Автор: Гернет М.Н.
Теги: юриспруденция юридические науки юридические документы тюрьмы госюриздат
Год: 1951
Текст
ЗаслуэлсеннЪьтЬ ^еятеаЬ науки,
IIpop. М.Н.ГЕРНЕТ
и © ® © IP 1Й а
© й
том,
я
1?б2^ 1&2$
ИЗДАНИЕ ВТОРОЕ
ДО ПОЛНЕННОЕ
И ПЕРЕСМОТРЕННОЕ
Государственное из^ателЬст^о
ЮРИДИЧЕСКОЙ ЛИТЕРАТУРЫ
Москва ^951
Постановлением
Совета Министров СССР
от 6 июня 1947 г.
профессору
Всесоюзного института юридических наук
ГЕРНЕТУ МИХАИЛУ НИКОЛАЕВИЧУ
за научный труд
«История царской тюрьмы»
т. /, опубликованный в 1941 г.,
т. II, опубликованный в 1946 г.,
присуждена
СТАЛИНСКАЯ ПРЕМИЯ
второй степени
Посвящаю мой труд другу-жене
Александре Васильевне ГЕРНЕТ
в знак сердечной благодарности
за постоянную помощь мне
в научной работе
Автор
ПРЕДИСЛОВИЕ КО 2-МУ ИЗДАНИЮ
ервые три тома «Истории царской тюрьмы», изданные
Государственным издательством юридической литера-
туры в период 1941—1948 гг., разошлись в ближайшие
же месяцы после выхода в свет. Я принял предложение
издательства о переиздании этих томов моего труда.
Продолжающаяся моя работа в архивах Москвы и Ленинграда
привела к открытию таких материалов, которые в той или другой
степени восполняют мое исследование. Поэтому, пересматривая
опубликованные тома, я счел полезным пополнить их.
Так, в этом первом томе в параграфе о правовом положении
крепостного крестьянства мною включены в добавление к очерку об
«уложении» графа Румянцева для его крепостных такие же очерки
об «уложениях» графа Орлова-Давыдова и графа Лопухина.
Заново написан параграф «Дело писателя-революционера Ра-
дищева». Празднование в 1949 году 200-летия со дня рождения
Радищева и быстрое развитие советской науки обогатили литера-
туру о нем и с новой силой выявили его значение в истории рус-
ского революционного движения, когда он пошел дальше своих
современников — французских энциклопедистов и призывал к
восстанию там, где энциклопедисты звали лишь к реформам. Мы
впервые опубликовываем документ 1790 года, относящийся к за-
ключению Радищева в Петропавловскую крепость.
Интерес представило дело 1797 года, восполнившее наши све-
дения о пребывании семьи вождя крестьянского восстания Емель-
яна Пугачева в Кексгольмской крепости, где одна из дочерей Пу-
гачева сделалась жертвой гнусного преступления коменданта кре-
пости.
Мною в этом 2-м издании использованы материалы Тайной
экспедиции об устройстве каменного здания знаменитой тюрьмы
Алексеевского равелина.
Совсем в недавнее время в Военно-Историческом архиве Ле-
нинграда были обнаружены несколько десятков дел по Шлиссель*
6
ПРЕДИСЛОВИЕ КО 2-МУ ИЗДАНИЮ
бургской крепости начиная с 1811 года. Они восполнили наши
сведения о заключенных в эту крепость за первую четверть
XIX века.
Глава о монастырских тюрьмах пополнена новым параграфом
о тюрьме Кирилло-Белозерского монастыря.
Таковы более существенные пополнения первого тома.
* * •
*
Считаю своим долгом принести глубокую благодарность Глав-
ному архивному управлению Министерства внутренних дел СССР
и архивам Москвы и Ленинграда, Государственному историче-
скому музею, музеям Революции СССР и РСФСР за предостав-
ленную мне возможность использования материалов.
* *
*
Мы сокращенно приводим наименование архивов: Централь-
ного Государственного исторического архива древних актов —
ЦГАДА в Москве; Центрального Государственного историче-
ского архива в Москве — ЦГИА в Москве; Центрального Госу-
дарственного исторического архива в Ленинграде — ЦГИА
в Ленинграде.
ПРЕДИСЛОВИЕ К 1-МУ ИЗДАНИЮ
| ] юремная политика — очень большая и важная часть уго-
IIх1 ловной политики, а эта последняя тесно и неразрывно свя-
III зана со всей общей политикой государства.
Политическое и экономическое состояние страны,
борьба классов в ней ярко отражаются на организации всей кара-
тельной системы и в особенности мест лишения свободы, на ре-
жиме и составе заключенных.
С этой точки зрения история российского царизма с его много-
вековым политическим и экономическим гнетом самодержавия, со
всем его феодально-крепостническим строем, с властью буржуа-
зии, угнетением различных национальностей, стеснением свободы
неправославных вероисповеданий есть история царской тюрьмы.
Все этапы классовой борьбы отзывались громким эхом под
сводами крепостей и тюрем, где в одиночку и стройными рядами
проходили и умирали борцы революционного движения.
Ленин говорил: «...монархи то заигрывали с либерализмом, то
являлись палачами Радищевых и «спускали» на верноподданных
Аракчеевых» Ч Такая политика самодержавия отражалась в пол-
ной мере на истории русской политической тюрьмы.
Верная служанка самодержавия, православная церковь строи-
ла свои специальные монастырские тюрьмы, где в подземельях и
каменных мешках крепостных стен умирали «за веру» представи-
тели всех религиозных течений. Историк царской тюрьмы не дол-
жен забывать слова Ленина: «Всевластие полиции и бюрократии
закрывало от глаз «общества» и народа классовую борьбу вообще,
борьбу «крепостников в рясе» с «подлой чернью», в частности» 2.
Входили за стены крепостей и тюрем борцы за национальную
независимость всех угнетенных национальных меньшинств России,
начиная с убитого в Шлиссельбургской крепости в 1762 году Ба-
тырши, вождя восставших башкир, И кончая поляками, украин-
1 Ленин, Соч, т. 5, стр. 28.
7 Ленин, Соч., т. 15, стр. 385.
8
ПРЕДИСЛОВИЕ К 1-МУ ИЗДАНИЮ
цами, представителями кавказских народностей. Поистине «...ца-
ризм выступал в качестве палача и мучителя нерусских народов»1.
Вспомним слова товарища Сталина: «Революционная борьба угне-
тенных народов зависимых и колониальных стран против империа-
лизма является единственным путем их освобождения от гнета и
эксплуатации...» 2. Этот единственный путь, приведший все народ-
ности нашей страны к победе, проходил торною, тяжелою дорогою
через царские тюрьмы и через места царской ссылки. *
Историю царской тюрьмы можно писать только в условиях со-
ветского строя. Только после Октябрьской социалистической ре-
волюции стало возможным дать правдивую оценку тюремного за-
ключения. Лишь эта революция открыла перед исследователем
сокровенные тайники царских архивов тайной экспедиции, треть-
его отделения «собственной его величества канцелярии», мини-
стерства внутренних дел, Петропавловской и Шлиссельбургской
крепостей, монастырей и др. Эти архивы дают нам богатейший ма-
териал и щедро вознаграждают нелегкий труд историка тюрьмы
по розыску фактов и иллюстраций тюремного дела в России.
Надо признать, что этим правом свободного доступа к секрет-
ным материалам царских архивов еще никто для истории царской
тюрьмы не воспользовался. Опубликованные в очень значитель-
ном количестве после Октябрьской революции монографии и
статьи в периодических изданиях по тюремному вопросу носят в
большинстве случаев мемуарный характер. Напечатание в таких
монографиях и статьях архивных материалов было исключительно
редким явлением, а сами материалы относились к тому или дру-
гому отдельному месту заключения за недавнее прошлое время и
преимущественно к периоду после революции 1905 года и отчасти
к последним годам XIX века.
История царской тюрьмы связана с историей царизма. Это
побуждает нас поставить себе вопрос о выборе такого периода
значительного отрезка времени, за который мы могли бы дать ис-
торию царской тюрьмы как более или менее законченное целое,
а не как отрывок истории или эпизод из истории. Свой выбор на-
чального момента истории царской тюрьмыя остановил на шести-
десятых годах XVIII века.
В политической истории России этот период представляет вы-
дающийся интерес. Екатерина II, занявшая престол при под-
держке дворянства, чувствует в нем свою опору, награждает его
так называемой «грамотой о вольности» и превращает в крепост-
ных более миллиона крестьян. Крестьянские возмущения разра-
1 История ВКП(б), Краткий курс, стр. 6,
? Сталин, Соч,, т, 6, стр. liir_
ПРЕДИСЛОВИЕ К 1-МУ ИЗДАНИЮ
9
стаются в крестьянское восстание, и вождь этого восстания Пуга-
чев вписывает новые страницы в историю революционного дви-
жения в России и новые строки в историю царской тюрьмы. Пе-
редовая интеллигенция пытается с пером в руках протестовать
против крепостного права, и среди узников Петропавловской кре-
пости оказывается Радищев, а в казематах Шлиссельбурга — Но-
виков и Кречетов.
Французская буржуазная революция, как показывают архив-
ные материалы тайной экспедиции, отражается на составе насе-
ления тюрем и на работе тайной экспедиции. «Либеральничание»
Екатерины до начала этой революции сказывается на уголовном
и, в частности, на тюремном законодательстве. Из нашего очерка
тюремного законодательства Екатерины читатель увидит, что ее
«либеральные» фразы глубоко расходились с ее действиями. Сюда
особенно применимы слова Ленина: «Так всегда бывало, так
всегда будет с либеральными фразами. Они только прикраши-
вают узкую корысть и грубое насилие буржуазии; они только
украшают фальшивыми цветами народные цепи; они только одур-
манивают народное сознание, мешая ему распознать его настоя-
щего врага» Ч
В истории царской тюрьмы нет и не могло быть ни одного свет-
лого периода хотя бы самой краткой продолжительности. Попытки
некоторых авторов при помощи искусственного освещения сделать
светлыми беспрерывные темные пятна очень слабы и редки. Де-
визом старой русской темницы было: «поменьше света во все места
заключения». Этот же девиз был перенесен и в тюрьмы всего по-
следующего времени. Наряду с этим девизом был и другой —
«поменьше света из самой тюрьмы». Стены, окружавшие большин-
ство царских тюрем до последнего дня их существования, как бы
символизировали, что они строго оберегают тайну всего там тво-
рящегося. Архивные материалы отчасти раскрывают перед нами
тайны царских тюрем. /
В основу моей работы положены преимущественно архивные
материалы, собранные мною в московских, а также и в ленинград-
ских архивах и музеях, указанных в соответствукиц^х примеча-
ниях. Мною также использованы указы, напечатанные в Полном
собрании законов, статьи в исторических журналах и имеющиеся
очень немногие работы по истории царской тюрьмы.
Использованный нами материал разнообразен по источникам,
из которых он исходит, по годам, к которым он относится, по
месту его нахождения и по типам тюрем, описанных в этих мате-
риалах. В отдельных источниках и описаниях нет обобщения, но
1 Ленин, Соч., т. 16, стр. 155,
10
ПРЕДИСЛОВИЕ К 1-МУ ИЗДАНИЮ
указанное разнообразие дает некоторое основание к обобщениям.
Исходят ли описания из официальных источников (прокурора, се-
натского указа, ревизора) или от самих заключенных и их страж-
ников, — всюду вырисовывается одна и та же картина, которая
всегда написана в темных и мрачных тонах. Нет в этих картинах
светлых пятен, и много в них тяжелого. В итоге получается кар-
тина однотонно-мрачная, а это и дает возможность делать обоб-
щающие выводы о состоянии русских тюрем исследуемого периода.
Всюду, во всех тюрьмах, для кого бы они ни предназнача-
лись, — отвратительно и тяжело, но, конечно, есть немалое разли-
чие в режиме политической тюрьмы, монастырского заточения и
общеуголовного острога. Наиболее тяжелый режим существовал
в Петропавловской и Шлиссельбургской крепостях и в монастыр-
ских тюрьмах. Но и сюда проникали классовые различия и давали
себя знать, то отягчая, то облегчая положение заключенных. В
этом отношении мы находим самые разительные примеры и знаем
случаи, когда в одной и той же тюрьме одни страдали от голода,
а другие составляли предмет величайшей заботы тюремной адми-
нистрации, закармливавшей привилегированного заключенного
дичью, соусами и пр. Эти фактические различия в положении от-
дельных заключенных в связи с их классовой принадлежностью
и их социальным положением имели место повсюду — ив каторж-
ной тюрьме, и в монастырской, и в Петропавловской и Шлиссель-
бургской крепостях. Этого никогда не надо упускать из виду. Для
характеристики этого положения приведу интересный пример из
практики заключения в Шлиссельбургской крепости. Он относит-
ся к 1807 году.
В архиве бывшей Шлиссельбургской крепости имеются отно-
сящиеся к 1807 году два дела, сведения о которых, повидимому, в
печать никогда до сих пор не проникали. В обоих этих делах речь
идет о содержавшемся в Секретном доме Шлиссельбургской кре-
пости графе Кирилле Алексеевиче Разумовском. В деле не ука-
зано, за что он попал в число узников Секретного дома, в который
обычно заточались наиболее важные государственные, религиоз-
ные и уголовные преступники, как осужденные, так и без суда,
но всегда «по высочайшему повелению».
