Древний мир. Сборник статей: Академику Василию Васильевичу Струве - Милибанд С.Д., Альтман В.В., Мельникова Т.А.

Автор: Милибанд С.Д. Альтман В.В. Мельникова Т.А.

Теги: история древнего мира

Год: 1962

Похожие

Древний Египет и древняя Африка. Сборник статей, посвященный памяти академика В. В. Струве

История Древнего мира. Упадок древних обществ.

История Древнего мира. Расцвет Древних обществ.

Хрестоматия по истории Древнего мира. Том 1. Древний Восток

Текст

АК АДЕ Al .1151 НАУК СССР
ИНСТИТУТ НАРОДОВ АЗИИ
АКАДЕМИКУ
ВАСИЛИ Ю
ВАСИЛЬЕ ВИЧУ
СТРУВЕ
МОСКВА
I 6 2
Древний
МИР
СБОРНИК СТАТЕЙ
ИЗДАТЕЛЬСТВО
ВОСТОЧНОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
РЕДАКЦИОННАЯ КОЛЛЕГИЯ:
ч лен-корреспондент Академии наук СССР Н. В. ПИГУЛЕВСКАЯ,
Д. П. КАЛЛИСТОВ, И. С. КАЦНЕЛЬСОН,
М. А. КОРОСТОВЦЕВ

АКАДЕМИК В. В. СТРУВЕ
3 февраля 1959 г. научные учреждения Советского Союза отме-
тили пятьдесят лет научной деятельности и семьдесят лет со дня
рождения академика В. В. Струве.
Выдающийся ученый, автор многих трудов, число 'которых превы-
шает сотню, бессменный воспитатель кадров советских историков, ака-
демик и профессор, исследователь и популяризатор, филолог и исто-
рик, В. В. Струве является одним из наиболее ярких представителей
исторической науки нашей родины.
С 1907 г. В. В. Струве тесно связан с Петербургским (ныне Ле-
нинградским) университетом. Восемнадцатилетним юношей он посту-
пил на историко-филологический факультет, где углубил свои знания
классических (греческого и латинского) и новых языков и освоил под
руководством академика В. А. Тураева древний египетский язык, а
также чтение иероглифической ‘письменности. Глубокая филологиче-
ская основа, с одной стороны, и широкий интерес к проблемам истории
древнего Востока — с другой, позволили В. В. Струве в течение полу-
века отзываться на все вопросы этой науки, развивать ее, решать на-
зревшие проблемы.
Движимый глубоким и живым интересом, В. В. Струве в 1919 г.,
оставаясь доцентрм университета, вновь садится на студенческую
скамью, на этот раз Восточного факультета, чтобы освоить на заня-
тиях у академика к. К. Коковцева финикийский и угаритский языки,
научиться расшифровывать клинопись. Таким образом, диапазон зна-
ний В. В. Струве оказался исключительно широким, охватившим все
языки и письменность Ближнего Востока и древности.
Выдающийся талант историка, широкая филологическая подго-
товка у В. В. Струве счастливо сочетаются с теоретическими знаниями
в области марксизма-ленинизма. Опираясь на марксистское учение
о смене общественно-экономических формаций, В. В. Струве с успе-
хом исследовал социальные проблемы по истории древнего общества.
Профессор Струве доказывал в своих лекциях, в многочисленных ста-
тьях, наконец, в большом общем курсе по истории древнего Востока
(2-е изд., 1941 г.), что пути развития стран древнего Востока имели
одни и те же стадии, что на Востоке не было «извечного феодализма»,
древние же общества Египта, Ассирии, Вавилонии были рабовладель-
ческими. Для исследований, проведенных В. В. Струве, особенно бога-
тый материал дали клинописные тексты III династии Ура в Шумере,
относящиеся ко времени более чем за двадцать веков до нашей эры.
5
Советская научная общественность высоко оценила заслуги Васи-
лия Васильевича Струве: 1 июня 1935 г. он был избран академиком
Отделения общественных наук Академии наук СССР. Широкая науч-
но-организационная работа, которую В. В. Струве вел и ведет до на-
стоящего времени как профессор и заведующий кафедрой истории
древнего Востока в Ленинградском университете, распространилась
на Академию наук. Академик В. В. Струве в течение нескольких лет
был директором Института этнографии, где он поставил перед ко л лек*
тивом новые научные проблемы и создал условия для их решения.
Перейдя затем в Институт востоковедения АН СССР (ныне Институт
народов Азии), В. В. Струве способствовал его успешной работе. По
инициативе В. В. Струве были созданы кабинеты и секции, специаль-
ный печатный орган и т. п.
В тяжелые годы войны в Ташкенте, в эвакуации, В. В. Струве
объединил собравшихся там сотрудников Института востоковедения
Академии наук СССР. Эта организация востоковедов, их научный эн-
тузиазм способствовали в дальнейшем созданию в Ташкенте Инсти-
тута востоковедения Академии наук Узбекской ССР.
В настоящее время академик В. В. Струве возглавляет Отдел
древнего Востока Института народов Азии Академии наук СССР,
объединяющий специалистов по истории и филологии Египта, Шуме-
ра, Ассирии, Финикии, Парфии, Угарита и т. д.
В. В. Струве освещает в своих трудах различные проблемы фи-
лологии, истории, истории культуры, проблемы общественных форма-
ций и классовой борьбы. И все эти темы он разрабатывает, используя
сложнейший многоязычный материал. С надписей на камне, с клино-
писных глиняных табличек, с папирусов, покрытых иероглифами, для
ученого заговорили давно ушедшие во мглу веков народы. И, слушая
эти голоса, он записывал жалобы на тяжкую жизнь подневольных ра-
бов, ставших собственностью, вещью знатного и богатого. В. В. Стру-
ве сумел подсчитать результаты непосильного труда рабов, чтобы
воссоздать картину хозяйственной жизни древнейшего времени. Ра-
бота академика В. В. Струве по истории Шумера заслуживает осо-
бенно большого внимания как образцовое исследование, в котором
глубокое понимание фактического материала древности находит жи-
вое воспроизведение в изложении автора.
Математический папирус был впервые изучен и опубликован
В. В. Струве. Иероглифические надписи на древних сфинксах, приве-
зенных в Петербург из «стовратных Фив», не остались для него тай-
ной, а древнейшая дата в истории народов СССР была определена
все тем же академиком В. В. Струве. Так, полный сил и творческих
замыслов, известный своей личной добротой и гуманностью, иссле-
дователь и организатор научной работы, В. В. Струве неустанно про-
должает свою многостороннюю деятельность.
Пожелаем ему еще многих-многих лет жизни, такой же полной
успешных творческих исследований.
Научная общественность горячо приветствует одного из самых
ярких представителей исторической науки, труд которого Советское
правительство высоко оценило, наградив его орденами Ленина и Тру-
дового Красного Знамени.
Чл.-корр. АН СССР Н. В. ПИГУЛЕВСКАЯ
СПИСОК ТРУДОВ
В. В. СТРУВЕ
Составила
С. Д. МИ Л ИБ АНД
1912
Коптский папирус из коллекции проф. Тураева. — «Крист. Восток», I, вып. 2,
СПб., 1912, с. 207—211.
Петербургские сфинксы. — «Зап. класс, отд. РАО», VII, 1912, с. 20—51, табл.
1913
К истории A~6p.otpa. — ЖМНП, новая серия, 1913, ч. 48, отд. класс, филол.,
с. 499—51'1,
19 14
Египет при Птолемеях. — В кн.: Новый энциклопедический словарь, 17, СПб.,
Брокгауз— Ефрон, 191'4, стб. 348—353.
19 15
Льготная Дашурская грамота царя Пиопи 1-го VI династии. Перевод. —
В кн.: Древний мир, I. Восток. Под ред. Б. А. Тураева и И. Н. Бороздина, М., 1915,
с. 15—16.
Право владения землями пахотной и виноградной в Птолемеевском Египте.—
ЖМНП, новая серия, 19'15, ч. 55, отд. класс, филол., с. 1—64.
1917
Развитие храмового иммунитета в Птолемеевском Египте. — ЖМНП, новая
серия, 1917, ч. 70, с. 223—255.
1919
Заупокойный культ древнего Египта. Путеводитель по выставке в залах Эр-
митажа, Пб., изд. Отд. по делам муз. и охр. памятников искусства и старины,
1919, 46 с.
Пребывание Израиля в Египте в свете исторической критики, Пб., «Евр. ист.
библ.», 1919, 30 с.
1920
Израиль в Египте. — Культ.-ист. памятники древнего Востока. Под общ. ред.
акад. Б. А. Тураева, вып. 6а, Пг. [М. и С. Сабашниковы, 4920], 52 с.
Б. А. Тураев (некролог). — «Дела и дни», I, 1920, «с. 606—609.
9
1921
Борис Александрович Тураев ((Некролог). — «Наука и ее работники», 1'921,
№ 4, с. 43—44.
Сенаар и Египет. — ИРАИМК, I, № 23, 1921, с. 25'1—'256.
Эрмитажная стела Харемхеба. — «Ежегодник Российского ин-та истории
искусств», т. I, вып. 2, Пб., 1921, с. 911—'109, илл.
1922
Борис Александрович Тураев (некролог). — «Анналы», 1922, № 1, с. 149—154.
Литература: 12 назв.
ЕсЬоем и Манассей. — В кн.: Еврейская мысль, Пг.» «Сеятель», 1922.
с. 130—143.
К истории патесиата Гишху. — ИРАИМК, II, № 3, (19'22, с. 49—64, рис.
Франсуа Шамполлион (к 100-летнему юбилею дешифровки иероглифов). —
«Анналы», 1922, № 2, с. 3—-16.
1923
Происхождение алфавита, Пг., «Время», 1923, 64 с., табл.
К вопросу о Тутмосидах. — В кн.: Из далекого и близкого прошлого. Сб.
этюдов из всеобщей истории в честь 50-летия научной жизни Н. И. Кареева,
Пг. — М., «Мысль», 1923, с. 19—28.
Кеносаркофаг царицы Иах-хотеп. — В сб.: «Государственный Эрмитаж»,
вып. II, Пг., 1923, с. 17—25.
Новые открытия в царском некрополе Фив. — «Восток», 1923, кн. 3, с. 150—
159, 4 вкл. илл.
Происхождение семитического алфавита. — «Восток», 1923, кн. 2, с. 101—104.
1 924
Addendum к дешифровке «синайских надписей». — «Евр. старина», XI, Л.,
1924, с. 341—344.
Заметка к дешифровке «синайских надписей». — JEA, 19'24, X, 3—4, р. 315.
К истории пребывания Израиля в Египте. — «Евр. старина», XI, Л., 1924,
с. 45—64.
Переворот в области хронологии Египта. — «Анналы», 1924, № 4, с. 333—334.
Предисл., примеч. и ред.: Б. А. Тураев. Классический Восток, Посмертный
труд, I, Л., Брокгауз — Ефрон, 1924, с. 7—11, 294 с. (Совместно с Н. Д. Флиттнер.)
192 5
Лошади в мистериях Осириса. — «Яфетический сборник», III, М.—Л., Изд-во
Главнауки, 1925, с. 71—74.
Наблюдения над большим папирусом Harris.—ЗКВ, 1, 1925, с. 435—454, рис.
Papyrus Г1’16 В recto и пророческая литература древнего Египта. — ЗКВ, I,
1925, с. 209—227.
A wood-stamp of the Hermitage collection. — «Ancient Egypt», 1925, Sept.,
pt. 3, p. 77—78.
A stamp of king Amenhotep III. From the collection of N. P. Likhacheff.—
«Ancient Egypt», 1925, Sept., pt. 3, p. 74—77.
Рец.: Ф. В. Баллод, Очерки древнеегипетского искусства, М.— Саратов,
1924. — «Восток», 1925, кн. 5, с. 264—265.
10
1926
Диалог господина и раба о «смысле жизни» (по новому вавилонскому памят-
нику).— В кн.: Религия и общество, Л., «Сеятель», 1926, с. 41—59. Литература:
9 назв.
Заметки к папирусам эрмитажного собрания. — В сб.: «Государственный Эр-
митаж», вып. III, Л., 1926, с. 1—7.
К вопросу о локализации и датировке некоторых египетских памятников эр-
митажного собрания. — В сб.: «Государственный Эрмитаж», вып. III, Л., 1926,
с. 12—16.
К локализации страны Маган. — «Яфетический сборник», IV, Л., Изд-во
АН СССР, 1926, с. 20—38.
Ort der Herkunft und Zweck der Zusammenstelhing des grossen Papyrus
Harris.— «Aegyptus», 1926, № 1—2, S. 3—40.
Социальная проблема в заупокойном культе древнего Египта. — В кн.: Ре-
лигия и общество, Л., «Сеятель», 1926, с. 5—28. Литература: 6 назв.
Zur Geschichte der jiidischen Kolonie von Elephantine. — «Изв. АН СССР», 6
серия, т. XX, 1926, № 5—6, с. 445—454.
Egyptian sealing in the collection of the academician N. P. Likhatschew.—
«Ancient Egypt», 1926, Dec., pt. IV, p. 116—119.
1927
Ein Agypter-Schwiegersohn des Sanherib.— AZ, 62, 1927, S. 66.
По поводу статьи о папирусе 1116 в. — ЗКВ, II, вып. 2, 1927, с. 405—406.
У истоков романа об Александре. — «Восточные записки», I, Л., 1927,
с. 131—146.
Упоминание иудеев в ранней эллинистической литературе. — ЗКВ, II, вып 2,
1927, с. 227—234.
Zum Namen des Konigs Taltamani.— AZ, 62, <1927, S. 65—66.
1928
Die Ara ’атсо Msvocppew; und die XXI Dynastie Manethos. — AZ, 63, 1'928, S. 45—
50.
Zur Geschichte Agyptens der Spatzeit. — «Изв. АН СССР», 7 серия, отд. гум.
наук, 1928, с. 197—212 (Оттиск).
Манефон и его время. Гл. I. — ЗКВ, III, вып. 1, 1928, с. 109—185.
1929
Der «nhtw» des Marchens vom verwunschenen Prinzen. — «Сборник египтоло-
гического кружка при ЛГУ». Ill, 1929, с. 32—33.
Die Kreisberechnung in der Mathematik der Hebraer. — «Сборник египтологиче-
ского кружка при ЛГУ», IL, 1929, с. 1—3, литогр.
Ostrakon № 2973 der staatl. Ermitage (Aus der Sammlung von B. A. Tu-
rajeff).— «Сборник египтологического кружка при ЛГУ», III, 1929, с. 28—31.
Эпос Гомера и круг сказаний о царе Петубастиое. — В сб. «Язык и литера-
тура», IV, М., РАНИОН, 1929, с. 111—122.
1930
Ein Ritual-Hymnus aus der Ermitage-Sammlung. — «Сборник египтологического
кружка при «ЛГУ», IV, 1930, с. 20—25, табл., литогр.
/7
Das Volk der T’ — k? — R? — «Яфетический сборник», VI, Л., Изд-во АН СССР,.
1930, с. 94—99.
Der Konig Ameni des Ermitagen Papyrus № Г116 B. — «Сборник египтологи-
ческого кружка при ЛГУ», V, 1930, с. 10—14, литогр.
Die Schreiberpalette № 2372 der Ermitage-Sammlung.— «Сборник египтологи-
ческого кружка при ЛГУ», VI, 1930, с. 18—20, табл.
Египетская задача в сочинении армянского математика VII в. — В сб.: «Язык
и литература», V, М., РАНИОН, 1930, с. 29—32.
Манефон и его время. Гл. II. Царские списки Манефона, сохранившиеся у
Африкана'И Евсевия. — ЗКВ, IV, 'Г9'30, с. 15'9—248, рис., табл.
Mathematischer Papyrus des Staatlichen Museum der Schonen Kiinste in Mos-
kau.—«Quellen und Studien zur Geschichte der Mathematik». Hrsg. O. Neugebauer,
J. Stenzel und O. Toeplitz, Abt. A., Bd. I, 1930, XII+ 197 S; 10 S. Zeichnung.
Die Hermotybier. In: Studies presented to F. LI. Griffith, London, Egypt explo-
ration society, 1932, S» 369—372.
Египет. Древняя история (до арабского завоевания).— БСЭ, 24, 1932, с. 356—
371, карт. Литература: 40 назв.
Египтология.— БСЭ, 24, 1932, с. 420—421.
Иштарь-Исольда в древневосточной мифологии.— В кн.: Тристан и Исольда.
Л., Изд-во АН GCCP, 1932, с. 49—70.
Советская наука о древнем Востоке в период 1917—1932 гг.— «Сообщения
ГАИМК», 1932, № 9—10, с. 27—29.
Яфетидологическое письмо и египетский алфавит. — «Яфетический сборник»,
VII, Л., Изд-во АН СССР, 1932, с. 111—114.
1933
Плебеи и илоты.— В кн.: Из истории докапиталистических формаций. Сбор-
ник статей к 45-летию научной деятельности Н. Я. Марра, М.— Л., Соцэкгиз. 1933г
с. 363—373.
1934
Восстание «маленьких» и рабов в Египте.— «Известия», 1934, 1 мая.
Древний Восток.— Глава в кн.: С. И. Ковалев, История древнего мира и
средних веков, М., Изд-во Воен.-полит, акад., 1934, с. 3—32, литогр.
Еще раз о рабовладельческой латифундии Сумира III династии Ура. (Ответ
Н. М. Никольскому.)—«Проблемы истории докапиталистических обществ», 1934,
№ 7—8, с. 211—222.
История древнего Востока. Краткий курс, М., Соцэкгиз, 1934, 129 с.
Лекция по истории древнего Востока, Изд-во ЛГУ, 1934, вып. 1, с. 1—52;
вып 2, с. 53—89; вып. 3, с. 90—125. (На правах рукописи, стеклогр.)
Очерки социально-экономической истории древнего Востока, М.— Л., Соцэкгиз,
1934, 74 с.
Проблема зарождения, развития и разложения рабовладельческих обществ
древнего Востока. (Доклад и заключительное слово.)—«Известия ГАИМК»»
вып. 77, 1934, с. 32—111, 157—181.
Рабовладельческая латифундия в Сумире III династии Ура (ок. XXIII в. до
н. э.).— В кн.: С. Ф. Ольденбургу. К 50-летию научно-общественной деятельности,
Л„ Изд-во АН СССР, 1934, с. 495—507.
Рудимент классового показателя в сумерийском языке.— «Изв. АН CCCP»S
7 серия, отд. общ. наук, 1934, № 10, с. 799—806.
Г2
Триумф абстрагирующей -мысли в отчетности древнего Суммра.— В кн.: Бюл-
летень Второго Всесоюзного съезда математиков .в Ленинграде 24—30 июня 1934 г.,
Л.} Изд-во АН СССР, 1934, с. 89.
Ученый-революционер (Н. Я. Марр).— «Литературный Ленинград», 1934,
М 64, 26 декабря. То же в кн.: «Проблемы истории докапиталистических обществ»,
1934, № 3—4, с. 237—239.
Рец.: Н. М. Никольский, История. Доклассовое общество. Древний Восток.
Античный мир. Учебник для средней школы, М., Учпедгиз, 1933, 200 с.— «Проблемы
истории докапиталистических обществ», 19'34, № 2, с. 111—113.
1935
Древний Восток.— «Вестник знания», 1935, № 2, с. 152—158.
К семантике жалованья.— В сб.: «Язык и мышление». III—IV, М.— Л., 1935,
с. 101—110.
Лекция по истории древнего Востока, Изд-во ЛГУ, Истфак, 1935; вып. 1,
с. 1 —146; вып. 2, с. 54—89; вып. 3, с. 90—125; вып. 4, с. 126—165; вып. 5, с. 166—
240. (На правах рукописи, стеклогр.).
Социальный переворот в Египте в конце Среднего царства (около 1750 г. до
н. э.). — В кн.: Речение Ипувера, Лейденский папирус № 344, М.—Л., Соцэкгиз,
1935, с. 3—38.
Списки Манефона царей позднего Египта.— В сб.: «Язык и мышление», V,
М.—Л., 1935, с. 103—123.
Стадиальная семантика египетской глагольной формы «sdm. f». — В кн.: Ака-
демику Н. Я. Марру. XLV (Юбилейный сборник), М.—Л., Изд-во АН СССР,
1935, с. 345—351.
Хетты.— БСЭ, 59, 1935, с. 513—515. Литература: 8 назв. (Статья написана
совместно с Н. А. Куном.)
Предисл. и ред.: Б. А. Тураев, История древнего Востока, М.— Л., Соцэкгиз.
1935, т. I, 337 с.; т. II, 342 с. (Редакция совместно с И. Л. Снегиревым); изд. 2-е,
1936, т. I, V—XII+ 361 с.; т. II, 321 с.
1936
История древнего Востока. Краткий курс. Предисловие А. Мишулина. Тби-
лиси, Гос. ун-т, 1936, 214 с., на груз. яз. Имеется пер. на эст. яз.
История древнего мира, I. Древний Восток, М., Соцэкгиз, 1936:
Исторические источники и развитие науки о древнем Востоке,
с. 20—48.
Древнейшая Вавилония, с. 66—137.
Древнейший Египет, с. 138—225.
Древнейшая Ассирия и ее колонии в Малой Дзии, с. 226—230.
Элам, с. 231—234.
Падение династии Хаммурапи и господство касситов в Вавилонии,
с. 235—242.
Социальный переворот в Египте в конце Среднего царства и завое-
вание Египта гиксосами, с. 243—251.
Борьба Египта за освобождение от гиксосов. с. 252—255.
Египет XVIII династии (1560—1350 гг.), с. 256—270.
Реформа Эхнатона, с. 271—284.
Египет XIX династии, с. 285—309.
Хеттское общество, с. 310—327.
13
Финикия, с. 327—344.
Израиль и Иуда, с. 345—361.
Ассирия XV—IX вв., с. 362—369.
Ассирийское .мировое государство, с. 370—388.
Поздняя Вавилония, с. 389—401.
Ливийско-Саисский Египет, с. 402—411.
Персия и Мидия, с. 412—436.
Халдское общество, с. 437—444.
Лекции по истории древнего Востока, Изд-во ЛГУ, 1936, вып. 1, с. 1—55;
вып. 2, с. 56—92; литогр.
Маяк Мировой Революции. Академики о конституции 1936 г. — «Вестник АН
СССР», 1936, № 10, с. 8—9.
Работа профессора Грозного (Пражский университет).— «Ленинградский уни-
верситет», 1936, 21 декабря.
Триумф абстрагирующей мысли в отчетности древнего Сумира. [Краткое со-
держание доклада.] — В кн.: Труды Второго Всесоюзного математического съезда.
Ленинград, 24—£0 июня 1934, II, Л —М., Изд-во АН СССР, 1936, с. 441—442.
Филистимляне.— БСЭ, 57, 1936, с. 381. Литература: 4 назв.
Финикия. — БСЭ, 57, 1936, с. 547—649. Литература: 4 назв.
Энгельс и история техники древнего Востока.— В кн.: История техники,
вып. 5. (К 40-летию со дня смерти Ф. Энгельса.) М., ОНТИ, 1936, с. 75—107, Ли-
тература: 12 назв. (Статья написана совместно с Н. Д. Флиттнер.)
Ред.: Хрестоматия по древней истории, I, М., Учпедгиз, 1936, 263 с.
1937
Институт востоковедения. — «Вестник АН СССР», (1937, № 10—14, с. 26'6—
279. (Статья написана совместно с X. И. Муратовым и В. И. Кальяновым.)
Итоги работ по истории древнего Востока в СССР за 20 лет.— «Изв. АН
СССР», 7 серия, отд. общ. наук, 1937, № 5, с. 1125—1132.
Комментарии к кн.: Ж. Кювье, Рассуждение о переворотах на поверхности
земного шара, М., Изд-во биол. и мед. лит., 1937, с. 322.
Параграфы 34 и 36 хеттского судебника. — В ДИ, 1937, № 1, с. 33—38.
Предисл. к кн.: Н. Н. Волков, Скопчество и стерилизация, М.— Л., Изд-во
АН СССР, 1937, с. 3—4.
Речь (на .пред вы борном собрании коллектива ЛГУ). — «Ленинградский уни-
верситет», 1937, 27 октября.
Хронология Манефона и периоды Сотиса.— В сб.: «Вспомогательные истори-
ческие дисциплины», М.— Л., Изд-во АН СССР, 1937, с. 19—66.
Отв. ред.: Ю. Бунаков, Список печатных работ академика Ивана Ивановича
Мещанинова, М.— Л., Изд-во АН СССР, 1937, 35 с.
Отв. ред.: Сказки зулу Izinganekwane, М.—Л., Изд-во АН СССР, 1937.
246 с.
Ред.: А. П. Рифтин, Старовавилонские юридические и административные до-
кументы в собраниях СССР, М.— Л., Изд-во АН СССР, 1937, 176 с.
Ред.: И. Л. Снегирев, Древний Восток. Атлас по древней истории Египта,
Передней Азии, Индии и Китая, IV, Л., Соцэкгиз, 1937, 260 с.
Ред.: Хре»стомат1я з 1стародавньо1 icTopii, КиТв, «Рад. школа», 1937; т. I, 219 с.;
т. 2, 224 с.
Рец.: История древнего мира, I, Соцэкгиз, '1936, 444 с. — «Ист. журнал», 1937г
№ 2, с. 131—132.
14
1 938
Великий гуманист. (Речь на Пленуме ССП СССР, посвященном 750-летик>
поэмы Шота Руставели «Витязь в тигровой шкуре».) — «Изв. АН СССР», отд. общ.
наук, 1938, № 3, с. 9—10.
Изучение истории древнего Востока в СССР за период 1917—1937 гг.— ВДИ.
1938, № 1, с. 13—22.
Подлинная причина разрушения иудейского храма на Элефантине в 410 г. до
н. э.—ВДИ, 1938, № 4, с. 99—119.
Предисл. и ред.: Б. Тураев, 1стор1я стародавнього Схщу, Ки!в — ХаркЬв, «Рад.
школа», 1938; т. I, V—XII+ 364 с.; т. 2, 332 с. (Совместно с И. Л. Снегиревым.}
Речь (на окружном предвыборном совещании представителей трудящихся
Василеостровского избирательного округа). — «Ленинградская правда», 1938,22 мая.
Урарту—древнейшее государство на территории СССР. Стенограмма лекции...,
Л., 1938, 18 с. (На правах рукописи.) То же в кн.: «Ученые записки ЛГУ», № 19г
серия ист. наук, IV, вып. 1, 1938, с. 134—145.
Отв. ред.: Из архива шейхов Джуйбари, I, М.— Л., Изд-во АН СССР, 1938,
IX, 482 с.; текст на араб. яз.
Отв. ред.: «Советская этнография», I, М.— Л., Изд-во АН СССР, 1938, 239 с.
Ред.: Материалы по истории туркмен и Туркмении, 2, XVI—XIX вв., Л.,
Изд-во АН СССР, 1938, 700 с. (Совместно с А. К. Боровковым, А. А. Ромаскевичсм
и П. П. Ивановым.)
1939
Аренды податей в государстве Ахеменидов.— В кн.: III Международный кон-
гресс по иранскому искусству и археологии. Доклады, М.— Л., Изд-во АН СССРГ
1939, с. 245—248.
Советская этнография и ее перспективы.— «Советская этнография», II, 1939,.
с. 3—10.
Отв. ред.: «Советская этнография», II, 1939, 219 с.
1940
Марксово определение раннеклассового общества.— «Советская этнография»^
III, 1940, с. 5—22.
Отв. ред.: «Советская этнография», HI, Т940, 260 с., IV, 216 с.
Ред.: Очерки по истории техники древнего Востока, М.— Л., Изд-во АН СССР,.
1940, 352 с.
1941
История древнего Востока, изд. 2-е, Л., Госполитиздат, 1941, 482 с.
История древнего Востока. Краткий курс. Тбилиси. Заочн. пед. отд. Тбилис-
ского Гос. ун-та, 1941, 192 с. на груз. яз.
Подлинный Манефоновский список царей Египта и хронология Нового цар-
ства.— «Ученые записки ЛГУ», вып. 9, серия ист. наук, 1941, с. 63—81.
Что кроется под фашистским 'антисемитизмом. — «Спутник агитатора», 1941,
№ 24, с. 19—23.
Фашистский антисемитизм — пережиток каннибализма, М.—Л., Изд-во АН
СССР, 1941, 16 с.
Отв. ред.: «Ученые записки ЛГУ», вып. 9, серия ист. наук, 1941.
/5
1942
Фашистский антисемитизм, М.— Л., Изд-во АН СССР, 1942, 22 с.
1944
Действенность культуры древнего Египта. (Тезисы доклада), Изд-во ЛГУ,
1944, 2 с. (Научная сессия, посвященная 125-летию Ленинградского университета).
Надпись Ксеркса о «дэвах» и религия персов.— «Изв. АН СССР», серия ист.
и философ., I, 1944, № 3, с. 128—140.
Ред.: Рабочая хроника Института востоковедения за 1-е полугодие 1944 года,
Ташкент, 1944, 5)2 с. (Совместно с Я. Б. Радуль-Затуловским <и Д. И. Тихоновым.)
Рец.: Б. Б. Пиотровский, История и культура Урарту, Ереван, 1944.— «Изв.
АН АрмССР», отд. общ. наук, 1944, № 3—4, с. 125—140.
1945
Родина зороастризма.— В кн.: Материалы по истории таджиков и Таджики-
стана, сб. I, Сталинабад, 1945, с. 3—55. Литература: 167 назв.
19 4 6
«Гуманность» законов хеттов (индоевропейцев) и «жестокость» законов семи-
тических народов. — В кн.: Научная сессия ЛГУ. Тезисы докладов по секции во-
стоковедения, Л., Изд-во ЛГУ, 1946, с. 26—29.
История древнего Востока, Тбилиси, Гос. ун-т, 1946, 528 с. Литература:
с. 523—527, на груз. яз.
Новые данные истории Армении, засвидетельствованные Бехистунской
надписью.— «Изв. АН АрмССР», Отд. общ. наук, 1946, № 8, с. 31—38.
Один из ахеменидских законов о воинах. — В кн.: Белек (подарок). Сборник
статей С. Е. Малову, Фрунзе, Изд-во Кирг. ФАН СССР, 1946, стр. 57—59.
Подлинный Манефоновский список царей Египта и хронология Нового цар-
ства.— ВДИ, 1946, № 4, с. 9—25.
Поход Дария 1 на саков-массагетов.— «Изв. АН СССР», серия ист. и фило-
соф., III, 1946. № 3, с. 231—250.
Член-корреспондент Академии наук СССР П. В. Ернштедт.—«Вестник ЛГУ»,
1946, № 4—5, с. 212.
Член-корреспондент Академии наук СССР Н. В. Пигулевская.— «Вестник
ЛГУ», 1946, № 4—5, с. 218—219.
Отв. ред.: Алишер Навои. Сборник статей. Под ред. А. К. Боровкова, М.—
Л., Изд-во АН СССР? 1946, 236 с.
Отв. ред.: Рашид ад-Дин. Сборник летописей, III, М.—Л., Изд-во АН СССР,
1946, 340 с.
Рец.: Б. Б.'Пиотровский, История и культура Урарту, Ереван, 1944. — ВДИ,
1946. № 1. с. 131—141.
1947
Арийская проблема.— «Советская этнография», VI—VII. 1947, с. 117—124.
Датировка I Вавилонской династии.— ВДИ, 1947, № 1, с. 9—35.
Дешифровка протоиндийских письмен.— «Вестник АН СССР», 1947, № 8,
с. 51—58.
Наука о Востоке. Беседа.— «Вечерний Ленинград», 1947, И января.
О «гуманности» хеттских законов.— ВДИ, 1947, № 4, с. 11—90
/6
Общественный стоой Южного Междуречья в эпоху III династии Ура (2132—
2024 гг. до н. э.).— В кн.: Юбилейный сборник, посвященный 30-летию Великой
Октябрьской социалистической революции, ч. 2, М.—Л., Изд-во АН СССР, 1947,
с. 720—742. Литература: 57 назв.
Под знаменем Великого Октября.— «Вестник АН СССР», 1947, № 11,
с. 113—114.
Представитель передовой науки (А. П. Баранников).— «Вечерний Ленинград»,
1947, 11 декабря.
Проблемы истории древнего Востока в советской историографии.— ВДИ,
1947, № 3, с. 17—41.
Советское востоковедение и проблема общественного строя древнего Восто-
ка.— «Вестник ЛГУ», 1947, № 11, с. 233—242.
Рец.: Н. В. Пигулевская, Византия и Иран на рубеже VI и VII в., М.— Л.,
Изд-во АН СССР, 1946, 292 с.— «Советская книга», 4947, № 4, с. 50—61.
1 948
Геродот и политические течения в Персии эпохи Дария I.— ВДИ, 1948, Xs 3,
с. 12—35.
Наемный труд и сельская община в Южном Междуречье конца III тысяче-
летия до н. э.— ВДИ, 1948, № 2, с. 13—33.
Протоиндийские надписи.— В. кн.: Общее собрание Академии наук СССР
10—13 июня 1947 года, М.— Л., Изд-во АН СССР, 1948, с. 111—121.
Родина зороастризма. — «Советское востоковедение», 1948, № 5, с. 5—34.
Творческий путь Шамполлиона.— ВДИ, 1948, №!1, с. 13'9—150.
Б. А. Тураев, крупнейший историк древнего Востока. — ВДИ, 1948, Xs 2,
с. 75—83.
1949
Восстание в Маргиане при Дарии I. — ВДИ, 49'49, Xs 2, с. .10—29. То же в
кн.: Материалы Южно-Туркменистанской археологической комплексной экспедиции,
вып. I, Ашхабад, Изд-во Туркм. ФАН СССР, 1949, с. 9—34.
Выступление на обсуждении докладов.— В кн.: Вопросы истории отечествен-
ной науки. Общее собрание Академии наук СССР, посвященное истории отече-
ственной науки, 5—11 января 1949 г., М.— Л., Изд-во АН СССР, 1949, с. 864—865.
Дарий I и скифы Причерноморья.— ВДИ, 1949, Xs 4, с. 15—28.
История древнего Востока. — «Научная литература», Тарту, 1949, 584 с., на
эст. яз.
Новые данные об организации труда и социальной структуре общества Су-
мера эпохи III династии Ура.— «Советское востоковедение», Хэ 4, 1949, с. 149—184.
Обсуждение книги акад. Никольского: Н. М. Никольский, Этюды по истории
финикийских общинных и земледельческих культов, Минск, 1948.— ВДИ, 1949,
Хэ 2, с. 131—146.
Предисл. и ред.: Вайян Дж. История ацтеков, М., Изд-во ИЛ, 1949, 5—18,
242 с.
Рец.: С. П. Толстов, Древний Хорезм, М., Изд. МГУ, 1948, 352 с.— ВДИ,
1949, Xs 4, с. 137—151.
1950
Восстание Савмака.— ВДИ, 1950, Хэ 3, с. 23—40, рис.
Дарий I и скифы Причерноморья.— В кн.: Сборник Гаврил Кацаров, София,
1950 (Известия на Българския археологически институт, кн. XVI), с. 115—130.
2 Заказ М 2603 /7
Общественный строй Крита.-—ВДИ, 1950, № 4, с. 43—47.
Послесл. и отв. ред.: Ж--Ф. Шампольон, О египетском иероглифическом ал-
фавите. Пер., ред. и комментарии И. Г. Лившица, Л., Изд-во АН СССР, 1950,
с. 94—97, 272 с.
Предисл. и ред.: Дж. Пендлбери, Археология Крита, М., Изд-во ИЛ, 1950
5—20, 416 с.
Предисл., пер. и ред. египетских, -сумерийских, вавилонских и хеттских тек-
стов в кн.: Хрестоматия по истории древнего мирз, т. I, Древний Восток, М.,
Учпедгиз, 1950, 359 с.
1951
Предисл. и ред.: Э. Маккей, Древнейшая культура долины Инда, М., Изд-во
ИЛ, 1951, 5—26, 142 с.
Проблема происхождения нации и вопросы древней истории. — ВДИ, 1951,
№ 2, с. 12—28.
Реформа письменности при Дарии I. — ВДИ, 1951, № 3, с. 186—191.
Verwort zur Chrestomathie zur Geschichte der Alten Welt. — «Sowiet — Wissen-
schaft, Ges. — Wiss.», Abt., 1951, № 4, S. 689—701.
Ред.: Древний Восток. Книга для чтения, М., Учпедгиз, 1951, 240 с.; изд. 2-е,
1953, 224 с. (Имеется пер. на укр. яз.: Стародавней Сх1д, КиТв, «Рад. школа», 1952,
232 с.)
Ред.: М. Матье и К. Ляпунова, Художественные ткани Коптского Египта,
М—Л., «Искусство», 1951, 176 с.
Ред.: Хрестоматия по истории древнего мира, 2. Греция и эллинизм, М., Учпед-
гиз, 1951, 336 с.
Рец.: Д. П. Каллистов, Очерки по истории Северного Причерноморья антич-
ной эпохи, Л., 1949, 287 с.—-«Изв. АН СССР», серия ист. и философ., VIII, ,1951,
№ 1, с. 95—100.
1952
Дата похода Дария I на скифов Причерноморья. — В сб.: Академику Борису
Дмитриевичу Грекову ко дню семидесятилетия, М., Изд-во АН СССР, 1952,
с. 37—41.
Египет (Древний) — БСЭ, 15, изд. 2-е, '1952, с. 434—438.
Датировка Бехистунской надписи. — ВДИ, 1952, № 1, с. 26—48.
Лагерь военнопленных женщин в Шумере конца III тысячелетия до н. э.—
ВДИ, 1952, № 3, с. 12—25.
Разоблачать лженаучную трактовку турецкого завоевания. — «Лит. газета»,
1952, 27 мая. (Статья написана совместно с Б. Т. Горяновым.)
Хронология VI в. до и. э. ® труде Геродота. — ВДИ, 1952, № 2, с. 60—78.
Ред.: И. Фридрих, Краткая грамматика хеттского языка, М., Изд-во ИЛ,
11952, 200 с.
1953
Иран. Ист. очерк. — БСЭ, 18 изд. 2-е, 1953, с. 404—422. (Статья написана со-
вместно с К. А. Болдыревым и И. М. Ивановым.)
П. П. Коковцов как ассириолог. — ЭВ, VIII, 1953, с. 3—9.
Предисл. и ред.: Хрестомапя з icTopii старода®нього св!ту, т. I, Стародав-
шй Сх1д, КиТв, «Рад. школа», 1953, с. 5—20, 356 с.
К вопросу о специфике рабовладельческих обществ древнего Востока. —
«Вестник ЛГУ», серия общ. наук, вып. 3, 1953, № 9, с. 81—91.
Ред.: Хрестоматия по истории древнего мира, 3. Рим, М., Учпедгиз, 1953, 276 с.
18
1954
Восстание в Египте в первый год царствования Дария I. — «Палестинский
сборник», I, М.—Л., Изд-во АН СССР, 1954, с. 7—13.
Значение сводок надзирателей отряда работников царского хозяйства III ди-
настии Ура.— В кн.: Доклады Советской делегации на XXIII международном кон-
грессе востоковедов. Секция ассириологии, М., 1954, с. 33—51, текст парал. на
рус. и англ. яз.
Предисл. и ред.: Хрестомапя з icTopii стародавнього свпу, 2. Грещя i елль
шзм, Кшв, «Рад. школа», 1954, 323 с.
Три демотических папируса Московского музея изобразительных искусств
им. А. С. Пушкина, связанных с документами фиванской жреческой семьи конца
IV в.— начала III в. до н. э.— В кн.: Доклады Советской делегации на XXIII меж-
дународном конгрессе востоковедов. Секция египтологии, М., 1954, с. 39—61, текст
парал. на рус. и англ. яз.
Рец.: Fr. К. Kienitz. Die politische Geschichte Agyptens von 7 bis zum 3
Jahrhundert von der Zeitwende, Berlin, 1953, 233 S. — ВДИ, !1'954, № 4, c.
104—112.
1955
Всемирная история в десяти томах, I, М., Госполитиздат, 19’55, 747 с.:
Вавилония во II тысячелетии до н. э. Возникновение Старо-Вавилон-
ского царства, с. 828—291, рис.
Двуречье в период господства Аккада и Ура, с. 209—227, рис.
Древнейшие государства в Двуречье, с. 1911—208.
Древнейший Иран и Средняя Азия. Создание Персидской империи
Ахеменидов, с. 589—59'6.
Идеология и культура Вавилона, с. 303—309, рис.
Малая Азия в период господства Хегтской державы, с. 366—383, рис.,
карта.
Малая Азия после крушения Хеттской державы, с. 508—5'12, рис.
Общественно-экономические отношения в Вавилонии в XVIII в. до
и. э., с. 291—298, рис., карта.
Распад Старо-Вавилонского царства. Касситское царство, с. 299'—301,
рис.
Сирия, с. 504—507, рис.
Средиземноморские страны Передней Азии и Аравии в первой поло-
вине I тысячелетия до н. э. Палестина, с. 485—49(1, рис.
Финикия, с. 496—504, рис., карта.
Финикия, Палестина и Сирия во II тысячелетии до н. э., с. 384—400,
рис.
Для счастья людей (против угрозы атомной войны).— «Ленинградский уни
верситет», 1955, 1 апреля.
Значение двух основных глагольных префиксов в шумерийском языке.—
В кн.: Научная сессия Ленинградского Государственного ун-та 1954—1955 гг. Те-
зисы докладов по секции востоковедческих наук, Изд-во ЛГУ, с. 25—26.
Новые задачи (Работы историков и филологов в 1956 году.)—«Ленинград-
ский университет», 1955, 30 декабря.
New date on the chronology of the Ancient East.— In: Riassunti delle Com-
municazioni, t. VII.— (Десятый конгресс историков в Риме, 1955), р. 25.
Об античном историке Крыма. Краткое содержание доклада, «Вестник АН
СССР», 1955, № 8, с. 77 —78.
2*
19
Предисл. и ред.: Geschichte der alien Welt. Chrestomathie, Bd. I, Der alte
Orient, Berlin, Volk und Wissen, 1955, 5—25, 464 S.
Предисл. и ред.: H. Петровский, А. Белов, Страна Большою Хапи, Л., Дет
гиз, 1955, с. 3—6, 392 с.
Предисл. и ред.: Хрестомапя iCTopii стар ода вньото св!тр, 3. PiM, Кшв, «Рад.
школа», 1955, 250 с.
Ред.: Всемирная история в десяти томах, I. (Совместно с Ю. П. Франце-
вым, И. М. Дьяконовым, Г. Ф. Ильиным и С. В. Киселевым), М., Госполитиздат,
1955, 747 с.
Рец.: Против антинаучных теорий возникновения и развития человеческого
общества.— «Коммунист», 1955, № 9, с. 107—116. (Совместно с М. Левиным и
Б. Поршневым.)
1956
Всемирная история в десяти томах, I, М, Госполитиздат, 1956, 900 с.:
Держава Ахеменидов при Дарии I, с. 26—32, карта.
Образование державы Ахеменидов, с. 21—25, илл.
Значение некоторых из демотических папирусов Государственного музея изо-
бразительных искусств им. А. С. Пушкина для истории и культуры Птолемеев-
ского Египта.—В кн.: X Международный конгресс историков в Риме. Доклады Со-
ветской делегации. М., Изд-во АН СССР, 1956, с. 320—342 (есть отд. изд., 57 с.).
К интерпретации угаритского текста «Рождение богов».— «Палестинский
сборник», вып. 2, 1956, с. 3—11.
Проблема кризиса рабовладельческого строя и генезиса феодализма. — «Во-
просы истории», 1956, № 9, с. 186—191.
Предисл. и ред.: В. С. Воробьев-Десятовский, Р. Ф. Итс, Л. А. Липин и
Н. С. Петровский, Очерки истории древнего Востока, Л., Учпедгиз, 1956, с. 3—4.
276 с.
Предисл. и ред.: Л. Липин, А. Белов, Глиняные книги, Л., Детгиз, 1956, 5—7.
350 с. Имеется пер. на эст. яз., Таллин, Эстгосиздат, 1956, 270 с.
Отв. ред.: Древняя Греция, М., Изд-во АН СССР, 1956, 6(13 с. (Совместно с
Д. П. Каллистовым.)
Ред.: Всемирная история в десяти томах, II, М., Госполитиздат, 1956, 900 с.
(Совместно с С. Л. Утченко. Д. П. Каллистовым, А. И. Павловским.)
Ред.: Хрестоматия по истории древнего мира. Пособие для преподавателей
средней школы, М., Учпедгиз, 1956, 343 с.
Рец.: Ермак и его время, Е. А. Федоров, Ермак, Исторический роман, ин. 4—
2, Лениздат, 1955.— «Вечерний Ленинград», 3956, 6 октября.
Рец.: Az okori kelel — vi la — gabol. Ford. Borsak I. Budapest, Nep, 1956, 2591.
1957
Выдающийся советский ученый. К семидесятилетию академика И. А. Орбе-
ли.— «Ленинградская правда», 1957, 20 марта.
Интерпретация документа № '19 издания М. В. Никольского («Документы
хозяйственной отчетности древнейшей эпохи Халдеи из собрания Н. П. Лихаче-
ва»).—ВДИ, 1957, № 4, с. 3—18.
К столетию со дня рождения В. С. Голенищева.—ВДИ, 1957, № 2, с. 3—7.
Категория времени и замена идеограмм в шумерийском языке и письме.—
«Вестник ЛГУ», серия ист., языка и лит., вып. 2, 1957, № 8, с. 85—95.
20
По поводу материалов Л. Вулли. I. Замечания акад. В. В. Струве. — «Вестник
истории мировой культуры», 1957, № 1, с. 148—161.
100-летие со дня рождения В. С. Голенищева.—«Вестник АН СССР», 1957,
№ 2, с. 130—132.
Ред.: Аккадский (вавилоно-ассирийский язык), вып. 1. Хрестоматия с табли-
цами знаков, Изд-во ЛГУ, >1957, 212 с.
1958
Борьба с рабством-должничеством в Вавилонии и Палестине. — «Палестин-
ский сборник», вып. 3 (66), 1958, с. 3—28.
Древнейший историк СССР. — В кн.: Памяти академика Игнатия Юлиановича
Крачковского, М.— Л., Изд-во ЛГУ, 1958, с. 139—162.
Основные вехи войны Урукагины и Лугалзаггиси. — ВДИ, 1958, № 4, с. 3—13.
Предварительный ответ на статью И. М. Дьяконова. — ВДИ, 1958, № 2, с. 252.
Ред.: История Ирана с древнейших времен до конца XVIII века, Л., Изд-во
ЛГУ, 1958, 390 с.
Ред.: Н. С. Петровский, Египетский язык. Введение в иероглифику, лексику
и очерк грамматики среднеегипетского языка, Изд-во ЛГУ, 1958, XIV + 329 с.
Рец.: Книга занимательных историй. Абуль-Фарадж, Книга занимательных ис-
торий, М., 1957.— «Лит. газета», 1958, 2 августа.
Рец.: Н. В. Пигулевская, Города Ирана в раннем средневековье, М.— Л.,
1956, 366 с.— «Советское востоковедение», 1958, № 4, с. 162—165.
1959
К проблеме частного землевладения в Шумере. — ВДИ, 1959, № 4, с. 12—23.
Отв. ред.: Артхашастра, или наука политики, М.—Л., Изд-во АН СССР, 1959,
793 с.
Отв. ред.: П. В. Ернштедт, Коптские тексты Государственного музея изобрази-
тельных искусств им. А. С. Пушкина, М.—Л., Изд-во АН СССР, 1959, 250 с.
Отв. ред.: П. В. Ернштедт, Коптские тексты Государственного Эрмитажа,М.—
Л., Изд-во АН СССР, 1959, 191 с.
Письмо в редакцию. — ВДИ, 1959, № 1, с. 219—220.
Предисл.: М. 3. Гонейм, Потерянная пирамида, М., Географгиз, 1959, с. 5—8.
Предисл.: Г. Картер, Гробница Тутанхамона, М., Изд-во вост, лит., 1959, с. 5—6.
Предисл.: Р. И. Рубинштейн, Мифы древнего Египта. Книга для чтения в V
классе, Л., Учпедгиз, 1959, с. 3—4.
Ред.: Страны и народы Востока. Сборник статей, вып. 1, М., Изд-во вост, лит.,
1959, 354 с., карт., илл.
Ред., предисл.: Н. Петровский и В. Матвеев, Египет — сын тысячелетий, Л.,
Детгиз, 1959, 287 с., с. 5—6.
Рец.: «Вестник истории мировой культуры».—«Культура и жизнь», 1959, № 4,
с. 63—64.
Рец.: А. В. Королев, Зарубежная Азия, М., Учпедгиз, 1*9*57, 260 с. — В кн.
Страны и народы Востока, вып. I, М., Изд-во вост, лит., 1959, с. 348—350. (Сов-
местно с В. А. Ромодиным, 3. И. Горбачевой и дрЛ.
Термин gaha -ga и проблема зарождения частного землевладения в Шумере,—
ВДИ, 1959, № 2, с. 3—20; № 3, с. 53—74.
1960
Вопрос о существовании в Шумере предсказания будущего посредством стрел.
Доклад на XXV Международном конгрессе востоковедов, М., Изд-во вост, лит.,
1960, 27 с.
21
Die Frage der Existenr eines Pfeilorakels in Sumer, M., Изд-во вост, лит., i960,
30 S.
Древняя история в советской исторической энциклопедии. — ВДИ, 1960, № 2,
с. 174—176.
Значение В. С. Голенищева для египтологии. — В кн.: Очерки по истории рус-
ского востоковедения, сб. Ill, М., 1960, с. 3—69.
Значение шумерийского документа, изданного А. П. Рифтиным, для изучения
эпохи правителей Лагаша — Лугальады и Урукагины.— «Ученые записки Ин-та
востоковедения АН СССР», XXV, М., 1960, с. 177—191.
Интерпретация строк 14—19 III столбца «Овальной пластинки». — В кн.: Ис-
следования по истории культуры народов Востока. Сборник в честь акад. И. А. Ор-
бели, М.—Л., Изд-во АН СССР, 1960, с. 464—468.
Importance de W. S. Golenischeff pour 1’egyptologie.—В кн.: Древний Египет,
М., 1960, с. 15—60. Резюме на русск. яз.
Отв. ред.: Путешествие Ун-Амуна в Библ. Египетский (иератический папирус
№ 120 Государственного музея изобразительных искусств им. А. С. Пушкина в
Москве. Издание текста и исследование М. А. Коростовцева, М., Изд-во вост, лит.,
1960, 169 с.
Письмо в редакцию. — «Советская археология», I960, № 1, с. 320.
Предисл.: С. Н. Крамер, Две элегии на табличке музея им. А. С. Пушкина.
Новый шумерский литературный жанр, М., Изд-во вост, лит., 1960, с. 5—9. (Сов-
местно с Л. А. Липиным.) Текст парал. на англ, яз., с. 43—46.
Ред.: Исследования по истории культуры народов Востока. Сборник в честь
акад. И. А. Орбели, М.—Л., Изд-во АН СССР, 1960, 527 с.
Рец.: Пополь-Вух, Родословная владык Тотониканана, М.—Л., Изд-во
АН СССР, 1959. —ВДИ, 1960, № 2, с. 146—147.
Советское востоковедение за 40 лет.— «Ученые записки Ин-та востоковедения
АН СССР», XXV, М., 1960, с. 3—29.
The religion of the Achaemenides and Zoroastrianism. — «Cahiers d’histoire mon-
diale», vol. 5, Paris, i960, № 3, p. 529—544.
Удельный вес рабского труда в храмовом хозяйстве досаргоновского Лага-
ша.— «Вопросы истории», 1960, № 2, с. 34—60.
Число полноправных граждан Лагаша до реформ царя Урукагины. — ^Крат-
кие сообщения Ин-та востоковедения АН СССР», XXXVIII, М., I960, с. 3—Г1.
196 1
Важное направление в советской науке. (О деятельности «Вестника истории
мировой культуры»). — «Коммунист». '1061, № 1, с. ,115—117. (Статья написана со-
вместно с М. Алексеевым.)
Государство Лагаш. Борьба за расширение гражданского права в Лагаше
XXV—XXIV вв. до нашей эры, М., Изд-во вост, лит., 1961, 104 с.
Рец.: И. М. Дьяконов, Общественный и государственный строй древнего Дву-
речья. Шумер, М., 1959, 299 с. — «Народы Азии и Африки», 1961, № 2, с. 168—176.

№

^^/z/лй^жвт^^^
I ДРЕВНИЙ
ВОСТОК
0W
Л
>1
R
W
w

Kg
I®
is
в

В. И. АВДИЕВ
ЭКОНОМИЧЕСКИЕ И КУЛЬТУРНЫЕ ВЗАИМОДЕЙСТВИЯ
ЕГИПТА И СОСЕДНИХ СТРАН
ВО II—I ТЫСЯЧЕЛЕТИЯХ ДО Н. Э.
Связи Египта с соседними странами восходят к. глубокой древ-
ности, на что указывают данные археологических раскопок, произ-
веденных как в Египте, так и в соседних странах Африки, Передней
Азии и Эгейского моря Ч Во II—I тысячелетиях до н. э. эти эконо-
мические и отчасти политические связи стали настолько прочными,
что привели к довольно значительным культурным взаимодействиям.
В период Нового царства, когда египтяне совершали большие по-
ходы и крупные военные экспедиции в Переднюю Азию и Нубию, зна-
чительно усилились экономические связи Египта не только с сосед-
ними, но и с более далекими странами. На это указывают различные
надписи, например «Анналы Тутмоса III»1 2, и многочисленные изо-
1 См. В. И. Авдиев, Возникновение и развитие торговых и культурных связей
древнего Египта с соседними странами. Доклады советской делегации на XXIII
Международном конгрессе востоковедов. Секция Египтологии, М., 1954.— В этом
докладе речь идет лишь о связях Египта с соседними странами в IV—III тыся-
челетиях до н. э. [Ср. Н. J. Cantor, The early relations of Egypt with Asia
(JNES, I, '1942), № 2; H. J. Cantor, The Aegean and the Orient in the Il-nd Millenni-
um b. c. (AJA, 51, 19'47, № 1); V. G. Childe, New light on the most ancient East,
London, 1952].
2 K. Sethe, Urkunden..., IV, S. 645—756; H. Grapow, Studien zu den Annalen
Thuthmosis des Dritten und zu ihnen verwandten historischen Berichten den Neuen
Reiches, Berlin, <1949.
25
бражения данников и торговцев, привозивших в Египет разнообраз-
ные ценные предметы, чаще всего в резиденцию высших чиновников,
которые затем преподносили эти ценности фараону. На стенах гроб-
ницы Менхеперрасенеба изображены «вожди каждой страны», у ко-
торых «на спине дань каждой страны», в частности драгоценные ме-
таллы и камни: серебро, золото, лазурит, малахит. В помещенных тут
же надписях упоминаются правители наиболее крупных городов Си-
рии (Тунипа и Кадеша), а также князья отдельных областей Малой
Азии (хетты) и островов Средиземного моря (Кефтиу) 3.
В гробнице Аменмеса сохранилось изображение египтян, полу-
чающих в Сирии дань: скот, ткани, ценные камни и роскошные со-
суды. Вся сценка воспроизведена на фоне соснового леса, в стране
«Ливан» 4. Как видно из этих и других надписей и изображений, егип-
тяне привозили из Палестины, Сирии и Финикии различные ценности,
главным образом драгоценные металлы (серебро и золото) и камни
(лазурит и малахит), предметы роскоши, например сосуды и ткани,
а также военное снаряжение (оружие и колесницы), затем слоновую
кость, растительное масло, вино, рогатый скот и, наконец, рабов.
Экономические связи с Нубией, существовавшие со времен глу-
бокой древности, приобрели в период Нового царства особенное зна-
чение. Из Нубии египтяне получали в большом количестве золото
в виде колец и, может быть, слитков и песка «в качестве ежегодной
подати». Очевидно, Нубия в это время уже целиком входила в со-
став Египетского государства. Развитию торговых связей с Нубией со-
действовало восстановление древнего канала в районе порогов, кото-
рый имел большое экономическое значение, так как он облегчал пе-
ревозку грузов и людей. В одной сехельской надписи «царский сын
страны Куш», по имени Тури, сообщает, что царь повелел заново рас-
чистить названный канал5. Этот видный египетский чиновник был
назначен на должность наместника Нубии Тутмосом I. Фараон на-
столько ценил деятельность этого вельможи, что пожаловал ему мно-
жество наград и постоянно выделял его среди князей дворца. Оче-
видно, Тури оказал важные услуги царю, организуя хозяйственное
и административное управление Нубии; он прокладывал каналы, взи-
мал подати, набирал войска среди туземцев и сохранял порядок в
завоеванных египтянами южных областях6. Значение Нубии для
Египта ярко подчеркнуто теми лаконичными строчками в «Анналах
Тутмоса III», в которых перечисляются подати Куша, доставленные
в Египет после 9-го похода Тутмоса III на 34-м году его царствова-
ния. «Подати презренного Куша» состояли из золота, рабов, рабынь,
скота; помимо того, в эту подать входили «корабли, груженные сло-
новой костью, черным деревом и всякими продуктами этой страны,
и зерном Куша равным образом»7.
э N. de G. Davies, The Tomb of Mencheperrasonb, London, 1933, pl. IV—
p. 6—8.— Аналогичные изображения 'сохранились и в гробнице Рехмира.
Ж. Веркуттер справедливо указывает на то. что было бы неправильным и гипер-
кпитичным полностью отрицать историческое значение этих изображений.
(J. Vercoutter, Essai sur les relations entre £gy ptlens et prehellenes, Paris, 1954,
p. 170—171, N. de G. Davies. The Tomb of Rekh-mi-Re at Thebes, I, New York,
1943, p. 20—25; II, pl. XVIII—XX).
4 N. de G. Davies, The Tomb of Mencheperrasonb, pl. 30, 36.
5 K. Sethe, Urkunden..., IV, S. 89—90.
e Ibid., S. 40—41.
7 Ibid., S. 709.
26
Вполне естественно, что дальнейшее усиление экономических свя-
зей Египта с Нубией имело огромное значение для развития рабовла-
дельческого хозяйства Египта.
Связи Египта с районом Средиземного моря также во многом
определили развитие египетской экономики. Многочисленные данные
указывают на наличие этих связей по крайней мере со времени
Среднего царства. В развалинах Кносского дворца, а также
в других местах на острове Крит были найдены как целые еги-
петские сосуды, скарабеи со спиралевидным и кружевным орнамен-
том, так и отдельные фра1 менты таких изделий, наконец, часть ста-
туи с египетской надписью эпохи Среднего царства. Амарнские письма
и многочисленные изображения данников и торговцев, доставляв-
ших в Египет изделия Эгейского ремесла, определенно свидетельству-
ют о тесных экономических связях Египта с обширным крито-микен-
ским районом, в состав которого в первую очередь входили Крит,
Кипр и некоторые области континентальной Греции. В Микенах были
найдены скарабеи и обломки глазурованных глиняных сосудов с име-
нами Аменхотепа III и царицы Тии. Как показали раскопки, алеба-
стровый фриз тиринфского мегарона был украшен голубой стеклян-
ной пастой, которая заполняла углубления в плитах. Очевидно, это
и есть тот «кианос» (xuavo;), который упоминается в «Одиссее»
(VII, 87) и который уже в те времена импортировался из Египта,
поскольку техника изготовления фаянса и стеклянной пасты достигла
в Египте, особенно в период Нового царства, совершенства. За
последние годы при раскопках в Микенах в «Доме щитов» были
обнаружены сосуд из египетского алебастра времени XVIII династии,
фаянсовые фрагменты египетского или сирийского стиля, наконец, в
«Доме цитадели» была найдена египетская или сирийская амфора
с изображением двухсторонней секиры-лабрис 8.
На существование экономических связей между Египтом и мате-
риковой Грецией указывают и находки в святилище Артемиды Оргии
в Спарте, на правом берегу Эврота. Здесь были найдены предметы
из стеклянной пасты, например египетские скарабеи, относящиеся к
IX—VII вв. до н. э., маленькая статуэтка Гора и прекрасно сделан-
ная фигурка идущего быка9.
Во второй половине II тысячелетия до н. э. Египет вел энергич-
ную международную политику с целью укрепления экономических
связей с соседними странами и усиления египетского авторитета в Се-
веро-Восточной Африке, Передней Азии и в районе Эгейского моря.
На это указывают официальные письма из Амарнского архива, све-
дения из которых во многом подтверждаются раскопками в Передней
Азии и египетскими надписями. Можно предполагать, что именно в
этот период стали оформляться дипломатические отношения между
различными государствами древнего Востока. Переговоры, которые
велись посредством переписки или через послов, приводили к заклю-
чению соглашений по вопросам территориальных споров, обмена по-
граничными городами, династических браков. В более поздних дого-
ворах уже оформляются статуты государственных взаимоотношений,
8 «Bulletin des correspondences Helleniques» (Athenes — Paris), LXXIX, 1955,
№ 1, p. 232.
9 R. M. Dawkins, The Sanctuary of Artemis Orthia at Sparta, London, 1929,
p. 378—385.
27
в частности касающиеся беглых людей. Иногда заключались догово-
ры о ненападении и совместной обороне.
Все эти экономические и политические связи Египта с соседними
странами приводили к укреплению культурных взаимодействий, чему,
в частности, способствовало возникновение египетских колоний в Фи-
никии, Сирии и в Нубии, а также поселение многочисленных азиа-
тов, нубийцев и ливийцев в Египте. Взаимное влияние сказалось, на-
пример, в архитектуре, и подтверждение этому — развалины египет-
ских по стилю храмов, обнаруженных в Палестине, и мигдолы, кото-
рые возводились в Египте. В египетских надписях появляются имена,
а на стелах — изображения сиро-финикийских божеств (Ваала, Ре-
шефа, Астарты, Кадеша, Хорона), культы которых все сильнее и
сильнее проникали в долину Нила.
При раскопках в Хама (Сирия) в слое F были открыты разнооб-
разные мелкие изделия: амулеты-статуэтки богини Сохмет, богов Пта-
Сокар-Осириса и Беса, скарабеоиды и скарабеи с именем Тутмо-
са III 10. В Телль-эль-Ореиме (Палестина) обнаружена надпись на
камне, в которой фараон, очевидно Тутмос III, сообщает, что он
«отразил иноземные страны Митанни»11, о чем, впрочем, подробно
повествуется в «Анналах Тутмоса III» 12. Множество следов египет-
ских влияний установлено в Палестине при раскопках в Бет-Шане
(совр. Бейсан). Здесь раскопали храм Тутмоса III, где были найдены
как чисто египетские вещи, так и местные изделия, выдержанные в
египтинизированном стиле, как, например, стела с изображением бога
Мекала и золотая подвеска с изображением богини Ашторет 13. Сле-
довательно, достигшее в это время высокого технического и художе-
ственного совершенства египетское ремесленное производство оказы-
вало влияние на развитие художественных ремесел в Палестине.
Египетское культурное влияние проникало в Палестину, прибреж-
ную Финикию и в Северную Сирию вплоть до древней страны Угарит.
В Рас-Шамра открыты египетские предметы, в частности стела с изо-
бражением египетского чиновника, царского писца и начальника каз-
начейства Меми, молящегося перед местным богом Сетом-Депен, зо-
лотые блюда и чаши, а также большая стела, напоминающая по сти-
лю египетские с изображением сиро-финикийского бога Ваала.
Культурные взаимодействия между Египтом и соседними страна-
ми нашли свое отражение в языке, литературе, религии и искусстве
самого Египта. В египетских надписях и литературных произведениях
встречаются иностранные слова, служившие для обозначения палатки
кочевника, лошади, колесницы, колесничего и т. д. Кроме того, в кли-
нописных документах Амарнского архива появляются многочисленные
египтинизмы 14. В египетских литературных произведениях — в пись-
ме писца Гори (папирус Анастаси), в сказке о взятии Яффы египет-
ским военачальником Джхути, в отчете о путешествии Уну-Амона —
10 Н. Ingholt, Rapport preliminairе sur sept campagnes de fouilles a Hama
en Syrie, Koebenhavn, 1940, ip. 8—9, 23, 27, pl. XVII—XVIII, XXIV, p. 104.
11 W. T. Albright and A. Rowe, A royal stele of the New Empire from Galilee
(JEA, XV, № 3—4, p. 282); A. Rowe, The topography and history of Beth-
Shan. Philadelphia, 1930, p. 16.
12 K. Sethe, Urkunden,.., IV, S. 696—703.
13 A. Rowe, The four canaanite Tempels of Beth-Shan, I, Philadelphia, '1940,
p. 92—93; pl. LXVII-a, № 4; pl. LXVIII-a, № 5; pl. LXIX-a, № 4; № 6; pl. LXXI-a;
A. Rowe, The topography and history of Beth-Shan, Philadelphia, 1930, p. 10.
14 W. T. Albright, The Egyptian correspondence of Abimilki (XV, JEA, № 3—4).
28
ярко сказывается не только осведомленность египтян о Сирии и Фини-
кии, но и обостренный интерес к этим странам, с которыми Египет был
связан в экономическом и культурном отношениях.
В эпоху упадка политической мощи Египта князь Библа по имени
Закар-Ваал в беседе с египетским послом Уну-Амоном говорил, что
из Египта свет знания и умения распространился по другим странам
вплоть до Финикии. В словах Уну-Амона, сохранившего рассказ об
этом эпизоде в своем отчете о путешествии в Сирию, звучит законная
гордость египтянина древней и самобытной культурой его родины, а
также тем, что эта культура способствовала распространению цивили-
зации среди соседних народов.
В течение всего I тысячелетия до н. э. экономические и культур-
ные взаимодействия Египта и соседних стран все более и более усили-
ваются. Сперва движение «морских народов», несомненно, входивших
в группу эгейских племён, а затем финикийская и греческая колониза-
ция особенно содействовали укреплению торговых и культурных связей
Ешпта со странами, прилегающими к Эгейскому морю, в частности
с Критом, а затем с Ионией и материковой Грецией.
Греческие историки, философы, ученые, писатели, создавшие, не-
сомненно, более передовую и более высокую античную цивилизацию,
ясно сознавали, что греки во многом обязаны культурному наследию
древнего Египта. Об этом говорили Геродот и Гекатей, Аристотель и
Страбон, Гелиодор и Платон. Относясь с большим уважением к древ-
ней культуре Египта, греки творчески обобщали эмпирические зна-
ния древних египтян. Их вдохновляли лучшие произведения древнего
своеобразного египетского искусства. Культурное влияние Египта ска-
залось в области письменности, литературы, языка, искусства, госу-
дарственного строя и религии. Многие античные писатели — Плутарх,
Гигин, Платон, Гн. Геллий, Цицерон и Тацит — полагали, что древ-
нейшей письменностью в мире была египетская, так как ее якобы «изо-
брел» бог Тот, которого египтяне считали покровителем писцов и бо-
гом мудрости. Платон, по древним преданиям, долго живший в Егип-
те и общавшийся с жрецами Гелиополя и Мемфиса, писал, что бог
Тот «первый изобрел число, счет, геометрию, астрономию, сверх то-
го— игры в шашки и в кости, а также письменность» 15. Тацит, под-
держивая эту традицию, считал, что древнейшая картинная и алфа-
витная письменность возникла в Египте и что финикияне заимствова-
ли это «искусство» у египтян и передали его грекам 16. Сравнительное
изучение древнеегипетской, синайской и протофиникийской письмен-
ности указывает на то влияние, которое Египет оказывал в этом от-
ношении на культуру народов, живших вокруг Эгейского моря. Извест-
ное влияние оказал древнеегипетский язык на греческий. П. В. Ернш-
тедт 17 нашел возможным возвести к древнеегипетскому языку 25
древнегреческих слов, обозначающих, в частности, «пиво», «лекар-
ство», «эбеновое дерево», «лира», «тимпан», «гумми» (вид смолы),
«натр», «черная краска» (для косметики). Возможно, что именно в
Египте греки видели эти предметы, переняли их употребление, до-
ставляли эти товары в Грецию и греческие колонии. Египетские име-
на, например Пахом, Паисий, Таисия, Анувий, Варсонофий, проникли
15 Платон, Федр, 274-с.
10 Тацит, Анналы, XI. 14.
17 П. В. Ернштедт, Египетские заимствования в греческом языке, М., 1953.
29
в греческий язык и в греческий быт. В результате греко-египетского
религиозного синкретизма возникли такие своеобразные имена, как
Гор-Аполлон, Бес-Арион или Исидор.
Между Египтом и странами древнего Востока, в частности стра-
нами Эгейского моря, с середины II тысячелетия до н. э. устанавли-
ваются не только экономические отношения. В Египет, особенно со
времени Рамессидов, проникают в качестве наемников наряду с ли-
вийцами и нубийцами шарданы и многие другие выходцы из среды
«морских народов» северных стран. В надписях упоминаются много-
численные поселения, в частности при храмах, в которых жили хет-
ты, киприоты, тиряне, шарданы и сирийцы. Это были, очевидно, лаге-
ря военнопленных, а возможно и поселки иноземных ремесленников 18.
Нет ничего удивительного в том, что постоянные контакты египтян с
эгейцами, а затем и греками нашли отражение в греческой литера-
туре. Автору гомеровских поэм известны не только Египет, но даже
«стовратные» Фивы египтян, прославившиеся своими богатствами. Не-
которые эпизоды «Илиады» и «Одиссеи» близки по сюжетам и худо-
жественным описаниям египетским повестям и сказкам, в которых го-
ворится об осадах крепостей, о путешествиях в дальние страны, о
странствиях и бедствиях смелых мореплавателей. В египетском рас-
сказе о взятии Яффы описывается захват вражеской крепости при по-
мощи военной хитрости, живо напоминающей известный гомеровский
эпизод о Троянском коне. Неоднократно египтологи, в частности
В. С. Голенищев 19 и А. Морэ, обращали внимание на большую бли-
зость между отдельными эпизодами, художественными образами и да-
же эпитетами -и выражениями, роднящими древнеегипетскую сказку о
потерпевшем кораблекрушение с «Одиссеей». Египетский «остров ду-
ха» живо напоминает сад Алкиноя, Феакийский властитель, подобно
египетскому змею — правителю острова, ласково принимает путника
и сажает его на блистающий «трон», в египетской сказке названный
«местом сладости». Впрочем, и орнаменты Кносского дворца, где был
найден знаменитый трон, во многом близки к орнаментальному искус-
ству Египта того периода.
Геродот, хорошо знавший Египет своего времени и высоко ценив-
ший его древнюю культуру, сохранил множество ярких описаний, сви-
детельствующих о сильных экономических и культурных связях Егип-
та и Греции. Хотя Геродот и был несомненным египтофилом, многое
в его рассказах почти достоверно, как это признано ныне многими
крупными специалистами.
Экономические и культурные взаимодействия Египта и Греции
были настолько сильны, что они сохранялись даже в позднюю эпоху
упадка древней страны пирамид. Острый интерес греков, а позднее и
римлян к великому прошлому египетского народа, к своеобразному
быту египтян, к величественным памятникам египетского искусства,
особенно архитектуры, к высоким достжениям их древней цивили-
зации нашел свое отражение в «Фарсалах» Лукана, в романах Апу-
18 L. Borchardt, Ansiedelung Kriegsgefangener in Tempeln («Zeitschrift fur
Agyptische Sprache und Altertumskunde», 36, Leipzig, 1898), S. 84; H. Kees,
Agypten, Munchen, 1933, S. 239.
19 W. Goieniscneif, Le papyrus № 1115 de I’Ermitage Imperial de Saint-
Petersburg («Recueil de Travaux relatifs a la philologie et a 1 archeologie egyp-
tiennes et assyriennes», XXVII, Paris, 1906). Ср. А. Морэ, Цари и боги Египта, М.,
1914, стр. 251—288.
30
Лея и Гелиодора, в религиозно-философском трактате Плутарха.
Согласно античной традиции,, исторические корни греческой фило-
софии восходят к египетской культуре, к той египетской мудрости,
к которой передовые греки всегда чувствовали глубокое уважение.
Аристотель, величайший энциклопедист древнего мира, считал, что
египтяне являются основателями математических знаний. По мнению
Иосифа Флавия, «все единогласно признают, что древнейшие грече-
ские философы Пифагор и Фалес были учениками египтян и халде-
ев»20. Античные писатели сохранили воспоминание о том, что Фалес и
Солон, Платон и Эвдокс долго жили в Египте, изучая науку древних
египтян. Истоки ионийской натурфилософии, несомненно, восходят к
древнеегипетским религиозно-философским воззрениям. Уже в одном
из Текстов пирамид говорится, что фараон Унис уподобляется огню,
который пребывает «над всем воздухом, над всем небом, над всей
землей. Потоки в каналах иссушены Унисом»21. А в поздней стеле
Меттерниха сохранился традиционный символический рисунок, изо-
бражающий, как из знака воды и земли подымаются две руки бога
воздуха Шу, между которыми находится солнечный диск, воплощаю-
щий стихию огня. Космический характер всей этой сцены подчеркнут
изображением пантеистического божества, как бы заключенного в ди-
ске солнца, источнике жизни на земле 22.
Египетское культурное влияние сказалось и в области медицины,
что подтверждается сходством египетских и греческих названий болез-
ней. Античные медики и фармакологи, как, например, Скрибоний,
Плиний, Павел Эгинский, Диоскурид, Гиппократ и Гален, в своих
трудах при лечении определенных болезней рекомендовали лекарства
которые напоминают лечебные средства, упоминаемые в аналогичных
случаях в египетских медицинских папирусах.
Однако это воздействие древневосточной культуры на греческий
мир не было ни случайным, ни тем более механическим. Сила грече-
ского гения сказалась в том, что, творчески преобразив это богатое
наследие, греки дали миру идеи человечности и гармонии, закономер-
ности и нормы, патриотизма и свободы. Греческому народу принадле-
жит великая заслуга создания гармонических форм искусства и созда-
ния начальных систем в области математики, естественных знаний и
философии. Греки распространили высшие достижения древневосточ-
ной, в частности древнеегипетской, культуры, например алфавит, во
всем обширном районе Средиземного моря. Греки впервые в мировой
истории противопоставили древневосточной деспотии с ее культом
обоготворенного царя, жестоким режимом иноземного гнета и порабо-
щения великую идею борьбы свободного народа за свою независи-
мость. Так возникло то греческое чудо, которым восторгались и во-
сторгаются до сих пор поколения и народы на Западе и на Востоке.
Экономические и культурные взаимодействия, возникшие в глубо-
кой древности между египтянами и соседними народами, в частности
греками, привели к созданию великих культурных ценностей, которые
легли в основу позднейшей европейской цивилизации.
20 Иосиф Флавий, Contra Apionem, I, 2.
21 К. Sethe, Die Altagyptischen Pyramidentexte, § 324, Leipzig, 1908.
22 W. Golenischeff, Die Metternichstele, Leipzig, 1877 —Ср. Ь.А. Тураев, Еги-
петская литература, I, М., 1920, стр. 225; М. Э. Матье, Древнеегипетские мифы,№.,
1956. стр. 97—99, 144—145.
R. ANTHES
(USA, Philadelphia)
DER GEBRAUCH DES WORTES dt «SCHLANgE»,
«schlangenleib» IN DEN PVRAMIDENTEXTEN
«Schlange», «Schlangenleib» ist nicht eine Deutung, sondern nur
eine Ubersetzung des als Wortzeichen geschriebenen dt, das in Erman-
Grapow, Wbrterbuch V S. 503 ff. in zwei Worter aufgeteilt ist, dt
«Schlange» und dt «der Leib». Die im AnschluB daran, ibid. S. 506 f.
genannten Worter dt «Pupille», «(sein) Morgen», «Phallus» und «Menit»
diirfen wohl als Bedeutungsvarianten des gleichen Wortes gelten, fal-
len aber nicht in den Rahmen dieser Untersuchung, da sie nur in
spaterer Zeit, sicher nicht in den Pyr. vorkommen. Die Worter dt «Ewig-
keit», dt «Gut, Stiftung» mit ihren Verwandten und dt «Papyrus», ibid.
S. 507—511, bleiben hier auBer Betracht. Auf die Etymologie des Wortes
komme ich am Ende dieses Aufsatzes zuriick. Zu meiner Beschrankung
auf die Pyr. bis Pepi II sei hinzugefiigt, dafi mir das hier zu besprechen-
de dt in Texten des A. R. sonst nicht bekannt ist, abgesehen vom «Denk-
mal der Memphitischen Theologie» ZI. 60. Aus der friihgeschichtlichen
Zeit gehort der Name des Konigs Schlange sicher hierher; ob auch das
dt — Fest des Palermosteins hierzu gehort, mufi offen bleiben. Zuletzt
sei vorbemerkt, dafi samtliche Vorkommen unseres Wortes in Pyr.
und Memp. Theol. am Schlufi dieses Aufsatzes zitiert sind und zwar
mit den N ummern der Paragraphen in Sethes Ausgabe; auch im Text
ist auf diese Paragraphen mit der bloBen Nummer, ohne vorgesetztes
«Руг.» verwiesen.
Die Scheidung des Wortes dt in «Schlange» und «Leib» ist im
Rahmen des Worterbuches wohl berechtigt, da dieses den Sprachschatz
von drei Jahrtausenden behandelt. Die Untersuchung des altesten Vor-
kommens ist notwendig geworden durch die Erkenntnis, dafi diese
Scheidung in den Pyr. nicht ausgedriickt ist, weder in der Schreibung
noch auch in den Beziehungen, in welchen das Wort steht. Nur in der
Uebersetzung benutze ich «dt — Schlange» fiir das alleinstehende
dt, «Schlangenleib» fiir dt mit Suffix oder Genitiv. Diese letztere Ueber-
setzung wird nahegelegt durch Identifizierungen eines gottlichen We-
sens mit seinem Schlangenleib wie in 32, 69, 160, 594 und 877, ist
aber auch in 697 anwendbar, wo solche Gleichsetzung nicht besteht.
Aber diese Unterscheidung ist willkiirlich und nicht konsequent durch-
fiihrbar. Die einzige Moglichkeit einer sachlichen Scheidung innerhalb
des Wortes dt wiirde die Aussonderung derjenigen Stellen sein, in denen
es die Schlange als Lebewesen, also als wirkliche Schlange bezeichnet.
Diese Bedeutung konnte in 426 vorliegen, aber es ist keineswegs sicher
so. In alien andern Fallen bezeichnet dt eine iibernatiirliche Schlange,
anscheinend auch ihr greifbares Abbild.
Die Erkenntnis, dafi di «Schlange», «Schlangenkorper» ein einziges
Wort mit bestimmtem Inhalt ist, bringt uns des ofteren in Gegensatz zu
Sethes Uebersetzungen und auch Deutungen der Texte. Nachdem Sethe
in seinem Kommentar zu Pyr. 211a m. E. ungliicklicherweise eine Ueber-
3'2
setzung «selbst», «sich selbst» fiir^Z. f angenommen hatte, hat er sie
beibehalten, wo er nicht wegen des Textzusammenhanges oder des Deter-
minativs die Uebersetzung «Uraus — Schlange» vorgezogen hat. Diese
Festlegung auf «selbst» geschah anscheinend in unbewufiter Abweichung
von seiner Deutung von 193a und fiihrte zu den Deutungen von 221c (mit
1300c), 447a, 683b-d, 697e und 1098d, die mir aus sprachlichen und sach-
lichen Griinden mehr oder weniger unmoglich erschcinen. Es mag nahe-
liegen, in 594 und 877 dt. f als «sich selbst» zu deuten, aber an beiden
Stellen verunklart solche Uebersetzung die Sachlage.
Die Frage nach der Bedeutung des Wortes soil in der vorliegenden
Untersuchung nicht beantwortet werden. Es handelt sich hier nur darum,
den Gebrauch des Wortes im Sinne eines Praparates im Laboratorium
herauszuarbeiten, so daB es kflnftig in Untersuchungen uber die agypti-
sche Religion eingesetzt werden kann. Das ist ja die erste Aufgabe einer
lexikalischen Bearbeitung. Dabei ist mir ein methodisches Vorbild die Art,
in der Erman und seine Mitarbeiter um 1905 eine Reihe von Wortern auf
Grund der Worterbuchsammlung versuchsweise bearbeitet haben, wie
in WB I S. VII berichtet ist. Die Erinnerung an diese niitzlichen Bearbei-
tungen liegt fiir mich umso naher, als ich selbst 20 Jahre spater, wenn
mich nicht alles tauscht, die Worter dt fiir das endgiiltige MS des Wor-
terbuches vorbereitet habe. Soweit also hier eine Kritik an WB V S.
503 ff. eingeschlossen ist, so richtet sie sich zunachst gegen mich selbst.
Z. B. hat gewiB mein Fehler den AnlaB dazu gegeben, daB sn. f ny dt. f
sjchlieBlich als «leiblicher Bruder» zwischen die Belegstellen zu Band
V S. 504,1 geraten ist. Es gehort natiirlich zu WB IV S. 152, 5 und soil
keine Konfusion mehr anrichten.—Solche personlichen Erinnerungen diir-
fen sich wohl einfiigen in diesen Aufsatz, der ja dem Herrn Ko 11 egen Struwe
personlich nach seiner nun im sechsten Jahrzehnt stehenden erfolgreichen
wissenschaflichen und Lehrtatigkeit gewidmet ist. Wenn wiederum meine
Erinnerung mich nicht tauscht, so horte ich seinen Namen schon, bevor
ich ihn las, als den eines in guter Erinnerung stehenden Vorkriegsgastes
im Worterbuch, als ich nach dem ersten Weltkriege dorthin kam und
der Vorhang zwischen unseren Landern schon niedergegangen war. Ich
mochte, sehr verehrter Herr Kollege, mit diesem GruB das Heute an
unsere Anfange ankniipfen.
«dt — Schlange», «Schlangenleib» kommt in den Pyr. mehr als fiinf-
mal so oft mit Suffix als ohne derartige Bestimmung vor; dabei ist n dt
dt. auf das ich spater zuriickkomme, nicht mitgezahlt. Der Genitiv findet
sich nur in 193, und zwar mit Genitiv — Adjektiv, wahrend in 484 W
der Konigsname anstelle des Suffixes eingesetzt ist. Die Schreibung des
Wortes ist in alien fiinf Pyramiden iiblicherweise und
Die Schreibung findet sich mit Suffix in 221 T, 1091 M und 2064
N, ohne Suffix in 764 N, 789 N, 976 M N und 2047 N. Ausnahme —
Schreibungen, beide mit Suffix, sind Д in 697 N und
in 372 W. Diese letztere Schreibung kommt als Variante von 7Д
«Ewigkeit» ofter vor, z. B. 412 W und 1645 ff. N passim. Andererseits
Заказ 2603 33
kann ich die WB V S. 507 angefiihrten Schreibungen und
als «Ewigkeit» in den Pyr. nicht anerkennen; darauf komme ich spater
zuriick. Fur das Determinativ aber mochte ich auf E. J. Baumgar-
tel, The Cultures of Prehistoric Egypt (1955), S. 85 hinweisen. Sie erwagt
die Moglichkeit, daB das Zeichen urspriinglich die Schlange bedeu-
tet und so in das Wort dt hineingekommen ist. Ihre Deutung des Zeichens
---- erscheint auch mir beachtenswert. Allerdings kann ich ihr in der
Deutung von Petrie, Tombs of the Courtiers pl. 2, 10 nicht folgen, und
der Befund in den Pyr. legt doch nahe, in als Variante
von <=> , nicht von anzusehen.
Der durch Suffix bezeichnete Inhaber des Schlangenleibes ist meistens
der verstorbene Konig, den ich im folgenden als NN bezeichne. Sonst
ist es Re (37, 1461, vielleicht 1406), Atum und Re—Atum (160, 213)
Horus (32, 69, vielleicht 1406), Osiris (193, 2092), das Paar Atum und
Ruruti (447), das Horusauge (594), der Lebende Ba (1098), ein Stern
(877), «die in der Dat Befindlichen» (2084), «die Gotter» (1406,
Memph. Theol. Zl. 60) und «der (oder: ein) Gott» (2064, 2092—-93,2105».
DaB auch der lebende Konig, der Horus — Konig der Friihzeit, als «Ho-
rus dt—Schlange» angesehen werden konnte, wissen wir aus dem bekann-
ten Konigsnamen der ersten Dynastie; ich mochte die Vermutung wagen,
daB dies fiir den lebenden Konig fiinften Dynastie der nicht mehr gilt,
kann mich darin aber tauschen. Jedenfalls erwirbt der Konig nach den
Pyr. seinen Schlangenleib offenbar im Jenseits, wie wir spater sehen
werden. Andrerseits kann z. B. die Textstelle 967 als Spiegel friiherer
Zustande gelten, wie Sethe es annimmt. Die Frage schlieBlich, ob ein
gewohnlicher Sterblicher nach seinem Tode Besitzer eines Schlangenlei-
bes wird, kann aus den mir bekannten Texten nicht beantwortet werden;
die Worter dt «Gut» und ndt «Horige» konnen vielleicht einmal zur
Beantwortung beitragen. Ich mochte allerdings auch hier eine Vermutung
wagen, namlich dafi auch bei etwaigen Beziehungen dieser Worter zu dt
«Schlangenleib» zunachst an den des Konigs, nicht an den eines gewohn-
lichen Menschen gedacht werden sollte. So wollen wir annehmen, daB
der in 1279 bedrohte Uebeltater als Gott oder vielleicht als Konig, nicht
aber als einfacher Grabrauber gedacht ist.
Dafiir, daB der Schlangenleib an sich wahrscheinlich auf die Welt
der Gotter beschrankt ist, spricht zusatzlich die Tatsache, daB NN Besit-
zer seines Schlangenleibes ist ntr '•is «als der (ein) Gott» (1406, 2096).
Ferner ist das gottliche Wesen des dt — Leibes in Textstellen wie 53,
762 und 2119/2118 erkennbar; vgl. hierzu auch Sethes Kommentar zu
211a. Andrerseits zeigt wohl schon Memph. Theol. Zl. 60, dafi jeder
Gott einen Schlangenleib besitzt; die oben gegebene Zusammenstel-
lung der in den Pyr. genannten Gotter wird also wohl nur durch
den Textzusammenhang bestimmt, aufs Ganze gesehen zufallig sein.
Es scheint eine Eigentiimlichkeit des Wortes zu sein, daB es in
34
den Pyr., nur im Singular vorkommt, auch wenn es ein pluralisches
Suffix hat: 447, 1406, 2084, auch Memph. Theol. Zl. 60. Allerdings
ist die singularische Schreibung eines Plurals in der friihgeschicht-
Hchen Zeit und im A. R. keineswegs selten. R. O. Faulkner, The Plural
and Dual in Old Egyptian (Briixelles, 1929) § 4 nennt aus den Pyr.
die Worter ht. sn (397) und b; sn (413) die als gute Parallelen zu
dt. sn gelten durfen, neben gleichartig singularischen Schreibungen
von Korperteilen. Dabei sei bemerkt, dafi Faulkner doch wohl absicht-
lich und wahrscheinlich richtig dt in diesem Zusammenhang nicht
zitiert. Auch mir erscheint fraglich, ob und wieweit dt «Schlangenkor-
рег» pluralisch gedacht werden kann, aber ich bin nicht in der Lage,
dieser Frage jetzt in spateren Texten nachzugehen und daraus mir ein’
Urteil zu bilden. Die drei genannten Pyr. — Stellen kommen nach
T. G. Allen, Occurrences, nicht spater als in der Neit — Pyramide vor,
so daB wir nicht sagen konnen, ob in diesen Fallen Sargtexte und Toten-
buch den Plural geschrieben haben wiirden. Aber Memph. Theol. ZL 60
schreibt «ihre Herzen» neben JI «ihr Schlangenleib»,
und das sieht wie eine absichtliche Vermeidung eines Plurals von dt
aus. Weiter sei hierzu Pyr. 1406c zitiert: «euer Schlangenleib ist (in)
NN, ihr Gotter», und ahnlich wird, wenn ich’s recht verstehe, der doch
nur eine NN als der Schlangenleib der Vielen, «die in der Dat sind»,
angesehen (2084). Das ist dann eben nur ein einziger Schlangenleib.
Die hierin liegende Frage wird nicht dadurch beantwortet, dafi sie
ahnlich auch fiir den Ka gestellt werden mufi, bei dem sonst ein
Plural oft genug vorkommt. So heiBt es in Pyr. 1609a: twt k? ny nfrw
nbw «du (scil. NN) bist der Ka aller Gotter». Ich wage nicht zu
entscheiden, was das bedeutet, verweise aber auf L. Greven, Der Ka
(Gluckstadt, 1952) S. 17 f. mit niitzlichen Hinweisen. Ich bin auch
dessen keineswegs sicher, ob der Singular b sn «ihr (der Gotter)
Ba» unmittelbar neben den Pluralen ihw. sn «ihre Ach — Geister»
und swwt. sn «ihre Schatten» (Pyr. 413a, c) nur orthographisch ver-
standen werden darf.
Die Moglichkeit, dafi der Schlangenleib nur als Einheit existiert,
wenn er auch Gottern als Individuen zugesprochen wird, kann durch
Memph. Theol. ZL 60 nicht widerlegt werden. Nach diesem Bericht
machte Ptah Gleichnisse des Schlangenleibes der Gotter, so dafi sie in
ihren Schlangenleib (namlich) in Holz, in Stein und in Ton eingehen
konnten. Diese Doktrin hatte naturgemaB die Vorstellung zur Folge,
vielleicht schon als Ursache, daB jede einzelne Kultstatue als dt des
Gottes angesehen und bezeichnet wurde, aber in diesem Text darf dt
nicht als «Kultstatue» iibersetzt werden, sondern nur wie bisher als
«Leib» oder als «Schlangenleib». Die verschiedenen Statuen sind hier
Reprasentanten oder Abbilder des Schlangenleibes. Zusammenfassend
miissen wir die Frage offen lassen, ob nach der Anschauung der Pyr.
nur ein fiir alle Gotter giiltiger Schlangenleib existierte oder eine
Unzahl von individuellen. Sie kann vielleicht aus spateren Texten und
in Zusammenhang mit dem Ka und dem Ba der Gotter beantwortet
werden. Die Vorstellung von einem Einheits — Schlangenleib geht uns
schwer ein. Aber je schwieriger das ist, umso ratsamer ist es, diese
Vorstellung als Moglichkeit im Auge zu behalten.
NN hat zwar im Jenseits «seinen Schlangenleib», er ist aber auch
selbst die dt — Schlange oder der Schlangenleib eines Gottes. Zunachst
3* 35
stellt sich dabei die Frage, in welcher Form diese Gleichsetzung aus-
gedriickt wird. Zu einer befriedigenden Antwort reicht unser Material
nicht aus. In der Anrede an Re und vielleicht Horus und mutatis mutandis
auch an «die Gotter» heiBt es dt. k m NN «dein Schlangenleib ist
(in) NN» (1461, 1406), wobei m «in» hier eine mythische Identitat
bezeichnet. Zu Osiris wird gesagt dt. k dt nt NN «dein Schlangenleib
ist der des NN» (193). Auch durch nebeneinandergestellte parallel
geformte Satze wird der dt des Osiris oder des «Gottes» mit dem des NN
gleichgesetzt (2064, 2092—93, 2105). Anscheinend ist der dt des NN
auch mit dem des Re gleichgesetzt in 37. Die aus den Texten erschliefi-
bare Gleichsetzung des NN mit der dt — Schlange (ohne Suffix) wird.
hier weiter unten behandelt. Es mag Zufall und bedeutungslos sein,
daB eine Gleichsetzung des dt — Leibes des NN mit einem Gotte nicht
in der Form vorkommt, die wir beim Ba in Pyr. 2110 finden: b*. k m
aber es ist hiermit angemerkt.
Neben der Identitat des NN mit dem Schlangenleib «der Gotter»,
die wir oben besprochen haben, bleiben zwei andere, die wichtig er-
scheinen und zugleich als Ausgangspunkt fiir die Besprechung weite-
rer Aspekte des Schlangenleibes dienen konnen. Die Identitat des dt —
Leibes des NN mit dem dt — Leib des Osiris ffigt sich ein in seine
anderen Eigenschaften, und die Gleichsetzung des NN mit dem dt —
Leib des Re fiihrt zu Uraus, Horusauge und Himmel. Diese Einteilung
erfolgt aber nur zur Erleichterung der folgenden Darstellung; sie
deckt keine Wesensunterschiede auf, und ein Aspekt geht in den ande-
ren fiber.
Eine Anrede an Osiris lautet «dein Schlangenleib ist der des NN,
dein Fleisch ist das des NN, deine Knochen sind die des NN» (193).
Sethe stellt die Frage, ob dt hier «als eine Zusammenfassung der Teil-
ausdriicke Fleisch und Knochen anzusehen ist, oder ob damit mehr
die Personlichkeit auch gerade nach der immateriellen Seite hin (Seele,
Geist) gemeint ist», und er verweist fiir die zweite Moglichkeit auf
Pyr. 444a (-244-663) und 976, auch auf 1461 und 1406. Vielleicht
aber ist das keine Alternative, sondern beides mag richtig sein. Da
dt hier sicher nicht ausnahmsweise den natiirlichen Leib des NN be-
deutet, konnten wir schlieBen, daB in diesem Zusammenhang wohl auch
Fleisch und Knochen zum dt — Leib gehoren. Dieser wiirde also hier
sehr real vorgestellt sein, und vielleicht eher in Menschen — als in
Schlangengestalt. — Eine individuelle Vorstellung des Schlangenleibes
findet sich auch in Bezug auf Horus. Die Ausdriicke «die beiden Augen
des Horus, die zu seiner Schlangengestalt gehoren (irty Hr nt dt. f)>
(69) und «die (Mutter)brust, die zu Horus, zu seinem r/Z--Leib ge-
hort (mnnd ny Hr ny dt. f)» (32) mochte man auf die mythische
Erscheinung des Horus im Gegensatz zur korperlichen beziehen. Aber
wir miissen uns hiiten vor vorschneller Verallgemeinerung dieser An-
nahme, denn der friihgeschichtliche Konigsname Horus Schlange
eignet ja dem im Konig verkorperten Horus.
Nach 1484 befreit NN seine Arme und seinen Schlangenleib dadurch,
daB er als Falke, Gans oder Sperberweibchen den Menschen entfliegt.
Das hiibsche Bild von der Gans, die ihre «Arme» zum Fliegen befreit,
ist in M und N fiir das vom Falken (P) eingesetzt; auch der Raub der
Schlange durch den Sperber ist lebhaft eindrucksvoll. Die Stelle darf
nicht etwa so verstanden werden, als habe der dt — Leib hier die Gestalt
eines Vogels. Die Parallele zwischen «Arme» und «Schlangenleib» bedeu-
36
tet wohl die Gegeniiberstellung von gebundenem Menschenleib und
freiem Schlangenleib, schreibt also dem letzteren keine Arme zu.—1
Anders liegt es wohl mit der merkwiirdigen Parallele von «Schlangen-
leib» und «Nase» des NN, auf Grund deren er «den Gott», anscheinend
Re, anruft (484). Vielleicht ist damit gemeint, daB auch der Schlan-
genleib der Nase zum Leben bedarf wie der irdische Korper. Die fol-
genden Hinweise zeigen, daB auch das Herz des NN fiir seinen Schlan-
genleib wirkt. Auch nach Memph. Theol. ZI. 60 steht das Herz in Zu-
sammenhang mit dem Schlangenleib der Gotter.
Am Kopf und FuBende des Sarges sagt Nut zu NN, daB Isis
ebenso wie Nephtys «deinen Arm ergreift und dir dein Herz gibt fiir
deinen Schlangenleib» (3c, a, auch 1786). Die Formel (dein Herz
dir fiir deinen Schlangenleib» findet sich auch neben «deinen Ba (oder:
Ach?) dir hinter dich» (N ZI. 721) und «deinen Ach (?) dir in dein
Inneres» (N ZI. 709+10). Das bedeutet doch wohl, daB das Herz
des NN ihm notwendig ist, damit er den Schlangenleib gewinnt. Auf den
charakteristischen Ausdruck «fiir deinen (seinen) Schlangenleib» kommen
wir gleich zuriick. Zuvor sei gesagt, daB der Ach — Geist auch sonst
offers im Zusammenhang mit dem Schlangenleib genannt wird (53/52c,
221a/'c, 1174c/l 172a, 2105/2106 a); ich kann nichts Wesentliches daraus
entnehmen. Auch von einer Beziehung des dt — Leibes des NN zu seinem
Ba kann ich nichts feststellen. Aber als der Lebende Ba gewinnt NN
seinen Schlangenleib (1098).
Eine Beziehung zwischen dem Schlangenleib und dem Ka erscheint
eher faBbar, ebenfalls in dem Ausdruck «fiir seinen Schlangenleib». In
37 heiBt es, dafi alle Dinge bestimmt sind «fiir deinen (des Re)
Schlangenleib, fiir den Ka des NN und fiir seinen Schlangenleib». Die
im folgenden zu besprechenden Zitate legen nahe, hier wie dort eine Stei-
gerung vom Ka des NN zu seinem Schlangenleib anzunehmen. Der Sinn
1st, dann, daB das, was dem Schlangenleib des Re gehort, auch iiber
das Opfer an den Ka des NN dem dt — Leib des NN zuteil wird. Die
Satze «(Horus) biirstet das Fleisch des Kas des NN fiir seinen Schlan-
genleib» (372) und «(Horus) leitet den Ka des NN fiir seinen Schlangen-
leib zum GroBen Hause» (373) miissen doch wohl so aufgefaBt werden,
daB die vorher genannte Reinigung des NN und seines Kas als Vorberei-
tung zur Aneignung des Schlangenleibes dient, die anschlkBend im
GroBen Hause stattfinden wird. Von hier aus verstehen wir auch, daB
Horus und Seth, die den NN und seinen Ka reinigen, «heil fiir dessen
Schlangenleib» sind, und «so wird auch NN heil fiir seinen Schlangen-
leib zwischen (ihnen)» (683). Die Bedeutung der Reinigung fiir die
Gewinnung des Schlangenleibes ist auch deutlich erkennbar in 2064/2063
und als Salbung in 53, indirekt auch sonst.
Die eben erwahnte Vorstellung, daB Horus den Ka des NN leitet
«fiir seinen Schlangenleib» zum GroBen Hause (373) steht nicht allein.
Das Geleitetwerden oder Fortgehen zur Gewinnung des Schlangenlei-
bes ist auch sonst genannt (224, 2096; fraglich 2105/2106); auch das
«Springen» des Horusauges (594) und das dem Osiris eigene «Auf-
stehen» (1300/1299, 2092—93) fiigen sich in diese Vorstellung. An
das GroBe Haus aber werden wir erinnert, wenn NN nach der Mundoff-
nung «fortgeht und seinen Schlangenleib anspricht bei der GroBen
Gotterneunheit im Hause des Rats (ht sr) in Heliopolis» (14), wenn
er «seinen Schlangenleib anspricht, nachdem er die Gestalt des Gottes
(Irw ntr) angenommen hat, und dadurch groB wird bei den Gottern,
37
die fiber den See gebieten (hntyw s)» (762), und wenn er «seinen Schlan-
genleib an sich nimmt in der d^d^t—Versammlung, ein Ratsmitglieddes
Nunu, der der groBen Gotterneunheit vorsteht» (1174). Anscheinend
geht auch das Eintreten in das pr hwt der «Wahrung» des
Schlangenleibes voran (1728/1727) und mag somit in den vorlie-
genden Zusammenhang gehoren. Die Lokalisierung der Gewinnung des
Schlangenleibes durch NN in offiziellem Rahmen laBt erwagen, ob hier
etwa ein fruhgeschichtlicher Konigsritus sich widerspiegelt; die
Mitwirkung von Horus und Geb konnte dazu passen.
Die zuletzt genannten Zitate haben gezeigt, dafi das Ansichnehmen
und die Ansprechung seines Schlangenleibes durch NN als Ausdruck
ffir seine Gewinnung des Schlangenleibes ein bestimmter wichtiger Vor-
gang im Jenseits ist. Diese Feststellung wird reichlich bestatigt. Das
Wort dt mit Suffix ist oft als Objekt von Verben gebraucht, und die
Mehrzahl der dabei benutzten Verben findet sich mit dt nur einmal.
Die oben zitierten Worter «ansprechen» und «an sich nehmen» gehoren
aber zu einer bestimmten Gruppe von Verben, die alle diejenigen um-
fafit, die mehr als einmal mit dt als Objekt in den Pyr. vorkommen.
Diese Verben sind Z/Z «an sich nehmen» (1098, 1174, 1484), wnh «an-
ziehen, anlegen» (221, 224, 1300, 2119). mdw «ansprechen» (14, 762).
nd «retten» (594, 1728) und shm m «machtig werden in (mit) seinem
dt — Leib» (53, 211, 1300, 2064, 2092, 2096, 2105, 2116). Fugen wir dieser
Gruppe hinzu das einmalige nhm «freimachen» (1098), so haben wir
die Verben vollzahlig zusammen, die sich offenbar auf die Aneignung
des Schlangenleibes durch NN beziehen. Nur 594 spricht nicht von NN,
sondern vom Horusauge, das seinen Schlangenleib «rettete». Ein Ver-
gleich mit 1728, wo dasselbe von NN gesagt ist, legt die Vermutung
nahe, daB der Sinn der Erzahlung 594 der ist, zu erklaren, wie das
Horusauge einst seinen Schlangenleib gewann und dadurch ein selb-
standiges mythischen Wesen wurde. 1728b ist mir allerdings sachlich
noch unklar, aber der Spruch, zu dem es gehort, dreht sich ausschlieB-
lich um die Gewinnung des himmlischen Konigtums, zu der die Gewin-
nung des dt — Leibes gehort. Mehrere der oben zitierten Verbal —
Verbindungen stehen in ahnlichem direktem Zusammenhang mit der
Gewinnung der Herrschaft, besonders deutlich etwa 221 und 224 (mit
dem vorhergehenden Spruch 224), 762, 2105. Auch das Freiwerden von
Feinden und irdischen Fesseln steht offers im Zusammenhang mit der
Gewinnung, Errettung des Schlangenleibes (211, 221, 1484, 2105, 2126;
vgl. 976).
Die hier besprochene Gruppe von inhaltlich einander verwandten Ver-
ben, die mit dt als Objekt gebraucht sind, habe ich an Hand von L. Spe-
leers’ sehr nutzlichem Buche „Les Textes des Pyramides”, 2 Band, Voca-
bulaire nachgepruft. Dabei hat sich ergeben, daB die gleichen Verben auch
mit dem Horusauge als Objekt vorkommen, mit Ausnahme des gleich zu
nennenden mdw c. obj. Hier unten in den Zitaten sind jeweils bei dem
ersten Vorkommen eines dieser Verben Beispiele ffir ihren Gebrauch mit
dem Horusauge als Objekt genannt. Die Erscheinung ist bemerkenswert.
da, wie wir spater sehen werden, Horusauge, dt — Schlange und auch
Uraus—Schlange miteinander nahe verwandt sind. Unter diesen Umstan-
den ist nun aber auffallig, daB die besprochenen Verben anscheinend nie-
mals in Verbindung mit der Uraus — Schlange gebraucht werden, mit ei-
ner fraglichen Ausnahme (Pyr. 139c, s. u. zu 53).
Zwar ’’ergreift” NN die wrrt — Krone oder die twit, er ’’zieht. an, be*

kleidet sich mit” allerlei koniglichen Abzeichen, er ’’bemachtigt sich” aller-
lei Krafte, aber er ’’empfangt” den Uraus (ssp, 697) doch wohl nicht
viel anders als wie er sonst die beiden Kronen und oft andere konigliche
Abzeichen ’’empfangt” (die Kronen 1374, vgl. 2021). Anscheinend spielt
das Empfangen des Uraus keine groBe Rolle in den Pyr., aber darauf
kommt es hier nicht an. Wichtig scheint mir das zu sein, daB die Besitzer-
greifung des Schlangenleibes in keinem erkennbaren Faile den Gedanken
an den Empfang des Uraus wachruft, obgleich die haufige Erwahnung
der Gewinnung der Krone und der Herrschaft eine solche Gedankenverbin-
dung erwarten lassen konnte.—Auf der andern Seite wird die in der Phra-
seologie erkennbare Verbindung zwischen Schlangenleib und Horusauge
noch dadurch merkwiirdig betont, daB ebenso wie NN auch das Horusauge
selbst als Subjekt solcher Phrasen auftritt. Es ’’redet an” den NN (Pyr.
758a) und es ’’rettet seinen (eignen) Schlangenleib” (594). Diese Bezie-
hungen sind nicht leicht begreifbar, aber sie sind offensichtlich. Die Fest-
stellung, daB in dem Gebrauch des Wortes ’’Schlangenleib” mit Verben
eine auffallig enge Verbindung zwischen ’’Schlangenleib” und
’’Horusauge”, aber keinerlei Verbindung zwischen ’’Schlangenleib” und
«Uraus — Schlange» erkennbar ist, ist eine niitzliche Vorbemerkung fiir
das Folgende.
Eine Art Gleichsetzung des Schlangenleibes des NN mit dem des Re
begegnete uns schon in dem Ausdruck ”alle Dinge fur den Schlangen-
leib” (37). Vielleicht schon hier, sonst sicher ist die Gleichsetzung des NN
mit dem Schlangenleib des Re verquickt mit dem Horusauge und der
Uraus — Schlange I'rt. Pyr. 1461 besagt, daB der Schlangenleib des Re
(in) NN ist. In Pyr. 2047 wird eine Aufzahlung von Identifizierungen
des NN beschlossen mit ”dt — Schlange, die hervorkam aus Re” und
”z'/V— Uraus, der hervorkam aus Seth”. Der Unterschied zwischen
dt— Schlange und Uraus ist hier durch die Gleichsetzung mit NN aut-
gehoben, aber eine urspriingliche Gleichsetzung der beiden Schlangen
erscheint in Pyr. 1091, wo es von NN heiBt ”er ist (iswt, f) die dt—
Schlange, die aus dem Gott hervorkam, der t'rt— Uraus, der aus Re
hervorkam”. Da ja das agyptische Wort fiir Schlangenleib das gleiche
ist wie fiir dt — Schlange, konnen wir die Gleichung ’’Schlangenleib
des Re-Л—Schlange, die aus Re hervorkam-z’r/— Uraus, der aus Re
oder Seth hervorkam”, gewiB mit Recht aus den oben gegebenen Zita-
ten erschlieBen, und zwar nicht fehlerhaft daraus, daB NN mit jeder die-
ser Schlangen gleichgesetzt ist, sondern aus ihrem eigenen Wesen. Diese
Gleichung fugt sich nun auch in das grammatische Verstandnis von
336a T ”NN hat die dt—Schlange in der Mesektet — Barke gesehen,
und so erkennt er den t'rt— Uraus in der Mandjet — Barke”. Auch die
Variante dieser Zeile in 335b-c P erscheint nun sinnvoll: ”NN hat sei-
nen Schlangenleib in der Mesektet — Barke gesehen..., er hat den
t'rt— Uraus in der Mandjet-Barke erkannt”. Denn da nach Pyr. 1461
der Schlangenleib des Re ”in” NN ist, darf NN sehr wohl ’’seinen
Schlangenleib” in der Barke befindlichen Schlange des Re sehen.
Die Folgerung aus dieser Gleichung fiir das Verhaltnis von Mesektet
zu Mandjet kann uns hier nicht beschaftigen. Die Gleichung ’’Schlan-
genleib des Re-Л— Schlange-z’77— Uraus” muB jedenfalls festgehal-
ten werden; sie wird erganzt durch die Gleichsetzung mit NN und
(nach 335) auch mit seinem Schlangenleib, und dazu stimmt das zu
Beginn dieses Absatzes herangezogene Zitat ”alle Dinge fiir den
Schlangenleib des Re wie des NN” (37).
39
Руг. 1461 besagt nun nicht nur, daB der dt —Leib des Re (in)
NN ist, sondern auch, daft Re seinen Schlangenleib am Leben erhalt
durch (m) NN. Der Textzusammenhang lafit darauf schlieBen, daB
NN hier selbst als das Horusauge gedacht ist, wie ja auch sonst gele-
gentlich (Pyr. 976c, 1147b und 1460b), und daB der Schlangenleib des
Re von ihm lebt. Denn die Zeile ”dein Schlangenleib ist (in) NN, о
Re, du laBt deinen Schlangenleib leben von (in) NN, о Re” schlieBt eine
Reihe von Aussagen ab, die in der Form ”NN pw X” den NN identifi-
zieren zuletzt als den i'rt— Uraus (1459b), das Rote (? 1460a) und
das Horusauge (1460b). Nicht ganz eindeutige Beziehungen zwischen
Horusauge und dt—Leib finden sich gelegentiich (224, 1406c/1407b,
vgl. auch 1279), aber wir haben auch zwei sehr klare Aussagen darii-
ber. In 594 wird erzahlt, wie das Horusauge seinen eignen dt — Leib
vor Seth gerettet hat; auf die Bedeutung dieser Erzahlung haben wir
schon oben hingewiesen. Eine kurze Wiederholung, zunachst ohne Er-
wahnung des dt— Leibes, ist in 976a — b gegeben, und dieser Bericht
wird abgeschlossen durch die Worte ”der Schlangenleib (geht) zum
Himmel. NN ist das Horusauge (dt ir pt, NN pw irtHr)” Dex dt—
Leib ist in diesem Zusammenhang der des NN ebenso wie der des Ho-
rusauges. Diese Gleichung stimmt zu der oben aus 1461 erschlossenen
und erscheint durch unser Verstandnis des Schlangenleibes besser be-
griindet, namlich aus dem Wesen der Dinge, als in Sethes Erklarung
durch Einbeziehung des Uraus.
In dem eben besprochenen Zitat 976 heifit es wie in den Zauber-
spriichen zur Abschreckung der Schlangen ”die dt—Schlange (geht)
zum Himmel” (244-444-663), mit dem Unterton: die irdische Schlange
hat hier nichts zu suchen. Ohne daB wir den Begriffen Gewalt antun
wollten, durfen wir doch wohl aus 976 schlieBen, daB auch in diesen
Zauberspriichen die Vorstellung vom Horusauge in die von der dt —
Schlange hineinspielt. Aber der Gedanke, dafi die dt — Schlange zum
Himmel geht, ist in 976 auch mit der Himmelsleiter verkniipft (so
auch 2083d/2082 b),und dieHummelsleiter dient nach dem gleichen Spru-
che auch der Erscheinung des Uraus (Pyr. 979b — c). So vermischen
sich auch hier die Begriffe von Schlangenleib, Uraus und Horusauge.
Weitere Textstellen, die das Emporsteigen zum Himmel in Zusammen-
hang mit dem dt — Leib nennen, sind oben mit dem Geleiten des
Schlangenleibes zum GroBen Hause genannt. An den Himmel gehort
auch der Schlangenleib des Morgensternes, der noch in der Morgen-
dammerung emporsteigt und seinen ’’Strahlenleib” (wenn wir dt hier
einmal so nennen durfen) nicht weggibt an den Horus der Dat (877;
vgl. 2116). Doch steigt NN auch ’’empor als der Horus der Dat, der
den Unverganglichen (Sternen) vorsteht”, wenn er mit seinem Schlan-
genleib bekleidet in diesem machtig wird (1300c/1301 a) Die Dat ist
auch genannt bei der Reinigung, die im ’’See der Dat” stattfindet ”fiir“
den Schlangenleib des NN (372), und trotz der Himmelsleiter steigt
NN, anscheinend als der Schlangenleib der in der Dat befindlichen
Gotter, zu diesen hinab (2084). Vielleicht hangt es mit dieser Exi-
stenz in der Dat zusammen, daB, wenn ich den Text recht verstehe, der
Schlangenleib nichts weifi von Nacht und Tag (2083); oder wir mogen
hierbei an die oben genannten ’’unverganglichen” Zirkumpolarsterne
denken, die bei Tag und Nacht am Himmel stehen.
Nach den obigen Darlegungen brauchen wir bei der zum Himmel
gehenden Schlange nicht mehr an den Uraus als pars — pro — toto —
40
Bezeichnung des Konigs zu denken, wie Sethe in seinem Kommentar
uz 976c, sondern es ist von seinem Schlangenleib die Rede, der wie
wir sahen, zugleich Horusauge und Uraus — Schlange ist. Nun ist die
Gleichung ’’Uraus (der der Schlangenleib des Re ist)-(Schlangenleib
des) Horusauges(s)-Schlangenleib (des NN und der Gotter)” hinsicht-
lich der drei verschieden benannten Erscheinungen nichts Neues, aber
mit dem ’’Schlangenleib” als Generalnenner wird sie auf eine Grund-
lage gestellt, die wohl an das Wesen dieser Erscheinungen riihrt.
Die Vorstellung von der dt—Schlange mufi nicht, aber kann uns viel-
leicht einmal auf den Urgrund der Begriffe von Horusauge und Uraus
fiihren. Dabei erscheint zwar die Verwandtschaft zwischen dt —
Schlange und Uraus leicht begreifbar aus ihrem gemeinsamen Schlan-
genwesen, aber die zwischen dt—Schlange und Horusauge liegt viel-
leicht tiefer verwurzelt, wie wir oben aus der Phraseologie erschlieBen
konnten. Es ist nicht die Aufgabe dieser Arbeit, den Begriff der dt —
Schlange zu erklaren. Jedoch muB ich hier etwas weiter ausholen, um
den aus dem Gebrauch des Wortes erschlossenen Aspekten nicht nur
Namen, sondern auch Inhalt zu geben. Es geht uns nicht leicht ein, in
der Vielheit von Uraus, Horusauge und dem Schlangenleib der Gotter
eine einzige Wesenheit zu sehen, und nich nur eine spekulative Gleich-
setzung, wie wir sie von den Agyptern iiblicherweise erwarten. Ueber-
dies sind wir an sich geneigt, den Ursprung der drei Begriffe ver-
schiedenen Vorstellungskreisen, um Re, um Osiris und um die Verkla-
rung der Toten, zuzuweisen. Um diese Hindernisse unseres Verstand-
nisses zu iiberwinden, miissen wir noch einen Versuch zur naheren
Bestimmung der drei Begriffe fiir den vorliegenden Zusammenhang
hier einschalten, Zunachst kann unsere Bereitschaft, die hier zutage
getretene Einheit anzuerkennen, durch zwei Aspekte des '’Schlangen-
leibes” gestiitzt werden. Schon zu Beginn unserer Untersuchung hat
sich die Frage erhoben, ob etwa der Schlangenleib entsprechend sei-
ner singularischen Schreibung mit Plural — Suffix als ein einheitli-
ches Wesen aufgefaBt worden ist, trotz der Vielheit seiner Erscheinun-
gen. In die Vielheit der Erscheinungen sind nunmehr auch Horusauge und
Uraus untrennbar verwoben. Das bestatigt doch wohl die Berechtigung
unserer Frage und gibt uns einen besseren Anhalt, sie vorlaufig zu
bejahen. Ferner werden wir im nachsten Absatz sehen, dafi dt auch die
Urschlange bezeichnet. Auch die Einbeziehung einer solchen urspriin-
glichen Einheit kann unser Verstandnis fiir die begriffliche Einheit von
dt — Schlange und Schlangenleib der Gotter klaren und stiitzen.—•
Fiir das Horusauge darf ich darauf hinweisen, dafi ich in meiner
Behandlung des Problems des Allgottes im vorgeschichtlichen Agypten
(Mitt. D. Inst. Kairo 15) Leitsatz 14 im AnschluB an Sethe den gemein-
samen Ursprung von Horusauge und Sonnenauge betont habe. Ist aber
das Horus seinem Wesen nach das gleiche wie das Sonnenauge, so be-
deutet das eine betrachtliche Erleichterung fiir das Verstandnis einer
Wesensgemeinschaft von Horusauge und dt — Schlange.
Beim Uraus schliefilich diirfen wir nicht nur an das konigliche
Stirnabzeichen denken. Dei I'rt — Schlange ist in den Pyr. meistens
die Schlange am Scheitel (oder auf) Re oder Seth und die aus Re oder
Seth hervorkommt Auch die “I'rwt (plur.) am Scheitel des NN” (Pyr.
396b) sind wohl die Stirnschlangen neben dem schlangengestaltigen
Auge, das m h;t des NN ist, aber Sethe deutet sie 41s ’’Eileithyia und
Buto” als unterschi-eden vom Uraus.
41
Der Name t'rt bedeutet ja wohl nichts anderes als „die sich Auf-
baumende», die zum Kampf bereite Giftschlange, wie sie uns bekannt
ist als die Schlange von Buto, die selbstandig oder mit dem Papyrus
verbunden ist. Eine selbstandige Schlange mufi doch wohl auch die
t'rt und dt sein, die in der Mesektet — und Mandjet-Barke ist (335—
336); sie kann dort schwerlich an der Stirn des Re gesessen haben, denn
da wir nach dem Palermo—Stein und der Pianchi—Inschrift diese beiden
Barken als Kultbarken kennen, miifiten wir sonst annehmen, dafi ein
mit dem Uraus geschmiicktes Kultbild des Re sich darin befunden habe.
Das ist sehr unwahrscheinlich. Auch dafi die dt — Schlange bei der
Bootsfahrt sich hinter (m ht) dem Konige befindet (697), zeigt deutlich,
daB sie nicht an seiner Stirn sitzt. Auch die Darbringung an den
Schlangenleib des Re (37) sollte doch nicht so verstanden werden, als
handle es sich um eine Verehrung des Uraus am Kultbild des Gottes,
wie es wohl beim spaten Amun-Ritual der Fall ist. Vielmehr weisen
diese drei Zitate auf eine dt — und Uraus — Schlange als Reprasentant
und vielleicht Abbild des Re, die nach 697 und 335—336 in einem Boote
sich befand. Das ware also eine sinnlich wahrnehmbare Form der dt —
Schlange und des Schlangenleibes des Re.
«Die dt — Schlange, die aus der Erde hervorkam, die Flamme, die
aus dem Nunu hervorkam» (237) kann, so denke ich, nach all diesem
unmittelbarer und doch wohl richtiger verstanden werden als bisher.
Sethe erinnert hierzu an Buto, «die Tochter des Geb», aber in dem
«mythischen Parallelfall», den diese Zeile darstellt, sieht er, von der
Flamme ausgehend, einen Hinweis auf das Erscheinen der Sonne mit
dem flammenspeienden Auge des Re. Diese Anspielung mag sehr wohl
in diesen Worten auch enthalten sein, aber wenn wir von der dt —
Schlange ausgehen ohne Festlegung auf den Stirn — Uraus, dann liegt
es doch nahe, zunachst an die Schlange des Uranfangs zu denken,
«die aus der Erde hervorkam». Ob dann «die Flamme, die aus dem Nunu
hervorkam», die Sonne sein mufi, mag wohl bezweifelt werden. Auch
der Urgott Atum «leuchtete auf (wbn)»9 als er als Urhiigel und aus
dem Dunkel des Gegenhimmels hervorkam (Pyr. 1652b. 207d). Zu einem
Aufleuchten des dt — Leibes paBt auch der Strahlenleib des Morgen-
sternes (877). Die Vorstellung, daB das Urwesen bei seinem Erscheinen
in der gewiB noch sonnenlosen Dunkelheit aufleuchtete, liegt wohl nahe
genug. Das «Fallen» der dt — Schlange mochte ich iibrigens nicht als
ein «Stiirzen» deuten, sondern ich denke, daB es einfach das sich
Niederlegen auf den Bauch bezeichnet im Gegensatz zu der aktionsbe-
reiten Aufbaumung. Die Urschlange ist uns in verschiedenen Auspra-
gungen und keineswegs eindeutig faBbar. Aber daB die Vorstellung von
ihr existierte, ist unbestreitbar; s. dazu H. Kees, Gotterglaube (1955)
S. 475 im Index s. v. «Schlange als Urgott»; s. auch meinen Hinweis
auf krhd als mutmaBIiche Bezeichnung des Konigs als Urschlange in
ZA S. 82, S. 6.
Zuletzt mufi ich noch den Ausdruck n dt dt besprechen. Die Schrei-
bung fp und ihre Varianten zeigt klarlich, daB in alien
Fallen das zweite dt das Wort fiir «Ewigkeit» ist; das erste ist ge-
schrieben wie dt — Schlange, Schlangenleib. AuBerhalb dieser Verbin-
dung ist dt «Ewigkeit» als nominaler Satzteil parallel zu nhh «Ewig-
keit» gebraucht (Pyr. 412 und 1177), sonst stets, und zwar oft, als
adverbiales dt «ewiglich», Eben dieser adverbiale Gebrauch mufi auch
42
im letzten Wort von n dt dt gesehen werden. Der erste Teil des Aus-
drucks, namlich sollte verstanden werden als der Ausdruck
«fiir den Schlangenleib», dem wir in n dt. f (3, 37, 372, 683 u. a.)
oben begegnet sind; der absolute Gebrauch, ohne Suffix, entspricht
dabei dem dt in dtlr pt (244, 976 u. a.), das wir mit Sethe als den
(Schlangenleib des) NN aufgefafit haben. Darnach sollte n dt dt fiber-
setzt werden als «ffir den Schlangenleib (scil. des Inhabers der Pyrami-
de) ewiglich». Zu dieser Deutung stimmen nun auch die wenigen Aus-
nahmen. «
In Pyr. 846 M N und 2070 N endet der Spruch mit blofiem ****** o7|
also ohne folgendes dt «ewiglich». Das mag ein Fehler
des Schreibers sein oder nicht, jedenfalls gibt das blofie «ffir den
Schlangenleib» guten Sinn und sollte so fibersetzt werden. Denn eine
Schreibung fiir dt «Ewigkeit» ohne das Determinate kommt
in Pyr. nicht vor. — In 160-213 dagegen, und nur dort, wird der Spruch
durch blofies abgeschlossen. Es ist verstandlich und
sinngemafi, dafi hier nur das Wort «ewiglich», und zwar mit n, ge-
braucht ist, da dt «Schlangenleib» unmittelbar vorhergeht: s; k pw
ny dt. k n dt «er ist dein Sohn deines Schlangenleibes fiir die Ewig-
keit».— Die Einffigung des Wortes «fiir den Schlangenleib» wiirde in
dem eben gegebenen Zitat sinnlos sein. Wer die unten aufgezahlten
Belege fiir das den Spruch abschliefiende n dt dt durchsieht, wird
finden dafi in alien Fallen dieser Ausdruck dem vorhergehenden Satze
sich sinnvoll anschliefit, und mehrfach wird er erinnert werden an die
in diesem Aufsatz besprochenen Stellen. In fast alien Fallen bezieht
sich dabei n dt dt auf den vorher genannten NN und (1653) auf
seinen Ka. In 1660 miissen wir n dt dt aber an das vorhergehende di.
tn «ihr Gotter moget geben» anschliefien; denn in 1661 —1671, wo
solches Beziehungswort fehlt, ist ausnahmsweise mi n dt dt «wie fiir
den Schlangenleib ewiglich» gebraucht, wie immer auch diese Aus-
druck gedeutet werden mag; er schliefit nicht an eine Erwahnung des
NN an.
Hiermit bin ich am Ende der Untersuchung, die fiber Erwarten
lang geraten ist. Zusammenfassend darf ich daran erinnern, dafi es
nicht der Zweck dieser Arbeit war, den Begriff dt «Schlange, Schlan-
genleib» zu deuten, sondern nur herauszuarbeiten, in welchem Zusam-
menhang und mit welcher Bedeutung das Wort jeweils gebraucht wor-
den ist. Das Ergebnis ist eine Anzahl von Aspekten, die sich fiber ein
weites und oft zusammenhanglos erscheinendes Feld religioser Vorstel-
lungen erstrecken und ein schillerndes Gesamtbild ergeben, das in Ein-
zelheiten schwer festgelegt werden kann. Selbst ein Versuch, diejenigen
Einzelheiten hier noch einmal aufzuzahlen, die wichtiger als andere
zu sein scheinen, miifite entweder unbefriedigend bleiben und ein schie-
fes Bild ergeben, oder er miifite viel zu weit fiihren. Die Existenz
des Begriffes «dt—Schlange, Schlangenleib» kann jedenfalls nicht be-
zweifelt werden. Obgleich ich beim Abschlufi dieser Arbeit diesem Be-
griff nicht mehr objektiv gegeniiber stehe, mochte ich doch sagen, dafi
er mir eine ganz wesentliche Grundvorstellung der alte^ten agyptischen
Religion zu sein scheint,
43
Obgleich dieses sachliche Ergebnis fiber eine allgemeine Feststel-
lung nicht hinauskommt, vermittelt sie tins doch einen festen Blickpunkt.
Dieser kommt tins zugute auch ffir die Frage nach der Etymologie
des Wortes dt «Schlange, Schlangenkorper», die in Sethes und Spie-
gelbergs Kontroverse in ZAeS 55 (1918), S. 89—92 behandelt ist im
AnschluB an Spiegelbergs Entdeckung des kopt. ектгсо, етгоу
«Schlange». Aus Sethes Darlegung hat sich ffir Gardiner die Lesung von
dt als «properly ;dt from the stem w;d» ergeben (Grammar, S. 476),
und Edel (Gramm. §§ 36, 65 u. a.) liest und umschreibt, ;djt auf
grund von evTCo. Mir erscheint diese Lesung schon deswegen recht
bedenklich, da sie gar keine Stfitze in der Schreibung des Wortes
findet und auf blotter Theorie beruht. Entsprechend Sethes am Ende
seines Aufsatzes begrfindeten Vorschlag kann dagegen evrco, счгоу
sehr wohl auf (w;dyt «die Uto — Schlange» zurfickgeffihrt werden.
Ob aber, und gegebenenfalls wie, w;dyt zusammenhagt mit dt ist dann
eine ganz andere Frage. Ihre Schwierigkeit ergibt sich schon daraus,
daB sie mit etwa dem gleichen Rechte ffir w?d «Papyrusstengel» und
dt «Papyrus» gestellt werden konnte; hier kann nicht eine Kurzung
oder Identitat vorliegen, aber ein Urzusammenhang ist nicht ausge-
schlossen. Ich mochte den Stand der Frage nach der Etymologie der
einschlagigen Worter ffir «Schlange» unter sprachlichem Gesichtspunkt
folgendermaBen fassen.Wenn das altagyptischeWort ffir kopt. стгш
uns erhalten ist, so kann das nur w;dyt sein; zur Annahme,
daB dt ein Derivat oder eine abgekfirzte Schreibung von w;dyt dar-
stelle, besteht nicht der geringste AnlaB; ob ein Urzusammenhang
zwischen den Stammen d und w;d besteht, wissen wir nicht. Jetzt, am
Ende des vorliegenden Aufsatzes, konnen wir hinzufugen, daB auch
sachlich keinerlei AnlaB besteht, die dt — Schlange zum Abkommling
der Uto zu machen. Ob ein Urzusammenhang zwischen diesen beiden
Schlangen besteht, wissen wir nicht; es ist nicht unmoglich. Eine aus-
ffihrliche Behandlung der vorliegenden Frage habe ich nachtraglich
zur Veroffentlichung in ZAeS 83 vorbereitet.
Wichtiger als eine unbefriedigende Zusammenstellung der verschie-
denen Aspekte des «Schlangenleibes» scheint mir die folgende Zusam-
menstellung der Zitate in Uebersetzung zu sein. Sie ist notwendig ge-
worden, weil einerseits ganz klar sein soli, wovon ich jeweils spreche,
und andererseits jede Kommentierung von Einzelheiten den schon durch
Zahlenhinweise schwerfallig gewordenen Text des Aufsatzes ganz un-
lesbar gemacht haben wfirde. Ich wfinsche, daB die Zitate auch dazu
beitragen, die Kritik an meiner Darstellung und den eignen weiter-
ffihrenden Zugang zum Problem dem Leser zu erleichtern. Nur der
Ordnung halber erwahne ich mit Dank, was offensichtlich ist, daB nam-
lich Wesentliches in den Uebersetzungen auf denen von Sethe beruht.
Auch die unentbehrlichen Hilfswerke mochte ich mit Dankbarkeit hier
erwahnen: Allen’s Konkordanz, Speleer’s Vokabular, Mercer’s Verweise,
Edel’s Grammatik und Sander — Hansen’s Studien.
ANHANG:
Die Pyramidenstellen, in denen dt Schlange, Schlangenleib vorkommt, und
Memph. Theol. ZI. 60.
Nicht ubersetzt sind hier die Spruchabschlusse mit n dt dt und Varianten.
Pas sind;
44
161 621 764 789 846 905 1301 1357 1645 1648
1649 1653 1654 1656 1660 1661 1662 1663 1664 1665
1666 1667 1668 1669 1670 1671 2028 2070 N LI. 10554-30
NB! 160 und 2(13 sind iibersetzt mit den hier folgenden Zitaten. 3c, e (b) 1
Nut sagt: NN, ich habe dir dcine Schwester Isis gegeben. (c) sie faBt dich an
und gibt dir dein Herz fiir 2 deinen Schlangenleib. (Vollstandiger Spruch).
V d — e-b — c, aber mit Nephthys statt Isis.
2. Uebersetzung nach N Zl. 721 (Jequier).
14c (b) 1 Der Mund des NN wird damit geoffnet. Er geht fort, (c) er redet seinen
Schlangenleib an2 bei der Groben Neunheit im Haus des Rates in Heliopolis,
(d) er ergreift seine wrrt— Krone bei Horus dem Herrn der p't — Menschen.
(SchluB des Spruches).
1. nach Sethes auf spateren Texten beruhenden Erganzung, die jetzt auch
durch Aba Zl. 35—37 mit Liicken bestatigt ist.
2. s. 762.
32a (a) Nimm die Spitze der Brust!, die zu Horus, zu seinem Schlangenleibe
gehort. Nimm sie dir an deinen Mund. (Vollstandiger Spruch fiir die uarbrin-
gung von Milch).
W. mnnd; N (zerstort); T: mnd nach Abschrift Sainte Fare Garnot, s.
Orientalia 27 (1958), Tab. 10, in Leclant. «Fouilles et travaux 1955—57».
37c (b) Re, du erscheinst morgens; Himmlischer du erscheinst morgens fiir NN,
den Herrn aller Dinge. (c) Deinem Schlangenleib (seien) alle Dinge; dem Ka
des NN (seien) alle Dinge; seinem Schlangenleib (seien) alle Dinge. (Vollstan-
diger Spruch fiir die Darbringung des dsrt— Tisches).
53a (52c) Du (die mrht— Salbe) machst SulSigkeit fiir ihn unter dir. Du machst ihn
zu einem — Verklarten unter dir. (53a) Du gibst, dafi er machtig wird in
einziges Beispiel fiir shin mit tn doch wohl des Horusauges, nicht des Uraus
klarten, (b) die auf ihn sehen werden, und jedes, der seinen Namen horen wird.
(Schlufi des Spruches.)
1. shm. f m dt. f. Die vorliegende Uebersetzung, statt «er bemachtigt sich
seines Schlangenleibes», ist deswegen gewahlt, weil sie in 2096 angewandt
werden mufi, und ebenfalls in Pyr. 139 shm m tmyt h^t. f, das als
einziges Beispiel fiir shm mit tn doch wohl des Horusauges, nicht des Uraus
in den Pyr. — Texten vorkommt.
2. vgl. «als der Gott, der Herr des Unheils» 2110c.
69b (Anfang des Spruches) (a) NN, ich bin dein Sohn, ich bin Horus, (b) Ich
bin gekommen und bringe dir die beiden Augen des Horus, die zu seinem
Schlangenleib gehoren.
160c (Re — Atum, schliefie ihn dir in deine Umarmung,) (c) er ist dein Sohn,
der zu deinem Schlangenleib gehort fiir die Ewigkeit1. SchluB des Spruches).
1. n dt statt des einfachen dt «in Ewigkeit» kommt in den Pyr.— Texten
nur hier und 213 vor. Lesung ny dt ist unwahrscheinlich; vgl. ahnlich Urk.
129, Zl. 9.
193a (a) 1 Dein Schlangenleib ist der Schlangenleib des NN, dein Fleisch ist
das Fleisch des NN, (b) deine Knochen sind die Knochen des NN. (c) Du
gehst weg, NN geht weg; NN geht weg, du gehst weg. (SchluB des Spruches.)
4. Dies ist das SchluBwort zu langen Litaneien. Die Annahme, dafi Osiris
angeredet ist, ist berechtigt, ergibt sich aber nicht sicher aus dem Textzusam-
menhang; s. Sethes Besprechung des Inhalts dieses Spruches 219.
211a (Du steigst hinauf und hinab mit Re und seinen Barken.) (a) Du wirst
machtig in deinem Schlangenleib \ nichts hindert deinen Fufi. (b) Du gebierst
zugunsten des Horus, du wirst schwanger zugunslen des Seth2.
1. s. 53.
2. Fiir Einzelheiten s. meine Besprechung in einem Aufsatz uber Mesektet
und Mandjet, der fiir ZAeS 53 vorbereitet wird.
213b (eine Anrede an Atum, mit dem gleichen Wortlault wie 160a.) (Schlufi des
Spruches.)
221c (NN,) hiite dich (c) vor dieser deiner Begrenzung in der Erde. Lege an
deinen Schlangenleib1 und komme zu ihnen (den Gottern). (Schlufi des Spru-
ches) .
1. wnh dt, k. Vgl. wnh (in) Irt Hr 737, 844, 1642.
224d (c) Dei Alte geht fort, er rettet seinen Sohn, (d) Du hast deinen Schlangen-
leib angelegt1 und kommst zu mir. Das Horusauge ist dir zu eigen. (Schlufi
des Spruches.)
1. s. 221, zu dem dieses nur eine Variante ist.
45
237a (a) Es fiel die dt — Schlange, die aus der Erde hervorkam, es fiel die Flam-
me, die aus dem Nunu hervorkam L (b) Faile! Strauchle! (Vollstandiger Zauber-
spruch.)
1. Vgl. das Aufleuchten des Atum als Benben 1652b; dazu darf ich verweisen
auf die mutmaBlich urspriingliche Bedeutung «aufleuchten», nicht «aufgehen»,
von wbn, nach meinem Kommentar zu 207d in der Bearbeitung von Mesektet —
und Mandjet — Barke.
244a (Anfang des Spruches) (a) Die dt — Schlange (geht) zum Himmel, der Sepa
des Horus1 (geht) zur Erde.
Hier, wie in den beiden gleichlautenden Anfangen anderer Zauberspriiche, folgt
eine Geschichte von Horus; ein Hinweis darauf mag in sp» Hr liegen.
335b-cW (b) NN hat seinen Schlangenleib in der Mesektet — Barke gesehen —
NN ist der, welcher in ihr fuhr; (c) er hat den i'rt— Uraus in der Mandjet —
Barke erkannt — NN ist der, welcher die GieBung an ihr vollzog.
N Zl. 70'9+35: (b) NN hat die dt — Schlange in der Mesektet — Barke
angerufen — NN wird in ihr fahren, (c)~ (zerstort) x.
1. Fiir Einzelheiten in 335 und 336a s. meine Besprechung in einem Aufsatz
fiber Mesektet und Mandjet, der ffir ZAeS 53 vorbereitet wird.
336a T (Variante zu 335-c W, N.) (a) NN hat die dt — Schlange in der Mesek-
tet—Barke gesehen, und somit erkennt er den i'rt — Uraus in der Mandjet —
Barke L
1. S. zu 335.
372d, 373b (372a) Horus nimmt ihn an seine Finger, (b) er reinigt den NN im
See des Schakals, (c) er saubert den Ka des NN im See der Dat, (d) und
er biirstet das Fleisch des Kas des NN fiir seinen (des NN) Schlangenleib
(e) als das (?) 1 auf den Armen des Re im Horizont befindliche, das er
empfangt. (373a) Die beiden Lander erglanzen, und er offnet das Gesicht
der Gotter, (b) Er bring! den Ka des NN fiir seinen Schlangenleib zum Groben
Hause. (c) ‘rrwt — Hole werden ihm hergestellt, und der hm*, tt wird ihm
gekniipft.
1. Sethe iibersetzt «mit dem...» und schlieBt 373a als temporale Zustandsatze
an 372e an. Ich habe hier die obige Uebersetzung gewahlt, weil ein m «als», «in»
sich auf NN, seinen Ka oder seinen Schlangenleib beziehen konnte. Ich bestehe
aber nicht darauf, daB diese Auffassung richtiger sei als die von Sethe, denn
ich verstehe die Zeile sowieso nicht.
426c W «(c) Regen, damit die dt — Schlange feige wird und die Kehle meines
Herzens bewahrt bleibe.» (Sethe)
444a (Anfang des Spruches. Gleicher Wortlaut wie 244a.)
447a (a) Dein p? wt-Brot dir, Atum mit Ruruti!, die ihre beiden Gotter, ihren
eigenen Schlangenleib gemacht haben2, (b) das ist Schu und Tefnut, das Paar,
das die Gotter macht, erzeugt und eingesetzt hat.
1. Die Determinierung dieses Wortes ist in den Pyr.— Texten eindeutig
singularisch; s. 69'6, 2081, 2086 und vgl. dagegen 593 nbwy.
2. Ist das ein Gegensatz zu «dein Sohn deines Schlangenleibes» in 160
und 2ГЗ? Jedenfalls ist es (mit irw) unterschieden von der natfirlichen Zeugung
(mit irty, Dual) in (b). Die Uebersetzung «die ihre beiden Gotter, ihren
Schlangenleib selbst gemacht haben» ist wohl auch angangig.
484c (a) Jeder Gott, der seinen Arm ausstrecken wird, (b) indem er das Gesicht
des NN abhalt von dir, wenn er (NN) dich preist (c) und dich anruft aut
Grund seines Schlangenleibes, о Gott, und auf Grund seiner Nase, о Gott,
(d) ffir den soli, es kein »-Brot und keinen p; Zz-Kuchen geben im Verein
mit seinen Brfidern, den Gottern L
1. Ffir Einzelheiten s. meine Besprechung in einem Aufsatz fiber Mesektet
und Mandjet, der fiir ZAeS 53 vorbereitet wird.
594c (Anfang des Spruches) (a) Horus hat geachzt fiber sein Auge, Seth hat
geachzt fiber seine Hoden, (b) da spring! das Horusauge auf jener Seite
des Gewundenen Wasserlaufes (c) und rettet1 seinen Schlangenleib vor Seth,
(d) Thot hat es gesehen auf jener Seite des Gewundenen Wasserlaufes, (e)
da springt das Horusauge auf jener Seite des Gewundenen Wasserlaufes (1)
und ist nun gefallen auf den Fliigel des Thot, auf jener Seite des Gewunde-
nen Wasserlaufes2.
1. nd. f Vgl. nd c. obj. des Horusauges 1233, 2213. Zur Uebersetzung vgl.
nd.f sw 290c u. a.; ndti. 759, 775 u. a.; indtw. f 1455 u. a.
2. Da nach Edel. Altag. Gramm. § 536 die sdmn. f-Form als «historisches
Perfekt» bereits seit Ende der 5. Dyn. vorkommt, dfirfte die vorliegende Geschi-
46
chte vielleicht besser in der Vergangenheitsform ubersetzt werden; der Text
erscheint zuerst in der feti —Pyramide.
668a (Anfang des Spruches. Gleicher Wortlaut wie 244a.)
683b-d (Aniang des Spruches) (a) NN wird rein, sein Ka wird rein, (b) Wie
wohlbehalten ist NN (zweimai); sei wohlbehalten, Horus, fiir seinen Schlan-
genleib. (c) Wie wohlbehalten ist NN (zweimai), sei wohlbehalten, Seth, fiir
seinen Schlangenleib. (d)NN ist wohlbehalten fiir seinen Schlangenleib zwi-
schen euch.
697e (a) NN ist aus Buto gekommen, rot mehr als die Flamme, lebendig mehr
als Hprr. (b) Nun hat er die GroBe (Uraus — Schlanke) gesehen1 nun hat
er die GroBe empfangen, (c) nun fallt das Gesicht des NN auf die GroBe.
(d) Hw hat seine Schlafe gesenkt fiir NN (e) und so durchfahrt NN sein
mr-Gewasser mit seinem Schlangenleib hintcr sich2. (Vollstandiger Spruch).
1. Hier und im folgenden gibt «unu» das einieitende tw wieder, und wrt
«die GroBe» ist mit der Urausschlange determiniert.
2. m nt. f. Im Gegensatz zu Sethes Kommentar sei hier wiederholt, daB
der Uraus als Determinativ bei dt nut hier, und zwar bei N im Gegensatz zu T
und P vorkommt.
762b M (a) NN, dir ist (das Folgende?) gegeben an dich von Re. (b) Du
sprichst deinen Schlangenleib an \ nachdem du die Gestalt des Gottes erhalten
hast, (c) und dadurch wirst du grofi bei den Gottern, die dem See vorstehen.
1. mdw. k dt. k. Vgl. Pyr. 738a «Das Horusauge kommt zu dir und redet
dich an» das nach Sethe das einzige Vorkommen von mdw c. obj. des Angere-
deten ist. GewiB hat mdw in dieser Konstruktion eine pragnante Bedeutung,
aber es hat keinen Zweck, jetzt dariiber zu spekulieren.
877d (c) Du bist jener alleinstehende Stern, der auf der ostlichen Seite des Him-
mels aufgeht (d) und seinen Schlangenleib dem Horus der Dat nicht gegeben
hat1 (SchluB des Spruches).
1. Da jeder Stern im Osten aufgeht, muB doch wohl der Satz (d) eine
nahere Bestimmung zum «aufgehen» enthalten. Fiir die naheliegende Ueber-
setzung «Bevor er... gegeben hat» sehe ich keinen Parallelfall, aber die deutsche
Uebersetzung mit Koordinierung der im agyptischen in Partizip und Relativsatz
stehenden Ausdriicke kann so verstanden werden. Jedenfalls ist der Sirius oder
ein anderer Morgenstern gemeint. Oben im Texte habe ich dieses dt. f durch
«seinen Strahlenleib» paraphrasiert.
976c (a) Das Horusauge erglanzt (?) auf dem Flugel des Thot (b) auf der
ostlichen Seite der Leiter des Gottes. (c) Ihr Menschen, die ^/-Schlange (geht)
zum Himmel. NN ist das Horusauge. (d) Sein (des Auges) FuB ist gehemmt
gewesen an jedem Orte, an dem es war. NN geht fort ein Fortgehen als
Horusauge.
1091c (a) Hr. f-h*. f, fahre den NN zum Binsenfelde! (b) «Von wo bist du
hervorgekommen?» «Er ist hervorgekommen aus iwrt (c) ist (?) 1 die
oh-Schlange, die hervorgekommen ist aus dem Gotte, nud der fr/-Uraus, der
hervorgekommen ist aus Re.
,1. Die Deutung des tswt. f als Identitats — Bezeichnung ziehe ich der ande-
ren, ebenfalls von Sethe vorgeschlagenen Deutung «seine Begleiterin ist...»
deswegen vor, weil die Frage des Fahrmanns ja nur auf NN selbst zielt.
1098 (c) NN ist die lebende Seele, der sp* hr, (d) der seinen Kopf *sm macht,
der seinen Schlangenleib freimacht \ der seinen Schlangenleib in Besitz
nimmt2 (1099a) bei der Stdrung des Handelns dessen, der handeln wollte...
1. nhm; vgl. nhm c. obj. des Horusauges Pyr. 39, 578, 1839, 2071 u. a.
2. itl; vgl. itl c. obj. des Horusauges Pyr. 36, 54, »l>24'0, 2071 u. a.
1174 (c) NN hat seinen Schlangenleib an sich genommen 1 in der dj d;— Ver-
sammlung, ein Ratsmitglied des Nunu, (d) der der GroBen Neunheit vorsteht.
(SchluB des Spruches).
1. itn. f n. f; s. zu 1098.
1279c (1278a) Es wird zuteil werden dem, der seinen Finger legen wird an diese
Pyramide und diesen Tempel des NN, seines Kas, (1279a) daB sein Fall
verhort wird von der Neunheit. (b) Nichts wird unter ihm bleiben, nichts
wird unter seinem Hause bleiben, (c) er ist ein Verdammter (?), er ist einer,
der seinen Schlangenleib essen wird l. (SchluB des Spruches.)
1. E. Drioton, «Sarcasmes centre les adorateurs d'Horus» (Melanges Syriens
offerts a M. R. Dussaud) S. 4’95 ff. behandelt diesen Spruch ausfiihrlich.
Durch eine Gleichsetzung des Schlangenleibes mit dem Horusauge kann das
47
«essen» vielleicht verstanden werden. Der fiir das Horusauge charakteristiscbe
Ausdruck hw nhh (1278a) mag damit irgendwie zusammenhangen.
1300c (b) Geb nimmt deinen Arm. Du bist willkommen bei deinen Vatern. (c) Du
wirst machtig in deinem Schlangenleib \ indem du deinen Schlangenleib
angezogen hast2. (1301a) Du steigst auf im Horus der Dat, der den unver-
ganglichen Sternen vorsteht.
1. s. 53.
2. s. 221.
1406c N1 (1405c) Du2 machst den NN zum... inmitten (?) der Vornehmen. (d)
Er setzt sich an die Spitze der beiden Neunheiten. (1406a) Er richtet die
Gotter (b) als der Thronfolger des Vaters (?) 3, als Horus, der seinen Vater
Osiris «racht». (c) Dein Schlangenleib ist in NN als dem Gott. Kommt
doch (?), ihr Gotter, euer Schlangenleib ist in NN. (1407a) NN ist in Frie-
den zu dir gekommen, Horus, (b) Das Horusauge hat sich euch zu eigen
gemacht4, nicht ist es dem Zorn des Seth iiberantwortet worden. (SchluB
ist.
il. Mit Erganzungen nach dem schwierigeren P, dcr fiir den vorliegenden
Zweck nicht mehr zu ergeben scheint.
2. «Du» (masc.). kann sich schwerlich auf Tefnut beziehen, die zu Beginn
(1405a-b) angeredet ist; vielleicht ist Re gemeint. der in 1405b P in einem
mir unklaren Zusammenhang genannt ist, oder Horus, der in 4407a angeredet
ist.
3'. (Il Is ?) stv; s. Sethe, Pyramidentexte III zu dieser Stelle.
4. Die Uebersetzung des nhh wie sonst nach Sethes Kommentar zu dieser
Stelle.
1461b (b) Dein Schlangenleib ist in NN, о Re; lasse deinen Schlangenleib leben
in (?von?) NN, о Re L
1. Der Kontext ist hier oben bei dcr Behandlung des dt als Horusauge be-
handelt. Ausfuhrlich habe ist 1460b— 1463e behandelt in JNES 43 (1954) S. 41 f.
(«The Original Meaning of m»'hrw»).
1484c (a) NN fliegt von euch fort, ihr Menschen, als Vogelwesen. (b) Er befreit
seine Arme von euch als Falke (Var.: Gans), nachdem er seinen Schlangenleib
fortgenommen hat1 von euch, als Sperberweibchen. (d nach P) NN wird
befreit von dem, was den Fufi halt in der Erde, (e nach P) er wird gelost
von dem, was die Arme halt. (SchluB des Spruches).
1. P, N itn. f; M it. f n. f.
1728b (1726c)... Du ergreifst den Arm der unverganglichen Sterne, (1727a) deine
Augen werden geoffnet, deine Ohren werden aufgetan. (b) Gehe doch ein in
das Haus des Schutzes к du Schutzbefohlener2 deines Vaters Geb, (1728a)
nachdem du die wrw — Wasserstellen zusammengefaBt und die mrw—Gewas-
ser vereinigt hast, (b) Ja (?) 3, Horus, er hat seinen Vater gerettet; ja, der
Vater4 NN, er hat seinen Schlangenleib gerettet 5. (1729a) Jubel (sei) zu dir,
der Jubel des GroBen zu zu dir6, (b) So bist du bejubelt, und deine Nase ist
auf dem Duft der iht-wtt-Krone. (SchluB des Spruches).
4. WB III 246. 8 nennt diese Stelle als cinzigcn Beleg fiir hwt «eine Gottin»,
Nach Th. G. Allen, Occurrences, existiert keine spatere Version. So weiB ich nicht,
worauf die Uebersetzung des WB beruht. Nacht unserem gegenwartigen Ver-
standnis der Pyr.-Texte liegt es naher, an hwt «Palast» und hwt «Himmel» zu
denken (a. a. O. 247, 1—5), aber das ist nicht sicher. War etwa das pr hwt
ahnlich wie das «Haus des Horus» auch als Gottin angesenen?
2. hw It. k, Partizip oder Nomen. N: ”dein Vater Geb hat dich geschiitzt”.
3. n; s. Sethe, Kommentar zu 782a und Sander — Hansen, Studien § 366.
4. ”Der Vater (NN)” im gleichen Spruche auch 1725a—c.
5. ndn. f; s. 59*4.
6. Zu dieser Stelle und dem Folgenden s. Sethe, Kommentar zu 790b und
7'9'1 a; Edel, in ZAeS 79, 86—88 zu i;l; —und
1786b Nephthys sagt zu dir: Ich bin gekommen, ich ergreife dich und gebe dir dcin
Herz fiir beinen Schlangenleib h
(SchluB des Spruches.)
1. Vgl. N Zl 721.
2047b (Anfang des Spruches (a) Siehe dieses (nn), was sie gesagt haben betreffend
den NN, was die Gotter gesagt haben betreffend den NN, (b) und das Wort
der Gotter fallt betreffend den NN (wie folgt), (c) Dieses ist Horus (Hr pw nn),
der aus dem Nil hervorgekommen ist; dieses ist das ng;—Rind, das aus ’inbt
hervorgekommen ist; (d) diese ist die dt — Schlange, die aus Re hervorgekommen
ist; dieses ist der i'rt— Uraus, der aus Seth hervorgekommen ist.
48
2064a —b (Anfang des Spruches) (20'633) Es kommt des lebendige Wasser, das im
Himmel ist; es kommt das lebendige Wasser, das in der Erde ist. (b) Der Himmel
wird fiir dich zum fliissigen Gold, die Erde erzittert fiir dich, vor dem Gottersp-
rofi. (2604a) Die beiden Berge klaffen auseinander, der Gott nimmt Gestalt an.
der Gott wird machtig in seinem Schlangenleib L (b) die beiden Berge klaffen
auseinander, NN nimmt Gestalt an, NN wird mach’tig in seinem Schlangenleib.
1. s. 53.
2083d —2084a (NN beriihrt und verzehrt nichts Unrechtes) (2083c) Er schlaft nicht
in der Nacht und verbringt nicht den Tag, (d) so -dafi er seinen Schlangenleib
vergessen wiirde in einer der beiden Tageszeiten des (?) Hprr. (2084a) die in
der Dat Befindlichen haben ihren Schlangenleib sich zugezahlt L (b) Sie haben
ihre Ohren aufgemach't auf Grund der Stimme des NN. (c) So steigt er hinab in
ihre Gesellschaft.
1. Zu Ip c. obj. pers. vgl. Sethe, Kommentar zu 587a: ’’beanspruchen” oder
’’erkenenn”.
2092b, 2093b (Anfang des Spruches) (2092a) Osiris (2093a: NN) erwacht, der imide
Gott wacht auf, (b) der Gott steht auf, der Gott wird machtig in seinem Schlan-
genleib1. (2093 wie 2092 mit der einzigen oben gekennzeichneten Anderung zu
Beginn des Satzes).
1. s. 53. — Die folgenden Zitate gehoren zu dem gleichen Spruch 690 (-Pyr.
2092—2119).
2096b (a) Geb leitet dich, in dem du Ba bist in dem Gotte, indem w;s bist in dem
Gotte, (b) indem du machtig bist in deinem Schlangenleib1 als Gott2, (c) als
der Ba, der den Lebenden vorsteht, als der Machtige, der den ih— Seelen vor-
steht 3.
1. shmti; s. 53.
2. ntr (uss. w.) is.
3. Die Textstelle ist von Sethe ’’nach Paralleltexten” erganzt (s. Kommentar
zu 211a) und durch Neit Zl 584—585 mit Liicken bestatigt.
2105b — c (a) Elend1 ist Osiris, elend ist NN, elend ist der Stier der beiden Neun-
heiten. (b) Freigemacht wird der Gott, machtig wird der Gott in seinem Schlan-
genleibe2; (c) freigemacht wird NN, machtig wird NN in seinem Schlangenleibe.
1. bln ohne Determinativ, aber anscheinend in eindeutiger Zeichenstellung. Neit
Zl 592 schreibt ibn, ebenfalls ohne Determinativ; das kann nach dem Kontext
schwerlich lb ’’diirsten”, wohl aber bn ’’entrinnen, entkommen” sein. WB 1 442
kennt bln ”seit Ende A. R.”, bn in ’’Sargt., Totb., Konigsgr.”; unzer Text er-
scheint erst in der Pyramide Pepis II. Das hier in (b) folgende wh<” er wird
freigemacht” pafit gut zu bln als ursprunglicher Lesung; die spatere Ersetzung
des bln durch Ibn erscheint sachlich verstandlich.
2. s. 53.
2116b (a) Erhebe dich auf deinem nht, du sollst zum Himmel empor steigen. (b) Der
Himmel gebiert dich wie den s\n— Stern1, du wirst machtig in deinem Schlan-
genleib2, (c) du rettest dich vor deinem Feinde.
1. Vgl. 877. Zur S'Ji — Stern s. Robert E. Briggs in S. A. B. Mercer, The Pyra-
mid Texts IV S. 40f.
2. s. 53.
2119 (Du erhaltst Opfer), (2H8c)... du wirst lebendig im Gott. (2119) О NN, du
hast dir angelegt deinen Schlangenleib 1 und kommst so zu mir. (Schlufi des mit
2092 beginnenden Spruches).
1. s. 53 und die Variante dieser Ritualformel in 224.
Pyr. N Zl 709—10 (Jequier)... hinter dich, deinen h(?)1 dir in dein Inneres, dein Herz
dir fiir (?) 2 deinen Schlangenleib.
1. Anscheinend deutlich —Vogel mit Strich nicht bi wie 2098b.
2. So erganzt nach N Zl. 721, aber die Lucke zwischen lb und dt.k erscheint
hier zu grofi.
Pyr. N Zl. 721 (Jequier) Deinen Ba (? oder: ;A) dir hinter dich, dein Herz fiir deinen
Schlangenleib.
Memphitische Theologie Zl 60 (Vorher: Ptah Tatenen hat die Gotter geboren...) Er hat
ihre Heiligtiimer ausgestattet. Er hat Gleichnisse ihres Schlangenleibes gemacht1,
so dafi ihre Herzen einen Ruheplatz haben. So (sw) treten die Gotter ein in ih-
ren Schlangenleib, in allerlei Holz, in allerlei Stein, in allerlei Ton. In allem,
was auf ihm wachst, haben sie Gestalt angenommen.
1. Stwtn^ f dt. Sn r htp lbw. sn. Zu Stwt c. obj und r vgl. Sethe, Dramatische
Texte, S. 69 zu dieser Stelle. Aber ich kann Sethes Schlufiiolgerung und Ueber-
setzung nicht annehmen. Ich verstehe Stwt c. obj. dessen, was abgebildet wird,
mit r ”in Anpassung an”, ”zu etwas hin”. Auch der letzte Satz weicht hier von
Sethes Uebersetzung ab.
4 Заказ 2603
О. Д. БЕРЛЕЙ
ЗАМЕЧАНИЯ К ПАПИРУСУ БУЛАК 18
Изданный О. Мариэттом 1 папирус Каирского музея (в то время
находившегося в Булаке, районе Каира), вошедший в науку под на-
званием «папирус Булак 18», привлекал и привлекает к себе внимание
многих ученых, в особенности тех, кто занимается социально-экономи-
ческими вопросами истории Среднего царства. Папирус состоит из
двух различных рукописей 2 неравной величины, из которых так на-
зываемая «Большая рукопись» (о ней речь пойдет в настоящей
статье, написанной в январе 1958 г.) содержит приходо-расходную
книгу (за И дней) царского двора позднего Среднего царства.
Л. Борхардт первый опубликовал транскрипцию этого текста3,
которая уже в следующем году была во многом исправлена Ф. Гриф-
фисом 4, но из-за трудности чтения рукописи даже после исследова-
ний, проведенных этими известными учеными, в папирусе остава-
лось еще много непонятных мест. Многие «белые пятна» были рас-
шифрованы А. Шарффом 5, давшим последнюю транскрипцию текста,
для которой он использовал неопубликованную транскрипцию А. X.
Гардинера6. Однако и теперь еще работа над многими разделами па-
пируса не завершена.
В настоящей статье хотелось бы коснуться двух вопросов, до сих
пор недостаточно выясненных: датировки папируса и системы учета
натуральных поступлений и выдач.
1. Датировка папируса
До сих пор папирус не датируется точно, так как в тексте со-
хранилось только личное имя царя — Себекхотеп 7,— очень распро-
страненное среди царей XIII династии. Ничего более определенного,
1 Aug. Mariette, Les Papyrus egyptiens du musee de Boulaq, II, Le Caire, 1872,
pL XIV—LV (факсимиле). Издание осталось для меня недоступным. Записи 37 и
часть 38 изданы Г. Мёллером (G. Moller, Hieratische Lesestiicke, Leipzig,'Г909, Heft
ll, S. 20) и И. M. Лурье («Хрестоматия древнеегипетских иератических текстов»,
Л., 1948, стр. 33).
2 См. об этом у Мёллера (G. Moller, Hieratische Р aldo graphic, I, Leipzig, 1909,
S. 16) и у Борхардта (см. след. прим.). Так называемая «Малая рукопись» мною
не использована.
8 L. Borchardt, Ein Rechnungsbuch des koniglichen Hofes aus dem Ende des
mittleren Reiches (AZ, 28, 1890), S. 66—102.
4 F. L. Griffith, The account Papyrus № 18 of Boulaq (AZ, 29, 1891), S. 102—116.
5 A. Scharff, Ein Rechnungsbuch des koniglichen Hofes der 13 Dynastie (Pap.
Boulaq № 18) (AZ, 57,' 1922), S. 51—68, Taf. 1—24.—'Предложенное Шарффом де-
ление текста по содержанию на разделы принято в .настоящей статье; для удобства
они именуются записями (сокращенно — зап.).
6 Транскрипцию итогового счета за 30-й день 2-го месяца Наводнения (см.
папирус Булак 18, зап. 31) Гардинер привел в своей грамматике (А. Н. Gardiner,
The Egyptian Grammar, Oxford, ed. 3, 1957, p. 201). Русскому читателю папирус
известен по неполному переводу Мейера (Эд. Мейер, Экономическое развитие древ-
него мира, М., 1910, стр. 94 сл.).
7 Л. Борхардт (L. Borchardt, Ein Rechnungsbuch des koniglichen. Hofes aus
dem alten Reich, Aegyptiaca, Leipzig, 1897, S. 8, Anm. 1) прочел это имя с достовер-
ностью в зап. 52—54. А. Готье (Н. Gauthier, Le livre des rois d’Egypte, II, fasc.
1, Le Caire, 1910) установил, что больше десяти царей носило это имя.
50
кроме этого, сказать о дате папируса нельзя ввиду отсутствия осталь-
ных четырех царских имен8. Датировка же временем XIII династии
слишком широка, так как династия правила около ста лет, и этот
период истории был насыщен такими важными событиями, как втор-
жение гиксосов в Египет и, по мнению акад. В. В. Струве, народное
восстание, описанное в Лейденском папирусе № 344 recto 9.
Первая попытка точно датировать папирус принадлежит
Ф. Гриффису 10 на основании, правда, крайне гадательных восстанов-
лений11. По его мнению, царем, упомянутым в зап. 3, был Ханефер-
ра Себекхотеп IV. С предложением Гриффиса согласился Р. Вейль12,
отметив, однако, что папирус с равным успехом может быть отнесен
и ко времени Хаанхра Себекхотепа 13. Еще недавно взгляда Ф. Гриф-
фиса придерживался Ж. Вандье 14. Отождествление 15 верховного са-
новника Анху, упоминаемого в папирусе, с верховным сановником,
имевшим то же имя, который, по свидетельству Луврских стел С 11
и 12 16, служил при царе ( © *****>[ (Хенджере), не принесло
ощутимых результатов для датировки, так как место этого царя в
династии не установлено17.
Гриффис также прочел в зап. 52 — 54 царское имя «Амени» 18,
которое оказалось первой частью составного царского имени. Во вто-
рой части Л. Борхардту, как говорилось выше, удалось разобрать:
«Себекхотеп». Этот царь с составным именем Амени — Себекхотеп был
отождествлен М. Пипером с Сехемра Хутауи Аменемхетом—Себекхо-
тепом II19, 15-м царем XIII династии по Туринскому .папирусу20.
9 Как известно, с V династии 'египетские цари носили пять имен: Гора,
Обеих Владычиц (богинь-покровительниц царя: коршуна и змеи), Гора Золотого,
престольное и личное.
9 «Речение Ипувера. Лейденский папирус № 334». Вводная статья акад.
В. В. Струве, М.—Л., 1935.
10 F. L. Griffith, The account Papyrus № 18 of Boulaq, p. 104.
11 Из нескольких строк восстанавливаемого текста сохранилась только группа
е , в которой Гриффис хочет видеть остаток имени Обеих Владычиц
царя ДжелГхау (на деле — Уадж-хау).
12 R. Weil, La fin du Moyen Empire egyptien, Paris, 1918, I, p. 330—331; II,
p. 848.
13 Имя Обеих Владычиц этого царя—'Джед-хау. Место его среди других царей
XIII династии не определено.
14 J. Vandier, Quelques nouvelles hypotheses sur la fin du Moyen Empire
tgyptien («Journal des Savants», 1944), p. 159—160.
15 F. L. Griffith, The account Papyrus № 18 of Boulaq, S. 106.
16 K. Sethe, Aegyptische Lesestilcke («Texte des mittleren Reiches», Leipzig,
1924), S. 76—77.
17 Рассмотрение сложного вопроса о царях, носивших имя Хенджер, не входит
в задачу настоящей статьи.
18 F. L. Griffith, The account Papyrus № 18 of Boulaq, S. 112.
19 Ed. Meyer, Geschichte des Altertums, I, Hafte 2, Auflage 3, Stuttgart und
Berlin, 1913, § 301. — Э. Мейер ссылается на Пипера, хотя в его диссертации
(М. Pieper, Die Konige Aegyptens zwischen dem mittleren und neuen Reich, Berlin,
1904) об этом еще не говорится.
20 Столбец VI, 19 (G. Farina, II Papiro dei Re restaurato, Roma, 1938, p. 43,
tav. VI).— Последнее издание папируса (A. H. Gardiner, The Royal Canon o]
Turin. Final, revised edition, 1952, Oxford, 1953) известно мне лишь по ссылкам.
4* £/
И хотя первая часть имени читалась неопределенно, предполо-
жение Пипера было сразу принято Э. Мейером, а когда Гардинер и
Шарфф подтвердили чтение «Амен... Себекхотеп», правда, с двумя во-
просительными знаками, Пипер рассматривал это не без основания
как подтверждение высказанного им предположения21.
Казалось, датировка папируса точно установлена. Мнение Пи-
пера разделяют такие компетентные ученые, как Э. Мейер и Г. Кеес 22.
Однако оно не стало общепринятым; более того, о нем забыли. Ни
один ученый (Вандье, Хэйс и др.), рассматривавший в последнее
время этот вопрос, ни слова не сказал ни о Пипере, ни даже о цар-
ском имени в зап. 52—54, на котором основывается предложенная
Пипером датировка. И это можно понять, так как из группы с—1
только читается без сомнений.
В 1942 г. Г. Шток в своей диссертации23, посвященной второму
переходному периоду, также датирует папирус временем Себекхоте-
па II. Однако, как видно из развернутой рецензии Вандье, он приходит
к этому выводу в значительной степени на основании иных умозаклю-
чений, нежели Пипер, а именно на основании восстанавливаемой им,
хронологически до сих пор не определенной генеалогии Анху. Поэто-
му-то его взгляды, подвергавшиеся справедливой критике со стороны
Вандье, не могут быть приняты.
В 1934 г. в том же сборнике в честь Г. Масперо, в котором была
помещена названная статья Пипера, Г. Ранке издал Гейдельберг-
скую статую служившего при Себекхотепе IV верховного сановника
«Иимеру, рожденного Иимеру»24. Свидетельство этого па-
мятника, с одной стороны, явилось в известной степени возражением
Гриффису (который полагал, что верховным сановником при Себек-
хотепе IV был Анху), с другой — натолкнуло Ранке на мысль отож-
дествить владельца статуи Иимеру с владельцем Туринской статуи 25.
Надпись на последней, правда, гласит: «Верховный сановник ...Ииме-
ру, сын... верховного сановника Анху», но отчество в Среднем царстве
часто ставилось перед именем. А если это так, то верховный сановник
Анху, упомянутый в Булакском папирусе, будучи сыном верховною
сановника Себекхотепа IV Иимеру, мог занимать свой высокий пост
лишь при преемниках Себекхотепа IV. Сам же Ранке ни словом не
упомянул наш папирус, хотя его отождествление одноименных верхов-
21 М. Pieper, Zum Staate des mittleren Reiches in Aegypten («Melanges
Maspero», I, fasc. 1, Le Caire, 1934), p. 178.
22 H. Kees, Zu einigen Fachausdrucken der altagyptischen Provinzialverwal-
tung (AZ, 70, 1934), S. 87.
23 H. Stock, Studien zur Geschichte und Archdologie der 13. bis 17. Dynastie
Agyptens unter besonderer Berucksichtigung der Scarabaen dieser Zwischenzeit
(«Agyptologische Forschungen», 12).— Работа известна мне по рецензиям Вандье
на эту книгу (J. Vandier, Quelques nouvelles hypotheses..., p. 154, sq.) и Биссинга
[Fr. von Bissing, Zur Geschichte der Hyksos (OLZ, Jg. 47, 1944), S. 85 ff.]
24 H. Ranke, Ein Vezier der 13 Dynastie («Melanges Maspero», I. fasc. I,. Le
Caire, 1934), p. 361—365, pl.
25 Percy E. Newberry, Extracts from my Notebooks, VII (PSBA, XXV, 1903),
p. 360—361.
52
ных сановников Гейдельбергской и Туринской статуй, если бы оно
было правильно, имело бы большое значение для датировки папируса.
Но оно неправильно. Дело в том, что Туринская и Гейдельбергская
статуи принадлежат разным лицам. Как явствует из стелы Каир-
ского музея № 20 690 26, у верховного сановника Анху было два сы-
на: верховный сановник Рессонб и верховный сановник Иимеру, и Ту-
ринская статуя, очевидно, принадлежала Иимеру, сыну Анху.
В таком неопределенном положении находилась проблема дати-
ровки Булакского папируса, когда в результате реставрации (более
чем из 500 кусков) папируса Бруклинского музея № 35 1446 стал
известен науке ценнейший документ, который поможет нам устано-
вить окончательно, при каком из Себекхотепов была написана эта
дворцовая приходо-расходная книга27.
Recto этого папируса содержит список людей, как полагает Хэйс,
уклонявшихся от государственных принудительных работ (список да-
тируется царствованием Аменемхета III). Этих людей после поимки
отдавали в «узилище великое» в Фивах. Помимо списка, есть также
три более поздние вставки, из которых две последние (несомненно,
времени XIII династии и даже близки по почерку Булакскому папи-
русу 18) представляют собой копии царских указов верховному санов-
нику Анху от 5 (?) и 6-го гг. правления неизвестного царя. Первый
содержит обвинение против некоего Паи, второй — распоряжение пе-
редать его челядь из «Палаты того, кто дает людей» 28 29 имя-рек сыну
Иаиба2Э. На verso сохранилась дарственная надпись, датированная
вторым годом правления Себекхотепа III, по которой рабы, в том
числе 15 «узников» (?) (вероятно, бывших челядинцев Паи), переда-
ются некоей Сенебтиси ее мужем — по-видимому, упомянутым имя-
рек сыном Иаиба, как считает Хэйс. В пользу этого, помимо логиче-
ской связи документов, говорят их последовательное расположение на
папирусе и палеографические данные. Поэтому Хэйс полагает, что,
так как указы Анху датированы 5—6 гг. правления неизвестного ца-
ря, а написанная позже дарственная — 2 г. царствования Себекхо-
тепа III, Анху служил при каком-то предшественнике последнего.
Хэйс констатирует: «В настоящее время кажется, что из всех ца-
рей, носивших имя „Собкхотпе”, только Сехемрё Сеуаджтбуе жил
приблизительно в одно время с везиром Анху и, следовательно, во
время написания папируса Булак 18» 30. Поскольку же царем, упоми-
наемым в Булакском папирусе, был Себекхотеп, а четыре ближай-
ших предшественника Себекхотепа III по Туринскому папирусу носят
другие имена, Хэйс прямо утверждает, что приходо-расходная кни-
га была составлена при Себекхотепе III.
26 Об этой стеле и семье Анху см.: Н. Gauthier, Trots vizirs du Moyen Empire
(ASAE, XVIII, 1919), p. 265. — У Готье перечислены все памятники, где упоминает-
ся имя этого сановника.
27 Издание: «А Papyrus of the Late Middle Kingdom in the Brooklyn Mu-
seum, edited with translation and commentary by W. C. Hayes» («The Brooklyn
Museum», 1955).— Предварительное сообщение о папирусе в статье того же автора:
«The Government of the Late Middle Kingdom» (JNES, XII, № 1, 1953, p. 31—39),
в которой особый раздел (р. 38—39) посвящен датировке папируса Булак 18.
28 Перевод условный. Дал Хейс (W. С. Hayes, The Government of the Late
Middle Kingdom, p. 54—55) в свете указаний Бруклинского папируса VI. 58.
29 Имя не сохранилось. Попытки Хэйса восстановить его не представляются
убедительными.
30 W. С. Hayes, The Government of the Late Middle Kingdom (JNES, XII,
№ 1), p. 39.
Ы
Казалось бы, на этом можно считать проблему датировки Бу-
лакского папируса решенной, однако вывод Хэйса, совершенно пра-
вильный на первый взгляд, на поверку оказывается неприемлемым, а
так как ни в одной рецензии31 на работу Хэйса это не было отмечено,
появление настоящей статьи представляется оправданным, хотя автор
попытался доказать лишь то, что прежде высказывалось Пипером ис-
ключительно на основании спорного свидетельства зап. 52 — 54.
В самом деле, Себекхотеп III не мог быть царем, упоминаемым
в папирусе Булак 18, так как состав его семьи, хорошо известной по
Луврской стеле С 8 32, стеле с острова Сехель, наскальному граффи-
то близ дороги из Ермонта в Наг'-ал-Хаммади 33, стеле из Абидоса 34
и другим памятникам, не соответствует составу царской семьи, засви-
детельствованному в нашем папирусе. Как известно, семья Себекхоте-
па III, сына царицы-матери Иухутибу и «отца бога» Ментухотепа, со-
стояла из двух жен Нени и Сенебхенас, двух дочерей Иухутибу «Но-
сатой» и Дедеанукет, двух братьев Сенба и Хакау и сестер Дедесе-
бек и Мутисенти 35. Мужского потомства у царя не было.
В папирусе Булак 18 36 упоминаются царица Ии, царевич (имя ко-
торого хотя до сих пор точно никем не прочитано, однако не отсжде-
ствимо ни с одним из имен членов семьи Себекхотепа III), три царев-
ны, чьи имена не упомянуты, и десять сестер 37: Рес, Беби большая и
Беби малая, Песешу, Херемхеб, Иунефрет, Хемемет, Сатхатхор, Сенб
и Нефру.
Нетрудно заметить, что состав царской семьи в папирусе ни-
сколько не напоминает состав семьи Себекхотепа III. Напомним, что
состав этой семьи известен по нескольким данным,! а из Туринского па-
пируса мы знаем, что Себекхотеп III царствовал лишь 3 года 2 месяца 38.
Вряд ли он успел бы за такое короткое царствование обзавестись но-
вой семьей. (Отметим, что, хотя, согласно папирусу, дети царя и нахо-
31 См. напр.: John A. Wilson (AJA, '60, 1956, № 1), р. 68—70; A. Massart («Orien-
talia», 25, fasc. 2, 1956), о. 188; S. H. Horn (JNES, XVI, 1957, № 3), p. 207 ff.;
И. M. Лурье (ВДИ, 4957, № 1), стр. 144 сл.
Когда настоящая статья находилась в печати, в Ленинград пришел «Journal
of Near Eastern studies», XVII, в котором помещена статья Беккерата [J. v. Becke-
rath, Notes on the Viziers 'Ankhu and 'lymeru in the Thirteenth Egyptian Dynasty
(JNES, XVII, 1958, No 4, October), p. 263—268]. Датировка папируса Булак 18 цар-
ствованием Себекхотепа III подвергается в ней критике с тех же позиций, что и в
настоящей статье, хотя Беккерат приходит к совершенно иным .выводам.
Однако в начале 1960 г. Беккерат пришел к тем же выводам, что и автор
настоящей статьи.
32 ду. М. Fl. Petrie, History of Ancient Egypt, I, London, 1924, p. 211, Fig. 121
33 M. F. Laming-Macadam, The Royal Family of the 13 Dyn. (JEA, 37, 1941),
p. 22, pl. IV, 2, VI.
34 E. R. Ayrton, С. T, Currelly and A. E. P, Weigall, Abydos, III, London,
1904, pl. XIII, p. 48.
36 Памятники сохранили имена и других кровных и некровных родственников
царя, которые не приводятся в настоящей статье по тем соображениям, что они
не были ближайшими родственниками царя, тогда как в Булакском папирусе
упомянуты именно такие, и что ни одно имя родственников Себекхотепа III не
встречается .в папирусе Булак 18, за исключением Ии, сестры «отца бога» Дедусе^
бека [мужа (?) царицы Иухутибу, матери Себекхотепа III]. Ее сын Нахт не имел
никаких титулов, указывающих на принадлежность к царской семье.
Зап. И, 38, см. зап. '38 в иератике: И. М. Лурье, стр. 3'3.
37 Шарфф полагает, что это были наложницы царя, считая подлинной сестрой
царя только Нефру (зап. 18, 72), так как она не упоминается вместе с другими
(зап. 1, 11, 38, 55). A. Scharff, Ein Rechnungsbuch... S. 64, 66.
38 Столбец VI, 24.
54
дились, возможно, в «Доме кормилиц», они уже вышли, по-видимому,
из младенческого возраста, так как получали довольно большие порции
пищи.) Если приводимые нами доводы достаточно убедительны, то,
вопреки распространенному в науке в последнее время мнению (буд-
то в папирусе Булак 18 идет речь о царе Себекхотепе III), мы при-
ходим к выводу, что в папирусе упоминается или Себекхотеп IV или
Себекхотеп II. Но царем, при котором был написан папирус, мог быть
лишь царь, носивший составное имя «Амен (?)... Себекхотеп» и обя-
зательно предшественник Себекхотепа III. Но ни один Себекхотеп,
кроме второго, не носил составного имени.
Исходя из этих соображений, можно говорить, что в папирусе
Булак 18 не могла идти речь о царе Себекхотепе IV. Недавно, прав-
да, была найдена увековечившая его семью стела 39, от издания кото-
рой можно ожидать интересных результатов. Едва ли, однако, она по-
может уточнить датировку нашего папируса. Себекхотеп II полностью
соответствует данным папируса40. Упоминаемый в папирусе 3-й год
его царствования также не противоречит свидетельству других памят-
ников, например на скале в Семне засвидетельствован 4-й год прав-
ления Себекхотепа II41.
Таким образом, очевидно, папирус Булак 18 — приходо-расход-
ная книга двора Сехемра Хутауи Аменемхета — Себекхотепа II.
2. Система учета
Систему учета, положенную в основу приходо-расходной книги па-
пируса Булак 18, начали изучать уже первые исследователи текста
Л. Борхардт и Ф. Гриффис. Однако в то время папирус был еще в зна-
чительной степени не расшифрован, поэтому наметить общую схему
учета удалось лишь значительно позднее А. Шарффу 42. Все же мно-
гое в системе учета продолжает оставаться неясным.
Как известно, приходо-расходная книга дворца велась писцом
Неферхотепом, который записывал все виды поступлений и выдачи
пищи и ежедневно составлял итоговый счет. То, что в итоге писец
учитывал не все записи о выдачах за день, несомненно, указывает на
неоднородность последних.
Рассмотрение системы -выдач затрагивает также вопрос о цели
деятельности писца Неферхотепа при дворе и о дворцовых учрежде-
ниях, имевших отношение к выдачам продуктов питания.
Шарфф делил все виды выдач по чисто формальному призна-
ку на три категории: выдачи на основании устного приказа, письмен-
39 Сторона стелы, .на которой изображена царская семья, не издана [F. Debono,
Exp£dition archeologique royal an ctesert oriental (Keft-Kosseir) (ASAE, 51, 1951,
p. 81 sq.), pl. XV].— Семья этого царя отчасти известна по памятникам, причем
имена ее членов отличаются от имен царской семьи в папирусе Булак 18 (см.:
R. Weil, La fin du Moyen Empire egyptien, II, p. 849).
40 Группа t в зап. 3, в которой Гриффис хотел в-идеть остаток имени
Обеих Владычиц Себекхотепа III, слишком неопределенна и очень далеко отстоит
от имени царя, чтобы по ней строить какие-нибудь предположения. Шарфф к
Гардинер вообще не читают ее.
41 Н. Gauthier, Le livre des rois..., II, fasc. 1. p. 14.
V A. Scharff, Ein Rechnungsbuch..., S. 51—59.
55
ного приказа и выдачи без приказа. Такое деление не дает нам, одна-
ко, представления о характере выдач: например, в первую группу вхо-
дят как учитываемые в итоге, так и неучитываемые. Поэтому посмот-
рим, как сами египтяне классифицировали их.
В нашем папирусе встречаются три вида выдач пищевых продуктов:
«пожалование»(**21~ )> «Дар» (?) ( J С),
может быть, просто «пища» (?) и «довольствие» ( )•
Из каких же ресурсов делались эти выдачи? Двор, прибывший в
то время в Фивы43 (возможно, для строительства в Медамуде) 44,
получал ежедневно «(постоянное) довольствие владыки» из трех ве-
домств: Ведомства Головы Юга, Палаты того, кто дает людей, и До-
ма Белого, а также из храма Амона.
Помимо этого, двор получал из трех вышеупомянутых ведомств
и нерегулярные, разовые поступления — f О f Т, и в эти дни из
них выдавались пожалования пищей в виде и
. Очевидно, указанные разовые поступления
специально для этого и затребовались.
Ежедневные поступления во дворец направлялись в «Чертог»
( 77" £ С~3 ) 45 и В «Пекарню» (?) (
)46 (из последнего
учреждения довольствие распределялось между «Домом кормилиц»
и слугами), причем любопытно, что всякие лакомства, например сла-
дости, печенье, шли только в «Чертог».
Разовые поступления во дворец неоднородны 47: 26-го дня 2-го ме-
сяца и 1-го дня 3-го месяца Наводнения они поставлялись либо одним
Ведомством Головы Юга, либо им и Палатой того, кто дает людей 48.
43 Фивы тогда, как доказал Хэйс, не были столицей Египта, которая находи-
лась и в более позднее время в Иттауи [см. W. С. Haves, The Government of the
Late Middle Kingdom (JNES, XII, № 1), p. 33—38; W. C. Hayes, Hor-emkha.u-ef of
Nekhen and his trip to It-towe (JEA, 33, 11947), p. 3 ff.].— Этот момент приходится
постоянно учитывать при использовании данных папируса Булак 18. Царский двор,
находившийся в Фивах временно, не мог переехать туда со всеми учреждениями и
придворными. Поэтому нельзя считать все данные папируса нормой для царского
двора эпохи Среднего царства. А. X. Гардинер (А. Н. Gardiner, Ancient Egyptian
Onomastica, I, Oxford, 1945, p. 76), к удивлению, считает, что двор прибыл в Меда-
муд. Как объяснить в этом случае тот факт, что сановника посылали в Медамуд
(зап. 6 и 22), а сам царь получал довольствие из храма Амона Фиванского?
44 Медамуд находится менее чем в 10 км по прямой от Фив. Многочисленные
иамятники оттуда Себекултрпя II глоошо известны.
45 «Чертог» как местопребывание царя (см.: «Красноречивый поселянин»,
В 1 127). Вообще — «парадные покои». «Это парадные покои («перед дома») —
то, что внушает страх службам («заду дома»)» (Пап. ГЭ. 1116А recto, стрк. 46).
46 Перевод условный. Поскольку речь идет о хлебе и пиве, изготовленных
в трех «ведомствах», правильнее было бы в данном случае передавать этот термин
словом «склад».
47 Ф. Гриффис и А. Шарфф игнорируют это обстоятельство,
43 Зап. 10, 34.
66
В обоих случаях за поставку отвечал верховный сановник. Поступле-
ния направлялись, по-видимому, в г—] , как это видно из
зап. 34 49. ——л
Поступления 3-го дня 3-го месяца50 приходили неизвестно от-
куда, и ими ведал не верховный сановник, а ЬШН ss -
Кеки. Весьма вероятно, что они не из ведомств, так как тогда ими бы
заведовал верховный сановник. Эти поступления принимал чашник51,
но поступали они, по-видимому, в sn‘52.
Эти оба вида разовых поступлений учитываются в итоге. Когда
же 16-го и 17-го дня 3-го месяца 53 состоялся «пир» в «Колонном за-
ле», то разовые поступления этого дня не были записаны в итоге. Мо-
жет быть, это объясняется тем, что писец сделал подсчет (поступления,
расходы и остаток) вне итога 54. Во всяком случае в папирусе не ука-
зывается, откуда и куда направляются эти поступления и кто ими ве-
дает.
Распоряжение о выдаче «пожалований» Неферхотепу обычно пе-
редавал Ренефемиб ( ); два раза вообще не
указывается, кто передал приказ. Писец «Чертога» Сенб, которого
Шарфф 55 считает заместителем Ренефемиба, в этих записях не упоми-
нается.
Записи о «пожалованиях» 56 имеют более или менее установившую-
ся форму. Они начинаются словами: «Пусть принесут (f?j) тако-
му-то от вещей добрых». Сколько и чего следует принести, не указы-
вается. Затем следует отметка об исполнении: «Сделано согласно по-
ручению этому», — с припиской: «„пожалование” в день этот согласно
приказу» 57 (если «пожалование» выдавалось из «довольствия влады-
ки» либо из разовых поступлений) или «„пожалование” в день этот со-
гласно приказу из „Чертога”». Запись заканчивалась счетом. По-
скольку в распоряжениях (кроме зап. 23 58) говорится только о вы-
49 В зап. 10 не указано место назначения поступлений.
50 Зап. 48.
51 Возможно, чашник «Чертога», так как всюду он противопоставляется §п*
(ср. зап. 34, 45, 66).
52 Зап. 46. —К сожалению, в итоговом счете не сохранились цифры, которые
могли бы внести полную ясность в этот вопрос. Но уже и сейчас ясно, что «по-
жалование» из sn‘ в этот день было выдано из разовых поступлений, так как в
противном случае поступления в тот день остались бы неиспользованными—факт бес-
прецедентный в папирусе. Любопытно, что даже пиво выдается в этом «пожаловании»
не в кружках, а и сосудах mns, как в списке разовых поступлений зап. 48.
53 Зап. 59, 73.
54 Зап. 59—62.
55 A. Scharff, Ein Rechnungsbuch..., S. 52.
56 Зап. 6, 14, 18. 22, 23, 29, 30, 36, 42, 46, 66, 76.
57 Указание на то, что «пожалование» сделано именно из разовых поступлений,
делается обычно в тех случаях, когда «пожалование» выдается нескольким лицам,
а упоминать в распоряжении то, что все равно будет записано в счете, было нера-
ционально (ср. зап. 36). Такой приписки нет, если говорится о «пожаловании» лишь
одному лицу.
58 Вряд ли следует придавать большое значение свидетельству записи 23.
Нам кажется, что отсутствие состава и количества «пожалования» в тексте распо-
ряжения вызвано графическими соображениями: их удобнее было указать в счете,
так как зачастую «пожалования» за один раз выдавались не одному лицу. Писец
отступил от этого правила только один раз в зап. 23 по неизвестным нам причинам.
57
даче из «вещей добрых», без указания того, что именно следует выда-
вать, Шарфф делает вывод, что у писца Неферхотепа были особые
указания, что выдавать тому или иному лицу.
Если б такие предписания существовали, одни и те же лица каж-
дый раз должны были получать одно и то же количество хлеба, пи-
ва и пр. Но это было не так.
«Пожалования» получали придворные, от верховного сановника
до певцов и певиц, а также люди, случайно оказавшиеся при дворе.
Как упоминалось уже, выдавались они из разовых поступлений (ка-
жется, специально для этой цели и предназначенных). Один раз были
выданы «пожалования»за счет рационов «Дома кормилиц» и слуг59.
«Пожалования» из «Чертога»60 касаются, как правило, узкого кру-
га лиц, близких царю. Они выдаются царским сестрам, людям «Дома
кормилиц», личному писцу царских грамот, «царскому знакомому»,
а также меджаи61. «Пожалование» последним из «Чертога» надо объ-
яснить либо тем, что положение их при дворе было несколько необыч-
ным (это видно из больших размеров постоянного довольствия, кото-
рое им устанавливают в трех ведомствах), либо тем, что в день, ко-
гда прибыли меджаи, при дворе не было нерегулярных поступлений,
а этих людей чем-то надо было кормить.
Выдачи из «Чертога» обычно не бывали крупными, но, так как
там были большие пищевые запасы, иногда из них делались значи-
тельные выдачи: меджаи получили, например, оттуда 100 хлебов, а од-
нажды там оказался остаток в 48 кружек пива (зап. 40).
«Пожалования» из «Чертога» никогда не учитывались в итогах,
в противоположность «пожалованиям» из ежедневных и нерегулярных
поступлений.
Записи о ( 555 । 7 г ) «Дарах» (?) по форме очень
близки к записям о «пожалованиях»62. Шарфф вообще считал, что
«пожалования» и «дары» примерно одно и то же. Однако это не так.
Запись, которую он приводит в подтверждение своего мнения, свиде-
тельствует скорее об обратном: это случай, когда по одному и тому
же распоряжению царская семья с людьми «Дома кормилиц» полу-
чает «дар», в то время как остальные люди этого «Дома» — «пожа-
лование» 63. «Дар», по-видимому, был более почетен, чем «пожалова-
ние». Во всяком случае царская семья получает только «дары», а про-
чие лица—«пожалования»64. Вероятно, как знак особого почета Си-
нухет получал трижды или четырежды в день «дары» из дворца 65.
Что же касается значения слова ^5 ( ° , которое
59 Зап. 22, 23, 66.— Трудно сказать, урезывались ли из-за этого пайки людям
«Дома кормилиц» и слугам, как думает Шарфф, или же рационы в обоих случаях
были с некоторым «запасом», из которого при необходимости можно было выдать
пожалование.
60 Зап. 22, 29, 30, 42.
61 А. Шарфф неверно называет их коптским словом -м^тоТ. которое, как
указал К. Зете, восходит «а деле к слову «мидянин» (cm.:\V. Spiegelberg, Kopti*
sches Handworterbuch, Heidelberg, 1921, S. 66; A. H. Gardiner, Onomastica, p. 81).
62 В них, естественно, отсутствует приписка: «пожалование в день этот соглас-
цо приказу».
63 Зап. 7, 11, 12, 18, 21.
64 Лишь один раз сестрам царя выдается «пожалование» (зап. 30),
66 В. 297—298.
69
условно передано здесь как «дар» (?), то интересно отметить следую-
щее: в зап. 16 приводится список быков, часть которых поставили
«земледельцы» по приказу, а часть в * ° 1 ’ ^десь
определенное противопоставление66, и при этом неслучайное, как видно
из зап. 26, в которой отмечено «пожалование в день этот» ( •
Вспомним формулировку: )—«Пожалование в день этот
согласно приказу». мж j ° } противопоставляется «при-
казу», однако смысл противопоставления пока трудно уяснить.
«Дары», выданные из разовых поступлений, учитываются в ито-
ге, «дар» же, полученный князем Ермонта, не учтен, так как он был
выдан, по-видимому, из «Чертога». В записи не указывается место вы-
дачи пищи, но это мог быть только «Чертог», так как в этот день не
было разовых поступлений для двора. Вероятно, «дар» обычно выда-
вался из «Чертога», и это не отмечали особо.
Третья группа — записи о зачислении на постоянное довольствие.
Они распадаются в свою очередь на записи о зачислении на доволь-
ствие: вне дворца67 (меджаи) и во дворце68 69.
Приказ о зачислении меджаи на довольствие вне дворца мог
быть, разумеется, только письменным.
Слово , действительно, означает в этом приказе
«довольствие», а не разовую выдачу, что ясно из зап. 70, в которой
содержится приказ выдавать довольствие державцу меджаи страны
Ашек—Ки, «сообразно с причитавшимся ему (букв, «бывшим на нем»)
в Ведомстве Головы Юга до сего дня».
Записи о зачислении на довольствие во дворце (их всего три)
Шарфф относил к разряду единовременных выдач. На деле для это-
го нет никаких оснований, так как слово 7^' означает исклю-
чительно постоянное «довольствие». Эти записи уже по форме отли-
чаются от всех рассмотренных. Они начинаются словами: «Что ка-
сается довольствия, исчисленного для таких-то, (то) пусть дадут им»,
либо «пусть дадут довольствие такому-то». Далее следует заметка:
«Сделано согласно поручению этому» и примечание: «Дано предпи-
са""с для q и |
Интересно, что писец не указывает размеров довольствия, не
отмечает их в итоге, а лишь ограничивается замечанием, что даны
указания определенным лицам, ведавшим, очевидно, непосредственно
выдачей довольствия. Вероятно, у последних был особый список с ука-
Отмечено Ф. Гриффисом (F. L. Griffith, The account Papyrus № Id of Boulaq,
p. 109). У Шарффа об этом ни слова.
67 Зап. 45, 70.
68 Зап. 27, 63, 71.
69 Сохранились только <в зап. 27. В Словаре эти названия должностей от-
сутствуют. Первое (из них хотелось бы сблизить с глаголом im — «заботиться о ком*
либо», «делать добро кому-либо» (Wb., IV, 120; 11—13).
59
занием размеров довольствия. Любопытно, что, несмотря на три за-
писи о зачислении людей на довольствие, ежедневные пищевые по-
ступления во дворец и распределение их между «Чертогом», «Домом
кормилиц» и слугами неизменны.
Возможно, последнее объясняется тем, что они были поставлены
на довольствие в «Чертог»70, имевший, как было упомянуто, значи-
тельные пищевые запасы. Это подтверждается как тем, что ремеслен-
ники, зачисленные на довольствие, называются «ремесленниками, ко-
торые в „Чертоге"», так и тем, что приказы о зачислении на доволь-
ствие передает Неферхотепу писец «Чертога» Сенб, другие виды дея-
тельности которого при дворе нам неизвестны. Шарфф71, не выделяв-
ший в особую группу записи о «довольствии», не обратил внимания
на то, что Сенб упоминается только в последних, и полагал, что он
замещал Ренефемиба в передаче любых приказов на выдачу пищи.
Как мы видим, выдачи в папирусе делятся на постоянные: «до-
вольствие» и временные: «пожалование» и «дар» (?). Пища выдается
из sn', «Чертога» и из трех ведомств. Одни выдачи учитывались в
итоге: «пожалования» и «дары» (?) из разовых поступлений (т. е. из
sn'), «пожалования» из ежедневного «довольствия владыки» (так-
же из sn’), другие не учитывались: «дары»(?) и «пожалования» из
«Чертога», «довольствие», возможно также из «Чертога», а кроме то-
го, «довольствие» из трех ведомств. Писец учитывал выдачи из sn'
и не делал этого в случае выдачи из «Чертога» или из учреждений вне
дворца.
Эта система может быть объяснена на основании дневника Не-
ферхотепа, куда он аккуратно заносил каждую статью прихода и рас-
хода во дворце. Из заголовков в балансах: «Исчисление до-
вольствия владыки» — ясно, что целью его занятий был учет доволь-
ствия72. Из записей, сделанных за день, писец учитывал в балансе
только те, которые могли повлиять на сумму «довольствия владыки»
в целом73. Поэтому он указывал лишь количество довольствия, по-
ступавшего каждый день в «Чертог», «Дом кормилиц» и слугам (т. е.
«распределение первой ступени»), и совершенно не интересовался, как
распределялось там поступавшее довольствие («распределение второй
-ступени»); вследствие этого мы не знаем размеров ежедневных рацио-
нов отдельных лиц. Вот почему Неферхотеп никогда не учитывал «по-
жалований» из «Чертога» и довольствия вне дворца. Выдачи же из
sn' постоянно учитывались в итоге, независимо от того, из разовых
или ежедневных поступлений они были, так как остаток разовых по-
ступлений прибавлялся к «довольствию владыки» следующего дня и,
следовательно, влиял на общую сумму, а выдачи из ежедневных
70 Можно объяснить это также -и тем, что на довольствие зачислялись в какие-
либо другие дворцовые учреждения, находившиеся вне компетенции составителя
папируса, либо тем, что ежедневные поступления в «Дом кормилиц» также зна-
чительно превосходили его потребности, как это было и в «Чертоге».
71 A. Scharff, Ein Rechnungsbuch..., S. 52.
72 F. L. Griffith, The account Papyrus № 18 of Boulaq, p. 103.— Гриффис со-
вершенно правильно отмечает, что включает в себя лишь хлеб,
пиво, зелень. Выдачи мяса, зерна, ладана записываются, но не подсчитываются.
73 Шарфф прошел мимо этой системы. По его мнению, писец только «вел
книгу о довольствии двора, царской семьи, так же как и придворных» (A. Scharff#
Ein Rechnungsbuch..., S. 51).
60
поступлений, не влияя на сумму в целом, изменяли «распределение
первой ступени» 74.
За восемь первых дней, записи о которых сохранились в папи-
русе Булак 18, разовые поступления, а следовательно, и выдачи из них
производились 26-го и 27-го дня 2-го месяца и 1-го и 3-го дня
3-го месяца 75. 28, 29 и 30-го дня 2-го месяца и 2-го дня 3-го месяца
выдачи производились из «Чертога». Таким образом, один вид выдачи
как бы дополнял другой 76.
Когда при дворе по какому-либо случаю делались «пожалова-
ния» большому числу людей, заказывали на этот день добавочные
поступления. Когда же никаких торжеств не предполагалось, неболь-
шие выдачи ограниченному кругу людей производились из «Чертога».
Один раз засвидетельствова1но «пожалование» из siT (из по-
стоянного «довольствия владыки»). Трудно сказать, было ли пожало-
вание такого рода обычным. Отметим только, что в один и тот же
день личный писец царских грамот получил «пожалование» из «Чер-
тога», а писец «узилища великого» вместе с «ремесленниками, кото-
рые на верфи» — из постоянного «довольствия владыки». Может
быть, это не случайно.
После всего вышеизложенного становится возможным решить
вопрос и о выдачах меджаи, который смутил Л. Борхардта 77, а за
ним и А. Шарффа, полагавших, что зап. 45 и 46 противоречат друг
другу. Шарфф так и пишет: «Как это, однако, случается во все вре-
мена, что для одного и того же с разных сторон отдаются противоре-
чивые приказы, так случилось это при выдаче Auvro’i. Какой из двух
приказов был выполнен, мог бы показать лишь, к сожалению, здесь
почти полностью разрушенный баланс, в котором упоминается доволь-
ствие мгкто!» 78.
В действительности никакого противоречия нет. Обе записи не
только взаимно не уничтожают друг друга, как думал Шарфф, но,
напротив, лежат в совершенно различных плоскостях. Зап. 45 — при-
каз о зачислении меджаи на довольствие в трех ведомствах, зап. 46—
«пожалование» для них, несомненно из разовых поступлений в этот
день. Понятно, что в балансе зап. 45 не могла быть учтена, так как
выдача довольствия для меджаи из учреждений вне дворца не влия-
ла на сумму «довольствия владыки». Другое дело — выдача им «по-
жалования» из разовых поступлений. Сохранившаяся левая часть ба-
ланса подтверждает наше мнение. В зап. 49, 10 мы читаем: «Дано
в пожалование меджаи...». В «пожалование» (зап. 46), а не
как «довольствие» (зап. 45).
Наличие этих двух приказов, кажется, можно объяснить так.
Во 2-й день 3-го месяца в Фивы пришла группа меджаи, которым
выдали «пожалование» из «Чертога», так как в этот день не было ра-
74 В такой день слугам и людям «Дома кормилиц» выдавали нищи меньше
настолько, насколько выдано на сторону пожалований.
75 F. L. Griffith, The account Papyrus № 18 of Boulaq, p. Ш.— Гриффис
отмечает почему-то, что разовые поступления производились через каждые
пять дней.
76 Шарфф не заметил, что эти два вида выдач дополняли друг друга, и
полагал, что выдачи пищи обычно производились из разовых поступлений
(A. Scharff, Ein Rechnungsbuch..., S. 54), а «Чертог» лежал вне сферы деятельности
писца (A. Scharff, Ein Rechnungsbuch..., S. 61, Anm. 1).
77 L. Borchardt, Ein Rechnungsbuch..., S. 96.
78 A. Scharff, Ein Rechnungsbuch..., S. 61.
61
зовых поступлений и неоткуда было выдать сравнительно большое
количество пищи. На другой день был отправлен в три ведомства до-
кумент о зачислении меджаи к ним на довольствие. Но меджаи не
могли еще в тот день получить довольствие из ведомств, так как про-
дукты поступали в учреждения из расчета потребностей предыдущего
дня, поэтому им выдали «пожалование» из разовых поступлений это-
го дня.
Рассмотрев систему учета натуральных поступлений и выдач,
мы приходим к следующим выводам.
Во дворце почти ежедневно выдавались небольшие пищевые по-
жалования ограниченному кругу людей из «Чертога». Один раз за-
свидетельствована выдача из sn' из ежедневных пищевых поступле-
ний во дворец. По случаю же празднеств или просто при необходимо-
сти во дворец, по всей вероятности, в sn’, направлялись разовые по-
ступления, из которых делались выдачи широкому кругу лиц: как
людям с весьма скромным общественным положением, так и важней-
шим сановникам.
Выдачи пищи производились в виде «пожалований» или особо
почетных «даров» (?).
Составитель папируса интересовался «довольствием владыки» ис-
ключительно как целым, отмечая распределение его лишь на первой
ступени — между «Чертогом», «Домом кормилиц», слугами и ни-
сколько не заботясь о дальнейшем распределении продуктов в учре-
ждениях и между слугами, так как оно не влияло на сумму доволь-
ствия. Поэтому в папирусе Булак 18 не сохранились нормы ежеднев-
ных выдач отдельным лицам. Выдачи из экстраординарных поступле-
ний (из sn’), напротив, тщательно учитывались, равно как и выдачи
на сторону из самого довольствия владыки; первое — поскольку оста-
ток от поступлений на следующий день прибавлялся к сумме доволь-
ствия, второе — поскольку оно изменяло распределение продуктов в
первой ступени. Вот почему не учитывались в итогах выдачи из «Чер-
тога», не влиявшие на сумму «довольствия владыки», и, наоборот,
тщательно подсчитывались выдачи из разовых поступлений (sn’) и
части этого «довольствия».
Число лиц, получавших непосредственно от двора постоянное
довольствие, не оставалось неизменным. В папирусе есть три записи
о зачислении на довольствие, возможно в «Чертог», придворных и
ремесленников.
E. VARGA
(Hongrie, Budapest)
CONTRIBUTION AU PROBLEMS DE LA
COSMOGONIE EGYPTIENNE DU LOTUS
Le dieu apparaissant sur le lotus est une expression des plus
anciennes et des plus repandues de la conception cosmogonique egyptien-
ne. Les grands systemes theologiques ont souvent integre ce mythe dans
leur propres doctrines, en supplantant la figure du dieu naissant du lo-
tus par leur dieu principal, ou en entrafnant dans leur sphere Nefertoum
qui le personnifiait pour la premiere fois. La mise en rapport des dieux
principaux des divers systemes avec le lotus a cree 1’apparence comme
si Nefertoum etait non la premiere, mais une des maintes autres incarna-
tions du dieu naissant du lotus. Cependant son rdle dans la genese de
cette conception mythique est plus important que celui d’autres divinites
assumant un nouvel aspect, et rattachees au lotus par suite des tendances
syncretistes. Nefertoum est le premier dieu assimile au lotus: c’est lui
qui est assis dans le calice de la fleur eclose le matin, et c’est sa per-
sonne et son role que reflete un des resultats du processus syncretiste
commen?ant au temps de 1’Ancien Empire.
Le temps de 1’apparition de la conception du lotus primordial ne
peut etre reconstitue que d’apres les sources ecrites. A defaut de textes
il est impossible de trancher la question si le mythe remonte a 1’epoque
proto-historique ou non L Nous sommes done reduits a 1’examen de la
regularite des 1’evolution des conceptions mythiques2. L’examen de la
forme et de la conception evoluees de 1’image primitive de la nature,
nous permet de situer ce moment, avec une grande probabilite, a 1’epoque
precedent la formation de 1’etat3. L’apparition de Nefertoum, dieu
assimile au lotus, signifie par contre une periode plus tardive de revo-
lution de cette conception, lorsque le concept mythique faisait partie de
la vision cosmique religieuse, pretendant a une unite, de la premiere
periode de 1’Ancien Empire. La conception apparaissant dans la Theolo-
gie de Memphis 4 (ligne 52-b), datant du debut de cette periode, enonce
non seulement 1’identite de ces deux, mais transfigure Nefertoum, au
profit du caractere universel de Ptah, sous une des formes dans laquelle
s’est incarne le dieu principal de Memphis5. Nefertoum est devenu
membre de la triade canonique des dieux: fils de Ptah et de Sekhmet6,
dieu de la monarchic7. Son assimilation au lotus, symbole primordial
de la genese permanente — la creation du monde — marque en meme
temps la consolidation du nouvel ordre de 1’etat. Le roi en qui Nefertoum
est incarne, se renforce quotidiennement, conformement a 1’idee de la
creation se repetant tons les matins, idee exprimee dans le lotus8. Dans
1’union de lotus et de Nefertoum, de Nefertoum et du roi, puis de lotus-
Nefertoum-Ptah, se refletent deux processus paralleles: la creation de
1’unite politique et religieux de la monarchie unifiee, et a 1’interieur de ceci,
la declaration de la nouvelle capitale de 1’empire, comme centre politi-
que et religieux.
63
En ce qui concerne I’interpretation du nom de Nefertoum, les opinions
divergent. Jequier 9 traduit la premiere partie (nfr) du nom comme «jeune,
renouvele», De Buck 10 comme «nouveau, vie triomphante», et Stock11
comme «renouvele, гесгёё». La signification du tm est elle aussi contes-
tee. On peut le comprendre comme substantif ou participe, ou comme
pseudoparticipe12. Il est toutefois certain que le nom de Nefertoum est
en rapport ё1го!1 avec la гёсгёаНоп. Sa figure devient 1’expression du
jeune soleil se levant tous les matins. Il apparait comme dieu сгёа!еиг
dans les textes des Pyramides ou le roi mort dёsire s’assimiler a Nefer-
toum, done au lotus, pour que devenu lui-meme dieu primordial, il renais-
se par cela. C’est cette idёe qui se trouve Odigee dans les §§ 264 b—266 b
des Pyramides (264 b). «Се lotus qui est sorti de la terre est Ounis 13 (c).
Ounis est pur par la main de celui14 qui a prepare sa place (265 a).
Ounis est au nez du grand Puissant (b). Ounis arrive de 1’Ile du Feu (c)
apres avoir mis la Justice a la place du рёсИё (d). Ounis est sur
la toilerie (?) que garde le serpent J' r. t (e) la nuit ou la Grande
Inondation sort du Grand» 15. Le texte prouve incontestablement que le
roi mort est devenu dieu primordial — il remplit au moment de sa mort
et de sa renaissance les fonctions du dieu qui cree le monde. La meta-
morphose, cependant, se poursuit: le mort occupe la place de Nefertoum.
On traduit gёnёralement les vers ces lignes de la maniere suivante:
(266 a) «Apparait Ounis en tant que Nefertoum, comme fleur de lotus
au nez de Ra» 16. Cette traduction a don^ naissance a 1’opinion ge^ra-
lement Opandue que la conception du parfum de la fleur de lotus assu-
rant une force cosmique au dieu сгёа!еиг 17> se trouve dёja evo^e dans
des textes des Pyramides.
№anmoins, cette idёe n’apparait pas encore dans les recueils de
textes religieux de 1’Ancien Empire, comme aussi Nefertoum et le parfum
ou la pomade n’entrent en rapport 1’un avec 1’autre que bien plus tard.
Dans le rituel fmOraire des textes des Pyramides les matieres relatives a
Tembaumement sont en rapport avec 1’oeil d’Horus 18. Nefertoum n’entre
en contact avec le parfum et la pommade qu’au temps du Nouvel Empire,
lorsqu’il s’assimile a Her-Hekenou. Par suite de 1’assimilation il dispose,
a la basse ёpoque, lui aussi d’une force magique et on 1’evoque contre
toute influence nocive 19. Le § 266 des textes des Pyramides dit seulement
que le roi mort s’identifie avec Nefertoum apres avoir assunw les divers
aspects d’un dieu сгёа!еиг primordial. La question se pose cependant de
savoir si Гоп ne pourrait pas voir dans cet texte la premiere Odaction du
mythe du dieu issu du lotus.
La plupart des traductions ont publie ce texte dans la premiere signi-
fication identifiante 20 du second tn figurant dans la ligne (h'W. m nfr~
tm m sssn r sr. t Rc). Sethe, dans sa traduction сИёе, suppose un сотр1ё-
ment d’apres la ргёзепсе analogue du § 483-b des textes des Pyramides,
ou apres le tm on trouve en effet le m complementaire. Il ressort cepen-
dant de Гехатеп des passages du texte que le § 483 des textes des Pyra-
mides peut etre сопзШёгё comme un cas isoU, ё!ап! donne que ce n’est
pas seulement dans la plupart des inscriptions que le compOment est
omis, mais aussi dans la variante de texte de ce meme paragraphe (Pepi),
ainsi que dans le passage сЬё de la Tlwologie de Memphis (52-b). Sethe
le tient lui-тёте pour possible d’interpreter le m comme pOposition, en
rapport avec le caractere d’adverbe du r-sr. t.21. Speelers, dans sa traduc-
tion, fait figurer 1’une et 1’autre interpolation22. Dans le cas ou nous
attribuons au m une signification de pOposition, la traduction du § 266-a
64
des textes des Pyramides se modifie de la maniere suivante: (a) «Ounis
se :eve du lotus en tant que Nefertoum, au nez de Ra (b) [lorsque]
il emerge de 1’horizon tous les jours. Sa vue purifie les dieux» 23. Le texte
evoque le moment primordial se repetant quotidiennement, lorsque appa-
rait la premiere lumiere, le monde se cree, et dans la calice du lotus
nait le dieu createur, c’est a dire le mort justifie. Dons a 1’encontre des
opinions jusqu’ici -connues, nous sommes en mesure d’etablir que dans le
texte du § 266a des textes des Pyramides nous $ommes en presence de
la premiere redaction dans les sources ecrites de la conception du dieu
naissant du lotus.
Le mort s’assimile a Nefertoum, c’est a dire au lotus. C’est lui la
fleur qui pousse de la terre, done du tertre primordial (264-b), c’est lui
qui apparait sous cette forme devant le dieu soleil (shm-wr) (265-a),et
assimi'e a Nefertoum ne du lotus, devient finalement le personnage prin-
cipal de 1’acte de la creation. C’est dans les textes des Pyramides qu’ap-
parait pour la premiere fois la conception qui, dans les temps plus tardifs,
penetre completement la religion egyptienne. Selon cette conception, la
mort du defunt est en meme temps sa renaissance. Ce renouveau de la
vie se realise par 1’acte de la creation, se repetant tous les matins. Le roi
mort s’assimile a nombreux elements createurs et, se joignant a n’importe
lequel des dieux createurs, participe a leurs fonctions 24. Au cours de son
voyage dans 1’au-dela, il navigue dans le ciel25 et dans 1’enfer; il apparait
dans la barque solaire comme compagnon de voyage de Ra26 ou
d’Atoum21. Ils apparaissent ensemble au lever du soleil, et lorsque emerge
le dieu-soleil, le defunt renait aussi en realite, avec 1’aide du Rpw t
neliopolitaine. La presence dans la barque solaire du roi mort en compa-
gnie du dieu createur etait la forme da plus repandue de 1’acte de la nais-
sance, deja au temps de I’Ancien Empire. Non seulement la multitude des
textes religieux evoquent cette idee, mais la croyance profondement en-
racinee de ia navigation dans 1’au-dela est attestee aussi par les barques
funeraires, executees pour le souverain mort28. Leur forme et leur mobilier
correspondent aux barques solaires celestes des mythes, barques que 1’on
peut ana.yser exactement dans les representations plus recentes.
Le lotus, en tant qu’une expression ancienne de la renaissance, est
un insigne qui accompagne souvent la barque solaire £9. Il figure dans le
sanctuaire solaire de Neuserre, dans la description de la fete du voyage
de Ra (hn. t-Rc), et c’est encore le lotus apparaissant dans la proue de
la barque qu’evoque le texte du § 607 c-d des textes des Pyramides: (c)
«...N. passe sur ce cote (c’est a dire a 1’autre monde), (d) comme tu (le
dieu soleil) passes. Tu es accompagne par la fleur-wng que tu aimes».
La fleur-wng signifie la plante de 1’enfant de Ra 30, c’est a dire le lotus.
Le lotus dans la barque solaire, ainsi que les nombreuses represen-
tations detaillees du mythe apparaissent pour la premiere fois dans les
vignettes des papyri funeraires du Nouvel Empire 31 et restent de coutume
jusqu’a I’epoque romaine. La figure du dieu voyageant dans la barque
solaire occupe une place centrale dans les illustrations des hymnes solaires
et des textes cosmogoniques relatifs au lever du soleil. La representation
de la barque solaire nous mene a la sphere d’idees de la creation du cos-
mos et perpetue une des formes du dieu createur primordial. Aussi voit-on
fort frequemment dans la barque matinale le lotus devant le dieu-soleil32.
Que cet insigne, soit present ou qu’il manque, c’est la proue lotiforme
devenue canonique qui semble remplacer la fleur symbolique dans les
representations de sujet religigieux. La representation primitive
5 Зак. Яз 2603
65
remonte a la construction technique du type de bateau egyptien 33. Des le
Nouvel Empire, la proue lotiforme de la barque celeste n’est pas une
simple adoption ou repetition stereotypee de la construction des bateaux
figurant dans les scenes de travail. La proue de la barque se terminant
par un faisceau de lotus gagne une interpretation religieuse et obtient un
role important pour exprimer le mythe de la creation relatif a la barque34.
Le lotus apparait le plus souvent a trois endroits: 1. Sur la proue de la
barque (lotus, lotus avec disque solaire et scarabee35, lotus surmonte
d’un enfant assis dans le disque solaire36, singe37, Harpocrate sur la
proue de la barque 38> etc.); 2. Devant le bateau (lotus poussant de 1’eau
sous la proue a la tete de Khnoum39, etc.); 3. Au milieu de la barque
[Harpocrate sur le lotus40, lotus surmonte du serpent primordial41, animal
hieracocephale, au corps de lion, assis dans le disque solaire, sur le
lotus (Horus d’Edfou) 42 etc'J. Nous supposons done a juste titre que le
lotus — c’est a dire Nefertoum apparaissant devant Ra dans le texte des
Pyramides (266-a) —et le dieu, ou le defunt, issu de celui-ci, se tiennent
dans la barque solaire, notamment dans 1’equipage matinal du dieu-soleil.
Le dieu emergent quotidiennement de 1’horizon ne peut signifier que
le Soleil navigant dans sa barque, devant lequel eclot le lotus, et les
dieux qui 1’accompagnent se purifient (Pyr. 266 a-b).
Les textes des §§ 264 b—266 b des Pyramides nous permet d’en tirer
deux conclusions fondamentales:
1. La conception du dieu (-mort) issu du lotus a deja ete redigee
au temps de 1’Ancien Empire.
2. La renaissance dans le lotus s’acheve dans la barque solaire tous
les matins.
L’assimilation du mort au lotus, ainsi que son lever de celui-ci
signifie sa renaissance. L’acte de la mort et de la renaissance a gagne
sa forme a 1’image du monde qui se cree du chaos.
Nefertoum est, au temps de 1’Ancien Empire, un dieu createur et, en
consequence, aussi le lotus, auquel il s’assimile et duquel il se leve:
il est identique avec le lotus primordial sous la forme duquel le roi mort
desire naitre. Le probleme se pose cependant: pourquoi Ra, tant dans
la Theologie de Memphis que dans les textes des Pyramides, apparait-il
avec Nefertoum?
Dans ces deux recueils de textes fort importants de 1’Ancien Empire,
arranges selon des principes foncierement differents, se manifeste le
meme effort decide de creer une synthese des conceptions en apparence
contradictoires. Ce processus a commence deja au temps de 1’unification
des deux pays: les unites geographiques, la centralisation du pouvoir
politique ont, dans le domaine religieux, exige avec une force imperieuse
le syncretisme. Sa premiere forme ecrite est la Theologie de Memphis qui
date du meme temps que le role dominant de Memphis 43, mais en aucun
cas de plus tard que le debut de 1’Ancien Empire44. La Theologie de Mem-
phis s’est presentee avec la pretention d’un enseignement officiel de I’empi-
re unifie; pour mettre en relief son importance et sa priorite, elle a
entraine dans sa propre sphere les mythes des doctrines les plus repan-
dues45. Elle a utilise tous les elements susceptibles d’exprimer de la
maniere la plus convaincante, 1’idee de la royaute-divinite. C’est ainsi
que se reunit dans la figure de Ptah le couple des dieux primordiaux
d’Hermopolis et Atoum d’Heliopolis. La theologie heliopolitaine, exer$ant
des 1’Ancien Empire une influence de plus en plus grande sur la religion
officielle, a utilise et resume dans les textes des Pyramides une tradition
66
bien plus ancienne. Une grande partie des textes des Pyramides a redige
les mythes de la theologie heliopolitaine, en rapprochant en meme temps
les variantes des mythes pro-venant tant de sa propre sphere des que
d’autres, mais exprimant les memes idees.
Les deux tendances ont resulte un syncretisme specifique se
manifestant dans 1’Ancien Empire, et dont un exemple est -1’apparition de
Nefertoum de Memphis en compagnie de Ra d’Heliopolis. Les deux
conceptions ne sont toute'fois pas opposees: elles ne sont que des varian-
tes differemment redigees de 1’idee fondamentale. Leur juxtaposition
ne signifie point seulement la mise en parallele des conceptions de
1’acte de la creation, differentes en formes mais identiques quant au
contenu, elle vise aussi a conjuguer les oppositions, compromis qu’on
demandait aussi dans le domaine religieux.
La religion d’etat, fortement centralisee, de 1’ere de splendeur de
1’Ancien Empire n’etait pas un produit de la speculation, et ne s’etait
pas evoluee sans prendre en consideration les traditions religieuses.
Ce systeme, en utilisant des conceptions foncierement nouvelles, n’a pas
cree une construction purement speculative; juste au contraire: la religion
d’etat s’etait ordonne selon une idee fondamentale dans laquelle touted
les branches de la tradition mythique ont pu se manifester le plus direc-
tement. Le plus caracteristique de la religion de I’epoque est 1’activite
tendant a coordonner toutes les conceptions jusque la existantes, et de
former des conceptions mythiques desintegrees une vision du monde homo-
gene, ainsi que de donner lieu dans ce systeme aux conceptions les
plus anciennes et en apparences les plus contradictoires.
Ce processus a pose un probleme issu de I’aspect historique du pays,
probleme que la dynastie devait resoudre parallelement au fait de grande
importance de 1’unification politique. Les dynasties, qui ont realise
d’unification, poursuivant une politique fort centralisante, ne purent
combattre la resistance ayant pour base aussi la variete des concepts
religieux, qu’en constituant une religion d’etat dont 1’idee directrice
etait de reconcilier les oppositions, done une religion dont la vision
cosmique qu’elle exprimait, etait profondement enracinee dans les tradi-
tions religieuses des epoques precedentes et des divers territoires, et qu’elle
embrassait toutes.
Ces dynasties ne purent naturellement pas admettre que les mythes
deviennent un systeme theologique independant, e’est a dire que d’autres
centres religieux se forment, car ceci aurait necessairement compromis
1’unite de la religion officielle et le pouvoir illimite de la politique
dominante. Done, tant que 1’expression et la coordination du monde
variee des mythes ont ete au service de 1’unite de la monarche — et en
meme temps de la religion — le pouvoir d’etat a opprime tout effort
se portant sur 1’institution de systemes theologiques et qui aurait pu
s’opposer contre 1’ordre d’etat existant. Le mythe du lotus n’a pu devenir,
dans 1’ere de splendeur de 1’Ancien Empire, un systeme cosmogonique in-
dependant, mais le culte du soleil, au lieu de le limiter, a encourage
Г existence de ce mythe dont 1’idee fondamentale s’exprimait par 1’image
ravissante de la fleur eclose de 1’eau primordiale.
NOTES
1. R. Anthes, Alum, Neferturri und die Kosmogonie von Heliopolis (ZAS, 82,
1957, 1), p. 6.
2. Sur revolution des conceptions cosmogoniques constituees a I’epoque prehisto-
rique, relatives a I’Egypte, v.: K- Sethe. Urgeschichte und alteste Religion der Agypter.
*
67
Abh. Kunde des Morgenlandes, XVIII, Leipzig, 1930; S. Schott, Spuren der Mythenbil-
dung (ZAS, 78, 1942); Mythen und Mythenbildung, Leipzig, 4945, etc.
3. H. Junker. Pyramidenzeit. Das Wesen der altagyptischen Religion, Einsiedeln,
1949, S. 18 ff.
4. H. Junker, Die Gotterlehre von Memphis («Abh. Preuss. Akad», Phil.— Hist.
KL, n° 23, 1940), S. 8—16.
5. La methode, devenue plus tard generale de declarer, en vue de leur anciennete,
le caractere universel de certaines divinites, a ete appliquee pour la premiere fois
lors de I’etablissement de la figure de Ptah qui incarnait toutes les forces de la
nature, c’est a dire leurs personnification—Theologie de Memphis, lignes 48—52 b.
{H. Junker, Die politische Lehre von Memphis («Abn. Preuss. Akad.», Phil. — Hist.
KI, n° 6. 1Q46U-
6. Le titre de Sekhmet sous la V‘e dynastie: «La Maitresse de Anh t; —wj
(Memphis)», et «Maitresse des deux pays» (L. Borchardt, Sohure, II, p. 113).
7. C’est son pouvoir terrestre que reflete le § 4'83 b des Pyr: «Ra a regne sur
les deux Enneades, (tandis que) Nefertoum sur les hommes». L*3 roi apparait dans
le role de Nefertoum (R. Anthes, Zum Ursprung des Nefertem (ZAS, 80, 1955, p. 84;
ZAS, 82, 1957, S. 4—5).
8. J. Spiegel, Das Werden der altdgyptischen Hochkultur, Leipzig, 1953, § 326.
9. G. Jequier, Considerations sur les religions egyptiennes. Paris, 1946,
p. 52--53.
10. A. De Buck, Gardiner: Onnophris («Miscellanea Academica Berolinenses»,
Berlin, 1950), p. 52.
11. H. Stock, Nfr-ntr—Der gute Gott? Hildesheim, 1951, S. 15.
12. Ainsi le nom complet est: «die Gesamtheit ist neu erschienen», ou «der neu
Erschienene ist vollstandig» (R. Anthes, ZAS, 82, 1955, S. 1—2; H. Kees, Gotterglaube,
S. 89, 286) le traduit dans le sens de «celui qui avec nfr est complet», et J. Spiegel,
(op. cit., § 321) de «Atoum est bon». Nous n₽ citerons pas toutes les traductions exis-
tantes, nous ne detacherons seulement quelques-unes de la litterature des dernieres
annees, relative a ce sujet. Les autres traductions sont pour la plupart identiques
avec 1’une de celles que nous venous d’enumerer.
13. C’est du lotus, sortant de la terre dont parle une table d’offrande dont le
texte date du debut de 1’Ancien Empire [H. Kees, Ein alter Gotterhymnus als Begleit-
iext zur Opfertafel (ZAS, 57, 1922), S. 96—97, 118].
14. Osiris (K. Sethe, Kommentar, I, S. 266).
15. Ciel (K. Sethe, Kommentar, I, S. 266).
16. H. Kees, Gotterglaube, S. 288; ZAS, 57, 1922, S. 1Г7; J. Spiegel, op. cit., § 325;
R. Anthes, ZAS, 80, 4955, S. 87; ZAS, 82, 1957, S. 1 ff; .S. Morenz, Der Gott auf der
Blume, Ascona, 1954, S. 14—22, etc.— Sethe cite le texte avec quelques modifications
de la maniere suivante: «NN erscheint als Nefertem, die Lotusblume an der Nase
des R'». II interprete la presence du second tn comme un complement phonetique
du nom du dieu (Kommentar I, S. 266).
17. Une des theses principals de 1’excellent ouvrage de S. Morenz, dans laquelle
il traite les rapports du lotus et de Nefertoum, est que Nefertoum est le dieu du par-
fum et qu’il n’est pas en relation avec la plante primordiale, done non plus avec la
divinite emergeant de la fleur (op. cit., p. 15 et suiv.).
18. A. Piankoff, Nefertoum et Mahes («Egyptian Religion», I, 1933, n° 3, p. 99);
dans le sens apotropaique: Pyr. § 20 c-d: «Le iparfum de 1’oeil d’Horus est chez
<e Noferkare, il chasse ton deversement, il te protege centre 1’envahissement du bras
de Seth»; Pyr. § 2072 c-d: «...son parfum est avec lui. Sa rage (de 1’oeil d’Horus)
retombe sur ses ennemis»; etc. L’oeil d’Horus apparait sous ce rapport aussi dans les
mysteres osiriennes de Denderah, de Phile et d’Edfou, mais la le parfum possede
une force cosmique et remplace le lotus. Le pretre Wpdw, figurant dans les ceremonies,
parle aux dieux de la maniere suivante: «...Tendez vos mains vers le delicieux par-
fum qui vient de 1’Horizon. C’est son iparfum qui vient a vous, le parfum de l’oeil
d’Horus vient a vous» (G. Roeder, Urkunden zur Religion des alten Aegypten, Jena,
Л923, S. 42, lignes 24—26, S. 43, lignes 24—25, S. 44, lignes 41 — 13); la liaison du
lotus avec l’oeil d’Horus figure aussi dans le conte «Horus et Seth». L’oeil d’Horus
enfoui dans la montagne repousse dans le calice d’un lotus pour eclaircir la terre:
Papyrus Beatty, 10. 3 — 7.
49. Papyrus de Leydes 348: W. Pleyte, Etudes egyptologiques: etude sur un ron-
deau magique du Musee de Leyde, Leyde, 1866, p. 47 et suiv.; etc.
20. «m of equivalence of», A. H. Gardiner, Egyptian Grammar, Oxfoid, ed. 2,
1950, § 38.
21. K. Sethe, Kommentar I , S. 266.
22. L. Speelers, Traduction, Index et Vocabulaire des Textes des Pyramides egyp~
tiennes, Bruxelles, 1934, p. 42.
23. Piankoff traduit le texte lui aussi dans un sens similaire (op. cit.. p. 99);
Junker, tout en traduisant le texte d’une maniere analogue a Sethe, declare que la,
ainsi que dans 1’inscription parallele de la Theologie de Memphis, c’est la figure du
dieu emergeant du lotus qui у figure (G otter lehr e, p. 34—35).
24. Nous ne detacherons des nombreux que quelques uns illustrant d’une-
fa?on particulierement marquante la liaison entre le mort et le dieu createur, c’est a
dire son assimilation avec le dieu: Pyr. § 135 a — b: toutes les parties du corps du
roi s’assimilent a Atoum: Pyr. § 3,19 a: le mort arrive de file du feu et chasse fin-
justice; Pyr. § 309 d — 311 c: il est fancetre des dieux a Hermopolis. Renvoi au com-
bat matinal du dieu soleil (K- Sethe, Kommentar, I., S., 389); Pyr. § ,1209 c— 1210 b:
le defunt est le fils de Khepera qui sort de Geb; Pyr. § 2040 — 2041 a: le roi est le
premier du ciel. Il s’assimile au dieu createur d’Hermopolis (J. Spiegel, op. cit.r
§ 301).
25. Pyr. § 697 d — e: «Hw pla^a sa tempe (sm>) a N., N. traverse son lac, son
serpent est derriere lui»; etc.
26. Pyr. § 3IB c.: le mort s’assimile a Shou et monte avec Ra au ciel; Pyr.
§ 13'2 b: il se joint a disciples de Ra; Pyr. § 1209 c (J. Spiegel, op. cit., §323, etc.).
27. Pyr. § 199; 207 a — e; etc.
28. Avant tout la barque solaire de Neuserre: W. F. Bissing, Das Re-Heiligtum
des Konigs Ne-woser-Re (Rathures), I. Der Bau (L. Borchardt, 16, S. 53); M. Chatelet,
Le role des deux barques solaires (BIFAO, XV, p. 148) a demontre d’apres
la comparaison avec les modeles des bateaux d’El-Berseh, que le bateau d’Abousir
etait une barque solaire se preparant a un voyage nocturne (mskt.t). Les bateaux
apparus dans les fouilles recentes effectuees pres de la pyramide de Cheops (1945)
et de destination encore contestee, montrent une forme et construction analogues
[J. Cerny, A note on the recently discovered boat of Cheops (JEA, XLI, 19'55),
p. 75—79].
29. H. Kees, ZAS, 57, 1922, S. 117; Sur la stele du Louvre (C 15, debut de la
XIFe dyn.) le chacal se tient debout dans la barque avec un insigne lotiforme dont
la tige est enlacee de deux sarments se terminant par une fleur (W. F. Bissing —
H. Kees, Rathures I, p. 53).
30. Worterbuch I, p. 325; Pyr. § 952 c—d: «N. la (fleur — )wng, est le fils
de Ra, qui soutient le ciel, gouverne la terre (et) juge les dieux». Le roi apparait
la aussi tant que dieu primordial. L’assimilation a la fleur, fils de Ra, se rapporte
a lui, comme aussi faction de soutenir le ciel, etc. A notre avis, le wng n’est pas un
adjectif de Shou, mais il sert a designer le lotus. Le roi s’assimile aussi a Shou —
tel que nombreux autres textes 1’indiquent — lorsqu’il apparait dans le role de soutien
du ciel.
31. La premiere representation du dieu apparaissant sur le lotus remonte au
temps de la XVIII'e dyn. Les quatre fils d’Horus apparaissent devant Osiris sur le
lotus (S. Morenz, op. cit., p. 68—73).
32. L’un des epithetes adjectifs de Nefertoum au temps du Nouvel Empire: hp. t
ntr — w-le «pilote des dieux» (H. Kees, Gotterglaube, S. 189, anhang 1).
33. Les chapiteaux lofiformes et papyriformes sont souvent a peine discernables
l’un de 1’autre. Sur la deformation de la fleur de lotus v. [G. Benedite, La cueil-
lette du Us et le «lirinon» («Mon. Piot», XXV), p. 19—23].
34. C’est I’impcrtance de la proue, jouant un role marque dans faction, qu’indi-
quent les autres symboles apparaissant avec le lotus et ayant trait a la sphere d’idees
relative a la creation. Dans les representations tardives la proue adopte souvent la
forme de la tete de Sobek (Diz., CCCLXVI, 2), d’Horus (Diz., CXXX, 2) ou de
Khnoum (Diz., CXXX, 1), meme quelquefois sous la forme d’un oiseau assis dans son
nid (Diz., CCLVI, CCCLXXXII, CCCXCVIII). La representation detres jouant un role
dans la creation, tels le singe, la grenouille, le poisson — Inet [Chr. Desroches-Noble-
court, Un «lac de turquoise» («Mon. Piot», XLV1I, p. 7 — 20), etc], ou le serpent Apo-
phis sous la barque, sert elle aussi a souligner facte cosmogonique.
35. Les illustrations etant trop nombreuses et trop divergeantes, nous citerons
les exemples donnes ci-dessous de 1’ouvrage de Lanzone (Dizionario), en^ ajoutant
la remarque que la representation du lotus apparaissant dans le bateau depasse de
beaucoup la sphere des themes des images de temples, et qu’on la rencontre dans un
grand nombre sur les murs des tombeaux, sur les steles et sur les parois des cer-
cueils, ainsi que sur d’autres monuments (Diz., XI).
36. Diz., CCCLXV, 2; CCCLXVI, 1.
37. Diz., CH.
38. Diz., CLXXXI, 1, 3; CLXXX. 3; CLXXXIV, 2, 3. —C’est au meme endroit
69
qu’apparatt Nefertoum dans la proue du bateau arme de la lance, et coiffe de la fleur
de lotus (Diz., CLXXXI, 2). Lors de la rencontre des deux barques solair,es, on voit
sur la proue de la barque matinale Harpocrate, et sur la proue de la barque nocturne
Anoubis (Diz., CXI).
39. Diz., CXXX, 1.
40. A. Mariette, Denderah III, 9 — b.
41. Harsomtus (A. Mariette, op. cit., II, pl. 48).
42. Diz., CLXXXI, 3.
43. K. Sethe, Dramatische Texte zu altagyptischen Mysterienspielen, I. Das Denk-
mat memphitischer Theologie, Leipzig, 1928, S. 4—5.
44. H. Junker, Gotterlehre, S. 8—16.
45. H. Junker, Pyramidenzeit, S. 19 ff.
GE RARD GODRON
(France)
UNE ТЁТЕ DE MYCERINUS DU MUSEE DE BOSTON
Cette sculpture, trouvee par Reisner dans le temple funeraire de
Mycerinus et cataloguee dans sa publication sous le numero 23b
est ainsi decrite par 1’egyptologue americain: «Youthful head of king
or prince. Immature features; close-fitting cap (?); conventional royal
beard.. Clear translucent alabaster; a little less than the size of a
grown man; possibly belonged to No 21, in which case it is a youthful
portrait of Mycerinus; it appears to me too small for No 21; as fragments
of other statues of similar size were found, including a fragment from
the side of a basis with the end of the name of Shepseskaf, it is possible
that this head is a portrait of Shepseskaf». Cette simple suggestion,
assez fragile on le voit, fut pratiquement acceptee par tous les savants 1 2.
Ignorant les arguments de Reisner, je visitai, en 1951, le Musee
de Boston et fus surpris de voir combien cette oeuvre ressemblait aux
portraits de Mycerinus exposes dans la meme salle. La courte etude que
je presente isi essayera de prouver que I’attribution a Chepseskaf doit
etre abandonnee, ce visage etant celui du batisseur de la troisieme des
grandes pyramides.
S’il faut en croire Reisner3, deux sculpteurs (A et B) auraient
travaille au temple funeraire. C’est a 1’artiste В qu’il donne la tete de
Boston, ainsi que les numeros 1 et 18 (figs. 1, 2, 7 et 8), qui nous
serviront de points de comparaison.
I. L a face.
a) Contour du visage identique sur les trois sculptures: aspect mas-
sif de la tete et bajoues accentuees.
b) Sourcils fortement marques sur les trois sculptures.
c) Deux poches profondes, 1’une entre les yeux et le nez, 1’autre sous
les yeux, un peu moins apparentes, il est vrai, sur le n° 1.
d) Nez largement etale a la base.
e) Deux rides obliques allant de la base du nez aux extremites des
levres, peu marquees sur les nos 18 et 23, davantage sur le n° 1.
f) Levres largement etalees, la levre inferieure du n° 1 tombant
tres nettement.
II. L e p г о f i 1.
a) Sur le front, un peu au-dessus du sommet du nez un bourrelet
de chair, a peine visible sur le n° 18, davantage sur le n° 1, tres proemi-
nent sur le n° 23.
b) Meme forme du nez sur les trois profils: pointe en avant avec un
rentrant a la hauteur des yeux. Ce rentrant, assez accentue sur les nos 18
et 23, est peu profond sur la troisieme tete.
c) Levre superieure qui avance (un peu moins sur le n° 23 que sur
les deux autres).
1 Reisner, Mycerinus, 108, pl. 53, en bas et a gauche (profit) et pl. 52, en haut et
a droite (face).
2 Par exemple Capart, L’art egyptien, Choix de documents 2, La statuaire, p. 16,
221.
3 Ibid., p. 129.
71
d) Levre inferieure
qui avance, elle aussi,
et tombe legerement;
celle du n° 18 est gon-
flee.
e) Menton sembla-
ble sur les n 1 et 23,
plus proeminent sur le
n° 18.
f) Oreilles, dans les
trois cas, identiques et
a la meme hauteur.
Reisner avait deja
remarque qu’aucun des
portraits de Mycerinus
n’est 1’exact duplicat
d’une autre et j’ai note,
au passage, quelques
variantes minimes. Mais,
et c’est la le fait essenti-
el, 1’oeuvre etudiee ici ne
se distingue pas par un
ensemble de details qui
lui seraient propres.
Les elements de cos-
tume attenuent beau-
coup 1’impression de res-
semblance et la tete dite
«de Chepseskaf» appa-
rait isolee dans la serie
des statues de Myceri-
nus. C’est sans doute ce
qui a pousse les egypto-
logues a admettre sans
discussion 1’hypothese,
formulee avec beaucoup
de prudence par Reisner.
L’impression de ressem-
blance se retrouve, au
contraire, des que 1’on
fait abstraction des ele-
ments ajoutes, coiffure et
fausse-barbe (figs. 4, 5,
6, 10, 11 et 12).
Cette methode de
comparaison, detail par
detail, est utilisee de
fa?on courante en his-
toire de 1’art pour iden-
tifier tel personnage,
dont une peinture ou un
morceau sculpte nous
livrent les traits. Qu’il
Fig. 1. Une tete de Mycerinus du Musee de Boston
Fig. 2. Une tete de Mycerinus du Musee de Boston
72
Fig. 5. Une tete de Mycerinus
du Musee de Boston (detail)
Fig. 6. Une tete de Mycerinu«
du Musee de Boston (detail)
Fig. 3. Une tete de Mycerinus du Musee
de Boston
Fig. 7. Une tete de Mycerinus du Musee
de Boston
Fig. 8. Une tete de Mycerinus du Musee
de Boston
Fig. 10. Detail
Fig. 9. Une tete de Mycerinus du Musee
de Boston
74
Fig. 11. Detail
Fig. Ii2_ Detail
suffise de mentionner les portraits du Chancelier Rolin par Van Eyck, Van
der Weyden et plusieurs miniaturistes, si differents les uns des autres
au premier abord 4.
Les regies imposees ont toujours laisse une certaine liberte aux
artistes egyptiens. Cet exemple montrerait, s’il en etait encore besoin,
qu’a I’epoque pharaonique le genie des grands sculpteurs n’etait nullement
arrete par les lois d’une tradition immuable. Pas plus qu’aujourd’hui
une oeuvre d’art n’etait une reproduction mecanique et les divergences
relevees ici, Reisner 1’avait note, sont les marques des ages auxquels
le souverain a pose pour ses effigies d’eternite. La tete de Boston, la
seule exemple de coiffures lourdes et guindees, nous conserve peut-etre
1’image de ce roi debonnaire epris de justice qu’etait Mycerinus au
debut de son regne, avant que 1’existence, nous conte Herodote5, ne
1’eut prive de son enfant et que les dieux ne lui eussent appris 1’heure de
sa mort6.
4 J. Desneux, Nicolas Rolin authentique donateur de la Vierge d’Auiun, dans
la «Revue des Arts», 4'e annee (1954), n° 4, p. 194—200.
II, ch. 129 a 133.
6 En terminant, il convient de signaler que nous ne possedons aucum portrait
de Chepseskaf, la tete de Boston etant le seul qui lui fut attribue.
ETIENNE DRIOTON
(Paris, France)
L’APOLOGUE DES DEUX ARBRES
Le Chapitre IV de la Sagesse d’Amenemope 1 est constitue par la
comparaison entre deux arbres qui symbolisent deux types humains de
caractere oppose: le passionne et le silencieux. Cette sorte de parabole
n’est pas isolee dans la litterature de 1’Orient ancien. Elie a servi notam-
ment au prophete Jeremie (XVII, 5—8) pour opposer 1’homme qui met sa
confiance en Dieu a celui qui se fie aux hommes; au Psalmiste (I, 1—4)
pour differencier le juste de 1’impie2.
Le passage d’Amenemope, le seul dont on ait 1’intention de s’occuper
ici, presente des particularites qu’il n’est pas inutile de faire apparaitre
dans une nouvelle traduction. Elies peuvent orienter vers des precisions
sur le caractere general de 1’ouvrage et sur la question, encore particu-
lierement obscure, de la date de sa composition.
Premiere strophe
VI, 1. ir p; smm n hy.t-ntr VI, 1. Quant au zelateura_ du
2. sw mis; rd m hnt temple,
3. km ;.t p;y-f h'/ srdm 2. Il est comme un arbre qui
4. iny-tw phwy-f n mhrm pousse prematurementb..
5. sw mhw w;w r s.t-f 3. Subite est sa perte de feuil-
6. t; st; tiy-f krs.t lagec .
4. Sa fin arrive dans une sci-
eried.
5. Il naviguee_ loin de sa place..
6. Le feu est sa sepulture^.
a. Le mot smm “brulant” designait, dans le langage de I’ethique
egyptienne, 1’homme emporte qui ne mesurait pas la portee de ses paroles.
Son oppose etait “le silencieux” 3. On verra plus loin quelle est la signi-
fication de 1’adjonction “du temple”.
b. Les premiers traducteurs ont propose de corriger le mot hnt en hnts,
“foret”, “dans la foret”. Ce ne serait pas une amelioration de sens, car on
ne voit pas comment le fait, pour un arbre, de pousser dans une foret
entrainerait la chute instantanee de ses feuilles- L’adverbe m hnt veut
dire tout bonnement “en avant” (localement) ou “en avance” (temporel-
lement). Une vegetation trop tot demarree ne dure pas.
1 Publie avec traduction par Lange, Das Weisheitsbuch des Amenemope aus
dem Papyrus 10474 des British Museum, Copenhague, 1925, S. 42—44. Une traduc-
tion egalement excellente a ete donnee par Griffith, The Teaching of Amenophis,
the son of Kanakht, Papyrus В. M. 10474, dans “The Journal of Egyptian Archaeo-
logy”, XII, 1926, p. 202.
2 Rapprochements signales par Griffith, loc. cit.
3 Lange, Die Weisheitsbuch des Amenemope..., p. 20—21.
76
c. Phrase nominale par simple juxtaposition, tout a fait insolite
dans la stylistique egyptienne. Elie est par centre normale et frequente
en hebreu.
d. Le mot mhrm est un terme semitique derive de la racine conser-
vee en arabe dans le verbe hrm, “briser, fendre”. Il designait 1’atelier
ou Гоп debitait les arbres a coups d’herminette, comme on le voit faire
sur les monuments figures. Le mot de scierie, employe dans cette traduc-
tion, est impropre (bien que les Egyptiens aient use de la scie pour les
travaux d’ebenisterie), mais c’est le seul qui rende le sens de chantier
ou Гоп debite le bois brut. Le determinatif de 1’eau, qui a aiguille les
precedents traducteurs sur les sens de “Hafenplatz (?)” (Lange) ou
de “dock-yard (?)” (Griffith), est un pur complement phonetique appele
par 1’assonnance m(w) de la derniere consonne du mot.
e. Le mot veut dire “flotter, nager”, mais il est improbable qu’il
s’agisse de la flottaison commerciale du bois, dont la pratique n’est pas
attestee pour 1’ancienne Egypte. Le determinatif des jambes, qui suit celui
de 1’eau, montre que 1’idee principale n’est pas ici la flottaison, mais le
mouvement. Le verbe est done employe dans son sens bien connu de
“voyager par eau, naviguer” (Wb, II, 122, 4).
f. Les deux derniers stiques sont encore des phrases nominates par
simple juxtaposition, de type hebreu.
Deuxieme strophe
VI, 7. gr m;f di-f sw tn rid
8. sw ini s; rd tn t(;) hn.t
9. sw ;h;h k’,b-f stnw-f
10. sw n hft-hr n nb-f
11. dg>.w-f bnr h,}ib.t-f ndm
12. iny-tw phwy-f m mnw
VI. 7. Le vrai silencieux, il se met
a 1’ecart.
8. Il est comme un arbre qui
pousse presa du cana’b .
9. Il verdoie, il accroit son
rendement.
10. Il est a la dispositions de
son maitre.
11. Ses fruits sont doux, son
ombre est agreable.
12. Sa fin arrive dans le jardin.
a. Litteralement dans. La preposition m n’a jamais en egyptien le
sens d’ au p r es, qui seul convient ici. Mais c’est une acception frequente
en hebreu de la preposition be qui correspond a m : ba'ain (I Sam., XXIX,
1) “aupres de la source”, binehar (Ezech., X, 15) “aupres du fleuve”, be’-
elone mamre (Gen., XII, 8) “aupres des chenes de Mambre” (en grec:
para).
b. Le mot final du stique a ete pris pour un substantif thn.t,
“jardin (?)” (Lange), “puits (de terre vegetate)?” (Gardiner). On ne le
trouve nulle part ailleurs. En realite il faut d’abord detacher 1’article
feminin t(f), ecrit deja comme il arrive souvent dans les inscriptions hie-
roglyphiques d’epoque greco-romaine. Le mot hn.t qui reste est bien con-
nu pour signifier “cours d’eau, canal” (Wb, III, 105, 1). Le canal designe
1’adduction d’eau, fosse ou rigole, qui dans toute culture egyptienne sert
a irriguer le terrain. Ce sens, parfaitement normal, permet de rapprocher
plus etroitement la phrase d’Amenemope de Jerem (XVII, 8): “Il est com-
me un arbre plante au bord des eaux” et de Ps, I, 3: “Il est comme un
arbre plante pres d’un ruisseau d’eau”.
77
c. La construction egyptienne veut seulement dire “devant le visage,
en presence de”, ce qui dans le cas present n’exprimerait qu’une banalite.
C’est en recourant au correspondant hebreu liphne qu’on pent lui attribu-
er la valeur de ”a la disposition de”, qui est expliquee par ce qui suit et
qui, on le verra plus loin, est pleine de sens.
Les quelques remarques linguistiques qu’on vient de faire a propos
de la teinte franchement hebra'ique de certaines locutions de ce passage
viennent a 1’appui de la these, que j’ai exposee ailleurs 4, que la Sagesse
d’Amenemope n’est pas une oeuvre originale ecrite en egyptien, mais la
simple traduction en mot a mot, infiniment precieuse a cet egard, d’un
ecrit compose en hebreu par un juif appartenant a une colonie Israelite
etablie dans la vallee du Nil. Ce n’est ici le lieu ni d’exposer ni de dis-
cuter cette these dans son ampleur.
Par ailleurs cet apologue des deux arbres fournit des details qui per-
mettent peut-etre d’esquisser une hypothese sur la date, encore tres
obscure, de la composition du livre.
Le developpement des deux strophes d’Amenemope presente moins
d’homogeneite que celui de ses( paralleles dans les livres de 1’Ancien
Testament:
J er em., XVII, 6—8:
Il (1 e p ё c h e u r) est comme une bruyere dans la lande.
Il ne jouit pas quand le bonheur arrive.
Il occupera les lieux brules au desert.
Une terre salee ou personne n’habite.
Il (1 e j u s t e) est comme un arbre plante au bord des eaux.
Qui pousse ses racines vers le courant.
Il ne craint pas quand vient la chaleur
Et son feuillage reste vert.
Il ne s’inquiete pas de 1’annee de secheresse
Et ne cesse pas de porter du fruit.
P s a u m., I, 3—4:
Il (1 e juste) est comme un arbre plante pres d’un ruisseau d’eau,
Qui donne son fruit en son temps
Et dont le feuillage ne se fletrit pas.
Il n’en est pas ainsi des impies.
Ils sont comme la paille que chasse le vent.
Dans cette suite de comparaisons, tout ce qui est enonqe se rapporte
directement et avec naturel au symbole de 1’arbre.
Il n’en va pas de meme chez Amenemope. Une partie seule des traits
descriptifs у convient directement aux symboles choisis; le reste ne leur
convient qu’indirectement en s’appliquant d’abord aux personnages
symbolises. Nous imprimons ci-dessous ces passages e n i t a 1 i q u e:
1. Quant au zelateur du temple, 3. Subite est sa perte de feuillage.
2. il est comme un arbre qui pousse 4. Sa fin arrive dans une scierie.
prematurement. 5.11 navigue loin de sa
place.
4 E. Drioton, Sur la Sagesse d’Amenemope, dans Melanges Bibliques ridiges
en I’honneur d’Andre Robert (“Travaux de 1’Institut Catholique”, 4, Paris, 1957),
p. 254—280.
78
6. Le feu est sa sepul-
ture.
7. Le vrai silencieux, i 1 s e met
a l’ecart.
8. Il est comme un arbre qui pous-
se pres du canal.
9. Il verdoie, il accroit son rende-
ment.
10. Il est a la dispositi-
on de son maitre.
11. Ses fruits sont doux, son ombre
est agreable.
12. Sa fin arrive dans le jardin.
Ce qui frappe d’abord dans 1’ordonnance de ces strophes, c’est que
la conclusion, qui est a sa place normale dans la seconde, “Sa fin arrive
dans le jardin”; est anticipee de deux stiques dans la premiere: “Sa fin
arrive dans une scierie”. C’est une conclusion apres laquelle il ne devrait
avoir plus rien a dire. En fait peu chaut a 1’arbre debite que ses morceaux
soient emportes par bateau et briiles.
Dans la seconde strophe le trait “il se met a l’ecart”, s’applique
evidemment au personnage et pas a 1’arbre. Il en va de meme du detail
“Il est a la disposition de son maitre” qui, s’il convenait seulement a
1’arbre, ne serait qu’une platitude: 1’arbre, ne pouvant se deplacer, se
trouve forcement a la disposition de sont maitre, qu’il s’agisse de 1’arbre
normal ou de celui qui a pousse prematurement.
Il doit done у avoir dans ces expressions, en apparence divergentes,
des allusions a des circonstances particulieres concernant les personnages
mis en cause. L’expression etonnante ”11 navigue loin de sa place” fait
songer a une deportation au-dela des mers, et la destruction par le
feu a la peine capitale. C’etait le sort reserve par les Perses, quand ils
occuperent I’Egypte, aux agitateurs nationalistes. Ainsi, au lende-
main de la grande revolte de 460, Inaros fut deporte a Suse, ou il fut
execute.
Le resistance en Egypte contre les Perses se cristallisa autour des
sanctuaires nationaux et de leur clerge. Ce 'furent ces milieux qui elabo-
rerent une litterature de propagande anti-реще dont les drames a grand
spectacle inspires par le nouveau mythe du Retour de Seth furent une
des expressions5. On comprend quel sens plein d’actualite le terme
de “zelateur du temple” avait pris dans cette ambiance. En meme
temps qu’une disposition religieuse, il servait a definir une attitude
politique-
Parallelement, son antithese, le terme de “vrai silencieux”, avait
necessairement suivi une evolution semblable. En plus de la modestie, de
la retenue dans les discours, il impliquait a ce moment-la le ralliement
au regime etabli, tacite peut-etre, mais surement loyal. C’est cette accep-
tion politique du terme qui justifie et explique 1’introduction, a titre de
commentaire, de la phrase: “Il est a la disposition de son maitre”.
Qu’une controverse politique de cette nature ait provoque des remous
jusque dans le personnel des sanctuaires juifs etablis en Egypte, cela n’a
rien de surprenant si 1’on songe a quel point les croyances egyptiennes,
comme il resulte de 1’examen de la Sagesse d’Amenemope6, avaient
penetre la religion de certaines colonies Israelites. Il n’est pas etonnant
non plus que les Juifs, a qui I’edit de Cyrus avait rendu la liberte du
culte en 538, fussent partisans d’un ralliement sincere aux nouveaux
maitres du pays.
5 E. Drioton, Le Theatre egyptien, Le Caire, 1942, p. 90—110.
6 E. Drioton, Sur la Sagesse d’Amenemope..., p. 269—275.
79
On notera toutefois que FApologue des deux arbres ne condamne pas
le zelateur du temple sur le fond de la question. Ce dont il lui fait seu-
lement grief c’est d’agir prematurement et d’etre ainsi voue a 1’echec.
Ce “prematurement”, si on le serre de pres, renferme au contraire un
hommage discret a la legitimite fonciere de la cause nationaliste et il
n’interdit pas a celle-ci 1’esperance de triompher en des temps plus
favorables.
И. С. КАЦНЕЛЬСОН
ГОСУДАРСТВЕННЫЙ СТРОЙ НУБИИ В VII—1ХВВ.Н.Э.
И ЗАКОНЫ БОКХОРИСА
Сведения о древней и раэднесредневековой Нубии чрезвычайно
скудны и обрывочны, несмотря на успешные археологические рас-
копки, в частности последних лет, обогатившие науку ценными эпи-
графическими памятниками, найденными в Каве L В значительной
степени это объясняется тем, что мероитские надписи, однородные по
своему содержанию, еще далеко не изучены из-за недостаточного зна-
ния языка. Кроме того, об этой стране очень мало сохранилось пись-
менных свидетельств как в местных, так и в античных источниках.
В результате о некоторых периодах мы осведомлены лучше, о других
не знаем ничего. Вот почему в работах о Нубии, или Нильской Эфио-
пии (стране Куш), ничего не говорится о целых столетиях истории
этой страны.
Особенно плачевно обстоит дело с изучением социально-эконо-
мических отношений. Естественно, что при подобном положении при-
ходится дорожить косвенными сведениями, каждым упоминанием,
которые хотя бы в какой-то степени могли рассеять наше неведение.
В этом экскурсе хотелось бы обратить внимание на источники,
использованные до сих пор в недостаточной степени для изучения
прошлого Нубии, хотя они и проливают некоторый свет на внутрен-
нее положение этой страны в эпоху раннего средневековья, когда она
после завоевания Египта арабами подверглась их влиянию. Арабы
принесли на смену прежнему рабовладельческому строю со значи-
тельными пережитками родового уклада новые феодальные отно-
шения.
Вместе с тем эти источники освещают и более ранний период
истории Нубии.
Как мы знаем из надписи (высеченной на стене храма в Калаб-
ша1 2) правившего около середины VI в. н. э. «царька (paakicxcc)
нобатов3 и всех эфиопов» Силко, он изгнал из Нубии блеммиев и
объединил под своей властью всю страну от Асуана на севере при-
мерно до района Донголы на юге и, возможно, до Меровэ на восто-
ке 4. К 580 г. население Нубии почти полностью приняло христиан-
ство 5 6. Вместе с христианством нубийцы, во всяком случае их приви-
легированные слои во главе с царем, переняли элементы византийской
культуры. Это нашло отображение в некоторых памятниках мате-
1 F. М. Laming-Macadam, The Temples of Kawa, I. The Inscriptions, London,
1949.
2 H. Gauthier, Temple de Kalabchah, La Caire, 1911—1927, p. 204—205 (одно из
последних изданий 1Надписи. Там же приведена подробная библиография).
3 Ни в коем случае не следует смешивать нобатов (нубатов) с нуба, негро-
идами, носителями так называемой культуры «группы X». Они проникли в Нильскую
Эфиопию задолго до нобатов и продолжали жить племенами в условиях родового
быта, подчиняясь нобатам.
4 R. Herzog, Die Nubier, Berlin, 1957, S. 59.
5 U. Monneret de Villard, Storia della Nubia cristiana, Roma, 1938, *p. 69.
6 Заказ № 2603
81
риального производства, в частности в предметах роскоши, ювелир-
ных изделиях, художественном ремесле, а также в титулатуре царя
и вельмож, в названиях должностей. Однако трудно согласиться с
Р. Герцогом, автором недавно вышедшего в ГДР исследования о
нубийцах, полагающим, что «нубийские цари, подобно Силко, орга-
низовали государство по византийскому образцу»6. Для ©того слиш-
ком сильны были еще пережитки восточной рабовладельческой дес-
потии и родового строя; хотя, конечно, не приходится отрицать, что
во внешнем оформлении государства кое-что было воспринято у ви-
зантийцев, например искаженные на местный манер названия не-
которых должностей довольно сложной иерархии, как это видно из
надписи 559 г. царя Эирпаноме в Дендуре6 7.
Мы почти ничего не знаем о преемниках Силко и о государстве,
которое они возглавляли до тех пор, пока им не пришлось столкнуть-
ся с арабами. Завоевателя Египта Амра на посту правителя сменил
один из его полководцев Абдаллах ибн Саид. В 651—652 гг. он вторг-
ся в Нубию, осадил Донголу и в конце концов принудил нубийцев
заключить мир, условия которого были закреплены договором. По-
следний обусловливал выплату калифу и его наместникам определен-
ной доли так называемого «бакта», в который входили и рабы, а так-
же обязывал нубийцев не нарушать границы Египта и выдавать бег-
лецов как свободных, так и рабов. Абдаллах ибн Саид обещал со
своей стороны воздержаться от нападений на Нубию.
Даким образом, между обеими сторонами устанавливались мир-
ные отношения, а все недоразумения должны были улаживаться по-
любовно. Нубийцам не разрешалось селиться между египтянами,
а завоеватели не имели права оседать в Нубии 8.
Договор, заключенный между Ибн Саидом и побежденным ну-
бийским царем (его звали Калидурут, вариант — Балидурут), показы-
вает, что в то время в Нубии правил только один царь, который был
властен от своего имени заключать любые соглашения. Договор этот
дошел до нас в подробной записи историка и географа Макризи
(1364—1442), который заимствовал его в утраченном ныне труде
Абдуллы ибн Ахмеда ибн Селима ал-Асуани, писавшего между 975
и 996 гг. Ал-Асуани составил «Описание Нубии, Мукурра, Алоа,
Бега и Нила», содержащее очень ценные сведения о событиях, пред-
шествовавших столетий, взятых им из других источников, до нас не
дошедщих. Между прочими интересными фактами Макризи сообщает
со слов ал-Асуани о следующем достопримечательном эпизоде. Этот
эпизод привлек наше внимание и послужил темой настоящей статьи.
Но, чтобы прийти к более определенным и законченным выводам, по-
требуются еще значительные усилия и тщательное изучение источ-
ников. как нубийских, так и арабских.
Макризи рассказывает, что после заключения мирного договора,
о котором только что говорилось, нубийский царь принес жалобу тог-
дашнему правителю Египта ал-Мутасиму, брату калифа ал-Мамуна,
на действие некоторых жителей Асуана. Последние купили землю у
его рабов. Вали области и судья, избранный из должностных лиц,
вызвали нубийцев, продавших спорные участки земли, и допросили
их. Нубийцы, однако, опротестовали жалобу, заявив, что они не рабы,
6 R. Herzog, Die Nubier, S. 67.
7 Ср. U. Monneret de Villard, Storla della Nubia cristiana, p. 85.
8 A. Lane-Poole, A History of Egypt in the Middle Ages, London, 1901, p. 22.
82
а подданные царя, и жалоба была отклонена9. Другая версия об этом
эпизоде, более подробная и ранняя и, как представляется, значитель-
но более достоверная, сохранилась у Масуди 10, посетившего Египет
з середине X в., т. е. несколько раньше, чем ал-Асуани составлял свое
описание стран Нубии. Возможно, что последний даже прибегал к
трудам Масуди.
Мусульмане, обосновавшиеся в Асуане, владели многочислен-
ными землями, простиравшимися вплоть до Нубии, за которые они
платили нубийскому царю земельную подать. Земли эти были ими
приобретены у нубийцев еще при Омейядах и Аббасидах. Царь Ну-
бии, воспользовавшись пребывание^м в Египте калифа ал-Мамуна,
послал ему протест против владельцев поместий, расположенных на
его земле. Послы прибыли в Фостат, где находился тогда калиф, и
сказали ему, что некоторые рабы и подданные нубийского царя 11
продали многие участки земли своим соседям — жителям Асуана и
что земля считается собственностью царя, а не продавцов, которые,
будучи его рабами, могут ею владеть -и пользоваться только как
рабы, прикрепленные к земле. Ал-Мамун переслал дело верховному
суду Асуана, состоявшему из шейхов и должностных лиц. Тем вре-
менем жители Асуана, скупившие поместья, прослышав обо всем и
боясь потерять землю, прибегли к следующим мерам. Они уговорили
нубийцев, продавших им свои земли, не признавать себя подданными
нубийского царя, а, наоборот, сказать перед юудом: «О мусульмане,
ваше отношение к вашему повелителю является и нашим. Подобно
вам, мы обязаны ему повиноваться и быть ему верными. Если вы —
его слуги, если ваши поместья — его собственность, мы разделяем с
вами эти повинности». Когда нубийцы, продавшие свои участки,
встретились на суде с посланцами царя, они сделали подобное заяв-
ление и таким образом отказались от подданства нубийскому царю.
Поэтому продажа земель была признана действительной. И по сей
день, пишет Масуди, участки принадлежат потомкам тех, кто их
купил, а подданные нубийского царя делятся на два класса: людей,
свободных от всех повинностей, и рабов, живущих в области Мерис,
по соседству с Асуаном.
Приведенные свидетельства арабских писателей весьма интерес-
ны тем, что на основании их можно сделать кое-какие выводы о
государственном строе Нубии в эпоху раннего средневековья и о су-
ществовавших там земельных отношениях. Сейчас трудно сказать,
были ли люди, продавшие землю, действительно рабами царя. Едва
ли настоящие рабы, т. е. люди, лишенные средств и орудий производ-
ства, могли так бесконтрольно распоряжаться данными им в пользо-
9 Maqrizi, Description topographique et historique de I’Egypte, trad, en fran-
Qais par U. Bouriant, Paris, 1895, -p. 585; «Memoires publ. par les membres de la
Mission archeologique frangaise du Caire», XVII.
10 Magoudi, Les prairies d’or, trad, par C. Barbier de Meynard et Pavet de
Courteille, III, Paris, 1864, p. 42—43.
11 Дословно: «Инна унасан мин мамлакати хи ва 'абидихи ба'у...», т. е.
«подлинно люди из его царства и его рабы». Контекст не позволяет определить,
идет ли речь об одних и тех же людях, т. е. подданных, которых царь рассмат-
ривал как своих рабов, или же о подданных н рабах. Первое представляется более
достоверным, ибо -рабы не могли продавать землю. Кроме того, только -свободные
были вольны или не вольны признавать -себя подданными. Рабы, конечно, делать
этого не могли.
За дословный перевод арабского текста выражаю искреннюю признатель-
ность сотруднику Музея антропологии и этнографии АН СССР В. В. Матвееву.
6*
вание земельными участками, пекулиями, хотя, возможно, феодаль-
ные отношения в то время уже проникли в Нубию. Упоминание о
калифе ал-Мамуне, сыне Харун ар-Рашида (783—833), у Масуди и
о его брате, наместнике Египта ал-Мутасиме, у Макризи позволяет
совершенно точно датировать тяжбу между нубийским царем и
асуанскими землевладельцами началом IX в.
Отрывочные сведения, намеки, содержащиеся в обоих текстах,
заставляют усомниться в том, что феодализм успел уже захватить
прочные позиции в Нубии. В силу ряда обстоятельств 12 Нубия всегда
отставала в своем развитии от Египта. Из сообщений Масуди и Мак-
ризи явствует, что царь рассматривал себя как верховного собствен-
ника всей земли, независимо от того, принадлежит ли она только ра-
бам (Макризи) или подданным-рабам (resp. рабам и подданным
в более полном рассказе Масуди). И те и другие не могли без согла-
сия царя самовольно отчуждать земли, которыми они владели. Ины-
ми словами, и подданные и рабы (если только они были действи-
тельно настоящими рабами в нашем понимании этого термина) ока-
зывались на равных правах или, точнее, без всяких прав перед царем.
Царю же принадлежали не только земли, но и те, кто землями
владели.
Подобные отношения характерны для восточной рабовладельче-
ской деспотии. Нубийский царь пытался протестовать против прода-
жи иноземцам пограничных земель потому, что этот акт лишал его
собственности, так как угодья, перейдя к иноземцам, платившим ему
только установленные подати, выходили из его юрисдикции. Если в
Нубии и существовали частноправовые отношения, подобные тем, ка-
кие известны нам в позднюю эпоху в Египте,! и были узаконены! Бок-
хорисом, то они касались только подданных нубийского царя. Нубий-
скому царю в условиях восточной деспотии было безразлично или
почти безразлично, кто из подданных в тот момент владеет тем
или иным участком. Иное дело, когда земли переходили к ино-
земцам.
Чрезвычайно характерно для восточной деспотии юридическое
обоснование жалобы нубийского царя, стремившегося доказать пра-
вовую несостоятельность сделок между жителями Асуана, купившими
имения, и его подданными из-за того, что земля была собственностью
царя, так же как и ее владельцы. (К подобной аргументации, правда
в совершенно иных обстоятельствах и в иных условиях, прибегали и
египетские фараоны, на что в свое время обратил внимание акад.
В. В. Струве 13.) В этой связи следует привести пример, который, воз-
можно, подтвердит выдвинутое в настоящей статье положение, что в
Нубии на рубеже VIII—IX вв. еще существовали пережитки восточ-
ной рабовладельческой деспотии. Единственный фараон XXIV дина-
стии Бокхорис, о котором и египетская и древнегреческая традиции
сохранили память как о законодателе-реформаторе, стремившемся
смягчить классовые противоречия и предотвратить дальнейшее разо-
рение рядовых землевладельцев, запретил, как сообщает Диодор
(1, 79), продажу за долги свободных египтян, так как личность
граждан (дословно тело —оа>р.а) принадлежит государству ( rcokecov ):
государство могло призывать их на службу и во время войны и в
12 См.: И. С. Кацнельсон, Древнейшая Нубия (ВДИ, 1948, № 2).
13 В. В. Струве, История древнего Востока, М., 1941, стр. 358—359.
84
мирное время. Здесь, конечно, 'следует принять во внимание терми-
нологию Диодора, превратившего, возможно вслед за теми авторами,
сочинениями которых он пользовался, подданных египетского фара-
она-деспота в граждан и его самого в «государство». Греческие
авторы обычно применяли понятия и термины, заимствованные из
близкого им быта античного полиса. Достоверность же сведений,
сообщаемых Диодором, вполне вероятна. Во всяком случае вся
античная традиция единодушна в оценке Бокхориса как мудрого
законодателя-реформатора 14. Известный французский ученый Э. Ре-
вейю, специально исследовавший законы Бокхориса, не сомневался
в том, что Диодор (или его источник) имел в руках греческий пере-
вод кодекса 15.
Разрешенная законодательством Бокхориса купля-продажа зе-
мель распространяется, конечно, на египтян, подданных фараона, ко-
торый имел полную возможность распоряжаться бесконтрольно и
египтянами и принадлежавшим им имуществом, осуществляя верхов*
ную собственность и на землю и на людей.
Новые, закрепленные его реформами отношения складывались
внутри деспотического рабовладельческого общества и впоследствии
привели к гибели этого общества, окончательно подорвав общинную
собственность, составлявшую, по словам К. Маркса, солидную базу
для восточной деспотии.
Огромную роль в этом процессе сыграло непосредственное воз-
действие античных стран и их более передовые формы эксплуатации.
В далекой и постоянно подвергавшейся нашествиям кочевых ското-
водческих племен Нубии, находившейся на периферии древнего мира
с ее сравнительно слаборазвитым земледелием, не было Дех условий,
которые способствовали быстрой феодализации Египта после круше-
ния Римской империи. Вот почему там еще в VIII—IX вв. продолжа-
ли существовать отношения, характерные для древней восточной рабо-
владельческой деспотии.
и Ср. Diod., I, 45, 65, 79, 94; Herod, II, 137—140; Manetho, F. H. Gr. II, 592;
Joseph Flav., Contra Apionem, I, 3, 4; II, 2; Pint. Demetr., 27; Clemens Alex.,
Stromat., IV, 17 etc. См. также A. Moret, De Bocchori rege, Paris, il'9O3.
15 E. Revillouit, Notice des papyrus demotiques archaiques et autres textes juri-
diques et historiques, Paris, 1896, p. 24.
М. А. КОРОСТОВЦЕВ
ГЛАГОЛЬНАЯ ФОРМА IW SDM.F
В НОВОЕГИПЕТСКОМ ЯЗЫКЕ
Вопрос о значении глагольной формы iw sdm.f относится к до-
вольно многочисленной группе еще не разрешенных проблем грамма-
тики новоегипетского языка.
Э. Т. Пит мельком отметил, что iw sdm.f употребляется обычно
в придаточных обстоятельственных предложениях [Е. Т. Peet, Fresh
light on the tomb robberies of the twentieth dynasty at Thebes (JEA, 11,
1925), p. 339].
А. Эрман во втором издании своей грамматики посвятил форме
iw sdm.f три параграфа (§ 517, 518, 521), приведя примеры ее
употребления в главных и придаточных предложениях. В примечании
к параграфу о форме iw sdm.f в придаточных предложениях он писал:
«Как видно из приведенных примеров, форма iw sdm.f имеет частично
перфектное значение и соответствует более древней форме iw
sdm.n. f., вышедший из употребления» (см. § 266, § 312, § 521).
Таким образом, Эрман не дал развернутого истолкования значения
этой формы, ограничившись констатацией того факта, что иногда она
выражает прошедшее перфектное время.
Несколько позже к этой проблеме вернулся А. де Бук в коммен-
тарии к своему переводу туринского юридического папируса [A. de
Buck, The' judicial papyrus of Turin (JEA, 23, 1937), p. 158—159]
Здесь он категорически заявляет, что форма iw sdm.f всегда выражает
давно прошедшее время (плюсквамперфект) и что Эрман был неправ,
утверждая, будто она лишь частично выражает перфект. Отметим
здесь же, что Эрман говорит о перфекте, А. де Бук — о плюсквампер-
фекте, и, хотя это разные времена, речь идет у обоих авторов о про-
шедшем времени. Под термином плюсквамперфект А. де Бук пони-
мает такое время действия в придаточном предложении, которое
предшествует времени действия в главном предложении.
В подтверждение своего положения голландский ученый привел
ряд примеров, безусловно подтверждающих его тезис. Вместе с тем
он останавливается на известном примере этой формы из сказки о
зачарованном царевиче, на примере, который противоречит определе-
нию формы iw sdm. f и объявляет его, по всей вероятности, ошибоч-
ным, ибо, как указал Гардинер, в подлиннике первоначально не было
суффикса, и он добавлен писцом впоследствии (сначала iw cnhw,
потом iw cnh.f). Во всяком случае А. де Бук указывает, что один сом-
нительный пример не может опровергнуть правила, установленного на
ряде примеров.
Вновь к вопросу о значении iw sdm.f вернулся Хинце в своем тру-
де о стиле и языке новоегипетских сказок (Н., 54). Сославшись на
Эрмана и А. де Бука и указав на расхождения между ними, Хинце
отмечает, что большинство случаев употребления формы iw sdm.f в
литературных новоегипетских текстах подтверждает положение А. де
86
Бука (Н., 54), однако он оговаривается, что существуют и другие слу-
чаи, противоречащие правилу А. де Бука (например, Wenamun 2,68 и
другие), которые он приводит (Н., 57). Таким образом, Хинце присое-
диняется по сути дела к взглядам Эрмана о том, что форма iw sdm.f
не всегда выражает прошедшее время. Кроме того, он выразил мнение,
что форма iw sdm.f в речи в большинстве случаев выражает 'просто
прошедшее время (Н., 233).
Таким образом, вопрос о значении формы iw sdm.f остался откры-
тым. Решение же его для перевода и правильного понимания ново-
египетских текстов представляет несомненно весьма существенное зна-
чение.
В настоящей статье собрано и проанализировано значительное
число примеров употребления этой формы. Разумеется, эта коллекция
примеров является далеко не исчерпывающей, но все же она количе-
ственно значительно превосходит данные, собранные Эрманом, А. де
Буком и Хинце, и вполне достаточна для вывода определенных заклю-
чений о значении формы iw sdm.f. Рамки настоящей статьи лишили,
к сожалению, автора всякой возможности затронуть вопрос об отри-
цательной форме iw sdm.f—об iw bwpw.f sdm [A. de Buck, The
judicial papyrus of Turin (JEA, 23, 1937), 158; n. 4; H., 54].
IW SDM.F—в главных предложениях
Если в структуре индоевропейских языков разграничение глав-
ных предложений и придаточных играет весьма важную роль, то это-
го нельзя сказать о новоегипетском. Говоря о главных и придаточных
предложениях в новоегипетском языке, мы по существу переносим в
этот язык чуждые ему грамматические категории наших языков и
поэтому для него весьма условные (Lefebvre, Gr., §248, Gr. §211). Но
так как при изучении новоегипетского языка мы без этих категорий
обойтись не можем, несмотря на их условность, нам приходится при-
бегнуть к ним и в данном случае, при исследовании формы iw sdm.f.
Эрман правильно отметил, что критерием для разграничения главных
предложений и придаточных служит значение, смысл предложения.
Под главными предложениями он подразумевает такие, которые, не
будучи зависимыми от других предложений, по смыслу либо конста-
тируют какой-то факт, либо рассказывают о каком-то событии N
§ 719. Под придаточными предложениями мы подразумеваем не толь-
ко такие, которые соответствуют придаточным предложениям евро-
пейских языков, но и такие, которые формально можно считать глав-
ными, но которые по смыслу относятся к придаточным, так как тем
или иным образом разъясняют и дополняют содержание главного
предложения.
Таким образом, критерий, которым руководится автор в выборе
нижеследующих главных предложений, весьма условен и даже субъ-
ективен. Некоторые примеры, рассматриваемые иногда как главные
предложения, нами отнесены к категории придаточных потому, что
имелась возможность рассматривать их как придаточные, а не как
главные, что и оговорено в соответствующих местах.,
Подчеркнем прежде всего, что примеры формы iw sdm.f в глав-
ных предложениях очень немногочисленны, и это обстоятельство весь-
ма затрудняет установление какого-либо правила, определяющего зна-
чение згой глагольной формы в главных предложениях.
87
1) P. Orbiney 12,8 (LES, 22; H., 55; N § 324): hr ir m ht t’ hd
2 n hrw hpr iwscdp,’ cs ’после того как земля осветилась (и) 2-й
день наступил,, срублен был кедр’.
Здесь в словах iw scd р; cs (пассивная форма iw sdm.f)
мы имеем бесспорное главное предложение — «срублен был кедр» —
в прошедшем времени.
2) Р. British Museum 10 052, 2.15—2.16 (Robberies, II, Pl. XXV;
1, 144, 159, n. 8): dd.f w,’h mnw:h p’hk: mtw.twgm rmt iw wn.f irm.i
iw h,’p isw iwirw n.f. tsj.f sb,* jt ’сказал он: клянусь Амуном, кля-
нусь правителем, если найдут человека, который был со мной и к о-
торогояутаил, (пусть) у ч и и я т м н е 'Н а к а з а н и е з a ih е г о’.
Здесь главное предложение — слова iw irw n.f. t;j. f. sb;jt. Как
отметил Пит, суффикс f после n—не ошибка писца (хотя и должно бы-
ло бы вместо n.f стоять n.i), а часто встречающаяся в египетском
языке путаница лиц, так как в языке не выработалось специального
средства выражать косвенную речь.
Здесь iw irw (пассивная форма iw sdm.f) является аподосисом
условного предложения и выражает будущее время.
3) Р. Turin С, I. 7 (LEM, 129; Caminos, LEM, 477), iw spr. f r
irt rmt. Перевод Каминоса: ’он достигает совершен-
нолетия (Не reaches manhood)’—гадателей, ибо до и после этого
предложения имеются лакуны, и контекст, таким образом, нам неизве-
стен. Поэтому даже трудно принять это предложение за главное, весь-
ма возможно, что это придаточное предложение.
4) Р. Lansing, 9. 7 (LEM, 108; Caminos, LEM, 491): i w nhs. tw. f
’он разбужен’. Пассивная конструкция.
5) P. Turin [H. Maspero, Les chants d’amour du papyrus de Turin
et du papyrus Harris («Journal Asiatique», Paris, 1833), p. 12; N §517]:
iw wd nht dbw r;s ’открыла с м о ко в н и ц а уста свои’.
6) Р. British Museum 10 326, 8 (LRL, 17): iw hst.i cnh iw irt.i
wn iw f:j d’d»’i ’сердце мое живо, глаз мой открыт, под-
нята голова моя’.
»
Форма IW SDM.F—в придаточных предложениях
Придаточные предложения, вводимые формой iw sdm.f, лишь в
редких случаях предшествуют главному предложению. В громадном
большинстве случаев они следуют за главным предложением. Место
придаточного предложения — до и после главного предложения —
не зависит от содержания придаточного предложения: например, при-
даточное предложение, выражающее действие или состояние, пред-
шествующее по времени действию или состоянию главного пред-
ложения, может быть как впереди, так и позади главного пред-
ложения.
Приводим примеры придаточных предложений перед главными:
7) Р. Salier I, 7. 3 (LEM, 84; Caminos, LEM, 318): iw h;c bdt
nt,’j.fhmt. t? j.f sr(t) mp,*dni (Anastasi II. 8, I) ’после того
как выделена пшеница его жене, дочь его [оказывает-
ся] во рву’. Пассивная форма iw sdm.f.
8) Р. Anastasi VI, 31 (LEM, 74; Caminos, LEM, 288): hr iw wn.f
rrtnrt"-r p? dmi ntj p; cd d im iw. f, hr tm hr i n.f
(в оригинале- in.tw.f.) ’ведь, после того к аж он Нрича-
ss
лил к деревне, где 'находился юноша, он не взял
его’.
В отличие от Каминоса (Caminos, LEM, 243; 288), рассматриваю-
щего слова hr iw как единое целое, означающее «хотя» (although),
и поэтому не видящего здесь форму iw sdm.f, мы, наоборот, считаем,
что здесь форма именно iw sdm.f, с предшествующей частицей hr
(N § 518, 532, ср. Abbott 7. 10; Anastasi VI, 28), где придаточное пред-
ложение начинается iw wn.f.
9) Р. British Museum 10 053 vs. 2/12 (Robberies II, pl. XX, 1,
117): iw in (.n) nb dbn 2 imw i w.n sp.f n.n. ’после того
как мы унесли золота дебена 2 от них, мы разделили
его между нами’. Пит переводит это следующим образом: «(я отпра-
вился к дверным косякам Дома Золота вместе с моими товарищами)
(мы) унесли золота дебена 2 от них и разделили их между собой».
Таким образом, Пит видит здесь в словах iw in (.n) nb db 2 imw —
главное предложение.
Однако' в пользу понимания этих слов как придаточного предло-
жения, предшествующего главному, косвенно говорят два обстоятель-
ства: во-первьих, как мы видели, iw sdm.f в главных предложениях
встречается исключительно редко, и поэтому вряд ли имеются основа-
ния видеть здесь главное предложение; во-вторых, непонятно, почему
среди ряда других главных предложений только это одно выражено
через iw sdm.f.
10) Р."Chester Beatty 1.7. 3 [LES, 45, 15—16; A. de Buck, The
judicial papyrus of Turin (JEA, 23, 1937), 159; Lefebvre, 191; H.,
228]: t: rmt bin ijti r.i. cn ir.s. bg im.i cn iw irj.s hpr.s
mw cns r i (t) n f r tr.rh r.iiw.shrdd.n.i. Это предложение является от-
личной иллюстрацией того, насколько иногда трудно разделять еги-
петские предложения на главные и придаточные и определить место
последних по отношению к главным. Хинце в словах iw irj.s hpr.s
видит главное предложение, А. де Бук — придаточное, предшествую-
щее главному, и, наконец, Лефевр — придаточное, следующее за
главным.
Перевод Хинце: «Злая женщина снова ко мне пришла. Она при-
чинила мне вред. Она превратилась в красивую де-
вушку передо мной». Перевод А. де Бука: «После того
как она превратилась в прекрасную девушку
перед моим лицом, она сказала мне...» (в переводе А. де Бука
опущено слово «прекрасная»). Перевод Лефевра: «Эта злая женщина
снова пришла, чтобы причинить мне зло, после того как она
превратилась в прекрасную девушку перед мо-
им лицо м».
Трудность перевода заключается в том, что здесь по смыслу все
три перевода равноправны. Египетская же грамматика не дает воз*
можности в данном случае, как и в ряде других, по формальным при-
знакам установить, какое предложение подчинено какому,— эти
признаки отсутствуют. Поэтому относить этот пример к группе
придаточных предложений, предшествующих главному, можно
лишь условно: как мы видели, возможны и другие интерпретации.
10а) Р. Chester Beatty I, 5. 7 [LEM, 43; Н.» 55; A. de Buck, The
judicial papyrus of Turin (JEA, 23, 1937), 159; Lefebvre, p. 189]:
'она приблизилась к А., лодочнику, который сидел рядом со сво-
ей лодкой (iw irj.s bprw.s m wc n ijwtn rmt) и шла
89
согнувшись с маленьким золотым кольцом в руке, она сказала
ему:
Здесь, как и в предыдущем случае, нет формальных данных
для решения вопроса, являются ли слова iw irj.s bprw,s m
wc i;wt n rmt главным предложением («Она превратилась
в старуху») или придаточным; в последнем случае возможны
два варианта: а) придаточное предложение следует за главным
(«...после того, как она превратилась в старуху»);
б) придаточное предшествует главному, начиная все сложное пред-
ложение («после того как она превратилась в ста-
руху и шла...»).
Возможны все три варианта.
11) Р. Abbott, 7, 10 (Robberies II, pl. IV; I, 42; N § 518): br iw
wn.i im m p; t;tj n p;... irm wdpw nsw N(j)swimn
p; ss n pr c; sip.n n; swt. ‘когда я был визирем (страны)
там, вместе с ц а р с к и м д в о р е цк и м N, писцом фараона,
мы осмотрели места погребения... ’
12) Р. Orbiney 19,2 [LES, 29, Н., 55; A. de Buck, The judicial
papyrus of Turin (SEA, 23, 1937) 159; § 523]: br ir m bt hrw
knw hr s: nn iw skm.f (rnpwt) knw .m rpct (mt; d r.f)
wn.in hm.f cnb wd; snb br pwj r t; pt 'и вот много дней пос-
ле этого, после того как он провел много лет нас-
ледником всей страны, улетел его величество, да будь он
жи , невредим, здрав, на небо’.
Все остальные собранные примеры формы iw sdm. f. в прида-
то шых предложениях относятся к таким придаточным предложе-
ниям, которые следуют за главным.
Придаточные предложения, выражающие действие
или состояние, предшествующее по времени действию
или состоянию главного предложения
Несколько таких предложений, стоящих перед главным пред-
ложением, приведены выше (№ 7—12). Приводим предложения,
следующие за главными:
13) Р. Orbiney 9. 4 (LES, 19; Н., 202; 230): in iw.k dj wctj iw
b;c.k nwt.k ’один ли ты здесь, после того как ты ос-
тавил город свой?’
14) Р. Orbiney 11. 9 (LES, 21): iw bw ij n; sm r t; int p; cs
iw hdb sn B;t; ’не вернулись ушедшие в долину кедра, по-
сле того как убил их Бата’.
15) Р. Chester Beatty, I rt, 9. 12 [LES, 50; A. de Buck, The ju-
dicial papyrus of Turin (JEA, 23, 1937) 159; H., 228]: chen Dbwtj
hr dd n p; Rc—Hr—;htj p;j.i nb nfr ist wr mwt ntr t;J iw rwi Hr
p;j.s sri d;d;.s ’тогда сказал Тот Рэ-Хор-ахти: «Владыка
мой благой, Исида великая, мать бога этого, после того как
лишил Хор, ее сын, головы ее»’.
16) Р. Chester Beatty I rt, 15. 4 (LES, 58; H., 228): wnin.f h;b
n p; Rc—Hr —:htj cn m dd nfr r ikr sp snw p; iir,k nb p; gm t;
psdt ntrw m irt iw dd.tw hrp m;ct m bnw d;t ‘написал он
Рэ-Хор-ахти снова, говоря: «Отлично все, что ты сделал, создатель
Эннеады, после того как допустили (чтобы) потону-
ла истина в Дуате»’.
й?
17) Wenamun 1.10 (LES, 61; H., 56). is wz rmt, n t;j. i br wcr
iw t;j.f nb 'один человек моего судна бежал, после того
какой похитил золото’.
18) Wenamun 2. 6 (LES, 67; Н., 233): j;, iir n;j.i ir p;j shn
iwdi pre; cn(i wd ; snb in. t w 6 br 'воистину выполняли мои
(отцы) это поручение, после того как приказал фараон
ж. н. з., чтобы они доставили шесть судов’. Хинце
видит в iw di pr—с;... начало нового предложения.
19) Wenamun 2. 19 (LES, 68; Н., 239): mk iir Imn brw m t; pt
iw di.f Swtb m rk.f ‘вот гремит Амун в небе, после то-
го как он предоставил Сутеху его время’. Хинце
принимает слова iw di.f и т. д. за главное предложение.
20) Wenamun 2.20 (LES, 69; Н., 233): br iir Imn grg n n; t;w
drw iir.f grg.w iw grg.f p; t; n Kmt p; iw.k nim hrh;t
'Амун создал страны все, он создал их, после того как
он создал страну Египет, откуда ты пришел, рань-
ше всего’. Здесь, как и в предыдущих случаях, Хинце усматри-
вает в предложении, начинающемся iw grg.f, главное предло-
жение.
21) Wenamun 2.39 (LES, 71): iw p;j.f ipwtj sm r Kmt ij n.i
r H;r n ibd tp prt iw di N.T. in. tw nb tbw 4... 'Его
посланец, отправившийся в Египет, вернулся ко мне в Сирию в
первый месяц зимы, после того как Н. и Т. приказали,
чтобы было доставлено золото-(на) со суд четыре’.
22) Р. Anastasi III, 4. 9 (LEM, 25; Caminos, LEM, 86): skm.k
rnpwt 110 br tp t; iw bc.k rwd mi irt n bsj mikd.k iw bs sw
ntr. f. ‘ты проведешь НО лет на земле, и тело твое будет креп-
ким, как это бывает с отличенным, подобным тебе, после того
как отличил его бог его’.
23) Р. Anastasi IV. II. 12 (LEM, 47; Caminos, LEM, 182): gmtw.K
(br?) ttf inb iw sd.k(?) t; ph; 'ты обнаружен перелезаю-
щим через стену, после того как ты разбил колод-
ки...’
24) Р. Anastasi IV. II. 12 (LEM, 47; Caminos, LEM, 182): iw rmt
m sbsb r h;t.ki wsd . kn. s n w b n 'люди бегут от тебя,; после
того как ты нанес им поранения’.
25) Р. Anastasi V. 18. 4 (LEM, 66; Caminos, LEM, 250): ... iw
drt.i wn iw snni wn(r) b;t(i) iw.i m tp m irw.i nb iw
snn(i) st m sfd. '... стала рука моя искусной, после того как
превзошел я бывших впереди меня; я был первым
среди товарищей моих всех, после того как я превзошел
и х в к н и гах’.
‘ 26) Р. Anastasi VI. 12 (LEM, 73; Caminos LEM, 280): iir.f fre
23 n hrw iw t;j.f cbt b>c.ti iw ir mr pr Sb; bin nb im
'он пропустил 23 дня, причем поле его было оставлено, после
того как управляющий Sb; натворил там всякой
беды’.
27) Р. Anastasi VI. 17 (LEM, 73; Caminos, LEM, 280): iir.f hr
it; t; mr m pr Nb — htp iw it; . f Kt i w ; i t 2 b r. i... 'он взял
ткачей из дома N, после того как он взял у меня других
двух служанок...’
28) Р. Anastasi VI. 20 (LEM, 73; Caminos, LEM, 281): br.f br
iw swd.i b;k n t; mr m b; b P > rnr bd "так сказал • он.*
91
хотя я уже передал работу ткачей начальнику
сокровищницы’.
29) Р. Sallier I, 6,2. v (LEM, 83; Caminos, LEM, 315): istw bw
shj.n.k p; kni cbwtjw bft far spbr smw iw it t: bfsw gs n
ns it iw wnm p; dbw n; ktfow 'почему ты не вспоминаешь
положение земледельцев перед учетом урожая, после того
как змея похитила половину злаков и после того
как сожрал гиппопотам остальное?’
30) Р. Sallier IV, vs. 2. 3 (LEM, 90; Caminos, LEM, 334): gm.i
Mnnfr m ss r ikr sp snw n(:) ntj im.s snb iw bic.sn b: w t
mi bd ‘я нашел Мемфис в отличном состоянии и находящихся
в нем здоровыми, после того как они вырастили рас-
тения, подобные тыквам...’
31) Sallier IV, vs. 2. 5 (LEM, 90; Caminos, LEM, 334): sw bpr.
ti m bnwt t; mbw iw irj.s kj bpr 'он стал Госпожой Нижне-
го Египта, после того как он преобразился...’
32) Lansing 3. 4 (LEM, 102; Caminos, LEM, 381) : twk csj.tw m
ck pr i w bm.k ss 'ты поглощен (тем, чтобы) входить и выхо-
дить, после того как ты забыл о письме...’
33) Р. Koller 4. 8 (LEM, 120; Caminos, LEM, 438): s;w d:d:. k
iw (r w)i.k tw m n;j.k nni ‘береги свою голову, после того
как ты овладел собой (букв, избежал своей слабости)’.
34) Р. Turin A. vs. 3. 9 (LEM, 124; Caminos, LEM, 455): p;wn
(iir.i in p:) 8 rmt h;j m dbb spr m.di p: Rc nfr nt: nb iw pb.i
t : pt d r. s 'потому что я доставил 8 человек (подлежащих)
повинности, по требованию и просьбе благого Рэ всех стран, пос-
ле того как я достиг неба (т. е. дворца)’.
35) Bologna 1094 3, 3 (LEM, 3; Caminos, LEM, 12), s 2 wcr im.
sn r b-’t bri ib Nfrhtp iw irj.f knkn st. '2 человека из них
бежали от начальника конюшни, после того как он бил их’.
36) Р. Leiden 348, vs. 9. 8 (LEM, 136; Caminos, LEM, 497): ...
p; dmi iw irj.k p; ntj nb twk br ir. f m ir mnb dri
'... город, после того что ты сделал все, что делаешь
отлично...’
Перед словом «город» в тексте большая лакуна, так что он-
текст не совсем ясен.
37) Р. Abbott 2. 12 (Robberies II pl. 1; I, 38): gmj.f m r;c wtn
m drt n: ii;w iw irj.w mb 2 gs m wtn m p:j.f dr mb
'она, т. e. гробница, была найдена просверленной руками граби-
телей, после того как они просверлили 2*/г локтя в
ее северной стороне’.
38) Р. Abbott 3. 4 (Robberies II, pl. II; 1, 38): gmj t: st Krs n
p; nsw swti m nb.s bnc t; st krs n nsw bmt wrt Nb—bcs cnb wd:
snb t:j.f nsw hint iw cwj n; it;w drt.w r.w 'было най-
дено место погребения царя пустым, без его владыки, и место
погребения великой жены царя ж. н. з., его царской супруги,
после того как простерли грабители свои руки к
ним (т. е. к погребенным)’.
39) Р. Abbott 4. 2 (Robberies II, pl. II; I, 38): gmi iw th: st m
it;w r dr.w iw irj.w brbr n:j.w nbw 'установлено, что
осквернили всех их грабители, после того как они (т. е.
грабители) выволокли их хозяев (т. е. погребен-
ных)*.
Р2
40) P. Abbott 4. 3 (Robberies П, pl. II, I. 39): iw.w b;c hr knrt
iw it;.w n;j.w bt 'они оставили (их) в пустыне, после то-
го какони забрали их вещи’.
41) Р. British Museum 10052 7.5 (Robberies 11, pl. XXIX; 1, 149):
iw,f Sm m bd m p; Mdw sps iw t;j.f sw 'он отправился вниз
по течению (на судне) М. прекрасном, захватив его (с собой)’.
42) Р. British Museum 10052, 15.10 (Robberies II, pl. XXXIV;
I, 157): smtr inn ss Hri s; Iwf n Imn n t; st Dbwtj m pr Imn br p;
j.f it iw wn. f m n; swt t;w. f 'допрос: доставлен писец X.,
сын 5.,из места Тота во владении Амуна, из-за своего отца, после
того как он был в гробнице и ограбил...’
43) Р. Leyden 369, vs. 5 (LRL, 2). В оригинале стоит: iw.i sro
г р; wb; n Imn nsw t;wj iw t;j n; cddw sriw irm.tn.
В таком виде текст непонятен, ибо явно содержит ошибки. Чер-
ны указал (Cerny, LRL 2 а), что вместо iw.I надо читать iw.tn.
Необходимо, однако, в соответствии с этим внести сюда и другое
исправление, вернее дополнение, и читать не iw t;j, a t; j.tn,
ибо без суффикса tn придаточное предложение лишено либо субъ-
екта, либо объекта, что делает его бессмысленным и неперево-
димым. Шпигельберг (Spiegelberg, Correspondence, 261), не внеся
этого дополнения, не смог дать понятного перевода. Его перевод
—«слуги украли ...» («Les serviteurs ont vole ...») —явно неверен и
непонятен. В исправленном виде текст читается так: iw.tn sm г р;
wb; n Imn nsw t;wj iw it;.tn n; cddw sriw irm.tn 'вы
отправитесь на передний двор (храма) Амуна, захватив юно-
шей, которые с вами...’
44) Р. British Museum 10326, 8 (LRL, 17): iw h’ti.i cnb iw
irt.i wniw.i f;j d;d:.i iw wn.i mr 'мое сердце живо, мой
глаз открыт, поднята голова моя, после того как мне было
плохо’.
45) Turin 1979, 6 (LRL, 42): iir р; bm — nir Sbk wd di r sm
rsbtiw irj.kwcirm.f 'жрец (бога) Себека послал сюда, что-
бы отправиться (отсюда) в поле, после того как ты стал
заодно с ним...’
46) Р. British Museum 10284,5 (LRL, 48): mtw.i mb kn im.k
iw sdj (,tw) n; ntrw n p; t; r nt§ twk im.f 'я обниму
тебя, после того как сохранят (тебя) боги страны,
в которой ты находишься’.
47) Р. Geneva, р 191, vs. 12 (LRL, 59): wd pr —с; cnb wd’
snb p;j.k itiw irj n.f. pr —c; cnb wd; snb p;j.f nb bt
nb nfrt 'послал фараон, ж. н. з., твоего отца, после того
как сделал ему фараон ж. н. з., его владыка,
всякое благо’.
48) Р. Berlin 8523, 21 [Spiegelberg. ZAS, 53 (1917), 109 A. de
Buck. JEA, 23 (1937) 159]: iw.k sm г К iw i; j. t w . k t;j §c t m
d r t. k.
Шпигельберг (ibid. 110, n. 8) правильно указал, что t;j.tw.k
—ошибка, надо — t;j.k. Но перевод его неверен: «и возьми это
письмо в твою руку». Следует: «отправляйся к К., захватив
это письмо в руке своей».
49) Р. Chester Beatty IV (British Museum 10684). 2. I (HPBM
II, pl. 18; I 38): wbc kj iw gm.k sw snb 'отпусти другого,
после того как ты найдешь его связанным’.
93
50) P. Chaster Beatty IV (P. British Museum 10 684). 2. I (HPBM
II pl. 18; 138): (ir wsr.k hpr n.k) phtj iw kd tw ntr.k 'если
ты богат и сила у тебя (то это), после того как укрепил
(букв, «построил») тебя бог твой’.
51) Р. Turin 1887 rt. 2. 2 [RAD, 76, Peet, A historical docu-
ment of the Ramesside age (JEA, 10, 1924), 121]: iw. tw gm 34(?)
im.w m di.f iw irj.f h;w n n; ktbw 'нашли 34(?) из них
у него, после того как он избавился от остальных’
(перевод Пита); на чем основан такой перевод — неясно, ибо бер-
линский словарь для выражения iri h;w приводит значение, не
соответствующее ни переводу Пита, ни данному контексту.
52) Р. Bologna 1086, 19 [Wolf, ZAS, 65 (1930) 95]: bw in.f n.i
hpt iw di.i sms. f 'он не принес мне? после того как
я приказал ему отправиться’.
Издатель этого текста Вольф пишет по поводу этого места:
«непонятно, что значат слова ,,bw in.f n.i hpt“». Слова «iw di.i»
он переводит настоящим временем: «Я приказываю ему отпра-
виться» (ich lasse ihn folgen).
53) P. Turin, В vs. 3.2 (LEM, 127; Caminos. LEM, 470): m di bpr
nhi sdr iw n; ktbw hr b;k iw it; n;j.sn t;j sri n; ktbw
'не допусти, чтобы некоторые спали, в то время как другие ра-
ботают, после того как их знаменосцы схватили
остальных’.
54) Р Chester Beatty 1,10. 10 (LE. S, 51) : gm Hr iw g;b sw
S t b m irt.f 'найден был Хор, после того как лишил его
Сет глаза его’.
55) Р. Chester Beatty 1,10. 6 (LES, 50): iw.f hr dd n p ; Rc-
Hr—;htj n cd; bwpwij gm Hr br iw gm. f sw 'он сказал Ра-Хор-
ахти лживо: «Я не нашел Хора», хотя (уже и) нашел его’.
56) Valen^ay I, rt, I —vs. I (RE6, 1951): mtw.tw gm ;ht b; n
t;iw sk;.i sw m iw n Nbj 'нашли поле h; n t;, после
того как я обработал его на острове N’.
57) Р. British Museum 10054 rt. 2. 8/10 (Robberies II. pl. VI;
(I, 61): iw.n in p; hd p; nb iwn.n gm f m n;. cbe p; bnw n wdhw
iwn.n gm.f imw iw t;j.n n;j.i b’i rn hmt m drt.n
iw iir.n wn n; db;t... 'мы унесли серебро и золото, кото-
рое мы нашли в гробницах, и жертвенные сосуды, которые мы
нашли в них, после того как мы взяли мои медные
долота в наши руки, вскрывая саркофаги...’.
58) Wenamun I. 40 (IX, 5) [LES, 65; A. de Buck, The judicial
papyrus of Turin (JEA, 23, 1937); 159]: iw iir p; b,’wt b’wt m
p; grh iw gm.i wc br iw hr.s r Kmt iw ctp.i p ;j.i
ink nb r.s 'в то время как неистовый неистовствовал этой ночью,
после того как я нашел одно судно, лицо которого
было обращено к Египту, и после того как я погру-
зил на него все мое (имущество)...’
В обоих последних примерах мы видим контраст между зна-
чениями в них формы iw iir.f. sdm и iw sdm.f: первая выража-
ет действие, одновременное с действием главного предложения,
вторая — действие, предшествующее действию главного предло-
жения.
К этой же категории придаточных предложений относятся
и такие, в которых речь идет о будущем, но о таком будущем,
94
которое по времени предшествует будущему главного предложе-
ния (латинский Futurum II).
59) Р. Anastasi IV 3. 2. (-Koller, 3. 3; LEM, 37; Caminos, LEM;
132): iir.i n.f nn г drw iw b,’c.f hcfr i>wt 'я сделаю ему это
все, после того как он повернется спиной к своей
дол ж ности
60) Р. Berlin 20 377 [A. de Buck, The judicial papyrus of Tu-
rin (JEA, 23, 1937), 159; Aeg. Inschr. Berlin, II, 160, 1. 14]: iw sdi.k
NN 'я сделаю эту стелу’,— 'я сделаю эту стелу, после того как
ты спасешь NN’.
61) Р. Turin В. vs. 3. 4. (LEM, 127; Caminos, LEM, 470): iw. k
wd p’ wsbt r bnn inr iw di . k n;j.w hiwtjw hr.sn 'ты
отправишь баржу перевезти камень, после того как поста-
вишь старших над ними’.
62) Р. Turin 2026. 5 (LRL, 71): mtw. i gm.tn iw sdj twtn
mn 'и я найду вас, после того как сохранит Вас Амун’.
Прицаточные предложения,
зависящие от глагола «находить»
Этот глагол имеет не только буквальное значение «находить»,
но и близкие к нему значения «устанавливать», «обнаруживать»
и т. п . (Wb., V, 166 — 169, главным образом 168). В таком именно зна-
чении этот глагол неоднократно встречается в документах, отно-
сящихся к расхищению царских и других гробниц. После любой
формы глагола уже следует придаточное предложение, вводимое
формой iw sdm. f и поясняющее, что и в каком состоянии обна-
ружено. Следует отметить, что такие придаточные предложения
с точки зрения времени относятся к предшествующей группе при-
даточных предложений: ведь придаточное предложение, зависящее
от глагола gmi, описывает действие или состояние во времени,
предшествующее самому акту обнаружения или установления,
ибо, например, сначала гробница осквернена, и лишь позже
установлено, что она расхищена. Само собой разумеется, что все
придаточные предложения, зависящие от глагола gmi, следуют за
главным.
63) Abbott 3. 2; 3. 18; 4. 2 (Robberies, И, pl. II; 1. 38): sw gmi
iw th ’ st n; it;w 'установлено, что осквернили их гра-
бители’.
64) Abbott 5. 6 (Robberies, II. pl. Ill, 1340): bw.pw.tw gmtw.f
iw rb.f stnbim 'не было установлено, что он знал ка-
кое-либо место там’.
65) Р. British Museum 10054 vs. I, 1 (Robberies, II, pl. VII; I.
60): p; smtr it;w igmi iw t’j.w n; chew 'допрос грабителей,
относительно которых установлено, что они ограбили гроб-
ницы’.
66) Р. British Museum 10068 rt. I. 3 (Robberies, II. pl. IX; 1,87):
gmi iw t;w st n; rmt ist 'установлено, что похитили их
рабочие’.
67) Р. British Museum 10068 rt. 1. 4 (Robberies, II, pl. IX; 1,87):
gmi.tw iw th;.w t;j st nfrt hr imntt nwt 'установлено,
что они осквернили это прекрасное место на за-
паде Г рада’.
95
68) P. British Museum 10068 rt. 4. 2 (Robberies, II, pl. XI; I 90):
gmj iw di.st (sic) n n; swtjw 'установлено, что они да-
ли (это) купцам...’
69) Р. British Museum 10068 rt. 4. 18 (Robberies, II, pl. XI; 1,
90): gmj iw di.sn (sic) n.w n; ii;w n p; hr 'установле-
но, что дали им это грабители некрополя’.
70) Р. British Museum 10 053 rt. 1. 4 (Robberies, II, pl. XVII;
1 104):... n; it;w igmj iw t;i.w t; st nfrt '... грабителей,
относительно которых установлено, что они ограбили пре-
красное место...’.
71) Р. British Museum 10053 vs. 1. 8 (Robberies, II, pl. XIX; I,
116): gmj iw irj ss ht — ntr Sdj n; wcbw n t; ht ik
'установлено, что писец храма S и жрецы храма на-
несли ущерб,..’
72) Р. British Museum 10 052 9.3. (Robberies, II, pl. XXXI; I,
151): iw.tw gm.i (в оригинале gm.tw.i) iw ptr.i Rt hd kt
nb 'если установят, что я видел (хоть один) кит се-
ребра (или хоть один) кит золота’.
73) Р. British Museum 10052 13.12/13 (Robberies.il, pl. XXX III;
I. 155): mtw.tw gm.i (в оригинале gm.tw.i) iw sn(.i) hr n; rmt
iw di.w n.i kt hd kt nb 'и если устшовят, что я общался
с людьми, которые дали (мне хоть один) кит се-
ребра или (хоть один) кит золота...’
74) Р. British Museum 10052 14. 4 (Robberies, II, pl. XXXIV;
I. 155): mtw.tw gm.i — (в оригинале gm.tw.i) iw dgs(.i)
hr p;j cnr 'если установят, что я ступил на этот ка-
мень...'
75) Р. British Museum 10052 14. 23 (Robberies, II, pl. XXXIV;
I. 156): mtw.tw gm.i (в оригинале gm.tw.i) iw sn(.i) hr it;wn:
itsw 'если установят, что я общался с грабителями’
(надо читать: iw sn.i hr n; it;w).
76) P. Ambras 2. 3 (Robberies, II, pl. XXXVIII; I 181): gmj iw
t;w st n; rmt ist 'установлено, что похитили это ра-
бочие’.
77) Р. Ambras 2. 5/6 (Robberies, II, pl. XXXVIII, I 181): gmj iw
w;h-w is m t: imntt Nwt 'установлено, что они взло-
мали гробницу на западе Града’.
78) Р. Leopold II 1.3 [Gardiner, New light on the ramesside
tombrobberies (JEA, 22, 1936), pl. XII]: n; rmt igmj i w w;h.w isw
'люди, относительно которых установлено, что они взломали
гробницы...’
79) Р. Turin, 1887, vs. 1.3 (RAD, 78): iw.f gm.w m di.w [i w]
di.w st n Imnrb wc hm n st m;ct iwssp.w swn.w 'он на-
шел, [что они были] у них—они отдали их, J, одному
ремесленнику Места Истины, получив их стои-
мость’.
80) Р. Turin, 1887, rt. I. 13 (RAD, 75): iw.tw gm iw dd.f
sw n msct 'установили, что он сказал это правдиво’
81) Р. Leiden, 368 (N § 525): iw.i hr gm A. hue B. iw
i n. s n 6 rmt 'я обнаружил, что А. и В. привели 6 чело-
век’.
96
Придаточные предложения, выражающие действие
или состояние одновременно с действием в главном предложении
82) Р. Orbiney 8. 9 (LES, 18): iw p’j.f sn sri m t: int p; cs
iw nn wc hnc.f iw wrs.f (hr) bh(s) i;wt n h;st 'был его
младший брат в Долине Кедра, причем никого не было с ним,
проводя дни в охоте на дичь пустыни’.
83) Р. Orbiney 9. 9 (LES, 19) iw.s hms m p;j.f pr iw wrs.f
hr bhs i;wt n h;st 'она пребывала в его доме, в то вре-
мя как он проводил дни в охоте на дичь пу-
стыни’.
84) Р. Florence 2616—2617. 4 (LES, 91): iw.i (m) idnw n p;
msc iw wn(.i) m h;t rmt ph ntrw 'я был командиром
войска, находясь во главе людей и позади бо-
гов’.
85) Р. Harris, 500, vs. 5. 2 (LES, 3): iw.f. hr bd m s; ib.f hr
b’,st iw cnb.f m tp n i;wt nb n bust 'отправился он на север,
согласно желанию своему, по пустыне, питаясь лучшим из
дичи пустыни’. Гардинер (LES, За) указывает, что f после cnh—
поправка красными чернилами в оригинале.
86) Р. Harris, 500 vs. 3/6 (LES, 84; Н., 57; 60): sdr Dhwtj iw
h;b.f r Kmt n nsw Mn —bpr —Rc 'провел ночь Джехути,
посылая сообщение в Египет к царю М. . . ’ Перевод
слова sdr словом «ночью» (nachts), как это предлагает Хинце,
вряд ли приемлем. Ссылка на среднеегипетский безличный глагол
sdr.n неубедительна: во-первых, там безличная форма, здесь фи-
нитная форма (подлежащее Dhwtj); во-вторых, в словах sdr Dh-
wtj iw h;b.f, если sdr переводить словом «ночью», получится
неувязка: глагол-сказуемое iw h;b.f один, а подлежащих у не-
го два, причем семантически тождественных — Dhwtj и суффикс f
после h;b, обозначающий тоже Dhwtj; наконец, глагол sdr «про-
водить ночь» (Wb. 1. 335), являющийся антонимом глагола wrs
«проводить день» (Wb. 1. 335), имеет здесь явный субъект
Dbwtj.
87) Р. Anastasi I. 12. 2 (ЕНТ, 42): hn.k г t; st п n; ssw di.w
ptr.k p; pds n im] (rn. f) iw t;j.k htp n... 'поспеши к месту
документов, чтобы дали тебе (возможность) узреть ящик с запи-
сями, захватив с собой подношение для...’ (перевод Гар-
динера).
88) Р. Anastasi I. 20. I (ЕНТ, 62): nhs.k iw wn wnwt p; f;i
m grh Тты просыпаешься, и это (уже) час подъема ночью’.
89) Р. Anastasi I. 25. 5 (ЕНТ, 72): sidw.k iw dd.k mtrt
'ты опознан и даешь показание’.
90) Р. Anastasi III. 5. 10 (-Р. Anastasi IV. 9. 9) (LEM, 26;
Caminos, LEM, 92): p:j.f ck p.j.f mw hr rmn. f mi ;tpj n c; iw irj
nhbt.f chc mi с; 'хлеб его и вода его на плече его, как груз
(у) осла, и шея его, подобного хребту осла’.
91) Р. Anastasi III. 5. II (-Р, Anastasi IV. 9. 10; LEM, 26; Ca-
minos, LEM, 92): n; tswt n ;t. f b»b iw swr.f m mw sns 'поз-
вонки его согнуты, когда он пьет затхлую воду’.
92) Р. Anastasi IV. 12. 3 (LEM, 47; Caminos, LEM, 182): iw.k
hmstw m t; iwjt iw kd tw n; hnm 'ты сидишь в доме, и окру-
жают тебя блудницы’.
7 Заказ № 2603 7
93) P. Anastasi VI. 28 (LEM, 74; Caminos, LEM, 281): iw bn sw
m di.i iw w n.f m s; n; cnbw 'не было его у меня, он (в то
в р е м я) п а с коз’.
94) Р. Sallier I. 7. 8 (LEM, 85; Caminos, LEM, 318). wnn
m bnw t; trr (в оригинале thr ошибочно) iw mlj s;.f rdw .f
'пребывает голова его внутри печи, в то время как сын
его держит (его) за ноги его’.
95) Р. Lansing 9. 7 (LEM, 108; Caminos, LEM, 401): iw nhs tw.f
iwwn wc nwnwt 'он разбужен, в то время как (только
еще) один час...’
96) Р. Lansing 10. 3 (LEM, 108; Caminos, LEM, 401): iw.tw :s
tw m tir.k p;j wcw tnr in n.k rn nfr iw bm.f dt.f '[говорят]:
спеши вперед, бравый воин, оставь себе доблестное имя —в то
время как он не помнит себя’.
97) Р. Turin 1887 rt. I. 11 (RAD, 75): iw.f ск br p; ntr iw wn
n.f. 3 hrw n swi bsmn 'он вошел с (изображением) бога, в то
время как надлежалоему 3 дня пить патрон (для
о ч и щ е н и я)’.
98) Р. Valengay I vs. 6 [Gardiner, A protest against unjustified
tax demands (RE, 6, 1951), 117]: iw 4 std :bt n: tbb im.f iw di.i
wc rmt wc b t r i br. f 'было там (только) 4 обводненные аруры
поля, причем я дал одного человека и одну упряжку
на него (т. е. поле)’ (перевод Гардинера).
99) Р. Berlin, 8523, 5 [Spiegelberg, Varia (ZAS, 53, 1917), 108;
A. de Buck, The Judicial papyrus of Turin (JEA, 23, 1937), 159]:
hnc dd r ntj iir.i ij r nwt iw dd.i n.k. '... сообщая, что я вер-
нулся в город, причем говорю тебе’. А. де Бук переводит
это dd.i прошедшим временем, Шпигельберг — настоящим (ich
teile dir mit), что гораздо более соответствует контексту, чем пе-
ревод А. де Бука.
100) Р. British Museum. 10403.3. 19 (Robberies, II. pl. XXXVII;
1, 172): dd.f nhi n bnw n ss P. n: ptr.i iw i n. f st 'сказал он:
«немного вещей писца Р., вот, что я видел, что он унес их»’.
Придаточные предложения, вводимые глаголом
ini («приносить») в форме iw sdm.f (т. е. IW IN. F),
зависящие от глагола хождения (IJ или IW)
Такие придаточные предложения обычно выражают действие
(ini—«приносить»), одновременное с действием главного предложе-
ния (iw—«приходить»; ij—«приходить», «возвращаться»),
101) Wenamun 2. 68 (LES, 74): iw. f dit iw n.i p;j. f ss sc r
bnr iw in. f n. i irp 'он приказал, чтобы вышел ко мне его письмо-
водитель, который доставил мне вино’; глагол iw в глав-
ном предложении, глагол ini — в придаточном.
102) Р. Leyden 348. 7. 7 (LEM, 134; Caminos, LEM, 492): idnw
Ndm n p: msc ij r pr Ptb iw in.f twtn pr c: cnh wd; snb
'командир войска прибыл в храм Пта и принес с собой ста-
тую фараона, ж. н. з.’; в главном предложении глагол ij, в
придаточном — глагол ini.
103) Р. British Museum 10052, 7. 4 (Robberies, II. pl. XXIX; I.
149): iw.f ij m p: pr n mni Bwh;Cf iw in.f wc d;iw ‘он при-
У8
шел из дома пастуха Б. и принес одно одеяние’; в главном
предложении глагол ij, глагол ini — в придаточном.
104) Р. British Museum 10 053, vs. 3. 11/12 (Robberies, II. pl.
XX; 1. 118): hr ir hrw iw ss ht ntr Sdj ij cn i w i n. f p; 3 rmt ntj
irm.f. Через несколько дней писец храма S вернулся снова и при-
вел 3 человек, которые были с ним’, в главном предложе-
нии глагол ij, в придаточном — глагол ini.
105) Р. British Museum 10054 rt. 2, 6 (Robberies, IL pl. VI, I
61): br ir hrw iw P; j-nbt-rsi ij n.i iw in.f. n.i. nb Kt 3 Через
несколько дней P пришел ко мне и принес мне золото, кит 3’;
в главном предложении глагол ij, в придаточном—ini.
106) Р. Geneva D. 191. 8 (LRL, 57): iw.f wd ss S irm p; b;j
iw.f dit iw.tw iw in.w wc ipt 'он послал писца S вместе с
весовщиком и приказал, чтобы они вернулись и принесли од-
ну меру’; от глагола dit зависит глагол iw.tw, а от последнего —
iw in.w.
Релятивные придаточные предложения
107) Р. British Museum 10052. 13. 12/13 (Robberies, IL pL
XXX11I, I. 155): dd.f. w;h Imn w;b P’ hk; mtw.tw gm.i (в ориги-
нале gmtw.i) iw sn (.i) hr n; rmt iw dt.w n.i. kt bd kt nb 'он
сказал: «Клянусь Амуном, клянусь правителем, если установят, что
я общался с людьми, которые дали мне (хотя бы один)
кит серебра (или хотя бы один) кит золота...»’.
108) Р. Orbiney 8. 2 (LES, 17. § 834): istw bw ir.k sb;
wc n nfr m r; pw wc n nkt iw irj.i sw n.k Чочему ты не
вспоминаешь хорошее или что-либо, что я сделал для
тебя’.
109) Р. British Museum 10052. 2 15/16 (Robberies, II. pl. XXV; I,
144): mtw.tw gm rmt iw wn.f irm.i iw h; p.i sw 'если най-
дут человека, который был со мной и которого я ук-
рыл ...’
110) Р. Abbott 6. 3. (Robberies, IL pl. Ill; I, 41): hk’> c; iw irj.f
10 n wpwt dnsn Imn-RC nsw ntrw 'великий правитель,
который сделал 10 больших работ для Амона-Рэ,
царя богов’.
Ill) Р. Anastasi, IV. 16. 8 (LEM, 53; Caminos, LEM, 201): mrkbt
nfr m brrj iw tbn.st r bsbd 'колесницы прекрасные из де-
рева brrj, которые более блестящи, чем ляпис-ла-
зурь’.
112) Р. Anastasi, V. 9. 5 (LEM, 60; Caminos, 232): Mn.i (?) Knw
iw irj.k n.sn 'я видел (?) многих, которым ты сделал (благо-
деяние’).
113) Р. Sallier, I (Apophis) I. 2 (LES, 85; N § 521): iw wr Jppj
cnb wd; snb m ftt-wcr iw brp n.f p; t; r dr.f hrj b;kw.sn 'был
правитель Апопи, да будет он жив, невредим, здрав, в Аварисе,
которому вся страна приносила дары’. У Эрмана: «в то время
как вся страна приносила ему дары».
114) Р. Harris. 500. vs. I. 12 (LES, 83) Peet. JEA 11 (1925), 226:
... iw di n.f Imn p; j.f 'которому дал Амун его../
(из-за предшествующей лакуны контекст неясен).
7*
99
Придаточные предложения в пассивной
конструкции
115) Р. Chester Beatty I. 16. 8 (LES, 60; N § 324): ... m di
ptr.sn Hr s; Ist iw swd n.f t; iiwt n it.f '... когда они видят
Хора, сына Исиды, которому передана должность его
отца’. Это релятивное предложение.
116) Wenamun I. 48 (IX. 13) (LES, 66; Н., 56): iw.i gm.f
(в оригинале gm.tw.f) hms (m) t;j.f crt iw b’c ;t.f г wc ssd
'я нашёл его сидящим в его горнице, со спиной, обращен-
ной к одному окну’.
117) Р. Sallier. I. 8. I (LEM, 85; Caminos, LEM, 320-321): twk m
di.i m nhsj ;cc iw in.f m p; inw 'ты у меня как лопочущий
негр, доставленный с добычей’.
118) Р. Anastasi. V. 26. 6 (LEM, 71; Caminos, LEM, 270-272): bn
mntk sr i w i n . k m k t st r di t .k r min; i wn; 'ты совсем не
вельможа (sr), доставленный из другого места, чтобы
быть назначенным здесь’.
119* Р. Anastasi. VI. 9 (LEM, 73; Caminos, LEM, 280): iir.i ijt
r p; ntj p;i.i nb im iw it; p; wcw n mns 'я вернулся туда, где
(находится) мой господин, после того как был взят воин
судна’.
Примеры мнимой формы IW SOM.F
Не часто, но все же встречаются глагольные формы, внешне
схожие с формой iw sdm.f, но пэ существу не являющиеся ею.
Для среднеегипетского языка Гардинер указал: «iw -f- прилагатель-
ное не является формой iw sdm.f: последняя выражает главным
абразом факты обобщающего характера, а в случаях с прилага-
тельными она относится лишь к единичным конкретным явле-
ниям» (Gr. § 467).
В новоегипетском языке очень редко встречается iw перед при-
лагательным. Это также, несомненно, относится к конкретным и еди-
ничным фактам. Но дело в том, что iw sdm.f в новоегипетском
не имеет больше того значения, которое оно имело в среднееги-
петском, и не выражает больше фактов обобщающего характера.
Поэтому остается неясным, являются ли нижеследующие два очень
сходных между собой примера с iw перед прилагательным формой
iw sdm.f или нет.
120) Р. Bologna. 1086, 20 (§ 518): br iw nfr p;j.k dit in.tw.f
n.i ’ведь это хорошо, что ты приказал, чтобы он был достав-
лен ко мне’.
121) Р. Turin. 2026. vs. 9/10 (LRL, 73): iw nfr p;j.k tm [h;b t’>]
set r h;t ‘хорошо, что ты не послал письма раньше’.
К явлениям другого порядка относятся следующие примеры:
122) Louvre. 3079 (Spiegelberg, ZAS, 53, 1917, 95): wd.f kni
iw ir.s.
Шпигельберг переводит это предложение следующим образом:
«чтобы он направил насилие против того, кто его совершает»
(das er die GewalUat fiber den bringe die sie getan hat). Здесь,
конечно, iw =r, т. e. предлогу г, так что эквивалентом iw ir.s бу-
дет r ir.s.
100
123) P. Anastasi. I. 8. 6 (EHT12 и ostraca Louvre et Cail-
laud): iw ptr. к bt? hr.i m ih—'ты смотришь плохо на меня поче-
му?’ Такое употребление формы iw sdm f хотя и не исключитель-
но (см. ниже^, но совершенно необычно, и, ввиду того что мы
имеем здесь вопросительное предложение, естественно видеть в
iw ptr.k не форму iw sdm.f, а так называемую эмфатическую
форму, начинающуюся обычно протетическим i.
Как указал Полоцкий, см.: Polotzky, Une regie concernant
L'emploi des formes verbales dans la phrase interrogative en пёо-
egyptien (ASAE, 40, 1940, p. 241 — 245), в вопросительных предло-
жениях, в которых вопрос выражен не интонацией, а вопросительным
словом в конце предложения с непосредственно предшествующим
предлогом, всегда употребляется именно эмфатическая форма, ха-
рактерной чертой которой и является протетическое i. Возражение,
что последнее употребляется только в глаголах с двухсогласным
корнем, не убедительно: в ряде случаев оно встречается и в гла-
голах с трехсогласным корнем (N § 349). Что же касается iw, то
оно, как хорошо известно, может заменять протетическое i (Gr.,
§ 272; § 461, Obs. 2). Поэтому в данном случае, как и в следую-
щих двух примерах, мы имеем полное право видеть не iw sdm.f,
а эмфатическую форму с протетическим i.
1249 Р. Anastasi. I. 8. 6, (ЕНТ, N § 517) (ostraca Louvre et
Caillaud): Iw sb;.i tw n nim m mdt dw 'вспоминал я тебя плохо с
кем-либо’.
125) Anastasi. V. 18. 1 (LEM, 65; Caminos, LEM, 250): iw ptr.k
im.i r hc.i.
Хотя здесь нет вопросительного слова, синтаксис предложения
совершенно аналогичен предыдущим двум примерам — дополнение
глагола не прямое, а косвенное, с предшествующим предлогом.
Перевод: «(не) видел ли ты меня самого?»
126) Р. Bologna. 1094. 6. 5 (LEM, 6; Caminos, LEM, 18): iw (t);j.k
mitt p; nb inw m md;t r rsi.
Каминос переводит: «(сделай это), после того как ты возь-
мешь копию описи золота и даров на юг». Конечно, такой пере-
вод возможен, но слов «сделай это» совсем нет в тексте. Пред-
полагать, что здесь опущена целая фраза, можно, но все же
нежелательно. Если же в iw перед t;j к видеть, как это вполне
законно, протетическое i, то получим: if;j.k и т. д., т. е. «эмфа-
тическая форма как раз употребляется в качестве замены импера-
тива для выражения приказаний» (N § 308); тогда перевод будет:
«ты возьмешь» и т. д., что еще более соответствует контексту,
чем перевод Каминоса.
127) Р. British Museum, 10 052, 4.10 (Robberies II. pl. XXVII; I,
146): iw.f dd n.i irr.i sm iw t’j ftw.i irm.i.
Здесь не форма iw sdm.f, а просто ошибка; следует: iw.f
dd n.i iir.i sm iw.i (r) it; tw irm.i 'он сказал мне: если я пойду, я
возьму тебя с собой’.
Анализ вышеприведенного материала позволяет сделать следу-
ющие выводы:
1) Форма iw sdm.f в главных предложениях употребляется во-
обще очень редко, в активной и пассивной форме прошедшего,
настоящего и будущего времени (№ 1 — 6).
2) В огромном большинстве случаев она употребляется в при-
101
даточных предложениях (№ 7—119). Придаточные предложения
предшествуют главным очень редко (№ 7—12); как правило, они
следуют непосредственно за главным предложением (№ 13—119).
3) Форма iw sdm.f в придаточных предложениях служит для
выражения:
а) времени действия, предшествующего времени главного
предложения (№ 13—82). Среди таких предложений имеются за-
висящие от глагола gmi ('находить’) в главном предложе-
нии (№ 63—82) и такие, которые выражают будущее, но пред-
шествующее по времени будущему главного предложения
(№ 59-62);
б) действия одновременного с действием главного предложе-
ния (№ 82—106); среди них выделяется группа предложений с
глаголами хождения в главном предложении и глаголом «прино-
сить» в придаточном предложении. Это сочетание выражает обыч-
но одновременность действия главного и придаточного предложе-
ний (№ 101-106);
в) релятивных предложений, относящихся большей частью к
объекту главного предложения (№ 107—114);
г) придаточных предложений разного типа в пассивной кон-
струкции (№ 115 — 119).
Таким образом, совершенно несомненно, что синтаксические
функции формы iw sdm.f гораздо шире и разнообразнее, чем те,
которыми ограничивал ее A. de Buck.
Обобщая все установленные выше факты, можно сказать, что
придаточные предложения, вводимые формой iw sdm.f, являются
в широком смысле этого слова обстоятельственными предложе-
ниями; придаточные предложения с iw sdm.f могут быть собствен-
но обстоятельствами времени и т. д. Как указал Гардинер, «вряд
ли можно сомневаться в том, что коптское г соответствует ново-
египетскому iw». Как мы знаем, это iw придает обстоятельствен-
ный характер тем предложениям, которые оно вводит (см. рецен-
зию Гардинера на книгу: J. Polotsky, Etudes de syntax copte, Le
Caire, 1944) (JEA, 33, 1947, 101). He останавливаясь на истории
формы iw sdm.f, отметим лишь, что, тогда как в среднеегипет-
ском языке iw придавало предложению колорит независимости, в
новоегипетском, наоборот, оно придает предложению отпечаток
подчиненности (Gr. § 117; § 468, 5).
ПРИНЯТЫЕ В СТАТЬЕ СОКРАЩЕНИЯ:
ASAE
BIFAO
ЕНТ
Caminos LEM
JEA
НРВМ
Н
Gr.
Lefebvre Gr.
Lefebvre
— «Annales du Service des Antiquites de 1’Egypte»
— «Bulletin de 1’Institut Frangais d’Archeologie Orientate au
Caire»
— A. Gardiner, Egyptian Hieratic Texts, Leipzig, 1911
— R. Caminos, Late Egyptian Miscellanies, London, 1954
— «Journal of the Egyptian Archaeology»
— A. Gardiner, Hieratic Papyri in the British Museum. Third
Series, London, 1935
— Fr. Hintze, Untersuchungen zu Stil und Sprache neudgyp-
tischer Erzahlungen, Berlin, 1950
— A. Gardiner, Egyptian Grammar, 3 ed., London, 1957
— G. Lefebvre, Grammaire de I’egyptien classique, Caire, 1940
— G. Lefebvre, Romans et contes egyptiens de Tepoque phara-
onique, Paris, 1949
l'.)2
Liebespoesie — W. M. Muller, Die Liebespoesie der alten Agypter, Leip-
LEM LES N RAD zig, 1899 — A. Gardiner, Late Egyptian Miscellanies, Bruxelles, 1937 — A. Gardiner, Late Egyptian Stories, Bruxelles, 1932 ' — A. Erman, Neuagyptische Grammatik, Leipzig, 1933 — A. Gardiner, Ramesside administrative documents, Lon- don, 1948
Peet, Robberies—E. T. Peet, The Great Tomb robberies of the twentieth
Egyptian Dynasty, Oxford, 1930, v. I (Text); v. II (Plates)
RE Wb. — «Revue d’Egyptologie» — «Worterbuch der agyptischen Sprache», Leipzig, I—V, 1925—1931
ZAS — «Zeitschrift fiir agyptische Sprache und Altertumskunde»
J. LECLANT
(Strasbourg, France)
les g£nies-gardiens de montouemhat
En groupant 1’abondant materiel archeologique qui porte le nom
de Montouemhat, le celebre «Quatrieme prophete d’Amon et Prince de
la Ville», le maitre de Thebes au milieu du VIIе siecle avant notre
ere h mon attention a ete retenue par une serie de statuettes, aujourd’hui
dispersees a travers les collections. Toutes en roche sombre 1 2, elles ont
des dimensions voisines, notamment une hauteur d’a peine une cin-
quantaine de centimetres, et, d’une fa^on tres comparable, elles offrent
les representations de divinites de petite taille, generalement disposees
par groupes, sur des socles a dossier.
Presenter ces statuettes funeraires en hommage au Professeur
V. V Struve, qui s’est interesse lui-meme a la religion de 1’au-dela
des anciens Egyptiens 3, est pour moi un honneur d’autant plus agrea-
ble et me semble d’autant plus justifie que 1’explication de cette serie
de monuments — enigmatiques au premier abord — me parait etre four-
nie par la comparaison avec un ensemble de documents dont 1’un des
plus importants est conserve au Musee de I’Ermitage a Leningrad, a la
1 Pour preciser la date de Montouemhat, on dispose des elements suivants: a) les
recoupements genealogiques d’utilisation toujours difficile [cf. G. Legrain, Recherches
sur la famille dont fit partie Montouemhat («P^cueil de travaux», XXXIII, 1911,
p. 180—192; XXXIV, 1912, p. 97—104 et 168—175; XXXV, 1913, p. 207—216; XXXVI,
1914, p. 57—68 et 145—152); H. Kees, Das Priestertum im aegyptischen Staat vom
Neuen Reich bis zur Spatzeit (1953), p. 272—278, tableau, p. 273]; b) les Annales
d’Assurbanipal, cyl. de Rassam (V. Rawlinson, pl. 1, col. 1, 1. <1'09) et cyl. A. (Ill Raw-
linson, pl. 17, col. 1, 1. Ill), font connaitre Manti-me-an-he (cf. G. Steindorff,
Beitrdge zur Assyriologie, I, p. 354; H. Ranke, Reilschriftliches Material, 1910. p. 30
et 51), narmi les princes (sarru) qui reyurent 1’investiture d’Assarhaddon (M. Strack,
Assurbanipal, II, 1916, p. 10—11; H. von Zeissl, Aethiopen und Assyrer in Aegypten,
1944, p. 39, 51, 54, 57; j’ai profile aussi des indications que m’a amicalement com-
muniquees M. J. Bottero); c) la celebre inscription de la crypte du temple de Mout
au Sud de Karnak (W. Wreszinski, «Orientalistische Literaturzeitung», XIII, 1910,
col. 391—399) peut etre anterieure a la prise de Thebes par les Assyriens, en 663
av. J. — C.; d) le linteau monumental de la porte donnant acces a la grande cour
a ciel ouvert de la tombe de Montouemhat («Assassif», n° 34) est aux noms de Psam-
metique Ier (J. Leclant, «Orientalia», 1'9, 1950, p. 371); e) une inscription decouverte
dans le desert oriental a Umm-el-Huetat, mentionne 1’activite de Montouemhat
en 1’an XIV, XV ou XVI de Psammetique Ier, soit 649—647 av. J.—С. (V. Vikentiev,
«Annales du Serv. des Ant. de I’Egypte», LIV, I, 1956, p. 179—189; J. Leclant, «Orien-
talia», 22, 1953, p. 90 et 27; 1958, p. 80).
2 En 1’absence de determinations petrograpbiques precises, les memes roches peu-
vent etre decrites par divers auteurs sous des noms differents. Pour les statuettes
mentionnees ici, j’ai conserve les designations de roches utilisees par ceux qui les
ont publiees. On observera que, sous des noms divers, il s’agit toujours d’une roche
sombre, une sorte de granit presque noir, plus ou moins mouchete de taches blanches.—
Il est presque inutile d’ajouter combien 1’egyptologie pourrait gagner a la collabora-
tion de petrographes qualifies.
3 В. В. Струве, Социальные проблемы в заупокойном культе древнего Египта,
в кн.: Религия и общество, Л., 1926.
104
Fig. 13. Face de la cuve du sarcophage de Mercnptah, usurpe par Psousennes (P. Montet, Psousenn.es, pl. LXXXVHI)
publication de quelques-unes desj pieces duquel il s’est, lui-meme, atta-
che 4.
En effet, les genies ou groupes de genies qui figurent sur cette
serie de statuettes au nom de Montouemhat sont la transcription en
demi-bosse d’une compagnie de divinites infernales, representee sur les
parois de plus d’un sarcophage5. Toutes sont des statues magiques :
celles des genies qui doivent, dans 1’au-dela, veiller sur le defunt et
monter la garde autour de lui.
Sans vouloir presenter ici une etude complete de cette compagnie
infernale, signalons certains sarcophages ou on la rencontre. Leurs
legendes d’ailleurs sont souvent incompletes ou mal publiees, leurs
editeurs n’ayant point mis a contribution les textes paralleles6; ces
documents permettent cependant de confirmer la lecture des noms et
de preciser certains des attributs, aujourd’hui disparus, des
statuettes des genies-gardiens de Montouemhat. Les listes de genies
des sarcophages ne sont d’ailleurs pas totalement concordantes; le
nombre et 1’ordre des figures ne sont pas absolument constants; leurs
noms presentent des variantes notables 7. Voici une liste qu’il convien-
drait sans doute de completer par une recherche systematique8:
a) Sarcophage de Psousennes 9, usurpe 10 de Merenptah 11: P. Mon-
tet, Psousennes («La necropole royale de Tanis», II, Paris, 1951,
p. 115—117, pl. LXXXII—LXXXIX; nos fig. 13, 14).
4 В. В. Струве, Эрмитажная стела Харемхеба («Ежегодник Российского инсти-
тута истории искусств», I, 2, 1921, стр. 9i —109); A wood stamp of the Hermitage
collection, «Ancient Egypt», 1925, pp. 77—78.
5 Cf. P. Montet, Psousennes («La necropole royale de Tanis», II, Paris, 1951),
p. 115, n. 1. est B. van de Walle, «La nouvelle Clio», V («Melanges A. Carnoy», 1953),
p. 1'78, n. I. — Contrairement a Vindication de H. F. Lutz (JAOS, 46, 1926, p. 312),
je n’ai pas trouve mention de genies comparables dans la publication du sarcophage
de Berlin Pl 982 («Aegyptische Inschriften der Berliner Museen», 2, 1924, p. 385—387).
6 En possession de I’ensemble de la documentation, il conviendrait de reprendre
1’etude de chacun de ces documents, de verifier les lectures et meme les descriptions.
Ainsi, sur le couvercle du sarcophage 41001 bis du Musee du Caire (notre fig. 16),
!e personnage 4 de la rangee de gauche n’est pas «un dieu dont la tete... est coiffee
d’une oie troussee (verte, bee et pattes rouges)», selon la description de A. Moret,
Sarcophages de Uepoque bubastite a I’epoque suite (CGC, p. 24) (CGC —«Le catalogue
general du Musee du Caire»), mais le genie avec une tortue en guise de tete, habituel
a cette place (ce genie est etudie par B. van de Walle, o. 1.).
7 II faut tenir compte de ce que, sur certains monuments, il a pu у avoir deca-
lage des legendes par rapport aux figures (cf. infra, nos 36, 41).
8 Les quatre fils d’Horus et certains des personnages de la compagnie qui
tiennent des lezards ou des serpents (entre autres le genie dont la tete est remplacee
par une tortue) se trouvent disposes autour du defunt osirianise a la vignette du
chapitre 182 du «Livre des Morts» (E. Naville, Das aegyptische Todtenbuch, I, Berlin,
1886, pl. CCVIII); cf. aussi la vignette du chapitre 151 (ibid., pl. CLXXIII); ces deux
vignettes appartiennent au papyrus A. f.
9 Plusieurs des membres de la compagnie infernale etudiee ici figurent au re-
gistre superieur des parois ouest et est du vestibule du tombeau de Psousennes
(P. Montet, Psousennes, pl. XI et XIV, p. 33—35, et notre fig. Г5, cliche de la mission
de Tanis publie avec 1’autorisation de M. le professeur P. Montet).
10 Le nom de Merenptah Hetep-her-Maat est conserve sur la ceinture du
gisan't du couvercle; ailleurs, traces du nom (P. Montet, Psousennes, p. Ill; id., Ta-
nis, 1942, p. 139 et fig. 39; id., Les enigmes de Tanis, 1952, p. 117 et fig. 25).
11 On connait mal les sarcophages des autres souverains de la XIXе dynastie;
cf. W. C. Hayes, Royal sarcophagi of the XVIlf dynasty, Princeton, 1935, p. 33, n. 1.—
On trouve la representation de certains membres de notre compagnie infernale dans
des tombes de la Vallee des Reines: tombe 40 (Porter—Moss, Topographical biblio-
graphy, I, p. 39—40), tombe 43 (Seth-her-Khepeschef), tombe 52 (reine Tity, Por-
ter—Moss, Topographical bibliography, I, p. 43).
106
Fig 14. Cote du sarcophage de Merenptah, usurps par Psousennes (P. Montet, Psou sennes, pl. LXXXVI)
b) Sarcophage d’Hornekht: P. Montet, Osorkon II («La necropole
royale de Tanis», I, Paris, 1947, p. 60 et pl. LI); sur les cotes de la
cuve qui est aussi un remploi, on ne reconnait que le contour general
des figures.
c) Couvercle12 du sarcophage interieur d’Ankhefkhonsou, de la
cachette des pretres de Montou a Deir el Bahari (n° 41001 bis du Musee
du Caire, A. Moret, Sarcophages de I’epoque bubastite a I’epoque
saite, CGC, 1913, pl. Ill et p. 24—27; notre fig. 16; cf. V. Schmidt,
Sarkofager, mumiekister og mumiehylstre i det garnle Aegypten, Typo-
-logisk Atlas, Copenhague, 1919, p. 181, n° 1006).
d) Sarcophage momiforme de Pa-khet-khered-Hor (British Mu-
seum, n° 6666, «А guide to the first and second Egyptian rooms», 1904,
p. 62; «А handbook to the Egyptian mummies and coffins», 1938;
V. Schmidt, Sarkofager, 1919, photographie de la page de titre et
p. 194—195, n° 1094—1102).
e) Sarcophage anthropoi’de d’Ahmes, fils de la reine Nekhtbaste-
terou (H. Gauthier, Livre des Rots, IV, p. 130), de Giza (Porter —
Moss, Topographical bibliography, III, p. 55), au Musee de 1’Ermitage,
n° 766 (W. Golenischeff, Inventaire de la collection egyptienne, Ermi-
tage Imperial, 1891, p. 94—96). Le petit cote, avec la porte de fagade,
est publie dans Lepsius, Denkmdler, Planches, III, pl. 276, g, et Mariet-
te, Les Mastabas de 1’Ancien Empire, 1889, p. 554; notre fig. 17a. Pour
le cote droit, Lepsius, Denkmaler, Planches, III, pl. 276, h, dont les
figures sont reproduites sur la planche CLXXXXVII de R. V. Lanzone,
Dizionario di mitologia egizia, IV, 1884, ainsi que Mariette, Mastabas,
p. 560 (Iе ligne) et 562 (2me ligne); notre fig. 17b. Pour le cote
gauche, Lepsius, Denkmaler, Text, t. I, p. 100 et Mariette, Mastabas,
p. 558 (Iе ligne) et 559 (2me ligne); notre fig. 17c. Je dois a 1’obli-
geance de Madame le Professeur M. Matthieu, conservateur du Musee
de 1’Ermitage a Leningrad, le cliche de fig. 18. On comparera aussi les
dessins inexacts de V. Schmidt, Sarkophager, 1919, p. 196, n° 1109—1112.
f) Sarcophage de Khafi, de Saqqarah (Porter — Moss, Topographi-
cal bibliography, III, p. 130); G. Daressy, «Annales du Serv. des Ant.
de 1’Egypte», XVII, 1917, p. 6—11.
g) Sarcophage d’Ankhhapi, fils de Tabaanep, de Saqqarah (Porter—
Moss, Topographical bibliography, III, p. 163), n° 29301 du Musee du
Caire; Cuve, face est: G. Maspero, Sarcophages des epoques per-
sane et ptolema'ique, I, Ier fasc., CGC, 1908, p. 53 et pl. IV; notre
fig. 19.
h) Sarcophage d’Ankhhapi, fils de Tefnakht, de Saqqarah (Por-
ter— Moss, Topographical bibliography, III, p. 125); n° 29303 du
Musee du Caire: G. Maspero, Sarcophages des epoques persane et pto-
lemdique, I, CGC, 1908 et 1914. Les scenes qui nous interessent
plus precisement occupent: 1) la paroi sud, Maspero, CGC, pl. XI,
2 et notre fig. 20: socle surmonte de deux genies cousteliers, p. 101;
socle surmonte du chacal couche, p. 109; 2) la zone occidentale de la
paroi nord, p. 99—100 et pl. XIII; suite de genies; 3) la zone orientale
de la paroi nord, p. 106 et pl. XII, et paroi est, p. 107 et pl. XII; suite
de genies.
12 En fait, c’est un «Pseudo-couvercle», le coffre interieur de ce type de sar-
cophage etant d’une seule piece, formant une sorte de «cloche» sans fond (cf. A. Mo-
ret, Sarcophages de I’epoque bubastite a I’epoque saite, о. 1., p. 2'3).
108
i) Sarcophage de Djedhor (Taho), fils d’Ahmes, de Saqqarah
(Porter — Moss, Topographical bibliography, III, p. 125); n° 29304 du
Musee du Caire: 1) face sud: les socles, surmontes d’un des genies
cousteliers, p. 144 et 1’autre du chacal, p. 145; 2) face ouest, p. 129—
131; suite de genies; 3) face est, p. 137—140; suite de genies.
j) Le naos du roi Amasis, au Musee de Leyde (Inv. AM 107 = C 9)
presente la meme suite de genies-gardiens; ses gravures sont assez
Fig. 15. Vestibule de la tombe de Psousennes; bas-relief de la paroi Est
(Cliche Mission du Prof. P. Montet)
abimees: C. Leemans, Description raisonnee, Monuments egyptiens du
Musee d’Antiquites des Pays-Bas a Leide, Monuments de la religion
et du culte public et price, 1842—1845, I, p. 42 et pl. XXXV, XXXVI;
P. A. Boeser, Beschreibung der aegyptischen Sammlung des Niederlaen*
dischen Reichsmuseums der Altertumer in Leiden, VII, 1915, pl. II—V.
La disposition generale des genies-gardiens sur les monuments
que nous venons d’enumerer nous invite a presenter les statuettes dt
Montouemhat dans 1’ordre qui va suivre. Comme on pourra le constater
aussitot, nous n’avons retrouve que quelques-uns des elements de
cette compagnie funeraire. En attirant 1’attention sur ces documents
d’aspect modeste, puisse cet article inviter conservateurs et collection-
neurs a signaler eventuellement de nouveaux exemplaires de
la serie.
* * *
1) Musee National d’Athenes, n° inventaire X 112.
Genie coustelier sur un socle a dossier;
Granit noir;
Hauteur: Om, 46.
109
Bibliographic:
Wilbour, Notebook, 2 G, p. 36; «Le journal de Wilbour», conserve-
au Musee de Brooklyn, fournit une copie de 1’inscription que m’a ami-
calement communiquee M. J. D. Cooney.
G. Legrain, «Annales du Serv. des Ant. de 1’Egypte», VIII (1907),
pp. 122—125.
A. Wiedemann, Sphinx, XVI (1912), p. 36, n 6.
G. Legrain, «Recueil de travaux», XXXV (1913), p. 214 (Recher-
ches, Doc. 43).
Fig. 16. Couvercle du sarcophige interieur d’Ankhefkhonsou, CGC 41 001 bis.
(A. Moret, Sarcophages de I’epoque bubastite a I’epoque sa'ite, pl. III).
G. Loukianoff, «Bulletin de 1’Institut d’Egypte», XXI (1939),
p. 260, n. 8; G. Loukianoff, «renvoie a un article de la Semaine
Fgyptienne», 1937, n°s21—22, p. 23.
En raison de la reorganisation du Musee d’Athenes, je n’ai pu
voir moi-meme cette statuette conservee dans les reserves 13- Mais j’ai
profite de certaines verifications qu’a bien voulu effectuer, a mon
intention, sur le document, M. N. Boufidis, conservateur des antiqui-
tes egyptiennes du Musee d’Athenes 14.
D’apres Vindication du Notebook de Wilbour, «30 January 1886.
Luxor. Mahmood Ledeed brings his statue, black granite». La statue,
acquise ensuite par le collectionneur Rostovitz bey, fut donnee par lui
au Musee National d’Athenes, ou elle se trouvait deja en 1907.
Sur un haut socle muni d’un grand dossier, un homme barbu, a
grande perruque lisse, est assis; son corps est etroitement enveloppe
dans une gaine, d’ou s’echappe seulement la main droite, qui serre un
long coutelas pointu.
Sur le cote gauche du socle est grave un joli bas-relief saillant sur
un fond en retrait: il represente un lion couche, au-dessus duquel on lit
. L’expression a ete interpretee comme iwc ntr et traduite «chair
du dieu» (G. Maspero, Sarcophages des epoques persane et ptolemai-
13 Ma description reproduit done celle de G. Legrain, rectifiee ou completee par
les indications du Notebook de Wilbour et celles de N. Boufidis.
14 J’assure egalement de ma gratitude M le Directeur Ch. Karouzos. Seules les
circonstances m’ont empeche de disposer de cliches du monument du Musee d’Athe-
nes.
110
° MM ^-4 □ Bl w
№ Й-®- (js: ЧЯ Г ^1
£===5^) D 1 0 гШ A ?l D Ж. \ 4 G ^4d h
. в ipSte# 11 OS ^>“5
a
Fig. 17. Sarcophage d’Ahmes, fils de la reine Nekhtbasteterou. Musee de 1’Ermitage
n° 766.
a) Lepsius, Denkmaler, III, pi. 276, g; b) Lepsius, Denkmaler, III, pl, 276, h; c)‘Lepsius,
Denkmaler, Tekst, I, p. 100.
que, CGC, p. 144—145). Mais la graphie pour iwc, a proprement
parler d’ailleurs «morceau de viande», «partie de la jambe», et non
pas «chair», n’est pas signalee dans le «Worterbuch» 15 (Wb., I, 50);
le dictionnaire ne cite pas de references pour Iw' ntr dans le sens de
«chair du dieu». En revanche, est une graphie attestee de iwc
qui designe «I’heritier» et peut s’appliquer a un dieu heritier d’un autre
dieu (Wb., I, 50, 13) 16.
A 1’avant du socle sont gravees quatre colonnes de texte (p^) que
je cite d’apres la copie de G. Legrain, preferable sans doute a celle
de Wilbour:
(a) Wilbour
(?) W. figure le personage sans barbe
Gf) W f]^>
«(1) Le coustelier(a) qui eloigne le mal(^ (2) loin du quatrieme pro-
phete d’Amon (3) dans Ipet-sout, (4) le Prince de la Ville, Montouemhat,
juste de voix».
(a) Mds est le nom d’un des gardiens de pcrte de Гаи-dela (Wb.,
II, 183, 15); c’est «celui qui se sert d’un couteau», «le trancheur»,
plus peut-etre encore que «celui qui porte un couteau» (ds, «couteau,
instrument qui coupe», Wb., V, 486; cf. E. Edel, Altaegyptische Gram-
matik, I, 1955, p. 189, § 428, dd).
(b) Sur 1’expression shr dw (t), cf. Wb., IV, 220, 7 et V, 547—
548. Shr se construit avec hr (Wb., IV, 219, 14) aussi bien qu’avec r
(Wb., IV, 219, 13).
La comparaison avec les diverses figurations de la compagnie infer-
nale, que nous avons enumerees precedemment, permet de voir que la
presente statuette devait etre placee pres de I’entree meme de 1’instal-
lation funeraire 17 de Montouemhat. En effet, la porte figuree a i’avant
des sarcophages est souvent flanquee de deux images d’Anubis allon-
15 Nous utiliserons 1’abreviation Wb. pour designer Erm,an—Grapow, Worter-
buch der aegyptischen Sprache, Berlin.
16 La valeur possible Isw de \ ne semble pas offrir un sens satisfaisant.
17 Sur le sens volontairement tres vague que nous donnons a cette expression,
cf. infra, p. Г28.
OD
Заказ № 2603.
Fig. Г8. Sarcophage d’Ahmes Musee de I’Ermitage. n° 766
(Cliche du Musee de I’Ermitage)
gees sur des socles, mais elle peut aussi etre encadree 18 de 1’image
d’Anubis d’un cote et, de 1’autre, de celle d’un genie coustelier juche
sur un socle decore de 1’image d’un lion couche 19. C’est le cas d’abord
du sarcophage de Merenptah usurpe par Psousennes (P. Montet,
Psousennes, pl. LXXXVIII — notre fig. 13 — et pl. LXXXIX):
pour qui regarde la scene, le genie coustelier est a droite; il est accom-
pagne de la legende , «ecarter 20 21 le mal»; le lion, tourne vers
la gauche, est appele
2I. Sur le sarcophage d’Ahmes au Musee
de 1’Ermitage (Lepsius, Denkmaler, III, pl. 276, g; notre fig. 17a),
Anubis est aussi a gauche de la porte et le genie coustelier a droite;
celui-ci est accompagne de la legende [I (v/) ~ p , "'hr
dw(t) 22; au-dessus du lion couche, tourne vers la gauche,
on lit . Sur le sarcophage d’Ankhhap, CGC 29 303
(G. Maspero, Sarcophages des epoques persane et ptolemdique, p.
101 et pl. XI, notre fig.20), le lion est 23; au-dessus du socle
sont figures deux personnages; selon Maspero, il s’agit «d’une femme et
d’un homme, armes d’un grand couteau, la premiere agenouillee, le se-
cond accroupi»; au-dessus d’eux, on lit 24. La meme
disposition caracterise le sarcophage de Djedhor, Caire 29 304 (G. Ma-
spero, ibid., p. 144—145); sur le socle25 decore du lion designe comme
«sont poses deux genies a corps de momie et a tete d’homme, coiffes de la
18 A 1’entree du cave.au en granit d’Osorkon a Tanis (P. Montet, Osorkon II,
fig. 141 et p. 55) sont figures deux genies debout, a corps d’hommes, armes de cou-
teaux; celui de droite a la tete de chacal d’Anubis, celui de gauche une tete de lion;
cf. C. de Wit, Le role et le sens du lion, Leiden, 1951, p. 77.
19 Pour la signification de cette image protectrice de la porte, cf. C. de Wit,
о. 1., pp. 123—127. Le double lion Rw-tj; cf. aussi, p. 351 et 378.
20 Hsr, Wb. Ill, 338, 11; 1’equivalence entre hsr dwt et shr dwt est evidente
d’apres Textes des Pyramides, § 908 c et d.
21 Cf. ci-dessus la note 19.
22 Pour shr r, cf., ci-dessus, p. L12, rem. (b).
23 C. de Wit, o. 1., p. 378, n. 57, conjecture (?). C’est ce qu’on lit au-dessus
du lion grave sur le socle d’Anubis, de 1’autre cote de la porte (G. Maspero, о. 1.,
p. 109).
24 Comme le montre la com.paraison .avec le texte parallele du sarcophage Caire
29 304 (G. Maspero, o. ij„ p. 144), la colonne de texte qui suit la figure des genies
cousteliers du sarcophage Caire 29 303 a ete 1’objet d’erreurs de la part soit du gra-
veur antique, soit de Maspero (o. 1., p. 101).
25 La comparaison des divers documents, en particulier 1’existence de la sta-
tuette d’Athenes, semble inviter a ne pas retenir la description de Maspero (о. 1.,
p. 144) qui definit le socle comme «une grande caisse rectangulaire creuse, dans
laquelle s’allonge le lion».
114
Fig. 19. Sarcophage d’Ankhhapi, fils de Tabaanep, CGC 29 >301
(G. Maspero, Sarcophages des epoques persane et ptolemaique. pl. IV)
Fig. 20. Sarcophage d’Ankhhapi, fils de Tefnakht,
CGC, 29 303 (G. Maspero, Sarcophages des epoques
persane et ptolemaique, pl XI)
8*
115
perruque longue, le premier agenouille et de sa main degagee tenant sur
ses genoux le couteau pointu, le second assis, les deux mains engagees
sous le maillot»; la legende est comparable a celle du sarcophage
CGC 29 303: Ъ) fl fl .
г -
Pour preciser la situation exacte de la statuette de ce genie couste-
lier a I’entree de Installation funeraire de Montouemhat, a gauche ou a
Fig. 21. Genies funeraires de Mon-
touemhat, Vigilant et Ecarte d’em-
blee. CGC 39 274 (Daressy, Sta-
tues de divinites, pl. LX)
droite de I’entree, orientee face au pas-
sage ou parallelement a celui-ci, il faut
tenir compte de la disposition des figu-
res representees ainsi que de la direc-
tion reciproque des differentes inscrip-
tions. L’absence des autres statuettes
qui 1’entouraient primitivement ne nous
permet pas, provisoirement du moins,
d’offrir une solution assuree.
II) CGC 39 274 (notre fig. 21).
Groupe de deux genies infernaux
appuyes a un dossier;
Granit noir;
Hauteur: Om, 47; largeur: Om, 33;
hauteur du socle: Om, 09;
Provenance: «Medinet Habou, pres
des chapelles des princesses», indique
G. Daressy dans le CGC, p. 319; mais,
comme nous le verrons ci-apres, cette
indication doit etre discutee et, en defi-
nitive, rejetee.
La partie superieure du dossier a
ete brisee, ainsi que les tetes des deux
genies.
Bibliographic:
G. Daressy, Statues de divinites, CGC (1906), p. 319 et pl. LX
G. Legrain, «Annales du Serv. des Ant. de 1’Egypte», VIII (1907),
p. 125—126.
J. Capart, «Revue de 1’histoire des religions», LIX (1909),
p. 66.
G. Legrain, «Recueil de travaux», XXXV, 1913, p. 214 (Recher-
ches, Doc. 43).
Porter — Moss, Topographical bibliography, II (1929), p. 177.
U. Holscher, The excavation of Medinet Habu, V(O. I. P., Chicago,
t. LXVI, 1954), p. 62, n. 14.
Sur un socle peu eleve est figure un groupe de deux genies fune-
raires Le premier est represents dans 1’attitude de, la marche, pied
gauche legerement avance; son bras droit, aujourd’hui casse, etait
dresse; il etait soutenu par une avancee en retour du dossier, elle aussi
endommagee. Son bras gauche pend le long de son corps et tient
«un embleme indistinct, peut-etre un rouleau de papyrus», ajoute
G. Daressy dans CGC; la comparaison avec les reproductions des scenes
des sarcophages ne permet guere de preciser ce detail; sur le sarcophage
de Psousennes (P. Montet, Psousennes, pl. LXXXVI—LXXXVII; notre
116
fig. 14), il tiendrait un couteau dont la pointe serait curieusement dirigee
contre sa propre cuisse; il serre une croix ansee sur le sarcophage
d’Ahmes (Lepsius, Denkmaler, III, pl. 276, h; notre fig. 17b) et le sarco-
phage de Djedhor (G. Maspero, CGC,p. 137). Les documents comparables
montrent 1’autre bras du genie leve a la hauteur de I’epaule et la main
etendue «dans le geste de 1’adorateur» (G. Maspero, CGC, p. 53 et 137).
Son visage, tres endommage, est celui d’un lion26. Son nom, dont il
ne subsiste ici que Ц , devait etre , rs \lb, «reveille de
coeur», «le vigilant» (cf. Wb., II, 450, 16) 27.
Derriere ce genie introducteur, les sarcophages montrent quatre
personnages accroupis ou agenouilles, a terre ou sur des socles. Le
premier de ceux-ci est represente a cote du «vigilant» sur la statuette
de Montouemhat, Caire 39 274. C’est un genie dont la gueule
de crocodile28 est encore reconnaissable malgre la cassure; il est
accroupi, enserre dans une robe-gaine. La cassure du dossier du
monument a fait disparaitre totalement son nom; ce devait etre 29
hsf m tp-, «ecarte au debut», «ecarte d’emblee» 30.
Sur la partie horizontale du socle, en avant des genies, on lit:
M18 Ж “ к Т? Ш S FJI! K” ‘En prototio"
du quatrieme prophete d’Amon, Montouemhat, j- v., attaquant (a)
les ennemis de sa tombe (b)».
26 Cf. le sarcophage de Psousennes. P. Montet, Psousennes, pl. LXXXVI
(notre fig. 11*4), les sarcophages du Musee du Caire 41001 bis (A. Moret,
CGC, ip. 24), 29 303 (G. Maspero, CGC, p. 106) et 29 304 (G. Maspero,
CGC, p. 137). En revanche, G. Maspero a attribue a ce genie une tete de faucon
sur le sarcophage Caire 29 301 (CGC, p. 53). Sur le sarcophage d’Ahmes du
Musee de 1’Ermitage, il apparaitrait avec une tete presque semblable a celle d’un
serpent d’apres le dessin de Lepsius, Denkmaler, III, pl. 276 h; notre fig. 17b, et.
Mariette, Mastabas, p. 560.
27 Cf. le sarcophage d’Ahmes (Lepsius, Denkmaler, III, pl. 276 h; notre fig. 17b)
et le sarcophage Caire 29 304 (G. Maspero, CGC, p. 137). Il faudrait verifier la
graphie sur les sarcophages Caire 29 301 (G. Maspero, CGC, p. 53) et 29 303
(G. Maspero, CGC, p. 106). Le nom a ete lu rs hr par P. Montet, Psousennes,
Dl. LXXXVI et p. 115.
28 La gueule de crocodile est bien visible sur les sarcophages de Psousennes
(P. Montet, Psousennes, p. LXXXVI—LXXXVII; notre fig. 14), d’Ahmes (Lepsius,
Denkmaler, III, pl. 276, h; notre fig. 17b) et Caire 29 301 (G. Maspero, CGC, pl. IV;
notre fig. 19).
29 La plupart des copies des sarcophages ont meconnu la valeur du signe hsf
et 1’ont mal reproduit; on se reportera aux publications indiquees ci-dessus.
30 Hsf, «ecarter» (Wb., Ill, 335, 13), peut se construire avec m precedant le com-
plement dont on ecarte quelque chose; tp(y)— ’peut designer les «ancetres» (Wb.,V,
283, 7). Pour 1’expression adverbiale m—tp—\ «au commencement», cf. Wb., V,
282, 17. Les nombreuses variantes graphiques de ce nom dans les listes des sarco-
phages qui nous servent de comparaison, semblent indiquer que le nom n’etait pas
bien compris des lapicides.
117
a) Tkn signifie «s’approcher de fa<;on hostile» (Wb., V, 334, 7);
le causatif stkn n’est atteste dans Wb., IV, 345, qu’avec le sens de
«faire approcher».
(b ) Pour ce sens frequent de st, cf. Wb., IV, 3, 6; cf. infra, p. 120
et P. Montet, Osorkon II, pl. XXII—XXIII, inscription de PasherenSse,
col. 5.
Fig. 22 Genies funeraires de Montouemhat: groupe de
babouins (Cliche du Musee de Berlin, 23 729)
Comme il est fr£quent pour ce type de legende, les noms des deux
figures elles-memes rs-ib et hsf-m-tp- doivent etre pris comme sujets
de cette proposition qui signifie done: «Vigilant et Ecarte d’embl^e
protegent le quatrieme prophete d’Amon Montouemhat, en attaquant
les ennemis de sa tombe».
Les deux genies «Vigilant» et «Ecarte d’emblee» de la statuette
Caire CG. 39 274 precedent, sur les representations des sarcophages
(cf. e. g. nos fig. 14, 16, 17b et 19), trois genies accroupis ou agenouil-
Ids dont le groupe correspondait, sans aucun doute, a une statuette
aujourd’hui disparue. Les trois suivants sont trois singes que nous trou-
vons assembles sur la statuette Berlin Inv. 23 729. Cependant la dispo-
sition reciproque des figures et 1’orientation des textes inviterait a pla-
cer ce groupe non pas sur la meme file que le groupe CGC
39 274, mais dans la rangee qui lui etait parallele, de 1’autre cote de
1’installation funeraire de Montouemhat.
Ill) Berlin Inv. 23 729, autrefois Musee Scheurleer a La Haye
(notre fig. 22).
Groupe de trois genies infernaux, sur un socle a dossier;
Granit gris tachete;
Hauteur: Om. 41; largeur: Om. 47; profondeur: Om 25;
Proviendrait de la «favissa» de Karnak, selon Fr. W. von Bissing
(indication rapportee par R. Anthes, «Zeitschrift fiir Aegypt. Sprache»,
118
LXXIII, 1937, p. 25, n. 1); mais ce renseignement n’est nullement as-
sure; en fait, comme nous chercherons a I’etablir ci-apres, 1’origine
nous semble plus vraisemblablement etre la tombe de Montouemhat a
1’Assassif.
Bibliographie:
G. Legrain, «Annales du Serv. des Ant. de 1’Egypte», VIII (1907),
p. 126, signa'.e la piece chez un marchand d’antiquites.
Fr. W. von Bissing, «Zeitschrift fiir Aegypt. Sprache», LXVIII
(1932), p. 110—111, photographic, p. 111.
R. Anthes, «Zeitschrift fiir Aegypt. Sprache», LXXIII (1937),
p. 25, n. 1.
H. von Zeissl, «Aethiopen und Assyrer in Aegypten» (1944),
Ё. Brunner — Traut, «Mitteilungen des Deutsch. Arch. Institute»,
Abt. Kairo, 14 (Festschrift H. Kees, 1956), p. 24, n. 2.
Sur un socle assez irregulier et arrondi aux angles se detachent,
en avant d’un dossier, un singe efflanque, dresse, la queue servant
d’appui, par derriere, et deux gros babouins a camail, bien assis sur
leurs posterieurs. Le nom du premier singe, dont 1’image est aujour-
d’hui assez endommagee — il a perdu sa tete et la partie superieure de
ses pattes d’avant qui pendent en avant de lui — est Q 31, louf.
Entre les deux singes assis, on lit JL 32 s(w)hd, «Tortionnaire» 33.
О
31 Le signe est celui de la chair (Sign-list F 51) et non pas la boucle ,
comme 1’avait propose Fr. W. von Bissing, o. 4., p. 110, n. 11.
32 Fr. W. von Bissing, qui donne pour legende ajoutait (p. 110, n. 12):
Uch glaubte noch ein dem Zeichen Q * ahnliches Zeichen am Schluss zu erkennen,
halte das aber nach Vergleich einer Photographie fiir Tauschung». G. Legrain, 1. 1.,
indiquait Д, . En fait, il у a bien £3 , mais grave legerement.
33 doit ^re compare aux formes P (Wb., IV, 267, 1) et
Vj
чЗ (Wb., IV, 74). Swhd est le causatif de whd (Wb., I, 356), «souffrir».
La pustule est un determinatif qui convient parfaitement. Swhd, «faire souffrir», a
ete confondu avec shd, «tomber la tete en bas» (Wb., IV, 265), dont il a emprunte les
LAF
determinatifs • Les Egyptiens eux-memes ont joue sur 1’homophonie des
deux racines (cf. infra, n. 35). C’est vraisemblablement a la racines swhd, «faire souffrir»,
«torturer», qu’il faut rapporter, malgre sa graphie, le nom du gardien Ф
(Wb., IV, 266, 2). En certains cas, il est permis d'hesiter; ainsi, pour le passage du
Livre de TAmdouat, Thoutmosis III. IIIе heure, J203 et Amenophis II, IIIе heure, 288
(P Bucher, Les textes des tombes de Thoutmosis III et Amenophis ll, Le Caire, L
1932, p. 21 et 142).
119
Le premier des singes, 'Iwf (dont le nom est ecrit avec des gra-
phics diverses), est bien connu par de nombreuses representations34,
Il tient parfois un arc. Les deux autres singes, juches sur des socles
dans la plupart des cas, ne sont pas designes de fagon uniforme 35.
Sur la retombee verticale du devant du socle est gravee une ligne
de hieroglyphes (->):

