СЛАВЯНСКИЙ МИР
М.К. Любавский
ИСТОРИЯ
ЗАПАДНЫХ
СЛАВЯН


УДК 94 ББК 63.3(0) Л93
Любавский, М.К.
Л93 История западных славян / М.К. Любавский. — М.: Вече, 2018. —
496 с. : ил. — (Славянский мир).
ISBN 978-5-4444-6703-9
Знак информационной продукции 12+
Видный российский и советский историк, ректор Московского университета (1911—1917), академик АН СССР (1929), член-корреспондент РАН (с 1917) Матвей Кузьмич Любавский (1860—1936) оставил яркий след в истории отечественной науки. Книга «История западных славян», впервые изданная еще в 1917 г., и сегодня представляет немалый интерес. На страницах этого объемного труда представлен развернутый очерк истории западных славян, которая была объектом пристального интереса ученого. Речь идет о появлении их на исторической арене, образовании и падении первых славянских государств и об основных событиях прошлого вплоть до начала Первой мировой войны. Особое внимание уделено Польше и Чехии как наиболее близким и значимым соседям уже нашей страны. Книга тем более ценна, что о своих ближайших европейских родственниках мы знаем очень немного.
УДК 94 ББК 63.3(0)
ISBN 978-5-4444-6703-9
© ООО «Издательство «Вече», 2018


ПРЕДИСЛОВИЕ АВТОРА
Появление настоящих лекций в печати ближайшим образом вызвано желанием автора дать для своих слушателей в Московском университете и на Высших женских курсах подходящее учебное пособие по истории западных славян. В русской литературе нет такого пособия, и учащимся в высших школах приходится почерпать первые сведения по истории западных славян из отрывочных записей и неисправных литографий лекций, из разных переводных и оригинальных книг и статей, либо чересчур громоздких, либо чересчур кратких и сжатых. Отсутствие цельного и связного очерка истории западных славян является сильным тормозом в усвоении этого предмета в высшей школе и препятствует развитию научных интересов в этом направлении вообще. Это обстоятельство и побудило автора напечатать свой курс по истории западных славян в том виде, в какой он отлился после неоднократных переделок в разные академические годы. При этом автор имел также в виду, что общий курс истории западных славян, изложенный с остаточною полнотою и простотою, может представить интерес не для одних только учащихся в высших школах, но и для широкой публики, особенно в настоящее время — обостренного внимания и интереса к судьбам славян. В своем изложении автор уделял много места формам общественного и государственного строя западных славян, рассчитывая оказать этим известную помощь в изучении не только общей истории западных славян, но и истории их права, каковое изучение предположено ввести в ближайшее время в цикл наук юридических факультетов. Стремясь связать генетически настоящее западного славянства с его прошлым, автор естественно должен бы уделять больше места ближайшему прошлому перед отдаленным, чем и обусловилось распределение материала курса. История польского народа, как наиболее близкого к русскому народу по связи их истории, изложена с большею подробностью. Соединение в одном общем очерке истории прибалтийских славян, чехов и поляков обусловилось не только учебными, но и научными соображениями. История западных славянских племен связана и внутренне, и внешне: внутренне — сходством социально-политической эволюции и культурного развития, внешне — общностью борьбы за существование, понесенными в этой борьбе жертвами и потерями и конечною злою иронией судьбы, заставившей чуть ли не большинство их сражаться в рядах своих исконных поработителей и истребителей. Не переоценивая достигнутых результатов, автор смотрит на свой труд как на первый необходимый почин, могущий вызвать более совершенные опыты.
М. Любавский
3


I. 	НАУЧНЫЕ ИНТЕРЕСЫ, СВЯЗАННЫЕ С ИЗУЧЕНИЕМ ИСТОРИИ ЗАПАДНЫХ СЛАВЯН
Изложению истории западных славян необходимо предпослать несколько слов о научном значении этой истории вообще и в частности о ее месте в системе факультетского преподавания. Но предварительно установим, какие племена надо разуметь под именем западных славян.
Племена западных славян. К этой ветви славянства принято относить следующие племена: чехов, населяющих котловины Верхней Эльбы и ее притоков, котловину притока Дуная — Моравы и частью верхнее течение Одера; словаков, живущих на юго-востоке от чехов, в горной стране к северу от среднедунайской низины, по левым притокам Дуная — Ваагу, Нитре, Грону, и по правым притокам Верхней Тиссы; лужичан, или лужицких сербов, живущих на Верхней Шпрее в Саксонском королевстве; поляков, сосредоточившихся преимущественно в бассейнах Вислы и правого притока Одера — Варты; и наконец — славян прибалтийских, живших некогда по Нижней Эльбе и Одеру и их притокам и по всему побережью Балтийского моря до Вислы, а также на прилегающих островах. Все эти племена выделяются в особую группу не только по ближайшему своему территориальному соседству, но и по ближайшему родству наречий и культур.
Итак, какие же научные запросы находят себе удовлетворение в изучении истории западных славян?
Это изучение прежде всего должно раскрыть и объяснить факт тех народных потерь, которые понесло славянство по соседству с германским миром. Как известно, славянские племена, жившие по Нижней Эльбе и по берегам Балтийского моря, сошли совершенно с исторической сцены, отчасти истребленные немцами, отчасти онемеченные до полной утраты своей народности. Там, где жили в старину бодричи, лютичи и поморяне, в настоящее время живут немцы Гольштинии, Мекленбурга, Бранденбурга и Померании, и только в названиях селений и урочищ, в некоторых
4


фамилиях этих немцев с трудом можно распознать следы былого здесь славянства, о котором говорят письменные свидетельства минувших веков. От всего прибалтийского славянства уцелела небольшая горсточка, тысяч 140 так называемых кашубов, живущих в Восточной Померании и Западной Пруссии. Как произошла эта перемена — вопрос, естественно навязывающийся всякому, кто захочет себе дать отчет в наличном расположении национальных сил Европы, и ответ на него, конечно, нельзя искать только в изучении истории Германии, но и в изучении истории западного славянства.
Апофеоз истории славянства. Художник А. Муха
5


Их современное политическое положение. Уцелевшие до настоящего времени западные славяне обращают на себя внимание прежде всего своим положением в современной политической организации Европы. В то самое время, как восточные славяне образуют огромное национальное государство — Русскую империю, в то время, как даже южные славяне, болгары, сербы, имели свои, хотя и небольшие, но независимые государства, западные славяне не имеют своих собственных национальных государств и входят в состав государств, основанных другими народами, отчасти как простой этнографический материал, отчасти как обыватели с некоторыми местными политическими правами. Таким образом, поляки живут в России, Австрии и Пруссии, чехи в Австрии, кашубы в Пруссии, лужичане в Саксонии, словаки в Венгрии. Этот факт мог бы и не останавливать на себе особенного внимания, если бы западные славяне были расхватаны соседями в то время, когда стояли еще на низких ступенях политического и культурного развития и представляли собой податливый этнографический материал для укладки в формы чужих социально-политических организаций. Но мы знаем, что так обстояло дело только с меньшею частью наличного западного славянства — с словаками, кашубами и лужицкими сербами. Чехи же и поляки сделались подданными чужих государств только после крушения собственных национальных государств с развитою и сложною организацией, с относительно высокой гражданственностью. Эти государства в былое время не только обеспечивали их собственную независимость и самобытность, но даже поглощали в себе и ассимилировали сторонние этнографические элементы. Таково было особенно Польское государство, которое в XV—XVI вв. расширилось на счет немцев, литовцев и русских, а в начале XVII в. недалеко было и от поглощения всей Руси. Господствующая народность в этом государстве ассимилировала множество переселившихся в него или покоренных немцев и колонизовала высшие классы в Литве и Западной Руси. Таково же было отчасти и Чешское государство, которое в XIII в. расширилось на счет немцев, в конце XIII и начале XIV в. было близко к политическому объединению в себе всех западных славян, в XIV и начале XV века — к установлению своей гегемонии в Германии. С течением времени, однако, оба этих государства перестали существовать; Польша поделена была соседями, Чехия превратилась в провинцию Габсбургской монархии. Такое политическое банкротство, постигшее западных славян, несмотря на все потраченные ими усилия к объединению, к поддержанию и развитию своей политической самобытности, несмотря даже на все их успехи в этом отношении, естественно выдвигается как проблема высокого научного интереса. Разрешения этой проблемы, разумеется, нельзя искать в одних только неблагоприятных стечениях внешних обстоятельств, которые привели к крушению названные государства, но и во внутренней истории
6


этих государств, в данных их экономического, социально-политического и духовного развития.
Культура и национальное самоопределение западных славян (чехов и поляков). Западные славяне останавливают на себе внимание не только своим политическим положением, но также и своей культурной близостью к соседнему германо-романскому миру. Этот факт наглядно выражается во многих явлениях западнославянской жизни как в прошлом, так и в настоящем. Укажу, например, хотя бы на употребление латинской азбуки, на принадлежность к тем христианским вероисповеданиям, которых держатся и германо-романские народы, и т.д. Западные славяне гораздо ранее, чем восточные и южные, и гораздо ближе, чем те и другие, породнились духовно с народами Запада и уже давно перешли от пассивных заимствований к деятельному и живому сотрудничеству с ними на поле общечеловеческой культуры. Укажу, например, на чехов, которые ранее немцев принялись за дело церковной реформы, показали и до известной степени расчистили последним путь в этом отношении. Укажу также и на поляков, которые в лице Коперника положили начало в преобразовании человеческого миропознания и т.д. С этой стороны история западных славян как культурных народов, не может не возбуждать живого интереса: чем культурнее народ, тем более подлежит изучению и его прошлое.
В этом прошлом приходится искать ответа и на другой вопрос, который ставит наблюдение над современною жизнью западного славянства. Западные славяне, несмотря на потерю политической самобытности, несмотря на тесное духовное общение с романо-германским миром, остались в большинстве все-таки славянами, не утратили ни родного языка, ни национального чувства, ни местных привязанностей и отчасти даже общественных симпатий. Они выступают в настоящее время в качестве особых культурноисторических народностей, имеющих свои предания от прошлого, свои интересы и стремления в настоящем и свои надежды в будущем. Сами собою поэтому навязываются вопросы, как это могло случиться, как смогли западные славяне в большинстве удержать свою народность под напором чуждых стихий, при помощи каких средств и при содействии каких обстоятельств. Уяснение всего этого для нас, русских, имеет не только теоретическое, но и жизненное значение, ибо дает возможность оценить должным образом позицию, занятую западными славянами в семье европейских народностей, и взвесить до известной степени их шансы в будущем.
В недавнее время европейскими учеными, публицистами, государственными и общественными деятелями настойчиво выдвигалась мысль о том, что национальным вопросам в ближайшем будущем предстоит сойти с очереди в жизни человечества, что направляющими мотивами станут мотивы
7


экономические и социальные. Переживаемые ныне события, проявившаяся в них стихийная национальная борьба показали, что эти мечты пока еще преждевременны.
Борьба за существование между национальностями продолжается в настоящее время во всей ее остроте и несомненно продолжится и в будущем. При таких обстоятельствах приходится обнимать не только мыслью, но и чувством национальную жизнь и стремления разных народностей, а в особенности, конечно, народностей родственных, природою предназначенных к взаимной поддержке и союзу в решительных коллизиях международной борьбы. Но национальная жизнь и стремления народов не могут быть поняты и оценены без изучения их прошлого, их истории.
Особенности исторического развития западного славянства и важность сравнительного изучения его истории с историей германороманского мира. Научные запросы, предъявляемые к истории западных славян, не ограничиваются только теми, которые порождаются их современным положением и ролью в семье европейских народов. Прошлое этих народов само по себе, независимо от настоящего, возбуждает пытливость историка и дает обильную пищу его мысли, ищущей закономерности в общественных явлениях. В этом отношении особенно выдается прошлое польского народа. Поляки создали такое оригинальное государство, подобного которому не было в истории. Своеобразие его устройства привлекало к нему еще в XVIII столетии внимание политиков-теоретиков и философов, из которых некоторые, как Мабли и Руссо, посвятили целые трактаты обсуждению его достоинств и недостатков. Тем более интереса для науки представляет это своеобразное государство в настоящее время, когда оно уже отошло в область прошлого и так или иначе прошло через окончательный фазис своего развития, проявилось в его конечных результатах. Чрезвычайно важно выяснить, каким образом могло сложиться столь оригинальное государство, в котором одна часть населения имела самые широкие права и не имела почти никаких обязанностей перед государством, которое носило имя монархии, но на самом деле было дворянскою республикою демократической по конституций, олигархической и охлократической на практике, государство, которое по царившему в нем безнарядью, возведенному в принцип, было своего рода осуществлением идеала анархии, отрицанием государства. Выяснение генезиса подобного государства может дать немало поучительных наблюдений и выводов социологического характера, ценных для будущей науки об обществе. Впрочем, в этом отношении ценные наблюдения и выводы может дать не только изучение истории Польши, но и Чехии и всего вообще западного славянства. Эта история представляет, так или иначе, продолжительную и сложную эволюцию, которая своим началом восходит
8


к временам общей совместной жизни славянства, сплетается в Средние века с общественною эволюцией романо-германского мира и приходит вместе с нею к аналогичным и сходным результатам. Раскрытие этой сложной эволюции и историческое объяснение ее конечных результатов должно обобщить те самые выводы, которые получаются обыкновенно при изучении общественной эволюции германо-романского Запада. Поэтому и наука так называемой всеобщей истории не может игнорировать западных славян без ущерба для глубины и основательности своих обобщений. На Западе уже давно сознали это, и немало труда положено уже тамошними как славянскими, так и немецкими учеными на раскрытие исторической эволюции западного славянства. В последнее время, когда внимание ученых поглощено преимущественно экономическою и социальною жизнью народов, можно констатировать особенное оживление интереса к ранней истории западных славян. Плодом этого являются, например, такие колоссальные труды, как «Социальная история Богемии» известного историка культуры Липперта. В этих трудах подвергаются тщательному изучению ранний экономический быт западного славянства, общинный сельский строй, возникновение и развитие городских общин, взаимные отношения общественных классов и делаются высокопоучительные выводы, разъясняющие такие крупные исторические явления, как процесс феодализации, развитие сословного средневекового государства, и т.д. И у нас в России представители науки всеобщей истории начинают интересоваться историей западных славян и посвящать ее изучению свое время и силы. Укажу, например, на проф. Н.И. Кареева, давшего целый ряд ценных этюдов по истории Польши, на проф. всеобщей истории Ясинского, работавшего в направлении параллельном с проф. Липпертом, на проф. Бречкевича и на проф. Д.Н. Егорова, разрабатывавших историю прибалтийского славянства, и т.д.
Важность сравнительного изучения истории западных славян и русской. Не может обходить западных славян в своем изучении и русский историк. Только путем сравнительного изучения русских древностей параллельно с славянскими может он определить общеславянское историческое наследие, полученное и приумножавшееся русскими людьми в их истории. Только такое сравнительное изучение даст ему возможность выяснить в должной мере оригинальность русского исторического процесса, отметить все чуждые влияния и сторонние наслоения в русской исторической жизни. Кроме того, русская история и непосредственно связана с историею западных славян, именно поляков. Значительная часть Руси около двух с половиною веков обреталась в составе польской Речи Посполитой. Из-за этой Руси наше собственное национальное государство вело вековую борьбу с Польско-Литовским государством, окончившуюся не только соединением
9


Западной Руси с Восточною, но и присоединением части собственной Польши к Русскому государству. Почему борьба между Россией и Польшей имела такой, а не другой исход, ответа на этот вопрос нужно искать, конечно, не только в истории России, но и в истории Польши, в ее внутреннем развитии и в международных отношениях. В этом смысле история Польши является необходимым дополнением к истории России, содействует уяснению некоторых крупных фактов и событий этой последней. Затем: в состав Русского государства Польша вошла с известным историческим наследием в виде особых учреждений, законов, языка, религий, национальных преданий и идеалов. Это наследие поляки из всех сил старались сохранить и приумножить, доходя в этом даже до попыток восстановить Польшу от моря и до моря. Этим стремлениям обязано своим происхождением немало фактов новейшей русской истории, при объяснении которых историку приходится считаться с вышеупомянутым историческим наследием Польши. Отсюда является необходимость более или менее детального знакомства с историею Польши.
Задачи курса. Настоящий курс не имеет в виду дать полного и всестороннего изложения истории западных славян. Его задачей будет изображение основных течений исторической жизни западных славян, установление главных фактов, самых крупных явлений и черт эпохи. Другими словами — настоящий курс должен послужить введением к самостоятельному научному изучению истории западных славян. В этом изучении чрезвычайно полезно отправляться от надлежащего ознакомления с настоящим западного славянства — с географиею, этнографией, статистикою, экономикою и политическим положением западнославянских земель, а равно и с другими сторонами жизни современного славянства. Для этого изучения прекрасными пособиями являются в настоящее время: книга А.Ф. Риттиха «Историкогеографические и этнографические исследования» (Варшава, 1886), книга А.С. Будиловича «Обзор областей западного и южного славянства в орографическом и гидрографическом отношениях» (СПб., 1896); второй выпуск «Энциклопедии славянской филологии», изд. Академией наук, содержащий очерк Л. Нидерле «Обозрение современного славянства» (СПб., 1909), книга проф. Т.Д. Флоринского «Славянское племя. Статистический обзор современного славянства» (Киев, 1907) и книга проф. А.Л. Погодина «Славянский мир» (М., 1916). Для элементарного ознакомления с фактическою историею западных славян могут служить труды: Вл. Грабенского «История польского народа. Перев. с польского под ред. В.В. Ястребова (СПб., 1910) А. Lewickiego — «Zarys historyi polskiej az do najnowszych czasow» (Krakow, 1914); V. Tomka — «Deje kralovstvi deskeho (v Pzaze 1898); L. Gajslera Rys dziejow czeskich. Тоту I—II (Warszava 1888—1898); Очерк истории Чехии.
ю


Перевод с чешского. Издание Петроградского славянского благотворительного общества (Пг., 1915).
Что касается собственно научного изучения истории западных славян, то оно должно основываться главным образом на монографиях и источниках. Общие, сводные труды или устарели, или неудовлетворительны, или неполны. Из трудов общего характера наиболее существенное значение в современном научном обиходе должно быть признано за трудами Rocpell-Karo Geschichte Polens, В. I—VI (до 1506), Palacky Fr., Geschichte von Bohraen, по-чешски Dejiny narodu Ceskeho v cechach a v Moravg, изд. 6-е, томов 5; V. Tomek, Dejepis mestaPrahy, в 11 томах, изд. 2-e, Praha 1892—1897; полезен и труд W. Boguslawskiego Dzieje stowianszczyzny polnocno — zachcodniej, tomy I—IV (Poznan, 1887—1900); из новейших: Bachmann, Geschichte Bohmens. Berlin, 1899; Novotny V., Ceske dSjiny. Dfl I, cast 1. Praha, 1912, Bretholz В., Geschichte Bohmens und Mahrens bis zum Aussterben des Pre- mysliden (1306). Miinchen, 1912. Указания на монографии, которые ближайшим образом должны послужить научному изучению предмета, будут даны в настоящем курсе попутно с изложением главных отделов истории западных славян. Здесь же полезно будет отметить только некоторые библиографические пособия общего характера. Таковы: L. Finkel, Bibliografia historyi polskiej. Cz. I—III. Lwow 1901—1906. Сёпек Zirbt, Bihliografie 6eske histone! Dil — III. V Pzaze 1901—1906. По истории полабо-прибалтийских славян значительное количество библиографических указаний дано в труде Д.Н. Егорова «Колонизация Мекленбурга в XIII в.». Т. 1. М., 1915. Текущие библиографические известия печатались и печатаются в периодических изданиях: Kwarlalnik historyizny, выход, в Львове с 1887 г., Casopis ceskeho Museum, выходящем в Праге с 1827 г., Cesky Casopis Historycky, выход, в Праге с 1898 г., в «Известиях II отделения русского языка и словесности Императорской академии наук» и в обозрениях трудов по славяноведению, издаваемых имп. Академией наук в Петрограде. Полезны книжки С. Вознесенского «Славянство в русской журналистике 1896—1914» (Пг., 1915), «Русская литература о славянстве» (Пг., 1915).


II. 	СЛАВЯНСКАЯ ПРАРОДИНА И РАССЕЛЕНИЕ СЛАВЯН В БАССЕЙНАХ ВИСЛЫ, ОДЕРА, ЭЛЬБЫ И ДУНАЯ
Западные славяне составляют ветвь великого славянского племени, которое в настоящее время занимает огромную территорию, включающую в себе Восточную Европу, значительную часть Средней и Южной Европы (придунайские страны и Балканский полуостров) и северо-западную часть Азии. Эта территория росла и расширялась на памяти истории одновременно и параллельно с размножением самого племени. Возникает вопрос: какая же часть этой территории была первоначальным исконным местожительством славянского племени в Европе, откуда оно и стало шириться и распространяться в разные страны?
Представление Начальной русской летописи о прародине славян и его происхождение. Вопрос этот занимал уже первого русского историка — составителя Повести временных лет: «Откуда пошла есть Русская земля?» Он дал на него такой ответ: во многих временах (после Вавилонского столпотворения) сели славяне по Дунаю, где ныне (т.е. во второй половине XI в.) Угорская земля и Болгарская; и от тех славян разошлись по земле и прозвались своими именами, где кто сел: мораване, которые сели на р. Мораве, а другие — чехи, белые хорваты, сербы, хорутане; а когда напали на дунайских славян волохи и стали чинить им насилие, славяне эти поселились на Висле и прозвались ляхами, а из тех ляхов одни прозвались поляками, другие лютичами, иные мазовшанами, иные поморянами. От тех же дунайских славян вывел наш летописец и различные племена восточных славян. Таким образом, по представлению нашего летописца, первоначальным местожительством славянского племени в Европе, его прародиною была область Среднего и Нижнего Дуная.
Но как возникло у него такое представление? Прежде ученые склонны были выводить это представление из народной традиции: славяне помни лиде о своем местожительстве на Дунае, который поэтому и воспевается в их песнях; этим объясняется и популярность имени Дунай, его распростра¬
12


ненность в разных вариациях в географической номенклатуре. Согласно с этим ученые склонны были видеть прародину славянского племени вместе с нашим летописцем именно в области Среднего и Нижнего Дуная. В настоящее время, однако, господствует в науке иное течение мысли по вопросу о славянской прародине. Справедливо указывают, что едва ли в сообщении нашего летописца отразилась какая-либо народная традиция: его представление о расселении славян с Дуная, скорее всего, домысел, основанный на современной ему группировке славянства, при которой области Среднего и Нижнего Дуная занимали центральное положение; быть может даже, что это представление воспринято им и в готовом виде из греческих и болгарских источников; что касается популярности среди славян имени Дунай, то это указывает лишь на знакомство славян с величайшей рекою Средней Европы, которое могло быть приобретено во время разных походов и народных передвижений V—VII вв. Более ранние свидетельства, идущие от римских и греческих писателей, указывают первоначальное местожительство славян в ином месте — к востоку от р. Вислы и Карпатских гор.
Первые известия о местожительстве славян в Европе и данные лингвистики и археологии. Первое ценное в этом отношении свидетельство находим у Плиния Старшего (1* 79 по Р. X.). В своей «Естественной истории» он пишет между прочим: «Некоторые передают, что здесь (в Сар-
Славяне на исторической родине. Художник А. Муха
13


матии) до р. Вистулы (Вислы) живут сарматы, венеды, скифы, гирры». Имя «венеды» впоследствии является у западных писателей обозначением славян. Значит, в I в. по Р. X. славяне были обитателями Восточной Европы, ибо Сарматия в то время означала именно Восточную Европу. С этим вполне согласуется и известие Тацита (| 100 по Р. X.), который кладет границею между Свебиею, областью германского племени, и Сарматиею р. Вислу, причем на пограничье Сарматии помещает певкинов, венетов и финнов. В таком же роде является и сообщение александрийского географа Птолемея (t 175 по Р. X.): «Сарматию, — пишет он в своей «Географии», — ограничивают великие племена: венеды по всему Венедскому заливу, а за Дакиею певкины и бастарны, по р. Висле, за венедами — гитоны (готы?), потом финны, потом сулоны».
Итак, согласно этим известиям, в I и II вв. по Р. X. славяне жили в западной части Восточной Европы, около Вислы и Карпатских гор. Как далеко простиралась их территория на востоке, названные писатели не говорят. Ученые, определяя по данным сравнительного языковедения, географической номенклатуры и могильным раскопкам исконное местожительство славян в Восточной Европе, приходят к мысли, что «славянская прародина» захватывала бассейн Вислы, Карпатскую горную страну, бассейн р. Припяти и Среднего Днепра с низовьями Березины и Десны — включительно, верховья Днестра и Южного Буга. На севере славянские поселения смыкались и мешались с поселениями литвы, на востоке — с поселениями литвы и финнов, а на юге оканчивались приблизительно на границе леса и степи, за которою начиналось царство кочевников (на памяти истории иранцев — скифов и сарматов).
Расширение территории славянской оседлости в эпоху Великого переселения народов. Четыре века спустя эта первоначальная территория славянского племени является уже значительно расширенною. Готский историк в пятой главе своей книги «О происхождении и деяниях готов» пишет: «К Дунаю прилегает Дакия, как венцом огражденная высокими горами, по левой стороне которых и от верховья р. Вислы на неизмеримом пространстве обитает великий народ винидов. Хотя имя их и меняется теперь в зависимости от племени и мест, но главные названия их склавины и анты. Склавины живут от города Новиодунского и так называемого озера Мурсийского до Днестра и на север до Вислы; анты же, храбрейшие между ними, над излучиною Черного моря, от Днестра до Днепра». Это сообщение подтверждается и дополняется современником Иордана, византийским писателем Прокопием (| 562 по Р. X.). В своей «Истории» Прокопий пишет, что склавины и анты говорят одним языком и занимают великое пространство земли: «Большая часть земель по ту сторону Истра принадлежит им;
14


область на север от Понта Евксинского занимают бесчисленные народы актов». С 530 г., по рассказу Прокопия, идут беспрерывные набеги славян из-за Дуная на Восточноримскую империю; а в следующем, VII в., славяне исподволь занимают уже большую часть земель Балканского полуострова. Но не в одном только южном направлении замечается к концу VI и началу VII в. расширение славянского местожительства. В известиях, помещенных в «Римской истории» лангобардского историка Павла Диакона (t около 800 по Р. X.), славяне являются уже соседями Лангобардского королевства в Италии и Баварии, населяют верховья Савы и Дравы, берега Эниса и Трай- зена и прилегающие области. Вместе с аварами и отдельно нападают они на баваров и на лангобардов; в союзе с лангобардами пустошат Истрию, Далмацию и даже Македонию. В сообщении франкского летописца Фредегара (VII в.) славяне являются насельниками Верхней Эльбы и ее притоков. По его рассказу, в 623 г. пришел в Богемию франкский купец Само и застал живших там славян в борьбе с аварами, от ига которых они старались освободиться. Само стал во главе их и победил аваров, за что славяне избрали его своим королем (в 627 г.). Само правил ими целых 35 лет, удачно воюя с аварами и франками; ему подчинились и соседние славянские племена — сербы (позже живущие между Салою и Боброю), хорутане на Верхней Саве и Драве). Есть некоторые, правда, не особенно определенные указания на то, что славяне к концу VI в. продвинулись уже к устью Эльбы. Византийский летописец Феофилакт Симокатта рассказывает, что в 590 г. привели к императору Маврикию, собиравшемуся выступить в поход против аваров, трех пленников. Эти пленники были славяне, жившие у пределов Западного океана. К их князьям аварский хан присылал послов с дарами и просьбою о помощи против греков. Князья отправили их к нему послами с извинением, что по дальности и трудности пути не могут оказать ему этой помощи. В дороге послы провели 16 месяцев, были задержаны ханом, который не хотел отпустить их на родину, и, наконец, бежали к грекам. Итак, по этому известию славяне обитали у пределов Западного океана, т.е., вероятно, где- то около низовьев Лабы (Эльбы).
Расширение территории славянской оседлости стояло в связи, с одной стороны, с естественным ростом славянского племени, а с другой стороны, с теми переменами, которые произвело в Европе так называемое Великое переселение народов. Уже во II в. началась тяга восточногерманских племен на юг и юго-восток: в Приднепровье, в Прикарпатье и Придунайских областях появляются готы, герулы, бастарны. карпы, вандалы, бургунды и др. Все эти племена внедряются в среду кельтов, дакийцев, славян, финнов и сарматов. Вследствие их отлива, надо думать, произошло известное запустение Восточной Германии, орошаемой реками Одером и Эльбою и их притоками. На покинутые германцами земли началась тяга славян из бассейна Вислы
15


и Прикарпатья. Таким образом, в Средней Европе во II и III вв. совершалась перетасовка племен, готовилось их смешение и слияние. Но этот процесс был приостановлен и видоизменен вторжением гуннов в черноморские и приду - найские степи. Под натиском гуннов германские племена готов, бургундов и вандалов, герулов и др. в конце IV и в V в. отхлынули на Балканский полуостров, в Италию, в Галлию и дальше в Испанию, очистив Приднестровье, Прикарпатье и При дунайские области; с ними ушли и некоторые кельтские племена. В VI в. удалились из Придунайских областей в Северную Италию лангобарды. Вследствие этих передвижений преобладающим населением в Придунайских областях, в Прикарпатье, в бассейнах Вислы, Одера и Эльбы в конце концов и оказались славяне. Славянам уже тесно было на их прародине, и они естественно стремились к расселению. С другой стороны, их увлекали за собою и передвигавшиеся гунны. Таким образом, по всем данным, славяне попали в среднедунайские области, в Паннонию и прилегающие страны: здесь мы впервые встречаем их, по источникам, в сожительстве гуннов. Византийский посол Приск, ездивший в Паннонию в стан Атиллы в половине V в., встретил в этой местности смешанное население. Оседлые жители, которые перевозили послов через реки, по всем признакам были славяне: напиток, которым они угощали послов, назывался на их языке «медос», т.е. мед.
Мнение об исконном жительстве славян в Германии; его научная ценность. Итак, по соображению со всеми историческими обстоятельствами, распространение славян на запад от Вислы и от Карпатских гор совершалось в течение III—VI вв. по Р. X. Но часть ученых в этом вопросе заняла другую позицию, утверждая, что славяне искони обитали в Германии, а немцы в ней — позднейшие завоеватели-пришельцы. В этой школе славянских автохтонов наиболее видными являются чех Шембера и поляки Богуславский и Кентжиньский. В своей книге «Западные славяне в древнейшие времена» Шембера доказывает, что славяне уже в римские времена, гораздо ранее Великого переселения народов, обитали в пределах Тацитовой Германии. По его мнению, римские писатели недостаточно хорошо были осведомлены о населении так называемой Г ермании и принимали за германские и даже кельтские племена славян. Шембера усматривает славян в той народности, которая жила на востоке Германии и на запад от Вислы и которую сам Тацит считал германским племенем свевов. За славянское происхождение этих мнимых германцев говорят, по мнению Шемберы, народные, личные и топографические имена, встречающиеся у этих свевов и легко выводимые из местных славянских языков — чешского, лужицко-сербского, польско-поморского. За происхождение, отличное от германских племен, говорят также и особенности быта этих племен, которыми они отличаются
16


от собственно германцев. У них все другое, чем у германцев: и устройство поселений и самых жилищ, и распределение полей между земледельцами, и отсутствие тех укреплений, которые были у германцев. Их нравы и обычаи, как они описаны у Тацита и других писателей, совершенно иные, чем у германцев, сходные с нравами и обычаями славян, как изображают их нам древнейшие греко-римские писатели. Самые археологические находки от языческой эпохи в славянских землях совершенно другие, чем в собственно германских землях. Итак, свевы Тацита — это, собственно, те самые славяне, которые являются позднее к западу от Вислы. Этим и объясняется, по мнению Шемберы, молчание историков о выселении свевов на другие места и поселении на их место славян. Шембера думает, что во времена Тацита и население верхнедунайских областей — Реции, Норики и Паннонии — было уже не кельтское, а славянское. Доказательства его и здесь те же самые: объяснение из славянских корней народных личных и местных названий, встречающихся у римских писателей и относящихся к придунайским землям; сходство могильных древностей, добываемых в этих землях, с такими, которые признаны славянскими; сходство обычаев у здешних народностей с обычаями славянскими; молчание источников о переселении кельтов из придунайских земель и о занятии их славянами. Итак, по мнению Шемберы, ко II в. по Р. X. только Северо-Западная и Западная Германия была населена германцами, перешедшими частью уже в Галлию, а Восточная Германия, начиная от Эльбы, была населена уже славянами, распространившимися также и в верхнедунайских областях.
Теория Шемберы нашла себе дальнейшее развитие в трудах Богуславского «История северо-западных славян до половины XIII века» и В. Кент- жиньского «О славянах, живших некогда между Рейном и Эльбою, Заалою и чешскою границей», «Свевы и швабы». Оба этих автора ревностно собирают славянскую географическую номенклатуру в пределах Германии, относя ее к древнейшим временам; географические и этнографические названия, попадающиеся у греко-римских писателей, путем «диких этимологий», основывающихся на простом созвучии, выводят из славянского языка, например Abj£raveg. — галичане (Богуславский), Alisontia — Олеш- ница (Кентжиньский), Suevi — Slavi и т.д. В общем, все эти доказательства школы автохтонистов не выдерживают серьезной исторической критики. Но нельзя сказать, чтобы их усилия оказались совершенно бесполезными. Подбор славянской географической номенклатуры оказался все-таки полезным. На основании его является возможным продвинуть несколько на запад границу славянской прародины по сравнению с сообщениями Плиния и Тацита, именно полагать, что западная граница славянской прародины, начинаясь у устьев Одера, шла по Нижнему Одеру и далее по р. Варте к Висле, к впадению в нее р. Сана, по р. Сана и до Карпат. Такое расширение
17


исконных пределов славянского племени на запад в свою очередь облегчает понимание сообщения Птолемея о Балтийском море как о Вендском заливе. Едва ли можно думать, что славяне облегали Балтийское море с востока: здесь с незапамятных времен жили эстии-литовцы и финны, и нет никаких следов древнеславянских поселений.
Мнения об арийской прародине. Итак, западные славяне являются ответвлением от основного ствола этого племени, коренившегося в бассейне Вислы, в Прикарпатье и в бассейне Припяти и Среднего Днепра, ответвлением, которое покрыло собою бассейны Одера и Эльбы и Верхнего Дуная приблизительно только к концу VI в. Но откуда взялся основной ствол этого племени, коренившийся в указанной славянской прародине? И по этому поводу в науке существует разногласие, устранение которого принадлежит еще пока будущему, если только возможно когда-либо. Наиболее распространенным мнением долгое время было предположение, что славяне, как и большинство теперешних народов Европы, вышли из колыбели человечества — Азии, отделившись от одного общего арийского корня, от которого пошли и индусы с иранцами. Это мнение основывалось на родстве языков всех этих народов, на существовании в европейских языках слов для обозначения предметов, которые не существуют в Европе и с которыми предки теперешних европейцев могли познакомиться только в Азии и под другими географическими широтами. По другому мнению, ныне все более и более приобретающему последователей, исконною родиною так называемых арийцев была именно Средняя Европа, так что и славяне являются в ней автохтонами. Мы не будем входить здесь в разбор этого научного контроверза и ограничимся одним только упоминанием о нем, так как для основных задач предпринимаемого обзора истории западных славян решение этого вопроса в ту или другую сторону довольно безразлично.


III. 	ЗАПАДНЫЕ СЛАВЯНЕ В VII—IX ВЕКАХ: ИХ ЭКОНОМИЧЕСКИЙ И ОБЩЕСТВЕННЫЙ БЫТ
Источники для древнейшей истории западных славян. Первые два-три века по расселении пошли у западных славян на устройство своей хозяйственной жизни на новых местах, на организацию элементарных форм общежития и на борьбу за существование с соседями. До нас дошли только глухие отголоски борьбы славян с соседями, с аварами и германцами, но не дошло почти никаких прямых свидетельств и указаний, относящихся к внутреннему процессу их жизни. Источники начинают говорить о внутреннем быте западных славян сравнительно поздно, когда немцы начали покорять их и распространять среди них христианство, т.е. с конца VIII в. Наибольшее количество сведений о полабско-прибалтийских славянах дают: Эйнгард, друг и советник императора Карла Великого и его сына Людовика Благочестного, написавший «Летописи» своего времени (Annales) и «Житие Карла Великого» (Vita Caroli Magni); саксонский монах Корвейского (на р. Везере) монастыря; Видукинд, во второй половине X в. написавший по личным воспоминаниям и народным преданиям «Саксонские деяния» (Res gestae Saxonicae) (доведены им до 973 г.); Титмар, епископ Мерзе- бургский (975—1019), написавший хронику событий от восшествия на престол Генриха Птицелова до 1018 г.; каноник Адам Бременский (t 1076), написавший «Деяния первосвященников Гамбургской церкви» (Gesta Hammaburgensis ecclesiae pontificum), в которых он много сообщает и о соседних славянах; священник Гелъмолъд, написавший «Славянскую хронику» до 1170 г. (Chronica Slavorum); Саксон Грамматик, в начале XIII в. (t 1208) написавший «Датскую историю» до 1168 г. (Historia Danica). Кроме этих важнейших трудов известия о прибалтийских и полабских славянах дают жития св. Оттона, епископа Бамбергского (1103—1139 гг.), проповедовавшего христианство на Поморье, и многочисленные германские летописи, из которых важнейшие — летописи монастыря Лорш на Рейне в Гессене (нач. IX в.), летописи монастыря Фульда в Гессен-Нассау (IX в.), монастыря Берти во Фландрии (IX в.), монастыри Корвейского (IX в.) и нек. др. Что касается
19


чехов и поляков, то древнейшие известия о них находятся в хрониках Косьмы Пражского (XII в.) и Мартина Галла (XII в.). При таких условиях и внутреннюю жизнь западного славянства в первые века по его расселении приходится установлять ретроспективно, отправляясь от показаний более позднего времени и сопоставляя эти показания с известиями о славянах греко-римских писателей и с данными сравнительного языковедения.
Культурное наследие, внесенное западными славянами из эпохи совместного жительства. Из данных сравнительного языковедения выходит прежде всего, что западные славяне отделялись от общей массы славянства с навыками и знаниями оседлого народа, занимающегося земледелием, скотоводством, пчеловодством, звероловством и рыболовством и знающего некоторые несложные ремесла и торговый обмен. Названия, относящиеся до оседлого быта и перечисленных занятий, звучат в языках западных славян более или менее одинаково с языками восточных и южных славян, из чего следует, что их прототипы существовали у славян еще в то время, когда они не разделялись. Но так как слово существует для обозначения известного материального или духовного факта, то и по инвентарю «всеславянских» слов
можно до известной степени судить о материальной обстановке и умственном кругозоре славянства в эпоху его совместной жизни. Нет, конечно, возможности в кратком изложении охватить весь этот инвентарь. Ограничимся только некоторыми примерами, иллюстрирующими высказанное положение. Оказывается, что в западнославянских языках сходно с восточно- и южнославянскими звучат названия двух главных типов селений — села (польск, siolo, wies, чешек, ves) и города в древнем смысле (польск. grod, чешек, hrad); сходно называются дом (польск. dom, чешек, dum) и его части: стена (польск. sciana, чешек, stena), дверь (польск. drzwi, чешек, dvere), окно (польск. okno, чешек, окно), стреха (польск. strzecha, чешек, strecha); сходны названия до- Западный славянин. машней обстановки и утвари: стол
Антропологическая реконструкция (польск. stol, чешек, stul), лавка (польск.
Е.В. Веселовской lawka, чешек, lavice), печь (польск. piec,
20


чешек, рее), котел (польск. kociet, чешек, kotel), ложка (польск. tygka, чешек. Шее); земледельческих и других орудий: рало (польск. radio, чешек, radio), плуг (польск. plug, чешек, pluh), лемех (польск. lemesz, чешек, lemech, lemes), воз (польск. woz, чешек, vuz), колесо (польск. koto, чешек, kolo), секира (польск. siekiera, чешек, sekera), долото (польск. dloto, чешек, dlato), клещи (польск. kleszcze, чешек, kleste), гвоздь (польск. gwozdz, чешек, hvozd), пила (польск. pita, чешек, pila); более или менее одинаковы в этих языках названия хлебных и волокнистых растений: жито — рожь (польск. zyto, чешек, zito), ячмень (польск. j^ezmien, чешек, jeemen), овес (польск. owies, чешек, oves), просо (польск. proso, чешек, proso), пшеница (польск. pszenica, чешек, psenice), гречиха (польск. gryka), лен (польск. 1еп, чешек. 1еп), конопля (польск. konopie, чешек, копорё), мак (польск. и чешек, так); овощей и плодов: капуста (польск. kapusta, чешек, kapusta), огурец (польск. ogurec, чешек, okurka), чеснок (польск. czosnek, чешек, cesnek), репа (польск. rzepa, чешек, гера), редька (польск. rzodkiew, чешек, redkev), морковь (польск. marchew, чешек, mrkev), яблоко (польск. jablko, чешек, jablko), груша (польск. grusza, чешек, hruska), слива (польск. sliwa, чешек, sliva), вишня (польск. wisnia, чешек. vi§ne), черешня (польск. czeresnia. чешек, tresne), орех (польск. orzeeh, чешек, otoch); сходны и названия домашних животных: пес (польск. pies, чешек, pes), конь (польск. коп, чешек, кип), кобыла (польск. kobyla, чешек, kobyla), бык — вол (польск. byk, wol, чешек, vul), корова (польск. krowa, чешек, krava), козел и коза (польск. koziol, koza, чешек, kozel, koza), баран (польск. baran, чешек, beran), овца (польск. owca, чешек, ovea), ягня (польск. jagni^, чешек, jehne), курица (польск. kura, чешек, kure), гусь (польск. ges, чешек, husa), пчела (польск. pszczola, чешек, vcela), и получаемых от них продуктов: волна-шерсть (польск. welna, sierc, чешек, vlna), мясо (польск. mi^so, чешек, maso), молоко (польск. mleko, чешек, mleko), масло (польск. maslo, чешек, maslo), сыр (польск. ser, чешек, syr), творог (польск. twarog, чешек, tvaroh), воск (польск. wosk, чешек, vosk) и мед (польск. miod, чешек, med); сходно называются некоторые металлы: железо (польск. zelazo, чешек, zelezo), медь (польск. miedz, чешек, med), серебро (польск. srebro, чешек, stribro), золото (польск. zloto, чешек, zlato); материалы для одежды: полотно (польск. plotno, чешек, pletno), сукно (польск. и чешек, sukno); занимающиеся ремеслом: коваль (польск. kowal, чешек, koval), ткач (польск. tkaez, чешек, tkadlec), гончар (польск. gamezafz); украшения: перстень (польск. pierscien, чешек, prsten), обруч (польск. obruce, чешек, obrac); музыкальные инструменты: труба (польск. truba, чешек, fcmnba), гусли (польск., gesle, чешек, husiaif, гусляр), бубен (польск. b^ben, чешек, bubin) и т.д.
Уже по приведенному перечню слов можно судить, что западные славяне, отделяясь от основной массы славянства, уносили с собою довольно значительный культурный капитал, что в эпоху расселения они далеки уже
21


были от примитивного быта дикарей. Их расселению предшествовало многовековое культурное развитие в тесном общении как между собою, так и с другими народами одного общего арийского корня (многие из перечисленных слов имеют родство с словами, обозначающими те же понятия в других индоевропейских языках). Приведенный перечень можно еще дополнить названиями, относящимися до торгового обмена: торг (польск. targ, чешек, trh), локоть (польск. lokiec, чешек, loket), мера (польск. miara, чешек, mira), купец (польск. kupiec, чешек, kupec); до религиозных верований и обрядов: бог (польск. bog, чешек. ЬйЬ), молитва (польск. modlitwa, чешек, modlitba), могила (польск. mogiia, чешек, mohyla), пекло (польск. pieklo, чешек, peklo), рай (польск. raj, чешек, rai); до общественной организации: род (польск. и чешек, rod), племя (польск. plemish, чешек, pleme), владыка (польск. wladyka, чешек, vladyka), воевода (польск. wojewoda, чешек, vojevoda), староста (польск. и чешек, starosta), кмет (польск. kmee, чешек, kmet), закон (польск. и чешек, zakon), право (польск. и чешек, prawo, pravo).
Экономический быт западных славян непосредственно после расселения. В эпоху расселения должно было неизбежно происходить некоторое понижение культурного уровня славянства вследствие хозяйственного расстройства и общественной дезорганизации, сопровождавшей расселение. Этим, по всей вероятности, и объясняются отзывы греческих писателей. VI и нач. VII в. Прокопия, Маврикия и Льва Мудрого о житье-бытье славян. Славяне, по их словам, живут в жалких хижинах, которые они постоянно бросают, в грязи, скудно и беззаботно, почти без всякой общественной организации и т.д. Но как бы то ни было, славянам не пришлось на новых местах заново проходить весь тот путь развития, который они уже совершила в эпоху совместного жительства. Приобретенные навыки, знания и идеи так или иначе сохранялись в их среде и потому как только устроились они на постоянное жительство на новых местах, так должна была последовать и известная реставрация прежнего житья-бытья; расселившись по сенам и деревням, западные славяне понастроили, где было нужно, для защиты от нападений врагов гроды, грады, принялись обрабатывать земли, разводить домашних животных, бить зверей, ловить рыбу, приготовлять разные хозяйственные изделия, принялись добычею и изделиями меняться как между собою, так и с другими народами. С течением времени они втянулись даже в торгово-промышленный круговорот, совершавшийся между Передней Азией и Европой. О торговле их с Востоком свидетельствуют арабские монеты халифов Омайядской и Абасендской династий, преимущественно VIII и IX вв., находимые на Балтийском славянском побережье. Значительного развития достигла торговля западных славян и с Германией. Эта торговля привлекла к ним и значительное количество немецкой монеты — пфеннигов,
22


вследствие чего это имя и вошло в употребление для обозначения денег, монеты (польск. pien^dz, чешек, penize). Главною статьею отпускной торговли западных славян так же, как и восточных, были дорогие меха, вследствие чего у западных славян так же, как и у восточных, гривна кун (marca emmarum) сделалась меновою единицею, а куны обозначением денег (на куны считали в Польше, как и на Руси, еще в XIII в.); кроме мехов, ходкими товарами были воск и мед. Торговля свила себе гнездо в некоторых приморских городах, каковыми были: Рарог, главный город бодричей, бывший средоточием торговли с Данией уже в начале IX в., Старград, город вагров, Юлин, или Волин, и Щетин в дельте Одера, Колобрег при устье Персанты и Гданьск на Висле. В X и XI вв. западнославянская торговля была в полном ходу, но началась она задолго до этого времени, ибо уже в начале VII в., по рассказу франкского летописца Фредегара, к славянам ездили купцы с Запада. Это развитие торговли должно было повлиять не только на материальную культуру, но и на изменение общественного строя западного славянства, как он выработался ко времени их расселения.
Родо-племенной строй в эпоху расселения. До расселения славяне, по всем данным, жили в формах родо-племенной организации. Общую схему ее можно представить в следующем виде. Разросшаяся семья, состоявшая из отца и матери, сыновей с женами и детьми, а иногда и третьего и четвертого поколений, заселяя «весь», составляла общину, соединенную узами кровного родства, иначе род. Община-род носила общее имя от своего родоначальника (с окончанием на -ичи, -овичи, -вцы), владела сообща имуществом и управлялась своим старшим — старостою, владыкою, господарем, который поддерживал мир и согласие в общине, разбирал недоразумения в ее среде и распоряжался трудом ее членов. Первоначально старейшиной был естественный глава семьи — отец, дед, иногда прадед, а по смерти его старший или способнейший по выбору сын или внук и т.д. Род, разрастаясь в дальнейшем, распадался на несколько родов, которые, расселяясь по соседству и сознавая свое родство, образовывали следующую ступень общественной организации жупу, во главе которой стоял жупан. Жупа, разрастаясь в дальнейшем или соединяясь с другими жупами, образовывала племя, во главе которого стоял воевода, князь. Жупаны, воеводы и князья выходили обыкновенно из старших членов старшего рода. Общественная жизнь и частные отношения во всех этих соединениях нормировались распоряжениями и судом этих властей, которые в свою очередь руководствовались выработавшимся в обществе правосознанием и обычаем, правом и законом, а также и решениями родовых и племенных совещаний — вече.
Такова была в общей схеме общественная организация славян, выработавшаяся у них еще до расселения. О существовании ее приходится
23


заключать главным образом по пережиткам ее, сохранявшимся в быту славян в позднейшее время, после расселения и даже после образования первоначальных славянских государств. Но есть и некоторые прямые исторические свидетельства, подтверждающие справедливость вышеизложенной ученой конструкции. Так, существование мелких родственных союзов у славян подтверждается известием Иордана, что кроме общих названий «славяне» и «анты» существует множество частных их названий, по родам и местностям — per varias familias et locas. С этим же сходятся и известия императора Маврикия о многочисленных филах, племенах, на которые распадаются славяне, и о племеначальниках, филархах или царьках (ррцуед). О существовании веч говорит сообщение Прокопия, что славяне и анты не подчиняются одному мужу, но искони живут в народовластии. Однако у тех же писателей находим известия о существовании у славян и более крупных соединений и их вождей. Иордан рассказывает, что остготский король Виштар через несколько лет по прибытии гуннов напал на антов, разгромил их, а царя Божа с сыновьями его и семьюдесятью старейшинами для устрашения распял (regemque eorum Boz nomine cum filiis suis et septuaginta primatibus in exemplum terroris affixit). Здесь выступает таким образом уже целый союз племен и старейшин с одним вождем во главе. Такой же союз выступает позднее в сообщении Менандра о посольстве аварского хана до славянского князя Давриты и союзных с ним вождей (xai a £uv айтго rjyepoves). Эти вожди на общем собрании решают все дела, представляя собою весь объединенный народ. Объединенные в крупные союзы славяне изображаются названными писателями как родственные племена, единоплеменники. Анты, по словам Прокопия, действовали против славян как единоплеменники (paxopevo? 6в £uv xoig opoyeveai лрбд ZqXaPqvol)^); антские старейшины, по рассказу Менандра, посылая Мезамира к аварскому хану, наказывали ему выкупать соплеменников (xivag той о 1X8lou qpuXou) из плена.
Собственно, при расселении первоначальная родо-племенная организация славян должна была подвергаться разрушению: расселялись по разным местам как члены родов, так и родственные роды — братства и племена; разрывались старые родственные связи и заменялись новыми — связями соседства. Но с течением времени, когда первоначальное брожение улегалось, мало-помалу восстанавливались и прежние формы быта. Отделившиеся семьи, разрастаясь, превращались в роды; роды, разрастаясь, превращались в племена. Даже группы разных родов и племен, поселяясь вместе, устраивали свое общежитие по прежним формам родо-племенных организаций, образовывали как бы искусственные роды и племена. Этот процесс был общим для всего славянства, в том числе, конечно, и для западных славян.
24


Общественные союзы у западных славян в IX—XII в. ВIX, X и XI вв., когда о западных славянах начинают появляться разнообразные письменные известия, у них оказывается в наличности множество племен, образующих несколько групп. По известию так называемого «Баварского географа» второй половины IX. в., на Висле и Верхнем Одере обозначаются висляне (позже поляне), ополяне и слензане и др. Наш Начальный летописец знает на Висле полян и мазовшан\ позже выступают здесь еще куявы по левому берегу Вислы и верховьям р. Нотеци. По сообщению английского короля Альфреда Великого (второй половины IX в.) и византийского императора Константина Багрянородного (первой половины X в.), обозначаются славянские племена в области Верхней Эльбы и ее притока Влтавы и р. Моравы: бемы, или чехи, и мораване. Большое число славянских племен по известиям «географа Баварского», Эйнгарда, Видукинда, Титмара Мерзебургского, Адама Бременского, выступает и на Средней, и на Нижней Эльбе, и по всему Прибалтийскому побережью. В непосредственном соседстве с чехами, между рекою Савою (приток Лабы) и Боброю (приток Одры), в нынешних Саксониях (королевстве и провинциях) выступает группа сербо-лужицких племен: сербы и гломачи (между Савою и Лабою), милъчане и лужичане (между Лабою и Одрою) и др. На север от сербо-лужицких племен в нынешнем Бранденбурге и восточной части Мекленбурга выступают: шпревяне на Нижней Шпрове, гаволяне, или стодоряне, по р. Гаволе, моричане между Гаволею и Лабою, у кране и речане по р. Укре, впадающей в Малый Штеттинский залив, ратари и доленчане по р. Доленице, притоке Пены, и вокруг озера Доленского, черезпеняне за р. Пеною на север до моря, хижане между р. Варною и Рекницею, впадающими в море, ране на острове Ран (Рюген) и др. Часть этих племен — ратари, доленчане, черезпеняне и хижане — являются в IX и X вв. объединенными в одну группу под именем велетов. Позже, в XI в., к этой группе примыкают и другие перечисленные здесь племена, и вся группа носит имя лютичей. К западу от этих лютичей, в западной части нынешнего Мекленбурга, в юго-восточной части Голь- штинии и в герцогстве Люнебургском за Эльбой, выступает группа племен, объединяемых именем ободритов, или бодричей. Таковы: вагры в нынешней юго-восточной части Шлезвиг-Гольштейна до р. Травны; бодричи к востоку от них, между Травною и Варною; полабы и варны к югу от них, от р. Лабы и до озера Морицкого; к югу от полабов бытенцы, к югу от варнов смоляне; на левом берегу Лабы, в нынешнем Люнебурге, глиняне и древане (теперь эта местность называется Вендланд, область вендов, славян). К востоку от лютичей, по Балтийскому побережью, от Одры до Вислы, выступают поморяне. Все эти племена выступают по источникам и особо, и в союзах друг с другом. Есть указания и на то, что и эти сами по себе небольшие общества в свою очередь были соединениями еще более мелких обществ. Когда
25


немцы покорили стодорян — одно из лютических племен, они нашли их землю, поделенную на округа (pagi); в каждом из таких округов был свой город, к которому тянули села и деревни; немцы убили у стодорян тридцать князей, очевидно, старшин или вождей этих округов. Анализ источников открывает то же самое и относительно других населенных выше народцев — например, вагров.
Превращение родо-племенной организации в политическую. Но что
такое представляют собой эти мелкие общества, на которые распадались славянские народцы? По-видимому, это были соединения, выросшие из кровных связей. Об этом говорят прежде всего собственные имена этих общин, указывающие на единство происхождения их членов: земчичи, ле- шичи, нелетичи, морничи и т.д. Даже и нарицательное имя, которое носили эти общины, свидетельствует о том же. У сербов и поморян эти общины несомненно назывались в старину жупами, ибо их старшины (seniores vil- larum) в позднейшее время, в XII и XIII вв., именуются в актах жупанами. Но жупами, как известно, назывались у других (южных) славян разросшиеся роды, племена, а жупанами — их старейшины. Значит, и западные славяне на первых порах имели ту же общественную организацию, что и южные. У поляков в древнейших актах мелкие общины выступают с именем опо- ле, по-лат. vicinia. Здесь уже нет представления об общем происхождении, а только о совокупном местожительстве. Но есть данные, позволяющие утверждать, что имя «ополье» позднейшее, а древнейшее было «жупа». Начальники городов в опольях, или каштеляны, назывались у поляков панами. Но это имя есть только сокращение слова «жупан». Повинность ополья кормить проезжающего князя называлась жупною или прямо жупою: суд в опольях назывался жупным (supa —judicium regale), а заседавшие в нем судьи — жупниками (supparii). Такой же жупный суд существовал и у чехов (officium supae, supa).
Итак, мелкие общины, на которые делились западные славянские народы в IX—X вв., развились несомненно из родов. Весьма вероятно, что по типу родов во время самого расселения создавались и союзы совершенно чуждых друг другу людей, живших в одном месте; возможно далее, что роды увеличивались не только путем рождений, но и путем приселения к ним со стороны. По крайней мере, позднее мы уже не замечаем родства между членами рассматриваемых общин, а только простое соседство. Но во всяком случае прототипом таких соединений был род; род дал им свое имя и отчасти свою внутреннюю организацию в виде веча, старшин, общих выгонов, лесов, вод и других угодий и т. д,
Мелкие общины, как мы видели, были только частями более крупных союзов, их, так сказать, ячейками. Спрашивается: что такое представляют со¬
26


бой более крупные союзы, все эти перечисленные народцы? Прототипом этих союзов несомненно были крупные родственные союзы, группы родственных родов или жуп, племена. Некоторые из них несомненно выросли из племени, имеющего одного родоначальника, например бодричи. Но в большинстве их уже нельзя открыть соединения на основе кровного единства. Большая часть их обозначается чисто географическими именами по данной местности, где они живут. Таковы, например, ране, черезпеняне, укряне, полабы, гаволяне, ополяне и т.д. Это преобладание чисто топографических названий является указанием, что в этих народцах, племенах мы уже имеем перед собою группы общин, соединенных не узами родства, а узами сожительства в данной местности. Если расселение должно было потрясти в значительной степени родовую организацию славян, тем более разрушительно должно было отразиться оно на племенных, более крупных кровных соединениях. Славянская колонизация совершалась исподволь, незаметно для сторонних наблюдений, не массовыми передвижениями племен, а частичными переселениями семей и родов. На новых местах переселенцы оказывались часто без своего рода и еще чаще без своего племени и, не имея возможности жить особняком, вступали в союзы с соседями. Так образовались некоторые жупы; так же сгруппировались в союзы, или племена, и соседние, родственные и чуждые друг другу по происхождению жупы. Наименование таких групп племенами является поэтому в значительной степени условным, хотя нельзя отрицать того, что внутренняя организация их могла складываться по хорошо знакомой славянам племенной организации.
Итак, в связи с расселением у западных славян должна была утратить простоту и чистоту их старая, праславянская родо-племенная организация. Формы ее остались, но общество, имя обнимавшееся, изменилось и усложнилось: в родах и жупах были не только люди родственного происхождения, но и чужеродцы, в племенах — не только родственные, но и чуждые по происхождению жупы. Можно сказать, что родо-племенная организация у западных славян после их расселения из родственной, естественной превратилась уже, в сущности, в политическую, искусственно-юридическую. Этот процесс был, как уже сказано, общим для всех славян, не только западных, но и восточных и южных. Восточнославянские сельские общины были союзами не только родственников, но и чужеродцев, связанных единством власти (старосты) и круговою ответственностью (вервь); югославянские задруги также были родственными соединениями, включавшими адаптированных чужеродцев, и т.д.
Образование общественных классов у западных славян. Дальнейшие перемены в общественном строе расселившихся западных славян совершались в связи с развивавшимся среди них имущественным неравенством
2 7


и классовою дифференциациею. С течением времени люди, имевшие рабов и более или менее значительную движимость, стали занимать большие пространства земли, осваивать их и заводить на них крупное хозяйство. В такое положение становились прежде всего родовые и племенные старейшины и вожди, имевшие случай набрать больше, чем другие, добычи и рабов, пользоваться услугами и свободных подчиненных им людей. Вот почему и первыми землевладельцами у западных славян выступают в IX—XI вв. владыки, паны (жупаны) и князья, т.е. люди, идущие в прямой линии от родовых и племенных старейшин. Развитие землевладения, обусловленное наличием некоторого имущественного неравенства, в свою очередь двигало дальше развитие этого имущественного неравенства, создавало класс богатых, состоятельных людей. В том же направлении влияло и развитие торговли, о котором сказано выше. Но имущественное неравенство повело к изменению социальной структуры западнославянских обществ. Первоначальная простота и однообразие состава их обществ заменились сложностью, классовым разнообразием. У западных славян, как и у восточных, с течением времени должны были выделяться свои большие или лучшие люди, житьи, купцы, свои меньшие, или молодшие, люди, чернь. И действительно, как только начинают говорить о них немецкие писатели, мы встречаем у них barones, primates или priznores, nobiles, vulgus.
Но изменения в социальном строе неизбежно должны были привести к известным переменам и в быту политическом. Власть в славянских общинах, по древнейшим свидетельствам греческих писателей, принадлежала всему народу, собиравшемуся на вечах, и старейшинам, получавшим ее либо по старшинству, либо по личным качествам — уму, опытности, храбрости и т.д. Но теперь чистое народное самоуправление стало исподволь уступать место руководительству знати, общенародные веча заменяться совещаниями знати или, по крайней мере, идти вслед за ними. Вот пример из IX в. Людовику Благочестивому, сыну Карла Великого, пожаловались на бодрицкого князя Чедрага и просили сместить его. Людовик послал разузнать, общее ли это желание бодричей или нет. Ему принесли ответ, что мнения народа на этот счет различны, но что все лучшие и знатнейшие люди желают единодушно Чедрага, и этого оказалось достаточным для того, чтобы оставить его на княжении. Чем далее подвигаемся в IX, X и XI вв., тем все заметнее становится, по источникам, политическое преобладание знати, особенно у тех племен, где княжеская власть не получила сильного развития. Наибольшего значения достигла знать у торгового народа поморян. Выделение знати, лучших людей как особого класса общества должно было отразиться и на личном составе западнославянских властей. Если прежде старостою, жупаном становился старейший в общине или избранный народом за свои личные качества муж, то теперь в старосты, жупаны стали чаще всего попадать богатые, знатные
28


и сильные люди, и притом не всегда по добровольному избранию общины, а иногда и навязываясь ей силою. Богатый, знатный и сильный человек и жупан стали синонимами. Вероятно, и князья многих племен стали выходить из этого же класса богатых и сильных людей, которые имели возможность окружать себя большим количеством слуг и преданных им людей.
Общий ход внутреннего развития западных славян до объединения их в крупные союзы и государства. Резюмируем теперь все, что можно установить по источникам относительно быта западных славян до образования среди них крупных племенных союзов и государств. Поселившиеся в бассейнах Вислы, Одера, Эльбы и Верхнего Дуная славяне занялись здесь тем же самым, чем занимались и ранее, т.е. земледелием, скотоводством, рыболовством, охотою и некоторыми домашними ремеслами. Сверх того, значительного развития достигала у них торговля с западными соседями и Востоком, куда они сбывали преимущественно меха, воск и мед, как и восточные славяне. Общественная организация их продолжала удерживать формы родо-племенной, но, по существу, превратилась уже в политическую. Мелкие общественные союзы, в которых жили западные славяне и которые назывались жупами, были уже союзами не родства только, но и соседства; более крупные общественные соединения, или племена, были большей частью группами соседних, неродственных жуп. Среди западных славян развилась частная недвижимая собственность, появилось имущественное неравенство, выделились классы лучших, знатных, сильных людей, землевладельцев и купцов. Этот класс стал играть первенствующую, руководящую роль в народных вечах и замещать места вождей и старшин народных. Такова была эволюция западнославянской общественной жизни за время VII—IX вв. Эта эволюция совершилась главным образом под влиянием двух факторов — расселения и торгового обмена. Дальнейшая эволюция произошла уже под влиянием нового фактора — напряженной борьбы за существование.


IV. 	БОРЬБА ЗАПАДНЫХ СЛАВЯН С СОСЕДЯМИ В VII-XII ВЕКАХ И ОБРАЗОВАНИЕ СРЕДИ НИХ КРУПНЫХ СОЮЗОВ И МОНАРХИЙ
Мы познакомились с теми изменениями, которые внесли в общественную организацию западных славян самый факт расселения их по новым местам и развившийся у них торгово-промышленный обмен между собою и с другими народами. Но одновременно с мирными торговыми сношениями у западных славян шла и вооруженная борьба как между собою, так и с соседями, сначала с аварами и германскими племенами, затем с венграми и германцами и, наконец, с одними германцами, сплотившимися в могущественное государство. Эта борьба, со своей стороны, внесла известные изменения в жизнь западного славянства, а именно содействовала образованию среди них крупных политических соединений, из которых некоторые сделались постоянными и прочными, превратились в государства.
Борьба с аварами. Первые зачатки государственного объединения среди западных славян появились во время борьбы с аварами. Эта тюркская орда, вышедшая из Азии, врезалась в среду славянства во второй половине VI в. Вызванные из южных степей Восточной Европы лангобардами на помощь против геоидов, авары завладели их страною, Дакиею, а после того, как Альбоин в 668 г. увел лангобардов с Дуная в Италию, авары заняли всю Паннонию. Поселившись в Дакии и Паннонии, авары подчинили себе живших здесь славян и с их помощью начали громить Византийскую империю. Франкский летописец Фредегар (VII в.) пишет: «Венды были работниками гуннам издревле, так что, когда гунны шли ратью против какого-нибудь народа, они ставили впереди своего лагеря их соединенное войско, и венды сражались; если они одерживали верх, тогда гунны подходили, чтобы забрать добычу; а если венды начинали поддаваться, то, получив подмогу со стороны гуннов, они снова набирались силы. Каждый год гунны приходили к славянам на зимовку, брали в наложницы жен славян и дочерей». Тягость аварского ига испытывали на себе преимущественно те славяне, которые
30


расселились по соседству с Дакией в Паннонии. Наша летопись записала предание о том, как мучили авары дулебов: «Аще поехати будяше обрииу, не дадяше вггрячи ни коня, ни вола, но веляте впрячи три ли, четыре ли, пять ли жен в телегу и повести обрина: тако му чеху дулебы. Быша бо обри телом велици и умом горды, и Бог потреби я, помроша вси и не остася ни один обрин; есть притча на Руси и до сего дне: погибоша аки обре, их же несть племени, ни наследника». Но и западным славянам, по всем данным, приходилось туго от этих насильников, поражавших своим огромным ростом и физическою силою. Имя «обр», «обрин» стало и у западных славян нарицательным именем для обозначения великана (чешек, obr, польск. olbrzym). Игу аваров подверглись славяне, поселившиеся в Богемии. Эта область стала проходною для аваров, которые с 596 г. стали непрерывно вторгаться отсюда в Тюрингию. Угнетения, испытываемые этими славянами, а равно и теми, которые расселились на Верхней Саве и Драве, заставили их в конце концов восстать против насильников и сомкнуться в союз под начальством одного вождя.
Образование богемского союза под властью Само. По рассказу франкского летописца Фредегара, в сороковой год царствования Лотаря, т.е. в 623 г., один человек по имени Само, родом франк, собрал около себя значительное число торговцев и отправился с ними к славянам, иначе вине- дам, для торговых целей. Как раз в это самое время произошло восстание славян против аваров. Само присоединился к ним и настолько отличился в битвах с аварами, что славяне выбрали его своим царем. Под властью его
Обры притесняют дулебов, заставляя их женщин возить повозки. Радзивилловская летопись
31


кроме славян Богемии объединились хорутане, жившие на Верхней Саве и Драве: об этом свидетельствует книга «Об обращении баварцев и хору тан» (De convensione Bagoariorum et Carantanorum libellus). В конце концов эти славяне совершенно освободились от власти аваров. Но, освободившись от власти аваров, славяне вступили в борьбу с франками. Поводом послужило ограбление франкских купцов в державе Само. Само одолел войско франкского короля Дагобера, после чего к нему примкнули и другие славянские племена, например сербы с своим князем Дерваном. Так слагался довольно крупный политический союз из западных и частью южных славян с тенденциею к дальнейшему расширению, возникало политическое сооружение с намеком на будущее славянское государство. Само правил своим государством 35 лет; после его смерти оно разложилось.
Союзы полабских славян и политика Каролингов. Но борьба с аварами и германскими племенами, в особенности саксами и датчанами, а также междоусобия и столкновения продолжались, и это не могло оставаться без влияния на политическое развитие западного славянства. Тенденция к единению племен, к формировке крупных политических соединений поддерживалась этою борьбою, и к концу VIII в. мы видим полабских славян организованными в союзы Бодрицкий, Лютицкий, Сербский и Чешский. Карлу Великому пришлось иметь дело именно с этими союзами, а не с отдельными мелкими племенами.
Вступив в борьбу с саксами, Карл нашел союзников против них в лице бодричей, которые уже давно боролись с саксами и помогали против них еще отцу Карла — Пипину Короткому. Но зато лютичи помогали саксам против франков. Вследствие этого, разбив саксов, Карл обрушился на лютичей; в этом походе на стороне его участвовали бодричи со своим князем Виль- чаном и сербы. Соединенная франкская и славянская рать страшно опустошила землю лютичей, которые в конце концов должны были покориться: их главный князь Драговит, а за ним и другие князья и жупаны явились к Карлу, признали свою зависимость и выдали заложников. Бодричи и после того помогали Карлу против саксов, причем в борьбе погиб и князь их Вильчан. В 804 г. Карл явился на помощь к бодричам, утвердил у них князем Дражка вместо погибшего Вильчана и подарил им так называемую Нордальбингию (ныне Западную Гольштинию), из-за которой шла у них борьба с саксами. Впрочем, эта Нордальбингия недолго оставалась во владении бодричей. Так как союзники саксов — датчане вместе с лютичами — стали пустошить землю бодричей (между прочим, разорили у них большой торговый город Рарог), так как благодаря этим вторжениям стал разлагаться самый союз бодричей (от него отпали глиняне и смоляне), Карл Великий счел нужным занять Нордальбингию и устроить в ней франкскую марку с крепостью на
32


месте нынешнего Гамбурга. Другая франкская марка была основана и на левом берегу Лабы против земли глинян и смолян. Попытка лютичей разорить эту марку вызвала против них в 812 г. новый поход Карла, закончившийся покорением лютичей: они вынуждены были дать заложников. Еще раньше, в 805,806 и 807 гг., франконские войска опустошили земли сербов, гломачей и чехов и заставили эти племена признать свою зависимость от франкского короля и выдать заложников. Биограф Карла Великого Эйнгард отмечает, что все варварские народы от Дуная и до Вислы и Балтийского моря должны были признать себя данниками Карла. Между прочими Карл покорил словинцев, живших на Дунае и Верхней Саве и Драве и основал на их землях три марки: Восточную, которой суждено было стать ядром нынешней Австрии, Хорутанскую и Словинскую; покорены им были также и хорваты на Саве и в Далмации. Покорение славян диктовалось Карлу Великому отчасти самою жизнью — непрестанными нападениями славян на пограничные германские области, отчасти тою идеею, которая связывалась с его новым саном — римского императора. По мысли папы и императора восстановленная Римская империя должна была стать универсальной, объять весь известный тогда orbis terrarum, как христианские, так и варварские страны: все страны, все короли и князья должны были стать подвластными единому римскому императору и принадлежать к единой христианской церкви, главою которой был папа. И в глазах самих славян Карл стал носителем наивысшей государственной власти, вследствие чего во всех западнославянских языках и частью у южных славян имя его стало нарицательным для обозначения государя высшего ранга. Не надеясь, однако, на всегдашнее подчинение славян, Карл озаботился укреплением со стороны и германской границы. Так возник limes sorabicus. Он начинался в окрестностях нынешнего Линца на Дунае, шел по течению этой реки до Регенсбурга, откуда направлялся на север и достигал берегов Регница в окрестностях нынешнего Нюрнберга; от впадения Регница в Майн пересекал Франконский лес, тогда еще огромную пущу, в направлении к Эрфурту; отсюда течением Савы и Лабы доходил до города Бардевика, где поворачивал на северо-восток и по берегу Травены достигал Балтийского моря.
Положение, созданное Карлом Великим, продолжалось на первых порах и при его преемниках. Людовик Благочестивый продолжал повелевать бодричами и лютичами, судил, низлагал и подтверждал их князей. Но в конце 30-х гг. IX в. славяне выходят из повиновения — начинают нападать на германские марки, разбивать войска, выжигать поселения. То же самое происходит и по смерти Людовика Благочестивого, во время междоусобия его сыновей. Когда эти междоусобия прекратились разделом империи Карла Великого между его внуками, то королю Людовику Немецкому пришлось уже иметь дело с крупною политическою силою, которая выросла в то время
2 Любавский М. К.
33


среди западных славян, в которая чуть было не объединила их всех в борьбе с немцами: то была Великоморавская держава.
Образование и распадение Великоморавской державы. Ядро этой державы образовалось в Моравии. К 880 г. моравский князь Моймир изгнал из Нитранской области (ныне область словаков между Дунаем и Троном) князя Прибину, который не захотел подчиняться ему. Прибина нашел себе убежище и защиту у немецкого короля Людовика, который дал ему в ленное владение Нижнюю Паннонию, т.е. землю между Дунаем, Дравою и Рабом, вокруг озера Блатна (ныне Балатон, или Платтеи). В 846 г. Людовик предпринял поход в Моравию, сверг с княжения Моймира и посадил на его место князем в Моравии племянника его Ростислава. Людовик рассчитывал, что ставленник его Ростислав будет верным его вассалом, но ошибся в своих расчетах. Новый моравский князь прежде всего настроил города в своей стране, в том числе Велеград, сделавшийся главным городом Моравии, а затем, когда началась борьба Людовика с сыновьями Кардоманом и Людовиком, поддерживал сыновей против отца и воспользовался услугами Кардомана, чтобы погубить наследственного врага династии — Прибину. Ростислав сгруппировал вокруг себя решительно всех славян, которые в то время вели борьбу с немцами, — чехов, сербов и других полабских славян и добился по договору полной независимости Моравии. Тогда немецкие власти решили избавиться от Ростислава точно таким же способом, как избавились некогда от Моймира. По их наущению князь Нитранский Святополк, племянник Ростислава, внезапно напал на дядю, схватил его и отослал в Германию, где тот был ослеплен и посажен в заключение. Место Ростислава в Моравии по уговору с немцами занял Святополк. Но уже в следующем, 871 г. по подозрению в измене он был схвачен Кардоманом и отослан в Германию, а Моравия была занята немецким войском и стала управляться двумя немецкими графами. Но мораване не снесли наложенного ярма и восстали против немцев. Людовик отправил для усмирения восстания Святополка с войском, обещая сделать его снова князем в Моравии. Но Святополк соединился с восставшими и истребил немецкое войско, причем погибли и присланные в Моравию немецкие графы. Когда в следующем году пришло в Моравию новое немецкое войско, Святополк соединился с чехами и славянами с Эльбы и Одера и успешно выдержал борьбу с немцами. По мирному договору 874 г. немецкий король признал Святополка самостоятельным моравским князем. Вмешательство в междоусобия, происходившие в Германии между потомками Карла Великого, дало возможность Святополку приобрести верховную власть над Чехиею, которую уступил ему король Арнульф в вознаграждение за помощь, оказанную ему Святополком при достижении престола. От Арнульфа же Святополк получил и княжество Прибины, которое по смерти
34


сына его, князя Коцела, попало снова в руки немцев. Кроме того, к нему добровольно примкнули или же были покорены им славянские племена по Эльбе и Одеру и в Карпатах, т.е. в нынешних Лужицах, Силезии, Северной Венгрии (словаки) и Галиции. Так слагался огромный союз западных славян под главенством моравского князя.
Но и этому союзу не суждено было устроиться и превратиться в организованное государственное тело. По смерти Святополка в 894 г. сыновья его, Моймир и Святополк II, заспорили о первенстве и завели усобицу. Этим воспользовались те славянские племена, которые были покорены Святопол- ком, и отложились от Моравии. Так, чешские князья Спитигнев и Вратис- лав, сыновья Буривоя, явились в 895 г. в Регенсбург к королю Арнульфу и признали немецкий суверенитет над Чехией. От Моравии отложились и те князья и племена, которые добровольно подчинились было Святополку. Они признавали над собою власть Святополка как главного и могущественного вождя в борьбе с общим врагом — немцами. Но сыновья Святополка не унаследовали от него этого значения. В борьбе между собою они пользовались услугами немцев, которые страшно разоряли не только Моравию, но и другие славянские земли.
Таким образом, Моравия теперь не оберегала от немцев, а, наоборот, подвергала разорениям и насилиям западнославянские племена, которые и спешили поэтому отделиться от нее и обособиться. Окончательный удар Великоморавской державе, по свидетельству Константина Багрянородного, нанесли венгры.
Угры, по его словам, совершенно истребили сыновей Святополка и покорили страну их, в которой и ныне живут. «Оставшиеся из народа, — пишет император, — рассеялись и убежали к соседним народам — к болгарам, туркам, хорватам и другим».
Этот разгром постиг Моравию Оттон /.
около 906 г. Художник Лукас Кранах Старший
2'
35


С разрушением Великоморавской державы западное славянство оказалось разбитым политически даже в большей степени, чем это было прежде. При Карле Великом и его сыновьях существовали, как мы видели, союзы бодричей, лютичей, сербов, чехов, во главе которых были старшие князья, коим подчинялись младшие. Теперь эти старшие князья большею частью перевелись. У бодричей старшего князя уничтожил Людовик Немецкий. В других союзах старшие князья упразднились, по-видимому, во время подчинения их моравскому великому князю. Один только Чешский союз представлял исключение. Его князья, как было сказано, признали суверенитет немецкого короля над Чехией и тем спасли свое положение и бытие своего государства.
Покорение полабских и прибалтийских славян при Генрихе I и Оттоне I. Политическим раздроблением западных славян в X в. воспользовались немцы для покорения их, для подчинения своему господству. Надо сказать, что славяне сами навлекали на себя немецкое ярмо. В то время, когда Германия после прекращения династии Каролингов раздиралась внутренними усобицами, славяне в союзе с венграми, датчанами и норманнами часто вторгались в немецкие земли и опустошали их. Эти нападения и заставили немцев, как только прекратились у них усобицы, снова приняться за утверждение своего господства над западными славянами. Первый король саксонской династии Генрих Птицелов в 927 г. перешел Эльбу, напал на стодорян, осадил их главный город Бранибор (Бранденбург) и взял его голодом. Стодоряне должны были покориться и платить Генриху дань. В такое же положение попали ратари и другие племена лютичей и бодричей; сербо-лужицкие племена — голомачи, сербы и мильчане — попали под власть немецкого короля еще раньше. В 929 г. славяне подняли восстание, но на берегу Лабы при Лончине были наголову разбиты немцами. В этот год чешский князь Вацлав, сын Братислава, признал себя в зависимости от немецкого короля и обязался платить ему ежегодно 500 гривен серебра и 120 волов. Через несколько лет покорены были укране, и немецкое господство таким образом дошло до берегов Одры. Преемник Генриха I Оттон I уже не довольствовался походами на славян и наложением на них дани, но старался заложить твердые базы немецкому господству в их землях. Он устроил здесь несколько военных немецких колоний, или марок. Таковы были Мейсенская а Восточная марки в земле лужицких сербов и Новая марка в земле лютицких племен. Последняя возникла при таких обстоятельствах. Оттон назначил правителем Южной Саксонии (марки, называвшейся ранее Северною) маркграфа Герона, храброго, но коварного и вероломного человека. Когда Герои был занят усмирением своих непокорных немецких вассалов, славяне перешли Лабу и начали пустошить
36


немецкие пограничные области. Герои вошел в переговоры с их князьями и жупанами, заманил их к себе на пир и здесь перебил около 30 человек. Движимые чувством мести, славяне еще с большею яростью стали нападать на немцев. Тогда Герои прибег к новой хитрости. Деньгами и обещаниями он подкупил браниборского князя Тугомира, жившего в плену у немцев. Тугомир, якобы убежав из плена, явился к своему племени — стодорянам, которые и приняли его на княжение. Вслед за тем явился с войском Герон, и Тугомир предал ему главный город Бранибор (940). Утвердившись здесь, Герои покорил соседние лютицкие племена до Одры. Около четырнадцати лет славяне покорно сносили немецкое иго. В 945 г., когда разнеслась весть о вторжении венгров в Баварию, к Оттону, находившемуся тогда в Саксонии,
Примирение Оттона I с его братом Генрихом. Художник А. Ретелъ
37


явились послы от покоренных славян и заявили, что славяне готовы платить дань немецкому королю и быть его союзниками, но желают управляться без чужого вмешательства в их внутренние дела. Не получив желаемого ответа, полабские племена бодрицкой и лютицкой групп взялись за оружие; предводителями были бодрицкие князья Стоигнев и Накун. Но ране и чехи не только не поддержали восставших, но и были на стороне немцев. Восставшие в конце концов были усмирены, причем у некоторых племен были устранены их князья, и управление ими вверено было немецким графам.
Падение немецкого господства, установившегося при королях Саксонской династии. Однако и на этот раз немцам не удалось надолго упрочить свое господство над полабскими славянами. Преемник Оттона I Оттон II все время своего правления (973—983) занят был делами Италии, главным образом обороною ее от арабов. Когда он потерпел там крупную неудачу, полабские славяне, выведенные из терпения притеснениями маркграфов, повально восстали против немцев. Пример подали гаволяне: они сожгли Гавельберг и Бранденбург и прогнали немецкие гарнизоны за Лабу. Одновременно бодричи с князем Мстивоем во главе напали на Гамбург и сожгли его. Вслед за тем тридцать славянских отрядов переправились за Лабу, вторглись в глубь Саксонии и произвели там сильные опустошения. Преемник Оттона II Оттон III в 90-х гг. X столетия совершил ряд походов на полабских славян, причем ему по временам помогали князья польский Метко и чешский Болеслав II; но при всем том, занятый итальянскими делами, он не мог утвердить своей власти над славянами. Около 1000 г. полабские славяне были столь же независимы, как и двести с лишком лет тому назад. Борьба объединила их вновь, и мы видим, что они выступают не отдельными племенами, а в федерациях — бодрицкой и лютицкой.
Образование польской монархии. Натиск немцев, продолжавшийся свыше двух сот лет, а также, по-видимому, и нападения венгров с юга заставили в конце концов сомкнуться в один союз и славян, живших на правой стороне Одры и в бассейне Вислы. В половине X в. мы встречаемся по источникам с первым исторически известным польским князем Мешко I. Под его властью является целая группа племен — поляки, серадзяне, ленчане, куявы, мазуры, белые и черные хорваты (в Карпатах). Кроме Мешко, у перечисленных племен мы уже не видим более никаких других князей; если эти князья и были раньше, то они уже устранены при объединении племен под властью польского князя. Мешко безраздельно княжил над всеми вышеупомянутыми племенами. В связи с этим и соединение племен под его властью оказалось прочным и сделалось ядром, из которого выросло Польское государство. На первых порах у этого молодого союза, однако, не хватило сил для успешной
38


борьбы с немцами. В 983 г. Мешко столкнулся с маркграфом Геро- ном. Результат столкновения был тот, что он должен был признать свою зависимость от немецкого короля. В этом положении Мешко оставался до конца своей жизни; между прочим, он должен был помогать Оттону III в усмирении восстания полабских славян.
Молодое Польское государство стало на свои ноги и начало жить и действовать самостоятельно только при сыне Мешко — Болеславе I Храбром (992—1025).
Болеслав воспользовался тем, что силы и внимание немецких государей были отвлечены в сторону Италии, и подчинил себе поморян. Затем, пользуясь усобицами чешских князей, отнял у них Силезию и земли закарпатских словаков. В междуцарствие, наступившее по смерти Оттона III, Болеслав захватил землю лужичан и Мейсенскую марку, а затем и Чехию с Моравией. Чехию, впрочем, после борьбы с императором Генрихом II, преемником Оттона III, он должен был вернуть обратно ее природным князьям. Не удалось ему подчинить себе и лютичей, отдавшихся под защиту Генриха II. Но и помимо того владения Болеслава составляли огромную и могущественную державу. Усиление польского князя не могло не отразиться и на его отношениях к империи. Император Оттон III должен был заискивать у него, чтобы предотвратить разрыв его с империей. В 1000 г. Оттон посетил его в Гнезно под благовидным предлогом поклонения останкам св. Войтеха, или Адальберта, пражского епископа, убитого пруссами. Император подарил Болеславу копье св. Маврикия с гвоздем от Креста Христова, надел на него собственную корону и назвал его приятелем, союзником и патрицием народа римского. В 1026 г. уже сам Болеслав, не спрашивая на то согласия императора и папы, велел архиепископу Гнезненскому учинить над ним обряд коронации, чем и выразил сознание независимости и величие польского государя и государства.
По смерти Болеслава Храброго размеры его державы значительно сократились. У его преемника Мешко II венгры отняли область закарпатских словаков, чешский князь Бжетислав Ахиллес — Моравию, датчане — Поморье,
Мешко /. Художник Я. Матейко
39


Убийство пруссами св. Адальберта (Войтеха). Рельеф из собора в Гнезно
император — землю лужичан и мильчан, великий князь Киевский Ярослав — Червенские города. Но при всем том польская монархия не разрушилась и сохранила свою самобытность. Оправившись от внутреннего потрясения, последовавшего за смертью Болеслава Храброго, она даже вернула часть своих потерь. Один из потомков Болеслава I Болеслав III Кривоустый в начале VII в. снова присоединил к Польше Поморье.
Держава Вендского короля и ее распад. Молодое польское государство окрепло и встало на ноги при благоприятных внешних условиях. Последние немецкие короли из Саксонского дома, как было уже сказано, тратили свои силы на удержание за собою Италии, которая всецело поглощала их внимание. Первые короли из Франконской династии должны были считаться главным образом с внутреннею неурядицей, господствовавшей тогда в Г ер- мании, с своеволием своих вассалов, с феодальными войнами и т.д. А затем подоспели междоусобия в Германии, порожденные борьбою императоров с папами. Все эти обстоятельства помогали и полабским славянам отстоять свою независимость. В конце XI в. наступил даже такой момент, когда по- лабские славяне готовились объединиться в один государственный союз. Главный князь бодричей Генрих при помощи самих же немцев подчинил себе ран, а затем распространил свою власть по всем полабским землям. По сообщению Гельмольда, ему платили дань не только бодричи, но и ране, лютичи и все племена, которые жили от Лабы и до пределов польского государства.
40


Могущество Генриха было так велико, что славяне иногда именовали его королем. Но при всем том оно было известной случайностью, результатом стечения благоприятных обстоятельств, а не органической работы жизни, и потому оказалось непрочным. По смерти Генриха в 1126 г., когда его сыновья, по обычаю, завели усобицу, покоренные им племена отложились и государство «вендского короля» рухнуло.
Как бы то ни было, немцам пришлось снова делать то дело усмирения и покорения славян, которое они выполнили было при первых королях Саксонской династии. Но историческая обстановка к тому времени уже сильно изменилась, ибо западное славянство было теперь в общем более организованно, чем раньше, противостояло немцам не в отдельных, только мелких племенах, айв ряде крупных федераций и монархий. Этот факт был прямым последствием продолжительной борьбы славян с соседями. Формирование крупных политических соединений в свою очередь сопровождалась значительными изменениями во внутреннем строе и быте западнославянских обществ. У нас теперь на очереди рассмотрение этих изменений.


V. 	ВНУТРЕННИЙ СТРОЙ ЗАПАДНОСЛАВЯНСКИХ ПЛЕМЕННЫХ СОЮЗОВ И ПЕРВОНАЧАЛЬНЫХ МОНАРХИЙ В IX-XI ВЕКАХ
Политические союзы, в которые сгруппировались, в конце концов, под влиянием борьбы с соседями западнославянские племена, носили неодинаковый характер. Одни из них были федерациями племен, которые, объединяясь для внешней цели, продолжали сохранять свою раздельность и внутреннюю самостоятельность. Другие превратились в государственные организмы, жившие единою общею жизнью, не только внешнею, но и внутреннею. Третьи представляли собой различные степени перехода от первого типа ко второму.
Федерация лютичских племен. Соединением первого типа был союз велетов, или лютичей. Когда с ними воевал Карл Великий, у них, по словам Эйнгарда, был целый ряд старшин и князей (primores ас reguli), но над всеми ними возвышался (praeeminebat) знатностью рода и авторитетом старшинства (nobilitate generis et auctoritatc senecfcutis) князь Драговит. Другие источники называют этого Драговита князем князей велецких. Во внешних сношениях этот старший князь был представителем всего союза велетов, и его капитуляция франкам окончила войну. При Людовике Благочестивом в такой же роли выступает князь Люба, который хотя и делил управление со своими братьями, однако, как старший, имел наивысшую власть в стране: когда он погиб в битве с бодричами, народ избрал на его место старшего сына его Милогоста. Но так как этот Милогост стал править не по обычаям велетов, народ отобрал у него власть и вручил ее младшему брату Цалодрогу. Людовик Благочестивый, на суд которого было перенесено это дело, решил его согласно народной воле. При этих старших князьях не перестают существовать князья отдельных племен, из которых слагался союз. В X в. союз велетов продолжал свое существование, но уже без старшего князя. Таким образом, союз велетов не сплотился в государство, а остался только федерацией племен, и притом не особенно прочной. На это указы¬
42


вает непостоянство состава этого союза. Ядром его были четыре племени: ратари, доленцы, черезпеняне и хижане. К ним по временам присоединялись стодоряне, шпревяне, укране и др.; но бывали моменты, когда в союзе оставались только два племени.
В XI в. племена лютицкого союза объединялись, по-видимому, одним только общим вечем. «У всех тех, — пишет Титмар Мерзебургский, — которые называются лютичами, нет никакого особенного властителя: общим советом, рассуждая на сходке о своих нуждах, они решают дела единогласием. Если же кто из них на сходке противоречит решению, то бывает бит батогами, а если и впоследствии станет явно противиться, то от поджогов и беспрестанного разграбления лишится всего имущества, либо должен будет перед народом заплатить определенное количество денег сообразно своему значению или состоянию». Общее вече всего союза собиралось в главном городе ратарей — Радигоще, где находилась общая святыня всех племен — храм Сварожича и других богов. Здесь стоял идол Сварожича, перед которым лютичи молились, отправляясь на войну, и приносили благодарственные жертвы по окончании ее; здесь же стояли и священные знамена лютичского союза, которые носились в походах жрецами перед каждым племенем. Общее вече лютичей чаще всего и собиралось перед отправлением на войну, и с веча племена и шли прямо в поход. Кроме общего веча всех племен, собирались частные веча у каждого племени. Титмар совсем не упоминает о князьях и у отдельных племен, а говорит только о первейших людях (priores); по- видимому, княжеская власть не только не развилась у лютичей, но и пришла в упадок. Впрочем, позже, в XII в., источники упоминают о князьях у некоторых племен лютичского союза.
Во всяком случае, общее впечатление, выносимое от сообщений источников о лютичах, остается неизменным: союз их, по всем данным, не пошел дальше федерации, внешнего соединения племен и притом не особенно устойчивого. В конце XI и первой половине XII в. племена лютицкой группы не только не выступали солидарно и в полном составе против внешних врагов, но и вели частые междоусобия друг с другом.
Сербо-лужицкая племенная группа. Еще меньше способности к образованию государственного союза проявила южная группа полабских славян — сербо-лужицкая. Источники времени Карла Великого и Людовика Благочестивого упоминают только о князьях отдельных племен. Племена эти редко выступают в союзе друг с другом, а чаще всего порознь и в одиночку. Вследствие этого они очень рано стали терять свою самостоятельность. Сначала, во второй половине IX в., их подчинил своей власти Святополк Моравский. В X в. немецкий король Генрих Птицелов овладел главным городом гломачей Ганою и осадил в их земле военную Мейсенскую колонию;
43


ему же покорились и мильчане. Лужичане вместе со слупянами покорились в 963 г. северному маркграфу Герону. Освободившись от подчинения немцам, эти племена покорялись то Болеславу Храброму и Метко II, польским государям, то чешским князьям, пока в конце концов не были поделены между немцами и чехами.
Восточнопоморское княжество. Переходным от федерации к монархии типом является внутренний строй славян поморских, выработавшийся у них в эпоху продолжительной борьбы их с датчанами (морем прибывавшими в их страну и основавшими здесь для себя операционный базис в виде города Йомсбурга), немцами и поляками. Первым исторически известным князем поморья является Вшемысл, который в 1046 г. приносил в Мерзебурге вместе с Бжетиславом Чешским и Казимиром Польским дары императору Генриху III. Князья поморские выступают затем в рассказах Мартина Галла о покорении Поморья польским князем Болеславом Кривоустым. В 1107 г., по рассказу Мартина Г алла, Болеслав во главе отборной дружины вторгся внезапно в Восточное Поморье и стал под валами города Колобрега. Незащищенное подгородье попало в руки поляков, но собственно город отбил все их приступы. Сам князь поморский находился внутри города, но при приближении неприятелей быстро ускользнул из него через одни свободные ворота. Из дальнейших сообщений Мартина Г алла обнаруживается, что между князьями поморскими был некто Свентобор, родственник польского
Коронация Болеслава Храброго. Художник Я. Матейко
44


князя. Когда подданные низвергли его со стола и посадили в заключение, Болеслав немедленно начал готовиться к походу. Это обстоятельство заставило поморян выдать ему родственника. В следующем, 1108 г. Болеслав добыл город Белгард, который был как бы средоточием земли (qiiae quasi centrum terre medium reputatur), и, оставив в нем гарнизон, направился снова на Колобрег. Горожане, не ожидая открытия неприязненных действий, поддались Болеславу; поддался и сам князь, обязавшийся служить и доставлять помощь во время войны. Взятие Колобрега навело такой страх на народ, что Болеслав в течение пяти недель покорил без боя почти все «королевство» поморское (totum репе regnum illud sine proelio). Вскоре после того он взял осадою город Чарников на р. Нотеци, причем начальник города Гневомир принял крещение, а затем и сам государь язычников (dominus paganoram) признал над собою верховную власть польского князя. Однако ни тот ни другой не сохранили верности, и Г невомир хитростью захватил город Устье на Нотеци. Тогда Болеслав решил окончательно разделаться с поморянами. Он осадил укрепленный природою и искусством город Накло на р. Нотеци, считавшийся ключом к Поморью. На выручку подоспело сорокатысячное войско поморян, но оно было наголову разбито поляками, после чего Накло и другие шесть городов сдались Болеславу. Болеслав отдал Накло вместе с некоторыми другими городами одному из поморских князей, своему родственнику Святополку, под условием присылать военную помощь и держать города открытыми для польских войск. Из этого рассказа обнаруживается, что тогдашнее Поморье распадалось на несколько княжеств, которые, однако, не утратили связи между собою. Этим и объясняется факт появления под Наклом сорокатысячного войска. По-видимому, и упоминаемый Галлом князь поморский, dominus paganorum, был старший, великий князь, которому подчинялись остальные. Резиденцией его был или Колобрег, где заставали его два раза польские войска, или же Белгард, который Галл называет «королевским» городом (urbs regia et egregia).
Все эти данные относятся к Восточному Поморью. Относительно Западного Поморья имеются сообщения в житиях епископа Бамбергского Оттона, которого Болеслав посылал туда для насаждения христианства (Herburdi, Dialogus de vita Ottonis episcopi. Babenbergensis, Ebo, Vita Ottonis). Из этих сообщений обнаруживается, что строй Западного Поморья был гораздо сложнее, чем Восточного, хотя общий характер его был тот же самый.
Федерация городовых волостей под главенством князя в Западном Поморье. Покорив Восточное Поморье, Болеслав в 1119 г. отправил свое войско в Западное Поморье. При помощи датского флота поляки взяли портовые города Волин и Узноим, а в следующем году первейшее место Поморское Щетин. Война велась с крайним ожесточением с обеих сторон,
45


сопровождалась опустошением края, разрушением городов и огромною потерею в людях. Князь Вартислав принужден был признать над собою власть Польши и принять христианство со всеми подданными. Для насаждения новой веры Болеслав отправил епископа Оттона Бамбергского с несколькими духовными лицами и небольшою стражей. Оттон прибыл прежде всего к пограничному городу Пырице и обратился с своим делом к старейшинам города (primates). Те сначала обсудили предложение в своем совете и, решив принять крещение, вышли к народу, который в то время собрался из всей Пырицкой волости справлять языческий праздник. В речи, исполненной мягкости и сладости, объявили они народу о своем решении, и посланцы Оттона были изумлены, с какою легкостью народ последовал предложению своих старейшин. Вече, узнав, что епископ находится поблизости, пожелало увидеть его и услышать, прежде чем расходиться по домам. Несколько горожан отправились к епископу и, приветствуя его от имени рати и всего народа, просили прибыть в город. Исполнив свою миссию в Пырице, Оттон отправился в Кешек, где была резиденция князя Вартислава. Жена Вартис- лава, сочувствуя христианству, успела так повлиять на домашних и других обывателей города, что все они с нетерпением ожидали прибытия епископа и поголовно изъявили согласие на принятие крещения. Иной прием встретил Оттон в Волине. Здесь он подвергся нападению вооруженной толпы и спасся только благодаря заступничеству старейшин и жрецов. Старейшины, посоветовавшись, заявили Оттону, что было бы неправильным с их стороны принять новую веру, которую не принял еще Щетин, что они не могут нарушить давний обычай своих предков без дозволения почитаемых ими сановников Щетина. Епископ отправился после того в Щетин и с предложением принять христианство обратился сначала к сановникам города. Те сначала отказались было наотрез, заверяли, что не покинут обычая своих отцов, что они довольны и тою верою, какая у них существует. Но затем, уступая необходимости, так как предложение новой веры шло не только от епископа, но и от польского князя, отправили к Болеславу послов, чтобы выговорить у него разные льготы и уменьшение даней и повинностей. Когда послы вернулись и привезли от польского князя грамоту с продиктованными им условиями, старейшины созвали на вече народ изо всех городов и сел. Много ораторов говорило на вече и за и против предложений князя польского, но в конце концов, приняв во внимание разгром страны во время недавних войн с Болеславом III, вече решило принять крещение и разрушить языческие святыни. Примеру щетинцев последовали и волинцы. Но по отъезде Оттона с Поморья язычество снова было восстановлено на Поморье. В 1126 г. в крае был мор на людей и животных. Бывшие жрецы стали толковать, что мор наслали боги, разгневанные отступничеством славян и разрушением древних святынь. Сбитый с толку народ, одинаково опасавшийся языческих богов
46


и христианского Бога, постановил всем им приносить жертвы и воздвигать святыни. Города стали держаться вызывающе в отношении Болеслава, не думая больше об исполнении заключенного с ним договора. Все это заставило Оттона предпринять вторично поездку на Поморье для спасения и укрепления в вере новых христианских обществ, а князя Болеслава начать приготовления к новому военному походу на Поморье,
Когда епископ прибыл на Поморье, князь Вартислав по просьбе его созвал в Узноим на сейм всю поморскую знать, жупанов и старейшин городов. Под увещаниями Оттона, ревностно поддержанного князем, сейм единогласно, за исключением жрецов, постановил вернуться к христианству. Объехав западные волости, основав здесь несколько христианских общин и церквей, Оттон переправился на правый берег Одры. Тем временем польские войска уже перешли границу с целью наказать поморян за отступничество. Старейшины городов обратились к Оттону с просьбою о заступничестве перед польским князем. Болеслав приостановил карательную экспедицию, но потребовал, чтобы князь поморский лично явился к нему, покорился и вновь признал свою зависимость. Князь Вартислав отправился в сопровождении послов от поморской знати и в течение нескольких дней вел переговоры с Болеславом II. В конце концов был заключен мир. Несмотря на услуги, оказанные Поморью, щетинцы недружелюбно приняли приехавшего к ним епископа. В воскресенье, когда происходил в городе торг и собиралось вече, Оттон вышел на площадь и, взойдя на деревянный помост, с которого говорили к народу старейшины и вестники, начал увещевать народ. Но жрецы вызвали такое возбуждение в толпе против епископа, что он едва было не поплатился жизнью. Две недели спустя на холме Триглава на княжеском дворе состоялось собрание знати и жрецов. Оттон обратился к ним с увещанием, а затем, рассерженный сопротивлением жрецов, пригрозил церковною клятвою. Старейшины распустили собрание, а сами удалились для совещания, которое продолжалось с утра до полночи. Наконец, все старейшины постановили окончательно вывести языческий культ и примкнуть всецело к новой вере, а жрецов выгнать из города. Когда на следующий день Оттон обратился к собравшемуся на вече народу, все обнаружили готовность к принятию христианства.
Из всех этих подробностей усматривается, что политический строй Поморья в начале XII в. во многом похож был на строй тогдашней Руси с ее городовыми вечами, причем пригороды обыкновенно следовали за главными городами в своих решениях. Особенно любопытна аналогия с новгородским устройством, проявляющаяся в существовании особого совета из знатных людей и старцев, который предварительно обсуждает дела и затем переносит их на вече, в существовании вечевой «степени» и т.д. Поморские славяне удерживают еще строй и быт мелких общественных союзов, в которые они
47


сгруппировались ранее образования поморского союза. Народовластие и у них все еще в полном ходу. Но вместе с этим можно уже отметить кое-какие черты, созданные их объединением в один союз. Так наряду с общенародными вечами отдельных городов встречаем у них сейм старейшин и знатных людей со всего Поморья, созываемый князем. Этот высший класс называется в указанных житиях Оттона — primates, nobiles ае potentes, paajores natuac sapieotiores. Основою его, кроме знатного происхождения и личных свойств, является богатство. Над всем обществом возвышается владетельный князь. По древнейшим актам, вышедшим из канцелярии этого князя, мы видим, что он уже приобрел различные права, ставящие его выше простого выборного вождя. Он собирает с населения в свою пользу дань, торговые пошлины, судебные штрафы, творит везде суд лично или чрез своих уполномоченных. Этими правами он поступается нередко в пользу частных лиц или церковных учреждений. Он распоряжается пустыми, а иногда и населенными землями и раздает их в частное владение или во владение церкви. Все это говорит о том, что поморские славяне в начале XII в. были на переходной ступени между народовластием мелких политических обществ, живущих особняком, и порядком, свойственным крупным государственным союзам.
Бодрицкое княжество. Еще ближе к образованию единого государственного союза были племена, составлявшие союз ободритов, или бодричей. Уже при Карле Великом к его ближайших преемниках мы встречаем у них, по источникам, князя (последовательно: Вильчана, Дражка, Славомира, Чедрога), властно распоряжающегося в подчиненном ему обществе; немецкие источники приравнивают его власть к королевской и называют его королем (гех). Рядом с ним выступают primores, praestanciores — первейшие люди, начальники, с которыми он советуется о делах и которые являются его ближайшими сотрудниками. Немцы называют их также царьками (reguli), князьями (duces). Весьма возможно, что это были старейшины, князья отдельных племен; но, во всяком случае, они находились в подчинении у великого князя. Людовик Немецкий упразднил было этого великого князя и разбил союз на отдельные племена, которыми управляли мелкие князья. Но во второй половине X в., в разгар борьбы с немцами, снова появляются князья, стоящие во главе всего союза (Биллуг, сын его Мстивой, за ним Мстислав). То же явление с перерывами во время княжеских междоусобий повторяется в XI и первой четверти XII в. В качестве князей, распоряжающихся силами всего бодрицкого союза, выступают князья Ратибор, Готшалк, Круто и Генрих, «вендский король». Все эти князья, за небольшими исключениями (Круто), уже не были народными избранниками: они получали свою власть или по наследству, или навязывались народу силою, нередко при поддержке немцев. Сила князей основывалась на их дружине,
48


Ободрит. Антропологическая реконструкция
которая отложилась при них как особый общественный класс и которая служила им лично. Такая дружина, например, в количестве 1000 всадников сопровождала князя Мстивоя в его походе в Италию в 1010 г., в который он отправился для того, чтобы получить при посредстве императора руку одной знатной немки. Кроме дружины, князья, как сказано, опирались и на стороннюю силу. Так, когда убит был князь Готшалк и бодричи призвали себе князя со стороны, сыновья Готшалка бежали к немцам и с их помощью пытались вернуть себе власть отца, в чем в конце концов и успели. При таких обстоятельствах народовластие у бодричей должно было все более и более приходить в упадок и заменяться господством князя и его дружины. По источникам, совершенно не видно деятельности народного веча в обычное, мирное время. Князь решает все дела, советуясь только с первейшими людьми, со своими сановниками. Таким порядком, например, принято было такое важное решение, как замена церковной десятины пожалованием духовенству земель и деревень. Вече выступает только в критические моменты междоусобной борьбы между князьями, чаще всего в виде мятежного против князя сборища, но не в виде сотрудничающего с ним учреждения. В общем, можно сказать, что князь бодрицкого союза далеко ушел от роли вождя, избранного народом, сделался властителем, династом. Этому соответствовал и тот внешний почет, который ему оказывался: при встрече ему кланялись в ноги. При более благоприятных обстоятельствах бодрицкий союз мог бы образовать отдельное славянское государство. Но, находясь на окраине западнославянского мира, в близком соседстве с немцами, подвергаясь постоянному военному натиску с их стороны и дипломатическим махинациям, будучи в значительной степени еще скороспелым и не имея под собою прочной общественной основы, бодрицкий союз оказался пригодным
49


только на образование группы немецких и славянских княжеств, но не на образование единого славянского государства.
Первоначальная чешская монархия. В этом отношении противоположностью ему явился союз чешский. Чешский союз, со всем иным, первоначально был чисто военным соединением славянских племен, живших в четырехугольном, ограниченном Чешским лесом, Крушными (Рудными) горами, Судетами, Крконошами (Исполиновыми горами) и Чешско-Моравскими высотами и орошаемом р. Лабою и ее притоками Влтавою и Огрою. Кроме центрального племени чехов, занимавшего область Нижней Влтавы, в состав союза входили дудлебы на Верхней Влтаве, зличане на Лабе, на восток от чехов, пшоване и хорваты на северо-восток, литомержичи, дечане и лемузы на север, седличане и лучане на западе в бассейне Огры. Воеводы и жупаны этих племен, выходившие из знатных родов, или лехов, и имевшие под собою глав родовых организаций — владык, подчинялись воеводе центрального племени чехов как вождю или князю всего союза. В целях поддержания внутреннего мира этот вождь был главным судьей, который улаживал столкновения между лицами разных родов, жуп и племен. Первым исторически известным князем Чехии является Буривой из рода Пшемысла (874—879), получивший крещение от св. Мефодия. С течением времени этот военный союз племен стал превращаться в государственный. Князья, стоявшие во главе союза, вступили в борьбу с вождями отдельных племен, которые не всегда были верны союзу, по временам соединялись против князей с внешними врагами. Первое крупное столкновение разыгралось между внуком Буривоя св. Вацлавом и воеводою злицким Радиславом, из рода Славников. Сначала Радислав возбудил против князя немецкого короля Генриха Птицелова, а когда Вацлав помирился с Генрихом, согласившись платить ему ежегодно 600 гривен серебра и 120 волов, Радислав соединился с герцогом Баварским и поднял против Вацлава восстание лехов и владык. Восстание это было усмирено князем. Вацлав, как известно, погиб от руки родного брата Болеслава Грозного (28 сентября 935 г.). Этому князю пришлось иметь дело с Добромиром, воеводою Луцким и Дитомержицким, который перекинулся на сторону немецкого короля, и усмирять ляхов и владык земли Пшовской. Сын и преемник Болеслава (с 967 г.) Болеслав II Благочестивый имел дело с воеводою Либицким Радиславом Славником и его сыновьями Собебором и Войтехом, из которых последний был епископом Пражским. Борьба кончилась тем, что у Славников отняты были все владения, перешедшие в распоряжение князя (св. Войтех также отказался от епископства Пражского). Все более и более увеличивавшееся могущество князя вызвало реакцию со стороны уцелевших еще племенных и родовых старейшин — лехов и владык. Эта реакция разразилась при сыне и преемнике Болеслава II Болеславе III
50


Рыжем (взошел на престол в 949 г.). Лехи и владыки восстали под предводительством Витовичей поголовно против князя, заставили его удалиться в Германию и выбрали в князья некоего Владибоя даже не из династии Пшемысла.
По смерти Владибоя (1003)
Болеславу Рыжему удалось при помощи поляков снова стать чешским князем. Но, перебив коварно множество лехов и владык, он снова был изгнан из Чехии, и князем стал брат его Яромир при помощи немцев. Он пробыл на княжении всего восемь лет.
Новое восстание лехов и владык, во главе которого опять стоял могущественный род Вршовичей и которое нашло поддержку и в Германии, заставило Яромира уступить престол своему брату Ольдржиху (Ульриху) (1012). Наученный собственным опытом, Яромир впоследствии, когда на княжение садился его племянник Бжетислав (в 1037 г.), советовал ему вести себя осторожно с Вршовичами и ничего не делать без совета с лехами и владыками. Борьба князей с этим классом закончилась компромиссом: лехи и владыки остались во главе управления, но уже не по выбору народа или наследству, а по назначению князя. Они вошли в состав образовавшейся при князе служилой аристократии. Что касается воевод, то они уже исчезли совсем, и деление Чехии на племенные области прекратилось, а самые имена племен стали приходить в забвение. Осталось только деление Чехии на жупы, которыми управляли теперь назначенные князем лица — castellani, praefecti, соответствовавшие прежним жупанам, выходившие из того же круга, как и прежние жупаны. Они чинили суд и управу, именем князя собирали в пользу князей различные доходы, предводительствовали местными ополчениями. В центре около князя появились папашин, или надворный жупан, поморник, или казначей, надворный судья, ловчий, котоший, кухмистр, нотариус, писари, которые помимо отправления своих специальных должностей составляли обычный совет князя по делам текущего управления.
Болеслав I Храбрый. Художник Я. Матейко
51


Параллельно с возвышением княжеской власти совершился в Чехии и упадок народовластия. Правда, по областям продолжали собираться веча и даже собирался общий сейм всей земли. Но областные собрания занимались преимущественно местными делами, причем решающий голос на них принадлежал знати, состоявшей большею частью из княжеских чиновников и слуг. Эти же люди главным образом собирались и на общий сейм, а простой народ на нем почти отсутствовал. Сейм большею частью подтверждал то, что уже было решено князем и его ближайшими советниками. Прекратилось участие народного собрания в самом важном деле — избрании князя. Замещение княжеского стола стало происходить помимо народного избрания либо по старшинству лиц к княжеской семье, либо при поддержке чужой силы. Раза два князья садились на престол по избранию, но не всего народа, а только лехов и владык. Участие народа сделалось чисто пассивным; народ присутствовал при торжестве восшествия на престол, так называемом «настолени». Это торжество происходило на Пражской площади. Князь облачался в новую одежду и садился на камне, а народ провозглашал: «Крлеш, крлеш!» (Kvqie (Аецооу). Чешский князь настолько ушел от положения выборного народного вождя, настолько уподобился наследственным владетелям, что император Генрих IV нашел возможным признать за ним титул короля. В 1086 г. на сейме в Майнце Генрих возложил на голову князя Братислава II корону, а 16 июня того же года епископ Трирский по поручению императора провозгласил его королем Чехии и Польши и венчал короною.
Возвышение княжеской власти в Чехии происходило во взаимной связи с ростом материальной силы князя, т.е. его имений и слуг. Основою материального могущества князя послужили наследственные имения Пшемысло- вичей, которые им удалось освоить в бытность лехами одного из чешских племен. К ним присоединились имения, отобранные Пшемысловичами у воевод других племен. Совокупность этих имений дала князьям возможность окружить себя множеством верных людей, дружины и слуг и при помощи их овладеть остальным обществом и страною. Князья взяли в свое распоряжение все пустые и необработанные земли в стране и стали жаловать их по своему усмотрению. Они обложили население данью (tributum pads) и стали собирать в свою пользу судебные и торговые пошлины, объявили горные богатства и монету своею регалиею, стали брать в свою пользу выморочные имущества и т.д. Они заменили выборных властей местных обществ своими уполномоченными лицами. Лехи и владыки, делавшиеся прежде народными старшинами и вождями по избранию местных миров, теперь стали становиться начальниками по назначению князя, в качестве его дружинников. Это обстоятельство должно было изменить их отношения к народной массе в том смысле, что стало облегчать им ее подчинение, под¬
52


готовлять ее постепенное порабощение. К этому же клонилась и начавшаяся раздача князьями имений своим дружинникам.
Итак, продолжительное единение племен привело в Чехии в конце концов к образованию сильной княжеской власти, опиравшейся на военно-служилую аристократию и сообща с нею овладевшей народною массою. Эта власть, закончивши дело объединения племен, живших в Богемском четвероугольнике, перенесла свою собирательную деятельность за пределы оного. Около 1028—1029 гг. князь Бжетислав присоединил к Чехии Моравию, и эта область с того времени стала составной частью Чешского государства.
Первоначальная польская монархия. К подобному же результату привело объединение племен в Польше, с тою разницею, что у поляков этот результат выразился еще яснее и резче.
Подобно чешским, польские племена сплотились с течением времени вокруг одного вождя, или князя, причем все другие вожди и воеводы были устранены. Факт этот совершился у поляков не на памяти истории. По- видимому, объединение польских племен совершалось путем покорения сильнейшим племенем полян, при котором и имело место устранение племенных вождей. Князь объединенной Польши успел достигнуть почти неограниченной власти в стране. Он смотрел на свое государство как на свое личное достояние, делил его между своими сыновьями, назначал одного из них себе преемником. Он распоряжался и землею, которую раздавал по усмотрению, и людьми, которых передвигал с места на место, повышал и понижал. Правда, при нем находились советники и он созывал на вече народ, когда пребывал в той или другой области, для отправления правосудия по местным обычаям. Тем не менее ничто не делалось без его воли и согласия. Самый совет его слагался из лиц, ему подчиненных, его урядников, исполнителей его воли. Таковы были: воевода, или палатин (comes palatines, соот- вет. чешскому надворному жупану), заступавший князя в предводительстве на войне, канцлер, заведовавший письменною частью, чашник, стольник, конюший, ловчий, скарбник, заведовавший дворцовым хозяйством.
Все эти лица находились при особе князя, на его дворе. В областях, или поветах, на которые делилась Польша, по главным городам сидели княжеские наместники, или паны (соотв. чешским жупанам), иначе каштеляны. Они творили суд, собирали подати и предводительствовали местными войсками; при каштелянах в качестве их помощников состояли судья, скарбник и поморники. Все эти лица, помогавшие князю управлять обществом, содержались на княжеский счет и вполне от него зависели. Для содержания князя и его урядников народная масса (кмети) обложена была разнообразными податями и повинностями. Князю платили поральное, подымное, подво- ровое, sep с урожая хлеба, narzaz (нарез) с приплода скота, сторожевое
53


на содержание военного люда в городе, платили и деньгами, и натурою — хлебом, скотом, медом и воском, мехами; когда князь с двором или его урядники переезжали с одного места на другое, население обязано было выставлять им подводы и возы (powoz), снабжать всем нужным на остановках и ночлегах (stan, stacya), переправлять княжескую кладь (przewod) и т.д. За пользование рынками, мостами и перевозами кмети платили торговое, мостовое, перевоз и т.д.
Все эти факты указывают на то, что и польский князь овладел обществом и сильно его себе подчинил. У нас есть данные источников, объясняющие, как это могло произойти. Оказывается, что в распоряжении польского князя была значительная дружина, при помощи которой он, очевидно, достиг вышеописанного положения. Арабский писатель XI в. Аль-Бакри со слов еврея Абрагима, путешествовавшего в Польше в конце X в., сообщает о первом исторически известном польском князе Мешке: «Он имеет 3000 рыцарей, способных к бою, которых сотая равняется иным десяти сотням. И дает он им одежду, коней, оружие и все, что им нужно». Непрерывные войны и постоянные опасности нападений извне, возмущений внутри страны, рано или поздно должны были вызвать к существованию особый военный класс. Польские племена по роду своей экономической деятельности не могли постоянно находиться в полном составе под оружием, жить непрерывною лагерною жизнью. Да притом же в борьбе с войсками западных соседей, хорошо вооруженными и приобретшими боевую ловкость и опытность, народные ополчения Польши не могли успешно действовать. Поэтому князья стали привлекать на военную службу преимущественно те общественные элементы, которые мало или даже вовсе не были связаны мирным трудом. Таковы были прежде всего богатые знатные люди, имевшие рабов и наемников, — шляхта (= чешек, лехи). Сюда же присоединились и главы многолюдных семей и родов, у которых дома и без них было кому работать, владыки. Наконец, в княжескую дружину стали попадать и все те, которые почему-либо отбились от своей семьи, от дома и мирного труда, в частности разные иноземные выходцы. Эти воины, или рыцари, как стали звать их в Польше по немецкому примеру, и стали защищать страну от нападений извне; с ними же преимущественно князья стали нападать и на соседей. Эти рыцари, как и дружина русских князей, отчасти группировались около князя, но большею частью были расставлены по городам в местах, наиболее подвергавшихся нападениям извне. Они содержались на счет князя и населения. Таких рыцарей уже у Болеслава Храброго было около 20 тыс. человек. Но раз в польском обществе выделился такой многочисленный и постоянный класс, находившийся в полном распоряжении князя, неминуемо должны были измениться и отношения между князем и народом.
54


Опираясь на этот класс, князь и подчинил себе народную массу, обложил ее различными податями, налогами и повинностями, стал трактовать как свою собственность всю незаселенную землю в стране. Из должностного лица, исполнявшего решение народного веча, он сделался государем, приказания которого должны были беспрекословно выполняться. Правда, во многих случаях ему приходилось руководствоваться не только собственным разумением, но и общественным мнением. Но это мнение подавал теперь уже не весь народ в полном составе, как было в старину. С объединением племен в один обширный союз общенародное вече стало невозможностью уже в силу одного расстояния, за дальностью которого множество народа не могло прибывать на вече. Но и помимо того: раз народная масса стала в подчиненное положение по отношению к князю, сосредоточилась почти исключительно на экономической деятельности, раз управление и защита государства легли на плечи князя и его дружины, незачем стало и собирать народ для совещаний. Поэтому и первые польские государи спрашивали совета только у своей дружины, чаще всего у сановников и различных должностных лиц (баронов, как они называются в латинских грамотах), которые помогали им в управлении государством и собственным двором. С принятием христианства в княжеский совет стали приглашаться также и высшие духовные лица в силу того авторитета, которым они пользовались как служители церкви и образованные люди. Обыкновенно не все эти сановники и должностные лица призывались на совет, а лишь только те, которые в данное время были при государе. По временам, однако, государь собирал к себе всех или большинство сановников и должностных лиц, иногда даже и рыцарей, и с ними сообща решал важнейшие дела, в том числе и судебные тяжбы. Такие собрания по старой памяти назывались вечами (wiec, по-лат. colloquia, convenciones, condones), хотя с прежними вечами имели мало общего. В редких и исключительных случаях польские государи привлекали на вече и простой народ, но не со всего государства, а лишь из той местности, где пребывали в данное время. Таким образом, например, Болеслав Кривоустый во время распри своей с вельможею Сецехом призывал на сходку сначала старейшин Краковского места, а потом и весь народ. Но обыкновенно на вече собирались первейшие люди государства (primates) магнаты, ближайшие дружинники (comites), люди почетные (viri probi et honesti), а также рыцарство (milites). Простые рядовые рыцари (milites gregarii) сравнительно редко участвовали в государственных совещаниях и так же, как простой народ, собирались не со всего государства, а лишь из той местности, где в данное время происходило вече. Какие же отношения существовали между польским государем и его советом и вечем в этой его формации? В разное время и при разных государях эти отношения были различные. Но вообще можно сказать, что первые государи Польши имели
55


решительный перевес над своими «баронами» и «рыцарством». Бароны и рыцари слишком еще зависели экономически от государей, которые содержали их на свои доходы, возводили в должности и звания, приближали к себе, кто им был люб, без различия.
Итак, и в Польше, как и в Чехии, народовластие с течением времени заменилось патриархальною монархиею, опиравшейся на военно-служилый класс. Для образования такой монархии потребовалась значительная социальная подготовка. Необходимо было прежде всего, чтобы выделились в обществе сильные своими материальными ресурсами люди, которые могли бы навязывать обществу свою власть. Таких людей создавала война с соседями, которая обогащала избираемых народом вождей пленными и добычею и тем самым давала им возможность окружать себя дружиною, верными людьми и слугами. Как у польских, так и у чешских князей видим по источникам значительное несвободное население, жившее около резиденции и административно-хозяйственных центров (гродов). Рабы пекли для князя и его дружины хлеб (пекари), готовили кушанье (кухари), ловили зверей (ловцы, стрельцы, сокольники, псари) и рыбу, пасли коней и скот (коняры, кобыльники, скотники, оборники), приготовляли посуду, щиты, древки копий, стрелы и т.д. Это несвободное население дало возможность князьям сгруппировать вокруг себя дружину, которая в свою очередь помогала князьям овладеть народною массою и держать ее в повиновении.
Но вся эта внутренняя работа жизни могла привести к вышеуказанным результатам только при относительной обеспеченности Чехии и Польши от вторжений и вмешательств извне. Те же западнославянские страны, которые подвергались частым вторжениям соседей и вмешательствам со стороны в их внутреннюю жизнь, оказались не в состоянии превратиться в прочные государственные союзы, хотя и проявляли к тому стремление.