В одном из названных дел имеются бумаги, проливающие
очень яркий свет на тот режим, который был применен к этому
«сиятельному» узнику, представителю аристократии. Особенно
любопытно донесение из этой крепости с описанием камеры Разу-
мовского и с указанием его питания. Привожу из этого рапорта
следующую дословную выписку:
«В комнате у него сухо и чисто, поставлен в его комнате образ
распятия господня и горит лампада день и ночь завсегда. Страст-
ПРЕДИСЛОВИЕ К 1-МУ ИЗДАНИЮ
11
ную неделю потребовал постного кушанья и во всю неделю упот-
реблял рыбу, свежую осетрину, вареный чернослив, швейцарские
груши и мед белый с булками и прочее, вина выдается в день по
предписанию доктора полбутылки, а водки ничего... кушанье боль-
шей частью употребляет говядину, телятину, курицу, а иногда ба-
ранину и прочую дичину и все жареное, супов и соусов не употре-
бляет, сколько ни предлагал...» Ч
Упоминание о скромной порции красного вина вызывает не-
которые сомнения в правдивости рапорта в этом отношении, так
как в этом же деле имеется бумага с сообщением о получении для
графа Разумовского ни много, ни мало сразу ста бутылок крас-
ного столового вина 1 2. Такой запас не находится в соответствии
со скромной порцией полбутылки в день. Впрочем, возможно, что
граф Разумовский делился этим вином с тем самым комендантом,
который был чем-то вроде его метрдотеля.
Не менее интересно и другое найденное нами в том же архиве
дело с описью имущества заключенных в этой крепости.
Наше внимание обращает на себя «опись имущества», находив-
шегося вместе с графом Разумовским в крепости. Она составлена
8 марта 1807 г. Если бы я стал воспроизводить ее здесь полно-
стью, то занял бы слишком много места, а потому ограничусь при-
ведением из нее перечня только некоторых упомянутых в ней пред-
метов, предназначенных служить графу Разумовскому в том «се-
кретном» месте, куда он попал. Поистине это «приданое», с кото-
рым прибыл граф Разумовский в каземат Шлиссельбургской кре-
пости, находилось в полном контрасте с условиями пребывания
здесь основной массы заключенных. Вот выписки из этой описи:
«Шуба медвежья—1, тулупов суконных и на кроличьем
меху — 2, халатов холодных — 4, фрак летний— 1, сюртуков су-
конных— 2, сюртук теплый на вате — 1, мыльница оловянная—1,
шпор серебряных — 4 пары, панталон лосиных — 3, панталон дру-
гих — 11, панталон черных — 6, манишек — 10, штиблет — 7, жи-
леток черных — 8, жилеток белых — 6, цветных шелковых — 4,
фраков суконных — 3, шелковых чулок черных—11, шелковых
чулок белых — 14, скатертей — 4, салфеток — 12, наволочек — 14,
простынь—14, рубах фланелевых—18, кастрюль медных — 8,
пряжек башмачных золотых — 1 пара, пряжек башмачных сереб-
ряных — 3 пары, бритв — 12, кофейник — 1, сапогов — 7 пар, са-
погов сафьяновых — 1 пара и т. д.» 3.
1 ЦГИА в Москве. Дело Шлиссельбургской крепости, Разные бумаги по
Шлиссельбургской крепости с 1798—1827 гг., листы 10 и 11.
2 Тот же архив, то же дело.
ЦГИА в Москве. Дело Шлиссельбургской крепости, «Опись имуществу
заключенных 1807^ 1835 гг.», лист 1.
12
ПРЕДИСЛОВИЕ К 1-МУ ИЗДАНИЮ
Опись имущества других заключенных не идет в сравнение с
приведенной ни в какой степени. А для контраста с этими усло-
виями пребывания графа Разумовского в Секретном доме Шлис-
сельбургской крепости приведем сведения о положении в этом же
самом доме целого ряда других арестантов. Эти сведения отно-
сятся к 1797 году, т. е. только на десять лет ранее времени пребы-
вания там Разумовского. Я беру их из официального рапорта,
посланного из Шлиссельбургской крепости на имя генерал-проку-
рора Куракина: «Зайцев и Сирский страждут цынгою и просят
позволения курить табак, а Кречетов начал чувствовать боль в
груди... Положение всех арестантов нашел я скучным, и все вооб-
ще жалуются на сырость воздуха в казематах... Купец Евсевьев
неутешно плачет... Все просят о прибавке порции». В этом же ра-
порте ревизор Попов добавляет, что у заключенных нет и белья и
от сырости их рубахи сгнили !.
Эти сведения о положении графа Разумовского и других за-
ключенных того же самого Секретного дома той же самой Шлис-
сельбургской крепости настолько ярко обрисовывают различие ре-
жима узников крепости, что прибавить к ним ничего не прихо-
дится. И в следующем, 1798 году вновь назначенный комендант
доносил генерал-прокурору:
«Вступив в должность, осмотрев дом секретных арестантов, я
нашел, что окна малы, почему от спертого воздуха бывает сы-
рость, от коей арестанты претерпевают крайнее изнурение и зара-
жаются цынготными болезнями».
В последующем изложении нам не один раз придется приво-
дить примеры, когда различия социального положения или клас-
совой принадлежности обусловливали различие режима заключен-
ных разных социальных групп. Это было общее правило, а исклю-
чения из него, конечно, бывали и объяснялись в отдельных слу-
чаях теми или иными конкретными условиями. Конкретные об-
стоятельства могли резко менять тюремный режим одного и того
же заключенного.
Приведенная мною выше опись имущества Разумовского очень
напоминает опись имущества другого осужденного из числа пред-
ставителей высшего православного духовенства. Хотя случай, ко-
торый я имею в виду, и не относится к рассматриваемой мною
эпохе, но я приведу его, так как он предшествует ей всего на че-
тыре десятка лет, а между тем имеет большое сходство с приведен-
ным примером относительно Разумовского.
1 ЦГАДА, VII, № 2940, 1797—1798 гг. Дело о хозяйственных распо-
ряжениях по Шлиссельбургской крепости и о порученной сенатскому архи-
тектору Патону переделке известного дома Щлисс^льбургской крепости, лц-»
сты 22, 23 и 72,
ПРЕДИСЛОВИЕ К 1-МУ ИЗДАНИЮ
13
Это было в 1725 году. Пребывавший в Петербурге новгород-
ский архиепископ Феодосий, близкий к Петру I, своим независи-
мым поведением оскорбил Екатерину I и вступил в пререкания с
тайной канцелярией. В результате вместо смертной казни он был
осужден на вечное заточение в монастырской тюрьме в Карелии.
При отправке его туда он получил следующее «приданое»: 14 бу-
тылок разного пития, 6 венгерского, бутыль воды полынной, шля-
па, четыре клобука, трость, два гребня черепаховые, пара ножниц,
одиннадцать пар рубах с портками из немецкого полотна, эпанча
черная суконная новая, сапоги, ряса черная банберековая на лисьем
черевьем чернобуром меху, шуба черная штофовая на лисьем чер-
нобуром меху, одеяло лисье покрыто тафтою, штаны черные су-
конные, двое часов карманных серебряных, трость с золотой опра-
вой. Было также взято белье столовое, кухонная посуда, запас
разных круп и пр. Но наряду с этим Феодосий брал с собой в
тюрьму и духовную пищу: 15 книг, маленький глобус, готовальню
с циркулями и прочими инструментами. При наличии такого иму-
щества, таких запасов и крупной суммы — триста рублей — можно
было прожить «не скудно».
Сами современники, которым пришлось быть случайными оче-
видцами положения тех или иных заключенных в тюрьмах, отме-
чали, что это положение было не у всех одинаково. Если приве-
денные выше примеры относились к Шлиссельбургской крепости
и к монастырской тюрьме, то мы имеем подобное же свидетельство
и относительно общеуголовной каторжной тюрьмы в Рогервике.
Описание этой тюрьмы оставил нам современник Екатерины II,
Александра I и Николая I, писатель и издатель журнала Андрей
Болотов. В качестве одного из офицеров военной команды, охра-
нявшей каторжную тюрьму в Рогервике в 1755 году, он имел воз-
можность наблюдать условия жизни в этой каторжной тюрьме.
Отмечая, что население тюрьмы достигало тысячи человек, он го-
ворит о разнообразном составе этой массы осужденных: «были
тут знатные, были дворяне, купцы, мастеровые, духовные и вся-
кого рода подлость... были тут французы, татары, черемисы. Те,
которые имели более достатка, пользовались и тут некоторыми
множайшими перед другими выгодами: они имели на нарах собст-
венные свои отгородки и изрядные коморочки и, по благосклон-
ности командиров, не хаживали никогда на работу». Чтобы оце-
нить значение такой льготы, как освобождение знатного, или дво-
рянина, или состоятельного каторжанина от каторжных работ,
надо знать, насколько тяжелы были эти работы. Еще Петр I за-
думал устроить в Рогервике порт. В бытность Болотова в Рогер-
вике каторжане были заняты очень тяжелым трудом по устрой-
14
ПРЕДИСЛОВИЕ К 1-МУ ИЗДАНИЮ
ству мола, или широкой каменной насыпи, которая должна была
соединить остров Рогервик с берегом; каторжане ломали камень
в каменистых берегах и сбрасывали его в воду. Это был настоя-
щий Сизифов труд, так как нередко разбушевавшееся море в один
день уничтожало труды, затраченные здесь арестантами за пять
лет
Замечания Андрея Болотова о различии в полсьжении арестан-
тов каторжной тюрьмы для нас особенно ценны потому, что, во-
первых, они сделаны современником-очевидцем, во-вторых, они
сделаны не в отношении того или другого лица, а в отношении це-
лой группы заключенных, обладавших материальными достатками.
Значение классового момента в режиме заточения особенно
ярко сказывается в фактах, оставшихся совсем не известными или
мало известными или недостаточно подчеркнутыми теми, кто их
сообщал. Эти факты возмутительны и вполне объяснимы классо-
вой структурой крепостнической российской монархии. Я имею в
виду случаи, когда в казематы Петропавловской и Шлиссельбург-
ской крепостей, а также в монастырские тюрьмы попадали крепо-
стные люди, относительно невиновности которых ни у кого не
было ни малейшего сомнения, которые и принимались туда как
заведомо невиновные. Это — случаи, когда в эти места заключе-
ния крепостные люди поступали одновременно со своими аресто-
ванными господами для их обслуживания. Я встретил такие фак-
ты в архивных материалах относительно Алексеевского равелина
в эпоху Екатерины, Шлиссельбургской крепости того же периода
и в литературе указания относительно Соловецкого монастыря.
Право дворянина брать с собою в места лишения свободы
своего крепостного вытекало из его права над «его» людьми, при-
надлежавшими ему на праве собственности. Дворянин мог взять
его в тюрьму с собою так же, как он брал туда свои сапоги, свое
платье. За одними и теми же тюремными стенами находились раз-
ные представители крепостных: одни как жертвы религиозной не-
терпимости за их отступление от догматов православия, другие в
качестве обвиняемых или осужденных за «государственные» или
уголовные преступления, а третьи только потому, что они были
крепостные.
При Екатерине в Соловецкий монастырь был заключен поме-
щик Жуков за убийство матери и сестры. Он был доставлен сюда
1 «Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для
своих потомков» — «Русская старина» 1870 г., т. I, приложения, стр. 338
и сл.
Дворянин Болотов умер 96 лет в 1833 году, оставив печатные работы
и рукописи. Его мемуары имеют большой интерес и отличаются правди-
востью.
Предисловие к i-МУ изданию
15
вместе с двумя его крепостными, которых он и отправил в Архан-
гельск на заработки в его пользу. Когда такая посылка крепост-
ных на заработки для заключенных была признана неудобной,
Жуков нашел для себя более выгодным продать обоих крепостных
и продал их «по 10 рублей за штуку» Ч
В архивном деле о содержании в Шлиссельбургской крепости
писателя Николая Новикова мы встретили указания, что он содер-
жался в каземате Секретного дома не только с доктором Багрян-
ским, но и вместе со своим «человеком». Указания на это мы
встречаем в деле дважды: в одном случае— в пояснениях к плану
Секретного дома с перечнем арестантов каждого каземата, а в дру-
гом случае—в общем списке заключенных за 1794 год. Харак-
терно, что ни в одном из этих случаев ни имени, ни фамилии это-
го слуги Новикова не указывается. Он просто называется челове-
ком Новикова 1 2. В том же архиве нам попалось в руки дело —
«Список арестантов, освобожденных при вступлении на престол
императора Павла». В списке освобожденных первым поставлено
имя Новикова «с человеком» 3. Для заключения под своды Сек-
ретного дома Шлиссельбургской крепости не требовалось знать
имя этого крепостного слуги, так же как не потребовалось его на-
звать и при освобождении вместе с его барином; было достаточно
одного указания, что он принадлежит Новикову. В списке же за-
ключенных этой крепости с указанием причин заключения в
тюрьму под № 8 значится: «человек его (т. е. Новикова) — за что
неизвестно». Да, за что — неизвестно, но потому, что он, крепост-
ной, понадобился для услуг своему хозяину.
Неизвестно также, за что последний фаворит Екатерины Пла-
тон Зубов прислал для заключения в Алексеевский равелин в
1794 году француза Дю-Розуа. Конечно, совсем ни за что с этим
французом были присланы в тот же равелин и два его служителя 4.
Известно, что «княжна Тараканова или принцесса Володимир-
ская» была доставлена в Петропавловскую крепость вместе с ее
служанкой, а два поляка, захваченные одновременно с нею, заклю-
чены сюда же с их камердинерами 5. Служанка принцессы Воло-
димирской, скончавшейся уже через полгода после ее прибытия в
1 Статья В. С. Иконникова в «Русской старине» 1888 г., стр. 760.
2 ЦГАДА, № 2824, 1794 г. Дело об арестантах, содержащихся в Шлис-
сельбургской крепости: Николае Новикове, Багрянском и других, лист. 7.
3 ЦГАДА, VII, № 2900, 1796 г.
4 ЦГАДА, VII, № 2825, 1794 г. Ведомости об арестантах Петербург-
ской крепости.