«Puissent-ils (a) proteger la chair du dieu (b) dans sa tombe (c), en
tant qu’Osiris, quatrieme prophete d’Amon, Prince de la Ville, Mon-
touemhat, juste de voix aupres d’Osiris (d)».
(a) Comme nous venons de le rappeler, les images des genies
jouent le role de sujets de telles formules.
(b) Cf. Wb., Ill, 39.
(c) Cf. ci-dessus, p. 118, la remarque (b).
(d) Une telle disposition honorifique avec m\l-hrw est relative-
ment frequente a cette epoque; cf. e. g. Sarcophage d’Ankhnes-neferibre,
34 F. Brunner-Traut, «Mitteilungen des Deutsch. Arch. Instituts», Abt. Kairo,
14 (Festsrhrif4 H. Kees, 1956), p. 23—27, traite du singe dont elle transcrit le
nom ’Ifw (!p. 25).
35 Ils sont appeles
sur le sarcophage de Merenptah
(P. Montet, Psousennes, pl. LXXXVI—LXXXVII; notre fig. 14). Sur le sarcopha-
ge d’Ahmes (Lepsius, Denkmaler, III, pl. 276, h; notre fig. 17b), on lit
g au-dessus des deuxbabouins juches sur un socle unique et
au-dessus de la figure suivante, celle d’un dieu a tete de chacal; mais la com-
paraison des divers documents semble indiquer qu’il у a eu decalage des legendes et
que ce dernier genie est en fait -On trouve au sarcophage
Caire 44 001 bis (A. Moret, CGC, p. 24; rectifier la distribution indiquee des
figures et des legendes); } au sarcophage Caire 29 301 (G. Maspero,
CGC, p. 53 et pl. IV; notre fig. 19);
Q au sarcophage Caire 29 303
(G. Maspero, CGC, p. 106; la legende fait jeu de mot sur
au sarcophage Caire 29 304 (G. Maspero, CGC, p.
-
138). — Les trois-
singes se trouvent associes dans des tombes de la Vallee des Reines (cf. supra, n.
14, pour la tombe de la reine Tity, cf. Porter — Moss, Topographical Bibliogra-
phy, I, p. 43, n. 14); ainsi qu’a la chapelle d’Hathor de Deir el Bahari (РсИет—
Moss, Topographical Bibliography, II, p. 121, n. 56; Naville, The Temple of Deir el
Bahari, IV, pl. CIV).
190
1. 161 (В. Gunn, JEA, 28, 1942, p. 74). L’inversion respectueuse, sans
etre absolue. se rencontre aussi avec inn hwhr, cf. e. g. J. Leclant,
JNES, XIII, 1954, p. 156 et 168; pour les monuments au nom de Montou-
emhat, cf. le fragment de Brooklyn 16.580.185 (communique par M. J. D.
Cooney) et la statue CGC 646, Ca, 1.9 (L. Borchardt, Statuen und
Statuetten, II, p. 192).
* * *
Sur les representations des sarcophages (e. g. nos fig- 13, 14, 16, 17b
et 19), les trois singes sont suivis de sept personnages qui sont dans
la position assise, mais sans sieges, et finalement d’un haut socle sur-
monte d’un poisson. Les trois premiers personnages, respectivement
pourvus de tetes de chacal, de crocodile et de belier, ne figurent pas
parmi les genies des statuettes que nous connaissons, pas plus que le
quatrieme personnage qui appartient parfois au groupe precedent, mais
qu’en d’autres cas, on doit compter avec les images suivantes. Ces
dernieres sont celles reproduites sur deux groupes au nom de Mon-
touemhat, conserves Fun au Musee de FUniversite de Californie, Fau-
tre au Musee du Caire.
Comme nous le verrons, la disposition reciproque des images et
des textes ne permet pas d’etablir avec certitude comment ils etaient
places dans Fensemble du dispositif funeraire de Montouemhat.
IV) Musee de FUniversite de Californie 5—363 (notre fig. 23).
Groupe de deux genies funeraires, sur un socle a dossier;
Roche noire 36: Hauteur: Om, 485;
largeur: Om, 34;
La provenance n’est pas connue;
peut-etre le monument a-t-il ete ac-
quis par Reisner en Egypte.
Bibliographie:
H. F. Lutz, JAOS, 46 (1926),
p. 312—313 et 1 planche face a la
p. 312.
H. F. Lutz, Egyptian statues and
statuettes in the Museum of Anthro-
pology of the University of California
(«University of California, Publica-
tions, Egyptian Archaeology», vol. 5,
Leipzig, 1930, p. 1 et pl. I b, L 100).
Sur un socle a dossier se deta-
chent en demi-bosse deux personna-
ges qui paraissent assis; en fait, leur
jambe gauche est avancee, ce qui cor-
resipond a la representation qu’o'ffrent
les bas-reliefs des\ divinites qui sont
dans la position assise, mais sans
siege.
Dans les representations des sar-
cophages, celui qui est en tete est
Amset et le second Hapy37. Les ins-
criptions donnant les noms des genies sur le present monument ne per-
mettent pas d’indiquer dans quel ordre il faut les considered elles sont
Fig. 23. Genies funeraires de Montou-
emhat: Amset et Hapy. Musee de
FUniversite de Californie 5—363 (JAOS,
46, 1926, planche face a la p. 31.2)
36 «Black diorite», selon H. F. Lutz.
37 Sur la fagon dont ces genies sont representes, cf. infra, n. 40.
121
en effet opposees, tournees toutes deux vers Гахе du monument. Si on
tenait compte du sens de 1’inscription gravee sur le plat du socle
il faudrait commencer par la figure a gauche du monument, comme nous
1’avons fait precisement pour le groupe des trois singes du Musee de
Berlin (notre Document III). Mais normalement ici, le personnage de
tete doit etre celui place a la droite de la statuette. C’est un genie a vi-
sage humain, tete rase, torse nu,
veto d’un pagne court, tenant dans
chacune de ses mains un lezard.
Dres de hii. on lit son nom
Fig. 24. Genies funeraires de Montou-
emhat: Douamoutef, Qebehsenouef,
socle du poisson chromis... CGC 39 273
(Daressy, Statues de divinites, pl. LX)
«Amset».
Le second genie aurait une
tete de babouin38, avec perru-
que a ailes retombantes. Il tient de
ses mains refermees sur sa poitri-
ne un long serpent, dont la tete
arrive sous son menton. C’est
«Нару».
Le plat du socle, entre les deux
personnages, porte une inscription
en deux colonnes

«Puissent-ils veiller sur le quatrie-
me prophete d’Amon, Montouem-
hat, nuit comme jour».
V) Caire 39 273 (notre fig. 24).
Groupe de genies infernaux, sur un socle a dossier;
Granit noir;
Hauteur: Om. 48; largeur: Om. 33; hauteur du socle: Om. 15;
Proviendrait de «Medinet Habou, pres des chapelles des princes-
ses de la XXVе dynastie», selon G. Daressy, dans le Catalogue General
du Caire; mais cette indication nous semble tres contestable, comme
nous chercherons a I’etablir.
Bibliographie:
G. Daressy, Statues de divinites, CGC (1906), p, 318—319 et pl.
LX (notre fig. 24).
G. Legrain, «Annales du Serv. des Ant. de 1’Egypte», VIII (19Q7),
p. 125—126.
38 «The head of a baboon», H. F. Lutz, о. 1. Je ne connais cette statuette que
par la photographic reproduite ici fig. 23; a premiere vue, la tete apparaitrait
plutot comme celle d’un chacal.
/22
J. Capart, «Revue de 1’histoire des religions», LIX (1909), p. 66.
G. Legrain, «Recueil de travaux», XXXV (1913), p. 214 («Recher-
ches», Doc. 43).
Porter — Moss, Topographical bibliography, II (1929), p. 177.
U. Holscher. The excavation of Medinet Habu, V (OIP, Chicago,
t. LXVI, 1954), p. 62, n. 14.
Un personnage et un haut support sont representes cote-a-cote,
appuyes a un dossier de forme irreguliere. A droite du monument, le
personnage est dans la meme attitude que le second genie de la statuet-
te du Musee de Californie (notre Document IV); il tient contre lui
un long serpent qui atteint son menton. Il est coiffe d’une perruque a
ailes retombantes et vetu d’un pagne.
A gauche se trouve un support eleve, dont la facade est ornee,
a la partie superieure, de trois minces bandes horizontales, et, en des-
sous, de dix longues bandes verticales, ce qui evoque un serekh, mais
ne I’est pas vraiment. Comme le montre la comparaison avec les
representations des sarcophages, le socle supportait un gros poisson
chromis 39 aujourd’hui detruit; il n’en subsiste que les nageoires ven-
trales et une partie de la queue.
On lit deux noms graves aupres de ces representations
«Douamoutef», et | 1
I-* I «Qebehsenouef».
4 /
Leurs signes sont tournes dos a dos. Le personnage represente-t-il unique-
ment Douamoutef? Et faudrait-il supposer que le nom de Qebehsenouef
s’applique au poisson chromis? Notons que ce n’est pas seulement sur
la statuette Caire CG. 39 273 que la presence du poisson a jete quelque
trouble dans la representation et la designation des quatre fils
d’Horus 40.
39 Au sujet du chromis du Nil ou tilapia Nilotica, cf. G. Gaillard, Recherches
sur les poissons (MIFAO, LI, 1923), p. 85—89 et fig. 50—51. Ce semble etre un poisson
de resurrection, cf. Chr. Desroches — Noblecourt («Kemi», XITI, 1954, p. 38); pose sur
un support qui evoque une sorte de serekh, il se trouve dans une situation comparable
a celle de 1’oiseau figure sur un socle dans le meme cortege—autre mode d’expression,
peut-etre, du meme theme de resurrection (cf. e. g. P. Montet, Psousennes,
pl. LXXXIV—LXXXV; sarcophage Caire 41 001 bis; notre fig. 16; sarcophage d’Ahmes,
Lepsius. D. Text, I, p. 100; nos fig. 47c, et 18). On notera aussi 1’usage magique, des
figurines et amulettes pisciformes; cf. «Annales du Serv. des Ant de 1’Egypte», XLVIII,
1948, p. 303 et pl. X, n° ГЗ; J. D. Cooney, «The Brooklyn Museum, Bulletin», XI, 1949,
p. 1—4, 3 fig.; D. K. H.(ill), «The Bulletin of the Walters Art 'Gallery», Baltimore,
5, 1952, p. 2 et 2 ill.
40 On trouve la suite normale des quatre fils d’Horus designes de leurs noms,
et derriere eux le poisson, sans nom, sur le sarcophage de Merenptah (P. Montet,
Psousennes, pl. LXXXVI—LXXXVII; notre fig. 14). Sur le sarcophage d’Ahmes,
il у a, nous a-t-il semble (supra, n. 35), glissement des noms par rapport aux
figures; le nom de Qebehsenouef est reporte sur 1’autre cote du sarcophage (Lep-
sius, Denkmaler, Text, I, p. 100; notre fig. 17c); il n’y a pas de representation de
poisson. Sur le sarcophage Caire 410011 bis; (Moret, CGC, p. 25), il n’y a que
deux personnages tenant des lezards et le socle avec le poisson. Sur le sarcophage
Caire 29 301 (G. Maspero, CGC, p. 53 et pl. IV; notre fig. 19), les sept person-
nages representes dans 1’attitude assise, mais sans sieges, et le poisson sont sur-
montes de huit noms; les quatre premieres figures portent les noms de divers ge-
nies; la cinquieme est celle de Amset a tete humaine, un lezard dans chaquemain;
puis Douamoutef a tete de chacal, serre des serpents sur sa poitrine; Hapi a
tete humaine, tient un serpent dans chaque main; le nom de Qebehsenouef se lit
au-dessus du poisson. La disposition est tout a fait comparable sur le sarcophage
Caire 29 303 (G. Maspero, CGC, p. 107): quatre genies re^oivent des noms
123
Entre le personnage et le support, on lit une inscription en colon-
ne, commen^ant sur le dossier et finissant sur le socle ( 1 | :
«Puissent-ils veiller sur le quatrieme prophete d’Amon, Montouemhat,
juste de voix, nuit comme jour».
Si on prenait en seule consideration 1’orientation de ce dernier
texte, ce serait le socle surmonte du poisson qui devrait venr en pre-
miere place. Or il n’en est rien, puisque sur toutes les representations
des sarcophages, il clot le groupe des sept personnages en position
assise. Cette remarque montre combien il est difficile de determiner avec
exactitude la repartition exacte des statuettes autour de 1’installation
funeraire de Montouemhat.
Les inscriptions des deux groupes du Musee de Californie et Caire
CG. 39 273 sont semblables, ce qui confirme le lien profond de leurs
representations. Il s’agit en effet des quatre fils d’Horus: Amset, Hapi,
Douamoutef et Qebehsenouef, qu’on trouve ici dans leur ro1e tradition-
nel de gardiens d’Osiris41. Tout se passe comme si la limitation de
leur representation a trois figures humaines avait entraine quelque
confusion dans leur attributs par rapport aux noms indiques.
* * *
VI) Musee d’Archeologie et des Beaux-Arts de Besan^on
(fig. 25 et 26).
Numero d’exposition 37; le numero 23 est peint en rouge sur le
dos du monument;
Groupe de trois genies sur un socle a dossier;
Granit sombre;
Hauteur totale: Om. 44; largeur: Om. 34; hauteur du socle:
Om. 23;
Depot de 1’Etat en 1890; le numero des archives du Musee de
Besangon est 890. 1. 87. L’inventaire joint a la «Lettre d’envoi du
Ministere de 1’Instruction Publique et des Beaux-Arts» (1890) si-
gnale la statue sous le numero 240 42;
divers; puis vient Amse1! a tete de chacal tenant deux lezards; Hapi a tete de
chacal serrant un serpent sur sa poitrine; Douamoutef, tete rase, porte un serpent
sur sa poitrine; enfin le nom de Qebehsenouef se trouve au-dessus d’un poisson
(la legende joue sur le sens de kbh «1’inondation»). On trouve encore un schema
comparable sur le sarcophage Caire 29 304 (G. Maspero, CGC, p. 138); mais
il pourrait у avoir un glissement comparable a celui note sur le sarcophage
d’Ahmes; la disposition reciproque des noms et des figures apparait en fait ainsi:
Amset a tete de chacal tient un lezard dans chaque main; Hapi a tete de chacal
serre sur sa poitrine un long serpent; Douamoutef a une tete d’homme: enfin on
lit le nom de Qebehsenouef au-dessus du poisson.
41 K. Sethe, Sitzungsberichte der Preuss. Akademie der Wiss^nschaften, 1934,
p. 217—236; A. H. Gardiner, Ancient Egyptian Onomastica, II, 1947, p. 245—249;
H. Bonnet, Reallexikon der aegyptischen Religionsgeschichte, 1952, p. 315—316; C. de
Wit, Chronique d’Egypte, XXXII, 1967, p. 36.
42 Je dois a 1’obligeance de Mademoiselle L. Cornillot, Conservatrice du
Musee de Besan^on, d’avoir pu etudier ce monument dans les m i euros condi-
tions. Je lui demeure reconnaissant, ainsi qu’a Madame Chr. Desroches-Noble-
court, pour les indications d’archives et les renseignements complementaires qui
m’ont ete fournis. J’ai aussi correspondu au sujet de cette statuette avec M. le
Chanoine E. Drioton, Miss R. Moss et le Dr. H. W. Muller.
194
Inedit.
bur un socle a dossier, incline vers I’arriere, de contour assez
Irregulier, bien que soigneusement
trois personnages. Celui de gauche
il est assez mal conserve, ce qui inte
lement quelque chose de ses bras I:
paraissent assis, mais leur jambe
gauche est avancee, ce qui corres-
pond, comme sur les documents
IV et V precedemment £tudies, a
1’attitude de personnages assis,
mais sans siege. Ils brandissent
chacun, dans leurs deux mains, des
lezards.
Sur la face verticale du dos-
sier, entre les personnages, deux
-courtes inscriptions fournissent les
noms de deux d’entre eux. La com-
paraison avec les inscriptions des
sarcophages indique que celui des
genies dont le nom est exclu, est le
premier que nous avons decrit. Le
nom du second, celui du centre, est
(]_"*)’ * S~m ^Г>
puissant de visage», «celui au re-
gard triomphant» (Wb., IV, 246,
18; cf. Wb., IV, 246, 5); remarquer
la graphie de hr dans la presente
expression. Entre les deux figures
poli, se detachent, en demi-bosse,
est dans 1’attitude de la marche;
rdit de preciser s’il tenait eventuel-
allants. Les deux genies de droite
Fig. 25. Genies funeraires de Mon-
touemhat Musee d’Archeologie et
des Beaux-Arts de Besan^on, n° 37
de droite, on lit le nom du dernier
h;k(w), «le pillard»,
cf. Wb., IV, 34, 2 43.
Sur la partie horizontale du socle, on lit quatre elements d’inscrip-
43 Au sarcophage de Merenptah (P. Montet, Psousennes, pl. LXXXIV—
LXXXV),on lit 4^^ 5
la comparaison avec les autres documents de la serie
exctut 1’interpretation hi-hnt, «derriere-devant», ibid., p. 117; dans le vestibule du
s < c
tombeau de Psousennes, le nom est ecrit <fj^ Z) (P. Montet, Psousennes,
a о
pl. XIV, et notre fig. 16). Le texte est endommage au sarcophage d’Ahmes et au
sarcophage Caire 29 304 Le sarcophage Caire 41001 bis porte

(A. Moret, CGC, p. 27). Sans doute faudrait-il verifier la lecture de Caire
29 303 (G. Maspero, CGC, p. 100).
125
tion: les deux premiers sont disposes en colonnes (D entre les pieds
des personnages (1 et 2); ils commandent chacun la suite du texte
disposee en deux lignes (->): 1’une devant les pieds du personnage
du milieu (3), 1’autre a la partie avant de la surface superieure du
socle (4).
Le premier texte se rapporte au genie de I’extreme-droite:

1. «II a pille les coeurs (a) de (3) tous les ennemis (4) du quatrieme
prophete d’Amon, Prince de la Ville, Montouemhat, juste de voix aupres
d’Osiris (b)».
(a) H’knJ h;tyw «il a pris en butin les coeurs»; je n’ai pas
trouve d’autre reference d’une telle expression.
(b) Cet exemple montre que I’anteposition honorifique, si elle est
frequente a aette epoque (cf. supra, p. 121, remarque d), n’en demeure
pas moins facultative.
Le second texte concerne le genie du centre; la colonne 2 Ф
se poursuit par la partie commune 3 et 4: «(2) Son visage triomphe (c)
de (3) tous les ennemis (4) du quatrieme prophete d’Amon, Prince de la
Ville, Montouemhat, juste de voix aupres d’Osiris».
(c) Shtn r: Wb., Ill, 248, 12—14, «triompher de», Utt. «etre
puissant contre»; cette traduction semble meilleure que «son visage est
plus puissant que (celui de) tous les ennemis».
* * $
VII) Divers groupes de genies-gardiens de Montouemhat ont ete
signales en diverses occasions, mais sans indications explicites. D’apres
ces tres breves notices, il est difficile de preciser s’il s’agit des statuettes
que nous avons etudiees dans le present article, ou d’autres pieces par-
venues dans des collections ou on ne les aurait pas signalees. En tout
cas, en 1913, G. Legrain connaissait cinq statuettes de ce type.
a) A. Wiedemann, «Recueil de travaux», VIII (1886), p. 69: «Das
Grab des Mannes befand sich im Assassif; aus diesem stammt wohl eiue
klaine Granitgruppe dreier sitzenden Statuen im sogenannten franki-
schen Haus in Luqsor, auf den er als Tl У ' О *
bezeichnet wird». Cette reference est reprise dans G. Legrain, «Recueil
de travaux», XXXV (1913), p. 212. Le groupe en question pourrait etre
celui conserve a present au Musee de Besan^on (notre Document V),
qui presente trois genies dont deux sont dans la position apparemment
assise.
/26
b) J. Capart, dans «Revue de 1’histoire des religions», LIX (1909),
p 66 a signale un groupe de genies protecteurs de Montouemhat, qui
se trouvait en 1907 chez le Sheikh Farag au village de Gizeh.
c) G. Legrain, «Recueil de travaux», XXXV (1У13), p. 214: «J ai
signale un quatrieme groupe chez un marchand d antiquites du Caire.
Cette annee, j’en ai trouve un cin-
quieme chez un marchand d’anti-
quites de Louqsor»
* * *
VIII) Peut-etre faut-il ratta-
cher au groupe des genies-gardiens
de Montouemhat un socle de sta-
tuette conserve au petit magasin du
Service des Antiquites a Medinet-
Habou, ou il nous a ete aimable-
ment signale par M. Labib Habachi,
alors Inspecteur en chef de Haute
Egypte.
En granit sombre, large de
Om. 35 sur Om. 25 de profondeur,
ce socle porte encore les arase-
ments des figures de deux person-
nages: Pun avait la jambe gauche
en avant, 1’autre les deux pieds sur
le meme plan.
Sur le plat du socle estgravee
une ligne de texte: (->)

Fig. 26. Genies funeraires de Mon-
touemhat. Musee d’Archeologie et
des Beaux-Arts de Besan$on, n°37
«Chassant (a) les ennemis, repoussant les vils adversaires, ne permet -
tant pas qu’ils montent vers 1’endroit ou se trouve le quatrieme prophete
d’Amon, le Prince de la Ville, Montouemhat, juste de voix».
(a) //r + mf.-«etre en train de», G. Lefebvre, Grammaire, § 390.
Comme il est d’usage sur cp type de monuments (cf. supra, p. 118, 120)
le sujet de la proposition est constitue par les deux genies eux-memes,
dont les noms etaient sans doute indiques sur la partie disparue de la
statuette.
SF * *
Toutes ces statuettes de genies-gardiens constituent 1’equivalent
en demi-bosse des figures ailleurs gravees sur les parois des sarco-
phages ou des tombeaux. C’est en quelque sorte la «garde infernale» de
Montouemhat.
Aussi doit-on penser qu’elles proviennent de la sepulture du «qua-
trieme prophete d’Amon, Prince de la Ville», la splendide tombe n° 34
127
de 1’Assassif, un vrai palais funeraire44. L’indication de la favissa de
Karnak comme lieu de provenance de la statuette de Berlin 23 729 (notre
Document III) ne repose sur aucune donnee. G. Legrain et a sa suite
G. Daressy ont indique que les statues Caire CG 39 273 (notre Docu-
ment V) et 39 274 (notre Document VI) proviendraient «de Medinet
Habou, pres des chapelles des princesses de la XXVе dynastie» 45. Mais
Medinet Habou — ou plus vraisemblablement le vaste secteur de la rive
gauche thebaine que Гоп designe souvent de ce nom — a pu etre une
etape dans la dispersion du riche material funeraire arrache46 a la tombe
de 1’Assassif. C’est ainsi qu’on a retrouve a Medinet Habou un
cone funeraire de Montouemhat47 qui provient evidemment de la
tombe 34.
Dans la tombe, sans doute ces genies funeraires se trouvaient-ils
a proximite meme du sarcophage de Montouemhat. L’entouraient-ils
etroitement? Etaient-ils disposes centre les parois de la chambre fune-
raire48? Nous manquons d’elements a ce sujet. Aussi avons-nous em-
ploye, au cours de notre description, 1’expression tres neutre d’«instal-
lation funeraire».
Ces statuettes sont la projection dans un volume independant des
figures habituellement ciselees sur les parois des sarcophages, ou plus
rarement sur les murs de la tombe. Cette transposition 49 en demi-bosse,
44 La tombe 34 a ete 1’object d’importants degagements diriges par M. Zaka-
ria Goneim, alors Inspecteur en chef de Haute-Egypte [j. Leclant, «Orientalia»,
19, 1950, p. 370—372, fig. 28—30 (pl. LI—LII); 20, 1951, p. 473—474, fig. 35-38
(pl. LXIII—LXIV); 22, 1903, p. 88, fig. 21—24 (pl. XI—XII); 23. 1954, p. 66]. En
collaboration avec M. Zakaria Goneim et P. Barguet, nous avons entrepris la publi-
cation integrate de ce palais funeraire beaucoup de scenes sont d’une haute
qualite; les textes sont malheureusement tres endommages.
45 Cf. G. Legrain, «Annales du Serv. des Ant. de I’Egypte», VIII, 1907, ip. 125;
«J’opinerais plutot pour cette chapelle que pour le tombeau... ce dut etre une
petite chapelle de briques que Montouemhat batit la, pres des princesses de la
XXVе dynastie; ses materiaux et son crepi probable ont dd disparaitre subrepti-
cement avec les grandes buttes de sebakh». Cette hypothese ne repose s<ur aucun debut
de preuve. Elle reflete la conception selon laquelle Montouemhat etait le conseiller
des D’vmes Adoratnces; cehe-ci, tengtemps admise (e. g. J. Vandier, La religion
egyptienne, 2е ed., 1949, p. 163), est en fait, me semble-t-il, peu vraisemblable.
Aucun de ses titres ne met Montouemhat en rapports avec les Divines Adoratrices;
il n’a ete ni grand-majordome, ni meme chambellan de celles-ci, a aucun moment
de sa carriere qui se deroute de fa$on tout a fait independante de la cour de la
Divine Adoratrice et du domaine d’Amon. Le Prince de la Ville devait au contrai-
re representer a Thebes les autorites centrales, le pouvoir civil. Plus ou moins inde-
pendant par suite des circonstances, e’etait un puissant chef local, qui ne pouvait
apparaitre que comme le rival des Divines Epouses d’Amon.
46 J. Krall, qui, le premier, a decrit la partie interieure de la tombe de
1’Assassif, signale son etat de ruines (J. Krall, Studien zur Geschichte des alien
Aegypten, III, Wien, 1888, pp. 76—82); il ne descendit d’ailleurs pas dans le
puits du fond du caveau funeraire. — On notera que certains des genies-gardiens
de Montouemhat se trouvaient deja chez les marchands de Louqsor en 1886, cf,
«Journal de Wilbour» (notre Document I); A. Wiedemann, «Recueil de Travaux»,
VIII, 1886, p. 69 (notre Document VII).
47 U. Holscher, The Excavation of Medinet Habu, V, 1954, p. 62 et fig. 69.
48 La salle du sarcophage de Montouemhat est entouree de niches, qui pour-
raient avoir regu de telles statuettes (cf. «Orientalia», 22, 1953, fig. 24, pl. XII).
49 Deux statuettes d’orants (1’une au Caire et 1’autre au British Museum, 1643,
«А general introductory Guide to the Egyptian Collections in the British Museum»,
1930, p. 391) qui figurent Montouemhat agenouille, presentant devant lui une
stele gravee d’un hymne solaire (consacre l’un au soleil sous son aspect matinal,
celui de Rehorakhty, 1’autre sous son aspect vesperal, celui d’Atoum), Jormaient
vraisemblablement paire; elles devaient etre placees de part et d’autre d’un meme
128
unique semble-t-il jusqu’a present pour les representations de cette sorte,
constitue une recherche qui temoigne du renouveau, de la «renaissance»
si souvent constatee, en tant de directions diverses, a cette epoque.
L’essai de Montouemhat semble etre demeure sans lendemain. Les Saites,
puis les contemporains des Ptolemees sont revenus au parti traditionnel
et ont developpe les theories des genies protecteurs sur les parois memes
de leur sarcophages.
Les statuettes de Montouemhat, originales, sont des oeuvres
simples; leur execution ne parait pas avoir ete 1’objet d’une attention
particuliere. De facjon generale, les contours des socles et des dossiers
ont ete laisses assez irreguliers. Cependant, autant qu’on peut en
juger dans 1’etat ou elles nous sont parvenues, elles ne semblent pas
manquer de vigueur. Ces oeuvres en demi-bosse apportent ainsi une
contribution non negligeable a 1’etude de la statuaire de la basse epoque,
dont tant de creations et tant d’aspects ont ete jusqu’ici negliges, bien
a tort.
axe, peut-etre celui de la -porte d’entree de la tombe. En effet, aux epoques
anterieures, il n’est pas rare de trouver gravees sur les montants de porte des
sepultures des invocations a la divinite solaire funeraire, sous ses deux formes;
les bas-reliefs qui les accompagnent represen'tent souvent le defunt en orieres. Il
у aurait la encore, chez Montouemhat, transposition du bas-relief a la ronde-bosse.
9 Заказ Nb 2603.
И. Г. ЛИВШИЦ
ФРАГМЕНТ САРКОФАГА С ОТРЫВКОМ
ИЗ «ТЕКСТОВ ПИРАМИД»
Среди памятников древнего Египта, хранящихся в Государствен-
ном музее изобразительных искусств имени А. С. Пушкина, находится
небольшой фрагмент деревянного саркофага, относящийся ко времени
Среднего царства1, поступивший в музей в 1911 г. в составе коллек-
ции восточных древностей В. С. Голенищева.
Фрагмент представляет собой часть одной из двух узких стенок
саркофага и состоит из доски, обломанной по верхнему и нижнему
краям. С правой и левой сторон, в местах соединения узкой стенки с
не дошедшими до нас боковыми стенками саркофага, доска стесана
под углом в 45°; вследствие этого внутренняя поверхность доски не-
сколько уже, чем наружная.
Размеры наружной поверхности фрагмента: ширина — около
49,5 см\ высота—около 14 см (у правого края), 15 см (посередине),
12 см (у левого края).
Размеры внутренней поверхности фрагмента: ширина 38,5—39 см\
высота 15 см (у правого края), 15,2 см (посередине), 13 см (у левого
края).
Толщина фрагмента: по верхнему краю около 5 см (справа2),
около 5,5 см (слева3); по нижнему краю около 5 см.
В нижней части правого 4, стесанного под углом в 45° края до-
ски имеется сквозное отверстие для одного из деревянных шипов,
скреплявших узкую стенку с боковой стенкой саркофага. В толще
верхнего края доски три отверстия с остатками деревянных шипов в
каждом из них.
Поверхность доски как с внутренней, так и с наружной стороны
покрыта слоем штука толщиной 1,5 мм.
На наружной стороне фрагмента сохранились остатки одной
вертикальной строки иероглифов:
. Уцелевшие иероглифы,
имеющие зеленый цвет, представляют собой часть надписи, в которой
упоминалось имя богини Селкис, покровительницы умерших. На сар-
кофагах Среднего царства оно встречается довольно часто. Так, на-
пример, мы находим его на хранящемся в Государственном Эрмита-
же саркофаге ’I (№ 769), в надписи на наружной стороне стенки
1 ГМИИ, I, 1а, 5333.
2 По отношению к наружной поверхности доски.
8 То же.
4 По отношению к внутренней поверхности доски.
130
саркофага, расположенной у ног мумии. Надпись состоит из одной го-
ризонтальной и двух, находящихся под горизонтальной, вертикальных
строк.
Содержание правой вертикальной строки следующее:
«достойная 5 у (богини) Селкис». В верхней горизонтальной
, и левой вертикальной строках в том же контексте содер-
жится имя Исиды и упоминание персонифицированной За-
падной Пустыни. В аналогичном контексте имя богини
Селкис встречается и на наружной поверхности стенки
саркофага Ментухотепа, расположенной у ног мумии6. В
том же контексте, очевидно, находилось имя богини Селкис
и на московском фрагменте стенки саркофага, на котором
не сохранилось имени его владельца. Предположительно
восстанавливаем вертикальную строку иероглифической
надписи на описываемом нами памятнике:
। Под именем богини Селкис могло стоять имя владель-
। ца саркофага, по-видимому, мужчины. В пользу такого
I предположения говорят данные, содержащиеся в надписи
на внутренней стороне публикуемого фрагмента, а именно:
наличие суффикса 3-го л. ед. ч. м. р. при названии злака
i + §гтГ и при цифрах, относящихся к этому названию (см.
ниже). Соотносительные размеры иероглифов, сохранив-
шихся на наружной поверхности фрагмента стенки сарко-
фага, и высоты этого фрагмента 7 8 позволяют предполагать,
наружной стороне стенки в ее первоначальном виде над приве-
что на
денной нами вертикальной строкой иероглифов было достаточно мес-
та и для горизонтальной строки иероглифов (ср. приведенные выше
примеры). Эта горизонтальная строка, возможно, была написана в
направлении слева направо. Такое направление строк характерно для
надписей наружной поверхности северной, головной, стенки саркофа-
гов, а публикуемый нами фрагмент, если судить по направлению
строк надписи на его внутренней поверхности (см. ниже), — часть
именно северной, головной, стенки. В этой строке могло упоминаться
в указанном выше контексте имя одной из богинь-покровительниц
умерших, скорее всего — Нефтиды 8.
Орнамент наружной поверхности фрагмента выполнен вертикаль-
ными полосками белого и зеленого цветов и горизонтальными слегка
волнистыми линиями красного цвета. Фон наружной поверхности свет-
ло-коричневый.
Внутренняя поверхность фрагмента с правой и левой сторон
окаймлена полосами, каждая из которых состоит из прямоугольни-
5 Эпитет умершей 7/.
6 См.: G. Steindorff, Grabfunde des Mittleren Reichs in den Koniglichen
Museen zu Berlin I («Konigliche Museen zu Berlin. Mitteilungen aus den Orien-
talischen Sammlungen», Heft 8, Berlin, 1896), S. 5; см. также саркофаги Каирского
музея № 28 038, 28 039, Р. Lacau, Sarcophages anterieurs au Nouvel Empire, I, Le
Caire, 1904 («Catalogue general des antiquites egyptiennes du Musee du Caire»),
p. 117, 123 sq.
7 Высота сохранившейся части стенки, вероятно, не превышает четвертой
части ее первоначальной высоты.
8 О связывании имен отдельных божеств — покровителей умерших — с опре-
деленными частями саркофага см.: Н. Schafer, Priestergrdber und andere Grab-
funde vom Ende des Alten Reiches bis zur griechischen Zeit vom Totentempel des
Ne-User-Re («Wissenschaftliche Veroffentlichung der Deutschen Orient-Gesellschaft»,
8, Leipzig, 1908), S. 17.
9* 131
Рис. 27. Наружная поверхность фрагмента саркофага с отрывком из «Текстов пирамид»
изображена
нарисованы,
так же как
поверхности
ков различной окраски, отделенных один от другого узкими горизон-
тальными черными линиями и расположенных между двумя верти-
кальными черными линиями, обрамляющими полосу. От вертикаль-
ных линий, которые ограничивают фрагмент справа и слева, отходят
под углом к ним короткие черные штрихи. Цвета отдельных прямо-
угольников: темно-красный, зеленый, белый, желтый, голубой; неко-
торые прямоугольники имеют (по-видимому, в результате действия
смол мумии) серый цвет буроватого оттенка.
На нижней, большей части внутренней поверхности фрагмента
изображено крытое помещение с поддерживающими потолок колон-
нами, от которых сохранились верхние части ствола, увенчанные ло-
тосообразными капителями. В левой стороне, вверху,
дверь; внизу, вдоль нижнего, обломанного края доски
по-видимому, три ларя.
Фон этой части внутренней поверхности фрагмента,
и фон надписи, начертанной в верхней части внутренней
публикуемого памятника и состоящей из 13 вертикальных строк (см.
ниже), белый, сероватого оттенка. Местами фон имеет буроватый
оттенок. Большое пятно буроватого оттенка идет от середины к левой
стороне описываемой части внутренней поверхности фрагмента, захва-
тывая левую колонну и два ларя, изображенные по обеим сторонам
этой колонны. Такого же характера, но более светлые пятна имеются
и на ларе, изображенном справа от правой колонны, и на капители
этой колонны. Цвет обеих колонн зеленый; краска хорошо сохрани-
лась на стволе правой колонны; на капители правой колонны и на
стволе и капители левой колонны краска потускнела. На нижней части
обеих капителей и на горизонтальных полосах, имеющихся на стволе
колонн, непосредственно под капителями, чередуются краски: белая
(сероватого оттенка), кирпично-красная и зеленая. Абак обеих ко-
лонн, по-видимому, первоначально был желтого цвета и побурел под
влиянием действия смол мумии. Широкая полоса над колоннами кир-
пично-красного цвета. Тот же цвет имеет и полотнище двери; нижний
брус и оба косяка двери, за исключением их верхних частей, голубые;
на верхних частях косяков и на верхнем брусе краска стерлась, и они
так же как и притолока, имеют белый цвет сероватого оттенка. Узкие
составные части ларей окрашены в кирпично-красный цвет, централь-
ная часть — в беловато-серый цвет (более темного оттенка на среднем
и левом ларях, более светлого — на правом ларе).
Над ларями имеются три группы знаков, написанных справа
налево.
Первая группа знаков:
it sm* w-f hk;.t 8000-f «его верхнеегипетский ячмень, его
8 000 хекат» = «его 8000 хекат верхнеегипетского ячменя». Суффикс 3-го
л. ед. ч. м. р. f в обоих случаях относится к покойному, мумия которого
находилась в этом саркофаге. Имя его было названо в надписях на
hq дошедших до нас частях саркофага, в том числе, очевидно, и на
/33
Рис. 28. Внутренняя поверхность фрагмента саркофага с отрывком из «Текстов пирамид»
не дошедших до нас частях публикуемой стенки саркофага. Подоб-
ные обороты в надписях на памятниках заупокойного характера из-
вестны нам и из других египетских источников 9.
Вторая группа знаков:
bs? bnr hk’.t 4 000 «злак bs;, финики, 4 000 хекат».
Термин bs; детально (исследован академиком В. В. Струве ib его
труде, посвященном египетскому математическому папирусу Государ-
ственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина.
В. В. Струве пришел к выводу, что слово bs; — название злака, а не
какого-то плода, как считали до него, и высказал мнение, что этот
злак — полба 10.
Расположение знаков в данной, второй надписи вызывает предпо-
ложение, что слова «4 000 хекат» должны относиться одновременно к
bs; и к bnr. Ср. аналогичную надпись на саркофаге № 28 083 Каирско-
го музея 11 (bs; bnr hk; t 233 400), помещенную писцом над изображе-
нием одного и того же амбара 12:
— п
Третья группа знаков;
? ? ?
J
1Т.Т4.
sw.t hk’.t 2 000 ss 20... w‘h «пшеница, 2 000 хекат, полотно ss,
20... плоды (?) w‘h».
Возможно, что число «20», начинающее вторую строку, относится
не к слову ss, а к слову hk? .t «хекат» и является продолжением числа
«2000» первой строки, составляя вместе с этим числом общую сумму
9 Ср., например: G. Jequier, Tombeaux de particuliers contemporains de Pepi
II (Fouilles a Saqqarah), Le Caire, 1929, pl. VI (нижний рисунок: m’nh. t nt hh-
f 25): P. Lacau, Sarcophages anterieurs au Nouvel Empire, II, Le Caire, 1904, № 28091
(m’nh. t r th — f); и д<р. Ср. также под готов лен ное нами к печати описание стенки
саркофага Spsj-pw-Mnw (ГМИИ, I 1а 5305), список жертвенных приношений I 35
(hdw — f «его лук»).
10 W. W. Struve, «Mathematischer Papyrus des Staatlichen Museum det
schdnen Kunste in Moskau», Berlin, 1930 («Quellen und Studien zur Geschichte
der Mathema'tik», Abteilung A: Quellen, I, S. 59 ff. Ср. A. H. Gardiner, Ancient
Egyptian Onomastica, Text, II, Oxford, 1947, p. 223*—224*, 225* sq.; I, Oxford, 1947,
p. 14. Ср. работу C. F. Nims, The bread and beer problems of the Moscow Mathema-
tical Papyrus (JEA, 44, London, 1958), p. 56—65.
11 P. Lacau, Sarcophages anterieurs au Nouvel Empire, I, p. 177.
12 Алан Гардинер по поводу этой надписи на саркофаге № 28083 Каирского
музея замечает: «here
is actually written upon one and the
same granary, as though this contained both mixted!» (A. H. Gardiner, Ancient Egyptian
Onomastica, II, p. 224 *). Ср. работу C. F. Nims, The bread and beer problems of the
Moscow Mathematical Papyrus, p. 63,
135
«2020» (т. е. «2020 хекат пшеницы»), — если правильно наше предпо-
ложение, что иероглиф $ , несколько поврежденный в своей верхней
части и передающий слово ss (определенный сорт полотна), был до-
бавлен позже, после того как строки данной, третьей, надписи были
уже написаны. Иероглиф этот, как бы втиснутый между изображе-
нием верхней части двери (под притолокой), с которой он соприка-
сается своим верхним левым штрихом, и иероглифом , также повре-
жденным в своей верхней части и, возможно, первоначально заказ
чивавшим первую строку, слишком удлиняет эту верхнюю строку по
сравнению с двумя нижними строками, что противоречит стремлению
к симметрии египетского художника, расписывавшего памятник. Это
стремление к симметрии ярко выражено в манере выполнения всех
трех надписей данной части, в надписи на верхней части фрагмента, о
которой см. ниже, а также в известной мере п всей композиции в
целом.
Две первые группы знаков, описанные выше, и надпись на верх-
ней части фрагмента четко оформлены в виде прямоугольников раз-
личных размеров. Для того чтобы отдельная группа знаков в целом
получила вид прямоугольника, писец, например, намеренно увеличи-
вает расстояние между отдельными знаками. Ср., например, расстоя-
ние между знаками второй строки второй группы знаков с расстояни-
ем между знаками первой строки этой группы или расстояния между
знаками третьей строки третьей группы знаков с расстояниями ме-
жду знаками второй строки этой группы и т. д.
Какое слово передают иероглифы второй строки, следующие за
цифрой «20», нам не ясно. Можно лишь предположить, что речь идет
о какой-то одежде или ткани.
Что касается слова w‘h, то Берлинский словарь указывает для не-
го значение «eine Kornerfrucht» 13. Гардинер полагает, что это слово
означает «бобы рожкового дерева» 14. Кеймер в работе, опубликован-
ной еще в 1943 г., возражает против такого определения. Слово w‘h,
указывает он, является названием растения, установить которое пока
не удалось, но которое, несомненно, не имеет ничего общего с рожко-
вым деревом 15.
Меньшую, верхнюю, часть внутренней поверхности фрагмента,
расположенную над широкой горизонтальной полосой 'кирпично-крас-
ного цвета, пересекающей всю поверхность между обоими бордюра-
ми, окаймляющими фрагмент справа и слева, занимает надпись из
тринадцати коротких вертикальных строк одинаковой высоты. Сово-
купность этих строк образует прямоугольник, обрамленный с боков
узкими, в 1 см ширины каждая, полосами кирпично-красного цвета.
В тот же цвет окрашен и верхний край доски над надписью. Про-
странство между полосами, ограничивающими надпись с боков, и бор-
13 Wb., I, S. 289. 1 ff.
14 А. Н. Gardiner, Egyptian Grammar, Oxford, 3 ed., 1957, p. 486, N lil:
«carob beans».
15 «il n’a certainement rien a faire avec le Caroubier ou la Caroube, en
anglais Carob, le Ceratonia siliqua L. des botanistes» [L. Keimer, Note sur le nom
egyptien du jujubier d’Egypte (Zizyphus Spina Christi Wills.) («Annales du Service
des Antiquites de I’Egypte», XLII, be Caire, 1943), p. 280],
136
дюром по обеим сторонам фрагмента имеет форму прямоугольников
желтого цвета, поврежденных сверху. (Как указывалось выше, верх-
ний край доски обломан на всем его протяжении. Повреждение рас-
пространяется и на верхние иероглифы первых трех строк надписи.)
Надпись, идущая справа налево, выполнена черными линейными
иероглифами. Ее размеры: длина — 22,5 см, высота 3,2 см.
Приводим текст надписи:
В седьмой строке, внизу, три знака, напоминающих по начерта-
нию иероглиф зерна, на оригинале бледнее других знаков надписи;
они, по-видимому, стерты недостаточно тщательно.
Надпись воспроизводит в несколько измененном виде заключи-
тельную часть 220-го «изречения» «Текстов пирамид». Это «изрече-
ние» часто встречается на египетских саркофагах Среднего царства,
значительно реже — в погребениях более позднего времени 16 17.
Приводим текст этого «изречения» полностью по изданию
К. Зете

16 См.: Thomas George Allen, Occurences of Pyramid Texts with cross indexes
of these and other Egyptian mortuary texts («The Oriental Institute of the Univer-
sity of Chicago. Studies in ancient oriental civilization», Chicago, 1950, № 27), p. 70,
17 K. Sethe, Die altagyptischen Pyramident ext e, I, Leipzig, 1908.
137
4^1*=
e^,Ll^±k*!,-S'-
u
LJ u
“IT1

Перевод:
194a Открыты обе створки дверей горизонта,
отодвинуты его засовы,
b Он приходит18 к тебе, Нейт,
Он приходит к тебе, Несрет,
с Он приходит к тебе, Великая,
Он приходит к тебе, Великая чаровница,
d Будучи чистым пред тобою,
Благоговея пред тобою.
195а Да будешь ты довольна им,
Да будешь ты довольна его чистотой,
b Да будешь ты довольна его словом, которое он скажет тебе 19,
с (Ибо) сколь прекрасно твое лицо, когда ты довольна,
когда ты обновлена, когда ты юна!
Тебя породил бог, отец богов.
d Он приходит к тебе, Великая чаровница.
е Это Гор, состязавшийся 20 ради своего глаза,
О, Великая чаровница!
Приведенный текст, как указывает К. Зете, первоначально не был
заупокойным, а связывался с ритуалом коронации царя и, по-види-
мому, содержит ряд намеков па политические события древнейшего
периода истории Египта21.
Строки, сохранившиеся на публикуемом нами фрагменте сарко-
фага Государственного музея изобразительных искусств имени А. С.
Пушкина, соответствуют § 195 (а, в, с, d, е) 220-го «изречения»
«Текстов пирамид».
18 «Он», т. е. царь, к которому это местоимение относится и в дальнейшем.
19 Речь царя, о которой здесь говорится, содержится в следующем, 221-м
«изречении» «Текстов пирамид».
20 Буквально: «споривший», подразумевается: с Сетом.
21 К. Sethe, Ubersetzung und Kommentar zu den altdgyptischen Pyrcimi-
dentexten, I, Gluckstadt [T935], S. 99'—-Ю6. — У Зете дай перевод приведенного выше
текста и комментарий к нему. Гам же приводятся данные относительно ряда изме-
нений, которые претерпел текст в период Среднего царства, изменений, частично
присущих и тексту ia публикуемом нами памятнике.
И. м. ЛУРЬЕ
О СРОКАХ ВЫДАЧИ ЗЕРНОВОГО ПАЙКА
РЕМЕСЛЕННИКАМ ФИВАНСКОГО НЕКРОПОЛЯ
ВО ВРЕМЕНА НОВОГО ЦАРСТВА
В результате многолетних раскопок, производившихся француз-
ским археологическим институтом в Каире, неподалеку от Фив, в ме-
стности, носящей теперь название Дейр эль-Мединэ, мы располагаем
таким богатым материалом для изучения жизни местного населения,
какого нет по иным периодам истории древнего Египта. Благодаря
этому мы имеем, в частности, возможность выяснить многие стороны
жизни ремесленников.
Особый интерес вызывает организация труда ремесленников, полу-
чавших вознаграждение продовольствием, одеждой, инструментами
и владевших орудиями труда Г Имеет поэтому большое значение
выяснение условий содержания ремесленников некрополя, особенно
выдачи им довольствия — в частности сроков выдачи зернового пайка,
составлявшего часть платы за их труд. Сравнительно недавно этим
занимался 3. Жаба, который доказывал, что таким сроком было 28-е
число каждого месяца 2. Основой заключений этого ученого является
одна запись в дневнике фиванского некрополя от 29 г. Рамсеса III
(rt. I, I—3), которая в свое время была переведена следующим обра-
зом: «[Год] 29, второго месяца перет, [10]3 день». В этот день отрядами
ремесленников преодолены пять стен царского некрополя, чтобы ска-
зать: «Мы голодны! 18 дней вошло в месяц!» Они сели на окраине
храма Менхеперра (т. е. Тутмоса III) 4. Примерно так же перевел
это место В. Эджертон5. Иначе его переводит 3. Жаба: «Мы голодны,
хотя [или и] 18 дней должны (еще] наступить в этом месяце». Он ис-
ходит из того, что при таком переводе, грамматически не менее воз-
можном, чем мой (ибо артикль р; в датах действительно может иметь
указательное значение, а предлог г в текстах Нового царства нередко
опускается), отпадает необходимость объяснять, почему 10-го числа 6
ремесленники говорят, что в данном месяце уже прошло 18 дней! В до-
1 Подробнее об этом см.: И. Лурье, Забастовка ремесленников фиванского
некрополя во времена Рамсеса III (ВДИ, 1951, № 1), стр. 221.
2 Z. Zaba, La date de la premiere entree du recto du Papyrus de Turin
No 1880 (О, XX, 1952), p. 642.
3 Восстановление А. Гардинера.
4 И. Лурье, Дневник фиванского некрополя от 29 года Рамсеса III (ВДИ,
1950, № 4), стр. 84—85.
5 W. F. Edgerton, The Strikes in Ramses I IPs Twenty-Ninth Year (JNES,
X, 1951), p. 137—145.
6 Восстановление даты как 10, принадлежащее А. Гардинеру (RAD, 52, 14)
и соответствующее остаткам знака, по-видимому, бесспорно. Именно это и побудило
маня допустить возможность того, что отсчет времени ©елся не от начала календар-
ного месяца, а от какого-то дня в предшествующем, когда ремесленники должны
были получить (но не получили!) свой паек, а Эджертон допускал, что писец
делал описку (W. F. Edgerton, The Strikes in Ramses Ill's..., p. 139» fus. 9),
139
пустимости перевода текста, сделанного 3. Жаба, убеждают записи
в другом папирусе — дневнике фиванского некрополя 3-го года, по-
видимому, правления Рамсеса XI7. Здесь в записи от 27-го числа чет-
вертого месяца перет после пометки о том, что отряд ремесленников
не работал, мы читаем: «Оба привратника посланы в Город (Фивы.—
И. Л.), чтобы изыскать довольствие» (rt. 2, И), а в другом месте
(rt. 2, 27) сообщается, что зерновое довольствие было выдано 28-го
числа первого месяца шему. Обе эти записи, давшие в свое время ос-
нование А. Эрману прийти к заключению, что свой зерновой рацион
ремесленники получали именно 28-го числа8, как будто полностью
подтверждают мнение 3. Жаба. Вполне согласуется с ним и третья
запись в этом тексте: «Второго месяца шему день 29-й. Отряд ремес-
ленников не работал. Стояние перед великими серами и верховным
жрецом Амона. Он (может быть, везирь. — И. Л.) сказал нам: „Я не
дам вам 9 довольствия, дадут вам наверху” (в некрополе. — И. Л.).
И мы ночевали на месте. Когда настал последний день второго меся-
ца шему, они (вновь) предстали перед серами. Они (серы. — И. Л.)
сказали: ,,Пусть приведут писца Амонхау и везиру”. Его привели
перед великими серами Города. Они [серы] сказали писцу Амонхау
и заместителю (начальника) закромов фараона: ,,Вот зерно везира,
дай довольствие людям некрополя!..” Было дано нам довольствие в
этот день. А мы дали двум опахалоносцам два ларца и один писцо-
вый прибор» (rt. 3,24—4,4). На основании сказанного 3. Жаба счи-
тает бесспорным, что выдача довольствия ремесленникам некрополя
должна была производиться 28-го числа каждого месяца.
Однако убедительность этого заключения 3. Жаба в действитель-
ности сомнительна. В самом деле, если согласиться с тем, что ремес-
ленникам выдавали зерновой паек 28-го числа, то действия мастеро-
вых оказываются весьма странными. Ведь если они требуют паек за
уже истекший месяц, то почему должны ждать еще 18 дней, а именно
так гласит текст в переводе 3. Жаба 10. Если же считать, что ремес-
ленники хотят получить паек более чем за две недели до положенного
срока (их первое выступление было 10-го числа) и, следовательно,
выступают просителями, то агрессивность их действий непонятна.
Мне представляется поэтому целесообразным проверить данные
о сроках выдачи зернового пайка. Известные возможности для этого
дает тот же дневник некрополя от 29-го года Рамсеса III. Запись в
строках 2—5 второго столбца лицевой стороны кончается сообщением:
«И было отпущено им довольствие первого месяца перет в этот день».
К сожалению, запись не датирована, однако некоторые косвенные дан-
ные позволяют примерно установить, когда она могла быть сделана.
По дошедшим записям данного текста первое выступление ремеслен-
ников с требованием выдать им зерновой паек (перевод этой записи
дан в начале статьи) произошло 10-го числа второго месяца перет.
По крайней мере до 13-го числа того же месяца их требование не было
удовлетворено, так как в строках 23—16 четвертого столбца лицевой
7 G. Botti et Т. Е. Peet, II Giornale della Necropoli di Tebe, Torino, 1928,
tab. 50.
8 A. Erman und H. Ranke, Agypten und Agyptisches Leben im Altertum,
Tiihingen, 1923, S. 140.
9 В тексте ошибочно написано «нам».
10 Между тем факты показывают, что выдачи за прошедшие сроки произво-
дились в произвольные сроки (см. таблицу на стр. 142—143 настоящего издания)
140
стороны описывается их выступление в тот день (13-го числа. — Ред.).
Следовательно, до этого срока паек за первый месяц перет не был
выдан. Паек за второй месяц перет, как мы знаем -из записи на vs.
3,24—30, был выдан 17-го числа того же второго месяца перет. Отсю-
да следует, что паек за первый месяц перет был выдан между 13-м
и 17-м числами второго месяца перет. Таким образом, оказывается,
что тот папирус, который, по мнению 3. Жаба, дает основание утвер-
ждать, что зерновой паек ремесленникам некрополя должен был вы-
даваться 28-го числа, в действительности свидетельствует о выдаче
пайка за два месяца (первый и второй месяцы перет) совсем в иные
сроки.
Другие документы, сохранившие сведения о сроках выдачи зерно-
вого пайка ремесленникам, также опровергают предположение о том,
что выдача происходила 28-го числа. Приводимая сводка этих данных,
в которую я включил лишь те случаи, когда известно, за какой именно
срок и когда производится выдача пайка, показывает, что из 25 извест-
ных случаев лишь в двух она имела место 28-го числа п.
Анализ приведенных данных показывает, что, как правило, вы-
дача зернового пайка производилась в текущем месяце (из восемнад-
цати таких случаев в одиннадцати), но нередко в следующем (шесть
раз). Опоздания выдачи зерна на большой срок бывали довольно ред-
ко (два раза) 11 12. Столь же редко зерновой паек давался авансом: та-
ких случаев мне известно тоже два. Установить какую-то твердую
дату выдачи зерна, исходя из этих данных, на мой взгляд, невозможно,
так как они производились в различные сроки. Однако тот факт, что
некоторые выдачи и притом, судя по характеру изложения документа,
без всякого нажима со стороны ремесленников были произведены в
начале месяца, а некоторые даже в предшествующем, дает основание
заключить, что во всяком случае к началу месяца ремесленники долж-
ны были уже иметь свой зерновой рацион. Это же подтверждает
текст, сохранившийся на ОБМ. 10633, где мы читаем: «Год 29 (правле-
ния Рамсеса III. — И. Л.), второго месяца ахет, дня 21. В этот день
доложено писцом Амоннахтом отряду ремесленников: „Прошло 20
дней месяца и не дано нам довольствия”. И он отправился к храму
Джесерхепе1ррамериамона (т. е. храм царя Харемхеба. — И. Л.) в
доме Амона. И было принесено полбы 46 хар, и они были им во втором
месяце ахет, дня 23» 13.
Весь приведенный материал убедительно показывает ошибочность
мнения о том, что зерновой паек выдавался ремесленникам некрополя
28-го числа. Естественно, поэтому отпадает и предложенный 3. Жаба
перевод соответствующего места в дневнике фиванского некрополя от
29-го года правления Рамсеса III, ибо предлог г можно не считать про-
пущенным, а указательное местоимение, поясняющее слово «месяц», с
таким же успехом может быть отнесено к нему, если месяцем считать
не календарный, а астрономический срок.
11 Мне известно еще четырнадцать случаев, когда не указано, за какой срок
выдан паек: из них лишь два были произведены 28-го числа.
12 Впрочем, по неясным для меня причинам, бывали случаи, когда отдельным
лицам выдача пайка задерживалась. Так, когда 12 человек получали паек за 4
месяца перет, привратник получил его еще за 2-й и 3-й месяцы, а несколько
человек — даже за 1-й месяц перет (ОДМ, 177, 8—9).
13 «Hieratische Papyrus aus den Museen zy Berlin», III, Berlin, 1911, Taf. 36.
141
ТАБЛИЦА
Дата выдачи* За какой срок Источник
2 дня 1 месяца шему 29 г. Рамсеса III в счет пайка за 1 месяц шему ПТМ, 1880, rt., 3,6
5 дня 1 месяца шему 31 г. Рамсеса III** за 4 месяц перет ОДМ, 153, rt., 3-4
6 дня 1 месяца перет 31 г. Рамсеса III за 4 месяц ахет ОДМ, 159,6
6 дня 3 месяца перет времени XX династии за 3 месяц перет ОДМ, 386,1
7 дня 1 месяца шему времени XX династии за 4 месяц перет ОКМ, 25 685, vs. 1-2
8 дня 1 месяца ахет*** 29 г. Рамсеса III за 4 месяц шему ОДМ, 427, vs. 12
9 дня 4 месяца шему времени Сети И—Рам- сеса—Сипта за 1 месяц перет ОКМ, 25 517, rt. 7. 1
10 дня 2 месяца перет 4 года одного из , ца- рей XIX династии за 3 и 4 месяцы перет ОДМ, 184, rt.
11 дня 2 месяца шему 32 г. Рамсеса III за 1 месяц шему ОДМ, 38,10
13 дня 1 месяца шему 29 г. Рамсеса III за 1 месяц шему ПТМ, 1880, rt. 3,14
13 дня [1 месяца перет] 1 г. Рамсеса IV за 1 месяц перет ОДМ, 43, vs. 9
13 дня [2 месяца пе- рет]**** 1 г. одного из царей XIX династии за 2, 3 и 4 месяцы перет ОДМ, 177, rt.
15 дня 3 месяца ахет*** 2 г. Рамсеса IV за 3 месяц ахет ОДМ, 42, vs. 7—8
17 дня 2 месяца перет 29 г. Рамсеса III за 2 месяц перет ПТМ, 1880, vs. 3,2
17 (?) дня 2 месяца ахет одного из царей XX династии за 1 месяц ахет О Питри, 73, 1-2
[13—17 дня 2 месяца пе” рет*****] 29 года Рам- сеса III за 1 месяц перет ПТМ, 1880, rt. 2,5
18 дня 2 месяца ахет 2 г. Рамсеса IV за 2 и 3 месяцы ахет ОДМ, 45, rt. 19
104-х дня 4 месяца ахет времени XX династии за 4 месяц ахет ОДМ, 345, rt. 5
23 дня 2 месяца ахет 29 г. Рамсеса III за 2 месяц ахет ОБМ, 10 633
* В тех случаях, когда особо не оговорено, дата установлена лицом,
издавшим документ.
** Дата установлена в кн.: L. — S. Christophe, Les ensegnements de 1 ostra-
con 148 de Deir el-Medinch (BIFAO, 52, 1953), p. 113 sq.
*** Месяц установлен мной по контексту.
**** Восстановление Я. Черного. Исходя из того, что чаще всего выдача
пайка производилась за прошедшее время, мне представляется более вероятным,
что выдача была произведена в 4 месяце перет или даже в 1 месяце шему.
***** Месяц установлен мной по контексту.
14 2
Продолжение таблицы
Да^а выдачи* За какой срок Источник
25 дня 4 месяца перет времени XX династии за 4 месяц перет ОДМ, 379, 1-2
27 дня 1 месяца шему 31 г. Рамсеса Ill** за 1 месяц шему ОДМ, 153, vs. 9.
27 дня 4 месяца шему 2 г. времени XX ди- настии по-видимому, за 3 месяц шему ОДМ, 380,9
28 дня 4 месяца перет времени XX династии за 3 месяц перет ОКМ, 25 685, rt. 1-2
28 дня 4 месяца перет 29 г. Рамсеса 111 за 4 (?) месяц перет ПТМ, 1880, rt. 3,1
29 дня месяца х. време- ни XX династии за 4 месяц шему О Гардинер, 48, 1—3
М. Э. МАТЬЁ
ЭРМИТАЖНАЯ СКУЛЬПТУРНАЯ ГРУППА
АМЕНЕМХЕБА
Одним из памятников древнеегипетского искусства, которым спра-
ведливо гордится Государственный Эрмитаж, является скульптурная
группа времени XVIII династии, изображающая знатного вельможу
Аменемхеба с матерью и женой.
В. В. Струве, заведуя Отделением древнего Востока
Эрмитажа, опубликовал очень интересную статью об этой скульпту-
ре, установив, что Аменемхеб был владельцем фиванской гробницы,
на рельефах которой он изображен с членами своей семьи х.
Эта гробница находится на западе Фив, в Дра Абуль-Негга, и
отмечена № 4 в записках Р. Лепсиуса 1 2. В. В. Струве не ставил целью
дать полную публикацию данной группы; его работа была посвящена
локализации и датировке некоторых эрмитажных памятников, и он
ограничился определением гробницы, где был погребен Аменемхеб, и
датировкой группы временем XVIII династии. При этом В. В. Струве
исходил из того, что Р. Лепсиус датировал соседние гробницы этим
периодом. До настоящего времени специальной публикации группы
так и не было сделано.
Как справедливо указал в своей статье В. В. Струве, группа
Аменемхеба — один «из лучших памятников нашей коллекции». Я
считаю уместным дать такую публикацию в сборнике, посвященном
юбилею академика В. В. Струве, и таким образом напомнить о цен-
ном наблюдении юбиляра. Это тем более следует сделать, что ста-
тья В. В. Струве, по-видимому, не была должным образом учтена в
зарубежной египтологической литературе. Так, в библиографическом
справочнике Б. Портер и Р. Мосс 3 при описании гробницы Аменем-
хеба эта группа не упомянута. Равным образом Б. Брюйер, ссылаясь в
своей работе о богине Меритсегер на одно место в надписях группы
Аменемхеба 4, не связывает этот памятник с гробницей <в Дра Абуль-
Негга. Не упоминают нашу группу ни Э. Отто, ссылающийся на над-
пись в гробнице Аменемхеба при перечислении царских храмов на
западе Фив5, ни X. Кеес, приводящий титулатуру Аменемхеба как
пример того, что градоначальники Фив одновременно могли быть и
начальниками житниц Амона 6.
1 В. В. Струве, А вопросу о локализации и датировке некоторых египетских
памятников Эрмитажного собрания («Сборник Эрмитажа», III, Л., 1926), ст,р. 14—46.
2 R. Lepsius, Denkmaeler aus Aegypten und Aethiopien, Text III, Leipzig, 1900,
S. 238—239.
3 B. Porter, and R. Moss, Topographical bibliography of ancient egyptian
hieroglyphic texts, reliefs and paintings, I, Oxford, 1927, p. 186.
4 B. Bruyere, Mert Seger a Deir el Medineh (MIFAO, 58, Le Caire, 1929),
p. 201.
5 E. Otto, Topographie des Thebanischen Gaues, Berlin, 1952, S. 107.
6 H. Kees, Das Priestertum in dgyptischen Staat vom Neuen Reich bis zur
Spdtzeit, Leiden—Koln, 1953, S. 141.
144
Рис. 29. Скульптурная группа Аменемхеба. Эрмитаж
10 Зтказ № 2303
Группа Аменемхеба поступила в Эрмитаж в 1852 г. как дар гер-
цога Максимилиана Лейхтенбергского 7, который в свою очередь полу-
чил ее в подарок «от египетского паши» 8. Относительно точного ме-
ста ее происхождения в архивных документах Эрмитажа све-
дений нет.
Первое упоминание о группе Аменемхеба мы находим в каталоге
коллекций Эрмитажа, составленном Ф. Жилем, где имеется описание
группы с указанием имен и титулов изображенных лиц. Аменемхеб
назван здесь именем Аменемхес, его мать — Конра, жена — Таисену-
офр 9.
Следующее указание о группе Аменемхеба имеется в работе Либ-
лейна10 11, в которой, помимо краткого описания группы, приведена
иероглифическая транскрипция титулов и имен как самого Аменемхе-
ба, чье имя передано правильно, так и обеих женщин, названных Ка-
нуро (вар. Каро) и Таиснуофр. Автор правильно отмечает, что, хотя
Аменемхеб был правителем храма Аменхетепа I, это еще не означает,
что он жил при этом фараоне. Однако Либлейн статую не датирует.
Немного подробнее описывает группу Аменемхеба в своем ката-
логе древнеегипетского собрания Эрмитажа В. С. Голенищев п, где
он дает и перевод надписей на оборотной стороне группы. Надписи
на одеждах изображенных фигур В. С. Голенищев не переводит и не
дает датировку группы.
Выше уже указывалось, что впервые датировал скульптуру
В. В. Струве, который, определив гробницу Аменемхеба, установил тем
самым и фиванское происхождение памятника. Переводов надписей
в статье В. В. Струве нет, поскольку это и не входило в задачи автора.
В моей работе «Искусство древнего Египта. Новое царство» 12
группа Аменемхеба упомянута как пример памятника фиванского
искусства конца XVIII династии. На табл. XXXI указанной работы
группа была воспроизведена впервые, но неудачно, так как по техни-
ческим причинам в то время сфотографировать ее надлежащим обра-
зом не удалось. В альбоме, изданном мною совместно с проф.
В. В. Павловым, дан снимок с группы в фас, но фотография не пере-
дает монументальности памятника 13. В настоящее время группу очень
хорошо снял заведующий фотолабораторией Эрмитажа А. Л. Бул-
гаков, благодаря чему я имею возможность дать полноценные воспро-
изведения как общего вида группы, так и надписей на ее обороте
(табл. I—II).
Скульптурная группа Аменемхеба числится в инвентаре Отделе-
ния древнего Востока под № 740. Скульптура сделана из темно-серого
гранита и достигает в высоту 91 см. В центре группы сидит
Аменемхеб. Он изображен в обычной одежде египетской знати вре-
7 «Архив Государственного Эрмитажа», 1852, д. 20, 25.
8 Ф. Жиль, Музей императорского Эрмитажа, СПб., 1861, стр. 352.
9 Ввиду отсутствия в то время в Эрмитаже египтолога надписи на египет-
ских памятниках, составлявших тогда коллекцию Эрмитажа, были прочтены фран-
цузским египтологом Э. де Руже (см.: Ф. Жиль, Музей императорского Эрмитажа,
стр. 351).
10 J. Lieblein, Die aegyptischen Denkmaler in St. Petersburg, Helsingfors.
Upsala und Copenhagen, Christiania, 1873.
11 W. Golenischeff, Inventaire de la collection egyptienne, St. Petersbourg,
1891, p. 87—89, № 740.
12 M. Э. Матье, Искусство древнего Египта. Новое царство, Л., 1947, стр. 99.
13 М. Э. Матье и В. В. Павлов, Памятники искусства древнего Египта в музеях
Советского Союза, М., 1958, табл. 42.
146
Рис. 30. Скульптурная группа Аменемхеба.
Оборотная сторона. Эрмитаж
мени конца XVIII династии. Эта одежда из тонкой льняной ткани со-
стояла из облегающей тело рубашки с короткими пышными рука-
вами и длинного куска ткани, охватывающего всю нижнюю часть те-
ла; один конец этого куска свешивается спереди из-под пояса ниже
колен, другой конец, отделанный бахромой, лежит на коленях Аме-
немхеба. На голове надет парик, разделенный спереди на прямой про-
10*
147
бор; пряди парика обрамляют лицо и падают на плечи; из-под парика
на лбу видны собственные волосы Аменемхеба.
Слева от Аменемхеба сидит его жена 11 Таисеннеферт, справа —
его мать Кало, причем каждая из них положила руку на плечо Аме-
немхеба. Обе женщины в характерных тонких одеждах знатных егип-
тянок второй половины XVIII династии. На их головах пышные тя-
желые парики, также типичные для указанного периода, состоящие
из множества мелких косичек, которые спускаются сплошной массой
по плечам, не закрывая, однако, грудь. На париках надеты венки из
лепестков лотоса. На лбу из-под париков у обеих женщин видны
собственные волосы, разделенные на прямой пробор. Их шеи укра-
шают большие ожерелья, оканчивающиеся рядом подвесок. Ни у
Аменемхеба, ни у женщин сандалий нет.
Группа несколько повреждена: у всех трех фигур отбиты носы и
руки от локтей (у Аменемхеба сохранились кисти рук). У Калоотбито
правое колено. Небольшие выбоины имеются на поверхности в разных
местах скульптуры. Однако все это не мешает дать высокую оценку
работе скульптора, создавшего группу Аменемхеба. Она сделана очень
хорошо. Прекрасно владевший нелегкой техникой обработки гранита
мастер создал характерные образы знатного фиванского вельможи
конца XVIII династии и членов его семьи14 15. Очень хорошо переданы
лица: отмечена мускулатура, складки кожи, правильно поставлены
глаза. Лицо Кало явно старше, чем лицо Таисеннеферт.
Известная статичность позы и некоторая приподнятость стиля
.всей группы продиктована назначением ее как культовой статуи, кото-
рая должна была стоять в гробнице. Тщательная проработка тел,
столь свойственное мастерам того времени уменье передать сквозящие
через тонкую ткань формы, дробящиеся линии париков и складок
одежд, наполняющие всю скульптуру мелкой игрой света и тени и
придающие ей нарядность и изящество,— все это показывает, что пе-
ред нами, несомненно, произведение одного из лучших фиванских
скульпторов.
Спереди на одежде каждого из трех членов группы имеется по
столбцу иероглифической надписи. На одежде самого Аменемхеба
читаем:
«Верховный писец царя, любимый им, начальник храма Джесеркара
(Аменхетепа I), (а) начальник житниц Амона, покойный князь Го-
рода (б) Аменемхеб, рожденный Кало».
14 В текстах настоящего памятника Таисеннеферт названа «сестрой» Аменем-
хеба, но поскольку так обычно в Новом царстве называли жену, то более вероятно
считать, что Таисеннеферт была женой Аменемхеба, тем более что скульптурные
группы обычно состоят из главы семьи, его жены и матери. Возможность того,
что Таисеннеферт одновременно была и сестрой Аменемхеба, не исключена, хотя
браки с сестрами в древнем Египте, за исключением царской семьи, сравнительно
редки [см. М. Э. Матье, Из истории семьи и рода в древнем Египте (ВДИ, 1954,
№ 3), стр. 73; J. Cerny, Consanguineous, marriages in pharaonic Egypt (JEA, 40)].
15 См. аналогии: M. Э. Матье, Искусство древнего Египта, стр. 98—99.
148
(а) Наименование храма фараона Аменхетепа I. Храм находил-
ся на западном берегу Нила в Фивах — это видно из того, что в гроб-
нице Аменемхеба он назван «Дом Джесеркара на Западе Фив» 16.
Дж. Брестед, упоминая о данном тексте и ссылаясь на дневники Леп-
сиуса 17, считает, что здесь говорится о заупокойном храме Аменхете-
па I. Однако последний храм назывался г JzL 18. Привлеченный
АААМДА cLi L J
Брестедом для подтверждения его отождествления материал из рабо-
ты В. Шпигельберга о заупокойном храме Аменхетепа I также не по-
зволяет считать, что в надписях Аменемхеба идет речь о заупокойном
храме Аменхетепа I. Шпигельберг, говоря о заупокойном храме, ссы-
лается на текст папируса Аббот, И, 2 19, где говорится о заупокойном
храме Аменхетепа I, который там назван «горизонт вечности Джесер-
кара»,— этим термином обозначались заупокойные царские храмы.
Однако храм в текстах Аменемхеба назван иначе—«h-t Dsr-ki-rc», т. е.
«храм Джесеркара». На западном берегу Фив было несколько святи-
лищ, посвященных Аменхетепу I: и его заупокойный храм, и храмы,
в которых он сам почитался как божество. Так, известен его храм в
Дейр эль-Бахри 20 и ряд других святилищ 21, однако ни одно из них не
называется «h-t Dsr-ki-r'», Таким образом, если не считать, что в тер-
мине «h-t Dsr-fa-r'» на статуе Аменемхеба и в его гробнице дано
общее определение заупокойного храма Аменхетепа I, что мне пред-
ставляется маловероятным, то придется признать, что здесь упомяну-
то незнакомое еще нам святилище.
Как известно, фараон Аменхетеп I и его мать царица Яхмес-Не-
фертири были обожествлены и почитались в фиванском некрополе на-
ряду с другими богами мертвых. Связь Аменемхеба с культом Амен-
хетепа I и Яхмес-Нефертири подчеркивается наличием в его гробнице
изображений обожествленных царя и его матери, а также молитв
к ним 22.
(б) Т. е., Фив.
Текст на одежде матери Аменемхеба:
«Певица Амона, госпожа дома, покойная Кало (а), правогласная,
мать покойного Аменемхеба, правогласного, князя (б) Гермонтиса».
16 R. Lepsius, Denkmaler..., S. 238.
17 J. Breasted, Ancient records of Egypt, II, Chicago, 1907, p. 20 n. b.
18 B. Porter and R. Moss, Topographical bibliography of ancient Egyptian
hieroglyphic texts..., II, Oxford, 1929, p. 147.
19 W. Spiegelberg, Zwei Beitrage zur Geschichte und Topographic der Thebani-
sche Nekropolis im Neuen Reich, Strassburg, 1898, S. I.
20 B. Porter and R. Moss, Topographical bibliography of ancient Egyptian
hieroglyphic texts..., p. 113.
21 J Cerny, Le culte d’Amenophis I-er chez les ouvriers de la Necropole The-
baine (BIFAO, XXVII, Le Caire, 1927), p. 159 sq.
22 R. Lepsius, Denkmaeler..., p. 238.
149
(а) Чередование написаний имени матери Аменемхеба
И ^ । । । |ш было отмечено еще Либлейном, который указал,
что это подтверждает мнение Шаба о свободном применении групп
। । । 23- Подобные варианты известны в ряде случаев; они
означали различную передачу звука Z, выделившегося уже в такой
степени, что это нужно было отразить и в письме 24. Таким образом,
имя матери Аменемхеба следует читать Кало 25.
(б) Этот титул Аменемхеба не указан ни в одной из приведенных
выше работ, в которых упоминается наша группа.
Текст, помещенный на одежде Таисеннеферт:
«Начальница затворниц (а) Хатор, владычицы Инерти (б), певица
Амона, покойная Таисеннеферт, сестра Аменемхеба, князя Фив».
(а) Звание «начальницы затворниц» того или иного храма носи-
ла верховная жрица данного храма.
(б) Инерти (буквально — «два камня»)—современный Эль-
Гебелейн 26, местность, расположенная в 31,5 км к югу от Фив (точ-
нее— от Луксора)27. Здесь действительно существуют две высокие
скалы, которые, очевидно, и явились основанием для названия
Инерти.
Задняя сторона скульптуры плоская и обработана в виде стелы;
на ней высечены шесть столбцов иероглифического текста, так что
позади каждой фигуры приходится по два столбца, содержащих мо-
литву от имени данного лица к тому или иному божеству. Так, позади
фигуры Аменемхеба читаем:

л ©
*-—

23 Fr. J. Chabas, Melanges egyptologiques, I, Chalon — S, 1873, 99 sq.
24 Так, о значении как l см.: Al. Gardiner, The Wilbour Papyrus, III,
Oxford, 1948, p. IX—X.
25 Ср. H. Ranke, Die agyptische Personennamen, Hamburg, 1935, p. 346, № II.
26 A H. Gardiner, Ancient Egyptian onomastica, Oxford, 1947, p. 18.
27 Ibid., tab. XXIV.
150

P J *****
^№ ^“дйк
©'^§^24
4
2
r
©
о I
rs^"^3
«Жертва, которую дает царь Гору-Ахути и Атуму, владыке Гермон-
тиса, Духу, живущему на небе, Прекрасноликому, Вожатому Преис-
подней. Я пришел к тебе, Птах-Сокар-Осирис, владыка Расетау, да
дадут они (а) выйти его (б) душе живой, чтобы следовать в место,
которое ей угодно на земле, подниматься и опускаться пред Ра при
сопровождении бога в его час (в) — (сказано) верховным писцом
царя, любимым его, начальником закромов Амона в Карнаке, покой-
ным АменемхебОхМ, князем Города (г), рожденным покойной Кало».
(а) «Да дадут они» — очевидно, относится ко всем упомянутым
в тексте богам — Гору-Ахути, Атуму и Птаху-Сокару-Осирису.
(б) Следовало бы ожидать слов «моей душе», однако подобные
неточности в употреблении личных суффиксов достаточно часты в
древнеегипетских религиозных текстах.
(в) Приведенные в молитве Аменемхеба пожелания содержатся
в ряде глав «Книги мертвых» (гл. 17, 85 187-А, 189, 1, 163).
(а) Т. е. Фив.
Текст позади фигуры Кало:

4“
151
«Жертва, которую дает царь Осирису Уннеферу и Нут, родившей пять
богов, да дадут они процветать телу в некрополе,! входить и выходить
в двери Преисподней, чтобы видеть диск утром, чтобы пить на водо-
пое реки—для духа покойной Кало, матери князя Аменемхеба».
Приведенные в молитве Кало пожелания содержатся в ряде глав
«Книги мертвых» (гл. 189, 168, 45, 154, 13, 136-А, 61, 62).
Текст позади фигуры Таисеннеферт:

«Жертва, которую дает царь Исиде, великой матери бога, владычице
Инерти (а), Прекрасноликой, Хефтетхернебес, да даст она соединить-
ся моей душе с ее телом, да летит она к месту, которое ей угодно, по-
лучая жертвы чистые пред владыкой Абидоса (б) для духа началь-
ницы затворниц владычицы Инерти, Таисеннеферт, жены (в) князя
Аменемхеба».
(а) В этом тексте «владычицей Инерти» названа уже Исида.
Как видно из дальнейшего, здесь имеется в виду сложный образ Ха-
тор-Иоиды-Хефтетхернебес. Последнее имя означало буквально «На-
ходящаяся против своего господина»: это было и названием местности
на западном берегу Нила, в Фивах, расположенной прямо против
Карнакского храма Амона-Ра, который и назван здесь «ее господи-
ном» 28, и одновременно являлось одним из наименований богини фи-
ванского некрополя. То, что в данном тексте имеется в виду одна бо-
гиня, а не две (Исида и Хефтетхернебес), как переводили В. С. Голе-
нищев29 и Б. Брюйер 30, видно из того факта, что в тексте мы чита-
ем: «да даст она». Тройной образ Хатор-Исиды-Хефтетхернебес за-
свидетельствован на ряде памятников; так, изображение подобного
божества находится в сцене сотворения мира на саркофаге Педиамо-
на (Каирский музей, № 6234) 31.
(б) Приведенные в молитве Таисеннеферт пожелания имеются
в «Книге мертвых» (гл. 89, 189).
(в) В тексте — «сестра».
Тексты на группе Аменемхеба очень интересны. Как мы видели,
28 Б. Брюйер считает, что название Хефтетхернебес относилось не только к
определенному кварталу на левом берегу Нила против Карнака, но и ко всему
левому берегу ют Дра Абуль-Негга до Мединет Абу (В. Bruyere, Mert Seger д,
Deir el Medineh, p. 193).
29 W. Golenischeff, Inventaire de la collection egyptienne, p. 88.— Хотя в приме-
чании В. С. Голенищев добавляет, что имя Хефтетхернебес может относиться к
Исиде.
30 В. Bruyere, Mert Seger a Deir el Medineh, p. 201.
31 Ibid., p. 200, fig. 104.
/52
содержащиеся в них молитвы не ограничиваются обычной формулой
об обеспечении умершего жертвами, но высказывают такие пожелания
о загробном бытии, которые имеются в ряде глав «Книги мертвых».
Это явление, характерное для текстов многих гробниц XVIII дина-
стии. В них то на стелах, то на стенах ниш, в которых стояли куль-
товые статуи умерших, а иногда и на самих статуях встречаются
молитвы, отражающие те же представления о загробном существова-
нии души, которые лежат в основе «Книги мертвых» 32. Достаточно на-
звать хотя бы гробницы верховного жреца Амона Аменемхета 33, пра-
вителя дома царицы Небту Небамона34, начальника сокровищницы
Сенемйяха 35. Подчас молитвы из гробниц буквально совпадают с тек-
стом «Книги мертвых», в других случаях мы находим различные фор-
мулировки по сути дела одних и тех же пожеланий.
Наличие таких текстов в гробницах XVIII династии вполне понят-
но — это было время отбора и сложения представлений и обрядов,
составивших сборники «Книги мертвых». Вспомним, что именно на
период XVIII династии приходится сложение важнейшей части «Книги
мертвых» — 125-й главы с загробным судом и перечнем грехов, в со-
вершении которых умерший объявляет себя невиновным 36. Хотя этот
процесс не ограничивался Фивами, как это видно по стеле Хорменп,
правителя Иераконполя37, или текстам из гробницы Пахери в Эль-
Кабе 38, тем не менее большинство гробничных аналогий к текстам
«Книги мертвых» встречается в фиванских гробницах. Тексты на
группе Аменемхеба должны теперь занять должное место среди запи-
сей подобного рода.
Мы не знаем, имелись ли аналогичные тексты и на стенах гроб-
ницы Аменемхеба в Дра Абуль-Негга, так как таблицы издания Леп-
сиуса и записи последнего явно не воспроизводят всех текстов этой
гробницы. Зато, с другой стороны, краткие записи Лепсиуса в двух
случаях расширяют те сведения об Аменемхебе и его семье, которые
сообщают тексты на его статуе. Во-первых, как мы уже видели, здесь
отмечено, что храм Аменхетепа I, которым управлял Аменемхеб, нахо-
дился в Фивах на западном берегу Нила. Во-вторых, Лепсиус записал
имя отца Аменемхеба, отсутствующее на группе: его звали Меху, так
же как и сына, поскольку Меху 39 является сокращением имени Аме-
немхеб 40. К сожалению, звание Меху полностью не сохранилось и
осталось только имя бога Амона; очевидно, Меху, как впоследствии
и его сын, имел какое-то отношение к храму Амона.
Судя по званиям самого Аменемхеба, он занимал весьма высокое
положение в Фивах. Его близость ко двору определяется званием
32 A. Hermann, Die Stelen der Thebanischen Felsgrdber, Gluckstadt, T940,
S. 113 ff.
33 A. Gardiner, The tomb of Amenemhet, high-priest of Amon..., № 97 (AZ, 47,
1910, S. 90).
34 K. Sethe, Urkunden..., IV, 145, ff., № 24.
35 K. Sethe. Urkunden..., IV, 494 ff., № 127.
36 P. И. Рубинштейн, CXXV глава Книги Мертвых («Записки пед. ин-та им.
Герцена», XI, Л., 1938), стр. 293 сл.
37 Флоренция, № '2549. Urk., IV, 76; Е. Drioton, Contribution a I’etude du cha-
pitre CXXV du Livre des Morts. Recueil d’etudes egyptologiques dediees a la memoire
de Jean F. Champoilion, Paris, 1922, p. 545 sq.
38 K. Sethe, Urkunden..., IV, 11,1—117.
39 P. Lepsius, Denkmaeler..., p. 239.
40 K. Sethe, Uber einige Kurzname des Neuen Reisches (AZ, 44, 1907), S. 88.
153
верховного царского писца, любимого царем. Имея титул наследного
князя, он занимал должности градоначальника столицы и видного
центра фиванского нома—Гермонтиса, а также начальника закромов
храма Амона в Карнаке и правителя храма Аменхетепа I на западе
Фив. Должность начальника закромов Карнакского храма, т. е. глав-
ного официального святилища государства, принадлежала к одним
из важнейших в стране, ее занимали наиболее могущественные из
вельмож — везиры, верховные жрецы, сильные временщики. Вспом-
ним хотя бы Хапусенеба, Инени, Сенмута, Менхеперрасенеба—все они
были и начальниками закромов храма Амона. Кеес, рассматривая
этот вопрос, прямо пишет, что все градоначальники Фив были и на-
чальниками житниц Амона 41.
В то же время Аменемхеб был связан с управлением царскими
храмами на западе Фив; непосредственно он руководил хозяйством
храма Аменхетепа I, культ которого играл большую роль в фиванском
некрополе. В свете этого приобретает особый интерес и звание жены
Аменемхеба, Таисеннеферт— «начальница затворниц Хатор, влады-
чицы Инерти». Если судить только по этому эпитету Хатор, следовало
бы признать, что Таисеннеферт была верховной жрицей храма Хатор
в Гебелейн42. Однако мы уже видели выше, что в обоих
текстах молитв Таисеннеферт речь идет о богине фиванского некро-
поля, синкретическом божестве Хатор-Исида-Хефтетхернебес. Была
ли Таисеннеферт верховной жрицей неизвестного еще нам храма этой
богини на западе Фив или она была главой храма Хатор в Инерти,
сказать пока нельзя, но обе эти возможности интересны, так как в од-
ном случае мы имели бы сведения о незнакомом еще святилище Фив,
а в другом — о достаточно тесной связи храмов Инерти и Фив и, сле-
довательно, общем управлении ими. Если вспомнить при этом, что
Аменемхеб был градоначальником не только Фив, но и Гермонтиса, то
возможно, что тексты нашей группы могут иметь определенный инте-
рес для истории фиванского нома43.
Подводя итоги всему сказанному, мы можем признать, что эрми-
тажная группа Аменемхеба не только является памятником высокого
художественного значения, но и дает ряд существенных данных для
исследования истории и культуры Фив XIV в. до н. э.
41 Н. Kees, Das Priestertum in agyptischen Staat vom Neuen Reich bis zur
Spatzeit, S. 56.
42 Так полагает и Keec (ibid., S. 141).
43 Гермонтис находится в 13,5 км от Луксора, Гебелейн— в 31,5 км (A. Gar-
diner, Ancient Egyptian onomastica, tab. XXIV).
Д. А. ОЛЬДЕРОГГЕ
ВОССТАНИЯ В СТРАНАХ ХАУСА
В 1804—1807 ГГ.
В самом начале XIX в. в странах хауса велась ожесточенная
классовая борьба, закончившаяся уничтожением самостоятельных го-
родов-государств и созданием единого султаната Сокото.
В зарубежной литературе история событий этого времени обычно
изображается как нападение кочевых орд фульбе, воодушевленных
пламенным проповедником ислама Османом дан Фодио, на мирных
земледельцев хауса.
Между тем подобная трактовка глубоко ошибочна. В истории на-
рода хауса объединение всех мелких государств имело большое зна-
чение, так как в процессе этого объединения создавалась единая на-
родность хауса, ныне составляющая многомиллионный народ в Суда-
Ev. Поэтому изучение условий, приведших к образованию султаната
Сокото, имеет большое значение для понимания истории народа
хауса.
Согласно местным историческим источникам, один из видных му-
сульманских проповедников, Осман дан Фодио, происходивший из
знатного рода фульбе, поднял своих сородичей на борьбу с правите-
лем Гобера Юнфой, который до своего вступления на престол был
учеником Османа дан Фодио. Борьба между гоберцами и фульбе при-
няла ожесточенный характер. В битве при Руга Фако войска Юнфы
были разбиты, и Осман дан Фодио в 1804 г. захватил столицу Гобера
Алькалаву. После этого уже на следующий год восставшие взяли го-
род Кацину, а в 1807 г. — город Кано, самый могущественный из горо-
дов хауса. Вслед за тем Осман и его брат Абдаллах, фактически руко-
водивший войсками, отправили военные отряды против гвари, манда-
ра и других племен, живших на границах стран хауса. В 1813 г. Абд-
аллах завоевал государство Нупе. Один из полководцев фульбе, по
имени Адам, ушел со своими отрядами на восток и завоевал страны,
носящие теперь название Адамауа. Хамаду Бари, проповедник-мара-
бут, один из представителей фульбской знати в районе Масины, обра-
тился за поддержкой к Осману, с его помощью захватил всю страну
и в 1826 г. завоевал Тимбукту. Вскоре после смерти Османа дан Фодио
все завоеванные им земли были разделены на два эмирата: Со-
кото и Ганду, из которых первый достался сыну Османа Мохаммеду
Белло, а второй — брату и соратнику Османа Абдаллаху. Вскоре после
смерти Абдаллаха оба султаната были объединены под властью сул-
тана Сокото.
Такова вкратце история походов фульбе, в результате которых
фульбская феодальная знать установила свое господство в странах
Хауса, Нупе и Адамауа.
Историки, изучавшие этот период истории Судана, изображают
историю восстания под руководством Османа дан Фодио как борьбу
155
двух народов — фульбе и хауса. При этом фульбе обычно представ-
лены фанатическими последователями ислама, насаждавшими огнем
и мечом истинную веру среди язычников хауса. Так, английский исто-
рик Дэниел писал: «История Османа дан Фодио — это история рели-
гиозной войны, или джихада, которая закончилась установлением гос-
подства фульбе во всех областях, входящих ныне в состав северных
провинций Нигерии». Ко времени восстания, по мнению этого истори-
ка, все население стран хауса придерживалось своих древних языче-
ских верований, а влияние ислама было незначительным. «Гордые,
с присущим им чувством своего превосходства над черными расами,
фульбе представляли собой интеллигенцию основной массы негроид-
ного населения»1, — пишет этот историк.
Таким обоазом, восстание Османа дан Фодио изображается как
столкновение представителей двух рас. Эта точка зрения до сих пор
господствует во всех зарубежных исследованиях, посвященных исто-
рии и этнографии Судана. Так, например, профессор Д. Вестерманн
видит в возвышении фульбе «выражение древнего противоречия между
номадами и оседлыми земледельцами». Пастухи фульбе, по его сло-
вам, чувствуя свое превосходство над неграми хауса, не могли при-
мириться со своим зависимым положением и стремились присвоить
себе богатства язычников — горожан и крестьян хауса, чтобы таким
образом создать себе обеспеченную жизнь. Какие-либо материальные
интересы, по мнению Вестерманна, отсутствовали только у главы вос-
стания — Османа дан Фодио, который был воодушевлен чисто рели-
гиозной идеей очищения ислама 2. Точка зрения французского этно-
лога, специалиста по истории фульбе, Лакруа почти не отличается от
мнения Вестерманна. Лакруа пишет: «Хаусанские государства торгов-
цев и ремесленников постоянно враждовали друг с другом и не были
в состоянии оказать активное сопротивление кочевникам фульбе...
Избалованные легкой жизнью, погруженные в дворцовые интриги,
вожди и буржуазия больших городов были не способны бороться с
фанатизированными ордами фульбе, которые бросила на них судьба»3.
Мнение Лакруа выражено им совершенно в духе социологических воз-
зрений Ибн Хальдуна: изнеженные горожане не могут противостоять
грубым, закаленным кочевой жизнью номадам.
Внимательное изучение источников, относящихся к этому периоду
истории Судана, показывает, что под внешней религиозной оболочкой
движения скрывалась ожесточенная социальная борьба, которая за-
кончилась установлением господства фульбской феодальной знати в
странах хауса, извлекшей из этого движения все выгоды. Фульбская
феодально-родовая знать в процессе восстания превратилась в чисто
феодальную верхушку нового государства.
Весьма распространенное мнение, что в восстании Османа дан
Фодио принимали участие фанатические приверженцы ислама фульбе,
поднявшиеся по призыву своего главы во имя религиозных идей про-
тив язычников хауса, — неосновательно. Мнение это — результат не-
критического отношения к источникам того времени: сочинениям Ос-
мана дан Фодио, его брата Абдаллаха и Мохаммеда Белло, которые
1 F. Daniel, Shehu dan Fodio (JAS, XXV, 1926, April), p. 279.
2 D Westermann, Geschichte Afrikas. Staatenbildungen siidlich der Sahara,
Koln, 1952, S. 141. o
3 P. Fr. Lacroix, Materiaux pour servir a I histoire de Peuples de I Adamawa
(«Etvdes Camerounaises», V, 1952).
156
в своих произведениях настойчиво обвиняют хаусанских царей в неве-
рии и подчеркивают необходимость очищения ислама и объединения
в руках султанов светской и духовной власти, как это было при хали-
фах в первые века хиджры. Внимательное изучение литературы Осма-
нидов и исторических хроник того времени показывает тенденциоз-
ность такой пропаганды, нередко весьма грубой и бесцеремонной.
Можно удивляться тому, что исследователи, занимавшиеся этими
источниками, принимали все утверждения таких произведений, как
«Наставление соратникам» или ответ Мохаммеда Белло на жалобу
жителей Кано, за истину и не пытались их критически оценить.
Давно уже в работах Маркварта, Липперта, Мишлиха и других
исследователей выяснено, что ислам в странах хауса был распростра-
нен задолго до восстаний Османа дан Фодио и что проповедь Абд
ал-Карима ал-Магили в странах хауса относится к началу XVI в.4-
Более того, на основании исторических легенд хауса, где встречается
имя Баяджидды, прародителя всех хауса, можно заключить,
что до проповеди Магили в Судане были распространены различные
толки хариджитов. Не случайно имя героя этих легенд—Баяджидда
представляет собой местную переделку имени Абу Язида, предводи-
теля хариджитских восстаний в Тунисе в X в. Наконец, Осман дан
Фодио в «Наставлении соратникам», цитируя Ахмеда Баба, жившего
в Тимбукту в XV в., перечисляет, со слов этого ученого, страны Су-
дана, населенные неверными. К ним относятся земли моей, гурма,
буса, баргу, йоруба, дагомба, котаколи, табангу, бубула и гвом-
бе. Среди них, как мы видим, страны хауса не упомянуты. Что же ка-
сается фульбе, то в названном произведении Осман дан Фодио отме-
чает, что часть фульбе оставалась в числе неверных.
До настоящего времени в некоторых районах Нигерии и Адамауа
существуют еще кочевые племена фульбе, сохраняющие доисламские
верования, культ предков и анимистические представления. Несом-
ненно, что ко времени восстания Османа дан Фодио среди фульбе,
так же как среди хаусанцев, было немало язычников.
Особого внимания заслуживает то обстоятельство, что в литера-
турных произведениях Османидов постоянно встречаются страницы,
посвященные оправданию действий против мусульман хауса. Осман
дан Фодио пытался доказать, что ислам, который исповедовали цари
хауса, в действительности был идолопоклонством. Доказательства Ос-
мана поражают своей искусственностью. Не случайно, что Осман дан
Фодио, а позднее его преемник Мохаммед Белло принуждены были
вновь и вновь давать объяснения своим соратникам и писать оправда-
ния. «Наставление соратникам» написано около 1811 г., т. е. через три
года по окончании войны. Такой же характер имеют ответы Мохам-
меда Белло, написанные несколькими десятилетиями позднее, на жа-
лобу жителей г. Кано по поводу насилий, чинимых фульбе над му-
сульманами хауса 5. Издавая памятники этого периода, Пальмер видел
в произведениях Османа дан Фодио лишь стремление восстановить
4 A. Mischlich und S. Lippert, Beitrdge zur Geschichte der Haussastaaten
(MSOS, VI, Abt. Ill, «Afrikanische Studien», Berlin, 1903), S 137—242.
5 H. R. Palmer, An early fulanl conception of Islam (JAS, XIII, p. 407—414, XIV,
p 53—59, 185—192); O. Houdas, Protestations des habitants de Kano. Homenaje a
D. Fr. Codera, Zaragoza, 1904, p. 121—131; W. Bjorkman, Zwei Hamburger arabische
Handschriften uber den Islam im Sudan, III, 3—4, Folia-Ethno-Glossica, 1927,
S. 18—32.
157
первоначальную чистоту ислама. Это глубокая ошибка. Все произве-
дения того времени выражали определенную политическую тенден-
цию оправдать действия феодальной верхушки фульбе, представите-
лями которой были Османиды.
Изображать восстание Османа дан Фодио в виде нашествия коче-
вых народов на богатые города хауса означает воскрешать старин-
ную точку зрения Ратцеля и его школы о «государственно-образующей
силе номадов» 6. Изучение хроник того времени показывает, что борь-
ба шла не между фульбе и хауса, а между хаусанской знатью, царя-
ми и их придворными, которые в хрониках называются «фадава», и
поднявшимися против них крестьянами и рабами. В числе «фадава»
были не только хауса, но и находившиеся на царской службе фул! о
ские вельможи. Известно, что в начале восстания эти последни. дей-
ствовали заодно с хауоанскими царями и лишь впоследствии, вероятно,,
когда исход восстания начал уже определяться, примкнули к восстав-
шим. Основную массу восставших составляли не только фульбе, но и
талакава, т. е. бедняки, или еще точнее, крепостные крестьяне xavea.
Об этом свидетельствуют исторические хроники. Так, в хронике «Ла-
барин Хауса» читаем: «Во всех городах, откуда царь бежал со своими
придворными (фадава), талакава возвращались обратно и оставались
жить с фульбе. Только в Кебби талакава следовали за своими царями.
В Гобере половина талакава последовала за царем, половина пере-
шла к фульбе... В Кано никто из талакава не последовал за царем, и
лишь придворные, около двух с половиной тысяч мужчин, женщин,
детей и стариков, покинули город» 7
Слова хроники совершенно ясно свидетельствуют, что Осман дан
Фодио добился успеха в столь короткий срок только потому, что он
получил поддержку всего народа. Известно, что фульбе потерпели
неудачу именно в Кебби, где народ выступил пробив Османа дан Фо-
дио. Долгая борьба шла в Гобере, где часть народа осталась на сто-
роне хаусанских царей, и, напротив, поразительно быстрое взятие го-
рода Кано может быть объяснено только тем, что в самом городе на
род поднялся против царя Кано и его приближенных.
Аналогичные примеры встречаются и в других хрониках и исто
рических документах, в том числе и в издаваемых Институтом этно-
графии АН СССР рукописях собрания Краузе 8. И. материалов, при-
надлежавших Краузе, видно, что в начале своей деятельности Осман
дан Фодио встретил поддержку только беднейшей части фульбе и тех,
кто непосредственно принадлежал к его роду. В хаусанских хрониках
встречаются прямые указания на социальные противоречия, раздирав-
шие общество ко времени начала деятельности Османа дан Фодио.
Один из предшественников его, Абдуллахи Суку, рассказывается в
хронике, «проповедовал, но его слушали только бедные люди, а бога-
тые не слушали» 9. Абдуллахи был схвачен и убит, и мстителем за его
смерть, по словам этой хроники, стал Осман дан Фодио.
Религиозная проповедь Османа дан Фодио, основанная на учении
6 См.: G. Spannaus, Zuge aus der politischen Organisation afrikanischen Volker
und Staaten, Leipzig, 1929, S. 133—134.
7 MSOS, VI, Abt. Ill, S. 150.
8 Факсимиле рукописей без перевода было опубликовано дирекцией Прусской
государственной библиотеки в 1928 г. [«Gottlob Adolf Krauses Haussa-Handschrif-
ten> (MSOS, XXXI, III, 1928)], S. XXVIII—LXXX.
9 MSOS, VI, Abt. Ill, S. 166—167.
158
Кадырийи, была близка идеологии махдистского движения, и религи-
озные догматы, провозглашавшиеся Османом, воспринимались неред-
ко как лозунг в борьбе с угнетателями во имя установления справед-
ливости. В этом отношении восстание Османа дан Фодио имегт много
общего с восстаниями хариджитов в Магрибе, восстанием Махди в
Восточном Судане и восстаниями крестьян феодальной Европы.
Итак, восстание Османа дан Фодио проходило в условиях острой
социальной борьбы в странах хауса. Осману дан Фодио удалось под-
нять против царя Гобера не только свое ближайшее окружение но и
беднейшую часть фульбе, о которой говорится в хронике: <^Ср ли них
нет почтенных людей, все это бедняки, с которыми поступаю” чек, как
кому угодно» 10. В ходе восстания к ним примкнули крепэс~ны^ кре-
стьяне хауса, а также, надо думать, рабы, к которым принадлежали все
иноземцы-мусульмане. Поддержка основной массы народа определи-
ла успех восстания. Однако Осман дан Фодио не помышлял об изме-
нении общественного строя. Место прежних царей хауса заняли пред-
ставители фульбской феодально-родовой знати. Они поделили между
собой богатства и земли, принадлежавшие царям хауса и их прибли-
женным. Предводители племен и родов фульбе, отдельных отрядов и
ближайшее окружение Османа дан Фодио заимствовали титулы хау-
санской знати: появились новые галадима, убан даваки, саркин фада,
тураки бабба, тураки карами и другие.
Многие из этих титулов существовали в обществе хауса много
сотен лет, и упоминания о них встречаются в хрониках XI—XIII вв.
Этимология титулов выдает их борнуанское происхождение и свиде-
тельствует о том втиянии, которое оказал на государство хауса об-
щественный строй Борну. После восстания Османа дан Фодио все эти
титулы, а также земли и привилегии стали достоянием фульбской
знати. Положение беднейших масс населения не изменилось. Талака-
ва по-прежнему оставались крепостными крестьянами, но работали
уже на новых помещиков-феодалов. Освободившиеся во время восста-
ния рабы снова были обращены в рабство. Сохранились указания Ос-
мана дан Фодио о том, что рабы должны оставаться рабами. Успехом
восстания воспользовалась только феодальная фульбская знать.
Объединение мелких городов-государств хауса, явившееся резуль-
татом восстания, было подготовлено долгим историческим развитием
страны. Известно, что уже в XVI в. все население хауса говорило на
одном языке. Вся страна была связана торговыми путями, но даль-
нейшему развитию торговли препятствовали междоусобные войны пра-
вителей отдельных городов. Эти войны нередко на долгие годы преры-
вали развитие нормальных экономических связей, и в этом отношении
установление власти султанов Сокото способствовало развитию тор-
говли и всей экономики страны. Результатом восстания было также
начавшееся переселение значительной части фульбе в города и посте-
пенное оседание некоторых кочевых племен.
Все это привело к образованию смешанного населения, что также
способствовало образованию народности хауса.
10 Ibid., S. 173—174, 207.
Н. С. ПЕТРО в с кип
КОЛИЧЕСТВЕННЫЕ ЧИСЛИТЕЛЬНЫЕ
В ДРЕВНЕЕГИПЕТСКОМ ЯЗЫКЕ
КАК ЧЛЕНЫ ПРЕДЛОЖЕНИЯ
Нет необходимости доказывать, что по происхождению древне-
египетские количественные числительные — это существительные со
значением количества. Слова, обозначающие 2, 3, 4, 5, 6, 7, 8, 9, а
также 10, 20, 30, 40, без сомнения, восходят к существительным с
окончанием мужского рода .w (из них слово «два» имело окончание
двойственного числа); десятки начиная с 50 — это множественные
числа единиц, 100 s. t — существительное женского рода с окончанием
.t, а высшие десятичные разряды (1000, 10 000, 100 000, 1 000 000) —
это существительные единственного числа мужского рода. Лишь чи-
слительное «один» w' (jw) по происхождению, видимо, качественное
прилагательное (на что, быть может, указывает наличие глагола каче-
ства w* j — «быть одному»), подвергшееся субстантивации.
Следует отметить, что количество слов, легших в основу египет-
ских количественных числительных, крайне ограниченно: оно своди-
лось к восемнадцати (для 1, 2, 3,4, 5, 6, 7, 8, 9, 10, 20, 30, 40, 100, 1000,
10 000, 100 000, 1 000 000).
Эта небольшая группа слов, оформляясь в особый грамматический
класс, постепенно теряет категории, присущие египетскому существи-
тельному: род и число. Потерю прежнего качества можно проследить
при сравнении числительных на разных этапах развития египетского
языка. Так, если в староегипетском языке согласование в роде с ис-
числяемым существительным было возможно по крайней мере до де-
сяти, то позже родовые различия становятся характерными в основ-
ном для слов «один» и «два», а единицы с трех — некогда счетные
существительные множественного числа — потеряли множественность.
Однако процесс оформления счетных существительных в особую
категорию шел очень медленно, и египетское числительное по сути
дела так и не утрачивает «предметности». Для него, как и для суще*
ствительного, весьма характерно определение местоимением-суффик-
сом в функции притяжательного местоимения, указательным место-
имением, прилагательным
Как и во многих других языках, египетское числительное вместе
с существительным-исчисляемым, образуя единое целое, функциони-
рует в предложении как член предложения (составное подлежащее,
сказуемое, дополнения).
Встает вопрос о связи между количественным числительным и ис-
числяемым-существительным. В разговорной речи связь между ними
осуществлялась обычно путем их непосредственного примыкания.
Однако констатация этого факта реально ничего не дает, так как непо-
средственное примыкание могло в египетском языке выражать связи
1 Е. Edel, Altagyptische Grammatik, Roma, 1955, §§ 400—402.
160
различного типа. Но в отношении числительного «один» и больших
десятичных разрядов чисел (тысяча, миллион) связь между числитель-
ным и исчисляемым-существительным могла производиться путем так
называемого «опосредствованного родительного падежа», т. е. при по-
мощи частицы n(j). Следовательно, в этом случае перед нами совер-
шенно определенный вид связи: подчинение существительного числи-
тельному. Исходя из этого, и первый случай связи можно рассматри-
вать как подчинение числительному (управляющему) исчисляемого-
существительного (управляемого) при помощи «непосредственного
родительного падежа». Эти способы подчинительной связи, как извест-
но, единственные и для египетских существительных в словосочетании.
Строго говоря, нет никакого синтаксического различия между
(nb. t pr) — «владычица дома» и
«сто человек», а также между
Л (s. t rmtw) —
(hm n im j-r; pr) —
«раб домоправителя» и
(w‘ n dmj)—«один
город».
Таким образом, все признаки египетского количественного числи-
тельного указывают на то, что оно и морфологически и синтаксически
(в словосочетании) продолжает оставаться существительным с осо-
бым и единственным значением определенного количества. В связи с
этим следует заметить, что, по всей видимости, определенное коли-
чество для египтянина было такой же реальностью, как и всякое дру-
гое конкретное или абстрактное понятие2.
В отсутствии пропасти «между числительным и существительным
следует искать причину того, что (без сомнения, под влиянием счетно-
арифметических текстов) количественное числительное в тексте обыч-
но чисто графически стоит после существительного-исчисляемого, при-
чем последнее, несмотря на количество предметов, в единственном и
редко в других числах, например, i i « mh 3 (hmt mh)—
«3 локтя» (доел, «локоть — 3»). При этом следует иметь в виду, что
также чисто графически («почета ради») допустима перестановка
при написании существительных, особенно находящихся во взаимо-
связи путем подчинения: (hm — ntr) —«раб бога» (жрец).
При рассмотрении египетского числительного — счетного сущест-
вительного встает важный вопрос, на который до сих пор не обраща-
лось внимания: функционировало ли количественное числительное в
2 Как бы ли звучало парадоксально, но, видимо, именно реальность опреде-
ленного количества «один», подчиняющего при помощи частицы n(j) существитель-
ное-исчисляемое, в дальнейшем позволила использовать эту конструкцию wr п
как неопределенный артикль. Это вполне соответствовало конкретности египет-
ского мышления и напоминает в письменности, на что мне указал акад. В. В. Стру-
ве, определение абстрактных понятий посредством вполне конкретного изображения
свитка папируса.
11 Заказ 26ЭЗ /6/
.предложении без непосредственного соотношения с каким-либо исчи-
сляемым, а формально вне связи с существительным-исчисляемым
путем подчинения?
Как мы видели, практическая возможность этого была заложена
в том, что египетское количественное числительное является существи-
тельным со значением определенного количества. Египетскому числи-
тельному не пришлось «опредмечиваться», чтобы выступить в различ-
ных функциях существительного в предложении. Действительно, как
только мы посмотрим на числительное с этой точки зрения, так перед
нами выступает самостоятельная роль египетского числительного как
члена предложений самых различных типов (по предикату). Такая
роль египетского числительного ярче всего проявляется в математиче-
ских текстах.
Для иллюстрации возьмем несколько примеров из математических
папирусов, в частности из Московского математического папируса,
блестяще изданного акад. В. В. Струве3. Многочисленны примеры,
когда числительное выполняет функцию члена глагольного предложе-
~ 4 & ©"пп
ния. Оно часто выступает и в роли подлежащего4: pf
hpr. hr 40 — «будет 40».
Можно найти примеры, когда числительное является объектом
глагола: I ‘ — ir. hr.k 1
г gm. t 11 рп— «Ты вычислишь 1 -у “g“ > чтобы найти это II»5.
о 1 2 1 х
Здесь числительное -у является объектом переходного гла-
гола (irj) «делать» (здесь — «делать вычисление»). В этом примере
также любопытны употребление числительного 11 как объекта инфи-
нитива от переходного глагола (gmj) «находить» и функция указа-
тельного местоимения рп после числительного — прямого дополнения.
Естественно, что числительное в глагольном предложении может
являться и косвенным дополнением.
Довольно часто числительное выступает в роли члена предложе-
ния со сказуемым-существительным, причем числительное обычно яв-
ляется сказуемым: О П 10 pw— «Это 10» 6. t i I I U
dmd 28 — «сумма 28» 7.
В первом примере подлежащим является указательное местоиме-
ние pw, во втором — существительное.
Гораздо реже можно найти числительное в роли членов предложе-
ний иного типа. Однако теоретически и это было вполне возможным.
3 [W. W. Struve], «Mathematischer Papyrus des Staatlichen Museum der schdnen
Kunste in Moskau», Berlin, 1930 (далее — M. P. Taff).
4 Ibid., Taf. II, Koi. IX, 3.
5 Ibid., Taf. Ill, Koi. XVI, 4—5.
6 Ibid., Taf. II, Koi. IX, 6.
7 Ibid., Taf. VI, Koi. XXIX, 7.
162
Так, в предложении
(mk nsw 56) «смотри,
он (объем усеченной пирамиды) имеет 56» числительное, видимо, яв-
ляется косвенным дополнением в предложении со сказуемым — отно^
сительным прилагательным n(j)—«относящийся к». Зависимое место-
имение sw является подлежащим. Такая на первый взгляд странная
роль числительного объяснима лишь в том случае, если учесть, что
относительное прилагательное n(j) произошло от предлога п и поэтому
сохранило способность управлять косвенным дополнением в нужном
направлении. Встречаются числительные как члены предложения с
адвербиальным -сказуемым (т. е. выраженным наречием или адверби-
альным оборотом). Видимо, подлежащим в этом типе предложения
из задачи № 36 известного математического папируса Райнд высту-
пает числительное -g-: \‘t’ г — 5. j hr. j—«_L моя на мне»
(т. е. ко мне добавлена -у ).
В этом случае числительное-подлежащее имеет даже определе-
ние в виде местоимения-суффикса в роли притяжательного местоиме-
ния, а сказуемым является адвербиальный оборот (предлог hr+место-
имение-суффикс).
Закономерным является вопрос, не выступает ли числительное
столь «предметно» лишь в математических текстах. Однако имеются
примеры из текстов иного рода, хотя их гораздо меньше. Например,
в «Сказке о потерпевшем кораблекрушение» (папирус Гос. Эрмитажа
№ 1115, 99) можно прочитать такое предложение: j vjx?
w' im nb — «один там каждый» («один там к одному»). Без сомнения,
это предложение с адвербиальным сказуемым-наречием im «там».
Подлежащим является числительное w' «один». Правда, последнее
здесь еще более «предметно», чем обычное счетное существительное,
и поэтому даже детерминировано знаком человека.
По мнению автора данной -статьи, весьма распространенная жерт-
венная пожелательная формула:

h’ m t hnk.t —
«1000 хлебов и (кружек) пива» — также должна быть рассмотрена с
синтаксической точки зрения по-новому. Обычная точка зрения сво-
дится к тому, что в этой формуле числительное связано с исчисляемым
посредством предлога m в его разделительной функции [«из (того-
то) »]8.
Представляется, однако, что для такого утверждения нет основа-
ний. Перед нами в этой формуле числительное и исчисляемое высту-
пают не как единое целое, а как разные члены предложения. Числи-
тельное «тысяча» использовано самостоятельно как счетное понятие в
упомянутом уже типе предложения с адвербиальным сказуемым, при-
8 Е. Edel, Altagyptische Grammatik, § 398.
11*
163
чем последнее выражено существительным с предшествующим ему
предлогом ш. Здесь нет связи путем подчинения. И это понятно. Счет-
ное существительное «тысяча» со значением определенного количества
без тесного соотнесения с исчисляемым (как в случае подчинения при
помощи родительного падежа) теряет свою определенность и приобре-
тает неопределенно-количественное значение. Поэтому «в такой стерео-
типной формуле числительное «тысяча» столь же условно, как и ис-
числяемые «хлеб и пиво».
Д. Г. РЕДЕР
ПОЯВЛЕНИЕ МОТЫГИ И ПЛУГА В ДРЕВНЕМ
ЕГИПТЕ И ШУМЕРЕ
При современном состоянии наших знаний можно считать проч-
но установленным факт, что древнейшими народами, перешедшими
к земледелию, были египтяне и шумеры. Не может быть никакого
сомнения, что в Европе, включая остров Крит, земледелие (так же
как и скотоводство) возникло позже, чем в долине Нила и Месо-
потамии, и прежние занятия (охота, собирательство, рыболовство)
дольше сохраняли ведущую роль. В Индии и Китае, по всем данным,
земледелие развилось несколько позже, чем в Египте и Передней
Азии.
Все это имеет огромное значение для изучения первой в ми-
ре классовой формации — рабовладельческой. Древнейшие государ-
ства были созданы земледельческими и скотоводческими народами,
именно в этих государствах развилась письменность и были достиг-
нуты такие значительные успехи в различных сферах культуры, ко-
торые немыслимы в условиях первобытнообщинного строя.
Остается, однако, неясным вопрос: Египту или Месопотамии
принадлежит приоритет в формировании новых форм хозяйства —
земледелия и скотоводства, — которые привели к колоссальным со-
циальным и культурным сдвигам. От решения этого вопроса за-
висит и постановка следующей, основной проблемы о возникновении
первых рабовладельческих государств. Дело еще осложняется пред-
полагаемой возможностью взаимодействия и заимствования тех
или иных изобретений, будь то новые орудия или приемы ведения
хозяйства. Наконец, возникает вопрос, как устанавливались свя-
зи между различными странами и народами? Играли ли главную
роль переселения племен или ранние формы обмена, сложившиеся,
как доказал Ф. Энгельс, после первого крупного общественного раз-
деления труда?
Прежде всего следует учитывать основной и неопровержимый
факт, что прямого соприкосновения между Шумером и Египтом
(будь то мирные связи или враждебные столкновения) не засви-
детельствовано ни в одном документе. В Египте до сих пор не обна-
ружено шумерских надписей, а в развалинах городов и поселений
Шумера не найдено ни одного египетского текста. Все это, конечно,
argumenta е silentio, но на сегодняшний день сторонники взаимо-
зависимости египетской и шумерской культур лишены непоколебимых
доказательств и могут оперировать лишь гипотезами.
Далее, мы не должны забывать, что в египетской географической
терминологии отсутствовало название «Шумер», а в шумерском язы-
ке нет обозначения страны, которое можно было бы отождествить с
Египтом. Правда, делались попытки поставить знак равенства между
Египтом и загадочной страной Маган, упоминаемой неоднократно в
шумерских и аккадских текстах. Известный ассириолог Олбрайт пы-
165
тался даже идентифицировать побежденного Нарамсином маганского
царя по имени Маниум с основателем единого Египетского государ-
ства Менесом L Эту гипотезу признал заслуживающей серьезного вни-
мания другой выдающийся ассириолог, Бруно Мейсснер, но тут же
сделал оговорку, что египтологи не согласятся с этой точкой зрения 1 2.
И действительно, предвидение Мейсснера оправдалось. В египтоло-
гической литературе теории Олбрайта отклика не нашли.
В советской науке вопрос о Магане был поставлен в иной плос-
кости. Акад. В. В. Струве еще в 1922 г. на I Всероссийском съезде
египтологов в Москве выступил с докладом, в котором подчеркивал,
что Маган нужно искать в Западной Аравии 3. Следует еще упомянуть
о малоубедительной попытке перенести Маган в Индию (гипотеза
И. М4 Дьяконова) 4. Никаких сходных черт, сближающих Египет с
Маганом шумерских и аккадских текстов, мы не находим. Созвучие
имен Маниум и Менее ни к чему не обязывает, ибо можно найти
более десятка аналогичных имен в языке самых различных народов.
Только в позднеассирийских текстах (VII в. до н. э.) Египет стал на-
зываться Маганом. Но здесь мы имеем дело с обычным перенесением
терминов с географически более близких стран на более отдаленные,
простиравшиеся на запад и юго-запад от Месопотамии.
Были ли какие-либо общие черты между шумерской и древней-
шей египетской культурой? Этот вопрос оказывается также очень
сложным. Панвавилонисты, как известно, выводили целиком все до-
стижения египетской литературы и науки из Месопотамии. Однако
даже большинство буржуазных ученых отвергло эту одностороннюю
точку зрения. Особенно следует напомнить, что корифеи русского
востоковедения В. С. Голенищев и Б. А. Тураев полностью избежали
влияния сенсационных в начале XX в. откровений Винклера и его
учеников. Б. А. Тураев даже резко выступал против стремления при-
низить историческую роль египетского народа, а когда чрезмерное
увлечение Шумером и Вавилоном стало спадать, с негодованием
вспомнил о том времени, «когда болезнь панвавилонизма грозила
свести великую нильскую цивилизацию на одну из областей излу-
чения азиатской, двуречной» 5.
Крайности мнений панвавилонистов давно отброшены, но из-
вестное преувеличение исторической роли Месопотамии в ущерб
Египту иногда наблюдается (например, у известного американ-
ского ассириолога Шпайзера), хотя в довольно осторожной
форме 6.
Однако отказ от взгляда, будто египетская культура заимство-
вана у народов Двуречья, отнюдь не означает, что никаких месопо-
тамских влияний в древнейшем Египте не было.
1 W. F. Albright, New light on Magan and Meluhha (JAOS, XLII, 1922), p. 317;
W. F. Albright, Menes and Naramsin (JEA, VI, 1920), p. 89.
2 B. Meissner, Die gegenwdrtigen Hauptprobleme der assyrischen Forschung
[«Zeitschrift der deutschen Morgenlandischen Gesellschaft» (Leipzig), 76, 1922], S. 88.
3 И. Бороздин, / Всероссийский съезд египтологов. Предварительный отчет
(«Новый Восток», (192'2, № 1), стр. 344; ср. В. В. Струве, К локализации страны
Маган, «Яфетический сборник», IV, Л., 1926, стр. 20—33.
4 И. Дьяконов, Новые данные о шумерской культуре (ВДИ, 1947, № 2),
стр. 108.
5 Б. А. Тураев, Древний Египет, Пг., 1922, стр. 2.
6 Е. A. Speiser, Some sources of intellectual and social progress in the ancient
Near East («Studies in the history of culture», Menasha, Wisconsin, 1942, p. 51—62).
166
Акад. В. В. Струве отметил два удивительных совпадения в
сфере культа и мифологии1, Оказывается, священная ладья «анти-
лопы бездны бога Энки» в шумерском городе Эриду полностью соот-
ветствует ладье мемфисского бога Сокара, также украшенной го-
ловой антилопы. Другое наблюдение В. В. Струве относится к мифам
о сотворении мира. В Египте, как и в Месопотамии, существовало
представление о боге-творце, побеждающем водную стихию. Оно за-
свидетельствовано в Эрмитажном папирусе 1116 A, Recto, разработан-
ном впервые В. С. Голенищевым.
В сфере материальной культуры и искусства также не раз
отмечались месопотамские элементы. Печати-цилиндры архаического
Египта, изображения на шиферных пластинках, изделия из лазурита,
добывавшегося на Памире и попадавшего в долину Нила через Дву-
речье, и т. д. свидетельствуют о влиянии культуры народов Двуречья,
в первую очередь шумеров. Б. А. Тураев, перечисляя эти моменты,
справедливо отмечал: «Все это, конечно, указывает на сложность
условий развития египетской культуры, хотя и заключенной в узкую
долину, но далеко не обособленной от окружающего мира» 7 8.
Однако все перечисленные факты не говорят о прямом, непосред-
ственном воздействии Шумера (или Аккада и Вавилона) на Египет:
долина Нила была отделена от Двуречья значительной территорией,
и между обеими странами могли быть посредники. В такой плоскости
был поставлен вопрос выдающимся английским археологом Г. Чайл-
дом. Признавая успехи обеих великих цивилизаций древнего Востока,
он считает их в основном самостоятельными и независимыми. Это тем
не менее не мешает ему признавать, что художники архаического
Египта копировали иногда шумерские образцы и что «между двумя
зарождающимися цивилизациями существовала в IV тысячелетии до
н. э. какая-то связь». Но, оговаривается Г. Чайлд, эта «связь не обя-
зательно должна была носить непосредственный характер» 9.
Такую постановку вопроса, на наш взгляд, следует приветство-
вать как наиболее трезвую и реальную. Если между Египтом и Месо-
потамией на заре энеолита (а может быть, еще раньше, в неолити-
ческий период) было взаимодействие (хотя и косвенное, через посред-
ников-бедуинов), то возникают вопросы, кто раньше изобрел основ-
ные сельскохозяйственные орудия и было ли это изобретение сделано
самостоятельно, независимо друг от друга, в долине Нила и Двуречья
или можно предполагать заимствование.
Решение этих вопросов может идти или путем сравнения обозна-
чений указанных орудий, или посредством технологического анализа
формы орудий и способов их применения.
На первый путь встал крупнейший ассириолог и знаток Перед-
ней Азии Беджрих Грозный 10. Он возводит к шумерскому слову шаг,
обозначающему мотыгу (или кирку) и передаваемому в письменно-
сти соответствующей идеограммой, самые различные семитические
7 В. В. Струве, Сенаар и Египет («Изв. РАИМК», I, 1921, № 23), стр. 251—256.
8 Б. А. Тураев, Древний Египет, стр. 10.
9 Гордон Чайлд, Древнейший Восток в свете новых раскопок, М., 1956, стр. 132.
10 Bedrich Hrozny, La charrue en Sumer — Akkad, en Egypte et en China (AO,
X, 1938, № 3), p. 437—440; Bedrich Hrozny, Sur quelques rapports entre Sumer —
Akkad et t’Egypte au IV millenaire avant J. С. (АО, X, 1938, № 3), p. 370.—
Считаю своим долгом выразить благодарность проф. М. А. Коростовцеву, обра-
тившему мое внимание на эти интересные статьи.
157
названия данного орудия (аккадское marru и сходные термины из
арамейского, сирийского и арабского языков). Не ограничиваясь этим,
Б. Грозный привлекает также для сравнения греческое p-ap'pov, латин-
ское marra, итальянское тага и французское таге.
Что касается древнеегипетского языка, то Грозный использует
фонетическое значение (шг) иероглифа , изображающего мо-
тыгу. Так передается слог, начинающийся согласным звуком ш и
кончающийся согласным г, с какой-то неизвестной нам точно гласной
посередине (условно мы произносим шег).
Сходство этого слова с многочисленными словами из переднеази-
атских и европейских языков, обозначающими мотыгу, кажется
Б. Грозному неопровержимым доказательством важной роли, которую
шумеры сыграли в развитии земледелия и вообще в цивилизации. Не
отрицая того, что вклад шумеров, а позднее вавилонян в различные
области мировой культуры был весьма значителен, я думаю, однако,
что чехословацкий востоковед несколько увлекся и допустил преуве-
личение. В частности, египетский иероглиф , хотя и изображал
мотыгу, но символически выражал совсем другие понятия, восходящие,
вероятно, к глаголу «соединять». Кроме того, этот же знак
воспринимаемый не фонетически, а как детерминатив, ставился после
слов, обозначавших мотыгу, но произносимых отнюдь не шг, а иначе:
Имелось еще три обозначавших мотыгу термина, снабженных
другими детерминативами:
jj Ч tinn 14
Ь! “
2, ь‘ "
Уже то, что существовало шесть древнеегипетских названий мо-
тыги, по всем данным, местного происхождения, не имеющих ничего
11 Wb., I, S. 140.
12 Ibid., Ill, 256.
13 Ibid., IV, 280.
14 Ibid, III, 140.
15 Ibid, III, 222.
16 Ibid, III, 243.
168
общего с шумерским словом mar, позволяет сомневаться в том, что
египтяне заимствовали у шумеров мотыгу и мотыжное земледелие.
Автору данной статьи известна одна надпись, в которой слово mr
означает мотыгу, но эта надпись относится к позднему времени (nur
sp. belegt) 17, когда не только Шумер, но даже и воспоминание о нем
исчезло. Возможно, что шумерское влияние на земледельческий Египет
началось позже, в период перехода от мотыжного земледелия к плуж-
ному, и что без помощи шумеров Египет задержался бы еще долго на
примитивной стадии обработки земли. Однако этот вопрос требует
отдельного исследования.
Перейдем теперь к анализу названия «плуг». Беджрих Грозный
считает, что египетское обозначение данного орудия hb (если судить
по коптским аналогиям, это слово произносилось heb) соответствует
шумерской пиктограмме плуга, произносившейся apin (в аккадском
языке epittu) 18. Для этого Грозному приходится проделать ряд линг-
вистических операций: предположить появление в египетском слове
вторичной аспирации h, отпадение конечного п и, наконец, замещение
звука р звуком Ь. Однако египтологи прекрасно знают, что в древне-
египетском языке губные звуки b и р всегда строго различались и
никогда не заменяли друг друга.
Отождествлять два слова, не имеющих ни одного общего компо-
нента, по меньшей мере рискованно.
Далее, словом apin шумеры обозначали земледельца, а для плу-
га применяли комбинацию этой идеограммы с другой идеограммой,
ставшей позднее детерминативом (1§и)— «дерево» (дерево зем-
ледельца). Египетское hb само по себе означало «плуг».
Следует обратить внимание и на то, что шумерская пиктограмма
(позднее идеограмма) плуга не совсем похожа на соответствующую
египетскую дальнейшем превратившуюся в детерминатив). Шуме-
ры изображали дышло изогнутым под прямым углом 19, а в -египетском
иероглифе — по диагонали. Видимо, это не случайно. Шумеры употреб-
ляли (судя по изображениям на печатях) 20 для дышла плута кривой
кусок дерева, который при стилизации, допускаемой писцами, стано-
вился угловатым. Дышло египетского плуга и в иероглифике и в изо-
бразительном искусстве было, насколько мне известно, прямым.
Нет особой необходимости отклоняться от темы и подвергать кри-
тике теорию Б. Грозного о заимствовании шумерского плуга китай-
цами. Надеюсь, что синологи ответят на эту гипотезу должным обра-
зом. Теоретически это представляется маловероятным.
Как я уже говорил, имеется еще одна сторона разбираемого воп-
роса— приручение домашних животных, пригодных для упряжи. Если
бы кому-либо удалось доказать, что ослы и быки попали в долину
Нила из Азии, то доктрина самостоятельного возникновения плужно-
го земледелия в Африке оказалась бы в корне скомпрометированной.
17 Ibid, II, 98.
18 Bedrich Hrozny, Sur quelques rapports entre Sumer — Akkad et I’Egypte au
IV millenaire avant J. C., p. 371—372.
19 A. Falkenstein, Archaische Texte aus Uruk, 2, Berlin, 1936, p. 56, № 214 (cp.
Zvonimir Kulundzik, Knjiga о Kujizi, I, Zagreb, 1957, p. 173.
20 См.: «Очерки по истории техники древнего Востока», М.—Л, 1940, рис. 4..
169
Однако Гордон Чайлд, который склонен преувеличивать азиат-
ские влияния, признает, что в Египте были местные африканские по-
роды крупного рогатого скота 21. Еще решительнее выступает за
автохтонность большинства египетских домашних животных (в том
числе основных видов тяглового скота) советский остеолог проф.
С. Н. Боголюбский, посвятивший ряд десятилетий изучению этого во-
проса 22.
Таким образом, ни археология, ни остеология не дают основания
считать, что египтяне заимствовали плужное земледелие у шуме-
рийцев.
Очевидно, две великие древнейшие цивилизации, каждая из ко-
торых прославила себя крупнейшими достижениями, в основном
развивались параллельно и самостоятельно. Нет смысла принижать
значение одной из них в пользу другой. Что же касается взаимного
влияния (сперва косвенного, а затем и прямого), то оно имело безу-
словно вторичный характер.
21 Гордон Чайлд, Древнейший Восток в свете новых раскопок, стр. 60.
22 Проф. С. Н. Боголюбский подготовил к печати обобщающий труд «Проис-
хождение и преобразование домашних животных».
Р. И. РУБИНШТЕЙН
СТЕЛЫ МЕНТУХОТЕПА И ИНИ-0
(Из собрания Государственного музея
изобразительных искусств имени А. С. Пушкина)
Со времени Среднего царства до наших дней дошло чрезвычайно
много стел, и любой, даже самый маленький, музей, располагающий
памятниками древнего Египта, имеет их в своей коллекции. Однако
сравнительно редко встречаются стелы XI и начала XII династий.
В коллекции нашего музея имеются два первоклассных памят-
ника такого рода, приблизительно относящихся к концу XI династии
(№ ha 5601 и 11а 5605), почти без надписи, выполненных искусными
мастерами, о чем можно судить по высокому художественному каче-
ству их рельефов.
Стелы Ментухотепа и Ини-О, небольшие по размеру, имеют не-
сколько строк текста и изображение. Они не были частью ложной
двери и не входили в число плит, которыми были облицованы вну-
тренние стены гробницы.
Луиза Клебс, основываясь на изучении очень большого мате-
риала, делит все стелы Среднего царства на три группы: стелы, свя-
занные с архитектурой гробницы; стелы лежащие, приближающиеся
по типу к жертвенным; стелы, стоящие свободно, как самостоятель-
ные памятники, не связанные с архитектурой L
Рассматриваемые в настоящей работе стелы могут принадлежать
либо к первой, либо к третьей категории, вторая, безусловно, исклю-
чается, так как оба памятника не имеют ничего общего с жертвенником.
Вопрос о принадлежности к первой или третьей группе придется
решать для каждой стелы» отдельно, ибо они представляют собой два
разных типа.
Стела №lia5605, судя по ее незаконченным неровным краям (бо-
лее точно трудно о ней говорить, так как она вставлена в раму), бы-
ла связана с архитектурой гробницы и не имела самостоятельного
значения как надгробный памятник. Поэтому ее можно отнести к пер-
вой группе.
Внутри этой группы Л. Клебс различает стелы, находившиеся
на наружной части гробницы или на внутренней стене1 2. На наруж-
ной стене обычно помещали стелы преимущественно в форме ложной
двери, а иногда просто большой рельеф с изображением и текстом.
Например, стела Хени (№ lia 1137) 3, вполне вероятно, находилась на
наружной стене. Заключительная часть надписи на ней гласит: «О, вы,
живущие на земле, любящие жизнь и ненавидящие смерть, проходя
{мимо этой гробницы], скажите: тысячу хлебов и пива, тысячу быков
и гусей, тысячу воскурений и одеяний, тысячу всяких вещей для по-
1 L. Klebs, Die Reliefs und Maiereien des Mittleren Reiches, Heidelberg, 1922.
2 Ibid., S. 13.
3 P. И. Рубинштейн, Две стелы XI династии из ГМИН им. А. С. Пушкина
(ВДИ, 1952, № 3), стр. 126.
171
чтенного Хен»и, сына Хевит» 4. Эта надпись, несомненно, представляет
собой обращение к людям, проходящим мимо гробницы, и рассчитана
на то, что ее прочтут вслух и таким образом выполнят просьбу, изло-
женную в надписи. Смысл этого обращения заключается в том, что
произнесенное заклинание (перечисление жертвенных даров и являет-
ся таким заклинанием) будет иметь магическую силу, превращающую
названные приношения в материальные, реально существующие. Ис-
ходя из этого, можно заключить, что плиту с такой надписью помеща-
ли только в тех местах, где прохожие могли увидеть ее и произнести
заклинание. Существование такой надписи уже может служить дока-
зательством того, что стела была помещена на наружной стене.
Стела № 1]а 5605 не имеет такой формулы. Разумеется, не на
всех наружных стелах встречаются формулы, но все же трудно пред-
положить, что стела величиной 35X26 см была помещена на внешней
стене гробницы, у входа. О том, что стела находилась внутри гробни-
цы, свидетельствует очень хорошо сохранившаяся раскраска. Как из-
вестно, все египетские памятники — будь то росписи, статуи, релье-
фы — всегда раскрашивались. Росписи (так называемые фрески) за-
частую сохранялись в первоначальной окраске, а раскрашенной
скульптуры до нас дошло немного. Нет никакого сомнения в том, что
стела Ментухотепа находилась внутри гробницы, и только поэтому мы
видим на ней и теперь первоначальный цвет изображения фигуры по-
койного. Если бы стела находилась снаружи, то, подвергаясь действию
различной температуры, солнечных лучей и ветров, она была бы та-
кой же бесцветной, как и большинство известных рельефов.
Стела сделана из светлого известняка (обычного для этого вида
скульптуры), с выпуклым рельефом и врезанной надписью. Изобра-
жение покойного занимает большую часть левой стороны стелы; жерт-
венный сосуд (заменяющий стол) стоит внизу, в правом углу.
Надпись не имеет самостоятельного значения, она очень коротка
и содержит только имя покойного (Ментухотеп) и имя его матери.
В надписи нет даже перечисления титулов покойного. Она гласит:
«Почтенный (имаху) Ментухотеп, сын Ит». Отсутствие титулатуры до-
вольно обычно в заупокойных надписях и не может служить свиде-
тельством незначительного положения покойного. Даже на рельефе
Хенену, где надпись занимает очень большое место, покойный назван
только «имаху», а между тем по всем данным видно, что покойный
принадлежал к высшей придворной знати, окружавшей фараона Мен-
тухотепа III5. Таким образом, вопрос о том, кто такой Ментухотеп,
имя которого стоит на стеле № lia 5605, придется решать на основа-
нии различных данных в совокупности.
Надпись выполнена сравнительно небольшими четкими иерогли-
фами, врезанными в плиту; они имеют зеленоватый, немного выли-
нявший и слегка побуревший цвет. По характеру раскраски и по силу-
этному виду знаков, абсолютно лишенных деталей, можно предполо-
жить, что краска сплошь заполняла иероглифы, как это довольно ча-
сто наблюдается на стелах Среднего царства 6.
Фигура покойного и жертвенный стол (или, точнее, сосуд, заме-
няющий стол) выполнены в выпуклом рельефе. Ментухотеп в обыч-
4 Там же, стр. 127.
5 Там же, стр. 132.
6 См.: L. Klebs, Die Reliefs und Maiereien des Mittleren Reiches, S. 20.
172
I . 4
L L
Рис. 31. Изображение Ментухотепа на стеле
ной для покойного позе: левая нога выдвинута вперед, в правой руке
палка с загнутым концом, в левой — посох; и палка и посох светло-
желтого цвета. На голове черный парик, пряди на концах волос про-
работаны детально, сзади волосы доходят до самого плеча, на лбу
срезаны прямо. Ожерелье плотно прилегает к шее, вверху и внизу оно
отделено от тела слегка врезаными полосками более светлого, чем
само ожерелье, тона и имеет желтый с зеленоватым оттенком цвет.
Две такие же слегка углубленные светлые полоски проходят по самому
ожерелью, разделяя его на три широких ряда. На бедрах Ментухотепа
короткий и узкий передник белого цвета, пояс гладкий, прямой, закан-
чивается на животе небольшой петлей. Передник настолько плотно
облегает тело, что форма бедра совершенно ясно проступает сквозь
натянутую ткань одежды. Все тело сплошь покрыто темно-коричневой
с красноватым оттенком краской. Грудь едва намечена, верхняя часть
туловища совершенно гладкая, очень детально проработана муску-
латура, особенно коленные чашечки и косточки у щиколотки. Как
обычно на египетских рельефах, обе ноги левые, о чем можно судить
по четко изображенному большому пальцу, черного цвета рельефные
линии удлиненного глаза, большого зрачка и слегка дугообразной
•брови.
Основание, на котором стоят фигура и жертвенник, выше фона
стелы и находится на уровне фигур; жертвенный сосуд, заменяющий
столик, отделяется от базы тонкой врезанной полоской. Жертвенный
сосуд имеет обычную форму: плоское дно, расширяющиеся кверху
стенки. На нем лежат поминальные приношения: слева голова быка,
в центре кусок мяса с костью, справа хлебец в форме пирамидки,
над всем этим — гусь и справа вверху огурец (?).
Первоначально фон стелы тоже был окрашен, о чем говорят
оставшиеся следы, сейчас имеющие вид грязноватых пятен, и светлые
потеки коричневатого тона. К сожалению, по этим следа Ам трудно-
точно установить первоначальный цвет фона и жертвенного сосуда;
можно только предположить, что он был светлый в желтоватых и ко-
ричневатых тонах. Внизу, на базе, немного правее центра, большая
выбоина, много мелких незначительных выбоин на фоне, но рельеф
почти не тронут, за исключением маленьких выбоин на посохе и сов-
сем мелких на переднике и сосуде.
Раскраска сохранилась только на некоторых предметах — черно-
коричневая на голове быка, красная, чуть коричневатая (светлее, чем
на теле) на мясе и сильно выцветшая зеленая на огурце (?). Потерты
(до белого) щека под глазом, частично глаз и локоть левой руки, свет-
лые пятна видны в некоторых местах на теле; потерты парик, голова
быка; совсем стерта краска с гуся и хлеба и очень выцвел зеленый
цвет иероглифов и ожерелья.
Тонкий, четко очерченный силуэт фигуры, мягкие линии лица,
великолепная проработка мускулатуры ног свидетельствуют о высо-
ком мастерстве художника. Это позволяет предположить, что стела
была сделана в одной из лучших придворных мастерских. Значит,
Ментухотеп, без сомнения, принадлежал к придворным кругам. Ком-
позиция рельефа из-за предельной четкости создает впечатление уди^
•вительной гармонии и торжественности. Фигура покойного, слегка
удлиненная, благодаря широким плечам и расставленным ногам про-
изводит впечатление монументальной. Она занимает центральное ме-
сто. Жертвенник с четким изображением даров настолько выразите-
174
Рис. 32. Изображение Ментухотепа на стеле
лен, что вполне заменяет отсутствующую надпись с перечисление^м за-
упокойных жертв.
Следует отметить необычность изображения палки в правой руке.
Ни на одной из стел, изданных в самых разных каталогах и монографи-
ях, не удалось найти аналогии изображения палки к той, которую дер-
жит в руках Ментухотел, сын Ит. Обычно это либо прямая палка,
либо жезл, хорошо известный по иероглифу shm 7. Больше всего при-
ближается к указанному типу палка погонщиков стада быков на релье-
фах Меир а 8 с изображением праздника в честь богини Гатор. Трудно
сказать, какое значение имеет эта пастушеская палка. Может быть,
она связана со священным стадом богини, может быть, имеет симво-
лическое значение и поэтому оказалась в руках у знатного египтянина.
Для решения этого вопроса надо было бы иметь большое число ана-
логий, которыми я пока не располагаю. Единственная полная анало-
гия, которую можно привести, это изображение на стеле № lia 5601.
В руках у покойного на этой стеле точно такая же палка, но значение
ее так же неясно, как и в первом случае.
Для определения датировки стелы необходимо проанализировать
всю совокупность ее данных. Судя по имени владельца, она не может
быть отнесена ранее чем к середине XI династии (в правление фара-
онов Ментухотепов это имя стало обычным) и не позднее XII дина-
стии, когда это имя уже больше не встречается 9 Имя Ит, матери
Ментухотепа, характерно для Среднего царства, но встречается
и позднее. Поэтому оно не дает возможности установить временные
границы стелы, хотя не противоречит высказанному предполо-
жению.
О принадлежности памятника к Среднему царству можно судить
и по другим признакам: форма парика, трактовка мускулатуры ноги
и, наконец, форма глаза и брови. Существенным моментом для дати-
ровки служит сочетание врезанной надписи с выпуклым рельефом.
Обычно памятники такого типа (точно датированные) встречают-
ся 10 11 в эпоху XI династии, начиная со времени Ментухотепа III, и ис-
чезают ко времени Аменемхета II, когда появляются уже целиком
выпуклые рельефы п.
Таким образом, вся совокупность данных позволяет определить
время создания стелы между второй половиной XI династии (Менту-
хотеп III) и началом XII династии. Некоторые мелкие детали все же
заставляют отнести этот памятник скорее к концу, чем к началу уста-
новленных хронологических рамок. Это, во-первых, характер иерогли-
фов, которые, как правило, в период XI династии настолько были ху-
дожественно выполнены 12, что сами по себе представляют подлинные
произведения искусства. Иероглифы стелы Ментухотепа сделаны! четко
7 Н. О. Lange und Н. Schlafer, Grab- und Denksteine der Mittleren Reiches,
1902—192'5; «Hierogliphiques Texts from Egyptian stelae in the British Museum»,
1911—1925; D. Duham Dew. Naga ed. Der., Spellers Recall des inscriptions egyptiens
de musees rogaux, Bruxelles, 19'23; G. Steindorf, Grabfunde des M. R. in dem Vone-
glichen Museum zu Berlin, VIII, IX; K. Peluger. The private funerary stelae of the
M. R. (JAOS, 1947, 2).
8 Blackman, Heir II, tab. XV.
9 Hermann Ranke, Die dgyptische Persouennamen, G\uckstaat, I, 1935, II, 1952.
10 G. Ebers, Staat aus dem Stein, II, § 49'9.
11 Ibid., § 502.
12 См. иероглифы «н-а стелах Хенн и Хенену: Р. И. Рубинштейн, Две стелы
XI династии из ГМИН им. А. С. Пушкина (ВДИ, 1952, № 3), стр. 126 сл.; Ebers,
Staat aus dem Stein, II, § 493.
176
и тщательно, но очень схематично, и художественным произведением
их назвать нельзя. Во-вторых, обычно в стелах смешанного типа толь-
ко фигура бывает выпуклой, надпись и жертвенный стол врезанные,
чем подчеркивается центральное положение изображения покойного.
Полный переход к выпуклому рельефу, завершенный при Аменемхе-
те II, происходил, очевидно, не сразу, и стела № lu 5605, вероятно,
была создана в то время, когда этот переход уже начался: все изо-
бражение сделано выпуклым и только надпись врезанной.
Скорее всего это могло быть либо в конце царствования Сенусер-
та I, либо в самом начале правления Аменемхета II.
Следовательно, стелу можно датировать временем первой чет-
верти правления XII династии. Судя по имени покойного (Ментухо-
теп), стелу надо относить к фиванскому кругу.
К тому же фиванскому кругу, судя по имени владельца Ини-0
и по характеру рельефа, принадлежит и стела №lia 5601. Размер ее
44X31 см. Вероятнее всего, она тоже находилась внутри гробницы,
но никак не была связана с архитектурой погребального сооружения,
а имела уже вполне самостоятельное значение. Это тот типичный
случай, который имеет в виду Эбере, говоря о видоизменениях, каким
подверглась прямоугольная плита эпохи Древнего царства, превра-
щенная в самостоятельную стелу 13. О назначении стелы можно судить
по ее четко оформленному прямому борту. Широкий внизу, он служит
базой, на которой стоит фигура покойного, далее, вправо борт спу-
скается ступенькой вниз и становится узким под жертвенным столом.
Справа борт отсутствует, у самого края вверху проходит начало гори-
зонтальной и вся вертикальная надписи, внизу стол и жертвенные да-
ры. На первый взгляд было бы очень соблазнительно предположить,
что данный рельеф представляет собой левую часть стелы с изобра-
жением, а правая — с надписью — отпилена и утрачена, т. е. мы имеем
обычную для начала XI династии стелу, вытянутую в ширину и с
большим текстом справа, по типу стелы Хени 14, где, к слову сказать,
правая часть плиты с надписью отпилена.
Этому предположению не противоречит и надпись, начинающаяся
прямо с титулатуры. Вполне возможно, что ей предшествовала обыч-
ная заупокойная формула. В нескольких горизонтальных строках то-
же могла содержаться титулатура, повторяющая и дополняющая на-
писанную в горизонтальной строке.
Но против этой гипотезы имеется очень серьезное возражение.
Левый торец стелы, слегка выпуклый, очень гладко отшлифован и
представляет собой совершенно законченную обработку плиты; его
форма видна на фотографии, тогда как правая сторона из-за опреде-
ленного ракурса при съемке кажется ровно обрезанной. В действи-
тельности правая сторона совершенно тождественна левой: на ней
такой же слегка выпуклый торец гладко отшлифован и закончен; ни-
каких следов распиливания установить нельзя.
Учитывая все это, можно утверждать, что памятник дошел до
нас в своем первоначальном виде. Он представляет собой прямоуголь-
ную плиту, вытянутую вверху, с рельефОхМ и двумя строками надпи-
си — горизонтальной вверху и вертикальной, идущей по правому краю
до середины стелы. Ниже, под строкой, жертвенный стол с дарами;
1* Ibid., § 488.
14 Р. И. Рубинштейн, Две стелы XI династии из ГМИИ им. А. С. Пушкина
(ВДИ, 1952, № 3),
12 Заказ 2603 W
вся левая часть на две трети занята фигурой покойного, стоящей перед
жертвенным столом. В левой руке у него посох, в правой — такая же
палка с загнутым концом, как на стеле № ha 5605. Раскраска, по-ви-
димому, существовавшая раньше, окончательно утрачена, даже не со-
хранилось никаких следов на светлом известняке, из которого сде-
лана эта стела. Сохранность в целом довольно хорошая, только имеет-
ся большая выбоина на голове, причем особенно повреждены парик от
уха до шеи, подбородок и рот, часть щеки и ноздря; на левой ноге у
щиколотки и на пальце — две выбоины; справа по краю около надпи-
си, которая осталась неповрежденной, — откол.
Надпись короткая, содержание ее сводится к перечислению ти-
тул атуры покойного и его имени, но в ней есть два имени собственных,
представляющих большие трудности для понимания.
Первая — определение слова Kbt (или, может быть, Ktb). Акад.
Б. А. Тураев, занимавшийся в свое время нашей стелой, так и не опре-
делил этот термин. Ни большой словарь, ни другие памятники не дают
аналогий. Единственная догадка, которую можно высказать, учиты-
вая принадлежность стелы к фиванскому кругу, — что здесь имеется
в виду Коптос, название которого написано неправильно. Такое пред-
положение гадательно и ничем не может быть доказано. Поэтому на-
стаивать на нем невозможно.
Вторую трудность представляет имя покойного Ини-О. В таком
виде, как написано на памятнике ( $ ), оно не имеет аналогий даже
у Ранке. Мы найдем там либо Интеф-О, либо просто Пни 15. Ранке
считает inj сокращенной формой имени intf16, отмечая, что такая
форма встречается в надписях Нового царства. Лекса в своей статье 17
с достаточной убедительностью доказал, что ряд имен, на первый
взгляд кажущихся сокращенными, в действительности — составные
с неизменяемой формой причастия действительного или страдатель-
ного залога. Сюда же относится и форма inj, неизменяемое страда-
тельное причастие. Таким образом, если принять положение Лекса, то
имя Ини-0 переводится «принесенный великий» и, конечно, является
сокращенным написанием имени одного из самых знаменитых фарао-
нов intf— (Интеф-О) Интефа Великого18. Титулатура Ини-0
обычна для придворной знати: «Репати, хати, хранитель царской пе-
чати, единственный семер, жрец-херихеб, почтенный перед Птах-Со-
каром Ини-0 2 Хати, начальник священнослужителей Кебета (?)
Ини-О».
Судя по титулатуре, Ини-0 занимал при дворе высокопоставлен-
ные должности, соединяя в своих руках светскую и духовную власть.
Поэтому естественно, что его заупокойная стела сделана хорошим ху-
дожником, может быть, даже в придворной скульптурной мастерской.
Надпись и изображение выполнены в выпуклом, довольно высо-
ком рельефе. Иероглифы крупные, слегка вытянутые вверх, очень чет-
15 Hermann Ranke, Die agyptische Persouennamen, I, 33/19, 36/15.
16 Ibid., 36/15
17 «Beitrdge zu den unveranderlichen Partizipion aus dem Gebiete der Persouen-
namen» («Agyptische Studien», Berlin, 1955), S. 2'14 ff.
18 Hermann Ranke, Die agyptische Persouennamen, I.
178
кие и красивые, типичные для эпохи XI династии. Они служат не
только надписью, но и украшением стелы, создавая по краю красивый
орнамент. Вертикальная строка отделена от рельефа более высоким
уровнем фона, горизонтальная — широкой выпуклой полосой, что
также характерно для искусства времени XI династии.
Трактовка фигуры Ини-0 тоже близка по типу к таким памят
никам XI династии, как стелы Хени и Тети 19. Небольшая голова в
гладком парике, четко очерченный удлиненный глаз, детальная про-
работка мускулатуры ног напоминают нам памятники, о которых го-
ворилось выше. Одежда состоит из набедренного передника, облега-
ющего фигуру сзади и выдающегося вперед острым углом, широкого
гладкого пояса, заканчивающегося большой петлей. Ожерелье отсут-
ствует, но у шеи врезан кружок, совершенно так же, как у Хени или
Тети. Создается впечатление, будто художник не закончил отделку
торса, не доделал ожерелья и поэтому не отработал мускулатуру те-
ла, едва только наметив грудь и пупок.
Большое внимание уделено жертвенному столу. Форма его обыч-
ная: широкая доска на одной раздваивающейся ножке; по обеим
сторонам два сосуда для возлияний. Жертвенные дары лежат на паль-
мовых листьях, которые по форме скорее всего напоминают переход-
ное изображение хлёбов20. Дары выписаны с такой тщательностью
и четкостью, что делают ненужной надпись с перечислением жертво-
приношений. Это почти пиктограмма. Мы видим большую ногу (око-
рок), голову быка, гуся, кусок мяса с костью, сосуд с молоком, один
круглый и несколько длинных хлебцев, овощи и поверх всего цветок
лотоса.
Несмотря на то, что жертвенный стол стоит в углу и как будто
занимает мало места, он так выразительно передает ощущение мате-
риальности жертвенных даров, что мы воспринимаем его вместе с фи-
гурой покойного как центральное место стелы. Это было художествен-
ным замыслом мастера — дать весь рельеф целиком как основную
композицию стелы, имеющую главное значение, а надпись — как де-
коративно-художественное оформление.
Подобная материальная трактовка приношений даров и такое
осмысление композиции тоже характерны для искусства времени
XI династии. Итак, совокупность всех данных говорит о том, что
стела № lia 5601 относится к XI династии.
Указание Ранке, что сокращение имени характерно для Нового
царства, не может служить основанием для опровержения предложен-
ной датировки. Близость имени Ини-0 к имени фараона Интефа-0
позволяет предположить, что Ини-0 был придворным этого фараона.
От времени Интефа-0 у нас есть датированные стелы Хени и Тети, а
близость рельефа стелы № lia 5601 к их рельефам еще больше под-
тверждает правильность такой датировки.
Таким образом, стелы Ментухотепа и Ини-О, хотя и не представ-
ляют собой монументальных памятников, настолько хорошо сде-
ланы, что вместе со стелами Хени и Хенену считаются лучшими
образцами произведений искусства раннего Среднего царства в со-
брании Государственного музея изобразительных искусств имени
А. С. Пушкина.
19 Р. И. Рубинштейн, Две стелы XI династии из Г МИ И им. А. С. Пушкина.
стр. 126 сл.
20 L. Klebs, Die Reliefs und Malereien des Mittleren Reiches, S. 163.
12*
Т. Н. САВЕЛЬЕВА
ДАННЫЕ НАДПИСИ МЕЧЕНА О ХАРАКТЕРЕ
ЧАСТНОГО ЗЕМЛЕВЛАДЕНИЯ В ДРЕВНЕМ ЕГИПТЕ
В КОНЦЕ III И НАЧАЛЕ IV ДИНАСТИИ1
Автобиографическая надпись чиновника Мечена, датируемая на-
чалом IV династии, является одним из ранних памятников древнееги-
петской письменности, содержащих сведения о земельных отношениях
в древнем Египте. Тексты на стенах гробницы Мечена, проливающие
некоторый свет на мало еще изученный вопрос о характере земельных
отношений в Египте времени Древнего царства, привлекли внимание
египтологов уже в начале XX в. В 1905 и 1907 гг. были опубликова-
ны две статьи Е. Ревийю и А. Морэ, посвященные переводу и интер-
претации этих текстов 2. Однако лишь более аргументированный пере-
вод А. Морэ в основном сохранил свое значение до настоящего време-
ни, но и он нуждается в ряде исправлений и уточнений.
После статьи А. Морэ не появилось новых специальных исследо-
ваний этих текстов, но в некоторых работах — акад. В. В. Струве,
Г. Юнкера, Ю. Я. Перепелкина и А. И. Харари — были внесены уточ-
нения и исправления в перевод и трактовку текста, содержащего сооб-
щение о покупке Меченом пахотной земли 3. В работах юриста Ж. Пи-
1 Доклад, прочитанный на Всесоюзной сессии по ассириологии, египтологии
и семитской эпиграфике в Ленинграде 16 мая 11958 г.
Автор настоящей статьи приносит глубокую благодарность старшим научным
сотрудникам ЛО Института народов Азии АН СССР Ю. Я. Перепелкину и И. М. Дья-
конову, взявшим на себя труд ознакомиться с рукописью этой статьи и сделавшим
ряд ценных замечаний.
2 В 1890 г. надписи были переведены Масперо с подробным комментарием
[G. Maspero, La carriere administrative de deux fonct ion na ires egyptiens (JA, XV,
1890), p. 269—405; «Etudes egyptiennes», II, Paris, 1890, p. 114—275]. В 1903 г.—
дважды изданы Г. Шефером и К. Зете [Н. Schafer, Aegyptische Inschriften
aus den Коп. Mussen zu Berlin, I, Leipzig, 1901, S. 73—87; K. Sethe, LJrkunden des
Alten Reiches, I, Leipzig, 1903, S. 1—7, Auflage, 2, 1932; далее — К. Sethe, Urkun-
den,.., I]. На второе издание текста делаются ссылки в настоящей статье. В 1906 г.
появился новый перевод Дж. Брэстеда, в котором, несмотря на очень краткий ком-
ментарий, уточняется смысл некоторых важных терминов, например: 1nj г Isw. hr
sw.tj.w (J. H. Breasted, Ancient Records of Egypt, I, Chicago, 1906, -p. 77—78).
На русский язык два текста из надписи Мечена переведены И. М. Лурье («Хрес-
томатия по истории древнего мира», ч. I, М., 1905, стр. 33) и Ю. Я. Перепелки-
ным (см.: «Меновые отношения в староегипетском обществе» («Советское востоко-
ведение», 1949, №6), стр. 302—303].
Е. Revillout, Nouvelle etude juridico-economique sur les inscriptions d’Am-
ten (JA, VI, 1905, № 3), p. 473—508; A. Moret, Donations et fondations en droit
egyptien («Rec. trav.», XXIX, Paris, 19'07), p. 57—75.
3 В. В. Струве, Проблема зарождения, развития и разложения рабовла-
дельческих обществ Древнего Востока («Изв. ГАИМК», 1934, вып. 77), стр. 64;
Ю. Я. Перепелкин, Меновые отношения в староегипетском обществе («Совет-
ское востоковедение», 1949, № 6), стр. 302—303; Н. Junker, Giza, III, Bericht,
Wien, 1938, S. 173; A. I. Harari, Contribution a I’etude de la procedure judiciaire dans
1’Ancien Empire egyptien, Le Caire, 1950, p. 29. — Некоторые выводы, касающиеся
этих текстов, нашли свое отражение в монографии В. Хелька (W. Helck, Untersu-
chungen zu den Beamtentiteln des agyptischen Alten Reiches, Gluckstadt, 1954) и в
изданном В. Хёльком и Е. Отто маленьком энциклопедическом словаре по египтоло-
гии (W. Helck, Е. Otto, Kleines Worterbuch der Aegyptologie, Wiesbaden, 1956).
180
ренна и экономиста Г. Дикманса используется также другой текст из
надписи Мечена, содержащий сведения о наследовании им земли
от матери 4.
Новые публикации и исследования эпиграфического материала
Древнего царства позволяют сделать попытку дальнейшего уточне-
ния терминологии двух указанных текстов из надписи Мечена, вы-
ражающей довольно сложный и специфический характер отраженного
в ней экономического и юридического содержания. Однако лаконич-
ный язык надписи и скудость сведений о земельных отношениях, сооб-
щаемых другими документами Древнего царства, затрудняют истолко-
вание этих текстов и не дают возможности окончательно решить не-
которые вопросы, возникающие при их рассмотрении.
Надписи Мечена сообщают его титулатуру и перечисляют зе-
мельные и имущественные приобретения, сделанные им за время его
служебной карьеры и унаследованные. Надпись довольно очевидно
распадается на две основные части. В первой части содержится ха-
рактерный для кратких титулатур5 простой перечень должностей
Мечена, наиболее тесно связанных с его основной карьерой правителя
номов, главным образом Нижнего Египта. Здесь же, по-видимому,
частично в краткой форме, сообщается о наиболее важных земельных
приобретениях Мечена6. Вторая часть надписи представляет собой
собственно автобиографию и изложение служебной карьеры Мечена.
В ней упоминается ряд должностей и званий, отсутствующих в первой
части надписи, так как они относятся главным образом к началу слу-
жебной карьеры Мечена, которая ко времени сооружения гробницы
была для него давно пройденным этапом. В этой автобиографической
части надписи снова и, по-видимому, более подробно говорится о
земельных приобретениях Мечена 7, причем имеются дословные тек-
стуальные совпадения с первой частью. Отсюда можно сделать
заключение о смысловой связи между первым и вторым отрывками
из надписи Мечена, сообщающими о его земельных приобретениях
(см. табл. I, текст А и В) 8.
В отрывке из первой части надписей говорится, во-первых, о при-
обретении Меченом большого количества пахотных земель, во-вторых,
о наследственной передаче Мечену пахотной земли его матерью Неб-
сент (см. табл. I, текст Л): «Достал он за вознаграждение (irij. n. f.
[г] isw) пахотной земли 200 сот у (hr) njsw. tj. w многих9, дано ему
4 J. Pirenne, Histoire des institutions et du droit prive de I’ancienne Egypte, II,
Bruxelles, 1934, p. 2'93—304; G. Dykmans, Histoire economique et sociale de Гап-
cienne Egypte, III, Paris, 1937, p. 75—76. Критика выводов Ж. Пиренна и Г. Дик-
манса дана в рецензиях И. М. Лурье («Советская этнография», 1934, № 3, стр. 119—
120) и В. И. Авдиева (ВДИ, 1939, № '1, стр. ’.134—140).
5 Краткие титулатуры часто писались в гробницах Древнего царства наряду
с полными титулатурами чиновников. (См. Д. А. Ольдерогге, Управитель бурга,
«Записки Коллегии востоковедов» при Азиатском музее АН СССР, III, 2, Л.,
1928, стр. 390—392.)
6 К. Sethe, Urkunden..., I, S. 1—>2. Надпись A.
1 Ibid., S. 2—5. Надписи В, b.
8 Ibid., S. 2, Zeilen 8—11; S. 4, Zeilen 8—16.
9 Мы следуем здесь переводу Ю. Я. Перепелкина (см.: «Меновые отноше-
ния в староегипетском обществе», стр. 302, учитывая, что в настоящее время
большинство египтологов, в том числе Ю. Я. Перепелкин, Г. Юнкер и А. М. Ба-
кир, вернулись к старому чтению термина njsw.tj.w, принятому ранее акад.
В. В. Струве. В «Словаре египетского языка» А. Эрмана и Г. Грапова этот термин
приводится под nsw. tj.w, но вместо перевода дается отсылка к термину sw.
tj.w, который, однако, в «Словаре» отсутствует (Wb. II, S> 334). Г. Юнкер объ-
181
Таблица А
Р ***** Р °—0 1 О
/***** I I СГ > Т AVMRA
Таблица В
В13 j “М51,^т?