VI. 	ЯЗЫЧЕСТВО ЗАПАДНЫХ СЛАВЯН
Борьба и мирное общение с западными соседями отразились также крупными последствиями и в духовной жизни западного славянства. Наиболее ранним и выдающимся из этих последствий является распространение среди западных славян христианства. Прежде чем следить за этою переменою, необходимо уяснить себе предшествующую стадию религиозного развития западных славян, другими словами, дать себе отчет в языческих верованиях и культе западных славян. Только при этом условии вскрывается внутренняя сторона совершившегося факта и объем происшедшей перемены.
Общеславянские языческие верования и культ. От византийского писателя VI в. Прокопия мы получаем приблизительные указания на то религиозное миросозерцание, с которым славяне расселились в Западной Европе. «Они, — говорит он, — признают одного бога, создателя молнии, единым господом всего и приносят ему в жертву быков и всякие дары. Рока они не знают, и вообще не верят, чтобы он имел влияние на людей. Но когда им угрожает смерть от болезни или на войне, они обещают, если ее избегнут, тотчас принести богу жертву за спасение и спастись исполняют свой обет, думая, что этою жертвою купили себе жизнь. Они поклоняются также рекам и нимфам и некоторым другим божествам, всем им они приносят жертвы и при этих жертвоприношениях гадают». Итак, в эпоху своего расселения славяне находились в своем религиозном развитии на степени анимизма, т.е. они одухотворяли, наделяли внутреннею жизнью явления окружавшей их природы, воображали, что этими явлениями управляет воля богов, подобная их собственной воле, а не какие-нибудь постоянные неизменные законы природы, и потому жертвами старались направить эту волю в свою пользу или по крайней мере узнать ее.
Известно, что у русских славян эти верования держались долгое время спустя после принятия христианства. Почитание распространялось даже на неподвижные и мертвые предметы, в которых славяне почему-либо чуяли присутствие божественной силы. Митрополит Иоанн во второй половине XI в. в своем послании к черноризцу Иакову рекомендовал отвращать от
57


зла тех, кто творит волхвования и чародеяния, кто «жрут» бесам, и болотам, и колодезям. Церковные уставы наших князей первых веков к обычным преступлениям против христианской нравственности относят «наговоры, чародеяние, волхвование, ведство, зелейничество» или «кто молится под овином или в рощевии, или у воды». Но самое робкое известие о переживании языческих верований у русских славян в первые века христианства встречаем в так называемом «Слове Христолюбца», дошедшем до нас в рукописном сборнике XIV в., но по содержанию и языку несомненно более раннего времени. Христолюбец с негодованием говорит о том, что, несмотря на принятие христианства, многие приносят жертвы несуществующим богам, иной называет реку богиней и требу творит, иной творит требу на студенце, ища от него дождя; веруют в Перуна, Велеса, Хорса и в Вилы, тридевять сестрениц; огню молятся, называя его Сварожичем, молятся роду и рожаницам и кладут им требы — трапезу, караваи, хлеб, сыры, мед, кур; приносят жертвы бесам, болотам и колодезям, считают богами солнце и месяц, земли и воду, зверей и гадов, веруют в встречу, чох, птичий грай и другую «кобь» и пр. Здесь выступает тот же строй понятий, то же миропонимание, которое отметил у славян VII в. Прокопий.
Совершенно те же верования и культ обозначаются у западных славян до принятия христианства и даже на первых порах после принятия новой религии. Чешское простонародье в XI в., по свидетельству Косьмы Пражского, почитало студенцы, колодцы, огни, святые боры, деревья и камки и приносило им кровавые жертвы. Гельмольд, писавший в III в., говорит о почитании рощ, источников и даже камней как о всеобщем обычае славян. Эти свидетельства подтверждаются и частными известиями источников, и данными географической номенклатуры. Так, по словам Титмара, у славян, живших в Мерзебургской епархии, был святой бор, который почитался как божество. Ране чтили, как святыню, одну буковую рощу; у них же была святая хора, божий камень (громадный утес, видневшийся в море), а вблизи святой остров. В Штеттине был родник под большим развесистым дубом, который народ признавал жилищем божества и чтил с великим благоговением, и т.д. Есть указания на то, что жители Колобрега поклонялись морю как жилищу каких-то богов. Очевидно, что все эти суеверия — переживание общеславянских языческих верований. Таким же переживанием у западных славян была вера в топилок, гоплинок, обитающих в озере Гопле в Польше и губящих людей (русалки восточных славян), вера чехов в судичек, соответствующих рожаницам восточных славян, и т.д.
Западные славяне так же, как и восточные, почитали Перуна, Велеса и Даждьбога. В числе кумиров, находившихся в священной крепости Ко- решице на острове Ран, стоял и Перунец (по-лат. Perunetiu). У поляков и до сих пор существует брань, свидетельствующая об их давнишнем веровании
58


в Перуна: «Тресни тебя Перун» (nieh tie piorun szmasnie). Имя Велеса сохранилось в географических названиях Чехии, например Велешь, имя Даждьбога в форме Дадзибог встречается в польской личной и географической номенклатуре. Но большинство западных славян чтили Даждьбога под другими именами.
Известно, что у восточных славян под именем Даждьбога разумелся небесный огонь—солнце. На это прямое указание дает составитель Ипатьевской летописи. Приводя одно место из хронографа Малалы, он переводит название греческого бога Гелиоса таким образом: «Солнце — царь, сын Сварогов, еже есть Дажь-бог». Но Сварожичу поклонялись, как оказывается, и западные славяне: в Радигощском храме в земле ратарей, по свидетельству Титмара, стоял идол Сварожича (Zuarasici), которому язычники поклонялись более других богов. Итак, ратари несомненно чтили Даждьбога, солнце, под именем Сварожича. Но, сравнивая культ Сварожича с культом Святовита, главного бога ран, Триглава, главного бога поморян, и Яр овита, главного бога гаво- лян, открываем тождество всех этих богов с Сварожичем, т.е. Даждьбогом, или солнцем. В этом тождестве окончательно убеждает нас и этимология названий «Святовит» и «Яровит». Это архаические имена святого и яркого света («виги» по-санскрит. «свет»). (Недавно, впрочем, сделана попытка объяснить по-другому имя Святовита. Проф. Ян Розвадовский в корне вит видит архаическое славянское обозначение «Господа», так что и Святовит, по его объяснению, значит сильный, могущественный Господь.)
Праздник Свентовита. Художник А. Муха
59


Кроме перечисленных божеств у западных славян встречаем еще Живу, богиню плодородия, почитавшуюся в Ратиборе, городе полабцев, и аналогичную русской Матери Сырой Земле; встречаем, наконец, и домашних богов — господариков, шетков (у чехов), соответствующих нашему дедушке-домовому: это души умерших предков-родоначальников, блюдущие за благополучием дома и семьи. Культ этих предков показывает, что среди западных славян так же, как и среди восточных, было распространено верование в продолжение существования души по смерти тела.
О том же самом свидетельствуют и суеверия, долгое время державшиеся у поляков и чехов, — вера в привидения и страшилища (prziszcze, matochy), оборотней (wilkolaki), упырей или вампиров, сосущих кровь, морусов (incubi): все это — рассерженные непочтением при жизни или по смерти души умерших, мстящие живым.
Рассмотренные верования западных славян более или менее одинаковы у них с верованиями восточных славян. Эти верования являются, таким образом, духовным капиталом, вынесенным западными славянами из совместной жизни до расселения. Было бы, однако, ошибкою предполагать, что западные славяне с своей стороны не прибавили ничего к этому общеславянскому религиозному наследию. По крайней мере, такое предположение было бы совершенно ошибочным относительно так называемых прибалтийских славян. В верованиях этих славян можно ясно заметить некоторые уклонения от того господствующего направления, которого преимущественно держалось религиозное сознание славян в эпоху их расселения и которое осталось господствующим у восточных славян. В культе же прибалтийских славян замечается даже прямой прогресс по сравнению с общеславянским примитивным культом.
Особенности языческих верований прибалтийских славян. В эпоху расселения славяне, как было указано выше, чтили Перуна как главного бога. Перун остался главным божеством и у восточных славян. Но у прибалтийских он отошел на второй план, а на первый план выдвинулся солнечный бог. По словам Гельмольда, прибалтийские славяне признавали Святовита первым между богами, «богом богов», которые перед ним были только как бы полубогами (caeteros quasi semideos aestimabant). Того же самого бога, как сказано, щетинцы чтили в своем Триглаве, ратари в своем Сварожиче, гаволяне в своем Яровите. Солнечное боярство почиталось прибалтийскими славянами как податель земных благ, от которого зависел урожай хлеба и всяких плодов. На сыром и прохладном Балтийском побережье, где недород хлеба происходит не от засух, а от туманов и дождей, благодетельное действие солнечного света и тепла должно было почувствоваться с особливою силою, а потому и культ солнца должен был получить предпочтительное
6о


развитие. В эпоху продолжительной и ожесточенной борьбы с немцами прибалтийские славяне мало-помалу выработали взгляд на Святовита не только как на подателя земных благ, хлеба и плодов, но и как на подателя побед, помощника и заступника в битвах. Мирный бог земледельцев, таким образом, превратился в грозного бога войны. В этом значении особенно выдавался Яровит, почитаемый у гаволян.
Особенности культа прибалтийских славян; храмы и жрецы. Предпочтительный культ солнечного бога составляет особенность язычества прибалтийских славян. Этот культ, равно как и почитание других богов у прибалтийских славян, ушли далеко от первоначального общеславянского культа. Древнейшее богослужение славян совершалось под открытом небом всяким человеком и состояло в молениях и жертвоприношениях: не было ни жрецов, ни храмов, ни идолов. Эта древнейшая форма языческого богослужения, судя по сообщению Косьмы Пражского, была в ходу у чешского простонародья даже в XI в., когда Чехия стала уже христианскою страною.
У прибалтийских славян эта первоначальная форма мало-помалу изменилась. Первым нововведением явилась ограда, которою стали окружать священное место в лесу, которое излюбили боги, для того чтобы чужеземцы или свои по неведению не осквернили святого места. Такую ограду мы встречаем, например, в священной роще вагров, где росли дубы бога Прове. Место, где росли эти дубы, было обнесено деревянным забором, в котором было двое ворот, украшенных отличными фронтонами.
Вход за ограду дозволен был только совершавшим жертвоприношение и тем, кто убегал от кровной мести. Для последних это святилище было безопасным приютом, ибо святое место нельзя было осквернять нежертвенною кровью. Эта ограда святого места была зародышем храма. Но окончательно языческий храм создался у прибалтийских славян после того, как появились изображения богов, идолы.
Идолов создала потребность, родственная той, которая создала и ограды священных мест, — потребность внешним образом обозначить присутствие в данном месте того или другого божества. Эта потребность напоминать о божестве и тем заставлять его чтить с особенною силою проявлялась в те времена, когда под напором чужих верований старые верования и культы могли попадать в забвение и пренебрежение. В такие эпохи столкновения старины и новизны старина всегда имеет тенденцию резко и выпукло противоставляться новому. Известно, что русский князь Владимир, видя опасность, угрожавшую язычеству от вторжения христианства, наставил в разных городах кумиры богов, которые в них почитались, и стал ревностно приносить им жертвы. По-видимому, у прибалтийских славян ревнители язычества понаставили идолов главным образом в эпоху борьбы
61


с германцами-христианами. Творческая фантазия, воплощавшая богов в человеческих образах, в это время должна была получить особенно сильный импульс и выразиться в создании разнообразных изображений богов, и вот от писателя конца X и начала XI в. Титмара Мерзебургского мы узнаем, что у балтийских славян в его время было уже столько храмов и идолов, сколько у них было волостей, или жуп. Идолы ставились иногда под открытым небом и неогороженные. Но иногда над ними воздвигали крышу на четырех столбах, а промежутки затягивали пологом или забивали досками. Это делалось для предохранения идола от разрушающего действия стихий или от осквернения. Так простое требище или капище превратилось у прибалтийских славян в хоромы божества, или храм.
Идолы первоначально символизировали присутствие божества в данном месте и потому были неподвижными. Но затем они сами стали считаться вместилищами, как бы телами божеств. С появлением этого воззрения идолов стали переносить, например, брали с собой на войну для получения от них помощи, стали соединять по нескольку идолов в одном храме, который особенно почитался, и т.д.
С появлением храмов появился и особый класс служителей при храмах, наблюдавших за чистотою и порядком при храме, приносивших жертвы, производивших гадание, — другими словами: появился класс жрецов. В этот класс естественно попали все ревнители язычества, которые и прежде имели стремление и претензию быть в близости и интимности с богами, т.е. разные вещие люди, волхвы, кудесники и тому подобные люди. Прежде весь этот люд рассеян был в массе населения и из своей близости к богам не делал еще профессии и ремесла. Теперь все подобные люди сбились к храмам и забрали в свои руки жертвоприношения и гадания, стали собирать с населения доходы и приобрели почет и даже власть в обществе. От народа жрецы стали даже отличаться и внешними признаками — белою одеждою, как, например, в Волегоще, бородою и длинными волосами, как на Ране, где народ ходил бритым и коротко остриженным.
Средоточия языческого культа прибалтийских славян. Только благодаря всем этим переменам в сфере языческого культа и могли создаться у прибалтийских славян такие религиозные сосредоточия, как Аркона на острове Ран, Штеттинское и Радигощское святилища. Эти религиозные сосредоточия, с развивавшимся в них культом уже весьма далеки были от первоначальных требшц и капищ и того, что на них происходило. Послушаем, что говорят об этих средоточиях современные немецкие хронисты.
На высокой скале, выдавшейся в море, на северной конечности острова Рюген, стоял священный город Аркона, огражденный с одной стороны стеною, а с других — морем и обрывом скалы. Город этот принадлежал
62


исключительно богослужению: он или стоял совершенно пустой, даже без всякой стражи, или же вдруг наполнялся на время огромным стечением народа, почти всем населением острова Ран и поклонниками со всего Поморья. Посредине его стоял храм Святовита. Храм был деревянный, по словам Саксона Грамматика, весьма изящно построенный. Он окружен был забором, который привлекал взгляд тщательно отделанными резными изображениями различных предметов. Самое капище снаружи ограждалось четырьмя стенами под одною кровлей; а в нем была особая внутренняя часть, отделявшаяся четырьмя столбами и пурпуровыми тканями, столь ветхими, что от прикосновения они рассыпались. За этими занавесями и стоял идол Святовита. Идол был огромный, выше человеческого роста, с четырьмя головами на четырех отдельных шеях, смотревшими врозь, с обритыми бородами и остриженными волосами. В правой руке идол держал рог, выложенный разными металлами и ежегодно наполнявшийся вином; левая изогнута была дугою и упиралась в бок. Идол стоял прямо на полу, одетый до голеней. Поблизости от него находились узда, седло и другие предметы; наиболее удивлял посетителей огромный меч, ножны которого и рукоять были отделаны серебром и отличались прекраснейшей резьбой. В храме стояло священное знамя Святовита, или станица. Эту станицу ране чтили необычайно, воздавая ей почти такое же поклонение, как самому божеству. Нося ее пред собою на войне, они считали себя под высшим покровом и на все отваживались, уверенные в полной безопасности. Весь храм, по словам
Вид на мыс Аркона


Саксона Грамматика, был украшен рогами разных животных, необыкновенными и удивительными не только по природе, но и по отделке.
В Аркону стекалось огромное число народа после уборки хлеба, пригонялось много скота и привозилось много вина для жертв и пира. Накануне праздника жрец Святовита с веником в руках входил во внутреннее святилище, куда никто, кроме него, не имел доступа, и начисто выметал его, стараясь при этом не дыхнуть, чтобы не осквернить святого места. На другой день в присутствии всего народа он вынимал из рук идола рог с вином и, рассмотрев его тщательно, предсказывал, быть или не быть урожаю на будущий год: ежели вина оставалось столько же, сколько было налито, быть обилию, а если убыло, то скудости. Вылив старое вино к ногам идола, жрец наполнял рог новым вином и осушал его одним духом, испрашивая всяческих благ себе и народу. Затем, снова наливши рог вином, влагал его опять в руку истукану. После того приносили идолу пирог из сладкого теста, вышиною в человеческий рост. Жрец прятался за ним и спрашивал народ, видно ли его. Когда отвечали, что виден лишь пирог, жрец просил бога, чтобы и на другой год они могли сделать такой же пирог. В заключение, именем Святовита благословляя собравшийся народ, жрец наказывал и впредь чтить арконского бога, обещая в награду обилие плодов, победу на суше и на море. Тем и кончалось богослужение; остальная часть дня проводилась в пиршестве: ели и пили до отвала, ибо воздержание принималось в обиду божеству.
Кроме этого праздника, Аркону посещали для гаданий. При храме содержался священный конь Святовита, белой масти, с длинными, никогда не подстригавшимися гривою и хвостом. Один только жрец Святовита мог кормить и садиться на этого коня, на котором, по верованию ран, сражался сам Святовит против врагов своей святыни. Посредством этого коня и гадали пред началом войны. Служители втыкали перед храмом три пары копий на известном расстоянии друг от друга; к каждой паре привязывалось третье копье поперек. Жрец, произнеся торжественную молитву, выводил коня за узду из сеней храма и вел на скрещенные копья: если конь через все копья ступал сначала правою ногой, а потом левою, это считалось счастливым предзнаменованием; в противном случае предприятие отменялось.
Арконский храм сделался первенствующим святилищем славянского Поморья, средоточием славянского язычества. По общему убеждению балтийских славян, арконский бог давал самые знаменитые победы, самые действительные прорицания. Поэтому для жертвоприношений и для гадания сюда стекались славяне со всех сторон Поморья. Отовсюду доставлялись ему дары по обетам не только частных лиц, но и целых племен. Каждое племя посылало арконскому богу ежегодную дань на жертвы; ежегодно приносился ему в жертву один из христианских пленников. У храма были обширные
64


поместья, дававшие ему доход; в пользу его собирались пошлины с купцов, торговавших в Арконе, с промышленников, ловивших сельдей у острова Ран; ему приносилась третья часть военной добычи, все драгоценности — золото, серебро и жемчуг, раздобытое на войне. Поэтому в храме стояли сундуки, наполненные всяким добром. Перед нами, таким образом, явление, сильно напоминающее Дельфийский оракул у греков. Аналогия идет и дальше: как в Дельфы посылали дары и обращались за предсказаниями иноплеменники, так и в арконский храм посылали дары властители соседних народов, например датские короли. Почтение, которое питали племена балтийских славян к арконской святыне, невольно переносилось и на ран, которые так близко стояли к этой святыне. «У славян балтийских, — пишет Адам Бременский, — закон — в делах общих ничего не решать и не предпринимать наперекор мнению райского народа: до такой степени боятся ран за связь их с богами».
Святилища, подобные арконскому, существовали также в Щетине, где стоял идол Триглава, в Радигоще, главном городе ратарей, где стоял идол Сварожича, в Волегоще, где стоял идол Яровита, и других городах. Святилище Триглава находилось на самом высоком из трех холмов, на которых располагался город Щетин. Стены святилища изнутри и снаружи были покрыты цветною резьбою, с изображениями людей и животных. Статуя бога, трехглавая, была убрана золотом. Жрецы утверждали, что три главы — символ власти бога над тремя царствами — небом, землею и пеклом. В храме складывались оружие, добытое в войнах, и предписанная законом десятая часть добычи, взятой в битвах на суше и на море, хранились золотые и серебряные чаши, которые выносились лишь в праздничные дни и из которых пили и гадали вельможи и знатные люди; позолоченные и украшенные дорогими каменьями рога (для войны и для питья), мечи, ножи и разные другие предметы культа. В Щетине был и святой конь, посвященный Три- главу. Никто не мог садиться на него. Ухаживал за ним один из жрецов. При помощи этого коня совершались гадания перед походами, для чего втыкали в землю копья и заставляли коня переступать через них. Третьим центром язычества у балтийских славян был город Радигощ в земле ратарей. По описанию Титмара, епископа Мерзебургского, город лежал среди большого леса на берегу Долгейского озера. Лес этот считался священным и неприкосновенным. Внутри города, куда вели трое ворот, стояло только одно деревянное святилище, стены которого были украшены снаружи рогами зверей, а изнутри резьбою с изображениями богов и богинь. В святилище стояли грозные статуи богов, одетые в шлемы и панцири, и первое место среди них занимал идол Сварожича (Suarasici), почитаемого всеми славянами. Видным святилищем был также и храм Руевита, или Яровита, в Волегоще (городе бога Волоса, Велеса) на Поморье. Значение этого бога ясно определяется
3 Любавский М. К.
65


словами, которые, по рассказу жития св. Оттона Бамбергского, произносил от имени бога его жрец: «Я бог твой, я тот, который одеваю и поля хлебами, и леса листьями; плоды нив и садов, плоды живущих и все, что служит к пользе человека, — в моей власти». Руевит изображался с семью лицами под одним черепом; семь мечей в ножнах были привязаны к его поясу, а восьмой держал он в правой руке. Яровиту был посвящен щит, к которому никто не смел прикасаться и который выносился из храма только во время войны, причем народ либо отходил, либо падал ниц на землю. Идол Руевнта вместе с идолами Поревита и Поренута стоял и в княжеской резиденции ран — Карентии. По известию жития св. Оттона, этого же бога под именем Яровита (Геровита) чтили гаволяне, справляя в честь его особый праздник. Было много и других святилищ; по словам Титмара Мерзебургского, храмов и богов было у славян столько, сколько волостей или жуп.
Итак, язычество собственно прибалтийских славян сделало значительные шаги вперед в смысле развития культа по сравнению с первоначальным славянским язычеством. Но другие западные славяне — польские племена, чехи, мораване и словаки, по всем признакам, не пошли так далеко в развитии своего языческого культа и оставались с тем религиозным наследием, которое получили от эпохи совместной жизни славянства до самого принятия христианства.
Колдуны. Художник Н.К. Рерих
66


VII. 	РАСПРОСТРАНЕНИЕ ХРИСТИАНСТВА СРЕДИ ЗАПАДНЫХ СЛАВЯН И БЛИЖАЙШИЕ КУЛЬТУРНЫЕ ПОСЛЕДСТВИЯ ЭТОГО ФАКТА
Культурно-психологические условия для распространения христианства. Славянское язычество, подобно всем другим религиям, той же стадии развития страдало отсутствием ясности и отчетливости и обобщающего философского начала в своих религиозных представлениях. Вследствие этого при столкновении с христианством, отлившимся не только в форму известного обряда, но и в форму определенного и стройного вероучения, отвечавшего так или иначе на все главные запросы ума и сердца, славянское язычество должно было уступать ему свое место, отходить на задний план, удерживалось только в виде народных суеверий. Помимо этого общего условия, облегчавшего Христовой вере путь к умам и сердцам славян-язычников, распространению христианства помогали некоторые частные черты, присущие как язычеству, так и христианству. Здесь на первом плане надо поставить смутную идею о высшем небесном божестве, вынесенную славянами едва ли не из общей прародины арийской расы. «Между многообразными божествами, которым присвоены леса, поля, печали и радости, — пишет Гельмольд про балтийских славян, — они признают единого бога в небесах, повелевающего прочими богами, и верят, что он, всемогущий, заботится только о небесном; другие же божества, которым розданы разные должности, подчинены ему, произошли от его крови и тем знатнее, чем ближе родством к этому богу богов». Но на таком фундаменте религиозного миросозерцания легко могла укладываться и христианская идея о Боге как Всемогущем Отце Небесном. Христианским учителям приходилось только прибавлять, что этот Небесный Отец заботится не только о небесном, но и о земном. С другой стороны, привычные представления славянина-язычника о сыне небесного бога (Сварожич) и других богах, заведующих радостями и печалями человека, встречали себе аналогии в христианских представлениях о Сыне Божием, Его Матери, ангелах, демонах. Все это в общей сложности и должно было облегчать как проповедникам, так и властям дело насаждения христиан¬
3*
6 7


ства у славян-язычников, хотя при такой пересадке на языческую почву христианство на первых порах и теряло в своей чистоте.
Миссионерская деятельность немецкого духовенства. Христианство стало насаждаться среди западных славян с того времени, когда оно упрочилось в Восточной Германии. Совершилось это, как известно, при папах Григории II, Григории III и Захарии (715—752) трудами апостола Германии св. Бонифация. При содействии пап и майордомов Франкского королевства Бонифаций учредил несколько епископств во Франконии, Тюрингии и Баварии и подчинил их управлению архиепископов Кельнского, Трирского и Зальцбургского, которые в свою очередь подчинены были архиепископу Майнцскому, примасу Германии и папскому легату. Границы новых епархий не только пришли в соприкосновение с поселениями славян, но и захватили некоторые из них, перекинувшиеся на запад от Эльбы, в глубь Германии. Таковы были славянские поселки в Западной Тюрингии на р. Фульде, в Восточной Франконии на Верхнем Майне и его притоках — Регнице и Айше. Славяне на Верхнем Майне вошли в состав Вюрцбургской епархии и первые были привлечены к платежу даней в пользу церкви. Майордомы Пипин и Карлман пожаловали епископу десятую часть дани медовой, полбяной и других продуктов в восточнофранконских или славянских землях. Св. Бонифаций, брезгливо относившийся к славянам, называвший их foedissimum et deterriraum genus hominum, видевший в них поклонников сатаны, спрашивал папу Захария, годится ли собирать подати с славян, осевших на церковной земле. Папа рассеял его сомнения и приказал собирать с них подати, чтобы славяне не смотрели на свою землю как на собственность. Но такое положение рано или поздно должно было привести к обращению язычников славян в христианство. От епископа Вюрцбургского Бурхарда остались проповеди для язычников, т.е., очевидно, славян, ибо Восточная Франкония уже давно считалась христианским краем. При Карле Великом в этой епархии были уже крещены и славяне, для которых выстроено было 14 новых церквей. Но особенных успехов христианство достигло при Карле Великом у словинцев и хорватов, благодаря деятельности зальцбургских архиепископов Виргилия и Арно. При ближайших преемниках Карла Великого христианство проникает в Чехию. В 846 г., по свидетельству франкских летописей, к королю Людовику явились в Регенсбург 14 чешских воевод (duces) и приняли здесь крещение. Но попытка Людовика Благочестивого создать в Нордальбингии, в Гамбурге, центр для обращения соседних варваров, в том числе и для прибалтийских славян, не удалась. Славяне не только не приняли христианства, но и разрушили Гамбург и епископию.
Насаждение христианства из Германии создавало большие неудобства и затруднения для новообращаемых славян и их туземных властей. Втягивая
68


славянские земли в свою церковную организацию, немецкое духовенство втягивало их и в политическую зависимость от Германии и ее государей и во всяком случае заставляло славян иметь дело с последними. По поводу, например, неправильного или неисправного платежа церковной дани немецкое духовенство не прочь было искать суда и управы у своих немецких, а не славянских властей, которые сплошь и рядом сами пребывали еще в язычестве. Немецкое духовенство оставалось чуждым для обращаемых славян по языку к симпатиям, которые были на стороне не новой его паствы, а соплеменников его, бывших нередко заклятыми врагами славянства. При таких условиях и самая проповедь христианства, ведшаяся немецким духовенством, не всегда сопровождалось надлежащим успехом. Все эти обстоятельства и привели к попытке основания собственной национальной церкви для славян со своим богослужебным языком и со своим природным духовенством. Такую попытку предпринял прежде других моравский князь Ростислав, который, как было указано в своем месте, изо всех сил старался эмансипироваться от немцев, от их вмешательства в жизнь подчиненного ему славянства.
Кирилл и Мефодий и попытка и создания национальной христианской церкви среди западных славян. В 862 г. Ростислав обратился к византийскому императору Михаилу III с просьбою прислать в Моравию проповедников, знающих славянский язык. Михаил отправил в Моравию солунских греков, братьев Константина и Мефодия. Константин был сверстником Михаила III и вместе с ним учился у патриарха Фотия, ученейшего человека своего времени. По окончании образования он стал учителем философии в Константинопольской академии и вместе с тем церковным деятелем; на 24-м году своей жизни он ездил в Малую Азию для религиозных прений с арабскими учеными. Брат его Мефодий шел сначала по гражданской службе и быстро дослужился до звания стратега одной провинции, заселенной славянами, но затем он бросил эту службу и удалился в монастырь на Олимп, куда прибыл к нему и брат его Константин. Находясь в этом монастыре, Константин и Мефодий получили от своего правительства поручение отправиться в Хазарию для проповеди там христианства и для спора с магометанскими и иудейскими проповедниками. На пути в Хазарию братья в Херсонесе Таврическом нашли мощи св. Климента, папы римского, а также Евангелие и Псалтирь, написанные русскими письменами. Их возвращение на родину совпало с прибытием посольства от князя Ростислава, его племянника Святополка и от князя Нижней Паннонии Коцела, сына упоминавшегося ранее Ирибины. Михаил III ни на ком другом не мог остановить своего выбора, как именно на этих братьях, уже заявивших себя религиозною ревностью и притом
69


знавших славянский язык (Македония, где родились братья, была заселена славянами, и Солунь была двуязычным городом).
В 863 г. Константин и Мефодий прибыли в Моравию и встречены были радушно князем и населением. Они собрали вокруг себя учеников, научили их письму и сообща с ними переводили богослужебные книги, объезжали страну, проповедовали христианство на славянском языке. Но им пришлось столкнуться с немецким духовенством Пассавской епархии, к составу которой причислялась немцами Моравия. Немецкие священники протестовали против богослужения на славянском языке, считали только три языка достойными слова Божия — еврейский, греческий и римский, ибо только на этих языках сделана была известная надпись на Кресте Христовом. Константин и Мефодий возражали на это, приводя в пример других народов Востока, имевших Священное Писание на своем языке, и называли мнение немецкого духовенства треязычною ересью. Но пока для Моравии не было епископа, разделявшего взгляды братьев, эти взгляды не могли осуществиться в церковной организации Моравии. Чтобы заполучить такого епископа для Моравии, братья отправились, по- видимому, сначала в Византию, но, получив на дороге известие о низвержении патриарха Фотия, повернули в Рим, к папе Николаю I. В Риме они уже не застали в живых папу Николая I. Его преемник Адриан II встретил их торжественно, так как они везли с собою мощи св. Климента, и одобрил все их начинания. Он поручил епископам Формозу и Гаудериху совершать богослужение на славянском языке по восточному обряду, посвятил Мефодия и его учеников во священники и диаконы. Но по случаю болезни Константина Ме- Статуи Кирилла и Мефодия фодий довольно долго про-
на Карловом мосту в Праге жил в Риме; уехал он оттуда
7 о


уже один, так как Константин умер 14 февраля 869 г., приняв перед смертью монашество с именем Кирилла.
Из Рима Мефодий уехал, однако, не в Моравию, а в Нижнюю Паннонию — к князю Коцелу, который упросил папу Адриана II назначить Мефодия епископом Паннонии. Но это назначение затрагивало права зальцбургского епископа, к епархии которого причислялась Паннония. Папа, не ладивший с епископами Зальцбургским и Пассавским, которые проявляли слишком большую самостоятельность и неисправно вносили свои платежи в папскую казну, не остановился перед нарушением прав немецких епископов и назначил Мефодия в 870 г. архиепископом Паннонии. Чтобы придать своему распоряжению благовидное основание, папа объявил, что учреждение Пан- нонской кафедры есть не что иное, как восстановление старого Сирмийского епископства, существовавшего до 682 г. в этих странах. С учреждением Паннонского архиепископства Паннония была изъята из-под власти Пас- савского епископа, а Моравия из-под власти Зальцбургского архиепископа. Казалось, что таким путем организуется национальная западнославянская церковь, согласно желаниям Ростислава и Коцела. В состав этой церкви готовились войти и чехи, князя которых Буривоя Мефодий крестил в 870 г. Но судьба решила иначе.
Немцы помогли племяннику Ростислава Святополку свергнуть дядю с княжения и сесть на его место, а затем захватили в плен и самого Свя- тополка и посадили в Моравии своих маркграфов. Немецкое духовенство Баварии воспользовалось этим и потребовало Мефодия на суд своего собора по обвинению его в захвате частей Пассавской и Зальцбургской епархий. Разумеется, результат этого суда не мог быть благоприятен для Мефодия: его засадили в заключение и продержали там два с половиною года, пока папа Иоанн VIII настоятельно не потребовал его освобождения (осудивших Мефодия епископов папа наказал запрещением на 242 года совершать церковные службы). Мефодий в 874 г. вернулся сначала в Паннонию, а затем, по смерти Коцела, его покровителя, в Моравию, где в то время Святополк вновь сделался князем. Новый князь Моравии не оказывал, однако, ему той поддержки, какую он имел прежде от Ростислава. Немецкое духовенство снова проникло в Моравию и стало обвинять его не только в совершении богослужения на славянском языке, но и в ереси, в неправильном чтении Символа веры. Мефодий должен был снова ехать в Рим для ответа перед папою. Хотя и на этот раз папа (Иоанн VIII) оправдал Мефодия, но вместе с тем он счел необходимым дать известное удовлетворение к немецкому духовенству. Разрешая славянское богослужение, папа предписал Апостол и Евангелие читать сначала по-латыни, а потом по-славянски, для князя и вельмож, по их желанию, совершать богослужение на латинском языке. Но самое главнее — папа назначил в качестве помощника Мефодию некоего
71


Освящение папой Адрианом II славянских книг на Престоле.
Радзивилловская летопись
Вихинга, родом алеманна, близкого немецкому королю Арнульфу человека и главу немецкой партии в Моравии. Этого Вихинга рекомендовал папе сам Святополк. Папа возвел его в сан епископа-суффрагана Нитры. Вихингу суждено было сыграть самую видную роль в разрушении создававшейся национальной Западнославянской церкви. Еще при жизни Мефодия он старался оклеветать его пред папою Стефаном VI и домогался от папы утверждения в должности паяшинского архиепископа. В 886 г. он явился к Святополку с письмом папы Стефана, в котором выставлялось его, Вихинга, правоверие, подвергалась строгому осуждению ересь и вся вообще деятельность Мефодия, обращалось на Мефодия проклятие, произнесенное им пред тем над Вихингом, а последнему давалось полномочие на принятие мер против Мефодия и его учеников. Святополк, и прежде оставлявший Мефодия без защиты, теперь менее, чем когда-либо, был расположен отстаивать его дело, так как политические обстоятельства сблизили его с Арнульфом и, таким образом, поставили опять под сильное влияние немцев. Смерть Мефодия, последовавшая вскоре после прибытия папского послания, развязала руки немецкой партии. Вихинг и его присные, с разрешения Святополка, предприняли настоящее гонение на учение и последователей Мефодия и вообще на все славянское духовенство. Они поставила себе целью сломить во что бы то ни стало национальную славянскую церковь, истребить все следы деятельности славянских апостолов и снова подчинить Моравию немецкой церкви.
п<иш/ши м< л/гнгл. Н'АuAnmtiAtшаArt
н^аапнКА• АШАЛ о фшпКАстгаАчААНАОЛА
72


В 886 г. ученики Мефодия Горазд, Климент, Наум, Ангенарий, Савва иЛаврентий, пробыв некоторое время в заключении, были изгнаны из пределов Моравии и нашли себе приют в Болгарии и соседних землях. Вместе с тем рушилось и начавшееся было дело создания западнославянской национальной церкви со славянским богослужением по восточному обряду.
Победа латинства в Чехии и Моравии. Немецкое духовенство и латинская литургия взяли верх не только в Моравии, но и в соседней Чехии. Сыновья Буривоя Спитигнев и Вратислав вошли в союз с немецким, королем Арнульфом в 846 г. и одновременно с тем признали Чехию под церковною властью регенсбургского епископа, который, разумеется, стал назначать в Чехию немецких священников, строить церкви и вводит богослужение по западному образцу. В силу буллы папы Стефана от 900 г. князья Спитигнев и Вратислав стали оказывать немецкому духовенству всяческое содействие и преследовать славянский язык и восточный обряд в богослужении. Но пока была жива их мать св. Людмила, насаждение Мефодия еще крепко держалось в стране. Она передала свои симпатии к славянскому богослужению и внуку своему, св. Вацлаву, которого воспитывала. Сам Вацлав по политическим соображениям держался римского обряда и даже вводил в стране римские учреждения, но он не преследовал славянского богослужения, которое продолжало существовать в Чехии рядом с римским. Впрочем, рано или поздно славянский обряд должен был исчезнуть в Чехии. Он держался против воли самих духовных лиц, которые совершали богослужения по-славянски и по восточному чину лишь в угоду своей паствы, к нему привыкшей. Славянскому обряду недоставало поддержки от духовенства, которое ставилось немецким епископом и нередко из немецкого персонала. Чтобы славянское богослужение могло прочно установиться в стране, необходимо было, чтобы отправляли его люди, получившие посвящение от руки епископа, к нему расположенного и его исповедующего. А такого епископа со времени смерти Мефодия как раз и недоставало для Чехии и соседней с ней Моравии. Правда, в 978 г. папа Иоанн XIII поставил для Чехии самостоятельного епископа, независимого от регенсбургского епископа, но на эту должность на первых порах попадали большею частью либо немцы, либо чехи, учившиеся у немцев и проникшиеся симпатиями к Западной римской церкви. Таков был, например, известный епископ св. Войтех, или Адальберт из рода Славников, злицких воевод, учившийся в Магдебурге. Принявший инвеституру из рук императора Оттона II и посвященный в епископа Пражского в Майнце, Войтех приложил все старания на распространение латинского языка в чешском богослужении. Он же основал первый мужской бенедиктинский монастырь недалеко от Праги, причем контингент монахов вывезли в него прямо из Рима. Благодаря всему этому Чешская церковь устроилась
73


в конце концов по западному образцу и в зависимости от Западной церкви. Пражский епископ стал получать инвеституру от немецкого короля, считавшего Чехию своим леном с 928 г., а посвящение из рук немецкого архиепископа-примаса. В Чехии появились учреждения Западной римской церкви: мужские и женские монастыри бенедиктинского ордена, соборные капитулы (древнейшая при церкви Св. Георгия в Праге) с пробстом или архипресвитером во главе, деканом, схоластиком, канониками; установлена была церковная десятина, появились большие имения у епископа, капитул и монастырей. Славянский язык и восточный обряд мало-помалу исчезли из богослужения и в виде исключения удержались только в одном бедном монастырьке Св. Прокопия на р. Сазаве, основанном в начале XI в.
Так как в состав епархии пражского епископа на первых порах вошла и Моравия с Паннонией, то и в этих странах должно было произойти то же самое, что в Чехии. Чехия стала рассадником римского христианства и в других, соседних с нею странах. Тот же св. Войтех во время объезда своей епархия (в конце X в.) прибыл по приглашению Саролты, жены венгерского короля Гейзы, в Гран и крестил Гейзу, который получил имя Стефан. Отсюда св. Войтех ездил в Малую Польшу к краковякам и насаждал среди них христианскую веру.
Итак, дело Ростислава и св. Мефодия рушилось, национальная Западно- славянская церковь не создалась. Дело это могло бы наладиться лишь в том случае, если бы Чехо-моравская церковь вошла в тесное общение с восточ-
Введение славянской литургии в Моравии. Художник А. Муха
74


ной, греческою, церковью и разорвала свои связи с Западною, римскою. Но этого как раз и не случилось. Венгры клином врезались между западными славянами, Византией и южными славянами и прервали сношения между ними. Но без этих сношений молодой Чехо-моравской церкви невозможно было остаться национальною: только с юга могла она получить епископов и наставников в новой вере в том роде, в каком были св. Мефодий и его ученики. За невозможностью черпать свои жизненные силы с юга Чехо- моравская церковь поневоле должна была примкнуть к Римской, которая и поспешила ее обезличить. В 1080 г. папа Григорий VII отказал князю Братиславу в просьбе разрешить славянское богослужение, желанное для его подданных. Чешская церковь в X и XI вв. имела известное общение с Русскою, восточнославянскою церковью, вследствие чего св. Людмила и св. Вацлав призваны были святыми на Руси (им составлены были жития и каноны); а свв. Борис и Глеб признаны были святыми в Чехии (в честь их был выстроен придел в Сазавском монастыре). Но это общение в общем было все-таки слабое, и оно не могло побороть влияния Западной, римской, церкви. В конце концов Чехо-моравская церковь организовалась по образцу Римской церкви и в ее недрах.
Попытки насаждения, христианства среди полабо-прибалтийских славян в X и XI вв. и их неудача. К прибалтийским славянам христианство приходило вместе с немецкою властью. Покоряя этих славян, немцы ставили в их главных городах своих бургграфов с гарнизонами и епископов с клирами. Бургграф и епископ действовали при этом рука об руку, порабощая славянское население и навязывая ему силою новую веру. Таким образом при Оттоне I устроены были епископства в землях племен лютицкого и бодрицкого союзов — в Гавельберге, Браниборе и Старграде, в земле полабских сербов — в Мерзебурге, Житице и Мейсене (Мышине). Все эти новые епископства в 968 г. были подчинены архиепископу Магдебургскому. Новые епископы начинали свою деятельность обыкновенно с наложения дани, так называемой бископовницы, на покоренных язычников, а затем принимались за обращение их в христианство. Они старались сделать это по возможности скорее и притом с наименьшими затратами усилий. Они считали бесполезным много разговаривать с язычниками, которых они считали грубыми невеждами, и потому не проповедовали христианство, а приказывали его принимать, истребляя идолов и разрушая языческие храмы. Таким образом, в 979 г. разрушена была главная святыня лютицкого союза — храм Сварожича в Радигоще. Язычники повиновались, так как ослушание влекло экзекуции со стороны местного бургграфа. При таком упрощенном способе обращения христианство необыкновенно быстро распространялось среди полабских и прибалтийских славян, и из 18 волостей,
75


или графств, на которые поделены были немцами славянские земли, занятые при Генрихе I и Оттоне I (919—973), только в трех удержалось язычество. Но распространяемое таким путем христианство слабо пускало корни в народе, втайне придерживавшемся язычества, и при первом благоприятном случае покидалось славянами. Это случилось в 983 г. во время общего восстания полабских славян против немецкого ига. Славяне, восстановляя свою независимость, восстановляли и язычество. Соборные церкви в Гавельберге и Браниборе были разрушены до основания; духовенство спасалось бегством. Браниборский епископ уцелел, но соборный клир весь был перебит. Подобное же произошло и у бодричей. По всему пространству бодрицкой земли не осталось ни одной церкви: все были преданы пламени. Епископ Старградский спасся бегством; но мученическая участь постигла клир соборный. По словам датского короля Свена, рассказывавшего об этом событии Адаму Бременскому, мучеников, погибших в то время за веру, едва ли можно исписать в целой книге. Реакция против христианства продолжалась долгое время спустя как в земле лютичей, так и в земле бодричей. У бодричей в XI в. христианство пытался насадить князь Готшальк. При нем страна бодрицкая снова покрылась было церквами и монастырями, учреждены были епископства в Старграде, Мекленбурге и Ратиборе. Новый мятеж язычников в 1066 г. смел и самого князя, и его дело. Мятежом руководили зять Готшалька Блусс, женившийся на его сестре, и языческие жрецы. Жертвою разъяренного народа пал и епископ Мекленбургский, потерпевший страшные мучения: ему отрубили руки и ноги, а голову вонзили на копье, в знак победы и принесли ее, как жертву, богам в Радигоще. Князь Круто, призванный с острова Ран, поддерживал у бодричей язычество. Сыну покойного Готшалька Генриху удалось погубить Круто, и при помощи немцев утвердить свою власть не только среди бодричей, но и лютичей. Хотя сам Генрих и был христианином, но ему не удалось насадить христианство среди своих подданных, так как все свои силы он должен был употреблять сначала только на простое подчинение племен бодрицкого и лютицкого союза, а смерть, последовавшая в 1119г., прекратила его дальнейшие замыслы.
В начале XII в. язычество продолжало быть господствующей религией у полабских и прибалтийских славян.
Введение римского христианства в Польше. Иначе обстояло дело в то время в Польше. И в Польше, как и в других славянских землях, христианство насаждалось сверху, но насаждалось своею туземною сильною властью. Первый исторически известный князь Польши Метко I женился на дочери чешского князя Болеслава I Дубровке и по ее настоянию в 966 г. принял крещение. Вскоре после того по представлению императора Оттона I Мешко учредил епископскую кафедру в Познани, для нужд новообразующейся церк¬
76


ви и дальнейшего распространения христианства в Польше; новая епархия поставлена была в зависимость от архиепископа Магдебургского. Преемник Мешко I Болеслав Храбрый, воспользовавшись пребыванием в Гнезно императора Оттона III в 1000 г., выхлопотал у него освобождение молодой Польской церкви от подчинения магдебургскому архиепископу. С разрешения императора Болеслав основал в Гнезно кафедру для собственного польского архиепископа, которому подчинил как познанского епископа, так и других, в то время назначенных. Новые архиерейские кафедры были учреждены Болеславом в Кракове, Вроцлаве в Силезии и Колобреге на Поморье. Учреждение новых епископств было одним из средств распространения христианства, ибо главнейшею обязанностью новых епископов была проповедь среди язычников, устроение церквей и клира, наставление новообращаемых в вере. К таким средствам принадлежало и устройство монастырей в Мезки- речье, Тынце и на Лысой горе, в которых Болеслав поселял бенедиктинцев, и посылка миссионеров в завоевываемые края. Болеслав всеми зависящими от него мерами помогал духовным властям насаждать христианство и сурово карал своих подданных за нарушение их предписаний в приверженность к язычеству. Неудивительно поэтому, что через какой-нибудь десяток лет после его смерти (1* 1025) в княжение его внуков простой народ чуть не поголовно восстал против княжеских урядников, рыцарства и духовенства, пожег церкви и монастыри и вернулся к язычеству. Казимиру Обновителю
Крещение Польши. Художник Я. Матейко
77


удалось усмирять восстание хлопов и восстановить христианство в стране. Польская церковь организовалась вполне по западному образцу, в ней заведено было то же иерархическое устройство и то же богослужение, как и в других церквах Запада, подчиненных римскому папе.
Славянское богослужение, распространившееся из Моравии в южных частях Польши, с течением времени исчезло, и на всем пространстве Польши стал господствовать безраздельно западный обряд и латинский богослужебный язык.
При содействий польской государственной власти распространилось христианство и на Поморье. Болеславу Кривоустому в первой четверти XII в. удалось подчинить себе поморских князей. Под его охраною и покровительством отправился на Поморье проповедовать христианство епископ бамбергский Оттон. Проповедь имела успех, и Болеслав Кривоустый основал новое епископство в Волине, которое стало точкою опоры при дальнейшем распространении христианства на Поморье.
Итак, к началу XII в. христианство успело утвердиться более или менее прочно в землях, подвластных чешскому королю и польскому князю. В остальных западнославянских землях большею частью держалось еще язычество. Что же нового внесло христианство в жизнь западных славян?
Ближайшие последствия распространения христианства среди западных славян. В политической жизни введение христианства отразилось еще большим усилением княжеской власти, которая получила от него религиозную санкцию. Славянские государи стали считаться теперь Божьими помазанниками, получившими свою власть Dei gratia, а не по избранию только народа. Санкция княжеской власти со стороны христианства выразилась внешним образом в обряде коронации, который стал входить в обычай как в Польше, так и в Чехии.
В социальной жизни введение христианства повело к выделению нового привилегерованного класса в обществе — духовенства. В пользу этого духовенства другие классы стали платить десятину; духовенству пожалованы были имения с большими правами по отношению к населению их, почти с такими же, какие принадлежали самому государю. Увеличивая всячески эти имения и свои права в них, духовенство стало вырастать в крупную общественную и политическую силу.
В сфере духовной жизни результаты введения христианства первое время, разумеется, были довольно скромные: христианство на первых порах не повысило заметно ни умственного, ни нравственного уровня языческого общества, которое с принятием новой веры проникнуто было старыми языческими верованиями и чувствами. Об этом говорят все современные наблюдатели, по уровню своего развития возвышавшиеся над народной
78


массою, вроде, например, Косьмы Пражского, свидетельство которого было приведено выше, и автора сказания о св. Войтехе, или Адальберте. Об этом говорят и кровавые драмы, происходившие в семьях славянских государей, вроде, например, убийства св. Вацлава собственным братом Болеславом, — драмы, свидетельствующие о буйном разгуле страстей. Как бы то ни было, но христианство во всяком случае принесло с собою в языческое общество семена нового миропонимания и новой нравственности, — семена, которым предстояло расти и развиваться с течением времени и с увеличением просвещения. Христианство принесло с собою и зачатки этого просвещения. При соборных капитулах и монастырях в Чехии и Польше уже в XI в. возникли для потребностей церковных школы распространенного тогда в Европе типа (trivium и quadrivium). В этих школах учились читать и писать по-латыни, грамматике, риторике, диалектике, арифметике, географии, музыке и астрономии, читали древних классических писателей — Горация, Вергилия, Саллюстия и др. Появились и ученые люди, которые, не довольствуясь тем, что давали туземные школы, стали посещать знаменитые школы за границей, вроде, например, Парижской. Появились, наконец, и писатели, которые на латинском языке стали излагать хронику своего времени. Таковы были Мартин Галл, придворный капеллан Болеслава Кривоустого, написавший панегирик его деяниям (до 1113 г.), и его современник Косьма Пражский (t 1129), написавший историю Чехии с древнейших веков и до своего времени. Так, следовательно, западное христианство принесло с собою в Чехию и Польшу и западное просвещение. Чехи и поляки чрез принятие западного христианства приобщались к духовной жизни романо-германского мира, стали пользоваться ее плодами, а с течением времени, когда преуспели сами, вступили с Западом в прямой духовный обмен.


VIII. 	ОКОНЧАТЕЛЬНОЕ ПОКОРЕНИЕ НЕМЦАМИ И ГЕРМАНИЗАЦИЯ ПРИБАЛТИЙСКИХ И ПОЛАБСКИХ СЛАВЯН
Мы рассмотрели в общих чертах историю западных славян приблизительно до второй четверти XII в. По результатам, к которым пришла эта история, можно видеть, что различные славянские племена вступали в дальнейшую жизнь с неодинаковыми шансами на сохранение и продолжение своего национального существования. В бассейнах Верхней Эльбы и Моравы, Одера и Вислы из славянских народных элементов создались довольно крупные и крепкие социально-политические организмы, способные на более или менее успешную борьбу за существование. Вследствие усвоения начатков христианской веры и образованности эти организмы не стояли уже в резком противоречии с романо-германским миром. Не то в бассейне Средней и Нижней Эльбы и по Балтийскому побережью. Здесь мы видим пока еще только федерации племен, слабо объединенных внутренне и распадавшихся при всяком сильном толчке извне или внутреннем потрясении, либо недоразвившиеся зародыши государственных организмов. Эмансипация этих племен от немецкой власти, происшедшая в конце X в., и последовавшая вслед за тем реставрация старого язычества обострили до высшей степени борьбу между этими племенами и их сильными соседями с запада. Естественно, что при таких шансах этим племенам не удалось сохранить не только свою политическую самобытность, но и народность. Они были покорены немцами и затем с течением времени подверглись онемечению под воздействием немецкой культуры и благодаря немецкой колонизации, распространившейся в их опустошенных землях.
Падение «Вендской державы» и покорение племен бодрицкого союза.
В своем месте было указано на образование в начале XII в. довольно крупной державы «вендского короля» Генриха Готшальковича, включавшей в себе, кроме племен бодрицкого союза, и некоторые племена лютицкого. Но держава эта была случайным сооружением, которое воздвигнуто было главным образом при помощи саксов, помогавших князю Генриху, как христианину
8о


против язычников. Уже при жизни Генриха покоренные им племена силились выбиться из-под его власти. В конце концов, Генрих погиб от руки своих подданных, недовольных его дружбою с немцами (в 1128 г.). Вскоре погибли один за другим и сыновья Генриха, спорившие друг с другом из-за власти и также пользовавшиеся поддержкой саксов. Император Лотар II отдал было державу Генриха датскому принцу Кануту, но по смерти его,
в 1131 г., император решил уже взять державу Генриха под свою непосредственную власть. Оплотом этой власти предназначался замок Зигеберг, построенный в земле вагров. Когда умер император Лотарь (в конце 1137 г.), один из местных славянских князей Прибыслав напал на замок Зигеберг и сжег его. Однако этот поступок вызвал только вторжение соседних гольза- тов и штурмаров в Вагрию и страшное опустошение Вагорской земли. Когда герцогом Саксонским стал Генрих Лев, он отдал замок Зигеберг и землю вагров графу гол митинскому Адольфу, оставив за местным князем небольшую приморскую часть с городом Альден- бургом (Старградом), а землю полабов с городом Ратибором (Рацебург) отдал графу Генриху Бадевиде. Земля бо- дричей, хижан и черезпенян осталась за князем Никлотом из рода ранских князей.
Немецкая власть не могла, однако, держаться устойчиво без немецкой опоры в стране. Поэтому граф Адольф, получив Вагрию, поспешил возобновить замок Зигеберг и затем разослал гонцов к гользатам, штурмарам, фламандцам, голландцам, фризам и вест- фалам с приглашением переселиться в его область. «Придите, — говорили эти гонцы, — переселяйтесь с вашими семействами: вам достанется земля отличная, плодородная, изобилующая
Статуя Генриха Льва в Брауншвейгском соборе
4 Любавский М. К.
81


рыбою, мясом и удобными пастбищами». Этот призыв привлек много колонистов из Германии, занявших преимущественно западные части Вагрии, оттеснявших славян на восток, к берегам моря. Затем он обратил внимание на устье р. Травны, укрепленное природою, с удобною гаванью и основал здесь город Любек (в 1143 г.).
Князь бодрицкий Никлот, не имея возможности задержать проникновение немцев, старался дружить с вагорским и полабским графами и самим герцогом Саксонским Генрихом Львом, которому он обязался платить дань, чтобы таким образом сохранить свое княжество. Но эта политика не спасла его от немецкого нашествия. В 1147 г. светские и духовные князья Германии, не желая отставать в религиозном усердии от своего короля Конрада III Гогенштауфена, отправившегося на выручку Святой земли, предприняли крестовый поход за Эльбу против славян-язычников с целью обращения их в христианство и подчинения немецкой империи. Немцам, собравшим до 60 тыс. войска, помогали в этом походе чехи с моравами и поляки под предводительством князя своего Мешко Старого, датчане под начальством королевичей Канута и Свена. В общем, крестоносное ополчение заключало не менее 200 тыс. воинов. Несмотря на это, славяне успешно сопротивлялись: они попрятались по лесам и болотам и в своих твердынях и тревожили непрестанными нападениями крестоносцев. Крестоносцы терпели голод и холод; между ними начались нелады и деморализация, чем и воспользовались славяне. Князь Никлот разгромил датчан, пожег их корабли. Мало-помалу крестоносцы охладели к борьбе и ушли восвояси. Князь Никлот после того вторгся в Вагрию и погромил там немецких новоселов. Это заставило графа Адольфа возобновить прежнюю дружбу с Никлотом. Наступивший мир дал возможность архиепископу Гамбургскому предпринять ряд мер к насаждению христианства в землях бывшего бодрицкого союза, восстановить епископские кафедры в Старграде (Альденбурге) в земле вагров, в Ратиборе в земле полабов и в столице бодрицкого князя Мекленбурге. При этом против упорствующих язычников, не хотевших расстаться с своими богами и платить десятину немецкому духовенству и дань герцогу и графам, пришлось употреблять силу. Так, князь Никлот вместе с графом Адольфом предпринимали поход в землю хижан и черезпенян, опустошили ее огнем и мечом, разрушили все языческие святилища и взыскали с славян все недоимки и огромную контрибуцию. В целях более успешного утверждения христианства среди славян-язычников Генрих Лев, которому император Фридрих I даровал право инвеституры в епископствах Альденбургском, Рацебургском и Мекленбургском, перенес епископскую кафедру из Альденбурга в Любек, а из Мекленбурга в Зверин и назначил на содержание каждого по 300 ланов (1154). Затем он приглашал князей славянских на сейм и увещевал их поддерживать христианство в своих землях.
82


Князь Никлот оказался, однако, не в состоянии вести до конца свою дружбу с немцами. Во время отсутствия Генриха Льва и графа вагорского Адольфа, ушедших с императором в поход в Италию, подданные князя Никлота нарушили мир с датчанами. Генрих Лев по возвращении из похода привлек к ответу князя Никлота и вызвал его на сейм. Никлот ослушался и взялся за оружие (1160). В этой борьбе он погиб. Сыновья его Прибис- лав и Вартислав укрылись сначала в лесах, а затем сдались на милость Генриха Льва, который дал им землю хижан и черезпенян, а собственную землю бодричей взял себе, вверив управление ею своим графам. Старшим из них он назначил графа Гунцелина фон Гагена, которому дал города Илово и Зверин. Установив немецкую власть в земле бодричей, Генрих Лев принял меры к утверждению христианства и начал с материального обеспечения здешних епископов. Славянам, которые еще оставались в земле вагров, полабов, бодричей и хижан, было приказано платить епископам те же доходы, которые платили поморяне и поляки, по три корца пшеницы и двенадцати пенязей с плуга. Новые немецкие владельцы для увеличения своих доходов немедленно же обратились к заселению своих имений колонистами из Фландрии и других германских земель. Князья Прибислав и Вартислав недолго ужились в мире с немцами. В 1163 г. Генрих Лев осадил Вартислава в Ворле, взял его в плен и затем повесил. Прибислав, вокруг которого собрались все согнанные с своих мест славяне, напал на Мекленбург, истребил поселившихся там фламандцев и вытеснил немецкие гарнизоны из других городов. Ему помогали в этой борьбе и князья поморские. Но Генрих Лев с помощью датчан и ран разгромил в конце концов славян. Остатки их, мучимые голодом и всяческою нуждою, уходили к датчанам и поморянам, которые без жалости продавали их сербам, полякам и чехам. Князь Прибислав с трудом удержался в одном укрепленном городе своего княжества. Вскоре он, впрочем, помирился с Генрихом Львом, который искал в славянских князьях поддержки против своих восставших немецких вассалов, и получил от него обратно все свое княжество, за исключением Зверинской области. Прибислав восстановил разрушенные замки Мекленбург, Илово, Росток, собрал и поселил около них рассеянных славян. Приняв сам еще в 1163 г. христианство, Прибислав стал заботиться и о насаждении его среди своих подданных. Вследствие этого император Фридрих I в 1170 г., принял князей и старейшин славянской земли под свою милость и защиту и сравнял их во всех правах с князьями и рыцарями немецкими. Так в составе Германской империи появилось славянское Мекленбургское княжество. Это княжество обнимало только часть территории бывшего бодрицкого союза, другие части пошли на образование немецких графств — Гольштинского, Рацебургского, Данненбергского и Шверинского.
4*
83


Покорение племен лютицкого
союза. Одновременно с покорением племен бывшего бодрицкого союза происходило покорение племен лю- тицкой группы. Это покорение шло из так называемой Северной, или Старой, марки, основанной на левом берегу Лабы против земель лютицких племен. Еще маркграфы из дома Штаде покорили морачан, земчичей и лютичей, живших между Лабою и Гаволею; земли этих племен вошли в состав владений архиепископа Магдебургско- го. Сделавшийся маркграфом Старой марки в 1134 г. Альбрехт Медведь из Асканского рода захватил у сыновей гавельбергского князя Витекинда их волость — землю брежав, или пеле- тичей, и образовал из нее особую марку — Прегницкую, или Переднюю (Vormark). Земля стодорян, или гаволян, досталась ему в 1150 г. по завещанию князя Прибислава Браниборгского, его крестника и кума. После борьбы с родственником Прибислава князем Яном Копашийским, Альбрехт утвердил за собою новые приобретения и образовал из него так называемую Среднюю марку, которая и стала основным ядром маркграфства Бранденбургского. При сыне и внуках Альбрехта Медведя присоединена была земля шпревян (Барнимский и Тельтовский край), где возник город Берлин, и частью земля укрян; эти владения приобретены были, по немецким известиям, от поморских князей. В конце XII и в XIII в. маркграфы Бранденбургские владели и землею ратарей, которую они приобрели также от поморских князей. Но с начала XIV в. область ратарей перешла к князьям Мекленбургским, во владении которых впоследствии, в начале XVIII в., она составила особое Мекленбург-Стрелицкое герцогство. В состав Мекленбургского же княжества вошли, как уже было указано, земли хижан и черезпенян. Земля доленцев вошла в большей части в состав княжества Поморского.
Свою особую судьбу имели ране. В 1166 г. король датский Вальдемар решил окончательно покорить остров, бывший оплотом язычества и морских разбоев. Со своим войском и вспомогательными отрядами князей бодрицкого и поморских Вальдемар подступил к Арконе и взял ее. Защитники вынуждены были выдать статую божества и все сокровища храма, признать безусловно власть датского короля и обязались принять христианство, выставлять военную помощь королю, платить дань с каждого плуга и дать сорок заложников. Святилище Святовита было разрушено, и на его месте воздвигнут был хри¬
84


стианский храм. Князь Тетислав и райская знать, находившиеся в Каренции, приняли условия, навязанные защитникам Арконы; в Каренции также разрушены были языческие святыни. Искоренение язычества на Ране повлекло за собою окончательное торжество христианства у полабских и поморских славян. Вместе с священниками на остров Ран потянулись толпы немецких колонистов. В княжение преемника Тетислава Яромира (1170—1218) колонизация и германизация Ран сделала огромные успехи и низвела славянское население края до второстепенной роли. Княжество Райское под управлением князей и знати славянского происхождения и под суверенитетом датского короля просуществовало до 1826 г., когда оно после прекращения собственной княжеской династия досталось князю поморскому Вартиславу.
Судьба Поморья Западного и Восточного. Что касается Поморья, то оно, имея своих князей, имея свое собственное государственное устройство, в начале XII в. подчинилось польскому князю Болеславу Кривоустому. Наступившая по смерти Болеслава Кривоустого удельная система и междоусобие, обессиливая Польшу в отношениях ее к соседям, предоставили Поморье собственной участи. С начала 70-х гг. ХП в. Поморье стало ареною непрестанных вторжений датского короля Вальдемара, стремившегося распространить свой суверенитет и на материке. Князь Поморский Богуслав искал охраны у императора Фридриха I, который и даровал ему титул герцога и признал князем империй (1180). В 1231 г. император Фридрих II передал свои сюзеренные права над Поморьем маркграфам бранденбургским. Но князья поморские не признавали своей ленной зависимости от Бранденбурга, что и было причиною продолжительных войн их с маркграфами. Западная часть Поморья — Штеттинское Поморье — находилось под управлением своих князей до 1637 г. По Вестфальскому договору 1643 г. Западная Померания досталась Швеции, а затем, по договорам 1730 и 1816 гг. — Пруссии. Восточное, или Гданское, Поморье находилось под управлением своих князей до 1294 г., затем на короткое время переходило к Польше, у которой отнято было Тевтонским орденом (при Владиславе Локотке). По Торунскому договору 1466 г. Гданское Поморье было возвращено Польше и оставалось в ее составе до разделов Речи Посполитой, при которых оно досталось Пруссии.
Судьба сербо-лужицкой группы. К Польше, как было сказано в своем месте, присоединены были Мейсенская марка, основанная Генрихом I в земле сербов, и земли лужичан и мильчан, находившиеся на правом берегу Лабы в непосредственном соседстве с Чехией. Император Конрад II в 1034 г. отнял эти земли у польского князя Мешко II (Старого), и они стали ленами империи. Мейсенская марка имела после того немецких марграфов, пока не была присоединена к Саксонии (в первой половине XIII в.). Земли мильчан
85


и лужичан в качестве лена империи отдавались во владение то немецким, то чешским князьям, то силезским, пока в XIV в. не перешли окончательно во владение чешских королей также на правах лена империи. В составе Чешского королевства эти земли, получившие название Верхних Лужиц (земля мильчан) и Низших (земля лужичан), пробыли до 1835 г., когда по Пражскому трактату они достались курфюрсту Саксонскому.
Таковы были конечные внешние судьбы полабских и прибалтийских славян. Но дело не ограничилось только подчинением их немецкому господству в той или другой форме. Одновременно с тем происходило онемечение этих племен, утрата ими своей народности.
Этот процесс совершался в связи с другим процессом, происходившим в областях нынешней Германии, именно — в связи с перемешиванием, территориальною перетасовкою германского и славянского населения. С одной стороны, значительная часть славянства внедрилась в гущу германского населения, а с другой стороны — значительная часть германского населения разошлась среди славян и, превосходя славянство своею политическою организованностью и своею культурою, в конце концов вытеснила и поглотила славянство, ассимилировала те из его элементов, которые уцелели в продолжительной борьбе за существование. Первый факт имел место в областях между Рейном и Эльбою, а второй — в областях между Эльбою и Одрою.
Славяне к западу от Эльбы и их онемечение. По известиям VIII в., славянские поселки находились в Тюрингии на р. Фульде и в прилегающей к ней местности; между прочим, славяне были в составе населения имений знаменитого Фульдского монастыря. При Карле Великом славянские поселения обнаруживаются по источникам на Верхнем Майне и его притоках, в Восточной Франконии. Область эта в источниках IX в. и называлась поэтому regio slavorum, in Sclavis. Между прочим, около семнадцати округов Восточной Франконии выступают с славянским населением; славяне являются обитателями сел, принадлежащих епископу Вюрцбургскому. Обилием славянских селений в Восточной Франконии и Южной Тюрингии объясняется тот факт, что нынешний Тюрингенский, или Франконский, лес в XI в. носил название Saltus slavorum. Из пожалований Оттона I монастырям и церквам Кведлинбурга и Магдебурга явствует, что славяне «шли по селам и городам Северной Тюрингии, вокруг Гарца и в Остфалии». Славянское население констатируется, по источникам, в Северной, или Старой, марке и севернее в Люнебурге. В своем месте было уже указано, что на левом берегу Эльбы жили древане, смоляне и глиняне. В общем, таким образом, к западу от Эльбы славяне расселились в областях по Верхнему Майну и между Везером и Эльбою. Расселение славян к западу от Эльбы, по всем данным, началось еще при последних Меровингах, продолжалось при Каролингах и государях
86


"щсщпгспшятпгатшп
maclpsimfra\mtnml
tc^rautoncguttancm
lanlcsnditmjfmrtdirn
Гтдешагстиедош
цштшгаь
is аЬЬщагшИзпс Ьш na^irmcfimltrii3iem(
Саксонской династии. Славяне, к которым шло немецкое господство с запада, сами шли навстречу этому господству и передвигались с востока на запад, в области, занятые германцами. По всем признакам, в этих областях было еще немало незаселенных земель, диких лесных пущ и разных угодий. Многие славяне и искали убежища в этих местах от нападений и разорений, достигавших их за Эльбой от немцев, датчан и своих соплеменников, покорностью местным немецким властям старались обеспечить себе возможность мирного труда и безопасность жительства.
Расселяясь по немецким землям, славяне вступали в разнообразные отношения к местным землевладельцам и немецким властям. Кое-где славянские земледельческие колонии устраивались на пустошах самостоятельно, образовывая общины под управлением своих старост и неся разные повинности государю территории. Эти свободные колонисты устанавливали наследственное, «дедичное» владение занятыми участками по своему славянскому праву (отсюда выражение грамот: cum jure slavico, quod Dedenik vocatur). Но в большинстве случаев славяне устраивались на землях, уже освоенных немцами — князьями, монастырями, баронами и рыцарями, и притом на разных условиях. Некоторые из них, очевидно, наиболее знатные и зажиточные, брали лены с условием несения военной службы. В грамотах они называются
Расселение на восточных землях. Из «Саксонского зерцала»


milites slavonici, или, по-славянски, «витязи». Другие брали участки земли на условии несения крестьянских, земледельческих повинностей (slavi rustici). Их называли гостями (hospites), свободными людьми, колонами, податными (tributarii). По-видимому, к ним же прилагалось и славянское «смерды» (smurden). Люди этой категории платили преимущественно натуральные подати — житом и овсом (осоп, восоп), сеном, льном, шерстью, медом, пивом, курами, баранами, свиньями, волами (нарез), полотнами, сукнами, иногда и деньгами (siclos). Наконец, из славян формировалось отчасти и несвободное, рабочее население земледельческих усадеб и экономий — homines servientes, mancipia, servi, или по-славянски холопы (culope, klobslente), работники (roboten). Некоторая часть славянского населения осела и в городах названных областей Германии. С течением времени, когда возросло в количестве и силе немецкое население, первоначальные условия жизни славян в Германии изменились. Крестьяне потеряли свое «дедичное право» на землю и перешли на право тевтонское, сделались чиншевиками- арендаторами; многие потеряли и личную свободу, превратились в слуг и подданных землевладельцев. При этом многие вынуждены были покинуть свои старые селения и земельные участки, которые отданы были владельцами немцам, и устроились в новых селениях и на новых земельных участках, худших по сравнению с прежними. Эти выселки, удерживая имя прежних поселений славян, в отличие от них назывались обыкновенно «малыми». Значительная часть славян совсем лишилась пахотных участков и осталась только при усадьбах и огородах, промышляя рыболовством, перевозом и поденными работами; лачуги этой бедноты располагались обыкновенно на окраинах немецких селений, составляя особые их части, называвшиеся китцами (kletz — хызы, хижина). Такое же вытеснение и оттеснение славян на окраины происходило и в немецких городах, где славян с течением времени перестали принимать в гильдии и цехи, запрещали им приобретать недвижимую собственность и пользоваться благами городского самоуправления. Славяне вытеснены были на предместья, жили в особых улицах или в китцах, нанимались большею частью рыболовством и поденным трудом чернорабочих. Ухудшение социального положения славян сопровождалось гонением и на самую их народность, стояло в тесной взаимной связи с этим ухудшением. При таких условиях количество славян в областях к западу от Эльбы все более и более сокращалось: многие семьи вымирали среди бедности и лишений, а другие старались ассимилироваться с немцами, стереть с себя печать славянства, печать отверженности.
Как бы то ни было, но процесс исчезновения славянства в Саксонии, Тюрингии, Франконии и Баварии затянулся все-таки на несколько веков. Славяне существовали здесь в первой половине XVI в., вызывая негодование лютеранских пасторов тем, что не понимали проповеди на немецком языке.
88


Это национальное коснение и упорство вызвало далее репрессии со стороны немецких властей, которые стали запрещать употребление славянского языка. Все это в связи с социальным угнетением и привело в конце концов к исчезновению славянской народности в рассматриваемых областях Германии. В конце XVII в. славянский язык был в употреблении только в Венд- ланде, в земле древан, но и то говорили на нем только старики крестьяне, а молодежь уже стыдилась его и смеялась над стариками. В то время на этот исчезающий язык обратил внимание Лейбниц. По его желанию пастор Митгоф прислал ему в 1691 г. небольшой сборник вендских слов и молитв. Тогда же (в 1698 г.) Пфеффингер в Люнебурге записал около сотни фраз, «Отче наш» на вендском языке и рассказы о вендской свадьбе. Пастор Геннинг, родом лужичанин, предпринял составление вендского словаря. Между прочим, он рассказывает, как трудно было ему это делать: никто не хотел давать ему нужных сведений, все думали, что он выспрашивает вендские слова для посмешища, и только один крестьянин Ян Янишка, пахарь из Кленова, отважился помочь пастору в собирании нужных ему сведений. Но больше других сделал по этой части крестьянин Парум Шульц (1678—1734). В течение многих лет он трудился над хроникой своего села, в которой записывал различные сообщения и наблюдения относительно урожаев, продажи скота, продажи земель, сельских свадеб, назначения пастора или кистера, а также и вообще обычаев, которых держались в это время венды и о которых он слыхал от старших. Шульц признается, что ему уже трудно писать и говорить по-славянски; дед и отец его хорошо знали родной язык, сестра мало разумела его, а младший брат уже совершенно не понимал его. «Когда я и еще трое лиц в нашем селе помрем, — писал он, — никто уже не будет знать, как назвать по-славянски даже собаку». Но в других селах Вендланда славянская речь продержалась, по некоторым известиям, до конца XVIII и даже до середины XIX в.
Немецкая колонизация в графствах, основанных в землях бодричей, лютичей и поморян и ее влияние на положение и быт славян; онемечение славян. Подобная же участь постигла в конце концов и заэльбские племена, входившие в состав союзов бодрицкого, лютицского и поморского. Мы цвидели, что на их землях возникли немецкие графства — Голыптинское, Рацебургское, Даниенбергское, Шверинское, маркграфство Бранденбургское и славянские княжества — Мекленбургское, Райское и Поморское. Как в немецких, так и в славянских княжествах с конца XII в. развивался один и тот же процесс — внедрение немецкого элемента в славянское население, социальное и культурное порабощение славян немцами. Разница была лишь в том, что в славянских княжествах процесс этот совершался несколько медленнее, чем в немецких владениях.
89


С установлением немецкой власти неизменно связывалась идея, что вся территория, на которую простирается эта власть, есть собственность верховного правителя, который раздает ее в лен подчиненным ему правителям, а те в свою очередь выделяют из нее лены — разным лицам и допускают проживать на ней и пользоваться ею по собственному усмотрению. Руководясь этим воззрением, немецкие графы и маркграфы приступили к устроению своих владений в славянских землях. Надо сказать, что полабо-прибалтийские земли были покрыты лесами, озерами и болотами и в общем никогда не были густо и равномерно заселены; продолжительные войны, особенно в XIII в., разумеется, еще больше уменьшили их население и площадь возделываемых земель. Новые владельцы и направили свои усилия прежде всего на увеличение населения и разработку земель и угодий. Мы видели, какие меры предприняты были с этою целью в XII в. графами Гольштинским и Рацебургским и маркграфом Северной марки Альбрехтом Медведем, которое вызывали колонистов с запада — вестфалов, голландцев, фризов, фламандцев и др. Колонизация славянских земель немцами продолжалась и в последующее время, в XIII и XIV вв. Вместе с немецкими графами прибыли в эти земли немецкие рыцари, которым графы раздавали в лен пустые и населенные славянами земли, села и города; такие же пожалования получали епископы, капитулы и монастыри. Новые владельцы на первых порах, ввиду недостатка рабочих рук, терпели в своих имениях славян, которые платили им различные натуральные подати хлебом, скотом и другими сельскохозяйственными продуктами и взамен церковной десятины так называемую бископовницу также натурою; терпели новые государи и славянских землевладельцев, которые становились в положение их вассалов наравне с немецкими рыцарями. Но при всем том с самого начала занятые славянские земли рассматривались как поле для немецкой колонизации, для населения германского народа. Новые владельцы помимо национально-политических соображений связывали с немецкой колонизацией надежды на большие доходы, на получение чинша и десятины. Герцог Саксонский Генрих Лев, жалуя епископам в славянских землях по 300 ленов и давая им разные льготы и изъятия, между прочим писал в грамотах (1118): Postquam autem slavis ejectis terra decimalis facta fuerit, decima tota uacaverit episcopo. Десятина, платившаяся в Германии духовенству, была гораздо доходнее славянской бископовницы, а потому духовенство немецкое в славянских землях особо ревностно хлопотало о вытеснении (ejectio) славян и замене их немцами. Но та же самая цель ставилась и светскими владельцами. Граф Шверинский, жалуя в 1217 г. иоаннитам село Сулово, указал, что село жалуется в тех самых границах, в каких оно предназначено для имеющих там сесть немецких возделывателей (In eisdem terminis, quos predistineravimus teutonics ibidem cultoribus a nobis constituendis). Немецкие пахари умели лучше обрабатывать земли
90


своими «плугами», чем славяне своими «ралами», больше извлекать из нее доходов и потому были для немецких графов, рыцарей к духовенства более желанными крестьянами, чем славяне.
Навстречу этим желаниям шла тяга самих немецких крестьян на восток, в славянские земли. К половине XIII в. заметно изменилось к худшему положение крестьян в Германии. Крестьяне были наследственными пользователями (чиншевиками) господских земель, поделенных на мелкие участки (гуфы, или mansi). К половине XIII в. произошло значительное сокращение этих крестьянских участков вследствие того, что владельцы за их счет увеличили земли, которые они эксплуатировали непосредственно. С другой стороны, прекратился и прирост крестьянских участков за счет леса, который стал охраняться, перестал быть объектом свободной заимки и корчевания. В конце концов, обнаружился недостаток земли для крестьян, малоземелье: прежние гуфы распались на меньшие части — половины, четверти, которые, однако, облагались теми же повинностями, что и целые гуфы. При таких условиях крестьянство стало все более и более беднеть и попадать в личную, крепостную неволю к владельцам. Естественно, что оно и потянуло на восток, где было много свободной земли и где новоселам давались различные льготы и привилегии. В качестве агентов по переселению работали так называемые осадчики (locatores) из бывалых, ловких людей. Осадчик вступал в переговоры с землевладельцем относительно земли и будущих повинностей колонистов и обязывался устроить осаду, или колонию. Под осаду обычно отводились или новь, или же запустевшее славянское село. Вся земля, отводимая под осаду, разбивалась на правильные участки (гуфы), из которых от двух до четырех получал осадчик, два уделялись приходской церкви, а остальные раздавались колонистам. Если селение возникало на старом, уже насиженном и обработанном славянами месте, оно получало название dorp’а — села, а если на нови, которую приходилось разрабатывать из-под леса, то hagen’a — хутора, деревни. Осадчик получал должность судьи в общине — шульца (scultetus) или гагемейстера, которая оставалась наследственною в его роде; с своих участков взамен крестьянских повинностей осадчик обязан был нести военную повинность на коне и в полном вооружении. Крестьяне-поселенцы делались наследственными арендаторами своих участков и по истечении известных льготных лет, когда они не несли никаких повинностей, обязаны были платить оброк (чинш) деньгами и пашнею землевладельцу и десятину в пользу церкви. Они образовывали общину, которая пользовалась самоуправлением и самосудом, выбирая для того коллегию шеффенов, председателем которой становился ex officio шульц, Так в славянских землях возникали села на немецком праве (jus theutonicum) наряду с старыми славянскими селами, сидевшими на своем славянском праве (jus slavicum) и несшими исконные славянские
91


повинности: поральное (poradlne) деньгами и натурою, осеп или восоп, на- риз, гоститву (кормление князя и его слуг), постройку и поправку градов, мостов, дорог и т.д.
С течением времени села на славянском праве стали исчезать и заменялись селами на немецком праве как более выгодными для владельцев. Владельцы, считавшие себя вправе распоряжаться крестьянскими землями, стали удалять славян из их усадеб и земельных участков и раздавать их немцам. Эта экспроприация производилась или за известное вознаграждение — pacifice et amice, — или же без вознаграждения, насильственным образом. Лишенные своих усадеб и полей славяне селились на новом месте поблизости от старого, образовывали новое село, которое, в отличие от прежнего, ставшего немецким, называлось «славянским», или малым. Иногда славяне совсем бросали хлебопашество и переходили к занятию рыболовством или перевозом, образуя группы лачуг на берегах реки или озера, так называемые китцы (хызы, хижины). Бывали случаи, что славяне оставались в своем селе вместе с пришельцами, иногда с таким ограничением, что новое приселение славян уже запрещалось. В таких смешанных селах, которые устраивались также на немецком праве, славяне с течением времени тонули в массе немецкого населения, ассимилировались с ним. Наконец, некоторые славянские села переводились владельцами, желавшими увеличить свои доходы, на немецкое право: в них вводились немецкие порядки, немецкий язык в делопроизводство, внедрялись колонисты-немцы и таким путем и эти села онемечивались с течением времени.
Еще более, чем в села, внедрялись немцы в города оккупированных славянских земель. В старых, уже существовавших городах они в конце концов вытесняли прежнее славянское население, которое, подобно евреям, должно было занимать особые кварталы и улицы (platea slavorum, Wendenstrasse) и подгородние поместья, так называемые китцы или вики. Многие города образованы были немецкими колонистами на месте прежних сел или совершенно заново; осадчики таких городов становились в них фогтами. Как в старых, так и в новых городах немцы устраивались автономными общинами по образцу Любека или Магдебурга, на праве любекском или магдебургском. Из таких онемеченных городов приобрели с течением времени особенную известность Любек, Бранденбург, Берлин, Франкфурт-на-Одере. Уцелевшие славяне группировались около этих немецких общин в качестве бесправного пролетариата, перебивавшегося изо дня в день рыболовством, поденным трудом чернорабочих и другими случайными заработками. Бедность и тут, как и повсюду, шла рука об руку с преступлением, и славянский пролетариат стал поставщиком воров и разбойников. Это обстоятельство еще более усилило отчуждение между немецким населением городов и славянами и еще более ухудшило и без того незавидное положение последних. Славяне в виде редких исключений
92


оказывались в составе полноправных граждан. Цеховые и гильдейские статуты голыптинских и бранденбургских городов XV и XVI вв. постановляли принимать в состав цехов и гильдий только таких горожан, которые докажут, что они по отцу и матери немецкого, а не славянского происхождения. В некоторых городах, как, например, в Потсдаме, славянам запрещалось даже иметь недвижимую собственность. При таких условиях славянам трудно было подниматься из нищеты, и в страшной бедности они вымирали быстрее, чем размножались. Те из них, которые оставались, стремились всячески приспособиться к немцам, ассимилироваться с ними и в конце концов онемечивались. Таким образом, национальное угнетение, соединяясь с социальным, в конце концов приводило к утрате славянами своей народности. Процесс этот был не быстрый, но неуклонный в своих результатах. В первой половине XVII в. в Голыптинии и Бранденбурге сохранялись еще разные следы славянства в топографической и личной номенклатуре, в расположении селений, в манере построек, в домашнем быту и народных преданиях, но самих славян уже не было: они слились с немцами.
Успехи германизации в славянских княжествах Мекленбургском, Поморском и Райском. Германизация охватила и те славянские земли, которые удержали своих собственных князей, т.е. княжества Мекленбургское, Поморское и Райское. Княжества эти, как мы видели, сделались ленами Немецкой империи, а их владетели — вассалами императора. В связи с этим установилось тесное житейское общение и родственные связи у князей мекленбургских, ранских и поморских с немецкими владетелями. Дворы славянских князей наполнились выходцами из Германии, сановниками и рыцарями. Эти выходцы стали получать от князей земельные имущества и различные должности, пополнили собою ряды славянской знати. Они принесли с собою немецкий язык, немецкие феодальные понятия и житейские установления и, импонируя превосходством своей культуры, навязывали свой язык и свои обычаи. Славянские князья и славянская знать довольно быстро онемечились: усвоили немецкие христианские имена, новые фамилии по имениям, гербы и весь феодальный ритуал. Более медленно, но так же успешно происходило онемечение и славянской народной массы в названных княжествах.
После того как прекратилась напряженная борьба с немцами, славянские князья принялись за хозяйственное устроение своих владений. Они стали раздавать пустоши и разоренные места епископам, монастырям, наполненным монахами немецкой национальности, туземному и пришлому военнослужилому люду и осадчикам-тульцам с правом созывать и селить на них людей всякого происхождения и профессии (dedimus liberam potestatem vocandi ad se et collocandi ubi cunque voluerint in possessione prefata ecclesie cujuscunque gentis et cujunseuque artis homines et ipsas artes exercendi), —
93


датчан, немцев, славян (Danos, Teutonicos, Slauos). Славяне, впрочем, представляли мало интереса как колонизационный материал по причине своей малочисленности и бедности, и колонизаторы чаще всего селили немцев. По этим причинам, например, собирал на остров Поле немецких колонистов князь Мекленбургский Генрих-Борвин I. Но особенно много немцев назвали на свои земли монастыря и епископы. Наплыв немецких колонистов и в славянских княжествах приводил к тем же последствиям, как и в вышеуказанных немецких владениях. Славяне вынуждались иногда покидать старые, насиженные гнезда и основывать наряду с прежними своими селениями новые, или малые; иногда они совсем лишались своих земель и нисходили на положение сельского и городского пролетариата, ютящегося в своих китцах и виках (так называемые касаты). Наиболее сильные и устойчивые элементы славянского земледельческого населения пристраивались к немцам в их самоуправляющиеся общины, под начальство их шульцев и лавников, или же образовывали общины по их образцу, на немецком праве. Немцы, превосходя славян своею зажиточностью и культурностью, своею организованностью исподволь всасывали их в свою среду и ассимилировали. Сталкиваясь с немцами на сельских работах, в храмах, в судах, в управлениях, славяне научались их речи, усваивали их обычаи и установления, их понятия, и мало-помалу теряли свой национальный облик. В городах это совершилось еще скорее, чем в селах. Города в славянских княжествах наполнились еще скорее, чем села, немецкими колонистами, так как разорены они были и опустошены во время войн еще больше, чем села, и так как в скорейшем заселении их торговым и промышленным людом князья еще более заинтересованы были, чем в заселении сел. Вследствие этого старые славянские города Велеград, Вышемир, Хоцебуж, Росток, Волегощ превратились в Мекленбург, Висмар, Гадебуш, Росток и Вольгаст. Появились и новые чисто немецкие города — Штральзунд, Грейфсвальд и др. Все эти наполнившиеся немцами города устроились самоуправляющимися общинами, большей частью на любекском праве, имея во главе фохтов и консулов. Славяне были вытеснены и тут на окраины, в китцы и вики, в лучшем случае проживали в особых улицах под управлением своих фохтов. Так же как и в немецких владениях, и в рассматриваемых славянских княжествах немцы-горожане чуждались их, не пускали в гильдии, цехи, не дозволялп приобретать недвижимую собственность и пользоваться одинаковыми с ними правами. Национальное угнетение, сплетаясь тесно с социальным, приводило к тому, что славяне в городах частью вымирали, частью стремились к превращению в немцев, к очищению себя от следов своего происхождения, от своей народности.
Как бы то ни было, но до половины XIV в. Мекленбургское княжество все еще сохраняло свой славянский характер. Сохранилось немало свидетельств о существовании славян в Мекленбурге в XV в. и даже в XVI в. Особенно
94


характерно в настоящем случае свидетельство Маршалка Туриуса, одного из сановников княжества Мекленбургского (1470—1526). В своей рифмованной хронике, писанной на латинском и немецком языках, он сообщает любопытные данные о языке, быте и нравах современного ему населения Мекленбурга. Из этих данных усматривается, что славянство в то время еще было живо в Мекленбурге в языке, обычаях, преданиях и поэтическом творчестве сельского люда. То же самое, по всем данным, было и в Райском княжестве. Но на острове Ран славянство исчезло, по-видимому, уже в начале XV в. Историк поморский Томас Канцав записал, что в 1404 г. умерла старушка Гулицына, которая с своим мужем принадлежала к последним людям на Ране, говорившим по-вендски. Только на полуострове Мёнхгут, отделенном от острова рвом, именовавшимся Перекоп, продолжали жить люди, называвшиеся рыбаками (reboken), говорившие на особом жаргоне, в котором немецкая речь была испещрена множеством славянских речений — бог, реба, море, живот, земя, небо, хмара, млеко, кенс (кус хлеба), тата, маць, дзева, хата, перун, вода и т.д. Следы славянства в полабских и прибалтийских областях стерла окончательно Тридцати летняя война, произведшая страшные опустошения, и разорения, и перетасовку населения в Германии.
Остатки поморских и лужицких славян. Из всех прибалтийских и полабских славян в настоящее время уцелела горсть поморян, так называемых кашубов, по берегу моря к северу от Данцига (около 140 тыс. чел.) и часть лужицких сербов в Бранденбурге, Силезии и королевстве Саксонском (около 150 тыс. человек). Но и эти остатки славянства все более и более тают под действием немецкой культуры и германизационной политики, несмотря на все усилия местной славянской интеллигенции (особенно сербо-лужицкой) отстоять свою народность. В общем можно сказать, все прибалтийское и полабское славянство покончило свое национально-историческое существование.
Такая же участь угрожает в будущем и тем западнославянским племенам, которые устроились на Верхней Лабе и ее притоках и на левых притоках Среднего Дуная — Мораве, Ваагу и Трону, т.е. чехам и моравам. Охваченные географически с трех сторон немцами, врезываясь как бы клином в германскую территорию, перемешиваясь с немцами в своей собственной стране и связанные с ними политически в течение уже многих веков, чехи давно подвергаются воздействию германизма, и только собственная их сравнительно высокая духовная и материальная культура спасала их доселе от национального обезличения, от поглощения немцами. Но при всем том, как своего рода заноза в теле Германии, они не дают покоя немцам, стремящимся и здесь осуществить то самое, что они с таким успехом произвели на землях бодричей, лютичей и поморян. Рассмотрение исторических судеб этих племен и составит ближайшую задачу настоящего изложения.
95


IX. 	КНЯЖЕСКИЕ УСОБИЦЫ В ЧЕХИИ В Х-ХН ВВ. И ВОЗВЫШЕНИЕ ШЛЯХТЫ И ДУХОВЕНСТВА; ЗАВИСИМОСТЬ ОТ ИМПЕРИИ
Патриархальная монархия Пшемысловичей и ее разложение; княжеские усобицы. История чешского народа, как мы видели, началась с объединения мелких славянских племен живших в бассейне Верхней Лабы, в один политический союз под главенством самого сильного из них — чехов. Воевода этого племени подчинил себе воевод и жупанов других племен и получил название князя Чехии. С течением времени князь упразднил совершенно племенных воевод, а жупанов, начальников жуп, избиравшихся населением из известных знатных фамилий, заменил своими бургграфами по собственному назначению. В Чехии, изобиловавшей знатными владетельными родами — лехами, из которых народ выбирал себе вождей и начальников, с течением времени остался один владетельный род — княжеская фамилия Пшемысловичей. Лехи стали попадать в вожди и начальники народа только по назначению князя в качестве его чиновников, членов его дружины. Эту дружину князь организовал из всех сильных людей страны и при помощи ее овладел страною и обществом. Он взял в свое распоряжение все пустопорожние земли, леса, воды и различные угодья, обложил население разнообразными податями и повинностями и стал властно господствовать в стране, повелевать и распоряжаться, не совещаясь с народом, а только с своими ближними людьми. Он стал смотреть на свое государство как на достояние своей семьи или рода и потому еще при жизни стал назначать себе преемника. Народное избрание превратилось в простое присутствие народа при обряде вокняжения (imstoleni). В Чехии, как и всюду, с объединением государства произошел упадок значения общенародного веча. В качестве элемента, сдерживающего развитие княжеского самовластья, осталась в Чехии только знать — лехи и владыки. В качестве землевладельцев с властью и влиянием в местных обществах лехи и владыки в общем располагали значительною материальною и моральною силою, и князья не могли не считаться с этою силою. Положение этого класса, с которым слилась воедино и княжеская
96


дружина, упрочилось и усилилось в эпоху княжских усобиц, происходивших в Чехии в X—XII веках.
Княжеский род Пшемысловичей стал владеть Чехией по обычному славянскому праву, на основах родового, или задружного, быта. Государем в стране был один из Пшемысловичей, старейший, по назначению предшественника или признанию младших, а остальные жили при нем, на одном, так сказать, хлебе, получая от него либо готовое содержание, либо волости в управление, и обязаны были слушаться его как старейшего, повиноваться ему как верховному государю страны. Но такой порядок, как и в частных задругах, порождал раздоры, несогласия среди родичей, которые у князей легко должны были переходить в междоусобную борьбу. Младшие Пше- мысловичи, недовольные либо самым захватом власти со стороны того или другого брата, либо его обращением с ними, стали поднимать мятежи против своего старшего и стремиться к его низвержению. На этой почве разыгрывались целые трагедии в чешском княжеском роде. Известно, что внук Буривоя св. Вацлав погиб от руки собственного брата Болеслава Жестокого (Saevus), который и сел на его место в Праге (в 929 г.). Но особенно участились усобицы в княжеском роде с начала XI в. Внук Болеслава Жестокого Болеслав III Рыжий выгнал своих братьев Яромира и Ольджиха из страны, но сам два раза был низвергаем с престола восставшими против него лехами и владыками сначала при помощи немцев, а затем при помощи поляков. Император Генрих II в 1004 г. посадил на чешском престоле изгнанного Яромира, который в свою очередь выделил в кормление брату своему Ольджиху волость Жатецкую. Но и эти братья не ужились друг с другом: Ольджих два раза низвергал с престола Яромира, а Яромир один раз Ольджиха, причем Ольджих опирался на могущественный род панов Вршовичей, а Яромир — иа императора германского. Яромир был даже ослеплен своим братом. Сын Ольджиха Бжетислав I, которому достался в конце концов (в 1034 г.) княжеский престол, желая предохранить своих сыновей и дальнейших потомков от усобиц, задумал ввести в Чехии определенный порядок престолонаследия. Незадолго до своей смерти, в 1055 г., он обнародовал постановление, в силу которого княжеский престол (dueatus Bohemiae) должен был перейти к его старшему сыну Спитигневу, а потом к старейшему по возрасту члену рода; младшие получили волости в Моравии: Вратислав — Ольмуц, Кунрат — Брно, Ота — Знайм с обязанностью быть под властью князя Чехии.
Но недолго продержался этот порядок. Княжеский престол в порядке старшинства после Спитигнева занимали братья его Вратислав и Ота и внук Бжетислав II (Вратиславич). Но последний уже решился нарушить право старшинства и с соизволения императора Генриха IV назначил в 1099 г. своим преемником брата своего Буривоя II в обход двоюродного брата
97


Ольджиха Бераенского. Это нарушение права сеньората повело к ожесточенной междоусобной борьбе среди Пшемысловичей. Сам Бжетислав был убит на охоте подосланным убийцей. Брат его Буривой II несколько раз изгонялся из Чехии моравскими родичами и возвращался то с помощью императора, то с помощью польского короля и могущественных панов Вршовичей. На чешском престоле быстро сменялись один за других разные князья то чешской, то моравской линий. Великим князем становился тот из них, кто в данное время оказывался почему-нибудь сильнее других, кто находил наиболее сильную поддержку внутри и вне государства. Политическими силами, которые стали оказывать преимущественное влияние на замещение княжеского стола, внутри государства были вельможи и рыцари вместе с высшим духовенством и жителями стольного города Праги, вне государства — император. Таким образом, например, когда в 1109 г. в лагере около Вроцлава в Силезии был убит изменнически князь Святополк, рыцарство, находившееся вместе с ним, провозгласило князем брата его Оту Черного. Но жители города Прага с местным епископом во главе избрали в князья брата Буривоя Владислава I. Так как этот выбор был поддержан и императором Генрихом II, то Владислав в конце концов и утвердился на княжеском столе. Его брат Собеслав сделался князем в 1125 г. также по избранию известной партии сильных и влиятельных людей. По смерти Со- беслава в 1140 г. вопрос о замещении княжеского стола решили опять-таки чешские вельможи, избрав ему преемником Владислава II, сына Владислава I. Когда же паны, рассорившись с Владиславом II, захотели поставить вместо него другого князя. Владислав II нашел поддержку у императора Конрада III Гогенштауфена и удержался на чешском престоле. За помощь, оказанную императору Фридриху Барбароссе в походе на Милан, Владислав II получил от него в 1158 г. королевский титул. Он еще при жизни своей назначил себе преемником сына своего Фридриха, но император Фридрих Барбаросса рассудил иначе и в 1173 г., по смерти Владислава II, возвел на чешский престол Собеслава (Собеславича) П, его двоюродного брата. Спустя некоторое время, в 1179 г., Барбаросса возвел на чешский престол Фридриха Владиславича, свергнув Собеслава II. Для упрочения своего верховенства над чешскими землями император разбил их на три независимых друг от друга княжества. Оставив за Фридрихом собственную Чехию, он отдал всю Моравию Кунра- ту Оте как самостоятельный, непосредственно подчиненный империи лен, с титулом маркграфства (в 1182 г.); брата же Кунратова, епископа Пражского Генриха-Бжетислава, также объявил независимым князем Священной Римской империи на том основании, что епископ Пражский получал инвеституру от императора или короля римского. Но это расчленение Чешского государства просуществовало недолго. По смерти Фридриха Владиславича в 1189 г. Кунрат Ота соединил под своею властью Чехию и Моравию. Брат
98


его епископ Пражский Генрих-Бжетислав на короткое время (1194—1197) соединил все три чешских княжества. После его смерти, в 1197 г., прекратилась моравская линия Пшемысловичей и на престол вступил самый младший сын короля Владислава II — Владислав III. В интересах охранения государственного единства Владислав III провел на сейме избрание нового пражского епископа Даниила, собственною властью инвестировал его и принял от него верноподданническую присягу. Когда его брат Пшемысл I стал домогаться под ним чешского стола, Владислав уступил ему, как старшему брату, Чешское княжество, а сам удовольствовался маркграфством Моравским под верховною властью брата. С тех пор прекратились усобицы в Чехии и дробление этого государства на независимые части.
Ослабление княжеской власти и возвышение военно-служилого класса; паны и владыки. Эпоха княжеских усобиц не прошла бесследно для внутреннего развития Чешского государства. В продолжительной междоусобной войне княжеская власть растратила в значительной мере свои силы и вышла из нее уже не с такими ресурсами и не с таким авторитетом, какими располагала прежде. На счет ее вырос прежде всего военно-служилый класс — рыцарство (milites), и главным образом высший его слой. Как уже было сказано в своем месте, около чешского князя организовался особый класс дружины, вобравший в себя все аристократическое элементы предшествующей эпохи — лехов и владык, т.е. людей главенствующих фамилий, откуда выходили народные вожди и старейшины. Эти лехи и владыки были при этом более или менее состоятельными людьми, землевладельцами, обрабатывавшими свои земли при помощи отроков, невольных людей. Число их в княжеской дружине увеличилось людьми, выслужившимися у князей из низшего звания. Все они и составили особое благородное сословие — nobiles, шляхту (slechta), причем уже в XII в. наметилось разделение его на два слоя — nobiles primi ordinis и nobiles secundi ordinis. Позже, в XIII и XIV вв., верхний слой шляхты, владельцы крупных населенных имений, выступает с именем панов (domini), а более мелкие и менее знатные шляхтичи с именем владык. Но несомненно, что эти имена, идущие от эпохи племенного быта, прилагались к ним и раньше, в рассматриваемое время.
Рост землевладения шляхты и ее власти над населением имений; иммунитеты. В своих усилиях получить княжеский стол или удержаться на нем Пшемысловичи поневоле должны были заискивать у шляхты и одаривать ее всевозможными милостями и пожалованиями. Чаще всего они жаловали ей имения.
В течение XI и XII вв. развитие шляхетского землевладения в Чехии сделало огромные успехи. Большая часть лесных пространств на пограничье,
99


составлявших княжескую собственность, перешло во владение знати. Вместе с тем усилилось значение панов и владык в окружающем их обществе. К ним в имения стали садиться различные безземельные люди и возделывать их землю на известных условиях.
Это так называемые урочники — hospites censuales, coloni. Эти урочни- ки естественно становились от них в зависимое положение. Затем в эпоху княжеских усобиц и сопровождавшего их ослабления центральной власти усилились произвол и насилие со стороны княжеских чиновников и разных сильных людей. Поэтому множество мелких землевладельцев — так называемых свободников или дединников — предпочитало жертвовать своим независимым положением и, чтобы найти охрану, поступало в частное подданство к могущественным соседям, панам или монастырям. Это так называемые «направники» или «двораки». Сельский люд при упадке княжеской власти естественно льнул к панам и владыкам как к давнишним и привычным властям, а паны и владыки в свою очередь, смотря на себя, как на прирожденных властей, склонны были подчинять себе, порабощать местных свободных дединников. Так сложился класс зависимого крестьянства наряду с прежними отроками или невольниками. Эти зависимые крестьяне на первых порах были лично свободными людьми, находились под покровительством государства, несли государственные повинности и были под присудом общего суда. С землевладельцем их связывали главным образом известные обязательственные отношения по уплате оброка и несению барщины. Но скоро обыкновенная зависимость их увеличивалась. Князья стали жаловать некоторым землевладельцам иммунитеты, т.е. изъятия у населения их имений, от разных государственных податей и повинностей, а также от власти княжеских чиновников, за исключением подсудности по некоторым важным уголовным делам. При таких обстоятельствах зависимые крестьяне делались уже подданными своих панов и прямо так и назывались.
Усиление политического зпачения шляхты в центре и областях.
Усиление социальной позиции должно было неизбежно влечь за собою и усиление политического значения шляхты, т.е. панов и владык. В XII в. уже выяснилось фактически, что без согласия сейма панов и владык князь не может вести наступательной войны издавать новые законы. Таким образом, например, когда Владислав II заключил с императором Фридрихом I договор о помощи в предстоящем Миланском походе, он должен был за утверждением договора обратиться к сейму панов и владык. Но паны, собравшись Праге в 1158 г., отказались идти за своим князем в поход, и князю пришлось снаряжать вспомогательное войско на свой счет. Князь Кунрат Ота, задумав ввести в употребление сборник писаных законов, предложил его на одобрение и утверждение сейму, собиравшемуся в Садке в 1182 г.
100


Паны и владыки на своих сеймах, как уже мы видели, стали избирать и князей. Все должности по местному управлению стали замещаться местными землевладельцами. В течение XI и XII вв. произошли значительные изменения в территориальном делении Чехии. Многие жупы слились в одну область, некоторые, наоборот, разделились. Новые деления вышли вообще крупнее прежних и получили название краев, краин, волостей и жуп (рго- vincia, regio, territorium, comitatus). В каждом крае был свой центральный город, в котором сидел «староста города и края», называвшийся также наджупаном, старейшиною, каштеляном (по-лат. senior in urbe, praefectus urbis, castellaims, burggravius, comes). Он имел значение наместника князя, который блюл внешнюю безопасность и внутренний мир в крае, чинил суд и управу и т.д. Вследствие усложнения задач местного управления при каштеляне появились в XXI в. несколько особых должностных лиц: цудар, судья (judex provincialis), коморник, сборщик княжеских доходов, владар, управитель княжеских имений и сборщик разных доходов князя, ловчий, лесничий и т.д. Все эти должности сделались достоянием местных землевладельцев, панов и владык, которые дорожили не только сопряженною с ними властью, но и доходами от приписанных к должностям имений, так называемых окуп, и от должностных функций. Возникло своего рода правило, по которому правят в крае местные землевладельцы. При таких условиях местное управление приобрело характер самоуправления, ибо местные правители, будучи местными землевладельцами, естественно стали радеть не столько об интересах центра, сколько об интересах области. Опорою крайской автономии сделались также крайские съезды панов и владык, бывшие обыкновенно во время судебных сессий. Здесь стали подвергаться обсуждению местные нужды и потребности края и приниматься различные меры к обеспечению этих нужд и потребностей.
Социально-политическое возвышение духовенства. Кроме панов и владык за время княжеских усобиц выросла в Чехии и другая общественная сила — духовенство. Прежде всего, оно увеличилось количественно. К епископу Пражскому присоединился епископ Ольмуцкий, установленный (в 1062 г.) для Моравии; возросло число соборных капитул (в конце XII в. до 6) и приходских церквей. Вместе с тем возросли и земельные имущества духовенства вследствие пожалований князей и частных лиц и усилилось значение его в обществе. В эпоху анархий и произвола сильных людей мелкие люди искали себе убежища под покровительством церкви и селились в монастырских имениях. И это тем более, что духовенство постаралось выхлопотать себе у князей изъятие своих имений, от разных податей и повинностей и власти княжеских чиновников. Князья нередко нуждались в содействии духовенства для утверждения своей власти и потому поступались
Ю1


в пользу его разными своими правами. Всеми этими мерами утверждалась независимость чешского церковного общества от княжеской власти. Впрочем, чешские епископы и без того были почти независимы от князей. Их выбирали капитулы; инвеституру давал им император; а в церковном отношении они были на первых порах подчинены майнцскому архиепископу. Реформы Григория VII, вводившиеся в Чешской церкви во второй половине XII в., еще более эмансипировали чешское духовенство от светской власти и мирского общества, и чешское духовенство стало почти независимою общественною силою в Чешском государстве.
Итак, в период княжеских усобиц произошло в Чехии социально- политическое возвышение военно-служилого класса, панов и владык, и духовенства и значительное умаление княжеской власти.
Установление внешней зависимости Чехии от Германской империи.
В эту же эпоху упрочилась и известная зависимость Чехии от Германской империи. В своем месте было уже указано, что впервые Чехия попала в зависимость от Германии при Карле Великом. Но это отношение прекратилось вскоре же по смерти Карла Великого и возобновилось только при Генрихе I Птицелове, который вторгся в Чехию и принудил князя св. Вацлава платить дань в 120 волов и 300 гривен серебра (929). Эти даннические отношения продолжались и при преемниках Вацлава, пока князю Братиславу II за денежную помощь, оказанную императору Генриху IV, не удалось заменить дань повинностью выставлять 300 всадников на «римский поход» императоров (на коронацию). Начавшиеся между Пшемысловичами споры и усобицы дали возможность немецким императорам мешаться во внутренние отношения Чехии, судить и рядить князей, решать вопросы о престолонаследии, подтверждать избрания князей. Установилось правило, что избранный князь Чехии должен быть подтвержден в своем звания императором и получить от него княжеское знамя (ргарогес). Чешский государь стал рассматриваться князем империи, участвовать в имперских немецких сеймах и с 1114 г. носить титул архичашника империи (arcicasnik). Эти отношения не изменились и после того, как он получил королевский титул. Этот титул был пожалован еще в 1086 г. императором Генрихом IV князю Братиславу II, но только ему лично, а не наследникам. Наследственный титул короля получил от Фридриха Барбароссы князь Владислав II в 1158 г. за помощь, оказанную ему в Миланском походе. Несмотря на пожалование князьям чешским титула, указывающего на полноту суверенитета, Чехия во второй половине XII в. попала, как мы видели, в еще большую зависимость от империи, и только Владиславу III удалось до известной степени восстановить прежнюю самостоятельность Чехии. Пшемысл I воспользовался благоприятными обстоятельствами для того, чтобы юридически санкционировать завоеванную позицию.
102


В наступившей между Филиппом Швабским и Оттоном Брауншвейгским борьбе за императорский престол он принял сторону первого и в 1198 г. получил от него грамоту, в которой Филипп за себя и своих преемников обязывался не вступаться в замещение чешского престола и оставлял за собою и преемниками только право торжественного утверждения новых чешских королей без всякой за то платы,
признавал за ними навсегда королевский титул и право
давать инвеституру праж- г ^
г Братислав II. Изображение
ским епископам. Эту грамо- в С0б0ре св Петра и Павла в Праге
ту подтвердили чешскому
королю и противник Филиппа, император Оттон, на сторону которого перешел Пшемысл-Оттокар I по настоянию папы Иннокентия III, и сам этот папа в 1203 г. Девять лет спустя Пшемысл по настоянию того же Иннокентия III перешел на сторону Фридриха II против императора Оттона IV и получил от Фридриха II в 1212 г. новую грамоту (Fredericiana), коею подтверждались грамоты императоров Филиппа и Оттона и, кроме того, устанавливалось, что за королями чешскими навсегда остается звание чашников империи, что они обязаны являться на сейм имперский лишь в том случае, если этот сейм будет происходить в Бамберге, Нюрнберге или Мерзебурге и если приглашение на сейм придет не позже как за шесть недель до начала его. Что касается обязанности выставлять 300 всадников для «римских походов», то грамота 1212 г. предоставляла на волю чешского короля откупаться от этой повинности за 300 гривен серебра.
Так восстановлена была политическая самостоятельность и самобытность Чехии, но не вполне. Известная зависимость Чехии от империи осталась и определена была законом. Чешский король был признан князем Священной Римской империи и обязан был принимать участие в ее политической жизни. Установившиеся политические связи с Германией имели большое значение и для внутреннего развития Чехии. Благодаря им немецкие порядки, немецкие вкусы и идеи стали прививаться в Чехии, страна стала ассимилироваться в культурном отношении с Германией.
ЮЗ


X. 	НАСЛЕДСТВЕННАЯ ФЕОДАЛЬНАЯ МОНАРХИЯ И УСПЕХИ ГЕРМАНИЗМА В ЧЕХИИ
Превращение Чехии в феодальную монархию немецкого типа.
В 1216 г. Пшемыслу-Оттокару I удалось добиться признания своего сына Вацлава наследником престола; император утвердил избрание чешских чинов. Принцип примогенитуры, таким образом, восторжествовал окончательно, и Чехия превратилась в наследственную монархию. Установление этого порядка, однако, не сопровождалось усилением королевской власти. Социально-политическое возвышение шляхты и духовенства, совершившееся в эпоху княжеских усобиц и закрепленное новыми государственноправовыми формами, привнесенными из Германии, превратило Чешское государство в монархию феодального типа, внешне единую, но внутри слабую, не располагавшую достаточными государственными средствами для выполнения задач, которые ставило ей время.
Эту слабость почувствовал уже восстановитель чешской монархии король Пшемысл-Оттокар I. Чтобы иметь возможность бороться с разбогатевшим и разнузданным дворянством и для того, чтобы держать двор соответственно новому своему положению, король стал стремиться к увеличению своих доходов. С этой целью он начал привлекать колонистов из Германии, основывать новые города и деревни на государственных землях, преимущественно в лесных пущах, которые сохранялись раньше для защиты страны. Но как только эта деятельность стала давать известные результаты, за королем потянулись и духовенство и паны и также стали основывать новые города и села в своих владениях, парализуя таким образом относительный рост средств короля. Чтобы увеличить свои военные силы, король начал раздавать свои земли рыцарям своим и пришлым на ленном праве (pravo manske), с условием обязательной военной службы с пожалованных владений. Но то же самое стали делать и паны, крупные земельные собственники. В общем, таким образом поднимались и материальные, и военные силы страны, но слабо достигалась та самая цель — усиление королевской власти, ради которой Пшемысл-Оттокар I начал всю эту деятельность.
104


Эта деятельность, продолжавшаяся и при ближайших преемниках Пшемысла-Оттокара I, еще более двинула внутреннее развитие Чешского государства по тому самому пути сближения с Германией, на который поставила его установившаяся политическая связь с Германией.
Эта связь прежде всего ввела чешского государя и его двор в среду немецких князей и их дворов. Чешские государи в сопровождении своих вельмож стали бывать в Германии, дружить и родниться с немецкими князьями и вельможами, усваивать немецкий язык, немецкие вкусы и воззрения. Со своей стороны и немцы стали часто приезжать в Чехию и даже поступать на службу к чешскому государю, который раздавал им имения. Это тесное житейское общение с Германией привело прежде всего к усвоению воззрений и установлений немецкого феодального права. Подобно немецким государям и чешский король стал рассматривать себя сюзереном своей территории, жаловать из своих земель лены, давать на них инвеституру, принимать от них homagium и т.д. Между прочим, в форму ленных пожалований чешские короли стали облекать выделы своим братьям и родственникам, объектом которых была обыкновенно Моравия. По примеру немецких властителей и чешский король (Пшемысл-Оттокар II) завел у себя для своих ленников особый дворский суд. Так же как и в Германии, землевладельцы присвоили себе суды над населением своих имений и у них также возникли свои дворские суды. В течение XI и XII вв. в Чехии шел подготовительный процесс феодализации общества и государства. Процесс этот был естественный и самобытный. Но те результаты, к которым он пришел, в XIII в. были запечатлены немецким штемпелем, и Чехия стала представлять собой феодальное государство немецкого образца.
Вацлав I и торжество немецкого культурного влияния: ассимиляция чешского дворянства с немецким. Культурное влияние Германии особенно ярко проявилось в царствование сына Пшемысла-Оттокара — Вацлава I (1230—1263). Этот король сделался совершенным немцем, мыслил и говорил исключительно по-немецки и даже оставил после себя след в истории немецкой
105


словесности как один из миннезингеров. При дворе его постоянно толпились немецкие бароны и рыцари. Чешские дворяне шли за своим королем в употреблении немецкого языка и усвоения немецких обычаев. Паны побросали свои родовые фамилии на -ини и по примеру немецких баронов и рыцарей стали величаться по своим имениям, которые они окрестили немецкими именами. Таким образом, например, Витковичи назвались von Rosenberg, Зампахи — von Potiersstein, Зайцы — von Hasenburg; появились Фалькенштейны, Лих- тенбурги и т.д. Вся обстановка немецкого феодального быта появилась и в Чехии. Вошло в обычай великолепное рыцарское одеяние, блестящие шляпы с пестрыми султанам, красивые панцири и щиты, аксамитные сукна, кони, украшенные шелковыми попонами с драгоценными камнями и перлами. Тон всему этому дал двор короля Вацлава. Здесь было великолепие, дотоле в государстве невиданное. Король не щадил коронных доходов, чтобы окружить себя блеском и роскошью. Его щедрость привлекала к пражскому двору иностранцев всякого рода — странствующих рыцарей, фокусников и фигляров, немецких певцов, забавлявших придворное общество стихотворными песнями о любви и приключениях. Всевозможные празднества, великолепие мужских и женских нарядов сосредоточивались на состязательных играх, или турнирах, происходивших при дворе. Блюстителем в них всех правил, наблюдавшихся на западе, был немецкий рыцарь фон Фридберг, любимец короля Вацлава I. Постороннему наблюдателю, побывавшему при тогдашнем чешском дворе и перезнакомившемуся с высшим чешским обществом, Чехия показалась бы одной из областей Германии с инородческим крестьянским населением, а не славянским государством.
Организация Чешской церкви по немецкому образцу; иммиграция немецкого духовенства. Не только чешское дворянство, но и чешское духовенство благодаря установившейся близости с Германией урядилось на западный образец. В первой четверти XIII в. Чешская церковь окончательно заняла то самое место в феодальной организации, какое занимали и дру- гия региональные церкви католического мира после реформ Григория III. В 1214 г. Пражскую кафедру занял Андрей фон Гуттенштейн, муж сильного ума и непреклонной воли. Он принялся проводить григорианские реформы в Чешской церкви во всей строгости: лишал мест всех священников, пребывавших в браке, всех духовных, родившихся от лиц духовного звания, следил за точным исполнением монастырских уставов. Но главные усилия он обратил против светских властей и землевладельцев, которые привлекали к своему суду духовных лиц, раздавали духовные бенефиции, не спрашивая епископа, налагали подати и повинности на церковные имения и не платили десятин церковных со своих имений. Когда представления и протесты епископа не привели ни к каким результатам, он отправился в Рим и с
юб


соизволения папы Григория III наложил интердикт на Чехию. Мы не будем следить за всеми перипетиями начавшейся в Чехии борьбы духовной власти со светскою и ограничимся только установлением ее последствий. Борьба кончилась торжеством духовной власти. В 1221 г. на чешско-моравской границе съехались короли Пшемысл-Оттокар I, герцог Австрийский Леопольд, епископ Пражский Андрей, папский легат Григорий Кресценцио и много других духовных и светских чинов. Здесь заключен был договор, коим признана была власть епископа при назначении духовных бенефиций, хотя и без нарушения права патроната владельцев; король обещал епископу исправно платить десятину с целой земли; подданные епископа освобождены были от всех земских повинностей, а епископу предоставлен был суд над ними, равно как и над духовенством во всей стране. В следующем, 1222 г. король Оттокар-Пшемысл II выдал большую грамоту уже всему чешскому духовенству, в которой большую часть прав, пожалованных епископу, распространил и на остальное духовенство. После издания этих грамот чешское духовенство заняло приблизительно такое же независимое положение в обществе и государстве, какое занимало и немецкое духовенство. Факт этот не остался без влияния на иммиграцию в Чехию иноземного духовенства, которая в XIII в. приняла значительные размеры. Находя в Чехии такие же условия быта, как у себя дома, с прибавлением обширных пустопорожних земель, иноземные духовные потянулись в Чехию вслед за рыцарями, ремесленниками и земледельцами и стали разными способами приобретать там земли, заселять их и устраивать на них хозяйство. Таким образом, например, при Пшемысле- Оттокаре I в Чехии появились тевтонские рыцари и тамплиеры, а вслед за ними, уже в XIII в., нищенствующие монахи францисканцы и доминиканцы. Большая часть монахов, принадлежавших к этим орденам, на первых порах были немцы. С приливом иноземного духовенства в Чехии появились те же самые секты, которые распространены были в то время на западе — альбигойцы или вальденцы, братушки (Fraticelli), отрицавшие необходимость бедности и подчинения папе, бичевалыцики и т.д. Вследствие этого папа Александр IV, озабоченный опасностями, каким подвергался католицизм в Чехии, учредил там по примеру других стран инквизицию буллою от 17 апреля 1257 г. Все эти явления были результатом общего воздействия западной культуры на жизнь чешского народа. Но нельзя не признать, что это воздействие шло главным образом через посредство Германии.
Немецкая колонизация и новое городское устройство. По немецкому образцу организовалось в Чехии и городское сословие, так называемое мещанство.
Города в Чехии в древнейшее время были укреплениями, в которых жили военные люди и княжеские чиновники. Люди, жившие около городов, в под-
107


городьях (suburbia) по большей части были те же крестьяне-земледельцы, что и обитатели сел, занимавшиеся торговлею и ремеслами в придачу к земледелию. Так как города были судебно-административными и приходскими центрами, то в дни судебных собраний и праздников сюда съезжалось много народу из окрестных сел и деревень с разными предметами сельского производства и добычи и происходили базары (fora). В некоторые города, лежавшие на границах, на водных путях, на пересечениях сухопутных дорог приезжали и иноземные торговцы с предметами роскоши, с разными орудиями и оружием. Эти первоначальные городские поселки не имели чего-либо похожего на позднейшее самоуправление. Население их подчинялось власти князей и их чиновников на общих основаниях с жителями сел, из которых некоторые также были центрами торговли (villae ferenses). Немецкая колонизация изменила это положение вещей. Первые следы немецкой колонизации встречаем на Поречье в Праге, где уже в начале XII в. существует немецкая самоуправляющаяся община: документы говорят о civitas Prahensis, об ее cives, об ее судье (richterius). Но значительные размеры приняла немецкая колонизация в чешских городах только в XIII в. Чешские государи подобно князьям мекленбургским, поморским, силезским, польским призывали в подгородья, а иногда в места вовсе не заселенные немецких колонистов, предоставляли им усадебные и пахотные земли (гуфы) в вечную аренду с правом наследования и отчуждения и с обязанностью платить денежный ценз (чинш). Колонисты получали разные изъятия от земских податей и повинностей и от действия земского права. Им давалось право иметь своего судью, свое управление, по примеру немецких городов, свой рынок, право ограждаться стенами и т.д. При короле Вацлаве к югу от старой немецкой общины на правом берегу Влтавы возникло новое поселение, которое скоро соединено было с прежним в одно целое, огражденное рвом и валом. Так образовалось Старое место Пражское. На левом берегу Влтавы, у подножия Пражского кремля—Вышеграда при Пшемысле-Оттокаре П возникло Меньшее место (Mala strana). Кроме Праги и во многие другие жупные города введены были немецкие колонисты, наделены льготами и привилегиями и получили свое самоуправление; немецкими колонистами было основано по нескольку новых городских поселений в округах Литомержицком, Жатецком и Локетском. Немцы, селившиеся в чешских городах, выходили большею частью из соседних областей — Баварии и Австрии, Восточной Франконии, Тюрингии и Мейсене. Сообразно с этим поселившиеся в Западной и Средней Чехии устраивались обыкновенно по образцу нюрнбергских бюргеров, пользовались нюрнбергским правом; поселившиеся в Северо-Восточной Чехии пользовались магдебургским правом. В Моравии часть пришельцев была из Саксонии и пользовалась также магдебургским правом, а часть из Австрии и пользовалась венским правом, родственным нюрнбергскому. Вообще же, следовательно, в Чехии водворились две системы немецкого городского
108


права — магдебургская и нюрнбергская. Нюрнбергское право в чистом виде уцелело в немногих городах, например в Хебе-на-Огре; в других городах оно изменилось, приспособилось к местным условиям, национализировалось. С наибольшим успехом процесс этот совершился в Праге, где немецкое право претворилось в пражское, чешское городское право. Это право, как наиболее удобное, распространилось и в других городах Чехии. Дело в том, что новая организация охватила не только немецкую иммиграцию, но и туземное чешское население подгородим, которое смешивалось с пришельцами, а чешские государи и своим природным подданным стали раздавать немецкое право, которое наилучшим образом устраивало городскую жизнь и способствовало экономическому преуспеянию горожан.
Городское самоуправление в Чехии достигло наивысшего развития в «местах», возникших на королевских землях. На первой стадии его суд и управление находились в руках судьи (richterius, rychtar, фохт), получавшего свою должность от короля во временное заведование или в наследственное владение, и состоявшего при нем совета присяжных (jurati), шёффенов (scabini, в городах магдебургского типа). С течением времени в больших городах суд отделился от администрации. Администрация сосредоточилась в ратуше (radnice), состоявшей из ратманов, или консулов (consele), под председательством бургомистра (purkmistr). Половина консулов ежегодно выбывала, а на место убылых новые назначались подкоморием наивысшим по избранию оставшихся или особого выборного комитета из горожан; должность бургомистра отправлял один из консулов по очереди. Суд остался в руках судьи и присяжных, или шёффенов. Городекой суд судил гражданские и маловажные уголовные дела; важнейшие уголовные дела подлежали суду подкомория наивысшего. От приговора городских судов апелляция шла в суды тех городов, которые были центрами той или другой системы немецкого права или его разветвлений: в Чехии — в Прагу, Хеб и Литомержицы; в Моравии — в Брно, Оломуц и Иглаву. В сложных и запутанных делах тяжущимся предоставлялось право обращаться в митрополии немецкого права, распространившегося в Чехии, т. е. в Нюрнберг или Магдебург. Большая часть королевских мест, получивших немецкое право, находилась в сильной зависимости от министра финансов — подкомория наивысшего, который властно вмешивался в их внутренние распорядки. Места эти назывались подкоморскими. Но были места, независимые от подкомория, подчиненные непосредственно королю и пользовавшиеся самыми широкими правами самоуправления, именно: Прага, Кутна Гора, Хеб. Эти места назывались королевскими или привилегированными. Города на королевских землях, не получившие самоуправления, назывались коморными (mesta komomi), так как подлежали ведению королевской коморы, казначейства и управлялись присылаемыми из центра чиновниками.
109


Итак, немецкая колонизация внесла крупные изменения в положение и организацию городского торгово-промышленного класса в Чехии. В связи с немецкою колонизацией и распространением немецкого права произошли также существенные изменения и в положении чешских крестьян.
Крестьяне в Чехии до конца XII в. В древнейшее время большую часть земледельческого населения Чехии составляли так называемые дедичи (dedinnici, dedici). Это были мелкие землевладельцы, владевшие своими участками на праве полной собственности и лично свободные. Они подчинялись непосредственно князю и его чиновникам и платили в княжескую казну подать, известную под именем подати мира (tributum pads). Менее численную категорию составляли так называемые отроки, или невольники, лишенные личной свободы и права собственности, отправлявшие в пользу своих господ разнообразные службы и повинности отчасти на дворах их, но большей частью на выделенных им земельных участках. Эта категория сельского населения произошла из военнопленных, купленных и попавших в неволю вследствие неоплатных долгов и совершения преступления. С течением времени оба класса, как уже было сказано, сблизились друг с другом. Многие дедичи сделались по разным причинам безземельными и должны были сесть на землю панов, шляхты и духовенства под условием несения в пользу их разных повинностей. Многие дедичи в эпоху анархии, сопровождавшей княжеские усобицы, подались со своими участками к соседним землевладельцам для того, чтобы получить от них оборону, которой не давало им государство. С другой стороны, под влиянием церкви и хозяйственных интересов смягчилось положение отроков, или невольников. В конце концов в Чехии образовался класс крестьян, лично свободных, но не имевших права собственности на землю; вся земля стала считаться господскою собственностью, за пользование которой крестьяне должны были платить своим господам оброки и нести разнообразные повинности. Старинные дедичи — собственники своей земли — уцелели в немногих местностях Чехии в виде исключения. Кроме оброков и повинностей в пользу господ, чешские крестьяне обложены были разнообразными податями и повинностями в пользу государства. Кроме подати мира, они должны были доставлять проезжавшему князю и его слугам кормы, подводы, ходить на облаву во время княжеской охоты, стеречь убитого зверя, строить и ремонтировать замки, мосты и т.д. Выполнение всех этих повинностей поглощало большую часть труда и материальных ресурсов чешского крестьянства.
Немецкая крестьянская иммиграция и новый сельский строй в Чехии. Таково было положение чешских крестьян к началу XIII в. В XIII в. это положение изменилось в связи с приливом немецкого населения и рас-
ПО


пространением немецкого сельского строя. Немецкие колонисты вызывались королями, духовенством и панами как опытные в агрикультуре и сильные экономически земледельцы, для заселения пустопорожних лесных и болотистых земель и для поднятия доходности имений вообще. Немецкие деревни возникали или на целине, в лесных пограничных пространствах, или внутри страны, путем преобразования существовавших уже чешских деревень с пашнями. Возникавшие заново деревни представляли собой ряды дворов, вытянувшихся вдоль ручья или дороги в одну улицу, причем от каждого двора до конца поля шел его участок, или гуфа. При таком распределении не было ни чересполосицы, ни принудительного севооборота, а следовательно, и хозяйственной стесненности. Некоторые дворы возникали и в одиночку, представляя собой замкнутое и обособленное хозяйство, хутор, или pareng (indago), который впоследствии выделял от себя новые дворы, располагавшиеся от прежнего по радиусам. Немецкие колонисты вводились иногда и в чешские малодоходные деревни, причем чешские крестьяне или удалялись, или сбивались в одну часть, так что рядом с чешскою деревнею возникала новая, немецкая. При этом старая, славянская пашня, обычно делившаяся на неправильные чересполосные куски, преображалась: она делилась по качеству земли на несколько больших четвероугольных полос, и в каждой из них каждая гуфа получала посредством жеребьевки свою часть. Немецкие деревни устраивали обыкновенно особые предприниматели-осадчики (locatores), которые разбивали землю на гуфы, набирали крестьян и в награду за свои труды и издержки получали должность судьи, войта (foit) или шульца деревни как наследственный лен с несколькими свободными от платежей и повинностей гуфами и разными доходными статьями.
Немецкие колонисты получали участки на праве эмфитевтическом, т. е. на праве вечной аренды, под условием платежа оброка-чинша землевладельцу. Чинш вносился деньгами или натурою — рожью, овсом, ячменем, а изредка и пшеницею. В тех деревнях, где немцы присаживались к чехам и где велось господское хозяйство, колонисты обязывались и полевыми работами в пользу землевладельца (2—3 дня пахоты в год и несколько дней жнитны). От публичных (земских) повинностей, которые несли чешские крестьяне, немецкие колонисты обыкновенно освобождались, за исключением обязанности защиты страны, заменяемой, впрочем, деньгами (берно), и церковной десятины большой (от полевых продуктов) и малой (от домашнего скота). Вместе с тем колонистам жаловалось самоуправление, аналогичное городскому. Во главе их становился солтыс (soltys) или войт (foit) и несколько избираемых ими кметей (kmety), которые и чинили суд и управу по мелким уголовным и гражданским делам. Высшая уголовная и гражданская юстиция над королевскими немецкими деревнями принадлежала земским судам, заседавшим в ближайших городах над деревнями, осевшими на городской
ill


территории, — городским судам; над деревнями частновладельческими — землевладельцам.
Так появился в Чехии ряд сельских поселков на праве немецком в противоположность старым селениям на нраве чешском. Опыт немногих лет показал, что сельский люд, устроившийся на жительство в новых селениях, зажил богаче и стал давать больше доходов князю и частным владельцам, чем крестьяне старинных чешских селений. Вследствие этого король и частные владельцы стали переводить эти последние на новое положение, на немецкое право. И сами чешские крестьяне стали добиваться немецкого права, дававшего более определенное и самостоятельное положение, и за предоставление им этого платили единовременно довольно значительную сумму (так называемый Anieit). В конце концов к началу XIV в. в Чехии все крестьяне уравнялись в своем положении — образовали класс вечных арендаторов королевских или частновладельческих земель, лично свободных и пользовавшихся самоуправлением.
Пшемысл-Оттокар II и стремление к расширению владений и политического влияния в Германии. Итак, в XIII в. Чехия глубоко прониклась началами немецкой культуры и гражданственности. Это внутреннее сближение Чехии с Германиею до известной степени обусловило и то стремление к расширению государства на счет германских земель и к политической роли в Германии, которое проявили чешские короли с половины XIII в.
В 1246 г. прекратился род Бабенбергов, которым принадлежали герцогства Австрия и Штирия. Сын Вацлава I, маркграф Моравский Пшемысл, вознамерился овладеть этими землями на том основании, что племянница последнего Бабенберга была женою покойного дяди его Владислава Моравского. Но пока был жив император Фридрих II, планы эти оставались без исполнения. В 1250 г. Фридрих II умер, и начались беспорядки и смуты в Германии. Пшемысл воспользовался этим и вступил с войском в Австрию. Австрийские чины признали его герцогом и принесли ему присягу в верности. Для закрепления приобретения двадцатитрехлетний Пшемысл женился на сорокашестилетней Маргарите, сестре последнего герцога, и принял имя Оттокара. Гораздо труднее досталось ему приобретение Штирии, которая с 1192 г. была в соединении с Австрией. Из-за Штирии ему пришлось выдержать сильную борьбу с венгерским королем Белою IV, которому помогали герцог Баварский, князь Даниил Галицкий и польские князья Болеслав Краковский и Владислав Опольский. По миру, заключенному в 1254 г. в Пресбурге, Пшемысл, тогда уже король Чехии (Вацлав умер в 1253 г.), приобрел только северную часть Штирии. Остальную часть Штирии он приобрел только в 1261 г., после новой борьбы с Белою. Бела в союзе со своими соседями — сербами, болгарами, валахами, Даниилом Галицким, Болеславом Краковским и даже татарами выставил
112


140 тыс. войска. У Пшемысла и его союзников — маркграфов Бранденбургского и Мейсенского, герцога Хорутанского и князей силезских — было до 100 тыс. В решительной битве у Крессенбрунна на низовье Моравы венгры потерпели полное поражение. Бела отказался от Штирии, и в 1262 г. Пшемысл II получил ее в лен от императора Ричарда. Вместе с тем Ричард назначил его викарием имперских владений к востоку от Рейна. Пшемысл использовал это назначение для того, чтобы захватить в 1265 г. Хебскую область (по р. Огре), принадлежавшую Конрадину Гогенштауфену. Завоевательные замыслы его простирались и дальше. Он не прочь был завоевать для себя страну пруссов и литовцев, куда он ходил на помощь Тевтонскому ордену, чтобы заслужить расположение папы; не прочь был овладеть и обессиленною удельным дроблением Польшею и уже составлял планы относительно создания из Моравии и Польши нового архиепископства Ольмуцкого; мечты его направлялись и к престолу Священной Римской империи. Реально, однако, удалось ему расширить свои владения в другую сторону, к югу от Дуная. Его двоюродный брат, герцог Хорутанский Ульрих, владевший также частью Крайны, Истрии и Фриульской провинции, будучи последним в роде (брат его Филипп был патриархом Аквилейским), в 1268 г. прибыл в Чехию и назначил Пшемысла своим наследником в Хорутании и соединенных с нею землях. Земли эти были
Оттокар-Пшемысл II. Художник А. Муха
5 Любавский М. К.
113


имперскими ленами и должны были по смерти Ульриха отойти к империи. Но империя была бессильна, и поэтому Ульрих и счел возможным распорядиться ими самовластно. По смерти его в 1269 г. Пшемысл вступил во владение всеми этими землями.
Так создалась обширная держава, простиравшаяся от Богемских гор до Адриатического моря. Но эта держава оказалась эфемерным сооружением, ибо была создана не на народных основах, а на чисто династических, при благоприятных внешних обстоятельствах, и в дальнейшем зависела главным образом от этих обстоятельств.
Реформы Пшемысла-Оттокара II в области судоустройства. Движимый инстинктом государственного домостроительства, Оттокар-Пшемысл II развил энергичную деятельность и по внутреннему устроению своих владений. Чтобы наполнить свою казну, он всячески поддерживал городскую и сельскую немецкую колонизацию, занялся «редукцией» коронных имений, попавших в руки панов. Вместе с тем он преобразовал несколько как местное, так и центральное управление Чехии. Вследствие раздачи иммунитетов церковным учреждениям, шляхте, городам и сельским поселениям на немецком праве упала власть государевых наместников в областях — краевых каштелянов, или бургграфов, которые превратились почти исключительно в комендантов королевских замков. Чтобы заполнить образовавшуюся пустоту, Оттокар II учредил для каждого края по два поправца (justiciarii, convictores), которым поручил охрану общественной безопасности и суд по уголовным делам. Суд по гражданским делам местных землевладельцев, панов и шляхты, остался в руках крайского судьи. Но по аналогии с мещанскими и крестьянскими судами и краткие цуды (суды) получили своих присяжных (consele) из панов и простой шляхты. Преобразован был Оттокаром II и высший центральный суд в Чешском государстве. Раньше суд этот отправлялся непосредственно королем на собраниях высших сановников государства, каштелянов, дворян, аббатов, пробстов, а иногда и массы шляхты (в походе). На этих собраниях (curia, conventus, colloquium generate) обсуждались и решались все вообще государственные дела — наследование престола, выбор епископов, военные походы, новые законы и т.д. Сюда же являлись с своими causae majores, уголовными и гражданскими исками, землевладельцы-паны, шляхта, духовенство. Занятый множеством дел по новым своим владениям, Пшемысл П передал высший суд пражскому областному суду в составе пражского бургграфа, который стал называться теперь наивысшим бургтрафом, пражского коморника, пражского судьи, получившего название наивысшего судьи королевства Чешского, и писаря. Самый суд этот получил название земского суда (judicium terrae), и ему, как высшей инстанции, подчинены были крайские суды. Свои решения он должен был вносить
114


в земские доски (desky zemske, Landtafel), куда вносились и всякие другие публичные акты — королевские привилегии, постановления государственных совещаний и т.д. С организацию земского суда обозначилось резче, тем было это раньше, значение собраний высших сановников, духовенства и шляхты, как прототипа позднейшего чешского сейма (ceskeho Sejmu).
Падение державы Пшемысла-Оттокара П. Оттокару-Пшемыслу П не удалось удержать свое государство на той высоте, на которую он было возвел его. В 1272 г. умер император Ричард, благоволивший чешскому королю. Германские князья, с завистью взиравшие на расширение владений Пшемысла П, не только устранили его кандидатуру на императорский престол, но задумали воспользоваться переменою в императорском престоле для того, чтобы отобрать у чешского короля его приобретения. Они предложили императорскую корону Рудольфу Габсбургскому с условием, чтобы он вернул империи ее лены. Когда же чешский король по званию чашника империи захотел через своих послов участвовать в выборах, князья не допустили этого участия под тем предлогом, что чешский король — не немецкий князь. Естественно после этого, что Оттокар не признал нового императора. Тогда князья империи на сейме, созванном в ноябре 1274 г., предложили Рудольфу принять меры к возвращению всех тех владений, которые отошли от нее после отлучения императора Фридриха П от церкви (в 1246 г.). Это постановление прямо направлено было против чешского короля, который приобрел владение Бабен- бергов и Шпонгеймов именно после 1246 г. Ему было объявлено, чтобы он явился к 20 января 1275 г. на суд к пфальцграфу Рейнскому для доказательства своих прав на владения Бабенбергов и Шпонгеймов. На том же сейме было постановлено, что каждый вассал, который аккуратно, в годовой срок, не возобновит подтверждения своих ленных прав у императора, лишается всех своих ленов. Разумеется, Пшемысл II не явился ни на суд, ни за подтверждением своих прав к императору, которого он не признал. Поэтому второй имперский сейм в Аугсбурге объявил его лишенным всех владений, даже Чехии и Моравии; избирательный голос был также от него отнят и передан герцогу Баварскому. После того дело перешло на решение оружия. Рудольф через Баварию вторгнулся в Австрию и осадил Вену. Все прежние союзники покинули Пшемысла в решительную минуту. Венгры вооружились на помощь императору. К довершению бед в самой Чехии поднялось против Пшемысла дворянство, во главе которого стал могущественный род Витковичей. Чешские паны, рыцари были недовольны королем за его взыскательность и строгость, за предпочтение, которое он оказывал горожанам. Пшемысл увидал себя в необходимости просить мира. Ему поставили условие, чтобы он отказался от всех своих приобретений и принял Чехию и Моравию на ленных правах от императора. Как ни тяжело было это условие, но Пшемысл принял его.
5’
П5


25 ноября произошло личное свидание Пшемысла с Рудольфом, и совершилась передача чешскому королю Чехии и Моравии в ленное владение. Частности тех отношений, в какие становился чешский король к императору, условлено было определить позже. Но когда эти частности были определены (в мае 1277 г.), чешский король отказался принять договор. Дело в том, что в проекте договора государственная самостоятельность Чехии уничтожалась совсем: Рудольф оставлял за собою право охраны над подданными Пшемысла и личного суда в их столкновениях с королем. Когда император не согласился отказаться от этого права, Пшемысл взялся за оружие. В битве 26 августа 1278 г. он потерпел полное поражение и сам был убит. Рудольф занял Австрию, Штирию, Карпатию, Крайну и даже Моравию, где немецкое население городов принимало его с распростертыми объятиями.
Попытки соединения Чехии с Польшей. Так пала держава Пшемысла- Оттокара II. Более прочный след оставили по себе попытки его преемников соединить с Чехиею и Польское государство. Эти попытки вызваны были некоторыми шагами, предпринятыми с польской стороны. Еще в 1287 г. один из силезских князей Казимир Опольский явился в Прагу и принес торжественно присягу королю Вацлаву И, принимая от него свое княжество на ленном праве. Поступок Казимира вызван был желанием его найти могущественную внешнюю поддержку против брата своего Генриха Вроцлавского. В 1290 г. этот Генрих умер, и император Рудольф, желавший в то время заручиться содействием чешского короля для утверждения сына своего Альбрехта на Венгерском престоле, отдал княжество Вроцлавское и вместе с ним всю Силезию Вацлаву как имперский лен. Все силезские князья после того очутились в положении вассалов чешского короля. Так чешское господство утвердилось в одном из уделов, выделенных Болеславом III Кривоустым для своих сыновей. Вскоре после того в Польше разыгралась борьба за осиротевший по смерти Лешка Черного краковский престол. На этом столе желал сесть брат Лешка — Владислав Локоток.
Но население противилось этому. Краковские мещане пригласили было одного из силезских князей — Генриха Благочестивого. Но вдова Лешка приходилась сестрою чешской королевы, и паны обратились с предложением краковского княжения к королю Вацлаву II. Вацлав вступил со своими войсками в Малую Польшу и занял ее. Побежденный им Локоток в лагере под Серадзью 13 октября 1292 г. отрекся в пользу Вацлава от княжеств Краковского и Сандомирского. Так и Малая Польша присоединилась к чешской короне. За нею наступила очередь Великой Польши. Великополяне по смерти короля Пржемыслава призвали было к себе Владислава Локотка, но не ужились с ним и в конце концов обратились к тому же королю Вацлаву II с предложением польской короны и руки дочери покойного Пржемыслава
иб


Елизаветы. В 1300 г. Вацлав прибыл в Гнезно и был коронован польским королем от руки Якова Свинки, архиепископа Гнезненского. После коронации Вацлава занял путем дипломатических переговоров Поморье, прогнал Владислава Локотка из Куявии и сделался таким образом обладателем всей Польши. Мазовецкие князья признали над собою его верховную власть.
Для удержания новоприсоединенного государства в покорности Вацлав II оставил в Польше шесть гейтманов (старост) с военными отрядами, которым поручил сбор податей, охранение внутреннего мира и внешней безопасности, подавление мятежей.
Так завязалось обширное западно- славянское государство из земель соединенной Чехии и Польши. Внутреннее сродство этих государств, племенная и культурная их близость, казалось бы, пророчили этому государству прочность и долговечность. Но судьба решила иначе. В 1300 г. пресекся род Пшемысла со смертью сына Вацлава II — Вацлава III. В Чехии наступили частые смены государей и внутренние раздоры и смуты. Чехии было до самой себя, и она уже не могла укрепить свою позицию в Польше. С избранием Яна Люксембургского в 1310 г. внутренние смуты прекратились. Но Ян Люксембургский слишком разбросался в разные стороны в своей внешней политике. Эта политика руководилась большею частью личными мотивами тщеславного короля, «первого рыцаря» своего времени, а не государственными интересами Чехии. Этим воспользовались Владислав Локоток и сын его Казимир Великий. Чехи исподволь вытеснены были из Польши, несмотря на то что имели здесь таких сильных союзников, как рыцари Прусского ордена. 24 августа 1335 г. чешский король Ян заключил с королем Казимиром договор, по которому отрекся за себя и своих преемников от польской короны, а Казимир со своей стороны отрекся от своих прав на Силезию. Превращение Чехии в западнославянское могущественное государство не осуществилось. Историк, симпатизирующий славянам, с чувством скорби должен констатировать этот факт. Западные славяне остались поделенными на два государства, в разделении своих сил в дальнейшей борьбе за существование, и это фатально отразилось на их дальнейшей судьбе.
117


XI. 	ПРЕВРАЩЕНИЕ ЧЕХИИ В КОНСТИТУЦИОННУЮ МОНАРХИЮ И ЕЕ ПОЛИТИЧЕСКОЕ И КУЛЬТУРНОЕ ВОЗВЫШЕНИЕ ПРИ КОРОЛЯХ ЛЮКСЕМБУРГСКОЙ ДИНАСТИИ
С прекращением рода Пшемысловичей изменилось не только международное положение Чешского государства, но и его внутренний строй. В начале XIV в. Чехия превратилась в конституционную монархию с организованным до известной степени сословным представительством. Социальные данные для такого превращения подготовлены были, конечно, гораздо ранее, в XII и XIII вв., в эпоху княжеских усобиц и немецкой колонизации, но политические условия даны были временем, непосредственно наступившим по смерти Вацлава III.
Избрание королей по смерти Вацлава III: договоры с ними и мятежи.
Это время было ознаменовано интенсивною политическою самодеятельностью сословий, которая вращалась главным образом вокруг избрания новых королей. Непосредственно после смерти Вацлава III, в 1306 г., замещение чешского престола взяли в свои руки паны и рыцарство, которым согласно грамоте императора Фридриха II от 1212 г. принадлежало право избирать короля с прекращением династия. Паны и рыцарство остановили было свой выбор на герцоге Хорутанском Генрихе, который был женат на сестре Вацлава III Анне и которого Вацлав перед отправлением в польский поход назначил правителем государства. Но император Альбрехт, основываясь на том, что Чехия — лен империи, пожелал сам распорядиться этим леном и вступил в Чехию с войском. Тогда чешский сейм пошел на компромисс и согласно желанию императора признал чешским королем сына его Рудольфа. При этом Рудольф обязался взять жену из прежнего королевского дома (Рудольф женился на вдове Вацлава II Елизавете) и соблюдать все права и вольности сословий, которые в свою очередь признали наследственное право Габсбур- гов на чешскую корону. Так впервые определены были писаным договором взаимные отношения между чешским королем и его подданными.
118


Король Рудольф недолго правил в Чехии. Он возбудил против себя чешских панов тем, что руководился во всем советами привезенных с собою советников, а своих придворных и мещан пражских — скупостью. Он решил выплатить казенные долги и для этого сократил до минимума расходы двора, а следовательно, заказы и закупки у мещан. В насмешку ему дали прозвище «король каши». Когда он по наущению своей жены приказал удалить из Праги Елишку, падчерицу жены, недовольные им паны подняли открытый мятеж против короля. Король выступил в поход для подавления мятежа, но при этом занемог и умер (1307).
По договору, заключенному при избрании Рудольфа, чешский престол должен был наследовать второй сын Альбрехта Фридрих Красивый. За него стояли некоторые паны и влиятельные мещане города Праги из немцев. Но большая часть панов с епископом Пражским Яном из Дражиц во главе и слышать не хотела об австрийце и желала иметь королем Генриха Хору- танского. В Праге в доме епископа состоялась бурная сходка, на которой дело дошло до кровавых столкновений между враждующими партиями.
Вацлав III. Средневековая миниатюра
119


Глава австрийской партии пан Тобиаш из Бехини стал предлагать в короли Фридриха Красивого. Ему отвечали, что народ не желает видеть на престоле чужеземца. Тобиаш саркастически заметил, что в таком случае лучше всего отправить послов в село Стадицы и избрать в короли первого крестьянина, как это было во времена Любуши. В ответ на это один из сторонников Генри- ха выхватил меч и положил оратора на месте. Это было сигналом к кровавым столкновениям между австрийскою и хорутанскою партиями в городе Праге, пока не прибыл в столицу Генрих Хорутанский и не занял престола. Он так же, как и его предшественник, выдал чешским чинам грамоту на права и вольности. Но, к сожалению, эта грамота не сохранилась, и неизвестно ее содержание. Император Альбрехт готовился выбивать Генриха из Праги, но разразившееся в Швейцарии восстание и внезапная смерть его от руки племянника (1308) помешали исполнению его замыслов. Фридрих Красивый поспешил войти в соглашение с Генрихом Хорутанским и за 46 тыс. гривен серебра отказался в пользу его от чешской короны.
Но смуты и вражда, порожденные выбором короля, не улеглись и после того, как Генрих сел на престол Чехии. На этот раз борьба партий приняла социальный характер. Паны, возведшие на престол Генриха Хорутанского, начали домогаться от него вознаграждения за свои старания и хлопоты, а когда такового не получили, захватили значительную часть королевских замков и имений. Король равнодушно отнесся к этому. Он больше всего заботился о еде и питье и для удовлетворения своих изысканных вкусов по этой части занимал деньги у своих придворных направо и налево. Кредиторы опутали совершенно расточительного короля. Дело дошло до того, что пан Генрих из Липы стал получать доход с кутногорских серебряных рудников. Это возбудило зависть в богатых пражских и кутногорских мещанах. Те составили заговор и захватили в плен всех панов, пребывавших в Кутной Горе. То же произошло и в Праге. Король, несмотря на всю свою популярность у мещан, не мог ничего сделать для освобождения панов. Кутногорские мещане хотели было побить всех пойманных панов, но более умеренные пражские мещане предпочли войти с панами в полюбовное соглашение. Переговоры привели к тому, что паны согласились признать за патрицианскими мещанскими фамилиями те же права, что и за шляхтою, после чего были выпущены на свободу.
Завязавшаяся сословная борьба привела в Чехии в конце концов к новой перемене на чешском престоле. Паны были недовольны тем, что король ничего не сделал для них во время борьбы с мещанами и даже как будто бы держал сторону мещан. Поэтому они воспользовались первыми благоприятными обстоятельствами для того, чтобы прибрать короля к своим рукам и забрать управление в свои руки. Таким благоприятным обстоятельством явилась вражда, разгоревшаяся среди мещанства. Мещане действовали
120


в согласии лишь до тех пор, пока боролись с панами. Но лишь борьба эта прекратилась, среди них снова начались раздоры и несогласия. Значительная часть богатых и влиятельных немецких мещан хотела видеть на чешском престоле Фридриха Габсбурга. Паны вступили в сношение с этою австрийской партией. Генрих из Липы и Ян из Стражи явились с сильным вооруженным отрядом под Прагу и, впущенные сторонниками Фридриха, заняли город. Большинство мещан, стоявших за Генриха, должно было искать спасения в бегстве. Подобные же события произошли и в Кутной Горе, где мещане австрийской партии запрятали своих противников в тюрьмы. Пан Ян из Стражи вытеснил короля Генриха из Пражского замка в старый город и вместе с другими высшими сановниками захватил высшую власть в стране, а на короля не обращал уже никакого внимания. Из последнего положения Генрих выведен был друзьями своими, баварским герцогом Оттоном и графом Вюртембергским Эбергардом, которые по его приглашению прибыли в Прагу и устроили соглашение между королем и панами. Королю возвращены были замок Пражский и власть, но с условием не занимать замок иноземными войсками. Король не сдержал этого условия и ввел в Пражский замок отряд, присланный ему Фридрихом Мейсенским. Мейсенцы, запертые панами в замке, стали предпринимать отсюда постоянные вылазки в Прагу и ее окрестности, грабить и убивать всех, кто попадался им под руку. Положение вещей еще более ухудшилось оттого, что паны отняли у короля все доходы и ему поневоле пришлось жить тем, что успевали награбить мейсенцы. Из правителя страны Генрих превратился в какого-то вождя разбойничьей шайки, утвердившейся в столичном замке.
Избрание Яна Люксембургского; его грамота на права и вольности чешским сословиям. Это возбудило против короля всеобщее неудовольствие не только панов, но и простого народа, который стал грабить мещан партии Г енриха. Образовался заговор с целью низвергнуть Г енриха и возвести на престол императорского сына Яна Люксембургского, женив его на дочери Вацлава II Елишке. Елишку выкрали из Праги, и затем паны и мещане пражские из партии, враждебной королю, собравшись на сейм в Праге, приговорили отправить послов к императору Генриху VII с предложением женить сына на Елишке и отпустить его на королевство в Чехию. Император принял чешские предложения, и в Шпейере отпразднована была свадьба Яна с Елишкою, после чего император вручил сыну хоругвь королевства Чешского. Ян на челе своих сторонников прибыл в Прагу, где немедленно же поднялся мятеж против короля Генриха. Партия мещан, враждебных Генриху, впустила в город войско Яна. Генрих вынужден был вступить в переговоры и получил свободный выход со своими дворянами (в декабре 1310 г.).
121


На чешском престоле сел новый король, третий по счету со смерти последнего Пше- мысловича. Этот король, возведенный на престол главным образом совокупными усилиями панов и высшего духовенства, принимая от них присягу в верности, должен был в свою очередь выдать им грамоту, гарантирующую их права и вольности. В этой грамоте король обязывался соблюдать чешское духовенство, панов, земян
„ „ ^ и весь народ чешский при всех
Ян Люксембургский.
Скульптура в соборе Св. Вита имениях, правах и вольностях
вечно и непорушно и никому впредь не давать никаких привилегий и льгот в ущерб этим правам и вольностям. В частности, король обязался не выводить шляхту и земян на войну за пределы государства, разве только если бы они добровольно или за деньги согласились на это; лишь только в том случае, когда враги нападут на Богемию или Моравию, чехи и мораване обязаны будут сообща или наравне выступать на защиту этих земель. Король обязался затем не налагать на них даней (Ьегпа), за исключением случаев коронации и выдачи королевен замуж: в таких случаях должна взиматься дань в размере вер- дунка, или 16 грошей пражских (= У4 гривны), с каждого лана, или плуга, с каждой большой водяной мельницы; в размере лота, или 4 пражских грошей, — с каждой небольшой мельницы, с каждого ремесленника, причем обложению подлежат только земли и угодья, с которых владельцу идет оброк, и не подлежат земли и угодья его собственные, эксплуатируемые для потребностей его двора. Сословия выговорили себе от нового короля и некоторые имущественные гарантия. Грамота 1310 г. устанавливала, что при неимении наследников мужского пола имение умершего идет к его дочерям, а при неимении таковых к родственникам мужского и женского пола до четвертого колена включительно, и уже только при отсутствии их спадает на короля. Последнее специальное обязательство короля касалось замещения должностей и раздачи имений. Король обещался за себя и своих преемников не назначать на должности гейтманов, каштелянов или бург- графов, не раздавать бенефициев и придворных званий, имений и замков во временное или вечное владение чужестранцам, а только природным чехам и мораванам, не допускать чужестранцев до приобретения имений в Чехии
122


или Моравии покупкою или каким-нибудь другим путем; если какое-нибудь имение перейдет в руки иностранца, любой земянин в течение года может выкупить его, а если никто не выкупит, оно переходит к родственникам прежнего владельца.
Начало конституционализма в Чехии; созывы сейма и его состав.
Грамота 1310 г. имеет огромное значение в истории государственного развития Чехии. И прежде выдачи этой грамоты королевская власть в Чехии фактически была ограничена. В 1310 г. это ограничение впервые было установлено и точно определено писаным законом, из фактического превратилось в юридическое. Чешское государство сделалось конституционною монархиею в собственном смысле. Вместе с тем должен был получить значение правомерно действующего правительственного органа и чешский сейм, который до сих пор имел характер экстренного собрания. С 1310 г. сеймы стали созываться всякий раз, когда королю надобны были деньги на государственные нужды, чаще всего на наем солдат. Чешский сейм составился из тех элементов, которые и прежде входили в его состав, т.е. из прелатов, панов, владык и мещан важнейших королевских мест (cives immitarum civitatum). Впрочем, до самых Гуситских войн мещане не имели постоянного места на земском сейме и участвовали на нем только по временам. Обыкновенно король созывал представителей от важнейших мест особо и домогался, чтобы они ассигновали ему субсидию по примеру панов и владык. Так же поступал он по временам и относительно духовенства, так что до времен гуситских постоянными участниками чешских сеймов были только паны и владыки. Все постановления земских и генеральных сеймов стали заноситься в публичные книги, хранившиеся в Пражском замке и называвшиеся земскими досками.
Внешняя деятельность Яна Люксембургского и внутреннее расстройство Чехии. Ян Люксембургский, став чешским королем, всецело отдался внешней политике и мало уделял внимания внутреннему управлению своего государства. Это был король-вояка, искатель приключений, насквозь проникнутый идеалами средневекового рыцарства, непоседа, вечно стремившийся на поле битвы или на турнир. Про него сложилась даже поговорка, что без Яна Чешского ничего не может совершиться в Европе. Сначала он впутался в борьбу за императорский престол и поддерживал Людовика Баварского против Фридриха Габсбурга и папы Иоанна XXIII, а затем, поссорившись с Людовиком, покинул его, вступил в союз с папою и стал занимать Ломбардию, объявив себя викарием империи. Одновременно с тем в союзе с Тевтонским орденом он вел войну с польским королем Владиславом Локотком и Литвою и воспользовался этим, чтобы подчинить чешской ко¬
123


роне силезские княжества. Преемник Локотка Казимир по Вышеградскому договору 1336 г. признал суверенитет чешского короля над силезскими княжествами (кроме Свидницкого и Яворского). Еще раньше, в 1319 г., Ян завладел Верхними Лужицами (с городами Будишином и Згорелицами) по смерти владевшего ими курфюрста Бранденбургского Вольдемара. Так как Людовик Баварский организовал против него грозную коалицию из Австрии, Польши и Венгрии, то Ян разорвал свой союз с папством и снова перешел на сторону Людовика, который уже от себя назначил его «викарием империи» в Италии. В Италии, однако, Яну не удалось утвердиться: ломбардские города, недовольные поборами «викария империи», восстали против него, и Ян должен был вывести из Ломбардии своего сына Карла, который правил там вместо отца, рассорившись вторично с императором Людовиком Баварским, который развел сына его Яна-Генриха с женою Маргаритою, наследницею Тироля, и женил на ней своего сына Людовика. Ян опять сблизился с папою и при содействии его добился избрания своего сына Карла в римские короли (11 июля 1346 г.). Вскоре после того он принял участие в Столетней войне и погиб в битве при Кресси (в 1347 г.). Тем временем Чехия пришла в сильное внутреннее расстройство. Хозяйство страны было истощено необычайными поборами. Нуждаясь постоянно в деньгах для своих военных предприятий, король не ограничивался «берном», которое определяли ему сеймы, но прибегал к произвольным поборам с горожан, духовенства, евреев, к порче монеты, отдавал на откуп панам доходы со своих имений, закладывал эти имения своим вельможам с правом производить в них суд и т.д. Паны захватили благодаря этому всю власть в стране в свои руки. «Бароны страны, — пишет Карл IV в своей автобиографии, — сделались по большей части необузданными тиранами, которые, не страшась короля, делились его властью и имениями».
Из этого плачевного состояния вывел Чехию сын Яна Карл I (как император Карл IV), царствовавший с 1347 и по 1378 г. Он утвердил в ней внутренний мир и порядок, укрепил ее материальные и духовные силы и обеспечил ее международное положение. Чехия достигла при нем такой высоты, какой она не достигала ни прежде, ни после. Эпоха Карла была золотым веком в чешской истории, о котором и до сих пор чехи вспоминают с чувством великого удовлетворения и национальной гордости.
Карл IV, его воспитание и деятельность в качестве наместника чешского короля. Семнадцатилетним юношею Карл вступил в управление Чешским государством в качестве наместника своего отца (в 1333 г.). Но этот юноша мог уже по справедливости получить аттестат политической зрелости. Семилетним мальчиком он отправлен был на воспитание в Париж к тетке своей, бывшей замужем за французским королем Карлом IV. Тетка и ее
124


муж приложили усиленные заботы к тому, чтобы дать своему племяннику хорошее воспитание. В Париже Карл научился латинскому и французскому языкам, прошел обычный курс тогдашней школы и, по некоторым известиям, слушал некоторые науки в Парижском университете. По его же собственным признаниям, в нем рано пробудилась политическая мысль, и он стал подмечать различия в правлении Карла IV и Филиппа VI, его преемника. Пробуждению политических интересов в юном принце много способствовал аббат Петр Роже, красноречивый поборник идеи о всемогуществе папы и церкви. Карл внимательно прислушивался к его речам и любил беседовать с ним по политическим вопросам. Когда Карлу исполнилось 15 лет, отец вызвал его в Италию и вручил ему управление Люксембургом, а сам уехал
Император Карл IV и парижская знать. Из «Больших французских хроник»
125


на два года по другим своим делам. Двухлетнее пребывание в Италии докончило политическое воспитание Карла. Здесь ему пришлось пройти через горнило всяческих интриг, тайной и явной борьбы, познакомиться с людским коварством и непостоянством. Карл вышел из этого горнила осторожным и искусным дипломатом. В Италии Карл научился ценить духовные блага античной культуры, к которым и прежде питал уже уважение, гражданский порядок, регулируемый римским правом, городскую автономию и материальное благосостояние населения. В Италии же Карл IV воспитал и свой эстетический вкус на тамошних постройках и различных художественных произведениях. Все свои качества зрелого государственного мужа Карл обнаружил сейчас же, как только вступил в управление Чехиею.
Прежде всего он постарался выкупить коронные имущества, находившиеся в залоге у частных лиц. Созванный им сейм в Праге ассигновал ему для этой цели субсидию (bemo), и Карл выкупил 10 замков в Чехии и в Моравии. Он посадил в них бургграфов с гарнизонами, восстановил в них жупные суды и тем приобрел себе необходимые орудия в заботах об общественной безопасности. Вслед за тем он приступил к реставрации королевского дворца, который находился в полной заброшенности и запустении, так что Карл первое время проживал в мещанском доме. Отстроив дворец, Карл вызвал в Прагу свою молодую жену, Бланку, которую он взял из французского королевского дома. Но недолго пришлось ему похозяйничать в Чехии. Паны, недовольные тем, что пришел конец их своеволию, оговорили сына пред отцом и внушили королю Яну подозрение, что сын намеревается упрочиться в Чехии и низвергнуть его с престола. Ян отнял у Карла наместничество в Чехии и Моравии и оставил за ним только пустой титул маркграфа Моравского (1353). Через два года Ян убедился в неосновательности своих подозрений и вернул наместничество Карлу. Во время этого второго наместничества Карл добился освобождения Чешской церкви от подчинения архиепископу Майнцскому. Он воспользовался тем, что архиепископ Майнцский, стоявший на стороне императора Людовика Баварского, попал под папское отлучение, и выпросил у папы Климента XII для Чехии особого архиепископа, независимого от Майнцского. Папа буллами от 30 апреля и 5 мая 1344 г. возвел епископа Пражского в сан архиепископа и подчинил ему епископов Ольмуцкого в Моравии, Литомышльского в Чехии, которого он в то же время установил. Но свою деятельность по устроению Чешского государства Карл IV развернул во всю ширь только с того времени, как сам стал королем, т.е. с 1347 г.
Избрание Карла императором; грамоты 1348 г. Вскоре же после восшествия своего на чешский престол, по смерти Людовика Баварского, Карл был признан римским королем в Германии и торжественно коронован.
126


Очевидно, что он уже успел сделаться популярною личностью не только в Чехии, но и далеко за ее пределами. Этим новым значением своим Карл воспользовался к выгоде Чешского королевства. На сейме, собранном в Праге в 1348 г., Карл своею императорскою властью подтвердил все грамоты, которые выданы были Чехии предшествующими императорами, и сверх того выдал от себя две грамота Чехии. В одной из этих грамот, которая вошла потом в состав Золотой буллы 1356 г., определялись отношение Чехии к Священной Римской империи и порядок престолонаследия в Чехии, а в другой признавались ленами чешской короны Моравия, Силезия и Верхние Лужицы (Будишин и Згорелицы). Король чешский признавался полным государем в своей стране, от власти которого не может быть никаких изъятий и апелляций. Престол чешский признавался наследственным в мужском потомстве в порядке первородства, а при недостатке мужского потомства — ив женском. За сеймом признано было право избрания короля только в случае прекращения династии. Король чешский получал место в коллегии курфюрстов, где ему отводилось особое положение среди светских князей. Видно, что император старался поставить Чехию на первую и привилегированную ступень в составе Священной Римской империи.
Основание Эммаусского монастыря, Пражского университета и отстройка Праги. Его любовь к родной Чехии выразилась в то же время и иными способами. Еще в 1346 г., при посещении папы Климента XII в Авиньоне, Карл IV выхлопотал у него право устроить монастырь с богослужением на древнеславянском языке в благоговейную память первых славянских апостолов. Теперь он сложил этот монастырь в Праге и выписал для него монахов из Хорватии. Так возник знаменитый Эммаусский славянский (No Slovanech) монастырь, которому суждено было сыграть немаловажную роль в духовном подъеме чешского общества. Карлу IV обязано было своим возникновением и другое учреждение, содействовавшее просвещению чешского общества, — Пражский университет. Задумав основать высшую школу в Праге, Карл озаботился прежде всего получением на него папского разрешения. На сейме 1348 г. Карл уговорил сословия учредить университет в Праге и выдал новому учебному заведению все права и льготы, которыми пользовались знаменитые университеты того времени — Парижский и Болонский. Вслед за тем Карл озаботился вызовом в университет ученых, составивших себе известность, для чтения лекций и назначил им жалованье, а затем и поземельные владения. Пражский университет должен был служить сынам Чешского королевства, «чтобы им не приходилось побираться у чужих столов». Но, питая своих, университет гостеприимно открыл свои двери и для чужих и в самом непродолжительном времени сделался одним из видных центров просвещения для всей Европы. Сюда стали стекаться за
127


Самое раннее изображение Праги. XV в.
духовным хлебом немцы, поляки, венгры и даже русские люди из Великого княжества Литовского. Карл серьезно задумал сделать Прагу столицей империи и потому постарался обстроить ее как можно лучше и изящнее. Стены, которые окружали Прагу с обеих сторон Влтавы, вследствие прироста населения стали уже тесны для нее. Между тем прирост населения ожидался и в будущем. Карл присоединил к Праге все предместья, возникшие уже за стенами Старого Пражского места, вместе с Вышеградом и заложил Новое место, окружив его стенами от Вышграда до Поречья. Всем лицам, которые пожелают поселиться в Новом месте, Карл обещал свободу от всяких податей и повинностей на двенадцать лет. Для хранения коронных регалий и архива Карл заложил в Праге особый форт, который получил в честь его название Карлштейна (Karluv tyn) и который роскошно был украшен трудами художников. Красивый мост через Влтаву, сохранившийся и поныне (Karlflv most), обязан был своим возникновением также Карлу. Перестроен был кафедральный пражский собор Св. Витта в его теперешний вид (в стиле поздней готики, как и другие сооружения Карла). Отдельные городские общины, из которых составилась Прага, т.е. Старое, Новое, Меньшее место и Градчаны, имевшие каждая свое самоуправление, были подчинены бурггра- фу, пребывающему в Пражском замке. Этот замок (lirad prabky) был также отстроен заново Карлом IV. Множество иноплеменного люда набралось в Прагу при Карле IV. Население ее стало представлять собой смесь племен и наречий. Современный хронист Франциск свидетельствует, что пестрота нарядов стала доходить у многих до безумия. Одни стригутся и бреются, другие отпускают длинные бороды; есть такие, что подобно женщинам отпускают длинные волосы и завивают себе кудри, становясь похожими на овец; смотря на молодежь в коротком и обтянутом платье, думаешь, что видишь людей, идущих спать; языки и песенки чужих народов схватываются с переимчивостью обезьян и т.д. По этим чисто внешним наброскам
128


современника-очевидца можно видеть, что желание Карла исполнилось. Прага стала действительно столицею Священной Римской империи, центром, в котором стал биться пульс жизни культурного мира этой империи.
Деятельность Карла по развитию материального благосостояния и правосудия в Чехии. Но не только столица, а и вся страна сделалась предметом сердечных попечений Карла. Для пользы ее и украшения насаждалось садоводство, устраивались пруды для искусственного разведения рыбы, разводились виноградники около Праги и в других удобных местах; для обороны воздвигались новые замки и исправлялись старые. Своим примером Карл заражал духовенство, панов и горожан, которые в свою очередь совершенствовали свое хозяйство, воздвигали полезные и роскошные постройки. В Чехии наступил золотой век всякого рода искусств — плод и признак материального благосостояния и возвышенного строя мыслей и чувств.
Одною из важнейших забот Карла было установление законности и правосудия в стране. Мы видели, что с проявлениями беззакония, самоволия и самоуправства Карлу пришлось считаться еще в качестве регента Чехии. И тогда же приняты были против этого некоторые меры. Пан Андрей Мрац- кий из Дубы издал «Изложение чешского земского права» (Vyklad napravo zemske ceske). Это — сборник законов, касающихся семьи и собственности. Тогда же появилась книга Старого пана из Розенберга, в которой содержалась такса различных судебных пошлин и издержек, платимых тяжущимися. Когда Карл сделался королем, то появилось сначала Ordo pidicii terme, устав уголовного судопроизводства. В 1355 г. Карл собрал общий сейм чешской короны, на котором кроме земских чинов из Чехии, Моравии, Силезии и Лужиц присутствовали также брат его Иоанн Генрих, маркграф Моравский, и силезские князья как главные вассалы чешского короля. Карл в силу своей императорской власти возобновил и подтвердил прежнюю свою грамоту о соединении этих земель под короною св. Вацлава. Затем он предложил чинам новый законник, так называемый Majestas Carolina, составленный итальянским юристом Бартоломео де Саксоферрато. Этот законник содержал определение прав короны и сословий и порядка судопроизводства. Карл IV хотел, чтобы коронные имения раз и навсегда были закреплены за короною и ни в каком случае не отходили бы от нее, как в минувшее время. Но сословия воспротивились этому, и Карл должен был отказаться от своих требований. Сейм принял только некоторые законы, относящиеся до судопроизводства. Испытание водою и железом, как обычаи суеверные и языческие, были выведены из отправления чешского правосудия. Постановлено было, чтобы грабители и воры, помилованные королем, оставались навсегда лишенными чести. Самое важное постановление касалось тяжб крестьян с своими панами. В то время в практику жизни уже входило воззрение, что
129


паны не обязаны отвечать по жалобам на них крестьян. Majestas Carolina устанавливал, что земские суды обязаны давать правосудие крестьянам, жалующимся на панов, на общих основаниях, блюсти за тем, чтобы договоры владельца с крестьянами свято исполнялись. Таким образом, чешское крестьянство поставлено было под охрану государственной власти.
Отношения к церкви. Необходимо отметить и еще одну сторону культурной деятельности Карла. Человек религиозный, строивший церкви и монастыри, одарявший их денежными вкладами и земельными имуществами, скупивший для Праги святыни со всей Европы, писавший житие святых (св. Вацлава) и религиозно-нравственные трактаты, Карл в то же время сочувствовал и церковной реформе, поддерживал деятельность своего архиепископа Арношта и пражских проповедников Конрада Вальдгаузера и Яна Милича — этих предшественников Гуса, был противником крайних теократических притязаний, направленных к умалению государственной власти.
Золотая булла. Последним крупным деянием, совершенным Карлом в интересах Чехии, было издание в 1356 г. так называемой Золотой буллы (по привешенной к ней золотой печати). Желая урегулировать на будущее время избрание императора, предотвратить раздоры и вмешательство курии, Карл созвал в 1355—1356 гг. имперский сейм и с его согласия издал грамоту, определяющую порядок избрания императоров и права и обязанности курфюрстов в отношении империи. По этой грамоте король чешский, как чех coronatus et unctits, признавался первым курфюрстом и должен был занимать первое место как на выборах, так и на имперском сейме (за ним признавалось первенство даже в таких случаях, когда при дворе императора окажется другой король). Престол чешский в случае прекращения династии замещается чешским сеймом, тогда как в случае выморочности какого-либо другого курфюршества замещение производится волею императора. Под данные Чешского государства не имеют права ни обращаться к суду императора помимо короля (privilegiim do non evocando), ни апеллировать к суду императора на приговор короля (privilegiim de non appellando). Чужеземцы не могут приобретать имения в Чехии, но чешский король волен приобретать их в Германии. Во время междуцарствия империи на Чехию не простирается власть опекунов империи (provisores imperii) — пфальцграфа Рейнского и курфюрста Саксонского. Но при всем том Чехия остается членом Священной Римской империи, и притом более благородным, чем другие (sancti imperii membrim nobilins).
Территориальные присоединения Карла и раздел его державы.
Издание Золотой буллы возбудило против Карла баварских Виттельсбахов и австрийских Габсбургов, которые не попали в состав коллегии курфюрстов,
130


и папу, который был совершенно обойден ею при замещении императорского престола. К противникам Карла присоединились Казимир Великий, король польский, и Людовик Венгерский. Но Карл своею искусною политикой расстроил готовившуюся против него коалицию. Он женился на внучке Казимира Елизавете Поморской и тем обезоружил Польшу. Габсбургов он примирил с собою, утвердив за ними Тироль и заключив в 1364 г. договор о взаимном наследовании в случае выморочности Люксембургской или Габсбургской династий. Что касается Виттельсбахов баварских, владевших кроме Баварии Бранденбургом, то Карл сумел разъединить их настолько, что бранденбургские Виттельсбахи по договору 1363 г. признали Карла и его потомков своими наследниками в Бранденбурге. На этом основании Карл в 1370 г. выкупил у мей- сенского графа заложенные ему курфюрстами бранденбургскими Нижние Лужицы, а в 1373 г., выплатив курфюрсту Оттону 500 тыс. золотых гульденов, занял Бранденбург.
В следующем году, по просьбе земских чинов Бранденбурга,
Карл объявил его неотчуждаемою частью чешской короны.
Деньги вообще сыграли большую роль в территориальном расширении Карловой державы. Путем покупки он присоединил к чешской короне в 1353 г. значительную часть Верхнего Пфальца, в другие годы он прикупил или присоединил на ленных условиях много других владений и городов в Тюрингии и нынешней Саксонии. Так создался целый комплекс разнородных и разноплеменных владений, обнимавшийся именем corona regni Rofcemiac.
При всей высоте своего
государственно-правового Памятник Карлу IV в Праге
131


сознания Карл оказался, однако, не в состоянии разорвать с традициями удельно-феодальной эпохи в отношении к своей державе. Согласно воле отца он передал в 1353 г. графство Люксембургское своему сводному брату Вацлаву; маркграфство Моравское он передал в наследственный лен родному своему брату Яну, от которого оно перешло по наследству к сыну его Иошту (двум другим сыновьям Яна были даны некоторые имения и доходы в Моравии). Чехию, Силезию и западную часть Верхних и Нижних Лужиц Карл назначил старшему сыну Вацлаву, которого еще в 1363 г. короновал чешским королем, а в 1376 г. провел в императоры благодаря громадным суммам, розданным курфюрстам. Второму сыну Яну выделил в 1377 г. в лен восточную часть Лужиц с городом Згорельцами; Сигизмунду выделил в 1378 г. Бранденбург. Все члены Люксембургского дома должны были пребывать в ленной зависимости от старшего — короля чешского; в случае выморочности боковых линий владения их должны были возвращаться к сюзерену — королю Чехии... Это разделение было одною из причин того, что Чешское государство не удержалось на той политической высоте, на которую возвел его Карл.
Усобица в Люксембургском доме по смерти Карла; разрыв Чехии с империей. По смерти Карла (1378) могущество Люксембургского дома и политическое значение Чехии как будто бы еще более увеличились. Чешский король Вацлав помог брату своему Сигизмунду утвердиться на венгерском престоле (Сигизмунд женился на дочери Людовика, последнего короля Анжуйской династии, Марии). Таким образом, в руках Люксембур- гов были Чехия с ее землями, Венгрия и империя. Но скоро между ними начались нелады и усобица. Сигизмунд отплатил Вацлаву черною неблагодарностью, приняв сторону панов чешских, поднявших восстание против Вацлава и даже посадивших его в заключение. Поводом было столкновение короля с архиепископом Пражским Яном и казнь епископского советника и генерального викария Яна из Помуна. Хотя Вацлаву при помощи брата своего Яна Згорелицкого удалось освободиться из заключения, тем не менее паны, под держиваемые Сигизмундом и племянником его Иоштом, вынудили у короля согласие принять в свой совет враждебных ему панов и ничего не предпринимать без их согласия. В 1399 г. борьба возобновилась, причем королю помогал маркграф Моравский Прокоп, а панам — Сигизмунд и Иошт. Немецкие князья воспользовались этим междоусобием для того, чтобы освободиться от засилья Люксембургского дома, объявили Вацлава лишенным Римского королевства (20 августа 1400 г.) и избрали императором пфальцграфа Рейнского Рупрехта. Рупрехт поспешил овладеть множеством замков в Верхнем Пфальце, принадлежавших чешскому королю, и затем в союзе с Сигизмундом и Иоштом вторгся в Чехию. Вацлав вторично дол¬
132


жен был пойти на уступки и ограничить свою власть даже в распоряжении собственными королевскими финансами советом четырех панов противной ему партии. Не помня зла, король Вацлав в том же 1401 г. при помощи войска и денег освободил брата своего Сигизмунда, захваченного в плен венгерскими панами. За это Сигизмунд снова отблагодарил его тем, что в следующем же году, сговорившись с панами, захватил Вацлава и посадил в заключение, а затем передал в руки австрийских герцогов в Вену и взял правление в Чехии в свои руки. Вацлаву удалось бежать из Вены и возвратиться в Чехию, где его приняли с радостью, так как Сигизмунд управлял Чехиею жестоко и грабительски. Братья помирились лишь тогда, когда Сигизмунд по смерти Рупрехта был избран императором (в 1411 г.), чему содействовал Вацлав. Хотя таким образом империя и Чехия снова оказались в руках одного царствующего дома, но правители были разные: король чешский не соединял уже с своим званием сан императора. Этот разрыв Чехии с империей еще более увеличился благодаря Гуситскому движению, порвавшему не только политические, но и религиозные связи Чехии с Германией и возбудившему национальную вражду между чехами и немцами.