5 М., Княжна Тараканова или принцесса Володимирская — «Русский
вестник» 1867 г., август.
16
ПРЕДИСЛОВИЕ К 1-МУ ИЗДАНИЮ
крепость, получила свободу вскоре после смерти принцессы, одно-
временно с камердинерами поляков.
Закон строго разграничивал стоимость содержания в тюрьме
не только людей разного сословия, но даже и разных чинов. Пи-
тание слуги зависело от усмотрения его хозяина. От этого же при-
вилегированного арестанта зависели и условия тюремного режима
его слуги. К сожалению, по вполне понятным причинам до нас не
дошло ни одного воспоминания этих невольных заключенных, со-
провождавших своих господ в места их заключения. Имеются
очень отрывочные и неясные указания относительно иностранки
Франциски, сопровождавшей «княжну Тараканову» в Петропав-
ловскую крепость. Но Франциска находилась в особых условиях,
так как она не была крепостной, а была наемной служанкой и при-
том заявляла о себе, что она дворянского происхождения. При
выпуске ее на свободу с нее было взято обещание ничего и никому
не рассказывать о своем пребывании в Петропавловской крепости.
В качестве вознаграждения за ее труд тайная канцелярия отдала
ей небольшое имущество, оставшееся после смерти «самозванки-
бродяги», и 150 рублей деньгами из средств тайной канцелярии.
На таких же условиях были отпущены чех-богемец и два италь-
янца, служители той же «самозванки», получившие по 50 рублей L
Известно, что за отказ признать свою виновность и назвать себя
пленница была лишена на некоторое время права пользоваться
услугами ее служанки Франциски и служителей. Факт нахожде-
ния при пленнице собственных ее слуг подтверждается и мемуа-
рами некоего Винского. Он попал в Алексеевский равелин через
четыре года после смерти «княжны Таракановой» и слышал от
тюремного сторожа, что у неизвестной узницы-иностранки было
о
много слуг .
Указанный классовый момент в истории царской тюрьмы пока
еще не был выявлен в достаточной мере.
Литература о русской тюрьме второй половины XVIII века и
первой четверти XIX века не богата. Она носит исключительно
описательный характер. Первыми обследователями состояния
мест заключения интересующего нас периода были уже упомяну-
тый нами Андрей Болотов, описавший в 1755 году каторжную
тюрьму Рогервик, и англичане, а именно, в последней четверти
XVIII века Кокс и Говард, а в первой четверти XIX века —
Венинг. Работы двух первых получили широкую известность и
1 ЦГАДА, VII, № 2043. Именные высочайшие указы и определения по
тайной экспедиции за 1776 г. Я нашел здесь подлинное дело об освобожде-
нии из крепости слуг «княжны Таракановой».
2 М., Княжна Тараканова или принцесса Володимирская—«Русский
вестник» 1867 г., август.
ПРЕДИСЛОВИЕ К 1-МУ ИЗДАНИЮ It
появились не только на английском языке, но также и на других
языках. Результаты обследования Венинга были им изложены в
особой записке, представленной Александру I.
Материалы, собранные каждым из этих трех иностранцев пу-
тем личного наблюдения, не имеют для истории русской тюрьмы
исчерпывающего значения, так как их описания относятся почти
исключительно к столичным тюрьмам.
Кроме описаний Кокса, Говарда и Венинга, исследователи
истории царской тюрьмы имеют в своем распоряжении еще лишь
небольшой печатный материал в виде воспоминаний и писем со-
временников и в виде указов из Полного собрания законов. Из ис-
следователей, остановившихся подробнее других на описании рус-
ской тюрьмы второй половины XVIII и начала XIX века, следует
назвать проф. П. И. Люблинского и Д. В. Краинского. Первый из
названных авторов коснулся положения тюрем в его интересной
статье, напечатанной в Энциклопедическом словаре Граната, по-
скольку ему это позволили размеры статьи \ а второй остановился
лишь на положении их в Черниговской губернии. Более ранние
работы Филиппова и Фойницкого были написаны для правитель-
ственных комиссий по реформе тюрем. Такое состояние литера-
туры по истории русской тюрьмы дает основание говорить, что
эта история до сих пор еще не была освещена.
Я сопровождаю свое изложение приложением иллюстративных
материалов, некоторые из которых появляются в печати впервые.
Это — материалы, найденные в архивах или предоставленные мне
различными музеями. Октябрьская революция дала возможность
воспользоваться иллюстрациями и рукописными документами
бывших царских архивов. Сюда относится план Секретного дома
Шлиссельбургской крепости 1794 года с обозначением на нем ка-
меры, в которой был заключен Новиков. Впервые появляются в
печати фотографии с подлинного плана московской Бутырской
тюрьмы 1800 года, составленного известным архитектором Каза-
ковым, и несколько более поздний план Казанского тюремного
замка. Не появлялись также в русской печати фасады и планы
петербургских и московских тюрем, которые мы пересняли из
книги Говарда. Мы сделали снимки с очень редких подлинных
орудий наказания в тюрьмах XVIII и начала XIX века, храня-
щихся в Московском государственном историческом музее. Очень
интересными являются снимки с подлинных гравюр второй поло-
вины XVIII века с изображением различных наказаний того вре-
1 П. И. Люблинский, проф., Главнейшие моменты развития уголов-
ного права и суда в дореволюционной России — Энциклопедический словарь
1 раната, т. 36, ч. V, стр. 534—572.
М. Н. Гер чет
18
ПРЕДИСЛОВИЕ К 1-МУ ИЗДАНИЮ
мени. Другие планы и рисунки взяты нами из печатных материа-
лов, указанных в соответствующих местах.
В этом первом томе я довожу исследование истории царской
тюрьмы до восстания декабристов в 1825 году. Только в виде
исключения пришлось в немногих случаях коснуться материалов
более поздних годов, ближайших к 1825 году, поскольку они были
тесно связаны с предшествовавшим периодом.
В моем изложении я последовательно знакомлю читателей с
характером общегосударственной и уголовной политики исследуе-
мого периода, с тюремным законодательством и с фактическим со-
стоянием таких тюрем, как Петропавловская и Шлиссельбургская
крепости, монастырские тюрьмы и общеуголовные места лишения
свободы.
Я руководствовался мыслью, что подход к тюремному заклю-
чению как к одному из участков классовой борьбы представит об-
щественный интерес и значение.
Глава первая
УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА
§ 1. ПРАВОВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ДВОРЯНСТВА
В УГОЛОВНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ
юремное законодательство второй половины XVIII века
и первой четверти XIX века есть лишь часть законода-*
III тельства — и притом небольшая — в истории царской
тюрьмы. Оно не исчерпывает тюремного вопроса уже по'
одному тому, что не вскрывает с достаточной полнотой ни действи-
тельного состояния мест лишения свободы, ни практики тюрем~
ного дела.~Это замечание особенно справедливо по отношению к
интересующей нас эпохе. Императорское правительство феодально-
крепостнической России претендовало на активное участие в кон-
церте европейских держав, хотя бы играя в нем и не первую
скрипку. Для этого приходилось в той или иной степени отдавать
дань европейскому либерализму, впрочем, часто с легкостью сни-
мая маску, когда реакция брала верх, как это было с самой импе-
ратрицей Екатериной II, а также и с Александром I. Уплата дани
«либерализму» совершалась в виде обнародования некоторых ма-
нифестов, составления проектов, не получавших силы закона, в
виде издания законов, иногда и прогрессивных для своего вре-
мени, но почти не проводившихся в жизнь.
Дань консерватизму и реакции всегда уплачивалась в более
значительных размерах, и сама российская дворянская действи-
тельность принимала разнообразные акты реакции охотнее, чем
либеральные новшества. Феодально-крепостническому строю был
свойственен старый упорный консерватизм и противен всякий ли-
берализм. Именно такая политика была дорога господствующему
классу дворян-крепостников, дворянство же было опорой трона.
Уголовная политика интересующего нас периода определялась
общей политикой самодёржащгрй империи второй половины
2*
20
ГЛАВА ПЕРВАЯ
XVIII и первой четверти XIX века. Крепостнический строй
определял эту политику. Интересы дворян-помещиков были на
первом месте. Стремление правительства направлялось на удов-
летворение дворянских аппетитов и вожделений. Отсюда происте-
кал длинный ряд уголовно-правовых мероприятий, носивших ярко
выраженный классовый характер. Такие мероприятия относились
и к законодательной области, и к судебной деятельности, и к тю-
ремной практике. Без знакомства с ними нельзя дать правильной
оценки царской тюрьмы.
В законодательной области «Грамота на права вольности и
преимущества благородного российского дворянства» 21 апреля
1785 г. явилась таким юридическим актом, который с наибольшей
полнотой отражал положение дворянского сословия в государстве.
Во многих отношениях «жалованная грамота» лишь узаконила
те преимущества, которыми уже и ранее фактически пользовались
дворяне. Так, например, даже в случаях очень тяжких уголовных
преступлений дворяне-преступники обычно освобождались от
телесных наказаний. Так было даже в таких наиболее нашумевших
процессах, как дело Салтычихи и дело Жуковых (читатель позна-
комится с этими делами ниже).
Жалованная грамота дворянству увеличивала значение этого
сословия путем объединения дворян на почве их классовых инте-
ресов. Правда, Екатерина из осторожности не создавала единого
дворянского центра, не объединяла всех дворян империи в одну
общеимперскую организацию. Она не пошла далее создания дво-
рянских обществ в губернском и уездном масштабе. Но и сами
дворяне в массе были очень далеки от настроений их потомков —
декабристов.
В законе 1785 года в главе «О личных преимуществах дворян»
было дано несколько статей уголовно-правового характера. В чет-
кой и категорической форме эти статьи провозглашали: «да не
судятся благородные окроме своими равными», «без суда не ли-
шается ни жизни, ни имущества, ни чести», «телесное наказание
да не коснется до благородного», с дворянами — нижними чинами
в войсках «поступать во всех штрафах как по нашим военным пра-
вилам с обер-офицерскими чинами». Каждый приговор, затраги-
вавший сословные имущественные права дворянина, подлежал
утверждению Сената и императора. В отношении дворян специаль-
ная статья подтв*ерждала десятилетнюю давность для погашения
уголовной ответственности. Особые статьи (41—43) вверяли дво-
рянам отправление правосудия и административную власть на ме-
стах: «дворяне выбирают 10 заседателей верховного земского суда
и двоих в совестный суд»; они выбирают также заседателей уезд-
ного суда и нижнего земского суда; эти заседатели фактически
УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА
21
получают преобладающее влияние в суде; дворяне избирают так-
же уездного исправника и т. д. Ч
Почти за двадцать лет до издания закона 21 апреля 1785 г.
дворяне в наказах своим депутатам в комиссию по составлению
нового уложения уже требовали закрепления законом за их со-
словием различных преимуществ, предоставленных им фактиче-
ски и раньше. Среди требований этого рода встречались откро-
венные, совсем неприкрытые вожделения поставить себя в исклю-
чительное положение даже и тогда, когда дворянин являлся винов-
ным в каких-либо преступлениях. Как увидим ниже, бесстыдство
многих требований об исключительном отношении уголовного за-
кона к дворянину становилось еще более сильным в целом ряде
случаев. Это были случаи, когда, например, требуя освобождения
дворян от смертной казни и от телесных наказаний, дворяне пред-
лагали усилить эти меры для других сословий. Самым же общим
и беззастенчивым требованием было требование укрепления крепо-
стного права. Впрочем, в этом отношении примеру дворянства сле-
довали и другие сословия: об этом просили и купцы и духовенство.
По словам историка Соловьева, в комиссии слышался этот друж-
ный и страшно печальный крик: «рабов!» 1 2.
Из 565 депутатов в комиссии только один артиллерийский по-
ручик Коробьин решился говорить об ограничении власти поме-
щиков над имуществом крестьян, оставляя в неприкосновенности
их права над личностью крепостных. Он указывал, что массовые
побеги крестьян вызывались чрезмерными налогами и поборами
помещиков, лишавших крестьян их собственности. Такое предло-
жение вызвало бурю негодования, и из 21 голоса 18 было подано
против предложения Коробьина. Шашков утверждает, что у дво-
рян было намерение убить первого, кто осмелился бы говорить
об освобождении крестьян 3.
Кстати отмечу здесь, что представители господствующего со-
словия в комиссии по составлению уложения всегда спешили за-
ткнуть рот депутатам от крестьянства, от инородцев и др., когда
те начинали говорить о своих нуждах. Так, например, депутат ино-
родцев жаловался на «бесчеловечие и мздоимство попов, кои ток-
мо грабить и мучить их приезжают». В ответ на это депутаты-дво-
ряне голословно отрицали справедливость этих жалоб и заставили
замолчать депутатов-инородцев. Когда такие же жалобы «на при-
теснения и вымогательства попов» заявили депутаты одной про-
винции, один дворянин-депутат обвинил их в раскольничьей
1 Полное собрание законов, т. XXII, № 16187.
2 С. Соловьев, История России, т. XXXV, М., 1877, стр. 121.
3 Шашков, Собр. соч., т. II, СПБ, 1898, стр. 278,
22
ГЛАВА ПЕРВАЯ
интриге. В ответ на жалобы крестьян на тяжесть заводских работ
депутат берг-коллегии доказывал, что такую работу нельзя счи-
тать тягостной. В ответ на указания крестьян, что они нищен-
ствуют и изнемогают от налогов, помещики-депутаты обвиняли
их в лености и даже предлагали повысить налоги и тем самым за-
ставить крестьян старательнее работать.
Приведенные здесь слова инородцев, пахотных и заводских
крестьян являлись попыткой найти у правительств^ помощь в их
тяжелом положении и защиту от притеснений администрации.