is ». pt п (] -— in $ 5j $
16 <== ffi\ I ГЛУг *
a_*"D 1 ° J-| О
r ...ч A^AWA JU
пахотной земли 50 сот матерью Nbsnt, [когда] сделала она распоря-
жение о доме (imj. t.-pr) * 10 11 в том детям, было помещено под них
по (?) царской грамоте (и?) каждого учреждения (’ — njsw. t s.t
nb. t) и».
Возможно, что первая строка приведенного нами текста из первой
части надписей изложена более подробно во второй части, в отрывке,
который А. Харари и Г. Юнкер рассматривают как единое смысловое
целое. В этом отрывке (см. табл., текст В) сообщается: «Достал он
за вознаграждение (inj. n. f г isw) пахотной земли 200 'сот р (hr)
njsw. tj. w многих,, поставки зала (prj h;) 12 хлебов 100 ежедневно
из заупокойного храма (m hw. t — к;) матери детей царских Nj—m,’/t
hp дом длиной 200 локтей, шириной 200 локтей, построен (и)
оборудован, посажены деревья прекрасные, был вырыт пруд в нем
большой весьма, посажены смоковницы и виноград, и было записано
об этом в грамоте царской (iw ss imj г'- njsw. t), им[ена] их (прило-
жены) к тому в грамоте царской»13. То, что строки 9—16
данного текста могут служить непосредственным продолжением 8-й
строки, органически связанным с ней по смыслу, кажется нам воз-
можным, имея в виду деление надписей Мечена на краткую и более
полную части. Кроме данного текста, во второй части надписи повто-
ряются и некоторые другие выражения, изложенные в первой части
надписи более кратко 14. В таком случае заключительные слова тек-
ста: «...и было записано... в грамоте царской» — могут свидетельство-
вать о том, что он передает содержание подлинного документа —
«царской грамоты» ('-njsw. t), подтверждающей право Мечена на все
приобретенное им недвижимое имущество, включая пахотные земли,
и на поставки из заупокойного храма царицы. Впрочем, вследствие
повествовательного характера надписи .некоторое сомнение может
вызвать предположение о связи между приобретенной Меченом па-
хотной землей, поставками хлеба из заупокойного храма царицы и
домом, окруженным садом. В этом случае заключительные слова
текста могут быть отнесены только к дому или саду, что кажется нам
менее вероятным, поскольку «царская грамота» обычно служила для
введения в права земельного владения и связанного с ним недвижи-
мого и движимого имущества 15. Об этом свидетельствует, например,
отрывок, приведенный нами из первой части надписи Мечена, где,
возможно, имелась в виду и первая строка текста, в которой в крат-
кой форме говорится о покупке земли Меченом (см табл., текст А).
В Коптосском указе Пиопи II об учреждении поселения для обслужи-
яоняет отсутствие .иероглифа п при 1написа1нии термина njsw. tj. w графическими
особенностями египетского правописания иероглифических знаков, приводя примеры,
в которых слово njsw. t тоже пишется без знака n (Н. Junker, Giza, III, S. 172—
173).
10 Термин imj. t-pr обычно переводится как «завещание» [В. Grdseloff, Deux
inscriptions juridiques de 1’Ancien empire (ASAE, XLIII, 1943), p. 32—331. Ho
нам кажется более осторожным близкий к дословному («то, что в доме») перевод
этого термина как «распоряжение о доме», т. е. владении. Этим распоряжением
подтверждалось дарение на случай смерти.
11 К. Sethe, Urkunden..., I, S. 2, Zeilen 8—'ll.
12 H. Junker, Giza, VII, S. 161; A. I. Harari, Contribution a I’etude de la pro-
c£dule judiciaire..., p. 29.
13 K. Sethe, Urkunden..., I, S. 4, Zeilen 8—16.
14 Ibid., S. I, Zeile 14. S. 3, Zeile 8.
15 A. I. Harari, Contribution a I’etude de la procёdure judiciaire..., p. 29; см. также
H. Goedicke, Juridical expression of the Old kingdom (JNES, XV, 1956, № 1). p. 5,30,

вания культа статуи царя тоже сообщается, что это поселение состо-
ит «из пахотной земли, которая орошается ежегодно» 16.
Термин «достать за вознаграждение» (inj г isw), для которого
можно считать твердо установленным значение «покупать» в текстах
Древнего царства 17, должен показывать, что «царская грамота» в
данном случае выступает в роли документа, санкционирующего куп-
чую сделку, заключенную Меченом. Текст такой купчей сделки на
дом был обнаружен на кладбище Гизэ. Он датируется К. Зете и
Ю. Я. Перепелкиным второй половиной Древнего царства, А. Сотта
и Ф. Биссингом — временем IV династии 18. В тексте купчей сообща-
ется, что сделка, обозначенная термином htm. t, была запечатана
(htm) перед свидетелями 19, т. е. служила официальным документом,
регистрирующим акт купли-продажи. Этим же термином в надписях
Древнего царства обозначались сделки, заключенные владельцами
гробниц с ремесленниками и рабочими относительно оплаты их рабо-
ты за сооружение гробницы, например в надписи из гизэской гробни-
цы Неферхеренптаха, опубликованной Ф. Питри: «Рабочий кладбища
Пиопи доволен сделкой (htm.t), которую я заключил с ним»20..
Следовательно, в языке Древнего царства имелся специальный техни-
ческий термин, обозначавший всякого рода двусторонние сделки, в
том числе и купчие. В надписях Древнего царства этот термин упоми-
нается наряду с другим распространенным термином — «царская гра-
мота» (‘-njsw.t), обозначавшим документ, выражающий волю
царя, который обычно составлялся после царского приказа (wd) 21,
т. е. на его основании, и служил для введения в права владения.
Таким образом, значение терминов njsw.t и htm.t не совпа-
дало. Поэтому нет достаточных оснований считать «царскую грамоту»,
упоминающуюся в надписи Мечена, простым актом регистрации
купчей сделки, как это полагают Ж. Пиренн и Г. Дикмане, тем более,
что, по мнению Ю. Я. Перепелкина, заключение данной купчей
сделки на дом по определенным установленным правилам свидетель-
ствует о том, что такие акты совершались в далекой древности и до-
вольно часто 22.
Следовательно, в надписи Мечена словом «царская грамота»
(‘-njsw. t) назван документ, выражавший волю царя на закрепление
за Меченом приобретенного им в результате купчей сделки недвижи-
мого имущества и поставок из заупокойного храма царской матери.
16 К. Sethe, Urkunden..., I, S. 294.
17 Ю. Я. Перепелкин, Меновые отношения в староегипетском обществе,
стр. 301—303; см. также: Wb., I, S. 131 (?sw I).
18 К. Sethe, Agyptische Inschrift auf den Rauf eines Hauses aus dem Alten
Reich, Leipzig, 1911 (Koniglich Sachsische Gesellschaft der Wissenschaften, Berichte
uber die Verhandlungen, Phil. — hist. KI., Bd. 63, 1911, Heft 6, S. 135—150). Пере-
вод этой надписи сделан Ю. Я- Перепелкиным (Меновые отношения в старо-
египетском обществе); Н. Sottas, Etude critique sur un acte de vente immobiliere
du temps des Pyramides, Paris, 1913; F. W. von Bissing, Ein Hauskauf im IV Jahr-
tausend vor Chr., Munchen, 1921 («Sitzungsberichte der Bayerischen Akad. der Wis-
senschaften», Phil. —- hist. KI.).
19 K. Sethe, Agyptische Inschrift auf den Kauf eines Hauses aus dem Alten
Reich, Abh. 14, S. 138.
20 См. B. Grdseloff, Deux inscriptions juridiques de 1’Ancien empire, p. 38.
21 A. I. Harari, Contribution a t’etude de la procedure judiciaire..., p. 32—36.
22 Ю. Я. Перепелкин, Меновые отношения в староегипетском обществе,
стр. 303.
184
Санкционирование царем купчей сделки может быть объяснено либо
тем, что Мечен приобрел государственную или царскую землю, либо
тем, что царь был верховным распорядителем всей земли. Содержание
«царской грамоты», изложенное в надписи Мечена в общих чертах,
и две другие надписи Мечена, в которых она упоминается, позволя-
ют считать второе предположение более правильным.
В тексте «царской грамоты», излагаемой в надписи Мечена, содер-
жатся некоторые основные элементы текста купчей сделки, заключен-
ной Меченом. Как правило, в гробничных надписях не сообщаются де-
тали актов и сделок, если тексты не являются их копиями, а только пе-
редают их содержание. Чаще всего надписи ограничиваются свидетель-
ством о заключенных актах и сделках и иногда содержат краткое из-
ложение основных условий договора 23. Поэтому в гробничную надпись
Мечена как документ частного характера могли быть занесены даже
не все важные моменты, имевшиеся в подлинном документе — «цар-
ской грамоте», — содержание которого здесь лишь пересказывается.
В приведенном нами тексте из надписи Мечена можно предполо-
жить изложение следующих пунктов «царской грамоты», санкциони-
рующей купчую сделку Мечена: 1) указание о приобретении недвижи-
мого имущества путем покупки (inj г isw) и поставок из заупокойного
храма; 2) инвентарная опись приобретенного недвижимого имущества:
200 сот земли, дом, сад, виноградник, пруд (?); 3) указание, у
кого оно куплено — hr njsw. tj. w; 4) сообщение о регистрации куп-
чей сделки.
Загадочно упоминание среди недвижимого имущества, приобретен-
ного Меченом, поставок 100 хлебов ежедневно из заупокойного храма
матери царских детей Нимаатхеп. А. И. Харари рассматривает эти
поставки не как приобретение Мечена, а как вознаграждение —
плату за приобретенное им имущество — в виде доходов от обслужи-
вания заупокойного культа царицы Нимаатхеп 24. Однако заманчивая
интерпретация текста, предложенная А. И. Харари, не представляется
нам возможной по двум причинам. Во-первых, поставки заупокойного
храма царицы упоминаются в тексте среди приобретенного Меченом
имущества и не выделены из этой инвентарной описи ни
грамматической, ни синтаксической структурой фразы: в ней отсут-
ствуют обычные для выражения оплаты вводные слова: «дал... за»
(rdj... ir, hr). Так в купчей на дом перед перечислением предметов,
которыми он оплачивался, сказано: «Дал [я] 10 s‘.t [j] за (ir) него» 25
В сделках, заключенных между владельцами гробниц и ремеслен-
никами при перечислении оплаты за сделанную ими работу, обычно
стоит предлог hr, например в надписи Хетепхерахти: «Они сделали
это (гробницу) за (hr) хлеб, за пиво,, за одежду, за масло и за
ячмень и эммер в очень большом [количестве]» 26.
Во-вторых, при такой интерпретации выражение m hw.t-k;
должно переводиться «для заупокойного храма», тогда как после гла-
гола prj предлог m обычно переводится как «из», что подтверждается
23 В. Grdseloff, Deux inscriptions juridiques de VAncien empire, p. 30.
24 A. I. Harari, Contribution а Г etude de la procedure judiciaire..., p. 29—30.
25 Ю. Я. Перепелкин, Меновые отношения в староегипетском обществе,
стр. 304.
26 К. Sethe, Urkunden..., I. S. 50, Zeilen 6, 7; перевод см.: A. Volten, Bauherr
und Arbeiter im Alten Reich («Acta orientalia», Lugduni Batavorum, 9, 1931, Ps. 4),
S. 370—372; H. Junker, Giza, IX, S. 75.
аналогичной в данном отношении надписью Перисена, в которой гово*
рится об wdb-rd, состоящих из «хлеба hf(,’), пирогов—psn, напитка (?)
sft, доставляемых из храма Птаха (m hw. t-ntr Pth) »27. Следователь-
но, поставки из заупокойного храма царской матери, по-видимому,
-могли входить в состав имущества, приобретенного Меченом по куп-
чей сделке. Отсутствие в надписи Мечена перечисления предметов,
которыми он оплатил свое приобретение, может быть объяснено тем,
что «царская грамота» не является актом регистрации купчей сдел-
ки. Поскольку она служит здесь документом, вводящим Мечена во
владение приобретенным имуществом, надпись ограничивается под-
тверждением того, что приобретение было сделано «за вознагражде-
ние» (г isw). Следует также учесть, что в большинстве гробничных
надписей Древнего царства, сообщающих о «вознаграждении» (isw)
за работу, в тех случаях когда упоминается этот термин, за ним обыч-
но не следует конкретное перечисление предметов, составлявших
оплату. Например, в надписи на одной гизэской гробнице, раскопан-
ной С. Хасаном, говорится: «Ремесленников, которые делали эту
работу, я заставил молиться богу за вознаграждение (hr isw),
которое я дал им» 28. Предметы, составлявшие «вознаграждение», не
перечисляются и в гизэской надписи Рединптаха: «Достал [я] это на
кладбишеза вознаграждение (inj... г isw), никогда не совершил ничего
неправого там» 29.
Некоторый свет на характер связи между недвижимым имущест-
вом, приобретенным Меченом, и поставками из заупокойного храма
царицы проливает замечание Г. Юнкера, в котором он устанавливает
значение термина wdb-rd: хотя этот термин в надписи Мечена еще
не упоминается, поставки из заупокойного храма царицы по существу
могли быть чем-то вроде «натуральной ренты, поступавшей ко второму
получателю из храмовых доходов», т. е. wdb-rd 30. В надписи Пенме-
ру говорится, что Пенмеру предоставил в обеспечение своего заупо-
койного культа Неферхотепу и его детям как заупокойным жрецам
10 сот пахотной земли 31.
Следовательно, пахотная земля, приобретенная Меченом вместе с
недвижимым имуществом, находившимся при ней, и поставками из
заупокойного храма царицы Нимаатхеп, тоже могла составлять мате-
риальную основу, обеспечивавшую соблюдение и продление заупокой-
ного культа царицы и вознаграждение за это.
О том, что недвижимое и движимое имущество, обеспечивавшее
обслуживание заупокойного культа, могло продаваться, свидетель-
ствует надпись одного вельможи Древнего царства: «Не даю я власти
рабу двойника какому-либо [заупокойного] владения [моего] отдать
пашню, людей и вещи какие-либо, сотворенные мною им, чтобы воз-
глашать по [мне] с них, за вознаграждение людям каким-либо»32. Это
27 К. Sethe, Urkunden.., I, S. 37, Zeilen 11—Г2; перевод см.: H. Junker, Giza, III,
S. 211.
28 S. Hassan, Excavations at Giza, III, Cairo, 1*9*38, Abb. 15, перевод см.:
H. Junker, Giza, IX, S. 74.
29 Надпись переведена Б. Грдзеловым (В. Grdseloff, Deux inscriptions juridi-
ques de I'Ancien empire, p. 38).
30 H. Junker, Giza, III, S. 211.
31 B. Grdseloff. Deux inscriptions juridiques de I’Ancien empire, p. 43.
32 R. Sethe, Urkunden..., S. Г2. — См. перевод и .интерпретацию текста, сде-
ланные Ю. Я. Перепелкиным («Меновые отношения в староегипетском общест-
ве», стр. 303).
/55
подтверждается также тем, что вельможи для обслуживания своего
заупокойного культа передавали wdb-rd членам семьи и заупокойным
жрецам 33.,
Следовательно, земельное владение с находившимся при нем не-
движимым имуществом и поставками хлеба из заупокойного храма
царицы Нимаатхеп, приобретенное Меченом, могло быть обременено
обязательствами обслуживать заупокойный культ царицы и содержать
заупокойных жрецов для этих целей. Возможность такого истолкова-
ния приведенного текста из надписи Мечена подтверждается тем, что
многие из известных нам частных владений Древнего царства III—
VI династий так или иначе были формально связаны с заупокой-
ным культом и вследствие этого имели условный характер.
А. Морэ, Ж. Пиренн, Г. Дикмане и А. И. Харари полагают, что
Мечен купил царские земли у царя или государства на том основа-
нии, что землю он приобрел вместе «с царскими людьми» (hr njsw.
tj. w). А. Морэ считает «царских людей» предшественниками «цар-
ских земледельцев» птолемеевского времени, Ж. Пиренн — военно-
пленными (иноземцами), посаженными на государственные земли,
Г. Дикмане — государственными рабами или свободными арендато-
рами, которые могли, однако, быть переданы царем вместе с продава-
емой им землей. Дж. Брэстед, акад. В. В. Струве, Ю. Я. Перепелкин,
Г. Юнкер и В. Хельк иначе переводят и понимают выражение hr
njsw. tj w: «у njsw. tj. w», рассматривая их как продавцов земли,
приобретенной Меченом. Сопоставление первой строки приведенного
отрывка из надписи Мечена с начальным текстом купчей на дом пол-
ностью подтверждает правильность второго перевода выражения: hr
njsw. tj. w — «Достал я за вознаграждение дом этот (inj. [j] pr pn
r isw) у писца Ченти» (hr Hatj) 34. Если же njsw. tj. w могли прода-
вать землю, то, следовательно, они были землевладельцами, как это
полагают В. В. Струве, Ю. Я. Перепелкин и В. Хельк. В. В. Струве
рассматривает их как «верхнеегипетских воинов», Ю. Я. Перепел-
кин—как «мелких землевладельцев», В. Хельк — как «свободных
крестьян»35. Мнение В. В. Струве о том, что термин njsw. tj. w перво-
начально обозначал какую-то категорию населения только Верхнего
Египта, подтверждается титулатурами чиновников Древнего цар-
ства — Нисутнефера, Ухема и Каемнефера, связанных с управлением
номами Верхнего Египта: «правитель земли [нома] (ssm-t?) и njsw. tj.
w»36, начальник (imj-п) njsw. tj. w, «правитель земли [нома]»37,
«начальник njsw- tj. w» 38. Последняя должность—«начальник njsw. tj,
w» упоминается также в текстах Коптосских указов царя Пиопи II,
причем иногда в неправильной форме sm‘. tj. w39, подтверждающей
связь этого титула с наименованием Верхнего Египта, на что любезно
33 Н. Junker, Giza, II, S. 167—168.
34 К. Sethe, Agyptische Inschrift auf den Kauf eines Hauses..., S. 137 (текст A. 2,
3); см. перевод Ю. Я. Перепелкина («Меновые отношения в староегипетском об-
ществе», стр. 303—304k
35 В. В. Струве, Проблема зарождения, развития и разложения рабовла-
дельческих обществ древнего Востока («Изв. ГАИМК», 1934, вып. 77), стр. 64;
«Всемирная история», I, стр. 162; W. Helck, Untersuchungen zu den Beamtentiteln .,
S. 81, Anm. 26.
36 H. Junker, Giza, III, S. 173.
37 L. D. II, Bl. 110.
38 W. M. F. Petrie, Athribis, London, 1908, p. 7.
39 K. Sethe, Urkunden..., I, S. 281, Zeile 12—13, S. 287, Zeile 6.
187
обратил наше внимание Ю. Я. Перепелкин. Перечисленные должност-
ные наименования не 'встречаются в титулатурах чиновников, управ-
лявших номами Нижнего Египта, например Нисутнефера в Гелиополе
и Мемфисе. Интересно отметить, что в титулатурах Нисутнефера и
Ухема упоминается также титул «начальник крепостей» (i-mj—r;mnw.
w); это должностное наименование в несколько видоизмененной
форме встречается и в титулатуре Нисутнефера в связи с управле-
нием Гелиополем, но уже без сопровождения титулов «начальник
njsw. tj. w» и «правитель земли», относящихся только к управлению
в Верхнем Египте. Судя по этим титулатурам, в руках правителя
нома в Верхнем Египте было сосредоточено военное и гражданское
управление номом и его населением, обозначавшимся термином njsw.
tj. w. В надписи Мечена и в Коптосском указе защиты детерминати-
вом этого термина служит знак, изображавший мужчин, причем в
параллельном тексте той же грамоты в его детерминатив входит
знак мужчины и женщины 40. По-видимому, различию детерминативов
в этом термине не придавалось большого значения, но наличие в не-
которых текстах знака мужчины и женщины в его детерминативе все
же указывает на то, что обозначавшееся им население могло состоять
из мужчин и женщин.
В. Хельк в противоположность Г. Кеесу и Г. Юнкеру полагает
что термин njsw. tj. w не обязательно был связан с царскими владе-
ниями. Но в Коптосском указе Пиопи II об основании поселения:
«Мин укрепляет двор Неферкара» — говорится о njsw. tj. w
pr — sn‘ нома, направляемых во владение царского святилища41.
Скорее всего термин обозначал какую-то категорию или груп-
пу землевладельцев в номах Верхнего Египта, которые, судя по
надписи Мечена, не только пользовались, во и владели землей,
может быть условно, в том случае, если она была обременена повин-
ностями обслуживания и содержания заупокойного культа царицы
Нимаатхеп. Во время войны из числа мужского населения njsw. tj. w,
вероятно, формировалось ополчение, так как чиновники, управлявшие
им (imj-r; njsw. tj. w), были одновременно «начальниками крепо-
стей» (imj-r; mnw. w) нома. В таком случае категория населения
номов Верхнего Египта, обозначенная термином njsw. tj. w42, должна
была обладать пэ меньшей мере двумя признаками свободы: 1) пра-
вом владения обоабатываемыми пашнями и связанным с ними недви-
жимым и движимым имуществом, 2) правом быть призванным в
армию и носить оружие. Поскольку в надписи Мечена речь идет о
«njsw. tj. w многих», выступающих в качестве продавцов пахотных
земель и, возможно, недвижимого имущества и поставок из заупо-
койного храма, ими могли быть лишь мелкие земледельцы, как это
справедливо полагает Ю. Я. Перепелкин. Может быть, в «царской
грамоте», содержание которой и изложено в надписи Мечена, мы
встречаемся, как и в -некоторых шумерских документах купли-про-
дажи земли, с фактом соединения всех записей в одном документе,
поскольку покупатель один и тот же 43.
40 Ibid., S. 2, Zeile 8; S. 295, Zeile 4; H. Junker, Giza, III, S. 2.
41 W. Helck, Untersuchungen zu den Beamtentiteln, S. 81, Anm, 26; K. Sethe,
Urkunden, I, S. 29.
42 Существование этого населения доказывается уже для времени раннего
царства (Н. Junker, Giza, I, S. 27, Anm. I).
43 И. M. Дьяконов, Купля-продажа земли в древнейшем Шумере и вопрос
о шумерской общине (ВДИ, 1955, № 4), стр. 15.
188
Но не исключена возможность, что njsw. tj. w выступают здесь
как единый коллектив землевладельцев и продавцов, которые не могут
индивидуально распоряжаться своими владениями. В таком случае мы
сталкиваемся в надписи Мечена с чрезвычайно любопытным явлением
коллективной, а может быть даже территориальной общинной собст-
венности на землю и коллективным, или общинным, фондом недели-
мого земельного владения, которое могло быть продано, по-видимому,
лишь целиком и с согласия всего коллектива. Хотя прямых данных об
общинном землевладении у нас пока еще нет, следует отметить, что
принцип коллективного владения и пользования был известен во вре-
мена Древнего царства, правда, в применении к условному землеполь-
зованию, связанному с заупокойным культом.
Если считать, что приведенный нами отрывок из второй части над-
писи (табл. I, текст В) содержит изложение текста «царской грамоты»,
его заключительные строки следует рассматривать как сообщение о
том, что купчая сделка между Меченом и «njsw. tj. многими» была
санкционирована «царской грамогой» (‘-njsw. t), на основании ко-
торой Мечен получил права владения пахотной землей, недвижимым
имуществом и поставками из заупокойного храма. «Царская грамота»,
как показывает другой текст из надписи Мечена 44, составлялась пос-
ле царского «указа» (wd), т. е. на его основании, а следовательно, вы-
ражала волю царя, вводя то или иное лицо в права земельного владе-
ния. Это подтверждает часто встречающаяся в царских грамотах и
указах формула, свидетельствующая о присутствии царя в момент их
составления 45.
Таким образом, коллектив njsw.tj. w мог отчуждать обрабаты-
ваемую землю лишь -с согласия царя, выражаемого документом в фор-
ме «царской грамоты». Следовательно, полной свободы распоряже-
ния недвижимым имуществом у них не было.
Возможность такой интерпретации приведенного нами текста из
второй части надписей Мечена подтверждается текстом отрывка из
первой части надписей (см. табл. I, текст А), в котором сообщается
о передаче Мечену пахотной земли по распоряжению о доме в
случае смерти его- матери. В этом тексте опять упоминается «царская
грамота» ('-njsw.t), которая здесь выражает согласие царя на
передачу детям земли, находившейся ibo владении матери Мечена.
Актом, регистрирующим передачу земли наследникам, служит здесь
распоряжение о доме на случай -смерти, обозначенное специальным
термином imj. t-pr.
Надпись Мечена — самый ранний документ, упоминающий дар-
ственный акт на случай смерти. (Такой акт во времена Древнего цар<
ства часто совершался еще при жизни владельца.) Сохранилось доста-
точно много надписей второй половины Древнего царства, в которых
говорится о подобных актах, часто передающих в новое владение
земли, связанные с заупокойным культом, т. е. находившиеся в услов-
ном владении 46.
44 К. Sethe, Urkunden..., I, S. 4, Zeilen 2, 4.
45 A. I. Harari, Contribution a I’etude de la procedure judiciate..., p. 37.
46 Эти надписи частично собраны в статье Б. Грдзелова, который, проана-
лизировав их, пришел к выводу, что термин ?mj. t-pr обозначал односторонний
дарственный акт передачи собственности, мог совершаться немедленно или после
-смерти владельца и только в последнем случае он играл роль «завещания»
(В. Grdseloff, Deux inscriptions juridiques de I’Ancien empire, p. 32—33). Поэтому
для времени Древнего царства перевод термина imj. t-pr как «завещание» кажется
нам несколько преждевременным.
189
Текст из надписи Мечена свидетельствует о том, что для передачи
земли по распоряжению о доме на случай смерти во времена
IV династии тоже требовалось согласие царя в форме «царской гра-
моты» (’-njsw.t), которая, следовательно, служила документом, вво-
дящим наследников в права владения. Поэтому можно считать,
что и в данном случае царь выступает верховным распорядителем
земли.
Таким образом, два отрывка из надписи Мечена показывают, что
в древнем Египте уже в конце III и начале IV династии земля могла
отчуждаться путем продажи и наследственной передачи, но при фор-
мальном согласии царя, в последнем случае совершенно определенно
выраженном «царской грамотой», которая служила для санкциониро-
вания его волей актов отчуждения недвижимого имущества и введе-
ния новых владельцев в права владения.
Следовательно, надпись Мечена позволяет говорить о развитии во
времена Древнего царства частного землевладения. Если о мел-
ком землевладении во времена Древнего царства мы имеем пока еще
только единичные данные, то значительное развитие крупного земле-
владения в те времена подтверждается перечислением на стенах гроб-
ниц вновь основанных поселений- grg.t, которые, судя по надписи Ка-
нинисут I, могли отчуждаться 47.
47 II. Junker. Giza, II. S 167—168.
С. И. ХОДЖАШ
СТАТУЭТКА ВЕЗИРА ПАСЕРА1
(Из Государственного музея изобразительных искусств
имени А. С. Пушкина)
В 1924 г. в Государственный музей изобразительных искусств име-
ни А. С. Пушкина была передана вместе с другими египетскими па-
мятниками из Музея классического Востока небольшая каменная ста-
туэтка (№ 1295), изображающая сидящего на земле мужчину
с выставленными перед грудью согнутыми в коленях ногами и
скрещенными, лежащими на коленях руками. На мужчине длинная
одежда, закрывающая все туловище и ноги. Только кисти рук, едва
намеченные поверх колен, оставлены открытыми. На голове — парик
из прямоугольных жестких прядей, опускающихся на спину. Спереди
он заканчивается двумя симметрично расположенными концами, раз-
деленными короткими рубчиками. Концы парика выполнены более
низким рельефом, что создает впечатление, будто одни части парика
выступают из-под других. Вероятно, мастер таким образом хотел по-
казать изнанку парика. Лицо мужчины, хорошо проработанное, с ши-
роким плоским носом, вытянутым ртом и большими, чуть раскосыми
глазами. Сохранившиеся краски на бровях и парике свидетельствуют
о том, что раньше статуэтка была раскрашена. Вдоль всего туловища
в две горизонтальные строки идет иероглифическая надпись:
(I.r — p.ct h’tj—с it nir mrj hrj sst; nt pr nsw hrj—tpnt’ r dr*f
( —) sm II. brp sndw.t nb(t) t’jtj s;b imj—r; niwt t’tj p; —sr m’c)
«Князь, отец бога, возлюбленный (бога), заведующий тайнами
дворца царя, глава земли до края ее, жрец sm, управляющий (одеж-
дою) всякою, верховный судья, начальник города, везир Пасер
праведный».
На спине статуэтки надпись идет вертикально: (imj—ri niwt
с s tj Р; — sr) — «Начальник города везир Пасер».
1 В коллекции В. С. Голенишева, поступившей в Музей в 1911 г., имеется
амулет в виде сердца с текстом XXX «в» главы «Книги мертвых», также принад-
лежавшей Пасеру (С. И. Ходжаш, Амулеты из собрания Государственного музея
изобразительных, искусств имени А. С. Пушкина (ВДИ, 1953, № 3), стр. 173—174].
191
Сохранилась гробница Пасера, расположенная в Эль-Курне2, ко-
торая была открыта в начале XIX в. В трудах Шампольона 3 и Леп-
сиуса 4 приведены надписи с гробницы, содержащие картуш Сети I.
Предметы из гробницы попали в различные музеи мира. В 900-х го-
дах при раскопках в Абидосе было обнаружено другое погребение
с предметами, принадлежавшими Пасеру5, на которых имелся кар-
туш Рамсеса II. Известен только один везир Пасер эпохи Нового
царства, следовательно, обе гробницы принадлежали одному и тому
же лицу, жившему во времена правления двух фараонов — Сети I
и Рамсеса II. Этой датировки придерживались Б. Портер и Р. Мосс
в своем топографическом справочнике6.
В работе А. Вейла, посвященной везирам Нового царства, при-
ведена сводка надписей, имевшихся в гробнице, а также на статуях,
стелах, ушебти, пекторалях, скарабеях и других предметах, принад-
лежавших Пасеру7. На основании имен и титулов, встречающихся
в этих надписях, можно установить родословную Пасера. Деда его
звали Тапана, бабку Татуна; отец Пасера Теритер был князем, судь-
ей, начальником жрецов Верхнего и Нижнего Египта, первым жре-
цом Амона, жрецом Птаха. Мать Пасера Мерира носила титул «ве*
ликой гарема, возлюбленной Амона». Брата Пасера звали Татиа, а
сестру Наиа. У Пасера было трое детей: два сына и дочь. Одного из
сыновей звали Титиа. Он занимал должность начальника конюшни
и носил титул «первого для его величества». Другой сын — Ини был
жрецом-уаб и жрецом-чтецом Амона в первой филе. Дочь по имени
Тии носила титул «великая в гареме Амона», «певица Амона».
Сам Пасер занимал очень высокое положение при дворе, так как
•везир считался вторым лицом после фараона. В сохранившихся над-
писях приведены многочисленные титулы и эпитеты Пасера: князь,
судья, «уста Нехема», жрец богини Маат, полезный царю, несущий
опахало справа от царя, начальник города, судья обеих корон, пер-
вый жрец великой волшебством, имеющий доступ к царю Верхнего
Египта, приближенный к царю8 Нижнего Египта, любимец владыки
обеих земель, казначей царя Нижнего Египта, великий в царском
доме, первый из Серов во дворце. Говорят ему, что на сердце нет
скрытого от него. Наполняющий уши Гора истиной; довольный исхо-
дящими из уст его, Верховный судья, первый жрец, руководитель
празднества Амона, первый любимец во дворце, истин-
ный писец царя, начальник работ великих памятников, начальник
2 В. Porter and R. Moss, Topographical bibliography of Ancient Egyptian hiero-
glyphic texts, reliefs and paintings, I, Oxford, 19'27, p. 134. — Гробница Пасера ин-
тересна еще и тем, что на ней сохранилось изображение человека с арфой и
текст «Песни арфиста» [М. Lichteim, The Songs of the Harpers (JNES, IV, 1945, M.,
03, tab. V)].
3 J. F Champollion, Monuments de I’Egypte et de la Nubie. Notices descriptives,
I, Paris, 1844, p. 521—523, 846.
4 C. R. Lepsius, Denkmaler aus Aegypten und Aethiopien, III, Leipzig, 1900,
Taf. 31.
5 D. Randall-Maciver and A. C. Mace, El Amrah and Abydos, London, 1902,
pl. XL, p. 77.— В Абидосе, вероятно, было второе ложное погребение Пасера.
6 В. Porter and R. Moss, Topographical bibliography..., p. 134, № 106; R. Anthes,
Der Wesier Paser als Hoherpriester des Amon in Hermonthis [ZAS, 67 (Leipzig),
1931, S. 2—9].
7 Памятники Пасера из ГМИИ имени А. С. Пушкина в этот список не вошли,
(A. Weil, Die Veziere des Pharaonenreches, Strassburg, 1908, S. 89—93).
8 У Вейла написано knm вместо tnnm (см.: Wb., V, S. 234).
192
Рис. 33. Статуэтка везира Пасера из Государственного музея
изобразительных искусств им. А. С. Пушкина

13 Заказ Ns 2603
начальников ремесленников царя, везШр, возглавляющий десять ве-
ликих Юга, глава играющих на систре в храме Сохмет, начальник
казначеев Верхнего Египта, начальник великих домов, управляющий
границами, начальник людей, судья, просветленный сердцем, скрыва-
ющий начертания дворца, докладчик царя, его священное подобие,
блюститель тайн в храме Нейт, наследник на месте Геба, глаза царя
во всей стране, умиротворяющий сердца обеих земель для своего
Гора, уши царя во дворце его, великий начальник жрецов jmjw-htj
владыки обеих земель.
Как видно, большинство титулов, начертанных на статуэтке Пасе-
ра из ГМИИ имени А. С. Пушкина, тождественно вышеприведенным,
но среди них есть один — «Управляющий одеждою всякою», неизвест-
ный ни на одном памятнике Пасера и впервые встречающийся на на-
шей статуэтке. Это обстоятельство вызывает особый интерес к впер-
вые публикуемой статуэтке Пасера.
Кроме нашей маленькой статуэтки, сохранились и две большие
статуи Пасера. Они хранятся в Каирском музее9. На одной из них
он изображен сидящим вместе со своей матерью. И мать и сын в длин-
ных одеждах. Спереди на постаменте и кресле иероглифические над-
писи посвятительного содержания. Другая статуя Пасера 10, стоящего
со статуэткой бога Птаха в руках, сохранилась в виде фрагментов.
Обе эти статуи по своей композиции отличаются от статуэтки
Пасера из ГМИИ, которая относится к типу так называемых кубиче-
ских статуй. Эти статуи изображали сидящего на земле человека с
поставленными перед грудью ногами и покоящимися на коленях скре-
щенными руками. Подобная поза отдыхающего человека обычна как
в древних, так и современных восточных странах.
Однако этот весьма жизненный образ получил условное воплоще-
ние: стремление к схематическому геометрическому изображению при-
вело к тому, что телу человека, скрытому длинной одеждой, прида-
вали очертания куба. Как указывает М. Э. Матье 11, посвятительные
статуи кубического типа впервые, хотя и редко, появляются в период
Среднего царства 12, но широкое распространение они получают
уже в эпоху Нового царства, причем для памятников XVIII ди-
настии характерна более жизненная трактовка образа и передача
структуры человеческого тела, скрытого одеждой 13. Отличительным
признаком статуй XVIII династии было также то, что туловище сидя-
щего человека изображалось расширяющимся кверху и к коленям и
суживающимся книзу, к ступням 14. Для периода XIX—XX династий
9 L. Borchardt, Statuen und Statuetten von Konigen und Privatleuten im Mu-
seum von Kairo («Catalogue general des antiquites egyptiennes du Musee du
Caire», II, Berlin, 1925), Tab. 9'6, № 564.
10 Ibid., Tabl. 116, № 630.
11 M. Э. Матье, Эрмитажная статуя писца Маани-Имен (ИГАИМК, IX.
1931, № 3), стр. 4.
12 Статуэтка мужчины времени Аменемхета [(В. В. Павлов, Египетская
скульптура, 1949), стр. 37, табл. 12 б; L. Borchardt, Statuen und Statuetten..., Tab.
79. «Egyptian Art» («The Broocklin Museum collection», 1*9*52, No 24); H. Senk,
Fragen und Ergebnisse zur Formgeschichte des aegyptischen Wurfelhockers [ZAS,
74 (Leipzig), 1954, Taf. XVI, S. 149—156].
13 Статуя везира Пасера (см.: «Encyclopedic photographique de 1’art», I,
Paris, 1936, p. 62; В. В. Павлов, Египетская скульптура, табл. 34).
14 W. Spiegelberg, Ein Gerichtsprotokoll aus der Zeit Thutmosis IV («Zeit-
schrift fiir agyptische Sprache und Altertumskunde», 63, Leipzig, 192'8), S. 114.
194
характерны длинные вытянутые фигуры, ровные сверху донизу 15. Ста-
туи XXII и XXIII династий расширяются кверху и сужаются книзу16,
т. е. они по своим пропорциям напоминают статуи эпохи XVIII дина-
стии, но часто перед статуей помещалась фигура божества. У статуй
Сансского периода руки и ноги изображались обнаженными17.
Статуэтка Пасера — типичный памятник времени XIX династии 18. От
этой эпохи сохранилось много кубических статуй, по стилю близких
нашей. Среди них следует прежде всего назвать статуи Бекен-Хонса
из музея в Мюнхене 19, Сменмеса20 из Каирского музея и Сета из
музея в Копенгагене2l.
Все они отличаются вытянутой, почти прямоугольной фор-
мой туловища, скрытого длинной одеждой, приподнятыми, прямо по-
саженными головами, особой утонченностью в передаче одежды и па-
риков и общей изысканностью стиля, характерной для памятников
времени XIX династии.
При сравнении нашего памятника со статуями из других музеев
поражает то, что, хотя статуэтка Пасера в несколько десятков раз
меньше других памятников кубического типа, она столь же монумен-
тальна.
Таким образом, и в этом памятнике проявилась монументальность,
присущая египетскому искусству.
15 L. Borchardt, Statuen und Statuetten..., № 713; M. Lichteim, The High Ste-
ward Akmenru (JNES, VII, 1948, No 3), p. 163—179.
16 R. Hamman, Geschichte der Kunst, I, Berlin, 1957, Abb. 295.
17 Ibid., Abb. 302.
18 Палеографические особенности письма, характерные, по мнению
Ю. Я. Перепелкина, для времени правления Рамсеса II, позволяют отнести наш
памятник к этой эпохе.
19 Статуя Бекен-Хонса была впервые опубликована Биссингом в начале XX в.
(F. Bissing, Denkmaler dgyptischer Sculptur, Munchen, 1911—1914) и с тех пор во-
шла почти во все всемирные истории искусства.
20 L. Klebs, Die Reliefs und Malereien des Mittleren Reiches, S. 163.
21 O. Koefoed-Petersen, Aegyptisk Biblledhunggerkunst, XV, Kobenhavn, Г93&
13*
Е. В. ЧЕРЕЗОВ
К ВОПРОСУ О РАБАХ ИНОЗЕМЦАХ
В ДРЕВНЕМ ЕГИПТЕ
Перед исторической наукой стоит одна из важнейших проблем —
выяснить вопрос о непосредственных производителях в странах древ-
него Востока, в частности о характере рабовладения в древнем
Египте.
Советские историки уделяли в своих работах немало внимания
Этому кардинальному вопросу, без выяснения которого невозможно
определить ни характер рабовладельческой формации, ни законы ее
развития и причины гибели. Акад. В. В. Струве на основе глубокого
изучения первоисточников, а также работ классиков марксизма-лени-
низма еще в 1933 г. пришел к выводу о рабовладельческом характере
экономики древнего Востока
Следует отметить, что за последнее время и некоторые зарубеж-
ные ученые признали важность изучения производственных отношений.
Так, египетский исследователь А. Бакир написал монографию о рабо-
владении в древнем Египте, собрав при этом большой материал и
опубликовав ряд новых документов 1 2.
Советские египтологи много внимания уделили выяснению значе-
ния древнеегипетского социального термина мерет (mr.t). Однако
термины, которыми обозначали рабов, исследованы еще недостаточно.
При всем многообразии наименований рабов в древнем Египте сле-
дует признать, что чаще всего для обозначения раба-иноземца упот-
Г п
реблялось слово хем (hm— ]( ж ), в женском роде хемет— ра-
быня (hmt— у о )3. Правда, это наименование в Древнем цар-
стве встречалось довольно редко4, его в то время заменяли иные
названия. А в эпоху Среднего и Нового царств оно фигурирует во
многих надписях.
Можно ли из этого сделать вывод, что труд рабов-иноземцев в
Древнем царстве применялся мало? Нет, поскольку источники сооб-
щают о многочисленных захватах военнопленных («секеранх»—skr' nh),
служивших, вероятно, основным источником пополнения контингента
рабов в древнем Египте.
Неразвитость товарноменовых отношений в древнем Египте про-
являлась, в частности, в том, что в рабство обращали не неоплат-
1 В. В. Струве, Проблема зарождения, развития и разложения рабовладель-
ческих обществ древнего Востока (ИГАИМК, вып. 77), стр. 96, прим.
2 A. Bakir, Slavery in pharaonic Egypt, Le Caire, 1952.
3 Wb., Ill, S. 87.
4 R. Lepsius, Denkmaler aus Aegypten und Aethyopien II, Berlin, 1879, S. 107.
196
ных должников, а военнопленных. Вот почему на вопросе о пленных
следует остановиться особо.
Вероятно, в додинастический период, когда производительные
силы были еще недостаточно развиты, пленниками не дорожили и
нередко их убивали. На известной палетке Нармера (verso) в верхнем
правом углу изображены десять обезглавленных пленников. По-види-
мому, все они по приказу фараона-победителя были принесены в жерт-
ву богам 5.
С развитием производительных сил и зарождением эксплуатации
пленниками начинают дорожить, их уже не убивают, а превращают
в рабов.
Во многих древнеегипетских источниках откровенно выражается
стремление царей и вельмож захватить живыми как можно больше
врагов. Например, в лапидарной пиктографической надписи на той же
палетке Нармера (recto) сообщается о захвате этим же царем 6 тыс.
военнопленных. В объяснительном тексте к рисункам на навершии
булавы того же фараона упоминается 120 тыс. пленников (цифра, воз-
можно, преувеличенная, но во всяком случае показательная, ибо она
характеризует аппетиты древнеегипетских рабовладельцев).
В тексте Палермского камня — древнейшей летописи — говорится
о захвате в период правления Снофру 7 тыс. нубийцев, в другом
источнике — 1100 ливийцев.
В период Древнего царства снаряжались даже экспедиции для
захвата иноплеменников. Об этом свидетельствует, например, биогра-
фия чиновника Уны, в которой описан поход в Нубию:
«Захвачены там отряды весьма многочисленные в качестве военно*
пленных» б.
Как обращались с военнопленными, видно на изображениях палет-
ки Нармера (recto): рядом со сценой ниспровержения фараоном
врага показан Гор-сокол (одно из олицетворений царя), который дер-
жит в когтях веревку, продетую через носовую перегородку головы
чужеземца (пиктограмма пленника). Позднее на пленников стали
надевать деревянные веретенообразные кандалы, веревки от которых
связывались вместе. Конец от них находился в руках конвойного.
Такое конвоирование мы можем проследить на символических изобра-
жениях побед египетского войска во времена XII династии и позднее.
Во многих надписях над кольцами, окаймлявшими наименования
захваченных укрепленных пунктов, помещались схематические пояс-
ные портреты жителей этих мест со связанными позади руками, при-
чем путы заканчивались растениями, символизирующими южные или
северные страны. Примером подобного изображения служит список
городов, взятых Тутмосом III, помещенный на стенах Карнакского
храма 7.
5 J. Quiebel, Slate palette from Hieroconpolis («Zeitschrift fiir aeg. Sprache»,
36, Berlin, 1898), S. 82; J. Vandier, Manuel d’arc/ieologie Egypte, I, Paris, 1952,
p. 595.
6 J. Pritchard, Ancient Near East in pictures, Princeton, Г954, tab. 8—9.
7 Ibid., tab. 313.
197
Частым детерминативом для слова «секеранх» служило изобра-
жение чужеземца в длинной одежде, с бородкой, стоящего на коленях
или идущего; руки его в обоих случаях связаны за спиной 8. Такое на-
писание этого слова лишний раз свидетельствует о жестоком обраще-
нии с пленниками, которых обычно перечисляли вместе со скотом и
другими трофеями, взятыми в бою.
До недавнего времени некоторые зарубежные египтологи стреми-
лись всячески преуменьшить число пленных, захватываемых египтяна-
ми во время войн. Например, Видеманн утверждал, будто бы «плен-
ных было незначительное число» 9. Однако в свете новейших открытий
подобный взгляд следует признать устаревшим.
Не говоря уже о вышеприведенных текстах, о массовом захвате
пленных сообщают «Анналы Тутмоса III»: в них засвидетельствован
систематический угон военнопленных во время похода этого фараона
в Нубию и Сирию.
В 1942 г. в развалинах Мемфиса была найдена надпись о похо-
дах Аменхетепа II в Сирию. Этот текст помог значительно уточнить
прежние, далеко не полные сведения о размерах добычи. Если прежде
считали, что во время своих походов Аменхетеп II взял в плен
лишь 550 человек, то во вновь найденной надписи говорится, что
захвачено было значительно больше пленников, а именно 101 218 че-
ловек 10.
В плен брали не только взрослых мужчин и женщин, но и детей,
из которых воспитывали покорных слуг.
Так, в «Анналах Тутмоса III» за 33 г. при перечислении добычи,
взятой в бою на Евфрате, сказано:
.......
Ill I ч
«Рабов и рабынь с детьми их 606 (человек)»11.
На рельефе, находящемся в Лейденском музее12, изображены
взятые Хоремхебом азиатские пленники, среди них дети.
Большое значение для развития рабства в древнем Египте имело
то обстоятельство, что окружавшие Египет страны были рабовладель-
ческими. Именно этим объясняется, что в списках ежегодной дани,
которую покоренные народы платили Египту, наряду со скотом, изде-
лиями ремесла перечисляются также и рабы. В списках дани, получен-
ной Тутмосом III, рабы упоминаются много раз:

«Рабов, рабынь нубийцев 60 человек» 13.
8 Wb., IV, S. 307.
9 A. Wiedemann, Das acte Aegypten, Heidelberg, 1920, S. 229.
10 И. С. Кацнельсон, Характер войн и рабовладение в Египте при фараонах-
завоевателях XVIII—XX династий (ВДИ, '1951, № 3), стр. 45.
11 К. Sethe, Urkunden..., IV, S. 698.
12 J. Pritchard, Ancient Near East in pictures, tab. 49—51.
18 K. Sethe, Urkunden..., IV, S. 708.
198
Некоторых военнопленных не превращали в рабов, а брали на
службу в войска фараона или оставляли заложниками. Это были
князья, их жены и знать, за которых можно было получить выкуп.
В «Анналах Тутмоса III» при перечислении добычи взятые в плен
знатные иногда отмечаются отдельно от простого народа, который
именуется рабами: «3 князя, их женщин — 30, людей их — 80, рабов
и рабынь с их детьми — 606».
Во время боя специальные писцы переписывали всех взятых в
плен и связывали их для отправки в тыл. Это можно видеть на изо-
бражении Кадеш-ской битвы фараона Рамсеса II с хеттами.
Где же использовались пленники? Из биографий военачальников
времени XVIII династии Яхмоса и Аменемхеба мы узнаем, что оба они
доставляли царю пленников (секеранх), а затем получали их в каче-
стве рабов. Начальник гребцов Яхмос получил десять рабынь и девять
рабов, а Аменемхеб — более 26 человек. Захваченные на поле битвы
пленники превращались в рабов.
Много пленников использовалось в храмовом хозяйстве, о чем
также свидетельствуют «Анналы Тутмоса III» в записи о передаче
храму Амона 1588 сирийцев 14.
О богатствах заупокойного храма Аменхетепа III в Фивах над-
пись повествует: «Рабочий дом его полон рабами и рабынями из де-
тей князей разных чужеземных стран, из (числа) добычи его величе-
ства» 15. В Большом папирусе Гарриса, в перечне имущества храма
Амона, на первом месте записано: «Всего голов (т. е. рабов. — Е. Ч.)
86 486».
Как сообщает надпись Аменхетепа III, рабов размещали вбли-
зи храмов, в поселках, окруженных стенами. Их жилищами были тес-
ные хижины из глины и без окон. Такие поселения сирийцев и нубий-
цев были около храма Амона у Фив, поселения хеттов — в Мемфисе,
а при XX династии недалеко от Гелиополя и Мемфиса жили различ-
ные племена, в Нубии — киприоты, в более позднее время в Мемфи-
се— тиряне и иудеи16. При обозначении рабов-иноземцев часто упо-
треблялись термины, говорящие об этнической принадлежности их к
нехси (nhsj | р \\ ) 17, что означает «нубиец» или «негр» 18.
^m. t (аамет ) 19 означает «азиат>>, или «сирийский плен*
ный».
Иногда имена отражали какое-либо свойство раба, обозначали
кличку («сильный»; «здоровый», «храбрый»). В этом отношении еги-
петские рабы не отличались от рабов Греции и Рима, которые имели
также имена-клички. Например, в биографии начальника гребцов Ях-
моса 20 имеются имена рабов: Сенебнеб («здоровый господина»), Кен-
пахека («храбрый правителя»), <Бакет («служанка») и др.
14 К. Sethe, Urkunden..., IV, S. 698, 743.
15 «Catalogue du Musee du Caire», XIV, Le Caire, 1909, p. 52.
16 A. Wiedemann, Das acte Aegypten, S. 229.
17 Wb., II, S. 303.
18 Такие приписки при изображении рабов появились в период Древнего
царства (см.: С. R. Lepsius, Denkmaler aus Aegypten und Aethiopien, I, Berlin,
1849, S. 23; H. Yunker, Giza, III, Wien, 1938, S. 166). —В период Нового царства
таких приписок было уже много.
19 Wb., I, S. 167
20 К. Sethe, Urkunden..., IV, S. 11.
199
Внешний облик рабов-иноземцев также отличался от облика их
господ. Египтяне изображались безбородыми, а иноземцы — с борода-
ми 21. Подобно скоту, рабов клеймили раскаленным железом 22.
Использовались рабы-иноземцы на самых тяжелых работах —
устройстве водоемов, дамб, поливке полей и т. д.
О работе рабов-иноземцев на полях говорится также в «Анналах
Тутмоса III». Фараон сообщает, что он предоставил пленных Амону
(храму Амона) для полевых работ, чтобы обрабатывать пашню, вы-
ращивать зерно и пополнять храмовую житницу для жертв богу23.
Рабы использовались и для ухода за домашними животными, о чем
свидетельствует Большой папирус Гарриса.
Широко применялся труд рабов-иноземцев в добывании и достав-
ке строительного камня, на выделке кирпича-сырца. Использовали
рабов-иноземцев и в ткацком ремесле. В «Анналах Тутмоса III» есть
запись, что фараон пожертвовал пленных сирийцев и сириянок в храм„
чтобы они ткали различное полотно24.
В поучении Ахтоя, сына Дуау, при характеристике условий тру-
да ремесленников особо отмечались трудности работы в ткацких ма-
стерских. Ткачи сидели в темной комнате, поджав ноги к животу, тру-
дясь до поздней ночи, и не могли выйти без разрешения надсмотрщика.
В таких мастерских использовались евнухи, на что впервые обра-
тил внимание В. В. Струве 25.
В литейных мастерских, судя по изображениям времени Древнего
царства, работали карлики, вероятно привезенные из экваториальной
Африки, где обитали низкорослые племена 26.
* Особо следует упомянуть рабов-полицейских. Как и в древней
Греции, для охраны порядка использовались чужеземцы. В Египте это
были так называемые мирные нубийцы27 или меджаи (md;j) 2\
Это характерно для раннего типа государства 29. Свободному гражда-
нину, члену рода, полицейская служба представлялась чем-то гнусным,,
недостойным, и ее поручали нести рабам-иноземцам.
Трудились рабы под постоянным надзором начальников работ;
на гробничных рисунках рабы обычно изображены! вооруженными пал-
ками. Юридических прав рабы не имели. Они считались имуществом»
которое можно было передать по наследству, продать и купить 30.
В период Нового царства рабы иногда наделялись землей31 и име-
ли кое-какое имущество, но это следует рассматривать не как правило»
21 «Всемирная история», I, 1955, рис. на стр. 333.
22 И. С. Кацнельсон, Характер войн и рабовладение в Египте при фараонах-
завоевателях, XVIII—XX династий, рис. на ст,р. 51.
23 См.: К. Sethe, Urkunden..., IV, S. 742.
27 Ibid.
25 См. Д. Г. Редер, Рабы и подданные семдет египетских храмов в XII в. до н. э_
по статистическим данным большого папируса Гарриса («Учен. зап. ист. фак. МОПИ»,
II, 1940), стр. 100—143.
26 Д. Г. Брестед, История Египта с древнейших времен до персидского заво-
евания, I, М., 1915, стр. 98.
27 К. Sethe, Urkunden..., I, S. 21i2.
28 Wb., II, S. 186.
29 См.: Ф. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государ-
ства (К. Маркс и Ф. Энгельс. Избранные произведения, II, М., 1952), стр. 257—258.
30 К- Sethe, Urkunden..., I, S. 12; Ю. Перепелкин, Меновые отношения в старо-
египетском обществе («Советское востоковедение», 1949, № 6), стр. 305; И. М. Лурье,
Стоимость раба в древнем Египте (ВДИ, 1938, № 4), стр. 65—71.
31 A. Gardiner, The Wilbour Papyrus, Oxford, 1948.
200
а как исключение. Чем же отличались категории рабов мерет 32 от hm?
В экономическом отношении существенной разницы между обеими
социальными категориями не было, и в текстах употребляется то одно
наименование, то другое.
По-видимому, термин мерет был более широким. Им обозначали
не только рабов-чужеземцев, но и египтян, попавших в рабство за не-
уплату долга, за совершенные преступления и т. д.
Рабы-иноземцы постоянно враждовали со своими угнетателями.
Они участвовали в восстании XVIII в. до н. э., описанном в Лейден-
ском папирусе № 344. Представитель знати Ипувер свидетельствовал:
«Враги страны расхитили -ее ремесла» (IX, 6). «Чужбиной стала стра-
на. Номы разгромлены. Варвары извне пришли для Египта. Нет боль-
ше нигде египтян» (III, 1—2). И далее: «Вся дельта более не сокрыта.
То, что дорого стране севера, находится на путях, открытых удару.
Варвары стали искусными в работах дельты» (IV, 6—8). По мнению
акад. В. В. Струве, здесь идет речь о рабах-иноземцах, занявших ме-
сто свободных ремесленников 33. Нередки были случаи бегства рабов.
В папирусе Британского музея № 10244 есть рассказ начальника
лучников Какемура о преследовании двух беглецов. В своем письме
к другому начальнику лучников по имени Ани он писал: «Кто нашел
их следы? Когда наблюдали их следы? Какие люди были за ними?
Напишите мне все, что случилось с ними» 34.
Таким образом, из всего сказанного выше можно сделать вывод»
что египетские источники свидетельствуют о широком применении в
древнем Египте труда рабов-иноземцев. Правда, источники умалчи-
вают о числе таких рабов, но, очевидно, их было довольно много.
32 Трактовать категорию рабов мерет как крепостных (horigen), как это
делают Юнкер и другие буржуазные ученые, <не представляется возможным.
Правильнее их считать рабами. В (Настоящее время этот вопрос нашел подтвер-
ждение и в работе А. Бакира («Slavery in pharaonic Egypt», p. 24—25). Этот египет-
ский ученый в своей работе рассматривает мерет как одну из категорий рабов, при-
чем приводит в доказательство этого ряд новых текстов. Его точка зрения совпа-
дает с мнением, высказанным акад. В. В. Струве еще в 1933 г.
33 [В. В. Струве], «Речение Ипувера. Лейденский папирус № 344. Социальный
переворот в Египте в конце Среднего царства (около 1750 г. до н. э.)», М.—Л.,
1935, стр. 26—27.
34 J. Prichard, Ancient Near Eastern texts, New Jersey, 1955, p. 259.
И. Д. AM У СИН
АРАМЕЙСКИЙ КОНТРАКТ 134 Г. Н. Э.
ИЗ ОКРЕСТНОСТЕЙ МЕРТВОГО МОРЯ
Среди рукописей, найденных недавно в районе Мертвого моря
имеется папирус, содержащий арамейский контракт на продажу до"
ма. Этот документ представляет собой уникальный памятник, важ-
ный и для изучения деловых отношений в Палестине римского вре
мени (от этого периода до сих пор не было известно ни одного
подлинного документа), и для истории языка и палеографии.
Этот папирус, место и обстоятельства находки которого точно
не установлены, впервые опубликован в 1954 г. Ж. Миликом1. В
том же году появилась републикация первых 12^2 строк докумен-
та (из 20), произведенная С. Абрамсоном и X. Гинсбергом2. Ценный
1 J. Т. Milik, Un contrat juif de Van 134 apres J. C. «Revue Biblique», 61 (Av-
ril, 1954), p. 182—490. Editio princeps остается мне недоступным, однако с фото-
типией и транскрипцией текста, данной Миликом, я ознакомился по воспроизведе-
нию в статье: S. Zeitlin, The propaganda of the hebrew scrolls and the falsifica-
tion of history (JQR, XLVI, Oct. 1955, № 2, Pl. XI—XII), а с французским перево-
дом текста, сделанным первоиздателем, я знаком по книге: A. Vincenjt, Les manus-
crits hebreux du Desert de Juda, Paris, 1955, p. 69—70.
2 S. Abramson and H. L. Ginsberg, On the Aramaic Deed of Sale of the Third
Year of the Second Jewish Revolt (BASOR, № 136, Dec. 1954), p. 17—19.
202
вклад в изучение документа сделал своими заметками Я. Рабинович3.
Однако палеографическая работа над документом и изучение его
еще далеко не закончены. Ниже приводятся транслитерация и пере-
вод текста с учетом имеющихся к настоящему времени и известных
мне чтений.
Транслитерация
1. b'sry [n b...] snt tit Ihrt ysr’l
bkprbr/byw
2. hdr (?) br [...]hmn kprbr/byw
’mr 1’1 'zr br Tzr s[v/w]f’
3. mn tmn ’ nh mn r'wty ywm’ dnh
zbnt Ik ymh dnh Ibth dyly
4. dy ptyh §pn Igh drty dy tpthnh
Igh btk
5. wr§h Г yyty Ik {Ik} rmy bgw
drth dk zbnt Ik bksp
6. zwzyn dy h[m]wn tm[n]yh
sl'yn trtn dmyn gmryn Г1т rsy
Перевод
l.B двадцатый] (день) (месяца)
[.....], третьего года свободы
Израиля4, в Кефар —bf byw5.
2. Хадар (?) сын [....]ы из Кефар—
bf/byw сказал6 Элеазару, сыну
Элеазара, штукатуру (?)7
3. из той же местности: ныне я
по своей доброй воле продал
тебе сегодня принадлежащий
мне дом,
4. который открывается на север
во внутренность моего двора
(или: который с северной сто-
роны сообщается с внутрен-
ностью моего двора), но чтобы
ты открыл выход (из про-
даваемого дома) в твой дом8.
5. И у тебя {у тебя} не будет пра-
ва вместе (или: наряду) со мной
на внутренность этого двора.
(Этот дом) я продал тебе за
серебро
6. в сумме восьми зуз, равных
двум села9 за полную цену
навсегда.
3 Jacob J. Rabinowitz, Some notes on an aramaic contract from the Dead Sea
region (BASOR, № 136, Dec. 1954), p. 15—16; Jacob J. Rabinowitz, A legal formu-
la in Egyptian, Egyptian-Aramaic, and Murabba'at Documents (BASOR, № 145,
Febr. 1957), p. 33—34.
4 Дата «третий год свободы Израиля» указывает на третий год восстания
Бар-Кохбы, т. е. 134 г. н. э. Возражения С. Цейтлина (JQR, XLVI, 1955, № 2,
р. 120—<Г21) против возможности такой датировки сводятся к тому, что: .а) к 134 г.
н. э. восстание было практически подавлено и остался только один очаг сопротив-
ления— Ветер; б) до нас дошли монеты от 2-го года восстания, но нет монет от
3-го года. Однако само содержание нашего документа свидетельствует против
утверждения Цейтлина о повсеместном разгроме восстания к 134 г. Что касается
отсутствия до сих пор монет 3-го года, то этот argumentum е silentio также
ле может быть решающим. Кроме того, насколько мне известно, множество найден-
ных недавно у побережья Мертвого моря монет, в том числе монет периода вос-
стания Бар-Кохбы, еще не опубликовано, а многие монеты еще не отождествлены.
5 В зависимости от чтения шестого знака (как b или г) здесь возможно чте-
ние Бебайу и Берайу, resp. Барйю.
6 Абрамсон и Гинсберг (в дальнейшем AG) понимают ’тг как причастие
настоящего времени, а не как перфект. В дальнейшем, однако, употреблена
перфектная форма. См., например, строки 3, 5: zbnt —- «продал».
7 Если читать вместе с AG — sy‘
8 Речь, надо полагать, идет о принадлежавшем Элеазару доме, примыкавшем,
очевидно, с востока, к этому вновь покупаемому у Хадара дому (см. строки 9—10).
9 Зуз — серебряная монета, равная у4 села (sil ’а=евр. seqel). Милик перево-
дит: deniers huit cents et deniers nabateens deux (cents).
203
7. Tzr bzbn bth dk ’bny’ wsry
[f w’]gry’ kwl dy bh
8. [mrqy'] (resp. [m’wyr’]) Iqrq”
thm’ bth d[y’ nth Tzr] zbnh
mdnh’
9. [T]zr sy[...] §pnh drth m'rb’
[w]drm’ mbyh wrsh Г
10. ’yty Ik 'my bgw drth dyly
wl’ [m]'l [wl’ m]pq 'ly ’nth
hwr/hrr
11. [mn] ymh dnh wl'lm w’nh’ljry
<w>'rb l[k bz]bn bth dk mn
ymh dnh
12. wl'lm w’nh slm brt sm'wn
’[tt] hdr( ?) dnh mlyn 1’yty
13. ly [....] bzbn bth dk <mn ymh
dnh> wl'lm [...b]th wdy nqnh
l[qwb]lk
14. k[t]bh dnh psyt wljtmw bgwh
15. [hdr?] br [...|h '1 <n>psh
[ktb?]
6—7. В силу покупки этого дома-
Элеазар получает право на все
содержащиеся в нем (т. е. до-
ме) камни, брев[на и] кирпичи10 11*
8. [от свода] (неба) до (глубин)
земли (или: от крыши до зем-
ли)11. Границы дома, котор[ый
ты, Элеазар], купил: на востоке-
9. [Элеа]зар12, (...?) на севере —
двор, на западе [и] юге улица
(или: проезд)13. И права нет
10. у тебя (Элеазар) на внутрен-
ность принадлежащего мне дво-
ра, а также нет (у тебя права)
[вх]ода [и вых]ода ко мне14.
Ты (Элеазар) свободен (от вся-
кого возможного в будущем
виндикационного иска)
11. [от] нынешнего дня и навеки15.
А я (Хадар) являюсь гарантом
<и> поручителем тв[оим про-
да] жи этого дома отныне
12. и навеки. И я Шалом, дочь
Шим'она, же[на] указанного
Хадара (?), не имею возраже-
ний (букв, «у меня нет слов»)
13. [..] против продажи этого
дома < от нынешнего дня > и на-
веки [..] и (все наше) достоя-
ние является для тебя гарантией
(букв, «противостоит тебе»),
14. До[ку]мент этот—«простой»
(psyt) и подписали (его) внутри
15. [Хадар ?] сын [..]ы за себя
[.написал?..]
10 Ed. pr.: «pierres, et poutres, et meubles» (курсив Милика).
11 Ed. pr.: «tout ce qu’il у a... terrain»; AG «[from] the [r]oof to the ground».
12 Скорее всего это может быть имя покупателя дома — Элеазара, собствен-
ный дом которого примыкал к покупаемому им другому дому. В строке 4 утвер-
ждается возможность сообщения между двумя домами Элеазара и в строках 8—
9 указаны границы продаваемого дома.
13 Согласно остроумному чтению AG: таЬоу=улица или, может быть, также
своеобразный проходной двор или проезд, куда выходят небольшие дворики
соседей-домовладельцев. Чтение ed. pr. zbnh — «1е (terrain) achete» вызывает
сомнение по существу, ибо при таком скрупулезном перечне передаваемого вла-
дения передача особого участка при проданном доме, несомненно, была бы огово-
рена специально. Согласно талмудическим установлениям, продажа двора предпола-
гает в купчей особую формулу, оговаривающую продажу всего того, что находится
в этом дворе (см. М. Bathra, IV, 4). Из указанных в строках 8—9 границ прода-
ваемого дома, а также из строки 4 можно заключить, что к востоку от продавае-
мого дова находился другой, принадлежавший покупателю Элеазару, дом, с кото-
рым Элеазар мог сообщаться, минуя расположенный к северу двор продавца.
14 Ср. право etcoBoc—Цо&ос в греко-римском Египте [см.: R. Taubenschlag, The law
of Greco-Roman Egypt in the light of the papyri (332 В. C. 640 A D), Warszawa,
1955, p. 243, 256—259]. ,
15 Cp. BGU 316: GvjJLepov yu-lpai; xat sic aei.
204
16. slwm [br]t sm'wn 4 npsh ktb
, [h]
17. Tzr br.... m'y[d] ?
18. sm'wn br yhwsp ‘d
19 shd
20. yhwdh br yhwdh shd
16. Шалом, [до]чь Шимеона, за
себя написала
17. Элеазар, сын [.], свидетель-
ствует?
18. Шимеон, сын Йехосефа, сви-
детель
19. .... свидетель
20. Йехуда, сын Йехуды, свиде-
тель.
Примечания10
Строка 1. В'SRY[N В] — чтение AG; ed. pr.—b'sryjn] Г [.] f —le
vingt de Iyyar. LHRT—вместо полного написания: Ibyrwt
resp. Ihyrwt’.
Строки 1-2. BKPRBR/BYW; ed. pr. — bkprbbyw (Kephar - Bebayou);
AG — bkprbryw (Kephar - Baray). Местность не отож-
дествлена. Согласно С. Цейтлину (The propaganda of the
hebrew scrolls..., p. 121, прим. 132), Милик пытается
отождествить название этой местности в его чтении с на-
званием x<o3ai resp. встречающимся в Judith, XV, 4.
Строка 2. HDR (?)— AG справедливо отмечают, что знаки d и г в
этом документе графически трудноразличимы.
§ ed. pr.—sry’=6tabli; AG—sy”=:he plasterer. Вто-
рой знак этого слова, расположенный книзу от строки,
действительно может быть прочитан как г скорее, чем у,
однако третий знак почти бесспорный '(айн). Значение же
всего слова остается неясным. Ср. второе слово строки 9.
Строка 3. YWM’—один из примеров неустойчивой орфографии до-
кумента. В этой же строке, а также дважды в строке 11
это слово встречается в scriptio defective — ymh. Ср. так-
же написание §LM (строка 12) и §LWM (строка 16). DYLY—
ed. pr. и AG читают раздельно: dy 1у, но в тексте напи-
сано слитно, и такая слитная форма хорошо известна.
Строка 5. YYTY — чтение AG; ed. pr.— ’yty.
'MY BGW — чтение AG; ed. pr.—'m wbgw. Ср. строку 10.
Строка 6. TM[N]YH SL'YN — чтение AG; ed. pr.—tnin[y]my’ wsl‘yn.
GMRYN — чтение ed. pr.; AG — gmrn.
Строка 7. W§RY[T’ W’]GRY’—чтение AG:w ’gry’; ed. pr.—wsryt [’]
[w]’ gry’.
Строка 8. [MRQYf]—дополнение J. Rabinowitz (BASOR, № 136, 1954,
стр. 15 сл.). В 1956 г. этот автор предложил другое до-
полнение: [m’wyr’], исходя из того, что предполагавшее-
ся им вначале слово mrqyf имело бы в качестве своей
антитезы скорее слово ’г'’ —«земля», нежели qrqr’ —*
«основание». (См.: J. Rabinowitz, Jewish law, NY, 1956,
стр. 169, 170). Ed. pr.: ... h; AG: [mn’] gfh. D[Y ’NTH
’L‘ZR] — чтение AG; ed. pr.—dk[dy ’nh]’ 4 zr.
Строка 9. [’L']ZR SY/W[..]; AG — Hi Izf sy
ed. pr.—yhwntn [r]sy ‘1...
16 Ниже отмечаются только разночтения и в отдельных случаях слова, требую-
щие разъяснения. Все не приведенные здесь слова прочтены первоиздателем
Миликом.
205
MBYH — чтение AG; ed. pr.—zbhh.
Строка 10. 'MY BOW — см. прим, к переводу строки 5.
’NTH — чтение ed. pr. (перевод этого спорного места:
«... et tu ne рейх (у) entrer ni (en) sortir contre mon
gre, toi, Hadar»); AG —’n{t}h (перевод: «nor right of com-
ing in and out to me, Hadar»); С. Цейтлин (The propaganda
of the hebrew scrolls..., p. 120) cum grano salis заме-
чает по поводу этой эмендации следующее: «Эти два
ученых (т. е. Абрамсон и Гинсберг. — И. А.), может
быть, и правы в том, что с лингвистической и право-
вой точки зрения слово ’nth должно быть исправлено
и читаться ’nh. Странно, однако, что официальный писец
не знал разницы между «ты» и «я». Ниже мы попыта-
емся показать, что нет ни лингвистических, ни право-
вых оснований для эмендации ’n{t}h.
Строка 11. ’HRY<W>'RB; чтение Rabinowitz — ’hr w'rb;
ed. pr.—’hh (?)w'rb; AG —’hwy 'rb.
l[K] — чтение AG.
Строка 12. ’[TT] - AG; ed. pr.- ’t[t].
Строка 13. [...]; ed. pr.— wl[‘]lm; AG — [wri]m
L[QWB]LK; ed. pr.—Iwqblk.
Строка 14. WHTM\V BGWH — означает, что подписи свидетелей на
документе находятся внутри документа, а не снаружи,
что вытекает из формальной природы этого документа,
названного «простым»—PSYT (об этом см. ниже). Выра-
жение whtmw bgwh равнозначно встречающейся в ара-
мейских папирусах формуле: ws/shdy’ bgw, т. е. «и
свидетели (подписали) внутри». См. J. Rabinowitz (BASOR,
№136, 1954), р. 16 (со ссылкой на Е. G. Craeling, The
Brooklyn Museum Aramaic Papyri, p. 137). О слове shd
см. ниже примь к строкам 19—20.
Строка 15 [НТВ]? Первоиздатель оставляет это место без допол-
нения
Строка 15—16 'LNPSH— об этой формуле см. ниже. [HDR?] BR [....]
Н; ed. pr. — hdr br yhwdh
Строка 17......; ed. pr. — MTTY’.
M'Y[D]?; ed. pr.M.M.H; не исключено, что здесь можно
ожидать [m'yd] по аналогии с формулой, засвидетельство-
ванной в современном этому документу так называе-
мом письме из Бет-Машко, строка 13. См.: И. Д. Амусин,
Документы из Вади-Мурабба 'ат (ВДИ, 1958, № 1,
стр. 115). Возможность евр. m'yd не может особенно уди-
влять, так как дважды встречающееся арамейское слово
shd-«свидетель» (строки 19—20) чередуется с евр. 'd —
«свидетель» (строка 18).
Строка 19......г..; ed. pr. —«? Tzr br yhwntn?».
Строка 19—20 SHD. Как было отмечено, дважды встречающееся здесь
арамейское слово sahed — «свидетель» — чередуется с
еврейским 'ed (строка 18). Интересно отметить, что в
единственном месте Библии, где встречается арамейское
sahed (Hiob, XVI, 19), оно в том же стихе также че-
редуется с еврейским словом 'ed. Ср. Gen. 31,
47.
206
Как уже было сказано, палеографическая работа над приве-
денным текстом еще далеко не закончена. Ряд слов еще не про-
читан, а некоторые из предложенных чтений, особенно неясных
или испорченных слов, нельзя считать удовлетворительными и тем
более бесспорными. Однако основным препятствием для понима-
ния всего контракта в целом, по нашему мнению, являются пос-
ледние два слова строки 10 (’nth hdr «ты, Хадар»—в чтении Ми-
лика; ’n{t)h hdr —«я, Хадар»—в чтении Абрамсона — Гинсберга) —
crux этого документа. Нам представляется, что оба эти чтения
не дают удовлетворительного смысла и не согласуются с большим
контекстом документа, не говоря уже о методической неприемле-
мости вычеркивания отчетливо читаемого знака t в слове ’nth.
Обратимся к рассмотрению обоих чтений.
Дополнив лакуну в строке 8 словами [dy ’nhTzr] (? — И. А.):
«[который я] Элеазар». Милик считает, таким образом, строки 8 —
11 прямой речью покупателя Элеазара (в то время как строки 3 —
8 являются прямой речью продавца Хадара). В этом случае руко-
писное чтение ’nth hdr («ты, Хадар») сохраняется, но такое пони-
мание этих слов вступает в неразрешимое противоречие с кон-
текстом. Не говоря уже о том, что установление границ продава-
емого дома (строки 8 — 9) является более естественной прерога-
тивой продавца дома, нежели его покупателя, совершенно необъ-
яснимым в этом случае остается текст строк 9— )0, в которых
покупатель Элеазар, если придерживаться чтения Милика, лишает
продавца дома права на внутренность двора и права входа и вы-
хода из него. Текст этого места буквально совпадает с текстом
аналогичного запрета (строка 5), бесспорно исходящего от продав-
ца дома. Чтобы убедиться в этом, достаточно сопоставить оба этих
места.
Строка 5
wrsh Г y/’yty Ik 'my
bgw drth dk ...
Строки 9 — 10
wrsh Г ’yty Ik 'my
bgw drth dyly ...
Таким образом, контрактом недвусмысленно обусловлено, что двор,
находящийся к северу от продаваемого дома, остается в собствен-
ности продавца (строки 4 — 5). Повторение этого условия в стро-
ках 9 — 10 вызвано, по-видимому, тем, что оно осложняется запре-
том для Элеазара входа и выхода из этого двора. В документе
нет речи о каком-либо другом дворе, принадлежавшем покупате-
лю, да и упоминание его здесь было бы неуместным. Если пред-
положить, что у Элеазара был по соседству (к востоку от по-
купаемого им дома) вместе с другим домом также свой собствен-
ный двор, то в данной ситуации нет никакой надобности обуслов-
лив<ть его право на этот двор (кем это право может быть оспо-
рено?) и запрет входа и выхода из него бывшего владельца про-
данного дома. Следовательно, при чтении Милика последние два
слова строки 10 не только остались необъясненными, но вступили
в неразрешимое противоречие с контекстом.
Чтение Абрамсона — Гинсберга исходит из других предпосы-
лок. Дополнив лакуну в строке 8: d[y ’nth ’Tzr] —«кото[рый ты,
207
Элеазар]», названные авторы сохраняют, правда, развитие текста
документа от лица продавца и избегают трудности с текстом строки
10, на которую натолкнулось чтение Милика. Однако, во-первых,
это достигается ничем не оправданной эмендацией текста — произволь-
ным вычеркиванием совершенно отчетливо читаемого знака t в слове
’nth (строка 10); во-вторых, даже при этой эмендации остаются непо-
нятными два последних слова (’n(t) h bdr), при таком их понима-
нии совершенно излишние. Нам представляется, что эта трудность
разрешается при сохранении бесспорного рукописного чтения
’nth, если по-иному прочесть последнее слово строки 10. Дело
в том, что чтение последнего слова как hdr не является единст-
венно возможным. Уже Абрамсон и Гинсберг указали, что, так как
знаки d и г в этом документе графически не могут быть диффе-
ренцированы, это слово может читаться также 1тгг и hrd. Однако
вероятнее всего, что лабильным является чтение лишь среднего
знака, ибо чтение первого знака как «хет» является бесспорным,
а чтение третьего знака как «реш» не вызывает особых сомнений.
Второй же знак последнего слова строки 10 может быть и знаком
«реш» (ср., например, знак г в слове r'wty — строка 3 и в слове
wrsh — строка 5) и знаком «вав» 17 (ср. знак w в слове kwl — стро-
ка 7). В первом случае мы имели бы слово hrr (евр. hrwr(hamr),
арам. *Ьйгёгили Ьйпг), т. е. пассивное причастие от lirr («освобо-
ждать») — «освобожденный». Во втором случае (если читать вто-
рой знак как w) читалось бы прилагательное hwr (hor) —«свобод-
ный». В том и другом случае смысл остается один: продавец заяв-
ляет покупателю, что последний «свободен» или «освобожден» от
возможного виндикационного иска к отчуждаемому дому 18.
Трудность в нашем случае заключается в подтверждении та-
кого чтения соответствующими параллелями. Так как подлинных
документов палестинского происхождения от этой эпохи до нас не
дошло, необходимо обратиться к талмудическим источникам,
отражавшим правовую практику того же периода. В талмудичес-
кой литературе широко применяются производные от глагола hrr
для обозначения: а) рабов, освобожденных на волю; б) иму-
щества, свободного от ипотеки, от всяких обязательств, с
ним связанных. Так, освобожденный на волю раб называется и
fbd mshrr и hrwr (см. Qiddusin 69 a—b: gry whrwry mmzyry).
Прилагательное hwr (в сочетании c bn resp. br) во множественном
числе весьма часто употребляется как синоним свободного от за-
клада (ипотеки) имущества—nksyn bny ftwryn19 и как антоним
17 На возможность чтения этого знака как «вав» обратил мое внимание
И. М. Дьяконов, которому приношу благодарность за помощь при разборе этого
места. Аналогичное написание знака «вав» встречается и в кумранских рукописях.
Ср., например, IQS VII, '6 в словах hwdsym и bhwn) <и там же, стк. 8, в сло-
ве Iw’.
18 В римской деловой практике возможность эвикции оговаривается иногда
более пространно. Так, в контракте на покупку дома от 159 г. н. э. (CIL 3,944) мы
читаем: [e]t si quis earn domum partemve quam quis [e]x [eaj evicerit, q(uo) m(inus)
Andueia Batonis e(ive), a(d) q(uem) e(a) r(es) p(ertinebit), h(abere) p(ossidere)
u(suque) c(apere) r(ecte) l(iceat); см.: C. G. Bruns, Fontes Juris Romani Antiqui,
1893, I, № 108, p. 291, lines 8—10. В «Дигестах» по этому поводу предусматривается:
sive... res evincatur... habet regressum emptor in venditorem (21. 2. § 1).
19 См.: M. Jastrow, A Dictionary of the Targumim, the Talmud Babli and J era*
schalmi and the Midraschic Literature, 1926, s. v. hord-hor: bny h' — free (not mortga-
208
имущества проданного или заложенного (ср. например, Baba Qam-
ma 8b):w’yn npr'yn mnksym msw'bdym kl zmn d’yk’ bny hwryn, t. e.
«нельзя предъявлять претензий к имуществу проданному (порабо-
щенному), пока имеется в наличии bny hwryn, т. е. „свободное от
обязательств имущество"». Правда, в талмудической литературе эти
термины применяются либо к освобожденному рабу, либо к иму-
ществу, свободному от обязательств, а словари не приводят ни
одного примера применения этого термина к человеку, приобретаю-
щему имущество, которое свободно от обязательств. По-видимому,
при всем богатстве и разнообразии казусов, охваченных талмуди-
ческой традицией, последняя не могла исчерпать всех оттенков
формул и терминов, порождавшихся повседневной деловой прак-
тикой. Следует при этом отметить, что интересующее нас выраже-
ние засвидетельствовано в памятниках других народов. Так, на-
пример, из ассирийского материала известна формула, близкая к
нашему hwr resp. hrwr. Так, в одной купчей на землю (KAJ, 175)
мы читаем, что землю Абиилу и Кидин-Адад ma-ah-ru ap-lu zak-ku-
u2, т. e. «получили, удовлетворились, свободны»20. Подобный же
термин zaku («быть свободным от обязательств») применялся так-
же в деловой практике нововавилонского времени 21. В совер-
шенно аналогичном значении употреблялся и римлянами термин
liber («свободный», «свободный от обязательств») в применении
как к имуществу, так и к людям 22.
Предлагаемое здесь понимание двух последних слов строки 10
находится в полном согласии с контекстом всего документа. В са-
мом деле, после того как в контракте указаны все условия прода-
жи (предмет продажи, т. е. дом, с указанием выходов из него- -
строки 2 — 4; стоимость—-строки 5—6; конкретизация отчуждаемого
имущества, т. е. камни, бревна, кирпичи, заключающиеся в доме
от земли до крыши,—строки 7—8; границы продаваемого дома—
строки 8—9; запрет покупателю пользоваться двором, остающимся в
собственности продавца,—-строки 9—10), продавец заявляет: «Ты
(покупатель) свободен (от всякого виндикационного иска на это
имущество) от нынешнего дня и навеки. А я (продавец) — гарант
и поручитель этой продажи (строки 10—11)». Далее следует заяв-
ление жены продавца о ее согласии на продажу дома (строки 12—
13) 23, й в заключение снова гарантируется свершенная сделка
(строка 13). Таким образом, в заключительной части документа
продавец и его жена подтверждают безусловные права покупателя
на приобретаемое им имущество, объявляя его свободным от ка-
ких бы то ни было обязательств (в случае эвикции). Мы приходим,
ged) property unencumbered property; J. Levi, Wdrterbuch uber die Talmudim und
Midraschim, 1924, s. v. v. harar, harura; mhwrryn— hypothekenfreie Giiter (op. греч.
выражение eXeuHepa).
20 Цит. по книге: И. М. Дьяконов, Развитие земельных отношений в Ассирии,
Л., 1950, стр. 53, прим. 2.
21 См., например: A. Ungnad, Selected business documents of the Neo-Babylonian
period, Leiden, 1908. p. 59. См. также: J. Kohler und A. Ungnad, Assyrische Rechtsur-
kunden, Leipzig, 1913, S. 105, № 132.
22 К. E. Georges, Lateinisch-Deutsches Handworterbuch, Leipzig, 1848, s. v. liber.
23 Ниже мы увидим, что это согласие само по себе является гарантией или
своего рода «освобождением» покупателя от возможной в будущем претензии на
приобретаемую собственность со стороны жены продавца дома.
1 I Заказ № 2603 20'^
следовательно, к выводу, что слова ’nth hw/r г не нуждаются в
эмендации и в понимаемом нами смысле—«ты свободен»—логи-
чески вполне оправданы и согласуются со всем контекстом.
В заключение остановимся на некоторых формально-юридичес-
ких и правовых аспектах этого контракта. В строке 14 этот доку-
мент обозначен термином psyt—«простой» (k[t] bh dnh psyf whtmw
bgwh): документ этот простой и подписи его внутри (sc докумен-
та). Значение этого термина выясняется из данных Библии, Миш-
ны и Талмуда. Как известно, в Библии упоминаются названия не-
которых правовых документов, например: документ о разводе (se-
per kerltut; Dt, XXIV, 1—4), долговая расписка (Tobias, V, 3; то
xeipoypacpov- евр. ketab), купчая (seper hammiqna; Jer., XXXII, 11 — 12,
14, 16). Непосредственный интерес для понимания формально-юри-
дической природы нашего документа представляет текст Jer.,
XXXII, И, в котором названы два вида купчих документов: «запе-
чатанный» (hehatum) и «открытый» (haggaluy) 24. В свою очередь
эти библейские термины находят свое разъяснение в Мишне и Тал-
муде. Так, в Мишне Baba Bathra 10,1 мы читаем: get pastil ‘edaw
mittoko25 26 umequssar fedaw me’ahoraw, т. e. «простой документ содер-
жит подписи свидетелей внутри (самого) документа (т. е. на ли-
цевой его стороне), а перевязанный (прошитый)—содержит подпи-
си свидетелей снаружи (т. е. на оборотной стороне)». В других
местах Мишны и Гемары, а также у средневековых комментато-
ров разъяснены детали оформления таких документов. < огласно
этим разъяснениям, отличие документа типа mqwsr («перевязанного»)
от pswt (арам, psyt, как в нашем случае)— «простого» (букв, «ра-
зостланный», «распростертый») заключается в том, что в первом
случае во избежание последующей фальсификации документа при
его заполнении, после того как написаны одна, две, три строки
текста, заполненная часть документа загибается, на оборотной
стороне свидетели последовательно ставят свои подписи, а места
сгиба прошиваются; во втором же случае документ остается от-
крытым (pswf resp. psyt~galuy) и подписи свидетелей ставятся на
лицевой стороне документа. Обычно купчие составлялись по двум
этим типам. Таким образом, форма рассматриваемого нами доку-
мента восходит к юридической практике, установившейся уже к
VI в. до н. э. и закрепленной талмудической традицией.
Интересную параллель из парфянской юридической практики
приводит А. Г. Периханян 2G. Два рассматриваемых ею греческих
контракта на продажу виноградников (так называемые Авроман-
ские контракты от I в. до н. э.) содержат двойной текст: scriptura
interior—на свернутой и запечатанной половине свитка и scriptura
exterior—на незапечатанной половине. Согласно Миннзу 27, разви-
24 Jer., XXXII, 11: wa’eqqalj ’et seper hammiqna ’et hehatum hammiswa weha-
huqqim we’et haggaluy, ‘и я взял купчую, как запечатанную, согласно закону и
обычаю, так и открытую" (букв, ‘обнаженную’).
25 евр. btwk («внутри») соответствует арамейскому bgw (как в нашем случае:
см. строку 14); ср. Esr. V, 7: pitgama selahu ‘alohi w?kidena ketib be gawweh «донесе-
ние они послали к нему, и вот что написано в нем».
26 А. Г. Периханян, А вопросу о рабовладении и землевладении в Иране пар-
фянского времени (ВДИ, 1952, № 4), стр. 20—24 [со ссылкой на работу Е. Н. Minns,
Parchments of the Parthian Period from Avroman in Kurdistan (JUS, XXXV, 1915)].
27 А. Г. Периханян, К вопросу о рабовладении..., стр. 23.
210
тие практики государственной регистрации еде к приводит в I в.
до н. э. к исчезновению (в египетских папирусах) закрытого тек-
ста контракта. В нашем случае на основании одного этого доку-
мента трудно решить вопрос, подвергался ли этот контракт госу-
дарственной регистрации. Однако тот факт, что документ обозна-
чен термином psyt—«простой», говорит, как кажется, о существо-
вании обоих этих типов документов.
Ряд условий контракта и встречающихся в нем формул имеют
близкие параллели, а иногда полностью воспроизводят талмудичес-
кие установления на этот счет. Интересная формула, заключенная
в первых двух словах строки 8: mereqifa leqarqera (J. Rabinowitz) —
«от свода (неба) до земли», или в чтении Абрамсона — Гинсбер-
га: me’igra leqarqera — «от крыши до земли», как показал Рабино-
вич, полностью повторяет соответствующую формулу, часто встреча-
ющуюся в Талмуде. Так, в трактате Вавилонского Талмуда Baba
Bathra 63b мы читаем: «сказал рабби Дими из Нехардеа: ес-
-ли кто-либо продает дом своему ближнему (Thabreh), то, хотя он
и пишет (sc. в купчей): глубина и высота (fumqa weruma)28, он
должен, кроме того, написать ему: «приобретай себе от глубины
земли до высоты неба» (qeni lak milfhom ’arfa wefad rum reqifa).
Эта формула строки 8: mrqyf’ Iqrq' является обобщением содержа-
щегося в строках 6—7 условия: «Элеазар в силу покупки этого
дома приобретает право на все содержащиеся в нем камни, брев-
[на и] кирпичи». Подобная детализация составных частей продава-
емого дома является выражением юридической практики, также
нашедшей свое отражение в талмудическом праве. Во избежание
возможных в будущем всякого рода претензий и споров во мно-
гих талмудических текстах строго предписывается скрупулезный
перечень составных частей предмета купли-продажи, в том числе
недвижимости (так, например, в Мишне Baba Bathra, IV, 1; IV, 3).
В этой связи можно отметить, что в древнегреческой деловой
практике двери и даже крыши (как в указанном выше месте из
Мишны, ВВ, IV, 1) не всегда относились к продаваемой недвижи-
мости, а рассматривались в качестве движимой части имущества29.
Далее. Прочитанные Я. Рабиновичем шестое и седьмое слова
строки И как ’hr w ‘rb (нам представляется, однако, правильнее
28 Часто повторяющаяся в Талмуде формула. Ср., например, это выражение
в Мишне (Baba Bathra, IV, 2) в связи с продажей дома.
29 См.: W. Kendrick Pritchett, The Attic Stelai («Hesperia», XXV, 1956, № 3),
p. 233 sq; ср. также M. J. Finley, Studies in land and credit in ancient Athens,
New-Jersey, 1952, p. 72, 261. В связи 'С переселением жителей Аттики в Афины в
431 г. Фукидид (II, 14,1) сообщает: «Афиняне, выслушав (sc. Перикла), повиновались
и перевезли (Й£хорДо\то)с полей детей и женщин и другое имущество, которые
пользовались в хозяйстве, а также деревянные части, снятые ими с самих домов
(t(ov oixicov xaxbipouvTE.; ттр £6Xwaiv)». Перевод этого места Фукидида у Ми-
щенко: «уничтожили даже деревянные части самих жилищ» — неправильный. Пере-
чень деревянных частей при продаже недвижимости мы встречаем и в римской
деловой практике. В уже цитированном контракте от 159 г. н. э. мы читаем, что
вместе с продаваемой половиной дома покупателю передаются окна (световые
отверстия), двери, ворота, забор, плетень (см. С. G. Bruns, Fontes... № 108, lines
5—8: Earn domus partem dimidiam, q(ua) d(c) a(gitur), cum su[is s]aepibus, saepi-
mentis, finibus, aditibus, claustris, fienestris...). Я. Рабинович (J. J. Rabinowitz, Jewish
law, NX, 1956, p. 169) обратил внимание на то, что аналогичная формула: аттб гбясрои?
зео; аеро; встречается также в греко-египетских папирусах поздневизантийского
периода.
14* 27/
чтение: ’hry <w > *rb) являются буквальным воспроизведением
обычной в Талмуде формулы гарантии и поручительства, давае-
мых продавцом за проданное имущество. Эта формула выражает-
ся двумя синонимичными понятиями: ’ahra’in we'arba’in (см., на-
пример: Jer. Schebuoth 36а, а также В. Kethuboth, 82а—95а; Gittin, 37а
и др.). С аналогичным явлением мы встречаемся в строках 12 —
13, в которых Шалом, жена продавца дома Хадара, заявляет,
что она не имеет возражений против этой продажи дома своего
мужа. Формальная необходимость такого отказа жены от претен-
зий на продаваемое мужем имущество вытекает из другого пра-
вила (приписываемого Шим'ону бен Шетаху—1 в. до н. э.), уста-
новленного в Мишне Kethuboth IV, 7 (kl nksym d’yt ly’hr’yn Iktwbtyk)30.
Но если все имущество мужа является предусмотренной брачным
контрактом гарантией имущества или приданого жены, то естест-
венно, что никто не станет покупать собственности женатого че-
ловека без формального отказа жены последнего от ее прав на
продаваемую собственность. Такой отказ жены от прав на соб-
ственность мужа предусмотрен в Мишне (Kethuboth, 10, 6) следу-
ющей формулой: din udebarim ’ёп li Чттак, т. е.: «судебного
процесса и иска (букв, „слов", „разговоров") нет у меня к тебе»31
или «я не возбужу против тебя судебного процесса». Несомненно,
что с этой именно формулой совпадает выражение, имеющееся в нашем
контракте: millin la’iti li (букв, «слов [т. е. возражений] нет у
меня»)32. Употребленное здесь словошШ1п—«слова» является сино-
нимом библейского и мишнаитского выражения debarim, которое
имеет также значение судебной тяжбы. Так, например, в Ех. 24,
14 ba‘al debarim—это истец, тот, кто чего-то добивается в судеб-
ном порядке.
В то же время в строках 16—17, в формулах подписи продав-
ца дома Хадара и его жены Шалом, имеется выражение Ч npsh,
встречающееся также в недавно опубликованном документе из
Вади-Мурабба'ат — письме из Бет-Машко33, которое, однако, не
имеет параллелей в талмудической литературе 34. В известной ме-
ре сходное выражение встречается в одном из арамейских папи-
русов из Египта (от 447/46 г. до н. э.), где мы читаем: ktb Mhsyh
bky npsh, т. e. «написал Махасий bky npsh(?)»35. Издатель этого
папируса Kowley, переведший это выражение — «for himself», заметил,
однако, в комментарии, что «смысл весьма темен». Трудность эта
30 Ср. В. Kethuboth 82 b: «все мое достояние является гарантией ее (жены)
,,кетуба“, т. е. приданого согласно брачному контракту» (koi nekasay ^ahraUn
liktubatah).
31 Как любезно сообщил мне И. М. Дьяконов, аналогичная формула встре-
чается и в аккадских документах: denu u dabaru lassu, т. е. «судебного дела и
спора (разговора) нет».
32 См.: J. Rabinowitz, Some notes..., р. 16.
33 R. Р. de Vaux, Quelques textes hebreux de Murabba'at (RB, LX, 1953),
p. '269 sq.; J. Rabinowitz, The hebrew letter of the second century from Beth Mashko
(BASOR, № 131, 1953), 21 sq.; H. Bardtke, Вemerkungen zu den beiden Texten
aus dem Bar-Kochba Aufstand («Theologische Literaturzeitung», 79, 1954), S. 300 ff;
И. Д. Амусин, Документы из Вади Мурабба*ат (ВДИ, 1958, № 1), стр. 114 сл.
34 Само по себе выражение npsyh в местоименном значении («sich selbst»)
известно в арамейско-палестинских диалектах (см.: G. Dalman, Grammatik des
Judisch-Palastinischen Aramaisch, Leipzig, 1894, S. 34).
35 A. Sayce — A. Kowley, Aramaic Papyri discovered at Assuan, London, 1906,
Pap. E., lines J7—'18.
212
разрешена теперь Я. Рабиновичем36, обнаружившим в одном из
изданных Гриффисом37 38 демотических документов VII в. до н. э.
(контракт на продажу) аналогичное египетское выражение в бес-
спорном значении «for himself» (т. е. подписал за себя). Таким об-
разом, это выражение Ч npsh, бытовавшее в Палестине во II в. н. э.,
восходит к правовой практике Египта VII в. до н. э.
Этот интересный документ, несомненно, нуждается в дальней-
шем его изучении, в частности, с палеографической и лингвисти-
ческой сторон. Но уже и сейчас, как кажется, с достаточной отче-
тливостью выступает его значение для истории столь скудно доку-
ментированного периода, каким является история римской Палес-
тины II в. н. э. С одной стороны, этот документ с исключитель-
ной яркостью подтверждает действенность правовых формул, на-
шедших отражение в современном ему литературном памятнике —
Талмуде. С другой стороны, он демонстрирует устойчивость пра-
вовой практики и формул, установившихся на Ближнем Востоке и
в Египте еще к VII—VI вв. до н. э. Наконец, сама дата докумен-
та—третий год восстания Бар-Кохбы, т. е. 134 г. н. э., позволяет на-
метить новый и важный вывод, что великое антиримское восстание
к этому времени вовсе не было повсеместно подавлено и, даже на-
против того, факт купли-продажи дома в это время свидетель-
ствует, что жизнь протекала своим обычным путем и население не
теряло надежды на скорую победу над поработителями-римлянами.
Уже после сдачи настоящей статьи в печать (в 19 V г.) я познако-
мился со статьей известного палеографа S. A. Birnbaum, The Kephar
Bebhayn conveyance^, в которой наш папирус подвергнут тщатель-
ному палеографическому обследованию. Не имея возможности ос-
тановиться здесь на всех предложенных Бирнбаумом чтениях, отмечу
лишь некоторые существенные разночтения, важные для понима-
ния всего документа в целом: 1) последнее слово строки 2 Бирн-
баум читает —sty’, оставив, однако, это слово без перевода; 2) пер-
вые два слова строки 8 Бирнбаум читает fprh dqrqf’, однако для
получения связного смысла вводит в перевод предположительно
пропущенные писцом слова: <from the hight of the firmament to>
the dust of the ground; 3) пять слов строки 11 Бирнбаум читает:
w’nh ’hwy frb [bz]bn bth dk, которые он переводит: and I guaran-
tee the purchase of this house, сохраняя, таким образом, общепри-
нятый смысл. Чтение Бирнбаумом ’hwy вместо общепринятого ’hry
лишний раз показывает слабую дифференцированность в этом до-
кументе знаков d, г и w и подтверждает, следовательно, возмож-
ность принятого нами чтения последнего слова строки 10—hwr/hrr.
Что касается чтения одного из ключевых мест документа—послед-
них двух слов строки 10, то Бирнбаум вслед за Абрамсоном и Гин-
сбергом читает: ’n}t{h hdr, прибегая к той же эмендации—вычер-
киванию отчетливо читаемого знака t. Ценность статьи Бирнбаума
заключается в детальном обследовании трудного и неизученного
курсива, которым написан рассмотренный выше папирус.
36 Jacob J. Rabinowitz, A Legal Formula in Egyptian, Egyptian-Aramaic and
Mur abb a'at Documents (BASOR, № 145, Febr., 1957), p. 33—34.
37 F. L. Griffith, Catalogue of the Demotic Papyri in the John Rylands Library,
III, Manchester, 1909, Translations, Commentaries, p. 46.
38 PEQ. 89 (July —Dec. 1957), p. 108—132.
А. А. В А й M A H
IN ALPIM, TALLUM И PIRKUM В КЛИНОПИСНЫХ
МАТЕМАТИЧЕСКИХ ТЕКСТАХ
1. Tn alpim — «глаз быка»
В клинописном математическом руководстве из Тель-Хармала (таб-
личка IM 52916), изданном А. Гетце, приводится коэффициент для
некоторой фигуры, названной In alpim — «глаз быка». В соответству-
ющей строке этого документа читаем: 1
i-in al-pi-im 16z52'302 i-gli-gub-sul
«Глаз быка, 0" 16'52'30 его коэффициент».
Аналогичную запись мы находим в сузской математической таб-
личке U, частично опубликованной Е. М. Брупнсом:3
16'52z30 igi-gub 52'30 dal 30 pi-ir-ku
«0zz16z52z30, коэффициент 0"52'30 dal, 0"30 pirkum глаза быка».
Шумерское dal и аккадское pirkum, оставленные нами пока без
перевода, служат в клинописных математических текстах для
обозначения «линий раздела» какой-либо геометрической фигуры. Что
же касается «глаза быка», то, как справедливо замечает Гетце, име-
ется, по-видимому, в виду какая-то фигура округлых очертаний.
Более точное определение характера этой фигуры должно, естест-
венно, опираться на раскрытие содержания соответствующих коэф-
фициентов. Надо найти такую фигуру, которую можно связать с чи-
слами 16'52'30, 52'30 и 30. Оказывается, что искомая фигура — листок,
образованный пересечением двух одинаковых кругов, для коих центр
одного расположен на окружности другого (рис. 34).
При этом первый коэффициент, 0"16'52z30, выражает площадь
листка О\АО?ВО\, второй коэффициент, 0"52'30, — величину продоль-
ной оси этой фигуры, АВ: наконец, третий коэффициент, 0"30, — вели-
чину поперечной оси, О\О2-
Так, площадь S листка О\АО2ВО\ можно найти по формуле
s = —(s — S )
° 3 \ к т / ’
где — площадь круга и Sm — площадь правильного вписанного тре-
1 Albrecht Goetzc, 4 mathematical compendium from Tell-Harmal («Sumer», VII,
1951. № 2), p. 137 (оборотная сторона, секция С, строка 13. Табличка датируется
началом II тысячелетия до н. э.).
2 16'52'30 является транскрипцией соответствующей позиционной шестидеся-
тиричной записи подлинника. Поставленным сверху штрихом мы отделяем друг
от друга шестидесятиричные разряды: 16'52'30=16.60+52.604-30. Но ту же самую
вавилонскую запись можно прочесть и как 0"16'52'30= 16/60+59/60 2+30/60 3, где
постановленные сверху два штриха отделяют друг от друга целую часть от шести-
десятиричной дроби (у вавилонян не было в это время специального знака для
ноля).
3 Е. М. Bruins, Nouvelles deepuvertes sur les mathematiques Babyloniennes,
Paris, 1951, p. 29.
14
угольника АВС. Взяв для площади круга4 5 S/r^0"45d2, а для площади
3d2 У 3 ь
треугольника Sm^ ——- при d, диаметре, равном 1, получим
О" 16' 52'30.
Продольная ось АВ является стороной вписанного правильного
Л О 3 J 1
треугольника, и, следовательно, АВ = ——• отсюда, при а = 1,
АВ^ 0'52'30.
Наконец, поперечная осьОх02 является радиусом, т. е. OiO2=-y~d =
= 0"30d, а при d == 1 получим 0102 = 0"30.
В согласии с проведенным исследованием термин dal можно было
бы перевести как «продольная ось», a pirkum — «поперечная ось», од-
нако более правильно будет, если мы выразимся менее определенно
и переведем эти термины соответственно как «продольная линия раз-
дела» и «поперечная линия раздела». Наглядная сводка полученных
нами результатов представлена на рис 35.
2. Tallum (dal) и pirkum
Перевод терминов dal и pirkum («продольная линия раздела» и
«поперечная линия раздела»), предложенный выше для «глаза быка»,
справедлив, как нам кажется, и для других геометрических фигур, где
эти термины употребляются совместно.
4 Площадь круга вавилоняне вычисляли по формуле SK 0"5 н2, а длину
окружности—и 3d. Отсюда SA- ~ 0"45 d2. Указанные выше вавилонские при-
ближенные формулы для площади круга и длины окружности были открыты
В. В. Струве (см.: «Quellen und Studien zur Geschichte der Mathematik», Abt. В
(Studien), I, Berlin, 1929, S. 84—86).
5 Вавилонское приближение V 3 ^Г'45- См. Е. М. Bruins, Nouvelles decou-
vertes..., p. 19.
2/5
Заметим прежде всего, что толкование обоих терминов, если го-
ворить не об их общем значении («линия раздела»), а об оттенках,
уже имеет свою собственную историю. Вначале шумерское dal чита-
лось как RI и рассматривалось в качестве эквивалента для pirkum
«задвижка», «засов» 6. Публикация новых клинописных математиче-
ских текстов показала, однако, что существует аккадский термин
tallum в значении «линии раздела», и, следовательно, знак RI надо
читать как dal. Одновременно выяснилось, что аккадское pirkum не
является единственным эквивалентом для шумерского dal7. Дальней-
шее уточнение этих терминов стало возможным после изучения кли-
нописных математических текстов из Суз. Оказалось, что dal и pir-
kum встречаются в одном и том же тексте, прилагаются к двум раз-
личным линиям одной и той же фигуры, и, следовательно, их нельзя
считать эквивалентными друг другу8.
Чем же различаются эти термины? Судя по глазу быка, перед нами
названия двух «линий раздела», различающихся по величине и прове-
денных во взаимно перпендикулярных направлениях. То же самое на-
блюдается и в других случаях, примеры которых мы почерпнем глав-
ным образом из сузской таблички 1. Так, мы узнаем, что диаметр круга
обозначается термином dal, а радиус — термином pirkum 9. Здесь ради-
ус мыслится, очевидно, как стрелка полуокружности. Другой пример
касается еще непонятной фигуры, названной SE: в ней dal характеризу-
ется коэффициентом 56'40 (?), a pirkum — 20 (или 30) 10 11, т. е. dal опять-
таки больше pirkum. В той же табличке мы находим, далее, несколько
коэффициентов, относящихся к трапеции, названной absamikkum, и
среди них коэффициент для pirqum — 33'20 и. В трапеции absamikkum
имеется еще tallum, который характеризуется коэффициентом 48 и яв-
ляется, по всей вероятности, высотой трапеции 12. И здесь, следова-
тельно, tallum и pirkum взаимно перпендикулярны, причем первая
линия больше второй. Таким образом, понимание tallum (dal) и pir-
kum как продольная и поперечная «линия раздела» подтверждается
всеми известными в настоящее время примерами.
6 О. Neugebauer, Mathematische Keilschrifttexie, II, Berlin, 1935, S. 21, 31 (сло-
варь: pirkum и RI). — F. Thureau-Dangin, Textes mathematiques Babyloniens, Lei-
den, 1938, S. 223 (словарь: pirkum).
7 O. Neugebauer and A. Sachs, Mathematical Cuneiform Texts, Vl^w Haven,
1945, p. 48.
s E. M. Bruins, Nouvelles decouvertes.., p. 20.
9 Ibid., p. 20.
10 Ibid , p. 29.
11 Ibid , p. 20.
I2 Albrecht Goetze, A mathematical compendium..., p. 137, 1. 10.
216
Заметим, однако, что в тех задачах, где говорится лишь об одной
линии раздела или нескольких параллельных, всегда употребляется
термин tallum (dal) 13. В этих случаях последний термин надо, оче-
видно, переводить неопределенно, «линия раздела», как это обычно и
делается исследователями. Термин tallum имел, вероятно, то более
узкое, то более широкое значение в зависимости от того, применялся
ли он совместно с pirkum или один. Можно думать, что термин dal
возник раньше термина pirkum, когда еще не ощущалось особой на-
добности в уточнении характера «линии раздела», -и его первоначаль-
ное значение было весьма неопределенным. Такое значение термина
сохранилось за ним и впоследствии, но лишь для тех задач, в которых
называлась только одна «линия раздела» или несколько параллель-
ных.
Весьма вероятно, что более ранним появлением термина dal (tallum)
и более поздним — термина pirkum объясняется и тот факт, что для
второго, аккадского, термина не обнаружен до сих пор его шумерский
эквивалент. В этом отношении показательно, что в сузской табличке
I «продольная линия» постоянно обозначается по-шумерски, dal, а
«поперечная линия» — только по-аккадски, pirkum.
Сравнительное изучение обоих терминов показывает, таким обра-
зом, что в вавилонской геометрии, по мере ее усложнения, имело, по-
видимому, место ограничение первоначального значения термина
tallum, его уточнение путем введения нового термина, pirkum, к кото-
рому в определенных случаях переходили некоторые функции пред-
шествующего. Насколько подобного рода явления вообще были при-
сущи вавилонской математике, трудно сказать без дальнейших ис-
следований.
13 О. Neugebauer, Mathematische Keilschrifttexie, II, S. 31 (словарь: pirkum);
F. Thureau-Dangin, Textes mathematiques..., p. 23-4 (идеограммы: RI). — В одном из
текстов, в табличке VAT 8512, мы находим исключение из этого правила, см.-
О. Neugebauer, Matcmatische Keilschrifttexie, I, S. 341 ff.
М. Л. ГЕ ЛЬЦЕР
О НЕКОТОРЫХ ВОПРОСАХ СОЦИАЛЬНОЙ
И ЭКОНОМИЧЕСКОЙ ИСТОРИИ ФИНИКИИ
IX в до н. э.
Опубликованные в последние годы источники, в частности неко-
торые новые списки анналов ассирийских царей IX в. до н. э., впервые
позволяют дать истории Финикии X—IX вв. до н. э. прочную хроно-
логическую основу. Один из текстов анналов Салманасара III
(859—822) 1 сообщает, что этот царь получил во время похода на
XVIII году своего царствования, т. е. в 841 г., дань с царя города Тира
Балиазри 2. Этот Балиазри несомненно идентичен правившему 6 лет
царю Тира Балеазару, сыну царя Итобаала, упоминаемому в хронике
Менандра Эфесского3. Балеазару наследовал Меттен4, правивший
9 лет5, а ему наследовал его сын Пигмалион, на седьмом году прав-
ления которого был основан Карфаген6. Таким образом, основание
Карфагена произошло через 15—16 лет после смерти Балеазара. Ис-
ходя из этого, следует отбросить дату Тимея и Дионисия Галикарнас-
ского об основании Карфагена на 38-м году до первой Олимпиады7
(776 г. до п. э.), т. е. в 814--813 гг. до н. э., и принять дату Юстина,
говорящую о том, что Карфаген был основан на 72 года раньше Ри-
ма 8, т. е. в 825 г. до н. э. Только в таком случае Меттен мог править
с 841—840 гг. до н. э. Благодаря этому мы можем датировать правле-
ние Балеазара 847/846—841/840 гг. до н. э., а для Итобаала, пра-
вившего 32 года9 10 *, мы получаем дату 879/878—847/846 гг. до н. э.
* *
*
Итак. Итобаал был современником похода Ашшурнасирпала II
(883—859) в Сирию и Финикию около 876 г. до н. э. 16. Во время по-
хода были подчинены и обложены крупной данью прибрежные фини-
кийские города: Тир, Сидон, Библ, Махаллат, Маиц, Каиц и распо-
1 F. Safar, A Further Text of Shalmaneser III («Sumer», VII, 1951, №Д), p. 3—
21; E. Michel, Ein neuentdeckter Annalentext Sammanassers III (W. 0., 1952, S. 28).
2 E. Michel, Ein neuentdeckter Annalentext..., S. 49—50; 10... ma-da-tu sa
1 Ba-’-li-ma-AN-zer, 11) 1 Sur-ra-a-a.
3 Contra Ар. 1, 18
4 Юстин называет его Mutto (Justin, XVIII, III, 3).
5 Разнобой в количестве лет травления отдельных царей Тира в разных
дошедших до нас рукописях Флавия подвергнут основательному разбору в работе
F. Riihl, Die Tyrische Konigsliste des Menander von Ephesos (Rh. M., 1893, B. 48),
S. 565—578.
6 Contra Ар., I, 18,—Вопрос о точной дате основания Кагипагена ра-
зобран .в свете новых данных в работе: J. Liver, The Chronology of Tyre at the
Beginning of the First Millenium В. C. (IFJ, 1953, № 2), p. 113—120.
7 Dion. Halicarn. Antiq. Roman., I, 74.
8 Justin., XVIII, VI, 9 —«Condita est haec urbs (Carthago) LXXII anms
ante quam Roma». «Основан этот город (Карфаген) на 72 года ранее Рима».
Согласно античной традиции Рим основан в 753 г. до н. э.
9 Contra Ар., I, 18.
10 См. И. М. Дьяконов, Развитие земельных отношений в Ассирии, Л., 1949.
стр. 82; G. Contenau, La civilisation phenicienne, Paris, 1949, p. 59.
21S
ложенный на острове Арвад11, и в последующие годы, как явствует из
анналов Ашшурнасирпала, указанные области оставались в подчине-
нии у этого царя 12. Послы Тира и Сидона были даже приглашены им
для участия в освящении нового дворца в Калху13, вместе с послами
прочих подчиненных стран. В обоих местах Тир упоминается в пер-
вую очередь. Вполне вероятно, что именно он был в то время гегемо-
ном Финикии. Отметим, что библия называет царя Тира Итобаала
«царем сидонян» 14. По всей вероятности, подчинение Финикии Асси-
рии в то время и ограничивалось именно данью, а царь Тира Итобаал
обладал немалым могуществом и контролировал все побережье Фини-
кии вплоть до Берита (совр. Бейрут), севернее которого он основал
город Ботрий15. На юге владения Тира простирались, по всей вероят-
ности, до горы Кармель 16. Итобаал обладал крупными морскими си-
лами. Так, хроника сообщает об основании им Авзы в Ливии 17. Путем
заключения династического брака своей дочери Изебели с царем Из-
раиля Ахавом 18 Итобаал обеспечил себе сильное влияние на политику
государств Палестины. Вряд ли можно считать случайным тот факт,
что Изебель по сути дела руководила многими поступками своего му-
жа, царя Ахава 19. Тесные связи финикийских городов и Палестины
нашли отражение в легендах о деятельности и «чудесах» пророка
Илии, связанных с Сарептой Сидонской20.
Список дани, полученной Ашшурнасирпалом II с городов Фини-
кии, дает некоторые сведения и о ремесле и о торговле страны 21. Упо-
минаемые в списке одежды из крашеной шерсти, вероятно, были зна-
менитыми пурпурными финикийскими одеяниями. Финикийцы продол-
жали также свое традиционное ремесло, известное нам еще со II ты-
сячелетия 22, — резьбу по слоновой кости 23. Изделия из этого ценного
11 Sur-ra-a-a, Si-du-na-a-a, Gu-bal-a-a, Ma-hal-la-ta-a-a, Ma-i-sa-a-a, Ka-i-sa-a-
a, Ar-ma-da. См. P. Dhorme, Les pays bibliques et I’Assyrie, Paris, 1911, p. 7—8;
а также: ARAB, I, § 479.— Локализация Махаллата, Маица и Каина неопре-
деленна. Несомненно, что они находились в северной части Финикии, однако вряд-
ли их МОЖ1НО считать теми поселениями, которые вместе явились основой
позднейшего Триполи (см. F. С. Eiselen, Sidon, New York, 1907, p. 43; Fr. Jere-
mias, Tyras bis zur Zeit Nebukadnezars, Leipzig, 1891, S. 23).
12 ARAB, I, § 503, 516, 527.— В текстах этого царя говорится, что его власть
простирается «до гор Ливана и Великого Моря» (Средиземного).
13 D. J. Wiseman, A New Stela of Assur-Nasir-Pal II («Iraq», XIV, 1952,
p. 32).
14 I. Reg. XVI, 31 — ’etba al melek STdonim— «Этбаал, царь сидомян»1.
15 Flavius — Ant. Jud., VIII, XIII, 2—Boxpw extio ттр eitt Фо1<глт].
«Город Ботрий основал, который в Финикии». Ботрий идентифицируется с Бат
руной, упоминаемой еще в переписке из Тель-Амарны (Е. А. 87; см. также
А. Т. Olmstead, History of Palestine and Syria to the Macedonian Conquest, Oxford,
1'931, p. 369).
16 I Reg., XVIII — где речь идет о состязании Ильи с жрецами Ваала на горе
Кармель, которым покровительствует царица Изебель, дочь Итобаала [A. Alt, Das
Gottesurteib auf dem Karmel (Festschr. Georg Beer. Stuttgart, 1935), S. 7]. Ha rope
Кармель найдена также финикийская надпись, относящаяся, однако, ко времени не
древнее VII в. до н. э. (см. Ch. Clcrmont-Ganneau, Mission en Palestine et en Phe-
nicie, Paris, 1884, p. 67).
17 Ant. Jud., VIII, XIII (Au^avTijv ем AtS-jTj «Авзу, которая в Ливии»), Может
быть, это современная Аумале в департаменте Алжира (см. St. Gsell, Histoire
Ancienne de I’Afrique du Nord, I, Paris, 1913, p. 36).
13 I Reg., XVI, 31.
19 См.: I Reg., XVIII, XIX, XXI и другие главы.
20 I Reg., XVII, 9 — и далее: Sorfat ’aser ee Sidon
2i ARIAB, I, § 479, 538.
22 G. Loud, Megiddo Ivories, Chicago, 1939.
?3 Croowfoot, Early Ivories from Samaria, >. 1.], 1938.
2/9
материала, относящиеся к рассматриваемому времени, найдены и во
дворце израильских царей в Самарии и при последних раскопках ас-
сирийских дворцов в Калху 24. К произведениям финикийских масте-
ров относятся также медные сосуды. Однако медь и свинец не мест-
ного происхождения и могли быть добыты финикийцами в результате
торговли со странами Средиземноморья.
* *
*
О Финикии середины IX в. до н. э. мы располагаем более подроб-
ными сведениями в основном из ассирийских источников. Сын и пре-
емник Ашшурнасирпала II Салманасар III (859—822) на шестом
году своего царствования (853) совершил поход в Сирию. Здесь асси-
рийцы, как известно, впервые встретились с коалицией двенадцати
царств Сирии и Палестины при Каркаре. В кровопролитном сраже-
нии участвовали также и войска некоторых финикийских государств,
расположенных на севере страны: Ирканата (Арка, Ирката Тель-
Амарнской переписки), Арвада, Усаната, Шианы25. Отметим, что если
вдохновитель и руководитель коалиции Дамаск выставил 20 тыс. пе-
ших воинов, 1200 конных и 1200 колесниц, Хамят—10 тыс. воинов,
700 всадников и столько же колесниц, царь Израиля Ахав — 10 тыс.
воинов и 2 тыс. колесниц, то Усанат и царь Арвада Матанбаал —
лишь по 200 пеших воинов. Несомненно, что такая военная помощь
была лишь символической. Слабая поддержка коалиции со стороны
Арвада обусловливалась, вероятно, его островным положением и не-
доступностью для ассирийцев. Ирканата выставила в этом сражении
10 тыс. пеших воинов и 10 колесниц; Шиана — 10 тыс. (?) воинов и
30 колесниц при отсутствии конницы.
Конное войско набиралось всегда из среды имущих слоев насе-
ления, связанных с крупным землевладением. Поэтому отсутствие
конницы и колесниц в вышеназванных двух городах Финикии, рас-
положенных в узкой прибрежной полосе и связанных с мореходством
и морской торговлей, можно объяснить тем, что крупная землевла-
дельческая знать не играла серьезной роли и основное ядро войска
составляло ополчение свободных жителей этих городов. Отметим
также, что наряду с царем Арвада Матанбаалом и царем Шианы
Адунибаалом (Адонибаалом) упоминаются просто «воины Ирканцев»
и «воины Усанатцев». Следовательно, мы не знаем ничего о царской
власти в этих государствах 26.
Несмотря на сражение при Каркаре и трескучую победную реля-
цию Салманасара III, ассирийцы не добились подчинения Сирии и
Северной Финикии 27. Однако вряд ли можно исход битвы при Кар-
каре считать поражением Ассирии 28, ибо Салманасару удалось даже
24 См.: «Iraq», 1952—1954.
25 ARAB, I, § 611: Дорм локализует Усанат, Шиану и Ир канату на побе-
режье между Арвадом и Симирой (см. Р. Dhorme, Les pays bibliques et I’Assyrie,
p. 13).
26 В Тель-Амарнский период в Иркате по крайней мере некоторое время
нарекая власть отсутствовала, и письмо (Е. А. № 100:2—3) к фарао^ну пишут:
«(город) Ирката... и старейшины его» [см. М. Л. Гельцер (ВДИ, Г9»54, № 1),
стр. 38].
27 Впоследствии (см. ниже) Салманасар III неоднократно совершал походы
против коалиции.
28 См. И. М. Дьяконов, Развитие земельных отношений в Ассирии, стр. 83
22и
после этой битвы пробиться на побережье Финикии и совершить мор-
скую экспедицию 29. Хотя и наш источник умалчивает о том, откуда
ассирийцы добыли себе корабли для морского похода, вопрос ста-
новится ясным, если воссоздать картину отношений Тира, Сидона
и Ассирии. Ко времени похода первого года правления Салманасара
(859) относится упоминание дани царей морского берега 30. То же и
в записи за следующий год31- Салманасар ставит, кроме того, свое
изображение на горе Баалираси32, у моря, поблизости от Тира и
Сидона. Самое важное, однако, здесь то, что Салманасар III полу-
чал «дань с кораблей людей Тира и Сидона»33. Вероятно, это следует
понимать как определенную дань с оборота морской торговли этих
городов. Итак, царь Тира и Сидона Итобаал находился в подчинении
у Ассирии. Этим мы можем объяснить участие Арвада, соперника
Тира, в антиассирийской коалиции, а также и наличие кораблей у
ассирийцев для морских экспедиций. Ясно, что они пользовались
флотом Тира и Сидона.
Приведенное место из анналов Салманасара III свидетельствует
также о том, что корабли в Тире и Сидоне принадлежали не только
царю 34, но и частным лицам.
Походы Салманасара III против сирийской коалиции продолжа-
лись и в последующие годы, однако ни в 849—848 гг.35, ни в 845 г.36,
когда он собрал войско в 120 тыс. человек, ассирийцы не добились
решительного успеха. Отметим, что анналы умалчивают и о дани
Тира и Сидона. Возможно, что под влиянием сильной сирийской
коалиции Тир и Сидон временно отпадают от Ассирии. Ассирийцам
удается вновь проникнуть в Ливан и Финикию лишь в 841 г., восполь-
зовавшись раздорами среди участников сирийской коалиции. Салма-
насар получил «дань Балеазара (847/846—841/840) [царя] Тира»37.
В другом тексте38 говорится о дани с «людей Тира и Сидона и Иеху,
сына Омри»39. Один из источников упоминает только царя Тира и
Иеху, а другой «дань людей Тира и Сидона и Иеху». Это, возможно,
указывает, что после смерти Итобаала Сидон продолжал находиться
под властью царя Тира и что ассирийцы рассматривали оба города
как единое государство.
29 См. Е. Michel, Ein neuentdeckter Annalentext..., S. 464—465, Z. 33: i-na
(gis)eleppeti(mes) ar-kab a-di qabal tam-di al-lik «На корабли я вступил, до середи-
ны моря я дошел».
30 ARAB. I, § 600, 633.
31 Ibid., § 618.
32 Ibid.
33 ARAB, I, § 614.
34 См. M. Гельцер, О царском судовладении в Угарите амарнского времени
(ВДИ, 1952, № 4), стр. 34—35.—Мы знаем лишь о существовании царского судо-
владения в Тире X в. до н. э. при царе Хираме (см: I Reg, X, 11, 22, 27; II Chr
VIII, 18; IX, 21 и др.).
35 ARAB, I, § 568, 571, 652, 654; см.: Е. Michel, Ein neuentdeckter Annalen-
text..., S. 36—37.
36 ARAB, I, § 659; E. Michel, Ein neuentdeckter Annalentext..., S. 36—37.
37 E. Michel, Ein neuentdeckter Annalentext..., Z. 10 ... ma-da-tu sa 1 Ba?
li-ma-AN-zer. 11) 1 Sur-ra-a.
33 ARAB, I, § 672.
39 Хотя и царь Израиля Иеху не был связан с династией Омри, а, наоборот,
сам сверг эту династию и основал новую, он продолжал по традиции именоваться
«сыном Омри» 1 Ja-u-u шаг 1 Hu-um-ri (F. Michel, Ein neuentdeckter Annalentext...
Z. 11).
221
На этом походы ассирийцев в Сирию не прекратились. Анналы
Салманасара говорят, что царь получил дань тирян, сидонян и биб-
лян40. Интересно, что после долгого перерыва упоминается Библ.
Возможно, он некоторое время не имел политического значения в Фи-
никии, а находился под властью какого-нибудь-другого города. По-
прежнему на первом месте среди финикийских городов упоминается
Тир, в котором тогда должен был царствовать царь Меттен (841/40—
832).
О дальнейших походах Салманасара III в Финикию нам ничего
не известно, и вплоть до правления Ададнирари III (конец IX в.)
ассирийские источники ничего о Финикии не говорят. Поэтому для
освещения последующего периода следует обратиться к немногочис-
ленным отрывкам, сохранившимся у античных авторов.
* *
*
Античные источники по истории Финикии последней трети IX в.
до н. э. далеко отстоят по времени от событий, которых касаются.
Поэтому нелегко установить, где мы имеем дело с достоверной пере-
дачей подлинных фактов, а где с легендами, возникшими на почве
более поздних политических и религиозных тенденций.
Основным событием этого периода является основание Карфагена
тирянами 41, которое, как указывалось, произошло в 825 г. до н. э.
Этому предшествовала ожесточенная борьба различных группировок
внутри Тира.
Мы знаем, что еще в XI в. финикийцы основывали колонии в За-
падном Средиземноморье, в том числе и па побережье Северной Аф-
рики 42, причем известно, что некоторые из них были основаны высе-
ленцами из Финикии, «бежавшими из-за гражданских раздоров»43,
т. е. классовой и политической борьбы внутри городов метрополии.
С аналогичным явлением мы встречаемся и в Тире последней
трети IX в. до н. э. Располагая точной датой основания Карфагена
и сообщением тирской хроники Менандра Эфесского, что это произо-
шло на 7-м году правления царя Пигмалиона, когда «его сестра,
бежав в Ливию, основала город Карфаген44», мы можем опереться
40 ARAB, I, § 578.
41 Высказывалась также точка зрения об основании Карфагена Сидоном, — см:.
И. Winckler, Zur phonizisch-karthagischen Geschichte (AOF I, Reihe № 5, 1897,
S. 421), однако она не учитывает достоверных данных античной традиции об ос-
новании Карфагена тирянами и главенствующую роль Тира в Финикии в IX в.
до н. э.
42 См.: D. В Harden, The Phoenicians on the West Coast of Africa («Antiqui-
ty», 1948, № 87); W F. Albright, New Light on the Early History of Phoenician
Colonisation (BASOR, 1941, № 83); Ed. Meyer, Einzelne Fragen der phonizischen
Geschichte («Sitzber. der Pr. Akad. d. Wiss», Phil.-h. KL, 1929, S. 204—206); St:
Gsell, Histoire ancienne de VAfrique du Nord, I, Paris, 1913. — В названных трудах
приводятся веские соображения в пользу ранних сроков финикийской колонизации
и доказательства достоверности античной традиции по этому вопросу. Противопо-
ложную точку зрения см.: Т. Bosch-Gimpcra, Pheniciens et Grecs dans Г Extreme Orient
(N. C. 1951, III, No 9-LO), p. 269—296. Работа Босх-Гимпера основывается на
малодостоверном «Листе Талассократий» Евсевия,—см.: J. L. Myres, On the «List
of Thalassocracies» in Eusebius (JHS, XXVI. 1906), p. 84—130.
43 Sallustius, Bellum Jugurthinum LXXVIII, 1 — «profugos ab discordias civi-
lis».—Речь идет об основании Лептиса.
44 Flavius contra Ар. 1, 18— Д абтои «орйза е\ тт, покт срхоВбцезе
Kap7.Y(bova.
22 9
лишь на те источники, которые не расходятся с этим утверждением
и совпадают даже в деталях. Это — изложение Юстина 45, менее
подробный отрывок из Тимея 46 и краткое сообщение Аппиана 47.
Поэтому можно заключить, что все три автора пользовались общим
источником и что сведения Юстина (I в. н. э.), являющиеся наиболее
подробными, восходят по крайней мере к IV в. до н. э., т. е. ко вре-
мени жизни Тимея 48.
Так как рассказ Юстина является наиболее подробным, последуем
ему. В нем говорится, что после смерти царя Мутто 49 в Тире оста-
ются его сын Пигмалион и дочь Элисса 50, «но народ передал царскую
власть Пигмалиону, еще очень молодому» 51. Отсюда вытекает, что
в руках народа (народного собрания) находилось право избрания на
царство членов правящей династии вне зависимости от их старшин-
ства. Далее следуют некоторые подробности династической борьбы и,
наконец, говорится, что для бегства из Тира Элисса сговорилась с
некоторыми из виднейших людей в государстве 52 и что к ней присое-
диняются также многие сенаторы.
Следовательно, мы видим здесь борьбу народа с «сенаторами» 53,
т. е., по-видимому, старейшинами города, представителями знати.
В данном случае победителем вышли народные массы, и после убий-
ства мужа Элиссы, жреца Геракла (т. е. Мелькарта Тирского), «ко-
торый был вторым по почетному положению после царя» 54, они вы-
нудили противников к выселению из Тира. По всей вероятности, имен-
но в конце IX в. до н. э. влияние народных масс на управление госу-
дарством усилилось, однако недостаток источников не дает нам понять
причину этого. Ясно и то, что царская власть в Тире этого времени
не была деспотичной, а должна была считаться с мнением народного
собрания или с советом старейшин, состоявшим из знати 55.
И в городах Финикии мы в IX в. видим лишь небольшую про-
слойку землевладельческой знати. То же явление, возможно, наблю-
далось и в Тире. В легенде об Элиссе ничего не сказано о связи вы-
селенцев с земельными участками, однако речь идет об их кораблях.
Вполне возможно, что это была знать, разбогатевшая на морской тор-
говле. В пользу высказанных предположений говорит также и то, что
Салманасар III брал «дань с кораблей людей Тира и Сидона» и «дань
людей Тира и Сидона», а отнюдь не всегда с царей города, хотя и
последние в анналах также упоминаются. Вполне возможно, что от-
сутствие сильной царской власти характерно для Финикии на протя-
45 Justin., XVIII, IV—VI—См. русский перевод этого места: Юстин, Эпитома
Помпея Трога (ВДИ, 1954, № 3).
46 См.: С. Muller, Fragm. hist, grec., I, d. 197, № 23.
47 Li’byca I— Сообщение Аппиана расходится с данными хроники Менандра,
с Юстином и Тимеем лишь в датировке времени основания Карфагена (см.
ниже).
48 Относительно датировки Тимея см.: W. Kroll, Timaios (RCA, 1936).
49 У Менандра Мгттд\о;, что лишний раз свидетельствует о достоверности тра-
диции Юстина.
80 Justin., XVIII, IV, 3.
51 Ibid., IV, 4. — Sed populus Pygmalioni admodum puero regnum tradidit.
52 Ibid., IV. 9.
53 Ibid., IV, 15—senatores.
54 Ibid., IV, 5—qui honos secundos a rege erat.
55 Несомненно, «видные люди» и «сенаторы» принадлежали к состоятельным
слоям населения, ибо та же легенда говорит о немалом имуществе, погруженном
ими на корабли.
223
женин всего IX в., да и не только IX, хотя, по всей вероятности, во
время правления Итобаала, о котором сказано выше, царская власть
в Тире и Сидоне усилилась.
Древнейшая финикийская надпись с острова Кипра, относящаяся
к самому началу IX в. до н. э., также указывает на определенное
должностное лицо — «главу»56. Возможно, что здесь мы и
имеем дело с главой (старейшиной) магистрата финикийского города.
Ведь и само республиканское устройство Карфагена, существовавшее,
по всей вероятности, с момента его основания, и легенда о его основа-
нии Зором и Кархедоном, ставшими первыми суффетами города, тоже
говорят о наличии самоуправления в городах Финикии IX в. дон. э.57.
Маловероятно и то, что Карфаген был основан на произвольно
выбранном беглецами месте по их собственной инициативе, без какой-
либо помощи со стороны Тира. Скорее мы имеем здесь дело с изгна-
нием сторонников владычества знати, потерпевших поражение в по-
литической борьбе с народными массами. Совершенно очевидно, что
без помощи метрополии Карфаген не мог стать сколько-нибудь зна-
чительным городом. Имеется также целый ряд данных, указывающих
на наибольшую вероятность высказанного предположения. Как из-
вестно, недалеко от Карфагена в то время уже существовал город
Утика, основанный на 287 лет раньше Карфагена58 и еще в X в.
до н. э. подчиненный Тиру59. Юстин сообщает60, что жители Утики
прислали к Элиссе и ее спутникам послов с дарами. Отсюда можно
сделать вывод, что и в IX в. Утика еще была связана с Тиром опре-
деленными узами. Наконец, отметим, что и поздний автор Аппиан
(II в. н. э.) и Евдокс из Книда относят основание Карфагена ко вре-
мени «50 лет до разрушения Трои» 61, т. е. к XIII в. до н. э. До самого
недавнего времени эту дату можно было считать чистейшим вымыс-
лом или же перенесением традиции о более древнем основании Утики
на Карфаген 62. Однако раскопками последних лет обнаружено не-
56 См. издание надписи: А. М. Honeyman, The Phoenician inscriptions of the
Cyprus Museum («Iraq», VI, 1939, 2, p. 104—10'8); W. F. Albright (BASOR, 1941,
№ 83).—Самое начало надписи не сохранилось. Начало дошедшего текста гласит
wh’, ’у. mpt. wr’s. ’s [ (?) 2) s]m. Iqbr. z’. «и вот не начальник [?] и (не) глава,
который помещен в гробницу эту...». Слово r‘s «глава» в значении выборного
старейшины (см. Hosea, II, 2 и др.), слово «начальник» (mpt) переводится ис-
ходя из того, что оно должно иметь примерно одно и то же значение со словом
«глава».
57 Сообщения эти принадлежат Евдоксу из Книда и Филисту, авторам на-
чала IV в. до н. э., и более позднему (II в. н. э.) автору Аппиану (Libyca. I. I)
(см.: R. Laqueur, Philistos und Hultsch, Eudoxos von Knidas, RCA, 1936).
Они основаны на неверном понимании финикийских слов, ибо Zono; происходит
от Sor — финикийского названия Тира; —название Карфагена и по-
финикийски обозначает «Новый Город». Qrt hdst [см.: J. Friedrich, Zum Namen
von Karthago (REI, 1943, III, № 1), S. 20---29]. Однако самый факт существования
такой легенды свидетельствует об освящении традицией государства, во главе ко-
торого стояло 2 суффета.
58 Arist. De mirab, aux., ,134 — см. выше ссылку на литературу о ранней
финикийской колонизации.
59 Тирская хроника (Contra Ар., I, 48) .сообщает о походе Хирама, царя Тира,
против жителей Утики, «ибо они не платили дани».
бо Justin. XVIII, V. 12
61 Арр. Libyca, I, 1 — etegi 7СЕ\тт)ало\Т7. 7Zpo Xiou.
62 В пользу основания Карфагена в IX в. привлекались и данные археологии.
Древнейшие находки до самого недавнего времени датировались VIII в. и рубе-
жом IX—VIII вв. до н. э. [см.: Р. Cintas, Ceramiques puniques, Paris, 1950;
224
большое финикийское святилище XI—X вв. до н. о. на островке Са-
ламбо в Карфагене ба. Это дает возможность предположить, что не-
большое финикийское поселение, может быть, торговая фактория, су-
ществовало на месте будущего Карфагена по крайней мере с XI—
X вв. до н. э. Следовательно, место это было известно финикийцам,
и тирские изгнанники основали свой город на месте уже существо-
вавшего небольшого финикийского селения, по всей вероятности, при-
надлежавшего Тиру. Итак, мы видим здесь очень своеобразную прак-
тику государственного управления: побежденная в политической
борьбе партия вынуждена покинуть свой родной город, и ей дается
ранее намеченное место для поселения, расположенное на территории,
уже в той или иной мере связанной с метрополией. Это позволяет мет-
рополии и в дальнейшем сохранить верховную власть над выселив-
шейся колонией, не вмешиваясь в ее государственный строй, а полу-
чая лишь доходы в виде дани. Как известно, Тир и Карфаген были
тесно связаны впоследствии на протяжении ряда столетий.
* *
*
Дальнейшие сведения о Финикии относятся к самому концу IX в.
до н. э. Ассирийский царь Ададнирари III совершил около 803 г.
успешный поход в Сирию и Палестину. Он говорит о подчинении
всего побережья, Тира и Сидона 63 64 и о дани с них.
D. В. Harden, The Pottery from the Precinct of Tanit at Sailambo, Carthage.
(«Iraq», IV, 1937, 1), p. 59—89].
63 M. Leglay, Nouveautes puniques («Rev. Afr.>, XCVI, 3—4), p. 399—415.
« ARAB, I, § 739.
15 Задав № 2603
E. I. GORDON
(Philadelphia, USA)
ANIMALS AS REPRESENTED IN THE SUMERIAN
PROVERBS AND FABLES: A PRELIMINARY STUDY
The Fauna of ancient Mesopotamia has hitherto been studied in
connection with two major bodies of source material: the ancient lexico-
graphical lists in Sumerian and Akkadian \ and representations in Meso-
potamian pictorial art 2. It is now possible to present a picture, at least
in a preliminary way, of the animal life of Mesopotamia as it was rep-
resented in close to 300 Sumerian proverbs and fables which refer to
animals. It is indeed a privilege to present this study to Professor
V. V. Struve, who has dedicated much of his life to the peoples of the
ancient Near East and their culture.
Let us start with a brief sketch of the nature and scope of the Sume-
rian proverbs in general and of the sources in which they are found. The
term “p г о v e r b” as it is used throughout this study may be defined
as any of the various types of material comprised in the proverb collec-
tions of both the Sumerians and their successors, the Babylonians and
Assyrians3. Included are maxims, truisms, adages, by-
words, and paradoxes (all of which we today recognize as clas-
ses of proverbs), as well as “taunts” and “compliments” (which we our-
selves might not be wont to classify as proverbs). The Mesopotamian
peoples also included among the proverbs, fables, many of which very
nearly approach the classical “Aesopic” type of fable, in that they consist
of a short introductory passage in narrative form, followed by a brief quoted
speech serving as a “punch line”, and occasionally even an actual dia-
logue between the characters. On the other hand, the purely didactic or
moralistic precept was excluded from the proverb collections, and
was considered by the ancient scribes to be an independent genre of
“wisdom literature”, to which they devoted several collections entirely
separate from the proverb collections.
The entire body of available Sumerian proverb materials consists
roughly of over 600 tablets and fragments chiefly from the sites of Nippur,
Ur and Susa, dating from the early Old Babylonian period — that is,
from between 1900 and 1750 В. C. The tablets and fragments from
Nippur are now divided between the collections of the University
Museum of the University of Pennsylvania in Philadelphia (by far the
largest group of this material), the Museum of the Ancient Orient in
Istanbul, the Hilprecht-Sammlung of the Friedrich-Schiller-Universitat
in Jena, the Iraq Museum in Baghdad, and the Oriental Institute of
the University of Chicago 4. The material excavated at S u s a is at the
Louvre in Paris 5, while that from U r is, for the time being, at the
British Museum in London 6. Besides these, a number of pieces of un-
known provenance are scattered in other museums such as the Yale
Babylonian Collection in New Haven7, the Royal Ontario Museum in
Toronto, the Bohl Collection at the Nederlandsch Instituut voor het Na-
226
bije Oosten in Leiden, and the Danish National Museum (Antiksamlin-
gen) in Kobenhavn8.
A good number of the tablets and fragments from Nippur contain
whole collections of proverbs or extensive excerpts
from such collections. The rest (including almost all the pieces from the
other sites) are school-tablets containing either short excerpts
from the ancient proverb collections, or (in the case of most of the so-
called “lenticular tablets”, which constitute the vast majority of school-
tablets) only a single proverb.
For the past five years, the writer has been engaged in piecing to-
gether and translating the Sumerian proverbs from all the available ma-
terial. As a result, it has become evident that the ancient Sumerian scribes
had made some twelve to twenty different standard
compilations of their own proverbs. The contents of some eight or
nine of these collections can now be reconstructed in large part from
some of the better-preserved tablets, with the help of numerous duplicating
and overlapping fragments9. For the other collections, only short sequ-
ences of proverbs are reconstructable at the present time, and in some
cases two or more of these sequences may eventually turn out to belong
together 10.
In eleven of these ancient proverb collections (or sections of col-
lections), the proverbs were gathered together into groups on the basis
of their initial words, frequently providing a key to their subject-matter.
And in six 11 of these eleven collections, all or some of these “key words”
were the names of animals. Thus, we have 217 proverbs in which the na-
mes of the fox, the ass, the ox, the dog, the lion, the wolf, the pig, the
she-goat, and twenty-seven other animals are used as such “key words”.
A number of these same 217 proverbs include references to one or
more animals in addition to their “key word” animals. There are thus
mentioned fourteen different animals over and above the thirty-five
animals whose names occur as “key words”. Moreover, even some of the
“key word” animals themselves appear in a secondary role in certain of
these very same 217 proverbs. There are also, in one of the same six
proverb collections, four additional proverbs containing references to
animals even though these particular proverbs do not have animal
names as their “key words”.
The earlier-mentioned eleven proverb collections with proverbs ar-
ranged into groups according to their “key words” also include five col-
lections in which none of the “key words” are the names of animals;
scattered through four 12 of these five, however, there are twenty-two pro-
verbs containing references to twelve different animals. As for the remain-
ing proverb collections (or sections of collections), which are not
arranged on the principle of “grouped” proverbs with “key words”,
seven of these collections 13 include some thirty-nine proverbs with allu-
sions to animals. Finally, there are thirteen additional proverbs which are
as yet unplaceable in any of the collections (or partial sequences of col-
lections), since they have so far been found inscribed only on the “lenti-
cular” school-tablets containing but a single proverb each.
Thus, there are altogether 295 proverbs relating to animals,
and it is upon these proverbs that the present preliminary study is
based 14.
In all these proverbs there are references to 63 different spe-
cies of animal life (plus three “generic” terms); about 32 of these are
1
227
mammals, some 19 are the names of birds, and the rest are members of
the so-called lower classes of animal life down to the insects. The order
of frequency of these various animals within the proverbs — if we may
judge from the extant material — is not uninteresting. The dog comes
first, being referred to in some 74 different proverbs. Next come the d o-
mestic cattle, and then the ass. Then the f о x, followed by the
domestic pig, and only then, surprisingly enough, the domestic
sheep! Next in prominence are the wild ox (that is, the now
extinct Bos primigenius Boj), and the lion, followed by the
domestic goat and the wolf, and so on.
Finally, a word about the manner in which the various animals are
alluded to in the individual proverbs. In some cases, there are references
(either narrative or descriptive) to specific animals by
themselves; in others, there is some interplay between one animal and
another. Still others allude to some action or activity of men vis a
v i s animals, while an even larger number of proverbs involve the action
or attitude of an animal toward man or some distinct aspect of human
culture. In a good number of the “proverbs”, the animals speak: some-
times simply as an “aside” or to themselves, sometimes to other animals
or to human beings, or even to inanimate objects (including parts of their
own bodies). In others, the animal is addressed by a man. In still other
proverbs, comparisons are made: one animal may be compared
to another species of animal; a given animal may be compared to a hu-
man being; or a man may be compared to a certain animal!
There now follow “sketches” of the various animals found in the pro-
verbs, species by species, each of which will be accompanied by a selection
of proverbs (in transliteration 15 and translation) to illustrate it16.
To start with the MONKEY (Sumerian Uguugu±-bi) 17. There were at
least two distinct types of non-human primates known in early Mesopo-
tamia, to judge from the evidence of both linguistic data and of art repre-
sentations 18. Both of these animals were almost certainly imported from
abroad, probably from India (or from south-east Asia) according to the
arguments adduced by Van Buren 19, who has identified one as the Gibbon
(genus Hylobates) and the second as the Hanuman Monkey
(Presbytis [-“ S e m n о p i t h e c u s”J entellus Linn.). It is
probably the latter animal with which we are concerned here! One of the
Sumerian proverbs (3.150), and a closely related mock-letter from «The
Monkey to his “Mother”», indicate clearly that at least one of these crea-
tures was to be found in the Sumerian music-halls, where they were used
presumably for entertainment. The proverb reads:
Eriduki he-gal-la dit-a-ba
U^uagu^bi-e-nar-gal-la-kam 20
IGI.TUM.LA al-tus2i
The related letter goes as follows 22:
Lu-sa-lii-sd-ama-mu-ra й-па(-а) -
dug±
(m)usuUga^-bi na(-ab)-be-a
Urim ki uru-kir4[^KA]-zal-dNanna-
kam
Eridu ki uru-he-gdl‘dEn-ki-ga~ka(m)
All of Eridu is(?) prosperous, but
the monkey of the Great Music-
Hall sits in the garbage-heap!
To Lu-sa-ld-sd my 'mother’,
speak!
Thus says Mr. Monkey:—
“Ur is the delightful city of the god
Nanna,
Eridu is the prosperous city of the
god Enki;
228
ma-е egir- £1$ig-e-nar-gal-la23 al-
tus-en
IGI.TOM.LA mu-ku(-e)-en
natn-ba-da-ug7~[TIL](-e) -en
ninda ba-ra-G\R\L-la
kas ba-r6Z-GIBIL-Id
Zu-DU.KASKAL(-e) sa tag^-ma-ab
a-ma-ru-kam
(But) here am I sitting behind the
doors of the Great Music-Hall.
I must eat garbage; may I not die
from it!
I don’t even get a taste (?) of
bread; I don’t even get a taste (?)
of beer,
Send me a special courier! Ur-
gent!”
It would seem, therefore, that a monkey belonging to the “Great-Mu-
sic-Hall” at Eridu, the prosperous port-city on the shores of the great
fresh-water lake in southern Sumer, went unfed and was forced to. seek
his own food in the garbage-heaps of the city. For some reason, the poor
animal’s predicament became proverbial; and, as seems rather probable,
eventually one of the scribes with a bent for satirical writing expanded
the proverb into a mock-letter addressed to the monkey’s “mother”, whose
name Lu-sd-lu-sd may possibly be intended to mean “Aping Man—Aping
Man”! The letter, in view of the fact that at least four copies have come
down to us, seems to have become a minor literary classic, while the ori-
ginal proverb itself found its way into one of the proverb collections.
From the monkey, the only simian mentioned in the Sumerian pro-
verbs, we turn to the RODENTS. The proverbs allude to at least four
different species of rodents (pes; pes-nlg-gilim-ma; pes-tur; pes-sisgi;
and pes-DU.DU), the identification of all of which is still not entirely
certain24. One proverb (6.23z):
\i\d(!)-da a na(-an')-de-(e-')en Do not pour water into the
riv[er (I)],
pes-bi (am-)en-dc (O)r the rats there will come up!
seems to refer to the rat as living in (or near) the rivers, while ano-
ther (11.28z), which reads:
pes ki-tus ba-al-ba-al The rat digs (and) digs (its) dwel-
ling-place!
alludes to this same creature’s constant excavating of its burrow.
Another proverb (3.81 = 7.13) contrasts the timorousness of the mou-
s e(!) with the boldness of the panther:
uh-se ug-gim du Toward fleas, one who moves like
a panther!
kin-ak(-a)-de pes-nig-gilim(-ma)- To do a job, one who moves like
gim du a mouse!
Another proverb (6.21' = 11.18') warns a tnan:
(dpjj-sr’25 giSgi-a nam-tnu-na-de Do not ever lie down in the “bush”,
(-en)
pes-siSgi-e™ [l-k]u-ku-(e-)en (O)r the “bush”-mouse will eat
you up!
229
Needless to say, this proverb is probably to be taken satirically, since the
“bush” [ SiSgi] was also the haunt of the far more dangerous lion
and wild-boar! Finally, there is a fable (U. 17207-11 = UM 29-13-512 rev.
ii 3'—9') about the young mouse (or young rat) and his
mother, the exact implications of which are obscure 2":
pdd-tur(-re) ama-ni-ir na-ab-be-a
im-ta-e28 1й-па-те igi nu-tnu-dii29
ата-nt mu(-un)-na-ni-ib-gi 4 (-gi 4)
igi-du&-zu tum(-tum)-mu-e-se
Thus says the young mouse to bis
mother,
“I have gone out (but) I did not
see any man!”
His mother thereupon answers him,
(saying),
“Bring(?) me what you did see!”
Leaving the rodents, we proceed to the carnivorous beasts, beginning
with the DOG (Sumerian ur or ur-ger 30). The dog was clearly regar-
ded with mixed feelings by the Sumerians; in fact, among the eighty-
three extant allusions to the dog in the proverbs, those explicitly voicing
disapproval of him seem to outnumber those which are friendly to the dog
in a ratio of 3:2! To be sure, he served man as a faithful watch-dog (e. g.,
1.65 = 2.118, and 5,80):
(a) uruk -nu-ur-ger -ra31 ka5-a nil- In a city without (!!) dogs, the fox
banda(-am) is overseer!
(b) ur-ger (-re) ё-lugal-la-na- The dog does not let me stay in the
ka(?) nu (-ub)-dur-ru-un house of his master!
He could be trained to obey orders (2.107):
ur-SED-ba sag-KA-DU-ba-ba-za Dogs ...(?) wait for instructions:
me-se gii-mu-un-ze-en gub-ba “Where (did it go)? Bring it back!
Stay!”
although he may not always have followed his orders; for example, one
proverb (5.82) reads:
ur-gerx-re su {t]i(!)-ba-ab mu- The dog understands “Ttalke it!”
un(?)-zu
gd-ga-an nu-un-zu He does not understand “Put it
down!”
There are proverbs which allude to
(5.97):
ur-sag5-ga ur-tur-se ba-an-tu32
petting or fondling of dogs, e. g.
A dog which is petted becomes a
puppy!
but, on the other hand, two other proverbs (2.113 and 4.17) say:
(a) ur-lul-la-gd-sag 5 [u]r(!?)-d\e] He who pets the neck of a treache-
b(?!)-gu-tar-sag 5 rous dog is petting the nape
[mane(?)] of a che[eta]h(?)!
(b) [ur-ger x ]-sag $-ga-zu zu he-kur^ (The dog) which you have pettecj
will surely bite!
230
The Sumerians realized too that barking dogs do n’t bite, or
as they put it (5.106):
ur-ger x-re ga-ba-al nam-mu-dii-en The dog is challenging you, (but)
zu nu-mu-ra-ab-ku3-de he will not bite you!
and that the dog has his own peculiar way of demonstrating his friend-
liness; namely, by wagging his tail (5.84):
ur-gerx-re (lu-)ki-ag-bi mu-un-zu The dog recognizes a man who
loves him.
ur di-kud-dam kun-bi maskim-ak(?) The dog (himself) is the judge, his
tail acting(?!) as constable!
A number of other proverbs, several of which seem to be expressed with
good-natured homour, indicate a sympathetic attitude toward the dog;
as, for example (5.76, 5.78, 5.85, and 5.103):
(a) ur-ger x mds-gi 6-bi-e-am
(b) ur-gerx lugal-a-ni-ir na-ab-be-
W
num-sag?,-ga-mu nu-ga \l-la(?)-
am(?)-e-se}
(c) ur gtr-pad-du al-tukur (!)
[= KA X SE]-re (I?)
gu-du-ni- an-na-ab-be
a-ra-ab (I?)-gig(I?)-ga(?) [-..(??)]-
e-se
(d) ur-ger Y-re en-te-en-na(?) u4(?)-
[H]UB-H[U]B t(!)-sir-[r]a(?)
.’(?) ~ab(?)-ta-..(?)-..(?)-na(?)
su(?) b[i-i]n-du8
zag-e-me-eS-ka kiri3 (= KA) -ma
a-TAR t-ak-a-e-se
The dog mutters its dreams!
Thus says the dog to his master:
“Shouldn’t I have some pleasure
(from this) [too]?” 33
The dog is gnawing on a bone,
(and) says to his bowels (?):
“It is going to make you sick(?)
(later)!”
A dog, who dreaded (?) the dolld
weather in winter, held (his)
paws(?) over (?) his(?) [muz-
zle(?) which was frozen (??)],
(saying):
“In the beginning of summer, my
nose will be flooded!”
Nevertheless, to many Sumerians the dog’s bad traits outweighed his
good ones! To them, the dog was especially vicious (e. g., 2.14 and 5.75):
(a) natn-tar ur(-gerx)-ra-am egir-
ra-na mu-un-du
(b) ur-gerv (-re) glr-pad-du-gim
nam-ba-an-se-ge-de-en
(The demon) Fate is a dog: he
makes one walk behind him!
Let the dog not maul me as
(though I were) a bone!
He was a potential threat to the livestock (5.14 and 5.41):
(a) gud-naga-dub-ba-s'e ur-gerx-re
ka-bi al-du3-du3-u
(b) arise mu-Sux[— SUB! -ub ur-
ger x-re in-[dab^
He had filthy habits (e. g., 2.117):
ur-ger gis-bi(!) eme ab(!?)-b&
The dog snarls at an ox which is
being scrubbed.
The ass stumbled, (and) the dog
(seizjed him.
The dog licks (?) its penis!
Ж
He was selfish, ungrateful, and wilful (e. g., 5.42, 5.88, and 5.116):
(a) anse id-da al-dir-dirig-ge-ma
ur-gerx -re su ba-si-ib-ri-ri
[m\e-na-am al-e^-de al-ktl-e-se
(b) ur-gerx ma-addir-se nig-na-me
nu-mu-un-sum u gisma-addir-ra
su dm-stg-slg-ge
(c) ur-gerx-re kas-de-a-se at-gen
gtr-pad-du-[b\i igi u-bl-in(!)-
du6(!) ba-gen ki al-du-un-na-a
dirig-ne-e34 al-ku-e-en-e-se
The ass was swimming in the river,
and the dog held tightly onto
him, (saying):
“[Wlhen is he going to climb out,
and be eaten?”
The dog (came) to the ferry-boat,
(and) gave nothing (in payment
for a ride):
But (once) on board the ferry-boat,
will he (even) paddle (?)?
The dog went to a banquet, (but)
when he looked at the bones
(which they had for him) there,
he went away, (saying):
“Where I am going (now), I shall
get more than this to eat!”
He was a vagrant without a home (e. g., 2.114 and 5.111):
(a) ur ki-tus-bi nu-tnu-zu-a
(b) ur-gim ki-пй t=NA) nu-e-tuku
and a general all-around nuisance
and 2.115):
(a) gud-de al-urx[=APINl-ru ur-re
stir an-tag
(b) ur-smug-ke^ па^-зи-т'т-е nu-
(mu-)un-zi pisan(?)-dug-a55
i-im-zi
(c) ur nl-bi-se ku-zu-a
lugal-bi-ir sa um(?)-ra
It is the dog which does not know
its (own) home!
Like a dog, you have no place to
lie down!
to his master (e. g., 2.91, 2.112,
The ox is ploughing; the dog is
spoiling the deep-furrows!
The smith’s dog could not over-
turn (?) the anvil (!?);
It overturned (?) the water-tub (?)
(instead)!
The dog itself (thinks) it is clever,
(But) to its master is is trouble-
some (?) !
In fact, some Sumerians would not have hesitated even to kill the dog
once he had grown up, to judge from the proverb (5.94) which says:
ur-ger r-re gu bu-bu-ab-ze-en Strangle the dog (and) love the
ur-tur(l) ki ag-ab-ze(J)-en puppies!
Not only were young puppies (Sumerian ur-tur) considered as
things apart, but the female dog (Sumerian nig [-SAL + UR]) too
seems to have been favoured in the proverbs and fables. The bitch seems
to have been especially concerned with the welfare of her pups (e. g.,
5.119):
nig du [mu(f)]-ne-ne sag-kes mu- Bitches admonish their you{ng(!)J,
ak-e ~ (saying):
252
ninda-kt-se-ga па-ап-кй-гё-еп “Do not eat food from a funeral-
e-ne й-um-tum lu im-ma-ktl-e-se offering! Once he has brought it
here, the man will eat it up him-
self!”
and one fable (5.123) voices one of the finest expressions of mother-love
known in literature:
[nig(!).].(?)-se(?) na-ab-be-a Thus speaks the [bitch(!)] with(?)
mi-ni-ib-sig-j-sig i-ge-en [mi-n]i-ib- pifride (??) I:
gun-giinu-un “(Whether) I have fawn-coloured
dumu-mu ki ab-ag-e-se (puppies), (or whether) I have
brindled ones, I love my young!”
In only one proverb (5.120) is a bitch said to have bitten, and even then
it seems to have been excusable because she was whelping:
nig-tu(-ud)-da-gim erin zu. (ab-) She bites the workmen as (though
ku^-ku^-de she were) a whelping bitch!
Still another proverb (5.122) seems to refer to a bitch which belonged
to the scribes:
dub(!)-sar-ra-gim a-sa(!?)- The (bit]ch(!) is treated with privi-
go: nam-sag-gd al-ak-e lege(?) in the fields (?) as
(though she belonged) to the
scribes!
while a final example (5.125) alludes to a bitch which has been given
a name:
[ni]g(!)-...(?) al (!?)-tuku-un(!)-de- We acquire a ..(?) :[bit]ch(!), we
en DI am-di-di-en-de(!)-en ...(??) her, (And only then) do
\m}u bi-ib-sai-sai-en-de-en we give her a name!
Finally, if the Sumerian term ur-sar-da (literally, perhaps, “dog for the
chase”) does actually refer to the “Saluki”36, there are five largely
obscure proverbs (5.81, and 5.98 — 5.101 inclusive) referring to this
breed which, in the later Near East, came to be considered the 'aristo-
crat’ of dogs! This may already have been the feeling of the Sumerians
by the end of the third millenium В. C., for one of these five proverbs
(5.81) seems to refer to this dog’s disdain for the chain, and another
(5.100) to its speed in running:
(a) tu-sar-da(l?) bar-idl-..(?)] hul The saluki (?) is disdainful of ...(?)
a-ab-gig a chaifn]!
(b) ur-sar-da-gim a-..(?)-bi(?)-ir Like a saluki (?), it (?) runs quickly
kas i(!) ab-be to(?) its(?) ..(?)!
Let us turn now to the WOLF (Sumerian ur-bar-ra), whose predatory
nature was foremost in the minds of the Sumerians, to judge from the
better-preserved fables in which this beast appears. In one fable (5.71),
a pack of ten wolves have attacked some sheep, but one of the wolves
manages to play a deceitful trick on the others by means of a shrewd bit
of sophistry:
ur-bar-ra ilimmiA,=*9J-&Z u[—10] -am Nine wolves (and) a tenth(?!) one
233
udti-hi-a an-[gaz(?)-..(?)]
и-am ab-si-am A NE
-(?)]
u-bi-i[n-..(?)}
m[a-e ga-m]u-e-ne-ha-[la]
Ui\mmu za-e-me-en-ze-en dis [h}a-l
[a(?)-ba-zu-ne-ne(?)]
ma-e AS-mu ilimmu su ga-\b]a-ab-
W
ne-en ha-la-[b}a-mu-e-[se\
had [slaughtered (?) some
sheep.
The tenth (?!) one was greedy (??),
(and) did not .[..(?)] ...(?)!
When he treacherously (?)] had
[..(?) ...(?)], (he said):
“I [will] div[ide] them for you!
There are nine of you, (and so) one
(sheep) (shall be your (joint)
shlar[e]!
I, (being) alone, shall ta[ke] nine —
this will be my share!”
Tn another fable (8.16), some wolves make a curious she-goat their
victum:
iiz-de ur-bar-ra-be-ne bi-in-iis-ils
i-bala giri-ta(l?)
girl bi-in-ra
Some wolves37 were closely pur-
suing a she-goat;
She turned around, (and) they (?!)
tore(?) her limb from limb!
The wild animal whose character seems to be most clearly delineated
in the Sumerian proverbs and fables is the FOX (Sumerian ka^-a). He is
pictured as an animal full of conceit, who constantly exhibits (in both
his actions and speech) a tendency to exaggerate his own role in the
world (e. g., 2 67 as well as a variant fable from Ur[U. 17207-84], and
' /92):
(a) ka5-a(-a) i-ab-ba-se gls-a-ni
(ii-)b'i-in-sur a-ab-ba du5i=
= T UN] 3S-bi tas[=US X A] -mu-
titn-e-se
(b) ka^-a idId!gna-se kas-ni sur-
sur-ra a-estub [=a-GUD kua\ba-
zi-ge-en-e-se
(c) ka^-a nam-lul-la-se gestilg-ka-
ni al-tu.m ba-sub-bu-de-en id-da
uru-mu al-tiim-mu-un-e-se
The fox, having urinated into the
Sea, (said):
“The whole of the Sea is my urine!”
The fox, upon urinating into the
Tigris River, (said):
“I am stirring up a 'Carp-flood’!”39
The fox’s mind 40 (and) mouth are
suited (?) for falsification!
(He says): “I am falling (?), (..(?))
in the river (..(?)) my city
(..(?)) I am suited (?) !”41.
On the one hand, the fox is aggressive to the point of pompousness (e. g.,
2.62, 2.65, as well as 2.69 which will be found further along in this sketch
of the 'fox), but at the same time, he is a coward (2.66), and is there-
fore not usually equal to the task of living up to his bravado (e. g.,
2.69a, as well as 20.2 which will be found further on):
(a) ka5-a(-a) ё-a-ni un-(mu-)un-
da-an-d[ii(!)] e-ku-U-na-se al-tar-
re ba-gen
(b) ka5-a(-am) girl-suhub [=MUL1-
am-ma-ke4 glri-ni bl-in-gub
nu-ub-se-e-se
The fox42 could not bui[ld(!)] his
(own) house;
He came, the “Conquering (Hero)”,
to the house of his friend!
(It was only) the fox (who) trod
upon the hoof(!) of the wild ox,
(saying);
?34
(c) ka5-a-a gidru an-da-gdl a-ba-am
an-tud[=PA UZU]-de (-en)
dub an-si-sur5[= LA] a-na-am ab-
gur-re (-en)
(d) ka5-a zu bi-in-sdd-sud[== -RAP>-
RAD] sag nam-mi-in-tuki-tukui
(=-BUL-BUL]
“Didn’t it hurt?”
The fox had a stick with him, (and
so he could say):
“Whom shall I hit?”
He carried a (legal-) document
with him, (and so he could say):
“What shall I challenge?”
The fox ghashes (its) teeth, (but
its) head is trembling!
Finally, there are two fairly long fables dealing with the fox, which fur-
ther illustrate both his bravado and his inability to live up to it. Both
of these fables are rather complex, and seem to leave the reader “hanging
in mid-air” at the end, but by-and-large their meaning and implication are
clear. In the first of these (2.69), the fox speaks in a highly bombastic
manner, making use of some rather far-fetched, if not abstruse, similes:
ka5-a(-a) dam-u-ni an-na-tb-be
gd-nu Unugki garas sa -gitn zu
ga-am gaz e-en-de-en
Kul-aba ki e-slr-gim girl-me-a
ga-am-ma(-ab)-si-ge^-en-de-en
uru-se ges:u[= DIS X U] -GAR-us
nu-te-a-ba
uru-da ur-re агах1==КА X BALAG]
dm-da-gi
Gemd-Tum-ma-al Geme-Tum-ma-
alki
tus-tu-se gd-nam-ma-da
uru -da nig-hul-e araxam-da-gi 4-
gG
...And we can assume that the fox
and did exactly that! For in a fable
century В. C. Assyria, we read 45:
selibu [=ka^-a] libbd[~sd]ba-su nu-
hu-ub-ma su-ul-le-e ni-si (or: ne-
si) i-ba-’
a-na su-ul-le-e bar-ba-ri i-hat qir-
be-tu
ina be-ba-at all [—uru] ina qe-re-bi-
su й-tar-ri-du-sd kal-be
a-na su-zu-ub napsdtl[==zi.b\ES\-sd
sil-ta-hi-is d-si
sa la i-du-u a-mir-sd bel[~en]
frr-ql i(?)-.i(?)-...(?)-.].(?)-su
The fox says to his wife: “Come!
Let us crush (the city of) Uruk
with (our) teeth as (if it were)
a leek! Let us strap (the city of)
Kullab upon our feet as (though
it were) a sandal!”
But when they had not (even)
come within a distance of 600
GAR [=ca. 3.29 kilometres or
2.045 miles]43 from the city, the
dogs began to howl (at them)
from within the city.
“O Geme-Tummal!44 Geme-Tummal,
(go) home! Get along now!” they
howled menacingly (at the fox-
es) from within the city.
and his wife turned on their heels,
in the Akkadian language from 8th
The fox inflated (?) his courage, and
walked along in the tracks of
men (or: of the lion).
He explored the meadows for the
tracks of the wolf;
(But) when he approached the
galjs of the city, the dogs drove
him away!
To save his life, he made off like an
arrow, (so that)
One who saw him without know-
ing (who he was) (took(?)] him
[to(?) be(?)J the Lord-of-Light-
ningl46
235
The other Sumerian fable about the fox (20.2) makes use of a motif
which recurs in the later fables of Aesop — not in connection with the
fox, to be sure, but in the fable of “The Rats and the Weasels!”. It reads
as follows:
ka^-a dEn-iil-le si-am-e al ii-bl-in-
dug±
si-am-e ba-ni-in-la
tu i5i[= IM]-fm-<seg[= AM] tnu-na-
an-zi-zi
habrud [=. KI X \J\~da-ni nu-mu-
da-an-tu-tu
gis-su-bi-se tu^-mir-mir im-dugud
im-seg-ga-[..(?)] ugu-ba i-im-til-
Za-N[E (!)]
he-em-ta-\JD pa b\i(?)-in(?)-e(???)]
~ba-ni-ib-.\[. (?)-.. (?) -e (?) -se (?) ]
The fox had requested the horns of
a wild ox from (the god) Enlil,
(and so) the horns of a wild ox
were attached to him.
(But then) the wind (and) rain
were stirred up against him,
(And) he could not enter his bur-
row!
Toward the end of the night, when
the (cold) north-wind (and)
storm-clouds (and(?)) rain had
showered (?) down(?) upon him,
(he said):
“As soon as it becomes light,
(and(?)) ..[..(?)], ..[...(?)]!”
...And we may perhaps guess that the fable somehow ended with the
fox’s plea to Enlil that the horns be removed, although this is difficult
to restore on the basis of the preserved portions of the last two lines.
Thus, the fox of the Sumerians seems to have rather little in common
with the clever and cunningly sly little fox of much of the later European
folklore; although, in quite a number of ways, he is akin to the fox in
several of Aesop’s fables, including the “Sour Grapes” fable. It should
be noted too that there exist two Sumerian fables (20.3 and 20.7', both
of which are unfortunately in a very poor state of preservation) in which
the fox appears together with the raven (Sumerian ugamuien) or
the crow (Sumerian Ьиги,цти$еп), a combination of animals which
also recurs in the later fables of Aesop!
The BEAR (Sumerian az) 47 is represented by only two Sumerian
fables, one of which is very poorly preserved. The other (U. 17207-16),
in spite of the fact that its text is complete, for the present remains large-
ly obscure; it may perhaps contain an allusion to the annual hibeina-
tion of the bear:
az-e itl-as\==6\-kam ti(!)-na nti-ba-
la-e
AN ii-sd nu-mu-un-sum-ma
he-si-ig
For six months the bear does not
..(?) his(?) ..(?);
Since (?) heaven (??) did not per-
mit (?) (him?) to sleep,
He will become as weak as I am!
While very little can thus be said about the role of the bear in Su-
mer, there is a good deal of information to be gleaned 'from the proverbs
about the MONGOOSE (Sumerian dnin-kilim). Like the closely-related
ichneumon in ancient Greece, and the ferret (a weasel, not a viverrine
like the mongoose and ichneumon) in other parts of Europe, the mon-
goose was domesticated in ancient Mesopotamia, and kept for the
purpose of killing rats (as it is today, not only in India, but also in
Ж
modern Iraq!) 48« To the Sumerians, the mongoose seems to have been
particularly noted for its directness in attacking its prey, in contrast to
the patient — and apparently deliberate — approach of the cat (Sume-
rian su-a) before it finally pounces upon its quarry. Thus, they said
(15,30'):
su-a zu-a-bi-se A cat — for its thoughts!
dnin-kilim nig-ak-ak-bi-se A mongoose—for its actions!
On the other hand, the food-stealing habits of the mongoose (1.9) — and
its addiction to alcoholic beverages49 (alluded to in proverb 9.11 be-
low) — seem to have been regarded by the animals’ owners with a sort
of bitter tolerance:
ninda(-mu) he-gdl-e dnin-kilim (i-) If there is any food (of mine)
ib-ku around, the mongoose consumes
it;
ninda ha-ma-gdl-e lu-kur-ra tb-ku If it leaves any food for me, a
stranger (comes and) consumes
it!
In one proverb (9.11), however, a pet mongoose (note the use of the
possessive pronoun -mu, “my”) was considered by its owner as a source
of amusement because of its “poor taste” in the choice of food which it
would steal:
dnin-kilim-ninda^-hdb(-ba)-ku-kd- My mongoose, which eats (only)
mu spoiled food 51, will not climb up
kas-ia-nun-na-se gu nu-mu-un-si- after beer (and) ghee!
ld~e
The HYENA (Sumerian kiri3 [=. KA]) 52, which is fairly common in
Mesopotamia even today, may perhaps be referred to in a single Sume-
rian proverb. In this proverb (5.121), a female dog who follows an
animal-brander (?) around is compared to what may be read as the
Sumerian name of this animal; should the reading and translation turn
out to be correct, the allusion (which undoubtedly should have been in-
tended as humour) may be to the scavenging habits of the hyena:
kiri3(?!)-gim egir-sag-sar- О [bit]ch(!), you are walking be-
ra-ka al-du-un hind the animal-brander (?) 53 as
(though you were) a hyena (?)!
As for the CAT (Sumerian su-a\ in the orthography of later times,
sa-a), it is mentioned but rarely in Sumerian literature, and there seem
to be but two references in the proverbs. In one of these (5.31) a cow
who “tags along” behind a man carrying a specific kind of basket
(gigur-da) is humorously compared to a cat:
db [s]u(!)-a(!)-[g]im e[g]ir-ld(!?)- О cow, you a/e walking b[e]hind the
gi(!) gur-da-ka al-du-un man of the ..(?)-basket as
(though you were) a [c]at (!)!
237
The other proverb (15.30') has already been cited above in connection
with the mongoose; in addition to the apparent allusion to the
cat’s method of attacking its prey, the association with the domesticated
mongoose may perhaps be taken as evidence that the cat too was kept
as a domestic animal by the Sumerians.
Turning from the cat to one of the “big cats”, the PANTHER or
LEOPARD (the probable identity of the Sumerian tzg, which is perhaps
to be read pirig in the meaning of the real, as opposed to the mytholo-
gical, animal) 54 appears in two proverbs as a figure of speech for a bold
and aggressive individual. The first of these (3.81=7.13), in which the
boldness of the panther is contrasted with the timorousness of the mouse,
has already been cited above in connection with the rodents. In the
second proverb (4.56), a brief fable about the panther seems to he used
to supplement a proverb referring to a “hot-headed man” (ld-ur-ra)
with implications similar to the English “pot calling the kettle black”:
lu-ur-ra-kei lti-ga[lga(?)[='E. X The hot-headed man sp[ejaks a
XGd\R]-a(?)-r]a(?) in[im(?)] wo[rd(?)] tfo] the re'flefctive] man,
m[u-na-a]b-be (saying):
[z\a(!) im-ma kug(!?)-zi(!?)-e-se “(Y]ou(!) (are) on record(?!) (as
ug-e e-nl-te-na-ka-da-du-a ab-ld-la a) spendthrift (?)!”
The panther (thus) is lacking the
boards (?) with which to build his
own house!
Finally, a third “proverb” (3.69) seems to refer to the panther in a total-
ly obscure context alluding to a storehouse:
tig arahx (= E.US.GID.DA]55 (-ra) The panther... (??) storehouse....(?);
sa(l?) ba(!?)-gub-ba (But ?) the..(?) is mine, (and) the
HAR ma-a-kam56 lugal-e (gis) owner (?) ....(?)!
mu-ub-ze-ze
In contrast to both the cat and the panther, the LION (Sumerian ur-
mah) appears frequently in the Sumerian proverbs and fables. According
to these, the lion was at home either in the open steppe-country (Sumerian
edin) — where we find him in two poorly-preserved fables, in one of
which a mongoose is mentioned, and in the other а к a 1 u m-priest
(Sumerian gala) —or in the “bush” (Sumeriang^gz), a type of terrain
overgrown with trees and reeds. While the “bush” provided the lion with
a protective “cover” (5.59), men had to protect tl emselves from him by
learning the lion’s habits (5.60 — which, in spite ot superficial resemblan-
ces, is hardly likely to be a precursor of the motif of “Androcles and the
Lion”):
(a) ur-mah-e a-dah-zu57 !)] gi- О lion, your ally is the dense ‘bush’!
lu.-lu.-am 58
(b) ur-mah-e g^gi-a hl-zu-a-ni nu- In the ‘bush’, the lion does not eat
ub-ku up the man who knows him!59
In three of the fables, the lion’s natural role as predatory beast par
excellence (cf. his name in Sumerian, which might be literally
rendered “supreme carnivorous-beast”) is played up, his prey being
238
sheep and goats (5.55 and
wild-boar (5.57):
(a) «4 ur-mah-e e-tiir-se
ur-ger x[ — ES]-re es-s'tg-sur-ra(?)
t-mu^~=. TUG]
(b) ur-mah-e sdh-gisgieo (ii-mu-
ni-) in-dab 5
(e-ne) zu 61 mu-ra-ra(-ra)
en-na-bi-se(-am) uzu-zu ka-mu
nu-mu-ni-in-si62
za-pa-ag-zu gestiig(-mu) u ba-
ni-in-..(?) 63-e-se
5.56), and the “b u s h”-p i g or
When the lion (came) to the sheep-
fold, the dog was wearing a leash
of spun wool!
The lion had caught a “bush”-pig
(and) proceeded to bite64 him,
(saying):
“Until now, your flesh has not fil-
led my mouth, (But) your
squeals have created (?) a din(?)
(in?) my ears!”
But the lion does not always maintain the upper hand in the course of
his depredations, for he can even be outwitted by the flattery of the
“helpless she-goat”, as happens in the following long fable (5.55), which
most closely resembles those of Aesop in form:
ur-mali-e iiz-HU-nu-a ii-mu-ni-in-
dabs
su ba-am65 u&-tab-ba-mu gur4(?)-
ra(?)
ga(?)-mu(?)-ra-ab-sum
tukum-bi su tnu-rl-bar-re66 mu-zu
dug^-ma-ab
iiz-de ur-mah-e mu-na-nl-ib-gl^-giA
za-e mu-mu nu-e-zu
DimQ[= SINiUG]-mu-e-da-ak-e 67
mu-mu(-um)
u4 ur-mah-e ё-tur-se i-im-gen-ne-
en-na-a 68
mu-e-buru-e-en gu al-de-de-e
e-ne gu-ri(-a)-ta mu(-un)-na-ni-ib-
gh-gh
niu-e-buru-e-en d[i\mQ mu-e-ak 69
su(??) 70 [ba]-ab-tum-m[u-un]-e-se
The lion had caught a helpless she-
goat.
“Let me go, (and) I will give you
a ewe, (one of) my companions,
...(?)!” (said the she-goat).
“If I am to let you go, (first) tell
me your name!” (said the lion).
The she-goat thereupon answer-
ed the lion: “Do you not know
my name? My name is ’You-are-
Clever’l”
(And so) when the lion came to the
sheep-fold, he roared out: “Now
that I have arrived at the sheep-
fold, I will release you!”
She thereupon answered him from
the other side (of the fence?),
(saying):
“(So) you have released me! Were
you (really so) clever? Instead of
(giving you) the sheep (which
I promised to you), even I shall
not stay here!”
Finally, there is a badly-broken fable (5.58) which also involves a fox,
in which the lion falls into a man-made trap or pit-fall (Sume-
rian nig-hus):
u[r-mah-e(!)] nlg-hus(?) .(....(?)]
k[as-a(?). ].(?)-bi(?)-se й(??)-
su(??)70 [ba]-ab-tum-m[u-un]-e-se
The li[on(!) had fallen (?) into(?)]
a trap(?),
(And) w[hen] the fo[x(?)..(?)] to its
[.].(?), (he said):
’’Have [you] been buried (???)?”
239
Next we come to a feline which is probably to be identified as the
CHEETAH or GUEPARD (Sumerian ur-deb, which may literally mean
“the slinking beast”), which seems to have been used for hunting from
very early times in Mesopotamia (cf. Van Buren, op. cit., p. 13). If this
identification is correct, and if the reading of the text is right, there are
two proverbs referring to this animal.
The first (2.113), cited above in connection with the dog, seems
to indicate that it was dangerous te pet a cheetah on the back of the neck.
The second proverb (5.74) would appear to refer to the use of a leash to
tether the animal:
ur-deb(!?)-gim lu-kes-kes-da ti-[b'i- Like a cheetah (?), it(?) bit[es](!)
in-sagb(?)} when (its?) tetherer(?) [tries(?)
zu ab-ku 5-[ku5(!?)-ru(!?)] topet(?) it]!71
Leaving the carnivorous beasts, we turn now to the ELEPHANT
(Sumerian ат-si). The importation of ivory (Sumerian zd-am-si)
is of course attested in the Sumerian economic texts from as early as the
last half of the third-millennium В. C.; and elephants themselves are
mentioned (along with anthropoid apes, Sumerian ab-za-za)
among the “beasts from far-off lands” which were brought to the city of
Agade in the days of Naram-Sin, according to the Sumerian poem about
that city’s rise and fall72. Interestingly enough, the very first two
“proverbs” of Collection Five deal with the elephant! The first of these
(5.1), a fable, shows the great beast as a boaster who must be “taken
down a peg” by one of the smallest of birds, the wren (Sumerian
an(!)-ti-ri[=\JR{J]-kd museny
ат-si ni-te-a-ni g[d .—(?)]
nlg-tna (!) -gi18I=GIM]-nam nu-gdl
na(?)-[...(?)-e-se]
an (I?)-ti-ri(!)-ku mu-sen (-e) mu-na-n
[i-ib-gii-gii]
u md-e igi-te(!)-en-mu-se za(!)-a-
gil&-nam(!)
al-dlm-me-en-e-se
The elephant boa[sted(?!) about]
himself, (saying):
“There is nothing like me in exis-
tence! Do not [compare (?) your-
self (?) to(?) me(?)]l”
The wren thereupon answe]red him,
(saying):
“But I too, in my (own) small way,
was created just as you were!”
The second proverb (5.2) may refer to the clumsiness and great weight
of the elephant:
am-si(f)-gim md-su-a e^-de-de im- Have you come (here) to climb, like
gen-ne-en an elephant, upon a sinking boat?
The chief beast of burden and draught-animal in ancient Mesopotamia
was, as is well-known, the ASS (Sumerian anise), and it is this role that
he appears in several of the Sumerian proverbs and fables (1.68 — 14.T,
2.73, and 5.45, as well as 5.39 which will be cited further on):
(a) uru( ki)-nam-us-gdl-la-se an§e- One must drive him (by force) like
bala(-a)-glm 73 a pack-ass into a plague-stricken
he-(ni-ib-)sar-re city!
(b) anse al-dugi-dugi-ge barag al- Asses are being ordered (?); (ship-
liu,n-hun-e74 ping-) crates are being hired!
240
(c) arise kug-dis-g[i]n(?!)-e-bala- An ass is being used(?) for (the
se(?) t-ak-e purpose of) transporting(?!) one
(single) sh[e]kel of silver!
The Sumerians good-humouredly represented him as the same slow-
moving, stubborn, and frequently foolish creature (2.74, 2.75, 2.76 and
2.77) that he is in European literature of a later date. And frequently
his main objective in life seems to be to act contrary to the wishes of his
master, as may be seen in several of
(a) arise WJ-nu-zu kas^-ta-e-a
dEn-lil IdAAG-nu-zu lirum[==S>U.
KAL]-ta-e-a
(b) anse-mu kas ^kar-re-de nu-mu-
un-tum
eme-ak-da mu-un-tuni
(c) arise kiri 3[ = KA] шг-HAR
lugal-anse-ke^ pa-dg an-ze
ba-da-ra-ab-ex rde(-en) -de-en
kas^-a gen-na-e-se
(d) arise ki-nu[= NA]-ni-ba(-a)-ktl-
ku
the following proverbs:
Your helpless ass has no more
speed (left)!
О Enlil, your helpless man has no
more strength (left)!
My ass is not prepared (?) 75 to run
quickly; he is prepared (?) (only)
to bray!
The ass was brooding(?!) 76, (so)
the owner of the ass scratched (?)
(it on) the nose, (saying):
“We must get up and away from
here! Come quickly (now)!”
The ass eats up its own bedding!
At times, the ass even throws off his burden and is sorely berated for it
by his master (5.39), while on other occasions the wilful beast may run
away and not return (two proverbs, 3.113 and 9.8, make use of the run-
away ass as an interesting simile):
(a) arise bdra(!)-ld-a-ni ii-mu-ni-
ln-sub
[d]u(?/)-lum-u 4-bi-ta gestdg-md
(?!)
ba-an-lu(? )-lu (?)-u[n]-e-se
(b) eme-mu anse-kar-ra-gim egir-
bi(-se) nu(-mu-un)-giA-gi±
(c) nam-gurus(-mu) anse-kar-ra-
gim hds[=Z\G]-md77
ba(-e)-tag478
The ass, after he had thrown off
his packs, (said):
“The [w]oes(?!) of the past are
(still) plentiful (?) in my ears!”
Like a runaway ass, my tongue
does not turn around (and come)
back!
(Were there) an ass without a
stench, (he would be) an ass wi-
thout a groom!
There are also allusions to certain of the physical characteristics of the
ass, as for example (2.79) :
anse-ze-nu-a anse-naga-dub-nu(-a) (Were there) an ass without a
stench, (he would be) an ass
without a groom!
Finally, there is one proverb (2.81) referring to the ass which gives us
an interesting bit of sociological information, since the proverb apparent-
ly indicates disapproval of c h i 1 d-m a r r i a g e:
arise-gim dam-mu-es^=3]-am nu
(-mu)-un-tu^ [=TUKU]-^/^ 80
I will not marry a wife who is only
three years (of age), as an ass
(does)!
IB заказ № 2603
241
In the case of the HORSE (Sumerian anse-kur; later almost always
written anse-kur-ra), the Sumerian proverbs have now, quite unexpected-
ly, thrown some new light on the early history of the horse’s domesti-
cation 81. For one of the fables (5.38) provide^ us with what is clearly
the earliest reference to horse-back riding now known! Since
this particular fable is found inscribed both in a large tablet from Nippur
(containing the entire Proverb Collection Five), as well as on a г о u g h-
ly contemporaneous school-tablet from Ur, we may deduce a
considerably older date for the actual original “composition” of the fable
(to allow time, not only for its diffusion from one cultural centre to the
other, but also for its being included in one of the standard proverb col-
lections, and then for its being used in the schools)! We may therefore
conclude that, in all probability, the horse was already being used for
riding in Mesopotamia by the time of the Third Dynasty of Ur (ca.
2000 В. C.), even though the next oldest allusion to horse-back riding
now known appears some three centuries later in the Mari letters 82.
This fable reads as follows:
anse-kur Itl-us-a-ni u-mu-ni-in-sub The horse, after he had thrown off
tukum-bi gd-un-mu da-rl-se his rider83, (said):
ne-en(-nam) al-sig(-en)-e-§e “If my burden is always to be this,
I shall become weak!”
Another proverb (5.37) — although, to be sure, there is some doubt about
the reading and translation of the first verb — may perhaps refer to the
heavy sweating of the horse:
anse-kur-gim [=TUS]- You |[s]weat(??) 84 like a horse! (It
en l-nag-zu is) what you have been drinking!
There is only one extant proverb (5.54) about the hybrid MULE
(Sumerian anse-SU.AN, which it has been assumed is an earlier writing
for the later onse-SUMUL — read either anse-giga or anse-kunga(?),
and equated with Akkadian p a r u m; if the identification of the anse-
SU.AN is actually correct, there follows the possibility that the anse-
BAR.AN of the economic texts from the Early Dynastic period through
the beginning of the Third Dynasty of Ur also is the mule) 85. This pro-
verb, interestingly enough, actually alludes to the animal’s mixed paren-
tage:
anse-SU.AN ninda-zu l-zu-de-en О mule, will your sire recognize
u ama-zu l-zu-de-en you, or will your dam recognize
you?
This preliminary study will conclude with the PIG — although there
still remain to be described the stag, cattle (both domestic and wild), the
gazelle, goats and sheep (both domestic and wild); an assortment of
birds including the crow, the raven, the hen(?), the goose, the partridge,
the wood-dove, and the wild duck; the snake, the lizard, the gecko (or
the chameleon), the frog, an assortment of fishes, the crab, the fly, the
gnat, and finally the flea!
A number of the Sumerian proverbs and fables show us the PIG
(Sumerian sdh. [=SUL/DUN]) moving about freely in the areas of
human habitation. Two of these proverbs (2.111 and 3.144) refer, respec-
242
tively, to a pig which was killed and devoured by a vicious dog in the
market-place (Sumerian /z7/d[=AN.AS.AN]); and to a pig which “wanders
about in all the gardens” (gdna-gdna-a шг-NIGlN-NIGIN-e-en). Another
proverb (8.1) reads:
sdh e-a ba-al-ba-al The pig constantly roots in the
house!
....which, on the surface at least, may seem like a surprising statement,
but we must remember that at least the poorer Sumerian homes had plain
dirt-floors! The Sumerians, to be sure, regarded the pig as a filthy animal,
for — in addition to an obscure reference (1.119) to an “unwashed pig”
(sdh-nU‘luhrha) —one of the proverbs (8.5) reads as follows:
sdh lu-hu-um-ma-su-am The pig is wallowing in filth!
On the other hand, quite interestingly, the pig was for Sumerians (in
contrast to a number of neighbouring peoples of a somewhat later period,
such as the Israelites, the Arabs, and others) one of the most important
sources of food, and is actually the animal most frequently mentioned
in the proverbs and fables as being
= Kuyunjik bilingual K.4605 lines
8.2):
(a) im-ma-an-ri-ri sdh-ni ba-an-
sum
(= Akkadian: ul-ta-aq-qi-tam-ma
it-ta-ba-ah sd-ha-su)
(b) sdh-niga[—SE\ ab-sum-u(l)
[-dam]
ninda-i-ku-a-mu [...(?)]
I...(?)]
(c) sdh lu-sdh-sum-ma mi-ni-ib-
sum-e
gii t-ra-ra(!?) kaskal nindd-zti
d pa-gibil(!)-ga-zu i-su&-es(!)-
atn
ii za-e al-du-un-na(?!) ..(?)
gii l-ra-ra—e-se
slaughtered for this purpose (7.33 =
17 f.; CBS 8850 obv. 4—6 ft; and
He has suffered a tremendous
loss86: he has slaughtered his
pig!
The fatted pig [is] abo[ut(!) to
be(!)] slaughtered (and says):
“The food which I have eaten [will
(now) be fed to others (who
will be eating my flesh)]!”
The pork-butcher slaughters the pig,
(saying):
“Must you (?) squeal? (This) is the
road which your sire and your
grand-sire travelled, and (now)
you are going (on it too)! (And
yet) you are squealing!”
Nevertheless, pork seems not to have been the favourite meat of at least
the well-to-do Sumerians, who (so it seems) preferred fatty mutton.
One “proverb” (1.190+1.191), which is in all probability a dialogue
between a mistressof slaves — the first speech is in the E m e-s a 1
or female dialect of Sumerian, while the answer to the question is not!—
and her husband, reads as follows:
uzti-id al-ze-eb ttzu-ia-udti al-z[e\-eb “Fatty-meat is (too) good! Fatty
ta-am gi4-in-na%1 ga-(an-)na-ab-ze- mutton is (too) good (for her)'
em-DU 88 What shall we give to the slave-
dur- sah he(-\e\b)-kd-e girl (to eat)?”
“Let her eat the ham(!?) of the
Pig!”
16*
243
Finally, there is one proverb (1.172) which appears to indicate that the
slaughtering of the pig was actually taboo during at least one month
of the year (cf. the “menologies” which have been preserved from later
Babylonia):
iti DuQ-kug-ga-ka sdh nu-u[n]-sum He did not slaughter a pig during
iti-Kin-Ga-sa-an-an-na-ka aga(?!)- the month of Tishri (= Septem-
gibil(f) nu(-um)-mui~=:^G] ber/October),
(Nor) did he wear a new head-
dress (?!) during the month of
Elul (=August/September)!
Note that in this last “proverb” (a “taunt” of a woman, quoted in the
Eme-sal dialect), the sequence of the months Tishri and Elul is reversed,
which may indicate that the taunt is directed at a man who, so it seems,
had “gotten his signals crossed”! If this should indeed be the correct
interpretation, we may conclude that there was a taboo on the butchering
of pigs during the month of Elul!
FOOTNOTES
1. A. Leo Oppenheim and Louis F. Hartman, The Domestic Animals of Ancient
Mesopotamia according to the XHIth Tablet of the Series HAR. га-hubullu (JNES.
IV. 1945), pp. 152—177; and Benno Landsberger, Die Fauna des Alten Mesopotamia
nach der 14. Tafel der Serie HAR—RA-HUBULLU («Abhandlungen der Sachsischen
Akademie der Wissenschaften», Philologisch-Historische Klasse, XLII, Nr. VI), Leip-
zig, 1934.
2. Elizabeth Douglas Van Buren, The Fauna of Ancient Mesopotamia as Repre-
sented in Art (“Analecta Orientalia”, 18), Roma, 19’39.
3. Cf. Edmund I. Gordon, Sumerian Proverbs: Glimpses of Everyday Life in An-
cient Mesopotamia (“University Museum Monographs”), Philadelphia (in press),
pp. 1—2 and 17—19; cf. also, for the present, J. J. A.; Van Dijk, La Sagesse sumero-
accadienne, Leiden, 1953, pp. 5—9.
4. Not more than 10% of this entire material has been published, and that almost
exclusively in the form of hand-copies of the tablets and fragments without any further
study of the texts themselves (cf. Gordon, op. cit., pp. 3—5, for details on the publi-
cation of these few 'pieces). The writer has personally studied the Nippur tablets and
fragments at the University Museum, and has had available to him casts (made from
latex molds) of those pieces which are in the Iraq Museum and the Oriental Insti-
tute, as well as photographs of a few of the original pieces. In addition, Prof. Samuel
Noah Kramer has placed at the writer’s disposal his unpublished hand-copies (as
well as a few made by Mmes. Hatice Kizilyay and Muazzez Qig) of all the unpub-
lished “proverb” pieces in Istanbul (for some of which photographs were also avail-
able); as well as photographs of the pieces from the Hilprecht—Sammlung at Jena
(together with hand-copies of some of these pieces, prepared by Dr. Inez Bernhardt
of Jena under the direction of Prof. Kramer).
5. The proverb pieces from Susa are included among the school-tablets from
that site published by Georges Dossin and P. E. van der Meer, respectively, in vo-
lumes XVIII and XXVII of the Memoires de la Mission archeologique en Perse (Pa-
ris) .
6. The proverb pieces from Ur are in process of being prepared for publication
in a forthcoming volume of Literary Texts from Ur by Prof. C. J. Gadd, who has
generously made available to the writer photostats of his hand-copies.
7. The published proverb pieces in the Yale Babylonian Collections are to be
found among the school-tablets published by James B. Nies and Clarence E. Keiser
in Babylonian Inscriptions in the Collection of James B. Nies (vol. II, New Haven,
1920).
8. The pieces in the Royal Ontario Museum in Toronto have been made avail-
able to the writer in the form of hand-copies by Mr. W. G. Lambert through the cour-
tesy of the authorities of that Museum. The two pieces from the Danish National
Museum were made aVailabfe in the form of photographs by Pfol, Thttrkifd Jacobsen
244
of the University of Chicago; and the two pieces in the Bohl Collection a.'t Leiden
known to the writer were published by Ernst F. Weidner in OLZ 17(1914); pp 304—
308 (P. 374 and P. 376).
9. For the history of the recognition of the existence of these proverb collections,
see Gordon, op. cit., pp. 5—6.
10. Cf. ibid., and especially note 14 there. It should be noted that, for the sake
of convenience, each of the ancient collections has been given a number bv the writer,
although there is no indication of any kind whether there was in antiquity any rela-
tionship between the various collections (such as there is between the various tablets
of the Lexical series). Furthermore, even the shorter sequences of proverbs have been
tentativelv numbered in the same wav. simply as a means of convenient reference.
11. These are: Collection Two (published in transliteration and translation, with
commentary, photographs, and hand-copies, in Gordon, op. cit.; a preliminary edition
nnneared in thn writer’s doctoral disse^bfion, Si'merian Proverbs and their Cultural
Significance (Univ, of Pennsylvania, 1955), which was published in microfilm form
by University Microfilms, Ann Arbor, Michigan; Collection Five (published in transli-
teration and translation, with commentary and photographs of all the tablets and
fragments from Nippur at the University Museum and the Iraq Museum, in “Journal
of Cuneiform Studies”, XII, 1958; Collection Six (a sequence of thirty-two proverbs
reconstructed from fourteen tablets and fragments: as yet unpublished, but see, for
the present), SLTN, 145 and 147, SLT, 189, MDP, XXVII, 206, and Weidner, OLZ, 17,
1914, p. 306 (P. 376); Collection Eight (a sequence of nineteen proverbs and fables,
reconstructed from three as vet unpublished tablets and fragments, CBS 2220, HS
1430, and U. 17207—99); Collection Twenty (four seouences of proverbs and fables
on the four-column fragment) CBS 13989 with a partial duplicate, CBS 3882; see, for
the present, the photocrraph published in Kramer and Gordon. Biblical Parallels from
Sumerian Literature (Philadelphia, 195*4, ip. 25); and Collection Twenty-two (a se-
quence of three almost illegible proverbs or fables about the bird U5—BULUG/nu^n
on the unpublished Istanbul fragment Ni. 5'327).
12. Theso are: Collection One ('published in the same wav and in the same
places as Collection Two; see the proceeding note); Collection Nine (a fragmentary
collection, the chief published pieces of which are SLTN, 149, PBS 1/2, n°. 117, and
MDP, XXVII, 216, for which five unpublished duplicates have so far been identified;
related also in some as vet undetermined way are SLTN, 128 rev. iii, and the unpu
blished pieces CBS 13944 and UM 29-15-394 obv. i): Collection Twelve /the laro-e
unpublished tablet Ni. 9630+9791, and its also unpublished duplicates Ni. 2525,
CBS 14125+CBS 14004+N—5913, CBS 7130, and HS 9527); and Collection Fourteen
(represented chiefly by a well-preserved four-column fragment CBS 14139+UM
29-13-361, which mav or mav not be related to the group of nieces tentativelv called
Collection Fifteen (see the following note)]. The fifth of these collections with
“key words”. Collection Thirteen (represented bv the large well-preserved tablet
3N—T 324, and its fragmentary duplicate Ni. 9607) has been studied only cursorily
but does not seem to contain any references to animals.
13. These seven collections are: Collection Three (the best-preserved of all the
Sumerian proverb collections, containing nearly 200 proverbs, whose main pieces are:
the unpublished eight-column tablet, Ni. 4457+Ni 4444—F+Ni. 9644 in Istanbul,
with the fragment N—3172 in Philadelphia which joins it, the two complete six-
column tablets 3N—T 322 and 3N—T 335 excavated at Nippur in 1951; and some
twenty-six other duplicating tablets and fragments including the only two published
pieces. SLTN 153 and PBS 1/2. n° 136); Collection Four (a small proverb collection
published by the writer in JAOS, 77, 1957), pp. 67—79; Collection Seven (the large
broken six-column tablet published only in autographed copv by Chie^a as STVC
3—4; this collection consists almost entirely of scattered proverbs excerpted from Col-
lections One, Two, Three and Six, and at the same time seems itself to actually be a
"forerunner'’ of a later bilingual proverb collection represented bv several pieces in
the Library of Ashurbanlpal at Nineveh!); Collection Eleven (a large twelve-column
tablet CBS, 14176, 14222, 7831, 4567 joined together bv the writer, two fragments
of which have been published as PBS, XII, 29 and PBS, XIII, 50 without further
study); Collection Fifteen (represented bv the unpublished eight-column fragment
in Istanbul Ni. 4210+Ni. 4444—A+Ni 4444—C, and its duplicates Ni. 10159 and UM
29-16-192; this collection may be related on the one hand to Collection Fourteen (see
the preceding note), and on the other hand, to a Neo-Babylonian collection of bilin-
gual proverbs BM 38283=80-11-12, 165 being published by W. G. Lambert); Collec-
tion Seventeen (the unpublished fragment CBS 13944. mentioned above in note .12
as being related in some as yet undetermined way to Collection Nine); and Collection
Twenty-one (a collection of proverbs and fabtes, containing the parable of the
245
Bird-catcher and His Wife, and represented by the following duplicates: N—1237,
UM-29-15-667, and Ni. 3206; the parable itself is also found in the Kobenhavn piece
Antiksamlingen 10068 rev. 7 ff.). The other collections, none of which seem to con-
tain any proverbs referring to animals, are: Collection Ten (the main pieces are all
unpublished: UM 29-16-53, HS 1536, and Ni. 4073); Collection Sixteen (represented
bv the unpublished Ni. 9752, and its duplicates CBS 7801 and N—5213); Collection
Eighteen (The unpublished pieces N—4099 and CBS 8067, as well as the tablet publi-
shed as PBS, XIII, 38); and Collection Nineteen (the large eight- or ten-column
fragment UM 29-15-394, mentioned in note 12 above as perhaps being related in
some way to Collection Nine).
14. Of course it must be said that many of the 295 proverbs are very poorly pre-
served. and a number of others are too obscure to derive any kind of data from. The
proverbs and fables selected to illustrate the present preliminary report are those
whose texts are among the better-preserved, and whose meanings and implications
more or less clear.
15. The transliterations are given according to values for the signs as given in
Rene Labat’s Manuel d’epigraphie akkadienne (Paris, 1948), although frequently new
readings found in Benno Landsberger et al.. Materialien zum Sumerischen Lexicon,
II, Ш, and IV have been used (in which case, as when a new reading established
from some other source is used, the reading will be followed by the name of the sign
in brackets, thus: [ ]). When signs have been restored which are wholly broken away
in all duplicates, they are given within square brackets: [ ]. When no signs have
been restored, two dots within square brackets represent a single missing sign, three
dots represent two missing signs, and four dots—three or more missing signs; in
the case of signs which are partially preserved, but whose reading has not been gues-
sed, one dot will be found inside the square brackets and another outside the bra-
ckets, thus: .[.(?)]! As for signs which are actually preserved, but are not identifiable
or are illegible, these are represented by dots which are not enclosed within bra-
ckets, the number of dots used usually referring to the number of signs as above.
Whenever possible, significant variants are given in footnotes, except in cases
where one or more texts have omitted one or more signs. The latter are indicated in
this study by means of parentheses; thus na(-ab)-be-a is to be interpreted to mean
that some texts have na-ab-be-a, while others read simply na-be-a. Justifications for
specific readings and for translations have been kept to a minimum, and (in the case
of proverbs from those collections which have already been published — see notes 11,
12, and 13 above, for the place of publication of Collections One, Two, Four and Five)
the reader is referred to the complete publications of these collections for detailed
arguments.
16. In this study, which is preliminary and incomplete, the mammals are taken
up in a sequence based upon the order adopted bv the taxonomist George Gaylord
Simpson in his The Principles of Classification and a Classification of Mammals
(“Bulletin of the American Museum of Natural History”, 85), New York, 1945.
17. That is rg“TU§-bi; the orthography of later times is understood by the writer
as uguu(!)-gu-,(!)-bi, rather .than “ugu-dul-bi”! (Justification for these readings which
are to be compared with the Akkadian name of the monkey, uqupum, will be made
by the writer in a future publication.)
18. Cf. Landsberger, Fauna, lines 116f. and 118L, and pp. 87—89; and Van Bu-
ren, Fauna, pp. 22 ff.
19. Ibid.
20. Variant: ё-nar-ra-ka.
21. Variant: igi-la-bi ba-tus (which may represent some sort of misinterpreta-
tion on the part of the scribe!).
22. The texts are: PBS, 1/2, no. 92=op.cit., no. 93 = SLTN Г29 rev. 6—16=STVC
8; cf. for previous translations, Falkenstein, ZA, 49, 1949, p. 327, and Van Dijk. La
Sagesse sumero-accadienne, p. 14 and note 34 there, but note that neither of these
translators was aware of the existence of the proverb 3.150, which clearly refers to
the animal itself.
23. One text omits the sign -e-> and another text has the variant -e-nar-gal-ka.
24. Cf. Landsberger, Fauna, lines 188 ff., 196 and 198v and pp. 405—110.
25. Variant: a-DU (which may represent a reading a-sa4 rather than the usual
reading a-ra).
2'6. Variant: pes-^t^gi-ke4.
27. Note that this fable was given in translation only by-C. J. Gadd in Ideas of
Divine Rule in the Ancient East (London, 1948), p. 83 (and note 5 there), with quite
a different interpretation.
28. One duplicate omits the entire complex im-ta-e.
246
29. Variant: igi nu-du 8.
30. That is, ur-ES (in later times, written ur-“KU”)! For the reasons behind
the discarding of the reading current since 1934, namely, "ur-zt'r", and the adoption of
the new reading ur-gerx, see the “Excursus on the Sumerian name for the dog and the
Sumerian name for the Sumerian language” appended to the writer’s publication of
Proverb Collection Five in «The Journal of Cuneiform Studies” XII, 1958.
31. The reading of the first complex as given here (and not as two complexes
uruki-nu ur-gerx-ra, with a translation “It is not a city; the (wild(?)=) dog (and)
the fox are(?) overseers there!”, as proposed by the writer in Sumerian Proverbs:
Glimpses of Everyday Life in Ancient Mesopotamia, pp. 72 f.) is proven by the variant
text of this proverb on a tablet from Ur, U. 17207— ТЭ6, which reads: [uffu^-ur-ger x~
nu-me-a \k}a3-a nu-[bct]nda! The use of -nu- before a noun in the sense of “without”
is, to be sure, very unusual.
32. Variant: in-tu for ba-an-tu.
33. Literally, “Does not my pleasure exisft also]?”
34. Variant: [d]irig-ne-en-n[am(!)].
35. Variant: pisdn(?)-a-si.
36. For details in regard to (this proposed identification, see note 3 to 'proverb
5.81 in the writer’s publication of Collection Five in “Journal of Cuneiform Studies”,
XII, 1958.
37. Literally, “those wolves”.
38. Variant: du- for du*,-.
39. For the meaning of a-estubk^, “Carp-flood”, see Landsberger, JNES, VIII,
1949, ipp. 281—283 and especially notes 1*10 and 114; cf. also Falkenstein, AfO, XVI,
1952, p. 61 (note to line 1).
40. Or perhaps literally “ears”.
41. The meaning and implications of the fox’s speech are totally obscure, as is
also the relationship of the verb al-tum-mu-un to the two noun complexes id-da and
uru-mu.
42. A variant of this proverb is found in the Kobenhavn tablet Antiksamlingen
10062 rev. iii 7—8, which reads: lu-lul-la (“The liar” instead of “The fox”!) e-a(!)-
\ni....], e-ku(!)-[[]i(/)-mu-e(!?) al-tar-r[e ....]/
43. The modern equivalents of the linear measurement here are based upon an
equation of the GAR (for the period from the Third Dynasty of Ur to the middle of
the Kassite period) = 18 feet=5.484 metres, derived from an equivalence of one
su-st=3/5 of an inch=1.5i2 centimetres. The latter is based upon the dimensions of
baked bricks (sig^-al-ur-ra) of “Type 4” as given in the tablet YBC 4607 [see O. Neu-
gebauer and A. Sachs, Mathematical Cuneiform Texts (“American Oriental Series”,
29), p. 93], namely “5 £и-$гХ2/з kus(—20 Su-si)X2/z kiis”, as compared with the ave-
rage size of baked bricks of the Ur III period excavated (3 inchesX12 inchesXl2 in-
ches).
44. «Geme—Tummal» is assumed to be the name of the fox’s wife, or to refer
to the fox in some way (so Jacobsen, in his “Notes on Selected Sayings” appended
to the writer’s Sumerian Proverbs: Glimpses of Everyday Life in Ancient Mesopota-
mia), rather than as an appelative of the dogs. The name, which also has the variant
writings Gi4-in-Tum-ma-alki and Gi^-Tum-ma-al^1, seems to mean “Handmaid of Tum-
mal”, the Tummal being of course the well-known shrine of the goddess Ninlil in
or near Nippur.
45. KAR 174 rev. i 21—25; cf. Ebeling, Die Babylonische Fabel (MAOG, и/з)»
p 43
46. An epithet of the storm-god Adad (cf. Tallqvist, Akkadische Gotter epitheta,
p; 42) and therefore probably a metonymy for lightning itself (a reference to the
speed of the fox in running away)!
47. For reasons to be given in a future publication, the writer does not take the
animal called dtn^-LV: sessig+ GAM] -sah (almost certainly the same animal as that
whose name is written in later texts dim-sdh or dam-sah, and equated with the Akka-
dian da-bu-й; cf. Landsberger, Fauna, lines 156—157 and pp. 82 f., with note I on
p. 83 there), concerning which there is one rather obscure proverb in Collection Eight,
to be the bear under another name (so Landsberger, loc. cit.).
48. Cf. Landsberger, op. cit., pp. 69 and 110L
49. The writer is indebted to Prof. Stella Kramrisch for informing him of the
whiskey-s’tealing habits of the mongoose as observed by her in India.
50. Variants: -ia-ninda- and -uzu- for -ninda-.
51. The variants (see the preceding note) read: “spoiled fat (and) bread” and
“spoiled meat”, respectively, in place of “spoiled food”.
247
52. See now (in addition to Landsberger, Fauna, line 104 and p. 79), Landsber-
ger’s note to “line 254’’ in MSL, III, p. 117.
53. For sag-sar-ra, which occurs both here and in another proverb (where it
is parallel to lu-se-ri-ri-ga), as a human occupational term, see note 3 to proverb 5.121
in the writer’s publication of Collection Five in “Journal of Cuneiform Studies”, XII,
1958.
54. Cf. Landsberger, Fauna, pp. 75—77.—For the panther in early Mesopotamian
art, and for a clue to its possible importance in early Sumerian cult practice, see Van
Buren. Fauna, pp. 10 ff.
55. For the reading and meaning of F.US.GID.DA, see Jacobsen, ZA, 52, 1957,
p. 108, note 32. Note, however, that the final -ra of the variant text of this “proverb”,
which is hardly likely to be dative postposition (used onlv with persons), seems to indi-
cate that the signs Ё.US.GID.DA are to be read neither as arahnor simply as
ё-ds-gid-da, but rather that they should have some reading ending in the consonant “R”.
56. Variant: HAR-a ma-ka for HAR ma-a-kam.
57. One school-text seems to have either -ni(?) or -ma(?) over an erasure, as a
variant for -zu.
58. One text seems to have the variant i-lu-lu-un (which seems difficult to relate
to the context) for -lu-lu-am.
59. Or possibly “the man whom he knows”; that is, the lion will not attack a
man who habitually comes and goes through the lion’s “domain” without disturbing
the lion.
60. Variant: sdh-S^gi^ for ddh-Si^gi.
61. Variant: gis for zu.
62. Variant: nu-ub-si.
63. Variant* al(!?)-lu-un- for u ba-ni-in-..(?)-.
64. The variant text wi'th gis-ra (see note 61 above), instead of zu-ra, is
perhaps to be understood as “proceeded to beat him”.
65. Variant: su ba-mu for su ba-am.
66. Variant: su e-bar-e for su mu-ri-bar-re.
67. Variant: Dim^-mu-e-dug^.
68. A variant text substitutes for this whole line, the phrase u(?) tur-s^i-
gen-na, and adds ur-mah-e at the beginning of thenext line. Note that
the translation assumes that both of these variant clauses belong in the text.
69. One text here actually omits the complex mu-p-buru-e-en, having only
mu-e-ak; the other text preserved at this point omits dim^ mu-e-ak, having only mu-
e-buru-e-en.
70. It is quite possible that the sign is actually ki(!) rather than su(??), in which
case the translation “buried” for the verb would be correct.
71. Alternatively, if the verb to be restored at the end of the first line should be
ii-(ba-ni-in-te), the proverb might be translated “The prisoner(?) bit(es) like a
cheetah (?) when (he(I?) is approached)!”.
72 Cf Kramer, From the Tablets of Sumer, pp. 267—271. Fo’- the relevant pas-
sages, see for the present, Landsberger, Fauna, pp. 88 f., and Guterbock, ZA, XLIL
19'34, op. 26 and 29 (line 21), and p. 32.
73. Variant: -ke^ for gim.
74. Variants: al-dugrdug4-ga. and al-hun-hun-gd.
75. Literally “is not fit (for)”.
76. Literally, “lowered (its) face (as a sign of sorrow)”
77. Variant: has^-ZUM]-ma for hds-md.
78. An additional variant is: ba-an-tag±.
79. Literally “in(?) my thighs”. (For a different interpretation, involving both
the readings of the signs ZUM and ZIG and their meaning, see Van Dijk, La Sag&sse
sumero-accadienne, pp. 51 f., commentary to line 15.)
80. So according to three different texts. A fourth text of this proverb reads the
first two complexes as follows: anse-mu dam-es--am, whFh almost certainly involves
a scribal error, since in this case the translation would be “My ass will not marry
only three wives!”
81. Cf. Arno Poebel, Miscellaneous Studies (AS, 14), pp. 69 f. and note 50 there;
and Armas Salonen, Hippologica Accadica (Helsinki, 1956), pp. 11—40 (particularly
pp. 18—20 and 32) and pp. 218 f.
82. Archives Royales de Mari, VI, no 76, in which King Zimri-Lim is advised to
take care for his personal safety (because of his double responsibility to both his “Ak-
kadian” subjects and his “Hanean” subjects), and therefore to avoid riding on horse-
back which was dangerous; instead, it was recommended that he either ride on a mule
or in a chariot. (For different interpretations, cf. Kupper, Archives Royates de Mari:
248
Transcriptions et Traductions, VI, pp. ii, 8 and 108 L; and Hildegard Lewy, Orientalia,
N. S., 25, 1956, p. 351 and note 1.)
83. Literally, “his man riding (him)’’.
84. For the detailed arguments behind the translation of the verb suh5 (=Akkadian
егйт), see note 2 to proverb 5.37 in the writer’s publication of Collection Five in
“Journal of Cuneiform Studies”, XII, 1958.
85. Note that the sign SU is actually called “BAR: tenu” (“the bent BAR”). For
detailed references on the readings of the various orthographies, see note 3 to proverb
5.54 in the writer’s publication of Collection Five (op. cit.).
86. The translation of im-ma-an-ri-ri ( = Akkadian ultaqqitam-ma) by “he has
suffered a tremendous loss” is based on the assumption that the Akkadian verb stands
for an original ustamqitam-ma (an “elative” S-form from the root MQT), with the
meaning derived from the common usage in administrative texts of Sumerian ri-ri-ga
and of Akkadian miqtum (and other forms of maqdtum) in the sense of “economic
losses” (cf., for example, Goetze, JCS, II, 1948, pp. 80 ff., and Oppenheim, Catalogue
of the Eames Collection, p. 62), since it is difficult to derive any likely meaning for
the verb as a form of laqdtum, “to collect, to pick up” (which by sheer coincidence is
also the equivalent of a Sumerian ri-ri-ga).
87. Variant: gi4-in-e for gi4-in-na.
88. Variant: ga-ma-ze-ma-e-en-de-en.
Э. А. ГРАНТОВСКИЙ
ИРАНСКИЕ ИМЕНА ИЗ ПРИУРМИЙСКОГО РАЙОНА
В IX—VIII ВВ. ДО Н. Э.
Появление на исторической арене ираноязычных племен, сыг-
равших столь значительную роль в изменении этнической карты
Передней Азии, представляет большой интерес для изучения раз-
личных проблем истории Ирана и ряда других стран древнего
Востока с начала I тысячелетия до н. э. Между тем до сих пор
не существует определенного мнения о времени, путях проник
новения и удельном весе иранского этнического элемента в се-
веро-западном Иране, где его следы впервые зафиксированы в
IX в. до н. э. Основной материал для решения этих вопросов дает
анализ собственных имен, засвидетельствованных в ассирийских
источниках IX—VII вв.
Часть этих имен вошла в общий свод иранских личных имен
Ф. Юсти L Иранские имена IX—VII вв. рассматривались в работах
П. Роста, И. Шефтеловича, Г. Хюзинга и некоторых других авторов 1 2.
В 1908 г. вышла статья Э. Мейера3, до сих пор остающаяся основной
общей работой в этой области.
В последующие годы были даны лишь отдельные этимологии не-
которых имен 4, в общих же работах по древней истории Ирана отме-
чались в основном имена, уже известные Ф. Юсти и Э. Мейеру. Вместе
с тем весьма интенсивное изучение данных клинописных источников
IX—VII вв. при отсутствии специальных работ, посвященных их раз-
бору с учетом иранского материала, привело к стремлению преумень-
шать роль ираноязычного населения в Мидии и соседних районах.
Эта тенденция особенно характерна для ряда работ, появившихся в
последнее время.
Г. А. Меликишвили, признавая проникновение ираноязычных пле-
мен на территорию нагорного Загра в IX—VII вв., отрицает для более
северных и северо-западных областей наличие иранского элемента,
появляющегося там, по его мнению, лишь в результате скифских втор-
жений. В пограничных с Ассирией и Урарту районах он отмечает для
IX—VIII вв. лишь единичные иранские имена 5. В работах И. Алиева
утверждается, что «весь или почти весь ономастический материал»
1 F. Justi, Iranisches Namenbuch, Marburg, 1895.
2 P. Rost, Das sogenannte Mederreich und das Emporkommen der Perser
(«Mitteilungen der vorderasiatischen Gesellschaft», II, 1897), S. 72—119; J. Schef-
telowitz, Die Sprache der Kossaer (KZ, 38), S. 260—277; из работ Г. Хюзинга
особый интерес представляет его более поздняя статья: G. Hiising, Vorgeschichte
und Wanderungen der Parsawa («Mitteilungen der Anthropologischen Gesellschaft
in Wien», 60, 1930), S. 246—268; в своде ассирийских личных имен Таллквиста
(К. Tallqvist, Assyrian personal Names, Helsingfors, 1918) указано на иранскую
принадлежность ряда имен, в основном уже отмеченных в литературе.
3 «Die altesten datierten Zeugnisse der iranischen Sprache und der zoroastri-
schen Religion» (KZ, 42, 1908), S. 1—27.
4 Среди них следует отметить приведенные в ряде работ Э. Герцфельда.
5 Г. А. Меликишвили, Наири-Урарту, Тбилиси, 1954, стр. 140—145, 398 и др.
250
из Мидии в VIII в., а местами и позднее «явно неиранского характе-
ра». Иранский элемент в Мидии, первоначально восточной, появляется
лишь в VIII—VII вв.; в западных и северо-западных районах и в это
время ведущими остаются старые автохтонные языки6.
И. М. Дьяконов признает бдльшую роль ираноязычного населения
в Мидии, но лишь в ее восточной части, с VIII в. Что же касается
северо-западной и западной Мидии, то здесь, по мнению И. М. Дьяко-
нова, иранский этнический элемент отсутствовал вообще, эти районы
«в течение IX—VII вв. оставались по языку неиранскими»; самым за-
падным из известных нам иранских имен является Багдатти (прави-
тель Уишдиша, к востоку от Урмии), засвидетельствованное в 716 г.7.
Таким образом, в настоящее время преобладает мнение о перво-
начальном появлении иранских имен в восточной Мидии, в западных
областях они, с точки зрения вышеназванных исследователей, отсут-
ствуют или являются единичными. В соответствии с этим решается, в
частности, вопрос о путях проникновения ираноязычных племен в
Иран (раз иранский элемент появляется на Востоке раньше, чем на
Западе, они должны были прийти через Среднюю Азию), вопрос о
происхождении персов и т. д.
В данной работе сделана попытка рассмотреть часть имен с иран-
ской этимологией, происходящих из северо-западных и западных обла-
стей Мидии, находившихся собственно за пределами первоначальной
территории мидийского племенного союза (районы современных горо-
дов Хамадан—Зенджан—Казвин и далее к юго-востоку). Это в основ-
ном области вокруг оз. Урмии и примыкавшие к ним владения, а так-
же территории, лежавшие к югу от них до верхнего течения Диалы.
Представляют интерес и материалы из стран, лежащих далее к западу.
В хронологическом отношении представлялось целесообразным oipa-
ничиться данными IX—VIII вв.
Выявление иранских имен этого времени сильно затруднено об-
щим характером их передачи в источниках на аккадском языке. Раз-
личие фонетических систем, в частности отсутствие в аккадском ряда
иранских звуков, в сочетании с общими принципами аккадской клино-
писи приводит к тому, что большинство иранских имен засвидетель-
ствовано в сильно измененном виде.
Все же вполне возможно установить ряд закономерностей при
передаче иранских имен в аккадском. За основу при этом принимаются
формы имен в аккадских версиях ахеменидских надписей, где их соот
ветствие иранским именам определенно устанавливается наличием
древнеперсидского текста, а также те имена из источников IX—
VII вв., иранское значение которых очевидно или общепризнанно.
Приведем основные из этих закономерностей, которые необходи-
мы при анализе рассматриваемых ниже имен.
Окончание имен, как правило, не соответствует иранскому.
Встречающиеся совпадения скорее случайны. Конечным гласным
чаще всего является окончание аккадского именительного паде-
жа -u (Gumatu<Gaumata, Dadarsu<Dadarsi), часто -а или -i (Zaran-
ga<Zranka,Hasatritti<CXsaf>rita и т. д.); иногда иранский гласный
6 И. Алиев, О некоторых вопросах древнейшей истории мидийских племен
(«Труды института истории и философии Азерб. ССР», т. V, 1954), стр .176—178;
Очерки по древней истории Азербайджана, Баку, 1956, стр. 76—86 и др.
7 И. М. Дьяконов, История Мидии, М,—"Л., 1956, стр. 150—151; 198, 203, 221
и др.
261
окончания отпадает (Umakistar<hUvaxstra и т. д., ср. № 20 и др.);
неясны причины появления в ряде имен окончания -s (Parsuas,
Parsumas и др. рядом с Parsua из ир. *Parsava, Manas рядом с
Mana и т. д.).
Иранские имена с двумя согласными в начале слова получа-
ли в аккадском протетический гласный (i или a: Absiiarsu<Xsayar-
sa, asguzai, iskuzai<Csku5a и т. д.), либо между ними вставлялся до-
полнительный гласный (Hasilarsu и ap.<Xsayarsa, Pa-ar-ii-mar-ti-
is<Fravarti- и т. д.), наконец, первый из двух согласных мог отпадать
(satar<xsaOra- в ряде имен). Внутри слова всегда разъединяются
сочетания трех и более согласных (U-ma-ku-is-tar<11Uvaxstra и др.),
но часто — сочетания и двух согласных, особенно с г и s; в этом
случае гласный следующего слога обычно выпадает fBagabikisu<
Bagabuxsa, Babtar<Baxtri, Sitirparna<Cif)rafarna, элам. Ik-se-ir-is-
sa<Xsayarsa); выпадение гласного наблюдается иногда и в других
случаях (Bagdatti<Bagadata).
Ниже указываются некоторые соответствия при передаче иран-
ских звуков аккадскими:
иран. а>аккад. i. Так в ряде имен. Может быть сведено к
следующим случаям: 1) В начале слова перед двумя согласными
ассирийцы рассматривали а как протетический и писали вместо не-
го i (Ispabara рядом с Aspabara и др.); 2) a>i под влиянием со-
седнего г (Hu-ma-ri-iz-ma <hUvarazmi и др., ср. № 18); 3) под
влиянием i<a (кажется, везде рядом с г) в соседнем слоге U-ri-
mi-iz-da<SAhuramazdah-и др., ср. №49: Zikirtu<(a)sagarta и №30,
иран. 1>аккад. а отмечается в соседстве с трудными для ас-
сирийцев согласными: Cincixri>Sinsabri, Arzifya>Arzabia (с и f от-
сутствовали в аккадском),
иран. аи>аккад. u: Gumatu<Gaumata, Utilaru<Autiyara и мно-
гие др.
Иран, ai, ауа, аЬуа>аккад. е, i. Дифтонги, сочетания несколь-
ких гласных, также с полугласными у и v и с h сильно упрощают-
ся и часто передаются одним или двумя гласными: Vayaspara>Mi-
is-pa-ru‘ (элам. Mi-is-par—|-); Vahyazdata>U-mi-iz-da-a-tu; *Xsay
(a)ra>Ab-se-e-ri 8, вар. Ab-si-ri; *Am3yaka>A-me-ka; *Artay3na>
Аг-te-a-nu и др. Ср. Xsay3rsa->Ak-si-ar-su, Ak-su-ar-su; Haraiva<
A-ri-e-mu и т. д. (о сочетаниях с v см. ниже),
иран. *г (ав. эгэ)>аккад. ar, ir, ur: Irta из *rta в ряде имен
Uakirtu и Makirtu (Ma-ki-ir-tu-C, 11-8, 44) из иран. *Vahuk[ta (ср.
ИМ, 215 и т. д.). Ср. № 3, 30, и др. Arta из иран. *fta в ряде
имен. Помимо наиболее частых передач f>ir, аг (также иг, ср. № 48
и пр.) встречаются и другие: иран. г (ав. эгэ)>акк. ага, ra, eri, iri,
Arazias<9rozisa, Bi-ri-iz-ba-at-ri-<*Bar9zi. xva&ra (ср. Шефт. 276 и
др. См. у Tallqv. 64), Eritia и Irtia<*rtya (№ 56), Raksi<*Rxsi,
иран. к. >акк. g: Zaranga<Zranka, *sku?a>asguzai рядом с
iskuzai и т. д. Ср. № 49. (a)sagarta>Zikirtu наряду с Zigertu,
иран. %>акк. k: hUvaxstra>Umakistar и Uaksatar и т. д. (ср.
элам. takma<taxma и др.), ср. чередование b и к в аккадских пе-
редачах Xsayarsa (из 17 приведенных у Tallq. 18 написаний этого
имени в 9 употреблено к),
6 См.: F. Justi, Miscellen zur iratuschen Namenkunde (ZDMG, 49), S. 682;
cp. Meyer, 14; Tallqv. 18, 266.
252
Иран. &>аккад. b и наоборот: иран. к соответствует аккад. Ь,
иран. Kampanda—аккад. Hambanu, также греч. х передавало иран.
к (см. Zgusta, 378),
иран. с>аккад. s: Cincixri—>§insahris, Cispi-> Sispis CiSrafar-
na>§itirparna и т. д.
иран. t, б>аккад. d, t Patishuvari->Pa-id-di-is-hu-ri-is, Mada>
Matai рядом c Mada(i) и др.
иран. й>аккад. t\ Xsa&rita>ya-sa-at-ri-it-ti, Par&ava>Par-
tu‘- и др.
иран. />аккад. &-farna>-barna в ряде имен, также в греч.-
papva-<npaH. farna и т. д.
иран. />аккад. p-farna>-parna многих имен; Fravarti->Pa-
ar-ru-mar-ti-is (злам. Pir-ru-mar-ti-is), Fr3da>Pa-ra-da (злам. Pir-га-
da) и др. Ср. № 8 и 15.
Отсутствовавшее в аккад. v передавалось различным образом,
чаще всего посредством и или т. Аккад, и обычно заменяло не
только V, но и соседние гласные, соответствуя Иран, -av, va, ava,
huv, uva, vaii, vi: Parsua<*Parsava,-tua<tava в ряде имен, Uarzan
и Urzana<Varzana, Uksatar и Uaksatar<hUvaxstra, Umurga<Hau-
mavarga, Gubaru‘<Gaubaruva, Ustaspa<Vistaspa, Umisa<Vahumisa
и т. д. Некоторые сочетания c v (см. выше об ai, ауа и т. д.>е,
i) выражаются сочетаниями с 1. Ср. № 13 Ramatija и Ramatija на-
ряду с Ramatua<Ramatav(y)a, Нага1уа>элам. Ha-ri-la, греч. Вар-
йг>тг(;< Barzavant-.
иран. у>акк. m Umimana<Vivana, Misparu<Vayaspara и мно-
гие другие; при этом в большинстве случаев соседняя гласная
(чаще предшествующая) переходит в и, перед m<v в начале слова
появляется дополнительное u. Parsumas реже Parsamas<Parsava,
Parumartis<Fravarti-, Umidarna<Vidarna, Uma(jku<Vahauka и т. д.
Ср. Darilamus<Darayavahu и др.
иран. у>аккад. b Sikamubati<Sikayahuvati и др. (в урартском ‘Ь’
также передавало v —ср. И. М. Дьяконов, ВДИ, 1956, № 2, стр.
61). Ряд географических имен с территории Ирана выступает в
ассирийских источниках с окончаниями bati, buti, в которых сле-
дует видеть иран. vati (ср. у Э. Херцфельда о Karsibutu и Sangibuti).
иран. а>аккад. s; ир. §>аккад. s. Так как в ассирийском диа-
лекте аккадского в рассматриваемое время s произносилось как s,
и наоборот, в предполагаемых иранских именах читают графичес-
кое s как s и s как s. Но это не подтверждается анализом ряда имен,
в которых s соответствовало иран. s и s-иран. s. Некоторые име-
на в источниках на одном и том же диалекте аккадского языка пи-
шутся то с s, то с s. Например, Aspabara и Ispabara наряду с As-
pabara и Ispabara; акк. asguzai и asguzai из *sku§a (ИМ, 243) и т. д.
В аккадской версии Бехистунской надписи, написанной на ва-
вилонском диалекте, встречаются такие передачи: Vayasp3ra>Mis-
paru* и пр. Таким образом, определенная закономерность здесь не
может быть установлена. Следует, очевидно, возражать лишь про-
тив тех случаев, когда s или s читаются по-разному в одном сло-
ве, как, например, в Kustaspi, иногда необоснованно принимаемом
за Vistaspa. Также при анализе ряда имен из одного и того же
отрывка целесообразнее придерживаться единого принципа—ср. в
списке 820 г. (см. № 20— 34) Все s соответствуют иранскому
звуку s.
2^
Иран. 5>аккад. z\ Urakazabarna<*Varakasafarna (ср. ИМ, 263),
Zikirtu<(a)sagarta № 49.
иран. h выпадает: Haxamanis>Abamanis, HarahuvatI>Arubatti;
иран. Ь>акк. b: Ahuramazda>Aburamazda, Paisiyahuvada>r>i i-
bumadu;
иран. hva >аккад. bu :Patishuvari->Pa-id-di-is-bu-ri-is.
Принято считать, что иранские имена впервые зафиксированы
на территории Ирана во второй половине IX в. до н. э. (Херц-
фельд, Кениг, Камерон, Гиршман и др.). Но имена иранского про-
исхождения упоминаются, очевидно, уже в 881—880 гг. при описа-
нии ассирийских походов в Замуа, по верхнему течению Диалы
(см. анналы Ашшурнасирапала II—АКА, 302 сл., 311 сл.).
1. Arastua, вождь в Замуа, 880 г. (A-ra-as-tu-a, вар. Ar-as-
tu-a; col. II, 50, 54, 60; ср. Tallqv. 28)<иран. *Arsatava.-tua опре-
деленно из иран. tava, как в Ramatua, Partatua и т. д., поэтому
неправомерно сопоставление с именем Arasti у Tallqv. 270—271.
Tava-(ae. tavah-. и.-a. tavas-)—сила, мощь; также в скифских
именах *Dargatava, *Tigratava (ср. Абаев, 185). Об aras-<arsa
см. стр. 252. По значению очень близко распространенному др.-перс,
имени Arsama: из arsa-j-ama—сила, мощь. В зависимости от пере-
вода Arsa все имя значит: обладающий силой героя (или медведя,
или жеребца)9.
2. Ameka, вождь в Замуа, 880 г. (A-me-ka, ibid., col. II, 50,
61, 68, 71) *Amayaka;e из aya—ср. выше; суффикс -ка. Соответству-
ет (Tallqv. 268, 288) скифскому имени ‘Ap.aiaxo; вар. ‘Apiaeiaxo;,
которое обычно сравнивают (Миллер, Юсти и т. д,—ср. Zgusta,
49) с осет. amajaeg< *Amayaka—«строитель». Но более вероятно,
*Amayaka, к ата—‘сильный’; ’сила’, 'мощь’. Ср. еще индо-ар. ата-
уа-, amayika-, не коварный, без хитрости свободный от обмана и т. д.
невозможно, индо-ар. имя Amaya (a-ma-a-la) в амарнских доку-
ментах II тыс. до н. э. (см. у Н. Д. Миронова -«Acta Orientalia»,
XI, 1933, р. 184).
3. Kirtiara, вождь в Замуа, 881 и 880 гг. (Ki—ir—ti—a—ra,
вар. Ki —ir—te—а—га, там же col. II, 40, 55) <*Krtyara. Это имя
считают происходящим из местных неиранских языков (Г. А. Ме-
ликишвили, И.М. Дьяконов), главным образом на основании суффик-
са -ага, встречающегося и в некоторых других именах также не-
известного происхождения. Но попытки конкретного объяснения
9 Arsa, входящее в состав многочисленных др.-иран. имен, обычно переводят
«мужчина, герой» (осн. arsan-), но также «медведь» (осн. arsa-) (см. Brthl. 203 и др.,
Абаев, 155; ср. Zgusita 60, 61, 544). — Так как такие имена, в том числе
одинаковые, широко распространены в различных иранских языках, -в праиран-
ский период в них следует предполагать единое понятие. Тогда его нужно искать
от основы arsan-, определенно выступающей в ряде имен (.в других можно
видеть и ту и другую основу). А для основы arsan- в личных именах следует,
очевидно, принять значение «жеребец» (arsan- 'муж’, самец’ употребляется
по отношению к людям и животным, в том числе по отношению к лошадям). На
это указывает наличие -имен: Syavarsan- и Syavaspa, * Arojatarsan- (ср. Just! 127,
485) и Аг jat. aspa, где >в одинаковых образованиях вместо arsan- стоит aspa (ло-
шадь, конь, aspa — * кобыла’). Ср. также значение имен: Syavarsan— 'имеющий
вороных жеребцов’ Byarsan-’mit zwei Hengsten (fahrend) 2 (Brthl.) и i д. Это значе-
ние вполне возможно и в остальных именах с arsa-. Возможно также, что значение
основы arsan- 'герой’ восходит к значению «конь, жеребец» (см. №9 и 20). В
некоторых именах оба понятия сливались.
254
имени Kirtiara из Этих языков (см. Н—У. 127—128) неудачны10 11.
Между тем суффикс (а)га—иранский п, определенно засвидетель-
ствованный и в ряде древнеиранских личных имен (ср. у Justi 523,
но не все отмеченные им имена имеют суффикс (tz)ra): Visratara
рядом с именем Vlsrflta, FrasrQtara рядом с frasrQta и др.
В некоторых именах (а)га оформляет те же основы, что и распро-
страненные суффиксы (a)ka (а)уа: MaCapj; и MaCapo; рядом с Ма-
Cato?, MaCa'ta, MaCaxo; (ср. V. Schulze, KZ, 33, 1893, S. 221; Justi
201 и t. д.). Сочетание kirt- (ki—ir—t-) точно соответствует иран.
*krt—ср. выше r>ir. К корню kar-; kf—делать и т. д., ср. Kfti—
имя ряда лиц в древней и.-а. традиции. *Krtya+ra ср. и.-a. Kftya,
употребляемое и с суффиксами. Может быть, это то же имя, что
и ср.-перс. Kartir.
4—5. В той же области в 881—880 гг. упомянут ряд крепо-
стей, названия которых вполне могут быть иранскими. Например,
Вага (881 г. Ва—а—га, 880 г. Ва—га, владение Киртиары—там же
col. II, 59)—см. № 86; Parsindu (одна из главных крепостей Аме-
ки, Par—sin—du/i; вар. Ра—ar—si—in—du/i, там же, col. II, 69,70;
ср. имя IIapad)v87]<; у Ктесия)—см. № 33 и т. д. Эти районы входи-
ли впоследствии в область Парсуа, лежавшую к югу от Урмии и
упоминавшуюся со второй половины IX до VII в.
6. Parsua 834 г. (Par—su - а Салм. Ill, обел., 119—120 —КВ, 1.
S. 142) и позднее (также Ра—ar —su—a, Par — su—as и др.)<*Par-
sava. Соответствует этнониму персов *Parsava>Parsumas, позднее
Parsa. Индо-иранское происхождение имени очевидно; ср. имена:
личное Parsu (RV. VIII. 6, 46; X. 86, 23), страны и племени Parsu,
Parsava (Рац. V, 3, 117).
7. Arteanu (Аг—te—a—nu) правитель в Синапу, к юго-западу
от оз. Ван, 879 г. (см. Hiising, 251 сл.). Иранская принадлежность
имени бесспорна: *Artayana (е<ау [а] —ср. выше) со значением—
«милость арты», уапа—милость, благосклонность (божеств к людям).
8. Pur—ra —ma—а —пи, брат предыдущего (там же) <Framana.
О pur-га из fra см. стр. 253 под f>p. К fra-ma (и.-а. pra-ma)
в значении «устанавливать, приводить в порядок, повелевать»-)-па.
Хюзинг считает сокращением от титула, ср. др.-перс, framanakara.
9—10. Kundaspi и Kustaspi (Ku—un—da—as—pi —Салм. Ill, мон.
83—KB, 1, 170; Ku—us—ta —as—pi—T-П III, анн., 86, 150, Гл., 46,
rev. 7—KTP, 12 сл., 66), цари Куммуха (Коммагены), первый в
854, второй —в 742 г. и позднее. По Шефт. 276, Meyer, 16—17;
Nyberg 333, Anm. 2 и др., это иран. имена *Vindaspa *Vistaspa. Но
предлагаемое объяснение—переход vi>gu, с аккад. к вместо g — не-
состоятельно, так как этот переход происходил лишь на среднеиран-
ской стадии и не мог иметь места в IX в. до н. э., на что спра-
ведливо указано И. М. Дьяконовым (ИМ, 203, прим. 4), который, од-
нако, вообще отрицает их иранскую принадлежность. Но наличие
элемента aspa, столь характерного для множества др.-иран. имен,
в обоих именах позволяет считать их иранскими. Первое из них
10 См. И. М. Дьяконоз, Г. А. Меликишвили. «Наири—Урарту» (ВДИ, 1956,
№ 2), стр. 66.
11 R. Kent, Old Persian., § 148 (например, в tigra и пр.); ср. Justi, Miscellen
zur iranischen Namenkunde (ZDMG, 49), S. 682 и др.: также в и.-а., др.-арм.
(Н. Hiibschmann, Armenische Grammatik, Leipzig, 1895, S. 423 сл.) и т. д.
255
точно передает иран. *Kundaspa, соответствующее имени Kunda-
gusasp, засвидетельствованному для VI в. н. э.12. Ср. ново-перс.
kunda 'отважный’, 'воинственный’, 'герой’; gusasp (др.-иран. *vars-
naspa)—жеребец. Justi 166 переводит Kundagusasp 'Held-Hengst’.
Примерно то же значение и в рассматриваемом *Kundaspa. Как
уже указывалось, в ряде равнозначных др.-иран. имен чередуют-
ся arsan (varsnaspa)—'жеребец’ с aspa—'конь’, 'лошадь’; см. прим,
к № 1, ср. англо-саксонские имена Hengist и Horsa и т. д.
11. Arazias (А —га—zi—as, Салм. Ill, обел., 121 и т. д.—КВ,
I, 142, 182, 190; КТР, 10), область к западу от собственно Мидии,
в горных районах где-то между верховьями Джегету, Диалы и
Сефид-руда; в 834, 820, 802, 744 гг. Из иран. *fzis- (так Е. Herz-
feld, «Zoroaster», II, 737)=ав. arazisa —имя гор; ср. другие топони-
мические названия от *rzi—прямой, отвесный, круто обрываю-
щийся; ср. дошедшие до нас имена правителей Аразиаша.
12. Munsuarta (Mun—su-ar—ta Ш—A, V, col. Ill, 38), 820 r.
Очевидно, иранское имя; во второй части arta, может быть, Ма-
nusarta—к Manus, Manusa—человек, муж, топонимическое и лич-
ное имя в RV и Ав., ср. ManusciDra и т. д.
В. Ranutila (Ra—ma—ti—la анн. T—П III, 44), 744 г. Бесспор-
но иранское. Ср. Ram iteya—мидийский вождь в начале VII в. По
ИМ, 262, 203, Ramatav(y)a—'радостно мощный’. В 716 г. (анн. С. II,
72—KS, I, 14) упоминается Bit—Ra—mi — tu— а 'дом’ или 'династия
Раматуа’ примерно там же, где раньше Аразиаш. Как в 744 г.
Аразиаш назван рядом с г. Эрензиашу, так в 716 г. Бит—Раматуа
рядом с областью Аранзишу. Rama (ав. — покой, мир, также имя
божества, входит в состав ряда имен)-|Дауа (или tavya-?)—ср. № 1.
14. Artasari (Аг—ta—sa—ri Салм. Ill, обел., 171 — КВ, I, 148),
царь Шурдиры, к югу от Урмии, 828 г.<иран. Artasara (Justi,
37, 510; Шефт., 274 и др.) или Artasar-(HM, 163)—ср. ав. asa.
sar- и образованное от него личное имя Asa.sairyank-------единый с
артой, имеющий общение с артой.
15—16. Perria и Sutiuaria (Pi—URU—ri—а и §i—ti — u—ar—la‘
Салм. Ill, 183, 184—KB, I, 150), крепости к югу от Урмии, рядом
с Парсуа, 827 г. Sitiuaria точно к иран. *sitivarya —'для житель-
ства избранная’ (ср. Шефт., 276: «zum Wohnen angenehm»). Ав.
siti —'жилье’, 'местопребывание’; varya (к var—выбирать)—избран-
ный, лучший, достойный. Может быть, вернее «лучшее место-
жительство» (об инверсии в обычном типе Composita, с опреде-
лением вместо определяемого, см. Абаев, 231—238). Первое имя,
вероятно, из *Friy3 (ав. frya и. a. priya)—'излюбленная’, 'достой-
ная’, 'радующая’ (Hiising 255 читает Pi—ri—ri—а<иран. *Fririya).
17. Karsibutu (... Kar-si-bu-ta-a-a.., Ш-А V, col. Ill, 5),
область в Гизильбунде, к юго-востоку от Маны, 820 г. Очевидно,
из иран. *Karsivati (Herzfeld «Zoroaster», 11, 725, ср. ав. Karsi-
vant; butu из vati см. выше b<v), к kars—вспахивать, ср. karsa, kar-
sn -поле, область, часть страны и т. д. + суфф. vati (ср. № 41).
18. Pirisati (Pi-ri-sa-a-ti, Ш-А V, col. Ill, 14). царь Гизиль-
бунды, 820 г. Бесспорно иранское (ср. имена: др.-перс. Пароса-щ,
12 один из трех военачальников Бахрама Чубине в войне против
Сазэ-шаха (Фирдоуси, «Шах-намэ», ed. Т. Масап, р. 1809 — по изд. Vuiiers, cont.
Nalley, I, 8, p. 2592, note, cp. Justi, 120 u 221).
2'66
скиф. IlaipiadSvjs, ново-перс. Plrsad и т. д.). sati 'радость’, 'счастье’,
в первой части, очевидно, pari, ав. pairi—'впереди’, 'сначала’,
'через’, 'над*. Pirisati означает: «имеющий первую, высшую ра-
дость (или счастье)». Ср. скифское имя ‘Pa3apGd3i<;<*Fratamasati —
'первая радость’ (Абаев, 181), или 'имеющий наибольшее счастье’
(М. Vasmer—ср. Zgusta, 189).
19. Uras (U-ra-as, Ш-А V, col. Ill, 10), главная крепость Ги-
зильбунды. Вполне возможно к иран. vara—замок, крепость, ого-
роженное пространство.
20 —34. Очень важен список 28 вождей Наири, принесших дань
Шамши-Ададу V в 820 г. (см. Ш-А V, col. Ill, 45-64-КВ, I, 182 сл.).
Названные в списке имена определенно показывают, что в то
время ираноязычное население было широко распространено в
восточной части Наири, в районах к западу и югу от Урмии.
20. Aspastatauk (As-pa-as-ta-ta-uk) — бесспорно иранское имя.
Содержит aspa и *tavaka —'сила’, 'мощь’ или 'сильный’, 'мощный’.
Не совсем ясен элемент (a)sta. Но без -tank остальная часть име-
ни точно соответствует др.-перс, имени Aspastes—у Курция Руфа,
по Justi, 46, 468, к asti—друг. Но вероятнее к ast(i)—кости, те-
ло, т. е. имеющий тело [мощное, как у] лошади 13. Тогда Aspasta
(1)—tavaka—мощнотелый, имеющий мощное тело лошади. (Может
быть, из aspa+astitavaka=aB. asti. aoja —'телесная сила’).
21. Parusta (Pa-ru-us-ta)— ав. *Paro.sta, и.-a. Puralj-stha
(ав. para, раго, и.-a. puras—'впереди’, 'перед’,-J-sta—к sta и.-а
stha—'стоять’, 'находиться’) 'впереди’ находящийся’, 'стоящий во
главе’, 'вождь’. Ср. Para. Bata—'впереди, 'во главе поставленный’,—
титул первых царей в авестийской традиции и у скифов (Пара-
Xatai); ав. раго.уа — 'впереди идущий’, 'победоносный’ и др.
22. Barzuta (Ba-ar-zu-ta), вождь в Таурла, которая упоминает-
ся еще раз (Ш-А V, col. II, 39—40) в числе стран Наири, лежав-
ших от оз. Ван (к югу от него —Хабушкия) до южной части При-
урмийского района (Мана и Парсуа). К иран. *brz(i), barz- (ав.
baroz, Ьэгэг-) —'высокий’, 'возвышенный’. Ср. ав. barazi Baty)-: вы-
сокого благоразумия (о Виштаспе и Сраоша—см. Brthl. 961), Вэгэ-
zavant-yt. XIII, 119, 124: Barazavato (gen.) и т. д.
23. Adadanu (A-da-da-a-nu) из ada, аВа: ср. скиф, имя ’АЗа у
Zgusta, 592 (возможны различные значения) + dana (к и.-a. dana—
'дар’, или dhana 'содержащий’, 'держащий’) или danu (ав.: имя
враждебного племени, RV: вид демонов; и.-a. danu —'доблестный’,
'победитель’). Возможно также *Adadana (к гл. da, и.-a. Adada-
па) 'дарующий’, 'воздающий’ и пр. (или AdaBana и.-a. Adadhana).
24. Tata(i) (Ta-a-ta-a-i). Может быть иран. *Tata, и -a. tata[ved]
tata—отец, также обращение к сыну. Ср. скифские имена *Pita —
отец, *РиЭта — сын.
25. Arua (A-ru-a)—иран. Arva ‘быстрый,мужественный’;ср. широко
распространенное имя ’Оретту (ав. aurvant) и сложные имена с arva.
26. Ardara (Ar-da-ra). Соответствует (как уже отмечали Шефт ,
275, Tallqv. 29) много раз встречающемуся (см. Zgusta, 56) скиф-
скому имени "АрВаро; (также с ka —’ApBdpazoi;)<Ardara- осет. аег-
dar, aeldar— старший, начальник, князь. Это слово, игравшее важ-
ную роль в скифо-аланский период, было заимствовано в значении
13 Ср., например, имя Arajatspa 'равный лошади’ (в силе и скорости), Brthl. 191.
17 Заказ № 2603
257
«начальник сотни» в венгерский, где также служило личным име-
нем, а также к монгольский в значении «(военная) слава» (Абаев,
34, 63 64, 154). Этимология слова остается неясной.
27. Вага (Ва-а-га). Очевидно, к иран. Вага- или *Baru-. Ср. в
составе ряда известных нам иранских имен; ср. и.-а. имена Ваги,
Bhara, Bharu, Bhara, Bharu (скорее всего к Bhara —так Шефт., 275).
28. Satiriai или Sa|iri (sa Sa-ti-ri-ai — возможно, не личное имя,
а название владения Артасирару - ИМ, 167). Очевидно, Иран, xsa-
Игуа (см. Шефт., 275; ср. за1аг-<^иран. xsaDra и пр.) повелитель,
властитель.
29. Artasiraru (Ar-ta-si-ra-ru)—иран. arta-j-? Meyer, 13 сравнивает
с древнеперсидским именем ’Артасора?. По Шефт., 275 arta-f-srira
и.-a. [ta-f-srila.
30. lrti§ati (lr-ti-§a-ti). *fta(Arta)-f-zata (Шефт., 275: и.-а. [ta-
Jata), zata, и.-а. jata—'рожденный’,' сын’, т. е. «рожденный артой»
или «(подаренный) артой сын». Ср. МИ1г-гас1<др.-иран. *Mibrazata
и другие имена с zat, zad.
31. Zarisu (Za-ri-su), вождь в Хундуру, упоминающемся еще
в 714 г. (ARAB, И, 90) и находившемся в обл. Армарили, к северо-
западу от Урмии. Неубедительно толкование Шефт.: к ав. *Za-
rasa, и.-а. Harsa, ав. Vizarasa. Так как иран. с всегда передава-
лось аккад. s, Zarisu может точно соответствовать имени Zarica,
ср. ав. имя дева Zairica, женское имя Zairicl и др. Ср. № 32.
32. Zarisu, вождь в Парсану. Название его владения, очевид-
но, иранское.
33. Parsanu (Pa-ar-sa-ni-), к иранскому корню pars-, звучаще-
му также в Parsa, *Parsava и т. д.,-|-суфф. сига. Ср. Parsindu (№ 5,
возможно, с суфф. vant-). Если s обоих имен принять за s, то в
первом можно видеть *Parsana, к parsa '[хлебный] колос’, или
*Parsa=H.-a. древнему имени Parsa; для Parsinda ср. ав. имя
Parsinta.
34. Из других топонимических названий этого списка остано-
вимся еще на одном к: Abdana (Ab-da-na) из abda—отличный, пре-
восходный + (а)па.
35. Abdadana (Ab-da-da-na, надпись Адад-нирари III, 8—КВ, 1,
190; [Bit]-Ab-da-da-ni Т-П III, анн. 27, 35, 54, Гл., 30), область по
верхней Диале или между Диалой Урмией, около 802 и 744 гг.
abda-f-dana (см. № 23 и 34). Иранские имена с окончанием а в
образованиях с Bit принимают i. Если Abdadana топонимическое
название, то dana может еще означать: 'пастбище, луг’ (RV), тог-
да Abdadana: 'обладающая превосходными пастбищами’.
36. Вага 881 — 880 гг., очевидно, =Bit-Bari в конце IX в.; возмож-
но, то же, что Bit-Barrua при Тиглатпаласаре 111 (Bit-Bar-ru-a Н-1,
17, Н-2, 18; но в Гл., 29 просто Ba-ar-ru-a; в VII в. Blt-Barru). Мо-
жет быть, Baruata урартских надписей; в верховьях Диалы. (См.
Н-У, 40 сл., ИМ, 156, 170 и т. д.). Также название области Ваги,
к северо-востоку от Урмии (714 г.—ARAB, II, 159, ср. ниисе). Ср.
др.-перс, baruva, —к baru, и.-а. bharu—'хозяин’, 'господин’. Если
первоначальным является топонимическое название, то возможно
14 Хотя и ряд других, возможно, иранского происхождения, например, Kinda-
taus Gingirda и пр., можно было бы отметить еще и некоторые личные имена,
например Mamanis (ср. Husing, 258 сл., Cameron, 145), Sua<Sava- (имя в Ав.)
и т. д.
258
еще bara, и.-a. bhara в значении: несущая, дарующая, порождаю-
щая изобилие (ср., например, в Vd. 3, 27 подобное употребление
глагола bar-[inf. ЬэгэВЦ по отношению к земле, персонификации
земли, страны).
37—46. В 744 г. Тиглатпаласар III предпринял поход в стра-
ны, лежавшие по верхней Диале (а возможно, и в более северных
районах). Многие из имен, упоминаемых анналами (КТР, S. 7 ff.)
при описании этого похода,—иранские. Из имен, названных под
737 г. (анн., строки 157 сл.—К ГР, S. 26 ff.), в котором ассирий-
цы продвинулись далее к северо-востоку, здесь рассматриваются
лишь происходящие из районов, определенно находившихся к за-
паду от собственно мидийской территории (до области Цибара—
[Ш-А V, col. Ill, 20, 25] города в Гизильбунде в 820 г., когда ас-
сирийцы также переходят отсюда в Мидию). Владения, упоминае-
мые под 744 и 737 гг., перечисляются также в других надписях
Тиглатпаласара III: Н-1, 17 сл. (КТР, 44); Н-2, 18 сл. (КТР, 50);
Гл., 29 сл. (КТР, 62 сл.).
37. Kapsi/a (Bit-Kap-si), может быть, к иран. Kapisa (ср. и.-а.
Kapisa у Панини) в имени крепости в Арахозии Kapisa-kani
(возможно, отсюда н—перс, kablsa, kafsa —см. Brthl. 463, kafisa —
«Фарханг-и Нафиси», 2746). Ср. и.-а. имя Kapisa. Имена правите-
лей Бит-Капси:
38. Batanu (Ba-at-ta-a-nu) в 744 г. *Bata(?)-]-па. Ср. др.-перс,
имена Ватамш/в;, Bcm;, др.-арм. Bat (см. Justi, 65). Значение не-
ясно, вряд ли к vata как Justi, 66.
39. Pa(ya)ukku, правитель Бит-Капси в списке 714 г., там же
Payaukku из Киламбате (Pa-a-uk-ku и Pa-a-a-uk-ku —С. II —8, 45 и 43,
ср. Tallqv, 178). Иранское имя. Иногда считают суфф. ukku и со-
держащие его имена хуррнтскими или кавказскими—Cameron,
153 (в том числе Payaukku); Н-У, 140 и др. Но все имена с ukku
из Западного Ирана IX—VII вв. определенно иранского проис-
хождения или легко этимологизируются из иран.: Masdayaukku,
Partukku, Hardukku, Karaukku, Arukku (сын Кира 1) и др.15. Ср.
иранские имена с uka: др.-перс. Vahauka, скиф. *Saruka, *Farnu-
ka. *Payauka (или *Pauka) к pa(y)—охранять, основы: ра, рауа и
др.; ср. рауи—'хранитель’, 'защитник’.
40. Sangi/a (Bit-Sa-an-gi), к ав. sagha, sangha (и.-a. sarrisa)—
решение, учение, приказ и пр. или ав. *s2gha (и.-a. sasa)—при-
каз, повеление. Ср. ав. имена: Saghavak—'объявляющая решение’,
SSghagha — 'повелитель’. Ср. в RV: sasa -приказ, повеление, также
повелитель, правитель — см. Brthl 1658, 1575—1579, М — W. 1043
сл., 1068 сл. (Ср. также ав. Saghvant.)
41. Sangibuti (Blt-sa-an-gi-bu-ti в текстах Т-П Ш, в С. 11-8
без Bit—ARAB, II, 146), возможно, та же область, что и Бит-Сан-
ги. При Саргоне II известна еще область Сангибути (см. № 54),
к северу от Урмии (в анн. С. II, 113 Bit-Sa-an-gi-bu-ti, в С. П-8,
где она упоминается неоднократно, без Bit). Возможно, что «Сан-
гибути» было каким-то принятым термином, в С. 11-8 указывается,
что оно служило также вторым именем области Бару (ARAB, II,
15 Некоторое сомнение .вызывает лишь имя Hanasiruka (КВ, 1, 180)—ми-
дийский вождь в 820 г. Об ира.нской -принадлежности суфф. ukku <uka ср. ИМ,
349, пр. 5.
17*
259
159), к северо-востоку от Урмии, по-видимсму, не идентичной
с собственно Сангибути. Ав. sagha, songha (см. № 40), также sag-
hu—приказ и пр. + vati (buti из Иран. суфф. vati —см. № 17). Ав.
saghvati (saghuvatl—Brthl. 1558) —следующая повелению; см. yt.
XIX, 12: следующая повелению Арты (asahe). Таким образом, все
имя может означать: «придерживающаяся приказа»; «страна пове-
лителя»; либо от личного имени с тем значением (тогда Бит-Сан-
ги—Сангибути); или же «праведная», «страна, где следуют священ-
ному предписанию (т. е. закону Арты)».
42. Mitaki (Mi-ta-a-ki), царь Бит-Санги в 744 г. Скиф. Мт^ахо;
(ср. также скиф, имена М^тахо;, М^тауо;, MiBaxo<;—Justi, 204, Zgusta,
310, 311). Об имени Мт^б-ахо; см. у Zgusta, 149: к ав. maet —нахо-
диться, жить; шлейапа—местожительство, дом;= второй части саса-
нидского имени Mitrmesaki—по Justi (пехл. тёз=ав. таё^а—Justi,
204, 513).
43. Ursanika (Ur-sa-ni-ka), город Митаки.<ир. *Varsanika.
К varsan, varsni, и.-a. vr$na-, vr§ni—мужской, мужественный; мощ-
ный, сильный, большой (и о неодушевленных предметах) и т. д.
Образует и входит в состав многочисленных имен в RV, Ав. и др.
Ср. и.-a. Vr$nika и др.
44. Tunaku (Tu-na-ku), царь в Парсуа (ср. Hiising. 259, ИМ,
194—195) 744 г. Tallqv. 266: иран. с суфф. ka, Hiising. 259: иран.
Kurzforme *Tuna-ka. Tuna, возможно, неточно из иран. tanu, ta-
nus 'тело’. При описании похода 737 г. в те же районы в разру^
шейном контексте упоминается некто Tanus (Ta-nu-us—Т- П III,
164). *Tanus, *Tanuka должно означать: «имеющий (большое, или
могучее) тело». Ср. имена: др.-перс. *Tanuvazrka, *Taxmatanu>
Tahmtan «имеющий мощное (богатырское) тело» и др. (Если напи-
сание tuna верно, то, может быть, первое имя к *tavana 'силь-
ный’, 'могучий’; ср. также имя л5| jj, cm. Justi, 323.)
45. Burdada (Bur-da-da), вождь в Нирутакта, между Бит-Кап-
си и Цибуром. К *brz-, как Barzuta~№ 22, с перс. d=o6iuenpan.
z (ср. Шефт., 276: Burdata [неточно]=Вэгэга1а). Ср. др.-перс, имя
Brdiya, в аккад. версии Barzija—к тому же корню; -иг- из г. Др.-
перс. форма brd — >burd (=*brz-) засвидетельствована ново- и ср.-
перс. buland<*burdant-. Все имя, очевидно, *Burda/i — da(y), ав.
barozi-da^y) (пехл. перевод buland), ср. также № 22.
46. В Бит-Зуальзаше, стоящем в перечислениях Тиглатпала-
сара III между Бит-Барруа и Бит-Матти, в 714 г. правил Humbe
(ARAB, II, 147; cp.raat Bit-m tJu-um-bi-e, Hum-bi-e, Hu-um-bi-e
у Tallqv. 89). Это имя считают происходящим из загро-эламских
языков, указывая на имя касситско-эламск. божества Hamban,
Humpan и т. д. (ср. И. Алиев, Очерки по древней истории Азер-
байджана, стр. 77—78, со ссылкой на Г. Хюзинга).
Но оно весьма точно соответствует определенно засвидетель-
ствованному др.-иран. имени Xumbya (yt. XIII, 138)—к xumba —гор-
шок^и. a. kumbha—кувшин, также личное имя (см. М —W., 293:
в Махабхарате и т. д.).
47—59. Из большого числа иранских имен, отмеченных при
Сар’оне II (721—705), ниже рассматриваются лишь происходящие
с территорий к востоку и северу от Урмии, так как об этих рай-
онах почти ничего неизвестно из источников предшествующего
260
периода. По этим территориям проходил маршрут восьмого по-
хода Саргона II в 714 г., подробное описание которого содержит-
ся в известном «Письме Ашшуру» (далее С. П-8)16. Более кратко
этот поход освещен в анналах Саргона II (строки 101 сл.—KS, S.
20 сл.). Имена из областей к востоку и северу от Урмии оказы-
ваются в основном иранскими. При значительном удельном весе
бесспорно иранского материала лишь для отдельных имен трудно
найти иранскую этимологию.
47. Bagdatti (Ba-ag-da-at-ti), правитель Уишдиша, к востоку от
Урмии, 716 г. Иран. Bagadata (очевидная и общепризнанная эти-
мология).
48. Zird(i)akka (Zi-ir-di-ak-ka—С. П-8, 71, 74, Si-ir-da-ak-ka —
там же, 52) в 714 г., очевидно, то же, что Durdukka (Du-ur-duk
ka —анн. 32 —KS, I, S. 8, Zu-ur-zu-uk-ka — «Prunkinschrift», 48)
в 719 г.—в обоих случаях крепость Маны близ Зикирту (одна и
та же по АВИИУ, 49, прим. 24; ИМ, 206). Zird(i)akka<*MpaH.
Zrdyaka или *Zrdaka—сердцевина, серединная, внутренняя и т. д.
К *zrd, ав. zorod-, и.-а. hrd—сердце; ср. ав. zorodaya, Zorodaza
(имя горы), и.-а. Hrdaya, hrdayika, Hrdika, hrdya и т. д. Durdukka
диалектная форма того же имени (еще в VI в. до н. э. в Бехистун-
ской надписи имена др.-перс, текста в аккад. версии передаются
в форме иного диалекта: Artavardiya — Artamirziia, Bardiya—Bar-
ziia и др.). Существование др.-перс, диалектной формы *drd отра-
жено ново-перс. dil—'сердце’. Ir в первом имени и иг во втором
подтверждают, что они восходят к г (обе передачи закономерны
и подтверждены другими примерами).
49. Zikirtu (обычно Zi-kir-tu), к востоку или юго-востоку от
Урмии, 719, 716, 714 гг. Др.-перс, (a)sagarta, аккад. версия Bh.
61 matSagartu, греч. Еауаотюс— персидское (Геродот, I, 125; VII,
85) племя. Общепринятое тождество Зикирту с сагартиями под-
тверждается их упоминанием в Bh. II, 79—80 к юго-западу от Ур-
мии, до Арбелы, куда они (или их часть) продвинулись, очевид-
но, после разгрома Ассирии. Все изменения в передаче Zikirtu<
(a)sagarta встречаются в других примерах —см. выше a>i, s>z,
g>k (ср. в RCAE, № 205, строки 4, 6, 9 написание Zi-ger-tu).
Имена столицы Зикирту (Parda), ее правителя (Mitati)17, боль-
шинства-если не всех—из ее 13 крепостей, перечисленных в
С. П-8 (см. ARAB, II, 151 и др.), очевидно, иранские. Ниже не-
которые из них:
50. Aukane—крепость и, очевидно, прилегающая к ней об-
ласть в Зикирту. В Н-У. 141 без каких-либо пояснений отнесено
к числу «характерных для загро-эламских», вместе с другими име-
нами, по-видимому, иранского происхождения (Ракси, Барунакка
16 См.: F. Thureau-Dangin, Une relation de la huitieme campagne de Sargon
II, Paris, 1912,—это издание было мне недоступно. Отдельные фрагменты опуб-
ликованы позднее: см. Е. Weidner, Neue Bruchstucke des Berichtes ilber S ar gons
achten Feldzug (AfO XII, 144—148); B. Meissner, Die Eroberung der Stadt Ulhu
auf Sargons 8 Feldzug («Zeitschrift fiir Assyriologie», XXXIV, S. 113—122) —
Ряд имен из текста «Письма Ашшуру» приводятся по ARAB, II, 140 сл.; АВИИУ,
№ 49 и др. работам.
17 Mi-ta-at-ti, также Me-ta-at-ti. Justi, 202, 207; Rost, 86, Anm. 2, Cameron, 150
и др. считают иранским, сравнивая его с мидийским именем «Medidus». Этимоло-
гия не ясна. Может быть — ав. Vi-batu (или vi-^ati), ср. Uminana<<Vivana и др.
По Герцфельду, это иранское *Maidata.
261
и др.). Между тем Аикапе весьма точно передает иран. Ava-kani
(ср. ав. ava-kana, ava-kani) в значении 'крепость’, 'город’, 'поселе-
ние’ 18, к ava-kan (ново-перс. afgandan)—наполнять, помещать, на-
гружать (так в Bh. 1, 86), насыпать и пр. Ср. имя крепости в Ара-
хозии Kapisa-kani (Bh. Ill, 60-61). Образование от того же корня
kantajjkata, широко распространенное в ряде индо-иранских язы-
ков и входившее в состав названий многих городов, собственно
означало: «обнесенное стеной поселение».
51. Raksi. ks из ир. xs (ср. Uksatar и др.). К иран. *rxsa, ав.
имя aroxsa, и.-а. [к§а—имя ряда лиц (уже в RV), название горы
и пр. Как топонимическое название, очевидно, в женск. роде:
*RxsI (u.-а. гк§1).
52. Uskaya (us-ka-Ja), большая крепость и центр окрестной
области к северо-востоку от Урмии. Иран. (H)uskaya, к ав. hus-
ka — сухой, др.-перс, huska — суша, материк. Ср. название горо-
да в скиф, мире* Huska (см. Абаев, 168).
53. Tarui и Tarmakisa (Tar-u-i, Tar-ma-ki-sa), крепости («двой-
ная крепость»— ИМ, 216) в районе современного Тавриза. и и ш
обоих имен из иран. v. Ср. город в Парсе Tarava (Bh. Ill, 22), в
аккад. версии Таггла; Parsuas и Parsumas из *Parsava и др. Tarui
<щран. Tarvi, ав. Taurvi — имя дева, первоначальное значение —
побеждающий, непреодолимый и пр. (ср. вед. Turva, tflrvayana;
Tnrvi — высший; ав. имя Taurvaeti и др.). От того же корня (tar-,
основа tarva-), очевидно, образовано и второе имя.
54. Ваги и Sangibuti (см. № 36 и 41). По С. 11-8, область
Бару, к северо-востоку от Урмии, называлась также Сангибути.
По Н —У. 358, Бару и собственно Сангибути (область к северу от
Урмии)—различные области. Но не исключено, что это одна и та
же область. Иранское происхождение имени Сангибути подтверж-
дается иранским характером имен, связанных с областями, носив-
шими это же название. Ср. № 40—43. В. С. П-8 приведен ряд
топонимических названий из северной области Сангибути. Боль-
шинство из них, очевидно, иранского происхождения. Ниже рас-
сматриваются некоторые из них.
55. Arzabia (Ar-za-bi-a-анн. 115), имя горы — иран. Arzifya (так
Е. Herzfeld, Arch. hist, of Iran, 18—19; «Zoroaster», II, 737) -ав.
orozifya, также название горы. a<i перед b<f (ср. выше).
56. Irtia, имя горы, упоминается уже в 856 г. как гора Eritia
(E-ri-ti-a—Салм. Ill, мои. col. 11, 55), также вблизи области Арамале —
Армарили (см. Н-У. 30 сл., 191 сл.). 1г и Eri одинаково передают
ир. f. Иран.* Щуа—артовская, священная, каковыми и считались
горы в древнеиранской традиции.
57. Из имен крепостей Сангибути наиболее интересно tJurnu-
ku, являющееся точной аккадской передачей иран. *Xvarnuka: из
Xvarna (в большинстве древнеиранских языков farna, ав. Xvarona)—
одно из главных религиозно-этических понятий иранской древ-
ности + суфф. uka (ср. № 39). Все имя точно соответствует скиф.
*farnuka (в осет. fasrnug — наделенный фарном, в именах Вогэе —
Faernug — герой нартовского эпоса, Фаруооуо; — иберийский царь
II в. н. э.—см.: Абаев, 164).
18 Об этих значениях от корня кап- см. у В. И. Абаева, Этимологические
заметки. Иранское кап- копать, насыпать («Труды Института языкознания АН
СССР», VI), стр. 442—449.
262
58. Arazu, ср. ав. orazu, orazi—'прямой’, 'крутой’, входящее в
состав ряда топонимических названий. Ср. Arazias < arazisa.
59. Hundurna Верхняя и Нижняя. Имена этих крепостей без-
условно связаны с именем города Hundur(u) (ARAB, II, 90), рас-
положенного в соседней области Армарили, Иран. Kunduru (ср.
Bh. Ill, 65), совр. Котур на р. Котурчай, протекавшей и по Санги-
бути. О yunduru-Kunduru-Котур см.: Е. Herzfeld, Arch. hist, of
Iran, 18—19; «Zoroaster», II, 725—726; об этимологии имени Kun-
duru см.: H. S. Nyberg, Die Religionen des alten Iran, [s. 1.], 1938,
S. 341. Cp. № 31—33.
Проанализированные выше имена представляют лишь часть
имен иранского происхождения с рассматриваемых территорий в
IX—VIII вв. Но и приведенного материала достаточно, чтобы ут-
верждать, что в IX—VIII вв. до н. э. ираноязычное население бы-
ло уже широко распространено в северо-западном Иране, а также
на Армянском нагорье; в ряде районов, расположенных вокруг
озера Урмия и в верховьях Диалы, оно было, очевидно, преоб-
ладающим. Если при этом учесть, что материалы о собственно
Мидии имеются в основном лишь со второй половины VIII в.,
причем некоторые имена, главным образом топонимические на-
звания, здесь остаются еще неиранскими, становится очевидным,
что у нас нет никаких оснований говорить о продвижении в это
время ираноязычного населения с востока на запад. Более того,
наличие в IX—VIII вв. большого числа иранских имен, особенно
топонимических названий, в северо-западном Иране, в том числе
далеко на севере, вплоть до известных нам по ассирийским ис-
точникам пределов, а также распространение иранских имен уже
в первой половине IX в. далеко на запад, вплоть до Куммуха,
заставляют признать, что данные ономастики определенно свиде-
тельствуют о продвижении ираноязычного населения в западный
Иран с севера и северо-запада, т. е. через Кавказ, а не с восто-
ка, из Средней Азии.
Связи ираноязычного населения, оказавшегося впоследствии
в юго-западном Иране, с территориями Армянского нагорья, Ма-
лой Азии и Закавказья весьма отчетливо прослеживаются и на
археологическом материале. Крупнейший специалист по археоло-
гии Ирана Р. Гиршман19 считает, что мидяне и персы пришли
через Кавказ.
Продвижение персов с северо-запада подтверждается не толь-
ко названиями областей — Парсумаш к северу от Элама в VII в.
и Парсуа к югу от Урмии в IX в. (названия обеих областей — из
иран. *Parsava), но и другими материалами, в частности наличием
в рассматриваемых районах некоторых имен, позволяющих гово-
рить о присутствии здесь персидского диалекта. Это тем более
показательно, что и те незначительные черты, которые отли-
чали в то время «персидский» от других древнеиранских диалек-
тов, могут быть скрыты от нас в аккадской передаче (например,
иран. d, &>акк. z: *sku$a > askuza). Как уже указывалось, на
19 R. Ghirshman, L’lran des origines a VIslam, p. 58—59, 75—77, 102—104
и другие работы. Исключительно интересна в этом отношении одна из его по-
следних публикаций «Village perse—Achemenide» («Memoires de la Mission Arche-
ologique en Iran», XXXVI, Paris, 1954).
263
территории, впоследствии входившей в область Парсуа. иранские
имена засвидетельствованы уже в 881—880 гг., т. е. раньше чем
в какой-либо другой области Ирана.
Анализ иранских имен IX—VIII вв. важен и для ряда других
проблем, связанных с историей народов древнего Ирана, которых
мы здесь не касаемся. Так, изучение состава имен позволяет
прийти к некоторым существенным выводам о религии племен се-
веро-западного Ирана. Так как эти имена являются первыми за-
свидетельствованными в источниках памятниками иранской речи,
их более подробное исследование иранистом-филологом безуслов-
но позволило бы установить ряд фактов, важных для истории раз-
вития древнеиранских языков.
СПИСОК СОКРАЩЕНИЙ,
ПРИНЯТЫХ В СТАТЬЕ Э. А. ГРАНТОВСКОГО
Абаев
Ав.
ав.
АВИИУ
аккад.
анн.
Вех.
и.-а.
ИМ
иран.
Н-У.
С. II, С. П-8
Салм. III мон.
— В. И. Абаев. Осетинский язык и фольклор, I, М.—Л., 1949.
— Авеста.
— авестийский.
— И. М. Дьяконов, Ассиро-вавилонские источники по исто-
рии Урарту (ВДИ, 1951, № 2).
— аккадский.
— анналы.
— Бехистунская надпись.
— индо-арийский.
— И. М. Дьяконов, История Мидииу М.— Л., 1956.
— иранский.
— Г. А. Меликишвили, Наири-Урарту, Тбилиси, 1954.
— Саргон II, надпись Саргона II на глиняной таблице из
Ашшура с описанием восьмого похода.
— Надпись Салманасара III на монолите из Тушхана.
Салм. III. обел.— Надпись Салманасара III на «Черном обелиске» из Калху
(Нимруда).
Т-П III Н-1 —Надписи Тиглатпаласара III на 1 и 2 каменных плитах из
Т-П III Н-2 Калху (Нимруда); на глиняной таблице из Калху (Ним-
т-п in Гл. руда).
Ш-А. V —Надпись Шамшиадада V на монолите из Калху (Нимруда).
Шефт. —J. Scheftelowitz, Die Sprache der Kossaer (KZ, 38, 1902),
S. 260—277.
AKA — E. A. Budge, L. W. King, Annals of the Kings of Assyria,
London, 1902.
ARAB — D. Luckenbill, Ancient records of Assyria and Babylonia,
I—II, 1926—1927.
Brthl. — Chr. Bartholomae, Altiranisches Worterbuch, Strassburg,
1905.
Cameron —G. Cameron, History of Early Iran, Chicago, 1936.
Hiising —G. Hiising, Vorgeschichte und Wanderungen der Parsawa
(«Mitteilungen der Anthropologischen Gesellschaft in Wien»,
40, 1930), S. 246—268.
Justi —F. Justi, Iranisches Namenbuch, Marburg, 1895.
KB —«Keilinschriftliche Bibliothek», hrsg. von E. Schrader, I—II,
1889—1890.
KS —H. Winckler, Die Keilschrifttexte Sargons II, Leipzig, 1889.
KTP —P. Rost, Die Keilschrifttexte Tiglatpilesers III, Leipzig, 1893.
KZ — «Zeitschrift fiir vergleichende Sprachforschung», gegriind.
von Kuhn.
Meyer —Ed. Meyer Die altesten datierten Zeugnisse der iranischen
Sprache,.. (KZ, 42, 1908), S. 1—27.
M—W. — Monier-Williams, Sanscrit-English Dictionary, Oxford, 1951.
264
RCAE — L. Waterman, Royal correspondence of the Assyrian Empire,
I—IV, 1930.
Rost — P. Rost, Das sogenannte Mederreich... («Mitteilungen der
Vorderasiatischen Gesellschaft», 1897, II), S. 72—119.
Tallqv. —Tallqvist, Assyrian personal Names, Helsingfors, 1918.
ZDMG — «Zeitschrift der Deutschen Morgenlandischen Gesellschaft».
Zgusta — L. Zgusta, Die Personennamen griechischer Stadte der nor-
dlichen Schwarzmeerkiiste, Praha, 1955,
В. В. ИВ АН О В
КУЛЬТ ОГНЯ У ХЕТТОВ
В литературе, посвященной культуре и религии хеттов, вопрос
о культе огня специально не рассматривается \ хотя в хеттских
памятниках сохранились свидетельства о роли огня в хеттской
религии и культовых обрядах. В тексте KUB (XII, 21, 9) встре-
чается имя бога огня с детерминативом названия бога: dpabbur
'огонь’ 1 2. Это же слово pabbur 'огонь’ употребляется в ритуалах
«вызывания» (evocatio) богов при перечислении стихий, из которых
вызывают богов, например pa-ab-bu-e-na-az [ne-p] i-sa-az tag-na-a-
az 'из огня, [неб]а, земли’ (KUB, XV, 34, 1, 23). В ряде текстов
(KUB, IX, 32, verso, 3 ff.; KUB, XVII, 28; IV, 51, ff.) речь идет о
ритуальном очищении с помощью огня 4 5. В рассказе Мурсилиса о
том, как он лишился дара речи, дважды упоминается ритуальное
сожжение жертвенных животных (лицевая сторона, 12 и 38) б; сход-
ные обряды описываются в ритуале Папаникри 6, III, 15; III, 20; III,
29; III, 37 (ср. IV, 10, где названы «семь огней»). Обряд зажигания
огня упоминается также в ритуале для обезвреживания колдовства
(KUB, XVII, 27) 7, в ритуале против домашних ссор (КВо, II, З)8 и
в других религиозных текстах. Особый интерес в этом отношении
представляет ритуал Yuzgat9. В этом ритуале описывается, как в
вечернее время (nekuz mebur) зажигается «огонь перед божеством»—
pa-ab-bur РА.NI DINGIRZ/Af, II, 36. Поскольку ритуал Yuzgat связан с
культом бога плодородия Телепинуса, указанное место может быть
сопоставлено с упоминанием об огне в ритуальной части мифа о
1 См. A. Gotze, Kleinasien (В серии: W. Otto, Handbuch der Altertumswissen-
schaft, 3 Abt., 1 Teil, 3 Band, Dritter Abschnitt), Miinchen, 1933; G. Furlani, La
religione degli hittiti, Bologna, 1936; G. Furlani, La religione degli hittiti («Storia
delle religioni», diretta de P. Tacchi Venturi, I, Torino, 1949); R. Dussaud, Les
religions des hittites et des hourrites, des pheniciens et des syriens («Mana. Les
anciennes religions orientales», 2 ed., Paris, 19*49); H. G. Guterbock, Hittite religion
(V. Ferm, Forgotten Religions, New York, 1949); O. R. Gurney, The Hittites, 2 ₽d ,
London, 1954 [с библиографией].
2 E. Laroche, Recherches sur les noms des dieux hittites, Paris, 1947, p. 76, 98.
3 См. об этом тексте: L. Zuntz, Un testo ittito di scongiuri («Atti del Reale
Institute Veneto die Scienze, Lettere ed Arti», 96), p. 477—546.
4 A. Gotze, Kleinasien, S. 145.
5 A. Gotze und H. Pedersen, Mursilis Sprachlahmung, Kobenhavn, 1934, S.
5, 8, 28. Ср. данную А. Гётце реконструкцию сходного места в ритуале Туннави,
III, '18: A. Goetze, The Hittite Ritual of Tunnawi, New Haven, 1938, p. 1'6, n. 18 Cp.
Ibid., I, SO; II, 22—23. II, 25—26, примеры употребления в ритуальном тексте
Слова Dt7Gpahhunali— «жаровня», образованного от pahhur * огонь’,
6 F. Sommer und Н. Ehelolf, Das helhitische Ritual des Papaniki von Кота-
na, Leipzig, 1924.
7 См. перевод Гётце в издании: J. В. Pritchard, Ancient Near Eastern Texts
relating to the old Testament, Princeton, 1950, p. 347.
8 Ibid., p. 351.
9 A. Gotze, Verstt eute BoghazkdcTexte, Marburg, 1930, № 58.
266
Телепинусе10 11. Сожжение ритуальных предметов упоминается при
описании ритуала Пурулли (KUB, XXV, 31) п, связанного, как и
культ Телепинуса, с «протохеттской» (хаттской) традицией 12 13.
Во многих хеттских текстах (в том числе и не только в текстах
религиозного содержания) 'огонь’ (pabbur) изображается в качестве
очень опасной силы, которая может погубить отдельного человека
и все общество. В KUB, IX, 34; I, 26; IV, 2 (ср. KUB, IX, 4; III, 42
сл.) pabbur ('огонь’) упоминается среди грозящих человеку бед на-
ряду с jjinkan ('чума, мор’) и papratar ('состояние ритуальной нечисто-
ты, оскверненности’); в сходном значении в лувийском тексте (KUB,
XXXV, 107, verso, III, 4) употребляется родственное лувийское ра-
a-bu-u-ur 'огонь’ ьз. В § 44 А хеттских законов, посвященном каре за
колдовство, специально говорится о наказании за колдовство, свя-
занное с огнем (pabbur) 14: tak-ku LU-an pa-ab bu-e-ni ku-is-ki pl-es-
si-iz-zi na-as a ki nu-us-si EQIR [-pa IBILA (-an) pa-a-i] 'если кто-
нибудь бросит человека в огонь и тот умрет, то за него он дол-
жен дать взамен сына (молодого человека)’.
Из древнехеттских текстов, в которых находит отражение культ
огня, наибольший интерес представляет фрагмент 2 ВоТИ 10 р
(-КВо, III, 27), примыкающий к одному из древнейших памятников
хеттского языка — двуязычной хеттско-аккадской надписи Хатту-
силиса 115. В этом фрагменте имеется следующее место, в ко-
тором царь (Хаттусилис 1) повелевает своим подданным (прид-
ворным) следовать его наказам (§ 3, 22 — 27): ma-a-an ud-da-
a[-me-it p]a-ab-sa[-nu-ut-te-ni n]u-kan ut-ni-im-me-it-t[a ua-ar-as-nu-]
ut-te-ni.. ba-as-si[-i] pa-ah-bu-ur pa-ra-is[-te-ni]..,[n?]a(?)-at-ta-it u
[d-dja-a-ar-me-i[t] sar-ra at-tu-ma m[a-a-an]-sa-an ha-as-si-i pfa-abl-
bu-ur na-at-ta pa-ra-is-te-ni ta u-iz-zi ur[uHa-a]t t[u-sa-an] MUb-
as bu-la-a-li-az-zi 'Когда вы слов[о мое с]охра[ните, тогд]а
страну мо[ю вы спокойной, мирной сдела]ете...; в очаг[е] огонь
10 Т. Гастер считал, что весь ритуал III, 3—27 в этом мифе связан с культом
огня (Т. Н. Gaster, Thespis. Ritual, myth and drama in the Ancient Near East,
New York, 1950, p. 371—372). Однако, как показал А. Гётце, вероятным является
толкование глагола uarnu- в этом тексте не как обычного uarnu- ’зажигать*, а
как фонетического варианта uahnu- ’размахивать’ [А. Гётце, рецензия на книгу:
Т. Gaster. Thespis («Journal of Cuneiform Studies», VI, 1952, No 2), p. 102].
Но и Гётце вынужден признать наличие ритуального (аналогического) сравнения
с огнем в конце этого отрывка (см. данный Гётце перевод этого текста в к<ь.:
J. Pritchard, Ancient Near Eastern Texts..., p. 127). Поэтому перевод Гастера пред-
ставляется одним из возможных.
11 Ср. Т. Gaster, Thespis, р. 20, 336.
12 О принадлежности мифа об Иллуянкасе (являющегося частью ритуала
Пурулли) и мифа о Телепинусе к одной группе мифов см.: Н. Otten, Ein kanaa
naischer Mythus aus Bogazkoy («Milteilungen des Instituts fiir Orientsforschung»,
I, 1, Berlin, 1953), S. 146.
13 О переводе этого слова и всего текста см.: Р. Meriggi, Zum Luvischen («Wie-
ner Zeitschrift fiir die Kunde des Morgenlandes», 53, 3, 4, Wien, 1957), S. 218.
14 См. об этом тексте: «Законы Вавилонии, Ассирии и Хеттского царства».
(ВДИ, 195'2, № 4), стр. 264, прим. 7. Ср., однако, другую интерпретацию текста:
Е. Neufeld, The Hittite laws translated into English and Hebrew with commentary,
London, 1951, p. 158. J. Friedrich, Die hethitischen gesetze, Leiden, 1959, S. 30.
15 О соотношении этих двух текстов см.: Вяч. Иванов, Происхождение и исто-
рия хеттского термина «panku-» «собрание» (ВДИ, 1957, № 4), стр. 34, прим.
55. См. там же литературу вопроса, использованную в приведенной ниже рекон-
струкции поврежденных мест фрагмента и в предлагаемом переводе текста. Ср.
Е. von Schuler, Hethitische Konigser-lasse, Festschrift J. Friedrich, S. 441, 466.
267
поддерживать буд[ете]... С[л]ово жемо[е] да (н?]е(?) будет нару-
шено. К[огда же] в очаге о[г]онь не будете поддерживать, тогда
придет (змея) и город [Ха]тт[усас] змея оплетет (своими кольцами)’.
Формула о поддержании огня в очаге в этом тексте, несомненно,
является сакральной 16. Поддержание огня в очаге знаменует бла-
гополучие страны и связывается с сохранением родовой и государ-
ственной традиции, т. е. с соблюдением завещания царя. Этот текст
напоминает о многочисленных этнографических параллелях: изве-
стно, что благополучие племени, по представлениям различных на-
родов, связано с сохранением священного огня, поддержание кото-
рого является важной общественной обязанностью.
С древними религиозными установлениями, отраженными в при-
веденном тексте, связан и хеттский культ очага. В данном тексте
употреблена формула foassi pabbur (’в очаге огонь’), которая повто-
ряется и в других хеттских текстах, например в ритуале KUB, XI,
35, V, 16. В ряде хеттских текстов bassa—- 'очаг, посвященный бо-
жеству, алтарь’ выступает в качестве обожествляемого предмета.
В одном из недавно опубликованных текстов (АВоТ, 12, IV, 25)
последовательно описываются жертвоприношения обожествленному
«трону» и обожествленному «очагу» (bassi); сходное сочетание об-
рядов, связанных с поклонением «трону» и «очагу» (GUNNI), можно
отметить и в ритуале (KUB, XXIX, 1, IV, 1).
Если в приведенном выше древнехеттском фрагменте судьба
Хаттусаса (хеттской столицы) связывается с поддержанием огня в
очаге, то в более позднем тексте наставлений служителям храма
(KUB, XIII, 4) снова идет речь о зависимости судьбы Хаттусаса от
обращения с огнем. Однако если в цитированном выше тексте царь
грозил бедами в случае, если огонь не будет поддерживаться, то в
наставлениях служителям храма речь идет о несчастьях, происхо-
дящих из-за несоблюдения правил тушения огня:
an-d[a-m]a-z[a p]a-ab b[u]-u-e-na-as-[s] a ud-da-ni-i me-ik-ki na-ab-
Ьа-ап-te-es e-es-tin na-as-ta[m]a-a-an [/.AM] Ё D1NGIR — L/M
EZENX§E nu IZI me-ik-ki pa-ab-ba-as-tin ma-ab-ba-an-[m]a MI-[a]
n-za ki-i-sa na-as-ta pa-ab-bur ku-it A. NA GUNNI a-as-zi na-at-[kan]
ше-da-an-da SIG6-in ki-es-ta-nu-ut-tin ma-a-an KA. IZI-ma sa-an-na-
pl sa-an-na-pi ku-it-ki ba-da-an-ma G!§-ru na-at ku-is ki[s-t]a-nu-zi
na-as-ta ku-e-da-ni §A(G) Ё DINGIR-A//W.S/7 ya-as-tiil ki-sa-ri [n]u
Ё DINGIR. Z,//W-m[a] im-ma 1-an bar-ak-zi URU tJa-at-tu-sa-as-ma
LUGAL-ua-as a-as-su UL bar-ak-zi nu ца-as-tul ku-is i-Ja-zi na-as
QA. DU NUMUN-St/ bar-ak-zi-pat ku-e-[s]a-at-kan ku-i-e-es im-ma
§A(G) ЁШТОШ nu 1-as-sa Tl-nu-ma-as V.UL e-[e[s-zi QA.DU
NUMUN-$U-at bar-kan-zi-pat nu-za pa-ab-bu-u-e-na-as udda-ni-i me-
ik-ki-pat mar-ri pa-ab-sa-nu-ya-an-te-es e-es-tin (KUB, XIII, 4, III, 44 —
54, § 13) 'Зат[е]м будьте очень [о]сторожны в деле, относящемся
к огню. Если в храме совершается торжественный обряд, тщатель-
но охраняйте огонь. Когда же наступает ночь, старательно залейте
водой тот огонь, что остается в очаге. Но если здесь и там остает-
16 Зоммер [Sommer und Falkenstein, Die hethitisch-akkadische Bilingue des
Hattusili I (Labarna II), MQnchen, 1938, S. 212, n. 2] считает, что в последнем
предложении имеется развернутое сравнение: противница царя сравнивается со
змеей, и поэтому говорится об огне, служившем для отпугивания опасных живот-
ных. По эта же формула употребляется и раньше (§ 3, 23—24) в более общем
смысле (слово царя сохраняется, огонь в очаге поддерживается).
?6%
Ся огонь и (если также в храме есть) сухое дерево, (и если) тот,
кто должен погасить огонь, в храме становится преступно небреж-
ным, даже в случае если только храм разрушается, а Хаттусас и
имущество царя не разрушается—тот, кто совершает преступление,
погибнет вместе со всем своим потомством. Из тех, кто находится
в храме, ни один не останется в живых: вместе со своим потомст-
вом они погибнут. Так что ради собственного блага будьте очень
осторожны в деле, относящемся к огню’ 17. Несомненно, что со-
держащиеся в этом параграфе наставлений служителям храма уг-
розы отражают реальную опасность пожара в хеттских храмах с
деревянным полом 18. Но этим реальным житейским содержанием
отнюдь не исчерпывается значение данного параграфа. Об этом
свидетельствует уже само выражение pabbuyenas uddani mekki na-
bbantes estin 'в деле, относящемся к огню,будьте очень осторожны’,ко-
торое повторяется в начале и конце приведенного параграфа. В следую-
щем параграфе тех же наставлений служителям храма аналогич-
ная формулировка употребляется для обозначения того, как сле-
дует бояться богов: D1NGIR -as ZI-ni me-na -ab-b^-an-da me-
ik-ki na-ab-ba-an-te -es e-es-tin rno отношению к настроению богов
будьте очень осторожны’ (KUB, XIII, 4, III, 56—57, ср. KUB, XIII,
6, II, 16). Показательно, что параграф, посвященный обращению с
огнем, предшествует параграфу, в котором в тех же выражениях
говорится о мерах предотвращения гнева богов. Приведенный
выше параграф включает разнообразные правила обращения с ог-
нем: не только запрет поддержания огня после окончания церемо-
нии, но и требование «старательно охранять (pabs-) огонь» во время
самой церемонии. Возможно, что сочетание pabbur pabs- 'охранять
огонь’ является очень архаичным, так как название огня pabbur
можно считать первоначально образованным от корня раЬф)-,
выделяемого (с исторической точки зрения) в глаголе pabib)-s-
'охранять’19. Как эта формула, связанная с ритуальным поддержа-
нием огня, так и упоминание зависимости судьбы Хаттусаса от соб-
людения правил обращения с огнем сближают данный текст с ци-
тированным выше древнехеттским фрагментом. В то же время этот
параграф наставлений служителям храма имеет общие черты с дру-
гим текстом времени Нового царства, на основании которого можно
установить, что при дворе хеттского царя существовала специ-
альная придворная должность «человека огня» (LU pa-ab-bu-e-na-as).
О «людях огня» (LUME§ pabbuenas) речь идет в новохетт-
ском тексте наставлений придворным должностным лицам (датирует-
ся примерно 1250 г. до н. э.)20.
17 Ср. перевод этого текста (представляющего известные синтаксические
трудности), выполненный A. Goetze, в кн.: J. В. Pritchard, Ancient Near Eastern
texts..., p. 209, и перевод Бехтеля в кн.: Е. Sturtevant and G. Bechtel, A Hittite chre-
stomathy, Philadelphia, 1935, p. 230 (последний абзац), ср. перевод Стертеванта,
стр. 160—161 и стр. 173.
18 См. об этом рецензию Базинка на кн.: К. Krause, Bogazkoy Tempel V
(«Bibliotheca Orientalis», 5, September 19'48, p. 135, n. 1).
19 Вяч. Иванов, Проблема ларингальных в свете данных древних индоевро-
пейских языков Малой Азии («Вестник МГУ», 1957, № 2), стр. 38.
20 О датировке этого текста см. Н. Otten, Luvische Texte in Imschrift, Berlin,
1953, примеч. 2 на стр. 12; Ср. Е. Laroche, La Bibliotheque de Hattusa («Archiv
oriental™», XVII, 2, 1949), str. 11.
269
Судя по этому тексту инструкций, число «людей огня» было
довольно велико, так как в инструкции говорится, что «привратник»
(LUNI. DU8—придворное звание) «пересчитывает (выкликает) людей
огня»—LUmes pa-ab-bu-e-na-as EGIR-an kap-pu-u-iz-z[i] (КВо, V, 11,
recto 1, 21). Вслед за этим «они выступают вперед» — na-at ра-га-а
ti-Ja-an-zi (КВо, V, И, пер. ст. 1, 22). За этим следует хетто-лувий-
ская quasi-билингва, представляющая собой обращение «приврат-
ника» «к людям огня»:
23. u-ua-at pa-ab-bu-ni-it I u-ua-at IZI-it mar-[ri] 21
24. pa-ab-ba-as-nu-ua-an I LUGAL-it pa-ah-sa-nu-ua-an e-e[s-...
Хотя, судя по предшествующей строке (nu LUNI. DU8 lu-u-i-li ki-
is-s [a-an] te-ez-zi, 'и «привратник» говорит по-лувийски так’, КВо,
1, 22—23), в одной из частей таблицы, разделенной пополам верти-
кальной чертой, должен заключаться лувийский текст, в действи-
тельности обе части написаны по-хеттски22. Текст этой quasi-билинг-
вы нельзя считать дошедшим полностью, но, сличая обе приведен-
ные выше половины таблицы, можно восстановить следующие фраг-
менты обращения сановника — «привратника» к «людям огня»:
«Идите!23 Огнем... царем... ра[ди] самих себя бу[дьте] осторож-
ны) (опасайтесь)!». Этот фрагментарный текст обнаруживает пора-
зительное совпадение с последней строкой рассмотренного выше
параграфа наставлений храмовым служителям. Близость двух этих
текстов позволяет предположить, что существовала определенная
связь между обязанностями «людей огня» и храмовых служителей,
поддерживавших культ огня.
Приведенные факты показывают, что с культом огня (pabbur),
имевшем большое значение еще в древнехеттский период, в ново-
хеттский период были связаны известные религиозные и придворные
обязанности и должности.
Указанные выше факты представляют интерес не только для
изучения хеттской религии, но и для типологического и сравни-
тельно-исторического исследования религии древних индоевропей-
ских племен, так как и у других народов, говоривших на индо-
европейских языках, можно обнаружить культ неугасимого огня,
символизирующего жизнь всей общины или всего народа24. При
этом для сравнительно-исторического исследования индоевропей-
ского культа огня особое значение имеет тот факт, что во всех
приведенных выше текстах в качестве названия огня как активно-
го могущественного божества, от которого зависит судьба Хатту-
саса, употребляется хеттское имя существительное среднего рода
pabbur. Это противоречит известной теории индоевропейской родо-
21 Реконструкция поврежденного места согласно Зоммеру. См.: F. Sommer,
Die Ahhijava-Vrkunden, Munchen, 1932, S. 189, n. (1. Зоммер впервые -отметил
лексическую близость данного текста тексту КИВ, XIII, 4 (Наставления -служи-
телям храма), но не сделал из этого никаких выводов.
22 Доказательства этого см. в кн.: Н. Otten, Zur grammatikalischen und
lexikalischen Bestimmung des Luvischen, Berlin, 1953, S. 22—23.
23 Об употреблении формы единственного числа вместо множественного числа
пишет также Оттен (ibid., S. 22). Очевидно, так же следует понимать и сле-
дующую за этим описательную конструкцию.
24 См.: G. Dumezil, Rituels indo-europeens a Rome («Etudes et Commentaires»,
XIX, Paris, 1954), p. 36; A. Keith, The religion and philosophy of the Veda and
Upanishadas («Harvard Oriental Series», 32, Cambridge, Massachusetts, 1925),
p. 625—626 (cp. ibid., p. 158—159).
270
вой классификации, выдвинутой В. Шульце25 и А. Мейе*6 и
поддержанной многими другими лингвистами27. Согласно этой ^тео-
рии, для названия «огонь» (как названия активно действующей
силы) могло употребляться только слово одушевленного рода
(например, древнеиндийское Agni=), тогда как слово среднего ро-
да (например, греческое tws, родственное хеттскому pabbur) слу-
жило только обозначением огня как предмета. О неправильности этой
теории свидетельствуют не только приведенные выше данные хетт-
ских текстов, но факты «тохарского Б» языка. В частном письме
на этом языке содержится приветственная формула, которую
В. Краузе справедливо считает «добуддийской»: Silarakite Aryawar-
mern tsamoy puwarsa ргек§ащ 28 'Шиларакшита просит Арьяварму—да
растет тот благодаря огню...’ В формуле tsamoy puwarsa — 'да растет
он благодаря огню’,—отражающей религиозные воззрения носителей
«тохарских» языков до воздействия буддизма, как названия
«огонь» употреблено слово puwar ('огонь’), родственное хеттскому
pabbuuar (вариант слова pabbur) и являющееся древним словом
среднего рода. Совпадение хеттского языка с «тохарским» в
отношении сакрального употребления старого названия огня сред-
него (неодушевленного) рода представляет собой интерес потому,
что в морфологической системе этих языков лучше всего отра-
жается старое индоевропейское противопоставление двух родов—
одушевленного и неодушевленного (в «тохарском» отображенное
в противопоставлении имен, в склонении которых различаются ос-
новы именительного и косвенного падежей, и имен, различающих
эти основы).
Ритуальное употребление слов, родственных хеттскому pabbur
и «тохарскому Б» puwar, можно обнаружить и в других индоев-
ропейских языках. Хеттская формула bassi pabbur 'в очаге огонь’
находит очень близкое соответствие в оскской сакральной форму-
ле aasai. purasiai «in ага igniaria», дважды повторяющейся в Агнон-
ской надписи (А, 16, В, 44) 29; purasiai в этой формуле является
производным от слова, родственного хеттскому pabbur (ср. умбр-
ское pir, pure). С этим можно сопоставить также и то, что название
бога огня у ятвягов было образовано от родственного слова panu-
panno 'огонь’30. Все эти факты позволяют предполагать, что сак-
ральное употребление хеттского слова pabbur может соответство-
вать употреблению того индоевропейского существительного нео-
душевленного рода, к которому восходит это слово.
25 W. Schulze, Beitrdge zur Wort- und Sittengeschichte, Kleine Schriften, Got-
tingen, 1934, S. 194 ff.
26 А. Мейе, Введение в сравнительное изучение индоевропейских языков,
М., 1938, стр. 345; A. Meillet, La categoric du genre et les conceptions indo-euro peen-
nes («Linguistique historique et linguistique generale», I, Paris, p. 211—229).
27 Ср., например: F. Specht, Der Ursprung der indogermanischen Deklination,
Neudruck, Gottingen, 1947, S. 18; E. Fraenkel, Die baltischen Sprachen, Heidelberg,
1950, S. 35; P. Chantraine, Etudes sur le vocabulaire grec («Etudes et commentai-
res», XXIV, Paris, 1956), p. 22—23.
28 Текст напечатан в статье: W. Krause, Tocharian studies in Germany
(«Word», 4, N 1, 1948), p. 49; cp. W. Krause, Tocharisch («Handbuch der
Orientalistik», von B. Spuler, В. IV— Iranistik, Abschnitt 3, Leiden, 1955), S. 3.
29 V. Pisani, Le lingue dell ’Italia antica oltre il latino, Torino, 1953, p. 94.
30 K. Buga, Lietuviy, kalbos zodynas, II sqsiuvinis, Kaunas, 1925, c. LXXVI;
cp. F. Specht, Der Ursprung der indogermanischen Deklination, S. 18, n. 1;
J. Endzelins, Senpriisa valoda, Riga, 1943, 1. 219.
271
В текстах новохеттского периода наряду с этим исконно хетт-
ским словом в качестве названия бога огня употребляется имя dA-
ag-ni-is (KUB, VIII, 28, I, 16; II, 7): родительный падеж dA-ak-ni-ja-
as (KUB, XXX, 51, I, 10)31. Совершенно очевидно, что это имя
(как и ряд других имен богов, встречающихся в новохеттских
текстах) является арийским заимствованием 32. О широком распро-
странении культа арийского бога Агни на Переднем Востоке в эту
эпоху свидетельствует и то, что слово agn 'огонь’ встречается и в
текстах из Угарита 33. Наличие этого слова в угаритских текстах
является косвенным доказательством того, что оно и в хеттский
язык проникло через хурритское посредничество (как и многие дру-
гие арийские слова). Поскольку же влияние хурритской культуры
на хеттскую являлось интенсивным только в период Нового цар-
ства 34, можно считать вероятным, что слово Agnis только в этот
период могло употребляться в хеттском языке. Таким образом, ес-
ли древний хеттский культ огня (pabbur), имеющий аналогии у
других индоевропейских племен, восходит еще к дописьменной хет-
тской истории, то культ Агни появляется у хеттов в эпоху Ново-
го царства в связи с хурритским (и косвенным арийским) влиянием35.
31 Об этом имени см.: Е. Laroche, Recherches sur les noms des dieux hittites,
p. ,119; а также J. Friedrich, Agnis («Rcallexikon der Assyriologie», I, Berlin—Leip-
zig, 19’32, S. 42).
32 Поэтому ошибочно мнение о том, что имя бога Агни отсутствовало в арий-
ском месопотамском, см. Keith, The Religion..., р. 16 (ср. ниже об угаритском).
Против предположения о специфически индийском характере этого имени говорят
и возможные его следы в «Авесте», ср. об имени Dastagni: J. Н. Kramers, Iranian
fire-worship («Analecta orientalia», Leiden, 1954, p. 348). Явной ошибкой является
предположение о собственно хеттском характере имени бога Agnis, высказанное
в кн.: J. Р. Rona, El culto indoeuropeo del fuego, Montevideo, 4957, p. 8, 20.
33 8. Segert und L. Zgusta, Indo ger manis ches in den alphab etischen Texten
des Ugarit («Archiv orientalni», XXI, 2—3, 1953), S. 274—275.
34 H. G. Giiterbock, The Hurrian element in the Hittite empire («Cahiers
d’histoire mondiale», II, № 2, Paris, 1954), p. 383—394.
35 Для исследования культа огня существенно то, что место ритуального (тру-
пе) сожжения ukturi называлось термином, образованным от ukturi- (’вечный’,
'постоянный’; ’постоянный огонь’, по гипотезе Фридриха (см. J. Friedrich, Hethi-
tisches Worterbuch, S. 233; H. Otten, Hethitische Totenrituale, Berlin, 1958, S. 13, 141).
В ритуалах, посвященных погребальным обрядам, описываются действия, происхо-
дящие вокруг огня (Н. Otten, Hethitische Totenrituale, S. 34), тушение огня
(ibid., S. 67; ср. с наставлениями служителям храма), многократно упоминается ри-
туальный очаг. Связь слов pahhur ( огонь’) и ukturi (’место сожжения’) обнару-
живается не только в этих ритуалах, но и в § 44 хеттских законов, что подтвер-
ждает отражение в нем культа огня. Возможность сравнения хеттского pahhurul
(название утвари, использовавшейся при обряде очищения посредством огня) с при-
веденной выше оскской сакральной формулой, понимаемой как название очага,
предназначенного для ’очищения посредством огня’ отмечается в статье Мастрелли
(С. A. Mastrelli, Le innovazioni net mondo indeuropeo, — «Archivio glottologico ita-
liano», XLIII, Firenze, 1958, p. Ill, n. 31). Контекст, в котором в лувийском ритуале
употреблено pahur (’огонь’) в сочетании с предшествующим аппап (’под’), уточнен
в работе Лароша (Е. Laroche, Dictionnaire de la langue lonvite, Paris, 195'9, p. Г59—
160), где указано хеттское pahXur urani (’огонь пылает’) в том же тексте. Гипо-
теза Краузе об отражении культа огня в кучанском («тохарском Б») тексте оспа-
ривается Куврером (см. сб.: «Тохарские языки», М., 1959, стр. 153). О прусском
panicke см.: К. Buga, Rinkti-niai_rastai, I, Vilnius, 1958, с. <154—159; II, 1959, с. 156.
Б. В. КАЗАНСКИМ
ИСТОРИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ
ХЕТТСКОГО (ИЕРОГЛИФИЧЕСКОГО) И финикийского
ТЕКСТОВ НАДПИСЕЙ КАРА-ТЕПЕ
Значение надписей, найденных немецким хеттологом X. Боссертом
в горах Кара-тепе (вилайет Адана, Турция) осенью 1946 г. \ велико
уже потому, что как хеттский, так и финикийский тексты исключитель-
но объемисты — свыше 350 слов хеттских, до 400 финикийских — и
значительно расширяют наши знания по хеттологии: благодаря парал-
лельному финикийскому тексту понимание хеттского иероглифиче-
ского письма впервые становится, наконец, на твердую почву, так как
из финикийского варианта мы узнаем значение многих идеограмм и
слов, а благодаря наличию хеттской надписи в двух экземплярах (при-
чем составитель как будто сознательно применял все возможности
употребления различных иероглифов для передачи того или другого
слога) мы узнаем чтение целого ряда силлабических знаков, оставав-
шееся неустановленным в прежде известных надписях.
Но надписи дают много ценного и для историка. История Малой
Азии, в частности Киликии, в течение первых веков I тысячелетия до
н. э. очень плохо известна, и этот пробел тем более досаден, что Кили-
кия в это время, по-видимому, находилась на стыке Ближнего Востока
с греческим Западом. Новые данные, которые можно извлечь из над-
писи Кара-тепе, поэтому особенно ценны 1 2.
Автор надписей называет себя Аситавадом, царем Аданы (самые
надписи обнаружены в развалинах крепости в горах в 40 км к северу
от нынешнего города Аданы). Название этой страны (или города) из-
вестно было из хеттских клинописных текстов XIII в. до н. э. и сохра-
нилось— в течение 32 столетий—до наших дней. Любопытно, что
финикийский текст различает город Адану, ’dn, от названия населения,
dnnym, дануняне или дананяне, и Аситавад называется царем дананян
(как именуется царь Аданы и в финикийской надписи в Зенджирли).
Хеттский текст не знает этого различения, называя город — Аданава,
царя — аданавским, жителей — аданавскими. Любопытно, однако, что
в этих словах элемент dana пишется особой идеограммой, как будто
1 Иероглифическая надпись публиковалась Боссертом исподволь, по мере
!рдешифровки («Oriens», I, 2, 1948, S. 163 ff.; II, ii'94'9, 72 ff.; «Archiv Orientalne»,
18 3, 1950, str. 10; «Jahrbuch fiir Kleinasiatische Forschung», 1951, 264 ff.
II, 2, 1952, 167 ff.; II, 3, 1953, S. 293 ff. «Gedenkschrift fiir P. Kretschmer»,
I, 1956, S. 40. ff.); самые последние строки надписи еще не опубликованы.
2 Об историческом значении надписи Кара-тепе см.: A. Alt, Die geschichtliche
Bedeutung der neueren phonikischen Inschrtften aus Karatepe («Forschungen und
Fortschrifte», 24, 1948, 11/12, S. 1211 ff.); С. H. Gordon, Azitawadd’s phenician inscrip-
tion («Journal of Near Eastern studies», VIII, 2, 1949,-p.>108 ff.); Dupont—Sommer.
Azitawadda, roi des Danouna («Revue d’Assyriologie», 42, 1948, p. 161 sq.); H. Bos-
sert, Sur quelques problemes historiques des inscriptions de Karatepe /«Revue Hittite
et Asiatique», 49, 1946/49, p.l sq.); P. Kretschmer, Die Danawer (Danuna) und die
neuen kilikischen Funde («Anzeiger der philologischen-historischen Klasse der Oster-
reichischen Akademie der Wissenschaften», 1949, 10, S. 186 ff.).
18 Заказ 2603 273
традиция сохраняла это этническое имя. Название Дануна встречается
в надписи Ашурназирпала и даже в документах Тель-Амарны, так что
имеет столь же давнюю традицию. То же имя народности dz-jn-jw
(dajanju?) упоминается в египетских памятниках как одно из племен,
участвовавших в нашествии на Египет в 1229 и 1196 гг. до н. э. при
Рамсесе и Мернепта. Это имя давно было отождествлено с данаями
Aavaol (в «Илиаде» оно равнозначно с названием ахеян, ахей-
цев, означая войска, осаждавшие Трою). С другой стороны, по грече-
ским сказаниям, Дацан, потомок Ио, бежавший из Аргоса в Африку,
был сыном Бэла (т. е. семитического Ваала, бога — хозяина земли на
Ближнем Востоке) и братом Эгипга, от которого бежал в Аргос, где
стал родоначальником царской династии. Связь его с гомеровскими
данаями в сказании неясна; по-видимому, первоначальное население
(в «Данаидах» Эсхила олицетворенное в царе Пеласге) стало назы
ваться по имени первой династии, поэтому можно думать, что данаи
были пришельцами на греческом материке. Египетские упоминания не
дают указаний об их родине. Тель-Амарнское донесение правителя
финикийского города Тира позволяло думать, что Дануны обитали к
северу от Тира, в Сирии или Малой Азии. Хеттское древнее упомина-
ние Адании не связывалось с ними вообще. Теперь мы узнаем их точ-
ное местоположение — в киликийской равнине, с центром в Адане.
Это существенно и в другой связи. В свое время большую сенса-
цию вызвала находка в клинописном архиве древнехеттских царей в
Богазкёе (близ Анкары) документов, свидетельствующих о существо-
вании в западной Малой Азии (Памфилии, или Троаде) в XIV и
XIII вв. до н. э. сильного государства Ahnijawa, отождествленного
тогда же с гомеровскими ахейцами A/atot. Великий царь хег-
тов в своем послании к царю этого государства именует его своим
«братом», как титулуются только египетский фараон и вавилонский
царь. Таким образом, теперь можно утверждать историческую связь
между ахейцами и данайцами, объединенными до сих пор только
эпической традицией.
Но этого мало. По традиции, идущей от лидийского историка
Ксанфа, Мопс, сын Ракия и жрицы Манто (что значит «пророчица»,
Тиресия), был основателем известного прорицалища в Колофоне (Ли-
дия), соперником (победителем в состязании) Калханта, прорицателя
ахейского войска под Троей в «Илиаде»; он свергает также лидий-
ского царя. Затем, за год до конца Троянской войны (по традиции в
1180 г. до н. э.), он переходит (вместе с Амфилохом, основателем го-
рода Посидония) в Памфилию, где женится на Памфиле (олицетво-
рение местного населения), дочери Кабдера (в имени которого Бар-
нет угадал древнее название Крита: библейское Kaphtor, вавилонское
Kaptara, египетское Kefliu, т. е. олицетворение поселенцев с Крита
микенской эпохи). Мопс основал здесь города Аспенд и Фаселис, от-
сюда проследовал далее на восток, по южному побережью Малой Азии,
и основал в Киликии Маллое и Таре, а затем продвинулся по сирий-
скому побережью до Аскалона в Финикии. Этот путь соответствует
движению «морских племен» на Египет до и после 1200 г. до н. э. и
хронологически совпадает с ним. В античную эпоху известны были
два города в Киликии, носивших имя Мопса: Мопсугестия («очаг
Мопса», ныне Миссис) к востоку от Аданы и Мопсукрене («источник
Мопса») к западу от нее. Нужно отметить, что археологические рас-
копки, пока еще недостаточные, обнаружили крито-микенскую посуду
274
(стиля III a/в, т. е. ранее XII в. до и. э.) в Тарсе и соседних Мерзине
и Казанлы, а в Тарсе и более позднего стиля III с; посуда здесь уже
чисто местного характера. Крито-микенские колонии, по археологиче-
ским находкам, существовали в XIV—XIII вв. до н. э. и юго-восточнее,
по другую сторону залива, в Аль-Мина и в Рас-Шамра (финикийское
государство Угарит, упоминаемое в донесении правителя Тира наряду
с Дануна). Таким обраозм, лидийская традиция подтверждается исто-
рически.
И вот, Аситавад заявляет, К 108—118, что он «положил к своим
ногам даже те области, какие не подвластны были дому Мопса», а
дальше, К 324—328, что аданяне «и впредь будут служить дому Моп-
са». Значит, лидийские предания находят себе подтверждение и в ме-
стной киликийской традиции, связанной с историей царского рода в
Адане.
Иероглифический текст повторяет это имя в другой форме, Мукса
(mu-k(a)-s(a)-s). Соответствие k(q)~p известно в сравнительном
языкознании, например, лат. oquus, галльск. еро — греч. Оно
существовало и в малоазийских родственных языках, например
хетт, kuis — лид. pis. Греческая традиция о Мопсе засвидетельствована
сравнительно поздно и восходит главным образом к лидийскому исто-
рику Ксанфу (понятно, что имя героя в ней имеет эту форму).
Иероглифическая форма во всяком случае гораздо большей древ-
ности; имя Мукса (muksus) упоминается в -послании хеттского вели-
кого царя Арнуванда (около 1200 г. до н. э.) к своему вассалу Мадду-
ваду, перешедшему на сторону царя Ахиява, Атар(и)сия. Контекст
плохо сохранился, и роль этого Мукса совершенно неясна. Но вряд ли
может быть сомнение, что этот древний Муке (XIII в. до н. э.) был
родоначальником династии аданских царей. Маддувад правил где-то
между хеттским царством и Ахиява. Барнет высказывает догадку, что
имя Маддувада исказилось в греческой традиции в koauttolt^c, имя Ла-
пифа, соратника Мопса. Но соблазнительнее было бы сблизить
его с именем MavDd) (*Mantuwant-), а заодно имя Attarisijas с именем
T;speotac, Форрер сопоставлял с ’AvBpeo; для сближения их с родосло-
вием Мопса в греческом (лидийском) предании.
Неясно, в какой связи стояли нашествия северных племен Эгей-
ского моря в эту эпоху вдоль сирийского побережья до самого Египта
с вторжением фракийцев, разрушивших Хеттское царство. Во всяком
случае Киликия, как и вся южная Малая Азия, не подверглась разгро-
му, и династия Мопса в ней продолжала существовать до завоева-
ния Ассирией в конце VIII в. до н. э. Ахейцы упоминаются наряду с
динанами как участники похода на Египет 1229 г. до н. э. При следую-
щем поколении, около 1200 г. до н. э., рушится хеттская держава, об-
ласть которой занимают фригийцы, а через несколько лет происходит
новое нашествие на Египет с моря и с суши, в котором опять прини-
мают участие ахейцы и данайцы. Таким образом, обстановка этого
смутного времени несколько проясняется.
Р. Барнет 3 предложил видеть в названии города Аспенда в Пам-
филии (на монете классической эпохи), FCTFEAvu; (Head, Historia
numoruin, 1921, 699 sq.), по местному преданию основанного Мопсом,
родоначальником династии, имя Аситавада, может быть, его сына
или более дальнего отпрыска того же «дома». Боссерт предпочитает
3 R. D. Barnett, Mopsos (JHS, 73, 1953), р. 140 ff.
18*
275
сближать название этого города с именем Астувадама (известны два
царя этого имени в Каркемисе на Среднем Евфрате, IX в. до н. э.), но
это не вяжется ни с географической, ни с исторической традицией э
роде Мопса. С другой стороны, Барнет вряд ли прав, связывая назва-
ние Аспенда с ближайшими потомками Мопса, скажем X или даже
XI в. до н. э., так как археологические данные говорят в пользу зна-
чительно более позднего основания этого города 4.
Между тем и наш Аситавад говорит, К 202—208, что он построил
эту крепость (в горах Кара-тепе) и дал ей свое имя, Аситавада, a/s-T-
ta-ua-da-a-n (финик, ’ztwdj, т. е. Азитавадья). Но он говорит также,
К 129—133, что расширил свои границы как на запад, так и на восток,
а перед тем, К 129—133, 142—144, что покорил сильные крепости на
западе и, К 147—152, что поселил там, на западной границе, аданян,
Так, не исключена возможность, что основателем Аспенда мог быть и
наш Аситавад. В конце концов город лежал не так уж далеко от адан-
ской равнины: их разделяла лишь область горной Киликии.
Датировка надписи Аситавада точно не установлена. Боссерт да-
тирует сооружение Аситавадии, по археологическим данным, 730 г-
до н. э., а самую надпись— 732—713 гг. до н. э., т. е. последними годами
независимости Киликии (с 713 г. она управляется ассирийским прави-
телем). Альт (1948 г.) и проф. И. Н. Винников (1951 г.) хотели бы да-
тировать надпись (финикийскую) столетием ранее. Оснований к этому,
однако, недостаточно. Отождествление с Аситавадом «царя дананян»,
который «одолел» царя соседней страны, Киламуву, судя по надписи
последнего (арамейской, второй половины IX в. до н. э.), в сущности
произвольно. Напротив, можно думать, что Аситавад не умолчал бы
об одолении царя-соседа в пространном перечне своих деяний. Не го-
дится и предположение, будто хаматский царь Закир имеет в виду
аданского царя, говоря (в своей арамейской надписи конца IX в.) о
«царе Долины» в составе коалиции хеттских царей, выступивших про-
тив него как союзника — вассала Ассирии; здесь имеется в виду не
страна «фавнины Аданы», как называет эту Киликию финикийский
текст надписи Кара-тепе (ср. греч. Kiktxlov ttsolov); иероглифический
текст, Б 21—23, гласит просто: «я расширил аданскую землю
(область)». Закир разумеет государство Хатина, часто именуемое в
ассирийских летописях именно «Долина» (Emeq. Amk).
Существеннее указания, которые мы находим в самой надписи
Аситавада, о положении дел в Киликии. Раньше, до его правления, в
стране имелось «дурное» положение, которое он устранил: нападали
шайки разбойников, против которых он построил на границах сильные
укрепления; страшно было мужчине пройти в местах, где теперь спо-
койно ходят женщины с веретенами; теперь для аданян наступило
спокойствие и благополучие.
Нечто подобное имеется и в надписи Киламувы. Плохо шли дела
при его деде, отце и брате; теперь все стало по-иному: у кого была
овца, теперь есть бык; кто был беден, стал зажиточным; борьбу (двух
племен или слоев населения?) внутри страны он примирил; внешнюю
угрозу он устранил, «наняв» (!) ассирийского царя.
Но эти общие черты — просто черты упадка благосостояния, фак-
тически же явны различия по существу. В стране Киламувы неблаго-
4 См. новейший обзор археологических данных: [J. Mellart. The end of the
Early Bronze Age in Anatolia and the Aegean (AIA, 62, 1958, I), p. 9 sq.].
276
получие длилось в течение трех царствований, внутренняя борьба и
нападения внешних врагов способствовали этому. В аданском царстве
разруха наступает как будто непосредственно перед воцарением Аси-
тавада и связана, по-видимому, только с набегами соседних западных
племен (горной Киликии?).
И. Н. Винников 5 полагает, что «события», о которых говорит Аси-
тавад, могли иметь место только во время упадка Ассирии и поэтому
могут быть приурочены к последним годам Салманасара III и царст-
вованию Шамшиадада, т. е. к 827—811 гг. до н. э. Но набеги соседних
племен необязательно связывать с ослаблением мощи Ассирии. С дру-
гой стороны, как раз Киламува хвалится, что купил помощь Ассирии.
Между тем ослабление Ассирии имело место и в конце царство-
вания Тиглатпаласара III (ум. в 727 г. до н. э.) и в начале правления
Саргона II в связи с долгой и безуспешной войной их против Дамаска.
В эти годы, очевидно, фригийцы царя Миты (греч. Мидас) овладели
рядом киликийских городов, может быть, по соглашению с ними, так
что Саргону, как сообщает ассирийская надпись, пришлось в 718 г. до
н. э. отвоевывать их.
Аситавад начинает отчет о своих деяниях с того, что называет
себя тем, «кого a-ua. г (a)-ku-s возвеличил царь аданский». Фини-
кийский текст гласит здесь «’s ’dr ’wrk, царь дананян». a-uar(a)kus и
’wrk, очевидно, то же слово. Боссерт понимал его как звание, сопо-
ставляя с вавилонским (шумерским) Abarraku, «визирь», и с биб-
лейским обозначением подобной же должности, которую занимал пре-
словутый Иосиф при египетском фараоне. Но такое толкование не го-
дится ни грамматически (как в хеттской, так и в финикийской фразе),
ни по смыслу. Потом Боссерт присоединился к предложению Гордона
и Альта видеть в этом загадочном слове имя киликийского царя, упо-
минаемого в ассирийских летописях под именем Urikki и Uriaik в ка-
честве вассала Ассирии (ср. ассир. Urballa, Urbalai ~ иероглиф. Uar-
palauas), при Тиглатпаласаре III (741 и 732 гг.). В таком случае
хеттскую фразу приходится читать: «которого (т. е Аситавада) Аварик
возвеличил» (т. е. «сделал наследником, усыновил»), ср. в‘каркамис-
ской надписи А 15 в, III «Камана... я возвеличил; царя... воцарил;
остальных (младших) братьев я возвеличил (сделал царевичами)».
Соответственно и финикийская фраза должна означать: «которого
сделал великим (собственно «сильным») Аварик, царь дананян».
При таком толковании устраняется странное упоминание Аварика
без всякого титула, поскольку царский титул все толкователи относят
к Аситаваду. Но Аситаваду этот титул в начале надписи еще не нужен;
здесь он заявляет, что стал благодетелем («матерью и отцом») в Ада-
не, расширил границы страны, восстановил Пахрийские стены (или
«склады»?), умножил войско, изгнал из страны все дурное, устроил
свой царский дом и обеспечил потомство. И только после этого гово-
рит, К. 81—84, «и сам воссел на отчий престол».
При этом отпадают произвольные романтические домыслы Бос-
серта, считавшего, что Аситавад «сам себя посадил на престол», т. е.
был будто бы узурпатором, и потому не называет своего отца и т. д.
Тогда все получает ясность. Проф. И. И. Винников не признает ни того,
5 И. И. Винников, Новые финикийские надписи из Киликии (ВДИ. 33. 1050.
стр. 86 сл.); И. Н. Винников, Вновь найденные финикийские надписи (ЭВ, 5, 1951,
стр. 121 сл.).
277
ни другого понимания загадочного ’wrk, но собственного толкования
не дает, переводя «который (муж) сильный, ’wrk, царь данунян», что
решительно исключается хеттским текстом, какой бы смысл ни имело
слово, оставленное им без перевода.
Если наше толкование правильно, то надпись датируется пример-
но 718 г. до н. э., т. е. временем непосредственно перед разгромом, про-
изведенным Саргоном, когда крепость была разрушена и сожжена; не-
которые рельефы, украшавшие по хеттскому обычаю проходы от
крепостных ворот (как, например, ь Каркамисе), остались неокончен-
ными.
Таким образом, надпись Аситавада является последним памятни-
ком хеттской независимости в Киликии, как и многие другие иерогли-
фические хеттские надписи.
Следует отметить, что, по всей вероятности, финикийские надписи
в Кара-тепе были главными; они тянутся по правую руку от ворот,
а хеттские — по левую, и надпись на огромной статуе божества, кото-
рое Аситавад считал своим покровителем, написана только по-фини-
кийски. Это довольно естественно. Надписи Киламувы в Зенджирли и
Закира в Хамате составлены уже только на финикийском языке. И если
Киламува и после него Панамува I и II носят еще хеттские имена, то
они уже чередуются с семитическими, к каковым принадлежало и имя
последнего ца!ря этой страны. Также и в Хамате после царей с хетт-
скими именами последний царь носил семитическое имя Закир, Фини-
кийское письмо в Кара-тепе выдает, может быть, антиассирийскую
тенденцию киликийских царей. Хотя и распавшись на множество от-
дельных городов-государств, преемники великой хеттской державы,
мелкие царьки, хранили единство хеттской государственной и куль-
турной традиции (в том числе и древнее иероглифическое письмо, мо-
жет быть, уже мертвое, как и самый язык). Они, по-видимому, отчасти
и вели свой род от древних хеттских великих царей и не раз пытались
объединяться против завоевательных усилий Ассирии. По словам Аси-
тавада, он пользовался авторитетом среди соседних царьков (кили-
кийских?) и «был им отцом». Судя по этому, он был уже не молод,
а перечень его деяний показывает, что он правил Аданой довольно
долго.
Фраза К 85—88 «И заключил я мир со всеми царями» отсутствует
в иероглифическом тексте. Но Боссерт вряд ли прав, заключая из этого,
что Аситавад, будучи узурпатором, не решился заявить об этом в
хеттской надписи. Скорее он мог бы опасаться недовольства Ассирии,
естественно, не желавшей никаких союзов между вассальными ей царь-
ками, и опустил бы эту фразу в финикийском тексте.
Надпись Аситавада представляет в общем обычный тип хеттской
царской надписи (такова, например, уже упомянутая надпись Кила-
мувы). Но оъа содержательнее других, и в ней отчетливее проявля-
ются черты, которые, кажется, характерны для них вообще. Это не
просто хвастливый манифест царя, долженствующий увековечить его
деяния, и прежде всего его завоевания. Аситавад дает скорее отчет в
своей деятельности, все время имея в виду и подчеркивая пользу, ко-
торую он принес стране Аданы и аданянам. Он не говорит о своих за-
воеваниях и победах, а только о мерах, направленных к безопасности
страны, к упрочению мира и благоденствию народа.
Начало надписи Аситавада гласит: «Я, Аситавад, благословенный
богом (так в финикийском тексте; в иероглифическом этому соответ-
278
ствует, по-видимому, прилагательное -с детерминативом божества и
идеограммой солнца, относящееся к следующему «человек»), слуга
Тархунда (верховного бога-громовержца), которого Аварик возве-
личил (взрастил), царь аданский (последнее я отношу к Аварику. •—
Б, К.)». Далее следует перечисление заслуг Аситавада. Правитель
Каркамиса в надписи А6, посвященной возведению на престол своего
внука (?), отныне его «владыки» и «царя», дает себе подобный же
эпитет с детерминативом и именем бога солнца и еще другой, более
сложный эпитет (примерно «пользующийся милостью Земли», но без
детерминатива божества) со следующим «человек».
Эпитет с идеограммой или именем солнца мог бы означать «мое
величество», как это имеет место в некоторых иероглифических надпи-
сях и было обычным в хеттских клинописях. Но финикийская пере-
дача говорит против этого. Тем не менее очевидно, что это не просто
пышный эпитет, а обозначение известного звания.
Показательно в этом отношении слово taryanas, часто встречаю-
щееся в иероглифических надписях. Оно всегда предшествует титулу
«царь», а иногда является единственным титулом. Его переводят
«князь». Но это не вяжется со стоящим иногда при нем словом «чело-
век». Из билингвы Кара-тепе явствует, что это слово значит «справед-
ливый» или, вернее, «праведный», ср. частый эпитет «любимый бога-
ми» и нередкую формулу «меня боги любили за мою праведность
(иногда добавляется „и за мою мудрость и благость”) и даровали мне
власть (обычно отцовскую и дедовскую)». Это, конечно, тоже не про-
сто эпитет, так как составляет часто единственную квалификацию
правителя, очевидно, оно тоже означает избранничество, понятие
«божьей милости» как основы власти.
Может быть, тут имеется аналогия со званием библейских «су-
дей», предшествовавших иудейским царям.
Во всяком случае подобная титулатура говорит о сакральном,
жреческом характере этих правителей Малой Азии и Северной Сирии.
И можно думать, что предание верно отмстило наследственный сан
прорицателя, присущий Мопсу, и, вероятно, преемственный в его
роде.
Впрочем, Аситавад не именует себя тарваном и формулой «за
мою праведность, мудрость и благость» он мотивирует не милость
богов, а уважение соседних царей.
Уже 35 лет назад Э. Форрер в связи с неожиданными данными о
царстве Ахайва, обнаруженными им в хеттском архиве Богазкёя и най-
денными там же текстами на лувийском языке, родственном хеттскому,
сделал первую попытку понять доисторию Малой Азии и Эллады в
свете этих новых данных и высказал предположение, что догреческое
население по обе стороны Геллеспонта было лувийским6. Он повто-
рил это предположение в другой связи, занявшись иероглифическими
надписями Малой Азии и Северной Сирии., язык которых оказался
близким к лувийскому. Он высказал при этом догадку, что географи-
ческие названия (а также ряд слов в греческом языке) с суффиксами
-ntf-nd- и ss, распространенные как в Малой Азми, таки на побережье
Эгейского моря, принадлежали языку этого лувийского населения7.
6 Е. Vorrer, Dip Sprachen der Boghas-Rdi Inschriften (MDGG, 61, 1921), S. 23,
27; cp. ZDMG, I, 1922, S. 217, 219.
7 E. Vorrer, Inschriften und Sprachen des Hatti-Reichs (ZDMG, 76, 2).
279
Мелларт8 возрождает теперь эти гипотезы, опираясь на археоло-
гические данные последних лет и ссылаясь на совпадение области
лувийской культуры с границами распространения иероглифических
надписей.
Археологические данные, по мнению Мелларта, говорят за то, что
протоэллины вошли в Элладу не с севера, сушей, как это принято ду-
мать, а морем, с северо-запада Малой Азии, и что причиной этого
выселения было вторжение хеттов с востока в Малую Азию в XIX в.
до н. э., сдвинувшее первоначальное лувийское поселение на запад.
Киликия осталась не задетой этим движением, как и Троада, где он и
помещает позднейших Ахиява середины II тысячелетия как потомков
протоэллинов, оставшихся на месте.
Эти смелые предположения еще очень спорны, конечно, но в
свете их приобретает новое значение как историческая традиция о
Моксе (Мопсе), так и факт существования его династии в Киликии в
VIII в. до н. э., засвидетельствованный иероглифическими надписями
Кара-тепе.
8 J. Nellard, The end of the Early Bronze age in Anatolia and the Aegean
(AJA, 62, 1958, 1), p. 9 ff.
Ф. П. КОРОВКИН
ОБ ОСВЕЩЕНИИ ИСТОРИИ ДРЕВНЕГО ВОСТОКА
В УЧЕБНИКАХ ДЛЯ СРЕДНЕЙ ШКОЛЫ
В небольшой статье нет возможности проследить развитие препо-
давания истории древнего Востока в школах России до и после Вели-
кой Октябрьской революции. Наша задача рассмотреть, как история
древнего Востока освещалась в тех русских школьных учебниках, ко-
торые играли наибольшую роль в обучении истории в конце XIX —
начале XX в., и какое значение имел для преподавания истории в
советское время учебник «История древнего мира», под ред.
А. В. Мишулина.
В учебниках Д. И. Иловайского, служивших главным пособием в
русской школе до конца XIX в., история древнего Востока была пред-
ставлена в значительной мере в виде анекдотов, заимствованных у Ге-
родота и других греческих авторов.
Особое место занимала книга П. Мельгунова «Древний Восток.
Первые уроки истории. (Из бесед с учениками)», изданная в 1888 г.
Необычным было и создание этой книги и ее содержание. Она состояла
из записей 21 рассказа этого талантливого московского учителя, за-
писанных инспектором школы.
В предисловии к книге Мельгунов справедливо писал, что Древ-
нему Востоку в существовавших в то время руководствах уделялось
очень мало места, между тем как Восток — колыбель человечества.
Автор считал, что исторические факты, события должны быть пере-
даны с подробностями, «ибо без подробностей нет красок, нет ясного
и наглядного представления о предмете». Мельгунов и дал живое, ин-
тересное изложение истории стран Переднего Востока в древности.
Вместе с тем Мельгунов нередко научность книги приносил в
жертву педагогическим задачам в его понимании. В предисловии к
учебнику автор признавал, что «педагогия, а не наука была для него
исходною и решающею точкою зрения при выборе материала для своих
рассказов, хотя он и не отказывался от тех научных выводов, которые
не противоречили его педагогическим убеждениям...» Мельгунов
знал, что часть материала его книги заведомо баснословна, но он
сохранял ее, так как считал, что с исключением легендарного матери-
ала утратится понимание «идеальной» правды древних сказаний.
Считая обязательным методическим принципом при изучении но-
вого исходить из знакомого, известного, Мельгунов сделал при изло-
жении истории древнего Востока «исходной точкой», или «внешним»
центром рассказа, историю евреев, поскольку она была известна уча-
щимся из «Священной истории». Свои рассказы по истории древнего
Востока он начинал от Авраама и давал понятие о родовом строе на
примере жизни древних евреев. Легенда о продаже Иосифа в Египет
’ [П. Мельгунов] «Древний Восток. Первые уроки истории (Из бесед с уче-
никами)», М, изл Я, 1907, стр. VH—VIII.
281
и переселении туда Иакова с родом служила как бы предисловием к
истории этой страны. Рассказав об уходе евреев из Египта, поселении
их в Палестине и об отношениях их с финикиянами, автор говорил о
Финикии, а упомянув об угрозе евреям со стороны ассирийцев, пере-
ходил к изложению истории Месопотамии. Естественно, что препода-
вание истории древнего Востока по книге с подобным содержанием
и структурой убеждало учащихся в истинности рассказов Библии, а
этим и укрепляло их религиозные верования.
Подъем общественной жизни в России в 90-х годах XIX в-
нашел отражение и в преподавании истории в средней школе.
Одним из его первых проявлений было издание в 1893 г. П. Г. Вино-
градовым «Учебника всеобщей истории» (часть I. «Древний мир»).
В предисловии к учебнику Виноградов писал, что цель препода-
вания истории заключается в том, чтобы добиться усвоения учащимися
гражданских понятий, понимания причин явлений, не зависящих от
субъективной воли людей. Виноградов возражал против распростра-
ненного мнения, будто преподавание истории в средней школе «не
требует рассуждающей мысли».
Сам факт составления учебника для средней школы ученым с
мировым именем, содержание учебника, отвечавшее в основном уров-
ню развития буржуазной исторической науки того времени, и провоз-
глашенные автором методические принципы привлекли к этому учеб-
нику общее внимание и интерес. Методисты называли его «открове-
нием», «педагогическим манифестом», «громом среди обывательской
беспроглядной тиши и казенного благополучия».
Однако уже в первый год после выхода учебника Виноградова
учителя-практики дружно отмечали недоступность его для понимания
учащимися средних классов, недостаточную художественность изло-
жения. Эта книга стала в русской учебной литературе родоначальни-
ком «профессорских» учебников, написанных по типу несколько облег-
ченного университетского курса.
Мы ограничимся только краткой характеристикой первого раздела
под названием «Восток». Он занимает в учебнике лишь 15 страниц
(т. е. около 8% книги). В нем освещается история Египта и стран Пе-
редней Азии. Историю древнего Востока автор рассматривал как вве-
дение к истории античности. В значительной мере это объясняется
слабой разработанностью в 90-е годы XIX в. истории древнего Во-
стока.
Раздел «Восток» написан, как и весь учебник, с буржуазно-либе-
ральных позиций. Автор стремился затушевать социальные противоре-
чия и классовую борьбу. Об этом он с достаточной откровенностью
сказал при характеристике исторического процесса во «Введении»,
предназначенном для учащихся: «...Люди стараются подчинить себе
природу, воспользоваться ею для своих нужд, но не менее необходимо
им заботиться о собственном совершенствовании — о приобретении
знаний, о выработке характера, о хороших отношениях друг к другу» 2.
Эту пропаганду классового мира автор проводит и в самом тексте
учебника.
Отправной точкой для истории древнего Востока Виноградов де-
лает сведения Библии. Досадно читать слова этого крупного историка
2 [П. Мельгунов] «Древний Восток. Первые уроки истории. (Из бесед с уче-
никами)»^., изд. 10, 1907, стр. 1.
282
«,,Книга Бытия” сообщает нам, что весь род человеческий пошел от
первой семьи прародителей, потомство которой все разрасталось, рас-
селялось и приобретало племенные отличия, хотя мы не знаем в точ-
ности, как шло расселение» 3.
Самая большая в разделе «Восток»—I глава «Египет»; она зани-
мает пять страниц и состоит из двух неравных частей: статического
описания природы, населения, политического строя, религии и культу-
ры Египта и конспективного перечисления на одной странице «глав-
ных событий», т. е. фактов внешней и внутренней истории древнего
Египта. В главе ничего не говорится о классовом делении населения,
об орудиях труда древних египтя-н и их занятиях: земледелии, ското-
водстве и ремесле; идеализируется власть фараонов. Так, переходя к
рассказу о постройке пирамиды Хуфу (Хеопса), Виноградов пишет:
«Фараоны старались возвеличить себя не только хорошим управле-
нием, заботой об орошении страны и защитой ее от неприятелей, но и
внешними памятниками своего как бы сверхъестественного могуще-
ства» 4. В рассказе о постройке пирамиды нет даже намека, как до-
рого народ заплатил за это сооружение и ценой какого чудовищно тя-
желого труда оно было возведено. Остальные главы раздела состав-
лены приблизительно так же, как и первая: во всем разделе нет даже
упоминания о рабстве и классовых противоречиях.
Таким образом, буржуазно-идеалистическая позиция автора при-
вела к одностороннему и искаженному изображению истории.
Несмотря на указанные недостатки учебника Виноградова, он
имел для своего времени положительное значение, заключавшееся
прежде всего в том, что выход его вызвал оживление методической
мысли и послужил толчком к составлению ряда новых учебников ис-
тории.
В 1901 г. вышел в свет труд другого известного историка, про-
фессора Н. И. Кареева «Учебная книга древней истории». В ряде ста-
тей и книг Кареев изложил свои взгляды на школьные учебники
истории, в частности древней истории. Эти взгляды послужили обос-
нованием типа «профессорских» учебников.
Кареев стремился показать историю как эволюционный процесс,
прогрессивность которого заключалась в первую очередь в развитии
мировой культуры. Исходя из идеалистической концепции Гегеля, он
называл народы, вносившие свой вклад в развитие человечества,
в первую очередь историческими, и их история, по его мнению, долж-
на была освещаться более подробно. Такими народами Кареев считал
древних греков и римлян. Народы Востока были представлены в учеб-
нике главным образом потому, что создали элементы культуры, раз-
витые в дальнейшем греками и римлянами. Включение истории Ин-
дии в учебник Кареев мотивировал тем, что индийцы принадлежат
к арийцам — «расе, исторической по преимуществу», что они создали
своеобразную культуру, а их религия отличается богатством и про-
зрачностью и что Индия — родина буддизма. При таких методологи-
ческих позициях Кареева истории народов древнего Востока в его
учебнике было отведено очень скромное место. Глава «Древний Во-
сток» занимала около 11% основного текста учебника, а история Гре-
ции и Рима — 85%.
я Там же. стр. 2
4 Там же, стр. 5,
°83
Истории отдельных стран Востока Кареев предпосылает схему ми-
рового процесса развития древнего мира, в которой он определяет
географические условия возникновения и формирования культуры,
основные ее центры и связи и, наконец, создателей и носителей ее.
Соответственно общей концепции Кареева основное внимание в исто-
рии каждой отдельной страны обращено на вопросы культуры и рели-
гии. Так, из шести страниц, посвященных древнему Египту, половина
отведена вопросам культуры и религии. Этой же тематике посвящено
70% всего материала по истории Индии. Труду и социальным отно-
шениям уделено крайне мало места.
Удачным было помещение в учебнике Кареева цветных темати-
ческих карт, раскрывающих какую-либо одну проблему (к главе о
древнем Востоке таких карт было восемь).
Появление учебников Виноградова и Кареева не решило полно-
стью задачи обеспечения средних школ в России учебной литературой
по истории древнего мира. По этим учебникам, громоздким по объему,
сложным по изложению, было трудно и учиться и преподавать, осо-
бенно в средних классах.
В конце XIX — начале XX в. были изданы и использовались в
школе и другие учебники древней истории, составленные учителями
столичных и провинциальных учебных заведений. Мы вкратце остано-
вимся на освещении истории древнего Востока в самом распростра-
ненном и популярном из них учебнике - «Истории древнего мира»,
автором которого был учитель и директор гимназии К. А. Иванов.
Как можно судить по книгам Иванова (у него были учебники по
всем разделам всеобщей истории), он в методологии разделял «все-
мирно-историческую» точку зрения, а в политическом отношении при-
мыкал к умеренным либералам. Па него как на автора учебника, по-
видимому, оказала значительное влияние концепция Виноградова.
Основные различия между взглядами Иванова и взглядами Виногра-
дова и Кареева заключались в понимании роли учебника в школьном
обучении истории, а отсюда происходили и различия в их требованиях
к учебнику.
Иванов, опираясь на свой педагогический опыт, категорически
возражал против превращения учебника в конспект, что было бы, по
его мнению, непоправимой ошибкой: «Учебник не должен представ-
лять скелета; облеките его в плоть и кровь»5. Он дал в учебнике жи-
вое изложение с рядом подробностей, с включением в текст отдель-
ных эпизодов, отрывков из исторических документов.
Однако Иванов, не владея научным пониманием истории, не мог
даже сколько-нибудь серьезно поставить вопросы об отборе фактов и
о структуре учебника.
В разделе «Восток» его учебника — четыре главы: «Египет», «Ас-
сирия и Вавилония», «Финикия» и «Персия»; история других стран
древнего Востока в учебнике не освещается. Главы построены в основ-
ном по одной и той же структуре, которую мы рассмотрим на примере
первой главы.
Глава «Египет» разделяется на три статьи: «Страна и население»,
«Памятники», «История Египта». В первой из статей после характери-
стики расового состава египтян рассказывается об их религиозных ве-
рованиях, которые, таким образом, рассматриваются вне связи с хо-
15 К. Иванов, Очерки методики истории, СПб., 1915, стр. 153.
384
зяйственной, социальной и политической жизнью, как нечто присущее
данному народу. Характеристике общественного строя и занятиям на-
селения Иванов отводил в первых изданиях своего учебника восемь
строк, а в последних изданиях мы не находим даже и их. Памятники
египетской культуры рассматриваются вне времени и вне конкретных
условий истории Египта.
Таким образом, и в самом распространенном в дореволюционное
время учебнике древней истории мы не находим сколько-нибудь удов-
летворительного не только в методологическом, но и в методическом
отношении освещения истории древнего Востока.
Большое значение для преподавания древней истории в средних
школах России имели учебники Р. Ю. Виппера. На взгляды профессо-
ра Виппера в конце XIX — начале XX в. оказал известное влияние мар-
ксизм, хотя Виппер и не сумел занять научные марксистские пози-
ции в понимании истории, он принадлежал к так называемой социа-
листической школе6.
Виппер считал, что курс древней истории в школе должен ввести
учащихся в историческую науку, -познакомить с общими понятиями и в
особенности с главными моментами общественного развития. Прида-
вая такую роль ознакомлению учащихся с общественными отношения-
ми, Виппер стремился дать возможно более полные характеристики и
картины различных обществ древности, например древнеегипетского
и древневавилонского, вскрывая их наиболее типичные черты.
Желая раскрыть характерные черты древнего общества, которое
он рассматривал как «известный общественный тип», Виппер поместил
в первом издании учебника объединенный очерк о Египте и Месопо-
тамии, лишь оговаривая особенности каждой из этих стран. Однако
уже вскоре после выхода книги он убедился в неприемлемости для
учебника истории такого социологического метода. Для последующих
изданий он переработал главу, изложив отдельно историю Египта и
Месопотамии. Рассмотрение главы в переработанном виде представ-
ляет для нас больший интерес, чем в первоначальном варианте, непри-
годность которого фактически была признана и самим автором.
В главе «Восток от 3000 до 600 г. до р. х.» почти нет динамики,
в ней даны общие характеристики древнего Египта, Вавилона, Асси-
рии и Финикии, а в разделе о греко-персидских войнах рассматри-
вается Персидская монархия. Так как Виппер считал, что на мате-
риале этих стран наиболее ярко и наглядно может быть показан тип
общественных отношений, свойственных древнему Востоку, то исто-
рии других стран Азии он в учебнике не касался.
Наиболее интересны в главе отбор и последовательность изложе-
ния материала.
Глава начинается с рассказа о географических условиях Египта и
о занятиях населения. Затем раскрываются понятия об общественных
отношениях и государстве в Египте и, наконец, о религии и письмен-
ности египтян. Таким образом, характеризуются сперва уровень разви-
тия производительных сил, затем производственные отношения и, на-
конец, надстроечные явления. Подобная последовательность в рас-
6 Свои взгляды на преподавание и на учебник древней истории в школе
Р. Ю. Виппер высказал в статье: «Школьное преподавание древней истории и но-
вая историческая наука» («Вестник воспитания», 1898, № 1) и в предисловии
к первому изданию книги: «Учебник древней истории», М., 1900.
285
крытии вопросов приближается к марксистским требованиям и пред-
ставляет большой шаг вперед по сравнению с другими учебниками
того времени. Необходимо, однако, оговорить, что освещение истории
Востока в учебнике Виппера не является марксистским. Помимо отме-
ченного выше отсутствия элементов исторического развития, в главе
не раскрыты классовые корни государства и религии, нет даже упоми-
нания о рабах и т. п.
К заслугам Виппера принадлежит и то, что он впервые конкретно
поставил вопрос об отборе фактического материала в школьном учеб-
нике истории древнего мира. Вместо расплывчатого отбора «важней-
ших», «основных» фактов Виппер выдвинул задачу сообщать факты,
необходимые для «ознакомления с главными типами общественных
форм и главными моментами общественного развития». При этом он
стремился, чтобы в учебник входило лишь то, что доступно учащимся
соответствующего возраста, что «производит впечатление и дает осно-
ву для мысли, для заключений». Исходя из этих принципов, Виппер
решительно пересмотрел материал в разделе «Древний Восток», как
и во всем учебнике: у него значительно полнее, чем в других совре-
менных ему учебниках древней истории, освещен процесс производ-
ства и даны характеристики социальных групп населения.
Раздел был разгружен от обилия цифр, имен, событий,
от частых переходов к истории новых стран, а также от того, что не-
доступно учащимся: эволюции форм государственного правления и т. п.
Чтобы создать у учащихся живые и яркие представления, Виппер
отказался от конспективности изложения, дал подробные описания
и бытовые картины.
Учебник Виппера, конечно, не решил ни методологической, ни ме-
тодической проблемы освещения в школьном учебнике истории древ-
него Востока: в нем давалась только история Переднего Востока, ряд
явлений объяснялся идеалистически или совсем не объяснялся, факты
преподносились вне исторического развития. Вместе с тем учебник
Виппера послужил серьезным вкладом в создание учебных пособий
по истории древнего мира, и не случайно именно им пользовались пере-
довые учителя истории в царской России (например, М. Н. Ковалев-
ский), а в первые годы советской власти, когда не было еще маркси-
стских учебников по древней истории, он издавался в качестве посо-
бия для школ второй ступени.
К освещению истории древнего Востока в школьном учебнике
Р. Ю. Виппер вновь вернулся в связи с изменением учебного плана по
истории в мужских гимназиях и реальных училищах в 1913 г. По
программам 1913 г. изучение истории древнего Востока и героической
Греции было перенесено во второй класс. Для этого курса Виппер
выпустил учебник «Древняя Европа и Восток» (М., 1914). (Чтобы
не смешивать два учебника Виппера, мы будем первый называть
учебником, а вто!рой—учебной книгой).
При составлении учебной книги Виппер уже совершенно иначе
подошел к истории древнего Востока. В предисловии он писал: «Центр
тяжести исторического интереса передвинулся с кратковременной и
поздней греко-римской истории... на продолжительную и раннюю
историю Востока... Теперь уже нельзя трактовать Египет и Вавилон
лишь в качестве введения к последующим векам, как это делалось
прежде. Ранние восточные культуры перестали быть для нас каким-
то сном человечества на заре младенческих времен; все более и бо-
286
лее мы научаемся видеть в них оригинал, определивший в дальней-
шем содержание всего античного мира»7.
В учебной книге, как и в учебнике, Виппер излагает историю
Египта и Передней Азии, лишь включив в нее историю Крита. Но как
по отбору материала, так и в других методических отношениях обе
книги существенно отличались друг от друга.
Считая, очевидно, недоступными для учащихся второго класса
понятия об общественных отношениях в древности, т. е. именно то,
что он считал главным в учебнике, Виппер всемерно упростил эти во-
просы в учебной книге. В главах, посвященных истории древнего Во-
стока, Виппер освещает общественные отношения или описывая жизнь
и быт людей разных классов, или давая характеристики историческим
памятникам: вещественным (могила Ти) и письменным (законы Хам-
мурапи). Зато в учебной книге даны подробные описания занятий и
быта людей, мифы, рассказы о древних религиях, письменности и
науке, сведения об археологических исследованиях, отрывки из древ-
них документов. Весь этот материал разделен на три главы, послед-
няя из которых резко отличается по своей структуре от остальных.
Главы II и III («Египет» и «Двуречье») содержат очерки о куль-
туре, быте, религиозных верованиях, политическом строе в этих стра-
нах, с краткими сведениями по политической истории приблизительно
до XVII в. до и. э. В главе IV излагается с приближением к хроноло-
гической последовательности история всего Переднего Востока в целом
примерно с XVII в. до н. э.. вплоть до укрепления Персидской монар-
хии при Дарии. В ней освещаются: господство гиксосов и Новое цар-
ство в Египте, хетты, государство на Крите и его падение, морские
народы, ассирияне и Ванское царство, финикияне, Ассирийская дер-
жава и ее падение, Халдейское царство, арийцы, иранцы, образование
Персидского царства, скифы, устройство Персидского государства.
Основное содержание главы — политическая история. Характерно на-
громождение фактов с частыми переходами от истории одного народа
к истории других народов. Здесь Виппер отрекся от ряда провозгла-
шенных им ранее методических принципов. Он понимал, что за сорок
учебных часов, отведенных на изучение курса древней истории во вто-
ром классе, невозможно пройти весь материал учебной книги, и пред-
лагал самим учителям определить в ней обязательный материал с
тем, чтобы остальное прочитать в классе или рекомендовать учащим-
ся для домашнего чтения.
В учебной книге Виппер дал яркое изложение истории древнего
Востока. Отдельные разделы ее могут служить образцами популярного
исторического повествования, однако выход ее не продвинул вперед
вопроса сб отборе материала и структуре изложения истории древнего
Востока в учебнике для средней школы.
В 20-х годах древняя история почти не преподавалась в средней
школе. Постановления ЦК В КП (б) 1931 — 1932 гг. о школе выдвинули
задачу создания марксистского школьного учебника по древней исто-
рии. В 1933 г. был издан ограниченным тиражом для проверки учеб-
ник действительного члена Белорусской академии наук Н. М. Николь-
ского 8.
7 Р. Ю. Виппер, Древняя Европа и Восток,, М., 1914, сто. 3.
8 Н. М. Никольский, История. Доклассовое общество. Древний Восток. Ан-
тичный мир. Учебник для средней школы, 5-й год обучения, М., 1933 (далее —
Н. М. Никольский, Учебник для средней школы...).
287
Освещение истории древнего Востока в учебнике Н. М. Николь-
ского имело известные достоинства. Этой теме было посвящено около
25% книги. Впервые в русский учебник для средней школы была вклю-
чена история Китая, хотя, правда, не было истории древней Индии.
Сравнительно широко освещалась история классовой борьбы; иллю-
страции, хотя и немногочисленные, показывали преимущественно кар-
тины труда и социальных отношений в древности.
Однако в учебнике было много недостатков. Правильно считая,
что советский учебник не может быть «объективным рассказчиком»,
Никольский делал отсюда вывод, что автор учебника может в аги-
тационных целях даже обращаться с прямыми призывами к уча-
щимся 9. Он пытался дать упрощенное изложение учения о способах
производства, т. е. одного из наиболее сложных вопросов историче-
ского материализма, но это оказалось настолько трудным, что, по
совету редакции, его пришлось исключить. Однако и п!ри этом в
учебнике осталось много социологичности, которая особенно чув-
ствовалась в небольшой главе «Древнейшие государства в речных
долинах», предпосланной разделу «Древний Восток». Возникновение
государств и развитие культуры на древнем Востоке в учебнике бы-
ло представлено в виде абстрактной схемы. Частые экскурсы в
современность для установления связи с древностью затрудняли по-
нимание книги. В учебнике не разъяснялись понятия «рабы», «част-
ное хозяйство», «частная собственность», «классы», «сельская обши-
'на», «классовое расслоение», «эксплуатация» и т. д.10.
Н. М. Никольский во время написания им учебника занимал не-
правильные позиции в вопросе о способе производства на древнем
Востоке, что привело к ошибкам и в учебнике. Он считал, что на древ-
нем Востоке и на Крите с момента возникновения классов господство-
вал феодализм и лишь кое-где существовало рабовладельческое хозяй-
ство. Поэтому Египетское, Вавилонское и другие государства древнего
Востока он рассматривал как государства феодальные.
Учебник Н. М. Никольского не отвечал задачам и характеру пре-
подавания истории, которые были определены постановлением СНК
СССР и ЦК ВКП(б) «О преподавании гражданской истории в шко^
лах СССР» от 16 мая 1934 г. По постановлению СНК СССР и ЦК
ВКП(б) для написания нового учебника древней истории был создан
коллектив авторов в составе профессоров С. И. Ковалева, А. В. Ми-
шулина и академика В. В. Струве. Этим коллективом был составлен
первый марксистский учебник для средней школы «История древнего
мира» (М., 1940), вышедший под редакцией А. В. Мишулина. Основ-
ной труд по составлению в учебнике раздела «Древний Восток» был
выполнен академиком В. В. Струве.
Важнейшим достоинством этого раздела в учебнике была его
научность. Это — первая написанная для средней школы марксистская
история древнего Востока. Раздел давал научную характеристику древ-
невосточного рабовладельческого общества, марксистско-ленинское
объяснение происхождения классов и сущности классовых противоре-
чий на древнем Востоке. Он раскрывал классовый характер государ-
ства, войн и идеологии в восточном рабовладельческом обществе; со-
9 Н. М. Никольский, Как я работал над стабильным учебником древней
истории («Народный учитель», 1933, № 4),
10 Н. М. Никольский, Учебник дпя средней школы..., стр. 40—41.
288
Держал яркий, научно проверенный фактический материал и в целом
отвечал уровню развития советской и мировой исторической науки
того времени. Раздел раскрывал общие черты и особенности экономи-
ческой, социальной, политической и культурной истории главнейших
стран древнего Востока.
В учебнике под ред. А. В. Мишулина освещалась история Индии
и Китая, что положило конец принятому в прежней учебной литера-
туре ограниченному пониманию истории древнего Востока лишь как
истории стран Переднего Востока, связанных с античным миром.
При составлении раздела «Древний Восток» приходилось решать
наряду с научно-историческими проблемами и ряд вопросов методиче-
ского характера.
Как мы пытались выше показать, ни в русской дореволюционной
учебной литературе по истории, ни в советской литературе до выхода
в свет учебника под редакцией А. В. Мишулина не были сколько-ни-
будь удовлетворительно разработаны вопросы структуры раздела
«Древний Восток» в школьном учебнике и отбора материала для него.
Нельзя было, конечно, найти решения этих вопросов и в зарубежных
буржуазных учебниках. Для марксистского учебника их нужно было
раскрывать по-новому.
В учебнике под ред. А. В. Мишулина был правильно сохранен
принятый в огромном большинстве прежних учебных пособий и выдер-
жавший проверку в школе монографический принцип изложения исто-
рии стран древнего Востока. Синхронистический принцип изложения,
с его частыми переходами от истории одной страны к истории других
стран был бы совершенно неприемлем в учебнике для учащихся двенад-
цатилетнего возраста, не имевших сколько-нибудь отчетливого пред-
ставления об историческом процессе в каждой отдельной стране.
Важнейшие понятия о восточном рабовладельческом обществе
раскрываются в учебнике в основном на примере истории древнего
Египта. Поэтому ей было отведено в разделе «Древний Восток» пер-
вое по порядку и наиболее значительное по объему место.
В главе «Египет» был принят в основном хронологический прин-
цип изложения материала. История Египта освещалась динамически,
с характеристикой главных этапов ее развития, начиная от поселения
людей в долине Нила и до завоевания Египта персами. Вместе с тем
материал группировался по определенным темам, на разборе которых
раскрывались исторические понятия и черты, свойственные восточному
рабовладельческому обществу. Религия и духовная культура древнег >
Египта были освещены в обобщающих очерках. Нам представляется,
что в главе был найден удачный для школьного марксистского учеб-
ника древней истории принцип изложения материала. При таком хро
нологически-тематическом изложении истории может быть наиболее
успешно для учащихся средней школы раскрыт исторический процесс,
созданы условия для разбора и обобщения материала, подводящие
учащихся к марксистскому пониманию истории, а вместе с тем могут
быть и закреплены в памяти учеников важнейшие исторические фак-
ты и хронологические даты.
Изложение материала в главе «Египет», а также в некоторых дру-
гих главах раздела «Древний Восток» было достаточно живым, вклю-
чало небольшие выдержки из документов и отдельные подробности,
важные для создания у учащихся конкретных представлений о жизни
в древности. Особенно удачно был использован Лейденский папирус,
19 Заказ № 2603
289
на выдержках из которого построен весь рассказ о восстании рабов
и крестьян в Египте. Усвоению материала помогало и относительно
богатое иллюстрирование; например, в главе «Египет», занимающей
23 страницы, помещено 20 иллюстраций, а в главе «Древнейшие госу-
дарства Двуречья», занимающей 15 страниц,— И иллюстраций.
Далеко не все методические вопросы были решены в учебнике
удачни. Некоторые понятия не были раскрыты достаточно полно, не
всегда найдено удачное сочетание хронологической последовательно-
сти и тематичности в изложении материала, сохранился еще в разделе
второстепенный материал. Эти недочеты стали особенно заметны на
фоне общего развития методической науки, а также в связи с тем,
что в школу пришли учащиеся на один год моложе, чем прежде.
Однако мы должны подчеркнуть, что раздел, как и весь учебник
«История древнего мира», построенный на доброкачественном факти-
ческом материале с научным его освещением, имел большое значение
в преподавании древней истории в средней школе. Учебник, несомнен-
но, способствовал повышению не только научного, но и методического
уровня преподавания. Методологическая концепция раздела «Древ-
ний Восток» в учебнике под редакцией А. В. Мишулина была в ос-
новном воспринята и авторами вышедших позднее учебников исто-
рии древнего мира для советской средней школы. В течение 15 лет
по нему велось обучение древней истории в школах Советского Со-
юза. Но значение учебника не исчерпывается его ролью для препо-
давания истории только в школах нашей страны; он был использован
и в школах ряда стран социалистического лагеря.
S. N. К RAM ER
(Philadelphia, USA)
THE SUMERIANS AND THE WORLD ABOUT THEM
The Sumerians, it goes without saying, had accumulated over the
centuries no little information concerning foreign lands and alien peop-
les. Sumerian merchants roving far and wide, by land and sea, brought
back with them reports of the strange places they visited and of the folk
which inhabited them. So, too, no doubt, did the soldiers returning from
successful military expeditions. Within the Sumerian cities, themselves,
there lived considerable numbers of foreigners: soldiers captured in
battle and brought back as; slaves, as well as freemen who had cpme to
settle in the city for one reason or another. All in all, therefore, the
Sumerian courtiers, administrators, priests, and intellectuals had consi-
derable knowledge of foreign countries: their geographic location and
physical features, their economic resources and political organization,
their religious beliefs and practices, their social customs and moral
tenets. In fact, not only did the Sumerians know a good deal about
foreign countries and peoples, but they also judged them, that is.
they assessed their conduct and character, and evaluated their way of
life in accordance with their own Sumerian standards and values. It is
the cultural image which the Sumerians had acquired of a number of
foreign peoples and lands, as well as the attitude which they had deve-
loped towards them that this paper attempts to isolate and describe.
As can be readily surmised, however, this is no simple task. The
Sumerian scholars wrote no sociological treatises and prepared no special
studies on comparative culture. What will be said in this paper concer-
ning the Sumerian characterization and evaluation of the peoples and
cultures about them had to be ferreted out and pieced together from
relevant passages, phrases, and even single words found in their written
documents, particularly in their literary works: their myths and epic tales,
their hymns and lamentations, their historiographic and wisdom composi-
tions. As far as I know, this is a first and pioneer attempt to deal with
the subject, and while I have made an effort to cover the extant written
records with reasonable completeness, I have no doubt missed out in more
than one instance, failing to penetrate below the surface or even to see
what is obvious and «under the nose» as it were. In any case, for whatever
they are worth, it is a privilege and a pleasure to present the results of
this investigation in a volume dedicated to a devoted and creative scholar,
Vassily Vassilovitch Struve.
The study begins with an attempt to delimit the probable extent of
the inhabited world known to the Sumerians of the second half of the
third millennium В. C. — and it is to be borne constantly in mind that
it is only the Sumer and the Sumerians of this period to which the paper
refers, since practically all the relevant written records were probably
first composed toward the end of the third millennium В. C. — and con-
tinues with a brief sketch of the Sumerian notions about the inhabited
19*
291
world, mankind in general, and their own place in the scheme of things.
This leads up to the Sumerian evaluation of what we would call their own
culture: the material possessions and spiritual qualities which they thought
were important and valuable. Finally we come to the Sumerian estima-
tion and characterization of the «cultures» of the peoples about them:
the peoples of Meluhha, Dilmun, and Aratta; the Gutians, Elamites,
Subarians, Hurrians and Martu. First, then, the extent of the inhabited
worid known to the Sumerians.
To judge from the available evidence, both archaeological and litera-
ry, the world known to the Sumerians extended no further than India
on the east; Anatolia, the Caucasus region, and the more westerly parts
of Central Asia, on the north: the Mediterranean Sea on the west,
although perhaps Cyprus and even Crete might be included; Egypt and
Nubia on the south L There is at present no evidence, as far as I know,
that the Sumerians had any contact with, or knowledge of, peoples
living in northern Asia or in China, or anywhere on the European conti-
nent. The Sumerians themselves divided the world into four u b d a’s,
that is four regions or districts which seem to correspond roughly to the
four points of the compass. The oldest known grouping of this type is in
the «Golden Age» passage of the poem «Enmerkar and the Lord of Arat-
ta», the relevant portion of which reads as follows:
Once upon a time, the lands Subur and Hamazi,
Many (?) — tongued Sumer, the great land of
princeships’s divine laws,
Uri, the land having all that is appropriate,
The land Martu, resting in security,
The whole universe, the people in unison (?),
To Enlil in one tongue give praise 2.
If this passage is correctly understood, it seems to indicate that the
Sumerians thought that their own land Sumer formed the earth’s southern
boundary; that the district Uri, usually equated with Akkad, though it
may then have been thought to have included a much larger territory,
formed the earth’s northern boundary; that the eastern district was Subur-
Hamazi; that the western region was designated by the name of the land
Martu, a word which actually came to mean «west» in the Sumerian
language. In the Akkadian omen literature of a later date, which may of
course go back to an earlier Sumerian counterpart, the four districts
are usually given as Akkad (in place of Sumer) in the South; Elam or
Gutium in the east; Subartu in the north (instead of the east as it
seems to be in the «Golden Age» passage); and again Martu in the
west3. Unfortunately neither the Sumerians nor the Akkadian writers
go into detail. Nowhere do they indicate what they thought was the
actual extent of these four regions which seem to leave out of account
such countries as India, Egypt, and Nubia, for example, countries which
were certainly known both to the Sumerians and Akkadians. In any
case, according to the Sumerian thinkers, the boundaries of these districts
and of the lands in them were marked off by the gods at the time of
the creation of the universe, and, at least by about 2400 В. C., the credo
was accepted throughout Sumer that the air-god Enlil was the king of
the entire inhabited earth, «the king of all the lands», and not merely of
Sumer alone4.
293
Inhabiting the four regions of the universe were the nam-lu-lu-j, а
Sumerian compound word consisting of 1й «man» (the second lu, that is
luj, is difficult to explain at present) and the particle natn used to form
abstract nouns; the Sumerian word nam-ltl-lu? therefore corresponds in
formation to some extent to the English «mankind». The Sumerian people—
the «blackheads» as they call themselves from at least 2000 В. C. on 5 —
were only a part of this larger mankind, but needless to say a very
important part. In fact, so important that at least in one case the «black-
heads» seem to be identified with humanity as a whole. Thus there is a
passage in the first part of the long-known Sumerian «Flood»-myth
which reads:
After An, Enlil, Enki, and Ninhursag
Had fashioned the blackheaded people,
Vegetation luxuriated from the earth,
Animals, four-legged (creatures) of the plain were
brought artfully into existence.
Heie then, «blackheads» seem to be juxtaposed with plants and animals,
as if the word referred to mankind as a whole. Again when, according
to the same «Flood»-myth, the gods had decided to send down «kingship»
on earth they founded all the first five royal cities in Sumer. And when
the «Flood» came «to destroy the seed of mankind», it was the
Sumerian king Ziusudra of Suruppak who was saved by the gods as
«the preserver of the name of vegetation and the seed of mankind»6.
Interestingly enough, the word nam-lu-lu 7, as the Dutch scholar Van
Dijk has recently pointed out7, came to mean to the Sumerians not only
«mankind» or «human», but, like the English word «humanity», conduct
and behaviour characteristic of humans and worthy of them. Thus, for
example, in a recently pieced together Sumerian school essay which may
be entitled «А Father and His Perverse Son» 8, the father upbraids his
.'son not only for shocking ingratitude and for failing to follow in his
footsteps and become a scribe, but also for his inhuman actions. In
one passage, for example, the father cried bitterly:
Because my heart has been sated with weariness of you, I kept away
from you and heeded not your fears and grumblings. Because of your
clamourings, I was angry with you. Because you do not look to your
humanity, my heart was carried off as if by an evil wind. Your
grumblings have put an end to me; you have brought me to the point
of death.
Or, to take another passage in the essay:
Night and day I am tortured because of you. Night and day you
waste in pleasure. You have accumulated much wealth, have expan-
ded far and wide, have become fat, big, broad, powerful, and puffed.
But your kin waits expectantly for your misfortune, and will rejoice
in it because you looked not to your humanity.
Which brings us to the Sumerian idea of what was best and most
precious in their culture, that is, what we call their «values». On the
material side, they prized wealth and possessions, rich harvests, well-
stocked granaries, folds and stalls with cattle large and small, success-
ful hunting in the plain, and good fishing in the sea. They looked to their
kings to defend them from their enemies, to carry out and preserve all
293
essential religious rites and rituals, to establish justice and fair-dealing
in the land, and to bring them security and well-being9. Psychologically
speaking, Sumerian behaviour was governed to a large extent by such
emotional attitudes as love, hate, and fear, although there is some reason
to believe that hate and fear played an unusually large role in their
conduct10. As I tried to show in a paper read recently before the Fifth
International Congress of Anthropological and Ethnographic Sciences,
entitled «Rivalry and Superiority: Two Dominant Features of the Sume-
rian Culture-Pattern», Sumerian political, economic and even educational
institutions were deeply colored by aggressive competition, by a compel-
ling drive for preeminence and prestige, which tended to provoke no
little mutual contempt, scorn, and hatred n. As for fear, from birth to
death the Sumerian had cause at times to fear his parents, his teachers,
his «friends» and fellow-citizens, his superiors and rulers, the foreign
enemy, the violence of nature, vicious monsters and demons, sickness and
disease, death and oblivion. No wonder that the most significant feature
of man’s «Golden Age», according to the Sumerian thinkers, was freedom
from fear, or as the poet puts it:
Once upon a time there was no snake,
there was no scorpion,
There was no hyena, there was no lion,
There was no wild dog, no wolf,
There was no fear, no terror,
Man had no rival12.
There is little doubt that the Sumerians considered themselves a
kind of «chosen people», the «salt of the earth» as it were. In the myth
«Enki and the World Order» 1S, which treats of the god Enki’s creating
and organizing the natural and cultural entities and processes essential
to civilized society, we find that god blessing Spmer jn these winged
words;
Sumer, great land, cosmic country,
Filled with steadfast light, dispensing from sunrise
to sunset divine laws to (all) people,
Your divine laws are exalted laws, unreachable,
Your heart is profound, unfathomable,
The enduring learning which you..., like heaven
is untouchable,
The king to whom you give birth wears the everlasting
diadem (?),
The e n to whom you give birth sets ever crown on head,
Your e n is an honored e n: with An, the king, he
sits on the heavenly dais,
Your king, the great mountain, Father Enlil,
Has barred... like a (leaf) — green tree — (Enlil)
the father of all the lands,
The Anunnaki, the great gods,
In your midst have taken up their dwelling place,
In your large groves they make grow tall all plants.
House of Sumer, may your stables be many, may your
cows multiply,
294
May your sheepfolds be many, may your sheep be myriad,
May (youth)............................................,
May your steadfast (temples (?)) lift hand to heaven,
May the Anunnaki decree the fates in your midst14.
Obviously then, the Sumerians thought of themselves as a rather special
and hallowed community more intimately related to the gods than
mankind in general — a community noteworthy, not only for its material
wealth and possessions, not only for its powerful kings, but also for its
honored spiritual leaders, the en’s15; a community which all the fate-
decreeing heaven-gods, the Anunnaki, have selected as their abode.
Be that as it may, it is interesting to note that, for some unknown
reason, the Sumerians had a high regard for the peoples of at least
three other lands which were not part of Sumer itself. In the very myth
«Enki and the World Order» just cited, we find Enki most favorably
disposed to Meluhha, «The black land» as it is commonly known in the
literary documents — he blesses its trees and reeds, its oxen and birds,
its silver and gold, its bronze and copper, its human beings ie. Now the
exact location of Meluhha is still a matter of debate among scholars,
but there is good reason to identify it roughly with Nubia lz.
The land Dilmun, «the place where the sun rises», to which the im-
mortalized «Flood» — hero Ziusudra was brought by the gods, seems to
have been looked upon with even greater favor than Meluhha. The loca-
tion of Dilmun, too, is still uncertain, although the great majority of scho-
lars identify it with the island of Bahrein in the Persian Gulf18. I once
argued for its location in south-western Iran, but am now inclined to iden-
tify it with India. But, wherever its location, Dilmun is treated in Sume-
rian mythology as a veritable paradise — according to the myth «Enki and
Ninhursag» 19, it seems to be the god Enki’s «homeground», as it were;
it is a place which is «bright» and «pure», where «the raven utters no cry»,
«the lion kills not», «the wolf snatches not the lamb», «the sick-eyed says
not 'I am sick-eyed’», «the sick-headed says not 'I am sick-headed’»,
«its old woman says not T am an old woman’», «its old man says not 'I
am an old man’». Indeed according to a version of this poem found on a
tablet excavated at Ur and copied and studied by Cyril Gadd20. Enki
blesses Dilmun with the wealth of practically the entire known world: Tuk-
ri§ will bring Dilmun its silver and lapis lazuli; Meluhha, its carnelian
and mtisukkanu, described as «the goodly sea-tree»; Marhasi is to bring
its kal-la stones; Magan is to bring copper, diorite, and various kinds
of stones21; Elam is to bring wool (?); even Ur, the capital of Sumer
itself, is to bring grain and oil, as well as «noble» and goodly garments.
Dilmun, this text continues, is a land of pleasant dwelling places; it is
particularly rich in barley and dates.
Another country, or rather city-state, which seems to have been prized
by the Sumerians, practically as if it were part of Sumer itself, is Aratta.
To judge from the contents of a tablet in the Hilprecht-Sammlpng of the
University of Jena, this Aratta was situated on the other side of Mt.
Hurrum. that is probably considerably to the east of the Lake Van
region22. It was rich in metal and stone, the raw material entirely lacking
in Sumer. Its ruler had a Sumerian name; its gods were Sumerian; its
people spoke the Sumerian language. It was especially noted for its
stone-workers and metal-workers, craftsmen who were «interior decora-
tors» par excellance, as it were, and whom the Sumerian ruler Enmer-
295
kar wanted at all cost for the building of temples in Erech and Eridu.
The name and fame of Aratta was so widespread in Sumer that the
word came to be used as an adjective with the meaning «honored»,
«celebrated», etc.23.
But naturally enough, by no means all foreign lands and peoples
were looked upon with such favor as Meluhha, Dilmun, and Aratta.
Bitterness, scorn, and hatred were heaped, however, primarily on the
enemies at whose hands they suffered. The Gutians, for example, who in
the days of the Dynasty of Akkad brought death and destruction to
Sumer and its people were described bitterly as «a people which brooks
no control»24, as a «stinging viper of the mountains», «an enemy of
the gods» 25. The Elamites and Subarians are termed «men of destruc-
tion» in the Sumerian lamentations26. Moreover in the case of the
Elamites, we find an attempt at succinct characterization of their per-
sonality in two proverbs of a Sumerian proverb collection which
Edmund Gordon is preparing for publication27. The first reads literally:
«The Elamite — one house for him to live in is not good» 28, that is,
presumably the Elamite was not satisfied with just one house. If this
interpretation is correct, it is clear that, rightly or wrongly, the Sume-
rian looked upon the Elamites as unusually greedy and ambitious. The
second proverb reads literally: «The Elamite is sick: his teeth are chat-
tering» 29. If the meaning is that the Elamite could not help wincing
and flinching from pain, then it is clear that the Sumerians thought
the Elamites to be «сгу-babies», and unmanly.
In case of two other peoples, the Hurrians and the Martu, it is
not improbable that we have a contemptuous capsulelike characteriza-
tion «wrapped» in one word, as it were. The Hurrians, no doubt, lived
originally on Mt. Hurrum, the region about Lake Van 30. Now a word
haram is found in Sumerian literature with the meaning «boor», «fool».
In fact, in one edabba essay, thay is an essay dealing with school-life,
the word haram is combined with the word galam, which means
«clever», to describe one of the students; that is he is termed a «clever-
fool», a compound word which, as Cyril Gadd has pointed out, is
remarkably similar to the English word «sophomore», if the latter
really goes back to sophos moros31. In any case if the word haram
«fool» is identical with the word harrarn in the phrase kar-har-ram, the
«land Hurrum» — note, however, the difference in orthography — this
one word would say a whole «pageful» about what the Sumerians
thought of the Hurrians.
Similarly, in case of the people known as Martu, it is the etymology
of the Sumerian word arad, «slave», which may prove revealing. For
it has been suggested32, and in my opinion not without reason, that
the word arad derives from the word (m)art(u); if this is true, it
would indicate that the Sumerians characterized the Martu as of a
slavish, servile disposition.
To be sure, in case of the Martu, we find another cultural characte-
rization which, at least on the surface, hardly fits in with slavishness
and servility. According to the myth «The Marriage of Martu» 33, the
god Martu, that is the tutelary deity of the Martu people, asks Numus-
da, the tutelary deity of the city Kazallu, for the hand of his daughter.
Numusda is more than willing to give his daughter , in marriage to
Martu, since the latter had performed some deed which had brought
him joy. But one of his daughter’s girl-friends interferes and tries to
296
dissuade her from marrying Martu, and in doing so gives a graphic
and vivid description of the Martu way of life — a bit of very real
ethnographic comment. Part of the passage is destroyed; here is a ten-
tative translation of what is legible:
He lives in tents, buffeted by wind and rain,
The mountain with (?) the weapon he... a dwelling place,
Who has [no] excess of me [at], who has dug..., he knows
not to submit,
He eats uncooked- meat,
Has no house while he lives,
Is not brought to burial when he dies 4
Similarly, the Martu are described as a people «who knows not
houses, who knows not cities, who are wild men of the mountains»35.
In the case of the Martu, too, there is a Sumerian proverb of
cultural significance; it reads literally: «Wheat is prepared with (?)
gu-nu/mz-grain as a confection; the Martu eat it, but know not what
it contains» 36. And this proverb fits in well with an epithet of Martu
well known from the literary documents which reads: «Martu who
knows not grain»37.
The Martu, as is well known, were Semites. But if the Sumerians
spoke critically of them, it was only with regard to their culture, not
their ethnic origin. Which leads up to the problem of the relationship
between Semites—particularly those Semites which came to be known
as Akkadians — and the Sumerians. Until recently, the history of
early Mesopotamia used to be viewed as a bitter, deadly struggle bet-
ween the two racial groups. Some years ago, however, Thorkild
Jacobsen collected some fairly convincing evidence which led him to the
conclusion that Semites and Sumerians lived «peacefully side by side
in Mesopotamia»38. Now naturally enough in connection with this
paper I tried hard to find indication of what the Sumerians really
thought of their Semitic neighbours, but, at least for the present, could
find little that was decisive, although I am inclined to the opinion that
there was far more friction between the Semites and the Sumerians
than Jacobsen is willing to grant39. In any case, as both Semite and
Sumerologist, I shall keep on the alert for any new evidence indicating
whether or not the Sumerians were the firslt anti-Semites.
NOTES
1. For the period, about 2'500 В. C., cf. the list of countries subservient to Luga-
lannemundu (cf. Giiterbock, ZA, 42, pp. 40—47; Kramer, AJA, 52, p. 162, note 14, and
JAOS, 64, p. 13, note 48); for the period of Sargon of Akkad, about 2300 В. C., cf.
the «geographical» table!! published by Schroeder in KAV, No 92 (most recently treat-
ed by Weidner, AFO, 16, pp. 1—24); for the Gudea period (about 2100 В. C.), cf.
especially Gudea Statue В (SAK, pp. 66—74), col. V 21—col. VI 69, and Cylinder A
(SAK, pp. 89'—123), col. XV 6—col. XVI 26. The latter passages are particularly in-
structive. There was Gudea, a rather minor ruler of only one Sumerian city-state,
that of Lagash, who never felt powerful enough to assume the title «king», but who
nevertheless brought Ansan and Elam to its knees, and seemed even to have a certain
amount of control over the countries Magan, Meluhha, Dilmun and Gubi; cf. especi-
ally Statue D (SAK, 76—78), col. 4, 7—11 and Cylinder A, col. XV 8 where the com-
pound verb gu-gis-gal is probably to be translated «to put neck on ground», «to
submit».
2. For references, see FTS, p. 292, note 78.
297
3. For details, cf. Ungnad, Subartu, pp. 69—93.
4. This is not actually stated in so many words but can be surmised from the
myth «Enki and the World Order» (cf. FTS, p. 89 ff., and WZFS, pp. 756—758); the
«city-founding» passage in the «Flood»-myth (cf. FTS, pp. 49—50); and the initial
passage in the Entemena historical inscription treated in FTS, pp. 38—39.
5. The designation «blackheads» for Sumerians is first found, as far as I know,
in the Sulgi hymns.
6. For the «Flood»-myth, cf. now FTS, pp. 176—181.
7. Cf. Van Dijk, La Sagesse Sumero-Accadienne, pp. 23—24.
8. Cf., for the present, «National Probation and Parole Association Journal»,
vol. 3, pp. 169—173.
9. For details, see the article «Drives, Motives and Values» to appear in the
forthcoming PROCEEDINGS of the 24th International Congress of Orientalists.
'10 . For the role of love, hate and fear in Sumerian behaviour, cf. the forth-
coming article in a «Festschrift» volume for Benjamin Mazar, President of the Hebrew
University.
11. This article is to appear in the near future in the forthcoming PROCEED-
INGS of this congress.
12. Cf. FTS, pp. 259—262, for details.
13. Cf. now FTS, pp. 89—91.
14. For the original Sumerian, cf. PBS, 2, plate VIII, lines 11—26; and SEM,
plate 81, col. ii, lines 1—2.
15. For the most recent treatment of the title en, cf. Falkenstein, JWH, vol, 1,
pp. 795—796; Jacobsen, ZA, 52, pp. 107—109 (note 32), and Hallo, Early Mesopota-
mian Royal Titles, pp. 3—10.
16. Cf. SEM, plate 81, col. ii, lines 11—28.
17. For the most recent treatment of the location of Magan and Meluhha, cf.
Weidner, AfO, XVI, pp. 6—-Id, where the literature on the subject is cited; note, how-
ever, that Ithe conclusions there presented are to be taken with a grain of salt.
18. Cf. BASOR, 96, pp. 18—29. For Dilmun as a source of ivory, as well as
copper, cf. now Oppenheim, JAOS, 74, pp. 6—17. Note that my suggested identifica-
tion of Dilmun with Aratta (BASOR, 96, p. 21, note 17) is wrong. Aratta is to be
sought to the east of the Lake Van region (see below).
19. Cf. ANET, pip. 37—41. According to the closing lines of this myth, the god
of Magan has the Sumerian name Nintula, and the god of Dilmun has the Sumerian
name Ensag, another proof of the close relationship between Magan, Dilmun and
Sumer. Note, too, that a goddess of Dilmun bears the Sumerian name Ninsikilla, cf.
lines '3d ff. of the «Enki and Ninhursag»-myth — and that when Gudea (Cylinder A,
col. XV, 7—12) speaks of his commissioning the gods Ninzag (probably a variant of
Enzag-Ensag) and Ninsikil to supply him with copper and different kinds of wood,
he is actually referring to Dilmun.
20. Cf., for the present, JAOS, 66, pp. 266—267.
21. For the location of Tukris and Marhasi, cf. now Weidner, AfO, XVI, p. 20;
for the location of Maeran, cf. ibid., pp. 6—11.
22. Cf. now WZFS, vol. 5, pp.758—759.
23. «Lug alb and a and Enmerkar» (FTS, pp. 235—237); «Lugalbanda and Mt,
Hurrum» (FTS, pp. 237—238; and WZFS, vol. 5, pp. 758—759).
24. Cf. FTS, p. 269.
25. Cf. RA, IX, p. 113, I, line I ff.
26. Cf., for the present, line 244 of the «Lamentation Over the Destruction of
Ur» (ANET, p. 460).
27. Parenthetically, I may add here that the Sumerian proverbs provide the most
important source material for the understanding of Sumerian character and persona-
lity, and all interested scholars will be deeply grateful to Dr. Gordon for his perse-
vering devotion to the restoration and translation of this complex and difficult Sume-
rian literary genre.
28. The Sumerian reads: Е1атк\ ё-dis-ti-la-ni nu-dug-ga.
29. The Sumerian reads: ElamKi tu-ra-am zu-ni ba-da-ra-a.
30. For references, cf. now Schmokel, Keils chriftf or s chung und alte Geschichte
Vorderasiens, p. 154, notes 4 and 5.
31. For the present, see Van Dijk, La Sagesse Sumero-Accadienne, pp. 24—25,
and Gadd, The Oldest Schools, p. 33 ff.
32. So verbally by Anro Poebel some twenty-five years ago.
33. Cf. Kramer, Sumerian Mythology, pp. 98—101.
34. Cf. SEM, plate 68, col. IV, lines 24—29.
35. Cf. SEM, plate 105, obv. co]., ii, lines 6—7.
298
36. The Sumerian reads:
gig-gd-nunuz lal-gim tb-ag
mar-tu t-ku-e ntg-sa-bi nu-un-zu
37. For the references, cf. now p. 159 of Jean Robert Kupper’s careful, detailed,
up-to-date, and thoroughly annotated study Les nomades en Mesopotamia au temps
des rois de Mari.
38. Cf. JAOS, vol. 59, pp. 485—495.
39. For instance, it is a well-known fact that, with the conquests of Sargon and
his dynasty, the Akkadian language гаше to be used side by side with the Sumerian
language, which implies a very real increase in the size and influence of the Akka-
dians in relation to the Sumerians. This state of affairs would hardly be cheering to
the Sumerians, and it seems more than likely that it engendered no little bitterness,
rivalry, and even hatred between the two groups. Similarly it seems rather unlikely
that there were no antagonisms and conflicts between them in such vital matters as
politics, economics, or religion.
И. М. ЛОСЕВА
НЕКОТОРЫЕ УРАРТСКИЕ ЮВЕЛИРНЫЕ ИЗДЕЛИЯ
С ИЗОБРАЖЕНИЕМ РИТУАЛЬНЫХ СЦЕН
(К вопросу об иконографии бога Халди и богини Ару бани)
За последнее десятилетие, особенно в последние годы, обнаруже-
но много интересного материала для изучения культуры и искусства
государства Урарту.
Наиболее значительны результаты известных раскопок в Армян*
ской ССР, на холме Кармир-блур, близ г. Еревана. Здесь, в цитадели
урартского города Тейшебаини, Б. Б. Пиотровский открыл интерес-
нейшие памятники материальной культуры VIII—VI вв. до н. э. !.
Но не только археологами сделаны ценные открытия. В недрах
музеев, в частности в Переднеазиатском музее в Берлине, произошли
также своеобразные «открытия» новых урартских произведений 1 2.
В этой связи необходимо остановиться на трех опубликованных в
1955 г. интересных изделиях прикладного искусства Урарту. Это два
серебряных медальона из Тейшебаини3 и серебряная пектораль из
Переднеазиатского музея в Берлине4.
Ценность этих произведений искусства тем более велика, что они
представляют исключительный интерес для изучающих религию Урар-
ту, сведения о которой еще чрезвычайно ограниченны. Мифы, магия
и молитвы урартов еще неизвестны. Основными источниками для
изучения урартской религии служат клинообразные надписи,
но они сообщают лишь имена богов, сведения о постройке
культовых сооружений и перечень жертвоприношений. Эпигра-
фические данные дополняются культовыми предметами и про-
изведениями изобразительного искусства, в известной мере восполня-
ющими пробелы в этой области. Однако таких предметов найдено
еще недостаточно, и тематика их н*е всегда ясна. Поэтому всякий па-
мятник, позволяющий ответить на тот или иной нерешенный вопрос,
связанный с урартской религией, вызывает большой интерес. К таким
произведениям и относятся наши ювелирные изделия.
В 1952 г. в раскопках помещения Б крепости Тейшебаини среди
прочих вещей оказался круглый серебряный медальон диаметром
3,5 см (рис. 36), на лицевой стороне которого нанесено чеканом
изображение сидящей на троне богини и стоящей перед ней женщи-
ны. Сверху между изображенными помещена звезда (?). В левой
руке богини серповидный жезл 5, часто встречающийся на изображе-
1 «Кармир-блур», I—'Ш, Ереван, 19'5'0—41*055.
2 g R Meyer, Ein neuentdeckter urartaischer В rust schmuck («Das Altertum»
Berlin, 1955, I, Heft 4), S. 205—213.
3 «Кармир-блур». Ill, Ереван, 1955, стр. 11, Г8.
4 G. R. Meyer, Ein neuentdeckter urartaischer Brustschmuck, S. 209.
5 Б. Б. Пиотровский видит в этом изображении не жезл, а полумесяц («Кар-
мир-блур», TII, стр. 11). Нам это предположение кажется маловероятным, так
как все переднеазиатские изображения полумесяца как в монументальном искус-
стве, так и в глиптике, дают его помещенным рогами вверх.
300
НИЯХ в Передней Азии. Стоящая перед богиней женщина держит
в левой руке за рога голову козла. Верхняя часть рогов, выступаю-
щая из руки адорантки, напоминает бутон (?) цветка. Чрезвычайно
знаменательно, что голова богини вычеканена на золотой пластинке,
напаянной на медальон. На богине длинное узорчатое платье. На го-
лове ее плоский убор. На адорантке
длинная, ниспадающая с головы почти
до пола шаль с бахромой и рисунком.
Линия почвы отмечена двумя горизон-
тальными полосами, они завершаются
зигзагообразным линейным орнаментом,
соприкасающимся с бортом медальона.
С первого взгляда композиция напо-
минает изображение на золотом медаль-
оне из Топрах-кале (рис. 37) 6, приводи-
мом для сравнения, но отличается, одна-,
ко, от него исполнением и трактовкой
образа. Медальон из Тейшебаини — обра-
зец довольно грубой, ремесленной рабо-
ты, возможно местного производства,
тем не менее вызывает исключительный
интерес, так как дает новые данные, свя-
занные с культом козла, о существовании Рис- Серебряный медальон
которого в Урарту ничего до сих пор не- из Теишебаини
известно.
В том же 1952 г., но уже в другом помещении (№ 36) цитадели
Тейшебаини был найден второй серебряный медальон диаметром
5 см (рис. 38). Изображение на нем отличается от первого. Здесь
вместо сидящей богини изображено стоящее мужское божество,
облаченное в простую одежду. Перед богом адорант в трафаретной
позе предстояния с поднятыми под углом руками. У ног его коза.
В верхней части, в поле медальона, между головами божества и адо-
ранта плохо различимое изображение, которое возможно вслед за
Б. Б. Пиотровским считать крылатым солнечным диском.
Линия почвы также отмечена горизонтальными полосами и зигза-
гообразным орнаментом. Однако орнамент здесь не соприкасается
вплотную с бортом медальона, а ограничен в свою очередь двумя поло-
сами, оставаясь как бы вписанным между ними.
Голова божества вычеканена на золотой тонкой пластинке, при-
паянной к медальону. В левой руке божества серповидный жезл.
Правая рука, согнутая в локте, протянута к адоранту ладонью
внутрь.
Ушко для подвешивания находится в верхней части медальона,
как и у найденного в помещении Б.
Третий из рассматриваемых предметов — найденная в Передне*
азиатском музее Берлина серебряная серповидная пектораль (диамет-
ром 6,7 см, шириной в середине 2,6 см), служившая нагрудным укра- * S.
6 С. F. Lehmann-Haupt, Materialen zur dlteren Geschichte Artnenlens und Meso-
potamiens. Abhandlungen der Koniglichen Gesellschaft der Wissenschaften zu Gottin-
gen Philologische — Historische Klasse («Neue Folge», Berlin, 1907, IX, № 3),
S. 84, fig. 56.
301
Шением (рис. 39) 1. Подобные украшения часто встречаются изобрй-
женными на урартских статуэтках7 8.
Памятник был обнаружен Ж. Мейером во .время послевоенной
реорганизации сильно пострадавших хранилищ переднеазиатских древ-
ностей. В ходе этих работ ученый обратил внимание на выдающееся
произведение, художественного ремесла Урарту, серебряный кошель
(инвентарный номер Берлинского музея VA 4636), найденный еще в
конце прошлого века Леман-Гауптом на Топрах-кале9. Этот кошель
в свое время сильно пострадал от огня. Когда-то он был в тонкой
Рис. 3'7. Золотой медальон
из Топра-х-кале
Рис. 38. Серебряный медальон
из Тейшебаини
серебряной плетеной сетке и имел две крышки. Одна из них под дей-
ствием огня приварилась к кошелю, другая же выпала, и ее нашли
отдельно. К этой последней изнутри был прикреплен диск в форме
полумесяца. Считая, что кошель служил вместилищем для тонкого
сыпучего материала, Леман-Гаупт видел в этом полумесяце своего
рода заслонку, предотвращавшую засорение отверстия в крышке при
быстром высыпании содержимого.
Когда крышка попала в руки Ж. Мейеру, ему бросилось в глаза,
что полумесяц имеет по краям петли. Таким образом, толкование
Леман-Гаупта стало под сомнение. Чтобы узнать назначение этого
предмета, крышку расчистили. Полумесяц отделился, и обнаружилось,
что это пектораль, на лицевой стороне которой нанесено очень
тонко исполненное изображение.
7 G. R. Meyer, Ein neuentdeckter urartaischer В rust schmuck, S. 205.
8 Б. Б. Пиотровский, Урартские бронзовые статуэтки («Труды Отдела Вос-
тока», I, Ленинград, Гос. Эрмитаж, 1939), табл. II; С. F. Lehmann-Haupt, Armenien
einst und jetzt, Berlin, II, 2, S. 482; G. Meyer, Ein neuentdeckter urartaischer Brust-
S ch muck S 211
9 C. F. Lehmann-Haupt, Materialen zur alteren Geschichte Armeniens und Meso-
potamiens, S. 9'1, Zeilen 61.
302
Центр пекторали занимает сцена подношения жертвенного йозла
божеству. Богиня сидит на троне, держа в правой руке чашу, а в ле-
вой — ветвь какого-то растения. На ней длинная одежда с бахромой.
На голове ее плоский убор, несколько напоминающий убор богини на
медальоне из Тейшебаини. Перед богиней в трафаретной позе пред-
стояния -молящаяся с козлом у ног. На ней богатая узорчатая
одежда, напоминающая одеяние богини. Но на голове ее длинная
шаль с бахромой, доходящая до пола. Справа и слева, по краям пек-
торали, замыкая композицию, изображены кипарисы. Линия почвы,
Рис. 39. Серебряная пектораль из Переднеазиатског-о
музея. Берлин
отмеченная лишь под центральным изображением, имеет уже знако-
мый по предыдущим памятникам зигзагообразный орнамент, заклю-
ченный, как и в медальоне с изображением бога, между двумя парал-
лельными полосами.
Пектораль отличается от медальона Тейшебаини исключительной
тонкостью работы и тщательностью отделки деталей. Замечательно
переданы мельчайшие узоры одежды, все самые мелкие части трона.
Удачное композиционное решение этой сцены и непосредственность
ее передачи в сочетании с высокими художественными достоинствами
делают это произведение одним из лучших памятников художествен-
ного ремесла Урарту. Своеобразие трактовки ряда деталей этой сцепы
представляет особый интерес для анализа сюжета.
Все три разбираемых нами памятника связаны единой темой —
жертвоприношение козла божеству. В двух случаях козел жертвуется
женскому божеству, в третьем — он предназначается божеству муж-
скому.
Точно определить богов, изображенных на наших памятниках,
очень трудно, так как скудость урартского материала как эпиграфи-
ческого, так и изобразительного, мешает ясной трактовке этих обра-
зов. Однако некоторые косвенные данные, главным образом урартских
письменных источников, и аналогии в странах Передней Азии могут
303
оказать существенную помощь в предварительном отождествлении
данных божеств и уточнении изображенных сюжетов.
Самую большую ценность в этом плане представляет надпись
«Мхер-капуси» царя Ишпуини и его сына Менуа 10. Она содержит спи-
сок урартских богов и богинь, а также перечень количества жертвен-
ных животных (быков, коров, коз, овец и ягнят), предназначенных
каждому из них, их городу, оружию, культовым постройкам и т. д.
Кроме того, эта надпись дает исключительно важные сведения и отно-
сительно сохранившихся в религиозных воззрениях Урарту пережит-
ков анимизма, тотемизма и культа природы. Вместе с тем она содер-
жит и ценные для нашей темы сведения относительно связи пантеона
урартских богов, и особенно верховного бога Халди, с растительным
миром, а также указывает на обычай жертвоприношения козла именно
этому божеству. Все это заставляет заострить наше внимание на об-
разе бога Халди при изучении мужского божества на медальоне из
помещения № 36 крепости Тейшебаини.
Глава урартского пантеона бог Халди — местное верховное боже-
ство урартских племен. Наибольшую известность он имеет как бог
и покровитель войны. По мнению Г. А. Меликишвили, Халди, веро-
ятно, по своему происхождению, — божество неба или во всяком слу-
чае олицетворение одной из небесных стихий11. Судя по данным кли-
нописи, он, так же как и почти все переднеазиатские божества (Ашшур,
Таммуз, Мардук и др.), связан с растительным миром, являясь также
и божеством плодородия. Не удивительно поэтому, что ему в первую
очередь, наряду с некоторыми другими урартскими божествами прино-
сились жертвы и устраивались культовые церемонии в связи с различ-
ными сельскохозяйственными работами, теми или иными изменениями
растительного мира.
Культ бога растительности во всех странах Передней Азии имеет
огромное значение, начиная с древнейшей поры. Шумеро-аккадские
изображения указывают, что его атрибутом был горный козел. Соче-
тание бога растительности с козлом, приношение богу козленка, а так-
же почитание козла как символа бога плодородия характерно и для
последующих изображений в Передней Азии 12. На печатях ив Суз он
часто изображается в сочетании с деревом и звездой, на касситских
цилиндрах он включен как божественный атрибут 13. Сохраняется этот
символ и в искусстве хеттов 14, тот же мотив замечается и на много-
численных цилиндрах Вавилона, Ассирии и других стран Передней
Азии 15. В эгейском мире горный козел также считался непосредствен-
но связанным с культом растительности 16. Вероятно, и для Урарту
этот символ имел такое же значение.
10 УКН, № 127 (ВДИ, 1'953, № 1), стр. 31'8 и сл.
11 Г. А. Меликишвили, Наири-Урарту, Тбилиси, 1954, стр. 365—366.
12 L Delaporte, Catalogue des cylindres orientaux («Musee du Louvre», II,
Paris, 1925), tabl. 73, fig. 11 (A—167), tabl. 80, fig. 2 (A-356), 4 (A-357), 6
(A—362), 8 (A—352), 16 (A—367); L. Delaporte, Catalogue des cylindres orien-
taux et des cachets de la Bibliotheque Nationale, Paris, 1910, tabl. IX, fig. 79;
L. Hamann. Geschichte der Kunst, Berlin, 1955, S. 311, Abb. 340.
13 L. Delaporte, Catalogue des cylindres orientaux et des cachets de la Biblio-
theque Nationale, tabl. XIX, fig. 293, 294, tabl. XX, fig. 297.
14 O. Weber, Die Kunst der Hethiter, Berlin, 1921, Tab. 42.
15 L. Delaporte, Catalogue des cylindres orientaux, tabl. 89, fig. 1 (A—693),
13 (A-712), 19 (A—708), tabl. 95, fig. 11 (A—884), 15 (A—888).
18 «Mycenien recent I» (JHS, XXI, 1901), p. Г56, fig. 34.
304
В уже упомянутой надписи «Мхер-капуси» говорится, что в честь
построения ворот богу Халди устанавливаются жертвоприношения бо-
гам и, в частности, приказывается наряду с другими жертвами «шесть
козлят богу Халди, чтобы были зарезаны (?)...» (hal-di-e hi-ip-si-
di-’a-a-li)17.
В этой же надписи содержится упоминание о жертвоприношениях
богам, и в частности богу Халди, связанных с какими-то изменениями
в мире растительности, вероятно с созреванием плодов: «Когда де-
ревья... пусть будут принесены в жертву богу Халди — 3 овцы [и]
3 овцы — всем [другим] богам; когда виноградники... пусть будут пре-
поднесены в жертву богу Халди — 3 овцы [и] 3 овцы — всем [другим]
богам; когда виноградник... богу Халди пусть будут преподнесены в
жертву 3 овцы [и] 3 овцы [всем] другим богам» 18.
В надписи Менуа из Гюзака 19 также упоминаются в связи с вино-
градником жертвоприношения и культовые церемонии богу Халди; на
этот раз вместе с именем верховного бога написано имя верховной
богини Арубани: «Когда виноградники tesule..., бык и 3 овцы пусть
будут принесены в жертву богу Халди [и] церемонии (?) пусть будут
выполнены (?), как у ворот Халди, так и перед надписью. Когда уст-
ройство (?) виноградника ahule, — праздник (?) богу Халди пусть
будет устроен (?) у ворот Халди, праздник (?) — богине Арубани,
праздник (?) — богу Халди перед надписью».
Упоминание одновременно бога Халди и богини Арубани, а так-
же принесение в жертву Халди козленка мы находим и в надписи из
Ашотокерта 20. Здесь речь идет о построении царем Ишпуини и его
сыном Менуа культового сооружения — суси богу Халди и установле-
нии в связи с этим жертвоприношений: «Для бога Халди пусть будет
зарезан (?) козленок, [а также] бык пусть будет принесен в жертву
богу Халди, корова — богине Уарубани21, овца — воротам бога Хал-
ди [и] овца — оружию бога Халди».
Упоминание [У]арубани в этой подписи, повествующей лишь о по-
строении суси богу Халди, Г. А. Меликишвили убедительно объясняет
не только тесной связью этих божеств друг с другом в урартском пан-
теоне, но и тем, что Арубани была женским двойником бога Халди
и рассматривалась как его супруга 22.
Это соображение чрезвычайно ценно для последующего опреде-
ления образа женского божества, изображенного на пекторали и дру-
гом медальоне из Тейшебаини.
Для наиболее же полного отождествления изображения на нашем
медальоне с мужским божеством отметим еще один урартский клино-
писный текст, отображающий обычай приношения богу Халди жертвы
в виде козленка, а также связывающий это божество с культом воды
и плодородия. Я имею в виду Звартноцкую надпись Русы II23. В ней
сообщается об основании в долине Куарлини города (возможно Тей-
шебаини), разбивке виноградников, полей с посевами, фруктовых са-
17 УКН, № 27 (ВДИ, 1953, № 1), стр. 319.
18 Там же. стр. 323.
19 УКН, № 65 (ВДИ, 1953, № 2), стр. 280—281.
20 УКН, № 25 (ВДИ, 1953, № 1), стр. 317—318.
21 По мнению Г. А. Меликишвили, .имя Уарубани — это вариант Арубани
(arubani) (см.: Г. А. Меликишвили, Наири-Урарту, стр. 372).
22 Там же.
23 УКН, № 281 (ВДИ, 1953, № 4), стр. 231. 232.
20 Заказ 2603
305
дов, проведении канала из реки Ильда'руни и установлении жертво-
приношений по случаю орошения долины. «Когда [кто-нибудь] заста-
вит канал оросить что-нибудь в этой долине (?) [царя] Руса, козленок
пусть будет зарезан (?) для бога Халди, овца — пусть будет прине-
сена в жертву богу Халди, овца — богу Тейшеба, овца — богу Ши-
вини...» (текст повторяется дважды).
Весь приведенный материал показывает, что жертвоприношение
козла связывается с богом Халди, и свидетельствует о близости по-
следнего с миром растительности, давая неоспоримые доказательства
тому, что Халди в одном из своих проявлений считался богом расти-
тельности и плодородия. Принимая все сказанное выше во внимание,
нетрудно объяснить изображение жертвенного животного в виде козла
на нашем медальоне. Только богу Халди как верховному богу плодо-
родия подносится в соответствии с урартским ритуалом, засвидетель-
ствованным в текстах, это жертвенное животное, считающееся с древ-
нейших времен символом и атрибутом богов растительности.
Таким образом, нам кажется вполне возможным допустить, что
божество, изображенное на нашем медальоне, это бог Халди. В пользу
такого отождествления говорит и крылатый диск — эмблема, обычно
связываемая с верховным богом.
В Ассирии, культура которой чрезвычайно близка урартской, вер-
ховный бог Ашшур (местный бог племени и одновременно бог войны
и небесное божество) олицетворяется в крылатом диске или изобра-
жается вписанным в него. Халди, имеющий много общих с Ашшуром
черт, естественно, также мог быть изображен вместе с крылатым ди-
ском. Однако диск не считается решающим при определении божества,
так как в различных странах Передней Азии он помещается над раз-
нообразными изображениями. Но то, что в урартской глиптике он был
связан с рыбой и козлом 24, символами плодородия, лишний раз под-
тверждает наше толкование диска как знака Халди — бога расти-
тельности.
Серповидный жезл в левой руке божества — символ власти —
обычно также изображался ib странах Передней Азии в руках вер-
ховного божества.
Нельзя пройти мимо того факта, что бог Халди в некоторых своих
проявлениях родствен богу Тейшебе. Оба — боги сил природы, расти-
тельности, плодородия. Но иконография Тейшебы, бога, родственного
хеттскому Тешубу и ассирийскому Ададу, более устоявшаяся. Извест-
ными атрибутами бога Тейшебы были дротик и молнии в руках, в то
время как жезл — символ Халди, и этот последний образ вполне соот-
ветствует нашему изображению.
Обращает на себя внимание и то, что убор бога очень напоминает
урартский боевой шлем, т. е. облегающую голову каску, завершаю-
щуюся выпуклым отростком, что вполне естественно как принадлеж-
ность бога войны Халди.
К большому сожалению, медальон очень потерт, и потому многие
детали ускользают. Возможно, что сохранившаяся выпуклая линия
по борту шлема представляет рога быка — обычное украшение убо-
ра божества в Передней Азии.
Кроме всех этих иконографических данных, одним из самых
24 Б. Б. Пиотровский, История и культура Урарту, Ереван, 1944, стр. 276.
рис. 88, № И, стр. 277, 282.
306
убедительных доказательств в пользу того, что на медальоне вычека-
нен бог Халди, служит золотая напайка на месте изображения головы
божества. Несомненно, этим приемом мастер, изготовивший медальон,
лишний раз хотел подчеркнуть исключительно выдающееся значение
изображенного. А так как глава пантеона Урарту — бог Халди, то
естественно, что именно его и стремился так возвеличить художник.
Таким образом, суммируя все сказанное, нам кажется возмож-
ным еще раз подтвердить высказанное ранее предположение, что на
медальоне из крепости Тейшебаини (№ 36) изображена ритуальная
сцена приношения жертвенного козла богу Халди.
Определение образа женского божества на медальоне из поме-
щения Б крепости Тейшебаини и на пекторали Берлинского музея
представляет такую же или даже, может быть, еще большую
сложность.
Почти все женские божества Передней Азии — божества расти-
тельности, плодородия и плодовитости. Исключительное значение име-
ет культ богини-матери, богини плодородия, произрастания, земли, на-
шедших свое воплощение и в образах различных богинь: Иштар, Гула,
Анаит, Кадеш и др. Часто в глиптике или на рельефах Передней Азии
богиня-мать изображалась стоящей или сидящей, в длинной одежде
и тиаре, как и на медальоне из Тейшебаини.
Уже в глиптике Шумера III тысячелетия до н. э. можно видеть
изображения женских стоящих и сидящих божеств, принимающих
поклонение, очень близких богиням на наших памятниках. Иногда трон
богини помещен под деревом. В ряде случаев она держит в руках, как
на пекто|рали, чашу и ветви или колосья и как атрибут имеет козу —
эмблему божества растительности25. Поднесение жертвенного козла
божеству, как это изображено на наших памятниках, встречается и
на цилиндрах из Месопотамии 26.
Тип сидящей богини также характерен и для глиптики сиро-хетт-
ской27 на протяжении II тысячелетия до н. э. Популярен он и в I ты-
сячелетии, особенно в глиптике Ассирии 28. Он известен также и Эгей-
скому миру. На крито-микенских геммах и кольцах мы видим адоран-
тов перед сидящей богиней, трон которой помещен часто под дере-
вом 29. Интересно, что и на изображениях из Шумера и Эгеи сидящая
богиня и дерево даются в сочетании, как и на нашей пекторали. Вет-
ви в руках богини должны, видимо, также свидетельствовать о ее свя-
зи с миром растительности.
Известно это изображение и в Урарту. Печати из района Вана
и Южного Закавказья передают трафаретные композиции сидящего
на троне божества и стоящего перед ним человека в молитвенной позе
(рис. 40). На печати из Топрах-кале трон помещен также рядом с де-
25 W. Н. Ward, The seal cylinders of Western Asia, Washington, 1910, fig. 76,
378, 380, 383; L Delaporte, Catalogue des cylindres orientaux («Musee du Louvre»),
1, tabl. 50, № 5 (D. 21).
26 L. Delaporte, Catalogue des cylindres orientaux («Musee du Louvre»), II,
tabl. 73, fig. 9 (A—166), tabl. 80, fig. 15 (A—363), fig. 19 (A—371); L. Legrain,
«Pennsylvania», tabl. XVI, fig. 236.
. 27 H. V. Hilprecht, Explorations in Bible land, Edinburg, 1903, p. 475;
L. Delaporte, Catalogue des cylindres orientaux, II, tabl. 95, fig. 30 (A—903).
28 H, W. Ward, The seal cylinders of Western Asia, p. 239—248; L. Delaporte,
Catalogue des cylindres orientaux, II, tabl. 88, fig. 3 (A—677), fig. 9 (A—684),
tabl. 91, fig. 17 (A—726).
29 H. Th. Bossert, Alt Kreta, Berlin, 1921, S. 249—250.
20*
307
Рис. 40. Цил1инд|рпечать. Ир ат.
Время Ахеменидов
ревом Ч Сцена предстояния изображена й на замечательном золотом
медальоне из Топрах-кале. Некоторые исследователи склонны видеть
в этом изображении царицу со служанкой, другие, и они несомненно
правы, считают изображенную богиней плодородия, которая ассоци-
ируется у них с Багмашту, супругой верховного бога Халди31. Это по-
следнее предположение подтвер-
ждается, на наш взгляд, многими
деталями об|раза. В левой руке си-
дящей богини ветка растения,в то
время как правая обращена к адо-
грантке. Судя по изысканности
одежды адорантки, можно предпо-
ложить, что это царица, совершаю-
щая ритуальный обряд перед ста-
туей божества. Гирлянда из буто-
нов цветов, завершающая линию
почвы под изображенной группой,
а также ветвь в руках богини ука-
зывают на ее связь с раститель-
ностью. Отождествление сидящей с богиней Багмашту становит-
ся еще более вероятным, если обратиться к урартским над-
писям, тексты которых показывают, что супруга бога Халди
воплощала в себе черты богини (растительности и верховной
владычицы30 31 32, и к иранским цилиндрам-печатям времени Ахе-
менидов33. Поражает почти полная идентичность образа богини,
сидящей на троне с цветком в левой руке и с приподнятой правой,
обращенной к адорантке, на печатях из Ирана и Урарту. Адорант-
ка, стоящая перед богиней (иранская печать), подносит ей птицу,
т. е. атрибут верховной богини, особенно характерный для стран
Запада. Бронзовая статуэтка из Вана34 изображает сидящую жен-
щину в совершенно такой же позе и таком же костюме, что и богиня
на медальоне из Топрах-кале (рис. 41). Правая рука ее с раскрытой
ладонью слегка поднята и протянута вперед, левая, также слегка
вытянутая вперед, сжата в кулак и имеет отверстие (вероятно, в не-
го вставлялась бронзовая ветвь или цветок).
То, что изображение этой богини встречается и в круглой скульп-
туре, и на ювелирных изделиях, и даже воспринято искусством ахеме-
нидской глиптики, говорит о большом ее значении, давая еще раз по-
вод считать ее супругой верховного бога Халди — Багмашту, образ
которой очень сложен и интересен.
Надо сказать, что супруга бога Халди почиталась в различных
центрах Урарту под различными именами. В центральной части госу-
дарства, в районе столицы Тушпы, она, согласно уоартским надпи-
сям35, называлась Арубани, а в Мусаси1ре к концу VIII в. до н. э. она
получила новое, вероятно иранское, имя— Багмашту. Имя этой муса-
30 Б. Б. Пиотровский, История и культура Урарту, стр. 281, фиг. 92, № 3
31 Там же, стр. 233.
32 УКН, № 25, 27, 65.
33 J. Menant, Recherches sur la glyptique orientale, II, Paris, 1886, p. 174.
tabl. IX, 2.
34 Б. Б. Пиотровский, Урартская бронзовая статуэтка Гос музея Армении
(«Советская археология», 1940, № 6), стр. 89—91.
35 УКН, Ks 25, 27, 65, 143.
308
сирской богини не встречается в урартской эпиграфике, зато оно хоро-
шо известно из ассирийских надписей времен Саргона II (722—705).
Так, в тексте «Луврской таблички» среди добычи, захваченной Сарго-
ном в Мусасире, называются статуи бога Халди и его супруги Баг-
машту, а также драгоценности, принадлежавшие этим божествам26.
По надписям Саргона II можно предполагать, что ассирийцы считали
ее богиней только Мусасира и что в урартский пантеон она не входила.
«Что касается Урзаны Мусасир-
ского..., жену его, сыновей его,
дочерей его, всякое имущество,
богатство, сокровища его двор-
ца... богов его Халдиа, Багмаш-
ту с их многочисленным богат-
ством, я полонил. Урса, царь
Урарту, услышав о разгроме
Мусасира и пленении своего бо-
га Халдиа, своими собственными
руками поясным железным кин-
жалом покончил жизнь свою» 36 37.
Очевидно, не случайно бога-
ми Урзаны названы здесь Хал-
диа (Халди) и Багмашту, а бо-
гом царя Урсы — только Халдиа.
Г. А. А1еликишвили считает, что
какое-то иранское племя, воз-
можно, ассимилировало урарт-
ское население Мусасира и бог-
покровитель племени был отож-
дествлен с Арубани, супругой бо-
га Халди, почитаемой в Мусаси-
ре, а затем даже вытеснил ее
урартское название38. В связи с
этим толкованием, естественно,
возникает вопрос, не потому ли
об1раз Багмашту на золотом ме-
дальоне из Топрах-кале и был так
естественно воспринят иранской
глиптикой V в. до н. э., сохюа-