XII. 	ПРОИСХОЖДЕНИЕ И НАЧАЛО РЕФОРМАЦИОННОГО ДВИЖЕНИЯ В ЧЕХИИ;
ЯН ГУС
Общий характер Гуситского движения. Весь XV в. в истории Чехии наполнен общественным движением, которое по имени его главного вождя получило название гуситизма. Это движение было сложного характера. В нем слились разнообразные струи — религиозная, национальная, социальная и политическая. На первых порах движение носило национальнорелигиозный характер: чехи стремились к искоренению различных непорядков и злоупотреблений в церкви, в частности к введению причащения под обоими видами, богослужения и проповеди на национальном языке. Этот национально-религиозный характер движения по смерти Г уса осложнился социальным: известные классы чешского общества стали требовать переустройства согласно слову Божию не только церковных порядков, но и общественных отношений. Наконец, после того как чехи вооружили против себя всю Германию, Гуситское движение приобрело национальнополитический характер: чехи стали стремиться к разрыву уз, соединявших их с Германией, к полному обособлению от немцев. Это сложное движение, разумеется, возникло не сразу, а подготовлялось исподволь.
Подготовка движения; практика причащения под обоими видами. Одною из самых характерных черт гуситства было требование чаши. Благодаря этому гуситы получили название калишников (чашников), или утраквистов. Но это требование не было совершенною новостью в чешской церковной жизни. Причащение под обоими видами уже практиковалось в Чешской церкви и раньше. Мы не можем с уверенностью сказать, как далеко в глубь времен восходит эта практика. Но известно определенно, что причащение под обоими видами раздавал народу с благословения пражского архиепископа Матвей из Янова, парижский магистр, настоятель и исповедник Пражского собора, в 80-х и начале 90-х гг. XIV столетия. Об этом он говорит сам в своих сочинениях. Весьма возможно, что подобные случаи бывали и ранее и что определение Лютеранского собора 1215 г. о при¬
134


чащении мирян под одним видом в Чехии не соблюдалось строго. Если так, то и требование чаши не было стремлением к нововведению, а попыткою возвращения к старине. Так это дело и представлялось чехам в XVII в. «Около 1350 г., — говорит Коменский, — в царствование Карла IV, императора римского, при первом архиепископе Арноште из Пардубиц впервые услыхали и увидали в Чехии нечестивый обряд причащения под одним видом.
На нем настаивали преимущественно итальянские, французские и немецкие богословы и магистры, которых Карл недавно пригласил профессорами в но- воучрежденный университет в Праге...
После изгнания Матвея Парижского из Праги не только в Пражском замке, но и повсюду в Праге и во всем королевстве противная партия стесняла и уничтожала обычай причащения «под обоими видами». Это известие, как доказано в настоящее время проф. Калоусеком («История чаши во времена догуситские»), неверно в деталях. Оказывается, что уже в XIII в. в Чехии миряне приобщались под одним видом, и епископ Ольмуцкий Брунон в послании к подчиненному ему духовенству говорил о недостойных мирянах, приобщающихся тела Христова. Но вместе с тем нет оснований отвергать его и целиком. Оно вполне сходится с теми указаниями, которые находятся в сочинениях Матвея из Янова.
Священное Писание и проповедь на чешском языке. Еще меньшею неожиданностью является требование богослужения и проповеди на чешском языке. Вкус к этому издавна развивался в чешском обществе. Хотя славянское богослужение, введенное в Чехии славянскими первоучителями, с течением времени прекратилось, но оно оставило по себе неизгладимые следы. Чешское общество долгое время не мирилось с церковною латынью, и князь Вратислав просил папу Григория VII разрешить богослужение на славянском языке. Бывший в церковном употреблении славянский язык содействовал ранней выработке чешского литературного языка. На этом языке появились очень рано переводы книг Священного Писания, гораздо ранее, чем где-либо в католической Европе. Очевидно, в данном случае сказалось влияние церковнославянских переводов Священного Писания, Иосиф Иречек, занимавшийся исследованием истории перевода Библии на
Ян Гу с.Старинная гравюра
135


чешский язык, пришел к выводу, что старейшие переводы были сделаны еще до XIII в. Бытия, Исхода, Левит, Псалтири, Товита; в XII и XIV вв. переведены были и остальные книги. Благодаря этим переводам чешское общество в гораздо большей степени осведомлено было в вопросах веры, чем общества других католических стран. Чешская Библия создала восприимчивую и чувствительную для религиозной проповеди среду. Если Гус и его соратники могли вызвать такое сильное движение в чешском обществе, то немалую долю их успеха надо отнести на счет распространения Священного Писания в чешском обществе. Чешское общество, привыкшее читать слово Божие на родном языке, естественно, жаждало и слушать его в храме на этом же языке. Король Вацлав II часто приглашал к себе священников и монахов из Руси и югославянских земель, которые совершали перед ним богослужение на славянском языке. Очевидно, для удовлетворения этой именно жажды Карл IV основал в Праге Эммаусский монастырь, где должна была совершаться славянская литургия. Для проповеди на чешском языке в 1391 г. по инициативе и на средства частных лиц, главным образом Иоанна фон Мюльгейма из Пардубиц, королевского советника и любимца, была основана в Праге так называемая Вифлеемская часовня.
Борьба с деморализацией духовенства; Конрад Вальдгаузер и Ян Милич. Гораздо ранее Гуса начались и обличения католического духовенства, и проявились стремления к исправлению церкви. Почин в этом деле принадлежал первому пражскому архиепископу Арношту из Пардубиц. Он употребил много труда и энергии на укрепление дисциплины и на поднятие нравственности и образованности среди духовенства своей епархии. Ему пришлось выдержать целую борьбу с монахами различных орденов. Архиепископ старался обуздать их гордость, жадность и погоню за влиянием на народ в ущерб приходскому духовенству. Эта борьба была трудная, так как монахи находили себе защиту и покровительство в папской курии. По инициативе архиепископа на поместном соборе чешского духовенства было издано постановление, предписывающее священникам учить своих прихожан молитве Господней, заповедям и краткому апостольскому Символу веры на народном языке. Одновременно с архиепископом Арноштом действовал знаменитый проповедник Конрад Вальдгаузер из Верхней Австрии, вызванный в Чехию императором Карлом IV. Конрад в своих проповедях бичевал пороки всех классов общества. Но в особенности доставалось от него монахам. Конрад обличал их в симонии, указывая на то, что они берут в свои монастыри вклады со всех вновь вступающих; говорил, что они так далеко отошли от своих предшественников, от святых основателей своих орденов, что, если бы те появились среди них в настоящее время, монахи не узнали бы их и наверное бы побили камнями. Монахи не раз привлекали смелого
136


проповедника к суду, но за него стояли и архиепископ, и император. Конрад был определен священником в лучший приход в Праге, где и кончил мирно свою жизнь в 1379 г. Одновременно с Конрадом и несколько лет после него проповедовал с таким же жаром и с еще большим успехом, но уже не на немецком, а на чешском языке Милич из Жромерижа. Милич был членом Пражского капитула и носил звание архидиакона, главного помощника архиепископа по управлению епархией. Вместе с тем он был королевским подканцлером. Он отказался от всех этих должностей для того, чтобы в добровольной бедности и смирении проповедовать покаяние и чистоту жизни. Его пламенные обличения, соединенные с пророчеством о скором пришествии антихриста, действовали с поразительною силою. Целый квартал публичных
Ян Милич. Художник А. Муха
137


домов в Праге, так называемые Бенатки, опустел благодаря его проповедям. Карл IV подарил ему этот квартал, и Милич устроил здесь исправительный приют Марии Магдалины для падших женщин. Милич в своих обличениях не щадил никого и раз даже самому императору сказал в глаза, что он великий антихрист. Тем менее, разумеется, сдерживался он в обличениях духовенства, особенно нищенствующих монахов. Монахи подали на него жалобу папе в 12 пунктах. Милича обвиняли за его учение о пришествии антихриста, за то, что он советовал слишком часто принимать причастие, за то, что порицал все духовенство, начиная с папы и оканчивая монахами, подстрекал светскую власть против духовной, запрещал духовным иметь какую-либо собственность и т.д. Милич лично отправился к папе в Авиньон и успел оправдаться от возводимых на него наветов, но заболел там и умер в 1374 г.
Вражда чехов к духовенству и папской курии и ее источники. Католическое духовенство уже давно возбуждало против себя общественное неудовольствие в Чехии. Миряне прежде всего недовольны были непрерывным ростом церковного землевладения, и курия даже квалифицировала враждебное отношение к церковным имуществам как специфически чешскую «ересь». Это враждебное отношение сказалось, между прочим, и в законодательстве. Карл IV в Majestas Carolina имел в виду запретить земельные пожертвования в пользу монастырей и церквей. Ordo judicii terrae устанавливал, что церковное учреждение в течение двух лет должно произвести отчуждение вновь пожертвованного ему имения; в противном случае имение переходит к родственникам жертвователя, а при неимении таковых — к казне. Земельное обогащение духовенства давало ему возможность жить в сытой праздности и было источником его деморализация, о чем свидетельствуют процессы, разбиравшиеся в церковном суде. Это деморализованное духовенство тем более становилось ненавистным народу, что в значительной степени состояло из чужестранцев, главным образом немцев, и чехов, назначенных из Рима. По уставу Чешской церкви епископы должны были избираться капитулами, а получать инвеституру от короля; капитулы должны были избранием пополнять и число недостающих своих членов. Но папы, осуществляя свою абсолютную власть в церкви, стали широко применять в Чехии систему резерваций, т.е. сохранения за собою права замещения открывшейся вакансии, и систему провизий, т.е. обеспечения заслуженных людей. С 1328 г. все епископы назначались папами, хотя и с предварительного согласия короля и после формального избрания капитулом; то же самое происходило и с другими прелатурами и пребендами, так что пражский капитул не мог уже осуществлять своих прав. На места епископов, аббатов, пробстов и каноников стали набиваться не достойные, а ловкие люди, сумевшие понравиться, заплатить, кому нужно. Епископы
138


и аббаты за полученные должности платили курии большие servitia, а остальные бенефициары — так называемые аннаты (т.е. половину дохода первого года). Сверх того, чешское духовенство обложено было в пользу курии десятиною с своих бенефиций, так называемыми прокурациями для папских легатов и нунциев, приезжавших в Чехию по разным делам, между прочим для суда над духовенством, и пользовавшихся этим приездом для распродажи разрешительных папских грамот (индульгенций). Рассматривая Чехию как своего рода доходное имение, сама деморализованная, папская курия нисколько не заботилась о моральном и религиозном цензе своих ставленников на духовные места в Чехии. Неудивительно поэтому, если чехи стали проникаться враждою к Римской церкви, к ее представителям с папою во главе, к ее догматам и установлениям. Вражда эта обострялась в тех случаях, когда объектом ее были духовные немецкого происхождения. Наплыв в Чехию немецкого элемента, совершившийся в XIII в., в XIV в. вызвал национальную реакцию, сказавшуюся и в литературе. Особенною ненавистью к немцам проникнута стихотворная хроника XIV в. Далимила. «Все немцы, — читаем здесь, — хотят чехам зла», «чужеземец пришел не для того, чтобы делать тебе добро, а чтобы получить выгоду»; «немцы сначала притворяются кроткими, а когда расплодятся, то не заботятся о своем пристанище и ждут себе господина из своей земли»; «скорее пахарь будет хорошим священником, чем немец добросовестным человеком» и т.д.
Догматическая подготовка гуситства; Матвей из Янова. Так накоплялись в чешском обществе все те чувства и воззрения, которые с такою силою вырвались наружу в так называемом Гуситском движении XV в. В XIV в. совершалась и догматическая подготовка чешской Реформации, ставились на очередь и решались в известном направлении основные вопросы о церкви, об источниках веры, об обрядах, о спасении человека и т.д. Из мыслителей, работавших в этой области, особенно замечателен Матвей из Янова. Главное его сочинение — объемистый, пятитомный труд «De regiilis veteris et novi testamenti». В этом труде Матвей противополагает истинное христианство ложному, церковь Христову обществу злых, царству антихристову. По его словам, он дошел до своих выводов путем внимательного наблюдения над современностью и ее сравнения с первобытным христианством, а особенно путем чтения Библии. Это постоянное пользование Библией, с которою Матвей, по его признанию, не расставался от юности до старости, ни дома, ни в пути, ни во время занятий, ни в часы отдыха, которая была для него светом и утешением, роднит Матвея с будущими протестантами, которые опирались на авторитет Библии в борьбе против средневековой католической схоластики. Матвей уже отделял в христианстве основное, существенное от второстепенного, предписания Божии от учений и преданий человече¬
139


ских, которые он называл даже измышлениями, и скорбел о том, что этим измышлениям часто придается больше значения, чем праведности и любви к ближнему. Требуя от верующих истинно христианской жизни и восставая против внешнего обрядового благочестия, Матвей навлек против себя обвинение в непочитании икон и мощей и на церковном соборе 1389 г. должен был торжественно отречься от своих заблуждений, признать спасительность почитания святых и молитв к ним о заступничестве.
Роль Пражского университета в подготовке чешской Реформации. Уиклифизм. Чешское общество жадно внимало проповедям Вальдгаузера и Милича и с большим интересом читало трактаты наподобие сочинений Матвея из Янова. К этому оно подготовлено было давнишним знакомством своим с Библиею, порождавшим сознательное отношение к вопросам веры, и новою наукою, которую насаждал в Чехии Пражский университет. Этот университет сделался могучим рассадником просвещения не только для Чехии, но и для всей Священной Римской империи. Благодаря ему Прага стала умственным центром Средней Европы. Если верить современным известиям, в Праге в 1408 г. было не менее 200 докторов и магистров, около 600 бакалавров и более 30 тыс. студентов. Прага стала городом интелли-
Пражский университет. Неизвестный художник
140


генции по преимуществу, и неудивительно, если из этого города вышло реформационное движение. Пражский университет сделался проводником идей, рождавшихся до этой части не только в Чехии, но и в других странах Европы. Учившиеся в нем студенты по окончании курса нередко отправлялись доучиваться и приобретать ученые степени в другие знаменитые университеты, чаще всего в Париж и Оксфорд. Возвращаясь в Прагу, они становились преподавателями в своей alma mater и с кафедр провозглашали то, чему научились за границей. По этой части существовало даже определенное право, предписывавшее, чтобы бакалавры читали лекции по запискам пражских, парижских и оксфордских магистров и докторов. Таким путем проникло в Чехию учение оксфордского профессора богословия Уиклифа. Влияние этого учения сказалось уже в сочинениях одного из крупнейших чешских писателей того времени — Фомы Штатного. Штатный затронул вопрос, который, по его мнению, совершенно неразрешим, а именно: остается ли по пресуществлении Святых Даров в хлебе его прежнее существо? Этот догматический вопрос, как известно, был поднят Уиклифом. Но особенно влияние Уиклифа сказалось на проповеднической и ученой деятельности магистра Яна Гуса.
Ян Гус, его профессорская и проповедническая деятельность. Ян Г ус
родился в 1369 г. в местечке Гусинце, близ баварской границы и верховьев Влтавы, от зажиточных крестьян. Первоначальное школьное образование он получил в Праге, где жил, как и все небогатые школьники, зарабатывая средства к жизни пением и прислуживанием в церкви. Высшее образование Г ус получил в Пражском университете, где удостоился сначала степени бакалавра свободных искусств, затем степени бакалавра богословия и, наконец, в 1346 г. — магистра свободных искусств. В 1398 г. он начал уже читать лекции в университете. Здесь он скоро заявил себя почитателем Уиклифа и в 1399 г. имел уже спор со своими коллегами, защищая некоторые пункты его учения на диспуте, происходившем в приходе Св. Михаила в Старом месте. В 1401 г. он избран был деканом философского факультета, а в 1402 г. ректором университета и по тогдашнему обычаю занимал эту должность в течение полугода. В том же году он был назначен проповедником в Вифлеемскую часовню и принял сан священника.
Гус читал свои первые, университетские курсы, по-видимому, по Уикли- фу. Сохранилась написанная им лично рукопись, содержащая пять философских трактатов Уиклифа и по внешнему виду похожая на академические тетради того времени. Между тем уже Лондонский собор 1382 г. осудил 24 пункта вероучения Уиклифа как еретические. Каким же образом возможно оказалось преподавание по Уиклифу в Пражском университете? Факт этот объясняется терпимостью тогдашнего архиепископа Вольфрама. В 1403 г. архиепископ умер, и в университете сейчас же обнаружилась реак¬
141


ция против уиклифизма. Преемник Г уса по ректорству собрал университет в торжественное заседание и предложил всем членам его обязаться клятвою не распространять и не защищать учения Уиклифа, сформулированного в 46 пунктах. Гус и его друг Николай Дитомышльский, ничего не имея против самого требования не распространять еретических мнений, старались доказать, что учение Уиклифа изложено неправильно. Но им не удалось переубедить своих коллег, и 46 тезисов, извлеченных из сочинений Уиклифа, признаны были еретическими.
Заступничество за Уиклифа не уронило пока Гуса во мнении нового архиепископа Пражского Збынка, который не только оставил Уиклифа проповедником в Вифлеемской часовне, но и возложил на него новую обязанность — проповедника на соборах духовенства. В этом звании Гус явился своего рода цензором нравственности духовенства всей епархии. Он должен был лично или письменно доводить до сведения архиепископа о всех замеченных им беспорядках и злоупотреблениях, обличать недостойных за их поведение. Из этой деятельности Г уса заслуживает упоминания следующий факт. В местечке Вильснах хранились частицы крови Христовой, и множество народа ходило туда на поклонение в чаянии чудесных исцелений, которые, по слухам, там совершались. Архиепископ Збынек послал Г уса и еще двух магистров расследовать дело, производившее соблазн. Магистры объявили все слухи о чудесных исцелениях ложными, после чего архиепископ издал запрещение ходить на богомолье в Вильснах. Не довольствуясь обличением обмана, Г ус написал целое богословское рассуждение по поводу крови Христовой. Он доказывал в нем, что кровь Спасителя в настоящее время не может нигде сохраняться, кроме вина евхаристии; а по поводу чудес замечал, что истинный христианин не нуждается в них для утверждения в вере: для этого он должен только постоянно углубляться в Писание; требование же чудес есть признак маловерия; священники должны возвещать народу словеса Христа, а не ложные чудеса. Таким образом, Священное Писание как основа всей религии решительно выдвигается Гусом на первый план: этот протестантский тезис красною нитью проходит чрез все сочинения Г уса.
Разрыв и борьба Гуса с местными церковными властями; сочувствие ему со стороны светской власти и общества. Обличительная деятельность Гуса, разумеется, должна была создать ему множество врагов. В 1408 г. духовенство столицы и всей Пражской епархии подало архиепископу жалобу на Г уса, обвиняя его в том, что он в своих проповедях в Вифлеемской часовне чернит духовенство и делает его ненавистным в глазах всего парода. Результатом этой жалобы было увольнение Гуса от должности соборного проповедника. Сам архиепископ, которого Г ус упрекал за несправедливость в отношении одного священника, вооружился против Г уса, объявил его непо¬
142


корным сыном церкви и воспретил ему отправление священнических обязанностей в пределах своей епархии. В том же году по инициативе архиепископа состоялось постановление университета, направленное против Гуса и его друзей и запрещавшее читать в университете трактаты Уиклифа и делать их предметом публичного обсуждения. Но Гус как ни в чем не бывало продолжал свою проповедническую деятельность в Вифлеемской часовне. Ему покровительствовала королева Софья, у которой он состоял духовником; расположен был к нему и сам король Вацлав. В следующем 1409 г. борьба возобновилась. Духовенство снова подало жалобу на Гуса. Гус, говорилось в этой жалобе, возбуждает народ против духовенства, проповедует неуважение к церкви и к ее карательной власти, называет Рим столицею антихриста, объявляет еретиком всякого священника, требующего платы за совершение таинства; он же открыто похваляет еретика Уиклифа и выражает желание, чтобы его душа пошла туда же, где находится душа Уиклифа. По поводу этой жалобы архиепископ нарядил следствие. Но Гус принес жалобу на самого архиепископа папе Александру V, который и вызвал его в Рим для оправдания. В Риме архиепископ успел расположить папу в свою пользу. Папа одобрил его образ действий и поручил ему и впредь действовать в том же направлении. Между прочим, он приказал ему всех последователей Уиклифа принудить к отречению от ереси под страхом отлучения от церкви, а сочинения Гуса сжечь. Вернувшись в Прагу, архиепископ принялся приводить в исполнение папские приказания. Он созвал синод, на котором был объявлен приговор, присуждавший все книги Уиклифа к сожжению. Тут же объявлено запрещение проповедей повсюду, кроме соборных, приходских и монастырских церквей. Это запрещение было прямо направлено против Г уса, который не прекращал своей проповеднической деятельности в Вифлеемской часовне. Но последовавшая вскоре смерть папы Александра V затянула дело. Университет протестовал против сожжения всех книг Уиклифа без разбора, даже таких, которые трактуют не о предметах веры, а о вопросах морали, логики, философии, математики, естествоведения и пр. Кроме того, университет, ссылаясь на свою привилегию, выставлял на вид, что он не обязан подчиняться приказам архиепископа; что же касается папы, то за смертью его уничтожается и его распоряжение. В том же смысле Гус и его друзья составили апелляцию к новому папе Иоанну XXIII по поводу сожжения книг и запрещения проповедей. Тогда архиепископ Збынек решился покончить с делом собственною властью. 16 июля 1410 г. в присутствии прелатов и всего клира он предал сожжению на своем дворе все осужденные книги, которые ему снесли их владельцы, при пении «Те deum laudamus» и звоне колоколов всех пражских церквей. Через два дня архиепископ торжественно подверг Гуса и его друзей церковному проклятию, которое велел провозгласить по всем церквам своей епархии.
143


Но общество, подготовленное проповедями Вальдгаузера, Милича и самого Г уса, было уже на стороне последнего. Меры архиепископа вызвали против него ряд публичных демонстраций: его дразнили, крича, что не все книги Уиклифа он сжег; на улицах распевались по адресу его ругательные песни. Общественное возбуждение против духовенства дошло до такой степени, что один священник подвергся нападению толпы в церкви; сам архиепископ должен был спасаться от разъяренной толпы, когда захотел торжественно повторить отлучение Г уса. Между тем Г ус, не смущаясь карами архиепископа, продолжал свои проповеди в Вифлеемской часовне. Тон его речей становился все более и более смелым и вызывающим. Он говорил, что в делах веры надлежит повиноваться Богу более чем людям, и спрашивал с кафедры своих слушателей, готовы ли они следовать за ним. В ответ на это раздавалось обыкновенно единогласное и громкое подтверждение. В то же время Гус и его друзья, вопреки всем запрещениям, читали в университете лекции, посвященные трактатам Уиклифа, и защищались от обвинений их в ереси. Движение приобретало все более и более революционный характер; сам Гус в пылу воодушевления воскликнул однажды, что следовало бы по примеру Моисея препоясаться мечом на защиту Божественного закона.
Положение вещей становилось все более и более критическим. Король Вацлав, симпатизировавший Гусу, воспользовался прибытием в Прагу послов от нового папы Иоанна XXIII и отправил ему письмо с жалобой на его предшественника и с просьбой об отмене его буллы касательно искоренения ересей, ибо таковых не имеется в Чехии. В том же смысле писала папе и королева, горячо вступившаяся за право своей любимой Вифлеемской часовни; наконец, многие сановники и паны, а равно представители Пражского места просили о том же, в особенности об отмене ограничений для проповеди слова Божия. Но и архиепископ с своей стороны отправил послов к папе для того, чтобы осведомить его об истинном положении дел. Папа одобрил действия архиепископа и вызвал Г уса для ответа в Рим. Г ус не прочь был поехать в Рим. Но друзья его и слышать не хотели об этой поездке. Против нее восстали король и королева. Вацлав оскорблен был тем, что папа так решительно встал на сторону архиепископа, и отправил новое посольство в Рим с требованием пересмотра дела. Папа, не отменяя прежнего приговора, назначил новую комиссию для пересмотра всего дела. Тогда архиепископ Збынек решился не терять времени. 16 марта 1411 г. Гус еще раз был подвергнут отлучению во всех пражских церквах, за исключением двух, священники которых оказались непослушными. Архиепископ произнес отлучение также и на городские власти, державшие сторону Г уса, и, наконец, на весь город, в котором велел прекратить богослужение.
Но эти крайние меры обнаружили только полный упадок авторитета церковной власти в Чехии. Г ус как ни в чем не бывало произносил свои про¬
144


поведи; во многих церквах Праги продолжали служить обедни; некоторые священники, обнаружившие намерение подчиниться интердикту, должны были покинуть город. Сам король, крайне раздраженный, приказал перевести соборные сокровища в Карлштейн. Архиепископ, не получая помощи от папы, смирился. В июле 1411г. состоялось соглашение между враждующими сторонами. Архиепископ обязался написать папе, что никаких ересей в Чехии не существует и что он помирился с Г усом и университетом, почему все начатые процессы подлежат прекращению. Король с своими советниками обязался препятствовать появлению ложных учений и преследовать их. Гус 1 сентября 1411 г. в многолюдном собрании в университете прочел нечто вроде публичного исповедания веры и в то же время отправил папе письмо с просьбою освободить его от личного появления в Риме. В письме он изложил свое исповедание веры и указал, что ему приписывают многое, чему он никогда не учил, и обвиняют в поступках, которые он не совершал.
Но это примирение архиепископа с королем и Г усом оказалось непродолжительным. Збынек стал указывать королю на его пристрастие к врагам его, на то, что он спускает им всякие злостные выдумки и нападки на архиепископа и даже открытое сопротивление его распоряжениям. При таких обстоятельствах, заявлял архиепископ, он по совести не может отправить обещанного письма к папе и находит себя вынужденным оставить Чехию и искать защиты у брата короля, венгерского короля Сигизмунда. Збынек действительно уехал в Венгрию, но по дороге захворал и умер. Смерть помирила с ним его врагов, и архиепископу устроили торжественные похороны в Праге. Гус уважал его лично и только сожалел о том, что он недостаточно образован и окружен дурными советниками.
Разрыв Гуса с папскою куриею и католицизмом; волнения в Праге.
Со смертью архиепископа Збынка кончился первый период в деятельности Г уса, ознаменованный борьбою его с местными церковными властями, и наступил новый период борьбы его с высшею церковною властью католического мира, с папою. В первом периоде Гус не отличался радикализмом своих воззрений. Его оппозиция вращалась в сфере церковной практики, а не основных догматов и установлений католической церкви. Гус был прав, утверждая, что он вовсе не еретик, что ему приписывают много такого, чего он не исповедует и чему не учит. Он не был безусловным последователем Уиклифа, а выбирал из его учений только такие тезисы, которые не стояли, по существу дела, в резком противоречии с учением господствующей церкви. Но обстоятельства направили Г уса на путь более решительной оппозиции против господствующей церкви.
Папа Иоанн XXIII провозгласил крестовый поход против неаполитанского короля Ладислава, державшего сторону одного из его противников — Гри¬
6 Любавский М. К.
145


гория XII. В изданных по сему случаю буллах папа обещал отпущение грехов всем, которые лично отправятся в поход, или пошлют вооруженных людей, или же помогут ему деньгами. Для сбора денег папа организовал продажу индульгенций в самих широких размерах. Между прочим, его уполномоченный появился и в Чехии и стал бойко торговать индульгенциями. Продажа их производилась самым бесстыдным образом, на площадях и рынках, при звуке бубнов, причем местное духовенство перекупало у папских комиссаров индульгенции и перепродавало с большим барышом для себя. Г ус бесстрашно выступил с проповедью против торга отпущением грехов и доводами из Священного Писания доказывал всю беззаконность его, а равно опровергал и крестовую буллу Иоанна XXIII как несогласную с волею и законом Божиим. Не довольствуясь проповедями в Вифлеемской часовне, Гус расклеил в Праге объявления, приглашая всех и каждого 17 июня в Каролинум на диспут по поводу индульгенций. Члены богословского факультета Стефан Палеч и Станислав из Знойма хотели было помешать этому, но диспут состоялся при многочисленном стечении докторов, магистров и студентов, под председательством ректора университета. Гус заявил, что он вовсе не сторонник ни неаполитанского короля, ни низложенного Григория XII и что он не восстает против власти, дарованной папе Богом, а только против злоупотреблений этою властью. Гус подверг строгой критике буллы Иоанна XXIII и доказывал, что они не имеют силы, как противные Священному Писанию. Ибо, говорил он, проповедовать крестовый поход против единоверцев, виновных только в послушании своему королю, противно духу учения Христа, запретившего поднимать меч даже для защиты его самого. Члены богословского факультета возражали ему, доказывая, что старые обычаи в церкви, хотя бы не имели прямого основания в Священном Писании, не должны быть отменяемы. Но магистр Иероним поддержал Гуса пламенною речью, которою привел в восторг слушателей. Студенты сопровождали его овациями по выходе его с диспута до самого дома. По общему голосу Гус и его друзья одержали полную победу. Гус, не довольствуясь этим, вскоре после диспута опубликовал целый трактат против индульгенций. Здесь он утверждал, что каждый священник и епископ и сам папа в силу данной им власти имеют право разрешать от грехов, но не иначе как под условием истинного раскаяния грешника, никогда безусловно и всего менее за деньги, ибо это симония. Мнение, будто папа непогрешим, в глазах Гуса не только ложно, но и богохульно, ибо равняет папу со Христом. Истинный ученик Христов должен испытывать, не противоречат ли папские буллы Писанию. Ничего не значит, что большинство думает известным образом: один пророк Илия был правее перед Богом, чем четыреста жрецов Бааловых. Так подошел Гус к чисто протестантскому взгляду на право верующего руководиться в делах веры личным разумением Священного Писания, а не авторитетом церкви.
146


Противники Г уса также не бездействовали. Богословский факультет опубликовал вновь осуждение 46 тезисов, извлеченных из сочинений Уиклифа, и сверх того объявлял еретиками всех, кто учит о пришествии антихриста, отвергает обычаи церковные, не основывающиеся на Священном Писании, действительность индульгенций и т.д. С церковных кафедр говорились проповеди в таком роде, что папа — земной Бог, может дать, кому хочет, отпущение грехов, что он должен бороться мечом, как мирской государь. Но все это вызывало только негодование слушателей. Трое молодых людей, слушавших подобные проповеди, не удержались от громкого протеста против них в церкви, были схвачены и преданы суду. Члены городского совета — немцы — осудили их на смерть, как публичных мятежников. Напрасно Г ус хлопотал за несчастных, говорил, что сам виновник их преступления и берет на себя их вину. Юношей казнили. Но казнь не устрашила толпу. Когда герольд провозгласил: «Кто допустит подобное, и с ним будет то же», многие закричали, что готовы сделать и претерпеть то же самое, и дали добровольно себя арестовать. Одна женщина принесла три белых простыни, и толпа магистров и студентов, положив на них трупы казненных, с пением «Isti sunt sancti» понесла их в Вифлеемскую часовню, где Г ус совершил торжественное отпевание их, после чего враги Гуса прозвали его часовню часовнею «у трех святых». Ввиду такого общественного возбуждения городской магистрат воздержался от дальнейших казней, и все добровольно набивавшиеся на мученичество были выпущены на свободу. Безнаказанно сошла приверженцам Гуса и сатирическая процессия, устроенная одним из королевских любимцев
Проповедь Яна Гуса в Вифлеемской капелле. Художник А. Муха
6*
147


паном Воком из Вальдиггейна и публичное осмеяние папы. Один из студентов, наряженный блудницею, посажен был в роскошную карету. На шею и грудь его были повешены папские буллы. Строя гримасы и фиглярничая, он был везен со свитого шутов и солдат сперва ко двору архиепископа на Малую сторону, затем через мост в Старое место мимо королевского дворца ко рву Нового места. Здесь приготовлен был позорный столб, обложенный кучею щепы. На эти щепы положили буллы, снятые с шеи и груди блудницы, и затем подожгли их. Все это было не что иное, как пародия на сожжение сочинений Уиклифа, происходившее за два года пред тем. Огромная толпа народа, окружавшая костер, громко выражала свои восторги по поводу сожжения булл.
Отлучение Гуса от церкви; его литературные труды в Таборе. Отчаявшись местными силами и средствами одолеть Г уса и его приверженцев, враги его решились обратиться за помощью к самому папе. Через своего прокуратора в Риме они донесли папе, что Гус, уже два года осужденный, пренебрегая всякою церковною властью, не перестает защищать учение признанного архиеретика Уиклифа и возбуждать народ против духовенства, а в последнее время осмелился даже публично лаять против булл и индульгенций, провозглашенных его святейшеством, и рассыпать свои исполненные яда сочинения по всем краям Чехии, Моравии, Польши и Венгрии, так что уже много христианских душ им заражено. Поэтому необходимо-де, чтобы папа серьезно взглянул на это дело и охранил овчарню от хищного волка. Результатом этого представления было отлучение Гуса от церкви, которое папа приказал обнародовать во всех пражских церквах с приказанием верующим не иметь с ним никакого общения. Папа приказывал, если Гус будет упорствовать в своем непослушании, проклинать его во всех церквах по воскресеньям и праздничным дням при торжественном звоне колоколов и тушении свечей; никто под страхом того же проклятия не должен давать ему пищи, питья и крова; куда только он ни явится, везде должно быть приостанавливаемо богослужение; если умрет, не может быть сподоблен церковного погребения. Папа предписывал вместе с тем верным чадам церкви, овладев особою Г уса, выдать его пражскому или литомышльскому епископу, а Вифлеемскую часовню разрушить до основания. Попытки в этом роде были сделаны ревностными католиками. Но приверженцы Гуса горою стали за него. В городе готовилось настоящее междоусобие. Тогда король Вацлав, опасаясь кровавых столкновений, упросил Г уса на время покинуть Прагу, обещаясь стараться уладить все миром. Г ус охотно исполнил просьбу короля и удалился в Козий Городок, лежавший в том месте, где позже возникла резиденция крайних его последователей, — Табор.
Пользуясь досугом, Г ус всецело отдался литературным трудам и переписке с своими друзьями. В это время Гус написал большую часть своих
148


наиболее крупных сочинений, богословских и полемических, на латинском и чешском языках, каковы: De ecclesia, в котором он высказывал свое мнение о папской власти; объяснение Символа веры, десять заповедей и молитвы Господней на чешском языке, трактат о симонии (О svatokupectvi), в котором были изображены все недостатки духовенства и испорченность иерархии, Posiffia, т.е. объяснения церковных чтений в воскресные и праздничные дни. В то же время, не встречая препятствий, Гус проповедовал народу, стекавшемуся со всех сторон его слушать. Все это, несомненно, способствовало тому, что в этом месте возник вскоре после смерти Г уса новый очаг гуситнзма, резиденция его крайних последователей.
Констанцский собор и суд на Гусом; его сожжение. Тем временем по настоянию императора Сигизмунда папа Иоанн XXIII созвал собор в Констанце для восстановления церковного единства и осуществления реформы церкви во главе и частях (in capiteet membris). На этом соборе предположено было покончить и с опасным религиозным брожением, начавшимся в Чехии. Г ус получил от Сигизмунда предложение явиться на собор для оправдания, причем император гарантировал ему безопасный приезд и выезд и обещал выдать ему соответствующую грамоту. Гус изъявил согласие и отправился в Констанцу в сопровождении трех чешских панов, которым Сигизмунд и брат его Вацлав поручили охрану Гуса. Гус как бы предчувствовал, что он более не воротится на родину. Перед самым отъездом он обратился с задушевным прощальным посланием к чехам, в котором просил своих друзей
Ян Гус перед судом. Художник В. Брожик
149


молиться за него, чтобы Бог дал ему крепость духа для перенесения смерти, если она неизбежна, чтобы он устоял в истине и мог в случае благополучного возвращения продолжать свою борьбу с антихристом.
Враги Г уса — Стефан Палеч, священник Михаил из Немецкого Брода и Владислав Тим, торговавший индульгенциями в 1412 г., приехали на собор раньше Гуса и успели уже настроить против него всех влиятельных членов собора. Гус, явившийся в Констанц, вскоре же после прибытия был арестован и посажен в тяжкое заключение, несмотря на охранную грамоту Сигизмунда. Отцы собора встали на ту точку зрения, что охранная грамота, выданная еретику, недействительна и сумели поставить впоследствии на эту же точку зрения и самого Сигизмунда. Собор учредил комиссию для производства предварительного следствия. Эта комиссия нашла 44 пункта в учении Г уса, которые она признала несогласными с учением господствующей церкви. Эти пункты комиссия извлекла главным образом из последних сочинений Гуса о церкви и о причащении. В противоположность католическим богословам, именовавшим папу главою церкви, а коллегию кардиналов ее телом, Гус называл церковью всю совокупность верующих, предизбранных и предназначенных к блаженству (по учению Августина). Отсюда он выводил, что всякий, живущий не по закону Христову, даже если б он был и папою, не есть член церкви Христовой, а слуга антихриста. Единый истинный глава церкви, по учению Г уса, есть Христос, который в день суда отделит пшеницу от плевел. Отрицая главенство папы над церковью, Гус отрицал и первенство папы над другими епископами и доказывал, что такое первенство развилось исподволь в течение веков и что надо вернуться к первоначальному равенству епископов. Ставя авторитет Священного Писания выше всех преданий и мнений отцов и учителей церкви, Гус указывал, что такого же мнения держались и известные богословы — Августин, Григорий Великий, Бернард Клервоский и др. Г ус высказывался далее и в пользу причащения под обоими видами, которое стал пропагандировать в Праге его друг, магистр Якубек из Стрибра. Когда велось это предварительное следствие, чешские и моравские паны подавали не раз просьбы Сигизмунду, чтобы Гус был освобожден из заключения и допрошен явно перед собором. От имени собора им был дан ответ, что Гус не будет освобожден ни за тысячу порук, но что выслушан он будет явно на заседании собора 5 июня.
На соборе Г усу предложили отказаться от своих заблуждений. Он заявил, что охотно сделает это, если ему докажут Священным Писанием ошибочность его мнений. Но отцы собора не захотели ступать на этот путь и, подчеркивая еретичество учения Г уса, требовали от него безусловного подчинения. В таком же роде предъявил свое требование и император Сигизмунд. Но Г ус заявил, что он не может поступиться против своего убеждения и совести. В тюрьму к нему не раз приходили уговаривать его депутации от собора и
150


даже знатнейшие кардиналы — Петр д’ Альи и Забарелла. Бывший его друг, превратившийся в противника, Стефан Палеч имел с ним трогательное свидание, при котором оба плакали и просили друг у друга прощения. Пан Ян Хлумский, с которым Гус приехал на собор, также уговаривал его не упорствовать, если только его удерживает не совесть, а ложный стыд.
Последняя попытка убедить Гуса была сделана накануне его смерти, 5 июля, но опять безуспешно: Г ус со слезами уверял, что не может отречься, так как ошибочность его убеждений не доказана ему никакими писаниями, тогда как он только одного этого и желает, чтобы тотчас же покаяться в заблуждениям. Религиозное настроение Г уса усилилось в это время до высшей степени и изливалось в горячих молитвах к Богу и святым о ниспослании ему крепости для предстоящей смертной минуты. И молитвы Гуса были услышаны...
6 июля 1415 г. состоялось последнее заседание собора в кафедральном храме в присутствия императора, окруженного всеми атрибутами его власти и величия. По окончании литургии прочитаны были и подвергнуты анафеме тезисы, извлеченные из книги Уиклифа, а затем прочитаны тезисы, извлеченные из сочинений Г уса, показания против него свидетелей и изложение всего хода дела на соборе. Затем последовало объявление приговора: сочинения Гуса предать огню, а самого его, как нераскаявшегося, неисправимого еретика, лишить сана и отдать в руки светской власти. Его взвели на помост, надели на него полное облачение, дали в руки чашу и еще раз предложили отречься от ереси. Гус отвечал, что он не может лгать перед Богом, собою и людьми и вводить других в соблазн. После этого начался обряд расстрижения: у него
Приготовления к казни Яна Гуса. Неизвестный художник
151


отобрали чашу, сняли облачение и уничтожили тонзуру на голове, произнося установленные проклятия. Гус в это время громко молился за своих врагов и выражал готовность претерпеть поношения Христа ради. Когда обряд рас- стрижения кончился, на голову Гуса надели бумажный колпак с надписью: «Hie est haeresiarcha» и с изображением трех чертей, уносящих грешную душу в ад. Наступил последний страшный момент отлучения. «Церковь более не имеет с тобою дела, — провозгласили епископы. — Она предает твое тело светской власти, а твою душу дьяволу». Гус отвечал: «А я предаю ее в руки Господа моего Иисуса Христа». По приказу императора констанц- ский магистрат взял Г уса для немедленного сожжения.
Гуса вывели за город в сопровождении огромной толпы народа. Он шел на смерть бодро, с молитвою и пением. Раздев его, палачи привязали его к столбу веревками и цепями. Две фуры дров, смешанные с соломою, были разложены вокруг него, покрывая его до самой шеи; к скованным ногам подложили еще две охапки. В последнюю минуту прибыл имперский маршал и еще раз предложил Гусу отречься и тем спасти свою душу и тело. Гус отвечал, что он сознает себя ни в чем не виновным и радостно умирает за истину. Палач зажег костер. Пламя охватило со всех сторон Гуса, который со взором, устремленным на небо, пел псалмы. Порывом ветра отнесло пламя ему в лицо, и он задохся в одно мгновение. Когда костер прогорел, собрали золу и обуглившиеся кости Гуса и бросили их в Рейн, чтобы почитатели ничего не могли взять на память с собой в Чехию.
Казнь Яна Гуса
152


XIII. 	ГУСИТСКИЕ ВОЙНЫ И МЕЖДОУСОБИЯ;
СОЦИАЛЬНЫЕ И ПОЛИТИЧЕСКИЕ ПЕРЕМЕНЫ В ЧЕХИИ В XV И НАЧАЛЕ XVI В.
Протест чехов против сожжения Гуса и репрессии со стороны собора. Весть о сожжении магистра Яна Г уса привела в негодование все классы чешского общества. Чешские и моравские паны вскоре собрались на сейм в Праге и составили письменный протест по поводу казни Гуса, который переслали затем на собор, приложив к нему 452 печати. В этом протесте они жаловались на оскорбление, нанесенное чешской нации, и заявляли, что Г ус был человеком добрым, справедливым, истинным христианином благочестивой жизни, который излагал слово Божие согласно учению отцов церкви, учил их, панов, и их подданных и гнушался всяких заблуждений и еретичества. Объявляя себя верными сынами католической церкви, чешские паны обращались с просьбой к будущему папе, чтобы он удовлетворил их духовные нужды, и заявляли, что закон Христов и его смиренных проповедников они будут защищать до последней капли крови. В дополнение к этому протесту на заседании 5 сентября 1415 г. паны выработали петицию, в которой требовали, чтобы слово Божие проповедовалось согласно с Писанием и свободно во всех церквах, и чтобы епископы наказывали всех проповедников, которые будут говорить несогласно со Священным Писанием, и чтобы в случаях противоречия между требованиями иерархии и Священного Писания решение постановляли ректор и магистры Пражского университета. Ответом на это со стороны собора было отправление в Чехию епископа Яна Литомышльского с полномочием карать еретиков, наложение интердикта на Прагу, сожжение друга Гусова Иеронима, провозглашение еретиками всех панов, приложивших свои печати к протесту, и, наконец, лишение Пражского университета всех его прав и привилегий.
Восстание чехов против господствующей церкви; подобои и табо- риты. Но все эти меры только подлили масла в огонь и толкнули чехов на путь крайностей и борьбы с господствующею церковью. Среди них вскоре обнаружились две партии. Одна из них, более умеренная, к которой принад¬
153


лежали паны и мещане города Праги и во главе которой стоял университет, настаивала главным образом на причащении под обоими видами. Это так называемые калишники, или подобои (утраквисты). Другая, более крайняя партия составилась преимущественно из обывателей мелких местечек и сел вокруг су конника Пытля. По имени селения Табора, сделавшегося гнездом этой партии, она получила название таборитов. Табориты шли дальше ка- лишников — отрицали чистилище, молитвы за умерших, почитание мощей, креста, икон, освящение воды, соли, елея, пальм, поста, хождения на богомолья к святым местам и т.д. Позже в этой партии выделились секты с еще более крайним направлением. Партия таборитов приобрела себе особенно много приверженцев после того, как в Чехии побывали пикарды, или валь- денцы. Услышав, что в Чехии обретается множество почитателей Уиклифа, пикарды в количестве 42 человек прибыли в Прагу. Но отсюда их скоро выгнали утраквисты. Они рассеялись после того по чешским местечкам и селам,
Гуситы. Из «Книги императора Сигизмунда»
154


разбрасывая всюду семена своих крайних учений. Результат этого был тот, что народ массами стал стекаться в Табор. Современник рассказывает об этом следующее. «Священники из окрестных мест, сел и деревень склоняли своих прихожан к путешествиям на эту гору для укрепления в вере и правде. Когда толпа собиралась, священники выносили Св. Дары и приветствовали ими верных. День проводился не в игрищах, а в душеспасительных делах. Священники отправляли три раза мессу и другие службы; ученейшие и крас- норечивейшие между ними, разделяя народ на группы, говорили проповеди против гордости, самомнения и жадности духовенства. Одни исповедовали, другие раздавали причащение под обоими видами. По окончании богослужения все располагались на пригорках в назначенных им местах и подкрепляли себя в братской трапезе, избегая обжорства, пьянства, шуток, игр. Избегали всего, что ведет к распутству: пляска, игры, всякие забавы запрещены были даже детям. Остерегались ссор, брани, воровства, торгашества, что обычно бывает на богомольях. Как во времена апостольские, все имели одно сердце и одну душу, а общим стремлением было спасение и приведение церкви к первоначальному состоянию».
Социальная струя в таборитизме. Но, по всем данным, здесь шло дело не об одном только спасении души и исправлении церкви, и собирались сюда не для того только, чтобы подкрепиться в вере и правде. Сквозь религиозную окраску выступает и социальная струя движения. Проповедники, созывавшие народ на Табор, говорили ему и об освобождении его от оброков и барщины в пользу духовенства, которому принадлежало 3/4 всей земли в государстве. Эти оброки и барщины представлялись им такими же отступлениями от слова Божия, как и разные другие измышления в обрядах, богослужении и догматике. Поэтому и народ стекался на Табор в чаянии улучшения не только церкви, но и своего материального положения и с решимостью содействовать этому. Движение охватило и панских крестьян, которые бросали свои хозяйства и шли на Табор, не обращая внимания на угрозы своих панов. И они также увидали в своих оброках и повинностях нарушение Божьего Закона.
Насилия над католиками в Праге и других городах Чехии. Несмотря на все успехи нового учения, огромная часть населения в Чехии оставалась в послушании церкви. Господствующей церкви держалось в особенности крепко немецкое население Чехии. Рано или поздно поэтому должна была произойти в Чехии религиозная борьба, которая по племенному составу борющихся приняла вместе с тем характер национальной борьбы чехов с немцами. Борьба началась с мелких столкновений. Католические духовные в Праге изгнали из некоторых церквей утраквистов, выбросила чаши,
155


которые находились у них в употреблении, и заново освятили церкви. Это возбудило целый мятеж в Праге, и король Вацлав для успокоения населения должен был отдать утраквистам три церкви. Затем начались уличные бои между школьниками враждебных лагерей. В конце концов дело дошло до избиения городского совета Праги. Совет запретил утраквистам совершать процессии по городу со Св. Дарами. Но процессия тем не менее состоялась. Стоявший во главе ее священник Ян Зелинский, держа в руках чашу, в сопровождении огромной толпы народа подошел к ратуше и стал просить городское начальство об освобождении арестованных гуситов. В это время из ратуши кто-то бросил камень и вышиб из рук Зелинского чашу. Тотчас же толпа ворвалась в ратушу и перебила все начальство — бурмистра, судью и лавников. На место их были избраны утраквисты. В самый разгар мятежа, 16 августа 1419 г., умер король Вацлав, потрясенный событиями. Мятеж после того еще более усилился. Толпы мужчин, женщин, детей, вооруженных топорами, кольями, палками и камнями, ходили по городу и разрушали католические церкви и монастыри. Католические духовные спасались бегством. То же самое повторилось и в других городах Чехии.
Крестовый поход против гуситов императора Сигизмунда; поражение католиков и усиление крайних направлений в гуситстве. За
усмирение гуситского мятежа взялся император Сигизмунд, по смерти брата предъявивший свои права на чешский престол. Паны и мещане из партии утраквистов не прочь были призвать его королем, если только он дозволит им употребление чаши. Крайности таборитов уже отталкивали их от союза с ними, и утраквисты не прочь были сблизиться с императором. Собравшись на сейм в Праге, утраквисты выработали ряд статей о том, чтобы причащение раздавалось народу под обоими видами, чтобы Гус и Иероним не назывались еретиками, чтобы не запрещалось чтение и пение на чешском языке, чтобы магистры разбирали еретические заблуждения согласно с словом Божьим, чтобы чужеземцы не назначались на земские должности и т.д., и послали их на утверждение Сигизмунду. Но Сигизмунд и слышать не хотел ни о каких уступках и на основании буллы Мартина объявил крестовый поход против гуситов. Надвигающаяся грозная опасность сблизила утраквистов с табори- тами и утишила на время их взаимные раздоры и несогласия. Религиозное одушевление овладело гуситами, во главе которых встал суровый воитель, проникнутый духом ветхозаветных истребителей нечестия, Ян Жижка. Сигизмунд, вступивший в Чехию с стотысячным войском, под стенами Праги потерпел поражение от Жижки в июле 1420 г. и должен был удалиться из Праги в Кутну Гору. С удалением его из Праги гуситы обрушились с новою яростью на католиков, разрушали их храмы и монастыри, захватывали королевские имения и замки, а равно и имения панов-католиков. Отдельные
156


отряды Сигизмунда, действовавшие против гуситов, также потерпели поражения. Гуситы нашли себе сочувствие и сторонников в Силезии, Малой Польше и даже в Германии — в Саксонии, Баварии и Пруссии. Чем далее затягивалась борьба с католиками, тем сильнее развивался фанатизм и крайние учения среди гуситов. У таборитов уже решено было, что священники должны служить литургию без облачений, и постановлено бросать в огонь всякого, кто будет служить обедню в ризах. Священник Мартин Гуска, иначе называвшийся Локвис, начал проповедовать, что в причащении нет собственно тела и крови Христовой, а только хлеб и вино и нашел себе довольно многочисленных последователей. Они свое убеждение исповедовали не только на словах, но и на деле, показывая неуважение к Св. Дарам, которые выбрасывали на землю, попирали ногами и т. п. Но это вызвало соответствующую реакцию среди других таборитов. Последователей Гуски в числе четырехсот изгнали из Табора. Преследуемые всюду, они стали шататься по полям и лесам и совершенно одичали. Среди них явился некий Николайка, который, основываясь на мнении парижских профессоров XIII в. Бена и Диполя, стал учить: все, что существует, есть Бог, и человек — един с Богом; поэтому и его природные чувства не греховны, потому что Божеские. У него нашлось также немало последователей, которых называли «николайками», или «адамитами». Они ходили нагишом, называли Христа своим братом и отрицали все догматы, таинства и церковные обряды. В своих собраниях они предавались необузданному разврату, разнообразя свои удовольствия плясками и плесканиями в воде и т. п.
Чаславский сейм и неудачная попытка гуситов соединиться с поляками и литовцами. Отбив нападения Сигизмунда и его отрядов, чехи и мо- раване собрались на сейм в Чаславе в июне 1421 г. и объявили Сигизмунда лишенным чешского престола. Еще ранее того они снарядили посольство к польскому королю Ягайле с предложением ему чешского престола. Чехи надеялись на согласие польского короля, потому что Сигизмунд в споре Польши с орденом держал явно сторону последнего. Наступил важный момент в истории не только Чехии, но и Польши и всего западного славянства. В зависимости от того, какие чувства возобладают в Польше, национальнополитические или религиозные, и судьбы западного славянства готовились сложиться так или иначе.
В ожидании ответа от польского короля чехи старались водворить у себя внутренний мир и хотя бы наружное согласие. С этою целью архиепископ Конрад, перешедший на сторону гуситов, созвал в Праге синод духовенства, на котором выработаны были известные, обязательные для всех постановления. Эти постановления проникнуты были принципами утраквистов. Город Прага со своей стороны издал целый ряд постановлений, имевших целью
157


укрепление церковной дисциплины. Всякий священник, прибывающий в Прагу, обязан согласиться предварительно с магистрами и капелланами в делах веры и только после того получает право проповедовать и совершать богослужение в пражских церквах. Всякий, кто будет держать у себя, кормить и поить священников, не подчиняющихся этому постановлению, подлежит конфискации имущества и смерти. Запрещается священникам без нужды отправлять богослужения вне храмов, а верным присутствовать при таких богослужениях. Духовные для своих собеседований и совещаний должны собираться в ратуше; если же будут собираться в других местах, подлежат смерти и конфискации имущества. Никто не смеет сопротивляться распоряжениям магистров, священников и других должностных лиц, карающих за проступки и грехи. Кто будет есть мясо в постные дни, подлежит изгнанию из города. Предписывается избрать в каждом околотке по 60 мужей,
которые могли бы следить за еретиками-пикардами. Запрещается строго браниться словом «пикард». Но одних предписаний оказалось недостаточно для водворения порядка между гуситами и пришлось прибегнуть к силе. Мартин Гуска со своим товарищем Прокопом Одноглазым, не перестававшие проповедовать свои крайние идеи, были арестованы и после страшных пыток сожжены в смоляных бочках. Жижка истребил и адамитов, на которых натолкнулся в одном лесу во время похода своего против войск Сигизмунда. Несмотря на все старания объединиться, гуситы делились на две враждебные партии, готовые каждую минуту броситься в бой друг с другом. Если этого не происходило, то только


потому, что общий враг не переставал угрожать и тем и другим. Сигизмунд второй раз собрал крестовое ополчение против гуситов в количестве более 200 тыс. человек. На этот раз к нему примкнули и многие чешские паны, не только католики, но и гуситы из партии утраквистов, которые недовольны были своеволием низших классов. Страшная опасность и на этот раз вдохнула мужество чехам. Под Немецким Бродом крестоносное ополчение было наголову разбито Жижкою (в январе 1422 г.).
Король Ягайло объявил чешским послам, что охотно примет чешскую корону, если только чехи воссоединятся с Римскою церковью. Значит, религиозные мотивы взяли у Ягайла перевес над национально-политическими интересами. И неудивительно. Ягайло всецело находился в руках магнатов, на челе которых стояло высшее польское духовенство с бискупом Краковским Збигневом Олесницким во главе. Это была цветущая пора церковного руководства в политике Польши — rzadow koecielnych, как выражаются польские историки. Неудовлетворенные ответом Ягайла, чешские послы отправились к его двоюродному брату великому князю Литовскому Витовту и предложили ему чешскую корону. Витовт захотел воспользоваться этим случаем для того, чтобы создать затруднение императору Сигизмунду, который держал сторону Прусского ордена, общего врага Польши и Литвы. Поэтому, не давая своего окончательного согласия на принятие чешской короны, он отправил предварительно в Чехию своего двоюродного племянника Сигизмунда Ко- рибутовича в качестве регента-наместника для защиты и умиротворения чехов. Сигизмунд Корибутович вовремя прибыл в Чехию, ибо как раз в то время снаряжался новый крестовый поход против чехов под начальством маркграфа Бранденбургского, а в самой Чехии возобновилось междоусобие между утраквистами и таборитами. Литовский князь принял сторону первых и подавил внутренние смуты. Ему удалось отразить и крестоносное ополчение. Но недолго пришлось ему пробыть в Чехии. Император Сигизмунд, чтобы отвратить Ягайла и Витовта от чехов, поспешил помириться с ними и обязался не поддерживать орден, если только Ягайло и Витовт не будут поддерживать против него чехов. Результатом этого соглашения было предложение Витовта чехам, чтоб они безусловно подчинились Римской церкви, если хотят иметь его своим королем. Разумеется, чехи не приняли этого приглашения и Сигизмунд Корибутович уехал от них в Литву в 1423 г.
Борьба гуситов между собою и с католиками. Чехи опять предоставлены были собственным силам. В течение десяти лет после того история Чехии представляет собой ряд однообразных, периодически повторявшихся явлений междоусобной борьбы утраквистов с таборитами и примирения их для борьбы с католиками. Поводами для междоусобной борьбы были разногласия в догматах и обрядах, доходившие сплошь и рядом до мелочей.
159


Но причины борьбы коренились глубоко — в социальном антагонизме борющихся партий. К утраквистам принадлежали большею частью высшие состоятельные классы чешского общества, а ряды таборитов наполнялись преимущественно чернью и беднотою. Первые желали только исправления некоторых церковных непорядков и злоупотреблений, а вторые стремились к полному переустройству жизни на началах равенства и христианской любви. Вождем утраквистов был добровольно вернувшийся в Чехию в июне 1424 г. Сигизмунд Корибутович, а вождем таборитов был сначала (до 1424 г.) Ян Жижка, а потом Прокоп Голый, бывший католический патер. Борьба отличалась фанатизмом и сопровождалась страшными жестокостями. Палить противников на кострах вошло в то время в обычай. Но особенно свирепствовали гуситы против католиков. Несмотря на свои междоусобия, они несколько раз победоносно отражали крестовые ополчения католиков. Они перенесли борьбу с ними за пределы Чехии и залили кровью соседние страны — Австрию, Венгрию, Силезию, Германию, всюду обозначая свое шествие пожарами и полным разгромом селений.
Пражские компактаты и признание Сигизмунда королем Чехии; продолжение усобицы после его смерти. Когда открылся собор в Базеле решили во что бы то ни стало добиться соглашения с католиками. Карди-
Капитуляция Розенберга во время Гуситских войн. Художник В. Бекманн
1бО


нал Чезаринви, который в качестве папского легата руководил последним крестовым походом против гуситов и был свидетелем страшного поражения крестоносцев при Домажлицах (14 августа 1431 г.), употребил все усилия, чтобы устроить примирение с чехами. В Прагу прибыли делегаты от собора и 30 ноября 1433 г. заключили следующие компактиты с чехами: 1) причащение под обоими видами дается чехам и мораванам по достижении ими совершеннолетия, причем как под видом хлеба, так и под видом вина разумеются тело и кровь Христовы; 2) смертные грехи, если они касаются канонического права, караются духовенством, а если гражданского права, то государственною властью; 3) слово Божие может быть свободно проповедуемо с благословения церковных властей; 4) священники могут владеть наследственными имениями и управлять церковными имениями. В этом соглашении участвовали, как сказано, только утраквисты. Табориты взялись за оружие для защиты своего дела, но под Липанами 30 мая 1434 г. были наголову разбиты утраквистами, причем пали и главные вожди их Прокоп Великий и Прокоп Малый. Утраквисты сделались после того господами положения и вступили в переговоры с императором Сигизмундом. Император признал пражские компактаты, обязался содействовать их утверждению Базельским собором и разрешил чехам избрать в архиепископы одного из вождей утраквистов — Рокицану. Чехи с своей стороны признали его своим королем 25 августа 1436 г. Сигизмунд имел торжественный въезд в Прагу. Население восторженно приветствовало его, надеясь, что наступит наконец давно желанный мир.
Но этим надеждам не суждено было сбыться. Сигизмунд с небольшим только год процарствовал в Чехии. По смерти его (9 декабря 1437 г.) католики и утраквисты избрали королем зятя его Альбрехта Австрийского. Но табориты обратились к польскому королю Владиславу III и призвали на помощь польские войска. Чехия снова подверглась опустошению со стороны иноземных войск. В 1439 г. Альбрехт умер, и в Чехии возобновилась внутренняя борьба по поводу замещения престола. Эта борьба стояла в тесной связи с непрерывавшимся религиозным разномыслием чехов. Несколько раз чехи пытались прийти к соглашению в вопросах веры, но безуспешно. Положение дел усложнялось еще и тем, что пражские компактаты не были приняты папою.
Поражение таборитов и возникновение общины чешских братьев.
Внутренняя борьба в Чехии прекратилась лишь после того, как вождь утраквистов Юрий Подебрадский, объявленный регентом (spraece) государства за малолетством сына Альбрехтова Ладислава Погробовца, взял Табор (в 1462 г.). Большая часть таборитов после того соединилась с утраквистами и приняла их обряды и догматы, меньшинство объединилось вокруг Петра
1б1


Хельчицкого и образовало общину так называемых чешских братьев. Но воинственный пыл уже остыл у этих преемников таборитов. Подобно своим предшественникам, они стремились к созданию на земле царствия Божия, но не мечом, как табориты, а исключительно духом христианской любви, отрицанием всякого насилия, всякого внешняго закона. Закон нравственный, по мнению Хельчицкого, имеет беспредельную силу действия на человека, и всякое внешнее установление только ограничивает эту силу. На этом основании Хельчицкий отвергал государственную организацию, необходимость всяких властей и учреждений. Война в его глазах безусловно противна Богу. Ученики его должны были воздерживаться от всяких общественных и государственных должностей, переносить все, терпеливо подчиняться всему, никогда не отражая силы силою, никогда не мстя злом за зло, действуя единственно нравственным оружием убеждения. Так уже в XV в. раздавались речи о непротивлении злу и о ненужности внешней общественной организации, которые пришлось слышать нам в конце XIX в. и начале XX в.
Междоусобная борьба в Чехии при Юрии Подебрадском; утверждение в Чехии династии Ягеллонов. Покончив с таборитами, Юрий По- дебрадский возвел на престол и короновал в Праге (28 октярбя 1463 г.) Ладислава Погробовца, признанного королем также и в Венгрии.
Ладислав Погробовец, когда пришел в совершенный возраст, выдал грамоту чехам, в коей обязался соблюдать базельские или пражские компактаты и другие обязательства императора Сигизмунда, и подтвердил все вообще права и вольности панов, рыцарства и мест. Но недолго Чехия была под его управлением. В 1467 году он внезапно скончался, по признанию тогдашних врачей, от чумы. Чехам снова пришлось избирать короля. На этот раз выбор их пал на пана Юрия из Подебрада, бывшего регентом при покойном короле (2 марта 1458 г.).
Юрий был избран королем собственно утраквистами. Чешские католики и соседние католические государи согласились признать его лишь потому, что он отрекся от гуситства и дал тайное устное обещание возвратить и подданных своих в лоно католической церкви. На первых порах Юрий поддерживал самые дружественные сношения с Римом и оказывал покровительство католицизму и в Чехии, хотя в то же время не порывал и с утраквизмом. Такое балансирование не могло продолжаться до бесконечности, и рано или поздно Юрий должен был склониться в ту или другую сторону. Пользуясь покровительством короля, католики перешли в наступление на утраквистов. Епископ Вроцлавский Иошт из Розенберга выступил открыто в Праге против чаши. Этот поступок вызвал сильное возбуждение против короля, в котором заподозревали главного виновника дерзкой выходки епископа, и трону Юрия стала угрожать опасность. Чтобы спасти его, Юрий поспешил торжественно
1б2


признать пражские компактаты основным государственным законом. Этим поступком он открыто разорвал с Римом. Папа Пий II со своей еторопы ответил на это объявлением компактатов недействительными (31 марта 1461 г.) и агитациею против Юрия в Чехии.
Результатом этого был открытый мятеж католических панов и мещан против Юрия. К ним присоединилось немало гуситских панов и шляхты, недовольных обогащением и возведением на высшие должности королевских сыновей. Мятежники провозглашали, что король хочет упрочить свою династию на чешском престоле и лишить чехов права вольной элекции. Составилась в 1465 г. так называемая Зеленогорская конфедерация, поставившая себе целью низложить Юрия и возвести на чешский престол либо польского, либо венгерского короля. Но польский король Казимир уклонился от вмешательства во внутренние дела Чехии. Зато венгерский король Матвей Корвин явился послушным орудием папской политики и вступил в борьбу с Юрием, во время которой занял у него Моравию и Силезию. Юрий искал союза с Польшей и выдал свою дочь Людмилу за польского королевича Владислава, которого признал своим преемником на чешском престоле, буде у него не останутся наследники мужского пола. Польское посредничество не успело еще принести плоды, и Юрий умер в самый разгар своей борьбы с католическою конфедерациею и Венгрией 22 марта 1471 г.
По смерти Юрия Подебрадского в Чехии началась борьба по вопросу о замещении престола. Католики, среди которых было множество немцев, остановили свой выбор, конечно, на своем союзнике, венгерском короле Матвее Корвине, и поспешили короновать его в Иглаве в Моравии. Но утраквисты избрали польского королевича Владислава. Ему предложены были следующие условия: держаться пражских компактатов, не нарушать прав и вольностей чешских чинов; доверять коронные клейноты только особам, избранным чинами; короноваться в Праге, раздавать светские и духовные должности только местным уроженцам; для установления внутреннего мира позаботиться об уничтожении папского интердикта, наложенного на Чехию; выкупить королевские города и замки, состоящие в залоге, держать вдову и сыновей покойного короля в надлежащей чести; выплатить долги покойного короля; не нанимать солдат без ведома панов, монету выпускать местной чеканки; вознаградить герцога Саксонского Альбрехта за помощь, оказанную против Матвея Венгерского. Королевич принял эти условия и приехал в Прагу, где сопутствовавшие ему польские епископы совершили (в августе 1471 г.) над ним обряд коронации. Матвей Венгерский не хотел уступить ему своего места в Чехии, и около семи лет еще продолжалась борьба между претендентами на чешский престол. Эта борьба кончилась компромиссом: в конце 1478 г. Владислав и Матвей заключили между собою договор, в силу которого Владислав оставался правителем только Чехии с титулом чешского
163


короля, а Матвею, сохранявшему за собою также титул чешского короля, достались пожизненно Моравия, Силезия и Лужицы; по смерти его эти земли должны были быть выкуплены Чешским королевством за 400 тыс. золотых венгерских. Владислав и Матвей признавали друг друга наследниками: кто из договаривающихся переживет другого, тот и наследует ему в его части чешской короны. Владислав пережил Матвея и не только собрал в своих руках все чешские земли, но и был избран в 1490 г. венгерским королем.
Столкновение короля Владислава с утраквистами. Кутногорский сейм 1486 г. и его постановление о свободе вероисповедания для католиков и утраквистов. Несмотря на свое обещание соблюдать пражские компактаты и держать приязнь с духовенством чашников, король Владислав в начале своего правления обнаружил было намерение восстановить в Чехии католическое правоверие во всей чистоте и стал преследовать наиболее рьяных проповедников утраквизма. Но это вызвало мятеж в Праге, кончившийся избиением католических консулов места, разграблением монастырей и заключением в тюрьму многих мещан-католиков. Король должен был помириться с пражанами и признать архиепископом Пражским епископа с Цикладских островов Августина Дуциана, который покинул свою епархию и явился в Прагу к услугам утраквистов. Сейм, собравшийся в Кутной Горе, в марте 1485 г. провозгласил свободу вероисповедания для утраквистов и католиков. По смерти архиепископа Луциана утраквисты нашли себе другого подобного же епископа Филиппа de Novavilla, епископа Сидопского in parti bus infidelium. Он согласился править Чешскою церковью и посвящать утраквистам священников. Благодаря этому Чешская национальная церковь могла просуществовать некоторое время, не порывая окончательно связей с католической, хотя и не признанная главою католицизма — папою.
Кутногорский сейм 1486 г., провозгласивший свободу вероисповедания, имел в виду прекратить внутреннюю борьбу, которая велась в Чехии почти целое столетие. Эта борьба не затихла, однако, окончательно и поднялась вновь, но уже в виде социально-политической борьбы, скинув с себя религиозную оболочку.
Социально-политическое усиление чешского панства после религиозных войн. Выше было сказано, что борьба католиков и утраквистов с та- боритами была не только борьбою религиозных направлений, но и борьбою высших классов с низшими. Разгром таборитов ознаменовал собою победу высших классов. Больше всех оказались в выигрыше чешские паны. По их преимущественно домам разошлись колоссальные имущества церкви, самовольно захваченные ими во время церковной революции. Они же успели
164


овладеть и большею частью королевских доменов, отчасти путем простого захвата, отчасти путем принятия в дар или залог от королей, искавших их поддержки для утверждения на престоле или для борьбы с крайними элементами гуситства. По окончании гуситской междоусобной борьбы в Чехии оказалась полная перестановка аграрных отношений по сравнению с догуситским временем. Если накануне Гуситского движения самыми крупными землевладельцами в стране были церковь и король, то теперь самым крупным землевладельцем явилась чешская аристократия. Эта аристократия сосредоточила в своих руках огромные имения. Сделавшись самою крупною общественною силою de facto, чешские паны стали стремиться к тому, чтобы обеспечить свое положение и de jure, оградить себя разными привилегиями в отношении к друтим классам общества. Они воспользовались тем, что на чешском престоле сел молодой, легкомысленный и слабовольный Владислав Казимирович, и предъявили свои требования. Они вынудили у короля грамоту, в силу которой забота об общественном благе признавалась делом панов и рыцарства, а мещане устранялись от участия в сеймовых совещаниях. Эта грамота предписывала вместе с тем всем отставным солдатам в течение двух недель вернуться к своим панам или поступить вновь в подданство к кому- нибудь из них, под страхом судебной ответственности. Грамота объявляла, что никто из крестьян не может уйти от своего пана без его разрешения или без представления себе заместителя. Нарушившие это запрещение не могут считаться свободными людьми. Все эти распоряжения имеют вид полицейских предписаний, вызванных заботою об общественном спокойствии, о прекращении междоусобной борьбы и о возвращении трудящегося населения к мирным занятиям. Но значение их идет гораздо дальше полицейских мер, по существу своему имеющих временный и случайный характер. Грамота Владислава закрепляла политическое преобладание военного класса над торгово-промышленным и социальное подчинение ему земледельческого класса. По отношению к последнему грамота была только звеном в цепи тех отношений, которые складывались в то время между этим классом и землевладельцами. Разоренное и ослабленное продолжительными войнами чешское крестьянство быстро шло по пути подчинения своим панам; которые самовольно увеличивали оброки крестьян, вводили барщинные повинности и исподволь разрушали крестьянское самоуправление, заменяя их суды вотчинною юрисдикцией. Г рамота Владислава прикрепляла крестьян к земле. За этим распоряжением последовали и другие. Сейм 1487 г. определил большой штраф за укрывательство беглых крестьян, покинувших без позволения своего господина. Земский суд перестал принимать жалобы крестьян на своих господ; все прежние договоры между панами и крестьянами стали признаваться недействительными. Всеми этими распоряжениями и толкованиями крестьяне отдавались в полное распоряжение своих панов.
165


Рада земская как орган чешского панства. Обеспечив себя в отношении мещан и крестьян, паны стали стремиться к тому, чтобы оградить свое положение от посягательства ближайшего к ним общественного класса рыцарства, или владык. На сейме 1497 г. они добились от короля грамоты, в силу которой большинство высших государственных должностей должны были замещаться впредь лицами панского сословия, а именно должности пражского бургграфа, канцлера, великого коморника, великого гофмейстера, судьи надворного, великого земского судьи. Все это были должности, дававшие место в государственном совете Чешского королевства (rada zemska), который таким образом стал органом панской аристократии. Владыкам дано было в нем только два места — подкомория наивысшего и великого писаря земского. За мещанами пока сохранилось право быть назначенными на должность подкомория наивысшего. Но в 1514 г. это право было уничтожено, и рада земская стала органом шляхетского сословия в широком смысле, с преобладанием высшего его слоя — панов.
Попытка к исключению мещанских представителей из сейма и ее неудача. На сейме 1600 г. паны и шляхта решили пересмотреть все вообще постановления, внесенные в земские доски, и составить из них один статут (zrizeni zemska). Дело это было поручено Альбрехту Ренделю, великому земскому писарю. Рендель внес в новый статут все, что паны и рыцари уже успели утвердить за собою и чего они добивались в ущерб другим сословиям. Когда статут был опубликован, чешские места заявили протест против исключения их из сейма. На помощь им явился ученый юрист — Корнелий Вшегрд, который собрал все древнейшие узаконения Чехии и составил из них свод законов под названием «Девять книг о законах, судах и досках чешской земли». Здесь даны были неоспоримые доказательства давнишнего участия мещан в чешских сеймах. Спор перешел на решение короля. Король сначала объявил приговор в пользу панов и рыцарства. Но мещане не захотели подчиниться этому приговору, а когда король уступил им, не захотели подчиняться паны и рыцари. Дело дошло до открытого междоусобия между панами и рыцарями, с одной стороны, и мещанами — с другой. Мещане стойко отстаивали свои права. Борьба эта кончилась уже по смерти короля Владислава (1516), при сыне его Людовике. На сейме 1617 г. состоялось так назьюаемое Святовацлавское соглашение, по которому мещане отказались от своего исключительного права на производство хмельных напитков, а паны и рыцари признали за ними третий голос на сеймах.
Общие итоги государственного развития Чехии к концу Средних веков. Так Чешское государство вышло из Средних веков не с таким однородным и односторонним представительством, как родственное ему
166


Польское государство. В остальном оно вышло очень похожим на Польское государство. В Чехии так же, как и в Польше, верховную власть в государстве забрал сейм. Так же как и в Польше, в Чехии установилась избирательная и слабая монархия. Без совета и согласия с сеймом король не мог издавать законы, объявлять войну, налагать подати, распоряжаться государственными имуществами (привилей Владислава 1510 г.). Но этот порядок вещей не упрочился в Чехии на столь продолжительное время, как в Польше. В 1526 г. в битве с турками погиб юный король Людовик. Чехи избрали себе королем Фердинанда Австрийского и ввели таким путем свое государство в состав политического конгломерата, именуемого Габсбургскою монархиею. В составе этой монархии Чехия сначала находилась на положении отдельного и вполне самостоятельного государства. Но мало-помалу она стала нисходить на положение провинции, утрачивать свои государственные права. Габсбурги в течение двух с половиною веков, за небольшими исключениями, неуклонно держались в отношении Чехии одной политики — уничтожения народных вольностей, всех особенностей ее строя и быта, унаследованных от эпохи самостоятельного существования. Прежде чем перейти к обозрению этого процесса, необходимо подвести итоги предшествовавшему развитию Чехии, уяснить ее политический, социальный и церковный status, как он определился к концу самостоятельного существования Чешского государства.


XIV. 	ГОСУДАРСТВЕННЫЙ И ОБЩЕСТВЕННЫЙ строй и церковное СОСТОЯНИЕ ЧЕХИИ В НАЧАЛЕ XVI В.
Отношение Чешского королевства к империи. Мы уже видели, как определяла международное положение Чехии Золотая булла Карла IV. Король чешский по этой булле был первым князем империи, наследственным архичашником и первым из светских курфюрстов. Его подтверждал в этом звании император, вручавший ему хоругвь королевства Чешского после «принятия» его чешскими чинами и коронации. В качестве князя империи король чешский имел право участвовать в имперских сеймах. Но при всем том Чешское государство не было княжеством империя, как все прочие. В случае прекращения династии оно не спадало на империю, как остальные княжества, и император не имел права отдавать его в лен какому-либо владельцу; вакантный престол замещался по избранию земского сейма. Власть императора не простиралась на внутренние отношения этого государства. Король обладал полнотою суверенитета, и никто из его подданных не имел права жаловаться на его действия, апеллировать от его суда к суду императора, как это было в остальных княжествах Германии. Таким образом, Чехия и в составе империи продолжала оставаться самостоятельным государством, связанным с нею узами почетного, а не реального подчинения. Фактическое положение вещей до издания буллы и непосредственно после издания вполне совпадало с определениями Золотой буллы. Ни предшественники, ни преемники Карла IV на императорском престоле не чинили в пределах Чехии суда и управы, не издавали каких-либо распоряжений или законов, не созывали здесь имперских сеймов, не жаловали никому пребенд, бенефиций и т.д. Чешские короли пользовались свободою и во внешней политике, вели по своей инициативе и на свой страх войны, заключали договоры и т.д.
Фридрих III еще более подчеркнул самостоятельное положение Чехии в грамоте, выданной королю Юрию Подебрадскому в 1462 г. Эта грамота устанавливала, что король чешский обязан принимать инвеституру от императора только в пределах собственного королевства или в том случае, если император будет находиться не далее 10—15 миль от чешской границы;
168


что он обязан присылать для «римского похода» императора не более 150 всадников или 150 гривен серебра взамен; что наместники, которых вместо себя будут ставить императоры, не будут пользоваться никакими правами власти по отношению к королевству Чешскому.
Самостоятельное и обособленное положение, которое занимала Чехия в составе империи, явствует и из того, что она не включена была в организацию, введенную Максимилианом. В 1492 г. учрежден был имперский суд для разбора столкновений и споров между членами империи. В 1600 и 1602 гг. империя разделена была на 10 округов, и установлены были по два наместника для каждого округа, на которых возложена обязанность приводить в исполнение приговоры имперского суда, собирать подати на нужды империи и имперское войско. Чехия не попала в состав этих округов и не подчинена была юрисдикции имперского суда и власти окружных начальников. Последний перед Габсбургами король Людовик Ягеллон правил в Чехии, не обращаясь за инвеститурою к императору Карлу V. Карл V по просьбе брата Фердинанда, сделавшегося королем Чехии, в 1530 г. выдал грамоту, в коей подтвердил королевству Чешскому все права и вольности, полученные от его предшественников. Итак, Чехия вошла в состав габсбургских владений самостоятельным, особым государством.
Земли чешской короны и их отношения к Чехии. Главною частью, ядром этого государства была собственная Чешская земля, как она определилась при Пшемысловичах, или «королевство Чешское» в узком смысле слова. С нею нераздельно была связана Моравия, которую присоединил к Чехии Бжетислав I в 1029 г. (перед этим Моравия была под властью сначала венгров, а затем поляков). В XIV в. при королях Люксембургской династии к Чехии были присоединены Силезия, Верхние и Нижние Лужицы и множество мелких владений в пределах Германии, которые, впрочем, не считались частями Чешского королевства, а только ленными владениями чешских королей. Карл IV в качестве римского императора грамотою от 7 апреля 1348 г. признал Моравию в составе трех ее частей, т.е. маркграфства Моравского, бискупства Ольмуцкого и воеводства Опавского, Силезию и Лужицы неотчуждаемыми ленами чешской короны, которые никто не имеет права раздавать, кроме короля чешского, и владетели которых никому не должны
Юрий Подебрадский.
Из хроники Мартина Кутенуса
1б9


повиноваться, кроме короля чешского. Первый Габсбург в грамоте, выданной чешскому посольству в Вене 13 декабря 1526 г., обязался держать эти земли к чешской короне и защищать их от всяких притязаний со стороны.
Первоначально все названные владения были только ленами чешской короны. Король Чешский не правил в них непосредственно: правителями были его вассалы — маркграф, бискуп, воевода и князья. С течением времени, однако, эти земли поступали под непосредственную власть короля. В начале XV в. спали на короля Лужицы и были поставлены под управление королевских фогтов. В 1438 г., когда маркграф Моравский Альбрехт, брат Сигизмунда, был избран чешским королем, поступила под непосредственную власть чешского короля и Моравия. Король Юрий Подебрадский грамотою 1464 г. гарантировал, что маркграфство Моравское навсегда соединено с короною королевства Чешского и никогда не будет отлучаться от власти чешского короля ни торгом, ни дарением, ни меною, ни отдачею в приданое или залог, равно не будет разделяться на части и отчуждаться. Подобные же гарантии содержали грамоты короля Владислава и Людовика от 1511 и 1522 гг. относительно воеводства Опавского, которое попало под непосредственную власть короля в 1460 г., и Силезских выморочных княжеств (в эпоху Гуситских войн отошли от Чехии к Польше княжества Осветимское, Заторское и Северское). Но хотя все эти земли и поступали под непосредственную власть чешского короля, они не теряли вместе с тем своей особости и самобытности. По крайней мере, это справедливо относительно Моравии и Силезии. В Моравии собирался свой собственный сейм независимо от Чехии, на котором обсуждались и решались местные дела, производился суд и издавались местные законы, устанавливались сборы субсидий для короля и т.д. Во второй половине XV в. образовался особый сейм и в Силезии. Все земские должности в Моравии замещались морава- нами, природными обывателями земли, в ней оседлыми, т.е. имеющими недвижимую собственность. Впрочем, этот порядок, утвержденный грамотою Карла IV, соблюдался не строго: чехи, приобретшие имения в Моравии, попадали на земские должности в этой стране и обратно — мораване получали должности в Чехии. Округа, отпавшие на короля в Силезии, сначала управлялись чехами. Но с течением времени силезцы стали добиваться того, чтобы на должности в Силезии назначались природные силезцы. В 1498 г. король Владислав Ягеллон исполнил их желание и выдал грамоту, коей гарантировал Силезии полную обособленность от Чехии. По этой грамоте на должность главного гетмана и окружных должны назначаться природные силезцы; суд должен заканчиваться в пределах земли и апелляция не должна идти за пределы земли; силезцы не должны ходить на войну за пределы своей земли; без их согласия не должны вводится никакие новые налоги и пошлины и т.д. Такая широкая автономия земли граничила уже с оттор¬
170


жением ее от Чехии, и естественно, что чешские чины восстали против нее и в 1610 г. вынудили у короля Владислава новую грамоту, коею он отменял грамоту 1498 г. и обещал на должности в Силезии ставить только природных чехов. Но силезцы продолжали бороться за особность и самобытность своей земли и в XVI в. от трех королей получали подтверждения грамоты 1498 г. Особность и самобытность земель проявлялись наиболее наглядным образом в порядке избрания и утверждения новых королей. Обыкновенно король избирался и принимался сначала на чешском сейме, а затем уже происходило и торжественное признание его и присяга в землях аннексированных. Таким порядком взошел на чешский престол и первый Габсбург Фердинанд I в 1526 г. При этом земли чешской короны обнаружили даже различное понимание этого факта. Чехи держались той точки зрения, что они добровольно, без всяких на то прав Фердинанда, избрали его королем и заставили самого Фердинанда перед коронациею выдать им в этом смысле грамоту. Мораване признали, что король Фердинанд стал их государем как муж наследственной их владетельницы, дочери Владислава Анны. На тех же основаниях признали его власть Силезия, Верхние и Нижние Лужицы. Аналогичный случай был и раньше, в 1452 г. при избрании королем Ла- дислава Погробовца. Наглядным выражением особности и самобытности маркграфства Моравского является сборник законов Моравской земли, или книга Товачевская, составленная в 80-х гг. XV в. паном Цтибором из Товачева по просьбе моравских панов и судей.
Все это дает право заключить, что Чехия вступила в состав габсбургских владений с характером федералистического государства.
Замещение королевского престола; право принятия королей. Во главе этого государства стоял король чешский, бывший вместе с тем маркграфом Моравским, великим герцогом, или воеводою, Силезии и Лужиц. По основному государственному закону, изданному Карлом IV в 1348 г., чешская монархия была наследственным достоянием данной династии в мужской и женской линиях, в порядке первородства, и только в случае прекращения династии прелатам, воеводам, князьям, панам, рыцарям и всему народу королевства Чешского и его владений принадлежало право избрания короля по усмотрению. Этот закон с течением времени терпел разные ограничения. Чешские сословия склонны были обыкновенно уменьшать права наследников женского пола. Установилась точка зрения, что королевские дочери, выданные замуж без ведома и разрешения сейма, теряют свои наследственные права, подобно всем другим женщинам, выданным родителями замуж. На этом основании большинство чехов не признало королем Сигизмундова зятя Альбрехта Австрийского и родившегося после его смерти сына его Ладислава Погробовца. Если последний тем не менее взошел на престол, то
171


только в силу свободного избрания его на чешском сейме в 1452 г. Точно так же признавался свободно избранным и король Владислав Ягеллон, хотя он был сыном одной из дочерей Альбрехта Австрийского Елишки и внук Елишки, дочери Сигизмунда Люксембурского. Равным образом не были признаны права на чешский престол по жене Фердинанда IГабсбурга, который взошел на престол по свободному избранию чешского сейма и вынужден был признать это в своей грамоте. Затем, наряду с наследственным правом династий оставалось и право чешского сейма «принимать» королей. Право это не было простою формальностью. Наследственный чешский король не мог вступить во власть прежде, чем не был «принят» сословиями и не получил от них присяги на верность. Поэтому короли еще при жизни своей старались о «принятии» своих наследников. Так поступил сам Карл IV, издавший закон о наследственности чешского престола, так хотел поступить Юрий Подебродский, и так же поступил король Владислав Ягеллон, еще при жизни своей короновавший сына своего Людовика. Но чины чешские в конце концов усмотрели в этом посягательство на их свободу в принятии королей и потому при избрании Фердинанда I в числе других условий предъявили требование, чтобы Фердинанд и его преемники не короновали при жизни своих наследников. Хотя это требование не было принято, но оно характерно для политического настроения чешских чинов. Видно, что они дорожили своим правом «принятия» новых королей и хотели обставить его возможно полною свободою. Это право дорого было для них тем, что давало возможность ставить новым королям известные условия. Они «принимали» нового короля лишь после того, как он давал присягу соблюдать старинные права и вольности и обещался выполнять вновь поставленные ему требования, и только затем допускали его к коронованию и приносили ему верноподданническую присягу. Согласно булле Климента VI от 5 апреля 1344 г. право совершения обряда коронации принадлежало архиепископу Пражскому. Королевская корона, изготовленная Карлом IV в честь св. Вацлава, хранилась вместе с другими регалиями в Карлиггейне под ответственностью карлштейнского бургграфа, который приносил присягу не выдавать их никому, кроме тех, кто будет «принят» королем чешскими чинами. Тот же Климент VI издал буллу, в силу которой корона св. Вацлава не могла быть ни продаваема, ни закладываема, ни каким-либо другим образом отчуждаема под страхом отлучения от церкви. В тех случаях, когда новый король не соглашался на принятие поставленных ему условий, чехи отказывались признавать его, хотя бы его наследственное право оставалось вне всякого сомнения. Так поступили они в 1426 г. с императором Сигизмундом, который не хотел приступить «к правдам четырех Пражских артикулов», и стояли на своем до самого 1486 г., когда Сигизмунд согласился наконец подтвердить все старинные вольности земские и пресловутые артикулы. Из всего этого видно, что чешская монар¬
172


хия не была наследственной в патримониальном смысле. В ней наследственность своеобразно уживалась с избирательным правом нации, в котором эта монархия имела свой источник и свою санкцию. Чешские короли были государями не только милостью Божиею, но и вместе с тем волею народа. Такое своеобразное сочетание наследственности и избирательности наблюдается не только в Чехии, но и в других славянских государствах, а именно в Польше и Великом княжестве Литовском в эпоху Ягеллонов.
Объем власти короля. До Гуситских войн в отношении к королевской власти господствовало воззрение, что королю принадлежат все верховные права с теми ограничениями в пользу сословий, которые указываются в земских привилегиях. После Гуситских войн все более и более утверждалось обратное воззрение, что верховные права принадлежат высшим сословиям, которые могут их расширить и уменьшить, а королю и низшим сословиям лишь настолько, насколько пожелают им уступать и признать высшие сословия. В общем, за королем признавались следующие права.
Во-первых, право и вместе обязанность быть защитником Чешской церкви. Поэтому с 1436 г. чехи при избрании и принятии своих королей ставили им условие соблюдать Пражские компактаты, заключенные с Базельским собором и отвергнутые папою Пием II в 1462 г. Во-вторых, высшая военная власть и представительство государства в его отношениях к другим. Король объявлял войну и заключал союзы и мирные договоры, предводительствовал войском или назначал главнокомандующего, польного гейтмана (иногда главное начальство поручалось наивысшему бургграфу). Сейм давал свое согласие лишь в тех случаях, когда нужно было отправлять земское ополчение (hotovest) за пределы государства, собирать экстренную подать (берно) на военные нужды или заключать договоры, которые так или иначе затрагивали интересы чинов. В-третьих, королю принадлежала высшая судебная власть. Он был верховным судьею государства, который судил всех лиц, не подсудных обычным судам, и принимал жалобы и апелляции на своих судей, подтверждал или отменял их решения (исключение было для земского суда, который, по идее, был судом самого короля), миловал осужденных, давал грамоты, освобождавшие на известное время от явки на суд или от наказания по суду и т.д. Королю принадлежала затем и законодательная власть именно в сфере так называемых частных или специальных законов. Король выдавал, например, грамоты городам и селам, коими определялись их устройство, привилегии монастырям, церквам и отдельным лицам и т.д. В этом отношении он был ограничен только предписаниями земских приви- леев не выдавать никаких привилегий частным лицам в ущерб общим правам и вольностям. Наконец, королю принадлежала и высшая распорядительная власть в государстве. Он назначал наместников на время своего отсутствия из
173


государства, созывал сеймы и съезды, раздавал должности, титулы и звания, давал разрешение на постройку новых городов и монастырей, на учреждение новых торгов и ярмарок и т.д. Впрочем, и по этой части, как увидим, власть его была ограничена в некоторых отношениях, главным образом земской радою. Так, например, без совета этой рады король не имел права раздавать высших, так называемых земских должностей в государстве, должен был раздавать земские уряды только природным чехам или мораванам и т.д.
Имущества и доходы короля. В полном распоряжении короля находились коронные, или королевские, имения, называвшиеся также коморными. Король раздавал эти имения за службу во временное или пожизненное владение разным лицам, иногда в ленное владение, т.е. в наследственное для мужского потомства, иногда в полную собственность, устраивал на землях этих имений новые города и села, строил дворы, заводил при иих собственное хозяйство и извлекал разнообразные доходы в свою комору, или казну. Доходы коморы слагались из следующих статей: во-первых, из постоянного поземельного оброка, который платили мещане королевских мест. Величина этого оброка определялась обыкновенно в грамотах, выданных мещанам при самом возникновении места. Во-вторых, из экстренной подати, которую король налагал на свои места, так называемого берно. Это берно с течением времени стало собираться с мест каждый год, превратилось в постоянную подать. Его не нужно смешивать с податью того же наименования, которая собиралась по определению сейма; об этой последней будет речь впереди. В-третьих, из поземельного оброка и берна с крестьян, живших на королевских землях. В-четвертых, из различных сборов с монастырей. Монастырские имения в Чехии считались также королевскими, и король считал себя вправе брать с них деньги на свои нужды, сначала в чрезвычайным случаях, а затем и каждый год. Размер этого берна определялся либо собственною властью короля, либо на особых собраниях духовенства, тем же порядком, как и берно с мещан. Что касается других сословий, то они обязаны были давать королю берно только на коронацию и при выдаче королевских дочерей замуж в номинальном размере, определенном грамотою Яна Люксембургского от 1310 г. В-пятых, из различных таможенных, торговых и промысловых пошлин, собиравшихся в королевских местах (так называемый ungelt). Сбор таможенных и торговых пошлин был королевскою регалиею, которая поступала в частное владение только по особой милости короля. В-шестых, из регалий в собственном смысле. Здесь на первом месте надо поставить горную регалию. Золото и серебро мог добывать всякий и где угодно, но с условием платить королю десятую часть добычи. Битье монеты из добытого золота и серебра было также королевскою регалиею, которую он уступал иногда и частным лицам. Таким образом, правом чеканки моне¬
174


ты пользовались некоторые силезские князья и паны Шлики (в Иоахимове) и Розенберги (в Крумлове). Габсбурги присоединили сюда еще соляную монополию. Сюда же можно отнести и выморочные имущества, которые большей частью спадали на короля. Только некоторые места пользовались привилегией наследовать имущество мещан, не оставивших потомства и родственников; в-седьмых, из различных сборов с евреев. Чешские короли подобно остальным западноевропейским государям смотрели на евреев как на рабов казначейства и считали дозволительным обирать их, сколько возможно. Свою власть в этом отношении чешские короли простирали не только на евреев, живших в королевских имениях, но и на евреев, живших в имениях панов и шляхты. В-восьмых, из судебных штрафов и конфискаций. Как владелец коморных имений и перечисленных доходов, король рассматривался как частное лицо, с которым можно было вести тяжбу, которое было ответственно перед земским судом и т.д. Но так как король лично и без потери своего авторитета не мог тягаться с своими подданными, то учрежден был особый прокуратор, на обязанности которого было защищать на суде интересы короля как одной из сторон. Все получаемые из перечисленных источников доходы король расходовал как на нужды своего двора, так и на нужды государства вообще.
Наивысшие урядники земские и дворные; высшие судебные трибуналы. В отправлении своей высшей власти король пользовался помощью высших сановников государства, или так называемых наивысших урядников земских и дворных. Первое место между ними принадлежало наивысшему бургграфу (пуркграбию) Пражскому. Наивысший бургграф обыкновенно бывал наместником короля во время его отсутствия в государстве. На него возлагалась забота об общественной безопасности и экзекуция над мятежниками. Иногда ему поручалось командование военными силами государства. Как первый сановник государства, бургграф наивысший был первоприсутствующим членом земской рады, сейма и земского суда. Сверх того он стоял во главе особого бургграфского суда, на разбирательство которого поступали долговые иски по писаным обязательствам с поручительством, по дарственным и сдаточным записям, дела об освобождении от поручительства и т. п. Суд этот состоял из шести шляхтичей, назначаемых бургграфом наивысшим; председательствовал на этом суде обыкновенно не сам бургграф наивысший, а его заместитель бургграф Пражский меньший. Юрисдикция бургграфского суда не простиралась, впрочем, на все государство, ибо кроме Пражского пуркграбия был еще бургграф Градецкого края, имевший свой суд в этой области и бывавший также и в раде земской.
По части официальных сношений и дипломатической переписки королю помогали наивысший гофмейстер земский, частью наивысший коморник, но более других наивысший канцлер королевства Чешского. Наивысший
175


гофмейстер заведовал придворными торжествами и церемониями, принимал знатных гостей и иностранных послов, наблюдал за королевскими покоями и конюшнями. В этом деле сотрудником его был наивысший маршалок земский, который заведовал королевскими дворянами и слугами, разбирал их споры и недоразумения, а равно иностранцев, живущих при дворе. Наивысший коморник был распорядителем королевских аудиенций. Наивысший канцлер писал и подписывал грамоты, исходившие от короля, принимал и читал грамоты, присылаемые на имя короля, говорил от имени короля на аудиенциях, заседании рады или сейма. Канцлер был вместе с тем и хранителем большой государственной печати, которая прикладывалась к актам. Хранителями всех важнейших государственных актов были карлштейнские бургграфы. В Карлштейне, особом замке, выстроенном Карлом IV, находилось хранилище коронных регалий и вместе с тем важнейших государственных документов, вроде грамот, выданных Чешскому государству императорами, земских привилеев, выданных чинам чешскими королями, и т.д. Эти сокровища и оберегали по очереди два карлштейнских бургграфа. Комендантом самого города Праги и вместе с тем ближайшим охранителем особы короля был гейтман города Пражского.
Целый штат министров помогал королю в управлении его имениями и населением, жившим на королевской земле, а равно и в собирании доходов со всего государства. Хозяйством и доходами короля заведовал первоначально наивысший коморник, имевший помощника в лице подкомория. Но в XIII в. этот помощник забрал в свои руки все хозяйственное и финансовое управление и вытеснил из него наивысшего коморника. При расточительном Яне Люксембургском подкоморий забрал в залог большую часть королевских имений. Карл IV, выкупив эти имения, поспешил отстранить от финансов подкомория, выходившего из среды панской знати, и учредил для заведования финансами двух магистров коморы. За подкоморием, впрочем, осталась политическая, судебная и финансовая власть над королевскими местами и церковными корпорациями, которую он стал разделять с гофрихтером и писарем коморным.
Горная и монетная регалии отданы были в заведование особого штата должностных лиц, во главе которых находился наивысший минцмистр; ему были подчинены минцмистры и минцари. Наивысший минцмистр был вместе с тем судьею по всем делам, касавшимся добычи металлов, расчетов с казною по этой добыче и монетного обращения.
Что касается судопроизводства, то и по этой части король заменялся разными должностными лицами. В древнейшее время таким лицом был чаще всего дворский судья (judex curiae), с которым заседали разные другие урядники земские и дворные и разбирали дела, поступавшие на рассмотрение короля от низших судов или непосредственно от тяжущихся по осо-


бым привилегиям их. Этот дворный суд с размножением дел и усложнением сословно-политических отношений разбился с течением времени на несколько судов. Прежде всего от него отделился особый земский суд. В XIII в., когда усилилось политическое значение панов и шляхты, король стал разбирать их дела на сейме лично или через уполномоченных сановников. Мало- помалу таким путем организовался особый земский суд из высших сановников и членов сейма. В состав его вошли наивысший бургграф, наивысший коморник, судья земский, писарь земский и так называемые хмети из панского сословия в числе 12 и владык в числе 8. Бургграф был собственно председателем суда; наивысший коморник — представителем интересов короля; он собирал пошлины и через своих коморников приводил в исполнение решения суда; судья составлял самый приговор, а писарь вносил его в земские доски и выдавал сторонам различные грамоты. К компетенции земского суда отошли все поземельные тяжбы панов, владык, духовных, мещан и других владельцев свободной собственности; кроме того, этим же судом разбирались и другие их имущественные тяжбы и уголовные дела, за исключением нарушения общественной безопасности. Помощником земского суда по менее значительным делам и вместе с тем его исполнительным органом был меньший земский суд, слагавшийся из заместителей бургграфа коморника, судьи и писаря земского, из писаря меньших досок земских, урядника королевы и урядника подкомория. Перед этим судом совершались различные сделки, акты которых вносились в меньшие доски земские, так что суд этот имел значение и нотариата. С образованием земского суда сузилась значительно компетенция дворского суда, который стал разбирать большею частью дела, касающиеся ленов и имений короля, а также его доходов, и по связи с последними дела о нарушении земского мира, которые карались конфискацией. При Вацлаве IV сословия добились того, чтобы от приговоров этого суда можно было апеллировать к суду земскому. Когда понизилось таким образом значение дворского суда, Вацлав IV поспешил реставрировать прежний дворский суд, но только под другим именем. Он стал лично разбирать дела в своей коморе, т.е. во дворце,
Карл IV. Изображение в соборе Св. Вита
7 Любавский М. К.
177


приглашая к совету различных высших сановников, или же поручал замещать себя на этом суде какому-нибудь сановнику. Так образовался особый коморный суд, который и стал разбирать дела частью как высшая инстанция, частью как первая, конкурируя в этом отношении с земским судом. Этот суд стал называться также гейтманским, ибо в отсутствие короля на нем стал председательствовать гейтман Пражский. При Владиславе сословия поспешили и этот возродившийся надворный суд подчинить суду земскому. Земский устав 1500 г. установил, что юрисдикция этого суда простирается на меньшие тяжбы и на дела о нарушении земского мира; все же наиболее значительные дела подлежат суду земскому. Тогда же было определено, чтобы в состав этого суда входило не менее 12 членов земской рады под председательством наивысшего гофмейстера. С образованием коморного суда старый дворский суд уже исключительно стал феодальным судом короля, юрисдикции которого подлежали королевские дворяне и слуги, владельцы ленов, державцы королевских сел и т.п. Во главе этого суда стоял судья дворский, а заседателями на нем — несколько панов и четверо владык. Ответвлением от старинного дворного суда был и суд подкоморский, на рассмотрение которого поступали дела от местных судов. Подкоморий разбирал эти дела первоначально не ex officio, а только по специальному поручению как один из его дворных судей, и только с течением времени суд этот сделался уже правом и обязанностью подкомория.
Чешский дворный суд и отделившиеся от него ветви распространяли свою компетенцию только на Чехию в собственном смысле. В Моравии были свои собственные, параллельные им, суды, а именно: суд земский, состоявший из наивысшего коморника, судьи земского и писаря земского и кметей из панов и рыцарей под председательством гейтмана маркграфства Моравского; ленный суд дворский, состоявший из гофрихтера и писаря дворского и суд подкоморский. В Силезии и Лужицах параллельных учреждений центрального характера не было. Для немецких ленников в конце XV в. возник особый суд под именем «гейтманства лен немецких».
Земская рада, ее состав и функции; рада как орган аристократии.
Большинство перечисленных сановников и должностных лиц помогали королю в управлении государством не только своим специальным делом, но и советом. Обычный совет, с которым король совещался о делах текущего управления, или рада земская, состояла из этих высших урядников земских и дворных. По обычаю и закону в состав земской рады обязательно входили наивысший бургграф Пражский, наивысший гофмейстер, наивысший мар- шалок земский, наивысший коморник, судья земский, канцлер и все члены земского суда. Это был тесный совет короля. Но в важнейших случаях этот тесный совет расширялся: к совещаниям приглашались члены судов
178


коморного и дворского и другие особы, которым было пожаловано звание королевского советника, а на сеймах, когда рада земская обсуждала какие- нибудь важные предложения сейма, к ней присоединялись иногда уполномоченные от сейма по два от каждого края. Круг дел, который подвергался обсуждению в заседаниях рады, не был точно определен законом. Можно сказать, что король совещался с радою по всем вообще государственным делам сколько-нибудь значительным. Закон в данном случае давал только одно определение, а именно что король должен замещать вакантные места в своей раде и суде земском по совету с радою земскою. Этот закон, изданный в 1609 г. королем Людовиком, был не чем иным, как только подтверждением и освящением обычая, уже давно практиковавшегося в Чешском государстве. Когда какой-нибудь высший земский уряд или место в земском суде становились вакантными, король обращался к раде или земскому суду и отбирал советы о том, кого следует назначить на вакантную должность. Советы подавались королю или сообща всеми членами рады и земского суда в открытом заседании, или же каждым членом рады порознь и письменно. Рада обсуждала и решала важнейшие государственные дела не только сообща с королем, но и с его наместником, назначавшимся в его отсутствие. Заместительство короля поручалось либо одному, либо нескольким членам рады, а иногда и всей раде. В качестве учреждения, заступавшего место короля (mistoditelstvo), рада сосредоточивала в своих руках высшую политическую и судебную власть. Рада судила в первой инстанции все чрезвычайные дела, выходившие из ведения закона и обычая, в последней инстанции все дела, которые шли на ревизию к королю.
На высших урядах земских и дворных, в раде земской и в суде земском преобладали лица панского сословия. В начале XV в. король Вацлав IV формально обязался назначать на высшие уряды панов, оставив за собою право отдавать писарство земское по усмотрению либо пану, либо владыке, а равно ж подкоморство. Низшая шляхта была недовольна этим обязательством короля и вынудила у преемника Вацлавова Сигизмунда в 1437 г. грамоту, по которой панам обязательно предоставлялись только должности наивысшего коморника и судьи земского, а также двенадцать мест кметских в земском суде, рыцарскому сословию — наивысшее писарство и восемь кметских мест в земском суде, остальные же уряды предоставлялось королю завещать по усмотрению. Но в конце XV в. паны увеличили количество своих обязательных мест. На великом пражском сейме 1497 г. в присутствии короля Владислава было постановлено, что должности пражского бурггра- фа, гофмейстера, маршалка, коморника, судьи земского и канцлера впредь обязательно должны замещаться панами; один из карлштейнских бурггра- фов должен быть непременно также из панского сословия, а другой — из владык; владыками должны замещаться писарство земское, подкоморство,
т
179


бургграфство края Градецкого; должность минцмистра может быть замещена и паном, и владыкою, и даже мещанином, всецело по усмотрению короля. Так рада земская сделалась преимущественно органом высшего класса шляхты — панов, т.е. крупных земельных собственников. Порядок замещения и отбывание высших должностей обеспечивал этой раде большую самостоятельность в отношении к королевской власти. Ранее уже было сказано, что на высшие должности, дававшие место в раде земской и суде земском, король назначал лицо по представлению рады. Назначенного на известную должность король не мог сместить без вины, разве только переведя его на другую, более высокую и почетную должность.
Сеймы в Чешском королевстве, их состав и фракции. Рада земская сотрудничала с королем и ограничивала его власть в делах текущего управления. В особо важных случаях король созывал земские сеймы Чешской земли, Моравской и Силезской, а в некоторых случаях генеральный сейм всех земель короны чешской. На чешский сейм в начале XVI в. приглашались все паны, составлявшие на нем особый чин, все рыцари, или владыки, владевшие свободною собственностью и составлявшие второй чин, и, наконец, представители важнейших королевских мест, составлявшие третий чин. Духовенство, в XIV в. обыкновенно участвовавшее в чешских сеймах и составлявшее на них особый чин, в эпоху Гуситского движения потеряло свое место. Первый Габсбург в земском уставе 1549 г. подтвердил, что в чешском сейме три чина: панский, рыцарский и местский, и более быть не должно. Духовенство сохранило свое место (второе) только на моравском сейме, так что там было уже не три, а четыре чина. Силезский сейм по своему составу уклонялся и от чешского, и от моравского: первый чин в нем составляли князья и паны, второй — послы от мелкой шляхты из поветов, непосредственно подвластных королю, и уполномоченный от города Вроцлава; третий — уполномоченные остальных городов, непосредственно подчинявшихся королю и независимых от удельных князей. Каждый чин представлял особую курию на сейме, которая решала вопрос о принятии в свою среду нового члена. Допущение на сейм нового пана, предки которого не были чешско-моравскими панами, зависело от панской курии; допущение лица, возведенного в рыцарское или владыцкое звание, зависело от рыцарской курии, причем непременным условием было, чтобы новый пан или владыка был владельцем свободной земской собственности; допущение на сейм уполномоченных от места, дотоле не пользовавшегося правом сеймования, зависело от местской курии. Не только паны, но и владыки вызывались на сеймы лично. Разумеется, большая часть владык не в состоянии были посещать исправно сеймы; приезжавшие на сеймы большею частью не могли дождаться их окончания, ибо поездка и пребывание на сеймах сопряжены
18о


были с большими издержками. От этого не могли не страдать политические интересы большинства шляхетского сословия. Вследствие этого уже в XV в. шляхта на своих областных (крайских) съездах стала избирать нескольких (от 2 до 6 от края) представителей, на которых возлагала обязанность ездить на сеймы и участвовать в их занятиях до самого роспуска; а на издержки определяла им известную сумму денег, которая раскладывалась на всех рыцарей или владык края. Но этот зародыш шляхетского представительства не получил должного развития в дальнейшем. Во-первых, отправка уполномоченных не сделалась исключительным правилом: и при отправлении послов шляхтичи вызывались на сеймы и отправлялись лично. Отправка послов имела лишь то значение, чтобы предупредить полное отсутствие рыцарства на сеймах. Во-вторых, не вошли в жизнь крайские съезды шляхты, на которых избирались представители этого сословия на сеймах. Постановлением сейма 1494 г. определено было, чтобы каждый год отбывались крайские съезды для лучшего обеспечения общественной безопасности. Но съезды вскоре же перешли к широкой политической деятельности. Съезд Градецкого края выработал девять статей разных требований, обращенных к высшей власти, и разослал эти статьи по другим краям с просьбою о поддержке. Вследствие этого король Владислав патентом от 14 июня того же года запретил все крайские съезды в Чехии. Хотя при Людовике гейтманам крайским и разрешено было собирать крайские съезды в нужных случаях, но при всем том этот институт не упрочился в практике Чешского государства и, как увидим позже, встретил в королях новой династии упорных противников. Представительство шляхты на чешском и моравском сеймах поэтому не получило надлежащего развития, а вместе с тем и шляхта не обеспечила за собою надлежащего положения и веса на этих сеймах.
Отрицательные последствия этого факта до известной степени парализовались порядком совещаний и решений, установившимся на чешском сейме. На общем собрании выслушивались предложения, которые делал сейму король, а затем предложения со стороны отдельных членов сейма или целых групп, большею частью в форме просьб, обращенных к королю. После этого чины расходились и совещались по куриям отдельно. В каждой курии вопрос решался большинством голосов, а в дальнейшем уже каждая курия выступала как единое целое. Сперва выносила свое решение панская курия и сообщала его курии шляхетской; шляхетская курия со своими добавлениями сообщала это решение местской курии. После того все курии сходились вместе и все совещались сообща. Только то, в чем все чины согласились и что подтверждено было королем, считалось постановлением сейма и получало силу закона.
Чаще всего сеймы собирались для ассигнования королю субсидий, или так называемого берна. По основному государственному закону, ведшему свое
l8l


происхождение от привилегии 1310г., чешские короли имели право налагать собственною властью берно только на коронацию и выдачу своих дочерей замуж. Отсюда само собою выходило, что в остальных случаях короли могли получить берно только с добровольного согласия своих подданных. Для получения этого согласия и стали созываться с начала XIV в. частые сеймы, ибо текущих доходов обыкновенно не хватало на покрытие издержек государства, особенно военных. Чехия подобно всем другим государствам Западной Европы в XIV—XV вв. стала переходить от рыцарских ополчений к наемным войскам, короли стали сильно нуждаться в деньгах. Выпрашивая берно для военных нужд, чешские короли постоянно выдавали сословиям удостоверения, что берно налагается с их добровольного согласия и что это не должно служить к ущербу их прав. Постановлением сейма берно налагалось на всех землевладельцев государства — панов, рыцарей, мещан и духовенство — обыкновенно в размере половины оброка, получаемого ими от крестьян, и в размере одной четверти дохода с капиталов, отданных в рост. Для сбора берна сейм выбирал особых сборщиков для каждого края, которые собирали берно с отдельных хозяев и выдавали им квитанции, а собранные суммы представляли главным сборщикам, избранным сеймом, и получали от них в свою очередь квитанции. Главные сборщики представляли деньги либо в королевскую комору, либо королевским кредиторам, либо непосредственно расходовали их по определению сейма. Описанное право чешского сейма соизволять на сбор берна, право, никогда не подвергавшееся сомнению, открывало широкую дорогу к влиянию сейма на внутреннюю и внешнюю политику страны. Сплошь и рядом свое согласие на сборы берна сейм обставлял известными условиями, соглашался на сбор берна лишь в том случае, если король издаст требуемые законы или распоряжения, уважит просьбы чинов сейма и т.д.
Чешский сейм принимал и прямое участие в законодательстве. Это было давнишнее его право, установленное обычаем и признававшееся много раз чешскими королями. Так, еще в 1272 г. король Пшемысл-Оттокар II созывал сейм для утверждения составленного им нового законника, в котором он хотел соединить действующее чешское право с магдебурским и некоторыми другими иноземными правами. Но сейм не принял этого законника. Король Вацлав II предлагал на утверждение сейма в 1290 г. новый устав судопроизводства, составленный на основании действующих обычаев, а также римского и церковного права, и на этот раз сейм резко проявил свое законодательное право, не утвердив новый устав судопроизводства. Подобную же неудачу потерпел и знаменитый Карл IV. Он переделал и дополнил законник Вацлава и предложил его на утверждение сейма в 1348 г. Но сейм и на этот раз отклонил новый свод законов. В 1365 г. Карл издал особую грамоту, коею объявлял во всеобщее сведение, что составленные им новые законы не должны иметь обязательной силы, ибо они не полюбились
182


князьям и панам и не были подтверждены их присягою. Одною из причин, почему чины отвергали предлагавшиеся им законники, было нерасположение к писаному праву. Земский суд руководился в своих решениях и постановлениях обычным чешским нравом, которому младшие члены научились от старших и из прежних решений. Такое положение вещей не связывало рук судьям и давало им возможность в нужных случаях отклоняться от прецедентов и устанавливать новые нормы, новые прецеденты.
Но рано или поздно должна была и очень сильно почувствоваться настоятельная потребность в письменном своде действующего обычного права и норм, установленных судом. В 1499 г. учреждена была комиссия, на которую возложена была задача собрать все законы, преимущественно те, которые относились к земскому суду и которыми он должен был руководствоваться в своей деятельности. Комиссия составилась из шести панов и одиннадцати владык. Для редактирования собранного ею материала была учреждена другая комиссия из двух панов и одного владыки — Альбрехта Рендля из Оушавы, который был самым деятельным ее членом. Результатом работ этих комиссий был законник, известный под именем Учреждения земского короля Владислава (Zrizeni zemske). Этот законник был прочитан на сейме 1500 г., одобрен панским и рыцарским сословиями и по их распоряжению напечатан. В 1502 г. король утвердил его, несмотря на протесты отдельных лиц из панского и рыцарского сословия и всего местского чина. Позже этот законник исправлялся и дополнялся с участием сеймовых комиссий и сейма в полном составе.
Чешский сейм, равно как и сеймы моравский и силезский, были обычными явлениями в практике государственной жизни Чешского королевства, сложившимися и упрочившимися политическими институтами. Экстраординарным явлением был генеральный сейм всех земель чешской короны. В устав его входил обыкновенно сейм Чешской земли в полном составе и делегаты моравского и силезского сеймов, причем они вели переговоры и совещания либо непосредственно на чешском сейме, либо с особою комиссией сего последнего. Обозначить точно круг дел, для которых собирался генеральный чешский сейм, нет возможности. В законнике Карла IV Majestas Carolina на этот счет содержится одно только неопределенное указание, что маркграф Моравский и остальные князья и чины земель Чешского государства имеют являться на общий сейм не только к коронованию короля, но и для обсуждения всех дел, касающихся достоинства и положения чешской короны. Факты показывают, что в XIV и XV вв. генеральные сеймы собирались частью по случаю принятия и коронации нового короля, но большею частью для решения вопросов внешней политики, внешней и внутренней безопасности и религиозного мира, когда сама собою являлась настоятельная потребность выяснить взаимные отношения между различными частями Чешского государства.
183


Органы местного управления. Органами, приводившими в исполнение на местах распоряжения высшей власти, т.е. короля и земской рады, а также и сеймовые постановления, были гейтманы крайские. Гейтманы крайские явились в эпоху Гуситских войн, в 1439—1463 гг., и первоначально избирались на крайских съездах, где постановлялся «земский мир» (landfried), а по окончании Гуситских войн стали назначаться королем. Они заменили собою прежних поправцев, учрежденных при Пшемысле-Оттокаре II вместо каштелянов или бургграфов, но заменили не везде; поправцы в виде исключения остались кое-где и при гейтманах. Гейтманы сосредоточивали в своих руках преимущественно военную и полицейскую власть в крае. Они собирали и вели земские ополчения, подавляли мятежи, истребляли разбойников, обнародовали распоряжения высшей власти и сеймовые постановления, приводили их в исполнение, собирали крайские съезды для обсуждения местных нужд и потребностей, судили местных обывателей разного звания по некоторым уголовным делам. Со вступлением на чешский престол королей Габсбургской династии в каждый край стало назначаться два гейтмана, один из панского сословия, а другой — из рыцарскаго. Во вторую половину XV в., в эпоху развития крайского самоуправления, на съездах крайских избиралось несколько советников в помощь гейтманам при отправлении их военно-полицейских функций; для помощи на суде назначались «добрые люди», или так называемые поправцы. Как ни широка была деятельность крайских гейтманов, но она была неизмеримо уже деятельности их предшественников, в особенности каштелянов или бургграфов. Дело в том, что в XIII и XIV столетиях от местных правителей отошло множество судебных и административных дел вследствие развития землевладельческих привилегий и наряду с ними общинного самоуправления по немецкому праву. Церковные учреждения, многие землевладельцы получили, как уже было сказано в своем месте, право суда над населением своих имений и изъятия этого населения от многих государственных повинностей в свою пользу. С другой стороны, много городских и сельских общин, основанных немцами, а также коренных чешских получили в то время широкое самоуправление по немецким образцам. Все это должно было отвлечь от агентов центральной власти в областях множество дел.
Организация чешского общества; паны и владыки. Описанный политический строй Чешского королевства зиждился на той организации чешского общества, которая сложилась в течение XIV и XV веков.
В это время совершилось распадение военнослужилого класса, или шляхты, на два сословия — панское и владыцкое, или рыцарское. В XIII столетии всякий владыка, получивший высшую должность или приобретший крупное именье, считался паном. Но уже со времен короля Яна родовитые
184


паны стали смотреть на таких панов как на выскочек, втершихся в их среду, и стали претендовать на признание за ними права давать свое согласие на принятие таковых лиц в свою среду, «на повышение до панского звания». При Вацлаве IV паны смотрели на владык как на шляхтичей низшей породы, с которыми они, паны, не обязаны, например, драться на дуэли; королевская рада стала радою панскою, и король только с ее дозволения мог возвышать владыку до панского сословия, с ее только согласия мог замещать высшие должности, и притом опять-таки все лицами панского сословия. Владыки протестовали против этого и домогались, чтобы им принадлежали права одинаковые с панами, но безуспешно. После Гуситских войн владыки возобновили свои притязания, но уже не в качестве известной общественной группы, которая борется против сословного разделения, а в качестве известного наследственного сословия, которое желает добиться равного положения с панским сословием. Таким образом, разделение шляхты, обособление панского сословия от владыцкого, в XV в. стало уже совершившимся фактом. В начале XVI в. паны поспешили обеспечить юридически создавшееся положение вещей. В 1501 г. панская курия чешского сейма постановила не принимать впредь в сословие панов людей, которые не могут вывести свое владыцкое происхождение до четвертого колена. Король Владислав подтвердил это определение в 1502 г. и, кроме того, стародавний обычай, в силу которого никто не смеет пользоваться панским званием и сопряженными с ним правами, кого не приняли в панство король и паны из древних родов. Вместе с тем король установил, что никакой граф не может возвышаться над панами своим графством, но должен занимать среди них место по старшинству лет, если притом же он древнего рода. Позже, уже при Габсбургах, подобное же постановление было издано и относительно князей.
Итак, панское сословие консолидировалось, замкнулось в себе, обособившись от сословия владыцкого, или рыцарского. Последнее в свою очередь обособилось от других классов общества и до известной степени замкнулось. Доступ в это сословие был затруднен. Установилось правило, что король может пожаловать только знаки рыцарского достоинства — герб, а пользование сословными правами возможно только после принятия нового рыцаря в среду владыцкого, или рыцарского, сословия на сейме. С течением времени установились и по этой части известные ограничения. В 1497 г. король Владислав соизволил на то, что лицо, которому пожалован рыцарский герб, не может покупать для себя шляхетских имений, записанных в земских досках, право это принадлежит только его совершеннолетним наследникам. В 1500 г. тот же король внес в земский устав статью, гласящую, что король дает герб кому хочет, но только внук одаренного становится благородным владыкою, сам же одаренный и дети его слывут только почтенными паношами.