Депутаты-инородцы говорили это тогда, когда среди них еще жива
была память об усмирении восстания в Башкирии и когда вождь
этого восстания Батырша всего за несколько лет перед тем погиб
в Шлиссельбургской крепости. Пахотные же и заводские кре-
стьяне вскоре были взволнованы крестьянскими восстаниями, с
участниками которых мы встретимся дальше в нашем очерке о
царских тюрьмах.
§ 2. ПРАВОВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ КРЕСТЬЯНСТВА
Мы отметили преимущества дворян, дарованные им жалован-
ной грамотой. Были «жалованные грамоты» и для крепостных.
Жаловали такие грамоты крестьянам и сама императрица, и сами
помещики. Интересно сопоставить содержание этих грамот и
сравнить «права вольности дворянского сословия» с «вольностями
крепостных». Сравнение имеет прямое отношение к уяснению пра-
вильного взгляда на историю царской тюрьмы.
’ Еще закон 13 декабря 1760 г. разрешил помещикам по соб-
ственному их усмотрению без всякого суда ссылать своих кре-
постных на поселение в Сибирь «за продерзостные проступки».
Екатерина 17 января 1765 г. расширила это право дворян и раз-
решила им ссылать в указанных случаях крестьян даже и на ка-
торжные работы на сроки по их усмотрению, с правом в любое
время вернуть крестьян к себе обратно. Закон ограничивал это
право условием, чтобы ссылаемый был в возрасте до 45 лет и го-
ден к военной службе. Так как помещики получали за таких ссы-
лаемых зачетные рекрутские квитанции, то они сделали из этого
права доходную для себя статью: они отправляли в Сибирь ста-
риков, калек и больных, а зачетная рекрутская квитанция давала
им возможность оставлять у себя крепостных, годных для работ.
При этом помещики отправляли крестьян в ссылку без жен и де-
тей/ Новгородский губернатор Сиверс на протяжении пяти лет
дважды писал Екатерине об этих злоупотреблениях. Сибирский
губернатор Чичерин также доносил, что к нему помещики шлют
УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА
23
своих дряхлых и больных крепостных, покупая их по дешевой
цене и выгодно используя зачетные рекрутские квитанции. Ссылка
крепостных в Сибирь была приостановлена Екатериной лишь вре-
менно, на полтора года, и потом опять восстановлена. Ее внук,
Александр I, последовал ее примеру, сначала запретив эту ссылку,
а потом опять разрешив ее Ч Еще ранее отец Александра Павел
подтвердил право дворян ссылать крепостных в Сибирь 1 2. Так по
стопам бабки пошли и сын ее и внук. О широких размерах, в кото-
рых этим правом пользовались помещики, говорил рапорт Чиче-
рина 1771 года, когда за один этот год было прислано до 6000 кре-
постных, которых нечем было прокормить. До 1772 года (пови-
димому, с 1768 года) число крепостных, сосланных помещиками
в Тобольскую губернию и Енисейский уезд, достигло 20 515 че-
ловек.
Жалованная грамота дворянству разрешала им коллективные
обращения к правительству с просьбами. Что же касается кре-
стьян, то правительство пожаловало их такою грамотою: «буде
которые люди и крестьяне на помещиков своих челобитные, а наи-
паче в собственные руки императрицы подавать отважатся, то как
челобитчики, так и сочинители их челобитень наказаны будут
кнутом и сошлются в вечную работу в Нерчинск, с зачетом их
помещикам в рекруты». Речь шла о наказании, граничившем со
смертной казнью, за подачу жалоб на помещиков, хотя бы и со-
вершенно основательных, — преступление состояло в дерзостной
смелости просить защиты и справедливости.
Примеру монархини следовали помещики, запрещавшие под
страхом наказания утруждать их жалобами на приказчиков. Се-
мевский сообщает распоряжение помещицы-генеральши Толстой
так наказать мирского челобитчика: сослать его в другую вотчину,
обрить ему голову и бороду, надеть на шею рогатку, так ее закле-
пав, чтобы «не иметь ему покоя», заставить его постоянно рабо-
тать на кирпичном заводе. Ее крепостные жаловались ей на при-
казчика за применение к ним именно тех наказаний, которым был
подвергнут мирской челобитчик. Крестьяне писали ей: «головы
и бороды у нас, яко у иноверцев махомецкого закона, и бреет и
железные рога на шею накладывает».
Издавали и сами помещики для своих крепостных своеобраз-
ные «жалованные грамоты» или нечто вроде уложения о наказа-
ниях. Любопытнейший пример издания такого «уложения» был
дан крупнейшим помещиком графом Румянцевым в 1751 году.
1 В. И. Семевский, Крестьяне в царствование Екатерины II, т. I,
СПБ, 1881, стр. 166.
2 Полное собрание законов, т. XXV, № 19157,
24
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Это «уложение» носило название — «Пункты, по которым имеют
во всех низовых наших вотчинах управители, приказчики, старо-
сты за разные преступления крестьян наказывать». К этому акту
помещичьего законодательства была приложена особая инструк-
ция, в которой имелась специальная глава о наказаниях для кре-
стьян.
«Пункты» и инструкция к ним содержат перечень, с одной сто-
роны, преступных деяний, а с другой — наказаний за эти кре-
стьянские преступления.
В этом законодательном акте феодал-помещик выступал в роли
полновластного владыки. Для своих вотчин он — неограниченный
монарх. В своей личности он соединяет власть законодательную,
высшую административную и судебную. На пространстве его об-
ширных поместий должен был единообразно действовать этот его
кодекс. К сожалению, осталось неизвестным, кто был творцом
этого «уложения», чьи юридические познания были использованы
при его выработке.
До сих пор криминалисты ни разу не останавливались ни на
этом «уложении» графа Румянцева о наказании его крестьян за
преступления, ни на других подобных же помещичьих законода-
тельных сборниках. Нечего говорить, что эти помещичьи «уло-
жения», специально составленные ими для наказания крепо-
стных, дают большой материал для характеристики классовых ин-
тересов помещиков и для уяснения положения крепостных.
Хранящиеся в рукописном отделе Всесоюзной библиотеки
имени Ленина «Пункты» Румянцева помещены вместе с другим
законодательным памятником того же помещика в особой папке,
украшенной семейным графским гербом Румянцевых с изображе-
нием двух львов, графской короны, щита и пр.
Каждый из «пунктов» скреплен подписью графа. Содержание
«Пунктов» довольно разнообразно, — несмотря на небольшое чи-
сло статей и на краткую их формулировку, законодатель захватил
широко жизнь своих крепостных, опутав ее угрозами его «спра-
ведливого» помещичьего гнева.
В «Пунктах» десять статей. Кроме этих десяти статей, имеется
еще двенадцать других статей, которые составляют содержание
главы «О штрафах». Эта глава — одна из заключительных в очень
обширном сборнике статей законодательного творчества того же
графа. Сборник, носящий название «Наставление», предназначен
главным образом для поддержания на надлежащей высоте хозяй-
ства Румянцева. Он содержит в себе большое количество разде-
лов, носящих, например, такие названия: «О рогатом скоте»,
«О козах», «Об овцах», «О гусях», «О курах и утках», «О кон-
ском заводе», «О стряпчем», «О приказчиках», «О бухгалтере»,
УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА
25
«О штрафах» и др. «Пункты» и глава «О штрафах» определенно
говорят лишь о тех преступлениях крестьян, которые были под-
судны помещику. Пятый пункт предписывает соблюдать царские
указы и направлять преступников, куда надлежит.
Правильно учитывая значение православной церкви для
охраны всей полноты помещичьей власти, Румянцев берет под
свою защиту интересы этой церкви и ее служителей. На эту тему
составлены три «пункта» из общего числа десяти. Румянцев под-
держивает благочестие в своих крепостных денежными штрафами
и сажанием на цепь.
Статья 8 говорит: «Если кто в праздничные дни без законных
нужд на моление церковное не явится, с такового брать по десяти
копеек штрафу без всякого послабления и отдавать в церковь».
Сгоняя в церковь угрозой наказания, граф также угрозой надле-
жащего возмездия стремится водворить в храме благочиние и
благоговение. Статья 9 угрожает: «Будучи в церкви если кто учи-
нит какой крик или шум, или поведет разговор, с таковых брать
в церковь штраф по две копейки, а не имеющего сажать в цепь
на сутки».
Богатейший человек империи, владелец на праве собственности
некоторой частички пространства этой империи, предусмотри-
тельно предвидел, что среди его крепостных окажутся такие ни-
щие, для которых уплата двух копеек штрафа будет непосильным
бременем. Тогда неуплата штрафа влекла за собою для этих бед-
няков лишение свободы на сутки, притом не простое лишение
свободы, а с содержанием на цепи. В три раза повышался штраф
против обычных его размеров, если «грубые поступки и оскорбле-
ние» были направлены против священника.
Вообще преступления против личности влекли за собой раз-
личные наказания в зависимости от положения потерпевших. Так,
например, штраф повышался, если потерпевшим оказывался кре-
постной другого помещика, а тем более если преступление было
направлено против другого помещика. За обиду другого помещика
приказывалось бить батогами, «пока тот доволен будет». Но и
здесь не оставался в убытке и сам Румянцев, так как с виновного,
избитого батогами, взыскивалось два рубля в пользу самого
Румянцева.
Не оставался в убытке составитель «Пунктов» и в тех случаях,
когда взыскивался штраф за преступления против личности его
крепостных при их драках и брани. Половина взысканной суммы
шла в пользу потерпевшего, а другая — в пользу Румянцева. Раз-
меры штрафа зависели от тяжести проступка. Так, статья 7 гла<
вы «О штрафах» определяла;
26
ГЛАВА ПЕРВАЯ
«Между же собой, если дворовый и крестьянин поссорятся и
один другого матерна или какими скверными словами обругает,
брать по десяти копеек, а за бой без знаку — по двадцати пяти
копеек. Буде же окровянится — пятьдесят копеек и сверх того
телесно наказывать батогами».
Не во всех случаях репрессия, установленная в «Пунктах»,
находилась в соответствии с репрессией, назначенной в статьях
главы «О штрафах». Кстати сказать, название этой главы может
породить предположение, что в ней идет речь лишь о денежном
взыскании. Это неверно, так как в ней же назначаются и другие
наказания. Что же касается несогласованности некоторых статей
обоих названных законодательных памятников, то, например,
пункт 1-й за побои «без знаков» назначал штраф 30 копеек и со-
держание на цепи, а статья 7 главы «О штрафах» грозила только
штрафом и притом в размере 25 копеек.
Особо сурово карались имущественные преступления. Здесь
не было пощады. Если в разделе преступлений против личности
Румянцев, включив особую статью об оскорблении другого поме-
щика, не допускал даже мысли о возможности оскорбления его
самого, то он иначе поступил в статьях об имущественных преступ-
лениях. Здесь он с надлежащей определенностью учел возмож-
ность таких преступлений.
Три статьи (4-я, 6-я и 7-я) говорили о кражах. Первая из
названных статей предусматривала кражу крестьян нс у поме-
щика. Как бы ни незначительна была сумма украденного, насту-
пала общая конфискация имущества похитителя; после удовлет-
ворения потерпевшего остальное поступало в пользу помещика,
сам же преступник направлялся «в первую работу, куда потреб-
ность будет, или сдавался в набор», т. е. в рекруты. Этим нака-
зание не исчерпывалось, так как виновный подлежал еще и сече-
нию плетьми. Статья 7 «Пунктов» уже одной своей редакцией ука-
зывала на тяжесть преступления, если кража была совершена у
самого помещика. Эта статья начиналась такими словами: «От на-
шего же хотя малое что отважится кто украсть, то отписывать у
таковых все их имение, заключать в железа...».
Статья 6 карала запашку чужой земли, покос и жатву чужого.
Кроме возврата всего, что было неправильно захвачено, виновный
подлежал наказанию плетьми на том самом месте, где он совер-
шил преступление. В «Наставлении» приказано взыскивать в
двойном размере, — таким образом, и здесь было противоречие
между «Пунктами» и статьями главы «О штрафах».
Приведенным перечнем крестьянских преступлений против
личности, собственности и церковного благочиния не исчерпы-
вается объем преступных действий по кодексу Румянцева. Сюда
УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА
27
должны быть присоединены такие растяжимые преступления, как
лень и нерадение в работе, наказываемые очень высокими денеж-
ными взысканиями.
В системе наказаний по кодексу Румянцева денежные штрафы
вообще играли большую роль. Эта часть доходов графа точно
записывалась в приходо-расходные книги, как этого требовала
статья 10 «Пунктов». Должны были записываться и другие на-
казания. В то время как размер штрафа всегда точно был опреде-
лен статьями закона, число ударов плетьми или батогами ни-
когда не указывалось. Простор в нанесении числа ударов откры-
вался словами: «бить жестоко или бить столько, сколько будет
угодно обиженному». Недополученная или перебранная лишняя
копейка штрафа расценивалась дороже, чем точная фиксация чи-
сла ударов плетьми и батогами по оголенному телу крепост-
ного человека. Это и понятно. Имущественные интересы помещика
были связаны с имущественным положением крестьян. Лишние
десятки и сотни ударов плетьми и батогами или, наоборот, ослаб-
ление при порке менее затрагивали интересы расчетливого вла-
дельца крепостных душ. При этом кодекс Румянцева с его не-
определенными санкциями телесных наказаний шел по пути обще-
имперского законодательства, которое также не признавало нуж-
ным точно определять число ударов при телесных наказаниях.