Рис. 41. Бронзовая статуэтка из Вана
нившей в отличие от монументального, официального иранского ис-
кусства древние народные традиции и образы.
Изображение на пекторали Берлинского музея чрезвычайно близко
только что рассмотренным. Однако трактовка богини несколько отлич-
на. На голове ее вместо шали убор с плоским верхом. В руках, кроме
ветки растения, чаша. У ног адорантки козел. Платья богини и адо-
рантки украшены спереди полосой, видимо, бахромы. Шаль женщины,
стоящей перед богиней, очень длинная. Она спускается к ногам и в
виде шлейфа даже тянется по полу, в то время как на других рассмот-
ренных изображениях она опускалась лишь чуть ниже талии.
36 F. Thureau-Dangin, Une relation de la huitieme campagne de Sargon <714
avant J. C), Paris, 1912, p. 391.
57 АВИУ, № 54 (ВДИ, 1951, № 3), стр. 210.
& Г. А. МеликишвШи Наири-Урарту, стр. 162.
809
Эти различия могут говорить либо о разновременности исполнен
ния произведений, либо о том, что они были выполнены в различ-
ных местах страны, хотя найдены были некоторые из них в одном
месте.
В то же время нельзя не отметить, что трактовка изображений на
пекторали очень близка изображениям на медальоне из Тейшебаини.
В первую очередь бросается в глаза жертвенное животное — козел,
а также почти тождественная форма плоского головного убора, напо-
минающего убор богини на пекторали. Сходство есть и в костюме адо-
рантки, только ее длинная шаль не переходит в шлейф потому, что
она перекинута немного наперед. Линия почвы дана в виде зигзаго-
образного линейного орнамента, а на золотом медальоне из Топрах-
кале это гирлянда бутонов. Таким образом, общность трактовки всей
сцены, и божества в частности, несмотря на качественное различие в
исполнении, заставляет видеть .здесь единый прообраз. Принесение в
жертву козла, неоднократно отмеченное в урартских клинописных тек-
стах как дань богу Халди, двойником которого считалась богиня Ару-
бани, позволяет предположить, что на серебряном медальоне из Тей-
шабаипи и пекторали из Топрах-кале вычеканена богиня Арубани,
супруга бога Халди, почитаемая в урартском пантеоне наряду с этим
верховным божеством. Золотая напайка на месте изображе-
ния головы, такая же, как на медальоне с изображением бога
Халди, неопровержимо свидетельствует в пользу этого же предполо-
жения.
Если на далекой окраине государства, в крепости Тейшебаини,
почиталась богиня, иконография которой столь близка изображению
богини на пекторали из Топрах-кале, следовательно, она занимала в
пантеоне первенствующее положение. Чрезвычайно примечательно
также и то, что местный мастер, создатель медальона Тейшебаини,
старался по мере своих сил и возможностей передать предельно точно
образ богини, видимо, уже вполне установившийся к тому времени в
Урарту. Вероятно, подобные изображения были если не трафаретны-
ми, то во всяком случае хорошо известными в стране, что опять-таки
позволяет предполагать, что почитание богини Арубани было широко
распространено в Урарту.
Суммируя все приведенные данные, можно считать, что на ме-
дальоне из Тейшебаини и на пекторали из Топрах-кале изображена
урартская богиня Арубани, супруга бога Халди, в то время как на
золотом медальоне из Топрах-кале можно видеть образ богини Баг-
машту, супруги Халди мусасирского пантеона.
Для дополнения характеристики иконографии Арубани на пекто-
рали отметим, что деревья, фланкирующие центральную сцену, от-
нюдь не играют роли декоративного украшения, а тесно связаны смы-
словым значением со всем изображением, являясь эмблемой расти-
тельности и символом божества плодородия 39.
39 Священное дерево как символ плодородия встречается на многочисленных
памятниках Передней Азии, особенно в глиптике IV тысячелетия до н. э., где оно
сочетается также с изображением богини-матери и горного козла. Памятники
Рас-Шамры как письменные, так и изобразительные, подтверждают связь этих
символов с культом богини Анат и бога Ваала, ежегодно обновляющего природу,
дающего жизнь растениям и животным [Ш. Виролло, Рас-Шамра, или вновь
найденная финикийская литература (ВДИ, 1937, № 1), стр. 78—86].
ЗЮ
Хотелось бы еще добавить несколько слов относительно смысло-
вого значения ритуальной сцены, изображенной наиболее полно на
пекторали.
Иконография богини, сидящей с чашей и растением в руках,
своими корнями уходит в Месопотамию и прослеживается затем по
памятникам во всей Передней Азии с III—I тысячелетия до н. э.
Наиболее распространено такое изображение в сценах пира, где,
так же как и на нашей пекторали, богиня держит чашу в правой руке,
а цветок или плод — в левой. Об этом свидетельствует ряд рельеф-
ных композиций на вотивных пластинках III тысячелетия до н. э., про-
исходящих из Тель-Асмара, Хафаджи, Ура и Мари 40. Этот образ воп-
лощен и в шумерской статуэтке богини плодородия Нидаба41, дати-
руемой также III тысячелетием до н. э. Во II тысячелетии до н. э.
подобных изображений очень мало, зато в I тысячелетии до н. э. эта
тема вновь возрождается, получив развитие в хеттском и ассирийском
искусстве 42.
X. Франкфорд43 и ряд других исследователей, в том числе и
Р. Барнетт44, предполагают, что отмеченные сцены пира — эпизоды
празднования нового года, который следовал за совокуплением вер-
ховных богов, предназначенным обеспечить плодородие и плодови-
тость в стране на следующий год. По мнению Барнетта, и сцена пира
в царском саду из дворца Ашшурбанипала в Ниневии изображает та-
кое празднование.
Иконографическое сходство божества на пекторали и на древних
рельефах, о которых мы говорили выше, с хеттскими и ассирийскими
изображениями настолько сильно, что становится несомненным: образ
богини, сидящей с цветком и чашей в руках, тождествен верховной
богине, принимающей участие в пире. А так как в сохранившихся
урартских текстах имя Арубани неоднократно связывается с произра-
станием и развитием растительности, то нам кажется возможным рас-
сматривать изображенную на пекторали ритуальную сцену как часть
культа плодородия, входящего в круг новогодних празднеств.
40 «Oriental institute communication University of Chicago», 1935, № 19, p. 8,
fig. 5; p. 50, fig. 58; 1932, № 13, p. 96, fig. 44; L. Woolley, Ur excavations, П,
tab. 116; «Syria», XVI, 1935, p. 130, fig. 12.
41 «Bulletin des museens royaux d’art et d’histoire de Bruxelles», VIII, 1936,
serie III, p. 94, fig. 15.
42 «Ausgrabungen in Sendschrift», IV, Tab. LIV.
43 H. Frankfort, A great discovery of Sumerian sculptury («Illustrated Lon-
don news», 1934, 19 May), p. 802 ff.
44 R. D. Barnett, The Nimrud ivories and the art of the Pheonicians («Iraq»,
II, London, 1935), p. 185.
Л. А. МА НУЛЕ ВИЧ
Bir el-Qutt.
ИСТОРИКО-ХУДОЖЕСТВЕННОЕ ЗНАЧЕНИЕ
МОЗАИКИ
Bir el-Qutt, где недавно расчищены 1 археологические остатки
древнего монастыря, расположен подле самого Вифлеема. Архитек-
турный комплекс монастыря сосредоточен вокруг центрального дво-
рика и состоит из храма с примыкающей погребальной капеллой,
трапезной, жилых, хозяйственных и служебных помещений, а
также крипт некрополя. Вход в монастырь с востока. Он
вел через вестибюль непосредственно на центральный дворик. В це-
лом монастырь занимал квадратную площадь, и только прямоуголь-
ный храм выступал за пределы ее в виде небольшого удлиненного
придатка на северной стороне. Храм связан непосредственно с погре-
бальной капеллой и внутренними переходами с трапезной, цент-
ральным двориком и остальными помещениями. По словам руково-
дителя раскопок Корбо, план открытого им монастыря своеобразен.
В Палестине нет других монастырей подобного плана. Впрочем, от-
сутствие аналогий, возможно, объясняется тем, что древние местные
монастыри в большинстве еще не исследованы. Что же касается
храма, то он, напротив, типичен по своей архитектуре и может быть
назван обычным монастырским. Это продолговатая однонефная ба-
зилика с внутренней абсидой в средней части восточной стены.
Полы почти всех помещений и переходов были в свое время по-
крыты мозаикой. Она не всюду имела многоцветный художествен-
ный узор. В ряде помещений было в сущности одноцветное мощение,
иногда из более крупных камешков (девять тессер на 20 см). Мозаи-
кой были покрыты и стены. При раскопках обнаружены осыпавшие-
ся на пол отдельные разноцветные кусочки.
На вымостке пола трапезной и на трех разных участках двори-
ка и погтиков расчищены четыре мозаичные надписи, оказавшиеся
древнегрузинскими, выполненными заглавным хуцури. На основании
их установлено, что монастырь был грузинским, посвященным св.
' Феодору. Специалисты по истории грузинского языка и по палео-
графии относят надписи к VI в. н. э.
Нужно отдать должное автору опубликованного отчета. Он не
упускает случая зарегистрировать даже небольшие остатки мозаик.
В центре церковного нефа отмечен ограниченный фрагмент, кото-
рый «должен был составлять часть геометрического узора». Но ка-
кие геометрические мотивы были использованы в узоре, каково бы-
ло сочетание их, к сожалению, не раскрыто. Отчет не выходит за
пределы кратких, строго археологических сообщений. Из него
можно почерпнуть четкие сведения о составе ложа мозаики, о раз-
1 Отчет о раскопках 1952 (декабрь) — 1953 гг.Гсм.: V. Corbo, Gli scavi di Kh
Siyar el-Ghanam e i monasteri del dintorni («Publicazioni dello studium biblicuni
franciscanum», № 11, Gerusalemme, 1955), p. 109—139, fig. 29—41]. — Предоставле-
нием мне фотокопии этого отчета я обязан заботам акад. А. Г. Шанидзе.
312
мерах и цвете мозаичных тессер на некоторых участках. В от-
дельных случаях зарегистрированы детали. Так, пол в кухонном
или хлебопекарном помещении выложен белой диагональной клад-
кой с цветочками розового и черного цветов, расположенными
рядами на расстоянии 26 см один от другого Приведена даже слу-
чайная аналогия. Но в целом отчет не дает описания ни форм
орнамента, ни характера цветовых сочетаний в нем. Поэтому сопо-
ставление мозаик Bir el-Qutt с подобными ему не может быть выпол-
нено достаточно полно.
Рис. 4'2. Перспективный вид трапезной с мозаичным полом
(V. Corbo, GU scavi di Kh. Siya> el-Ghnatn e i monasteri dei dintorni)
Автор отчета сравнительно дольше задерживается на мозаич-
ной вымостке трапезной. Он считает последнюю «самым красивым
и лучше сохранившимся из всего монастыря участком», а ее моза-
ичный пол— «основным, что характеризует помещение». Действитель-
но, пышный узор его представляет собой не только художествен-
ный интерес, но имеет и важное историко-художественное значение.
«Среднее поле, — читаем в описании, — это красивое плетение гео-
метрических мотивов (семь тессер на 10 см), сделанное из тессер
разных цветов: белого, ярко-розового, черного, лазурного, зеленого.
Поле ограничено со всех сторон обрамлением из семи рядов кладки,
которое отделяет его от белой каймы диагональной кладки».
Мозаичный настил трапезной в Bir el-Qutt в самом деле может
на первый взгляд произвести впечатление «красивого плетения гео-
метрических мотивов». Но, как показывает приложенный к отчету
фотоснимок, плетения на нем нет совсем. Узор образован простым
повторением одних и тех же звеньев или основных ячеек, выполняю-
щих роль своего рода рапорта. Звенья располагаются восьмью ря-
дами, одно возле другого, по четыре в ряд.
Каждое звено состоит из двух туго вставленных под прямым
углом или как бы втиснутых один в другой удлиненных прорезных
313
ромбов. Это в сущности не ромбы, а рамы ромбической формы. Ко-
гда они вставлены одна в другую, в середине остается просвет фона,
имеющий восьмиугольное очертание. Этот восьмиугольный просвет
служит художественным центром отдельного звена.
Острые углы рам ромбической формы сферически усечены. По-
этому диагонально выступающие концы звеньев имеют очертание
вогнутой дуги в четверть окружности длиной. На узоре при сближе-
нии таких концов четырех звеньев образуются правильные круги,
сквозь которые виден фон между звеньями, расположенными в диа-
гональном направлении.
Между соседними звеньями одного и того же ряда остаются
из-за сильной изломанности силуэта каждого звена просветы в форме
небольших продолговатых ромбов, расположенных по вертикалям и
горизонталям.
Итак, вокруг каждого звена на общем узоре выступают крутлые
и ромбовидные просветы, бросающиеся в глаза контрастными свет-
лыми пятнами. Взаимное расположение их подобно равноконечным
крестам с ромбическими сторонами и с круглым медальоном на пе-
рекрестье. Вот эта-то крестовидная фигура (побочное образо-
вание) и производит впечатление основы рисунка. Она становится
как бы главенствующей в художественном воздействии законченного
узора. Но в сущности она может быть названа мнимой, так как
состоит только из просветов, активно включенных в узор. Внимание
то задерживается на рисунке звена с его контрастным восьмиуголь-
ным просветом, то обращается к крестовидным просвета^м между
звеньями. Это постоянное перемещение внимания обусловливает
подвижность художественного акцента орнамента и кажущуюся за-
путанность его в воображаемых геометрических переплетениях.
Декоративная система вымостки трапезной Bir el-Qutt встре-
чается в Иерусалиме в грузинском монастыре Джвари-Креста,
основанном при грузинском царе Баграте IV (1027—1072).
Но остатки мозаичного пола в храме сохранились от какого-то бо-
лее раннего здания. Н. П. Кондаков во время археологического пу-
тешествия 1891—1892 гг. сфотографировал небольшой участок мо-
заики2. Он справедливо усматривал на ней части, относящиеся к
V в. Мозаика, несомненно, подвергалась переделкам. Вписанные в
орнамент изображения птиц своей громоздкостью, безжизненностью
и как бы одеревенелостью, недвижно торчащими кверху хвосгамч,
тяжелыми ногами — всей схематичностью кажутся близкими таким
памятникам, как Beisan (576) на Иордане, близ Генисаретского
озера, и другим образцам VI—VII вв.3. Обрамление узора по услов-
ному характеру аканта тоже сделано не ранее VI в. В частности
плетушка, покрывающая одну из ромбовидных рам звена, не крутая,
как в более ранних памятниках, а вытягивающаяся жгутом, разре-
женная. Таким образом, иерусалимская вымостка в ее нынешнем
состоянии относится примерно к VI в.
За последние десятилетия в Палестине раскопано несколько
зданий, в которых тоже обнаружен орнаментальный мотив из спа-
2 Н. П. Кондаков, Археологическое путешествие по Сирии и Палестине, СПб.,
1904, стр. 266, табл. 56 и 66.
3 J. W. Crowfoot, Early churches in Palestine, London, 1941, p. 134, tab. 19;
«Israel exploration journal», 1955, tab. 19; J. Strzygowski, L'ancien art chretien
de Syrie, Paris, 1936, fig. 105.
314
ренных ромбовидных рам, втиснутых одна в другую. Все они точно
датированы концом первой трети VI в. Показательно то новое ка-
чество этого характерного мотива, с каким мы встречаемся на этих
памятниках. Ковровый узор из повторяющихся звеньев оказал-
ся нежизнестойким во всех школах палестинского искусства, кроме
иерусалимско-вифлеемской. Я не встретил больше нигде полного
коврового узора в доступных мне палестинских публикациях.
Узор распадается на составные ячейки. Мотив спаренных ром-
бов выделяется в изолированную орнаментальную форму, при этом
не имеющую значения основного элемента узора. Так, в заиордан-
ской художественной школе в Герасе, на вымостке церкви над си-
нагогой, относящейся к 530—531 г.4, он занял обычное место среди
остальных орнаментальных мотивов. Он помещен не в центре деко-
ративной композиции, а сбоку. Видоизменена и самая форма ром-
бической рамы. Она стала короче и шире. Поэтому она легко впи-
сывается по диагоналям квадрата. В новом качестве орнамент да-
же может быть определен как квадрат со вставленными в него спа-
ренными ромбами. Подчеркнем, что это не индивидуальная особен-
ность мозаики только одного храма над синагогой.
Вымостка в церкви Прокопия (526—527) 5 подтверждает, что
это не частное явление, а характерный показатель местной школы.
Так, например, в орнаментальной композиции, образованной шест-
надцатью квадратами с различными узорами, мотив спаренных ром-
бов вписан только в единственный квадрат, при этом опять-таки
не занимающий центрального места, а в мозаичном насти-
ле того же здания мотив квадратов с вписанными в них спаренны-
ми ромбами использован еще на кайме вдоль стен6. По сохранив-
шимся участкам каймы видно, что такие квадраты помещались
рядами один за другим вдоль строго очерченной полосы. При этом
из них не составлялся характерный узор коврового типа. Напротив,
применение разнообразных орнаментов — валик, волна, городки,
жемчуг, зигзаг, крестики, ленты, плетушка, плющ, треугольники —
не только не могло способствовать объединению квадратов со спа-
ренными ромбами, но еще сильнее обособляло их. Оно подчеркива-
ло распад коврового узора на обособленные ячейки.
Bir el-Qutt и Джвари — образцы памятников искусства иеру-
салимско-вифлеемской школы, созданные приблизительно одновре-
менно с памятниками Герасы, но противоположные стилю герасской
школы. Их ковровый узор основан на единстве составляющих его
звеньев. Сопоставление этих звеньев дано с расчетом вызвать ак-
тивное включение просветов между звеньями и тем зрительно обо-
гатить узор. При этом не исчезает впечатление, что построен он из
одинаковых звеньев. Последнее достигается в Bir el-Qutt особенно
тем, что во всех промежутках между звеньями, имеющих вид ром-
бов, вкраплено по небольшому крестику, а в круглых просветах не-
изменно повторяется орнаментальный мотив по типу беотийского
щита. В центре каждого звена в восьмиугольном просвете видим
ромбик с выступами на сторонах и со светлым крестиком посере-
дине. К сожалению, в отчете ничего не сказано о декоративном рас-
4 С. Н. Kraeling, Gerasa, New-Haven, 1938, tab. 66.
5 Ibid., tab. 83.
« libd., tab. 80, 83.
315
пределении разноцветных тессер, и поэтому мы не можем судить
о цветовой гамме узора.
Каким бы переделкам ни подвергалась вымостка иерусалимско-
го Джвари, можно считать, что нынешнее заполнение центрального
восьмиугольника звеньев громоздкими изображениями не препят-
ствует пониманию узора в его начальном композиционном един-
стве.
Иерусалимско-вифлеемская школа наследовала большой деко-
ративный стиль. О длительности его существования мы узнаем по мо-
заичным вымосткам в Кауссье и в Пицунде, относящимся к IV в.
Мозаичный настил в южном нефе крестового храма в Кауссье
под Антиохией 7 и вымостка крещальни в Пицунде-Бичвинте8 пред-
ставляют собой вариант, при этом более ранний, в 'основном той же
декоративной геометрической системы коврового узора, что и в
Bir el-Qutt и иерусалимском Джвари. Действительно, и в Пицунде
и в Кауссье мозаичная композиция построена из одинаковых круп-
ных звеньев. Они расположены тоже рядами. В Кауссье в каждом
из девяти рядов умещается по три крупных звена, в Пицунде в
соответствии с меньшей площадью крещальни в ряду — по два звена,
а рядов — три с половиной. Каждое пицундское звено почти в три ра-
за меньше, чем звено узора храма Кауссье. Существенное его отличие
от описанных выше палестинских звеньев в том, что ромбические рамы
здесь более вытянутой формы и тем самым более узки, а тупые уг-
лы более тупы. Поэтому в противоположность палестинским, кото-
рые туго втискивались, пицундские рамы не только свободно встав-
ляются одна в другую, но за ними с внешней стороны утла оста-
ются свободные участки фона. В Кауссье они заполнены орнамен-
том. В Пицунде и в Кауссье рамы покрыты одинаковой орнамента-
цией двух рисунков: у одной рамы тянется по всем ее сторонам пле-
тушка, парной с ней стороне придан вид оттененного валика. Прием
сочетания в орнаментации плетения и валика часто повторяется,
в основном со II до IV в., причем плетушка в это время делалась
крутая, из нее составлялись круглые звенья в отличие от вытянутых
в виде жгута, какие были главным образом характерны для по-
следующего времени, как, например, в мозаике иерусалимского
Джвари.
При всей общности декоративной композиции мозаик Кауссье
и Пицунды они стилистически существенно отличаются друг от дру-
га. Заполнение просветов в орнаменте из Кауссье преимущественно
несложное геометрическое и растительное, доведешюе до крайних
пределов упрощенности и стилизации. В то же время реалистиче-
ские образы эллинистического художественного наследия, тесная
связь с художественным наследием местного народного искусства,
понимание образа птицы и животного, уменье воспроизвести ха-
рактерные движения, жизнерадостную красочность с тонкими пере-
ливами от серебристого к розовому — все это такие показательные
черты стиля пицундской крещальни, какие полностью отсутствуют
в Кауссье. Это указывает на коренную разницу искусства двух со-
поставляемых мозаик. Мозаика пицундской вымостки близка стили-
7 J. Lassus, L'£%lise cruciforme, Antioch-Kaoussie, Antioch on the Orontes, II
Princeton, 1938, p. 16 sq.
8 Л. А. Маиулевич, Открытие мозаичного пола Q древнем ПМтиунте (ВДИ,
1956, № 4), стр. 146-153. пне. 1—2.
316
стически к памятникам первой половины IV в.9. Вымостка полов В
Кауссье, согласно включенным в нее мозаичным надписям, заверши-
лась в 387 г. Поэтому нет веских оснований приписывать выполне-
ние пицундского настила заезжим мозаистам, в частности мастерам,
позднее работавшим в крестовом храме Кауссье. И наоборот: в Каус-
сье нет ни одного стилистического элемента, подтверждающего уча-
стие пицундцев. Непосредственной зависимости между обоими па-
мятниками нет. Можно допустить связь только косвенную и более
сложную, чем участие в работе общих мастеров. Тем самым возникла
необходимость найти промежуточное звено и первоисточник, к кото-
рому они оба восходят.
Орнаментальная схема вымосток Кауссье и Пицунды своеобраз-
на. Она не представлена в памятниках Средиземноморья. По край-
ней мере в многочисленных публикациях, доступных автору, не най-
дено ни единого повторения тождественного узора. Больше того,
узор этот отличен по своему построению от средиземноморско-рим-
ской декоративной системы. Там на некоторых мозаиках, на пер-
вый взгляд напоминающих схему рассматриваемых памятников, не
встречаются характерные просветы светлого фона между орнамен-
тальными мотивами, которые могли быть включены в узор в каче-
стве активного элемента.
Джвари и вымостки герасской художественной школы свидетель-
ствуют о длительном использовании мотива спаренных рам ромби-
ческой формы и последовательном повторении такой орнаментальной
формы. Это позволяло предполагать искомый первоисточник именно
в Палестине. С открытием в 1952—1953 гг. вымостки крещальни в
Пицунде возникло предположение, не лежит ли в основе ее мозаичное
убранство какого-то прославленного памятника. Известно, насколько
широко изображения иерусалимских и вифлеемских сооружений вош-
ли в иконографию и получили распространение в тогдашнем христи-
анском мире. Отдельные наблюдения над мозаиками Пицунды и
Кауссье приводили к мысли о заимствовании их из храма Рождества,
построенного в Вифлееме Константином I (306—337).
Археологические открытия 1953 г. в Bir el-Qutt вносят сущест-
венные дополнения в этот вопрос и укрепляют мнение о необходи-
мости продолжать исследования в том же направлении. Обнаружен-
ные мозаики подкрепляют мысль о необходимости искать источ-
ники мотива спаренных ромбических рам и других своеобразных
орнаментов IV -в., обнаруженных в Пицунде, именно в Виф-
лееме. Не безразлично в этом отношении расположение монастыря
св. Феодора в Bir el-Qutt подле самою Вифлеема. В отчете мы
читаем: «Местность, богатая холмами и склонами, образует велико-
лепную панораму вокруг Вифлеема: на ее наиболее возвышенных
точках поднимались древние монастыри, как бы осчастливленные
лицезрением базилики 'рождества Христа» 10 11. Возможно, что именно
Вифлеем представлял для мозаистов образцы для подражания или
повторения. Камни карнизов и другие архитектурные детали разру-
шавшихся частей храма Рождества были перенесены в кладку мона-
стыря н.
9 Л. А. Мацулевич, Мозаики Пицунды-Бичвинты (рукопись монографии),
ч. I, § 5—6; ч. II, § 3—4.
10 V. Corbo, Gii scavi.., р. ПО.
11 Ibid., Р- '114.
317
Исследователь грузинских мозаичных надписей М. Тархнишви-
ли полагал, что при их помощи можно фиксировать дату постройки
самого монастыря 12. Но данная им датировка надписей в пределах
всего VI в. слишком обща. Между тем сам же автор допускает,
что надпись в вестибюле более поздняя, чем надпись в трапезной.
Корбо обращает внимание в отчете на то, что обе эти надписи рас-
положены не по оси общего узора вымостки, а сдвинуты к одному
и тому же боковому краю; кроме того, мозаичная кайма между
надписью и восточной стеной трапезной наполовину подверглась ре-
ставрации. Такие факты вызывают сомнение в том, что мозаичные
надписи действительно точно фиксируют годы создания узорчатых
•настилов, пусть даже в пределах целого столетия. Они могли быть
выполнены и немного раньше надписей, а частично восходить и к V в.
Такая расплывчатая датировка нуждается в дальнейшем уточнении.
Искусство не остается неподвижным на протяжении века. Худо-
жественное содержание памятников первых десятилетий VI в. стоит
в связи с памятниками конца предыдущего века. Поэтому для ряда
памятников предпочтительной датировкой становятся V—VI вв. Ти-
пичная декоративная схема узора из спаренных рам ромбической
формы в трапезной Bir el-Qutt могла быть отнесена на основании
имеющегося сравнительного материала как раз к середине V в. Не
выходя же за указанные палеографами рамки VI в., ее следует все
же считать памятником V—VI вв., во всяком случае доюстинианов-
ского времени. К тому же после перестройки при Юстиниане I (527—
565) вифлеемской базилики появились новые формы декоративных
украшений, не наблюдаемые у строителей монастыря св. Феодора
в Bir el-Qutt. Мозаика Bir el-Qutt хранит черты декоративного стиля
IV в. Узор в трапезной типично ковровый, характеризуется сдержан-
ностью и лаконичностью рисунка.
С IV в. такой узор не оставался без изменения. Элементы элли-
нистического стиля, сочетавшиеся в Пицунде со своеобразием мест-
ных народных образов, отпали. Но декоративная художественная схе-
ма осталась в основном неизменной. В ней не наметилось признаков
перерождения и упадка форм.
Объяснить последнее можно тем, что за мозаикой грузинского
монастыря в Bir el-Qutt стояло не полуизжитое художественное пре-
дание, а непосредственный образец, выдающийся по мастерству ис-
полнения. Он входил, по всей видимости, в базиличный ансамбль
вифлеемского храма Рождества времени Константина I, неотъемле-
мой частью которого был художественный мозаичный настил.
Историко-художественное значение недавно расчищенных мо-
заик в Bir el-Qutt состоит в том, что в Палестине, именно подле са-
мого Вифлеема с его знаменитой базиликой времени Константина,
обнаружена великолепная вымостка, относящаяся не позже чем
к доюстиниановскому периоду. Она, сохраняя черты большого деко-
ративного стиля, подтверждает предполагавшиеся связи иерусалим-
ско-вифлеемской художественной школы со школами Пицунды на
Черноморском побережье Грузии и в Кауссье близ Антиохии. Эта
мозаика тем самым становится знаменательной вехой в исследова-
нии происхождения художественных форм IV—VI вв.
12 М. Tarchnisvili, Le iscrizioni musive del mdnastero, di Bir el-Qutt («Publi
caziono dello studium biblicum franciscanum», № 11), p. 135, 137.
Г. А. МЕЛИКИШВИЛИ
КУЛХА
(Из древней истории Южного Закавказья)
Крупнейшие древневосточные государственные образования
II тысячелетия до н. э.—Митаннийское и Хеттско-Неситское государ-
ства — оказывали, несомненно, сильное влияние на развитие со-
седних областей, в частности Южного Закавказья. Свидетельством
этому может служить замечательная культура богатых курганных
погребений Триалети (Грузия) Г
Под натиском своих сильных соседей (Хеттского царства, Асси-
рии) в XIV—XIII вв. до н. э. Митаннийское царство было уничто-
жено, а в XIII в. под ударами вторгшихся с запада племен («мор-
ских народов») было разгромлено также Хеттско-Неситское государ-
ство. Однако, как нам кажется, до сих пор не обращено достаточного
внимания на ту роль, которую сыграли в разгроме этих государств,
в частности Хеттского царства, соседние, издревле жившие в тех
местах племена.
По имеющимся в нашем распоряжении хеттским материалам
вырисовывается картина многовековой вражды между Хеттским го-
сударством и населением северо-восточной окраины Малой Азии, из-
вестным в хеттских источниках в основном под собирательным на-
званием «кашки»1 2. Борьба эта шла с переменным успехом. Трудно
представить, чтобы во время агонии Хеттского царства кашки оста-
вались в стороне от бури, пронесшейся над Малой Азией в конце
XIII в. до н. э. О том, что они на самом деле воспользовались соз-
давшимся положением, свидетельствует факт, сообщаемый ассирий-
скими источниками, о проникновении их на юг. Тиглатпаласар I, на-
пример, жалуется на то, что кашки (вар. абешлайцы) захватили
поселения страны Шубарту («Анналы», II, 89 сл.; ср. фрагмент «Ан-
налов», № 2, стк. 4 и др.).
Название кашки и в хеттскую эпоху, вероятно, часто употреб-
лялось как собирательное, которым называли племена северо-восточ-
ной горной области. Поэтому можно говорить, что после падения
Хеттской державы в глубь Малой Азии проникали не только собст-
венно кашки, но и другие племена, например мушки, захватившие,
по свидетельству Тиглатпаласара I, страны Алзи и Пурукуззи —
территорию по соседству с той, на которую вторглись с севера каш-
ки (см.: «Анналы», I, 62 сл).
Так как название мушки органически связывается с названием
грузинского племени месхов (мосхов) и наименованием юго-запад-
ной части Грузии [Месхети — страна мосхов (месхов)], то естест-
веннее всего допустить, что мушки — это племена, проникшие в
глубь Малой Азии с северо-востока.
1 См.: Б. А. Куфтин, Археологические оаскопки в Триалети, Тбилиси, 1941.
2 См.: Г. А. Меликишвили, Наири-Урарту, Тбилиси, 1954, стр. 73 сл.
319
Вторгшиеся племена оказали, несомненно, сильное влияние на
местное население и способствовали формированию крупных полити-
ческих образований — союзов племен.
Один такой союз — Царство Диаухи, о котором мы находим не-
мало сведений в ассирийских источниках начиная с конца XII в. до
н. э. и в урартских текстах VIII в. до н. э. Другим крупным объедине-
нием был, по всей вероятности, союз колхских племен в Юго-Восточ-
ном Причерноморье. Это объединение впервые упоминается также в
ассирийских источниках на рубеже XII—XI вв. до н. э.; из урартских
клинообразных надписей оно известно под названием «Кулха», а из
древнегреческой традиции — как «Колхидское царство». Внутренних
предпосылок возникновения здесь такого крупного союза племен
было достаточно. Судя по археологическим данным, население со-
седних областей (например, Триалети) еще в предшествующую
эпоху находилось на довольно высокой ступени развития, возможно,
уже на раннем этапе так называемой военной демократии 3. На осно-
вании же хеттских письменных памятников мы знаем, что на ступени
военной демократии стояло население соседних с Южной Колхидой
областей — северо-восточных (районов Малой Азии (Хайаса-Аззи,
Зухма и т. д.) 4.
Нам кажется, что ассирийские источники сохранили свидетель-
ство о той эпохе, когда только начинало складываться крупное объе-
динение колхских .племен. В связи с интерпретацией надписей асси-
рийского царя Тиглатпаласара I (1115—1077 гг.), повествующих о по-
ходе против северных стран («стран Наири»), мы пришли к выводу,
что у Тиглатпаласара, между прочим, речь идет о столкновении с
«60-ю царями», пришедшими из причерноморской области Килхи на
помощь коалиции «стран Наири» во главе с царем Диаухи Сиени5.
Ассирийский царь хвастается, что он разгромил эту группировку и
преследовал ее своим дротиком до Верхнего моря (т. е., очевидно,
по направлению к Черному морю) б.
3 Б. А. Куфтин, Древнейший очаг грузинской культуры, в Триалети (на
груз, яз.), Тбилиси, 1949, стр. 21.
4 См.: Г. А. Меликишвили, Наири-Урарту, стр. 80—81.
5 Предлагаемое нами чтение названия страны Qil-hi (вместо прежнего Hab-hi)
И. М. Дьяконов считает основанным на неправильном понимании текста: malate
Nairi istu Tumme adi Daiaeni Himua Paiteri u Habbi (Qilhi) lu ak-sud, который он
переводит как «страны Наири от Тумме до Дайаэни (в том числе Химуа, Паи-
тери и Хабхи) я завоевал» (наш перевод: «Страны Наири от Тумме
до [стран Дайаэни, Химуа, Пантери и Хабхи (Килхи) я завоевал]». И. М. Дьяко-
нов приводит аналогичное выражение из надписей Саргона II для обоснования своего
понимания, однако не обращает внимания на аргументацию, приведенную нами. Мы
также приводим аналогичные выражения из ассирийских текстов, в переводе кото-
рых у исследователей нет разных мнений (см., например, текст Ададнирари II в
переводе И. М. Дьяконова): m§tqu-ma-ni-i rapastata a-di inatmi-ih-ri tsa-lti-a u
matu-rat-ri «Обширную страну Кумани до стран Михри, Салуа и Уратри» или текст
Тиглатпаласара I в переводе автора настоящей статьи: a-di matda-ia-e-ni u tamli
e-li-ni-te — «до -страны Дайаэни и Верхнего моря» (Г. А. Меликишвили, Наири-
Урарту, стр. 26, прим. 4).
6 Данная интерпретация надписей Тиглатпаласара I встретила некоторые воз-
ражения со стороны Л. А. Липина («Советское востоковедение», 1956, № 3) и
И. М. Дьяконова (ВДИ, 1956, № 2). Однако приведенные этими исследователями
возражения против нашей точки зрения нам кажутся малоубедительными. Л. А. Ли-
пин возражает лишь против нашего предположения, что слова надписи о преследо-
вании «60-ти царей» до «Верхнего моря» не обязательно свидетельствуют, будто
ассирийцы должны были дойти до моря. Он считает, что ассирийцы дошли до
«Верхнего моря». (По ряду других соображений мы тоже считаем подобный факт
320
Упоминаемые в текстах различные объединения племен свиде-
тельствуют о том, что возникали они с оборонительной или наступа-
тельной целью и были непрочными. Фактически это коалиции пле-
мен, не имевшие единого для всего союза вождя. В дальнейшем объ-
единение проходило быстрыми темпами. Судя по урартским источни-
кам VIII в. до н. э., Колхида (Кулха, Колха) уже имела во главе царя.
В древнегреческих источниках, в частности в сказании об арго-
навтах, также говорится о существовании крупного и сильного объ-
единения колхеких племен. Название этого политического объедине-
ния («Колха», Колхида урартских источников) греки распространя-
ли в качестве общего собирательного понятия на обширную терри-
торию Юго-Восточного и Восточного Причерноморья. Воспоминание
о крупном Колхидском царстве, вероятнее всего, проникло в древне-
греческий эпос в глубокой древности еще на рубеже II—I тысяче-
летий до н. э., когда небольшие отряды отважных греческих морепла-
вателей впервые познакомились с населением этой области. Поэтому
следует думать, что после эпохи Тиглатпаласара I объединение колх-
ских племен превратилось в сильный и прочный союз племен, рас-
пространивший свое политическое господство на обширной террито-
рии Юго-Восточного и Восточного Причерноморья.
До нашего времени сохранились многочисленные образцы высо-
коразвитой бронзовой культуры на территории исторической Колхи-
ды. Они относятся именно ко времени конца II и первых веков I ты-
сячелетия до н. э. «Колхский топор», характерные мотыги и другие
сельскохозяйственные орудия свидетельствуют о распространении
однородной материальной культуры на всей обширной территории
Восточного и Юго-Восточного Причерноморья в период так называе-
мой поздней бронзы. Эта область считается ареалом распростране-
ния Колхской культуры, у которой обнаружены многочисленные
точки соприкосновения с Кобанской культурой, распространенной на
территории Северной Осетии и Кабарды. Сходство (особенно неко-
торых предметов) столь поразительное, что недавно, наряду с Кол-
хидой, эта область рассматривалась территорией распространения
одной культуры, называвшейся Кобанской или Колхидо-Кобанской.
Исследователи признают горные области Северной Колхиды — Ра-
ча-Лечхуми, Абхазию и в особенности бассейн ip. Чорохи—основными
центрами высокоразвитого металлического производства на терри-
тории Колхиды * 7.
К югу от Колхидского царства находилось другое крупное объ-
единение — Диаухи 8 — с центром, по всей вероятности, в районе
маловероятным.) Но предположение, что «Верхнее море» — это Черное море, по его
мнению, лишено основания, хотя надпись вполне допускает предполагаемую нами
интерпретацию. В таком понимании текста мы вовсе не одиноки. Наше мнение раз-
деляют другие исследователи. Эд. Мейер, например, также отмечал, что упоминание
«Верхнего моря» (понимая под этим названием Черное море) может означать лишь
то, что, по мнению ассирийцев, территория покоренных ими племен простиралась до
Черного моря (Е. Meyer, Geschichte des Altertums, II, Auflage 2, Berlin, 1931, S. 378—
379). Ассирийские цари на каждом шагу допускали в своих надписях преувеличения.
Они вполне могли написать, что преследовали своих врагов до моря, тем более, что,
возможно, ассирийцы даже достигали высоких горных вершин Северо-Анаголий-
ского хребта, откуда видно море.
7 О. М. Джапаридзе, Колхский топор («Вестник Музея Грузии», XVI в., 1950),
стр. 52.
8 См.: Г. А. Меликишвили, Диаухи (ВДИ, 1950, № 4); Г. А. Меликишвили,
Наири-Урарту, ст;р. 58—60, 1'11 сл., 169 сл., 249 сл.
21 Заказ № 2603
321
современного Эрзурума. Несомненно, на протяжении веков между
Колхидой (Кулхой) и Диаухи происходили частые военные столкно-
вения. Результатом таких отношений мы склонны считать обстанов-
ку, создавшуюся в этом районе после образования по соседству
крупного Урартского государства (IX—VIII вв. до н. э.). Диаухи
пришлось вести тяжелые оборонительные бои против Урарту. В этой
борьбе Диаухи не было одиноким. Почти все крупные объединения
племен Южного Закавказья оказывали ему свою помощь. Урартский
царь Аргишти I (786—764), например, в изложении событий II (?)
года своего правления отмечает, что во время его похода против
Диаухи «пришли на помощь Диаухийскому [царю] цари стран Луша,
Катарза, Эриахи, Гулутахи, Уитерухи, Ига[ни]9». Среди тех, кто «при-
шел на помощь», мы не находим «царя страны Кулха» (Колхиды).
Правители последней, вероятно, не только не оказывали помощи
Диаухи, но, наоборот, возлагали надежды на ослабление Диаухи в
его борьбе против Урарту.
В самом деле, пользуясь ослаблением Диаухи, правители Кулхи
в конце царствования Аргишти I, по всей вероятности, вторглись в
пределы этого царства и разгромили его. То, что преемник Аргиш-
ти I урартский царь Сардури II (767—735) уже не воюет с Диаухи,
а ведет борьбу против Кулхи и что некоторые области (например,
Хушани-Хушалхи), упоминавшиеся у Аргишти I в связи с Диаухи,
у Сардури II уже перечисляются в составе Кулхи, свидетельству-
ет о разгроме Диаухи правителями Кулхи, распространившими свое
политическое господство на северные области Диаухи (южные райо-
ны были захвачены Урарту).
В летописи Сардури II сохранились сведения о двух походах
урартов против страны Кулхи. Один из них произошел в 750—748 гг.
до н. э. В летописи в связи с этим говорится: «... Выступил я [в по-
ход] против страны Кулха. Величием бога Халди Хахани, царя стра-
ны Хушалхи [вместе о его] народом я оттуда увел в плен, угнал [и]
поселил в моей стране» 10 11. «Царь страны Кулха» при этом вовсе не
упоминается. Фактически здесь речь идет о территории, лишь недав-
но попавшей под влияние правителей Колхиды.
Во время второго похода урарты действовали уже на террито-
рии Кулхи. В описаниях событий 744—742/41 гг. отмечается: «-..Сар-
дури говорит: выступил я [в поход] против страны Кулха; страну я
[завоевал?]; город Илдамуша, город царский... [начало имени царя
стерто; по следам, возможно, гпе(??)—sa]; царя страны Кулхахали,
укрепленный, в бою я завоевал, [его] население я сжег; irdi страны
Кулха, какой [только] был там, я умертвил. Железную печать я при-
готовил, надпись я установил в городе Илдамуша; крепости,
города сжег [и] разрушил, страну разорил, мужчин [и] женщин
угнал» и.
Употребление эпитета «царский город» совсем не значит, что
здесь была столица царя страны Кулха, но он все же указывает, что
Илдамуша рассматривалась как один из значительных центров, од-
9 УКН, 128 В 1; Г. А. Меликишвили, Наири-Урарту, стр. 215—216.
10 УКН (ВДИ, 1953, № 3), 155 С. стк. 1 сл.; ср. Г. А. Меликишвили, Наири-
Урарту, стр. 226.
11 УКН (ВДИ, 1953, № 3), 155 Д, стк. 1 сл.; ср. Г. А. Меликишвили, Наири-
Урарту, стр. 229.
322
на из «царских резиденций» Кулхи. В Илдамушй сидели «Lulrdi
страны Кулха». L^irdi упоминаются и в других урартских надпи-
сях; урартские цари оставляли [asu—JL^irdi ib завоеванных обла-
стях. Например, Сардури II в стране Уитерухи воздвиг крепость
(цитадель) и оставил (своего) Гй}гсщ а завоевав страну Мана, воздвиг
цитадель, оставил там LuirdiME§ и присоединил эту территорию к
своим владениям.
Таким образом, урартские цари оставляли в завоеванных об-
ластях, в воздвигнутых там крепостях Luirdi. Следует думать, что
irdi означает «правитель», «наместник», возможно даже «началь-
ник гарнизона», «военачальник». Возможно, упоминание об irdi
свидетельствует о том, что в Кулхе была царская администрация с
институтом царских чиновников-наместников и т. д. В таком случае
-мы можем говорить о Кулхе как уже о государственном образовании.
Упоминание железной печати (KISIB AN. BAR), приготовлен-
ной по поручению урартского царя в городе Илдамуша (вероятно,
местными мастерами, славившимися этими изделиями), также, как
нам кажется, подтверждает предположение о высокоразвитой по
тому времени в Кулхе металлургии железа. Конечно, все это может
относиться лишь к населению, которое занимало в этом политиче-
ском объединении господствующее положение. На обширной терри-
тории Юго-Восточного и Восточного Причерноморья, как в то вре-
мя, так и намного позднее, значительная часть населения все еще
жила в условиях первобытнообщинного строя. Это иллюстрируют
источники той эпохи. Например, то, что, выступив в поход против
Кулхи, урартский царь на территории Кулхи захватил в плен и увел
«царя Хушалхи», говорит, что в сфере влияния Кулхи .находились
районы, где население жило в условиях первобытнообщинного строя.
«Царь Хушалхи» — не наместник, не «правитель области» верхов-
ного правителя, а вождь, иначе в урартских надписях он был бы
назван не LHGAL («царь»), a L^EN.NAM («правитель об-
ласти») .
Территория, на которой действовало урартское войско во время
завоевания «царского города страны Кулха», Илдамуша, вряд ли
находилась далеко на севере, вблизи морского побережья. Потому
что в таком случае можно было бы ожидать, что правитель Урарту
похвастался бы тем, что «достиг Великого моря» или завоевал
страну «до самого моря». А раз этого в текстах нет, можно думать,
что речь идет о районе, расположенном далеко от моря. Еще в над-
писях Аргишти I, где говорится о первом походе урартов, завоевав-
ших область Хуша1лхи], эта область отнесена к северным районам
страны Диаухи, лежащим по дороге, ведущей из Диаухи (район
Эрзурума) в страны Забахае — Иганиехи (район Чылдырского
озера). Вполне возможно, что территория Кулхи и есть одна из
областей исторической Грузии — Кола (область верховьев р. Куры),
с названием которой, как полагал акад. И. А. Джавахишвили12,
находится в связи само название Колха (Колхида)-
Но вместе с тем видно, что данная территория была не центром
Колхидского царства, а его периферией. В одном источнике речь
идет о завоевании области, включенной в состав Кулхи и до того
12 И. А. Джавахишвили, Введение в историю грузинского народа, 1. Историко-
этнографические проблемы, Грузии, Кавказа и Ближнего Востока, Тбилиси, 1950,
стр. 12.
21*
323
времени находившейся в сфере влияния соседнего южного объеди-
нения Диаухи; в другом — упоминаются лишь irdi [наместники (?)]
царя Кулхи. Но- все же в этом случае речь идет о собственно кол-
хидской территории-—о городе, взятом с боем; урартский царь
жестоко расправился с его населением (он «их сжег в огне»).
В этом же источнике упоминается царь Колхиды. Илдамуша назы-
вается «царским городом» и т. д.
Нам кажется маловероятным, что центр Колхидского объедине-
ния находился на севере, на Фазисе (нижнее течение р. Риони).
Трудно допустить, что правителям этой области удалось прочно
утвердиться в столь далекой местности. Скорее всего центр Кулхи
следует предполагать где-то в районе Кола-Артаани, в приморской
полосе, около устья р. Чорохи. Нельзя пройти мимо того факта, что
в представлении древних греков понятия «Колхида» и «река Фазис»
были органически связаны друг с другом. Вполне вероятно, что при-
черноморская река, часто упоминаемая в древнегреческих сказаниях
об аргонавтах в связи с Колхидой, была одной из крупных рек
Южной Колхиды. Прежде всего это, конечно, самая крупная река
данной области — Чорохи. Возможно, существование в античное
время у устья Чорохи города, носившего имя одного из центральных
персонажей сказания об аргонавтах — Апсирта (Апсарунт, Апсар),
а также упоминание названий, близких таким названиям, как Фазис
в Южной Колхиде (племя фасианов, область Васиани и т. д.), под-
крепляет высказанное выше предположение.
Таким образом, перенесение названия «Фазис» на название
р. Риони, может быть, произошло позднее; возможно, данное слово
не собственное, а нарицательное имя, обозначавшее понятия «вода»,
«река» и т. п.; возможно, что вначале у устья Риони была основана
колония под названием «Фазис», и после этого название было пере-
несено на реку; можно предположить, что в этом решающую роль
сыграло перемещение политического центра существовавшего здесь
крупного объединения с юга (из района нижнего течения р. Чо-
рохи) на -север (в район нижнего течения р. Риони).
После Сардури II в урартских источниках нет ничего о стране
Кулха. Это, видимо, не случайно: военных столкновений между
Колхидой (Кулха) и Урарту уже не происходило, так как и та и
другая страны должны были отражать нападения вторгшихся с се-
вера в 20-х годах VIII в. до н. э. киммерийцев. Борьба с этим врагом
стала их общим делом. Благодаря текстам донесений ассирийских
разведчиков царскому двору 13 мы хорошо информированы о круп-
ном разгроме, которому подверглись урартские войска в столкнове-
нии с киммерийцами. Сражение, как полагают, произошло на
северо-западных границах Урарту, близ области Куриани (район
верховьев р. Куры?) 14. По-видимому, киммерийцы утвердились в
этом районе и в соседних областях. Об этом свидетельствует, напри-
мер, то, что имя киммерийцев («Гамирк») в армянском языке стало
обозначать Каппадокию. Обращает также внимание сходство на-
звания одной из областей Южной Грузии — Триал (арм. «Трел»)
13 См.: L. Waterman, Royal Correspondence of the Assyrian Empire, № 112, 146,
197, 492, 1079; АВИУ (ВДИ, 1951, № 3), № 50 (5, 9, 10, 11); ср. Г. А. Меликишвили,
Наири-Урарту, стр. 278 сл.
14 Г. А. Меликишвили, Наири-Урарту, стр. 280—281.
324
и названия киммерийского племени треров (неоднократно упомина-
ется, в частности, у Страбона), наводившего ужас на Малую Азию.
Хотя мы ничего не знаем о взаимоотношениях киммерийцев с
объединением колхских племен, однако все вышесказанное позво-
ляет нам представить участь Кулхи. Она находилась именно на
пути движения киммерийцев (они шли, как известно, вдоль восточно-
го берега Черного моря), поэтому .первый удар киммерийцы должны
были нанести ей. Без преодоления сопротивления Кулхи разве
могли бы киммерийцы напасть на Урарту и Малую Азию и развер-
нуть свои опустошительные набеги? Как нам кажется, мы имеем
полное право связывать падение древнеколхидского (Южноколхич-
ского) царства (Кулхи) с вторжением киммерийцев в 20-х годах
VIII в. до н. э.
Разгром Кулхи, по всей вероятности, имел далеко идущие по-
следствия: создались условия для выдвижения других объединений
племен Южного Закавказья. В частности, в эпоху Мидийской геге-
монии (конец VII в. и первая половина VI в. до и. э.) на территории
Южной Грузии усиливается крупное восточногрузинское объедине-
ние, именуемое у Геродота (I, 104; IV, 34) «сасперами», занимавшее
территорию «от Колхиды до Мидии». В сфере влияния этого объе-
динения, по-видимому, оказалась также часть скифо-киммерийских
племен, осевших в южных областях Грузии (Квемо Картли — Го-
гарене, в частности, в Триалети и т. д.), что еще больше усилило
это объединение.
Вслед за разгромом Кулхи и в связи с постоянными набегами
скифо-киммерийцев ведущая этническая группа Колхидского цар-
ства была, по всей вероятности, частично уничтожена, частично же
изгнана из своей области. Скорее всего этот процесс был завершен
местными соседними племенами. Свидетельством этого должно слу-
жить то обстоятельство, что на той территории, на которой мы пред-
полагаем центр древней Кулхи (устье р. Чорохи и территория,
лежащая к югу от него), в дальнейшем жили другие племена, проник-
шие сюда, несомненно, с востока и юго-востока. Можно обратить
внимание, например, на часто упоминаемых античными источниками
бизеров (P6^ps-; по-видимому, это дизеры, о которых писал Гекат
Милетский, и зидриты более поздних авторов). Скилак Кариандский,
называя р. Апсар южной границей колхов, упоминает и бизеров. Ано-
ним V в. отмечает, что «от реки Апсар до реки Архабис прежде жили
[так] называемые бизеры, 1а ныне живут зидриты]»; Флавий Арриан
(первая половина II в. н. э.) называет зидритов, подвластных [царю
Иберии Фарасману]. Северными соседями зидритов, согласно сооб-
щению Флавия Арриана, были лазы, «потомки древних колхов»,
как они считали сами себя и как их называли соседи (см. у визан-
тийских авторов). С названием бизеры, как нам кажется, можно
сопоставить одно из древнейших названий юго-западной области
Грузии — Одзрахе, засвидетельствованное для этой области в древне-
грузинских исторических источниках.
Кроме того, исследователи сопоставляют название бизеры (Зб^оес)
с названием, взятым из урартских источников, племени витеров
(uiterufhi]) 15. По урартскому материалу это племя локализуется
15 П. Н. Ушаков, Древнейшие народы Грузни и новые археологические откры-
тия («Вестник Музея Грузии», 1940), стр. 258.
525
областью рядом со страной Эриахи (район совр. Ленинакана), скорее
всего юго-восточнее от нее16. Вместе с племенами витеров
(uiferu[hi]) в урартских надписях часто упоминается племя катарза,
которое, по этим материалам, также локализуется районом вблизи
Эриахи 17 (район Ленинакана). Поэтому вызывает большой интерес
то, что наряду с названием витеру[хи] — бизеры (fo^pec; ) —Одзрахе
на северо-запад кажется перемещенным также и название Катарза.
Его можно сопоставить с названием Котарзенской области, которая,
по сообщению Клавдия Птолемея, лежала «у Мосхийских гор»
(«Географическое руководство», VI, 12, 9), и с грузинским названи-
ем «Годерз» (перевал из Самцхе в Аджару).
Вполне вероятно, что засвидетельствованное в источниках такое
перемещение названий отражает реальный процесс проникновения
племен витеров (бизеров), катарзов и т. д. в район устья Чорохи,
на территорию бывшего политического центра древнеколхидского
(Южноколхидского) царства.
Древнегрузинская историческая традиция относит к этому же
району племена кларджов (возможно, то же название, что и Катар-
за— Котарзене) 18- Византийские источники упоминают какой-то на-
род, относя его к этому же району (на территории которого были
Афины), отличавшийся и от лазов, и от чанов, и от «римлян» (греков),
иберийцев и армян. По всей вероятности, и здесь речь идет о пле-
менах кларджов.
Вероятно, проникновение этих племен расчленило территорию
сплошного расселения западногрузиноких (мегрело-чанских или зан-
ских) племен на две изолированные друг от друга области. Впослед-
ствии в этих двух областях происходит формирование новых круп-
ных политических образований. Уже в VII в. до н. э. западногру-
зинские племена халдов (чанов) создают собственное крупное объ-
единение. Оно под названием Халиту19 упоминается в урартских
источниках в царствование Русы II (685—645), очевидно, в связи
с событиями киммерийско-урартского похода на запад, против стра-
ны мушков и других областей восточной части Малой Азии 20.
Западногрузинское население Восточного Причерноморья, оби-
тавшее к северу от устья р. Чорохи, на территории современной
Западной Грузии, на развалинах древнеколхидского царства, со-
здает новое крупное объединение, полное подчинение которого и
включение в состав империи не удалось даже могущественной дер-
жаве Ахеменидов. Это политическое образование, судя по некоторым
фактам (чеканка и интенсивное обращение монеты — колхидок,
развитие местных торгово-ремесленных центров — поселений город-
ского типа и т. д.), также было государственным образованием.
Его в отличие от древнего царства Кулхи или Южноколхидского
царства можно именовать Североколхидским царством, центр кото-
рого, несомненно, находился на р. Риони (Фазис). В древнегрузин-
ских источниках оно встречается под названием Эгриси.
16 См.: УКН (ВДИ, 1954, № 1), стр. 254; Г. А. Меликишвили, Наири-Урарту.
стр. 64.
17 Г. А. Меликишвили, Наири-Урарту, стр. 64.
18 П. Н. Ушаков, Древнейшие народы Грузии и новые археологические откры-
тия, стр. 251.
19 См.: И. М. Дьяконов (ЭВ, VI, 1952), стр. 111—112.
20 Г. А. Меликишвили, Наири-Урарту, стр. 315 сл.
В. В. ПАВЛОВ
К ВОПРОСУ О МАЛОАЗИАТСКОЙ ГЛИПТИКЕ
Публикуя резные камни № 893, 6434, 6441 и 6611 из собрания
Восточного отдела Государственного Эрмитажа, мы касаемся проб-
лемы, так называемых греко-персидских гемм, к которым по стилю
в той или иной мере примыкают издаваемые памятники. Пожалуй,
ни одна группа резных камней не вызвала столь противоречивых
истолкований за последние четверть века. Это обстоятельство и за-
ставляет меня напомнить историю вопроса.
Название «греко-персидские геммы» было впервые введено Фурт-
венглером на рубеже XX в. и применено им к группе восточных
резных камней, сильно эллинизированных и отнесенных названным
исследователем к концу V и первой половине IV в. до н. э. L Вопреки
явно восточной основе этой глиптики, связанной с культурой ахеме-
нидского Ирана, с традициями древнего переднеазиатского искус-
ства, Фуртвенглер считал резчиками этих камней греков. Он писал:
«Фантастически-демонические сюжеты, являющиеся чисто персидски-
ми, развившимися на восточной основе, были, однако, выполнены
для персов греками»1 2. Говоря о греко-персидских геммах, Фуртвенг-
лер неоднократно подчеркивал в них сильнейший греко-ионийский
элемент. Это в особенности относится к известным камням из Керчи,
искусство обработки которых представляет нечто среднее между
чисто персидским и греческим 3. Отсюда Фуртвенглер делал вывод,
что эти «чисто персидские» геммы, конечно, были сделаны греческими
мастерами, вполне освоившими «восточнодворцовый быт».
Проблему греко-персидских гемм Фуртвенглер решал в полном
соответствии с современной ему теорией влияния и переоценкой
роли античной Греции в сложении художественной культуры других
народов. В самом деле, отмечая восточную иконографию (хотя бы
грифона на керченском резном камне), кстати сказать, точно повто-
ряющуюся на различных памятниках ахеменидского Ирана (в торев-
тике и фаянсовых изразцах), он вопреки очевидности приписывал
создание подобных грифонов греческим мастерам4. Закономернее,
естественнее и проще было бы предположить обратное: существова-
ние местных школ и мастеров, связанных с традициями собственного
искусства, но безусловно испытавших на себе воздействие эллини-
стической художественной культуры. В конечном счете все виды
изобразительного искусства эпохи Ахеменидов представляли собой
«сплав» собственного искусства с греческим, но тогда, следуя Фурт-
венглеру» надо было и все дворцы в Сузах и Персеполе с их пласти-
1 A. Furtwangler, Die antiken Gemmen («Geschichte der steinschneidekunst
im klassischen altertum», III), Leipzig—Berlin, 1900, S. 116 ff.
2 Ibid., S. 124.
8 Ibid., tab. VIII, 52; I, 14.
Ibid., tab. XI, 9.
327
кой и фаянсовым декором тоже приписать греческим мастерам.
В том-то и заключались пагубные стороны теории влияния, что она
не допускала идеи собственного развития искусства у того или иного
народа, однобоко объясняя исторический процесс и, следовательно,
лишая его исторической достоверности. Этого, однако, не случилось
с исследованием Фуртвенглера, содержавшим огромный фактический
материал и явно находившимся в противоречии с его же собственным
истолкованием происхождения группы греко-персидских гемм.
Капитальный труд Фуртвенглера знаменовал собой новый этап
в развитии науки об античной глиптике на рубеже двух столетий.
Многое в этом труде далеко еще не учтено и не изучено. Заслуга
Фуртвенглера в интересующем нас вопросе заключается прежде
всего в том, что в обширном материале малоазийских гемм он уви-
дел и наметил несколько групп: прежде всего греко-персидскую, далее
восточногреческую (камни, безусловно исполненные греческими рез-
чиками, с чем нельзя не согласиться), наконец, явно восточную, к
которой принадлежат геммы, не входящие в предыдущие категории,—
и показал (развитие малоазийской глиптики с конца V в. и в после-
дующие века до н. э.5. Указав группы, имеющие характер-
ные черты, Фуртвенглер тем самым наметил пути будущим
исследователям.
Вторая и очень существенная его заслуга состоит в том, что
он наметил периодизацию круга греко-персидских гемм, во всяком
случае пытался уточнить датировку многих камней в пределах ахе-
менидского времени6. Наконец, третья заслуга заключалась в том,
что интересующие вас малоазийские геммы впервые подверглись
искусствоведческому анализу 7Например, были указаны два прин-
ципа заполнения поверхности камней: сплошное заполнение изо-
бражениями поля геммы, как на древневосточных цилиндрах, и
композиционное размещение изображений на свободной поверхности,
как на греко-персидских геммах.
На втором этапе изучения греко-персидских гемм и всей проб-
лемы, с ними связанной, естественно, происходят, с одной стороны,
освоение огромного материала, оставленного Фуртвенглером, а с
другой — пересмотр его концепции. Здесь в первую очередь следует
назвать исследования М. И. Максимовой и работу Т. Н. Книпович,
подвергнувшей при публикации греко-персидских гемм Государст-
5 Геммы восточногреческой группы .воспроизведены Фуртвенглером [А.
Furtwangler, Die antiken Gemmen («Geschichte der steinschneidekunst...», I), tab.
XI, 22; XII, 22—27 ff.]. — Фуртвенглер пишет о гемме с изображением стоящей
в фас обнаженной крылатой богини: «камень этот не греко-персидский, но чисто
восточный и, как кажется, позднеассирийской работы» (ibid., Ill, S. ,Г24, I, tab.
XI. 12). — Иконографически изображение имеет аналогии в месопотамской глип-
тике, но стилистически оно выполнено в гораздо более поздней, яркой реалистиче-
ской и эллинизированной манере. Если, однако, Фуртвенглер эту гемму относит к
числу чисто восточных, то спрашивается: почему в таком случае почти все ска-
рабеоиды греко-персидской группы, значительно более ориентализированные (бо-
гини и царицы в ахеменидских одеждах, сцены охот, битв и др.), продолжают
считать работой греческих мастеров? Все подобные примеры только доказывают
явное противоречие, в каком находятся обширные факты, приводимые Фуртвенг-
лером, с его утверждением о выполнении именно греками, а не местными резчи-
ками чисто восточных, малоазийских гемм.
6 A. Furtwangler, Die antiken Gemmen («Geschichte der steinschneidekunst...»,
I), XI, 9.— Называвшуюся здесь гемму с грифоном из Керчи автор, например,
относил к раннему периоду.
7 Ibid., S. 119.
328
венного Эрмитажа в 1926 г. обстоятельной критике теорию Фуртвенг-
лера 8. На основании анализа иконографии и ее художественно-
стилистических особенностей Т. Н. Книпович показала несостоятель-
ность доказательств Фуртвенглера и отвергла понятие «греко-пер-
сидские геммы». Она писала: «Рассмотрение наших камней с точки
зрения их стиля и те сопоставления, которые мы могли при этом
сделать, приводят нас к выводу, диаметрально противоположному
взгляду Фуртвенглера: стиль так называемых греко-персидских
резных камней определенно отличается от стиля произведений со-
временного им греческого искусства, в частности современных им
греческих резных камней, вследствие чего они никак не могут счи-
таться частью греческой глиптики; наоборот, в их стиле обнаружива-
ются черты, свойственные и более древним персидским камням и дру-
гим памятникам ахеменидской Персии: все это — безусловно один ху-
дожественный круг» 9. К такого рода выводу Т. Н. Книпович пришла,
сравнив ряд изображений на персидских резных камнях с современ-
ными им изображениями на памятниках торевтики, монетах ахеме-
нидской эпохи и, наконец, что особенно важно, установив преемствен-
ность от более древних образцов месопотамской глиптики. Тем самым
отрицалось авторство греческих мастеров в так называемых греко-
персидских геммах.
Глубокое изучение начиная с 20-х голов резных камней того же
стиля приводит М. И. Максимову к очень существенным выводам.
В ее путеводителе по эрмитажным античным резным камням, вышед-
шем в 1926 г., уже не фигурирует понятие «греко-персидские гем-
мы» 10 11. Камни эти значатся как персидские. Двумя же годами позд-
нее автор вносит дальнейшие поправки в изучение малоазийской
глиптики и. Самым значительным представляется утверждение
М. И. Максимовой об образовании в ходе развития глиптики V—
IV вв. — очень обширной «малоазийско-персидской» школы резных
камней с выделением из нее нескольких локализованных групп.
В основном это персидские геммы, стилем обязанные ионийскому ис-
кусству Малой Азии, и далее — восточногреческие, вероятно, полу-
чившие развитие в южной и юго-западной части Малой Азии. Худо-
жественные особенности этих двух групп были прослежены на гем-
мах многогранной формы с изображением животных I2. М. И. Макси-
мова привела и очень убедительный довод в пользу местного восточ-
8 Т. Н. Книпович, «Греко-персидские» резные камни Эрмитажа (сб. «Гос.
Эрмитаж», сб. III, 1926), стр. 41; М. И. Максимова. Античные . резные .камни
Эрмитажа, Л., 1926, стр. 52—56; М. J. Maximova, Griechtschpersische Kleinkunst
in Kleinasien nach den Perserkriegen («Archaologischer anzeiger. Beiblatt zum
Jahrbuch des Archaologischen Institute», III—IV, 1928), S. 648—678.—
В названных здесь работах была приведена библиография по интересующей нас
проблеме. Однако в этих статьях либо разделялась теория Фуртвенглера, либо
косвенно выдвигалась иная точка зрения на происхождение греко-персидских гемм
'(статья Бутлера) (См. Osborn, Engraved Gems, New York, 1912; J. Foville, Etudes de
numismatique et de glyptique. Pierres gravees inedites du Cabinet de France («Revue
numismatique», 1905, ser. 4, IX; H. But'er, AJA, 1912); V. G. Richter, The Metropoli-
tan Museum of art. Cataloque of engraved gems of the classical Style, New York,
1920.
9 T. И. Книпович, «Греко-персидские» резные камни Эрмитажа, стр. 57.
10 М. И. Максимова, Античные резные камни Эрмитажа, стр. 52—56.
11 М. J. Maximova, Griechisch-persische Kleinkunst in Kleinasien nach dem
Perserkriegen, S. 648—678.
12 M. J4. Максимова, Античные резные камни Эрмитажа, рис. 27—28.
329
ного происхождения так называемых греко-персидских гемм. Ни на
одной из них, по ее мнению, не отразились глубокие связи с греческим
миром. Отсюда важный вывод, что многие греко-персидские геммы
были, вероятно, копиями с греческих; мы бы со своей стороны сказа-
ли — переработкой греко-ионийских образцов.
Дальнейшее изучение интересующего нас круга гемм свидетель-
ствует уже о том, как далеко ушла наука от первоначальных гипотез
Фуртвенглера. М. И. Максимова в последней работе, связывая пе-
чати северо-западного Закавказья с Малой Азией, показывает очень
сложный и разносторонний комплекс малоазийской глиптики поздне-
ахеменидского времени. Она пишет: «Глиптика Малой Азии в инте-
ресующую нас эпоху отличалась, таким образом, большой пестро-
той» 13. С этим конечным выводом нельзя не считаться. Об этом сви-
детельствует и статья Г. Сюриг, содержащая публикацию гемм мно-
гогранной формы с изображением животных того же малоазийского
круга. Автор этой статьи полностью солидаризируется с исследовани-
ями М. И. Максимовой14.
Решение вопроса о так называемых греко-персидских геммах в
последние годы и расчленение общей группы резных камней, сперва
казавшейся единой, облегчили атрибуцию всех издаваемых здесь
памятников. Все четыре геммы по стилю, форме и техническим прие-
мам обработки очень типичны для всего круга интересующей нас
малоазийской глиптики: они имеют форму массивного скарабеоида.
На трех изображение вырезано на плоской обратной стороне, в то
время как лицевая — выпуклая гладкая (признак не менее типичный
для данной группы). Характерна и тематика: изображение живот-
ных и в спокойной позе и в беге. Самая крупная гемма — скарабеоид
№ 893 (2,5X1,7 см) овальной формы (рис. 43, А 4). Он отличается
большой толщиной, как и все подобные скарабеоиды (ширина ребра
1 см). Выполнена гемма из коричнево-розоватого, дымчатого халце-
дона. На гладкой стороне композиция из двух мчащихся оленей
решена очень смело, в свободном и открыто трактованном простран-
стве. Передний олень — самец с широкими ветвистыми рогами —
наполовину загораживает собой второго, видимо, самку. Эллиниза-
ция как композиции, так и пластически понятной формы не касается
все же существа искусства резьбы камня: стиля, целиком заимство-
ванного на Востоке. Достаточно сравнить изображение оленей на на-
шей гемме с изображениями яа греко-ионийских камнях периода рас-
цвета глиптики второй половины V и начала IV в. до я. э.
Таковы и геммы на известном резном камне из Берлинского му-
зея с изображением льва, набросившегося сзади на оленя, или гемма
из Государственного Эрмитажа с рисунком плавно бегущего оленя15.
Олени на этих геммах полны грации и пластической красоты, свой-
ственных античному искусству периода расцвета глиптики. Линия
13 М. И. Максимова. Стеклянные многогранные печати, найденные на терри-
тории Грузии («Изв. ин-та языка Академии наук ГрузССР», 1941), стр. 78.
14 Henri Seyrig, Cachets achemenides. Archaeologica orientalia in memoriam
Ernst Herzfeld, New York, 1952.
15 Furtwangler, Die antiken Gernmen («Geschichte der steinschneidekunst...»,
I), XI, 22, 25. — Фуртвенглер прав, считая эрмитажную гемму близкой гемме из
музея в Берлине. Однако берлинский резной камень, совпадая в изображении,
значительно уступает по качеству работы [A. Furtwangler, Beschreibung der gesch*
nittenen Steine im antiquarium («Konigliche Museum zu Berlin», 1896), tab, 6,
№ 296].
330
контура здесь плавна, силуэт передает естественность движения и
формы животного.
В описываемой же гемме № 893 корпус переднего оленя состоит
как бы из отдельных шарообразных форм; такими же кружками
трактованы суставы ног и копыта. Условность такого изображения
Рис. 43. 1—скарабеоид № 893, дымчатый халцедон (отпечаток); 2—скара-
беоид № 6441, темно-дымчатый халцедон (отпечаток); 3—скарабеоид
№ 6633, красный сердолик (отпечаток); 4—скарабеоид № 6611, молочно-
розоватый халцедон; 5—'скарабеоид № 6611 (профиль); 6—скарабеоид
№ 6434, халцедон (изображение на плоской стороне); 7—скарабеоид
№ 6464; халцедон (изображение на выпуклой стороне)
достигается тем, что рисунок обработан рундперлем. При рассмотре-
нии нашей инталии в подлиннике бросаются в глаза глубоко вре-
занные, округлые, очень обобщенные, без какой бы то ни было
моделировки впадины. В отпечатке они образуют выпуклые шаро-
образные формы, на которые как бы распадается единая форма
животного. Между тем в греко-ионийских и греко-персидских, по
терминологии Фуртвенглера, геммах тело животного трактуется как
единая, пластически воспринимаемая форма. Резчик, изготовивший
издаваемую гемму, был в еще большей мере далек от графического
331
схематизма древневосточного резного камня; отправные его точки —
конечно, персидская и греко-ионийская глиптика конца V и первой
половины IV в. до н. е. Но мастер далеко ушел от своих первона-
чальных прообразов. Он унаследовал от них сочность формы, отойдя
в то же время от чисто античной пластичности.
Совсем иной художественный круг образуют различаемые и
Фуртвенглером и М. И. Максимовой греко-восточные геммы. Львы и
лисицы, волки и гиены, горные козлы, кабаны и другие животные на
скарабеоидах и многогранных печатях еще дальше отстоят от пуб-
ликуемых нами гемм 16. Последние кажутся еще условнее при срав-
нении с так называемыми греко-восточными. Рисунок рогов у перед-
него оленя на гемме № 893 заслуживает внимания. На особенности
форм рогов у разных пород оленей обратила внимание уже
Т. Н. Книпович17. Исходя из наблюдения, следует считать, что
олень на издаваемой гемме явно принадлежит к восточномалоазий-
ской группе оленей. Больше того: рога здесь даны условной гори-
зонтальной линией и вертикально торчащими ответвлениями, напо-
минающими грабли. Как правило, подобное изображение рогов оле-
ней мы встречаем на сасанидских геммах18, что лишний раз под-
тверждает мнение о местном изготовлении нашего памятника, вы-
шедшего из малоазийской мастерской позднеахеменидского или ско-
рее всего послеахеменидского времени.
И в трех других публикуемых геммах можно проследить посте-
пенное исчезновение черт греческой и персидской глиптики и при-
обретение новых, условных. Изображение животных здесь не имеет
пластической ясности, характерной для греческих гемм классической
поры или переработанных персидскими мастерами, но вместе с тем
оно далеко еще и от графического схематизма сасанидской глипти-
ки. Об этом свидетельствует резной камень № 6441 (темно-дымча-
тый халцедон, 1,5X1,3 см) рис. 43, 2) почти круглой формы с изо-
бражением, как бы распавшимся на отдельные, обобщенно трактован-
ные формы — кружки. Рельеф очень сочен, но, как и на предыдущей
гемме, силуэт лишен пластической текучести. Сюжет свидетельствует
и о влиянии ахеменидских прототипов и об отходе от них. Можно
предположить, что на гемме крылатый бык, ибо есть один рог, как
и на чисто персидских (ахеменидских) геммах. Однако на последних
изображения очень точны, например на красно-сердоликовом скара-
бее № 6633 из Государственного Эрмитажа (рис. 43, 5), где изобра-
жение быка полностью напоминает композиции на монументальной
скульптуре и на изразцах. Но вместе с тем животное на гемме
№ 6441 напоминает коня, особенно в силуэте шеи и гривы, тракто-
ванной схематически намеченными черточками. Однако грива есть
и у многочисленных изображений грифонов на греческих и персид-
ских геммах19. Сличение различных изображений грифонов привело
к убеждению, что и на гемме № 6441 грифон. Так, трактовка гривы
16 М. J. Maximova, Archaologischer Anzeiger, (ig. 28 b. d; A Furtwangler, An-
tiken Gemmeti («Geschichte der steinschneidekunst...», I), XI, 7; IX, 60—62 ff.
17 T. H. Книпович. «Греко-персидские» резные камни Эрмитажа, стр. 50—51.
18 Р. Horn, Sasanidische Gemmen aus dem British Museum, ZDMG, 44, 1890,
S. 650—678, tab. Ila, № 591, lib, № 556. — В собрании Государственного Эрмитажа
геммы сфероидной формы № 355—356.
19 G. Lippold, Gemmen und Капгееп des Altertums und der Neuzeit, 81,
Stuttgart, 1922.
332
Нашего грифона совпадает с трактовкой гривы грифона в книге Лип-
польда (табл. 81, № 10). Но, повторяю, что точных совпадений здесь
быть не может потому, что уже 1реческие и персидские мастера
V и IV вв. допускали в каждом отдельном случае варианты. Мастер
же геммы № 6441 вводит новые вариации в схему грифона. Его образ
уже очень эклектичен по сравнению с ахеменидскими прототипами.
Факт этот, с одной стороны, лишний раз указывает, что создание на-
шего памятника относится к послеахеменидскому периоду (III—II вв.
до н. э.), а с другой — объясняет некоторые особенности его стиля.
Мастер нашей геммы еще следует образцам классической эпохи даже
в деталях. Например, копыта грифона даются рундперлем в виде пуч-
ка кружков — прием, примененный и при обработке персидских кам-
ней конца V и начала IV в.20. Вместе с тем трактовка крыла свиде-
тельствует об отличиях нашей геммы от тех же персидских камней.
На ахеменидских композициях спиралеобразное крыло при всей де-
коративности трактуется все же достаточно реально (скарабей
№ 6633 из Государственного Эрмитажа). На гемме же № 6441 крыло
дано вполне схематически условным рисунком, как бы тонко прочер-
ченными волосками21.
К характеристике скарабеоида № 6611 (1,9X1,6 см) из молочно-
Йозового халцедона (рис. 43, 5) едва ли что-нибудь можно прибавить.
1а нем изображен лежащий бык зебу. Круглую выпуклость на спине,
выполненную рундперлем, следует считать горбом. Обе геммы (№6611
и 6441) настолько близки и в стилистическом отношении, и в прие-
мах технической обработки, что не оставляют сомнения в происхож-
дении их из одной мастерской. Сличение их со скарабеем № 6633
показывает, что и в данном случае они далеки от ахеменидских
прототипов22. Композиция крылатого быка представляет здесь
пример пластической законченности формы в сочетании с орнамен-
тальной разработкой деталей, например крыла. В скарабеоиде же
с изображением зебу все та же обобщенность формы и след от обра-
ботки рундперлем. Гемма № 6441 — это как бы промежуточное зве-
но ня пути постепенной схематизации композиции: от более ранних
греческих и персидских камней к сасанидским печатям, где штрихо-
вой рисунок (например зебу) становится иногда совершенно услов-
ным 23.
Скарабеоид № 6434 из сердолика (2X1,7 см) (рис. 42, 6, 7)
отличается от трех предыдущих тем, что имеет двустороннее изобра-
жение, нанесенное как на плоскую, обратную сторону, так и на сфе-
рическую, выпуклую. Кроме того, печать имеет почти круглую форму.
Изображение на плоской стороне печати по стилю мало чем отлича-
ется от предыдущих. Это все тот же малоазийский круг искусства.
Изображен мчащийся лев, или скорее львенок, и лежащий на земле
баран с длинными закрученными рогами. Лев непропорционально
20 Ibid., № 10—11.
21 Наличие в данном случае крыла, и притом трактованного как в гемме
№ 6441, доказывает ряд резных камней (I. Blumer und О. Keller, Tier und
Pflanzenbilder auf Miinzen und Gemmen des Klassischen Altertums, 25, 1'88'9, № 47).
22 Ярко выраженное различие показывает и типичное раннеахеменидское
изображение зебу на халцедонном цилиндре (William Hayes, Cylinders and other
ancient oriental Seals, 36, London, № 281).
23 I. Blumer und O. Keller, Tier und Pflanzenbilder auf Miinzen und Gemmen
des Klassischen Altertums, 18, № 58, 60—61.
333
мал по сравнению с фигурой барана, и вообще расположение обоих
животных на круглом поле геммы несколько необычно. Иконография
композиции льва, прыгнувшего на спину быка или другого животного,
знакома нам со времени крито-микенской глиптики 24.
Тот же обычный вариант встречаем мы и на многочисленных
греческих и персидских геммах конца V и первой половины IV в., к
которым в конечном счете, как об этом уже говорилось, восходят и
все наши геммы 25. В данном случае резчик геммы № 6434 отступил
от обычной схемы. Его композиция сводится как бы к двум порознь
задуманным животным.
В такой же мере и художественные особенности композиции от-
личаются от образцов классической поры греческой и персидской
глиптики; своеобразный стиль резных камней характерен для всех
четырех публикуемых здесь гемм.
Датировка этих гемм в значительной мере облегчается изобра-
жением на сферической поверхности печати № 6434. Появление изо-
бражения на выпуклой стороне скарабеоидов так называемого гре-
ко-персидского круга отмечается всеми исследователями этих памят-
ников как редчайшее исключение и притом не достаточно еще изу-
ченное 2б. Тем более показательно такое изображение на гемме
№ 6434: первоначальный обычай помещения композиции только на
плоской стороне скарабеоида терял уже свою силу. На выпуклой
поверхности изображен мчащийся вепрь, над ним и под ним — над-
пись. Изображение вепря по стилю настолько близко композиции
животных на плоской стороне геммы, что трудно решить, выполнял
оба рисунка один и тот же мастер или разные резчики. Во всяком
случае ясно, что изображение бегущего вепря в такой же степени
далеко от своих прототипов, как и все прочие на наших геммах27.
Возможно, бегущего кабана могли вырезать позднее, воспользовав-
шись односторонним изображением на гемме и нарушив тем самым
установленные каноны определенной школы. Так или иначе, но ком-
позицию с вепрем выполнил очень искусный резчик, полностью вла-
девший всеми особенностями стиля интересующих нас гемм.
Приношу благодарность И. М. Дьяконову, любезно прочитавшему
мне надпись на гемме. Он относит ее ко времени между IV и II вв.
до н. э., скорее же всего к III в. до н. *э.28. Дата эта в полной мере
согласуется с нашей атрибуцией.
Таким образом, вывод, к которому мы пришли, публикуя четыре
резных камня из Государственного Эрмитажа, состоит в том, что
возможно совершенно иное решение проблемы так называемых гре-
ко-персидских гемм на сегодняшний день: малоазийская глиптика
24 Н. Bossert, Altkreta, Berlin, 1С23, S. 228.
25 A. Furtwangler, Beschreibung der geschnittenen Steine, VI («Geschichte
der steinschneidekunst...», I), Berlin, № 307, 308; A. Furtwangler, Die antiken
Gemmen, XI, 22—24.
26 T. H. Книпович находит, что оба приводимые Осборном и Фуртвенглером
скарабеоида с .изображением на выпуклой стороне вовсе .не характерны для
группы так называемых греко-персидских гемм. Одна из этих гемм, по мнению
того же автора, «много наших камней» (см.: Т. Н. Книпович, Греко-персид*
ские» резные камни Эрмитажа, стр. 46, прим. 1).—Предположение это совпадает
с нашим.
27 A Furtwangler, Die antiken Gemmen («Geschichte der steinschneide*
kunst...», I), XII, 7.
28 И. M. Дьяконов читает надпись: «Амулет этот Митрачитры».
334
ахеменидского и послеахеменидского времени представляет собой
очень многообразную картину; описанные в настоящей статье геммы
были выполнены мастерами, принадлежавшими к школе, образцами
для которой служили персидские камни эпохи расцвета. Традиции
ахеменидского искусства резного камня в этих геммах еще не на-
столько исчезли, чтобы можно было последние относить далеко от
классической эпохи конца V — начала IV в. Но вместе с тем геммы
помогают установить картину дальнейшего {развития сильно ориен-
тализированной малоазийской глиптики, вероятно IV—II вв. до н. э.
Нам хотелось показать своеобразные черты этого замечательно-
го вида малоазийского искусства в период раннего эллинизма.
Н. В. ПИГУЛЕВСКАЯ
К ВОПРОСУ О «ПИСЬМЕННЫХ»
НАРОДАХ ДРЕВНОСТИ
Среди работ академика В. В. Струве имеются исследования, спе-
циально посвященные происхождению алфавита, вопросам письмен-
ности и делению языков на семьи. В общую связь с этими пробле-
мами следует поставить сохранившиеся па греческом, латинском и си-
рийском языках сведения о древнейших народах, их языках и осо-
бенно о письменности.
Перечисления народов и языков имеются в хронографах, в кото-
рых повествование начинается «от сотворения мира» и связывается
с сообщением о вавилонском столпотворении и «смешении языков».
Эти данные сохранились на греческом языке в «Пасхальной хронике»
и в «Хронографе» Георгия Синкелла; на латинском языке в тексте
так называемой «Хроники Барбароса», впервые изданной Скалиге-
ром. Восстановленные по древнеармянскому тексту каноны Евсевия
показывают, что перечисление этих народов входило в состав утерян-
ного сочинения отца церковной истории Г Соответствующую часть
«Пасхальной хроники» обычно связывают с именем Епифания Кипр-
ского, так как в тексте упоминается его имя.-есса rcdkiv ‘E^icpavto;1 2.Исполь-
зованные этим последним в Анкорате сведения находились в первой
книге канонов Евсевия, что подтверждается и текстом Барбароса3.
На сирийском языке имеются параллельные тексты, представляю-
щие выдающийся интерес. Один текст носит название «Книга о на-
родах и областях», автором ее в заключении назван Андроник4. На
греческом языке хроника или хронография Андроника до нас не до-
шла, но сирийский писатель Илья Нисибийский (бар Шинайа, 975—
умер после 1049 гг.) 5 сообщает, что Андроник составил ее «в дни им-
ператора Юстиниана», а в конце VI в. сириец Симеон Баракийа «со-
ставил толкование на эту хронику, которой восточные пользуются
в настоящее время и считают ее Евсевиевой» 6. Справедливость этих
слов видна из следующего: хроника Андроника также названа в
числе источников большого сводного исторического труда, составлен-
ного в XII в. Михаилом Сирийцем.
1 «Eusebi Chronicorum liber prior», ed. A. Schoene, Berolini, 1875, p. 74.
2 «Chrontcon paschale», recensuit L. Dindorfius, Bonnae, 1832, p. 46—57, 53.
3 «Eusebi Chronicorum liber prior», p. 174—191.
4 «Chronica minora», ed. Brooks (Brit. Mus. dd. 25 875, ff. 77v, 79v) («Corpus
scriptorum christianorum orientalium, Scriptores syri», series III, t. IV, Parisiis,
1903), p. 351—354.
5 A. Baumstark, Geschichte des syrischen Literatur, Bonn, 19*22, p. 287.—
Опубликованный текст об обитателях крайних пределов земли является псевдо-
эпиграфом. Приводимые там сведения неправдоподобны и не могли принадлежать
названному философу [см.: G. Furlani, Andronikos uber der Grenzen der Erde in
syrischer Sprache («Zeitschrift fiir Semitik», V, 1927, 2), S. 238—249.
6 «Elia Nisibis, Opus chronologicum», ed. J. B. Chabot («Corpus, scriptorum
christianorum orientalium. Scriptores syri», series III, t. VIII, Parisiis, 1909, tex-
tus), p. 99.
336
Основное содержание сирийского текста Андроника близко наз-
ванным греческим и латинскому хронографам. После потопа земля
была поделена между тремя сыновьями Ноя, от каждого из них про-
изошли народы, имена которых перечислены как и географические
границы занятых этими народами областей, а также названия рек
и островов, где расселились эти народы, причем особо выделены те,
что «знают письмо» ol 8ё еш старье vol аотй урар^ата, т. е. «письменные»
народы. Если эта схема является общей и для сирийского текста,
приписываемого Андронику, то в деталях, в частности в перечне
«письменных» народов, о котором идет речь в настоящей статье, име-
ются расхождения.
Кроме текста с именем Андроника, на сирийском языке сохрани-
лась в рукописи IX в. краткая запись, озаглавленная «Семьи языков»
(sarbate de lesane), а более пространно: «Истолкование всех языков
и кто отец каждого отдельного из этих языков, как их подразделял
Евсевий Кесарийский»7. В этой краткой записи также дан список
«письменных» народов в каждой семье (sarba) языков. Таким обра-
зом, могут быть' подтверждены слова Ильи Нисибийского о том, что
толкования Андроника на Евсевиевы каноны не потеряли и имени
последнего. Однако следует сказать, что оба сирийских памятника тек-
стуально не совпадают ни по расположению материала, ни по содер-
жанию.
«Хроника Барбароса» и сирийский текст «Семьи языков» пе-
речисляют в одинаковом порядке народы начиная с Иафета, за ним
следуют народы Сима и, наконец, Хама8.
В «Пасхальной хронике» последовательность другая — «сыны Иа-
фета», «сыны Хама», «сыны Сима»9. Сирийский Андроник и Георгий
Синкелл перечисляют сначала народы, которые произошли от Сима,
а затем идут сыны Хама и Иафета 10.
Сирийские тексты дают наименования народов, о письменности
которых в V—VI вв. имелись сведения и сохранялось живое представ-
ление.
«Книга о народах и областях» Андроника в том виде, как она
сохранилась в рукописи XVII в. и издана, является, по всей вероятно-
сти, только частью его труда.
Приводим строки, содержащие сведения о народах, «знающих
грамоту»:
«Пишу с Богом, какие народы были после вавилонского смеше-
ния языков.
Сим, Хам, Иафет. Из семени Сима произошло двадцать два на-
рода, народности и языка. Среди них знающие письмо пять языков:
сирийцы, иудеи, вавилоняне, персы и эламиты. Они владеют землей
от востока до великого моря Хедриноса на западе и их середина
земли.
Сыновей Хама тринадцать народов, народностей и языков. Среди
них знающие письмо четыре языка — египтяне, кушиты [эфиопы],
7 «Chronica minora» (Brit. Mus. add. 14 541, f. 52) («Corpus scriptorum chris-
tianorum orientalium. Scriptores syri», series Ш, t. IV, textus), p. 355—357.
8 «Eusebi Chronicon liber prior», p. 182, 184, 186; «Chronica minora», textus,
p. 357.
y «Chronicon paschale», p. 48, 52, 56.
10 Georgius Syncellus, Chronographia, recensuit G. Dindoriius, I, Bonnao, 1829,
p. 87, 89, 93; «Chronica minora», textus, p. 351.
22 Заказ № 2603 337
инды и финикияне. Их земля вся сторона южная и небольшая [часть]
западной.
Сыновей Иафета тридцать семь народов, народностей и языков.
Среди них знающих письмо шесть народов — греки, амореи, аленайе и,
римляне, армяне, грузины. Земля, полученная ими в наследство, гра-
ница востока от горы Нод у пределов востока до Деклата [Тигра] и
северных долин, от Бактиноса [Бактра] и до Гадариона» 11 12.
В «Пасхальной хронике», в хрониках Георгия Синкелла и Барба-
роса эти же сведения о «письменных» народах встречаются среди об-
ширного перечня рек, областей, островов и народов, их населяющих.
Такие географические сведения имеются и в «Книге о народах и
областях», но они следуют за приведенным выше текстом и не совпа-
дают с греческим материалом. Сведения о «письменных» народах есть
во втором уже названном сирийском источнике («Семьи языков»), со-
ставленном в форме ответа на вопросы.
«Также каким языкам известна грамота (писание), о которых
ты спрашивал, последовательно указываю тебе.
В Вавилоне смешались люди, то есть семьдесят два языка.
А также как ты желал знать какие [из них] знают письмо, то и это
сообщу тебе. Есть пятнадцать [языков] знающих письмо, шесть [язы-
ков] Иафета: греки, иверы, римляне, армяне, Мидяне, аланы; пять
[языков] Сима: иудеи, сирийцы, вавилоняне, персы, эламиты; четыре
[языка] Хама: египтяне, кушиты, финикийцы и инды.
Конец [книги] „Семьи языков”» 13.
Традиция о существовании письменности у некоторых народов
держится неизменно во всех источниках. Сведения о письменности
других народов появляются лишь в отдельных источниках. В обоих
сирийских источниках египтяне, эфиопы, финикийцы и инды относятся
к группе хамитских языков. В названных греческих и латинских тек-
стах — это «финикийцы, египтяне, памфилы и фриги».
«Письменными» семитическими народами в сирийских памятниках
называются сирийцы, иудеи, вавилоняне, персы и эламитяне. В грече-
ском и латинском текстах — это иудеи, персы, мидяне, халдеи, инды
и ассирийцы, т. е. расхождение в списках только за счет индов, упо-
минание которых отсутствует в семитической группе сирийских тек-
стов.
Более всего расхождений в тех разделах текстов, где говорится
о языках, происхождение которых считают от Иафета. В сирийских
источниках к этой группе отнесены шесть «письменных» языков, из
которых пять — языки греков, римлян, армян, грузин (иверов) и
аланов — совпадают. Шестой язык этой группы в «Книге о народах
и областях» — язык амореев, а в книге «Семьи языков» — мидян.
Сирийские списки близки спискам Георгия Синкелла и хронографа
Барбароса; и в том и в другом источнике называются иверы, римляне
(латиняне), спаны, греки, мидяне и армяне14. Что касается «Пасхаль-
ной хроники», то к сынам Иафета, имеющим письменность, причис-
ляются народы, имена которых отсутствуют в параллельных текстах
11 «Chronica minora», р. 351. — Брукс предполагает, что это — аланы.
12 Ibid.
13 Ibid., р. 357.
14 Georgius Syncellus, Chronographia, I, p. 93; «Eusebi Chronicorum liber prior»,
I, p. 182.
338
Синкелла и Барбароса: каппадокийцы, табарины, сарматы, скифы,
бастарны (бактры).
В приведенных сирийских текстах нашли отражение представления
о «письменных» народах, известных с VI в. В истолковании Андрони-
ком первой книги Евсевиевых канонов список «письменных» народов
был пересмотрен в соответствии с представлениями его времени. Пе-
ресматривались эти списки и в дальнейшем, на что указывает очень
интересная концовка и приписка в «Книге о народах и областях» Ан-
дроника:
«От Сима, Хама и Иафета [произошли] эти семьдесят три народа,
народности и языка, из них знающих грамоту пятнадцать народов, а
прочие не отличаются от животных (beriata), которые как существа
без понятия бродят по лицу земли.
Окончена [книга] стран Андроника мудрого.
'Те, что знают грамоту, суть: сирийцы,, иудеи, вавилоняне, персы,
эламитяне, египтяне, кушиты, инды, финикияне, греки, амореи, аланы,
римляне, армяне, арабы, грузины» 15.
Таким образом, в приписке к книге Андроника появилось упоми-
нание об арабах, как о «письменном» народе. Едва ли эта приписка
была сделана раньше VIII или IX в.
В числе драгоценных исторических сведений на сирийском языке
до нас дошли данные из утерянных канонов Евсевия Кесарийского
и «толкования» этих канонов писателем VI в. Андроником, не сохранив-
шиеся на греческом. Сирийский текст дает возможность судить о пред-
ставлениях относительно «письменных» народов, которые господство-
вали на Ближнем Востоке в раннем средневековье.
15 «Chronica minora», р. 354.
22*
В. Б. ПИОТРОВСКИМ
УРАРТСКАЯ КОЛЕСНИЦА
В надписях урартских царей, содержащих записи о снаряжении
войска, упоминаются и колесницы. Так, в текстах Ишпуини и Менуа,
где приводятся данные ю численности войска, сообщается, что на се-
вер было послано 66 колесниц, более тысячи всадников (цифра,
обозначающая тысячи, не сохранилась) и 15 760 пехотинцев. В над-
писи урартов о походе к югу от оз. Урмия приводятся другие циф-
ры о соотношении родов войск, а именно: 106 колесниц, 9174 всад-
ника и 2704 пехотинца Г
Долгое время единственным изображением урартской колесницы
был оттиск печати, найденный на Топрах-кале1 2. Теперь же, после
раскопок на Кармир-блуре, внешний вид урартских колесниц нам
хорошо известен. На шлемах и колчанах царей Аргишти I и Сарду-
ри II изображено немало колесниц и всадников3. Колесница имеет
тяжелый кузов, ось колеса помещена у самого задка, колесо массив-
ное, в большинстве случаев с восьмью спицами (на некоторых ри-
сунках как будто шесть спиц). Выгнутое дышло закрыто фигурами
коней, часто отмечен ремень, соединяющий изогнутую часть дышла
с кузовом.
На древнем Востоке колесница была распространена во многих
странах. Она известна с начала III тысячелетия до н. э. по шумер-
ским изображениям. Широкое развитие получила колесница в Хетт-
ском государстве, в Египте, Северной Сирии, особенно прославлен-
ной была ассирийская колесница. Греция и Рим заимствовали ко-
лесницу у народов древнего Востока. Можно проследить закономер-
ности развития ее форм на протяжении многих веков и особенности
конструкций в разных странах.
Имеются сводные работы по колесницам древности4, а также
по колесницам Передней Азии, Сирии и Финикии5, Греции и Ита-
лии 6. В этих работах устанавливаются характерные датирующие
элементы типов колесниц.
Лучше других изучены ассирийские колесницы IX—VII вв.
до н. э., изображения которых в большом количестве можно видеть
1 УКН, № 21, 22, 24.
2 С. F, Lehmann-Haupt, Armenien einst und jetzt, I, Berlin, 1910, S. 261.
3 «Кармир-блур», I, Ереван. 1950, стр. 63—67; «Кармир-блур», II, Ереван,
1952, стр. 39, табл. 15; «Кармир-блур», III, Ереван, 1955, стр. 37.
4 О. Nuoffer, Der Rennwagen im Altertum, Leipzig, 1904, Lefebure des Noet-
tes, La force motrice animate a tracers les ages, Paris, 1924.
5 F. Studniczka, Der Rennwagen im syrisch-phonikischen Gebiet (AJ, 1907,
№ 22).
6 E. Mercklin, Der Rennwagen in Grichenland, I, Leipzig, Г929; H. Nachod,
Der Rennwagen bei den Italikern und ihren Nachbarn, Leipzig, 1909.
340
на рельефах царских дворцов. Ассирийские колесницы отчетливо
разделяются на два типа — ранний и поздний.
Ранние ассирийские колесницы, относящиеся ко времени до
правления Тиглатпаласара III (середина VIII в. до н. э.), отличают-
ся массивностью кузова, удлиненным щитом над дышлом колесни-
цы, которое от низа кузова
отходит почти под прямым
углом и имеет резкий выгиб
к ярму. Дугообразное дыш-
ло, характерное для шумер-
ских колесниц, в ассирийских
отсутствует. Колеса в ранний
период имели шесть спиц.
Колесницы времени после
правления Тиглатпаласара
III (вторая половина VIII в.
и VII в. до н. э.) особенно
хорошо представлены на
рельефах Саргона, Синахе-
риба и Ашурбанипала. Они
отличались легкостью, щит
над дышлом заменялся тя-
гой, скреплявшей верхнюю
часть дышла с кузовом. Ко-
леса делались легче и имели
восемь спиц. Ось находилась
у самого задка кузова.
Сопоставления урартских
колесниц с ассирийскими не
оставляют сомнения в том,
что урартские повторяли
форму ассирийских второго
периода и имели также лег-
кий кузов, дышло без щита
и в колесах преимуществен-
но восемь спиц.
Это обстоятельство под-
тверждает наблюдение, что
урарты в начале VIII в. до
н. э. восприняли ассирийское
вооружение, заменив им свое
Рис. 44. Бронзовая голова коня. Навершие
дышла колесницы, Кармир-блур, VIII в. дон. э.
прежнее, по происхождению
связанное с хеттским оружи-
ем. Тогда же была перенята до деталей и ассирийская колесница. К со-
жалению, археологами еще не найдены остатки урартских колесниц,
но в 1957 г. при раскопках Кармир-блура среди различных бронзо-
вых изделий в 8-й кладовой для вина оказалась бронзовая голова
коня (высотой 17 см), которую можно считать навершием дышла
колесницы. Эта голова представляет собой выдающийся памятник
урартского искусства и технического мастерства. Великолепно мо-
делированная морда лошади с передней частью шеи отливалась в
одной форме, а грива, уши и челка — в другой. Обе части были на-
столько искусно спаяны, что лишь излом обнаружил этот неожидан"
Ж
ный способ изготовления. Вместе с головой коня была найдена брон-
зовая загибавшаяся вверх ручка котла, завершающаяся головкой
льва и имеющая надпись Сардури, сына Аргишти. Размеры головы
коня, полая, вытянутая -и почти вертикально поставленная шея по*
зволяют предположить, что перед нами именно навершие дышла ко-
лесницы, соответствующее по форме украшениям ассирийских ко-
лесниц.
На рельефе из дворца Синахериба изображена распряженная
колесница, на которой точно изображены все ее детали. Дышло
этой колесницы также украшено головкой коня, что подтверждает
мое предположение о назначении кармир-блурской конской
головы.
Археологические материалы, ставшие известными за последние
годы, свидетельствуют, что и племена Закавказья, покоренные урар-
тами, имели также свои боевые колесницы.
Раскопки 1956—1957 гг. у селения Лчашен, на северо-западном
побережье оз. Севан, проводившиеся под руководством А. О. Мна-
цаканяна, открыли древние погребения, относящиеся, вероятно, еще
ко II тысячелетию до н. э. В этих могилах обнаружены плохо
сохранившиеся четырехколесные повозки и двухколесные арбы. В
двух курганах были найдены две бронзовые модели колесницы. Я ос-
тановлюсь на анализе той модели, которая найдена в 1958 г.7.
Колесница запряжена двумя конями, в кузове помещены две
фигурки воинов (высота фигурок около 7,5 см) с кинжалами у поя-
са, в шлемах с большим гребнем. Одной рукой они держатся друг
за друга, вторая же приставлена к шлему. Шлемы этих воинов, рас-
пространенные у урартов в IX в. до н. э., как это можно видеть на
рельефах Балаватских ворот Салманасара III, напоминают по фор-
ме скорее всего хеттские. По-видимому, лчашенская колесница по
внешнему виду ближе всего к малоазийским колесницам.
Наиболее архаичным элементом лчашенской колесницы являет-
ся выгнутое дугой дышло, оно как бы нависает над конями. (Такое
же дышло, но не столь сильно выгнутое, встречается у хеттских ко-
лесниц из Северной Сирии, относящихся к концу II тысячелетия
до н. э.) Остальные ее детали, как облегченный кузов, смещение оси
к задку и восемь спиц (на второй колеснице показано шесть), указы-
вают на то, что она никак не может относиться ко времени ранее
XIV—XIII вв. до н. э.
Позднее, в период господства урартов, в Закавказье применя-
лась уже колесница ассирийского типа, как это видно по изображе-
нию на бронзовом поясе Ахталинского могильника. Весьма инте-
ресно, что Лчашенские курганы имеют много общих черт с курга-
нами середины II тысячелетия до н. э., прекрасно представленными
в Триалетском районе. В этих богатейших курганах Триалети были
найдены золотые и серебряные предметы, а также керамика, имею-
щая большое сходство с подобными предметами Хеттского царст-
ва. Примечательно и то обстоятельство, что в Триалетских курганах
также обнаружены древние повозки, правда массивные, четырех-
колесные, с колесом без спиц, сколоченным из трех частей. Б. А. Куф-
тин отметил, сопоставляя обряд погребения в Триалетских курганах
7 А. О. Мнацаканян, Раскопки курганов на побережье оз. Севан в 1956 г.
(Предварительное сообщение) («Советская археология», 1957, Xs 2), стр. 146—153.
342
с обрядом погребений хеттских царей, что в последнем важную роль
играла повозка (колесница).
Итак, мы видим два характерных типа колесниц: один — урарт-
ский, по происхождению связанный с ассирийским, и другой — за-
кавказский, близкий малоазийскому типу.
Эти сопоставления лишний раз подчеркивают борьбу двух влия-
ний — месопотамского и малоазийского — на развитие культуры
государств Передней Азии рубежа II и I тысячелетий до н. э. В этой
борьбе ассирийское влияние взяло верх.
Ю. А. СОЛОДУХО
ПЕРСИДСКАЯ АДМИНИСТРАТИВНО-ПРАВОВАЯ,
СОЦИАЛЬНО-ЭКОНОМИЧЕСКАЯ И КУЛЬТУРНО-
БЫТОВАЯ ЛЕКСИКА В ЕВРЕЙСКО-ИРАКСКИХ
ЛИТЕРАТУРНЫХ ПАМЯТНИКАХ САСАНИДСКОГО
ПЕРИОДА
1
В ходе моей долголетней работы над еврейскими литературно-
правовыми памятниками II—V вв. и. э., в особенности над содержа-
щимися в них обширными социально-экономическими материалами,
много раз возникал у меня вопрос: к каким областям и странам могут
быть отнесены те или иные получаемые выводы о характере обще-
ственного строя данного периода? Следует ли относить эти выводы
только к тем странам, в которых указанные памятники создавались,
т. е. считать, что сирийско-палестинские памятники отражают социаль-
но-экономическую структуру лишь Сирии — Палестины, а иракские—
одного лишь Ирака или же они имеют в территориальном отношении
гораздо более широкое значение? Сирия и Палестина входили во
II—V вв. н. э. сначала в состав Римской империи, а затем Византий-
ского государства; Ирак же был в составе Персидского государства;
материалы еврейских литературно-правовых памятников должны,
следовательно, отражать в той или иной мере также социально-эко-
номическую структуру этих государств в целом.
Особенно важным и особенно сложным является выяснение этого
вопроса в отношении еврейско-иракских памятников.
В III—V вв. н. э. Ирак представлял собой неотъемлемую часть
Персидского государства; на восточной границе Ирака находилась да-
же столица всего государства — расположенный на восточном берегу
Тигра город Ктесифон. Тем не менее, благодаря своей плодородней-
шей почве, благоустроенной и широко разветвленной ирригационной
системе, выгодному для торговли географическому положению и в
высшей степени благоприятно сложившейся для него политической
ситуации Ирак был экономически несравненно более развит, чем ос-
тальные области Персидского государства. Уже тот факт, что Ирак
доставлял персидскому царю третью часть всех его доходов весьма
показателен в этом отношении. В соответствии с более высокой сту-
пенью развития производительных сил и большей плотностью населе-
ния в Ираке была гораздо более развита и городская жизнь. В то
время как во внутренних областях Персидского государства имелись
лишь незначительные города, в Ираке мы находим в рассматриваемое
время ряд крупных городов и густую сеть средних и мелких.
Ввиду всего этого невольно возникает вопрос: в какой мере отно-
сятся к Персидскому государству в целом все те обширные данные об
1 В. И, Бартольд, Ирак. Исторический обзор, Ташкент, 1903, стр. 23.
344
уровне развития производительных сил Ирака в III—V вв. н. э. и о
происходивших в нем тогда процессах изменения производственных
отношений, которые я получил в результате тщательного анализа бо-
гатых материалов основного еврейско-иракского литературного памят-
ника сасанидского периода — вавилонской Гемары?
Ответ, притом вполне положительный, на вопрос, крайне важный
для определения исторической значимости этих материалов, дают нам.
по моему мнению, во-первых, частые ссылки авторов Гемары на пер-
сидские правовые нормы2, персидскую юрисдикцию3, на персидские
государственные постановления 4, указы персидского царя 5 и т. д. Во-
вторых, неоднократные указания Гемары, что «res — galuta (экси-
ларх — глава самоуправления иракских евреев) судит по персидским
законам» 6, и декларированное одним из основоположников вавилон-
ского Талмуда, главным судьей города Нагардеи, врачом и астроно-
мом Мар-Самуилом Ярхиная (ум. в 254 г.) постановление: «Dina di-
nialkuta — dina» 7 — «Закон государства — закон». Это означало, что
гражданско-уголовные государственные постановления являются для
евреев такими же обязательными правовыми нормами, как и нормы
библейского и талмудического законодательства, и подлежат испол-
нению не из-за одной лишь боязни наказания, а в силу сознания их
правомочности и законности.
Все это несомненно является следствием тесных экономических
отношений, установившихся к III в. н. э. между иракскими евреями
и населением других областей Персидского государства. Но, с другой
стороны, мы находим здесь и определенное свидетельство также и то-
го, что социально-экономическая структура всего Персидского госу-
дарства была в той или иной степени схожа с общественным строем
Ирака, и, таким образом, установленные мною факты, характеризую-
щие Ирак, проливают яркий свет также на многие стороны социаль-
ного развития Персидского государства.
За такое положительное решение поставленного вопроса говорит
еще больше факт наличия в вавилонской Гемаре значительного ко-
личества персидских слов ;и терминов как административно-правовых,
таки социально-экономических, культурно-бытовых и т. д.
Вавилония (Ирак) «и после своего включения в состав могуще-
ственного Ахеменидского государства, и позже, в период наибольшей
экспансии на запад парфян и сасанидов, не стала ираноязычной, не
ассимилировалась»8. Многочисленные данные вавилонской Гемары
красноречиво свидетельствуют о том, что в рассматирваемое нами
время, в III—VI вв. н. э. обиходным языком в Ираке являлся восточ-
ноарамейский, персидский же язык не имел там сколько-нибудь
значительного распространения. Еврейско-иракский литературно-пра-
вовой памятник — вавилонская Гемара — написан в основном именно
на указанном восточноарамейском языке, причем не на литературном
2 Talmud babli—(Вавилонский Талмуд; в дальнейшем — Tb.), Baba batra,
54а; 55а; 173ь.
3 Tb., Gittin, 28b; Baba balra, 173d.
4 Tb., Baba mesia, 28b.
5 Tb., Baba kamma, 113b; Baba batra, 54b.
6 Tb., Baba kamma, 58°; 59a.
7 Tb., Nedari’m 28b, Gittin 10b; Baba kamma, 113b; Baba batra, 54b; 55a.
8 А. А. Фреймам, Задачи иранской филологии («Известия Академии наук
СССР», Отд. литературы и языка, V. 5, 1946), стр. 377.
345
языке, языке арамейских переводов Пятикнижия и некоторых других
библейских книг, а на обиходном, разговорном языке. Следователь-
но, сохранившаяся в вавилонской Гемаре обширная персидская
лексика бытовала также в обиходном в Ираке языке.
Чем же объяснить проникновение такого значительного количе-
ства персидских терминов в бытовавший в Ираке арамейский язык,
несмотря на то, что персидское население, а также персидский язык
были незначительно распространены в Ираке. Проникновение адми-
нистративно-правовой лексики легко объяснимо тем обстоятельством,
что в политическом и административном отношениях Ирак входил в
состав Сасанидского государства, являлся частью его. Проникнове-
ние же социально-экономической и культурно-бытовой лексики долж-
но несомненно говорить не только о тесных экономических и куль-
турных отношениях между Ираком и другими областями Сасанидско-
го государства, но также о том, что сами институты и понятия, кото-
рые обозначены этой лексикой, проникли в Ирак из других коренных
областей Сасанидского государства. Эти институты и понятия были,
следовательно, свойственны не только Ираку, но и Сасанидскому го-
сударству в целом, являлись характерными как для Ирака, так и
для всего государства Сасаницов.
Следовательно, сохранившаяся в вавилонской Гемаре персидская
лексика имеет большую ценность как для определения степени эко-
номических и культурных связей между Ираком и другими областями
Сасанидского государства, так и для выяснения различных вопросов
социально-экономической структуры последнего.
2
Вопрос о персидских заимствованиях в еврейско-иракских лите-
ратурно-правовых памятниках имеет свою более чем тысячелетнюю
историю. На протяжении всего этого долгого времени многочисленные
талмудические комментаторы и лексикографы различных стран —
Иоака, родины этих памятников, Италии, Испании, Северной Африки,
Франции, Германии и т. д., — занимаясь истолкованием талмудиче-
ского текста и объяснением наименее понятных арамейских и заим-
ствованных из других языков слов, уделяли большое внимание выяв-
лению персидской лексики источников и уточнению ее семантики.
Этому вопросу посвящены некоторые монографии9. Тем не менее
многие персидские слова и термины все же остаются до сих пор не-
выясненными, а многие из тех слов, персидское происхождение кото-
рых уже вполне установлено, этимологически не поддаются пока объ-
яснению, и в отношении их существуют между исследователями и
лексикографами большие расхождения как в отношении значения
этих слов, так и в отношении того, к каким персидским прототипам
они восходят.
Объясняется это сложностью задачи, большими трудностями,
встречающимися на пути решения этого вопроса.
9 Н. Reland, IX dissertatio de persicis vocabulls Talmudis, 1706; О. H. Schorr,
Hecholuz (Wissenschaftliche Abhandlungen fiber judische Geschichte, literatur und
Alterthumskunde), Frankfurt a/M., В. VII, 1865; В. VIII, 1869; A. Jellinek, Sepat Ha-
ha-mim («Debarim ‘attikim», В. II, Leipzig, 1846); S. Telegdi, Essai sur la nh<w>-
tique des emprunts iraniens en armeen Talmudique («Journal Asiatique», t. CCXXVI,
Avril—Juin, 1935), p. 177—256.
346
С завоеванием в 637 г. Ирака арабами арабский язык стал бы-
стро вытеснять из обихода арамейский. Уже в середине IX в. сурский
гаон Натронаи II бен Гилаи (853—858) стал употреблять в науч-
ной корреспонденции, в своих респонсах, наряду с еврейским и ара-
мейским языками также арабский. Во время этого гаона появились
протесты против перевода Библии во время публичных чтений на уже
непонятный тогда арамейский язык и требования замены его арабским.
Правда, Натронаи-гаон во имя святости традиции объявил про-
тестантов еретиками, отступниками от отцовской веры. Но тут же он
не возражал против назначения наряду с арамейским переводчиком
также и переводчика Библии на арабский язык. Это красноречиво
говорит о недостаточности арамейского перевода и о необходимости
арабского.
В первую очередь была, естественно, вытеснена из обиходного
арамейского языка заимствованная персидская лексика и заменена
соответствующей арабской. Значение многих персидских слов и обо-
ротов, встречавшихся в еврейско-иракских литературно-правовых па-
мятниках, -было поэтому скоро совершенно забыто. В самом Ираке
приходилось гаонам и главам талмудических академий заниматься
пояснением и истолкованием этих выражений. Тем менее, естествен-
но, были персидские слова понятны вне пределов Ирака.
Непонятность персидских слов и их семантики часто приводила
переписчиков талмудических трактатов и других еврейско-иракских
памятников к искажению их начертания, а иногда даже к ошибочной
прямой замене, по чисто внешнему созвучию, одних персидских эле-
ментов памятника другими обозначениями, персидскими или даже
еврейскими и арамейскими. Желая сделать талмудический текст более
доступным, переписчики подчас сознательно заменяли персидские сло-
ва адекватными еврейскими или арамейскими.
Все это является причиной того, что в дошедших до нас талму-
дических рукописных списках мы встречаем в значительном количе-
стве разночтения персидских слов по сравнению со словами в талму-
дических печатных текстах, равно как и то, что во многих местах пер-
сидские термины рукописных списков заменены в печатных изданиях
еврейскими или арамейскими словами. Этим следует объяснить также
и то, что в самих печатных текстах еврейских литературно-правовых
памятников заимствованные персидские слова имеют иногда различ-
ные варианты: одно и то же слово часто читается в разных местах
по-разному. Такие же варианты персидских заимствований -источни-
ков встречаются и в различных талмудических компендиумах и у
различных средневековых комментаторов Талмуда.
Особенно большое количество вариантов и разночтений мы нахо-
дим в монументальном талмудическом лексиконе XI в. рабби Натана
бен-Иехиеля из Рима (1035—1106), известном под названием
«Арух» 10.
10 Первое издание «Аруха», на котором не обозначены ни место, ни время
выхода в свет, относится, по-видимому, к '1477 г.; лучшее .из ранних изданий
вышло у Даниила Бомберга (Венеция, 1581). В обоих этих изданиях много
ошибок, которые сохранились и в дальнейших многочисленных изданиях. В зна-
чительной степени эти ошибки были исправлены Александром Когутом в его
научно-критическом издании, при составлении которого он руководствовался как
ранними изданиями, так и семью рукописями под названием «Aruch hasalem»,
изданными (Вена — Нью-Йорк) в восьми томах с дополнением в 1878—1892 гг.
347
Все это крайне осложняет работу над исследованием персидских
заимствований Гемары, делает иногда совершенно невозможным уста-
новить с точностью, к каким иракским прототипам восходят те или
другие из этих заимствований, которые бесспорно имеют персидское
происхождение.
Большую помощь оказывают нам в этом отношении средневеко-
вые комментаторы, пользовавшиеся более древними списками и сохра-
нившие поэтому более правильные чтения и варианты. Исключительно
велика в этом отношении заслуга упомянутого рабби Натана бен-
Иехиеля из Рима, который пользовался при составлении своего мону-
ментального лексикона более древними и более проверенными спи-
сками, что дало ему возможность сохранить в своем лексиконе в пер-
воначальном чтении многочисленные персидские слова и обороты,
которые в печатном талмудическом тексте или искажены, или вовсе
отсутствуют, будучи заменены еврейскими или арамейскими словами.
Исходя из этого, следует в большинстве случаев отдавать вариантам
«Аруха» предпочтение перед печатным талмудическим текстом.
Велико значение «Аруха» также при уточнении семантики того
или другого из заимствованных персидских слов, так как автор его
широко пользовался толкованиями иракских гаонов и других иракских
толкователей Гемары IX и X вв., стоявших близко к истокам Гемары,
а потому их объяснения и толкования ближе к истине.
3
Следует, однако, предположить, что не все встречающиеся в ру-
кописных списках Талмуда разночтения персидских заимствований и
частые расхождения этих чтений с вариантами печатного текста явля-
ются исключительно следствием искажений, ошибок или описок со
стороны переписчиков. Часть этих разночтений несомненно имеет
своим основанием различие диалектов и восходит еще ко времени со-
ставления и записывания талмудических текстов, в которых прини-
мали участие тысячи талмудистов, причем многие из них не являлись
уроженцами самого Ирака, а происходили из других областей Пер-
сидского государства, а также из различных областей Ближнего Во-
стока вообще. Эти-то талмудисты и могли внести в заимствованную
Гемарой персидскую лексику диалектические особенности тех мест-
ностей, откуда они происходили.
Во встречающихся разночтениях могли, наконец, находить свое
отражение фонетические изменения персидского языка, эволюция его
звуковой системы.
Правда, основные материалы вавилонской Гемары относятся к
III—V вв. н. э., а ее составление и редактирование — к V в., когда
фонетические изменения, характеризующие состояние среднеперсид-
ского языка, уже были завершены. Однако надо иметь в виду, что
•в Гемару был включен обширный фольклорный материал, часть кото-
рого относилась, несомненно, к более раннему периоду, даже началь-
ной стадии или середине процесса развития звуков и фонетических
изменений в персидском языке. Этим следует в первую очередь объяс-
нить факт частого наличия в Гемаре двух и более различных фоне-
тических форм одного и того же персидского слова. Приведу один из
многочисленных примеров.
348
В Гемаре встречается много раз слово ’пр ‘ и, которое всеми
исследователями и лексикографами отождествляется со среднеперсид-
ским словом апар. Значение этого слова по-персидски: ’чистое, несме-
шанное (вино)’. Такое значение оно может иметь и в двух талмудиче-
ских отрывках 11 12. В одном из них ’пр ‘ противопоставляется hamra
meziga смешанному вину. В остальных отрывках слово означает:
'бокал’, 'чаша’, 'чара’, а также мера для жидких тел в размере чет-
верти.
Следует предположить, что первоначально, при своем проникнове-
нии в арамейский язык, слово "прк‘ означало и в этом языке «чистое,
несмешанное вино», но в дальнейшем этим словом стали обозначать
сосуды, из которых пьют вино, а также меру для жидкостей приблизш
тельно таких же размеров.
Слово "прк‘ встречается в Гемаре также в другом, звонком ва-
рианте: *nbg‘ 13 и, с отсечением начального алефа inbg‘ 14; эти формы
соответствуют более поздней персидской форме.
О том, что лпрк‘ и ^bg4 представляют собой одно и то же слово,
вполне определенно свидетельствует талмудический отрывок, в кото-
ром рассказывается, что написано на воротах Каппадокии: 4npk‘, *nbg‘,
*ntl‘ 15, очевидно, оповещалось для всеобщего сведения, что все эти
три меры жидких тел являются идентичными и представляют собой
различные названия в разных местностях. Необходимость такого уточ-
нения обусловливалась торговлей напитками и другими жидкостями.
4
В вавилонской Гемаре сохранился разговор раб Иегуды (218—
298) с зятем эксиларха, верховным судьей, раб Нахманом (ум. около
320 г.), к которому раб Иегуда был вызван в качестве обвиняемого в
наложении анафемы на своего обидчика и в оповещении, будто
обидчик является рабом.
В разговоре раб Нахман употреблял персидские и греческие
слова. Недовольный этой манерой разговора раб Нахмана, скрупу-
лезный раб Иегуда при каждом употреблении раб Нахманом заим-
ствованного слова спрашивал его: «Разве хуже сказать, как написано
в Торе (по-еврейски) или как говорят люди? (по-арамейски)». При
этом раб Иегуда каждый раз указывал на соответствующие еврей-
ские или арамейские слова. По поводу одного из употребленных слов
раб Иегуда напомнил ему сказанное однажды Мар-Самуилом
Ярхиная: «Всякий говорящий так (по крайней мере) на треть
горделив». В одном из этих диалогов между раб Иегудой и раб
Нахманом фигурирует упомянутое выше персидское слово в обоих
своих формах: ’npk4 и ’nbg4. Угощая раб Иегуду, раб Нахман сказал:
«Пусть господин выпьет 'nbg4». Раб Иегуда не замедлил сделать ему
по своему обыкновению замечание: «Разве хуже сказать 'npk4, как
говорят люди, или ’isprgws', как говорят ученые»16- На первый взгляд,
11 Tb., Sabbat, 109b; Gittin, 69b; Kiddusin, 70а; Baba mesia, 86а; Baba batra,
58b; Hullin, 94a.
12 Tb., Kiddusin, 70a; Hullin, 94a.
13 Tb., Kiddusin, 70a; Baba batra, 58b.
14 Tb., Berakot, 51a.
15 Tb., Baba batra, 58b.
16 Tb., Kiddusin, 70a .
349
упрек раб Иегуды совершенно непонятен в данном случае: ведь как
’npk‘, так и ’nbg‘ представляют собой одно и то же среднеперсидское
слово апар и отличаются друг от друга лишь фонетически. Упрек раб
Иегуды можно понять лишь следующим образом: слово ‘npk‘ проник-
ло в арамейский язык задолго до указанного разговора и успело уже
быть «освященным» давностью времени, стать, так сказать, корен-
ным арамейским словом; форма же ’nbg‘ не успела еще получить
права гражданства на арамейской почве. В форме ’nbg‘ это слово
являлось для раб Иегуды чисто персидским, а потому этот скрупулез-
ный ученый считал предосудительным пользоваться им в разговоре
на арамейском языке вместо принятого у еврейского населения ’npk‘.
Он сделал поэтому раб Нахману вышеуказанное замечание, подобно
тому как он сделал ему до того трижды аналогичные упреки за упо-
требление заимствованных слов вместо еврейских и арамейских.
Разговор между раб Нахманом и раб Иегудой показывает нам
не только то, что 'npk‘ и Jnbg‘ представляют лишь различные формы
одного и того же персидского слова, но и дает нам точные указания,
какая из этих форм более древняя и какая более поздняя, а также,
когда приблизительно произошло фонетическое изменение, что долж-
но представлять для иранистов исключительно большую ценность.
Раб Иегуда умер в 298 г., следовательно, разговор его с раб Нах-
маном происходил во второй половине III в. и служит блестящим
подтверждением того, что изменение звуков в среднеперсидском язы-
ке действительно было к тому времени уже завершено.
Слова ’прк‘ и ’nbg‘ могли иметь в данном разговоре значение
’вино’, ’чистое вино’ и значение ’бокал’, ’чаша’, 'чары’. В последнем
случае обращение раб Нахмана к раб Иегуде имело бы такой же
характер, как, например, по-русски: «Выпейте рюмочку».
Ученые избегают этого выражения: вместо принятого в народе
слова *прк‘ употребляли слово ‘ispargus 17, что представляет собой,
очевидно, настойку вина на спарже. Такой напиток считался очень
полезным для сердца и глаз 18, его рекомендовали по диетическим
соображениям пить утром натощак; очевидно, обычно им угощали
также гостей, а потому слово ‘ispargus стало нарицательным для лю-
бого угощения питьем вообще, наподобие слова Лпрк‘. И подобно
тому как под апрк‘ подразумевалось чистое, несмешанное вино, так
и под словом ‘ispargus имели в виду то же самое; ‘ispargus никогда
не пили смешанным 19.
Только что разобранный нами отрывок является одним из тех
двух фрагментов, о которых мы выше сказали, что в них слово Jnpk‘
может иметь значение ’вино’, ’чистое вино’. Как мы видим при более
тщательном анализе, и в этом месте слово Jnpk‘ скорее означает
’бокал’, ’чаша’ и т. д., скорее то, из чего пьют вино, чем само вино.
Следует указать, что и во втором из этих отрывков слово *прк>
может иметь как одно, так и другое значение. В этом повествовании
рассказывается, что Мар-Самуил Ярхиная переезжал вместе со своим
служкой реку на пароме. Он будто бы сказал служке: «Умиротвори
паромщика Jnpk‘» 20. Тот дал паромщику смешанное вино. Мар-Са-
17 Ibid.
Tb., Berakot, 51а.
19 Ibid.
20 Tb. Hullin, 94а.
350
муил разгневался на служку за то, нто он обманул паромщика, так
как ’npk’ значит ‘живое’, т. е. несмешанное21. Из этого хотят сделать
вывод, что в данном случае под ’npk‘ подразумевается ’несмешанное
вино’. Однако это ничем не доказано, так как даже если мы предпо-
ложим, что под словом 'прк‘ понимали слова 'чаша’, ’чара’ и т. д., то
и тогда подразумевали именно чашу или чару с чистым вином.
И когда Мар-Самуил велел служке умиротворить паромщика *прк‘,
то последний рассчитывал получить чистое вино, а не смешанное, а
потому Мар-Самуил считал, что служка обманул паромщика.
С. Телегди вопреки явному смыслу соответствующих талмудиче-
ских текстов и без всяких доказательств утверждает 22, будто в еврей-
ских памятниках приводятся два различных по своей семантике слова
*прк\ не имеющих между собой ничего общего: одно означает чистое
вино, а другое — меру жидких тел. Слово же 'прк‘ означает 'чаша’,
но оно, по утверждению Телегди, опять-таки не имеет ничего общего
ни с тем, ни с другим из слов ’npk‘.
Вышеизложенное показывает всю ошибочность мнения Телегди.
5
На ряде примеров я выше показал, какое громадное значение
для правильного решения вопроса о семантике того или другого из
заимствованных еврейскими литературными памятниками персидских
слов имеет привлечение всех соответствующих текстов и тщательный
анализ их. Теперь я хочу привести один из многочисленных примеров
того, сколь необходимо, с другой стороны, правильное определе-
ние семантики персидских заимствований для понимания текстов, для
установления их смысла и существа, для оценки их исторической
значимости.
В вавилонской Гемаре встречается один раз слово zhrwr‘23 в сле-
дующем контексте: «Сказал Рабба (III—IV вв.): „Эти три вещи со-
общил мне эксиларх Укбан-бар-Нехамия от имени Самуила: закон
государства — закон, право давности [у] персов 40 лет и эти zhrwr‘
(тот из них], который zbjn землю 1ё — taska [для поземельной пода-
ти],— zbjnhu zbini“» 24.
Глагол zbjn, который фигурирует в данном отрывке, имеет в по-
роде кал значение ’покупать’, ’приобретать’, а в породе паил —
'продавать’. В третьем лице перфекта буквенный состав обеих пород
одинаков, отличаются они лишь по огласовке: в породе кал третье
лицо перфекта читается zeban или zibein, а в паиле — zabben.
Талмудический текст печатается без всяких огласовок, а потому упо-
требленный здесь глагол zbjn можно принять одинаково как за
породу кал, так и за породу паил, в зависимости от смысла отрывка.
Это дало талмудическим комментаторам и лексикографам возмож-
ность по-разному понимать смысл отрывка и по-разному объяснить
значение слова zhrwr‘.
«Арух» переводит слово zhrwrk «Государственный чиновник
по сбору поземельных податей от садов и виноградников»; в соответ-
21 Ibid.
22 S. Telegdi, Essai sur la phonetique..., p. 230.
23 Имеются варианты: zjhrwr’, zj’hrr’ zjr’, zhwr’.
24 Tb., Baba batra, 55a.
351
СДвии с этим весь отрывок в целом он переводит следующим образом:
«Эти государственные чиновники по сбору поземельных податей, кото-
рые продали землю [неуплативших своевременно поземельных пода-
тей], продажа их считается продажей» 25, имеет законную силу, дей-
ствительна. Вслед за «Арухом» и некоторые современные лексикогра-
фы и переводчики переводят в этом смысле как слово zhrwr‘, так
и весь отрывок в целом 26.
Совсем по-иному объясняет смысл слова известный талмудический
комментатор XII в., рабби Самуил бен-Меир 27. Он переводит слово
zhrwr\ «Владелец обширных земельных угодий», а отрывок в целом:
«Богатые землевладельцы, которые покупают [у государственных чи-
новников по сбору поземельных податей] землю [не уплативших по-
земельной подати] с тем, чтобы уплатить поземельную подать, — по-
купка их является покупкой» 28.
Подавляющее большинство современных исследователей и лекси-
кографов восприняло это толкование Самуила бен-Меира29.
Персидское происхождение слова zhrwr1 признается всеми, на-
чиная от автора «Аруха» и кончая современными талмудическими ис-
следователями и лексикографами. Однако в то время как в значении
«богатый землевладелец» или «владелец обширных земельных вла-
дений» слово хорошо объяснимо этимологически, в значении «госу-
дарственный чиновник по сбору поземельных податей» трудно найти
ему соответствующее объяснение.
Дело в том, что первая половина слова, а именно zhrJ или jzhr\
встречается в Гемаре в значении «земельные угодья». В отрывке пра-
вового характера, в котором излагаются различные формы купли-про-
дажи недвижимости, говорится: «...если он [продавец] сказал ему
[покупателю]: „Все земли [я продаю тебе] — все земельные участки,
которые имеются у него, [считаются проданными], кроме садов и
виноградников; если же он сказал ему: [я продаю тебе] zjhr* — даже
сады и виноградники (считаются проданными], кроме домов и ра-
бов»30. Этот отрывок вполне определенно свидетельствует о том, что
•под zhr^ [или zjhrJ] подразумевались различные земельные угодья,
включая сады и виноградники. Слово zhr‘ признается тождественным
с персидским словом1 ф которое означает ‘золото’, ‘деньги’, ‘богат-
ство’, ‘состояние’, ‘владения’, ‘поля и сады’.
Слово zhrwr‘ может быть, таким образом, объяснено этимоло-
гически как состоящее из персидского слова jj и персидского суф-
фикса jjjl = «обладающий», что вполне подходит именно для значе-
ния «владелец обширных земельных угодий» или «богатый земле-
владелец». Буква h в словах zhr‘ и zhrwr‘ могла быть вставлена, во-
25 Aruch, Completum, В. Ill, 275b
26 J. Levy, Wdrterbuch uber die Talmudim und Midraschim nebst Beitragen
von H. L. Fleischer, I, 2 Auflage, Berlin und Wien, 1924, 517b; L. Goldschmidt, Der
Babylonische Talmud, VI, Leipzig, 1806, S. '1086.
21 Рабби Самуил бен-Меир известен под аббревиатурой Rasbam. Он родился
около 1085 г. в Ремерю близ Труа во Франции и умер там же около 1174 г.
28 Rasbam. ad locum.
29 Н. Reland,’ IX, dissertatio..., p. 29'1; J. Perles, Etymologische Studien zur
Kunde der rabbinischen Sprache und Altertumer, Breslau, 1871, S. 122; M. Jastrow,
A dictionary of the Targumim, the Talmud Babli and Jerushalmi and the Midraschic
literature, I, London — N. Y., p. 392 a s.v. zjhr*, № III.
20 Tb., Baba batra, 61 a.
352
первых, в качестве гласного; во-вторых, она могла быть вставлена
также по созвучию с арамейским словом zhrwrj = блеск, сияние, ко-
торое часто встречается в Гемаре, -или по созвучию с персидскими же
словами o/j—’желчь’ и^а; —’яд’, которые также многократно фигу-
рируют в Гемаре в форме zihr’ в значении ’гнев’31 и ’яд’32.
Правильность толкования слова zhrwr‘ в смысле «владелец об-
ширных земельных владений» неопровержимо подтверждается также
всем смыслом отрывка, всей его направленностью. Все три постанов-
ления, которые передаются в отрывке от имени Мар-Самуила Ярхи-
наи, неразрывно связаны между собою. Первое постановление, явля-
ющееся как бы юридической предпосылкой двух остальных, гласит:
«Закон государства — закон». Исходя из этого нового для еврейского
права принципа, Мар-Самуил напоминает, что «право давности»,
которое по талмудическому праву определяется тремя годами, по
персидскому праву — сорока годами; следовательно, иракские евреи
должны также руководствоваться этим удлиненным сроком права
давности. Далее Мар-Самуил постановляет, исходя из этого же пра-
вового принципа, что продажа за неуплату поземельных податей зе-
мельных угодий считается законной и она действительна. Это реше-
ние Мар-Самуила базируется на определенном персидском государ-
ственном постановлении, согласно которому: «Кто дает [уплачивает]
поземельную подать, тот кушает землю»33, пользуется плодами
земли. Следовательно, чиновники по сбору поземельных податей
вовсе не нуждались в санкции Мар-Самуила, в признании нм закон-
ности их действий, которые они совершали по прямому приказу царя
и на основании общепризнанного государственного закона. Никто
из пострадавших все равно не имел права предъявлять к ним какие
бы то ни было претензии за причиненный ущерб, за потерю земель-
ных угодий.,
Значит, если бы Мар-Самуил имел в виду чиновников по сбору
поземельных податей, его постановление было бы лишено всякого
смысла. Но Мар-Самуил в действительности имел в виду не чиновни-
ков, а тех евреев, которые приобретали у чиновников посредством
уплаты поземельных податей земли лиц, не бывших в состоянии
уплатить подати. До постановления Мар-Самуила лишившиеся своих
земельных угодий вследствие неуплаты поземельных податей обра-
щались в судебные инстанции еврейского самоуправления с требова-
нием возврата им покупателями их недвижимости. Судебные инстан-
ции удовлетворяли такие требования, так как еврейское право не
знало закона, по которому могли бы быть проданы земельные угодья
неплательщика податей. Постановление Мар-Самуила явилось для
еврейского права нововведением; оно санкционировало существую-
щий общегосударственный закон для так называемого внутреннего
употребления, ввело его в качестве еврейского законодательного
постановления, признало его в качестве правовой нормы. С того вре-
мени такие покупки земель посредством уплаты поземельных податей
были признаны имеющими силу закона, и пострадавшие не могли
больше обращаться в еврейские судебные инстанции с какими бы
то ни было жалобами.
31 Tb., Berakot, 51b; Giffin, 45ь.
32 Th., ‘Aboda zara, 30b, Nidda, 55b; Hullin, 52b
33 Tb., Baba batra, 54b
23 Заказ № 2603
353
Правильность такого толкования слова zhrwr‘ «и всего отрывка
в целом диктуется, наконец, имеющимся в отрывке словом zebina,
которое означает 'купля’, 'покупка’, но никак не продажа.
Таким образом, благодаря правильному пониманию семантики
слова zhrwr4 мы получаем блестящее подтверждение того, что в Ира-
ке к концу II в. и началу III в. и. э. происходил процесс обезземеле-
ния мелких земледельцев выдвинувЩимися зажиточными феодализи-
рующимися землевладельцами и концентрации земли в руках этих
последних34. А так как понятие «владельцы обширных земельных
угодий» обозначено здесь персидским словом zhrwr‘, то надо полагать,
что в той или иной форме аналогичный процесс имел место и в
остальных областях Персидского государства.
34 См. Ю. А. Солодухо, Концентрация земли и обезземеление мелких земле-
владельцев в Ираке в II—V вв. н. э. (ВДИ, 1947, № 2), стр. 40—51; Ю. А. Со-
лодухо, К вопросу о социальной структуре Ирака в III—V вв. н. э. («Ученые
зап. Ин-та востоковедения Академии наук СССР», XTV, 1956), стр. 31—90.
К. В. ТРЕВЕР
ДВУСТОРОННЯЯ СТЕАТИТОВАЯ ПЕЧАТЬ
В СОБРАНИИ ЭРМИТАЖА
В собрании резных камней Отдела Востока Государственного Эр-
митажа хранится очень интересная по форме, технике, сюжету и сти-
лю печать, не имеющая себе подобной в собрании этого музея.
Так как эта печать еще не издана, в настоящей заметке сообща-
ются о пей самые краткие сведения, которые могут быть интересны
специалистам.
Печать поступила в Эрмитаж в 1928 г. в составе коллекции рез-
ных камней, принесенных в дар Комиссариатом народного просвеще-
ния Армении Ч Она вырезана из темно-зеленого жировика (стеатита)
в форме четырехугольной пластины (в разрезе эллипсовидной) с за-
кругленными углами (ширина 4,5 см, высота 4,2 см, наибольшая тол-
щина 1,2 см). Пластина просверлена в горизонтальном направлении
(для продевания шнура или цепочки), причем отверстия (диаметром
0,5—0,6 см) тщательно отполированы.
Обе плоскости печати покрыты резными изображениями. На од-
ной стороне поверхность заполняет рисунок (а и б) весьма сложной
композиции: идущий влево бык с круто загнутыми рогами, большим
круглым глазом и пятнистой шерстью. Обращает внимание подчерк-
нутая лопатка и загнутый над спиной членистый, как у скорпиона,
хвост. Перед быком извивается змея, под ним — рогатый дракон с
разинутой пастью и змеиным телом. Над спиной быка изображено
животное с широко открытым ртом.
На обратной стороне пластины вырезаны друг над другом два
бегущих влево животных (рис. в и г), с поперечными нарезками на
туловище (шерсть?); пасть их широко раскрыта. У верхнего животно-
го высунут язык или показан схваченный предмет., Внизу вьется змея.
Вверху — широкое, изогнутое крыло: пока неясно, принадлежит ли
оно верхнему зверю или же здесь изображена птица (на слепке как
будто виден контур головы с хохолком). Между головой и передними
ногами зверей горизонтально изображенная «елочка» — условный ри-
сунок дерева (для вертикального положения рисунка на камне не
хватило места).
Прямоугольные плоские печати из стеатита делали и хетты, но
верхняя плоскость у хеттских печатей обычно двускатная и изображе-
ние вырезано только на одной стороне1 2. Печати, близкие по форме
к экземпляру Эрмитажа, встречаются среди сирийских резных кам-
ней, датируемых II тысячелетием до н. э. (1430 — 1250 гг.) 3. Пере-
1 Пока не удалось выяснить, найдена ли печать на территории Армении
или завезена из-за пределов страны.
2 D. G. Hogarth, Hittite Seals with particular reference to the Ashmolean
Collection, Oxford, 1920, pl. IV.
3 Hans Henning von der Osten, Altorientalische Siegelsteine der Satntnlung
Hans Silvius von Aulock («Studia Ethnographica Uppsaliensia», XIII, Uppsala.
1957, No 52, 55, Abb. 5, No 53, S. 57).
23* 355
Рис. 45. а, б, в, г. Печать Стеатит. Оттиск печати.
Эрмитаж
дача контуров передней лопатки быка на эрмитажной печати очень
характерна для рисунков II тысячелетия до н. э. (ср. буллу с изо-
бражением быка из Богаскёя4, зверей Гильгамеша на рельефе из
Керхемиша и др.).
Сложная композиция изображений животных, змей и птиц 'встре-
чается, как известно, уже в IV—III тысячелетиях до н. э. на месопо-
тамских двусторонних печатях из стеатита, имеющих вид призмы5.
Такое же сочетание — животное, дерево, змея, а иногда и птица —
прослеживается на стеатитовых прямоугольных печатях, находимых
4 Н. Т. Bossert, Alt-Anatolien, Berlin, 1942, Abb. 719.
5 Hans Henning von der Osten, Altorientalische Siegelsteine der Sarnrnlung
Hans Silvias von Aalock, S 30, 29, Abb. 2, 20.
356
в Малой Азии, главным образом в Каппадокии, и в Северной
Сирии б.
Изображение животных и растений было, несомненно, связано
с определенными религиозными представлениями народов Малой
Азии и Переднего Востока во второй половине II тысячелетия до н. э.
Издаваемая стеатитовая двусторонняя печать Эрмитажа при-
влекает к себе внимание редкой формой и сложной композицией. Если
удастся выяснить, что она найдена на территории исторической Ар-
мении, мы будем иметь еще одно свидетельство о взаимосвязях, суще-
ствовавших во II тысячелетии до н. э. между Арменией и соседними
Каппадокией и Северной Сирией, где уже попадались подобные пе-
чати.
6 Campbell Bonner, A Miscellany of engraved Seals («Hesperia», XXIII, 2,
Athens, 1954), p. 139; G Contenau, La glyptique syro-hittite, Paris. 1922,
pl. XXXIII, n°. 221; XLIV, n°. 327; D. G. Hogarth, Hittite Seals,.., -pl. Ill, n°. 70,
pl. IV; F. Chapouthier, De I’origine du pristne triangulaire dans la glyptique tnino-
enne («Annual of the British School at Athens», XLVI, London, 1951), p. 42—44.
И. А. ШИШОВА
РЕЛИГИОЗНЫЕ КУЛЬТЫ В МЕСОПОТАМИИ
(По материалам Дура-Европос)
Изучение развития религиозных верований на Востоке после
походов Александра Македонского, когда усилился процесс смешения
восточной и греческой культур, представляет известную трудность из-
за скудости источников. Особенно малочисленны сведения о распро-
странении в Месопотамии христианской религии в первые века ее
существования. Именно поэтому большой интерес историков, в част-
ности историков религии, вызвали материалы раскопок города Дура-
Европос Изучение религиозных верований жителей этого города,
переживших господство Селевкидов, парфян и римлян, дает возмож-
ность конкретно представить процесс развития религиозного синкре-
тизма, предшествовавшего появлению монотеистических культов. Осо-
бенно интересны материалы раскопок христианской церкви и синаго-
ги, освещающие возникновение этих культов в Месопотамии.
Город Дура-Европос был основан Селевкидами на месте более
древнего поселения, чтобы контролировать огромную территорию. (От
этого раннего периода жизни города сохранилось немного свиде-
тельств.) В ИЗ г. до н. э. город перешел под власть Парфии, захва-
тившей восточные владения Селевкидов1 2.
Правящую верхушку в парфянский период, как и прежде, состав-
ляли потомки греческих колонистов. В городе упорно сохранялась эл-
линская традиция: детей называли греческими именами; надписи де-
лали в основном на греческом языке. Однако, как показывает анализ
надписей, население в тот период было смешанным, с преобладанием
местного. Многие греки были женаты на туземных женщинах, мно-
гие рождены ими. Греческий язык надписей изобиловал орфографи-
ческими и синтаксическими ошибками.
Как архитектура, так и скульптура Дура-Европос имели чисто
восточные черты. На религиозных фресках и рельефах фигуры непод-
вижны, фронтальны, между ними почти нет связи. Главное внимание
скульпторы уделяли изображению одежды, украшений, всякого рода
священных предметов. Даже фигуры определенных лиц лишены ин-
дивидуальных черт.
Религия в Дура-Европос I—II вв. н. э. дает еще более яркую
картину ориентализации города. Следов чисто греческих божеств в
Дура по существу не найдено, однако их следы отчетливо прослежи-
ваются в документах Дура и в позднейших смешанных культах. В
пергаменте XXIII (в документе римского времени 180 г. н. э.) 3 есть
упоминание о четырех жрецах-эпонимах: Зевса, Аполлона, культа
1 F. Cumont, Fouilles de Doura-Europos, I—II, Paris, 1927; «The Excavation
at Dura-Etiropos edited by Yale University ana trench Academy of Inscriptions
and Letters» (Rep. I, II, III... sq.).
2 A. R. Bellinger, The Coins («Final Report», VI, 1949), p. 200 sq.
8 Rep. VI; D. Pg. XXIII, p. 30.
358
предков (Tzpoyovoi) и Селевка Никатора. О существовании
культа основателя династии и города Дура-Европос свидетельствует
барельеф храма иальмирских богов, где Селевк Никатор представлен
венчающим божество — покровителя города Дура4. Зевс Олимпий-
ский считался покровителем династии. При Антиохе Епифане культ
Зевса стал официальным. Все эти культы так или иначе были связаны
с почитанием основателя города и его покровителей.
Во время первого сезона раскопок была найдена стела с изобра-
жением Геракла5. Удалось восстановить часть посвятительной надпи-
си: «Гераклу и Афине... посвятил» (имя посвятителя неясно). Однако
общий облик Геракла имеет сходство с восточными богами. Исследо-
ватели полагают, что под именами Афины и Геракла почитались
восточные божества Бел и Астарта.
Особенно были популярны Зевс и Артемида, хотя под их именами
скрывались негреческие божества.
Наиболее почетное место занимал в Дура культ Артемиды-На-
найи, местной богини плодородия. Местные жители, пальмирцы,
а впоследствии и греки отождествили греческую богиню с богиней
Нанайей. Ее храм был отстроен в первой половине I в. н. э. В нем
найдена посвятительная надпись Аполлону и Артемиде 6 2 г. н. э. Имя
посвятителя, по-видимому, парфянское.
Возможно, что в эллинистический период это был храм греческих
богов; имена их можно прочесть и в другой посвятительной надписи
pA]^6kk[wvi]/, Артерл [ot]7, восстановление которой, правда, условно.
Рядом с храмом Артемиды-Нанайи был расположен другой, не-
сколько меньших размеров, посвященный известной сирийской боги-
не Атаргатис. Эти храмы перестраивались еще и в III в. н. э., во
времена р имс кого г осп о д с тв а.
В Дура были найдены два храма божества-покровителя, назван-
ного как греческим именем так и семитическим Гад. Святи-
лище Тюхэ помещалось в одной из башен главных, или, как их назы-
вают. пальмирских ворот города. Здесь сохранились алтарь и много-
численные посвятительные надписи.
Появление особого божества — покровителя города — очень ха-
рактерно для эллинистического периода с его неустойчивой политиче-
ской обстановкой и частыми войнами. Нередко такое божество наде-
ляли атрибутами других богов, чтобы усилить его возможности.
В Дура, как мы видим, перемешались местные, восточные и
греческие, эллинистические культы. Не удивительно, что большим
почитанием пользовались и боги соседних городов. Здесь был найден
храм бога Афлада или Апалада, построенный в 52 г. н. э. Святилище
воздвигали члены религиозной общины. Почитались также финикий-
ские боги Астарта и Адонис, бог Арсу, по-видимому, покровитель ка-
раванной торговли, арабские и пальмирские божества. Существова-
нием тесных связей с Пальмирой 8 можно объяснить большое число
4 Интересно, что этот культ удержался как при парфянах, так и при римля-
нах, враждебных династии Селевкидов.
5 Rep. I, р. 47 sq.
6 Rep. Ill, р. 63; D. 161.
7 Rep. Ill, p. 58; D. 156.
8 He лишено правдоподобия предположение M. И. Ростовцева о том, что в
Дура, парфянском городе, расположенном на торговом пути Пальмиры, сущест-
вовала пальм.ирская тортовая колония (см.: М. Rostovzeff, Deux notes sur des
trouvailles a Doura-Europos, C. R. 1935, p. 290 sq.).
359
пальмирских культов в Дура. Храм пальмирских божеств — одно из
самых пышных святилищ, найденных в городе, — был посвящен трем
пальмирским богам — Аглиболу, богу луны, Иероболу, богу солнца,
и Белу, верховному божеству9.
Религия Дура дает яркую картину не только смешения различных
религий, но и возникновения новых культов. Как иллюстрацию можно
привести барельеф храма пальмирских богов. На нем — божество с
бородой, в хитоне с длинными рукавами и воротом, вышитым или укра-
шенным дорогими камнями, сидящее на троне, украшенном изобра-
жениями двух орлов. В левой руке у него скипетр, в правой — неяс-
ный предмет, возможно колос какого-то злака. Это, судя по надпи-
си,— Гад Дура, покровитель города. Справа от божества фигура без
бородого юноши в диадеме с серьгами в ушах, в одежде эллинского
воина, со скипетром или пикой в левой руке. Это, как следует из над-
писи, Селевк Никатор — основатель города Дура. Слева безбородый
человек в тиаре пальмирского жреца. Селевк Никатор правой рукой
венчает бога, покровителя города Дура. Барельеф окружен типичной
для барельефов Пальмиры рамкой из листьев аканфа. Гад Дура —
божество, несомненно греческое. М. И. Ростовцев определяет по диа-
деме, орлу, скипетру, что это — Зевс Олимпийский, покровитель Алек-
сандра, Селевка и Селевкидов 10. Однако в его одежде много восточ-
ных элементов; трон с двумя орлами напоминает трон со львами у
Кибелы и Атаргатис. Композиция, да и барельеф в целом представ-
ляют характерное сочетание элементов греческого и восточного.
В римский период 11 этнический состав населения города был еще
более смешанным. Большую группу составляли римские солдаты, а
также пальмирцы: их имен очень много в надписях римского периода.
Это, по-видимому, представители торгового слоя. В Дура, несомнен-
но, как и раньше, существовала торговая колония Пальмиры.
Греческий язык по-прежнему оставался полноправным, но появи-
лось много надписей на латинском языке, правда, некоторые латин-
ские слова написаны греческими буквами и с греческими окончаниями.
В римский период возросла синкретичность религий в Дура. Часть
храмов местных богов пришла в запустение. Так, римские солдаты,
возводя укрепления города, засыпали храм Афлада, которому в
Дура поклонялись, по-видимому, парфянские солдаты и офицеры12.
Зато храм пальмирских богов был перестроен и украшен новыми фре-
сками: главными его почитателями были не жители города Дура, как
при парфянах, а римские солдаты, среди которых было много сирий-
цев. На одной из фресок этого храма изображен приносящий жертву
* глава римского гарнизона Юлий Терентий с военачальниками и толпой
солдат. При римлянах большой популярностью пользовался храм Ар-
темиды-Нанайи.
Во время седьмого сезона раскопок на территории римского воен-
ного лагеря был обнаружен храм Митры, время постройки которого
9 Ibid.
10 М. Rostovzeff, Le Gad de Doura et Seleucus Nicator. Melanges Syriens.
Paris, 1939, p. 180.
11 Город был окончательно захвачен римлянами во время кампании Люция
Вера.
12 М. Rostovzeff, Caravan Cities, Oxford, 1932, p. 186—187.— На фреске,
обнаруженной в этом храме, божество изображено с крылатыми львами. Это
типично персидский мотив. Рядом — военачальник в парфянской одежде, при-
носящий жертву.
360
относят к 168 г. н. э. Культ Митры принесли с собой римские войска.
В 210 г. н. э. при перестройке храм был расширен, что свидетельствует
о его популярности у римлян. Однако во время обороны города от
персов при сооружении насыпи храм был разрушен.
Еще в первый сезон раскопок была сделана интересная находка 13:
в одной из башен пальмирских ворот открыли стелу из белого извест-
няка. На ней изображена богиня в длинном одеянии, у ног ее — гри-
фон и колесо. Перед богиней — приносящий жертвы человек в одеж-
де, известной по фрескам в храме пальмирских богов. Между богиней
и посвятителем солнце с сиянием вокруг. Под изображением посвя-
тительная надпись по-гречески, под ней точный перевод по-пальмирски.
В тексте указано, что посвящение богине Немезиде сделал Юлий
Аврелий Малок, сын Судайя, житель Пальмиры. Ф. Кюмон выдви-
гает толкование этой стелы, основываясь на том, что на стеле рядом
с богиней Немезидой — солнце. Он считает возможным рассматривать
Немезиду в данном случае как солярное божество, подкрепляя свое
толкование тем, что у некоторых астрологов Сатурн считался звездой
Немезиды, а по представлениям халдеев — солнцем ночи. На всем
Востоке солнце почиталось как божество справедливости и возмездия,,
которое наказывало убийц, открывая их вину, скрытую от людей.
Обращение к солнцу и к Немезиде, богине возмездия и одновременно
солнцу ночи, могло дать гарантии, что убийца не избежит наказания.
Ф. Кюмон приводит любопытную надпись из Александрии, в которой
рано умершая Арсиноя, приписывая свою смерть отравителям, пору-
чает отплатить за нее двум великим богам—Солнцу и Немезиде. Воз-
можно, что и на стеле из Дура рядом с солнцем изображена богиня
возмездия Немезида, имеющая одновременно черты астрального бо-
жества.
Стела была найдена в башне укреплений, так как, вероятно, по-
святителем был римский солдат (среди римских солдат культ Неме-
зиды был распространен очень широко). Пальмирское имя (в надпи-
сях этого времени чрезвычайно часты упоминания об Юлиях Аврели-
ях, получивших гражданство от императоров этой династии) и слово
IlakjwpTjvcc указывают на происхождение этого солдата. Не исключено,
что это пальмирский торговец, перенявший от римских солдат культ
Немезиды и наделивший ее чертами астрального божества.
В любом случае стела, посвященная Немезиде, — свидетельство
синкретизма религий. Интересно, что дата посвящения стелы приво-
дится в соответствии с традициями основателей города — 540 г. ма-
кедонской эры, т. е. 228 г. н. э.
После завоевания Палестины Титом в городах Сирии и в Месо-
потамии появилось много еврейских колоний. Еврейская колония
играла большую роль в жизни Пальмиры. Синагога, обнаруженная
во время шестого сезона раскопок, возможно, свидетельствует о су-
ществовании такой колонии и в Дура. Как показали раскопки, в кон-
це II в. н. э. 14 в синагогу был превращен частный дом. Прослеживает-
ся типичный для восточных домов план с несколькими помещениями
вокруг центрального двора 15. В это время число членов общины было,
13 Rep. I, р. 19.
14 Более точное время перестройки частного дома в синагогу установлено
на основании археологического материала: от 165 до 200 г. н. э. (см. «Final
Report», VIII. 1956, р. 327).
15 Rep. VI, р. 311 sq.
361
вероятно, невелико. В 244—245 гг. (судя по дате на одной из черепиц)
синагога была перестроена и расширена за счет соседнего дома. Зда-
ние ее ориентировано на восток. Оно состояло из главного помещения
(собственно синагоги), двора с колоннадой и примыкающих к нему
комнат. В ранний период синагога (главное помещение) была распи-
сана орнаментированным узором 16, в поздний — ее стены покрыли
интересными фресками, около половины которых хорошо сохрани-
лись, потому что синагога оказалась засыпанной землей 17. Эти фрески
представляют собой совершенно исключительное явление в истории
иудейского культа. Несмотря на прямое запрещение в Библии (Исход,
XX, 4) поклоняться изображениям, на стенах синагоги в Дура-Европос
мы встречаем изображения людей. Первоначально исследователи по-
лагали, что ветхозаветные сюжеты, изображенные на стенах синагоги,
были выбраны хаотично. В настоящее время выдвинуты предположе-
ния об определенном замысле в выборе и расположении фресок.
В частности, по мнению Э. Крелиша18, выбор эпизодов связан со
стремлением показать, что еврейский народ избран богом. Среди сцен
легко различимы: исход евреев из Египта; переход через Красное мо-
ре; Самуил, помазывающий Давида. Обращают на себя внимание
фрески, содержащие непрерывный рассказ о чудесном спасении Мои-
сея, захвате филистимлянами ковчега завета. Особый интерес пред-
ставляют четыре крупных изображения людей, помещенных по сторо-
нам от центральной ниши—хранилища торы. М. И. Ростовцев высказал
мнение, что эти фигуры — четыре изображения пророка Моисея: Мои-
сей и Неопалимая купина, Моисей на горе Синай, Монсей со скрижа-
лями закона и Моисей после смерти, окруженный солнцем, луной и
звездами 19. Два последних понимаются теперь как изображения Авра-
ама и Эздры. Черты лица Эздры, читающего закон, чрезвычайно близ-
ки к традиционному образу Христа 20.
Фрески в синагоге Дура — явление исключительное. До сих пор
ни одно объяснение их не может быть признано удовлетворительным.
Надписи из синагоги — греческие, арамейские, а также на пехлеви —
ничего интересного в этом плане не дают. Существует мнение, что
появление человеческих изображений в синагоге Дура связано с борь-
бой за смягчение библейского запрещения. А. Б. Ранович отмечает,
что даже на Востоке «сказывалось влияние эллинизма в такой кон-
сервативной области, как культ, притом такой замкнутый и обособ-
ленный, как культ иудейский» 21. По-видимому, в течение I—II в. н. э.
среди раввинов восточных еврейских колоний шла борьба за менее
ортодоксальное толкование XX главы Исхода 22. Второй период в исто-
рии синагоги из Дура-Европос, возможно, знаменует победу такого
направления. Эта победа имела очень узкое, местное значение и ши-
роко не распространялась.
16 М. Rostovzeff, Dura-Europos and its Art, Oxford. 1928, p. 104.
17 Во время борьбы с персами в 256 г. вдоль стены города была сооружена
насыпь. Часть зданий, примыкавших к стенам, синагога и христианская церковь
были погребены под осыпавшимся земляным валом.
is Rep. VIII, р. 347 sq.
19 М. Rostovzeff, Dura-Europos and its Art, p. 108.
га Cm.: Rep. VIII, p. 349—350.
21 А. Б. Ранович, Очерки истории древнееврейской религии, М., 1937, стр. 277.
22 М. Rostovzeff, Dura-Europos and its Art, p. 101 sq.; cp. Rep. VIII, p. 341 sq.,
где приведены данные, свидетельствующие, что подобная борьба шла во многих
иудейских общинах, даже в Палестине.
362
Не получает своего объяснения и сходство предполагаемого Эзд-
ры с Христом (к этому времени христиане уже полностью обособи-
лись от иудеев). Существует, однако, мнение, что синагога в Дура —
место не чисто иудейского культа и 'возникла как храм иудейско-хри-
стианской секты. Этим, возможно, и объясняются определенные черты
сходства Эздры или Моисея с образом Иисуса Христа.
Исследователи отмечают, что по манере исполнения фрески раз-
личаются между собой, хотя и выдержаны в одном стиле. По-видимо-
му, синагога расписывалась недолго — с 245 (год перестройки) до
256 г. н. э., но разными художниками. Богатство внутреннего украше-
ния синагоги и щедрость лиц, субсидировавших эти работы, свидетель-
ствуют о том, что в число верующих входили достаточно состоятель-
ные люди. Однако вход в синагогу как в первый, так и во второй пе-
риод был запрятан среди соседних частных домов: хотя иудейский
культ и не подвергался преследованию, он не встречал одобрения у
римлян, поскольку с этим культом были связаны представления об
упорном сопротивлении иудеев римским завоевателям. Иудейско-хри-
стианская секта также имела много оснований не открывать места
своего культа.
Композиция фресок с расположением их по обеим сторонам от
центрального изображения (в других храмах Дура это обычно куль-
товая статуя), их стиль чрезвычайно напоминают украшения восточ-
ных храмов. М. И. Ростовцев специально отмечает черты сходства
синагоги и восточных храмов: фронтальность фигур, отсутствие дви-
жения, детализация одежды и украшений, вооружения, ритуальных
предметов, отсутствие портретных черт и общее однообразие лиц. Ин-
тересно, что одежда, оружие — греко-сирийского, даже персидского
(последний элемент преобладает), но не римского типа 23. Существует
предположение, что иудеи города поддерживали связи с врагами рим-
лян — персами 24.
Во время пятого сезона раскопок в том же квартале, где и сина-
гога, среди частных домов, засыпанных при последнем укреплении
стен города, была найдена, наконец, христианская церковь 25. Поиски
такой церкви долгое время были безуспешны. Однако близость к та-
кому оплоту христианской религии на Востоке, каким была Эдесса,
давала возможность предположить, что христианская религия могла
проникнуть и в Дура. По плану, дом, отведенный под христианскую
церковь, полностью соответствовал обычному частному дому в Дура;
только во двор можно было попасть не прямо, а через небольшой ве-
стибюль. Вокруг двора располагались различные помещения, из ко-
торых наиболее интересное — в северо-западном углу. Его необычные
для домов в Дура форма (две двери, особая ниша), размер, а также
роспись, покрывающая стены, свидетельствуют о том, что это помеще-
ние, возможно, еще при постройке дома было задумано как место для
молений христиан. Христиане надежно запрятали свою церковь. Дом
с церковью был затерян среди других частных домов квартала, ничем
среди них не выделяясь.
Никаких следов христианского культа, например, росписи, ни ь
одном из помещений, кроме часовни, нет. Фриз, сохранившийся на
23 М. Rostovzeff, Dura-Europos and its Art, p. 117.
24 F. Altheim und R. Stiehl, Asien und Rom. Neue Urkunden aus sasantschen
friihzeit, Tubingen, 1952, S. 36.
25 Rep. V, p. 238 sq.
363
стене западной комнаты^— маски сатиров, свирели, а под ними дель*
финн и раковины — ничего общего с христианством не имеет
Надписи в окружающих часовню помещениях также не имеют
отношения к христианству. Исследователи предполагают, что Доро-
тей, упомянутый в надписях 232—233 гг. н. э., — епископ общины, ко-
торого за заслуги предлагается «вспомнить»26. Но надписи такого
типа часто встречаются в Дура, поэтому нет основания связывать ее
с христианской общиной. Вероятно, эта надпись была в частном доме.
Совсем иная картина представала перед глазами верующих, как
только они переступали порог часовни. В этом помещении уже не
было ничего, не связанного с культом и верой. Одна из надписей, най-
денных в часовне, содержит обычную, по определению Уэллса, хри-
стианскую формулу — etc Эео<£ Bv о (6)р а ф в честь бога на
небе; в двух других предлагается «вспомнить» Христа и каких-то Сисея
(595) и Прокла (596) 27, вероятно, двух особо выделившихся членов
общины. В западной части комнаты находилась купель, поддержкой
которой служили два ярко раскрашенных столбика. Роспись этой части
помещения чисто декоративная: колонны выкрашены под мрамор,,
арка покрыта орнаментом из фруктов. Свод представлял собой небо:
на синем фоне звезды. Позади, на стене фигурная композиция отчет-
ливо символического характера: огромная фигура доброго пастыря
среди стада. В нижнем ярусе, на той же стене, еще более схематичные
изображения Адама и Еьы.
На северной стене сцены излечения расслабленного и спасение
Петра; в обеих композициях главное место занимает фигура Христа.
В нижней части стены — мироносицы у могилы Христа. На южной
стене, вверху, примитивное изображение борьбы Давида и Голиафа.
Над каждым из них написаны по-гречески их имена AaoutS и
ГоХсйа28. Внизу — самаритянка у колодца.
Материалы раскопок христианской церкви позволяют сделать не-
которые обобщения.
Христианская церковь в Дура возникла, по-видимому, в начале
III в. н. э.
Откуда появились в Дура христиане? Возможно, прямо из Эдессы.
А может быть, в этом сыграли роль тесные связи с Пальмирой, где
развернулась деятельность Павла Самосатского29.
Гопкинс, издавший материалы раскопок, считает, что единственная
известная нам дата — 232—233 гг. н. э. — относится ко времени пере-
стройки здания и что в пользу мнения о более раннем времени появ-
ления христиан в Дура говорит найденный на папирусе отрывок из
сочинения Татиана «Диатессарон», относящийся к 172 г.30. Греческий
текст этого сочинения прежде не был известен. В найденном отрывке
говорится о распятии и о событиях, последовавших за ним. Это сви-
детельство не бесспорное, так как христиане могли принести с собой
и хранить этот древний список. Но, судя по археологическому мате-
риалу, надпись 232 г. может быть отнесена ко времени реконструкции
здания. Если считать, что в этот год перестраивалось здание христиан-
26 Rep. V, р. 239, № 593.
27 Rep р 240—241, № 594, 595, 596 •(в-осстаиовлены Гопкинсом).
28 Rep.' V, р. 242, № 597. „
29 См.: А. Б. Раиович, Очерк истории раннехристианской церкви, М., 1941,
стр. 171 сл.
30 Rep. VI; D. Р. XXIV, р. 46 sq.
364
ской церкви, то в виде предположения можно принять следующую
мысль Гопкинса.
В 232 г. правил Александр Север, отличавшийся известной веро-
терпимостью. Смягчение режима в отношении христианских общин,
несомненно, способствовало росту числа верующих и привело к необ-
ходимости перестроить другие помещения частного дома и приспосо-
бить их к нуждам христиан. С этой целью из маленьких комнат сде-
лали одну большую. В ней соорудили специальное возвышение.
Вряд ли можно согласиться с Гопкинсом, что со времени пере-
стройки дом открыто использовали как церковь. Отсутствие следов
христианского культа в других помещениях, закрытый вход, идущий
через так называемый вестибюль, — все это свидетельствует о неже-
лании христиан показывать местонахождение церкви. Наученные из-
менчивостью своего положения, они предпочитали держаться насто-
роже. Предположение же о том, что рост христианской общины вы-
звал перестройку, можно принять.
Социальный состав христианской общины в Дура нам, к сожа-
лению, неизвестен. Наши сведения о положении беднейшего населе-
ния в Дура очень скудны. Можно предположить, что община в Дура
была немалочисленной и не могла состоять только из беднейших жите-
лей города, ибо оказалось возможным не только отстроить христиан-
скую церковь, но и украсить ее фресками. Если правильно предположе-
ние, что одно помещение служило школой для детей этой христианской
общины31, то это — тоже свидетельство против ее малочисленности.
В христианскую общину Дура, несомненно, входили состоя-
тельные люди, принявшие на себя расходы по строительству, а воз-
можно, и расходы на совместные трапезы. Но эти услуги, конечно, не
проходили незамеченными. Сисей и Прокл, упомянутые в надписях
в часовне, выделены из общей массы, хотя заслуги их нам неизвестны.
Замысел и выполнение настенных изображений мало похожи на
обычный в храмах Дура «месопотамский» стиль. Композиция более
свободна, в сценах больше движения. В трактовке отдельных фигур
(особенно фигур мироносиц), по мнению М. И. Ростовцева, может
быть прослежено сильное греко-римское влияние. К классическим об-
разцам криофоров восходит и изображение доброго пастыря с бара-
ном на плечах, позднее замененным ягненком. Все это занесено в Ду-
ра извне. Но местный художник расположил росписи по знакомой ему
схеме. В центре вместо культовой статуи фигура доброго пастыря, по
сторонам двумя ярусами расположены изображения32.
Было бы заманчиво установить сходство между росписями хри-
стианской церкви и синагоги. Однако общим, помимо схемы (как во
всех храмах в Дура), оказывается лишь устройство арки централь-
ной ниши.
Материал религиозных культов Дура при всей его случайности
дает нам возможность проследить общие линии развития религиозных
верований, характерные для всех областей обширной Римской импе-
рии. Прежде всего — все возрастающий религиозный синкретизм, сме-
шение самых различных верований, характерное еще и для предше-
ствующего, эллинистического периода. При этом смешении развитие
культов идет от множества к единству.
31 М. Rostovzeff, Dura-Europos and its Art, p. 130.
32 См.: M. Rostovzeff, Dura-Europos and its Art, p. 132.
365
Процесс синкретизма различных культов имеет, конечно, самые
сложные причины. Но одной из этих причин, несомненно, была та,,
что старые боги перестали казаться всемогущими. Путем слияния не-
скольких божеств люди стремились умножить силы божества, вызы-
вавшего сомнения. Как прежде, когда политическая обстановка в эл-
линистических государствах была неустойчивой и ненадежной, так и
теперь, в условиях тяжелого политического и экономического гнета
римских завоевателей, эти религиозные искания не могли не приво-
дить людей к тем культам, которые подвергались всякого рода стесне-
ниям, а время от времени и преследовались. Такими религиями были
иудаизм и христианство.
Материалы раскопок синагоги можно считать свидетельством су-
ществования иудейского культа, видоизмененного под влиянием окру-
жающей среды. Не исключено, однако, что синагога была местом
культа иудейско-христианской секты. Последняя могла иметь связи с
христианской общиной, центр которой располагался рядом, в том же
квартале. Материалы раскопок синагоги подтверждают мнение о су-
ществовании монотеистического иудейского или иудейско-христианско-
го культа в Дура. Раскопки же христианской церкви свидетельствуют
о достаточно широком распространении христианства в Месопотамии
в III в. н. э. Дура-Европос при римлянах был обычным провинциаль-
ным городом. Гибель христианской церкви в Дура-Европос совпадает
с исчезновением города в 60-х годах III в. н. э.
Материалы христианской церкви в Дура подтверждают ранее су-
ществовавшие предположения, что первоначально в обстановке недо-
брожелательства и прямых преследований местами встреч христиан
служили частные дома33. С ростом влияния христианской общины под
церковь отводили часть дома, а иногда и весь дом. Некоторые его
помещения украшали соответствующим образом, другие — также при-
спосабливали для нужд христиан 34.
В тех помещениях, где были специальные возвышения, читали
проповеди, в других — проводили совместные трапезы. Изучение хри-
стианской церкви в Дура позволяет представить себе, как выглядели
такие же христианские церкви в городах Востока.
33 См.: Марк, XIV, 15; Матфей, XXVI, 18.
34 См.: Rep. V, р. 245.
М. Н. БОГОЛЮБОВ
ДРЕВНЕПЕРСИДСКИЕ ЭТИМОЛОГИИ
1. anusiya-
В согдийских текстах засвидетельствовано имя существитель-
ное женского рода ’nwth, ’nwt, переводимое в зависимости от кон-
текста как ‘помощь*, ‘поддержка4, ‘опора4 [см.: «Старые письма»,
II 51; TSP., 2. 89, ИЗ, 1107, 1159, 1172; 5.15,18; 9.125; VJ., 811;
GMS., 1136(A), 1165]. О. И. Смирнова установила наличие 'nwth в
том же значении 1 в согдийских документах с горы Мут.
Согдийское ’nwth может быть возведено к иранскому *anuta-
имени существительному женского рода, образованному превербом
anu ‘по направлению к‘, ‘вслед за4, ‘вдоль4, ‘сообразно с‘ (Air. Wb.,
127) и именем *nta- ‘помошь4 от индо-иранского глагольного кор-
ня *aw- (ср. rata- ‘дар4 от га- ‘давать4), ср. авестийское av- (Air.
Wb., 162) ‘заботиться4, ‘помогать4 с инфинитивом G^ai и древнеин-
дийское av- ‘благоприятствовать4, ‘помогать4, ‘защищать4, ‘поддер-
живать4 с именем utai-.
Согдийское ’nwth’ заставляет вспомнить2 древнеперсидское имя
прилагательное anusiya- (Бех. I. 58; II. 77, 95; III. 49, 51, 74, 90,
1 О. И. Смирнова, О титуловании согдийских правителей (см. стр. 393—398-
настоящего сборника).
2 См.: I. Gershevich, A Grammar of Manichean Sogdian, Oxford, 1954^
Add. 1136.
367
91 сл.; IV. 82). Прилагательное anusiya- наделяют значением ‘по-
следователь’, ‘приверженец’ и объясняют как производное от вы-
шеприведенного наречия-преверба anu (Air. Wb., 130; Kent, Lexi-
con). Примером подобного образования может служить авестийское
pascqiflya- (Air. Wb., 884) ‘тот, что позади’, ‘задний’, в переносном
значении «северный». Однако представляется, что, в отличие от
pasca, нареч 'е-преверб anu недостаточно семантически веществен-
но для того, чтобы стать основой прилагательного, которое значи-
ло бы лишь ‘тот, что сзади, рядом‘, тогда как текст Бехистунс-
кой надписи требует лексически полноценного слова.
Наличие в согдийском языке имени существительного ’nwth
*anuta, объясненного из *anu-uta-, позволяет предположить, что
при именах *annta-, *anutay- существовало и имя прилагательное
на уа- —*апп^уа— ‘благоприятствующий (в делах/, ‘помогающий2 * 4,
^поддерживающий', ‘помощник4, ‘приспешник4. Возведению древне-
персидского anusiya- к иранскому *апп$уа- препятствовало бы толь-
ко отсутствие знака для и после знака для пи в написании. Но такое
препятствие едва ли существенно. Вытекающие же из иранского *ап-
П^уа- значения древнеперсидского anusiya- полностью удовлетворя-
ют контекстам Бехистунской надписи: kamnaibis martiyaibis avam
Gaumatam tyam magum avajanam uta tyaisaiy fratama martiya anu-
siya ahata (I, 56—58) ‘с малым числом людей я убил того Гаума-
та-мага и тех людей, которые были его главными приспешниками
(см. также Бех., II, 77; III, 4ч, 51, 74, 90, 91 сл.; pasava V‘s-
taspa asiyava hada kara hyasaiy anusiya aha II, 94—95); ‘затем Виш-
тасп выступил с войском, которое его поддерживало4; adakaiy ima-
iy martiya hamataxsata anusiya mana (IV, *2—83) ‘тогда сле-
дующие люди содействовали мне и помогали4 (буквально ‘как
помощники4). Согдийское ’nwth и древнеперсидское anusiya- (соб-
ственно annsiya-) мы рассматриваем, таким образом, как производ-
ные иранского глагола *anu-aw- ‘помогать в чем-либо4.
2. huvarazmi-
Древнее звучание топонима «Хорезм» представлено двумя диа-
лектными формами: древнеперсидской huvarazmi- (эламской ma-ra-
is-mi-is, аккадской bu-ma-ri-iz-ma-’) и иранской *xwarazmi-, *xwa-
rizam-, которая продолжается в авестийской xvairizam- (Air. Wb.,
1878), хорезмийской xwarizm, современной персидской x(v)arazm,
x(v)arizm и др.
Старейшее толкование значения названия «Хорезм» привел араб-
ский путешественник Ал-Макдиси (X в. н. э.) в сочинении «Наилуч-
шее распределение для познания стран» в следующей легенде: «Го-
ворят, что в древности царь Востока разгневался на 400 человек
из своего государства, из приближенных слуг [своих], и велел
отвести их в место, отдаленное от населенных пунктов на 100 фар-
сахов, а таким оказалось место [где теперь город] Кас. Когда прош-
ло долгое время, он послал людей, чтобы они сообщили ему о
них. Когда те пришли к ним, то нашли, что они живы, построи-
ли себе шалаши, ловят рыбу и питаются ею, там много дров. Ког-
да они вернулись к царю и сообщили ему об этом, он спросил:
„Как они называют мясо?44. Те ответили: „хор44 [или „хвар"]. Он
спросил: „А дрова?44. Они ответили: „разм44. Он сказал: „Так я ут-
368
верждаю за ними эту местность и даю ей название Хоразм [Хва-
разм]“»3. П. И. Лерх, разбирая приведенную легенду в версии Яку
та, отметил, что такое объяснение слова „Хорезм" подсказано на
родной этимологией 4.
Во всех случаях попыток научного толкования имени «Хорезм»
ученые, начиная с Бюрнуфа (1833), в полном согласии выделяют в
этом слове компонент -zml-, -zam- 'земля4, осмысляя по-разному
значение первой части слова. П. С. Савельев 5 переводил название
как «Земля солнца или востока». Бюрнуф, а за ним Захау, Гейгер,
Томашек 6 видели в первом компоненте производное от глагола
xwar- 'есть4 и переводили топоним как «Кормящая, питающая зем-
ля», «Плодородная страна». Юсти 7 считал, что «Хорезм» означает
«Schoen-land». Шпигель 8 толковал первый компонент из значения
персидского слова xvar 'плохой4 и давал перевод «Плохая земля».
П. И. Лерх 9 на основании значения персидского xvar 'низкий'
предлагал переводить «Низменная страна». С П. И. Лерхом согла-
шались Н. И. Веселовский и Киперт 10. Бартоломе (Air. Wb., 1855)
допускал, что в качестве первого компонента в топоним вошло
название народа. С. П. Толстов 11 сочетал перевод П. С. Савелье-
ва с предложением Бартоломе и наделил топоним таким значени-
ем: «Земля (страна) народа Хварри, или Харри», «Земля хурритов»
resp. «Земля (народа) солнца».
В вышеперечисленных попытках объяснить значение топонима
«Хорезм» ученые исходили из определения в слове двух компо
нентов с простыми частями: huvara-zmi~, xvairi-zam-. Однако можно
первую часть huvara-, xvari- представить как слово сложное, состоя-
щее из двух компонентов: иранское hu-wara-, hu-wari-12. В фоне-
тическом отношении такое членение безупречно, ср. древнеперсид-
ское huvaxstra- (Air. Wd., 1836) из hu-vaxstra-; авестийское hvlra-,
huvira- (Air. Wb., 1858) из hu-vlra-; авестийское hvarstay- (Air. Wb.,
3 Цит. по кн.: «Материалы no истории туркмен и Туркмении», I, М—Л., 1939,
стр. 185—186.
4 Р. Lerch, Khiva oder Kharezm. Seine historischen und geographischen
Verhaltnisse, SPb., 1873, S. 3. — Народная этимология основана на двух хорезмий-
ских словах — xwar ‘мясо’ и izm (при исправлении буквы «ра» в rzm
текста Ал-Макдиси и Якута на «алеф») ‘дрова’. Из современных ему народноэтимо-
логических представлений исходил и Вамбери, когда, вопреки данным персидской
грамматики, объяснял слово «Хорезм» из персидского xah-razm ‘готовый сражать-
ся’, ’воинственный’ (см.: A. Vambery, History of Bukhara, London, 1873, p. XXII, n. 2).
5 II. С. Савельев, My хамме данская нумизматика, 1846, стр. ССХШ, примеча-
ние 392.
6 Е. Burnouf, Commentaire sur le Yagna, Tun des livres religieux des Perses...,
Paris, 1833, Notes et eclaircissements, p. CVIII; Ed. Sachau, Zur Geschichte und
Chronologic von Khwarizm (SBWAW, Phil.-h. Cl., 73, 1873), S. 473; W. Geiger,
Ostiranische Kultur im Altertum, Erlangen, 1882, S. 29; W. Tomaschek, Chorasmia
(RCA, III).
7 F. Justin, IF, 17 Anz. 113.
8 Fr. Spiegel, Altpersischen Keilinschriften, Leipzig, 1881, S. 212; Fr. Spiegel,
Jranische Alterthums Kunde, I, Leipzig, 1871, S. 47.
9 P. Lerch, Khiva oder Kharezm..., S. 3.
10 H. Веселовский, Очерк историко-географических сведений о Хивинском хан-
стве от древнейших времен до настоящего, СПб., 1877, стр. V; Kiepert, Lehrbuch
der alten Geographic, Berlin, 1878, § 60.
11 С. П. Толстов, По следам древнехорезмийской цивилизации, М., 1948
стр. 80, 87; С. П. Толстов, Древний Хорезм, М., 1948, стр. 223.
12 См.: R. G. Kent, Old Persian Grammar. Texts. Lexicon, New Haven, 1953.
24 Заказ 2603 577
1852) из hu-varstay-; авестийское xvastra- (Air. Wb., 1879) из hu*
vSstra-. Выделенный компонент vara- допустимо сопоставить с гла-
гольным корнем авестийского var- (Air. Wb., 1360) ‘покрывать*,
‘укрывать1, древнеиндийского var- ‘покрывать4, 'укрывать4, ‘окру-
жать4, ‘ограничивать4, ‘охранять4 и его производными: авестийским
var- (Air. Wb., 1363); «вар»--огороженное стенами пространство,
защищенный стенами загон для скота; авестийским varay- (Air, Wb.,
1365), vara&a- (Air. Wb., 1370), vara- (Air. Wb., 1411), varo&man-
(Air. Wb., 1412), voroBra- (Air. Wb., 1421) ‘прикрытие4; авестий-
ским saravara- (Air. Wb., 1572), ‘шлем4; авестийским pairivara (Air.
Wb., 866) ‘укрепление4; авестийским fravara- (Air. Wb., 996) ‘ук-
репление4; персидским Ьйга 'вал4, ‘ограда4, ‘стена4, ‘укрепление4,
parvSr, farvar ‘строение, обнесенное стеной’, varj ‘двор вокруг до-
ма4; осетинским uart ‘щит‘. Следует обратить внимание на венгер-
ские слова var ‘крепость4, varos ‘город’. При переводе трех компо-
нентов *hu-wara-zam- топоним «Хорезм», древнеперсидское huvaraz-
ml-, авестийское xvairizam- предстает в значении «Страна, i де хо-
рошие укрепления для скота», «Страна, где поселения с хорошими
стенами», «Страна с хорошими ,,варами“».
М. А. ДАНДАМАЕВ
uvAmarSiyuS AMARIYATA
БЕХИСТУНСКОЙ НАДПИСИ
В тексте Бехистунской надписи Дария I, где-рассказывается о смер-
ти Камбиза, использовано очень своеобразное выражение Uvamarsiyus
amariyata. В.Шульце, исследуя это выражение и использовав фразео-
логический материал двух десятков индоевропейских языков, пришел
к выводу, что выражение это значит «умер естественной смертью» и
соответствует таким выражениям, как «fato suo mori», хата piotpav
(aze&avsv) с тем же значением Г Леманн-Гаупт 1 2 вкладывал в это вы-
ражение такое же содержание. Однако В. Шульце, использовав очень
большой материал, упустил из виду аккадские варианты ахеменидских
надписей; а вавилонский коррелат указанного древнеперсидского вы-
ражения mi-tu-tu га-тап-ni-su mi-i-ti3 не может содержать в себе
указания на естественную смерть. Для этого многократно использова-
ны совершенно другие выражения, а именно: ina simatisu imtut или
simatisu itallik, что буквально значит «умер по судьбе своей», «отпра-
вился к судьбе своей». Выражения эти для обозначения естественной
смерти мы видим в Законах Хаммурапи, в анналах Салманасара,
Синаххериба, Ашшурбанипала, Навуходоносора 4, а также, что для нас
особенно важно, и в аккадском варианте Гаремной надписи Ксеркса I.
В последней надписи древнеперсидскому выражению gaeava asiyava
‘ушел с трона’, т. е. «умер естественной смертью», в аккадском вари-
анте соответствует: ina simatsu itallik5; mit-tu-tu ra-man-ni-su mi-i-ti
ни разу не употреблено в таком значении, как приведенные выше ак-
кадские выражения и выражения emedu sadAsu, enwdu hursan с тем
же значением. Следовательно, его древнеперсидский коррелат не мог
иметь значение: «умер естественной смертью».
Следует иметь в виду также и то обстоятельство, что инфинитив
mitutu в рассматриваемом выражении стоит в породе Ь, которая, как
1 W. Schulze, Der Tod des Kambyses («Sitzungsberichte der koniglich preus-
sischen Akademie der Wis sens chaften», Berlin, 1912), S. 690, 697.
2 W. Lehmann-Haupt, Kambyses (RE).
3 Аккадский вариант Бехистунской надписи, строка 17.
4 «Законы Хаммурапи», § 115, '162—167, 170—171 и т. д.; Fr. Delitzsch,
Assyrisches Handworterbuch, 1896, S. 654; Шестигранная призма Синаххериба, V, 2;
М. Streck, Assurbanipal, II, 21; J. Strassmaier, Inschriften von Nabuchodonosor,
1889, S. 283, Zeile 117.
5 E. Herzfeld, Altpersische Inschriften, 1938, S. 38; К. В. Тревер в своей
работе Древнеиранский термин «рагпа» [(«Изв. АН СССР», серия истории и фило-
софии, 1947, № 1), стр. 73—74] полагает, что выражение ina simatsu itallik в «надпи-
си Ксеркса указывает на то, что Дарий I отказался от престола, когда ему ис-
полнилось 52 года. Однако, как известно. Ксеркс I стал царем только после
смерти Дария I. Последний же умер в возрасте около 63 лет, а не 52. Предполо-
жение К. В. Тревер, что Дарий отрекся от престола в возрасте 52 лет и, следова-
тельно, почти 11 лет не был царем, находится в противоречии со всеми источниками.
Несомненно, что и здесь выражение ina simatsu itallik служит для указания
на естественную смерть.
24*
371
справедливо отмечал Херцфельд6, в отличие от породы h этого гла-
гола может указывать на внезапную, преждевременную, а также на
насильственную смерть. И наконец, рассказ Геродота о смерти Кам-
биза также не позволяет думать, что последний умер естественной
смертью. Геродот пишет, что Камбиз надеялся умереть в мидийских
Экбатанах, достигнув старости (evTotoip^Bixoloi ’AyPaxavotoi tsasutocv yvj-
patoc), но судьбою ему было определено умереть в сирийских Экба-
танах (’Ay^axava Карфиога еат1 тсетсрсорьгуоу текеотау).
Большинство исследователей полагает, что выражение Uvamarsi-
yus amariyata содержит указание на самоубийство 7. Эти исследовате-
ли считают, что Камбиз, узнав о восстании Гауматы, в отчаянии по-
кончил жизнь самоубийством. Некоторые стремятся примирить такое
толкование рассматриваемого выражения с сообщениями Геродота
и Ктесия8, согласно которым Камбиз умер от нечаянной раны, нане-
сенной самим себе. Но прежде всего уже с точки зрения данных древ-
чеперсидского языка такое толкование невероятно.
Невозможность толкования Uvamarsiyus amariyata как указания
на самоубийство подтверждается материалом аккадского языка.
В ассирийских надписях для указания на самоубийство употреблено
другое выражение. Надписи Саргона II дают следующие выражения
для обозначения самоубийства: i-na patru dparzillu sa ra-ma-ni-su...
lib-ba-su is-hu-ul-ma napista-su u-kat-ti9 ‘своим собственным кинжа-
лом... пронзил он себя и окончил жизнь свою’; ina kata ra-ma-ni-su
ina patru dparzillu sib-bi-su na-pis-ta-su u-kat-ti10 ’своими соб-
ственными руками своим поясным железным кинжалом окончил жизнь
свою’, ina kakki ramanisu ukatta napistus 11 ‘своим собственным ору-
жием окончил свою жизнь’. Все эти выражения применены для сооб-
щения о самоубийстве урартского царя Русы. Как легко заметить, в
выражении mi-tu-tu ra-man-ni-su mi-i-ti отсутствует оборот, подобный
оборотам «пронзил себя», «окончил свою жизнь». Следовательно, это
выражение указания на самоубийство не содержит.
Херцфельд, считая Камбиза самоубийцей, ссылается на эламский
вариант Бехистунской надписи: hal-pi-pe [...] -e-ma hal-pi-ik.
Херцфельд полагает, что здесь ни о чем другом не может быть
речи, кроме самоубийства, поскольку глагол halpi 30 раз встречается
в Бехистунской надписи в значении «бить», «убивать» 12. Однако к
конструкции эламского предложения Херцфельд подходит без учета
специфики этого языка. Как известно, начиная с конца XIX в. многие
исследователи ищут родство эламского языка с иберийско-кавказски-
ми языками. Из лексического материала последних можно было бы
6 Е. Herzfeld, Der Tod des Kambyses («Bulletin of the School of Oriental
Studies», VIII, 1936), S. 594.
7 J. Marquart, Die Assyriaka des Ktesias («Philologus», Suppl. VI, 189'1), S. 622,
Anm. 422; R. G. Kent, Old Persian..., New Haven, 19'53, p. 159.
8 Согласно Ктеоию (Pers., 2'9, 12), Камбиз умер в Вавилоне от случайной «раны
в бедро. Но Камбиз в июле 522 г. не мог находиться в Вавилоне, так как в это
время вся Вавилония признавала Гаумату.
9 Н. Winckler, Die Keilschrifttexte Sargons, I, Leipzig, 1899, S. 26.
10 Ibid., S. 112, Zeile 77. — В другой надписи повторено то же самое выраже-
ние (ibid., S. 176—178, Zeilen 4'9—50).
11 D. G. Lyon, Keilschrifttexte Sargon's Konigs von Assyrien, Leipzig, 1883,
S. 32, Z. 27.
12 E. Herzfeld, Altpersiche Inschriften, S. 216—!219; Archaeological History of
Iran, London, 1935, p. 36; Der Tod des Kambyses, S. 589.
372
привести много примеров, которые помогут понять конструкцию при-
веденного выше эламского предложения. Ради краткости ограничимся
одним примером с глаголом одинакового значения с эламским hal-pi.
Сравним следующие два примера, взятые из лакского языка: «адамина
ивкьунни, адаминал адамина ивкьунни» — ‘человек умер’; ’человек
человека убил’.
Здесь один и тот же глагол ивкьунни в зависимости от синтакси-
ческой конструкции имеет значение двух русских глаголов, а именно:
‘умирать*, ‘убивать’. В лакском языке нет двух глаголов, которые, как
в русском, передавали бы значения ‘умирать’ и ‘убивать’. Здесь один
и тот же глагол ивкьунни передает оба эти значения. Несомненно,
так же обстояло дело и в эламском языке. Это видно из следующих
наблюдений. В интересующем нас месте из Бехистунской надписи в
аккадском и персидском вариантах эламскому глаголу hal-pi соответ-
ствуют глаголы со значением ‘умирать’. В персидском и аккадском
языках значения ‘умирать’ и ‘убивать’ выражаются различными глаго-
лами. В оригинале стоит глагол mar ‘умирать’, а не jan — ‘убивать’.
Также и в аккадском употреблен matu, а не daku. Если бы в элам-
ском языке были отдельные глаголы для обозначения смерти и убий-
ства, переводчик выбрал бы в данном тексте глагол со значением пер-
сидского mar, как это сделал вавилонский переводчик. Поэтому не-
правильно понимать, как это делает Херцфельд, эламский глагол hal-pi
как имеющий только одно значение ‘убивать*. Глагол этот мог иметь
значение и ‘умирать*. В этом значении он и употреблен в сообщении
о смерти Камбиза..
Теперь следует обратить внимание на то, что аккадский и элам-
ский варианты дают кальку с персидского Uvamarsiyus amariyats, так
как в этих языках не оказалось соответствующего фра-
зеологического выражения 13. К тому же аккадский вариант Бехистун-
•ской надписи переведен, как полагают многие исследователи, с ара-
мейского варианта, а не с персидского.
Кроме того, персидское предложение: (Дарий) «ушел с трона»
в аккадском варианте Гаремной надписи Ксеркса передано не в бук-
13 Распространено мнение, что переводы с д'ревнеперсидского языка на дру-
гие варианты Бехистунской надписи являются буквальными и даже сохраняют
синтаксис ор'ИГ|И1нала [О. Rossler, Untersuchungen uber die akkadische Fassung der
Achamenideninschriften, Berlin, 19'3)8, S. 11 ff.; И. M. Дьяконов, О языках древней
Передней Азии («Вопросы языкознания», 1954, № 5, стр. 58)]. В действительности
же это довольно свободные переводы, хотя и точные. Вавилонские, арамейские и
эламские переводчики Бехистунской надписи не только употребляют при переводах
синтаксические конструкции своих языков, но нередко добавляют и то, чего нет в
оригинале, и, наоборот, в некоторых случаях опускают целые выражения, а иногда
даже целые разделы древнеперсидского варианта; при переводе глагольных форм
часто пассивный залог заменяется активным, а иногда и наоборот. Не имея воз-
можности подробно остановиться здесь на этом вопросе, отметим одно интересное
расхождение эламского варианта с оригиналом. Слова древнеперсидского варианта
со значением: «вот что мною (т. е. Дарием) сделано после того, как я стал царем»
в эламском варианте переведены «вот что сделано мною после
и перед тем, как я захватил царство». Не говоря об отличии в построении времен-
ных придаточных предложений в конце приведенных выше фраз, мы видим, что
эламит дает самостоятельный перевод, в известной степени отличный по смыслу от
оригинала. При этом важно отметить, что древнеперсидский вариант как бы имеет
в виду деятельность Дария только после воцарения, т. е. с момента убийства им
Гауматы; эламский же вариант указывает, что речь идет о событиях, предшество-
вавших воцарению Дария, о его деятельности до свержения Гауматы. В этом слу-
чае эламский переводчик как бы уточняет выражение оригинала.
373
вальном переводе, а предложением «умер естественной смертью». Ак-
кадское mi-tu-tu ra-man-ni-su mi-i-ti встречается один раз во всей
богатой ассиро-вавилонской литературе — только в переводе Бехи-
стунской надписи. Возникает вопрос: почему вавилонский пере-
водчик не дал здесь ясного перевода, а прибег к кальке с соответству-
ющего персидского выражения? Очевидно, в аккадском, как и в элам-
ском, языке не было такого фразеологического выражения, которое
по смыслу соответствовало бы персидскому Uvamarsiyus amariyata.
Если бы здесь древнеперсидский оригинал содержал указание на само-
убийство или на естественную смерть, надо полагать, вавилонянин и
эламит прибегли бы к соответствующим выражениям из своих родных
языков. Разумеется, в трех языках, столь отличных друг от друга, как
древнеперсидский, эламский и аккадский, не могло быть одинаковых
идиоматических выражений.
Какую же смерть в таком случае имеет в виду Бехистунская над-
пись? По нашему мнению, выражение Uvamarsiyus amariyata
является глухим намеком на то, что, с точки зрения Дария, Камбиз
умер своей, заслуженной им смертью, не избегнув справедливой кары
за совершенные им преступления. В пользу такой интерпретации рас-
сматриваемого выражения свидетельствует и следующий факт: гла-
гол mar в Авесте употребляется только по отношению к «злым»
существам, к дэвам, и имеет пренебрежительный оттенок, с другой
стороны, в надписи Ксеркса для сообщения о смерти Дария, как мы
видели выше, использован не глагол mar, а эвфемистическое
выражение gaoava asiyava. Это выражение Бехистунской надписи
отражает неприязнь Дария к Камбизу 14 и является специфическим
лексическим оборотом, который озадачил эламита и вавилонянина, не
нашедших в своих языках соответствующего выражения. В этой связи
интересно вспомнить, что Геродот и Трог Помпей считают, что смерть
Камбиза была карой за совершенные им преступления. Геродот
(III, 64) рассказывает, что меч ударил Камбиза именно в то самое
место, в которое прежде он ранил Аписа. По Трогу Помпею (Justin.,
IX, 8), Камбиз понес наказание за братоубийство и святотатство.
Правда, мотив о заслуженном возмездии часто выступает у Геродота,
однако в данном случае нет никаких оснований полагать, что отри-
цательное отношение Геродота к Камбизу исходит исключительно из
14 Возможно, что Дарий ограничился таким выражением не только из-за
своей враждебности к Камбизу, но и по другой причине. Акад. В. В. Струве
(«История древнего Востока», М.—Л., 1941, стр. 374) полагает, что Камбиз пал
жертвой заговора в войске. Если это так, то Дарий, который был личным копье-
носцем Камбиза в Египте (Her., III, 139), мог бы более ясно рассказать о характере
смерти Камбиза. Геродот свидетельствует, что известие о восстании Смердиса
против Камбиза в войске последнего в Египте было встречено с сочувствием.
Возможно, что знать в войске Камбиза, услышав о восстании Смердиса и полагая,
что он будет вести угодную ей политику, устранила Камбиза, который боролся про-
тив привилегий родовой знати, стремясь к централизации государства. Из Бехи-
стунской надписи, Геродота и Ктесия, а также и из общего хода событий мы видим,
что не только массы персидского народа, но вначале также и сами Ахемениды и
вся персидская знать единодушно перешли на сторону Гауматы. К этому времени
персидская знать еще не составила себе определенного мнения о политике Гауматы.
который пока был занят борьбой против Камбиза. Вряд ли сообщение Иоанна
Антиохийского (Muller, FHG, IV, р. 552), что Камбиз был убит магами, основано на
каком-либо достоверном источнике. Во всяком случае Бехистунская надпись, Ге-
родот, Ктесий, Трог Помпей дают другую картину. Поэтому неправ был Юсти
(см.: ZDMG, 51, 1897, S, 237), считая убийство Камбиза делом подосланных Гаума-
той людей.
3?4
его собственного мировоззрения. Скорее всего отрицательная трак-
товка образа Камбиза в официальной персидской традиции оказала
определенное влияние на оформление идеи возмездия у Геродота. Дело
в том, что в третьей книге труда Геродота, где очень подробно рас-
сказывается о поступках, которые, по мнению автора, показывают
тяжкое умопомешательство Камбиза, ясно выступает влияние персид-
ского источника. Согласно Геродоту (III, 80), во время обсуждения
убийцами мага Смердиса вопроса о наилучшей форме правления знат-
ный перс Отана жаловался на произвол Камбиза по отношению к
знати. Он обращается к своим товарищам по убийству Смердиса со
следующими словами: ееоете p,ev yap tt]v Карфбзео) opotv ек’ oaov
(«Вы видели, до какой степени дошло бесчинство Камбиза»).
Здесь ясно видно осуждение персидской знатью действий Камби-
за. Эд. Мейер полагал, что Геродот в рассказе о Камбизе следовал
египетской традиции, персидская же традиция представлена Кте-
сием 15. Но с первым выводом Эд. Мейера 'согласиться трудно. В част-
ности, в цитированном выше отрывке не может быть и речи о египет-
ской традиции. Академик Струве 16 справедливо видит здесь персид-
скую традицию, найдя в надписи Дария N—R b отражение мотивов
дискуссии семи персов о наилучшем управлении государством.
В. В. Струве обращает внимание на то, что Геродот отмечает, что
греки, к сожалению, не верят в реальность споров семи персов о наи-
лучшей форме правления. Отсюда В. В. Струве делает вывод, что эти
сведения у Геродота исходили из персидского источника.
В другом месте Геродот (III, 89) пишет, что согласно оценке са-
мих персов Камбиз был суров и высокомерен, за что заслужил про-
звище Вескотт]; в отличие от Кира, которого за доброту и благо-
душие к персам называли отцом. Под персами, которым так не нра-
вился деспотизм Камбиза, у Геродота, конечно, имеется в виду знать.
Как известно, Геродот получал информацию от представителя знати
Зопира. У Геродота мы весьма отчетливо видим, что деспотизм Кам-
биза был направлен против персидской родовой знати. Если оставить
рассказы Геродота о глумлении Камбиза над египетскими святынями
(глумление это, если не является вымыслом тенденциозного источника,
было вызвано восстанием египтян против господства персов), все
остальные его «безумные» поступки были направлены против родовой
знати персов.
Отрицательное отношение Дария I к Камбизу проявляется и в
следующем. В Бехистунской надписи сказано, что Камбиз убил своего
«единоутробного и единокровного брата» (буквально «брата от одного
отца и одной матери с ним»). Особое подчеркивание родственных
отношений между Камбизом и его братом Бардией в данном контек-
сте, как это заметил акад. В. В. Струве 17, указывает на враждебность
Дария к Камбизу. Здесь мы видим официальное обвинение Камбиза
в убийстве ближайшего кровного родственника. Следует иметь в виду
также и то, что среди многочисленных памятников Пасаргад мы не
найдем ничего, увековечивающего память Камбиза. По-видимому, все,
что могло бы напомнить о Камбизе, уничтожалось, в то время как
15 Е. Meyer, Geschichte des Altertums, III, 1937, S. 189.
16 В. В. Струве, Геродот и политические течения в Персии эпохи Дария 1
(ВДИ, 1948, № 3), стр. 12 сл.
17 В. В. Струве, Восстание в Маргиане при Дарии I (ВДИ, 1949, № 2),
стр. 19.
37 г>
могилы и скульптурные изображения остальных персидских царей
охранялись государством до конца существования державы Ахеме-
нидов, и они сохранились до сих пор.
Враждебное отношение к Камбизу официальной персидской тра-
диции, начиная с Дария I, имело свои социальные причины. При Ки-
ре II Персидское государство еще не освободилось от господства родо-
племенных отношений, так как Персия в течение чрезвычайно корот-
кого времени из племенного союза стала мировой державой. При
таких исторических условиях персидская родовая знать продолжала
сохранять свое значение. Но государство развивалось, выходило из
рамок патриархально-родовых отношений, а его социальная база по-
прежнему оставались узкой. Поэтому в царствование Камбиза обна-
ружились противоречия между царской властью, имевшей тенденцию
перерасти в независимую от привилегий родовой знати монархию, и
персидской родовой знатью, стремившейся сохранить свое привилеги-
рованное положение. Камбизу пришлось вступить в беспощадную
борьбу против родовой знати персов. При Гаумате борьба против
родовой знати продолжалась еще ожесточеннее. Однако семь пред-
ставителей знатнейших персидских родов убили Гаумату и захватили
власть в свои руки. Один из его убийц, а именно Дарий, стал
царем. Теперь привилегии персидской родовой знати были полностью
восстановлены. Одновременно осуждались действия Камбиза, направ-
ленные против этой знати. Эта официальная персидская традиция,
порицавшая Камбиза, нашла яркое отражение во всей античной ли-
тературе.
В. М. ЖИРМУНСКИЙ
ИСТОРИЧЕСКИЕ ИСТОЧНИКИ СКАЗАНИЯ
О РАЗГРАБЛЕНИИ ДОМА САЛОР-КАЗАНА
«Книга моего деда Коркута» («Китаби дэдэм Коркут») представ-
ляет собой цикл, состоящий из двенадцати «рассказов» (богатырских
песен) и введения. Каждый из рассказов имеет самостоятельный сю-
жет; объединяют их персонажи. Героями отдельных [рассказов вы-
ступают огузские богатыри, подчиненные Байындыр-хану, эпическому
властителю огузов. Из них старший богатырь — Сало1р-Казан или
Казан-ал'и, зять Байындыр-хана и глава «внутренних огузов». Связую-
щей фигурой всех рассказов является также дед Коркут, белоборо-
дый старец, мудрый наставник хана, беков и всего народа, и в то же
время певец-сказитель (узан), хранитель народного эпического пре-
дания. Коркут выступает в песнях как действующее лицо, и вместе
с тем он мыслится как их сказитель и исполнитель.
«Книга Коркута» дошла до нас в двух рукописях XVI в.: дрезден-
ской и недавно открытой ватиканской, которая содержит только шесть
рассказов, расположенных в другом порядке, чем в первой Г Эта пись-
менная версия эпического цикла составлена в XV в.1 2. В основу ее
положены огузские эпические сказания в той обработке, которую они
получили в устно-поэтическом предании огузов к XV в. Однако зна-
чительная часть песен этого цикла в своей первоначальной форме сло-
жилась еще в IX—X вв. на более древней родине огузов, в низовьях
Сыр-Дарьи, и была перенесена на Ближний Восток в XI в., когда
часть огузов под предводительством султанов из династии Сельджуки-
дов, захватила северные области Ирана, южную часть Закавказья и
Малую Азию. «Предания об огузах, Коркуде и Казан-беке, — пишет
Бартольд, — несомненно перенесены были на Запад в эпоху Сельд-
жукской империи (XI—XII вв.), к которой относится также отурече-
ние Азербайджана, Закавказья и Малой Азии» 3.
Сопоставление эпических рассказов «Книги Коркута» с материа-
лами по истории и фольклору народов Ближнего Востока и Средней
Азии позволяет отнести происхождение отдельных вошедших в цикл
эпических сказаний к разному времени и вместе с тем в каждом из
них различить наслоения разной древности, в основном среднеазиат-
ские и ближневосточные.
Так, Байындыр-хан, как указывают В. В. Бартольд и В. А. Горд-
левский, сделался эпическим властителем огузов в тот период, когда
1 Четыре рассказа из «Книги Коркута» были впервые изданы акад. В. В. Бар-
тольдом по дрезденской рукописи в сопровождении русского перевода (ЗВОРАО,
VIII, XI, XII, XV, 18'93—1903). Полное издание: «Деде Коркут», перевод акад.
В. В. Бартольда, изд. Академии наук Азербайджанской ССР, Баку, 1950. — Ориги-
нал в латинской транслитерации с обширным предисловием: Orhan $aik Gokyay,
«Dede Korkut», Istanbul, 1938. — Ватиканская рукопись, издана фототипически с
предисловием и переводом Росси: (Ettore Rossi, Il «Kitab-i Dede Qorqut», Citta
di Vaticano, 1952).
2 В. В. Бартольд, Турецкий эпос и Кавказ («Язык и литература», V, Л.,
1930), стр. 17.
3 В. Бартольд, Еще известие о Коркуте (ЗВОРАО, XIX, '1909), стр. 076.
377
племя байындыр, из которого происходила правившая в то время ди-
настия Белого барана (ак койунлу), заняла господствующее положе-
ние среди огузских племен на Ближнем Востоке (с середины XIV до
второй половины XV в.) 4.
Как указывает Росси, официальный титул султанов этой династии,
которая вела свое происхождение от легендарного эпонима племени,
был Salatin-i bayindiriyye 5. К этому времени восходят и записанные
В. А. Гордлевским местные предания о «падишахе Байындыре» как
о легендарном властителе Ахлата 6.
Байындыр-хан не имел опоры в старой эпической традиции: у него
нет не только своего сюжета, но даже собственного имени (кроме пле-
менного прозвища). Он выступает в «Китаби-Коркут» в пассивной
роли «эпического монарха», главы огузских богатырей. В этой роли
он вытеснил более древнего Казан-алпа из племени салоров, ставшего
в ближневосточной редакции его зятем и старшим богатырем.
К среднеазиатскому периоду жизни огузов восходят сказания о
Салор-Казане и о самом Коркуте. Они нашли свое отражение в «Ро-
дословной туркмен» хивинского хана Абулгази (около 1660 г.) 7, кото-
рый основывается частью на исторических источниках (Рашид ад-Дин
и др.), частью на устном фольклорном предании туркменского наро-
да 8. Легендарный век Коркута и Салор-Казана, когда огузы жили в
низовьях Сыр-Дарьи, Абулгази относит ко времени «триста лет спустя
после нашего пророка» (т. е. к IX—X вв.) 9. В «Родословной туркмен»
упоминается Коркут-ата как «везир» нескольких огузских ханов того
времени, точнее как мудрый патриарх племени, стоящий во главе
старейшин и народов: он избирает и низлагает ханов, дает ханам и
народу советы, которые выполняются как прорицание и завет, он окру-
жен почетом как первый человек в народе, его особа священна, перед
ним склоняет колена избранный по его слову хан огузов 10. Рассказ
Абулгази во всех своих подробностях основан в этой части на исто-
рическом труде Рашид ад-Дина 11 (т. е. на письменной традиции, вос-
ходящей к концу XIII — началу XIV в.) 12. Легендарная могила Корку-
та сохранилась до настоящего времени в низовьях Сыр-Дарьи, в 20 км
отДжусалы (ныне железнодорожная станция Хорхут): она была цент-
ром местного культа Коркута как мусульманского святого (аулия) и
источником легенд о нем как о первом народном певце и шамане
(баксы), целителе и прорицателе, восходящих, по мнению Бартольда,
к домусульманскому времени 13.
4 См.: В. Бартольд, Турецкий эпос и Кавказ, стр. 5; В. Бартольд. Очерк
истории туркменского народа (сб. «Туркмения», I, Л., изд. АН СССР, 1929), стр. 34;
В. Гордлевский, Государство Сельджуков в Малой Азии, М.—Л., 1941, стр. 50;
Ср.: И. П. Петрушевский, Очерки по истории феодальных отношений в Азербай-
джане и Армении в XVI — начале XVII в., Л., 1949, стр. 64.
5 Ettore Rossi, 11 «Kitab-i Dede Qorqut», ip. 31.
6 В. Гордлевский, Османские сказания и легенды («Этнографическое обозре-
ние», 1916, № 3—4), стр. 20—21.
7 См.: А. Н. Кононов, «Родословная туркмен», Сочинение Абу-л-Гази, хана
Хивинского, М.—Л., 1958 (старый перевод А. Туманского: Абуль-Гази-Бахадур-хан,
Родословная туркмен, Асхабад, Г897). Далее ссылки делаются на перевод А. Н. Ко-
нонова: Абу-л-Гази...
8 Абулгази неоднократно ссылается на «певцов минувших лет», «туркменских
стариков, хорошо знающих историю», на «бахши» (Абу-л-Гази, стр. 52, 53, 78).
9 Там же, стр. 71.
10 Там же, стр. 57—60.
11 Ra$id ad-Din, Tarih-i Oguz ve Turkdn ve hikayati cihangir-i o, Istanbul, 1955.
12 Cm.: Orhan Saik Gokyay, «Dede Korkut», S. XVIII—XXL
*3 См. В. Бартольд, Турецкий эпос и Кавказ, стр. 14—15,
378
Из сказаний о Салор-Казане, сложившихся также на среднеази-
атской родине огузов, историческую основу имеет «Рассказ о разграб-
лении дома Салор-Казана» 14.
Однажды во время пира Салор-Казан решил отправиться со своими беками
на дальнюю охоту. Сына своего Уруз-коджу с 300 джигитами он оставил охранять
свою орду. Воспользовавшись отсутствием богатырей, царь гяуров Шюкли во гла-
ве большого войска совершает ночной набег на орду Салор-Казана. «...Его злато-
верхие жилища гяуры разграбили, его дочь невесту, подобную гусю, заставили
кричать; на табуны его быстрых коней вскочили, ряды его красных верблюдов уг-
нали, его богатую казну, его обильные деньги разграбили. Рослая Бурла-катун и
с ней сорок стройных дев были уведены в плен; престарелая мать Казан-бека бы-
ла уведена, привешенная к шее черного верблюда; сын хана Казана Уруз-бек с
300 джигитов были уведены со связанными руками и связанной шеей...». Враги уго-
няют и десятитысячное стадо баранов Казан-бека, несмотря на героическое сопро-
тивление черного пастуха и двух его братьев.
Казан-беку снится зловещий сон, и он решает, посоветовавшись со своим бра-
том Кара-Гюке, отправиться на разведку. Он находит орду свою опустошенной и
семью свою угнанной неизвестно куда. Он отправляется по следам врага.
Путь ему указывает черный пастух, который становится его спутником и по-
мощником.
Между тем царь Шюкли пирует со своими гяурами. Жене Казан-бека Бурла-
катун он велит подносить чаши пирующим: «приведите [ее], чтобы мы заставили
ее разделить с нами ложе, подавать чаши». Но гяуры не могут дознаться, которая
из пленниц — госпожа: по уговору, каждая из сорока девушек Бурла-катун отзы-
вается на ее имя. Тогда царь Шюкли велит привести Уруз-бека, предать его пыт-
ке и казни и мясом его накормить женщин: мать выдаст себя тем, что не станет
есть мясо своего сына. Но Уруз-бек подсказывает матери героическое решение
терпеть до конца: «чтобы тебе не разделять ложа с гяурами нечистой веры, не по-
давать им чаши, не нарушать чести моего отца Казана, берегись!». Его уводят на
казнь.
Тем временем прискакали Салор-Казан и черный пастух. Казан, опасаясь за
жизнь своей матери, предлагает врагу оставить ему жену и сына, пленных джиги-
тов и девушек и награбленные богатства, лишь бы он возвратил ему мать. Но гяур
не соглашается. Хвалясь своей победой, он угрожает отдать старуху своему слуге-
поповичу— пусть она понесет от него сына: «Мы выдадим ее за сына попа Яйха-
на: от сына попа Яйхана у нее родится сын; его мы сделаем твоим должником»
(т. е. он заплатит тебе за убытки).
Начинается бой. В это время на помощь Казан-беку и его спутнику являются
беки огузов, которых приводит брат Казап-бека Кара-Гюне. В бою гяуры терпят
поражение. Казан-бек сам убивает царя Шюкли, спасает пленных и возвращает
себе награбленное имущество. Беки огузов захватили огромную добычу, а чер-
ного пастуха Салор-Казан в благодарность за помощь сделал своим главным
конюшим.
Эпическое сказание о разграблении дома Салор-Казана или сход-
ное с ним было известно в Средней Азии туркменам-огузам еще в се-
редине XVII в., как о том свидетельствует «Родословная туркмен»
Абулгази. События, отразившиеся в эпосе, приурочены здесь к исто-
рическим воспоминаниям о войнах между салорами и племенем бече-
не (печенеги).
«Уруг Бечене, подняв из самих себя правителя (тора), стал враж-
довать с салорским илем; они постоянно совершали набеги друг на
друга. В течение пяти-шести поколений между этими двумя илями была
вражда. Иль Бечене одолел салорский иль, а потому салорский иль
прозвал народ бечене — Ит-Бечене» («собаки Бечене»).
«У иля Бечене был государь по имени Тоймадук. Он пришел с
войском, напал на салорский иль и, захватив в плен Джаджаклы, мать
Салор-Казан-алпа, ушел».
14 Издание перевода В, Бартольда (см. 3BOPAQ, XI, 18'97—ТЗ'Э’Э), стр. 037—
058; ср,: «Деде Коркут», 1950, стр. 27—41.
379
Спустя три года отец Салор-Казана Энкеш, кетхуда (родовой ста-
рейшина) этого племени, заплатил за Джаджаклы «богатый выкуп»
и сумел вернуть ее домой 15.
Те же события вторично рассказаны в «Родословной туркмен» в
другом контексте, в связи с происхождением племенной группы «внут-
ренних салоров» (ички-салор), притом со ссылкой на письменный
источник (грамоту): «А еще в одном сочинении (нама) так сказано.
В салорском иле был человек по имени Энкеш. Жену его звали Джад-
жаклы. Имя их сына было Казан-Салор, прозываемый также Казан-
алпом.
В то время у иля Бечене был государь по имени Тоймадук. Он
пришел, напал на жилище Энкеша, взял в плен Джаджаклы и увез
[с собой]. Спустя три года Энкеш, отдав за [нее много] добра, сумел
вернуть ее. Через шесть месяцев после возвращения Джаджаклы до-
мой она родила младенца — мальчика. „Откуда ты взяла этого маль-
чика?’7—сказал Казан-алп своей матери, ударил [ее] палкой и пора-
нил ей голову. Джаджаклы сказала: „Пришел враг; когда стемнело,
ты убежал, побледнев [от страха]; сев на верблюда, я хотела было
ехать вслед за тобой. Приложив все усилия, Ит-Бечене по моим сле-
дам настиг [меня], схватил за голову моего верблюда. Внутри его
[Ит-Бечене] закипело, сам он покраснел, сел на меня, позабавился,
отнял у меня волю; от него я понесла этого мальчика”. Так как этот
мальчик происходил из иля Ит-Бечене, ему дали имя Ирек. Среди
тюрок существует такой обычай: собакам дают имя Ирек [или] Серек.
У Ирека был сын по имени Арыклы. Говорят, что ички-салоры
потомки Арыклы. Нас в те времена не было; правду и неправду
[только] бог толком знает. Если [это] неправда, грех за это [пусть па-
дет] на шею тех, кто рассказывал [об этом] раньше нас» 16.
Еще одно свидетельство о войнах салоров и печенегов, восходящее
к устно-поэтической традиции, содержит сложенная в честь победы
Казан-алпа над печенегами хвалебная песня [тартым], которую Абул-
гази приписывает Коркуту:
«...С тридцатью-со рок а тысячами воинов Казан выступил [в поход];
Разбил он иль Ит-Бечене и вернулся [домой].
[Лишь] некоторые из них спаслись, испросив пощады,
Видел ли кто [таких] богатырей, беков, как Казан?!» 17
В отличие от «Китаби-Коркут» в туркменской версии Абулгази
нападению врагов (печенегов) подвергается не сам Салор-Казан, а его
отец Энкеш; однако и в этой версии говорится о «разграблении» орды
вождя салоров (Энкеша) и о похищении его жены, которая попадает
в плен и становится жертвой насилия победителя. Можно думать, что
<версия Абулгази является первоначальной: хотя в рассказе «Китаби-
Коркут» героиней является Бурла-Катун, жена главного богатыря
огузского эпоса, однако упоминание о похищении матери Казан-бека
(на верблюде — как у Абулгази), попытка сына выкупить мать без
15 Абу-л-Гази..., стр. 56 (ср. перевод А. Ту минского, стр. 39).
16 Абу-л-Гази..., стр. 73—74.
17 Там же, стр. 71. — В издании А. Туманского большая часть песни осталась
непереведенной [ср. А. Туманский, По поводу «Кдтаби-Коркуд» (ЗВОРАО, IX,
стр. 271); А. Самойлович, Очерки по истории туркменской литературы (сб.
«Туркмения», I, 1929, стр. 150—1Б1 и «Доклады АН СССР», 1927, стр. 41—42)].
зво
боя, наконец, насмешливое предложение гяура Отослать ее Казан-
беку вместе с «единоутробным братом», которого она понесет от по-
бедителя, — весь этот эпизод, как бы дублирующий в «Рассказе о
разграблении» основной сюжет о похищении жены Салор-Казана, пред-
ставляет, очевидно, рудимент более древней версии сказания, сохранен-
ной Абулгази. Рассказ этот менее героичен, чем в «Китаби-Коркут»,
и поэтому, вероятно, ближе к исторической действительности: пленни-
цу не освобождают силой, ее отпускают за выкуп (соответственно это-
му и Казан-бек в «Китаби-Коркут» первоначально просит царя Шюкли
отпустить его мать за выкуп); при этом у Абулгази она подвергается
физическому насилию, тогда как в эпосе отделывается угрозой. Позд-
нейшая героизация событий «Рассказа о разграблении» связана с пе-
ренесением сказания с Энкеша и Джаджаклы на центральные фигуры
огузского эпоса — на прославленного богатыря Салор-Казана и его
не менее знаменитую и героическую жену, которым как любимым
героям народного эпоса не пристало выступать, подобно Энкешу, в
жалкой роли жертв неотмщенного насилия. Вместе с тем самый факт
перенесения сюжета «Рассказа о разграблении» с Энкеша на его сына
свидетельствует о процессе циклизации различных по своему первона-
чальному происхождению сказаний вокруг главного богатыря огузско-
го эпического цикла.
Указание Абулгази на происхождение «внутренних салоров»
(«ички-салор») от незаконного «единоутробного» брата Салор-Казана,
сына печенега Тоймадука, требует дальнейшей проверки с привлече-
нием туркменских этнонимических сказаний. Сам Абулгази, как видно
из его слов, относится к этой традиции с сомнением. Она на-
ходится также в резком противоречии с «Китаби-Коркут», где Салор-
Казан всегда выступает как вождь и главный богатырь именно «внут-
ренних салоров».
Мы не имеем возможности остановиться здесь на других сказа-
ниях о Салор-Казане, его жене и сыне Урузе, сохранившихся в ближ-
невосточных и среднеазиатских источниках. Упомянем только, что в
«Китаби-Коркут» Казан-бек, похваляясь своими богатырскими подви-
гами перед взявшим его в плен «таговором крепости Туманам», рас-
сказывает о своем бое с драконом: «Я пошел на семиглавого дракона;
от ужаса перед ним мой левый глаз стал проливать слезы; глаз мой,
негодный глаз, трусливый глаз, сказал я, что сталось с тобой, что ты
испугался одной змеи...» 18. Древность этого сказания также подтверж-
дается свидетельством Абулгази в уже названной хвалебной песне
(тартым), приписываемой Коркуту:
«...С синего неба спустился живой змий.
Стал пожирать каждого, [кого] увидит.
Салор-Казан, не давая пощады, отрубил ему голову.
Видел ли кто [таких] богатырей, беков, как Казан?» 19
Сохранение этого сказания в туркменском фольклоре подтвердил
в конце XIX в. А. Туманский. «Нам, живущим в Закаспийском крае,
хорошо -известно, что туркмены [вероятно, имеется в виду племя сало-
ров] считают своим родоначальником некоего Салор-Казана, от кото-
18 См.: XI «Рассказ о том, как Салор-Казан был взят в плен и как его сын
Уруз освободил его» («Деде Коркут», 1950, стр. 142).
19 Абу-л-Г ази..., стр, 71.
381
рого они ведут свою родословную». Салор-Казан «отрубил голову
лютому змею, спустившемуся с неба и пожравшему людей»20.
В отличие от этого сюжета древней богатырской сказки, закре-
пившегося в огузском эпосе за популярным героем, по своему проис-
хождению, вероятно, полуисторическом, предание о разграблении до-
ма Салор-Казана в версии Абулгази имеет в своей основе историче-
ский характер, который подтверждается показаниями многочисленных
источников, европейских и восточных, рассказывающих о длительных
войнах между огузами и печенегами в IX—XI вв.
Согласно европейским источникам, печенеги под ударами огузов
в конце IX в. покинули свои кочевья между Волгой и
Яиком (р. Уралом) и распространились на запад, захватив в X в. юж-
норусские степи до Дуная и вытеснив на запад соседствовавших с
ними мадьяр. Об этохм событии наиболее полные сведения сообщает
Константин Багрянородный (около 948 г.):
«Должно знать, что печенеги первоначально имели жительство на
реке Ателе [Волге], а также и на реке Геихе [Яике], имея соседями ма-
дар [мадьяры или хазары?] и так называемых узов [огузов]. 50 лет
тому назад узы, согласившись с хазарами, пошли войной, одолели
печенегов и изгнали их из их собственной страны, и до сего дня ею
владеют так называемые узы. Печенеги, обратившись в бегство, иска-
ли ощупью себе места для поселения. Прибыв в землю, которую они
до сего дня населяют, и найдя живущих в ней турок [мадьяры], они
победили их на войне, вытеснили и поселились в ней сами. И до сего
дня они владеют этой землей, как сказано, 55 лет» 21.
По сведениям византийского историка, вытеснение печенегов огу-
зами в союзе с хазарами с Волги и Яика произошло за 50—55 лет до
его времени, т. е. в 90-х годах IX в. Русские летописи упоминают о
столкновениях с печенегами начиная с 915 г. Их опустошительные на-
беги на Киевское государство продолжаются до 30-х годов XI в. Около
этого времени происходит вторичное столкновение между печенегами
и огузами, на этот раз в причерноморских степях, в результате кото-
рого печенеги оказываются раздавленными новым потоком кочевых
племен. Движение узов (в русской летописи — торков) в Северное
Причерноморье вызвано было в свою очередь давлением кипчакских
племен, захвативших сперва приаральские степи, города и кочевья огу-
зов, а с середины XI в., после отмеченной русской летописью (1060 г.)
победы над торками (огузами), оказавшихся на долгое время (под
именем половцев или команов) полными хозяевами причерноморских
степей 22.
Существенное дополнение в эту картину борьбы между огузами
и печенегами в степных пространствах Восточной Европы вносят источ-
ники восточные (мусульманские), изданные и комментированные Бар-
тольдом, Марквартом, Минорским и др. (Джайхани, 913—914; Истах-
20 А. Туманский, По поводу «Китаби-Коркуд», стр. 269—271.
21 «Сочинения Константина Багрянородного», пер. Г. Ласкина, М., 1899,
стр. 139.
22 См.: П. Голубовский, Печенеги, торки, половцы до нашествия татар, Киев,
1В84, стр. 65 сл., 76 сл.; В. Бартольд, Новый труд о половцах («Русский истори-
ческий журнал», 1921, кн. 7), стр. 138—156; И. И. Иванов, Очерки по истории
каракалпаков, 1935, стр. 11 — 13; С. И. Толстов, Города гузов («Советская этногра-
(ЬлИ»_ 1947, № 3), стр. 77, сл. 101 —102; J. Marquart, Osteuropdische und ostasiatische
Stretfzuge, Leipzig, 1*903, S. 32 ff., S. 337 sq.; J. Marquart, Ober das Volk-
slum der Komanen («Abhandlung d. Gesellschaft d. Wissenschaften zu Gottingen»,
382
ри, 930—933 гг.; Масуди, 943 и 956 гг.; «Худуд ал-Алай», 982 г.; Гар-
дизи, 1094 г.; Марвази, около 1120 г.; Ауфи, 1236 г. и др.). Эти авторы
дают перспективу событий, происходивших в IX—XI вв. в средне-
азиатских степях, откуда названные народы двигались через Яик и
Волгу в Причерноморье. Хотя не всегда приводимые ими сведения
одинаково ясны и достоверны, можно, однако, заключить по ним с
достаточной уверенностью, что борьбе между печенегами и гузами в
районе Волги — Яика, описанной Константином Багрянородным,
предшествовали более ранние столкновения в степях Средней Азии,
в районе Аральского моря, в результате которых печенеги (а позд-
нее и торки-огузы) оказались вытесненными в Европу.
Все перечисленные авторы рассказывают о войнах между огузами
и печенегами. В частности Масуди («Китаб ат-Танбих», 956 г.), говоря
о набегах на границы Византии степных народов «пачанак, пачане,
баджгард и нукарда», упоминает «о переселении этих четырех тюрк-
ских народов с Востока и о грабительских набегах и войнах между
ними и гузами, карлуками и кимаками, которые происходили близ
Гургапджского озера» (т. е. Аральского моря) 23.
Из этих племенных названий, по объяснению Маркварта, «пача-
пак» и «пачане» означает печенегов, «баджгард» — вероятно, мадьяр.
Таким образом, начало столкновений между этими народами и огуза-
ми, обусловившее их передвижение на запад, переносится в Среднюю
Азию, к берегам А(ральского моря. Марвази в двух местах своего
историко-географического труда говорит о столкновениях между гу-
зами (огузами) и печенегами24. Согласно первому сообщению, часть
огузов приняла мусульманство и получила с тех пор прозвание «турк-
менов»: последующие междоусобные распри между туркменами и
остальными огузами привели к изгнанию этих последних. «Они по-
кинули Хорезм и переселились в область баджанаков» (т. е. печене-
гов), тогда как туркмены «(распространились в странах ислама», где
стали «правителями и султанами» (подразумеваются султаны дина-
стии Сельджукидов в начале XI в.) 25. Столкновение и здесь пере-
носится к берегам Аральского моря (с суммарным обозначением «Хо-
резм»), т. е. на более раннюю, среднеазиатскую, родину огузов.
В следующей главе Марвази еще раз говорит о «передвижении
гузов на землю баджанаков», на этот раз «близ берегов Армянского
моря».
Переселение это связывается с последовательным передвижением
ряда других кочевых племен Центральной и Средней Азии: кай, кун,
шари 26.
Согласно объяснению Бартольда и Маркварта, под последними
подразумеваются кипчаки, будущие половцы русской летописи («са-
ры» — «желтые», «половые», в латинских источниках «pallidi» —
прозвище половцев-команов) 27. «Армянское море» Бартольд объясняет
philol.-histor. Kias., XIII, 3, Berlin, 1914), S. 24 ff.; V. Minorsky, «Hudud al-Alam>.
Oxford, 1937, p. 312 sq; C. A. Macartney, The madyars in the ninth century, Cam
bridge, 1930.
23 Cm.: J. Marquart, Osteuropaische und ostasiatische Streifziige, S. 60.
24 Marvazi Sharaf al-Zaman Tahir, transl. and comment, by V. Minorsky, Lon-
don, 1942.
25 Ibid., p. 29.
26 J. Marquart, Osteuropaische und ostasiatische Streifzuge, S. 25—26; В. Бар-
тсльд, Новый труд о половцах, стр. 142, 156.
27 В. Бартольд, Новый труд о половцах, стр. 141—142.
383
как «Черное море» и считает, что второе сообщение Марвази относит-
ся к более позднему столкновению между печенегами и гузами в 30-х
годах XI в. в Причерноморье, вызванному, как уже было указано,
передвижением кипчакских племен.
В результате этих столкновений между огузами и печенегами
часть печенегов, оставшаяся, по-видимому, на старых кочевьях, ока-
залась в подчинении у огузов и вошла в состав огузского союза пле-
мен. Константин Багрянородный говорит об этом следующее: «Должно
знать, что в то время, когда печенеги были выгнаны из своей земли,
некоторые из них пожелали там остаться, поселились с так называе-
мыми узами и до сих пор находятся среди них, имея те признаки, ко-
торые их отличают и указывают, кто они и как им случилось оторвать-
ся от своих, потому что их одежда укорочена по колено и рукава
отрезаны от плеч, чтобы тем показать, что они оторваны от своих ро-
дичей и единоплеменников» 28.
Автор «Худуд ал-Алам», писавший в конце X в., также
различает печенегов «тюркских» (восточных) и «хазарских» (запад-
ных). Последние первоначально составляли «часть тюркских печене-
гов» и захватили занимаемую ими ныне территорию «в результате за-
воевания» 29. Во второй половине XI в. восточные печенеги уже входили
в состав коренных огузских племен: Махмуд Кашгарский (1073), как
и позднее Рашид ад-Дин (1300—1320 гг.) и следующий за ним Абул-
гази, называют печенегов (беджне) в числе 24 (22) колен народа огу-
зов, потомков легендарного Огуз-хана, со своим онгоиом (кречет) и
тамгой. Существование племенного названия «печенег» на территории
Малой Азии30 позволяет считать, что слияние это совершилось еще
раньше, во всяком случае к началу XI в. (до движения сельджуков).
Таким образом, эпическое сказание о разграблении дома Салор-
Казана является отражением исторических войн между печенегами
и огузами, происходивших в районе Аральского моря, в «огузской
степи», в период, предшествовавший вхождению печенегов в союз
огузских племен (IX—X вв.). Традиция, которой следует Абулгази,
говорит о войнах между печенегами и салорами (т. е. огузами), про-
должавшихся «в течение пяти-шести поколений» (т. е. около 150—
180 лет), в которых печенеги, по крайней мере на время, оказались
победителями. Очевидно, события эти предшествовали окончательной
победе огузов (конец IX в.) и должны быть отнесены к более раннему
времени, скорее всего еще к IX в.
В «Китаби-Коркут» отразилась более поздняя ступень истории
сказания — с последующей локализацией на Кавказе и заменой пече-
негов гяурами-христианами (грузинами), «царем неверных» Шюкли,
который обычно выступает в ближневосточной версии огузского эпоса
как главный враг Салор-Казана и его богатырей.
Новшеством ближневосточной версии является, по-видимому, ее
демократический герой — «черный пастух», героический представи-
тель простого, «черного» народа как спутник и главный помощник
Казан-бека 31.
28 «Сочинения Константина Багрянородного», стр. 141.
29 См.: V. Minorsky, «Hudud al-Alam», р. 60 (§ 47), р. 443—444.
30 См.: В. Гордлевский, Османские сказания и легенды, стр. 45.
31 «Черный пастух» — перевод В. В. Бартольда; в оригинале «караджик
(караджа) чобан»— может быть собственное имя (op.: Ettore Rossi, 11 «Kitab-i
Debe Qorqut», ip. 32, прим. 1; p. 56).
384
Когда сын* богатыря Уруз со своими 300 джигитами попадает в руки невер-
ных, пастух с двумя братьями, вооруженный пращой, защищает десятитысячное
стадо баранов своего господина от нападения 600 гяуров. «Бросая один камень, он
сокрушал двоих или троих, бросая два камня, сокрушал троих или четверых. У гя-
уров от страха затмились глаза: черный пастух камнями пращи повалил на зем-
лю триста гяуров». Когда не осталось у него больше камней, «без разбора он стал
класть в отверстие пращи баранов и коз, пуская ими в гяуров, сокрушал их». Оба
брата пастуха погибают в этом бою, но гяуры, не выдержав, обращаются в
бегство.
Собака пастуха приводит Казан-бека к своему хозяину, и верный пастух пер-
вый рассказывает ему о судьбе его семьи, уведенной в плен гяурами Ка-
зан-бек проклинает пастуха за злую весть, но пастух рассказыв ет ем/ о гибели
своих братьев и о том, как он сам «сражался за веру» и ни одного ягненка не от-
дал гяурам. Затем он вызывается следовать за Казан-беком: «Отец мой Казан!
Ты (идешь выручать свой дом, я тоже иду отомстить за кровь моих братьев».
Они вместе пускаются в путь. Голодного бека пастух кормит из своего дорож-
ного мешка. Но Казан-беку приходит на ум, что беки огузов будут смеяться над
ним, если он пойдет на врага вместе с пастухом, «будут говорить: если бы с Каза-
ном не было пастуха, он не одолел бы гяуров». Тогда он привязывает пастуха к
дереву и оставляет его одного в поле, говоря ему с насмешкой: «Вырви это дерево,
иначе тебя съедят здесь волки и птицы». Богатырь-пастух вырывает дерево с кор-
нем из земли и, взвалив его на спину, следует за господином. На вопрос Казан-бе-
ка, к чему ему дерево, он отвечает: «Ты одолеешь гяуров, твой желудок проголо-
дается, я для тебя этим деревом буду разводить огонь и варить пищу». Растроган-
ный Казан целует пастуха в лоб и обещает ему сделать его своим главным коню-
шим, если аллах дарует ему победу. Одолев врага, он исполняет свое обещание.
Этот вставной эпизод, несомненно, позднейшего происхож-
дения: в решающей битве против гяуров пастух участия не при-
нимает, картина боя ограничивается традиционным приездом огузских
беков («каталогом богатырей») и описанием подвигов каждого из них.
Противопоставление знатного бека простому человеку из народа,
пастуху (чабану) указывает на социальные условия развитого фео-
дального общества, с отчетливым представлением о сословной чести,
о правах и привилегиях феодальной знати, с одной стороны, и с ра-
стущим (или, быть может, еще не утраченным) самосознанием угне-
тенных и бесправных народных масс — с другой. Внешне это проти-
вопоставление не выходит за рамки патриархально-феодального миро-
воззрения, требующего от представителя «черного» народа безусловной
преданности и покорности своему господину, но по своему объектив-
ному смыслу оно имеет антифеодальную направленность и явно не в
пользу Казан-бека: симпатии сказителя, создавшего эту версию ска-
зания, несомненно целиком на стороне героического, благородного и
мужественного пастуха, богатыря из народа, сохраняющего патриар-
хальную преданность своему господину, несмотря на его заносчивость
и несправедливость.
Эти позднейшие, специфически сословные черты Казан-бека сви-
детельствуют о социальной трансформации его образа в процессе
перехода ' от патриархальных времен Коркута к новым феодальным
отношениям, сложившимся у огузов в Азербайджане и Малой Азии.
25 Зпкзз № ?ь()3
М. Е. МАССОН
НОВЫЕ СРЕДНЕВЕКОВЫЕ НАМОГИЛЬНЫЕ КИРПИЧИ
ИЗ МАРЫЙСКОГО ОАЗИСА
Учитывая научную значимость таких историко-археологических
памятников, как средневековые намогильные кирпичи, а также успеш-
ное начало их выявления, регистрации, прочтения и анализа надписей
Южно-Туркменистанская археологическая комплексная экспедиция
(ЮТАКЭ) в 1955 г. предприняла розыск новых аналогичных объектов
в давно заброшенном, прилежащем к пескам районе к северу от Бай-
рам-Али, некогда густо заселенной части Мервской области. Этот наш
приезд, осуществленный вместе с архитектором Г. А. Пугаченковой и
коллектором Г. Е. Трапезниковым, был связан одновременно с отыска-
нием направления северного средневекового пути через Каракумы из
Мерва на Хорезм. Он увенчался полной удачей благодаря провод-
нику старику-туркмену Нур-Мухаммеду Юлчи, прекрасному знатоку
пустыни и примыкающей к ней области. С его помощью мы оказались
обладателями новых четырех средневековых намогильных кирпичей,
собранных на городищах Башана, Хурмузфарре и в их окрестностях.
Первый кирпич происходит из Куртлы. Развалины этого города
отождествлены нами со средневековым городком Мервской области
Башан (в XII в. — Фашан), в 21 км к северу от Старого Мерва на
средневековом пути в Согд и Хорезм. Найденный здесь цельный кир-
пич имеет размеры 21X20,5X4 см. Лицевая поверхность его сильно
сбита от многовекового действия ударов песчинок, приносимых вет-
ром из Каракумов, поэтому буквы утратили и глубину и первона-
чальную четкость начертания. Особенно плохо сохранилась четвертая
строчка. Эпитафия вырезана довольно строгим почерком куфи с рас-
положением знаков по горизонтали, с не очень высокими стволами
алифов и лямов, изломами преимущественно под прямыми углами, без
каких бы то ни было надстрочных или подстрочных знаков.
(1)
^5 |да (2)
jLJI (3)
Л11 (4)
(1) Во имя Аллаха милостивого, милосердного!
(2) Это могила Ахмеда,
(3) сына Мухаммеда красноречивого (при чтении или
«совершенного», «дородного» — при возможной огласовке— (jLJI)
(4) Благословение Аллаха (на него)!
Судя по размерам кирпича, характеру почерка и лаконичности
эпитафии, этот эпиграфический памятник следует датировать X — пер-
вой половиной XI в. Отсутствие даты смерти (такие даты стали появ-
1 См.: М. Е. Массон, Средневековые намогильные кирпичи из Марийского
оазиса (ЭВ, VIII, 1953), стр. 24—35.
386
Рис. 46. Намогильный кирпич Ахмеда, сына Мухаммеда.
Куртлы
ляться на ранних среднеазиатских мусульманских намогильниках
лишь в середине XI в.) 2 * соответствует такому определению.
Второй цельный кирпич найден в урочище в 13 км к С-С-3 от
Старого Мерва, в 15 км на Ю-Ю-В от средневековых развалин Ша-
мяк-кошук, близ руин недавних построек. Его размеры 26X26X4 см.
Лицевая поверхность относительно хорошей сохранности. Сверху и
снизу как бы в качестве заставки и концовки процарапаны неритмич-
ные волнистые линии, различные завитки и точки. Эпитафия в шесть
строк вырезана манерным, но не очень изящным почерком, в котором
беспорядочно чередуются элементы почерков куфи и насх при большом f
количестве надстрочных и подстрочных точек. Нет никакого едино-
образия в венчании алифов, лямов и коротких вертикалей низких г
букв. Строчки недостаточно горизонтальны, а вторая сильно укоро->
чена. Налицо описки в начертании.
P'S** J Л ЛЛ 7
дП (2)
с? (Jy jJ15’* tj' (4)
Длд] I (5)
aUIjjJ £jl J j (6)
2 См.: M. E. Массон, Среднеазиатские намогильные кайраки (ЭВ, XI, 1956),
стр. 10.
25* 387
PiHiC. 47. Намогильный кирпич шейха ал-Хусейна, сына Абу
л-Аббаса, скончавшегося в 1096 г. Урочище близ Шамяк-
Кошука
(1) Во имя Аллаха милостивого, милосердного!
(2) Слава (принадлежит) богу!
(3) Это могила шейха ал-Хусейна, сына
(4) Абу л-Аббаса... Скончался в
(5) (месяце) зуль-ка’да года девять
(6) и восемьдесят и четыреста. Свет Аллаха (на него)!
Зуль ка’да 489 г. х. приходится на дни с 21 октября по 19 ноября
1096 г. н. э.
Еще один кирпич найден в Новом Кишмане, среди развалин сред-
невекового города Мервской области Хурмузфарре, в 30 км к северу
•от Старого Мерва, на средневековом пути в Хорезм. Верхняя половина
плитки от кирпича размером 26X26X5,5 см. Сохранность, не считая
утраты двух строк нижней половины, хорошая. Эпитафия прекрасно
технически выполнена уверенной рукой и изысканным почерком куфи,
свидетельствуя о большом навыке умелого мастера. Острые навершия
с шипом венчают и стволы длинных букв и иногда оттянутые вверх
концы «мим», «нун», «ра». Над другими низкими буквами, заполняя
пустоты, размещены добавочные отдельные одиночные и спаренные
«стрелки». Почти как исключение в двух случаях над «ба» и в одном
случае над «каф» вырезаны точки.
р^ (1)
J-:-*! [«i-Л ] (2)
388
Рис. 48. Половина намогильного кирпича Абу-Бекра, сына Мухаммеда.
Новый Кишман,
(Сохранилось несколько наверший)
(1) Во имя Аллаха милостивого, милосердного!
(2) (Это) о могила Абу-Бекра, сына Мухаммеда
(3)
Судя по характеру почерка, этот намогильник можно датировать
второй половиной XI — началом XII в.; этому же времени соответству-
ют и размеры кирпичной плитки.
Последний (четвертый) кирпич найден в урочище в 24 км к севе-
ру от Старого Мерва по прямому направлению, в 5 км к С-В от Ба-
шана и в 1 км севернее Чурнок-депе, на берегу старого арыка. Кир-
пичная плита разбита на три куска; ее размеры 29,5X29X6,5 см.
Лицевая поверхность имеет относительно хорошую сохранность, за
исключением скола на месте утраченного начала третьей строки. Эпи-
тафия выполнена смешанным почерком, в котором некоторые слова
и отдельные элементы восходят к куфи, но большая часть текста пере-
дана неустойчивыми начертаниями группы почерков насх без надстроч-
ных и подстрочных знаков. «Алифы» и «лямы» имеют острые венча-
ния с опущенным вниз коротким шипом.
(1)
|дл (2)
еЛ [j] (3)
j (4)
J (5)
(1) Во имя Аллаха милостивого, милосердного!
(2) Это могила шахида (павшего за веру) Мухаммеда сына
389
Рис. 49. Намогильный кирпич шахида Мухаммеда, по-
гибшего 11 марта 1,160 г. Урочище в районе Башана
(3) ...Смерть его (последовала) в исчисление первого дня луны
(месяца) рабй*
(4) 1-го, года пять и пятьдесят
(5) и пятьсот.
Первое число рабй‘ 1555 г. х. приходится на 11 марта 1160 г. н. э.
Своими датами вновь обнаруженные намогильные кирпичи Мерв-
ского оазиса охватывают около 200 лет. Из четырех только одно упо-
минаемое в эпитафиях лицо — шейх XI в. ал-Хусейн, сын Абу л-Абба-
са — явно принадлежит к духовной среде. О двух покойниках нет
совсем указания на происхождение, вероятно, в связи с тем, что они
были светскими людьми. Последний из них (по времени) именуется
«шахидом», т. е. приравнен к погибшим мученической смертью в борь-
бе за веру. Поскольку датой его кончины указано 11-е число марта
месяца 1160 г., приходящееся на время почти три года спустя после
смерти султана Санджара, очевидно, он был жертвой так называемой
гузской смуты, когда резкий хозяйственно-экономический упадок
страны в Мерве характеризовался произволом, насилиями, грабе-
жами, убийствами и почти полной беззащитностью трудящейся части
мирного оседлого населения.
Все описанные кирпичные намогильники вполне соответствуют
строительным кирпичам своей эпохи. Для второго и четвертого можно
предположить местное «провинциальное» происхождение из мастер-
ских Хурмузфарре или Башана, тем более что в последнем городке
среди хумданного отвала квартала керамистов нами еще в 1951 г.
была отмечена находка куска заготовленной, но так и не попавшей на
390
Рис. 50. Поз дне туркменский юамогильмый кирпич
Аман-Дурды-Гара-хан углы
кладбище кирпичной плитки -с эпитафией начала XIII в. 3. Что касает-
ся третьего намогильника, то он по образцовому исполнению
изящной эпитафии вполне может быть отнесен к продукции мастер-
ской перворазрядного ремесленника из Мерва, где это производство
в то время, по-видимому, процветало.
Вторая плитка 1096 г. является самым ранним датированным
кирпичным мусульманским намогильником из числа известных теперь
в Мервской области.
В качестве типичного, с точки зрения эпиграфики, образца поздне-
туркменских кирпичных намогильников с выполненными на туркмен-
ском языке арабским алфавитом эпитафиями, получившими распро-
странение в Марыйской области с XIX в., можно привести плитку, об-
наруженную Г. А. Пугаченковой среди развалин средневекового горо-
дища, не доезжая Кала-и-Мор’а, на левом берегу р. Кушки, притока
Мургаба. Размеры плитки 27,5X27X5—5,5 см. Текст вырезан на наи-
более гладкой поверхности уже обожженного старинного строитель-
ного кирпича.
6U (1)
elk I j if (2)
(3)
3 См.: M. E. Массон, Средневековые намогильные кирпичи из Марыйского
оазиса, стр. 31.
391
(1) Аман-Дур-
(2) ды Гара-хан
(3) углы
Знак переноса в первой строчке появился под влиянием европей-
ской письменности. Эпитафия вырезана или в конце XIX в., или в на-
чале нынешнего столетия 4.
Публикуемые новые кирпичные намогильники своими эпитафиями
подтверждают, во-первых, те положения о развитии куфиче-
ских почерков, которые были высказаны В. А. Крачковской в резуль-
тате ее исследований эпиграфических памятников стран Советского
Востока и Средней Азии в частности 5, а, во-вторых, — выводы исто-
рико-культурного порядка, которые автору удалось уже ранее наме-
тить при анализе этой группы памятников из Мервского оазиса.
4 Образцы туркменских эпитафий XVII—XIX вв. (см.: М. Е. Массон. О про-
исхождении некоторых каменных намогильников Южного Туркменистана («Мате-
риалы ЮТАКЭ», I, Ашхабад, 1949), стр. 48—49.
5 См. статьи В. А. Крачковской: «Эволюция куфического письма в Средней
Азии» (ЭВ, III, 1949); «Эпиграфика Средней Азии» (ЭВ, VII, 1953); «Арабское
письмо на памятниках Средней Азии» (ЭВ, X, 1955).
О. И. СМИРНОВА
О ТИТУЛОВАНИИ СОГДИЙСКИХ ПРАВИТЕЛЕЙ 1
В начальных и заключительных формулах обращений к сог-
дийским князьям (встречающихся в письмах с горы Муг в Таджи-
кистане) засвидетельствованы сочетания слов, интерпретированные
исследователями как ifch ’ywth и rpch ’ywth MN wysp’n, и со-
ответственно переведенные: в первом случае «великий (?), еди-
ный (?)», во втором—«великий, единый из всех». Эти выражения
встречены в опубликованных материалах в следующих документах:
16. В 14а
(1) ’t Pyw r₽ch ’ywth MN wysp’n
(2) yif ’prywn MN yypB...
‘богу царю великому (?), единому (?) из всех (?); много
благословений от его../ (Согд. сб., стр. 37; Инв., стр. 4,
№ 16).
18. В 15
(1) ’t Pyw yw^w r₽ch
’богу царю, великому (?)’ (Согд. сб., стр. 38; Инв., стр. 4, № 18).
19. В 16
(1) ’t pyw yw^w r^ch, pyst MN yypB kstr
‘богу царю написано его младшим../ (Согд. сб., стр. 38; Инв.,
стр. 4, № 19).
36. А 14
(1) ’t pyw yw^wrBch ’ywth sywByk MLK’ smrknoc MRY’
(2) Byw’styc MN yypS 100 RYPW-myk Pntk rtyprn ptskw’nh
‘богу царю великому (?) единому (?) согдийскому царю са-
маркандскому господину Диваштичу от его миллионного
слуги (раба) Ратифарна (?) ответ‘ (Согд. сб., стр. 45;
Инв., стр. 9, № 36).
42. А 20 (отрывок)
(1) ’ywth sywByk MLK’ sm’rknBc MR’Y
‘единый (?) согдийский царь самаркандский господин* (Согд.
сб., стр. 46; Инв., стр. 10, № 42).
56. Б 13
(1)’t yw^w rpch’ywth prm’nB’r ’wtt MN yypB Pntk ’sp’B’kk
‘богу царю великому (?) единому (?) повелителю... от его
слуги ’sp’B’kk’ (Согд. сб., стр. 50; Инв., стр. 12, №56).
Чтение и толкование рассматриваемых слов не вполне, видимо,
удовлетворяли и самого исследователя (см. вопросительные знаки
в цитатах). Но другого какого-либо варианта чтения до сих пор
предложено не было.
Сопоставив начертания в разных документах интересую-
щих нас слов, можно убедиться, что второе из них во всех вы-
шеприведенных цитатах и в других таких же будет ’nwth, а оба
1 Февраль '1958 г.
.393
слова вместе должны быть переданы RBch ’nwth. Первое из этих
двух слов в данной форме RBch не встречено в других согдийс- ) х
текстах. Это прилагательное женского рода хорошо известной семи-
тической идеограммы в согдийском RB- ‘большой', обычно встре-
чающейся в согдийской письменности в форме прилагательного муж-
ского рода RBk. Второе слово встречается один раз в старых письмах2
и неоднократно в согдийских текстах буддийского содержания из Дунь-
Хуана и значит «опора», «поддержка», а равно и «прибежище»3. И. Гер-
шевич фиксирует оба значения искомого слова (’nwt ’support’ и
pw’nwt ’lack of protection’) и ставит его в связь с древнеперсидским
anysiya-<*anutia-4. Прилагательное RBch определяет его как су-
ществительное женского рода 5.
Таким образом, слова RBch ’nwth являются сочетанием опре-
деляемого (существительного ’nwt(h) ‘опора4, ‘прибежище’) с опре-
деляющим (прилагательным RBch ’большой4, ‘великий4), перевод
которых соответственно будет: ‘великое прибежище4 или
‘великая опора4. В этой связи вышецитированный перевод А. А.
Фреймана первой строки документа 16. 3 14а (1) «богу царю ве-
ликому, единому из всех», как и других, не точен.
Документ 16. В 14а сильно поврежден, левый край его обор-
ван; не имеется конца ни первой, ни второй строк. Сохранившийся
текст следующий:
(1) ’t 8yw yw₽w RBch ’nwth MN wyspnh...
(2) yw?w ’pr’wn(?)MN yypS 100 RYPW...
(1) «Государю царю, великому прибежищу из всех (всего?)...
(2) царю ’pr’wn от его 100x10000...»
Восстановить текст и соответственно зафиксировать его понима-
ние на другом языке без дополнительных данных невозможно. Но,
на наше счастье, параллельный текст дает документ 19. В 16, два
отрывка из которого опубликованы А. А. Фрейманом (см. выше).
Обратимся к подлиннику*
(1) ’t Pyw yw₽w RBch ’nwth MN wyspn’cy ’nwty ’msy’tr
y’ysrcw yw^w ’pr’wn
(2) pyst MN yypB kstr 100 RYPW-myk Pntk ryw’kk ptskw’nh...,
что значит: «Государю царю, великой опоре, величайшей из всех
опор, царю Y’ysr-скому (по имени) ’pr’wn (?) (2) написано. От
его младшего, ничтожнейшего раба Ривашки слово...»
Понимание текста документа несколько затруднило расположе-
ние строк на листе. Писец начал первую строку непосредственно у
края листа, а вторую и третью несколько отступя от него.
Вследствие такого расположения строк между первой и четвертой
строками остался четырехугольный пробел. В это свободное про-
странство писец вписал одно под другим два слова: сверху yw^w
2 Н. Reichelt, Die sogdischen Handschriftenreste des Britisch Museums, II,
Heidelberg, 1931, 11, 51.
3 «Textes sogdiens», ed. par E. Benveniste, Paris, 19*40, 2, 69, Ll'3 (-twh), il'107,
1172; 5, 15, 18; 19, 125; 2, 159 >(-tyh) и pw’nwth ‘лишенный опоры’ («Vessantara Ja-
taka», ed. par E. Benveniste, Paris, 1946, ligne 818).
4 I. Gershevitch, A Grammar of Manichean Sogdian, Oxford, 1954, §§ 1136 А и
1165.
5 iM. H. Боголюбов предлагает возвести согд. ’nwth к др.-Иран, anuta-, суще-
ствительному женского рода со значением «опора», «помощь» (см. его статью
«Древнеперсидские этимологии», помещенную в настоящем издании).
394
'царь4, снизу’pr’wn(?)—имя собственное (?) царя. Вторая строка тек-
ста начинается с последнего слова первого предложения —pyst 'на-
писано4.
В свете изложенного чтение и переводы остальных вышепри-
веденных отрывков (первых строк документов), с добавлением не-
обходимых для понимания последних контекстов, такие:
18. В 15
(1) /’t/ Pyw yw₽w RBch ’nwth 3wrnw’Bcw yw₽w
(2) MN yypB pntk p’rtnc yw8w ryw’ysy’n ptskw’nh:
«Государю царю, великой опоре, царю фурнавадскому.
(2) От его раба p’rtn-ского царя Ривахшйана слово».
36. А 14
(1) ’t pyw yw^w RBch ’nwth sywBy’nk MLK’ smrknSc MRY’
Byw’stycw
(2) MN yypB 100 RYPW-myk pntk rtyprn ptskw’nh:
«Государю царю, великой опоре, согдийскому царю самарканд-
скому господину Диваштичу. (2) От его ничтожнейшего раба Ра-
типарна (?) слово».
42. А 0 (отрывок).
(1) .../RBch/ ’nwth sywByk MLK’ sm’rknBc MR’Y... «.../великому/
прибежищу, согдийскому царю самаркандскому господину...»
56. Б 13
(1) ’t pyw ywpw RBch ’nwth prm’nB’r ’wtt MN yypB pntk ’sp’B’kk:
«Государю царю, великой опоре, повелителю ’wtt-y. От его раба
воеводишки».
Сравни также письма к тому же адресату от того же отправителя:
54. Б И
(1) ’t £yw yw^w RBch ’nwth prm’nB’r ’wtt MN...
(далее стерто) pntk... (далее стерто): «Государю царю, ве-
ликой опоре, повелителю ’wtt-y от... раба...»
58. Б 15
(1) ’t Pyw ywpw RBch ’nw(t)h prm’no’r ’wttw MN yypo pntk
(2) ’sp’ok ptskw’nh: «Государю царю, великой опоре, повели-
тею ’wtt-y. От его раба (2) воина слово».
И, наконец, обращение в письме к Диваштичу как к царю
Согда от отправителя документа 18. В 15:
82 nov. 2
(1) ’t [Jyw yw^w RBch ’nwth sywBykh
(2) MLK’ sm’rknBc MR’Y Byw’styc
(3) MN yypB pntk p’rtnc ywfJw
(4) ryw’ysy’n ptskw’nh: «Государю царю, великой опоре,
согдийскому царю (2) самаркандскому господину Диваштичу. (3)
От его раба p’rtn-ского царя (4) Ривахшйана слово».
Таким образом, выражение RBch ’nwth «великое прибежище»
прочно вошло в начальные и заключительные формулы обраще-
ния к согдийским князьям. В основе его лежит, видимо, обожествление
личности царя (князя), о том же говорят первые слова этой фор-
мулы ’t Pyw yw₽w, буквальное значение которых «богу царю», и
свидетельство арабского историка ат-Табари6.
6 Ср. у Ат-Табари перевод формулы обращения к усрушанскому царю: «ила
алахи алахатй мин ‘абдихи фулан ибн фулан» — «богу богов от раба его такого-
то, сына такого-то» (Лейденское издание, серия III, стр. 1312).
395
В параллель к рассмотренному согдийскому RBch ’nwth ’ве-
ликое прибежище' приведем персидское panah, обычное в титуло-
вании знати, где оно чаще всего встречается в композитах типа
davlat-panah 'прибежище (опора) государства', 'alam-panah ‘при-
бежище (опора) мира'7, и в таких образованиях, как past и panah
'защита и прибежище'. В тех же значениях слово широко засвидетель-
ствовано в «Шахнаме» Фирдоуси8. Отметим также общеупотреби-
тельное таджикское «панохдт ба худо» 'да защитит тебя бог' и «па-
нох,и худо» с тем же значением. Сравни такие живые образования,
как «панох, бурдан ба касе» 'искать защиты, просить покровитель-
ства у кого-либо' и другие 9.
Согдийское ’nwt(h) имеет тот же круг значений, который свя-
зан с персидско-таджикским panah/панох; в формулах их упот-
ребление связано с определенным одинаковым кругом предст в-
лений у этих народов.
Рассмотренные в статье цитаты (вводные формулы писем), не-
смотря на малый объем, все же дают новый и важный материал
для истории Согда. Этот материал не может быть исследован в
пределах настоящей статьи, посвященной одному узкому вопросу.
Для того чтобы читатель составил себе четкое суждение о немг
необходим ряд пояснений. Поэтому представилось целесообразным
дать такие пояснения в виде нижеследующего краткого коммента-
рия к текстам (цитатам).
Комментарий
Цит. 1 (док. 16. В 14а)—’t pyw yw^w букв, 'богу царю' и с
ослабленным значением 'государю царю'—выражение, связанное с
имевшим место у ираноязычных народов обожествлением личности
царя. В формулах обращения было достаточно широко упот-
ребительно в согдийском в отношении лиц светских (ср. начальные
строки ’R ^yw xwt’w старых писем, изданных X. Рейхельтом). Нес-
колько реже встречается, но все же достаточно часто, отмеченное
В. Хеннингом употребление (также с ослабленным значением) в том же
плане согд. prn/farn 'благодать', по отношению к лицам духов-
ным: sm’x frnyy и tw’ prny 'your Exellency' (BSOAS, 1945, XI, 3, p.
474 and 475, см. также грамматику И. Гершевича, § 81СВ; wysp’n—
читай wyspnh, И. Гершевич, § 1568; ср. также цит. 3, док.
19. В 16 (1): wyspn’cy — определение к ’nwth, стоящее в ж. р., так
же как RBch; ?1ф ’prywn «много благословений» читай: yw^w ’pr’wn
«царь ’pr’wn(?)»(?), где ’pr’wn *’fron (?)—мужское имя собственное;
ср. имя младшего брата согдийского царя Гурека (710—737 (?) гг.)
Афарун (afrnn), приведенное автором Малой Кандии, и назва-
ние построенного им согласно легенде города Афарункант «город
Афаруна», позднейшее Фринкет, городище которого было исследо-
вано в 1938 г. археологом Г. И. Григорьевым.
Цит. 2 (док. 18. В 15) ^wrnw’Sc(w) yw^w '^wrnw 'В-ский царь',
где Pwrnw’^c (вариант Swrnw’Bkw) относительное имя (нисба) от
7 См.: Vullers, Lexicon, I, 373.
8 Fr. Wolff, Glossar zu Firdosis Schahnatne, Berlin, 1935, Z. 202 (а также
pustu panah — ‘опора и поддержка’).
9 См.: «Таджикско-русский словарь», М., 1954, стр. 297.
396
названия владений (позднее рустака) Pwrnw’B по типу sm’rkn&c «са-
маркандский». bwrnw’6- соответствует названию Самаркандской или
Усрушанской волости (рустака) Бурнамад арабских географов, с
закономерным чередованием в согдийском w/m. По Истахри Бур-
намад являлся крайней северной волостью Самарканда, граничив-
шей (на востоке) с Иаркендом (совр. Йори?), принадлежавшей Буз-
маджану. Согласно Ибн Хордаббеху, название произносилось с на-
чальным глухим 'Фурнамад’ (BGA, VI, 26), что соотве 1ствует его
передаче с начальным р в согдийском (ср. согд. название ^tmy^h в
Мугских документах и современное название селения Фатмев в
верховьях Зеравшана). p’rtnc—такое же относительное имя (нисба),
ср. Барданг—область и селение (ныне не существующее) в Фараб-
ской котловине (верховья рек Магиан и Кашка-дарья), поблизости
от современного селения Фараб, севернее его10; к северу от селе-
ния Фараб отмечено крупное городище раннего средневековья «Калаи
Афрасиаб»; ryw’ysy’n—и. с., образованное компонентом у’п, утрати-
вшим в композитах данного типа свое самостоятельное значение;
ср. такие имена собственные, как pwty’n, rnpy’n, nwyy’n и др. (ср.
также И. Гершевич, § 1049—1050).
Цит. 3 (док. 19. В 16) ’msy’tr с начальным протетическим глас-
ным, то же что msy’tr — сравн. степень, ср. авест. masyah- (см.
И. Гершевич, § 1292); y’^src, у А. А. Фреймана y’ys’nc, по В. А.
Лившицу 7’ys’c производное от у’у 'ручей’4~s’c= нуждаться (ВДИ,
1954, 156),—относительное имя (нисба) от названия местности y’ysr
'хахсар’из T’y(h) ‘источник* и$г‘голова‘, ‘начало‘ с общим значени-
ем ‘голова (начало) источника' (ср. персидско-таджикское sarca-
§та/сарчашма‘ с тем же значением, употребляемое как название
местности), по предыдущему типу относительных имен; ср. средне-
вековое название Пенджикентской волости (рустака) вХв. Варагсар,
дословно «голова плотины»,—крупный населенный пункт к западу от
Пенджикента, между ним и Самаркандом наЗеравшане; kstr—сравни-
тельная степень от основы ks- ‘малый', ср. авестийское kasista- (см. И.
Гершевич, § 1300); ср. также персидское kihtar как обозначение
лица, ниже стоящего по социальному положению по отношению к
старшему; 100 RYPW-myk—букв., как у А. А. Фреймана, «миллион-
ный», собственно «такой, каких тьма», т. е. ничтожнейший; ryw’kk —
уменьшительное (уничижительное) от им. собств. (прозвания?)
ryw’k; здесь употребление его такое же, как в русских грамотах,
ср., например, согдийские MN уурВ Pntk... ryw’kk и ниже док. 56
Б 13 MN турВ ^ntk ’sp’B’kk с русским «от холопи твои Бориско
Репнин и Федька Волконский».
Цит. 9 (док. 36 А 14): sywSyk (Согд. сб.), sywBy”k (инвентарь)—
читай sywBy’nk, ср. у И. Гершевича § 1040 syw^y’n’k < ^suyBiya-
«а Sogdian»; быть может, лучше *SYwB+y’n (ср. у Нершахи имя соб-
ственное suydyan, собственно'согдиец’), ср. также древнеперсидское
suguda- и suyndu, засвидетельствованные в местной топонимике наз-
вания самаркандских тюменей при тимуридах (Сугуди калонский
и Сугуди курдский), а также ягноб. suyud ‘низина' (неопубли-
10 В. Л. Вяткин, Материалы к исторической географии Самаркандского ви-
лаята («Справочная книжка Самаркандской области», VII, Самарканд, 1902),
стр. 36.
397
кованные записи Е. М. Пещеревой), но также soydu — название
летовки11.
Цит. 6. (док. 56. Б 13): ’wtt (’wttw в док. 5*. Б 15)
определено А. А. Фрейманом как множественное число от един-
ственного ’wt ‘удел*; ср. в согдийско-буддийских текстах ’wt’k
‘страна*, ‘край* и тюркское в персидском и таджикском ujaq; И. Хар-
мата считает согд. ’wtt именем собственным лица, носившего
звание prm’nS’r («Acta Antiqua», Budapest, t. V, 1954, p. 304). В
этой связи согдийское ’wtt/’wttw не следует, вероятно, рассматри-
вать как форму мн. числа; удвоенное tt здесь, как и в других случа-
ях, передает чужой звонкий согласный, отсутствующий в согдийском
языке, и определяет слово как заимствованное в согдийском; ср. тюрк-
ское в согдийском Y’ttwn(h)/v’twn *царида* и индийское в согдийском
и. с. sttcry Садачари. ’sp’B’kk —уменьшительное (уничижительное—
ср. выше рассмотренное ryw’kk) от ’sp’B’K ‘военный*, *воин*, про?1звод-
ное от ’sp’S- ‘войско* (ср. согдийское имя собственное twx’sp’B’k
‘обладающий сильным войском^ и хорезмийское twk’sp’ftk с тем
же значением); собственно «воинишка», что непривычно для рус-
ского уха; в этой связи и так как *воин‘—понятие широкое, а в
документе речь идет об обращении к «повелителю», мы сочли
себя вправе употребить в данном случае русское «воеводишка», что
представляется ближе к подлиннику по смыслу (ср. ’sp’&k, «воин»
в док. 58. Б 15, ’wtt-y).
11 М. С. Андреев и Е. М. Пещерева, Ягнобские тексты, М.—Л., 1957, стр. 323.