Мещанство и его права. Разделение, происшедшее в среде шляхты, в политическом строе Чехии отразилось образованием двух курий чешского сейма — панской и рыцарской. Обе эти курия, независимо от взаимного соперничества, довольно дружно действовали в вопросах, затрагивавших их общие интересы и отношения к другим сословиям. Так, при Ягеллонах паны и шляхта, как уже сказано выше, сообща стремились ограничить политические права мещанского сословия. Надо сказать, что чешское мещанство, игравшее видную роль в Гуситском движении, извлекло из него для себя крупные политические выгоды. Короли, желая иметь умеренное мещанство на своей стороне, делали для него одну уступку за другою. В XV в. все королевские места получили право избирать ритаров (ранее они назначались королем), главных судей места; затем места откупились от разных королевских сборов, так что король должен был довольствоваться только добровольными субсидиями с их стороны, ассигнуемыми на сеймах. Мещане приобрели множество недвижимых имений в стране, разбогатели и стали оказывать большое влияние на внутреннюю политическую жизнь государства. Особенно выдавалось в этом отношении Пражское место. В 1435 г. Сигиз- мунд соизволил на то, чтобы подкоморий наивысший был впредь из пражских мещан — утраквистов. Таким образом, Пражское место стало иметь своего представителя в земской раде и через этого же представителя господствовать и над другими местами (подкоморий был главным судьею и администратором королевских мест). Чешское мещанство, следовательно, консолидировалось, объединилось и получило веский голос в государственном совете королевства. Паны и владыки выступили против новых мещанских вольностей. По их настоянию король Владислав в 1497 г. отнял подкоморство у пражских мещан и присудил его рыцарскому сословию. Затем ограничена была юрисдикция местских судов: мещане по делам о свободных имениях, о беглых людях, о долгах по записям с пенями, отчасти по делам об оскорблении чести, по уголовным деяниям, совершенным вне местской территории, обязаны были отвечать перед земскими судами. Мещане должны были отказаться от исключительного права на продажу съестных товаров в местах. Паны и рыцари стремились лишить мещан и права приобретать свободную земельную собственность и участвовать на сеймах, но, как мы уже видели, не успели в этом. Мещанство оказалось такою крупною общественною силою, что нельзя было устранить его от участия в политической деятельности.
Социально-политическое унижение духовенства; рост крестьянской неволи. Иная судьба постигла все другие сословия, и прежде всего духовенство. До Гуситского движения духовенство владело огромными имениями, пользовалось всевозможными привилегиями и льготами по части подсудности, несения государственных повинностей и имело голос на чешских сеймах. После Гуситских войн духовенство лишилось большей части своих имений,
186


которые отошли к шляхте и мещанам, и вместе с тем утратило и свой голос на чешском сейме. Только епископ Моравии сохранил свое первенствующее место на местном сейме. Точно так же перестал быть крупною общественною силою и класс так называемых свободников, т.е. свободных землевладельцев- земледельцев. Часть их ушла в сословие шляхты, но большая часть попала в зависимое положение подданных королевских, панских, владыцких и даже мещанских. Уцелевшие свободники пользовались всеми гражданскими правами шляхты и подлежали судам земскому и коморному, но, как ничтожная общественная сила, не имели политических прав, не участвовали на сеймах. Здесь господствовали землевладельцы шляхетского звания — паны и владыки. Пользуясь своим политическим преобладанием, чешская шляхта на сеймах провела целый ряд мер, коими закрепляла юридически и усиливала зависимость своих подданных. Еще в 1462 г. земский суд пришел к заключению, что оброчный подданный человек не может вызывать своего пана на земский суд. При Владиславе этим решением суд руководствовался уже как законом. В 1474 г. на сейме было определено, что «дедичные люди», сбежавшие с «дедин», должны быть возвращаемы своим панам. В 1487 г. было запрещено подданным переходить с места на место без разрешения своих панов и установлены были большие штрафы за побеги с «дедин» и за передержку беглых крестьян. Десять лет спустя, в 1497 г., вышел закон, запрещающий крестьянским вдовам и дочерям выходить замуж за пределы имения без разрешения пана. В конце XV в. паны произвольно принуждали своих крестьян к новым работам, и современный юрист, кодификатор действовавшего чешского права, Корнелий Вшегрд замечает по этому поводу, что такого бесправия нет даже в Турции и других ногайских странах. Крестьяне бунтовали, и сеймовое законодательство грозило смертью каждому, кто будет противиться пану своему и пойман будет среди мятежников. В 1512 г. коморный суд нашел, что каждый крестьянин, платящий оброк, не может ничего из имущества своего подарить или отказать. Вскоре за тем судом было установлено, что пан может брать к себе своих подданных для своих надобностей за справедливое вознаграждение и т.д. Так все более и более ограничивались гражданские права чешского крестьянства, и чешское политическое общество все более и более отожествлялось с высшими классами. Вместе с тем ослаблялась и устойчивость Чешского государства, уменьшалась его сила и способность отстаивать свою самостоятельность и самобытность.
Чрезвычайно неблагоприятным обстоятельством в этом смысле было и то религиозное разномыслие, та церковная разруха, которые явились результатом Гуситского движения в Чехии.
Кризис утраквизма; успех лютеранских идей. Попытка создать единую реформированную церковь, которая обнимала бы весь чешский народ, не удалась. Семена, брошенные на чешскую почву Яном Гусом, как мы уже видели,
187


дали различные ростки. Последователи Гуса разошлись по самым основным вопросам вероучения и церковного устройства и вступили в ожесточенную борьбу между собою. Эта борьба прекратилась после поражения таборитов в 1452 г. Но религиозное разномыслие вместе с тем не исчезло. Большинство чехов старалось держаться принципов утраквизма, не разрывать окончательно связи с католическою церковью, с ее догматами и установлениями. Но это стремление парализовалось непримиримою политикою пап, которые ни за что не хотели санкционировать пражских компактатов, посвящать и признавать епископов, исповедующих причащение под обоими видами. Утраквизму вследствие этого угрожала опасность остаться без священства. Некоторое время утраквистам, как мы видели, удавалось добывать католических епископов, соглашавшихся исполнять обряды чашников, несмотря на папское запрещение. Но затем утраквизм остался без иерархической подпоры. Часть его исповедников соединилась с католиками, а другая часть жадно стала внимать голосам, раздававшимся из Германии, и примкнула к последователям Лютера. Самым ревностным апостолом новой реформы был жатецкий скорняк Матвей Пустынник, бичевавший пороки духовенства, увлекавший массы своею аскетическою жизнью, начитанностью в Библии и красноречием. Ему помогал много августинский монах, позже пророк анабаптистов Фома Мюнцер. Матвей вступил в непосредственные письменные сношения с Лютером, который обратился в 1622 г. с посланием к чинам чешского сейма, чтобы помнили о мученической смерти Г уса и Иеронима и избегали всякого единения с Римскою церковью. Воззвание это имело успех как в Праге, так и в других городах и не только среди чехов, но и среди немцев. Лютер прислал и ряд наставлений относительно богослужения, которые стали проводиться в жизнь. Но этот успех лютеранства вызвал реакцию со стороны утраквистов, которая привела к изгнанию Матвея Пустынника и других лютеран. Состояние Чешской церкви тем не менее продолжало оставаться хаотическим, неопределенным.
Разложение таборитства; чешские братья и их разделение. Одновременно с утраквизмом переживало внутренний кризис и таборитство, отделяя от себя разные секты, видоизменяясь в основах своего вероучения и организации. Во второй половине XV в. возродилась секта «николайков», которые признавали Священное Писание единственным источником веры, признавали сошествие на верующих Св. Духа и отвергали священство. Появились учения, отвергавшие божественность Иисуса Христа, не признававшие Св. Духа лицом Св. Троицы и т.д. Но больше всех нашел себе последователей Петр Хельчицкий, портной по профессии, самоучка, проповедовавший евангельскую любовь и братство людей, отрицавший войну, смертную казнь и присягу, заповедывавший своим ученикам не служить в войсках и на государственных должностях, избегать пьянства, игр, танцев
188


и дорогих одежд. Хельчицкий написал целый ряд книжек на эти темы, из которых некоторые были напечатаны. Все его учение проникнуто идеею деятельного, а не пассивного, созерцательного христианства: везде он отдает предпочтение добрым нравам перед догматами, ибо добрые нравы, а не догматы составляют сущность христианства. По основному вопросу гуситства о причащении Хельчицкий стоял на точке зрения Бернарда Клервоского, признавал наличие хлеба и вина вместе с телом и кровью Христа. Последователи Хельчицкого составили общину чешских братьев, которая сама себе избирала священников, а от рук некоего Стефана, старейшины австрийских вальденцев, бывшего прежде епископом католическим, получила даже епископа. Утраквисты заняли по отношению к чешским братьям враждебное положение, и все попытки к единению и соглашению между ними кончились полною неудачею. Но и среди самих чешских братьев недолго держалось единение и единомыслие. Пражский бакалавр Лука и Прокоп из Градца начали учить об оправдании верою, о первенстве веры над нравственностью, которая является только последствием веры. Происходил, таким образом, посев протестантизма и на таборитской почве. Но другие, как, например, брат Григорий из Вотиц, Амос из Водняк, защищали положение Хельчицкого, что не вера, а дела образуют истинного христианина. Образовались таким образом две партии, которые по имени их вождей стали называться проко- питами и амозитами. Попытки примирения, предпринимавшиеся на синодах 1490 и 1496 гг. не увенчались успехом, и чешские братья остались разделенными. Амозиты впоследствии прониклись учением Цвингли о причащении и, как крайняя секта, подверглись преследованиям; многие окончили жизнь в тюрьмах и на кострах. Что касается прокопитов, то в начале XVI в. у них было от 300 до 400 общин, заключавших в себе от 70 до 100 тыс. человек обоего пола. Прокопиты принимали учение о Св. Троице, об исхождении Св. Духа от Отца и Сына, признавали семь таинств, почитали Божию Матерь и святых, не прибегая, однако, к их заступничеству, соблюдали посты. Совет из тринадцати членов, в том числе трех старейшин (сеньоров), управлял церковною общиною. Старший из старейшин — ординатор — экзаменовал кандидатов на священство. Священник учил детей и взрослых, исповедовал, причащал, исключал грешников из общины или отказывал в причастии. Богослужение отличалось простотою. Перед причащением священник говорил проповедь, читал и толковал очередное Евангелие, затем произносил коленопреклоненную молитву, старался пробудить в присутствующих к причащению сокрушение в своих грехах, читал канон и Символ веры, а затем причащал под обоими видами. Богослужение заканчивалось благодарственною молитвою. Священник до посвящения мог вступать в брак, содержать себя должен был трудами своих рук. Посвящение в сан совершалось старейшиною в присутствии народа путем возложения руки на голову
189


посвященного. Помощником священника являлся диакон, который имел право проповедовать и учить с кафедры, крестить, но не мог совершать других таинств. Христианской любви, кротости, смирению и воздержанию было дано много места в их вероучении, которое стремилось устроить жизнь их общин наподобие древних христианских. Ввиду того что прокопиты чужды были еретических крайностей, папа Александр VI попытался завязать с ними сношения и уговорить их отступиться от некоторых своих положений. Но прения о вере не привели к возвращению чешских братьев в лоно католической церкви. Чехия в первой четверти XVI в. оставалась разъединенною в своем вероучении и церковном устройстве.
Господствующее положение чешского языка как основа национального единения. Но если Гуситское движение не привело к созданию единой национальной церкви, то все же оно в значительной степени содействовало национально-культурному объединению Чехии. Гус и его последователи много потрудились над обработкою чешского литературного языка, и в XV в. этот язык занял господствующее положение и в проповеди, и в литературе, и в законодательстве, и в канцелярской практике, оттеснив средневековую латынь и неметчину. В объяснении третьей заповеди Г ус настаивал на том, чтобы князья, паны, владыки и мещане неусыпно пеклись о родном языке: если чех женится на немке, пусть дети его старательно обучаются чешскому языку и не двоят свою речь, ибо от такого раздвоения рождаются ненависть, вражда, ссоры. Его призыв нашел полное сочувствие. Особенно ревностным поборником чешского языка был упоминавшийся выше юрист Корнелий Вшегрд. В предисловий к переводу книг Иоанна Златоуста и Киприана Вшегрд доказывал, что чешский язык вовсе не так груб и беден, как думают некоторые, ибо нет таких книг греческих и латинских, которые нельзя было бы иметь в чешском переводе; что немецкий язык нисколько не выше, а даже ниже чешского языка, ибо часто пользуется чужими словами за недостатком собственных. Это чувство и сознание достоинства национального языка выражалось не только в теории, но и на практике — в появлении на чешском языке проповедей и богословских трактатов, лирических стихотворений, сатир и любовных песен, аллегорий, басен, драм, романов и повестей, как оригинальных, так и переводных, рифмованных хроник и т.д. Это духовное творчество нации, возбужденное постановкою великих вопросов веры и охватившее и другие сферы чувства и мысли, и заложило тот крепкий нравственный фундамент, на котором стало утверждаться существование чешской национальности, ее устойчивость в борьбе с враждебными ей стихиями и факторами.
Среди этих факторов первое место надо отвести немецкой католической династии Габсбургов, под власть которых Чехия попала в начале второй четверти XVI в.
190


XV. 	УТВЕРЖДЕНИЕ ВЛАДЫЧЕСТВА ГАБСБУРГОВ И РЕЛИГИОЗНОПОЛИТИЧЕСКАЯ БОРЬБА В ЧЕХИИ ДО НАЧАЛА ТРИДЦАТИЛЕТНЕЙ ВОЙНЫ
Избрание Фердинанда Австрийского и установление наследственности чешского престола. У погибшего при Могаче короля Людовика осталась только сестра Анна, бывшая замужем за эрцгерцогом Австрийским Фердинандом. При выдаче ее замуж в 1515 г. король Владислав заключил с императором Максимилианом договор, в силу которого Габсбурги признавались эвентуальными наследниками чешских Ягеллонов и обратно. Поэтому, когда погиб король Людовик, не оставив наследников, эрцгерцог Фердинанд обратился к чешскому сейму с предложением принять его в короли, так как супруга его Анна является наследницею чешской короны. Но чины сейма заявили, что княжна Анна уже выдана замуж, получила приданое и отдалена от наследства, а договор Владислава с Максимилианом был заключен без соизволения сейма и потому, согласно привилею Карла IV, недействителен. Чины шли дальше и доказывали, что права наследования принадлежат только дочери последнего короля, не выданной замуж или выданной с согласия чешских панов, но, так как король Людовик не оставил после себя прямых наследников, чехи свободно могли избрать короля согласно правам и привилегиям Чешского королевства. Заявление это имело, однако, чисто принципиальное значение и сделано было для охранения народных прав. Сейм в конце концов избрал в короли эрцгерцога Фердинанда, предложив ему ряд условий, а именно: принести присягу земским чинам на границе государства, соблюдать права и вольности земель короны св. Вацлава, заплатить долги королей Владислава и Людовика, выкупить заложенные королевские замки, обнародовать на чешском языке буллу Карла IV, особым актом признать, что чины чешские избрали его королем добровольно, а не в силу какой-либо обязанности. Фердинанд принял эти условия и 13 декабря 1626 г. выдал «маестат», в котором признавал, что он вступил на чешский престол по свободному избранию чешских сословий, обещал содействовать осуществлению вероисповедных компактатов
191


и подтвердить все земские привилегии.
Но тут уже обнаружилось, что чехи, избирая короля, имеющего опору и силу вне Чехии, соединяя свое государство персональною униею с другим государством, подвергают опасности свои вольности и привилегии. Фердинанд заявил, что после своей коронации он намерен подвергнуть на чешском сейме пересмотру некоторые статьи, наносящие ущерб его королевскому достоинству. Не дожидаясь коронации, он вынудил у чешских чинов согласие на коронование наследника престола при жизни короля, чем наносился удар только что провозглашенному принципу свободного избрания королей. Впоследствии, в 1546 г., воспользовавшись тем обстоятельством, что сгорели земские доски, в которых записан был вышеупомянутый «маестат», Фердинанд потребовал от сейма внесения взамен прежнего «маестата» нового «реверса», в котором признавалось, что корона чешская по смерти короля Людовика согласно грамоте Карла IV 1348 г. и короля Владислава 1510 г., а равно и в силу договора, заключенного с австрийским домом, стала наследством королевы Анны и что чины чешские приняли ее как свою государыню, а по ней свободно и добровольно избрали и приняли в короли ее супруга. Отсюда легко было сделать и дальнейший шаг: сейм 1647 г. определил, что в силу «реверса» королевство Чешское должно принадлежать наследникам королевского величества. Так покончено было с принципом вольной элекции королей, провозглашенным на сейме 1526 г. Факт этот имел огромное значение для последующего государственного развития Чехии, которое отныне пошло не в сторону развития народных прав и вольностей, а в сторону развития монархического абсолютизма, а затем в сторону уничтожения особности и самобытности Чешского государства. Из политической жизни Чешского государства исчезли моменты, когда с особою силою и очевидностью выступало верховенство народа, самостоятельность и самоопределение нации, исчезли случаи, дававшие
Фердинанд Австрийский в юности. Художник У. Скротс
192


возможность ставить государю условия, добиваться новых политических гарантий, прав и вольностей.
Враждебное отношение Фердинанда к чешским иноверцам. Наступление новой эры чешской истории дало себя скоро почувствовать во внутренней политике нового правительства. В 1528 г. Фердинанд запретил крайским гейтманам созывать крайские съезды и объявил, что право созыва — исключительная привилегия монарха. Так как созывал он очень редко, то и функции их — принятие мер по обеспечению общественной безопасности — перешли мало-помалу к крайским гейтманам, в свою очередь все более и более попадавшим в подчинение королю. Из существовавших в Чехии вероисповеданий Фердинанд признал только католицизм и утрак- визм, считая его только местным оттенком католицизма. Все другие вероисповедания были для него ересями, подлежавшими искоренению. Особенно враждебно настроен он был к анабаптизму. Зная это настроение, чешские братья (j^dnota) поспешили отмежеваться от анабаптистов и на синоде 1532 г. уничтожили повторение крещения, которое под влиянием анабаптистов стало внедряться в их практику, и постановили, чтобы это таинство раз и навсегда совершалось на младенцах. На время им удалось таким образом предотвратить грозившую им беду, но только на время. В 1537 г., находясь на синоде утраквистов в Праге, Фердинанд потребовал признания компак- татов. Но тут обнаружилось, что эти статьи потеряли свой смысл не только для чешских братьев, но и для большинства утраквистов, напоенных идеями Лютера, и других реформаторов. Большинство утраквистов отозвалось в том смысле, что не компактаты, а «слово Божие» должно руководствовать в делах веры; в таком же роде высказались и чешские братья. Ссорясь и препираясь друг с другом, утраквисты и братья стали выступать с прямыми порицаниями католического учения и обрядов. На сейме 1543 г. протестантская оппозиция потребовала от Фердинанда утверждения постановлений синода 1537 г., но король отклонил это требование. Отношения становились все более и более напряженными и разрешились открытым столкновением короля и земских чинов и «кровавым сеймом» 1547 г.
Вмешательство Фердинанда в борьбу с протестантами в Германии и противодействие чехов. В 1546 г. император Карл V уговорил брата своего Фердинанда принять участие в борьбе с шмалькаденскою «унией». Чехи, однако, всячески уклонялись от этой войны, направленной против протестантов. Сейм, созванный в Праге, изъявил согласие на мобилизацию войска только с оборонительными целями — «если бы турок или кто-либо иной вздумал причинить вред Чешскому королевству и напасть на него», и притом на срок до 12 ноября. Фердинанд воспользовался тем обстоятель¬
193


ством, что курфюрст Саксонский Иоанн занял монастырь в Дольнолуках в Нижних Лужицах (монастырь этот был заложен Иоганну Максимилианом I), и приказал чешскому войску двинуться против курфюрста. Но чехи лениво собирались на зов короля. Среди них ходили слухи, что Фердинанд намеревается не только искоренить евангеликов, но и уничтожить вековечные права королевства Чешского. Военачальники чешские ссылались на то, что сеймом определено было только защищать свое королевство, а не ходить за пределы отечества. Поэтому только небольшая часть чешского войска перешла границу и приняла участие в сражениях с войсками курфюрста (в Мейсене). По окончании похода Фердинанд решил наказать всех, кто не пошел воевать против курфюрста: некоторые были преданы смертной казни, другие брошены в тюрьмы; многие спаслись бегством. В начале 1647 г. Фердинанд разослал приказы всем военнообязанным явиться к 24 января к Литомержицам; город Прага получил приказание выставить 600 воинов. Сильное неудовольствие распространилось в среде чешских сословий. Пражане подали королю протест, в котором заявляли, что не видят повода для войны с курфюрстом, и называли поступок короля нарушением старинных прав и вольностей Чешского королевства. Паны и рыцари, съехавшиеся в Литомержицы, заявили, что без соизволения сейма поход против курфюрста не может состояться. Напрасно король доказывал, что он хочет воевать не с протестантами, а с курфюрстом, который посягает на лены королевства Чешского; напрасно указывал, что только исключительные обстоятельства не дозволяют ему собрать сейм, обещал выдать особый «реверс», гарантирующий в будущем сохранение прав и вольностей чешского народа: собравшиеся паны и рыцари отказались без соизволения всех трех чинов сейма не только идти в поход, но и принять самый «реверс». Обманутый в своих надеждах король уехал за помощью к Морицу Саксонскому.
Тем временем общественное возбуждение против короля все более и более усиливалось, подогреваемое сатирическими листками, высмеивавшими короля, и посланиями курфюрста Саксонского Иоганна. Некоторые паны и рыцари из лютеранской партии и из «общины» приехали в Прагу и заключили с мещанами союз для защиты страны от королевского самовластия. Не сносясь с королем, они постановили созвать сейм в Праге. Фердинанд, которого они уведомили о своем решении, со своей стороны назначил сейм, но не на середину поста, а позже, на 19 апреля, и строго предписал, чтобы не собиралось никаких областных сеймов и чтобы сословия съехались не ранее 19 апреля. Но чехи не послушались. Курфюрст Саксонский писал им, что Фердинанд вместе с братом своим Карлом V составили план по искоренению протестантизма и намереваются расправиться с панами и рыцарями, вошедшим в союз с мещанами. 19 марта собрался сейм в Праге,
194


на котором принято было 67 статей, содержащих жалобы на религиозные и гражданские притеснения. Статьи эти записаны были в земские доски. Но так как чины сейма не надеялись на исполнение своих просьб, то сейм единогласно определил собрать земское ополчение для защиты государства и народных прав. Во главе ополчения встал ревностный последователь ауг- сбурского исповедания Каспер Пфлуг, который должен был руководиться приказаниями комитета, избранного сословиями. На помощь чехам двинулся с своим войском курфюрст Саксонский и занял Иоахимов. Таким образом, надвигалась война чешского народа со своим королем.
«Кровавый сейм» 1547 г.; ограничение самоуправления городов. Но
прежде чем чехи сумели соединиться с войсками саксонского курфюрста, Фердинанд и Карл V наголову разбили курфюрста под Мюльграбеном (2 октября 1547 г.). Пыл чехов сразу остыл. Сейм сейчас же постановил распустить собравшееся ополчение и вступил в переговоры с королем, желая так или иначе ликвидировать происшедшее столкновение. Фердинанд, не давши определенного ответа, с испанскими и неаполитанскими войсками двинулся в Чехию и, остановившись в Литомержицах, разослал панам и рыцарям приказ явиться к 3 июня, обещая помилование всем, кто явится и откажется от союза. До 200 панов и рыцарей явились к королю и изъявили покорность. Вслед за тем король двинул часть войска к Праге. Пражане отправили послов к Фердинанду, но он их не принял. Овладев Малой стороною Праги, Фердинанд приказал явиться на его суд всем выдающимся горожанам, числом до 600 человек. Мещане сдались на милость короля. Король помиловал их, но на тяжких условиях; они должны были отречься от всех прежних постановлений, выдать все свои привилегии и переписку с курфюрстом, все оружие и запасы, уступить все общинные земли и доходы и платить с каждой бочки пива по белому грошу. Затем король привлек к суду и других горожан, а также панов и рыцарей, которых считал главными виновниками мятежного движения. Явившиеся, особенно члены Братской общины, подверглись денежным штрафам или конфискации имущества; неявившиеся, как, например, Каспер Пфлуг, объявлены были лишенными чести. На сейме, собравшемся в августе 1547 г., Фердинанд пошел еще дальше. Назначенный им вопреки земскому уложению чрезвычайный суд приговорил к смерти двух рыцарей и двух горожан, и приговор этот тут же был приведен в исполнение, почему и сейм прозван «кровавым». На другой день после казни король потребовал, чтобы паны и шляхта отреклись от всех статей, принятых на сейме в отсутствие короля. Исполняя это требование, паны посияли с документов свои печати и приказали вычеркнуть из земских досок все упомянутые статьи. Сословия вынуждены были вновь подтвердить наследственность королевской власти и право
195


короля еще при жизни своей короновать преемника. Тяжесть экзекуции обрушилась в особенности на места. За исключением четырех мест — Праги, Пильзна, Будейовиц и Усти над Лабою — все остальные потеряли свой голос на сейме. Места должны были заплатить большие денежные штрафы, представить свои привилегии для пересмотра королю, который исключил из них все, что имело оттенок самоуправления и политической свободы. В Праге установлен был вместо выборного головы королевский гейтман, а в других городах королевские рихтары, которые должны были присутствовать на всех заседаниях общины и без ведома которых не могло состояться ни одно собрание, приниматься ни одно решение. Они должны были наблюдать за сохранением верности и послушания королю, за приведением в исполнение судебных решений и за правильным поступлением королевских доходов. Чтобы еще более ограничить самостоятельность городов, Фердинанд в следующем, 1348 г. учредил особый апелляционный суд в Пражском замке (rada nad appellacemi на hrade prazskem), к которому впредь должны были направляться апелляции от всех дебетских судов чешской короны (а не в Прагу и Литомержицы, как было раньше). Чтобы предотвратить возможность повторения событий 1546 и 1547 гг., Фердинанд объявил, чтобы на будущее время всякие сеймы, съезды и собрания общин происходили только с ведома короля. Все это в общей сложности чрезвычайно усиливало королевскую власть.
Гонения на чешских братьев и их эмиграция. Итак, ближайшим последствием общественного движения 1546—1547 гг. было политическое поражение чешского мещанства, утрата им в значительной мере того значения, которое оно приобрело было в XV в., в эпоху Гуситского движения. Факт этот стоял в связи именно с тем обстоятельством, что как старое, крайнее гуситство, так и новые, протестантские конфессии нашли себе распространение преимущественно в мещанстве. Поэтому одновременно с вышеупомянутыми распоряжениями Фердинанд принял ряд мер против ересей. 2 октября 1547 г. он подтвердил вновь указ короля Владислава против пикардов. Под этим именем подразумевались чешские братья. Указ был вызван наветами утраквистов, которые донесли королю, что будто бы братья вошли в союз с курфюрстом Бранденбургским и готовят мятеж против короля. Напрасны были оправдания братьев, напрасны были мольбы о пощаде. Их выгоняли из жилищ, бросали в тюрьмы и пытками вынуждали ложные сознания, закрывали их общины, отбирали чаши и общинные деньги. Братский епископ Ян Аугуста был заключен в тюрьму и подвергался там пыткам. В начале 1548 г. пришло предписание, чтобы все члены братской общины (jednoty), которые не пожелают присоединиться ни к католикам, ни к утраквистам, в течение шести недель выселились из Чехии. Целые толпы
196


братьев потянулись из родной земли на чужбину. Часть их устроилась на жительство в Великой Польше, в имениях пана Гурки, часть переселилась в Пруссию и слилась здесь с лютеранами. Большая часть, впрочем, осталась на родине, притаилась в ожидании лучших времен. Преследование чешских братьев, впрочем, скоро приостановилось отчасти потому, что братья нашли некоторое заступничество у наследника престола Максимилиана, в 1649 г. избранного чешским королем, отчасти потому, что с изданием так называемого interim’а на Аугсбургском сейме 1548 г. вообще установилось религиозное перемирие.
Безуспешные попытки к воссоединению утраквистов с католиками.
Этим перемирием Фердинанд захотел воспользоваться для того, чтобы соединить утраквистов с Римскою церковью. Папский нунций Проспер a Santa Croce предложил свое посредничество и написал двенадцать статей, которые должны были принять утраквисты. Здесь требовались: отмена причащения младенцев, поминовения Яна Г уса, частого причащения после одной только исповеди и принятие формулы, по которой как в хлебе, так и в вине содержатся нераздельно тело и кровь Христа. Но Фердинанд не представлял себе ясно действительного положения вещей. Утраквизм, как он определился в XV в., в половине XVI в. существовал только по имени. Люди, слывшие под именем подобоев, на самом деле были в большинстве случаев лютеранами. В церквах пражских не было изображений Богоматери и святых, не выставлялось дароносицы, не совершалось больше никаких процессий, кропления святою водою и т.д. Духовенство утраквистов постоянно сносилось с Лейпцигом и Виттенбергом и оттуда получало ординации на принятие сана пастора. Большая часть мест в консистории утраквистов принадлежала лютеранам. Вследствие этого призыв короля к единению с Римскою церковью не находил отклика у утраквистов. Тогда Фердинанд стал искать себе помощников в деле борьбы с протестантизмом. В 1556 г. он вызвал иезуитов и отдал им коллегию Св. Климента. В 1561 г. он добился для себя права замещения Пражской архиепископской кафедры и назначил архиепископом Антонина Бруса из Могельницы, который посвящен был в планы короля и должен был ставить в священники истинных, а не мнимых утраквистов. В следующем, 1562 г. он хлопотал перед Тридентским собором о том, чтобы чехам разрешено было причащаться под обоими видами и иметь женатых священников. Папа Пий IV согласился на первое и отверг второе. Чехия достигла наконец того, чего так усердно добивался Юрий Подебрадский, но достигла слишком поздно, уже в то время, когда ее религиозные идеалы переместились в другом направлении. Смерть Фердинанда, последовавшая 25 июня 1564 г., положила конец дальнейшим мероприятиям его в борьбе с протестантизмом.
197


Максимилиан II. Художник Н. Нефштель
Положение чешских протестантов при Максимилиане II; чешская конфессия 1575 г. Когда на чешский престол вступил старший сын Фердинанда Максимилиан II, дотоле известный своею веротерпимостью, чешские протестанты приободрились. Братья поспешили прислать ему свое исповедание веры, которое должна была рассмотреть консистория утраквистов, и сборник богослужебных гимнов на немецком языке. Среди них пробудилось стремление к унии с лютеранами. На сейме, собравшемся в 1567 г. по случаю войны с турками, лютеране добились согласия короля на отмену неудобных для них компактатов и на исключение их из земских привилегий. Провозглашена была терпимость ко всем христианским вероучениям, опирающимся на Священное Писании. Максимилиан не оправдал, однако, возлагавшихся на него надежд. Уже в следующем, 1668 г. он издал мандат против братьев и приказал закрывать их общины в Чехии. Неблагосклонно отнесся он и к лютеранам, которые подали ему на сейме 1571 г. петицию об утверждении особой консистории для аугсбургского вероисповедания. Король ответил на это смещением администратора консистории и назначением на его место строгого утраквиста. Недовольные этим, евангелики стали угрожать отказом в признании королевича Рудольфа наследником престола. Максимилиан устно обещал исполнить все требования евангеликов, но не особенно все- таки торопился с исполнением этого обещания. Мало того, посыпались мандаты против евангелической консистории, браков священников, совершения в церквах протестантсткой литургии и молитвенных собраний общины. Гонения сблизили лютеран и братьев. Они выработали общее «чешское исповедание веры» (confesse ceska) в 25 статьях, присоединили к нему проект церковного управления из 11 статей, предусматривавший самостоятельную консисторию с администратором во главе и особых дефензоров-попечителей, и предложили все это королю на утверждение на сейме 1575 г., собравшемся для коронации Рудольфа. Максимилиан устно разрешил панам и рыцарям лютеранского вероисповедания иметь свою
198


консисторию и дефензоров, «у которых лютеранские священники находили бы защиту, если бы кто-нибудь вздумал обижать их». Но мещане должны были оставаться в ведении прежней, не чисто протестантской консистории, а чешские братья под действием законов королей Владислава и Фердинанда. В следующем, 1576 г. Максимилиан умер, не разрешив, таким образом, церковного вопроса в Чехии.
Рудольф II, его личность и отношение к протестантам. На престол Чехии, Венгрии и Австрии вступил старший сын Максимилиана Рудольф. Детство и юность он провел при дворе дяди своего Филиппа Испанского, который, обманувшись в собственном сыне Доне Карлосе, намеревался объявить Рудольфа своим наследником. В мрачной атмосфере Мадрида, Эскуриала и Аранхуэза впечатлительный от природы королевич стал меланхоликом, погруженным в тихое созерцание. Он избегал всяких перемен, нарушающих его покой. Постоянным местопребыванием его стала Прага. Здесь, окруженный книгами, ретортами и редкими произведениями древнего искусства, он занимался математикою, астрономиею, химиею, алхимиею, гравированием и тому подобными искусствами. Любимыми его собеседниками были Тихо Браге и Кеплер. Он собирал редкие иконы, резные изделия, медали, бронзы, чаши, потиры, книги и рукописи. Прага в его время была наполнена живописцами, преимущественно испанцами и итальянцами; отовсюду съезжались сюда антиквары с своими коллекциями. Будучи сам по убеждению ревностным католиком, он не преследовал активно протестантов, но, с другой стороны, не давал им и никаких уступок, не исполнил, например, их просьбу распространить чешскую конфессию 1575 г. на города, несколько раз (в 1584,1602 и 1603 гг.) подтверждал мандат против пикардов, не препятствовал католическим панам отбирать у протестантов церкви и передавать их католикам. Протестанты добились от него существенных уступок лишь только тогда, когда ему стала угрожать опасность детронизации и он стал нуждаться в поддержке со стороны чешских сословий.
Столкновение Рудольфа с братом Матвеем. С течением времени поведение короля стало все более и более обнаруживать признаки психического расстройства. Целые дни Рудольф проводил в лаборатории: приготовлял эссенции, топил золото, стремясь получить философский камень, шлифовал минералы, без гороскопа не начинал никакого дела. Пораженный гибелью Генриха III, короля французского, Рудольф почему-то проникся убеждением, что и он погибнет от руки монаха, представлял себя окруженным чарами и взывал о помощи к сатане. В припадках безумия он топтал и разбивал все, что ни попадалось ему под руку, а один раз даже пытался перерезать себе горло куском стекла; по ночам вскакивал с постели и, вооружившись рапирою,
199


сражался с привидениями. Брат Рудольфа Матвей поспешил приехать в Прагу в надежде склонить Рудольфа к передаче ему управления и к назначению его преемником на чешском престоле. Но Рудольф уперся и назначил себе преемником Леопольда, брата эрцгерцога Штирийского. В конце концов дело дошло до открытого междоусобия. Матвей вошел в сношения с венгерскими сословиями, недовольными самовластием Рудольфа, и 1 февраля 1608 г. в Пре- сбурге заключил с ними конфедерацию против Рудольфа. К этой конфедерации в апреле пристали моравские сословия; готовились примкнуть к ней и чехи, для которых Матвей назначил сейм в Часла- ве. Тогда Рудольф вызвал в Чехию баварские войска под начальством Тилли и, сосредоточив их около Праги, запретил чинам съезжаться на сейм в Чаславе и вызвал их на май в Прагу. Чтобы обезоружить Матвея, Рудольф признал его своим наследником и склонил к тому же и чехов, после чего чешские войска соединились с императорскими. Матвей вынужден был вступить в переговоры: Рудольф согласился уступить Матвею еще при жизни своей Венгрию, обе Австрии и Моравию, а чешские сословия признали Матвея будущим королем Чехии.
Рудольф II.
Неизвестный художник
Восстание чехов; грамота величества 1609 г. о веротерпимости. Еще
до заключения этого договора чешские сословия хотели воспользоваться затруднительным положением Рудольфа, чтобы вынудить у него «грамоту величества» относительно веротерпимости и разных политических прав. Рудольф подтвердил статьи, содержащие политические права, но подтверждение статей религиозных отложил до следующего сейма. На этом сейме, собравшемся в январе 1609 г., он не только не удовлетворил просьбы чинов о признании «чешского исповедания» и о передаче протестантам консистории и университета, но опять подтвердил мандат против пикардов, объяснив при этом, что только утраквисты, опирающиеся на базельские компактаты, могут надеяться на терпимость. В апреле сейм был распущен. Но сословия сами назначили съезд на 4 мая, собрались в большем количестве, обратились
200


за поддержкою к некоторым немецким князьям и, в конце концов, принудили Рудольфа собрать новый сейм в Праге на 25 мая. Когда Рудольф и на этот раз отказался подписать желанную «грамоту величества», сословия постановили начать вооруженное сопротивление; стали собирать войска и учредили из своей среды временное правительство в составе тридцати директоров. Рудольф вынужден был уступить, и 9 июля 1609 г. подписал грамоту (Majestatsbrief), коею подтвердил чешским панам, рыцарству, мещанам и крестьянам «чешскую конфессию» 1575 г. Чешские протестанты получили право свободно исповедовать свою веру и отправлять публичное богослужение, держать церкви, которые у них были, и сооружать новые, учреждать школы, получили в свое ведение университет. Им предоставлено было для церковного управления и защиты своих прав учредить тридцать дефензоров из всех сословий. После того чешские братья, утраквисты лютеранского оттенка и лютеране заключили между собою соглашение относительно исповедания веры и духовного управления и договор с католиками о взаимной терпимости.
Отречение Рудольфа. Итак, продолжительные и напряженные усилия чехов добиться веротерпимости и религиозного мира, казалось бы, увенчались успехом. На деле оказалось, однако, что заключен был не мир, а кратковременное перемирие. Борьба возобновилась в связи с междоусобием в Габсбургском доме. Католические князья Габсбургского дома пытались помирить Рудольфа и Матвея. В мае 1610 г. состоялся в Праге съезд католических князей Габсбургского дома и других, на котором выяснены были опасности, угрожающие империи от раздора в Габсбургском доме, и состоялось примирение: Матвей признал Рудольфа своим сюзереном и принес ему извинение, обе стороны обязались распустить войска. Матвей исполнил обязательство, но Рудольф, отговариваясь тем, что у него нет денег для расплаты с солдатами, перевел их из Баварии в Чехию. Солдаты вступили в Чехию, словно в неприятельскую землю, подвергая все грабежу и разорению; они подступили к Праге и овладели Малою стороною. Все это вызвало в населении сильное возбуждение против католиков, которых обвиняли в сообщничестве с неприятелем: чернь бросилась на католические церкви и монастыри и подвергла их разграблению и разорению. Чешские сословия взялись за оружие и послали просить помощи у Матвея, который и прибыл с 8 тыс. конницы. Рудольф должен был созвать сейм в Праге (12 апреля 1611 г.), на котором отказался от чешской короны в пользу Матвея. В следующем году он умер.
Нарушение «грамоты величества» при короле Матвее. Чешские сословии стремились использовать момент для того, чтобы обеспечить себя на будущее время. Перед коронациею Матвея они предъявили ему требо¬
201


вание, чтобы за ними признано было право созывать съезды без разрешения короля, собирать войска для своей защиты, заключать союзы не только с землями чешской короны, но и с прочими землями Матвея и чтобы возобновлены были дружеские отношения с дворами Саксонским, Пфалыдским и Бранденбургским, т.е. с главными протестантскими князьями Германии. Сословия ошиблись в своих расчетах: Матвей отложил рассмотрение их требований до ближайшего генерального сейма земель чешской короны и под разными предлогами уклонялся от исполнения своих обещаний относительно этого. Соперничая с Рудольфом и опираясь в борьбе с ним на чешских протестантов, Матвей, как истый Габсбург, оставался правоверным католиком и вовсе не был расположен поступаться своею властью в пользу чешских протестантов. Когда же наконец на сейме 1616 г. дело дошло до рассмотрения вышеуказанных требований, сословия охладели к ним ввиду разных затруднений, связанных с проведением их в жизнь. Единственным приобретением их на этом сейме было постановление, в силу которого гражданскими правами в Чехии могут пользоваться только природные чехи и те иностранцы, которые владеют чешским языком.
Не удалось чехам упрочить и религиозный мир. Архиепископ Пражский Ян Логелий и другие католические церковные власти стали на ту точку зрения, что «грамота величества» имеет силу только для королевских доменов и не действительна для церковных имений, мест и сел. Вследствие этого архиепископ приказал закрыть протестантский собор в Гробе, запретил хоронить протестантов в церквах и на кладбищах; магистрат в Крумлове повыгнал иноверцев из места; в Браунове местный аббат прекратил начатую протестантами постройку храма. На представление дефензоров королевская канцелярия отвечала толкованием «грамоты величества», сходным с пониманием церковных властей. Сам король явно начинал брать сторону католиков. Между прочим, он поручил бурмистру Старого Пражского места пересмотреть фундации всех пражских церквей с целью заставить их в точности исполнять волю жертвователей. Это распоряжение было прямо направлено против протестантов, которые пожертвования на помин души обратили на содержание школ. Весною 1616 г. король подтвердил, что протестантские подданные церковных имений не имеют права строить церкви, король же, как и всякий пан, может назначать в свои имения священников, посвященных епископами. Самые мрачные перспективы стали угрожать протестантам после того, как бездетный Матвей на сейме 1617 г. провел в наследники Фердинанда Штирийского, уже прославившегося гонениями на протестантов, и 29 июня короновал его как будущего короля Чехии. Протестанты решили защищаться. С этою целью они съехались в Праге в марте 1618 г. под предводительством графа Матвея Турна и выработали жалобу для подачи императору. Ответ получился неудовлетворительный.
202


Протестанты приписали составление этого ответа членам наместничества, которое заступало короля по случаю его отсутствия, в частности наивысшему маршалку и бургграфу Карлштейнскому Ярославу Воржите из Мартиниц и наивысшему судье Вильгельму Славате. Во время горячего объяснения правительства с протестантскою депутациею в замке протестанты по предварительному уговору между собою выбросили из окна в ров Ярослава из Мартиниц, Славату и секретаря наместничества Филиппа Фабрициуса. Случайно все они остались живы и бежали из Праги. Происшествие это положило начало вооруженной борьбе, которая привела к самым тяжким последствиям для чешского народа и государства.
Возмущение в Чехии. Возмутившиеся протестанты, отставив всех ненадежных должностных лиц, арестовав подозрительных и приведя к присяге на верность коменданта Праги, разослали по стране приказы быть всем готовыми на защиту отечества. Начальным вождем над войсками назначен был граф Турн. В Праге учреждено было временное правительство из тридцати директоров под председательством Вацлава Вильгельма из Роупова. Для успокоения католической партии и императорского двора протестанты составили краткую апологию своих действий, в которой заявляли, что директория выступает на защиту короля и прав страны, что Славата и Мартиницкий понесли заслуженную кару за нарушение этих прав. Эту апологию они послали императору, курфюрстам, чинам австрийским, моравским, силезским и лужицким. Сейм, собравшийся в конце июня 1618г., определил налог для обороны государства и строгое наказание для тех, кто будет уклоняться от платежа его. Декретом от 1 июля директоры изгнали иезуитов из Чехии; изгнаны были также архиепископ Ян Логелиус и броуновский аббат.
Мятеж все более и более разгорался. Он находил сочувствие у мораван, силезцев и лужичан. Император Матвей, пытавшийся сначала ликвидировать его мирным путем, рассылкою манифестов и переговорами с восставшими, в конце концов по настоянию брата своего Фердинанда двинул в Чехию войска под начальством Генриха Дампьера и Карла Бюкуа для подавления мятежа силою оружия. Тогда сейм, собравшийся в Праге, вошел в переговоры с Фридрихом Пфальцским, Карлом-Эммануилом Савойским и протестантскою униею. Результатом было прибытие вспомогательного войска под начальством графа Мансфельда и поражения, нанесенные императорским войскам Турном и Мансфельдом. После этого Матвей согласился начать мирные переговоры. Но раньше, чем они начались, он скоропостижно умер в Вене (20 марта 1619 г.). Все эти события были прологом к великой трагедии, разыгравшейся на сцене чешской истории в царствование двух преемников Матвея — Фердинанда II и Фердинанда III.
203


XVI. 	РАЗГРОМ ЧЕХИИ В ТРИДЦАТИЛЕТНЮЮ ВОЙНУ И ЕЕ ВНУТРЕННИЙ УПАДОК В XVII И ПЕРВОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII В.
Состояние Чехии под владычеством Габсбургов в начале XVII в.
Установление власти немецкой Габсбургской династии, соединявшей в своих руках кроме Чехии Австрию, Венгрию и много других земель, несомненно, поставило страну в условия, не благоприятные для развития ее государственной самостоятельности и национальной культуры. Это стало обнаруживаться уже в XVI в. Но при всем том жизнь чешского народа не выходила еще из того самого русла, которое она проложила в XIV и XV вв., в эпоху национального расцвета. И под скипетром Габсбургов Чехия продолжала в XVI в. оставаться самостоятельным государством, соединенным с другими землями Габсбургского дома только династическою, даже не личною униею (Габсбурги делили между собою свои владения). Тот самый король, который нанес Чехии столько чувствительных ударов, — Фердинанд I на Аугсбургском сейме 1648 г. отверг предложение немецких князей, желавших включить Чехию в военно-финансовую организацию империи и требовавших, чтобы чешские земли платили имперскую дань. В Чехии еще живы были, не подавлены те общественные силы, которые стояли на страже чешской государственной и народной самобытности. Правда, одной из этих сил — мещанству, как мы видели, нанесен был при Фердинанде I серьезный удар. Но при всем том сословие не было сломлено окончательно, во второй половине XVI и начале XVII в. успело в значительной степени оправиться и восстановить свое прежнее положение. Внук Фердинанда Рудольф II расширил городское самоуправление; расширено было и участие мещан в сеймах, так что в конце концов 22 королевских места имели своих представителей на сейме. Дворянство так же, как и мещанство, понесло личные и политические утраты от Фердинанда I, но с течением времени успело не только восстановить, но и возвысить свое положение в государстве. Наглядным выражением этого служит расширение прав чешского сейма, на котором дворянству принадлежала руководящая роль. Фердинанд I ввел
204


было в практику сеймов обсуждение только королевских пропозиций и, как только заканчивалось это обсуждение, закрывал сейм. Сословия домогались, чтобы обсуждались и земские нужды, и в конце концов, в 1610г., добились от Рудольфа II соизволения на то, чтобы на каждом сейме по рассмотрении королевских пропозиций принимались на уважение и заключение земские «артикулы» и чтобы никакое постановление сейма ранее окончания обсуждения земских «артикулов» не заносилось в земские доски, т.е. не имело силы закона. Нет сомнения, что таким путем чешский сейм мог эволюционировать в направлении современного парламентаризма, если бы естественное развитие государственного строя Чехии не было нарушено разразившейся над ней в Тридцатилетнюю войну катастрофою.
До этой катастрофы крепок был еще и тот фундамент, на котором зиждился национальный строй Чехии, ее национальные порядки и учреждения, ее национальная культура. Чешское крестьянство и мелкое мещанство, содержавшее короля и его двор, панов, рыцарей и духовенство, заключало в себе более 2 млн душ. Чешские крестьяне, хотя и потеряли право оставлять свои земельные участки и менять место своего жительства, при всем том владели своею землею наследственно, имели право продавать продукты своего хозяйства, иметь движимое имущество, судились как по гражданским, так и по уголовным делам у своих судей и присяжных (sudi, consele), назначаемых ежегодно правительством, выбирали «церковников» (kostelnici), которые смотрели за церковною утварью, доходами и расходами и т.д. В 1606 г. насчитывалось крестьян-владельцев земельных участков: в королевских имениях — 14 376, в папских — 67 125, в рыцарских — 54 413, в церковных — 7339; кроме того, мещан-землевладельцев королевских — 6326, муниципальных, не королевских, — 2282. Дворянство чешское в 1606 г. насчитывало 254 знатных рода и 1128 рыцарских.
Чешский язык был господствующим в суде, администрации, в преподавании, в литературе и в частной жизни. Для потребностей суда и администрации в XVI в. продолжали составляться и обрабатываться на чешском языке разные юридические сборники. Из них заслуживают внимания: Дроновская книга, сборник обычаев, приговоров, позвов и конституций земли Моравской, составленный Цтибором Дрновским и служащий дополнением к «Книге Товачевской»; «Законы местские» (Prava mestska), сборник действовавшего городского права, составленный профессором Пражского университета, затем бурмистром Старого места Врицким из Злицка; «Законы городские Чешского королевства», изданные в 1579 г. писарем Старого места Кольдином, Монетный устав (Zrizeni о mincich) 1561 г. и др. В XVI в. в Чехии, как и в других странах Западной Европы, усиленно изучали древние языки и древних авторов как в школах, учрежденных протестантами, так и в коллегиях, основанных иезуитами. Но это изучение не
205


только не вредило, но способствовало развитию чешского литературного языка. Чешский язык заметно совершенствовался в переводах римских и греческих классиков благодаря составлению грамматик и словарей. Эпоха Возрождения наложила свой отпечаток на духовное творчество нации, особенно на художественное: чешская архитектура, живопись и скульптура усвоили стиль Возрождения. Но при всем том национальное чувство не заглушалось иноземною модою и иноземными влияниями. Чехи не теряли национального самоуважения, ценили свое родное прошлое и настоящее. XVI в. дал немало писателей, излагавших достопамятные события своего отечества в прошлом и настоящем и деяния славных мужей Чехии. И в общую сокровищницу знания чехи стали делать крупные вклады. Достаточно указать, например, на Адама Залузянского, открьюшего двуполость растений и опередившего в этом отношении Линнея. Но всему этому самобытному развитию чешского национального гения нанесен был страшный удар погромом, который потерпела Чехия в Тридцатилетнюю войну, и торжеством немецко-католического габсбургского деспотизма.
Избрание Фридриха Пфалыдского королем Чехии и коалиция против него. Императору Матвею должен был наследовать в Чешском королевстве брат его Фердинанд. Воспитанный иезуитами в строгом католическом благочестии и обрядности, государь этот не подавал никаких надежд чешским протестантам. Несмотря на то что особым «реверсом» он обещал соблюдать все вольности, дарованные чехам его предшественниками, чешские протестанты не поверили этому обещанию и, соединившись с единомышленниками из Моравии, Силезии и Лужиц, объявили Фердинанда лишенным престола и избрали на его место главу протестантской унии Фридриха Пфальцского (27 августа 1618 г.). Фридрих долгое время колебался, принимать или отклонить это избрание. Ближние ему люди, между прочим короли английский и французский, указывали ему на большие опасности, грозящие ему в Чехии. Польский король Сигизмунд III уговаривал директоров, членов временного чешского правительства, отказаться от избрания, навлекающего большие беды на Чехию. В конце концов, однако, Фридрих прибыл в Прагу и торжественно короновался чешскою короною в соборе Св. Витта (4 ноября). После этого он немедленно уехал на сейм протестантских князей в Германию. Принимая чешскую корону, Фридрих рассчитывал на помощь протестантской унии. Но оказалось, что он ошибся в своих расчетах. Как ревностный кальвинист, он не пользовался сочувствием лютеран, и против него на сейме велась усиленная агитация пасторами аугсбургского исповедания. Немецкие протестанты изъявили согласие только на то, чтобы защищать Пфальц, но отказались мешаться в чешскую войну. Курфюрст Саксонский объявил себя на стороне императора, короли шведский и датский
206


и курфюрст Бранденбургский не дали никаких положительных обещаний. Фридрих, таким образом, предоставлен был своим собственным силам. Но и эти силы он сумел только ослабить и уменьшить. Вернувшись с сейма в Прагу, король легкомысленно проводил время в пирах и увеселениях в то самое время, когда отовсюду собирались грозные тучи над Чехиею. Папа, Филипп III Испанский, великий герцог Тосканский Козьма II предложили Фердинанду денежную помощь, а испанский король отдал приказание своим войскам занять Пфальц. Готовились помогать императору Максимилиан Баварский, курфюрст Саксонский и польский король. Своих подданных Фридрих огорчил своею нетерпимостью. Находясь под влиянием фанатического кальвинистского проповедника Абрагама Скультета, король приказал удалить из собора Св. Витта все образа Мадонны и святых, все кресты и реликвии, снести алтарь. 24 декабря посреди собора поставили простой стол, на нем сосуды с вином и белый хлеб, разрезанный на куски. В день Рождества король с другими кальвинистами расселись вокруг стола и после пения псалмов и проповеди вкушали вино и хлеб. В январе 1620 г. таким же порядком ободрали иконы и украшения в иезуитской церкви и ввели в ней кальвинистское богослужение. Все эти действия раздражили не только католиков, но и умеренных протестантов, которые называли кальвинистов «лисами, опустошающими виноградник Господень», учение их «Кораном», а Скультета — «диким зверем». Своею церковною политикою Фридрих гасил национально-религиозное воодушевление чехов.
Белогорская битва и поражение чехов. Между тем со всех сторон пододвигались к Чехии вражеские силы. Максимилиан Баварский с войсками католической лиги под начальством Тилли вступил в Верхнюю Австрию, чтобы пресечь единение здешних протестантов с чехами; курфюрст Саксонский вторгся в Лужицы, а навербованные в Польше «лисовчики», остававшиеся не у дел после вытеснения их из Московского государства, через Моравию вступили в Нижнюю Австрию. Силы Фридриха, которые должны были дать им отпор, накоплялись медленно и туго. Король английский прислал ему 4000 солдат; голландцы — 500; седмиградский владетель Габор — 1000. Фридрих призвал к оружию все мужское население Праги до пятнадцатилетних мальчиков включительно. 8 ноября 1620 г. чешское войско потерпело полное поражение на Белой горе неподалеку от Праги. Фридрих поспешил удалиться из Праги, которая занята была войсками Фердинанда и Максимилиана Баварского. После сдачи Праги моравские сословия просили помилования, а сословия силезские заключили так называемый «аккорд», по которому они отказались от Чешской конфедерации и подчинились непосредственно императору. Для Чехии наступили дни печали и угнетения...
207


Расправа с мятежниками. Фердинанд назначил своим наместником в Чехию князя Карла Лихтенштейна и поручил ему произвести экзекуцию над мятежниками. Лихтенштейн прислал сначала особых комиссаров, которые переписали всех участников мятежа, действительных и подозреваемых. За этим последовал уже ряд распоряжений. Приказано было изъять из обращения все монеты, вычеканенные при Фридрихе, и снести их на королевский монетный двор. Кредиторы и все лица, имеющие какое-либо отношение к имуществу подозреваемых, должны были заявить о себе властям; евреи, имеющие у себя в закладе драгоценности мятежников, должны были немедленно выдать эти вещи. Затем последовали приказ об аресте всех участников мятежа и оглашение церковного проклятия на Фридриха Пфальцского, Георга Бранденбургского, Христиана Ангальтского и графа Фридриха Гогенлое. В феврале 1691 г. Лихтенштейн прибыл в Прагу и нарядил здесь под своим председательством чрезвычайный суд над мятежниками. Прежде всего оглашен был приговор над бежавшими мятежницами: они присуждены были к лишению чести, жизни и имущества; имена их, написанные на черных досках, вывешены были под виселицами. По отношению к умершим суд постановил истребить память их и конфисковать их имущество. Затем подвергнуты были допросу члены мятежного правительства — директоры. Большая часть их была присуждена к смертной казни с четвертованием при жизни, трое — с четвертованием по смерти, и только пятеро были освобождены от смерти. Казнь была совершена 21 июля, причем головы двенадцати панов, правые руки их и язык доктора Яна Есенского были прибиты на мостовой башне Старого места, а головы других выставлены на рынке Старого места. На следующий день подверглись наказанию розгами другие участники мятежа; трое видных пражских мещан были повешены. Особая конфискационная комиссия приговорила 658 панов и рыцарей к лишению имущества. Всего, по расчету чешских историков, конфисковано было имущества на 100 млн гульденов. Это колоссальное богатство, однако, не осталось в королевской казне, но израсходовано было на уплату жалованья войскам, на награды и на различные фонды для церковных учреждений. Чешское дворянство было разорено этими конфискациями; имениями его завладели сторонники Фердинанда, в числе их много авантюристов и иноземцев.
Меры по искоренению ересей в Чехии; эмиграция из Чехии. После расправы с мятежниками принят был ряд мер к искоренению еретиков и ересей в Чехии. В 1621 г. были изданы мандаты против проповедников, учителей и профессоров кальвинского толка и чешских братьев; им предписывалось покинуть Чехию. В следующем году Фердинанд на основании буллы папы Григория XV, отменившей прежнее разрешение причащения под обоими видами, начал преследовать лютеран, а в 1624 г. осуществил
208


изгнание всех пасторов аугсбургского вероисповедания. Все иноверцы лишены были прав и привилегий, которыми они доселе пользовались. Крестьян жестокими и насильственными мерами понуждали прямо принимать учение и обряды католической церкви. В 1626 г. приказано было, чтобы все некатолики в течение двух месяцев усвоили истины католической веры и присоединились к Римской церкви под страхом изгнания из отечества за непослушание. В следующие годы это приказание повторялось неоднократно. Многие подчинились королевским мандатам и приняли католицизм; но многие предпочли изгнание отступничеству, и десятки тысяч потянулись в Германию, Голландию и в Великую Польшу. Пражский университет был отдан иезуитам: ректор и все профессоры философского и богословского факультетов должны были быть членами Общества Иисуса; на медицинском и юридическом факультетах могли читать и светские особы, но только римско-католического вероисповедания. Все школы и цензура книг отданы были в ведение и надзор иезуитов. Другие монашеские ордены — бенедиктинцы, доминиканцы, капуцины, францисканцы, цистерциане, премонстранты и т.д. — также получили свои монастыри и учреждения для развития своей деятельности. Католическая реакция развернулась в Чехии во всю ширь, искореняя все, что порождено было в Чехии гуситством и Реформацией.
Обновленный земский устав; торжество католицизма и королевского абсолютизма и упадок политической самобытности Чехии. В то же самое время Фердинанд приступил и к политическим преобразованиям с целью обеспечить на вечные времена власть своему роду и уничтожить возможность повторения событий 1618—1620 гг. В 1627 г. издан был «Обновленный земский устав» (Obnovcne Zrizeni zemske), в первой статье которого устанавливалось наследственное преемство чешского престола в мужском потомстве и для королевской дочери, независимо от того, выдана ли она замуж с согласия сейма или без оного, с пояснением, что наследник вступает во все свои королевские права немедленно по смерти своего предшественника, а чинам и гражданам королевства Чешского принадлежит право избрания короля лишь в том только случае, если не останется никого из королевского рода и племени. Таким образом, все земли чешской короны становились наследственным достоянием Габсбургского дома, чешские сословия теряли право принимать наследственных королей и ставить им какие-либо условия. Сообразно с этим и коронация чешского короля имела впредь совершаться по его собственной воле и усмотрению, без каких-либо препятствий со стороны сословий. Королевские регалии, которые прежде сохранялись в Карл- штейнском замке и выдавались новому королю лишь с разрешения сейма, перенесены были в каплицу Св. Вацлава в Пражском замке и поступили
8 Любавский М. К.
209


в распоряжение короля и церкви; должность карлштейнского бургграфа, хранившего регалии, была отменена. Сама по себе коронация перестала быть необходимым условием, как было раньше, для вступления нового короля во власть: королевство Чешское ни одного дня не остается без короля. Королевская присяга перед помазанием получила определенную, раз и навсегда установленную формулу. Король должен присягать, что он твердою рукою будет содержать католическую веру в стране, каждому подданному чинить справедливость, сохранять сословия при всех благоприобретенных правах, подтвержденных прежними королями, ничего не отчуждать от королевства Чешского и делать все, что служит к его благу и чести. При этом сделана была существенная оговорка, чтобы чины, пользующиеся правами, исповедовали римско-католическую веру. «Обновленный земский устав» объявил грамоту величества Рудольфа II отмененною, а католическое вероисповедание — за единственно допускаемое в Чехии.
Власть королевская в «Обновленном земском уставе» получила ряд определений, приближающих ее к абсолютной власти. Королю принадлежит право быть представителем государства в международных отношениях — посылать или назначать послов к иностранным дворам, объявлять войну и заключать мир, заключать союзы и другие договоры. Сообразно с этим ему принадлежит право издавать повеления о сборе земского ополчения, которых никто не смеет ослушаться. Только королю принадлежит право созывать генеральные сеймы и крайские съезды и делать предложения сословиям касательно сбора берна. Королю принадлежит высшая законодательная власть — право издавать, интерпретировать, отменять законы и установлять исключения из них в тех пределах, пока этим не нарушаются признанные и утвержденные права сословий. Король замещает все высшие и некоторые низшие административные и судебные должности особами панского и рыцарского сословий, имеющими оседлость в стране, причем высшие должности замещаются королем по взятии отзыва о кандидатах от наивысших урядников и судей земских. Сам король является наивысшим судьею, который при посредстве делегированных при дворе высших судов рассматривает дела, поступающие к нему по апелляции или для ревизии от низших судов. За королем по средневековой традиции признавалось некоторое право верховной собственности на территорию государства и на все, что на ней находится, а из этого права вытекало право собственности на выморочное или покинутое имущество, право конфискации, право экспроприации в государственных целях, право собственности на реки, леса, залежи руд, пока это право не отчуждено в чужие руки. Наконец, королю принадлежит право давать инколат чужеземцам, возводить в панское или владыцкое звание, давать грамоты на гербы и другие привилегии, жаловать титулы герцогские, княжеские и графские, учреждать академии, универси¬
210


теты и другие школы, утверждать в докторской степени, назначать публичных нотариусов и т.д.
«Обновленный земский устав» сначала подтвердил было закон Владислава, по которому король мог возвести владыку в панское звание только с согласия панского чина. Но позднейшею новеллою Фердинанд провозгласил, что только король может жаловать панское или рыцарское достоинство и чинам нет до того никакого дела. Им только объявлялось о факте. Нобилитированные получали право на приобретение земских имений и на участие в сейме; кто не успел еще приобрести имение, тот мог только присутствовать на сейме без права голоса.
Возвышение королевской власти сказалось и в том, что высшие сановники государства, называвшиеся ранее земскими, теперь признаны были королевскими земскими урядниками королевства Чешского и должны были присягать только королю и его наследникам, а не королю и всему государству Чешскому, как раньше. Прежняя пожизненность чешских урядов была отменена; король мог отнять должность, когда хотел; каждый урядник по истечении пяти лет должен был сложить свои полномочия и ожидать продолжения их от короля. Таким путем король получал возможность держать в руках своих чешских чиновников и заставлять их быть более внимательными к инструкциям, идущим от двора. Так как король чешский и одновременно император не имел в виду утвердить свою резиденцию в Праге, то в Вену перемещена была чешская дворная канцелярия с известным числом чешских советников. Эта дворная рада и канцелярия стала обычным советом короля при решении дел, касающихся Чешского королевства. Вследствие этого начальник чешской канцелярии — канцлер как советник, находящийся постоянно при особе короля, возвысился над всеми другими урядниками королевства Чешского. Чешская канцелярия в Вене стала высшею политическою и судебною инстанциею, которой подчинены были все остальные чешские учреждения и суды, т.е. рада земская, или наместничество, комора чешская, суд земский больший и меньший, суд дворский, апелляционный, бургграфский и др. «Обновленный земский устав» 1627 г. превратил раду земскую в постоянное наместничество (mistodritelstvo). Вследствие того что немецкий элемент в Чешском государстве после подавления национальнополитических стремлений чехов получил снова большое значение и немецкий язык стал равноправным с чешским, наместничество, равно как и комора чешская, разделились на чешскую и немецкую экспедиции; суды также отправлялись в двух сенатах, чешском и немецком.
Чешский сейм был увеличен в своем составе, но уменьшен в своей компетенции. В него снова введено было духовенство — архиепископ с суф- раганами и инфулованными прелатами, держащими имения, записанные в земские доски. Они составили первый чин сейма. Второй составили паны,
8*
211


третий — рыцари, четвертый — послы мест, причем участие мещан утратило прежнее значение. Чинам предписано было сеймовать сообща, совещания каждого чина в отдельности по куриям и затем сношения между ними были запрещены. По прочтении пропозиций короля подавали свои мнения первые три чина viritim, т.е. каждый член в отдельности, после чего наивысший бургграф приглашал высказаться чин мещанский. За все сословие говорил примас, или канцлер Старого места Пражского. Таким образом, голос одного прелата или шляхтича весил столько же, сколько голос всего мещанского чина. Притом же только послам шести мест дозволено было сидеть на сейме, а остальные должны были стоять позади, вследствие чего они редко стали появляться на сейме. «Обновленный земский устав» только за королем признал право через комиссаров предъявлять сейму пропозиции, требования берна и проекты; если бы кто-нибудь пожелал предложить на сейме что-нибудь полезное для короля и страны, он должен сообщить о том сеймовым комиссарам и через них получить разрешение свыше. Чины сейма не имели права при вотировании берна ставить какие-либо условия, противные королевскому величию и достоинству, или домогаться при этом новых привилегий и вольностей. Крайские съезды землевладельцев могли собираться только по распоряжению короля. Гейтманы крайские из глав местного самоуправления превращались в королевских урядников, которые должны были заботиться о податях и военных силах крайских, следить за отправлением уголовного правосудия и поправами (судебными репрессиями) владельцев и мест, ведать полицию безопасности в широком смысле слова, преследовать преступников, заботиться о народном здравии, оказывать содействие католической реформации, наблюдать за нравами и т.д. Нанесен был тяжкий удар и местскому самоуправлению. У местских рад и примасов отнято было заведование общественным хозяйством и поручено было особой коллегии урядников (в Праге называвшейся шестипанскою), которые должны были ведать городские доходы под надзором рихтара, примаса и одного из общественных старшин, представлять ежегодные отчеты королевской коморе или подкоморию и без разрешения камеры не заключать никаких займов. Наконец, ограничена была и уголовная юрисдикция владельцев: уголовные приговоры не должны выноситься без правильного судебного рассмотрения и не должны приводиться в исполнение без утверждения высшего апелляционного суда.
Итак, первыми и ближайшими последствиями чешской революции 1619—1620 гг. были разгром правящих классов чешского общества, уменьшение их политических прав и усиление королевской власти, ставшей почти неограниченной, а вместе с тем упадок государственной самостоятельности и самобытности Чехии. Страна стала теперь одною из частей наследственной Габсбургской монархии, внутренняя и внешняя политика которой и стала
212


главным образом определять судьбы чешского народа. В дальнейшем развитии той международной борьбы, в которую втянута была Чехия своими внутренними стремлениями и политикою Габсбургов, эти последствия выявились еще резче, еще сильнее, и, кроме того, уже вся Чехия, не одни правящие классы, но и народная масса, подверглась погрому и разорению.
Проскрипции и конфискации Вальдштейна и опустошения Чехии войсками протестантов и католиков. После того как Густав-Адольф разгромил войска императора и католической лиги, Чехия подверглась вторжению и грабежу войск саксонского курфюрста; особенно потерпели при этом католики. Чешские протестанты попытались воспользоваться этим моментом для того, чтобы восстановить свои права. Они устроили съезд трех сословий, избрали из своей среды директоров, которые созвали евангелических священников, избрали консисторию и администратора и завладели университетом. Но дела скоро приняли другой оборот: назначенный главнокомандующим имперских войск Альбрехт Вальдштейн вытеснил саксонцев из Чехии и по приказу из Вены расправился с протестантами. Учрежденная им комиссия, так называемая Фридландская, приговорила до 360 лиц всех сословий к конфискации имущества, в общем на сумму до 3 млн гульденов. По смерти Вальдштейна Чехия снова подверглась опустошению от саксонских и шведских войск, пока Фердинанд II не купил у курфюрста Саксонского Иоганна-Георга мир уступкою ему Лужиц в 1635 г. на ленном праве до прекращения его рода. Когда на престол чешский вступил сын Фердинанда II Фердинанд III (1637—1657), Чехия вновь испытала все ужасы войны. Шведские войска наводнили всю Восточную Чехию, сожгли и разграбили до 6000 селений. Вытесненные отсюда имперскими войсками, шведы перешли сначала в Баварию, а отсюда в Западную Чехию и повторяли свои нашествия несколько раз. 15 июля 1648 г. шведы овладели Градчанами и Малою стороною Праги и в течение трех дней грабили город. Огромные богатства — возы и суда, нагруженные золотом, серебром и художественными сокровищами Рудольфа, — высланы были из Чехии в Швецию. Ограбление и разорение страны продолжалось до тех пор, пока Вестфальский мир 1648 г. не прекратил военных действий. Последствия войны были ужасны. Население от неприятельского меча, голода и мора уменьшилось до 800 тыс. человек; из 151 тыс. сельских усадеб уцелело едва 50 тыс. Много чешских дворян вынуждено было покинуть свои дома и усадьбы, в которых засели пришлые немцы, испанцы и итальянцы. Эти новые владельцы, презиравшие язык и обычаи страны, начали притеснять сельский люд, облагать его новыми податями и барщиною. Промышленность, ремесла и торговля Чехии были почти что уничтожены; сокровища страны, накопленный веками народный капитал, были разнесены и рассеяны по всей Европе. Чешские места обни¬
213


щали и должны были позаложить свои общественные имущества и доходы, чтобы как-нибудь выйти из финансовых затруднений.
Внутренний упадок Чехии во второй половине XVII и начале XVIII в.
Долгое время после Тридцатилетней войны Чехия не могла оправиться от постигшего ее разгрома и пребывала в состоянии внутреннего упадка и ослабления. Внутренняя и внешняя политика Габсбургов беспощадно истощала материальные и нравственные средства и силы нации, не давала им возможности расти и увеличиваться. Правда, Фердинанд III взялся было залечивать раны, нанесенные Чехии Тридцатилетнею войною. Собранный им осенью 1649 г. сейм постановил освободить на три года от всех налогов сеймовых, императорских и земских всех горожан и сельчан, которые поселятся вновь в опустошенных городах, местечках и селах. Правительство взяло под свой контроль и опеку городское самоуправление, издало в 1650 г. особую инструкцию для местских рад касательно отправления правосудия и полицейской власти и поручило особым инспекторам надзор за доходами и расходами мест. Сословиям дано было право без всякого промедления судить и казнить разбойников. Король старался всячески вознаградить Прагу за понесенные потери. Прибыв в Прагу после заключения Вестфальского мира, Фердинанд подарил городу 300 тыс. гульденов, на которые пражане впоследствии купили имение Либень. Он восстановил также разрушенный королевский замок и купил у лорда Бекингема для этого замка драгоценную картинную галерею, чтобы хотя отчасти вознаградить чехов за утраченные сокровища короля Рудольфа II. Но, стремясь подобными мерами удовлетворить чехов, водворить в стране спокойствие и благосостояние, вернуть ее на путь мирного развития, Фердинанд в то же время другими своими распоряжениями вызывал озлобление, мятежи и дальнейшее разорение и обнищание страны. В 1650 г. им издан был ряд указов против протестантов. В феврале обнародован был патент, повелевавший подвергать некатоликов тюремному заключению, изгнанию из страны, лишению имущества и в известных случаях даже смертной казни. В апреле издано было новое королевское постановление, чтобы все урядники землевладельцев в течение трех месяцев перешли в католическую веру или выселились из страны. Сейм того же года предписал землевладельцам обезоружить своих крестьян и не терпеть в своих имениях евреев. Вследствие всех этих распоряжений почти повсюду возникали серьезные беспорядки, подавлявшиеся военною силою, штрафами и наказаниями. Подобные же распоряжения относительно некатоликов издавали и преемники Фердинанда III. Сын его Леопольд I (1657—1705) в 1665 г. издал два указа, коими предписывал некатолическому дворянству Чехии в трехмесячный срок или перейти в католичество, или продать свои имения и выселиться. Внук Иосиф I (1705—1711) в изданном им уголовном
214


уложении определил смертную казнь всякому, кто будет укрывать у себя еретических учителей, проповедников и эмиссаров и распространять еретические книги. Другой его внук, Карл VI (1711— 1740), издал также целый ряд патентов против протестантов. Между прочим, по его распоряжению произведена была ревизия чешских книг, которые истреблялись в огромном количестве лишь потому, что написаны были на чешском языке; Библия на чешском языке уцелела не более как в двадцати экземплярах. Иезуит Антоний Кониаш похвалялся тем, что собственноручно сжег до 16 тыс. книг чешской печати. Иезуиты захватили в свои руки школы и насадили в них свою мертвую схоластику и школьную муштру, против которой восстал знаменитый чешский педагог Амос Коменский в своей «Дидактике». Он вместе с другими протестантами подвергся преследованиям, должен был удалиться из отечества в Польшу, где и предавался своим педагогическим, историческим и естественно-научным литературным трудам. Таких изгнанников, как Коменский, было много. Тысячи чехов, не желавших насиловать свою совесть, удалялись в Германию, Венгрию, Польшу и другие страны, и Чехия все более и более беднела развитыми людьми, талантами и знаниями.
Истощаясь духовно, Чехия не возрождалась и материально. Леопольд I в течение всего своего царствования вел войны со шведами, турками и французами. Вместе с другими землями Габсбургской монархии Чехия должна была нести финансовые тягости этих войн. Сеймы созывались единственно для того, чтобы вотировать различные прямые и косвенные налоги, которые взыскивались с беспощадною строгостью. Более всего изнемогало под их бременем крестьянское население, угнетенное к тому же от своих господ и их урядников (юстициариев). Притеснения со стороны императорских чиновников и вотчинной администрации вызвали сначала частные волнения крестьян, а в 1679 г. общее восстание. Это восстание благодаря агитации французских эмиссаров приняло даже антидинастический характер. Леопольд издал 22 марта 1680 г. мандат против восставших крестьян и приказал подавить движение силою оружия. Множество крестьян при этом было перебито; пленных без пощады вешали. К этим бедствиям присоединилась чума, занесенная из Австрии и унесшая в могилу в Чехии более 100 тыс. человек. Во время новой войны с Францией Людовик XIV выслал в имперские земли толпы поджигателей, которые сожгли часть Праги и несколько городов в Чехии. Страна платила всеми этими бедами и разорением за то, что сделалась составною частью империи Габсбургов. В 1708 г. Иосиф I санкционировал это положение особым актом, известным под именем «реадмиссии чешской короны». В силу этого акта чешская корона должна была платить имперскую дань, за что пользовалась покровительством и защитою империи. Имперские поборы, продолжавшиеся и при Карле VI, высасывали соки из страны, не давали возможности чешскому крестьянству и мещанству улучшать свое
215


материальное положение, держали его в состоянии хронической бедности и скудости.
Тесное соединение с империей. Разгром чешского дворянства и интеллигенции и последовавшая за этим денационализация правящего класса Чехии, порабощение и обеднение народной массы привели в конце концов к существенному изменению и внешнего положения Чехии в составе габсбургских владений. Акт «о реадмиссии чешской короны», изданный односторонней волею Иосифа I, тесно соединил Чехию с империею, распространил имперскую организацию и на Чешское королевство. Карл VI навязал чешским чинам в 1720 г. так называемую прагматическую санкцию, в силу которой все его владения объявлялись неделимым и нерасторжимым целым, которое по смерти его должна была унаследовать ближайшим образом одна из его дочерей с потомством. Чешские чины приняли эту санкцию как основной закон и обязались соблюдать его и защищать навсегда своею кровью и имуществом, о чем и записали в земские доски. Таким образом, владениям Габсбургов дана была постоянная и прочная внешняя связь. Об установлении внутренней связи стали хлопотать уже преемники Карла VI из женской, Лотарингской, линии Габсбургского дома, побуждаемые к тому внешними обстоятельствами и увлеченные господствовавшими тогда в континентальной Европе идеями просвещенного абсолютизма.


XVII. 	ЧЕХИЯ ПОД ПРОСВЕЩЕННЫМ АБСОЛЮТИЗМОМ ГАБСБУРГОВ И ПАДЕНИЕ ЕЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ САМОБЫТНОСТИ
Разорение Чехии во время Войны за австрийское наследство. В 1740 г. умер Карл VI. В силу прагматической санкции его держава перешла к дочери его Марии-Терезии, которая сделала своим соправителем мужа своего — великого герцога Тосканского Франциска-Стефана. Но соседи Габсбургской державы не захотели помириться с этим положением вещей. Против Марии- Терезии образовалась могущественная коалиция из Баварии, Саксонии, Пфальца, Франции, Испании, Сардинии и Пруссии, поставившая себе целью раздел австрийского наследства. В происшедшей из-за этого войне пострадала больше всех Чехия. Она занята была сначала баварскими, французскими и саксонскими войсками, которые причинили ей немалые опустошения. Чехи должны были признать своим королем баварского курфюрста Карла- Альбрехта, избранного затем императором под именем Карла VII. Мария- Терезия при помощи оставшихся ей верными венгров вытеснила баварцев и французов из Чехии и короновалась короною св. Вацлава в Праге в 1743 г. При короновании она подтвердила все древние права Чешского королевства, но, как бы предвидя новые войны, приказала увезти в Вену корону св. Вацлава. Чехия сделалась затем ареною вторжений пруссаков. Дрезденский мир 1745 г., которым закончилась война с Пруссиею, принес Чехии утрату Силезии, которая была уступлена Пруссии (за исключением Опавского, Крновского и Тешинского поветов и графства Кладского).
Слияние чешского войска и финансов с общеавстрийскими. Стремление соседей расторгнуть державу Габсбургов вызвали у Марии-Терезии и ее правительства обратное стремление — крепче объединить и спаять в единый государственный союз составные части Габсбургской державы, ее внутренняя политика была естественною реакциею на внешние влияния и воздействия, которым подвергалась держава Габсбургов в ее царствование. Эта политика привела к существенным изменениям и в государственном строе и положении Чехии.
217


Здесь на первом плане надо поставить введение постоянной поземельной подати и учреждение единого общеавстрийского постоянного войска. В 1748 г. Мария-Терезия добилась от сеймов Габсбургских земель (кроме Венгрии) согласия на предоставление в распоряжение правительства поземельного налога на содержание войска (contribution). Таким образом, подать, которая прежде устанавливалась на сеймах и расходовалась под контролем сейма, превратилась в постоянную, взимаемую по распоряжению правительства. В целях наиболее полного и правильного взимания этой подати правительство распорядилось произвести новый кадастр земель (первый кадастр был произведен в Чехии в 1654-м, а в Моравии в 1664 г.) и обложило налогом не только крестьянские участки, но и господскую пашню и угодья (правда, вдвое меньшим, чем крестьянские участки). На эти средства правительство получило возможность содержать постоянное войско и распоряжаться им по своему усмотрению. Земские ополчения, выставлявшиеся пред тем сеймами отдельных земель, сливались теперь с тем войском, которое содержалось государем на его средства и превращалось вместе с ним в единый государственный институт, находящийся в полном распоряжении центральной власти. Прекращались разнородность военных сил и подчинение их разным властям. Разделение Габсбургской монархии на части уже не оказывало никакого влияния на размещение войска: в данной земле могли пребывать войска из другой земли. В объединенной армии Мария-Терезия ввела и один командный и служебный язык — немецкий. Войско пополнялось сначала путем набора добровольцев, но затем, с 1753 г., стали практиковаться уже рекрутские наборы с частновладельческих мещан и крестьян. Духовенство, дворянство, мещане королевских мест, чиновники и люди свободных профессий были свободны от рекрутской повинности и поступали в армию добровольцами. Таким образом, Чехия, как и другие части Габсбургской монархии (за исключением Венгрии), утратила то, что составляет основу государственной самостоятельности, — отдельное войско и свои особые финансы.
Мария-Терезия. Художник В. Березина
218


Соединение центральных чешских учреждений с общеавстрийскими.
Вслед за тем Чехия, как и другие части Габсбургской державы (за исключением опять-таки Венгрии), утратила свои особые центральные правительственные учреждения. В 1742 г. Мария-Терезия изъяла из ведения австрийской дворной канцелярии (Hofkanzlei) дела внешней политики и дворцового управления и учредила для них особую государственную канцелярию (Staatskanzlei) под управлением государственного канцлера (Staatskanzler). В 1749 г. она изъяла из ведения австрийской дворной канцелярии и чешской дворной канцелярии, находившейся в Вене, судебные дела, восходившие на решение верховной власти, и учредила для их рассмотрения верховную судебную палату (oberste Justizstelle). Вместе с тем соединены были в одно учреждение и дворные канцелярии австрийская и чешская под названием директориу- ма для внутренних дел (directorium in intemis, или directorium in publicis et cameralibus), a c 1761 года — соединенной чешской и австрийской дворной канцелярии (vereinigte bobmiscliosterreichiscbe Hofkanzlei) с кругом ведения, простирающимся на Чехию и австрийские земли. Во главе ее поставлен свой сановник, носивший название наивысшего чешского и первого австрийского канцлера (bobmischer obrister und osterreichischer Kanzler) и имевший двух заместителей — чешско-австрийского канцлера и подканцлера. Соединенная чешско-австрийская дворная канцелярия взяла в свое ведение административные и финансовые дела Чехии и Австрии. Таким образом, можно сказать, все высшее центральное управление Чехии перешло из Праги в Вену и сосредоточилось в общих чешско-австрийских учреждениях.
Бюрократизация и централизация управления. Государственная самобытность Чехии проявлялась в функциях сейма и земской рады, получившей с 1627 г. имя наместничества. Но с 1748 г. значение сейма упало. Установился обычай десятилетних сеймовых рецессов, т.е. вотирования налогов десять лет. При этом правительство становилось на ту точку зрения, что сословиям не принадлежит право соизволять или не соизволять взимание налогов, а только право устанавливать способы взимания (non quoad quaestionem an, sed quoad quaestionem quomodo). Что касается законодательного значения сейма, то оно подорвано было уже «Обновленным земским уставом» Фердинанда И. После издания этого устава жизнь нормировалась патентами, эдиктами, мандатами, декретами короля, а не определениями сейма. В 1749 г. Мария-Терезия упразднила и наместничество и заменила его учреждением, которое не имело характера земского совета, а было королевским представительством и камерою (representace a komora), т.е. местным исполнительным органом центрального венского правительства (земским губерниумом, как оно стало называться с 1763 г.). Тенденция к уничтожению государственной самобытности проявилась и в реформах местного управления Чехии. Вместо
219


двух крайских гейтманов, одного из местных панов, другого из местного рыцарства, Мария-Терезия учредила по одному гейтману для каждого края, назначая на эту должность лиц разного звания и происхождения, далее и не дворянского сословия, — чиновников-разночинцев, окружая их такими же чиновниками-разночинцами на жалованье от казны. С этою реформою исчезла последняя тень прежнего крайского самоуправления, уже подорванного уставами Фердинанда И. То же самое приходится сказать и о местском городском самоуправлении. Как было указано в своем месте, Фердинанд II отнял у местских рад заведование городским хозяйством и передал их особым коллегиям чиновников. В 1706 г. заведование городскими доходами возложено было на особых хозяйственных инспекторов, назначенных правительством и перед ним ответственных. Местским радам оставлены были главным образом полиция и суд в местах. С течением времени и эта компетенция их стала обставляться разными ограничениями. Во всех уголовных делах они должны были представлять все приговоры на утверждение апелляционного суда. Наконец, Мария-Терезия отняла у 378 местских рад право уголовного суда и оставила его только для 24. Одновременно с этим коренным образом изменился и личный состав местских рад. От кандидатов на городские должности стало требоваться известное юридическое образование. Мария-Терезия предписала всем, кто стремится к городским должностям, прослушать лекции в университете, а подкоморию — замещать вакантные городские должности не непременно местными горожанами, но и опытными людьми со стороны — старыми главными синдиками, адвокатами и чиновниками, не считаясь с указаниями по этой части местских консулов и избирателей. Таким образом, общественные избранники в местском управлении стали заменяться правительственными чиновниками. В 1751 г. Мария-Терезия назначила служащим по местскому управлению постоянное жалованье, приравняв их и в этом отношении к чиновникам.
Семилетняя война; потеря Силезии. Вся эта централизация и бюрократизация управления вызывалась стремлением сосредоточить возможно полнее в руках верховной власти материальные и духовные ресурсы габсбургских владений, дать возможность носителям этой власти легко и без помех распоряжаться ими в целях внешней защиты и внутреннего благоустройства Габсбургской державы. Мария-Терезия не смирилась с потерею Силезии и употребила все усилия к ее возвращению. Она заключила союз с вековою противницею Австрии Францией и с Россиею и начала войну с Пруссиею. Война эта продолжалась семь лет и кончилась Губертсбургским миром в 1763 г., по которому Фридрих П удержал за собою Силезию. Такой неблагоприятный для Австрии исход войны обусловился единственно смертью русской императрицы Елизаветы и последовавшей переменой русской политики.
220


Заботы Марии-Терезии о развитии народного хозяйства и просвещения. Неудача эта не обескуражила Марию-Терезию и не ослабила ее энергию и деятельность во внутреннем государственном домостроительстве. По этой части необходимо отметить ее заботы о развитии народного хозяйства и просвещения в подвластных ей странах, в том числе и в Чехии. При ней в Чехии увеличились посевы льна и репы, начал культивироваться картофель, заведено шелководство, стали везде разводить овец-мериносов. Но в особенности Мария-Терезия поддерживала индустрию и торговлю, учреждая премии для лучших изделий, стремясь поставить торгово-промышленную деятельность на научные основания. В 1776 г. в Чехии было уже 80 торговых и ремесленных школ, одна горная академия и два политехнических училища. Университетское преподавание Мария-Терезия стремилась поставить в большую связь с жизнью и с новыми умственными течениями. При ней в Пражском университете введено было преподавание оптики и экспериментальной физики, акушерства, истории Немецкой империи, практического судопроизводства и т.д., увеличено число профессоров и учебно-вспомогательных средств. Мария-Терезия удалила иезуитов сначала с философского, а затем и с богословского факультета и покончила с их мертвою схоластикою. В 1773 г. упразднен был и самый орден иезуитов в Чехии, как и в других странах Европы. Имения иезуитов были конфискованы, а доходы с них обращены на нужды образования (Studienfond).
Ограничения крепостного права. В заботах об экономическом и культурном преуспеянии Чехии Мария-Терезия столкнулась с крепостным правом. Не находя возможным отменить его, Мария-Терезия стремилась ограничить его и тем облегчить положение крестьян. В 1766 г. она отняла jus gladii, т.е. право карать смертью, у 354 вотчинных судов и передала его уголовным трибуналам 24 королевских мест. В 1771 г. она учредила надворную урбариальную комиссию для составления урбариев, т.е. описей крестьянских повинностей и платежей, установленных обычаем по каждому имению. Убедившись из этих описей, что в некоторых имениях крестьяне переобременены повинностями, Мария-Терезия издала в 1775 г. патент о работах (Robot-patent), в силу которого крестьяне, держащие земельные участки, обязывались работать на своего пана не свыше трех дней в неделю на одной или нескольких запряжках, смотря по величине участка; халупники (бобыли), мужчины и женщины, не свыше 26 дней в году; коморники — по 13 дней в году. Но патент не разрешал увеличивать до этой нормы барщину в тех имениях, где она была установлена обычаем ниже этой нормы. Что касается земельного оброка, патент утверждал его в тех размерах, в каких он платится по установившемуся обычаю, и не разрешал увеличивать его произвольно, по усмотрению землевладельцев. В своих определениях патент
221


1775 г. шел дальше патентов 1680, 1717 и 1738 гг., которые допускали барщину и свыше трех дней, если она установлена обычаем, а с другой стороны, не определяя точно величины оброка по отдельным имениям, не гарантировали крестьян от дальнейшего их увеличения. Что касается юридической защиты крестьянина, патент 1775 г. подтверждал прежние определения, т.е. что каждый уголовный приговор пана должен получить утверждение апелляционного суда; крестьянин имеет право апеллировать к этому суду (патент 1717 г.); крестьянин может жаловаться на притеснения своего пана крайскому гейтману (патент 1680 г.), который с своей стороны обязан следить за тем, чтобы крестьяне не угнетались панами (патент 1738 г.) и т.д. Эти постановления, однако, не удовлетворили крестьян. Между ними распространилась молва, что чиновники утаили настоящий «золотой патент», который отменил совершенно барщину. Начались крестьянские волнения, которые охватили всю Чехию. Многочисленные отряды крестьян, сжигая по дороге замки и дворы панов, вооруженные цепами и дубинами, стянулись к Праге, где и рассеяны были войском. Наиболее виновные были наказаны смертью; менее виновные — палками и тюремным заключением. В общем, Мария-Терезия мало сделала для разрешения крестьянского вопроса, которое досталось на долю сына ее Иосифа II (1780—1790).
Иосиф II; отмена крепостного права. Иосиф II покончил с крепостным правом в своей державе, в той числе и в Чехии. В 1781 г. он издал патент, уничтоживший ограничения личной свободы крестьянина. Крестьянин получал право свободного выхода из своего села и избрания другой профессии, свободного вступления в брак, независимо от воли и разрешения пана, отчуждения недвижимости без ущерба для прав пана и право обременять свою недвижимость долгами до 2/3 ее стоимости и, наконец, освобождение от служб на дворе пана. Другим патентом того же года крестьянину давалось право прибегать к защите государственной власти в случае притеснения со стороны пана по части оброков и повинностей. Третьим патентом того же года отменялись право вотчинной власти налагать денежные штрафы на крестьян и подвергать их телесному наказанию. Единственное наказание, которое вотчинная власть могла налагать на крестьянина, — арест до 8 суток. За более тяжкие проступки, влекущие за собою высшие меры наказаний, крестьянин должен был подлежать суду уже не вотчинному, а государственному. Но, оставляя вотчинный суд по делам меньшей важности, Иосиф II допускал отправление его только при помощи особых чиновников — юстициариев, которые должны были выдержать установленные для того экзамены. Паны назначали и смещали этих юстициариев, содержали их на свой счет (иногда для нескольких имений в складчину), должны были следить за их деятельностью, но не имели права мешаться в самый их суд,
222


доводя о неправильных их действиях окружным властям. В крестьянской реформе Иосифа II проявились смелость государственной власти, сознание ею своего общественного призвания, стоящего выше всех отдельных прав и привилегий, хотя бы и освященных давнею практикою.
Патент о веротерпимости и подчинение церкви государству. То же
самое нужно сказать и о другой важной реформе, совершенной Иосифом П в том же 1781-м и последующих годах и касающейся положения церкви в государстве. В 1781 г. Иосиф II издал для всех своих владений патент о веротерпимости, в силу которого диссиденты, т.е. лютеране, кальвинисты и православные, получали свободу вероисповедания, имели право устраивать молитвенные дома, совершать в них богослужение, учреждать свои школы и воспитывать в них своих детей в правилах своей веры. Все прежние стеснения и ограничения диссидентов отменялись. Они получали право приобретать земельные имущества, усадьбы и дома в городах, заниматься ремеслами, промышленностью и торговлею, замещать государственные и общественные должности и получать академические степени. Таким образом, прекращалось исключительное и господствующее положение, которое занимал католицизм в Габсбургской монархии. Государственная власть вообще стремилась взять над ним верх, подчинить его своим и общественным интересам. Иосиф II в 1781 г. подтвердил распоряжения, сделанные еще матерью его, чтобы папские буллы и все распоряжения центральных церковных властей опубликовывались не иначе как с разрешения правительства и чтобы все сношения местных церковных властей с Римом производились не иначе как через государственную канцелярию; со своей стороны Иосиф добавил к этому, что все монашеские ордена, существующие в габсбурских владениях, подлежат власти не римских генералов, а местных епископов, что в бракоразводных делах надлежит обращаться не в Рим, а к местным епископам, и от приговоров местных духовных судов нельзя апеллировать в Рим, а исключительно к местным епископам. Этих епископов Иосиф II трактовал как слуг государства. В 1782 г. было объявлено, что епископы обязаны приносить присягу не только папе, но и императору и государству и свои пастырские послания должны оглашать не иначе как с разрешения светских властей. В такое же положение поставлено было и низшее духовенство: священникам вменено было в обязанность говорить проповеди, одобренные местными светскими властями. Иосиф отнял у духовенства школьное руководительство и цензуру книг и сильно ограничил его юрисдикцию. Было узаконено, что духовные по делам мирским подлежат суду государственному; суду государственному подлежат и дела о расторжении брака, который объявлен был гражданским договором. Вмешательство государства простерлось и в чисто церковную область; изданы были патенты о погребении покойников в саванах, а не в гробах, о количестве свечей, которое
223


можно было сжигать при богослужении, о прекращении празднования памяти некоторых святых (для Чехии св. Людмилы, Прокопа и Войтеха — патронов Чешской земли), об установлении празднования окончания земледельческих работ (posviceni) и т.д. Особенно решительно выступил Иосиф II против монастырей, указывая, что большинство их, культивируя религиозную созерцательность и богослуженную обрядность, не приносят пользы ни государству, ни обществу. В 1782—1786 гг. Иосиф упразднил в своих владениях свыше 600 монастырей; в Чехии упразднено было 58 монастырей. Оставлены были лишь те, которые предавались полезным занятиям — исповеди, уходу за больными, обучению молодежи, т.е. тары, бони-фратры и т.д. Чтобы подготовить новое духовенство, более податливое к воздействию государственной власти, Иосиф II упразднил духовные семинарии, находившиеся под властью и руководством епископов, и учредил взамен их генеральные семинарии, которые должны были состоять под надзором и руководством правительства.
Дальнейшая централизация и бюрократизация управления. Стремясь сделать центральную государственную власть исключительным фактором, обеспечивающим народам Габсбургской державы внешнюю защиту и внутреннее благоденствие, Иосиф II продолжал дело централизации и бюрократизации управления, начатое его предшественниками. В 1783 г. он упразднил сеймовые комитеты в отдельных землях своей державы, в том числе и в Чехии. Распоряжение местными фондами на общественные нужды, находившиеся в руках этих комитетов, передано было в губерниумы отдельных земель, причем местным сеймам предоставлено было только право делегировать из своей среды по указанию правительства двух советников, которые и должны были совместно с губернскими чиновниками распоряжаться местными фондами. В 1788 г. Иосиф объявил, что сейм в Чехии будет собираться не ежегодно, а лишь тогда, когда он признает это нужным, и будет обсуждать лишь то, что ему предложит правительство. В том же направлении абсолютизма и централизации введены были некоторые преобразования в чешское судоустройство. В 1783 г. учрежден был общий апелляционный суд второй инстанции для всей Чехии, который должен был рассматривать уголовные и гражданские дела по переносу от низших судов: земского, разбиравшего дела шляхты и всех вообще держателей земских имений, местского и патримониального. С учреждением общего апелляционного суда упразднены были старый центральный земский суд больший и меньший и суд коморный, разбиравший дела по переносу от местских судов. Персонал всех действовавших судов стал пополняться не по выбору сословий, а по назначению правительства специалистами, выдержавшими экзамены и получавшими жалованье от казны. Служебным языком чиновничества признан был в 1784 г. исключительно немецкий язык. Иосиф II,
224


как и его предшественники, возлагал большие надежды на бюрократическую систему управления, проникнут был в отношении ее большим оптимизмом. Жизнь, однако, разбила эти надежды и этот оптимизм, и чиновничье управление в Габсбургской державе в конце концов вызвало против себя сильное общественное неудовольствие, переходившее подчас в глубокую ненависть. Незадолго до кончины Иосифа чешские паны обратились к нему с целым рядом жалоб и подали просьбу о восстановлении старого земского устава, между прочим, и о короновании чешскою короною, от которого Иосиф уклонялся. Просьба эта, однако, осталась без удовлетворения.
Уступки чехам Леопольда II; абсолютизм его преемников. Когда на престол вступил брат Иосифа Леопольд II (1790—1792), собравшиеся на сейм чешские сословия потребовали отмены всех новшеств не только эпохи Иосифа II, но и более ранних времен. Леопольд сделал некоторые уступки: сейму возвращено было право разрешать налоги, обещано было представлять ему на обсуждение проекты законов, восстановлен был сеймовый комитет, чешская корона возвращена в Прагу, и Леопольд короновался здесь чешским королем (6 сентября 1791 г.); в Пражском университете учреждена была постоянная кафедра чешского языка. Но при всем том Леопольд не желал отказываться от абсолютизма и отделять управление чешских земель от управления земель австрийских. Такой же политики держался и Франц I, сын и преемник Леопольда (1792—1835). В 1792 г. 9 августа он короновался чешскою короною; но так же, как и его отец, остался глух к ходатайствам о восстановлении земских прав Чехии. В 1795 г. им издано было распоряжение не поднимать вопросов о преобразованиях в земском управлении, пока продолжается война. Франц I действовал как абсолютный государь, не считаясь с существующими законоположениями. В 1800 г. он объявил чрезвычайный военный налог без всякого обращения к сейму за его разрешением. В 1811 г. он издал новый гражданский кодекс и ввел его в действие во всех австрийских землях без всякого обсуждения его на сейме. В 1829 г. без согласия сейма был введен налог на съестные припасы. Практика эта стала столь обычною, что сословия не сочли даже нужным протестовать против нее.
Так медленно, но непрерывно падала внутренняя самобытность Чешского государства. В начале XIX в. изменилось и его внешнее положение. С 1804 г. Чехия перестала быть частью Священной Римской империи, которая была уничтожена, сделалась составною частью империи Австрийской, а в 1815 г. в ее составе вошла в Германский союз. Но пробудившееся вскоре национальное чувство и самосознание не позволило чехам примириться с таким положением вещей и побудило их предпринять попытку к возрождению чешской самобытной государственности.
225


XVIII. НАЦИОНАЛЬНОЕ ВОЗРОЖДЕНИЕ В ЧЕХИИ И ПОПЫТКИ К ВОССТАНОВЛЕНИЮ ЕЕ ГОСУДАРСТВЕННОЙ САМОБЫТНОСТИ ДО 1867 ГОДА
Просвещенный абсолютизм Марии-Терезии, Иосифа II и их преемников почти окончательно упразднил чешскую государственную самобытность. Нося имя особого королевства, имея монарха, венчанного короною св. Вацлава (исключением был Иосиф II), Чехия низошла на положение провинции Габ- сбургской монархии, управляемой распоряжениями, присылаемыми из Вены, при помощи центральных австрийских учреждений и местных чиновников, назначаемых из Вены. Всем видам чешского самоуправления, как мы видели, нанесен был тяжкий удар. Центральная власть приняла решительные меры к тому, чтобы слить Чехию в единое государственное тело с остальными австрийскими землями: государственным языком был объявлен язык немецкий; преподавание на всех трех стадиях стало немецким (за исключением только сельских школ грамотности). Но, стирая все национально-исторические особенности Чехии, просвещенный абсолютизм другими сторонами своей деятельности залатал основы для национального возрождения чешского народа, способствовал накоплению в его среде сил и средств, которые при благоприятных обстоятельствах могли послужить делу воссоздания национальнополитической самобытности Чехии. Этими благоприятными сторонами просвещенного абсолютизма были заботы о развитии материального благосостояния и просвещения народов Габсбургской державы.
Культурно-общественное движение в Чехии и его первоначальный характер. Лозунг, провозглашенный с высоты престола, пробудил дремавшие силы в чешском обществе, возбудил его самодеятельность и направил ее в стороны тех же идеальных целей, к которым стремилось правительство. Одновременно с учреждением кафедры агрономии в Пражском университете в 1776 г. образовалось в Праге земледельческое общество, поставившее себе целью разработку и распространение земледельческих знаний в стране. Возникают аналогичные учреждения и для развития индустрии и торговли.
226


Освобожденный от владычества иезуитов и схоластики, Пражский университет в короткое время создал в Чехии известный контингент ученых и просвещенных людей, которые объединились в 1784 г. в «Королевское ученое общество». Это общество возникло из частного кружка просвещенных аристократов, духовных, бывших воспитателями сыновей у чешских аристократов, и профессоров Пражского университета, собиравшихся для научных бесед в доме графа Ностица. В 1785 г. оно имело свое первое заседание в Ка- ролинуме. Общество ставило себе целью исследование природы и истории Богемии, издавало свой журнал на немецком языке и в короткое время стало одним из известнейших ученых обществ в Средней Европе. Пробудившиеся интеллектуальные силы страны в последующие годы вызвали к жизни целый ряд других культурно-просветительных учреждений. В 1796 г. основана была в Чехии Академия художеств, в 1798 г. — Пражский театр (немецкий, но с любительскими спектаклями на чешском языке), в 1802 г. — Пражский технический институт, в 1810 г. — Пражская консерватория.
Во всем этом домостроительстве чешского общества, точнее сказать, чешской интеллигенции на первых порах преобладал областной, а не национальный характер. Трудились на благо Чехии не только чехи, но и немцы и онемеченные чехи. Даже работы ученых в области чешской истории и чешского языка на первых порах носили отпечаток чисто теоретического, научного интереса и писались на латинском и немецком языках. Таковы работы патера Геласия Добнера, издавшего в 1764—1785 гг. первое собрание исторических источников Чехии (Monumenta historien Bohemiae, v. I—VI) и латинский перевод чешской хроники XVI в. Гайка с комментариями в 6 томах; профессора Пражского университета Пельцеля, издавшего в 1783 и 1784 гг. два тома — Scriptores rerum bohemicarum и написавшего на немецком языке две монографии о Карле IV и Вацлаве IV и краткую историю Богемии (Kurzgefasste Geschiehte der Bohmen); аббата Добровско- го, написавшего целый ряд критических исследований по древней истории Чехии и славянства вообще на немецком языке. Чешские ученые на первых порах уверены были в окончательном торжестве германизма и скептически относились к намерениям возродить чешскую национальность. Добровскому приписывают знаменитые слова о чешском национальном будущем: «Оставьте мертвых в покое». Пельцель долгое время разделял ту же точку зрения и выразился один раз в печати, что трудиться над пробуждением чешского самосознания значит плыть против течения. Но при всем том национальная струя с самого начала примешивалась к культурно-общественному движению Чехии. Еще в 1774 г. граф Франциск Кинский издал на немецком языке брошюру в защиту прав чешского языка «Воспоминание чеха об одном важном предмете»; в следующем году появилось на латинском языке апологетическое рассуждение о чешском языке иезуита Балбина (Dissertatio
227


apologetica pro lingua bohemica); в 1783 г. Карл Там издал уже на чешском языке «Защиту чешского языка» (Obrona jazyka ceskeho), а в 1785 г. Гаяке из Ганкенштейна — на немецком языке — «Рекомендацию чешского языка» (Empfehlung der bohmischen Sprache). Национальная струя все более и более стала окрашивать чешское общественно-литературное движение; элегический скептицизм стал все более и более уступать место бодрой вере и радостным надеждам относительно национального будущего Чехии.
Оживление национального чувства и сознания. Эта вера пробудилась с особою силою сначала в средних рядах чешской интеллигенции. Пражский типограф Вацлав Крамериус с 1789 и до 1808 г. издавал журнал на чешском языке «Отечественные новости» (Vlastenske Noviny), в котором всячески старался пробудить чувство народности, познание себя, в широких кругах чешского общества. Совместно с Прохазкою в 90-х гг. XVIII в. и первом десятилетии XX Крамериус наводнил чешский книжный рынок множеством переизданий старой чешской оригинальной и переводной литературы, подновляя только несколько язык и орфографию. Таким образом пущены были в оборот читательский: Троянская история, Эзоповы басни, сочинения Иосифа Флавия, чешские хроники Гайка и Далимила, «Лабиринт света» Амоса Коменского, некоторые сочинения Эразма Роттердамского и др. По немецким образцам Крамериус написал множество занимательных рассказов на рыцарские и восточные сюжеты и помещал их в приложениях к народным календарям. Чешская книга получила широкое распространение в обществе и народных массах, чешский литературный язык завоевал себе право гражданства. Общему течению поддались в конце концов и те самые люди, которые раньше сомневались в ценности национальных чешских стремлений. Тот же самый Пельцель, который склонен был прежде плыть по господствующему течению и писал только по-латыни и по-немецки, в 90-х гг. XVIII в. стал издавать на чешском языке «Хронику Чехии», связное изложение чешской истории, в которой он соединил все свои предыдущие труды и исследования по чешской истории. На заглавном листе этой «Хроники» поставлено было изображение проснувшегося чешского льва, а в предисловии говорилось о дорогих именах Карла IV и Вацлава V. «Хроника» Пельцеля стала народною книгою и много способствовала оживлению национально-исторического чувства и сознания во всех классах чешского общества. Даже старик Добровский поддался общему увлечению и в 1809 г. издал подробную грамматику чешского языка (Ausflihrliches Ijefcrgebaude der. Bohmisehen Sprache), которая обеспечивала преподавание этого предмета в высшей и средней школе.
Дальнейшее возбуждение чешское национальное чувство получало уже в эпоху Наполеоновских войн, которые всюду в Европе вызвали националь¬
228


ное воодушевление. Громадное впечатление на всю чешскую нацию, по словам современников, произвело появление в чешских землях русской армии: в чешских народных массах и интеллигенции проснулось дремавшее чувство славянского родства, которое давало знать о себе и раньше, в эпоху Гусит- ского движения и в разных литературных произведениях XVI—XVIII вв. Тот самый национальный романтизм, идеализация национальных особенностей, преклонение перед своим прошлым, которые получили такую силу в Германии по окончании войны за освобождение, перекинулись и в Чехию. Посещая немецкие университеты и входя в общение с немецкими учеными и литературным миром, чешская интеллигенция заражалась его настроениями и заимствовала от него как идеологию национального самоопределения, так и практическую программу национального строительства. Идея национальности становится для нее культом и руководящим началом жизненной деятельности. Студенты, священники, будущие литераторы и ученые отдаются теперь собиранию народных песен и собственным поэтическим опытам в их духе; создается чешский национальный репертуар для постоянного Пражского театра (Штепанэк); продолжается работа по выработке чешского литературного языка на основе народной словесности и старой чешской письменности; в Праге стараниями графов Штернбергов возникает в 1818 г. Музей королевства Чешского, предназначенный быть хранилищем памятников национальной чешской культуры.
Главные деятели чешского национального возрождения. Главными деятелями национального чешского возрождения в эту пору являются Юнг- манн, Ганка, Палацкий, Шафарик, Коллар и Челяковский.
Юнгманн (1773—1847) начал свою деятельность с самостоятельных поэтических опытов на чешском языке, которые он помещал в разных сборниках и журналах, продолжал переводами на чешский язык западных писателей Мильтона, Гердера, Клотптока, Гёте и Шатобриана и закончил составлением теории словесности, прозы и стихотворения, истории чешской литературы и огромного (в 6 томах) чешско-немецкого словаря. Свободное от литературных занятий время он посвящал бесплатному преподаванию чешского языка в гимназиях и семинариях. Труды Юнгманна заслужили признательность современников, и он на склоне лет был окружен общим почетом и уважением: избран сначала деканом, а потом ректором Пражского университета. Юнгманн был вдохновителем целого ряда литературных и ученых чешских деятелей, и прежде всего Вацлава Ганки (1791—1861), которого он поощрял «тихо и бесшумно работать над тем, чтобы чешская национальность не погибла». Г анка трудился над этим с беззаветным увлечением, весь погруженный в романтические мечты о прошлом чехов и славянства и его воскрешении. Он собирал и издавал чешские народные песни, перевел на чешский
229


язык «Слово о полку Игореве» и сербские песни Вука Караджича, издавал собственные лирические стихотворения в стиле народной поэзии, а также памятники древнечешской поэзии. В состоянии национально-романтических увлечений он в сообществе с другими молодыми литераторами создал подложные памятники древнечешской исторической поэзии и лирики («Любушин суд»), чтобы и у чехов были такие же произведения, как «Песнь о Нибелунгах» у немцев, «Слово о полку Игореве» у русских. Эти поэмы и песни, переписанные средневековыми почерками на старый пергамент, и составили знаменитые рукописи Краледворскую, которая будто бы была «открыта» самим Ганкою, и Зеленогорскую, которая была анонимно прислана в Чешский музей. Подделка была сделана столь художественно, поэмы и песни столь походили на народные, что вызвали восторг не только у чехов, но и у немцев, и только Добровский и Копитар отнеслись скептически к «открытию» новых памятников. Позднее в Краледворской рукописи были открыты сербские и русские слова и совпадения со стихотворениями самого Ганки, поддельность ее была доказана. Но рукопись сделала свое дело — подогрела в сильной степени национальное чувство чешского народа.
Еще больше, чем Юнгманн и Ганка, послужил делу национального воспитания чешского народа Франц Палацкий (1798—1876), знаменитый историограф Чешского королевства. Уроженец Моравии, сын учителя- протестанта, предки которого принадлежали к общине чешских братьев, Палацкий из отеческого дома вынес любовь к своему, родному. Эта любовь укреплялась в нем образованием, полученным в протестантском лицее в Пре- сбурге, чтением сочинений Юнгманна и Videnske Noviny и живым общением с такими людьми, как Копитар, Добровский и Шафарик. Благодаря своему уму и широкому образованию он стал влиятельным человеком уже в молодые годы. По его настоянию при недавно основанном Чешском музее стал издаваться по-чешски «Временник Чешского музея» (Casopis Ceskeho Museum), после чего немецкое издание его должно было прекратиться. Палацкий стал
230


редактором «Временника» и объединил около себя чешских ученых и литераторов. Совместно с графом Рудольфом Кивским он основал по образцу сербской Матицы Матицу чешскую, т.е. фонд для издания народных, просветительных и общенаучных сочинений на чешском языке. Основавшись в Праге, Палацкий получил целый ряд предложений составить генеалогии чешских панских родов и благодаря этому имел возможность хорошо ознакомиться с архивами. В это время он исполнил ряд подготовительных работ для своей позднейшей истории под руководством Добровского. Одна из этих работ «Die Wiirdigunq der alten bohmischen Geschichtschreiber», критический разбор древних чешских историков, сохраняет свое научное значение и поныне. С 1830-х гг. Палацкий отдался составлению «Истории чешского народа в Богемии и Моравии». На немецком языке эта история стала выходить с 1836-го, на чешском с 1848 г. и продолжала выходить до смерти автора в 1876 г.; изложение ее доведено до 1526 г. Произведение Палацкого, основанное на обширном изучении первоисточников, является первою научною историею чешского народа. В изложении патриархального быта древних славян эта история не свободна от романтической идеализации благодаря влиянию Гер дера и доверию к Крале дворской и Зеленогорской рукописям. Но в изложении исторических времен труд Палацкого отличается объективностью: он признавал, что «история не терпит побочных мыслей». Эта объективность, однако, обусловила лишь большую убедительность труда Палацкого как защиты политических и национальных прав чешского народа. С особою любовью и обстоятельностью разработана в нем гуситская эпоха, в которой силы чешской нации развернулись во всю свою мощь. Одновременно с изданием «Истории» Палацкий выполнил множество монографических работ и дал целый ряд ценных изданий источников по чешской истории. Но при всем том Палацкий не сделался односторонним кабинетным ученым. Не было такой области национальной жизни, которой он не уделял бы своего внимания. Он заботился о процветании чешского театра, об усовершенствовании его репертуара; старался об удержании в Праге знаменитых славянских ученых — Челяковского, Ганки, Шафарика, дабы дать чехам первенство в науке между славянами, сделать Прагу «славянскими Афинами»; он составил план чешского научного словаря, который вышел сначала в кратком, а затем в полном виде, а в последнем, третьем издании превратился в целую энциклопедию знаний, не уступающую немецким. Об участии его в политической жизни страны речь будет впереди. Палацкий справедливо был признан современниками вождем чешского народа, который старался поставить его на путь достойной жизни, сравнять его с другими культурными народами Европы.
Усилению славянских чувств в чешском обществе много содействовали ученый Шафарик и поэты Коллар и Челяковский. Шафарик (1796—1861)
231


был сыном протестантского священника-словака. Предки его, как и предки Палацкого, принадлежали к чешским братьям, изгнанным из Богемии. Гуситские традиции держались в его семье, и Шафарик еще в детстве прочел Кралицкую Библию, изданную в последней четверти XVI в. чешскими братьями на прекрасном чешском языке. Интерес к народности, заложенный в семье, не заглох, наоборот — укрепился в Шафарике в связи с пребыванием его в Тенском университете, где ему пришлось подышать духовною атмосферою, насыщенною культом национальности, и ознакомиться с основами научной истории и филологии. Став профессором гимназий в Новом Саде у венгерских сербов, Шафарик продолжал свои университетские штудии и внимательно изучал Нибура, Я. Гримма, Бонда, Вильгельма Гумбольдта. Вынесенные из этого изучения методы и идеи он применил вскоре же к славянству и в 1826 г. выпустил на немецком языке «Историю славянского языка и литературы по всем наречиям». Эта книга, проникнутая идеализацией первобытного славянства, произвела сильное впечатление в разных славянских странах. По словам Коллара, «славяне, как в огромном зеркале с восторгом, удивлением и ясным сознанием впервые в системе и перед всею Европою увидали себя в качестве единой нации». Шафарик сразу сделался известностью, и чешские студенты обратились к нему с адресом, прося писать по-чешски. Палацкий вызвал Шафарика в Прагу, и здесь чешские патриоты устроили между собою складчину на пенсию Шафарику с условием жить в Праге, посвятить себя чешской науке и писать по-чешски. Палацкий дал Шафарику мысль написать древнейшую историю всего славянского племени. Результатом этого было появление в 1836 и 1837 гг. знаменитых «Славянских древностей» (Slovanske staroiitnosti), которые не утратили своего научного значения и до настоящего времени. Для национального самосознания славянства, кроме этого труда, имела огромное значение «Славянская этнография» (Slovansky Naxodopis), вышедшая в 1852 г. и содержащая этнографическую карту славянского мира с краткою характеристикою земель отдельных славянских племен, их языков и диалектов и главных фактов их литературного развития. В приложении даны статистика славянства и образцы славянских языков и диалектов. Книга произвела огромное впечатление, быстро разошлась в Чехии и переведена была на другие славянские языки. Сочинения Шафарика научными данными и средствами углубляли и закрепляли те чувства славянского родства и солидарности, которые пробуждали поэты — словак Коллар и Челяковский. Самым знаменитым произведением Коллара (1793—1852) была поэма «Дочь славы», в которой рядом с отзвуками личных радостей и печалей автора идут его размышления о прошлом славянства, о его страданиях, о надеждах на светлое будущее. Поэма эта сделалась как бы евангелием всеславянства. Вызванное ею воодушевление было огромное. Это свидетельствуется, между прочим, тою массою стихотворений, которые
232


явились в подражание «Дочери славы». Челяковский (1799—1852) потрудился для дела славянского воодушевления преимущественно своими перепевами русских и чешских народных песен и некоторыми патриотическими песнями, из которых песня Tys bratr nas («о, ты наш брат») стала своего рода гимном чешской нации.
Политическое движение в Чехии в 1848 г. и его характер. Настроение, созданное в чешском обществе всею этою ученою и литературною пропагандою, в конце концов стало переходить в дело, определять политические стремления чешской нации. В половине 1840-х гг. чешский сейм перестает быть пассивным исполнителем правительственных предположений и выступает с требованиями действительного участия в установлении новых налогов, увеличения числа представителей от мещанского сословия, о назначении в гимназии преподавателей чешского языка и т.д. Но особенно значительные домогательства предъявлены были в эпоху революционного движения, охватившего западноевропейские страны в 1848 и 1849 гг.
После получения известий о происшедшей революции во Франции (в феврале 1848 г.), в Новом Пражском месте в Святовацлавской бане состоялось собрание пражской интеллигенции обеих национальностей, на котором выработан был ряд требований к правительству. Постановлено было просить о том, чтобы чешскому языку в школах и канцеляриях возвращены были одинаковые права с немецким, чтобы земли чешской короны были объединены в государственном отношении и имели один общий сейм, чтобы на этом сейме крестьянство имело также своих представителей, чтобы осуществлен был выкуп крестьянских повинностей, чтобы вместо учреждений и судов патримониальных, всюду заведены были учреждения королевские, чтобы общины получили более самостоятельное устройство и чтобы различные исповедания пользовались одинаковыми правами. Эта петиция принята была с восторгом населением и подписывалась в разных общественных местах. Движение на первых порах лишено было национальной окраски, совершалось под девизом: чех и немец — одно тело (eecit a nesche jedno telo). Комитет из 27 членов, во главе которого стал граф Дейм, взял на себя хлопоты по исполнению народных желаний и отправил в Вену депутацию к императору. В Вене тем временем под влиянием народных волнений произошла перемена курса: император уволил первого министра князя Меттерниха, разрешил учредить национальную гвардию и обещал даровать конституцию, для выработки которой должны были собраться делегаты от сеймов всех австрийских земель. В силу этого и в Чехии образовались национальная гвардия из горожан и, как отряд этой гвардии, особый академический легион из студентов. Император в общем благосклонно ответил на петиции Богемии, и ответ его, обнародованный депутатами, вызвал было восторг в населении
233


Прага. Но быстро наступило разочарование, ибо император уклонился от прямого ответа на требование государственного единства Чехии. Снова собрался Святовацлавский комитет и составил вторую петицию, в которой настаивал на объединении Чехии, Моравии и Силезии в одном сейме, на созыве конституционного сейма и на учреждении особого министерства внутренних дел для чешских земель. Наместник Чехии граф Стадион, уступая настояниям комитета, скрепил петицию собственноручною подпискою и с своей стороны образовал особую комиссию для разработки реформ. Эта комиссия вскоре соединилась с Святовацлавским комитетом и образовала Национальный комитет. Император удовлетворил требования второй петиции и согласился на созыв законодательного сейма, на котором должны были заседать и представители мест и сельского населения, признал равноправие за языками немецким и чешским, обещал прислать другого наместника, но вопрос о соединении земель чешской короны воедино отлагал до будущего общеимперского сейма. В дальнейшем события приняли такой оборот, который воспрепятствовал осуществлению чешских политических чаяний.
Отделение немцев от чехов; славянский съезд в Праге и вооруженные столкновения. Революционное движение в австрийских землях, преследовавшее цели политической свободы, разбилось на несколько русл. Венгры обнаружили стремление отделиться, обособиться от других габсбургских земель и сорганизоваться в самостоятельное национальное государство с поглощением всех невенгерских народностей. Немцы также обнаружили стремление к национально-политическому объединению, к созданию Великой Германии, в которой должны были потонуть и чехи. Пангерманский сейм, собравшийся во Франкфурте, послал приглашение и представителям Богемии, рассматривая ее, таким образом, как немецкую область. Это приглашение вызвало раскол в национальном комитете Чехии. Чехи высказались против выборов во франкфуртский сейм, и, так как франкфуртские делегаты стали грозить им мечом Великой Германии, они обратились, с одной стороны, к императору с выражением верноподданнических чувств, а с другой стороны — к другим славянским народностям с просьбою о поддержке и приглашением на всеславянский съезд в Праге. Съезд этот открылся 2 июня. На нем кроме представителей всех австрийских славян присутствовали в качестве гостей и неавстрийские славяне; из чехов самое видное участие принимали Палацкий, Шафарик, Гавличек и др. Съезд предполагал обратиться к европейским народам с манифестом о положении славян, подать петицию императору о нуждах и желаниях отдельных славянских народностей и согласиться о взаимной поддержке в рамках закона для достижения равноправия в империи. Съезд крепко стоял на почве сохранения Австрии как государства и удовлетворения славянских национальных требований
234


именно в пределах Австрии. Боязнь поглощения славян немцами и венграми вырвала из уст Палацкого знаменитую фразу: «Если бы Австрии не было, мы должны были бы создать ее». Но волнения, произведенные крайними элементами в июньские дни, не только прервали мирные совещания о желательных реформах, но и уничтожили труды славянского съезда. 12 июня произошло кровавое столкновение толпы с отрядом войска перед домом главнокомандующего князя Виндишгреца, причем убита была супруга князя. На улицах тотчас же появились баррикады, за которыми собрались студенты и разная другая молодежь якобы на защиту попранной свободы. Национальная гвардия также взялась за оружие. Князь Виндишгрец после бесплодных переговоров с мятежниками обстрелял орудиями город и принудил восставших к сдаче. Прага была объявлена на осадном положении, и всякая политическая жизнь в ней замерла, славянский съезд прервал свои заседания, а Национальный комитет был распущен. Обсуждение вопросов о будущем положении Чехии перенесено было в Вену, где собрался общеимперский сейм.
Кромержский имперский сейм и выработанная им конституция. Но
и этому сейму не удалось решить поставленные вопросы. Восставшие венгры начали угрожать Вене, и здесь 6 октября произошел бунт, учиненный крайними немецкими элементами, сочувствовавшими венграм. Чешские депутаты покинули Вену, так как им ввиду заявленной ими лояльности по отношению к императору грозила опасность со стороны вооруженной черни. После совещаний в Праге они обратились к императору, переехавшему в Ольмуц, с просьбою о созыве вновь законодательного общеимперского сейма, прерванного волнениями в Вене. Чехи хлопотали о созыве именно общеимперского, а не чешского законодательного сейма, потому что в единстве австрийской монархии видели защиту своей народности. Имперский сейм собрался в Кромериже (Кремзир), во дворце ольмуцкого архиепископа, 22 ноября 1848 г. и скоро начертал проект новой конституции. По этому проекту предполагалось учреждение для всех невенгерских земель единого законодательного сейма, состоящего из двух палат: земской (Landerkammer), в которую должны были входить делегаты, выбранные земскими сеймами и окружными без различия сословий и имущественного положения, и народной (Volkskammer), в которую должны были входить непосредственно избранные населением депутаты из лиц, платящих не менее 6 гульденов налога.
Мартовская конституция 1849 г. и ее отмена. Но и этой конституции не суждено было войти в жизнь. 2 декабря 1848 г. император Фердинанд отказался от престола в пользу племянника своего Франца-Иосифа. В ма¬
235


нифесте, изданном по случаю восшествия на престол, новый император, признав принципы конституции, особенное ударение делал на необходимости поддержания единства и целости Габсбургской монархии. Сообразно с этим он не пожелал короноваться особо чешскою и венгерскою коронами. Не сочувствуя демократической тенденции в деятельности кромерижского сейма, Франц-Иосиф распустил его и 4 марта 1849 г. обнародовал новую конституцию Австрийской империи, рассматривая ее как дар правительства своему народу (октроированная конституция). По этой конституции уже для всех земель габсбургских (включая и Венгрию) учреждался единый законодательный сейм из двух палат. Так же как и по конституции Кромерижского сейма, и по этой конституции предполагались две палаты: верхняя (Gberhaus), в которую должны были входить по два делегата от каждого земского сейма и депутаты, избранные сеймом из всех граждан провинции, платящих не менее 500 гульденов прямого налога, и нижняя, в которую должны были входить непосредственные избранники населения, по одному на каждые 1000 человек, причем пассивным и активным избирательным правом могли пользоваться лица, платящие не менее 10 гульденов. Сейм предназначался быть органом законодательства по всем государственным делам, которые не обозначены прямо в компетенции областных, земских сеймов. Компетенция эта по сравнению с прежним положением вещей и прежними проектами была сужена. Областным сеймам предоставлено было обсуждать и решать дела, касающияся общественных построек, воздвигаемых на местные средства, благотворительных учреждений, бюджета и контроля областных доходов и расходов, дела местных общин, церквей и школ, расквартирования и содержания войска и т.д. Но даже и в своей специальной компетенции они ограничены были властью министра, который мог кассировать их постановления под своею ответственностью. Централистическая и вместе абсолютистическая тенденция новой конституции сказалась в статье о проданном законодательстве. В силу этой статьи в случаях крайней необходимости, когда сейма не было, монарх мог собственною властью издавать временные обязательные распоряжения с обязанностью довести об этом до сведения ближайшего сейма с указанием мотивов; утверждения сейма не требовалось. В вопросе о местных языках конституция 1849 г., исходя из положения о равноправии всех народностей, разрешала употребление местных языков в частной общественной жизни, в преподавании народной школы и устанавливала, что новооснованный «Сборник государственных постановлений» имеет право выходить впредь на всех местных языках. Но и эта урезанная конституция не вошла в жизнь. По усмирении итальянской революции и венгерского восстания Франц-Иосиф не спешил с назначением выборов на сейм, а в 1851 г. патентом 31 декабря отменил мартовскую конституцию, и в Габсбургской монархии снова воцарился абсолютизм.
236


Реставрация абсолютизма; министерство Баха. Так, начав с попыток обеспечить государственное единство, политическую свободу и национальную самобытность земель чешской короны, чехи своеобразным сплетением обстоятельств увлечены были на путь содействия восстановлению габсбургского абсолютизма и централизации. Этот абсолютизм скоро дал себя тяжело почувствовать чешскому народу. В министерство Баха общинное и земское самоуправление были упразднены; все управление возложено было на многочисленное чиновничество; суды присяжных были отменены; языком законодательства и делопроизводства правительственных учреждений и языком преподавания в гимназиях объявлен был немецкий; свобода печати была отменена. По отношению к чешским публицистам и политикам были применены различные репрессивные меры: Narodai Noviny Гавличка были закрыты, а сам Гавличек был арестован и сослан в Тироль; Палацкий публично отказался от всякой политической деятельности, Ригер выехал за границу. Но материальные и духовные силы чешской нации при всем том не были сломлены. В своей книге «Чехия, земля и народ», вышедшей в 1863 г., Ф. Ригер отмечает увеличение чешского населения в промежутке от 1846 до 1857 г. с 2 598 774 человек до 2 925 982 человек, констатирует быстрый рост земледелия после уничтожения в 1848 г. последних следов крепостного права (выкуп наделов) и пробуждение гражданского и национального сознания в крестьянских массах. В обзоре чешской литературы Ригер замечает, что «в последнее время литература достигла такого расцвета, что все ее отрасли разрабатываются широко и с еще небывалою подробностью, и ежедневно прибывает число усердных и трудолюбивых работников. Она начала воскресать в отчаянных условиях, патриотическою мыслью и непреклонною силою своих деятелей одержала победу над всеми препятствиями. На неискоренимой энергии народного духа основывается и ее будущность».
Восстановление конституции и политическая деятельность Палацко- го и Ригера. Эта же «неискоренимая энергия народного духа» возобновила свою работу по восстановлению попранных национальных прав, как только представилась к тому возможность. В 1859 г., после поражения при Мадженте и Сольферино, произошла перемена во внутренней политике австрийского правительства. Оно решило отказаться от системы абсолютизма и привлечь к соучастию в управлении общественные силы. Дело началось с усиления совещательного учреждения, состоявшего при монархе, — рейхсрата — новыми членами по назначению короны и 38 депутатами от областных сеймов. Так как в состав этого усиленного совета не попал ни один чех, то чешские политики с Ригером и Палацким во главе добились аудиенции у императора и подали ему петицию о правах чешского народа. Требования их, в общем, были умеренные, касались представительства от средних, про-
237


мышленных и низших, земледельческих классов народа, введения чешского языка в преподавание, назначения чиновников, знающих чешский язык, разрешения газеты на чешском языке. Диплом 20 октября 1860 г. и патент 26 февраля 1861 г. еще более расширили состав рейхсрата, введя в него сначала 100, а затем 343 депутата от областных сеймов, и сообщили рейхсрату уже законодательное значение. Чешские политики получили теперь возможность действовать в поле законодательства; легальным путем в пользу своей родины Палацкий был назначен пожизненным членом палаты господ (Herrenhans) преобразованного рейхсрата, а его зять Ригер был избран в палату депутатов (Abgeordnetenhaus). Здесь они оба отстаивали права Чехии как особого государственного целого в составе Габсбургской державы, настаивали на территориальном и административном единстве Чехии, Моравии и Силезии, на едином чешском сейме, которому должны быть подчинены исполнительные органы в стране, на равноправии чешского и немецкого языков и т.д. Идею федералистического Австрийского государства с равноправием всех народностей и самою широкою автономией их Палацкий и Ригер проводили и в чешской публицистике. Вся эта пропаганда готова была выразиться уже в существенных жизненных результатах. 12 апреля 1865 г. на чешском сейме было объявлено сообщение, в котором правительство заявляло о своем намерении содействовать автономии частей Г абсбургской державы к учреждению соответственных административных органов. Сочетание рейхсрата, призванного охранять государственное единство, с ландтагами, «которые должны укреплять и усиливать управление более иных отечеством», выставлялось правительством как идеал Габсбургской державы. 8 января 1866 г. император, отвечая на адрес чешской депутации, повторил обещание, данное им в апреле 1861 г., и заявил о намерении своем при первой возможности прибыть в Прагу, чтобы «согласно праву и священному обычаю свершить обряд коронации». Идея государственного права Чехии, таким образом, получала подтверждение с высоты престола. Десять дней спустя был издан
Ф. Палацкий. Художник Я. Вилимек
238


закон об обязательном изучении обоих земских языков в средних школах Чехии (Sprachenzwanggesetz).
Австро-Венгерское соглашение 1867 г. и крушение политических стремлений чехов. Но разразившаяся вскоре война с Пруссией и Францией) и стоявшие в связи с нею внутренние перемены в Габсбургской монархии разбили политические чаяния чехов. Разгромленная Австрия, исключенная из Германского союза, вынуждена была пойти на уступки венграм, которые с самого 1849 г. не переставали добиваться восстановления своей государственной особности и самобытности. 17 февраля 1867 г. Франц- Иосиф возстановил дарованную в 1848 г. конституцию Венгрии и назначил согласно этой конституции ответственное венгерское министерство с Андраши во главе. В июле 1867 г. торжественно венчался в Будапеште короною св. Стефана и выдал грамоту, в которой торжественно обязывался сохранять Венгерское королевство в целости и отдельности и соблюдать его конституцию, гарантировал, что преемники его также будут короноваться короною св. Стефана и будут выдавать такие же обязательства, гарантировал венграм свободное избрание короля в случае прекращения рода Габсбур- гов. Эти уступки сделаны были венграм с тою целью, чтобы предотвратить окончательное отторжение их от Австрии и сохранить связь их с империею. Эта связь закреплена была особым соглашением, принятым австрийским рейхсратом и венгерским сеймом в декабре 1867 г., которое и легло в основу современного устройства Г абсбургской державы.
В то самое время, когда Венгрия предъявила свои требования, и чехи не бездействовали. В июле и августе 1866 г. происходили совещания чешских деятелей с польскими и югославянскими вождями политических партий. Славяне и на этот раз выступили с федералистической программою, в которой предусматривалось сохранение исторических границ отдельных земель, справедливое уважение к правам отдельных национальностей, местные законодательные сеймы при сохранении центрального управления во всех тех областях, которыми обеспечиваются единство и могущество государства. Короче говоря, и славяне добивались себе приблизительно того же самого, что и венгры. Но эти стремления нашли себе противодействие не только в немцах, но и в венграх. Венгры обнаружили при этом самый беззастенчивый национальный эгоизм и высокомерие, отказывая славянам в тех самых нравах, которых добивались сами, суживая идею федерализма в дуализм, признавая необходимость руководящих наций для сохранения единства Габсбургской державы. Дуализм должен зиждиться на немцах и мадьярах как на двух опорах монархии, доказывал Андраши. В конце концов эта точка зрения взяла верх, и чешскому сейму предложено было избрать депутатов в рейхсрат для обсуждения изменений в конституции на основе предпо¬
239


ложенного дуализма. Сейм 25 февраля 1867 г. принял адрес, в котором от имени королевства Чешского протестовал против, поглощения его самобытности какою-то половиною империи, государственною формациею, не имеющею никакого исторически-правового основания, и отказался послать в рейхсрат своих представителей. Через день сейм был распущен и объявлены новые выборы. Эти выборы при содействии правительства дали большинство немецкой партии, вследствие чего новосозванный сейм произвел выборы в рейхсрат. Чешские депутаты вынуждены были ограничиться только протестом против неправильных выборов и против подготовляющегося нарушения государственного права и конституции королевства Чешского, после чего покинули сейм. Австрийский рейхсрат в том составе депутатов, какой получился после устранения чехов, без трений и противодействий принял новое государственное устройство и соглашение с Венгрией.
Так кончились неудачею попытки чешских политических деятелей восстановить положение своей страны в составе Габсбургской державы на основе исторического государственного права королевства Чешского. Другого результата трудно было и ожидать при сложившихся обстоятельствах, при том союзе, который был заключен между немцами и венграми. Попытки эти обречены были на неуспех и потому, что чешские политические деятели этого периода, в сущности, сами сошли с твердой почвы чешского государственного права: вместо того, чтобы преследовать определенную и конкретную цель — восстановления этого права, расплылись в общих федералистических построениях, хлопотали не только о своей стране, но и о других, и прежде всего о спасении единства Габсбургской державы, по их мнению, безусловно необходимого для блага чешского народа. Австрийский патриотизм помешал им проявить надлежащий чешский патриотизм, и в результате Чехия оказалась в том межеумочном положении, в котором она пребывает и по сие время и которое в великой борьбе настоящего времени отдало ее силы и средства на служение врагам славянства, в том числе и чешского народа.