Я противополагал жалованной грамоте дворянству эти румян-
цевские «Пункты» о наказании крестьян. «Пункты» не ограничи-
вали произвол приказчиков, так как судьей являлся этот же при-
казчик, а его зуботычины не составляли преступления Ч
Обширнее, чем «Пункты» графа Румянцева, является более
поздний памятник помещичьего законодательства — «уложение»
графа Орлова-Давыдова. Текст этого «уложения» появился в пе-
чати почти 90 лет назад. Он был напечатан в нескольких номерах
провинциальной газеты «Ярославские губернские ведомости» в
1853 году. Тогда это уложение было названо «Уложением для
Поречья». Поречье было имением графа В. Г. Орлова-Давыдова,
владевшего им в период с 1784 по 1831 год. К этому периоду от-
носится и составление названного «уложения», точный год напи-
сания которого, однако, не указан. Впрочем, стиль языка и со-
держание дают основание думать, что составление «уложения»
относится к началу XIX века. Во всяком случае, «уложение»
было в действии в 1831 году. Таким образом, между «уложениями»
двух крупнейших помещиков лежит период в несколько десятков
1 Рукописный отдел библиотеки имени В. И. Ленина № 355. «Покой-
ного его сиятельства графа Петра Александровича учреждение по селу Че-
берчину с деревнями». См. также Семевский, Крестьяне в царствова-
ние императрицы Екатерины II, т. I, СПБ, 1881, стр. 172.
28
ГЛАВА. ПЕРВАЯ
лет. Имеется указание, что «уложение» Орлова-Давыдова было
предназначено не только для Поречья, а и для других его вотчин,
и в одном случае встретилось его название в «Уложении для вот-
чины Семеновской». Поречье же находилось в Ростовском уезде
Ярославской губернии и восхвалялось в крепостническую эпоху
как образцовое.
«Уложение для Поречья» обширно как по обьему его разно-
образного содержания, так и по количеству помещенных в нем
отдельных глав и по числу статей в каждой из них. Всего в, этом
«уложении» 23 главы, 185 статей. Нумерация статей идет особо
в каждой главе.
Расположение материала по главам дано в известной степени
систематично. Наименование отдельных глав этого «уложения»
позволяет составить представление об его содержании. Названия
этих глав следующие:
Гл. 1. О бурмистре, о помощнике его и о должности их — 22 статьи.
Гл. 2. О порядке, какой наблюдать при производстве дел — 11 статей.
Гл. 3. О мирских сходках—3 статьи.
Гл. 4. О выборе способных людей для разбирания дел — 3 статьи.
Гл. 5. Об оброке— 14 статей.
Гл. 6. О сборах денег на мирские расходы и о дельном употреблении
оных — 6 статей.
Гл. 7. О неподаче просьб, мимо бурмистров, в контору мою — 5 статей.
Гл. 8. О рекрутстве—12 статей.
Гл. 9. О крестьянах худого жития и непрочных для вотчины — 8 статей.
Гл. 10. О разделе семей — 4 статьи.
Гл. 11. О делах тяжебных, которые относятся до правительств казенных
и как вести себя с соседями — 5 статей.
Гл. 12. О малолетних наследниках — 7 статей.
Гл. 13. О невступающих в брак—14 статей.
Гл. 14. О незаконнорожденных — 4 статьи.
Гл. 15. О покупке людей — 9 статей.
Гл. 16. О паспортах, о запрещении держать посторонних в вотчине без
виду, о ворах и всякого рода подозрительных людях—12 статей.
Гл. 17. О порядке, который наблюдать для сохранения кредита, и о дру-
гих обстоятельствах, относящихся до торговли — 4 статьи.
Гл. 18. О порядке, который наблюдать при продаже напитков, и об от-
даче земли в наем — 5 статей.
Гл. 19. О межевых признаках — 4 статьи.
Гл. 20. О предохранении от пожару и о порядке, какой наблюдать при
строении — 22 статьи.
Гл. 21. О прилипчивых болезнях между людьми и о падеже конного и
рогатого скота — 4 статьи.
Г л. 22. О церкви божьей, об утвари и о церковных деньгах — 1 статья.
Гл. 23. О раскольниках — 8 статей.
Этот перечень 23 глав «Уложения для Поречья» Орлова-Да-
выдова показывает, что помещик охватил статьями своего кодекса
самые разнообразные стороны жизни своего крепостного крестья-
нина. Сюда вошли статьи, относившиеся к области управления или
УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА
29
административного права, семейного, наследственного, обязатель-
ственного, финансового, церковного, уголовного и др.
Систематика изложения, как дело очень трудное, конечно, не
могла быть проведена правильно. Мы встречаем поэтому в раз-
личных главах такие статьи, которым было бы более подходящее
место в других главах. Но нас интересуют не эти вопросы поме-
щичьей законодательной техники и даже не подробности этого
графского «уложения», а общий дух его и основные черты его со-
держания.
Основное содержание «Уложения» вызвано стремлением по-
мещика ввести в своей вотчине такой твердый порядок, который
обеспечивал бы владельцу вотчины спокойствие, доход, дальней-
ший рост крепостного населения и увеличение помещичьей при-
были.
Главным ответственным управителем в вотчине является бур-
мистр с очень широкими полномочиями, вплоть до права нала-
гать различные наказания на виновных по собственному его усмот-
рению. В отдельных случаях окончательное решение постановляет-
ся конторой графа, на ревизию которой и поступают различные
дела. Если бурмистр является распорядительной властью, то в
помощь ему создаются различные выборные должности для испол-
нения различных обязанностей по сбору налогов и податей, по
рассмотрению судебных дел, по рекрутскому набору, по местному
крестьянскому хозяйству и пр.
Это «Уложение» графа Орлова-Давыдова отличается от «Пунк-
тов» графа Румянцева не только обширностью и разносторонно-
стью своего содержания, но и некоторым либерализмом. Оно, не
отказываясь от мер репрессии в виде денежных штрафов и телес-
ного наказания, не знает общей конфискации всего имущества и
исключает из орудий телесного наказания плети. Статья 15 пер-
вой главы предписывала «виновных наказывать розгами и ба-
тожьем, а плетьми не наказывать». Число ударов попрежнему не
определялось, но нигде не встречается требований подвергать
виновного такому числу ударов, сколько этого захочет потерпев-
ший, и т. п. Хотя и это помещичье «уложение» не забыло инте-
ресов «православного храма», но, не сгоняя в него народ угрозой
наказаний, ограничивается предписанием «всем крестьянам, а
паче бурмистру, иметь всякое попечение, дабы церковь божия ни в
чем недостатку не имела, и все нужное в свое время исправлять»
(гл. 22, ст. 1).
Заботясь об ограждении интересов православия, этот помещик
посвятил в своем «уложении» целую главу раскольникам, но сам
подчеркивает свой «либерализм». Хотя в первой статье этой гла-
вы он и записал, что «сколько церковь божия страдает от раскола
30
глава первай
всякому известно», однако во второй статье предписал «оставить
раскольников в покое и не принуждать их обратиться в церковь,
но должно делать им увещания и подавать советы». А в следую-
щей статье пояснил: «для обращения раскольников к церкви
кроткие способы гораздо надежнее и действительнее, нежели про-
тивные». Сам составитель «Уложения» предлагал раскольникам не
заниматься религиозной пропагандой и довольствоваться тем, что
оставляет их «жить в покое». О всякой такой протТаганде раскола
требовалось сообщать в контору для наказаний. В целях воспре-
пятствования распространению раскола предписывалось хоронить
раскольников по ночам или рано утром и без пения. Также запре-
щалось православным обучать их детей у последователей раскола.
Угроза наказанием встречается в различных главах «Уложе-
ния». К ней прибегает помещичий кодекс и для обеспечения роста
крепостного населения, т. е. крепостного приплода. Этому вопросу
было посвящено несколько статей. Одна из них предписывала
начальству, «а паче всех бурмистру», склонять достигших брач-
ного возраста ко вступлению в брак: «крайне нужно, чтобы девки,
поспевшие к замужеству, и холостые, достигшие до зрелых лет,
вступали в брак. Сие дело есть богоугодное, чрез это сохраняются
нравы и многие пороки удаляются». В случае, если девка достигла
20 лет, старшему члену в семье предоставлялось полгода срока
для приискания жениха. Такой же полугодовой срок предостав-
лялся и при наличии парня, достигшего 25 лет, для приискания
ему невесты. Неисполнение этого требования влекло за собою
наложение ежегодного штрафа в сумме 25 рублей с семьи сред-
него достатка, 50 рублей — с богатой. Что же касается «бедня-
ков, кои не в состоянии платить, то наказывать их по рассужде-
нию начальства». Неспособность к браку освобождала от штрафа.
Вместе с тем предписывалось следить, чтобы не было обманного
уклонения от брака.
Если вступление в брак с последующим «приплодом» объявля-
лось «богоугодным делом», то те же помещичьи интересы проди-
ктовали содержание 21-й главы, носящей название «О прилипчи-
вых болезнях между людьми и о падеже конного и рогатого скота».
В этой главе крепостной поставлен рядом с конным и рогатым
скотом.
Специально криминологический интерес имеет девятая глава —
«О крестьянах худого жития и непрочных для вотчины». Содер-
жащиеся в ней восемь статей относятся не к особенной, а к общей
части, так как дают руководящие начала о борьбе с «крестьянами
худого жития».
Эта девятая глава начинается с короткой статьи: «невоздер-
жанных крестьян унимать от всяких пороков». Для достижения
Уголовная политика
31
этой цели «закон» разрешал начальству пользоваться различными
средствами по собственному усмотрению, но вместе с тем требо-
вал завести особую тетрадь для записей в ней всех случаев нака-
зания с отметкой «за что, кто наказан и чем». В случае недости-
жения цели исправления мерами увещевания, штрафом и телес-
ным наказанием на обсуждение мирового схода ставился вопрос
о сдаче крестьянина «худого жития» в рекруты, или ссылку на
поселение, или об его продаже. Предположения схода об этих
мерах наказания представлялись на утверждение в господскую
контору. Нельзя не признать, что сходу предоставлялось в дан-
ном случае важное право, хотя и в форме совещательного голоса.
Конечно, за графом в полной неприкосновенности во всей полноте
оставалось его право собственника. Блюститель же его интере-
сов — бурмистр был наделен слишком большими полномочиями
и всегда мог провести на сходе желательные ему постановления.
Одна из статей третьей главы «О мирских сходах» предостав-
ляла бурмистру право наказывать членов схода: она требовала
от членов схода, чтобы они вели себя «тихо и учтиво», и добав-
ляла: «а ежели кто из крестьян будет поступать неприлично, та-
ковых бурмистр не только отлучает, да и должен наказывать, по
усмотрению своему, дабы и другие, видя сие, удержались от бес-
порядка».
Таким образом, бурмистр мог всегда на вполне «законном
основании» хозяйничать на сходе. Его широкая власть еще более
упрочивалась этим же графским «уложением», которое запрещало
подавать в контору какие бы то ни было заявления и жалобы по-
мимо бурмистра (гл. 7 , ст. 1) и грозило: «Объявляем всем про-
сителям, что когда найдутся просьбы их недельными, то непре-
менно наказаны будут...» (гл. 7, ст. 5).
Рассматриваемая нами девятая глава содержала своеобразное
и интересное предписание учитывать при наказании виновных,
является ли он «богатым крестьянином, ведущим торг немалый»,
или «бедным». Из статьи 4 этой главы видно, что богатый кре-
стьянин, который вел значительную торговлю, подлежал в пер-
вую очередь денежному наказанию согласно русской поговорке
«лучше битъ^ рублем, чем дубьем». Текст этой статьи позволяет
предполагать, что телесное наказание рассматривалось по отно-
шению к этим богатым крестьянам как более тяжелое, как исклю-
чительное. Совсем крайней мерой являлось исключение таких
крестьян из вотчины, т. е. сдача их в рекруты, ссылка на поселе-
ние, продажа их. Все это говорит о том, что с интересами поме-
щика не согласовывалось бы исключение такого богатого кре-
стьянина из вотчины. После приведенных нами оговорок при на-
казании богатого крестьянина является лишенным значения тре-
32
Глава пёрвая
бование той же статьи наказывать богатого строже, чем бедного,
но мотивировке такого требования нельзя отказать в правильно-
сти оценки имущественной недостаточности. Приведем текст этой
статьи целиком:
«Крестьян богатых, которые ведут торг немалый, а в пороках
обретаются, наказывать сперва деньгами, дабы не подорвать их
торгу. Но ежели начальство и мир усмотрят, что они непрочны и
для вотчины вредны, то в страх другим позволяется наказывать
и сих на теле, а смотря по винам их и представлять об отлучении
их от вотчины и ожидать решения. Богатые, хорошим поведением
своим, должны служить примером для других, и более еще нака-
заны быть, нежели бедные, ибо бедный часто от недостатку при-
нимается за худые дела».
Но, высказав такое рассуждение о значении имущественного
достатка крепостных крестьян при их наказании, «Уложение для
Поречья» вновь спешит подчеркнуть необходимость неослабной
карательной политики в деревне и значение принципа общего пре-
дупреждения преступлений. Об этом говорит статья 7 с такой
мотивировкой: «Начальству и миру наказывается накрепко, чтоб
крестьян худого и непрочного жития, и в которых к поправлению
мало надежды, отнюдь не беречь, а представлять по винам их,
чему кто достоин. Сей способ есть вернейший и надежнейший для
удержания от пороков. Прочие крестьяне, видя такую справедли-
вость, будут иметь страх и от пороков воздерживаться, да и вся
вотчина, очистясь от таких негодяев, будет жить спокойно и в
соседстве похвалена».
Приведенные статьи девятой главы относились к материаль-
ному уголовному праву. Статьи же, относящиеся к судопроизвод-
ству и вообще к порядку разрешения всяких дел, помещены в пер-
вой и во второй главах «Уложения». С одной стороны, они опре-
деляют технику производства, а с другой — содержат общие руко-
водящие начала. Конечно, наибольший интерес представляют эти
статьи с руководящими началами.