/ПпЫ ИНДИЯ
ИМии ДАЛЬН И ИВ
*восток ж
Г. М. Б О Н Г А Р Д - Л Е В И Н
ПАРИШАД В СИСТЕМЕ ГОСУДАРСТВЕННОГО
УПРАВЛЕНИЯ ИМПЕРИИ МАУРЬЕВ
Более 120 лет назад английский ученый Джеймс Принсеп нашел
ключ к правильному чтению надписей древнеиндийского царя Прия-
дарши-Ашоки. Наука получила новый замечательный памятник индий-
ского прошлого. Началось изучение надписей, их критический анализ.
Однако и до сих пор среди исследователей существуют расхождения
по вопросам как филологического анализа надписей, так и историче-
ского толкования отдельных терминов, фраз, эдиктов.
Большие споры вызвали, в частности, перевод и интерпретация
слова паришад [parisa (ck. parisad)], встречающегося в III и VI боль-
ших наскальных эдиктах императора Ашоки. Так, Лассен переводил
его как «собрание докторов», Бюлер—как «учителя и аскеты». По мне-
нию Сенаоа и Смита, паришад означал «собрание духовенства». Ин-
дийские ученые Джаясвал и Бхандаркар указали на соответствие тер-
мина мантрипаришад «Артхашастры» слову паришад в эдиктах Ашо-
ки и предложили в связи с этим новый перевод — «совет царских
министров».
399
Естественно, что от уяснения точного содержания понятия пари-
шад зависит правильное понимание многих вопросов общественно-
политического устройства Маурийской империи.
Существование столь различных точек зрения относительно ин-
терпретации термина parisa приводит к необходимости не только фило-
логического анализа слова и тех эдиктов Ашоки, в которых оно встре-
чается, но и изучения исторического звучания термина в различные
эпохи. Это дает возможность проследить развитие данного институ-
та и выявить его специфические особенности в каждый из (рассмат-
риваемых периодов древнеиндийской истории.
Parisad восходит к глаголу sad с приставкой pari — «сидеть во-
круг», «собираться, окружать». Образования от этого глагола засви-
детельствованы уже в «Ригведе» и не раз встречаются в ведической
литературе L Ознакомление с материалами ранневедической литерату-
ры позволяет высказать предположение, что в эпоху вед словом па-
ришад обозначали собрание, сборище людей (видимо, членов пле-
менного коллектива). Это видно из данных литературы упанишад
и брахман 1 2. Сведения, содержащиеся в «Ригведе», «Атхарваведе» и
более поздних памятниках ведической литературы, указывают и на
военный характер паришада, что хорошо согласуется с общими вы-
водами о политической организации ведических племен.
Материалы древнеиндийских источников свидетельствуют о том,
что со временем изменяются функции паришада. Это приводит и к из-
менению значения слова паришад: под паришадом стали понимать
не только собрание вообще, но и собрание определенного круга лиц
для решения каких-либо определенных вопросов. По-видимому, это
нашло свое отражение уже в ведической литературе.
Конкретизация значения слова паришад зависела и от памятника,
в котором оно употреблялось. Например, в упанишадах под париша-
дом часто понимали собрание брахманов для решения философских
вопросов, в дха|рмашастрах—собрание для обсуждения основных по-
ложений дхармы.
Интересные материалы о роли и функциях паришада содержит
грамматика Панини «Astadhyayi»3. Великому грамматисту было из-
вестно три вида паришада — политический, социальный и литератур-
ный. Указание о существовании политического паришада может сви-
детельствовать о том, что уже к эпохе Панини паришад оформляется
1 В «Ригведе» мы находим: parisadyam hy aranasya rekrio nityasya rayah
patayalj syama — «Да не будем мы сидеть около тебя [бога], подобно людям, лишен-
ным силы, красоты и жертвы». «Рп;веда».У11. 4. 7 (см.: Theodor Aufrecht, Die
Нутпеп des Rigveda, II, Berlin, 1955, S. 5). Parisidati в «Атхарваведе»: «сидеть
вокруг», «окружать, осаждать» (см.: Monier — Williams, Sanscrit-English Dictio-
nary, Oxford, 1951, p. 602); .parisadyo si pavamanah в «Тайтирийе Самхите» и в
«Ваджасанее Самхите», g.arisadyo sy astavyah в «Майтраяне Самхите» и в «Кат-
хаке Самхите» (см.: М. Bloomfield, A Vedic Concordance, Cambridge, 1906, р. 571).
2 В Брахманах можно встретить такие выражения, как ‘Panchalana m Parisa-
dam ajagama’. Часто вместо слова паришад с тем же значением употребляется
слово самити (samiti): ср.: «Svetaketur Aruneyah Panchalanam Samitim eyaya
(Chhandogya Upanisad); Svetaketur ha va Aruneyah Panchalanam Parisadam ajaga-
ma (Brhadaranyaka Upanisad)» Chan. Upan. V. 3. 1; Brh. Upan. VI. 2. 1.— Ведиче-
ский материал требует специального анализа. Это должно явиться темой особой
работы.
3 См.: V. S. Agrawala, India as known io Eanirii (a Study of the Cultural
Material in the Astadhyayi), University of Lucknow, 119'53.— Материалы грамматики
Панини излагаются по этой ценной работе.
4')0
как институт государственного управления; вместе с тем при сужении
первоначальных функций паришада в силу традиционных представ-
лений словом паришад могли обозначать самые различные виды
собраний.
Естественно, Панини не ставил перед собой задачу подробно осве-
тить функции и роль политического паришада в системе государствен-
ного управления. Все данные о политическом и социальном устройст-
ве, с которыми мы встречаемся в грамматике, используются Панини
лишь для иллюстрации тех или иных грамматических правил.
Под политическим паришадом Панини понимал, видимо, собрание
министров царя. Комментаторы, объясняя форму, встречающуюся у
Панини: parisadvala («окруженный паришадом»), связывали ее со
словом raja («царь»), (parisadvalarajS — «царь в совете»). Употреб-
ление Панини слова паришад в форме parisadvala и объяснения ком-
ментаторов, видимо, могут свидетельствовать о тесной связи полити-
ческого паришада с царской властью.
Сужение количественного состава политического паришада, одна-
ко, не превратило его в тайный совет при царе, возникший независимо
ст паришада, на что указывает Панини, упоминая о существовании
asadakslna — небольшого тайного совета при царе, который собирал-
ся лишь в самых экстренных случаях. Был также известен Панини и
такой орган государственного управления, как raja — sabha, который
рассматривался им как самостоятельный государственный институт,
отличный от политического паришада. raja — sabha — по-видимому,
собрание главных должностных лиц, советников и крупных чиновни-
ков, руководимое самим правителем.
Если в ведическую эпоху parisad и sabha были близки друг
к другу, то ко времени Панини оба термина, сохраняя общий перво-
начальный смысл (собрание), приобретают и новые значения.
Некоторые черты организации политического паришада освещены
в эпической литературе. Наибольший интерес представляет отрывок
из «Шантипарвы», 12-й книги «Махабхараты»4, в котором Бхишма
дает царю советы по управлению государством. Касаясь вопроса о
назначении сановников, он указывает: «Я скажу, каких министров
(amatya) ты должен назначить. Четырех брахманов, ученых, способ-
ных, являющихся снатаками (snataka), и праведных. Десять или во-
семь кшатриев, сильных и знающих шаетры, и вайшьев, владеющих
богатством, общим числом двадцать один. Трех шудр, хорошего пове-
дения (воспитания — vinita), праведных в предыдущих деяниях, и
также человека из касты сута, снабженного восемью достоинствами и
знающего пураны. Но [лишь] восемь министров пусть царь рассматри-
вает как совет (mantra) (astanam mantrinam madhye mantram
rajopadharayet), и объявит об этом в своем государстве». Итак, царь,
согласно «Махабхарате», должен назначить 37 или 39 сановников
(amatyas). Однако в состав тайного совета при царе (mantra) входило
лишь восемь самых главных сановников. Остальные аматья, по-ви-
димому, составляли паришад (собрание царских министров).
О роли паришада как органа государственного управления мы уз-
наем также из джатак— буддийских рассказов о перерождениях
Будды.
4 The Mahabharata, An Epic Poem, III, Calcutta, 1837, XII, 85; The Mahabha-
rata, An Epic Poem, III, Poona, 1950, XII. 86. 6—11.
26 Заказ 2603 401
Наибольший интерес представляют данные «Махасилава-джатаки»
(«Mahasilava-Jataka»). В ней рассказывается о том, как правитель
Косалы схватил бенаресского царя и его министров и, приведя их на
кладбище, закопал по горло в землю на съедение шакалам. Там же
подчеркивается, что даже и в эти тяжелые минуты никто из мини-
стров не посмел ослушаться царя. Дословно в тексте сказано: «И да-
же, когда повели министров (ашасса, CK.amatya), связав [их], не бы-
ло никого [из них], кто бы мог нарушить приказ царя. Таким образом,
его паришад (parisa), как говорят, был послушен ему» (I, 264). При-
веденный отрывок свидетельствует о существовании политического
паришада. состоящего из ашасса5. Сравнение с данными «Артхашаст-
ры» дает возможность предполагать, что под словом ашасса в джата-
ках понимались не только министры, но и главные советники, а также
наиболее крупные государственные чиновники. На это указывает и
сообщение «Махасилава-джатаки» о том, что у царя было 1000 ашасса
(цифра, явно превышающая обычное число царских министров). По-
видимому, говоря о паришаде, составители джатак имели в виду не
всех аматья, а лишь главных из них — царских министров. Данные о
паришаде как совете царских министров встречаются и в раннебуддий-
ском сочинении «Махавага» («Mahavagga»). Так, в нем рассказывает-
ся о царе государства Каси Брахмадате, который после прибытия в
Бенарес созвал своих министров и главных советников для обсужде-
ния срочных дел, т. е. открыл заседание паришада — совета царских
'министров (amacce parisajje sannipata petva) 6.
Литературы дхармасутр и дхармашастр юворят о паришаде как
о собрании, рассматривающем основные нормы дхармы. Согласно
«Гаутаме», «Баудхаяне» и «Васиштхе», паришад должен состоять не
менее чем из десяти брахманов, знающих веды, дхарму и хорошо вы-
полняющих религиозные церемонии 7. В «Васиштхе» указывается, что
даже много тысяч брахманов не могут образовать паришад для изу-
чения норм дхармы, если они не знают всех четырех вед и плохо вы-
полняют свои религиозные обязанности. Количественный состав пари-
шада зависел от характера дел, которые он должен был рассматри-
вать. Так, при обсуждении поступков, не нарушающих основных поло-
жений дхармы, паришад мог состоять из семи-десяти человек, а в
случае крупных извращений норм дхармы количественный состав па-
ришада мог быть увеличен до ста человек. За нарушение норм дхар-
мы паришад мог выносить решения о наказании, например о наложе-
нии штрафа 8.
По законам Ману, паришад мог состоять и из трех брах-
манов, строго исполняющих свои религиозные обязанности. «Паришад,
состоящий из десяти человек [брахманов], пусть выработает (объявит)
5 Интересно отметить мнение последователей школы Ману, приводимое Кау-
тальей, о том, что мантрипаришад должен состоять из amatyas.
6 SBE, XVII, р. 304; Цит. по кн.: Н. Raychaudhuri, Political History of
Ancient India, Calcutta, 1953, p. 173. — Следует также указать еще на одно значение
которое имеет слово parisa в буддийских памятниках. В них словом parisa назы-
вались монахи (bhikkhu), светские последователи — ученики буддизма (upasaka)
и светские последовательницы буддизма (upasika). С этим же значением слово
встречается и в некоторых эпиграфических документах посвятительного характера.
7 «Gautama», XXVIII, 48; «Baudhayana», I, 11, 7; «Vasistha», III, 5—7.
8 См.: J. Jolly, Recht und Sitte, Grilndriss der Indo-Aris chen Philologie und
Altertumskundee II, 8, Strassburg, 1896, S. 137.
402
ДХарМу; также не должна быть нарушена эта дхарма, принятая |па-
ришадом] из трех человек [брахманов], хорошо исполняющих [свои]
обязанности» 9.
Приведенные материалы показывают, что литература дхарма-
шастр понимает под паришадом собрание по делам дхармы. Однако
это не значит, что в эпоху шастр не существовало других форм пари-
шада, и в частности политического. Напомним, что уже Панини было
известно три вида паришада. Отсутствие указаний на другие его виды
и отнесение к нему функций «собрания по делам дхармы» может быть
объяснено двумя обстоятельствами: во-первых, характером самой ли-
тературы дхармашастр; естественно, что наибольшее внимание соста-
вителей привлекал паришад по делам дхармы. Во-вторых, возможно,
что в эпоху шастр за политическим паришадом (советом или собра-
нием министров царя) утвердилось название мантрипаришад—термин,
которым Кауталья называет собрание царских министров. Паришадом
же продолжали обозначать как собрание вообще, так и отдельные ви-
ды собраний, в частности собрание по делам дхармы. Но в маурий-
скую эпоху, как об этом свидетельствуют надписи Ашоки, совет (со-
брание) министров царя еще назывался просто паришад.
Много интересных данных о роли и функциях мантрипаришада
(совета министров царя) сообщается в 15-й главе первой книги «Арт-
хашастры» — mantradhikarah 10. Ценность данных «Артхашастры» о
собрании министров царя возрастает в связи с тем, что Кауталья ис-
пользовал материалы более древних политических трактатов и опирал-
ся на мнения древних авторитетов.
Данные «Артхашастры» подтверждают указанное выше положе-
ние о том, что паришад нельзя рассматривать как тайный совет при
царе, поскольку последний существовал наряду с паришадом —собра-
нием царских министров. Возможно, правда, что паришад делился на
две части: на совет при царе, состоявший всего из нескольких наибо-
лее видных министров и пурохиты, и на собственно паришад—собрание
главных советников, обсуждавшее важнейшие государственные вопро-
сы и. О различиях тайного совета при царе и совета (собрания) цар-
ских министров говорит сравнение количественного состава обоих по-
литических институтов. Кауталья приводит мнения ряда древних авто-
ритетов о количественном составе мантрипаришада. Так, последовате-
ли школы Ману считали необходимым иметь совет царских министров
из 12 человек, а последователи школ Брихаспати и Ушанаса соответ-
ственно— из 16 и 20. По мнению самого Каутальи, число министров,
входивших в мантрипаришад, зависело от нужд и силы государства
(yathasamarthyam). Число главных советников, составлявших тайный
царский совет, должно было быть, как указывает Кауталья, не более
четырех. По его мнению, основными функциями мантри-
паришада были: обсуждение начала предпринимаемой работы
(akrtarambha), завершение ведущихся работ (arabdhanusthana), улуч-
9 «Законы Ману», XII, НО.
10 Arthasastra of Kautilya, ed. by R. Shama Sastri, Mysore, 1919, p. 26—29;
Kautilya’s Arthasastra, transL by R. Shamasastry, 5 ed., Mysore, 1956, p. 15.
11 По мнению индийского ученого С. Дхара, мантрипаришад делился на две
части; на внутренний кабинет, куда входили purohita, главнокомандующий и
наследник престола (yuvaraja), и на более обширный совет [см.: Somnath Dhar,
Chanakhya and the Arthasastra («The Indian Institute of world culture», Bangalore,
1957), p. 8].
26*
403
шение выполненных работ (anusthitavisesa) и проверка выполнения
приказов царя (niyogasampad).
Министрам, входившим в мантрипаришад, предписывалось рас-
сматривать (обсуждать) все дела, связанные с их (царской) и
вражеской сторонами (te hyasya svapaksam parapaksam ca cin-
tayeyuh).
Указанные функции мантрипаришада, видимо, были распределены
между его членами (министрами), которые следили за их выполне-
нием. Паришад, собрание этих министров, собирался по мере необхо-
димости срочного обсуждения важнейших дел, царских приказов и
приема послов (mantriparisada s.amantadutam). При чрезвычайных
событиях мантрипаришад собирался царем совместно с советом при
царе (mantrinah) (atyayike karye mantrino mantriparisadam cahuya
bruyat). Решения принимались с учетом мнения большинства (bhuy-
isthah).
6 различиях между советом при царе (mantrinah) и собранием
министров (mantriparisad) говорит также сравнение жалованья их
членов. Член совета при царе получал 48 тыс. пан, а член мантрипа-
ришада — в четыре раза меньше, что указывает на более высокое по-
ложение члена небольшого тайного царского совета.
Итак, мы коснулись лишь в самых общих чертах развития тер-
мина паришад на материале некоторых древнеиндийских источников,
пытаясь выяснить роль и основные функции паришада как органа
государственного управления. Это позволяет перейти к рассмотрению
роли политического паришада в маурийскую эпоху.
Возрастание роли политического паришада в эпоху Маурьев бы-
ло связано с созданием впервые в истории Индии объединенного ин-
дийского государства, в котором постепенно сформировался аппарат
управления с разнообразными департаментами и ведомствами, с боль-
шим штатом чиновников. Управление империей требовало организации
новых государственных институтов, видоизменения и приспособления
старых. Одним из методов укрепления нового государственного объ-
единения при Маурьях было использование тех общественных инсти-
тутов, которые уже были выработаны в процессе развития индийской
го су д а р ст® енн ости.
Эти характерные черты государственного строя Маурийской импе-
рии надо иметь в виду и при изучении роли паришада в системе го-
сударственного управления империи Маурьев.
О роли и функциях политического паришада в маурийскую эпоху
нам сообщают, как уже отмечалось, III и VI большие наскальные
эдикты императора Ашоки.
Большие затруднения представляет интерпретация заключитель-
ного отрывка III наскального эдикта, который, по справедливому за-
мечанию Бхандаркара, считается одним из наиболее сложных среди
всех надписей Ашоки 12.
Приведем текст этого отрывка: Palisa 13 pi ca yutalni]14 gananasi15
anapayisamti hetuvata 16 ca viyamjanatfe]17 ca (версия Кальси). Раз-
12 D. R. Bhandarkar, Asoka, Calcutta, 3 ed., 1955, p. 266.
13 parisa в Шах'базгархи, в Мансехре, parisa — в Гирнаре.
14 Yutani в Шахбазгархи и MaiH.cex.p-e, yute в Гирнаре.
15 В Гирнаре — gananayairi.
16 hetuto в Шахбазгархи и Гири ape, hetute в Дхаули, Джаугаде, Мансехре.
17 variinannato в Шахбазгархи, viya[ja]nate в Мансехреи vyamjanato—-в Гирнаре.
404
личие переводов данного отрывка было связано с различным толко-
ванием не только слова parisa 18, но и ряда других слов надписи.
Так, по мнению большинства исследователей, упоминаемое в от-
рывке yutani является производной формой слова yuta — чиновник.
Бхандаркар считал, например, что термин yuta должен иметь такое
же значение, что и слово yuta в одной из предыдущих фраз 19. Той
же точки зрения придерживались Смит, Томас, Хультш. В поддержку
их взгляда говорит тот факт, что в Гирнарской версии эдикта встре-
чается форма yute (мн. ч. 3 л.) от yuta. Однако в большинстве версий
форма yutani может быть множественным числом существительного
не мужского рода — yuta, а среднего рода yutam — «обязан-
ность».
Далее в надписи следует слово gananasi (локатив, ед. ч. ж. р.),
имеющее значение «в счете», «в деталях» 20, «подробно».
Gananasi образовано от глагола «считать». Это давало исследо-
вателям возможность толковать слово как Счетное ведомство (Бхан-
даркар) и «божественная служба» (Томас) или переводить как
«регистрировать» (Хультш), «воздействовать» (Принсеп).
По мнению Бхандаркара, чиновники — yuta должны производить
проверку и считать, какое количество товаров и денег накопил каждый
хозяин, а паришаду было приказано советовать чиновникам, как дей-
ствовать без нарушения текста и приказов царя21. Джаясвал, толко-
вавший anusamyana как «передача должностей», считал, что задачей
«Department of State-Account» было следить за сменой государствен-
ных должностей (однако этот вывод вызывает серьезные возра
жения).
В двух версиях эдикта встречается глагол anapesamti во множест-
венном числе, в то время как существительное palisa, parisa. видимо,
стоит в единственном числе во всех шести версиях. Однако возможно,
что в версиях из Шахбазгархи и Кальси parisa следует переводить
множественным числом: «собрания предпишут» или «собрания при-
кажут».
Далее в эдикте следует hetuvata 22 и viyamjanatfe].23
Принимая во внимание указанные толкования, приведем перевод
заключительного отрывка III большого наскального эдикта Ашоки.
«И собрание [министров царя] предпишет подробно [в деталях] обязан-
ности [для чиновников] согласно духу и тексту [моих указов]» или
«и собрание предпишет регистрировать соблюдение этих правил
с изложением причины и с объяснением [в случае их невы-
полнения]».
Для правильного понимания данного отрывка необходимо привести
перевод из нескольких предыдущих фраз: «Пусть повсюду в моей им-
18 Мы уже указывали, что Ла ссен переводил это слово как «собрание док-
торов», Смит—как «собрание духовенства», Бюлер — как «учителя и аскеты».
Заслугой индийских ученых Джаясвала («Indian Antiquary», 42, р. 283) и Бхан-
даркара было указание на употребление в «Артхашастре» mantriparisad в значении
«совета царских министров», который они сравнили с parisa надписей Ашоки.
19 D. R. Bhandarkar, Asoka, р. 266.
20 Согласно переводу сенара и Смита.
21 D. R. Bhandarkar, Asoka, р. 266—267.
22 У Бюлера — «согласно духу», у Смита — «относительно принципа», у
Хультша — «с [прибавлением] прич'ин» (см.: A. Woolner, Asoka Text and Glossary,
II, Oxford, 1900, p. 150).
23 У Смита — «согласно тексту», у Бюлера и Хультша — «дословно».
405
перии (vijita) чиновники yuta, lajuke, padesike через каждые пять
лет совершают объезд для осмотра (anusamyana) 24. Именно с этой
целью, а также для другого дела [составлены] эти инструкции о дхар-
ме: хорошо—послушание родителям, хорошо — щедрость к друзьям,
родственникам, знакомым, шраманам и брахманам, хорошо — неубие-
ние живых существ, хорошо — [воздержание] от мотовства и скупости».
Эдикт свидетельствует о том, что паришад подробно разрабаты-
вал основные обязанности для чиновников—махаматров, совершав-
ших объезд для осмотра действий местных властей. Предложенный
нами перевод показывает, что чиновники должны были отчитываться
перед паришадом, объясняя причину невыполнения тех или иных ука-
заний. Если вслед за Смитом, Томасом, Хультшем и др. рассматривать
yutani (yute) как производную форму от yuta — «чиновник», то тогда
получается, что паришад назначал чиновников (Томас) или приказы-
вал чиновникам считать количество товаров у отдельных людей при
совершении anusamyana. Последнее кажется мало убедительным.
Вряд ли такие крупные чиновники, как раджуки и прадешаки, про-
веряя действия местных чиновников, занимались подсчетом расходов
и доходов отдельных людей.
Эдикт показывает, что паришад наряду с другими функциями сле-
дил и за проведением в жизнь основных положений дхармы. Органи-
зация огромного государства требовала создания связующего звена
между различными частями империи, население которой отличалось
друг от друга не только по национальному признаку, но и по религии,
социальному положению и т. д. Этим связующим звеном должны бы-
ли стать принципы добродетельного поведения (dharma), пригодные
для всех людей, независимо от их происхождения и социального по-
ложения.
Однако будет неверно считать, как это делают, например, Деб 25
и Смит, что паришад выполнял лишь религиозные функции. По мне-
нию Смита, паришад, который он понимал как «собрание духовен-
ства», должен был инструктировать подданных повсюду в империи
Ашоки 26.
Признание за паришадом лишь религиозных функций характерно
для многих исследователей маурийской эпохи. И это не случайно. Оно
вытекает из неправильного понимания деятельности Ашоки в целом.
Анализ эдиктов показывает ошибочность подобных заключений.
Для изучения роли и функций паришада особый интерес пред-
ставляет отрывок VI большого наскального эдикта Ашоки, в котором
император заявляет: «И если по поводу того, что я устно приказываю
[чиновникам] — «давателю» или «слушающему» — или же даю
чрезвычайное поручение махаматрам, в собрании царских
24 Возможно, что слово anusamyana имеет и несколько другой смысл —
наставления в обязанностях. Последнее хорошо согласуется с употреблением
глагола nikhamamtu «пусть проходят». Если наше предположение правильно, тогда
перевод будет — «...пусть чиновники проходят наставления в обязанностях».
Однако указанная интерпретация пока не подтверждается данными других источ-
ников. Здесь мы оставляем принятый в литературе перевод слова vijita как «импе-
рия», однако специальный анализ данного слова показывает, что этот перевод
требует уточнения; лучше переводить — «территория, находящаяся под непосредст-
венной властью царя и центрального аппарата управления».
25 Н. К. Deb, Notes on some Edicts of Asoka («Journal of the Royal Asiatic
society of Bengal», New series, XVI), p. 331—337.
26 V. Smith, Asoka Notes («Indian Antiquary», 1908, Vol. 37, p. 19—24).
406
министров (parisa) возникает несогласие или спор,—(об этом] должно
быть немедленно мне доложено везде и в любое время»27.
Приведенный отрывок свидетельствует о большой роли полити-
ческого паришада в системе государственного управления периода
Ашоки. По эдикту, паришад мог обсуждать приказы царя и, по-
видимому, даже собираться самостоятельно: присутствие самого импе-
ратора было необязательным. Ему докладывали лишь в тех случаях,
когда среди царских министров — членов паришада — возникали спо-
ры или появлялись несогласия с приказами царя. Вероятно, такие слу-
чаи приводили к нежелаемым результатам: Ашока требовал доклады-
вать ему немедленно, везде и в любое время о разногласиях в пари-
шаде.
Эдикт свидетельствует также о том, что чаще всего споры возника-
ли при распределении даров и чрезвычайных поручений махаматрам28.
Материалы «Дивьяваданы» и Сюань Цзяна позволяют проследить
взаимоотношения Ашоки с министрами по вопросу о распределении
дарив29. Согласно «Дивьявадане», Ашока в последние годы правления
слишком щедрыми дарами истощил царскую казну. Министры (агпа-
tyas) обратились к наследнику престола с просьбой предотвратить
полное разорение. Наследник приказал хранителю казны не выдавать
больше денег и драгоценностей даже по приказу императора30.
В эдиктах ничего не сообщается о существовании политических
паришадов в наиболее крупных провинциях империи при местных вла-
стях. Однако это не значит, что их не было нигде. Можно думать, что,
подобно тому как при императоре был тайный совет и паришад (со-
вет или собрание министров), так и при царевичах существовали со-
веты и собрания главных сановников — махаматров.
27 Yam pi са kici mukhato anapayami aham dapakam va sravakam va yam va
рапа mahamatranam acayikam aropitam bhoti taye athaye vivade ni(jha)ti va
samtam parisaye anamtariyena prativedetavo me savatra (Версия Шахбазгархи).
Перевод этой части VI эдикта и интерпретация отдельных слов вызвала
разногласия среди исследователей. Различные толкования существуют, например,
относительно слов dapakam и sravakm. По мнению Смита, Бюлера и Баруа, dapa-
kam означает дар или то, что связано с дарением. Однако нам представляется воз-
можным рассматривать данное слово и как существительное, образованное при
помощи суффикса ka от каузативной основы глагола da со значением «давать».
Одним из разрядов чиновников наряду с давателем был и sravaka — «слу-
шающий». Обязанность давателя состояла в распределении даров по приказу паря.
Шравака же, видимо, слушал царские распоряжения, а затем докладывал о
них на собрании министров, поскольку император мог лично на нем не
присутствовать.
Нет единодушия и в трактовке слова nijhati. Томас переводил слово как
«отсрочка» («перерыв») или «обращение» к более высокой власти (JRAS, 1916,
р. 120—122). По мнению Хультша, это слово значит ‘поправка’. Основываясь на
анализе -ряда буддийских текстов, проделанном Баруа (Ваша, IHQ, II, р. 126),
Бхандаркар пришел к выводу о целесообразности перевода nijhati как «argumentati-
on». Принимая перевод Бхандаркара, -вместе с тем следует отметить, что такие
значения слова nijhati, как например, спор, лучше всего отражают специфику дан-
ного термина и соответствуют содержанию отрывка.
28 В тексте поручения называются acayika («чрезвычайные») соответственно
atyayika в «Артхашастре»; термин acayika служил для обозначения непредвиден-
ного происшествия или чрезвычайного события. В таком значении, например,
слово употребляется в двух пракритских надписях Маурьев из Махастана и Сох-
гауры.
29 Подробней см.: Shri Kamaleswar Bhattacharya, Bharatiya vidya, XV, 1955,
№ 2, p. 6—8. Этот вопрос требует специального рассмотрения.
30 ^Divydvadana, a collection of early buddhist legends, edited from the Nepa-
lese Sanscrit by E. B. Cowell and R. A. Neil», Cambridge, 1886, p. 430,
407
В III большом наскальном эдикте Ашоки и в I специальном эдик-
те из Дхаули и Джау; ады сообщается о посылке императором чинов-
ников из центра в круговую поездку для проверки действий местных
чиновников. Центральный паришад разрабатывал для инспектирующих
чиновников основные обязанности. В I специальном эдикте записано
также и о посылке в anusamyana чиновников из Таксилы и Удджай-
на — центров наиболее важных провинций, управляемых царевичами.
Можно предполагать, что для этих чиновников инструкции составлял
уже не центральный паришад, а провинциальный, т. е. собрание
советников царевича.
Нельзя обойти молчанием вопрос о составе паришада при Ашоке,
хотя надписи не содержат прямых указаний, позволяющих подробно
охарактеризовать состав этого важного органа государственного уп-
равления. Возможно, свидетельство VI эдикта о спорах в париша-
де относительно царских поручений махаматрам говорит, что этима-
хаматры входили в состав паришада. Несмотря на ту большую роль в
системе государственного управления, которую играл при Маурьях
паришад, представляется маловероятным, чтобы он мог постоянно
вмешиваться в отношения паря с чиновниками-махаматрами. Дру-
гое дело, если поручения царя касались махаматров — членов пари-
шада. Тогда становится понятной одна из причин споров, которые
возникали в паришаде.
Вместе с тем положение о том, что паришад периода правления
Ашоки состоял из махаматров, требует уточнения. Анализ эдиктов
показывает, что под титулом махаматра мог пониматься чиновник
вообще, крупное должностное лицо (например, во главе Калинги
стояли царевич и махаматры) и чиновник с определенными обязанно-
стями (например, махаматра по делам дхармы или махаматра по над-
зору за женщинами). Из «Артхашастры» и других источников нам
известно, что в состав мантрипаришада входили царские министры и,
возможно, наиболее крупные чиновники. Можно думать, что таким же
был по своему составу и паришад периода правления Ашоки. По-ви-
димому, Ашока, говоря о махаматрах как о членах паришада (VI на-
скальный эдикт), имел в виду главных махаматров (министров и
главных советников). Отметим, что в эдиктах Ашоки не встречается
специальный термин, которым обозначался бы министр царя или
царский советник.
Совет царских министров продолжал существовать и в последую-
щие периоды древнеиндийской истории. Важную роль играл, напри-
мер, совет (собрание) царских министров и в системе государственного
управления эпохи Гуптов31. Однако вместо названия паришад (ман-
трипаришад) появляется новый термин — mantrimandalam. Его упот-
ребляет уже ученик Каутальи Камандака. Вместе с тем следует отме-
тить, что в ряде гуптских надписей иногда встречается и слово пари-
шад (parisad), например в Билсадской надписи Кумарагупты I, отно-
сящейся к 415—416 гг. н. э.
Суммируя весь приведенный материал, можно сделать следующие
выводы: возникновение паришада следует отнести к глубокой древ-
ности, к ранневедической эпохе. В этот период паришад означал «со-
брание», «сборище» большого числа соплеменников. Со временем зна-
S1 Подробней см.: V. R. Ramachandra Dikshitar, The Gupta Polity, Madras,
1952, p. 139.
408
чение слова изменилось. Под словом паришад стали понимать уже
определенные виды собраний. Постепенно паришад оформился в ин-
ститут государственной власти — совет (собрание) царских министров.
Это нашло свое отражение в грамматике Панини и в джатаках.
Развитие паришада от демократического органа эпохи «Ригведы»
до сравнительно небольшого по составу государственного института
империи Маурьев характеризуется постепенным сужением его Коли-
чественного состава. Однако паришад не превратился в тайный
царский совет. Последний был создан наряду с ним, что засвидетель-
ствовано в грамматике Панини, «Махабхарате», «Артхашастре».
Особенно возрастает роль политического паришада в эпоху соз-
дания в Индии объединенного государства при Маурьях 32. Как свиде-
тельствуют эдикты императора Ашоки, маурийский паришад—собра-
ние (совет) царских министров — разрабатывал основные обязанности
для инспектирующих чиновников и проверял действия местных чинов-
ников. Контроль за местными властями со стороны центральной власти
мешал усилению их самостоятельности и способствовал тем самым
укреплению государства. Данные эдиктов о том, что паришад мог
самостоятельно обсуждать приказы императора, с которыми члены
паришада часто не соглашались, свидетельствуют о большой роли
политического паришада. Одной из функций паришада было также
распространение основных норм дхармы.
Изучение паришада в историческом развитии дает возможность
проследить на различных древнеиндийских документах его специфи-
ческие особенности в каждую из рассматриваемых эпох. Вместе с тем
такое изучение показывает, что паришац не был изобретением мау-
рийских правителей. Маурьи лишь приспособили к новым условиям
этот политический институт, созданный в процессе развития индийской
государственности. Подробного изучения заслуживает, в частности,
вопрос о взаимоотношении паришада с царской властью в различные
периоды индийской древности33. Однако это должно стать предме-
том специального исследования.
32 В этой связи значительный интерес представляет анализ данных Мегасфена
о седьмом «классе» древнеиндийского общества, содержащихся в трудах Страбона,
Арриана, Диодора, Плиния и Солина. Селевкидский посол сумел правильно понять
некоторые особенности государственного управления Маурийского государства: он
различил такие государственные институты, как raja sabha и parisad, причем чле-
нов паришада cw^Eopot он охарактеризовал как «сидящих при царе» at^eopot той ЗаснХеюс.
Этих вопросов автор специально касается в работах, написанных и опубликованных
после сдачи рукописи настоящей статьи в Издательство (см. «Древнеиндийские
raja sabha и parisad» в «Индика» Метасфена — «Проблемы востоковедения», 1959,
№ 2, стр. 158—161; «Индика» Мегасфена и надписи Ашоки. Доклад на XXV Меж-
дународном конгрессе востоковедов, М., Изд. вост, лит-ры, 1960).
33 Когда публикуемая статья, законченная в 1958 г., находилась в печати,
вышел ряд работ, в той или иной мере затрагивающих рассматриваемую тему. К
сожалению, мы не имели возможности отразить в тексте эти новые публикации.
Л. Н. ГУМИЛЕВ
ХУННО-КИТАЙСКАЯ ВОЙНА III—II ВВ. ДО Н. Э.
Обычно принято считать, что пограничные столкновения китайцев
и их кочевых соседей—хуннов протекали в форме разбойничьих набе-
гов варваров на культурные земледельческие области. Такая трактов-
ка вопроса была тем более соблазнительна, что она имела массу ана-
логий в истории:
Однако путь аналогий нередко приводит к искажению истори-
ческой действительности.
Прежде всего хуннов нельзя ставить в один ряд с перечислен-
ными кочевыми и бродячими народами. Об этом говорит
и их высокая материальная культура, и сложная социальная органи-
зация. Но самое основное <— ход событий, четко прослеживаемый с
III в. до н. э. Он не только опровергает самую возможность предполо-
жения о беспорядочной пограничной войне, но дает возможность уста-
новить истинные причины трехвековой борьбы империи Хань и держа-
вы Хунну.
Ряд возможных причин следует отбросить сразу. С обеих сторон
не было стремления к территориальным захватам: китайцам не нуж-
ны были хуннские степи, где они не могли заниматься земледелием,
а хуннам — орошенные долины, так как там было неудобно пасти
скот. Оба народа, несмотря на глубокие различия в культуре, были на
достаточно высокой ступени развития, чтобы наладить торговый обмен
продуктами, и уж, конечно, неприемлема точка зрения, приписываю-
щая хуннам специфическую прирожденную свирепость. В самом деле,
войны хуннов с северными, восточными и западными соседями крайне
редки, а с Китаем они воевали трижды. Первая исследуемая здесь
война принесла победу хуннам, вторая (133—90 гг.) кончилась вничью
и третья (I—II вв.) повлекла за собой уничтожение державы Хунну.
Источник по рассматриваемому вопросу только один — «Историче-
ские записки» Сыма Цяня (переведенные на русский язык Н. Бичури-
ным). Несмотря на то, что изложение захватывающе интересно и при-
надлежит перу гениального историка, в литературе вопроса не достиг-
нуто должной степени приближения к исторической действительности.
Работа профессора Сорбонны Дегиня 1 устарела. Книга Паркера ли-
шена ссылок на источник2. Кордье интересуется историей собствен-
но Китая и не уделяет достаточно места его соседям3. Мак Говерн,
подробно излагая историческую канву, находится под обаянием источ-
ника, что мешает в ряде случаев критическому восприятию трактовки
событий4. Работа Г. Е. Грумм-Гржимайло посвящена главным об-
1 Degulgnes, Histoire generate des Huns, des Tures, des Mogols et des autres
Tartares occidentaux avant et depuis J. C. Jusqu’a present, I, Paris, 1756—1758.
2 Parker, The thousand of the Tartars, Shanhay.
3 H. Cordier, Histoire generate de la Chine et de ses relations avec les pays
£trangers depuis les temps les plus anciens jusqu’a la chute de la dynastie mand-
chue, I, Paris, 1920.
4 MacGovern, Early Empires of Central Asia, London, 1939.
410
разом вопросам исторической географии и палеоэтнологии, а не
истории 5.
Поэтому имеет смысл обратиться непосредственно к источнику.
При тщательном исследовании вполне возможно восстановить ход со-
бытий с достаточной полнотой.
Граница между китайскими и степными княжествами проходила
по линии Великой стены. Хунны владели склонами хребта Иньшань,
который был их военной и экономической базой. Значение этой терри-
тории весьма полно и вместе с тем лаконично изложено в ретроспек-
тивном разделе доклада чиновника Хэу Ина. «Сии горы привольны
лесом и травою, изобилуют птицею и зверем. Модэ шаньюй, утвер-
дившись в сих горах, заготовлял луки и стрелы и отсюда производил
набеги. Это был зверинец его... От Шамо на север... земли ровные,
лесов и травы мало, но более глубокие пески... Когда хунны предпри-
нимают произвести набеги, то мало имеют скрытных мест для убежи-
ща. От укрепленной границы на юг лежат глубокие горные долины,
трудные для прохода. Пограничные старики говорят, что хунны, после
потери хребта Иньшань, не могут без слез пройти его» 6.
Разъединенные китайские княжества эпохи Борющихся царств
не могли выбить хуннов из этой позиции, но объединенный Китай
легко справился с этой задачей. В 214 г. до н. э. полководец МынТянь
занял Ордос, отогнал хуннов, на север от Иньшаня 7 и закончил стро-
ительство Великой стены, что рассматривалось китайскими военными
специалистами той эпохи как преступное недомыслие: «Цинь Шихуан-
ди, не перенося и малейшего стыда, не дорожа силами народа, сбил
Долгую стену на протяжении 10 000 ли. Доставка съестных припасов
производилась даже морем. Но только что кончилось укрепление гра-
ницы, как Срединное государство внутри совершенно истощилось в
силах, и Дом Цинь потерял престол» 8. Иными словами, по мнению
автора цитаты, не было смысла создавать укрепления, которые нельзя
было оборонять, ибо даже великий Китай не мог выделить достаточно
воинов для постоянной гарнизонной службы на столь длинной грани-
це. Действительно, Великая стена не остановила хуннов. Последнее
десятилетие III в. до н. э. ознаменовалось двумя коренными переворо-
тами. В 209 г. хуннский наследник престола, убив отца и брата, захва-
тил власть и установил подобие диктатуры; 24 хуннских рода были
подчинены строгой военной дисциплине; за попытку уклонения пола-
галась смертная казнь. Была регламентирована система чинов: дина-
стических, занимаемых исключительно родственниками шаньюя, родо-
вых, принадлежавших старейшинам, и служилых. Здесь невозможно
разобрать всю организацию сложившейся державы Хунну, но смысл
ее заключался в консервации существовавшего патриархально-родо-
вого строя, причем силы, толкавшие общество по пути развития, были
с этого момента обращены вовне, т. е. на внешнюю завоевательную по-
литику. Благодаря этому хунны достигли господства над народами 9,
5 «Западная Монголия и Урянхайский край», т. II. «Исторический очерк этих
стран в связи с историей средней Азии». Составлен Г. Е. Грумм-Гржимайло, Л.,
1926.
6 Н. Я. Бичурин (Иакинф), Собрание сведений о народах, обитавших в
Средней Азии в древние времена, I, М.—Л., 1950, стр. 94.
7 Там же, стр. 45.
8 Там же, стр. 107.
9 Там же, стр. 88.
411
покорив своих восточных соседей — дун-ху и отбросив на запад
юэчжей.
А в Китае военная тирания, установленная Цинь Шихуан-ди, вос-
становила все слои китайского населения против династии. Как
только борьба придворных клик, вспыхнувшая сразу после смерти
императора-завоевателя, ослабила режим, по всей стране прокатилась
волна восстаний. Сопротивление правительственных войск было слом-
лено, столица сожжена, но вслед за этим последовала гражданская
война между победителями.
За время гражданской войны Китай потерял все захваченные тер-
ритории. В 205 г. до н. э. хунны вернули себе склоны Иньшаня и за-
воевали Ордос, населенный в то время кочевыми племенами лоуфань
и баянь. По-видимому, тогда же, в 205 г., или, может быть, в следую-
щем, 204 г., Модэ-шаньюй проник в горную страну вокруг озера Куку-
нор, где ему добровольно подчинились кочевые тибетские племена
кяны 10 11. Охватив Китай с северо-востока, севера и запада, хуннский
шаньюй собрался диктовать условия мира. На это никак не мог пойти
император, «сын Неба», по традиции — высшая власть во всем мире.
Война была неизбежна.
В 203—202 гг. до н. э. Модэ вел войну на северной границе, где
подчинил племя хуньюй, родственное хуннам, узюй-юэши-кипчаков,
динлинское племя, обитавшее на север от Алтая, их восточных сосе-
дей — динлинов, живших на северных склонах Саян от верхнего Ени-
сея до Ангары, гэгунь-кыргызов, занимавших территорию в Северо-
Западной Монголии, около озера Хиргис-Нур п, и неизвестный народ
цайли. Обеспечив свой тыл, Модэ снова обратил внимание на Китай.
В 202 г. гражданская война в Китае закончилась победой Лю Бана,
основателя династии Хань, принявшего титул Гао-ди. Но страна
еще не оправилась от разрухи, и в это время с севера хлынули хунны.
Они осадили крепость Маи, и комендант ее, князь Хань Синь, вынуж-
ден был сдаться. По китайским представлениям, сдача была равно-
сильна измене и означала переход в подданство победителя. Никакие
обстоятельства не извиняют сдавшегося, так как предполагается, что
он мог покончить самоубийством, а раз этого не сделал, значит изме-
нил долгу. Поэтому для князя Хань Синь все пути отступления были
отрезаны, и он стал верно служить новому господину. Хунны успешно
двигались на юг и, перейдя хребет Гоучжу, подошли зимой 200 г. к сто-
лице Северного Шаньси, городу Цзиньянь (совр. Тайюань). Гао-ди
лично повел войска против них, но из-за сильных морозов почти треть
ратников обморозили руки и не могли натягивать тетиву с достаточной
силой. Модэ применил хитроумный прием: притворным от-
ступлением он завлек лучшие китайские части в засаду и окружил
авангард китайской армии вместе с самим императором в деревне Бай-
дын, недалеко от города Пинчэн. Общая цифра китайской армии опре-
делялась в 320 тыс. В это число входила вся войсковая обслуга, со-
ставлявшая в восточных армиях от половины до четырех пятых лич-
ного состава. Численность войска хуннов (400 тыс.) явно преувели-
чена. (Любопытно, что Модэ имел уже четыре войсковых подразде-
10 Н. Я. Бичурин (Иакинф), История Тибета и Хухунора, ч. I, СПб., 1883,
стр. 17.
11 С. В. Киселев, Древняя история Южной Сибири, М., 1951, стр. 560—561.—
Гэгунь транскрибируется иногда как гянь-гунь.
412
ления, определявшихся мастью лошадей: вороные, белые, серые й
рыжие.)
Семь дней окруженное китайское войско, без пищи и сна, выдер-
живало беспрестанные нападения хуннов. Наконец, китайский лазутчик
добрался до жены Модэ и сумел подкупить ее. Она стала советовать
мужу помириться с Гао-ди, так как на завоеванных китайских землях
хунны все равно не смогут жить. Это соображение, а в еще большей
степени подозрение в неверности князя Хань Синя, не приславшего
своевременно обещанного подкрепления, заставили Модэ отказаться
от победы, и он приказал открыть проход войскам Гао-ди. Китайские
войска прошли через открытый проход с натянутыми и обращенными
в сторону хуннов луками и соединились с главными силами, а Модэ
повернул назад. Этот поход хуннов — один из крупнейших, тем не ме-
нее хунны очень незначительно продвинулись в глубь Китая. Вся кам-
пания развернулась в Шаньси: города Маи и Пинчэн лежали в 90 и
40 км от границы, а Цзиньянь — в 250 км. Под Пинчэном, у деревни
Байдын 12 сосредоточились все военные действия, и вся армия хуннов
должна была располагаться в горной котловине (30 X 40 км). Даже
если считать, что у хуннов не было заводных лошадей, на каждого
всадника приходилось 30 кв. м. Абсурдность очевидна: если бы войско
хуннов насчитывало 400 тыс., то это было бы не поле боя, а Ходып-
ское поле. Очевидно, Сыма Цянь преувеличил хуннские силы в де-
сять-двадцать раз. Если предположить, что силы Модэ равнялись 20—
40 тыс. всадников, станет понятно, почему он искал мира: ведь огром-
ная китайская армия, растянувшаяся почти на 600 км, даже при пол-
ной потере авангарда была сильнее войска Модэ. Однако положение
Гао-ди тоже было острым; с ним была окружена его личная охрана,
основная опора его только что установившейся власти. Если бы хун-
ны ее истребили, то в тылу у них смело могли провозгласить иную ди-
настию, так как претендентов на власть в Китае в то время было
много.
Гао-ди, видя бессмысленность дальнейшей войны, отправил посла
заключить договор «мира и родства», что «несколько приостановило
Модэ» 13. Договор «мира и родства» состоял в том, что китайский двор,
выдавая царевну за иностранного владетеля, обязывался ежегодно по-
сылать ему условленное в договоре количество даров. Это была зама-
скированная дань.
Война продолжалась. Хань Синь и его сторонники опустошали се-
верные области Китая. В 197 г. до н. э. восстал начальник войск уде-
лов Чжао и Дай Ченхи и перешел на сторону хуннов. Китайское вой-
ско под предводительством Фань Кхуая после двухлетней войны пода-
вило мятеж, но не решилось выступить за границу, так как вспыхнул
новый мятеж в княжестве Янь (на территории области Хэбей). Вождь
повстанцев Лу Гуань перешел к хуннам, их набегам подверглись и во-
сточные области Китая: измены военачальников были столь часты, что
стали привычным явлением. Измученный неудачами Гао-ди умер в
195 г. до н. э. За малолетством наследника регентшей стала императ-
рица-мать Гао-хэу. Развал империи при ней еще более усилился.
В 192 г. Модэ предложил императрице вступить с ним в брак. По его
12 Там же.
13 Модэ принял царевну, дары и признание себя государем, равным с ки-
тайским императором, но продолжал поддерживать Хань Синя и других пов-
станцев.
413
понятиям, это означало, что китайская империя должна пойти в при-
даное за супругой, и он надеялся таким образом приобрести весь Ки-
тай. Императрица так разгневалась, что хотела казнить послов и возоб-
новить войну, но ее уговорили не обижаться на дикаря, и Модэ был
послан вежливый отказ, мотивированный престарелым возрастом импе-
ратрицы. Вопреки опасениям китайских министров хуннский владыка
удовлетворился ответом и не обрушил на истощенный и обессиленный
смутами Китай свои войска.
Минуло восемь лет, но страх перед хуннами еще не прошел.
«...В песнях пели: „Под городом Пин Пьхин-чен (Пинчэн. — Л. Г.)
подлинно было горько; семь дней не имели пищи, не могли натягивать
лука”» 14. Молодая неокрепшая империя не могла еще отразить внеш-
него врага, и тем не менее Модэ не начал войны. Причиной тому было
отнюдь не его миролюбие. На западной границе не прекращалась упор-
ная война с юэчжами, подробности которой в наших источниках не
отражены. Насколько легко дались Модэ победы над дун-ху и саяно-
алтайскими племенами, настолько тяжелой оказалась борьба с за-
падными кочевниками. Модэ, не желая распылять силы, оставил в по-
кое Китай. Таким образом он дал время Ханьской династии оправить-
ся и укрепиться. Правительство императрицы-регентши расправилось
с непокорившимися пограничными воеводами, большая часть которых
погибла в борьбе. Наиболее упорные бежали в Северо-Западную Ко-
рею, где основали государство Чосон. Насколько важно было для
хуннов сберечь силы, видно из следующего факта. В 177 г. один из
пограничных хуннских князей напал на Китай и начал разорять гра-
ницу. Император Сяо Вын-ди мобилизовал 85 тыс. конницы и колес-
ницы для отражения врага, но хунны ушли за границу. Сяо Вын-ди со-
бирался перенести войну в степь, но восстание воеводы Син Гюя за-
ставило его отказаться от немедленного выступления. Прежде чем
намерения китайцев выяснились, от хуннов прибыло посольство с
извинениями и сообщило, что провинившийся князь был убран с гра-
ницы и послан на запад. Там он искупил свою вину победой над юэч-
жами. Из письма хуннского шаньюя мы узнаем, что лишь в 177 г. до
н. э. хуннским войскам, стянутым со всей страны, удалось разбить
юэчжей. Китайский двор, учитывая силу хуннов, принял посольство
с извинениями и в 174 г. до н. э. установил с ними мирные взаимо-
отношения. По договору 174 г. Хуннская держава была признана рав-
ной с Китайской империей и государи именовали друг друга братья-
ми. Это был беспримерный успех для хуннов: до сих пор ни один вар-
варский князь не мечтал равняться с китайским императором. Модэ
умер в том же 174 г., достигнув такого величия, о котором в начале
жизни не смел и помышлять.
Обратимся к анализу описанных событий. Как мы уже видели,
война со стороны хуннов велась не путем разбойничьих нападений
мелких шаек, а организованными действиями хуннских войск. Иссле-
дователя не должно обманывать то, что тактика хуннов была основана
на предельной мобильности войск: стратегические задачи решались
путем изнурения противника не менее радикально, чем путем бея. Да
и при колоссальном численном перевесе китайцев мелкие отряды не
могли бы достичь никаких успехов.
Ясны и политические цели Модэ-шаньюя. Во-первых, он считал
14 Н. Я. Бичурин (Иакинф), Собрание сведений..., I, стр. 53.
414
необходимым установить «естественную границу», и эта цель была до-
стигнута. Затем, растущие потребности его окружения вынуждали его
добиваться получения из земледельческого Китая тех продуктов, ко-
торых не могла дать его родина. Эти продукты высылались в виде по-
дарков. Наконец, ему был необходим престиж, чтобы воздействовать
на своих степных подданных, и этого Модэ добился: император назвал
его «братом». Получив все, что было ему нужно, он со спокойной со-
вестью заключил мир. Но Модэ не учел того, что не только его род-
ственники, но и все хунны захотели наряжаться в шелка и полотно и
лакомиться китайским печеньем. С их настойчивым желанием были
вынужденьи считаться сын и внук Модэ-шаньюя Лаошань- и Гюнь-
чень-шаньюи.
«Основать империю, сидя на коне,— можно, но управлять ею с
коня нельзя», — сказал однажды Елюй-Чуцай, правитель эпохи Чин-
гис-хана. Эти слова полностью относятся к государству Модэ-шань-
юя. Это понимал основатель Хуннской империи. Не имея среди сво-
их соратников образованных людей, он к концу своего правления стал
широко пользоваться услугами китайских перебежчиков, составляв-
ших для него дипломатические послания к китайскому двору. Лао-
шань-шаньюй следовал точно по отцовскому пути, и когда евнух Юе,
насильно посланный к нему в составе посольства из Китая, захотел
перейти на сторону шаньюя, он был принят и обласкан. «...Юе научил
Шаньюевых приближенных... обложить податью народ, скот и иму-
щество» 15. Это знаменовало огромный переворот во внутренних от-
ношениях хуннского общества. Налоги, поступавшие шаньюю и его
приближенным (а все они были его родственники), выделили шаныо-
ев род из числа прочих и дали ему большую власть.
Прямым следствием этого было принятие шаньюем титула: «Рож-
денный небом и землею, поставленный солнцем и луною, Хуннуский
Великий шаньюй» 16. Тут мы уже видим, что шаньюй основывал
власть на «божественном авторитете», а не на воле народа, который,
по его мысли, должен повиноваться. Новые прерогативы шаньюя
столь противоречили старому порядку, что, казалось бы, народные
массы должны были возмутиться и воспротивиться, но этого не про-
изошло. Наоборот, власть шаньюев пользовалась непререкаемым ав-
торитетом. Хунны не даром уступили свою древнюю свободу. Они
получили за нее такую цену, которая, видимо, удовлетворила их. Зна-
чительная часть доходов от добычи и дани с покоренных племен
оставалась в руках воинов, и хуннские женщины сменили овчины на
шелковые платья. Наряду с кумысом и сыром хунны полюбили вино,
хлеб и китайские лакомства.
Проницательный Юе, искренне преданный новому господину, ука-
зывал на опасность таких перемен. «Численность хуннов,— говорил он
Лаошаню-шаньюю,— не может сравниться с населенностью одной ки-
тайской области, но они потому сильны, что имеют одеяние и пищу от-
личные (своеобразные. — Л. Г.) ине зависят в этом от Китая. Ныне,
Шаньюй, ты изменяешь обычаи и любишь китайские вещи. Если Китай
употребит только 7ю своих вещей (на подкуп.— Л. Г.), то до единого
хунна будут на стороне Дома Хань... Получив от Китая шелковые и
бумажные ткани, дерите одежды из них, бегая по колючим растениям,
15 Там же, стр. 58.
16 См. там же.
415
и тем показывайте, что такое одеяние прочностью не дойдет до шер-
стяного и кожаного одеяния. Получив от Китая съестное, не употреб-
ляйте его, и тем показывайте, что вы сыр и молоко предпочитаете
им» 17.
Программа Юе была невыполнима. Но последствия изменения бы-
та сказались через 50—75 лет, а пока все, казалось, обстояло благопо-
лучно. Так как большая часть продуктов, столь приятных хуннам, на-
ходилась в Китае, то вполне естественно возникло стремление увели-
чить приток их. При Модэ и Лаошане они притекали тонкой струйкой
в виде «подарков» шаньюю, который сам должен был делиться со
своими подданными. Для того чтобы избежать необходимого дележа,
шаньюй попытались установить правильную меновую торговлю с Ки-
таем, но встретили резкое противодействие китайского правительства.
Дом Хань установил внутри Китая систему налогового обложения,
которая должна была выкачать у населения весь избыток продуктов,
чтобы на эти средства содержать большое войско. Вполне понят-
но, что сосредоточение внешней торговли в руках государства было не-
обходимо, так как оно давало требуемые доходы и позволяло регу-
лировать цены. От этого страдало, во-первых, китайское податное на-
селение, а во-вторых, хунны, получавшие при этой системе значительно
меньше тканей и хлеба. И тем и другим хотелось наладить прямой об-
мен, но тогда доходы ушли бы из казны китайского правительства, ко-
торому пришлось бы конкурировать с собственными подданными. Это
противоречие не могло разрешиться без войны, и она не заставила себя
ждать.
Покончив с юэчжами и развязав себе руки, Лаошань-шаньюй с
140 тыс. конницы 18 вторгся в 166 г. до н. э. в Северо-Западный Китай,
«захватил великое множество народа, скота и имущества» и сжег лет-
ний дворец императора. Конные разъезды хуннов шныряли в 40 ки-
лометрах от столицы Чанини. Император собрал до тысячи колес-
ниц, 100 тыс. конницы и три вспомогательных корпуса, но,
пока войска готовились к выступлению, хунны ушли со всей добычей,
не потеряв ни одного человека 19. После этого в течение четырех лет
хунны повторяли набеги и разорили все пограничные области, особен-
но пострадал Ляодун. Основной удар был нанесен с запада, из недав-
но завоеванных хуннами земель, и через области, населенные некитай-
цами. Военные действия развернулись в Бэй-ди (восточное Ганьсу),
стране «икюйских жунов», покоренных лишь в III в. до н. э.20. Напра-
шивается мысль, что хунны смогли вторгнуться в центр Китая с по-
мощью местного населения. Сам по себе поход не принес хуннам
больших успехов, но он оттянул всю китайскую конницу на запад и
позволил им из-за Иньшаня разграбить всю восточную границу. На-
конец, в 162 г. до н. э. император Сяо Вынь-ди обратился к Лаошань-
шаньюю с просьбой о мире; шаньюй с ответом послал данху (невы-
сокий чин), что явилось пренебрежением. Данху привез китайскому
императору в подарок двух лошадей, о качестве которых китайский
летописец не упоминает. Несмотря на это, Сяо Вынь-ди счел за бла-
го не обижаться, принял дар и заключил мир. Для Китая этот мир
был тяжелым и позорным: Китай и Хунну признавались двумя рав-
17 Там же, стр. 57—58.
18 Цифры на совести Сыма Цяня.
19 Н. Я. Бичурин (Иакинф), Собрание сведений..., I, стр. 59.
20 Н. Я. Бичурин (Иакинф), Собрание сведений..., III, Указатель, стр. 13.
416
ними государствами, причем Китай «из сочувствия к холодному кли-
мату своего соседа обязывался ежегодно отправлять на север к хунн-
скому шаньюю известное количество проса и белого риса, парчи,
шелка, хлопчатки и разных других вещей»21. Это была попросту
дань. Перебежчики, согласно договору, не возвращались, но новые
переходы возбранялись под страхом смертной казни. Договор показы-
вает несомненный перевес Хунну над Китаем, но о свободной торговле
в нем не говорится ни слова.
Лаошань-шаньюй умер в 161 г. до н. э., оставив своему сыну
Гюньчэню неразрешенную проблему торговли с Китаем. Гюньчэнь че-
тыре года поддерживал мир, но, ничего не добившись, в 158 г. до н. э.
возобновил войну. Два хуннских отряда, по 30 тыс. каждый (?!), во-
рвались в Китай с севера и с запада и, опустошив пограничные райо-
ны, ушли. Пограничная огненная сигнализация своевременно изве-
стила о начале набега, но быстро мобилизовать армию китайское пра-
вительство не сумело, и когда китайские войска подошли к границе,
хунны были уже далеко в степи. В 157 г. Сяо Вынь-ди умер, и на пре-
стол вступил Сяо Цзинь-ди (156 г.). Междуцарствие сопровождалось
борьбой партий. Побежденных ожидала расправа, и они, восстав,
обратились за помощью к хуннам. Однако новое правительство спра-
вилось с внутренними затруднениями. В 154 г. восстание было подав-
лено, так как хунны его не поддержали. За это они получили то, к
чему стремились: по договору 152 г. были открыты пограничные рын-
ки для свободного обмена, и сверх того шаньюю была отправлена
большая дань и китайская царевна в жены.
152 год до н. э. был кульминационным периодом хуннского могу-
щества и началом двадцатилетнего мира, нарушенного в 133 г. импе-
ратором У-ди. Последний начал новую войну, продолжавшуюся до
90 г. до н. э. и окончившуюся лишь обоюдным истощением сил. Но спе-
цифика этой войны совершенно иная, и поэтому она должна быть рас-
смотрена особо.
Вернемся к первоначальному тезису. Если бы хунны были просто
степные грабители, то, добившись таких успехов, они ни за что не пре-
кратили бы войну и набеги. На самом деле наблюдалось совершенно
иное: как только была решена проблема менового обмена, война пре-
кратилась, и для обеих держав наступил период экономического ро-
ста. Установившееся положение устраивало хуннов и широкие слои
китайского народа, но отнюдь не устраивало императорское прави-
тельство династии Хань.
На основании всего изложенного можно сделать общий вывод: не
хуннское «варварство», а отрыв правящей верхушки Ханьской импе-
рии от народа и его интересов стимулировал кровавые войны, закон-
чившиеся разгромом хуннского народа и падением династии Хань.
21 Н. Я. Бичурин (Иакинф), Собрание сведений..., I, стр. 60.
27 Заказ 2603
А. П. ОКЛАДНИКОВ
О НАЧАЛЕ ЗЕМЛЕДЕЛИЯ ЗА БАЙКАЛОМ
И В МОНГОЛИИ
Переход от охоты, рыболовства и неразрывно связанного с ними
простого собирательства растительной пищи к земледелию и разве-
дению домашних животных явился величайшим прогрессом не толь-
ко в хозяйственной жизни, но и во всей культурной истории челове-
чества. Если сначала человек не вмешивался или почти не вмешивался
в ход естественных явлений природы и целиком зависел от ее сти-
хий, то с разведением животных и растений он переходит от простого
присвоения готовых даров природы к сознательному производству
продуктов питания.
История этого великого перехода, который происходил очень
сложно и принимал разнообразные формы в зависимости от различ-
ных местных условий, до сих пор остается малоизученной, слабоис-
следованной и плохо документированной. В этой связи интересна,
в частности, история земледелия степных племен Забайкалья и Мон-
голии.
В археологической и краеведческой литературе неоднократно от-
мечалось сравнительно широкое и раннее распространение земледель-
ческой культуры к востоку от Байкала, о чем свидетельствуют остат-
ки оросительных сооружений, пашен и находки земледельческих ору-
дий: главным образом кованые железные и литые чугунные сошники.
Самыми распространенными в долинах рек Селенги, Чикоя, а также
Баргузина были массивные сошники в виде башмака или, скорее,
туфли, надевавшиеся своей полой широкой втулкой на рабочий ко-
нец плуга.
Совершенно такие же наконечники для плугов типа омача были
в ходу до недавнего времени в Средней Азии, особенно в горных ее
районах, в Таджикистане. Характерной особенностью плугов, употреб-
лявшихся за Байкалом, были также своеобразные чугунные щиты-
отвалы округлой формы, часто с китайскими иероглифическими зна-
ками на их наружной стороне.
В Бурятии известны две группы таких лемехов. В первую входят
лемехи наиболее простой формы, параболоидных очертаний, с широ-
ким дугообразным вырезом в той части, которой они надевались на
плуг. У этих лемехов втулка особо не выделена. В качестве варианта
их можно отметить лемех без дугообразной выемки, с прямо срезан-
ной верхней частью и одним боковым выступом с края.
Вторая группа состоит из лемехов с особо выделенной втулкой.
В одних случаях она не выдается вперед, в других — резко отделена
от тела наконечника крутыми уступами.
Нужно думать, что лемехи первой группы, как более простые по
форме, древнее лемехов второй группы, более совершенных по очер-
таниям и более приспособленных для вспахивания земли.
418
Рис. 51. Наконечники мотыг и лемехи из собрания Кяхтинского музея.
1, 3, 4, 6, 8— орудия гуннского времени; 2—бронзовый сошник;
5, 7,9 — средневековые лемехи
27*
Земледельческие орудия первой группы появились в большинстве,
очевидно, в относительно позднее время (в Забайкалье примерно во
второй половине I тысячелетия до н. э.), когда в Прибайкалье, в
забайкальских степях и в соседней Монголии господствовали тюрк-
ские племена — курыканы, уйгуры и «голубые» орхонские тюрки,
а на Енисее обитали енисейские кыргызы.
Сошники же, которые могут быть датированы уже киданьской,
а затем и еще более поздней, монгольской эпохой, относятся ко вто-
рой группе. До недавнего времени считалось, что отмеченные земле-
дельческие орудия — наиболее ранние свидетельства земледелия в.
нашем Забайкалье и в Монголии.
4П
Рис. 52. 1, 2, 3, 4. Земледельческие орудия гуин-скопо времени из собрания
Кяхтинского музея
В нашем распоряжении теперь есть и еще 'более древние
земледельческие орудия из Забайкалья, возраст которых лет на пять-
сот, а может быть и того более, превосходит возраст отмеченных чугун-
ных и железных сошников второй половины I тысячелетия до н. э.
Сюда относятся оригинальные изделия, хранящиеся в Кяхтинском
музее, отлитые из чугуна. Они происходят из окрестностей поселка
Нижние Дурёны, в низовьях р. Чикоя, из Усть-Кяхты и пади Средние
Суджи, около Кяхты.
Вещи эти занимают совершенно особое место среди известных
нам древних земледельческих орудий Забайкалья.
По форме они отчасти приближаются к лемехам первой группы,
так как очертания их тоже близки к параболоидным. Но разница меж-
420
ду ними все же большая и принципиальная — пропорции их иные,
эти лемехи значительно уже, почти треугольные по очертаниям; ниж-
няя сторона их плоская, а противоположная выпуклая. По размеру
они вдвое меньше обычных лемехов.
Характерная особенность этих изделий — украшения в виде вы-
пуклых линий-валиков, которые напоминают обычные украшения
бронзовых и чугунных кельтов, известных в Прибайкалье и за Бай-
калом.
На выпуклой стороне этих изделий — узор из продольных линий,
соответствующих его общей форме, т. е. расширяющихся к втулке и
суживающихся к лезвию. На задней плоской стороне выпуклые ли-
нии узора образуют фигуру в виде треугольника, заполненного внутри
продольными прямыми линиями, от треугольника спускается вниз
вдоль изделия длинная прямая линия. (В одном случае эта фигура
имеет вид трапеции.)
Как по своим размерам, так по форме и орнаменту эти изделия
не только напоминают бронзовые и чугунные кельты Прибайкалья и
Забайкалья, но вместе с тем занимают как бы промежуточное место
между ними и лемехами для плугов первой группы.
К этим орудиям близко по размерам и форме чугунное изделие,
найденное в 1949 г. при раскопках гуннского укрепленного поселения
вблизи устья р. Нижней Иволги, на левом берегу Селенги, в 16 км
выше моста, ведущего из г. Улан-Удэ через Селенгу к Нижней Иволге.
Длина его 11 см, ширина 8 см. Оно найдено было в яме для запасов,
вместе с зернами проса. Таким образом, подкрепляется мысль о том,
что это было земледельческое орудие \
Однако есть основания предполагать, что история земледельче-
ских орудий и земледелия за Байкалом и в соседней Северной Мон-
голии началась значительно раньше гуннского времени. Об этом сви-
детельствует прежде всего хранящийся в том же Кяхтинском музее
древний сошник, изготовленный не из железа или чугуна, а из высо-
кокачественной золотистой бронзы.
Сошник этот был куплен в старой Урге (совр. Улан-Баторе) и,
следовательно, был найден где-то в Северной Монголии. Крупные
размеры, правильная форма и чистота литья характеризуют его как
превосходный образец древнего литейного искусства.
Форма сошника параболоидная, со слегка суженным и вытянутым
острием. Обе стороны его симметрично выпуклые, а миндалевидная
в сечении втулка окаймлена с боков довольно широкими массивными
лопастями. Сверху, с обеих широких сторон, имеются глубокие, сим-
метричные, дугообразновогнутые вырезы. В целом это изделие по
очертаниям широких сторон напоминает митру католических еписко-
пов. Длина сошника 28 см, ширина 23,5 см, толщина в среднем 6 см.
Вес его 3 кг 550 а1 2.
Очевидно, именно этот бронзовый сошник имел в виду Ю. Д.
Талько-Грынцевич, когда писал в 1900 г., что «довольно развитое
земледелие подтверждают не только встречаемые здесь первобытные
каменные жернова, разной формы и величины, но и другие земледель-
ческие орудия, как, наприм., сошники, довольно большую коллекцию
1 А. В. Давыдова и В. П. Шилов, К вопросу о земледелии у гуннов (ВДИ,
№ 2, 1953), стр. 193—201.
2 Кяхтинский музей, колл. 1290—1.
421
Рис, 53. Бронзовый сошник из собрания
Кяхтинского музея
которых нам удалось собрать для
музея. В коллекции этой мы име-
ем сошники разной величины,
формы и из разных металлов, на-
чиная от бронзовых (выделено
мной.—А. О.) (1 экзем.), неук-
люжих, кованых железных до ма-
лых чугунных литых, а насколько
они чужды бурятскому и монголь-
скому населению, это видно из то-
го, что в этих сошниках они оли-
цетворяют небесные громовые
стрелы и считают их священ-
ными» 3.
Вряд ли можно допустить
мысль о принадлежности бронзо-
вого сошника тому времени, когда
в Монголии и за Байкалом суще-
ствовало развитое местное произ-
водство железных орудий труда и
предметов вооружения. Мы не
знаем примеров, когда в эпоху
железа такие повседневные и вместе с тем крупные по разме-
рам орудия земледельческого производства выделывались бы из
бронзы, а не из железа.
Отсюда следует вывод, что бронзовый сошник Кяхтинского музея
должен был быть отлит в те времена, когда бронза служила основным
или даже единственным материалом для изготовления металлических
орудий земледельческого труда, т. е. в бронзовом веке. Этому выводу
не противоречит техническое совершенство нашего сошника. Литей-
щики бронзового века за Байкалом и в Монголии издавна успешно
отливали такие сошники в соответствующей форме. Металла у них
тоже было достаточно. Наше Забайкалье до сих пор славится бо-
гатством цветных металлов, в том числе олова. На этих рудах вы-
росла оригинальная и богатая культура забайкальской бронзы.
Наиболее близкой территориальной и хронологической аналогией
кяхтинскому бронзовому сошнику считаются такие же по материалу,
но иные по форме мотыги и сошник из Юнани 3 4.
Здесь перед нами, однако, встают затруднения. Во-первых,
племена, жившие в бронзовом веке в Монголии и за Байкалом, при-
нято считать не земледельческими, а исключительно скотоводческими.
Они были номадами, как и все население степных областей Азии в
течение двух тысячелетий, вплоть до XIX—XX вв. Монголия и За-
байкалье, возможно, были даже родиной пастушеского скотоводства.
3 Ю. Д. Талько-Грынцевич, Древние обитатели Центральной Азии (с картою
распределения народностей до XIII века) («Труды Троицкосавско-Кяхтинского
отделения Приамурского отдела ИРГО», II, 1—2, М., 1900), стр. 63—64.
4 Olov R. Janse, Un groupe de bronzes anciens propres a [’extreme — Asie Meri-
dionale («The Mus, of Far East», Stockholm, 1931, fig. 25, 26 tab. XVII—1, 2—Го Mo-
жо, (например, пишет, что в Китае встречаются бронзовые орудия, которые некото-
рыми исследователями считаются лемехами плугов (сам он .видит в них скорее
предметы ритуала) (Го Мо-жо, Эпоха рабовладельческого строя, М., 1956, стр. 36).
422
Во-вторых, до сих пор никто не пытался доказывать, что в столь
раннее время и тем более здесь, в глубине степных пространств Цент<
ральной Азии, могло существовать плужное земледелие, наиболее
высокое по техническому оснащению, с использованием тягловой силы
лошадей или крупного рогатого скота.
Остановимся на этих важных вопросах подробнее. Начнем с во-
проса о возможностях зарождения земледельческой культуры в сте-
пях и современных нам пустынных областях Центральной Азии.
Первое естественноисторическое условие — климат. Независимо
от той или иной постановки вопроса о том, что со временем климат
Центральной Азии становится все более засушливым, бесспорно, что
даже самые пустынные и малозаселенные сейчас области Монголии,
например Гоби, в древности были более благоприятны для жизни чело-
века. В каменном веке, т. е. 4—5 тыс. лет назад, там было больше
воды, а следовательно, должна была существовать богатая расти-
тельность и мог жить древний человек, следы которого действитель-
но оказываются в Гоби неожиданно многочисленными. То же самое
следует сказать о территориях на востоке Монголии, например о рай-
оне Тамцаг-Булака, где около высохших теперь рек и озер располага-
лись когда-то поселения людей неолитического времени и эпохи ран-
ней бронзы, в чем я убедился сам -в 1949 г. Кроме того, в МНР и сей-
час достаточно мест вдоль рек и горных долин, где с успехом разви-
вается земледелие.
Второе такое условие целиком связано с потребностями человека,
с его хозяйственной жизнью и интересами.
Ни древние охотники, ни собиратели Монголии и Забайкалья,
разумеется, никогда не пренебрегали растительной пищей. Напро-
тив, она была им необходима, как и нам. Не удивительно поэтому,
что уже в глубокой древности, в каменном веке, здесь существовало
достаточно развитое собирательство, а может быть, и земледелие.
О нем наглядно свидетельствуют многочисленные зернотерки, харак-
терные для неолита Монголии.
В этом мы могли убедиться во время работы монгольской исто-
рико-археологической экспедиции АН СССР и Комитета наук МНР
в 1949 г. под руководством проф. С. В. Киселева. За несколько ча-
сов обследования дюнных котловин в районе Баиндзака (Шабарак-
усу) удалось собрать около двух десятков курантов характер-
ной ладьевидной формы, рассеянных в безотрадной ныне песчаной
пустыне, среди сплошных барханных бугров. Зернотерки и куранты
обнаружены были и археологическими экспедициями, ранее работав-
шими на территории Монголии: американской (1925—1928) под
начальством Эндрюса и китайско-шведской. Успешные археологиче-
ские сборы в 1927, 1929—1931 и 1933—1934 гг. производил Ф. Берг-
ман. Зернотерки и куранты Ф. Бергман нашел в девяти пунктах 5-
В 1956 г. Н. В. Ефремов доставил в Институт истории материаль-
ной культуры АН СССР коллекцию образцов неолитической керамики
и каменных изделий, в том числе наконечники стрел из кремня, об-
работанные отжимной ретушью, проколки, скребки, нуклеусы кони-
ческой формы, шлифованные топоры, а также песты, обломки ку-
5 John Maringer, Contribution to the Prehistory of Mongolia (Publication 34,
VII. Archaeology), Stokholm, 4950; (рец.) А. П. Окладников, Новые данные no
древнейшей истории Внутренней Монголии (ВДИ, 1951, № 4), стр. 16*2—174.
423
ранта и плиты-зернотерки. Эти вещи были собраны им на юге Гоби,
в районе ст. Улан-Уул.
В то же время рядом с Монголией и Забайкальем, в ангарской
и ленской тайге, среди тысяч неолитических изделий не найдено ни
одной зернотерки, ни одного куранта к ней. Нет их и на Амуре. На-
ходки в Монголии интересны и тем, что позволяют 'представить конк-
ретные условия, в которых здесь происходил переход от простого
собирательства к земледелию.
Рис. 54. Каменные земледельческие орудия из Монголии:
1, 2, 3— сошники; 4, 6 — зернотерки с пестами; 5 — зернотерка с курантом
Какие именно растения могли употреблять в пищу неоли-
тические обитатели Монголии, можно судить по этнографическим
данным, показывающим, насколько широко распространено собирание
дикорастущих съедобных растений даже теперь у скотоводов-монго-
лов и какую важную роль оно играло в их жизни прежде.
Земледелие в Монголии вплоть до недавнего прошлого сущест-
вовало только в районах, находившихся под прямым воздействием ки-
тайцев. В других же местах, где господствовала исконно монголь-
ская скотоводческая культура и незыблемо сохранялись древние тра-
диции, земледелие было настолько чуждо монголам, что вскапывать
424
Распространение древнейших земледельческих орудий в Монголии и соседних областях
землю вообще считалось опасным. Думали, что это грозит различ-
ными несчастьями и в особенности самым страшным из них — паде-
жом скота. Даже в 1917 г., когда ургинский богдо-гэгэн приказал
завести в Монголии пашни, власти княжества Дзаин-Гэгэн ответили,
что хлебопашество идет вразрез с учением буддийской церкви и они
не хотят портить красоту природы безобразным взрыванием почвы.
Не подействовала даже денежная пеня: «Княжество, — писал акад.
И. М. Майский в 1920 г., — уже два года платит штраф, но земледе-
лия у себя не заводит». Однако потребность в растительной пище
народа, питающегося почти преимущественно мясом, становилась все
большей, и удовлетворялась она в значительной мере сбором дико-
растущих съедобных растений. Несомненно, что кочевники монголь-
ских степей всегда собирали съедобные корни. Древнейший рассказ
об этом восходит ко времени предков Чингис-хана. По словам Рашид
ад-Дина, Хайду-хана, шестого предка Чингис-хана, Мунулун, которую
иначе называли Мунулун-Таргун, или «Жирная», обитала со своими
девятью сыновьями и стадами в местности Нус-Эргин и Черная Гора.
Семьдесят кибиток джалаиров, разбитых чжурчженями, прикочевали
однажды на землю Мунулун и, так как их одолевал голод, «выкапы-
вали корни растения, называемого судусун... и считающегося в этой
области съедобным, и ели [его]. Вследствие этого они изрыли ту мест-
ность, на которой сыновья Мунулун выезжали коней, и понаделали
там множество ямок. Мунулун сказала: „Зачем вы изрываете [степь]
и портите ристалище моих сыновей?!!”. В результате последовавшего
затем столкновения Мунулун и восемь ее сыновей были убиты джа-
лаирами. За этот поступок повинное в убийстве племя джалаиров
было потом разгромлено, мужчины перебиты, а жены и дети их сде-
ланы рабами Хайду»6.
Некоторые растения со съедобными семенами, в особенности
сульхир (из семейства солянковых), играли большую роль в жизни
монгольских скотоводов. Семена сульхира, растущего на голых
сыпучих песках, доставляют важный продукт питания и алашань-
ским монголам. «Вопреки поговорке: „не посеешь — не пожнешь”',—
пишет Пржевальский, — ала-шаньцы, в особенности в более дожд-
ливое лето, собирают в конце сентября обильную жатву на своих
песках. Затем тут же, на готовых токовищах, каковыми служат все
оголенные места лессовой подпочвы, обмолачивают собранный сул-
хир. Техника сбора семян очень примитивна: их попросту вытрясают
на корню и затем сметают в кучи на земле. Потом семена поджари-
вают и мелют ручными жерновами, получая вкусную муку, которой
питаются круглый год»7.
Среди сыпучих песков Монголии часто встречается также и дру-
гое растение со съедобными семенами — харсуль. Монголы осенью
срезали ножами колосья этого растения, выбивали из них палками
зерна черного цвета, а затем растирали на каменных ручных жерно-
вах, сменивших первобытные зернотерки эпохи неолита.
В алашаньских песках растет и крестоцветное растение, которое
монголы называют дзерлик-лобын, т. е. дикая редька. Его корни, горь-
кие в сыром виде, пригодны для еды, если их посолить. Употребляют-
6 Рашид ад-Дин, Сборник летописей, I, 2, М.—Л., 1952, стр. 18—20.
7 [Н. М. Пржевальский] «Третье путешествие в Центральной Азии. Из Зай~
сана через Хами и Тибет и на верховья Желтой реки», СПб., 1883, стр. 442.
425
ся в пищу также и другие растения Гоби. Монголы в XIX в. повсю-
ду собирали дикий лук и корни мыкыра. Подобно камчадалам XVII—
XVIII вв., они не только собирали их по низинам, но и выкапывали за-
пасы корней мыкыра, собранные в но*рах мышами-полевками на зиму.
Г. Н. Потанин слышал в Ордосе народное поверье, в общих
чертах поразительно совпадающее с верованиями камчадалов, за-
писанными в XVIII в. Крашенинниковым. Монголы передавали, что
мыши собирают зерна так: одна из них будто бы ложится на спину,
другие же накладывают ей зерна на грудь и брюхо, а потом тащат
за хвост к норе. Грабящих мышиные склады бедняков-монголов бо-
гачи порицали и считали, что они «потеряли стыд» 8.
Описанные техника сбора и способ применения в пищу семян
сульхина и харсуля, а также съедобных корней настолько примитив-
ны, что вряд ли можно сомневаться в их глубокой древности.
Так могли добывать растительную пищу и далекие предшествен-
ники монголов, люди каменного века, в жизни которых харсуль и
сульхир имели тем большее значение, что у них не было ни домашне-
го скота, ни молока, ни мяса.
Развитое собирательство в свою очередь могло явиться при опре-
деленных культурно-исторических условиях предпосылкой для возник-
новения земледелия в настоящем смысле этого слова, т.е. возделыва-
ния дикорастущих съедобных растений, в первую очередь злаковых.
Вполне возможно даже, что такое первичное земледелие возникло
в степях Монголии значительно раньше, чем можно думать, судя
по современным ландшафтам этой страны. Как уже говорилось,
обилие зернотерок, а также их устоявшаяся форма свидетельствуют
об их важной роли в хозяйственной жизни неолитических племен.
Замечательно и распространение этих вещей. Число их резко уве-
личивается с запада на восток, от Гоби к границам Северного Китая.
Связь земледельческих орудий эпохи неолита и в особенности «куль-
туры раковинных куч» с такими же земледельческими орудиями, ха-
рактерными для неолита Китая, может быть прослежена и в При-
морье. Отсюда следует вывод, что распространение курантов и зер-
нотерок в Монголии, Дунбэе и Советском Приморье объясняется
определенным влиянием древней культуры Китая на население со-
седних стран. Культура земледелия проникла из Китая, из областей,
где распространены культура расписной керамики типа яншао и
культура типа луншан («черной керамики»).
В неолите яншао, правда, зернотерок известно очень немного
(в них не было нужды, так как основной хлебной культурой был рис),
но в любом случае само по себе земледелие в Дунбэе и Монголии
могло быть заимствовано только из Китая.
В связи с этим заслуживает внимания и еще один важный факт.
В археологической литературе уже давно стали известны оригиналь-
ные каменные изделия, которые считаются каменными лемехами для
плугов. Их впервые описал и определил как земледельческие орудия
известный исследователь неолита Северного Китая Лисан9. Затем
8 Об употреблении монголами в пищу сульхира, харсуля, тыкыра и других
растений см.: «Очерки Северо-Западной Монголии. Результаты путешествия,
исполненного в 1876—1877 годах по поручению ИРГО членом-сотрудником оного
Г. Н. Потаниным», II, СПб., 1881, стр. 128—138; IV, СПб., 1883, стр. 145—155.
9 Е. Licent et Р. Teilhard de Chardin, Note sur deux Instruments agricoles du
Neolithique de Chine («L’Antropologie», XXXV, 19i25).
426
такие же каменные предметы японские и китайские археологи нашли
в Чифыне и в других местах вместе с неолитическими изделиями и
описали их 10.
Эти орудия имеют устойчивую и характерную форму. Они обла-
дают широким параболоидным острием и суженным насадом; по-
верхность их в одних случаях оббита, в других — сплошь зашлифо-
вана, может быть, в результате длительного употребления. Судя по
исключительно большим размерам, они не могли служить мотыгами.
Длина в среднем равна 30—35 см при ширине около 15 см,
В 1951 г. в Агинских степях мне посчастливилось обнаружить
вмг с неолитическими изделиями из камня обломок подобного
орудия. И, наконец, совсем недавно, в 1956 г., корейскими архео-
логами было найдено значительное число каменных орудий, близ-
ких по размерам и форме описанным каменным лемехам. На поселении
Ди Тхап Ли, вблизи города Саривон, найдено 30 таких лемехов, дли-
ною 30 см и более (до 65 см) при ширине около 15 см. Вместе с ними
лежали каменные серпы и зернотерки с курантами (на поселении Нон-
фори около 60 экземпляров), а также зерна проса11.
Новейшие открытия корейских археологов не оставляют сомне-
ния не только в существовании земледелия у дальневосточных пле-
мен, стоявших на ступени неолита, но и в том, что описанные выше
орудия действительно служили лемехами древнейших плугов.
В 1958 г. аналогичный каменный лемех был обнаружен мной в пади
Харинской, у озера Ханка, в землянке конца каменного века.
Из всего сказанного видно, что на обширных пространствах Се-
верной Кореи, Дунбэя, Монголии и отчасти Забайкалья уже в нео-
литическое время и в начале бронзового века, по-видимому, сущест-
вовало не только зачаточное мотыжно-палочное земледелие, но и
более развитая форма земледелия: обработка земли плугом с
применением должно быть в качестве тягловой силы, домашних
животных.
Такой вывод на первый взгляд может показаться совершенно
неожиданным. Но, помимо приведенных археологических фактов, он
подтверждается и свидетельствами письменных китайских источников,
относящихся не только к чжоускому, но и к более раннему, инь-
скому времени. По словам Го Мо-жо, «иньцы уже знали пахоту с
помощью волов». В гадательных надписях, пишет он, часто встре-
чается иероглиф «соха», «пахать». Часть иероглифа изображает сош-
ник, а небольшие точки — землю, поднимаемую сошником, «все это
тянет вол». Среди сосудов периода Западного Чжоу, говорит он далее,
есть один жертвенный сосуд с иероглифом, изображающим пахоту
двухсошниковой сохой 12.
10 Е. Licent, Les collections neolithiques du Musee Hoangho Paiho dp Tien
tsin, № 4'4. Tien tsin, '1931, pl. 63; Ichiro Yawata, Contribution to the Prehistoric
Archaeology of Northern Jehol («Rep. of the first Scient. Exped. to Manchoukuo»,
sect. VI, part III, 1940), pl. XVI, p. 42; Hung-shan-hou, Ch’ih Feng, Prehistoric
Sites at Hung-shan-hou, Chth — Feng in the Province of jehol Manochoukao («Ar-
chaeologia Orientalis», serie A, vol. VI, 1938), fig. 48, ipl. XLI.
11 Хван Ги Дек, Остатки и памятники каменного века в провинции Северный
Хамген («Мунхва Юсан», 1957, № 1, 2); Раскопки первобытных памятников на
улице Нопхорн в г. Чендоне («Мунхва Юсан», 1957, № 4); То Ю Хо, Хван Ги Дек,
Предварительный отчет о раскопках первобытных памятников в селе Ди Тхап Ли
(«Мунхва Юсан», 1957, № 5).
12 Го Мо-жо. Эпоха рабовладельческого строя, стр. 18—19.
427
О том же говорит и проф. Шаньдунского университета Тун Шу-ег
изучающий историю древнего мира, в частности историю развития
ремесла и торговли в Китае. В журнале «Вэньшичжэ» он писал, что
уже в VI в. до н. э. в Китае назревают крупные прогрессивные пе-
ремены. Тогда в Китае появляются первые железные орудия, разви-
вается плавка железа, а затем и литье чугунных изделий. В эпоху
Борющихся царств уже повсеместно распространяются железны?
земледельческие орудия. В конце эпохи Чуньцю широко производит-
ся также пахота земли плугом на быках, совершенствуется агрикуль-
тура, применяются удобрение почвы и искусственное орошение
полей. В результате усиливаются обмен и торговля, растут города.
Одновременно ускоренно развиваются общественные отношения. На
этой основе, полагает Тун Шу-е, складываются зрелые формы рабо-
владельческого строя, приближающиеся к античным формам рабо-
владельческого общества Греции и Рима. Основа же для такого про-
грессивного развития была заложена в Китае еще в конце II тыся-
челетия до н. э., в эпоху Инь (Шань) 13. «Интерпретация ряда зна-
ков в надписях на костях дает возможность предположить, что иньцы
использовали скот при обработке земли. Так, один из знаков, „г/”,
изображал вола, стоящего сбоку земледельческого орудия. Другой
знак „ли” (плуг, пахать), в своем составе также имеет вола, а иног-
да, но редко — лошадь. В гадательных надписях встречаются также
сочетания двух иероглифов, обозначающих плуг и быка» 14.
Это значит, что пахота с сохой и использованием тягловой силы
домашних животных была распространена в Китае уже во II и I ты-
сячелетиях до н. э., т. е. более трех тысяч лет назад.
Поэтому не удивительно, что в степях Забайкалья и Монголии
у ближайших соседей древнего Китая еще в конце неолита и в брон-
зовом веке, во II и I тысячелетиях до н. э., могло появиться плужное
земледелие, а вместе с ним и более развитая земледельческая
культура.
Более того, учитывая наличие больших каменных лемехов для
плуга в неолите и бронзовом веке в Дунбэе и Монголии, т. е.
в тех странах, где уже во II и I тысячелетиях до н. э. развивается ско-
товодческая культура, можно высказать предположение, что плуг и
пахота с применением тягловой силы возникли раньше в зоне, которая
издавна была областью контакта между земледельцами Китая и
охотниками-собирателями Монголии и Дунбэя, перешедшими затем
к разведению домашних животных.
Эта мысль находит подтверждение в том, что земледелие Китая
на протяжении тысячелетий было интенсивным и преимущественно
мотыжно-палочным. У людей культуры яншао, помимо собаки, глав-
ным или даже единственным домашним животным была свинья.
Племенам же Дунбэя и Монголии, давно уже имевшим лошадь и
корову, легче было переложить основную тяжесть изнурительного
труда по обработке земли на домашних животных, а следовательно,
изобрести необходимый для этого плуг, что они, как мы видели, и
сделали уже в неолите и в самом начале бронзового века. Оттуда
13 «Вэтьшичжэ», -1955, № 1. — Пользуюсь случаем выразить приз1нательность
А. В. Серкиной за эти сведения, переведенные ею с китайского (ср. ВДИ, 1955,
№ 4. стр. 119).
14 «Всемирная история», I, М., 1955, стр. 440.
428
плужное земледелие, одно из самых больших прогрессивных дости-
жений в развитии хозяйства земледельческих племен, могло проник-
нуть и в иньский Китай. Контакт Китая с соседями существовал из-
давна. Получив от Китая первые навыки земледелия, скотоводы
Дунбэя и соседних областей в свою очередь содействовали дальней-
шему ‘прогрессу этой отрасли хозяйства китайцев.
Как мы уже видели, область распространения первичного неолити-
ческого земледелия с зернотерками была очень узкой и ограниченной
в глубину. Еще уже, еще ограниченнее был тот район, где употреб-
лялись каменные сошники и жатвенные ножи-серпы. Он совпадал с
современной Внутренней Монголией, собственно Маньчжурией, с на-
шим Приморьем и Кореей. Земледелие, естественно, развивалось
быстрее вблизи от Китая, т. е. от р. Желтой и Шаньдуна. К северу
же от Гоби, к северу и востоку от Дунбэя, на берегах Амура и по
соседству с ним по-прежнему обитали лесные рыболовы и охотники,
не знавшие земледелия и не имевшие даже зернотерок, так как они
в них не нуждались.
Но с течением времени земледелие все же в какой-то мере охва-
тило и эти области Монголии и Восточной Сибири.
Это произошло еще в I тысячелетии до н. э., а может быть, не-
сколько раньше, когда в Китае пышно расцвела культура шанских
племен и возникло Иньское государство.
О том, что земледелие, и притом уже весьма развитое, с плугом
и применением тягловой силы действительно существовало в Монго-
лии около двух с половиной тысяч лет тому назад, свидетельствует
бронзовый сошник Кяхтинского музея.
Этот же вывод подтверждается второй находкой (из Северной
Монголии), относящейся к бронзовому веку, оценивая значение кото-
рой для истории земледелия в Монголии, С. В. Киселев писал: «...На
выдувах против Наванцерена была обнаружена втульчатая листовид-
ная бронзовая стрела древней скифо-сибирской формы и каменная
доска для растирания зерен типично татарской формы... Эта находка
особенно важна, так как позволяет говорить о глубокой древности
земледелия в долине Толы» 15.
Можно, правда, сказать, что это пока единственные в своем
роде находки, изолированные факты, находящиеся в противоречии с
существующими в литературе представлениями о древней культуре
бронзового века в целом, которая существовала на территории За-
байкалья и Северной Монголии в I тысячелетии до н. э. и была,
согласно этим взглядам, в основе культурой степных скотоводов.
Культура гак называемых плиточных могил в общих чертах нам
известна теперь достаточно хорошо. И мы действительно знаем, что
ее носители разводили лошадей, овец, крупный рогатый скот. В моги-
лах найдены такие части конской верховой сбруи, как удила и пса-
лии 16. Однако исследованиями, проведенными в 1947—1955 гг. на
территории теперешней Бурятской АССР и Читинской области уста-
15 С. В Киселев, Монголия в древности («Известия АН СССР», серия исто-
рии и философии, IV, № 4, 1947), стр. 362; см. об этом также: Г. И. Боровка,
Археологическое обследование среднего течения р. Толы (сб. «Северная Монголия»,
П, Л., 1927), табл. X.
16 Г. П. Сосно’вский, Плиточные могилы Забайкалья («Труды отдела истории
первобытной культуры Государственного Эрмитажа», I, Л., 1941), стр. 273—309.
429
новлен один важный для понимания этой культуры факт: в плиточ-
ных могилах и на всей территории их распространения постоянно
встречаются фрагменты глиняных сосудов-триподов с полыми внут-
ри ножками-резервуарами 17. Они встречаются в районе Кяхты и
севернее, вплоть до Улан-Удэ, на реках Ингоде и Ононе, а также
в Баргузинской котловине. В селе Агинском найден и целиком вос-
становлен из обломков большой глиняный сосуд такого рода.
Глиняные триподы— самые обычные предметы в дошедшем до
нас скудном инвентаре памятников бронзового века Забайкалья.
Они представляют собой существенный и характерный элемент
«культуры плиточных могил».
Вместе с тем замечательно, что все эти сосуды имеют аналогию
только в одном месте — в древнем Китае, где, начиная с неолита
яншао и луншан, известны именно такие сосуды типа ли. состоящие,
по образному выражению И. Г. Андерсона, как бы из трех срос-
шихся вместе сосудов в виде коровьего вымени. В древнем Китае
сосуды типа ли неразрывно связаны с началом земледелия. Их с пол-
ным правом называют символом земледельческой цивилизации древ-
него Китая. В таких сосудах предки современных китайцев варили
и парили свою растительную (в основе) пищу18.
Нигде более в мире, кроме Китая и Забайкалья, триподы типа
ли неизвестны. И в наше Забайкалье они явно проникли из Китая.
В связи с этим возникает вопрос о том, чем было вызвано такое
заимствование, что заставило людей бронзового века в Забайкалье
перенять именно этот предмет, специфический для земледельцев Китая
и связанный с их образом жизни и культурными традициями?
Нельзя не поставить и другой, такой же естественный и неизбеж-
ный, вопрос. Почему у степных скотоводов Забайкалья так широко
распространились именно эти сосуды, столь неудобные (при постолд
ных передвижениях с места на место «по воде и траве») из-за их
больших размеров и хрупкости? Почему их клали древние скотоводы
Забайкалья в могилы?
Ответ, кажется, может быть только один. Скотоводство в
бронзовом веке Монголии и Забайкалья вовсе не исключало земле-
дельческую культуру, а напротив, имело своим естественным допол-
нением земледелие. Это было не узкоспециализированное, а по необ-
ходимости многоотраслевое экстенсивное хозяйство. Само же ското-
водство имело еще не «пастушеский», т. е. кочевой, а более прими-
тивный характер.
Бронзовый сошник и глиняные триподы из плиточных могил пре-
красно дополняют друг друга, и этим объясняется загадка эконо-
17 См.: «История Бурят-Монгольской АССР», I, Улан-Удэ, 1951, стр. 36, 39
(рисунок агинского трипода); А. П. Окладников, Археологические исследования
в Бурят-Монголии в 1947 г. (ВДИ, 1948, № 3), стр. 161; А. П. Окладников, Работы
Бурят-Монгольской археологической экспедиции в 1947—1950 годах (КСИИМК.
XLV, 1952), стр. 46; «Очерки истории СССР, Первобытно-общинный строй и древ-
нейшие государства на территории СССР», М., 1956, стр. 405.
18 J. G. Andersson, Researches into the prehistory of the Chinese («The Mus.
of Far East», Antiq. Bull. No 15, Stokholm, 1943, p. 256—261; J. G. Andersson, Preli-
minary Report on Archaeological Research in Kansu («Memoirs of the geological
survey of China», ser. A, No, 6, Peking, 1925), ip. 46—47; J. G. Andersson, An early
Chinese culture («Memoirs of the geological survey of China», ser. A, No 5);
H. G. Creel, Studies in early Chinese culture, ser. I, London, 19'38, p. 197—218 (раз-
дел о триподах ли).
430
мической основы древней бронзовой культуры Забайкалья и Мон-
голии.
На дальнейшем этапе, когда складывается кочевое скотоводство
со (всеми характерными для него элементами культуры и быта степ-
ных номадов, начиная с войлочной юрты, у кочевников-гуннов, судя
но китайским летописям, распространяются земледельческие коло-
нии, в том числе из пленных китайцев.
Существенно поэтому, что для гуннского времени характерны не
лемехи плугов, а наконечники мотыг, показывающие, что обработка
полей производилась вручную.
Не менее интересны также и небольшие лемехи, более крупные,
чем мотыги, но вдвое меньшие по сравнению с обычными сошниками
для плугов. Согласно китайским преданиям, в глубокой древности
вместо тягловой силы животных при пахоте использовался труд двух
или более людей, которые и тащили плуг.
Возможно, так же использовали своих рабов гунны и их ближай-
шие преемники, а малые лемехи употреблялись именно при такой
пахоте с применением рабов вместо домашнего скота.
Властная и жестокая паразитическая патриархально-рабовладель-
ческая верхушка гуннских племен, которая вела непрерывные войны
с соседями и в том числе с Китаем, не была заинтересована в даль-
нейшем улучшении техники земледелия. Для нее с избытком хватало
рабов, которые и обрабатывали землю при помощи простой мотыги.
Непонятное и неожиданное исчезновение плужного земледелия
в конце I тысячелетия до н. э. и в начале I тысячелетия н. э. объяс-
няется, следовательно, социальным развитием хищной гуннской дер-
жавы, переходом гуннов от первобытной общины к рабовладению,
когда стало выгоднее использовать принудительный и ничего не сто-
ивший чужой труд — труд раба.
В итоге нашего обзора можно сказать, что история земледелия в
Забайкалье и соседних с ним районах Центральной Азии была зна-
чительно более длительной и сложной, чем это может показаться на
первый взгляд.
Л. Д. ПОЗДНЕЕВА
ЦЗИ КАН «О ДОЛГОЛЕТИИ»
«В трактатах Цзи Кана ...мысль новая, острая
часто направлена против старого учения...»
(Лц Синь) 1
Свой трактат поэт Цзи Кан (223—262) начинает с изложения
различных взглядов на долголетие: одни признают возможность веч-
ной жизни богов и находят ее доступной человеческому познанию
(«божественное бессмертие можно изучить, можно добиться его соб-
ственными силами»); другие считают невозможным продлить сроки
жизни («высший предел — сто двадцать лет»). Обе эти точки зрения
Цзи Кан объявляет несостоятельными («не отвечающими положению
вещей») и утверждает: «Правильным уходом за телом можно добить-
ся высшего предела жизни в тысячу с лишним лет, низшего — в не-
сколько сотен лет»2.
На первой точке зрения Цзи Кан останавливается несколько
подробнее. Он допускает существование богов (они «должны быть»,
судя «по записанному в книгах, переданному в прежних историях»),
но отказывается от изучения божественного бессмертия из-за отсут-
ствия собственного опыта («своими глазами я богов и бессмертных
не видел») и из-за непознаваемости субстанции богов (им «дарован
природой как будто особый эфир, которого не приобрести многолетним
изучением») 3. Интересно отметить такую же постановку сходного
вопроса — отрицания бессмертия души — у Тао Юаньмина (372—
427): «(душа) хотела б гулять на вершинах Куньлуня и Хуашань
(обители бессмертных. — Л. П.), но путь этот непостижим, и дорог
к нему нет» 4. Оба поэта пользуются одним и тем же приемом: чтобы
не заявлять открыто о своих еретических взглядах 5, они отводят боже-
ственное якобы лишь для того, чтобы ограничиться областью позна-
ваемого. Этот прием и дает Цзи Кану возможность осуждать увле-
чение алхимией и поисками чудотворного эликсира бессмертия, выра-
зившимися в первом взгляде, бороться с неверием в силу человека —
1 ЖЖ —АИА^, згООКо
2 $ЖЖ, ОЖ, - В дальнейшем
-сноски на это издание даются в тексте сокращенно (III, 1, III, 2 и т. д.).
3 Этот термин Цзи Кан заимствует у философа Лецзы (V в. до в. э.), кото-
рый «считал, что зещи... возникают из вечно существующей материальной субстан-
ции ци (воздуха, эфира)» [Ян Хин-шун. Материалы по матери в
Китае. Сочинение «Ле-цзы» («Реферативный сборник АН СССР», М., 1'954, № 7),
стр. 169].
4 ЗГЙЖШМ, _ЕЙ, -Ж о
5 Ересью уже в то время считалось нарушение конфуцианских догм, о чем
свидетельствуют судебные приговоры. Например, поэт Кун Жун в 208 г. н. э.
был «казнен из-за отсутствия преданности, почтительности к родителям»
И /ьНЖ- Цзи Кан «казнен, будучи привлечен по делу его друга Люй Аня о
неуважении к матери» [ч!_Е,
432
во втором. В утверждении тысячелетнего срока жизни Цзи Кан рас-
крывает свою веру в науку, в безграничные возможности человече-
ского познания, что показывает в нем наследника даоского тезиса
«наша жизнь ограничена, а знания не ограничены», с которого начи-
нается третья глава «Чжуанцзы», посвященная тому же вопросу о
долголетии6. В этих положениях Цзи Кана, особенно в том, что он
ставит на первое место ощущения, уже обнаруживаются материали-
стические В31ЛЯДЫ. Они подтверждаются его пониманием души (ее
неразрывной связи с телом): «Как плоть опирается на душу, так и
душе для существования необходима плоть» (III, 3), которое он дока-
зывает на конкретных примерах.
«Принимают эликсир 7, напрасно стараясь вызвать пот, а когда
охватывает чувство стыда или страха, пот сразу течет ручьями; не
едят с утра до вечера и страдают от голода, а Цзэнцзы, потеряв ро-
дителей, не мог принимать пищи семь дней; бодрствуют до полуночи
со слипающимися глазами, от горя же и скорби не смыкают глаз до
утра... от вина лишь краснеют, а от гнева... багровеют и волосы встают
дыбом...» (III, 3). Такое сопоставление влияния физического самочув-
ствия человека на его душевное состояние и обратное, более сильное
воздействие второго на первое позволяют Цзи Кану прийти к следую-
щему заключению: «Душевное состояние человека так же относится к
его здоровью, как государь к своему царству. Если на душе беспокой-
но, то и телу плохо, если государь в смятении, то и царство охватывает
смута» (III, 3). Вот почему Цзи Кан порицал тех, кто только «ищет
магического средства» (III, 5), увлекается различными, иногда опас-
ными для жизни составами, и ставил первым условием долголетия
душевное спокойствие: «Если не давать места чувству любви и нена-
висти, печали и радости, соблюдать хладнокровие и бесстрастие, то
и тело и душа обретут покой» (III, 3).
Чтобы доказать, как сжигают человека его страсти, Цзи Каи при-
бегает к аналогии. Он напоминает о страшной засухе при Тане (II ты-
сячелетие до н. э.), когда семь лет подряд сгорали все поля. Если бы
в то время, говорит он, «кто-либо из землепашцев хоть однажды оро-
сил свое поле, оно тоже сгорело бы, но несколько позже, чем у дру-
гих». Поэтому «нельзя пренебрегать пользой и от одной поливки».
Тождественным считает он и вопрос о здоровье: «Неверно говорят,
что однажды рассердиться не причинит вреда, однажды опечалиться
не значит погубить тела». Как одна поливка поля приносит пользу
в засушливый год, так и однажды испытанное горе наносит ущерб
здоровью. Исходя из этого Цзи Кан требует понимания «законов
жизни» и осознания того факта, что «малейшая в них (законах жиз-
ни. — Л. П.) ошибка причиняет вред здоровью» (III, 3).
6 т'-ЖЙс, ЖНВ, +АЖо
7 Об одном из таких эликсиров Лу Синь писал: «Уши-сань— ядовитое ле-
карство... Судя по книгам, очень хорошее: слабого превращает в сильного... Элик-
сир этот был недоступен бедняку, ибо прием его был очень сложным, малейшая
неосторожность могла привести к смертельному отравлению... После приема
«ушисань» следовало ходить... человека бросало то в жар, то в холо'ц. Прихо-
дилось обливаться холодной водой, есть холодное, пить горячим только вино».
Лу Синь считал, что широкое увлечение этим эликсиром обусловило даже изме-
нение в костюме и обуви: «Чтобы предохранить кожу от потертостей, приходилось
носить широкую одежду... легкий мех, свободный пояс... носки и сапоги заменять
сандалиями» ИЛИ------ШСДЛЛ °
28 Заказ 2603 433
Сформулировав основное требование — обуздание своих чувств,
Цзи Кан переходит к другим средствам для достижения долголетия:
«Дыхание и выдыхание, питание и выделение, прием пищи для под-
держания плоти — во всем должны быть согласованность плоти и
души, взаимопомощь внешнего и внутреннего» (III, 3).
Чтобы перейти к следующей мысли, Цзи Кан снова обращается
к примеру из хозяйственной деятельности человека:
«Ведь если земледелец снимает с одного му десять ху, поле его
назовут хорошим те, кто не знает, что обработка оучжун дает возмож-
ность снять более сотни ху... различие -в уходе за полем приносит и
различные результаты». И напомнив о поговорке, осуждающей кон-
сервативность, приверженность ко всему старому: «коль прибыли
десятикратной купец не ищет, а землепашец сотни ху не ждет, то,
значит, люди косные они и не идут вперед» (III, 3—4), Цзи Кан, по
аналогии, доказывает необходимость прогресса и в других областях.
Он перечисляет ряд известных медицине того времени данных: «Чело-
век, питающийся бобами, становится тяжелым, а от листьев вяза —
сонливым; дерево хэхуан успокаивает гнев, а трава сюань — раз-
гоняет печаль..., от чеснока и перца портится зрение, а от сырой сви-
нины и рыбы — здоровье; вошь на голове становится черной, олень,
питаясь листьями вяза, приобретает запах мускуса; у того, кто посе-
лится на горах, появится зоб, у того, кто станет жить в царстве Цзинь,
пожелтеют зубы». Подобные наблюдения позволяют Цзи Кану прий-
ти к тому «заключению, что сущность съедаемого переходит в при-
роду, заражает плоть съедающего» (III, 4). Полный веры в дости-
жения медицины, он утверждает, что «посредственные лекарства
укрепляют здоровье, а лучшие продлевают жизнь» (III, 5), и требует
открытий в медицине и фармакологии, поисков новых возможностей
для укрепления организма: «Если от (одной) пищи можно стать тя-
желым, то разве нельзя от (другой) пищи стать легким? Если можно
ослепнуть, то разве нельзя прозреть? Если зубы могут пожелтеть, то
разве не могут окрепнуть? — пишет Цзи Кан и в заключительном ри-
торическом вопросе утверждает решение основной проблемы своего
трактата. — Если можно приобрести ароматный запах, то разве нель-
зя обрести долговечность?!».
Содержание этого раздела трактата можно определить как харак-
теристику объективных условий, которые дают возможность перешаг-
нуть через старые сроки — сто двадцать лет — и дожить до тысячи.
Переходя к изучению субъективного фактора — отношения к этой
проблеме людей, Цзи Кан констатирует, что человек «замечает пищу
только из зерна, жаждет музыки и красоты, услаждает свое зрение
и черным и желтым, слух — тихим и звонким, вкусным прожаривает
свой желудок, вином кипятит собственные кишки, от его пристрастия
к пряностям загнивает даже костный мозг» (III, 4). Именно то, что
кажется самым желанным, приносит наибольший вред, говорит Цзи
Кан, и обвиняет человека в том, что он так плохо относится к соб-
ственному здоровью, будто стремится сократить свою жизнь. «То ра-
дость, то гнев вносят смятение в его истинную природу (эфир), печа-
ли и заботы наносят ущерб его лучшим качествам...» (III, 4). Чело-
век не дает покоя своему телу, перегружает свой организм чувствен-
ными наслаждениями, душу — слишком острыми переживаниями. Это
перечисление автор заканчивает ярким сравнением нападающих на
434
хрупкое тело излишеств с огромной неприятельской армией. Самым
же страшным врагом человека объявляется его собственная «невоз-
держанность в еде и питье, порождающая массу болезней, неумерен-
ность в сладострастии, ведущая к истощению» (III, 4).
Здесь следует отметить, что страсти, с которыми боролся Цзи
Кан по примеру Чжуанцзы и других представителей даоской шко-
лы, — это алчность и разврат, жажда славы и наживы, т. е. пороки,
свойственные лишь господствующим классам. Поэтому нельзя согла
ситься с авторами «Истории мысли в Китае», которые говорят, что у
Цзи Кана к пониманию «всех таинств» допущен «как единственный
лишь мудрец», и «к обычным (простым) людям все это отношения
не имеет» 8. Им кажется, что Цзи Кан делит людей на какие-то со-
словия, даже классы. Однако словами «мудрый» (III, 3), «умные и.
дураки» (III, 4) Цзи Кан обозначает не социальные категории, а
мудрость или невежество любого человека: в его аналогиях как зем-
ледельцы, так и купцы (тогда сословие непривилегированное) бывают
и косными и передовыми, человеком «ниже среднего ума» выведен:
царь Хуань, а проницательным — врач Бяньцюэ (III, 4). Обличения
же Цзи Кана направлены, как правило, против разложения и роскоши
господствующего класса, и напротив, подлинным сочувствием к стра-
дающему простому человеку дышат те строки, в которых Цзи Кан
дает отпор издевкам насмешников: «не сумел-де поддержать свою
жизнь», по адресу того, кто «страдает от холода и бурь, от ран, при-
чиненным ядом9, и гибнет преждевременно из-за мучений» (III, 4).
Цзи Кан страстно борется с предрассудками, косностью, с при-
вычкой успокаивать себя тем, что все равно закон «для всех один и
подтвержден многими (случаями)». Поэтому-то и «пренебрегают зако-
нами природы, не умеют поддержать здоровье и теряют его по мело-
чам» (III, 5). Рассматривая явления в развитии, Цзи Кан показы-
вает, как незаметные вначале признаки разрастаются в грозную опас-
ность. Для иллюстрации же напоминает о притче Чжуанцзы про царя
Хуаня, который «подумал, что болезнь началась, лишь почувствовав
боль», — и заключает: «беда созревает по мелочам, и лечить ее, когда
она проявится, бесполезно» (III, 4).
От людей, верящих в предначертания судьбы, Цзи Кан перехо-
дит к тем, кто в них сомневается, но не знает, как продлить жизнь.
Далее он говорит о тех, кто пытается достичь долголетия, но не спо-
собен овладеть всем комплексом способствующих этому средств.
Одни полагаются целиком на эликсир бессмертия, верят в его чудо-
творность, некоторое время выдерживают болезненный процесс его
приема, но, не видя прямых результатов, слабеют волей и бросают
дело на полпути. Другие не ограничиваются эликсиром, пытаются
обуздать свои чувства, но не умеют отказаться от радостей жизни, ибо
«и вкусное и красивое остается у них на глазах». В таких случаях
человек также «терпит поражение, ибо колеблется и борется сам с
собой; предметы его манят, берет верх то близкое (буквально: уплата
наличными. — Л, П.), то далекое (буквально: проценты на капи-
тал. — Л. П.)» (III, 5). Определяя то, что мешает человеку прибли-
8 ая-и» й^ж» жвж, т>» эвж
-ЕВ»
9 В Китае существовало мнение, что ядом вызывались заразные болезни.
28*
435
зиться к цели [«искомое далеко и неясно, не видно глазу, его можно
постичь лишь разумом... с пылкой душой входят в область, требую-
щую спокойствия, горят нетерпением в том, что вершится медленно»,
отчего «полезное притекает тоненькой струйкой, а уходит огромной
волной, человек же, сложив руки, надеется на благоприятные резуль-
таты» (III, 5)], Цзи Кан устанавливает противоречие между конкретно
чувственным восприятием и рациональным мышлением и, соответ-
ственно, между объективной возможностью добиться долголетия и
субъективными причинами, мешающими превратить возможное в дей-
ствительное.
Однако не все и не всегда терпят поражение, утверждает Цзи Кан,
обращаясь под конец к тому, «кто умеет достичь долголетия». Ука-
зывавшиеся ранее отрицательные черты характера превращаются
здесь в свою противоположность.
Такой человек «спокоен и чист, в нем нет ни корысти, ни страс-
тей», но не оттого, что ему нечего желать или приходится себя обуз-
дывать. «Узнав, что пристрастие к лакомому наносит ущерб, он не
подавляет в себе алчности, а (просто) отказывается от яств, не
смотрит на них, не утруждает своих мыслей внешними предметами,
они для него не существуют». Он достигает умеренности в телесных
наслаждениях, легко перенося воздержание. Не стремится он также
к высокому положению в обществе: «Сознавая, что слава и посты
вредят достоинству, он не пресекает насильственно своих стремлений
к ним, а (просто) пренебрегает ими» (III, 5).
Утверждая, что высокий сан несовместим с человеческим досто-
инством, Цзи Кан здесь так резко выступает против правящих кру-
гов, как будто отрицает их необходимость вообще. Однако в д1ругом
трактате, по существу продолжении данного10, поэт рисует и положи-
тельный образ государственного деятеля: «Когда настоящему чело-
веку приходится управлять Поднебесной, он становится душой всех
существ, любовно относится ко всему живому. Держась сам должно-
го пути, он находит удовлетворение вместе со всей вселенной. Спокой-
но, без событий он управляет без деяний и ясно считает Поднебесную
общим достоянием». При нем не стремятся к накоплениям, к богат-
ству: «обрабатывают поле и питаются, выращивают шелкопряда и
одеваются». Несмотря на свое высокое положение, «он болтает со
своими друзьями точно самый простой муж. Пусть над ним Драконо-
во знамя, пусть одежда на нем расшита цветами, сам он (держит себя
так), будто одет в холщовое платье (простолюдина,— Л. П.). Поэто-
му и император и сановники забывают о том, кто из них выше, а на-
родные массы при них живут в довольстве». Во всем своем поведении
настоящий человек не делает разницы между собой и другими, власть,
могущество не способны испортить его. «Разве станет он (настоящий
человек. — Л. П.) принуждать народ почитать себя как высшего, зах-
ватывать Поднебесную в личную собственность! Разве станет он пре-
клоняться перед славой и богатством, без конца давать волю своим
страстям!» (IV, 4).
Цзи Кан не раз осуждал стремление к власти в эпоху, когда
еще так свежо было в памяти смутное время Троецар-
ствия и когда новый узурпатор Сыма готовил очередной дворцовый
10 «Ответ «на „Опровержение учения о долголетии" своему другу поэту Сян
Цзыци»^ВЗВ_Ш (IV, 3).
436
переворот. Узурпаторам Цзи Кан противопоставлял нарисованный им
идеал человека: «Мысль у него широкая, беспечальная, не замутнена
ни тревогами, ни скорбью. Он сохраняет себя в едином и гармонич-
ном. С каждым днем крепнет его союз с законами природы и приходит
к полному с ней слиянию» (П1, 5).
Таким образом, первым признаком настоящего человека и первым
условием долголетия остаются бесстрастие и недеяние, которое, как и
у Лаоцзы, понимается лишь в форме действия в полном соответствии
с законами природы. Цзи Кан требует воздержания, аскетизма, кото-
рый в китайском понимании отнюдь не вел к самобичеванию, а при-
обретал своеобразные черты, намеченные в таких рецептах: «он укреп-
ляет себя плодами линчжи, хорошим вином, игрой на струнах циня,
по утрам загорает на солнце». Главное же — уменье довольствовать-
ся тем, что есть, недеяние, которое «приносит удовлетворение. Хорошо
и телу его, и душе. Забывая о радости, познает настоящую радость;
забывая о жизни, ее сохраняет. Таким путем, — заключает Цзи Кан,—
и можно поспорить с возрастом Ван Цяо, сравняться с бессмертием
Сюаньмына!...» 11 (III, 5).
Идеал настоящего человека у Цзи Кана не представляет нового
явления — он известен из трактатов «Лецзы», «Чжуанцзы» и самого
раннего, начавшего складываться еще с VI в. до н. э. «Дао дэ цзина».
В последнем неоднократно встречаются слова Лаоцзы об отдельных
и общих достоинствах «мудрого», о том, кто «свободен от страстей»12,
«не нарушает естественную жизнь народа...13 ставит себя позади дру-
гих... пренебрегает своей жизнью... личными интересами... 14. Мудрый
человек живет в мире спокойно и в своем сердце собирает мнения
народа... 15, ничего не накапливает. Он все делает для людей и все
отдает другим» 1б. Из отдельных штрихов ранних трактатов Цзи Кан
создает законченный образ идеального монарха — равного своим под-
данным, призванного осуществить утопию счастливой земли, где ца-
рят простота, умеренность и покой. Начало этой утопии положил Лао-
цзы, а после Цзи Кана поэтически воспел Тао Юаньмин, придав ей
в своем «Персиковом источнике» даже республиканскую форму.
Так Цзи Кан под видом поисков «долголетия» обличил власть
имущих 17 и провозгласил, что насилие над людьми приводит самих
узурпаторов к скорому концу, а кроме того, создал утопию, в кото-
рой выразил народную мечту о счастливом царстве.
Как нам кажется, тема трактата послужила поэту лишь предло-
гом для того, чтобы высказать свои социально-этические взгляды (та-
ков вообще излюбленный прием автора). Интересны в этом же смысле
и противоречия между создаваемой им теорией и его собственной
практикой. Цзи Кан требовал «бесстрастия», а сам писал страстные
«Письма о разрыве», гневную отповедь предавшим его друзьям; про-
11 Ван Цяо, Сюаньмын ° ~ 1 тысячелетие до н. э.
12 Ян Хин-шун, Древнекитайский философ Лао-цзы и его учение, М., Изд-во
АН СССР, 1950, стр. 115.
13 Там же, стр. 118.
14 Там же, стр. 119.
15 Там же, стр. 142.
16 Там же, стр. 159.
17 Для развития этого тезиса Цзи Кэном был также написан трактат «О Гуа-
не и Цае» вЧОйь предлогом к созданию которого дослужила полемика даосов с
конфуцианцами о роли этих деятелей в истории (VI, 5).
487
возглашал «долголетие», а сам заплатил жизнью за смелость и непри-
миримость своих выступлений, оставшись в веках образцом человека
несгибаемой воли, стойким, не знавшим компромиссов борцом за свои
убеждения. Однако, невзирая на расхождения между субъективными
замыслами автора и объективным значением его произведения, в трак-
тате «О долголетии» можно увидеть основные черты мировоззрения
Цзи Кана.
Отрицание им чудес, непознаваемого, требование изучения и точ-
ного соблюдения законов природы говорят о признании им объектив-
ной действительности и ее познаваемости; утверждение о достовер-
ности знаний и дальнейшем их совершенствовании говорит, что Цзи
Кан понимал относительную и абсолютную истины; выдвижение на
первый план ощущений человека, опыта его хозяйственной деятель-
ности, зависимости человека от условий жизни 18 и, наконец, попытка
естественнонаучного объяснения души — все это характеризует взгля-
ды Цзи Кана как материалистические. Изучение логики трактата
«О долголетии» показывает стремление его автора раскрыть развитие
«в отдельных явлениях и в целом процессе, противоречия между кон-
кретно чувственными наблюдениями и рациональным обобщением,
между объективным и субъективным, возможным и действительным,
т. е. говорит об элементах у него диалектического мышления. Таким
образом, как в своих естественнонаучных, так и в социально-этиче-
ских изысканиях Цзи Кан развивал наивно-материалистические взгля-
ды и стихийную диалектику ранней даоской школы, выдвинувшей,
подобно древнегреческим философам, ряд гениальных догадок о раз-
витии природы, общества и познания.
Трактат «О долголетии» — основное произведение для понима-
ния творчества Цзи Кана, но, кроме того, он проливает свет и на не-
которые общие сложные проблемы в истории идеологии, науки и
религии в Китае.
В истории философии признается, что древний философский дао-
сизм на рубеже нашей эры сменился даоской религией, и мистика
второй иногда служит доказательством идеализма первого, дальней-
шее же развитие философского даосизма остается малоизученным.
«О долголетии» и другие трактаты Цзи Кана, на наш взгляд, представ-
ляют собой то звено, которое позволяет установить связь между древ-
ним и средневековым даосизмом. В истории религиозного даосизма
констатируется его связь с алхимией — опытами с киноварью в поис-
ках эликсира бессмертия, но до сих пор еще обращается мало вни-
мания на накопленный за это время для химии и медицины эмпириче-
ский материал. Трактат Цзи Кана позволяет выделить из алхимии
элементы научного познания мира и доказать прогрессивное значение
даоской философии в области естественных знаний. В исто1рии и ли-
тературе Китая указывается, что под знаменем даоской религии в
Китае неоднократно поднимались народные восстания, однако еще не
появилось труда о даосизме в свете характеристики, данной Ф. Эн-
гельсом той ереси, которая «являлась прямым выражением потреб-
ностей крестьян и плебеев и почти всегда сочеталась с восстанием» 19.
18 Этому тезису посвящен еще трактат «Опровергаю любовь к учению от
природы» (VII, 7).
19 к. Маркс и Ф. Энгельс. Сочинения, т. 7, изд. 2, М., 1956, стр. 362.
438
Поэтому остается невыясненной и сущность даоского знамени —
скрытая под оболочкой ереси политическая программа. Утопия Цзи
Кана, отражавшая чаяния народа, проливает свет и на эту проблему.
Жизненный путь и творчество Цзи Кана, поэта времен острейших
социальных конфликтов и частых дворцовых переворотов (после того
как в мощном восстании «Желтых повязок» рухнул рабовладельче-
ский строй), еще недостаточно исследованы. Анализ лишь одного из
его трактатов раскрывает такое сложное содержание и глубину мыс-
ли, объяснений которым не найти у буржуазных историков литера-
туры. Их стремление свести всю борьбу Цзи Кана против узурпа-
тора к личным ссорам, обусловленным отдаленным родством жены
поэта со свергнутым домом Вэй, к нарушениям придворного эти-
кета 20 может означать либо непонимание жизненного пути Цзи Кана,
либо «критику замалчивания», попытку заслонить деятельность воль-
нодумца анекдотами, большинство которых поэт, вероятно, сочинил
сам, чтобы сохранить независимость от правящих кругов и преда-
ваться своим любимым занятиям: писать стихи и ковать железо.
Так, он отказывался от приглашения ко двору под предлогом соб-
ственной распущенности: «На мне много вшей, люблю их щелкать
и чесаться без конца» (II, 7).
Раскрыть политическую причину того, почему «начали ругать Цзи
Кана... одни бранили, другие повторяли,! и так продолжается до насто-
ящего времени, более тысячи шестисот лет»21, помогает ряд высказы-
ваний Лу Синя о Цзи Кане и его эпохе: поэты переживали «горе
великой смуты» 22, им «оставалось лишь побольше пить вина и по-
меньше говорить...» 23. Вот отчего произведения Цзи Кана, в которые
так часты аллегорические образы и столько полемического, иносказа
тельного, нельзя понять без кропотливой работы не только над словом,
но и над подтекстом — значением терминов и образов в традиции, на
которую он опирался; нельзя понять, не зная противников, с которыми
он полемизировал; не зная условий политической борьбы тех лет
и т. п. Однако, несмотря на все трудности текста, вопреки клевете,
к которой прибегала реакция, творчество Цзи Кана притягивало к себе
передовых людей его страны вплоть до новейшего времени, когда его
произведения собрал и отредактировал великий Лу Синь, находив-
ший в них моральную поддержку в самые тяжелые времена. Такое
огромное влияние поэта на передовую часть китайского общества мож-
но объяснить лишь тем, что он смело бросал в лицо правителям свои
обличения, твердо отстаивал свои убеждения и сеял в народе полную
оптимизма веру в торжество человека и науки.
20 Н. A. Giles, A History of Chinese literature, L , 1901, p. 126—127.
21 sori °
22 Там же, стр. 491.
23 Там же, стр. 500.
Ю. Н. РЕРИХ
УПОМИНАНИЕ О БУНЧУКЕ В «РИГВЕДЕ» (1,32)
Бунчук, или значок командующего (уйгурский или монгольский
tuy), состоящий из конского хвоста, подвешенного под перекрестие
копья или навершия, хорошо известен из военной истории османов
и среднеазиатских тюрок и монголов. От них его заимствовала рус-
ская армия. Этот бунчук обычно возил за начальником особый знач-
ковый, или tuyci. Воздвигнуть или поставить tuy означало начало
войны или набега. Белое знамя (cayantuT или siilde) Чингис-
хана, который сделался, согласно преданию, гением-хранителем на-
рода, до недавнего прошлого чествовалось в одном из хошунов на
северо-западе Монголии и в Ордосе Г То же поверие бытует у коче-
вых племен северо-восточного Тибета, где среди голоков, сохранив-
ших многое из кочевой древности, за командиром отряда, идущего в
набег, возят копье, значительно длиннее обычного копья кочевников,
которым вооружены отдельные всадники. Под навершием копья при-
крепляется пучок конских волос или освященный кусок материи
(в этом сказывается влияние буддизма). Такое копье почитается оби-
талищем гения-хранителя войны, или ^’^1, причем в этом выраже-
нии слово не означает «враг», а сохраняет свое древнее значе-
ние «боевой» (ср. — «боевая секира»).
Такие бунчуки, или конские хвосты, на копьях известны у древне-
иранских кочевых племен Средней Азии. Изображения лопастных зна-
мен и стилизованных бунчуков встречаются на фресках Кызыла и
Муртука в Синьцзяне (VI—VIII вв. н. э.) 1 2.
Г. М. Бонгард-Левин обратил мое внимание на изображение бун-
чука на раннесасанидском блюде из собрания Государственного Эрми-
тажа в Ленинграде, воспроизведенное в книге Ф. Capfpe3. На блюде
изображены как бунчук (конский хвост под навершием копья), так
и четырехлопастные знамена.
Бунчуки на длинных пиках имелись и у хорезмийских войск 4.
Согласно Геродоту (VII, 70), «эфиопские» воины из Гедрозии
(Белуджистан) носили конские гривы на шлемах. Эти «восточные
эфиопы» входили в состав индийских отрядов персидской армии, и
Геродот подчеркивает, что их вооружение было сходно с вооруже-
нием индийцев.
1 Б. Я. Владимирцев, Общественный строй монголов. Монгольский кочевой
феодализм, Л., 1934, стр. 145, прим. 3; Pavel Pouch, Die Gecheim Geschichte d.
Mongolen, Praha, 1956, S. 137 ff; Доржи Банзаров, Собр. соч., М., 1956, стр. 274 сл.
(прим. Г. Н. Румянцева).
2 A. von Le Coq, Bilderatlas zur Kunst und Kulturgeschichte Mittel-Asiens,
Berlin, 1925, S. 18.
3 F. Sarre, Die Kunst des Alien Persien, Berlin, 1922, S. 105.
4 С. П. Толстов, Древний Хорезм, M., 1948, табл. 86, стр. 216.
440
Металлические навершия бунчуков с изображением тотемные
животных хорошо известны по обнаруженным при раскопках мате-
риалам скифского и гуннского времени (Кубань и Ордос) 5.
Из всего сказанного можно заключить, что бунчук был хорошо
известен иранским племенам Средней Азии и Причерноморских сте-
пей. Сведения наши о вооружении древнеарийских воинов чрезвычай-
но скудны из-за почти полного отсутствия археологического мате-
риала 6. Из текста «Ригведы» известно, что древние арийцы знали
копье и знамена (drapsa, ср. авестийское drapsa) 7. Слово dhvaja
«знамя» дважды упоминается в «Ригведе» (VII, 85; X,103). На много-
численных песнопениях в «Ригведе» об Индре, древнеарийском боге
войны и набегов, разрушителе укрепленных городов (purariidara),
отразился не дошедший до нас, но, несомненно, существовавший бога-
тырский эпос древних арийцев, своеобразная дружинная поэзия, кото-
рой свойственны метафоры и символизм. В песнопении первой книги
«Ригведы» (1, 32, 12) о единоборстве Индры с драконом Индра,
пронзенный копьем этого чудовища (Vrtra), уподобляется кон-
скому хвосту на копье:
«Конским хвостом тогда [ты] стал, о Индра,
Когда копьем пронзил тебя [дракон] бог единый;
Ты добыл ског, добыл сому, о герой,
Освободил течение семи потоков» 8.
Это место «Ригведы» принято понимать как какое-то магическое
превращение Индры9, о котором Рену сказал: «Dont on ignore d’ail-
leurs la portee reale» 10.
Представляется более вероятным, что пронзенного в бою Индру
ведийский поэт уподобил конскому хвосту на древке копья — пред-
мету, хорошо известному ему из воинского уклада древних арийцев,
и нет надобности пояснять текст как какое-то непонятное магическое
превращение, которое помогает Индре избежать опасности. Если наша
догадка правильна, то это место «Ригведы» можно считать древней-
шим упоминанием бунчука, военного значка, заимствованного, как и
некоторое вооружение, тюрко-монголами у ирано-арийских племен.
5 М. Rostovzeff, Iranians and Greeks in South Russia, Oxford, 1922, tabl. X;
«The Animal Style in South Russia and China», Princeton, 1928, tabl. XXI; Ellis
H. Minns, Scythians and Greeks, Cambridge, 1913, p. 77.
6 В. K. Majumdar, The military system in Ancient India, Calcutta, 1955, p. 25.
7 Ch. Bartholomae, Altiranisches Worterbuch, Strassburg, 1904, S. 771.
8 R. Pischel, Vedische Studien, II, I, Stuttgart, 1892, S. 91; M. Bloomfield, Rig-
Veda Repetitions, Part I («Harvard Oriental Series», XX, Cambridge, 1916), p. 65.
9 K. Geldncr, Vedische Studien, II, 1, S. 183.
10 E. Benveniste et L. Renou, Vrtra et Vrtragna. Etude de mythologie indo-
iranienne («Cahiers de la Societe Asiatique», IV, Paris, 1934), p. 141.