XIX. 	ЧЕХИЯ В СОСТАВЕ АВСТРО-ВЕНГРИИ
Положение Чехии в составе Австро-Венгрии по конституции 1867 г.
В силу соглашения с Венгрией прежняя единая Габсбурсская держава превратилась в постоянный союз двух самостоятельных государств — Австрии, или Австрийской империи, и королевства Венгерского, Цислейтании и Транслейтании. Первое из этих государств составили семнадцать «королевств и земель, представленных в рейхсрате», а именно: Австрия Верхняя и Нижняя, Зальцбург, Тироль, Форарльберг, Штирия, Каринтия, Крайня, Торица с Градишкою, Истрия, Триест, Далмация, Чехия, Моравия, Силезия, Галиция и Буковина. Таким образом, земли короны св. Вацлава вошли в состав Австрии не в объединенном, а в разбитом виде, в виде трех частей, а не в виде единого королевства Чешского, вопреки желаниям чехов.
Все эти семнадцать королевств и земель в идее признаны были как бы отдельными государственными единицами, каждая с своей конституциею и с известною полнотою законодательной власти, принадлежащей сеймам совместно с монархом. Но эта идея не проведена последовательно и до конца в конституции 1867 г. Прежде всего для граждан всех этих отдельных земель признается достаточным одно австрийское подданство, так что отдельного подданства, чешского, например, не существует. Затем, конституция 1867 г., признав в принципе равноправие всех языков, употребляющихся в той или другой области, не признала никаких особых прав за народностями, преобладающими в той или другой области и имеющими основание считать ее своим национальным достоянием. Далее, учреждая в каждой области законодательные учреждения — сеймы, или ландтаги, с исполнительными органами — комитетами («земский выбор» в Чехии), конституция 1867 г. перенесла в общий парламент-рейхсрат не только все законодательные вопросы, касающиеся Австрии как совокупности земель, но и общие всем землям, оставив сеймам сравнительно узкое поле деятельности. К компетенции рейхсрата были отнесены: судебные уставы, торговые, банковые, о мерах и весах, санитарные, вероисповедные, университетские, уставы гимназий и народных училищ, инструкции для чиновников и судей, законодательство о нравах гражданства, об иностранцах, о паспортах, подтверждение торговых
9 Любавский М. К.
241


договоров и т.д. К компетенции местных сеймов-ландтагов отнесены все остальные дела, не обозначенные прямо в компетенции рейхсрата. В этом разграничении прав рейхсрата и местных сеймов не было, однако, ничего принципиального и законченного, и сеймам предоставлены были некоторые дела, имевшие не меньшее значение, чем только что перечисленные. Таким образом, например, законодательство о реальных училищах, политехникумах, земледельческих, промышленных, торговых и художественных академиях, горных, музыкальных и других училищах отнесено было к компетенции ландтагов, так же как и все вопросы, касающиеся обработки и эксплуатации земли, водное и охотничье законодательства, земский устав, законы, определяющие выборы в сейм, и т.д. и т.д. В общем можно сказать, что сеймы не были координированы внутренне с рейхсратом: в одних делах они должны были разделять свою законодательную власть только с монархом, стоя рядом с рейхсратом, в других — развивать положения, начертанные общеимперским законодательством рейхсрата и монарха, являясь таким образом в подчиненном к рейхсрату положении. Состав сеймов остался в том же самом виде, в каком определили его земская ординация и избирательный устав, приложенные к февральскому патенту 1861 г. В этот состав входят по званию архиепископы, епископы и ректоры университетов, по выбору — депутаты, избираемые в нескольких куриях. К первой курии принадлежат крупные землевладельцы, платящие не менее 300 гульденов поземельного налога; ко второй — жители известных городов, поименно перечисляемых, на основании податного и профессионального ценза (адвокаты, врачи и т.д.); к третьей — члены торговых и промышленных палат; к четвертой — обыватели остальных общин, городских и сельских, на основании податного ценза. Первые три курии производят выборы депутатов непосредственно, четвертая — через начальников общин и членов общинных комитетов. Таким образом, государственное устройство Австрии вылилось в своеобразную форму, представляющую неорганическое сочетание централизма и автоно- мизма, с перевесом, впрочем, в сторону централизма. Точка зрения на отдельные «королевства и земли» в этом строе шаткая, неустойчивая: с одной стороны, это государственные единицы с особыми конституциями, с полнотою законодательства; с другой — это только «историко-политические индивидуальности».
Чешские политические деятели не могли не почувствовать острую боль обиды от того положения, какое уделено было в Австрийской империи «преславному королевству Чешскому». Это королевство имело не меньшие исторические права, как и Венгрия. А между тем какая оказалась огромная разница в их положении. Земли короны св. Стефана, т.е. Венгрия, Сед- миградье (Трансильвания), Хорватия и Славония осоюзились с Австриек) в своем историческом единстве на правах особого государства, свободного
242


и самостоятельного во внутреннем своем устроении, действующего по соглашению с Австриею в делах, требующих одинакового решения вследствие установившегося постоянного союза. Конституция 1867 г. разумела тут дела, относящиеся до торговли, таможенных пошлин, косвенных налогов, денежного обращения и монетной системы, железнодорожных сообщений, поскольку ими затрагиваются интересы обоих государств, мер по обороне, несения общих расходов. Для достижения согласных решений в обоих парламентах правительства Австрии и Венгрии должны были предварительно уговариваться между собою и входить с соответствующими предложениями в свой парламент. Санкции монарха подлежали только одинаковые постановления обоих парламентов, не расходящиеся в своих основаниях. Таким образом, Венгерское королевство поставлено было на равную ногу с Австрией, разумея под этим именем всю совокупность земель, представленных в рейхсрате. То же равноправие установлено было и в отношении состава и деятельности того органа, который призван был решать общие дела Австрии и Венгрии — внешней политики, военного и морского устройства, общих расходов и налогов. Я разумею делегации от австрийского рейхсрата и венгерского сейма. Каждая из этих делегаций состоит из одинакового числа членов (20 от верхней палаты и 40 от нижней), заседает и обсуждает вопросы отдельно, письменно сносясь с другою делегациею, причем император санкционирует опять-таки только такие решения, по которым достигнуто полное согласие обеих делегаций. Только в том случае, если после троекратных письменных сношений не состоится соглашения, имеет место соединенное заседание обеих делегаций, на котором дело решается большинством голосов, причем председательствуют президиумы обеих делегаций по очереди, знаменуя опять-таки равенство Венгрии с Австрией. От такого равенства с Австрией далека была Чехия, в сущности, инкорпорированная в Австрию, признанная только частью Австрии, ее автономною провинциею, наравне с такими частями, как, например, Тироль, Зальцбург, и даже такими землями, которые некогда были частями королевства Чешского (Моравия, Силезия).
Протесты чехов и требования расширения государственных прав Чехии. Чехи не могли сдержать своих чувств, не могли не выразить протест против унижения своей страны. Национальное чувство было приподнято и выразилось ярко в торжественной закладке в мае 1868 г. Национального театра, сооружавшегося на народные пожертвования. Когда прибыл в Прагу Франц-Иосиф для участия в торжестве освящения нового моста через Влтаву, назначенном на 21 июня (в день печальных для чехов воспоминаний о казни чешских патриотов), чехи манифестировали свои чувства, отсутствуя на торжестве. Когда же император отклонил декларацию чешского
91
243


сейма, настаивавшего на восстановлении «триединого» королевства Чехии, Моравии и Силезии, и отменил обязательное преподавание чешского языка в немецких школах Чехии, в Праге вспыхнули беспорядки. Надо сказать, что уже со времени издания октябрьского диплома 1860 г. в Чехии шло сильное общественное движение: возникали и собирались многочисленные певческие и сокольские (гимнастические) общества, открывались читальни и клубы (besedy), проникнутые национальным духом, добирались митинги под открытым небом (tabor lidu). Общество, таким образом, было уже достаточно возбуждено и подготовлено к выражению своих чувств. Правительство 10 октября 1868 г. объявило осадное положение в Праге. Печать подвергалась преследованиям, редакторов присуждали к тюремному заключению, граждане карались штрафами, тюремным заключением, постоем солдат.
Несмотря на это, оппозиционный дух все более и более усиливался в Чехии, а чешский сейм в 1870 г. снова подтвердил требование о создании для Чешского королевства такого же положения, какое отведено было Венгрии. Так как аналогичные движения произошли и в других частях империи, в Далмации и Галиции, правительство вынуждено было пойти навстречу национальным требованиям чехов и принять меры к тому, чтобы сломить упорное противодействие немецких централистов в рейхсрате путем его роспуска и новых выборов. В рескрипте 12 сентября 1870 г., данном собравшемуся чешскому сейму, император, «помня государственно-правовое положение короны Чехии и тот блеск, и могущество, которые она доставила Габсбургам», торжественно обещал (уже в третий раз) подтвердить своим коронованием автономные права Чехии и просил сейм действовать в духе умеренности и примирения. На рассмотрение сейма предложен был выработанный министерством гр. Гогенварта сообща с чешскими деятелями — гр. Генрихом Клам-Мартиницем и бароном Ригером — законопроект, устанавливавший полное равноправие немецкой и чешской народностей в королевстве и требовавший от всех правительственных лиц в Чехии знания обоих земских языков. Сейм согласно этому законодательству должен был впредь состоять из двух национальных курий, которые большинством двух третей могли отвергать всякий законопроект, представлявшийся им вредным для их народности. Одновременно с этим на обсуждение сейма была внесена «основная статья», устанавливавшая принцип федералистического соединения Чехии с империей. Согласно этой статье круг дел, подлежавших обсуждению рейхсрата, куда делегировались члены сейма, впредь должен был ограничиваться немногими общегосударственными вопросами; Чехия должна была участвовать в расходах государства путем внесения известной доли расходного бюджета; для примирения споров между Чехиею и другими землями, для обсуждения государственных договоров и т. д. проектировалось учреждение сената. Все эти положения, распространяемые и на другие
244


земли, должны были поставить Чехию на равную ногу с Венгрией и превратить Австрийскую империю в федерацию не двух, а многих государств.
Торжество немецкой партии и неудача политических притязаний чехов. Немецкие националисты не могли примириться с такою программою и завязали сношения с Берлином, который в то время, после победы над Францией, стал средоточием и оплотом пангерманских чувств и вожделений. Член рейхсрата от Верхней Австрии барон Вейхс писал гр. Герберту Бисмарку, что министерство Гогенварта стремится окончательно отстранить немецкий элемент от руководящей роли и заменить его славянским, что в интересах Германской империи лежит сохранение Австро-Венгрии под властью немцев и мадьяр. В этом же направлении действовали и мадьяры, и прусская дипломатия. Работа этой дипломатии и немецко-австрийских националистов не прошла даром. В августе 1871 г. произошло свидание в Ишле императоров Франца-Иосифа и Вильгельма I, а в октябре того же года пало министерство Гогенварта и прекратились все попытки к устройству проектированной федерации. Волнения, происшедшие в связи с этим в Чехии, вызвали вновь установление там военного режима и всевозможные репрессии. Единственные уступки, сделанные в то время чехам, касались распространения чешского языка в преподавании; между прочим, в Пражском университете была учреждена чешская доцентура, подготовившая создание полного чешского университета.
Чтобы освободить центральный законодательный орган от воздействия сеймов, осуществлявших собою как-никак автономию земель и проникнутых соответствующими чувствами и стремлениями, правительство в 1873 г. провело новый избирательный закон, в силу которого рейхсрат должен был пополняться не делегатами от сеймов, а депутатами, непосредственно избранными населением в количестве 353 человек. Эта реформа сглаживала внутренние политические перегородки и резче выдвигала рейхсрат как общеавстрийское учреждение. Чехи протестовали и через кн. Юрия Лоб- ковица подали императору петицию, покрытую сотнями тысяч подписей, о сохранении прежнего порядка пополнения рейхсрата. Это не привело, однако, ни к каким результатам. Тогда чехи прибегли к пассивному неповиновению: депутаты, избранные в рейхсрат, не шли туда, равно как и сеймовые депутаты; когда же за это стали лишать их мандатов и назначать новые выборы, чехи снова избирали тех же самых депутатов. Эта пассивная оппозиция продолжалась до тех пор, пока чехи не увидали, что их отсутствие на сейме и в рейхсрате наносит ущерб не только противникам, но и самой Чехии и ее интересам. В 1878 г. чешские депутаты заняли свои места на сейме, сделав предварительно заявление, что они явились на сейм только для того, чтобы испробовать, принесет ли какие плоды их примирительное
245


настроение. В следующем году чешские депутаты вошли в рейхсрат, сделав предварительно заявление о нерушимости исторического государственного права Чехии. Таким образом, в конце концов немцам удалось заставить чехов так или иначе подчиниться новому государственному строю, созданному в 1867-м и в ближайшие после того годы.
Уступки чехам в национальном вопросе. Как бы в награду за это правительство сделало чехам ряд уступок в национальном вопросе. В октябре 1879 г. чехи подали императору докладную записку, в которой настаивали на равноправии чешского и немецкого языков в Пражском университете, в средних школах, суде и администрации. Правительство ответило на это «распоряжениями об языках» (Sprachverordnungen) 19 апреля 1880 г. По смыслу этих распоряжений суды и администрация должны были отвечать сторонам на том языке, на каком они обращались к учреждениям. Чехи остались не совсем довольны этими распоряжениями; но в особенности возмущены были немцы, состоявшие на государственной службе, которым предстояло теперь обучаться чешскому языку, и в рейхсрате в течение нескольких лет на этой почве происходила страшная борьба немцев с чехами и правительством. Крупным национальным приобретением чехов было разделение старого Пражского университета на немецкий и чешский, принятое в 1881 г. обеими палатами рейхсрата и осуществленное в следующем же, 1889 г. Чешский сейм, в котором получили перевес автономисты, с своей стороны всячески содействовал удовлетворению местных нужд и потребностей; учрежден был земский банк, выстроено было великолепное здание Чешского музея, реформированы и улучшены профессиональные школы, изданы драгоценные памятники чешской истории.
Противодействие немцев и неудачная попытка гр. Таафе помирить чехов и немцев. Немцы были крайне недовольны этим оборотом дел, который не только лишал их преобладания, но и грозил поглощением в тех частях Австрии, где они составляли меньшинство. Они повели страстную борьбу против министров, которые держались политики национальных уступок славянам, и всячески старались отстоять преобладание германизма в империи, а в областях со смешанным населением — отделиться, обособиться от славян и занять привилегированное положение. В рейхсрате поборником германизма явились члены «Немецкого клуба», организовавшегося в 1885 г., затем члены «Немецко-австрийского клуба», возникшего в 1888 г. В 1886 г. барон Шаршмид внес в палату депутатов законопроект, подписанный 116 членами рейхсрата, в котором требовал введения немецкого языка во внутреннюю переписку всех ведомств, в прения рейхсрата и в издание официальных книг. В то же время немецкие депутаты чешского сейма выступили с пред¬
246


ложением разделить королевство на две административные области, с преобладающим чешским и с преобладающим немецким населением, с тем, чтобы таким образом регулировать употребление языков. Когда же эти притязания не нашли себе сочувствия на сейме, депутаты-немцы покинули его и бойкотировали в течение нескольких лет. В 1889 г. немцы, депутаты рейхсрата, выразили намерение последовать своим соплеменникам в Чехии и в полном составе выйти из рейхсрата. Это обстоятельство заставило гр. Таафе, тогдашнего первого министра, предпринять решительные шаги к примирению национальностей. В начале 1890 г. собралась парламентская комиссия, которая выработала некоторые положения в духе обеспечения национальной жизни обеих народностей, чехов и немцев. Именно школьный совет, ведавший делом народного образования в Чехии, разделялся на два отдела, чешский и немецкий; в областях, где имелось национальное меньшинство, допускалось образование отдельной для него школы, если наберется не менее 40 человек; судебные и административные округа предполагалось разграничить таким образом, чтобы они охватывали население только одной национальности, и т.д. Хотя это соглашение не встретило сочувствия в радикальной, так называемой младочешской партии, тем не менее правительство сочло его состоявшимся и начало проводить через сейм, иа который явились теперь и немецкие депутаты. Таким образом в июне 1890 г. прошел и был утвержден императором закон о разделении школьного совета королевства на два национальных отдела; в январе 1891 г., вопреки немцам, прошел закон, по которому во главе этого совета могли стоять только лица, владеющие обоими языками, и т.д. Но начавшееся разграничение административных и судебных округов по национальности населения вызвало не только протесты, но и волнения в Чехии, демонстрации и стычки с немцами на улицах, что в свою очередь привело к объявлению осадного положения в Праге и окрестностях в сентябре 1893 г. Примирительные попытки гр. Таафе потерпели фиаско, что в связи с другими неудачами вынудило его уйти в отставку (в ноябре 1893 г.).
Распоряжения гр. Бадени о языках и беспорядки в Вене и Праге; распоряжения о языках Гауча и их безрезультатность. Попытку примирить национальные стремления чехов и немцев предпринял вновь гр. Казимир Бадени, назначенный премьер-министром с 29 сентября 1895 г. По совету младочехов и заручившись содействием некоторых немецких депутатов (христианских социалистов), Бадени 5 апреля 1897 г. издал распоряжения об употреблении языков, подтверждавшие распоряжения 1880 г., которые на практике не выполнялись. В силу этих распоряжений учреждения, подведомственные министерствам финансов, торговли и земледелия, а также суды должны были в своей переписке пользоваться тем языком, на каком
247


было подано прошение или сделано устное заявление, а от чиновников Чехии и Моравии требовалось, следовательно, знание обоих земских языков. Эти распоряжения вызвали бурю негодования немцев. В Теплице, Эгере, Клагенфурте и других немецких центрах состоялись многолюдные митинги, на которых произносились горячия речи против Бадени. Ораторы обращали свои взоры и на соседнюю Германию, взывая туда о помощи. «Неужели мы перестали быть вечно свежей и зеленеющею ветвью великого братского народа — немецкого, который живет за теми горами, составляющими нашу границу?» — вопрошал бургомистр Теплица. В Дрездене состоялся съезд всенемецкой партии под председательством ее лидера Шёнерера, на котором произносились подобные же речи. Когда в ноябре собрался рейхсрат, в заседаниях его стали происходить такие скандалы, каких еще не бывало в парламентской жизни Австрии, — обструкционные речи, стучание в пюпитры, перебранки и даже драки, постоянный шум и т.д. Беспорядки перенеслись на улицу, где перед парламентом в течение трех дней устраивались грандиозные манифестации немцев, требовавших отставки Бадени. Вена производила впечатление города, охваченного революциею. Императору не оставалось ничего другого, как только принять отставку Бадени и отсрочить сессию рейхсрата. Вена успокоилась. Но в Праге падение Бадени вызвало чрезвычайные волнения и уличные беспорядки, погром немецких лавок и зданий, так что снова потребовалось ввести исключительное положение (2 декабря), которое, впрочем, скоро было снято новым премьер-министром Гаучем, желавшим управлять конституционно. Борьба перешла затем на чешский сейм, собравшийся в январе 1898 г. Чехи настаивали на сохранении Бадениевских распоряжений об языках; немцы, особенно пангерманист Вольф, наоборот, настаивали на полной их отмене. Большинством было решено передать дело в комиссию. Но при разгоревшихся страстях нельзя было ожидать никакого соглашения. Эти страсти проявлялись и вне сейма. Немецкие студенты-корпоранты вели себя крайне вызывающе, и между студенчеством обеих национальностей происходили прямые побоища. Немецких студентов поддерживали коллеги из других университетов. Когда чешское большинство сейма хотело провести адрес короне, выражавший пожелания чехов и пренебрегавший требованиями немцев, немецкие депутаты покинули сейм (26 февраля 1898 г.). Тогда министр Гауч решил разрубить затянувшийся гордиев узел и собственною властью, «предварительно законодательного разрешения», издал в отмену постановлений Бадени новые распоряжения об употреблении местных языков (5 марта 1898 г.). В силу этих распоряжений официальным и служебным языком (Amts- und Dienstsprache) властей должен был служить тот земский язык, который признает своим на основании последней переписи наличное население административного округа, а в округах со смешанным населением должны были употребляться
248


оба земских языка. Но подобные распоряжения не только не распутывали, но еще более запутывали образовавшийся узел. Гауч, не достигнув примирения, ушел в отставку.
Национальная вражда не только не ослабела, но все более и более разгоралась. В Чехии летом 1898 г. происходила закладка памятника Палацкому, которая приобрела характер всеславянского торжества. В Кракове столетие со дня рождения Мицкевича также ознаменовалось торжествами, имевшими характер славянского единения, особенно между чехами и поляками. Все это страшно будоражило австрийских немцев. В мае 1899 г. немецкие партии выработали единую национальную программу, которая признавала немецкий язык не только языком сношений властей разных земель Австрии, но и языком внутреннего управления земель (кроме Галиции и Южного Тироля); вопрос об употреблении чешского языка в чешских округах Богемии программа предлагала подвергнуть обсуждению. Как бы исполняя эту программу, министерство гр. Клари Альдрингера 14 октября 1899 г. отменило распоряжение о языках Гауча и восстановило положение вещей, бывшее до Бадени, обещая в ближайшем будущем регулировать употребление языков в управлении в законодательном порядке.
Новый избирательный закон и надежды на прекращение национальной борьбы. Все эти чередовавшиеся постановления и отмены вносили хаос в государственную жизнь Австрии и все более и более распаляли политические страсти, вызывая как в рейхсрате, так и на сеймах всевозможные скандалы, протесты и обструкции. Национальная борьба осложнилась борьбою за всеобщее избирательное право, на введении которого настаивали социал-демократы и другие радикальные партии. После неудач, которые потерпели на этой почве министры Гауч и кн. Гогенлое, в начале января 1907 г. прошел и удостоился санкции проект, выработанный комиссией рейхсрата в министерство барона Бека. По новому закону число депутатов было установлено 516; на долю немцев приходилось 233 места, ненемецкие национальности получили 283 депутатских места, так что их совместная деятельность могла парализовать засилье германизма.
С помощью нового избирательного закона правительство Австрии надеялось внести мир во внутренние национальные отношения. В новый «народный» парламент Австрии привлекались такие элементы, которые ставили себе задачею устроение социальной жизни, для которых вопросы национальности имели второстепенное значение. Этот правительственный оптимизм сказался, между прочим, и в рескрипте Франца-Иосифа на имя наместника Чехии Куденгофа. «Пришло время, — гласил этот рескрипт, — когда оба народа, укрепленные в своей национальной обособленности, могут подать друг другу руки для совместной работы». Император взывал к забвению всего
249


того, что разделяет оба народа и что мешает им развить во всей полноте свои силы, к великому ущербу для государства. Но как немцы, так и чехи остались глухи к этим призывам.
Пражская выставка и славянский съезд 1908 г.; возобновление национальной борьбы в Чехии и обструкция на сейме и в рейхсрате.
В июне 1908 г. в Праге по случаю выставки собрался первый славянский съезд, постановивший своею задачею культурное и экономическое объединение славянства. Хотя и в предшествовавшие годы в Чехии устраивались съезды представителей различных славянских народов, «слеты» соколов, съезды по случаю закладки или открытия национальных памятников, но съезд 1908 г. превзошел все, что происходило доселе: в нем участвовали и сербы, и болгары, и русские; и затем, хотя съезд выставил на своем знамени установление только культурной взаимности славян, однако не подлежало сомнению, что за культурной должна была последовать и политическая взаимность (недаром съезд занимался улаживанием польско-русских отношений). Это движение, окрещенное именем «неославизма», сильно возбудило немецкие круги Австрии, которые увидели в нем возродившийся «панславизм», и это не могло не отразиться и на внутренней политической жизни Австрии. С одной стороны, немецкие депутаты путем обструкции старались парализовать всякую деятельность чешского сейма, в которой усматривали засилье чехов, между прочим, стремились провалить законопроект о выборах в чешский сейм, который имел тенденцию еще более усилить чешское большинство. В связи с этою обструкцией), а также в связи с аннексиею Боснии и Герцеговины, в которой чехи совершенно справедливо увидали новый этап по пути Германии на Восток, в Праге произошли крупные беспорядки, вызвавшие объявление военного положения (с 2 по 15 декабря 1908 г.). После того чехи на обструкцию немцев в сейме стали отвечать обструкциею в рейхсрате. Вождь младочехов Крамарж сумел объединить вокруг чешских депутатов рейхсрата представителей других славянских народностей, кроме поляков (Slovanska jednota), и все вместе они образовали внушительную силу в 125 голосов, которые и стали отстаивать национальные интересы славянства. Попытки, исходившие от правительства и частью от парламентских деятелей, примирить враждующих и так или иначе разрешить вопрос о языках, не привели ни к каким результатам. Так как немецкая обструкция совершенно парализовала деятельность чешского сейма, то и исполнительный орган этого сейма — выбор (комитет) — лишился материальных средств и не мог надлежащим образом выполнять своих обязанностей по удовлетворению текущих нужд страны. Вследствие этого правительство сочло себя вынужденным учредить взамен сеймового комитета исполнительную земскую комиссию из чиновников, во главе кото¬
250


рой был поставлен гр. Шенборк (в июле 1913 г.). Таким образом, в Чехии прекратилась даже деятельность органов, которые были выразителями ее автономии в пределах, отведенных конституциею 1867 г.
Новая правительственная попытка 1914 г. к примирению чехов и немцев и ее неудача. Такое положение не могло быть терпимо долгое время, и правительство сделало новую попытку разрешения чешско-немецкой распри. В январе 1914 г. оно опубликовало проект нового закона о языках, который в главных чертах сводился к следующему: языком правительственных органов в каждом округе Чехии должен быть тот, на котором говорит большинство населения; в округах, где меньшинство населения составляет не менее 35 %, внутренним правительственным языком служит язык большинства, а во внешних сношениях власти с гражданами употребляются оба языка; оба языка признаются официальными в тех управлениях, деятельность которых распространяется на все королевство; каждому гражданину предоставляется право в пределах всего королевства подавать заявления и требовать ответов и на другом земском языке. Этот проект, стремившийся удовлетворить всевозможным претензиям, натолкнулся, однако, на резкий отпор как со стороны немцев, так и со стороны чехов. Для немцев проект был неприемлем потому, что исключал признание замкнутых немецких районов с закономерностью только немецкого языка, разделение государственных учреждений и чиновничьего персонала на немецкие и чешские; для чехов проект был неприемлем потому, что нарушал общий принцип равноправия обоих языков во всем Чешском королевстве. В разгоревшейся борьбе приняли участие немецкие и чешские университет и политехникум Чехии, выступившие с соответственными заявлениями. Неудача переговоров привела к парламентской обструкции в Вене, вследствие чего пришлось закрыть сессию рейхсрата на неопределенное время. Так и остался нерешенным вопрос об языках в Чехии до самой великой европейской войны...
Ресурсы чешского народа в национальной борьбе. Итак, с 1879 г. и до
наших дней чехи вели борьбу преимущественно за права своего национального языка в официальных сношениях и преподавании. Необыкновенное упорство и энергия, которую они при этом обнаружили, свидетельствуют о сильном развитии национального самочувствия и самосознания в чешском обществе. Чешский язык как наивысшая культурная ценность и историческая святыня чешского народа служил знаменем, около которого концентрировались все задушевные чаяния и желания чешского народа как единого целого. Развитое национальное самочувствие и самосознание в свою очередь стоит в связи с численностью чешского народа, его материальным благосостоянием и просвещенностью и его общественною организованностью.
251


Его численность. Несмотря на все неблагоприятные условия и обстоятельства, живя в стране, полуостровом врезывающейся в германское море, постоянно захватываемой волнами этого моря, подвергавшейся несколько раз погромам и разорениям, живучая и стойкая чешская раса до наших дней сохранила численное преобладание на своей исконной территории, т.е. в Богемии и Моравии. На западе, северо-западе и севере Богемии есть округа, населенные немцами, но и эти округа перерезаны многочисленными чешскими островами. В общем, в 1910 г. на 272 млн (2 467 724) немцев и евреев приходилось в Богемии 474 млн (4 241 918) чехов; в Моравии отношение было приблизительно такое же (из 2 604 857 человек 1 868 971 принадлежало к чехам и словакам). По данным 1910 г. около 2/5 (40,82 %) чехов Богемии жили сельским хозяйством, почти столько же (37,10 %) — промышленностью, около 7,0 (10,3 %) — торговлею и транспортом, около 79 (11,78 %) — общественною и государственною службою и свободными профессиями; в Моравии сельским хозяйством жило более половины чехов (51,62 %), около 73 (31,84 %) — промышленностью, около 720 (4,97 %) — торговлею и транспортом, остальные — общественною и государственною службою и свободными профессиями.
Развитие землевладения и сельского хозяйства. Сельским хозяйством живет многочисленный класс мелких земельных собственников-крестьян и немногочисленный сравнительно, но превалирующий по размерам вла- деемой земельной площади класс средних и крупных помещиков-дворян, пользующихся наемным трудом рабочих-батраков. В Богемии в 1910 г. мелких крестьянских владений величиною не свыше 5 га было 703 577, и они составляли 80,9 % всей земельной собственности, охватывая в то же время только 12,5 % культурной площади; в Моравии таких владений было 203 239 и вместе с 63 718 участками размером до 20 га они составляли 95 % всей земельной собственности. Несмотря на малую величину своих земельных владений, чешское крестьянство крепко стоит на своих ногах, привязано к своей земле, к своему очагу и одушевлено национальным чувством не меньше, чем другие сословия и профессии. На своих клочках земли оно ведет интенсивную земледельческую культуру, доставляющую ему не только безбедное существование, но и значительный достаток. То же самое справедливо и относительно среднего помещичьего землевладения, поскольку оно находится в руках чехов. Интенсивная культура и материальное благосостояние крестьянского и помещичьего класса стоят в связи с распространением в их среде сельскохозяйственных знаний и кооперации. Мы видели, что уже в XVIII в. Мария-Терезия прилагала заботы к развитию сельского хозяйства в Чехии и с этою целью учредила кафедру агрономии в Пражском университете. Первым ученым обществом в Чехии было земле¬
252


дельческое, которое поставило своею целью распространение сельскохозяйственных знаний в народе. Такие же общества возникали и позднее, в XIX в. В то же время Чехия покрывалась сетью сельскохозяйственных училищ (в настоящее время свыше 100), дающих дополнительное сельскохозяйственное образование крестьянам, наводнялась массою книг, брошюр и других изданий, распространявших сельскохозяйственные знания в народе. Все разрозненные усилия в этом направлении объединил Земледельческий совет Чешского королевства (Zemedelska rada pro kralovstvi ceske), учрежденный в 1891 г. Согласно своему уставу этот совет подает правительству или земскому представительству добрые советы, поддерживает правительственные и земские мероприятия, направленные на развитие земледелия, деятельность обществ, имеющих задачею охранение и поощрение земледелия и сельского хозяйства, устраивает лекции, библиотеки и т.д. За двадцать пять лет своего существования совет стал центральным органом, в котором сосредоточивается чешская национальная работа в области руководства и поощрения сельского хозяйства. Годовые отчеты его разрослись в толстые тома, иногда свыше 600 страниц большого формата. Успехам сельского хозяйства в Чехии содействовала организация кредита, покупки сельскохозяйственных орудий и сбыта, поставленная издавна на началах кооперации. К услугам сельских хозяев в Чехии стоят многочисленные ссудо-сберегательные товарищества, возникавшие с начала 50-х гг. XIX в. (в 1911 г. их было уже 1607 с оборотом в 275 млн крон) и крупные банки, как, например, Сельскохозяйственный кредитный банк.
Национальные цели в развитии чешского землевладения и сельского хозяйства. Помощь национальному землевладению является идеальным мотивом, одушевляющим организаторов чешского кредита, среди которых нередко встретить таких идейных людей, как Ригер. В 1913 г. возникло общество «Единение чешских сберегателей», поставившее себе задачею широкую пропаганду сбережений — именно в целях обеспечения существования чешского народа в будущем. В воззвании этого общества читаем: «Великие пространства чешских земель находятся доныне в чужих руках. В поте своего чела и мозолями своих рук мы хотим выкупить эту утраченную почву. Каждая сбереженная крона приближает нас к этой цели, и только так мы научимся видеть в деньгах орудие прогресса и культуры». Такими же орудиями прогресса и культуры в отношении сельского хозяйства Чехии были и многочисленные сельскохозяйственные общества, возникавшие с давних времен в Чехии, — союзы для приобретения земледельческих орудий, удобрений для обработки и продажи земледельческих продуктов и т.д. В 1912 г. 412 таких обществ вместе с 1652 кредитными соединились в «Центральном союзе», который возник еще в 1846 г.; в 1912 г. оборот
253


этого союза превышал уже 402 млн крон. «Центральный союз сельскохозяйственных обществ» оказывает могущественную поддержку чешскому земледелию и сельскому хозяйству, организуя кредит, покупку и сбыт машин и сельскохозяйственных продуктов. Деятельность его преисполнена высотою национально-патриотического подъема и воодушевления. Союз культивирует любовь к земле, которая, по его заявлению, «есть лучшая защита отечества». Исходя из этих соображений, союз вызвал к жизни в 1911 г. Аграрный банк, поставивший задачею скупку крупных немецких имений в Чехии и парцелляцию их среди чешских крестьян, а также под держку разных отраслей сельскохозяйственной деятельности.
Национальный труд в приложении к заводской и фабричной промышленности и торговле; его богатые результаты. Свое материальное благосостояние чешский народ черпал не только в земледелии и сельском хозяйстве, но и в эксплуатации других естественных богатств своей страны, в индустрии и торговле. Здесь на первом плане надо поставить горнозаводскую промышленность. В отношении ее Чехия находится в особенно счастливых условиях, обладая богатыми залежами руд и каменного угля. Все золото и серебро, которое добывается в Австрии, принадлежит чешским рудникам; по богатству железом и каменным углем Чехия занимает одно из первых мест среди земель Австрии. Естественно поэтому, если из 421 горнозаводского предприятия, действовавшего в 1912 г. в Австрии, в Чехии было 214, т.е. более половины, причем ценность добытых продуктов равнялась также приблизительно половине (167,3 млн на 352,2 млн крон). К горным богатствам надо присоединить лесные, по которым Чехии также принадлежит первое место. Неудивительно, если эта богатая металлами, лесами и плодородною почвою страна является предметом страстных вожделений немцев, открыто в своей печати провозглашающих, что такая страна, как Чехия, должна быть немецкою страною и ни в коем случае не должна быть предоставлена «чешским варварам». По обрабатывающей промышленности Чехия также занимает первое место в Австрийской империи. Из 16 929 фабрик, насчитанных в Австрии в 1912 г., на долю Чехии приходилось 6479, или около 38 %. Важнейшими отраслями ее являются текстильная, преимущественно хлопчатобумажная промышленность, развивавшаяся с конца XVIII в., машиностроительная, возникшая также в конце XVIII в. и изготовляющая разнообразнейшие машины — локомотивы, сельскохозяйственные орудия, машины для фабрик и заводов и т.д., химическая, развившаяся с 60-х гг. XIX столетия, и, наконец, пивоваренная, дающая половину всего пива, которое производится в Австрии. Все эти отрасли промышленности прекрасно демонстрировали свои успехи на Пражской выставке 1908 г. Эта выставка, поражавшая изяществом и дешевизною своих изделий, была
254


показателем и того высокого развития, которого достигли в Чехии мелкие отрасли индустрии — производство белья, перчаток, изготовление музыкальных инструментов, математических и других приборов, стеклянной и керамической посуды и т.д. Конечно, значительная часть индустриальных предприятий находится не в чешских, а в немецких руках, и рабочий персонал, обслуживающий их, набирается из обоих народов, даже с большим перевесом в пользу немцев, но и на долю чехов достается немало благ от развития обрабатывающей промышленностей. То же самое справедливо и относительно торговли. Вследствие этого наиболее видные вожди чешского национального движения принимали самое горячее участие в организации и развитии чешской индустрии и торговли, входили в состав промышленных и торговых палат, учрежденных в Праге и других городах Чехии (Грегр и Ригер, например, были членами Пражской палаты), выступали учредителями или директорами банков и т.д. Пражская промышленная и торговая палата помимо чисто промышленных и коммерческих целей преследовала и цели национально-политические. В 1864 г. она выступила с требованием равноправия чешского языка в совещаниях палаты, в 1866 г. подавала петицию императору об изменении закона о выборах в сейм и т.д. Деятельность ее тесно сплелась с общею жизнью чешского народа. Законодательство о рабочих, борьба за избирательную реформу, за национальные права, создание сети коммерческих и промышленных училищ, устройство выставок не обходились без участия Пражской палаты. Палата не упускала ни одного случая заявить о национальных требованиях чехов, как бы мелочны сами по себе они ни были. Таким же национально-чешским направлением отличалась и деятельность других учреждений, возникших для содействия промышленности и торговли Чехии, каковы, например, союз «Меркурий», содействующий заграничному экспорту Чехии, Земский банк королевства Чешского и др.
Просвещение чешского народа. Из приведенных данных видно, что деятельность, развиваемая по импульсу национального чувства, носила у чехов вполне сознательный характер, что чехи отстаивали свое национальное бытие не только силою своего чувства и воли, но и силою разумения, силою знания. Это разумение и знание дали чехам их школы как общие, так и специальные. Чехия тратит на нужды народного образования более половины своего земского бюджета (54 млн крон из 106). В шестидесяти семи ее чешских школьных округах в 1912—1913 гг. содержалось 3284 общинные школы, в 54 немецких округах — 2356 школ, причем в 3313 школах преподавание велось на чешском языке, а в 2327 — на немецком; общественных мещанских школ с преподаванием на чешском языке было 377, на немецком — 238. Кроме земских школ на помощь народу явилась и частная инициатива: в 1912 г. в Чехии было 67 чешских школ и 66 немецких с правами. В общем, в Чехии,
255


можно сказать, осуществлен идеал всеобщего обучения: в 1912 г. во всей Чехии оставалось без обучения всего 105 здоровых детей. Обеспечена Чехия в достаточной степени и средними школами: в 1911 г. она имела 39 гимназий с преподаванием на чешском языке, 33 — с преподаванием на немецком языке и одну — двуязычную, 28 реальных училищ с преподаванием на чешском языке, 17 — с преподаванием на немецком. Только в отношении женского среднего образования Чехия является отсталою страною: в 1911 г. она имела всего четыре женские гимназии, в которых обучалось 96 девиц, и 14 женских лицеев (9 чешских и 6 немецких), в которых обучалась 2141 девица. Что касается высшего образования, то проводниками его являются удвоенные, чешские и немецкие, Пражский университет, инженерное, архитектурное, машиностроительное и химико-техническое училища.
Общественная самодеятельность в области народного образования и воспитания. Как и в других областях общественной жизни, так и в области народного образования чехи проявили ту же самую национальную заботливость, общественную инициативу и соорганизованность. Когда в 1880 г. немцы Чехии основали для распространения немецкого образования Schulverein, чехи ответили на это созданием своей Школьной Матицы. Эта Матица привлекла много членов, много пожертвований, так что в 1913 г. оказалась в состоянии содержать в Чехии 105, в Моравии и Силезии 34 учебных заведения. Главною ее задачею является обеспечение национальною школою детей всех тех местностей, где чехи составляют национальное меньшинство. Аналогичные цели преследует и Просветительный союз (Svaz osvetovy), учрежденный в 1905 г. в Праге. Нельзя не упомянуть здесь и еще об одной организации, содействующей физическому развитию и духовному воспитанию чешского общества, — «Соколе». С самого начала своего возникновения в 1860-х гг. эта организация ставит своею задачею не только развитие телесной крепости путем соответствующих гимнастических упражнений, но и развитие крепости и выдержанности духовной — дисциплины, силы воли, общественного чувства. Эта организация развивалась гигантским образом. К 1 января 1914 года чешский «Сокол» состоял из 1526 дружин, в которые входило 119 183 члена (в том числе до 20 тыс. женщин). Из Чехии сокольство перекинулось и в другие славянские земли Австро-Венгрии, а затем и за пределы ее, приобретая все больше и больше характер общеславянский. Сокольские съезды, или слеты, поддерживали единение, культивировали чувства взаимности не только между чехами, но и между чехами и другими славянскими народами.
Политические партии в Чехии. Такую же способность к объединению, к согласованной и организованной работе проявил чешский народ и в сфере своей чисто политической деятельности. Старшее поколение чешских
256


политических деятелей, в состав которого входили ученики и младшие соратники первых бойцов за свободу чешского народа — Палацкого, Гав- личка, Шафарика, Браунера и др., так называемые старочехи с течением времени должны были поступиться своею ролью и своим значением, дать место деятелям других направлений. На почве политической тактики, общественных идей и социальных настроений в Чехии произошло сильное партийное расслоение. Уже в 1860-х гг. от старочехов стала откалываться радикальная и демократическая группа, недовольная связью старочехов с консервативными и клерикальными кругами. Во главе этой группы стал д-р Юлий Грегр, основатель влиятельной и распространенной газеты Narodni Listy. После того как старочехи решили обособиться от этой группы и основали в 1872 г. свой «старочешский клуб», куда не приняли противоклерикальных и свободомыслящих депутатов, д-р Грегр в 1874 г. основал народную свободомыслящую партию, получившую название младочешской. Считаясь в большей степени с новыми потребностями широких народных кругов, эта партия все более и более входила в силу и оттесняла на задний план старочехов. В 1887 г. с нею соединилась группа «реалистическая», во главе которой стояли политикоэконом и философ профессор Масарик, профессор Гебауэр, Кайзль и др. С 1891 г. старочехи уже перестали существовать как влиятельная политическая партия: на выборах 2 и 4 марта 1891 г. младочехи победили во всех округах как городских, так и деревенских. Но и младочешская партия недолго сравнительно играла главенствующую роль в чешском политическом движении. Расслоение на партии продолжалось и после образования младочешской группы. Еще в 1878 г. возникла Чешско-славянская рабочая социал-демократическая партия, подавившая себе целью защиту классовых интересов фабричных и сельскохозяйственных рабочих и превращение Австрии в демократическое национально-федеративное государство; в 1896 г. образовалась Чешская аграрная партия, поставившая себе целью объединение земледельческого класса и защиту чешского государственного права; в 1898 г. возникла партия народно-социалистическая, поставившая своею задачею объединение национально настроенных слоев рабочего класса; наконец, в 1900 г. реалисты выделились из младочешской партии в особую Чешскую народную партию. Позже возникли еще Чешская прогрессивная партия, образованная в 1906 г. профессором Масариком, Государственноправовая прогрессивная партия, Христианско-социалистическая и т.д. На выборах в рейхсрат в 1911 г. число чешских партий достигло 12, причем наибольшее количество голосов получили социал-демократы, за ними — аграрии, затем католические националисты, христианские социалисты и лишь на пятом месте младочехи. Это дробление на партии, разбившее силы чешского общества, обострившее классовую борьбу
257


в его недрах, замутившее и национально-политическое сознание, нельзя вместе с д-ром Крамаржем не признать явлением печальным и вредным для национального чешского дела.
Чешский народный совет. Но чешский народный организм поспешил выработать и некоторое противоядие против партийной болезни. В 1906 г. возник Чешский общенародный совет (Narodni rada ceska) как высший и объединяющий орган чешской политики. Совет состоит из 600 представителей всех сословий и корпораций чешского народа и имеет задачею поддержать сотрудничество всех элементов, особенно же чешских политических партий, во всех важных вопросах, касающихся чешского народа как в королевстве Чешском, так и в иных частях «Соединенных штатов Габсбургских». Предметами его забот и попечений является то, что может быть признано общим стремлением всех чехов, без различия программ и тактики отдельных партий: восстановление единства и государственного права земель королевства Чешского; полное равноправие чешского языка в правительственных учреждениях, школах и общественной жизни; политическое, экономическое и социальное улучшение народной жизни, в частности распространение автономического строй; защита чешского меньшинства в местностях с немецким населением; правильное информирование иностранцев относительно чешского народа и т.д. Как объединенный орган чешских партий, Народный совет выступал уже по целому ряду вопросов: защищал интересы чешской промышленности и торговли, когда поднимался вопрос о сооружении новых железных дорог в землях чешской короны; отстаивал права чешского языка в администрации; разрабатывал план устройства славянской выставки в Праге; производил анкету о необходимости совместной славянской деятельности, в общедоступных изданиях разъяснял народу значение тех или других законопроектов, событий древней чешской истории и т.д. Деятельными помощниками совета явились различные организации, поставившие себе целью охрану и защиту чешских меньшинств в областях с немецким большинством населения. Таковы Северночешское народное единение (Narodni jednota severoceska), Пошумавское народное единение, Народное единение в Юго-Западной Моравии, Народное единение Северо-Восточной Моравии, общество «Коменский» в Вене и т.д. В деятельности этих обществ приняла горячее участие университетская молодежь. Она издавала специальный журнал Studentsky Obzor Menschoy, посвященный выяснению нужд и слабых мест окраин в борьбе за сохранение здесь чешской национальной жизни, помещала в своих «Студенческих альманахах» статьи, посвященные тем же вопросам, взяла на себя устройство специального Музея меньшинств (Mensinove Museum).
258


Чешская журналистика. Общая национальная работа велась и чешскою журналистикою при всем разнообразии ее направлений. В Чехии перед войною издавалось 315 ежедневных газет на чешском языке, а всего 1400 периодических изданий. Деятели печати также соорганизовались в ряд союзов (Spolek ceskych zumalistu, Jednota ceskych novinam, Syndikat ceskych dennikam), которые объединились во «Всеславянский союз журнальных деятелей», привлекший организации и других славянских журналистов. Этот союз устраивал курсы для журналистов, периодические съезды их и т.д.
Организация, единение проникли насквозь всю общественную жизнь чешского народа как в Богемии, так в Моравии и Силезии. Между прочим, в Моравии на 9206 обществ и кружков приходилось в 1912 г. 2261 общество, преследовавшее разнообразные культурные цели (среди них своя Моравская школьная Матица). В условиях культурной борьбы чешскому народу, можно сказать, обеспечено его национальное существование, но именно только в условиях культурной борьбы. Разыгрывающаяся ныне борьба германского мира со славянским, борьба на жизнь и на смерть, с неопределившимся еще исходом, с неясными перспективами будущего, заставляет сказать, что судьбы прекрасной славянской страны, талантливого, благородного и мужественного чешского народа находятся в руках Божиих... Тяжкий немецкий молот, в течение многих веков дробивший чешский народ, выковал из него булат. Но при известных обстоятельствах и булат может быть превращен в прах...


XX. 	УДЕЛЬНЫЙ ПОРЯДОК В ПОЛЬШЕ И ФЕОДАЛИЗМ; НЕМЕЦКАЯ КОЛОНИЗАЦИЯ И НЕМЕЦКОЕ ПРАВО
Дольше всех западнославянских государств сохраняло свою самостоятельность и самобытность Польское государство. Но в конце донцов и оно прекратило свое существование и притом при условиях, неблагоприятных для сохранения национального достояния, материального и духовного. Польша была разрезана, поделена на части между Пруссией, Австрией и Россией. Немецкий Drang nach Osten сыграл огромную роль в этой судьбе Польши. Начавшись еще в удельную эпоху, он не прекращался в течение всей последующей истории польского народа и нанес последний, смертельный удар его одряхлевшему государственному организму. Главная же причина падения Польши как самостоятельного государства коренилась именно в развитии этого организма, в своеобразном социально-политическом укладе страны, делавшем ее бессильною в международной борьбе за существование. Фундамент этому укладу заложен был еще в удельную эпоху, с которой и предстоит нам возобновить рассмотрение польской истории.
Мы видели, что в X—XI вв. в Польше оказалась в наличности сильная военная монархия. В стране утвердился один князь, упразднивший все другие племенные власти и с помощью своей дружины овладевший обществом. Но эта монархия оказалась недолговечною. Польский король-князь не дорос еще до представления о себе как о государе единого нераздельного государства, существующем для блага этого государства. Он чувствовал и сознавал в себе главным образом владельца, хозяина-вотчинника, на благо которого и его близких существует это самое государство. Отсюда, естественно, рано или поздно должен был возникнуть раздел Польского государства. До конца 30-х гг. XII в. этого раздела не происходило, потому что большею частью государство переходило к одному наследнику. Но вот в 1138 г. умирает праправнук Болеслава I Храброго Болеслав III Кривоустый и завещает свое государство четырем сыновьям. Этим завещанием открывается уже новая эпоха в жизни Польского государства — удельная, при которой государство раздробилось на множество частей, почти утративших взаимную связь,
2бО


и потому в высшей степени ослабело и чуть было не утратило своей самостоятельности и самобытности.
Установление и развитие удельного порядка в Польше. Болеслав Кривоустый незадолго до смерти распорядился таким образом: старшему сыну Владиславу он отдал в наследственное владение Силезию, второму сыну Болеславу Кудрявому — Мазовию и Куявию, третьему Мешку — Вольную Польшу, четвертому Генриху — Сандомирскую область. Пятый сын Казимир, остававшийся малолетком, не получил еще удела: удел ему должны были выделить старшие братья по достижении им совершеннолетия. Но чтобы этот раздел не разрушал государственного единства Польши, Болеслав постановил, чтобы впредь старший в роде был великим князем, которому должны повиноваться младшие князья. Этот великий князь сверх своего наследственного удела должен владеть землею Краковскою с Серад- зью и Ленчицею, собирать дань с Поморья и владений Польши за Одером. Земля Краковская становилась переходным, должностным уделом великого князя, а Краков — его столицею.
Таким образом, в Польше установился тот же самый удельный порядок, который позже, в XIII в., установился в Суздальской Руси. Сходство в настоящем случае было почти полное. Это произошло оттого, что оба порядка порождены были одинаковыми причинами — господством частноправовых воззрений на государство и одинаковым экономическим бытом. Удельная система на Руси Суздальской возникла вследствие превращения князя в хозяина-вотчинника. Князья не делились окончательно, пока имели возможность кормиться данями и пошлинами с населения, бойко торговавшего с Востоком и Западом и имевшего много денег. Но с течением времени эта торговля расстроилась, население обеднело, а князей стало больше, и они поневоле должны были сделаться сельскими хозяевами, чтобы удовлетворять всем своим нуждам. При таких условиях им уже неудобно было временно владеть волостями и меняться ими, и Всеволод III, оставляя свое княжество сыновьям, прямо поделил его между ними, оставив в качестве переходного, добавочного владения для старшего, или великого, князя Владимир с округом. То же самое происходило и в Польше. В IX и X вв. Польша вместе с Русью вела оживленную торговлю с Востоком и Византией, сбывая туда свое сырье — меха, воск и мед и получая драгоценные металлы, одежду и разные предметы роскоши. С половины XI в. благодаря натиску на Западную Азию и Восточную Европу тюркских племен (турок-сельджуков и половцев) торговое движение, развивавшееся в Восточной Европе и захватывавшее собою и Польшу, значительно ослабело. Оскудела вместе с тем и казна польских государей, в которую до этого времени поступало немало денег и разных ценностей в виде торговых пошлин и выручки от продажи
261


сырья, находившегося в распоряжении князей. Современник Болеслава Кривоустого Мартин Галл в своей хронике косвенно отмечает обеднение польского государя, рассказывая чудеса о богатствах Болеслава I Храброго, о блеске и роскоши его двора. Польские государи вследствие этого должны были также превратиться в сельских хозяев, эксплуатировать земли и угодья трудом невольников и свободного земледельческого населения. При таких условиях им уже неудобно было оставлять младших сыновей на иждивении старшего, а нужно было уже всех снабдить территориальными наделами. Так в Польше, и притом ранее, чем на Руси, установилась удельная система, ее дальнейшее развитие имело много общего с развитием удельной системы на северо-востоке Руси и в общем привело к одинаковым последствиям.
Так же как и в Суздальской Руси, и в Польше некоторые части государства поделились с течением времени на мельчайшие уделы. Некоторые из сыновей Болеслава III имели многочисленное потомство, не меньшее, чем было у Константина Ростовского или Ярослава Переяславского. Таковы были старший сын Владислав Силезский и внук Конрад Куявско-Мазовецкий, взявший Куявию и Мазовию после дяди Болеслава Кудрявого. К концу XIII в. в Силезии можно уже насчитать более десятка мелких княжеств (Лиг- ницкое, Свидницкое, Вроцлавское, Глоговское, Сцинавское, Жеганьское, Опольское, Бытомское, Цещиньское, Козленьское, Заторское и Ратибор- ское). В уделе Конрада Куявско-Мазовецкого к концу XIII в. насчитывалось шесть княжеств (Серадзьское, Иновроцлавское, Ленчицкое и Добринское, Плоцкое и Черское). Далее: так же как и в Суздальской Руси, в Польше не утвердился порядок владения великим княжением по старшинству в роде, проектированный Болеславом Кривоустым. Этот порядок нарушился уже при сыновьях Болеслава. Его старший сын Владислав умер не великим князем. Он захотел было уничтожить удельное дробление, опираясь на русских, но встретил решительное сопротивление со стороны архиепископа Гнезненского и некоторых светских вельмож. Кончилось дело тем, что он сам должен был покинуть великое княжение, на которое они возвели сначала Болеслава Кудрявого, а затем следующего по старшинству князя — Мешко Старого. Этот последний злоупотреблениями своей власти, несправедливыми поборами и порчею монеты вызвал против себя восстание магнатов, во главе которого встал бискуп Краковский Гетко. Мешко должен был сойти не только с великого княжения, но и с своего великопольского удела. Великое княжение при жизни старшего брата занял младший — Казимир, получивший прозвище Справедливого, очевидно, по противоположности его правления с правлением Мешко. Возведшие его на престол епископ и магнаты съехались в 1180 г. в Летице и постановили, чтобы великое княжение по смерти Казимира Справедливого перешло к его старшему сыну. Папа Александр III дал свою санкцию этому решению. Таким образом, уже
2б2


при сыновьях Болеслава III Кривоустого пал тот порядок, который он проектировал. Сеньорат был уничтожен.
Княжеские усобицы и ослабление великокняжеской власти. Но
и новому порядку не суждено было войти в жизнь. По смерти Казимира Справедливого брат его Мешко вступил в упорную борьбу с сыном Казимира Справедливого Лешком Белым и три раза занимал великокняжеский престол. Магнаты покинули Лешка Белого, и даже тогда, когда Мешко Старый умер, великое княжение досталось не Лешку, а сыну Мешко — Владиславу Ласконогому (Тонконогому). В XIII в. великое княжение в Польше добывалось уже прямо силою. Тот из князей становился в данное время великим и брал Краков, у кого было более ресурсов, кто сумел в данное время перетянуть на свою сторону больше магнатов. И польские князья в конце концов пришли к тому же заключению, к какому пришел у нас князь Изяслав Мстиславич: не место идет к голове, а голова к месту. В конце XIII в. дело дошло до того, что даже чешский король Вацлав II нашел, что ему идет великое княжение в Кракове, и, опираясь на немецкое мещанство в Польше, занял великое княжение краковское. Опираясь при этом и на внешнюю силу, т.е. на силу Чешского королевства, он придал некоторое значение великокняжеской власти, которая за время непрерывной борьбы и усобиц совершенно ослабела. Князья, достигавшие в XIII в. великого княжения, получали собственно только титул и связанное с ним владение Краковскою областью и не имели никакой власти над остальными. Последние сделались вполне самостоятельными государями, которые определяли взаимные отношения договорами совершенно так же, как русские князья XIV в. Они заключали между собою оборонительно-наступательные союзы, договаривались о разделе наследства, о совместном преследовании преступников, о выдаче беглых, о взимании торговых пошлин и т.д. Польша в XIII в. была не политическим, а только этнографическим целым.
Территориальные потери Польши в удельную эпоху. Изложенный порядок вещей отразился весьма важными последствиями как во внешней, так и во внутренней жизни Польши. Разбитая политически, Польша не могла успешно бороться за свое существование, и удельная эпоха ознаменовалась для нее прежде всего крупными территориальными утратами. Творец удельного порядка Болеслав Ш Кривоустый присоединил было к Польше Поморье и покорил некоторые племена лютичей. Уже при сыновьях его Польша потеряла все свои завоевания за р. Одрою. Лютичи, как уже сказано было в своем месте, были покорены северным маркграфом Альбрехтом Медведем, а один из поморских князей — Щетинский — должен был признать себя вассалом Генриха Льва, а затем Датского короля (в 1180 г. император Фридрих Барбаросса принял


его в число имперских князей). За Польшею после того оставалось только Восточное Поморье (Кашубское и Гданьское). В 30-х гг. XIII столетия князь Восточного Поморья Святополк, втянутый в междоусобную борьбу польских князей, воспользовался ею для того, чтобы стать независимым. Таким образом, можно сказать, что все Поморье отпало от Польши. Одновременно с тем Польша поступилась частью собственной земли в пользу тевтонских рыцарей, которых вызвал мазовецкий князь Конрад для обороны своих владений от набегов пруссов. Рыцари получили от Конрада земли Холменскую и Нешавскую. Отдавая в 1226 г. эти земли тевтонским братьям, Конрад, конечно, не думал, что отлучает их от своего княжества. Его пожалование имело совершенно такой же смысл, как и все другие пожалования светским лицам и духовным учреждениям в пределах княжества, без устранения суверенитета князя. Но тевтонские рыцари с самого начала переговоров стояли на другой точке зрения, которую они, однако, не сообщили другой стороне. Они имели в виду на дарованной земле и на будущих своих завоеваниях основать независимое государство. Поэтому еще ранее заключения договора с Конрадом Великий магистр ордена выхлопотал у императора Фридриха II грамоту, в коей император, как главный владыка христианского мира, предоставлял ордену земли, обещанные Конрадом вместе с будущими завоеваниями, как имперский лен. Но так как в то время был еще не решен вопрос, кому принадлежит высшая власть в мире, императору или папе, орден на всякий случай выхлопотал подобный же документ и от папы. Эти грамоты послужили для него юридическим основанием для присвоения себе не только Пруссии, но и земель, подаренных Конрадом Мазовецким, и для утверждения своей полной независимости от Польши. Все это, впрочем, создалось не столько грамотами, сколько благоприятным стечением обстоятельств, а главное, бессилием удельной Польши.
Татарские погромы Польши. Разделение народных сил Польши, созданное удельным порядком, сделало Польшу бессильною против вторжений и разорений извне. Особенно дали себя чувствовать тяжело в этом отношении татары. Зимою 1241 г. татарские полчища двумя потоками нахлынули в Польшу и Венгрию. В отдельных случаях поляки так же, как и русские, явили чудеса храбрости, но так же, как и русские, оказались не в состоянии сплотиться воедино и общими силами противостоять врагу. Каждая область, каждый город защищались порознь, и татары прошли всю Польшу из конца в конец мечом и огнем. Польша лежала после того в грудах пепла и развалин; многие тысячи были перебиты и уведены в плен. Малую Польшу татары навещали еще несколько раз после того, как утвердились в Южной России. Особенно памятны были полякам нападения 1259 и 1287 гг., когда много тысяч христиан было перебито и уведено в неволю. После того земли Малой Польши, по выражению одной из жалованных грамот Тынецкому монастырю, «лежали необработан¬
264


ные, не тронутые плугом и бороною, но запятнанные невинною кровью». Малая Польша более других частей пострадала от татарских разорений. Но и другие области после татарского погрома находились в плачевном положении. Край сильно обезлюдел. Села и деревни были снесены, скот угнан или перебит, поля оставались необработанными, уцелевшие крестьяне скитались по лесам, не имея никакой охоты приниматься за работу. При всеобщем обеднении почти совершенно прекратились ремесла и торговля, какие только существовали в Польше того времени. Полное хозяйственное разорение царило всюду как в деревнях и селах, так и в немногочисленных городах.
Упадок княжеской власти и возвышение прелатов и баронов. Во
внутренней жизни Польши удельная эпоха ознаменовалась прежде всего упадком княжеской власти и социально-политическим возвышением высшего духовенства и светских вельмож, или баронов.
Княжеская власть de jure продолжала носить тот же самый характер, какой она имела и ранее того. Князья по-прежнему титуловали себя Божиею милостью государями и дедичами своих уделов. Но на деле они пользовались уже далеко не тем значением, какое принадлежало им прежде. Власть покоится на силе, а этой силы у князей далеко не хватало по сравнению с прежним. Князей стало много, каждый из них в отдельности имел в своем распоряжении военных и финансовых средств неизмеримо меньше, чем было у первых князей, владевших всем или большею частью государства. Князь, сделавшись более мелким владельцем, естественно стал и менее значительною персоною, чем прежде.
Когда князей стало в Польше много, они, по обыкновению, завели распри и междоусобия, интриговали друг против друга, отнимали владения и даже изгоняли один другого из уделов. В ожесточенной борьбе друг с другом они искали поддержки у местных прелатов и баронов и рыцарства, с которым теперь приходилось решать вопрос, кому быть князем в данном уделе. По беспотомственной смерти князя нового всегда выбирали прелаты, бароны и рыцарство. Бароны и высшее духовенство держали в своих руках и все руководство и направление внешней и внутренней политики княжеств. Князья, желавшие жить в мире с ними, прочно держаться в своих княжествах, во всем спрашивали их совета и согласия, старались ни в чем не выходить из их воли. Князь Лешко Белый, например, желая порадеть о стране, по словам летописца, созывал на вече всех начальников своих земель и всех вельмож. Не иначе как на вече он принимал и иноземных послов. Владислав Ласконогий дал даже формальное обещание судить только по совету с епископом и баронами и суд этот обязательно приводить в исполнение. Прелаты и бароны были постоянными участниками тех совещаний (colloquia), которые созывали князья и на которых они судили, решали вопросы о войне и мире,
265


издавали новые законы, давали или подтверждали привилеи, определяли налоги. Без их участия не выходил почти ни один акт из княжеской канцелярии. Удельная эпоха поэтому по справедливости может быть названа эпохою можновладства, политического преобладания прелатов, баронов, духовных и светских вельмож. Простое рыцарство хотя и выступало наряду с баронами, но в подчиненной и зависимой от них роли.
Но к кому же относилось название прелатов и баронов? Под именем прелатов разумелись высшие духовные сановники, т.е. епископы, аббаты знатнейших монастырей и члены соборных капитул, т.е. корпораций, стоявших около архиерея, выбиравших его и помогавших ему в управлении епархиею, а именно: протопресвитер кафедральный (пробощ, пробст), декан (благочинный), архидиакон (эконом), схоластик (заведующий школами), кантор (регент), кустош (ризничий и каноники, имевшие богатые пребенды). Под именем баронов разумелись высшие светские садовники, т.е. воеводы, каштеляны, канцлер, скарбники, подкомори, судьи, стольники, подстоли, подчаши, ловчи, конюши и другие, составлявшие ближайшую дружину князя и называвшиеся по-западному примеру также и графами (comites).
Землевладение и иммунитет духовенства. Впрочем, не одно только раздробление княжеской власти и княжеские усобицы обусловили политическое преобладание прелатов и баронов. Оно обосновалось главным образом на том, что прелаты и бароны к тому времени успели обеспечить за собою высшее пополнение в польском обществе и твердо определить свои отношения к другим слоям населения. Едва ли бы баронам принадлежала такая выдающаяся роль, если бы они, как при Мешко I или Болеславе Храбром, набирались князьями из людей разнообразного происхождения и состояния и жили преимущественно на жалованье князей. Скорее всего, в таком случае можно было бы ожидать, что раздробленная на мелкие части Польша перейдет снова к народовластью, что в уделах по-старому будут собираться общенародные веча, как это было, например, при подобных обстоятельствах на Руси XII в. В крайнем случае можно было бы ожидать, что господином положения сделается военный класс — рыцарство. Так, однако, не случилось. Произошло это оттого, что прелаты и бароны взяли решительный перевес над остальными классами общества на социально-экономической почве и успели в значительной мере подчинить себе остальное население, стать к нему в отношение государей к своим подданным.
Прелаты сделались крупными землевладельцами, и притом привилегированными. Епископам принадлежали огромные имения, равнявшиеся целым каштеляниям. Архиепископ Гнезненский, например, владел каштеляниею Жнинскою в Великой Польше, Ловицкой в Мазовии, епископ Куявский — Волборскою каштеляниею на Куявах, Краковский — Славковскою под
266


Краковом, Тарчецкою в горах Свентокрыжских и Хронскою в Серадзьском уделе. Огромные земельные имения принадлежали и другим прелатам и аббатам монастырей. Подобно католическому духовенству в других западноевропейских странах и польское духовенство мало-помалу высвободилось от всякой зависимости и подчинения светской власти. Уже на Ленчицком съезде 1180 г. Казимир Справедливый в благодарность за постановление о переходе великокняжеской власти к его сыну дал польскому духовенству привилей, коим освобождал церковных крестьян от доставления подвод и кормов княжеским гонцам и отказался от своего права забирать так называемые spolia, т.е. имущества умерших епископов. Но помимо этого польское духовенство все еще оставалось в сильной зависимости от светской власти и мирян: оно не освободилось еще от государственных повинностей и светского суда, получало свои должности из рук князей и не жило еще в целибате. Паны в конце ХП в. посылали не раз своих легатов с поручением ввести в Польше те же реформы, какие введены были по почину Григория УП в других странах. Но эти попытки оставались безуспешными, пока на папском престоле не воссел Иннокентий III, а архиепископом Гнезненским не сделался Генрих Котлич. Они потребовали решительно проведения григорианских реформ в Польше и успели привлечь на свою сторону часть князей. На синоде, собранном архиепископом в 1215 г., духовенство присягнуло на сохранение безбрачия, а присутствовавшие князья даровали ему желанные вольности и освободили духовных и их людей от светского суда. В последующее время один князь за другим жаловал своим церквам освобождение от разных повинностей. В конце концов введен был и вольный выбор епископов, через капитулы, независимо от князя. Так польское духовенство заняло независимое положение в государстве и обществе и, опираясь при этом на свой духовный авторитет, стало по временам оказывать сильное влияние на государственные дела.
Землевладение и привилегии баронов и рыцарства. Такое же доминирующее положение в государстве и обществе заняли и бароны. Уже в XI в. бароны стали выхлопатывать себе и получать от князей крупные земельные имения, где и селили рабов, достававшихся им в числе военной добычи, купленных или попавших в рабство за долги и преступления. Эти рабы положили начало классу их крепостных крестьян (в источниках, писанных на латинском языке, они называются обыкновенно servi, homines illiberi, adscripti, adscripticii). Желая всячески увеличить доходность своих имений, бароны стали селить на своих землях различных вольных людей под условием несения известных барщинных повинностей и платежа известного оброка. Таким образом, бароны превратились в класс крупных землевладельцев, которые вместе с богатством и знатностью передавали своим детям по наследству и свое политическое влияние и силу.
267


Князья не могли теперь окружать себя кем угодно, а должны были выбирать себе сановников и должностных лиц из известного круга богатых и знатных фамилий. Чем богаче был магнат, чем крупнее и населеннее его имение, тем более вооруженных людей он имел в своем распоряжении. В случае надобности эти вооруженные люди, составлявшиеся из различного рода слуг, всегда были к услугам магната и могли защищать его действительные или мнимые права, поддерживать его притязания. Магнат мог увлечь за собою и часть рыцарства.
Рыцари в то время, подобно баронам, стали также землевладельцами. Сначала, как мы видели, рыцари находились отчасти на иждивении князя- короля, получая от него коней, оружие и все необходимое, отчасти на содержании местного населения, которое обложено было различными поборами и повинностями в пользу рыцарской дружины, стоявшей в городе данного округа. Такой порядок, однако, скоро оказался неудобным. Население тяготилось содержанием рыцарских дружин, позволявших себе угнетать местных жителей, и один раз, как мы видели, чуть не поголовно восстало против рыцарства. С другой стороны, и князьям после Болеслава Храброго стало трудно содержать дружину на жалованье. Денежные доходы их уменьшились отчасти вследствие опустошений и разорений, постигавших страну по смерти Болеслава Храброго, но главным образом благодаря сокращению внешней торговли, о чем речь была выше. Обедневшие польские государи стали переводить своих рыцарей на землю, раздавать им, как и баронам, пустые и заселенные земли с обязанностью военной службы на собственный счет. Кроме того, много рыцарей-землевладельцев появилось вследствие того, что польские государи привлекали к военной службе глав богатых крестьянских фамилий, или так называемых владык. Эти владыки, оставаясь на своей земле, отправляли военную службу взамен всех или большинства крестьянских повинностей. Эти владыки в составе рыцарства заняли положение ниже шляхты, т.е. коренных рыцарей знатного происхождения, предки которых искони пребывали в этом звании. Наконец, в рыцари стали производиться солтысы и кмети сел, устроившихся на немецком праве. В составе рыцарства они заняли положение ниже владык, которые к этому времени (XIII в.) успели до известной степени нобилитироваться, сделались наполовину шляхтичами (medii nobiles). За убийство рыцаря из солтысов или кметей платилась годовщина вдвое менее, чем за убийство полушлях- тича, который, в свою очередь, оплачивался годовщиною вдвое меньшею, чем настоящий шляхтич (nobilis, miles famosus), пользовавшийся полным рыцарским правом (plenum jus militale supremae nobilitatis).
Шляхта; гербы и прокламации. Бароны или магнаты находили себе опору и поддержку преимущественно в той части рыцарства, которая называлась шляхтою. Этот слой рыцарства и по родственным связям, и по состоянию,
268


и по интересам и стремлениям ближе всех примыкал к сановной аристократии. Многие шляхетские фамилии имели родоначальника, общего с магнатскими фамилиями, были только младшими линиями одного размножившегося рода. Родовая солидарность крепко держалась между этими фамилиями, чему наглядным выражением служит обычай носить общие гербы и иметь общие прокламации (гербовые фамилии, как, например, Топорчик, Лелива, Одро- вонж и т.д.). Это было средством сохранять в потомстве традиции общего происхождения, а вместе с тем и средством являть свое благородное происхождение. Очень правдоподобно предположение одного польского ученого, что знатное рыцарство, или шляхта, некогда располагалось в войске родовыми группами, откуда и возник обычай носить гербы, т.е. родовые знаки, на щитах (на шлемах носились клейноты). Так это было или нет, но одногербовники имели много причин и поводов поддерживать своих старших (seniores), т.е. магнатов. Имея в составе правительственного класса своего представителя, шляхтичи данного герба упрочивали тем свое положение и обеспечивали себе если не в настоящем, то в будущем различные выгоды, как, например, получение от князя имения, какой-либо должности и т.д. Вообще надо сказать, что круг сановных, дигнитарских фамилий не выделялся резко из шляхетских фамилий, дополнялся нередко новыми из их среды и в свою очередь отделял от себя младшие фамилии в эту среду. Естественно, следовательно, что и в политической деятельности шляхтичи выступали солидарно с баронами или магнатами. Рыцарство низших рангов, состоявшее из мелких землевладельцев, по большей части находилось в экономической зависимости от богатых баронов и шляхтичей. Бедные рыцари, их сыновья и родственники толпились обыкновенно на дворах вельмож в качестве их слуг (familiales), дворян, исполнявших различные поручения. Благодаря всему этому бароны держали рыцарство в своих руках, и этот военный класс служил в удельное время опорою не столько княжеской власти, сколько можновладства.
Привилегии баронов и рыцарей. Ко всему этому надо прибавить, что бароны в XII и XIII вв. успели стать в отношении к населению своих имений на положение князей. Пользуясь своим значением у князей, они легко выхлопатывали освобождение своих крестьян от княжеских податей и повинностей и от юрисдикции княжеских судей, иначе говоря, получали в свою пользу почти все подати и повинности с своих крестьян вместе с правом суда над ними (за исключением немногих дел особой важности). Князья охотно поступались в пользу баронов тем, что им не принадлежало в действительности, так как имения, для которых бароны брали себе привилегии, были пустые, только что заселялись. Вслед за баронами и рыцари, особенно шляхта, выхлопатывали себе подобные же права, и в конце концов это стало общим явлением, содержанием рыцарского права (jus militate). Таким путем бароны и рыцарство с течением времени приобрели над доброю половиною,
269


если не над большинством, сельского населения власть большую, чем князья. Известный противовес могуществу баронов князья могли бы найти в торгово-промышленном классе мещан. Но этот класс в то время состоял преимущественно из не успевших еще ополячиться выходцев из Германии, которые устроились в новом отечестве совершенно особняком от туземного населения, в особых самоуправляющихся общинах (гминах), и не принимали почти никакого участия в польской политической жизни.
Приняв все это во внимание, мы вполне и окончательно уясним себе, почему удельное время было эпохою можновладства. Вместе с тем становится очевидным, что Польша ни в каком случае не могла возвратиться к былому народовластью: под действием экономических и политических факторов в ней создалась такая организация общества, которая уже не допускала народовластия.
Польский феодализм. Подводя итог всему, что мы узнали о переменах во внутренней жизни Польши в удельную эпоху, мы можем констатировать, что первоначальная патриархальная монархия заменилась в эту эпоху порядком, весьма близким к западноевропейскому феодализму. Польша в данном случае шла в своем государственном развитии параллельно с западноевропейскими романо-германскими государствами.
В тесной зависимости от экономического и социально-политического порядка, господствовавшего в Польше в удельную эпоху, совершилось внедрение в значительном количестве немецкого элемента в состав населения Польши, что в свою очередь привело к появлению нового городского и сельского устройства.
Вызов немецких колонистов в XII и XIII вв. Немецкий элемент в Польше прежде всего стал утверждаться в монастырях и монастырских имениях. Древнейшие монастыри в Польше основаны были немцами и постоянно пополнялись братией из Германии. Когда с течением времени они приобрели большие земли, то стали вызывать для обработки их рабочий люд из Германии же. К концу XII в. колонизация монастырских имений из Германии приняла уже довольно значительные, заметные размеры. Примеру монастырей скоро последовали и князья, у которых пустых, даром пропадавших для них земель было еще больше. Доходы князей, по мере размножения княжеского рода, с одной стороды, обеднения Польши — с другой, все более и более уменьшались. Для увеличения их князья изо всех сил начали хлопотать о заселении своих уделов пришлыми людьми, каковые чаще всего прибывали из Германии. Силезские князья благодаря географическому положению своих владений и установившимся политическим и родственным связям с Германией ранее других польских князей начали эту колонизационную деятельность. Особенно стал известен в этом
270


отношении правнук Болеслава Кривоустого — Генрих Бородатый (t 1238). Он большими партиями вызывал колонистов из Германии, селил их не только в селах, но и городах, позволяя им устраиваться отдельными общинами, гминами, на манер германских общин. Несколько новых немецких городов возникло при нем в Силезии — Шрода (Неймаркт), Гольдберг, Левенбург и Наумбург. Возникло множество новых сел как на княжеских, так и на владельческих землях, ибо князь давал охотно льготы в податях и повинностях и колонистам, селившимся в частных или церковных имениях. Но особенно широкие размеры приняла немецкая колонизация как в Силезии, так и в других частях Польши после татарского погрома. Князья, церковные учреждения и частные владельцы принялись усиленно хлопотать о заселении своих земель выходцами с запада — из Германии. Особенно на этом поприще прославились Болеслав Стыдливый в Малой Польше и Болеслав Благочестивый в Великой. Стремления польских князей и землевладельцев совпали с эпохою междуцарствия в Г ермании, когда купцам, ремесленникам и крестьянам немецким особенно тяжело жилось на родине, когда эмиграция из Германии должна была особенно усилиться. Немцы целыми массами устремились в Польшу.
Осадчики. Нашлись и посредники между князьями и землевладельцами и прибывавшими колонистами. В этой роли выступали немцы, ранее бывавшие в Польше и знакомые с тамошними условиями и отношениями. Они-то и заключали обыкновенно с князьями или частными владельцами договоры на основание немецких осад, сел и мест. Князья и землевладельцы из своих земель назначали огулом известное число ланов для имеющей возникнуть осады, уговаривались о правах и обязанностях колонистов, о привилегиях и положении осадчиков. Эти последние обязывались привлечь колонистов, урядить осаду и затем управлять ею. Обыкновенно сами осадчики и вымеряли землю под будущую осаду, что требовало известного умения и искусства. Не принимая в счет всю негодную землю, они вымеряли общее количество ланов по возможности в виде прямоугольника, так чтобы и самые ланы можно было вымерить регулярно, линиями, проведенными от одной стены, или границы, обмеренного пространства до другой. Если осада предназначена была быть местом, осадчик вымерял сначала четырехугольную площадь для будущего рынка, намечал улицы в виде правильных линий, расходящихся от рыночной площади в разные стороны, отмерял землю под общественный выгон, а затем отдельные ланы в нескольких загонах, или полях. После того мало-помалу прибывали колонисты. На рынке посредине места строились ратуша и купеческие лавки, сбоку — приходская церковь; на улицах появлялись дома, отделенные друг от друга огородами; все место окружалось рвом, валом и тыном. В селе по обеим сторонам широкой улицы вырастали крестьянские хаты, отделенные друг от друга также огородами; на больших,
271


нарочно вымеренных огородах селились разные деревенские ремесленники — резники, пекари, швецы, ковали и даже банщики, не бравшие обыкновенно ланов в пахатном поле. Какие же права и обязанности получали осадчик и вызванные им и осаженные колонисты?
Привилегии колонистов по части податей и повинностей. В грамотах, или привилегиях, которые получали осадчики, князья обыкновенно обещали колонистам полную свободу от всех податей и повинностей на первое время, пока они будут корчевать лес и устраивать пашни и все хозяйство; время это определялось по уговору. По истечении льготного времени колонисты должны были платить князьям чинш с своих ланов, а церкви десятину, деньгами. От податей и повинностей, которые несли польские крестьяне, колонисты обыкновенно освобождались или вовсе, или частью. Чаще всего пришельцы освобождались от натуральных поборов, т.е. от дачи отсыпного хлеба (sep) и нареза (narzaz), а также от подвод, «перевода» и «повоза»; реже от порального и еще реже от обязанностей участвовать в постройке и ремонте, укреплении мостов и военных дорог и давать стации, т.е. кормы приезжающему князю, его послам и гонцам. Там, где уцелели княжеские дворцы, и удержалось еще княжеское хозяйство, поселенцы обязывались работать известное количество дней на княжеских полях, лугах и в лесах. Поселенцы обязывались нести все эти повинности столько лет, сколько продолжалась их льгота; по истечении этого времени они могли беспрепятственно покидать свои земли.
Самоуправление в селах и местах, основавшихся на немецком праве. Колонисты получали обыкновенно льготу и в отношении подсудности. Князья освобождали их от суда воевод, каштелянов и всех своих урядников и предоставляли им судиться по своему, немецкому праву у своих войтов или солтышов и лавников (по-немецки тёффенов). Войтами и солтысами бывали обыкновенно те же самые осадчики, которые вызывали колонистов и устраивали осаду; если осада предназначалась быть местом, осадчик получал название войта, а если — селом, осадчик назывался солтысом (scultetus). Различие это, впрочем, не всегда соблюдалось строго, и солтысы бывали нередко по местам, а войты — по селам. Не было еще большой разницы между местом и селом, и место было то же самое село, но только имевшее право держать у себя торг, лавки, корчмы и товарные склады; мещане были такие же земледельцы, как и крестьяне, но только сверх земледелия они занимались ремеслами и торговлею. Даже и в тогдашних официальных грамотах место и село строго не различаются, и одно и то же поселение называется и местом, и селом, а иногда местом и селом (civitas et villa).
Войты и солтысы из общего количества земли, предназначенной для осады, получали несколько ланов с освобождением их от чинша, и чинш
272


с каждого шестого лана; кроме того, доходы с кормом, мельниц, рыбных садков и третий грот от судебных гривен, т.е. цепей. Солтысы и войты судились только князьями, которые по силе немецкого феодального права, предписывавшего, чтобы каждый судился с равным себе, приглашали семь солтысов или войтов из ближайших сел и мест и вместе с ними судили обвиняемого по немецкому праву. Некоторые из князей, впрочем, вместо себя сажали в таких случаях особых надворных судей немецкого права. Обязанности солтысов и войтов состояли в следующем. Они несли военную службу с своих ланов наравне с шляхтою. Вместе с лавниками, которых они назначали первоначально по выбору, крестьян или мещан, а потом по выбору их самих (per cooptationem) они производили суд по законам и обычаям немецким. Судьи смотрели при этом в Саксонское зерцало и в этой книге законов старались найти руководство при решении того или другого запутанного дела. Впрочем, не все дела князья предоставляли на разбор солтыса и лавников. Важные уголовные дела они обыкновенно оставляли за собою и для разбирательства их посылали раза три в год особых судей, которые вместе с войтами и солтысами и лавниками вершили все такие дела.
Войты небольших мест заведовали и всеми остальными делами общин, собирая в важных случаях общественную сходку. Но в больших местах при войте состояла особая рада, состоявшая из бурмистров и радцев. Из бурмистров, которых обыкновенно было двое, один назначался князем, а другой — войтом по представлению мещан. Радцы назначались войтом по представлению мещан. Позже, когда в местах образовался патрициат из денежной аристократии, сложился круг знатных богатых мещанских фамилий, рада, выходившая из их среды, мало-помалу присвоила себе право кооптации новых членов на место выбывших. Мало того, с течением времени во многих местах, именно в тех, которые покупали себе войтов- ства, рада стала выбирать войта и лавников. Вообще же рада была высшим административным учреждением в месте, и ведению ее подлежало все, что так или иначе связано было с общественным интересом и благосостоянием места. Рада заведовала доходами и расходами места и издавала распоряжения относительно тех и других, т.е. относительно их количества, порядка взимания и т.д. Большие места получали от князей право собирать в свою пользу шос, т.е. прямой налог на оборотный капитал и депозиты, на дома, лавки и различные товары, доходы от общественных весов и мер, на которых обязательно было взвешивать и вымеривать продаваемые товары, от воскобойни и салотопни, на которых обязательно было топить воск и сало, от плавильни, в которой обязательно было переливать серебро, от соляных камер или общественных складов, из которых обязательно было продавать привезенную соль, от суконных постригален, на которых обязательно было стричь вытканные и сваленные сукна, и т.д. По разным местам были и дру¬
10 Любавский М. К.
273


гие косвенные налоги, которыми распоряжалась рада. Все эти доходы шли на содержание укреплений, общественных зданий, мостовых, мостов, на уплату жалованья местным чиновникам — писарям, подпискам, синдику, инстигатору, сторожам и т.д. Раде предоставлялась и высшая полицейская власть в месте, в силу которой она издавала всевозможные постановления, касающиеся местного благоустройства и благочиния (вилькюры). Наконец, раде принадлежала юрисдикция по гражданским делам, возникавшим между мещанами.
Положение немецких колонистов в частных имениях. Мы рассмотрели положение колонистов, устраивавшихся в сельские или местские общины на княжеских землях. Положение колонистов, устраивавшихся на землях церковных или панских, близко подходило к этому же, только что описанному положению. Землевладельцы, намереваясь привлечь в свои имения немецких колонистов, выпрашивали обыкновенно у князей освобождение будущих поселенцев от княжеских сборов и повинностей, от подсудности княжеским чиновникам, от ополья, т.е. от круговой ответственности за преступление при неотыскании преступника, и т.д. Князья охотно выдавали в этом смысле жалованные грамоты, потому что, в сущности, ничего не теряли в настоящем, ибо имения пред этим были пустырями и осуществлять в них свои права князьям не приходилось. Кроме того, князья могли надеяться на косвенное вознаграждение за эти уступки от увеличения военных и финансовых средств своих княжеств. Войты и солтысы из частных имений, как и войты и солтысы из княжеских мест и сел, должны были выезжать на войну. Колонисты, увеличивая собою население княжества, увеличивали и торгово-промышленный оборот, совершавшийся в нем, а следовательно, и княжескую казну, которая начинала получать более, чем прежде, мыта, торгового, чопового и тому подобных пошлин. Кто касается суда, то низшая юрисдикция, т.е. суд по маловажным делам, в немецких осадах частных владельцев отдавался так же, как и в княжеских имениях, войтам и солтысам. Но юрисдикцию по делам первостепенной важности князья или удерживали за собою, или же всецело отдавали владельцам, которые в свою очередь или удерживали за собою, или — что случалось редко — отдавали полностью войтам и солтысам. Как войты и солтысы, так и сами владельцы могли судить колонистов не иначе как по немецкому праву, с лавниками из среды колонистов и непременно на той же земле, которую заселили колонисты. Сами войты и солтысы из частных имений по жалобам на них отвечали в надворном суде пана, который составлялся из него самого либо его надворного судьи и семи лавников из войтов и солтысов или равных им по общественному положению лиц. В тех случаях, когда владельцы не давали суда и управы над войтами и солтысами, обиженным предоставлялось право жаловаться в надворный княжеский суд.
274


Значение немецкой колонизации в истории Польши. Немецкая иммиграция имела и положительные, и отрицательные последствия для Польши. Заселялся в значительной степени опустошенный и обезлюдевший край, стали возделываться брошенные поля и разрабатываться новые, оживились ремесла и торговля, стала пополняться княжеская казна, появились капиталы у землевладельцев. Колонисты принесли с собою множество практических знаний, не известных дотоле в Польше. Их предприимчивость, трудолюбие и неутомимая энергия благотворно повлияли примером и на польское крестьянство, в эпоху продолжительных смут и беспрестанных разорений почти утратившее всякую охоту к труду, вялое, апатичное, жившее днем. «Лазенки», гулящие люди, прекращали свои беспрерывные скитания, присаживались к немцам в их колонии, принимались наряду с ними корчевать лес, расчищать луга, обзаводиться домом и всем хозяйством. Поляки ревностно подражали немцам, заимствовали от них разные сведения, перенимали разные их порядки. Землевладельцы, видя цветущее состояние немецких гмин, принялись вводить тминное устройство среди своих польских крестьян, принялись переводить их на чинш, давать им те же льготы, что и немецким колонистам, надеясь получить больше дохода от освобожденного и облегченного труда своих крестьян. В городах появилась интеллигентная среда, через которую немецкие вкусы и немецкие знания быстро стали распространяться в Польше. Можно сказать, таким образом, что немецкая колонизация способствовала возрождению Польши из того экономического и духовного упадка, в какой она поверглась в эпоху удельного порядка.
Но наряду с этими положительными результатами немецкой колонизации можно отметить и некоторые последствия иного рода. Немецкий народный элемент в такой степени заполонил некоторые части Польши, что они, можно сказать, были для нее потеряны. Другими словами, совершилось мирное завоевание немцами и онемечение известной части Польши. Таковою была в особенности Нижняя Силезия.
Евреи. Вместе с немцами из Германии прибыло значительное количество евреев, покинувших Германию вследствие притеснений в эпоху Крестовых походов. В Польше евреи, как и всюду, занялись торговлею и ростовщичеством; кроме того, некоторые князья пользовались их услугами в монетном деле и в финансовых мероприятиях, например отдавали им на откуп торговые пошлины, корчмы и т.д. В 1264 г. евреи получили от калишского князя Генриха Благочестивого привилей, послуживший основным законом, определившим их положение в польском обществе. В тяжбах между собою евреи изъяты были от местного суда, им гарантирована была личная и имущественная неприкосновенность, свобода вероисповедания, охрана кладбищ и синагог. Евреи поставлены были под непосредственную опеку князя и его заместителя — воеводы.
10’
275


XXL ВОЗРОЖДЕНИЕ ПОЛЬСКОЙ МОНАРХИИ И ЕЕ ВНУТРЕННЯЯ ОРГАНИЗАЦИЯ ПРИ ВЛАДИСЛАВЕ I И КАЗИМИРЕ ВЕЛИКОМ
Удельная система привела Польшу к совершенному распаду. Самое название «Польша» перестало быть политическим термином и сохраняло одно только агиографическое значение. Но с того именно момента, когда удельный порядок выразился в своих крайних последствиях, и начался в Польше поворот к новому порядку, обнаружилась тенденция к восстановлению государственного единства.
Коронация Пржемыслава И. Эта тенденция пробудилась под действием опасности, которая стала угрожать народной самобытности Польши со стороны соседей и на первых порах выразилась в принятии великопольским князем Пржемыславом II королевского титула в 1295 г. Пржемыслав II соединил было в своих руках Великую и Малую Польшу. Но в 1291 г. король чешский Вацлав II по приглашению части малопольской шляхты выслал войско в Малую Польшу и занял Краков. Ему подчинилась вскоре и вся Южная Польша — Сандомир, Верхняя Силезия. Пржемыслав был не в силах бороться с Вацлавом оружием и обратился к другому средству. С разрешения папы архиепископ Гнезненский в присутствии других епископов короновал его в 1295 г. королем. Этим торжественным актом высшая церковная власть рекомендовала Пржемыслава польскому обществу как настоящаго государя, представителя ее единства и независимости и имела в виду ограничить авторитет и обаяние пришлого иноземного короля, который со своей стороны стал было принимать все меры для расширения и прочного утверждения своей власти в стране.
Чешское господство в Польше. Но в следующем, 1296 г. Пржемыслав II был убит. Его княжество сделалось ареною вооруженных домогательств польских и даже иноземных князей, например маркграфа Бранденбургского. Наступило полное безнарядье в стране, увеличились разбои и всяческие
276


насилия. Великополяне из этого положения не нашли иного выхода, кроме подчинения чешскому королю Вацлаву II. В руках Вацлава оказалась таким образом и Великая, и Малая Польша. Овладев большею частью Польши, Вацлав в 1300 г. короновался в Гнезно польским королем. Свое новое государство он признал леном Германской империи. После того, расставив своих старост, или наместников, с вооруженными отрядами по главным городам Польши, Вацлав удалился в Чехию.
Утверждение власти Владислава Локотка в Малом Польше и других землях. Кроме Польши Вацлав приобрел для своего дома и Венгрию. В 1301 г. в Венгрии угас королевский род Арпадов, и венгры пригласили на королевский престол сына Вацлава, по имени тоже Вацлав. Утверждение чешского королевича на венгерском престоле задело и папу Бонифация VIII, прочившего на этот престол неаполитанского принца из Анжуйского дома — Карла Роберта, и императора Альбрехта I, недовольного расширением чешского могущества. Против Вацлава составилась могущественная лига, которая вступила с ним в борьбу, чтобы заставить его отказаться от Польши и Венгрии. Этою борьбою воспользовался изгнанный из Польши брестско-куявский князь Владислав Локоток. Из Венгрии, которая перешла во владение Карла Анжуйского, Владислав в 1304 г. вторгнулся в Малую Польшу и овладел Бислицею при поддержке местного польского населения. Этот город стал для него точкою опоры при дальнейшем распространении своей власти в Польше, для чего вскоре представились благоприятные обстоятельства. Вацлав II умер в 1305 г., и на чешско-польском престоле сел его сын Вацлав II, человек легкомысленный, ленивый и распущенный. Сандомир, Серадзь и, наконец, самый Краков очень скоро заняты были Владиславом Локотком. Когда же в следующем, 1306 г. Вацлав III пал от руки убийцы, верховную власть Владислава Локотка признала значительная часть польских земель. Чешское господство в стране кончилось, оставив после себя след в виде новой должности старост, которая послужила опорою для возрождающейся королевской власти, и в виде чешской монетной системы.
Утрата Поморья. Несмотря на признание власти Локотка многими польскими землями, положение его сначала было в высшей степени трудное. Его не признала Великая Польша, которою овладел силезский князь Генрих Глоговский; князья мазовецкие до конца его жизни оставались его противниками; ему был враждебен многочисленный и могущественный немецкий элемент в польском населении. Вследствие этого, прежде чем он окончательно утвердился на королевском престоле, Польша понесла чувствительную территориальную потерю — утратила Гданьское Поморье.
2 77


Это Поморье возвращено было Польше Пржемыславом И, которому отказал его после своей смерти бездетный поморский князь Мщуй II. Но Вацлав III в бытность свою королем польским уступил Поморье маркграфу Бранденбургскому. Владислав Локоток по смерти Вацлава III занял было Поморье своими войсками, но бранденбуржцы вытеснили их оттуда, за исключением небольшого гарнизона в Гданьске. Занятый борьбою с Генрихом Глоговским, Владислав Локоток не мог оборонять Поморье и оказать помощь Гданьскому гарнизону. В трудном положении он обратился к прусским крестоносцам с просьбою, чтобы они помогли полякам вытеснить бранденбуржцев из Поморья, обещая выплатить военные издержки. Крестоносцы воспользовались этим случаем, чтобы захватить в свои руки Поморье, на которое они уже давно зарились. Они действительно оттеснили бранденбуржцев и заняли весь край. Когда же Владислав Локоток стал просить их очистить Поморье от своих войск, предлагая уплату военных издержек, крестоносцы заломили с него такую сумму, которую он не в состоянии был выплатить и которая превышала стоимость всего Поморья. Владислав ничего не был в состоянии сделать против этого и только подал жалобу папе. Он приступил к борьбе с крестоносцами лишь тогда, когда упрочил и расширил свою власть в Польше.
Утверждение власти Владислава Локотка в Великой Польше и его коронация. В 1309 г. умер Генрих Глоговский в Великой Польше, и ве- ликополяне наконец приняли к себе на княжение Владислава Локотка. Правда, немецкие мещане не только в Великой, но и в Малой Польше подняли открытый мятеж против Локотка, но с этим мятежом он справился очень скоро, и мещане смирились. Усилив и обеспечив свое положение, Владислав Локоток по всеобщему желанию решил увенчать коронациею дело государственного объединения. Коронация состоялась не в Гнезно, как бывало прежде, а в Кракове 20 января 1320 г. Эту коронацию, в силу которой польские земли непосредственно или посредственно соединились в одно королевство, можно рассматривать как новую эру в польской истории. С того времени и город Краков стал стольным городом, в котором короновались польские короли.
Борьба с орденом за Поморье и новые потери Польши. После того Владислав Локоток обратил свои усилия на возвращение Поморья. Ему не удалось сделать это дипломатическими средствами. Назначенная папою судебная комиссия присудила орден к возвращению Поморья. Но тот не подчинился этому решению, и Владиславу пришлось взяться за оружие. Последние семь лет своей жизни престарелый король провел в геройской борьбе с орденом и его союзниками — чешским королем Яном Люксембургским
278


и маркграфом Бранденбургским. Он сблизился для этой борьбы с венгерским королем Карлом Робертом, за которого выдал свою дочь Елизавету, и с великим князем Литовским Гедимином, на дочери которого Анне женил своего сына Казимира. Несмотря на эти связи, ему не удалось вырвать Поморье из цепких рук ордена. Война ознаменовалась только большими разорениями Польши. Особенно памятен был погром 1331 г., постигший Великую Польшу, Куявию и земли Ленчицкую и Серадзьскую (на Верхней Варте и Висле). Все почти земли и места, кроме Калиша и Познани, дымились после того пожарищами и лежали в развалинах. Вторжение врагов носило характер истребительный, было какою-то оргией самого неистового варварства. Рыцари жгли, разоряли, убивали с беспощадною жестокостью, с какою-то злобною методичностью, как будто бы хотели стереть с лица земли Польшу. Папское вмешательство прекратило только на время войну, и старый Локоток умер в разгар ее, передав ее по наследству сыну вместе с разоренным дотла и истощенным государством, которое уже растратило свои силы, не успев еще порядком и набрать их. Кроме Поморья, потеряна была земля Добринская, завоеванная крестоносцами, часть Силезии, признавшая суверенитет чешского короля; этот суверенитет признавала также Мазовия.
Личность Казимира Великого и общий характер его политики. Из
бедственного положения, в какое попала Польша в конце царствования Владислава Локотка, вывел ее сын Владислава Казимир Великий (1333—1370). Он не только вернул часть того, что потеряно было его отцом, но и крепче объединил возродившееся Польское королевство, восстановил его материальные и духовные силы.
Все это Казимир сделал совершенно иным путем, чем его отец. Он по личным своим свойствам совершенно не походил на своего отца. В нем не было и тени того рыцарского героизма, коим была полна натура его родителя. Это был холодный, рассчетливый и изворотливый политик. Свои задачи он всегда ограничивал пределами возможного по тем силам и средствам, которыми располагал в данную минуту, и не шел, подобно отцу, на риск, наудачу. Он точно взвешивал все обстоятельства и обладал в высшей степени умением приноравливаться к ним и извлекать из них то, что было наилучшим не только для данного момента, но и для отдаленного будущего. Выросши под впечатлением постоянных неудач отцовской политики, Казимир, подобно многим другим современникам, проникся сознанием, что одной отваги и храбрости далеко недостаточно в борьбе за существование. Сделавшись в 1333 г. королем, он оставил политику приключений, загасил воинственный пыл и задор и, воздерживаясь от бесполезных и разорительных войн, щадил народные силы. Почти исключительно дипломатическими средствами ему удалось воротить часть того, что потеряла Польша при его отце, и установить мирное
279


сожительство Польши с двумя опасными соседями, из которых каждый был сильнее ее.
Потеря Силезии и уступка Поморья; присоединения Галицкой и Бельзско-Холмской земель. Казимир понимал, что разоренная и истощенная Польша не в состоянии более бороться с внешними врагами и потому во что бы то ни стало старался доставить ей мир на возможно продолжительное время. Прежде всего он помирился с чешским королем Яном Люксембургским. В силу Вышеградского договора 1335 г. Казимир признал суверенитет чешского короля над теми силезскими княжествами, которые держали его сторону, и над Плоцким княжеством в Мазовии и обязался уплатить чешскому королю 20 тыс. коп пражских широких грошей. Потеря была в высшей степени чувствительная. Но зато Казимир добился от чешского короля отказа от претензий на польскую корону. Впрочем, Мазовию Казимиру удалось вернуть обратно по договору с преемником Яна — Карлом IV, известным императором германским. В 1355 г. Казимир уступил чешскому королю последние силезские княжества, на которые простирался его суверенитет, но зато вернул для Польши Мазовию: князь Земовит III должен был признать суверенитет Казимира над всею Мазовиею, которая вошла таким образом в тесный политический союз с короною польскою. Для обеспечения мира Польше и для удержания того, что имел, Казимир принужден был пожертвовать Поморьем. По миру, заключенному в Калише в 1343 г., к Польше вернулись земли Куявская и До- бринская, но Поморье осталось за орденом. Таким образом, возродившееся в начале XIV в. Польское королевство объединило в себе все исконные польские земли, кроме Силезии и Гданьского Поморья. Утрату исконных польских земель Казимир вознаградил с избытком присоединением к Польше плодородной и обширной Галицкой земли, в которой прекратился княжеский род, и части Волыни, именно Бельзско-Холмской земли. Эти земли сделались для Польши базисом при дальнейшем наступлении ее на вос-
280


ток, в плодородные русские края. Казимир употребил все старания, чтобы теснее соединить новоприобретенные земли с Польшею. Он выхлопотали у константинопольского патриарха особого митрополита для Галицкой Руси, чтобы уничтожить всякую связь приобретенных земель с остальною Русью; учредил для поляков и немецких колонистов, прибывавших на Русь, католических епископов в Галиче, в Перемышле и Холме, давал различные льготы и привилегии разноплеменным, но богатым и влиятельным горожанам и т.д. Лаская и взыскивая своими милостями местное население, Казимир в то же время не забывал и польскую шляхту и щедро раздавал ей имения в новоприобретенном крае, хорошо понимая, что это наилучшее средство сделать его польским.
Итак, польское государственное единство вновь возродилось. Посмотрим же теперь, каким вышло возродившееся государство, с каким внутренним строем и характером.
Особность и самобытность воеводств после объединения. Государство Локотка и Казимира образовалось вследствие соединения в руках одного государя отдельных земель, бывших пред тем маленькими государствами. Соединение это на первых порах было почти что личною униею этих земель, связывавшихся друг с другом главным образом особою общего государя. Короли не уничтожали особности и самобытности земель, оставляли им их прежние власти — воеводу, каштелянов, судей и подсудков, стольника, подстолия, мечника, хоружия, подкомория и т.д., которые получили название земских, оставляли прежние съезды высшего духовенства, баронов и шляхты, или веча, на которых производился суд и решались различные местные дела, оставляли и местные ополчения. От первых сановников — воевод земли — эти стали называться воеводствами.
Органы центральной государственной власти. Но при всем том королям для того, чтобы держать все эти воеводства в соединении, чтобы осуществлять в них свою власть, нельзя было обойтись без своих собственных должностных и доверенных лиц. Объединение Польши необходимо вело к созданию известных органов центрального правительства — как в центре, так и в областях. Такие органы и явились в лице высших надворных урядников — подскарбия для заведования доходами короля, канцлера для управления королевскою канцелярией и маршалка для надзора за безопасностью и благочинием в месте пребывания короля. В областях органами короля явились старосты. Эти старосты поставлены были по городам во время чешского господства. Но учреждение это оказалось настолько полезным в интересах королевских и общегосударственных, что и Казимир стал держать по городам своих старост. На них он возложил общий надзор
281


и управление королевскими имуществами в областях, сбор королевских доходов и поддержание общественного спокойствия в областях. Предшествовавшие века удельного дробления, бессилия государственной власти, внутренних смут и неурядиц оставили по себе массу всяческого произвола и бесправия, вошедшего в плоть и кровь всех сильных людей. Разбои, грабежи, нападения на дома, поджоги, насилия над женщинами были в то время обычными явлениями. Особенно отличались в этом отношении военные люди, паны и шляхтичи. Казимир с первых же лет своего правления энергически принялся за истребление зла. «Был он, — говорит про него его подканцлер Ян Чарнковский, — благочестивейшим покровителем и защитником добрых и честных, лютым преследователем злых разбойников, грабителей и клеветников. Тех, кто совершал разбои и кражи, как бы знатны они ни были, приказывал обезглавливать, топить или морить голодом». То же самое поручал он делать и доверенным людям, которых назначал старостами по городам. В их распоряжение отданы были местные военные силы с целью подавлять всякие мятежи и волнения в областях, а также обуздывать произвол и насилия. Им он предоставил судить безапелляционно и наказывать смертью разбойников, грабителей на больших дорогах, поджигателей и всех, кто чинил нападения на дом и насилия над женщинами. Дела по этим преступлениям были изъяты из компетенции местных судей — каштелянов, земских судей, войтов и солтысов и предоставлены были разбирательству старост, составили их «старостинские артикулы». Таким путем старосты становились органами центральной власти, представителями и поборниками интересов государственного единства и благоустройства.
Вислицкий и Петрковский статуты. Стремление к объединению и бла- гоустроению государства проявилось со стороны возродившейся королевской власти и в области законодательства, выразилось в издании общегосударственного свода законов. По части законов в Польше на первых порах после объединения царил полный хаос. До Казимира польские суды совершались по праву обычному, сильно разнообразившемуся по отдельным местностям, и от времени забывавшемуся и затиравшемуся; существовали, кроме того, отдельные княжеские распоряжения, изданные по разным случаям, и потому нередко противоречившие друг другу. Такое положение вещей сделалось в конце концов нетерпимым и побудило Казимира собрать воедино и привести в систему все законы и обычаи, имеющие обязательную силу, «чтобы при едином государе было и одно право, и одна монета». Впрочем, законодательная работа Казимира не ограничилась одною редакциею существующих законов и обычаев, а создала ряд новых узаконений для блага общественного, которые заменили или изменили устаревшие обычаи, пополнили то, что недоставало в прежнем праве. Недаром в этой работе участвовали такие
282


правоведы, как Ярослав Скотницкий, архиепископ Гнезненский, ученик и бывший ректор Болонского университета, и Януш Стрелецкий, доктор прав и канцлер Краковский. Когда новый кодекс, или статут, был готов, Казимир сначала предложил принять его малополянам, что и состоялось на Вислицком съезде в 1347 г. В том же году приняли его и великополяне, выговорив себе некоторые исключения, сообразно с своими местными правами и обычаями. Таким образом, статут издан был сначала отдельно для Малой Польши (Вислицкий) и отдельно для Великой (Петрковский). Позже, в 1368 г., Вислицкий и Петрковский статуты были соединены в один кодекс. Статут определял места и время заседания судов, строгими карами охранял их порядок и спокойствие; каждому обвиняемому предоставлял иметь защитника, или прокуратора; стремился ограничить волокиту уничтожением апелляции от приговоров, состоявшихся в присутствии государя, и вообще затруднением ее через предварительную уплату так называемого долга, или кодового, судье; отменял старинный принцип родовой солидарности, ответственности сына за отца и наоборот; дозволял кметям покидать своего пана в случае отлучения его от церкви или насилий с его стороны, запрещал брать имущество кметя за панский долг, ограничивал право пана на возвращение бежавшего кметя одним годом; ограничивал промышленную деятельность евреев ссудами под залог и отказывал им в законном взыскании денег, занятых у них молодыми людьми для азартных игр; определял наивысший денежный штраф — «семьдесят» за порчу межевых ям, бортных и плодовых деревьев и т.д.
Бывшие суды немецкого права. Государственное объединение Польши внесло некоторые перемены и в область судоустройства и судопроизводства по немецкому праву. В удельную эпоху войты и солтысы немецких осад судились, как уже сказано выше, либо князьями, либо их надворными судьями немецкого права. Эти надворные судьи с объединением государства, с уничтожением удельных столов, превратились в провинциальных судей, или войтов. Пред ними продолжали судиться войты и солтысы мест и сел, осевших в удельную эпоху. Но немецкая колонизация продолжалась и при Владиславе Локотке, и в особенности при Казимире Великом, по замирении государства. По словам Яна Чарнковского, «при этом короле в лесах, рощах и кустарниках так много осело сел и мест, как еще прежде никогда не бывало». Кроме того, почти все селения на польском праве переводились на право немецкое. Войты и солтысы этих новых колонистов, согласно установившемуся обычаю, получали право отвечать только перед государем или его надворным судьею. Провинциальные войты как бывшие надворные судьи удельных князей не могли быть признаны в качестве королевских надворных судей. Поэтому все жалобы на войтов и солтысов новых осад стали поступать
283


в королевский надворный суд немецкого права, отправлявшийся там, где находился в данное время король, с семью лавниками из войтов и солтысов ближайших сел и мест. Но такой порядок был в высшей степени неудобен для тяжущихся ввиду частых поездок короля по государству и накопления огромного числа дел в одном суде. Это привело к учреждению постоянных надворных судов в нескольких городах — Кракове, Сандомире, Сонче и Познани. В этих судах, получивших название замковых судов немецкого права, председательствовали провинциальные войты, особо для того назначенные, с лавниками из войтов и солтысов окрестных мест и сел.
В 60-х гг. XIV столетия замковый суд немецкого права в Кракове, удерживая свою компетенцию, получил еще новое назначение. Лавы, судившие крестьян и мещан по немецкому праву, в сомнительных случаях, когда затруднялись произнести приговор, обращались к какой-нибудь лаве, более сведущей, и от нее старались получить разъяснение права. Так же поступали и сами тяжущиеся, недовольные решением своей лавы. Обращение за приговорами, или ортелями (Urtheil), на сторону в XIII и первой половине XIV в. было очень распространено в Польше, причем обращались обыкновенно в те места, по образцу которых устроена была данная осада: в Магдебург, если осада была на магдебургском праве, в Шроду, если на щродском, в Кульм и т.д. Много денег уходило таким путем из Польши, так как ортели не давались даром, а покупались, и тем дороже, чем более славилось известное место своими юристами. Сутяги разорялись иногда вконец в поисках за справедливым ортелем. Происходила страшная волокита, при которой трудно было добиться на суде справедливости, в особенности бедняку. Казимир решился положить конец этому порядку вещей, обременительному для общества и несовместному с государственным достоинством. После совещаний с духовенством, рыцарством, войтами и радцами мест, солтысами сел Казимир издал указ, коим запрещал обращаться за ортелями за границу. В замковом Краковском суде немецкого права была положена книга немецкого права, т.е. Саксонское зерцало и Магдебургские узаконения, и до этой книги рекомендовалось апеллировать от приговора лавников. Замковый суд немецкого права в Кракове стал высшим всеобщим судом немецкого права в Польше. От приговора этого суда, впрочем, можно было апеллировать к самому королю и взять от него судей-комиссаров, из радцев шести мест — Кракова, Сонча, Велички, Бохнии, Казимира и Илькуща, и только приговор этого комиссарского суда был окончательным.
Из всего этого видно, что и в устройстве судов немецкого права государственное объединение Польши отразилось такими же надстройками над созданием удельной эпохи, какие замечаются и в других государственных учреждениях.
284


Меры по обороне страны. Возродившаяся королевская власть в лице Казимира развила энергичную деятельность не только по водворению внутреннего мира и безопасности, по утверждению правосудия в стране, но и по защите государства со стороны внешних врагов, по развитию материального благосостояния и просвещения общества. «Этот король, — говорит про Казимира Ян Чариковский, — из всех польских государей наиболее деятельно управлял своею землею. Как второй Соломон, он прославил свои дела, отстроив из камня места, замки, дома. Во-первых, украсил он Краковский замок чудными домами, башнями, скульптурными работами и разноцветными узорами, чрезвычайно красивыми крышами... И много других мест обстроил он камнем... Все эти места и замки он обустроил крепчайшими стенами, домами и высокими башнями, глубочайшими рвами и другими укреплениями во славу, убежище и защиту народа королевства Польского». Казимир не оставил без внимания и организацию войска. В своем статуте он постановил: на войну должны являться не одни только шляхтичи, но решительно все, кто владеет землею, — духовные, шляхта, мещане, солтысы; у кого много земли, тот должен являться не один, а с соответствующим величине имения числом вооруженных рыцарей или слуг. На первый и второй королевский виц, т.е. зов, все должны готовиться на войну, на третий — идти под начальство каштеляна своего повета, который должен вести собравшихся в сборный пункт воеводства и ставить их под знамя воеводы, а этот — вести их уже на театр военных действий под команду главного военачальника (гетмана).
Покровительство торговле и промышленности. Казимир хорошо понимал тесную зависимость государственных финансов от народного благосостояния и всеми мерами покровительствовал развитию торговли и промышленности в стране. Он заключал трактаты с соседями, в которых выговаривал различные льготы и преимущества польским купцам; наиболее значительным местам он давал право склада, в силу которого иностранные товары, шедшие через Польшу транзитом, обязательно должны были продаваться купцам этих мест и далее перепродавались уже купцами этих мест, получавшими от того немалые барыши; для облегчения торгового движения Казимир пролагал удобные дороги и поддерживал в порядке старые «гостинцы», увеличивал торги и ярмарки и т.д. Ремесленная и фабричная промышленность нашли в нем также усердного покровителя. Благодаря всем этим мерам материальное благосостояние общества сильно поднялось, появились, например, такие состоятельные люди, как краковский мещанин Вирзинг, оказавшийся в силах пригласить к себе для угощения пять королей и несколько князей, съезжавшихся в 1363 г. для совещаний о крестовом походе на турок. Вместе с тем и сам Казимир стал одним из богатейших королей в Европе. За своею внучкою Елизаветою, дочерью путинского кня¬
285


зя Богу слава, Казимир был в состоянии дать приданое в 100 тыс. золотых червонцев. За деньги он покупал целые княжества, например Гневковское, и вообще деньги играли значительную роль в его внешней политике.
Распространение просвещения. Казимир понимал также и тесную связь народного и государственного благосостояния с просвещением общества. Поэтому образование нашло в нем усердного пропагандиста и мецената. При нем по всему краю распространились те церковные школы, которые прежде существовали только в столицах и в которых преподавались так называемые свободные науки: грамматика, риторика, диалектика, арифметика, геометрия, астрономия и музыка, долженствовавшие подготовлять людей, способных изучать право и богословие в высших школах. В его время появилось уже много людей, владевших и устно, и письменно латинским языком; из них заслуживает упоминания его подканцлер архидиакон Гнезненский Ян из Чарикова, составивший превосходную хронику его царствования. Много поляков при Казимире отправлялось за границу ко дворам иностранных государей с целью отполироваться в настоящих рыцарей или присмотреться к искусству правления, много ездило и в университеты Болонский и Парижский слушать право и богословские науки. Казимир не только не запрещал этого, но всячески поощрял и образовавшимся за границею лицам предпочтительно перед самыми знатными и родовитыми раздавал духовные и светские должности, в особенности судебные. Желая на будущее составить контингент судей и чиновников из образованных юристов, Казимир с благословения папы Урбана V основал в 1364 г. университет в Кракове по образцу Болонского. Наука права выдвинута была в преподавании этого университета на первый план, и для изложения ее назначено семь профессоров, вызванных из-за границы.
Положение королевской власти при Казимире Великом. Из всего вышесказанного явствует, что возродившаяся в XIV в. польская монархия развила необыкновенно энергическую деятельность, приведшую к подъему материального благосостояния и духовного уровня, к улучшению гражданского строя польского общества. Естественно возникает вопрос: какое положение занимала при этом королевская власть, действовала ли она самовластно или при содействии общественных сил — другими словами: с восстановлением польской монархии возродилась ли прежняя самодержавная королевская власть или нет? Отвечая на этот вопрос, приходится констатировать, что удельная эпоха не прошла в этом отношении бесследно. Новая польская монархия получила от нее влиятельный класс прелатов и баронов, из которых набирались должностные лица в областях, которые в местных обществах занимали политически преобладающее положение. Королевская
286


власть не могла не считаться с этим классом. Поэтому и Казимир Великий издавал свои статуты и важнейшие распоряжения сообща с баронами (una cum baronibus nostris), с их совета (de consilio) и по воле их (de voluntate), как они решили (visum fuit baronibus). Высшее духовенство пользовалось при этом тем же значением, как и светские бароны, и участвовало в решении государственных вопросов сообща и заодно с ними. Но хотя возродившаяся польская монархия и далека была уже от абсолютизма первоначальной патриархально-военной монархии, все же в общем королевская власть преобладала над духовною и светскою аристократиею. Прелаты и бароны выступили в новой монархии на первых порах не в виде тесно сплоченного солидарного класса, а в виде можновладства отдельных земель. Удельная эпоха разбила этот класс на местные группы, и пока совместная государственная жизнь не сблизила эти группы, король мог действовать более или менее авторитетно и властно в отношении всего класса. Он всегда мог найти поддержку в можновладстве одной земли против можновладства другой и повелевать, разделяя. Но по смерти Казимира исторические обстоятельства дали перевес уже прелатам и баронам над королевскою властью.


XXII. ПОЛИТИЧЕСКОЕ господство ПРЕЛАТОВ И БАРОНОВ И ПЕРВЫЕ КОНСТИТУЦИОННЫЕ ХАРТИИ ПОЛЬСКОГО ГОСУДАРСТВА
Избрание королей по смерти Казимира Великого. Возвышение королевской власти, замечаемое при Казимире Великом, было только временным. После Казимира Великого обстоятельства сложились таким образом, что политический перевес снова перешел к прелатам и баронам, вступившим в тесный союз с рыцарством. Казимир не оставил после себя прямых наследников, и полякам пришлось выбирать себе самим своих государей. Польские прелаты и бароны при таких обстоятельствах сделались господами положения. Они воспользовались этим для того, чтобы вынудить у новых королей различные права и вольности как для себя, так и вообще для шляхты — рыцарства, на которое они опирались и от которого не отделялись резко ни генеалогически, ни социально.
Вышеградский договор и его условия. Известные политические гарантии прелаты и бароны успели приобрести от преемника Казимира еще при жизни самого Казимира, который в 1339 г. заключил договор с своим зятем Карлом Робертом Венгерским, по которому признал его сына Людовика своим наследником. Польские прелаты и бароны, бывшие с Казимиром в Вышеграде, согласились на этот договор, взяв известные обязательства с будущего короля. Людовик должен был обещать им вернуть земли, потерянные Польшею, в частности Поморье; вести войну за границами Польши на собственный счет; уряды и чины в Польше раздавать только полякам; не налагать никаких новых налогов и уважать все права поляков. В 1355 г. Вышеградский договор был подтвержден вновь, причем прелаты и бароны признали право наследства на польскую корону только за мужским потомством Людовика Венгерского.
Кошицкий привилей 1374 г. и его значение для последующего государственного развития Польши. Но у Людовика как раз и не оказалось
288


мужского потомства. Чтобы обеспечить престол за одною из своих дочерей, Людовик, сделавшись королем польским, вынужден был вести новые переговоры с польскими панами и шляхтою. Для этой цели он созвал их в 1374 г. на общий сейм в Кошицах. Паны и шляхта согласились признать право наследства за одною из дочерей Людовика, которую назначит или сам он, или его жена, но зато Людовик должен был выдать им памятный Кошицкий привилей 1374 г., открывший собою новую эру в истории государственного развития Польши. Король обязался не уменьшать короны польской, а наоборот — возвратить отторгнутые от нее области, освобождал шляхту от всяких податей и повинностей, кроме военной службы и уплаты 2 грошей с лана в знак подданства, обязывался возмещать все убытки шляхты, которые она понесет в войнах за границами государства; почести и достоинства, раздаваемые пожизненно, как то: воеводство, каштелянство, судейство, подкоморство — не отдавать никому, помимо обывателей той земли, где откроется вакансия; всех сановников держать при тех же правах, какими они пользовались при Владиславе Локотке и Казимире. Кошицкий привилей был первым, данным всему шляхетскому сословию: до сих пор привилегии давались только отдельным лицам. Этот привилей уменьшил финансовые средства короля и тем поставил его в дальнейшем в зависимость от панов и шляхты. Преемникам Людовика Венгерского по недостатку средств пришлось постоянно обращаться к прелатам, баронам и рыцарству- шляхте за добровольными субсидиями и для того созывать их на сеймики по воеводствам и поветам и на вальные, или генеральные, сеймы. Завися от них материально, короли должны были считаться с их притязаниями и домогательствами и делать им одну уступку за другою.
Засилие прелатов и баронов по смерти Людовика Венгерского. По
смерти Людовика Венгерского в 1382 г., в продолжительное бескоролевье, прелаты и бароны сделались полными хозяевами в государстве. Они не очень- то обращали внимания на свои обязательства, данные покойному королю, и некоторые из них подумывали даже о приглашении на польский престол мазовецкого князя Земовита. Если в конце концов они остановились на дочери Людовика Ядвиге, то это лишь вследствие нового решения, принятого великопольскими панами и шляхтою на Радомском съезде, а малополянами на одновременном Вислицком съезде. Когда Ядвига взошла на престол, прелаты и бароны, особенно малопольские, продолжали хозяйничать в государстве. Они совершенно забрали в свои руки юную королеву и в государственных интересах Польши заставили ее отказаться от элегантного жениха из принцев Австрийского дома и выйти замуж за полудикаря, великого князя Литовского Ягайло. Возводя на польский престол Ягайло, прелаты и бароны не преминули взять с него подтверждение всех прав и вольностей,
289


дарованных им Людовиком Венгерским. Сверх того, Ягайло должен был дать им обещание не назначать без их согласия так называемых юстициариев, т.е. судей для решения важных уголовных дел в окончательной инстанции.
Чирвицкий и Едлино-Краковские привилеи. И позже прелаты и бароны пользовались всяким случаем, чтобы заполучить для себя от короля новые права и вольности. Во время войны с крестоносцами в 1122 г. в лагере под Чирвинском при поддержке собравшегося рыцарства прелаты и бароны заставили короля дать им следующие письменные обещания: не бить новой монеты без ведома и согласия прелатов и баронов, не конфисковывать ни у кого имений без суда с участием прелатов и баронов, соблюдать статут Казимира во всем, что касается судопроизводства. Король дал все эти гарантии, находясь в опасности быть покинутым на поле войны своим войском.
Вопрос о престолонаследии дал повод прелатам и баронам домогаться новых гарантий и вольностей. Дело в том, что у Ягайло не оказалось потомства от Ядвиги, признанной наследницы короны польской. Сыновья Ягайло — Владислав и Казимир — родились от четвертой жены его — литовской княжны Софьи и потому считались не имеющими прав на польскую корону. Ягайло стал добиваться от прелатов, панов и шляхты признания одного из них наследником престола. Прелаты и бароны сейчас же выставили королю известные условия, на которые он после продолжительного колебания должен был согласиться. В привилее, выданном в Едлине в 1430 г. и затем подтвержденном в Кракове, король подтвердил все прежние права и вольности прелатов, баронов и шляхты и сверх того обязался никого не казнить и не сажать в тюрьму без предварительного суда и следствия, кроме убийц, разбойников, грабителей и воров, схваченных на месте преступления. Статья Едлино-Краковского привилея Neminem captivabimus nisi jure victum вместе со статьею Чирвинского привилея, гарантирующею имущественную неприкосновенность, вошли кардинальными статьями в слагающуюся хартию шляхетских вольностей.
Частные съезды прелатов, баронов и рыцарства с конца XIV в.; преобладание прелатов и баронов. Едлино-Краковский привилей 1430— 1433 гг. суммировал в себе все права и вольности, приобретенные прелатами, баронами и рыцарством-шляхтою после Казимира Великого и до смерти Ягайло. Большинство этих прав и вольностей ближайшим образом касались прелатов и баронов, но часть их имела значение и для рыцарства-шляхты. Прелаты и бароны добивались прав и вольностей в союзе с рыцарством- шляхтою и потому не могли обходить его интересы, заключая ряды с королями. Союз прелатов и баронов с рыцарством вообще характеризует эту эпоху зарождения сословно-политических прав в Польше. В конце XIV и в
290


первые три десятилетия XV в. происходили частые съезды прелатов и баронов с рыцарством-шляхтою по поводу всех важнейших государственных вопросов. Таким образом, например, в 1382 г. великопольские сановники, съехавшись в Радоме с наиболее видными лицами из шляхты, составили торжественный акт, в котором за себя и все великопольское рыцарство обещали баронам и рыцарству малопольскому избрать на престол одну из дочерей умершего короля Людовика и быть ей верными. Подобный же съезд собирался в то время и в Малой Польше и принял то же решение. В 1392 г. собирались все бароны, шляхта и рыцарство на совещание по поводу столкновений с орденом. В 1401 г. прелаты и бароны вкупе с рыцарством составляли торжественный акт, в котором обещали баронам и рыцарству литовскому выполнить свои обязанности, вызванные униею обоих государств, и по отдельным землям в то время происходили совещания баронов с рыцарством. Так, в1414и1419гг. бароны земли Ленчицкой с согласия всего рыцарства на вечах издали несколько законов местного характера, имеющих силу только для земли Ленчицкой. Видя положение вещей, и короли стали привлекать рыцарство к участию в решении важнейших государственных вопросов. В 1424 г., например, Владислав Ягайло собирал панов и рыцарство для обсуждения средств к подавлению распространявшейся в Польше гуситской ереси. Рыцарство-шляхта было политическою силою и ценилось уже как эта сила. Но пока еще эта сила не стесняла прелатов и баронов, действовала по их импульсу и под их руководством и притом не постоянно и правильно,
Крещение Владислава III. Художник Я. Матейко
291


а, так сказать, урывками. Участвуя в решении важнейших государственных вопросов, рыцарство не имело, однако, правильно организованного представительства на общих съездах или сеймах. Насколько можно заключать по скупым указаниям источников на этот счет, рыцарство представляли либо лица, специально приглашенные баронами, либо особы, прибывшие на съезд добровольно. Призыв на сейм от имени короля или баронов земель обыкновенно обращен был ко всем вообще. Но на деле приезжали только наиболее знатные и состоятельные или наиболее подвижные, искавшие случая выдвинуться, или, наконец, те, кому было близко. Встречаем, впрочем, некоторые попытки организации настоящего представительства. На сеймах 1424,1433 и 1434 гг. рыцарство представляли послы, по два от каждого герба. Душою совещаний на этих сеймах были прелаты и бароны; от них исходила инициатива, они указывали средства, ведущие к достижению намеченной цели. Участие же рыцарства было большею частью пассивное.
Перевес их над королевскою властью. Пользуясь моральною и материальною поддержкою шляхты-рыцарства, прелаты и бароны имели решительный перевес над королевскою властью по смерти Казимира Великого. Без их воли и согласия короли не могли предпринимать ничего важного во внешней и внутренней политике. Ягайло, например, должен был отказаться от своего намерения венчать Витовта, великого князя Литовского, королевским венцом, потому что этому сильно воспротивились прелаты и бароны. В малолетство Владислава III и затем во время его продолжительного отсутствия из государства по случаю похода на турок прелаты и бароны хозяйничали в государстве безраздельно. То же самое было и в трехлетнее бескоролевье, наступившее после гибели Владислава III при Варне в 1444 г. Но с избранием на польский престол Казимира IV Ягайловича положение вещей мало-помалу изменилось. Против политического господства прелатов и баронов начала борьбу королевская власть. На первых порах, впрочем, борьба была неудачна и кончилась поражением короля.
Казимир с самого вступления своего на престол (в 1447 г.) заявил себя не столь податливым государем, какими были его предшественники. Прелаты и бароны после избрания его королем потребовали от него подтверждения привилеев, данных его предшественниками. В числе первых статей этих при- вилеев находилось обязательство короля не отлучать от короны польской ее земель и возвратить отторгнутые от нее земли. Прелаты и бароны желали, чтобы новый король торжественно подтвердил именно это обязательство. Дело в том, что с избранием Казимира на великое княжение литовское от Польши отторгнуты были Волынь и Подолье, которые по договору с предшественником Казимира Сигизмундом Кейстутьевичем должны были после его смерти отойти к Польше. Литовцы по смерти Сигизмунда не исполнили
292


этого договора и оставили эти земли за собою. Возведенный ими на великое княжение Казимир в их споре с поляками держал их сторону и как раз пред самым отправлением своим в Краков на коронацию 2 мая 1447 г. выдал литовцам привилей, в котором, между прочим, обязался не уменьшать великого княжества и не отлучать от него некоторых земель. Прежде чем не решен был спор между Польшею и Литвою о Волыни и Подолье, Казимир не мог подтверждать польского привилея, в котором содержалось подобное же обязательство, не рискуя возбудить против себя литовцев. Целых шесть лет Казимир уклонялся под разными предлогами от подтверждения прав и вольностей полякам и уступил только под угрозою тех отказать ему в послушании. Это произошло на Петрковском сейме 1463 г. Когда Казимир и на этот раз под разными предлогами стал отказываться от принесения королевской присяги и подтверждения прав и вольностей, прелаты и бароны начали советоваться, что предпринять в таком положении. Раздались голоса, что надо отказать королю в послушании. Но бискуп Краковский Збигнев Олесницкий, старый и испытанный вождь магнатов духовных и светских, посоветовал, не прибегая к такой крайней мере, разбиться на два кола — коло сановников (primores) и коло рыцарское, выработать окончательные условия и представить их королю. Олесницкий, очевидно, рассчитывал таким путем сильнее подействовать на короля и в своем расчете не ошибся. Казимир, которому Олесницкий представил результаты совещаний обоих кол, склонился на принятие предложенных ему условий. В присутствии высших сановников и двенадцати делегатов от рыцарства король присягнул в том, что не оторвет от короны польской Литвы, Руси, Подолья и Молдавии. Подтвердив все прежние права и вольности, король сверх того соизволял на то, чтобы ему приданы были четыре постоянных советника (consiliarii), без согласия которых ему не было бы вольно предпринимать что-либо в более или менее важных делах (in rebus gravioribus).
Итак, на этот раз можновладство при поддержке рыцарства-шляхты взяло над королем верх. Нужно, однако, заметить, что победа была далеко не полная. Король уклонился от прямого обязательства вернуть короне земли, от нее отторгнутые, и ограничился только заверением, что будет сохранять унию Польши с Великим княжеством Литовским и Молдавией.


XXIII. 	ПРЕВРАЩЕНИЕ ПОЛЬСКОЙ МОНАРХИИ В ШЛЯХЕТСКУЮ РЕЧЬ ПОСПОЛИТУЮ
Разрыв рыцарства-шляхты с можновладством. В течение восьмидесяти лет, протекших со смерти Казимира Великого, прелаты и бароны имели решительный перевес над королями, пользуясь поддержкою рыцарства- шляхты и в свою очередь выхлопатывая ему разные права и вольности. Но в конце концов союзники разошлись. Можновладство прониклось грубоэгоистичною политикою и оттолкнуло от себя рыцарство-шляхту. Шляхта выступила тогда на политическое поприще не только самостоятельно, но и в оппозиции можновладству. Сначала это привело к временному подъему королевской власти, а в конечном результате к политическому торжеству рыцарства-шляхты.
Грубо-эгоистичная политика польской аристократии проявилась прежде всего в сфере отправления правосудия. Бароны сосредоточили в своих руках все главные судебные должности в государстве и злоупотребляли своим положением к вреду меньшей братьи — рыцарства. Своим друзьям и приятелям, которые по делу были ответчиками, судьи давали отсрочку, бесчисленно откладывали разбирательство, так что истцы часто бросали свои претензии, потеряв надежду добиться справедливости. Угнетали тяжущихся также и частые, произвольно назначаемые сроки явки в суд, ибо держали тяжущегося в постоянном беспокойстве, а при неаккуратности вручения судебного «позва» лишали нередко самой возможности быть на суде. Беднейшие рыцари благодаря многочисленным и громадным судебным пошлинам часто даже отказывались от восстановления своих прав судом. Против несправедливого приговора судей, особенно в тяжбе с богатым и знатным человеком, почти не было никаких средств. Можно было жаловаться прежде всего в областные судебные съезды, или веча (colloquia, judicia generalia, termini generales). На эти веча съезжались местный епископ, главные судьи: воевода, каштеляны, старосты, судья, подсудок — и низшие судебные урядники. Хотя число последних превышало аристократический элемент веча, но дела решало «не количество голосов, а важность персон»
294


(eravitas personarum, non multitudo vocum). Бароны господствовали на вечах и мирволили на суде своей братье, а низшие чины, обязанные своими должностями, тем же баронам, покорно шли за ними. Можно было на несправедливый приговор судьи жаловаться и самому королю; но и на решения короля оказывали могущественное влияние те же бароны. Особенно много терпело рыцарство вместе с низшими классами народа от произвола и неправосудия королевских старост, пользовавшихся широкими правами и полномочиями, между прочим правом суда в окончательной инстанции по важнейшим уголовным делам. Вообще магнаты, опираясь на свою власть, богатство, влияние и связи, позволяли себе чинить всякие обиды и несправедливости в отношении рыцарей и тем мало-помалу восстановляли против себя класс, на который они опирались. По замечанию современника — историка Длугоша, рыцарство созревало и все более и более всматривалось в свое положение, все более и более освобождалось от влияния тех, кого оно считало отцами отечества и стражами народных нрав и свободы. Ввиду этого неудивительно, если рыцарство выступило с самостоятельными требованиями к королю, большая часть которых направлена была против магнатов.
Требования рыцарства-шляхты в лагере под Цереквицею и Опоками. В 1454 г. собралось в поход в Пруссию все великопольское рыцарство. В лагере под селом Цереквицею (недалеко от Торуня) 14 сентября поднялся шум и смятение. Шляхта окружила шатер короля и потребовала, чтобы он подтвердил старинные права и вольности и некоторые новые, ею намеченные, присоединив к требованию угрозу, что в противном случае шляхта не будет сражаться. Король уступил и выдал так называемый Цереквицкий привилей. Происшедшая затем битва под Хойницами кончилась поражением поляков. Король объявил новый поход и призвал рыцарство всех земель, за исключением русского, которое оставлено было для охраны восточных пределов. Местом сбора назначено было местечко Опоки недалеко от Нешавы, где в конце октября и собралось рыцарство разных земель. Когда малополяне узнали о том, что произошло под Цереквицею и какие права и вольности даны были великополянам, то и со своей стороны предъявили королю просьбы о даровании таких же прав и вольностей. Король исполнил просьбу и выдал им под Нешавою 11 ноября привилей. Но так как малополяне получили некоторые новые права и вольности, то великополяне потребовали, чтобы им выдан был новый привилей. Этот привилей выдан был 12 ноября. Сверх того, 16 ноября привилей получило рыцарство Серадзьской земли, а 11 декабря в Радзине рыцарство Холмской земли.
Нешавские статуты; ограничение можновладства и усиление значения шляхты. Большая часть определений Нешавских статутов направлена
295


была к ограничению политического преобладания и злоупотреблений мож- новладства. Малопольское рыцарство выставило требование, а король согласился, чтобы земли и главные королевские имения, в которых существуют староства, не отдавались в заставу, т.е. в аренду в форме залога: кто возьмет, лишается своих денег. Мотивом выставлено то, что королевские имения предназначены не только для особы короля, но и на оборону государства. Косвенным образом это постановление направлено было против магнатов, которые обыкновенно брали в заставу королевские имения и, соединяя в одном лице старосту с широкими полномочиями и арендатора, сильно злоупотребляли своим положением и страшно наживались, между прочим, и за счет рыцарства. Во избежание увеличения и без того огромной власти старост рыцарство добилось постановления, чтобы воевода и каштеляны не были одновременно и старостами в своей земле; исключение сделано только для каштеляна Краковского. Старостам вменено было в обязанность отправлять свои суды не чаще как через 6 недель, вручать обвиняемому «позов» за неделю до открытия суда, заранее объявлять о месте и времени открытия суда, судить только свои «старостинские артикулы». Чтобы еще полнее обеспечить себя от произвола и притеснений старосты, рыцарство обязало короля перед выездом из той или другой земли непременно выслушивать жалобы земян на старосту. Рыцарство выставило далее желание, чтобы уряды и чины давались людям заслуженным, почтенного возраста, разумным и понимающим дело. В этом нельзя не видеть оппозиции установившемуся порядку назначения на должности лиц знатных фамилий без внимания к их годности. Мало того, великопольское рыцарство выхлопотало, чтобы ему самому предоставлено было выбирать четырех кандидатов на должность земского судьи и подсудка, причем король должен был назначить непременно одного из этих кандидатов. Все судьи должны судить писаным правом по статутам королей Казимира и Владислава, не должны брать пошлин выше тех, которые определены в этих статутах. Великопольский статут установил, кроме того, обязательность записи судебных решений в особые книги (praejudicata) в тех целях, чтобы эти решения могли служить руководством и для будущих судей. Далее в статутах находим различные определения касательно судопроизводства на вечах и в земских судах — с целью ограждения тяжущихся от судебных злоупотреблений. Между прочим, постановлено было, чтобы державцы за обиды, причиненные соседнему рыцарству, отвечали пред местными земскими судьями. Великопольский статут, уничтожая окончательно юрисдикцию каштелянов, вместе с тем окончательно передал рыцарству и суд над его крестьянами.
Но самое главное, чего добилось рыцарство, — это торжественное обещавшие короля, что отныне ни новые законы не будут издаваться, ни война не будет начинаться без согласия рыцарства на общем земском съезде. Так
296


становилось постоянным и легальным участие рыцарства в издании новых законов и назначении военных походов, участие до сего времени бывшее более или менее случайным. Правда, что вышеупомянутое обещание короля было дано только великопольскому рыцарству. Но, дав это обещание вели- кополянам, король не мог обходить в данном отношении, как и в других, малополян и на деле и к ним применял свое постановление. Так, в 1455 г., решившись продолжать войну с Пруссией наемными войсками, Казимир созвал на местные собрания, или сеймики, рыцарство не только Великой, но и Малой Польши. То же самое сделал он и в следующем, 1456 г., причем малопольское рыцарство согласилось на сбор чрезвычайной подати, взяв с короля обещание, что впредь «прополитое рушение» не будет назначаться королем без предварительного совещания с рыцарскими сеймиками малопольских земель. Так формально было признано и за малопольским рыцарством право, которое утверждал за великопольским Нешавский статут.
Королевская власть в союзе с рыцарством-шляхтою. Все эти постановления в значительной степени стеснили и ограничили можновладство, которое до сих пор было всесильным, хозяйничало и распоряжалось в государстве на всей полной воле. De jure можновладство ограничено было участием, которое отведено было в политической жизни шляхте. Но пока шляхта еще не вошла как следует в свою роль, пока не народились среди нее собственные вожди, которые в состоянии были вести ее по собственной дороге и к собственным целям, пока совместная деятельность не сблизила этот класс и не пробудила в нем сознание своей солидарности, до тех пор созданным положением пользовалась королевская власть. Казимир опирался на шляхту для того, чтобы проводить свои планы вопреки противодействию магнатов. В 1456 г. Казимир, основываясь на том, что всякия привилегии и изъятия не действительны там, где дело идет о благе отечества, предложил обложить всех налогом на войну. Но паны, заседавшие в совете короля, представили это как опасный и революционный шаг, духовенство завопило о нарушении божеского права и грозило за это карою небес. Тогда Казимир прибег к решительному средству: он удалил из своей рады всех вельмож, призвал к себе людей молодых, сочувствующих выставленному им принципу, сообща с ними разложил налог и поручил собирать его старостам. Это произвело магическое действие: прежние советники вернулись и хотя с великим неудовольствием, но уже сами определили высоту налога и способ его собирания по желанию короля. И позже, когда Казимиру надо было сломить противодействие магнатов или когда он предвидел это противодействие, он обращался к содействию шляхетских сеймиков. Во все время Тринадцатилетней войны с Пруссиею не проходило почти года, когда бы ни собирались им сеймики. Дело в том, что чисто рыцарские
297


и шляхетские ополчения оказались почти бесполезными в этой войне, ибо постоянно терпели поражения от наемных войск. В Польше происходило то же самое, что и всюду в Западной Европе во второй половине XV в., рыцарь был солдат, кондотьер, вооруженный новым оружием, обученный новому строю и новым приемам войны. Чтобы иметь успех, Польше надо было как можно более набрать себе наемного войска. В людях недостатка не было, ибо наемники, сражавшиеся в войсках ордена, вследствие того, что орден не особенно аккуратно расплачивался с ними, за деньги готовы были переходить на сторону поляков и сдавать им города, где стояли гарнизонами. Борьба таким образом переносилась на финансовую почву. За получением денежных субсидий Казимир обращался большею частью к шляхетским сеймикам, собиравшимся по отдельным воеводствам. И в других случаях, например по поводу поддержки кандидатуры одного из Казимировых сыновей на венгерский престол (в 1490 г.), Казимир также прибегал к содействию сеймиков. Первое время король лично посещал все местные собрания рыцарства. Но затем, по желанию короля, рыцарство нескольких соседних земель стало выбирать для совещания с королем уполномоченных послов и высылать их в назначенное королем место (великополяне обыкновенно высылали послов в Коло, малополяне в Новый Корчин, русские в Судовую Вишню), куда прибывало также немало рыцарства добровольно. Пред авторитетом королевской власти сеймики оказывались более податливыми, чем сплоченный круг магнатской аристократия, у которой король ие пользовался таким обаянием, как у шляхты.
Окончание борьбы с Тевтонским орденом и возвышение Польши.
Трактуя с сеймиками, Казимир добивался своего и при поддержке шляхты счастливо закончил войну с орденом. По Торунскому договору 1466 г. орден уступил Польше Гданьское Поморье, земли Михайловскую и Хельмскую, отторгнутые некогда от Польши, и Западную Пруссию. Орден признал себя, кроме того, в вассальной зависимости от Польши, и глава его — Великий магистр — должен был в течение шести месяцев после своего избрания приносить ленную присягу польскому королю. Победа над орденом доставила Польшу в разряд первостепенных государств Европы и возвысила ее престиж у соседних государств, которые стали искать династических союзов с ней. Этому тяготению к Польше Казимир обязан был тем, что один из его сыновей сел на двух престолах соседних государств. В 1471 г., по смерти Юрия Подебрадского, чехи взяли себе в короли его сына Владислава; в 1490 г., по смерти Матвея Корвина, и венгры избрали королем того же Владислава. Опираясь на рыцарство, король занял по отношению к можновладству авторитетное и властное положение, приказывал и повелевал ему так, как не делали его предшественники. В указах, исходивших из королевской канце¬
298


лярии, стало постоянно подчеркиваться, что они исходят лично от короля (dominus rex per se jussit). Властную руку короля особенно почувствовали на себе духовные магнаты.
Подчинение духовенства королевской власти. По отношению к высшему духовенству Казимир с самого начала своего правления занял независимое положение и стремился подчинить его своей власти. Вопреки главному вождю духовных и светских магнатов — бискупу Краковскому Збигневу Олесницкому, который в споре с Базельским собором держал сторону собора, Казимир признал папу Николая V, причем выговорил у него для себя право раздачи 90 бенефиций в пределах архиепископии Гнезненской и часть десятины для борьбы с татарами. Он всячески мешал Олесницкому в его усилиях получить кардинальство, а когда Олесницкий все-таки добился своего и выступил с претензиями на первое место в ряду польских епископов, Казимир поддержал архиепископа Гнезненского, признанного определением Констанцского собора примасом Польши, и решил спор не в пользу Олесницкого. Мало того, он запретил на будущее время польским епископам домогаться в Риме кардинальского сана без соизволения правительства. Получив право замещать духовные места, Казимир уничтожил существовавшую доселе независимость церковной иерархии и свою прерогативу защищал со свойственною ему твердостью. По смерти Олесницкого папа назначил было на его место своего кандидата, а капитула Краковская представила своего. Но Казимир не допустил на епископство ни того ни другого. «Я желаю лучше потерять королевство, — говорил он, — чем иметь епископа не по моей мысли». Он выгнал из Кракова и папского ставленника, и каноников капитулы, среди которых находился и будущий воспитатель его детей, известный историк Польши Ян Длугош, секретарь и панегирист Олесницкого и его деяний. С того времени замещение епископских кафедр стало неоспоримым атрибутом королевской власти.
Моральная поддержка гуманистов. В борьбе с можновладством и в стремлении к самовластию Казимир находил поддержку и сочувствие среди тогдашнего образованного польского общества, и именно среди гуманистов.
Гуманизм получил большое распространение в Польше во второй половине XV в. Проводником его явились прежде всего молодые люди, ездившие учиться в заграничных университетах, затем иностранцы, приезжавшие по делам или на службу в Польшу, вроде знаменитого Филиппа Каллимаха Буонакорси, и, наконец, Краковский университет, в котором новая наука в конце концов восторжествовала над средневековою схоластикою, в котором с огромным успехом излагал древних писателей Григорий из Санока,
299


называвший схоластическую мудрость бредом. Новое умственное направление захватило и магнатскую молодежь и привело ее к совершенно новым воззрениям на королевскую власть. Эти воззрения слагались на изучении римского права, проникнутого идеею абсолютной власти государя. Казимир окружал себя преимущественно этими гуманистами, призывал их к своему двору и в совет, ими замещал старостинские уряды и даже епископские места (Ян Грущинский, преемник Олесницкого), справедливо рассчитывая иметь в них верных и точных исполнителей своей воли. Эти же люди поддерживали его и в публицистике. В этом отношении выдается Ян Остророг, написавший особый трактат об устроении Польского государства — Monumentum pro reipublikae oramatione conges turn. Этот трактат справедливо считается одним из лучших памятников польской политической литературы. Король Польский, по мнению Остророга, не знает над собою ничьей власти, кроме Божьей. Поэтому не приличествует ему уверять нового папу в послушании; достаточно, если он поздравит его со вступлением на престол и вместе с тем напомнит, чтобы он правил церковью справедливо. Королевскому суду подобает уважение и почет; все распоряжения короля должны исполняться его подданными немедленно. Духовные паны обязаны помогать государству; не надо огорчаться, если король для государственных нужд прикажет перелить церковную утварь. Необходимо уничтожить все папские подати: Польше нужны деньги на борьбу с кочевниками. Бискупов должен назначать король и т.д.
Временный характер возвышения королевской власти. Но вся эта
проповедь не привела, однако, к установлению в Польше сильной и абсолютной королевской власти. Возвышение королевской власти при Казимире IV оказалось только временным, ибо было результатом его личной политики, его умения ладить с рыцарством, доминировать над ним своим авторитетом и влиянием. Для установления сильной королевской власти в Польше не хватало прочного фундамента: у короля не было надлежащих финансовых и военных средств. С другой стороны, прелаты, паны и шляхта так много получили уже всевозможных гарантий, прав и вольностей, что королям в высшей степени трудно было подчинить их вполне своей воле, тем более что и опереться было не на кого. Немецкое мещанство Польши после погрома, постигшего его при Владиславе Локотке, замкнулось в своей местной жизни под эгидою своего самоуправления и почти не принимало участия в политической жизни страны. Ослабление можновладства при Казимире IV в конце концов привело не к установлению самодержавной монархии в Польше, а к политическому возвышению шляхты, кончившемуся установлением шляхетского гминоводства, превращением Польши в шляхетскую республику.
ЗОО


Рыцарство-шляхта достигла весьма важных прав и преимуществ уже при первом преемнике Казимира Яне-Альбрехте (1492—1501).
Ян-Альбрехт, гуманист по воспитанию и образованию, руководился в своей внутренней политике советами ученого итальянца Филиппа Каллимаха Буонакорси, внушавшего ему высокие понятия о королевской власти. К возвышению этой власти он и напрягал все усилия. Он заключил с своим братом Чешско-Венгерским королем Владиславом трактат, в силу коего оба брата обязались помогать друг другу в борьбе против своих непослушных и мятежных подданных. Другого брата — Фридриха — он сделал архи- епископом-примасом Гнезненским в надежде держать через него в своих руках духовенство. Наконец, по примеру отца, он старался расположить к себе шляхту новыми привилегиями. Но прочным результатом такой политики, как естественно ожидать, оказалось возвышение не королевской власти, а шляхетского сословия.
Петрковский статут 1496 г. и социальное усиление шляхты. Делу этого возвышения послужил выданный этим королем Петрковский статут 1496 г. Он прежде всего объединил и обобщил для всего государства постановления, изданные в Нешавских статутах для отдельных земель Польши, и сверх того дал шляхте некоторые важные права, по обстоятельствам времени имевшие для нее первостепенное жизненное значение. Эти права усилили социальную позицию шляхты в ущерб мещанству и хлопству.
Надо сказать, что с возвращением Поморья и приобретением Данцигского порта по Торунскому договору 1466 г. оживился экспорт произведений польского сельского хозяйства за границу. Это подняло цены на землю и пробудило в польской шляхте охоту к сельскому хозяйству. На своих землях шляхта стала устраивать фольварки, сеять хлеб, разводить скот, разрабатывать лес. Петрковский статут 1496 г. предоставил возможность пользоваться выгодами от оживившегося сельского хозяйства главным образом шляхте. Ей пожаловано было право вольного сплава по Висле продуктов своего сельского хозяйства за границу, право пропинации и беспошлинного провоза товаров из-за границы. Все эти права даны были шляхте в ущерб мещанам, ибо устраняли их от торгового посредничества между польскими сельскими хозяевами и заграничными рынками. В интересах сосредоточения земель в руках шляхты и предоставления исключительно шляхте выгод от занятия сельским хозяйством статут 1496 г. запретил мещанам приобретать земские имения. Наконец, с целью обеспечить шляхту рабочими руками Петрковский статут издал различные постановления, ограничивающие крестьянскую свободу. Постановлено было, что из крестьянских сыновей может уходить в течение года из села только один для обучения наукам или ремеслу (по статуту Казимира III из имения пана ежегодно могли уходить двое кре¬
301


стьян); беглых панам предоставлено было разыскивать всюду и возвращать обратно без срока. Крестьянам запрещено было одним, без ассистенции своих панов, становиться перед земскими судьями. Наконец, статут 1496 г. постановил, что места епископов и каноников будут замещаться только лицами шляхетского сословия. Из всего этого видно, что Петрковский статут возвысил шляхту в ущерб плебеям — мещанам и крестьянам.
Радомская конституция 1506 г. и закрепление политического возвышения шляхты; образование великого вольного сейма. При вступлении на престол короля Александра (в 1601 г.) духовные и светские магнаты успели было поправить свое положение, расшатанное политикою прежних королей, опиравшихся на рыцарство-шляхту. Выданный Александром Мельницкий привилей отдавал правление государством в руки сената, а короля низводил до роли президента этого учреждения. Сенаторы направляют деятельность старост, оберегают коронные клейноты, отвечают пред судом своих коллег. Подданные, с которыми король будет обращаться тиранически, имеют право отказывать ему в послушании и т.д. Но недолго магнатам пришлось пользоваться своим исключительным положением. Война, которую Польша должна была вести с Москвою, татарами и волохами, заставила правительство обратиться снова к шляхте. Та, недовольная усилением можновладства, не только отказала в денежных субсидиях, но и не слушалась приказов о посполитом рушенье. Королю пришлось ублаготворять ее новыми уступками. На сейме в Радоме в 1605 г. было постановлено, что не будут издаваться никакие новые законы без согласия сената и земских послов (nihil novi constitui debeat per nos et successors nogtros sine communi consiliariorum et nunciorum terrestrium consensu). В силу этой конституции определился окончательно орган законодательной власти в Польше, из-за которой до сих пор соперничал король, можновладство и шляхта. Таким органом стал вольный сейм, в котором нашли себе место все соперничавшие силы. Вольный сейм составился из короля, сената и посольской избы. Сенат явился органом аристократии. В него вошли духовные и светские сановники: католические бискупы, воеводы, каштеляны и некоторые министры (маршалки великий и надворный, подскарбий земский, канцлер и подканцлер). Посольскую избу составили депутаты, избранные шляхтою на сеймиках и снабженные инструкциями от своих избирателей. Надобно заметить, впрочем, что подобные собрания бывали и ранее, например в 1493 г. Конституция 1605 г. только закрепила юридически развивавшуюся сеймовую практику и узаконила вольный сейм в вышеуказанном составе, как орган законодательной власти.
Но хотя в виде посольской избы и образовалось своего рода представительное учреждение для рыцарства, рыцарство тем не менее продолжало принимать и непосредственное (viritim) участие в политической деятель¬
302


ности. Нешавское законодательство, в сущности, осталось в силе, и важные государственные вопросы решались на сеймиках, которые собирались до сейма. Выбранные на них послы являлись уже с готовыми инструкциями или обращались за таковыми же в те же сеймики. Несмотря на просьбы правительства присылать послов с неограниченными полномочиями (z wladz^ niezamierzon^), сеймики обыкновенно давали им инструкцию, коею стесняли их деятельность, до известной степени предрешали самые вопросы. Рыцарство хорошо понимало, что в противном случае послы поддадутся давлению короля или магнатов и могут дать согласие на что-либо для него невыгодное. Сами послы чувствовали себя гораздо свободнее и действовали смелее, как скоро имели от своей братии готовую инструкцию. Поэтому- то, как скоро на сейме возникали какие-либо непредвиденные вопросы и комбинации, послы предпочитали обращаться к сеймикам за указаниями. Так в главных чертах обстояло дело до самого конца существования Польского государства.
Итак, шляхте обеспечено было самое широкое участие в законодательстве и государственном управлении вообще. Шляхта и поспешила воспользоваться этим для еще большего расширения своих прав и вольностей в отношении к правительству и другим классам общества.
Ограничения в правах крестьян сеймовыми конституциями. Здесь прежде всего надо отметить сеймовые конституции относительно крестьян, изданные в царствование Сигизмунда I (1506—1548). В этих конституциях шляхта всячески старалась обеспечить себя крестьянским трудом и закрепить за собою крестьян. На сеймах 1519—1520 гг. было постановлено, что крестьяне должны работать на пана один день в неделю с каждого лана, который находится в их пользовании. Этим постановлением имелось в виду уравнять положение крестьян во всех имениях и тем парализовать их стремления к уходу в другие имения. Затем, постановление 1496 г., предоставлявшее одному крестьянскому сыну из села право выхода из имения пана, было оставлено без внимания, и в 1532 г. издана конституция, гласящая, что никому из крестьян не разрешается уходить от пана без его дозволения. В 1543 г. издана была конституция, которая безусловно запрещала выкупать крестьянина от его пана. Параллельно с закреплением крестьян шляхта постепенно усиливала и свою власть над ними. Сеймовыми постановлениями 1520 и 1521 гг. она сама себе разрешила скупать у своих крестьян наследственные солтыства. Таким путем стало исчезать постепенно крестьянское самоуправление, организовавшееся было по немецкому образцу, и крестьяне стали подпадать под вотчинную юрисдикцию и администрацию своих панов. В судебной практике за крестьянами перестало признаваться право жалобы на своего пана. В 1518 г. королевский асессорский суд отказал в удовлетво¬
303


рении одному крестьянину, обвинявшему своего пана в насилии, мотивируя это тем, что крестьяне не должны привлекать на суд короля своих панов.
Попытка военной реформы при Сигизмунде I и противодействие шляхты. Шляхта заняла боевое положение и в отношении короля и не дозволила ему усилить свою власть. Сигизмунд II сознал шаткое положение королевской власти, лишенной денег и постоянного войска, и задумал произвести ряд реформ для обеспечения королевской власти, а вместе с тем и внешней безопасности государства. Но шляхта скоро сообразила, какие последствия будут иметь эти реформы, и помешала их осуществлению.
Основу польского войска составляло шляхетское ополчение. Но это ополчение все более и более оказывалось непригодным в войнах. Оно не в состоянии было бороться с регулярными войсками, которые вошли в употребление у западных соседей Польши, не в состоянии было отражать и непрерывные набеги татар. Всеобщие шляхетские ополчения скомпрометировали себя недостатком дисциплины и наклонностью больше судить и рядить о делах государства, чем сражаться с его неприятелями. Для этой цели более пригодны были наемные войска; но для содержания их не хватало денег. Сигизмунд и составил следующий план постоянной государственной обороны. Государство делится на пять военных округов, и каждый год по очереди собирается для обороны Украины шляхетское ополчение из одного
Сигизмунд I с королевой Боной. Художник Г. Родаковский
304


округа. Шляхтичи приводят с собою и вооруженных слуг сообразно с величиною и доходностью своих имений. Эта доходность должна быть определена особою таксациею шляхетских имений. Не участвующие в данный год в земской обороне округа должны платить подати на содержание наемников. С этими предложениями король не раз обращался и к сеймам, и некоторые из них, например предложения о таксации шляхетских имений в целях более правильного обложения военною повинностью, были приняты. Но в общем план государственной обороны, составленный Сигизмундом, был отвергнут шляхтою. В особенности шляхта оказалась нерасположенной к замене личной военной повинности денежною, к замене ее посполитого рушенья постоянным наемным войском. Шляхта инстинктивно чувствовала, что эта замена может положить конец ее вольности, и всячески противилась ей.
Постановление о редукции коронных имений и неудача этого мероприятия; «петушиная война». Тогда Сигизмунд решил иным путем создать для короля постоянное войско. При его предшественнике в 1604 г. состоялось Сеймовое определение, в силу которого королевские имения не должны были раздаваться в заставу или в собственность без разрешения сейма на том основании, что доходы с этих имений идут не только до стола его королевской милости, но и на оборону Речи Посполитой. Эта конституция, вызванная непомерною щедростью и расточительностью Александра, не была приведена в исполнение, и немало коронных имений и после того перешло в частные руки. Сигизмунд задумал вернуть все эти имения и доходами с них пополнить свою казну. Шляхта сначала пошла было навстречу желаниям короля и на петрковском сейме 1535 г. одобрила так называемую «экцекуцию прав», т.е. исполнение прежних постановлений, в том числе и конституции 1504 г., и уничтожение частных пожалований короля местам, церквам и монастырям. В силу этого определения Сигизмунд начал отбирать у разных лиц коронные имения, полученные ими после 1504 г. В определении даты получения имения король приказал руководиться показаниями записей коронной метрики, т.е. государственного архива Польше. Но это вызвало страшное неудовольствие среди шляхты, очевидно, не доверявшей добросовестности королевской канцелярии. На петрковском сейме, собиравшемся в конце 1536 и в начале 1537 г. для изыскания средств на предстоявшую войну с молдавским господарем, шляхта потребовала, чтобы редукция имений производилась не на основании архивных справок, а по суду, кроме того, потребовала освобождения от платежа пошлин, уже обещанного в прежних привилеях, жаловалась на притеснение со стороны духовенства и другие злоупотребления. Шляхта разошлась с сейма в возбужденном настроении, отказав королю в денежной субсидии на войну. Король вследствие этого принужден был летом 1537 года собрать посполитое рушенье. Около
11 Любавский М. К.
305