При выработке общих руководящих начал процессуального
порядка «Уложение для Поречья», очевидно, учитывало тогдаш-
ние органические пороки русского суда, его волокиту, судейское
взяточничество и черную неправду. Поэтому статья 5 первой
главы гласила: «Всякий суд и расправу делать беспристрастно,
по совести и наблюдая сущую правду, а ежели откроются притес-
нения или нападки и за оное бурмистр и другие судьи подвергнут
себя наказанию». Вообще деятельность судей была поставлена
под контроль конторы, которая обязывалась рассматривать, не
подлежат ли судьи наказанию, и сообщать об этом самому поме-
щику.
УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА
33
Эта же контора должна была доставлять сельскому суду све-
дения о тяжущихся: «хорошей ли они совести, не были ли в каких
пороках» (гл. 1, ст. 10).
Суду вменялось в обязанность стараться примирить тяжу-
щихся. В числе судебных доказательств, кроме свидетельских
показаний, принималась «очистительная присяга» (гл. 1,
ст. 12).
В борьбе с обычной бесконечной волокитой «Уложение» пред-
писывало решать дела без замедления и без отлагательства, а при
невозможности скорого решения объяснять причину этого. Но,
кроме того, оно же требовало (гл. 2, ст. 3) представлять каждые
два месяца особую ведомость с перечнем нерешенных дел. времени
их поступления и причин затяжки их разрешения. Контроль за
постановленными решениями требовал указания тех статей «Уло-
жения», на которых это решение основывалось.
Требуя от судей подкрепления их решений ссылками на статьи
«Уложения», кодекс графа Орлова-Давыдова предоставил полному
усмотрению судей определение вида и размеров телесных наказа-
ний и величины денежных штрафов и других мер наказания.
В различных главах имеются статьи карательного свойства, но их
содержание ограничивается требованием подвергать виновных
взысканиям по усмотрению начальства, бурмистра или судей.
Такие статьи, например, имеются в главе 20 о предупреждении
пожаров, в главе 18 о продаже спиртных напитков, в главе 14
«О незаконнорожденных», где предписано «унимать впадших в
прелюбодеяние», и т. д. Одна из этих статей помещена в главе 15
«О покупке людей». Такое название заставляет предполагать,
что в этой главе идет речь о покупке людей помещиком, но в дей-
ствительности эта глава предоставила богатым крестьянам право
покупать себе в помощь других людей. Девять статей этой главы
определяют подробности этого права крестьян на владение людьми
и, в частности, право наказывать их по своему усмотрению или че-
рез посредство бурмистра, который в этом случае не должен им
отказывать ’.
Описанные нами два помещичьих «уложения» для крепостных
и нижепомещенная заводская запись наказаний рабочих являются
любопытными памятниками феодально-креспостнической эпохи:
богатейшие люди своего времени, графы Румянцев и Орлов-Давы-
1 Текст «Уложения для Поречья» напечатай в «Ярославских губерн-
ских ведомостях» 1853 г. №№ 41—44 и частично в «Сборнике статисти-
ческих сведений Московской губернии, Отд. хоз. статистики», т. V, вып. I,
М.» 1879 (примечание на стр. 152—153).
3 М. Н. Гер нет
34
ГЛАВА ПЕРВАЯ
дов и заводчики Демидовы пытались установить в своих обшир-
ных владениях свою «барскую законность», ввести единообразие
в хозяйственное распоряжение и дать единство судебной и внесу-
дебной расправы с крепостными. Этого требовали их материаль-
ные интересы крупных собственников в целях проведения контроля
за многочисленными управителями, приказчиками и бурмистрами,
каждый из которых действовал по собственному усмотрению.
Неизвестно, в какой степени была достигнута и вообще была ли
достигнута намеченная цель контроля: слишком широка была
установленная, например, «Уложением для Поречья» власть бур-
мистра, помимо которого не могли быть поданы в контору ни заяв-
ления крепостных, ни их жалобы.
Если нам неизвестно, как применялись на практике эти по-
мещичьи «уложения» для крепостных крестьян, то мы распола-
гаем рукописными материалами с распоряжениями помещика гра-
фа Лопухина о наказаниях его крепостных. Этот исторический
памятник большого интереса хранится в рукописном отделе Госу-
дарственного исторического музея в Москве. Из него видно, как
необъятно широко было понятие проступка крепостного человека
и как широко применялась репрессия.
Почти каждое распоряжение назначало наказание самому ви-
новному и тому лицу, которому давался приказ наблюдать за
приведением этого наказания в исполнение, если бы он не испол-
нил приказания. Граф Лопухин широко применял вычеты из того
продовольствия, которое выдавалось крепостным людям. Что же
касается ответственности лица, не исполнившего в точности при-
каза о наказании, то здесь всегда ставилась угроза «сечь на дров-
нях, давая по сто ударов нещадно».
Насколько широко понимал граф Лопухин «проступок» кре-
постного, видно, например, из его распоряжения наказать конюха
за то, что после его наказания он пролежал больной вместо одной
недели целых две: «У конюха Дмитрия Федорова за лежание им
от наказания лишних 7 дней, ибо надлежало только одну неделю,
а он лежал две недели, и за одну неделю, т. е. семь дней вычесть
у него из месячины муки ржаной 4 гарнца, круп гречневых чет-
верть гарнца, конопель восьмую долю гарнца, указанного три
фунта с половиной сверх того, что ему за пьянство давать оного
указанного не велено год, да из жалованья вычесть за оную же
неделю сверх того, что за пьянство же вычесть велено рубль еще
вычесть восемь копеек».
Неизвестно, за какой проступок этот несчастный конюх был
так наказан, что пролежал больным две недели вместо дозволен-
ной одной недели. Должно быть, нещадно было это наказание,
Уголовная политика
35
если его не поднимали с кровати, «великодушно» простив ему одну
из этих двух недель Ч
В другом случае наказание обрушилось на повара только за
то, что он не взял чесноку для кушанья. Виновного подвергли вы-
чету части его пайка за целую неделю.
Через 30 лет в рукописном памятнике 1795 г. — «Журнале
сельца Высокого с деревнями» имеются любопытные записи те-
лесных наказаний крестьян и крестьянок за различные провин-
ности. В записи от 1 февраля 1795 г. мы прочли: «Крестьянская
женка Дарья Григорьева, на которую доказывал крестьянин Илья
Семенов будто оная Григорьева давала дочери его Семеновой для
проворожу (вероятно, «привораживание»? — М. Г.) наговорные
пряники, за что оная наказана розгами и оный Семенов по тому ж
делу был не прав, за что и он наказан».
Неясно, в чем оказался виноват обвинитель Семенов, также
подвергшийся наказанию. Но еще более примечательно, что вы-
поротая Дарья через день, а именно 3 февраля, была вторично
наказана розгами за то же дело 1 2.
Эти и подобные им архивные материалы еще ждут их иссле-
дования советскими учеными.
Приведенные нами «Пункты» графа Румянцева и «Уложение
для Поречья» графа Орлова-Давыдова определяли бесправное
положение крепостных крестьян во второй половине XVIII века.
До нас дошел материал, характеризующий такое же бесправное
положение рабочих на тагильских демидовских заводах в конце
XVIII и начале XIX века. Был найден и воспроизведен в 1927 го-
ду в печати очень интересный рукописный «Журнал на записку
в Черноисточенской заводской конторе если кто из находившихся
при том заводе служителей от нерадения своего порученной долж-
ности, пьянство и другие продерзости будет чем штрафован или
наказан» 3. В журнале сделаны записи за разные годы периода
1798—1818 гг. с указанием имени, фамилии, должности наказан-
ных и с обозначением их проступков и наложенных на них нака-
1 «Журнал приказов помещика Лопухина» 1763—1765 гг., стр. 71. Хра-
нится в Государственном историческом музее в Москве, фонд 440 И. Е. За-
белина, ед. хр. 579.
2 «Журнал сельца Высокого с деревнями» 1795 г. Хранится в Государ-
ственном историческом музее в Москве, фонд 54 из собрания Щукина.
3 «Материалы по изучению Тагильского округа», вып. I, Тагил, 1927.
Статья под редакцией А. Н. Словцова «Штрафной журнал Черноисточен-
ского завода 1797—1818 гг.»; см. также статью Крутикова «Из истории
Нижнетагильского завода и быта его рабочих» — «Записки историко-быто-
вого отдела», Государственный русский музей, 1932, лист 2.
Автор дал снимок с помещения, где была заводская тюрьма, который
мы и воспроизводим.
S*
36
ГЛАВА ПЕРВАЯ
заний. Повидимому, эти записи не являются исчерпывающими и
носят случайный характер, так как они встречаются крайне не-
равномерно: за некоторые годы совсем нет записей (1799, 1811,
1813, 1815—1817), за другие годы имеется очень мало, а за
третьи — за каждый месяц. Поэтому число наказанных за от-
дельные годы колеблется в пределах от одного до 75 человек.
Встречаются дни, когда число наказанных достигало почти двух
десятков, но вообще записи по всем годам были довольно редкими.
Тем не менее записи проливают свет на всю широту расправы за-
водской администрации со служащими и рабочими завода. В пе-
речне отдельных наказаний мы встречаемся не только с очень
распространенными телесными наказаниями — «вицами», т. е.
прутьями, но также и с употреблением приковывания к стене или
с наказанием «цепочкой» или «цепью» и такими осрамительными
мерами, какие не были известны законодательству того вре-
мени. К числу последних относятся стрижка волос на лбу нака-
занных и осрамительное наказание женщин. Это последнее было
применено к 18 женщинам, которые были «вожены на лычагах по
улице» за самовольную отлучку с завода. Кроме того, назнача-
лись денежные штрафы в размере 50 копеек, 1 рубля и 2 рублей.
В одних случаях телесное наказание назначалось совместно со
стрижкой волос на лбу, а в других, более многочисленных слу-
чаях— без соединения с нею. Число ударов никогда не опреде-
лялось, и только в одном случае встретилась запись о том, что
последовало «нещадное наказание вицами» за ограбление на до-
роге. Стрижка волос на лбу назначалась самостоятельно, без
соединения с другими наказаниями. Что касается наказания «це-
почкой», или «цепью», то в записях или совсем не указаны сроки
или указаны такие сроки: одни сутки, двое суток, три дня и семь
дней. Телесные наказания назначались в соединении с денежным
штрафом. Нельзя уловить те основания, по которым определялся
тот или иной вид кары. Одни и те же проступки влекли за собою
различные наказания. Повидимому, служащие конторы за их
служебные проступки наказывались преимущественно «цепочкой».
Что касается проступков, то в громадном большинстве случаев
они заключались в нарушениях, связанных с работой на заводе.
Тут были: самовольные отлучки с завода, «неприлежность к ра-
боте», «нерадение о должности», неисправная выделка железа,
невыработка должного количества, нечистота на фабрике, излиш-
нее сожжение угля, леность при господской работе и др. Сотруд-
ники заводской конторы наказывались за ошибку в ведомости о
провианте, за «неисправление в конторе письменных дел», за
неисправное ведение шнуровых книг и др. Из других проступков
укажем пьянство, неосторожное обращение с огнем, обиды, побои,
УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА
37
кражи, «непотребные» слова, «блудное дело», грубиянство, битье
стекол, накладка лишнего груза на хозяйскую лошадь, «дерзкие
проступки», «худое в ночное время поведение», недозволенный
обмен дворами, топка печей ночью, «непорядочные поступки» и др.
При таком большом разнообразии проступков нет никакой воз-
можности выявить сравнительную их тяжесть в глазах заводской
администрации: за одни и те же проступки назначались разные
наказания, а одинаковые наказания применялись за разные про-
ступки. Самое распространенное наказание «вицами» назначалось
и за кражу, и за преступление против личности, и за пьянство,
и за самовольную отлучку, и за другие проступки. В одном случае
встретилось указание на наказание палками.
Наказание «цепочкой» предполагает существование завод-
ской тюрьмы. Она была при заводе, и память о ней сохранилась.
Мы воспроизводим фотографический снимок того этажа, где она
помещалась в давно сгоревшем здании.
§ 3. ТЕЛЕСНЫЕ НАКАЗАНИЯ КРЕСТЬЯН
Жалованная грамота дворянству провозглашала: «телесное
наказание да не коснется благородного». В отношении же небла-
городных действовало правило: «да не избежит никто из небла-
городных телесного наказания». Все крепостное право держалось
на порке. Это так общеизвестно, что не приходится говорить об
этом. Само правительство подавало примеры широчайшего при-
менения порки. Так, за укрывательство в деревне кого-либо из бег-
лых крепостных подвергался наказанию плетьми старший член
семьи с каждого двора. Помещик времен Екатерины Болотов рас-
сказывал в своих воспоминаниях о помещице, отдавшей приказа-
ние перепороть сразу 80 женщин за то, что они не набрали зем-
ляники. Дальше мне придется напомнить дело Салтычихи, про-
славившейся не только жестокими наказаниями своих крепостных,
но и убийством их. Салтычихи были не только при Екатерине, но
и при ее преемниках. Классовое правосудие ставило всяческие пре-
пятствия к выявлению виновных помещиков. Просматривая секрет-
ные доклады шефа жандармов Бенкендорфа за 20-е годы XIX ве-
ка, я не один раз встречал сообщение о помещичьих зверствах, но
лишь о таких, которые заканчивались смертью крепостных во
время истязаний. О случаях же жестокой порки без смертельного
исхода, конечно, никто никому не доносил; наказание такого рода
было обыденным и ежедневным явлением. Предание суду в отдель-
ных случаях помещиков, запоровших крепостных насмерть, еще
не означало их осуждения. Неизвестно, чем закончилось, напри-
38
ГЛАВА ПЕРВАЯ
мер, предание суду помещицы Белоруковой, которая запорола
насмерть розгами и просмоленною веревкою девятилетнюю де-
вочку Ч
В том же году помещица Лунина собственными руками за-
била насмерть двух своих крепостных женщин и симулировала их
самоубийство, одну бросив в воду, а труп другой повесив. Только
повторное следствие выяснило действительную виновницу 1 2.