АНТИЧНЫМ
WyMMP^>
И СЕВЕРНОЕ
ПРИЧЕРНОМОРЬЕ

АНТИЧНЫЙ!
|Г1|Г-,1Г-,|Г1Г И СЕВЕРНОЕ
ПРИЧЕРНОМОРЬЕ
В. И. АБАЕВ
КУЛЬТ «СЕМИ БОГОВ» У СКИФОВ
Наши сведения о религии причерноморских скифов очень
скудны и основываются главным образом на известном кратком
сообщении Геродота (IV, 59): «...Из божеств чтут скифы только
следующих: Гистию выше всех прочих божеств, потом Зевса и
Землю (причем Землю представляют себе супругою Зевса), далее —
Аполлона, Афродиту Уранию, Геракла и Арея. Эти божества
почитаются у всех скифов, а так называемые царственные скифы
приносят жертвы еще и Посейдону. По-скифски Гистия называет-
ся Табити (Таруте), Зевс—Папаем (ПатгаГо;), последнее, по моему
мнению, совершенно правильно; Земля называется Апи (’A?:t), Апол-
лон—Гойтосиром (Гглтбсуирос, вариант Oiwupoc), Афродита Урания—
Артимпасою (’Аотфттаоа), Посейдон—Фагимасадою (0aytjiaaaoa^)» Г
Геродот интерпретирует скифский пантеон на свой, греческий,
лад, отождествляя скифских богов с греческими. Эти отождествле-
ния могут иметь, разумеется, лишь приближенное значение, по-
скольку полного типологического тождества между греческой и
скифской религией не могло быть. Но для суждения об общей
«структуре» скифского пантеона показания Геродота можно счи-
тать вполне надежными.
Прежде всего обращает на себя внимание число скифских
божеств. Если не считать Посейдона, который почитался не всеми
1 Геродот, История, перевод Ф. Г. Мишенка, I, 329.
445
скифами, а только частью, то скифских божеств оказывается семь,
причем Геродот подчеркивает, что скифы чтили только этих
семь. Случайна ли эга цифра? По-видимому, не случайна. Культ
семи богов засвидетельствован у одного из скифо-массогетских
племен, именно у алан. Анонимный автор Перипла Понта Эвк-
синского (V в. н. э.) сообщает, что город Феодосия в Крыму «на-
зывается на аланском или таврском языке Ардавда (*Ap8d[38a), что
значит Семибожий (екта^гос). Вопреки высказывавшимся сомнениям,
нет никаких оснований усматривать какую-л1 бо неточность в сви-
детельстве анонима как в передаче аланского названия Феодосии,
так и в толковании этого названия как «[город] семи богов».
Название Ардавда действительно означает 'семь (осет. авдг
др.-ир. haf*d) богов’ (осет. ард, др.-перс, arta 'божество’, авест.
а$а-, asa-vahista 'божество’). Порядок частей (числительное после
определяемого) соответствует обычной в скифском языке инверсии
в сложных словах2 3.
Наименование города «Семибожным» говорит о том, что культ
семи богов занимал центральное место в религии алан. Посвятив
город «Семи богам», они поступили так же, как греки, давшие
своему прославленному городу имя наиболее чтимой богини
Афины.
Традиция культа «Семи богов» не обрывается на аланах. Она
была продолжена потомками алан—осетинами. Впервые Всеволод
Миллер отметил существование в Осетии близ селения Галиат свя-
тилища под названием Avd dzwary, т. е. 'семь божеств’ \
К сожалению, В. Миллер не сообщает никаких подробностей отно-
сительно связанных с этим святилищем представлений и культо-
вых церемоний. Пишущий эти строки имел возможность посетить
это святилище и узнать из расспросов стариков, что в старину оно
пользовалось большой популярностью и привлекало жителей не
только ближних, но и отдаленных селений. О подробностях культа
уже никто не мог сообщить надежных *и точных сведений.
Таким образом, культ «семи богов» с удивительным постоян-
ством прослеживается на протяжении огромного периода—от геро-
дотовских скифов через алан до современных осетин.
В этой связи можно, кажется, привлечь еще один факт из
осетинской мифологии. В мифологических верованиях и фолькло-
ре осетин известно мифическое существо под названием /Evdiw
(иронск. диалект), /Evdew (дигорск. диалект), иногда Avdiwag. Оно
рисуется обычно как злой дух, демон, но иногда и как благое су-
щество4. В. Миллер возводил TEvdew к др.-иран. £/>-daiva—'вод-
ный демон’. Однако внимательное изучение всех текстов, где
встречается ?Evdew, убеждает, что нигде, ни в одном случае, это
существо не связывается с водной стихией. А в одном тексте пря-
мо говорится, что Avdiwag обитает на небе 5.
Это заставляет отнестись с сомнением к этимологии /Evdew
— *apdaiva и искать для него другое объяснение. Исходя из дока-
занного факта существования культа «семи богов» на скифо-ала-
но-осетинской почве, мы думаем, что ?Evdew получилось из Avd-
2 В. И. Абаев, Осетинский язык и фольклор, I, M.j—Л., 1949, стр. 231—234.
3 В. Миллер, Осетинские этюды, II, М., 1882, стр. 259.
4 В. И. Абаев, Из осетинского эпоса, 1939, стр. 30, 31, 35, 82.
5 Там же, стр. 30, 31.
446
dew, др.-иран. Hafta-daiva 'семь богов’ (resp. 'демонов’). Со
временем, когда утратилось этимологическое значение и в yEvdew
уже не чувствовалось числительное «семь», TEvdew стал мыслить-
ся как единое существо, и стали возможны такие выражения,
как avd ?Evdewy 'семь Авдеу’ 6.
Вернемся, однако, к скифскому «семибожию». Даже беглого
взгляда на скифский пантеон достаточно, чтобы убедиться, что он
не имеет ничего общего с «семью богами» («амшаспандами») зо-
роастризма (Ahura Mazda, Vohu Manah, Asa Vahista, Xsa&ra Vai-
rya, Sponta Armaiti, Haurvatat, Amorotat).
Дело не только в том, что не совпадает ни одно наименова-
ние. Самый характер «божеств» в корне различный. Зороастрийские
божества—это олицетворенные абстракции: «Добрая мысль» (Vohu
Manah), «Власть» (XsaBra), «Бессмертие» (Amorotat), «Целост-
ность» (Haurvatat) и т. п. Вся система—продукт отвлеченно-умоз-
рительного мышления. Скифские боги—совсем другой мир. Это—
олицетворение сил природы (небо, земля) или социальных катего-
рий (домашний очаг, война).
Если на зороастризме лежит отпечаток индивидуальной рели-
гиозно-философской спекуляции, то скифская религия—типичный
образец древних, родо-племенных культов дозороастрийсксго
Ирана.
Пользуясь терминами старой теологии, можно сказать, что
скифская религия—религия «естественная»; зороастрийская—«откро-
венная» (основанная на «откровении», точнее, на индивидуально-
умозрительных спекуляциях).
Данные Геродота подтверждают то, что приходится предпола-
гать и по другим соображениям: скифы одни среди иранских пле-
мен остались чужды зороастризму, сохраняя верность «естествен-
ной» религии древних арийцев7.
Что же касается наличия семи богов и там и тут, это
совпадение объясняется тем, что семибожный пантеон был
древним общеарийским трафаретом, который был унаследован и
скифами, и зороастризмом независимо друг от друга8. Действи-
тельно, не раз указывалось, что семь зороастрийских амшаспан-
дов соответствуют семи ведийским Aditya9.
Сохраняя традиционную «семибожную» схему, каждый индо-
иранский народ заполнял ее своим содержанием, соответствую-
щим уровню его хозяйственного, социального и культурного раз-
вития.
В чем же заключалась специфика скифского «семибожия», ка-
кими чертами характеризуется скифский пантеон? При всей крат-
кости сообщение Геродота позволяет сделать некоторые выводы.
Первостепенный интерес представляет прежде всего ясное
свидетельство Геродота, что во главе скифского пантеона стояло
6 «Юго-осетинский фольклор», 1936, стр. 353. — Нечто подобное произошла
с христианской «троицей», которая в народе мыслилась как единое существо.
7 АО, XXIY, 1956, str. 52.
8 «...die Siebenzahl ein altes theologisches Schema vertritt, das man auf ver-
schiedene Weise auszufiillen suchte... Dieses Schema ist vermutlich uraltarisch»
(H. S. Nyberg, Die Religionen des alten Iran, 1938, S. 282).
9 Darmesteter, Ormazd et Ahriman, ,1877, p. 38 if.; Oldenberg, ZDMG, 50,
S. 43 ff., B. Geiger, Die Amasa Spantas, 19116, S. 176 ff.; H. S. Nyberg, Religionen
des alten Iran, S. 279—282.
447
женское божество. Это сообщение Геродота находит полное
подтверждение в данных скифо-сарматской археологии. По словам
М. И. Ростовцева, «археологические данные говорят за то, что
высшим божеством, которому поклонялись скифы, была держав-
ная богиня...». «Особенностью племен Тамани, связывающей их с
населением остального побережья Черного моря... является круп-
ная роль, которую играл в их религиозной жизни культ верхов-
ного женского божества...» Эта черта характеризует и религиоз-
ное состояние Боспорского царства. Здесь также «господствует,
почти подавляя остальные, один культ—старый местный культ ве-
ликой верховной богини» 10 11.
Верховная богиня скифов носила, по Геродоту, имя Tahiti.
Это имя сопоставимо с древнеиранским tapayati (женский род от
причастия tapayant-), букв, «согревательница» п. Если так, то Ге-
родот был близок к истине, отождествляя Tahiti с греческой Гис-
тией, богиней домашнего очага.
Известно, что всякое общество формирует мир богов по соб-
ственному образу и подобию. Если во главе пантеона стоит боги-
ня—покровительница домашнего очага, это несомненная матриар-
хальная черта. Если же мы вспомним, что, помимо Tahiti, в скиф-
ский семибожный пантеон входили еще две великие богини: Api
(Земля) и Artimpasa (Афродита), то должны будем признать, что
женское начало занимало в скифской религии несравненно более
значительное место, чем, скажем, в ведийской, которую справед-
ли во называют «религией мужчин» 12.
Между тем мы знаем, что общество причерноморских скифов
геродотовских времен было отнюдь не матриархальным. Во главе
скифских племен и родов стояли мужчины, имена которых извест-
ны нам по Геродоту и другим авторам. Родство велось по отцов-
ской, а не по материнской линии. Приходится, стало быть, ду-
мать, что матриархальная тенденция, которая так ясно проступа-
ет в скифской религии, сохранялась в ней как пережиток. Она
отражала не сегодняшний, а вчерашний день скифского общества.
Как обычно, идеологическая надстройка отставала в своем разви-
тии от развития общества.
Нам не приходится строить догадки относительно более древ-
них общественных отношений, наложивших отпечаток на скиф-
ский пантеон. Эти отношения существовали во времена Геродота
и позднее у ближайших родичей скифов- савроматов (сарматов) и
массагетов. Об исключительной роли женщины у савроматов со-
общают Геродот, псевдо-Гиппократ и псевдо-Скилак. Последний
определяет общественный строй савроматов как «гинекократию»,
власть женщин (ааоро^атог? ое еатЬ si)vo; 79vaixoxpaTo6|xsvov). Удиви-
тельная стойкость матриархальных пережитков у сарматов под-
тверждается и археологическими материалами 13.
О роли женщин у массагетов можно судить по таким фигу-
рам, как царица Томирис, победившая персидского царя Кира (Ге-
родот, 1, 205—214), и царица Зарина, о которой рассказывает Кте-
10 М. И. Ростовцев, Эллинство и иранство на юге России, стр. 73, 124, 170.
11 Н. Jacobsohn, Sxuthxa (KZ, 54), р. 258, note.
12 A. Barth, Quarante arts d’indianisme, IV, (1918, p. 281.
13 Б. Граков, TYNAIKOKPATOYMENOI (Пережитки матриархата у сарматов)
(ВДИ, 1947, № 3, стр. 100—121).
448
сий. Рядом с ними можно поставить и сарматскую царицу Амагу
{’Aiidpi) из рассказа Полиэна (VIII, 56).
Там, где женщина занимает господствующее положение в
обществе, она занимает такое же положение и в пантеоне. Если
бы до нас дошли более точные и надежные сведения о религии
сарматов и массагетов, мы, без сомнения, нашли бы там отражение
той «гинекократии», которая была характерна для их обществен-
ного строя.
В скифском пантеоне с его верховной богиней Tahiti и двумя
другими богинями, с одной стороны, и богом «Зевсом» (ПатгаТо;)
и тремя другими богами—с другой, старый матриархальный мир как
бы вступил в компромисс с новой патриархальной идеологией.
Отождествление Геродотом бога lla-ato; с верховным грече-
ским богом Зевсом говорит о том, что этот мужской бог в какой-
то мере приближался по значению к великой Tahiti. Его имя сле-
дует толковать как ласково-почтительное наименование «отец».
Патта; как наименование верховного бога засвидетельствовано
у фракийцев и фригийцев 14. «Отец» было также постоянным эпи-
тетом Зевса (Zsu; Патт]р-ЛирИег).
Вполне естественно, что верховный бог неба назывался у ски-
фов, как и у многих других народов, «отцом». Но тогда мы впра-
ве ожидать, что богиня земли опять-таки, как у ряда других на-
родов, рассматривалась как «мать». Л. Згуста видит в имени
скифской богини земли ’Ак[ (вариант ’Акса) «детское», ласково-
почтительное обращение «мать», как ПакаГо;—«отец» 15.
В пользу такого толкования можно было бы привести рас-
пространенное в узбекских и таджикских говорах обращение ара—
«мать» или «старшая сестра». Таким же «детским» словом, как
скифское папай, было имя согдийской богини Нанай 16 или индо-
скифской Нана 17.
Но нельзя полностью отвергать и напрашивающееся сближе-
ние имени Api с иранским йр’ «вода». Дело в том, что легенда о
союзе неба с водой (а не с землей) была стойкой мифологи-
ческой традицией скифов, которая, как мы указывали в другом
месте, выступает и в легенде о происхождении скифов от брака
Зевса с дочерью Борисфена, и в некоторых сюжетах нартовского
эпоса осетин 18.
Об остальных скифских богах можно сказать немного.
Имя Artimpasa (Афродита Урания) в первой части сближается с
именем чтимой иранской богини Art!. Свойственные ей черты богини
плодородия и покровительницы брачащихся позволяют сближать
ее с Афродитой 19. Культ ее был распространен, в частности, у
ближайших родичей скифов—согдийцев, где она зовется ’rt^y
14 Владимир Георгиев, Тракийският език, Соф1я, 1957, стр. 40—53. — В связи
с фракийскими и греческими фактами автор привлекает также скифское ПакаТо;.
См. также L. Zgusta, Zwei skythische Gotternamen: ПакаТод und гАтс( («Archiv
Orientalni», XXI, 1933, str. 270 sq.).
15 Згуста приводит др.-инд. pita dyaus mata pj;thivl- «небо —отец, земля —
мать».
16 BSOAS, XII, 1943, 3—4, р. 603.
17 J. М. Unvala, Observations on the Religion of the Parthians, Bombay, 1925,
p 20.
18 В. И. Абаев, Осетинский язь^к и фольклор, I, стр. 242 сл.
19 Н. S. Nyberg, Die Religionen des alten Iran, S. 66, 262.
29 • аказ M 2603 449
= *Art(i)vax~др.-иран. Artl vahvl «Добрая Арти»20. Если так, то
встречающееся в некоторых рукописях «Истории» Геродота напи-
сание ’Арррлсааа следует рассматривать как ошибку (легко объяс-
нима описка Г вместо Т).
Возможность ошибки приходится допускать и в имени бога
Окбаиро; (Гостбаиро^), так как в данной форме имя не дает удовлет-
воряющего иранского истолкования21. Если допустить здесь описку
Т вместо Г, то мы приходим к Olyoaopo;, что идеально соответст-
вует иранскому Vayuka-sura —«Могучий Вайу», осет. Waejug22.
Есть много оснований думать, что знаменитый арийский бог
Vayu был одним из популярнейших скифских божеств. Об этом
говорят, в частности, данные осетинского фольклора23. Поэтому
весьма вероятно, что Vayu вхо ил в скифскую «семерку» богов
и занимал в ней не последнее место.
Имена оставшихся двух скифских богов, которые соответст-
вуют греческим Гераклу и Арею, Геродот не сообщает. Поэтому
об их природе и происхождении нельзя утверждать ничего опре-
деленного. Можно только думать, что культ бога войны, которо-
му скифы поклонялись в образе меча, занимал в скифской рели-
гии важное место, так как Геродот специально на нем останавли-
вается (IV, 62), чего он не делает в отношении других богов.
Суммируя изложенное, мы приходим к следующим выводам.
Культ «семи богов» был прочной религиозной традицией ски-
фо-сарматских племен, прослеживаемой от геродотовских скифов
через алан до современных осетин, т. е. на протяжении почти
2500 лет.
Скифский семибожный пантеон не имеет ничего общего с зо-
роастрийским; он унаследован независимо от последнего от дозо-
роастрийских времен.
По своему характеру и составу (соотношение «женского» и
«мужского» элементов) скифский пантеон представляет своего ро-
да компромисс между матриархальной идеологией недавнего прош-
лого и идеологией восторжествовавших патриархальных отно-
шений.
Из известных в иранском мире божеств в скифском пантеоне
с известной долей вероятности распознаются Arti (’Ар-ил-аза) и
Vayu (*0*t763upo; = Vayuka-sura).
Культ бога войны занимал в скифской религии особое место.
20 BSOAS, XII, р. 607.
21 «'Рукописи Геродота дают чтение OiToa^pos, и это чтение, по моему
мнению, должно быть удержано в тексте Геродота» (С. А. Ж'ебелев, Геродот, и
скифские божества, — С. А. Жебелев, Скифское Причерноморье, М.—Л., 1'953,
ст>р. 35). _
22 Sura «могучий» — обычный эпитет богов; ср. авестийское Arodvi-sura,
AsT-sura, AAi Яг а-sura, Tistri-sura и др.
23 В. И. Абаев, Этимологические заметки («Труды Института языкознания.
АН СССР», VI), стр. 450—457.
В. Д. БЛАВАТСКИЙ
РАСКОПКИ ПАНТИКАПЕЯ В 1946 Г.
Археологическая экспедиция для раскопок Пантикапея в 1946 г.
была организована Институтом истории материальной культуры АН
СССР, Государственным музеем изобразительных искусств имени
А. С. Пушкина и Керченским историко-археологическим музеем при
участии группы археологов Московского государственного универси-
тета и Московского городского педагогического института.
В задачу экспедиции входило продолжение работ 1945 г. Г
Главными результатами раскопок 1945 г. было исследование вос-
точного и северного склонов горы Митридат. На верхней покатости
восточного склона были обнаружены культурные напластования
VI—II вв. до н. э., перерытые при перепланировке I в. до н. э., когда
была сооружена подпорная стена, опоясывавшая склон горы. Другой
раскоп 1945 г. на северном склоне, около Эспланадной улицы, недале-
ко от северо-восточного угла старого кладбища, не был довершен; там
было раскопано 160 кв. м, причем было вскрыто семь культурных сло-
ев II в. до н. э. — IV в. н. э.
В 1946 г. доследовалась юго-восточная часть раскопа 1945 г. и,
кроме того, раскопан участок к юго-востоку от последней. Общий
размер участка 1946 г. достиг НО кв. м при наибольшей глубине 4,8 м
(в яме № 35).
В результате этих работ выявлено восемь культурных напластова-
ний с конца VI в. до н. э. до IV в. н. э.
Древнейший культурный слой, лежащий на глубине 2,90—3 м не-
посредственно на материковой сероватой глине, относится к концу
VI, V и IV, а может быть, и к началу III в. до н. э. В желтоватом
суглинке первого слоя обнаружены обломки посуды, главным образом
остродонных амфор и чернолаковых ваз, преимущественно классиче-
ского времени. Отсутствие остатков сооружений и строительных мате-
риалов (черепиц, тесаного камня) позволило предполагать, что в
конце VI — начале III в. до н. э. исследуемый участок не был застроен,
а представлял собой пустырь, лежавший в пределах городской черты
или вблизи последней.
Выше, на глубине 2,18—2,90 м, залегал второй слой III—II вв.
до н. э. Он состоял из желтоватого суглинка, в котором обнаружены
мощные развалы солидной каменной вымостки № 32 и на восток от
нее — фундаменты двух параллельных кладок, тянувшихся с востока
на запад. Общее протяжение камней № 32 с востока на запад дости-
гало 4,80 м, а с севера на юг — 3,20 м при глубине залегания
2,60—3,30 м.
1 См. о них: В. Блаватский, Раскопки Пантикапея в 1945 г. (КСИИМК>
XVII, 1947); В. Блаватский, П антикапе некие раскопки 1945—1946 гг. Памятники
искусства («Бюллетень ГМИИ», 1947, № 2).
29*
451
Рис. 55. Генеральный план горы Митридат.
/, 2, 7—расколы 1945 г.; 3— Эспланадный раскол 1946 г.; 5— раскол Думберга, конец XIX в.;
Босфорский раскоп 1946 г.
Видимо, продолжением развала второго слоя является вымостка
№ 26, обнаруженная на глубине 2,91—3,05 м во время раскопок
1945 г., датируемая II в. до н. э.
К третьему слою I в. до н. э. относятся остатки цементированной
площадки, обнаруженные над развалом № 32 в северо-западной ча-
сти раскопа 1946 г. Они залегали на глубине 2,45—2,50 м (примерно
на уровне цементированной площадки № 25, 1945 г.). Длина сохра-
нившейся части площадки (с востока на запад) около 2,60 м при
ширине примерно 2,20 м. Плохая сохранность площадки, прорезанной
поздними зерновыми ямами, затрудняла выявление ее назначения;
можно было предполагать, что это давильная площадка винодельни,
что и было подтверждено раскопками 1947 г.2.
Над уровнем цементированной площадки по всей вскрытой пло-
щади лежал мощный пласт мусорной земли до 2,90 м толщиной, на-
сыщенный золой, большим количеством обломков керамики, костей
животных и раковин мидий, местами лежащих наклонно расположен-
ными прослойками. Этот пласт относится к I—II вв. н. э. В нем най-
дено множество черепков остродонных амфор III в. до н. э. —
II в. н. э.: фасо-сских, синопских, родосских, косских, книдских, херсо-
несских и др., сосудов краснолаковых, а также покрытых эллинистиче-
ским и черным лаком так называемых мегарских чаш, в том числе
с клеймами Менемаха, кухонной посуды; куски черепиц боспорских
и синопских, штукатурки, окрашенной красной, желтой, голубоватой,
белой, черной и другими красками, а также расписной, частично с
2 В. Д. Блаватский, Раскопки Пантикапея (1947 г.) (КСИИМК, XXVII,
1949), стр. 32, 34 сл.
452
Рис. 56. Плат Эспла^адного раскопа, 1945—1946 гг.
процарапанными надписями и примитивными рисунками; многочис-
ленные грузила пирамидальной формы, обломки светильников, тер-
ракотовых статуэток, в том числе в виде гермы полуобнаженной муж-
ской фигуры, костяных поделок 3, в том числе фигурки Эрота и верх-
ней части меча, свинцовые гири и пр.
Над мусорным пластом залегали напластования, соответствовав-
шие трем верхним слоям III—IV вв. н. э., раскопанным в 1945 г.
К нижнему из них относится зерновая яма № 28, аналогичная по
типу пашенным ямам с каменными венцами и грушевидными вмести-
лищами, раскопанными в 1945 г.4. Эти ямы в позднеантичное время
постоянно заменяли древнегреческие пифосы, форме которых они за-
метно подражали. Яма № 28 несколько отличалась от других устрой-
ством венца; он не был круглым в плане, как в ямах 1945 г., а прибли-
жался к прямоугольнику с округленными углами. Около половины
венца, почти вся горловина, значительная часть поддерживавших ее
камней, а также находившихся под ними стенок ямы рухнули. Глу-
бина верхней части венца ямы № 28—0,75 м, горловины—1,55 м, дна
3 М. М. Кобылина, Памятники искусства Боспора из раскопок ГМИИ («Бюлле-
тень ГМИИ», 1947, № 2, стр. 18); И. Т. Кругликова, Костяная фигурка Эрота из
Керчи (ВДИ, 1949, № 2), стр. 100 сл.
4 И. Б. Зеест, Земляные зернохранилища Пантикапея (КСИИМК, XXIII,
1948), стр. 80 сл.
453
Рис. 57. Терракотовая статуэт-
ка в виде гермы, представля-
ющая -собой полуобнаженную
мужскую фигуру
ямы — 3,5 м; наибольший диаметр ямы
1,42 м. Яма была заполнена осевшей
землей с находками, обычными для
культурного слоя. На дне обнаружено
небольшое количество зерен перегорев-
шей пшеницы, ячменя и ржи 5.
Вероятно, к этому же шестому слою
относится каменный развал № 5, пред-
ставляющий скорее всего остатки фУн‘
дамента.
В 1946 г. была частично вскрыта
монументальная кладка № 38 из гро-
мадных каменных глыб. Обследование
в 1947 г.6 установило ее принадлеж-
ность к шестому слою (III в. н. э.).
Развалины сооружений седьмого
слоя довольно незначительны. Непо-
средственно над ямой № 28 обнаруже-
на группа камней № 29, вероятно, раз-
вал вымостки (возможно, продолжение
развала № 2 1945 г.). Глубина ее по-
дошвы 0,65 м. Строительных остатков
восьмого слоя, отвечающих верхнему
напластованию 1945 г., на участке,
вскрытом в 1946 г., не было найдено.
Одно из сооружений, обнаружен-
ных в 1946 г., не может быть безого-
ворочно отнесено к определенному
слою. Это грандиозная зерновая яма
№ 35 глубиной 4,80 м. Она относится к
седьмому или восьмому слою, но, к ка-
кому именно, установить нельзя, ибо
венец и верхняя часть ямы не сохрани-
лись 7. Хорошо сохранилась лишь ниж-
няя часть ямы, которая прорезала це-
ментированную площадку I в. н. э. и
слои под ней.
Яма № 35 значительно больше ра-
нее обнаруженных нами: диаметр ее
около 2,20, а глубина от верха венца до
дна, вероятно8, была примерно
4,25 м. В земле, заполнявшей яму, встречались обломки остродонных
амфор и краснолаковой посуды III—IV вв. н. э.; следует упомянуть
обломок расписного сосуда примерно III в. до н. э.: черепок его по
характеру теста, фактуре и толщине аналогичен остродонным амфо-
рам, на наружной стороне его извивающийся побег плюща, обрам-
5 И. И. Никишин, Находка зерен в Керчи (КСИИМК, XXIII, 1948), стр. 84 сл.
6 В. Д. Блаватский, Раскопки Пантикапея (1947 г.), стр. 35.
7 Рухнувшие камни венца были зафиксированы на различных уровнях под
№ 6, 30, 34 и 36.
8 К яме № 35 примыкает группа мелких рваных камней № (29, вероятно,
развал вымостки VII слоя Глубина подошвы этой группы камней 0 65 м при
толщине около 0,10 м.
454
ленный пунктирной рам-
кой; стебелек плюща ис-
полнен процарапанной ли-
нией, а листья и ягоды бе-
лой краской. Среди обна-
руженных в яме грубооте-
санных камней выделяет-
ся большой блок из плот-
ного известняка. Это часть
ионийского или коринф-
ского антаблемента, со-
стоящая из архитрава и
фриза. Архитрав резко де-
лится на три фасции,
кверху сильно нарастаю-
щие в размерах; над ним
резко выдающийся про-
филь, выше заметно за-
глубленный фриз, над ко-
Рис. 58. Обломок антаблемента ионийского
ордера. Найден в яме № 35
торым нависает профиль.
Высота блока 0,40 и толщина от 0,18 внизу до 0,23 м вверху. В длину
он сохранился на 0,90 м. На блоке видны следы работы зубчатым
теслом типа троянки9.
Вещевые находки трех верхних слоев по общему характеру не
отличаются от находок из аналогичных напластований, раскопанных
на Эспланадном раскопе в 1945 г. Особо следует отметить штамп,
сделанный из ручки родосской амфоры, с выцарапанной на нем моно-
граммой рфр, в которой скорее всего следует видеть (иаВтг opiate).
Достойно внимания, что сделанный из амфорной ручки штамп с до-
вольно близкой монограммой известен среди тиритакских находок
1917 г.9 10, В каталоге клейм Е. М. Придика имеются две монограммы
на амфорных ручках, сравнительно близкие, но не идентичные по очер-
таниям пантикапейскому клейму11. Обе эти ручки происходят из
Керчи. Почти идентична по очертаниям монограмма на третьей руч-
ке, но и эта ручка все же вряд ли оттиснута тем же штампом и к тому
же происходит из Ольвии. Учитывая это, нам представляется более
вероятным считать, что оба штампа, найденные в двух боспорских го-
родах, не служили для клеймения керамических изделий, а скорее все-
го были восковыми печатями. Подобными печатями могли опечаты-
ваться какие-либо хранилища12. Близкая, не не идентичная моно-
грамма есть на реверсе боспорской серебряной монеты13 с именем
архонта Гигиэнонта, а также на горгиппийской медной монете14-
9 В. Д. Блаватский, Пантикапейские раскопки 1945—1946 гг., стр. 14, рис. 7.
10 В. Ф. Гайдукевич, Боспорская экспедиция (КСИИМК, XXVII, 1949),
стр. 41 сл., рис. 17, 1.
11 Е. М. При дик, Инвентарный каталог клейм на амфорных ручках и горлыш-
ках и на черепицах Эрмитажного собрания, Пг., 1917, стр. 106, № 76 и 77, моно-
граммы 37 и 38, табл. XVI.
12 Там же, стр. 107, № 78, монограмма 39, табл. XVI.
13 Г Minns. Scythians and Greeks, Cambridge, 1913, d. 585.
14 Chr. Giel, Kleine Beitrdge sur Antiken Numismatik, Moscau, 1886, S 35,
.№ '14. Taff. VI. Встречается аналогичная монограмма и на монетах Херсонеса
(Е. Minns, Scythians and Greeks, p. 670, № '20). Однако там она имеет совершенно
иное значение, являясь монограммой имени богини Девы — apuevoc.
455
Далее должно упомянуть небольшой обломок формы для оттиски-
вания в ней украшенного рельефами сосуда типа так называемых
мегарских чаш 15. Обломок принадлежит нижней части тулова: на
нем видны лучеобразно расходящиеся полосы с рядами точек между
ними, большой, рваный по очертаниям, живописно измятый лист, к
нижней части которого вытянуты в ряд небольшие листочки, подобные
чешуйкам.
Уже давно высказывались предположения, что некоторая часть
мегарских чаш изготовлялась в Северном Причерноморье 16. Найден-
ный кусок формы не оставляет сомнений, что в Пантика-пее делались
названные рельефные сосуды.
Среди произведений художественного ремесла отметим многочис-
ленные светильники и их обломки, ряд частей терракотовых статуэток,
в том числе хорошо сохранившуюся женскую головку, верхнюю часть
женской задрапированной фигуры и обломок грубо исполненной фи-
гурки местной работы, костяные изделия, а из них туалетную ложечку
с плоским круглым черпаком и прямым стержнем. Из архитектурных
деталей упомянем обломки глиняного антефикса и симы с рельефными
орнаментами.
Наконец, отметим встречавшиеся в 1946 г. в значительном числе
плоские таблетки из простой глины. Размеры их по большей части бы-
ли 0,06X0,04X0,015 м.
Работы 1946 г. на Эспланадном раскопе позволили сделать сле-
дующие выводы. Исследованный участок с конца VI по IV в. до н. э.
15 См.: «Бюллетень ГМИИ», 1947, № 2, стр. 14, рис. 8.
16 R. Zahn, Hellenistische Reliefgefdsse aus Sudrussland («Jahrbuch Deutschen
Archeologie Institut», XXIII, 1908), S. 47 ff.
456
представлял незастроенный пустырь. В III—II вв. до н. э. там были
солидные сооружения. Многочисленные обломки цветной и расписной
штукатурки, обнаруженные как в этом, так и в лежавших выше слоях,
позволяют думать, что сооружения III—II вв. до н. э. были богато
украшены. Во время раскопок 1945 г. было найдено много обломков.
Рис. 60. Таблетка из глины
высококачественной штукатурки и эллинистической художественной
керамики, в силу чего возникло предположение, что данный район в
III—II вв. до н. э. был застроен богатыми зданиями, возможно жилы-
ми домами. Раскопки 1946 г. подтвердили это предположение.
На смену богатым постройкам в I в. до н. э. здесь строится зда-
ние с цементированной площадкой, вероятно, винодельня. Затем
в I—II вв. н. о. здесь была сооружена насыпь, состоящая из мощного
пласта мусорной земли.
В III—IV вв. н. э. исследуемая площадь была занята обширным
зерновым хозяйством, в связи с чем весь участок был изрыт пашен-
ными ямами17.
Такова почти тысячелетняя история жизни района Эспланадного
раскопа.
Второй задачей экспедиции 1946 г. было исследование южного
склона горы Митридат. Там был раскопан участок площадью 180/се. ж,
расположенный в средней части покатости горы над Босфорским пе-
реулком, в силу чего раскоп был назван Босфорским.
Работы на этом раскопе были доведены до материка, обнаружен-
ного почти на шестиметровой глубине. Были открыты культурные
остатки, относящиеся к семи различным периодам.
Древнейший культурный слой был выявлен на ограниченной пло-
щади. К нему относятся остатки каменного цоколя или фундамента
№ 29, лежащие на серой материковой глине. Глубина их подошвы
5,97 м, высота до 0,48 ж. Культурный слой, перекрывавший эти раз-
17 Всего на Эспланадном раскопе в 1945—1946 гг. было обнаружено десять
зерновых ям.
4V
о ,/ г у !» fin
Рис. 61. План Босфорского раскопа, 1'946 г.
валины, достигал 0,80 м в толщину. Обнаруженные в нем обломки ке-
рамики, в частности остродонных амфор и чернолаковой посуды, от-
носятся к V, IV и III вв. до н. э.
Над описанным слоем лежал второй очень мощный культурный
слой почти трехметровой толщины; он был исследован на небольшой
площади, и там не было обнаружено остатков построек. В коричнева-
том суглинке, залегавшем на глубине от 2,27 до 5,20 м, встречались
многочисленные находки, главным образом обломки керамики. Там
были найдены черепки чернолаковой посуды конца VI—II вв. до н. э.»
а также покрытой эллинистическим лаком II—I вв. до н. э., мегар-
ских чаш, осколок чернофигурного лекифа V в. до н. э., обломки
остродонных амфор различного времени, начиная с позднеархаических
пухлогорлых и кончая эллинистическими, в том числе с клеймами, ку-
ски черепиц, а среди них соленов с клеймами и калиптеров с белой
облицовкой, глиняные грузила пирамидальной формы, терракотовый
обломок с рельефным орнаментом в виде ов, куски цветной и распис-
ной штукатурки, туалетная костяная ложечка с ручкой в виде астра-
гала очень тонкой работы, рука небольшой мраморной статуи, вероят-
но эллинистического времени, и пр. Преобладали находки III—II вв.
до н. э. при значительном числе обломков V—IV вв. до н. э. и отдель-
ных предметов конца VI в. до н. э. Более поздние вещи, датируемые
II—I или I в. до н. э., были единичны. Это заставляет отнести соору-
жение насыпи к I в. до н. э. Мощность насыпи и характер содержа-
щихся в ней находок очень близки аналогичной насыпи, обнаруженной
на раскопе на восточном склоне Митридата над старым зданием Му-
зея в 1945 г. Различие заключается лишь в том, что на восточном
склоне встречались фрагменты архаической посуды несколько более
раннего времени, чем на южном, а равным образом в том, что там бы-
ла обнаружена подпорная стена I в. до н. э., связанная с упомянутой
насыпью. Мы уже неоднократно высказывали предположение, что
большие планировочные работы, производившиеся на акрополе Пан-
тикапея в I в. до н. э., являются последствием разрушений в конце
II — первой половине I в. до н. э., вызванных войнами и землетрясе-
нием. В дальнейшем производились обширные восстановительные ра-
боты, связанные с ними перепланировки и сооружения подпорных
стен, подобных стене, открытой в 1945 г. на восточном склоне. При
перепланировке перекапывались древние культурные напластования,
что и определило характер находок в насыпях на восточном и южном
склонах Митридата.
Над описанной насыпью лежали малозначительные остатки треть-
его слоя I—II вв. н. э. Этот слой, наблюдавшийся в средней, южной
и восточной частях раскопа, не был особенно мощным. Он залегал на
глубине от 1,75 до 2,59 м и состоял из светло-коричневой супеси. Все
строительные остатки ограничивались развалившейся глинобитной
печью № 23, открытой в юго-западном углу раскопа и частично ухо-
дившей в южный борт последнего 18. На глубине около 2 м был обна-
ружен под печи, покрытый толстым слоем золы. Длина печи (по юж-
ному борту) достигала 1,35 м, в высоту она сохранилась на
0,20—0,40 м. В глинобитный массив печи были заложены рваные из-
вестняковые камни.
18 И. Т. Кругликова, О местной керамике Пантикапея и ее значении для
изучения состава населения этого города (МИД, 1954, № 33), стр. 94 сл., рис. 5, 1.
459
Вещевые находки третьего слоя характеризуются обломками
остродонных амфор и краснолаковой посуды I—II вв. н. э. Встреча-
ются многочисленные обломки керамики V—I вв. до н. э., особенно
же V в. до н. э.
Над этими остатками ;по всей площади раскопа были обнаружены
три культурных напластования, относящихся к III—IV вв. н. э. Таким
образом, количество напластований позднеантичного времени было
одинаковым и на Босфорском и на Эспланадном раскопах. Из поздне-
античных слоев Босфорского раскопа больше всего находок дал самый
Рис. 62. Вид Босфорского раскопа. Развалины сооружений III в. н. э.
Перекресток улицы и переулка. Вид с востока
ранний (четвертый), относящийся примерно к первым десятилетиям
III в. н. э. В нем обнаружены остатки древнего города; поднимавший-
ся по склону горы зажатый между домами узкий переулок, по кото-
рому проложен водосток; с запада к переулку примыкало здание с
открытым двориком, с востока — дом с двумя помещениями; переулок
упирался в неширокую улицу, имеющую лишь небольшой наклон к
востоку; вдоль нее также тянулся водосток, в который впадал другой
водосток, выходивший из переулка.
Переулок шириной всего 1,50 м шел с севера на юг, в длину он
был прослежен на 11,14 м. Водосток, тянувшийся вдоль переулка, был
сложен из тщательно отесанных каменных блоков; плотно пригнанные
один к другому, они составляли стенки и потолок прямоугольного в
сечении туннеля, полом служил черепяный настил. Водосток сохра-
нился не полностью. В южной части переулка, около перекрестка, он
уцелел на 2,78 м в длину (№ 5). Ширина его по наружным сторонам
колеблется от 0,64 до 1,12 ж; ширина внутри водостока 0,20—0,26 м.
Высота всего сооружения 0,26 м при глубине подошвы 1,48 м. В верх-
ней, северной части переулка длина сохранившегося звена водостока
460
(№ 8) достигает 3,70 м. Ширина всего сооружения там колеблется
от 0,56 до 0,65 м, а ширина канала внутри — от 0,26 (в северной ча-
сти) до 0,34 (в южной). Высота водостока (без перекрытия)
0,20—0,32 м. Глубина подошвы примерно та же, что и в южной части.
Во времена четвертого слоя водосток пережил два периода своего су-
ществования. Первоначально он нормально функционировал, позднее,
при ремонте мостовой, был заложен; в канале водостока оказались
тщательно уложенные блоки, подобные тем, из которых он был по-
строен. Возможно, с этим ремонтом связано сооружение вымостки из
рваного камня (№ 8-а), лежащей над северной частью водостока.
Вымостка эта сохранилась на 1,9 ж в длину и на 0,87 м в ширину.
Толщина ее 0,18 м при глубине подошвы 1,18 м. Западнее описанных
сооружений сохранился развал какой-то кладки, возможно, лестницы
(№ 7). Длина его 1,67, ширина 0,60, высота 0,71 при глубине подошвы
1,58 м. Если предположение, что эти руины представляют остатки
лестницы, справедливо, то тогда мы наблюдаем здесь в планировке
города явление, аналогичное Приене, а именно, — частично занятые
лестницами переулки при почти горизонтальных улицах.
Улица, на которую выходит наш переулок, шла с востока на за-
пад, немного поднимаясь в гору. Она имела 2,85 м в ширину. Просле-
дить в длину ее удалось на протяжении около 12 м. Вдоль улицы тя-
нулся водосток, направление которого не вполне совпадало с направ-
лением улицы; он отклонялся западной частью к северу, а восточной
к югу. Уличный водосток сохранился не лучше, чем водосток переулка;
место скрещения обоих водостоков разрушено. К востоку от этого
места сохранились остатки стенок водостока в виде двух групп камен-
ных плит. В восточной части улицы сохранились остатки боковой стен-
ки водостока в виде ряда стоящих торчком плит (№ 27); длина их 3,45,
ширина 0,09—0,11, высота 0,37—0,45 м при глубине подошвы 1,16 м.
Вторая группа плит (№ 15), обнаруженная западнее первой, также
была расположена торчком, в один ряд. Длина ее достигала 1,70 при
ширине 0,15 и высоте 0,27—0,29 м. Эти плиты, служившие боковой
стенкой водостока, имели особую черепяную субструкцию (№ 14), слу-
жившую полом водостока и подстилом вымостки. Субструкция была
многослойной; она состояла из трех пластов черепков керамики, раз-
деленных трамбованной землей, общая мощность ее достигала
0,45 м. Сохранилась эта субструкция на 6 м в длину и 1,15 ж в шири-
ну. В западной части улицы вдоль северной стороны обнаружена со-
лидная вымостка из больших каменных плит (№ 13), лежащая на
черепяном подстиле. Длина ее 2,55, ширина 1,27, толщина 0,27, глу-
бина подошвы 1,30 м. Продолжением вымостки № 13 в восточной
части улицы служит вымостка № 26, состоящая из больших рваных и
отчасти правильных камней. Сохранилась она в длину на 7,40 м. Ши-
рина ее 1,25, толщина 0,28 м при глубине подошвы 1,58 м.
На перекресток переулка и улицы выходили три здания, обрамляв-
шие его с западной, восточной и южной сторон. От западного здания
•была вскрыта только часть одного помещения А, скорее всего откры-
того дворика, тщательно вымощенного различными по форме боль-
шими плитами (вымостка № 6). Глубина его поверхности 1,34 ж.
В северной части помещения вымостка повреждена значительной вы-
боиной. С севера, востока и юга помещение А обрамлено стенами; за-
падная часть его не выяснена. Размеры помещения: протяжение с
севера на юг около 5,80 ж снаружи и около 4,36 м внутри, с востока
461
на запад менее 4 м, считая с наружной стеной, и не менее 3,20 м
внутри. Стены помещения А сложены из рваного камня и связаны в
переплет. Сохранились они в высоту: южная стена № 12 всего лишь
на 0,20—0,50 м, а восточная № 2 и северная № 9 на 0,75—0,76 м. Глу-
бина подошвы кладки № 2 равна 1,59 м. От восточного здания рас-
копаны два помещения, одно полностью, другое частично. Первое из
них, западное Б, имеет в ширину (с востока на запад), включая на-
ружную стену, 4,68 м, и внутри — 3,40 м. Кладки, обрамлявшие по-
мещение, сложены из рваного камня: плотного плитняка, известняка
и песчаника; сохранность их весьма различная, наибольшая высота
северной (№ 24) 0,25, восточной (№ 21) 0,90, южной (№ 28) 0,30
и западной (№ 10) — 0,79 м. Глубина подошвы кладок № 10 и 24
равна 2,15 м.
Второе помещение В — восточное, имело в длину (с севера на
юг), включая стены, 5,60 м и внутри — 4,24 м; в ширину оно было
раскрыто внутри на 1,31 м. Из кладок, обрамляющих помещение
наиболее интересна северная № 20, сохранившаяся в длину на 1,43 м
и имеющая в ширину 0,56 м. Глубина ее подошвы — 2,16 м. Нижняя
часть кладки из рваного камня вышиной 0,65 м представляет фунда-
мент, от стены сохранился лишь один хорошо отесанный квадр длиной
0,54, шириной 0,30 и высотой 0,35 м.
Внутри помещения В обнаружены остатки кладки № 25, длина
3,14 м, ширина 0,50 м; глубина подошвы ее 2,19 м и высота 0,39 м.
Горизонт залегания и характер расположения этой кладки заставляют
отнести ее к более раннему строительному периоду, чем помещения
Б и В, но не выводить за рамки четвертого культурного слоя, к кото-
рому относятся все сооружения, примыкающие к перекрестку улицы
и переулка.
К южному зданию принадлежала кладка фундамента № 16. Судя
по ее солидности, можно предполагать, что южная постройка по мону-
ментальности и, вероятно, по размерам превосходила восточную и за-
падную. Ширина фундамента достигает 0,90 м; в длину он сохранился
на 8 м, а в высоту — на 0,40—0,86 м, при глубине подошвы 1,68 м.
Сложен он из больших рваных камней, среди них оказалась заложен-
ная в фундамент каменная ступка.
Фундамент № 16 находится против западного здания, переулка
и восточного здания, что явно указывает на «трехдорожный» харак-
тер перекрестка.
Более скромными оказались остатки построек в следующем, пя-
том слое. Они ограничивались двумя кладками в северо-западной ча-
сти раскопа. Эти кладки, вытянутые почти по одной линии с северо-
востока на юго-запад, резко отличны по направлению от стен четвер-
того слоя. Северо-восточная кладка № 3, представлявшая фундамент
стены, сложена из больших рваных камней. Часть верхней поверхно-
сти кладки № 3 была сплошь покрыта крупной галькой, вероятно, для
тщательной пригонки к фундаменту большой глыбы или блока. Кладка
№ 3 имеет 0,60 м в ширину, в длину сохранилась на 1,67 м, а в высо-
ту на 0,71 м. Глубина подошвы ее 1,58 м. Отделенная небольшим ин-
тервалом от первой, другая кладка — № 11 представляет развал фун-
дамента от 0,62 до 0,92 м шириной. В длину он выявлен на 2,86 м,
высота в различных частях неодинакова — 0,33 м и более, глубина
подошвы 1,41 м. Кроме того, к пятому слою относятся обнаруженные
по всей северо-западной части раскопа развалы вымосток из рваного
462
камня: № 19 — к югу и № 4 — к северу от фундаментов № 3 и 11.
Глубина верхней поверхности вымостки № 4— 1,15 м, толщина ее —
0,12—0,35 м.
Менее значительны остатки верхнего — шестого слоя; это разва-
лы вымосток из рваного камня № 1, 1а, 16, 1в и 17, занимавших
северную половину раскопа и заходивших несколько южнее. Общая
длина с востока на запад 12 м при общей ширине с севера на юг око-
ло 9 м. Развалы весьма неровны, глубина верхней поверхности
0,46—0,75 м, подошвы — 0,80—0,97 при мощности пласта 0,20—0,45 ж.
Находки в трех верхних культурных напластованиях характерны
для позднеантичного времени: обломки остродонных амфор и красно-
лаковой посуды III—IV вв. н. э.; вместе с ними встречалось некото-
рое количество находок I—II вв. н. э., III—I вв. до н. э. и более древ-
него времени. Особого упоминания заслуживает найденный в четвер-
том слое фрагмент дорийского карниза из известняка, на нижней по-
верхности которого сохранилось восемь гутт. Длина фрагмента 0,33 м,
ширина 0,26, толщина от 0,10 до 0,12 м. В пятом слое были обнару-
жены небольшой блок из мраморовидного известняка сложной профи-
лировки и обломок калиптера из мраморовидного известняка. В ше-
стом слое выделяется четырехгранный каменный столбик с тремя го-
ризонтальными насечками на одной из сторон; высота его 0,43 м, раз-
меры в основании 0,18X0,12 ж. Там же были найдены: ручка местного
сосуда из грубой глины, украшенная резным геометрическим орнамен-
том, и обломок кремня со следами обработки.
После разорения сооружений шестого слоя он оказался вне черты
города, и здесь в средневековье хоронили покойников, на что указы-
вают три плитовые могилы (детские), обнаруженные в восточной ча-
сти раскопа. Они свидетельствуют о христианском обряде погребения.
Могила № 1 врезалась в восточную часть вымостки № 26. Мо-
гильный заклад был обнаружен на глубине 2,17 м от поверхности на-
сыпи нового времени 19 и на 1,35 м от погребенного под нею дернового
слоя городища. Длина заклада была 1,23 м, ширина — 0,59 м; состо-
ял он из трех плит 0,06 м толщиной. Ящик был сложен из восьми
плит 0,075—0,10 м толщиной, по одной на торцовых и по три на про-
дольных сторонах. Длина ящика снаружи — 0,57 м, внутри — 0,40 м,
глубина могильного ящика 0,37 (в западной) и 0,32 ж (в восточной ча-
сти). Глубина всей могилы от поверхности погребенного дернового
слоя — 1,75 м.
Внутри ящика на глубине 0,26 м от края последнего обнаруже-
ны следы совершенно истлевшего гроба, протяжение их в длину 0,88 ж,
в ширину от 0,20 (в восточной) до 0,30 ж (в западной части). Ниже,
на дне могильной ямы лежал на спине плохо сохранившийся детский
костяк. Длина его до пяточных костей 0,67 ж, общая — 0,77 ж. Ко-
стяк вытянут, головой обращен на запад, лицом на восток. Голова не-
много склонена к правому плечу. Руки и ноги вытянуты. На правой
и левой руках было найдено по три бронзовых браслета. Под головой
19 В юго-востичном углу раскопа, над дерновым слоем городища находилась
новая насыпь, в высоту до 1 м. Площадь ее была не менее двух десятков квад-
ратных метров. Судя по ее плотности, насыпь, вероятно, возникла по меньшей
мере несколько десятков лет назад. Состояла она из культурного слоя и заклю-
чала находки различных периодов античной эпохи, среди них отметим головку
небольшой женской мраморной статуэтки типа Музы. Насыпь, возможно, яв-
ляется выкидом старого раскопа.
463
<и на груди обнаружено двенадцать бус из синей и зеленой стеклян-
ной пасты с глазками и янтарных.
Могила № 2 врезалась под прямым углом с запада в южную
часть кладки № 21, оказавшись внутри помещения Б. Заклад состоял
из четырех плит (шириной 0,50—0,63 м и толщиной 0,11—0,16 м). Об-
щая длина их 1,27 м. Глубина верхней поверхности заклада от почвы
1,02 м. Ящик был сложен так, что в торцах стояло по одной плите и
на продольных сторонах по две, причем третьей служили камни клад-
ки № 21. Размер ящика внутри: длина 1,20 м при ширине от 0,30
(в ^восточной) до 0,53 м (в западной части). Глубина ящика около
0,35 м, а общая глубина могилы 1,53 м.
Рис. 63. Плитовая могила № 3
В ящике обнаружены следы гроба. Остатки крышки были замет-
ны на глубине 0,17 м от края ящика, протяжение в длину было около
0,95 м, в ширину примерно 0,30 м. Дно гроба сохранилось еще хуже:
следы его местами встречались по всему полу ящика Детский костяк
был ориентирован головой на западо-юго-запад, а лицом на восток.
Голова была немного наклонена клевому плечу. Костяк лежал на спи-
не с вытянутыми вдоль туловища руками, левая была чуть согнута
в локте; ноги, также вытянутые, чуть сближались в ступнях. Длина
костяка до пяточной кости — 0,90 м, наибольшая 1 ж. Сохранность
костей посредственная. У левого плеча находился небольшой одноруч-
ный кувшинчик из прозрачного стекла
Могила № 3 была обнаружена внутри помещения В. Заклад со-
стоял из пяти плит 0,31—0,60 м шириной и 0,10—0,14 м толщиной.
Общая длина заклада около 1,55 м. Глубина его верхней поверхности
от уровня почвы около 1,70 м. Ящик был сложен из восьми плит: по
одной на торцовых сторонах, по три на продольных. Размеры ящика
внутри: длина— 1,08 м, ширина в восточной части около 0,15, в за-
464
ладной — 0,30, глубина ящика примерно 0,28 м. Наружные размеры
ящика: длина 1,30 м, наибольшая ширина — 0,47 м. На внутренней
стороне западной торцовой плиты грубо высечен крест размером
0,10X0,10 м. Глубина могилы от поверхности земли 2,19 м.
Детский костяк был обращен головой на западо-юго-запад,
лицом на восток. Костяк был положен на спину, ноги вытянуты, руки
слегка согнуты в локтях, кисти рук лежали на тазовых костях. Дли-
на костяка до пяточной кости — 0,85 м, наибольшая 0,94 м. В голо-
вах с правой стороны лежал небольшой одноручный поливной
Рис. 64. Поливной сосуд из могилы № 3
кувшин; у сосуда шаровидное тулово, невысокое горло и, кроме того,
на плечах капельник, подобный последним у гуттов. На левой руке
у запястья был надет тонкий бронзовый браслет с разомкнутыми
концами. В нижней части таза лежала простая бронзовая пряжка.
Работы на Босфорском раскопе в 1946 г.20 установили наличие го-
родской жизни и строительства на исследованном участке в V—III вв.
(или, возможно, в IV—III вв.) до н. э. Несомненно, что и в III—II вв
до н. э. исследованная площадь находилась в пределах городской
черты; в I в. до н. э. на нашем участке, видимо, происходили большие
перепланировочные работы, и была сооружена мощная, почти трех-
метровая насыпь, заключавшая обломки VI—II вв. до н. э. Эти ра-
боты, подобно аналогичным на восточном склоне горы Митридат,
20 О последующих работах на Босфорском а равно и Эспланадном раскопах
см.: в. д. Блаватский, Раскопки Пантикапея (1947 г.), стр. 31 сл., 36 сл.
30 Заказ № 2603
465
скорее всего были вызваны разорением Пантикапея в конце II и в
первой половине I в. до н. э. Обнаруженные над этой насыпью остат-
ки третьего слоя I—II вв. н. э. довольно незначительны; к ним отно-
сится сооружение с глинобитной печью.
Значительно богаче слои позднеантичного времени — III—IV вв.
н. э., в особенности самый ранний из них — четвертый слой. К нему
принадлежит большая часть открытых на раскопе сооружений. Это
любопытная картина небольшого куска древнего города — перекре-
стка улицы и переулка, дающая представление об устройстве водосто-
ков и мостовых, а в известной мере также и о прилежащих домах.
Обследованный участок находился в пределах городской черты и во
время пятого и шестого слоев. Изменение ориентации стен пятого
слоя по сравнению с четвертым свидетельствует о перепланировке уча-
стка, вероятно последовавшей в последних десятилетиях III в. или
начале IV в. н. э. Городская жизнь на территории Босфорского рас-
копа замерла в IV в. н. э. В последующий средневековый период эта
территория лежала вне города и служила кладбищем. Наконец, по-
видимому в XIX в., при земляных работах, производившихся побли-
зости, юго-восточная часть участка была покрыта насыпью, состоящей
из культурного слоя древнего города.
Таким образом, в 1946 г. были обследованы два участка на се-
верном и южном склонах горы Митридат, значительно дополнившие
картину археологической топографии древнего Пантикапея.
Помимо описанных работ, оказалось необходимым раскопать две
случайно обнаруженные гробницы на Глинище.
Могила № 1 была найдена на Новом кладбище 21. Она была по-
тревожена двумя могилами XX в., врезавшимися в нее с противопо-
ложных, узких сторон, и полностью разграблена. Сохранился только
обклад могилы, состоявший из шести боспорских соленов; три из них
стояли на местах.
Могильная яма, вырытая в желтовато-коричневатой глине-бело-
глазке, была заполнена обычной мелкозернистой могильной землей.
Длина ямы достигала 1,60, ширина — 0,70, глубина — 2,70 м. Могила
ориентирована с северо-востока на юго-запад. Захоронение накрыва-
ли черепицы, составлявшие нечто вроде к!рутой двухскатной кров-
ли; высота этого сооружения до конька его была 0,57 м. В могиль-
ной яме были найдены мелкие обломки сильно потревоженных ко-
стей покойника.
Из найденных в могиле соленов один был целый, длиной 0,582,
шириной 0,505, толщиной 0,02 м, он имеет продольный прогиб со зна-
чительной выпуклостью наружу: кривая изгиба отходит от прямой
примерно на 0,02 м. Четыре других солена разбиты, но собираются
полностью.
Размеры их таковы:
2-й солен — длина 0,602 м, ширина — 0,504 м, толщина — 0,025 м
3-й » — » 0,602 м, » — 0,502 м, » — 0,022 м
4-й » — » 0,615 м, » — 0,505 м, » — 0,022 м
5-й » — » 0,598 м, — 0,503 м, » — 0.021 м
21 Могила расположена в 70 м на юг (с отклонением на 39° к западу) от
северо-восточного угла кладбища.
466
На двух соленах имеются клейма; на 3-м четко оттиснуто клеймо:
СН 3 , на 2-м клеймо отпечатано очень плохо, скорее всего его сле-
дует читать ОЕ .Оба эти клейма встречались и раньше22; имя на
обоих клеймах было восстановлено В. В. Шкорпилом как QeoSwpov
0eo3d)pou23.
Могила № 2 была обнаружена на улице Фрунзе (бывшей Брат-
ской) против дома № 40 в 21,3 м от последнего и на расстоянии
26,3 м от угла 3-й Продольной улицы.
Могила сильно повреждена земляными работами и полностью раз-
граблена. Глубина могильной ямы 1,02 м, ширина 0,70 м, в длину она
сохранилась всего на 0,65 ж. В могиле обнаружено лишь несколько
обломков костей, четыре рваных камня и верхняя часть, вероятно, над-
гробной, профилированной плиты. Ширина плиты 0,44 м, в высоту она
сохранилась на 0,30 м; на верхней стороне ее четыре углубления, по-
видимому, для закрепления акротерия.
22 Е. М. Придик, Инвентарный каталог клейм..., стр. 130, № 71 и 75. В. Ф. Гай-
дукевич, Строительные керамические материалы Боспора (И Г ДИМК, 104, 1934),
стр. 304 сл.. № 25 и 29.
23 В. Ф. Гайдукевич, Строительные керамические материалы Боспора, стр. 304.
30*
А. Г. БОКЩАНИ Н
К ВОПРОСУ О ВРЕМЕНИ И ОБСТОЯТЕЛЬСТВАХ
ВОЗНИКНОВЕНИЯ ГРЕКО-БАКТРИЙСКОГО
И ПАРФЯНСКОГО ГОСУДАРСТВ
Вопрос о времени и обстоятельствах возникновения Греко-Бак-
трийского и Парфянского государств неоднократно затрагивался в
литературе. Подавляющее большинство историков относило эти важ-
нейшие события эллинистической эпохи к концу правления Антиоха II;
в частности к 248 г. до н. э.
Эта традиционная дата, установленная еще И. Г. Дройзеном и
повторенная большинством западноевропейских историков древности,
была воспринята и в советской исторической литературе. Л. В. Баже-
нов, К. В. Тревер, С. П. Толстов, М. Е. Массон начинают историю
Греко-Бактрийского и Парфянского государств с 248 г. до н. э.
Другим традиционным моментом, воспринятым советскими истори-
ками из западной и русской дореволюционной историографии, является
освещение вопроса о возникновении новых самостоятельных государ-
ственных образований в восточном Иране и южных районах Средней
Азии без должного учета важнейших моментов политического разви-
тия и международных отношений в западной части эллинистической си-
стемы. Между тем изучение политической обстановки позволяет не-
сколько иначе оценить и интерпретировать краткие известия античных
авторов, а также данные нумизматики. Это приводит к некоторому
уточнению датировки интересующих нас событий !.
Характеризуя политический кризис монархии Селевкидов в связи
со смертью Антиоха II (246) и началом новой войны между монар-
хией Птолемеев и державой Селевкидов, называемой «войной Лаоди-
ки» (246—240 гг. до н. э.), Аппиан заканчивает свое краткое повество-
вание о событиях этого времени словами: «И парфяне начали тогда
свое отпадение, так как царский дом Селевкидов находился в таком
неустройстве...» 1 2.
Это указание Аппиана, к сожалению, оставалось без должного
внимания, так как считалось, что александрийский историк, пользуясь
для составления своего повествования произведениями более ранних
античных авторов, либо допустил нарочито некоторую неточность в
определении времени отпадения парфян, либо был введен в заблужде-
1 Польский историк И. Вольский ставит вопрос о возникновении Парфянского
царства несколько по-иному, чем другие исследователи. Он совершенно справед-
ливо полагает, что время возникновения Греко-Бактрийского и Парфянского госу-
дарств приходится восстанавливать в связи с событиями на западных границах
державы Селевкидов. Однако с последующими положениями исследований И. Воль-
ского и выводами, к которым он приходит, полностью согласиться нельзя. Они нуж-
даются в некоторых коррективах (J. Wolski, L’effondrement de la Domination des
Seleucides en Iran au I lie siecle av. J—C, Cracovie, 1947; J. Wolski, The Decay of
the Iranian empire of the Seleucids and the chronology of the Parthian Beginnings.
,Berytus. Fasc. I, Copenhagen, 1956—1957, p. 35—52).
2 Appian, Syr. 65.
468
ние одним из своих предшественников. А между тем имеются весьма
серьезные основания полагать, что развитие событий на далеких севе-
ро-восточных окраинах обширной державы преемников Селевка про-
исходило именно в той последовательности, в какой обрисовывает их
Аппиан.
Военные силы монархии Селевкидов всегда были распылены на
больших пространствах в виде гарнизонов отдельных укрепленных
пунктов. Более крупные отряды находились лишь в Сирии, дислоци-
руясь в столице и особенно вокруг Апамеи. Это были полевые войска,
сконцентрированные в непосредственной близости от официальной цар-
ской резиденции — Антиохии и наиболее беспокойной границы. Вполне
понятно, что эта ударная часть армии в течение 250—240-х годов до
н. э. была всецело занята военными операциями во время «сирийских»
войн на западных границах, между тем как в «верхних сатрапиях»
оставались лишь немногочисленные гарнизоны. Это тем более вероят-
но, что Страбон, подчеркивая хозяйственную бедность некоторых во-
сточных сатрапий, называет в числе их и Парфию, хотя через послед-
нюю вели дороги, связывавшие западные и центральные области дер-
жавы Селевкидов с отдаленными северо-восточными окраинами.
«...Парфия невелика: она платила подати вместе с гирканами во время
персидского владычества, равно как и в течение долгого времени маке-
донского господства. Помимо того, что она мала, Парфия лесиста, го-
риста и бедна, вследствие чего цари быстро проводили войска через
эту страну потому, что даже короткое время страна не могла прокор-
мить ’войска...» 3.
Немногочисленное земледельческое население жило по склонам
горных долин, орошаемых ручьями, и в узких оазисах, тянувшихся
вдоль северных склонов. В горах и степных просторах обитали охотни-
ки и скотоводы. В древности северные склоны горного хребта и приле-
гающие к ним оазисы делились на три небольшие области: Парфиенна,
она же Нисейя (с центром в городе Ниса), куда греки вывели колонию,
переименовав ее в Александрополь, затем Апаварктикена и Астауэна.
За горными хребтами, в северо-восточном углу Иранского плоско-
горья, была расположена другая часть Парфии. Здесь находилась
наиболее крупная из греческих колоний — Гекатомпил, основанная,
подобно Нисе-Александрополю, на месте уже ранее существовавшего
поселения. Можно предположить, что именно Гекатомпил, находивший-
ся на пути из Мидии в Бактрию и Согдиану, а также в Гирканию, яв-
лялся местным административным центром. Страбон указывает, что
кроме Гекатомпила в Парфии находились еще города с греческими
названиями — Апамея и Гераклея 4, а Аппиан упоминает еще о трех —
Сотейре, Каллиопе и Харите.
Населявшие Парфию земледельцы и скотоводы представляли со-
бой группу североиранских племен, значительно отличавшихся по язы-
ку от племен персидских. Быт сельского населения был, по указанию
Страбона5, подтвержденному раскопками, еще очень примитивен.
В степях к северу от гор кочевали племена, находившиеся между со-
3 Strabo, Geograph, XI, 9, 1.
4 Strabo, Geograph, XI, 9, 1.
5 «... горы заняты народом, живущим в шалашах...» (XI, 10, 1). — Это сооб-
щение Страбона полностью подтверждено в результате аохеологических расколок,
произведенных М. Е. Массоном .в 1940 г. в районе Ашхабада (см..: ВДИ, 1950
№ 3, стр. 41—50).
469
бой в кровнородственных отношениях. Эти племена были известны
грекам под общим названием дахов или даев6.
В административном отношении северо-восточные сатрапии монар-
хии Селевкидов представляли, по-видимому, подобно Малой Азии и
Ирану, особый округ, во главе которого в начале 40-х годов III в. до
н. э. стоял Диодот, находившийся в родстве с правящей дина-
стией 7 и являвшийся верховным уполномоченным царя в этих сатра-
пиях. Сатрапом Парфии, по Юстину, был некто Андрогор 8.
В годы напряженной борьбы, в начальный пе|риод третьей Сирий-
ской войны, армия Птолемея III Евергета временно оккупировала
большую часть городов Сирии и ворвалась даже в Двуречье, а винов-
ница конфликта Лаодика, убившая мужа и его вторую жену, дочь
Птолемея II Филадельфа Беренику, укрылась вместе со своим сыном
Селевком II далеко на западе. «Верхние сатрапии» в Персии и особен-
но далекий северо-восток были отрезаны от царского двора и предо-
ставлены самим себе. Известия о вторжении египетских войск в Сирию,
оккупации ими Антиохии, распространении господства Птолемея III
на Месопотамию, наконец, отсутствие четких данных о судьбах уцелев-
ших членов царского дома Селевкидов, по-видимому, и толкнули Дио-
дота, а вместе с ним и других сатрапов северо-востока на объявление
самостоятельности 9.
Таким образом, получается противоречие: царский «сродник» и
наместник возглавляет сепаратистское движение. Однако это проти-
6 У туркмен .в XIX и начале XX в. слово «дай» обозначало понятие родствен-
ного племени, откуда другие члены племенного союза брали себе невест. Таким
образом, дай — тести, сватьи. Следует отметить, что Страбон (Strabo, Geograph.,
XI, 9, 2, 9, 3) под этим словом подразумевает объединение кочевых племен, в
которое входили племена, имевшие особое название, например парны. Лишь более
поздний автор—Арриан (Anab. Alexaudri, III, 10—11) называет часть воинов в
армии Дария III во .время битвы при Гавгамелах словом Aaat, видя в них
единое племя. Это объяснение принимает С. П. Толстов, считающий даев скифским
племенем (Древний Хорезм, М., 1947, стр. 233). Это же определение слова «дай»
встречается в работах Бивена и Альтгейма. Однако распространенное объяснение
этого слова, игнорирующее указание Страбона, нельзя признать достаточно обос-
нованным. Скорее под этим термином Даас все же следует понимать комплекс
родственных кочевых племен.
7 О родстве Диодота с домом Селевкидов в результате женитьбы его на
одной из родственниц Антиоха II (дочери или сестре. — А. Б.) обстоятельно
говорит Тарн (W. W. Tarn, The greeks in Bactria and India, Cambridge, 1951, p. 74),
к мнению которого полностью присоединились К. В. Тревер (см. ее кн. Памятники
греко-бактрайского искусства, М.—Л., 1940, стр. 5) и С. П. Толстов («Древний
Хорезм», стр. 233). Не возражая в целом против гипотезы Тарна, приходится все
же отметить, что брак Диодота с родственницей, а не непременно с дочерью Антио-
ха II мог произойти и до 246 г. до н. э., а не непременно после,, как категорически
настаивают Тарн и К- В. Тревер. Более того, само назначение Диодота на руково-
дящий пост сатрапа Бактрии можно объяснить его родственными отношениями к
династии Селевкидов.
8 Justin, XLI, 4, 7. Однако Арриан (Parph., fr. 1) называет селевкидского намест-
ника Парфии Фероклом, а Синкел (Chson., 539) —Агафоклом. По-видимому, все же
наиболее достоверно известие Помпея Трога, переданное Юстином, так как из-
вестны монеты, выбитые Андрогором, что и определяет точку зрения советских
исследователей С. П. Толстова («Древний Хорезм», стр. 233, 235) и В. М. Массона
(см. написанную им главу в кн. «История Туркменской ССР», Ашхабад, 1957).
9 «...Theodotus, mille urbium Bactrianarum praefectus defecit, regemque se
appelari iussit; quod exemplum secuti totius Orientis populi, a Macedonibus defe-
сеге...» (Justin, XLI, 4, 5). — С этим известием совпадает и сообщение Страбона,
рассказывающего, что «...наместники взбунтовали прежде всего Бактриану, а дру-
зья Евтидема всю округу...» (Strabo, Geograph., XI, 9, 2). Возражения А. Гутшми-
да (см. A. Gutschmid, Geschichte Irans, В. 2, Tubingen, 1888, S. 29), что это лишь
риторические прикрасы, не выдерживают критики.
470
воречие теряет всякое значение, если вспомнить, что Диодот и после-
довавшие его примеру сатрапы в момент отделения выступали по су-
ществу не против Селевкидов, а против Птолемея III Евергета, являв-
шегося в их глазах не законным повелителем, а захватчиком, силой
оружия пытавшимся установить свое господство над владениями дома
Селевка 10 11,
Русские, советские и иностранные исследователи, останавливав-
шие свое внимание на проблеме хронологии событий, происходивших
при возникновении Греко-Бактрийского и Парфянского государств,
подходили к анализу известий античных авторов о последовательно-
сти этих событий, отвлекаясь от хода исторического развития в за-
падной части эллинистической системы. Большинство из них оставля-
ло без всякого внимания указания Аппиана п, связывавшего отделе-
ние Парфии с комплексом событий «войны Лаодики».
Кроме того, они упускали из виду тот факт, что указание Аппиа-
на совпадает с сообщениями Синкелла и Юстина, т. е. Помпея Трога,
о том, что отпадение Бактрии и Парфии произошло при Селевке II 12.
По смыслу текста Юстина ему предшествовало более раннее вос-
стание— в 50-х годах III в. до н. э.
Каково же, по-видимому, было развитие событий? В 246 г. до н. э.,
в период наивысших военных успехов Птолемея III Евергета, а также
нападения с севера на державу Селевкидов правителя Мидии Атропа-
тены, в восточных сатрапиях начались волнения, заставившие грече-
ских наместников северо-восточных сатрапий консолидировать свои
силы и, объединившись, заявить о своем суверенитете 13.
10 Нельзя согласиться с мнением В. В. Григорьева [Греко-Бактрийское цар-
ство (ЖМНП, CXXXVI, 1867), стр. 348], повторенным Фр. Альтгеймом [см.: Fr. Alt-
heim, Weltgeschichte Asiens, B. 1, S. 268; В. II, S. 12), что отпадение Диодота бы-
ло постепенным отходом Бактрии и ее наместника от державы Селевкидов. Оба
историка в данном случае не приняли во внимание всей совокупности политической
обстановки того времени.
11 «...как мститель... Птолемей... вторгся в Сирию и дошел до Вавилона. И
парфяне начали тогда свое отпадение, так как царский дом Селевкидов находился
в таком неустройстве...» (Appian., Syr. 65).
12 «Post hunc a Nicator Seleuco ac max ab Antiocho et successibus cius pos-
sesari, a cuis pronepote Seleuco primum defecere primo Punico bello L. Manlio Vul-
sone M. Atilio Regulo consulibus...» (Justin., XLl, 4, 3). — Трактуя этот текст, некото-
рые из советских исследователей, как, например, М. Е. Массон, видят в нем боль-
шое противоречие. Каким образом Помпей Трог, а за ним Юстин могли говорить,
что отпадение парфян произошло в 256 г. до н. э. — на этот год падает названное
Юстином консульство Вульсона и Регула — 256—255 гг. до н. э., и в то же время
утверждать, что это случилось при Селевке II, вступившем на престол в конце
247 г. или начале 246 г. до н. э. По-видимому, в тексте эпитом Юстина, дошедшем
до настоящего времени, нет противоречия, но имеется простое искажение. Никто
из исследователей не обращал внимания на своеобразие построения фразы — «а
cuis ipronepote Seleuco primum defecere...» Указание на то, что при Селевке пар-
фяне «впервые» отложились, аналогично, так как нигде после этого в изложении
Юстина не упоминается о подчинении и новом отложении парфян. Вернее предпо-
ложить в данном месте искажение. Данное предложение Юстина следовало бы чи-
тать— «а cuis pronepote Seleuco defecere. Primum defecere primo Punico bello...»
При таком чтении данного места эпитом Юстина получается, что первая попытка
парфян совершить отпадение относится к 256—255 гг. до н. э., а окончательное
отпадение — ко времени Селевка II Каллиника. Подобное предположение подкре-
пляется и указанием Страбона о восстаниях в странах за Тавром (Strabo, Geo-
graphy XI, 9, 2).
13 «Когда восстали жители той стороны Тавра, .вследствие взаимных враждеб-
ных отношений сирийских и мидийских царей, владевших этими местами, то на-
местники взбунтовали прежде всего Бактриану, а друзья Евтидема всю окрестную
область...» (Strabo, Geograph., XI, 9, 2).
47/
Именно 'этот момент и отмечает Юстин, указывающий, что Диодот
приказал называть себя царем 14. Весьма характерно последнее указа-
ние, что Диодот просто приказал называть себя царем, так как реаль-
ной властью он обладал и ранее, как наместник Антиоха II 15. По всей
видимости, к этому же моменту относится и выступление Андрогора в-
Парфии. Однако события в этой стране развернулись иначе, чем в Бак-
трии и Согдиане, где господство греко-македонских завоевателей не
было поколеблено, а просто приняло форму смены личности верхов-
ного правителя.
Наоборот, в Парфии, где движение за отпадение от державы Се-
левкидов, если принять корректив к тексту Юстина, началось еще с
256 г. до н. э., оно резко усилилось, так как было возглавлено племен-
ными вождями кочевого племени парков Аршаком и его братом Тири-
датом.
Можно полностью согласиться с мнением С. П. Толстова, что «вос-
стание... племен южной Туркмении и Хорасана имело не антиселевкид-
ский и не антибактрийский только, но и антимакедонский вообще, ха-
рактер...» 16. Античная историческая традиция об этом восстании со-
хранилась в двух версиях, идущих от Аполлодора из Артемиды и Ар-
риана. Первое из этих традиционных повествований дошло до нашего
времени в рассказах Страбона и Юстина, второе — в отрывках истории
Парфии самого Арриана, сохранившихся у Фотия и Синкелла.
Повествуя о восстании парфян, Страбон писал, что после объяв-
ления наместников о независимости Бактрии и Согдианы «Аршак (у
Страбона Arsaces), родом скиф, владевший частью даев, называвших-
ся парнасами и кочевавших вдоль Оха, ворвался в Парфию и подчинил
ее себе...» 17. Далее Страбон продолжал: «...Утверждают, что парны-
даи выходцы из областей тех даев, которые обитают над А1еотидою...
от этих даев, говорят, ведет свой род Аршак; другие говорят, что
он бактриец, который бежал от власти Диодота и поднял Парфию...» 18.
В сохранившемся отрывке из произведения Арриана события, по-
влекшие за собой отпадение, описываются следующим образом: «...Пар-
фяне относятся к скифскому племени; подчинившись вместе с поко-
ренными персами македонянам, они отпали по следующей причине:
было двое братьев Аршакидов, Аршак и Тиридат, преемники Приапа-
та; назначенный царем Антиохом Теосом сатрап этого края Ферекл
хотел учинить насилие над одним из братьев; они же, не стерпев по-
зора, убили злодея; затем, сообщив пятерым соумышленникам свой
14 «...Eodem tempore etiam Theodotus mille urbium Bactrianum praefectus, defe-
cit, regemque se appelari iusset, quod exemplum secuti totius Orientis populi
a Macedonibus defecere...» (Justin., X-LI, 4, 5). «Тогда же отложился и Диодот, пра-
витель тысячи бактрийских городов, и приказал называть себя царем; следуя этому
примеру, от македонян отпали народы всего Востока...» Гипотеза Тарна об ослабле-
нии политической связи Бактрии с Селевкидами, поддержанная Альтгеймом и столь
решительно отстаиваемая С. П. Толстовым, должна быть отвергнута, так как более
логично считать, что выступление Диодота в первую очередь было направлено не
против Селевка II, а против Птолемея III и восставшего местного населения.
15 Весьма характерна монета Диодота, где на лицевой стороне вокруг его
изображения идет надпись BA2IAEOL ANTIOXOY, что можно понимать — «царя
Антиоха (наместник)»? (См.: К. В. Тревер, Памятники греко-бактрийского искус-
ства, М., 1940, табл. 35, 1, 2, а также стр. 114—115).
16 С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 233.
17 Strabo, Geograph., XI, 9, 2.
18 «...ot os Ba%Tptot\6v XsyoDai^ аитб^ cpeqtma ое ttjv at£T|04V tcov Kspi AioSotov arcoa-
TTjaat TTjv IlapUbatav...» (Strabo, Geograph., XI, 9, 3, 1).
472
план, братья побудили народ отложиться от македонян и захватили
власть.,..» 19.
Юстин сообщает следующее: «...В то время жил Аршак — человек
неизвестного происхождения, но испытанной доблести. Обычно он за-
нимался разбоем и грабежом. Получив известие, что Селевк потерпел
поражение от галлов в Азии, он, не боясь более царя, с бандой разбой-
ников напал на парфян, победил их правителя Андрагора и, убив его,
захватил власть над народом...»20. Таким образом, Юстин считает,
что отделение парфян и утверждение господства А|ршака в их стране
относится ко времени правления Селевка II! Синкелл же называет
в качестве обидчика Аршакидов гиппарха Агафокла21-
Что является сходным в этих разнородных известиях? Аршак и его
брат не были по происхождению местными уроженцами в Парфии,
они — вожди кочевников и вторглись в страну извне (с востока — из
Бактрии или с берегов р. Оха — совр. Теджен)! Аршак и его брат вы-
ступили против местных представителей македоно-греческого влады-
чества как вожди угнетаемого греками азиатского населения! 22. Они
расправились с греческим наместником или наместником-стратегом и
типпархом! 23.
Это произошло в начале правления Селевка II, уже после объяв-
ления Диодотом о своей независимости от правителей запада 24. Весь-
ма вероятно, что известие Помпея Трога, переданное Юстином, о том,
что на востоке знали о страшном разгроме монархии Селевкидов на
западе, соответствует действительности. Вести с запада было бы тем
труднее скрыть от населения восточных сатрапий, что само объявле-
ние Диодота царем Бактрии явно показывало ослабление централь-
ного правительства 25. Но это не могло произойти между 253 и 248 гг.
до н. э., так как после заключения мира с Птолемеем II Филадельфом
Антиох II Теос не мог бы оставить безнаказанным действия Диодота,
поскольку тыл на западе у него был обеспечен не только миром, но и
союзом с Лагидами, тем более что все вышеперечисленные античные
авторы или вовсе не называют царя из дома Селевкидов, при котором
совершилось отпадение Бактрии и Парфии, или же называют Се-
левка II!
Большое сомнение вызывает справедливость сообщения Арриана
о пятерых друзьях двух братьев Аршакидов! Семь заговорщиков, как
19 Arrian, Parthica, fr. 1., Phot. cod. 53.
20 «...Erat eo tempore Arsaces vir sient incertae originis ita virtutis expertae.
Hie solitus latrociniis et rapto vivere accepta opinione Seleucum a gallis in Asia
victum, solutus regis metu cum praedonum manu Parthos ingressus praefectum
eorum Andragoram oppressit sublatoque eo imperium gentis invasit...» (Justin., XLI,
4, 7). z t t v J
21 «еаатракеоо\/ [Зау.трсаз ’etci А^я^охХеосх; МахеЬ6\о<;’srcapxoo Пера1ХТ|<; d<; Afa^oxX^a
T^ptSaToo co; Appia\»o<; .,xat PaaiXEust llEpacb\/ ’ApadxTj?...», Syncel 1., p. 539.
22 «...Sic Arsaces quaesito simul constitutoque regno non minus memorabilis
Parthis quam Persis Cyrus, Macedonibus Alexander, Romanis Romulus matura
senectute decedit cuis memoriae hunc honorem Parthi tribuerunt...» (Justin., XLI,
5, 5). «...quern diem Parthi exinde solemnem velut initium libertatis observant...»
(Justin., XLI, 4, 10).
23 Возможно, что разноречие источников при упоминании имени наместника
Парфии объясняется тем, что были перепутаны административные ранги этих лиц,
о которых (Андрагор, Ферекл, Агафокл) историки начали говорить, как об одном
лице. Историческую достоверность Андрагора подтверждает наличие отчеканенных
им монет. См.: С. П. Толстов, Древний Хорезм, стр. 233.
24 Justin., XLI, 4, 7—8.
25 Ibid.
473
известно из повествования Геродота, расправились с Лжесмердизом —
Гауматой. Точное повторение числа вождей повстанцев, расправляв-
шихся с греческим наместником, невольно вызывает сомнение. По-ви-
димому, совершенно справедливо суждение большинства исследова-
телей 26, считающих этот эпизод дубликацией, заимствованной антич-
ными историками Парфии у «отца истории» для объяснения привиле-
гированного положения некоторых знатных парфянских родов в
I в. н. э.
Вряд ли следует принимать всерьез родословную Аршака и его
брата Тиридата, содержащуюся во фрагменте сочинения Арриана.
Все вышеизложенное приводит к выводу, что попытки современ-
ных иностранных и некоторых советских историков относить вр< мя воз-
никновения Бактрии к 253—250 гг. до н. э., а отложение Парфии — к
248 г. до н. э. весьма спорны и малоубедительны.
Основным аргументом сторонников подобного распределения со-
бытий во времени является эра Аршакидов, с одной стороны, и упоми-
нания о том, что отпадение Парфии произошло в СХХХШ Олимпиа-
ду — с другой 27.
Однако следует иметь в виду, что иногда эра на Востоке устанав-
ливалась не с момента прихода к власти того или иного правител • а
с момента начала его борьбы за власть 28.
По-видимому, подобное же положение было и с эрой Аршаклл в.
Она исчислялась не с момента захвата Аршаком власти над Па < й,
а со времени каких-то событий, возможно, его бегства от Диодота с
берегов Оха. Что же касается завоевания Аршаком Парфии, то более
вероятно, что оно произошло в течение СХХХШ Олимпиады, но не в
первый ее год, а во второй или третий.
Официальное же исчисление времени правления Диодота в Бакт-
рии, весьма вероятно, было установлено с начала его наместничества,
что вполне возможно относить к периоду между 253—250 гг. до н. э.
Однако Диюдот объявил себя царем, и наместники восточных сатра-
пий присоединились к нему в начале правления Селевка II, т. е. не
ранее 246 г. до н. э., о чем определенно свидетельствует Помпей Трог
и что соответствует логике фактов. Об отделении Парфии во время
«войны Лао дики» пишет и Аппиан. Таким образом, время возникно-
вения Греко-Бактрийского и Парфянского царств и одновременно ре-
шительного изменения политической ситуации во всей системе элли-
нистических государств в Азии не следует относить ранее чем к сере-
дине СХХХШ Олимпиады, т. е. к 246 г. до н. э., когда на западе дер-
жавы Селевкидов происходили трагические события начального
периода «войны Лаодики».
26 Безусловно справедливы сомнения в исторической точности известия о
численности вождей восставших парфян, высказанные С. П. Толстовым, К. В. Тре-
вер ,и др.
27 В армянском переводе хроники Евсения (I, 227, 25) отпадение парфян
относится к 248—245 гг. до н. э., Иеронима (II, 121) (248—247 гг. до н. э.). Послед-
няя дата считается также началом эры Аршакидов, как это установлено еще Сми-
том (Assyrian discov., р. 389) (65 г. н. э. Селевкидов 248 г. до н. э.).
28 Характерны примеры установления эры Селевкидов — с 312 г. до н. э. и
магометанской эры «хиджры Магомета»—с 622 г. н. э.
474
Я. М. БОРОВСКИЙ
ВОПРОСЫ ОБЩЕСТВЕННОГО РАЗВИТИЯ
В ПОЭМЕ ЛУКРЕЦИЯ
История развития человеческого общества, а также история появ-
ления техники и искусств, излагаемые Лукрецием в V книге \ тесно
примыкают к учению о возникновении органической жизни и вместе
с ним составляют заключительную часть этой книги, посвященной ос-
новам атомистической космологии. Весь этот раздел самым своим исто-
рическим характером существенно отличается от других частей поэмы:
рассуждение, доказательство как важнейшая черта, характеризующая
ее художественный стиль, здесь почти полностью вытеснено эпическим
повествованием. Там же, где Лукреций приводит доводы, подкрепля-
ющие отдельные частности создаваемой им исторической картины,
он черпает их в соображениях общего порядка и в обращении к повсе-
дневному опыту, не устанавливая вовсе прямых связей между пред-
лагаемым построением исторического процесса и атомистической си-
стемой в целом 1 2. Эта ч>ерта рассматриваемой части поэмы Лукреция
связана с особым положением, которое, как это приходится заклю-
чить из анализа относящихся сюда памятников, отведено в эпикурей-
ской системе учению о человеческом обществе. В том, что сохрани-
лось от самого Эпикура, эта часть его философии мало представлена,
если не считать нескольких кратко сформулированных положений в
Koptat 86£at, где устанавливается относительный характер по-
нятия otxaiov, а сущность связанных с этим понятием фактов об-
щественной жизни сводится к наличию уклада отношений между
людьми, направленного et; то jit] jBkauTeiy akkijkoo; p/iqBe рХактеоВас3.
Основным источником, уясняющим нам эпикурейскую социологию как
целое, является именно изложение ее у Лукреция.
Что Лукреций здесь точно следует эпикурейской традиции, не
только вытекает из общих соображений, связанных с отношением Лу-
креция к Эпикуру, но и подтверждается сохранившимися источниками.
Так, указывалось (Philippson, Arch. f. Phil., 1910) на близость между
Лукрецием и той передачей эпикурейского учения, которая содержится
в сочинении неоплатоника Порфирия Пер1 ерьфб/юу и сопровож-
дается ссылкой на непосредственного преемника Эпикура в его шко-
ле, Гермарха.
Однако изложение Лукреция встречает и другую близкую парал-
лель, позволяющую ввести его в более широкую перспективу развития
античной философско-исторической мысли. Уже давно было замечено,
1 Lucret., V, 925—1457.
2 Такой характер имеет, например, возражение, выдвигаемое против пред-
ставленной позднее у Манилия (I, 66 s.) и Стация (Theb., IV, 282 s.) теории,
согласно которой первобытные люди, будучи не в состоянии уловить постоянную
закономерность в смене дня и ночи, каждый заход солнца принимали за окончатель-
ное его исчезновение (973—981).
3 К. b., XXXI; ср. XXXII—XXXIX.
475
что те главы Исторической библиотеки Диодора, где говорится о на-
чале человеческой истории 4, обнаруживают ряд поразительных совпа-
дений с V книгой Лукреция. Между тем источником Диодора здесь
является, как известно, современник Эп.икура, философ и путешествен-
ник, Гекатей из Абдеры. На Гекатея, автора полусказочного сочинения
AiyuTwaxa, прямо указывает устанавливаемая Диодором связь
начала человеческой истории с Египтом: «Говорят египтяне, что при
начальном рождении всего существующего хата ттр es; архт}; 6X(di>
yeveato первые люди появились в Египте вследствие хорошего
климата страны и особой природы Нила» (Sia те ттр eoxoaatau тт^с
xd)pa; xat Sia ттр <poaiv too NetXou, I. 10).
Как показал Рейнгардт в статье Hekataios von Abdera und De-
mokrit5, источником для Диодора послужил Гекатей, в свою очередь
зависящий от Демокрита, к которому, таким образом, и восходит
построение истории возникновения и развития человеческого обще-
ства, сохраненное нам в эпикурейской традиции, и прежде всего у
Лукреция.
Это позволяет дать объяснение той особенности в изложении исто-
рии культуры у Лукреция, на которую было указано выше, — отсут-
ствию прямой связи между нею и атомистической физикой. Как изве-
стно, этика Демокрита — включая в это понятие, в соответствии с
недостаточной дифференцированностью самого относящегося сюда ма-
териала, также и социальную философию — была вполне наивна в
том смысле, что строилась как более или менее последовательный ряд
положений жизненной мудрости, без какой-либо попытки подвести под
них научное основание, связав их с разработанной самим Демокритом
атомистической системой. Впрочем, такая попытка могла бы лишь по-
ставить его перед неразрешимой проблемой, поскольку предполагаемая
механикой Демокрита сквозная причинная обусловленность всего про-
исходящего в мире устраняла возможность создания каких-либо норм,
определяющих человеческое поведение, помимо этой извечной не-
преодолимой необходимости: «Не имеют никакого начала причины
того, что ныне совершается, ибо искони, с бесконечного времени, -в
силу необходимости предопределено без исключения все бывшее, на-
стоящее и будущее» (Pint- Strom. 7— Diels 5, 68А39). Но даже и там,
где речь должна была бы идти не об обосновании тех или иных прак-
тических норм, а лишь об объяснении реально существующих соци-
альных явлений, Демокриту, по-видимому, остается чуждой мысль об
использовании для этого атомистической механики: xp£'ta> тгеТра,
то oujicpepov— таковы движущие силы, выступающие здесь вместо-
одной изначальной механической причинности.
Величайшей заслугой Эпикура было то, что он превратил атоми-
стику из натурфилософской теории в законченную философскую си-
стему, которая должна была, исходя из единого всесторонне развитого
принципа, удовлетворить и теоретическим запросам и запросам мо-
рального сознания. Внесенное им в физику Демокрита изменение,
-гарерАюк;, было соединительным звеном, позволявшим, без су-
щественных новшеств в этической части его философии, восстановить
отсутствовавшее внутреннее единство между этой частью и ее физи-
4 Diod., I, 7—8.
5 Reinhardt, Hekataios von Abdera und Demokrit («Hermes», 47, 1912), S. 499 ff.
476
ческими предпосылками6 7. Но для самого Эпикура при этом переме-
стился и центр философских интересов. Практические задачи, которые
он ставил перед философией, отодвинули на второй план задачи
теоретические или даже вовсе их поглотили. На резкую противополож-
ность между Эпикуром и Демокритом в этом отношении указал уже
Маркс в своей юношеской диссертации: «Эпикур сознается, что его
способ объяснения имеет целью невозмутимость самосознания, а не
познание природы самой по себе. Нам нет надобности распространять-
ся о том, насколько противоположен он Демокриту и в данном слу-
чае» 1. Маркс имеет здесь в виду, с одной стороны, такие высказыва-
ния Эпикура, как К. 8 XI, или «Послание к Пифоклу», 85, с другой —
исследовательский энтузиазм Демокрита, нашедший выражение в том,
что он, по его собственным словам, «предпочел бы найти одно причин-
ное объяснение, нежели приобрести себе персидский престол» 8.
Другая черта философии Эпикура, имеющая особое значение дли
проблематики общественных явлений, непосредственно связана с са-
мой универсализацией атомистического принципа, путь к которой от-
крыл Эпикур введением кареухкю^. Строя этику на представле-
нии о человеческой личности, сообразующей свое поведение с суммой
доставляемых ей каждым поступком удовольствий или страданий, Эпи-
кур был вынужден — чего нет оснований утверждать о Демокрите —
толковать и социальные явления как совокупность определяемых эго-
истическим принципом индивидуальных поведений. Оценка этих явле-
ний, и в частности государства, с точки зрения блага отдельной лич-
ности, понимаемого как возможно большее приближение к конечной
цели атара^'а, приводили его к требованию ухода мудреца от поли-
тической жизни Хабе ркоаа;9. Какой смысл должна была полу-
чить при этом в его системе воспринятая от Демокрита история чело-
веческой культуры? Точнее, какова была практическая направленность
этой части в системе, имевшей своей конечной целью рассеяние лож-
ных страхов и уничтожение в человеке представлений о зависимости
его блага от каких-либо вне его находящихся сил? Одна из глав книги
Гюйо «Мораль Эпикура» 10 посвящена обоснованию положения о том,
что эпикуреизм впервые выдвинул идею прогресса в истории челове-
ческого общества взамен коренившегося в религиозных верованиях
представления об изначальном золотом веке, эпохе пышного процвета-
ния природы и ничем не омраченного блаженства человека, и о посте-
пенном движении к упадку. По мнению Гюйо, эта идея и не могла
возникнуть иначе, как в системе философии, враждебной
вере в могущество богов, которым люди обязаны всеми
своми жизненными благами. Однако, анализируя эпикурейское
понятие прогресса, Гюйо приходит к выводу, существен-
но ограничивающему, если не устраняющему вовсе, практическое зна-
чение противоположности между точкой зрения эпикуреизма и той
традиционной точкой зрения, которую она сменила. «Недостаточно, —
говорит Гюйо, — установить наличие прогресса, необходимо еше по-
6 Джуссани [С. Giussani, «СИпатеп» е «voluntas» («Studi lucreziani», Tori-
no, 189*6), p. 125— 169] вполне убедительно показал неосновательность -высказывав-
шихся Бригером сомнений в том, что Эпикур использовал как объясне-
ние свободы воли.
7 К. Маркс и Ф. Энгельс, Сочинения, т. I, 19*28, стр. 39.
8 Дионисий у Евсевия (Ргаер. Ev., XIV, 27, 4 = Diels 5 68 В 118).
9 Usener, Epicurea, 551.
10 М. J. Guyau, La morale d’Epicure, Paris, 1886.
477
нять его моральное значение» н. Между тем приходится признать, чго
для эпикуреизма прогресс, заключавшийся в развитии техники и ус-
ложнении форм жизни, не имел положительной моральной ценности.
Он уводил человека все далее от первобытной простоты, при которой
его желания ограничены естественными и необходимыми желаниями,
находящими обеспеченное удовлетворение в неистощимом богатстве
молодой природы. Появление у человека новых потребностей, выходя-
щих за пределы сначала необходимого, а затем и естественного, не
могло бы сделать жизнь человека более счастливой даже в том слу-
чае, если бы удовлетворение их было столь же доступно, как и удов-
летворение потребностей необходимых. Но в действительности это не
так. «Развитие культуры, — заключает Гюйо, — изощряя чувства, де-
лает их более доступными для страданий, которые миновали перво-
бытного человека. С этой стороны Лукреций словно осуждает (semble
blamer) успехи промышленности и даже искусств, как это делали
древние римляне, как это делают все религии... Аскетизм — враг про-
гресса, а в эпикурейской философии, внешне такой изнеженной, есть
аскетизм, как он есть и в стоицизме и в большей части философских
систем и религий древности» 11 12. Таким образом, прогресс, усматривае-
мый эпикурейской философией в истории культуры, лишен для нее,
согласно Гюйо, какой бы то ни было положительной ценности.
На эти выводы, принадлежащие Гюйо, возражает Робэн в статье
«Об эпикурейском представлении прогресса» 13, основная мысль ко-
торой воспроизведена и в его комментариях к Лукрецию. Он справедли-
во указывает, что само по себе представление о постепенном развитии
техники и форм общественной жизни, и притом порожденном не боже-
ственными факторами, а творчеством самих людей, не было новше-
ством эпикуреизма. Действительно, если в мифе, вкладываемом в уста
Протагора (320 с — 322), и в «Политике» (274 в — d) Платон еще
пользуется традиционной религиозной формой трактовки историко-
культурной проблемы, то <в «Законах» он дает уже гораздо более ра-
ционализированную теорию: люди, доведенные до дикого состояния
потопами, эпидемиями и другими катастрофическими бедствиями, ис-
требившими большую их часть и уничтожившими уже существующую
культуру, собственными силами восстанавливают на протяжении ряда
поколений утраченную технику и общественный строй. Также и для
Аристотеля, Феофраста и Дикеарха делом самих людей являются при-
обретения материальной и общественной культуры. Наконец, само эпи-
курейское учение о культурном развитии, как уже приходилось гово-
рить, находится в прямой зависимости от Демокрита. С другой сторо-
ны, Робэн указывает на наблюдающуюся в греческой литературе IV и
III вв. до н. э. тенденцию представить первобытную жизнь, образец
которой дают некоторые дикие народы, например сарматы, как жизнь
простую и счастливую. Уже у Платона высказывается та мысль, что
все потребности, выходящие за пределы жизненно необходимого, пред-
ставляют собой извращение, а деятельность, направленная на их удо-
влетворение, свойственна не здоровому (бус^;), а воспаленному
(<pksT|ialvouaa) государству. Итак, заключает Робэн, эпикуреизм
не был оригинальным ни в выработке представления о началах чело-
11 Ibid., р. 169.
12 Ibid., р. 169—170.
13 «Revue de metaphysique et de morale», XXIII, Paris, 1916, p. 697.
478
веческой культуры, ни в ее моральной оценке. Подлинный прогресс,
ведущий человека к спасению, это для эпикуреизма реализуемое бла-
годаря существованию rcapepcXtcic свободное усилие, направленное
в сторону ограничения потребностей и желаний; это, следовательно,
попятный ход, цель которого свести потребности человека к естествен-
ным, а если это в его силах, то и далее — к необходимым. Иначе го-
воря, эпикуреизм усматривает подлинный прогресс лишь в движении,
противоположном тому мнимому прогрессу, в признании глубокого
значения которого хотят видеть заслугу эпикурейской школы: только
такое движение ведет к устойчивому состоянию, к обладанию конеч-
ным благом. Понятно, что такое толкование эпикурейского представ-
ления о прогрессе равносильно признанию того, что эпикуреизм отри-
цает существование прогресса в смысле обладающего положительной
ценностью общественного развития. Но наряду с тем, что Робэн на-
зывает «собственно человеческим прогрессом», он выдвигает в этой
эпикурейской системе и другой прогресс, атомистический, состоящий
в том, что в результате нескончаемого множества столкновений в про-
странстве атомов, вступающих во всевозможные сочетания, возникают
соединения устойчивые, способные вовлекать в свой состав и другие,
подобные прежним, атомы и таким образом давать начало мирам и
организмам. Это тот прогресс, допуская который эпикуреизм оказы-
вается в состоянии, не нарушая своих исходных положений, ввести в
свою систему понятие пригодности (ежтт^есотт^), т. е. целесообраз-
ности не в смысле принципа, определяющего движение атомов и по-
рождаемые им соединения, а в смысле происходящего в силу естествен-
ной необходимости отбора сочетаний, способных в течение большего
или меньшего времени противостоять разрушающему воздействию хао-
тического потока разнородных атомов.
Нельзя не видеть вместе с Робэном величайшей заслуги эпику-
реизма в этом объяснении кажущейся целеустремленности мировых
процессов их естественной необходимостью. Однако едва ли усматри-
ваемое здесь Робэном представление о прогрессе действительно имеет-
ся налицо в системе эпикуреизма. Скорее здесь уместно было бы гово-
рить о близости этих представлений, возникающей в развитом
виде лишь в науке нового времени, идее естественного отбора как дви-
жущей силы в эволюции органического мира. Во всяком случае к
непосредственно интересующему нас вопросу об оценке культурного
развития человечества этот «атомистический прогресс» прямого отно-
шения не имеет. Возвращаясь же к первой части выводов Робэна,
приходится признать их односторонними и вследствие этой односто-
ронности искажающими те данные, которые можно извлечь из нашего
основного источника по вопросам эпикурейской философии обществен-
ного развития — из поэмы Лукреция. Действительно, у Лукреция мы
встречаемся с двумя противоположными и не находящими окончатель-
ного согласования тенденциями в характеристике результатов разви-
тия культуры. С полной ясностью выражена та из этих двух тенден-
ций, которая является основной для эпикуреизма, в первой части
даваемого Лукрецием изложения возникновения и развития куль-
туры. Завершается эта часть прямым сопоставлением первобытного
состояния человечества с состоянием современным, и смысл этого
сопоставления не допускает сомнений: предпочтительнее первое.
Устранив религиозное в своей основе представление о «золотом веке»,
сближающее первобытное человечество с богами, и заменив его вос-
479
ходящей к Демокриту научной теорией о постепенном развитии
и усложнении форм человеческой жизни, обусловленных естественны-
ми причинами, Лукреций, в полном соответствии с этикой
эпикуреизма, подчеркивает те стороны этого развития, которые
заставляют дать ему отрицательную оценку14. Как ни ужасна
с большой наглядностью рисуемая Лукрецием картина гибели
беззащитного человека, заживо пожираемого дикими зверями или в
невыносимых страданиях «с объеденным телом» (corpore adeso)
страшными криками призывающего Орка после того, как ему удалось
избегнуть немедленной смерти, она служит только для того, чтобы по-
высить весомость последующего: at поп... (999 сл.). Такой же харак-
тер имеют и два дальнейших противопоставления: «Тогда умирали от
недостатка пищи, теперь от изобилия; тогда отравлялись случайно по
неопытности, теперь умышленно отравляют других». Здесь Лукреций
выступает как верный хранитель и передатчик эпикурейской традиции.
Это не только вытекает из общих соображений, связанных с основной
этической направленностью эпикурейской философии, но находит под-
тверждение и в предшествующих приведенным стихах (972—981), но-
сящих явно полемический характер и, следовательно, отражающих ту
полемику, которую, как показал Биньоне 15, Эпикур вел против Ари-
стотеля и его школы, в данном случае против развиваемого Геракли-
дом Понтийским на основе Протрептика Аристотеля учения о световой
природе души и о том, что она, обладая такой природой, более всего
остального чуждается темноты (тараттетас 8ta та охотеtva).
Предпочтение, отдаваемое здесь первобытной жизни, позволяет свя-
зать с другими частями эпикурейской системы те стихи (939—952), в
которых говорится о природе, окружавшей человека при первом его
появлении. Это юная природа с еще не истощенными силами, в изо-
билии производящая все, что потребно для удовлетворения естествен-
ных и необходимых — единственных, какие в это время существуют, —
желаний и нужд (943): multaque... novitas turn florida mundi pabula
dura tulit miseris mortalibus ampla.
Здесь необходимо остановиться на истолковании слова miseris,
которое может показаться опровергающим мысль о высокой оценке
первобытной жизни у Лукреция. На самом деле это не так. Сайкс
прав, когда говорит, что, хотя miseris mortalibus представляет собой
перевод гомеровского 8etXotot [Зрототсл, эпитет должен иметь
значение для смысла данного места; однако он впадает в заблужде-
14 С большой проницательностью уловлен и разъяснен пессимистический тон
в трактовке исторического процесса у Лукреция выдающимся русским естество-
испытателем В. В. Марковниковым в малоизвестной статье «Идея культурно-исто-
рического развития в поэме Лукреция» («Научное слово», 1903, № 10, стр. 97 сл.).
Слишком заострена относящаяся сюда формулировка, которую мы находим
в докторской диссертации В. И. Светлова «Мировоззрение Лукреция» (М., 1953,
стр. 460): «Реакционен взгляд Лукреция, согласно которому разрешение... противо-
речия (между потребностями людей и возможностями их удовлетворения) воз-
можно лишь посредством возврата к патриархальной непритязательности деревен-
ской жизни... Такого рода воззрение приводит Лукреция фактически к тому же
пресловутому „золотому веку“, существование которого было опровергнуто Лукре-
цием». Разрешение трагических противоречий человеческой жизни Лукреций видит
не в возвращении вспять, а в прогрессе разума и в усвоении всем человечеством
спасительного учения Эпикура. Однако настроение, которым проникнуто описание
первобытной жизни в поэме Лукреция, В. И. Светлов понял правильно.
15 Е. Bignone, UAristotele perduto е la formazione filosofica di Epicure,
Firenze, 1936.
480
ние, делая тот вывод, что, с точки зрения Лукреция, «грубый образ
жизни не вел к счастью» 16. Нет надобности в то же время прибегать
к странному предположению Робэна, что это слово имеет здесь иро-
ническое значение. Его ясный смысл заключается в том, чтобы под-
черкнуть полноту и изобилие природы по сравнению с ничтожными
потребностями ничтожных смертных.
С картиной изначальной гармонии между потребностями челове-
ка и тем, что он без Приложения какого-либо труда получает для их
удовлетворения, контрастирует заключающая II книгу картина после-
дующего истощения производительных сил природы, отнесенная Лук-
рецием к своей современности. Все, что существует, сохраняет свою
целость лишь до тех пор, пока количество атомов, получаемых извне,
уравновешивает их потерю, неизбежную в силу законов атомистиче-
ской механики для всякого соединения атомов (concilium); и чем боль-
ше вещь, тем более затруднено поступление необходимой пищи в
виде новых запасов атомов во все ее части; ее ткань редеет, сопро-
тивляемость ударам чужеродных атомов ослабевает, и она распа-
дается, отдавая свои атомы новым их сочетаниям. Ограничена, и при-
том кратким сроком, и жизнь миров: лишь недавно возник наш мир,
до сих пор еще развиваются искусства (V, 330—337), но вот уже
«преломился век», и истощенная земля, которая когда-то породила
поколения огромных зверей, едва в состоянии создать малых живот-
ных (II, 1150—1152). Тщетно землепашец, сравнивая свой урожай с
урожаем отца, жалуется, что его труды пропали даром, тщетно утом-
ляет небо мольбами виноградарь, приписывая зажиточность отцов их
благочестию, — он не понимает, что все понемногу увядает и прибли-
жается к могиле под бременем старости.
В заключительной части II книги с большой силой выражена та
мрачная окраска, которую приобретает у Лукреция разработка ряда
моментов эпикурейской философии, в самой системе выступающих
лишь как ступень на пути восхождения к ее конечной освободитель-
ной цели 17.
Неизбежность упадка, одряхления и гибели для каждого мира
находит здесь подтверждение в материале самой окружающей поэта
италийской действительности, которая глубоко эмоционально воспри-
нимается Лукрецием.
Уже указывалось на то, как созвучны рассматриваемые стихи
Лукреция тем настроениям, которые были широко распространены в
Италии 60-х годов I в. до н. э. под влиянием отчетливо обозначив-
шегося упадка сельского хозяйства и получили отражение, между про-
чим, в речи Цицерона «О предоставлении Гн. Помпею особых полно-
мочий» 18. Но для поэмы в целом эти проникнутые скорбью стихи оста-
ются лишь эпизодом, и преодоление пессимизма Лукреций находит в
созерцании тех сторон бытия, которые более непосредственно связаны
с активной деятельностью человека: само оскудение природы идет
одновременно с изощрением изобретательности человека, для которого
16 Е. Е. Sikes, Lucretius, poet and pholosopher, Cambridge, 1936, p. 151.
17 Другие примеры, иллюстрирующие противоречия, существовавшие в этом
отношении между Лукрецием и Эпикуром, приведены в моей статье «Образ Эпи-
кура у Лукреция» [Лукреций, О природе вещей, II. Статьи и комментарии, сост.
Ф. А. Петровский, М., 1951, .стр. 191 сл.; ср. также «О термине natura у Лукреция»
(«Ученые зап. ЛГУ», серия филологии, наук, 18, 1952), стр. 236 сл.].
18 Ф. Ф. Зелинский, Из жизни идей, I, 1916, стр. 197 сл.
31 Заказ № 2603
481
оно служит стимулом, и с увеличивающим силы людей объединением
их между собой.
О том, что первоначальным поводом к такому объединению в со-
храненном рассматриваемыми здесь источниками построении Демокри-
та признавалась необходимость защиты от диких зверей, мы узнаем
только из более краткого, но дополняющего Лукреция в этом пункте
изложения Диодора. Лукреций вслед за морализующим сопоставле-
нием с современностью первоначального состояния людей, при котором
жили в одиночку, sponte sua sibi quisque valere et vivere doctus (961),
переходит сразу к тому этапу, который характеризуется появлением
постоянных жилищ и одежды из звериных шкур, усвоением употреб-
ления огня, принесенного молнией, и началом семейной жизни. На
этом этапе Лукреций еще не усматривает моментов, которые заставили
бы его говорить о каком-либо моральном упадке, хотя, с точки зрения
последовательной эпикурейской морали, такое желание, как желание
иметь собственную семью, не выходя из пределов естественного, пре-
вышает все же меру необходимого. И о вызванной употреблением
огня утрате способности переносить холод под открытым небом, и о
смягчении сурового нрава под влиянием семейной жизни он упоми-
нает без какого-либо явного сожаления, и само выражение (1014)
turn genus humanum primum mollescere coepit, которым он характе-
ризует этот этап, одинаково может быть воспринято как in malam, так
и in bonam partem 19.
С очевидным сочувствием говорит Лукреций о заключаемых в
эту эпоху при помощи жестов и косных зачатков речи союзах дружбы,
направленных к тому, чтобы предупредить взаимные обиды, и о том,
что большая часть свято соблюдала эти договоры, обеспечивая тем
самым сохранение человеческого рода. Но в высшей степени харак-
терно, что, воспроизводя в словах пес laedere пес violari часть эпику-
рейской формулы (К.5., XXXIII), Лукреций отбрасывает существен-
ное — слишком радикальное^ для него — содержание договорной
теории справедливости: оох ti xatf еаото Stxatoco^. Вместо того
он вводит чисто эмоциональный момент, противоречащий в сущности
прямому смыслу этой теории, — сожаление к слабейшим20.
Не требует, далее, пояснений, что только как положительный мо-
мент могло фигурировать и у Лукреция и у его предшественников от-
носимое к этому этапу возникновение речи, которому уделена значи-
тельная часть содержащегося в V книге обзора развития культуры.
Лишено отрицательной окраски в указанном выше смысле и крат-
кое описание третьего этапа, характеризующегося дальнейшим разви-
тием техники под руководством тех, которые выделялись умом и даро-
ваниями, достигли благодаря этому власти, стали строить себе укреп-
ленные убежища и раздавать по своему усмотрению скот и землю, в
зависимости от физических и умственных качеств оделяемых. Зато по
отношению к четвертому этапу, отличительным признаком которого
явилось зарождение денежных богатств (1113... res inventast aurum-
que repertum), Лукреций широко использует аппарат эпикурейской
этики. Комментаторы указывают на близость развиваемых здесь мыс-
лей о суетности погони за богатством к высказываниям, содержащим-
|ь Ср. Ov. ex Р. I, 6, 7 s. artibus ingenuis, quarum tibi maxima cura est, pectora
mollescunt asperitasque fugit — в похвале, обращенной к Грекину.
20 V, 1021 s. et pueros commendarunt muliebreque saeclum, vocibus et gestu
cum balbe significarent imbecillorum esse aequum misererier omnis.
482
СЯ среди xoptai Mat Эпикура, а также в сборнике, сохраненном
под именем Демокрита21. Пятый, и последний, этап ознаменован
кровопролитным ниспровержением царей, короны которых, «валяясь
под ногами народа, оплакивают былой почет». За этим следует пере-
ходный период безвластия и смуты, заканчивающийся избранием ма-
гистратов и установлением правового порядка. Здесь Лукреций при-
дает своему изложению чрезвычайную живость, искусно пользуясь
терминами и образами римского государственного права. Уже начи-
ная с вводной формулы этого раздела regibus occisis, приводящей на
память post reges exactos Ливия, теоретически реконструируемый пе-
риод начала человеческого общества облекается в конкретные формы
римской исторической легенды и древнейшей римской истории. Imperi-
um (1142), magistratus (1143), leges aequae (1149), foedera pacis
(1155) — таковы эти термины, в сочетании с торжественно-припод-
нятой фразеологией придающие всему разделу ясно выраженный рим-
ский колорит.
Заканчивает Лукреций изложение новым обращением к темам
ocxoptat B6$at (XXXIV, XXXV), не решаясь, однако, и здесь, как
и в предыдущем случае, воспроизвести радикальное положение эпику-
рейской философии права во всей его резкости 22. Этим и завершается
социологическая в узком смысле часть V книги. После примыкающего
к ней эпизода о возникновении веры во власть богов над людьми сле-
дует продолжение истории техники, в которое входит как часть, наря-
ду с историей металлургии, военной техники, тканья, возделывания
злаков и плодовых деревьев, также и история возникновения и разви-
тия мусических искусств. Только в этой последней части имеются эле-
менты эпикурейской паренезы, оправдывающие мнение Гюйо об отри-
цательной оценке культурного прогресса в эпикурейской философии:
et numerum servare genus didicere, negue hilo maiorem interea capiunt
dulcedinis fructum. Сопоставляя это утверждение с оценкой новых
идей и форм в искусстве, которая содержится в замечательных сти-
хах, открывающих последнюю часть I книги (921 сл.), мы получаем
отчетливое представление о том, какое место принадлежит этим эле-
ментам школьной традиции в мировоззрении Лукреция. А продолжая
то же разграничение и далее, легко определим соотношение между
находящимся бок о бок в V книге эпикурейским осуждением куль-
турного прогресса и завершающими эту книгу восторженными сти-
хами, в которых говорится о творческом движении человечества на
пути к вершинам искусств.
21 Ср. VIII, 7—9 я отрывки Демокрита (Diels5 55 В 283, 284). — Эти мысли,
засвидетельствованные ранее всего у Демокрита, но представляющие собой, оче-
видно, не столько вывод из его философской системы, сколько формулировку об-
щераспространенной народной мудрости (ср. сказанное выше о характере этики
Демокрита), остаются и позднее locus communis морализующей философии:
Sen. Ер. 4, 19 magnae divitiae sunt lege naturae composita paupertas.
22 K.S., XXXIV: ^Stxia oo xc$‘ еаэтт^ xaxdv, aAM tw хата ттр отсоф[а\ <рбра),
jatj XxjaEt тот]; итсЁр тоюбта^ ЕсрЕаттрсбта; хоХаата;.— Лукреций не ТОЛЬКО опускает
основное содержание этого тезиса «несправедливость не есть зло само по себе»,
но прямо говорит о несправедливости как об исходном моменте, омрачающем
человеческую жизнь, резко изменяя таким образом эпикурейской формулиров-
ки: circumretit enim vis atque iniuria quemque atque, unde exortast, ad eum plerumque
revertit (1152—1153).
Весьма показательно и упоминание о богах в стихе 1155, по своему харак-
теру плохо согласующееся с эпикурейской доктриной: etsi fallit enim divum genus
humanumque, perpetuo tamen id fore clam diffidere debet.
31*
483
Материальный прогресс и моральный упадок — так суммирует в
своем комментарии Бэли (т. III, стр. 1538) содержание стихов 1379—
1457, и с этим приходится согласиться. Вот картина мирного отдыха
первобытных пастухов, услаждающих себя безыскусной — extra nu-
merum — музыкой и пляской: она полностью, вплоть до дословных
повторений23, воспроизводит тот идеал эпикурейской безмятежности,
который обрисован в начале II книги. Ныне же люди научились соб-
людать музыкальный ритм, но получают от этого нисколько не больше
удовольствия, чем получал от своих примитивных увеселений «лесной
род земнородных»24. К еще более неутешительному итогу приводит
Лукреция оценка, с эпикурейской точки зрения, тех усовершенствова-
ний, которые внесены в материальную обстановку человеческой жизни.
Каждое из них, не увеличивая в конечном счете суммы получаемых
людьми наслаждений, служит лишь новым предметом стяжательства и
источником кровопролитной распри 25.
Тщетно трудится род людской и тратит свой век на пустые забо-
ты — таков этот, казалось бы, окончательный итог, за которым чита-
тель, подготовленный к нему не только упомянутой нами параллелью
во вступлении ко II книге, но и более широкой трактовкой основной
этической проблемы эпикуреизма в заключительной части III книги,
ожидает лишь традиционного практического вывода о суетности по-
гони за мнимыми жизненными благами, о необходимости самоограни-
чения личности, сокращения личных потребностей26 27. Но здесь иной
ход мысли, и заключительные стихи V книги звучат не скудной эпи-
курейской моралью, а воодушевленной хвалой неутомимому челове-
ческому духу, овладевающему вершинами знаний и искусств 2/.
Пафос возникающей здесь величественной картины неуклонного
прогрессивного движения человечества определяет ту философию куль-
турного развития, которую Лукреций черпает в своем поэтическом по-
стижении мира, более глубоком, чем служащая для него лишь частич-
ным и недостаточным выражением эпикурейская доктрина.
Моральная ценность этого развития, движущей силой которого
является свободное устремление человеческого духа (animi iactus
liber, II 1047) к постижению природы, с той же отчетливостью проти-
востоит традиционному этическому идеалу эпикуреизма, ограниченно-
му практической задачей освобождения человечества от страха перед
богами и страха смерти, как священный трепет, в который повер-
гает Лукреция созерцание раскрывшихся перед ним тайн мироздания,
далек от блаженной невозмутимости, составляющей для Эпикура ко-
нечную цель философствования 28.
23 V, 1392—1396; II, 29—33.
2* V, 1409 сл.
25 V, 1430—1435.
26 Ср. получившие широкую известность высказывания Эпикура: (poXtyo^
обх ixcwdv аХХа тоитсо ye oubiv tv.avov(Us. 473), ‘гсХ.оиакЬта'Соу auxapxeta iravxajv (Us. 476).
27 Lucret., De rer. nat., 927—1457.
28 Различия между Лукрецием и Эпикуром показаны, помимо указанной выше
статьи «Образ Эпикура у Лукреция», в статье «Поэтика доказательства у Лукре-
ция» (Лукреций, О природе вещей, II. Статьи и комментарии).
В. Ф. ГАЙДУКЕВИЧ
ИЗ ИСТОРИИ БОСПОРА ВО II В. И. Э.
К немногочисленным свидетельствам по истории Боспорского цар-
ства в дошедшей до нас античной литературе принадлежит краткое
упоминание события, происшедшего, по-видимому, в начале 40-х го-
дов II в. н. э.
Биография Антонина Пия, автором которой считается Юлий Ка-
питолин, входит в состав известного сборника «Scriptores Historiae
Augustae». В ней мы читаем: «Rimethalcen in regnum Bosforanum
audito inter ipsum et curatorem negotio remisit» (Jul. Cap.,Vita Ant. Pii
IX, 8). Этот отрывок в свое время был включен В. В. Латышевым в
сборник античных литературных текстов «Scythica et Caucasica»1, и
там, в точном соответствии со смыслом подлинника, он сопровождает-
ся следующим переводом: «Возвратил (имеется в виду император Ан-
тонин Пий.—В. Г,) Риметалка в Боспорское царство, выслушав дело
между ним и куратором». Понять эти слова Ю. Капитолина можно
только так: боспорский царь Риметалк был вызван в Рим, где Антонин
Пий подверг рассмотрению какое-то спорное дело, возникшее между
Риметалком и куратором (т. е. представителем римской государствен-
ной администрации); после разбора дела Риметалк был отослан об-
ратно на Боспор. Судя по контексту главы IX, в которой содержится
приведенный выше отрывок, биограф желал здесь показать, насколько
высок был авторитет Антонина Пия у иноземных народов; это якобы
позволяло императору улаживать мирным путем конфликты, возни-
кавшие в некоторых государствах по соседству с Римской империей,
а отчасти и зависимых от нее.
В предпринятом ныне издании русского перевода «Scriptores His-
toriae Augustae» (SHA) 2 строки из Ю. Капитолина, относящиеся
к Боспору, выглядят следующим образом: «Разобрав спорное дело
между Риметалком и Евпатором, он отослал первого в Боспор на цар-
ство», в примечании же к этому месту текста сказано, что перевод
сделан по тексту Холя, который принимает конъектуру Кари Eupato-
rem; рукописное чтение — curatorem 3.
Нетрудно заметить, что в исправленном виде интересующий нас
текст приобрел совершенно иной смысл.
Имеются, следовательно, две возможности: или придерживаться
чтения, соответствующего тексту рукописей, или принять исправлен-
ный текст, который предложил Холь в 1927 г., с которым, как мы ви-
дели, солидарны издатели нового русского перевода (переводчик
С. П. Кондратьев, редактор А. И. Доватур).
Исторические выводы, вытекающие из данного текста, находятся
в прямой зависимости от того, будет ли принята во внимание конъ-
ектура или же мы ее отвергнем.
1 (В В. Лятыптев] «Scvthica et Caucasica». П, СПб., 1904. стр. 294.
2 ВДИ, 1957, № '1—4; <1958, № 1—4; 1959, № 1—4; I960, № 1.
» ВДИ, 1957, № 2, стр. 249.
485
При ближайшем рассмотрении оказывается, что апробированная
Холем конъектура восходит к середине XVIII в. Ее предложил Кари
в своем сочинении 4. Приведя известную уже нам цитату из Ю. Капи-
толина, Кари высказал подозрение в правильности текста. Как ни
странно, поводом для такого подозрения послужила... борода боспор-
ского царя Риметалка. Кари воспринял слово «curator» в значении
«опекун несовершеннолетнего». Установив затем, что на монетах Ри-
металк изображался с бородой, Кари пришел в недоумение: зачем
мог понадобиться опекун, если Риметалк был вполне взрослым чело-
веком, что подтверждается его портретными изображениями на мо-
нетах?
Свои сомнения Кари разрешил очень просто. Он предположил
ошибку переписчика и придумал конъектуру, которая 175 лет спустя
попала в издание Холя (в предшествующих изданиях SHA конъектура
Кари игнорировалась).
Но Кари не только внес свое исправление в текст, заменив соб-
ственным именем Eupator нарицательное слово curator, но и жи-
вописно нарисовал целую картину династической борьбы на Боспоре.
Когда умер царь Котис II (131/32), на боспорский престол
стали претендовать двое — Риметалк и Евпатор. Император Адриан
предпочел Риметалка и утвердил последнего царем Боспора. После
смерти Адриана Евпатор возобновил свои претензии и захватил Бос-
пор, очевидно свергнув Риметалка. Дело перешло на рассмотрение
Антонина Пия, который, однако, по примеру своего предшественника,
склонился на сторону Риметалка. Евпатору ничего не оставалось дру-
гого, как отказаться от своих притязаний и ждать, когда умпет Ри-
металк. Процарствовав двадцать три года, Риметалк умер, и Евпатор
тогда смог беспрепятственно овладеть боспорским троном, которого
он так добивался.
Спрашивается: имеются ли в других источниках какие-нибудь
подтверждения версии Кари о якобы происходившей борьбе между
претендентами на боспорский трон при Адриане и Антонине Пие? На
этот вопрос можно ответить с полной определенностью: в источниках
нет никакого, даже самого слабого намека, способного подтвердить
предположение Кари о борьбе за власть между Риметалком и Евпа-
тором.
По монетам и надписям надежно устанавливается последователь-
ность правителей Боспора. Котиса II сменил Риметалк (131/32—
153/54), затем царствовал Евпатор (154/55—170/71). Несомненно, эти
правители были членами одной династии, но, каковы были их родст-
венные взаимоотношения, неизвестно, так как ни в одной из дошедших
надписей имена Риметалка и Евпатора не снабжены их отчествами.
Вся история борьбы за власть между Риметалком и Евпатором была
построена Кари от начала до конпа на его собственной конъектуре в
тексте биографии Антонина Пия. Исправление же текста Кари сделал
лишь потому, что оказался не в состоянии понять слово curator иначе,
как опекун, при этом в узком смысле — опекун несовершеннолетнего.
Между тем известно, что слово curator имеет несколько значений:
заведующий, управляющий, наблюдающий, попечитель, опекун. Учи-
тывая это, В. В. Латышев в историческом введении к IPE, II
4 Cary, Histoire des rois de Thrace et de ceux du Bosphore Ci Timerien, eclair*
cie par les m&iailles, Paris, 1752, p. 64.
486
(стр. XLVIII) с полным основанием отверг попытку Кари вычитать
у Капитолина Eupatorem вместо curatorem 5. По мнению В. В. Ла-
тышева, Капитолин, упоминая разбор дела Риметалка в Риме, употре-
бил слово curator в том же смысле, в каком оно им же применено
в биографии Марка Антонина Философа (XI, 2): «curatores multis ci-
vitatibus quo latius senatorias tenderet dignitates a senatu dedit».
Кстати, заметим, что в приведенных словах о назначении кураторов,
т. е, попечителей многих городов, судя по контексту, речь идет об
административной должности, связанной с финансовыми делами, с
вопросами продовольственного снабжения городов.
Сам В. В. Латышев склонялся к мысли, что под словом «куратор»,
с которым у боспорского царя Риметалка возникло какое-то спорное
дело, надлежит подразумевать скорее всего легата Вифинии и Каппа-
докии. С римской властью провинции Вифиния—Понт боспорские
цари были очень тесно связаны по вопросам административно-полити-
ческих и дипломатических взаимоотношений с Римской империей,
что вполне надежно документировано.
Из писем Плиния6, бывшего легатом императора Траяна в Ви-
финии и Понте, известно, что через Вифинию направлялись в Рим бос-
порские послы; через Вифинию лежал и путь курьеров (tabellarii),
доставлявших в Рим письма боспорского царя. Переписка Плиния с
Траяном показывает, что в Вифинии находилось специально уполно-
моченное лино, которому император поручил вести дела, связанные
с Боспором. Таким агентом императора в период административной
деятельности Плиния в Вифинии—Понте был императорский вольно-
отпущенник Ликорм (Lycormas libertus). Характерно, что курьер с
письмом от боспорского царя Савромата I был направлен в Рим в со-
провождении курьера, который вез императору письмо от Ликорма.
Плиний сделал это умышленно для того, чтобы император, знакомясь
с письмом Савромата I, мог уже знать и соображения Ликорма. Оче-
видно, соответствующее решение императора зависело от освещения
дела Ликормом. Небезынтересно также, что Ликорм, выполняя воз-
ложенную на него миссию, просил Плиния задержать в Вифинии до
его прибытия боспорское посольство, желая, вероятно, провести пред-
варительные переговоры еще до того, как посольство явится в Рим.
Высказывалось предположение, что Ликорм был одним из про-
кураторов провинции Вифиния — Понт; к сожалению, Плиний не
упоминает должностного звания Ликорма, и поэтому оно не поддает-
ся выяснению. Во всяком случае совершенно ясно, что в провинции
Вифиния — Понт находилось (и, очевидно, не только при Траяне)
наделенное особыми полномочиями лицо, которое вело дела, относя-
щиеся к Боспорскому царству. Хотя мы и не знаем, как точно имено-
вался (по своему служебному положению) такой агент императора
в системе административного аппарата Вифинии — Понта, но по об-
щему характеру своих функций он вполне отвечал понятию «куратор»,
т. е. заведующий делами, связанными с Боспором, попечитель.
К числу важнейших вопросов, по которым правители Боспора ре-
гулярно сносились с администрацией Вифинии — Понта, относились,
несомненно, вопросы финансовые. Как известно, здесь царям Боспора
выплачивались денежные субсидии, предназначавшиеся, по-видимому,
5 Cd.: В. В. Латышев. Tlovcixd, СПб., 1909, стр. 115,
» Plin., Epist., 63, 64, 67.
487
главным образом для военных расходов. О ежегодных субсидиях
(о&ра), поступавших к боспорским правителям от римских импера-
торов, мы хорошо информированы Зосимом, который упоминает эти
субсидии как один из важных факторов, способствовавших установле-
нию надлежащей обороноспособности Боспорского государства в пе-
риод до середины III в. н. э. 7.
С какого времени действовал такой порядок, неизвестно. Но что
во II в. н. э. и в первой половине III в. н. э. боспорские правители
систематически получали финансовую помощь от Рима, не подлежит
сомнению. И осуществлялось такое финансирование через наместниче-
скую администрацию Вифинии — Понта; это тоже совершенно ясно
благодаря сообщению Лукиана.
Вместе с тем, очевидно, из Вифинии — Понта римские власти ре-
гулярно вели контроль за финансовыми делами Боспора, которые не
могли быть безразличны правительству империи, тем более если
учесть, что оно выдавало субсидии 8 9.
Следует признать, что 8шра, поступавшие к боспорским прави-
телям от Рима, были одним из весьма действенных средств римской
императорской власти для ограничения возможностей борьбы прави-
телей Боспора за политическую независимость. В самом деле, как
можно было выйти из-под «опеки» Рима, не потеряв прав на субсидии?
На основании данных, известных из писем Плиния, вполне воз-
можно допустить, что относящиеся к Боспору финансовые вопросы
могли входить в компетенцию того же уполномоченного императором
лица, каким, в частности, был Ликорм, действовавший в Вифинии—
Понте в тесном контакте с легатом этой провинции, а может быть, и
входивший в состав ее администрации.
Мы вправе предположить, что дело, разбиравшееся в Риме в при-
сутствии Риметалка, касалось, вероятнее всего, именно финансовых
вопросов.
Если поинтересоваться денежным обращением на Боспоре
во времена Риметалка, то окажется, что с момента вступления
последнего на престол в течение 6 лет происходил нормальный чекан
золотых статеров и медной монеты — сестерциев. Но в 434 г. боспор-
ской эры (137/38 г.) чеканка золотых статеров Риметалка вне-
запно прекратилась, и этот перерыв выпуска золотых монет продол-
жался до 141/42 г., после чего чеканка статеров была возобнов-
лена. Очень интересно, что прекращение выпуска статеров, а вместе
с тем и резкое сокращение эмиссии медной монеты совпадают с при-
ходом к власти Антонина Пия. На это обратил внимание еще
А. Л. Бертье-Делагард °. Очевидно, в связи со сменой императоров
произошло какое-то энергичное вмешательство в финансовые дела
Боспора. А. Л. Бертье-Делагард считает, что Антонин Пий не давал
разрешения на чеканку золота. Между тем из переписки Плиния хо-
рошо известно, какую важную роль ипрала при решении в Риме во-
7 Zosim., Hist, nova, 1. 31.—В свете указаний Зосимы надлежит понимать
и сообщение Псевдо-Лукиана (Alex, vel Pseudoproph., 57) о том, что послы боспор-
ского царя Евпатора направлялись в Вифинию за получением ежегодной субсидии
(aittovTac шxoutbij т-rjc eiuvetoo см.: Brandis, Bosporos (RE). A. Premerstein,
Untersuchungen zur Geschichte des Kaisers Marcus («КНо», XIII, 1913), S. 81.
8 Ср.: A. H. Зограф, Античные монеты (МИА, 1951, № 16), стр. 203.
9 А. Бертье-Делагард, Материалы для весовых исследований монетных систем
древнегреческих городов и царей Сарматии и Тавриды («Нумизматический сбор-
ник», II, М., 1913), стр. 87.
48^
просов, связанных с взаимоотношениями с Боспором, та информация,
которая исходила от куратора по боспорским делам, находившегося
в Вифинии. Едва ли поэтому мы ошибемся, полагая, что и по вопросу
денежнего обращения на Боспоре определенное решение было приня-
то в Риме на основании представления, поступившего из Вифинии —
Понта. Но боспорское правительство не хотело мириться с создавшим-
ся положением и добивалось его изменения, отстаивая свои интересы
и права.
Имеются все основания присоединиться к А. Н. Зографу, который
считал возможным связывать вызов Риметалка в Рим с финансовыми
вопросами, возникшими в результате запрещения выпуска золотой
монеты 10.
Чтобы разобраться в этом вопросе, Антонин Пий счел необходи-
мым выслушать как Риметалка, так и своего представителя (курато-
ра) в Вифинии — Понте, на которого были возложены обязанности
по наблюдению за делами, касающимися Боспора, и по представле-
нию которого было принято какое-то решение, опротестованное Ри-
металком.
Рассуждения, что подобный куратор был бы слишком скромной
по своему рангу фигурой для тяжбы с боспорским царем, совершенно
неосновательны. В таком спорном деле сторонами фактически были
император и боспорский царь. Но император, разбирая конфликт,
должен был наряду с Риметалком выслушать куратора, чтобы принять
правильное решение.
К сожалению, чрезмерная лаконичность сообщения Ю. Капито-
лина не позволяет с полной уверенностью установить сущность дела,
ставшего предметом специального разбирательства в Риме. Приходит-
ся довольствоваться наиболее вероятным предположением.
В свете сказанного становится очевидной беспочвенность конъек-
туры Кари, выдвинутой более двухсот лет назад и до сих пор не остав-
ленной некоторыми исследователями.
‘° А. Н. Зограф, Античные монеты, стр. 203.
А. И. ДОВАТУР
ФРАГМЕНТ «БОТТИЕЙСКОЙ ПОЛИТИИ» АРИСТОТЕЛЯ
Интересующий нас фрагмент помещен в первом издании фрагмен-
тов Аристотеля (Валентина Розе) под № 102(439)во втором — под
№ 443 1 2, в последнем — под № 485 3.
Этот отрывок из «Боттиейской Политии» Аристотеля сохранялся в
пересказе Плутарха в 16-й главе биографии Тезея. Минос, рассказывает
Плутарх в 15-й главе, совершил поход в Аттику, чтобы наказать афи-
нян, которых он обвинял в смерти своего сына Андрогея; одновремен-
но с этим афинян постигли неурожай, болезни и наводнение; по при-
казанию бога афиняне примирились с Миносом, согласившись посы-
лать на Крит в качестве дани через известные промежутки времени
юношей и девушек. О том, что было дальше, мнения, по словам Плу-
тарха, расходятся. Одни считают, что молодые афиняне погибали ог
Минотавра или умирали в Лабиринте, не будучи в состоянии найти
выход. Филохор же (это уже начало 16-й главы) передает, что критяне
не согласны с этим и представляют дело в ином виде: Минос устраи-
вал состязания в честь Андрогея и в качестве награды отдавал побе-
дителям присланных к нему афинян; победителем на первых состяза-
ниях был полководец Тавр, который очень сурово обращался с доста-
вавшимися ему юношами и девушками. (Здесь — рационалистическая
переработка мифа: последняя подробность явно имела целью объяс-
нить, откуда мог возникнуть рассказ о пожирании молодых афинян
Минотавром.)
Дальше идет фрагмент Аристотеля:
«Также и Аристотель в ,,Боттиейской Политии“ явно считает, что
молодые люди не были убиваемы Миносом, но что они доживали до
старости на Крите на положении поденщиков. Однажды критяне, вы-
полняя древний обет, посылали в Дельфы молодежь. Примешавшись
к высылавшимся, потомки тех (афинян) отправились вместе с ними.
Так как, однако, они были не в состоянии прокормить себя там, то
они сначала переехали в Италию и там поселились в Япигии, а оттуда
переправились во Фракию и были названы боттиеями; вот почему бот-
тиейские девушки, совершая некое жертвоприношение, поют — пойдем-
те в Афины».
Имеется у того же Плутарха и параллельный текст—Quaestiones
graecae, 35. Основным свидетельством, на которое мы будет опи-
раться, является все же сообщение в биографии Тезея. В пользу боль-
шей близости этого сообщения к источнику (каков бы он ни был) гово-
рит уже то, что только в биографии имеется прямая ссылка на «Бот-
тиейскую Политию» Аристотеля — ’АрютотеЦ; ev тт) Bowaico
rcokiTsia. Кроме того, только здесь есть указание на то, что боттиеи
получили свое название по переселении во Фракию — eic ©pax-qv
xopLia&^vai xal xkTj&Yjvai BoxTiaiou;.
1 [V. Rose], Aristoteles Pseudepigraphus, Lipsiae, 1863.
2 «Aristotelis Opera», ed. Academia Borussica, V, Berolini, 1870.
3 V, Rose, Aristgtelis qui ferebantur librorum fragmenta, Lipsiae, 1886,
490
Прежде чем заняться разбором сообщения Плутарха, необходимо
остановиться на одном вопросе: передает ли Плутарх рассказ Аристо-
теля с достаточной полнотой? За исключением двух отмеченных под-
робностей, сообщения Плутарха в биографии и в Quaestiones
дают в существенных чертах одно и то же. Отсюда можно сделать вы-
вод, что он заинтересовался деталями рассказа и дорожил ими. По-
видимому, Плутарх более или менее полно отразил то, что давал ему
источник.
Однако, как мы знаем, нет возможности приписывать Плутарху
непосредственное знакомство с «Политиями» Аристотеля. Он вообще
пользовался преимущественно более поздними источниками 4, не читал
даже «Афинской Политик»5 и уж, конечно, не знал гораздо менее рас-
пространенной «Боттиейской Политик». Между ней и Плутархом был
посредник или посредники (в дальнейшем мы для простоты будем го-
ворить о посреднике в единственном числе). Рассказ Аристотеля совер-
шил по меньшей мере двойной переход: от Аристотеля к неизвестному
автору и от последнего к Плутарху. Если есть основание думать, что
Плутарх хорошо сохранил то, что нашел в своем источнике, то ничто
не гарантирует нам полноты передачи рассказа Аристотеля у того ав-
тора, из которого черпал Плутарх. Скорее всего этот промежуточный
автор давал сокращенное изложение повествования Аристотеля. Дока-
зательством могут служить слова Плутарха о том, что боттиеи пере-
шли из Италии во Фракию и там осели — etc ©pax^v xopita&^vat
(биография); xvjc 0рахт]с tootov tov tokov xaToixeiv (Quaestiones),
где под «этим местом» может разуметься только то место, где в клас-
сическую пору и позже обитали боттиеи. Здесь пропущена остановка
этого племени в Македонии.
История застает боттиеев на Халкидике, по соседству с Олинфом,
в области, называвшейся BowxTrj6. Сюда они пришли из Македо-
нии. Из Фукидида мы узнаем о том, что «нынешнюю приморскую Ма-
кедонию первыми приобрели Александр, отец Пердикки, и его предки...
и воцарились, изгнав после битвы из Пиерии пиеров... а из так назы-
ваемой Боттии боттиеев, которые теперь живут по соседству с халки-
дянами» (II, 99, 3). О том же говорит приводимый ниже отрывок
Страбона.
Мог ли Аристотель не знать и не говорить о пребывании боттиеев
в Македонии? Столица македонского государства Пелла, где Аристо-
тель провел несколько лет в качестве воспитателя Александра, находи-
лась в области, носившей название Botcuz, Bowata, Borctaitc7,
хотя боттиеев в ней уже не было. Живучесть старого названия хорошо
засвидетельствована для V в., кроме Фукидида (I. с.), Геродотом (VII,
127), для римского времени Страбоном (VII, fr. 20), Ливием (XXVI,
25,5), нумизматическими данными8. Для эпохи Аристотеля имеется
важное косвенное свидетельство: одно из македонских поселений, осно-
4 Ed. Meyer, Forschungen zur alten Geschichte, II, Halle, a/S., 1899, S. 22 If,
66 И.
5 В. Бузескул, Введение в историю Греции, Пг., 1915, стр. 223. —Противопо-
ложного мнения держался Sandvs в своей вводной статье к первому изданию
«Афинской полити.и» (1893, р. XXIV sq); во втором издании (1912, р. XXXII sq.)
он уже отошел от своих первоначальных позиций.
6 Oberhummer, Bottike (RE, III, 1899, col. 795).
7 Oberhummer, Bottia (RE, Ill, 1899, col, 794),
* Ibid,
4Э1
ванных на том месте, где впоследствии находилась Антиохия на Орон-
те, носило название Bcmia9. Трудно представить себе, чтобы Ари-
стотель в специальном сочинении, посвященном истории боттиеев. ка-
ковой была «Боттиейская Полития», не упомянул о пребывании бот-
тиеев в хорошо известных ему местах, сохранявших в своем названии
следы этого пребывания.
Что представлял собой тот параграф «Боттиейской Политии», кото-
рый с некоторыми сокращениями передан Плутархом? Аристотель не
занимался подробным пересказом мифа, не опровергал его, не вносил
поправок к нему. Он основывался на рационалистической переработке
мифа как на чем-то не подлежавшем сомнению и давал историческую
теорию о происхождении и переселениях боттиейского народа. Как по-
казало изучение «Афинской Политии», привлечение абсолютно нового
материала, установление новых фактов не входило в задачу Аристоте-
ля даже там, где речь шла об истории государственного устройства —
главной теме «Политии» 10. Еще менее можно ожидать каких-либо са-
мостоятельных исследований в области второстепенных вводных вопро-
сов, каковым является вопрос о миграциях племен. Аристотель, не-
сомненно, повторяет здесь чужую теорию. Чтобы иметь материал для
суждения о замысле ее автора и о времени, когда этот автор жил, не-
обходимо проследить, насколько это окажется возможным, историю
этой теории и уяснить себе специфическую особенность той ее формы,
в какой теория отразилась у Аристотеля.
В рассказе Аристотеля легко выделить следующие моменты: 1) от-
правка критянами людей в Дельфы и переселение оттуда этих высе-
ленных критян в Южную Италию (путь из Крита в Италию); 2) про-
должение этого — их переход из Южной Италии во Фракию; 3) по-
дробность — среди отправленных были потомки афинян, проживавшие
на Крите.
Если пересмотреть параллельные места у других авторов, то мож-
но убедиться, что каждый из выделенных моментов характеризует со-
бой определенную стадию в развитии рассматриваемой нами истори-
ческой теории, возникшей на основе старинного мифа11. Сначала свя-
зывали Крит с Южной Италией, затем присоединили следующее зве-
но—Македонию и Фракию, в какой-то момент сделали добавление
об афинянах.
Первая стадия представлена для нас главным образом Геродотом
(VII, 170):
«Говорят, что Минос, в поисках за Дедалом прибыв в Сиканию,
ныне называемую Сицилией, умер насильственной смертью. По исте-
чении некоторого времени критяне, побуждаемые богом, все, кроме
полихнитов и пресийцев, прибыв большим походом в Сиканию, осаж-
дали в течение пяти лет город Камик, которым в мое время владели
акрагантинцы. Наконец, не будучи в состоянии ни взять его, ни оста-
ваться в живых, мучимые голодом, они оставили его и удалились.
9 К. A. Muller, Antiquitates Antiochenae, Gottingae, 1839, p. 22 sq.
10 См., яапример: U. v. Wilamowitz-Moellendorff, Aristoteles und Athen, I,
Berlin, 1893, S. 41, 52.
11 Миф о борьбе Тезея с Минотавром, который рассматривался как создание
аттической трагедии — см.: Helbig. Roscher, Ausfhhrliches Lexicon der griechischen
und romischen Mythologies s. v. Minotauros, в действительности гораздо более
раннего происхождения — см. О. Gruppe, Griechische Mythologie und Religions-
geschichte, I, Munchen, 1906, S, 601, n. 6.
492
Когда они во время плавания оказались у Япигии, их застигла большая
буря и выбросила на землю. Вследствие того, что корабли были раз-
биты — ведь у них не было уже никакой возможности переправиться
на Крит,— они, основав город Гирию, остались и, изменившись, вместо
критян стали япигами мессапийцами, а вместо островитян — материко-
выми жителями».
Боттиеи у Геродота (VII, 185; VIII, 127) не ставятся в связь ни с
Критом, ни с Италией. Уже в том виде, в каком теория изложена у
Геродота, она не представляет собой чего-нибудь очень простого.
Критяне достигают Япигии после неудачного похода в Сицилию. В
основе такого построения лежит другое, более простое, согласно ко-
торому критяне поселились в Сицилии. Оно изложено Диодором
(IV, 79, 5):
«После смерти Миноса между критянами в Сицилии, вследствие
безвластия, начались раздоры. Вследствие того, что корабли были сож-
жены сиканами, подчиненными Кокалу, они отказались от возвраще-
ния в свои родные места, решив поселиться в Сицилии».
Вторую стадию (с новым звеном —боттиеями) дают Страбон и
Конон.
Страбон рассказывает, со слов Антиоха Сиракузского, об основа-
нии Тарента: парфении появились в Италии (VI, 3, 2, С 279), «и при-
няли их варвары и критяне, занявшие еще раньше эту местность. Го-
ворят, что это были те, кто с Миносом поплыл в Сицилию, а после его
смерти, случившейся в Камиках у Кокала, отправившись из Сицилии,
были прибиты сюда; некоторые из них впоследствии, обойдя пешком
Адриатическое море до Македонии, были прозваны боттиеями».
В другом месте тот же Страбон, повторив свидетельство Геродота
с прямой ссылкой на последнего, продолжает (VI, 3, 6 С 282):
«Брундизий, говорят, населили критяне, прибывшие из Кносса с
Тезеем или отправившиеся из Сицилии вместе с Япигом (говорят ведь
двояко); они, как рассказывают, не остались здесь, но ушли в Бот-
тиею».
Третье место из Страбона (VII, fr. II, С 329):
«Эту страну (Эматию, впоследствии называвшуюся Македонией)
занимали некоторые из эпиротов и иллирийцев, а большую ее часть—
боттиеи и фракийцы; первые, как говорят, родом из Крита, имели
предводителем Боттона».
Сюда же относится и место из Конона, Narrationes, 25; из
Библиотеки Фотия:
«Минос, сын Зевса и Европы, царствовавший над Критом, в по-
исках за Дедалом поплыв походом в Сиканию (нынешняя Сицилия),
лишается жизни дочерьми Кокала (последний царствовал над сике-
лами). И критское племя воюет с сикелами за царя и терпит пораже-
ние. При возвращении они были выброшены бурей к япигам и тогда
там обосновались, став из критян япигами. (2) Спустя некоторое вре-
мя часть их, изгнанная из страны во время раздоров, получила ора-
кул: где им предложат землю и воду, там и поселиться. И они посели-
лись в Боттиее и т. д. И вот боттиеи, в третий раз переменив свое пле-
мя,— начиная с критян, являются теперь частью македонян».
Ни один из названных писателей не дает нам указаний о проис-
хождении передаваемых ими рассказов. Ссылки Геродота и Страбона
на источники неопределенны (Геродот, VII, 170— Xsyexat; Стра-
бон, VI, 3, 2— сроки; VI, 3, 6 — XsyovTat, cpaoiv). Анализ рас-
493
сказов Коиона показал, что он зависит от Эфора 1й, но заглянуть даль-
ше мы не можем.
Остается единственный путь: разбор прошедших перед нашими
глазами текстов, главным образом фрагмента «Боттиейской Поли-
тии» Аристотеля, так как в нем отражен конечный пункт развития ин-
тересующей нас теории.
Прежде всего ясно, что субстратом всех приведенных выше рас-
сказов является традиция о критском происхождении и япигов и бот-
тиеев. При всем разногласии между собой разных версий все они схо-
дятся в существенном: критяне явились в Южную Италию и здесь осе-
ли; затем часть их (xiva;— Страбон, VI, 3, 2, С 279; jiotpa тс;—
Конон) перешла на Балканский полуостров и стала боттиеями. Осно-
ванием для возведения япигов и боттиев к критянам было, по-видимо-
му, сходство некоторых географических названий на Крите, в Япигии
и в Боттии 13. Дело в том, что, каковы бы ни были чисто фольклор-
ные, мифологические компоненты рассказов о миграциях боттиеев, мы
не вправе закрывать глаза на элементы ученой теории, которым этот
рассказ в целом обязан своим существованием. Ведь фольклорный рас-
сказ обычно не обладает широкими географическими горизонтами, а
если нечто подобное в нем есть, то эти сказочные дали отнюдь не на-
поминают объединение трех вполне реальных и столь отдаленных одна
от другой местностей, какие мы имеем в нашем случае. Здесь несо-
мненно действовала рука ученого комбинатора.
Эта критская (не по месту своего происхождения) теория была
воспринята источником Аристотеля, но с одной поправкой: часть пере-
селенцев в действительности были афинянами и только считались кри-
тянами — vop-tC6|iavot Kpyje;—Quaestiones (в биографии Тезея это же
подразумевается). Стремясь не отступать от основного положения пе-
реданной ему теории (боттиеи-критяне), источник Аристотеля вынуж-
ден был все же произвести некоторые изменения в традиционных рас-
сказах, именно в той части, которая касалась причин переселения в
Италию.
О появлении критян в Япигии рассказывали по-разному. Согласно
одной версии, критяне поселились в Италии после похода Миноса в
Сицилию. Эта версия сохранилась в двух вариантах: по одному из
них, критяне, ставшие позднее япигами, были спутниками Миноса
(Страбон, VI, 3, 2 и VI, 3, 6; Диодор, цит. место; Конон, цит. место),
по другому, они прибыли в Сицилию после гибели Миноса (Геродот,
цит. место). Согласно второй версии, это были «критяне, прибывшие
с Тезеем из Кносса» (Страбон, VI, 3, 6).
Эти старые версии были несовместимы с внесенной поправкой и
должны были уступить свое место новой версии. Поход в Сицилию мог
быть совершен лишь критскими воинами, с которыми трудно было бы
смешать уцелевших афинян, занимавших на Крите подчиненное поло-
12 U. Hoefer, Копоп, Text und Quellen, Greifswald, 1890, S. 75 ff. — К этому
выводу впоследствии была сделана поправка: Конон берет не непосредственно
из Эфора, а из распространенных в его время руководств (Martini, Konon, RE, XI,
1922, col. 1337).
13 См.: Oberhummer, Bottia (RE). — Между Критом и Япигией не только антич-
ная, но и новая европейская наука предполагает старинные связи. Основание для
сближения критян с боттиеями находят в предполагаемом участии боттиеев в
колонизации Крита (G. Busolt, Griechische Geschichte, III, 2, Gotha, 1904, S. 794,
n. 5).
494
жение (Цтеио^та;—биография Тезея; 'Xaxpeoovw; Quaestiones), а замы-
сел автора требовал, чтобы потомки афинян переселились в Япигию
(и дальше) под видом критян, так как критское происхождение япи-
гов и боттиеев считалось фактом, не подлежащим сомнению 14. Не мог
автор воспользоваться для своей цели и второй версией — в Италии
поселились критяне, прибывшие с Тезеем из Кносса: ведь потомки
афинян, если бы они покинули Кносс с Тезеем и некоторыми критяна-
ми, сделали бы это в качестве афинян, освобожденных Тезеем, между
тем как по указанной выше причине следовало представить дело так,
что афиняне уже успели смешаться с критянами.
Возможно, еще одно соображение требовало устранения этой вер-
сии. Позднейшие авторы насчитывают самое большее три отправки
человеческой дани из Афин на Крит, а промежуток времени между
отправками считают самое большее по девяти лет15. От первой до
третьей отправки могло пройти, таким образом, не более восемнад-
цати лет — срок слишком маленький, чтобы можно было говорить об
ассимиляции афинян с местными жителями.
Пусть эти точные расчеты — дело рук более поздних авторов, но
эти последние исходили скорее всего из общераспространенных пред-
ставлений о небольшом числе посылок дани и непродолжительных
промежутках между ними (все события умещались в царствование
Эгея). Во всяком случае у Аристотеля нет речи о Тезее как о предво-
дителе переселенцев 16.
Отвергнув рассказы своих предшественников, источник Аристо-
теля остановился на той версии, которая известна нам по пересказу
Плутарха и происхождение которой нет возможности проследить. Во
всяком случае заслуживает внимания упоминание о временном пребы-
вании переселенцев в Дельфах, направляющая роль которых в исто-
рии греческой колонизации достаточно хорошо известна.
В итоге пока следующее: в источнике, которым пользовался Ари-
стотель, было оставлено без изменения ядро теории «боттиеи-критя-
не»; привнесена была существенная поправка о том, что среди критян,
бывших предками боттиеев, оказались и афиняне, которых принима-
ли за критян. Эта поправка потребовала некоторой переработки тра-
диционного материала: часть его была заменена новым. Полной сла-
женности в рассказе о происхождении боттиеев все же не получилось.
Афинян уже не отличали от критян, потому их и отправили в Дельфы,
но их отдаленные потомки, боттиеи, все еще сохраняют какие-то вос-
поминания о своем афинском происхождении. Что же касается един-
ственного доказательства, приведенного для обоснования поправки, а
именно — обрядовой песни боттиейских девушек, в которой встреча-
лись слова el; ’А&тра; (ямб), то у нас нет уверенности в
том, что эти слова в боттиейском языке, близость которого к грече-
14 Штейн замечает, что Геродот, говоря о походе критян в Сицилию после
гибели Миноса, имеет в виду их переселение всем народом; и эта версия не
соответствовала бы намерениям создателя теории — ведь при переселении всего
народа должны были сохраниться и прежние социальные отношения: потомками
афинян оказались бы одни поденщики, а не боттиейский народ в целом (Stein ad.
Herod., VII, 170).
15 См.: Helbig, s. v. Minos. Minotaurus. Roscher Lexicon, II, 2, 1894—1897,
col. 2997 sq 3005; Gruppe, Griechische Mythologie..., I, p. 602, n. 1.
16 Трудно догадаться, что побудило Валентина Розе (Aristoteles Pseudepigra-
phus, р. 464) отождествить версию Аристотеля с той версией Страбона, в которой
упоминался Тезей.
495
скому вполне вероятна 17, звучали именно так, как передают их гре-
ческие писатели 18. ’ASvjvat — в таком предположении нет ничего не-
допустимого — скорее всего представляет собой осмысление какого-то
непонятного, архаического слова, сохранившегося в обрядовом или
даже сакральном тексте: ведь песня исполнялась во время жертвопри-
ношения '(Suatav xiva ЯеХоэаа; — биография Тезея) на празднествах
(ev xat; еортае;— Quaestiones). Возможно, что и самая замена
архаического слова собственным именем, понятным всем, была сде-
лана специально для данного случая.
Несмотря на внутреннее противоречие и шаткость обоснования,
неизвестный автор все же внес в каноническую теорию дополнение,
потребовавшее в свою очередь некоторой перестройки традиционного
рассказа. Это наводит на мысль, что перед нами построение, обязан-
ное своим возникновением определенной тенденции, тенденции полити-
ческой: закрепить близкие отношения между боттиеями и афинянами,
возведя начало этих отношений к мифической древности.
Задача теперь в том, чтобы найти ту историческую эпоху, к кото-
рой естественнее всего было бы отнести появление теории о родствен-
ных связях между афинским народом и незначительной, захолустной
боттиейской народностью.
Если обратиться к VI в., то здесь можно обнаружить начало ак-
тивного отношения Афин к делам на Халкидике. Писистрат во время
своего второго изгнания жил сначала в Райкеле на Халкидике 19
(’А&.к. 15, 1). Последняя, таким образом, как и Пангейские рудники,
Херсонес фракийский, Сигей, начинает входить в сферу афинских ин-
тересов задолго до основания первого морского союза. Когда Эсхин
в своей речи о недобросовестном посольстве (§31) упоминает о том,
что Акамант, сын Тезея, получил в приданое за женой местность, на-
зывавшуюся ’Ewea 68ol (впоследствии там был основан Ам-
фиполь), то нет необходимости видеть в этом выдумку V в.: она могла
бы возникнуть уже в VI в. Однако всего этого мало, чтобы заставить
нас связать с обстоятельствами VI в. и рассказ Аристотеля о происхож-
дении боттиеев от афинян. Ведь в этом рассказе афиняне, прежде чем
попасть на север, останавливаются в Южной Италии. В VI в. Афины,
по нашим сведениям, еще не интересуются Италией с политической
стороны, и уже этого одного, думается, достаточно для того, чтобы
не приписывать рассказу о боттиеях-афинянах столь раннего проис-
хождения.
Эпоха первого морского союза, особенно ранняя его пора, харак-
теризуется, между прочим, усиленными поисками кровных связей меж-
ду афинянами и разными членами союза. Общеизвестный факт —
оживление воспоминаний об исконном единстве ионийского племени.
17 Боттиеи — предположительно древнегреческое или сильно эллинизированное
фракийское племя (G. Busolt, Griechische Geschichte, III, 2, Gotha, 1904, S. 794;
K. J. Beloch, Griechische Geschichte, 2 Neugestaltete, Ausg. I, Berlin—Leipzig, 1926,
S. 79, 254; I, 2, S. 58 ff.).
18 По поводу песни боттиейских девушек Е. Диль (Е. Diehl, Anthologia lyrica .
Graeca, Lipsiae, 1925, II, p. 208, ad № 53) повторяет слова Crusius’a: versiculus,
quern ad mythum rettulit Plutarchus, vereor ne ad bella a Bottiaeis contra Atheni-
enses gesta (a. 429) referendus sit. Трудно допустить, чтобы военная песня, содер-
жавшая угрозы по адресу Афин, к тому же возникшая на глазах истории, могла
подать повод к тому толкованию, которое применил к ней неизвестный автор, слу-
живший источником для Аристотеля.
19 См.: Sandys ad loc.
496
Напоминания о родстве, о происхождении от афинян стали, по-види-
мому, обычными в официальных документах.
Однако во время первого морского союза говорили и писали не
только о кровной связи афинян с их выселившимися согражданами н
с ионийцами вообще. Имеются прямые доказательства того, что в по-
литических целях строились на основе мифологического материала
теории об афинском происхождении даже таких племен и народов, ко-
торые не были греческими. Так, у Геродота (I, 173 и VII, 92) находим
теорию о происхождении ликийцев от афинян: «Ликийцы издревле
происходят из Крита (ведь в старину всем Критом владели варвары)
... так как Лик, сын Пандиона, также изгнанный братом Эгеем, при-
был из Афин в область термилов к Сарпсдону, то они со временем
были названы ликийцами от имени Лика».
«Ликийцы. происходившие из Крита, назывались термилами; при
Лике, сыне Пандиона, афинянине, они получили свое (нынешнее)
название».
Ликийцев, как и боттиеев, греки выводили из Крита, ликийцы
были не греками, а потомками тех «варваров», которые, по словам
Геродота, занимали когда-то весь остров Крит, но они были вовлече-
ны в круг афинских интересов и состояли членами первого морского
союза 20. Поэтому историография, воспринявшая определенные поли-
тические тенденции, не отрицая критского происхождения ликийцев,
постаралась так или иначе показать, что они в известной мере явля-
ются выходцами из Афин.
Полную аналогию с этой теорией представляет разобранная выше
теория о происхождении боттиеев из Афин с той лишь разницей, чго
во втором случае потребовалось больше промежуточных звеньев меж-
ду афинянами и их отдаленными потомками. Боттиеи были участни-
ками первого морского союза. Они как племенная единица упомянуты
в списке дани 446/5 г. (JG, 12, № 199, 19), отдельные города их (Спар-
юл и другие) — в ряде списков.
С 30-х годов V в. отношения между боттиеями и Афинами начи-
нают портиться. Накануне Пелопоннесской войны боттиеи отпадают
от Афин вместе с Потидеей (Фукидид, I, 57, 5; 58, I; 65, 3). Правда,
в промежутке времени между 422 и 416 гг. часть боттиейских городов
вновь вступает в союз с Афинами 21, но главный город — Спартол не
возобновляет своего союза с Афинами 22.
В IV в. основной политической силой на Халкидике был союз хал-
кидских городов, возглавлявшийся Олинфом23. Союз этот участвует
в так называемой Коринфской войне (395—387 гг.) на стороне против-
ников Спарты, т. е. действует заодно с Афинами, Беотией, Коринфом,
Аргосом и другими государствами, причем нет речи о главенстве Афин
(Диодор, XIV, 82, 3). Через несколько лет после Анталкидова мира
20 Доказательства: Auxtoi *ai т(теХеТс) в списке дани 446/5 г. (JG, I 2, 199, 34);
TeXefi^aatoi (ликийский город Телемесс, или Тельмесс,—- там же, строка 33, и в трудно
датируемом списке JG, I 2, 64, 20).
21 См.: Hiller v. Gartringen ad JG, I2, 90-Dittenberger Sylloge3, № 89.
22 Cm.: Fr. Hampl., 01 BOTTIAIOI («Rhcinisches Museum f. Philologie», 84,
1935), s. 120 ff.
23 Он образовался, возможно, уже в V в. [Fr. Hampl. Olynih und der Chal-
kidische Staat («Hermes», 70, 1935), S. 177; D. M. Robinson, Olynthus (RE)].
Однако только в IV в. он выступает как крупная политическая сила. Бесспорно то,
что в 383 г. он уже существует (см.: S. Casson, Macedonia, Thrace and Illyria,
Oxford, 1926, p. 189).
32 Заказ 2603 497
Халкидский союз снова сталкивается со Спартой. Олинф, осажден-
ный спартанцами, сдается в 379 г. и вынужден вступить в симмахию
со Спартой. Потребовали ли победители роспуска Халкидского союза
или же позволили ему существовать при условии отказа от самостоя-
тельной политики, сказать трудно. Прямых данных по этому вопросу
не имеется, а априорные соображения приводят исследователей к раз-
ным выводам24. В 378—377 гг. возрождается морской союз под главен-
ством Афин. В союзном договоре среди афинских союзников значатся
на полях, т. е. в числе присоединившихся позднее, [XaXxt]^;
ако [©раит;;] (II2, № 43; Dttb. Syll.3, № 147, 101—102). Тол-
кование этого обозначения вызвало разногласия. Халкидяне фракий-
ские, упоминаемые в договоре, понимаются либо как граждане города
Халкиды у Афона, о котором говорит в соответствующем месте
Стефан Византийский 25, либо как члены Халкидского союза, продол-
жавшего существовать и после 379 г. и имевшего возможность присое-
диниться к афинскому морскому союзу около 375 г.26. Однако уже в
368—358 гг. Олинф находится в длительном конфликте с Афинами
из-за Амфиполя. Только приблизительно с 353 г. олинфские руководя-
щие круги, осознав опасность, грозившую со стороны Македонии, на-
чинают искать сближения с Афинами. Со стороны Афин ярым побор-
ником союза с Олинфом является Демосфен. Усилия Демосфена увен-
чались, наконец, успехом, но это было почти накануне катастрофы 27;
помощь, пришедшая из Афин, не спасла обреченных, и в 348 г. Олинф
был взят и разрушен Филиппом.
Состояли ли боттиеи в союзе халкидских городов? В составе на-
селения самого Олинфа еще в IV в. были и боттиеи28, но это обстоя-
тельство не предопределяло собой позицию тех боттиеев, которые
жили за пределами Олинфа. В этом легко убедиться, если вспомнить,
что в известном договоре Аминты Македонского с халкидскими горо-
дами (Dttb., Syll.3, № 135) договаривающиеся стороны обязуются
не заключать сепаратного договора о дружбе с Амфиполем, боттиея-
ми, Аканфом и Мендой. Боттиеи, следовательно, не входили в Хал-
кидский союз. Датировка этого договора спорная. Его относят к 394—
392, 390—388, 380, 376, 375 гг.29. Лучше обстоит дело с хронологией
24 Согласно более распространенному мнению. Халкидский союз перестал су-
ществовать. Противоположный взгляд высказал и обосновал Ф. Ф. Соколов
[«Договор Аминта с халкидцами фракийскими» (Труды Ф. Ф. Соколова, СПб.,
1910), стр. 283 сл.].
25 A. Schaefer, De sociis Atheniensium Chabriae et Timothei aetate in tabula
publica inscriptis, Grimae, 185'6, p. 14 sq.; A. Schaefer, Demosthenes und seine
Zeit, 1—2, Ausgabe, Leipzig, 1885, p. 44; G. Busolt, Der zweite athenische Bund
(«Jahrbiicher f. classische Philologie», Supplbd. VII, 1873—1875), S. 760; H. Swobo-
da, Vertrag des Amyntas von Makedonien mit Olynih («Archaologisch-epigraphi-
sche Mitteilungen aus Osterreich», VII, 18'83), S. 4'3; Hiller v. Gartringen ad loc.,
Ditteenberge ad loc.
26 Ф. Ф. Соколов, Договор Аминта..,, стр. 284 сл. Hampl. Olynth. р. 178.
27 A. Schaefer, Demosthenes,.., II, р. 56, 58, 123.
28 Первоначально Олинф не был греческим городом. Его населяли боттиеи.
Только в 479 г. персидский полководец Артабаз передал его халкпдянам (Геро-
дот, VIII, 127). Однако даже в IV в. часть населения города составляли боттиеи,
о чем свидетельствуют и найденные во время раскопок предметы материальной
культуры, [см.: D. М. Robinson, Olynthos (RE), D. M. Robinson, Excavations
of Olynthus, X, 1941, p. IX, 67, 114, 115; XI, 1942, p. 132; XIII, 1950, p. 49; XIV, 1952,
p. 52].
29 См.: Ф. Ф. Соколов, Договор Аминта,.., стр. 278, 286; Т. В. Прушакевич,
Договор македонского царя Аминты с городами Халкидского союза («Ученые
зап. ЛГУ», 192, вып. 21, 1956), стр. 87, 91.
498
других известных нам событий из истории боттиеев. Часть халкидских
городов, и среди них боттиейский Спартол, выступила против Олинфа
(Ксенофонт, Гелленика, V, 2, И сл.; 3, 6), но отдалась под покрови-
тельство не Афин, а Спарты. Это было в 383 г. Наконец, когда афи-
няне в 349 г. посылают свое войско на помощь Олинфу, афинский пол-
ководец Харидем, по свидетельству Филохора (fr. 132, Muller) 30, опу-
стошает Паллену и область боттиеев — боттиеи, очевидно, уже под
властью Филиппа.
Из сказанного видно, что для IV в. нет основания предполагать
существование длительных дружественных отношений между Афина-
ми и боттиеями как в те периоды, когда последние могли быть члена-
ми Халкидского союза, так и в ту пору, когда они к этому союзу бес-
спорно не принадлежали, так что IV век не мог быть свидетелем за-
рождения и оформления мысли об афинской крови, которая будто бы
текла в жилах боттиейской народности. Все это дает лишнее доказа-
тельство для нашего заключения о том, что теория боттиеи-афиняне
зародилась в V в. и скорее всего в те годы, когда складывался пер-
вый морской союз.
В заключение нам предстоит заняться еще одним текстом. По
словам Фукидида, афинские полководцы Демосфен и Эвримедонт на
своем пути в Сицилию в 413 г. получили от япигийского царька Арта
(’'Арта;) япигийских и мессапийских стрелков и возобновили с ним
некую древнюю дружбу — avavecnaapievoi xtva zakat av cptktav
(VII, 33, 4). Второй из наших свидетелей об этом событии—Афиней
(III, 108 f sq.) не упоминает о прежней дружбе, так что наши сообра-
жения приходится основывать исключительно на Фукидиде. Слово-
употребление историка в этом отрывке должно задержать на себе наше
внимание.
’Avav£(Doap.syot cptktav — афиняне и япигийский царек во-
зобновили древнюю дружбу. Конечно, если бы перед нами было соб-
ственное заключение Фукидида, то он не преминул бы дать более точ-
ные указания, о возобновлении каких именно дружеских отношений
шла речь. Наиболее простое решение вопроса: Фукидиду, жившему в
то время вдали от Афин, был доставлен в копии текст договора о друж-
бе или этот текст был непосредственно знаком тому лицу, от которого
получил свои сведения историк. Глагол, употребленный Фукидидом,
типичен для документов определенного содержания. Не менее типично
для них и существительное cptkta.
Относящийся к концу IV в. до н. э. эфесский декрет в честь Ни-
канора Родосского посла царей Деметрия и Селевка, содержит ту же
формулу cptktav avevscbaaxo (Dttb., Or. gr. inssr. sei., № 10).
О возобновлении дружбы между Теосом и Этолией говорится в доку-
менте конца III в. до н. э. (Dttb., Syll.3, № 563, 3—4). О том же ска-
зано в постановлении, вынесенном в середине II в. до н. э. милетяна-
ми, выступавшими в качестве третейских судей между лакедемоняна-
ми и мессенянами (Dttb., Syll., № 683, 5. 16). Серединой же II в. до
30 ...''jXO’sv £icTS7Cakk^v7]v zai BoTTiatav [ist4 ’OkuvlHcov xai tvjv £7c6p^r(a£V. Bot-
Tiatav здесь скорее всего вместо Bottix^v [cm.: Oberhummer, Bottike (RE); Schaefer,
Demosphenes..., В. II, S. 1-40]. Обергуммер думает, что р-ечь 1идет о Боттиее,
так как теснимюму врагами Олинфу (и его союзникам) было не до (нападения
входившей в состав собственно Македонии. Присоединяемся к мнению Обергуммера,
на окрестности македонской столицы; речь скорее всего идет об областях, близких
к Олинфу (Паллена и Боттика).
32* 499
н. э. датируется сенатусконсульт с решением спора между двумя фес-
салийскими общинами, содержащий одну из разновидностей той же
формулы: /ар ста [cpiktav о]up.p.a/tav ’avevscbsavTo (Dttb., Syll.3,
№ 674, 19). Эту же разновидность встречаем в сенатусконсульте 45 г.
до н. э. о митиленянах (Dttb., Syll.3, № 764, 4, 7). Еще одну парал-
лель находим в документе II в. до н. э., по которому возобновлялась
дружба между Гермионой и Асиной (.в Меосении; — Dttb., Syll.3,
№ 1051, 5). Ни в одном из перечисленных документов не встречается
прилагательное -akai^, употребленное Фукидидом. Однако в ме-
галопольском декрете 207—206 гг. в честь граждан Магнезии на Ме-
андре читаем: twv 3s Мауу^тсоу tcov атиб MaidvSpou sx Trakaiujv
jisy /povcDv е/оутес (вместо s/ovtojv) eovoax; upo; daps
(Dttb., Syll.3, № 559, 20). Таким образом,Фукидид ориентируется на
терминологию документов, и это дает нам новое подтверждение для
высказанного выше предположения, что сообщение Фукидида опирает-
ся в конечном счете на текст договора между афинянами и Артом.
Какая древняя дружба имелась в виду? Фукидид оставляет этот
вопрос без ответа. Они возобновили какую-то (xiva) древнюю друж-
бу (ср. V, I— хата jrakatav Ttva alxtav об хаЬароо; оута;).
В ряде документов из числа упомянутых выше речь идет не только
о дружбе, но и о родстве.
Мы не имеем права категорически отрицать возможность упоми-
нания о таком родстве в договоре Афин с япигийским царьком. Ведь
Фукидид явно не имел намерения входить в подробности дела, так
что ручаться за полноту передачи соответствующего места договора
нельзя.
Политические связи между Афинами и Япигией могли бы восхо-
дить и к более древнему времени. Вспомним не только основание Фу-
рий, но и планы Фемистокла, который даже дал своим дочерям имена
Италия и Сибарис (Плутарх, Фемистокл, 32) 31. Исторические свиде-
тельства и здесь приводят нас к афинской политике V в., общие тен-
денции которой и отражает переданный Аристотелем рассказ о про*
исхождении боттиейской народности.
31 G. Busolt, Griechische Geschichte, III, I, Gotha, 1897, S. 518. — Едва ли
справедливы сомнения в историчности планов Фемистокла, которые высказывает
К. Белох (К- J. Beloch, Griechische Geschichte, 1, 2, 2 Ausgabe, Berlin—Leipzig, 4926,
S. 238 ff.).
A. H. E Г У H О В
ТРАГЕДИЯ ЕВРИПИДА «ЕЛЕНА»
Еврипид устами Андромахи проклинал Спарту: «Всем людям наи-
более противные из смертных жители Спарты, коварные советчики,
владыки лжи, хитросплетатели бед, увертливо, превратно, лукаво мыс-
лящие, — несправедлив ваш успех в Элладе. Чего только в вас нет!
Не убийств ли в изобилии? Не корыстолюбивы ли вы постыдно? Не
измышляете ли вы постоянно на словах одно, а в уме совсем другое?
Хоть бы вы погибли!» (Андр., 445—453) *. И он губит их в сознании
своей афинской аудитории, отрицательно переосмысляя гомеровские
персонажи, чуть только они связаны со Спартой. Среди них на пер-
вом месте Елена — виновница троянской войны, царица Спарты, с
которой идет у афинян война. Правда, воюют не с женщинами, но
Еврипиду надо опорочить и женщин враждебного лагеря: как могут
спартанские девушки сохранить скромность, когда они вместе с юно-
шами участвуют в гимнастических состязаниях, говорит у него Ле-
лей. И не стоило из-за презренной Елены затевать войну. Менелая
укоряет Пелей в том, что по взятии Трои он не убил Елену, но чуть
только увидел ее грудь, выронил меч, позволил себя целовать и стал
ласкать эту изменницу— псицу (тгрообтсу atxaXkwv xova—Андр., 595—630).
Из пьес Еврипида, где упоминается Елена, можно было бы соста-
вить целую коллекцию бранных отзывов о ней: Елена и пагуба (ат?] —
Андр., 103), предмет ненависти всей Эллады (Иф. Тавр., 525), и т. п.
Хор сатиров в «Киклопе» на свой лад предполагает случившуюся с
ней расправу по взятии Трои: воины все по очереди имели с нею дело,
раз уж ей любо вступать в брак со многими. Она — изменница: при
виде пестрых шаровар вокруг голеней и золотого ошейника на шее
(азиатское одеяние Париса — и то и другое вызывало презрение афи-
нян.— Ср. «Троянки», ст. 991 и у Аристофана «Осы», ст. 1087) она
увлеклась (Кикл., ст. 180—185) и бросила Менелая.
Эти негативные суждения поддаются и сюжетному истолкованию:
различные действующие лица имеют каждый свою причину ненавидеть
Елену. Все же эта нагроможденность выдает умысел и позицию дра-
матурга. Там же, где он выводит самое Елену на сцену, он действует
открыто. Происходит это в тех пьесах, датировки которых, по счастью,
известны: «Троянки» 415 г., «Елена» 412 г. и «Орест» 408 г. до н. э.
В «Троянках» Елена изображена резко отрицательно. Спустя три
года Еврипид в «Елене» рисует ее положительными чертами, следуя
палинодии Стесихора и геродотовскому рассказу (II, 112), будто Еле-
на и не бывала в Трое —туда был похищен лишь ее призрак (et&oAov),
а сама она пробыла всю войну в Египте и, стало быть, ни в чем не
виновна. Она оставалась верной, ожидая возвращения мужа. Иными
словами, Елена, по этой версии, — это вторая Пенелопа. Но проходит
еще четыре года, и в «Оресте» Еврипид снова клеймит и казнит ее.
Так представляет дел'о вульгата.
1 Здесь и далееEuripidis Fa.bulae, rec. G. Murray, Oxomi, 1901,
501
Убедительного объяснения такой переменчивости драматурга, ко-
торому во время написания «Елены» было уже под семьдесят, не най-
дено. Маскерэ прямо объявил, что таков уж был каприз автора2. Но
это слишком легкий способ отделаться от объяснения.
Пьеса «Елена» казалась, кроме того, и комической, и гротескной,
и пародической; однако при всех этих суждениях принималось как
факт, что Елена изображена там невиновной, т. е. положительно. Как
мог Еврипид хвалить то, что он еще вчера порицал, как решились и
он, и хорег, и архонт представить обеленной спартанскую царицу,
обычно символизировавшую собой раздор, в тот самый момент, когда
Афины были потрясены катастрофой Сицилийской экспедиции и, по
словам Фукидида, могли ожидать нападения спартанского флота на
Пирей? Такой образ действий со стороны поэта был бы вызывающим
и означал бы его моральную капитуляцию перед Спартой. Не прини-
маем ли мы за литературный факт обволакивающие его домыслы?
Данную пьесу следует рассмотреть на фоне тогдашних политических
событий в соотношении с «Троянками» и «Орестом», между которыми
она вклинивается хронологически. В «Троянках» действие происхо-
дит во взятой греками Трое. Менелай велит слугам привести Елену:
«Тащите ее, — говорит он, — за волосы, запятнанные убийством»
(ст. 881, 882). Елена, конечно, находит несправедливой предстоящую
ей смерть. Вмешивается Гекуба — происходит агон речей обеих жен-
щин, причем речь Елены обращена все же к Менелаю. Со стороны
Елены нет ни тени раскаяния. Тоном упрека она говорит, что Ме-
нелай считает ее враждебной (ст. 915). Виновата Гекуба тем, что
родила Париса. Виновата Киприда. «Мой брак,—так Елена называем
свои отношения с Парисом,—принес пользу Элладе, раз Эллада побе-
дила в войне». Но такое счастье Эллады было гибелью для Елены:
позор пал на ее голову, достойную венка, прибавляет она, не теряясь
и в данной ситуации. Она не обходит молчанием и наиболее щекот
ливый пункт: «Ты скажешь, что я не коснулась еще самого известного
(xiv Koaiv — ст. 938), т. е. того, как я тайком бежала из твоего
дома. Пришел он (Еврипид психологически строит эту фразу: несмот-
ря на весь свой апломб, Елена не лишена если не стыдливости, то
благопристойности, ей трудно при всех сразу назвать Париса) вместе
с немалой богиней, он, этот злодей, или ее (жест в сторону Гекубы)
злой, мстительный дух (aXdcrcwp), хочешь ли Александром назвать
его по имени или же Парисом... Я не тебе, а самой себе задам во-
прос: о чем я думала, когда последовала за чужеземцем, изменив и
родине и своему дому? Карай ту богиню и стань сильнее Зевса — он
правит остальными божествами, но и он ее раб. А прощенье — мне»
(ст. 938—949). Елена приводит здесь доводы в духе гомеровской mol
рали: ответственность за поступки взваливается на богов. Гекуба от-
рицает основное в ее защите, т. е. роль божества: «Мой сын был сама
красота, твой образ мыслей, при взгляде на него, сделал из этого
обстоятельства Киприду... увидев его в варварских одеяниях, в бле-
ске золота, ты пришла в исступление»: обр-б; uio; xdXXo; ехиретсеотатос,
б об; S’tScov viv voo; ircoiTpv] Kozpi; (987 сл.).Ещев Трое Гекуба
умоляла ее оставить их, уйти к ахейцам и тем кончить войну.
Но Елене это было не по вкусу. Она все более наглела в доме у Алек-
сандра, любила земные поклоны варваров. «И вот после всего этого
е Р. Masqueray, Ewrlpide et ses idees, Paris, 1908, p. 249.
50?
гы, великолепно нарядившись, смеешь взирать на тот же самый эфир,
на который смотрит твой супруг, ты, таковская, что на тебя только
плюнуть: (Ь хататтютоу хара (ст. 1024). Тебе следовало бы ходить
смиренно, в отрепьях, дрожа от холода, со стриженой головой, если
бы1 после совершенных проступков у тебя было больше скромности,
чем бесстыдства», Гекуба требует, чтобы Менелай «увенчал Элладу»
(axscpdvwaov‘ЕШУ—ст. 1030), казнив Елену. К этому присоединяется
и хор, устами которого так часто говорит сам автор. Менелай согла-
шается с Гекубой: Елена по доброй воле ушла из его дома — Кип-
риду она приплела только для красного словца. За муки ахейцев
Елена будет умерщвлена по прибытии в Элладу. Гекуба предупреж-
дает, чтобы Менелай не всходил на один с Еленой корабль. Тут еле’
дует реплика Менелая, достойная Санчо Панса: «В чем дело? Разве
она стала тяжелее, чем была?» (ст. 1050). С опытностью старухи Ге-
куба поясняет, что ее опасения касаются возврата прежних чувств.
Елену везут на другом корабле на казнь в Элладу — этим кончается
ее роль в «Троянках». Менелай, хотя и слабохарактерный, ее не про-
стил, но нас уверяют, что зато Еврипид сделал это в своей пьесе, спе-
циально посвященной Елене. Но еще несколько раньше, в трагедии
«Электра», датируемой на основании ст. 1347 временем, близким к Си-
цилийской экспедиции, содержатся два противоположных утверждения
относительно Елены. С одной стороны, Электра с горькой иронией го-
ворит, что Елена погибла добровольно, дав себя похитить (очевидно,
Парису): jiev yap apicaaSeta’ exooa’ аксоЛеТо (ст. 1065), и ее злые де-
ла могут служить уроком для других (ст. 1083), с другой стороны,
Диоскуры, божественные братья Елены, объявляют, что Елены никог-
да и не бывало в Трое, там был только ее etBcoXov, а сама она укрыва-
лась в хоромах Протея в Египте (ст. 1280). Никто из действующих
лиц не возражает против слов Электры: с человеческой точки зрения
Елена признается виновной, в божественном же плане, который
для Еврипида грубее человеческого и менее морален, она будто бы
невиновна, так как налицо ее алиби. Здесь ставится, но еще не раз-
решается вопрос: достаточно ли для отсутствия вины отсутствие об-
виняемой? Следующая за «Электрой» пьеса, т. е. «Елена», дает ответ
на это. Как и все трагедии Еврипида (кроме «Реса» «и «Ифигении в Ав-
лиде»), «Елена» начинается с пролога-монолога, из первой же строчки
которого зрители узнают, что место действия — Египет, затем даются
сведения о местном владыке Протее и его дочерях. Прологист — в
женском уборе — заявляет: «А нам родиной является небезымянная
Спарта» (ст. 16, 17). В устах еще не назвавшего себя персонажа эти
слова на восемнадцатый год войны со Спартой заставляют афинского
зрителя насторожиться. Вслед затем женский персонаж выражает
сомнение в своем божественном происхождении от Зевса. Обычное
понимание этого пассажа сводится к тому, что Еврипид — «рациона-
лист». Это он сам говорит — и притом крайне не к месту — устами
своего персонажа. Но здесь есть и другой оттенок: только что назвав
свою родину Спарту знаменитой, этот персонаж старается понизить
ребя в глазах афинян, уже догадавшихся, кто перед ними, и знавших
о культовом значении спартанской Елены. Наконец (ст. 22), персонаж,
перестав говорить намеками, прямо называет себя: «Елена — мое
имя», и спешит, без всякого перехода, заявить о множестве перене-
сенных бед. В чем же состоят эти беды? «При споре богинь Киприда
приманила моей красотой Александра». Спохватившись, что не го-
503
дится самой говорить о своей красоте, Елена прибавляет: «Если
только можно назвать злосчастье красотой» (ст- 27). «И вот, покинув
стоянки волов, идэйский Парис прибыл в Спарту, чтобы получить
мое ложе» (ст. 30—31). Что Парис к этому времени уже не только
волопас, но был опознан как царевич, не упомянуто. Возможно, тем
самым парируется довод, что убор и сан Париса произвели на нее
впечатление («Троянки», ст. 987).
«Гера... обратила мое для Александра ложе в воздух и дает не
меня, но призрак, уподобленный мне... сыну царя Приама» (ст. 32—
35). Призрак — царевичу, а рМдом со словом ложе — имя Алек-
сандр, как выше (ст. 28) рядом со словом И когда
Елена в первый раз в своем монологе произносит его имя, она неволь-
но называет его Александром (ст. 24), хотя там речь идет о том вре-
мени, когда он был еще в идэйских ущельях, т. е. был скорее Пари-
сом. Но каким же именем ей назвать его, как не тем, под каким он
предстал перед нею, приехав в Спарту? Это контрастирует с обозна-
чением его как Париса в ст. 29, где есть доля стеснительности или
уловки со стороны Елены. Однотипные с именем Александра оконча-
ния ст. 24, 28 и 32 не могут быть случайностью, обусловленной лишь
метрическими свойствами, здесь налицо психологическая деталь, вхо-
дившая в замысел поэта.
Елена обходила молчанием ситуацию в момент подмены ее при-
зраком. «Ему (т. е. Парису) кажется, что он меня имеет — пустую
видимость, — не имея (на самом деле)». Aozei — Boxvjaiv — figura
etymologica, невозможно отнести Soxrptv к ре — тогда выйдет, чго
Елена себя считает лишь Воулр'.;. Ее внимательность к пережива-
ниям Париса обличает ее отношение к нему. Здесь есть нотка участ-
ливости.
К этим бедам (toujBs xazotc) прибавились и другие замыслы
Зевса—разгорелась война (37 сл.). О том, что царевич увез мнимую
Елену (призрак) в Трою, Елена забыла здесь сказать. Казалось бы,
с ней ровно ничего не случилось. Что домогательства Париса не уда-
лись, что на ложе вместо нее оказался призрак — это при допущении
ее равнодушия к Парису надо бы считать не бедой, а избавлением.
Признание Елены здесь явно.
Только в ст. 42 она сообщает, что призом в этой войне служила
не она, а лишь ее имя. Гермес, укрыв облаком, перенес ее сюда, в Еги-
пет, чтобы она сохранила чистым ложе для Менелая, несчастного суп-
руга (ст. 49), который наконец-то назван в этом монологе. До этих
пор Елена излагала свое прошлое так, что тот, кто вовсе незнаком с ее
историей, и не догадался бы, что опа была в браке. Но таких среди
афинской театральной публики быть не могло. Тем яснее зрителям,
что Елена медлит назвать себя, а далее своего супруга, обходит ще-
котливые моменты, пользуется языком намеков и умолчаний, ее из-
ложение взволнованно-эмоционально. Вдобавок она хитрит и утаи-
вает3— чего же другого мог ожидать афинский зритель от спартан-
ской царицы? В таком виде ее можно было вывести на сцену и во
время войны.
3 Незамеченные в филологи ческой литературе, эти черты пролога «Елены»
не укрылись от 'наблюдательности одного театрала, отметившего, впрочем, всего
лишь одним словом, без всякого анализа, что этот пролог «uns. Dinge... verschweigt,
die uns mehr angehen diirfen» (Fr. Raumcr, Randglossen eines Laien zum Euripides.
Histonsches Tasclienbuch, N. F. E. Jahrg, Leipzig, 1841, S. 224).
Пролог-монолог «Елены», следовательно, психологизирован и
служит не только целям сюжетной экспозиции. Пьеса понятна была
бы и без него: о том, чго Гермес перенес Елену в Египет, говорится в
ст. 241—250, затем 675; что в Трое был лишь stotnXov — ст. 583.
Остальная часть пролога прямолинейно последовательна, и Елена не
выражает никаких чувств по отношению к Менелаю: он для нее —
«выход из положения».
Данная в прологе психологическая экспозиция получает развитие
в дальнейшем ходе пьесы. Узнав от Тевкра, что Троя пала, Елена вос-
клицает: «Несчастная Елена, из-за тебя гибнут фригийцы!» (ст. 109).
Единственный фригиец, встреченный некогда ею, был Парис. Этот ее
стон особенно оттеняется соседним стихом, заключающим справедли-
вое замечание Тевкра, что и ахейцы тоже гибли. Тевкр не знает, с
кем он сейчас разговаривает, но для зрителей это странное горе Еле-
ны не может пройти незамеченным. Про судьбу Менелая она осведом-
ляется лишь через тринадцать стихов. Узнав, что его в Элладе считают
уже умершим, Елена ограничивается восклицанием: «Мы (т. е. я) по-
гибли!» и сразу же задает вопрос о судьбе своей матери и братьев.
Начинается парод хора и плач Елены. Она оплакивает: 1) паде-
ние Илиона (если бы Парис был ничем для нее, то почему бы она
оплакивала падение Илиона?), 2) смерть матери, 3) гибель мужа,
4) исчезновение братьев. В 3-й строфе (ст. 239 сл.) она сетует на При-
амида, приплывшего к ее очагу с брачными намерениями (о том, что
она в браке с Менелаем, не упоминается — все опять-таки недосказа-
но), и не только не радуется тому, что Гера послала сына Маи (Гер-
меса) вызволить ее и перенести сюда, в Египет, но, объединяя все вме-
сте, сетует и на это и скорбит о падении своей репутации.
Хор, состоящий из спартанских пленниц — прислужниц Елены
(у себя на родине им случалось заниматься стиркой пурпурных ее
одежд — ст. 180 сл.) и неизвестно как попавший сюда, в Египет
(или Гермес перенес на облаке вместе с Еленой и ее штат?), не смеет
сказать своей госпоже всю правду в лицо, тем более в момент ее го-
ря. Поэтому он выражается сдержанно: «По городам ходит молва,
которая предает тебя, владычица, варварскому ложу» (ст. 225). Хор,
как и полагается прислужницам, знает о переживаниях Елены несколь-
ко больше. Этим объясняется содержание первой антистрофы
(ст. 178—190), когда в ответ на причитания Елены по усопшим хор
вдруг сопоставляет ее вопли — отчасти напоказ преувеличенные, но
все же скорбные — со стоном нимфы, терпящей насилие от Пана.
Вслед за причитаниями Елена пространно (50 стихов; после про-
лога-монолога— 67 стихов — это самая длинная ее речь) объясняет
хору свои несчастья — хотя хору они и без того- ведомы: женщине
хочется лишний раз, беседуя с женщинами (cptXat pvabtec—ст. 255),
перебрать всем им известное: она и на свет-то родилась как некое чу-
довище (тгоа; — ст. 256) (тут Елена, в противоположность про-
логу, не отвергает окончательно версии о своем рождении от Зевса),
чудовищна и жизнь ее и все ее обстоятельства (терас уар 6 ££о<;
xat та тсраурат’ еатс рьоо—ст. 260), в этом виновна отчасти Гера,
отчасти же красота Елены. Та самая Гера, которая, по словам Елены,
в прологе (ст. 31) обратила ее ложе в воздух, теперь объявляется
виновницей несчастий Елены. Отсюда можно сделать вывод, что пося-
гательства Париса не были так уж неприемлемы для Елены. Далее
Елена перечисляет свои несчастья: 1) она клеветнически очернена.
505
2) потеряла родину, стала рабыней у варваров, 3) муж ее умер,
4) мать погибла по ее вине, 5) дочь стареет незамужняя, 6) братьев
нет (tol; TTpaypaaiv Tsbvvjxa, tol; o’epyototv ou — ст. 286).
«Я мертва из-за обстоятельств, а не из-за своих действий», — резю-
мирует она. И если бы ей и довелось вернуться на родину, ее там
ввергли бы в темницу, приняв за ту Елену, которая была в Трое.
Иное дело, если бы ее супруг был в живых, но он погиб. Она опять
(первый раз в прологе) восклицает: Цт* su й «На что мне жить!»
(ст. 293), с отвращением относится к угрожающему ей браку с вар-
варом— сыном Протея — и думает о наилучшем способе самоубий-
ства: петля безобразна, благороднее и красивее заколоться4.
В ст. 340 и следующих в лирическом беспорядке повторяют-
ся и скорбь об утрате мужа, и тоска по родине, и стремление к
самоубийству из-за Приамида (подозрительная страстность при обви-
нении его во всем). Характерно восклицание: «О несчастная Троя, ты
погибла через дела не-дела» (Sc’ spy’ avepy’ oXXuaat — 362). ’'Avspya
может означать и «плохие, злые дела» и «несодеянные дела» или
и то и другое сразу, т. е. «несодеянное лихое дело». И непосредствен-
но после этого восклицания Елена прибавляет: «Ты (т. е. Троя) потер-
пела понапрасну, а мои дары Киприды породили много крови, много
слез» (ст. 363, 364). Эти строчки надо считать полупризнанием Елены:
она скорбит, что троянское лихое дело Париса так и не было содея-
но, — гибнуть Трое, так уж за дело, а не понапрасну. Теперь она
называет и Менелая желанным (ст. 540), но желание ее — увидеть
Элладу (ст. 595 сл.), а Менелай является средством. В сцене узна-
1‘Я Елена в сентенции yap xat то Ytyvwaxsstv cplXon;
(ст. 560) непроизвольно подтвердила мнение Гекубы,( утверж-
давшей, что Елена свое психологическое состояние возводит в сан
божества («Троянки», ст. 988): здесь Елена объявляет божеством
психологический акт узнавания. Оторванно от контекста сентенция
эта прославилась и имела литературное будущее в греческом романе,
но в данной сцене она звучит слабо и неубедительно, потому что здесь
«влюбленная» чета своеобразна: со стороны Елены все это наигрыш,
почти притворство, а партнером ей служит простоватый и инертный
Менелай. Аттический зритель не мог сочувствовать восторгам Елены,
выраженным в таких словах: хратс 5'6p8too;e9etpa<;, avsTrceptoxa ха
Захри атаХаоао, Kept Be yuta /ера; e^aXov TjBovdv, d) kooi;, (jd; Хофсо (632 sq),
т. e.: «Я так рада, от волнения волосы поднялись дыбом у меня на го-
лове, я точу слезы, вокруг твоих членов я простерла руки, супруг
мой, чтобы получить наслаждение».
Аристофан знал воззрения аттической публики, когда заставлял
Эсхила гордиться тем, что он никогда не изображал влюбленных жен-
щин, ни Сфенобей, ни Федр (Ляг. 1044). Да и Еврипид не мог же за
16 лет забыть провал первой редакции своего «Ипполита», где Федра
сама объяснялась в любви к своему пасынку — хотя мы и не знаем,
в каких словах. Негодование публики было тогда так велико, что дра-
матургу пришлось во второй, дошедшей до нас, редакции сделать кор-
милицу передатчицей Ипполиту переживаний Федры, без ее на то
4 «Ein Wesen, des immer ausruft тАЦт’etc kann Euripides nicht ernst gemeint
haben». — H. Steiger, Wie enstand die Helena des Euripides? («Philologus», 67, Lei-
pzig, 1908), S. 223.
«Helenam ridiculis versibus facit, deliberantem quonam mortis genere commo-
dissime utcretur». — H. Wilamowitz-Moellendorff, Analecta Euripidea, Betolmi, 1876.
/506
согласия. Заставляя Елену с трагической сцены произносить такие
слова, драматург имел намерение представить спартанку отвратитель-
но-бесстыдной.
Давно было подмечено сходство этой сцены узнавания с соответ-
ствующей сценой в «Ифигении Таврической» — пьесе неизвестной да-
тировки, но, по-видимому, недалеко отстоящей по времени от «Еле-
ны». Сюжетная схема и здесь и там одна и та же: гречанка, занесен-
ная на чужбину; приезд близкого ей человека; узнавание и бегство на
родину. Разница в том, что в «Ифигении Таврической» близкий чело-
век — брат, а в «Елене» — муж. По греческим взглядам, брат дороже
мужа, так как утрата брата не восстановима — общеизвестны слова
Антигоны Софокла в объяснение своего поступка. В «Ифигении» он
признал ее, она еще не верит, он ей доказывает. В «Елене» она дока-
зывает ему, он не сразу признает. Первая сцена дана всерьез, с пол-
ной искренностью, вторая сильно снижена и несколько гротескна.
Словно драматурга интересовало одно: решить одну и ту же сцениче-
скую задачу при разном ее психологическом содержании.
Далее в ст. 648 и следующих двукратные повторения слов под-
черкивают преувеличенность игры Елены. Наконец, Менелай касается
щекотливого пункта: ему, естественно, хочется узнать, что же и как
собственно случилось с Еленой. Она отнекивается: «Ах, ах, ты возвра-
щаешься к горькому началу, ах, ах, горькую ты расследуешь молву»
(ст. 661, 662 — четыре раза в !). В этом же роде наигрыш otov oTov
(ст. 664) и 6 Aib; 6 Aio;(ct. 670). Это встречается только здесь, в таком
важном объяснении Елены с Менелаем. Как ни уклоняется Елена,
Менелай настаивает: «Все же расскажи — приятно послушать о тя-
гостях (когда они миновали)». Вынужденный ответ Елены отрыво-
чен— неясная фраза без сказуемого: «Не к ложу варварского юноши
стремящуюся ладью при стремящейся любви к беззаконному браку...»
(ст. 666 сл.). Далее она излагает свое чудесное спасение Гермесом. На
замечание Менелая, что взамен Елены был дан призрак (683), она
ничего не отвечает и вдруг переводит разговор: начинает оплакивать
свою мать (ст. 644). Все это место очень показательно.
На слова Елены, что Менелаю придется умереть, если им не по-
может Феоноя, а она, несчастная, будет принуждена насильно всту-
пить в брак с сыном Протея, Менелай возражает: rqv pcav ахдфаа’
eZ£i^ (ст. 834) «Насилие ты выставила только предлогом» — он
знает все-таки, с кем имеет дело. Рдси; Елены, когда она умоляет
Феоною, — риторика и не прибавляет ничего нового к познанию ее
психологически. И, наконец, знаменитая молитва Елены к Гере и
Киприде (ст. 1093—1106). К Гере сдержанно, всего четыре строки от
имени их обоих, себя и Менелая, — мольбы о милосердии: сжалься
над двумя несчастными. К Киприде пространнее — десять стихов:
«Не губи меня («меня» — здесь более личное отношение), довольно
того поругания, которому ты меня подвергла раньше, предав
мое имя — но не тело — варварам. Позволь мне хоть умереть на
родине, если уж ты желаешь меня доконать. Почему ты так ненасыт-
на в бедах? Любовные обманы, хитрые уловки — твое дело, да и кро-
вавые зелья для целых фамилий. Если бы ты была не чрезмерна, ты
по своей природе была бы людям самой приятной из богов — я сужу
не иначе».
Вслед за молитвой Елены — первый стасим хора (ст. 1107 сл.) —
призыв к СЬловью — птице печали, по греческим представлениям, —
507
чтобы он помог песне о напрасных страданиях Елены. Божественное
происхождение Елены хор противопоставляет ее репутации: дочь Зевса
прослыла изменницей, неверной, неправедной безбожницей (zpoSoxt;,
акютос, аВ’хос, а&гос— ст. 1148). Это последнее, мимоходом брошен-
ное обвинение заслуживает внимания: до сих пор его не было в кол-
лекции отрицательных определений. И хотя хор защищает Елену, но
нагромождение подряд четырех негативных эпитетов невольно за-
печатлевается у слушателя. Далее идут противовоенные высказыва-
ния: воевать было незачем, спор из-за Елены можно было бы разре-
шить и словами.
В сцене притворства Елены перед Феоклименом, сыном Протея,
царем Египта, ее фразеология ничем не отличается от ее речей в сце-
не с Менелаем (ст. 1193 сл.). Здесь она заведомо для зрителей прит-
воряется, там это предлагается догадливости зрителей — читателей.
Теперь, ретроспективно, после данной сцены неприкрытой лжи это
становится ясно.
Второй стасим — хор поет о Великой матери богов, почитавшейся
на Иде. Что это означает в устах гречанок, никогда не бывавших под
Троей и попавших из Спарты вместе с Еленой в Египет? Весь этот
хор, понятный при допущении какого-то отношения Елены к идэйско-
му Парису, делается непонятным, если стоять на точке зрения ее неви-
новности. Герман подозревает, что весь этот хор взят из другой тра-
гедии и произвольно вставлен сюда актерами. Но эпоха безотноси-
тельных хоровых интермедий тогда еще не наступила. Как ни испор-
чено рукописное предание в стихах 1353—1356 и 1366—1367, чтение
(bv оч Оерд; оэ&’ ба(а ’ттбрсоаа; sv Палаток; достаточно
понятно: «Ты в тереме воспламенила тем, что недозволено и небла-
гочестиво». Это не нравится комментаторам, так как Елена должна
остаться невинной, для чего предлагается ряд произвольных конъек-
тур, вплоть до того, будто Елена у себя в доме святотатствовала, в
чем видят отражение психоза, охватившего Афины с 415 г. после
поругания герм5. Обращение хора rcat (ст. 1356) также понималось
по-разному. Предполагают, что хор обращается не к Елене, а сам к
себе. Все эти кривотолки являются следствием неверной концепции
пьесы. В обширной литературе по Еврипиду только одинокая работа
Книпера6 дает надлежащее истолкование этого места. Хор винит
Елену в том, что она 1) разжигала ухаживания, 2) пренебрегла Вели-
кой матерью богов. Хотя Елена и пробыла все время не в Трое, а в
Египте, все же она не вовсе невинна. Еврипид исследовал не только
деяния людей, но и скрытые их побуждения. За свое легкомыслие и
тщеславие Елена поплатилась ссылкой в Египет. За давностью вре-
мени Елена, по мнению Книпера, и сама перестала чувствовать свой
проступок (с этим невозможно сшласиться — пьеса показывает, что
Елена все помнит). Хор, получив по ходу пьесы большую свободу,
высказывается, читает ей наставление.
Елена верна себе и в последней своей сцене: двусмысленными
словами и притворной ласковостью успокаивает она египетского царя,
называя его своим новым супругом (ст. 1399), утверждая, что он в
ее лице будет иметь жену, какую ему надо. Тот простодушно заве-
5 Henri Gregoire, Les allusions politiques dans ГHelene d’Euripide («Comotes
rendus de 1’Academie des Inscriptions et Belles Lettres», Paris, Mai — Juin, 1940).
6 W. E. J. Kniper, De Euripidis Helena («Mnemosyne», 54 Lugd. Batav., 1926),
p. 175—188.
508
ряет, что он будет ей супругом не хуже Менелая, с чем Елена согла-
шается. Последние слова Елены в этой пьесе, обращенные к египет-
скому царю: «Не подчиняйся своим подчиненным» (ст. 1428), под-
черкивают ее горделивый характер.
Итак, в «Елене» Еврипид касается самого понятия виновности.
Исследуя до него не освещенные уголки человеческой психики, он
различает вину фактическую и вину психологическую. Гера, послав
Гермеса для насильственного похищения Елены с ложа Париса, ни-
чуть не сделала этим Елену невиновной. В духе софистического про-
свещения эпохи, но в противоположность тезису Горгия: «Елена не ви-
новата, хотя и виновна», Еврипид утверждает: «Она виновата, даже
если она и не виновна». Сама Елена, однако, не признает себя винов-
ной. Пока что только драматург признает ее таковой, до типа «каю-
щейся грешницы» дело еще не дошло. Елена скрывает, хитрит и изво-
рачивается на протяжении всей пьесы. В «Троянках» и в «Оресте»
меньше анализа ее психологии, чем в «Елене», в частности, не обрисо-
вано ее внутреннее отношение к Парису — там сам факт содеянного
говорит за себя. В «Елене» Еврипид доконал Елену: он осуждает ее
и за несодеянное. Елена попадает в один ряд со Сфенобеей, влюбив-
шейся в своего гостя Беллерофонта, и с Меланиппой, вступившей в
тайную связь с гостем: психологическая сторона — ее увлечение Па-
рисом — это факт, независимо от того, довелось ли ей бежать с ним
в Трою или нет. <Екеут1у...оо7гот’ atvsaco — «Елену я никогда не стану
хвалить» — этот стих из «Ореста» мог бы служить как мотто для
творчества Еврипида. Задача показать ее виновность, даже приняв
египетскую версию, была не из легких — здесь не было еще проторен-
ных путей. Отсюда трудность 7 такой пьесы, как «Елена».
«Троянки» получили второй приз, «Елена» же, видимо, не
имела успеха. У нас нет других античных свидетельств о восприятии
этой пьесы, кроме очень веского, вследствие чрезвычайной близости
по времени, свидетельства Аристофана- Спустя всего только год после
постановки «Елены» Аристофан в «Тесмофориазусах», датируемых
обычно 411 г., устами женщины-матери утверждает про Еврипида:
ПеугХбтгтр Be o67tu)7to':, етсоЦо’ oxi acbcppcov eBo£e eivia
(545 сл.), т. e. образ Пенелопы никогда, ни разу не был им
создан, потому что она всеми признается скромной. Следовательно,
ближайшие современники, в памяти которых свежа была постановка
«Елены» с восходящими к авторскому пониманию интонациями акте-
ров, не считали, что в «Елене» выведена верная жена. И в том же
411 г. в «Лисистрате» (ст. 283) упоминается, что Еврипид проклинал
дерзкий род врагов афинян (единственный положительный отзыв со
стороны Аристофана относительно вообще отвергаемого им поэта).
Следовательно, отрицательное отношение Еврипида к Спарте продол-
жало оставаться неизменным.
Но в каком же смысле Аристофан назвал еврипидовскую «Елену»
новой — xaivT) (Теем., 851)? Раз ему случалось в своем творче-
стве пользоваться стихами Стесихора, не упоминая даже его имени,
значит, они были общеизвестны, а стало быть, общеизвестна и стеси-
хоровская 'версия о том, что Елены не было в Трое. В этом смысле
«египетскую» Елену
7 «I conceive that a serious and at times piquant intellectual exercise is deman-
ded of the audience» — John G. Griffith, Some Thoughts on the «Helena» of Euri-
pides (JHS, LXXIII, 1953), p. 36.
509
он не мог назвать новой. Сюжетно, ввиду явного сходства с уже из-
вестной зрителям «Ифигенией Таврической», она тоже не представ-
лялась оригинально новой. Схолиаст объясняет, что она нова, так
как недавно появилась на сцене. Обычное понимание в смысле со-
вершенно новой, неожиданно положительной трактовки образа Еле-
ны неприемлемо. Это xatvvj у Аристофана надо понимать ирони-
чески, «опять эта Елена — вот так новинка!» И в самом деле: прошло
только три года после «Троянок», а Еврипид опять берется за нее;
во время войны со Спартой это могло действовать раздражающе. На-
смешкам Аристофана подверглась не добродетельная Елена, которой
там и не было, а обычные приемы Еврипида: пролог-монолог и глав-
ным образом притворные любовные восторги Елены при встрече с Ме-
нелаем («Елена», — 632 сл., — Теем., 912 сл.) с повторением, как и у
Еврипида, одинаковых слов — свидетельство о восприятии этого пас-
сажа афинской публикой.
В «Троянках» Елену везут на казнь в Элладу, в «Елене» она са-
ма вместе с Менелаем бежит туда из Египта, считая, что там ее ждет
продолжение прежней благополучной жизни. В «Оресте», спустя четы-
ре года после «Елены», Еврипид поступает резче — ей нечего ждать
пощады. Менелай привез Елену из Трои в Аргос ночью, иначе бы ее
побили камнями родственники павших под Троей. По ядовитому заме-
чанию Ореста, не Менелай привез ее, а она его: у кого гадкая жена,
тот и сам становится гадким (ст. 741—742). Елена и здесь продол-
жает вести жизнь на азиатский лад: с нею прибыли фригийцы-слуги,
хранители зеркал и благовоний, раб веет над ней опахалом, когда она
лениво прядет, упуская нити. Ее отец Тиндарей и тот осуждает ее:
из-за такой не стоило воевать. Женщины считают, что она опозорила
весь их пол (ст. 1159). Она отвратительна богам (ст. 19—20), осквер-
нительница Эллады (ст. 1584).
Уже пошел шестой день после убийства Клитемнестры, которую
Елена не видала с тех пор, как отплыла в Илион из-за богобезумной
судьбы (тс6тр.а)— ст. 79). Выйдя из дому и встретив
Электру, замешанную в матереубийстве, Елена с первых же слов
роняет, что та «в девках засиделась» (ст. 72) — штрих драматурга,
сразу показывающий и бессердечие Елены и ее многоопытность в та-
ких делах. [Из дальнейшего узнаем, что это неверно: Электра молода
и красива (ст. 1205), Орест прочит ее в жены своему Другу Пиладу.]
Лишь после такого бестактного приветствия Елена переходит к делу:
снисходительно она замечает, что беседой с Электрой она не осквер-
няет себя и грех она возводит на Феба, по чьей воле совершилось убий-
ство (гомеровская мораль), а вышла она из дому, чтобы почтить
могилу своей сестры Клитемнестры — совершить возлияние и воз-
ложить прядь своих волос. Она якобы стыдится показаться аргосцам,
на самом же деле она боится их мести и поэтому просит Электру схо-
дить на могилу и совершить обряд. Когда Электра удивилась, почему
же Елена не послала для этого свою дочь Гермиону, Елена говорит,
что неудобно посылать девушку в толпу (новая бестактность: ведь
только что посылала же сна Электру). После некоторого колебания
и отказа Электры Елена посылает Гермиону, отрезав прядь своих
волос.
«Вы видели, — восклицает Электра, обращаясь к хору, но через
голову хора ко всем театральным зрителям (редкий в греческом теат-
ре пример сознательного нарушения драматургом театральной иллю-
510
зии), — вы видели, она отрезала лишь кончики своих волос, чтобы не
пострадала красота. Она все та же, эта женщина» (ст. 128 сл.).
В предшествовавшей пьесе, когда Елена подготовляла план бег-
ства и дело шло о спасении жизни, она не пожалела своих золотисто-
русых, как и у Менелая,/ волос в знак траура по мнимоумершему му-
жу. Но здесь, в быту, когда нужно только соблюдать приличия, —
незачем жертвовать ради религии своей прической. Между тем для
человека такого склада, как Орест, религиозные вопросы — предмет
терзаний. Хотя это сам Феб велел ему убить мать, страдания, дово-
дящие Ореста до приступов безумия, показывают, что нравственное
сознание уже перерастает представление о человеке как марионетке
в руках богов. Иное дело Елена — ее убить во имя Эллады — это
уже шаг по пути к очищению себя от скверны. Электра, считающая,
что Елена погубила и ее, и Ореста, да и всю Элладу, призывает убить,
разить двуострым мечом эту изменницу родины, нарушительницу
брака (в подлиннике выразительнее: Хско^атора, мкоуа^оу— ст. 1305).
Елена не подозревает о задуманном против нее плане: надеясь,
что Орест и Электра приговорены за свое преступление к казни, она
занялась опечатыванием их имущества в доме в уверенности, что все
достанется ей. Но замысел убить Елену, отомстить Менелаю и спастись
от казни неожиданно удается: фригийская челядь в страхе перед Оре-
стом почти не обороняется. Елене не убежать, она бьет себя в грудь
и по голове белой своей рукой, слышен ее вопль, она уже повержена
наземь, пальцы Ореста вцепились ей в волосы — над нею занесен его
черный меч.
Еврипид детально рисует гибель Елены: таким должен запечат-
леться в памяти всех последний момент ее земного существования.
И никто из эллинов не станет горевать о ней: лишь трусливый фригий-
ский евнух оплачет Зло-Елену — Sooeksvav (так и в «Иф. в Ав.», —
1916) —форма, образованная по аналогии с гомеровским обгаре;,—
по-восточному называя ее «птицерожденным лебедек(рылым оком
красоты» (ст. 1388), хотя не так давно и он, правда под угрозой меча
Ореста, признался, что Елена трижды достойна смерти и нанесла
вред не только эллинам, но и фригийцам. На этом собственно и кон-
чается трагедия — человеческая, психологическая, морализирующая
трагедия с понятной во время войны со Спартой антиспартанской на-
правленностью. Нельзя согласиться со Схолиастом, будто устами Апол-
лона, призывающего почитать прекраснейшую богиню — Мир (ст.
1683), Еврипид высказывает осуждение афинянам, отклонившим
в ту пору условия мира, предложенного лакедемонянами. Мнение бога
может и не разделяться автором, как и действия Аполлона, спасшего,
по велению Зевса, Елену из-под меча и возведшего ее на небеса, что-
бы она там сияла путеводной звездой мореходам, хотя это нисколько
не подготовлено тем образом Елены, который дается драматургом на
протяжении пьесы и даже прямо ему противоречит. Если божество
советует идти на компромисс со Спартой, то по смыслу пьесы, кончаю-
щейся гибелью спартанской царицы, этот мир возможен лишь после
разгрома Спарты. Елену, виновницу раздоров, надо удалить или по-
карать смертью — человеческий план пьесы — или поместить, если
уж так угодно, на небо — вульгарно-религиозный план. Между собой
эти два плана не находятся в связи, они несоизмеримы. Когда богов
не видно, т. е. когда их как бы нет, тогда представления о них быва-
ют возвышенными. Но стоит им стать видимыми, явиться, как ничего
511
не остается от этих чаяний. Боги неприятны. Они сами первые разру-
шают высокие о них представления. Еврипидовское божество сведено
на роль дешевого сравнительно с переживаниями действующих лиц
сценического эффекта, как нечто без психологии и вне морали.
С течением времени, когда отошли в область преданий злободнев-
ные вопросы, связанные с Пелопоннесской войной, а еврипидовская
антитеза человеческой психики и аморального вмешательства богов
стала менее замечаться, апофеоз Елены стал влиять на понимание ее
земного явления, вдобавок утрачивалось, при расширении цивилиза-
ции, интонационное чутье и аттическая внимательность к каждому
слову, и пьесу о Елене стали понимать упрощенно и превратно. Места
текста, содержащие осуждение Елены и непонятные с точки зрения
ее невиновности, подверглись невольной порче и в устах актеров и
под рукой переписчиков. В таком виде пьеса переходит в новое время.
Судьба «Елены» Еврипида служит примером того, как литературное
произведение, попадая в различные культурно-исторические контексты,
может приобретать смысл, противоположный первоначальному.
П. В. ЕРНШТЕДТ
«МОРЕ» И «МОРЕПЛАВАНИЕ» В СЛОВАРНЫХ
ЕГИПТИЗМАХ АХЕЙСКОЙ РЕЧИ1
Когда появлявшиеся на берегах Средиземного моря ахейцы
знакомились с морем и мореплаванием, они приходили в соприкос-
новение с египтянами и не могли не становиться их учениками,
между прочим, в мореплавании. Отсюда вытекает убедительность
попыток объяснения относящихся к морю и мореплаванию слов
греческого эпоса. Вот слова, которые здесь подвергаются объяс-
нению: хеХХо)—'приставать (о корабле)’; veaxa кграта—'ultima Thule’;
'плавать’; -Хт^ора—'прилив’; ро/йео)—'ударять (о прибое)’;
трбкк;—'киль’.
*xeXX(D—'приставать (о корабле)’
Глагол, означающий при прямом дополнении или без него v-rja—
'пригонять корабль к берегу’, 'причаливать’, известен из эпоса в
таком звуковом составе, но только в сигматических формах хеХоа
xsXoat. Чем вызвана замена этой формы слова формой бхеХХо, кото-
рую мы знаем из послегомеровской письменности, я не знаю. Считая
себя вправе относить этот вопрос к истории греческого языка, не-
зависимой от иноязычных заимствований, я предлагаю здесь объяс-
нение только для формы без начального гласного [о]. А именно,
я предлагаю отождествлять глагол xsXXa) с тем египетским глаголом,
к которому восходит коптский глагол noAg—'ударять’, возво-
димый Шпигельбергом в его коптском словаре к демотическому
klhe. Этот глагол, помимо эпоса, засвидетельствован глоссой Ге-
сихия: xekXetv— то si; sxxi&svai ttjv vaov xat s^oxsXXsiv; xeXXetv—
'выбрасывать корабль на сушу’; а также s^oxekketv.
Возможность установления этой этимологии имеет историко-
фонологическое значение, а именно, она важна тем, что здесь мы
получаем пример нахождения в новоегипетском слове согласного
(I), помимо того случая, который мы предположили в книге «Еги-
петские заимствования в греческом языке» (стр. 44 сл.) в виде
прилагательного Хсфро; как восходящего к сложному имени *1аЬ-
го—'болтливый’<'сумасшествующий по части рта’.
Звуковой состав глагола хеХХо) по линии гласных заставляет
причислить его к тому способу заимствования глаголов, согласно
которому в основу заимствования клалась форма сопряженной
разновидности инфинитива, та форма, которая отличалась вокализ-
1 Настоящая статья является одним из продолжений исследования автора
«Египетские заимствования в греческом языке», М.—Л., 1953. Она написана
в начале 1958 г.
33 Заказ 2603 &№
mom (e)!: er<-er (ep), ire, orcep sehper, meh от глагола mu:h—
'наполнять’.
мёата «ёрата —'ultima Thule’
Имея В эпосе сочетание veta-ta «sipaTa^veata кёрата, мы невольно
усматриваем в форме veiaxa чисто греческое слово, а именно —
форму среднего рода множественного числа прилагательного
vea-co;—'крайний’. В сочетании veapoi «atSs? мы также видим два
слова, хорошо известных как греческие.
И тем не менее такое понимание в обоих случаях не пред-
ставляется свободным от сомнения.
Способы подмены бывают более или менее удачны. Необхо-
димо свыкнуться с мыслью, что подмена в части случаев настоль
ко совершенна, что никакое обогащение наших знаний не може’
освободить истинное понимание от греческого влияния. Но это нт
значит, что нужно отказаться от попыток осуществить возможноее
Нельзя отвергать отождествление слов veapot и nea:'ri:m толь,
ко потому, что гласный второго слога в одном слове краток, а в-
другом — долог.
Соответственно я позволяю себе поставить знак предположи-
тельного лексического равенства не только между демоти-
чески-египетским прецедентом коптской формы несет —'крайние
пределы (земли)’2 3 и прилагательным, входящим в сочетание
мёата «грата — 'крайние пределы (земли)’, но также между прилага-
тельным в сочетании vsapoi «atSe; — 'молодые юноши’ (существую-
щем, несмотря на данную долю тавтологичности) и финикийским
существительным па'аг, пеа/гйт—'юноша’ (тождественным соот-
ветствующему еврейскому слову). Краткость на месте долготы, кото-
рая была бы обязательна, если бы воспроизведение заимствований
всегда ограничивалось звукозой стороной дела в пределах доступ-
ной степени адекватности, может быть отнесена на счет той доли
генезиса, которая близка так называемой народной этимологии.
По поводу заимствования существительного с артиклем в на-
стоящем случае — множественного числа, см. мою книгу «Египет-
ские заимствования...» (стр. 133—140).
Что касается зубного, то в виде соответствия египетского t
мы должны иметь th (= &) (ср.: «Египетские заимствования...»,
стр. 171 сл.). Наличие t на месте th является таким же след-
ствием приравнения данной формы к превосходной степени при-
лагательного veo;, как вмешательство суффикса ta:s в историю
звуков слова (ср.: «Египетские заимствования...», стр. 78).
В связи с этим напоминаю о замечаниях папиролога Вилькена4
относительно способов греческой передачи египетских имен соб-
ственных. Наряду с передачей звуков как таковых имеет место
еще такое уподобление сходным словам (в данном случае име-
2 П. В. Ернштедт, Египетские заимствования в греческом языке, М.—Л., 1953,
. стр. 1'64 сл.
3 См. работы Висмаиа: (ине^т, пе^т), Н. Wiesmann, Zeitschrift fiir agyp-
tische Sprache, 53, 1917, S. 146 ff.; hqat -та керата, 56, 1920, S. 99; Шпигельберга:
W. Spiegelberg, Koptische Etymologien, № 38 («Sitzungsberichte der Heidelberger
Akademie d. Wiss.», Philos.-hist. KI., 1919, Abhandlung 28, 19'20), Koptisches Hand-
worterbuch, Heidelberg, 1921.
4 U. Wilcken, Archiv f. Papyrusforschung, VI, Berlin, 1920, S. 382.
514
нам собственным) воспринимающего языка, при котором точность
звукового соответствия страдает в той или иной мере. Случаи та-
кой субституции Вилькен называет «эквивалентами» в отличие от
воспроизведений согласно звуковым соответствиям. В числе его
примеров находится слово ,zApoBo<; как обозначение египетского
города, греческое воспроизведение названия которого, согласно
звуковым соответствиям, должно было бы дать *'ЕроОк;. Подобно
этому мы имеем 0tv6<; вместо Tlvt;. В первом примере наблю-
дается подстановка имени собственного, названия греческого
города, во втором — греческого нарицательного Ot; ('дюна’).
Случаи такой подстановки часто остаются нераспознанными,
так как видимая автохтонность слова в данном языке препятствует
постановке вопроса о наличии прототипа в каком-либо языке-
поставщике.
vij/co — 'плавать’
Этот глагол, не получивший убедительной этимологии в индо-
европейской области, я предлагаю объяснить из египетского hnj—
'плавать’. Но едва ли мы здесь имеем только воспроизведение
заимствованного египетского глагола. Мне кажется, следует предпо-
ложить, что vTjco — продукт контаминации египетского hnj — 'пла-
вать’ и греческого vea) —'плавать’.
Клеора — 'прилив’
В Одиссее, 9, 486 читается слово тгХт^ор^ с кратким гласным
[и] на месте той долготы, которая несомненна в форме тгХт^ора, как
засвидетельствованная стихосложением у трагиков. Поскольку меж-
ду формами 1гЦ|хир(<; и кХт^ира наблюдается разница в отношении
словообразования, причем нормальной, обычной в греческих источ-
никах оказывается форма тгХт^ора, представляется естественным
рассматривать форму ^Хт^орц с краткостью гласного как такое
единичное отклонение от нормы, которое может иметь и свое част-
ное объяснение. Во всяком случае не видно основания к тому,
чтобы считать образование -ттХ^рюра более поздним, заменившим
тгХт^лигл;. Вероятнее обратное: вопрос о происхождении формы
кХ^рьира может быть поставлен независимо от вопроса, какому объ-
яснению подлежит краткость гласного второго слога формы ттХт^ир^.
Считаю возможным предположить, что форма тсХт^иря является
контаминацией двух синонимов, а именно: греческого слова kXt^vj—
'прилив' и египетского слова, отраженного в коптском существи-
тельном олире—'наводнение’ (Иов, 40, 18; Zoega, 460, прим. 50).
Египетский эквивалент смнре в словаре Шпигельберга не указан;
арабская передача 5 этого слова: 6 — восходит к соединению
коптского существительного с артиклем женского рода7.
5 См.: W. Spiegelberg, Demire | «Uberschwemmung» («Zeitschrift fiir Semi-
tistik», 1926, S. 61 ff.).
6 Cp. R. Dozy, Supplement aux dictionnaires arabes, I, Leyden, 11881, (p. 460:
— «La saison de la crue du Nil».
7 По поводу соответствия u: ~ e: cm.: W. F. Albright, The Vocalization of the
Egyptian Syllabic Orthography («American Oriental Series», V. New Haven, 1934,
p. 17 sq.).
33*
515
Следует оговорить, что наряду с формой сдшрс в копто-араб-
ском глоссарии, изданном А. Кирхером8, засвидетельствована форма
бохайрского диалекта ^Auupj, о которой Шпигельберг в названной
статье говорит, что она «наряду с хорошо засвидетельствованной
формой слкнре представляется своеобразной и едва ли правильно
передана». Это относится прежде всего к написанию i вслед за
буквой н, сравните глоссу фгк-UHpi у э. Амелино9.
— 'ударять (о прибое)’
Этот глагол известен из следующих мест гомеровского эпоса:
Одиссея, 5, 402: po/&si yap p-kj-a x5p.a теот1 $epov rtnsipoio 'ибо огром-
ный вал обрушивался на сушу материка’.
Одиссея, 12, 60: яот1 б’аита xup.a pi-pa ро^ЭгТ xuavwKiSo; ’Ap.<pccpt-
'а на них обрушивался огромный вал темно-синеликой Ам-
фитриты’ (перевод мой).
Существительное рб/Ио; нам известно не раньше, чем из Ни-
кандра и Ликофрона, где оно обозначает: 'шум волн, разбиваю-
щихся о берег’. При такой датировке примеров существительного
представляется неясным, является ли образование рб/во; глоссы
правильно восстановленным названными эллинистическими авторами
или же оно воспроизводит именное образование, не дошедшее до
нас в эпических оригиналах, но предполагаемое глаголом как
явно отыменным.
Конструкция с Tvo-cl глагола ро/Эею в Одиссее не должна быть
непременно понимаема в том смысле, чтобы считать первоначаль-
ным значением глагола 'ударять, разбиваться’ (о волнах). Глагол
роаш, несомненно обозначающий звук, употреблен сходно в Илиаде,
14, 394: oiks tlaLdac-q; хир.а -сбаох ^oasi itoxl j(spaov. .. 'с меньшим пле-
щутся шумом о сушу свирепые волны’ (перевод В. В. Вересаева).
Поэтому глоссу Гесихия: po/Sei Vj/ei, фо<реТ, xkuCet — нельзя счи-
тать необоснованной. Но этим не снимается вопрос, отвечает ли
она фактам семантики. Нельзя считать исключенной возможность,
что прототип глагола po/_t)s<>> означал именно то или иное движение,
сопровождавшееся или не сопровождавшееся звуком. Из того, что
в данных отрывках у Гомера речь шла о движении, объективно
всегда сопровождаемом звуком, еще не следует, что в состав по-
нятия po/Seiv у Гомера понятие звука действительно входило; из
этого следует только, что для поздних лексикографов, не знакомых с
изучаемым глаголом по живой речи, по меньшей мере существо-
вал соблазн говорить о смысловом элементе звука без настоятельной
к тому необходимости. А это значит, что современный этимолог
вправе брать за основу своей догадки значение 'ударять’, нейтраль-
ное в отношении указания на звук. Мне представляется, что неправ
Буазак, односторонне рассматривающий такой момент восстановле-
ния значения, в котором присутствует 'звук’ как нечто само со-
бой разумеющееся10. Неправ он, как мне кажется, и в том, что
s A. Kircher, Lingua egyptiaca restituta, Romae, 163'4, p. 2Г4.
9 E. Amelineau, La geographie de I’Egypte a 1’epoque copte, Paris, '1893.
10 Ср. трактовку у Буазака: po-ySo? m.bruit desvagues qui se brisent (Nic.
Lyoophr.); hom gronder (vagues); cf. ep. opex&eiv p. 711. Le groupe prob,
d’origine onomatopeique «semble isole». Следуют сопоставления, отвергаемые авто-
ром словаря (Е. Boisacq, Dictionnaire etymologique de la langue grecque, Paris—
Heidelberg, 1907).
516
считает вероятным звукоподражательное происхождение этого и
родственных ему слов. Напротив, прав он, говоря, что данная
группа слов кажется изолированной (semble isole). Позволяю себе
предположить, что изоляция причинно обусловлена не мнимой
звукоподражательностью этого слова, а иноязычностью его источ-
ника. Об этом источнике и остается еще сказать.
Греческий язык не терпел долгот в закрытых слогах, не содер-
жавших приращения или окончания. Если предшественник инфи-
нитива коптского глагола р<орт (ro:ht) 'ударять’ (в словаре
Шпигельберга этот предшественник не указан) попал в греческий
язык, то могло получиться имя рб^&ос—'удар’, от которого был
затем образован глагол po/ftew. Ведь звук h езидского слова отве-
чает тому h бохайрского рю£>т и ахмимского р<орт соответствий,
который должен быть возводим к новоегипетскому. Словарь Шпи-
гельберга не_указывает никакого египетского соответствия под
словом роорт—'ударять*. Не восполняет ли греческий язык и на
этот раз пробел новоегипетских свидетельств? Сравните «Египет-
ские заимствования...» под словами <pdpp.axov 'лекарство’ (стр. 82
сл.), psppi; 'пояс’ (стр. 51 сл.), 'грудь* (стр. 69 сл.).
трбтге?—'КИЛЬ*
Известно, что до сравнительно недавнего времени суда, пла-
вавшие по Чермному (Красному) морю, не сколачивались гвоздями,
а сшивались канатами. Этот способ судостроения был вызван пот-
ребностью предохранить судно от повреждений, наносимых под-
водными рифами, многочисленными в названном море. В связи с
вышесказанным египтологами поставлен вопрос, не восходит ли этот
способ судостроения к древнеегипетским временам, касаясь круп-
ных, по тогдашним понятиям, судов.
Прочитав заметку Фолькнера11 такого содержания, я вспомнил,
что в процессе исследования египетских словарных элементов в
греческом языке я уже обратил внимание на сходство греческого
обозначения судового киля с египетскими обозначениями действия
шитья и орудия шитья—шила. Греческое (гомеровское) название
киля трбпге; (женского рода), а египетский глагол, означающий
'шить’, гласил по-коптски_тюрп (Чоггр), в том же языке 'шило'
обозначалось словом трение ('traps). К египетскому предшествен-
нику коптского слова трллс мной уже возведено (см. «Египетские
заимствования...», стр. 13) греческое обозначение 'иглы’—-parci; или
pacpi'c (там же сказано о способе утери словом начального соглас-
ного [t]).
От высказывания мысли об исторической преемственности меж-
ду звуковым и словообразовательным составом греческого обозна-
чения судового киля и египетским обозначением действия «шитья»
меня до сей поры удерживало мое незнакомство с данными по со-
ответствующей технике судостроения, которое я, однако, посту-
лировал. Поскольку такая техника—техника «сшивания» судов —
оказывается фактом, мы одновременно приходим к выводу о том,
что египетское обозначение киля, точнее—одно из египетских обо-
11 R. О. Faulkner, Egyptian Sea-going Ships: a Correction (JEA, 27, 1911),
p. 158.
517
значений киля (см. примечание в тексте ниже), являлось произ-
водным от глагола, обозначавшего 'шить’, и, следовательно, мож-
но думать, развилось из значения 'шов’. Это слово, по свидетель-
ству корневого гласного [о], должно было и по-египетски иметь
гласный [о]. В поисках соответствующего египетского или коптско-
го слова обращаем внимание на слово троп (trop), неясное по значению
в писаниях коптского деятеля Шенуте. Судя по приведенным в
словаре Крама12 примерам из Шенуте, существительное троп озна-
чало, может быть, 'пинок’, 'толчок’, что могло восходить к значе-
нию 'стежок’ (у Крама со знаком вопроса указано значение 'blow’—
'удар’). Мы не можем остановиться на слове троп по той причи-
не, что грамматическим родом слова троп, непосредственно не за-
свидетельствованным, приходится считать род мужской, в то вре-
мя как, по моему убеждению, именно женский род способен выз-
вать в греческом воспроизведении египетского слова женский же
грамматический род греческого существительного13. Этому пока,
насколько я вижу, неопровержимому положению отвечало бы об-
разование, подобное тем, которые мы из коптского языка знаем с
суффиксом s, показателем женского грамматического рода. В на-
шем случае такое слово гласило бы 'trops, имея значение
'шов’, как прецедент значения 'киль вроде шва’.
Если удалось бы подтвердить гипотезу о восстановлении обра-