150 тыс. собралось в июле под Львовом. Собравшиеся очень скоро разбились на кружки и после шумных совещаний приступили к королю с требованиями и угрозами. Устрашенный мятежом, король уступил и изъявил согласие на некоторые требования шляхты, а рассмотрение других требований отложил до ближайшего сейма. После этого шляхта разошлась по домам, не повидав неприятеля, против которого она была созвана, так что и вся война эта прозвана была «петушиною» (шляхта гонялась не за молдаванами, а за курами и петухами в окрестностях Львова). На сейме 1538 г. Сигизмунд, согласно данным обещаниям, обязался не производить редукции коронных имений на основании одних только архивных справок и освободил шляхту от платежа, поголовщины. Редукция коронных имений после того приостановилась совсем, так что и усилия Сигизмунда, привели не к умножению, а только к новому умалению королевского скарба. Шляхта же имела только случай наглядно убедиться в своей силе и выторговать себе новую вольность.
Внешнее ослабление Польши. Итак, шляхта помешала королю Сигиз- мунду улучшить военную организацию и финансы государства. От этого пострадала не только королевская власть, но и само Польское государство. Спутанный по рукам и ногам военным неустройством и недостатком денег, Сигизмунд не мог вести энергической внешней политики и не в силах был предотвратить некоторых событий, выпавших ко вреду Польши. Слабая Польша оказалась не в состоянии защитить союзное с нею Великое княжество Литовское от Москвы, которая оторвала от него Смоленскую область и тем косвенно нанесла ущерб и Польше; Польша оказалась не в состоянии сохранить за династиею Ягеллонов престолы чешский и венгерский, которые по смерти короля Людовика, погибшего в битве с турками под Мога- чем в 1626 г., перешли к Габсбургам. Династия Ягеллонов обеспечивала Польше более или менее верный и постоянный союз с Чехиею и Венгриею против немцев и страшных турок; с переходом этих государств под власть Габсбургов потеряна была для Польши эта гарантия, и она должна была уже рассчитывать наверняка только на свои силы в борьбе с турками. Слабая Польша не помешала и секуляризации Прусского ордена и превращению его в наследственное герцогство под властью маркграфа Бранденбургского, которому легче было сбросить с себя ленную зависимость от Польши, чем великому магистру.
Подготовка Реформации в Польше. В царствование Сигизмунда Августа (1648—1572) шляхта не ограничивалась уже отдельными домогательствами, а выступила с целою программою внутренних преобразований и внешней политики. Она чувствовала себя уже настоящим хозяином в государстве, первенствующею политическою силою, которой должна принадлежать ру¬


ководящая роль во внешней и внутренней жизни Польши. Такое настроение шляхты, подготовленное ее предшествующею ролью в политической жизни страны, усилилось под влиянием реформационного духа, охватившего в то время и Польшу.
Реформационное движение в Польше вызвано было некоторыми причинами, общими у Польши с другими католическими странами, и, кроме того, своими местными. К первым можно отнести прежде всего распространение в Польше гуманистического образования, которое настроило критически и скептически польское общество в отношении к средневековому католицизму. Сюда же надо отнести затем недовольство светского общества высшим и привилегированным положением духовенства. Духовенство в Польше, как и в других католических странах, скопило в своих руках огромные недвижимые имущества, с которых не платило никаких податей, и не несло военной службы, собирало в свою пользу десятину с остального населения, не подчинялось светскому суду и привлекало мирян к своему духовному суду по делам, подсудным собственно суду светскому. К общим с другими странами причинам надо отвести и недовольство политикою папы, которая сплошь и рядом шла вразрез с национальными интересами Польши. Папы проводили на церковные должности в Польше куртизанов, т.е. лиц, добывавшихся их милостей происками при курии, вытягивали из Польши под разными предлогами огромные суммы денег и вдобавок нередко соединялись против Польши с ее врагами, например с германским императором. К причинам местным, вызвавшим реформационное движение, относятся: гуситские традиции, державшиеся особенно в Великой Польше, воспоминания эпохи соборного движения, когда Польская церковь оставалась долгое время независимою от Рима, деморализация высшего духовенства, ряды которого наполнились недостойными личностями из креатур королевы Боны.
Распространение реформационных учений в Польше. Сначала в Польше имело успех учение Лютера. Пример другим подал Гданьск, где новое учение проповедовал уже в 1518 г. женившийся монах Яков Кнаде. Затем новое учение распространилось в Великой Польше, где поборниками его явились магнатские фамилии — Г урки, Тожацкие, Лещинские. Сигизмунд I, как ревностный католик, боролся с ересью. Он лично ездил в польскую Пруссию, подавил церковный мятеж в Гданьске и казнил 15 вожаков, которые подстрекали жителей к бунту и разрушению католических святынь. Затем он издал запрещение читать лютеранские книги и посещать немецкие университеты, ввел духовную цензуру и дал полномочие ксендзам обыскивать частные дома и уничтожать еретические книги, грозил отнятием шляхетства тем, кто будет у себя передерживать проповедников ереси. Духовенство, со своей стороны, на соборе в Ленчице постановило ввести инквизицию для преследования
11
307


еретиков. Но все эти меры мало помогли, и реформационное движение по смерти Сигизмунда I еще более усилилось. В Малой Польше при Сигизмунде Августе с большим успехом распространялся кальвинизм, которому покровительствовали Зборовские, а также учение Цвингли, которое приняли и пропагандировали Олесницкие. При королевском дворе свила себе гнездо самая крайняя протестантская секта арган, или антитринитариев, пропагандистами, которой явились ученые итальянцы Франциск Станкар и Лелий Социно. Эта секта нашла себе приверженцев и среди магнатов, например Стадницких. По стопам магнатов шла и рядовая шляхта, и даже мещане, например, краковские отпадали от католицизма. Против католицизма выступили и ученые-правоведы, как, например, Яков Пржилуский, и публицисты, как Андрей Фрич Модржевский, и поэты, как Николай Рей и т.д.
Выступление шляхты против духовенства. По мере того как распространялись реформационные идеи в обществе, шляхта переставала платить духовенству десятину и подчиняться его юрисдикции. Когда епископы стали привлекать к своему суду проповедников ересей, шляхта стала рассматривать эти случаи как посягательства на ее права и вольности. Она брала под свое покровительство проповедников нового учения и женившихся священников и монахов и требовала полной свободы слова и совести. На петрковском сейме 1558 г. шляхта в пику духовенству выбрала маршалком посольской избы Рафаила Лещинского, который во время торжественной мессы, предшествующей открытию сейма, стоял в костеле в шапке. Шляхта не хотела приступать ни к каким совещаниям прежде, чем не будет отменена юрисдикция епископов. Так как и сенат поддержал требование шляхетских послов, то епископы уступили и на время отказались от юрисдикции над шляхтою и ее подданными, пока дело это не решено будет папою. Интерим 1552 г. был первым триумфом шляхты над духовенством, расположившим ее к дальнейшей борьбе с духовенством и католицизмом.
Экзекуционисты и их программа церковных и государственных реформ. Выдающиеся шляхтичи, которые бывали обыкновенно сеймовыми послами, составили дисциплинированный кружок реформистов, во главе которого стояли Иероним Оссолинский, Рафаил Лещинский и Николай Сенницкий, многолетний маршалок посольской избы. Из этого кружка, шедшего в своих домогательствах обыкновенно далее сеймиковых инструкций и увлекавшего за собою сеймы, вышла целая программа церковного и государственного переустройства под именем «экзекуций прав», так что и самый кружок этот получил название экзекуционистов.
Экзекуционисты выступили со всеми своими проектами «направы» Речи Посполитой на сейме 1556 г. Прежде всего они потребовали учреждения


национальной церкви, управляющейся местным синодом под главенством короля, уничтожения целибата духовенства, потребовали причащения под обоими видами и литургии на славянском языке. Польская церковь, согласно их желаниям, должна была преобразоваться на манер Русской церкви. Этот план, очевидно, вышел главным образом из среды шляхетских послов от русских воеводств, которых всего больше было в кружке экзекуционистов. То были поляки, жившие среди русских, и ополячившиеся русские шляхтичи. Они надеялись таким путем ускорить слияние русской и польской народностей, уничтожить ту преграду, которая разделяла до сих пор оба родственных народа. Экзекуционисты домогались далее заключения более тесной унии с союзными странами — Литвою и Западной Пруссией. Это требование поставлено было главным образом в интересах шляхты. Таким путем шляхта надеялась облегчить для себя дело государственной обороны, которую сообща легче было вести, чем порознь. Кроме того, шляхта путем заключения более тесной унии с Литвою надеялась на приобретение имений в великом княжестве, где было много свободных и плодородных земель, тогда как в короне по этой части уже ощущался недостаток. Интересом шляхты продиктовано было и требование о приведении в исполнение конституции 1604 г. касательно редукции государственных имений. Таким путем имелось в виду создать постоянный фонд на содержание постоянного войска и тем избавить шляхту от необходимости давать правительству ежегодные субсидии на военные расходы.
Редукция коронных имений и учреждение кварцяного войска. В отношении всех этих требований король принял политику отсрочек. Дело об установлении в Польше национальной церкви король отложил до окончания совещаний Тридентского собора, а остальные дела переносил с сейма на сейм. Но экзекуционисты неустанно добивались удовлетворения своих политических желаний и частью успели настоять на своем. На сейме 1661/62 г. король и сенаторы дали наконец свое согласие на редукцию коронных имений. Постановлено было отобрать у частных лиц коронные имения, которые они получили после 1504 г. в собственность или заставу без разрешения сейма. Эти имения впредь должны были раздаваться с согласия сейма в держание заслуженным людям с тем, чтобы четвертая часть валового дохода с этих имений — кварта — шла на содержание постоянного войска (это войско и получило название кварцяного).
Неудача с церковною реформою. На этом же сейме состоялось весьма важное постановление, касающееся духовенства. Шляхетские послы представили, что конфискация духовенством имений у шляхты, подвергшейся церковному отлучению, противоречит Чирвинскому привилею 1422 г.,
309


устанавливающему имущественную неприкосновенность шляхты; сажание шляхты в заключение по решению бискупских судов противоречит данному ей праву Neminem captivabimus nisi jure victum; навязывание обывателям синодальных постановлений духовенства противоречит конституции Nihil novi. Вследствие этих представлений сейм постановил, чтобы светские власти впредь не приводили в исполнение решений и постановлений духовных властей. Этим, в сущности, уничтожались и церковное законодательство, и церковная юрисдикция.
Но шляхта не добилась учреждения национальной Польской церкви. В 1564 г. приехали с Тридентского собора бискуп Вармийский Станислав Гозий и папский легат Коммендони и привезли с собою книгу определений этого собора. Эти определения исключали всякую возможность установления с разрешения папы национальной Польской церкви. Правда, сейм 1565 г., которому предложена была к руководству книга соборных определений, не принял ее. Но король частным образом принял эту книгу и тем признал за собою обязанность противиться всем новшествам в духе экзекуционистов. Протестантская шляхта, распадавшаяся на секты, пыталась после того соединиться для дальнейшей борьбы с католицизмом и с этою целью съезжалась много раз на совещания. Результатом этих совещаний было Сандомирское соглашение 1570 г. Съезжавшиеся в Сандомире лютеране, кальвинисты и чешские братья выработали общее национальное исповедание веры, к которому предложили примкнуть и королю. Но король отказался. Дело устройства национальной Польской церкви после того погибло, и в Польше остались только несогласные и враждебные друг другу протестантские секты, против которых и выступил во всеоружии возродившийся после Тридентско-
Люблинская уния. Художник Я. Матейко
ЗЮ


го собора католицизм. Известно, что ему в конце концов удалось одержать над ними полную победу и вернуть заблудшую польскую овцу в стадо под единым пастырем Божиим, т.е. папою.
Удар польскому мещанству. Больше успеха имела шляхта в других своих домогательствах. На сейме 1565 г. сверх подтверждения права на вольный беспошлинный вывоз своих сельскохозяйственных продуктов за границу и на беспошлинный привоз различных предметов для собственных надобностей из-за границы шляхта добилась запрещения вывоза польских ремесленных изделий за границу, дабы иметь возможность получать их за дешевую цену. Всеми этими постановлениями нанесен был смертельный удар благосостоянию польского мещанства.
Уния Литвы и Западной Пруссии с Польшею. На люблинском сейме 1569 г. шляхта добилась и заключения тесной унии с Великим княжеством Литовским и Западной Пруссиею. Постановлено было, что корона и великое княжество впредь будут составлять одно нераздельное государство, будут иметь одного государя, который должен избираться сообща поляками и литовцами, будут иметь общий сейм, одну монету, право для обывателей селиться в обеих странах и получать должности беспрепятственно; Волынь, Киевщина, Подолье, Подляшье впредь будут относиться к короне польской; в великом княжестве останутся свой скарб, войско, суды и кодекс законов. В это нераздельное государство на подобных же основаниях включена была и Западная Пруссия.
Генриховские артикулы; установление вольной элекции королей.
Бездетная смерть Сигизмунда Августа, и последовавшие вслед за тем приглашения королей со стороны дали случай шляхте выступить в роли полной хозяйки государства и распорядительницы его судьбами. Шляхта воспользовалась благоприятными моментами для того, чтобы обеспечить за собою эту роль и на будущее время и превратить польскую монархию в шляхетскую Речь Посполитую.
По этой части много сделано было уже при избрании Генриха Анжуйского в 1578 г. Уполномоченный его присягнул в соблюдении следующих статей, которые легли в основание новой государственной конституции и получили название Генриховских артикулов: 1) короли впредь избираются вольною элекциею шляхты; 2) король через два года на третий собирает сейм не дольше как на шесть недель; 3) он не имеет права давать свои резолюции на сеймах, но должен оставаться при мнении, согласном с уставами и вольностями народа; 4) без согласия сената король не имеет права начинать войну или заключать мир, без согласия сейма созывать посполитое рушенье;
311


5) король должен оберегать границы государства и стараться о возвращении отторгнутых от него земель; 6) при нем будет постоянно находиться при- бочная рада из 16 сенаторов, с которыми он обязан обо всем советоваться; 7) в случае нарушения королем всех этих условий, его подданные могут отказать ему в послушании. Сверх этих артикулов общего характера написаны были pacta conventa собственно для Генриха. В силу их Генрих обязывался поддерживать вечный мир с Франциею, выставлять французские вспомогательные войска для войн Польши с соседями, соорудить на собственный счет флот, пополнить скарб Речи Посполитой, заплатить долги Сигизмунда Августа и т.д. и т.д. Шляхта изо всех сил постаралась получить с короля все, не давая ему ничего, считая, вероятно, что для него достаточно одной чести быть королем такого славного и доблестного народа, как польский. С подобными стремлениями и даже признаниями в этом роде приходится встречаться во всей дальнейшей истории Польши. Эти убеждения глубоко вкоренились в умы правящего класса польского общества и бьуш источником многих политических несчастий этого народа в последующее время.
Стефан Баторий и учреждение шляхетских трибуналов. Следующий за Генрихом король Стефан Баторий (1576—1686) сделал шляхте новую существенную уступку, которая завершила собою здание шляхетских прав и вольностей, воздвигнутых предшествующею историею Польши. До сих пор высшая юрисдикция над шляхтою, как и над мещанством, принадлежала королю и отправлялась в судах, состоявших из королевских урядников и называвшихся надворными или ассессорскими. В эти суды дела поступали по апелляции от низших судов, гродских и земских, судивших шляхту, и от местских судов, судивших мещан по магдебургскому праву. Шляхта, имея свои сословные выборные суды в поветах, стала добиваться устройства такого же суда и в центре государства для разбора дел по апелляции от поветовых шляхетских судов. Как предлог выставлено было указание на скопление дел в надворных королевских судах и происходившую отсюда медленность в отправлении правосудия. Нуждаясь в денежных субсидиях на московскую войну, Стефан Баторий на сейме 1578 г. отказался от апелляционной юрисдикции над шляхтою. Учреждены были так называемые трибуналы, составленные из выборных от шляхты депутатов, к которым и перешел апелляционный суд, отправлявшийся прежде королем и его урядниками.
С изданием Генриховских артикулов и pacta conventa, с учреждением апелляционных трибуналов шляхта, можно сказать, совершенно эмансипировалась от королевской власти и стала не только самоуправляющимся, но и правящим сословием, господствовавшим над другими классами общества и над самим королем. Польское государство окончательно превратилось в шляхетскую Речь Посполитую.
312


XXIV. 	ОБЩЕСТВЕННОЕ И ГОСУДАРСТВЕННОЕ УСТРОЙСТВО ПОЛЫНИ С КОНЦА XVI И ДО ПОЛОВИНЫ XVIII в.
Социально-политический порядок, сложившийся к концу XVI в., просуществовал в Польше без особых изменений в течение более полутораста лет. Им объясняются многие явления во внутренней и внешней истории Польши за это время. В нем же надо искать и те внутренние причины, которые привели Речь Посполитую к политической смерти во второй половине XVIII в. Все это налагает на нас обязанность познакомиться поближе с этим порядком в его наиболее существенных и характерных особенностях.
Состав шляхетского сословия. В этом порядке прежде всего обращает на себя внимание привилегированное и доминирующее положение в польском обществе шляхетского сословия в широком смысле, т.е. князей, панов и рыцарства-шляхты. Юридические различия, существовавшие в недрах этого сословия, с течением времени совершенно сгладились, и остались одни только экономические и служебные неравенства. Все шляхтичи по рождению считались равными друг другу. Княжеские и графские титулы дозволено было носить членам тех фамилий, которые носили их в момент заключения унии 1569 г. Но эти титулы не давали никаких предпочтительных прав. Предпочтительные права давались только службою: шляхтич, бывший урядником или сановником, возвышался над своею братией. Вот почему в чиновной польской иерархии держалось множество должностей и званий чисто почетного характера, не сопряженных с соответствующими обязанностями и вполне аналогичных нашим чинам. Все эти провинциальные стольники, подстолии, чашники, подчашие, ловчие, мечники и т.д. были совершенно то же самое, что наши статские и всякие другие советники, асессоры, секретари и регистраторы. Польская шляхта дорожила этими титулами, подобно тому как современные французы при всей своей приверженности к гражданскому равенству дорожат орденами и даже старыми титулами. Титулы давали внешние отличия, внешний почет, например первые места на сеймиковых собраниях.
313


Шляхетство приобреталось либо рождением, либо нобилита- цией, которая была сначала правом короля, а затем стала правом вольного сейма. Потеря шляхетства происходила вследствие лишения чести (инфамии) по суду, принятия плебея в герб и род без разрешения сейма и вследствие занятия купечеством или ремеслом (временная потеря).
Права шляхты. Шляхте принадлежали следующие права, резко выделявшие ее из остального общества: 1) Исключительное право владеть земскими имениями, с которых шла военная служба, и право приобретать дома и плацы в местах. Владение имениями обставлено было гарантиею неприкосновенности: конфискация могла пасть на них не иначе как только по суду. 2) Право получения высших духовных санов и всех светских урядов. Только шляхта имела право получать во временное пользование королевские имения, так называемый panis bene morentium, быть старостами и державцами этих имений. 3) Шляхта освобождена была от всяких государственных повинностей со своих имений, кроме военной службы в посполитом или поветовом рушенье, платила только те подати, которыми временно облагала сама себя в виде субсидии королевскому скарбу. 4) Шляхта пользовалась правом личной неприкосновенности и свободы слова. 5) Наконец, шляхте принадлежало право участия в избрании короля и решении всех важнейших вопросов государственной жизни на своих сеймиках и сеймах.
Стефан Баторий. Неизвестный художник
Патримониальная власть шляхты. По отношению к населению своих имений шляхта добилась полновластья. Выше было указано, как на сеймах при Яне Альбрехте и Сигизмунде I шляхта постепенно закрепила за собою своих крестьян и одновременно с тем расширила над ними свою власть. В конце концов, крестьяне очутились в полном распоряжении своих панов. Паны перестали отвечать за убийство своих крестьян перед судом, ибо крестьяне потеряли право судиться с ними; паны стали чинить суд над своими крестьянами без всяких процессуальных формальностей и наказывать их
314


смертью. В селах, состоявших на немецком праве, владельческая юрисдикция установилась путем скупки владельцами солтыств. Эта скупка была сначала чисто вольною сделкою; но конституции 1663 г. и 1598 г. предоставили шляхте право принудительного выкупа солтыств. Шляхта утвердила свою полную власть не только над личностью холопа, но и над его трудом. Паны облагали по произволу своих крестьян денежными и натуральными оброками и различными повинностями. Эти оброки и повинности были очень разнообразны. Хлоп платил своему пану деньгами — военное, обеденное, оправу, стацию; давал кур, яйца, сыры, грибы, орехи и т.д. Сверх обычных барщинных дней обязан был являться на подмогу, так называемую тлоку, или гвалт, — убирать сено, рожь, овес и т.д. Сельдей, соль и напитки он обязан был покупать в панской корчме, продукты своего хозяйства продавать на панском дворе, молоть хлеб на панской мельнице, исправлять хозяйственные орудия в панской кузнице. Хлоп обязан был наниматься на работы у своего пана и по цене, назначенной паном, не имел права без разрешения своего пана уходить на заработки, снимать в аренду земли в чужом имении, не мог заводить скот больше определенного количества, ткать и белить полотна, сколько вздумается, и т.д.
Власть шляхты над крестьянами государственных имений; подчинение и ограничение мещан. Шляхте удалось утвердить свою власть не только над собственными, но и над королевскими крестьянами. Последние жили в коронных имениях — крулевщизнах; но эти имения, как уже было сказано, в большинстве раздавались во временное владение заслуженным лицам, которые таким путем приобретали власть над крестьянами, судили их, собирали с них подати. Шляхта приобретала власть над королевскими крестьянами также посредством покупки солтыств в селах, состоявших на немецком праве. С 1607 г. все солтыства, остававшиеся еще в руках крестьян, стали раздаваться только шляхте.
Шляхта частью подчинила себе, частью ограничила в правах торгово- промышленный класс Польского государства — мещанство. В состав шляхетских имений входили не только села, но и места, привилегированные и непривилегированные. Мещане привилегированных мест, хотя и имели свое самоуправление по немецкому праву, все-таки зависели от своего пана, который в качестве государя вмешивался по временам в их внутренние распорядки. Мещане непривилегированных панских мест всецело находились во власти своих владельцев, как и крестьяне, отличаясь от последних только личною свободою. Все вообще мещане, даже и не подчиненные шляхте, ограничены были в своих правах в пользу шляхты. Мещане не имели доступа к государственным должностям и высшим духовным санам, не имели право приобретать земские имения (за исключением прусских и краковских
315


мещан). Их материальное благосостояние подкапывалось таксацией, которую устанавливали воеводы в интересах шляхты, а также освобождением последней от платежа пошлин при продаже своих сельскохозяйственных произведений, при вывозе товаров из-за границы.
Ограничения духовенства в пользу шляхты. В интересах шляхты легли различные ограничения и на духовное сословие. Король мог назначать биску- пов и каноников только из лиц шляхетского звания; ксендзы нешляхтетского рода могли получать только так называемые докторские канонии, т.е. места каноников, учрежденные для докторов богословия, права и медицины. Даже места аббатов и настоятелей в монастырях король предоставлял только шляхтичам по происхождению. Шляхта с течением времени сочла нужным приостановить развитие церковного землевладения. Конституция 1635 г. запретила дальнейший переход земских имений в руки духовенства путем дарения, продажи, отказа по душе и т.д. Земские имения, оставшиеся по смерти белого ксендза, наследовали его родные; вступающий в монастырь должен был предварительно продать свои имения. Позднейшие конституции положили преграду даже переходу мещанских земель во владение церкви. В своих стремлениях к ограничению церковного землевладения шляхта основывалась на том соображении, что духовенство со своих имений не несло военной службы и не платило податей. Только в случаях крайней нужды бискупы на сеймах определяли одновременную добровольную субсидию (subsidium charitativum), которую раскладывали по благочиниям (probostwa). Не платя податей в пользу государства, духовенство собирало десятину со всех имений, как королевских, так и шляхетских. Шляхта не преминула и по этой части ограничить духовенство; между прочим, добилась того, чтобы споры об уплате десятины разбирались не церковными, а шляхетскими судами. Кроме бискупов, шляхта не допускала никаких других духовных лиц ни до сеймиковых, ни до сеймовых совещаний. Что касается государственных должностей, то духовные допускались на те из них, где требовалось образование. Поэтому канцлер, подканцлер, секретарь, референдарий, правители государственных канцелярий, кустош коронный нередко были из духовных особ.
Вольный сейм как орган политического господства шляхты; его состав. Сословие, которое занимало столь высокое положение в польском обществе, естественно доминировало и в Польском государстве. Органом ее политического господства был вольный сейм Речи Посполитой. На этом сейме решались все сколько-нибудь важные государственные вопросы. Обычный вольный сейм состоял из трех станов, или чинов, Речи Посполитой: короля, сената и земских послов. Впрочем, присутствие короля не было обя¬
316


зательным. Король мог и издали сноситься с сеймом, делать ему различные предложения и утверждать состоявшиеся на нем постановления. Для состава сейма необходимо было присутствие сената и земских послов.
Сенат был собственно советом при короле. Первое место в сенате принадлежало архиепископу Гнезненскому, который со времени Констанцского собора носил титул примаса Польской церкви, от папы Льва X получил титул legatus natus, а с 1673 г. титул interrex’a. Как примас он занимал первое место среди польских епископов; как legatus natus выполнял функции папского уполномоченного, или нунция, при созыве синодов и отправлении высших церковных судов; как interrex пользовался королевскими правами во время бескоролевья, созывал сейм и сеймики, принимал грамоты от иностранных государей и т.д. Остальные бискупы занимали места в сенате ниже примаса, но выше светских сенаторов. Не имели мест в сенате бискупы-коадъюторы, т.е. помощники кафедральных епископов, переходившие на их место, когда кафедра становилась вакантною, и суффраганы, помощники без права преемства, а также титулярные епископы (in partibus infidelium). Среди светских сенаторов первое место принадлежало каштеляну Краковскому, за которым следовали воеводы; за воеводами, среди которых имели места староста Жмудский и каштеляны Виленский и Троцкий, следовали каштеляны старшие, или кресловые, за ними каштеляны младшие, или дронжковые, а за каштелянами министры. Сенат был королевским советом на сейме и вне оного. В экстренных случаях король созывал на совещание всех сенаторов, но обыкновенно он имел при себе так называемых резидентов, без совета с которыми не мог ничего предпринимать. Сейм на каждые два года назначал 16 резидентов, которые по полгоду в числе четырех человек находились при особе короля; с 1641 г. стало назначаться уже 28 сенаторов. Эти резиденты получали жалованье, а за отсутствие без уважительных причин наказывались денежным штрафом.
Но главная роль собственно на сеймах принадлежала так называемой посольской избе, в состав которой входили послы, или депутаты от шляхетского сословия. Здесь происходили наиболее оживленные дебаты, здесь обыкновенно ставились решения, которым обыкновенно подчинялся сенат и которые утверждал король.
Порядок созыва и совещаний сеймов. Земские послы выбирались шляхтою на местных поветовых сеймиках, называвшихся предсеймовыми, или посольскими. Сеймики эти созывались по королевскому универсалу за шесть недель до открытия сейма. Собравшаяся на сеймик шляхта прежде всего выбирала по большинству голосов председателя, или маршалка (в Литве были постоянные маршалки и этого выбора не производилось), а затем слушала мессу. По окончании богослужения шляхта выслушивала
317


королевского комиссара, объявлявшего о созыве сейма и предметах, которые подлежали на нем обсуждению и решению. После того шляхта выбирала послов в числе установленном законом для каждого воеводства, земли или повета, начиная от 1 и до 8. Послы получали от своей братии инструкцию, в которой выражались желания шляхты как относительно предметов, подлежавших обсуждению на сеймах, так и относительно других вещей. Послы обязывались стараться всячески, чтобы сейм удовлетворил эти желания. После посольских сеймиков происходили генеральные сеймики по отдельным провинциям: воеводств Великопольских — в Коле, Мазовецких — в Варшаве, Малопольских — в Новом Корчине, литовских — в Волковыйске, позднее в Слониме. На эти сеймики съезжались сенаторы и послы для того, чтобы условиться о совместном образе действий на предстоящем сейме. Впрочем, с конца XVII в. генеральные сеймики перестали собираться, за исключением Пруссии.
Конституция 1573 г. предписывала собирать сеймы через каждые два года или по мере надобности. Первые сеймы назывались ординарными, или шестинедельными, так как продолжались обыкновенно шесть недель, а вторые экстраординарными, или двухнедельными. Местом собрания была два раза подряд Варшава, а третий раз Гродно; коронационные сеймы собирались в Кракове. Сенаторы и послы, прибывавшие на сейм, получали даровые квартиры, которые отводил им маршалок великий, а во время заседания сейма пользовались личною неприкосновенностью и не подлежали привлечению на суд.
По слушании мессы в костеле шляхетские послы под предводительством маршалка прежнего сейма (старой ласки) шли в свою избу и прежде всего выбирали маршалка или per acci'amationem, или per tumum, т.е. посредством голосования. Маршалки избирались по очереди из шляхты Великой Польши, Малой и Литвы, причем, когда сейм происходил в Гродно, выбирался литовский маршалок. Избранный маршалок приносил присягу, назначал сеймового секретаря и уведомлял о своем избрании короля, после чего приступал к ругам, т.е. проверке депутатских полномочий послов. Послы, избрание которых признано было нелегальным, удалялись с сейма.
Затем наступало соединенное заседание сенаторской и посольской изб в присутствии короля. Заседание открывалось церемониею приветствия королю и целования королевской руки шляхетскими послами. Затем читались pacta conventa, предложения сейму со стороны правительства и различные отчеты сената и должностных лиц, после чего избы разъединялись и совещались каждая особо, под руководством своих маршалков. Только то считалось постановлением, что принято было единогласно всеми; голосование по большинству не имело места. Дней за пять до окончания сессии обе избы опять соединялись и знакомили друг друга со своими решениями.
318


Те решения, на которых сходились посольская и сенаторская избы, и считались сеймовыми конституциями. Эти конституции вносились в гродские книги и печатались во всеобщее сведение. Сессия заканчивалась церемониею прощания с королем и целования у него руки.
Liberum veto. Но все сеймы доходили до благополучного конца, многие из них срывались, особенно во второй половине XVII в., вследствие протеста того или другого посла, так называемого liberum veto. Чтобы понять происхождение этого странного на первый взгляд права, необходимо иметь в виду, что представительство на польском сейме было совершенно другого рода, чем представительство в современных парламентах. В настоящее время депутаты, хотя и выбираются от того или другого округа, являются, однако, представителями всего государства и защищают его интересы по мере личного разумения и по долгу своей совести. Польская Речь Посполитая была в этом отношении не единым государством, а федерациею маленьких шляхетских республик, т.е. воеводств, земель и советов, и послы, выбираемые этими округами, были представителями только этих именно округов, а не целого государства. В подаче голоса они связаны были данными им от избирателей инструкциями, от которых они не имели права отступать. Поэтому и протест их был не протестом одного лица, а всего выбравшего их округа. Этот протест отнимал у сеймового постановления его обязательную силу на том же основании, по которому для государства не признается обязательным решение дипломатического конгресса, если оно не дало на него своего согласия через своего уполномоченного. Польский сейм, в существе дела, был конгрессом уполномоченных шляхетских республик- воеводств, а потому и для постановлений его требовалось полное согласие всех уполномоченных.
Конфедерации и рокоши. Федеративный характер польской Речи По- сполитой объясняет не только liberum veto, но и другое явление польской политической жизни, не менее странное на первый взгляд, — так называемую конфедерацию. Это явление можно понять опять-таки по аналогии с международными отношениями. В тех случаях, когда интересы большинства договаривающихся между собою государств настоятельно требуют принятия того или другого решения вопреки воле меньшинства или одного государства, большинство входит в особое соглашение и заключает договор, обязываясь привести его в исполнение силою. Подобным же образом поступали и поляки, когда государственные интересы требовали принятия во что бы то ни стало известных решений, не обращая внимания на несогласие меньшинства. В таких случаях Речь Посполитая как бы распадалась и формировалась заново из согласных элементов, которые и составляли конфедерацию. Кон¬
319


федерация составлялась обыкновенно в бескоролевье на конвокационном сейме. Для принятия мер по безопасности государства сейм объявлял себя генеральною или каптуровою конфедерациею и ставил свои определения уже не единогласно, а по большинству голосов. Конфедерации формировались иногда и при королях для достижения известной цели. Организация шла или снизу, или сверху. В первом случае конфедерацию образовывала шляхта какого-либо воеводства, которая приглашала к тому и остальные воеводства. Образовывались местные конфедерации, которые составляли акт о причинах и целях их образования и выбирали из своей среды маршалка и советников. Маршалки и советники отдельных конфедераций съезжались в одно место и образовывали конфедерацию генеральную коронную, выбирая для нее маршалка и советников; так же поступали и литовцы. После этого обе конфедерации соединялись в одну генеральную конфедерацию обоих народов. Иногда в известном месте прямо образовывалась генеральная конфедерация, участники которой приглашали всех остальных примкнуть к ней, если не хотят прослыть за врагов отечества. Маршалки и советники большинством голосов издавали постановления (sancita), обязательные для всей Речи Посполитой. Если ко времени конфедерации происходил очередной или экстренный сейм, то маршалками на нем бывали обыкновенно маршалки генеральной конфедерации обоих народов, а вместо шляхетских послов по временам заседали маршалки и советники частных конфедераций воеводств. Такой сейм, называвшийся конфедератным, ставил решения по большинству голосов. Конфедерации существовали до тех пор, пока не достигали своей цели, после чего расходились. Конфедерации несомненно предохраняли государство от последствий liberum veto, но вместе с тем, нося в своем существе начало насилия над несогласными, конфедерации по временам грозили государству междоусобием и распадением. Особенно опасны были частные конфедерации, завязывавшиеся против короля с целью привлечения его к ответственности или низложения. Такие конфедерации, носившие названия рокота, имели характер заговора или мятежа против короля.
Общеобязательная сила сеймовых постановлений. Сеймовые совещания совершались при открытых для публики дверях. По окончании сейма собирались по воеводствам, землям и поветам реляционные сеймики, на которых послы отдавали отчет о своей миссии и объявляли сеймовые конституции. Эти конституции имели обязательную силу не только для шляхты всех областей государства, но и для других общественных классов, не имевших своих представителей на сейме. Шляхта законодательствовала за весь народ и для всего народа; ей принадлежало политическое господство в государстве.
320


Порядок избрания и коронования королей. Эта же шляхта избирала и главу государства — короля. Король избирался на особом элекционном сейме согласно установившемуся, хотя и не подтвержденному письменным законом обычаю. Время собрания этого сейма определялось на первом сейме, созывавшемся в бескоролевье примасом-архиепископом и называвшемся конвокационным. Для избрания короля съезжались не только обычные члены сейма, т.е. сенаторы, шляхетские послы, но и вся масса шляхты, выступавшая как бы в поход с оружием в руках, а равно и представители некоторых наиболее значительных мест — Гданьска, Торуня, Эльблонга, Познани, Варшавы, Кракова, Люблина, Каменца-Подольского и Вильны. Избрание совершалось близ деревни Воли под Варшавою. Плац, на котором происходило избрание, был окружен рвом и валом с тремя воротами, через которые въезжала шляхта трех провинций королевства. Для сената строился деревянный павильон, или шопа, а рядом с этим павильоном отводилось место для рыцарского кола, т.е. шляхетских послов; масса шляхетства располагалась по воеводствам, землям и поветам около окоцов. После богослужения в костеле Св. Яна, шляхетские послы избирали себе председателя или маршалка и затем соединялись с сенаторами в павильоне. В этом соединенном собрании обсуждались меры безопасности на время элекции, условия, которые предстояло доставить будущему королю, читались грамоты иностранных дворов, выслушивались уполномоченные претендентов на польский престол и т.д. Тут же учреждался из трех сенаторов и двенадцати шляхетских послов так называемый капту- ровый суд, долженствовавший судить и карать преступления, совершенные за время элекционного сейма. В день, назначенный для собрания, сенаторы и послы отправлялись к шляхте своих воеводств, земель и поветов и предлагали кандидата, на котором остановился их выбор. Шляхта отвергала или принимала кандидата (криками «vivat»). После того сенаторы и послы возвращались в павильон, к которому пододвигалась и шляхта от окопов. После счета голосов воеводств, земель и поветов, примас, объезжая шляхту, три раза спрашивал, все ли согласны на избрание короля, и, когда никто не противился, провозглашал того или другого кандидата королем. Великий коронный маршалок после того провозглашал избранного в воротах окопов, около которых толпился народ. Церемония заканчивалась пением Те Deum в костеле Св. Яна. Уполномоченный избранного короля приносил при этом присягу за своего доверителя в соблюдении pacta conventa.
Новоизбранный король вступал в свои права только после коронации, которая совершалась в Кракове. По церемониальном въезде в Краков избранный король погребал своего предшественника, ездил на Скалку для поклонения мощам св. Станислава и затем короновался в костеле Краковского замка. Обряд коронования совершал архиепископ-примас или заступающий его епископ. Преклонив колена перед алтарем, король подтверждал присягою
321


права Речи Посполитой. Архиепископ, помазав его мирром, пристегивал ему меч, возлагал на голову корону, давал в руки скипетр и державу. После угощения в замке король отправлялся в ратушу и затем садился на троне, воздвигнутом на Краковском рынке, для принятия верноподданнической присяги от мещан, причем нескольких из них он возводил в шляхетское звание. Наступало затем заседание сейма, называвшегося коронационным, на котором король особым актом подтверждал права и вольности королевства.
Придворный штат короля. У короля был целый штат придворных сановников: великий и надворный хоружие, державшие государственное знамя во время коронации, при отобрании ленной присяги от князей и т.д.; великий мечник, великий конюший, великий ловчий, кухмистр, стольник, подстолий, чашник, подчаший, крайний, значение которых определяется самым названием их. Их должности имели большей частью церемониальное значение. Придворные чины были в двойном комплекте в Польше и Литве. Когда король пребывал в Польше, тогда при нем находились и отправляли свои обязанности польские сановники, а когда находились в Литве — литовские. У королевы был также свой придворный мужской и женский штат. Наконец, у короля была своя особая пешая и конная гвардия, которую он содержал на свои доходы.
Доходы короля. Эти доходы были не особенно значительны. Поэтому, выбирая королей, шляхта руководилась иногда соображениями состоятельности того или другого кандидата. В распоряжение короля шли прежде всего доходы с так называемых столовых имений, т.е. государственных имуществ, предназначенных на содержание короля; другая часть государственных имений составляла хлеб заслуженных шляхтичей (pariis bene merentinm), которые становились старостами этих имений с правом собирать в свою пользу доходы, за исключением кварты. Кроме того, в пользу короля шли таможенные пошлины, доходы с соляных копей, с рудников, с монетного двора и некоторых других регалий.
Права и обязанности короля. Права короля в то же время были и его обязанностями. Он созывал своими универсалами сеймы и сеймики в сроки, установленные законами, а в важных случаях, по совету с сенатом, и экстренные сеймы, был одним из станов, т.е. чинов сейма. От его имени обнаро- дывались все сеймовые постановления. В пределах, установленных законом, король решал тяжбы своих подданных, судил и карал преступления. Король назначал бискупов и светских урядников, гражданских и военных, раздавал староства, считался главным командиром польского войска, созывал по-
322


сполитое рушенье по определению сейма, вел дипломатические сношения, советуясь с сенатом и давая в них отчет сейму. Без разрешения сейма король не мог отъезжать за границу, без совета с сенатом жениться или разводиться. Сверх этих обычных прав и обязанностей положение короля определялось еще частными условиями, на которые он соглашался при избрании его, или так называемыми pacta conventa. В общем, король почти уже не был государем в собственном смысле, с известною полнотою власти и свободою действий хотя бы в отмежеванных пределах. Его можно по справедливости назвать первым сановником, первым магистратом польской республики, исполнителем велений сейма и сената. Этому магистрату оставлены были только внешние атрибуты и почет прежних польских монархов.
Министры и их помощники; слабое развитие центрального управления. Король был первым лицом, главою польской магистратуры. К составу этой магистратуры в центре государства принадлежали министры, бывшие ближайшими помощниками короля по центральному управлению. Среди них первое место принадлежало маршалку великому. Это был министр двора, отправлявший полицейские и судебные функции в местопребывании короля в данный момент и на милю в окружности. Он издавал различные предписания полицейского характера, так называемые артикулы маршалковские, с обозначением деяний, от которых должны воздерживаться обыватели под страхом наказаний, судил за нарушение этих предписаний и карал денежным штрафом, тюремным заключением, лишением чести и далее жизни. Для поддержания безопасности в местопребывании короля и приведения в исполнение своих приказов маршалок имел в своем распоряжении команду жолнеров, называвшихся ветрами. Как главный распорядитель в королевской резиденции, маршалок отводил квартиры иностранным послам и членам сейма, устанавливал таксу съестных припасов и напитков, следил за верностью мер и весов, собирал за право торговли в королевской резиденции — торговое, следил за чистотою улиц, освещением их, безопасностью от огня и т.д. Подобным же образом распоряжался он и на сеймах. В сенаторской избе он раздавал голоса, призывал к порядку и почтению к королевской особе ударом жезла, на избирательном плацу назначал места для рыцарского коло и посполитого рушенья, следил за порядком и безопасностью и заседал в каптуровом суде. В торжественных процессиях маршалок шел или ехал впереди короля со своим жезлом, или ласкою. В отсутствие великого маршалка его обязанности выполнял его товарищ — маршалок дворный, с которым он обыкновенно чередовался в отправлении перечисленных обязанностей. Помощником маршалка великого, собственно по надзору за порядком и безопасностью в покоях короля, был подкоморий великий, обер-камергер, носивший золотой ключ. Подкоморий великий принимал
323


прошения от частных лиц к королю, уведомлял их о назначенной аудиенции, стоял у трона на сеймах и во время официальных приемов и т.д. Одним из министров был и канцлер, хранитель большой государственной печати и начальник государственной канцелярии. Канцлер на сеймах составлял и читал тронную речь от имени короля, программу сеймовых совещаний, давал от имени короля ответы на аудиенциях, вел переговоры с иностранными послами, прикладывал большую государственную печать к грамотам до иностранных правительств, к универсалам, к судебным «позвам» и «вырокам», к привилеям на уряды и имения. При этом канцлер следил, чтобы в документах, исходящих из государственной канцелярии, не было ничего, противного королевскому достоинству и народным правам, и обязан был делать королю представления, если король издавал какие-либо письменные распоряжения, противные законам Речи Посполитой. Под начальством канцлера находился и государственный архив, или так называемая тронная метрика, находившаяся в заведовании метриканта. Канцлер был также и председателем надворного, или асессорского, суда в том случае, если на нем не было короля. Здесь под его начальством состояли: великий референдарий, т.е. докладчик жалоб и исков, и великий писарь, секретарь надворного суда. Ближайшим помощником канцлера был подканцлер, хранитель малой государственной печати и начальник меньшей государственной канцелярии. Круг его обязанностей был приблизительно тот же самый, что и канцлера; только он не прикладывал печати к самым важным государственным актам. Кроме подканцлера канцлера заменял по временам и секретарь великий, обыкновенно из духовных особ, заведовавший тайною государственною перепискою. И канцлер, и подканцлер имели особых регентов, или правителей своих канцелярий, на обязанности которых лежало изготовление самых документов в первой их редакции. Министром был и гетман великий, главнокомандующий польским войском. Он издавал различные распоряжения на войне, выплачивал жалованье жолнерам и творил суд в войске. Когда было надо, его заменял гетман польный. Под начальством его состояли: польный писарь, начальник полковой канцелярии при наемных войсках, генерал артиллерии, начальник арсенала, стражник, обозный и т.д. Наконец, к министрам же принадлежал и подскарбий земский. Он собирал в скарб земский все государственные доходы и вел им учет, выдавал деньги на государственные потребности по распоряжению сената или сейма и давал во всем отчет на каждом сейме. Кроме того, он управлял монетным двором, вакантными, нерозданными старостами, а в бескоролевье и столовыми имениями короля. Его заменял в случае надобности товарищ его — подскарбий дворный, а под начальством его состоял коронный кустош, т.е. хранитель скарба, называвшийся в Литве скарбным. Все министры были в двойном комплекте, особые для короны и особые для Великого княжества Литовского. В деле управления польская
324


Речь Посполитая отличалась самою широкою децентрализациею. Большая часть дел вершилась не в центре государства, не королем и его министрами, а в областях — местными правителями и урядниками.
Областное деление Речи Посполитой. Со времени Люблинской унии Речь Посполитая делилась на три провинции: Великую Польшу, Малую Польшу и Литву. Коронные провинции делились на воеводства и земли, в свою очередь подразделявшиеся на поветы. Деление это сложилось чисто историческим путем. Воеводства и земли произошли из прежних удельных княжеств, а поветы — из их делений, произведенных в целях управления. Из числа воеводств одно — Лифляндское — не входило в состав ни коронных провинций, ни Литвы, а стояло особняком, считаясь общим достоянием Польши и Литвы, подобно тому как Эльзас—Лотарингия считались имперскою провинциею Германии. Кроме того, Речи Посполитой принадлежали в качестве вассальных владений: герцогство Курляндское, герцогство Прусское и два Поморских повета, Бытовский и Лауэнбургский, которыми владели сначала поморские князья, а потом курфюрсты Бранденбургские.
Органы областного управления. В вассальных владениях управление велось владетелями и их чиновниками, а в воеводствах и землях урядниками Речи Посполитой. Первое место среди них принадлежало воеводам. Из первых сановников, заменявших удельных князей в предводительстве войском и в суде, воеводы с течением времени превратились в местных командиров, под знамя которых во время мобилизации стягивалась вся шляхта воеводства и которые вели ее далее, под знамя гетмана наивысшего. Из административных функций за воеводами осталось право и обязанность назначать таксу на товары, продаваемые в королевских местах, и следить за исправностью мер и весов на рынках в интересах шляхты и ее подданных, а также и право карать за нарушение таксы, за обмер и обвес; из судебных функций — право и обязанность судить евреев по делам с христианами. Воевода был не только урядником короля, но и главою всей шляхты воеводства, интересы которой он представлял в сенате, которою предводительствовал на войне и руководил на местных сеймиках. Поэтому воеводы назначались из местных крупных землевладельцев воеводства, а в землях Полоцкой, Витебской и Жмудской даже с согласия местной шляхты. Под командою их состояли каштеляны, предводители шляхетских ополчений тех поветов, на которые делились воеводства. Их обязанностью было собирать во время посполитого рушенья шляхту своего повета и вести под знамя воеводы. В Литве каштеляны существовали только в тех поветах, где находился главный город воеводства, а в других поветах их обязанность несли маршалки поветовые. Каштеляны также назначались из местных
325


землевладельцев и вместе с воеводами заседали в сенате. Из должностных лиц, не имевших места в сенате, на первом месте надо поставить старост гродовых. Эти урядники исполняли приговоры высших судов и сами отправляли суд по уголовным делам в известном округе и повете. Они судили шляхту, имевшую оседлость в данном повете, по всем вообще уголовным делам, неоседлую и по гражданским, а остальных обывателей, т.е. мещан и крестьян королевских держав и частных имений, по так называемым старостинским артикулам, т.е. по делам о разбое, грабеже на большой дороге, поджоге и изнасиловании женщин. Староста имел у себя под начальством подстаросту, который в его отсутствие заменял его собою, судью гродского, писаря, регента, или нотариуса, вписывавшего в гродские книги различные заявления частных лиц, и бургграфа, полицейского урядника, приводившего в исполнение приказы старосты. Староста, имевший власть над несколькими поветами, назывался генералом. Таким образом, генерал староста Великопольский имел власть в семи поветах воеводств Познанско- го и Калишского; генерал Малопольский имел власть в нескольких поветах Малой Польши; подобное же значение имел генерал земель Подольских. Гражданские дела шляхты данного повета разбирали суды земские и подкоморские. Земский суд состоял из судьи, подсудка и писаря, которых король назначал из четырех кандидатов, избранных самою шляхтою на сеймиках. Таким же порядком назначался и подкоморий, производивший разбирательства и расследование по межевым делам и имевший под своим начальством граничных каморников, или землемеров, и писарей.
Высшие судебные трибуны для шляхты и духовенства. Апелляция от всех этих шляхетских судов — гродских, земских и подкоморских — шла в трибуналы: коронный, учрежденный в 1578-й, и литовский, учрежденный в 1581 г. Члены этих трибуналов выбирались из сенаторского и рыцарского класса на так называемых депутатских сеймиках, ежегодно отправлявшихся в половине июля. Одновременно с тем и каждая капитула выбирала двух каноников для присутствования в трибунале при разборе дел духовенства. Коронный трибунал полгода заседал в Петркове и разбирал дела Великой Польши, а полгода в Люблине, где разбирал дела Малой Польши. Точно так же поступал и литовский трибунал, из Вильны переезжавший в Нов- городок или Минск (по очереди). Приговоры в трибуналах были, вообще говоря, окончательными. Но в некоторых случаях высшею инстанциею для шляхты являлся сеймовый суд. Этот суд отправлял первоначально король с канцлерами; с конца XVI в. в нем заседали и шляхетские послы, которых назначал маршалок посольской избы в числе 8 человек. Суд этот вершил как уголовные, так и гражданские дела, которые отсылались до него из трибуналов; его юрисдикции подлежали также и лица, обвинен¬
326


ные в оскорблении величества и государственной измене. В шляхетских судах судилось и духовенство в тяжбах касательно имений и десятины, но в делах личного характера и канонических первую инстанцию для него представлял суд епископский, вторую примаковский, а окончательную — нунциатура, суд нунция.
Суды мещанские. Но если в шляхетских судах судилось духовенство по некоторым делам, зато сама шляхта и духовенство подлежали местской юрисдикции по своим плацам и домам, которыми владели вместе. Юрисдикция в местах принадлежала по гражданским делам местской раде, т.е. бурмистрам и радцам, а по уголовным местской лаве, т.е. войту и лавникам. Пред этими судами становились мещане, за исключением евреев, которые в тяжбах между собою судились судом кагала, а в тяжбах с христианами — воеводами. Апелляция от местских судов шла в надворный асессорский суд, где заседал канцлер с референдарием, правителем канцелярии, великим секретарем и писарем декретов; в важнейших случаях в заседание приглашались сенаторы, а иногда даже и шляхетские послы. От надворного асессорского суда апелляция шла в надворный реляционный суд, в котором заседали король, сенаторы и министры. В этом суде сверх мещанских дел разбирались и некоторые другие более или менее важные дела, как то: о при- вилеях на имения и уряды, о десятинах с королевских имений, о нарушении свободы вероисповедания и некоторые другие.
Каптуровые суды. Деятельность земских, подкоморских, градских, трибунальских, ассессорских и реляционных судов прекращалась на время бескоролевья и заменялась деятельностью судов каптуровых, состоявших из членов, выбранных шляхтою на предконвокадионных сеймиках. Решение этих судов приводилось в исполнение старостами, местскими и другими властями.
Второстепенные должностные лица в областях. Кроме перечисленных должностных лиц по областям существовали еще войские, которые во время посполитого рушенья оставлялись шляхтою по поветам и следили за их безопасностью, хоружие, носившие во время посполитого рушенья поветовые хоругви, и целый ряд почетных должностных лиц, сохранявшихся по областям от удельной эпохи: стольники, подстолие, чашники, подчашие, мечники и т.д. Во время пребывания короля в данной области они исполняли соответствующие придворные обязанности, если не было налицо великого стольника или подстолия и т.д.
Чтобы иметь полное понятие о внутреннем строе Речи Посполитой, остается рассмотреть ее финансы и военную организацию.
327


Финансы Речи Посполитой. Государственные нужды первоначально удовлетворял король из своего скарба, пополнявшегося доходами с королевских имений, монетного двора, соляных копей и т.д. В XVI в. произошло отделение королевского, или дворного, скарба от скарба земского, или поспо- литого, из которого, собственно, и стали удовлетворяться государственные нужды, выплачиваться жалованье жолнерам и чиновникам. Доходы этого скарба были невелики. Они составлялись, во-первых, из ланового, сельского и местского побора, который определялся на сеймах в известном размере с каждого лана или волоки, тоса, или подати с ремесел, промыслов и торговли, акциза, или чопового, жидовской поголовщины, также определявшихся на сеймах. Все эти поборы собирались особыми поборцами, которые назначались сеймом или выбирались на сеймиках; поборцы передавали собранные суммы в распоряжение великого, или земского, подскарбия. Кроме сеймовых налогов на содержание наемного войска шла так называемая кварта, т.е. четвертая часть доходов с королевских имений, раздававшихся в держание заслуженным людям, а также и со столовых имений короля. Эта кварта хранилась в г. Раве, вследствие чего и носила название Равского скарба. С 1638 г. кварта стала вноситься и литовскими старостами и державцами в форме добровольной подати, отсюда и ее название донатива.
Наемные войска и посполитое рушенье. Доходы земского скарба шли главным образом на уплату жалованья наемным войскам, употреблявшимся преимущественно для гарнизонной службы по украинным замкам. Наемные войска вербовались из добровольцев шляхетского звания. Порядок вербовки был следующий. Король выдавал некоторым лицам, рекомендованным гетманами, так называемые приповедные листы, в которых обозначалось число жолнеров составляющейся роты, плата на каждое лицо, род вооружения, время и место сбора. Снабженный таким листом вербовщик, имевший быть и начальником роты, или ротмистром, вступал в договоры с известными ему жолнерами и выдавал им задатки. Жолнеры вступали в роты не одни, а приводили с собою и вооруженных слуг, за которых они также взимали плату, так что сами жолнеры были как бы унтер-офицерами или взводными командирами. В отличие от приведенных слуг они назывались товарищами. Лицо, заменявшее ротмистра, называлось порошком, поручника заменял его наместник из товарищей. Роты жолнеров были и конные, и пешие. Конница по роду вооружения делилась на гусаров и казаков, рейтаров и драгунов. Самое дорогое вооружение было на гусарах, вследствие чего в этот род войска вербовались обыкновенно зажиточные шляхтичи. Гусар на голову надевал шишак с перьями, на туловище кольчугу, на руки железные рукавицы, на плечи накидывал шкуру рыси или леопарда, сзади прицеплял крылья ястреба. Вооружен он был копьем в 8 локтей длины, кривою саблею на боку,
328


рапирою у седла под левою ногою и пистолетами. Он сидел на рослом сильном коне, покрытом дорогим турецким чепраком и седлом с позолоченною лукою. В коннице были легковооруженные татарские и волошские отряды, вооруженные луками. Они употреблялись обыкновенно для разведочной службы, для стражи и на посылках. Что касается пехоты, то шляхта служила в ней неохотно, пехота набиралась из других общественных элементов или иностранцев (венгерская и немецкая пехота). Со времен Стефана Батория в пехотную службу стали набираться королевские крестьяне с каждых двадцати ланов по человеку. Но с течением времени эта выбранецкая пехота оказалась несостоятельною. Поэтому сейм 1649 г. военную службу королевских крестьян заменил денежною платою: старостам вменено было в обязанность вместо поставки выбранца вносить в скарб сначала 60, а потом 100 золотых. На эти деньги вербовалась наемная пехота, называвшаяся лановою. Оборона границ производилась не только средствами государства, но и средствами магнатов, у которых были на Украине имения. Магнаты воздвигали в этих имениях замки, содержали в них отряды конницы, и пехоты, и артиллерию.
Кроме наемных войск, в чрезвычайных случаях для защиты государства созывалось посполитое рушенье шляхты. Созыв посполитого рушенья определял сейм. Являться должна была вся шляхта, за исключением министров, сенаторов-резидентов и других должностных лиц, поименованных в сеймовых конституциях; от этой обязанности не мог уволить даже сам король. Не явившиеся без уважительных причин наказывались конфискацией
Польская пехота в XVI в. Неизвестный художник
329


имений. Командовал посполитым рушеньем сам король, а в бескоролевье гетман. Закон воспрещал разбивать посполитое рушенье на части, держать его без дела более двух недель и выводить за пределы государства. Экспедиция за пределы государства могла быть предпринята только с разрешения сейма и должна быть окончена в течение трех месяцев. За военную службу за пределами государства шляхта получала жалованье. Надо сказать, что польское правительство не любило прибегать к посполитому рушенью, которое отличалось обыкновенно отсутствием дисциплины и обнаруживало всегда тенденцию к борьбе не столько с внешним неприятелем, сколько с правительством.
Мы рассмотрели внутреннюю организацию Польского государства, как она сложилась к концу XVI в. По ее существенным чертам можно судить, что эта организация давала Польскому государству мало шансов для успешной борьбы за существование. Государство не имело ни сильной власти, ни надлежащего войска, ни денежных средств. Оно всецело было предоставлено, так сказать, добродетелям своих граждан; а если бы таковых не оказалось в должной мере, оно неминуемо должно было погибнуть, как и случилось в действительности.


XXV. 	ВНУТРЕННЕЕ РАЗЛОЖЕНИЕ И ВНЕШНИЙ УПАДОК ПОЛЬСКОГО ГОСУДАРСТВА ПРИ ГОСПОДСТВЕ «ЗОЛОТОЙ ВОЛЬНОСТИ» шляхты
Общая характеристика и оценка установившегося положения. К концу XVI в. Польское государство превратилось в федеративную шляхетскую республику с избираемым королем во главе, который получил значение только первого сановника Речи Посполитой, но не государя в собственном смысле. Важнейшие общегосударственные дела стали решаться на сеймах, в состав которых входили король, сенат и шляхетские послы (иногда и вся шляхта viritim) от отдельных воеводств, представлявших также как бы отдельные шляхетские республики в миниатюре. Послы в подаче своих голосов и мнений строго ограничены были данными им инструкциями от местных шляхетских сеймиков, которые их выбирали и которые предварительно обсуждали все вопросы, подлежащие решению на общем сейме государства. Вследствие этого на сеймах сплошь и рядом не могло состояться общее решение по добровольному соглашению. В таких случаях стали составляться частные союзы шляхты, или конфедерации, для проведения того или другого государственного мероприятия силою. Такой индивидуализм, в существе дела бывший отрицанием государственного союза, очень ценился польскою шляхтою, как современниками, так и потомками, и слыл у них как «золотая вольность» (ztota wolnesc) шляхты. Эта «золотая вольность», тесно связанная притом с железным порабощением народной массы, и была главною причиною упадка и окончательного падения Речи Посполитой. К ней, как к первоисточнику, сходятся внутренние смуты и раздоры, духовный и моральный упадок, обессиливавшие государство и делавшие его неспособным противостоять вмешательствам и посягательствам извне.
Внутренние смуты и внешние опасности, связанные с элекциею королей; прогрессивное умаление королевской власти. «Золотая вольность» шляхты проявлялась прежде всего в вольной элекции королей. Эта вольная элекция оказалась вредною для государства во многих отноше¬
331


ниях. Прежде всего она периодически подвергала государство напряжению избирательной борьбы, которая до временам разрешалась в прямых междоусобиях. Такими междоусобиями сопровождались, например, возведение на престол Сигизмунда III, Августа II Саксонского, Станислава Лещинского и Августа III. Вольная элекция открывала периодически дверь дипломатическим интригам иностранных дворов, которые всячески старались проводить своих кандидатов, а иногда и вооруженному вмешательству, как, например, было при возведении на престол Станислава Лещинского, Августа III. Известно, что Лещинский был избран сеймом, окруженным шведским войском, а Августа III возвела на престол русская императрица Анна Иоанновна. Но вмешательство в избрание королей в свою очередь проторяло дорогу к вмешательству соседей во внутренние дела Польши вообще, о чем будет речь впереди. Вольная элекция королей содействовала деморализации шляхты, и в особенности высшего ее разряда — магнатов, которых нередко подкупали конкуренты. Эта вольная элекция подавала повод к смутам в государстве не только во время самого избрания королей, но и после. Дело в том, что избираемые короли давали известные обязательства, нарушение которых позволяло избирателям отказать им в послушании, привести в исполнение статью de non praestanda oboedientia, входившую в состав основных законов Польского государства. От этого происходили прямые возмущения шляхты против короля, или так называемые рокоши. Такой рокош имел место, например, в 1606 г. против Сигизмунда III под предводительством воеводы Краковского Николая Зебржидовского. Сигизмунд III при своем избрании на престол дал обязательство порвать всякие связи с австрийским двором. Он не исполнил этого обязательства и женился на австрийской принцессе. Это возмутило шляхту, и в особенности протестантов, которые в связях с Австрийским двором усматривали опасность для религиозной свободы. Рокош подняли сначала малополяне, а затем и великопольская шляхта. С малополянами королю и его сторонникам удалось помириться, но с великополянами дело дошло до вооруженного столкновения, и хотя рокошане были побиты, тем не менее король должен был для успокоения государства поновить разные гарантии. Другой подобный же рокош имел место в царствование Яна Казимира. Ян Казимир, по настояниям своей жены Людвиги-Марии Гонзаги, задумал еще при жизни своей обеспечить польский престол преемником, чтобы предохранить государство от смут бескоролевья. В качестве кандидата на престол он выставил французского принца, герцога Энгиэнского. Но австрийское правительство, не желавшее усиления французского влияния в Польше, вошло в сношения с маршалком великим и дольным коронным гетманом Юрием Любомирским и подучило его протестовать против планов короля, обещая после смерти Яна Казимира поддерживать
332


его кандидатуру на польский престол. Любомирский увлек за собою и значительную часть шляхты, которая в намерениях короля провести элекцию при своей жизни усматривала посягательство на основной государственный закон об элекции королей. Около пяти лет продолжалась эта смута, разрешившаяся битвою сторонников короля с рокошанами под Монтвами в 1666 г. и поражением рокошан. Тем не менее королю не удалось привести в исполнение свои планы и заместить заблаговременно королевский престол. Та самая вражда партий, которая разгоралась в моменты элекции, долгое время не утихала и потом и также приводила к внутренним смутам. В царствование Михаила Вишневецкого турки разгромили южные области Польши и заставили поляков по By Чацкому договору 1672 г. уступить им Украину и Подолье и платить ежегодную дань. Сторонники Вишневецкого приписали нападение турок проискам партии, хлопотавшей о возведении на престол французского принца, герцога Лонгвиля. Составилась под Голубом над Вислою конфедерация, поставившая себе целью расследовать это дело и привлечь к ответственности разных лиц французской партии, между прочих примаса Пражмовского. В ответ на это Ян Собеский сформировал конфедерацию в Шебрещине для борьбы с Голубскою кон- федерациею, и только смерть примаса Пражмовского, герцога Лонгвиля и самого короля Михаила предотвратила вооруженное столкновение, перенеся борьбу на поле новой элекции. При общей тенденции шляхты к умалению прерогатив короны вольная элекция периодически давала для того благоприятные случаи. Pacta conventa исподволь лишили королевскую власть прав и преимуществ, необходимых для поддержания в государстве внутреннего единения и силы.
Бессилие сейма, сеймиковое управление. Этого назначения не мог выполнить и сейм, который сделался бессильным и почти ненужным учреждением вследствие установления liberum veto. До половины XVII в. сеймы расходились, не приняв никаких решений либо вследствие протеста послов нескольких воеводств, либо вследствие того, что кончался определенный законом срок для сеймовых совещаний. С 1652 г. сеймы стали расходиться по протестам единичных послов. В этом году собирался чрезвычайный сейм для подтверждения Белоцерковского договора с казаками и для обсуждения вопроса о дальнейшей борьбе с казачеством. Когда протекли установленные законом для сеймовых совещаний две недели, посол Упитского повета Сицинский вышел из избы, объявляя дальнейшие совещания и решения недействительными. Маршалок посольской избы принял во внимание это заявление и закрыл заседание. С тех пор вошло в обычай прекращать сеймовые совещания по протестам отдельных лиц. С 1652 по 1736 г. сорвано было 26 сеймов, из них 13 по протестам отдельных лиц.
333


Сейм благодаря liberum veto почти перестал что-нибудь решать и постановлять. Так как общее решение стало невозможным, то естественно, что необходимые правительственные мероприятия стали предметом совещаний и постановлений сеймиков отдельных воеводств. Правительственная деятельность, сделавшаяся невозможною в центре государства, разбилась по отдельным областям, из которых состояла Речь Посполитая, и только таким путем поддерживался в Польше некоторый государственный порядок. Сеймики в нужных случаях определяли денежный побор, выбирали поборцев, организовывали местный скарб, из которого шли средства на удовлетворение местных и общегосударственных нужд, нанимали жолнеров, выбирали членов земского и подкоморского суда, депутатов в так называемый каптуровый суд и т.д. Это сеймиковое управление разбивало Польшу на самостоятельные политические общества, которые функционировали независимо друг от друга, сообразуясь с местными, а не общегосударственными интересами. Доведенная до крайности децентрализация разбила единство государства и выставила его на жертву внутренних усобиц и иноземных вмешательств. Соседи очень хорошо понимали выгодность для них такого порядка вещей и договорами 1719 и 1732 гг. обязались поддерживать его незыблемость. Первый договор был заключен Петром с королем прусским, а второй договор, называющийся Берлинскою пунктуацией, заключили Россия, Австрия и Пруссия.
Католическая реакция. Внутренние смуты и вмешательства иноземных держав, между прочим, связаны были с притеснениями, какие чинились в Польше иноверцам с ограничениями их прав. Эти явления в свою очередь вызваны были католическою реакцией, которая принесла Польше существенный вред и в других отношениях.
Попытка польских протестантов соединиться и образовать единую национальную Польскую церковь не удалась, и польский протестантизм оказался разбитым на несколько несогласных и даже враждебных друг другу сект. Протестантские учения вследствие этого стали все более и более терять цену в глазах польского общества, которое более всего увлекалось мыслью об образовании единой реформированной национальной церкви. Многие из колебавшихся и отпавших от католицизма поспешили вернуться в лоно старой церкви. Католицизм выставил против протестантизма мощных борцов, которые в короткое сравнительно время успели окончательно дискредитировать протестантские учения в глазах большинства поляков. То были иезуиты, прибывшие в Польшу в 60-х гг. XVI столетия по вызову польских епископов. С 1576 г. они образовывали уже самостоятельную польско-литовскую провинцию ордена. Иезуиты покрыли страну целой сетью своих школ, сумели привлечь в них юношество и артистически
334


воспитывали его в строго католическом направлении, втерлись во все аристократические дома в качестве добрых знакомых, занимательных собеседников и уважаемых духовных отцов, проникли ко двору и везде работали неустанно на благо католической церкви. Им не только удалось возвратить в стадо, пасомое папою, отбившихся от него овец, но и пригнать целую массу из чужого стада. При их деятельном участии в 1595 г. состоялась уния православной церкви, существовавшей в пределах Речи Посполитой, с католическою.
Ограничения прав иноверцев и вмешательство держав. Но если с церковно-католической точки зрения деятельность иезуитов была плодотворною, то нельзя сказать этого с национально-государственной точки зрения. Успехи католической реакции сопровождались развитием религиозной нетерпимости, которая имела для государства фатальные последствия, порождая в нем внутреннюю вражду. Католический фанатизм обрушился прежде всего на ариан. При Владиславе IV ариане лишены были права принимать участие в сеймовых совещаниях, занимать государственные должности и приобретать земские имения. Сейм 1858 г. предписал всем арианам продать свои имения и в течение двух лет выселиться за границу; в противном случае грозил им карою, установленною еще при Ягайло для гуситов. К арианам приравнены были квакеры, менониты, анабаптисты, а равно и те, которые отступили от католической или греко-униатской церквей. Что касается остальных диссидентов, то до поры до времени их оставляли в покое, запрещая им только воздвигать новые церкви и предписывая разрушать выстроенные вопреки запрещению. Там, где не было церквей, диссиденты должны были совершать свое богослужение в частных помещениях без проповеди и пения гимнов. Но с 1718 г. католики пошли дальше в ограничении прав диссидентов. Гродненский сейм 1718 г. по настоянию Виленского официала ксендза Анцуты лишил права голоса кальвиниста Пиотровского, посла Виленского повета. С того времени диссиденты лишены были права участия в сеймовых совещаниях. Конвокационный сейм 1733 г. отнял у диссидентов не только право быть сеймовыми послами, но и право заседать в трибуналах и получать гражданские должности. Этими мерами диссидентская шляхта лишена была всех политических прав и превращена в контингент недовольных, готовых протягивать руки к иноземным правительствам за помощью для возвращения политических прав. И это тем более справедливо, что притеснения по отношению к иноверцам не ограничивались одним лишением их различных прав, но проявлялись в диких насилиях над личностью и имуществом, в нападениях фанатической толпы на протестантские церкви и молельни и т.д. Неудивительно поэтому, если уже в 1719 г. царь Петр и прусский король согласились заботиться об участи диссидентов в Польше.
335


Упадок просвещения. Католическая реакция принесла и другой крупный вред Польскому государству — понизила уровень просвещения в польском обществе и надолго приостановила его успехи. В школах, учрежденных иезуитами, возродилась средневековая схоластика, направившая умы преимущественно на неразрешимые вопросы веры и объяснявшая окружающий мир явлений исключительно с теологической точки зрения. Иезуитская школа обходила самые насущные потребности жизни и внедряла в своих питомцев миросозерцание, граничившее с младенчеством. Выпуская человека со своей скамьи, эта школа предоставляла ему ориентироваться в круге окружающих его явлений при помощи философских построений от разума и астрологических бредней. Все он объяснял с теологической точки зрения, в кометах, затмениях и необычайных явлениях природы видел указание на грядущие несчастия или благоприятные обстоятельства; для всякого случая, для всякого факта, крупного или мелкого, он усматривал сверхъестественную причину. Неудивительно, что при господстве такого мировоззрения в Польше продолжали привлекать к суду и казнить смертью за сношения с чертями, сжигать на перекрестках ведьм и т.д. Руководимое ксендзами и монахами польское общество погрузилось в обрядность и ханжество. Более состоятельные люди ходили на богомолье в Лорэто, Ассизи, Рим и Падую, бедные искали себе утешение в многочисленных монастырях, прославившихся своими чудотворными иконами и мощами святых. Теологическое направление охватило и литературу и выразилось в многочисленных панегириках, в грудах проповедей и бесчисленном множестве житий святых. Календари, вместе с служебниками бывшие единственным чтением в широких кругах общества, утверждали только суеверия и заблуждения. Составлявшие их профессора университета писали о счастливых и несчастливых днях, о климактерических годах, о влиянии планет на здоровье и жизнь человека, по кометам и затмениям предсказывали будущее и т.д. Польша стояла совершенно в стороне от великого умственного движения, происходившего в то время в Европе, и не воспринимала его результатов. Ей чужды были великие открытия в области астрономии и опытной физики Кеплера. Галилея, Ньютона, Паскаля, Торичелли, а равно и философские идеи Бэкона, Декарта, Локка и Лейбница. Мрак невежества закрывал от глаз шляхты положение государства. Шляхта, хотя и испытывала на деле плачевные последствия негодной государственной организации и религиозной нетерпимости, тем не менее, погрязая в сословном эгоизме и невежестве, считала дурные установления верхом политической свободы, а преследование иноверцев — за долг католической совести. Умственная атмосфера, созданная католическою реакциею, не дозволяла выследить источники зла и тем самым предохранить народ от надвигавшейся катастрофы.
ЗЗб


Моральный упадок шляхты. Невежеству сопутствовал моральный упадок польской шляхты, развившийся на почве полного безделья и барства.
Из жизни большинства исчезли всякие идеалы; их место заняла погоня за удовольствиями и всевозможными грубыми наслаждениями. Шляхта утратила чувство истинного патриотизма, и интересы отечества стала смешивать с интересами магнатов, обоих патронов и покровителей. Исчезло уважение к закону, который заменила протекция сильных; прекратилось правильное отправление правосудия, которое сделалось жертвою магнатских подкупов и интриг. При повальном невежестве шляхты, при равнодушии ее к общественным делам и при зависимости от магнатов последние забрали в свои руки ведение государственных дел и направляли их в своих личных интересах. Они служили иностранным дворам к вреду собственной страны, получали от них пенсии и субсидии для агитационных целей, образовывали партии для поддержания их домогательств и т.д.
Угнетение хлопов и казацкие восстания. Невежество и деморализация шляхты, ее религиозная нетерпимость обрушивались всею своею тяжестью на хлопа, находившегося в подчинении у шляхты, и делали его положение по временам нестерпимым. Хлоп искал выхода из этого положения, уходя в казачество. Когда же шляхта захотела пресечь для него этот выход и прибрать к своим рукам и казачество, последовал ряд восстаний казаков и хлопов, которые потрясли до основания Речь Посполитую и стоили ей крупных территориальных потерь (отпадение Малороссии).
Обличения и предсказания Скарги. При отсутствии сильной государственной власти, при недостатке военных и финансовых средств, при внутренних смутах и неурядицах, при моральном упадке правящего класса и угнетении народной массы Польское государство имело очень мало шан¬
12 Любавский М. К.
337


сов на сохранение своего существования. Это ясно сознавалось лучшими людьми польского общества уже в начале XVII в. В этом отношении особенно выдается знаменитый проповедник иезуит Петр Скарга, который в своих сеймовых «казаниях» дал яркое изображение всех недугов, которыми страдала Речь Посполитая, и начертал всю ее дальнейшую историю. С таким чисто пророческим предвидением того, что произойдет в будущем, редко приходится встречаться в истории. «Боже мой, — говорил Скарга, — какая роскошь проникла в это царство. От мала и до велика все отвергли святую умеренность и презрели жизнь старопольскую, воинственную. Всякий хочет пить вино, редкий пан без шелку, без шестерни лошадей, без ливреи. Пропало и сострадание к Речи Посполитой. Никто не озаботится поддержанием крепостей и стен. Речь Посполитая становится убогою, богатеют лишь отдельные дома. Завелось такое казнокрадство, что лишь половина податей, собираемых с мещан и крестьян, доходит по назначению. Кто исчислит все клеветы, ябеды, обманы и измены в судах? Все кровосмешения, прелюбодеяния и лжесвидетельства? А этот кровавый пот живых подданных или крестьян, который льется беспрестанно, не накликает ли он кару Божью на все государство? По какому праву кмети вольные, поляки и христиане убогие, обращаются в крепостных, как будто бы они были купленные невольники или военнопленные? По какому праву владельцы делают с ними что хотят? Почему эти люди не имеют ни защиты, ни суда, который охранял бы их жизнь, здоровье и собственность? Почему мы распространяем на
Предсказания Скарги. Художник Я. Матейко 338


них supremum dominium, которого сами для себя терпеть не можем? Зачем обращаться с ними как с невольниками, а не как с наймитами?» Скарга понимал, что все его сетования напрасны, все его обличения не тронут тех, против кого они направлены, и уста его с ясновидением древнего пророка предрекали гибель отечеству: «Что мне делать с тобою, бедное государство? Если бы я был Исаия, то я бы ходил наг и бос, взывая к вам, преступники и преступницы закона Божия! Стены вашей Речи Посполитой трескаются беспрестанно, а вы говорите: ничего, пустяки! Польша держится безначалием. Вы не понимаете, что нельзя Польше держаться безначалием, что это противно разуму. Безначалием и беспечностью все валится и падает; а так как безначалие проистекает от слепоты греховной, то вышло бы, что Польша держится грехами и уходит как-то от Божьего наказания. Она падет, когда вы и чаять не будете, и всех вас раздавит развалинами. Наступит на вас враг внешний; воспользовавшись вашими распрями, скажет: разделилось сердце их, теперь они погибнут. Эти раздоры заведут вас в плен, в котором все вольности ваши утонут и в смех обратятся. Земли и княжества великие, которые соединились и в одно тело срослись с короною, отпадут и разорвутся... Вы поглощены будете другими народами, которые вас ненавидят. Вы лишитесь не только государя из крови вашей и права избирать его, но и королевства и отечества; вы станете нищими изгнанниками, презренными бродягами, которых будут попирать ногами там, где их прежде превозносили и славили».
Территориальные потери и бессилие Польши. Все эти пророчества Скарги стали сбываться по частям уже в рассматриваемое время, т.е. в XVII и первой половине XVIII в. За это время Польша понесла целый ряд крупных территориальных потерь. Швеция отбила у нее Ливонию; Турция — Молдавию, Москва — Смоленск, Чернигов и восточную часть Украйны; наконец, Польша потеряла свой суверенитет над Прусским герцогством, которое в 1700 г. превратилось в Прусское королевство. Во всем этом сказалась, разумеется, слабость Польши. Два раза в течение этого периода Польша была недалека от утраты своей самостоятельности и подчинения соседнему государству — Швеции: первый раз во время войны с Москвою за Малороссию, второй раз во время великой Северной войны. Даже такие соседи, как герцог Прусский, бывший вассал Польши, перестали церемониться с Польшею и стали позволять себе в отношении ее вопиющие нарушения международного права и приличия. Так, известный великий курфюрст Фридрих-Вильгельм захватил староство Драгимское в Познапьском воеводстве, служившее обеспечением долга, сделанного у него Речью Посполитой, и присоединил его к Бранденбургу. Его резидент арестовал в Варшаве и выдал ему на казнь одного прусского дворянина, его
12*
339


политического противника, искавшего в Польше убежища от его преследований, и т.д. Если так мало церемонились с Польшею такие государства, как Пруссия, тем менее стеснялись в своих отношениях к ней могущественные соседи, как Австрия и Россия. С Петра Россия распоряжалась в Польше, как у себя дома. Несмотря на то что Курляндия считалась вассальным владением Польши, Россия возводила и низводила герцогов, а польское правительство только утверждало распоряжения русского. Россия свободно проводила свои войска через Польшу, как будто бы через собственную территорию, во время турецкой войны при Анне Иоанновне и Семилетней при Елизавете, хотя сама Польша не принимала никакого участия в этих войнах. Но за пропуск войск ей приходилось при этом платить: Фридрих Великий мстил Польше нападениями на пограничные области уводом крестьян и грабежами имущества у пограничных обывателей, фальшивою монетою с саксонским штемпелем, коею он наводнял Польшу, и т.д.
Проекты ее раздела. Польша почти перестала существовать как единое государство и представляла группу воеводств, временно и случайно объединившихся для той или другой цели в полном составе или только в большей или меньшей части. Факт этот не мог не повлиять на отношение к Польше соседей, которые перестали смотреть на нее как на единое национальнополитическое тело, а стали видеть в ней ряд областей, ищущих, так сказать, своего хозяина. Отсюда вышли стремления к разбору Речи Посполитой, инициатива которых принадлежала польскому королю. В 1704 г., когда часть поляков объявила Августа П низложенным с престола и выбрала в короли Станислава Лещинского, Август, чтобы спасти для себя хоть часть Польши, вошел в сношения с Фридрихом I Прусским и предложил ему проект раздела Польши между Пруссиею, Саксониею, Москвою и Даниею. В 1732 г., когда Россия, Австрия и Пруссия договорились между собою не допускать в преемники Августу его сына Фридриха-Августа, Август II, желая разрушить этот уговор, выступил снова с проектом раздела Польши между Пруссиею, Австрией и Саксонией, лишь бы спасти что-нибудь из Польши для своего дома. Очевидно, следовательно, что польский король, выступая с проектами раздела, видел в Польше материал, удобный для дележа, понимал, что при этом дележе не придется перерезать живой единый организм, который будет бороться и отстаивать свое существование. Во всяком случае, мысль о разборе Речи Посполитой порождена была совершившимся уже разложением ее как единого и цельного государства.


XXVI. 	РЕФОРМЫ ЧАРТОРЫЙСКИХ И ИХ КРУШЕНИЕ; ПЕРВЫЙ РАЗДЕЛ ПОЛЬШИ
Умственное пробуждение в Польше в половине XVIII в. В половине XVIII в. совершилось в Польше пробуждение от продолжительного умственного усыпления, в какое повергла ее католическая реакция. У многих поляков открылись глаза на опасное положение, в котором находилась Речь Посполитая, и они стали думать и писать о том, как вывести ее из этого положения. Группа влиятельных магнатов сделала даже ряд практических попыток в этом направлении. Но было уже поздно: первые реформы почти совпали по времени с первым разделом Польши.
Умственное пробуждение в Польше совершилось вместе с перенесением западноевропейской науки. Насадителями этой науки явились прежде всего те образованные немцы, французы и итальянцы, которых приглашали учить своих детей польские магнаты, а затем некоторые духовные сановники, которые произвели коренную реформу учебного дела в Польше. В этом отношении особенно много сделал пиар Станислав Канарский. Из школ своего ордена он совершенно изгнал схоластику; усилил преподавание математических наук, ввел атлас и глобус и преподавание опытной физики. Он старался поставить дело таким образом, чтобы школьное научение развивало не одну только память, но и мышление. Основанная им в 1741 г. шляхетская коллегия (collegium nobilium) сделалась первым рассадником нового знания, которое составляли преимущественно точные и опытные науки. Профессор этой коллегии ксендз Антоний Висневский ясным изложением физики, иллюстрируемым превосходными опытами, пробуждал в шляхетской молодежи сильный интерес к этому предмету. В популярных брошюрах он излагал теорию Коперника и проповедовал обращение Земли вокруг Солнца; с поборниками старой схоластики — иезуитами и доминиканцами — вел публичные диспуты, в которых доказывал пользу наук точных и опытных. В конце концов новое направление взяло верх, и коллегия Конарского наполнилась сыновьями сенаторов и государственных сановников. По следам пиаров пошли францисканцы в Варшаве, а в конце концов
341


и иезуиты поддались новому веянию и разорвали с старою схоластикою. Их школы вскоре даже превзошли все другие, как рассадники естествоведения. Профессор иезуитских коллегий с физическими кабинетами ездили на трибунальские и сеймовые собрания шляхты и эффектными опытами возбуждали в публике интерес и удивление. Иезуиты превзошли пиаров и по части астрономии. Они основывали обсерватории, выписывали из-за границы инструменты, публиковали наблюдения. Кроме школ умственному пробуждению страны много содействовали и общества, поставившие себе целью распространение научных сочинений в публике. Инициативу в этом отношении взял на себя коронный референдарий Иосиф Залуский с Мицле- ром и другими иноземцами. Залуский при содействии брата своего бискупа Юрия Станислава собрал в Варшаве колоссальную библиотеку, которую подарил в 1745 г. государству. Собрания Залуских сделали для ученых и публики доступным ознакомление с литературою и облегчили исследование польской старины. Директор библиотеки Яноцкий публиковал библиографические справочники, Мидлер — хроники и географические описания, пиар Конарский — собрания законов (Volumina legum), а пиар Догель — исторические документы. Благодаря инициативе и трудам отдельных лиц польскому обществу перестали быть чуждыми философские исследования Бэкона, Декарта, Лейбница и Вольфа. Дух критики и исследования охватил умственную атмосферу польского общества и коснулся таких сторон жизни, относительно которых до сих пор господствовали у поляков непоколебимые догматы, — именно государственного и общественного устройства. Это устройство стало подвергаться критике в разных печатных трудах. В Польше появилась политическая литература, которая, не ограничиваясь критикою существующего, стала пропагандировать разные реформы в государственном и общественном строе.
Политическая литература и проекты реформ Речи Посполитой.
Первым явлением в этом роде был памфлет короля Станислава Лещинского «Вольный голос, вольность обеспечивающий». Лещинский хвалил в нем и вольную элекцию, и liberum veto, требовал даже еще большего ограничения королевской власти, предлагая лишить короля права раздавать уряды и староства, но наряду с этим он предлагал возвратить хлопам личную свободу, заменить барщину натуральным оброком, предоставить им право апелляции от суда владельца к судам гродским и земским. Воевода Мазовецкий Станислав Понятовский, отец будущего короля, в брошюре под заглавием «Письмо одного земянина к своему приятелю из другого воеводства» усматривал будущее Польши в увеличении войска. Для этого он рекомендовал улучшение финансовой администрации, развитие торговли и промышленности, увеличение народонаселения путем запрещения вступать
342


в монастырь, привлечение духовенства и шляхты к платежу податей. Наряду с этим он требовал возвращения прежних прав мещанам, религиозной свободы для диссидентов и ограничения liberum veto. Станислав Конарский в четырехтомном труде «О целесообразном способе совещаний» развивал план реформы сейма и высказывал мысль о наследственном престоле. Но смелее всех был француз де Варил, воспитатель князей Сангушков. В книге «Compendium politicum» (1760) все поражения и унижения Польши он приписывал слабости королевской власти, элекциям и liberum veto. В общем, можно сказать, подвергнуты были критике все существенные стороны польского государственного и общественного строя и поставлены на очередь все капитальные вопросы, касающиеся будущих преобразований.
Стремления Чарторыйских и препятствия со стороны России и Пруссии. За дело преобразований на практике взялась могущественная партия магнатов. Эту партию составляли князья Чарторыйские, их многочисленная родня и приятели, вследствие чего и сама партия получила у своих противников прозвище «фамилии». Благоприятный случай для проведения реформ представила смерть Августа III (в 1763 г.) и последовавшее затем бескоролевье, когда у поляков вошло в обычай образовывать генеральную конфедерацию, превращать в нее сеймы и решать все дела на них по большинству голосов. «Фамилия» употребила все средства и старания к тому, чтобы приобрести большинство голосов для своих проектов, с которыми она выступила на конвокационном сейме. Намерения ее шли далеко. Партия мечтала об уничтожении liberum veto, об улучшении судебной части, упорядочении финансов и войска, об экономическом поднятии мест и т.д., хотела превратить Речь Посполитую в сильное и благоустроенное государство. Вместе с тем «фамилия» хлопотала о возведении на королевский престол своего кандидата. Но в своих стремлениях Чарторыйские и их сторонники натолкнулись на противодействие соседних государств. Русский посланник Кайзерлинг и прусский Бенуа сообщили им по секрету, что хотя они и будут поддерживать их кандидата на королевский престол, но не согласятся на уничтожение liberum veto. Не имея возможности провести целиком план своих реформ, Чарторыйские стали проводить их в части, насколько позволяли Пруссия и Россия. Но эта неполнота реформ и лишила их значения.
Реформы конвокационного сейма 1764 г.; ограничение liberum veto.
Чарторыйским и их партии удалось провести через конвокационный сейм следующие реформы: 1) установление регламента для сеймовых совещаний, прекращавшего царивший дотоле на сеймах хаос и беспорядок; 2) уничтожение присяги для послов в соблюдении, сеймиковых инструкций, чем предоставлялась им большая свобода при обсуждении и решении вопросов
343


на сеймах; 3) уничтожение liberum veto при решении на сеймах вопросов экономического характера и замена единогласия решением по большинству; 4) учреждение скарбовых комиссий, коронной к литовской, из сенаторов и шляхетских послов под председательством подскарбиев для сбора государственных доходов и выработки различных мероприятий по развитию материального благосостояния страны; 5) учреждение подобной же войсковой комиссии под председательством гетмана для заведования военным делом; 6) восстановление пошлины (do generalne) с сельскохозяйственных продуктов, провозимых на продажу сухим путем и водою, с целью увеличения доходов скарба, ибо от платежа этой пошлины не освобождался даже сам король; 7) с этою же целью постановлено было произвести переоценку старосте, т.е. государственных имений, с которых шла в казну кварта, реформировано было жидовское поголовное, определенное в размере двух злотых с человека; 8) для поднятия материального благосостояния торгово- промышленного класса места частных владельцев освобождены были от их юрисдикции, уничтожено было право пропинации, принадлежавшее шляхте в местах, и постойная повинность, т.е. обязанность давать квартиры для придворных, сенаторов, послов, депутатов, комиссаров и т.д. Кроме всех этих реформ, Чарторыйским удалось провести постановление, касающееся будущего короля: королем должен быть пяст, польский шляхтич по отцу и матери, католик, сведущий в отечественных делах. Все эти реформы конвокационного сейма поставлены были в pacta conventa новоизбранному королю Станиславу-Августу Понятовскому и подтверждены были затем на коронационном сейме.
Главным приобретением в этих реформах можно считать ограничение liberum veto. Хотя голосование по большинству было установлено только относительно вопросов финансового характера, но при некоторой натяжке под эту категорию можно было подвести и много других. Так и намеревались поступать впредь Чарторыйские и их сторонники. Но замыслы их были разрушены Россиею, с которою «фамилия» столкнулась по вопросу об увеличении польского войска и уравнения диссидентов в правах с католиками. Россия при содействии Пруссии, можно сказать, почти разрушила все реформаторское дело Чарторыйских.
Требования России касательно оборонительно-наступательного союза и уравнения в правах диссидентов; неуступчивость поляков.
На коронационном сейме 1764 г. Россия предложила Польше увеличить состав войска с 24 тыс., установленных по желанию Петра Великого, до 50 тыс., но с непременным условием заключения с нею оборонительнонаступательного союза, и, кроме того, потребовала уравнения в правах диссидентов с католиками. Но сейм под давлением Чарторыйских и их
344


сторонников не принял предложения России. Чарторыйские опасались, что принятие этих предложений превратит Польшу в вассала России. В данном случае обнаружилась недальновидность «фамилии» и ее неумение взвесить и оценить положение вещей. Стремясь высвободить Польшу из подчинения России, Чарторыйские и их сторонники навлекали на Польшу вооруженное вмешательство, которое при тогдашней слабости Польши вело ее к большему подчинению, чем вассальная зависимость. После отвержения русских предложений Репнин заявил, что 40 тыс. русского войска вступит в пределы Речи Посполитой, если ближайший сейм не удовлетворит требованиям императрицы. Это требование возмутило шляхту и возбудило ее, с одной стороны, против России, с другой — против самих Чарторыйских, которые ранее пользовались содействием России и которых поэтому считали виновниками вмешательства России в польские дела. Особенно негодовало католическое духовенство. Краковский бискуп Каетан Солтык обратился ко всем духовным сенаторам с окружным посланием, в котором увещевал их не допускать уступок иноверцам, а духовенству своей епархии разослал указ о молебствиях, чтобы Бог отвратил несчастье, грозящее католицизму. Когда собрался сейм (1766), Солтык выступил на нем с громовою речью, в которой предлагал всякого, кто выступит с предложением уступок для диссидентов, почитать изменником отечеству и наказывать конфискациею имений. Папский нунций Висконти в свою очередь рекомендовал полякам не делать уступок диссидентам. Вследствие всего этого сейм отверг предложение Репнина и Бенуа и дворов английского и датского. Ограничились только тем, что поручили бискупам под председательством примаса рассмотреть жалобы диссидентов, а свои решения по ним внести в книги метрики. Это совещание пришло к решению дозволить диссидентам свободно отправлять свое богослужение в существующих храмах и церквах и в частных домах, дозволить им реставрировать свои святыни, которыми они владели законно с 1717 г., хоронить на кладбищах своих покойников и освободить их от католической церковной юрисдикции, а их служителей и священников — от платежей при получении мест. Таким образом, диссидентам даны были некоторые гарантии в церковном отношении и не сделано никаких уступок по части политических прав.
Разрыв Чарторыйских с Россией и большинством шляхты; крушение их реформ. Если в вопросе о даровании политических прав диссидентам обнаружилось враждебное настроение шляхты против России, то в вопросе о способе решения на сеймах обнаружилась ее вражда к Чарторыйским. Чарторыйские, как сказано, стремились к возможному расширению той статьи постановлений конвокацонного сейма, коею устанавливалось голосование по большинству в вопросах экономических. Они изо всех сил стремились
345


к ограничению liberum veto. По их желанию канцлер Замойский на сейм 1766 г. внес предложение, чтобы вопросы о налогах являлись на сейм в виде готовых проектов, составленных скарбовою комиссиею, и решалась на сеймах forma judiciaria, т.е. по большинству голосов. Шляхта поняла, что здесь идет дело об ограничении liberum veto, и протестовала против предложения. Помня, что на конвокационном сейме Репнин и Бенуа воспротивились уничтожению liberum veto, сеймовая оппозиция обратилась к Репнину с просьбою о защите. Репнин заявил, что императрица никогда не согласится на новый способ сеймовых решений, не согласный с вольностью народа. На аудиенции у короля Репнин добавил, что если проект об ограничении liberum veto не будет взят назад, Россия и Пруссия сочтут это объявлением войны. Напрасно Чарторыйские доказывали, что проект не вносит ничего нового, что он разъясняет только статью сеймовых постановлений 1764 г., напрасно их сторонники представляли, что держаться за liberum veto значит возвращаться к прежней неурядице: оппозиция, поддерживаемая Россиею, взяла верх. Состоялось постановление, в силу которого дела о новых налогах, об увеличении войска, объявлении войны и заключении трактатов должны решаться только единогласием. План Чарторыйских об ограничении liberum veto потерпел полную неудачу благодаря слепоте шляхты и недоверию России, которое возбудили против себя Чарторыйские. Вместе с тем Речь Посполитая утратила много шансов на то, чтобы выйти понемногу из того безнарядья и бессилия, в котором она пребывала.
Уравнение в правах протестантов и гарантия кардинальных прав Речи Посполитой. Россия, довольная тем оборотом, какой принял вопрос о liberum veto, осталась в высшей степени недовольною отказом в правах для диссидентов. По ее инициативе диссиденты образовали две конфедерации в Торне и Слуцке с целью добиваться уравнения в правах с католиками. Эти конфедерации обратились с просьбою об удовлетворении их желаний к королю и сенаторам. Под давлением Репнина король и сенаторы объявили созыв чрезвычайного сейма на октябрь 1767 г. Перед собранием сейма Репнин необыкновенно энергично агитировал против Чарторыйских, которых он считал главными виновниками отказа в правах диссидентам. Его агенты разъезжали по шляхетским дворам и разъясняли, что Россия решилась возвратить шляхте полную республиканскую свободу, которую нарушили Чарторыйские своими реформами, готова даже низложить самого короля, вышедшего из рядов «фамилии» и ей покровительствующего, лишь бы только шляхта согласилась на уравнение диссидентов с католиками. Агитация имела успех, и шляхта начала соединяться в частные конфедерации для восстановления республиканских вольностей и дарования права диссидентам. Частные конфедерации соединились потом в одну — генеральную
346


сначала в Радоме, а потом в Варшаве. Эта генеральная конфедерация обратилась с просьбою к России, чтобы она гарантировала республиканские права и вольности. Но одновременно с агитациею Репнина агитировала и фанатическая католическая партия. Выпущен был целый ряд памфлетов в прозе и стихах против домогательства диссидентов, множество сатир и пасквилей; католические бискупы с Солтыком во главе разослали окружное послание шляхте, чтобы она выбирала на предстоящий сейм правоверных послов, чтобы в своих инструкциях им поставила как непременное условие сохранение католицизма в неприкосновенности. Неудивительно поэтому, что, когда собрался сейм, Репнин не был уверен, что большинство будет на стороне предложения России (сейм при существовании конфедерации должен был ставить решения по большинству). Чтобы обойти препятствие, он потребовал, чтобы сейм выделил из себя делегацию для разрешения вопроса о диссидентах и затем принял ее решение. Таким путем Репнин надеялся избежать дебатов на самом сейме, которые могли возбуждающим образом подействовать на шляхту. Но против его требования горячо протестовали бискупы Краковский Солтык, Киевский Задуский, гетман польный коронный Вацлав Ржевуский и сын его Северин. Тогда Репнин прибег к решительному средству: арестовал Солтыка, Залуского и Ржевуских и отправил их под конвоем в Калугу. Это сломило противодействие посольской избы, и сейм назначил делегатов из 20 сенаторов и 48 послов по списку, представленному Репниным. К составу сеймовой делегации Репнин присоединил еще диссидентов — епископа православного Могилевского Георгия Конисского, маршалков Слуцкой и Торпской конференций и несколько других лиц. Эта делегация и выработала ряд постановлений, коими диссидентам предоставлялась полная свобода вероисповедания и политические права, одинаковые с католиками. Кроме постановлений о диссидентах делегация выработала так называемые кардинальные права, в коих утверждались главные основания существующего строя: избирательность королей, liberum veto и шляхетские прерогативы. Один из делегатов, Яблоновский, предложил было освободить хлопов от панской власти, но Репнин не позволил этого и согласился только на уничтожение панского права жизни и смерти над хлопами. Постановлено было, что по уголовным делам хлопы будут судиться не панами, а в судах гродских, земских или местских; шляхтичи за злонамеренное убийство хлопов будут наказываться не денежным штрафом, а смертью. Уравнение в правах диссидентов и кардинальные права облечены были в форму договора с Россиею и не могли быть отменяемы без ее согласия. Когда делегаты кончили свою работу, вновь собран был сейм, который и принял представленный ему делегацией) договор с Россиею о диссидентах и кардинальных нравах. Так навязана была Польше русская гарантия, лишившая ее возможности внутреннего преобразования в духе новых потребностей.
347


Барская конфедерация 1768 г. и ее борьба с Россиею. Уравнение в правах диссидентов и обстоятельства, сопровождавшие это уравнение, вызвали неудовольствие в шляхетской массе, к тому же поджигаемой фанатическим духовенством. Вследствие этого в конце 1768 г. составилась конфедерация в г. Баре для обороны веры и стародавних республиканских вольностей — другими словами, для освобождения от опеки России. Но дела этой конфедерации пошли в высшей степени неудачно. Первое сборище было разогнано польскими и русскими войсками, причем вожди конфедерации, или так называемая «генеральность», должны были бежать в Молдавию. Затем подоспело восстание гайдамаков и хлопов, которое отвлекло внимание шляхты южных воеводств в другую сторону. Конфедератам удалось вовлечь Россию в войну с Турциею, заручиться помощью Франции, подвинуть на защиту своего дела и шляхту северных воеводств, но не удалось достигнуть самого главного — взаимного единения и организации своих сил. Большим препятствием в данном случае оказалось то обстоятельство, что главные вожаки все время оставались за границей, при турецкой армии. Шляхта соединялась в частные конфедерации, которые действовали не только вразброд, но по временам и в противоречии друг с другом. Появилось много самозваных маршалков; некоторые из вождей этих частных конфедераций присваивали себе полную власть над провинциями и больше изнуряли край постоянными контрибуциями, чем русские войска оружием. Чтобы положить конец этому хаосу, по инициативе бискупа Каменецкого Красинского в 1769 г. состоялся в Бяле съезд вождей частных конфедераций для объединения их и устройства общей власти. Избраны были общий маршалок, региментарь, секретари. Но и эта «генеральность», как и первая, избранная в Варе, сочла более удобным устроить свою резиденцию за границею, сначала в Силезии, а потом в Венгрии. Отсюда она опубликовала акт о детронизации Станислава-Августа и разослала с известием об этом послов к иноземным послам. Этот поступок, внушенный слепою ненавистью к По- нятовскому как ставленнику России, который незадолго пред тем начинал было склоняться на сторону конфедератов, оттолкнул его от них и заставил искать поддержки у России.
Первый раздел Польши. Россия между тем одержала над турками ряд блестящих побед. Успехи ее сильно обеспокоили Пруссию и Австрию. Уже в 1769 г. король прусский и молодой император Иосиф II съезжались в Силезии для того, чтобы обменяться взглядами по поводу успехов России. В следующем году они снова съехались в Моравии. Сюда прибыло и турецкое посольство с просьбою о посредничестве в заключении мира с Россиею. Здесь и выработан был план вознаграждения России за турецкую войну на счет Польши. В конце 1770 г. в Петербург прибыл брат Фридриха II принц
348


Генрих с проектом раздела пограничных польских областей между Россиею, Австриек) и Пруссиею. России предоставлялась часть Польши в виде вознаграждения за войну с Турциею, а Австрии и Пруссии — за посредничество при заключении мира. Екатерине этот проект был не по душе, и она дала на него уклончивый ответ. После того она с особою энергиею принялась за успокоение Польши и подавление конфедерации с тем, чтобы лишить Пруссию и Австрию предлогов мешаться в польские дела. Но ее энергия вызвала еще большее озлобление поляков, которое разрешилось покушением на особу короля Станислава-Августа. Конфедераты напали на улице на короля, возвращавшагося от канцлера Чарторыйского во дворец, посадили его на коня и помчали в Ченстохов. Но королю удалось в темноте выскользнуть из плена. Об этом случае он известил иностранные дворы и представил его как покушение на цареубийство. Это дало повод Пруссии и Австрии выступить более настоятельно с предложением раздела. Екатерина, не справившаяся еще с конфедератами и обеспокоенная сближением Австрии с Турциею, согласилась наконец на раздел (6 февраля 1772 г.). После того войска прусские и австрийские вступили в Польшу на помощь к русским и подавили окончательно конфедерацию. Подробности дележа определены были тремя трактатами, заключенными Россиею с Пруссиею, Россиею с Австрией, Австриек) с Пруссиею 5 августа 1772 г. Россия получила Полоцкое воеводство по Двину, Витебское без Оршанского повета, Мстиславское и часть Минского — всего 1692 кв. мили; Австрия получила княжества Осветимское и Заторское, южные части воеводств Краковского и Сандомирского, Русское воеводство без Холмской земли и Бельзское — всего 1508 кв. миль; Пруссия — Вармию, воеводство Поморское без Гданьска, Мальборское,
Первый раздел Польши. Художник Я. Матейко
349


Хельминское без Торуня и великопольские поветы по р. Нотец — всего 660 кв. миль. В общем Речь Посполитая потеряла 3360 кв. миль из 13 300, с 4 млн населения. Мотивом раздела в трактатах выставлена анархия Речи Посполитой, грозящая спокойствию соседей, и необходимость дать Польше условия быта, согласные с интересами договаривающихся государств. После ратификации трактатов выпущены были в Петербурге, Берлине и Вене памфлеты, содержащие исторические доказательства прав России, Австрии и Пруссии на забранные от Польши земли.
Оставалось теперь склонить самую Речь Посполитую к формальной уступке забранных областей. В Варшаву явились послы России, Пруссии и Австрии и вручили королю и министрам общую декларацию, в которой, упомянув о замешательствах в Польше, сообщали решение своих дворов — успокоить Польшу и получить удовлетворение своим претензиям, основанным на истории и праве. Для достижения обеих целей они потребовали созыва чрезвычайного сейма.
Состояние Польши в момент первого раздела. В четыре года смут и борьбы, протекших со времени образования Барской конфедерации, Польша истощилась и материально, и духовно. За это время она потеряла около 100 тыс. человек, способных носить оружие. Кроме убитых на войне и взятых в плен союзниками, Польша потеряла много трудолюбивых и зажиточных семей, эмигрировавших в Венгрию, Силезию и Моравию. Местности, где не было сожженных и разоренных деревень, принадлежали к исключениям. Обширные пространства земли оставались необработанными; местами подохла скотина. Разорения производили не только чужеземные войска, но и банды конфедератов, мстивших своим политическим противникам, и просто разбойнические шайки, принимавшие имя конфедератских отрядов. Материальному разорению сопутствовал упадок духа, истомленного столькими жертвами, и веры в свои силы. Вследствие всего этого, когда иноземные войска вступали в отторгнутые от Польши земли, мало кто имел охоты сопротивляться. Население отторгнутых областей даже с удовольствием приветствовало водворение чужеземного господства, которое сулило ему мир и спокойную жизнь.
Конфедерацкий сейм 1573 г. и санкция раздела. Не оказал сопротивления разделу и чрезвычайный сейм, созванный для подтверждения совершившегося факта. Русский посол Штакельберг со своей стороны сделал все, чтобы добиться этого подтверждения. В этом помогли ему и патриоты, уклонявшиеся от избрания на сейм, имевший в виду узаконить акт насилия, совершенного над Польшею. Благодаря этому Штакельбергу удалось подобрать податливое большинство, падкое до денег и всяких милостей и готовое
350


за деньги поступиться чем угодно. Вождем этого большинства стал великий кухмистр коронный Адам Понинский. При помощи Понинского Штакель- бергу удалось превратить собравшийся сейм в конфедераций, на котором liberum veto не имел силы, а решения ставились по большинству голосов. Маршалком конфедерацкого сейма стал тот же Понинский. Чтобы избежать возбуждающих дебатов на сейме, Штакельберг и Понинский прибегли уже к испытанному средству — к назначению делегации для выработки договоров с Россиею, Австриею и Пруссиею и реформ, клонящихся к внутреннему успокоению Речи Посполитой. В состав этой делегации им удалось ввести преимущественно сторонников России. Делегация 18 января 1773 г. подписала трактаты с Россиею, Австриею и Пруссиею, в коих отрекалась от оккупированных ими земель. После того трактаты были подтверждены королем и приняты сеймом.
Так выполнена была одна из задач, для которых по требованию соседей созван чрезвычайный сейм 1773 г. Но другая задача — выработка мероприятий, могущих дать Польше внутреннее успокоение, оставалась невыполненною. Вследствие этого занятия делегации были отложены, а сейм пророгирован до 22 января 1774 г. Отсрочки повторялись потом еще несколько раз, так что сейм в конце концов продолжился до 11 апреля 1775 г.


XXVII. 	РЕФОРМЫ СЕЙМА 1773-1775 гг.; ЭКОНОМИЧЕСКИЙ И ДУХОВНЫЙ ПОДЪЕМ ПОЛЬШИ
Что же выработано было делегациею в интересах собственно Польского государства?
Кардинальные права; ограничение прав диссидентов. Прежде всего делегация разработала основные государственные законы, или кардинальные права. Она подтвердила те кардинальные права, которые установлены были в трактате 1768 г., изменив в них только статью, касавшуюся диссидентов. Права диссидентов, из-за которых, так сказать, загорелся весь сыр-бор, подверглись ограничениям: они лишены были права получать сенаторские и министерские кресла; на сеймах дозволено быть в качестве послов только трем диссидентам, по одному от Великой Польши, Малой и Литвы; уничтожен смешанный суд из католиков и диссидентов и запрещено диссидентам употребление колоколов на своих храмах. Кроме того, к прежним кардинальным правам добавлены еще следующие: королем может быть только пяст, т.е. знатный шляхтич, имеющий оседлость в Речи Посполитой; сыновья и внуки умершего короля могут быть выбранными на престол только по истечении двух царствований по смерти отца и деда. Все эти кардинальные права по существу своему, представляли мало гарантий для успокоения и дальнейшего преуспеяния Речи Посполитой.
Новая организация центрального управления; постоянный совет и его департаменты. Гораздо плодотворнее в этом отношении была новая организация центрального управления Польши. Во главе центрального управления поставлен был постоянный совет (Rada nieustaj^ca), состоящий из 3 бискупов, 11 сенаторов и 18 советников из рыцарского сословия. Первый состав совета должен был назначить король, а затем этот состав должен был обновляться через каждые два года на очередных сеймах тайною баллотировкою по большинству голосов, причем 73 состава должна была выбираться из членов предшествующей сессии. Председателем постоянного
352


совета признавался король. Этот постоянный совет должен был решать вопросы о созыве обычных и чрезвычайных сеймов, выбирать и представлять королю кандидатов на вакантные сенаторские и министерские места, за исключением подскарбия дворного, следить за спокойствием и безопасностью государства. Для разделения правительственной работы постоянный совет делился на пять департаментов: департамент иностранных дел из 4 советников под председательством канцлера; департамент полиции из 8 советников под председательством маршалка; департамент военных дел тоже из 8 советников под председательством гетмана; департамент юстиции из 8 советников под председательством бискупа; департамент финансов из 8 советников под председательством подскарбия. Распоряжения департаментов должны были предварительно подвергаться обсуждению в полном собрании совета и утверждаться голосованием по большинству. На каждом очередном сейме постоянный совет должен был сдавать отчет в своей деятельности за прошедшую сессию.
Эдукационная комиссия. Существовавшие комиссии войсковая и скарбовая были сохранены и подчинены соответствующим департаментам постоянного совета. Кроме того, учреждена была особая эдукационная комиссия — ведомство народного просвещения. Учреждение этой комиссии стояло в связи с уничтожением ордена иезуитов, произведенным буллою Климента XIV Dominus ас Redemptor noster от 21 июля 1773 г. Просвещением в Польше, как известно, заведовали иезуиты, содержавшие огромное количество школ, владевшие большими капиталами, собранными для этой цели. Эдукационная комиссия должна была принять это наследство иезуитов и продолжать их дело. Имения иезуитов предположено было раздать в пользование шляхте с обязанностью уплачивать в фонд комиссии 472 %.
Гарантия России и ее влияние на внутреннюю жизнь Польши. Таково было новое устройство центрального управления в Польше, выработанное делегациею сейма 1773—1776 гг. Это устройство было принято сеймом и гарантировано Россиею особым актом (acte separe), как и кардинальные права 1788 г. На очередном сейме 1776 г. права постоянного совета были еще более расширены вопреки желанию магнатов, все время будировавших против совета. Постоянному совету предоставлено было право толкования неясных законов и издания по этой части резолюций, которые подлежали обсуждению ближайшего сейма.
Деятельность нового учреждения взял под свое руководство и надзор русский посланник барон Штакельберг. Он внимательно следил за всем, что делалось в совете и нередко вмешивался в его распоряжения. В Варшаве его звали вице-королем; в действительности с ним считались гораздо более,
353


чем с самим Станиславом-Августом. Штакельберг держал в своих руках короля, которому в нужных случаях давал почувствовать, что его легко низложить; других лиц он располагал в пользу России при помощи того влияния, которое оказывал на раздачу должностей и орденов Белого орла и Св. Станислава, а также при помощи денег. Патриоты сильно возмущались ролью Штакельберга, его значением, в котором они видели полное унижение Речи Посполитой. Факты показали, однако, до какой степени благодетельна была для Польши твердая власть, насаждавшая внутренний мир и порядок, хотя бы и со стороны, каким тормозом для внутреннего развития этого государства было ее безнарядье, которым хвалились поляки как высшим проявлением «золотой вольности». Под управлением постоянного совета измученная страна отдохнула и ожила. Во всех сферах общественной жизни в короткое время сказался сильный прогресс.
Прогресс в экономической жизни Польши. Прекращение смут и неурядиц благодетельно отразилось прежде всего на экономической жизни страны: поднялось земледелие и благосостояние сельского люда, увеличилась промышленность и улучшилось состояние городов, оживилась торговля, а в результате всего — возросло сильно население.
Сельское хозяйство очень скоро поднялось из упадка, в которое повергла его продолжительная междоусобная война. Несмотря на уменьшение территории и количества населения вследствие отторжения областей, хлеба стало производиться в стране больше, чем до первого разбора. Многие землевладельцы для умножения доходности своих имений стали бросать систему барщинного труда и заменять ее оброком, натуральные подати — денежными. Некоторые, как, например, литовский подканцлер Хребтович, стали даже жаловать своим крестьянам личную свободу и отдавать свои земли крестьянам в пользование из третьего снопа. Владельцы стали устранять от корчем евреев как эксплуататоров и деморализаторов народной массы. «Ухвала» воеводства Серадзьского постановила наказывать денежным штрафом и тюремным заключением тех, кто будет держать жидов в качестве арендаторов и корчмарей.
Дороговизна произведений иноземных фабрик и заводов стала побуждением к основанию собственных фабрик и заводов. Почин в этом деле принадлежал магнатам-капиталистам, и в числе их самому королю. Станислав-Август завел под Варшавою фаянсовую фабрику, в Козевицах железоделательный и медноплавильвый заводы. Наибольшую деятельность в этом отношении проявил литовский магнат Тизенгаузен, который в разных местах устраивал полотняные, суконные и бумажные фабрики. Заведующими на этих фабриках были иностранцы — французы, немцы и итальянцы. Почти не было аристократического дома, который не вел бы того или другого
354


промышленного предприятия. Промышленная деятельность оживилась и в местах. Сеймовое законодательство рассматриваемой эпохи было вообще неблагоприятно для преуспеяния мещанства. Конституция 1768 г. отдала мещан под власть старост: мещанские власти должны были впредь отдавать отчеты в доходах места старостам, которые таким путем получили возможность вмешиваться в хозяйственную деятельность местских властей и распоряжаться местскими фундушами, т.е. имуществами и капиталами; в гражданских делах апелляция должна была идти впредь не прямо к ассес- сорскому суду, а сначала к суду старосты и затем уже к суду асессорскому. Еще тяжелее была для мещан конституция 1776 г., которая большую часть литовских мест (за исключением самых крупных) лишила магдебургского права и отдала на произвол старост. Но если законодательная власть была так неблагосклонна по отношению к мещанству, зато исполнительные власти принимали все зависящие от них меры к поднятию мещанства из упадка. Король назначал комиссии для упорядочения местского хозяйства, для приведения в известность и соответствие доходов и расходов места, для выработки предписаний относительно внутреннего мира и согласия, для устройства благотворительных учреждений и школ. Скарбовая комиссия приходила к местам на помощь по части развития в них промышленности, ремесл и торговли. Департамент полиции помогал обедневшим местам фундушами, принимал различные меры касательно внешнего благоустройства и охраны от пожаров и т.д. Все эти меры в общем подвинули вперед экономическое благосостояние мест, отразились на оживлении в них промышленности и торговли.
Торговля Польши, в особенности сельскохозяйственными продуктами, после первого разбора сделала крупные успехи, несмотря на большие препятствия со стороны Пруссии. Прусское правительство обложило 12 %-й пошлиною все товары, идущие из Польши по Висле, Варте и Одеру; если товары шли транзитом через Пруссию, они должны были оплачиваться во второй раз 12 %-й пошлиною. Эти препятствия заставили польский экспорт искать другой дороги — южной, через Черное море. Дорога эта открылась вместе с завоеванием Крыма, основанием Херсонеса, созданием русского коммерческого флота на Черном море и открытием для него проливов. Польский хлеб из русских воеводств направился по этой южной дороге. Чтобы дать возможность и северным воеводствам направлять свой хлеб по этой же дороге правительство и частные лица озаботились соединением посредством каналов систем Вислы и Немана с системою Днепра. Проведены были королевский Днепро-Бугский канал и канал Огинский, соединивший Шару с Припятью. Результат этих мероприятий выразился в быстром увеличении суммы экспорта. В 1776 г. эта сумма равнялась только 22 тыс. злотых; через несколько лет она уже превышала 150 млн зотых.
355


Прирост населения. Вместе с подъемом материального благосостояния совершался быстрый прирост населения. После первого разбора Польша насчитывала едва 7400 тыс. душ; по истечении нескольких лет население возросло до 8 800 000, т.е. на 19 %.
Духовный подъем. Большие успехи сделало в рассматриваемое время и народное просвещение Польши. В деле распространения просвещения видная роль принадлежала королю и некоторым магнатам. Станислав-Август собрал огромную библиотеку во дворце, устроил обсерваторию, физический кабинет, химическую лабораторию, нумизматический кабинет. Он покровительствовал и искусствам, покупая картины, гравюры, статуи. Король окружал себя учеными, поэтами и художниками, и четверговые обеды во дворце представляли собой своего рода академические заседания, на которых обсуждались различные вопросы, науки и искусства и читались поэтические произведения. Король поощрял ученых, поэтов и художников подарками, пенсиями, медалями и т.п. По его инициативе переводились на польский язык лучшие произведения иностранной литературы, составлялись оригинальные труды; благодаря, например, материальной поддержке короля бискуп Смоленский Адам Нарушевич составил «Историю польского народа», не утратившую и до сих пор своего научного значения. За королем вслед шли и некоторые магнаты, которые составляли библиотеки, коллекции, музеи, издавали научные сочинения; например, на счет князя Иосифа Яблоновского Рицци-Занноси издал огромный географический атлас королевства Польского (1772). Король оказал немалые услуги и делу воспитания. В 1765 г. он основал в Варшаве «Рыцарскую школу» — первое учебное заведение, освобожденное из-под опеки духовенства. Эту школу организовал и опекал кн. Адам Чарторыйский. В ней преподавали исключительно светские профессора, преимущественно иностранцы и даже про-
356


тестантского вероисповедания. Для нее составлены были новые учебники латинской грамматики, всеобщей истории и географии, мифологии и т.д. Сам Чарторыйский составил для своих воспитанников кадетский катехизис, излагавший основы морали, опирающейся не на догматы религии, а на чувство чести и долга пред отечеством. В этой школе никогда не хватало места для всех, желающих в нее поступить.
Деятельность эдукационной комиссии. Но главная заслуга в деле воспитания юношества и распространения просвещения в польском обществе принадлежала эдукационной комиссии, действовавшей первоначально под председательством бискупа Масальскаго, а позже под председательством королевского родственника, князя-примаса Понятовского. Эта комиссия, состоявшая в большинстве из лиц, воспитанных под влиянием французского рационализма, задалась целью эмансипировать школу от церковного влияния и приспособить ее к потребностям жизни. Она стремилась к достижению этих целей, во-первых, назначением на преподавательские должности светских людей и, во-вторых, изменением школьной программы, из которой были исключены богословие и схоластическая философия. По поручению эдукационной коммиссии ксендз Гуго Коллонтай преобразовал Краковскую академию, а экс-иезуит Мартин Одланицкий Ночобут — Виленскую наподобие западных университетов. В этих академиях, получивших название главных школ, повышен был уровень преподавания опытных и точных наук, вроде естественной истории, анатомии, астрономии и химии, для которых профессора были выписаны из-за границы, наоборот — устранена была вся средневековщина, проникшая в эти академии в эпоху господства иезуитов. Подобные же преобразования сделаны были и относительно низших школ. По поручению комиссии экс-иезуит Григорий Пирамович выработал проект устава об училищах, который и получил свое утверждение в 1783 г. По этому уставу все школы Речи Посполитой были разбиты на десять отделов. Каждый отдел заключал в себе: одну шестиклассную школу (wydzialowa) с семилетним курсом, несколько трехклассных (podwydzialowa) с шестилетним курсом и школы приходские. Во главе шестиклассной школы поставлен был ректор, который вместе со своим помощником — префектом управлял всем школьным отделом; во главе трехклассной школы поставлен был проректор, имевший надзор над приходскими школами своего округа. Все эти школы, содержавшиеся за счет фонда эдукационной комиссии, получили название академических, а их преподаватели составляли особое сословие, подлежавшее юрисдикции ректора главной школы. Рядом с академическими остались и школы частные — пиаристов, базилиан, доминиканцев, бенедиктинцев. Но и эти школы в своих программах подчинялись уставу эдукационной комиссии.
357


Как мы уже сказали, из школьной программы исключено было изложение богословия. Его место заменила так называемая христианская наука, преподававшаяся в виде проповедей младшим ученикам в школе, а старшим — в костеле. Взамен богословия сверх того введено было преподавание светской морали, которая побуждала к добру не обещаниями наград или наказаний в будущей жизни, а выяснением пользы или вреда для общества, проистекающих от добродетели или порока. Вообще преподавание всех предметов проникнуто было духом утилитаризма. Передовые люди польского общества были убеждены, что школа может выработать новый тип гражданина, приготовленного к практической жизни, чувствительного к бедствиям отечества и способного посвящать свои силы на служение благу общества. Из естественных наук устранены были все библейские воззрения и метафизические гипотезы, вроде, например, гипотезы о происхождении материи. Взамен того учеников знакомили со свойствами тел и разных физических явлений, важными для практической жизни, Профессор физики учил, как строить громоотводы; минералоги объясняли полезность металлов, ботаники — полезность разных растений в медицине и хозяйстве. Учителя внушали ученикам уважение к людям знания, независимо от их религиозных и философских воззрений, знакомили их с взглядами Декарта, Вольтера, Руссо и т.д. Все эти усилия до известной степени увенчивались успехом, и из новых школ действительно выходили люди с различными знаниями, пригодными в практической жизни, с широким просвещенным взглядом на вещи, чуждым религиозных и других предрассудков.
Масонство. Духовный подъем польского общества сказался до известной степени и в организации деятельности масонства. Масонские общества возникли в Польше еще при Августе III и состояли наполовину из иностранцев — французов, немцев и англичан, проживавших в Польше; из поляков в эти общества поступала главным образом магнатская молодежь. После первого раздела поляки отложились от иностранцев и образовали свою собственную ложу под названием «Испытанные друзья», позже прозванную «Екатериною под северною звездою». С этою ложею, имевшею местопребывание в Варшаве, находились в связи провинциальные ложи. В масонские ложи принимались только христиане. Главною задачею масоны ставили себе борьбу с нетерпимостью и предрассудками, распространение полезных знаний и устройство благотворительных учреждений; из обсуждений их исключены были религиозные и политические вопросы.
Косность шляхетской и народной массы. Прогресс умственный, моральный и экономический в царствование Станислава-Августа является фактом, не подлежащим сомнению, хотя, конечно, не нужно преувеличи¬
358


вать его размеров. Масса шляхты мало была затронута новым веянием, и в среде ее по-прежнему царили невежество и фанатизм. С этим невежеством и фанатизмом шляхты пришлось считаться преимущественно эдукационной комиссии. Возбуждаемая экс-иезуитами шляхта порицала новые школы за пренебрежение к латыни, за обучение ненужным вещам, вроде, например, некоторых отделов зоологии, обвиняла новые школы в распространении неверия и предпочитала воспитывать своих детей за границею или в частных учебных заведениях. Эдукационная комиссия вынуждена была сделать некоторые уступки общественному мнению, ввела преподавание латыни, исключила некоторые естественные науки и наказала учителям посещать обедни вместе с учениками и ежемесячно являться к исповеди. Если шляхетская масса коснела еще в фанатизме и невежестве, тем более справедливо это относительно мещанства и крестьянства. Что касается высших сфер, то здесь с образованностью и освобождением от религиозных предрассудков нередко связывалось и освобождение от нравственных чувств и обязанностей. Неуважение к семейным узам, разъезды супругов и разводы были обычным явлением. Еще худшим проявлением безнравственности было раболепство и преклонение перед силою и богатством. И в сфере экономической многого еще не хватало для полных успехов — знания, капиталов, свободного труда.
Недостатки конституции и обсуждение их в политической литературе. Но главные недостатки гнездились в области государственного устройства и общественных отношений. Нельзя сказать, чтобы в польском обществе не было сознания этих недостатков и не проявлялось стремлений к их исправлению. Поляки по этой части обращались за советом даже к иностранцам. Один из вождей Барской конфедерации кухмистр Вельегорский, отправленный послом в Париж, обратился к двум тогдашним светилам политической литературы Руссо и Мабли с просьбою высказать свои суждения о польском государственном устройстве и необходимых для него преобразованиях. Результатом этого обращения было появление трактата Руссо «Considerations sur le gouvemement de Pologne et sur la reformation projete» и трактата Мабли «Du gouvemement et des Joix de la Pologne». Руссо в своем трактате одобрял и избрание королей, и liberum veto, и конфедерации; требовал только различных внутренних улучшений для поднятия республиканских добродетелей и для самоосвобождения хлопов. Мабли, соглашаясь с Руссо относительно освобождения крестьян, в противоположность ему порицал liberum veto и рекомендовал наследственную королевскую власть. О необходимых реформах писали и сами поляки. Самым выдающимся явлением в данном случае был политический трактат ксендза Станислава Сташица под заглавием «Размышления о жизни Яна Замойского, канцлера
359


и великого коронного гетмана» (1786). Сташиц утверждал, что Польше потребны следующие реформы: наследственность престола, решение дел большинством голосов, изоброчение крестьян и их просвещение, уравнение в правах мещанства со шляхтою.
Препятствия к преобразованиям. Но все подобные проекты шли вразрез с конституциею государства, имевшею много сторонников среди шляхты и гарантированною русским правительством. Какие препятствия лежали на пути к осуществлению подобных проектов на практике, лучше всего иллюстрирует судьба кодекса, составленного Юрием Замойским по поручению сейма 1768 г.
Замойский в своем кодексе переступил границы частного права и проектировал реформы в положении крестьянства и мещанства. Крестьяне поделены им были на две категории: на оседлых на помещичьей земле без своего инвентаря и без контракта с владельцем и на оседлых с инвентарем и по договору с владельцем. Первые не имеют нрава уходить с земли, другие пользуются личною свободою. Из сыновей крестьян первой категории первый и третий должны оставаться на земле, а остальные могут заняться ремеслом и поселиться в местах. Крестьянин, живущий по контракту с владельцем, в тяжбах с ним судится гродским судом. То же самое право принадлежит и невольному крестьянину в тех случаях, когда владелец отнимет у него заработок, причинит ему увечье, посадит в заключение дольше чем на 24 часа и присвоит над ним уголовную юрисдикцию. За убийство крестьянина пан подлежит смерти. В каждом приходе должна существовать школа, куда крестьяне обязаны посылать своих детей в продолжение всей зимы. Для мест Замойский проектировал возвращение прав, данных им при основании; мещанам главных городов воеводств предполагал дать право приобретать земские имения на три мили в окружности. Наконец, Замойский предполагал подчинение государственному контролю булл, присылавшихся папами, обращение четвертой части имущества, остававшегося после умерших ксендзов, на благотворительные цели, определение минимального возраста для лиц, поступающих в монастыри, и т.д. Русский посланник Штакельберг, как только ознакомился с кодексом Замойского, немедленно сообщил своему правительству, что кодекс нарушает конституцию, гарантированную Россиею. Екатерина поручила ему воспрепятствовать тому, чтобы кодекс прошел на очередном сейме 1780 г. Штакельберг успешно выполнил данное ему поручение. На сейме посол Волынского воеводства Каменский предложил отвергнуть кодекс и впредь никогда не возобновлять о нем речи. Когда маршалок сейма князь Станислав Понятовский для формы предложил рассмотреть кодекс по частям, раздались с разных сторон крики: «Не согласны!» Послы рвали при этом листы книги и бросали их на пол. Кодекс был отвергнут.


Судьба кодекса Замойского показывала, что реформы невозможны, пока будет существовать русская гарантия и опека. На свете, конечно, нет ничего вечного, и поляки, вероятно, дождались бы того времени, когда Россия не стала бы настаивать на неизменности существовавшего в Польше государственного и общественного порядка. Реформы 1773—1776 гг., произведенные с согласия России, служили тому ручательством. Но темперамент нации был не из таких, при которых долготерпение и холодная расчетливость и рассудительность составляют основные свойства людей. Поляки не устояли перед соблазном освободиться от опеки России и реформировать свое государство в то самое время, когда Россия запуталась в войны с Турциею и Швецией. Дьяволом-искусителем явился прусский король, предложивший полякам свою поддержку и союз. Поляки, не рассчитав своих сил и не взвесив всех обстоятельств, из которых некоторые (французская революция) оказались непредвиденными, ринулись в борьбу; кончившуюся трагически для Польского государства.


XXVIII. 	РЕФОРМЫ ЧЕТЫРЕХЛЕТНЕГО СЕЙМА, КОНСТИТУЦИЯ 3 МАЯ
Вторая война России с Турцией; стремления поляков к освобождению от опеки России. В августе 1787 г. Турция объявила войну России, а в начале следующего, 1788 г. король шведский Густав III прервал дипломатические сношения с петербургским двором и начал военные действия против России. На помощь России против Турции выступила Австрия согласно заключенному между ними договору. Но зато Турции готовилась помогать Пруссия, соперничавшая с Австрией, и притом в союзе с Англией и Голландией. Россия попала в затруднительное положение, принужденная бороться на два фронта. Этим и задумали воспользоваться польские патриоты и прогрессисты для того, чтобы свергнуть опеку России и произвести преобразования, способные вывести Польшу из состояния бессилия, в котором она пребывала. Во главе их стояли Игнатий Потоцкий, маршалок надворный Литовский, князь Адам Чарторыйский. Станислав Малаховский, коронный референдарий, и ксендз Гуго Коллонтай, референдарий Литовский. Последний выпустил в свет больший политический трактат под заглавием «Несколько писем анонима к коронному референдарию Станиславу Малаховскому о будущем сейме», который стал символом веры прогрессивной партии. В ряды этой партии стала вступать вся молодежь, воспитанная в атмосфере новой школы, проникнутой идеями французской просветительной литературы.
Вопрос об увеличении армии и союзе с Россией. Надо сказать, что Россия сама до известной степени толкнула патриотическую партию на избранный ею путь. Пред самым началом турецкой войны король Станислав- Август при свидании с Екатериною в Каневе предложил ей помощь Речи Посполитой в предстоящей войне с Турцией, но с условием, что она согласится на увеличение польской армии, усиление королевской власти и избрание князя Станислава Понятовского наследником престола. Екатерина согласилась на заключение только оборонительного союза с Польшею и на увеличение польской армии, но категорически отказалась дать свое согласие на изменение польской конституции. Для заключения трактата с Россией


и увеличения войска она предложила созвать чрезвычайный сейм, причем для приведения к успешному концу его совещаний императрица соизволяла на организацию конфедерации. Таким образом, выяснилось, что путем соглашения с Россиею нельзя ничего добиться, и патриоты решились воспользоваться предстоящим сеймом для проведения реформ вопреки России. К этому поощрила их Пруссия своею декларациею, предъявленною вскоре после открытия сейма.
Созыв чрезвычайного сейма; прусская декларация. Это открытие состоялось 6 октября 1788 г. Так как все партии желали, чтобы сейм принял решение об увеличении войска, то пред открытием сейма организовалась конфедерация, выставившая своим лозунгом католическую веру, целость государства, республиканское устройство при существующих властях и их прерогативах, увеличение войска, определение податей и введение различных улучшений во внутреннюю жизнь государства. Таким путем парализовалось liberum veto, и собравшийся сейм должен был постановлять свои решения по большинству голосов. На сейме с самого начала взяла перевес патриотическая и прогрессивная партия, чему немало способствовала нота Пруссии. Прусский посланник от имени своего правительства заявил протест против проекта польско-русского союза: этот-де союз не может быть направлен против кого-либо, помимо Пруссии, ибо ни Австрия, ни Турция не давали со своей стороны никаких поводов к вражде против них Польши. К этому протесту Пруссия присоединила предостережение полякам не впутываться в войну и предложение прусско-польского союза. Впечатление от этой декларации было огромное. В первый раз один из соседей и участников в «разборе» Речи Посполитой отозвался так решительно против России, в таком благосклонном тоне по отношению к Польше. Большинство сейма получило убеждение, что настал конец русской опеки, что Польша стала хозяйкою у себя дома, и примкнуло к патриотической партии. Чтобы поддержать антирусское настроение поляков, Фридрих-Вильгельм выставил на границе с Польшею корпус, готовый в каждую минуту вторгнуться в пределы Речи Посполитой, если бы сейм остался глух к его предостережениям и предложениям.
Упразднение постоянного совета и его департаментов. Сейм начал свою деятельность с постановления об увеличении польской армии до 100 тыс. человек. После того поднялся вопрос о том, кому должно принадлежать начальство над этою армиею. Патриоты стали утверждать, что ни в каком случае нельзя отдавать начальство над этою армиею войсковому департаменту как учреждению, навязанному извне и податливому на посторонние влияния: войсковой департамент отдаст-де это войско в распоряжение
Збз


России. Большинство, увлеченное этими доводами и набравшись смелости благодаря прусской декларации, постановило упразднить войсковой департамент и учредить взамен его особую войсковую комиссию, общую для Польши и Литвы. Русский посланник после того вручил маршалкам сейма ноту с угрозами за нарушение трактата. Эта нота заставила патриотов еще теснее сблизиться с Пруссиею. По их желанию король Фридрих-Вильгельм вручил маршалкам новую декларацию, в которой вопреки заявлениям русского посла разъяснял, что он считает себя обязанным гарантировать только независимость Польши и не признает за собою права мешаться в ее внутренние дела, а наоборот — считает себя обязанным защищать полную свободу Польши в этом отношении. Эта декларация повела патриотов к новым покушениям на государственный строй, гарантированный Рос- сиею. Учреждена была депутация для заведования иностранными делами из сенаторов, министров и сеймовых послов, и таким образом департамент иностранных дел сделан был лишним. 19 января 1789 г. состоялось постановление, упразднявшее и самый постоянный совет. На этот раз Россия не заявила никакого протеста, ее молчание объясняется внушениями со стороны австрийского дипломата Кауница. Он был убежден, что прусский король нарочно разжигает поляков против России для того, чтобы вызвать вооруженное вмешательство России в отношении ее союзника Австрии и самому воспользоваться этим случаем для занятия западных воеводств. Поэтому Кауниц рекомендовал и австрийскому представителю, и русскому двору терпение и осторожность.
Установление постоянных податей на содержание армии. После упразднения постоянного совета сейму предстояло изыскать средства на содержание 100-тысячной армии, необходимой для обороны независимости государства, и обсудить устройство управления. Вычислили, что иа содержание армии потребуется 40 млн злотых. Эти деньги решено было собрать таким образом: сейм постановил собирать со старост двойную кварту, а в первый год при получении старосте 2 42 кварты с эмфитеоз, т.е. с бывших иезуитских имений, отданных на вечную аренду, 372 кварты; с духовенства сверх subsidium charitativum собирать 20 % с доходов, а со шляхетских имений 10 % под именем «вечной жертвы». Сейм надеялся таким путем собрать 36 млн, но обманулся в этой надежде: собралось только около половины этой суммы. Шляхта не обнаружила особой ревности в принесении «вечной жертвы» на алтарь отечества и скрывала свои доходы. Сейм старался пополнить недобор постановлениями о сборе подымного в полуторном размере с мещан, чопового с вина, кож с мясников и т.д. Но в конце концов обнаружилось, что Польша не в состоянии содержать более 86 тыс. войска.


Депутации сейма для выработки реформ и военно-гражданские комиссии. Для выработки нового государственного устройства сейм в сентябре 1789 г. выделил из себя «депутацию для реформы управления» под председательством бискупа Краковского Красинского. Сотрудником этой депутации вскоре явилась депутация по обсуждению мещанского вопроса. Толчком, послужившим к образованию этой последней депутации, послужил съезд мещанских уполномоченных, организованный президентом Старой Варшавы Декертом. На этом съезде постановлено было просить для мещан гарантии Neminem captivabimus, права приобретения земских имений, доступа до светских и духовных должностей, посылки представителей на сейм. Для обсуждения мещанских требований и постановления по ним решений сейм и выделил особую депутацию, которой рекомендовал сноситься в нужных случаях с депутациею по реформе управления. Так как выработка реформ и введение их требовали времени, сейм, не дожидаясь решений депутации, создал необходимые органы управления в областях под именем военногражданских комиссий (komisye porz^dkowe cywilno-wojskowe).
Союз Пруссии с Польшею и его влияние на работы депутации; политическая публицистика. Работы депутаций пошли при стечении благоприятных обстоятельств. Пруссия заключила в начале 1790 г. оборонительнонаступательный союз с Турцией, а 29 марта оборонительный союз с Польшею. По шестой статье договора прусский король обязался защищать Польшу от вмешательства в ее внутренние дела со стороны других государств. Эта статья давала возможность сеймовой депутации навертывать план реформ, не озираясь на Россию, придавала широкий размах ее преобразовательной работе. В этой работе депутации оказывала деятельную и живую помощь тогдашняя публицистика. Вследствие малочисленности периодических изданий общественное мнение выражалось главным образом в разнообразных летучих листках. В них затрагивались и решались различные вопросы, стоявшие на очереди дня, в форме ученых статей, повестей, сатир, эпиграмм и пасквилей. Большая часть этих листков выходила из кружка Коллонтая, который организовал своего рода канцелярию для выпуска этих памфлетов, прозванную его противниками «кузницею Коллонтая». Эта литература брошюр и памфлетов касалась всех важнейших вопросов реформы: замещения королевского престола, организации войска, финансов, сословий и т.д. Сам Коллонтай начертал полный проект реформы в книге «Политическое право польского народа». Такой же проект представил Сташиц в своих «Предостережениях Польше» и анонимный автор «Политических мыслей для Польши». Расходясь по второстепенным пунктам, эти авторы сходились, однако, в существенном: требовали наследственности королевского престола, уничтожения liberum veto; уравнения в правах шляхты и мещанства и реформы


крестьянских отношений. Не одни, впрочем, прогрессисты выступали с публичными заявлениями относительно государственного и общественного строя. И люди противной партии — консерваторы — выпускали памфлеты, в которых защищали мнимые республиканские вольности Польши: вольную элекцию, liberum veto и прерогативы шляхты, так что велась целая полемика по поводу всех этих вопросов. На этом поприще со стороны консерваторов выдались особенно гетман Северин Ржевуский и его племянник, кастелян Витебский Адам Ржевуский. Но в общем превозмогал голос прогрессистов, требовавших коренного переустройства государственных и. сословных отношений, до положения евреев включительно, которых предлагали подчинить действию общих законов с целью уничтожить их обособленность и ассимилировать по возможности с остальным населением. Пропаганда новых взглядов велась не только в печати, но и в театре и общественных собраниях. В Варшаве игралась комедия Юлиана Урсина Немцевича «Возвращение посла», которая осмеивала шляхетские предрассудки и вызвала целую бурю негодования в консервативных сферах. Коллонтай организовал в Варшаве политический клуб, в состав которого вошли выдающиеся лица прогрессивной партии на сейме и вне оного. Этот клуб сделался связующим звеном между сеймом и обществом и проводником либеральных идей и стремлений среди сейма и общества.
Кардинальные права; отвержение гарантий России. Среди живейшего общественного возбуждения происходила законодательная работа выделенной сеймом депутации, 6 августа 1790 г. представитель этой депутации бискул Красинский внес на обсуждение сейма выработанный ею проект кардинальных прав. Сейм прежде всего занялся той статьей проекта, которая касалась целости и независимости Речи Посполитой, и постановил, что впредь ни одна часть Речи Посполитой не может быть отдана взамен или уступлена какому-либо государству. Вслед за тем сейм объявил об уничтожении гарантий России 1788 и 1773 гг., и постановление об этом занесено в число кардинальных прав. Не таким единодушным оказался сейм по вопросу об избрании короля. Консервативная партия выступила со всею энергиею против наследственности польского престола, и сейм решил опросить относительно этого пункта шляхту на сеймиках.
Пророгация и расширение состава сейма. Между тем истекал срок заседаний чрезвычайного сейма, а вместе с этим прекращалась и конфедерация, завязанная с тою целью, чтобы провести на сейме реформы по большинству голосов. Наступало время созыва очередного сейма. Это обстоятельство грозило прогрессистам крушением всех их планов. Составлялся новый контингент послов, не участвовавших в законодательной
366


работе заканчивающейся сеймовой сессии; в новом сейме вступало в силу liberum veto, которое давало возможность противникам реформ парализовать все стремления прогрессистов. Вследствие этого прогрессисты внесли предложение — не распускать конфедерацию и чрезвычайный сейм, во исполнение требований закона избрать на сеймиках новый комплект послов и присоединить его к старому комплекту. Это предложение было принято, и сейм таким образом был пророгирован на новое двухлетие в двойном комплекте.
Постановления о сеймиках и мещанах. 16 декабря 1790 г. новые послы соединились со старыми и по желанию короля подписали акт конфедерации. Пролонгированный сейм ознаменовал свою законодательную деятельность прежде всего постановлениями о сеймиках 24 марта и о местах 18 апреля. Первое постановление создало известные ограничения по части участия в шляхетских сеймиках. Сейм 1768 г. под давлением Репнина вписал в кардинальные права Речи Посполитой доступ всей шляхте на сеймики. Результатом этого было то, что сеймики наполнились убогою и темною толпою шляхты, которая выкрикивала все, что ей приказывали магнаты. Для уничтожения этого охлократического элемента на сеймиковых совещаниях сейм постановил, что выборное право принадлежит только оседлой шляхте, владеющей имениями; на уряды и в послы не могут избираться лица моложе 24 лет, а равно полушляхтичи (scartabelli) и лица, заочно осужденные в гражданских делах. Что касается мещан, то они сравнены были с шляхтою в следующих отношениях: на них распространена была гарантия Nemiuem captivabimus, им дано было право приобретать земские имения, открыт был доступ до духовных и гражданских должностей; их занятия признаны были такими же почетными, как и занятия шляхты, так что шляхтич, взявшийся за ремесло или торговлю, не лишался уже своего шляхетского звания. Мещанам пред каждым очередным сеймом предоставлено было выбирать уполномоченных для участия в асессор- ском суде и комиссиях скарбовой и полицейской. Этим уполномоченным предоставлялся решающий голос в делах, касающихся мест и торговли, а в других — только совещательный. Они имели право делать представление сейму о нуждах мещан. Кроме того, облегчена была нобилитация мещан: шляхетство впредь должны были получать мещанские выборные, прослужившие два года, владельцы земских имений, с которых платится в скарб 200 злотых и более, военные, дослужившиеся до чина капитана или ротмистра, гражданские чиновники, дослужившиеся до правителя канцелярии; кроме того, предположено было на каждом сейме нобилитировать 30 мещан, отличившихся на каком-либо общественном поприще. Все это распространено было на мещан королевских мест и на мещан тех владель¬


ческих мест, которым владельцы пожалуют земли в полную собственность и возьмут для них от короля подтвердительный диплом.
Медленность работ на сейме и coup d’etat; провозглашение конституции 3 мая 1791 г. Законодательная работа все более и более затягивалась на сейме благодаря спорам с консерваторами и проискам русской партии, которая постоянно сносилась с преемником Штакельберга Булгаковым. Между тем политический горизонт все более и более заволакивался тучами, и над Польшею готовилась разразиться гроза. Россия одержала ряд блестящих побед над турками и заключила мир с Швецией. Пруссия, дружившая с Польшею в намерении добиться от нее уступки Данцига и Торна, после постановления сейма о нераздельности Речи Посполитой все более и более охладевала к Польше и не прочь была добиваться своей цели путем соглашения с соседями Польши, помимо ее воли. Надобно было спешить с окончанием реформ и введением новой конституции во что бы то ни стало. Кружок прогрессистов, во главе которого стояли Игнатий Потоцкий и ксендз Коллонтай, задумал составить поскорее проект новой конституции, вывести его на сейм и провести целиком per acclaimtionem, без обсуждения. В заговор посвятили и короля Станислава-Августа. Проект предположено было внести в одном из ближайших заседаний после пасхальных каникул. Прогрессисты рассчитывали, что консерваторы еще не успеют съехаться в большом количестве на сейм и новая конституция легко пройдет большинством голосов либеральных депутатов, созванных по специальному приглашению. План этот удался, и 3 мая состоялось на сейме принятие новой конституции. Из 150 с лишком членов, присутство-
Конституция 3 мая. Художник Я. Матейко 368


вавших на заседании, только один сенатор — кн. Антоний Четвертинский и 27 послов протестовали против новой конституции и занесли свой протест в Варшавские гродские книги.
Новое государственное устройство Польши. В чем же состояла конституция 3 мая, какие ввела она новые законы и учреждения? Господствующею религиею объявлен был католицизм, и переход из него в другое вероисповедание был запрещен под страхом наказания; все другие вероисповедания объявлены были терпимыми и состоящими под охраною государства. Шляхте оставлены были все прежние права и вольности; за мещанами утверждены были права, дарованные им постановлением 18 апреля; хлопы взяты были под охрану государства, но только в отношении своих договоров с владельцами. Конституция 3 мая не коснулась их повинностей, не дала им личной свободы и не освободила их от вотчинной юрисдикции. Составители конституции боялись, что значительные уступки в пользу хлопов слишком заденут материальные интересы шляхты и вызовут с ее стороны вооруженный протест. Кроме того, они меньше значения придавали недостаткам общественной организации, чем недостаткам политического устройства, в которых они усматривали главную причину немощи Речи Посполитой. Вследствие этого авторы конституции 3 мая внесли более радикальные изменения в политический строй, чем в общественный. В состав сейма они ввели с совещательным голосом мещанских уполномоченных. Сеймовые послы признаны были представителями не тех только местностей, которые их выбирали, но всей Речи Посполитой, и голосование на сеймах введено было по большинству, с отменою liberum veto и конфедерацких сеймов. Очередные сеймы должны были собираться по старому, через два года; чрезвычайные сеймы должны были собираться через 25 лет для обсуждения нужных перемен в конституции; кроме того, в экстренных случаях, не терпящих отлагательства, должны были собираться готовые сеймы из членов предшествующего сейма, без сеймиковых выборов. На предварительное обсуждение сеймиков впредь должны вноситься только вопросы, касающиеся общих законов, а проекты частных постановлений в вопросах, касающихся войны и мира, займов и т.п., могут вноситься прямо на сейм без предварительного сообщения сеймикам. Проекты общих законов сначала обсуждаются в посольской избе, которая затем пересылает свое решение в сенаторскую избу. Если сенаторская изба утверждает решение, оно становится законом; отвергнутое решение посольская изба может принять на следующем очередном сейме, и тогда оно становится законом, даже без утверждения сенаторской избы. Что касается частных постановлений, то они проходят по большинству голосов, составившемуся из сложения посольских и сенаторских голосов. Исполнительная власть предоставлена королю и его
369
13 Любавский М. К.