Но и в тех случаях, когда дело доходило до cyfta над помещи-
ками и до осуждения их за убийство крестьян, приговоры судов не
шли ни в какое сравнение с приговорами к наказанию крестьян
за преступления менее тяжелые. Примером такой юстиции являет-
ся приговор по делу вдовы генерал-майора Елизаветы Эттингер
в 1771 году. Было доказано, что по приказанию помещицы «тало-
выми длинными прутьями» был засечен насмерть ее крепостной.
Помещица оправдывалась, что наказывала этого крестьянина
«с умеренностью» за его неучтивость, за подговор крестьян к
побегу от нее, за приют беглых и за подговор к воровству. При
этом, по ее уверению, смерть последовала от «неумеренного пития»
этим крестьянином капустного сока со льдом. Судебно-медицин-
ская экспертиза установила смерть от истязаний розгами. Сенат
приговорил помещицу к заключению в тюрьму на один месяц и
к публичному церковному покаянию, а за непредание крепостного
за его преступления суду отобрать имение помещицы. Екатерина
утвердила этот приговор и предписала сообщить его в комиссию
по выработке уложения для составления закона, «что с такими
чинить, кои суровость против человека употребляют» 3.
Но не подсказывала ли она этим приговором к заключению в
тюрьму только на один месяц помещицы, запоровшей насмерть
своего крепостного, какой проект закона ждет она от комиссии?
В общей системе уголовной репрессии месяц тюрьмы являлся со-
вершенно ничтожным наказанием, но ни Сенат не устыдился так
дешево оценить жизнь крепостного, ни императрица не постесня-
лась утвердить приговор дворянского суда. Очевидно, здесь не
возникало даже и мысли о какой-нибудь неловкости утвердить
явно неправосудный приговор, и без всяких колебаний все дело
сообщалось к сведению избранников со всей России — в комис-
сию по составлению уложения.
Из других примеров мы сейчас увидим, что картины классо-
вого правосудия царское правительство не стеснялось выносить
1 ЦГИА в Москве. Всеподданнейшие доклады III отделения собст. его
имп. велич. канцелярии за 1827 г., лист 152.
2 Там же, лист 133.
3 Полное собрание законов 1771 г,, т. XIX, № 13758,
УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА 39
напоказ всему народу, прямо на площади и на улицы столиц, го-
родов и селений. Стоит остановиться на описании этих картин
уголовной политики, выставлявшихся всем напоказ.
§ 4. КЛАССОВАЯ ЮСТИЦИЯ
Рисуя эти картины «правосудия» и уголовной политики в ека-
терининскую эпоху, мы опишем два дела. Оба они — не полити-
ческие и не религиозные, а чисто уголовные. В каждом из них
в качестве обвиняемых предстали в одно и то же время дворяне-
помещики и их крепостные. «Правосудию» XVIII века пришлось
измерить вину дворянина и мужика за одно и то же преступле-
ние, и мера, которой отмерялось наказание виновным различных
социальных групп, оказалась до бесстыдства различной в зави-
симости от классовой принадлежности осужденных. Другого, бо-
лее подходящего выражения, кроме «бесстыдства», я не нахожу:
публично, можно сказать, всенародно, под звон колоколов право-
судие на улицах столицы показывало свое настоящее лицо. Оба
дела были самыми крупными за вторую половину XVIII века.
Ни одно другое дело не приковывало к себе общественного вни-
мания в такой степени, и именно по этим двум делам исполнению
приговоров была придана особая «пышность». Это нисколько не
помешало показать народу, битком заполнившему площади и
улицы, что у правительства — две различные меры наказания
для барина и для холопа. Одно из этих дел было дело Жуковых,
другое — дело Салтычихи.
Процесс Жуковых достался Екатерине, можно сказать, по на-
следству от Елизаветы. Еще в 1756 г. вся Москва была взволно-
вана убийством, совершенным в одном из барских особняков на
Большой Никитской улице. Убитыми оказались помещица и ее
четырнадцатилетняя дочь. Они обе были задушены в постели
ночью. Вскоре выяснилось, что убийство было совершено с ко-
рыстной целью и непосредственными его исполнителями были
несколько крепостных дворовых людей, а подстрекателями к пре-
ступлению были молодые супруги Жуковы, из которых Жуков
приходился одной убитой сынбм, а другой — братом. Преступле-
ние было строго продумано, и Жуковы вовлекли в него для испол-
нения различных ролей при соверашении преступления несколько
дворовых крепостных. Одним из них были обещаны денежные
награды, другим еще более дорогая награда — освобождение от
крепостной зависимости, третьим — и то и другое вместе. Подго-
вор вполне удался, и преступление совершилось. Раскрыть его не
представляло особых трудностей, и виновные были вскоре аресто-
40
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ваны, в том числе и супруги Жуковы. Допрос виновных сопровож-
дался пыткой, от которой менее всего пострадали господа-подстре-
катели Жуковы, но несколько крепостных и мать жены Жукова
умерли от пыток. Виновные были приговорены к смертной казни,
а некоторые из них, в том числе и супруги Жуковы, к четверто-
ванию. Приговор остался без исполнения вследствие отмены Ели-
заветою смертной казни. Жуковы содержались до J766 года в от-
дельных камерах при полицмейстерской канцелярии, имея на себе
стул на цепи (небольшой чурбан с цепью, надевавшейся на шею,—
см. об этом ниже). Они получали на содержание вместо обычной
копейки по три, а в случае болезни — по десять копеек.
Увеличение нормы денег на питание до трех копеек вместо од-
ной было обычным для преступников благородного звания, но не
обычным было увеличение этой повышенной выдачи еще в три
раза (10 коп.) в дни, когда Жуковы были нездоровы. Это откры-
вало возможность значительного улучшения их питания. В деле
имеются прямые указания, что Жуковы находились в месте их
заключения в особых условиях не только в отношении питания.
Так, Жукова имела в своем распоряжении ключ от того замка,
который запирал кольцо шейной цепи стула. Однажды ее за-
стали во дворе, когда она в солдатском плаще и солдатской шапке
шла на свидание в камеру мужа.
Так продолжалось десять лет. По указу Елизаветы об отмене
смертной казни приговоренные к ней подлежали нещадному
битью кнутом, вырыванию ноздрей, клеймению и ссылке на ка-
торжные работы навечно. Но этот приговор над осужденными
Жуковыми и их соучастниками не приводился в исполнение до
1766 года, когда Екатерина полностью утвердила его в отноше-
нии крепостных людей, совершенно изменив его относительно Жу-
ковых. Для Жуковых рванье ноздрей, клеймение, нещадное битье
кнутом были заменены молитвой, публичным покаянием. Палачей
заменили священниками, помост плахи — церковной папертью,
вечные каторжные работы — заключением в монастырь на 20 лет
с зачетом 10 лет.
Обряд публичного покаяния был выработан духовенством, и
в этом последнее играло первенствующую роль. Главным местом
покаяния были назначены паперти четырёх церквей в Москве на
разных ее улицах (на Басманной, на Пятницкой, на Арбате и в
кремлевском Успенском соборе). Обряд покаяния происходил че-
тырежды в дни великого поста в 1766 году в следующем порядке.
Накануне полиция оповещала по всему городу о дне и часе, на-
значенных для исполнения обряда. В назначенный день в 9 часов
утра, перед литургией, преступники в сопровождении священника
и военной команды шли к указанной церкви в посконных длин-
УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА
41
ных рубахах, босые, в оковах, с распущенными волосами, держа в
руках зажженные восковые свечи. Не впуская в церковь, их ста-
вили у дверей и, окружив командой, читали во всеуслышание ма-
нифест. Потом, став на колени, супруги Жуковы должны были
читать вслух покаянную молитву, специально для того составлен-
ную, и затем, стоя на коленях во время обедни, обращаться ко
всем входящим в церковь и выходящим из нее со следующими сло-
вами: «возлюбленные во Христе, чувствуя мя тягость нашего без-
закония и ужасаяся раздраженного нами бога, недостойных себя
судим услышания его. Вас убо молим, спостраждите нам и возо-
пийте к господу молитву...» — и так далее в том же духе. Во время
службы диакон возглашал особую ектению о кающихся и свя-
щенник говорил особую проповедь Ч
Я помещаю здесь фотографию народной картины тех лет. Она
изображает шествие Жуковых по улице города под конвоем стражи
и в сопровождении священников. Улица заполнена народом. Осу-
жденные идут в оковах со свечами в руках, в особом платье, с во-
лосами, спущенными на лицо, как это было предписано пригово-
ром. Ровинский, из коллекции которого мы сделали этот пересни-
мок, утверждает, что гравюра была выполнена по приказу Екате-
рины. Она могла бы на этой же гравюре изобразить, как палачи
нещадно бьют кнутами соучастников Жуковых из числа крепост-
ных, как они рвут им ноздри, клеймят раскаленным железом их
лица, искаженные болью. Но Екатерина предпочла не изображать
этого на гравюре, и различие в наказании дворян и крепостных
не было запечатлено художником. А сама Екатерина назвала в
своем указе Жуковых «первыми виновниками»!
Победоносцев, из статьи которого я взял сведения, относив-
шиеся к обряду публичного покаяния Жуковых, закончил эту
статью заметкой о неизвестности дальнейшей судьбы Жуковых.
Мне попались еще два раза сведения о судьбе Жукова. Сосланный
на покаяние в Соловецкий монастырь, он отправился туда не
один, а прихватив с собою двух крепостных для оказания ему лич-
ных услуг. Но он предпочел эксплоатировать их труд не в форме
личных услуг, а для добывания ему средств, и потому посылал
их на заработки в Архангельск. Впоследствии он продал их по
10 рублей за каждого. Попавшиеся мне в архиве дальнейшие све-
дения о жизни и смерти Жукова в Соловецком монастыре я сооб-
щу в главе о монастырских тюрьмах.
Через два года после того, как Екатерина дала народу на ули-
цах Москвы пышное зрелище ее классового правосудия, в Москве
1 К. Победоносцев, Исторические исследования н статьи, см. статью
«Убийство Жуковых», СПБ, 1876, стр. 269.
42
ГЛАВА. ПЕРВАЯ
в 1768 году на Красной площади была повторена комедия «право-
судия» по делу знаменитой Салтычихи.
По словам очевидца, несметные толпы народа и масса экипа-
жей заполняли всю Красную площадь, даже крыши домов были
заполнены народом. На Лобном месте была выставлена у позор-
ного столба на один час дворянка-помещица Салтыкова. Импе-
ратрица приговорила ее к этому наказанию и к пожизненному за-
тем заключению в тюрьму при монастыре вместо смертной казни.
Тут же, пока она стояла у позорного столба, палачи жестоко рас-
правлялись с ее крепостными. Их били кнутами и клеймили рас-
каленным железом. Такому же наказанию подвергся и священник,
скрывший преступление Салтычихи и схоронивший трупы заму-
ченных ею крепостных. В то время как осужденные одновременно
с нею крепостные были лишь исполнителями ее бесчеловечных
приказаний, сама она была признана виновной в убийстве 138 че-
ловек ее крепостных. Она собственноручно била их кнутом, по-
леном, скалкой, обваривала их головы и лица кипятком, жгла уши
раскаленными щипцами, жгла волосы лучиной, ставила на мороз
и т. д. Такие истязания применялись за ничтожные провинности,
например, за не удовлетворившее Салтыкову мытье полов или
белья.
Еще в 1874 году автор статьи о Салтычихе дал совершенно
правильную оценку отношения императрицы к этому делу. Он
писал: «Если, с одной стороны, надо было справедливым возмез-
дием преступницы наложить узду на животные инстинкты неко-
торых других душевладельцев, то зато для новой государыни,
опиравшейся главным образом на дворянство, нельзя было оста-
вить без внимания, что виновная есть представительница самого
родовитого дворянства, а многочисленные ее родичи стоят на
высших ступенях дворянского сословия» 1.
Это дело является одним из самых ярких не только по прояв-
ленной помещицей жестокости. Оно является ярким показателем
всего состояния правосудия в те годы. Первая жалоба на Салты-
кову была подана еще в 1762 году, т. е. в год воцарения Екате-
рины. Двум крепостным Салтыковой (у одного из них помещица
забила насмерть одну за другой трех его жен) удалось подать жа-
лобу императрице. Жалоба была передана в юстиц-коллегию в
Москву, где проживала Салтыкова. Следствие тянулось шесть лет.
Некоторых жалобщиков из крепостных возвращали Салтыковой,
других ссылали. Взятка делала свое дело. Богатство и знатность
1 Г. И. Студен кин, Салтычиха— «Русская старина» 1874 г., июль,
стр. 497—548.
УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА
43
спасали Салтычиху. Запуганные крестьяне при допросах отказы-
вались давать показания. При опросе 100 человек в Москве 94 из
них отозвались незнанием. При опросе крестьян в уезде 114 че-
ловек показали, что ничего не знают по делу, а 43 человека — что
слышали об истязаниях.
Юстиц-коллегия предполагала пытать Салтыкову, но Екате-
рина придумала нечто другое. Она предложила произвести увеще-
вание Салтыковой священником, чтобы она созналась, и преду-
предить ее, что в случае несознания к ней будет применена пытка,
а если и это не подействует, то пытать не ее, а в ее присутствии
кого-либо другого из преступников. В высшей степени интересно,
что в проект такой резолюции Екатерина собственноручно вписа-
ла слово о пытке вместо Салтыковой в ее присутствии другого об-
виняемого. Высочайшая резолюция была исполнена в точности.