зования женского рода, которое гласило бы *trope, поскольку
*trops для докоптской древности не засвидетельствовано, мы в
этом получили бы египтологическое словарное приобретение, так
как египетское обозначение киля до сих пор так же неизвестно 14,
как и египетское обозначение иглы 15, которому на этот раз отве-
чает коптское слово тргспс ('traps)—'шило’.
При вышеизложенном возведении греческого слова хоЬтл^—'киль’
к слову египетского языка, соотнесенному с обозначением произ-
водства шитья, должно учитывать, что киль, о котором идет речь
в Одиссее, является не швом, а килевым бревном, которое либо
в отдельности, либо в сочетании с мачтой служит Одиссею сред-
ством спасения (ср. Одиссея, 5, 130; 7,252; 12,421, 422,424; 19,278),
после того как стенки корабля отвалились вместе со шпангоутами
(ср. Одиссея, 12,421: абтар eyd) Bta vvjo; ecpotTcov, бсрр’ако toi/odc koas
xkoBajv трот о;, tt]v Bs (ptkvjv cpsps хора. 'Я же ХОДИЛ по кораблю ДО
тех пор, пока волнение не отбило стенки от киля и волна не по-
несла голый киль’).
Таким образом, слово трбтщ здесь, как и в других названных
местах Одиссеи, обозначает такую часть судового сооружения, ко-
торая в пору наличия шва на месте киля отсутствовала вовсе, но
которая унаследовала свое обозначение от 'киля-шва’ в силу общ-
ности с ним функции.
12 W. Е. Crum, A Coptic Dictionary, Oxford, 1939.
13 См. П. В. Ернштедт, Египетские заимствования..., стр. 134 сл.
14 Другое египетское обозначение киля может быть восстановлено по
коптскому существительному топ (top) 'край, складка’, которое в книге Самуила,
5, 10, засвидетельствовано со- значением 'судовой киль’ и в свою очередь, видимо,
стоит в связи с тем обозначением иглы, которое в виде сочетания ар^тютс (ham п
to:ip) существует в коптском языке.
15 На этот факт, которому отвечают данные VI тома египетского словаря Эр-
мана и Грапова (Berlin, 1950), в свое время обратил мое внимание Ю. Я. Пе-
репелкин.
518
Вопрос о том, которую из двух техник построения судов—с ки-
левым бревном или без такового—застал акт заимствования слова
греками у египтян, я должен оставить открытьем в надеж ie на его
разрешение историками материальной культуры. Разумеется, толь-
ко при условии разрешения этого вопроса может быть полностью
выяснена история значения слов, причастных к обозначению киля.
Привожу выдержки из Одиссеи, содержащие интересующее
нас слово:
Одиссея, 5,130: со; В’ аб уоу рос Osot, брэтоу avSpa mzpsivai
тоу p-sv syoDV eaxiooa tzsol трэкю; oiov, ot y^ot ap^^’t хзрдо-
уф Zso; ekaa; exsaaas pueaco evt otyom irdvTqj— гтак и теперь вы, боги, недоб-
рожелательно относитесь к точу, что со мной живет смертный муж; его я
спасла, плывшего верхом на киле в одиночестве, когда Зевс блестящей молни-
ей опалил и рассек его быстроходное судно в виноцвегном море’.
(Перевод мой.)
Одиссея, 7,252: аотар Ц(Ь троту, екозу ved; aucptsXicjovj; eyyyjuap <pep6p.v]v..,—
*я же, схватив ь объятия киль округлого корабля, несся девять дней...’
(Перевод мой.)
Одиссея, 19, 278: ot psy тгауте; оХоуто ттоХэхХэдтф зус kovtco тоу
ski трот о; узо; ехЗаХз хорь’ ет /зрдоо...—'все они погибли в бушующем море;
& его на киле корабля выбросила волна на сушу.?
(Перевод мой.)
Н. Н. ЗАЛЕССКИЙ
ЭТРУСКИ И КАРФАГЕН
Связи Этрурии с Карфагеном подтверждаются как свидетель-
ствами авторов, так и данными археологии. Однако источников, ко-
торыми мы сейчас располагаем, недостаточно, чтобы реконструировать,
хотя бы в общих чертах, историю этрусско-карфагенских отношений.
Наиболее раннее время этих отношений соответствует раннеэт-
русскому периоду (конец VIII и VII в. до н. э.) и началу расцвета эт-
русских городов, а в истории Карфагена — периоду до его возвыше-
ния среди финикийских колоний на Западе, т. е. до второй половины
VI в. до н. э. До этого времени невозможно выделить Карфаген из
числа финикийских центров, ведших торговлю с Италией Например,
вряд ли может быть решен вопрос, является ли карфагенянином
Eshmunyaad ben Ashta, который сделал надпись на серебряной
чаше египтизирующего стиля из tomba Bernardini в Пренесте 2.
Возникают и более серьезные затруднения, Не может считаться
вполне выясненным вопрос, кто и откуда импортировал в Среднюю
Италию восточные товары. Можем признать правдоподобным, что
большую часть этих товаров доставляли финикийские мореходы3,
однако нельзя отрицать участия в этой торговле греков и самих эт-
русков, которым приписывают плавание в страны Восточного Среди-
земноморья 4.
Затруднение в ряде случаев вызывает вопрос о месте изготовле-
ния импортируемых в Этрурию изделий. Так, например, два найденных
В Цере сосудца, из которых один имеет форму обезьяны, а другой
женщины, по предположению Биссинга 5, могут быть родосскими изде-
лиями, но возможно, что они изготовлены и в Карфагене, где было
найдено несколько подобных сосудов. Однако не исключается, что
карфагеняне лишь реэкспортировали эти изделия. Помимо Цере один
подобный сосуд был найден на о. Сардиния.
Экспорт в Карфаген этрусской посуды был, видимо, значительным,
Этрусские «буккеро» VII—VI вв. находят вместе с коринфскими, ро
1 U. Kahrstedt, Phoenikischer Handel an der italischen Westikilste («Klio»,
XII, 1912), S. 461 ff.
2 Fr. v. Duhn, Italische Graberkunde, Heidelberg, 1924, S. 491; F. v. Bissing,
Studien zur dltesten Kultur Itdliens, III. Karthago und seine griechischen und ita-
lischen Beziehungen (SE, VII, 1933), S. 104.
3 Fr. v. Duhn, Italische Grdberkunde, S. 315.
4 Cm.: Fr. Altheim, Italien und Rom, II, Amsterdam—Leipzig, 4944, S. 13.—
Фр. Альтхейм считает уже в раннюю пору греческий импорт значительным, а
сношения Греции с Средней Италией уже настолько развитыми, что в ряде городов
Италии селятся греческие гончары [см.: A. Blakeway, «Demar at us». A study in some
aspects of the earliest hellenisation of Latium and Etruria (JRS, XXV, 1935), p. 129
ff.; M. Renard, Initiation a I’etruscologie, Bruxelles, 1943, p. 53; F. v. Bissing,
Studien..., S. 104].— M. Ренар и Б носин г допускают плавание этрусков в Финикию,
на Кипр, в Египет.
5 F. v. Bissing, Studien..., S. 110 ff.
520
досскими, кипрскими и египетскими сосудамиб. Вместе с этой гре-
ческой керамикой находят также этрусские подражания коринфским
сосудам. Поскольку эта этрусская керамика вовсе не встречается в
Великой Греции, постольку необходимо прийти к выводу, что уже в
VII в. до н. э. существовали непосредственные торговые сношения
между этрусками и Карфагеном 7. О постоянных культурных связях
Этрурии с Карфагеном говорит влияние этрусских образцов на пуни-
ческую керамику VII—VI вв.8. Значение некоторых других памятни-
ков для данной проблемы представляется неясным, и мы на них не
останавливаемся.
Особо важное значение придают исследователи находке в Кар-
фагене таблички из слоновой кости с этрусской надписью: mi ruinel
kar^azie... (дальнейшее неразборчиво): mi — частица, означающая
'Принадлежность, ruinel — гентилиций, сближаемый с runie из Тарк-
виний (С1Е 5552), karftazie — карфагенянин (форма с «z» вместо
«d»); в латинском к ней близка Carthada, форма, встречающая-
ся в речи Катона, которую цитирует Solin. (27, 10).
Пред нами несомненно этруск, резидирующий в Карфагене и по-
тому называющий себя карфагенянином9. Быть может, рискованно
считать, что этот памятник доказывает существование в Карфагене
в VII—VI вв. этрусской колонии 10 11, но сомневаться, что там пребыва-
ли отдельные купцы, ремесленники, нет оснований. Табличку с
надписью датируют VI в. до н. э.
Ко второй половине VI в. до н. э. относится начало ожесточенной
борьбы за гегемонию между Карфагеном, объединившим финикийские
колонии Запада, и усилившимися греческими колониями. Особенно
опасной для финикийско-карфагенского преобладания была экспансия
фокейцев. Захват о. Корсики, основание Массилии, проникновение
фокейцев на побережье Испании были теми внешнеполитическими
причинами, которые обусловили возникновение карфагенской дер-
жавы и.
Карфаген ведет борьбу с фокейцами на побережье Испании, на-
правляет экспедиции на острова Сицилию и Сардинию. Для нашей
темы особый интерес представляет экспедиция карфагенянина Малха
на о. Сардинию, очевидно, для защиты расположенных там финикий-
ских колоний и захвата плодородных земель на юге острова 12. Это
усиление действий Карфагена в зоне, расположенной напротив побе-
6 О находках «буккере» см.: «Bulletin archeologique du comite des travaux
historiques», ,19'18, p. 297 sq.; 307 sq.; 1925, p. CLII; 1927, p. 451, 355; см. также
F. v. Bissing, Studien..., S. 102 ff.
7 См.: H. Payne, Necrocorinthia. A Study of corinthian art in the archaic
period, Oxford, 1931, p. 487 ff.; F. v. Bissing, Studien..., S. 99 ff. — Мнение же
H. А. Машкина [см.: «Карфагенская держава до пунических войн» (ВДИ, 4948,
№ 4), стр. 44], который допускает, что этрусские кувшины могли проникать в Кар-
фаген через Сицилию, не подтверждается данными археологии.
8 Р. Cintas, Ceramique punique, Paris, 1950, p. 586.
9 См.: E. Benveniste, Notes Etrusques, I. La tablette d'ivoire de Carthagen
(SE., VII, 1933), p. 245 sq.
io См.: M. Pallottino (SE., XI, 1937), p. 204.
11 Ряд более ранних исследователей высказался против высокой датировки
событий, связанных с возвышением Карфагена [см.: Lenschau, Karthago (Р.—W.,
RE, Hb XX, 1919), S. 2224 ff.; Fr. Altheim, Italien und Rom, II, S. 99; P. Meloni,
La cronologia delle campagne di Malco («Studi Sardi», VII, 1947), p. 105 sq.].
См. также работы P. Бомона и Бош Гимпера, цитируемые ниже.
12 Justin, XVII, 7 sq.; Fr. Altheim, Italien und Rom, II, S* 403,
521
режья Этрурии, не может быть точно датировано. Предлагают 13 от-
нести экспедицию Малха к десятилетию после 545 г. до н. э. К этому
же времени, предшествующему битве при Алалии (около 535 г.), отно-
сится установление более тесных связей между Карфагеном и этру-
сками. Укрепившиеся на о. Корсика фокейцы представляли, конечно,
для городов Этрурии не меньшую опасность, чем для карфагенских
владений на о. Сардиния. Как полагает Леншау, еще до победы при
Алалии Карфаген заключил с этрусками военный союз. Наличие по-
следнего, несомненно, вытекает из свидетельства Геродота 14. Однако
у Геродота ничего не сказано о том, с кем из этрусков, с какими горо-
дами или с двенадцатиградием полностью вступили в союз карфаге-
няне. Из дальнейшего повествования Геродота видно, что участие в
этом деле принимал город Пере, крупнейший торговый центр Этру-
рии. Заинтересованность Цере в изгнании фокейцев понятна, хотя пер-
воначальные отношения между фокейцами и этрусками были даже
дружественными. В доказательство сошлемся на предание о дружбе
с фокейцами римского царя Тарквиния Приска, на торговые связи
фокейцев с побережьем Этрурии 15. Предполагают16, что этруски узна-
ли о сказании про троянца Энея от фокейцев.
Изгнав с о. Корсики общего врага, союзники согласились разгра-
ничить сферы влияния: этруски получили Корсику, карфагеняне за-
крепились на соседней Сардинии. Это вытекает из сообщения Диодо-
ра 17 о колонизации этрусками острова и подтверждается отсутствием
там в отличие от Сардинии памятников пунийской культуры 18. Что
в этом урегулировании этруски не играли роли младшего партнера,
несомненно. Диодор говорит о тогдашней талассократии этрусков.
Военно-морские силы эструсков при Алалии были равны силам кар-
фагенян (согласно Геродоту, союзники выставили по шестидесяти ко-
раблей) 19. Дальнейшее покажет, что это соглашение не предотвратило
трений между союзниками. Как это видно из Диодора, этруски продол-
жали свою экспансию на море. Переходим к оценке известия Ариель
теля 20 о договорах между этрусками и карфагенянами, в котором да-
та заключения этих соглашений не указана.
Аристотель говорит об этих договорах как о договорах, существо-
вавших в его время, откуда, однако, было бы ошибкой считать, что
эти отношения возникли лишь к середине IV в. до н. э., так как к
этому времени этрусская талассократия уже отошла в область пре-
дания, а, кроме того, вообще вся Средняя Италия с конца VI и до
13 См.: Р. Meloni, La cronologia...—Однако Н. А. Машкин («Карфагенская
держава...», стр. 39) предлагает более высокую дату.
14 Геродот говорит о карфагенянах и тирренах: xotvw Хоусо ^pYjaapievoi
(Herodot, I, 166).
15 Fr. Altheim, Ursprung der Etrusker, Baden-Baden, 1950, S. 64; R. Bloch,
L’art et la civilisation etrusques, Paris, 1955, p. 78.
16 F. Borner, Rom und Troia. Untersuchungen zur Fruhgeschichte Roms,
Baden-Baden, 1951.
17 MinHnr VT 13 4. Qty XI, 88, 5.
18 O. Meltzer, Geschichte der Karthager, I, Berlin, 1879, S. 170; F. v. Bissing,
Studien..., S. 94.
19 Античное предание знает этрусков преимущественно как пиратов, и Цице-
рон (Cicero, de rep. И, 4) даже противопоставляет их пунийцам, говоря, что из
варваров морскими народами были: пунийцы ради торговли, этруски ради грабежа.
Однако все, что нам известно о крупных торговых городах этрусков, побуждает
видеть в этой характеристике искажение истины.
20 Aristot., Pollt. III, б, 10—11, р. 1’280 а 33.
522
первой половины IV в. до н. э. включительно находилась в состоянии
изоляции. На этом упадке торговых и культурных связей Средней
Италии с внешним миром мы остановимся ниже. Возникновение до-
говорных отношений этрусков и карфагенян может быть отнесено
лишь ко второй половине VI в. до н. э., мнение, которое общепринято
у исследователей и вытекает из анализа конкретных данных, которые
содержит известие Аристотеля.
Сообщение Аристотеля не дает достаточно полного представле-
ния об этих договорных отношениях. Аристотель не сообщает, с кем
собственно заключены соглашения карфагенянами. Являются ли упо-
минаемые им магистраты этрусков главами двенадцатиградия или
договоры были заключены 'представителями отдельных городов, а
если так, то каких?
На эти вопросы нет ответа (у Геродота упомянут лишь город
Цере). Однако некоторые конкретные сведения Аристотель все же
дает.
Текст «Политии» позволяет признать, что Аристотелю было из-
вестно о существовании между этрусками и карфагенянами трех ви-
дов договоров. Торговый договор — «соглашения касательно ввоза и
вывоза товаров»21, затем «договоры для предотвращения взаимных
недоразумений» (категория соглашений, которую сближают с первым
римско-карфагенским договором, см. ниже) и, наконец, «письменные
постановления касательно оборонительного и наступательного союза».
Что касается «договоров для предотвращения взаимных недоразу-
мений», то под последними можно подразумевать соглашения о пре-
делах мореходства договаривающихся сторон. Это акты, отражающие
характерную для второй половины VI в. до н. э. ситуацию, созданную
торговым соперничеством. Скудная традиция сохранила лишь одно из-
вестие о соперничестве этрусков и карфагенян. Хотя этот рассказ22
не датирован и напоминает новеллу, но в нем должно быть историче-
ское ядро. Карфагеняне открыли необычайно плодородный остров на
океане, этруски попытались обосноваться на нем, но карфагеняне им
воспрепятствовали. Этруски, несомненно, поддерживали сношения с
побережьем Испании23 в период своей талассократии, и это делает
правдоподобным рассказ о попытке этрусских мореходов обосновать-
ся даже в водах Атлантики. Однако точно датировать это столкновение
этрусков и карфагенян и указать, при каких обстоятельствах оно про-
изошло, сейчас невозможно. Мы знаем, что в VI в. до н. э. (еще до уси-
ления Массалии) этруски вели торговлю вдоль всего побережья Ли-
гурии 24. Находки этрусских изделий были и на побережье Испании 25.
Существует предположение 2б, что проникновение этрусков в этот рай-
21 О. Мельцер предполагал, что эта категория предусматривала создание
гавани для выгрузки пунических кораблей — Portus punicus—на территории Цере.—
О. Meltzer, Geschichte der Karthager, I, S. 171.
22 Diodor, V, 20, 4; Ps. Aristot., de mirabil. auscult., 84.
23 Обсуждение теории Шультена не входит в нашу задачу.
24 Н. Rolland, A propos des fouilles de Saint Blaise, La colonisation prepho-
ceene—les etrusques... (REA, LI, 1949, № 1—2), p. 83 sq.; L. Casson, More Sea-Dig-
ging'{«Archaeology», X, 4, 195*7), p. 248 ff.
25 H. Payne, Necrocorinthia, p. 189, n. 1; см.: Bloch, L’art et la civilisation
etrusques..., p. 176; M. Almagro, Los hallazgos de bucchero etrusco hacia occidente
у su signification («Boletin Arqueol. de la Sociedad Arqueol. Tarraconense», XLIX,
1949), p. 1 sq.
26 Cm.: AJA, 44, 1940, p. 552. (Рецензия P. Карпентера на работу Диксона.)
523
он связано будто бы с изгнанием оттуда фокейцев вслед за победой
при Алалии. Это изгнание произвели карфагеняне, которые стали стре-
миться к установлению у берегов Испании своей гегемонии. Однако
история карфагенянского владычества в Испании все еще известна
недостаточно. Возможно, что изгнание фокейцев относится уже к на-
чалу V в. до н. э.27Тогда же, быть может, усилившиеся карфагеняне
стали стеснять своего союзника—этрусков. Дальние экспедиции этрус-
ков, конечно, могли иметь место и в V в., но лишь до 474 г., даты раз-
грома при Кумах, с которой связывают28 конец их талассократии.
Торговое соперничество этрусков и карфагенян усматривают29 и
в создании трансконтинентального пути для доставки корнваллийского
олова. Морской путь через Гибралтар с начала V в. до н. э. был в ру-
ках карфагенян. Олово доставлялось в Паданскую область и экспор-
тировалось из гаваней Атрии и Спины.
Наконец, источником, характеризующим этрусско-карфагенские
отношения и политику Карфагена, направленную на обеспечение кар-
фагенянам привилегированного или даже монопольного положения в
тех или других районах Запада, служит первый договор Карфагена с
Римом 30. Этот договор может быть использован для восстановления
содержания договоров с этрусками, поскольку, как полагают31, он при-
надлежит к серии соглашений, заключенных как с этрусскими, так
и с греческими городами около 500 г. для обеспечения того, чего уда-
лось достигнуть Карфагену войнами второй половины VI в. до н. э.
Однако исследователи придерживаются противоречивых мнений о том,
чего к концу VI в. достиг Карфаген. Если Мельтцер, а затем Шуль-
тен 32 и другие допускали, что в конце VI в. карфагеняне у берегов
Испании и в проливе были уже монополистами, то Бомон отвергает33,
что в то время карфагеняне уже достигли там такого могущества.
Лишь в V в. монополистическая политика могла быть распростране-
на на Испанию.
Что известно об этрусско-карфагенских отношениях в V и
IV вв. до н. э.?
Еще до битвы при Гимере, радикально изменившей внешнюю по-
литику Карфагена, проявляется упадок сношений между Италией
и Африкой. Импорт туда этрусской и греческой керамики если и не
прекращается вовсе, то сильно падает. Это в некоторой степени может
объясняться ограничительной политикой Карфагена34, о которой го-
ворилось выше. Однако упадок сношений наблюдается также и между
Средней и Северной Италией и Грецией35. Очевидно, все эти явле-
27 Р. Bosch Gimpera, Pheniciens et grecs dans [’Extreme Occident («Nouvel-
le Clio», Bruxelles, III, ,1951), p. 269 sq.— До него такого мнения придерживались
Р. Бомон и Л. Виккерт.
28 R. L. Beaumont, The date of the first treaty between Rome and Carthage
(JRS, XXIX, 1939), p. 88; Fr. Altheim, Italien und Rom, II, S. 396 (Фр. Альтхейм от-
носит экспедицию к IV в.).
29 Fr. Altheim, Italien und Rom, II, S. 3128.
89 Polyb., Ill, 22.
31 R. L. Beaumont, The date of the first treaty..., p. 86. — P. Бомон считает,
что, для карфагенян Рим был тогда этрусским городом. Аналогично высказывается
Л. Виккерт [см.: L. Wickert, Zu den Karthagervertragen («КНо», XXXI, 1938), S. 3511.
32 О. Meltzer, Geschichte der Karthager, I, S. 181; Schulten (САН, VII), p. 774.
33 R. L. Beaumont, The date of the first treaty..., ;p. 75 ff.; L. Wickert, Zu den
Karthagervertragen, S. 362.
34 F. v. Bissing, Studien..., S. 118, n. 4.
35 Fr. Altheim, Italien and Ram, II, S. 321.
524
ния обусловлены какими-то причинами, общими для всего Западного
Средиземноморья. Мы не нашли у современных исследователей объяс-
нения этому распаду экономических и культурных связей. Лишь во
второй половине IV в. до н. э. карфагенский рынок вновь открывает-
ся для изделий Европы. Проявляется эллинистическое влияние и, в
частности, влияние позднеэтрусского, эллинистического, мастерства.
Видимо, позднеэтрусские саркофаги с возлежащими на крышках из-
ваяниями усопших оказали влияние на аналогичные памятники пуни-
ческого искусства 36.
Какова же судьба военного союза Карфагена с этрусками, воз-
никшего в VI в. до н. э.? Аристотель говорит об этом союзе как о про-
должавшем существовать в его дни, однако в сохранившемся пре-
дании нет данных, достаточных для ясного ответа.
Геродот сообщает37 о фокейце Дионисии, бывшем предводителе
ионян, который отправляется на Запад и в качестве пирата воюет
там с тирренами и карфагенянами. Однако из подобного сообщения
нельзя ничего извлечь для уточнения отношений этрусков и карфаге-
нян. Какова была позиция этрусских городов, когда Карфаген вновь
перешел в наступление против сицилийских греков и был разгромлен
при Гимере? Можно лишь отметить, что среди наемников карфагенян,
сражавшихся при Гимере, упоминаются лигуры и корсы38, т. е. пред-
ставители племен, находившихся тогда в сфере этрусского влияния.
Некоторые исследователи полагают, что карфагеняне пытались
помочь этрускам, когда в борьбу последних с Кумами вмешались Си-
ракузы 39. Пиндар действительно говорит40 о финикийцах и тирренах
как принадлежащих к одному лагерю, но это еще не позволяет утвер-
ждать41, что корабли карфагенян сражались при Кумах, так как дру-
гие источники сообщают лишь о победе над одними тирренами 42. Кро-
ме того, это вмешательство в италийские дела маловероятно, посколь-
ку усилия Карфагена в этот период были направлены на создание об-
ширных владений в Африке.
На проникновение афинян в Сицилию в 415—413 гг. этруски и
Карфаген реагируют совершенно различно. К афинянам присоединяют-
ся три этрусские пентеконтеры 43, неизвестно кем посланные, — сила,
конечно, ничтожная44. Карфагеняне, как правильно указал еще Мельг-
цер 45, держатся выжидательно, рассчитывая выиграть от истощения
греков в междоусобной борьбе.
Из событий периода владычества в Сиракузах Дионисия Старше-
го можем отметить, что нам неизвестно, чтобы Карфаген пытался ока-
зать этрускам помощь, когда в 384 г. до н. э. Дионисий подверг опу-
стошению побережье Этрурии, хотя карфагеняне не оставались без-
36 F. v. Bissing, Studien,.., S. 119 ff.
37 Herodot, VI, 11; ср.: О. Meltzer, Geschichte der Karthager, I, S. 202.
38 Herodot, VI, 11 sq.
39 Fr. Altheim, Italien und Rom, II, S. 107.
40 Pindar, Pyth., I, 72.
41 См.: H. А. Машкин, Карфагенская держава..., стр. 39.
42 Diodor, XI, 51.— Надпись на вотивном этрусском шлеме (JGA, 510).
43 Thucydid, VI, 103, 2.
44 Нельзя установить, сюда ли относится сообщение надписи о какой-то экс-
педиции тарквинийцев в Сицилию [см.: Н. Н. Зелесский, Этрускология за рубежом
(ВДИ 1956, № 4), стр. 79 сл.]. Упоминаемые Фукидидом корабли, возможно, пи-
ратские суда [см.: Н. Н. Залесский, К социальной истории этрусков («Ученые зап.
ЛГУ», 17, 1950), стр. 173].
45 О. Meltzer, Geschichte der Karthager, I, S. 254.
525
участными к проникновению Дионисия в Южную Италию, послав ту-
да в следующем, 383 г. войско на помощь греческим городам 46.
В конце IV в. союз Карфагена с этрусками фактически сводился
к вербовке карфагенянами наемников в Этрурии, причем упоминают-
ся этрусские наемники и на службе у Агафокла. Участие же восемнад-
цати этрусских кораблей в африканском походе Агафокла заставляет
уже подозревать действия какого-то этрусского города 47.
Одним из заключительных эпизодов столь фрагментарно извест-
ной нам истории этрусско-карфагенских отношений было занятие кар-
фагенянами о. Корсики, что произошло после 306 г. до н. э., даты чет-
вертого договора Рима с Карфагеном, и до начала первой пунической
войны 48. Южная Этрурия была уже под римской властью, остальные
города были накануне утраты независимости. Карфаген воспользовал-
ся деградацией своих давних союзников.
46 Diodor, XV, 15, 2—3.
47 Diodor, XIX 106, 2; XX II, 1; 61, 6—7; 54 2; XXI 3, 1—2; ср. О. Meltzer,
Geschichte der Karthager,
48 О. Meltzer, Geschichte der Karthager, I, S. 414 ff.
J. 1RMSCHER
(Berlin, DDR)
STAND UND AUFGABEN DER KLASSISCHEN ALTERTUMS-
WISSENSCHAFT IN DER DEUTSCHEN DEMOKRATISCHEN
REPUBLIK
Der Osten Deutschlands, das Territorium der heutigen Deutschen
Demokratischen Republik, besitzt gute und verpflichtende Uberlieferun-
gen auf dem Gebiete der klassischen Altertumswissenschaft. Philipp
Melanchthon, seit 1518 Professor der griechischen Sprache an der Uni-
versitat Wittenberg, wurde zum Praeceptor Germaniae, zum Organisa-
tor und Gestalter des Unterrichts an den protestantischen Universitaten
und Lateinschulen Deutschlands — und nicht nur an diesen!1 An der
Universitat Halle, mit der im Jahre 1817 die Wittenberger Alma mater
vereiningt wurde, wirkte von 1783 bis 1807 Friedrich August Wolf, der
sich 1777 in Gottingen bei Christian Gottlob Heyne als Studiosus
philologiae hatte inskribieren lassen in dem kraftvollen Bewusstsein
der Selbstandigkeit der von ihm betriebenen Disziplin, deren «Begriff,
Umfang, Zweck und Wert» er spater, einer Anregung Goethes folgend,
auf lange Zeit hin giiltig festlegte2. Goethe verband ferner enge Freund-
schaft3 mit dem Jenaer Philologen Karl Wilhelm Gottling (geb.
1793, Professor von 1822 bis 1869), so dass er von ihm die Ausgabe
seiner Werke «letzer Hand» besorgen liess4. Gottling gehorte zu den
Promotoren von Karl Marx, der mit seiner Dissertation fiber die «Differenz
der demokritischen und epikureischen Naturphilosophie» am 15. April
1841 in absentia den Jenaer Dortorgrad erwarb 5. Mit Leipzig ist die Bib-
liotheca Teubneriana untrennbar verbunden, die seit mehr als hundert
Jahren bestehende, in ihrer Art umfassendste Sammlung von Texten
griechischer und romischer Autoren6. Fiir Greifswald seien Georg Fried-
rich Schomann, Franz Susemihl, Alfred Gercke und Erich Pernice ge-
nannt7, an Rostocks lang wirkende humanistische Tradition erinnert.
Berlin schliesslich ist als Pflegstatte der Altertumskunde gekennzeichnet
durch die Namen Humboldt, Boeckh, Mommsen, Wilamowitz, durch
die Inschriftenkorpora und Editionsreihen seiner Akademie, durch die
Schausammlungen und Ausgrabungen seiner Museen.
Die grosse Zeit, in der die deutsche Altertumsforschung Weltgel-
tung genoss, ging, aufs Ganze gesehen, mit dem ersten Weltkrieg
zu Ende. Was iibrig blieb, war solide fachliche Arbeit in durch die
Uberlieferung vorgezeichneten Bahnen, betrieben zumeist von Gelehr-
ten, welche sich dem konservativen Biirgertum verbunden wussten.
Dann riss die nationalsozialistische Machtergreifung, besonders in Ber-
lin, empfindliche Liicken: Eduard Norden, Ernst Honigmann, Ernst
Stein, dazu Paul Maas, der 1930 einem Rufe nach Konigsberg gefolgt
war. Der Einfluss der faschistischen Ideologic machte sich vor allem
in der alten Geschichte bemerkbar; weit grosseres Unheil jedoch ver-
ursachte die wissenschaftsfeindliche Kaderpolitik des Hitlerregimes und
der von ihm angestiftete zweite Weltkrieg. So sind heute die fiihrenden,
527
auch international bekannten Krafte zum grosseh Teil iiberaltert, die
mittlere Generation fehlt fast vollig, und ein einigermassen leistungs-
fahiger Nachwuchs| wachst nur allmahlich heran. Die Vertretung der
Altertumswissenschaft an den Hochschulen der Deutschen Demokrati-
schen Republik ist infolgedessen derzeit gekennzeichnet durch Vakanzen,
die sich nur langsam werden ausfiillen lassen. Von den drei friiheren
Berliner Ordinariaten fiir klassische Philologie ist nur das latinistische
besetzt, mit Werner Hartke, einem Schuler Eduard Nordens, der die
lateinische Philologie in alien ihren Zweigen ebenso zu vertreten ver-
mag wie die romische Geschichte; sein personliches Arbeitsgebiet liegt
in der Spatantike, Scriptores historiae Augustae, Ammianus Marcelli-
nus u. s. f. Den archaologischen Lehrstuhl hat Ludger Alscher inne,
hervorgetreten mit einem vieldiskutierten, auf drei Bande berechneten
Werk fiber die «Griechische Plastik». Alte Geschichte doziert — als
Wahrnehmungsdozentin—Charlotte Elisabeth Welskopf, deren Bemiihen
vordringlich auf eine Verwertung der Anregungen gerichtet ist, welche
die marxistischen Klassiker der althistorischen Forschung geben; neben
ihren wissenschaftlichen Arbeiten schreibt sie vielgelesene Romane zum
Zeitgeschehen und als wertvoll anerkannte Kinder- und Jugendbiicher.
Wenn trotz dieser geringen Zahl hauptamtlicher Lehrkrafte die meisten
altertumswissenschaftlichen Disziplinen — bis hin zur Epigraphik,
Numismatik, Byzantinistik — an der Berliner Humboldt-Universitat
vertreten sind, so ist das der Unterstiitzung zu verdanken, welche
Mitarbeiter der entsprechenden Forschungseinrichtungen in der Akade-
mie und den Staatlichen Museen dem Hochschulunterricht angedeihen
lassen.
Die philologische Arbeit in Jena ist gekennzeichnet durch die bei-
den Emeriti Karl Barwick und Friedrich Zucker, von denen der Letzt-
genannte indessen nicht nur seine Pflichten in den Akademien zu
Berlin und Leipzig wahrnimmt, sondern auch seine Lehrtatigkeit in
vollem Umfang weiterfiihrt. Barwick hat die Casarforschung durch eini-
ge bleibende Beitrage bereichert, Zucker erwarb sich als Papyrologe
und Fortsetzer des Wilckenschen «Archivs fiir Papyrusforschung»
sowie durch seine subtilen Untersuchungen im hellenistischen Bereich
Ansehen innerhalb und ausserhalb seines Vaterlandes. Die klassische
Archaologie vertritt Robert Heidenreich, der einzige unter den klassi-
schen Archaologen der Deutschen Demokratischen Republik der Erfah-
rungen in der Feldarbeit besitzt, unterstiitzt von dem Dozenten Gerhard
Zinserling, wahrend die Alte Geschichte nur nebenamtlich wahrgenom-
men wird — durch Wolfgang Miiller, einen Schiiler Wilhelm Schubarts
(der als Emeritus in Halle lebt). In der ebengenannten mitteldeutschen
Universitatsstadt amtieren als Ordinarien der klassischen Philologie
Erich Reitzenstein, der Sohn des vor allem durch seine religionsge-
schichtlichen Arbeiten charakterisierten Altphilologen Richard Reitzen-
stein, und Werner Peek, der, von Haus aus Althistoriker, fiber die
Epigraphik zur Philologie kam und sich jetzt vornehmlich mit der
griechischen Epigrammatik befasst. Die Leitung des Archaologischen
Seminars liegt in den Handen von Heinz Mode, Professor fiir orienta-
lische Archaologie. Die Althistorie vertritt Hans-Joachim Diesner, ein
Schiiler von O. Th. Schulz, der fiber die sozialen Bewegungen der Spat-
antike und neuerdings fiber «Wirtschaft und Gesellschaft bei Thukydi-
des» (Halle 1956) arbeitete. In Leipzig ist ein Kollektiv von Aspiranten
urn eine marxistische Wertung der althistorischen Phanomene bemiiht,
528
aber seit О. Th. Schulz’ Tode fehlt ihm die leitende Hand; die Direktion
des Instituts nimmt kommissarisch der Agyptologe Siegfried Morenz
wahr. Gut reprasentiert ist in Leipzig die klassische Philologie durch
Franz Dornseiff, dessen manchmal anfechtbare, aber stets anregende
Arbeiten nicht selten den engeren Bezirk seines Faches iiberschreiten
und auf germanistisches oder auch altorientalistisches Territorium
vordringen, und durch Horst Kusch, dessen Starke in der lateinischen
Literatur der ausgehenden Antike und des Mittelalters liegt. Die Ar
chaologie vertritt der unermiidlich tatige Septuagenarius Herbert
Koch, der erst jiingst ein bemerkenswertes Buch uber das sogenannte
Theseion zu Athen veroffentlichte. Auch der Rostocker Archaologe Gott-
fried von Liicken ist bereits entpflichtet und trotzdem noch voll in
Aktion; seine Arbeitsgebiete erstrecken sich fiber die antike Kunst von
ihren Anfangen bis in die Spatzeit. Die beiden anderen altertumskund-
lichen Hauptfacher werden in Rostock wahrnehmungsweise durch
Berthold Hasler vertreten, friiher erster Mitarbeiter von Johannes Stroux
bei dessen Unternehmungen auf dem Gebiete der hellenistisch-romi-
schen Philosophic; ihm zur Seite steht Franz Zimmermann, wohlbe-
kannt als Papyrologe und Forscher auf dem Felde des antiken Romans.
In Greifswald ist zur Zeit nur die Professur fur Archaologie besetzt,
und zwar mit Erwin Bielefeld, der sich mit seinen Studien zur griechi-
schen Vasenmalerei einen Namen macht. Die nach dem Kriege neuge-
schaffene Padagogische Hochschule Potsdam, die sich vernehmlich der
Ausbildung von Fachlehrern fiir die Mittel- und Oberschule der Ein-
heitsschule widmet, ignoriert merkwiirdigerweise die alten Sprachen
und verfiigt nur fiber eine Professur ffir die Geschichte des Altertums,
welche Max Dieckhoff, ein friiherer Schulmann, innehat.
So weit der Uberblick fiber die Lage der Altertumswissenschaft an
unseren Universitaten! Er diirfte eindringlich deutlich gemacht haben,
wieviel noch zu tun bleibt, ehe wieder von einer Normalisierung oder
gar einer Stabilisierung der Verhaltnisse gesprochen werden kann. Sehr
viel gfinstiger liegen die Dinge in Bezug auf die Forschungsarbeit, wie
sie im Rahmen der Deutschen Akademie der Wissenschaften zu Berlin—
die Sachsische Akademie der Wissenschaften in Leipzig kann hier aus-
ser acht bleiben—geleistet wird. Bekanntlich hat die Preussische Akademie
der Wissenschaften, die Vorgangerin der heutigen Deutschen Akademie
der Wissenschaften, bereits im vergangenen Jahrhundert jene doppelte
Aufgabenstellung fibernommen, welche in der Gegenwart ffir die Aka-
demien der sozialistischen Lander kennzeichnend ist: die Verbindung
der reprasentativen Gelehrtengesellschaft mit der Vereinigung von For-
schungsinstituten. Der Gelehrtengesellschaft, welche 14-taglich zu Sit-
zungen zusammentritt, die in den Abhandlungen und Sitzungsberichten
ihren Niederschlag finden, gehoren Altertumsforscher aus beiden deut-
schen Staaten an: Werner Jaeger, Matthias Gelzer, Wolfgang Schade-
waldt, Friedrich Zucker, Giinther Klaffenbach, Werner Hartke9 — die
Forschungsarbeit wird reprasentiert durch das im Herbst 1955 durch
Zusammenfassung und Erweiterung der bestehenden Einrichtungen
errichtete Institut ffir griechisch-romische Altertumskunde10. Dessen
Leitung wird im Kollektiv von Werner Hartke, Giinther Klaffenbach
und Johannes Irmscher ausgefibt; die Geschafts'fiihrung liegt in den
Handen von Johannes Irmscher. Das Institut gliedert sich nach Arbeits-
gruppen, welche unter der Anleitung und Kontrolle der Institutsleitung
selbstandig und fiir ihren Bereich verantwortlich tatig sind. Es stiitzt
34 Заказ 2603.
529
sich auf einen weiten Kreis freier Mitarbeiter im In- und Ausland,
welche Editionsaufgaben und Forschungsarbeiten im Rahmen des In-
stitutsarbeitsplanes iibernommen haben, und auf etwa 50 hauptamtlich
tatige Krafte, denen vor allem die redaktionellen Geschafte zufallen.
Die Arbeitsgruppen Inscriptiones Graecae (Leiter: Gunther Klaffen-
bach) und Corpus Inscriptionum Latinarum (Leiter: Konrad Schubring)
fiihren die beiden Inschriftenkorpora fort, die im vergangenen Jahrhun-
dert August Boeckh und Theodor Mommsen inaugurierten. Es gelang, —
vor allem fiir das Corpus Inscriptionum Latinarum — die Zusammenar-
beit mit Gelehrten und Forschungseinrichtungen derjenigen Lander
sicherzustellen, auf deren Territorium sich antike Inschriften befinden;
bei ihnen wird die Bearbeitung der betreffenden Bande der Korpora
liegen, wahrend sich die Tatigkeit der Berliner Zentralstelle auf die
koordinierende Redaktion beschrankt — die einzigmogliche Form der
wissenschaftlichen Kooperation unter gleichberechtigten, freien Volkernl
Durch die mit dem Corpus Inscriptionum Latinarum eng verbundene
Arbeitsgruppe Prosopographia Imperii Romani wird die zweite Auflage
des gleichbenannten Werkes besorgt, die mit dem Namen von Edmund
Groag und Artur Stein verbunden ist; der Arbeitsgruppe Papyruskunde
(Leiter: Friedrich Zucker) obliegt die Herausgabe der noch unedierten
Berliner Papyri, von dem unter Leitung von Arno Mauersberger stehen-
den Polybios-Lexikon erschien im vergangenen Jahr (1956) der
erste Faszikel. Das Corpus Medicorum Graecorum (Leiter: Konrad
Schubring) wird unter internationaler Beteiligung weitergefiihrt; neben
den Texteditionen beschaftigt sich die es tragende Arbeitsgruppe in
wachsendem Masse mit der lexikalischen Erfassung des Wortschatzes
dieser Autoren. Auf eine Erneuerung von Useners «Epicurea» und die
Untersuchung damit in Zusammenhang stehender Fragen ist die Ar-
beitsgruppe hellenistisch-rdmische Philosophic (Leiter: Jiirgen Mau)
orientiert. Die Kommission fiir spatantike Religionsgeschichte (Leiter:
Kurt Aland) besorgt die Herausgabe der Reihe der Griechischen Christ-
lichen Schriftsteller der ersten Jahrhunderte, der Texte und Untersu-
chungen zur Geschichte der altchristlichen Literatur, der Itala-, Athana-
sius- und Konzilsaktenausgabe und expandiert sich zunehmend auf
dem Gebiete der neutestamentlichen Philologie; bei ihr liegt ferner die
Wiederaufnahme des «Archivs fiir Religionswissenschaft». Die Arbeits-
gruppe Byzantinistik (Leiter: Johannes Irmscher) bringt die «Berliner
byzantinistischen Arbeiten» heraus und bereitet eine Reihe «Berliner
byzantinische Texte» vor, die Arbeitsgruppe Mittellateinisches Worter-
buch (Leiter: Johannes Schneider) erarbeitet gemeinsam mit der Miin-
chener Zentralstelle des Unternehmens ein mittellateinisches Handwor-
terbuch und fordert gleichzeitig die Materialsammlung im Rahmen des
von der Union Academique Internationale vorbereiteten Grosslexikons.
Das Corpus vasorum antiquorum (Leiter: Carl Bliimel) ediert die in
Museen der Deutschen Demokratischen Republik vorhandenen griechi-
schen Vasen, die Arbeitsgruppe Griechisches Miinzwerk (Leiter:
Arthur Suhle) sichtet ihre Materialien mit dem Ziele, den Mommsen-
schen Plan dieses Unternehmens, der auf Korpuscharakter gerichtet
war, auf ein erreichbares Mass zu reduzieren. Die Arbeitsgruppe Publi-
kationen (Leiter: Johannes Irmscher) schliesslich hat die Zeitschriften
und Schriftenreihen des Instituts in ihrer Obhut. Von letzteren ist pri-
mar die Bibliotheca Teubneriana zu nennen, die einmal durch neue
Ausgaben fortgefiihrt und zum anderen durch berichtigte Neudrucke
530
Solcher friiher erschienener Editionen, die heute noch wissenschaftlich
brauchbar sind, erganzt wird. Fiir einen weiteren Leserkreis bestimmt
sind die «Schriften und Quellen der alten Welt», die. fiir gewohnlich
zweisprachig, altklassische und altorientalische Texte vorlegen. Die
«Schriften der Sektion fiir Altertumswissenschaft» (bei der Deutschen
Akademie der Wissenschaften zu Berlin) bringen Forschungsarbeiten
aus alien Teildisziplinen, wobei der Nachwuchs ebenso zu Wort kommt
wie die auslandischen Fachgenossen. Vorbereitet wird eine Reihe
«Berliner kommentierte Texte», fiir welche eine Form gefunden werden
soli, die sowohl dem Fachgelehrten wie dem Schulpraktiker Hilfe
leistet, sowie eine Serie populiirer Schriften ahnlich der polnischen
Bibliothecka popularna Meandra.
Von den Zeitschriften des Instituts ist an erster Stelle der «Philo-
logus» zu nennen nach dem Kriege durch Johannes Stroux’ Initiative
wieder ins Leben getreten und heute in seinem Geiste von Friedrich
Zucker, Wolfgang Schmid und Otto Luschnat weitergefiihrt. Als althis-
torisches Komplement wird ihm in Kiirze wieder die «Klio» zur Seite
stehen mit der besonderen Zielsetzung, die Einzelwissenschaften zu
verbinden, und der speziellen Aufgabe, Forschungsergebnisse des sozia-
listischen Lagers zu vermitteln. Die Leitung der Zeitschrift wird in den
Handen von Werner Hartke liegen, der dabei von einem internationalen
Redaktionsbeirat unterstiitzt wird. Probleme und Erfolge der Altertums-
wissenschaft an breiteste Kreise weiterzugeben, ist das Anliegen der
von Johannes Irmscher redigierten Vierteljahrsschrift «Das Altertum».
Ebenfalls von Johannes Irmscher wird die Bibliotheca classica orienta-
lis’ besorgt, eine Dokumentation des altertumskundlichen Fachschrift-
tums der Sowjetunion und der europaischen Volksdemokratien in der
Form von Autorreferaten.
Leider kann nicht behauptet werden, dass diese unzweifelhaften
Potenzen auf der Seite der Forschung und Edition bereits eine entspre-
chende Resonanz in der Offentlichkeit, speziell in der Praxis der Schu-
le, fanden. Die Ursachen dafiir sind begreiflich, die aus ihnen gefolger-
ten Begriindungen jedoch nicht akzeptabel. Das humanistische Gymna-
sium gait in Deutschland bis in die neueste Zeit hinein als die
Bildungsstatte der Bourgeoisie schlechthin — die Kenntnis des Lateini-
schen machte den «Gebildeten» aus, — und der in diesen Anstalten
gepflegte chauvinistische Hurrapatriotismus trug das Seinige dazu bei,
um der aufstrebenden Arbeiterklasse das Gymnasium und mit ihm
seinen Lehrplansuspekt zu machen. Dazu kommt, dass innerhalb der
Einheitsschule, welche die demokratische Schulreform ins Leben rief,
die alten Sprachen sich von der Gestaltung des Lehrplans her am
wenigsten leicht einordnen lassen. Zwar wurde im Rahmen der Ein-
heitsschule gesetzlich ein vierjahriger altsprachlicher Zug mit Latein
und Griechisch fiir 5% aller Oberschiiler vorgesehen; in der Praxis
wurde dieser Prozentsatz jedoch niemals erreicht, und, was schwerer
wiegt, das alte Misstrauen blieb. Gewiss wurden recht brauchbare, im
Geiste des Fortschritts abgefasste Lehrbiicher fiir die beiden alten
Sprachen geschaffen; nirgends bemiihte man sich indes ernsthaft da-
rum, fiir den altsprachlichen Unterricht Arbeiterkinder zu gewinnen,
so dass auch nach der Schulreform der altklassische Zug im wesent-
lichen von den Abkommlingen biirgerlicher und kleinbiirgerlicher
Familien besucht wurde. Im Geschichtsunterricht aller Schulen spielte
und spielt die Geschichte des Altertums eine Rolle, welche weder der
34*
531
welthistorischen Bedeutung dieses Zeitabschnittes und der mit ihm
verbundenen sozialdkonomischen Formation noch der deutschen padago-
gischen und Bildungstradition gerecht wird. So fehlen wesentliche
Voraussetzungen fiir eine fruchtbare Diskussion fiber die Stellung des
antiken Erbes in der sich heran- und herausbildenden sozialistischen
deutschen Kultur unserer Gegenwart. Dass dieses Erbe jedoch keines-
wegs tot, sondern nur verschiittet ist und darauf harrt, unter neuen
gesellschaftlichen Verhaltnissen fiir sehr vie! breitere Volksschichten
als je vorher nutzbar gemacht zu werden, beweist das Interesse,
welches den Museen, ihren Ausstellungen und offentlichen Vortra-
gen von weiten Kreisen der Bevolkerung entgegengebracht wird.
Freilich bleibt auch hier noch viel zu tun iibrig.
Und damit waren wir bereits bei dem zweiten Teil unserer Darle-
gungen, den Aufgaben und Perspektiven fiir die Zukunft. Wenn die
Altertumswissenschaft in der Deutschen Demokratischen Republik zu
neuer Bliite gelangen, wenn sie zu einer Potenz im geistigen, kulturel-
len und gesellschaftlichen Leben unseres Staates werden soil, so setzt
das eine sehr viel breitere Aufnahmebereitschaft und die Anteilnahme
betrachtlich weiterer Bevolkerungsschichten an den Anliegen und Er-
gebnissen dieses Wissenschaftszweiges voraus, als das gegenwartig
der Fall ist; um eine solche Anderung des geistigen Klimas zu erreichen,
ist es jedoch erforderlich, dass die Fachleute mehr als in der Vergan-
genheit sich um die Popularisierung der Gegenstande ihrer Forschung
bemiihen. Von den Erfolgen der Museen, die seit eh und je auf diese
Aufgabe ihr Augenmerk richteten, war schon die Rede. In den Vortrags-
programmen der Gesellschaft zur Verbreitung wissenschaftlicher
Kenntnisse, des .Kulturbundes zur demokratischen Erneuerung Deutsch-
lands, der Volkshochschulen wird man jedoch fast regelmassig vergeb-
lich nach altertumswissenschaftlichen Themen suchen, und doch ware
gerade hier unter heutigen Gesichtspunkten sehr viel zu sagen. «Wer
baute das siebentorige Theben?» last Bertolt Brecht seinen lesenden
Arbeiter fragen n,
«In den Biichern stehen die Namen von Konigen.
Haben die Konige die Felsbrocken herbeigeschleppt?
Und das mehrmals zerstorte Babylon —
Wer baute es so viele Male auf? In welchen Hausern
Des goldstrahlenden Lima wohnten die Bauleute?
Wohin gingen an dem Abend, wo die
chinesische Mauer fertig war,
Die Maurer? Das grosse Rom
Ist voll von Triumpfbogen. Wer errichtete sie? Uber wen
Triumphieren die Casaren? Hatte das vielbesungene
Byzanz
Nur Palaste fiir seine Bewohner? Selbst in dem
sagenhaften Atlantis
Briillten in der Nacht, wo das Meer es verschlang,
Die Ersaufenden nach ihren Skiaven».
Die Altertumswissenschaft weiss Antwort auf solche Fragen, man
muss diese Fragen nur an sie richten; aber vielleicht ist es gelegentlich
auch notig, dass die Altertumsforscher den Arbeitern helfen, solche Fra-
gen zu stellen. In der Schule begegnet die Altertumskunde in doppelter
Form, im Geschichtsunterricht und im Sprachunterricht. Im Geschichts-
532
unterricht kommt es darauf an, endlich Schluss zu machen mit der schon
von Friedrich Engels gegeisselten lamentierenden Betrachtung der
griechisch-romischen Sklavenhaltergesellschaft. Stattdessen gilt es zu
zeigen, wie die antiken Einrichtungen, die «unsern heutigen Zustanden
und unsern durch diese Zustande bestimmten Gefiihlen nicht mehr ent-
sprechen», «entstanden sind, warum sie bestanden und welche Rolle sie in
der Geschichte gespielt haben», gilt es herauszuarbeiten, dass «ohne die
Grundlage des Griechentums und des Romerreichs» «kein modernes
Europa», ja «kein moderner Sozialismus» moglich ware12. Es bedarf
keines Wortes der Begriindung, dass so bedeutsame Aufgaben nur in
engstem Kontakt von Wissenschaft und Schule losbar sind — und
dieser Kontakt fehlt, aufs Ganze gesehen, in der Deutschen Demokra-
tischen Republik noch immer13.
Die Frage des altsprachlichen Unterrichts kann nicht getrennt
werden von dem grosseren Komplex des Fremdsprachenunterrichts
iiberhaupt; denn das humanistische Gymnasium alten Stils, in dem
alle Facher unter dem Signum des altklassischen Bildungsgutes stan-
den, ist heute weder im Westen noch im Osten wieder herstellbar, und
dort, wo man das trotzdem versucht, gibt man sich einer Illusion hin.
Der Fremdsprachenunterricht ist in der Deutschen Demokratischen
Republik lange Zeit vernachlassigt worden; das fuhrte dazu, dass ein-
mal das Universitatsstudium uber Gebiihr belastet wurde und zum
anderen mittlere Kader mit Fremdsprachenkenntnissen fiir Industrie
und Aussenhandel nicht in geniigender Zahl zur Verfiigung stehen. Um
diesen Misstanden abzuhelten, wird dem Fremdsprachenunterricht
seit einiger Zeit verstarkte Aufmerksamkeit geschenkt. Zu den Fremd-
sprachen, deren praktischer Nutzen handgreiflich ist, gehort das Latein,
das dementsprechend heute an der Oberzahl der Oberschulen gelehrt
wird, allerdings mit dem beschrankten Ziele der Bedarfsbefriedigung
fiir den arztlichen und andere naturwissenschaftliche Berufe. Immerhin
beweisen Erfahrungen, dass auch fiber diesen Lateinunterricht trofz
seiner begrenzten Stundenzahl, wenn er von einem guten Padagogen
erteilt wird, Interesse fiir die alte Welt geweckt werden kann 14. Das
Griechische ist auf die obenerwahnten 5% der Oberschulen beschrankt;
wenn fur diese altsprachlichen Ziige die geeigneten Schiller gewonnen
werden, so vermogen tiichtige Lehrer das nicht geringe Lehrplanpen-
sum 15 zu erfiillen und recht gute Erfolge zu erzielen. (In manchen
Schulverwaltungen ist jedoch das Vorurteil noch immer nicht ausge-
rottet, dass nur der angehende Priester griechischer Sprachkenntnisse
bediirfe.)
Dass dem so ist, beweisen die Ausbildungsergebnisse der Univer-
sitaten, welche einen Vergleich mit friiher durchaus nicht zu scheuen
haben. Das klassisch-philologische Studium wird in der Deutschen
Demokratischen Republik in einem fiinfjahrigen Studiengang betrieben,
das archaologische ebenso wie das althistorische in einem vierjahrigen,
wobei die Ausbildung der Althistoriker als Spezialisierung im Rahmen
des allgemeinen Geschichtsstudiums erfolgt, was sich beziiglich der
sprachlichen Ausbildung als nachteilig auswirkt. Die im Jahre 1951
durchgefiihrte Studienreform hat die friiher nur fiir Sprachiibungen
und Seminare bestehende strenge Reglementierung auch auf die Vorle-
sungen ausgedehnt und verbindliche Studienplane eingefiihrt, die
allerdings trotz aller Gebundenheit den individuellen Neigungen des
Dozenten wie des Studenten noch weitgehend Spielraum Hessen16;
533
die Massnahme war richtig und notwendig angesichts des grossen
Nachwuchsmangels, dem nur mit einer strengen Studiendisziplin abge-
holfen werden konnte, und angesichts der Tatsache, dass die iiberwie-
gende Mehrheit der Studenten staatliche Stipendien bezieht. Inzwischen
wurden mancheriei Lockerungen moglich. Das Prinzin, den Stoff in
erreicbbarer Vollstandigkeit darzubieten, wurde aufgegeben: denn
das Studium soil nicht Polyhistoren heranbilden, sondern Menschen,
die wissenschaftlich zu denken und zu arbeiten verstehen. Auch war
den schulischen Erfordernissen Rechnung zu tragen: Neben die Koppe-
lung der Studienfacher Griechisch und Latein traten die Verbindungen
Latein — Deutsch, Latein — Franzosisch, Latein — Geschichte. Das
Studium wird durch ein Staatsexamen abgeschlossen, das zur Zeit
noch in zweierlei Gestalt abgelegt wird, einem solchen fiir Lehrer und
einem so'chen fiir Diplomstudenten, die einen wissenschaftlichen Beruf
zu ergreifen beabsichtigen. Dieses Nebeneinander hat zu mancheriei
Misshel'igkeiten gefiihrt und wird friiher oder spater zugunsten eines
einheitlichen Examens beseitigt werden miissen. Voraussetzung dafiir
ware allerdings eine gewisse Einschrankung der padagogiscben Lehr-
veranstaHungen, die gegenwartig im Studium der Lehrer betrachtlichen
Raum einnehmen. Im ubrigen haben sich die mit der Studienreform
eingefiihrten padagogischen und anderen Praktika recht gut bewahrt.
Wer uber das Staatsexamen hinaus den Nachweis der Befahigung
fiir selbstandige wissenschaftliche Arbeit zu erbringen wiinscht, kann
den Grad eines Doktors der Philosophie sowie eines habilitierten Doc-
tors der Philosophie erwerben. Fiir diejenigen, die eine wissenschaftliche
Laufbahn in der Lfniversitat oder Akademie erstreben, ist die Erwer-
bung dieser Grade obligatorisch. Mit der Aspirantur hat man fast
nrgends gute Erfahrungen gemacht; in der Zukunft wird der Ausbil-
dungsweg des Nachwuchses im allgemeinen iiber eine langere Assi-
stententatigkeit bei einem Universitats-oder anderen Forschungsin-
stitut fiihren.
Damit aber sind wir bereits bei dem letzten Teil unseres Berichtes.
Welche Aufgaben und Perspektiven stellen sich fur die altertumswissen-
schaftliche Forschung in der Deutschen Demokratischen Republik?
Eine starke Seite der deutschen Altertumskunde war seit jeher die
wissenschaftliche Edition; um diese Position zu halten. sind manche
Voraussetzungen gegeben: organisatorisch befahigte Krafte, Redaktoren
mit der erforderlichen philologischen Akribie, leistungsfahige Drucke-
reien mit einem Stamm von Spezialsetzern, versierte Verlagsfachleute—
doch was fehlt. sind die Editoren. Unternehmungen wie die Inschriften-
korpora, die Bibliotheca Teubneriana, das Corpus Medicorum Graeco-
rum, die Griechischen Christlichen Schriftsteller konnen heute von
einem Lande allein nicht mehr getragen werden; es gilt nach Formen
der internationalen Zusammenarbeit zu suchen, die in echter Gleich-
berechtigung aller Beteiligten derartige Grossunternehmungen der Wis-
senschaft voranbringt.
An den Tatsachen einer sich verandernden Welt vermag auch die Al-
tertumswissenschaft nicht voriiberzugehen. Auch Bildungsgiiter
sind nicht absolut, sondern bezogen auf die sie tragende Gesellschaft.
Es ist eine grosse Aufgabe. zu der Wissenschaftler und Schulmanner
gemeinsam gerufen sind, die Rolle des antiken Bildungsgutes in unse-
rer Zeit zu bestimmen, seine Phanomene unter heutigen Gesichtspunk-
ten zu werfen und den Tragern der neuen Gesellschaftsordnung zu
534
erschliessen. Dass uns auf diesem Wege andere sozialistische Staaten
viel voraus haben, hat, glaube ich, mein Bericht gezeigt.
Die veranderte Welt, von der wir sprachen, hat es auch mit sich
gebracht, dass die Altertumswissenschaft heute nicht mehr eine Domane
Mittel- und Westeuropas ist. Vielmehr nehmen die Volker Ost- und
Siidosteuropas an dieser Arbeit immer mehr Anteil, und ihre Ergebnis-
se konnen nirgends mehr tibersehen werden, auch wenn sich dem
sprachliche und andere Schwierigkeiten entgegensteilen. Kraft ihrer
geographischen Lage fallt hier der Deutschen Demokratischen Repub-
lik eine naturgegebene Vermittlerrolle zu. In unseren Zeitschriften,
voran der eigens fiir diesen Zweck ins Leben gerufenen Bibliotheca
classica orientalis, wird dieser Aufgabe besondere Beachtung geschenkt.
Es ware denkbar, dass diese bibliographisch-dokumentalistische und
publizistische Seite unserer Arbeit in der Zukunft noch weiter aufge-
baut werden muss.
Diesen Aktiva stehen aber auch nicht zu tibersehende Passiva
gegeniiber. Von der sprachwissenschaftlichen Beschaftigung mit dem
Griechischen und Lateinischen und der antiken Rechtsgeschichte war
in meinem Bericht nicht die Rede, weil diese Disziplinen zur Zeit in
der Deutschen Demokratischen Republik faktisch nicht vertreten sind.
In unserem Staate — im Bohlau-Verlag in Weimar — erscheint die
international beachtete Zeitschrift der Savigny-Stiftung fur Rechts-
geschichte; ihre Herausgeber sowie die Mehrzahl ihrer Mitarbeiter
haben jedoch ihren Wohnsitz in der Bundesrepublik! Auf diesen Gebie-
ten fiir die Heranbildung von Nachwuchs zu sorgen, wird zum
dringenden Gebot; moglich ist eine solche Ausbildung jedoch nur mit
der Unterstiitzung derjenigen soziaiistischen Staaten, in denen diese
Disziplinen in Blute stehen. Und ahnliches gilt fiir die Archaologie.
Unserem Nachwuchs fehlt die Erfahrung in der Feldarbeit; dank dem
Entgegenkommen der bulgarischen, rumanischen und ungarischen
Fachgenossen diirfen wir jedoch in Baide auf Abhilfe rechnen.
Die Wissenschaft ist international; an ihr nehmen mehr oder
minder alle Volker ungeachtet ihrer verschiedenartigsten Staats- und
Gesellschaftsordnungen teil, und der wahre Wissenschaftler wird sich
keiner richtigen Erkenntnis, woher sie auch stammen mag, verschlies-
sen. Die Zusammenarbeit von Gelehrten verschiedener Nationalitat und
unterschiedlichen religiosen oder politischen Auffassungen ist daher
durch das Wesen der Wissenschaft selbst gewiesen. Ich glaube, dass
die altertumswissenschaftlichen Veroffentlichungen der Deutschen
Demokratischen Republik zeigen, dass unsere Institutionen seit der
Griindung unseres Staates um solche zwischenstaatlichen Verbindungen
bemiiht gewesen sind, und zwar durchaus mit Erfolg, und dass es
ihnen insbesondere gelungen ist, den Zusammenhalt mit den Fachge-
nossen in der Deutschen Bundesrepublik auf alien Sparten aufrecht
zu erhalten.
Die Wissenschaft ist international, sie lebt jedoch nicht im luftlee-
ren Raum, ist in ihren Konzeptionen ebenso wie in ihren Organisations-
formen nicht unbeeinflusst von der sie tragenden Staats- und Gesell-
schaftsordnung. Dort, wo ein gleiches politisches Ziel gesteckt ist, mag
man es auch auf unterschiedlichen Wegen zu erreichen suchen, ergeben
sich ganz naturnotwendig gleiche oder ahnliche Probleme, die zum
Austausch der Erfahrungen hindrangen. Das ist auf naturwissenschaft-
lich-technischem Gebiet langst erkannt und findet seinen Ausdruck in
535
der Bildung von Kommissionen, die den Erfahrungsaustausch und die
Zusammenarbeit zwischen den Fachleuten der sozialistischen Staaten
pflegen. Mir will scheinen, dass, zumindest von der Situation der
Deutschen Demokratischen Republik her gesehen, die Bildung eines
Konsultativrates fur die Fragen der Altertumswissenschaft geeig-
net sein konnte, die briiderliche Zusammenarbeit zwischen den
sozialistischen Staaten zu festigen und mancherlei Schwierigkeiten,
sei es im Publikationswesen, sei es in der Vermittlung der Forschungs-
ergebnisse, sei es in der Ausbildung von Spezialisten und dem
Erfahrungsaustausch der Forscher, leichter zu iiberwinden. Die Koope-
ration mit den Gelehrten in den nichtsozialistischen Landern wflrde
durch einen solchen Konsultativrat nicht beeintrachtigt, sondern
konnte sogar wirksam gefordert werden, indem Beziehungen einzelner
Staaten auch fiir andere nutzbar gemacht wiirden; auf jeden Fall
wiirde die Griindung dem Aufschwung zusatzliche Impulse verleihen,
den die Altertumsforschung in unterschiedlichen Formen, die sich aus
der jeweiligen historischen Situation erklaren, unstreitig in alien so-
zialistischen Staaten nimmt17,
ANMERKUNGEN
1. Zur Bewertung Melanchthons vgl. jetzt Leo Stern, Martin Luther und
Philipp Melanchthon — ihre ideologische Herkunft und geschichtliche Leistung,
Berlin, 1953, 96 ff.
2. Uber ihn handelt zuletzt Rudolf Sellheim in: 450 Jahre Martin-Luther-
Universitat Halle — Wittenberg, 2. Halle o. J., 159, allgemein uber die «Klassische
Altertumswissenschaft in Halle» Franz Dornseiff ebd. 305 ff.
3. Belegstellen gibt der Index bei Ernst Grumach, Goethe und die Antike, 2,
Potsdam, 1949, 1082.
4. Dazu Ernst Grumach, Goethe, 12, 1950, 71 ff.
5 Johannes Irmscher, Wissenschaftliche Zeitschrift der Karl-Marx-Univer-
sitat, Leipzig, 3, Gesellschafts- und sprachwissenschaftliche Reihe, 1953/54, 214.
6. Dazu zuletzt Bruno Doer in: Akademieverlag GmbH. Berlin 1946—1956,
Berlin, 1957, 53 ff.
7. Vgl. die Wiirdigungen von Jurgen Kroymann und Klaus-Dietrich Schunk
in: Festschrift zur 500-Jahrfeier der Universitat Greifswald, 2, Greifswald, 1956,
120 ff und 219 f.
8. Dariiber berichtet zuletzt die allerdings in Einzelheiten tendenzios gefarbte
Darstellung «Die Berliner Museen», Berlin, 49'53.
9. Die hier gegebene Reihenfolge entspricht der Anciennitat.
10. Daruber berichtet: Das Institut fur griechisch-romische Altertumskunde,
Protokoll der Eroffnungstagung vom 23.—26. Oktober 1955, Berlin, 1957.
11. Hundert Gedichte, Berlin, 1951, 107.
12. Karl Marx/Friedrich Engels, Uber Kunst und Literatur, hrsg. vonMichail
Lifschitz, 30—34. Ts. Berlin, 1950, 160.
13. Vgl. Johannes Irmscher in: Deutsche Akademie der Wissenschaften zu
Berlin 1946—1956, Berlin, 1956, 369 f.
14. Das geht implizite sogar aus den kritischen Bemerkungen von Johannes
Liebke, Das Altertum, 2, 4956, 126 ff., hervor.
15. Der Lehr plan fiir Oberschulen, Latein und Griechisch, Berlin, 1955, nennt
als Autoren fiir den Latein-Unterricht Casar, Catull, Sallust, Cicero, Ovid, Vergil,
Horaz, Lukrez, Tacitus (S. 10 f.) fiir den Griechisch-Unterricht Xenophon, Homer,
Platon, Sophokles, Thucydes, Herodot (S. 12 ff).
16. Sie sind abgedruckt bei Johannes Irmscher, Praktische Einfiihrung in das
Studium der Altertumswissenschaft, Berlin, 1954, 14 ff.
17. Der Bericht geht auf einen Vortrag zuriick, welcher im Marz 1957 in Lublin
und Wroclaw gehalten wurde.
Р. в. КИНЖАЛОВ
ЛЕГЕНДА О НЕКТАНЕБЕ В ПОВЕСТИ
«ЖИЗНЬ И ДЕЯНИЯ АЛЕКСАНДРА МАКЕДОНСКОГО»
Главы повести об Александре1, рассказывающие о том, что от-
цом македонского полководца был последний правитель Египта фа-
раон Нектанеб II, уже давно расценивались как ее древнейшая часть.
Но подлинно научное объяснение этот вопрос получил только в изве-
стной работе акад. В. В. Струве 2. Его исследование убедительно по-
казало, что истоки этого сказания восходят к периоду второго вла-
дычества персов в Египте.
В данной статье мне хотелось бы остановиться лишь на некото-
рых деталях предания о Нектанебе, которые не привлекли тогда вни-
мания В. В. Струве 3.
В. В. Струве начинает свою работу с анализа так называемой де-
мотической хроники — собрания пророчеств, относящихся к истории
Египта времени последних египетских династий и первых македонских
царей. Текст восходит, очевидно, к нескольким первоначально само-
стоятельным сериям пророчеств, которые лишь впоследствии были
механически объединены. В. В. Струве выделяет две такие серии.
Каждая из них начинается с перечисления царей в связи с соответ-
ствующим пророчеством и его толкованием.
Единственный правильный путь к пониманию второй серии хро-
ники, указывает В. В. Струве, лежит в предположении о том, что для
автора этих пророчеств Нектанеб I и Нектанеб II сливаются в одно
лицо. Согласно хронике, царь Нектанеб был могучим магом; по край-
ней мере некоторые из оракулов сформулированы в виде магических
заклинаний, влагаемых в уста царя.
После победы персов Нектанеб II бежал в Эфиопию. В хронике
имеются пророчества о грядущем победоносном возвращении Некта-
неба II из Эфиопии и будущей победе его над врагами — персами.
Вера в возрождение царства Нектанеба, в действительности не суще-
ствовавшего, создалось, очевидно, в среде египетского народа в годы,
непосредственно следующие за вторжением армии Артаксеркса III
Оха4, т. е. когда Нектанеб еще удерживал власть над Эфиопией
и какой-то частью Верхнего Египта. Персидское завоевание и после-
довавшие за ним ужасы должны были, конечно, оставить глубокие
следы в народной памяти.
Очевидно, к этому же времени следует отнести и возникновение
в египетском народе известной новеллы о сне Нектанеба, дошедшей
1 В дальнейшем рассматриваемое произведение цитируется просто как «По-
весть», цифры юнит и глав указываются в скобках (например, 1,2).
2 В В. Струве, У истоков романа об Александре («Восточные записки». I,
Л., 1927), стр. 131 — 146.
8 О памятнике в целом см.: Р. В. Кинжалов, Политическая и социальная
направленность повести *0 жизни Александра Македонского» (версия А), автореф.
канд. дисс., Л., 1955.
4 В. В. Струве, У истоков романа об Александре, стр. 139.
537
до нас в греческом переводе на одном из папирусов Лейденского со-
брания5. В. В. Струве высказывает предположение, что возникновение
этой легенды было обусловлено стремлением ее создателя объяснить
себе «причину гнева богов, поразивших столь благочестивого царя,
каким был Нектанеб II»6. Действие этой новеллы, как известно, обры-
вается на самой напряженной точке. Сопоставляя ее с данными «Хро-
ники», В. В. Струве так восстанавливает конец новеллы: «Очевидно,
Петесис, в своем страстном влечении к вину и к женщине, не выпол-
нил порученную ему работу, и надписи в святая святых храма оста-
лись незаконченными. Гнрв Онуриса обратился теперь и на самого ца-
ря. Ведь Онурис, как бог Севеннитского нома, родины Нектанеба,
имел полное право рассчитывать на максимум заботливости по отно-
шению к себе. Поэтому бог в своем великом гневе «обернулся спи-
ной» к Египту, и военное счастье покинуло Нектанеба. Войска Артак-
серкса Оха наводнили долину Нила, и царь Египта должен был бе-
жать» 7.
Всецело присоединяясь к интересным выводам В. В. Струве о кон-
цовке новеллы, хотелось бы вместе с тем остановиться на одном мо-
менте. не привлекшем внимания исследователей.
Интересна прежде всего дата в начале Лейденского папируса.
Действие новеллы происходит в июле 343 г. до н. э., т. е. ровно за пол-
года до того момента, когда Нектанеб был вынужден покинуть стра-
ну. Уже одно это делает вероятным предположение, что в новелле
должны были быть изложены причины последующих печальных для
Нектанеба II событий. И действительно, в легенде мы видим, что боги
недовольны' Нектанебом, гневаются на него, правда, по причинам, не
вполне зависящим от самого фараона. Следующий эпизод мы встре-
чаем в тексте «Повести». Он настолько тесно примыкает к новелле,
что хочется верить, будто он перенесен сюда именно из нее. После
изложения событий, предшествовавших нападению врагов на Египет,
и слов лазутчика, предупредившего Нектанеба об их приближении, мы
узнаем, что царь прибегает для отражения опасности к своему испы-
танному оружию — магическим силам. «Пустив на поверхность воды
восковые кораблики и подняв рукой жезл, Нектанеб воспользовался
могущественным словом. Но когда он пристально вгляделся в блюдо,
то увидел, что судами варваров управляют египетские боги. Поэтому,
поняв, что царь Египта выдан предательством блаженных, Нектанеб
обрил голову и бороду, чтобы изменить свой облик, и, положив за па-
зуху столько золота, сколько смог унести, бежал из Египта через Пе-
лусий» (I, 3).
Еще более ясно мысль эта выражена в другом месте «Повести»,
где говорится о пребывании Александра в Египте. Находясь в Мем-
фисе, Александр видит статую Нектанеба, воздвигнутую после бегства
последнего из Египта, и спрашивает, кто это такой. Окружающие сооб-
5 Из многочисленных изданий этого текста с 1830 г. можно указать; U. Wil-
cken, Der Traum des Konigs Nektonabos («Melanges Nicole», Geneve, 1905, S. 579—
595: U. Wilcken, Urkunden d. Ptolemderzeit, I, Berlin, 1927. 81. S. 369‘ ff.); G. Man-
teuffel, De opusculis Graecis, Aegypti e papyris, ostracis, lapidibusque collectis, War-
szawa, 1930. № 10.— Из работ по этой новелле см.: В. В. Струве, У истоков романа
об Александре, стр. 139—141; St. Witkowski, Jrt somnium Nectonabi («Eos», XIV,
1908). p. 11 so.: Б. А .Тураев, Египетская литература, M., 1920, стр. 273.
6 В. В. Струве, У истоков романа об Александре, стр. 139.
7 Там же, стр. 141.
538
щают ему, что это статуя последнего египетского фараона Нектанеба,
который бежал, узнав о предательстве богов (I, 34). Далее излагает-
ся, как египтяне узнали в Александре сына Нектанеба.
Итак, по тексту «Повести» египетские боги совершили по отноше-
нию к Нектанебу II прямое предательство (кооВосна), перейдя на
сторону врагов. Сопоставление свидетельств — новеллы и «Повести»,
хотя и сохранившихся в значительно разнящихся по времени их пись-
менного оформления литературных памятниках, позволяет хотя бы в
порядке предположения поставить вопрос: не кроются ли под этими
литературными свидетельствами следы какого-то определенного исто-
рического события? Несмотря на целый ряд воздвигнутых Нектане-
бсм II храмов и сохранившихся указов его о дарении этим храмам зе-
мельных участков и доходов с них 8, позволительно предположить, что
в конце царствования этого фараона у него произошел какой-то кон-
фликт со жречеством, в результате которого египетские жрецы, или
по крайней мере какая-то часть из них, сыграли роль прямых преда-
телей во время персидского нашествия.
В этом предположении нет ничего невероятного. Памятники сви-
детельствуют о том, что египетское жречество после первого персид-
ского завоевания в 525 г. до н. э. сумело быстро найти полный контакт
с новыми властителями страны и держалось по отношению к ним, как
к законным фараонам, земным представителям египетских верховных
божеств. Так, жрецами было составлено Камбизу тронное имя «Ме-
сут Ра» — «Порождение Ра» 9. Персидские же цари видели в египет-
ском жречестве поддержку своей власти в стране и щедрыми дарами
привлекали его на свою сторону. Вполне вероятно поэтому, что и при
вторичном персидском завоевании Египта хотя бы часть египетского
жречества могла держать сторону врагов 10. На это обстоятельство,
например, указывают краткие намеки у Диодора в его описании этих
событий. Он говорит, что родосец Ментор, начальник греческого от-
ряда, состоявшего на службе у Нектанеба II и перешедшего на сто-
рону персов, распустил слух, что Артаксеркс отнесется милостиво к тем,
кто сдаст города, а те, которых возьмут силой, будут уничтожены
так же, как был уничтожен Сидон. «Так как пленные египтяне, бес-
препятственно выходили из персидского лагеря, то этот слух вскоре
распространился по всему Египту, и везде тотчас наемники стали
враждовать с египтянами, и города наполнились распрями. И египтя-
не и наемники непрерывно старались сами передать крепости и проме-
нять на благодарность за это собственные лучшие надежды. Это
прежде всего случилось в Бубасте11. После сдачи Бубаста прочие го-
рода в страхе сдавались персам на капитуляцию. Царь Нектанеб, на-
ходясь в Мемфисе и видя, что города стремятся к сдаче, не осмелился
8 Об этой деятельности Нектанеба II см.: Б. А. Тураев, История древнего
Востока, II, Л., 1936. стр. 161—162.
9 Там же, стр. 121—126.
10 Аналогичная точка зрения была высказана и Б. А. Тураевым, правда,
основывавшим свои выводы на старом переводе Ревиля. «Таким образом, — писал
Тураев, — по-видимому, и Нектанеб и его предшественники были настоящие благо-
честивые фараоны, находившие в виду врагов и бедствий и средства и время
строить и жертвовать. Однако, если Ревиль верно читает загадочную демотиче-
скую хронику, жрецы их расценивали иначе. Чем они руководствовались, мы не
знаем» (Б. А. Тураев, История древнего Востока, II, стр. 162).
11 Припомним, что Бубаст являлся крупным культовым центром этого времени
(ср. Her. II, 60 и 138),
539
подвергнуться риску спасения своей власти. Отказавшись от цар-
ства... он бежал в Эфиопию»12 13.
Наконец, мы имеем интересное свидетельство о том же в надписи
гераклеопольского номарха и верховного жреца богини Сохмет Сам-
тауи-Тефнахта. Так как орфография ее с несомненностью указывает
на период Птолемеев, а сама она повествует о событиях конца персид-
ского владычества и времени македонского завоевания, то, думается,
она может быть приведена как косвенное подтверждение высказан-
ного выше предположения. Обращаясь к богу, Самтауи-Тефнахт гово-
рит: «Ты расширил мой путь к царскому дому; сердце благого бога
было довольно тем, что я говорил. Ты возвысил меня пред бесчислен-
ными, когда ты повернул тыл к Египту. Ты вложил любовь ко мне в
сердце властителя Азии. Друзья (царя) благодарили меня. Он дал мне
сан верховного жреца Сохмет после брата моей матери, начальника
жрецов Сохмет в обеих землях Хихе-неба. Ты защитил меня в войне
греков, когда ты отразил Азию. Они убили бесчисленное количество на
моей стороне, но никто не поднял руки против меня... Я прошел чрез
границу, будучи один. Я переплыл море без страха, помня о тебе, и не
преступил твоих повелений. Я прибыл в Ираклеополь, причем ни один
волос не пропал с моей головы. Так, благодаря тебе, начало было хо-
рошо, ты устроил и радостный конец: дал мне долголетие, полное
счастья» ,3.
Итак, этот жрец и номарх был при дворе Нектанеба II (благого
бога), сердце которого было довольно речами Самтауи-Тефнахта. За-
тем, когда бог «повернул тыл к Египту», т. е. предал его снова пер-
сам, «властитель Азии» — персидский царь — и его друзья оказывают
ему ряд милостей, не в пример прочим («ты возвысил меня над бес-
численными»); царь дает ему сан верховного жреца богини Сохмет и
берет его с собой на войну «греков», т. е. в поход против Александра.
Но и при новых владыках номарх не растерялся. Ведомый своим бо-
гом, он возвращается в родной город, где Хершефи дает ему «хоро-
ший конец», т. е. Самтауи-Тефнахт сумел благополучно приспособиться
и к новым властителям — македонянам 14.
На этом можно закончить комментарий к отмеченному совпаде-
нию новеллы с «Повестью» и перейти к дальнейшему разбору легенды
о возвращении Нектанеба.
В. В. Струве полагает, что первым непосредственным толчком
к созданию такой легенды могло явиться существование какой-нибудь
конкретной исторической личности. Таковой мог быть один из совре-
менников Нектанеба II, а именно «первый великий военачальник Нек-
танеб».
Об этом военачальнике свидетельствуют надписи его саркофага ,5,
согласно которым он был двоюродным внуком царя Нектанеба I, а
следовательно, был в родстве и с Нектанебом II. Судя по занимаемому
им посту, этот человек играл немалую роль в интересующее нас время.
Он был комендантом важнейшей крепости Силе на восточной границе
и «покорял для владыки обеих стран чужеземные области». Поэтому
Нектанеб, связанный родственными узами с последней династией,
12 Diod., XVI, 51.
13 Б. А. Тураев, История древнего Востока, II, стр. 164.
14 Ср. Fr. К. Kienitz, Die politische Geschichte Agyptens vom. 7, bis 4,
Jahrhundert vor der Zeitwende, Berlin, 1953, S. 110—111.
1$ См.; В. В Струве, У истоков романа об Александре, стр, 141,
54Q
Должен был пользоваться большой известностью в Египте. На нем,
быть может, и сосредоточились надежды определенных кругов египет-
ского народа после бегства из страны Нектанеба II. По весьма вероят*
ному предположению акад. В. В. Струве, на этого Нектанеба, оче-
видно, и намекал оракул в тексте «Повести», который дали будто бы
боги в ответ на вопрос о судьбе Нектанеба II: «Бежавший из Египта
могучий, сильный старый царь-династ спустя некоторое время, отбро-
сив старческий вид, вернется на египетские равнины молодым и, обой*
дя кругом вселенную, даст нам подчинение врагов» 16.
Этими представлениями, сложившимися, очевидно, в период, не-
посредственно следовавший за вторичным персидским завоеванием,
когда египтяне страдали от чужеземного ига, и следует, вероятно,
объяснить факт популярности Нектанеба в последующее время. Народ
Египта учредил ему, как герою, культ в Фивах наравне с Нектанебом I
(жрец дома Нектанеба I и жрец статуи Нектанеба II17)18. Вокруг
имени этого царя слагаются легенды, нашедшие затем отражение
в памятниках народной греко-египетской литературы птолемеевского
периода. Одно такое произведение — новелла о сновидении Нектане-
ба— уже было упомянуто; в качестве другого можно привести текст,
посвященный прославлению бога Имхотепа-Асклепия. В начале его
рассказывается, что Нектанеб, «страшно раздраженный» на каких-то
«отступников от святилища», приказывает верховному жрецу Нехау-
ту разыскать в течение одного месяца некую книгу, которая должна
помочь в исправлении каких-то допущенных ошибок. Нехаут находит
ее за два дня вместо назначенных тридцати. Это оказывается книга
о чудесах бога Имутиса-Асклепия. Далее следует изложение чудес 19.
Косвенным доказательством популярности легенды о Нектанебе
среди египетского земледельческого населения является также широ-
кое распространение самого имени Нектанеб (в форме NexxevtpK;
или в Египте птолемеевского времени20. В этой же связи
16 (I, 3). —Разумеется, в исследуемом тексте это предсказание уже увязано
с личностью Александра Македонского (слова «обойдя кругом вселенную»). По
мнению проф. М. Э. Матье, в языке данного оракула чувствуются следы влияния
египетского синтаксиса, указывающие, может быть, на то обстоятельство, что
первоначальный текст его был создан на египетском языке. В. Кролль в своем
издании текста «Повести» (стр. 3) считает, что оракул был дан в стихотворной
форме, состоящей из смешанных холиямбов и триметров. В главе (I, 35), описы-
вающей пребывание Александра в Мемфисе и признание в нем египтянами
наследника Нектанеба, этот оракул приводится в несколько иной форме: «Бежав
ший царь снова возвратится в Египет, не в виде старца, но в виде юноши, и
подчинит нам наших врагов-персов», которую следует считать по содержанию
более древней, так как здесь в качестве врагов Нектанеба II и египтян названы
персы, даже не упоминающиеся в первых главах «Повести».
17 Ср. важную роль, которую играет статуя Нектанеба II при признании
Александра египтянами в «Повести» (I, гл. 3, 34).
18 Б. А. Тураев, История древнего Востока, II. стр. 162—163. — Возможно, что
этой же популярностью имени Нектанеба объясняется и фрагментированная иеро-
глифическая надпись у Ахмима, в гроте, посвященном богу Мину, в которой
какая-то женщина, именующая себя «княгиней», владычицей обеих земель и «ве-
ликой царской супругой», называет себя «дочерью» Нектанеба. Судя по помещен-
ным рядом картушам с именем Птолемея II Филадельфа, эта надпись относится
к птолемеевскому времени (Б. А. Тураев, История древнего Востока, II, сгр. 218,
ср.: В. В. Струве, У истоков романа об Александре, стр. 145; Н. А. Шолпо, Два
фрагмента египетских водяных часов («Труды отдела Востока Государственного
Эрмитажа», I. 1939), стр. 160.
19 G. Manteuffel, De opusculis Graecis Aegypti e papyris..., № 3, p. 86—91.
20 Tebt. P., I, № 61a, b, 62—63, 66—67, 72, 81—82, 84, 88, 98 и др.; P. Oxy,
I, № 69; X, № 1287.
541
заслуживает внимания и то обстоятельство, что изготовленный для
Нектанеба II саркофаг был найден в Александрии 21.
С течением времени в народном сознании могла возникнуть мысль
об отождествлении возродившегося Нектанеба, который должен был
освободить Египет от персидского ига, с Александром Македонским,
действительным освободителем долины Нила.
На имевшуюся уже в народном сознании к III в. до н. э. связь
Нектанеба и Александра указывает, по мнению В. В. Струве, уже то,
что в демотической хронике легенды об этих двух исторических лицах
переплетаются. Иначе трудно объяснить, почему в хронике за пред-
сказаниями о грядущем победоносном величии Нектанеба следует
оракул о приходе «ионийцев»: «Это ионийцы, которые приходят в Еги-
пет. Они управляют Египтом долгое время. Живут собаки, и большая
собака найдет еду» 22. К сожалению, текст хроники на этом предска-
зании обрывается. Однако представляется вполне убедительным пред-
положение В. В. Струве, что хроника в своем нарочито темном проро-
ческом стиле намекала на легенду о том, что Нектанеб II был отцохм
Александра Македонского. «Подобная легенда должна была быть по
сердцу египетскому народу. Приписав Александру египетского отца,
египтяне могли утешать свое честолюбие мыслью, что владыкой мира
стал египтянин» 23.
В какой же социальной среде могла возникнуть и развиваться эта
легенда? В. В. Струве справедливо замечает, что самого Александра
Великого происхождение от египетского царя, конечно, привлекало
мало, поскольку он считал себя сыном бога Зевса — Амона24. Раз-
21 A. Wiedemann, Geschichte Aegyptens von Psammetich I. bis auf Alexander
d. Gr., Leipzig, 1880, S. 288.
22 В. В. Струве так комментирует этот оракул: «„Собаки" это, очевидно,
ионийцы, а „большая собака" это царь ионийцев Александр, который приходит
в Египет в качестве одного из „проявлений" Нектанеба. То, что Александр назван
„большой собакой", нас не должно смущать, ибо в глазах египтян „собака" была
священным животным, и название ее не было бранным словом» (В. В. Струве,
У истоков романа об Александре, стр. 143).
23 В. В. Струве, У истоков романа об Александре, стр. 144. —Подобное же
представление лежит и в основе сообщения Геродота о якобы египетском проис-
хождении Камбиза (Her., Ill, 2) с той лишь разницей, что источником его были,
по всей вероятности, жреческие круги (см.: Б. А. Тураев, История древнего
Востока, II, стр. 125).
24 На одном из памятников египетской коллекции Государственного Эрмита-
жа— фрагменте клепсидры — А. Видеманн, правда, нашел подтверждение того,
что уже сам Александр будто бы одобрил фикцию своего происхождения, если
не от Нектанеба II, то< от Нектанеба I. Мотивирует это положение Видеманн
следующим. На клепсидре имеется картуш с именем Александра, сопровождаемым
одним из царских имен Нектанеба I. Видеманн сопоставляет «Александра» эрми-
тажного памятника с Александром Великим и выводит отсюда заключение. что
последний считал себя потомком Нектанеба I («Wochenschrift fiir Klass. Philologie»,
34, 19-17, S. 591—595). Однако В. В. Струве приходит к заключению, что под Алек-
сандром эрмитажной клепсидры правильнее понимать сына Александра Великого от
Роксаны — Александра IV, а под вышеупомянутым царским именем — его соправи-
теля Птолемея I (В. В. Струве, У истоков романа об Александре, стр. 144—145).
Н. А. Шолпо («Два фрагмента...», стр. 158—161) продолжает придерживаться гипо-
тезы Видеманна, возражая В. В. Струве. Однако Н. А. Шолпо, приписывая разби-
раемое царское имя Нектанеба I (в котором он, исходя из старых данных, видит
Нектанеба II) Александру Великому, не учитывает, что в известных нам иероглифи-
ческих надписях с именем Александра Македонского этого царского имени нет.
Косвенным доказательством правильности взгляда В. В. Струве представляется нам
также и то, что царские овалы около фигуры жертвователя на эрмитажной клеп-
сидре не заполнены. Б. А. Тураев отмечает это как характерную для ранних надпи-
сей Птолемея I особенность (Б. А. Тураев, Египетская литература, стр. 240).
542
решение этого вопроса лежит, думается нам, в исследовании полити-
ческих и социальных тенденций памятников греко-египетской народ-
ной литературы. Подобных работ, к сожалению, еще не существует.
Имеющиеся небольшие исследования по отдельным памятникам этой
литературы, во-первых, слишком малочисленны, а во-вторых, ввиду
ограниченности темы в них нельзя даже поставить более широкие во-
просы, а не только наметить какое-либо их разрешение. Более того,
свод всех опубликованных в различных папирологических изданиях
новых текстов остается пока лишь пожеланием. Единственное исклю-
чение представляет цитировавшаяся выше книга Г. Мантейфеля, в ко-
торой автор собрал и издал с подробным критическим аппаратом не-
сколько памятников этой народной литературы. Но и эта книга в
настоящее время уже далеко не отражает всего богатства обнаружен-
ных памятников.
В пользу определения «Повести» как памятника народной литера-
туры говорит прежде всего сам характер изложения там легенды о
Нектанебе. Рассмотрим интересующий нас вопрос сначала с точки
зрения египетских материалов.
Обращает внимание прежде всего общий тон изложения легенды.
Внимательно вчитываясь в текст, легко убедиться, что автор рассмат-
риваемой редакции был, очевидно, хорошо знаком с древнеегипетски-
ми представлениями о том, что всякий наследник фараона рождается
от брака царицы с богом Амоном, принимающим в момент зачатия
ребенка облик правящего фараона. Но, используя это древнее рели-
гиозное представление, автор переработки значительно его изменяет.
В его изложении легенда о Нектанебе как отце Александра приобре-
тает черты занимательной новеллы, близкой по духу к известным
«Милетским рассказам». Нектанеб рисуется в ней ловким обманщи-
ком, влюбившимся в Олимпиаду и при помощи магических сил заста-
вившим ее отдаться ему.
Чрезвычайно характерен в этом отношении и рассказ о смерти
Нектанеба. Используя отголоски древних мифологических представле-
ний о смерти отца от руки не узнавшего его сына, автор нашей редак-
ции создает живую картину гибели ловкого обманщика, открыто иро-
низируя над пророческими способностями Нектанеба 25.
Таким образом, возникшее у египетского народа вскоре после вто-
ричного персидского завоевания представление о пришествии какого-
то избавителя от чужеземного ига (возможно, того же Нектанеба в
ином, юношеском облике), которое впоследствии связывалось с лич-
ностью Александра Македонского, подано в «Повести» в чисто новел-
листическом духе, с весьма свободным отношением как к персоне
фараона (Нектанеб), так и к официальным доктринам египетской ре-
25 Совершенно напрасно поэтому некоторые западные исследователи (Аус-
фельд, Нёльдеке, Кролль) видят в данной части рассказа механически присоеди-
ненный пересказ эзоповской басни об астрологе (ed. Halm., № 72).
В «Повести» присутствие рассказа о смерти Нектанеба глубоко обосновано
всем содержанием и характером предыдущих глав. В первоначальном варианте
легенды, возможно, такого конца *не было, и Нектанеб исчезал в ней непосредственно
после рождения Александра, т. е. о нем больше не упоминалось, так как та роль,
которая требовалась от него в легенде (зачатие Александра), была исполнена. При
переработке этой легенды в повесть перед автором переработки, естественно, встал
вопрос о дальнейшей судьбе Нектанеба, так как в литературном произведении
исчезновение действующего лица должно быть как-то мотивировано. Мы видим,
как автор переработки решил эту проблему.
543
лигии (Амон). Такое отношение, да и сам общий тон рассказа очень
характерны для памятников народного творчества Египта птолемеев-
ского периода и предшествующего — саисско-персидского. Еще Геро-
дот во время своего путешествия по Египту слышал немало подобных
рассказов26. Достаточно вспомнить приводимые им легенды о сокро-
вищнице Рампсинита, о дочери Хеопса или дочери Микерина, о воров-
стве Амасиса, о шлеме Псамметиха, рассказы о царствовании Нито-
криды или о том, как фараон Микерин продлил оставшиеся годы своей
жизни, историю о слепоте сына Сесостриса Ферона и др., чтобы убе-
диться в большой близости их с «Повестью».
Эти рассказы Геродота дают яркий пример того, как та или иная
историческая личность, то или иное историческое событие или памят-
ник осмысливались в сознании египетского народа, обрастая легендой.
Примечательна одна, уже отмечавшаяся вскользь характерная особен-
ность этих сказаний: в большинстве их порой ясно звучат ноты соци-
ального протеста, выраженные либо в сатирическом изображении лич-
ности и поступков фараона, либо в критическом отношении к основным
положениям египетской религии и ее официальным представителям.
Еще более интересными свидетельствами являются памятники
демотической литературы. Один цикл таких рассказов — о верховных
жрецах Мемфиса,— подробно разобранный в работе Ю. П. Францова
о древнеегипетских сказках, наиболее ярко выявляет те характерные
черты греко-египетской народной литературы, о которых было упомя-
нуто раньше27.
Таким образом, приведенные выше данные позволяют предпола-
гать, в каких социальных слоях эллинистического Египта и при какой
обстановке могла возникнуть легенда о Нектанебе II как об отце
Александра Македонского, а также какую политическую направлен-
ность эта легенда первоначально имела. Значительно труднее про-
следить детально ее дальнейшее развитие до того момента, когда она
оказалась включенной в рассматриваемую редакцию «Повести об
Александре» или, вернее, образовала ее основное ядро. Но этот во-
прос уже не относится к рассмотренной нами теме.
26 См.: Ю. П. Францов, Легенды о Бокхорисе у Геродота (из области ис-
торической легенды древнего Египта) («Язык и литература», II, 2, Л., 1927), стр.
27—43; А. Доватур, Повествовательный и научный стиль Геродота, Л., 1957,
стр. 65—178.
27 См.: Ю. П. Францов, Древнеегипетские сказки о верховных жрецах (Из
истории отношения к жречеству в раннеклассовом обществе) («Советский фоль-
клор», 1936, № 2—3), стр. 159 сл.
К. М. КОЛОБОВА
АТТАЛ III И ЕГО ЗАВЕЩАНИЕ
В нашей учебной литературе до настоящего времени прочно удер-
живается представление о последнем пергамском царе, доб-
ровольно составившем завещание, по которому Пергамское царство
переходило под власть Рима.
Западноевропейские исследователи, начиная с Кардинали !, а в
последнее время Хансен 1 2 и Вавржинек3 сделали очень многое для
восстановления истинного образа Аттала III. Однако до сих пор со-
храняются старые представления о добровольном составлении завеща-
ния Атталом III. Следует при этом учитывать, что завещания в пользу
Рима в период римских завоеваний были особой формой римской
«мирной» экспансии. В самом деле, завещания Птолемея Киренского,
Аттала III, Никомеда Вифинского и поддельное завещание Птолемея,
царя Einnra, наводят на мысль, что каждое из них должно быть ис-
следовано не только изолированно, но и в связи с общей проблемой
римской экспансии.
Следует вспомнить, что отец Митридата Евергета Митри-
дат V погиб, по-видимому, после того, как отказался передать свое
царство Риму; после его смерти в Понте прочно утвердилась про-
римская правящая группировка, позже свергнутая Митридатом Ев-
патором.
По мере военных успехов и особенно после окончания 3-й Маке-
донской войны (171 —168 гг. до н. э.) Рим перестал стесняться в сво-
их действиях на Востоке. Малейшая попытка со стороны правителей
Пергама проявить самостоятельность в вопросах внешней политики
с этого времени рассматривалась уже как нарушение «верности» Ри-
му. Прежняя благосклонность римлян к Евмену II все более сменялась
подозрительностью и недоброжелательством.
После окончания войны Пергама с галатами Рим, несмотря на
победу Евмена, предоставил галльским племенам автономию в преде-
лах их старых племенных границ. Прусия И, воспользовавшись
охлаждением Рима к Евмену, беспрерывно доносил в Рим о его дей-
ствиях и даже о будто бы заключенном союзе Евмена с Ариаратом
и Сирией 4.
В последние годы жизни Евмен уделял большое внимание цент-
ральным районам Малой Азии, стремясь подчинить их политическому
влиянию Пергамского царства. Об этом ясно свидетельствует тайная
1 G. Cardinali, La morte di Attalo III-e la rivolta di Aristonico («Saggi di
Storia Antica e di Archeologia off. a. G. Beloch», Roma, 1*910), p. 269—320.
2 E. v. Hansen, The Attalids of Pergamon («Cornell studies in class philolo-
gy», XXIX. New York, 1947, № 4).
3 V Vavrinek, La revolte d’Aristonicos («Rozpravy Ceskoslovenske Akad.
Ved.>. 67. Praha, 1957), p. 2.
4 Союза в действительности не было, но, по-видимому, Евмен пытался сбли-
зиться с этими государствами, имея в виду возможность войны с Вифинией.
35 Заказ № 2603 545
переписка Евмена II и Аттала II со жрецом Кибелы в Пессинунте
Аттисом (163—156 гг.) 5.
Решением об автономности галльских племен (в 166 г. до н. э.)
Рим дал ясно почувствовать свое неблагосклонное отношение к даль-
нейшим притязаниям Евмена в Малой Азии; однако втайне от Рима
Евмен тем не менее продолжал военные действия против галатов. Его
доверенным лицом стал Аттис, которому он, судя по переписке, посы-
лал войска и средства, необходимые для ведения войны 6.
Переписка, начатая Евменом, после его смерти в 169 г. до н. э.
была продолжена Атталом II; одно из писем к Аттису (№ 57), по-ви-
димому, было написано Атталом еще при жизни брата, фактическим
соправителем которого он был в последние годы его правления.
Особенно интересно последнее письмо, написанное Атталом II в
156 г. до н. э. (№ 61).
Как полагает Уэллс, письмо было написано сразу после совеща-
ния Аттала с Аттисом в Апамее Киботе на р. Меандр, где обсужда-
лись вопросы о продолжении войны с противником, который остался
неназванным. По-видимому, речь шла о галатах. По возвращении из
Апамеи в Пергам Аттал II созвал совещание по тому же вопросу.
Письмо Аттала и посвящено итогам этого совещания. После обычного
приветствия Аттал пишет:
«Когда мы прибыли в Пергам и я созвал на совещание не только
Афинея, Сосандра и Меногена, но и многих других из близких7 и ког-
да я изложил перед ними то, о чем мы совещались в Апамее, сказав
и о нашем решении, то произошел чрезмерно длительный обмен мне-
ний. Сначала все склонились к тому же решению, которое было при-
нято нами. Хлор 8 же, очень настойчиво указывая на римское влия-
ние, советовал ни в каком случае ничего без них не делать. Сначала
возражали ему немногие, но потом, в течение смены все новых и но-
вых дней, мы непрерывно размышляли об этом, и его слова станови-
лись для нас все более убедительными. Какое-либо предприятие, совер-
шенное без них [римлян], стало казаться нам сопряженным с вели-
кой опасностью. Ибо в случае [нашей] удачи появятся зависть,
клевета, низкие подозрения, то, что было у них [римлян] и по отно-
шению к моему брату; в случае же неудачи — явная гибель. Ибо они
не помогут, но с удовольствием будут смотреть [на то], что мы без
них предприняли такое дело. Теперь же — да не случись этого! —
если мы в чем-либо потерпим неудачу, то, действуя с их согласия, мы
получим от них помощь и вновь сразимся с благословения богов. Мы
решили поэтому постоянно, при удобном случае, посылать в Рим пос-
лов и сообщать им обо всем, в чем наши мнения расходятся, а [тем
временем] предусмотрительно вооружать себя, если в чем-либо нам
потребуется помощь самим себе...».
Интересный документ переписки Аттала II с Аттисом свидетель-
ствует, что в тот период антиримские настроения в Пергаме были
5 С. В. Welles, Royal correspondence in the Hellenistic period, New Haven,
1934, № 55—61.
6 Ibid., № 55, 57.
7 В -надписи: a\a*(xatoi. Совет царя состоял из его близких друзей и
часто родственников. Афиней и Сосандр состояли в родстве с царем. Меноген
занимал должность б етсс Ttpa'YfxaTcov^ т. е. был должностным лицом первого
ранга (ср. Е. v. Hansen, The Attalids of Pergamon, p. 186—187).
8 О Хлоре упоминаний больше нигде нет.
545
Очень сильны. Большая часть друзей и советников царя высказыва-
лась в пользу самостоятельной политики Пергама в Малой Азии.
Политика Рима анализируется Атталом без всяких прикрас, причем
раскрываются в настоящем виде и взаимоотношения римлян и Евме-
на II 9. Никаких иллюзий по отношению к Риму и его политике на
Востоке у Аттала II уже нет, и именно поэтому он сознает безвыход-
ность создавшегося для Пергама положения 10 11.
Со 156 г. до н. э. Аттал II действительно начинает серию посольств
в Рим, не принимая без одобрения Рима никакого, даже второстепен-
ного, решения.
После 146 г. до н. э. на Востоке уже не оставалось ни одного го-
сударства, способного противостоять Риму. Наступил момент, когда
существование сильного Пергамского царства в Малой Азии стало
для Рима крайне нежелательным. В этот роковой для истории Перга-
ма момент на престол вступил после смерти Аттала II Аттал III
(138—133 гг.).
Вопреки общераспространенному мнению о том, что Аттал III
вступил на престол в возрасте 33 лет, следует принять выводы Хан-
сен о рождении Аттала в 162 г. до н. э.; следовательно, Аттал встал
у власти 24 лет и умер еще совсем молодым — 29 лет п.
Любопытно, что царь, завещавший Риму царство, т. е. царь, в
преданности которого Риму не могло быть сомнений, именно в рим-
ской историографии изображается страшным извергом, для харак-
теристики которого историки не могут найти достаточно черных
красок.
Диодор утверждал 12, что, вступив на престол, Аттал III стал уп-
равлять царством не в духе предшествующих правителей, а совер-
шенно иначе. Если прежние цари отличались своим человеколюбием,
то Аттал жестоко убивал самых близких и верных людей. Заподозрив
могущественнейших друзей отцовского дома в злоумышлении против
него, он убил их, предательски заманив к себе, и тотчас же отдал рас-
поряжение умертвить их жен и детей. Других «друзей», командовав-
ших войсками или бывших стратегами в городах, он также убил, при-
бегнув к обману; жены и дети многих из них испытали ту же участь.
Характерен и вывод: «Ненавидимый, вследствие жестокости, не только
управляемыми, но и близкими к власти людьми, он сделал всех под-
данных склонными к перевороту».
Юстин 13 также говорит об убийствах и казнях «друзей», объяс-
няя это местью Аттала III за смерть его жены и матери. «После этой
9 С утверждением Аттала II об отношениях Рима к его брату хорошо согла-
суется письмо Митридата Арсаку, царю парфян, у Саллюстия (Sallust., Histor.,
IV, 61, 8), о том, что римляне, первоначально гордясь дружбою к ним Евмена,
затем предали его и низвели различными повинностями и оскорблениями до поло-
жения раба.
10 Неясной «в надписи остается фраза xai 7«р ха'. a<patpeat\
xat D7to<pia\ р.оДГг(ра^ ... Термин a<paipEGi<; Уэллс предлагает понимать (следуя в этом
Момзену) как «клевета» или «ликвидация достигнутого успеха». Может быть,
смысл термина более конкретен: «устранение» самих виновников самостоятельной
политики Пергама, т. е. Евмена, на что в надписи дается лишь глухой намек, так
как «устранение» может коснуться и самого Аттала.
11 Е. v. Hansen, The Attalids of Pergamon, p. 427—429; The Parentage and
Date of Birth of Attains III, Appendix I; список эфебов: AM, XXIX, 1904, S. 170—
171, № 14.
12 Diod., XXXIV, 3.
13 Justin., XXXVI, 4, 1—2.
35*
547
вспышки преступной мести, — продолжает Юстин, — он стал носить
скромную одежду, отпускал свою бороду и волосы так, как это бывает
у заключенных, никогда не выходил из дворца и не показывался наро-
ду, не устраивал во дворце никаких праздников и вел себя совсем не
так, как это свойственно разумным людям. Таким образом, казалось,
что он получает возмездие от призраков тех людей, которых он предал
смерти».
Древние авторы заботливо сохранили много анекдотов о заня-
тиях Аттала вовремя его уединенной жизни во дворце. Рассказывали,
чго он разводит в саду ядовитые растения для новых убийств и по-
сылает в подарок «друзьям» кушанья, искусно приготовленные, но
обрызганные ядовитым соком губительных растений 14.
Из этих утверждений неизбежно следует вывод, что вся деятель-
ность Аттала III была направлена к умерщвлению невинных людей;
его пренебрежение государственными делами и бессмысленный тер-
рор привели к восстанию, так как в результате его политики все под-
данные стали склоняться к перевороту.
Однако надписи, относящиеся ко времени Аттала III, явно расхо-
дятся с показаниями древних историков15 и свидетельствуют, что
Аттал III продолжал политику своих предшественников как по отно-
шению к городам Пергамского царства, так и к городским культам.
Высказанное ранее в литературе мнение об отказе Аттала III в апо-
феозе Атталу II, после убедительного разъяснения Кардинали, должно
быть оставлено 16.
В двух письмах (к городам Кизику и Пергаму) Аттал III
проявляет заботу о культе Сабазия, установленном в Пер-
гамском царстве его матерью, причем в Пергаме устанавливается об-
щий культ Зевса Сабазия и Афины Никефоры 17.
В надписи, найденной вблизи Элеи 18, а некогда стоявшей на свя-
щенном участке Асклепия Сотера в городе Пергаме, сообщается о
почестях, оказанных городом царю после его победоносного возвра-
щения из военного похода 19. Здесь же говорится, что Аттал III про-
явил свою благосклонность к городу, сохранив к нему то расположе-
ние, какое проявляли и его предки, а также об его благодеяниях горо-
ду. В надписи указано, что «общие интересы управления он (Аттал)
поддерживал наилучшим и достойнейшим образом» 20.
14 Justin., XXXVI, 4, 3; Pint., Demetr., 20.
15 Впервые это отметил Кардинали (G. Cardinali, La morte di Attalo III-e la
rivolta di Aristonico, p. 273); подробно развила Хансен (E. v. Hansen, The Attalids
of Pergatnon, ip. 135 sq.) .Частичная критика источников есть <в работе Вавржинека
(V. Vavrinek, La revolte d’Aristonicos), который, к сожалению, не смог познако-
миться с капитальной работой Хансен.
16 Ср.: AM, XXXIII, 1908, S. 376—379. — Издатель надписи Якобсталь пола-
гал, что название «Филадельфы» относится к Филетеру и Афинею. Это ввело в
заблуждение Низе (Niese, Gesch. d. Griech. und Makeddn. Staaten.,, III, Gotha, 1903,
S. 205, 3; S. 364, 2). Правильное объяснение термина как относящегося к Евмену II
и Атталу II дано у Кардинали (р. 273, 2). Хансен считает объяснение Карди-
нали бесспорным (р. 135).
17 С. В. Welles, Royal Correspondence in the Hellenistic period, № 66, 67.
18 OGIS, № 332; op. A. Domaszewski, Philolog, LXVII, 1908, p. 1, 2, A. Wilhelm
(JOAI, XVII, 1914, p. 18, 40).
19 Точная дата надписи неизвестна, также неизвестно, с кем велась эта
война.
20 Кардинали отмечает сходство этого постановления с декретом в честь
гимнасиарха, ср.: AM, XXXIII, S. 376 ff.
548
Письма Аттала III также свидетельствуют о большом внимании
царя к жизни городов, к их культам и храмовому управлению 21. Здесь
нет и намека на тот уединенный и странный образ жизни, который при-
писывается Атталу Диодором и особенно Юстином. Судя по эпигра-
фическим данным, правление Аттала III ничем существенным не от-
личалось от правления его отца и дяди. Тенденциозное освещение лич-
ности Аттала римскими историками, как нам представляется, может
преследовать лишь одну цель: показать Аттала как царя, приведшего
Пергамское царство к гибели, которая была предотвращена лишь
своевременной «помощью» Рима.
В трактатах римских ученых часто упоминаются научные заслу-
ги Аттала. Соотечественник Аттала, пергамский врач и ученый Гален
считал Аттала знатоком лекарственных и ядовитых растений. Он отме-
чал, что действие ядов Аттал испытывал в научных целях на людях,
осужденных на смертную казнь22.
Древние указывали на то, что Аттал III изобрел пластырь для
лечения ран и язвенных поражений кожи 23 и что он сделал ряд цен-
ных наблюдений над секрецией внутренних органов животных. Пли-
ний неоднократно упоминает о специальных исследованиях Аттала, по-
священных наблюдениям как над животными, так и над насекомыми 24.
Ему же принадлежал трактат о сельском хозяйстве, в частности о
способах лучшего возделывания виноградников и оливковых деревьев;
на это сочинение ссылались Варрон, Плиний и Колумелла 25. По рас-
поряжению Аттала в Пергаме были переведены сельскохозяйственные
трактаты ученых Карфагена.
До Феофраста и после него в ботанике преобладали чисто прак-
тические интересы: она оставалась преимущественно наукой о ядо-
витых растениях. Ботаника, впервые поставленная на строго научную
основу Феофрастом, не нашла себе достойных преемников в антич-
ном мире.
Пристрастие Аттала к изучению свойств растений объясняется,
таким образом, в первую очередь научными интересами молодого
царя.
В своих записках он специально разъяснял, что цари не соверша-
ют ничего ужасного, если производят опыты над людьми, присужден-
ными к смерти (вивисекция по отношению к смертникам применялась
и в Александрии при Птолемеях). Здесь мы видим попытки Аттала
оправдаться от обвинений, предъявлявшихся ему при жизни.
Несомненно, что Аттал III был незаурядным ученым своего вре-
мени.
Это, конечно, не исключает того, что Аттал мог использовать свои
знания и для расправы с неугодными ему придворными, ответствен-
21 Кроме указанных выше, есть еще два письма Аттала (С. В. Welles, Royal
correspondence in the Hellenistic Period, № 68, 69), относящиеся также к делам
культа и управления храмовыми доходами поселений Ликии и Карии.
22 Ср.: Galen (Kuhn), XII, 252: st pev Paatkei? б>/т:е<; ev avftpcoitot<; ev йаматср хата-
X£xptp£^ot<; sKOtTjaa^TO ттр K£tpa\ абт(Ь^ (i.e. tojv Da^aaipcov <pappaxar?) oobiv £?cpa^£\ bstvo';.
Эти слова приведены у Галена со ссылкой на записки Аттала III, на которые,
кроме Галена, мы не встречаем ссылок; вероятно, они не были распространены
за пределами Пергама. Ср. также: Galen, XIII, 416; XIV, 12; XII, 252.
23 Cels., 5, 19, 11; Plin., HN, 32, 8 (27), 87; Galen, XIII, 409—416.
24 Plin., HN, см. индекс Плиния к книгам 8 и 11.
25 Varro, RR, I, 1, 8; Plin., HN, index 14, 15, 12, 18; Colum., RR, 1. 8.
549
ними за смерть его матери и жены или опасными для него самого 2в.
Такие убийства широко практиковались эллинистическими царями
особенно при вступлении на царство.
Странными являются и обстоятельства его смерти в столь моло-
дые годы и то, что источники говорят о ней кратко и глухо.
Сграбон сообщает: «Он умер от болезни, оставив наследниками рим-
лян»26 27. Юстин рассказывает об увлечении Аттала скульптурой. Создав
модель бюста своей матери и работая над памятником в ее честь, Ат-
тал заболел «от слишком сильного солнечного жара», в результате
чего и умер на седьмой день болезни 28.
Следовательно, болезнь Аттала была неожиданной, а смерть —
скоропостижной.
В связи с этим возникает вопрос: почему же к моменту внезап-
ной смерти молодого царя его завещание в пользу римлян оказалось
уже готовым и подписанным заранее?29. Было ли это в действительно-
сти добровольным призывом царя к римской интервенции в царстве,
охваченном революционным брожением?
Наши подозрения усиливает еще то обстоятельство, что Диодор,
используя несомненно римский источник, старается подвести читателя
именно к такому выводу. Однако в таком случае в завещании должна
была существовать оговорка, как это было в завещании Пто-
лемея Киренскоп), о сохранении за Атталом пожизненного правления
в Пергаме. Но такой оговорки, однако, не было. Завещание было со-
ставлено в пользу римлян лишь при условии смерти царя.
Не случайным является также умолчание Диодора о завещании
Аттала. Римлянам необходимо было убедить всех в том, что захват
ими Пергамского царства был очередным «благодеянием» Рима, а
это заставляет нас взять под подозрение правильность римской интер-
претации самих фактов.
Выше отмечалось, что судьба Пергамского царства была решена
уже к моменту вступления на трон Аттала III. Оставлять в Азии силь-
ное в военном отношении государство, самостоятельно располагавшее
своими сухопутными и морскими силами, было опасно для римской
политики на Востоке. Как видно из так называемого «восстания Ари-
стоника», во Фракии и Карии, население которых было охвачено вос-
станием, оппозиция к римскому владычеству в покоренных Римом
областях была уже очень сильна. В это же время в самом Пергамском
царстве образовался горючий материал в результате суровой эксплу-
атации земледельцев и скопления в городах большого количества
рабов.
История Пергамского царства показывает, что при вторжении
26 В литературе отмечалось, что жертвой Аттала пал, по-видимому, Филопо-
мен, полководец Аттала II, о котором у Плутарха в «Моралиях» (Мог., 792)
сохранилась очень нелестная характеристика. Он был, однако, не «первым минист-
ром», как думает Вавржинек (V. Vavfinek, La revolte d’Aristonicos, p. 13, n° 26).
а хранителем царской печати (oetci tt(<; а<рарбо<;), ср.: AM, XLIV, 1919. S. 30—31,
№ 16 (M. Scheele). Если действительно, согласно анекдоту у Плутарха, он был
фаворитом, влиявшим на больного Аттала II и «жиревшим, как свинья в хлеву»,
то это доверенное лицо Аттала II, конечно, Аттал III мог устранить. Однако Со-
сандр и его сын Афиней по-прежнему пользовались почетом при дворе Аттала III.
27 Strab., XIII, 4, 2.
28 Justin., XXXVI, 4, 4—5.
29 Вавржинек правильно отмечает, что завещание не могло быть написано
Атталом во время его болезни (V. Vavrinek, La revolte d’Aristonicus, p. 18).
550
врагов полководцы враждебных армий с большой легкостью подводи-
ли свои войска к стенам Пергама, т. е., иначе говоря, население цар-
ства оставалось пассивным в этой борьбе. Одновременно скопление
чрезмерных богатств в руках Атталидов свидетельствует о суровой си-
стеме эксплуатации подвластного населения. Не случайно во время
расследования римлянами обстоятельств покушения на жизнь Евме-
на I родосцы характеризовали его как самого деспотического прави-
теля в Азии, каким даже не был, по их мнению, Антиох. Персей, царь
Македонии, также указывал на деспотический произвол Евмена как
в четной, так и в общественной жизни 30.
Ненависть к пергамским правителям росла. Об этом ярко свиде-
тельствует Пергамский декрет 133 г. дон. э.: власти города вынужде-
ны принимать срочные меры для предотвращения развития револю-
ционного движения в социальных низах города.
Стремление Аттала к уединению в своей частной жизни и охрана
дворца наемными отрядами показывают, что царь жил в смертельном
страхе как перед надвигавшимися событиями, так и перед римлянами.
В свидетельстве Диодора содержится прямое указание на страх Аттала
погибнуть от руки убийц, как, по-видимому, в качестве предупрежде-
ния, уже погибли его мать и жена.
Завещание в пользу римлян было составлено Атталом, несомнен-
но, до его болезни, т. е. в ту пору, когда, казалось, вообще не имело
смысла составлять завещание. Однако если в нужный момент оно
оказалось налицо, то, следовательно, для мыслей царя о возможности
близкой смерти были серьезные причины.
За 22 года до обнародования завещания Аттала появился первый
такой документ в пользу Рима — завещание Птолемея Корейского.
Птолемей указывал, что побудительной причиной послужил заговор
против него с целью лишить не только царства, но и жизни. Желая
обезвредить своих врагов, Птолемей, сохраняя за собой право пожиз-
ненного правления, после смерти передает свое царство Риму31.
Опасения того же рода должны были существовать и у Аттала 32;
однако на этот раз он боялся смерти от руки подосланных Римом лю-
дей, может быть, людей, близких к трону. Вероятнее всего он считал,
что составление завещания обеспечит ему жизнь и предохранит от
внезапной смерти. Это объяснение кажется нам наиболее правдопо-
добным, потому что римляне были заинтересованы в овладении Пер-
гамом, а правление Аттала III могло быть слишком долгим.
Это предположение, как нам кажется, подкрепляется анализом
текста Пергамского постановления, которое гласит:
«При жреце Менестрате, сына Аполлодора, в 19-й день месяца
Евменейя. Решил народ, по предложению стратегов. Когда царь Аттал,
Филометер и Евергет, удалившись от людей, оставил отечество наше
30 Основой богатства Атталидов была монополия на самые необходимые
средства потребления. В этом отношении показательно, что Евмен взял на полное
содержание римские войска з Азии во время войны с Антиохом III. Во время
своего вторжения Филипп тщетно искал в окрестностях Пергама хлебные склады
или зерновые запасы у местного населения. Весь хлеб был сосредоточен в царских
кладовых в Пергаме.
31 Ср.: De Sanctis, Riv. di Fit. X, 19’32; U. Wilcken SB, d. Preuss, Akad. d.
Wissensch., XIX, (XV, 1932); С. А. Жебелев, Манифест Птолемея Киррнского,
ИАН, 1933, № 5. Ср. также: рукопись Т. Л. Брашинской «Завещания эллинисти-
ческих монархов» (Архив кабинета древней Греции и Рима ЛГУ).
32 Напомним указание Диодора на страх Аттала перед заговором против него.
551
свободным, присоединив и гражданскую 33 землю, которую он избрал.
Необходимо ради общей безопасности и подчиненным группам
(людей) принять участие в государственном управлении, ввиду того
что народу была оказана полная благосклонность. Итак, в добрый
час! Народ решил предоставить гражданские права нижезаписанным:
внесенным в списки пареков и тем из воинов, которые населяют город
и страну, равным образом и македонянам, и мисийцам, и катекам,
числящимся в крепостях и в древнем городе, и масдиенам, и....., и па-
рафилакитам,, и другим вспомогательным войскам, живущим или имею-
щим владения в городе или в ст1ране, равно как и женщинам и детям.
В пареки перевести происходящих от вольноотпущенников и царских
рабов, как взрослых, так и юношей, также и женщин, кроме куплен-
ных при царях Филадельфе и Филометере и конфискованных из част-
ных владений, ставших царскими; то же и относительно общественных
рабов. Те же из живущих постоянно, кто или оставил ко времени
смерти царя или собирается покинуть город или страну, те, и муж-
чины и женщины, будут лишены гражданских прав, а имущество
каждого из них будет передано городу.
По истечении четырех дней
Решил народ по предложению стратегов. Так как в состоявшемся
постановлении о предоставлении гражданских прав внесенным в спи-
ски пареков и остальным категориям, разъясненным в постановле-
нии, и относительно перевода в пареки из вольноотпущенников, а так-
же царских и общественных рабов...» (надпись обрывается) 34.
Детальный анализ надписи не входит в нашу задачу. Важно лишь
отметить один существенный пункт. Гражданские п!рава предоставля-
ются всем катекам с их семьями, т. е. всем наемникам, получившим
в качестве катеков земельные участки в пределах Пергамского цар-
ства. В надписи не дано специального определения территориальных
границ военных поселений; поэтому можно полагать, что все военные
силы царства (включая и внутреннюю охрану — парафилакитов)
включаются в состав полиса Пергама на правах предоставления им
гражданства. Решение такого рода не могло исходить непосредствен-
но от народного собрания, созванного стратегами города, но было
согласно с волей покойного царя и опиралось на текст завещания
Аттала. Следовательно, в намерения Аттала входило сохранить в со-
ставе независимого Пергамского полиса всю как сухопутную, так и
морскую силу Пергамского царства.
Сразу же после смерти царя его завещание стало известно вла-
стям города. Они спешно, еще до утверждения завещания Римом, при-
няли вышеприведенное постановление. К этому их побуждало не толь-
ко стремление реализовать власть, предоставленную царем Пергаму,
но и само положение дел в Пергаме, требовавшее срочных мероприя-
тий для предотвращения уже начинавшегося восстания 35. Предостав-
ление гражданских прав войскам Пергамского царства должно было
повысить активность борьбы с восстанием и сохранить верность наем-
ников Пергаму.
33 Менее вероятный вариант: «завоеванную».
34 OGIS, № 338; Inschr. Perg., № 249.
35 Кардинали совершенно справедливо отмечал сходство Пергамского постанов-
ления с известным Эфесским постановлением времен Митридата Евпатора.
552
Текст завещания, однако, не соответствовал желаниям римского
сената. В интересы Рима отнюдь не входило мириться с существова-
нием в Азии государства, сохранявшего все свои военные силы в
прежнем масштабе. Это ясно следует из того, что, несмотря на актив-
ную роль Пергамского полиса в борьбе с охватившим страну восста-
нием, в 129 г. до н. э. сенатская комиссия в составе 10 человек под
председательством консула Акоилия занялась переустройством цар-
ства, не считаясь с завещанием Аттала. Территория царства была рас-
пределена между римскими провинциями, а часть его малоазийских
владений была распродана 36. Вопреки постановлению народного соб-
рания Пергама полис Пергам и его территория также вошли в со-
став римской провинции «Азии» вместе с Фригией, Мисией, Лидией и
Карией. Источники умалчивают о судьбе самого города. Известно
лишь, что местопребыванием римского проконсула в Азии стал не Пер-
гам, а Эфес. В 128 г. до н. э. в Пергаме существовал официальный
культ Аквилия37, а это указывает на полное подчинение Пергама
Риму.
В чем же провинился город Пергам перед римлянами? Во время
восстания Аристоника Пергам был резиденцией консулов; граждане
Пергама, оставшиеся в городе, активно участвовали в борьбе с вос-
ставшими. Стремление Аристоника взять Пергам не увенчалось успе-
хом. После поражения Аристоника город с торжеством встретил консу-
ла Перперну и, по-видимому, даже установил в ознаменование победы
«Сотерии» и праздник в честь Геракла 38. Таким образом, власти горо-
да всеми способами выражали свою преданность Риму.
Ответ может быть только один: завещание Аттала III не отвечало
интересам Рима. Поэтому римляне, игнорируя содержание завещания,
опирались лишь на самый факт его существования. Можно думать, чго
стремление Аттала III сохранить возможно большую независимость
от Рима города Пергама, явно выраженное в завещании, послужило
поводом для быстрого устранения нежелательного царя 39, а средств
к этому было много.
С этой точки зрения, как кажется, можно объяснить и наличие
разных версий о завещании Аттала, сохранившихся в римской исто-
риографии. Свидетельства римских историков можно разделить на
три группы:
I. Аттал III завещал Риму только свои (царские) владения40.
II. Аттал III завещал Риму все свое царство41.
36 Херсонес и фракийские территории вошли в состав провинции Македонии,
о. Эгина и о. Андрос—в состав «Ахайи». Ликаония была передана сыну Ари-
арата, северная Фригия — Никомеду, а Великая Фригия продана с торгов Митри-
дату. Тельмесс был включен в состав Ликийского союза, основанного в 167 г.
до и. э.
37 AM, XXXII, 1907, № 4, S. 39 ff.
33 AM, XXXIII, 1908, № 35.
49 Ср. с этим термин а<р’ре<л$ в письме Аттала II.
40 Flor., I, 35; Seneca, Controv., II.
41 Большая часть имеющихся свидетельств передает вторую версию: Strab.,
XIII, 624; Т. Liv., Per., 58, Justin., XXXVI, 4. 5 и др. Подробное перечисление всех
источников см. у Cardinali, там же, стр. 275—276. Интересно отметить
противоречия, имеющиеся в Сокращении (Периохе) Ливия; ср. 58: heredem autem
popu’um Romanum reliquerat Attains, rex Pergami, Eumenis filius; ib., 59:
Aristonicus Eumenis regis filius Asiam occupavit cum testamento Attali regis le-
gata populo Romano libera esse deberet. Ср. соображения Кардинали по этому по-
воду. Cardinal!, La morte di Attalo III e la rivolta di Aristonico, p. 278.
553
III. Завещание Аттала было подложным42.
Наиболее правильной версией является первая, совпадающая с
пониманием воли монарха в Пергамском постановлении. Вторая вер-
сия исходила из признания de facto римских установлений, опиравших-
ся не на смысл завещания, но лишь на факт существования такового.
Это давало возможность римлянам, во-первых, отказаться от утверж-
дения завещания и, во-вторых, используя самый факт наличия заве-
щания, придать ему характер в желательном для римлян направле-
нии. Третий вариант влагается Саллюстием в уста Митридата, т. е.
основан на стремлении историка показать антиримское направление
деятельности понтийского царя, для чего также были важные причи-
ны. Однако самый факт использования Саллюстием версии, враждеб-
ной римлянам, интересен43. Люди, антиримски настроенные, могли
быть убеждены в том, что завещание подделано римлянами, посколь-
ку воля покойного монарха не была соблюдена и завещание в том ви-
де, в каком оно было составлено Атталом III, не было утверждено
римским сенатом. Самый факт официального отсутствия утверждения
подлинного завещания вызвал мысль о том, что оно вообще не суще-
ствовало.
Все это еще больше утверждает нас в мысли, что Аттал III пал
жертвой римской политики. Умер он, по всей вероятности, от отрав-
ления, и его скоротечная болезнь была объявлена результатом сол-
нечного удара.
« Sallust, Hist., IV, 61, 8.
43 Любопытно, что характеристика, вложенная в уста Митридата, об отно-
шении римлян к Евмену полностью совладает с такой же характеристикой
Аттала II в переписке с Аттисом.
ю. с. крушкол
О ЗНАЧЕНИИ ВТОРЫХ ИМЕН РОДОССКИХ
АМФОРНЫХ КЛЕЙМ
Как известно, легенды родосских амфорных клейм на Родосе,
в отличие от других центров, располагали на двух ручках амфоры.
Эти легенды содержат три основных элемента: имя эпонима, название
месяца и имя второго лица. Причем значение имени эпонима и меся-
ца на клеймах теперь уже не возбуждает сомнений. На основании
сравнения с монументальными надписями выяснено, что это есть обо-
значение даты: имя эпонима служит обозначением го\а (поскольку
эпонимы избирались только на один год) L Частный характер клейме-
ния амфор был убедительно доказан Нильсоном1 2, и вопрос о нем те-
перь уже не вызывает сомнений. Что же касается вторых имен, то зна-
чение их и до сих пор недостаточно ясно.
Сначала второе имя считали именем должностного лица, следив-
шего за гончарным ремеслом3. Однако в надписи Aivsa; еруаот^рсарут^4
на одном из родосских клейм Линдского собрания слово еруаотт^арут^
определенно указывает на владельца какой-либо мастерской город-
ского типа, именно ремесленного предприятия. Открытия ручек
амфор других торговых центров с надписями вроде ‘Aotuvo|xodvto<;
Aepcpivtoo too KaXXtoo pdxyio; AttnStbpoo erroTjos5 И KaXta&svoo xepapeax;
‘HpaxXstB(ou<;)6 привели к мысли, что второе имя — имя гончара, вла-
дельца керамической мастерской, где была сделана амфора, или (ме-
нее распространенное мнение) имя главы какого-то объединения гон-
чаров 7.
Но такой крупный исследователь клейменых амфор, как Вирги-
ния Грэйс, не соглашается с этим толкованием вторых имен. Она счи-
тает, что нельзя представлять эргастериарха просто как ремесленника,
подобно тому, например, который расписывал аттические вазы, но его
следует считать лицом, ответственным за емкость сосуда и качество
продукции 8.
Сомнительно, что эргастериарх всегда лично принимал участие в
производстве. Напротив, все данные говорят об обратном. Так, напри-
мер, среди вторых имен встречаются женские имена 9. Женщины, как
правило, не работали в гончарном деле, тем более в производстве
амфор, требующем большой физической силы. В этом — определен-
1 Ю. С. Крушкол, Легенды родосских, амфор (ВДИ, 1946, № 3), стр. 193.
2 Nilsson, Timbres amphoriques de Lindos, Copenhague, 1909, p. 102.
3 «Melanges Greco-Romains», I, St.-P., 1850, p. 518.
4 Nilsson, Timbres amphoriques..., p. 102.
5 «Melanges Greco-Romains», II, 5, 108.
6 Nilsson, Timbres amphoriques...
1 В. В. Шкорпил, Названия гончарных мастеров в керамических надписях
(ИАК, 1916, № 61), стр. 123 сл.
8 Virginia Grace, Standard pottery containers of the ancient greek world («Hespe-
ria supplement», VIII, 1949), p. 177.
9 Nilsson, Timbres amphoriques..., p. 101.
555
ное указание, что мастерские амфор часто принадлежали лицам, не
связанным с гончарным производством. Поэтому владельцами мастер-
ских могли быть выходцы из самых различных слоев населения. Одна-
ко это должны были быть лица, так или иначе связанные с товарным
производством вина и его экспортом; в частности, они должны были
знать, в какой месяц следует приготовить определенное количество
амфор для розлива. Некоторый ответ в этом отношении дают два до-
кумента, оба не родосского происхождения и даже из совершенно да-
леких и различных мест, но одинаковые по своему значению, несмотря
на большую разницу во времени.
На Фазосе были найдены древние законы V—IV вв. до н. э., ка-
сающиеся винной торговли. Первый закон запрещал скупку вино-
града еще на корню до 1 тсЫтерюу (май — июнь) 10. Этот закон
был направлен против крупных торговцев вина, которые скупали
весь урожай винограда для спекуляции. Другой документ — знаме-
нитый трактат Катона о земледелии, относящийся ко II в. до н. э.
Несмотря на разницу в два века, в сущности и 'здесь говорится о том
же явлении.
Катов рекомендует продавать виноград на корню, и в таком слу-
чае вино производилось (В винодельне хозяина латифундии, но самим
покупателем и его рабами или поденщиками.
Был и второй случай, когда вино продавали в пифосах. В таком
случае покупатель был обязан принять его до январских календ, и ему
разрешалось хранить его в месте, предоставленном хозяином до ок-
тябрьских календ11. Таким образом, и на Фазосе в IV в. до н. э. и в
Италии во II в. до н. э. были очень похожие друг на друга порядки
при продаже вина. И тут и там существовали крупные скупщики-экс-
портеры, которые иногда скупали виноград даже на корню. Следова-
тельно, существование подобных скупщиков винограда или вина для
экспорта было свойственно эллинистической торговле.
Вторые имена на ручках родосских амфор всего вероятнее и были
именами этих экспортеров. Найденное на родосской ручке и упоминае-
мое нами название ер^аот^рсар/т^ этому не противоречит. Согласно
Катону, например, покупатель-экспортер вина вывозил его не в пи-
фосах или амфорах, а в мехах12, но по прибытии на место его
должны были разливать в амфоры.
Крупный экспортер вина имел, по всей вероятности, такие мастер-
ские для скорейшего производства тары. Эти экспортеры могли быть
владельцами керамических мастерских — эргастериархами, которые,
как говорилось выше, непосредственно не принимали участия в кера-
мическом производстве, но зато вино давили под их наблюдением, да
и виноград они сами скупали на корню. Имена этих экспортеров, так
же как и производимое ими вино, знали далеко за пределами Родоса,
по всему Средиземноморью и Черноморью. Так, известны были имена
Ilauoavtac;, ‘Ардта;, Mapoua; на многочисленных клеймах.
Конечно, крупные экспортеры вина не всегда могли иметь свои
керамические мастерские, поэтому иногда они заказывали амфоры.
В таком случае мастерская тоже могла учесть, какое количество
10 Ziebart, Beitrage zur Geschichte des Seeraubs und Seechandels in alten Grie-
chenland, Hamburg, 1929.
11 Cato., De agriculture, 147.
12 Ibid., 148.
55*
амфор нужно изготовить в тот или другой период времени. Конечно,
это наше предположение висело бы в воздухе, если бы сам материал
амфорных клейм не подтверждал подобного взгляда. При выполне-
нии заказа обычно писали в античных надписях: «Для такого-то, т. е.
тара, и далее имя в родительном падеже. Например, в материале
нашего юга имеются клейма erci роикауороо кара Eocppovo;. В первом
клейме обозначен эпоним и затем второе лицо, судя по предлогу кара,—
заказчик. Имя владельца мастерской не могло быть написано с этим
предлогом. Второе же клеймо такого рода —тара Haoaavta—говорите
ряде интересных факторов. Batavia; является одним из самых рас-
пространенных эпонимов и среди тех, кого мы до сих пор называли
эргастериархами. Это имя встречается более чем на 50 различных
клеймах вторых лиц. В еще большей степени оно встречается в каче-
стве эпонимов — более 100 раз. Это лицо, которое, несомненно, при-
надлежало к высшему классу Родоса (оно занимало должность эпо-
нима), являлось крупнейшим экспортером, но своей мастерской амфор
оно не имело, судя по предлогу тара, а делало крупные заказы на
изготовление амфор. Его именем и клеймились заказанные им амфоры.
Правда, предлог тара встречается очень редко, но ведь и слово
epYaoT^ptdp^T]; установлено только один раз на 20 тыс. известных
клейм, и именно благодаря его редкости можно с уверенностью ска-
зать, что в громадном большинстве клейм оно подразумевалось. То
же относится к предлогу кара. Кроме этого предлога, о возможно-
сти обозначения имени заказчика на амфоре говорит сравнение ам-
форных клейм с клеймами на кирпичах. Формула клейма на кирпичах
(это клеймение, впрочем, было гораздо позднее, чем на амфорах) со-
стоит из трех элементов: 1) даты производства, 2) указания, для
кого изготовлялся кирпич, 3) указания, кем он изготовлялся 13. Так
что в античных клеймах, хотя и более позднего происхождения, имя
заказчика часто ставилось. Правда, в кирпичных клеймах имеются все
три элемента, тогда как на амфорах, кроме даты, выраженной в име-
ни эпонима и месяца, встречается имя или эргастериарха, или заказ-
чика. Наше утверждение, что второе имя на родосской амфоре при-
надлежит экспортеру вина, подтверждается надписью на Родосе 14,
относящейся к началу I в, до н. э. Она, к сожалению, обломана и
очень испорчена: [6 Selva Kat]oa рбо[;] 6 Setva j3ocj7ropav[o;] [...6S]ooo;,
KevTafxoota;] Msvikko; Tep...U[xtxa[<;] 7revTaxoata[;] ExpaTtuv
ETpdwvoc ?:evTax [o] a(a [;] ’AvSpovtxoc ‘AoxATjitfiaSa]/uM [a]c [E]upto<;
‘A[iaoTptav6<;[aji] d ёкiSap-ta[SeS]oxat бкёр tod utioo. Комментируя эту
надпись, Б. Н. Граков высказывает мнение, что в этой надписи
сказано о каких-то больших взносах на торговую сделку, всего веро-
ятнее это взнос экспортеров вина, и допускает возможность, что лица,
объединенные нашей надписью, вносили залог или плату за выво-
зимое ими вино.
Действительно, имена упоминаемых здесь лиц имеются среди вто-
рых лиц родосских клейм. В самом деле, имя Менипп встречается на
родосских ручках, найденных на нашем юге 15, в Палестине 16, имя
13 losPE, III (неизданный) Архив ИИМК.
14 Например, см.: Б. Н. Граков, Материалы по истории Скифии в греческих
надписях Балканского полуострова и Малой Азии (ВДИ, 1939, № 3), стр. 287, №59.
15 losPE, III (неизданный) Архив ИИМК.
16 Bleckmann, De inscriptionibus quae leguntur in vasculis Rhodii, Gottingen,
1907, p. 43.
557
Стратой — на клеймах из Сицилии и Италии17, имя Андроника — в
нескольких клеймах, обнаруженных на нашем юге, главным образом
-в Ольвии 18, а также при раскопках 1937 г. в Фанагории.
Итак, данная надпись, содержащая упоминание о крупных родос-
ских экспортерах вина, подтверждает то, что вторые имена на родос-
ских ручках были именами винных экспортеров. Ведь почти все имена,
упомянутые в этой надписи, встречаются на родосских клеймах вто-
рых лиц.
Но кроме слова еруаот^рсар^, в родосских клеймах также, хотя и
очень редко, встречается слово В значении его сомне-
ваться не приходится. Оно означает ремесленника. В собраниях Се-
верного Причерноморья это слово встречается в одном клейме из Одес-
ского музея с именем эпонима ’Eipvpioc;19. К сожалению, мне не
пришлось его лично видеть. Однако на родосских клеймах амфор име-
ются отдельные буквы, а иногда даже рядом маленькие клейма, на
которые до сих пор не обращалось достаточного внимания. Например,
в материале Северного Причерноморья есть клейма с монограммами
и именами заказчиков или эргастериархов: ’АрютохХ^, буква Д в се-
редине круглого клейма, Да^охратт^, различные буквы в прямоуголь-
ных клеймах В, Д, Е, К, которые раньше считались за первые буквы
месяцев (но с Е никакое название месяца не начинается). Затем не-
сколько букв с именами: ’Ар'ютар/о;— в клейме из Ольвии из рас-
копок 1905 г. вверху А, внизу Е — в круглом клейме из Пантикапея
две A, Zyjvidv— в круглом из Ольвии 1896 г. с этим же именем20.
Наконец, особенно показательно, что с именем Eucppavcnp справа
большого клейма имеется отдельное маленькое клеймо с надписью
РА21. С именами эпонимов встречаются следующие клейма: с именем
socppavopiSa; надпись вокруг кружка с именем *'А£ю; и монограм-
мой д] , с именем Asov надпись вокруг цветка и монограммой .
Итак, кроме даты (имени эпонима и названия месяца) и второго обыч-
ного имени, в клейме (эргастериарха или заказчика) в родосских клей-
мах имеются следы какого-то третьего элемента, выраженного по
большей части в монограммах, а иногда даже в отдельном маленьком
клейме. Что означают эти монограммы и отдельные маленькие клей-
ма, сказать с достоверностью еще нельзя. Но с большой вероятностью
можно предположить по аналогии с клеймами кирпичными (где име-
ются дата, имена заказчика и мастера), что и в данных родосских
клеймах также есть те же элементы: дата, имя заказчика или эргасте-
риарха и монограмма мастера, непосредственного производителя
амфоры.
В последнее время изучением этих клейм занимается Д. Б. Шелов,
который издал те из них, которые были найдены в Фанагории, и дал
им, как мне представляется, наиболее обоснованное объяснение.
Он считает, что эти маленькие клейма с отдельными буквами и моно-
граммами принадлежат гончарам, производившим амфоры 22.
Ibid., р. 42.
18 losPE, Ill (неизданный) Архив ИИМК.
19 Там же.
20 Там же.
21 Д. Б. Шелов, Керамические клейма из раскопок Фанагории (МИА, № 57,
Фанагория, М., 1956), стр. 141.
22 Там же.
558
Итак, формула родосского клейма служила прежде всего целям
товарного производства и могла появиться при сравнительно развитом
античном хозяйстве. Она обозначала: год приготовления вина (имя
эпонима), сорт вина (название месяца) 23 и имя экспортера. Что ка-
сается имени непосредственного производителя амфоры, то оно совер-
шенно не могло интересовать покупателя, а разве только заказчиков
амфор, почему оно и обозначалось монограммами или очень редко
именами, но в маленьких клеймах 24.
Предположение, что имя эпонима, месяц и второе имя предпо-
лагаемого гончара относятся не к вину, а к амфоре, было бы необос-
нованным, так как амфора была ведь только тарой.
Нельзя думать, что античные торговцы не хотели заинтересовать
покупателя. Широкое применение эмблем головы Гелиоса в лучах и
цветка граната (герб Родоса) было рассчитано на то, что герб Родоса
был далеко известен и даже многие местные племена могли, не зная
греческого языка и письма, все же узнавать, что в амфоре родосское
вино.
Родосское вино по большей части не сбывалось однолетним, а
выдерживалось по нескольку лет. Об этом говорит обычай ставить
обязательно год розлива вина (имя эпонима).
Если вопрос приготовления родосского вина в общих чертах не
вызывает особых затруднений, то гораздо сложнее вопрос о том, как
производился винный экспорт. Находка на Вилланова проливает не-
который свет на это 25. Здесь, на Родосе, недалеко от древнего города
Иалиса найдено около 500 амфор в строго определенном положении 26.
Расположение амфор и близость берега, удобного для причала судов,
позволяют видеть в этом собрании амфор склад товара, приготовлен-
ного для экспорта. Что подобные склады товара существовали, видно
из двух папирусов III в. до н. э. из архива Зенона, где находятся спи-
ски товаров, из которых часть должна была быть погружена на кораб-
ли, а другая временно помещена на склад до погрузки. В числе това-
ров упоминаются книдские и хиосские амфоры с вином, а также лес-
босские, фазосские, левканские амфоры, наполненные вином, медом,
солониной и др.27 Временный склад на Вилланова для отправки ро-
досского вина не мог быть исключением. Майури описывает амфоры
и клейма, найденные на Вилланова. Этот материал служит для озна-
комления с экспортом родосского вина и является подтверждением
высказанной ранее гипотезы о назначении клейм и о вторых именах
на родосских амфорах28.
Из имен вторых лиц родосских клейм на Вилланова встреча-
ются на целых амфорах следующие: ’'Ьтрос, ’'Арюто;, Дарлэх-
23 Об определении сортов вина по названиям месяцев см/. Ю. С. Крушкол,
Легенды родосских амфор (ВДИ, 1946, № 3, стр. 94—195).
24 О том, что маленькие клейма не предназначались для покупателей, есть
сведения .в статье Д. Б. Шелова («Керамические клейма из раскопок Фанагории»,
стр. 141).
25 Maiuri, Fabbrica di anfore Rodia («Annuario della scuola archeologica di
Atene et delle missione Italiano in Oriente», Athene, 1924, IV—V).
26 Майури пишет, что амфоры были расположены правильными рядами и в
таком порядке: если одна амфора стояла прямо, то следующая была опрокинута и
стояла ножкой вверх, идущая за ней опять стояла прямо, а следующая — снова
ножкой вверх и т. д.
27 С. С. Edgar, Zenon Papyri, Paris, 1925—1931, I—IV.
28 Maiuri, Fabbrica di anfore Rodia.
559
ратт];, однако не в одинаковом количестве. Имя А'юхо; встречается
гораздо чаще других: с именем эпонима ’Tepwv в восьми различных
клеймах с разными месяцами на 26 амфорах; с именем эпонима
Крат(3а; в девяти различных клеймах на 32 амфорах; с именем
эпонима Ssvocpdvv]; в пяти различных клеймах на 13 амфорах; с
именем эпонима Пратосраут]; в двух клеймах на 5 амфорах. Итак,
имя Ашхо; встречается с именами четырех различных эпонимов, что
говорит о четырех различных годах розлива вина. По нашему
подсчету, это имя встречается всею на 76 амфорах. Цифра до-
вольно большая. Но посмотрим, как обстоит дело с другими име-
нами. Имя "Аркгсо;, второе по количеству клейм, встречается с
именем эпонимов: ’Ар/охратк; — в двух клеймах на двух амфорах,
Ttpacjayopa;—в двух клеймах на двух амфорах, ФАбЗар-о;—в одной
амфоре. Следовательно, ’'Арюто; встречается с именами трех эпо-
нимов и на пяти амфорах. Два других имени, ‘Ьтро; и Аар-охратт];, име-
ются только каждое в одном клейме на одн )й амфоре, причем
оба они вместе с именем эпонима Аарьохратт];, который встречается
в отдельных случаях с именем Atoxo;. Все вышеприведенные
цифры с ясностью говорят, кто был главным экспортером всего
количества вина, найденного на Вилланова. Несомненно, это был
Aloxo;. Он был именно экспортером. Не имея на своих складах
достаточного количества вина, и особенно выдержанного, которое
ценилось, вероятно, дороже, он мог скупать вино у других лиц.
Все данные гов )рят скорее о том, что Atoxo; был крупным тор-
говцем-экспортером вина. Посмотрим же, какого рода вино он
отправлял, судя по месяцам клейм. В год, обозначенный именем
эпонима lepwv, месяцы идут в следующем порядке: AdXto; (сен-
тябрь—-октябрь), Osopcpopto; (октябрь —ноябрь), Atos&oo; (ноябрь-
декабрь), Пебауегтуио; (янв фь —февраль), ВаЗрбрио; (февраль—март)
и ‘Артарлтю; (апр >ль — май). На двух амфорах этого года стоит
только имя эпонима и месяцы (летние: июнь — июль и июль—ав-
густ), но нет и пени экспортера. Вино этого года, за исключением
последних двух амфор без имени Atoxo;, — осеннего, зимнего и
ранневесеннего розлива. Это сладкое (десертное) и, вероятно, по-
лусухое вино. Следующий год с именем эпонима Кратка; имеет
следующие данные месяцев: ДаХю; (сентябрь — ок!ябрь), ©гарю^брю;
(октябрь — ноябрь), Ba3p6p.to; (февраль — март), EptvOto; (март — ап-
рель), Архарят to; (аг рель — май), TaxtvBto; (июнь — июль), Hdvap,o;
(июль — август), Kapveto; (август — сентябрь). Здесь в сравнении с
первым годом некоторая разница: вино осеннего розлива, весенне-
го и летнего, т. е. сладкое вино, полусухое и вг.олне выдержан-
ное сухое вино. Третий год с именем эпонима Ssvocpdviq; имеет сле-
дующие данные: 'Ayptdvto; (май — июнь), Ildvapo; (июль — август),
AdXto; (сентябрь — октябрь), ©eopocpopto; (октябрь — ноябрь). Здесь
есть осенний и летний розлив, т. е. сладкое и сухое вино. Нако-
нец, четвертый год с именем Пратосраут); имел розлив тоже сухо-
го и сладкого вина, причем клеймо с именем Atoxoo было месяца
AdXto; (сентябрь — октябрь), другое—месяца Hdyap-o; (июль— август).
Два других loro же года — одно без месяца с именем Дар-охратт,;,
другое с месяцем ©sapiocpopto; с именем ’Тотро;.
Кроме Ataxo;, встречается имя ’'Арюто; в год эпонима ’Ар/охратт];
с месяцами: гГах[у8чо; (июнь — июль) и ВаЗрбряо; (февраль — март).
(Данные сухого и полусухого вина.)
560
В трех амфорах того же года имеются месяцы flava^o;, Spit-
v&toc и Ydxtv8to<;, но нет совсем второго имени на другой ручке.
Вино, судя по этим месяцам, также сухое. Во второй год эпони-
ма Tiptacjayopac, наоборот, исключительно сладкое вино: месяцы
0£о|ло(рорю; (октябрь — ноябрь) и Adkto; (сентябрь — октябрь). Тре-
тий год с именем эпонима Фйб8арьо; дает месяцы: Kapvsto; (август —
сентябрь), Дакс о; (сентябрь — октябрь) и IIdva|io<; (июль — август),
месяцы розлива сухого и сладкого вина. Возникает вопрос, кто
был этот ’'АрЮто;, имя которого фигурирует все-таки на порядоч-
ном количестве амфор. ’'Арестов был, по всей вероятности, тоже
экспортером. Интересно, что вино с его именем было других
годов, чем у Дискоса. Последние два имени, г,Ьтро; и Дарьохратт^,
встречающиеся там же, принадлежали тоже экспортерам-торгов-
цам. Присутствие фазосских амфор в данном складе, приготовлен-
ном для погрузки, говорит о том, что крупные экспортеры Родо-
са, желая, вероятно, сделать свою партию вина более разнообраз-
ной, скупали иногда и вина других центров, в данном случае
Фазоса.
После подобного рассмотрения месяцев розлива в группах клейм
с именем Д'юхо; на Вилланова можно установить большое их раз-
нообразие и то обстоятельство, что в партии вина каждого года
обязательно содержалось вино двух видов: сухое и сладкое. Но
каким образом экспортер получал это вино? Судя по клеймам,
нельзя представить себе дело так, что в определенное время он скупал
партию местного вина, вливал в амфоры и отправлял для экспорта.
Этому противоречат различные годы и месяцы амфорных клейм.
Если бы все делалось так просто, то указывался бы один год и
один-два месяца времени, когда происходила отправка. Нет, здесь
видна гораздо более сложная организация винного экспорта. По-
видимому, экспортер скупал вино в пифосах или, если он скупал вино-
град на корню, изготовлял сам вино различного типа — сладкое
осенью, сухое весной и летом, делая в то же время заказ гонча-
ру на приготовление определенного числа амфор. Когда заказ на
амфоры был выполнен (а выполнялся он, вероятно, помесячно, так
как каждый месяц должен быть отмечен особо), вино разливали
по амфорам. Часть вина экспортер отправлял в том же году, боль-
шую же часть, вероятно, помещал на склады, но не временного
типа, как на Вилланова, а постоянного, где вино могло выдержи-
ваться несколько лет. При многолетнем занятии экспортной вин-
ной торговлей экспортер каждый год мог отправлять не только
вино последнею урожая, но и нескольких лет. Об этом как раз
и свидетельствует находка на Вилланова, где сохранились амфо-
ры из-под различных сортов вина, купленного экспортером за 4
года.
Такова та конкретная картина экспорта родосского вина, кото-
рая представлена очень интересной находкой временного склада
амфор на Вилланова.
Итак, можно с большой вероятностью считать, что вторые
имена родосских амфорных клейм являются именами не гончаров,
изготовлявших амфоры, а крупных торговцев и экспортеров вина,
владевших по большей части керамическими мастерскими.
36 Заказ 2603
М. М. КУБЛАНОВ
ИЗ ИСТОРИИ КУЛЬТУРЫ СЕВЕРНОГО
ПРИЧЕРНОМОРЬЯ
I
Эпиграфические и археологические материалы Северного Причер-
номорья доставили нам небезынтересные сведения относительно суще-
ствования на этой окраине античного мира агонистических празднеств.
В основе эти празднества подобны известным праздникам Греции, со-
провождавшимся общественными играми и состязаниями
По обилию найденных материалов первое место принадлежит
Ольвии 1 2. Анализ легенды о происхождении названия «Ахиллово ри-
сталище» (’А/слХго); Bpojxo;)3 позволяет прийти к выводу, что ольвий-
ские агоны восходят еще к догеродотову времени. Устанавливается
также, что с самого начала своего возникновения они связываются
с культом Ахилла. Примеры подобных связей начальной истории
священных агонистических празднеств с культом мифических предков
и героев широко известны в античной Греции. Наиболее выразитель-
ным является пример олимпийских празднеств, родословная которых,
согласно Павсанию, восходит к Гераклу, Пелопсу, Ликургу4.
В дальнейшем упоминание об ольвийских агонах встречается в ряде
эпиграфических памятников. Наиболее ранний из них — мраморная
плита с надписью конца V — начала IV в. до н. э., в которой свиде-
тельствуется, что победителем состязаний в стрельбе из лука вышел
некий Анаксагор 5.
Если в надписи Анаксагора, частично фрагментированной, нет
прямого свидетельства о государственном характере этих агонов, то
другой эпиграфический документ — договор об исополитии между
Милетом и Ольвией — не оставляет на этот счет никаких сомнений.
В этом договоре среди .привилегий, получаемых милетянами в Ольвии,
специально оговорено право участвовать в ольвийских агонистических
празднествах6.
От III в. до н. э. до нас дошел мраморный пьедестал, служивший
основанием для статуи атлета, победившего на состязаниях в беге7.
Этим памятником, таким образом, устанавливается, что обычай ста-
вить статуи победоносных атлетов, известный нам из Олимпии и дру-
гих мест античного мира, получил распространение и в Ольвии.
1 Первая неполная сводка этих материалов дана А. С. Семеновым-Зусером
(см. А. С. Семенов-Зусер, Физическая культура и зрелища в древнегреческих
колониях Северного Причерноморья, Харьков, Изд. ХГУ, 1940).
2 М. М. Кубланов, Легенда о ристалище Ахилла и ольвийские агонистиче-
ские празднества («Ежегодник Музея истории религии и атеизма АН СССР».
М.—Л.), стр. 222.
3 Pomp. Melae, Chorogr. II, 5.
4 Paus., V, 4, 8.
6 los PE, 12, № 19'5.
6 Б. H. Граков, Материалы no истории Скифии в греческих надписях Балкан-
ского полуострова и Малой Азии (ВДИ, № 3, 1939), стр. 264, № 35.
7 los РЕ, 12, № 186.
562
Весьма интересные сведения содержатся в декрете ольвийского
народного собрания в честь ольвиополита Никерата 8. Как можно по-
нять из этого документа, ольвийские агоны устраивались в местности,
именуемой Гилеей — Полесьем. На основании литературных источ-
ников Гилея представляется нам священной рощей, традиционным
местом отправления культа; сохранение этой традиции в I в. до н. э.
весьма примечательно, тем более что, как сообщает надпись, прово-
дившиеся здесь агоны были посвящены Ахиллу.
В I в. н. э. в Ольвии побывал ритор Дион Хризостом. Отметив в
своей «Борисфенитской речи» приверженность ольвиополитов к ста-
рине, он сообщает, что особенно они почитают Ахилла, которого назы-
вают своим богом 9. Посвятительные надписи первых веков нашей эры,
в которых Ахиллу придается эпитет Понтарха ( тгоутар/т^) — владыки
Понта, подтверждают это10.
Среди названных надписей можно выделить семь, которые сви-
детельствуют, что агоны и в первые века нашей эры составляли зна-
чительный элемент общественной жизни Ольвии11. Их содержание не
оставляет сомнения в государственном характере этих общественных
игр и состязаний. Весьма примечательно также, что надписи этой
группы в отличие от остальных посвящены только Ахиллу Понтарху.
Таким образом, выявляется многовековая традиция связи обще-
ственных игр в Ольвии с культом Ахилла, традиция, восходящая к
истокам легенды о происхождении названия «ристалище Ахилла» и
удержавшаяся в течение всего периода существования этого города.
Что касается характера этих общественных игр в первые века на-
шей эры, то они представляются нам небольшими по масштабу и
обедненными по самой программе. Есть некоторое основание пола-
пать, что устройство их являлось литургией, которая налагалась на тех
или иных магистратов. Все это было вызвано как положением самой
Ольвии, так и характерным для этого времени общим захирением
института агонистики в античном мире.
ж *: *
Общественные игры и состязания бытовали и в Херсонесе, но име-
ющиеся в нашем распоряжении материалы гораздо более скудны.
Так, у нас нет сведений ни о том, кому были посвящены эти агоны,
ни о том, когда они возникли. Некоторые данные нумизматики позво-
ляют нам предположить, что в IV—III вв. до н. э. в Херсонесе прово-
дились гимнические и мусические состязания и что они носили госу-
дарственный характер, поскольку к этим событиям были приурочены
специальные выпуски монет 12. Но прямые свидетельства о существо-
вании в Херсонесе общественных игр дошли до нас лишь в эпиграфи-
ке II—III вв. н. э. От этого времени сохранилось несколько фрагмен-
тированных списков победителей (а возможно и участников) состяза-
« Ibid., № 34.
9 Dio Chrisost., XXXVI.
ю los PE, 12, № 130—‘144, 155.
11 los PE, 12, № 130, 138. 155—158, 685.
12 A. H. Зограф, Две группы херсонесских монет с заимствованными типами
(ИГАИМК, V, 1927), стр. 385.
36*
563
ний, свидетельствующих о том, что в первые века нашей эры здесь
проводились гимнические и мусические агоны 13.
Сличение программы агонистических празднеств Херсонеса 14 с
программой Оксиринхского папируса 15 16 выявляет поразительное тож-
дество между ними. Так, порядок состязаний в Оксиринхском папи-
русе следующий: cmStov, Btauko;, Boki/o;, rcd/л),
Ttappaxtov; в херсонесской надписи — axaStov Biaoko;, В6Х1/0; -гсалт],
Тождество это нам покажется менее удивительным, если мы учтем,
что оксиринхский список победителей в Олимпийских играх был на-
писан, как показали его издатели 15 и принял Роберт в III в. н. э. Да-
вая список победителей в 75—83 Олимпиадах, автор его отразил в
действительности гораздо более позднюю практику 17.
Таким образом, обнаруживается, что программа херсонесских
гимнических агонов, хотя и более сокращенная, следует классиче-
ской олимпийской программе, которая, по-видимому, и в римское вре-
мя оставалась своего рода эталоном для агонистических празднеств
античного мира.
Большой интерес вызывает фрагмент надписи, где говорится о му-
сических состязаниях в Херсонесе в римское в|ремя. Открытие в Херсо-
несе театра придает этой надписи особое значение в связи с тем, чго
в ней, по-видимому, упоминаются комические актеры или авторы ко-
медий.
* * *
Наши сведения относительно института агонистики в Боспорском
царстве неизмеримо беднее, чем данные по Херсонесу и Ольвии. Одна-
ко, как это ни представляется заманчивым, у нас нет достаточных ос-
нований объяснять такое положение спецификой общественного уст-
ройства городов Боспора.
Столица Боспорского царства Пантикапей не доставила нам пока
ни одного прямого свидетельства существования там агонистических
празднеств. Среди косвенных свидетельств можно назвать находки в
некоторых погребениях палестрического инвентаря, в частности, ме-
таллических стригилов, а также упоминание в эпиграфике гимнасиев.
К такого рода косвенным свидетельствам можно отнести и роспись
известного склепа палестрита, открытого на северном склоне горы
Митридат18. Здесь на фризе были изображены предметы, имеющие
отношение к палестре и, вероятно, к агонам. Это различные по-
вязки, венки, палестрические сосуды, стригил. В самом погребении
также были найдены сосуды для масла, два железных стригила. Есть
известные основания считать, что в ряде случаев повязки и венки яв-
13 los РЕ, 12, № 433, 434, 435.
14 Ibid., № 434; ср. В. В. Латышев, Эпиграфические новости из южной России,
(Находки 1901 —1903 гг.) (ИАК, 10), стр. 20.
15 В. Р. Grenfell and A. S. Hunt, The Oxyrhynchus Papyri, II, London, 1899,
p. 85.
16 Ibid., p. 86.
17 C. Robert, Die Ordnung der Olympischen Spiele und die Sieger der 75—83
Olympiaae («Hermes», XXXV, 1900), S. 143.
18 В. В. Шкорпил, Отчет о раскопках в Керчи в 1908 г. (ИАК, 40), стр. 68; ср.:
М. И. Ростовцев, Античная декоративная живопись на юге России, СПб, 1914,
стр. 71.
564
лились атрибутами победителей на общественных состязаниях 19 и что
появление такого сюжета в росписи пантикапейского склепа в IV—
III вв. до н. э. навеяно, вероятно, агонами, которые здесь действитель-
но устраивались.
О существовании общественных игр в Фанагории свидетельствует
надпись IV в. до н. э., в которой впервые в эпиграфике Северного При-
черноморья достоверно упоминается агонофет (аусоуо&етт];)20. Агоно-
фет был должностным лицом, которое выбиралось или назначалось
для проведения общественных игр и состязаний или для судейства на
них. Наличие такого должностного лица в Фанагории решает вопрос
о существовании здесь агонов. Но надпись эта, кроме констатации са-
мого факта, не содержит никаких материалов для характеристики аго-
нистических празднеств в Фанагории.
Чрезвычайный и разносторонний интерес представляет надпись
III в.-до н. э., происходящая из Горгиппии и свидетельствующая о су-
ществовании здесь агонов, посвященных Гермесу21. Надпись содержит
перечень атлетов, победивших на состязаниях. Этот каталог победи-
телей, заключающий в себе 226 имен, — своеобразная история горгип-
пийских праздников ’Epjxata22. Составленный, ло-видимому, мест-
ным историком, он охватывает период по крайней мере в полвека. Этот
период значительно расширился бы, если бы оказалось, что обще-
ственные игры здесь устраивались один раз в два или в четыре го-
да — возможность, с которой нельзя не считаться.
В горгиппийской надписи встречается некоторое количество имен
явно не греческого происхождения. Имея в виду известные правила, по
которым к участию в подобных празднествах допускались только
эллины, мы можем отметить для горгиппийских агонов существенное
отличие: к участию в священных агонистических празднествах здесь
допускались не только эллины, но и выходцы из местного населения —
скифы, синды. В этом не трудно усмотреть одно из проявлений свое-
образия социального строя и культуры Боспорского царства как го-
сударства греко-варварского.
II
В рассмотренных материалах содержатся названия игр и состя-
заний, составлявших программу агонистических празднеств.
В настоящее время мы знаем 19 различных видов состязаний, ко-
торые бытовали в агонистике Северного Причерноморья во второй
половине I тысячелетия до н. э. — первой половине I тысячелетия н. э.
Рейш делит виды состязаний, имевшие хождение в античном мире, на
три группы: на гимнические (ayam; yufivizot), гиппические
1ттхо[) и мусические (aywve; jxouaixoi)23. Такое членение, хотя
19 щ. Hyde, Olympic victor monuments and greek athletic Art, Washing-
ton, 1921,’p. 147.
20 losPE, II, № 345. — Имеется еще один незначительный фрагмент надписи
римского времени из Херсонеса, от которой сохранилось несколько букв (oqarv..).
В. В. Латышев дополняет это слово как (los РЕ, I2, № 620).
21 los РЕ, И, № 432; В. В. Латышев, Агонистический каталог из Горгиппии
Ilovuxa, СПб., 1909, стр. 244.
22 М. М. Кубланов, О местной историографии на Боспоре (ВДИ, 1954, № 4),
стр. 143.
23 Е. Reisch, Agones (RE, I, 1894, Koi. 837).
565
оно отчасти и условно, все же создает (Известную систему, основанную
на показаниях древних авторов.
Гимнические агоны, которые свое название получали от того, что
состязающиеся выступали нагими, охватывали все виды состязаний,
при которых, по выражению Рейша, демонстрировалась крепость те-
ла. Основными здесь были различные виды бега, прыжки, метание
дротика, диска, борьба, кулачный бой, пятиборье и двуборье.
Гиппические агоны являлись состязанием в дрессировке и резвости
лошадей и в искусстве наездников. В их состав входили бега на ко-
лесницах и верховые скачки. Эти последние иногда сочетались с
метанием копья на скаку или со стрельбой из лука.
К мусическим агонам относились состязания, причастные в широ-
ком смысле слова к музам. Рейш разделяет их на несколько больших
подгрупп, таких, как состязание в эпическо-поэтическом искусстве (сю-
да можно отнести херсонесские энкомии и эпиграммы), музыкальные
поэтические состязания, состязания в инструментальной музыке (флей-
та, кифара), орхестические состязания, включающие в себя, кроме
обычных танцев и пляски с оружием, драматические состязания, в ко-
торых поэзия, музыка, орхестика и искусство оформления были объ-
единены 24.
В Северном Причерноморье бытовали все три группы агонов.
Гимнические агоны представлены разнообразными видами. Среди
них в надписи III в. до н. э. из Ольвии25 и надписи II в. н. э. из Херсо-
неса 26 упоминается стадий (araStov) — бег на короткую дистанцию,
равную длине стартовой дорожки стадиона (192—210 м).
Разновидностью “ этого агона является двойной бег (Staoloc).
Он упоминается в Херсонесе во II в. н. э.27. Это состязание заклю-
чалось в том, что бегуны должны были пройти две стадии — от стар-
та до конца площадки стадиона и обратно, — что требовало умения
распределять свои силы.
Самым трудным был длинный бег (SoXtyoc), который засви-
детельствован для Горгиппии надписью III в. до н. э.28 и для Херсоне-
са надписью II в. н. э. Дистанции длинного бега в Греции были раз-
личны. Они равнялись 7, 12, 14, 20 или 24 стадиям. В Олимпии, как
полагает Гардинер, длинный бег равнялся 24 стадиям. Насколько
трудно было выдержать подобный бег, а тем более завоевать победу,
показывает рассказ Павсания о том, как известный спартанский бе-
гун Лад, хотя и одержал победу в этом виде состязаний, тут же умер
от истощения и усталости. Поэтому то обстоятельство, что в горгип-
пийском каталоге победителей этот агон представлен длинным спи-
ском имен, вызывает особый интерес.
В некоторых причерноморских надписях позднеримского времени
мы находим еще один термин для обозначения состязаний в беге. Это—
дром (8рбрьо<;), встретившийся в надписях II—III вв. н. э. в Оль-
вии 29 и Херсонесе30. Слово 8р6»ло<;, обозначающее, кроме самого
действия (бег), еще и состязание в беге, не раскрывает нам, к како-
2* Ibid., Koi. 839.
25 los РЕ, 12, № 186.
26 Ibid, № 434.
27 Ibid.
28 los PE, IV, № 432.
29 los PE, 12, № 130, 155, 658.
30 Ibid., № 435.
566
му виду его следует отнести. Герман-Блюмнер 31 32 отождествляет дром
с бегом на короткую дистанцию. Такого же мнения придерживается
и Гайд3й. Однако доводы авторов остаются неизвестными.
Надписями II в. н. э. в Ольвии 33 и Херсонесе34 * засвидетельство-
ваны состязания в борьбе (тахкт]). В Греции существовали два спо-
соба борьбы. Наиболее распространенный сводился к тому, что борец,
пользуясь определенными приемами, должен был трижды бросить
своего противника на землю. При этом допускались разнообразные
приемы: противника хватали за плечи, за руки, за талию, перебрасы-
вали через голову и т. п.
Борьба почиталась древними как один из самых сложных и по-
лезных для воинов агонов, где требовались ловкость, хитрость, умение
обманывать противника — качества, несомненно, первостепенные в
важнейшем испытании гражданства — войне.
Кулачный бой, бокс упоминаются в агонах Херсонеса
во II в. н. э.33. Этот вид состязаний, уже рано специализированный и
ставший профессиональным, потерял в римское время значение для
физического воспитания юношества. Грубые формы кулачной борьбы,
увечья и даже убийства, сопповождавшие ее, сближали эти состяза-
ния с боями гладиаторов. Изобразительное искусство конца антично-
сти представляло боксера дисгармонично сложенным человеком, у ко-
торого непомерное нагромождение мускулов, особенно рук и груди,
при невыразительном и лишенном признаков интеллекта лице произ-
водит отталкивающее впечатление.
Какой характер носили кулачные состязания в Херсонесе, мы не
знаем. Однако на основании засвидетельствованного надписью факта,
что боксер Критобул оказался также победителем и в борьбе, а боксер
Антилох—победителем в беге, можно высказать предположение, что
процесс вырождения кулачного боя в Северном Причерноморье при-
нимал замедленные формы. То, чем был высокополезен для города-
государства институт гимнической агонистики — всестороннее физи-
ческое развитие атлетов-воинов, возможно, сохранилось в Херсонесе
несколько дольше.
Ольвийская надпись II—III вв. н. э. зафиксировала существование
в Северном Причерноморье состязаний в прыжках (к^^р-а)36. На
прыжки греки смотрели как на состязание, полезное и для общего фи-
зического развития юношества и для тренировки воинов. Главными
препятствиями, которые необходимо было преодолевать в военных по-
ходах, были потоки, ручьи, рвы. Поэтому значение имели главным
образом прыжки в длину, а не в высоту. В Ольвии состязания в прыж-
ках фигурируют в сочетании с бегом и борьбой.
Значительный интерес представляют состязания в метании дро-
тика (axovTiv), упоминаемые в херсонесской надписи II в. н. э. 37,
и копья — в надписях Ольвии II—III вв. н. э.38. Известно,
что дротик и копье были для греков и римлян обычным оружием. Для
31 К. Hermann — Н. Bliimner, Lehrbuch der griechischen Privatalterthutner, Frei-
burg, 1882, S. 345.
32 W. W. Hyde, Olympic victor monuments.,., p. 190.
33 TosPE, 12, № 156.
w Ibid., № 434, 435.
83 Ibid., № 434.
33 Ibid., № 130, 156.
87 Ibid, № 435.
38 Ibid, № 130, 138, 157.
567
увеличения дальности полета копья применялось приспособление, ко-
торое греки называли аухоХт;, а римляне — amentum. Мы не
знаем, употреблялось ли оно херсонеситами. Но неоднократно встре-
чающиеся изображения копий с такими ременными петлями в росписи
стен пантикапейских склепов позволяют полагать, что в Северном
Причерноморье этот прием был известен.
Состязания в метании диска (Sioxot;) известны нам только из оль-
вийских надписей II—III вв. н. э.39. Приемы метания диска в Греции
восстанавливаются по многочисленным изображениям на вазах, гем-
мах, монетах, а также по дошедшим до нас двум статуям дискоболов.
Одна, изображающая стоящего дискобола, приписывается Навклиду,
другая — Мирону. Каждая из них дает известное представление об
отдельных элементах этого агона. Начало его мы видим у Навклида.
Здесь дискобол только приступает к броску, взвешивая и раскачивая
диск. Следующий элемент — великолепно схваченный скульптором
момент движения перед броском — запечатлен в дискоболе Мирона.
Атлет, перенеся всю тяжесть тела на согнутую ногу, приготовился к
молниеносному движению, которое завершается полетом диска. На
панафинейской амфоре из Неаполя конца V в. до н. э., вероятно, изо-
бражен последний этап этого движения 40.
В горгиппийском каталоге победителей III в. до н. э. среди дру-
гих видов упоминается состязание в так называемом атлетическом
здоровье (eue^t'a)41. Оно неизвестно в больших агонистических празд-
нествах, хотя встречается в локальных агонах отдельных городов.
Сущность eoe^ta заключалась в том, что особой, очень обильной дие-
той и специальной тренировкой атлеты достигали так называемого
атлетического здоровья, сводившегося к возможно большему наращш
ванию мускулов. Однако многие современники отрицали значение
этого вида состязаний, отмечая как его неполноценность в плане физи-
ческого воспитания юношества, так и его бесполезность в военном от-
ношении. В горгиппийском каталоге насчитывается 57 имен победите-
лей в этом виде состязаний, что свидетельствует о длительном его
существовании. То обстоятельство, что здесь в ряде случаев одни и те
же люди оказывались победителями и в eueEta и в таком трудном
состязании, как длинный бег, дает основания для положительной оцен-
ки характера и практического смысла этого агона в Горгиппии.
Ольвийская надпись V—IV вв. до н. э. упоминает еще один вид
состязаний — стрельбу из лука (тоВебе'.м)42. Любопытной подроб-
ностью здесь является сообщение о дальности полета стрелы. Резуль-
тат, достигнутый победителем, составляет согласно надписи 282 ор-
гии (свыше 520 м), что является совершенно исключительным дости-
жением. Надо полагать, что подобный результат, если только в над-
писи не допущена ошибка, объясняется не только хорошей натрени-
рованностью стрелка, но и выдающимися качествами лука. Есть осно-
вание считать, что здесь был в употреблении сложный составной лук,
сработанный из отдельных кусков дерева, сухожилий, кости и клея,
чем достигалась повышенная упругость его 43.
83 Ibid., № 130, 157, 158.
40 Е. N Gardiner, Athletics of the Ancient World, Oxford, 1930, p. 174.
41 losPE, IV, № 432.
42 losPE, I2. № 195.
43 Ср. E. v. Stern, Der Pfeilschu/3 des Olbiopoliten Anaxagoras (JOAI, 1904,
№ 1), S 57.
5*8
Среди других гимнических агонов II в. н. э. упоминается состя-
зание, нигде более в античном мире не встречающееся и не поддаю-
щееся точному определению. Надпись использует для его обозначения
термин (rpuXofia/ta44. Миннз склонялся к тому, что мы здесь имеем
дело с какой-то борьбой типа японского джиу-джитсу45. Латышев
полагал, что эти состязания сводились к метанию мяча, к которому
привязывался в виде петли ремешок аухбХт]46. Однако названные
авторы не обосновывают своих гипотез. Руководствуясь общими наблю-
дениями над самим словообразованием, мы можем высказать предпо-
ложение, что здесь агон должен был носить характер поединка. Со-
стязание заключалось в непосредственной борьбе участников друг
против друга, как, например, в боксе, борьбе. Наиболее близким при-
мером ввиду одинаковости словообразования является 6кХо(хахta-
двоеборье с тяжелым оружием, котовое в классическое время уже
вышло из употребления. Не останавливаясь ввиду отсутствия мате-
риала на раскрытии существа этого состязания, мы считаем важным
отметить следующее: поскольку ни в греческом лексиконе, ни в гре-
ческих агонах не встречается такое название, можно полагать, что
оно не греческого, а местного происхождения.
* ♦ *
Гиппические состязания лишь один раз упоминаются в эпигра-
фике Северного Причерноморья. В ольвийской надписи первой поло^
вины I в. до н. э. говорится о конных ристаниях (tTCTtoBpoyJa), которые
устраивались ольвиополитами в Гилее47.
Конные ристания представляли собой очень древний вид состяза-
ний, упоминавшийся еще у Гомера. Там они входили в состав погре-
бальных игр. Вместе с тем на них накладывало свою печать военное
дело того времени. Агонист выезжал на состязания на колеснице, за-
пряженной парой лошадей, точно так же как воин выезжал на битву.
Позднее, в эпоху Солона, когда боевые качества колесниц обесцени-
лись, конные ристания все-таки сохраняются в агонистических празд-
нествах, хотя и в измененном виде. Вводится четырехлошадная за-
пряжка. Содержание и выращивание лошадей отделяются от управ-
ления ими во время бегов. Наиболее имущие группы заводят у себя
настоящие конные заводы и выставляют иногда на состязания по не-
скольку запряжек. Но владельцы лошадей редко отваживались сами
выезжать. Обыкновенно управляли колесницами в агонах слециаль-
ные колесничие, и победа зависела не только от рысистых качеств ло-
шадей, но в значительной степени от ловкости и умения возничего.
Однако в отличие от других состязаний победа здесь доставалась не
возничему — непосредственному победителю,—а владельцу лошадей,
что очень хорошо подчеркивает аристократический характер этого
агона. Кроме гонки колесниц, в античном мире под термином 1тскоВро|х1а
понимались еще и верховые скачки.
Мы не знаем, какой характер носили конские ристания в Ольвии,
но небезынтересно отметить, что бег колесниц как дорогое аристокра-
44 losPE, I 2, № 435.
45 Е. Н. Minns, Scythians and Greeks, Cambridge, 1913, p. 457.
46 losPE, 12, p. 400.
47 Ibid., № 34.
569
тическое развлечение, бесполезное в узкопрактическом смысле для го-
сударства, в I в. в связи с упадком экономики Греции исчезает из
программы многих празднеств, в том числе из программы самих Олим-
пиад 48. В этих условиях нам представляется особенно любопытным
наличие агона (тстсоВрорла в Ольвии.
* * *
О мусических агонах в Северном Причерноморье мы узнаем из
агонистической надписи римского времени, найденной в Херсонесе49.
В этой надписи, сильно фрагментированной, первыми упоминаются со-
стязания Кто скрывается за этим названием — певцы
ли веселых песен во время процессий в честь Диониса, комические ли
актеры или писатели, сочинители комедий, — мы не можем опреде-
лить, но сама возможность такой альтернативы представляет несом-
ненный интерес как для истории агонов, так и для истории культуры
Северного Причерноморья. Следует вспомнить, что существование
праздника Дионисий в Херсонесе засвидетельствовано эпиграфиче-
ским материалом 50.
В этой же надписи упоминаются состязания глашатаев (хаоихе<;).
Глашатаи являлись государственными чиновниками. Они созыва-
ли граждан на собрания в булевтерий, вызывали должностных
лип, водворяли тишину, читали постановления народного собрания51;
в Ольвии они возвещали об агонистических празднествах и пригла-
шали на них гостей 52. Для этих функций требовалось, чтобы глаша-
тай имел хороший или сильный голос, и с течением времени на этой
основе возникли соответствующие состязания. Рейш относит состя-
зания глашатаев, как и состязания трубачей, к гимническим агонам,
считая, что здесь речь идет о выявлении телесных способностей —
крепости голосовых связок и органов дыхания 53. Для Херсонеса, од-
нако, мы их отнесли в раздел мусических агонов, так как надпись,
в которой они названы, содержит перечень мусических состязаний.
Состязания трубачей (аактиспар упоминаются в той же надпи-
си. У греков aaXirtyS — труба — применялась почти исключительно
в армии и мало известна как музыкальный инструмент. В граждан-
ской жизни игрой на трубе сопровождались жертвоприношения, празд-
ничные шествия, агоны 54.
Эпиграмма (’sTupappia) может быть отнесена к разряду малой
поэзии. Это слово буквально обозначает «надпись», и первоначально
так называли стихотворную эпитафию, вырезанную на надгробном па-
мятнике, посвящение божеству на дарственном предмете и т. п. Та-
кая надпись должна была быть краткой и выразительной, и для эпи-
граммы пользовались преимущественно элегическим дистихом. Со
временем термин «эпиграмма» стал применяться ко всякому кратко-
му лирическому стихотворению, написанному в элегическом раз-
48 Е. N. Gardiner, Greek athletic sports and Festivals, London, 1910, p. 227.
49 losPE, I 2, № 433.
so losPE, I 2, Ko 344.
si I. Oehler, Keryx (RE, Hb., 21),. Koi. 349.
52 Б. H. Граков, Материалы no истории Скифии, стр. 264.
53 Е. Reisch, Agones, S., 838.
54 F. Lammert, Tuba (crataqS) (RE, Hb., 13 Koi. 749).
570
мере55. Многочисленные надгробные надписи Северного Причерно-
морья, часто исполненные в стихотворной форме, примыкают к этому
жаыру и подсказывают предположение о наличие зде~ь местных по-
этов, упражнявших свои дарования в этом виде литературы. В хер-
сонесской агонистической надписи, вероятно, речь идет о состяза-
ниях таких поэтов, хотя, конечно, не исключено, что их поэтическая
деятельность не ограничивалась только одними эпитафиями.
Последними в упомянутой надписи стоят evxwjiiov — состязания
в исполнении хвалебных песен. Первоначально эго были хвалебные
песни, посвященные богам или героям, но в дальнейшем они прини-
мают характер од, посвященных определенным лицам. Обнаружение
этого жанра литературы в Херсонесе и организация своеобразных ли-
тературных состязаний являются любопытной деталью к истории
культуры Северного Причерноморья.
55 R. Retzenstein, Epigramm (RE, Hb, XI, 1907, Koi. 71).
Г. Л. КУРБАТОВ
К ВОПРОСУ О «ХУЛЯЩИХ БОГА» (piaacp^oovTs;)
И ВОССТАНИИ 387 г. В АНТИОХИИ
В жизни разлагавшейся Римской рабовладельческой империи по-
следняя треть IV в. была временем острого социального кризиса.
С большой силой он проявился и в восточной -ее половине. Развернув-
шееся на Балканах широкое народное движение сливалось с восста-
ниями в армии. По городам прокатилась волна выступлений, достигшая
своего апогея в конце 80-х годов IV в., когда начались волнения в
крупнейших центрах империи. В 387 г. вспыхнуло восстание в Антио-
хии— одном из важнейших торгово-ремесленных и политико-админи-
стративных центров, «столице Востока». В этом восстании, вызванном
новым экстраординарным побором с городов, вырвалось наружу дол-
го назревавшее недовольство ростом податного бремени. В движение
пришли все слои городского населения. Однако начавшееся широкое
антиналоговое движение быстро переросло в народное восстание, ко-
торое стало приобретать классовый характер. Лишь с помощью воен-
ной силы удалось подавить это стихийное выступление народных масс
Антиохии. Оно было первым крупным антиналоговым восстанием IV в.
Уже в следующем, 388 г. произошли волнения в столице империи Кон-
стантинополе, в 389 г. — в Александрии, наконец, в 390 г. — массовое
возмущение в Фессалонике, жестоко подавленное войсками Феодосия
и стоившее жизни тысячам фессалоникийцев.
Из всех этих городских выступлений только антиохийские события
387 г. нашли более или менее подробное освещение в источниках бла-
годаря произведениям очевидцев Либания и Иоанна Златоуста Их
речи не только рисуют картину самого восстания, но и содержат бога-
тый материал, характеризующий внутреннюю жизнь Антиохии на про-
тяжении многих лет, предшествовавших восстанию. Эти данные во
многом определяют решение вопроса о характере городских движений
этого времени. Поэтому изучению антиохийских событий и всех свя-
занных с ними проблем уделялось и уделяется большое внимание как
в советской, так и в зарубежной литературе 1 2. Многие из них уже наш-
ли свое решение, другие, например проблема связи восстания с поли-
тической борьбой вокруг зрелищ, находятся в состоянии разработки,
третьи — еще только поставлены. К ним относится и рассматриваемая
в настоящей работе.
1 Libanii Opera. Rec. R. Foerster, Lipsiae, 1903—1923, t. II; MPGr, XLIX.
2 Из вышедших в последние годы работ, в которых затрагивались эти вопро-
сы, следует указать: М. Я. Сюзюмов, Политическая борьба вокруг зрелищ в
Восточно-Римской империи IV в. («Ученые зап. МГУ», XI, 1952), стр. 84—134;
Е. М. Штаерман, Проблема падения рабовладельческого строя (ВДИ, 1953. № 2);
Ю. I. Патлажан, Повстання MicbKoi б1дноти Антиохи в 387 р. н. э. («Наук. зап.
Стен. держ. пед. 1н-та», 1стор.-ф1л. сер. I, КиТв, 1956), стр. 21—29; Г. Л. Курбатов,
Положение народных масс в Антиохии в IV в. (ВВ, VIII, 1956, стр. 42—60); R. Brow-
ning, The Riot of a. d. 387 in Antioch. (JRS. XLVII, 1952), p. 13—20: P. Petit, Liha-
nius et la Vie tnunicipale a Antioche au JV-e siecle apr£s I, C., Paris, 1955,
p. 238—245.
572
Обычно ограничиваются изучением социально-экономических пред-
посылок событий 387 г. и приходят к закономерному выводу, что рост
податного гнета привел к крупному антиналоговому восстанию. Воп-
рос о возможном идеологическом, идейном его оформлении остается в
стороне от внимания исследователей. Между тем среди многочислен-
ных обвинений по адресу активных участников восстания, которые со-
держатся в произнесенных после его подавления проповедях Иоанна
Златоуста, далеко не последнее место занимают обвинения в «богохуль-
стве». Как понимать эти обвинения? Говорят ли они о какой-либо
идейной направленности восстания?
В настоящее время трудно оспаривать тот факт, что основной силой
восстания 387 г., его наиболее активными участниками были свобод-
ные трудовые низы города — ремесленники, мелкие торговцы, наем-
ные работники, городская беднота. В упомянутой статье мы уже имели
возможность показать, что рабский труд не играл значительной роли
в ремесленном производстве такого крупнейшего торгово-ремесленно-
го центра, как Антиохия. Данные многолетних раскопок отнюдь не
свидетельствуют о сколько-нибудь значительном распространении
крупного ремесленного производства3. Господствующим в Антиохии
IV в. было мелкое ремесленное производство, в котором «не было
места для большого числа рабов»4. Сравнительно небольшая часть
этих мелких ремесленников пользовалась рабским трудом. Многие из
них работали только сами, помогали им члены семьи. Мелкий свобод-
ный ремесленник был основной фигурой в торгово-ремесленной жизни
Антиохии. Наряду с ремесленниками значительную часть антиохийско-
го населения составляли мелкие торговцы и арендаторы городских
участков, наемные работники, городская беднота, существовавшая
случайными заработками и подачками церкви и богачей.
Во второй половине IV в. положение основной массы торго-
во-ремесленной бедноты было крайне тяжелым. К этому времени
полностью сказались результаты введения хрисаргира — тяжелого
побора со всех занимавшихся каким-либо промыслом, вплоть до ни-
щенства. Сборщикам хрисаргира приходилось прибегать к самым
крайним мерам принуждения, чтобы взыскать подать. Они силой за-
ставляли ремесленников и торговцев продавать имущество, детей, а
полученные за них деньги, по словам современника, «тут же переходи-
ли в длань настойчивого сбо1рщика»5. Однако во второй половине
IV в., по-видимому, даже меры крайнего принуждения оказывались
бесплодными, и Либаний сообщает о том, как у ремесленников и тор-
говцев накапливается многолетняя задолженность по хрисаргиру и
записи недоимок украшают двери большинства мастерских и лавок6.
«Гибнут,— писал он, — люди, которым едва дает прокормиться их
ремесло» 7'. Росли и муниципальные поборы и повинности.
Источники единодушно свидетельствуют о растущем разорении
основной массы торгово-ремесленного населения — тех, кто «добыва-
ют себе пропитание ежедневными трудами, не имеют ни раба, ни соб-
3 «Antioch on the Orontes Publication of the Committee for the Excavations
of Antionch and its Vicinity», Princeton, I—IV, 1932—1948.
4 Ф. Энгельс, Происхождение семьи, частной собственности и государства
(К. Маркс и Ф. Энгельс, Избранные произведения, II, 1955), стр. 284.
5 Liban, Or. LXII, 17.
б Liban, XXXIII, 30—33.
1 Liban, XLVI, 22—23.
573
ственного жилища и во всем нуждаются»8. Оно достаточно ярко про-
являлось в том, что все большее число ремесленников и торговцев уже
оказывалось не в состоянии платить за наем помещений под жилье,
мастерскую, лавку. Улицы, площади и портики города во второй поло-
вине IV в. быстро застраивались жалкими лачугами и будками, в ко-
торых жила и трудилась торгово-ремесленная беднота.
Ряды этих людей непрерывно пополнялись за счет разоренного по-
борами и повинностями крестьянства, бросавшего свои участки и сте-
кавшегося в огромный город в поисках работы и средств к существо-
ванию.
Тяжесть положения всей этой многочисленной части населения усу-
гублялась и ростом спекуляций крупных земельных собственников, чи-
новников, торговцев п куриалов на продовольственном рынке.
Характеризуя положение ремесленников в это время, Либаний
мог сравнивать его только с рабским: будучи свободными, они рабо-
тают как наиболее жестоко эксплуатируемые рабы, которых господин
все же кормит; а они ведут полуголодное существование, находясь
в вечном страхе перед своим не менее жестоким господином — го-
лодом 9.
Недовольство народных масс Антиохии уже достаточно ярко про-
явилось в 382 г., когда в городе произошли голодные волнения. Они
вновь повторились в 384 г. В 385 г. для ремесленников и торговцев
вводится новая обременительная муниципальная повинность — обя-
занность освещать на свой счет улицы перед мастерскими и лавками.
Начали взимать в пользу города поборы с поселившихся в упомянутых
лачугах. В следующем, 386 г. был проведен очередной сбор хрисарги-
ра, сопровождавшийся разорением многих мелких ремесленников и
торговцев, а спустя несколько месяцев, в начале 387 г. был объявлен
новый экстраординарный побор. «Жители Антиохии, столицы Сирии,
не могли выдержать тяжести возраставших со дня на день налогов
и восстали» 10 11.
Происходивший длительное время рост недовольства народных
масс безусловно не мог не сказаться на их религиозных настроениях.
После Константинопольского собора 381 г., окончательно засвидетель-
ствовавшего полную победу христианства, началось решительное ис-
коренение язычества. В городе языческая идеология сохраняла некото-
рые позиции среди части интеллигенции, муниципальной и сенаторской
аристократии. Ее влияние на народные массы города было невелико,
так как в абсолютном большинстве они были христианами и. Поэтому
и отражение недовольства народных масс Антиохии следует искать в
рамках христианской идеологии. В этой связи заслуживают самого
пристального внимания те настроения христианской бедноты Антиохии,
с которыми Иоанну Златоусту приходилось бороться в своих пропове-
дях в предшествовавшие восстанию годы.
Он вынужден был затрачивать все больше сил и времени для до-
казательства того, что бедные «счастливы» 12. Его слушатели явно не
хотели признавать себя таковыми, и он все чаще выступает с призы-
8 MPGr., LXI, col. 168—169.
s Liban., Or. XXV, 36.
10 Zosimi Historia nova, ed. L. Mendelssohn, Lipsiae, 1887, p. 198.
11 P. Petit, Libanius..., p. 211.
12 MPGr., XLVIII, col. 982.
574
вами «не считать бедность злом» и объяснениями, почему беднота Ан-
тиохии не получает вознаграждения «по заслугам» в настоящей, зем-
ной жизни 13. Однако они весьма скептически относились к обещаниям
будущего «небесного блаженства» и рассматривали свою нищету толь-
ко как наказание, чрезмерное и несправедливое. Иоанн Златоуст вы-
нужден признать, что таких, не одобряемых церковью взглядов, придер-
живаются «многие» —«ko/Aoi»14. Среди антиохийской бедноты в эти го-
ды все шире распространяется мнение о том, что ее положение «несов-
местимо с промыслом божьим» (0Т1 оих a£ia таота to-j 0sou -rcpovot
а^)15.Эти взгляды, говорит Златоуст, распространяют «многие» (koMoi):
«Многие обольщают простодушных и говорят, что эти бедствия несов-
местимы с промыслом божьим» 16. Ставшие на эту, осуждаемую им
точку зрения, неизбежно должны были прийти к одному из двух воз-
можных выводов: признать, что бог справедлив и стремится облегчить
положение угнетенных, но бессилен помочь им, или поставить под сом-
нение его справедливость. И то и другое было уже отклонением от
официального христианского учения. Иоанну Златоусту приходилось
убеждать свою паству не считать, «как это полагают и язычники, что
бог, допускающий эти бедствия, бессилен и что, не имея власти изба-
вить своих адептов от неприятностей, допускает то, что они постоянно
бедствуют» 17. Однако по мере ухудшения своего положения антиохий-
ская беднота, по-видимому, все более склонялась к тому, чтобы вооб-
ще поставить под сомнение справедливость бога. Многие из них за-
являли Златоусту, что если бы бог любил угнетенных, как это им гово-
рит Златоуст, то он не допустил бы, чтобы они находились в таком
тяжком положении, и вообще уничтожил бы бедность и нищету 18. Про-
поведник напрасно призывал их «не требовать у него (бога.—Г. А.) от-
чета о происходящем»19. Они уже прямо обвиняли бога в своем бедствен-
ном положении. Златоуст говорит о множестве тех, кого «несчастья»
обращают «уже не только против подобных им рабов божьих, но и
против самого господа-вседержителя»20. Эти люди, «клевещущие на
промысел божий», открыто утверждали, что бог любит только бога-
тых и ненавидит бедных и угнетенных — 6 0s6<: jiiast тобс Trsvopivouc,
а постигающие последних несчастья и есть самое яркое проявление
ненависти бога к ним21. Поэтому они объявляли его злым, дурным
(Trovvjpoc;)22. Распространяющих эти взгляды христиан Златоуст клей-
мит как еретиков и «богохульников», «ослов, не вынесших тяжести
гнева и падших»23.
Критика этих взглядов развивается Златоустом и по другой линии.
Неверие в справедливость бога, естественно, порождало и неверие в
то, что угнетенные и бедствующие на земле получат справедливое
вознаграждение в «иной жизни». Если бог любит только богатых и
несправедлив к бедным, то несомненно он останется по отношению
13 MPGr, XLVIII, col. 980—982; XLIX, 23—34.
и MPGr., XLVIII, col. 977.
is MPGr., XLIX, col. 94.
16 Ibid., col. 94.
17 Ibid., col. 24.
i® MPGr, XLVIII, col. 980.
19 MPGr, XLIX, col. 29.
20 MPGr, XLVII, col. 365; XLIX, col. 56.
2i MPGr, XLIX, col. 31.
22 MPGr, XLVIII, col. 980.
23 MPGr, XLIX, col. 34, col. 158.
575
к ним таким Же и после их перехода в «иной мир». Отсюда — скеп-
тическое отношение бедноты ко всем страстным уверениям Златоуста
в том, что они обязательно будут вознаграждены после их смерти.
Многие прямо говорили ему, что об этой обязательной будущей на-
граде угнетенным «никто ничего не знает» 24. Это растущее неверие в
обещаемые будущие блага выливалось в настойчивые требования об-
легчить свое положение в настоящей, земной жизни. Иоанн Златоуст
обрушивается на эти «простонародные мнения». Из его критики видно,
что народные массы открыто высказывали свое желание променять
будущее вечное блаженство на более терпимую жизнь в настоящем.
Они говорили, что тот, кто хорошо живет на земле, если потом и будет
терпеть наказание, как им говорит Златоуст, может считаться счаст-
ливым, «одно за одно». Если же и там он сохранит это благоденствие,
то «два не одно», он выигрывает вдвойне 25. Иоанн Златоуст с край-
ним негодованием осуждал этот слишком «утилитарный» подход
своей паствы к «милости божьей» по принципу «лучше синицу в руки»
и настойчиво доказывал -ей, как неразумно менять мгновенье земного
счастья на предстоящее «вечное блаженство» 26. Все эти настроения он
называет «делом дьявольской злобы» и рассматривает как неверие во
все христианское учение, как враждебную ему ересь 27 28
Он видит причины распространения подобных религиозных наст-
роений в ухудшении положения народа, «извращении общественной
жизни», которое порождает массу «зла»,28. «Если бы зло не существо-
вало и не проявлялось, то кто стал бы выискивать причину зла и эти-
ми розысками производить бесчисленные ереси?» 29. Это «извращение
общественной жизни» он сравнивает с язвой, которая все разрастается
и «угрожает уничтожить у многих даже самое понятие о промысле
божьем ...и наконец восстает против самого неба, вооружая языки лю-
дей уже не против подобных им рабов (божьих), но и против самого
господа-вседержителя»30. Но Иоанн Златоуст — сын своего класса, и,
с его точки зрения, главное зло следует видеть не в пороках обще-
ственного строя, а в том, что многие недовольны этим общественным
строем, отчего возникают бесчисленные ереси.
Он говорит и о том, где эти враждебные официальной христианской
доктрине религиозные настроения получают распространение. Это
прежде всего ремесленные мастерские: «Их многие непрестанно пов-
торяют в мастерских и на площади» — ev еруаат^рсосс, *at
8Kt TTjs ауорас;31,— это «народные речи» табта (рт^ата)32. Эти
мнения широко высказываются на ипподроме, центре политической
жизни города, где в известной мере могли проявляться социальные
требования народных масс, где их политические настроения могли наи-
более непосредственно влиять на их религиозные представления. Зла-
тоуст говорит, что в период, предшествовавший восстанию, множество
его -слушателей не ходило на его проповеди. Они в это время участво-
вали в политической жизни ипподрома. «Многие из наших уходили
24 Ibid., col. 30 oubs'i? ouSe^ oISev.
25 MPGr., XLVIII, col. 978.
26 Ibid., col 978, 980.
27 Ibid , col. 978: хахочрра? eutiv.
28 MPGr., XLIX, col. 94; t. XLVII, 364—365.
29 MPGr., XLVII, col. 365.
so MPGr., XLIX, col. 158.
3i MPGr., XLVIII, coL 978.
82 Ibid., XLVIII, col. 980.
576
к ним 33, — с горечью восклицает Иоанн Златоуст. Из ипподрома, те-
атра эти еретические настроения, которые он называет «крайним бе-
зумием», вносились в самую церковь, становились предметом активней-
шего обсуждения его паствы 34. По-видимому, оказавшихся под влия-
нием этих еретических мнений своих слушателей он и называет «оболь-
щенными простодушными», «сомневающимися»35.
В дни, непосредственно предшествовавшие восстанию, в его про-
поведях все чаще звучат призывы к решительной борьбе против этих
еретиков и «богохульников», которых он отделяет от других «богохуль-
ников» — язычников и иудеев 36. Он предлагает «истинным» христиа-
нам обуздывать их, если они будут «хулить бога» p/aacpr^stv tov 9e6v
«И, если нужно будет ударить, не отказывайся, ударь его по лицу,
сокруши уста его, освяти руку своим ударом» 37, — говорил он за не-
сколько дней до восстания. Его последние проповеди ставили своей
целью убедить антиохийскую бедноту «не считать бедность злом»,
«не роптать на промысел божий» 38. Однако ни увещания Иоанна Зла-
тоуста, ни его призывы обуздать «богохульников» не смогли предот-
вратить выступление народных масс Антиохии.
Стихийное, неорганизованное выступление народных масс Антио-
хии было быстро подавлено. Его активные участники подверглись са-
мым жестоким наказаниям: «Одни погибли от меча, другие на кострах,
третьи были растерзаны зверями и даже детей не спасал их возраст» 39.
Иоанн Златоуст, выступивший после подавления восстания с ря-
дом проповедей, специально посвященных восстанию, прямо указывал,
что активные участники событий — это те самые «непотребные и раз-
вратные люди», «оскорбляющие бога», «богохульники», которых он
раньше призывал «укротить» и «обуздать»40. Рассматривая последо-
вавшие за восстанием репрессии как проявление справедливого гнева
бога против антиохийцев, он призывал их «воздерживаться от хулы на
бога»41 *. Он прямо намекал на то, что репрессии должны послужить
хорошим уроком, должны заставить одуматься «богохульников»:
«Если не прежде, то по крайней мере теперь, я в этом уверен, вы поза-
ботитесь о таком исправлении» Ч Иначе, говорил он, «нас постигнут
бедствия, еще более тяжкие»43. Златоуст призывал повести реши-
тельную борьбу с «богохульниками», которые оскорбляют и «поносят»
бога, с теми, кто ропщет на свое тяжелое положение, бедность44.
«Как часто, я слышу, говорят: если бы не было бедности! Заградим
уста тех, которые ропщут так, потому что говорить это — богохуль-
ство». Разочарование и растерянность, охватившие народные массы
Антиохии после неудачного выступления, и умелая политика господ-
ствующей церкви помогли ей временно укрепить свое влияние среди
народных масс города, подавить «еретические» настроения.
33 MPGr., XLIX, col. 158.
’34 MPGr., XLVIII, col. 978.
35 Ibid , col. 978, col. 982.
36 MPGr., XLIX, col. 32.
3' Ibid , col. 32.
38 MPGr., t. XLVIII. col. 963—982, 982—995; XLIX col. 17—34.
39 Liban., Or. XIX, 37; MPGr. T. XLIX, col. 57.
*0 MPGr., XLIX, col. 37—38.
41 Ibid., col. 56, 158.
” Ibid., col. 39.
43 Ibid., col. 56.
44 Ibid., col. 158.
37 Заказ 2603
577
Исследователи, занимавшиеся восстанием 387 г., главное внима-
ние обращали на факты проявления еще продолжавшейся борьбы
между христианами и язычниками, борьбы, затрагивавшей в Антио-
хии более или менее глубоко только сравнительно узкие круги господ-
ствующего класса. Вопрос о религиозных настроениях народных масс
оказался вне сферы их внимания.
Рассмотренный материал, как нам представляется, позволяет уста-
новить определенную связь между положением народных масс Антио-
хии и их религиозными настроениями накануне восстания. Он пока-
зывает, что их «богохульство» заключалось не только в том, что они
принимали все более активное участие в политической борьбе вокруг
зрелищ и наконец выступили с открытым выражением протеста, рас-
сматривавшимся церковью так же, как «богохульство», но и в том, что
они высказывали несовместимые с официальным христианским учени-
ем взгляды, широко среди них распространившиеся.
Во всяком случае можно считать несомненным, что ухудшение по-
ложения и рост недовольства народных масс Антиохии накануне вос-
стания наложили определенный отпечаток на их религиозные наст-
роения. Это нашло свое выражение в усилении критического отноше-
ния, неверия в ряд основных положений официального христианского
учения, что Иоанн Златоуст характеризует как ересь.
Характер этих религиозных настроений народных масс Антиохии,
направление их критики свидетельствуют о том, что они идеологиче-
ски оформляли растущее социальное недовольство. И если в самом
восстании можно видеть открытое выражение социального протеста,
то в этих оформляющих его религиозных настроениях видно не менее
отчетливое проявление недовольства официальным христианским уче-
нием в той его части, в которой оно оправдывало самый жестокий со-
циальный гнет, недовольство политикой господствующей церкви.
Я. А. ЛЕНЦМАН
ДОСТОВЕРНОСТЬ АНТИЧНОЙ ТРАДИЦИИ О СОЛОНЕ
Вопрос о достоверности античной традиции о Солоне очень суще-
ствен для истории ранней Аттики. В начале нашего столетия он до-
вольно долго привлекал внимание исследователей. Особенно интере-
совались им историки критической школы: Белох, Жиллиар 1 и Лин-
форт 2, который вообще перешел на позиции полного скептицизма и
написал книгу о Солоне без привлечения данных Аристотеля и Плу-
тарха. Однако гиперкритицизм быстро изжил себя, и уже со второй
четверти XX в. в западноевропейской историографии стало преобладать
более трезвое отношение к традиции, проявившееся в статье Али 3 в
энциклопедии Паули, в ряде работ Эдкока4 и, наконец, в капитальной
монографии Вудхауза. В годы после второй мировой войны интерес
к источниковедческой тематике, поскольку речь идет о Солоне, вооб-
ще заглох. Между тем этот круг вопросов должен привлечь к себе
внимание и историков-марксистов, которые в зависимости от того или
иного решения источниковедческих вопросов могут добыть новые
источники о зарождении античного рабства в Аттике 5.
Сообщения о Солоне сохранились у очень многих античных писа-
телей. Один только список древних и византийских авторов, в чьих
трудах приведены какие-нибудь фрагменты из поэм Солона, на-
считывает 37 названий6. Еще большее число греческих и римских ав-
торов сообщало различные сведения о деятельности афинского зако-
нодателя без ссылок на цитаты из его произведений. К сожалению, в
отличие, например, от Гесиода или Феогнида до нашего времени не
дошло какого-либо сборника произведений Солона. Отдельные фраг-
менты из его элегий разбросаны у разных авторов.
В таких условиях, разумеется, большую роль играет случайность.
Достаточно сказать, что самая большая, состоящая из 76 строк, эле-
гия Солона «К самому себе» дошла до нас полностью лишь в «Экло-
гах» византийского писателя Стобея (V в. н. э.), а из не менее зна-
менитой элегии о Саламине, которая согласно Плутарху (Sol., 8, 3)
имела 100 строк, сохранилось три фрагмента, насчитывающие в общей
сложности всего лишь восемь строк. По подсчетам упомянутого Лин-
форта 7, до нас дошли в общей сложности 283 строки из произведений
Солона, в то время как у одного из позднеантичных авторов (Diog.
Laert., I, 61) сообщается, что Солон написал более 5000 строк. Хотя
число, указанное Диогеном Лаэртским, вызывает некоторые сомнения,
1 Ch. Gilliard, Quelques reformes de Solon. Lausanne, 1907.
2 Ivan M. Linforth, Solon the Athenian, Berkeley, 1919.
8 Aly, RE, s. v. Solon.
4 F. E. Adcock, I. Literary tradition and early Greek codemakers (CHJ, II.
1927), p. 89 ff. — Некоторые более ранние работы Эдкока будут указаны ниже.
5 W. J. Woodhouse, Solon the Liberator, Oxiord, 1938; Я. А. Ленцман, Рабы ь
законах Солона (ВДИ, 1958, № 4, стр. 51 сл.).
6 См.: I. М. Linforth, Solon the Athenian, p. 311 ff.
7 Ibid., p. 7, n° 1.
37*
579
однако соотношение 283 : 5000 ярко освещает состояние наших сведе-
ний о поэтическом творчестве самого Солона.
Все письменные источники о деятельности Солона делятся на две
далеко не равновеликие и не равноценные группы: это, во-первых,
источники, современные Солону, которые можно подразде-
лить на: а) фрагменты из его стихотворений, б) тексты его законов,
в) списки архонтов-эпонимов, и, во-вторых, античная традиция
о Солоне, которая в свою очередь достаточно четко подразделяется
на ранне- и позднеантичную. Рубежом между двумя последними под-
группами можно считать примерно 300 г. до н. э. 8.
Из приведенных выше цифровых данных о сохранности солонов-
ских стихов следует несколько выводов. Наиболее важным из них,
очевидно, является тот, что античные и даже византийские писатели
располагали в 10—15 раз большим количеством стихов Солона, чем
мы. Поэтому при отсутствии каких-либо веских соображений, ставя-
щих под сомнение их сведения, мы не имеем права a limine отвергать
их информацию. То, что Диоген Лаэртский (первая половина III в.
н. э.) указывает общий объем произведений Солона и перечисляет их,
свидетельствует, на наш взгляд, о существовании в древности сборни-
ка солоновых стихов, аналогичного дошедшему до нас собранию сти-
хов Феогнида. Ритор Аристид прямо сообщает, что «Солон составил
очень удачную книгу ((Bipktov)», в которую были включены его
произведения «К самому себе» и о его политии 9. Кроме того, в отли-
чие от пересказа обычного текста цитаты из поэтических творений, как
правило, подвергались несравненно меньшим искажениям и более на-
дежно поддаются восстановлению. Дополнительным критерием под-
линности цитат из раннегреческих лириков является некоторое отли-
чие их языка от греческих диалектов классического времени и тем бо-
лее от послеклассической xotviq. Кстати, не следует преувеличивать
эволюцию древнегреческих диалектов на отрезке времени от Солона
до, скажем, Лисия или Гиперида. В течение этих двух-трех столетий
появилось некоторое количество новых слов, другие устарели, кое-
какие изменили свое значение, однако основной словарный фонд со-
хранился без каких-либо существенных изменений; еще меньше изме-
нился грамматический строй.
В силу всех этих соображений подлинность фрагментов из элегий
Солона не подвергалась сомнению 10. Они являются вполне надежным
источником сведений о >его жизни и деятельности. Однако мнения
ученых о их ценности для характеристики, например социально-эко-
номических отношений в Аттике на рубеже VII и VI вв. до н. э., резко
расходятся. Если Линфорт считал необходимым пользоваться только
их данными, фактически отвергая все прочие источники, то Вудхауз,
как бы полемизируя с Линфортом, писал: «Фрагменты Солона трудно
считать отправным пунктом нашего исследования... Кроме общих мест
о господстве насилия и несправедливости, о нищете и угнетении, о по-
литических раздорах, которые в еще большей степени относятся, на-
пример, к нашему времени, в этих фрагментах не дается никаких спе-
цифических данных или точной информации о положении народных
8 F. Е. Adcock, Literary tradition..., р. 95.
9 Aristid. Rhet., Or. 49 (ed. Dindorf. II. 536).
10 Единственное известное мне исключение составляет Линфорт, считающий
фрагмент кршта (Diehl, 28) подложным.
580
масс в Аттике» п. Такое отношение Вудхауза, а кстати говоря, и по-
давляющего большинства других современных западноевропейских
исследователей к элегиям Солона ведет к тому, что при анализе, ска-
жем, политической борьбы в Аттике они обращают все внимание на
рассказы Плутарха и Аристотеля, привлекая первоисточник — свиде-
тельство самого Солона — лишь в качестве иллюстрации к сообще-
ниям более поздних авторов. Если представители гиперкритического
направления игнорировали античную традицию, то в современной за-
падноевропейской историографии вполне ощутима тенденция пренебре-
гать дальнейшим изучением текста элегий Солона, которая, разумеет-
ся, представляет собой столь же неправильную противоположную
крайность. Поскольку речь идет о деятельности Солона, то, очевидно,
предпочтение надо отдать не Аристотелю и не Плутарху, а прежде
всего стихам самого Солона.
Вторую подгруппу источников, современных Солону, должны были
бы составлять его законы. Большинство его или приписываемых
ему законов приведено в двух основных источниках: в Плутарховой
биографии Солона (гл. 19—24) и у Диогена Лаэртского (I, 55—61).
Немало законов Солона имеется у афинских ораторов IV в. до н. э.
(Лисия, Эсхина, особенно Демосфена и др.) и у других авторов IV и
даже V вв. до н. э., например у Геродота (II, 177), Аристофана (Nub.,
1187 сл.; Av., 1354 сл.). Некоторое число приписываемых Солону зако-
нов можно найти у Диодора Сицилийского (I, 77, 5; 79. 4; XII, 18, 3),
а также у различных позднеантичных авторов вплоть до лексикогра-
фов. Полный список приписывавшихся в древности Солону законов
охватывает около сотни позиций 11 12.
Принадлежность всех этих законов именно Солону невероятна.
Так, согласно Диогену Лаэртскому (I, 56), Солон издал закон, по ко-
торому опекун не должен жениться на матери своих подопечных. Этот
закон противоречит афинской практике13. Кстати, Диодор Сицилий-
ский (XII, 15, 1 сл.) приписывает подобный закон Харонду. Диоген
Лаэртский приписывает Солону также закон, согласно которому тому,
«кто выбьет глаз у одноглазого, следует выбить оба». Однако афиня-
не, как известно, не признавали lex talionis, следовательно, такой
закон не мог быть издан Солоном; к тому же и Диодор (XII, 17, 4)
рассказывает, что аналогичный закон был отменен жителями Фурий.
Закон об охране демократии, цитируемый Андокидом (I, 95 сл.) и при-
писываемый им Солону, не может быть датирован началом VI в. до
н. э. уже хотя бы потому, что в нем упомянуты Гармодий и Аристо-
гейтон. По-видимому, один и тот же закон irspi apytac Геродот
(II, 177) приписывает Солону, Диоген Лаэртский (I, 55), со слов Ли-
сия,— Драконту, а Плутарх (Sol., 2), ссылаясь на Теофраста,— Писи-
страту. Число такого рода примеров можно было бы увеличить. Итак,
далеко не все законы, приписывавшиеся Солону в древности, действи-
тельно были его творчеством.
Однако представители гиперкритического направления шли в
своем скептицизме значительно дальше. Они, и особенно Линфорт, счи-
тали, что вообще невозможно с уверенностью определить, восходит ли
какой-нибудь из афинских законов к Солону. В упомянутой моногра-
11 W. J. Woodhouse, Solon the Liberator, ,p. 9 ff.
I2 Cm.: Aly, RE, s. v. Solon, col. 958—970.
13 H. E. Jolourcz, The wicked guardian (JRS, XXXVII, 1947, p. 82 ff.).
581
фии Линфорта этому вопросу отведен особый экскурс 14. Он признает,
что Солон составил много законов и что последние были записаны на
каком-то прочном материале (камне, дереве или металле). Однако,
по его мнению, еще в VI в. до н. э. афиняне стали добавлять к этим
законам другие, приписывая их тому же Солону. Разрушение Афин
Ксерксом, как полагает Линфорт, могло оставить лишь незначитель-
ные обломки этого собрания законов. После правления Тридцати был
создан новый свод законов, «который хотя и базировался на преды-
дущих законах, но был подвергнут столь основательному пересмотру,
что практически стал совсем новым кодексом» 15. Отсюда Линфорт де-
лает вывод, что хотя среди афинских законов IV в. до н. э. были, не-
сомненно, некоторые, составленные Солоном, но определить их принад-
лежность практически невозможно.
Аргументация и особенно скептические выводы Линфорта кажутся
мне весьма сомнительными. Вопреки утверждению Линфорта афиняне
классического времени различали и, что еще более важно, подчеркива-
ли различие между законами, скажем, Драконта и Солона. Так, в 409—
408 гг. после восстановления демократии афинская экклесия приняла
особое постановление: вырезать на камне закон Драконта об убий-
ствах (SIG3, 111 = IG,12, 115). Мы не знаем, насколько сохранившийся
текст надписи соответствовал оригиналу, составленному на два столе-
тия раньше. Однако афиняне были убеждены, что этот закон принадле-
жал именно Драконту. Не только в классическую, но и в архаическую
пору законы назывались по имени того, кто их предложил, или по име-
ни архонта-эпонима. В речах ораторов IV в. до н. э. те или иные за-
коны постоянно приписываются то Драконту, то Солону, то другим
лицам. Например, у Андокида (I, 43) постановление об отмене пытки
так и называется то Ы ExajiavSptoo Зачастую
автора закона называют оорюоет^с, когда речь идет о Солоне,
или vofioDexai, если имеются в виду Драконт и Солон. Самое
это разграничение единственного числа и множественного указывает
на то, что афиняне не приписывали все без различия древние законы
только Солону. Указанные выше примеры путаницы в определении
автора того или иного закона были вызваны прежде всего небрежно-
стью или незнанием того или иного античного писателя, а не вообще
отсутствием практики датировки законов.
Ведь точно так же обстоит дело с датировкой по архонтам-эпони-
мам. Например, Филострат сообщает, что после Солона архонтом был
Дропид. В то же время схолиаст Аристофана называет в качестве сле-
дующего после Солона архонта Формиона 16.
Неужели какой-либо ученый сделает из этого явного противоре-
чия в античной традиции вывод, что в VI в. до н. э. не было архонтов-
эпонимов?
Разрушение Афин в 480 г. до н. э. действительно должно было на-
рушить работу аппарата афинского полиса. Однако это еще не дает
оснований утверждать, что нашествие Ксеркса привело к уничтожению
всех текстов солоновых законов. Ведь даже крайние скептики не отри-
цают подлинности элегий Солона, хотя разрушение Афин должно было
отразиться и на их сохранности. О том, какой популярностью они поль-
14 I. М. Linforth, Solon,.., р. 275—286.
15 Ibid., р. 282, 286.
16 См.: JHS, LXVIII, 1948, р. 76, 75, testimonial, р. 101, 79.
5Q2
зовались на рубеже V и IV вв., следовательно, намного после греко-
персидских войн, свидетельствует замечание Платона (Tim., 21 в): «Бу-
дучи детьми, многие из нас распевали произведения Солона». Тем
меньше оснований сомневаться в сохранении его законов, так как все
афинское законодательство и судопроизводство — а к началу пенте-
контаэтии они уже играли существенную роль в общественной жизни —
выросли из солоновых законов и на них опирались. Текст законов Со-
лона, приведенных у Лисия (X, 16—19), весь набор имеющихся в них
архаических терминов не оставляют ни малейшего сомнения в том, что
законы VI, а возможно и VII вв. до н. э., по крайней мере частично,
дошли до афинян IV в. до н. э. в их первоначальном звучании.
Кстати, именно для законов Солона у нас имеется важный допол-
нительный критерий «в виде дошедших до нас эпиграфических и лите-
ратурных памятников раннегреческого законодательства. И по содер-
жанию и по форме законы Солона во многих случаях близки законо-
дательным мероприятиям Харонда, Залевка и др. Большинство сведе-
ний, сообщаемых о ранних греческих законодателях, полностью соот-
ветствует известному нам уровню развития социально-экономических
отношений в ранней Греции.
В силу всех указанных обстоятельств у нас нет основания скеп-
тически относиться к традиции о законах Солона. При анализе дошед-
шего до нас текста принадлежащих Солону или приписываемых ему
законов речь может идти лишь о необходимости определить в них ран-
ние или поздние напластования, но вовсе не об отрицании самой воз-
можности выделить в них ядро, восходящее к самому Солону.
В качестве третьей подгоуппы источников выше были названы
списки архонтов. Вопрос о существовании и о содержании та-
ких списков, в частности для Афин, долгое время обсуждался в лите-
ратуре и насчитывает уже немало специальных работ V Значение та-
кого рода трудов трудно переоценить; восстановление хронологической
последовательности афинских архонтов-эпонимов создает надежный
хронологический костяк истории Афин. В классическую эпоху, как из-
вестно, датировка по архонтам-эпонимам была единственно принятой;
список победителей олимпиад был составлен на рубеже V и IV вв. до
н. э., а счет по олимпиадам получил признание лишь во время элли-
низма. Между тем приурочивать какие-либо события к тому или иному
архонту, как это делается в «Афинской политии», было возможно и
целесообразно, разумеется, лишь при условии существования и обще-
доступности такого рода списков.
Тем не менее, возможно ввиду гиперкритической тенденции, вплоть
до последнего времени наличие таких документов для Афин даже V,
не говоря уже о VI в., подвергалось сомнениям. Однако относительно
недавно, в 1939 г., на афинской агоре был найден опубликованный в
том же году Б. Д. Мериттом в «Hesperia» (VIII, S. 59—65) неболь-
шой фрагмент надписи, который полностью подтвердил существование
такого рода списков уже в раннее время. Текст надписи таков:
..ЕТО
ДШПА
.AEIE0EN..
17 Последним из них, насколько мне известно, является большое и солидное
исследование Т. J. Cadoux, The Athenian archons from Kjeon to Hypsichides (JHS,
LXVIII, 1948), p. 70—123.
583
.IATIAAEE
5..Л1АДЕЕ
..ЕТРАТ..
По шрифту надпись датируется 30-ми или 20-ми годами V в. Бук-
вы вырезаны одним резчиком. По камню, к сожалению, нельзя опреде-
лить ни ширину, ни длину всей надписи. Имена во второй, третьей и
четвертой строках несомненно обозначают Гиппия, Клисфена и Миль-
тиада. Сочетание их в одном списке дает вполне достаточное основа-
ние считать данный обломок фрагментом списка афинских архонтов.
По сообщению Дионисия Галикарнасского (Ant. Rom., VII, 3, 1), Миль-
тиад был архонтом в первом году 64-й олимпиады, следовательно, в
524—523 гг. Другие лица, упомянутые в надписи, это — Гиппий, сын
Писистрата, и последующий реформатор Клисфен; имя в последней
строке фрагмента Каду склонен восстановить как Пеклотратос, видя
в нем внука афинского тирана. Что касается Мильтиада, то архонтом
в 524—523 гг. мог быть равным образом и старший и младший. Между
прочим, эта надпись подтверждает, что в начале 20-х годов VI в. до
н. э. Алкмеониды уже не были в изгнан.ии.
Итак, в начале Пелопоннесской войны в Афинах существовал вы-
резанный на камне и, по-видимому, выставленный для всеобщего обо-
зрения список архонтов, восходящий по крайней мере на целое столе-
тие назад. Можно полагать, что список этот восходил до Солона, а
возможно даже — до времени введения ежегодных выборов архонтов.
Упомянутый выше Каду приводит как параллель афинскому списку
архонтов данные из Милета. Здесь были найдены непрерывные списки
милетских стефанефоров-эпонимов на протяжении более чем 200 лет —
с 525—524 по 314—313 гг.— и еще один список, заключавший имена
стефанефоров с 313—312 по'260—259 гг. 18. В двух случаях рядом с
именами эпонимов за 313—312 и 279—278 гг. были кратко охаракте-
ризованы важные события, происшедшие в течение данного года. Под
этими именами было указано, что Антигон дал свободу городу и была
установлена демократия (313—312) и что демос получил хору от царя
(279—278). К сожалению, мы не знаем, были ли аналогичные записи
в афинских списках архонтов, так как камень, опубликованный Мерит-
том, обломан с правой стороны. Однако аналогия с милетскими спи-
сками дает основание предполагать, что и на афинских списках могли
быть какие-то краткие записи, относящиеся именно к реформам Солона.
Таким образом, греческие писатели классического времени, кроме
устной традиции, несомненно имели в своем распоряжении довольно
значительное число разнообразных памятников деятельности великого
афинского законодателя. Это обстоятельство заставляет нас с большим
доверием относиться к античной традиции.
Сведения о Солоне, которые встречаются у столь многих антич-
ных авторов и отличаются таким обилием, представляют собой исклю-
чительно благодарную тему для источниковедческого анализа. Этот
круг вопросов стал пользоваться особенной популярностью после на-
ходки «Афинской политии» Аристотеля, так как это дало возможность
сопоставить рассказ Плутарха с вполне надежным, притом значительно
более ранним и не менее полным источником. Результаты чуть ли не
18 G. Kawerau und A. Rehm, Das Delphinion in Milett, Berlin, 1914, S. 255—260.
584
40 лет источниковедческого исследования сводятся к следующему19.
Сообщения Плутарха и Аристотеля восходят к одному источнику —
Андротиону; Аристотель, возможно, пользовался не непосредственно
Андротионом. но его источником. Между Андротионом и Плутархом
был ряд промежуточных звеньев, важнейшим из которых следует счи-
тать работы Гермиппа. Труды ряда так называемых экзегетов (Тео-
фраст, Деметрий Фалерский, Аполлодор и др.), писавших специальные
сочинения о греческом законодательстве, и в частности о Солоне, были
обобщены Дидимом в работе тгеръ wv a£6vu)v t&v
Уже из Дидима черпали свои сведения Диодор Сицилийский, Плутарх,
Диоген Лаэртский и даже Свида 20.
Как уже говорилось выше, сообщения авторов классического вре-
мени о Солоне более надежны: они довольно сжаты, насыщены факта-
ми и относительно достоверны. Сведения о его реформах у более
поздних авторов, особенно у Диогена Лаэртского, заслуживают зна-
чительно меньшего доверия. Принято считать, что вина падает здесь
прежде всего на Гермиппа, которым широко пользовался Диоген. На
недостоверность сведений о Солоне у позднеантичных авторов во мно-
гом повлияло то, что он, как известно, был отнесен к числу знаменитых
семи мудрецов. Легенды о их встречах и беседах постепенно обраста-
ли все более невероятными подробностями. Эдкок в указанной выше
работе остроумно заметил, что вЬя эта семерка «по-видимому, тратила
много времени на заимствование изречений друг от друга»21. Исклю-
чение среди позднеантичных авторов составляет Плутарх, сообщения
которого в значительной части восходят прямо к Андротиону. В отли-
чие от Аристотеля, который в «Афинской политии» дает во мнотих ме«
стах (например, в очень важной 2-й главе) неясное изложение аграр-
ных отношений в Аттике, картина, рисуемая Плутархом, отличается
цельностью и последовательностью. Последнее, разумеется, ни в ма-
лейшей мере не предрешает большей надежности рассказа Плутарха.
Однако, по-видимому, главным образом именно по этой причине совре-
менные западноевропейские исследователи, за несколькими исключе-
ниями, больше доверяют автору «Параллельных жизнеописаний», чем
Аристотелю.
Исследователь античного рабовладения, изучая время Солона, на-
ходится в отношении источников в несколько более легком положении,
чем его коллеги, интересующиеся деятельностью афинского законода-
теля в целом. Его прежде всего заинтересуют тексты тех принадлежа-
щих или приписываемых Солону законов, где идет речь о рабах. Таких
законов имеется несколько, притом в разных вариантах. Жизнеописа-
ние Солона Плутарх начинает с того, что называет его родителей. А за-
тем упоминает о законе, запрещающем рабам натираться маслом и
-rcaiBepasTsiv (Sol., 1, 3). Этот закон в несколько измененной редак-
ции повторяется в речи Эсхина против Тимарха (Aesch., I, 138), в схо-
лиях к «Федру» Платона (Schol. Plat. Phaedr., 231е) и в «Пире семи
мудрецов» (Plut., Mor., 152d; ср. 751b). Другой закон Солона о рабах
19 Особенно много занимался изучением этого круга источниковедческих во-
просов Ф. Э. Эдкок. К статье, указанной выше, здесь следует добавить ссылку
на его же работы по этой тематике. F. Е. Adcock, The sources of Plutarch: Solon
XX—XXIV (CR, XXVIII, 1914). p. 38—40; The sources of the Soloniam chapters in
the A t he ni an Politeia («КИо», XII, 1912), p. 1—16.
20 Cm.: Aly, RE, s. v. Solon, col. 948 f
21 F. E. Adcock, Literary tradition..., p. 107.
5V>
определяет ответственность рабовладельца за ущерб, нанесенный ра-
бом третьим лицам. Текст этого закона сохранился в одной из речей
Гиперида («Против Афиногена», 22). Фрагмент архаичного закона
Солона, возможно родственный предыдущему, сохранился у Лисия
(X, 19). Кроме того, в связи с другими законами Солона рабы упоми-
наются еще в двух местах у Эсхина (I, 15 сл.), где речь идет о нака-
зании лиц, нанесших оскорбление рабам. Часть этих законов восходит
к великому афинскому законодателю. Анализ их содержания позво-
лит дополнить некоторыми конкретными штрихами ту картину зарож-
дающегося рабства античного типа, которую до сих пор историки ра-
бовладения в Греции строили главным образом на основании обрат-
ных умозаключений по данным источников V и IV вв. до н. э.
С. Я. ЛУРЬЕ
«РАЗГОВОР ТЕЛА С ДУХОМ» В ГРЕЧЕСКОЙ
ЛИТЕРАТУРЕ
Со времени открытия эпоса о Гильгамеше вопрос о влиянии
литературы Востока на греческую стал усиленно дебатироваться в
статьях по античной литературе1. Новое оживление в этом вопро-
се принесло нахождение в Сирии, в Рас-Шамре (Угарит), отрывков
финикийского эпоса2 и, наконец, дешифровка крито-микенских
табличек3. Однако по ряду причин эти новые точки зрения не наш-
ли отражения ни в СССР, ни за рубежом в общих работах по ис-
тории греческой литературы; вопрос о необходимости соответ-
ственно перестроить курсы греческой литературы был впервые
поднят у нас на конференции классических филологов в Москве в
мае 1957 г. в докладах С. И. Радцига и Б. В. Казанского о проб-
лемах изучения греческой литературы.
Почти вся литература по этому вопросу посвящена сюжетному
сходству, гораздо более убедительным совпадениям структурного
характера уделяется мало места. Настоящая работа имеет целью
в той или иной мере восполнить этот пробел.
В своих «Очерках по истории античной науки» (Л., 1917, стр.
30 сл.) я указывал уже, что орфико-пифагореизм был своеобраз-
ной «контрреформацией», своеобразным религиозным ренессансом,
попыткой вдохнуть новую жизнь в устаревшее и отмирающее ре-
лигиозное мировоззрение. Однако я не имел тогда возможности
показать, что знаменитое учение о о&р-а—-ат^а, о греховном теле,
могиле или темнице для божественной души возникло как реак-
ция на более старое учение, по которому тело само по себе без-
грешно, и наоборот, душа является вместилищем необдуманных
и порочных вожделений.
1 A. Ungnad, Gilgamesh-Epos und Odyssee, Breslau, 1923; H. Gressmann, Hesiod
und die Achikar-Sage, АПОФОРИТА, Hermann Gunkel dargebracht, 1913; P. Jen-
sen. Gilgamesh-Epos, ' juddische Nationalsagen, I lias und Odyssee, Leipzig, 1924;
P. Jensen, Das Gilgamesh-Epos in der Weltliteratur, Marburg, 1929; Fr. Dornseif)
Die archaischen Mythenerzahlungen, Berlin, il'9'ЗЗ; «Philologus», 89, '19'34, ip. 397. Cp.
M. P. Nilsson, Geschichte der griechischen Religion, Munchen, 1955, S. 6'9*6: «Со вре-
мени Гомера, утверждавшего, что душа уходит в Аид, а сам человек, т. е. его
тело, остается на земле... произошел полный переворот в оценке души по сравне-
нию с телом.»
2 Fr. Dornseiff, Antike und alter Orient, Leipzig, 1956 (восточные влияния
на Гомера, Гесиода и лириков; собрание статен за 1937 — 1939 гг.); о Гесиоде:
К. D. Barnett (JHS, 45, 1945), р. 100 sq.; Н. G. Guterbock (AJA, LU, 1948), р.
130 sq.; Alb. Lesky («Anz. Wien. Akad.», 19^0), p. 130 sq.
3 C. W. Bowra, Homer and his forerunners, Oxf., 1955; Alb. Lesky («Saecu-
lum», VI, 55), p. 35, 44 sq.; С. H. Gordon, Homer and the Bible, N. Y., 1955;
F. B. L. Webster, Homer and Eastern Poetry («Minos», IV, 2), p. 105 sq.;
F. B. L. Webster, Homer and the Mycenaean Tablets («Antiquity% XXXI, 1957),
p. 4 sq.; F. B. L. Webster, On the "track of Mycenaean Poetry («Classica and
Mediaevalia», XVII, 1956), p. 149—161; I. Trencsenyi-Waldap el, Die orientalische
Verwandschaft... der hesiodischei Theogonie («Acta Orient. Hung. Acad.»),
Budapest, 1955.
5°7
О подлинных отрывках древнейшей орфической поэмы, содер-
жавших учение о порочности тела и божественности души, мы
узнаем из свидетельств Платона и Климента Александрийского4.
Здесь говорится, что душа в наказание за прошлые грехи
Sioooovjc) погребена в могиле — в теле, с тем чтобы она спаслась
(acojT^at); отсюда и название awp-a. Тело это, как мы узнаем из того
же Платона, Аристотеля и Феофраста5, доставляет душе беско-
нечные мучения своим стремлением к насыщению, любовными и
другими вожделениями, трусостью, жадностью к деньгам, ревностью
и т. д. Этруски, замечает Аристотель, желая предать своих врагов
мучительной смерти, привязывали их живыми к разлагающимся
трупам; таким же наказанием является пребывание души в теле.
Согласно этим учениям, вместилищем всякого рода греха является
тело; однако в древнейших из этих свидетельств сохранилось еще
в виде пережитка более старое представление о греховности самой
души и о суде, который приговорил ее к пребыванию в теле в на-
казание за грехи6.
Это более древнее представление о взаимоотношении между
телом и духом можно проследить в греческой литературе с древ-
нейших времен. Обычная форма этих свидетельств — «прения» духа
с телом.
Уже в начале «Илиады» (I, ст. 3—4) тело отождествляется с
самим человеком (абтб^)7, и ему противопоставляется душа (фи/jj)8:
Многие души могучие славных героев низринул