совету, получившему название оберегателя законов (straz praw). Польский престол признан избирательным только в отношении к династиям, а не лицам. Преемником Станислава-Августа признан был саксонский курфюрст, а после его смерти муж его единственной наследницы, а затем их старший сын, внук, правнук и т.д. За королем было признано право помилования, распоряжения военными силами во время войны, назначение бискупов, светских сановников и офицеров. За действия короля должен отвечать его совет, без согласия которого он не может издать ни одного распоряжения. Этот совет слагается из примаса как председателя эдукационной комиссии и пяти назначенных королем министров — полиции, печати, войны, финансов и иностранных дел. Распоряжения короля и его совета выполняются особыми правительственными комиссиями: эдукационной, полицейской, войсковой, финансовой и т.д. В малолетство короля, в случае его душевной болезни или плена учреждается регентство из министров по назначению сейма под председательством королевы или примаса. Это регентство должно давать отчет в своих действиях пред сеймом. Таковы существенные черты новой конституции. Особою «декларациею» сейм предписал всем должностным лицам и войску принести присягу новой конституции, рекомендовал совершение благодарственного богослужения 8 мая и постановил в память события воздвигнуть храм Божьего Промысла.
Сочувствие новой конституции в Польше и за границею. Конституция принята была с восторгом польским обществом. Отовсюду присылались благодарственные адреса королю и сейму, приезжали для поднесения их специальные депутации. Шляхетская масса выразила свое отношение к конституции на сеймиках, созванных в феврале 1792 г.; за исключением четырех поветов, вся остальная шляхта присягнула конституции и определила выслать депутации с выражением благодарности королю и сейму. И за границею новая конституция была принята благосклонно. Она заслужила одобрения таких государственных людей, как аббат Сиейс и Бёрк. Папа прислал польскому королю поздравление и особым бреве перенес на 3 мая национальный польский праздник св. Станислава. Король прусский выразил удовольствие по поводу перемены государственного устройства в Польше и избрания курфюрста Саксонского; австрийский дипломат Кауниц не только одобрил конституцию, но с разрешения императора Леопольда отправил в Петербург депешу, в которой склонял и петербургский двор к признанию конституции 3 мая. Наконец, в августе 1791 г. король прусский и император Леопольд съехались в Пильнице и договорились между собою не мешаться во внутренние дела Польши и не нарушать ее целости и не домогаться руки наследницы польского престола для какого-либо из своих принцев. Одна Россия сохраняла грозное молчание и не отвечала даже на депешу
370


Кауница. Надо сказать, что поляки с своей стороны сделали все, чтобы внушить России такой образ действий. Польское правительство перестало даже соблюдать обычные дипломатические приличия в отношении России и не известило официально русское правительство о введении новой конституции. Россию игнорировали самым вызывающим образом, и она в свою очередь платила Польше тою же монетою. Мало того, сейм перешел даже в наступление по отношению к России. По его инициативе состоялся съезд духовных и светских представителей дизунитов, и на этом съезде выработана была новая организация православной церкви в Речи Посполитой, независимая от Петербургского синода и в догматических вопросах подчиненная Царьградскому патриархату. Такой образ действий в отношении могущественного соседа, имевшего притом немалую поддержку внутри Польши, нельзя не признать проявлением политического недомыслия или легкомыслия. За это же приходится принять и тогдашнюю веру поляков в бескорыстие Пруссии и Австрии, их надежду на помощь этих государств в борьбе с Россиею и обусловленное этою надеждою нерадение по части собственной готовности к борьбе. Вызывая Россию, поляки не имели ни войска, ни денег в должном количестве для ведения войны и наивно воображали, что их защитят Пруссия и Австрия. События вскоре принесли им самые горькие разочарования в этом отношении.


XXIX. 	КОНЕЦ ПОЛЬСКОЙ РЕЧИ посполитой
Происки консервативной партии и вмешательство России. Вожаки консервативной партии Щасный, Потоцкий и Северин Ржевуский, пребывавшие в Вене, после провозглашения конституции 3 мая уехали в Яссы и здесь завязали переговоры сначала с Потемкиным, а потом с Безбородко о ниспровержении порядка, введенного четырехлетним сеймом. Когда об этом получены были известия в Польше, сейм постановил пригласить их возвратиться в отечество и принести присягу новой конституции. Потоцкий и Ржевуский прислали дерзкий ответ, в котором сейм называли наговором, новую конституцию преступлением и гробом вольностей. Вслед за тем по приглашению Екатерины они отправились в Петербург, куда вскоре за ними прибыл и гетман Бранницкий под предлогом устройства имущественных дел своей жены, наследницы Потемкина. На совещании с русским правительством было условлено завязать конфедерацию против новшеств, введенных четырехлетним сеймом, и обратиться за помощью к России, гарантировавшей прежний строй Речи Посполитой. При участии генерала Попова составлен был и самый акт конфедерации и обращения ее к России, под которым подписалось 11 человек. С своей стороны русское правительство приготовило декларацию касательно вмешательства своего в польские дела. Декларация обвиняла последний сейм в нарушении трактатов, в негостеприимстве по отношению к русской армии, в преследовании русских подданных, в незаконном извращении республиканского строя и т.д. и объявляла, что императрица, внимая желаниям конфедерации большого числа поляков знатного рода и высокого положения, посылает свои войска в пределы Польши для восстановления прав и прерогатив республиканских. Эту декларацию русское правительство предъявило польскому министру иностранных дел в мае 1792 г., непосредственно после того, как Франция объявила войну Австрии, и, связав ее по рукам и ногам, предоставила свободу действия России. Почти одновременно с вручением декларации 100 тыс. русского войска вступило в пределы Польши.
372


Образование Тарговицкой конфедерации; вступление русских войск в Польшу. Вместе с русским войском прибыли и вожаки консервативной партии. 19 мая в Тарговице, местечке Брацлавского воеводства на р. Синюхе, они огласили составленный ранее акт конфедерации. По этому акту конфедераты соединялись под знаменем католической веры, равенства всей шляхты, а не только одной оседлой, целости границ государства и республиканской формы — против наследственности престола и конституции 3 мая; для освобождения Речи Посполитой от угнетателей взывали к помощи императрицы. Всех конфедератов, выступавших от имени всего государства, было первоначально только 14.
Польша застигнута была врасплох этими событиями; против русской армии она могла выставить только два отряда по 16 тыс. человек с небольшим, которые естественно принуждены были отступать пред неприятелем, подавлявшим их численностью. В затруднительном положении Польша обратилась к своему союзнику — Пруссии. Но Фридрих-Вильгельм отвечал, что он не считает себя обязанным спасать Польшу от последствий введения новой конституции, сделанного без его ведома и участия. Тогда король Станислав-Август обратился к самой Екатерине и пытался умилостивить ее предложением польского престола цесаревичу Константину под условием сохранения конституции 3 мая. Екатерина отвечала, что она не отступится от своего намерения, что ее можно умилостивить единственно покорностью и присоединением к конфедерации, составившейся в Тарговице. Станислав- Август исполнил желание императрицы и присоединился к конфедерации. После того маршалки сейма, записав протест против поступка короля, уехали за границу; их примеру последовали Коллонтай, Игнатий и Станислав Потоцкие и другие; а главнокомандующий польскими войсками королевский племянник Иосиф Понятовский и около двухсот генералов и офицеров подали в отставку. Войско осталось без вождей, и война таким образом кончилась сама собою. Русские войска вступили беспрепятственно в Варшаву и расставили караулы в королевском замке. Канцлер Малаховский получил приказ не прилагать печати ни к одному документу без разрешения русского резидента Булгакова.
Отмена реформ четырехлетнего сейма и торжество реакции. По
мере того как русские войска двигались в глубь страны, возрастала и конфедерация, составившаяся в Тарговице, ее вожаки сгоняли шляхту по воеводствам и принуждали ее угрозами к присоединению к конфедерации. В начале сентября 1792 г. в Бресте состоялся съезд старшины «Наияснейшей конфедерации обоих народов», на котором было постановлено отправить посольство к императрице с изъявлением благодарности за великодушную помощь и к королю с благодарностью за присоединение к конфедерации и с
373


просьбою советов о восстановлении республиканского устройства. В начале ноября 1792 г. старшина конфедерации переехала в Гродно, где намеревалась созвать чрезвычайный сейм. Но еще ранее, чем собрался этот сейм, все реформы четырехлетнего сейма были отменены, упразднены были все новые магистратуры и подверглись преследованиям вожаки прогрессистской партии, к которым предъявлены были обвинения в государственной измене. Политический клуб прогрессистов был закрыт, и наступило господство крайней реакции. Введены были полицейский надзор за всеми иностранцами, строгая цензура для книг, газет и журналов; некоторые журналы либерального направления были закрыты; деятельность эдукационной комиссии была опорочена, и конфедерация стала хлопотать в Риме о восстановлении в Польше ордена иезуитов. Посланнику французского правительства как революционного велено выехать из Польши и т.д. Конфедерация ознаменовала свое управление и разграблением государственных имуществ: ее вожаки брали огромные жалованья, распоряжались доходами эдукационной комиссии как своими и т.д.
Второй раздел Польши. В упоении своею победою конфедерация не ведала ничего о переговорах, которые тем временем шли между Россией и Пруссией о новом разделе Польши. Фридрих-Вильгельм, пользуясь тем, что Австрия потерпела поражение от французских войск, вынудил у нее согласие на занятие Пруссией Данцига, Торна и западных воеводств Речи Посполитой, после чего обратился с предложениями в этом смысле к России. Россия с своей стороны дала согласие и 23 января 1793 г. заключила с Пруссиею конвенцию относительно нового раздела Польши. Одновременно с тем прусский посланник Бухгольц уведомил польское правительство о вступлении прусских войск в пределы Польши, мотивируя этот поступок распространением в Польше французского демократизма и необходимостью предохранить от заразы и Пруссию. Напрасно конфедерация в ответной ноте ссылалась на закрытие политического клуба и меры, принятые для подавления революционного духа, а также на опеку России, совершенно достаточную для поддержания легального порядка; напрасно обращалась за помощью к России, не ведая, что Пруссия действует с согласия России. В конце марта 1793 г. Пруссия обнародовала оккупационный «патент», а Россия — оккупационную «публикацию» касательно занимаемых ими земель с приказом их жителям принести присягу на подданство. Пруссия занимала Данциг и Торн; воеводства Гнезненское и Познанское, Калиш- ское, Серадзьское с землею Велюнскою, Плоцкое, оба Куявских с землею Добринскою, части воеводств Краковского, Равского и Мазовецкого — всего 1060 кв. миль; Россия занимала угол северо-восточный Виленского воеводства, Минское, восточную часть Брестского и Волынского, Киевское,
374


Брацлавское и Подольское — всего около 4550 кв. миль. На долю Польши оставалось всего около 3830 кв. миль с населением в 4 млн. Причиною оккупации выставлялась необходимость подавления распространяющегося в Польше революционного духа и уменьшения ее границ.
Последний сейм Речи Поеполитой; союз с Россиею и восстановление Штакельберговской конституции. После того Россия и Пруссия потребовали созвания чрезвычайного сейма для «дружеского» решения территориального вопроса. Только теперь вожаки конфедерации увидали в настоящем свете положение вещей, и некоторые из них, как Щасный, Потоцкий, канцлер Малаховский, Северин Ржевуский и др., поспешили отстраниться от дел и даже эмигрировали за границу.
17 июня 1793 г. собрался в Гродне последний сейм Речи Поеполитой. Несмотря на то что заступивший место Булгакова Сивере постарался провести на него как можно более сторонников России, дело не обошлось без сильных протестов. Пример подал сам король Станислав-Август, который заявил, что он приступал к Тарговицкой конфедерации на основании ее акта, утверждавшего целостность Речи Поеполитой, и потому не согласен на уменьшение ее границ. За королем пошел и сейм, который объявил свое несогласие на уступку земель и потребовал удаления прусских войск. Тогда Сивере окружил зал заседаний войском, наложил секвестр на королевские доходы и имения наиболее видных членов оппозиции и стал угрожать сейму роспуском. Сейм уступил и выделил делегацию для переговоров с петербургским двором, которая подписала проект русской оккупации. 17 августа 1793 г. оккупацию санкционировал и сейм. Гораздо долее упорствовал сейм, когда пришлось санкционировать прусскую оккупацию. Под предлогом охраны короля от замышляющегося покушения на его жизнь Сивере окружил войском зал сеймовых совещаний, ввел офицеров и солдат в самый зал и арестовал депутатов, которые сильнее других ратовали против уступок Пруссии. Несмотря на это, сейм не сдавался. Когда 23 сентября маршалок сейма прочел проект трактата с Пруссией, содержащий требуемые уступки, и спросил, согласны ли на него члены сейма, последовало продолжительное гробовое молчание. Наконец, посол Краковского воеводства Иосиф Анквич заявил, что молчание есть знак согласия, и таким путем сеймовая делегация была уполномочена на подписание трактата с Пруссиею.
На последних заседаниях последнего сейма заключен был союз с Россиею и введен новый порядок управления. В силу договора с Россиею Польша обязывалась выставлять свои войска на помощь России, не заключать трактатов с другими государствами без согласия России, а Россия с своей стороны гарантировала Польше защиту и будущий правительственный строй. Этот строй был не чем иным, как реставрациею прежней Штакельберговской
375


конституции с постоянным советом в роли центрального правительства. Эта конституция, впрочем, не вошла в жизнь вследствие восстания Костюшко и последовавшего вслед за тем окончательного раздела Речи Посполитой.
Восстание в Кракове; Костюшко. Наиболее рьяные из патриотов думали о восстании уже во время сессии гродненского сейма. Они сносились с военными и эмигрантами, пребывавшими в Саксонии, Гуго Коллонтаем и Игнатием Потоцким. Для возбуждения умов эмигранты выпустили в Лейпциге книжку под заглавием «Об установлении и упадке польской конституции 3 мая», в которой клеймили преступление тарговицких конфедератов и коварную политику дворов. Начальником будущего восстания заговорщики наметили генерала Тадеуша Костюшко, выдававшегося своими военными способностями, энергиею и благородством характера. Костюшко в числе других генералов вышел в отставку в то время, когда король Станислав- Август приступил к Тарговицкой конфедерации, и после отставки уехал за границу. Костюшко мечтал о спасении Польши при помощи Франции и ездил с этою целью в Париж для переговоров с тамошним правительством. Осенью
Тадеуш Костюшко произносит клятву в Кракове. Художник Ф. Смулевич
376


1793 г. он был уже в Саксонии, где и принял предложенную ему эмигрантами диктатуру. Отсюда он через своих эмиссаров разослал по всей Польше грамоты с приглашением к поголовному вооружению.
Эти грамоты попали как раз в то самое время, когда постоянный совет согласно постановлениям гродненского сойма редуцировал польскую армию на 15 тыс. человек. Офицеры и солдаты, остававшиеся за штатом, были в сильнейшем негодовании, и они-то первые подняли знамя восстания. Генерал Мадалинский собрал свою бригаду, предназначенную к упразднению, и направился с нею к Кракову, где не было русских войск и находился только местный польский гарнизон под начальством генерала Водзицкого. 23 марта
1794 г. в Краков прибыл Костюшко. На следующий день польское войско собралось на рынке, куда около полудня прибыл и Костюшко, приветствуемый криками огромной толпы народа. Войско присягнуло Костюшко как высшему начальнику вооруженных сил, а Костюшко с своей стороны дал присягу пользоваться своею властью только для обороны целости государства, для восстановления его независимости и обеспечения всеобщей свободы. После того в городской ратуше, где собрались выдающиеся обыватели воеводства Краковского, был составлен акт восстания воеводства Краковского. Акт гласил, что нижеподписавшиеся соединились для вытеснения иноземных войск из Польши, восстановления целости границ и освобождения края от насилий и узурпаций чужеземцев и своих; для достижения этих целей они признают наивысшим начальником и заправителем восстания Костюшко и учреждают для помощи ему высший народный совет, который должен заведовать сбором податей и рекрутов, закупкою оружия и амуниции, сношениями с иноземными государствами и т.д.
Победа под Рацлавицами; восстание в Варшаве и Вильне. 4 апреля под Рацлавицами Костюшко разбил 5000 русского войска под начальством генерала Денисова. Эта победа произвела огромное впечатление, и восстание стало быстро распространяться по стране. Скоро поднялась и Варшава. В Варшаве стоял русский гарнизон в 8000 человек, и, кроме того, около Варшавы находилось 1600 русских солдат. Польский гарнизон состоял из 3000 человек и, следовательно, не мог вступить в борьбу с русским отрядом без поддержки населения. Возбуждением населения к восстанию занялись ксендз Иосиф Мейер и портной Килинский. Русский посланник Игельстром, заменивший Сиверса, разузнал о подготовляющемся восстании и задумал заблаговременно завладеть арсеналом. Но комендант польского гарнизона Цихоцкий сообщил об этом Мейеру, и тот решился предупредить Игельстрома. В ночь с 17 на 18 апреля население города Варшавы соединилось с польским войском и напало на русских солдат. Около 2000 из них было убито, 1500 попались в плен, а остальные отступили вместе с Игельстромом, бросившим
377


в Варшаве посольскую казну и архив. Подобное нападение пять дней спустя совершено было и в Вильне, причем повстанцы повесили гетмана Симона Коссаковского, сторонника России. Казнь Коссаковского подала сигнал к подобной же расправе с русскими сторонниками в Варшаве. Толпы черни под председательством ксендза Мейера и Казимира Коношей, бывшего секретаря Коллонтая, наполнили рынок и потребовали у властей наказания изменников. Власти уступили, и четверо лиц, в числе их бискуп Коссаковский и Анквич, упоминавшийся ранее посол гродненского сейма, были повешены.
Универсал об освобождении крестьян. Между тем Костюшко всячески старался привлечь к восстанию крестьян. Сначала он обратился к панам с просьбою вооружать хлопов и отправлять их на театр военных действий. После битвы под Рацлавицами, в которой принимали доблестное участие 2000 хлопов, Костюшко объявил всем хлопам, находящимся в ополчении, увольнение от барщины на все время службы, приказал местным властям определить размеры повинностей крестьянских семей, остававшихся дома, и взял всех вообще крестьян под охрану государства. «Необходимо, — писал он, — дать почувствовать народу, что, сражаясь против общего врага, он
Костюшко в Рацлавице. Художник Я. Матейко
378


достигает при этом улучшения своей участи, что в освобожденной от неволи Польше он найдет более счастливое положение, чем там, где будут господствовать иноземцы». Чтобы доказать это делом, Костюшко 7 мая 1794 г. выдал универсал об освобождении крестьян. Каждый крестьянин получал личную свободу и право переходить с места на место и селиться там, где ему угодно, лишь бы только выплатил свою подать и долги владельцу. Вместе с тем крестьянин признавался собственником своей земли, с которой пан не мог его согнать, если он исправно выполнял свои повинности. Воеводства, земли и поветы делятся на дозоры, округа с 2000 крестьянских хозяйств; в каждом дозоре устанавливается дозорца для разбора жалоб крестьян на своих панов и обратно.
События показали, что польский правящий класс слишком поздно выступил с этими мерами, клонившимися к превращению хлопов в патриотов своего отечества. Чувство любви к отечеству, вытравлявшееся систематически в продолжение многих веков рабства и угнетения, не могло быть привито народной массе сразу, одним почерком пера. В Польше не произошло массового народного движения для освобождения отечества. Шляхта должна была защищать независимость государства почти одними своими силами, при незначительной помощи со стороны мещанства. Естественно, что в конце концов она должна была потерпеть полный разгром, тем более что к русским войскам вскоре присоединились прусские.
Казни деятелей консервативной партии. Мы не будем следить за перипетиями дальнейшей борьбы, которая представляет интерес главным образом с военной точки зрения. Упомянем только о том, как отражались поражения поляков на их взаимных отношениях. По мере того как росли неудачи поляков, возрастала и злоба против тарговицких конфедератов и русских сторонников, которым патриоты приписывали все бедствия отечества. После капитуляции Кракова толпа народа в Варшаве, руководимая Конопкою, потребовала от властей казни некоторых видных деятелей консервативной партии, уже сидевших в заключении. Когда власти отказали, толпа ворвалась сама в тюрьмы и повесила бискупа Мосальского, бывшего президента эдукационной комиссии, кн. Антония Четвертинского и некоторых других. Затем, когда уже русские и прусские войска подошли к Варшаве, народная ярость обрушилась на примаса Михаила Понятовского, которого молва обвиняла в изменнических сношениях с неприятелями. Народ приготовил уже для него виселицу, но примас поспешил сам умереть, как говорили тогда, по совету короля.
Третий раздел Польши. Последним актом польской трагедии был штурм Праги Суворовым, капитуляция Варшавы, отречение Станислава-Августа от престола и окончательный раздел Польши в 1795 г. Россия получила Литву,
379


Жмудь и западную часть воеводства Волынского и Брестского; Австрия — пространство между Пилицею, Вислою и Западным Бугом, т.е. Краковское, Сандомирское, Люблинское, Подляшское и часть Мазовецкого воеводства, Пруссия — воеводство Мазовецкое и западную часть Троцкого.
Так кончила свое существование польская Речь Посполитая. Какие причины обусловили ее падение? Причины эти коренились в особенностях ее организации и историческом воспитании польского общества. Это государство не сплотилось тесно, а представляло собой собственно федерацию областей или шляхетских республик-воеводств. В этом государстве не выработалось сильной и авторитетной центральной власти, не было достаточного количества финансовых средств и войска. Это государство, как уже было сказано, всецело предоставлено было в своем существовании гражданским добродетелям своего общества. Но этих добродетелей не приобретали ни высший класс общества — шляхта, ни низшие — мещанство и крестьянство; первый потому, что, поработив народную массу, создал вокруг себя атмосферу безделья и барства, в которой дострачивал физические, умственные и нравственные, силы, а последние потому, что были загнаны и забиты и не имели случаев испытывать на себе благодеяния национальных порядков.


XXX. 	БОРЬБА ПОЛЯКОВ ЗА НЕЗАВИСИМОСТЬ В СОЮЗЕ С ФРАНЦИЕЙ; КНЯЖЕСТВО ВАРШАВСКОЕ И ЕГО СУДЬБА
Существование особого Польского государства при всех недостатках его внутреннего строя все-таки обеспечивало польскому народу свободу национального развития. С падением этого государства и разделом его территории и населения между соседями стала угрожать опасность существованию самой польской народности как особого этнографического и культурно-исторического типа. В наибольшей степени проявилась эта опасность в коренной Польше, на территориях, бывших исконным достоянием польского народа, и в наименьшей степени на территориях, где поляки были позднейшими пришельцами и где они составляли меньшинство населения, т.е. в Литве, Белоруссии и Малороссии.
Польские области под владычеством России при Екатерине П; политика государственного объединения. Белоруссия, Малороссия (за исключением Галиции) и Литва с Курляндиею, как уже сказано, достались на долю России. Из них последовательно, после нескольких перекроек, образованы были при Екатерине II, Павле I и Александре I нынешние губернии: Могилевская, Витебская, Минская, Виленская, (включавшая и Ковенскую), Гродненская, Курляндская, Волынская и Подольская. Екатерина в новоприсоединенных провинциях стала неуклонно проводить политику государственного объединения их с империей. Всем дворянам и духовенству предписано было принести присягу на русское подданство; у отказавшихся конфискованы были их земельные имущества и розданы были частью даром, частью за деньги русским сановникам и дворянам; введены были с некоторыми видоизменениями русские губернские учреждения, распространено на новые земли и действие жалованных грамот дворянству и городам 1785 г. В целях более тесного соединения новоприобретенных провинций с империей Екатерина изменила соответственным образом поло¬
381


жение католической церкви. Во главе католической иерархии она поставила преданного России человека Станислава Богуша Сестшеньцевича с титулом архиепископа Могилевского. Открытая им в Могилеве католическая духовная семинария с преподаванием русского языка должна была подготовлять пастырей, преданных новому отечеству. Католическим епископам было запрещено непосредственно сноситься с папскою куриею, держать в своих епархиях заграничных священников и тех, которые не принесли присяги на подданство. Екатерина приняла все меры к воссоединению русских униатов с православною церковью. Архиепископы Белорусский Георгий Конисский и Минский Садковский обратили в православие большую часть униатов, вследствие чего Екатерина особым указом упразднила все униатские епископства, кроме архиепископства Полоцкого.
Но, принимая всевозможные меры к более тесному соединению бывших частей Речи Посполитой с Россиею, Екатерина в то же время не посягала на национальные особенности местного населения. Назначая русских генерал-губернаторов и губернаторов, она наказывала им ладить с польским дворянством и духовенством. Вводя губернские учреждения, она разрешала дворянству в низших судебных инстанциях пользоваться польским языком и прежними законами. Подчиняя католическую иерархию государственной власти, Екатерина сохранила в Белоруссии иезуитов, к которым не иссякли симпатии в польско-католическом населении. Политика Екатерины заключалась в том, чтобы, по возможности никого не раздражая, провести теснейшее соединение новых провинций с империей. Политика эта имела несомненный успех. Когда в 1780 г. Екатерина предприняла путешествие до Белоруссии, польское дворянство новоприсоединенных областей встречало ее восторженно. Польская дворянская молодежь охотно поступала в гвардейские полки; чиновники, состоявшие на службе Речи Посполитой, охотно шли в новые русские учреждения. Вынужденная силою обстоятельств принять участие в окончательных разделах Польши и уничтожении самостоятельного Польского государства, Екатерина вовсе не задавалась мыслью об искоренении польской народности.
Благосклонная к полякам политика Павла I и Александра I. Павел I не одобрял раздела Польши, но при всем том не считал возможным изменить то, что уже было сделано. Возвращая генералу Костюшко свободу, он говорил ему: «Я всегда был против раздела Польши, признавая его делом настолько же несправедливым, как и неполитичным. Но теперь это уже совершившийся факт. Для восстановления Польши необходимо содействие и согласие со стороны трех держав на возвращение отобранных частей: но представляется ли возможным, чтобы Австрия и в особенности король Прусский отдали свои доли? Не могу же я один отдать принадлежащую мне
382


часть и ослабить себя в то время, когда они усилились. Это невозможно. Разве я один обязан объявить им войну, чтобы их к тому принудить? Это представляется еще менее возможным. Империя моя крайне нуждается в мире. Итак, вы видите, что вам следует подчиниться обстоятельствам и оставаться спокойными». Последняя фраза как будто бы указывает, что Павел не считал польский вопрос решенным окончательно и бесповоротно. Лично он всячески старался облегчить положение поляков в русском «заборе». Он освободил вождей польского восстания, даровал амнистию всем полякам, участвовавшим «в замешательстве», короля Станислава-Августа переселил из Гродна в Петербург и дружески обходился с ним и, наконец, реставрировал некоторые польские порядки в местном управлении. Указом 1797 и 1798 гг. предписывалось «для суда и расправы восстановить в Литовской губернии существовавшие по правам тамошним суды земские, гродские и подкоморские и над ними бывший литовский трибунал, под именованием главного литовского суда»; все члены этих судов должны были избираться тамошним обществом (т.е. шляхтою) и представляться на утверждение государя, «как по правам установлено». Подобное же распоряжение сделано было и относительно малороссийских и белорусских губерний. Восстановлены были должности маршалков поветовых (вместо предводителей дворянства) и хору- жих, которые должны были избираться «из людей достойных и заслуженных на основании прав и установлений тамошних». Для выбора поветовых чинов и депутатов в главные суды (т.е. литовский трибунал и киевский главный суд) дворянству повелевалось собираться ежегодно на сеймики. В судах разрешалось пользоваться польским языком с российским переводом, вследствие чего правительство требовало назначения в секретари лиц, знающих польский язык и местное право. Павел показал свою благосклонность и к католической церкви в присоединенных от Польши областях: Могилевского архиепископа Сестшеньцевича он возвел в митрополиты римско-католической церкви Российской империи и выхлопотал ему в Риме звание кардинала, увеличил число епископских кафедр, учредил в Петербурге специальный департамент «для римско-католицких юстицких дел» под председательством архиепископа Могилевского; отдал в заведование иезуитов главную Виленскую школу и все учебные заведения в русском «заборе», возвратил все фундуши иезуитского ордена и, наконец, восстановил две униатские епархии, подчинив их департаменту католических духовных дел.
Александр I продолжал политику отца в отношении поляков. Он приблизил к себе князя Адама Чарторыйского и сделал его попечителем Виленской главной школы, переименованной в университет, и учебного округа, в состав которого вошли все литовские, белорусские и малорусские области Речи Посполитой, доставшиеся России. Вся деятельность Чарторыйского и его помощников — Чацкого (визитатора, или ревизора, школ), Снядецкого
383


(ректора университета) и др. была направлена на укрепление польского сознания в населении этого обширного района, который поляки считали Польшею. Виленский университет стал очагом польского просвещения и полонизации края, населенного преимущественно русскими и литовцами. Александр так же, как и отец, оказывал благоволение и католической церкви. Он возвел полоцкого униатского архиепископа Лисовского в звание митрополита, преобразовал департамент католических духовных дел в так называемую духовную коллегию, разделенную на две независимые друг от друга секции — латинскую и униатскую, учредил новую униатскую епархию — Виленскую и т.д. Но так же, как и отец, он до поры до времени считался с «совершившимся фактом» и, относясь несомненно отрицательно к разделу Польши, не думал серьезно о ее восстановлении.
В общем, приходится признать, что под скипетром русского императора полякам не угрожала опасность потерять свою народность. «В некоторых отношениях, — свидетельствует один волынский помещик, — теперь нам лучше, чем в польское время; в значительной мере мы имеем все, что давала нам отчизна, но мы не несем тягот и опасностей Уманьской резни, и хотя без Польши, мы находимся в Польше и остаемся поляками».
Но этого не могли сказать поляки, очутившиеся под скипетром Габсбур- гов и в особенности Гогенцоллернов.
Положение польских областей под владычеством Габсбургов; политика государственного объединения и онемечения края. Земли, доставшиеся Австрии по первому разделу, вошли в ее состав под именем особого королевства Галиции и Лодомерии и составили одну административную единицу. Управление в этом «королевстве» было организовано по одному типу с другими «королевствами и землями» габсбургской короны. Во главе стояло бюрократическое учреждение — губерниум во Львове — из губернатора и нескольких советников, которые и правили фактически краем. По аналогии с другими «королевствами» Мария-Терезия патентом 1775 г. учредила в Галиции постулатовый сейм (ландтаг). В состав его входили лично магнаты, т.е. князья, графы и бароны (Мария-Терезия подтвердила княжеские титулы и разрешила прежним воеводам, каштелянам и старостам гродовым ходатайствовать о графском звании, а поветовым урядникам о баронском), архиепископы, епископы и все митрофорные духовные как римского, так и греческого обряда, а и остального рыцарства (простая шляхта, прелаты и кафедральные каноники), те, которые платили 300 злотых в год доминикальной подати, и, наконец, два депутата от Львова. Этот сейм, созываемый ежегодно, должен был выслушивать требования (постулаты) монарха и обсуждать, как их исполнить, не имея права обсуждать, подлежат ли они исполнению; кроме того, ему было предоставлено право через губернатора обращаться к монарху
384


с покорными представлениями и нижайшими просьбами. В качестве исполнительного органа при сейме учреждался сословный комитет (wydzial stanowy) из четырех магнатов и четырех рыцарей по выбору сейма под председательством губернатора. Он должен был приводить в исполнение требования монарха по указанию сейма, раскладывать подати, заведовать фондами на сооружение общественных дорог и т.д. Но ни сейм, ни комитет на деле не имели никакого значения и почти не функционировали. Правили чиновники большею частью из немцев и чехов.
Иосиф II и в Галиции проводил все те реформы, которые имели целью сгладить все местные особенности, все нивелировать, привести к единообразию. Он навязал польским землям уголовный и гражданский кодексы, принятый в других австрийских провинциях, ввел в официальное делопроизводство вместо польского латинский и немецкий языки, распространил на Галицию свой патент о веротерпимости со всеми его последствиями, столь тягостными для католической церкви, упразднил много католических монастырей, распространил на Галицию свои крестьянские реформы и, наконец, уравнял галицийские города в отношении законов и организации с прочими австрийскими городами. При нем явно выступили и чисто германизаторские стремления австрийского правительства. В государственные и иезуитские имения Галиции привлекались немецкие колонисты, получавшие земли в собственность с казенным инвентарем, освобождением на несколько лет от податей и военной службы. Образован был особый колонизационный фонд для содействия немецкой колонизации не только на государственных, но и на частных землях. Германизаторские цели сказывались и в школьном деле. В средних школах, имевших в виду главным образом подготовление чиновников, преподавание должно было вестись на немецком языке. Основанный в 1784 г. Львовский университет с преподаванием на немецком языке поставлен был под опеку правительственной власти, были указываемы книги, по которым профессора должны были вести преподавание; деканы должны были давать правительству отчет о деятельности факультетов и т.д.
Такая же политика проводилась позже и во втором австрийском «заборе», получившем название Новой, или Западной, Галиции. Между прочим, в 1801 г. главная Краковская школа была переустроена по образцу австрийских университетов. Польских профессоров заменили немецкие поборники централизации и германизации. В 1805 г. с Краковским университетом был соединен и Львовский, а в Львове был устроен лицей для преподавания богословия, юридических и философских наук.
Экономическое изнурение Австрийской Польши. Тягость всей этой ломки прежнего уклада жизни усугублялась для местного населения разорительными налогами и притеснениями немецкого чиновничества. Прави¬
385


тельство собирало с частновладельческих имений налогов в полтора раза больше, чем сам владелец получал дохода. Кроме прямых налогов население обременяли еще налоги косвенные — таможенные, гербовые и др. Правительственная монополия на соль, табак, спички, порох и др. способствовала вздорожанию предметов первой необходимости. Чиновники, набранные преимущественно из немецких и чешских отбросов, нагло и оскорбительно обращались с шляхтою, налагали на нее произвольные штрафы, сеяли ненависть среди низших классов общества к высшим своими бестактными выступлениями и вмешательствами. Поэтому из уст польской шляхты, попавшей под власть Габсбургов, мы слышим иные голоса, чем из областей под русским владычеством. В 1790 г., когда на престол вступил Леопольд II, группа галицийской аристократии обратилась к императору с адресом, в котором подвергла суровой критике управление Галицией. «Земледелие, — читаем здесь, — эта самая верная опора экономического развития всякой страны, тем более земледельческой, в Галиции упало. Население ее явно уменьшается с каждым днем, деньги текут из страны за границу, проценты при заключении займов подымаются, а ценность имуществ падает... Подати так высоки, что превышают чистый доход с имуществ, а косвенные налоги отнимают самое последнее. Польская народность унижена: она не составляет интегральной части государства, но оказывается в положении второстепенной, подчиненной господствующему народу. Помещик, отстраненный от всякого участия в управлении, оказался каким-то иностранцем на собственной своей земле и лишен способа с честью служить своей родине или исполнять свои высшие обязанности по отношению к стране и монарху. Еще немного, и управление всеми делами, как частными, так и общественными, перейдет, в руки иностранцев, так как в судебных учреждениях введен язык, которого мы не знаем не по нашей вине. Сословия (т.е. сеймы) превратились лишь в призрак народного представительства, фактически уничтоженного; они организованы так неправильно, что не в состоянии даже принести к стопам трона выражения жалости и отчаяния всего народа».
Польские земли под владычеством Пруссии; политика угнетения и онемечения. Едва ли не хуже должны были чувствовать себя поляки, оказавшиеся в прусском «заборе». Земли, доставшиеся Пруссии по первому разделу, получили название Западной Пруссии, по второму и третьему — Южной Пруссии, Новой Восточной Пруссии и Новой Силезии. Чтобы удержать их в должном повиновении, прусское правительство немедленно применило к ним систему круговой ответственности. Патент о поддержании порядка и спокойствия, изданный в августе 1798 г., возлагал на землевладельцев ответственность за подданных, которые окажутся бунтовщиками, а с другой стороны, требовал, чтобы подданные доносили на своих
386


господ, возбуждающих подозрение. Епископам, деканам и настоятелям монастырей патент грозил секвестром доходов и отнятием должностей, если их подчиненные окажутся участниками заговоров, и более тяжкими карами, если они сами окажутся виновными в укрывательстве и соучастии; учреждениям — капитулам, монастырям и другим корпорациям — патент угрожал окончательным закрытием и секвестром их имуществ за участие их членов в бунтовщических деяниях. В целях обеспечения спокойствия края прусское правительство старалось всячески отделаться от безземельной и малоземельной шляхты, представлявшей наиболее беспокойный элемент в стране. Каждый неоседлый шляхтич обязан был до истечения шести недель по опубликовании патента явиться к подлежащей власти и сообщить ей, желает ли он оставаться в крае или выехать за границу. Отъезд всячески поощрялся, а приезд затруднялся паспортными и другими формальностями. Прежние свободные переезды мелкой шляхты от одного магната к другому были воспрещены.
Целью своей политики в отношении польских областей, прусское правительство прямо и откровенно поставило полное слияние всех этих новых Пруссий со старою. В правительственных заявлениях на разные лады повторялось одно и то же: Diese Provinzen mussen deutsch werden. Соответственным образом устроено было и управление этих провинций. По образцу других прусских провинций они получили обоих президентов из служилой прусской знати. Каждая провинция поделена была на департаменты, каждый департамент — на поветы. Камера в департаменте и ландрат в повете исполняли административные обязанности; регенция в департаменте и судебная комиссия в повете отправляли гражданский и уголовный суд. Управление и суд поручены были немецким чиновникам; официальным языком был признан язык немецкий. В каждой регенции должны были заседать три поляка, знающие языки немецкий, французский и латинский; но они имели лишь совещательный голос по делам, где требовалось знание прежних польских законов. В 1797 г., впрочем, уничтожена была обязательная сила большинства польских законов и введено было прусское земское право (Landrecht); только в делах, касающихся наследства, церковных десятин и чиншей, дозволено было руководствоваться польским правом. В поветовой судебной комиссии должен был находиться один поляк, но только как переводчик и хранитель архива.
Под пяту немецкого чиновничества подогнуты были выи всех польских сословий. Камера через своих комиссаров руководила выборами епископов, прелатов и других начальников церковных учреждений, приводила священников к присяге на верноподданничество, давала инструкции относительно молений за короля и т.д. Регенция судила духовных лиц по гражданским и уголовным делам. Земельные имущества католического духовенства были
387


взяты в собственность казны, которая уже от себя выдавала духовенству часть доходов с этих имуществ; десятины и платы за требы духовенство должно было получать по правительственной таксе. Все эти меры клонились к тому, чтобы превратить духовенство в прусских чиновников. Для поддержания лояльности в шляхте наложены были различные ограничения на ее землевладение. Шляхтичи, не имевшие земельной собственности в момент присоединений польских земель к Пруссии, могли приобретать ее только по получении так называемого инколата, т.е. особого разрешения на проживание в области. Наследство, духовное завещание, дарственная запись не давали права владения земельною собственностью, если не было инколата или королевского соизволения. Акты купли-продажи имений не имели значения без утверждения ретенции, которая должна была давать это утверждение после справок у полиции о новом приобретателе. Не уничтожая вотчинного суда и полиции для владельческих крестьян, правительство обязало шляхту отправлять суды в имениях через особых юстициариев, а полицейские функции через солтысов, назначаемых владельцами по соглашению с ландратом. Под власть чиновничества попали и города. Королевские города потеряли право избрания своих должностных лиц и подчинены были камерам, которые вмешивались во все внутренние распорядки городской жизни; в частных городах должны были функционировать бурмистры, также назначенные камерою, при содействии низших чиновников по выбору владельцев или населения.
Но не только общественная, но и частная, домашняя, и духовная жизнь польского общества взяты были под опеку и руководство прусского чиновничества. Отдельными распоряжениями учили обывателей, как пасти скот, держать в порядке деревенских собак, лечить бешенство; под угрозою денежного штрафа или ареста запрещали при свете лучины молотить хлеб, теребить лен и коноплю; запрещали деревенские праздники сбора пера птиц и посиделки прялок; определяли, какой траур и сколько времени должны носить: жена по мужу, дети по родителям, по дедам и вообще родственникам, наследники по завещателям. Для охраны общества от вредных влияний была учреждена цензура для всех произведений печати, независимо от их содержания. Цензура книг и сочинений, касающихся местной администрации, экономии и медицины, была поручена камере, прочих печатных произведений — регенции. Опубликование сочинения без разрешения цензуры влекло за собою денежный штраф, даже если бы автор напечатал его за границею; за содержание сочинения автор отвечал даже в том случае, если сочинение прошло через цензуру и было разрешено ею к печати.
Не ограничиваясь порабощением польского населения, прусское правительство приняло ряд мер к распространению немецкого элемента и германизации края. До 9000 немецких чиновников отправлено было только
388


в Южную и Новую Восточную Пруссию. Отобрав в казну церковные имения и крулевщизны (староства), правительство устроило из них амты, которые отдало в управление камер, уплачивая прежним пожизненным владельцам чистый доход, вновь же отдавало в аренду амты только немцам, прусским сановникам и разорившимся дворянам. Много конфискованных у шляхты имений повыпрошено было пруссаками у короля через его любимца Би- жофсвердера. Правительство всячески поощряло переселение в польские провинции немецких крестьян и горожан: переселенцам оплачивалась стоимость пути, давались кормовые деньги до приискания заработка, субсидии и ссуды на хозяйственное обзаведение и т.д. Переселенцы хлынули на Варту и Вислу с разных сторон, главным образом из Вюртемберга, и образовали среди польского населения немецкие колонии. Польская шляхта присоединенных провинций со своей стороны содействовала внедрению немецкого элемента. В вихре удовольствий и развлечений она старалась заглушить свое национальное горе, проживала свои средства и закладывала свои имения в Берлинском банке, который оказывал ей дешевый кредит. В конце концов имения попадали в продажу с публичного торга и скупались немецкими пришельцами, предлагавшими наибольшую цену. Исходя из той мысли, что «школа является самым сильным политическим орудием», прусское правительство приступило к учреждению целых сотен сельских и городских школ и рассылало туда тысячи экземпляров немецкой азбуки (Lesebuch). Средние учебные заведения также должны были сближать польскую молодежь со всем немецким, и в них также вводилось усиленное преподавание немецкого языка. Правительство уклонилось от учреждения университета в Варшаве, желая направить польскую молодежь в старые немецкие университеты, поощряя ее к тому стипендиями из иезуитских фондов, оставшихся после эдукационной комиссии. Только в 1804 г. был открыт лицей в Варшаве, который только отчасти мог заменить университет. Прусские политики прямо и недвусмысленно выставили положение, что жители новых провинций, Южной и Новой Восточной Пруссии должны слиться и составить один народ с населением старых провинций, с их языком, религией, обычаями и установлениями. Для этой цели особенно могут быть полезны старые университеты, и потому основание нового университета не нужно.
Польская эмиграция и ее усилия к воссозданию отчизны; легионы и их деятельность. Польское общество не могло помириться с создавшимся положением вещей. Еще не остыл у него пыл последней борьбы за независимость, еще живы были патриоты, деятели последних реформ и участники костюшковского восстания. Некоторые из них томились в заключении в Австрии и Пруссии, но многие спаслись бегством в Италию, Францию и Турцию. Эти эмигранты и начали действовать. Находясь под впечатлени¬
389


ем краха Польши от неблагоприятного стечения обстоятельств, польские патриоты естественно и воссоздание Польши стали ожидать от поворота этих обстоятельств. Взоры их обратились прежде всего на республиканскую Францию, которая вела войну с Австрией и готова была вести борьбу и с другими монархическими государствами Европы. Составившаяся в Париже из бывших участников восстания «Польская депутация» (разбившаяся, впрочем, скоро на две депутации) завязала сношения с Конвентом, а затем, уже по совету французского правительства, с Турцией, которая готовилась воевать с Австрией и Россией. Результатом всех этих сношений явилось образование в Валахии двухтысячной польской армии под начальством Ксаверия Домбровского, которая должна была при первом же благоприятном случае вторгнуться в польские земли и поднять там знамя восстания. Одновременно эмигранты завели сношения с своими единомышленниками на родине, результатом чего было возникновение тайных организаций и кружков во всех частях бывшей Речи Посполитой для поддержки эмигрантов и готовившегося восстания.
Этот первичный план, однако, был вскоре изменен. Польские патриоты усомнились в успехе самостоятельных выступлений, которые они предпринимали параллельно с Франциею и Турциею против Австрии и России, и нашли более целесообразным слить свои силы с силами республиканской Франции для борьбы за свободу народов. Генерал Генрих Домбровский предложил директории в 1796 г. образовать во Франции польский легион, который вместе с французами будет сражаться за дело свободы. Но Директория отклонила это предложение в силу закона, запрещавшего принимать иностранцев на французскую службу за жалованье, и направила Домбровского к союзному ломбардскому правительству. Так возникли польские легионы на службе Ломбардии. В короткое время под начальством Домбровского и прибывшего к нему генерала Енязевича образовался пятитысячный отряд из офицеров и рядовых бывшего польского войска, из поляков, бывших на австрийской службе и попавших в плен к французам, дезертиров и тому подобного люда. Легионы носили национальные мундиры и кокарду «освободителей мира», т.е. трехцветную французскую с итальянскою надписью: «Свободные люди — братья»; сохраняли и польский командный язык. Среди них раздавался марш, сочиненный генералом Выбицким: «Еще не сгинула Польша» (Jeszcze Polska nie zgin^la).
Однако и этим легионам не пришлось проливать свою кровь за отечество. Слив свое дело с делом Франции, поляки запутались в такие общеевропейские коллизии и комбинации, которые, собственно, не имели никакого отношения к делу восстановления Польши! Во время войны с Австриею Домбровский предложил Наполеону план передвижения польских легионов через Хорватию и Венгрию на соединение с валашскою армиею Ксаверия
390


Домбровского для совместного вторжения с нею в Галицию. Домбровский надеялся поднять восстание против Австрии хорватов, словинцев, венгров и поляков. Но лишь только легионы двинулись в этом направлении, как заключен был мир в Кампо-Формио в 1797 г.
Польским легионам предписано было бездействие, а французскому послу при константинопольском дворе предписано было распустить польскую армию, образовавшуюся в Валахии. После того один из польских легионов должен был сражаться с папскими войсками и брать Рим. В 1799 г. польские легионеры сражались в Италии с войсками Суворова и были чуть не поголовно истреблены. Пополненные новыми наборами польские легионы участвовали в воине с австрийцами, кончившейся Люневильским договором 1801 г. Но все эти жертвы не приносили пока никакой видимой пользы национальному польскому делу. Первый консул Французский республики Наполеон Бонапарт, заключив с Павлом I мир, дал даже прямое обещание прекратить поддержку польского дела. Польские легионы были переданы им королевству Этрурии (придунайский легион) и Цизальпинской республике (легион Домбровского). Легионеров охватила досада и отчаяние; офицеры ломали шпаги и покидали службу; их примеру следовали и рядовые, истосковавшиеся по родине и домашним очагам. Свое отношение к польскому делу Наполеон ярко проявил в том, что отправил польские легионы для усмирения восставших негров на острове Гаити. Немного людей из этих легионов, сто с чем-то человек, вернулись в Европу; остальные погибли в бою, от болезней и лишений и в плену у англичан; около трехсот было брошено французами в Гаити на произвол судьбы и остались там навсегда.
Князь Адам Чарторыйский и его план восстановления Польши при помощи России; неудача этого плана. Когда исчезли надежды на восстановление Польши с помощью Франции и ее союзников, выдвинулся план как раз обратный — восстановление Польши при помощи врагов Франции. План
391


этот возник в кружке польских патриотов-аристократов, во главе которого стоял кн. Адам Чарторыйский, друг Александра I и русский министр иностранных дел. После того как Пруссия отказалась присоединиться к коалиции России, Австрии, Швеции и Англии против Наполеона, Чарторыйский стал советовать Александру занять Прусскую Польшу, склонить Австрию к уступке Галиции и объявить себя польским королем. Чарторыйский и сблизился с Александром на почве отношения Александра к польскому вопросу. Еще будучи великим князем, Александр в откровенном разговоре с Чарторыйским заявил, что он не одобряет политики и действий своей бабки, осуждает ее принципы, что все его желания были на стороне Польши и ее славной борьбы, что он оплакивает ее падение, что Костюшко в его глазах — великий человек как по своим доблестям, так и по тому делу, которое он защищает, — по делу гуманности и справедливости. Неудивительно поэтому, если у Чарторыйского и возник план восстановления Польши при помощи русского императора. План этот сделался широко известным и возбудил энтузиазм в польском населении. Когда Александр проездом на войну заехал в Пулавы к князьям Чарторыйским, поляки из всех частей Польши приветствовали его как будущего короля Польши. Но Чарторыйский нашел себе сильного противника в лице молодого генерал-адъютанта князя Петра Петровича Долгорукова, который, пользуясь дружбою государя, всячески противодействовал планам и внушениям Чарторыйского, представлял опасность разрыва с Пруссиею, пагубность восстановления Польши, прибавляя исподтишка, что князь Чарторыйский для Польши изменяет России. Мнительный и подозрительный Александр не мог оставаться глухим к этим нашептываниям. Окончательно решила вопрос королева Луиза. Она послала Александру в Пулавы приглашение прибыть лично в Берлин, и Александр немедленно отправился на зов обожаемой им женщины, которую он уже имел случай два раза видеть и которая произвела на него чарующее впечатление. Королева добилась своего: 3 ноября в Потсдаме была подписана конвенция о приступлении Пруссии к коалиции против Наполеона. Русский император и прусский король на гробе Фридриха Великого поклялись в вечной дружбе России и Пруссии. О восстановлении Польши не могло уже быть и речи.
Образование княжества Варшавского. Но план Чарторыйского сослужил службу полякам в том отношении, что вызвал конкуренцию со стороны Наполеона, который задумал донять Пруссию так же, как предлагал Чарторыйский Александру, т.е. при помощи поляков. Он поручил генералу Зайончку составить на Рейне северный легион из польских солдат, дезертировавших из прусской армии. Для возбуждения поляков Наполеон приказал напечатать и распространить сочинение Рульера «История анархии в Польше», в котором доказывалась прусская инициатива в первом разделе
392


Польши, и «Мемуары польской революции» Пистора. Разбив пруссаков при Йене (1806) и вступив в Берлин, Наполеон провозгласил «польскую» войну, побуждая поляков к восстанию. Напрасно прусское правительство грозило расстрелом в двадцать четыре часа за измену. Ответом было народное восстание во всех великопольских поветах и разоружение всех прусских гарнизонов между Вартою и Вислою. Когда французы вступили на польскую територию, их повсюду встречали как избавителей, выносили угощение, целовали их коней и т.д.
Наполеон, однако, холоден был ко всем излияниям польской благодарности и не давал никаких положительных обещаний. Еще в бытность в Познани он заявил польским патриотам: «Посмотрим, достойны ли поляки быть нацией; ваша судьба в ваших руках». Прибыв в Варшаву, он потребовал,
Наполеон утверждает герцогство Варшавское в Дрездене. Художник М. Бачиарелли
393


чтобы его армия была снабжена всем необходимым; в противном случае он выжжет страну и отдаст ее на растерзание врагам. Польша в его глазах была только средством, а не целью его политики. «Польша — это трудный вопрос, — заявлял он в то время, — допустили до раздела, перестали быть народом, лишены общественного духа, шляхта играет там слишком большую роль. Это трут, в который надо скачала вдохнуть жизнь, прежде чем я начну думать о том, что с ним делать... Я извлеку из них солдат, офицеров, а потом посмотрю». Поэтому и при заключении Тильзитского мира (в 1807 г.) Наполеон сообразовывался не столько с чаяниями и надеждами поляков, сколько с соотношением сил боровшихся государств. Польша не была восстановлена в прежнем своем объеме. За Россиею остались все ее приобретения на счет Польши, и, кроме того, она получила из прежних прусских владений Белостоцкий округ в 160 кв. миль с 280 тыс. населения. Австрия сохранила все свои владения, а Пруссия весь первый «забор» и часть второго. Город Данциг был объявлен вольным городом, а из остальных польских земель, забранных Пруссиею, Наполеон образовал Варшавское княжество пространством в 1860 кв. миль с населением в 2400 тыс. человек. Наполеон постарался снять с этого княжества всякий облик национального Польского государства... Данная княжеству конституция намеренно избегала выражений «поляки», «польский», заменяла их словами «народы Варшавы и Великой Польши», «варшавский».
Но хотя, таким образом, мечты польских патриотов и не сбылись в полной мере, все же для них было великое утешение в том, что в самом центре польской национальной территории образовалось государственное ядро, которое при благоприятных обстоятельствах могло разрастись и вобрать в себя и другие польские земли. Факты подтверждали это. Во время борьбы Австрии с Наполеоном в 1809 г. княжеству удалось не только вытеснить вторгнувшихся австрийцев, но и занять значительную часть польских земель, находившихся под владычеством Австрии. В награду за помощь, оказанную французам, княжество получило по Венскому договору 1809 г. весь второй «забор» Австрии и часть первого. Территория его и население увеличились почти вдвое (на 960 кв. миль и 158 млн жителей).
Его конституция. Дарованная княжеству конституция давала возможность этому государственному ядру отвердеть и усилиться внутренне, набраться жизненных сил. Конституция, признавая католическую религию господствующей, в то же время допускала и другие вероисповедания без всяких ограничений в правах их последователей, гарантируя, таким образом, внутренний религиозный мир. Социальному миру служили статьи, уничтожавшие крепостное право и все сословные привилегии, и объявление всех граждан равными перед законами. Конституция давала княжеству
394


и сильную правительственную власть, недостаток которой был больным местом старой Польши. Исполнительная власть по этой конституции принадлежала наследственному саксонскому королю, обладающему правом законодательной инициативы и санкции, правом назначения епископов и всех светских должностных лиц и имеющему ближайших помощников в лице министров и государственного совета (rada stanu). Министры юстиции, внутренних дел и религиозного культа, военный, доходов и финансов, полиции и статс-секретарь должны были заведовать отдельными отраслями управления по принадлежности; государственный совет, состоящий из всех министров и четырех референдариев, должен был изготовлять проекты законов, разрешать споры о подсудности и подчиненности между судебными и административными властями, привлекать к ответственности чиновников и т.д., действуя во всем этом с утверждения короля. Часть своей власти король мог передать вице-королю; если королю не будет угодно назначить вице-короля, он назначает председателя государственного совета. В шести департаментах, на которые делилось княжество, административная власть возлагалась на префектов, в шестидесяти поветах, подразделениях департаментов, — на подпрефектов, в сорока гминах — на бургомистров; при всех этих начальниках полагались советы из граждан — рады, избранные на шляхетских поветовых сеймиках (департаментские и поветовые рады) и на тминных собраниях (тминные рады). Для всех жителей, без различия сословий и вероисповеданий, учреждены были по одному мировому суду в повете, по одному гражданскому трибуналу на департамент, по одному уголовному на два департамента, один высший апелляционный суд для всего княжества; функции высшего кассационного суда должен был отправлять государственный совет. Обязательную силу получил в княжестве гражданский кодекс Наполеона, проводивший начало равенства всех граждан пред законом, гражданские браки и разводы. Таким образом, в организации управления Варшавского княжества отразились до известной степени тогдашние французские порядки. Еще более справедливо это в отношении законодательной власти, которая так же, как и в империи, расчленялась и была в подчинении у исполнительной власти. Органом законодательной власти признан сейм, который должен был созываться королем каждые два года. Как и встарь, сейм слагался из двух изб — сенаторской и посольской, но состав этих палат был уже не тот, что прежде. Сенаторская изба составлялась из восемнадцати пожизненных членов, назначаемых королем: шести епископов, шести воевод и шести каштелянов; но в ней уже не было министров. Посольская изба составлялась не только из шестидесяти послов, избираемых шляхетскими поветовыми сеймиками, но и из сорока депутатов, избираемых тминными, муниципальными собраниями собственников — не шляхтичей, плебанов и викариев, ремесленников, купцов, артистов, отставных офицеров,
395


унтер-офицеров и солдат; кроме того, в посольской избе заседали и члены государственного совета с решающим голосом. Прохождение дел через сейм не имело ничего общего с прежними сеймовыми порядками и в общем согласовано было с течением французского законодательства. Поветовые сеймики и тминные собрания должны были только избирать послов и депутатов; но они не имели права заниматься предварительным обсуждением подлежащих сеймовому решению вопросов, составлять просьбы, давать послам и депутатам инструкции. Законодательная инициатива предоставлялась государственному совету исключительно. Для рассмотрения законопроектов, вносимых государственным советом, посольская изба в самом начале сессии избирала три комиссии: финансов, гражданского законодательства и уголовного. Получив законопроект, комиссия обсуждала его, сносясь с соответствующим министром, и затем вносила в посольскую избу. Прения вели лишь члены комиссии государственного совета, а остальные послы и депутаты должны были только слушать эти прения и по окончании их, по предложению маршалка избы, тайно голосовать. Законопроект, принятый большинством голосов, должен был представляться затем на санкцию избы сенаторской. Сенаторская изба или утверждает решение посольской избы, или отвергает его, если находит, что оно последовало без соблюдения законных формальностей, угрожает спокойствию страны или противно духу конституции. В случае неутверждения по формальным причинам король, заслушав мнение государственного совета, предлагает посольской избе вновь рассмотреть законопроект и, если изба снова допустит нарушение законных формальностей, распускает ее и назначает новые выборы. Но король может найти, что не прав сенат, отвергая законопроект: в таких случаях он может назначить шесть новых воевод и шесть новых каштелянов и внести решение посольской избы на новое рассмотрение — сенаторской. Решение посольской избы, утвержденное сенаторскою или даже опубликованное королем вопреки мнению сената, немедленно же становится обязательным законом. Все должности и звания должны были замещаться гражданами княжества; все официальное делопроизводство вестись на польском языке. Таким образом, польская народность, предназначенная было к онемчению, снова получила в законодательстве, администрации, суде и школе свой родной язык, доступ к службе и политической жизни. Пользуясь всем этим, польские патриоты, участники великого сейма, восстания Костюшки и эмиграционных трудов по восстановлению отчизны, стали у кормила правления Варшавского княжества и развили энергическую деятельность по его внутреннему устроению. Особенно плодотворна была деятельность эдукационной избы, подчиненной министру внутренних дел. Она покрыла небольшое княжество целою сетью низших школ, увеличив их количество с 147 до 1110, умножила и средние школы. Патриоты позаботились и о
396


высшем образовании. Были учреждены школы правоведения, медицинская, инженерное училище, артиллерийское и т.д.
Но как ни ценны были сами по себе все эти внутренние задатки для дальнейшего развития, маленькое Варшавское княжество, имевшее тридцатитысячную армию, среди соседних великих держав, владевших крупными частями польской государственной территории, могло существовать и развиваться только при особо благоприятных внешних обстоятельствах. Такие благоприятные обстоятельства представились полякам в 1812 г., во время борьбы Наполеона с Россией.
Участие поляков в войне 1812 г. в целях восстановления отечества.
Когда стала надвигаться война с Наполеоном в 1811 г., Александр вступил в оживленную переписку с Чарторыйским, который уже уволился от русской службы и проживал в своем имении Пулавах. Император тщательно учитывал шансы сторон в предстоящей борьбе и приходил к выводу, что окончательная победа принадлежит России, а следовательно, и полякам надо помогать ему, Александру, а не Наполеону. Император приглашал Чарторыйского встать во главе своего народа и склонить его к союзу с Россиею, в частности просил уговорить князя Иосифа Понятовского, командира польских войск, покинуть Наполеона и предаться на сторону России. Для облегчения ему этого шага Александр предлагал устроить внезапное вторжение русских войск в Польшу, причем князь Понятовский как бы по необходимости должен был сдаться на капитуляцию. Но Чарторыйский уже горько разочаровался в своем царственном друге, мало верил в его успех, а главное — очень хорошо понимал, что поднять поляков за Россию против Наполеона — несбыточная мечта. Поэтому он не только не принял предложение Александра, но даже счел своим долгом остеречь князя Понятовского насчет замыслов русского императора. Не такой прием встретили предложения императора французов.
В июне 1812 г. в Варшаву явился архиепископ Прадт, назначенный французским послом при дворе саксонского короля, и нарисовал полякам перспективу возможного при наступающих обстоятельствах возрождения их отечества собственными их усилиями. Польские патриоты приняли это указание к руководству. Совет министров, которому осторожный король Фридрих-Август особым декретом передал правительственную власть, поспешил немедленно же созвать чрезвычайный сейм для принятия соответствующих решений. На сейме была прочитана петиция от жителей забранных Россиею земель, призывавшая сейм к восстановлению Польши в исторических границах. Правда, эта петиция была составлена и подписана только несколькими десятками лиц, проживавших в Варшаве. Но при создавшемся уже настроении умов и эта петиция была достаточным основанием
397


для постановки вопроса о воссоздании отчизны. Волковышская прокламация Наполеона, объявлявшая «вторую польскую войну», возбудила в поляках сильнейший энтузиазм. По получении ее министр финансов, бывший посол четырехлетнего сейма Тадеуш Матушевич произнес в заседании сейма речь, в которой, упомянув о Франции и Наполеоне, заявил, что пришел момент возрождения родины: «Итак, вновь будет Польша! Что я говорю? Есть уже Польша!» Наполнявшая залу заседаний публика восторженно приветствовала эти слова; восторг передался и толпе, собравшейся под окнами сеймового зала. По предложению Матушевича сейм провозгласил польский народ снова соединенным в одно тело, объявил об образовании генеральной конфедерации польского народа и приглашал жителей всех забранных
Польские уланы герцогства Варшавского (1807—1815). Неизвестный художник
398


земель собираться на сеймики и присоединяться к конфедерации. Решено было отправить к Наполеону и саксонскому королю депутацию с просьбою о покровительстве и помощи возрождающемуся государству. Сейм учредил затем «генеральный совет» конфедерации Польского королевства из десяти своих членов под председательством маршалка князя Адама Чарторый- ского и, передав власть этому совету, разошелся. Все эти действия сейма затрагивали не только Россию, но и Пруссию и Австрию, коим гарантированы были их польские владения по Тильзитскому и Венскому договорам. Наполеон, однако, игнорировал это и рассматривал польское движение как направленное исключительно против России. Когда в качестве депутата от генерального совета конфедерации явился к нему генерал Выбицкий, Наполеон заявил: «Если бы я был поляком, я думал бы и поступал, как вы... Я люблю ваш народ... Хвалю все, что вы сделали. Если ваши желания и действия будут единодушными, вы можете надеяться... Пусть Литву, Жмудь, Витебск, Могилев, Волынь, Украину и Подолию воодушевит тот самый дух, который я видел в Великой Польше, и Провидение увековечит успехом святость вашего дела». Эти заявления сильно расхолодили польских патриотов, заседавших в генеральном совете конфедерации. Совет перестал работать, а его председатель даже уехал из Варшавы.
Как бы то ни было, но войска княжества Варшавского под начальством кн. Иосифа Понятовского соединились с Великою армиею и разделили все ее труды, опасности, победы и поражения. Кроме войска княжества, в составе Великой армии были и те польские отряды, которые были на жалованье французов и сражались раньше в Испании (так называемый «привислянский легион» и «шволежеры», легкая кавалерия под начальством Красинского). Всего под знаменами Наполеона сражалось около 70 тыс. поляков, которые распределены были по разным корпусам. Поляки не покинули Наполеона и после того, как он с остатками Великой армии удалился из пределов России и Польши. Князь Понятовский сражался под Лейпцигом, где и закончил свои бурные дни, потонув в волнах Эльстера. Но, несмотря на полное поражение Наполеона, усилия польских патриотов не пропали даром. Эти усилия произвели известное моральное впечатление, воочию показали, что народ не умер, что он хочет жить собственною национальною жизнью и готов нести великие жертвы за эту жизнь. Это моральное впечатление легло, несомненно, на чашку весов, когда взвешивалась судьба Польши по окончании борьбы с Наполеоном.
Отношение Александра I к Польше после войны 1812 г. После крушения надежд, связанных с Наполеоном, в верхних кругах польского общества снова возобладало течение, стремившееся к возрождению Польши в единении с Россиею. Князь Адам Чарторыйский уже с декабря 1812 г.
399


стал переписываться с Александром, предлагая ему восстановить Польшу под скипетром великого князя Михаила Павловича. Александр, однако, дал сдержанный ответ. Он указывал, что образ поведения польской армии, грабежи в Смоленске и Москве, опустошение всей страны оживили прежнюю ненависть русских к полякам, что разглашение его намерений относительно Польши может бросить Австрию и Пруссию в объятия Франции. Он предостерегал затем, что о восстановлении Польши в прежних границах не может быть и речи. «Не забывайте, — писал он, — что Литва, Подо- лия и Волынь считают себя до сих пор областями русскими и что никакая логика в мире не убедит Россию, чтобы она могла быть под владычеством иного государя, кроме того, который царствует в ней». В общем выводе Александр заверял, что Польше и полякам нечего от него опасаться какой бы то ни было мести и что его намерения по отношению к полякам остаются прежними. После окончательной победы над Наполеоном Александр стал менее сдержан и больше пошел навстречу польскому течению. Он милостиво принял депутацию от польского войска, явившуюся к нему в Париже 13 апреля 1814 г. после отречения Наполеона, похвалил поляков за их храбрость и любовь к родине и разрешил им вернуться в княжество Варшавское со своими офицерами и знаменами, назначив к ним главнокомандующим великого князя Константина Павловича. В письмах к генералу Костюшко Александр выражал надежду, что с помощью Всевышнего ему удастся осуществить возрождение храброй и почтенной польской нации. Но при всем том от каких-либо прямых и категорических обещаний на ближайшее время Александр уклонился, явно сознавая, какие трудности необходимо преодолеть для того, чтобы восстановить Польшу. В Пулавах, куда Александр заехал, отправляясь на Венский конгресс, он говорил: «Иду на конгресс, чтобы работать для Польши, но надо двигать дело постепенно. У Польши три врага: Пруссия, Австрия и Россия — и один друг — это я. Если бы я хотел присоединить Галицию, пришлось бы сражаться. Пруссия соглашается восстановить Польшу, если ей отдадут часть Великой Польши. А я хочу отдать польским провинциям около 12 миллионов жителей. Составьте себе хорошую конституцию и сильную армию, и тогда посмотрим». Из этих заявлений видно, что, предвидя затруднения со стороны соседей и со стороны русского общественного мнения к восстановлению Польши в прежнем объеме, Александр все более и более сосредоточивался на мысли создать Польское государство, какое только можно по условиям момента соединить с Россией и, если будет можно, усилить польскими провинциями России, окончательное же восстановление предоставить будущему, когда разовьется и окрепнет созданное Польское государство и когда более благоприятным образом сложатся внешние обстоятельства. В конце концов и князь Чарторыйский должен был принять ту же самую программу.
400


Польский вопрос на Венском конгрессе. Польский вопрос на Венском конгрессе едва было не стал причиною разрыва между недавними союзниками и новой европейской войны. Талейран ухватился за него именно как за средство перессорить союзников и дать решительный перевес Франции в предстоявшем устройстве европейских дел. Он вручил кн. Меттерниху ноту, в которой заявлялось, что французский король почитал бы себя счастливым, если бы разрешен был польский вопрос и народ, столь интересующий другие народы своею древностью, храбростью, оказанными Европе услугами и своими несчастиями, получил бы свою прежнюю и полную независимость. «Раздел, который вычеркнул его из списка народов, был провозвестником происшедших в Европе смятений». Представитель Австрии, несмотря на то что его государство участвовало в разделах Польши, не только не оскорблялся предложениями Австрии, но даже пошел им навстречу. «Никогда Австрия, — писал он, — не видела врага в свободной, независимой Польше... Отношение Австрии к этому краю было только следствием обстоятельств неодолимых и независящих от воли австрийских монархов». К этому Меттерних добавлял, что Австрия не пожалеет никаких жертв для восстановления королевства Польского, независимого и управляемого народным правительством. Все эти заявления были продиктованы, конечно, не какими-либо добрыми чувствами к Польше, а соперничеством с Россиею, боязнью, что через присоединение Польши она станет еще более сильною и опасною, чем в данное время. Лорд Кестлри от имени Великобритании заявил, что и его правительство
Венский конгресс. По рисунку Ж.-Б. Изабе
14 Любавский М. К.
401


также желает видеть Польшу в большем или меньшем объеме, но непременно независимою.
Но эти заявления шли уже вразрез с намерениями и самолюбием русского государя, желавшего воссоздания Польши непременно в союзе с Россиею. Александр употребил все усилия к тому, чтобы в этом направлении воздействовать на общественное мнение поляков и показать, что сам народ польский желает соединения с Россиею. В Польше распространялись вести, что все правительства стоят за раздел и уничтожение Польши, что один только Александр защищает ее и домогается ее восстановления. Власти устраивали в честь Александра банкеты, торжественные молебствия. Как бы в подтверждение ходивших слухов великий князь Константин 29 ноября издал приказ по польской армии, призывающий ее к защите отечества. Результатом всех этих усилий были адреса, посланные императору Александру в Вену от различных общественных групп Польши. Эти адреса нарочно распространялись во всеобщее сведение. Русский министр иностранных дел Нессельроде сделал заявление конгрессу, что 8 млн поляков, по приказу его государя, готовы бороться за независимость своей родины. Но все это привело лишь к тому, что 22 декабря Талейран, Меттерних и лорд Кестлри для обуздания претензий России подписали тайную конвенцию, в силу которой Франция, Австрия и Англия обязывались выставить, если понадобится, против России по 120 тыс. пехоты и 30 тыс. конницы.
Новый раздел Польши; образование Царства Польского. Польский вопрос готовился стать причиною новых кровавых столкновений в Европе. Но преждевременная высадка Наполеона во Франции предотвратила борьбу коалиции с Россиею. Чтобы отвлечь Россию, Наполеон оповестил Александра о заключенной против него тайной конвенции и прислал копию договора Австрии, Франции и Англии. Но Александр остался непоколебим в своей вражде к Наполеону и простил своим союзникам их тайные замыслы против России. Началась борьба против Наполеона, кончившаяся окончательным низложением его и ссылкою на остров Святой Елены. Во время борьбы с Наполеоном державы уже не ставили серьезного вопроса о восстановлении и независимости Польши и хлопотали только о том, чтобы поменьше досталось на долю России. Александр со своей стороны выставил желание соединить с Россией только княжество Варшавское в полном его объеме, причем гарантировал ему конституцию и народные учреждения. Эта гарантия являлась как бы исполнением его прежних обещаний касательно воссоздания Польши и удовлетворением либеральных заявлений Англии, Австрии и России. Приехавший в Вену князь Чарторый- ский хорошо понимал, что о восстановлении прежней Польши при данных обстоятельствах не может быть и речи, и всячески поддерживал Александра
402


в его стремлении получить все Варшавское княжество. Но им не удалось и этого достигнуть. 21 апреля 1815 г. были подписаны трактаты между Россиею, Австриек) и Пруссиею, в силу коих Варшавское княжество было поделено на четыре части, а именно: из двух его поветов — Познанского и Быдгощского — было образовано Великое герцогство Познанское, которое отдавалось прусскому королю в добавление к тому, что оставлено было за ним по Тильзитскому договору 1807 г., с присоединением города Данцига с округом; город Краков с округом в 2373 кв. мили был признан вольным городом, т.е. самостоятельною республикою под покровительством России, Австрии и Пруссии; территория около Кракова и соляные копи Велички были отданы Австрии в придачу к королевству Галиции и Лодомерии, с Тарнопольским поветом, возвращенным от России; остальная часть (2312 кв. миль) образовала королевство (Царство) Польское, «неразрывно связанное конституциею с всероссийским престолом». Таким образом, не только не исполнились чаяния польских патриотов, воодушевлявшие их в борьбе под знаменами Наполеона, но разделено было на части небольшое, полунезависимое государство, которое представляло собой княжество Варшавское. Однако державы, производя эту операцию, сознавали, что они разделяют на части живой и даже живучий организм. Чтобы удовлетворить до известной степени и умиротворить поляков, Венский конгресс обязал Россию, Австрию и Пруссию дать их польским подданным представительство и национальные учреждения, какие они сочтут полезными и подходящими.
Зачисление в казаки пленных поляков армии Наполеона. 1813 г. Художник Н.Н. Каразин


XXXI. 	ЦАРСТВО ПОЛЬСКОЕ И ЕГО КОНСТИТУЦИЯ
Восстановление королевства (Царства) Польского. Согласно статье III Венского трактата уменьшенное в своих размерах княжество Варшавское «в силу своей конституции» должно было состоять «в неразрывной с Россиею связи и во владении Его Величества Императора Всероссийского, Наследников Его и Преемников на вечные времена». Трактат констатировал со стороны русского государя не то обещание, не то обязательство («предполагает») «даровать по своему благоусмотрению внутреннее распространение сему государству, имеющему состоять под особым управлением», и присовокупить к своим титулам и титул царя (короля) Польского. Вместе с тем, как и другие договаривающиеся стороны, Александр обещал, что поляки, его подданные, «для обеспечения прав и особого народного бытия» будут иметь «внутренние государственные учреждения, согласные с тем образом политического существования, который будет признан за полезнейший и приличнейший для них в кругу его владений». Во исполнение этого обещания Александр подписал в Вене 26 мая 1816 г. «основания» будущей конституции, выработанные Чарторыйским, и опубликовал манифест об учреждении Царства Польского.
9 июня 1816 г. в Варшаве состоялось торжество восстановления королевства Польского. В соборном костеле собрались все должностные лица бывшего княжества Варшавского. После торжественной мессы были прочтены акт отречения от польского престола короля саксонского, манифест императора всероссийского и короля польского и «основания» будущей конституции. Го- сударственной совет, сенат, чиновники и жители принесли присягу в верности государю и конституции. Польское знамя с белым орлом было водружено на королевском замке и на всех правительственных учреждениях, а во всех костелах было отслужено благодарственное молебствие с колокольным звоном и пушечною пальбою. Близ Воли на равнине собрались польские войска перед сооруженным алтарем и в присутствии великого князя Константина присягали побатальонно на верность королю. Торжество закончилось канонадою, ружейными залпами и криками: «Да здравствует наш король Александр!»
404


31 октября состоялся торжественный въезд Александра в столицу королевства Польского. Александр въехал в окружении польских войск и польских сановников; толпы народа приветствовали его криками: «Да здравствует Александр, наш король!» Александр оказывал своим новым подданным всяческое расположение. Снят был секвестр, наложенный на имение тех, которые служили под знаменами Наполеона. Государь удостоивал своим посещением дома знатнейших поляков, присутствовал на многих балах, где очаровывал всех своею любезностью, носил польский мундир и орден Белого орла, пожаловал многих девиц во фрейлины, назначил к себе нескольких польских генерал и флигель-адъютантов, учредил целый штат польского двора.
Притязания поляков на Литву и Западную Русь. Но полякам всего этого было мало: их помыслы и ожидания прежде всего направлены были на то, какое «внутреннее расширение» даст Александр своему маленькому королевству, согласно с предоставленным ему Венским трактатом правом, и какую даст этому королевству конституцию. По свидетельству одного русского очевидца, «поляки смотрели вообще на нас пасмурно». Они казались недовольными и даже не скрывали в разговорах, что им следует возвратить Могилев, Витебск, Волынь, Подолию и Литву. Этот вопрос поднял в секретной аудиенции кн. Огинский, прибывший в Варшаву с депутатами губерний Виленской, Гродненской и Минской. Но Александр просил не компрометировать его, не ставить в затруднительное положение. «Я не могу допустить, — говорил он депутатам — чтобы вы просили о присоединении ваших областей к Польше, так как не следует подавать повода к мысли, что вы меня о том просите. Необходимо, чтобы все были убеждены в том, что я это делаю по собственному почину, что я именно желаю этого». Здесь говорило, по-видимому, не одно только опасение общественного мнения России, но и самолюбие императора, затронутое назойливостью поляков: Александр не прочь был благодетельствовать Польше, но только добровольно, а не под давлением поляков. Не отказываясь от мысли когда-нибудь соединить Западные губернии с Польшею, Александр заявил, что он устроит это соединение тогда, когда упрочится связь этих областей с империею и когда соединение с Россией будет сопровождаться доверием и полным согласием между обеими нациями. Другими словами, Александр откладывал на неопределенное время исполнение своего обещания о присоединении к Польше 12 млн подданных.
Выработка конституции Царства Польского. Огорчил Александр польских патриотов и отношением своим к вырабатываемой конституции. Для составления ее образован был особый комитет под председательством
405


графа Островского; в работе, по желанию Александра, принял участие и кн. Чарторыйский. Согласно 1-й статье «оснований» конституция должна была быть сближена с конституциею 3 мая, «насколько позволяет различие времени и обстоятельств». На самом же деле благодаря указаниям Александра новая конституция вышла переработкою конституции Варшавского княжества, а не конституции 3 мая. В ее текст Александр и Новосильцев внесли некоторые существенные изменения. Так, взамен статьи «Римско- католическая религия есть религия государственная» была внесена статья «Религия римско-католическая имеет пользоваться особым покровительством»; вместо статьи «Сохраняется древнее польское право: neminem captivabimus nisi jure victim» внесена статья «Сохраняется право: neminem captivare permittemus nisi jure victum» и т.д. He лишено было значения и наименование восстанавливаемого королевства Царством Польским. И только после всех этих изменений Александр подписал конституционную хартию Польши (15/27 ноября 1815 г.).
Королевская (царская) власть в новой конституции. Хартия гласила, что Царство Польское навсегда соединяется с Россией, что польский престол принадлежит российскому императору и его наследникам и преемникам в порядке преемства, установленном для императорского российского престола. Все преемники государя, даровавшего конституцию, обязаны короноваться польскою королевскою короною в столице царства по установленному обряду и приносить присягу по установленной формуле в соблюдении конституции. В случае установления в России регентства устанавливается таковое и для Царства Польского. Оно слагается из регента российского, четырех членов, избранных Сенатом, и министра — статс- секретаря и заседает в столице Российской империи, причем все его члены присягают в соблюдении конституции и законов царства. Правительство страны сосредоточивается в особе короля, которая священна и неприкосновенна. Король обладает верховною распорядительною и исполнительною властью во всем ее объеме: он объявляет войну и заключает договоры, распоряжается войсками и доходами государства сообразно с выработанным бюджетом, им самим утвержденным, назначает духовных и светских сановников и должностных лиц, командиров и офицеров, раздает ордена, шляхетство, инколат и разные почетные звания. Всякие публичные акты судов, трибуналов и магистратур издаются от его имени; монеты и штемпеля носят указанные им знаки. Право помилования принадлежит королю, который может отменить или изменить наказание. Но все приказы и постановления короля должны скрепляться подписью соответствующего министра, который является ответственным за все, что в этих приказах и постановлениях будет противоречить конституции и законам.
406


Государственный совет и наместник. При короле состоит государственный совет, слагающийся из министров, советников, референдариев и лиц, особо назначенных королем. Он делится на административный совет и общее собрание. Административный совет слагается из министров и лиц, особо приглашенных, с которыми король советуется о текущих делах; причем членам административного совета принадлежит только совещательный голос. Общее собрание государственного совета под председательством короля или его наместника вырабатывает проекты законов и установлений, решает вопросы об отдаче под суд чиновников за преступления по должности, решает споры властей об юрисдикции, обсуждает ежегодные отчеты ведомств, собирает данные о злоупотреблениях и обо всем, что может вредить конституции, и делает обо всем этом общие представления государю, который отсылает их либо в сенат, либо в сейм, и, наконец, обсуждает и другие вопросы по приказанию короля или наместника или по желанию начальника того или другого ведомства. Все решения общего собрания государственного совета подлежат утверждению королем; те же, кои касаются отдачи под суд чиновников и спора о юрисдикции, подлежат немедленному исполнению. В отсутствие короля действует в пределах, предоставленных ему королем, полномочий наместник совместно с государственным советом.
Правительственные комиссии (министерства) и местные административные учреждения. Текущее управление вверяется пяти комиссиям: вероисповеданий и народного просвещения, юстиции, внутренних дел и полиции, военной, финансовой под председательством и руководством соответственных министров. Кроме того, при особе короля находится министр — статс-секретарь, который докладывает ему все дела, присылаемые наместником, и обратно — пересылает наместнику королевские постановления; ему же вверяются и внешние отношения, насколько они будут касаться Царства Польского. Все министры и члены комиссий за нарушение конституции, законов и королевских постановлений подлежат сеймовому суду. Учреждается особая контрольная палата, которая зависит только от короля и проверяет все денежные отчеты и выдает квитанции представляющим эти отчеты. Для выполнения приказов центральных властей в воеводствах имеют быть воеводские комиссии из назначенных комиссаров, в местах — муниципальные власти, в гминах — войты. Все царство делится на восемь воеводств, на семьдесят семь поветов и пятьдесят одну гмину. В воеводствах наряду с воеводскими комиссиями устанавливаются органы самоуправления — воеводские рады из советников, избранных на шляхетских сеймиках (по два от каждого сеймика) и тминных собраниях (по одному от каждой гмины). На воеводских радах, избираются члены судов первых двух инстанций, окончательно вырабатываются списки кандидатов
407


на административные должности на основании представлений сеймиков и тминных собраний и вообще охраняется общее благо воеводства.
Сейм, сеймики и тминные собрания. Законодательная власть сосредоточивается в особе короля и в двух сеймовых избах, сенаторской и посольской. Сенат слагается из принцев императорско-королевской крови, достигших 18 лет от роду, бискупов, греко-униатского митрополита, воевод и каштелянов, назначаемых королем пожизненно, по представлению самого сената, из лиц, имеющих не менее 30 лет от роду и платящих не менее 2000 злотых налогов. Кроме выполнения законодательной функции на сейме сенат по зову первоприсутствующего члена собирается и не во время сейма. Он обсуждает и решает вопросы о предании суду сенаторов, министров, членов государственного совета и референдариев за преступления по должности либо по указанию короля, либо по жалобе посольской избы, вопросы
относительно законности сеймиков и тминных собраний и происходивших
«
на них выборов и т.д. Посольская изба слагается из 77 послов от шляхетских сеймиков и 51 депутата от гмин. Послы и депутаты избираются на шесть лет и выбывают по жребию каждые два года, так что треть членов посольской избы остается в своем звании только два года, другая треть — четыре и третья — шесть лет. Послы и депутаты избираются из лиц, пользующихся всеми гражданскими правами, имеющих не менее 30 лет от роду и платящих не менее 100 злотых налогов. Сеймики, на которых избираются послы, члены воеводских рад и составляются списки кандидатов на административные должности, созываются королевским указом; председательствуют на них назначенные от короля маршалки. Правом голоса на сеймиках пользуются только шляхтичи-землевладельцы, записанные в обывательскую поветовую книгу, составленную воеводскою радою и утвержденную сенатом, и имеющие не менее 21 года от роду. Г минные собрания, на коих избираются депутаты на сеймы, члены воеводских рад и кандидаты на административные должности, созываются также королем; председательствуют маршалки по назначению короля. В эти собрания допускаются: владельцы недвижимой собственности, но не шляхетского звания, ремесленники и хозяева ремесленных заведений, купцы, имеющие товары на складе или в магазине на 10 тыс. злотых, плебаны и викарии, профессора и учителя, художники, известные талантом, знанием или услугами, оказанными торговле или искусству. Никто не может голосовать на тминных собраниях, кто не пользуется правами гражданства, не записан в обывательской книге и не имеет 21 года возраста.
Обыкновенные сеймы собираются по указу короля каждые два года на 30 дней; чрезвычайные — по мере надобности. Сейм обсуждает проекты гражданских, уголовных и административных законов, выработанные государственным советом, а равно и проекты об изменении или ограничении
408


компетенций властей, установленных конституциею, проекты финансовые и военными, наконец, общий отчет о состоянии государства, составленный государственным советом. Сейм выслушивает также заявления и представления послов и депутатов и пересылает их в государственный совет для передачи монарху и выработки соответствующих законопроектов. Законопроекты вносятся государственным советом по приказанию короля либо в сенаторскую, либо в посольскую избу, за исключением проектов финансовых, которые обязательно представляются сначала в посольскую избу. Для предварительного рассмотрения законопроектов в каждой избе тайною подачею голосов избираются три комиссии — из трех членов в сенаторской избе и пяти в посольской: комиссия финансовых законов, комиссия гражданских и уголовных законов и комиссия законов органических и административных. Эти комиссии и сносятся с государственным советом, который по их предложению перерабатывает внесенные законопроекты. Из комиссий законопроекты поступают уже на обсуждение изб, причем члены государственного совета имеют только совещательный голос, если не состоят одновременно сенаторами, послами или депутатами. Совещания сейма публичны, но по желанию десятой части членов может быть образован тайный комитет. Голосование происходит открыто. Проект, принятый большинством голосов в одной избе, переходит в другую палату, где должен быть принят тем же порядком; при равенстве мнений проект считается принятым. Проект, принятый одною избою, не может изменяться другою, но должен быть целиком либо принят, либо отвергнут. Принятый обеими избами законопроект становится законом лишь только после санкции короля.
Организация судебной власти. Власть судебная по конституции 1815 г. вверялась и назначенным королем, и выборным судьям; первые должны быть пожизненны, вторые несменяемы до следующего выбора; и те и другие могут быть устраняемы за злоупотребления по должности, за преступления не иначе как по суду. Учреждалось несколько судебных инстанций: мировые суды для всех классов общества, обязанностью которых было примирять стороны до переноса дела в гражданский суд первой инстанции; суды гражданские и полиции в каждой гмине и в каждом месте для разбора дел, суммою иска превышающих 500 злотых; по нескольку земских судов и съездов в каждом воеводстве для разбора дел, суммою иска превышающих пятьсот злотых, а также торговые суды; по нескольку уголовных судов в каждом воеводстве для дел уголовных и исправительной полиции; в качестве судов второй инстанции два трибунала для всего государства для разбора дел уголовных, гражданских и торговых и, наконец, верховный трибунал в Варшаве для всего государства, в котором должны заседать по очереди сенаторы и пожизненно назначенные королем судьи и в котором, как в последней
409


инстанции, должны разбираться всякие гражданские и уголовные дела, за исключением государственных преступлений и преступлений по должности высших сановников, разбираемых сеймовым судом.
Военные силы. Вооруженная сила государства состоит из войска, пребывающего на действительной службе и на жалованье, и затем милиции, готовой в случае надобности его подкрепить. Количество постоянного войска определяется монархом сообразно с доходами, определенными в бюджете. Войско сохраняет цвета своего мундира, свой национальный убор и все, что касается его национального характера.
Общие гражданские гарантии. Конституция содержала и общие гражданские, и разные другие гарантии. Католическая религия объявлялась предметом особого попечения правительства, без ущерба, однако, для свободы других вероисповеданий, последователи которых пользуются одинаковыми с католиками политическими и гражданскими правами. Земельное имущество римско-католического и греко-униатского духовенства составляет неотъемлемую и общую собственность духовной иерархии; духовенству евангелическо-аугсбургского и евангелическо-реформатского вероисповедания обещалась ежегодная субсидия по назначению короля. Все граждане объявлялись равными перед законом; им гарантировалась неприкосновенность личности и имущества. Польский язык объявлялся обязательным в публичном делопроизводстве — административном, судебном и военном; объявлялось замещение всех публичных должностей природными или натурализованными поляками. Сохранялись гражданские и военные ордена Белого орла, Св. Станислава и Военного креста (Virtuti militari). Конституционный устав предполагалось развить органическими статутами, причем те из них, которые не будут изданы немедленно, подлежат предварительному рассмотрению в государственном совете. Первый бюджет доходов и расходов имеет быть составлен королем и государственным советом; изменяться этот бюджет должен уже королем и обеими палатами. Органические статуты и книги законов не могут изменяться иначе, как в законодательном порядке — королем и двумя палатами. Законы, постановления и распоряжения короля публикуются в «Дневнике законов Царства Польского». Все прежние законы и уставы, противоречащие настоящей конституции, отменяются.
Общий характер конституции царства и ее необеспеченность. Конституция Царства Польского вышла чуть ли не самою либеральною в Европе. В особенности справедливо это относительно содержащегося в ней избирательного права, основанного на умеренном цензе и прямых выборах. В небольшом Царстве Польском в 1820 г. было около 100 тыс. избирателей,
410


тогда как в тогдашней Франции было только 80 тыс.; пропорционально общему количеству населения в царстве было вдесятеро больше избирателей, чем во Франции. И в отношении гарантий гражданской и политической свободы конституция царства в общем стояла на уровне требований своего времени. Но при всем том ее существование было шатко и не обеспечено. Дело в том, что с этою конституциею пришлось иметь дело абсолютному монарху могущественной империи, с которой царство связана была постоянными узами. «Соединение на одном челе короны самодержца и конституционного короля, — говорит участник и историк восстания 1831 г. Мохнацкий, — было политическим уродством, которое долго существовать не могло». Предвестия этого обнаружились уже при Александре I, теоретические воззрения которого всегда были слабее его чувств и привычек во влиянии на волю и который, будучи либеральным и конституционным на словах, всегда оставался автократом на деле.
Новосильцев и великий князь Константин и их влияние на ход дел в царстве. Началось с назначения наместника. Общественное мнение Польши ожидало назначения на этот пост того самого человека, который принимал такое близкое участие в воссоздании королевства Польского, т.е. кн. Чарторыйского.
Но неожиданно для всех, уступая представлениям своего брата великого князя Константина и Новосильцева, Александр назначил наместником Царства Польского генерала Зайончка. Затем появилась предусмотренная конституциею должность императорского комиссара.
Александр назначил Новосильцева своим комиссаром на время введения конституции, на несколько месяцев. Но затем и после Новосильцев остался в этой должности и стал своего рода ревизором над действиями польского правительства. Вопреки конституции он сделан был членом административного (государственного) совета, хотя не был ни природным, ни натурализованным поляком; знакомясь с положением дел в царстве, он посылал еженедельные рапорты в Петербург и оказывал давление на наместника и министров. Этот наместник, долженствовавший по конституции
Великий князь Константин Павлович. Неизвестный художник
411


быть в непосредственном подчинении у короля, фактически оказался в подчинении у великого князя Константина, главнокомандующего польскою армиею. Он докладывал ему обо всех постановлениях и предположениях административного совета, отдавал на его одобрение все назначения и повышения чиновников. Константин и Новосильцев стали властно распоряжаться в царстве, мало справляясь с конституциею.
Первые нарушения конституции. Под их опекою и руководством польские власти стали издавать самовольно разные постановления, например без участия сейма ввели табачную и соляную монополии, обложение шинкарей и т.д. Первый сейм, созванный Александром в 1818 г., не преминул обратить на это внимание государя. Но Александр через министра — статс-секретаря дал понять сейму, что конституция не дает сейму права критиковать действия правительства и в чем-либо упрекать его: сейм может лишь только высказывать свое мнение по вопросам, переданным на его рассмотрение правительством. Такое утверждение, однако, не имело действительного основания в конституции, которая предоставляла право послам и депутатам выступать с заявлениями о пользах и нуждах государства. Противоречил конституции и отказ на ходатайства сейма о предоставлении на его обсуждение бюджета, об издании закона относительно рекрутского набора и об установлении свободы печати путем отмены цензуры. Но Александра это не смущало. В его глазах польская конституция была добровольным даром, который он мог не только изменить, но и отнять, а конституционная хартия обязывала народ польский, а не государя. Охваченный общим веянием реакционного духа в Европе, Александр в это время уже не был уверен в правильности пути свободного развития народов. Этим объясняются предостережения, которые он сделал полякам в тронной речи при открытии сейма 1818 г., его приглашение доказать на деле пользу «законно-свободных постановлений» и «тем дать ему, императору, возможность распространить их и на другие страны, Провидением его попечению вверенные».
Общественное брожение в Царстве Польском; репрессии. Но эти
предостережения, однако, не подействовали в желательном для Александра направлении. В 1818—1820 гг. под влиянием испанских и итальянских революционных событий в Польше, как и в других странах Европы, началось общественное брожение. Газеты стали наполняться нападками на произвольные действия администрации и революционными статьями. Правительство ответило на это репрессиями: закрыта были «Ежедневная газета» и «Белый орел»; публицист Скоморовский был арестован, а редактор «Белого орла» Моравский должен был спасаться бегством за границу. Постановлениями наместника в мае и декабре 1819 г. введена была цензура сначала для
412


журналов и периодических изданий, а затем для всех произведений печати вообще. Сообщением королевским от 13 декабря 1819 г. на имя наместника провозглашена была неизбежность ограничения личной свободы граждан, насколько будет нужно по требованию момента (l’urgence du moment). Это сообщение открыло широкую дорогу административному произволу. Великий князь Константин начал преследовать лиц, подозреваемых в революционных замыслах, и сажать их в Кармелитский монастырь в Лешне, который превращен был в тюрьму.
Сейм 1820 г. и конфликт его с монархом. Предвестия надвигающегося разрыва между королем и народом обнаружились явственно на сейме 1820 г. В тронной речи при открытии сейма 12 сентября Александр предостерегал поляков относительно «злого духа, который носится над Европою», конституцию называл порядком, который он ввел по своему усмотрению, намекая этим на возможность ее отмены, предупреждал о возможности средств насильственных для восстановления порядка. С другой стороны, сейм отверг подавляющим числом голосов (117 против 3) устав уголовного судопроизводства, в котором ничего не упоминалось о судах присяжных, и органический статут для сената, коим ограничивалось высочайшим соизволением право сената и предавать министров сеймовому суду. В многочисленных (около 90) петициях сейма наряду с пожеланиями положительного характера помещено немало жалоб на отступления правительства от конституции. В сеймовых дебатах особенно резко выступал по этому поводу посол Калишского воеводства Викентий Немоевский. «Конституция, — говорил он, — это собственность народа. Король не имеет права ни отнимать ее, ни изменять. Мы уже лишились свободы печати, нет у вас неприкосновенности личности; право собственности нарушается; наконец, теперь хотят отнять у нас ответственность министров. Что же останется от всей конституции? Stat magni nominis umbra»... Немоевский предлагал привлечь к суду министра народного просвещения Станислава Потоцкого за то, что он скрепил своею подписью постановления наместника, вводившие цензуру. Все это сильно разгневало Александра, и в прощальной речи при закрытии сейма (13 октября) он бросил послам упрек, что они своими действиями замедлили дело восстановления своего отечества и что на них падет тяжкая за это ответственность. Уезжая на другой день в Петербург, Александр дал великому князю Константину carte blanche, т.е. предоставил полную свободу действовать, не стесняясь конституциею. Вернувшись в Петербург, Александр хотел было издать указ об уничтожении конституции. Новосильцев, вырабатывавший тогда проект общеимперской конституции, представил Александру проект постановления, отменяющего особность Царства Польского и инкорпорирующего его в империю как одно из на-
413


местничеств. Но министр иностранных дел граф Каподистрия и английский посол удержали Александра от исполнения его намерения.
Намерения Александра упразднить конституцию. Мысль об отмене польской конституции, однако, не покидала Александра. В рескрипте на имя административного совета, данном в мае 1821 г. по поводу дефицита в несколько миллионов злотых, император выражал сомнение, может ли Польское королевство при существующей организации держаться своими собственными средствами, или оно должно принять иную форму, более соответствующую его силам. Но опасность, надвигавшуюся с этой стороны, сумел предотвратить министр финансов кн. Любецкий. Он принял все меры к тому, чтобы сократить расходы и увеличить доходы. Очень много денег тратил великий князь Константин на содержание тайной полиции и на другие цели, не оправдываемые действительными нуждами государства. Любецкий составил точный бюджет и отказывался выдавать деньги на нужды, не обозначенные определенно в бюджете, без разрешения Петербурга. Чтобы увеличить доходы, он назначил комиссии по воеводствам для розыска и взыскания административным порядком всевозможных недоимок со времен Станислава-Августа, причем для поощрения их усердия предоставил им долю сбора, ввел государственную монополию на водку, не считаясь с привилегиями городов, самовольно накладывал подати и определял способы их взимания. Все эти поборы и фискальные злоупотребления возбудили ненависть народа к Любецкому. Но он все же привел казну царства в порядок и тем отклонил угрозу Александра.
Реакция в школьной политике. Реакционный дух, охвативший императора Александра в эту эпоху, проявился и в других сторонах его политики в Польше. Он стал оказывать особенное расположение католическому духовенству, надеясь на его содействие в искоренении либеральных стремлений в народе. Католическое духовенство подняло голову. Оно потребовало предоставления епископам надзора над школами и правами, уничтожение гражданских браков, разрешенных кодексом Наполеона, и устранения неугодных ему сановников — главным образом министра народного просвещения Станислава Потоцкого. Потоцкий проявил себя неутомимым деятелем народного просвещения в Польше. Его стараниями в 1816 г. был учрежден в Варшаве университет из пяти факультетов (в состав их вошли, между прочим, юридическая и медицинская школы, учрежденные в Варшавском княжестве) с уставом, проникнутым началами широкой академической автономии. Кроме университета, Царство Польское обогатилось при нем и другими высшими учебными заведениями, каковы были: горная академия (учр. в 1816 г.), лесная школа (в 1818 г.) и агрономический институт (в 1818 г.). При нем открыто было много и средних,
414


и низших школ. В своей просветительной деятельности Потоцкий выступил открытым врагом клерикализма и обскурантизма. Его стараниями закрыто было несколько богатейших монастырей; он поддерживал союзы масонов, писал в журналах едкие статьи против ханжества и лицемерия. Его повесть «Путешествие в Темноград» вызвала негодование великого князя Константина, Новосильцева, духовенства и высшей аристократии, вследствие чего он вынужден был выйти в отставку. Назначенный на его место Станислав Грабовский и его помощник Иосиф Шанявский явились ревностными служителями реакции. Шанявский не пропускал в печать ни одного произведения, в котором крылась какая-либо свободная мысль. Исходя из убеждения, что образование только кружат голову простым людям, Г рабовский и Шанявский закрыли множество низших школ, увеличением платы затруднили доступ в средние и высшие школы. Особенное внимание было обращено на университет. Инспекция, состоящая в подчинении генерального куратора, обязана была следить не только за поведением студентов, но и за преподаванием профессоров «согласно с программами и особо изданными инструкциями». Аналогичные меры приняты были и относительно Виленского университета, который под попечительством кн. Чарторыйского развивался в национальнопольском направлении и стал проводником полонизма в литовских и западнорусских губерниях. Стоя подобно другим русским университетам во главе своего учебного округа, Виленский университет, в котором сосредоточились крупные ученые силы Польши, назначал учителей исключительно из поляков, издавал учебники на польском языке и вел все воспитание молодежи в польском духе. Молодежь и ответила по-своему на это педагогическое воздействие. В годовщину майской конституции 1791 г. четырнадцатилетний ученик виленской гимназии Михаил Шатер написал на классной доске: «Да здравствует конституция 3 мая!» Об этом сообщено было губернатору, который донес о поступке ученика великому князю Константину. Цесаревич поручил Новосильцеву произвести следствие. Начались обыски в квартирах профессоров и студентов, и в конце концов Новосильцев напал на след тайного общества молодежи, называвшегося филаретами и ставившего себе целью не только нравственное товарищеское воздействие, но и направление к высоким гражданским идеалам. Новосильцев представил императору обо всем этом доклад, и в результате Александр лишил кафедр четырех профессоров, в том числе известного историка Лелевеля и профессора философии Голуховского, устранил от должности попечителя кн. Чарторыйского и назначил на его место Новосильцева, который и уничтожил всю систему Чарторыйского.
Усиление общественного недовольства и тайные общества в Царстве Польском. Насильственные и произвольные действия правительства усиливали недовольство и революционное брожение в обществе. Уже в 1817 г.
415


в Царстве Польском начали формироваться тайные общества и патриотические союзы, ставившие своею целью освобождение польских земель от иноземной власти и восстановление независимого Польского государства. Наиболее активное участие приняли в них польские офицеры, раздражаемые и возмущаемые грубостью и жестокостью великого князя Константина, который перед фронтом подвергал их оскорблениям и унижениям, издевался над конституциею, нещадно наказывал солдат палками. Инициатором движения был майор Валериан Лукасиньский. Чтобы взбежать преследований, Лукасиньский и его друзья решили действовать под видом явных, дозволенных обществ «вольных каменщиков». Лукасиньский, избранный великим мастером, начал устраивать масонские ложи в польских полках и воеводских городах и даже за границей. Кроме военных, в них начало вступать много гражданских лиц — чиновники, помещики и др. Все эти ложи поставили своею целью политическую реставрацию Польши в самых широких границах. Эта эволюция не ускользнула от внимания правительства, и в 1821 г. был издан указ, закрывавший все масонские ложи и запрещавший все тайные общества. Но рассеянное масонство скоро возродилось тайно под именем Народного патриотического общества, во главе которого встал особый комитет. Председателем его стал зять Лукасиньского референдарий Вежбодович, но фактическим заправилою был Лукасиньский. Деятельность Лукасиньского, однако, скоро обратила на себя внимание полиции, и он был с некоторыми своими единомышленниками арестован в 1822 г. и присужден к семи годам каторжных работ с лишением звания и знаков отличия. Но тайное Патриотическое общество не было раскрыто и продолжало свою деятельность под руководством сенатора Станислава Солтыка и подполковника гвардейских стрелков Кржижановского. В 1824 и 1825 гг. это общество вело переговоры с тайными обществами, организовавшимися в России, о совместном и одновременном восстании, о возвращении Польше независимости и о новых польско-русских границах. Но эти переговоры не привели, однако, к каким-либо определенным соглашениям.
Сейм 1825 г.; отмена публичности и заседаний. В 1822 г. должен был, согласно конституции, быть созван третий сейм. Но по представлению наместника о неспокойном состоянии умов, вызванном арестами Лукасиньского и его друзей, созыв сейма был отсрочен. Сейм созван был только в 1825 г. и прошел уже в условиях и обстановке чрезвычайных, не предполагавшихся конституциею. Еще в феврале 1825 г. опубликована была дополнительная статья к конституции, отменявшая публичность заседаний сейма. Отмена эта мотивировалась тем, что публичность прений вызывает в ораторах погоню за популярностью, что прения благодаря этому вырождаются в пустые декламации, лишенные спокойствия и достоинства. Из заседаний
416


сейма устранены были не только публика, но и некоторые послы, например Викентий Немсевский, посол Калишского воеводства. Заседания сейма происходили во дворце, окруженном войсками, переполненном русскими чиновниками и агентами. Подавленные всеми этими распоряжениями и обстановкою, польские послы и депутаты обнаружили крайнюю осторожность и умеренность. Проекты, представленные правительством, об изменениях в первой книге Наполеонова кодекса и об учреждении кредитного общества были приняты сеймом. Сейм отказался от протеста против дополнительной к конституции статьи, не решился представить и петиции, поданные мар- шалку в последний день, с жалобами на нарушения конституции и насилия властей. Александр остался очень доволен поведением сейма и, закрывая его, сказал членам сейма: «Вы исполнили чаяния вашей отчизны и оправдали мое доверие. Моим желанием теперь будет убедить вас, какое влияние ваше поведение окажет на вашу будущность». В интимных разговорах с великим князем царь заявлял, что он остается при своем намерении соединить Литву с Царством Польским. Но судьба решила иначе. Напряжение последних лет царствования Александра не только не разрешилось после роспуска сейма 1826 г., но еще более усилилось и в конце концов привело к революционному взрыву и крушению конституции 1815 г.


XXXII. 	НОЯБРЬСКОЕ ВОССТАНИЕ В ЦАРСТВЕ ПОЛЬСКОМ И ОТМЕНА ЕГО КОНСТИТУЦИИ
Николай I и Польша. Преемник Александра I на русском престоле Николай I, сочувствуя установленному для Польши государственному строю, тем не менее считал для себя обязательным сохранение за Польшею прав, дарованных его предшественником. В одном только отношении он не считал для себя возможным идти по стопам брата — это продолжать питать и поддерживать в поляках идеи о воссоединении Литвы с Польшею. «Я должен был бы перестать быть русским в своих собственных глазах, — писал он брату Константину, — если бы я вздумал верить, что возможно отделить Литву от России». С течением времени, однако, он оказался не в силах исполнить и принятые уже на себя обязательства, т.е. сохранить конституцию Царства Польского.
Первый конфликт; суд над членами тайного Патриотического общества. Еще до коронации и принесения присяги в соблюдении конституции Николай I подвергся сильному искушению наложить руку на июльские свободы и вольности. Следствие над декабристами раскрыло существование в Польше тайного Народного патриотического общества, члены которого вели переговоры с декабристами о замышлявшемся государственном перевороте и будущих отношениях России и Польши. Последовали многочисленные аресты в царстве и литовско-русских губерниях лиц, так или иначе причастных к тайному обществу. Великий князь Константин и Новосильцев настаивали на предании всех этих лиц военному суду, но административный совет, согласно конституции, предал их сеймовому суду, составленному из сенаторов. Сеймовый суд отверг обвинение в государственной измене, признал подсудимых виновными лишь в образовании тайного общества и в недонесении правительству о существующих за границею заговорах. Только Кржижановский за непосредственные переговоры с декабристами был присужден к трем годам и трем месяцам крепости, а остальные к трем месяцам заключения. Приговор этот возбудил крайнее негодование в русском правительстве. Царь сначала запретил даже объявлять этот приговор
418


и предписал всем членам суда не выезжать из Варшавы, очевидно, намереваясь расправиться с ними. И только общественное возмущение в Польше и нежелание дальше раздражать поляков, ввиду начавшейся войны с турками, заставили Николая Павловича скрепя сердце утвердить в марте 1829 г. приговор и ограничиться только строгим выговором судьям.
Коронация Николая I. Эти же соображения заставили царя согласиться и на совершение обряда коронации в мае того же 1829 г. Но обряд этот совершен был не в соборе, а в королевском замке, в зале сената, и ограничился одною только молитвою примаса, после чего император сам возложил на себя корону, не польскую, а императорскую русскую, привезенную из Москвы, и принес присягу. Все это больно задело польское общество, и агитаторы воспользовались этим для того, чтобы подогреть нерасположение и недоверие к царю. Это недоверие еще более усилилось после того, как император не дал никакого ответа на петицию членов сейма об отмене добавочной к конституции статьи. Варшава проводила государя довольно холодно, и он не мог не почувствовать этого и с своей стороны не мог проникнуться добрыми чувствами к полякам. Эта взаимная неприязнь и прорвалась наружу на сейме 1830 г.
Сейм 1830 г; вопрос о разводах, петиции и жалобы. Вопреки конституции Николай Павлович долгое время не созывал сейма, несмотря на неоднократные представления о том административного совета. Он решился на этот шаг лишь после того, как Любецкий и другие уверили его, что сейм пройдет благополучно. Для открытия его он прибыл сам в Варшаву в конце мая 1830 г. Первые заседания прошли гладко. Законопроект о постановке памятника Александру I принят был обеими палатами единогласно; прошли и другие законы, касавшиеся ипотечных вопросов, лесного хозяйства и т.д. Но настроение сразу изменилось, когда дошла очередь до изменения первой книги кодекса Наполеона в отношении разводов. Духовенство настойчиво добивалось изъятия брачных и разводных дел из компетенции светских властей и передачи их в ведение властей церковных. Правительство пошло на компромисс и представило законопроект, согласно которому гражданские суды давали право на развод, но после этого развода стороны, пожелавшие вступить в новые браки, должны были обращаться за разрешением к церковным властям. Император, относившийся враждебно к законодательству кодекса и осаждаемый духовенством, заявил, что принятие законопроекта — его желание, его воля. Это заявление и подлило масла в огонь. «Какое-то безумие в погоне за суетною популярностью охватило палату, — пишет в своих мемуарах Немцевич, — депутатам непременно хотелось иметь чисто гражданские разводы; над теми, кто думал иначе, насмехались. Юрист
419


Воловский, недавний выкрест, Лелевель, сухой эрудит, и другие по два часа рассуждали о церковном праве, о таинствах; горячие головы делали выпады с обеих сторон». В результате закон, единогласно прошедший в сенате, в палате депутатов провалился 92 голосами против 21. «Трудно передать, — пишет Немцевич. — как возмутился император и король, узнав об этом». Гнев его еще более усилился, когда посыпались многочисленные жалобы на закрытие школ, на разгром университета, на преследование печати, на взимание податей без согласия сейма, петиции об отмене дополнительной статьи, цензуры и т.д. Император закрыл сейм холодною, полною упреков речью и покинул Варшаву, «чувствуя все зло либеральной и преждевременной организации этого края, которую охранять присягнул сам». Но при всем том он не ожидал какого-либо нового взрыва, кроме того, какой уже имел место на сейме. Не ожидало его в большинстве и само польское общество. События разразились внезапно и увлекли его в свой водоворот фатально, независимо от доброй воли и разумения лиц.
Заговор Высоцкого. Еще в декабре 1828 г., после разгрома тайного Патриотического общества, инструктор школы подхорунжих Петр Высоцкий образовал среди учащихся этой школы «Военный союз» для подготовления восстания с помощью войск; к союзу присоединились и гражданские люди — университетская молодежь, литераторы и другие демократически настроенные элементы. В большинстве польского общества, однако, идея разрыва с Россией на первых порах не пользовалась сочувствием. Сначала заговорщики хотели поднять восстание во время коронации, овладеть особою императора и провозгласить независимость Польши; но затем решили отложить свое предприятие до созыва сейма, предполагая получить от него сигнал к восстанию. Вожди партий и видные деятели (Чарторыйский, Лелевель и др.), с которыми они вступили в переговоры, отвечали уклончиво, дали только понять, что, если восстание произойдет, они не откажутся принять в нем участие. Другие советовали повременить до более благоприятного момента, до предстоявшей войны с Францией. Горячие головы среди заговорщиков, однако, не хотели ждать. Освобождение Греции от турецкого господства, а еще более Июльская революция во Франции и революция бельгийская, увенчавшаяся успехом, окрыляли их надеждою на успех и польской революции.
Ночь на 29 ноября; начало восстания. Восстание вспыхнуло в ночь на 29 ноября. Вечером этого дня горстка студентов (18 человек) под начальством двух подхорунжих вторглась в вельведерский дворец, где жил великий князь Константин, ранила вице-президента города Варшавы Любовядзского, преградившего им дорогу в спальню великого князя, убили генерала Жандра,
420


приняв его за великого князя, и, сочтя свою миссию выполненною, покинула дворец. В то же самое время 160 подхорунжих под начальством Высоцкого напали на казармы трех полков русской конной гвардии, свалили на землю нескольких солдат, но в конце концов должны были отступить перед превосходными силами. Проходя затем по улицам Варшавы и встречаясь с отрядами русских и польских войск, спешивших к Бельведеру, заговорщики приглашали польские отряды примкнуть к восстанию и убили несколько польских генералов, отказавшихся принять над ними начальство. Затем повстанцы захватили арсенал, в котором хранилось до 80 тыс. ружей, и половину их раздали населению. Тем временем великий князь Константин, прятавшийся на чердаке дворца, вышел из своего убежища и отправился на Уяздовскую аллею, где собралась вся русская кавалерия; сюда же явился и польский полк гвардейских стрелков и предложил цесаревичу свои услуги. Великий князь вполне мог бы подавить начавшееся движение; находившийся при нем генерал Герштенцвейг просил великого князя употребить против восставших силу, заверял, что он берется усмирить Варшаву в четыре часа. Но перепугавшийся и растерявшийся великий князь не принял этого предложения. Прохаживаясь перед фронтом русских войск, он беспрерывно повторял, что поляки сами должны подавить беспорядок, вызванный их людьми, что он не желает мешаться «в польскую ссору», что преступление на стороне поляков и он не хочет пачкать в нем рук и т.д. С женою, свитою и частью оставшегося ему верным войска великий князь удалился из Вар-
Взятие арсенала в Варшаве. 1830 г. Художник Р.Х. Дитрих
421


шавы в мызу Вежбна, оставив Варшаву на произвол судьбы и давая пожару разгораться все более и более.
Попытки административного совета прекратить восстание и их неудача. Административный совет, собравшись на чрезвычайное заседание и включив в свой состав несколько лиц, пользующихся доверием народа, — кн. Чарторыйского, Радзивилла, Кохановского, генералов Паца и Хлопиц- кого, отправил к великому князю депутацию с просьбою употребить силу для прекращения восстания, но получил отказ. После того совет начал действовать собственными силами. Утром 30 ноября он издал от имени царя воззвание к народу, в котором, называя события вчерашнего дня печальными, приглашал население к порядку и спокойствию и со своей стороны обещал безопасность жизни и имущества. Начальство над польскою армиею совет вручил сначала Пацу, а потом Хлопицкому. Но скоро оказалось, что занятое им положение уже не имеет за собою общественной поддержки. 1 декабря в совет явилась депутация от членов сейма, находившихся в Варшаве, и потребовала устранения из него непопулярных царских министров и замены их членами сейма. Совет подчинился этому требованию и в большинстве своих членов сам себя распустил, из прежних членов остались только трое: президент Соболевский, министр финансов Любецкий и внутренних дел Мостовский. Таким образом, административный совет превратился, в сущности, в Народное правительство.
Это правительство отправило к цесаревичу депутацию из Чарторыйского, Любецкого, Островского и Лелевеля, которая добилась от великого князя обещаний не начинать военных действий, хлопотать у императора об амнистии повстанцам, принять к сведению и сообщить императору, что самое горячее желание поляков — присоединение к царству литовских губерний и восстановление конституции, дарованной Александром I. Но народное движение зашло уже так далеко, что самые эти переговоры с цесаревичем были встречены враждебно. Наиболее радикальные элементы собрались в городской ратуше и сорганизовались в клуб под названием Патриотического общества под председательством бывшего профессора Виленского университета Лелевеля. Этот клуб отправил депутацию к совету, которая явилась в сопровождении многотысячной толпы народа, выразила совету неудовольствие за то, что он хочет закончить соглашением народное дело, начатое оружием, и потребовала прекращения переговоров с цесаревичем и начатия военных действий. Административный совет, обсудив эти требования, решил принять в свой состав четырех членов Патриотического общества, после чего Любецкий уведомил Константина, что при таких обстоятельствах нечего и думать о соглашении, а Хлопицкий посоветовал отпустить польские войска в Варшаву, а самому с русским корпусом удалиться на Литву. Цесаревич,
422


не желая натолкнуться на враждебные действия со стороны повстанцев, последовал совету Хлопицкого. Члены административного совета, назначенные царем, — Соболевский, Любецкий и Мостовский — не могли уже оставаться в нем после присоединения членов Патриотического общества и 3 декабря подали в отставку. Так прекратил свое существование административный совет, бывший обломком легального правительства страны.
Временное правительство и диктатура Хлопицкого; его стремления.
Из семи членов, принятых в состав административного совета 30 ноября и 1 декабря, было образовано по инициативе Чарторыйского временное правительство, которое, не разрывая открыто с царем, присвоило его прерогативы — распорядилось созвать сейм на 18 декабря 1830 г. Впрочем, это правительство просуществовало только два дня. Усилившаяся анархия заставила генерала Хлопицкого взять в свои руки диктатуру. Поляки с радостью встретили диктатуру, надеясь, что Хлопицкий сделает то, чего не посмели сделать ни административный совет, ни временное правительство, — объявит разрыв с царем, поднимет восстание в Литве и начнет борьбу за независимость.
Но Хлопицкий взял диктатуру только для того, чтобы не допустить анархии в стране. Он не верил в успех восстания, не рассчитывал на присоединение к царству литовско-русских губерний, тем менее восстановление независимой Польши, единственный исход, усматривал в переговорах
Император Николай I сообщает гвардии о восстании в Польше. 1830 г. Художник Г. Б. Вундер
423


и соглашении с императором. Пределом его стремлений было обеспечение царству конституционных свобод, гарантированных конституциею 1815 г. Он избегал всего, что могло оскорблять императора, закрыл Патриотический клуб, позволил русскому войску подобру-поздорову уйти из царства; не желая присваивать прерогативы королевской власти, назначил не министров, а только их заместителей и, наконец, отправил к императору двух депутатов, бывшего министра финансов кн. Любецкого и члена сейма гр. Езерского. Эти депутаты должны были представить все восстание делом нескольких горячих голов и темной черни, воспользовавшихся общественным неудовольствием, порожденным нарушением конституции и неисполнением обещаний относительно литовских губерний. Посольство это, однако, не имело никакого успеха.
18 декабря 1830 г. собрались послы и депутаты сейма. Хлопицкий пожелал, чтобы сейм начал свою деятельность 21 декабря, но послы и депутаты не подчинились воле диктатора, избрали маршалка и единогласно признали восстание народным. Хлопицкий после того сложил было с себя диктатуру, но сейм упросил его взять назад свою отставку и вручил ему снова неограниченную власть под контролем, однако, сеймовой депутации и президента сената, маршалка посольской избы и нескольких других лиц. После того сейм разошелся, и началась вторая диктатура Хлопицкого, назначившего в помощь себе Высший народный совет и новых заместителей министров. Хлопицкий не оставил своих намерений прийти к соглашению с императором и с нетерпением ждал вестей от Любецкого и Езерского из Петербурга. Но известия пришли неутешительные.
Сейм 1831 г.; сложение диктатуры и детронизация Николая I. В начале января 1831г. Хлопицкий получил от министра—статс-секретаря письмо, в котором он от имени императора благодарил Хлопицкого за принятие власти в свои руки и сохранение порядка, просил его прекратить дальнейшие вооружения и ожидать королевских распоряжений, сосредоточив армию в Плоцком воеводстве. Другое письмо, адресованное бывшему президенту административного совета Соболевскому, содержало в себе выговор за то, что совет позволил себе сначала принять в свой состав посторонних лиц, а потом и прекратить свои функции, и приказ немедленно же взять власть в свои руки и ждать дальнейших распоряжений. По получении этих писем Хлопицкий созвал Высший народный совет и спросил, желает ли он подчиниться воле императора и короля или стоит за войну. Чарторыйский высказался за войну, и за его мнением пошли другие члены совета. Хлопицский, не желая брать на себя ответственности, распорядился созвать сейм на 17 января, а когда сейм собрался, сложил с себя окончательно диктатуру. Он согласился только помогать своими советами кн. Михаилу Радзивиллу,
424


назначенному главнокомандующим польскими войсками. После того разрыв с Россиею был уже решенным делом.
26 января перед соединенными избами сейма явился гр. Езерский для того, чтобы дать отчет в своей миссии в Петербург. Когда он повторил слова императора, что «первый пушечный выстрел со стороны поляков будет сигналом к уничтожению Польши», в зале поднялась целая буря негодования и раздались крики: «Война, война! Нет Николая!» Сейм без голосования постановил низложить Николая I с престола и поручил Немцевичу редактировать соответствующий акт. Акт этот был принят и подписан всеми членами сейма. Четыре дня спустя сейм установил Народное правительство, состоящее из президента кн. Чарторыйского и четырех членов: Стан. Баржиковского, Викентия Немоевского, Феофила Моравского и Лелевеля. Это правительство должно было осуществлять ту самую власть, которая по конституции 1816 г. принадлежала королю, а остальная власть должна была находиться в руках сейма, который должен был заседать до конца восстания.
Шансы поляков в надвигавшейся борьбе. В то самое время, когда сейм сжигал все корабли, в Польшу вступала 150-тысячная армия под начальством Дибича-Забалканского. Русская армия состояла из старых солдат, привыкших к бою за последнюю турецкую войну. Польская армия в начале восстания насчитывала в своих рядах не более 28 тыс. и уже во время борьбы доведена была до 63 тыс. Войско это было молодое, недостаточно обученное; оно не имело ни достаточных запасов оружия, ни способных офицеров. Старые боевые генералы и офицеры наполеоновской школы считали войну с Россией безумием и не верили в успех восстания. Виды на иноземную помощь были сомнительными и, действительно, в конце концов оказались напрасными. Венский двор, относившийся сначала благосклонно к восстанию и согласившийся даже вести переговоры с польскими послами, предлагавшими польскую корону одному из австрийских эрцгерцогов, круто изменил свое отношение после детронизации Николая и установления коллективного правительства, в состав которого вошел республиканец-демократ Лелевель. Австрия закрыла свою границу для Царства Польского. Берлинский двор с самого начала занял враждебную в отношении к полякам позицию. Пруссия закрыла для царства свою границу и отгородила его от западных государств. Она даже заключила с Россиею договор, которым обязывалась выставить на границах царства 63-тысячный корпус, готовый к наступательным действиям и занятию Варшавы. Общественное мнение Франции было на стороне польской революции: французы устраивали враждебные манифестации перед русским посольством, в палате депутатов Лафайет призывал их на помощь народу, пролившему столько крови за Францию и своим восстанием предотвратившему
425


поход России на Францию. Но дальше этих манифестаций и призывов дело не пошло. Людовик-Филипп, признанный Россией в своих правах, остался глух к заявлениям, что Россия готовила против него войну и только поляки предотвратили ее своим восстанием. Богатая французская буржуазия, возведшая на престол Людовика-Филиппа, удовлетворена была конституцией и жаждала мира. Французское правительство не только не помогло полякам, но даже отказало некоторым выдающимся французским генералам в разрешении на выезд из Франции для поступления в ряды польской армии. Вместо ожидаемых 100 тыс. добровольцев в польскую армию прибыло лишь незначительное число офицеров и хирургов. Англия, не желавшая соединения Бельгии с Франциею и заинтересованная в поддержке России, отнеслась без всякого сочувствия к польскому делу. И тем не менее предоставленная собственным силам, но разгорячившаяся польская нация ринулась в неравную борьбу.
Военные действия; неудачи и поражения поляков. Первое столкновение с русскими было удачно для поляков: 14 февраля генерал Дверницкий под Оточком разбил русский отряд под начальством Гейдара, взял несколько орудий и 250 пленных. Но затем последовали поражения польских войск под Гроховом 25 февраля и под Остроленкою 26 мая. Попытка Народного правительства вызвать восстание на Волыни кончилась неудачею: отправленный туда для поддержки восстания генерал Дворницкий вытеснен был
Сражение при Грохове. Художнк Б.К. Виллевальде
426


русскими войсками в пределы Австрии и должен был сложить оружие. Так же безуспешно было и восстание в Литве, которое сначала приняло было обширные размеры: генералы Хлаповский и Роланд, теснимые русскими, отступили в Пруссию и сложили оружие; только генералу Дембиньскому с его отрядом удалось пробиться в царство и соединиться здесь с польскими силами. Дембиньский был восторженно принят правительством и населением Варшавы как настоящий сын отчизны и герой и назначен был губернатором Варшавы.
Смена главнокомандующих. Военные неудачи повлекли за собою сначала смену главнокомандующих, а затем внутретий кризис. После поражения под Гроховом кн. Радзивилл отказался от должности главнокомандующего и на его место был назначен генерал Скржинецкий, который после поражения под Остроленкою стал уклоняться от решительных действий, чем возбудил против себя сильное неудовольствие публики, войска и сейма. Сеймовая делегация 11 августа сместила его и вверила временное командование Дембиньскому. Когда затем Народное правительство приступило к замещению должности главнокомандующего, за Дембиньского из пяти членов правительства голосовали только двое. Избранный большинством генерал Прондзиньский отказался от предложенного ему назначения, а равно и еще трое генералов, к которым обращалось правительство. Очевидно, что генералы уже утратили всякую веру в успех борьбы с наступавшим на Варшаву врагом. Это уклонение и стремление умеренных элементов так или иначе ликвидировать восстание и прийти к соглашению с русскою властью вызвали междоусобия среди восставших и привели к событиям 15 августа.
Агитация крайних; крестьянский вопрос. Крайние элементы, группировавшиеся около Лелевеля и исповедовавшие республиканско-демократические принципы, еще во время диктатуры Хлопинского в газете Nowa Polska вели агитацию и против диктатуры, и против сейма, который, по их мнению, не мог считаться народным представительством, состоя из членов, избранных в правление Николая. В том же направлении действовала и радикальная молодежь, собиравшаяся в кофейнях, из которых одна, названная по имени хозяйки «Гонораткою», стала ее клубом. Хлопицкий, сначала терпевший и «Новую Польшу», и «Гоноратку», в конце концов приказал арестовать и предать суду Лелевеля и его сотрудников Иосафата Островского и Ксаверия Брониковского. Но вскоре диктатура пала, арестованные были выпущены на свободу, а Лелевель стал членом Народного правительства. Вместе с тем под его председательством возобновило свою деятельность и закрытое Хлопицким Патриотическое общество. В день детронизации Николая I общество устроило публичное шествие в честь декабристов как мучеников свободы. Когда нача¬
427


лась война, члены Патриотического общества вступили в корпус Дверницкого и участвовали в экспедиции на Волынь. После ухода Дверницкого в Австрию они возвратились в Варшаву и в «Новой Польше» начали литературную кампанию против руководителей восстания. Главнокомандующего и правительство они обвиняли в неспособности, сейм — в шляхетском эгоизме ввиду того отношения, которое он проявил к крестьянскому вопросу.
Надо сказать, что в начале восстания крестьяне охотно стекались под национальные знамена и мужественно сражались в рядах войск; они радушно встречали польские войска, проходившие через их деревни, выносили им из своих изб припасы, строили мосты и чинили дороги. Но, оказывая всяческое содействие восстанию, они надеялись получить от революции и улучшение своей доли. Положение их перед восстанием ухудшалось все более и более. Паны, совершенствуя свое сельское хозяйство, заводя травосеяние, посевы картофеля, винокурение, породистый скот, все более и более расширяли площадь своих запашек и сенокосов, убираемых при помощи батраков, все более и более сокращали площадь земель, арендуемых крестьянами. Крестьяне-земледельцы вынуждались либо совсем покидать свои участки и пополнять собою класс фольварочных батраков, либо переходить на новые, худшие участки. Таким образом, встал на очередь земельный крестьянский вопрос. Сейм сначала постановил наделить землею крестьян, раненных в войне за независимость, а также вдов и сирот, оставшихся после убитых; позднее, через месяц после Гроховской битвы, сейм продолжал обсуждение крестьянского вопроса. Заседавшая на сейме шляхта соглашалась наделить землею крестьян государственных имений, но энергично протестовала против предложения мещанского депутата Шанецкого наделить землею и крестьян частных имений. Отчуждению частновладельческой земли не сочувствовали даже радикалы-шляхтичи, заседавшие в Патриотическом клубе; они воспротивились также допущению крестьянских представителей на сейм. Сеймовые дебаты, продолжавшиеся целых двадцать дней, только лишь волновали и раздражали крестьян, которые внимательно следили за выступлениями шляхетских представителей. В крестьянской среде стал слагаться взгляд на восстание как на панское дело, от которого крестьянам не будет никакой пользы. Первоначальное воодушевление заменилось апа- тиею и недовольством, которое стало выражаться в отказах от панщины, в бунтах. «Новая Польша» справедливо упрекала сейм, что, не разрешив крестьянского вопроса, он убил воодушевление народа и лишил восстание самой мощной поддержки в борьбе за независимость.
События 15 августа. Агитация Патриотического общества против главнокомандующего, Народного правительства и сейма усиливалась после каждого поражения и наконец привела к событиям 15 августа.
428


Вечером этого дня в большой зале театра, переполненном публикой, открылось заседание Патриотического общества. Выступили ораторы с речами, в которых указывали на то, что в то время, как войска требуют войны, вожди стремятся к соглашению с неприятелем и держат солдат в бездействии. В публике послышались крики «измена!», которые нашли себе отклик в толпе, стоявшей на площади. Когда один из ораторов предложил потребовать объяснений от правительства, послышались крики: «К правительству, к правительству!», правительство, заседавшее во дворце наместника на Краковском предместье, счастливо отделалось от присланной к нему депутации и толпы, наполнившей дворцовый двор. Толпа эта стала было расходиться, как вдруг один молодой человек дал сигнал к походу на Замковую площадь. Толпа двинулась с криком «смерть изменникам!», ворвалась в замок и убила нескольких генералов и других лиц, заключенных по подозрению в измене. Отсюда толпа двинулась к другим арестным домам и тюрьмам и убила несколько шпионов. Всего повешено было на фонарях около 30 человек. Народное правительство не только было не в состоянии подавить движение, но и само находилось в опасности. Президент его князь Чарторыйский в военном костюме сел на коня и ускакал в лагерь Дембиньского. Остальные члены правительства, собравшись 16 августа, назначили главнокомандующим Дембиньского, а сами сложили свою власть в руки сейма.
Диктатура Круковецкого. Так как Народное правительство скомпрометировало себя недостатком единства и энергии, то сейм решил вверить исполнительную власть одному лицу. По закону, установленному 17 августа, власть переходила в руки президента Народного правительства, который назначает своих заместителя и министров. Только президент или его заместитель имеют решающий голос, а остальные члены правительства только совещательный; впрочем, каждое распоряжение президента или его заместителя для получения обязательной силы должно было иметь подпись одного из министров. Кроме других прерогатив, у президента было право назначения и увольнения главнокомандующего. Заключение трактатов и всяких договоров сейм удержал за собою. Должность президента сейм вручил генералу Круковецкому, который назначил своим заместителем Бонавентуру Немсевского, а наиболее ответственные должности вверил выдающимся членам Патриотического общества — Брониковскому, Мохнацкому и Ле- левелю. Главнокомандующим Круковецкий назначил генерала Казимира Малаховского, некогда служившего в легионах и участника экспедиции в Гаити; Скржинецкого он совсем удалил из армии.
Взятие Варшавы и подавление восстания. Круковецкий принял власть в ту самую минуту, когда русская армия со всех сторон окружала
429


Варшавершего от холеры, первый предложил соглашение. Однако когда он потребовал отмены детронизации Николая I и отказа от литовских губерний, то получил отрицательный ответ. 6 сентября Паскевич взял штурмом Волю и поставил на ее валы орудия, намереваясь с этой позиции бомбардировать город. Круковецкий, считая дальнейшее сопротивление бесполезным, не прочь был сдаться на милость победителя, но сейм не признал этой сдачи, отставил Дембиньского и назначил на его место генерала Малаховского. Этот Малаховский заключал с Паскевичем военную капитуляцию, в силу которой польским войскам и гражданским лицам предоставлялось в течение 48 часов удалиться из Варшавы. На другой день после подписания капитуляции, 8 сентября, русская армия вступила в Варшаву, а сейм, правительственные учреждения и значительное число членов Патриотического общества удалились сначала в Модлин, а затем в Закрочим и Шоцк. Попытки организовать здесь сопротивление не привели ни к чему. Польские войска, теснимые русскими, одно за другим переходили границы и слагали оружие (в Австрии генерал Раморино; в Пруссии генерал Рыбиньский, заменявший Малаховского). Силы повстанцев истощились, и Царство Польское в начале октября 1831 г., после одиннадцати месяцев борьбы, снова оказалось во власти русского государя.
Репрессии в Польше. Подавив восстание, император Николай I объявил амнистию для всех участников его, возвратившихся к подчинению царской власти, кроме инициаторов событий 29 ноября и 16 августа, членов сейма,
Атака русских войск на Варшаву. 1831 г. Художник Г.Б. Вундер
430


вотировавших детронизацию Николая I, членов Народного правительства и офицеров тех корпусов, которые вышли за границу. Особый уголовный суд, составленный из русских и поляков, приговорил виновных, большею частью заочно, к смертной казни, к каторге, к крепостным работам; имущество эмигрантов, которые не возвратились по призыву правительства, было конфисковано. У всех жителей было отобрано оружие; под страхом предания военному суду предписано было всем домохозяевам и квартирохозяевам немедленно сообщить о всех лицах, у них живущих. Около Варшавы воздвигнута была цитадель с специальною целью держать в страхе и покорности столицу.
Органический статут Царства Польского. Назначив Паскевича своим наместником в царстве, император отменил конституцию 1815 г. и издал взамен ее Органический устав Царства Польского (28 февраля 1832 г.). Этот устав был переработкою конституции 1815 г., которая ставила себе целью сделать невозможным повторение недавних событий и крепче соединить царство с империею. Польская корона объявлялась наследственной в русском императорском доме и соединенной с русской императорской короной, вследствие чего особая польская коронация отменялась. Населению царства гарантировались неприкосновенность личности (арестованный имел право требовать над собою суда через три дня после ареста) и собственности, свобода вероисповедания при специальном покровительстве католической веры, свобода печати при тех ограничениях, которые потребуют религия, неприкосновенность высшей власти, интересы нравственности и личные соображения, употребление родного языка в администрации и суде, особое гражданское и уголовное законодательство и отдельное гражданское управление. Но отдельная польская армия и отдельное военное управление упразднялись. Во главе гражданского управления становился административный совет, состоящий из наместника, директоров комиссий, ведающих отдельными отраслями управления, и других особо назначаемых лиц. Этот административный совет в качестве активного учреждения заменял собою государственный совет, частью коего он был по конституции 1815 г. и за коим оставлены были прежния функции. Число комиссий было сведено с пяти до трех: комиссии вероисповеданий и просвещения, внутренних дел и полиции были слиты в одну, военная была упразднена. Местное управление и самоуправление в общем сохранили прежнюю организацию. Сейм, в котором концентрировалась политическая самодеятельность населения, который был органом и стражем национальной свободы и независимости, был отменен. Взамен его для обсуждения дел, касающихся общих интересов Царства Польского, предполагалось ввести собрания провинциальных чинов с совещательным голосом, причем состав этих собраний и порядок
431


делопроизводства на них должны были быть определены особым законом. Законодательная власть принадлежала царю. Проекты, составленные государственным советом, должны были обсуждаться особым департаментом интересов Царства Польского, образованным при Государственном совете Российской империи. Законы, утвержденные царем, должен был контрасиг- нировать министр — статс-секретарь Царства Польского.
Неблагоприятные условия для его введения. Но и эта урезанная конституция Царства Польского не вошла в жизнь, да и не могла войти. Хотя страна наружно была и замирена, но умы и чувства польского общества не успокоились, а за границею, куда удалились остатки польской армии и десятки тысяч польских эмигрантов, лелеялись мечты о восстановлении независимости Польши, строились планы, велась агитация и делались попытки вызвать новое восстание. В Царстве Польском не прекращались вспышки национального недовольства: то появлялся «эмиссар» эмиграции, распространявший запретные книги и сеявший вредные идеи, то открывался заговор среди учеников гимназии или офицеров какого-либо полка. Но, случалось, перекатывались сюда из-за границы и революционные волны более серьезного характера. Так, в 1833 г. в Царство Польское и даже в Литву пробрались из Австрии и Пруссии несколько партизанских отрядов Залив- ского с целью поднятия восстания. На все это правительство реагировало
Петербург. Парад по случаю окончания военных действий в Царстве Польском 6 октября 1831 года. Художник Г. Г. Чернецов
432


всевозможными репрессиями, стеснениями свободы и мерами, клонившимися к уничтожению самобытности Польши, к наиболее тесному ее слиянию с империею, что в свою очередь вызывало еще большее недовольство, еще большее озлобление в стране. Получался своего рода заколдованный круг, в котором замыкалась национальная жизнь в Царстве Польском и в котором никаким образом не мог осуществиться даже строй, начертанный измененною в 1832 г. конституциею.
Нарушения конституционных гарантий. Правительство оказалось не в состоянии выполнить ни одну из гарантий, предоставлявшихся населению Органическим статутом 1832 г. О неприкосновенности личности или имущества при непрекращающихся поползновениях к поднятию мятежа, конечно, не могло быть и речи. Наоборот, вопреки конституции наместник получил право приговаривать к смертной казни всех, кого он считает виновным в государственных преступлениях. Широко практиковалась конфискация имущества неблагонадежных элементов — мятежников, эмигрантов, иногда без достаточных улик, причем конфискованные имения щедро раздавались русским чиновникам и генералам, служившим в царстве, в надежде, что русское землевладение будет опорою русской власти в крае. Для ослабления польского элемента в литовско-русских губерниях правительство распорядилось удалить 45 тыс. семейств мелкой, так называемой «загоновой» шляхты, расселить ее в губерниях черноморских, бессарабских, приволжских и прикубанских степях, под предлогом улучшения ее материального положения. Католическое исповедание не только не пользовалось специальным покровительством, но и испытывало разные стеснения и ограничения. Так, браки католиков с православными считались недействительными, если не были заключены в православной церкви. Дети, родившиеся от таких смешанных браков, обязательно должны были воспитываться в православной вере под страхом уголовной ответственности. Римско-католическое духовенство подчинено было особой комиссии Министерства внутренних дел, директором которой всегда был православный русский. Духовенству запрещалось съезжаться на соборы, устраивать юбилеи, миссии, основывать общества трезвости и издавать какие-либо пастырские распоряжения без разрешения комиссии внутренних дел. Все эти ограничения и стеснения вызывались чисто политическими мотивами, тем, что римско-католическое духовенство Польши не оставалось равнодушным к унижению и угнетению своего отечества и склонно было принимать активное участие в борьбе наравне с шляхтою. В борьбе с воинствующим польским католицизмом правительство старалось лишить его тех завоеваний, которые он в свое время сделал в Литве и на Руси, привлекши к унии с Римом западнорусскую церковь. В 1839 г. император Николай Павлович удовлетворил просьбу
15 Любавский М. К.
433


белорусско-литовских униатских епископов и нескольких сотен униатов о присоединении их к православию и приказал отменить греко-униатский обряд в литовско-русских губерниях. Мера эта, как и выселение шляхты из этих губерний, была принята в национальных русских интересах, чтобы теснее соединить этот край с господствующею Русью и отнять почву для польских притязаний на Литву и Западную Русь. Так как проводниками духовного влияния католической церкви в Литве и Западной Руси были католические монастыря, то около 200 этих монастырей были закрыты и заменены православными. Правительство всячески старалось охранять и само польское общество от всякой духовной заразы, от возбуждения национальных чувств и стремлений, достигая, впрочем, своими мерами как раз противоположных результатов. Чтобы пресечь общение польской молодежи с эмигрантами и либералами Запада, запрещено было отправлять молодых людей моложе 26 лет за границу для получения образования; получившие образование за границею утрачивали право занимать правительственные должности в крае. Чтобы пресечь духовное общение с Западом через науку и литературу, в Варшаве было закрыто Общество друзей наук; библиотека была перевезена в Петербург. Введена была самая строгая цензура, которая не пропускала в царство книг общественного и исторического содержания, запрещала печатать произведения выдающихся польских писателей и даже не разрежала упоминать фамилии таких писателей, как Мицкевич, Красинский, Словацкий, Мохнацкий, Лелевель и др. Все это мало вязалось с тою статьею Органического статута, которая как-никак обещала полякам свободу печати.
Упразднение автономии царства. Не исполнены были и другие статьи Органического статута, предоставлявшие Ыарству Польскому известное самоуправление. Шляхетские и тминные собрания, воеводские рады и собрания провинциальных чинов, предусматривавшиеся этим статутом, ни на минуту не вошли в жизнь. В 1837 г. воеводства были превращены в губернии, воеводские комиссии были названы губернскими правлениями, а их председатели — гражданскими губернаторами. Законодательные функции государственного совета были поглощены петербургским «департаментом интересов Царства Польского»; судебные функции были переданы сенату, при котором образованы для польских дел особые IX и X департаменты. В 1841 г. государственный совет был упразднен и остался только один административный совет. Но и высшие административные учреждений все более и более расплывались в общеимперских учреждениях. Так, польская дирекция дорог и мостов была переименована в XIII управление путей сообщения; дирекция почт была заменена Варшавским почтовым управлением, подчиненным Петербургу. Для дел просвещения, коими заведовала перво¬
434


начально комиссия внутренних дел, в 1839 г. был учрежден Варшавский учебный округ с подчинением его имперскому Министерству народного просвещения. В состав административного совета, на должности директоров правительственных комиссий и на другие важные должности стали назначаться, наряду с поляками, русские генералы и чиновники. Все эти учреждения попали в подчинение к личной канцелярия наместника, которая, в сущности, и стала настоящим правительством страны.
Объединение царства с империею было проведено и в законодательстве. Подвергся изменениям в смысле приближения к имперскому гражданский кодекс; и уголовный кодекс был отменен и заменен новым, близким к русскому; в 1840 г. введена была русская денежная система; в 1862 г. русская система мер и весов, а также купеческие гильдии. Польское дворянство еще в 1836 г. получило сословные права, сближавшие его с имперским; в 1852 г. был сделан последний шаг в этом направлении учреждением должности предводителей дворянства и дворянских депутатов.
Соответственные школьные мероприятия. Аналогичные мероприятия, направленные к уничтожению польской обособленности, проводились и в постановке народного образования в Царстве Польском. Высшие школы, бывшие оплотом национального польского образования, т.е. Варшавский и Виленский университеты и Кременецкий ладей, были закрыты. Молодежь, стремившаяся к высшему образованию, должна была отправляться учиться в русские университеты. Вместо богословских факультетов, существовавших при университетах, были учреждены две римско-католические духовные академии — в Варшаве и Вильне, поставленные под строжайший контроль администрации. Виленская академия в 1842 г. была переведена в Петербург и получила на кафедры истории и философии православных профессоров, читавших лекции на русском языке. В средних учебных заведениях после подчинения их Варшавскому учебному округу усиливалось преподавание русского языка и на русском языке, сокращалось преподавание историко- филологических предметов и расширялось преподавание наук, нужных для практической жизни. Домашнее образование также взято было под государственный контроль: частные учителя должны были подвергаться экзаменам и давать обещание, что в своем преподавании будут соблюдать правительственные предписания. Но так как за домашним образованием было трудно следить в должной мере, правительство старалось парализовать его распространение прекращением доступа в высшие учебные заведения и к государственной службе для лиц, получавших домашнее образование. В низших народных училищах также заводилось преподавание на русском языке и русскими учителями; впрочем, это образование не пользовалось никаким поощрением со стороны русского правительства.
15'
435


Внутреннее состояние Царства Польского к концу царствования Николая I. К концу царствования Николая Павловича русская Польша представляла собою, в сущности, уже не особое государство, соединенное с Российскою империею династическою униею, а оккупированный край, имевший особое управление с участием туземцев. Состояние этого края, как материальное, так и духовное, было в общем печальное, подавленное. Война 1831 г., сопровождавшаяся холерною эпидемиею, вырвавшею свыше 80 тыс. жизней, принесла значительное обезлюдение и хозяйственное разорение краю. Крестьянам нечем было кормиться, нечем засевать свои поля; начавшая было развиваться фабрично-заводская промышленность остановилась; торговля пришла в совершенный упадок; города сильно пострадали от военных действий: многие дома были разрушены снарядами или сгорели; прекрасные шоссейные дороги были приведены в негодность. Русские чиновники, плохо знавшие край и мало к нему расположенные, и польские, лишенные самостоятельности, с ослабленною энергиею и подавленною психикой, в течение двадцати пяти лет, протекших после восстания, не успели залечить ран, нанесенных стране борьбою 1831 г. Большая часть финансовых средств, собиравшихся с населения, уходила на содержание администрации и русской армии, размещенной в царстве, а на культурные нужды страны уделялась несоразмерно малая сумма. Экономический застой стоял в несомненной связи с оскудением интеллигентных сил в стране, с духовною ее подавленностью. Преподаватели и воспитанники Варшавского университета, политехнического института и других высших школ приняли горячее участие в восстании и во множестве эмигрировали за границу. На смену им после закрытия Варшавского университета и других мер, принятых относительно образования польского юношества, приходило мало интеллигентных деятелей, воодушевленных положительными идеями национального домостроительства, творческими стремлениями; да и те, которые появлялись, не встречали никакого простора для приложения своих сил. Печать и умственная жизнь в Царстве Польском находились в состоянии прозябания. В то самое время, когда за границею, среди эмиграции, развивалась богатейшая в тогдашней Европе польская поэзия, писали Мицкевич, Словацкий, Красинский и другие, складывались политические и общественные настроения, в это время в Варшаве выходили такие книжки, как «Способ выиграть в лотерее», «О парижской бирже» или «Шахматная статистика». Все газеты и журналы, выходившие в первое десятилетие после революции, отличались убожеством содержания и низким литературным уровнем как потому, что лучшие писатели эмигрировали за границу, так и потому, что о жизненных вопросах нельзя было и писать. Только в 1840-х гг. замечается некоторый подъем в литературе и журналистике: появляются повести Крашевского, начинает выходить «Варшавская библиотека», «Научное обозрение», из¬
436


дававшееся гегельянцем Дембовским, Jutrzenka — Денница, орган польских славянофилов, еженедельник для крестьян — Kmiotek, в котором нашло для себя выражение демократическое настроение части польского общества. Но с наступлением реакции после 1849 г. кончился и этот духовный подъем и умственная жизнь польского общества в Царстве снова понизилась.
Партии среди польской эмиграции и влияние их на настроение поляков царства. В состоянии этой духовной подавленности, за отсутствием возможности национальному чувству и мысли проявлять себя в будничной, повседневной жизненной работе на благо страны среди поляков царства развивалось только озлобление против России и мечты о новом восстании. В том же направлении воздействовали на поляков царства и эмигранты, разбившиеся на три партии: демократическую, консервативную и «соединение». Демократическая партия, отколовшаяся от Лелевелевского комитета и имевшая во главе так называемую «Централизацию», стремилась совершенно порвать с прошлым Польши и обосновать народное дело на социальной революции. В этой партии сгруппировались все крайние элементы польской интеллигенции, напитавшиеся на Западе идеями равенства и социальной справедливости. Они пропагандировали изъятие у шляхты земельных имуществ и раздачу их крестьянам, отмену всяких сословных неравенств и привилегий; некоторые из этой партии шли еще дальше и пропагандировали уничтожение частной собственности, отмену религиозного культа и т.д. Консервативная партия, которая группировалась около кн. Чарторыйского и центром которой был Hotel Lambert в Париже, стремилась возродить Польшу на тех самых началах, которые положены были в основу последних реформ Речи Посполитой. Считая шляхту ядром народа, отвергая идеи социалистов и коммунистов, консерваторы не противились, однако, и уравнению сословий, наделению крестьян землею и не порывали связи с католицизмом. Для возрождения Польши консерваторы считали вообще необходимою органическую работу общественных сил и сообразно с этим основывали ученые и благотворительные общества, учреждали учебные заведения, собирали библиотеки, коллекции, издавали научные исследования и памфлеты по общественным и политическим вопросам. Из ученых обществ приобрело известность «Историко-литературное общество» (Towarzystwo historyezno-literackie), имевшее свой дом, богатую библиотеку, собрание гравюр и различных народных памятников. «Благотворительное общество польских дам», «Дом в честь святого Казимира», пенсионная касса для ветеранов приходили на помощь эмигрантам, испытывавшим материальную нужду. Низшая школа на улице Батиньоль, высшая на Монпарнасе подготовляли польскую молодежь в изучении горного дела, гражданского и военного инженерного искусства, архитектуры и т.д. Институт польских
437


девиц, основанный в здании Hotel Lambert, готовил учительниц и воспитательниц для польского общества. Направляя молодежь на учение, на положительную работу, консерваторы старались готовить будущих деятелей для своего отечества, беречь общественные силы от истощения на чужбине, отвлекать людей от времяпрепровождения в клубах и совещаниях, приводивших к необдуманным планам и действиям. Чтобы удержать наиболее горячие головы от преждевременных революционных выступлений, консервативная партия стала организовывать польские легионы и передавать их в распоряжение чужих государств — Франции, Португалии, Испании и даже Египта. Но при всем том и консервативная партия, как и демократическая, ожидала восстановления Польши от нового восстания, различаясь только во взглядах на время и условия этого восстания. Консерваторы стремились к нему с оглядкою и подготовкой, выжидая стечения благоприятных внешних обстоятельств, осведомляясь постоянно о намерениях и планах дворов, пропагандируя среди них польское дело, тогда как демократы склонны были действовать бурно и экспромтом. Третья партия, во главе которой стоял комитет, составленный из Лелевеля и других участников ноябрьского восстания и заседавший в Брюсселе, стремилась к обвинению всех патриотов в одном общем деле — восстановлении отечества. Партия эта, назвавшая себя «соединением» (Sjednoczenie), намеренно отодвигала на задний план разработку вопросов о внутренней организации Польши, чтобы избежать разлада и междоусобия, и в первую голову ставила пропаганду и подготовку восстания. Таким образом, все эмигрантские партии сходились в одной мысли — в необходимости новой вооруженной борьбы за свободу отечества, нового восстания, и эта мысль передавалась ими и полякам царства. В конце концов эта мысль перешла в дело: поляки царства подняли новое восстание, которое, однако, не имело успеха и привело только к окончательной утрате царством его особенности и самобытности.