В мрачный Аид и самих распростер их в корысть плотоядным
Птицам окрестным и псам...
(Перевод Н. И. Гнедина)
Такое же противопоставление самого человека (аотб;) или те-
ла его «духу» или «сердцу» (борьбе, т}тор, xpaBw]) мы встречаем в
«Одиссее» (XX, 17—23); из этих стихов мы также видим, что имен-
но дух — то место, где может появиться страх. Роль самого чело-
века, т. е. его тела, сводится к тому, чтобы ободрять этот не всег-
да надежный дух, внушать ему храбрость и уверенность в себе и
добиться того, чтобы дух повиновался телу (ev piveiv)9:
4 Plato, Cratyl, 400 Б. C.; Gorgias, 493 A. Clem. Strom, III, 17 (=Diels, Or-
pheus, fr. 3, Philolaus, fr. 14).
5 Plato, Phaedo, 66 В Aristot. Eudem. fr. 36 ( = Augustin., Contra lulianum,
Pelag. 4, 15, 78). Theophr. apud. Plut. Animine an corp. aif. 2, p. 500 D sqq.
6 Спор между этими двумя взглядами, восходящими к взглядам орфико-
пифагорейцев и Демокрита, продолжался вплоть до XIV в., когда вышло заме-
чательное сочинение представителя византийского возрождения Григория Па-
ламы. ставшего снова на точку зрения Демокрита. Палама — прекрасный знаток
античной литературы, по-видимому, он использовал ряд античных произведений,
не дошедших до нас. См. книгу: «Gregorit Palamae Archiepiscopi Thessalonicen-
sis Prosopopoeia animi accusantis corpus et corporis se defendentis cum iudicio.ed.
A Jahn», Halis, 1884. Cm. W. Kranz, Die Prosopopoie des Gregorius Palamas
und Demokrit («Reinisches Museum», 98, 1955), s. 275—278.
7 Cp. Sud. S. V. аитб<; hi acbpiaToc’otoptCoojt та<; фиуас тсрб<; та зобата. f'O{JLT|po<;•
,,ПоХХа<; 8 tcp&ttjLOuc Аитои<; 8’ iXcbpia. .
8 Сохранившийся в Спарте до позднего времени обычай мумифицирования
царей показывает, с каким уважением древнейшие греки относились к «самому»
человеку, т. е. к его телу, даже после его смерти.
9 Подражание у Мусея, Hero et Leander, 244: toioi; ot поозеХеу.то карт^оресиу
eppeya ixuHoi; ('fpiqv заменяет xpa8iTj у Демокрита, ср. ниже стр. 592) г,А£ео тсир, xpa8ir],
8ei8dh у^отоу и8ор.
588
В грудь он ударил себя и сказал, обращался к сердцу:
«Сердце, смирись (тЁтХагП); ты, гнуснейшее, вытерпеть силу имело...
...Ты крепилось, пока тебя дух твой
(аи 6’етбХр.а;, бсрра ав
Из пещеры не вывел...»
Так говорил, порицая в груди свое милое сердце.
Сердце ему покорилось и вновь оставалось покорным,
Как до тех пор; но сам (аитб?) i° ворочался с боку он на бок.
(Перевод Н. И. Гнедина)
Обратим внимание на глагол теткаЭс. тХтрш, тоХрам, означающий
«поступать под влиянием аффекта или подчиняясь кому-нибудь»
(а не в результате сознательного решения). Это характерная черта
«духа», и дело «самого» человека — наставлять дух, заставляя его
выбирать тот аффект (безумную храбрость, робость и т д.), ко-
торый наиболее уместен в создавшемся положении. В позднейших
свидетельствах различные формы от тХтроц и ToXpdv и прилагатель-
ное таХа; будут постоянно характеризовать «дух» в его беседах с
телом.
Из последних слов («сам он ворочался») ясно, что под словом
«сам» разумеется тело человека10 11.
У Архилоха (фр. 66) мы находим такое же взаимоотношение:
именно духу (Ви^) угрожает опасность прийти в замешательство
(ср. наше выражение: «упасть духом») перед лицом превратностей
судьбы; сам человек, т. е. тело, убеждает дух «сохранить присутст-
вие духа»:
Сердце, сердце (ftufie, Фир-е)! Грозным строем встали беды
пред тобой.
Ободрись и встреть их грудью, и ударим на врагов!..
Победишь — своей победы напоказ не выставляй,
Победят — не огорчайся, запершись в дому, не плачь.
В меру радуйся удаче, в меру в бедствиях горюй
И пойми, что человека переменчива судьба.
(Перевод В. В. Вересаева)
Обратим внимание на то, что сам человек (абтб;), убеждая дух
не поддаваться чрезмерно аффектам, ссылается на то, что всем
суждены тяжелые минуты в жизни, но они сменяются радостями —
таков закон природы.
Еще интереснее дошедший до нас в «Политике» Аристотеля
(VII, 6, 3, р. 1328 аЗ) стих из сходного стихотворения Архилоха.
К сожалению, рукописная традиция здесь неудовлетворительна, по-
этому прежде, чем использовать этот отрывок, необходимо попы-
таться восстановить его подлинный первоначальный вид. Этот ана-
10 См. прим. 7.
11 Разговор человека (т. е. его тела) с душой: крот! о\ рюЦаято ftufiov—
довольно обычен у Гомера (Ил. XVII, 203, 442. Од. V, 285, 355. 376).
Часто встречаются уже наполовину пережиточные выражения, обесцвеченный
разговор между человеком и душой. Однако лишь в двух местах человек убеж-
дав г душу (tceiOei, Ил. VI, 51,Од. ХХ111, 337); в других ме тах подлежащим к гла-
голам ETCOTpU^Et, XeXsUEI, XExXsTO, ISTO ЯВЛ-ЩГСЯ не аитбс, " &l)p.QS, причем га
несб’уман ые ос уп и он толчаег человека лишь в немногих случа х. Обычна
эти ме та свидетельствуют только о ра д о нии чел 'ве»а на «его самого» и «ду-
шу» и ничего не говорят о характере взаимоотношений.
58Q
Лиз мы даем в сноске12; получаем такой контекст: <6б[л’, 6рас<; таЗ*
ИЛИ подобное,> об Tzspi cpiXtoV атгауусо.
При этом чтении перевод места Аристотеля будет следующим:
«Дух волнуется больше, когда дело идет о близких и друзьях,
чем когда дело идет о чужих, — он считает, что им пренебрегают».
Вот почему Архилох, справедливо обвиняя друзей, в разговоре со
своим духом замечает: «Не осталось ни одного друга: повесься!»
Отметим эту типичную жалобу на измену друзей— обычную
причину упадка духа у 0ор.6<;!
12 У Аристотеля читаем: 7сро^ yap тобд ooyiij&eic ха! cpiAoug б ^op.6g aipexai jiaX-
Xov тд про;; тобд арсбта; 0X1700peTa^ai ^орлаад. Sid ха! *ApyJXoyog rcpoaTjxovTiog тоТ; cpiXoi;
FyxaXaw SiaXe-jETai про; tq^? гЬр.бт «об yap ST] nspi yiXaw aizayyj.o. Таково чтение ЭТО-
ГО места во всех рукописях (за исключением лишь одной) различных архети-
пов. Тем не менее нельзя не согласиться, что это чтение бессмысленное и
что в общем, более древнем, архегипе была порча, делающая это место непо-
нятным. Несколько более понятное чтение дает, пожалуй, поздняя плохая (de-
terior) рукопись cod. Parisinus 1858 XV в. (Р3): napi cpikwv, хотя пара не может
означать: «из-за». Это же чтение помечено на поле старым читателем базель-
ского издания 1531 г. ’Апаууео заменено более понятным ат^уео в уже упомя-
нутом Р5 и ’anX7xeaL в рукописи на бумаге cod. Parisinus 2023 конца XV в.; в
миланской рукописи того же времени Medio.anus Ambrosianus В (М5) читается не-
понятное апЕ^уеац представляющее, вероятно, искажение того же атсчщеа!. Так как
текст Аристотеля смысла не давал, то такие попытки осмысления вполне понят-
ны—особенно при переводе. Как показал Buh^eus в предисловии к своему из-
данию Аристотеля 1791 г., а вслед за ним Иммиш в его издании «Политики»
1909 г. (стр. XXVIII), рукопись (Р3), в которой только и читается пара, вообще
надо исключить из числа источников, так как она систематически исправляет
чтение рукописей на основании латинского перевода Вильгельма Мёрбеке XIII в.
и, вероятно, перевода Леонарда Аретинского 1473 г. Поэтому чтение рукописи Р5—
только конъектуры, не имеющие никакого самостоятельного значения.
Что касается более поздних переводчиков и читателя базельского издания
1531 г., то все они только стараются осмыслить нелепый перевод Мёрбеке.
Мёрбеке же переводил слово за словом, как указал уже Роджер Бэкон, ничего
не понимая в Аристотеле и мало разбираясь в смысле. В той рукописи, с кото-
рой он переводил, несомненно уже читалась бессмысленная описка an£7x£ai, ко-
торая имеется в миланской рукописи. Он принял это слово за существительное
1 скл. женскоо рода множ, числа, производное от £77.0; «копье», и перевел его:
«пронзения копьем», а lanceis penorationes, а все искаженное выражение Ари-
стотеля: об 7«р Ц nepi an£7^sat — получило у него такой абсурдный вид:
«поп ab amicis a lanceis perforationes».
Испорченным приходится признать это место в сочинении Аристотеля хотя бы
уже потому, что оно невозможно в трохаическом тетраметре:
О _ Д _ L ~ _ 4 _ I _ ~ -
— об 7ар Ц Ttspl cptXwv ’агс^^ЕО
Даже если добавить слог спереди, получится спондей в середине трохаиче-
ского метра, а это невозможно. Поэтому все издатели, кроме Бергка, меняют об
на об. Чтение рукописи Р5— кара вместо ^£pt—приняли только Мейнеке,
Зуземиль и Диль (fr. 676), напрасно доверившись авторитету этой рукописи; зна-
токи Аристотелевой традиции Беккер, Иммиш и Бергк (fr. 67) не пошли по этому
пути, тем более что и при таком изменении смысла не получается.
Бергк предлагает такую конъектуру, дающую смысл и не требующую изме-
нения об в об: < е.Д. 06р.’ opatg таб’; > об 7а р <аХхт) к род > cptXcov. 9акаууго.
Смысл получается хороший и в общем верный, но нельзя же для получения смысла
из шести дошедших до нас слов произвольно изменять два.
Я полагаю, что здесь в традиции порчи нет. Вместе с Бергком я убежден,
что поскольку об не могло стоять в тезисе третьего трохея, оно должно было
стоять в его арсисе, и, следовательно, один слог после jap в рукописях пропущен.
Поэтому я читаю: об 7<хр <4lg> от] rcspi cpiXcov aitayyto nipt rcapisSTi, superest. Ср. Од.
XII, 279; ’OBuaaeu, rcept tot fii^og, o65e ti 701a xap.vEig. Cp. J. van Leenwen, Enchiridion
dictionis epicae, Leiden, 489*4, p. 5411; P. Chantraine, Gratnmaire homerique, II, Paris,
1953, p. 3; см. также S. Luria, Zu Archilochos («Philologus», 1961, Heft 3—4).
590
При таком понимании станет ясным смысл близкого пересказа»
почти перевода этого места, содержащегося у Плавта («Пленники»,
4, 103),—на это место указал уже Бергк: Quin quiescis? i directum,
cor meum, ac suspende te!
Такой же разговор человека со своим мы находим в но-
вом отрывке Алкея (fr. 129, стк. 21—22, Lobel-Page): xvjvajv 6 cpoaxwv
об §1аХе£ато тгрбс; «об этом пузатый не побеседовал со своей ду-
шой», но из этого места неясно, кто кого должен был вразумлять—
тело душу или наоборот.
У Феогнида находим в четырех местах разговор человека с
душой (йирД); здесь мы встречаем тот же типичный глагол xX^vai
или тоХрДу и тот же сопутствующий мотив измены друзей. Ст. 877=
=1070а:
Дух мой! Спеши насладиться! Ведь
скоро другие родятся
Люди, а я умру, черною ставши землей.
Заметим, что разговор с йорьб; ведется ввиду приближающейся
смерти.
Ст. 695:
Дух мой (В-ир.е)! Тебе не могу доставить я все, что желаешь,
Вытерпи (теткам)—ты ли один к добрым стремишься вещам?
Мне хорошо — и друзей (cptXot) немало; беда ж приключится,
Много ль найдется тогда верных душою людей?
Ст. 1029:
Сердце, терпи (тбХр.а, ^ир.е) в беде, хоть
невыносимое (атЦта) терпишь:
Сердце трусливых людей чувствует беды острей.
(Перевод В, В. Вересаева)
Разговор с или xapBla встречается также у Анакреонта13 и
Пиндара14 15, такой же разговор обычен у Еврипида. Душа всегда нахо-
дится в нерешительности—ее приходится подбодрять; душа имеет
всегда эпитет така;, xdkaiva, что означает здесь, конечно, не «не-
счастная», а «действующая необдуманно, под влиянием аффекта»16.
В «Медее» Неофрона, младшего современника Еврипида16, содер-
жался такой же разговор тела с духом, причем человек, уго-
варивающий свой дух (6^6;), упрекал его характерным образом
в том, что он под влиянием порыва не умеет правильно оценить
положение (PooXeoeiv xaXaj;):
Душа (ftofie)! Что говоришь? Подумай хорошо (pouXsoaai хаХЛс)
Заранее, а не тогда, когда уж грех
Свершится!
Душа, смотри: не предавай себя в беде!
13 Anacreontea, 59: aye,Яире, rciji pisppac.
14 Pind. 01, II, 89 (98): etce^e axo7Z(bi toJo'?, af£ paXXop.E\.
15 Eur. Med. '1052 (1057): «Д Цта, ftofis, pnj [кот’] Ep-yaovji Tabs* saaov абтои;, a> xaXav,
<p Tjat tet^wv, 1242.
Eur. Or. 466: ...<*> xaXai\a xap&ia
Eur Ale 837: (НРАКЛНЕ) <o тгоХХа тХаааа. xapSta xai yEip spiq...
Eur. Iph. T. 344: ш xapBta TaXai^a. rcplv si; $evoo; ^аХт^ос ija&a xai <ptXoxTipp.iov ’asi...
* Stob. Floril. 20, 34.
591
Насколько популярна и обычна была эта беседа человека с
духом, видно из того, что она многократно пародируется в гре-
ческой комедии и; к греческой же комедии, несомненно, восходит
цитированное выше место Плавта: сиг гпешп, suspende te!
Авторы этих пародий, очевидно, считали наиболее забавными
в этих беседах с духом необходимость постоянного уговаривания
и ободрения духа и все время повторяющийся эпитет таХас, как и то,
что дух в свою очередь имеет душу, голову, язык и т. п.
Отметим, что у Гомера в уже приведенном выше месте из
Одиссеи (XX, 17—23), как мы видим из стиха 20, сердце (xpaSiv])
в свою очередь имеет душу (р^тс) — так сказать душу второй сте-
пени: со (xpaBiij) 3 ’етбХра;, бсрра ае рфс; е^ауау’... Эта интересная
подробность привела в такое смущение некоторых издателей Гоме-
ра (Эрнести, ван-Леевена), что они исправляли без всякого основа-
ния ое на p-s.
Непосредственно к этой традиции примыкает и содержавшаяся
в одном из сочинений Демокрита (может быть, в сочинении «Пер£
wv iv c'Ai3od» «О том, что в загробном мире») грандиозная карти-
на судебного спора (3ia3ixaata) (между телом и душой), ссылки'
на который встречаются неоднократно в литературе17 18. И здесь
носителем аффектов и страстей является дух, а тело —его суровым
обвинителем (ATjfioxpiTOi;... ezt Tijv dbacpspwv xax68ai^<o^>y);
но интересно, что в отличие от Гомера здесь тело уже не ото-
ждествляется полностью с самим человеком, а «сам человек» (абтб;)
выступает в качестве третейского судьи между телом и душою;
впрочем, этот третейский судья принимает сторону тела19. Я не
буду здесь приводить обоснований утверждения Демокрита о ви-
новности души перед телом20, как не имеющее отношения к нашей
теме; укажу лишь, что Демокрит называл душу «неким разно-
образным и разнородным складом и сокровищницей пороков»21.
Нетрудно показать, что упомянутые выше высказывания Пла-
тона, Аристотеля и Феофраста в защиту божественности души и
порочности тела были полемикой с этим положением Демокрита.
17 В «Ахарнянах» (ст. 398) абтб? (сам Еврипид), т. е. его тело, занят писа-
нием трагедий, а его легкомысленный you; блуждает где-то далеко (£?ю). Из этой
же комедии мы узнаем, что сердце -имеет, подобно человеку, голову (конечно, это
пародия), ст. 483: rcpoflaivE vuv, d> Do^e, Ь’абт^г еатт^ас (наконец,как у Гомера,
приходит в повиновение) aye vo\ a> Takaiva xapbia, ехеТзе, xaixa ттр
XEtpak^v exei rcapaa^E... Tokp^aov, t&i ^(Bp^ao^. a^ap.ai xapbtac! Cp. 450: oop.£... (ЬтаХас...
480 Eq. 1154: &иД...
Это широко распространенный пародический прием , в комедии: Cratin.,
ПХоотоц 25 (йир.бс имеет язык): E^etps, &ор.£, yXw TTav eoxspaaTov 6р&оор.Е\тр Etc
□7t6xptaiv kofcov. Sopatr. ap. Ath. 160: Эараи, ФиД.
18 Plutarch, fragm. de libid. et aegritud. 2; de sanit. praec. 24, p. Г35 E; animine
an corp. aff. 2, p. 500 D (=Diels, Democr. fr. 159, 149). По-нидимому, Diog. Oeno-
and. fr. I, p. 3, col. I, William — цитата из этой же biabtx ata Демокрита; начало этого
фрагмента, быть может, надо дополнить приблизительно так: [faapa ATjioxptTaH biabixa-
ata той а<Вр,атос aiTta<; etc to avTiks^siv т]тр ^loyj'rji °^x Еолброос £7ti(f£po\TO? xai
bixaiac...
19 si too а<Ьр,ато<; абттр (s.C. Tvji фоутр) btxr^ Хауб\то<;... аотбе ^evoito too £ухкт]р.ато<;
bi<aiT7]TY]£ > TjbEco? av xaTa'kQcptaaa&ai T"rj<; фоут^.
20 Cp. Galen, de medic, empir. fr. ed. Schone =Diels, Democr. fr. 125:
чувства (тело) говорят душе так: TaXaiva <ppiqv, лар tjp-egw ka^ouja та? kiotei;
трлба; xaTapakkeic ятДаа act то хата^Хтрла!
21 Plut. Animine an corp. aff. 2, p. 500 D. (=Diels, Democr. fr. 149): -oxtkvo xai
TtoXoTta^ii; xaxd)\/ Tapustov xai ^fjaaupiapia.
5Q2
Для Платона превосходство души перед телом было настолько
несомненно, что он приведенное выше место Одиссеи — сознатель-
но или бессознательно — искажает при цитировании, превращая ду-
шу из увещеваемой в увещающую 22.
Выделим теперь общие черты, характерные для этих бесед
тела с духом:
Дух (бор-б;) представлен чрезмерно впечатлительным, то роб-
ким, то безрассудно храбрым, жадным до удовольствий, склонным
к фантазиям, боящимся смерти; сам человек (абтбс) гораздо более
разумное и сдержанное существо: он увещевает, ободряет и убеж-
дает дух.
Дух подобен человеку—он даже имеет свою душу у
Гомера), а в пародии — голову и язык.
Он любит общество людей — прежде всего друзей — и лишь
тогда разочаровывается в жизни, когда его покидают друзья (у
Архилоха, Феогнида). Однако он робок, боится смерти, и, когда
нет другого выхода, «сам человека уговаривает дух покончить с
собой.
Человек успокаивает свой дух ссылкой на превратности судь-
бы: тяжелые минуты суждены всем.
Чаще всего разговор человека с его духом имеет место тогда,
когда нависла опасность смерти.
Иногда беседа тела с духом принимает характер судебной
тяжбы тела с духом: дух оказывается порочным, и тяжбу выиг-
рывает тело.
Все перечисленные здесь типичные черты характерны и д ’Я
представлений, известных нам из египетской литературы.
В этом отношении особенно интересна «Беседа разочарован-
ного со своим духом», дошедшая до нас в египетской рукописи
Среднего царства 23.
Здесь мы читаем: «Отверз я уста мои к духу моему и отве-
тил я на то, что сказано им... Смотрите: дух мой восстает на ме-
ня, ибо не послушался я его и стремлюсь к смерти... О дух мой!
Безумно удерживать в живых удрученного жизнью... Если пос*
лушает меня мой дух... и сердце его (т. е. духа!) согласно со
мною, будет он счастлив» (перевод И. М. Лурье).
Далее в испорченных стихах говорилось, по мнению Ад. Эрма-
на, о превратностях жизни, о несчастьях, внезапно постигаю-
щих людей. Затем мы читаем еще: «Кому буду говорить я?
Братья злы, друзей однодневных не стоит любить».
Тяжба тела с духом также имеет близкие параллели в еги-
петских книгах, описывающих загробный мир,—в рассказах о за-
гробном суде. И здесь тело покойника рассматривается как пра-
ведное и безгрешное; носителем греха является его сердце;
покойник больше всего боится, как бы на страшном суде не
22 Plat. Phaed. 94D: (т; фиут]) та artEtXouoa, Та Зе vou&£TOucJa, Tats xat
opiate xai cpo^ois <«S aXXrj ouaa aXXcoi rtpa'Yp.aTi SiaAe’fOfjLevq, otov (Od. XX, 17—23).
23 C. A. Erman, Die Literatur der Agypter, Leipzig, 1923, p. 122. И. M. Лурье,
Беседа разочарованного co своим духом («Труды Отдела Востока», 1940),
стр. 141. — Выражаю глубокую благодарность акад. В. В. Струве, Ю. Я. Перепел*
кину и И. М. Лившицу за ценные указания, сделанные мне, когда я зачитывал
эту статью в Институте востоковедения. Особенно большую помощь оказал мце
покойный И. М. Лурье.
38 Заказ Хе 2603
595
открылись преступления его сердца. «В обычных сценах суда мы
видим, что на одну чашку весов кладут сердце покойного, а на
другую—перо, символ богини Маат, т. е. праведности... Но иног-
да на одну чашку кладут сердце покойника, а на другую—все те-
ло, как в папирусе Небесени» 2i. Следовательно, по египетским
представлениям, тело человека в противоположность сердцу —
эквивалент праведности (и здесь, как и в греческих текстах, «дух»
и «сердце»— синонимы).
Позволительно поставить вопрос, нельзя ли видеть в разоб-
ранных нами греческих представлениях прямое влияние Египта?
Для ответа на этот вопрос необходимо привлечь более широкий
сравнительный материал.
При сходных общественных условиях часто у различных на-
родов появляются сходные мифологически-религиозные представ-
ления. Однако здесь речь идет не только о сходных представле-
ниях, но о чрезвычайно сходном словесном оформлении. Новые
находки в Угарите свидетельствуют о другой возможности — о
заимствовании через посредство Передней Азии.
Следовательно,- для решения этих вопросов необходимо
сотрудничество классических филологов и востоковедов.
24 N. A. Wallis Budge, The Egyptian Heaven and Hell, III, 1'905, p. 159; cp.
статьи T, B. L. Webster, From Mycenae to Homer, London, 1958; С. H. Gordon
(AJA, 56, 11952), p. 93: «Хеттское он начал говорить со своим собственным серд-
цем’ имеет параллели в аккадском, ассирийском, египетском и греческом» [S. Luria,
Demokritos, Orphiker und Agypten («Eos», 1961, n° 4)].
А. А. НЕЙХАРДТ
К ВОПРОСУ О ПОЛИТИКЕ ЕВМЕЛА
НА ПОНТЕ ЕВКСИНСКОМ
(По материалам керамической эпиграфики)
В истории Боспорского царства особый интерес у исследователей
всегда вызывал подробный и красочный рассказ Диодора (Diod., XX,
22—24) о междоусобной борьбе между сыновьями боспорского царя
Перисада I — Сатиром, Евмелом и Пританом. Евмел, оставшийся побе-
дителем в этой борьбе, сделал первую известную нам в истории Бос-
пора попытку выйти на широкую арену международной политики и
утвердить гегемонию Боспора не только над греческими городами Се-
верного Причерноморья !, но и вообще над всеми причерноморскими
городами.
По-видимому, Диодор располагал произведением неизвестного
нам, но очень хорошо осведомленного боспорского историка 1 2 и оставил
описание не только самой войны между сыновьями Перисада I, но и
дальнейшей деятельности Евмела. Деяния нового боспорского царя у
Диодора описываются в панегирическом тоне. Можно думать, что неиз-
вестный автор боспорской хроники выражал официальную точку зре-
ния боспорского правительства на все события, изложенные в этом
труде. Как известно, «Всемирная история» Диодора носит компилятив-
ный характер, и возможно, что интересовавшая Диодора часть хрони-
ки была полностью включена им в его сочинение.
Не случайно и в современной историографии эта часть труда Дио-
дора привлекла внимание многих исследователей (М. И. Ростовцева,
С. А. Жебелева, В. Ф. Гайдукевича, В. Д. Блаватского, Т. В. Блават-
ской, Д. П. Каллистова, И. Б. Зеест и др.). Однако широкие внешне-
политические замыслы Евмела обычно объяснялись только его сопер-
ничеством с Лисимахом, также стремившимся к господству на Черном
море путем объединения под своей властью городов Западного побе-
режья 3. Для подтверждения этой мысли на первый план выдвигалась
политика Евмела в отношении каллатийцев, бежавших на Боспор из
осажденной Лисимахом Каллатии. Евмел предоставил им земельные
участки на территории Боспорского царства, по-видимому на азиат-
ской его стороне 4.
1 Ср. В. Ф. Гайдукевич, Боспорское царство, М.—Л., 1949, стр. 75.
2 Ср. С. А. Жебелев, Северное Причерноморье, М.—Л., 1953, стр. 118;
Д. П. Каллистов, Очерки по истории Северного Причерноморья античной эпохи,
Л., 1949, стр. 167, 173.
3 В. Ф. Гайдукевич, Боспорское царство, стр. 75; Хр. М. Данов, Рецензия на
«Боспорское царство» В. Ф. Гайдукевича, «Исторически преглед», год VII, кн. 2,
1950, стр. 230; Ив. Велков, Бележки за колонизацията и градовета по нашето Чер-
номорского крайбръжие («Изв. 1на .историч. дружество в София», кн. XI—XII, 1932).
стр. 47; Ив. Велков, Към старата история на Черномориято и Тракия («Изв. на
историч. дружество в София», кн. XXII—XXIV, 1948), стр. 183.
4 В. Ф. Гайдукевич, Боспорское царство, стр. 75; С. А. Жебелев, Северное
Причерноморье, стр. 175; Т. В. Блаватская, Западнопонтийские города в VII—I вв.
до н. э., М., 1952, стр. 99.
38*
595
Однако Диодор определяет политику Евмела в отношении грече-
ских городов Причерноморья значительно шире: BoCavTi'ouc piv yap xai
Eiva)77et<; xai tgdv akXinv ‘Ekkigvov tgdv tov Hovtov otxoovwv tou<; TukeloTO’j;
SisTsXeaev soepyewv (Diod., XX, 25).
Отмечая, co ссылкой на Диодо’ра, заинтересованность Евмела в
широких дружественных связях с городами Южного и Западного При-
черноморья, большая часть исследователей Боспора не придавала это-
му должного значения, у некоторых же из них возникали сомнения в
самой достоверности этого факта. Так, С. А. Жебелев <в «Боспорских
этюдах» подвергает сомнению сведения о внешнеполитических замыс-
лах Евмела, сообщаемые Диодором, считая, что приписываемая Ев-
мелу идея покорения всех племен, обитавших по берегам Черного моря,
является явным преувеличением.
Археологические материалы, полученные в результате ряда иссле-
дований городов Боспорского царства — Мирмекия и Тиритаки, и, в
частности, клейменая тара, которая является наиболее ярким свиде-
тельством торговых связей, могут дать факты, достаточно убедитель-
ные для того, чтобы возразить против скептического отношения к сви-
детельствам Диодора. Так как товары в клейменой таре, как и осталь-
ные привозные товары, попадали в Мирмекий и Тиритаку через Панти-
капей, который, по словам Страбона, служил «складочным местом для
товаров, привозимых с моря» 5, то можно считать, что материал, най-
денный при раскопках этих двух «малых городов», воспроизводит кар-
тину торговли самого Пантикапея только в уменьшенных мас-
штабах.
Известно, что еще в первой половине IV в. до н. э., при первых
Спартокидах, завязываются торговые отношения с Гераклеей Пон-
тийской. В обмен на хлеб Гераклея вывозила, очевидно, оливковое мас-
ло и вино в клейменой таре. Особенно важной статьей торговли было
масло, поскольку район Синопы, Амиса и Гераклеи был единственной
областью во всем Причерноморье, где росла маслина 6.
Согласно датировке Б. И. Гракова7, клеймение тары в Гераклее
началось в конце IV в. до н. э. и закончилось в третьей четверти III в.
до н. э. Палеографический анализ ряда клейм, найденных с 1935 по
1956 г., показывает, однако, что они относятся еще к первой половине
IV в. до н. э. Особенно интересны клейма со «скачущим шрифтом» 8,
где буквы в строке написаны на различном уровне. Такая особенность
письма часто встречается в лапидарной эпиграфике V в. до н. э. Эти
клейма и близкие к ним по манере начертания букв составляют наи-
более раннюю группу, которую следует отнести к промежутку до сре-
дины IV в. до н. э.
Эпиграфическо-керамический материал становится более обиль-
ным и выразительным к концу IV — началу III в. до н. э.
Для более поздней хронологической группы характерно большее
количество встречающихся в клеймах имен, появление различных форм
5 В. Ф. Гайдукевич, Боспорское царство, стр. 154.
6 М. И. Максимова, Античные города юго-восточного Причерноморья, М.—Л.,
1956, стр. 92.
7 Б. Н. Граков, Энглифические клейма на горлах некоторых эллинистических
амфор («Труды Г ИМ», I, 1926).
8 Клейма: Д^р.бстрато<; 'AptaTto^o;, М., 1935, № 186; и ... tftwv ел! о?
М.. 1937, № 5.
596
клейм — ромбических9, круглых 10, в форме сердцевидного листа11, в
форме амфоры 12.
Увеличение количества и типов энглифических клейм к III в. до
н. э. свидетельствует о более интенсивном торговом контакте между
городами Боспора и Гераклеей Понтийской. Но если укрепление и ин-
тенсивность этих торговых отношений в III в. до н. э. исследователи
объясняют целым рядом весьма значительных политико-экономических
причин 13, то для конца IV в. до н. э., т. е. именно для времени, где
кроются первопричины этого расцвета, наступившего в III в. до н. э.,
никаких объяснений в современной историографии не высказывалось.
И не случайно подъем торговых отношений Боспора и Гераклеи, как
об этом свидетельствуют клейма, начинается именно с конца IV в. до
н. э. 14, совпадая с годами правления Евмела. Этот расцвет продол-
жается в III в. до н. э., даже в то время, когда в экономической жизни
Боспора начинают обнаруживаться признаки упадка 15. Сама Герак-
лея Понтийская под влиянием внешних и внутренних неурядиц «много
потеряла от прежней силы», по словам ее историка Мемнона, и к на-
чалу II в. до н. э. утратила свое былое значение. Однако вывоз Герак-
леей товаров в клейменой таре продолжается вплоть до самого конца
III в. до н. э.
Наиболее позднюю группу гераклейских клейм, найденных в Мир-
мекии и Тиритаке, можно датировать временем не ранее последней
четверти III в. до н. э. 1б.
В упоминавшейся уже работе Б. Н. Гракова, вышедшей в свет бо-
лее 30 лет назад, выпуск клейменой гераклейской тары заканчивается
в третьей четверти III в. до н. э. Этот вывод Б. Н. Граков делает, осно-
вываясь на отсутствии в клеймах поздних форм букв с утолщениями —
апексами на концах и лунарных форм сигмы и эпсилон. Упомянутая
же выше группа энглифических клейм как раз содержит все эти при-
знаки более позднего времени, появляющиеся в керамических надпи-
сях последней четверти III в. до н. э.17.
Не случайно и то, что оживление торговых связей с Синопой,
одним из крупнейших центров Южного Причерноморья, также падает
на конец IV в. до н. э., т. е. на годы правления Евмела. Это оживление
так ярко отражено данными керамической эпиграфики, что Б. Н. Гра-
ков в момент написания своей работы, посвященной синопским керами-
ческим клеймам 18, не имевший в своем распоряжении того материала,
е М., 1936, № 2181; М., 1937, № 59а.
10 М., 1937, № 220.
11 М., 1938, № 429.
12 М., 1937, № 1206.
13 См. В. Ф. Гайдукевич, Боспорское царство, стр. 77; «История античных
городов Северного Причерноморья (сб. «Античные города Северного Причерно-
морья», 1955).
14 А. А. Нейхардт, Памятники керамической эпиграфики Мирмекия и Тири-
таки, как источник для изучения торговых связей Боспорского царства с центрами
Причерноморья в эллинистическую эпоху, 1951, Автореф. канд. дисс., стр. 9.
15 В. Ф. Гайдукевич, Боспорское царство, стр. 78.
16 Клейма; Xwt [vjp М., 1935. № 716;
Востро^0? S7ti\0[»ou М., 1946, № 396;
. .Абхсо [V М., 1937, № 66;
Вбатриуо? Ф[Хо^е [чои М., 1938, № 587.
17 Б. Н. Граков, Энглифические клейма..., стр. 177.
18 Б. Н. Граков, Древнегреческие керамические клейма с именами астиномов,
М., 1929.
597
которым наука располагает сейчас, счел возможным датировать на-
чало выпуска клейменой тары в Синопе именно концом IV в. до н. э.
В настоящее время новый эпиграфический материал, полученный
при раскопках Мирмекия и Тиритаки, позволяет датировать появление
клейменой керамической тары в Синопе серединой IV в. до н. э.1Э.
Хотя эти клейма найдены в мешаном эллинистическом слое, их дати-
ровку серединой IV в. до н. э. подтверждает найденная в Нимфее вме-
сте с раннеэлликистическим материалом ручка синопской амфоры с
клеймом, близким им по палеографическим особенностям, с именем
одного и того же лица — астинома Аполлодора, с одинаковым построе-
нием легенды в клейме, с одной и той же ранней манерой сокращения
имени и названия должности магистрата, с употреблением предлога
eitt перед именем астинома, с одинаковой эмблемой — орлом на
дельфине, исполненной в одной манере.
Кроме того, пересмотр Т. Рейнаком датировки группы синопских
монет с изображением на лицевой стороне головы нимфы Синопы в
ожерелье и серьгах с тройными подвесками и орла, клюющего дель-
фина, на обороте заставляет пересмотреть и датировку первой груп-
пы синопских клейм, предложенную Б. Н. Граковым. Последний осно-
вывал эту датировку на полном тождестве изображения орла на дель-
фине в клеймах с оборотной стороной синопских монет и на совпаде-
нии имен магистратов, помещенных в клеймах и на монетах 20.
Таким образом, тесная связь монет и клейм Синопы совершенно
очевидна. Отсюда следует, что отнесение названной группы синопских
монет к середине IV в. до н. э. заставляет приурочить к тому же вре-
мени и начало клеймения Синопой керамической тары.
Начавшись в середине IV в. до н. э., торговый обмен между Сино*
пой и Боспором в конце IV в. значительно оживляется. Синопа ввозит
на Боспор вино и масло в клейменой таре вместе с Гераклеей Понтий-
ской, уступая, однако, последней в импорте 21. А после спада оживлен-
ного торгового обмена между Гераклеей и боспорскими городами, вы-
званного экономическим упадком Гераклеи, ввоз Синопы вырастает
настолько, что оставляет далеко за собой даже такой мощный торго-
вый центр, как Родос эллинистического времени. Синопа во второй по-
ловине III в. до н. э. становится основным поставщиком оливкового
масла, маслин и вина в города Боспора. Керамические клейма позво-
ляют установить, что Боспор в это время был связан торговыми инте-
ресами не только с внутрипонтийской торговлей. Значительную роль
играли и средиземноморские центры, такие, как Родос, Фасос, Хиос,
Книд и Кос, откуда на Боспор также поступали вина в клейменых
амфорах.
19 Клейма: ’Ежхрогсго (о) In* эмблема — орел на дельфине влево, ’АтсоХХоВсЬ (рои) М., 1938, № 786. (6fJL0U ) ПостеtbcD ('/оо) ек’ эмблема — орел на дельфине впра- ’Ат^оХХ[оЬ]<Ь (рои) ’сюто- во, М., 1938, № 473. (vopiou) Протау(6рои)’аати\(бр.ои) эмблема — лук, М., 1937, № 510. Ма]^тйН(ои) ГбХа^то (и) етс’АлоХХо- эмблема — орел на дельфине, Ним- (рои) ’аати (vopou) фей, 1939/425.
20 Ср. М. И. Максимова, Античные города..., стр. 161.
21 Ср. И. Б, Зеест, Новые данные о торговых связях Боспора (ВДИ, 1951,
№ 2), стр. 109.
S98
Но все же в прямой связи с наблюдающимся в это время переме-
щением торговых центров и путей античного мира первое место в тор-
говле Боспора заняли города Черноморского побережья. Именно в это
время на политической арене выступил Евмел. Он, по-видимому, отда-
вал себе отчет в том, что Афины утратили свое былое значение. Хотя
город оставался одним из основных контрагентов Боспора, покупав-
ших у него хлеб, но на средиземноморский рынок выступил серьезный
конкурент—птолемеевский Египет, вывозивший дешевую и высокосорт-
ную пшеницу. Уже первые Птолемеи проявили чрезвычайную заинтере-
сованность в развитии торговых и иных связей с городами Южного
Причерноморья.
Еще более опасным соперником Евмела был фракийский царь Ли-
симах, также стремившийся объединить все западнопонтийские, а в
дальнейшем и вообще все причерноморские города под своей властью.
Со стороны Евмела была естественной поддержка всякого антилиси-
маховского движения. Длительное сопротивление Каллатии, возглавив-
шей военный союз западнопонтийских городов, о котором подробно
повествует Диодор (Diod., XIX, 73), вызвало продолжительную осаду
города войсками Лисимаха 22. Падение Каллатии означало укрепление
Лисимаха на Западном побережье Понта. Чтобы предотвратить рас-
пространение власти Лисимаха на другие города Черноморского по-
бережья, Евмел предпринял ряд мер для укрепления боспорского влия-
ния в Южном Понте.
Одной из самых решительных его мер была борьба за безопас-
ность плавания по Черному морю. Нападения тавров, предпринимав-
ших набеги с южного берега Крыма, а также гениохов и ахейцев, гра-
бивших корабли возле кавказских берегов, были решительно пресече'
ны, и плавание по Понту Евксинскому стало безопасным 23, в противо-
положность Эгейскому морю, где пираты, используя слабость Афин,
действовали безнаказанно. Этими действиями Евмел, как сообщает
Диодор, завоевал благодарность всех припонтийских городов и «торго-
вых людей». Стремясь усилить авторитет Боспора в глазах всех чер-
номорских городов, Евмел неоднократно «оказывал услуги» византий-
цам, синопейцам и, по-видимому, остальным торговцам городов Понта
(Diod., XX, 25).
Устремления Евмела должны были найти положительный отклик
среди припонтийских городов, видевших в Боспоре сильного покрови-
теля, способного создать и поддержать условия для мирной торговли
на Понте Евксинском.
По-видимому, Диодор был прав, сообщая, что мероприятия Евме-
ла встречали у городов Понта Евксинского живейшее одобрение и при-
знательность (Diod., XX, 25).
С развитием торгового обмена возрастает вывоз товаров, которые
доставляли города Южнопонтийского побережья в города Северного
Причерноморья. Возрастает вывоз продуктов в клейменой керамиче-
ской таре — в основном масла и вина. И клейменая керамика частично
дает ответ на важный вопрос, каким образом реагировали южнопон-
тийские города на стремления Евмела всячески расширить и углубить
экономические связи городов, расположенных по берегам всего Понта
Евксинского.
22 Т. В. Блаватская, Западнопонтийские города..., стр. 97.
23 Там же, стр. 95.
№
Именно с конца IV в. до н. э. -в материалах, полученных при рас-
копках Мирмекия и Тиритаки, на клеймах встречается большее коли-
чество новых имен владельцев и магистратов. Эти данные свидетель-
ствуют и о большем спросе на эти товары со стороны населения горо-
дов Северного Причерноморья, куда они ввозились.
Увеличение числа имен владельцев, стоящих в клеймах на горлах
гераклейских амфор, говорит о том, что в Гераклее с конца IV в. до
н. э. растет число эргастериев, производивших керамическую тару, так
как в клеймах Гераклеи Понтийской обычно стоит имя владельца и
магистрата24 или двух владельцев25, реже в штемпеле встречается
одно имя 26. Вопрос о том, чьи имена заключаются в штемпеле, по-
ставленном на горле гераклейской амфоры, весьма сложен. В этом от-
ношении дело с синопскими клеймами обстоит более благополучно.
Там перед именем магистрата стоит предлог и затем указание
занимаемой им должности астинома 27, а иногда просто обозначение
aoTuvojxo; перед именем28 или после имени магистрата29. Среди
гераклейских клейм из раскопок Мирмекия и Тиритаки из общего
числа 108 обломков горл амфор с клеймами, имеющими в надписи
предлог екс, т. е. точное указание на присутствие имени должност-
ного лица, имеется всего лишь 20 штемпелей. Остальные содержат
либо одно имя, стоящее большей частью в родительном падеже, или
два имени, причем имеются два варианта сочетания этих имен: оба
имени стоят в одном падеже или одно имя дано в родительном, дру-
гое в именительном падежах.
Первый случай сочетания двух имен в одном падеже Б. Н. Граков
склонен считать «двойной фирмой» (два совладельца мастерской,
выпускающей амфоры) 30. В тех же случаях, когда одно имя стоит в
родительном, другое в именительном падежах, Б. Н. Граков видит со-
единение имени владельца эргастерия с именем мастера или управ-
ляющего мастерской 31.
Таким образом, остается неясным сам порядок клеймения глиня-
ной тары в городском хозяйстве Гераклеи Понтийской. Создается
впечатление, что упоминание имени магистрата, контролировавшего
емкость выпускаемой на рынок керамической тары, не было обязатель-
ным. Известно, что для Родоса и Синопы — двух крупнейших постав-
щиков клейменой глиняной тары — существовал определенный и стро-
гий порядок клеймения. На родосских клеймах указывалось имя жреца
Гелиоса, название месяца, имя владельца. В синопских штемпелях
обязательно присутствовало в легенде клейма имя астинома, контроли-
ровавшего тару, и имя владельца,
ляла.
чья мастерская эту тару изготов-
24 Клейма: 25 Клейма: еж Si:ucpwvo(c) Дзршатратос ’Арштш\о<; М., 1937, № 180,
М., 1935, № 186.
26 27 Клейма: Клейм.а: IloaeiSoJ ('Лоо) ел’ ’АкоуХоЪ Е6 (рои) *аати- (vojiou) м., м., 1935, № 485, 1938, № 473.
28 Клейма: ’aaxuvopiou ПиВ-охХгои; ФсХохратои м. 1949, № 128
29 Клейма: fHpaxA.Ei&ou ’а<зхи^б(рюи) Ilpuxavtoc м., 1947, № 389
30 31 Б. Н. Граков, Энглифические клейма.. Там же. стр. 192.
600
Если сравнивать все эти обязательные данные, содержащиеся в
легендах клейм указанных торговых центров, то на первый взгляд в
клеймении амфор Геракл ей Понтийской нет никакой строгой системы.
Окончательное решение этого вопроса можно получить при изуче-
нии значительно большего числа клейм, причем непременно с условием
иметь дело непосредственно с самими клеймами, а не с их воспроиз-
ведением. Это составляет задачу будущего, но уже сейчас можно
высказать некоторые соображения, возникшие в результате работы
с легендами, содержащимися в клеймах Гераклеи Понтийской.
Наблюдение над именами, содержащимися обычно во второй стро-
ке, показало, что внутри определенных хронологических групп эти
имена совпадают с именами, перед которыми стоит предлог ет,
т. е. несомненными именами магистратов. Таковы, например, имена
’АХхета;, ’Aptaxtuv, Mokoaaoc, Етбсрсоу, которые входят в одну и ту же
хронологическую группу по палеографическим признакам и стоят с
предлогом и без него.
Возможно, что в Гераклее одновременно существовала двоякая
манера писать имя магистрата — с предлогом ш и без него.
Это предположение имеет некоторые основания. Нам трудно до-
пустить, что в Гераклее Понтийской, крупном торговом центре с несо-
мненно развитым городским хозяйством, в такой важной его отрасли,
как производство керамической тары, которая обеспечивала крупные
торговые операции гераклейских купцов по вывозу масла и вина, могла
царить анархия в ответственном деле клеймения керамической тары.
Штемпель астинома свидетельствовал о том, что городское управление
гарантирует доброкачественность выпускаемой тары.
Без этого объяснения непонятно спорадическое и, казалось, ни-
чем не вызванное появление имен магистратов в клеймах владельцев
мастерских, одновременно с этим выпускающих тару со штемпелем, в
котором стоит имя компаньона владельца вместе с именем магистрата.
На примерах Родоса, Синопы, Херсонеса, Фасоса видно, что производ-
ство керамической тары контролировалось государством, хотя в основ-
ном находилось в руках частных предпринимателей. Вряд ли Гераклея
была исключением из общего правила. Из истории клеймения амфор в
Синопе известно, что сначала предлог ставился перед именем астино-
ма, а затем его стали опускать. Возможно, что и в системе клеймения
Гераклеей Понтийской своей глиняной тары наблюдается именно это
явление, но здесь не одно сменяет другое, как это было в Синопе, а су-
ществует параллельно.
В связи с вопросом о системе клеймения амфор, принятой в Ге-
раклее Понтийской, встает вопрос и о штемпелях, содержащих одно
имя, обычно стоящее в родительном падеже32, в котором Б. Н. Граков
видит имя фабриканта 33.
Находка обломка горла гераклейской амфоры 34, на котором было
поставлено сразу два штемпеля рядом, помогает объяснить наличие
штемпелей, содержащих одно имя владельца. В одном из этих клейм
стояло только имя владельца, во втором, стоящем рядом,— имя маги-
32 Клейма: ’Етб^оо ,AptaTtiwto(o) М., 1988, № 507;
М., 1936, № 128.
33 Б. Н. Граков, Энглифические клейма..., стр. 193.
34 Клейма: ’Ар^Цо) ёк’
А [р(]ато(о))[v]os М, 1938, № 12Q.
601
страта с предлогом ек1, написанным в сокращенной форме перед
именем, начинающимся с гласной буквы.
Возможно, что при наличии штемпеля с одним только именем
владельца на горло амфоры ставился при контроле штемпель маги-
страта. Аналогию такому явлению можно встретить среди клейменой
тары Синопы, где имеются случаи, когда клеймо с одним именем вла-
дельца стоит на одной ручке амфоры, а на второй находится штемпель
астинома. Подобные случаи зафиксированы и среди клейменой кера-
мики Херсонеса Таврического, с той лишь разницей, что имя владель-
ца было написано либо в сокращенной форме, либо в виде монограммы.
Конечно, все изложенные соображения еще не дают права с уве-
ренностью утверждать принадлежность тех или иных имен маги-
стратам.
Отсутствие материалов, происходящих непосредственно из са-
мой Гераклеи Понтийской, отсутствие надписей, списков магистратов —
словом, всех тех данных, какими располагает наука для многих дру-
гих городов Причерноморья, оставляет разрешение многих вопросов
для будущего.
Несомненным, однако, остается тот факт, что начиная с конца
IV в. до н. э. на основании увеличения числа имен магистратов и вла-
дельцев мастерских, встречающихся на легендах гераклейских клейм,
можно говорить о повышении интереса со стороны официальных пред-
ставителей государственной власти Гераклеи к широким торговым опе-
рациям между Боспорским государством и Гераклеей Понтийской.
Таким образом, курс Евмела на укрепление и оживление торгово-
го обмена между этими двумя государствами находил полное взаимо-
понимание в правящих кругах Гераклеи и в свою очередь вызвал ожив-
ление и подъем в одной из важных отраслей городского хозяйства ге-
раклеотов. Развивая свое керамическое производство, Гераклея выво-
зила на Боспор не только керамическую тару, но и черепицу 35.
Так же поступала и Синопа в ранний период существования ее
собственных керамических эргастериев. Но затем с подъемом торговли
и ростом потребности в производстве амфор экспорт черепицы на Бос-
пор постепенно сокращается.
Таким образом, данные изучения клейм на керамической таре сви-
детельствуют о том, что всепонтийская политика, связанная с именем
Евмела, имела под собой определенную экономическую почву. Осуще-
ствлена эта политика была позднее, когда все города Понта Евксин-
ского были объединены под властью Митридата Евпатора.
35 Например, черепица из Мирмекия с клеймом ‘НрахХ^Ьа;, М., 1950, № 4
Н. Н. П И К У с
ИЗУЧЕНИЕ ИСТОРИИ ЭЛЛИНИСТИЧЕСКОГО
ЕГИПТА В XIX В.
Фрагменты и сохранившиеся произведения александрийских уче-
ных и писателей изучались издавна, но изолированно от истории гре-
ко-римского Египта, вообще почти не привлекавшей внимания истори-
ческой науки вплоть до второй четверти XIX в.
Первое знакомство европейских ученых с деловыми папирусными
документами греко-римского Египта, как известно, произошло в конце
XVIII в., после того как в 1778 г. итальянский купец Пьетро делла
Валле привез из Египта в Италию древний свиток папируса, исписан-
ный греческими буквами. Он его продал любителю древностей карди-
налу Ст. Борджиа.
В 1788 г. папирус был прочитан и издан находившимся в Риме
датским исследователем И. Шов Документ стал называться по име-
ни его владельца «Charta Borgiana» или — по имени его первого из-
дателя— Р. Schow. Он содержал список жителей деревни Птолемаис
Гормос в Фаюме, выполнивших в 191 —192 гг. н. э. пятидневную при-
нудительную работу по ирригации.
Несмотря на ценные, не встречавшиеся в других древних источ-
никах сведения, папирус долгое время не привлекал к себе должного
внимания ученых.
Впоследствии в европейских музеях стали появляться и другие
единичные греческие папирусы из Египта. Но только в 20-е годы
XIX в. их стали приобретать более систематически. Это было связано
с первыми успехами изучения древнеегипетской истории.
В 1826—1827 гг. А. Пейрон опубликовал греческие папирусы Ту-
ринского музея1 2, а в 1828 г.— папирусы Венского музея3. В 1831 —
1833 гг. в Риме Анжело Май опубликовал папирусы из Ватиканского
музея 4, в 1842 г. В. Шмидт — папирусы из Берлинской библиотеки 5, в
1843 г. Лееманс — папирусы Лейденского музея6, в 1839 г. Форшэл, а
в 1851 г. Пейрон — папирусы Британского музея, а последний также —
и Ватиканской библиотеки7, в 1864 г. Мюральт — папирусы Петер-
бургской публичной библиотеки8. В 1865 г. Парсей опубликовал еще
1 N. Schow, Charta papyracea graece scripta Mas. Borgiani Velitris, Romae,
1788.
2 A. Peyron, Papyri graeci R. Taurinensis («Mus. Aegyptii», I, 1826, II, 1827).
3 A. Peyron, Pap. greco-egizi di Zoide deeVImp., Museo di Wienna, 1828. .
4 Angelo Mai, Classicorum auctorum e Vaticanis codicibus editorum, IV—V,
Roma, 1831—183'3.
6 W. Schmidt, Forschungen auf d. Gebiet des Altertums, I, Die Papyrusurkun-
den der Kgl. Bibl. zu Berlin, 1842.
6 C. Leemans, Papyri graeci musei antiquarii publ. Lugduni, Batavi, I, Leiden,
1843.
7 J. Forsha II, Description of the greek papyri in the British Museum, London,
1839; A. Peyron, Papiri greet del Museo Britannico di Londra e della Biblioteca,
Vaticana, Memorie d. R. Acc.d. Se. di Tor ser. II, 3, 1831.
8 E. Muralt, Catalogue des manuscrits grecs de la bibl, imp. publ, de Peters-
bourg, St.-P., 1864.
603
фрагменты папирусов из Берлинской библиотеки, а в 1869 г.—фраг-
менты папирусов из Берлинского музея9. В 1865 г. Брюне де Пресль
опубликовал папирусы из Парижской библиотеки 10 11. Эти и некоторые
другие собрания, ib том числе публикации отдельных папирусов в пе-
риодических и непериодических изданиях, включали сравнительно не-
много папирусов, главным образом птолемеевского, а также римского,
византийского и арабского периодов. Папирусы содержали отрывки
античных литературных текстов и деловых документов разного рода.
Среди последних надо отметить документ большой важности, издан-
ный Брюне де Пресль и известный под названием Р. Par. 63. Среди
ряда текстов, написанных на нем, находятся копии трех официальных
писем диойкета Герюдаот 164 г. до н. э., посланных подчиненным ему
чиновникам в связи с затруднениями в применении принудительной
аренды, разорением царских земледельцев и упадком сельского хо-
зяйства, волнениями и восстаниями в стране.
Но в первую очередь на папирусы обратили внимание филологи.
Их интересовали отрывки древнегреческих литературных текстов,
впервые попавшие в руки исследователей непосредственно в античных
копиях, а не в списках раннего средневековья. Публикация первых
папирусных свитков литературно-философского содержания, открытых
в 1752 г. в Геркулануме, была напечатана в 1793 г. Интересно отме-
тить, что даже Р. Par. 63 сначала получил известность из-за написан-
ной на его recto гиоб^оо tsxdt). Только позже историки обратили внима-
ние на verso папируса, где находились письма Герода с их ценней-
шими данными по социально-экономическому и политическому поло-
жению в Египте в первой половине II в. до н. э.
Немногочисленность и разрозненность открытых тогда папирусов
и своеобразие их содержания, обычно касающегося частных тем и низ-
ших слоев населения, привели к тому, что сборники их с преимущест-
венно филологическими комментариями мало привлекали внимание
буржуазных историков.
Историки долгое время не интересовались странами Восточного
Средиземноморья в эпоху, последовавшую после смерти Александра
Македонского. Пренебрежительное отношение к поздней истории
древнего Востока и древней Греции проявил даже Нибур, не считав-
ший нужным критически разобраться в событиях периода распада
империи Александра Македонского. Тем более не изучалась специаль-
но история Египта периода господства в нем македонян и греков.
Значение этого периода для истории отметил в 30-х годах XIX в.
И. Дройзен. Его «История эллинизма» впервые вышла в свет в 1833—
1843 гг. и. Автор термина «эллинизм», как производного от древнегре-
ческого eXkvjvtCa), что значит: «подражаю грекам, говорю по-
гречески» и т. п., Дройзен оставил для «отживших» народов Востока
только возможность подражать грекам и находиться под их властью.
Но Дройзен впервые собрал для освещения этого периода по возмож-
ности все античные литературные и эпиграфические источники, извест-
9 G. Parthey, Frammenti di papiri greet asservati nella R. bibl. di Berlino
Memorie d. Ist. d. corresp. archeol. II, 1865; G. Parthey, Die thebanischen Papyrus
fragmente im Bert. Musseum in «Abhandl. Berl. Akad.», 1869.
10 Brunet de Presle, Notices et extraits des manuscrits grecs de la bibl. imp.,
18 (2), 1865.
11 J. G. Droysen, Geschichte Alexander des Grossen, I, Berlin—Hamburg, 1833;
«Geschichte des Hellenismus», II, 1836; III, 1843. — Во 2-м изд. 1877—1878 гг. все
три тома получили общее заглавие: «Geschichte des Hellenismus».
604
ные в его время. Он написал политическую историю периода эллиниз-
ма, историю войн и переговоров.
Внешнеполитическая история эллинистического Египта вошла как
составная часть в его общий труд, заканчивающийся 222/221 г. до н. э.
Подобно «Истории Рима» Т. Моммзена, «История эллинизма»
И. Дройзена модернизирует древность и пронизана политической тен-
денцией: оправдать политические задачи агрессивной прусской мо-
нархии.
Дройзену принадлежит и специальная статья по истории эллини-
стического Египта: «De Lagidarum Regno Ptolemaeo VI Philometore re-
ge» 12, впервые напечатанная еще в 1831 г. Она описательна и по со-
держанию примыкает к «Исто|рии эллинизма». Дройзен обратил вни-
мание и на греческие папирусы, хотя, подобно многим своим совре-
менникам, не осознал всего их значения.
В 40-е годы XIX в. выходит первое собрание греческих и латин-
ских надписей из Египта, изданное Летронном 13, интересовавшимся
также и греческой папирологией 14.
Русская историческая наука этим периодом истории начала инте-
ресоваться еще в XVIII в. 15. В 30-е годы XIX в. историей «грекомаке-
донского периода» занимался профессор Киевского университета
В. Цых 16. В отличие от Дройзена он рассматривал «Восток» и «Запад»
как равноценные величины. Он идеализировал основателя эллинисти-
ческого египетского государства — Птолемея I, отмечая развитие внеш-
ней египетской торговли и большое торговое значение строившейся
тогда Александрии 17.
Один из учеников Т. Грановского, И. Бабст, опубликовал в 1854 г.
в «Пропилеях» работу, специально посвященную деятельности Анто-
ния и Клеопатры 18. Недооценка роли древнего Востока отразилась
прямо в подзаголовке этой работы: «Эпизод из последних времен рим-
ской республики».
Перечисленные выше исследования, если отвлечься от тенденций
каждого из них, имеют общую черту. Они в большой мере описатель-
ны и обращают главное внимание на военно-политическую историю.
Начиная со второй половины XIX в. пробуждается интерес и к со-
циально-экономическим проблемам периода эллинизма. Первой рабо-
той такого рода была монография В. Г. Васильевского об Ахейском
союзе и реформах Агиса и Клеомена в Спарте 19. По ходу изложения
темы автор частично касался и эллинистического Египта.
В связи с изучением социально-экономических проблем греческие
папирусы из Египта, несмотря на свою малочисленность, все в боль-
12 J. G. Droysen, Kleine Schriften zur alten Geschichte, II, Leipzig, 189*4, S. 351
ff.; «Papyrus Droysen», KI. Sehr. I, S. 1 ff.
18 J. A. Letronne, Recueil des inscriptions grecues et latines de I’Egypte,
I—II, Paris, 1842—1848. — Второй раз греческие надписи из Египта собрал в 1853 г.
Франц в III томе CJG.
14 См.: «Notices et extraits de la Bibl. imp.», XVIII, 2, Paris, Letronne,
Lettre a Mr. Passalacqua.
15 См.: H. H. Пикус, Начальный период изучения эллинизма в России (ВДИ,
1951, № 3), стр. 151 сл.
16 В. Цых, Взгляд на историческую жизнь народа эллино-македонского
(ЖМНП. 1835, май), стр. 145 сл.
17 Там же, стр. 171.
18 И. Бабст. Антоний и Клеопатра ।(«Пропилеи», IV, М., 18'54), стр. 165 сл.
19 В. Г. Васильевский. Политическая реформа и социальное движение в древ-
ней Греции в период ее упадка, СПб., 1869.
605
шей степени заинтересовывали исследователей. Особенно плодотворно
их использовал автор первой большой монографии по экономике и со-
циальным отношениям в эллинистическом Египте итальянец Дж. Лум-
брозо20. Он описывал «народное хозяйство» эллинистического Егип-
та, в котором находил черты феодализма, капитализма и элементы
рабовладения. Описывая египетскую экономику, он связывал ее с
фактами политической истории и с юридическими и этическими фак-
торами. Кроме папирусов, Лумброзо собрал и .изучил большое число
литературных источников и надписей. Но он мало придерживался хро-
нологического принципа при подборе документов и поэтому делал об-
общающие выводы на основе материалов, относящихся к разному вре-
мени. Будучи позитивистом и последователем «исторической школы»
в политэкономии, он, исследуя «множество факторов», не отделял глав-
ных из них от второстепенных и стремился к подробным описаниям
фактического материала без выяснения исторических закономерностей.
Несмотря на ошибочные приемы автора, в монографии впервые были
обстоятельно рассмотрены вопросы организации управления, характе-
ра землевладения, налогообложения, откупной системы и т. д. в элли-
нистическом Египте.
Издание греческих папирусов из Египта сопровождалось появле-
нием нового раздела в работах по древнегреческой палеографии, посвя-
щенного изучению шрифтов, почерков и других особенностей древне-
греческого письма, сохранившегося на папирусах21.
Наряду с первыми опытами анализа деловых папирусов продолжа-
лось изучение истории эллинистического Египта по греческим литера-
турным и эпиграфическим данным. В 1891 г. в России вышла интерес-
ная монография А. Деревицкого22, посвященная главным образом
устройству и функционированию Александрийского мусейона и биб-
лиотеки, а также деятельности в ней Каллимаха как библиотекаря и
литературоведа. Автор трактует свою тему как часть истории греческой
культуры.
В эти же годы частично касался истории эллинистического Египта
Гольм в своей четырехтомной «Истории Греции»23, IV том которой
посвящен периоду эллинизма. Последний рассматривается только как
заключительная часть древнегреческой истории.
Таковы были довольно скромные итоги изучения истории эллини-
стического Египта до начала 90-х годов XIX в.
Углубленное исследование ее оказалось возможным только после
того, когда в разных местах долины Нила начали открывать в больших
количествах греческие и демотические папирусы. Это произошло в кон-
це 80-х годов, а первые публикации новооткрытых документов появи-
лись в начале следующего десятилетия. Новооткрытые папирусы дали
возможность довольно подробно изучать социально-экономическую и
внутриполитическую историю эллинистического Египта по первоисточ-
никам архивного типа. А так как эллинистические страны имели общие
20 G. iLumbroso, Recherches sur Гёсопопйе politique de I’Egypte sous les
Lagides, Turine, 1870; см. также: F. Robiou, Memoir e sur l’£conomie politique,
Гadministration et la legislation de I’Egypte au temps des Lagides, Paris, 1875.
21 См., например: V. Gardthausen, Griechische Palaographie, Berlin, 1879,
S. 29 ff.
22 А. Деревицкий,0 начале историко-литературных занятий в древней Греции,
Харьков, 1891.
23 Ad. Holm, Griechische Geschichte, I—IV, Berlin, 1886—1894.
606
черты, то египетский материал давал возможность делать обобщения,
относящиеся к большей части или даже ко всему эллинистическому
миру.
Правда, новые открытия папирусов конца 80-х — начала 90-х го-
дов XIX в. относились главным образом к римскому времени, но и
эллинистические папирусы пополнились целым рядом ценнейших до-
кументов. С учетом ранее открытых папирусов, которые в своем боль-
шинстве относились к периоду эллинизма, в руках ученых оказалось
уже значительное число греческих деловых документов времени Пто-
лемеев. В эти годы недавно зародившаяся греческая папирология пре-
вратилась в науку такого же значения, как эпиграфика, о чем свиде-
тельствует, например, пособие по латинской и греческой палеографии
Э. М. Томпсона 24.
Одной из первых публикаций части новооткрытых папирусов были
Р. Р. Petrie25 — документы, найденные Ф. Петри в 1887—1889 гг. в
Фаюме, на кладбище в Гуробе и Хаваре. Здесь некогда из отслужив-
ших свой срок папирусных документов были склеены картонажи для
мумий. Папирусы удалось отделить друг от друга и прочитать написан-
ные на них тексты. Это были фрагменты произведений античной лите-
ратуры и деловые местные документы: договоры, расписки, счета, до-
несения, прошения, жалобы, письма и т. п. эллинистического и рим-
ского периодов. Из Р. Р. Petrie к эллинистическому времени принад-
лежало, правда, сравнительно немного папирусов, но среди них —
остатки ценнейшей деловой переписки инженеров Клеона и Федора 26,
относящейся к середине III в. до н. э. Вообще же эллинистические
Р. Р. Petrie охватывают период от царствования Филадельфа до цар-
ствования Эпифана. Один из Р. Р. Petrie рассказывает о 3-й Сирийской
войне 27. Следует здесь же напомнить, что папирусы, рассказывающие
о внешнеполитических событиях, встречаются очень редко.
Перевод и комментарии Р. Р. Petrie были исследовательской ра-
ботой, более глубокой, чем комментарии к ранее издававшимся па-
пирусам. Но опубликованные в конце XIX в., когда древняя история
подвергалась крайней модернизации, Р. Р. Petrie были истолкованы с
этой порочной точки зрения. Модернизации подверглись переводы и
комментарии и других папирусов, издававшихся все в больших коли-
чествах.
Из числа других собраний греческих папирусов, опубликованных в
Англии в 90-е годы XIX в., следует отметить первые три тома Каталога
Британского музея, изданные Кенионом, а также сборники, изданные
Гренфеллем и Хентом 28. Но особенно важным событием было издание
24 Е. М. Thompson, Handbook of greek and latin palaeography, London, 1893.
25 J. P. Mahaffy, The Flinders Petrie Papyri with transcriptions, comment.,
etc., Dublin, I, 1891; II, 1893, Appendix, 1894, III, 1905.
26 На основе переписки Клеона и Федора написано исследование крупнейшего
русского папиролога М. М. Хвостова «Общественные работы в эллинистическом
Египте» (G6. статей в честь В. П. Бузескула, Харьков, 1913—1914), стр. 423 сл.
Эта работа модернизирует отношения в эллинистическом Египте.
27 Исследование об этом папирусе см.: Ф. Ф. Соколов, Рассказ папируса о
походе Птолемея (ЖМНП, 1907); «Труды Ф. Ф. Соколова», 1910, СПб.
28 F. G. Kenyon, Greek papyri in the Brit. Museum, Cat. with texts, London,
I, 1893, II, 1898, III, 1907. — Первый том состоял главным образом из переиздания
папирусов, опубликованных еще в XIX в., что очень облегчило их использование;
В. Р. Grenfell, An alexandrian erotic fragment and other greek papyri chiefly ptole-
maic, Oxford, 1896; В. P. Grenfell and A. S. Hunt, New classical fragments and other
greek and latin papyri, Oxford, 1897.
в 1896 г. Гренфеллем Податного устава Птолемея Филадельфа 29. Ком-
ментарии к нему являются исследованиями по вопросам откупной си-
стемы налогов и монополий. Но при объяснении их авторы исходят из
ошибочных положений, перенося на социально-экономические отноше-
ния в эллинистическом Египте представление о капиталистических
отношениях.
Из греческих папирусов, публиковавшихся в Германии, следует
отметить начавшееся с 1895 г. комментированное издание папирусов и
острака берлинских музеев 30, в котором принимали участие немецкие
папирологи: Вилькен, Кребс и др., а также наш соотечественник
Г. Ф. Церетели. Выдающийся знаток греческой палеографии и папиру-
сов, Г. Ф. Церетели начал издавать папирусы птолемеевского и рим-
ского времени, хранящиеся в русских и грузинских музеях31. Русские
ученые исследовали новооткрытые литературные тексты классического
и александрийского периодов, сохранившиеся на греческих папирусах.
В эти же годы продолжал свои ценные исследования по разным
вопросам истории эллинистических стран, в том числе Египта, Ф. Ф. Со-
колов. В. С. Голенищев собрал интересную коллекцию египетских
древностей, греческих и демотических папирусов. В 1891 г. француз-
ским исследователехм Э. Ревийю были описаны демотические папи-
русы Эрмитажа в «Инвентаре египетской коллекции», составленном
В. С. Голенищевым32.
Демотические папирусы греко-римского периода встречались в
сборниках документов по истории древнего Египта еще с первой поло-
вины XIX в. В 80-е годы демотикой специально занялся Э. Ревийю33.
В 1891 г. он издал первое собрание демотических луврских папирусов
во Франции34. Так начались публикации и исследования нового вида
важнейших для истории эллинистического Египта исторических источ-
ников — демотических папирусов.
В. С. Голенищев первым приступил к созданию демотического
словаря 35.
В 90-е годы XIX в. греческие папирусы издавались также в Авст-
рии и в Швейцарии. В 1899 г. вышла в свет значительная для своего
времени монография М. И. Ростовцева «История государственного от-
купа в Римской империи» 36, в которой, кроме литературных и эпигра-
фических источников, было использовано большое число известных в
это время греческих папирусов. В 1-й части исследования специальная
глава посвящена откупу в Египте при Птолемеях. Ростовцев сравни-
вает сходные институты в странах эллинизма и в Риме, делая обоб-
щающие выводы относительно их развития. Ростовцев модернизирует
древность. Уже в этой ранней работе он преувеличивает роль госу-
29 В. Grenfell with introduction by Mahaffy, Revenue Laws of Ptolemy Phila-
delphus, Oxford, 1896.
30 «Agypt, Urkunden aus d. Rgl. Museum zu Berlin, Griechische Urkunden»,
Berlin, I, 1895, II, 1898.
31 См., например: Г. Ф. Церетели, Два греческих папируса коллекции,
В. С. Голенищева (ЖМНП, 1900. апрель).
32 W. S. Golemscheff, Inventaire de la collection egyptienne (Ermitage impe-
rial,) СПб., 1891. Оп<иоа1Н»ие Э. Ревийю, стр. 185 сл.
33 Е. Revillout, Chrestomatie demotique, Paris, 1880.
34 Revillout-Eisenlohr, Corpus papyrorum Aegypti, Paris, 1891.
35 Неоконченный труд хранится в архиве Гос. Эрмитажа.
36 М. Ростовцев, История государственного откупа в Римской империи, СПб.,
1899 («Записки ист.-фил. ф-та СПб. университета», ч. LI).
608
дарства в историческом процессе и проявляет «сочувствие» к судьбам
частного предпринимателя.
Необходимым дополнением к греческим и демотическим папиру-
сам являются острака. К концу XIX в. в разных музеях их было со-
брано значительное число. Выдающийся немецкий папиролог У. Виль-
кен на основе тщательного изучения 1624 острака и других источников
издал в 1899 г. большую обобщающую работу по экономике греко-
римского Египта, широко известную под сокращенным названием
Wilcken «Ostraka» 37. Вилькену в значительной степени удалось изу-
чить налоговую систему и организацию финансового управления в
греко-римском Египте и получить много важных сведений о социаль-
ном положении различных групп населения страны. Он отрицал какую
бы то ни было экономическую роль рабства в Египте и модернизиро-
вал производственные отношения. Следует отметить также формализм
и отсутствие идеи развития в его капитальном труде. Это выразилось,
в частности, в использовании документов не по хронологическому
принципу. Известная статичность, использование при описании соци-
ально-экономических явлений папирусных документов различных эпох
вообще характерна для папирологов XIX в.
Лумброзо в 1895 г. переиздал на итальянском языке свой труд
по экономической истории греко-римского Египта с учетом новых дан-
ных и с библиографией греко-римской египтологии с 1868 по 1895 г.38.
В том же году Магаффи выпустил в свет научно-популярную исто-
рию Птолемеев39, в которой почти не отразил материала папирусов,
хотя сам принимал участие в публикации новооткрытых папирусов.
Государство Птолемеев он наделил чертами феодализма.
Последней, написанной в XIX в. общей историей периода элли-
низма была обширная работа Б. Низе40, в которой свое место заняла
и история эллинистического Египта. Работа Низе напоминает «Исто-
рию эллинизма» Дройзена. Новооткрытые греческие папирусы почти
не были учтены автором.
В 1897 г. М. Штракк переиздал в отдельном сборнике часть надпи-
сей из Египта времени Птолемеев 4I.
Таковы основные итоги изучения эллинистического Египта в
XIX в. в западноевропейской и русской буржуазной историографии.
Они характеризуются главным образом исследованием политической
и культурной истории. Внимание экономике и социальным отношениям
начали уделять лишь отдельные историки во второй половине XIX в.
Так как первые значительные публикации деловых греческих и демо-
тических папирусов были сделаны только в 90-е годы XIX в., то
основная разработка этих материалов началась в XX в. Но и в конце
XIX в. появились первые обобщающие работы по социально-экономи-
ческой истории стран Средиземноморья и в том числе греко-римского
Египта с учетом новооткрытых папирусов и острака.
Исследования, особенно конца XIX в., проникнуты модернизатор-
ством, стремлением во что бы то ни стало найти в Египте того време-
37 U. Wilcken, Griechische Ostraka aus Aegypten und Nubien, I—II, Leipzig—
Berlin, 1899.
38 G. Lumbroso, L’Egitto dei Greci e dei Romani, Torino, 1895.
39 J. Mahaffy, The empire of the Ptolemies, 1895, ed. 2, 1898.
40 B. Niese, Geschichte der griechischen und makedonischen staaten seit der
Schlacht bei Chaeronea, I—III, 1893—1903.
41 M. Strack, Dynastie der Ptolemder, Berlin, 1897.
39 Заказ № 2603
609
ни процесс перехода от феодализма к капитализму и успехи капитализ-
ма. Здесь сказались тенденции, общие для исторической науки в пе-
риод империализма. Но наряду с общей порочной концепцией буржуаз-
ной историографии следует отметить ее серьезные достижения в науч-
ном решении ряда частных проблем и в области технического иссле-
дования документов, дошедших из древности. В этой связи нужно упо-
мянуть грамматику языка греческих папирусов Майзера42 и изданные
в 1899 г. Кенионом, а в 1900 г.— Вессели палеографии греческих папи-
русов 43. Отдельные работы буржуазных историков того времени со-
храняют существенное значение и до настоящего времени как сводки
технически проверенных документальных материалов и как справоч-
ные пособия.
В 1899—1900 гг. Гренфелль и Хент во время раскопок на юге
Фаюма на месте древнего поселения Тебтюнис нашли более тысячи
греческих папирусов, составивших знаменитое собрание Р. Р. Tebtr
I том которого, изданный в 1902 г., почти удвоил число деловых грече-
ских папирусов эллинистического времени по сравнению с имевшимися
в распоряжении ученых в XIX в.
Вся сумма папирусов, острака и надписей, открытых в XIX в. и
особенно в последнее его десятилетие, обусловила выход в свет в пер-
вые годы XX в. ряда обобщающих исследовательских работ по соци-
ально-экономической истории эллинистического Египта, посвященных
его государственному строю и пр.
С 1901 г. на основе предшествующих успехов греко-римской па-
пирологии Вилькен начал издавать свой известный специальный
«Archiv fiir Papyrusforschung», в котором печатались работы истори-
ков-папирологов разных стран. В журнале приняли участие и русские
историки-папирологи.
В России в начале XX в. отдельные публикации и работы по грече-
ской папирологии и истории эллинистического Египта продолжали по-
являться на страницах Отдела классической филологии «Журнала Ми-
нистерства народного просвещения» и в других периодических и непе-
риодических изданиях, а также отдельными книгами.
Так, усилиями ученых разных стран в XIX в. были разработаны
основы египтологии эллинистического периода — науки, посвященной
древнему миру, .превратившейся в XX в. в одну из наиболее развитых
отраслей историографии.
42 Ed. Mayser, Grammatik der griechischen Papyri aus der Ptolemaerzeit, I,
1898, II, 1900.
43 Fr. Kenyon, The palaeography of greek papyri, 1899; C. Wessely, Papyro-
rum scripturae graecae specimina isagogica, 1900.
Н. Н. РОЗЕНТАЛЬ
РЕЛИГИОЗНО-ПОЛИТИЧЕСКАЯ ИДЕОЛОГИЯ
ЗОСИМА
Фигура выдающегося историка начала V в. н. э. Зосима достой-
ным образом завершает довольно длинный ряд его литературных пред-
шественников и единомышленников — Либания, Фемистия, Аммиана
Марцеллина, Аврелия Виктора, Евнапия и других блестящих предста-
вителей позднеримской интеллигенции.
Единственный дошедший до нас труд Зосима «Новая история»
(«Чаторса vea») — несомненно примечательная попытка разобраться
в основных тенденциях исторического развития того времени.
Сам Зосим сознательно рассматривал свое произведение как свое-
образное продолжение знаменитой «Всемирной истории» Полибия. По-
следний, живший почти 600 лет назад, описал расцвет Римской держа-
вы; Зосиму пришлось быть свидетелем и летописцем ее упадка.
Из биографии Зосима мы знаем только, что он, как сказано в за-
главии его сочинения, был «комитом и адвокатом фиска», т. е. зани-
мал сравнительно высокую государственную должность. Но сделанная
карьера нисколько не отразилась на свободе суждений Зосима, тем бо>
лее, что «Историю» он писал, уже будучи сановником в отставке (ех-
advocati fisci) и, по-видимому, добровольно отказавшись от всяких
дальнейших служебных успехов.
Официальное положение Зосима, не помешавшее ему откровенно
высказывать свои взгляды, в немалой степени обогатило его практиче-
ским опытом и помогло основательнее разобраться в важных для исто-
рика вопросах административного, в частности фискального, харак-
тера. Конечно, многие рассуждения Зосима кажутся нам в достаточной
мере наивными и даже нелепыми. Его мысль была жестоко скована
традиционными древними религиозными представлениями. Но если
сравнить «Историю» язычника Зосима с назидательно-фальшивыми
сообщениями современных ему христианских историков, какого-нибудь
Гермия Созомена, Сократа Схоластика или «блаженного» Феодорита
Кирского, то Зосим безусловно превзойдет любого из них как много-
гранностью приведенного материала, так и смелой правдой изобра*
жения.
Как и Полибий, которого Зосим считал образцом, он ставил глав-
ной целью объяснить великие перемены, происходившие в жизни на-
родов. И по примеру Полибия Зосим сводил эти перемены не к объект
тивно существующим закономерностям, а к якобы господствующей в
мире воле богов, или судьбы (tj Однако эта судьба конкретно
проявлялась у Зосима в деятельности людей; поэтому мистико-
телеологическая точка зрения отнюдь не препятствовала ему живо ин-
тересоваться реальными историческими фактами.
Наш автор начинает свой труд с утверждения, что судьба переда-
ла в руки римлян наследство древнего Македонского государства, где
преемники великого Александра ослабили себя постоянными' внутрен-
39*
611
ними войнами («История», I, 5). «Римляне,—пишет Зосим,— расши-
ряли свои владения до тех пор, пока у них сохранялось республикан-
ское устройство, так как их консулы (oi бкатос) соревновались между
собой в том, чтобы превзойти друг друга доблестью» (там же, I, 2).
Но после того( как Римская республика была потрясена междоусоб-
ной войной (ep-<puXlo>v -голему) Мария и Суллы, а потом Цезаря и
Помпея, «они [римляне] отказались от аристократической системы
арютохратса? a^evot) и избрали единого правителя, Октавиа-
на, отдав себя на его усмотрение (р<Ьи). Так, не сознавая того, они
поставили счастье и бедствия великой державы в зависимость от
страстей или сил одного человека» (там же).
Из приведенных слов Зосима видно, что начало упадка Римского
государства он относил еще ко времени замены в нем республиканских
порядков монархическими. В республике, по Зосиму, правили лучшие,
самые доблестные люди — aptaroxpaTta. В монархии же, напротив,
место доблестных граждан-патриотов занимают продажные, бесприн-
ципные чиновники, многие из которых нисколько «не стесняются обма-
нуть доброе мнение о себе своего государя» (там же, I, 3). К тому же
монарху очень легко перейти границы своей власти и сделаться тира-
ном, третирующим подданных, как рабов — ot oixexat (там же).
Итак, уже на первых страницах своей «Истории» Зосим высту-
пает как убежденный сторонник аристократической республики, госу-
дарства доблестных граждан, и как противник неограниченной бюро-
кратической монархии. Этот мотив хорошо знаком нам по многочис-
ленным высказываниям всех античных критиков римского авторитар-
ного режима — от горячего республиканца Тацита до соучастников ре-
ставраторских стремлений Юлиана Отступника.
По признанию Зосима, Октавиан Август управлял империей в об-
щем «благоразумно» (рьетрсах;), поскольку он следовал советам
философа-стоика Афинодора (там же, I, 6). Но уже его преемник Ти-
берий своей жестокостью был невыносим (асрбрт^о^) для подданных
(бтг^хоо;) и восстановил их против себя (там же). Калигула оказался
еще хуже Тиберия, «и Зосим приветствует его убийцу Херею как
освободителя страны от тирана (там же). Клавдий, с точки зрения
Зосима, опозорил себя тем, что поручал государственные дела своим
вольноотпущенникам-евнухам (там же). О Нероне, как полагает Зо-
сим, лучше вообще ничего не говорить (там же). Веспасиан и Тит были
достойными правителями, но зато Домициан превзошел жестокостью,
развратом и корыстолюбием всех своих предшественников. Пятнадцать
лет он угнетал государство, пока, наконец, не был по заслугам наказан
вольноотпущенником Стефаном (там же).
О деятельности Антонинов Зосим отзывается сочувственно, но
очень кратко, так как в центре его внимания стояла прежде всего про-
блема упадка Римской империи. Правление Коммода служит ему но-
вым доказательством легкой возможности превращения монархической
власти в тираническую. С удовлетворением сообщая об убийстве Ком-
мода его наложницей Марцией, он подчеркивает, что в данном случае
женщина проявила мужскую доблесть (там же, I, 7). Говоря о борь-
бе, вспыхнувшей при Пертинаксе между преторианцами и сенатом, Зо-
сим, разумеется, стоит всецело на стороне последнего (там же). Он
.одобряет Септимия Севера за наказание убийц сенатского императора
ТТертинакса и за успешные военные действия против парфян, которых
называет персами (там же, I, 8).
612
Из остальных членов династии Северов Зосим выделяет Александ-
ра, «подававшего в начале своего правления большие надежды» (там
же, I, 11). Но затем, по словам нашего историка, и этот государь
вскоре «ослабел телом и духом» и стал заниматься только накопле-
нием сокровищ, которые хранил у своей матери (там же, I, 12).
Однако после смерти Александра Севера, замечает Зосим, все вспо-
минали об его умеренном правлении, на смену которому пришла тира-
ния Максимина. Последний, по мнению Зосима, «ценил одних доносчи-
ков (auxocpdvTa;), которые указывали на мирных граждан как на
должников императорской казны» (там же, I, 13). Из жадности к
деньгам Максимин казнил людей без суда, чтобы затем присвоить себе
их имущество, отнимал у городов общинные владения и даже захва-
тывал чужую частную собственность (там же).
Бросается в глаза то, что в сочинении Зосима много места зани-
мают факты фискальной политики императоров. Зосим имел возмож-
ность по роду своей службы лично близко наблюдать ненасытную алч-
ность и беззастенчивые вымогательства римского императорского
фиска.
Поскольку конфискации и захваты Максимина были направлены
главным образом против муниципальных общин и их курий, отрица-
тельное отношение Зосима к этому «солдатскому императору» отра-
жало в первую очередь социальное недовольство жестоко пострадав-
шего в то время сословия декурионов.
Низложение Максимина и замена его Гордианом, ставленником
сенаторских кругов, разумеется, нашли у Зосима полное сочувствие.
Но Гордиан был молод и неопытен, поэтому он нуждался в советах
своего учителя философа Тимесикла, который занял при нем высшую
государственную должность префекта преторианцев (6 абЦ;
икар/о;) (там же, I, 18). Смерть Тимесикла повлекла за собой л
гибель молодого императора. На престол вступил Филипп, по проис-
хождению араб, человек «низкого» рода (opphcnpievo; yap st ’Apa-
pia;5 /eip(cjTou). В этом замечании опять-таки ярко
выразилось античное аристократическое пренебрежение историка к
безвестным низам и варварам. Зосим осуждает Филиппа за то, что он,
будучи выскочкой, назначал на высокие посты своих грубых и хищных
родственников. Один из них, Приск, сделанный наместником Сирии, до
такой степени злоупотреблял там произвольными поборами и вымога-
тельствами. что вызвал народное возмущение (там же, I, 20).
Худородному Филиппу-Арабу Зосим противопоставляет старого
римского патриция Деция, «славного своим родом и достоинствами»
(«xai ysvei ттрое^шу xai dcicbpan») (там же, I, 21). В глазах
Зосима это был «превосходный государь» («б dptaxeuc paaiXeu;»)
(там же, I, 23). После смерти Деция и предательского убийства его
сына Римская империя долго подвергалась опустошительным вторже-
ниям варваров. К счастью, императору Эмилиану, с удовлетворением
констатирует Зосим, удалось напомнить оробевшим легионам о досто-
инстве римлян (too cPa)|xat(Dv а$1(Ьр.ато<; avajivijaa;) (там же, 1, 28).
Еще большей похвалы заслуживает у Зосима Валериан, выдвину-
тый на императорский престол «общественным мнением» («xotv^ р(Ь-
|хтр>), т. е. римскими гражданами, организованными вокруг сената (там
же, I, 29). Зосим говорит, что при этом императоре народ принимал
непосредственное участие в обороне государства: «Все общины Элла-
ды дружно поднялись на стражу безопасности своей страны» («xolvtj
613
Ss кара тсаат]<; ериках^ тт)с cEkkdBo; sk’ aacpaketa ttJ; /<Ьрас ерето»)
(там же).
При Галлиене Римскую империю опять начали теснить варвары,
самыми опасными (/акекигсера) из которых, по мнению Зосима, были
германские племена (там же, I, 30). Патриот-историк резко порицает
Галлиена за политическую безответственность и трусость (там же,
I, 40). Но Клавдию II, пришедшему к власти в результате общего
признания (т^ <H<pou) (там же, I, 41), Зосим, разумеется,
горячо симпатизирует (там же, I, 46). Однако к продолжателю дела
Клавдия, Аврелиану, у Зосима двойственное отношение: положитель-
ное — за победы над варварами, внешними врагами империи, и отри-
цательное — за деспотический характер управления, в частности за
казнь философа Лонгина, «сочинения которого принесли большую
пользу всем любителям образованности» (там же, I, 56). Но в целом
положительное отношение все же преобладает, так как Аврелиан, под-
черкивает Зосим, во всяком случае не боялся трудов и опасностей
«ради общественного блага» («оттер тоб xotvoo кра^ешу») (там же, I, 65).
Конец первой и начало второй книги «Исто|рии» Зосима дошли до
нас только в виде кратких отрывков, переведенных на латинский язык.
Поэтому мы, к сожалению, не знаем, как расценивал Зосим диокле-
тиановские реформы. Систематическое повествование вследствие по-
тери рукописи прервано на деятельности Проба и возобновляется
лишь со времени царствования преемников Диоклетиана. Как и следо-
вало ожидать, это время представляется Зосиму началом нового, еще
более резко выраженного периода упадка Римского государства.
Воспринимая события в свете своего религиозно-языческого ми-
ровоззрения, Зосим ставит в вину Константину и его соправителю Ли-
цинию прежде всего их измену старинным отечественным верованиям.
Между прочим, они были первыми римскими правителями, которые
не нашли нужным отметить наступивший при них в 313 г. («История»,
II, 1) «священный праздник столетия», называвшийся по-латыни
«saeculum» и по-гречески «а’кЬу» (там же).
Может показаться странным, почему Зосим придавал такое зна-
чение архаической культовой традиции, кстати сказать, никогда строго
не соблюдавшейся. Насколько известно, «праздник столетия» справлял-
ся на протяжении всей римской истории только десять раз: пять — при
республике и пять — при империи. Последний пышно проведенный
«праздник столетия» состоялся в 247 г., в правление императора Фи-
липпа-Араба. Думается, что, связывая отмену древнего народного сак-
рального торжества с личностью первого христианского властителя
Рима, историк-язычник видел в этом обстоятельстве не причину, а лишь
своеобразное символическое выражение окончательно наступившего
тогда упадка империи. Секулярный праздник, от участия в котором от-
странялись рабы и который мог совершаться одними только свобод-
ными гражданами,—«8o6kot 8s tootgjv сю jisTsjfouatv, akka eksuftspot [xovoi»
(там же, гл. 5)—знаменовал, по толкованию Зосима, «благополучие
подвластных Риму городов» («8ic aiy al око Tcoaalooc; Gcb^ovxatc кокек;»)
и «незыблемость римского владычества» («у ap/t Тозршшу dkcbprfco;»)
(там же). Таким образом, Зосим в данном случае обвинял Константи-
на не столько в нарушении священных традиций, сколько в небрежном
отношении к судьбам своих подданных и самого Римского государства.
Поэтому никак нельзя согласиться с современным французским иссле-
дователем А. Пиганьолем, по мнению которого у Зосима существо ви-
614
ны Константина целиком сводится лишь к «упущению секулярных
игр» («1’omission des jeux seculaires») L
He удивительно, что Зосим изображает первого христианского по-
велителя Римской империи чрезвычайно мрачным, с резко отрицатель-
ными чертами. Если бы история писалась с позиций Зосима, то, ко-
нечно, Константин вошел бы в нее с прозвищем «отступника», тогда
как его антагонист Юлиан — с прозвищем «великого» («6 рьеуа<;»).
И в отношении верности отечественным традициям и забот о благе го-
сударства это было бы безусловно неизмеримо более справедливо!
Константин у Зосима — прежде всего честолюбивый карьерист,
захватчик, чудовищный убийца и предатель. Побочный сын Констан-
тина от женщины неблагородного происхождения (там же, II, 8), он
насилием отстранил от власти законных наследников своего отца. Про-
дажные преторианцы провозгласили его императором не по каким-либо
принципиальным основаниям, а лишь «в расчете на щедрую награду»
(там же, II, 9). Узурпация Константина послужила примером Мак-
сенцию, сыну бывшего западного августа Максимиана Геркулия, ко-
торый во всяком случае мог считать себя более достойным император-
ского венца (там же). Римская империя оказалась на грани кровавых
междоусобных войн. Тщетно взывал к совести молодых честолюбцев
старик Диоклетиан, добровольно сложивший с себя верховную власть
после двадцати лет доблестного управления. Зосим с восхищением го-
ворит об этом властителе-гражданине, который, «будучи почитателем
богов, может быть, предвидел надвигавшиеся смуты» (там же, II, 10).
Но ничто не могло помешать эгоистическим проискам Константина. Он
сумел уничтожить Максенция, использовав в качестве наемной боевой
силы варваров-германцев— repp.av&v (там же, II, 15). После
этого Константин, «действуя согласно своим привычкам» (там же,
II, 18), вероломно напал на восточного августа Лициния, своего зятя и
честного союзника, который не давал ни малейшего повода к разрыву
(там же). Захваченный врасплох Лициний был побежден и сдался в
плен при условии сохранения ему жизни. Но Константин, опять-таки
«по своему обычаю», постыдно нарушил клятву и безжалостно умерт-
вил пленного родственника (там же, II, 28), кстати, заодно с его мало-
летним сыном, своим племянником.
Так, по правдивому, строго фактическому рассказу Зосима, Кон-
стантин сделался единственным, неограниченным властителем Римской
державы. Он получил возможность, сообщает Зосим, уже больше не
скрывать свойственный ему дурной образ мыслей и откровенно приме-
нять насилие (там же, II, 29). Однако Константин еще был вынуж-
ден «сохранять святыни отцов», разумеется, «не из уважения к ним,
но лишь по необходимости» — Se ext xai тоТ; натр ton; tepot;, об
evexa jiaXkov vj zpeta; (там же).
Характерно, что, по свидетельству Зосима, сближение Константи-
на с христианской церковью было обусловлено прежде всего готовно-
стью последней освящать своим авторитетом самые вопиющие престу-
пления не признававшего никаких нравственных запретов деспота. Как
известно, Константин превзошел решительно всех римских императо-
ров — в том числе, между прочим, и Нерона — количеством кровавых
расправ со своими ближайшими родственниками. Помимо своего зятя
Лициния, он убил также своего тестя Максимиана, свою жену Фаусту
1 A. Piganiol, L’empereur Constantin, Paris, 1932, p. 9.
615
и своего старшего сына Криспа. После казни последнего, рассказывает
Зосим, Константин потребовал от государственных языческих жрецов,
чтобы они очистили его от пролитой им крови. Но служители древних
отечественных алтарей в ужасе заявили, что для такого рода злодея-
ний не существует никаких искупительных средств. Однако одному
прибывшему из Испании христианскому епископу удалось внушить
императору веру во всеисцеляющую и всеочищающую силу новой ре-
лигии, что якобы и обусловило последующий переход Константина в
христианство (там же).
Вне всякого сомнения, приведенный рассказ Зосима страдает на-
ивным упрощенчеством. Но разве этот рассказ не ближе к историче-
ской истине, чем все попытки церковных авторов приписать какие-то
возвышенные мотивы беспринципному союзу разнузданного тирана и
фарисейского христианского клира? Ведь признанная Константином
церковь хорошо знала, что ее покровитель систематически нарушал
все религиозные заповеди, запрещавшие людям проливать кровь своих
близких, а между тем эта самая церковь не постеснялась торжественно
провозгласить коронованного убийцу и святотатца «великим», «свя-
тым» и даже «равноапостольным»!
При всем своем отрицательном отношении к христианству Зосим,
однако, осуждал политическую деятельность Константина отнюдь не
только за его отступничество от древней религии. Победа христианства
связывалась в глазах Зосима с окончательным утверждением в Рим-
ской империи безответственного самодержавно-бюрократического ре-
жима и с новыми бедствиями широких кругов подвластного ему насе-
ления. Константин, заявляет Зосим, «навлек на себя ненависть рим-
ского сената и народа» — etc рдао<; ttjv rspouatav xai tov 6t][iov aveaTVjaev'
(там же), что якобы и заставило его перенести свою резиденцию из
Рима в основанную им для себя новую столицу Константинополь
(там же, II, 30).
Лишенный какого-либо сознания гражданского долга, Констан-
тин не заботился о безопасности государства и позволял варварам без-
наказанно грабить римские провинции (там же, II, 31). Его интересо-
вали только пышные постройки и разорительные для народа придвор-
ные увеселения (там же, II, 32). Зосим ставит в вину Константину
огромное увеличение числа чиновников, а также недопустимые поблаж-
ки высшему составу армии, бесцеремонно поглощавшему те средства,
которые отпускались на содержание солдат (там же, II, 33). Не уди-
вительно, что при Константине Римская империя оказалась не в си-
лах вести победоносные внешние войны и была вынуждена обнажить
свои границы, с таким старанием укреплявшиеся во времена Диокле-
тиана. Вместо того чтобы отражать внешних врагов, Константин упо-
треблял свои войска главным образом для усмирения безоружных
мирных жителей, отдав на разгром военщине не нуждавшиеся в воен-
ной охране города—xai Tate avsip.evat<; tiov koXscdv ttjv акб tujv атрат1о)т(о
’етгеО^хе кбрлр (там же, II, 34).
Методы управления Константина, как известно, сделались образ-
цом и для его христианских преемников; поэтому Зосим, подобно Ли-
банию и Аммиану Марцеллину, мог с полным основанием заявить, что
Константин «положил начало и зародыш („аотбс ttjv ap^v xai та
акеррата 8ебспхг“) происходящей теперь гибели государства» (там же).
Мы обязаны Зосиму замечательно ярким описанием происходив-
шего при Константине — а также и при позднейших римских импера-
616
торах — взимания налогов. Особенно красочно рисует он периодиче-
ски осуществлявшийся казной грабеж торгового населения городов,,
которому приходилось уплачивать специальный денежный взнос —
«золото и серебро» («chrysargyrum»).
«Когда наступало время уплаты налога, производившейся каж-
дые четыре года,— рассказывает Зосим,—повсюду можно была
услышать жалобы и стоны. Тогда подвергали бичеванию и другим
физическим мукам тех, которые по бедности не могли внести денег.
Матери расставались со своими детьми, и отцы продавали честь соб-
ственных дочерей, чтобы хотя такой ценой раздобыть для сборщиков
золото и серебро» (там же, II, 38).
По свидетельству Зосима, Константин с педантичной настойчи-
востью взыскивал и другие налоги, установленные им со всех видов
торговли, даже с той, которую вели своим телом проститутки
(там же).
Беспощадно обирая массы населения, Константин отнюдь не за-
думывался о производительном применении народных денег. Он с пол-
ной беспечностью расточал государственные доходы на свои развле-
чения или на подачки различным недостойным и бесполезным людям,,
называя свое мотовство щедростью (там же).
Такую же политику продолжали и следующие христианские импе-
раторы, вследствие чего Зосиму пришлось с горечью констатировать,
что «богатства городов были вскоре исчерпаны, а их жители большей
частью впали в крайнюю нищету» (там же).
Кратко обрисованные здесь религиозно-политические взгляды Зо-
сима чрезвычайно показательны для тех элементов античного мира,,
которые были обречены на гибель процессом социальной дифференци-
ации, происходившим в Римской империи. Зосим был одним из послед-
них идеологов свободных средних слоев общества, растворявшихся
между правящей верхушкой крупных собственников и непрерывно
возраставшей массой рабов и бедноты.
Все симпатии этих слоев, естественно, были обращены к прошло-
му. Их политическим идеалом оставалась республика юридически
равноправных свободных граждан, которая в их глазах освящалась
старинной языческой религией. Свой идеал они, разумеется, практи-
чески осуществить не могли. Однако деятельность подобных Зосиму
утопистов безусловно имела положительное значение, заключавшее-
ся в мужественной и справедливой критике современных им форм,
эксплуататорского общественного строя.
М. Е. СЕРГЕЕНКО
КАТОН. «ЗЕМЛЕДЕЛИЕ» (5, 4)
Предписание вилику, содержащееся в этом параграфе: «работника
наемника политора того же самого пусть не держит дольше одного
дня» (operarium mercennanum politorem diutius eundem ne habeat die),
до сих пор не имеет вргл'митсльного объяснения. Прежде всего тре-
буется установить, к какому слову отнести в качестве определения
слово mercennarius—«нанятый за плату» — к operarius или politor?
Вопрос этот получил самые разнообразные ответы. Шнейдер, сле-
дуя за Понтедерой, соединял mercennarium politorem Ч Кейль с ним
согласился1 2. Современные переводчики Катона пошли иным путем:
Бригаут переводит the labourer working for wages or the share wo*ker 3,
Гупер разделяет все три слова- day-labourer or servant or caretaker4.
Герле соединяет operarium mercennarium5.
Попробуем разобраться, кто п!рав.
Катон употребляет слово operarius, кроме нашего места, ещ • пять
раз: дважды для обозначения рабов (10,1; 11,1) и трижды для обозна-
чения свободных рабочих (1, 3; 4; 23, 2), причем никакого определе-
ния в этих трех случаях к слову operarius не добавляется. Нигде во
всей книге не встречаем мы рабочих, которые получали бы пла^у на-
турой. Соединение слов operarius и mercennarius «рабочий, нанятый за
плату» было бы тавтологией. О рабах в данном контексте не может
быть и речи: Катон далек здесь от мысли противопоставлять нанятых
«платных» рабочих рабочим «бесплатным», т. е. рабам. Другое д^ло
politor: не наемный рабочий, а издольщик, работавший за опречелрн-
ную часть урожая. Работа его требовала ряда дней (он должен был
дважды промотыжить посевы, выполоть сорняки и снять урожай), и
требование не держать такого издольщика дольше одного дня совеп-
шенно бессмысленно. Добавление к слову politor «нанятый за пла^у»
должно было уничтожить недоумение тех хозяев, современников Ка-
тона, для которых он предназначал свою книгу: politor, о кодовом го-
ворится здесь, это не издольщик, а нанятый за деньги рабочий, кото-
рый производит отчасти или полностью те же полевые работы, что и
издольщик, но только за деньги 6. Это выделение полевого рабочего,
работающего за плату, из всех остальных платных рабочих примеча-
тельно в двух отношениях: politic, по-видимому, первоначально была
именно чистой издольщиной, и лишь потом наряду с ней появилась
politio как поденная работа, оплачиваемая деньгами. Чрезвычайно
интересно, что хозяин желает, по крайней мере с некоторых участков,
получать урожай целиком и предпочитает при всей своей нелюбви
к лишним расходам обрабатывать их силами рабочих, которые нани-
1 Srriptores Rei Rusticae, I, p. 11, p. 26—27
2 «Commentarius in Catonis de agricultural, Lipsiae, 1884, p. 19.
3 Cato, On the farming. Transl. by E. Brehaut, N. Y., 1933, p. 12.
4 M. Cato, On agriculture, with engl. transl. by W. D. Hooper, London, 1936,
p. 15.
5 J. Horle, Catos Hausbucher, Paderborn, 1929, S. 259.
6 «Commentarius in Catonis de agricultural p. 139—140.
61*
маются в помощь рабам, а может быть и в замену им, а не сдавать
эти участки в аренду; очевидно, хлеб в такой цене и на него такой
спрос, что его выгодно иметь побольше: еще одно доказательство в
пользу того, что об упадке полевого хозяйства во времена Катона и об
отказе от него со стороны крупных землевладельцев не может быть
и речи. Теперь спросим себя, какой смысл имеет предписание Катона?
Геснер и Шнейдер объясняли текст так: пусть вилик не задержи-
вает рабочих дольше указанного срока, чтобы рабочие в расчете на
продление этого срока нарочно не затягивали работы.
Вряд ли таким условием можно было обеспечить и своевременное
окончание работы и хорошее ее качество, т. е. именно то, в чем был
заинтересован хозяин: расчет на определенный срок отнюдь не являлся
для этого стимулом. Объяснение Кейля: «Пусть вилик нанимает рабо-
чего не больше чем на один день, т. е. не обещает ему платы на срок
более длительный», подставляет вместо катоновского текста собствен-
ный: habeat отнюдь не имеет обязательного значения mercede conduc-
tum habeat. Ближе к истине комментарий Бригаута7: «Отделайся от
рабочих, не принадлежащих к населению усадьбы, в 24 часа после
того, как они покончат с работой», но и он вкладывает в текст смысл,
которого там не содержится. Предписание «не держи одного и того же
рабочего дольше одного дня» было настолько странно, что принять
•его в буквальном прямом смысле казалось невозможным. А может
быть, его именно так и следует понимать, и никаких добавлений вроде
«после окончания работы» или «дольше определенного дня» вовсе и
не требуется?
Всматриваясь в те правила, которыми Катон определяет сношения
вилика с окружающим миром, мы увидим, что хозяин стремится по
возможности эти сношения сократить и ограничить. Вилику разрешено
знаться только с двумя-тремя усадьбами (5. 3); когда в масличном
саду работает артель, занятая сбором маслин, надзор за ней поручает-
ся не вилику, а особому «сторожу» (144.1); за выделкой масла, кото-
рая отдается с подряда, следит опять-таки не вилик, а особый «сто-
рож» (145). Хозяин стремится не допустить близкого знакомства и
сношений между виликом и свободными людьми, которые появляются
у него в усадьбе (и сборщики маслин и маслоделы в обеих указан-
ных главах люди свободные). Сделать это было легко, когда воп-
рос шел об артельщиках и подрядчике,— достаточно было отстрани?ь
вилика от надзора за ними, — но как было пресечь сношения между
виликом и свободным рабочим-поденщиком, которого он нанимал?
А сношения эти хозяину были очень нежелательны: длительное пребы-
вание свободного рабочего в усадьбе могло создать между ним и ви-
ликом дружескую связь и превратить его в посредника для целого
ряда дел, имевших своей прямой целью некоторое опустошение хозяй-
ского денежного сундука. Там, где не мог действовать раб-вилик, свя-
занный множеством хозяйских запретов, для свободного человека не
было никаких препятствий: прячась за свободным крестьянином, вилик
мог обделывать множество дел, которые были строго заказаны ему,
но были ему очень выгодны (nequid emisse velit insciente domino...).
Следовало пресечь возможность такой ситуации в самом начале, так
как дальше было бы поздно.
Cato, On the farming, transl. by W. D. Brehaut, p. 13, n. 6.
И. М. ТРО некий
СЛОГОВАЯ СТРУКТУРА ДРЕВНЕГРЕЧЕСКОГО ЯЗЫКА
И ГРЕЧЕСКОЕ СЛОГОВОЕ ПИСЬМО
Проблема слога продолжает оставаться одним из самых трудных:
вопросов теоретической фонетики. Даже в тех языках, где установле-
ние слоговых вершин не представляет затруднений, слоговые «низи-
ны», границы слогоделения, зачастую остаются неясными.
Так обстоит дело и по отношению к русскому языку. Академиче-
ская грамматика русского языка 1 устанавливает, что после ударяе-
мого гласного в группе согласных, не начинающейся с И и имеющей
вторым согласным не Л или Р, или И, — первый согласный отходит
к предшествующему слогу: дб-мо-рок, — а после неударяемого глас-
ного оба согласных принадлежат последующему слогу: о-бман. Ме-
жду тем, согласно Р. И. Аванесову2, в русском языке группа соглас-
ных в середине слова, строящаяся по принципу восходящей звучности,
принадлежит последующему слогу независимо от того, является ли
предшествующий ударным или нет; стало быть—6-бмо-рок. Что же
касается правил слогоделения, принятых в письме, например при
переносе на другую строку, то они в весьма значительной мере имеют
условный характер.
Если подобное расхождение во мнениях может иметь место по
отношению к живому языку, где исследователь опирается и на слу-
ховое восприятие, и на мускульное ощущение, и на показания прибо-
ров, то не удивительно, что вопросы слогоделения в мертвом языке,
известном только по письменным памятникам, способны вызвать со-
мнения и неясности.
В научной литературе часто цитируется скептическое замечание
известного датского лингвиста Есперсена относительно непонятной
уверенности, с которой иные языковеды рассуждают о слоговых гра-
ницах в гомеровском языке3.
Тем не менее некоторые опорные пункты для определения слого-
вых границ в древнегреческом языке мы (Имеем, и в первую очередь, .на
основе стихосложения. Так, если в слове 6хт(Ь, как твердо известно
по законам греческого стиха, первый слог долгий, то ясно, что он
содержит не только начальный гласный о-, но еще какую-то часть
(сейчас безразлично для нас какую) следующей за ним согласной
группы и этим отличается от первого слога в слове о-хш-^а, кото-
рый краток. Античные грамматики проводили разграничение между
слогами, долгими <роаес «по природе», содержащими долгий гласный,
и слогами, долгими fteaet «по установлению», у которых за кратким
гласным следуют два согласных звука, как в слове 6xw. В термине
1 «Грамматика русского языка», т. I, М., 1952, стр. 72.
2 Р. И. Аванесов, Фонетика современного русского литературного языка, М.„
1956, стр. 42.
3 О. Jespersen, Lehrbuch der Phoneiik, Leipzig — Berlin, 1912, Auflage 2,
S. 205, Anm. 2.
620
ЗНаес, противопоставленном србаес, заключена мысль о некоторой
условности, о произвольном «установлении» поэтов, будто бы по сво-
ему усмотрению приравнявших первый слог бхто) к первому слогу
Лта. Однако в этом приравнении нет ни грана «произвола». Оно дано
не только в стихосложении, но и в самом языке. Показательным в
этом отношении является ритмический закон, регулирующий образо-
вание сравнительной и превосходной степеней в основах на -о-. Конеч-
ный краткий гласный основы здесь удлиняется, если предшествующий
слог краток— аосрбс, но оосрокеро;, оосрбтато;, —и остается неизмен-
ным, когда предшествующий слог долог: хобсро;, хоэсрбтеро;, хоисрбтато;;
Хектб;, Хектбтгро^, летгсбтато;. Начальные слоги слов хоисро; и Хгктб;.
из которых первый, согласно античной терминологии, долог «по при-
роде», а второй «по установлению», ритмически приравнены в самом
языке.
Закономерность этого приравнения впервые нашла полное объяс-
нение в фонологической теории Н. С. Трубецкого 4. В таких языках,
как греческий или латинский, долгий гласный отличается от краткого
не просто большей длительностью, а двоечастностью, тем, что состоит
из двух частей, которые могут разным образом акцентироваться. Гре-
ческий долгий гласный может быть носителем двух видов ударения.
В случае облеченного ударения акцентируется первая часть, при ост-
ром ударении — вторая часть: и Эти части гласного,
обнаруживающиеся при различном протекании тона, Трубецкой назы-
вает морами5. Таким образом, долгий гласный — двухморный, крат-
кий — одноморный. Из этого вытекает известная константа отношения
долгого к краткому 2:1, не зависящая от реальной продолжительности
звуков, которая, как показывают наблюдения над живыми языками,
может давать совершенно иные соотношения длительности.
В соответствии с наличием одномерных и двухмерных гласных
мы имеем одномерные (краткие) и двухмерные (долгие) слоги. В слове
рб-ро; первый слог одноморный (краткий), в слове — двух-
мерный (долгий). При этом наличие начинающей слог согласной ча-
сти, «сильноконечных» согласных, как их называл Л. В. Щерба, про-
содически безразлично. Сильноконечные согласные принадлежат той
же слоговой море, что и следующий за ними краткий гласный или пер-
вая часть долгого. Этим объясняется смущавшее уже античных теоре-
тиков ритмическое равенство первых слогов таких слов, как б-об;,
4Р6-Зос, тро-тсо;, атрб-сро; |(Дионисий Галкарнасский, Пер! auvDeoecn;
•ovopawv, 15.87), несмотря на явное неравенство сильноконечной
части этих слогов. Как мы уже указывали, моры не изохронны. На
фоне противопоставления одноморного ро- и двухмерного ро>- закрытый
слог, например pop-в слове рор-^, расценивается как двухморный,
где второй морой является заканчивающий слог согласный -р-
(по Л. В. Щербе — «сильноначальный»). Ритмическое приравнение
pop- к pw- является вполне закономерным.
4 N. Trubetzkoy, Grundziige der Phonologic («Travaux du Cercle linguistique
de Prague», m. 7, 1'93*4); N. Trubetzkoy, Die phonologischen Grundlagen der soge-
nannten «Quantitat» («Scritti in onore di A. Trombetti», Milano, 1938, p. 455 sq.);
R. Jacobson, Vber die Beschaffung der prosodischen Gegensatze («Melanges Van
Ginneken», Paris, 1937, p. 25 sq.). M. Sanchez Ruiperez, Cantidad silabica у metrica
estructural en griego antiguo («Emerita», XXIII, 1955, p. 79 sq.).
5 Термин «мора» имеет у Трубецкого иное значение, чем принятый в метрике
термин Г. Германа: у Трубецкого моры не изохронны.
621
Таким образом, некоторые принципы слогообразования в древне-
греческом языке могут считаться твердо установленными. Э. Герман
в результате всестороннего исследования этого вопроса 6 приходит к
выводу, что в середине слова все двусоставные группы согласных по-
сле краткого гласного (например, -хт- в 6хтФ) распределялись ме-
жду двумя слогами и первый слог был долгим. Менее ясна, однако,,
слоговая структура для группы из двух согласных после долгого глас-
ного. А для группы из трех согласных, например в слове pdprcw, ис-
следователь не нашел объективных критериев для отнесения среднего
согласного группы к предшествующему или последующему слогу.
Не помогает в этих трудных случаях и тот закон слоговой структуры,
который сформулировал для древних индоевропейских языков
А. А. Белецкий 7; А. А. Белецкий различает в слогах «восходящую
линию», «кульминацию» и «нисходящую линию», причем восходящая
линия строится по закону восходящей или по крайней мере неубываю-
щей звучности, а нисходящая линия — по закону нисходящей звуч-
ности (или, что то же самое, степени открытости) 8. В восходящей
линии сонант не может предшествовать шумному, но допускаются
два шумных или два сонанта (в греческом языке в I тысячелетии до
н. э. это может быть только группа сонантов р, Fp или FX), в ни-
сходящей линии шумный не может предшествовать сонанту и не допу-
скается двух сонантов или двух шумных. Эти законы тоже не позво-
ляют обосновать слогоделение для р-аря-тог. по Белецкому одинаково
возможны р-арк-то) и рар-ктш.
Нужно отметить некоторые особые свойства щелевого °- В от-
ношении звучности он занимает срединное место между смычными
и сонантами. Поэтому группа «^4-смычный» в начале слова, напри-
мер sTteipG), является уже некоторым нарушением закона неубы-
вающей звучности в восходящей линии слога. Мало того, а—еди?г
ственный звук, встречающийся в качестве первого элемента в началь-
ной группе из трех согласных (а?р-5 <зтр-. окк-. отк-, ахл-,
т. е. «о+смычный +сонант») 9. Таким же нарушением закона убываю-
щей звучности в нисходящей линии слога является конечное -Q после
смычного, например тХаб$5 р^н*г£, где нарушен и другой закон —
о недопущении двух шумных в нисходящей линии. Это позволяет ду-
мать, что в начале слова перед смычным о- являлось, по крайней
мере в древнейшие времена, своего рода «анакрузой», «форшлагом»
к слогу, предшествуя его сильноконечной части, а конечное -с после
смычного — своего рода «нахшлагом».
6 Е. Hermann, Silbenbildung im griechischen und in den andern indogerma-
nischen Sprachen («Erganzungsheft zur Zeitschrift fiir vergleichende Sprachfor-
schung», m. 2, 19'23), S. 1Г97 sq. — Отдельные выводы этой -работы нуждаются в
настоящее время в поправках, основанных на фонологической теории -мор.
7 См.: А. А. Белецкий, Принципы этимологических исследований (на матери-
але греческого языка), Киев, 1950, стр. 23’8.
8 Скала степени открытости: смычные, щелевые, носовые, плавные, полуглас-
ные типа К ц, гласные высокого, -среднего и низкого подъема (Ср.: М. Grammont,
Traite de phonetique, 1933, стр. 99). Конечно, в слоговой структуре языка далеко не
всегда проводятся столь тонкие различия, и можно ограничиться более общими
делениями: шумные, сонанты, гласные и т. д.
9 -Также и с историко-морфологической точки зрения, в начальной группе cs-f-
4-согласный» s является в огромном большинстве случаев отдельной морфемой,
префиксом. См., например: Э. Бенвенист, Индоевропейское именное словообразова-
ние, М., 1955, стр. 194 сл. На особую функцию этого начального s указывает
и А. А. Белецкий.
622
Вполне возможно, что в разное время и в разных диалектах гре-
ческого языка структура слога не совпадала во всех деталях и даже
в синхронном плане допускала те или иные колебания.
Античные теоретики также не имели единой позиции в вопросах
слоговой структуры. Например, Секст Эмпирик (Про; урар^атсхоб;,
169 и сл.) сообщает о разногласиях между грамматиками по вопросу
о том, к какому слогу нужно отнести в бррсро; или -о- в
’Apt<Tcl(Dv. Вообще говоря, мы имеем две традиции слогоделения.
Одна представлена в упомянутом уже трактате Дионисия Галикар-
насского (Пер1 odvD-scjscjd; dvop.d'cwv, 15.85). Дионисий дает здесь
такие определения долгого и краткого слога в греческом языке, с ко-
торыми согласится и современный лингвист. Он не проводит искусст-
венного различия между слогами долгими «по природе» и «по устано-
влению», и если перевести его термины на современные, то долгим сло-
гом у него является, во-первых, открытый слог, содержащий долгий
гласный, а затем всякий закрытый слог. Примеров Дионисий не при-
водит, но из определения ясно, что такое слово, как 6xw, он делит 6х-тиЬ.
Это тем более интересно, что источником для Дионисия является
здесь, по-видимому, столь авторитетный в вопросах просодии и столь
самостоятельный наблюдатель, как Аристоксен10. Преобладающая
грамматическая традиция звучит, однако, совершенно иначе. Наибо-
лее полное ее изложение мы находим в трактате Тимофея из Газы
(около 500 г. н. э.) Kavovs; xaftokixol rcspt Тимофей дает пра-
вило, сохраняющееся в школьной грамматике до нашего времени:
группа согласных, с которой может начинаться греческое слово, также
и в середине слова начинает собой следующий слог, стало быть, б-хтб
(ср. xts(vcd); если же группа не способна начинать собой греческое сло-
во, она делится между слогами — Слогоделение типа 6-хто>
сразу же создает трудности в определении долгого слога, с которыми
традиционная грамматика не в состоянии была справиться.
Интересное предположение высказал Ю. Курилович12. Трактуя
греческое слогостроение с точки зрения структурализма, он приходит
к выводу, что в случаях типа бхтш слоговая граница протекала вну-
три -X-: 6х-хт(Ь. Если бы это было так, то обе линии античной грам-
матической традиции были бы по-своему правы. Однако в этом слу-
чае мы должны были бы встречаться с попытками отразить принад-
лежность -х* к двум слогам также и в письме, при помощи удвоенного
написания -х-, Такие удвоенные написания, очень часто встречающиеся
в эпиграфических текстах для -а-, для смычных попадаются только
спорадически 13. Это обстоятельство не дает возможности согласить-
ся с остроумным предположением Куриловича.
Тимофей из Газы — поздний автор, но передаваемая им грамма-
тическая традиция, непосредственно восходящая к Геродиану, гораздо
древнее. Э. Герман показал, что слогоделение на надписях в значи-
тельной мере следует правилам, изложенным у Тимофея, с колеба-
ниями, однако, для группы «<Н-смычный», где -а- очень часто от-
10 См.: W. Kroll, Randbemer kungen («Rheinisches Museum fiir Philologie»,
62, 1907), S. 91.
11 J. A. Cramer, Anecdota Parisina, IV (1841).
12 J. Kurylowicz, Contribution a la theorie de la syllabe («Bulletin de la
Societe Polonaise de linguistique», Fasc. VIII, 1948, p. 80—114).
13 Обширный материал в уже упомянутом труде Э. Германа (Е. Hermann,
Silbenbildung in Griechischen..., S. 132—181).
623
носится к предшествующему слогу. Давно уже обращено внимание
на то, что те же принципы слогоделения (опять-таки с поправкой для
группы «а+смычный») применяются в кипрском слоговом письме и
тем самым засвидетельствованы уже для V в. до н. э. 14 Э. Герман
видел в этом совпадении признак общегреческого влияния на кипр-
скую школу еще во времена слогового письма.
В настоящее время, после дешифровки крито-микенского линей-
ного письма В мы можем возвести рассматриваемую нами граммати-
ческую традицию слогоделения к гораздо более отдаленным временам.
Традиция эта сохраняет с незначительными изменениями, касающими-
ся главным образом группы «-Ъсмычный», тот принцип слогоделения,
который применялся в крито-микенском слоговом письме.
Как известно, линейное письмо В пользуется слоговыми знаками,
обозначающими либо изолированный гласный звук, либо гласный звук
с предшествующим сильноконечным согласным. Мы не будем выска-
зывать никаких предположений о происхождении этого графического
принципа. Пока крито-микенское линейное письмо А не получило
окончательной дешифровки и язык письмен А неизвестен, догадки о
происхождении графического принципа В остаются априорными. Мы
можем только принять этот принцип как основу письма и следить за
тем, как он осуществлялся по отношению к 1реческому языку.
Основной графический принцип, строго говоря, позволяет изобра-
жать в письме только открытые слоги с одним сильноконечным со-
гласным 15. Греческий язык, однако, допускает в массовом порядке
закрытые слоги и большее количество сильноконечных согласных. От-
сюда к основному графическому принципу прибавляются еще два:
1) сильноначальная часть слога (сюда же может относиться вторая
часть дифтонга) в письме опускается: a~ku-ro=argurdi (ср. арубрср),
2) сочетание ряда сильноконечных, расположенных в порядке неубы-
вающей звучности, со слоговым гласным передается рядом слоговых
знаков, каждый из которых обозначает сочетание соответствующего
сильноконечного со слоговым гласным 16. Это совершенно ясно в на-
чале слова: ko-to-na (или ko-to-i-na)=^ktoina (ср. хтоЬа)—смычный+
+ смычный; ku-su-pa-ta = xumparita (ср. Ёирлгаута)—смычный+о; ti-ri-
po-de = tripode (ср. xpticoSe) —смычный + сонант; sa-ma-ra = Smara
(ср Ljiapa) —а+ сонант 17. Однако в начальной группе «с? + смычный»,
где принцип неубывающей звучности нарушен, начальный щелевой
обычно (но не во всех случаях) опускается: ре-та = sperma (ср.
UTteptta).
14 R. Meister, Zu den Regeln der kyprischen Silbenschrift («Indogermanische
Forschungen», IV, 1894), S. 175; E. Hermann, Silbenbildung im Griechischen...,
S. 181—185
15 Оставляем в стороне другие принципы микенской графики, не связанные с
вопросом о слоговой структуре слова, как-то: отсутствие дифференциации между X
и р, глухими, звонкими и придыхательными, способы изображения неслоговых
ц, i и т. д., равно как и ряд деталей и непоследовательностей письма,
рассмотрение которых не представляет интереса с точки зрения основных графи-
ческих принципов. По всем этим вопросам см.: М. Ventris and I. Chadwick, Docu-
ments in Mycenaean Greek, Cambridge, 1956, и подробную рецензию Беннетта на эту
книгу («Language», 1957, 33, р. 553—568). Со времени написания настоящей
статьи (1958 г.) по этому (вопросу вышел ряд новых трудов.
16 Об артикуляционном тяготении сильниконечных согласных к последующему
гласному см.: А. Л. Трахтеров, Основные вопросы теории слога и его определение
/«Вопросы языкознания», № 6), стр. 23.
17 С. Я. Лурье, Язык и культура микенской Греции, М.—Л., 1957, стр. 103.
624
В середине слова группа согласных, расположенная в порядке не-
убывающей звучности, тоже изображается как сильноконечная:
a-di-rl-ja-te=andriantei (ср. avSpcavxt); a-ki-ti-tG—aktiton (ср. axxt-
то;); a-re-ku tii-ru-^o^Alektruon (ср. алехтроа»); po-ti-ni-ja=potnia
(ср. iroxvta); al-ka-sa-ma = aixmans (cp. at/м); do-so-mo = dostnos
(ср. арк. акиооаио;;; a-mi-ni-so = Amnisos (cp. ’Afiviao;)
и т. д. Если бы вышеупомянутое предположение Куриловича о слого-
делении типа 6х-хт(Ь было справедливо для микенской эпохи, мы бы
вмели в микенской графике безукоризненно правильное отражение
сильноконечной части срединного слога. Если же мы не примем этого
предположения, то должны признать, что система микенского письма
перенесла в середину слова принципы, выработанные для передачи
сильноконечной части начального слога. Такое перенесение вполне
естественно. Оно позволяло передавать такие согласные, которые при
трактовке их как сильноначальных пришлось бы в письме опустить.
В итоге — к опускаемым в письме сильноначальным согла-снььм
принадлежат те, которые не могли образовать неубывающую линию
звучности с последующим смычным, т. е. сонанты X, jx, р, v и ще-
левой а. Трактовка эта поддерживалась и тем, что в греческом язы-
ке в исходе слова из согласных возможны только -v, -р,
Грамматическая традиция, рекомендующая основываться при сло-
годелении на том, возможна ли соответствующая группа согласных
в начале слова, восходит, таким образом, к принципам слогового пись-
ма микенской эпохи 18. К этим же принципам восходит классификация
согласных, установленная в греческой фонетике уже в V—IV вв. до
н. э.: согласные делились на acpwva (ср. Эврипид, Пакард^;, fr. 578.2), к
которым принадлежали смычные, и —И? X, р, о(£, ф). Неудач-
ная акустическая характеристика, положенная в основу этой терми-
нологии, не должна заслонять существа дела. Классификация эта
построена на различии сильноконечной и сильноначальной функций
согласного, как она устанавливалась традиционным слогоделением.
Позднейшее слоговое письмо, которое мы находим на Кипре, со-
держит по сравнению с микенской системой ряд нововведений, направ-
ленных в первую очередь на отражение в письме сильноначальной
части слога. Сохраняя принципы слогоделения, унаследованные от ми-
кенской эпохи, кипрское письмо изображает сильноначальный соглас-
ный слоговым знаком, применяющимся для обозначения этого же со-
гласного в сильноконечной функции в сочетании с предшествующим
ему слоговым гласным, а конечный согласный слова — знаком, при-
меняющимся для сочетания этого согласного с е: a-ra-ku-ro-ne==
= аруира)у, mi-sl-to-rie= рлоЭ&у и т. д. Нововведения эти несомненно
являются усовершенствованиями, но в то же время представляют
собой чисто графические условности, не имеющие опоры в фонологии
греческого языка. Законы микенского письма более естественным об-
разом вытекают из применения основного графического принципа
к условиям слоговой структуры греческого слова.
Как известно, дешифрование микенского письма типа В вызва-
ло серьезные разногласия в истолковании принципов этого письма.
Открывший эти принципы М. Вентрис и вслед за ним огромное боль-
шинство исследователей, занимающихся этим письмом, считают пра-
18 Термин впервые встречается у Эсхила , Елта , 468. О делении
слова на слоги при обучении чтению и письму ср. Платон, 0Еа[тТ|То;, 202 сд
40 Заказ № 2603
вила эти чисто графическими. Другая группа ученых — В. Георгиев,
С Я. Лурье, В. Мерлинген — предполагает, что там, где по принци-
пам Вентриса происходит опущение в письме, в действительности име-
ет место выпадение соответствующих звуков в самом языке. Если бы
это было так, мы бы имели в документах Кносса и Пилоса II тысяче-
летия до н. э. факты разрушения древней фонетической системы гре-
ческого языка, которых, однако, мы не находим ни в одном из извест-
ных нам греческих диалектов I тысячелетия.
Если соображения, изложенные в настоящей статье, справедливы,
то надлежит признать, что нет оснований для выводов, отрывающих
язык документов Кносса и Пилоса от известной нам линии развития
греческого языка в целом.
С другой стороны, если соображения, изложенные в настоящей
статье, справедливы, то отсюда следует важный вывод: традиции сло-
гового письма в Греции не прерывались. Буквенное письмо в свое
время заменило собой слоговое, и при обучении буквенному письму
были сохранены традиции слогоделения, возникшие при слоговом
письме. Остатками греческого слогового письма I тысячелетия явля-
ются не только надписи отдаленного Кипра, но и общегреческая
школьная традиция слогоделения, пережившая всю античную эпоху
и дошедшая до современных учебников греческого языка.
С. Л. УТЧЕНКО
СОЦИАЛЬНОЕ И ПОЛИТИЧЕСКОЕ ЗНАЧЕНИЕ
ТЕРМИНА «OPTIMATES» У ЦИЦЕРОНА
Широко распространенное в современной историографии пред-
ставление о политической борьбе в Риме во II—I вв. до н. э. в значи-
тельной мере основывается на том, что признается наличие двух про-
тивостоящих политических группировок или партий — оптиматов и
популяров. Общепринятая схема примерно такова: в ходе движения
Гракхов или вскоре после его подавления складываются основные
римские политические группировки (или партии), дальнейшее разви-
тие политической жизни и событий рассматривается уже как прояв-
ление борьбы между этими партиями, т. е. оптиматами и популярами;
наиболее яркими примерами партийной борьбы считаются: господство
марианцев в Риме, гражданская война и диктатура Суллы, а по мне-
нию некоторых исследователей, также и заговор Катилины. Причем
оптиматы рассматриваются как партия нобилитета, сенатская пар-
тия, т. е. как партия правящих верхов, а популяры — как партия
демократическая, оппозиционная Ч
Эта схема — иногда полностью, иногда частично — оказывается
перенесенной и в труды большинства советских историков. Еще
В. С. Сергеев писал, что после смерти Тиберия Гракха борьба велась
между политически организованными группами или партиями —
оптиматами, представлявшими интересы нобилитета, и популярами,
организованным ядром сельского и городского плебса 1 2.
Подобную точку зрения разделяли и А. В. Мишулин 3 и Н. А. Маш-
кин 4. И хотя Н. А. Машкин в специальной работе считает нужным
оговорить свое понимание существа политических партий в Риме5, тем
не менее и здесь он рассматривает оптиматов как партию аристокра-
тическую, а популяров как партию демократическую6. По мнению
С. И. Ковалева, названия «оптиматы» и «популяры» получили рас-
пространение примерно в период Югуртинской войны, причем назва-
ние «оптиматы» применялось якобы «для обозначения нобилитета» и
«популяры» — «для народной партии» 7, Наиболее ярко вышеприве-
денная схема излагается В. Н. Дьяковым, для которого вся история
политической борьбы в Риме, начиная с 30-х годов II в. до н. э., есть
история борьбы популяров (т. е. римских демократов) и нобилитета 8,
1 О возникновении и распространенности подобного воззрения в западноевро-
пейской историографии см.: Н. Strasburger, Optimates (RE.).
2 В. С. Сергеев, Очерки по истории древнего Рима, ч. I, М., 1938, стр. 173.
3 А. В. Мишулин, История древнего Рима, М., 1946, стр. 68.
4 Н. А. Машкин, История древнего Рима, М., 1949, стр. 249.
6 Н. А. Машкин, Римские политические партии в конце II и в начале I в.
до н. э. (ВДИ, 1947, № 3), стр. 126—139.
6 Там же, стр. 137.
7 С. И. Ковалев, История Рима, Л., 1948, стр. 373.
8 «История древнего мира». Под ред. В. Н. Дьякова и Н. М. Никольского,
М., 1952, стр. 577—633.
40*
627
причем движение Гракхов трактуется как реформаторский период этой
борьбы, марианское движение — как попытка установления военно-
демократической диктатуры, правление Цинны — как победа «ради-
кальных популяров» и, наконец, заговор Катилины — как последнее
движение популяров (опять-таки радикальных!) в Риме.
Однако все эти конструкции — столь установившиеся и распро-
страненные — оказываются, на наш взгляд, весьма шаткими при по-
пытке найти для них опору в источниках. Для того чтобы показать
всю сомнительность и непрочность обычной схемы расстановки сил
на политической арене Рима, достаточно проанализировать хотя бы
содержание понятия optimates. Последующее изложение представляет
собой попытку такого анализа, причем необходимым его условием яв-
ляется стремление опереться на источники и отвлечься от всех позд-
нейших конструкций.
Точная датировка появления термина optimates в Риме невоз-
можна. Страсбургер лишь указывает на вероятность достаточно ран-
него возникновения этого понятия, ссылаясь на то, что идеал vir bonus
был весьма древней «составной частью» этических воззрений рим-
ской знати. Однако термин optimates как таковой едва ли мог появить-
ся ранее II в. до н. э. Слово optimates — в чем никто из исследовате-
лей не сомневается 9 — является римским эквивалентом (переводом)
греческого термина aptaxoc, следовательно, оно скорее всего мог-
ло появиться в Риме только в период широкого проникновения
греческих влияний. Косвенным подтверждением сравнительно недав-
него, применительно ко времени Цицерона, возникновения и малого
распространения термина optimates является тот факт, что этого тер-
мина совершенно не знает Саллюстий. Кроме того, термин даже в
это время был недостаточно четким и определенным. Он обозначал
«лучших», по всей вероятности без более детального определения или
ограничения круга этих «лучших». Страсбургер абсолютно неправ,
когда утверждает, что слово optimates было само собой понятно для
каждого римлянина. Если бы это было так, то едва ли Цицерон в
своей речи «Pro Sestio» вынужден был давать развернутое определе-
ние понятия. Кроме того, не следует упускать из виду — а это, к со-
жалению, обычно и происходит, — что Цицерон в этой речи развер-
тывает свое определение optimates в ответ на вопрос и даже недоуме-
ние своего оппонента (Pro Sest, 96), что опять-таки не свидетель-
ствует о четкости, точности и распространенности термина.
Бесспорным следует считать то обстоятельство, что до высказыва-
ний Цицерона по поводу значения термина optimates мы не имеем
не только четких указаний на содержание этого понятия, но даже не
встречаемся в наших источниках с самим термином 10. Первым (и един-
ственным для I в. до н. э.) источником является, таким образом, Ци-
церон. Только он дает и определение и различные применения этого
термина. Следовательно, при анализе содержания интересующего нас
понятия optimates следует исходить из того, как понимал, определял и
применял данный термин сам Цицерон.
9 См.: Н. Strasburger, Optimates.
10 Мы не исследуем в данном употреблении термина optimus, optimi,
несомненно более широкого и еще менее политически локализованного, чем термин
optimates. Понятием optimi оперирует не только Цицерон, оно встречается гораздо
оаньше, например в сципионовых надписях (С. I, L 1, 2, 9) или в фрагментах речи
Гая Гракха (Charis, G. L I, 240, 16).
628
Непредубежденное и объективное изучение речей, теоретических
произведений, а также эпистолярного наследия Цицерона показывает,
что он нигде никогда не употреблял термин optimates в смысле по-
литической партии или группировки. Основное, главное и, если можно
так выразиться, терминологическое употребление слова opimates цели-
ком укладывается в понятие арютос.
Но что значит ар»отоi для Цицерона? Это — лучшие, избранные
«аристократы духа». Подобное воззрение на оптиматов (арюто t
последовательно развито в «De republica». «При определении раз-
личных форм правления,— говорит Цицерон,— управление государ-
ственными делами вручается или одному, или некоторым избранным
(delectis quibusdam), или всей массе. Поэтому если оно в руках
одного, то такого одного мы называем царем, а форму такого госу-
дарства царской. Если же оно в руках избранных (delectos), то
такое государство считается управляемым благоусмотрением опти-
матов (arbitrio optimatium)» (De rep., I, 42). Для управления опти-
матов характерно господство разума, интеллекта. Несколько ниже
Цицерон говорит: «Повыступают оптиматы, утверждая, что [их строй]
лучше, так как разум (consilium) проявится в большей мере, если у
кормила правления стоит не один, а несколько, так же как чувство
справедливости и верности... Итак, цари привлекают нас милостью,
оптиматы — разумом, народ — свободой...» (De rep., I, 55).
Но кто же эти «избранные», эти «аристократы духа», какими ка-
чествами следует обладать и каким требованиям удовлетворять, чтобы
попасть в их круг? Цицерон сам ставит этот вопрос: «Как же опреде-
ляется этот наилучший? — По его образованности, мастерству, излюб-
ленному занятию?» «qui enim iudicatur iste optimus — doctrina,
artibus, studiis?» (De rep., I, 50) и сам на него дает ответ, подчеркивая,
что принадлежность к оптиматам определяется отнюдь не принадлеж-
ностью к тому или иному сословию, но дарованиями, доблестью, изу-
чением государственного устройства (Pro Sest., 136—138). Эта харак-
терная постановка вопроса и не менее характерный ответ уже вплот-
ную подводят нас к знаменитому определению оптиматов и популяров
в речи «Pro Sestio».
Хотя это определение широко известно, ему не придавалось до
сих пор надлежащего значения. Наоборот, оно некоторыми исследова-
телями — на наш взгляд без каких бы то ни было серьезных основа-
ний — берется под сомнение. Так, например Страсбургер пишет:
«Это — вторичное истолкование, ретроспективно освещающее смысл
термина» («Das ist eine secundare Neudeutung durch Zuriickgreifen
auf den Wortsinn» n). Подобное заявление тем более непонятно, что
никакого «первичного» значения интересующего нас термина, засви-
детельствованного источниками, никто из исследователей, в том числе
и сам Страсбургер, указать не может.
В речи «Pro Sestio» Цицерон, отвечая, как известно, на прямо по-
ставленный ему вопрос обвинителя, к какому «роду людей» принад-
лежат оптиматы (quas esset nostra natio optimatium), дает следующее
определение. Всегда, говорит он, в нашем государстве было два рода
людей, которые стремились к государственной деятельности и к вы-
дающейся роли в ней; одни из них хотели считаться и быть популяра-
ми, другие — оптиматами. Те, чьи действия и высказывания приятны
и Н. Strasburger, Optimates.
6?9
толпе,— популяры, те же, чьи действия и намерения встречают одоб-
рение каждого достойного человека (ut sua consilia optimo cuique
probarent),— оптиматы (Pro Sest., 96).
И далее в литературе идет единственное по своему значению и
обстоятельности определение: число оптиматов неизмеримо; это — ру-
ководители государственного совета (principes consili publici), это
те, кто следует их образу действий (qui eorum sectam sequuntur), это
люди из важнейших сословий, которым открыт доступ в курию,
это жители муниципиев и сельское население, это дельцы, это также и
вольноотпущенники. Короче говоря, — это все те, кто не наносит вре-
да, не бесчестен по натуре, не необуздан и обладает нерасстроенным
состоянием (Pro Sest., 97).
Несколько ниже Цицерон определяет и ту цель, к которой стре-
мятся оптиматы. Самое важное и наиболее желательное, пишет
он, для всех здравомыслящих, честных и превосходных людей (omni-
bus sanis et bonis beatis) — это покой, сочетающийся с достоинством
(cum dignitate otium. — Pro Sest., 98).
Таково принципиальное определение понятия optimates, даваемое
Цицероном. Если относиться к этому определению непредубежденно,
то его анализ позволяет, на наш взгляд, прийти к следующим вполне
твердым выводам:
а) в понимании Цицерона оптиматы никоим образом не явля-
ются «партией» нобилитета, да и вообще не должны рассматриваться
как какая-либо партия или политическая группировка;
б) оптиматы — понятие межсословное. Под optimates Цицерон
подразумевает широкий социальный слой населения — от нобиля до
отпущенника. Это — благонамеренные и зажиточные граждане, неза-
висимо от их принадлежности к тому или иному ordo.
Подобное воззрение, как уже указывалось выше, Цицерон отстаи-
вает и в другом месте разбираемой речи (Pro Sest., 138). Что касается
включения в число оптиматов и libertini, то это, очевидно, не «ого-
ворка» и не демагогический прием оратора, но определенное убеж-
дение Цицерона, поскольку в одном из писем к Аттику он называет
вольноотпущенника Филотима ,,вполне и весьма (nimius) оптиматом”
(Att., IX. 7, 6).
в) Понятие optimates (apt сто t) для Цицерона почти всегда
равно понятию boni. В равнозначном смысле он употребляет оба эти
термина как в разбираемой речи (Pro Sest., 96, 103, 139), так и в ряде
других случаев (напр., Att., I. 13, 2; Fam., L. 9, 17). Следует отметить,
что, пропагандируя свои излюбленные лозунги concordia ordinum или
consensus bonorum omnium, а также развивая в «De officiis» учение
об идеальном гражданине (vir bonus), Цицерон и здесь имел в виду
не только представителей двух высших сословий, союз между которы-
ми он пропагандировал почти всю жизнь, но и «лучших» (boni) из
народа, подразумевая под ними представителей верхушечных слоев
плебса, т. е. тех, кого он относил к «сословиям» эрарных трибунов,
писцов и т. д.12. Вероятно, и понятие optimates также использовалось
Цицероном в качестве некоего политического лозунга.
Итак, для Цицерона оптиматы — это благонамеренные и зажи-
точные граждане, независимо от их принадлежности к тому или иному
12 Подробнее об этом см. С. Л. Утченко, Учение Цицерона об «идеальном
гражданине» (vir bonus) (ВДИ, 1954. № 3).
630
сословию, определенный социальный слой римского населения. В этом
смысле Цицерон многократно употребляет термин optimates и в своих
теоретических трудах (De rep., I, 48, 50, 65; II, 23, 41; III, 47; Leg.,
II, 30; III, 10, 33, 38 и в речах (Pro Flacc., 58, in Cat., I, 7) и, наконец,
в-письмах (Att., I, 20; IX, 2; XIV, 21; Q. fr., I, 1).
Исходя из всего вышесказанного, было бы неправильным утверж-
дать, что понятие optimates лишено у Цицерона определенной поли-
тической окраски. Это вообще невозможно. В Риме, как везде и
всегда, социальная борьба тесно переплеталась с борьбой политиче-
ской, и разделение этих двух линий борьбы было бы искусственным
и противоестественным. В своих исторических экскурсах Цицерон неод-
нократно упоминает об оптиматах и об их роли в политической жизни
и борьбе. Но и здесь дело обстоит гораздо сложнее, чем это кажется
сторонникам прямолинейной схемы, основанной на представлении о
«двухпартийной системе», хотя, видимо, именно из этих экскурсов и
вытекает интерпретация борьбы во времена Гракхов, во времена Ма-
рия и Суллы как борьбы между политическими «партиями» оптима-
тов и популяров.
Нам известны, собственно говоря, всего лишь два случая, когда
Цицерон непосредственно связывает понятие optimates с рассужде-
нием о политической борьбе, о Гракхах, о Марии и Сулле. Прежде
всего следует иметь в виду краткий исторический экскурс в речи
«Pro Sestio» (103). Здесь говорится о том, что были такие случаи,
когда стремления массы (multitudinis studium) и выгода народа
(populi commodum) во многом не совпадали с пользой для государ-
ства.
Луций Кассий предлагал закон о тайном голосовании; народ
(populus) считал, что речь идет о его свободе. Не согласны были пер-
венствовавшие (principes) в интересах благополучия оптиматов (in sa-
lute optimatium), они боялись безрассудства и произвола массы
(multitudinis) при голосовании. Тиберий Гракх предлагал земельный
закон. Закон был приятен народу (populo), он, видимо, обеспечивал
благополучие бедняков (tenuiorum). Этому воспротивились оптиматы
(optimates), так как это, по их мнению, служило источником раздора
и, поскольку людей состоятельных (locupletes) удаляли из их по-
стоянных владений, государство лишалось защитников. Гай Гракх
предлагал хлебный закон. Это также было приятно плебсу (plebei),
пропитание щедро предоставлялось без затраты труда. Но этому зако-
ну воспротивились все честные люди (boni), считая, что он отвлекает
плебс от труда, склоняет его к праздности и истощает эрарий.
Если даже рассматривать данный краткий исторический экскурс
как описание борьбы и противодействия оптиматов реформам Гракхов,
то и в таком случае нельзя признать, что речь идет о борьбе двух по-
литических группировок или партий. Во-первых, в вышеприведенном
отрывке оптиматы противопоставлены не популярам, а или народным
массам (multitude, populus), или плебсу. Во-вторых, термин optimates
снова употребляется равнозначно с термином boni, что еще раз под-
черкивает обычное для Цицерона понимание термина. И, наконец, если
внимательно проследить смысл противопоставления optimates, boni, с
одной стороны, и multitudo, populus, plebs — с другой, то ясно видно,
что данное противопоставление последовательно проведено отнюдь не
в политическом, а именно в социальном плане: противопоставлены
люди зажиточные (locupletes) беднякам (tenuiores).
631
Таким образом, данный отрывок не позволяет, на наш взгляд, кон-
струировать выводы о возникновении в эпоху Гракхов политических
партий (оптиматов и популяров) в Риме. Во всяком случае он дает
для этого не больше оснований, чем утверждение Цицерона относи-
тельно того, что Ромул создал сенат из оптиматов (De rep., II, 23).
Однако, насколько нам известно, никто еще не рискнул привлечь эго
свидетельство в качестве доказательства существования политических
партий в Риме с самого его основания.
Второй исторический экскурс, на котором следует остановиться,
приведен в речи De haruspicum response (Наг. resp., 40—41, 53—54).
Здесь сначала излагается предостережение гаруспиков против раздо-
ров и разногласий среди оптиматов, затем приводятся примеры подоб-
ных раздоров: действия Клодия и сравнительно с ними действия Ти-
берия Гракха, Гая Гракха, Луция Сатурнина, Сульпиция. Несколько
ниже действия этих лиц объясняются и до известной степени изви-
няются определенными побудительными причинами (главным обра-
зом личного характера!) и указывается на отсутствие извинительных
причин по отношению к Клодию (Наг. resp., 43—44). Далее Ци-
церон возвращается к предостережению богов против раздоров среди
оптиматов и снова приводит примеры раздоров: это борьба между
Марием и Суллой, между Октавием и Цинной (Наг. resp., 53—54).
Таким образом, в данном экскурсе вдруг оказывается, что и Грак-
хи, и Марий, и Сулла, и Октавий, и Цинна — это все оптиматы, но
только сошедшие с правильного пути вследствие взаимных раздоров
и соперничества. Для Цицерона борьба между Гракхами и сенатом,
борьба между марианцами и сулланцами — это отнюдь не борьба
между политическими группировками оптиматов и популяров, но при-
мер раздоров среди самих оптиматов, т. е. «лучших», «прославлен-
ных и высоко заслуженных граждан» (clarissimorum et optime meri-
torum civium. Har. resp., 53). Все это еще раз и достаточно ярко сви-
детельствует о том, какое социальное содержание вкладывал Цицерон
в термин optimates и насколько оно далеко отстоит от представления
об оптиматах как «партии» нобилитета.
Но указывая на то, что термин optimates имеет для Цицерона
определенную политическую окраску, мы имели в виду наличие у
Цицерона еще одного понятия (и термина), на которое, на наш взгляд,
исследователи не обращали в этом смысле достаточного внимания. Это
понятие вождей, руководителей, «верхушки» оптиматов. Он их опре-
деляет чаще всего термином principes (Pro Sest., 97, 103, 136, 138) 13,
иногда термином gubernatores (Pro Sest., 98), conservatores civitatis
(Ibid.), auctores et conservatores civitatis (Pro Sest., 188). Понятие
этих руководителей оптиматов Цицерон достаточно четко отделяет от
самих optimates. Так, например, он говорит: те, кто этого хочет (покоя
в сочетании с достоинством. — С. У.), — все считаются оптиматами,
а те, кто это осуществляет, — выдающимися мужами и охранителями
государства (Pro Sest., 138), или в другом месте: те, кто это защищает
(существующее государственное устройство. — С, У.), — оптиматы,
к какому бы сословию они ни принадлежали, а те, которые более всего
выносят на своих плечах бремя таких больших обязанностей и госу-
13 О значении термина principes у Цицерона писали Р. Хейнце и В. Шур.
Но оба они не увязывали этого понятия с optimates. а Хейнце считает термин
principes переводом aptexot, с чем едва ли можно согласиться.
632
дарственных дел, — всегда считались первыми среди оптиматов, ру-
ководителями и охранителями государства.
Таким образом, если, как установлено выше, оптиматы, в понима-
нии Цицерона, никак не политическая партия или группировка и тем
более не сословр<е нобилитета, но гораздо более широкое, межсослов-
ное и в первую очередь социальное понятие, то principes, conservatores
civitatis — это и есть политические вожди, руководители, однако
их политическая ориентация может быть различна. Так, в ре-
чи «Pro Sestio» Цицерон в качестве вождей оптиматов перечисляет
исключительно представителей нобилитета, каковы, например, Марк
Скавр, Квинт Метелл, Квинт Катул (Pro Sest'., 138), но в «De haruspi-
cum responso» в число этих «вождей оптиматов», как мы уже убеди-
лись, попадают наряду с Суллой и Октавием также Марий (homo по-
vus!) и Цинна.
Для полноты выяснения того, как Цицерон понимал термин opti-
mates, необходимо проследить, в каком смысле применяется' данный
термин в его эпистолярном наследии.
Знакомство с «Письмами» может еще раз убедить нас в том,
что Цицерон употребляет термин optimates лишь в одном значении —
apt ото i (-boni), и это частично было отмечено выше. Но в
«Письмах» сравнительно ярко проступает еще один оттенок значения
термина optimates, который, очевидно, может быть прослежен и в ре-
чах и в теоретических трудах, правда, не столь явно. Optimates — эго
те «лучшие», которые занимали «правильную» позицию в год консуль-
ства самого Цицерона или занимают такую же «правильную» (т. е.
отрицательную!) позицию по отношению к Цезарю. Так, в письме к
Лентулу Спинтеру Цицерон пишет: «Лентул, ты не найдешь у благо-
намеренных людей тех же чувств (eundem bonorum sensum), которые
у них были при твоем отъезде..., а те, кого называли оптиматами,
когда я был у власти (ii, qui turn nostro illo statu optimates nomina-
bantur), дают это понять не только выражением лица... etc.» (Fam.,
I, 9, 17; ср. Att., I, 20, 3).
В 49 г. до н. э. в письме к Аттику он говорит: «...Меня к этому
приводит не он, а людская молва, о которой мне пишет Филотим. Ведь
оптиматы, по его словам, меня разрывают. Всеблагие боги! Что за
оптиматы (quibus opt'imatibus!). Как они теперь бегут навстречу, как
предаются Цезарю!.. Поэтому я и спрашиваю тебя, кто эти оптиматы,
которые меня выталкивают, хотя сами остаются дома?» (Att., VIII.
16, 1—2; ср. Att., IX, 5, 5; IX, 1, 3).
Но если даже учесть только что отмеченный оттенок понятия
optimates, который довольно отчетливо проступает в приведенных
цитатах, то от этого по существу ничего не меняется, так как основ-
ной смысл термина остается без изменения и в «Письмах».
Все вышеизложенное дает, на наш взгляд, возможность прийти к
твердым выводам относительно понимания Цицероном термина optima'
tes и применения им этого термина как в теоретических произведениях,
так и в речах и, наконец, в «Письмах». Но если в трактовке Цицерона,
как мы уже убедились, термин optimates не имеет того значения, ко-
торое в него вкладывается современной историографией, то, может
быть, это значение привнесено более поздними римскими историками,
т. е. историками императорской эпохи?
Выражения, употреблявшиеся историками императорской эпохи,
це являются предметом исследования данной статьи. Но даже краткий
ьзз
обзор их может убедить нас в том, что на поставленный вопрос сле-
дует ответить отрицательно. Историки императорской эпохи, во-пер-
вых, употребляли интересующий нас термин сравнительно редко, во-
вторых, они только применяют, но не определяют его и, наконец,
в-третьих, судя по употреблению и применению термина optimates
(и populares), они весьма далеки от противопоставления оптиматов
как «правящей партии» популярам как «партии оппозиционной».
У Ливия, вернее, у его эпитоматора встречается, например, беглое
указание на то, что Тиберий Гракх, когда он хотел быть вторично из-
бранным в тгрибуны, был убит оптиматами в Капитолии по инициативе
и под руководством Публия Корнелия Назики (auctore Р. Cornelio
Nasica in Capitolio ab optimatibus occisus est.) (Liv. per., LVIII, cp. Veil.
II, 3, 1). Кстати, несколько выше указывается, что аграрный закон
Тиберия Гракха был проведен против воли сената и всаднического со-
словия, но отнюдь не оптиматов. Об использовании Ливием терминов
optimates и populares в переносном и весьма неточном смысле свиде-
тельствует тот факт, что он считал возможным употреблять эти тер-
мины применительно к самому раннему периоду борьбы патрициев и
плебеев (Liv. Ill, 39, 9). Это, кстати, единственное место, где дано
какое-то противопоставление оптиматов популярам, причем первые
отождествляются с патрициями, вторые — с плебеями. Возможно, что
здесь мы сталкиваемся с «модернизированным» применением интере-
сующих нас терминов, как это вообще характерно для Ливия, но де-
лать какие бы то ни было твердые выводы на основании этого един-
ственного и явно риторического противопоставления, на наш взгляд,
более чем рискованно.
Что касается словоупотребления Светония (Suet. Aug., 10, 2, 12),
который называет противников Антония оптиматами, то, как отмечает
Страсбургер 14, его понимание этого термина, несомненно, близко к
цицеронову. Видимо, в том же духе, хотя это менее ясно, применяет
понятие optimates Тацит, когда он говорит, что дед Луция Домиция
пал за оптиматов в битве при Фарсале [«Pharsalica acie pro optimati-
bus ceciderat» (Tac. Ann., IV, 44)].
Таким образом, применение историками императорской эпохи ин-
тересующего нас термина, хотя оно более схематично, а потому менее
определенно и ясно, чем словоупотребление Цицерона, тоже не дает,
на наш взгляд, достаточных оснований для каких бы то ни было вы-
водов о наличии в Риме «двухпартийной системы». Приходится при-
знать, что подобная конструкция создана ювременной историографией
без надлежащей опоры на источники или, говоря словами Страсбур-
гера, «эта систематика выводится из современных политических поня-
тий и представлений» 15.
Однако подобное заключение чревато дальнейшими выводами. Оно
обязывает нас пересмотреть привычную схему политической борьбы
в Риме во II—I вв. до н. э. Эта схема, включающая в себя разделение
римского общества на две основные политические группировки: правя-
щую партию (оптиматы) и партию оппозиционную (популяры), оче-
видно, искажает характер и истинную картину политической жизни
Рима. Истинная картина гораздо сложнее и специфичнее, чем привыч-
ная для нас схема, и потому речь должна идти не о «двухпартийной
14 Н. Strasburger, Optimates.
15 Ibid.
£34
системе», но о дробном, мозаичном переплетении различных групп и
интересов: родов, клиентских групп, котерий, сословно-классовых груп-
пировок. Восстановить и полностью представить себе данную карти-
ну — особая и сложная задача, решение которой, очевидно, возмож-
но лишь путем постепенной реставрации, подбора и сочетания отдель-
ных элементов. Из них и должна сложиться в конечном счете эта
общая картина.
Е. М. ШТАЕРМАН
ИЗ ИСТОРИИ ИДЕОЛОГИИ РИЛ1СКИХ
РАБОВЛАДЕЛЬЦЕВ
В современной буржуазной литературе общим местом стало ут-
верждение, что с установлением Римской империи роль рабов в про-
изводстве быстро уменьшается, разница между рабами и свободными
сглаживается и влияние института рабства на экономику, социальный
строй и идеологию римского общества сходит на нетВ качестве
одного из аргументов в пользу этого ссылаются на более мягкое отно-
шение к рабам в период империи.
На первый взгляд кое-что здесь может показаться убедительным.
Действительно, по сравнению со II—I вв. до н. э. классовая борьба
становится как будто менее острой; известны лишь небольшие вы-
ступления рабов в I в. до н. э. Жестокое обращение с рабами, ха-
рактерное, например для Сицилии накануне первого сицилийского
восстания рабов, осуждается сперва общественным мнением, а затем
и специальным законодательством. Возможен вывод, что кульмина-
ционный пункт развития рабовладельческой формации приходится
на II—I вв. до н. э., когда классовая борьба приняла наиболее ост-
рые формы. Как известно, в нашей науке такая точка зрения до недав-
него времени имела многочисленных сторонников и еще не совсем
оставлена. Не касаясь других, противоречащих ей данных, я укажу
только то место, которое занимал в I в. до н. э. и в I в. н. э. «рабский
вопрос» в идеологии высших кругов римских рабовладельцев, судя по
сочинениям Цицерона и Сенеки.
Казалось бы, Цицерон, современник восстания Спартака, должен
был испытывать значительно больший страх перед сопротивлением ра-
бов, чем живший в относительно мирный период Сенека, и уделять им
больше внимания. Однако на деле было иное. О взаимоотношении ра-
бов и господ Цицерон говорит редко и только мимоходом. С его точки
зрения, само собой разумеется, что господин должен держать рабов
в повиновении. Он осуждает тех наместников провинций, которые
дают полную волю своим рабам в ущерб провинциалам. Бегство раба
он считает непростительным злодеянием, которое причиняет хозяину не
столько материальный, сколько моральный ущерб и обиду (Ad Att.,
IV, 3). Как достойное наказания беззаконие рассматривает он попыт-
ку жителей Эфеса укрыть беглого раба (In Verrem., I, 33). Добиваться
от раба показаний против господина, с его точки зрения, недопустимо;
это означало бы побуждать рабов к войне против господ (Pro rege
Deitaro, И). Он считает также, что тот, кто управляет рабами и ско-
том, обязан думать об их пользе и удобствах (Ad Quint, I, 1, 8). Он при-
знает, что убийство раба может быть и несправедливым, и греховным
(Paradox, III, 24). Во время праздников рабов, согласно древним зако-
нам, надо освобождать от работ (De legib, II, 12). Дельный, старатель-
1 См., например: A. Aymard et I. Auboyer, Rome et son Empire, Paris, 1954,
p. 347—351; W. Westermann, The Slavery system in ancient Greece and Rome, Phila-
delphia, 1955, p. 84 IT., 88 ff., 108, 118 ff.
636
ный раб через несколько лет заслуживает освобождения (Phi-
lipp., VIII, 9). Без надежды на свободу, которая избавит их от страха,
пыток и казней, рабы не могли бы вынести своего положения (Pro
Rabirio, 5). Не только свободы, но и всяческих наград заслуживает
раб, спасший своего господина (Pro Milone, 22). Особенно рекомен-
дуется хорошее обращение с рабами кандидату в магистраты, так как
от них во многом зависит его репутация на форуме (De petit, cons., 5).
В теоретических трактатах Цицерон затрагивает вопрос о рабах толь-
ко один раз: «Следует помнить, — пишет он, — что и в отношении
к низшим должно соблюдать справедливость. Самое же низкое поло-
жение и судьба у рабов, относительно которых недурно поступают те,
кто предписывают использовать их как наемных работников (uti ut
mercenariis), требуя от них работы и предоставляя им то, что справед-
ливо (operam exigendam, iusta praebenda)» (De off., I, 13).
Следует заметить, что у Цицерона рабы упоминаются нередко в
общем перечне людей из низших слоев общества и зависимых. Так,
он советует оратору возбуждать жалость судей к обвиняемому, пока-
зав, что тот был обижен людьми, которые не смели им пренебрегать,—
его рабами, отпущенниками, клиентами, зависимыми (Supplicibus.
De invent., I, 55). Толкуя закон об изгнании кого-либо из имения чу-
жими рабами, Цицерон замечает, что закон этот имеет силу и в том
случае, если по поручению господина действовали не только рабы, но
и прокуратор, колон, сосед, отпущенник (Pro Caecin., 20). Наряду с
такими неблаговидными средствами наживы, как спекуляция на про-
скрипциях, ограбление союзников, захват чужих имений, Цицерон упо-
минает и товарищества (societates) с рабами, отпущенниками и кли-
ентами (Paradox, VI, 2). Каталину он называет возмутителем рабов и
негодных граждан (In Catilin, I, 11) и постоянно ставит в вину Кло-
дию, что тот набирал в свои отряды рабов, наемных работников, зло-
деев, нищих (egentes, Pro domo, 33 и др.), вооружал бедных против
богатых, негодяев против порядочных людей, рабов против господ
(Pro Plantio, 35), подстрекал Перегринов и рабов, которых из тюрем
выпустил на форум (Pro Sestio, 44). К той части народа, которая жила
продажей своей рабочей силы, Цицерон относился с презрением. Зара-
боток этих людей он называл грязным и низким, так как это была
плата за рабство. К данной категории он относит и ремесленников, и
мелких торговцев. Большего уважения заслуживают лица свободных
профессий (De offic., I, 42). Такую же градацию приводит Цицерон
среди рабов. В больших фамилиях, говорит он, есть более достойные
(lautiores) рабы — ученые садоводы, управители,— и те, которые вы-
полняют физическую работу (qui tractant): убирают, подметают,
поливают, не занимая почетного положения среди рабов (Paradox, V,
2). Простые ремесла рабов — поваров, ремесленников, пекарей, но-
сильщиков —он противопоставляет искусству рабов, услаждающих
душу,— певцов, музыкантов (Pro S. Roscio, 46).
Ставя на одну доску бедняков и работающих по найму с рабами,
исполняющими простую работу, Цицерон вместе с тем готов включить
благонамеренных рабов в сообщество почтенных людей — оплот рес-
публики, с его точки зрения. Не только отпущенники, пишет он,
заслужившие добродетелью счастье стать гражданами, готовы защи-
щать свою новую родину, Рим, на который некоторые высокородные
(т. е. сообщники Катилины) смотрят, как на вражеский город; нет
ни одного раба, находящегося в сносных условиях, который не ужас-
637
Нулся бы дерзости граждан и Не был бы готов в меру своих сил и
возможностей принять участие в деле общего спасения (In Catilin.,
VI, 8). Тебя ненавидят, говорит Цицерон Антонию, все боги, все люди
высокого, среднего и низкого положения, граждане, Перегрины, муж-
чины, женщины, свободные, рабы (Philipp., XIII, 20). Когда Клодий
изгнал Цицерона, все порядочные люди были на стороне последнего,
не только свободным, но и всем достойным свободы рабам стало
дорого его благополучие (De legibus., Ill, 11).
Конечно, Цицерон не ставит знака равенства между свободными
и рабами. Говоря о тяжелом положении республики, он любил под-
черкивать, что ей грозит или грозила самая страшная опасность •—
попасть во власть рабов, но его предусмотрительность спасла госу-
дарство и «лучших» от такой печальной участи (Ad Att., I, 20; Pro
Sestio, 21; Prodomo sua, 34, 42). Надо, однако, заметить, что он имел
в виду не опасность восстания рабов, а действия своих противников,
которых он постоянно попрекал их союзом с рабами. Своего сопер-
ника на консульских выборах, Антония, Цицерон обвинял в том, что,
разорившись и продав или потеряв за долги свой скот и пастбища,
Антоний удержал у себя пастухов, с помощью которых он мог быстро
поднять восстание рабов (subito fugitivorum bellum excitaturum. In
toga cand., 4). Клодий добился удаления Цицерона только с помощью
отрядов рабов, которые изгнали с форума свободных граждан (Pro
Sestio, 24; De legib., Ill, И). Клодий совершил дерзкий поступок,
приведя на игры в честь Великой Матери отряды рабов, вступившие
в драку с присутствующими. Эти священные игры, восклицает Цице-
рон, были осквернены. Клодий, устроивший игры по примеру Афе-
ниона и Спартака, опозорил свой род. Его отец и дядя во время игр
приказывали рабам удалиться, при Клодии же рабы изгнали свобод-
ных (De Harusp. Respon, 11 —12). Здесь презрительное отношение к
рабам выражено особенно ярко.
Приблизительно так же, как к рабам, Цицерон относится к отпу-
щенникам. Не без сочувствия вспоминает он то время, когда «предки»
не видели особой разницы между рабами и отпущенниками (Ad
Quint., I, 1, 4). Своего отпущенника Хризиппа, который самовольно
покинул оставленного на его попечение сына патрона, Цицерон тоже
по примеру «предков» решил вернуть в рабство (Ad. Att., VII, 2).
Великой заслугой отца братьев Гракхов он считал перевод отпущен-
ников в городские трибы, без чего, по его мнению, республика уже
давно погибла бы (De oratore, I, 9). Своего противника Геллия Ци-
церон упрекал в том, что он женился на отпущеннице, чтобы про-
слыть другом народа (ut plebicola videretur. Pro Sestio, 52). Но и сам
Цицерон, когда было нужно, умел использовать свою популярность
среди отпущенников. По-видимому, Цицерон полагал, что в ряде
случаев голоса отпущенников могут принести значительную пользу
его партии. Но «респектабельных» отпущенников он охотно зачислял
в ряды своих сторонников. В знаменитом перечне тех, кто может по-
дойти под понятие «оптимат», он упоминает и отпущенников (Pro
Sestio, 45).
Высказывания Цицерона о рабах и отпущенниках часто определя-
лись требованием момента и демагогическими целями, но все же мож-
но думать, что деление на рабов и свободных было в его глазах менее
важным, чем деление на людей обеспеченных, имеющих известные пер-
спективы при существующем положении вещей и потому склонных его
638
поддерживать, будь то благонамеренные свободные, отпущенники или
рабы, и людей порочных, которые могли поправить свое положе-
ние лишь в период смут и переворотов, будь то недостойные потомки
знатных родов или рабы, не заслужившие улучшения своей участи.
Это проливает свет на ряд приводимых Цицероном фактов, кото-
рые не могут не вызвать удивления, если учитывать тогдашнюю обста-
новку. Как известно, Веррес был пропретором Сицилии во время вос-
стания Спартака, причем, хотя Цицерон и утверждает обратное (In
Verrem., V, 2—3), союз сторонников Спартака с сицилийскими рабами
мог легко осуществиться. Признаки брожения среди сицилийских ра-
бов Цицерон уже вынужден признать (In Verrem., IV, 15, 16). Каза-
лось бы, не только представитель римского правительства, но и рабо-
владельцы Сицилии должны были с особой настороженностью отно-
ситься к рабам, заподозренным в сочувствии повстанцам. Но мы ви-
дим обратное. Цицерон рассказывает, что фамилия Леонида была ули-
чена в заговоре и приговорена к казни и что Веррес, получив взятку
от Леонида, вернул ему осужденных рабов (In Verrem., V, 4). За
70 тыс. сестерциев Веррес отпустил заподозренного в подстрекатель-
стве к мятежу вилика некоего Эвменида, а за 100 тыс. сестерциев —
вилика и пастухов римского всадника Гая Матриния. Богатому па-
нормийцу Аполлонию было предписано выдать надсмотрщика над
пастухами, возбуждавшего рабов. Аполлоний раба не выдал, ссылаясь
на то, что таковой в его фамилии не числится, и был брошен в тюрьму
(In Verrem., 6, 7). Следовательно, несмотря на крайне напряженную
обстановку, сицилийские рабовладельцы не боялись держать рабов,
неблагонадежность которых была более или менее вероятна.
Достаточно известно также, что боровшиеся в Риме группировки
широко использовали отряды вооруженных рабов. Клодий имел такие
отряды не только в столице, но вооружал и сельских рабов—пастухов
и, возглавляя эти отряды, по словам Цицерона, приносил большой вред
Этрурии, т. е. очевидно, действовал против тамошних крупных зем-
левладельцев, поддерживавших оптиматов (Pro Milone, 9). Постоянно
попрекая Клодия его отрядами рабов, Цицерон превозносил Милона
и Секстия за то, что они закупили рабов и гладиаторов для защиты
республики (Pro Sestio, 39, 44). Антоний и самого Цицерона обвинял
в том, что во время его консульства «Капитолийский холм был полон
вооруженными рабами» (Philipp., II, 7).
Но вооружать и возбуждать рабов решались не только полити-
ческие противники в пылу острой борьбы. Так же поступали и частные
лица. В речи за Клуэнция Цицерон рассказывает, как некто Оппианик
неожиданно выступил с заявлением, что все принадлежавшие храму
Марса в городе Ларине рабы — на самом деле свободные римские
граждане (Pro Cluentio, 15). (Что, конечно, могло бы легко вызвать
среди этих рабов мятеж.) Специальный закон, направленный против
тех, кто с помощью вооруженных рабов изгонял кого-нибудь из име-
ния, показывает, что такие случаи были не редки (Pro Caecina, 20;
Pro М. Tullio, 2—5). Особенно интересна в этом смысле речь Цице-
рона за Марка Туллия. Сосед последнего, Фабий, с которым у Туллия
была тяжба из-за смежного участка, послал на этот участок своих
вооруженных рабов, которые перебили находившихся там рабов Тул-
лия. По словам Цицерона, рабы Фабия, купленные и вооруженные
для грабежа, еще раньше убили двух рабов Катия Эмилиана и, бродя
по полям и дорогам, создавали опасность для передвижения по ним
639
Даже днем. Выступая против Фабия, Цицерон подробно останавливал-
ся на толковании недавно изданного «вследствие скверного обычая и
чрезмерной распущенности людей» закона против тех, кто вооружает
свои сельские фамилии и использует их для грабежа и убийств. Цице-
рон считал нужным многословно доказывать судьям пользу этого за-
кона; очевидно, далеко не все понимали, что запрещаемые законом
действия угрожали, как говорит Цицерон, не только частным лицам,
но и всей республике.
По-видимому, несмотря на остроту классовой борьбы в I в. до
н. э., рабовладельцы еще не осознали всей опасности восстания рабов:
«рабский вопрос» еще не выступил для них на передний план. Своих
главных противников они видели в неимущих, работающих на хозяев,
независимо от того, были они свободные или рабы. Возможно, это
объясняется сравнительно незначительным использованием рабского
труда в производстве, несмотря на огромный приток рабов-военно-
пленных.
Известно, какое большое значение придавал Катон возможности
нанять по соседству с имением работников (De re rust., 1, 2, 4) и ка-
кую роль в его хозяйстве играли издольщики и подрядчики по уборке
зерна, винограда, оливок, по изготовлению оливкового масла и уходу
за скотом (De re rust., 136, 137, 144, 145, 150). Наемная рабочая
сила в значительной степени применялась и в хозяйстве Варрона (De
agricult., I, 16, 17). Современник Варрона, прадед Веспасиана, был
подрядчиком, приводившим ежегодно батраков из Умбрии в область
сабинов (Suet. Vesp., 1). Цезарь, предписав, чтобы треть пастухов в
имениях набиралась из свободных, не упомянул батраков, вероятно,
потому, что на них и так был достаточный спрос. Это подтверждается
упоминанием Варрона о возможной дороговизне рабочих рук (De
agricult., I, 53).
В больших имениях применялся также труд кабальных должни-
ков, клиентов и колонов. Своих колонов вооружил во время войны
Цезаря и Помпея Домиций (Caes. De bello civil., I, 34, 56). Вероятно,
на землях богатых людей сидели и клиенты, которых Цицерон, как мы
видели, ставил в ряд с отпущенниками и рабами. В клиентской зави-
симости находилась, видимо, значительная часть населения. Как изве-
стно, семья Мария была в наследственной клиентеле рода Геренниев,
причем Плутарх приводит мнение, согласно которому только куруль-
ная магистратура освобождала клиента от зависимости. Цицерон упо-
минал патронов семьи Росциев (Pro S. Rostio, 37). Гораций осуждал
богачей, изгонявших своих клиентов с земли (Od., II, 18, 25—28). Все
это были полноправные граждане (в отличие от колонов поздней им-
перии). Практически, однако, они зависели экономически от принад-
лежавших к нобилитету крупных собственников и, естественно, были
враждебны им. Поэтому идеолог нобилей Цицерон еще не видел глав-
ной опасности в классовой борьбе рабов и не интересовался «рабским
вопросом».
Весьма характерно, что помпеянцы в войне против Цезаря неод-
нократно вооружали рабов. Рабы были во флоте Домиция (Caes. De
bello civil., I, 34, 56, 57), в коннице Помпея (Caes. De bello civil., 1,24;
III, 5). Перешедшие после битвы при Диррахии на сторону Помпея
фессалийцы вооружили сельских рабов (Caes. De bello civil., Ill, 80).
Своих рабов и рабов, осевших в провинции римских граждан, набира-
ли в войско вожди помпеянцев, действовавшие в Африке (Bell. Afric.,
64Q
19, 34, 36, 76, 83, 93). Когда Целий Руф и Милон подняли в Италии
восстание должников, они призвали на помощь гладиаторов и выпу-
щенных из эргастул рабов (De bello civil., Ill, 21, 22). Цсзарианцы
вооружили рабов только в одном случае, когда Салона, стоявшая на
стороне Цезаря, была осаждена Октавием и отрядами иллирийской
знати (De bello civil., Ill, 9).
Нельзя сказать, что Цезарь осуждал упомянутые действия пом-
пеянцев. Соответственные факты он сообщает мимоходом, не выделяя
их (как он в то же время явно подчеркивает грабежи и насилия пом-
пеянцев в провинциях). Тем более знаменательны имеющиеся у него
данные. Помпеянцы представляли нобилитет, крупных землевладель-
цев Италии и провинций, провинциальную жреческую и родовую
знать, т. е. именно те слои, для которых рабы не были единственной
или основной рабочей силой. Цезарианцы и в Италии и в провинциях
пользовались сочувствием кругов, связанных с развивающимися ра-
бовладельческими отношениями. То были жители италийских муници-
пий, которых Цицерон обычно ставил на одну доску с крестьянами—
rustici, но которые скорее были собственниками небольших рабовла-
дельческих вилл, граждане провинциальных городов, входившие в ме-
стные демократические партии, проживавшие в провинциях италий-
ские дельцы, которые также вели рабовладельческое хозяйство (о та-
ком типе предпринимателей говорил Цицерон в своей речи за П. Квин-
тия). Естественно, что эти круги, для которых рабы были главными
производителями материальных благ, не могли сочувствовать воору-
жению рабов. Их окончательная победа, внешним выражением кото-
рой было установление принципата Августа, ознаменовалась запре-
щением принимать рабов в армию, что было теснейшим образом свя-
зано со всей политикой Августа по отношению к рабам 2.
Гораздо более мощный, чем при республике, военно-бюрократиче-
ский аппарат империи, казалось, обезопасил рабовладельцев от воз-
можности больших восстаний рабов. И тем не менее только в I в. н. э.
по-настоящему стала ощущаться опасность, которую таили в себе
рабы. «Рабский вопрос» оказался в центре внимания.
Хотя в I в. до н. э. число рабов беспрерывно пополнялось за счет
военнопленных, ни один из тогдашних авторов не видел опасности в
возрастании массы рабов. При Юлиях-Клавдиях приток рабов как
будто резко уменьшился, но вместе с тем все чаще раздавались голоса,
предостерегавшие против «легионов рабов», скопившихся в Риме и
Италии. Уже при Тиберии кое-кто предлагал возобновить законы про-
тив роскоши, которые должны были, между прочим, ограничить и чис-
ло рабов в частном владении (Тас. Ann., Ill, 53). О постоянном страхе
крупных рабовладельцев говорил Гай Кассий в речи по поводу дела
рабов Педания Секунда (Тас. Ann., XIV, 44). Несоответствовавшее
размерам события смятение вызвала в Риме попытка Куртизия под-
нять восстание рабов, быстро подавленное (Тас. Ann., IV, 27). При
Клавдии тетка Нерона Домиция Лепида была осуждена за то, что не-
достаточно строго держала массы своих рабов в Калабрии и тем нару-
шала мир в Италии (Тас. Ann., XII, 65), хотя, по-видимому, никаких
данных о готовившемся восстании не было.
Если сравнить эти факты с поведением рабовладельцев, выкупав-
ших у Вереса своих заподозренных в мятеже рабов или вооружав-
2 Н. А. Машкин, Принципат Августа, М.—Л., 1949, стр. 408—427.
41 Заказ 2603. 641
ших рабов для грабежа и политической борьбы, станет ясно, как зна-
чительно изменилось отношение к рабам за истекшее столетие. Про-
тив рабов принимались новые меры. По опубликованному в 10 г. н. э.
сенатусконсульту, в случае убийства господина казни предава-
лись не только все находившиеся с ним под одной кровлей рабы, но и
отпущенные по завещанию на свободу (Тас. Ann., XIII, 32). Закон
Клавдия, по которому вступившая в связь с чужим рабом женщина
становилась рабыней (Тас. Ann., XII, 53), по-видимому, был направ-
лен на более резкое разграничение рабов и свободных.
Плиний Старший, как известно, считал рабство невыгодным не
только в социальном, но и в экономическом отношении, когда рабов,
становилось слишком много (N. Н., XVIII, 4, 5, 7, 4—5; XXXIII, 6, 9—
10). О развращающем влиянии множества рабов и о жестокости по от-
ношению к ним неоднократно писал и Ювенал, которого более удов-
летворяли патриархальные отношения, царившие в фамилиях «пред-
ков» и еще сохранявшиеся кое-где в Италии (Sat., VI, 219 sq.; XI,.
139 sq.; XIV, 18 sq.; 165 sq.). Любопытно отметить, что Цицерон не'
только рассматривал большие городские фамилии, осуждавшиеся
Ювеналом, как закономерность, но даже ставил в вину Пизону, что>
прислуживавшие ему рабы немногочисленны, грубы и просты и вы-
полняют каждый по нескольку обязанностей (In Pison, 27).
Особенно много писал о рабах Сенека. В буржуазной литературе
его считают типичным представителем и проповедником нового, гуман-
ного отношения к рабам, возобладавшего в период империи. Действи-
тельно, Сенека часто повторял, что раб — такой же человек, как и
господин, что только тело, но не душа его находится в рабстве; ему
доступно познание добродетели, он может стать благодетелем своего
господина, а господин может и должен быть благодетелем раба, обра-
щаться с ним кротко и милостиво, предоставлять ему известную сво-
боду (De ira, III, 24, 29, 32, 35; De clement., I, 18; De vita beata, 24; De
beneficiis, III, 18—26). Сенека приводит мнение Хрисиппа, называвшего
раба вечным наемником (Servus ut placet Chrysippo, perpetuus mercena-
rius est. De beneficiis, 111,22). Мысль эту в несколько иной формулиров-
ке приводил и Цицерон, который также не одобрял ненужной
жестокости с рабами и в общем не уступал в гуманности Сенеке,
хотя и не считал нужным особенно много заниматься рабами. Причины
особого внимания Сенеки станут яснее, если мы рассмотрим некото-
рые другие высказывания его о рабах. Они показывают, что его чело-
веколюбие в значительной мере было обусловлено стремлением не
обострять отношений. «Каждый раб, — пишет он Луцилию, •— имеет
над тобой право жизни и смерти... я говорю: всякий, кто презирает
свою жизнь, становится господином твоей. Учти пример тех, кто погиб
в домашней засаде, или от открытой силы, или обманом; ты ведь
знаешь, что не меньше [людей] пало жертвой гнева рабов, чем гнева
царей» (Ad Lucil., 4). Тот, кто внушает страх, говорит Сенека, сам жи-
вет в постоянном страхе, поэтому мудрый не должен стремиться к то-
му, чтобы его боялись (De ira, II, 11). Жестокий господин, как и тиран,
ненавистны всем, и им постоянно угрожает месть обиженных (De
clement., I, 18). Наказывать рабов и подданных необходимо, но при
этом следует соблюдать умеренность (Deira, II, 27; III, 32).
Очень характерно известное письмо Сенеки к Луцилию, специаль-
но посвященное взаимоотношениям с рабами (Ad Lucil., 47). Он хва-
лит друга за то, что тот живет в тесном общении (familiariter) со
642
своими рабами, и пишет, что узнает в этом обычную предусмотритель-
ность. Надо помнить, что рабы тоже люди, что они наши сожители и
скромные друзья. Достойны насмешки те, кто, наедаясь до отвала,
заставляют рабов прислуживать себе на голодный желудок и жестоко
карают их за каждое вырвавшееся слово. В результате рабы болтают
у них за спиной, тогда как те рабы, которым господин дозволяет гово-
рить в своем присутствии, готовы умереть за него и молчать под пыт-
кой. Своей жестокостью и своими излишествами мы сами делаем ра-
бов врагами, а часто и своими господами. Предки, которые называли
господина pater familias, а рабов familiares, установив праздник, во
время которого рабы ели вместе с господами и пользовались домаш-
ними почестями, спасали рабов от унижения, а господ от ненависти.
Надо допускать рабов к своему столу в виде награды, чтобы они ста-
рались стать достойными такого отличия. Лучше пусть рабы уважают
господина как его клиенты, чем боятся его. Ведь, в конце концов, все
люди рабы: кто страстей, кто тщеславия, кто жадности, и все в рав-
ной мере — страха.
Вот этот-то страх и определял во многом отношение Сенеки к
рабам.
Как философ и моралист он ничего не говорит об использовании
труда рабов. Но некоторые его идеи мы найдем и у практика Колумел-
лы, главной целью которого было заставить рабов наиболее эффектив-
но трудиться. В приведенном только что письме Сенека советует ис-
правлять рабов не ударами, а словами. Того же требует Колумелла
от вилика, который должен быть умеренным в наказаниях и скорее
удерживать рабов от ошибок, чем карать за них (De re rust., I, 8).
To же самое, кстати сказать, Колумелла рекомендует и погонщику бы-
ков (De re rust., I, 9). Для поощрения прилежных рабов вилик дол-
жен приглашать их иногда к своему столу. Господину полезно иногда
запросто поговорить, пошутить и даже посоветоваться с рабами —
это облегчает им труд и делает более старательными. Особого внима-
ния требуют закованные рабы, содержащиеся в эргастулах, так как,
обиженные жестокостью, они более страшны, чем остальные (De re
rust.). В своей снисходительности Колумелла заходит так далеко,
что считает нужным поместить дня на два в больницу раба, который,
будучи здоровым, не вышел на работу под предлогом болезни, так
как лучше дать отдохнуть усталому рабу, чем допустить, чтобы он за-
болел от переутомления (De re rust., XII, 3).
Таким образом, мотивы Сенеки весьма близки к мотивам Колу-
меллы. Только у последнего преобладало стремление сделать труд
рабов более производительным, тогда как Сенека пытался сгладить со-
циальные противоречия и сделать рабов лишь менее опасными для
господ. В связи с этим, признавая за рабами способность совершен-
ствоваться в добродетели (De benefic., Ill, 18), — мысль, совершенно
чуждая Цицерону, — Сенека обращался к ним с призывом не гневать-
ся на господ. И свободный может просуществовать более или менее
спокойно, только если он будет без гнева и ропота сносить обиды от
высших (De ira, II, 33). От произвола тирана его может избавить не
борьба, а самоубийство (De ira, III, 15). Но особенно гибелен гнев
для рабов, так как, возмущаясь, они лишь усугубляют свои мучения.
Самое жестокое иго легче для того, кто принимает его с кротостью,
чем для того, кто ропщет. Единственное облегчение в больших несча-
стьях — терпеть и покоряться необходимости (De ira, III, 16). Эта
41*
643
мысль Сенеки нашла столь широкий отклик в рабовладельческом об-
ществе, что обратилась в ходячие пословицы: «кто раб против воли —
несчастен и все же раб», «кто умно ведет себя в рабстве, имеет долю
в господстве», «если ты повинуешься против воли, ты — раб, если
охотно — служитель» 3.
О добродетели рабов говорит и Колумелла. По его мнению, вилик
должен быть добродетелен настолько, чтобы без попустительства, но
и без жестокости управлять рабами (De re rust., 1, 8). Как мы видим,
проблема взаимоотношений рабов и рабовладельцев стала гораздо бо-
лее актуальной, чем в I в. до н. э.
Возможно, одной из главных причин этого было значительное по-
вышение удельного веса рабского труда в производстве. Колумелла,
правда, упоминает кабальных должников, работавших на землях круп-
нейших землевладельцев (De re rust., I, 3), но после проскрипции
триумвиров и массового основания колоний, которое имело своим
следствием дробление больших доменов4, крупное землевладение
было временно оттеснено на задний план. Характеризуя рабочую силу
имения, Колумелла не упоминает батраков, игравших столь значитель-
ную роль у Катона и Варрона. Его работники делятся только на рабов
и колонов (De re rust., I, 7). Хотя он уже знает и даже предпочитает
колонов, из поколения в поколение арендовавших землю в имении,
тогда они еще не составляли органической части хозяйственного цело-
го, которым было имение. Правда, по словам Колумеллы, хозяин дол-
жен требовать, чтобы колоны тщательно возделывали свои участки,
но отработок они не несли и вели самостоятельное хозяйство, мало
связанное с виллой. В производстве, осуществлявшемся на вилле,
были заняты только рабы. Недаром, по мнению ранних юристов, Ла-
беона и Пегаса, не только посторонний колон, но и раб, находившийся
на положении колона, не входил в понятие инвентаря имения (Dig.,
XXXIII, 7, 12, 3; XXXIII, 7, 20, 1). Только постепенное вытеснение тру-
да колонов трудом рабов укрепляет точку зрения, согласно которой и
колоны и их орудия производства принадлежали к инвентарю имения.
Более интенсивной становится и эксплуатация рабов. Варрон, ссы-
лаясь на Сазерну, писал, что на обработку 8 югеров требуется 45 дней,
так как при норме 3—4 дня на югер еще 13 дней потребуются из-за
плохой погоды, лени и небрежности рабов (De agricult., I, 18). Колу-
мелла, при той же норме, дополнительных дней на упомянутые потери
не отводит (De re rust., II, 4). Значительно вырастает у Колумеллы по
сравнению с Катоном перечень работ рабов в праздник (Cato, De re
rust., 2; Colum., De re lust., II, 21). Катон советовал не тратить много
средств на инвентарь и в случае надобности занимать кое-что у соседей
(Cato, De re rust.^ I, 4). По мнению Колумеллы, надо закупить столь-
ко инвентаря, чтобы ничего не приходилось занимать, так как простой
обойдется дороже, чем покупка орудий производства (Colum., De
re rust., I, 8).
Усиление эксплуатации рабов обостряло противоречия между ра-
бами и рабовладельцами. Вместе с тем в хозяйствах типа хозяйства
Колумеллы — а таких было большинство — рабы стали единственны-
ми производителями. От труда и покорности рабов зависело экономи-
3 «Comicorum romanorum fragmenta», rec. О. Ribbeck, Lipsiae, 1873, p. 352.
№ 544, p. 353, № 564, p. 373, № 109.
4 Sehr. Rorn. Feldmess, hrsg. v. F. Blume, K. Lachmann, A Rudolff, Berlin,
1848, S. 161.
614
ческое благосостояние и безопасность правящего класса, который все
возрастающими раздачами и иными затратами в пользу свободной
бедноты сумел, хотя и в минимальной степени, сделать и ее косвенной
участницей эксплуатации рабов. Противоречие между рабами и сво-
бодными в полной мере становится основным противоречием, и «раб-
ский вопрос» выдвигается на передний план. Характерно, что дл;{
времени гражданских войн периода ранней империи мы не имеем сви-
детельств, что враждующие стороны вооружали рабов. Очевидно, тог-
да это стало уже немыслимым.
Все вышеизложенное может служить одним из аргументов в поль-
зу того, что II—I вв. до н. э. нельзя считать периодом наибольшего
развития рабовладельческого способа производства, так как, несмот-
ря на события того времени, противоречия между рабами и рабовла-
дельцами еще не обострились до такой степени, как в последующие
века, когда рабовладельцы в полной мере осознали угрожающую им
опасность. Это лишний раз показывает ошибочность взгляда буржуаз-
ных ученых на период империи как на время постепенного уничтоже-
ния различий между рабами и свободными и исчезновения влияния
рабства на все стороны жизни тогдашнего общества.
Д. С. ЛИХАЧЕВ
ПОНЯТИЕ «КОНВОЯ» В ТЕКСТОЛОГИЧЕСКИХ
ИССЛЕДОВАНИЯХ ПАМЯТНИКОВ
ДРЕВНЕРУССКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Большинство древнерусских литературных произведений дошло до
нас в составе сборников (кодексов). Связь между дошедшими до нас
литературными произведениями в сборниках или вне их может быть
очень различна — от самой тесной по содержанию до минимальной,
от исторически сложившейся до случайно создавшейся в единственном
списке в результате механической работы последнего писца или даже
просто переплетчика, переплетшего вместе различные по содержанию
и разновременные рукописи.
Изучение исторически сложившихся сборников с устойчивым или
только относительно устойчивым составом открывает новый, дополни-
тельный источник для восстановления истории текста входящих в них
литературных произведений, для суждения о литературных вкусах чи-
тателей и переписчиков, для выяснения того, как понимался древне-
русскими читателями и переписчиками жанр произведения, его идей-
ный смысл, и пр.
К сожалению, необходимость изучения состава некоторых сборни-
ков и особенно того, что мы в дальнейшем будем называть «конвоем»
памятника, недостаточно осознается еще всеми историками древнерус-
ской литературы. Памятники древнерусской литературы издаются по
большей части без указания на их текстологическое окружение в спи-
сках. Не все ясно и в том, что именно необходимо изучать в этом тек-
стологическом окружении.
Обратимся к типам древнерусских сборников.
Прежде всего отметим сборники, которые по устойчивости своего
состава и внутренней идейной связи частей могут рассматриваться как
отдельные самостоятельные произведения.
Входившие в эти сборники произведения частично специально
для них перерабатывались (сокращались или расширялись в каком-
либо направлении, разбивались на отдельные части, которые включа-
лись в сборники по хронологическому или тематическому принципу,
и т. п.), частично же сохранялись ib зависимости от характера сборника,
В большинстве случаев такие сборники устойчивого содержания (т. е.
сохранявшегося при их переписке) имели даже особые названия и, сле-
довательно, действительно воспринимались читателями как единые
646
произведения. К сборникам этого типа принадлежат летописные
своды, хронографы, временники, степенные книги, различного
типа палеи, Еллинский и Римский летописец, сборники религиозно-
нравственного содержания с определенными названиями («Измарагд»,
«Златая Матица», «Златая Цепь», «Златоуст», торжественники раз-
личных видом—минейные, триодные, торжественники в виршах
и т. п.), сборники житий (патерики, прологи),' сборники изречений
(«Стословец» Геннадия, «Йчела») и т. д.
Текстологические принципы изучения летописных сводов и хроно-
графов А. А. Шахматов указал в ряде своих работ, перечислять кото-
рые сейчас нет смысла. Если этими принципами в настоящее время
исследователи и не всегда пользуются, то не потому, что они заменили
их более совершенными, а вследствие того, что принципы эти требуют
от текстологов огромной эрудиции и большого трудолюбия.
Текстологические принципы изучения сборников устойчивого со-
става религиозно-нравственного содержания были отчасти указаны в
работах В. А. Яковлева и акад. А. С. Орлова Г
Сборники с менее устойчивым составом мы могли бы назвать цик-
лами произведений. История древнерусской литературы знает немало
таких циклов, объединенных каким-либо одним общим (географиче-
ским, хронологическим или тематическим) признаком. К ним принад-
лежат новгородские произведения XV в.1 2. В единый цикл входят пове-
сти муромские. К сожалению, эти циклы произведений изучаются
крайне недостаточно. Долгое время «Повесть о разорении Рязани» рас-
сматривалась вне связи с произведениями, составляющими единый
рязанский цикл 3.
Каждое произведение, входящее в цикл, переписывалось, посте-
пенно изменялось или решительно перерабатывалось в составе цикла
(до той, конечно, поры, пока оно из него не изымалось для какой-либо
цели), и текстологически оно должно изучаться в неразрывной связи
с историей такого цикла, иначе многие изменения текста просто ока-
жутся непонятными.
Есть, наконец, сборники, которые мы можем считать также вполне
устойчивыми, хотя устойчивость их и не проверена многократной пере-
пиской в одном и том же составе. Это сборники, известные только в
одном экземпляре («Изборник» Святослава 1076 г., «Паисиевский
сборник» XIV в. и т. п.), но объединенные строгим замыслом их со-
ставителя. Любопытен, например, сборник, открытый В. Ф. Ржигой,
в котором находятся сочинения Ермолая-Еразма. Изучение состава
этого сборника в целом позволило В. Ф. Ржиге установить принад-
лежность Ермолаю-Еразму еще ряда новых произведений4.
1 В. А. Яковлев, К литературной истории древнерусских сборников. Опыт ис-
следования «Измарагде», Одесса, 1893; А. С. Орлов, Сборники «Златоуст» и «Тор-
жественник», СПб., 1905.
2 В свое время Г. Кушелев-Бозбородко издал порознь новгородские повести
и сказания средины XV в. («Памятники старинной русской литературы», издава-
емые Григорием Кушелевым-Безбородко, под ред. Н. Костомарова, вып. I, СПб.,
1860). Мы можем на основании изучения состава 'сборников, в которые они входят,
рассматривать их как единый цикл.
3 См.: Д. С. Лихачев, Повести о Николе Заразскрм («Труды Отдела древне-
русской литературы ИРЛ», VII, М.—Л., 1949), стр. 257, 258.
4 «Летопись занятий Археографической комиссии АН», XXXIII, Л., 19'26;
А. И. Клибаиов, Сборник сочинений Ермолая-Еразма («Труды Отдела древнерусской
литературы ИРЛ», XVI, М.—Л., 1960).
6 П
Уже из последних примеров мы видим, что самое понятие сбор-
ник нуждается в уточнении. Оно может быть применено ко всей ру-
кописи, в которую входит несколько произведений, объединенных еди-
ным переплетом, но мы можем назвать сборником и такой свод про-
изведений, которые в реальной рукописи под общим переплетом состав-
ляют только часть текста. Так, цикл рязанских произведений почти во
всех дошедших до нас рукописях составляет только их часть, а иногда
под единым переплетом находится в соседстве с другими такими же
циклами-сборниками или даже входит сам в состав более обширного
сборника. В подобных случаях возникает необходимость вниматель-
но изучать данный цикл в составе того сборника, в который он вхо-
дит как часть.
Сборники могут входить друг в друга, как игрушечные дере-
вянные яйца или матрешки, и перед текстологом, изучающим исто-
рию текстов этих сложных сборников, встает необходимейшая задача
разобраться в исторически сложившихся связях между текстами.
Но может быть и так: то или иное произведение не входит в сос-
тав сборника, объединенного каким-либо единым принципом, а просто
сопровождается в рукописях одним или несколькими произведениями.
Именно этот случай, до сих пор не привлекавший к себе должного
внимания, и следует особенно тщательно рассмотреть.
В самом деле, переписчик рукописи может переписать ее целиком
или частями, по нескольку произведений сразу. От этого то или иное,
даже вполне случайное, соседство может повторяться в дальнейшем.
Случаи такого рода нередки и имеют очень большое текстологическое
значение, так как почти всегда указывают на единую текстологиче-
скую традицию, выявление которой прямо ведет к установлению исто-
рии текста. Если же этот конвой одного произведения другими не слу-
чаен, а объясняется тем, как понимает древнерусский книжник жанр
произведения или его идейную сущность, то он чрезвычайно важен и
для решения ряда чисто историко-литературных вопросов.
К сожалению, описания списков, прилагаемые к публикациям
древнерусских литературных памятников, в подавляющем большинстве
не имеют полного перечисления всего содержания используемой в пуб-
ликации рукописи, поэтому конвой памятников почти не изучен. Ко-
нечно, не все важно в составе рукописей. Если единым позднейшим
переплетом объединено несколько рукописей разных почерков, то пол-
ное описание такого сборника представит интерес только для истории
самой рукописи.
Только в той части памятника, которая переписана одним писцом
или «дружиной» («артелью») писцов5, работавших по единому ука-
занию, мы можем определить то важное текстологическое явление, ко-
торое я и предлагаю назвать «конвоем». Под этим термином следует
понимать такое сопровождение текста изучаемого произведения в сбор-
никах, которое может рассматриваться как традиционное, повторяю-
щееся в различных рукописях, хотя бы внутренней связи у изучаемого',
произведения с памятниками, его сопровождающими, и не было.
5 При больших монастырях -или при дворах епископий и митрополий рукописи
переписывались иногда целой «дружиной» писцов по единому указанию. В послед-
нем случае работа группы писцов (она может быть в большинстве случаев установ-
лена текстологически без особого труда) представляет такой же интерес, как и
работа одного писца.
648
Конвой может занимать в рукописях различное положение отно-
сительно изучаемого памятника. Он может следовать за памятником,
предшествовать ему, «обнимать» его с обеих сторон, состоять из одно-
го произведения или многих. Все это представляет интерес для иссле-
дователя, устанавливающего происхождение памятника, но самое важ-
ное, на что следует обращать основное внимание при изучении кон-
воя, это стабильность его положения относительно основного исследуе-
мого памятника 6. Так, в конвой цикла рязанских повестей о Николе
Заразском входит «Повесть об убиении Батыя» Пахомия Логофета.
Эта повесть сопровождает рязанский цикл не во всех его редакциях,
а только в древнейших и, кстати, служит одним из признаков, по кото-
рым эти редакции могут быть опознаны, но место, занимаемое этой
повестью относительно цикла, различно: повесть следует за циклом,
вторгается внутрь цикла в разных частях. Это объясняется тем, что
«Повесть об убиении Батыя» рассматривалась переписчиками и древ-
ними редакторами текста как произведение того же круга и о тех же
событиях.
Любопытные данные по истории текста и вопроса о понимании
древними переписчиками самого жанра произведения дает изучение
конвоя «Сказания о киевских богатырях». Важное значение имеет уста-
новление конвоя произведений Грозного и Курбского, обычно объеди-
няемых в единый цикл. Изучение конвоя произведений Ивана Пере-
светова помогло установить принадлежность Пересветову еще одного
произведения: особой редакции «Повести о взятии Царьграда турка-
ми» 7. «Повесть о двух посольствах», затрагивающая тему русско-
турецких отношений XVI в., не случайно сопровождается конвоем дру-
гих произведений, также касающихся русско-турецких отношений8.
Уже давно обращено внимание на состав Мусин-Пушкинского сбор-
ника, в котором найдено «Слово о полку Игореве». Может ли этот
состав быть признан стабильным? Ведь сборники того же состава
встречаются без «Слова о полку Игореве». Изучение этих сборников
помогло бы нам установить ту рукописную традицию, в которой дош-
ло до нас «Слово».
Невнимательное отношение к конвою приводило к тому, что иссле-
дователями не были установлены целые циклы произведений; больше
того, в некоторых случаях литературные произведения неправильно и
непоследовательно выделялись в сборниках. Поучительно, например,,
отношение исследователей к «Сказанию о князьях владимирских». Из-
за пренебрежения к конвою из «Сказания» была изъята его органиче-
ская часть: «Родословие литовских князей». Сходное же «Родословие
литовских князей» в близком к «Сказанию» «Послании» Спиридона-
Саввы оставлялось. Только исследованием конвоя удалось правильно
отграничить «Сказание» от сопровождающих его произведений и уста-
новить историю его текста 9.
6 Конечно, понятие «конвоя» относительно. Если текстолог меняет тему ис-
следования, то тот памятник, который он раньше изучал как основной, может
оказаться в конвое нового исследуемого произведения.
7 «Сочинения И. Пересветова». Подготовил текст А. А. Зимин, М.—Л., 1956,
стр. 16 и др.
8 М. Д. Каган, «Повесть о двух посольствах» — легендарно-политическое про-
изведение начала XVII века («Труды Отдела древнерусской литературы ИРЛ», XI,
М.—Л., 1955). стр. 240.
9 См.: Р. П. Дмитриева, «Сказание о князьях владимирских», М.—Л., 1955.
649
До последнего времени было неясно, где начинается и где кон-
чается «Сказание о начале Москвы». Исследование конвоя позволило
правильно определить границы этого произведения и установить состав
летописного сборника, в который оно первоначально входило и где
окончательно литературно оформилось 10.
Итак, изучение конвоя следует признать важной задачей истори-
ков древней русской литературы. Если произведение сохранилось не в
одном списке, то изучение конвоя должно быть обязательным для вся-
кой текстологической работы.
10 М. А. Салмина, /С вопросу о происхождении «Сказания об убиении Даниила
Суздальского и о начале Москвы» («Труды Отдела древнерусской литературы
ИРЛ», XIII, М.—Л, 1957), стр. 231-234.
СПИСОК ИЛЛЮСТРАЦИИ
Стр.
1. Une tete de Mycerinus du Musee
de Boston ..........................72
2. Une tete de Mycerinus du Musee
de Boston.....................r . 72
3. Une tete de Mycerinus du Musee
de Boston.....................z • 73
4. Une tete de Mycerinus du Musee
de Boston...........................73
5. Une tete de Mycerinus du Musee
de Boston...........................73
6. Une tete de Mycerinus du Musee
de Boston...........................73
7. Une tete de Mycerinus du Musee
de Boston...........................73
8. Une tete de Mycerinus du Musee
de Boston .........................74
9. Une tete de Mycerinus du Musee
de Boston...........................74
10. Une tete de Mycerinus du Musee
de Boston (detail)..................74
11. Une tete de Mycerinus du Musee
de Boston (detail)..................74
12. Une tete de Mycerinus du Musee
de Boston (detail)..................74
13. Face de la cuve du sarcophage de
Merenptah, usurpe par Psousennes
(P. Montet, Psousennes,
pl. LXXXVIII)......................105
14. Cote du sarcophage de Merenptah,
usurpe par Psousennes (P. Mon-
tet, Psousennes, pl. LXXXVI) .107
15. Vestibule de la tombe de Psousen-
nes; bas-relief de la raroi Est
(Cliche Mission du prof. P. Mon-
tet) . ............................109
16. Couvercle du sarcophage interieur
d’Ankhefkhonsou, C.G.C. 41 001
bis (A. Moret, Sarcophages de
I’epoque bubastite a I’epoque
sa'ite, pl. Ill)...................110
17. Sarcophage d’Ahmes, fils de la
reine Nekhtbasteterou, Musee de
I’Ermitage n° 766 .............Ill
a) Lepsius, Denkmaler, III,
pl. 276, g;
b) Lepsius, Denkmaler, III,
pl. 276, h;
c) Lepsius, Denkmaler, Tekst, I,
p. 100.
Стр.
18. Sarcophage d’Ahmes. Musee de
I’Ermitage (Cliche du Musee de
FErmitage), n° 766 ................113
19. Sarcophage d’Ankhhapi, fils de
Tabaanep, C.G.C. 29 301 (G. Mas-
pero, Sarcophages des epoques
persane et ptoUmaique, pl. IV) .115
20. Sarcophages d’Ankhhapi, fils de
Tefnakht, C.G.C. 29303 (G. Mas-
pero, Sarcophages des epoques
persane et ptolemaique, pl. XI, 2) 115
21. Genies funeraires de Montouemhat,
Vigilant et Ecarte d’emblee, C.G.C.
39 274 (Daressy, Statues de divi-
nites, pl. LX) . ...............H6
22. Genies funeraires de Montouemhat:
groupe de babouins (Cliche du
Musee de Berlin): Berlin, 23 729118
23. Genies funeraires de Montouemhat:
Amset et Hapy. Musee de 1’Uni-
versite de Californie 5—363
(JAOS, 46, 1926, planche face a la
p. 312)........................121
24. Genies funeraires de Montouemhat:
Douamoutef Qebehsenouef, socle
du poisson chromis... C.G.C.
39 273 (Daressy, Statues de divi-
nites, pl. LX).................122
25. Genies funeraires de Montouemhat.
Musee d’Archeologie et des Beaux-
Arts de Besan^on, n° Exp. 37 .125
26. Genies funeraires de Montouem-
hat................................127
27. Наружная поверхность фрагмен-
та саркофага с отрывком из
«Текстов пирамид»..................132
28. Внутренняя поверхность фрагмен-
та саркофага с отрывком из «Тек-
стов пирамид».......................134
29. Скульптурная группа Аменемхеба.
Эрмитаж.............................145
30. Скульптурная группа Аменемхе-
ба. Оборотная сторона. Эрмитаж147
31. Изображение Ментухотепа на
стеле...........................173
32. Изображение Ментухотепа на
стеле...........................175
33. Статуэтка везира Пасера из Гэ*
651
сударственного музея изобрази-
тельных искусств име-
ни А. С. Пушкина..............193
34. «Глаз быка» (чертеж) . . . .215
35. «Глаз быка» (чертеж) . . . .216
36. Серебряный медальон из Тейше-
баини ............................301
37. Золотой медальон из Топрах-
кале .............................302
38. Серебряный медальон из Тейше-
баини ............................302
39. Серебряная лектораль из Перед-
неазиатского музея. Берлин . .303
40. Цилиндр-печать. Иран. Время
Ахеменидов........................308
41. Бронзовая статуэтка из Вана .309
42. Перспективный вид трапезной с
мозаичным полом (V. Corbo, GU
scavi di Kh. Siyar el-Ghnam
e i monasteri dei dintorni) . . .313
43. 1—скарабеоид № 893, дымчатый
халцедон (отпечаток) . . . .331
2—скарабеоид № 6441, темно-
дымчатый халцедон (отпечаток) 331
3—скарабеоид № 663'3, красный
(сердолик (отпечаток) .......331
4—скарабеоид № 6611, молочно-
розо1ватый халцедон..........331
5—скарабеоид № 6611, профиль ^31
6—скарабеоид № 6434, халцедон
((изображение -на плоской сторо-
не) .........................331
7 — скарабеоид № 6464, халце-
дон (изображение на выпуклой
стороне).....................331
44. Бронзовая голова коня. Навер-
шие дышла колесницы. К-армир-
блур, VIII в. до н. э........341
45. (а, б, в, г). Печать. Стеатит. От-
тиск печати. Эрмитаж .... ^56
46. Намогильный кирпич Ахмеда, сы-
на Мухаммеда. Куртлы, . . .387
47. Намогильный кирпич шейха ал-
Хусейна, сына Абу л-Аббаса,
скончавшегося в 10'96 г. Урочище
близ Шамяк-Кошука . . . .388
48. Половина намогильного кирпича
Абу-Бекра, сына Мухаммеда. Но-
вый Кишман.......................389
49. Намогильный кирпич шахида Му-
хаммеда, погибшего 11 марта
1'160 г. Урочище в районе Бата-
на ..............................390
50. Позднетуркменский намогильный
кирпич Аман-Дурды-Гора-хан-
углы............................391
51. Наконечники мотыг и лемехи из
собрания Кяхтинского музея: 1,
3, 4, 6, 8 — орудия гуннского вре-
мени; 2— бронзовый сошник; 5,
7, 9 —средневековые лемехи .419
52. (1, 2, 3, 4). Земледельческие ору-
дия гуннского времени из собра-
ния Кяхтинского музея . . . .420
53. Бронзовый сошник из собрания
Кяхтинского музея...............422
54. Каменные земледельческие ору-
дия из Монголии: 1, 2, 3 — сош-
ники; 4, 6 — зернотерки с песта-
ми; 5 — зернотерка с кур антом 424
Карта. Распространение древней-
ших земледельческих орудий в
Монголии и соседних областях.
Вклейка................ 424—425-
55. Генеральный план горы Митри-
дат. Раскопки 1945—1946 гг.: 1',
2, 4—-раскопы 1945 г.; 3—Эспла-
надный раскоп 1946 г.; 5 — рас-
коп Думберга, конец XIX в.; 6 —
Босфорский раскоп 1946 г. . .452
56. План Эспланадного раскопа,
1945—1946 гг......................453
57. Терракотовая статуэтка в виде
гермы, представляющая собой
полуобнаженную мужскую фигу-
ру ....................'..........454
58. Обломок антаблемента ионийско-
го ордера. Найден в яме № 35 .455
59. Верхняя часть ножен меча . . .456
60. Таблетка из глины.............457
61. План Босфорского раскопа,
1946 г............................458
62. Вид Босфорского раскопа. Разва-
лины сооружений III в. н. э.
Перекресток улицы и переулка.
Вид с востока.....................460
63. Плитовая могила № 3...........464
64. Поливной сосуд из могилы № 3 465
СОДЕРЖАНИЕ
Стр.
Академик В. В. Струве................................................... 5
Список трудов В. В. Струве.............................................. 7
Раздел I
ДРЕВНИЙ ВОСТОК
Египет и Африка................................................... . • • 25
В. И. Авдиев. Экономические и культурные взаимодействия Египта и со-
седних стран во II—I тысячелетиях до н. э. ............................ 25
R. Anthes (USA, Philadelphia). Der Gebrauch des Wortes dt «Schlange»,
«Schlangenleib» in den Pyramidentexten..................................32
О. Д. Б e p л e в. Замечания к папирусу Булак 18 ............... 50
Е. V а г g a (R. Р. Н., Budapest). Contributions au probleme de la cosmogonic
egyptienne du lotus . . . . ............. 63
G. G о d г о n (France). Une tete de Mycerinus du Musee de Boston........71
E. Dr ioton (Paris, France). L’apologue des deux arbres..................76
И. С. Кацнельсон. Государственный строй древней Нубии в VII—IX вв.
н. э. и законы Бокхориса . . . 81
М. А. К о -р о с т о в ц е в. Глагольная форма Iw sdm.f в новоегипетском языке 86
J. Leclant (Strasbourg, France). Les genies-gardiens de Montouemhat . .104
И. Г. Лившиц. Фрагмент саркофага с отрывком .из «Текстов пирамид» . 130
И. М. Лурье. О сроках выдачи зернового пайка ремесленникам Фиванского
некрополя во времена Нового царства .... ..........139
М. Э. Матье. Эрмитажная скульптурная группа Аменемхеба..................144
Д. А. Ольдерогге. Восстания в странах хауса в 1804—1807 гг. . . . . 155
Н. С. Петровский. Количественные числительные в древнеегипетском
языке как члены предложения ...................................... .... 160
Д. Г. Редер. Появление мотыги и плуга в древнем Египте и Шумере . . 165
Р. И. Рубинштейн. Стелы Ментухотепа и Ини-0 (из собрания Государ-
ственного музея изобразительных искусств имени А. С. Пушкина) 171
*Т. Н. Савельева. Данные 1надп.и*си Мечена о характере частного землевла-
дения в древнем Египте в конце III и начале IV династии . .180
С. И. Ходжаш. Статуэтка веЗира Пасера (из Государственного музея
изобразительных искусств имени А. С. Пушкина)..........................191
Е. В. Черезов. К вопросу о рабах-иноземцах в древнем Египте .... 196
Передний Восток .......................................................202
И. Д. А м у с и н. Арамейский контракт 1'34 г. н. э. из окрестностей Мертвого
моря .............................................................. 202
А. А. Вайман. In alpim, tallum и pirkum в клинописных математических
текстах ........................................................... ... 214
М. Л. Гельцер. О некоторых вопросах социальной и экономической исто-
рии Финикии IX в. до н. э. . . . . . ... . 218
Е. Gordon (Philadelphia, USA). Animals as represented in the Sumerian
proverbs and fables: a preliminary study ..............................226
6'3
Э. А. Грантовский. Иранские имена из Приурмийского района в IX—
VIII вв. до н. э..................................................250
В. В. Иванов. Культ огня у хеттов ... .... .........266
Б. В. Казанский. Историческое значение хеттского (иероглифического) и
финикийского текстов надписей Кара-тепе...........................273
Ф. П. Коровкин. Об освещении истории древнего Востока в учебниках для
средней школы . . .... ..... 281
S. N. Kramer (Philadelphia, USA). The Sumerians and the World about
them ......... ...................291
И. M. Лосева Некоторые урартские ювелирные изделия с изображением
ритуальных сцен (К вопросу об иконографии бога Халди и бо-
гини Арубани) . . ....... 300-
Л. А. Мацулевич. Bir el-Qutt. Историко-художественное значение мо-
заики .......................... ..... .......... 312
Г. А. Меликишвили. Кулха (Из древней истории Южного Закавказья) 319
В. В. Павлов. К вопросу о малоазийской глиптике................. 327
Н. В. Пи гулев ск а я. К вопросу о «письменных» народах древности . . . 336'
Б. Б. Пиотровский. Урартская колесница.......................... 340
Ю. А. Сол од ухо. Персидская административно-правовая, социально-эконо-
мическая и культурно-бытовая лексика в еврейско-иракских лите-
ратурных памятниках сасанидского периода ........................ 314
К. В. Тревер. Двусторонняя стеатитовая печать в собрании Эрмитажа . . 355
И. А. Шишова. Религиозные культы в Месопотамии (по материалам Ду-
ра-Европос)..................................................... 358
Иран и Средняя Азия .............................................367
М. Н. Боголюбов. Древнеперсидские этимологии.....................367
М. А. Д а н д а м а е в. Uramarsiyus amariyata Бехистунской надписи .... 371
В. М. Жирмунский. Исторические источники сказания о разграблении
дома Салор-Казана............................................... 377
М. Е. Массон. Новые средневековые намогильные кирпичи из Марыйского
оазиса........................ . ..................... 386-
О. И. Смирнова. О титуловании согдийских правителей...............393
Индия и Дальний Восток.......................................... 399
Г. М. Б он г а р д- Л е вин. Паришад в -системе государственного управления
империи Маурьев . . ................................3^9
Л. Н. Гумилев. Хунно-китайская война в III—II вв. до н. э........410,
А. П. Окладников. О начале земледелия за Байкалом и в Монголии . .418
Л. Д. Позднее в а. Цзи Кан. «О долголетии» . ................. 432
Ю. Н. Рерих. Упоминание -о бунчуке в '«Ригведе» (I, 32).......... 440
Раздел II
АНТИЧНЫЙ МИР И СЕВЕРНОЕ ПРИЧЕРНОМОРЬЕ
В. А. А б а е в. Культ «семи богов» у скифов................. . . . 445
В. Д. Блаватский. Раскопки Пантикапея в 1946 г....................451
А. Г. Б о к щ а н и н. К вопросу о времени и обстоятельствах возникновения
Греко-Бактрпйского и Парфянского государств ....... 468
Я. М. Боровский. Вопросы общественного развития в поэме Лукреция . 475
В. Ф. Гайдукевич. Из истории Боспора во II в. н. э. ..............485
А. И. Д о в а т у р. Фрагмент «Боттиейской политии» Аристотеля....490
А. Н. Е г у н о в. Трагедия Еврипида «Елена».................... 501
П. В. Ернштедт. «Море» и «мореплавание» в словарных египтизмах ахей-
ской речи....................................................... 513
Н. Н. Залесский Этруски и Карфаген................................520
I. Irmscher (Berlin, DDR). Stand und Aufgaberi der klassischen altertums-
wissenschaft in der Deutschen Demokratischen Republik .... 527
P. В. Кинжалов. Легенда о Нектанебе в повести «Жизнь и деяния
Александра Македонского»..........................................537
К. М. Колобова. Аттал III и его завещание.........................545
Ю. С. Крушкол. О значении вторых имен родосских амфорных клейм . . 555
654
М. М. К у б л а н о в. Из истории культуры Северного Причерноморья . . . 562
Г. Л. Курбатов. К вопросу о «хулящих бога» и восстании
387 г. в Антиохии..............................................572
Я. А. Л е н ц м а н. Достоверность античной традиции о Солоне.........579
С. Я. Лурье. «Разговор тела с духом» в греческой литературе...........587
А. А. Н е й х а р д т. К вопросу о политике Евмела на Понте Евксинском (по
материалам керамической эпиграфики)............................595
Н. Н. Пткус. Изучение истории эллинистического Египта в XIX в. . . 603
Н. И. Розенталь. Религиозно-политическая идеология Зосима . . . .611
М. Е. Сергеенко. Катон. «Земледелие» (5, 4).............................. 618
И. М. Тройский. Слоговая структура древнегреческого языка и греческое
слоговое письмо . .......................................................620
С. Л. У т ч е н к о. Социальное и политическое значение термина «optimates»
у Цицерона........................................................... 627
Е. М. Ш т а е р м а н. Из истории идеологии римских рабовладельцев . . . 636
* * *
Д. С. Лихачев. Понятие «конвоя» в текстологических исследованиях па-
мятников древнерусской литературы...................................... 646'
Список иллюстраций................................................. .... 651
S О M M A I R E Page
’L’academicien V. V. Strouve............................................. 5
Liste des ouvrages de V. V. Strouve.....................................: 7
Section 1
L’ORIENT ANCIEN
L’EGYPTE ET L’AFRIQUE....................................................25
V. Avdiev (Moscou). Les influences economiques et culturelles reciproques
de 1’Egypte avec les pays voisins au I et au II millenaires av.
notre ere...............................................................25
R. Anthes (USA, Philadelphia). Der Gebrauch des Wortes dt «Schlange»,
«Schlangenleib» in den Pyramidentexten..................................32
O. Beriev (Leningrad). Notes sur le papyrus Boulac 18....................50
E. Varga (Budapest). Contributions au probleme de la cosmogonie egyp-
tienne du lotus.........................................................63
G. Godron (France). Une tete de Mycerinus du Musee de Boston .... 71
E. Drioton (Paris, France). L’apologue des deux arbres...................76
I. Katznelson (Moscou). La structure d’Etat en Nubie au VII—IX siecle 81
M. Korostovzev (Moscou). La forme verbale iw sdm.f dans le nouvel
egyptien................................................................86
J. Lee 1 ant (Strasbourg, France). Les genies gardiens de Montouemhat . . 104
I. Livchitz (Leningrad). Un fragment du sarcophage avec un extrait du
«Texte des Pyramides»...................................................130
I. Lourie (Leningrad). A propos des delais de ditribution des rations de
graine aux artisans de la necropole de Thebaine, a 1’epoque du
Nouvel Empire...........................................................139
M. Mathieu (Leningrad). Le groupe sculpte d’Amenemheb a I’Ermitage . . 144
D. Olderogge. Les revoltes en pays haoussa de 1804 a 1807 ............... 155
N. P etrovski (Leningrad). Les adjectifs numeraux cardinaux en tant quo
membres de la proposition en egyptien ancien............................160
D. Raeder (Moscou). L’apparition de 1’araire et de la charrue en Egypte an-
cien et dans le Sumer...................................................165
R. Rubinstein (Moscou). Les steles de Mentouhotep et d’Ini-Aa (Col-
lection du Musee d’Etat des Beaux-Arts Pouchkine).......................171
T. Savelieva (Moscou). Les temoignages de 1’inscription de Metchen sur la na-
ture de la propriete fonciere en Egypte ancien vers la fin de la
Hie et le debut de la IVe dynasties.....................................180
S. Khodjach (Moscou). La statuette du vizir Passer (Musee d’Etat des
Beaux-Arts Pouchkine)...................................................191
E. Tcherezov (Tchernovtzy). Du probleme des esclaves etrangers en Egypte
ancien...................................................................196
PROCHE ORIENT............................................................202
I. Amoussine (Leningrad). Le contrat arameen de 134 av. notre ere pro-
venant des environs de la Mer Morte . .........................202
A. Wei man (Leningrad). In alpim, tallum et pirkum dans les textes mathe-
matiques cuneiformes..............................................214
656
Page
M. Geltzer (Vilnus). Certains problemes 6conomiques et sociaux de 1’histoire
de la Phenicie au IXe siecle av. notre ere.............................218
E. J. Gordon (Philadelphia, USA). Animals as represented in the Sumerian
proverbs and fables, a preliminary study...............................226
E. Granto\ski (Moscou). Les noms iraniens de la region du lac Ourmie . 250
V. Ivanov (Moscou). Le culte du feu chez les Hettites.................266
B. Kazanski (Leningrad). La signification historique du texte hyerogly-
phique des inscriptions cn Hittite-Phenicien de Kara-Tepe .... 273
F. Korovkine (Moscou). Sur la presentation de 1’histoire ancien de 1’Orient
dans les manuels scolaires ............................................281
S. N. Kramer (Philadelphia, USA). The Sumerians and the World about
them...................................................................291
I. Losseva (Moscou). Certains objets d’orfevrerie d’Ourartou representant
des scenes rituelles (a propos de 1’iconographie du dieu Khaldi et
de la deesse Aroubani).................................................300
L. Matzou levitch (Leningrad). Bier el Qutt. La signification artistique et
historique des mosaiques...............................................312
G. Melikichvili (Tbilisi). Koulha. (De 1’histoire ancienne de la Transcauca-
sie du Sud) . ........................................................319
V. Pavlov (Moscou). Du probleme de la glyptique en Asie Mineure .... 327
N. Pigoulevskaia (Leningrad). Du probleme des «peuples lettres» de
1’antiquite ...........................................................336
B. Piotrovski (Moscou). Le char d’Ourartou............................340
Y. Solodoukho (Leningrad). Le lexique perse administratif et juridique,
social et economique, quotidien et culturel dans les monuments lit-
teraires juifs et de 1’Irak de I’epoque des Sassanides.................314
K. Trever (Leningrad). Le sceau bilateral en steatite de la collection de 1’Er-
mitage.................................................................355
I. Chichova (Leningrad). Les cultes religieux en Mesopotamie (d’apres les
donnees de Doura-Europos)..............................................358
LTRAN ET L’ASIE CENTRALE...........................................367
M. Bogolioubov (Leningrad). Les etymologies perses anciennes .... 367
M. Dandamaev (Leningrad). Uramarsiys amariyata de I’inscription de Behis-
toun ................................................................. 371
V. Jirmoundski (Leningrad). Les sources historiques de la legende sur
le pillage de la maison de Salor-Kazan.......................377
M. Masson (Achkhabad). Nouvelles ceramiques tombales de 1’oasis de Mar 386
O. Smirnova (Leningrad). A propos des titres des signeurs sogdien . . . 393
L’INDE ET L'EXTREME ORIENT..........................................399
G. Bongard-Levine (Moscou). Le Parichad dans le systeme de la ges-
tion d’Etat dans 1’empire Maurya . .................................. 399
L. Goumil ev (Leningrad). La guerre hunno-chinoise aux III—lie siecles
av. notre ere..........................................................410
A. Okladnikov (Leningrad). Du debut de I’agriculture cn Transbaikalie et
en Mongolie . ........................................................418
L. Pozdneeva (Moscou). Tsi-Kan. De la longevite.......................432
Y. Rerich (Moscou). La mention du «bountchouk» dans le «Rig—Veda.» . 449
Section II
LE MONDE ANTIQUE ET LE LITTORAL
SEPTENTRIONAL DE LA MER NOIRE
V. Abaev (Moscou). Le culte des «sept dieux» chez les Scythes.........445
V. Blavatski (Moscou). Les fouilles de Panticapee en Г945 ........... 451
A. Bokchtchanine (Moscou). A propos du temps et des circonstances de
1’apparition de 1’Etat Greco—Bactrien et Parthe........................468
Y. Borovski (Leningrad). Les problemes du developpement social dans le
poeme de Lucrece.......................................................475
V. Gaidoukevitch (Leningrad). De 1’histoire du Bosphore au lie siecle
av. notre ere..........................................................485
657
Page
A. Dovatour (Leningrad). Un fragment de la Politic Beotique d’Aristote . 490
A. Egounov (Leningrad). La tragedie d’Eurypide «Helene»...........................501
P. Ernstedt (Leningrad). La «тег» et la «navigation» dans les egyptismes
lexicaux de la langue acheenne....................................................513
N. Zalesski (Leningrad). Les Etrusques et Charthagiois............................520
I. Irmscher (Berlin, DDR). Stand und Aufgaben des klassichen Alt er-
tumswissenschaft in der Deutschen Demokratischen Republik . . 527
R. Kinjalov (Leningrad). La legende de Nectanebo dans le roman «La vie
et les Gestes d’Alexandre le Grand»...............................................537
K. Kolobova (Leningrad). Attales III et son testament.............................545
Y. Kroutchkol (Moscou). De la signification des deuxiemes noms des es-
tampilles sur les amphores de Rhodos..............................................555
M. Koublanov. Notes sur la civilisation des peuples du bassin septentrio-
nal du Pont Euxin.................................................................562
G. Kurbatov (Leningrad). Du probleme «des blasphemateurs de Dieu»
et de 1’insurrection de 387 en Antiochie..........................................572
J. Lentzman (Moscou). La veracite de la tradition antique sur Solon . . 579
S. Lourie (Lvov). «La conversation du corps et de Гате» dans la litterature
grecque...........................................................................587
A. Neichardt (Leningrad). Du probleme de la politique d’Eumele sur le
Pint Euxin (d’apres le temoignage de lepigraphique ceramique) . 595
N. Pikus (Moscou). L’etude de 1’histoire de 1’Egypte depoque hellenistique
au XIXe siecle....................................................................603
N. Rosentahl (Moscou). L’ideologie religieuse et politique de Zosime . . .611
M. Serge enko (Leningrad). Caton. «Agricultura» (5, 4)............................618
I. Tronski (Leningrad). La structure syllabique du grec ancien et 1’ecriture
syllabique grecque................................................................620
S. Outchenko (Aloscou). La signification sociale et politique du terme «op-
timates» chez Ciceron.............................................................627
E. Staerman (Moscou). A propos de 1’histoire de l’ideologie des proprie-
taires d’esclaves a Rome..........................................................636
* * ♦
D. Likhatchev (Leningrad). La notion de «konvoi» dans les etudes texto-
logiques des monuments de la litterature russe ancienne .... 646
Liste des illustrations...........................................................651
ДРЕВНИЙ МИР
Сборник статей
Утверждено к печати
Институтом, народов Азии
Академии наук СССР
Редакторы издательстве
В. В. Альтман, Т. А. Мельникова
Переплет и титул
художника М. Ф. Ольшевского
Заставки и концовки
художника Я. А. Костылева
Художественный редактор И. Р. Бескин
Технический редактор С. В. Цветкова
Корректоры И. Б. Осягина и М. 3. Шафранская
Сдано в набор 1/XII 1958 г.
Подписано к печати 5/1 1962 г.
А-03104. Формат 70x108%.
Печ. л. 41,25+2 вкл. 0,25 п. л.
Усл. п. л. 56,85. Уч.-изд. л. 52,28.
Тираж 2100 экз. Заказ 2603.
Цена 3 р. 50 к.
Издательство восточной литературы
Москва, Центр, Армянский пер., 2
Типография Издательства восточной литератур-
Москва, И-45, Б. Кисельный пер., 4