XXXIII. 	ЯНВАРСКОЕ ВОССТАНИЕ 1863 г. И КОНЕЦ ГОСУДАРСТВЕННОЙ ОБОСОБЛЕННОСТИ ЦАРСТВА ПОЛЬСКОГО
Надежды и разочарования поляков со вступлением на престол Александра II. Со вступлением на престол императора Александра II поляки царства ожидали от него разных милостей и уступок в пользу польской народности. Новый император, однако, поспешил объявить, что эти ожидания напрасны. Приехав в Варшаву в мае 1866 г. и принимая в Бельведерском дворце депутатов от дворянства, духовенства и горожан, государь сказал им: «Вы близки моему сердцу точно так же, как финляндцы и другие русские подданные, но я желаю, чтобы порядок, установленный моим отцом, не был изменен нисколько. А поэтому, господа, прочь мечты (point de reveries, messieurs!). Я сумею остановить порывы тех, кто бы вздумал увлечься мечтами... Счастье Польши заключается в полном слитии ее с народами моей империи». Это заявление повергло польское общество в уныние и огорчение. Не содействовала примирению с царем и амнистия, объявленная эмигрантам на оскорбительных для польского национального чувства условиях. Амнистировались «раскаявшиеся», получившие от русских представителей за границей соответствующие удостоверения; через три года «раскаяния и безукоризненного поведения» они могли поступать и на государственную службу. Эмигранты всех партий повторяли, что им нечего стыдиться, не в чем раскаиваться. Большинство их, впрочем, воспользовалось амнистиею и вернулось на родину, неся в себе всю горечь обиды, все раздражение и все свои эмигрантские воззрения и вожделения. Вернулось также и много сосланных в Сибирь. Все эти элементы должны были еще более усилить общественное брожение, происходившее в Царстве Польском.
Первые уступки полякам; Земледельческое общество. Нельзя сказать, чтобы правительство совершенно игнорировало интересы и потребности польского парода. Наместником царства вместо крутого Паскевича, умершего в 1856 г., был назначен кн. Горчаков, человек мягкий и обходительный. Император лично разрешил издать в Варшаве некоторые произведения
439


Мицкевича; перестало вменяться в государственное преступление обладание недозволенными цензурой сочинениями Красинского, Словацкого, Лелевеля и др. Но самым важным шагом навстречу польским нуждам были открытие в 1857 г. Медико-хирургической академии и разрешение на основание Земледельческого общества. В академию потянулась польская молодежь, жаждавшая высшего научного образования, не только специального, но и общего, стремившаяся к духовному общению на почве науки, литературы и поэзии. Земледельческое общество стало привлекать в свои ряды всю польскую интеллигенцию — ученых, литераторов, купцов и промышленников, которые искали случая побеседовать не только о земледелии, но и о других нуждах отечества. Основатель и председатель Земледельческого общества гр. Андрей Замойский верил в то, что ключ к лучшему будущему Польши заключается в упорной культурной работе. В этом направлении он старался влиять на своих соотечественников, и для этой совместной культурной работы и основано было им Земледельческое общество. Кроме специальных, чисто технических вопросов, здесь стали обсуждаться и вопросы широкого общественного значения, например вопрос об устройстве быта крестьян.
Мечты о восстановлении Польши и их основания. Но всего этого было мало для поляков. Их помыслы и стремления были направлены на «одбудованье отчизны», т.е. на восстановление территориальное и политическое Польского государства. Не имея возможности выражать открыто эти мысли у себя на родине, поляки стали апеллировать к общественному мнению Европы. Уже в 1856 г. появился в Париже на французском языке обширный труд одного из вождей прежних восстаний — Мерославского, в котором он доказывал, какую пользу цивилизованный мир (Франция, Англия, Соединенные Штаты) получили бы от восстановления независимости Польши (De la nationalite polonaise dans l’equilibre europeen). Стремления к этому восстановлению особенно усилились в связи с успехами итальянского освобождения и объединения при поддержке Франции. Если уже объединилась Италия, которую европейская дипломатия доселе считала только географическим термином, то почему же не могла бы восстановить свое единство и свою независимость Польша? Все крайние, революционно настроенные элементы и повели в этом направлении агитацию, свято веруя в помощь Франции и Англии в случае нового восстания.
Патриотические манифестации; столкновение с войсками. Чтобы разогреть польское население и увлечь его в борьбу, они стали устраивать патриотические манифестации и уличные беспорядки при всяком удобном и неудобном случае. Первая манифестация состоялась 11 июня 1860 г. на похоронах Екатерины Свидзиньской, вдовы генерала — участника восстания
440


1831 г. На похороны собралось до 20 тыс. человек; после похорон вся эта многочисленная толпа отправилась к окопам Воли и почтила память павших в сентябре 1831 г. при защите Варшавы. Вторая манифестация состоялась в октябре 1860 г., во время съезда в Варшаве Александра II, Франца-Иосифа и прусского принца Вильгельма. Толпа сожгла поставленные в честь Александра П триумфальные ворота, Франца-Иосифа встретила на железнодорожном вокзале криками: «Vive Solferino et Magenta», а в театре, где находились государи, была разлита зловонная жидкость. 29 ноября, в годовщину восстания 1830 г., за обеднею в кармелитском костеле на Ленше возносилась молитва: «От поветрия, голода, пожара и рабства избави нас, Господи». Вечером толпы народа, собравшиеся перед статуей Богоматери, пропели, стоя на коленях, гимн «Boze сое Polsk^», составленный еще по случаю образования королевства Польского в 1816 г. Участникам манифестации раздавались портреты Костюшко и Килинского с соответствующими надписями. Манифестация, происшедшая в Варшаве 27 февраля 1861г., кончилась уже кровавым столкновением с войсками. В этот день по окончании молитвы в кармелитском костеле состоялось шествие огромной толпы народа по улицам с крестами и образами. Толпа разогнана была кубанскими казаками. Но вскоре появилась новая процессия — похоронная, с останками одного из сибирских изгнанников. Казаки набросились и на эту процессию, изрубили крест, который нес монах, и били народ нагайками. Из толпы им отвечали кирпичами. Прибывший с отрядом пехоты генерал Заблоцкий отдал приказ стрелять в толпу, в результате чего было убито пять человек. Этот инцидент послужил поводом к политическому выступлению лояльных слоев польского общества и предъявлению с их стороны разных требований к правительству.
Делегация граждан и ее выступление; адрес. Выдающиеся граждане, сходившиеся с некоторого времени в Купеческом собрании («Ресурс») для обсуждения народных нужд, составили из себя делегацию, которой поручили принять меры к охранению Варшавы от военного террора. Эта делегация сразу же вошла в роль народного представительства и отправила к наместнику депутацию с запросом относительно поводов нападения на безоружный народ, с донесением о негодовании, которым охвачено все население Варшавы, и с требованием удовлетворения за совершенные насилие и кровопролитие. Растерявшийся и испугавшийся кн. Горчаков выразил сожаление о происшедшем, объяснил его нарушением его приказаний, обещал освободить всех арестованных 27 февраля и нарядить судебное следствие по делу стрельбы в народ, согласился на отставку обер-полицеймейстера Трепова и на устройство торжественных похорон убитых. Кроме того, он обязался принять и переслать императору адрес, какой составят граждане, а также позволил делегации взять город на свое попечение до конца похорон. 28 февраля
441


был послан в Петербург адрес, составленный комитетом Земледельческого общества. При составлении адреса выступил было со своим проектом маркиз Александр Велёпольский, сторонник сближения поляков с Россиею. Маркиз Велёпольский еще в 1864 г. выпустил брошюру «Lettre d’un gentilhomme polopais au prince de Mettemich», в которой доказывал, что поляки должны обосновать свою будущность на союзе с Россиею, что только в единении с единоплеменною Россиею они сохранят свою народность и получат условия развития, соответствующие историческим традициям. Взгляды эти, однако, не нашли себе сочувствия в польском обществе. Не нашел сочувствия и составленный им адрес, в котором выражалась просьба к монарху забыть прошлое, благодарность за открытие Медико-хирургической академии и Земледельческого общества и ходатайство о восстановлении конституции 1816 г. Члены Земледельческого общества не верили, что император удовлетворит ходатайство, другие в мольбах о восстановлении конституции усматривали отречение от народного идеала — независимости. Вследствие этого составлен был и отправлен другой адрес, в котором содержались лишь указания на бедственное состояние страны и общие пожелания о признании за поляками национальных прав.
Похороны убитых 27 февраля; отставка Муханова. Похороны убитых 27 февраля превратились также в грандиозную национальную манифестацию. На крышах и балконах домов вывешены были траурные флаги с белыми крестами. Гробы сопровождала стотысячная толпа в трауре, духовенство католическое, протестантское, монахи всех монастырей, члены церковных братств, воспитанники учебных заведений и т.д. Церковный обряд совершали сначала католические епископы, после них пасторы, а в конце концов раввины. По окончании похорон толпа мирно разошлась. Восхищенный образцовым порядком в городе и на похоронах, кн. Горчаков не только не распустил «делегации», но как бы узаконил ее. Он назначил председателем юее нового обер-полицеймейстера генерала Паулуччи, вице-председателем генерала бывших польских войск Левашьского и увеличил число ее членов до 24. Делегация заседала в ратуше и по всем важнейшим делам сносилась с наместником. Она извещала его о настроении населения, требовала освобождения арестованных и указывала на различные непорядки и злоупотребления администрации. В упоении наступившею идиллиею совместной и дружной деятельности русской власти и представителей польского общества кн. Горчаков поспешил избавиться от неудобного для себя помощника — директора комиссии внутренних дел Муханова. Муханов, чиновник старого закала и традиций николаевских времен, составил циркуляр гражданским губернаторам, предписывавший склонять крестьян к преследованию и задержанию лиц, заподозренных в интригах против правительства. Циркуляр
442


вызвал всеобщее негодование. В целях успокоения умов кн. Горчаков выхлопотал в Петербурге отставку Муханова и приказ немедленного оставления Царства Польского. Муханов выехал за границу, провожаемый кошачьей музыкой на всех станциях Варшавско-Венской дороги.
лиц и духовных сановников код председательством наместника. Варшавские департаменты сената (IX и X) упразднялись и дела их передавались государственному совету, который, кроме того, должен был рассматривать годовые бюджеты Царства Польского, отчеты главноначальствующих отдельными частями управления, представление губернских советов, жалобы на служащих в государственных учреждениях; восстанавливалась правительственная комиссия духовных дел и народного просвещения под дирекцией Велёпольского; восстанавливались в губерниях и уездах выборные советы, периодически созываемые для совещания о местных пользах, и такие же советы городские в Варшаве и других крупнейших городах царства; открывался уни¬
Маркиз Велёпольский и восстановление Органического статута 1838 г.
Чтобы еще более накалить качавшееся сотрудничество выдающихся поляков с русской властью, кн. Горчаков пригласил себе в помощники маркиза Велёпольского, зарекомендовавшего себя сторонником сближения с Россиею. Ему предназначалась должность директора комиссии исповеданий и просвещения. Но он с самого начала проявил деятельность, далеко выходившую за рамки этой должности. Под влиянием его советов кн. Горчаков составил доклад о необходимых преобразованиях в Царстве Польском, вызвавший соответственный указ императора (26 марта 1861 г.). В силу этого указа восстанавливался государственный совет Царства Польского, состоявший из выдающихся светских
А. Велёпольский
443


верситет под именем Главной школы. В общем, таким образом возобновлялось действие Органического статута 1832 г. Но как со стороны кн. Горчакова, так и со стороны Велёпольского было великим заблуждением предположение, что этими уступками можно ублаготворить поляков. Велёпольский был одинок в своим стремлениях, не находил достаточного сочувствия и поддержки в польском обществе, и расчеты Горчакова на его помощь в умиротворении края не оправдались.
Репрессии в отношении оппозиции; закрытие Земледельческого общества и побоище 8 апреля. Не находя сочувствия и поддержки своей политике, Велёпольский ступил на путь регрессий по отношению к оппозиционным элементам. Но эти репрессии только усиливали общественное возбуждение. Духовенству во время официального приема он сделал выговор за участие в манифестациях и заявил, что хотя и не сойдет с пути истинной веротерпимости, однако не допустит и государства в государстве. Духовенство протестовало против приложения термина «веротерпимость» в отношении к римско-католической вере. К еще худшим последствиям привело последовавшее по настоянию Велёпольского закрытие Земледельческого общества, в котором группировались политические противники Велёпольского с гр. Андреем Замойским во главе. На следующий же день, 7 апреля, состоялась огромная манифестация перед помещением закрытого общества и дворцом Замойского. Манифестанты распевали «Jeszcze Polska nie zgin^la», вызывающе держались в отношении военных и осыпали насмешками и оскорблениями самого наместника, обратившегося к ним с приказом разойтись. Для предотвращения дальнейшего развития беспорядков по совету Велёпольского было опубликовано на другой день, т.е. 8 апреля, распоряжение об употреблении оружия против уличных сборищ, которые не будут расходиться после троекратного предупреждения полиции. Но это не достигло своей цели. В тот же день большая толпа народа сошлась около замка. Так как большинство не знало еще опубликованного правительственного распоряжения, то и на третье предупреждение полицейского чиновника ответило смехом и шутками. Но тут появился отряд конных жандармов и пехоты. Пущено было в ход сначала холодное, а затем и огнестрельное оружие. Было много убитых и несколько сот раненых. Это побоище возмутило все население страны и заставило директора судебной комиссии Воловского, подписавшего вместе с другими правительственное распоряжение, выйти в отставку. Его обязанности взял на себя Велёпольский.
Деятельность Велёпольского по крестьянскому и школьному делу; усиление недовольства. Несмотря на происшедшее, Велёпольский все еще продолжал верить в успех своей политики и с жаром принялся за разработ¬
444


ку социальных, аграрных и просветительных реформ. Между прочим, он приступил и к разрешению крестьянского вопроса. Вопреки мнениям, высказывавшимся в Земледельческом обществе, о необходимости наделения крестьян землею из помещичьих имений, Велёпольский считал насилием принудительное отчуждение помещичьих земель для наделения крестьян и ограничился одним только очиншеванием, т.е. введением взамен барщины оброчной системы, сначала добровольной, а потом принудительной, по требованию крестьянина или землевладельца, причем обратный переход на барщину был уже невозможен. Много внимания уделял он школьному делу, увеличивая число низших и средних училищ, сближая их программу с программами европейских, главным образом французских, школ. Но, по пословице, насильно мил не будешь, и польское общество не только не удовлетворялось всею этою деятельностью, но все более и более проникалось ненавистью к лицу, поставившему на своем знамени развитие Польши под скипетром русского монарха. Князь Горчаков все более и более убеждался, что ему не справиться с надвигающимся мятежом, и умолял заменить его новым лицом; наконец он расхворался и умер в мае 1861 г. Присланный на его место военный министр генерал Сухозанет восстановил действие неотме- ненного военного положения и водворил наружный порядок и спокойствие. Но на фоне этого военного положения еще более оттенилась беспочвенность «угодовой» политики Велёпольского, к тому же вынужденного вступать в непрерывные пререкания с новым наместником. Велёпольский не выдержал и подал в отставку. Но отставка не была принята; вместо того отозван был Сухозанет и прислан новый наместник Карл Ламберт, католик, француз по происхождению. Он проникнут был большим оптимизмом, надеялся, что беспорядки прекратятся сами собой, терпимо относился к церковным манифестациям, принявшим форму молебствий за благоденствие отечества, и не принимал никаких репрессивных мер, расходясь в данном случае даже с самим Велёпольским. Ламберт надеялся ввести движение в более спокойное русло, проведя выборы в городской совет Варшавы и в другие городские советы, которые и должны были явиться как бы законченным представительством края и ступить на путь лояльной работы. Но это-то именно и было недопустимо для «красных», т. е крайних элементов, желавших во что бы то ни стало вызвать восстание. Манифестации и беспорядки усиливались и принимали все более и более широкие размеры. 10 октября 1881 г. около 15 тыс. человек собрались под Городом, чтобы отпраздновать память Горолельской унии 1413 г. и возобновить союз братского единения между Польшею, Литвою и Русью. Это начавшееся единение показывали и манифестации, происшедшие в Вильне, Ковне, Минске и других местах Литовской Руси. Но особенно грандиозные манифестации готовились в годовщину смерти Костюшко и кн. Иосифа Понятовского.
445


Церковная манифестация 15 октября 1861 г. и новые репрессии. Наместник, видя, что система послабления не оказывает желанного действия, накануне годовщины смерти Костюшко, 14 октября, ввел в Варшаве осадное положение, воспретил уличные сборища и объявил, что участвующие в церковных манифестациях подвергнутся аресту. Но все это не подействовало. На следующий день, 15 октября, народ заполнил костелы Св. Креста, бернардинский и кафедральный, в которых совершено было торжественное заупокойное богослужение с пением национальных гимнов. Войско окружило костелы, офицеры с солдатами проникли внутрь, устроили драку с народом и арестовали до 3000 человек. Тогда управляющий епархиею прелат Балоб- ржиевский закрыл все костелы до тех пор, пока правительство не обеспечит их неприкосновенности. Наместник не согласился дать эту гарантию, но, желая успокоить так или иначе общество, приказал освободить всех арестованных, кроме предводителей манифестации. Генерал-губернатор Герштейцвейг, который лично руководил арестами в кафедральном соборе, возмущенный таким отступлением перед бунтом, явился к наместнику и устроил ему скандал, приведший к американскому поединку: жребий застрелиться выпал Герштенцвейгу, и на другой день, 11 октября, он покончил с собою. Неделю спустя покинул Варшаву совершенно больной и измученный гр. Ламберт. Его место вторично занял было Сухозанет, но ненадолго. Велёпольский не желал служить вместе с Сухозанетом, уехал в Петербург и потребовал отставки. Сухозанета убрали и прислали на его место генерала Лидерса. Генерал Лидере стал управлять Варшавой, как неприятельским городом: на улицах и площадях стояли войска, днем и ночью разъезжали патрули, у населения отбиралось оружие; следственная комиссия и военный суд энергично преследовали и карали людей, замешанных в манифестациях, увольняли со службы чиновников, сажали в крепость, высылали внутрь России и т.д. Между тем Лидере потребовал от Варшавской капитулы, чтобы она избрала нового управляющего епархиею на место уволенного Велёполь- ского, который открыл было костелы. Но капитула отказалась исполнять это требование. Конфликт разрешился только тем, что Велёпольскому удалось выхлопотать у папы назначение нового архиепископа, профессора Петербургской римско-католической академии Фелянского. Тот открыл костелы и пытался успокоить возбужденные страсти, но не имел успеха; на его проповедь, призывавшую к прекращению церковных манифестаций, народ отвечал ропотом и уходом из храма.
Революционные партии к началу 1862 г.; назначение великого князя Константина Николаевича наместником и Велёпольского начальником гражданского управления. От мер, принимавшихся Лидерсом, революционное движение разгоралось все более и более. В конце 1861 и начале
446


1862 г. в царстве были уже налицо революционные организации, ставившие себе целью ниспровержение установленного порядка. Наиболее деятельною была красная организация, в программе которой значилось восстановление Польши в прежних границах путем скорейшего восстания. Шляхетская дирекция (или дирекция белых) также требовала границ 1772 г., но самое объявление восстания отодвигала на неопределенное время. Между тем маркиз Велёпольский продолжал вести свою линию. Он получил просимую отставку от должностей директора комиссии вероисповеданий и народного просвещения и юстиции, но сделан был членом государственного совета Царства Польского и принимал деятельное и влиятельное участие в разработке разных мероприятий, касающихся царства. Считая, что волнения в царстве развиваются вследствие неправильного устройства управления, смешения гражданской власти с военной, Велёпольский посоветовал отделить одну власть от другой. Император Александр II, сам тяготившийся необходимостью карать, внял советам Велёпольского и назначил наместником царства брата своего Константина Николаевича, который должен был осуществлять свою власть при посредстве главнокомандующего войсками барона Рамзая и начальника гражданского управления Велёпольского. Под власть Велёпольского перешли все правительственные комиссии: вероисповеданий и народного просвещения, юстиции, внутренних дел, приходов и казны. Отдельным указом Велёпольский был назначен вице-председателем государственного совета, т.е. исправляющим должность наместника.
Покушение на должностных лиц и адрес Замойскому. Когда он прибыл в Варшаву, революционное движение было уже в полном разгаре. Формировались конспиративные ячейки — десятки и сотни; возник Народный центральный комитет, который завел сношения с эмигрантами; собирались оружие и деньги; в Италии возникло военное училище для подготовки офицеров будущей революционной армии. В апреле русские власти натолкнулись на революционную пропаганду в войсках. Агитаторы — двое офицеров и один унтер-офицер — были арестованы и по приговору военного суда расстреляны. Революционеры ответили на это покушением на генерала Лидерса, у которого пистолетным выстрелом была раздроблена челюсть. Великого князя Константина, которого Велёпольский поспешил вызвать в Варшаву, революционеры приветствовали пулей, которая слегка ранила его и застряла в эполете. Два раза покушались и на жизнь Велёпольского: в первый раз в него стреляли, а потом бросились с отравленным кинжалом. Покушение не удалось, и злоумышленники по приговору военного суда были повешены на валах цитадели (в августе 1862 г.). События шли каким-то роковым образом и увлекали в революционный водоворот даже умеренные элементы, так называемых белых. Белые, возмущенные покушениями, за¬
447


хотели отгородиться от красных и подать адрес великому князю. По приглашению «дирекции» в начале сентября 1862 г. в Варшаву съехалось около трехсот помещиков. Но составленный ими адрес превратился в протест против России и ее правительства. Конец его содержал прямой отказ от совместной работы по успокоению страны. «Мы, как поляки, — говорилось здесь, — тогда будем в состоянии поддерживать правительство нашим доверием, когда оно будет наше, польское, и когда основным законом, при существовании свободных учреждений, будут соединены все области, составляющие наше отечество». Авторы адреса разумели здесь, конечно, Литву и Русь, находившиеся в русском «заборе». Велёпольский, который в своих стремлениях не шел дальше конституции 1816 г. и считал безумием добиваться присоединения к царству Литвы и Руси, не согласился передать адрес великому князю. Тогда белые решили оповестить о своих требованиях в форме обращения к Замойскому. Великий князь, узнав о вручении адреса Замойскому, лично отправился к нему и потребовал адрес. Но Замойский отказал, не желая выдавать людей, подписавших адрес. Через три дня он отправлен был в Петербург, где в беседе с императором подтвердил, что только присоединение Литвы и забранных провинций к королевству может удовлетворить поляков. Ему предложено было выехать за границу, откуда он уже не воротился в Царство Польское.
Велёпольский в роли начальника гражданского управления; непримиримость польского общества и подготовление к восстанию. Несмотря на обнаружившуюся непримиримость польского общества, Велёпольский продолжал проводить реформы в Царстве Польском. 25 ноября 1862 г. была открыта Главная школа в Варшаве с четырьмя факультетами, выборным ректором, ординарными и экстраординарными профессорами, адъюнктами и приват-доцентами. Кроме Главной школы была открыта политехника в новой Александрии; в нескольких губерниях созваны уездные советы, польский язык был сделан официальным, и на важные административные должности были назначены поляки; в сентябре была объявлена амнистия осужденным по политическим делам, и в том же месяце открыта деятельность государственного совета. Но все это нисколько не изменило настроения общества к лучшему; наоборот — напряжение все более и более увеличивалось и готовилось разрешиться восстанием. Все более и более возрастал контингент революционной армии. К ноябрю Центральный комитет насчитывал уже до 25 тыс. человек, которые должны были взяться за оружие. Комитет лихорадочно собирал деньги, устроил с помощью правительственных чиновников почтовые сношения между отдельными провинциальными комитетами, стараясь под внешним спокойствием похоронить все следы заговора. Восстание решено было начать в январе 1863 г., когда назначен был рекрутский
448


набор в Царстве Польском, Этот набор устроен был Велёпольским с целью извлечь из народа революционные элементы. Приказ о наборе освобождал от воинской повинности помещиков и крестьян-земледельцев, т.е. те сословия, которые мало затронуты были революционным движением, и привлекал к ней остальную часть мужского населения, в возрасте от 20 до 30 лет. При этом вопреки закону рекрутский набор должен был совершиться не по жребию, а по именным спискам, которые приготовят административные власти. Таким образом, под видом рекрутского набора, в сущности, высылались в административном порядке все те, кого считали революционерами. Велёпольский сам признавался, что предстоит не конскрипция, а проскрипция.
Силы революционеров (maximum 26—30 тыс., вооруженных большею частью охотничьими ружьями, против 90 тыс. русских войск) были столь слабы, что только своеобразным гипнозом можно объяснить такое безнадежное и гибельное предприятие, как восстание 1863 г. Один из его главных деятелей Мариан Дубецкий таким образом характеризует настроение революционеров: «Верили крепко во все, что могло распалять, оживлять, подогревать надежды; верили в иностранную помощь, ожидали вооруженного вмешательства держав, которое должно наступить чуть не завтра, чуть не на следующей неделе; ожидали необыкновенных подвигов, сопровождающихся великими последствиями, подвигов гигантской силы и воли от людей, окруженных тайной и стоящих у кормила повстанческого правительства; ожидали революции и переворотов в русском обществе; одним словом, верили во все, что могло дать хоть какое-либо основание для надежды на благоприятный исход борьбы».
Восстание. Народный Центральный комитет, узнав о времени, на которое был назначен рекрутский набор, и получив копии конскрипционных списков, начал размещать революционную молодежь по лесам. Начиная восстание, комитет издал декрет о наделении крестьян землею как во владениях частных лиц, так и в имениях, принадлежащих казне и духовенству. Революционные начальники и предводители должны были следить за тем, чтобы декрет был прочтен и разъяснен населению во всех костелах. Этим надеялись привлечь крестьян к восстанию. В ночь с 22 на 23 января 1863 г. в десяти пунктах сразу произведены были нападения на отдельно стоявшие отряды русских войск с целью обезоружения их, но неудачно. Местные варшавские власти немедленно приняли меры: все Царство Польское было объявлено на военном положении; повстанцы, взятые с оружием в руках, подлежали полевым судам; русские отряды принялись за энергичное преследование повстанческих дружин. Эти дружины скрывались в лесах и с нетерпением ожидали приезда диктатора Мерославского. Он прибыл с небольшим отрядом офицеров и унтер-офицеров, воспитанников французских военных училищ, в половине
449


февраля, но через несколько дней он потерпел два поражения от русских войск и должен был уйти в Познанское княжество. После его удаления из отеля Ламбер от князя Владислава Чарторыйского последовало предложение Центральному народному комитету о присоединении к восстанию белых, но с условием, чтобы руководство им находилось в руках лица умеренного, не стремящегося к социальному перевороту. Центральный комитет, соображая выгоды, которые могут последовать от присоединения белых, в частности, рассчитывая на посредничество Hotel Lambert в сношениях с европейскими дворами, принял предложение и провозгласил диктатором Лангевича, профессора артиллерии. Новый диктатор находился у власти всего только несколько дней, до 19 марта, когда он попал в руки австрийских властей на территории Галиции. После этого руководство движением перешло к коллективной власти — народному правительству (rz^d narodowy). К восстанию примкнула и шляхетская дирекция, так что в общем перевес в повстанческом правительстве оказался на стороне шляхетской партии. Это обстоятельство открыло перспективы европейского вмешательства, о котором хлопотал кн. Владислав Чарторыйский.
Европейское вмешательство и его неудача. Получив сведения о готовящемся выступлении европейской дипломатии, император Александр II в первый день Пасхи, 13 апреля, издал манифест, в котором обещал не только амнистию всем, кто положит оружие до 1 мая, но и сохранение автономных учреждений царства и дальнейшее их развитие «соответственно нуждам времени и страны». Но поляки не приняли протянутую руку. Центральный комитет, ожидая европейского вмешательства, ответил требованием полной независимости Польши «от моря и до моря», т.е. в границах 1772 г. Требование возвращения Литвы, Белоруссии и Малороссии, «древнего русского достояния», как выразился император при приеме депутации, вызвало глубокое негодование в русском обществе, которое изъявило готовность поддержать правительство в решительной борьбе с восстанием. Самое восстание в глазах русских людей превратилось в затею шляхты и ксендзов, к которой собственно народные массы не причастны. Патриотическое воодушевление русского общества еще более усилилось, когда в Петербурге получены были дипломатические ноты Англии, Франции и Австрии с требованием амнистии и уступок в пределах конституции 1816 г. Посыпались отовсюду адреса с выражением негодования на иноземное вмешательство в русские дела; пресса во главе с «Московскими ведомостями», редактировавшимися Катковым, настраивала общество и правительство против всяких уступок в польском вопросе. Опираясь на общественное сочувствие, правительство твердо и решительно отвергло иноземное заступничество. Державы, вовсе не расположенные начинать новую европейскую войну из-за Польши, не
450


настаивали на своих требованиях, а Австрия даже заняла враждебное положение по отношению к восстанию. Надо сказать, что Россия была в то время не одинока: за нею стояла Пруссия, с которою у России была заключена конвенция 8 февраля 1863 г. касательно совместного противодействия восстанию. И Пруссия в польском вопросе заняла резко определенное положение. Когда Наполеон III стал упрекать Бисмарка за конвенцию с Россиею, прусский дипломат прямо заявил ему, что в случае отказа России от Польши Пруссия сама займет ее своими войсками.
Подавление восстания. Чтобы отнять поводы к дальнейшим выступлениям дипломатии, русское правительство поспешило ликвидировать восстание. Против повстанцев в Северо-Западном крае был послан бывший министр государственных имуществ Михаил Муравьев. Назначенный генерал-губернатором с неограниченною властью, Муравьев суровыми мерами в короткое время подавил восстание; брожение в Юго-Западном крае было также прекращено благодаря энергичным мерам генерал-губернатора Анненкова. В Царство Польское был послан граф Ф.Ф. Берг в качестве помощника главнокомандующего. Но скоро он стал начальником края. Великий князь Константин, не желавший применять суровых мер, был отозван в Петербург. Маркиз Велёпольский, политика которого не привела к умиротворению края, получил отпуск и уехал за границу; в конце августа он был уволен от всех своих должностей. Берг вынужден был также прибегнуть
Скованная Польша. Художник Я. Матейко
451


к суровым мерам для ликвидации восстания. Красные, вытеснившие белых из народного правительства, устроили на него покушение: 19 сентября из окон дворца Андрея Замойского брошены были в проезжавшего Берга бомба и сосуд, начиненные взрывчатыми веществами. Это неудавшееся покушение послужило для гр. Берга основанием усилить репрессивные меры. Красные отвечали на это террором. Революционные трибуналы выносили шпионам и изменникам смертные приговоры, которые приводились в исполнение в провинции жандармами-вешателями, а в городах — стилетчиками. В половине октября 1863 г. принял диктатуру над повстанцами Ромуальд Траугут, бывший русский офицер, один из самых деятельных литовских партизанов. Он старался соединить в одно стройное целое партизанские отряды, действовавшие вразброд, и сформировать из них регулярную армию, старался привлечь к восстанию крестьян, настаивая на выполнении январского декрета о наделении землею. Траугут все еще рассчитывал на европейское вмешательство! Тем временем Австрия, допускавшая на своей территории образование повстанческих отрядов для царства, круто изменила свою политику, объявила в Галиции осадное положение и строжайшим образом запретила оказывать восстанию какую бы то ни было помощь. Восстание, таким образом, утратило всякую надежду на европейскую поддержку. В марте и апреле 1864 г. народное правительство последней формации с Траугутом во главе было арестовано; диктатор и его товарищи были повешены в цитадели. После того восстание уже замерло совершенно.
Меры к искоренению полыцизны и ослаблению католицизма в литовско-русских губерниях. После ликвидации восстания русское правительство прежде всего приняло ряд мер к искоренению полыцизны и ослаблению католицизма в литовско-русских губерниях. В виде кары за содействие и сочувствие восстанию Муравьев наложил контрибуцию в размере 10 % с дохода на все польские земельные имения в Северо-Западном крае. В 1869 г. эта контрибуция была заменена пятипроцентным сбором с лиц польского происхождения. Этот специальный побор, разумеется, ухудшал положение польских землевладельцев и побуждал некоторых из них расставаться с земельным имуществом. Указ 1866 г. запретил полякам приобретать в литовско-русских губерниях земельную собственность. Лица, замешанные в политических делах, должны были в течение двух лет продать свои имения и выселиться из края; покупателями могли быть только коренные русские люди или православного вероисповедания. Освобожденные из ссылки участники восстания не могли уже селиться в Литве и на Руси, хотя бы они были уроженцами этих губерний. Строжайше запрещено употребление польского языка в правительственных местах, клубах, цирках, театрах и во всяких других учреждениях общественного пользования. В городах
452


уничтожались вывески и названия улиц на польском языке; запрещено было печатать книги на польском языке и выставлять их в витринах магазинов. Правительство терпело польский язык только в семейной жизни. Так как католицизм и полонизм в Западном крае были тесно связаны и взаимно поддерживали друг друга, правительство приняло ряд мер к ослаблению и обрусению католицизма. Множество костелов было перестроено и обращено в церкви; в католические монастыри помещены были православные монахи и монахини. В обратном виде совершалось то, что в свое время проделали католики-поляки с православными храмами и монастырями, когда насаждали католицизм среди русского населения. Подобно тому как Казимир IV запретил в 1482 г. строить новые церкви и возобновлять старые, и русское правительство в 1864 г. запретило строить новые и ремонтировать старые костелы, часовни и кресты без разрешения администрации. В католическое богослужение старались ввести русский язык вместо польского, для чего издавались на русском языке соответствующие молитвенники, и т.д.
Крестьянская и тминная реформа в Царстве Польском. Что касается Царства Польскаго, то здесь русское правительство в первую очередь решило покончить с крестьянским вопросом, чтобы привлечь народные массы на сторону России. Дело это было поручено Николаю Милютину, который объехал Царство Польское, ознакомился со всеми его порядками и условиями и, вернувшись, представил государю план решения не только крестьянского вопроса, но и преобразования администрации, суда, законодательства, полиции и т.д. Для разработки мероприятий учрежден был особый Комитет по делам Царства Польского в Петербурге, а для осуществления реформ на месте Учредительный комитет, состоявший из кн. Черкасского, Соловьева, Кошелева и других деятелей крестьянской реформы. Указом 19 февраля 1864 г. (2 марта) предписано было наделить крестьян землею. Это наделение совершено было тем же порядком, как и в России. Крестьяне получили в собственность все, чем пользовались в момент издания указа, даже те земли, которые отданы были им в годичное пользование, даже рабочие избы при усадебных постройках. За отошедшие к крестьянам земли и постройки шляхта получила вознаграждение от казны, по правительственной оценке, но не наличными деньгами, а так называемыми ликвидационными бумагами. Проценты и погашение по этим бумагам включены были в земельные платежи крестьян. Крестьянам, кроме того, дано было право пользования господскими пастбищами и лесными угодьями (сервитуты), право, которого не получили русские крестьяне.
Совершенно иное положение по сравнению с русскими крестьянами отведено было польским крестьянам и в местном самоуправлении. В России крестьяне получили свое сословное самоуправление; в земском самоуправле¬
453


нии господствовали дворяне-землевладельцы. В Польше указом 19 февраля 1864 г. была введена мелкая земская единица — гмина. В состав ее входили все земельные собственники данного округа, без различия сословий, обладающие по крайней мере тремя моргами. Во главе гмины поставлен был избираемый тминным собранием и утверждаемый уездным начальником войт (старшина гмины), обязанный во время, когда не было схода, совещаться по всем делам с солтысами (сельскими старостами) и лавниками. Совместно с ними войт производил суд по уголовно-полицейским делам, который раньше производил помещик. Закон имел в виду потеснить шляхту, освободить крестьянство от ее влияния. Но на деле получилось обратное: сближение поместного дворянства с крестьянством, воздействие шляхты на образование национального мировоззрения крестьянства. Этому пробуждению национального чувства в польском крестьянстве содействовали много репрессивные меры против католического духовенства, болезненно задевавшие религиозное сознание польского населения. Меры эти были приняты в виду участия ксендзов в восстании и ввиду влияния, которое оказывало духовенство на народные массы.
Меры относительно католического духовенства и унии. По указу 1864 г. были конфискованы все церковные имения и капиталы. В том же году были закрыты мужские и женские монастыри, за исключением небольшого количества взятых на содержание от казны или предназначенных к закрытию по мере вымирания монахов. Управление церковными делами было отобрано от комиссии вероисповеданий и народного просвещения и передано сначала комиссии внутренних дел, директором которой был кн. Черкасский, а затем, в 1867 г., римско-католической коллегии, заседавшей в Петербурге. Все эти меры были приняты без предварительного соглашения с папскою курией, и на этой почве произошел конфликт правительства с епископами, которые не хотели присылать делегатов от капитул, причем некоторые епископы были высланы в Россию, а управление их епархиями поручено было администраторам. Запрещены были всякие непосредственные сношения польского духовенства с курией. Сношения эти должны были вестись не иначе как через римско-католическую коллегию или Министерство внутренних дел. Князь Черкасский употребил все усилия, чтобы покончить поскорее с униею, удержавшеюся в Холмской епархии. Он отправлял семинаристов-униатов в православные академии в Москву и Киев, склонял духовенство к очищению церковных обрядов от латинского налета. Он нашел себе деятельного помощника в лице администратора Холмской епархии протоиерея Маркелла Попеля. Попель для посвящения униатских священников пользовался услугами православного епископа, заменил униатские богослужебные книги православными и, наконец, приказал всем
454


священникам епархии с нового, 1874 г. отправлять богослужение по православному. В начале 1875 г. холмское кафедральное духовенство с Попелем во главе составило акт воссоединения униатов с православною церковью и отправило с ним особую депутацию в Петербург. Царь милостиво принял депутацию и удовлетворил просьбу о воссоединении. Холмская униатская епархия была превращена в православную. За пастырями должны были последовать и пасомые; по отношению к упорствующим применялись репрессивные меры. Все это больно отзывалось на религиозном чувстве не только униатов, но и католиков, усиливало и обостряло церковные, а вместе с тем и национальные антипатии. Таким образом, результаты получались обратные поставленным целям сближения, слияния с русским народом.
Упразднение особых учреждений Царства Польского. В целях органического слияния Царства Польского с остальными частями империи постепенно упразднены были все особые учреждения царства и все управление им передано было общеимперским центральным учреждениям. В 1867 г. был упразднен государственный совет Царства Польского, а в следующем — комиссии доходов и казны, вероисповеданий и народного просвещения, внутренних дел, а также административный совет, функции которого разделены были между наместником и учредительным комитетом. В 1874 г., по смерти гр. Берга, наместничество было заменено генерал-губернаторством. В 1876 г. прекратила существование комиссия юстиции, а вместе с нею и польские суды. Вместо польских учреждений в крае были введены общерусские, за исключением земств, городских учреждений, мировых судей и суда присяжных. Персонал чиновников для этих учреждений стал набираться из русских, которых привлекали в край разными льготами. Неизбежным последствием этой перемены личного состава должностных лиц явилась замена в делопроизводстве польского языка русским. В 1868 г. русский язык был признан официальным в администрации, в 1869 г. — в казенных палатах, в 1876 г. — в суде.
Обрусение польской школы. Общий поток обрусительной политики захватил и школу. Первые меры в этом направлении были еще мягкие. По новым уставам и штатам 1866 г. для польской молодежи учреждались мужские классические и реальные гимназии и аналогичные женские средние учебные заведения с преподаванием на польском языке всех предметов, кроме истории и географии России и Польши и русской словесности; для местностей с униатским населением учреждались средние учебные заведения с преподаванием всех предметов на русском языке; немцы получили гимназии с немецким языком преподавания. Но в 1868 г. во всех средних учебных заведениях было введено преподавание на русском языке предметов физико-математических и исторических, а в 1871—1872 гг. — вообще всех
455


предметов. Учебные заведения поставлены были под надзор и руководство управления Варшавского учебного округа, заменившего собою упраздненную комиссию народного просвещения Царства Польского. Завершением новой системы явилось преобразование Главной школы в Императорский Варшавский университет (8 июня 1869 г.) с распространением на него, сообразно местным условиям, устава российских университетов, с преподаванием на русском языке. Только лекции польского языка и словесности, а также новых иностранных языков могли читаться на польском языке.
Русские люди в Царстве Польском. Планы и намерения, содержавшиеся во всех этих реформах, могли осуществлять только русские люди. Поэтому правительство старалось всяческими льготами привлекать чиновников,
профессоров и учителей на службу в Царство Польское: выдачей больших прогонов, сокращением числа лет для выслуги пенсии, пособиями на воспитание детей и т.д. Принимались меры и к утверждению постоянного русского населения в крае, к насаждению русского землевладения. Для сообщения русского колорита краю названия некоторых городов изменялись на русский лад: Енджеёв был назван Анд- реевом, Пётркув — Петроко- вом и т.д.
Русская политика в Польше при Александре III. При
Александре III русская политика в отношении Царства Польского развивалась в том же самом направлении. В силу конкордата, заключенного с Римом в 1882 г., правительство разрешало замещать вакантные епископские кафедры, но по-прежнему властно вмешивалось в дела католи¬
Александр III
456


ческой церкви. Так, предписано было закрыть религиозные братства, не имевшие актов об утверждении. В католических духовных семинариях было введено преподавание русского языка, литературы и истории. Консисториям предписано было вести переписку с правительственными учреждениями и с духовенством на русском языке. Попечитель Варшавского учебного округа Апухтин в 1885 г. ввел преподавание на русском языке в начальных народных училищах. Генерал-губернатор Гурко распространил употребление государственного языка и в экономической жизни страны. Железнодорожные управления обязаны были принять правительственный язык; на станциях и в вагонах предписано было поместить надписи на русском языке; допускались сверх того надписи на немецком и французском языках, но не на польском; железнодорожным служащим запретили употреблять польский язык не только в служебных отношениях, но и с публикой; торговые вывески, рекламы, обеденные карты, счета, расписки и т.д. должны были быть написаны, кроме польского, и на русском языке и т.д.
Прекращение государственной обособленности Царства Польского.
В конце концов не осталось ничего не только из конституции 1816 г., но и Органического статута 1832 г. Царство Польское прекратило свое существование как особое владение русского государя с особыми правами и с особым внутренним строем. Этот факт отразился в сознании русского правительства и общества тем, что самое название «Царство Польское» стало выходить из употребления и заменяться названием «Привислянский край». При Александре III это новое название проникло уже и в законодательный язык: в 1888 г. в Полном собрании законов было напечатано высочайше утвержденное мнение Государственного совета о распространении действий Крестьянского поземельного банка на губернии Привислянского края, хотя в самом законе речь идет о губерниях Царства Польского.


XXXIV. 	НАЦИОНАЛЬНАЯ ДЕЯТЕЛЬНОСТЬ И СТРЕМЛЕНИЯ ПОЛЯКОВ ЦАРСТВА ПОСЛЕ ЕГО УПРАЗДНЕНИЯ
Перемена настроения в польском обществе после восстания 1863 г.; органическая работа. После подавления восстания 1863 г. в польском обществе возобладало новое настроение, стремившееся отстоять самобытное существование нации не путем восстаний, героической борьбы, а путем будничного, продолжительного и упорного органического труда (ргаса organiczna). Романтические увлечения, поддерживавшиеся поэтами эмиграции — Мицкевичем, Словацким и Красинским — миновали и заменились трезвым, рационалистическим отношением к жизни. Польская молодежь, воспитавшаяся в Варшавской главной школе, выдвинула лозунгом «работу у оснований» (ргаса u podstaw), т.е. создание фундамента, на котором могла бы прочно утвердиться национальная самобытность польского народа. В первую голову было выдвинуто обогащение нации — развитие сельского хозяйства, промышленности, торговли, рядом с этим — развитие просвещения и общественной самодеятельности и, наконец, различные социальные преобразования. За этою молодежью пошло подавляющее большинство польского общества; лозунги восстания или даже какой-либо иной нелегальной политической борьбы уже не встречали себе больше отклика. Поляки царства остались глухи к призывам подняться против России, раздавшимся из Галиции в 1877—1878 гг., во время русско-турецкой войны, несмотря на большой соблазн со стороны английского общественного мнения, требовавшего объявления Англией войны России и восстановления Польши. Все участие поляков в войне против России выразилось в том, что вместе с турками сражались два польских легиона общею численностью в 146 человек. Не нашли достаточного сочувствия и революционные народовольческие течения, проникшие в Польшу из крайних социалистических кружков русской молодежи Петербурга, Москвы, Киева и Вильны и привели в 1880-х гг. к нескольким политическим процессам. Польское общество и даже учащаяся молодежь не верили в возможность осуществления при данных обстоятельствах какой-либо революционной программы, да при¬
458


том же социалистические программы носили слишком интернациональный характер. Лозунг мирной, органической работы «у оснований» остался господствующим для большинства польского народа до наших дней, несмотря на новое пробуждение в его среде стремлений к восстановлению польской государственности. Этой органической работе своих сынов Русская Польша обязана была в значительной степени тем благосостоянием и благоустройством, которые отличали этот край накануне Великой европейской войны. В этой работе принимали большее или меньшее участие все классы и слои польского народа.
Развитие сельского хозяйства. Здесь на первом плане надо поставить сельских хозяев Польши, дворян и крестьян. Крестьянская реформа 1864 г. дала сильный толчок энергии и предприимчивости как дворянства, так и крестьянства. Лишившиеся значительной части своих земель (по данным 1907 г. из 11 млн десятин крестьянам принадлежало 45,68 %, а дворянам, церкви и обществам — 44,56 %) польские помещики стремились наверстать свои потери увеличением доходности своих имений; введением усовершенствованных способов обработки земель, разнообразием их эксплуатации и умножением производств. Крестьяне, сделавшись собственниками своих участков, принялись любовно обрабатывать их, подражая помещикам, заимствуясь от них сведениями и вкладывая свои продукты в их производства. Из сельскохозяйственных производств особенное значение получили винокуренное, пивоваренное, сахароваренное, огородничество и садоводство, молочное и кожевенное дело. Успехи достигнуты были не единичными только, разрозненными силами сельских хозяев, но и объединением, организациею этих сил и участием людей знания, науки. Еще в 1875 г. возник Музей промышленности и земледелия (Muzeum przemyslu и rolnictwa), поставивший себе задачею научное содействие сельскохозяйственной промышленности. При нем создан был целый ряд лабораторий и других учреждений специального назначения: химическая, физическая, геологическая лаборатории, институт бродильной промышленности, станция оценки семян и т.д. Общество музея, кроме того, устроило целый ряд курсов для подготовки людей, нужных для сельского хозяйства, — винокуренные, для обслуживания сельскохозяйственных машин, электротехнические, ремесленно-промышленные классы и т.д. В 1906 г. возникло «Центральное земледельческое общество в Царстве Польском» (Centralne towarzyslwo rolnicze w Krolewstwie Polskiem), поставившее себе целью организацию и объединение местных сельскохозяйственных кружков, устройство опытных полей, курсов по сельскому хозяйству издание специальных журналов, выписку семян, сельскохозяйственных машин, покупку и аренду породистых производителей и т.д. Под руководством и с помощью этого Центрального общества выросло
459


множество местных сельскохозяйственных обществ и кружков (в 1912 г. их насчитывалось уже 924), которые в общей сложности являлись сильным двигателем успехов сельскохозяйственной промышленности в Польше. Такую же роль сыграло и «Общество Варшавских садоводов» основанное в половине 1880-х гг. Важною стороною его деятельности была работа в деревне по обучению крестьян современным приемам огородничества и садоводства, а также устройство специальных курсов по этим отраслям хозяйства. Благодаря всем этим усилиям Царство Польское заняло одно из почетных мест в России по состоянию своей сельскохозяйственной промышленности, несмотря на неблагоприятные естественные условия.
Кроме дворян-землевладельцев, сельское хозяйство заняло силы и внимание большей части польского крестьянства, как имеющего земли, так и безземельного. В 1864 г. было наделено из помещичьих земель до 2 млн крестьян (считая в том числе и их семейства), из казенных и секуляризованных церковных земель — до 110 тыс. человек и около 220 тыс. душ осталось без земли. В 1891 г. число безземельных достигало уже 900 тыс., а перед войною их насчитывалось уже до 1 % миллиона. Безземельные крестьяне были постоянными рабочими и поденщиками на хуторах и в усадьбах у помещиков и у крестьян. Здесь же прирабатывали крестьяне, владевшие карликовыми участками в 3 морга (1У2 десятины) и вообще малыми наделами (до 10 моргов), а таковых было 37 % с лишком из всего числа крестьян-землевладельцев. Но при всем том польское сельское хозяйство оказалось не в состоянии ни занять, ни прокормить всего рабочего населения царства, а только немногим больше половины его (666 человек на 1000). Остальным приходилось искать заработков либо за границею, либо в других отраслях труда. Каждый год уходило значительное количество сельских рабочих в Германию на заработки; значительное число польских крестьян эмигрировало в Америку. Но, главным образом избыток рабочих рук находил себе применение в других отраслях промышленности — фабрично-заводской и ремесленной.
Развитие обрабатывающей промышленности и торговли. Развитие фабрично-заводской промышленности в Царстве Польском стояло в связи с естественными, социальными и историческими условиями. К первым относятся залежи минерального топлива и железной руды; ко вторым — уже указанный избыток, а следовательно, дешевизна рабочих рук и к третьим — таможенная политика России, заставившая иностранных, преимущественно немецких, предпринимателей перенести в Царство Польское свои фабрики и заводы, чтобы ввозить из-за границы сравнительно мало обложенное сырье — хлопок, шерсть, металлы, перерабатывать его в товары, обложенные высокою пошлиною, и, таким образом, обходить таможенные постановления. Центрами этой промышленности перед войною были Лодзь, Сосновицы
460


и Варшава. В Лодзинском округе получило наибольшее развитие шерстяное и хлопчатобумажное производство, в Сосновицком — прядильно-ткацкое дело, в Варшавском — полотняное, хлопчатобумажное и металлические производства. Насажденная первоначально немецкими капиталистами фабрично-заводская промышленность Царства Польского привлекла к себе не только польский национальный труд, но с течением времени и полную предприимчивость, и польские капиталы, стала национальным делом, которое начало привлекать к себе симпатии и заботы польского общества. Это выразилось, между прочим, в учреждении обществ для содействия этой промышленности, каковы, например, «Общество промышленников Царства Польского», учрежденное в 1912 г. для охраны польской промышленности, — для рассмотрения торговых договоров, таможенных и железнодорожных тарифов, фабричного законодательства и т.д., «Общество содействия промышленности, ремеслам и торговле», учрежденное в 1913 г.
Что касается ремесленной промышленности и торговли, то здесь польскому национальному труду приходилось бороться с сильною конкуренциею еврейского труда и капитала. Как известно, еврейство составляет значительную часть населения Царства Польского, около 16 %. Давнишними и привычными занятиями евреев были ремесла и торговля. Естественно, что на этой почве и пришлось полякам столкнуться с еврейством. Для содействия национальному труду в области мелкой индустрии возникло «Общество содействия народной промышленности» (Towarzyslwo popierania przemyslu ludowego), которое ставит своей задачею поощрение слабо развитой в польском крестьянстве кустарной промышленности. Оно стремится учреждать школы ручного труда, содержит школу ткацких инструкторов, школы для выделки корзин, мебели, игрушек, столярную, столярно-художественную, портновскую и шапочную и т.д. В последние пять лет обществу удалось организовать около двухсот мелких крестьянских товариществ для производства разных изделий. Оно устраивает выставки и склады кустарных изделий, принимает их на комиссию, снабжает кустарей необходимыми материалами и т.д. В последнее время перед войною польское общество бурно вступило в борьбу с торговым еврейским засилием путем бойкота еврейских магазинов. Этот бойкот явился средством помощи польским торговцам, которые не в состоянии обычными средствами справляться с конкуренциею евреев, с их вековыми торговыми навыками и традициями, с обширными международными связями и большими капиталами. Исход этой борьбы не определился, но едва ли он был бы в пользу поляков.
Кредит и кооперация. Национальное польское домостроительство выражалось также в развитии кредитных учреждений для оказания содействия польской промышленности и торговле. Старейшее кредитное учреждение,
461


основанное еще в 1826 г. с целью оказания долгосрочного кредита польским землевладельцам, именно Земское кредитное общество, с самого основания своего было своего рода прибежищем и средоточием национальной самодеятельности. В рассматриваемое время оно широко развертывало свою деятельность и открыло свои отделения по всем губернским городам царства. К 1 мая 1913 г. его баланс равнялся уже 192,2 тыс. рублей. Так как учрежденный в 1827 г. для поддержания промышленности и торговли Польский банк превратился в государственное учреждение, в одно из отделений Имперского государственного банка, то поляки на смену ему в 1870 г. учредили Торговый банк. Позже возникли городские кредитные общества в Варшаве и других губернских городах Царства Польского, которые широко стали развивать свои операции (к 1909 г. 12 городских кредитных обществ царства выпустили закладных листов на сумму 148 млн рублей с лишком). Наконец, нельзя не упомянуть о деятельности учрежденного в 1910 г. Банка для поддержки кооперативных учреждений (Bank towarzystw spoldzielczych w Warszawie). Банк этот удовлетворял насущным потребностям населения, вследствие чего деятельность его пошла успешно. Начав свои операции с образования оборотного капитала в 3 млн рублей, банк к концу 1913 г. привлек уже более 7 млн вкладов и имел годовой оборот в 271 млн. Его услугами пользовались местные общества мелкого кредита и разные другие кооперативные учреждения, и, прежде всего многочисленные потребительные общества.
Перве потребительные общества возникли еще в 1869 г. в Варшаве, Плоц- ке и Радоме. Но значительный рост их начался только с 1906 г., когда стало возможным основывать эти общества с разрешения местного губернатора. С этого года и до начала войны в Царстве Польском возникло до тысячи потребительных обществ. Этого рода общественная самопомощь привлекла к себе главным образом малосостоятельные классы населения — фабричных рабочих в городах, мелких сельских хозяев в деревнях. Что касается производительных кооперативов, то из них значительного развития достигли кооперативы по обработке и продаже молочных продуктов (stowarzyszenia mleczarskie).
Культурно-просветительные стремления. Национальное строительство поляков царства не ограничивалось одною только областью народного хозяйства, но и направлялось на цели культурно-просветительные, хотя на этом пути и встречало большие препятствия со стороны Петербурга. До 1904 г. в Царстве Польском было учреждено 426 частных школ разных категорий, обучавших около 30 тыс. учеников. После того как указом 1 октября 1906 г. было разрешено открывать частные средние учебные заведения с преподаванием на польском языке, хотя и без прав для учащих и учащихся, быстро стали расти польские школы. К концу 1913 г. в Царстве Польском
462


имелось уже 66 частных мужских средних училищ, которые выпускали из своих стен до 1000 абитуриентов. Эти абитуриенты, не имея прав поступать в русские высшие учебные заведения, направлялись большею частью за границу в польские университеты Кракова и Львова. Увеличилось с 1906 г. и число других частных школ, так что к концу 1912 г. их было налицо 1074 с 108 тыс. учащихся. Поляки сделали попытку повести все народное образование в национальном духе. В 1906 г. они образовали особое общество — Польскую матицу школьную (Polska macierz szkolna), которая ставила себе целью распространение просвещения в польском обществе и содействие его развитию в национальном направлении. Средствами для достижения ее целей должны были служить: детские сады, начальные школы, курсы для неграмотных взрослых, курсы для обучения учителей и учительниц, народные библиотеки, средние и высшие школы разных типов, публичные лекции и собеседования, издание руководств по разным предметам на польском языке, педагогические, научные и популярные журналы, пособия недостаточным учащимся, конкурсы и т.д. Матица привлекла в свои ряды множество польских патриотов и множество пожертвований. В первый же год ее существования образовался 781 местный кружок Матицы, в который входил 116 341 член; доходы Общества составили 810 тыс. рублей с лишком, в том числе народный дар 3 мая, т.е. пожертвования, собранные в память конституции 3 мая, в размере 197 тыс. с лишком. Результаты деятельности
Варшава в XIX в.


Матицы были огромные; достаточно сказать, что в школах Матицы обучалось 61 гыс. с лишком детей. Необычайный рост и успехи Матицы в связи с некоторой политическою окраскою ее действий встревожили правительство, и в декабре 1907 г. Матица была закрыта.
Такая же участь постигла «университет для всех», «курсы для взрослых», общество «Культура», которое ставило себе целью распространение знаний в рабочих и интеллигентных массах. Но другие просветительные общества, открытые в 1906 г., уцелели. Таково «Польское общество от- чизноведения» (Polskie towarzystwo krajoznawcze w Warszawie), которое имеет свой дом, издает журнал Zicmia и распространяет отчизноведение среди польской молодежи; «Общество публичной библиотеки в Варшаве», организовавшее значительную библиотеку и устроившее ее в собственном здании. В 1907 г. возникло «Ученое Варшавское общество» (Towarzystwo naykowe Warszawskie), которое сосредоточило в себе все ученые силы Царства Польского и по справедливости может быть названо второю (после Краковской) академиею наук. Оно нашло себе щедрую материальную поддержку со стороны некоторых представителей польской аристократии (особенно гр. И. Потоцкого), благодаря чему оказалось в состоянии приобрести собственный дом.
Политические партии последнего времени в Царстве Польском. Вся
эта органическая работа польского общества сблизила и объединила различные классы его в одном общем стремлении — утверждений национальной самобытности. Но по вопросу о политических средствах поляки разбились на партии. Люди, наученные историческим опытом, склонные дорожить тем, что есть, люди, имеющие что хранить, как титулованные аристократы, крупные землевладельцы и собственники, служащие в правительственных учреждениях и т.д., видели средство к утверждению национальной самобытности польского народа в соглашении и примирении (ugoda) с Россиею. Это так называемые угодовцы, или реалисты. Другие партии видели средство к национальному самоутверждению в восстановлении политической независимости Польши. Такова прежде всего Народно-демократическая партия, организовавшаяся собственно в Галиции в 1897 г. и охватившая затем и поляков царства, преимущественно средние классы — помещиков, духовенство и людей свободных профессий и т.д. Программа этой партии была близка к тем требованиям, которые выставлялись восставшими поляками в 1868 г. Она ставила задачею объединение Польши, Литвы и Руси (т.е. Белоруссии и Малоросс™) и восстановление независимости Польского государства. Она не прочь была и от поднятия восстания, до Русско-японской войны развивала энергичную агитацию и приобретала множество приверженцев в разных слоях польского населения. Но когда наступила японская война и русская
464


революция, Народно-демократическая партия не усмотрела в них обстоятельств, благоприятных для поднятия восстания. Все попытки, все подстрекательства некоторых революционных групп, а также и заграничных агентов разбились о решительное сопротивление вождей Народно-демократической партии. Единственный успех имела школьная революция и бойкот польскою молодежью русских правительственных школ, начавшийся в 1905 г. и тянувшийся довольно продолжительное время. Такое поведение партии объясняется нахождением в ее составе множества положительных, трезвых людей из польской буржуазии, с развитым чувством и пониманием действительности. Народно-демократическая партия сочла нужным послать своих членов в Российскую государственную думу, которые составили с реалистами одно польское коло и заодно с ними стали стремиться к расширению прав польского народа в Российской империи. Идея независимости отошла на задний план, а на место ее выдвинулась идея автономии с расширением прав национального языка. На этой идее сошлись и другие политические партии — Польская социалистическая, обнимавшая преимущественно рабочее население и первоначально также стоявшая за восстановление независимости путем восстания, и Прогрессивно-демократическая, обнимавшая преимущественно интеллигенцию, польскую и еврейскую, и первоначально чуждая яркой национальной окраски. Великая европейская война в настоящей ее стадии поставила вопрос о польской государственности шире и сложнее намечавшихся ранее его решений в России. От исхода этой войны зависит все будущее польского народа не только в царстве, но и в герцогстве Познанском и в королевстве Галиции и Лодомерии.


XXXV. 	ПРУССКАЯ ПОЛИТИКА В ВЕЛИКОМ ГЕРЦОГСТВЕ ПОЗНАНСКОМ И БОРЬБА ПОЛЯКОВ ЗА СВОЮ НАРОДНОСТЬ В ПРУССИИ
Первые меры прусского правительства относительно Великого герцогства Познаиского. Польские земли, отошедшие на основании постановления Венского конгресса к Пруссии, должны были составить одно автономное целое под названием Великого герцогства Познаиского (в совокупности 526 кв. миль с населением 779 тыс. человек). Фридрих Вильгельм III начал с того, что отторгнул от него поветы, лежащие на правом берегу Вислы и город Торунь (Торн) и присоединил их к Западной Пруссии. В манифесте 16 мая 1815 г. он обещал великому герцогству наместника из поляков, собственное войско, законы, какие общество само выработает, доступ польским гражданам к должностям и употребление польского языка в общественных делах. Из этих обещаний он выполнил по всей точности только первое — назначил наместником родственника Гогенцоллернов — кн. Антония Радзивилла. Но это фактически мало что значило, так как Радзивилл не был человеком дела. Польские полки, организациею которых должен был заняться генерал Косиньский, не были устроены. Было восстановлено действие немецкого земского права (Landrecht). На высшие административные должности были назначены немецкие чиновники, сплошь и рядом не знавшие польского языка. При отсутствии среди польского дворянства достаточного числа образованных юристов, судебные должности сосредоточились почти исключительно в немецких руках, а это естественно приводило к тому, что в этой области польский язык все более и более вытеснялся немецким. Было установлено, что во всех школах должен преподаваться немецкий язык и что выходящие из школ ученики должны владеть им. Что касается языка преподавания, то в сельских школах им мог быть или польский, или немецкий в зависимости от этнографического состава населения; в низших городских школах преподавание должно было вестись на обоих языках, в познанской гимназии были учреждены польские и немецкие классы, а евангелическая гимназия в Лешне была немецкой. В общем, однако, надо признать, что была
466


забота о тесном соединении края с королевством, но не проводилось еще прямой политики германизации.
Некоторою аналогиею автономии, данной Царству Польскому, явилось сословное провинциальное и окружное представительство, введенное в великом герцогстве, как и в других провинциях Прусского королевства по законам 1824 и 1828 гг. Эти законы, предоставлявшие избирательное право землевладельцам, дали перевес в провинциальных собраниях — сеймах и сеймиках — польскому дворянству, которое, таким образом, забрало местные дела в свои руки, между прочим, стало выбирать главного представителя власти в округе — ландрата. При содействии прусского правительства возникло в 1821 г. Земское кредитное общество, поставившее себе целью спасение земельной собственности от грозящего ей, вследствие крайней задолженности, разорения. Это общество оказало значительные услуги польскому землевладению и оставалось чисто польским учреждением. Наделение польских крестьян землею, произведенное на основании закона 8 апреля 1824 г., вызвало благие последствия для края как в национальном, так и в культурном отношении.
Ухудшение положения после 1830 г. Положение поляков в королевстве Прусском ухудшилось в связи с событиями 1830 г. В 1830 г. и в Великом герцогстве Познанском обнаружилось некоторое политическое брожение. Провинциальный сейм подал королю петицию о сохранении прав польской национальности с жалобою на то, что многие чиновники края плохо владеют польским языком, а иные и совсем не знают его.
Затем, хотя прусское правительство и приняло все меры к тому, чтобы начавшийся в Царстве Польском политический пожар не охватил и великое герцогство, при всём том некоторая часть познанских поляков присоединилась к повстанцам царства. Прусское правительство ответило на все это репрессиями. Наместник кн. Антоний Радзивилл вынужден был подать в отставку. Вместо наместника был назначен начальник-председатель По- знанской провинции сначала Бауман, а затем Флотвель, ярый германизатор,
16’
467


окруживший себя чиновниками того же типа. Имения лиц, примкнувших к восстанию в Царстве Польском, были секвестрированы; многие из участников заочно приговорены к смертной казни, а их изображения были повешены на виселице, поставленной на одной из главных улиц Познани. В 1832 г. пришел ответ короля «жителям Познанской провинции», содержавший суровую отповедь на петицию сейма 1830 г.: король удивлялся требованиям, которые сводятся к политическому обособлению края, и заявлял, что и впредь этот край будет рассматриваться только как составная часть Прусского королевства. Сообразно с этим в 1832 г. введены были новые правила о языках. По этим правилам взаимная корреспонденция всех административных властей герцогства (кроме деревенских войтов, бургомистров мелких местечек и низшего духовенства) происходит на немецком языке; ответы властей населению даются на немецком языке, но для поляков снабжаются польским переводом; в устных сношениях властей с населением разрешается употребление обоих языков. В 1833 г. у сеймиков было отнято право избирать ландратов, и тогда же была уничтожена должность войтов, замененных окружными комиссарами, непосредственно подчиненными ландратам. Эти постановления направлены были против польской шляхты как наиболее опасного и мятежного элемента польского населения. В том же году были секуляризованы монастыри, остававшиеся в великом герцогстве, и на средства их было устроено несколько правительственных учебных заведений для католического духовенства. Видя в шляхте и духовенстве главных врагов тесного соединения герцогства с Прусским государством, Флотвель старался всячески подрывать их силу и значение и внедрять в герцогство элементы немецкой жизни, как духовные, так и материальные. Он скупал дворянские имения за дешево и перепродавал их на льготных условиях немцам, отдавал казенные имения в аренду исключительно немцам, распродавал по участкам удельные имения немцам, пользовался на общественных и казенных работах услугами исключительно немецких рабочих, оставляя поляков без заработка.
Национальная реакция со стороны польского общества. Польское национальное самосознание, однако, нисколько не ослабевало, а наоборот — все более и более обострялось и усиливалось под действием всех этих мер.
Сейм 1834 г. выступил с рядом жалоб на германизаторские стремления правительства. Сейм 1837 г. возобновил ходатайство о правах польского языка. Когда немецкие члены сейма отказались поддержать это ходатайство, польские депутаты отказались от дальнейшего участия в занятиях сейма. Особенно же национальное движение развивалось по смерти Фридриха Вильгельма III (в 1840 г.). Новый король Фридрих Вильгельм IV, находившийся
468


в личной дружбе с некоторыми из польских аристократов, был решительным противником германизации и сторонником гражданских свобод. Он отставил Флотвеля, помиловал архиепископа Дунина, посаженного в заключение за требование, чтобы дети от смешанных браков воспитывались в католической вере; при нем поляки получили новые права в области языка (польский язык признан был равноправным), собраний и союзов. Но все эти уступки не удовлетворили поляков. С начала 1840-х гг. в Познани стали распространяться идеи эмиграционной демократической партии, и не только среди молодежи, но и среди старшего поколения. Агитация велась при посредстве разных обществ, лекций и балов, на которых шляхта старалась сблизиться с мещанами. После отмены в 1841 г. прусско-русского соглашения о взаимной выдаче политических преступников Познань наполнилась множеством польской молодежи, которой угрожали в царстве или тюремное заключение, или военная служба. Вследствие гонений на все польское в России и Австрии Познань сделалась центром польской духовной жизни; здесь стали издаваться лучшие польские журналы того времени Tygodnik literacki, Rok., где, между прочим, помещены были статьи Либельта, сильно взволновавшие польское общество, — «О любви к родине», «О гражданском мужестве» и др.
Революционное брожение и восстание 1846 г.; его неудача. При таких условиях Познань скоро сделалась очагом революционной деятельности, направленной к восстановлению Польского государства. Здесь образовался «Народный союз», поставивший целью подготовку восстания, и ряд отдельных, не связанных друг с другом повстанческих кружков. Для поддержания связей и сношений с заграничною эмиграциею — «Демократическим обществом» — возник «Центральный Познанский комитет», который вскоре приобрел большое значение. Рядом с ним стал действовать другой кружок, не находившийся в сношениях с эмиграцией. Во главе его стоял книгопродавец Стефанский, торговавший нелегальными изданиями. Он вербовал в свой союз и учащуюся польскую молодежь, и ремесленников, и унтер-офицеров, распределял их на десятки и сотни и стремился начать возможно скорее восстание захватом Познанской крепости. Стефанский надеялся увлечь за собою весь народ с помощью радикальной социальной реформы — отмены на время борьбы частной собственности, которая должна быть всецело предоставлена в распоряжение революционного правительства. Даже в том случае, если восстание не удастся, Стефанский ожидал от него пользы: «демократическая идея, привитая народу, будет уже развиваться сама по себе». Но Стефанскому не пришлось руководить восстанием; в ноябре 1846 г. он был арестован вместе со многими другими членами своей партии.
Как бы на смену ему прибыл в Познань в конце 1845 г. уполномоченный «Централизацией» «Демократического общества» молодой генерал
469


Людовик Мерославский, профессор истории в Парижской политической школе. Он поселился тайно и стал образовывать народное правительство, во главе которого встал сначала Либельт, а потом Г утри. Скупали оружие, сносились с Галициею, царством и заграничной эмиграциею. Согласно плану Мерославского восстание должно было вспыхнуть одновременно в Познани, Западной Пруссии, в Царстве Польском, Литве, Жмуди, Краковской республике и Галиции, причем для каждой из этих частей бывшей Речи Посполитой назначены были особые начальники. Сам Мерославский становился во главе восстания Познани. Выработан был и общий стратегический план — соединения польских сил для общей борьбы. Предполагали привлечь к восстанию прусские и австрийские войска, расставленные в Великом герцогстве Познанском и Галиции; надеялись на помощь крестьян, которым обещали право собственности на их земли, уничтожение барщины и оброков, свободу и гражданское равноправие.
Но весь этот план потерпел полное фиаско. Австрийские войска остались лояльными; польские крестьяне помогли им подавить восстание в Галиции и Краковской республике, которая тогда и покончила свое существование. В царстве Польском, на Литве и Жмуди произошли ничтожные вспышки, закончившиеся бегством или арестом вожаков. Предположенный захват Познан- ской крепости также не удался. Сам Мерославский и его сообщники в числе около 700 человек были арестованы и посажены в тюрьму Моабит в Берлине. На допросе Мерославский и его ближайший сотрудник раскрыли все нити заговора. Суд, состоявшийся в конце 1847 г., приговорил 8 человек к смертной казни, 7 к пожизненному заключению в крепость, 15 — к 26 и 20 годам заключения и т.д. Но приведению в исполнение этого приговора помешала Мартовская революция, разразившаяся в Берлине в 1848 г.
Мартовская резолюция и новая попытка восстановления польской государственности; ее неудача. Немецкая депутация с адвокатом Дейцко- сом во главе заставила прусского короля подписать амнистию всем полякам, осужденным Берлинским сословным судом. Да иначе и невозможно было уже поступить: толпа ворвалась на тюремный двор, освободила заключенных и устроила вместе с ними торжественное шествие по городу. Освобожденных приветствовали криками: «Да здравствует Польша! Идем на Россию!» В Пруссии повеяло новым духом, который, казалось, возродит и Польшу. Патентом 18 марта король провозгласил национальное объединение Германии, причем предоставлял провинциям, которые не пожелают примкнуть к немецкому союзу, остаться вне его. Мало того, создалась уверенность, что Пруссия будет помогать и делу национального объединения польского народа и объявит войну России. Независимое Польское государство, соединенное только личною униею с Германией, представлялось реальною возможностью
470


не только польским патриотам, но и немецким правящим кругам. Поэтому начальник-президент Познанской провинции граф Арним пригласил к себе Мерославского и других вожаков недавнего восстания и стал совещаться с ними о предстоящей войне с Россиею. Было постановлено образовать отдельные польские отряды с польским языком командования; берлинские студенты-поляки немедленно образовали польский легион. Но вскоре же эта идиллия была разрушена.
Когда патент 18 марта дошел до Познани, собравшаяся перед базаром толпа приветствовала его объявление криками восторга, но при этом заявляла, что Познанское герцогство не желает вступить в Германский союз. Образовался национальный комитет, который снарядил депутацию к королю с просьбою о невключении герцогства в союз и о предоставлении ему отдельного политического существования. Вместе с тем комитет назначил по округам своих комиссаров и стал производить набор солдат и собирать средства. Поляки радостно подхватывали известия о восстановлении Польши, ставили «белые орлы» вместо прусского герба, жертвовали оружие, серебро, лошадей. Власти растерялись, не знали, что делать. Начальник-президент провинции то давал, то брал назад свои разрешения на собрания народа, признал образование национального комитета незаконным, но и не предпринимал никаких мер против него. Главный начальник военных сил в крае генерал Коломб с самого начала склонен был к решительным действиям, и уже манифестация перед базаром едва было не привела к кровавому столкновению толпы с войском. Но, не получая надлежащих инструкций из центра, он также не предпринимал решительных действий. Между тем требование об отделении герцогства от Германского союза возбудило вражду к полякам в немецком населении герцогства. Хотя национальный комитет и уверял своих «немецких братьев», что за ними будут сохранены все их национальные нрава, немцы Познани ни за что не хотели мириться с перспективою снизойти на положение людей, пользующихся милостью у поляков. Они находили себе сочувствие и в коренной Германии. Вследствие всего этого и дело поляков в Познани приняло в конце концов неблагоприятный для них оборот.
22 марта депутация национального комитета прибыла в Берлин. Королевский адъютант Радзивилл сообщил, что король примет депутацию, исполнит все польские требования, лишь бы только поляки не настаивали на отделении Познани от Пруссии. Депутация подчинилась этому требованию, и на аудиенции речь пошла только о замене прусского войска в герцогстве польским и о предоставлении служебных мест полякам. Король, принявший депутацию сурово, смягчился в конце концов и изъявил согласие на образование комиссии «из обеих народностей» для реорганизации провинции при условии соблюдения порядка и сохранения уважения к местным властям. Королевским комиссаром для проведения реформ был назначен генерал
471


Виллизен, пользовавшийся симпатиями в польском обществе. Но вместе с тем и генерал Коломб получил тайную инструкцию применить при первых беспорядках военную силу.
Реорганизационная комиссия поставила на первый план создание польского войска, замещение должностей поляками и введение польского языка в суде и администрации. За санкциею своих начинаний она обратилась в Берлин. Но национальный комитет приступил к делу, не дожидаясь разрешений из Берлина. Стали формироваться польские отряды, в которые массами вступали польские солдаты из прусских полков, покидавшие свои части с оружием в руках. Прусские чиновники устранялись и заменялись польскими, поставленными комитетом. Все это сильно возбуждало как поляков, так и немцев. Поляки рассматривали Познанское герцогство как одно национальное целое и жаждали видеть осуществление в нем своих национальных чаяний. Немцы видели в нем немецкую — более значительную — часть и польскую — небольшую и допускали преобразования только для этой последней. Такая разноголосица была как в реорганизационной комиссии, где с пятью поляками сидело шестеро немцев, так и в населении. В некоторых округах немцы прямо заявляли, что они не признают никакой реорганизационной комиссии, а если предполагаемые реформы пройдут, потребуют, чтобы ряд округов был отделен от герцогства. Общее напряжение росло. Генерал Коломб собрал ландвер из силезских, померанских и бранденбургских крестьян с тем, чтобы действовать против польских отрядов, которые он рассматривал как банды повстанцев. Оторванные от земледельческих работ, немецкие крестьяне были крайне раздражены против поляков, срывали с них национальные кокарды и готовы были каждую минуту броситься на польские отряды. Виллизен старался предотвратить столкновение особым соглашением, по которому число польского войска низводилось до 2400 человек пехоты и 480 кавалерии. Но это не помогло делу. С одной стороны, расходившиеся по домам польские солдаты вымещали свою злобу на предававших их евреях и немецких колонистах. С другой стороны, прусские отряды все более и более теснили и окружали польские войска и, наконец, в нескольких пунктах напали на них. Произошла жестокая расправа с повстанцами: взятых в плен ставили на колени и плевали им в глаза, избивали их палками и заставляли целовать эти палки, раненых добивали; сжигали дома, где устроены были лазареты. В конце концов, все поляки вынуждены были сложить оружие (в половине мая). Попытка поляков восстановить свою государственность, таким образом, потерпела полную неудачу. Правда, франкфуртский парламент заявлял, что права, гарантированные Великому герцогству Познанскому в 1815 г., должны быть осуществлены. Но это заявление не имело последствий, и самый парламент в декабре 1848 г. был распущен.
472


Органическая работа после 1848 г. и познанская «угода». После неудачи восстания 1848 г. поляки, находившиеся под владычеством Пруссии, принялись за органическую работу над развитием своих материальных и духовных сил. Основывались кредитные общества, промышленные союзы, крестьянские земледельческие кружки и т.п., устраивались популярные чтения, лекции, концерты и т.д. В 1857 г. по инициативе гр. Дзялынского было основано «Общество друзей наук» (Towarzystwo przyjaciol nauk), сыгравшее огромную роль в подъеме умственной жизни польского общества не только в великом герцогстве, но и за его пределами. Прусское правительство, не препятствуя всем этим проявлениям польской национальной жизни, в то же время неуклонно проводило свою идею о слиянии герцогства с Пруссиею. Польский язык изгонялся последовательно из всех категорий школ и заменялся немецким; в 1850 г. оставались уже всего три гимназии с польским языком преподавания. Поляки не оставались равнодушными к германиза- торской политике и противодействовали ей доступными им средствами. Конституция, введенная в Пруссии в 1848 г. и измененная в 1850 г., давала место в прусском ландтаге и польским депутатам. Польское коло в ландтаге выступало против закона о разделении герцогства на две части, польскую и немецкую, защищало права польского языка и т.д. В общем, среди поляков, особенно среди зажиточных землевладельцев, преобладала примирительная по отношению к немцам тенденция. Духовным вождем, насаждавшим «уго- довое» направление, стал архиепископ Познанский Ледоховский. Но это отношение познанских поляков к господствующей народности не предохранило их от политики искоренения (Ausrottung), которую эта господствующая народность, упоенная своими политическими успехами, развернула во всю ширь с 1872 г., после образования Германской империи.
«Культурная война» в Познани. Прежде всего поляки испытывали на себе всю тяжесть «культурной войны» (Kulturkampf), объявленной всем католикам империи, но в особенности полякам. Имперский канцлер кн. Бисмарк усматривал в независимой организации католической церкви препятствие к осуществлению верховенства государства и потому стал принимать ряд мер к уничтожению этой независимости. Целым рядом законов была ограничена свобода церковной проповеди, ксендзы устранены были от школьной инспекции, во всех училищах введено было преподавание Закона Божия на немецком языке. Архиепископ Ледоходовский обратился к королю с просьбою об отмене распоряжения, касающегося преподавания религии на непонятном для польских детей языке. Получив отказ, Ледоховский собственною властью предписал ксендзам преподавать детям младших классов Закон Божий на польском языке. Но когда ксендзы стали исполнять циркуляр архиепископа, правительство устранило их от преподавания и за¬
473


меняло светскими учителями, Но архиепископ отказал им в так называемой «канонической миссии», уполномочивающей светских лиц на преподавание Закона Божия; детей стали обучать Закону Божию на польском языке частным образом. Но правительство ответило на это запрещением детям брать частные уроки Закона Божьего под страхом исключения из школы. В мае 1873 г. прусский ландтаг принял законопроекты, касающиеся пределов власти архиепископа, церковных наказаний, католических духовных семинарий и т.д. Архиепископ отказался исполнять эти «майские законы», наносившие ущерб самостоятельности и достоинству католической церкви. За это он подвергнут был сначала денежному штрафу, затем аресту и, наконец, отрешен от должности и выслан из Пруссии. Но папа Пий IX возвел Ледоховского в кардиналы, капитула уклонилась от избрания ему преемника, и Познанская епархия осталась без пастыря. Примеру архиепископа последовало и подчиненное ему духовенство. Поэтому в 1878 г. из сорока настоятелей (деканов) посажено было в тюрьму 35, в 97 приходах не было священников, 296 католических монастырей было закрыто и т.д. «Культурная борьба» кончилась тем, что в 1887 г. архиепископом Познанским был назначен немец Диндер, а «майские законы» были отменены.
Политика искоренения всего польского; колонизационная комиссия и гакатизм. После того борьба была перенесена на другую почву. Прусское правительство пришло к убеждению, что Познанская провинция все более и более полонизуется, т.е. прирост в ней польского населения прогрессивно превосходит прирост немецкого. Поэтому с 1886 г. прусская политика в герцогстве пошла в одном направлении, но по двум путям. С одной стороны, принимались всевозможные меры к германизации поляков, к искоренению всего польского, с другой — к увеличению в герцогстве немецкого населения. В 1887 г. было издано распоряжение о прекращении преподавания польского языка в народных школах; с того же года стали преследовать и за частное обучение детей польскому языку. Послушный слуга Бисмарка архиепископ Диндер 22 ноября издал циркуляр об употреблении немецкого языка при преподавании Закона Божия в средних школах, причем польским разрешалось пользоваться только в трех младших классах, но тексты обязательно было заучивать только по-немецки. Одновременно с тем в судах стали требовать принесения присяги и показаний на немецком языке, а переводчиков стали вызывать все реже и реже. На выборах вся избирательная процедура стала совершаться на немецком языке. Пруссаки не упускали никакого случая, чтобы давить, искоренять все польское, не немецкое; польские общества, книги, газеты, журналы подвергались гонениям и притеснениям. С марта 1885 г. стали выселять из Познанского герцогства всех поляков, австрийских и прусских подданных. В апреле 1886 г. была учреждена так называе¬
474


мая колонизационная комиссия, задачею которой была скупка польского земельного имущества и распродажа их немецким крестьянам. Ландтаг ассигновал для этой цели 100 млн марок, и уже в 1886 г. было куплено 12 тыс. га польской земли.
На короткое время после падения Бисмарка (в 1890 г.) прусская правительственная политика изменялась в благоприятную для поляков сторону, делались некоторые шаги к примирению. Но это вызвало только подъем антипольских чувств в немецком обществе. В 1894 г. возник «Пангерманский союз», который поставил одною из важнейших своих задач борьбу с поляками. Во главе его встал заклятый враг поляков кн. Бисмарк. Под его влиянием познанские немцы Ганземан, Кенеман и Тидеман основали «Общество для поддержки немцев в восточных провинциях», получившее популярное название «Гаката» по начальным буквам в именах трех его главных руководителей. Это общество стало вдохновителем всех антипольских мероприятий, принимавшихся в последующее время. В 1898 г. прусский сейм увеличил капитал колонизационной комиссии еще на 100 млн марок для выкупа польской земли. К 1904 г. издан был новый закон о поселениях, в силу которого местная власть могла отказывать в разрешении постройки, если это разрешение шло вразрез с законом 1886 г. о поддержке немецкой колонизации. В 1907 г. был издан закон о принудительном отчуждении польских земель там, где это понадобится для поддержки немецкого элемента. Много польских городов и деревень было переименовано на немецкий лад. В 1908 г. был издан закон, воспрещающий употребление польского языка в публичных собраниях. Польский язык стал изгоняться даже из преподавания Закона Божия в младших классах. На этой почве разыгралась в 1901 г. Вжесеньская история, а в 1906 г. — школьная забастовка. В начальной католической школе в деревне Вжесне дети, по настоянию родителей, отказались отвечать на вопросы учителя по-немецки. Учителя подвергли детей телесному наказанию. Вопли избиваемых так взволновали родителей, что они прибежали в школу и вырвали детей из рук педагогов. За это вмешательство многие из родителей поплатились разными наказаниями. Пять лет спустя забастовало больше половины всех учащихся в низших школах (46 868 детей в 733 школах), которых понуждали учиться по-немецки Закону Божию. В конце концов, однако, немецкий язык совершенно вытеснил из школьного обихода польскую речь.
Борьба поляков за землю. Но в своих усилиях искоренить в Великом герцогстве Познанском все польское пруссаки натолкнулись на стойкое сопротивление польской нации. На другой же год после учреждения колонизационной комиссии, имевшей целью исподволь заменить польских землевладельцев немецкими, поляки основали земельный банк для оказания
475


кредита польским землевладельцам и для покупки и перепродажи продающихся польских земель в польские же руки. Для скупки продающихся земель образовалось значительное количество крестьянских товариществ, которые покупают крупные имения и разбивают их на мелкие участки. Благодаря этим мерам польское землевладение не только не уменьшилось, но даже расширилось количественно. За 1896—1904 гг. немцы скупили у поляков 208 тыс. га, а поляки у немцев 267 тыс. га. Чтобы держаться на земле, развивать должным обратим сельское хозяйство и извлекать из него хорошие доходы, познанские поляки устраивали всевозможные товарищества — снулки кредитные, производительные и потребительные. Все эти товарищества в 1891 г. слились в один «Союз заработных и хозяйственных организаций в Познанском герцогстве и Западной Пруссии». В 1893 г. к этому союзу примкнула и самая старинная организация в Познани Банк промышленников. На пользу польского землевладения и сельского хозяйства пошли и все те общие меры, которые принимало прусское правительство для экономического подъема провинции, т.е. устройство прекрасных путей сообщения, сельскохозяйственных учебных заведений, публичных библиотек и т.д. В области индустрии и торговли поляки благодаря своим соединенным усилиям также завоевывают себе все более и более видное положение, хотя перевес тут несомненно еще на стороне немцев и евреев.
Национальная культурная и политическая работа в Познани. Национальная работа польских деятелей не ограничивалась только организацией) экономической борьбы польского населения за свою землю и материальную обеспеченность. Помимо этого велась широкая культурная и политическая работа, в которой участвовали обширные круги польской интеллигенции. На этом поприще много сделало прежде всего уже упоминавшееся ранее «Общество любителей наук». Общество это обладает собственным зданием, прекрасной польской библиотекой, массой рукописей, обширными коллекциями, издает свои труды и специальный медицинский журнал. Оно состоит из пяти отделений: литературно-исторического, юридическо-экономического, технического, естественно-научного и медицинского — и вообще представляет собой одно из крупнейших ученых и научных учреждений польского народа. Особое общество, учрежденное еще в 1841 г., оказывает в широких размерах материальную поддержку польской молодежи, учащейся в средних и высших учебных заведениях, общих и специальных. «Общество народных библиотек» распространяет научные знания в народной массе, выпуская огромное количество популярных книжек. Важным орудием общественного и национального воспитания является польский театр, учрежденный в Познани в 1870 г. Наконец, тому же делу служит и польская журналистика. Рядом с органами для интеллигенции (Dziennik Poznanski, Kuijer Poznariski, Goniec
476


Wielkopolski и др.) издаются газеты и для простого народа (Wieikopolanin, Dzieinnik Kujawski, Przewodnik Katolicki и др.), которые имеют сотни подписчиков. Всеми этими средствами под держивается и развивается национальная стихия в Великом герцогстве Познанском при всем натиске германизма.
Что касается собственно политической деятельности польского общества, то до последнего времени она развивалась слабо в Великом герцогстве Познанском. В высших классах преобладало консервативное направление, считавшееся с создавшимся положением вещей, со страшною силою немецкой нации, которая во всякую минуту может задавить и раздавить поляков, и предпочитавшее поэтому мирную культурную работу по сохранению польской народности всяким политическим выступлениям. Не имели охоты к политическим выступлениям и трудящиеся классы польского общества. Познань жила глубоко сосредоточенною, печальною трудовою жизнью, чуждаясь движения, шума, и только социалистическая пропаганда отрывала иногда польские чувства и помыслы от настоящего к будущему. Но при всем том под покровом этой трудовой жизни накоплялась и политическая энергия, которая и выбилась наружу незадолго до войны. Участие польской аристократии в придворных торжествах, сопровождавших посещение осенью 1913 г. города Познани императором Вильгельмом, вызвало сильное общественное негодование. Молодое поколение землевладельцев, горячо трудившееся над крестьянскими кружками и различными экономическими организациями и объединившееся сначала в «Помещичьем казино» (Kasino obywateiskie), а затем в «Помещичьем центре», выступило с протестом против унизительных для народного достоинства манифестаций ничем не оправданного лоялизма. Вслед за тем новая партия в своем органе Kuijer Kujawski опубликовала свою политическую программу, проникнутую началами общепольской народной демократии. Чтобы предупредить распад и разъединение польских сил на почве партийных разногласий и борьбы, в феврале 1914 г. возник в Познани «Народный совет» (Rada narodowa), в состав которого вошли девять членов польского избирательного комитета в Познани, пять депутатов рейхстага и пять депутатов ландтага. В области политики «Совет» поставил себе задачею только подачу советов и посредничество между партиями. Главная же задача его должна состоять в содействии той общей положительной работе, которая совершается всеми партиями на благо польского поселения в Великом герцогстве Познанском. Разразившаяся война прервала всю эту работу польского общества в Познани. Какая судьба постигнет познанских поляков в будущем, этого нельзя предсказать. Можно только констатировать, что не прав тот германский государственный деятель, который заявил недавно, что в Познани нет поляков, а есть только немцы польского происхождения. Польская нация не умерла еще в великом герцогстве, жив еще польский Бог, и жива польская душа.
477


XXXVI. 	НАЦИОНАЛЬНО-ПОЛИТИЧЕСКИЕ УСИЛИЯ ГАЛИЦИЙСКИХ ПОЛЯКОВ СО ВРЕМЕНИ ВЕНСКОГО КОНГРЕССА И ИХ РЕЗУЛЬТАТЫ
Вольный город Краков и его конституция. Венский конгресс возвратил Австрии Тарнопольский край, который был отторгнут от нее по договору 1809 г., но не возвратил город Краков с территорией) в 165 кв. километров, на которой кроме Кракова находились еще три маленьких городка и 244 деревни и жило около 120 тыс. человек. Согласно трактату, заключенному между Россией, Австрией и Пруссией, Краков с его территориею должен был рассматриваться на вечное время свободным, независимым и строго нейтральным государством-городом (cite), находящимся под покровительством трех высоких договаривающихся держав. В виде отдельного акта, подписанного представителями трех держав, была издана конституция вольного города Кракова, составленная главным образом Чарторыйским. По этой конституции текущее управление городом вверялось сенату, состоящему из двенадцати членов и президента. Девять из сенаторов, включая в это число и президента, избирались на собрании представителей; двух избирала капитула, двоих — академия (университет). Шесть сенаторов избирались пожизненно, в том числе двое от духовенства, а шесть только на год; президент избирался на три года, но мог быть переизбран. Город вместе с округом разделялся на гмины местские и сельские. Ежегодно в декабре не больше как на четыре недели собиралось собрание представителей, в состав которого входили представители гмин, по одному от каждой гмины, три члена, делегированные сенатом, три доктора факультетов, делегированные университетом, капитулою, шесть судебных чиновников, которые должны были приглашаться по очереди. Собрание должно было издавать законы, проверять ежегодно отчеты публичной администрации и устанавливать бюджет, избирать членов сената и судить и привлекать к ответственности перед высшим судом чиновников за казнокрадство, лихоимство и злоупотребление по должности. Но ни один проект закона, вводящий изменение в существующий закон или постановление, не мог быть предложен на обсуждение
478


собрания, если не был предварительно сообщен сенату и не был одобрен им большинством голосов. Учреждались независимые суды первой и второй инстанций, а также высший суд и суды присяжных. Кодекс Наполеона оставался в силе. Краковский университет должен был стоять на страже охранения законов. Краковского бискупа имел право назначать русский император по представлению сената и капитулы. Официальным языком признан был язык польский. Отряды милиции и жандармерии поочередно должны были нести службу полиции общественной безопасности. Россия, Австрия и Пруссия обещались не вводить войска в Краковскую республику, обязав в то же время и краковское правительство не давать убежища их под данным, преследуемым законом, и дезертирам. Статья 16 разрешала жителям всех соседних польских провинций поступать в Краковскую академию и делала, таким образом, город Краков умственным центром польского народа. Позже, в 1818 г., конституция была развита и дополнена: отменена конфискация имущества, введена свобода печати и отменено подданство хлопов. Крестьянин получил все гражданские права, чинную и имущественную свободу и состоял в договорных отношениях со своим паном. Основные положения конституции не могли изменяться без соизволения держав-покровительниц, которые прислали в Краков своих резидентов для наблюдения за деятельностью республиканского правительства.
Маленькая Краковская республика, хотя и была жалким обломком прежней Речи Посполитой, все же стала известным утешением польского народа, наглядным показателем его неумершего государственного бытия. Она превратилась в очаг, на котором пылал священный огонь любви польского народа к своему роддому, к своей истории, памятниками которой изобиловала древнепрестольная столица Польши. Здесь нашли себе место и останки героев последней борьбы за независимость — кн. Иосифа Понятовского и Костюшко. Благодаря самоуправлению и университету, освобожденному от немецкого влияния, Краковская республика имела возможность внутренне развиваться в национальном духе и поддерживать этот дух и в других областях бывшей Речи Посполитой.
Постепенное изменение конституции и упадок самостоятельности Краковской республики. Но при всем том Краковская республика не была обеспечена от вмешательства в ее внутреннюю жизнь извне, со стороны держав-покровительниц. Уже в 1817 г. организационная комиссия этих держав объявила сенату, что ему не принадлежит право изменять сумму налогов, определенную комиссией. В 1820-х гг., когда общестуденческое движение, происходившее на Западе, перекинулось и в Краков, и произошли столкновения студентов с полицией, а также раскрыты были студенческие организации, устав университета, по требованию держав, подвергся пере¬
479


работке; кроме того, было запрещено поступление в университет польской молодежи из других частей Польши. Когда затем движение охватило и общество и многолетний лояльный президент сената Водзицкий в 1827 г. был забаллотирован, державы-покровительницы нашли выборы незаконными и приказали Водзицкому по-прежнему оставаться президентом. В 1828 г. резиденты держав заявили «достохвальному» сенату Краковской республики что «все постановления последнего сейма рассматриваются как незаконные и несуществующие». Когда разразилось восстание в царстве Польском, Краковская республика, хотя и не приняла прямого участия в восстании, но давала приют заграничным эмиссарам и революционерам царства. Вследствие этого Паскевич стал настаивать на занятии Кракова войсками держав-покровительниц. На первых порах державы ограничились только тем, что изменили конституцию: сейм должен был собираться раз в три года; заседания его делались закрытыми; выбор президента нуждался в подтверждении держав; управление республикою фактически переходило к «конференции резидентов». Но так как и при этих условиях Краков продолжал давать у себя приют политическим эмигрантам, император Николай, уступая настояниям Паскевича, не прочь был покончить с самостоятельностью Кракова и выразил желание, чтобы сами граждане республики подали просьбу о присоединении Кракова к Австрии. Николай Павлович хотел таким путем отделаться от очага революционной заразы, распространявшейся и на царство. Среди граждан республики нашлись также те, которые готовы были присоединиться, но не к Галиции, а к Царству Польскому. Но император, опасаясь «шума» и протеста со стороны Англии и Франции, не согласился на такое присоединение, и это на некоторое время отсрочило конец Краковской республики. В 1836 г., после убийства русского агента Павловского во время уличных беспорядков, русский, австрийский и прусский отряды заняли Краков. И хотя они через некоторое время были выведены, но самостоятельность Краковской республики потерпела новые ограничения. По постановлению держав сейм должен был собираться не периодически, а только тогда, когда заблагорассудится державам-покровительницам; сенат мог собираться лишь два раза в неделю; вместо выборного президента сената были назначены двое лиц, которые должны были исполнять президентские обязанности по очереди через два месяца, а в 1841 г. назначен уже несменяемым президентом каноник Шиндлер. Этот Шиндлер, креатура австрийцев, заключил с Австрией торговый договор, совершенно подчинявший республику политическому и экономическому господству Австрии. После того оставалась, в сущности, одна только фикция, одна тень Краковской республики.
Сословный сейм в Галиции и отношение австрийского правительства к национальным нуждам поляков. В королевстве Галиции и Лодомерии,
480


оставленном по постановлению Венского конгресса за Австрией, император Франц I патентом 1817 г. ввел сословный, так называемый постулатовый, сейм, установленный еще Иосифом II, но не вошедший в жизнь. В состав сейма должны были входить четыре сословия: духовенство (высшее), магнаты и шляхта, владеющие земельною собственностью и платящие не менее 300 злотых налога, и двое представителей города Львова. Круг деятельности сейма был очень тесный: сейм выслушивал королевские постулаты, распределял наложенные подати, давал правительству объяснения по местным делам на его вопросы, обращался к императору с петициями и проектами в интересах провинции, давал индигенат при условии утверждения со стороны императора, распоряжался сословными средствами, но не без утверждения императора и т.д. Сейм из своей среды выбирал сословный комитет (wydzial stanowy), в состав которого входили по два депутата от первых трех сословий и один от мещанского. Этот комитет функционировал под председательством президента губерниума и от имени сословий решал менее важные дела. Этим и ограничивались все уступки, данные австрийским полякам во исполнение Венского трактата, если не считать восстановления в 1817 г. Львовского университета с факультетами богословским, юридическим и философским и с медико-хирургическим курсом.
Значение всех этих уступок парализовалось отношением австрийского правительства к петициям и проектам сейма. На петиции правительство не давало никаких ответов или отвечало отказами. В 1827 г. сейм просил понизить некоторые виды налога; ответ получен был лишь в 1829 г., и притом отрицательный: он гласил, что сословия должны успокоиться при виде той заботливости, с какою император относится к Галиции. Как бы в подтверждение этой «заботливости» тогда же сословия получили отказ на просьбу об учреждении кредитного общества, и только в 1841 г., благодаря настойчивым хлопотам кн. Леона Сапеги, устав Земского кредитного общества был утвержден. В 1828 г. сейм получил отказ на просьбу об учреждении при Львовском университете медицинского факультета на том основании, что в Вене есть медицинская школа, а в ней несколько стипендий для уроженцев Галиции. Тогда же сейму было отказано по педагогическим соображениям (!) на ходатайство об увеличении числа учеников в львовских гимназиях, ибо один учитель не может руководить более чем 80 учениками. Надо сказать, что в 1819 г. австрийское правительство ввело в учебных заведениях классную систему преподавания всех предметов одним учителем в течение всего учебного курса. При такой системе уровень преподавания не мог быть особенно высоким: катехизис, кухонная латынь, немецкий язык, история, география и арифметика — вот и все предметы, которые изучали в гимназиях; о порядочном преподавании польского языка, о естественных науках не было и речи. Такое отношение австрийского правительства к национальным
481


нуждам поляков должно было подготовлять почву для революционной агитации, исходившей от заграничных польских организаций, главным образом от Демократического общества. В 1846 г. и в Галиции так же, как и в Познани, произошла революционная вспышка в связи с попыткою Мерославского поднять восстание во всех частях бывшей Речи Посполитой.
Революционная агитация и крестьянское движение в Галиции.
Вспышке предшествовала агитация революционных агентов, которые бродили по стране и подговаривали к восстанию шляхту, духовенство и мещан, обнадеживая их помощью крестьян, а крестьян соблазняя обещаниями раздела помещичьей земли и предоставления в свободное пользование помещичьих лесов и выгонов. Но и агенты австрийского правительства не дремали и со своей стороны распространяли среди крестьян слухи о резне, которую будто бы готовят паны, о стремлении их еще более поработить крестьян. Крестьяне были сбиты с толку этой двойною агитациею, кое-где поверили; революционерам, по большей части правительственным агентам и не только не поддержали восстания, но обратились против него и помогли правительству. Галицийское восстание вследствие этого приобрело сумбурный, хаотический характер, при котором свой своих не познали.
Центром восстания, назначенного на 21 февраля, был избран Краков. Здесь должно было иметь местопребывание революционное правительство; отсюда должны были расходиться приказы по всем областям Речи Посполитой. Но этот план не осуществился. Еще 14 февраля в Познани был арестован Мерославский и главные руководители восстания, а также и члены будущего народного правительства; в Львове арестовано было 36 революционных вождей. Краков, по настоянию резидентов, был занять австрийским отрядом в 800 человек под начальством генерала Коллена. Таким образом, восстание с самого начала лишилось главного руководства. Но еще более неприятным сюрпризом для повстанцев были погромы и резня помещиков в Тарновском округе, произведенные крестьянами по наущению местных австрийских чиновников с старостою Брейилем во главе. Когда повстанцы начали стягиваться к Тарнову, намереваясь захватить врасплох его малочисленный гарнизон, они подверглись внезапным нападениям крестьян и были побиты и покалечены. Не довольствуясь этим, крестьяне под предводительством Якова Шели произвели страшный погром помещичьих усадеб как в Тарновском, так и в других округах Западной Галиции. В одном только Тарновском округе было разгромлено около 150 помещичьих усадеб. Крестьяне жгли, грабили, убивали, не давая никому пощады — ни женщинам, ни детям. Общее число убитых ими в то время превышало 2000. В других местах крестьяне оставались безучастными, в немногих — примкнули к восстанию.
482


Восстание в Кракове и его подавление; конец Краковской республики. Враждебное отношение к восстанию крестьян побудило вожаков, пребывавших в Кракове, объявить 18 февраля отсрочку восстания. Но оставалось уже всего три дня до начала восстания, и распоряжение об отсрочке не могло своевременно дойти куда было нужно. В самом Кракове вожаки оказались не в состоянии сдержать народные волнения и в конце концов сами были вовлечены в революционный водоворот. Со вступлением австрийского отряда в Краков начались уличные волнения, превратившиеся 20 февраля в настоящую битву между повстанцами и австрийскими патрулями и часовыми. Чтобы выжить австрийцев из Кракова, повстанцы распустили слух, что к городу идут крестьяне к ним на помощь, 8 тыс. Коллен испугался и отступил со своим отрядом через Вислу на Подгорье. Вместе с ним удалились три резидента дворов, некоторые сенаторы с своим президентом ксендзом Шиндлером, чиновники и полицейские, бискуп Леятовский с канониками и др. Воспользовавшись удалением из Кракова австрийского войска и законных властей, члены Демократического общества сейчас же учредили народное правительство (Rzad narodowy) из трех лиц — Гошков- ского, Тысовского и Гржегоржевского. Это правительство провозгласило независимость Польши и такой общественный строй, при котором каждый
Атака краковских повстанцев на русский отряд у села Прошвице. 1846 г. Художник Ю. Коссак
483


будет иметь возможность пользоваться земельным имуществом по мере заслуг и способностей, больные же телом и духом найдут себе обеспечение в общественных имуществах. Здесь сказалось, очевидно, влияние на польскую интеллигенцию западных социалистических и коммунистических идей. По-видимому, вожаки восстания рассчитывали таким путем привлечь на свою сторону крестьянство Галиции. Вслед за манифестом о независимости народное правительство издало приказ офицерам и генералам явиться в здание правительства, а затем «устав», обязывавший всех способных носить оружие явиться к местной революционной власти под страхом военного суда. Но эта решительность не соответствовала внутренней крепости самого правительства, в среде которого обнаружились нелады и нестроения. После смены двух диктаторов в одну ночь с 22 на 23 февраля установилась диктатура Тысовского. Горячий патриот и честный человек, он не обладал совершению способностями, нужными для диктатора в такую трудную минуту, и подпал всецело под влияние своего секретаря Дембовского, человека молодого и крайних убеждений. В «Правительственном ежедневнике Июльской Речи Посполитой» опубликовались такие распоряжения, как запрещение титулов: ясновельможный, вельможный, князь, граф и т.д., так как все равны, то никто не должен называть другого иначе, как «брат», «ты» и т.д.; нарушившие это постановление будут присуждаться к смертной казни. Все эти распоряжения в связи с проповедью истребления шляхты, которая велась в основанном Дембовским клубе, побудили профессора польской литературы в Ягеллонском университете Михаила Вишневского захватить власть в свои руки. В сопровождении нескольких граждан и студентов 26 февраля он явился на квартиру Тысовского и, угрожая ему пистолетом, принудил его сложить с себя звание диктатора. Новая диктатура просуществовала всего несколько часов. Дембовский, узнав о происшедшем, бросился с своими приверженцами на Вишневского, который бежал в Пруссию. Для прекращения погрома и резни шляхты Тысовский выслал отряд повстанцев под начальством Сухоржевского. Этот отряд 26 февраля натолкнулся под Вдовом на отряд австрийского войска и хлопов, предводимый майором Бе- недеком, был окружен, разбит и потерял около трети убитыми. Огромная толпа рассвирепевших крестьян, которым Бенедек обещал по пяти гульденов и центнеру соли за каждого пойманного повстанца, направилась после этого к Кракову. Ввергнутые в ужас жители пришли к мысли выслать навстречу им процессию с крестом и св. дарами. Но около Подгорья процессия повстречалась с австрийским отрядом Коллена, который бросился на участников процессии, перебил и арестовал несколько десятков лиц; одним из первых пал Дембовский, шедший впереди с крестом в одеянии хлопа. Соединившись с отрядом Бенедека, Коллен расставил на холмах артиллерию и потребовал сдачи Кракова и выдачи членов народного правительства и нескольких
484


граждан. 3 марта Тысовский с тысячью повстанцев удалился из Кракова, перешел на силезскую территорию и сложил оружие. После того Краков заняли русские, австрийские и прусские войска. Мелкие повстанческие отряды в Восточной Галиции были истреблены частью крестьянами, частью австрийскими солдатами.
6 ноября 1846 г. в Берлине между державами, участвовавшими в разделе, был заключен договор, в силу которого Краковская республика прекратила свое существование и под названием Великого княжества Краковского была включена в состав Австрии.
Движения в Кракове и Львове в 1848 г.; их подавление. Не прошло и двух лет после усмирения Краковского восстания, как со стороны галицийских поляков предпринята была новая попытка к изменению политического и общественного строя своей страны. 13 марта 1848 г. вспыхнула революция в Вене, а 18 и 28 марта в Львове и Кракове уже образовались из местных уважаемых людей народные комитеты, которые выработали и представили императору адреса о нуждах края. В этих адресах поляки домогались введения польского языка в школах, судах и административных учреждениях, отдельной администрации края, установления вместо сословного представительства областного, которое обнимало бы все классы населения, уничтожения цензуры, создания народной гвардии для поддержания тишины и безопасности, повсеместного учреждения школ для народа, публичности судопроизводства с участием присяжных, полной отмены панщины и наделения крестьян землею, которую собственники отдавали крестьянам даром, полного равенства всех классов и вероисповеданий, замещения должностей местными уроженцами и войска из местных же солдат и офицеров. Под давлением событий и местные власти — губернатор Галиции граф Стадион и староста Краковский Крит — и венские власти проявляли большую уступчивость и предупредительность. В Львове и Кракове выпустили из тюрем политических узников, пропускали на родину из-за границы эмигрантов, формировалась национальная гвардия, свободно и беспрепятственно печатались либеральные газеты и журналы. В Вене поговаривали даже о воскрешении Польши. И только в крестьянском вопросе власти проявили сначала неуступчивость. Губерниум издал распоряжение, запрещающее наделять крестьян землею в заложенных имениях. Министр внутренних дел в своем ответе на адрес комитетов признавал за землевладельцами право наделять крестьян землею, но вместе с тем из уважения к правам кредиторов не отменил распоряжения, изданного губерниумом. Но затем уже совершенно неожиданно, 15 апреля, последовал указ императора, отменяющий панщину с вознаграждением владельцев от казны. Таким актом австрийское правительство старалось привлечь симпатии народной массы на свою сторону
485


и отвратить крестьян от шляхты. Чиновники получили предписание объяснять крестьянам, что уничтожение панщины — дело милости императора, который не требует от облагодетельствованных им подданных ничего, кроме непреклонной верности.
Рассчитывая теперь на эту верность, австрийские власти изменили свое первоначальное отношение к движению. Краковский староста Крит причинял затруднения комитету в организации народной гвардии, не хотел выдавать для нее оружие, вследствие чего комитет вынужден был прибегнуть к самодельному изготовлению копий, задержал группу польских эмигрантов, для которых правительство открыло было границы Австрийского государства. Когда же вследствие этих мер на улицах стал собираться народ и толпа врывалась даже в дом старосты, начальник австрийских войск генерал Ка- стильоне 26 апреля вступил в бой с уличною толпою и, отступив на Вавель, в течение двух часов бомбардировал оттуда город. Народный комитет, видя бесполезность борьбы, заключил с заместителем раненого Кастильоне генералом Мольтке капитуляцию, в силу которой все эмигранты не позже как через три дня должны были выйти за пределы Австрийского государства, комитет распускался, гвардия и народ должны были сложить оружие, разобрать баррикады. Австрийцы с своей стороны обещали амнистию всем участникам мятежа. По заключении капитуляции эмигранты, а с ними и более выдающиеся местные патриоты уехали в Силезию, а оттуда опять рассеялись по Европе.
Такую же приблизительно судьбу имело и львовское движение. В Львове возник Центральный народный совет (Rada narodowa centralna), состоявший из выдающихся людей разных званий и вероисповеданий. Этот совет старался включить в свою организацию всю Галицию и даже завязать сношения с другими польскими областями, чтобы предпринять общие действия для народного дела. Австрийская власть нашла, однако, поддержку в русском населении Галиции, которое недовольно было стремлением поляков к исключительному господству в крае. Наряду с польским народным советом образовался Общий собор русского народа с униатским перемышльским епископом Григорием Яхимовичем во главе. Этот собор, заседавший в резиденции униатского митрополита при монастыре Св. Юрия, получил название Святоюрьевского совета. Святоюрьевцы выступили против исключительности национальных польских притязаний, стали добиваться разделения Галиции на русскую и польскую части, введения русского языка в школе, администрации и суде и даже удержания немецкого языка в администрации и суде. Кроме русинов, гр. Стадион нашел поддержку и в местной аристократии, которая составила при губернаторе так называемый Beirath, т.е. ближайший совет, который должен был наблюдать за деятельностью губернатора. Это разделение общественных сил Галиции и помогло в конце
486


концов австрийскому правительству восторжествовать над революционным движением в Восточной Галиции.
Первоначально и в Львове, как и в Кракове, правительство сделало ряд уступок полякам, между прочим назначило губернатором поляка Вацлава Залесского, позволило организовать народную гвардию. Между этою гвар- диею и населением, с одной стороны, австрийским войском и святоюрьев- цами — с другой, начались уличные стычки, а в конце концов произошло настоящее сражение. Командир австрийского войска генерал Гаммерштейн велел выдвинуть пушки на холмы около Львова и бомбардировать город. От бомбардировки сгорела старинная ратуша, старый театр, несколько десятков частных домов, значительная часть университетской библиотеки, убито и ранено более ста человек.
После подавления революции в Вене и утверждения реакционного министерства Ваха Центральный народный совет и все возникшие благодаря его стараниям общества были распущены. Такая же участь постигла и народную гвардию. В Галиции все пошло по-старому и так продолжалось до тех пор, пока поражения под Маджентой и Сольферино и Садовой не заставили австрийское правительство ступить на путь либеральных реформ.
Галиция в составе Австро-Венгрии с 1867 г.; ее автономия. Поляки так же, как и чехи, хотели устроиться в преобразуемой Габсбургской державе на положении особого государства, самостоятельного члена империи Габсбургов. В этом смысле высказался галицийский сейм 1865 г. и галицийская депутация, ходатайствовавшая о назначении особого галицийского придворного канцлера, т.е. министра — статс-секретаря Г алиции. Но эти желания не были удовлетворены полностью. По декабрьской конституции 1867 г. Галиция и Лодомерия с Великим княжеством Краковским вошли в состав преобразованной Габсбургской державы не на правах особого государства, а на правах автономной части одного из двух государств, составивших Австро-Венгрию, именно Австрии. Вместе с другими частями Австрии Галиция получила свое представительство в рейхсрате, решающем общие дела всех отдельных «королевств» и «земель» Цислейтании. Но сверх того на ряду с другими королевствами и землями Галиция получила свой областной сейм. В состав сейма входят архиепископы, епископы, ректоры местных университетов и депутаты, избираемые на шесть лет от четырех курий: 1) крупного землевладения; 2) городов; 3) торговых палат; 4) сельских гмин. Сейм созывается ежегодно императором в Львове и под председательством маршалка края обсуждает дела, подробно перечисленные в конституции, — экономические, путей сообщения, школьные, санитарные и т.д. Исполнительным органом сейма является областной комитет (wydzial krajowy), избираемый сеймом из своей среды. Низшими органами самоуправления
487


являются поветовые советы (rady powiatowe); самыми низшими — тминные (rady gminne), а при них в качестве исполнительных органов поветовые комитеты (wydziafy powiatowe) и тминное начальство (zwierzchnosc gmiima). Члены поветовых советов избираются от четырех курий обывателей повета: крупных земельных собственников, плательщиков наивысшего обложения, промышленников и купцов и сельских гмин. Члены поветовых комитетов избираются из членов поветовых советов. В состав тминных советов входят выборные от населения гмины и без избрания владельцы господских имений, включенных в гмину, и те из обывателей, которые платят шестую часть всех налогов и выше. Г минное начальство состоит из начальника и присяжных, избираемых тминным советом. Крупные имения (obszary dworskie) были признаны равнозначащими гминам мелкими земскими единицами.
В компетенцию поветовых и тминных советов и их исполнительных органов входят все дела, касающиеся местного благоустройства, заведования общественным имуществом и общественными учреждениями, причем в этих делах тминные советы подчинены поветовым советам как руководящей и контролирующей инстанции. Сверх дел постоянного ведения поветовые и тминные учреждения исполняют разные дела по поручениям высшей власти. Правительственными органами в области являются наместник, которому подчинены поветовые старосты, президенты городов и полицейские органы. Народным просвещением в крае заведует школьный совет (rada szkolna), состоящий из лиц по назначению от правительства и делегатов от областного комитета, городов и духовенства; низшими органами школьной администрации являются окружные (okrQgowe) и так называемые местные (miejscowe) школьные советы. Декабрьские основные законы гарантировали независимость суда, свободу печати и слова, свободу союзов, равноправие вероисповеданий, неприкосновенность жилищ, тайну корреспонденции и т.д.
Политическая деятельность поляков в Галиции после издания конституции 1867 г. Конституция 1867 г. не удовлетворила поляков, шедших в своих требованиях самостоятельности и особности Галиции гораздо дальше отведенной этою конституциею автономии. Федералисты крайнего направления, сложившиеся в демократическую партию, с адвокатом Ф. Смолькою во главе, настаивали на бойкоте рейхстага как не соответствующего требованиям федерализма общеимперского законодательного органа. Другие, более умеренные, были против бойкота и предпочитали добиваться легальными путями расширения автономии. На сейме 1868 г. они выработали резолюцию в этом смысле, которую и внесли на обсуждение рейхстага. Резолюция настаивала на сосредоточении законодательной власти по всем делам местного управления в сейме и на передаче в рейхсрат только таких дел, которые касаются всей Австрии как государственного целого (по кон¬
488


ституции 1867 г. в компетенцию рейхсрата входили дела общие, одинаковые для всех частей монархии), требовала отдельного высшего кассационного суда для Галиция, установления местной администрации, ответственной перед сеймом, и своего министра в австрийском кабинете. Эта резолюция в течение нескольких лет была предметом обсуждения в сейме, рейхсрате и политических партиях. Австрийское правительство не нашло возможным удовлетворить требования этой резолюции, но все же сочло нужным пойти навстречу национальным стремлениям поляков — ввело в местном суде и администрации языки польский и частью русский (так называемый украинский). С течением времени поляки отказались от своих требований, в достаточной степени удовлетворенные своею автономиею, своим политическим господством в Галиции и тою влиятельною ролью, которую они стали играть в общей политической жизни Австрии и которая давала им возможность поддерживать свое господство и сдерживать национальные стремления русского населения Г алиции, весьма многочисленного в общем (на 4 672 500 поляков по переписи 1910 г. приходилось 3 208 092 русских) и преобладающего в Восточной Галиции (свыше 77 % всего населения).
Поддерживая entente cordiale с короною и правящими кругами Австрии, поляки до последнего времени держали край в своих руках: из них только избирался маршалок сейма и наместник королевства Галиции и Лодоме- рии. Благодаря компромиссу с австрийскою властью поляки фактически приобрели полную свободу национального развития. Город Краков с его старым Ягеллонским университетом, Академиею наук и целым рядом других учреждений сделался центром духовной жизни всего польского народа, который привлекал к себе польскую интеллигенцию из всех частей бывшей Речи Посполитой. Здесь происходили польские ученые и национальные съезды и торжества, как, например, юбилей Крашевского в 1879 г., открытие памятника Мицкевичу, юбилей костюшковского восстания, пятисотлетний юбилей битвы при Грюнвальде, открытие памятника королю Ягайло и т.д.
Национально-консервативная партия и ее деятельность. Мирные и дружественные отношения к Австрии культивировала особенно ревностно и заботливо так называемая Национально-консервативная партия, набиравшаяся главным образом из местных дворян — землевладельцев. От оскорбительного напоминания о шуте-дворянине Станчике (королей Александра I, Сигизмунда I и Сигизмунда-Августа), брошенного противниками, партия получила название станчиков. Станчики были партиею реальной и эволюционной политики, ставили непременным требованием «делать всегда и везде то, что можно сделать, и никогда не хвататься за то, что невозможно». Этот принцип ставил рассуждение выше увлечения, расчет выше порыва, предписывал не «мерить свои силы мерою замыслов», а наоборот. Станчики
489


стремились к тому, «чтобы повсюду поляки стали вместо элементов разложения, анархии и бунта элементом труда, политического строительства и общественного порядка». Но в этом стремлении они, однако, впадали по временам в крайности. Они, например, боялись народного просвещения, скупо ассигновывали деньги на народное образование, неприязненно относились к разным просветительным учреждениям для народа, опасаясь революционизирования народной массы. К этой народной массе они относились с опасением и недоверием и противодействовали всяким демократическим реформам. В Восточной Галиции, где народ был представлен другою национальностью — русскою, консервативная партия относилась к демократии с еще большею антипатиею, окрашенною национальным нерасположением, доходившим до фанатизма. Состоя преимущественно из земельных магнатов, получавших большие доходы от своих латифундий, консервативная партия мало заботилась о поддержке мелкого землевладения, индустрии и торговли. Вследствие этого Галиция, несмотря на плодородие своей почвы и другие естественные богатства края, оказалась в плачевном экономическом положении сравнительно с другими частями Австрийской монархии.
Экономический застой в Галиции. Крестьянская масса в Галиции страдает прежде всего от малоземелья и безземелья. По соображениям
Станчик. Художник Я. Матейко
490


экономистов, только участок в 8 моргов может обеспечить в этой стране существование крестьянину и его семье. Между тем, по последним статистическим данным, из 1 008 541 хозяйства в Галиции 42 % обладают участками менее 2 га, около 38 % — участками от 2 до 6 га, около 19 % — участками от 5 до 100 га и только 1,1 % обладает участками свыше 100 га. Следовательно, подавляющее число сельских хозяев не могут прокормиться от своего хозяйства. Не могут в достаточной степени прокормиться от земли и все сельские хозяева, взятые вместе, ибо в среднем на каждого хозяина приходится все-таки ниже средней нормы — 7,8 га. А между тем сельским хозяйством занято в Галиции около 77 % всего населения. В Галиции так же, как и в Познани, в последнее время при помощи особого Парцелляцийного банка во Львове и обычных банков осуществляется парцелляция крупных хозяйств на мелкие. Но эта парцелляция только вздула непомерно цены на землю, а с общей экономической точки зрения имела по преимуществу разрушительный характер. Почти половина распроданной земли идет на образование карликовых крестьянских хозяйств, вследствие чего неизбежно понижается в культуре. Противовесом этому могло бы быть улучшение, интенсификация самого хозяйства, усовершенствование путей сообщения, распространение в народных массах общего и сельскохозяйственного образования и другие меры общего характера. Но как раз в этих именно отношениях национально-консервативная партия делала очень мало для своей родины. Не подталкиваемая и не руководимая сверху, слабо развивалась и общественная самопомощь в данных отношениях. И только в самое последнее время образовалось довольно значительное количество сельскохозяйственных кружков (kolka rolnicze) — около 1500 с числом членов более 50 тыс., которые приобретали семена, плодовые деревья, искусственное удобрение, вводили улучшенные способы обработки земли, устраивали пожарные команды, основывали потребительские лавки, выписывали газеты, журналы, устраивали публичные лекции и целые курсы, а также сельскохозяйственные выставки и т.д. Но таких организаций все-таки было слишком мало для общего поднятия сельского хозяйства в Галиции.
Крестьянская скудость могла бы покрываться заработками в рудниках, на фабриках и заводах. Но и по этой части не было проявлено в достаточной степени ни частной предприимчивости, ни правительственной заботливости. Галиция обладает огромными залежами каменного угля, а между тем на разработке их в 1910 г. занято было не более 6500 человек. По богатству солью Г алиция занимает первое место в Австрии, а между тем эта отрасль добывающей промышленности дает заработок только 3—4 тыс. рабочих. Что касается фабричной и ремесленной промышленности, то, по подсчету статистиков, Г алиция имела в последнее время почти в два раза меньше промышленных заведений, чем Чехия, причем эти заведения большею частью были мелкие.
491


Торговля находится почти вся в еврейских руках: на 91 еврейскую мелочную лавочку приходится всего четыре польские христианские.
Неудивительно, что при таком положении вещей за последние десятилетия наблюдалась большая тяга польского населения за границу, главным образом в Северо-Американские Соединенные Штаты, отчасти в Бразилию. Полякам и русским становилось тесно жить, нечем кормиться, и они стремились устроиться на чужбине. Но не дремали немцы — разными путями пробирались в Галицию и начинали эксплуатировать ее естественные богатства. Немецкие предприятия привлекали к себе и немецких техников и рабочих, которые сильно увеличили собою население старых немецких колоний. Немцы пооткрыли для себя множество школ, основали особое общество Blind der christliclien Deutschen in Galizien и при нем журнал — Deutsches-Volksblatt fiir Galizien. Таким образом, и в Галиции сказывался так или иначе тот общий Drang nach Osten в славянские земли, который имел место во второй половине XIX и в начале XX в.
Людовцы и другие партии. Ввиду того что национально-консервативная партия в своей деятельности мало радела о благосостоянии, развитии и политических правах народной массы, сформировалась с течением времени новая партия — так называемых людовцев. Но программа ее на первых порах отличалась неопределенностью и расплывчивостью, содержала одни только
Рынок в Галиции. Начало XX в.
492


общие постулаты — подготовку к введению всеобщего избирательного права, стремление к равномерной раскладке общественных налогов, старание провести демократическую реформу гмины и под держку просвещения народных масс. Как бы то ни было, но партия приобрела себе большие симпатии среди деревенской аристократии — зажиточных крестьян, сельских учителей, лавочников и т.д. Успехам ее много помогала печать — Przyjacol ludu, Kurjer Lwowski и пропаганда учащейся молодежи. Людовцы создали целый ряд финансовых и просветительных учреждений для деревни, между прочим вышеупомянутый Парцелляцийный банк. Но самым видным результатом их усилий была организация крестьянства в политическую силу, которая стала добиваться избирательной реформы на основах всеобщего и равного права.
Другие партии, народившиеся в Галиции: народные демократы, прогрессивные демократы, беспартийные демократы, просто демократы, социал- демократы, Польская социалистическая партия и т.д. — еще не ознаменовали себя значительностью своей деятельности. Из этих партий только одна — народно-демократическая — усиленно подчеркивала и пропагандировала единство польского народа, хотя и в австрийской ориентации. Другие партии, стремясь к различным реформам и улучшению национальной жизни, замыкали свой кругозор пределами только Галиции.
В общем, можно сказать, все галицийские поляки свои национальные идеалы поместили в австрийской ориентации. В Великой европейской войне эта ориентация заставила их работать pour le roi de Prusse, сражаться за дело своих бывших и, с полною уверенностью можно сказать, и будущих поработителей, на знамени которых с XII в. написано: Ejectio slavorum.


СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие автора 3
I. Научные интересы, связанные с изучением истории
западных славян 4
II. Славянская прародина и расселение славян
в бассейнах Вислы, Одера, Эльбы и Дуная 12
III. Западные славяне в VII—IX веках: их экономический
и общественный быт 19
IV. Борьба западных славян с соседями в VII—XII веках
и образование среди них крупных союзов и монархий 30
V. Внутренний строй западнославянских племенных союзов
и первоначальных монархий в IX—XI веках 42
VI. Язычество западных славян 57
VII. Распространение христианства среди западных славян
и ближайшие культурные последствия этого факта 67
VIII. Окончательное покорение немцами и германизация
прибалтийских и полабских славян 80
IX. Княжеские усобицы в Чехии в X—XII вв. и возвышение шляхты
и духовенства; зависимость от империи 96
X. Наследственная феодальная монархия и успехи германизма
в Чехии 104
XI. Превращение Чехии в конституционную монархию и ее политическое и культурное возвышение
при королях Люксембургской династии 118
XII. Происхождение и начало реформационного движения в Чехии;
Ян Гус 134
XIII. Гуситские войны и междоусобия; социальные
и политические перемены в Чехии в XV и начале XVI в 153
XIV. Государственный и общественный строй и церковное состояние
Чехии в начале XVI в 168
XV. Утверждение владычества Габсбургов и религиозно-политическая
борьба в Чехии до начала Тридцатилетней войны 191
XVI. Разгром Чехии в Тридцатилетнюю войну и ее внутренний упадок
в XVII и первой половине XVIII в 204
XVII. Чехия под просвещенным абсолютизмом Габсбургов
и падение ее государственной самобытности 217
494


XVIII. Национальное возрождение в Чехии и попытки
к восстановлению ее государственной самобытности
до 1867 года 226
XIX. Чехия в составе Австро-Венгрии 241
XX. Удельный порядок в Польше и феодализм;
немецкая колонизация и немецкое право 260
XXI. Возрождение польской монархии и ее внутренняя организация
при Владиславе I и Казимире Великом 276
XXII. Политическое господство прелатов и баронов
и первые конституционные хартии Польского государства 288
XXIII. Превращение польской монархии в шляхетскую
Речь Посполитую 294
XXIV. Общественное и государственное устройство Польши
с конца XVI и до половины XVIII в 313
XXV. Внутреннее разложение и внешний упадок Польского
государства при господстве «золотой вольности» шляхты 331
XXVI. Реформы Чарторыйских и их крушение;
первый раздел Польши 341
XXVII. Реформы сейма 1773—1775 гг.; экономический
и духовный подъем Польши 352
XXVIII. Реформы четырехлетнего сейма, конституция 3 мая 362
XXIX. Конец польской Речи Посполитой 372
XXX. Борьба поляков за независимость в союзе с Францией;
княжество Варшавское и его судьба 381
XXXI. Царство Польское и его конституция 404
XXXII. Ноябрьское восстание в Царстве Польском
и отмена его конституции 418
XXXIII. Январское восстание 1863 г. и конец государственной
обособленности Царства Польского 439
XXXIV. Национальная деятельность и стремления поляков Царства
после его упразднения 458
XXXV. Прусская политика в Великом герцогстве Познанском
и борьба поляков за свою народность в Пруссии 466
XXXVI. Национально-политические усилия галицийских поляков
со времени венского конгресса и их результаты 478
495


Научно-популярное издание Славянский мир Любавский Матвей Кузьмич ИСТОРИЯ ЗАПАДНЫХ СЛАВЯН
Выпускающий редактор С.Э. Ласточкин Корректор О.Б. Бубликова Верстка Н.В. Гришина Подготовка к печати
художественного оформления Д. В. Грушин
ООО «Издательство «Вече»
Адрес фактического местонахождения:
127566, г. Москва, Алтуфьевское шоссе, дом 48, корпус 1. Тел.: (499) 940-48-70 (факс: доп. 2213), (499) 940-48-71.
Почтовый адрес:
129337, г. Москва, а/я 63.
Юридический адрес:
129110, г. Москва, ул. Гиляровского, дом 47, строение 5.
E-mail: veche@veche.ru http://www.veche.ru
Подписано в печать 30.03.2018. Формат 60 х 90 У16. Гарнитура «Тешрога LGC Uni». Печать офсетная. Бумага офсетная. Печ. л. 31. Тираж 1300 экз. Заказ № 3976.
Отпечатано в Акционерном обществе «Рыбинский Дом печати»
152901, г. Рыбинск, ул. Чкалова, 8. e-mail: printing@r-d-p.ru www.r-d-p.ru