Салтыкова, знавшая содержание повеления, не созналась и при-
сутствовала при пытке другого обвиняемого.
Следствие, однако, выявило если не все преступления Салты-
ковой, то во всяком случае очень большое число их— 138 заму-
ченных. Никаких сомнений в виновности Салтыковой не остава-
лось. Она постоянно хвалилась, что судить ее не могут. На этот
раз она ошиблась, хотя шестилетняя продолжительность следст-
вия должна была укрепить в Салтыковой уверенность в полной ее
неприкосновенности. Но приговор в отношении Салтыковой с из-
бавлением ее от каторжных работ и с назначением их для испол-
нителей ее барской воли, ее жестоких приказаний, конечно, нахо-
дился в соответствии не с виной Салтыковой, а с ее привилегиро-
ванным происхождением, богатством и знатностью родни. Ниже,
в главе о монастырских тюрьмах, нам придется вернуться к Сал-
тыковой, здесь же скажем, что наказание в форме пожизненного
заточения было смягчено через 11 лет переводом в другое поме-
щение монастыря.
Собиратель народных картин Ровинский сообщает об издании
гравюры с изображением Салтыковой у позорного столба. Ему не
удалось найти эту картину. Издание такой картины проводит еще
одну черту сходства процесса Салтыковой с процессом Жуковых.
Ненайденная Ровинским гравюра наказания Салтычихи и по-
мещенная мною иллюстрация публичного покаяния Жуковых были
картинами с натуры, прямо с улиц и с Красной площади Москвы,
где публично демонстрировались задачи уголовной политики ека-
терининского времени и давались наглядные, показательные
уроки этой политики. _
В описанном покаянии Жуковых преобладал церковно-религи-
озный характер, но применялись и такие меры, которые были рас-
считаны на оскорбление человеческого достоинства осужденного,
44
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Такие меры принимали иногда формы, граничащие с порногра-
фией.
До каких пределов грубости могла доходить уголовная поли-
тика века «просвещенного абсолютизма», говорит случай из су-
дебной практики в г. Царицыне. В 1772 году в Царицыне произо-
шел бунт в связи с деятельностью самозванца Богомолова. Среди
арестованных по делу оказалась солдатская жена Авдотья Ва-
сильева. Ее преступление было словесное. Она обвинялась в том,
что «непристойные плодила разговоры» о самозванце. По приго-
вору суда она подлежала жестокому наказанию кнутом, но «по
матернему ко всем милосердию» императрицы эта государствен-
ная преступница подвергалась грубейшему оскорблению: было по-
велено «учинить ей публичное, с барабанным боем, жестокое плеть-
ми наказание и сверх того, подрезав платье, яко нетерпимую в об-
ществе, через профосов i(t. е. через палачей. — М. Г.) выгнать
за город метлами» Ч
Указанный приговор был рассчитан на оскорбление чести
осужденной женщины. Если плетьми били по обнаженному телу,
то для Васильевой придумали еще и подрезание платья и дикую
расправу с ней метлами палачей... Легко себе представить кар-
тину исполнения этого отвратительного наказания.
§ 5. ТЕЛЕСНЫЕ НАКАЗАНИЯ
(КАРТИНЫ УГОЛОВНОЙ политики
НА ПЛОЩАДЯХ)
Самыми обычными уличными картинами из области уголов-
ной политики были телесные наказания. К ним так привыкли жи-
тели столиц, городов и селений, что на них не останавливалось
внимание обывателей. Но подробно остановил свое внимание на
картине публичного наказания кнутом Джон Говард. Для харак-
теристики уголовной политики интересующего нас периода опи-
сание Говарда, напоминающее по своей форме протокол, ценно и
интересно.
Описывая эту картину, Говард сообщал:
«10 августа 1781 г. я видел, как наказывали кнутом двух пре-
ступников, мужчину и женщину. Они были приведены из тюрьмы,
примерно, 15 гусарами и 10 солдатами. Когда они прибыли на
место наказания, гусары образовали кольцо вокруг места биче-
вания, в течение минуты или двух раздавался барабанный бой,
1 Д. Мордовцев, Политические движения русского народа, т. I,
СПБ, 1871, стр. 26.
УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА
45
затем были прочтены некоторые молитвы, и население сняло
шапки. Женщина была взята первой. Ее грубо обнажили по пояс,
привязали веревками ее руки и ноги к столбу, специально сделан-
ному для этой цели; у столба стоял человек, держа веревки натя-
нутыми. Палачу помогал слуга, — и оба они были дюжими мо-
лодцами. Слуга сначала наметил свое место и ударил женщину
пять раз по спине. Каждый удар, казалось, проникал глубоко в
тело. Но его хозяин, считая удар слишком мягким, оттолкнул
слугу в сторону и стал наносить остальные удары сам, причем эти
удары были, очевидно, более сильными. Женщина получила 25
ударов, а мужчина 60. Я протеснился через гусаров и считал чис-
ла, по мере того как они отмечались мелом на доске. Оба были
едва живы, в особенности мужчина, у которого, впрочем, хватило
сил принять небольшое даяние с некоторыми знаками благодар-
ности. Затем они были увезены обратно в тюрьму в небольшой
телеге. Несколько дней спустя я застал эту женщину в очень сла-
бом состоянии, мужчину же я больше не мог найти».
Едва ли такое описание дает типичную картину телесного на-
казания кнутом. Может быть, эта церемония имела место в столи-
цах и при наказании более крупных преступников. При громад-
ном же числе случаев, когда судебная практика обращалась к те-
лесным наказаниям разных видов, гусары, солдаты и барабанный
бой являлись такой «роскошью», которая могла иметь место да-
леко не везде и не всегда. Возможно, что наказание кнутом как
наиболее тяжкая форма телесного наказания обставлялась боль-
шей торжественностью, чем наказание плетьми. Но наказание
шпицрутенами, или прогнание сквозь строй, было также сопря-
жено с большой церемонией, остававшейся в силе несколько десят-
ков лет и в XIX веке. Но прежде чем говорить об этой картине
наказания, особенно распространенного при Павле, вернемся к
наказанию кнутом и плетьми при Екатерине.
Любознательному иностранцу Джону Говарду при наблюде-
нии им наказания кнутом и при подсчете наносимых ударов не
грозила опасность, которой мог подвергаться любой другой зри-
тель из народа: при наказании плетьми было обыкновение хва-
тать кого-либо из народа и насильственно превращать его в пас-
сивного помощника палача, заставляя его держать на своей спине
за руки приговоренного к наказанию. Только в 1788 году было
запрещено пользоваться такой помощью посторонних лиц. В оби-
ходной речи такая живая подставка при порке носила название
«живого козла». 20 апреля 1788 г. был издан указ, который за-
менил «живого козла» особым деревянным станком.
Часто наказание кнутом было замаскированной смертной
казнью.' Современник Екатерины и Павла историк Щербатов как
46
Глава первая
очевидец утверждал следующее: «Убийцы у нас осуждаются быть
биты кнутом, а иногда счетом ударов от трехсот и более, но все
такое число, чтобы несчастный почти естественным образом сне-
сти без смерти сего наказания не мог. Таковых осужденных, од-
нако, не считают, что они были на смерть осуждены, возят винов-
ных с некоим обрядом по разным частям города и повсюду им сие
мучительное наказание возобновляют. Некоторые<из сих в жесто-
чайшем страдании, нежели усечение головы или виселица или са-
мое пятерение, умирают» Ч
Здесь особенно знаменательно утверждение очевидца о том,
что замаскированное убийство кнутом совершалось палачом не на
одном каком-нибудь месте в городе, а в разных его частях, куда
приводили осужденного, по словам Щербатова, с каким-то особым
церемониалом. Это делалось, очевидно, потому, что зрители не
собирались на месте наказания в достаточном количестве, и, так
сказать, для их удобства самого преступника приводили к ним.
Слова Щербатова не достигли цели. Их повторил с еще боль-
шей силой при Александре I либерально настроенный адмирал
Мордвинов, внесший в Государственный совет в 1824 году пред-
ложение об отмене смертной казни, наказания кнутом и клейме-
ния лица. Этот очевидец наказания кнутом называл его «мучи-
тельным орудием, которое раздирает человеческое тело, отрывает
мясо от костей, мечет по воздуху кровавые брызги и потоками
крови обливает тело человека; мучение, лютейшее всех других из-
вестных, ибо все другие, сколь бы болезненны они ни были, всегда
менее бывают продолжительны, тогда как для 20 ударов кнутом
потребен целый час, и когда известно, что при многочислии уда-
ров мучение несчастного преступника, иногда невинного, продол-
жается от восходящего до заходящего солнца» 1 2.
Предложение Мордвинова об отмене кнута было принято
лишь на бумаге, так как издания соответствующего закона не по-
следовало. Здесь произошло то же самое, что и в более ранней
московской комиссии. Она, несмотря на известное сочувственное
тогда отношение самого Александра I к отмене кнута, также толь-
ко на бумаге высказывалась за такую отмену, предложив отсро-
чить ее до составления нового уголовного уложения. Предложение
отсрочки отмены кнута мотивировалось очень оригинальным опа-
сением титулованных и нетитулованных дворян — членов комис-
1 Щербатов, Рассуждения против смертной казни — «Чтения в об-
ществе истории и древностей российских», т. I, 1860.
2 «Мнение адмирала Мордвинова о кнуте, орудии наказания» — «Чте-
ния в обществе истории и древностей российских» 1859 г., кн. 4, «Смесь»,
стр. 23.
УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА
47
сии, что русский народ отмену кнута может принять за установ-
ление полной безнаказанности, за отмену всех наказаний. Дво-
ряне забывали, что за несколько десятков лет перед тем, прося об
избавлении дворян от всяких телесных наказаний, они тогда не
опасались, что отмена для них телесных наказаний создаст не-
правильное убеждение об отмене всех наказаний вообще.
Как известно, отмена наказания кнутом происходила медленно
и постепенно, начиная с дворянского сословия и распространяясь
затем и на других лиц. Вносились ограничения порки в связи с
возрастом, давались отсрочки вследствие беременности и кормле-
ния грудью, запрещалось наказывать телесно при больших моро-
зах и пр. Поборники кнута держались за него очень крепко. Но
были и повороты назад, выражавшиеся в восстановлении наказа-
ния для освобожденных от него. Так, Павел истолковал осво-
бождение Екатериной дворян от телесного наказания в том смыс-
ле, что можно бить дворян кнутом и клеймить их, предварительно
постановив о лишении дворянства. Роль кнута, плетей и шпицру-
тенов вообще была Павлом возвеличена. Известен приговор по
делу пастора Зейдера. Пастор содержал в Лифляндии публич-
ную немецкую библиотеку. Через десять лет после ее закрытия
он напечатал в газетах объявление с просьбой к своим бывшим
подписчикам вернуть ему не возвращенные своевременно книги.
Он был приговорен как государственный преступник за недозво-
ленное содержание публичной библиотеки к наказанию кнутом и
к ссылке на каторжные работы. Осужденный, — впоследствии
возвращенный Александром из ссылки и восстановленный в пра-
вах, — оставил описание его наказаний. Описание наказания вы-
ставки у позорного столба производит тем более жуткое впечат-
ление, что это описание сделал сам наказанный, образованный
человек, доктор философии (физические страдания были в дан-
ном случае уменьшены, так как палач скользил кнутом по кожа-
ному поясу брюк) L
Кнут и шпицрутены соперничали между собой на улицах рос-
сийских городов. При Павле и при Николае I шпицрутены, пови-
димому, брали верх над кнутом. Трудно представить себе в на-
стоящее время ту роль, которая отводилась тогда шпицрутенам.
Я приведу для примера несколько цифр. Эти цифры представляют
собою точное число приговоренных к разным наказаниям и
число ударов, полученных осужденными. Я имею в виду только
один приговор — по делу о холерном бунте в 1831 году.
Холерные волнения 1831 года в Старо-Русском крае Новго-
родской губернии были вызваны, с одной стороны, невыносимо
1 Евреинов, История телесных наказаний в России, стр. 87—89.
48 Глава первая
тяжелыми условиями жизни военных поселян, а с другой, беспро-
светной темнотой крестьянства, верившего, что генералы и офи-
церы, начальники военных поселений с их каторжным режимом,
являются истинными виновниками огромной смертности от хо-
леры, так как отравляют воду в колодцах и источниках. Возник-
шие при таких условиях волнения сопровождались истязаниями
захваченных военных начальников, поркой их, избиением и убий-
ством. После усмирения волнения военных поселян арестован-
ными оказалась очень большая часть нижних чинов различных
полков из этих поселян. 3610 человек были приговорены к раз-
личным наказаниям.
Суд военной комиссии происходил в губернском городе Нов-
городе. Исполнение ее приговора было настоящей кровавой бой-
ней. На площади кровь наказываемых розгами, кнутом и шпиц-
рутенами лилась рекой.
К розгам было приговорено 150 человек, которые в общей
сложности получили 44 750 ударов. К наказанию шпицрутенами
было приговорено 1599 человек, которые в общей сложности полу-
чили 2 770 000 ударов. К наказанию кнутом было приговорено
89 человек, которые в общей сложности получили 2346 ударов.
Итак, общее число приговоренных к телесному наказанию розгами,
кнутом и шпицрутенами достигло 1838 человек, а число ударов —
2 817 096 L
Показные уроки уголовной политики с публичными жестокими
телесными наказаниями, рваньем ноздрей и клеймением были рас-
считаны не только на устрашение, но и на возбуждение в народе
чувства негодования и презрения к наказанным. Этого последнего
правительство совсем не достигало. Только подаянием жили аре-
станты в местах заключения, и нередко медными грошами к изу-
веченному, клейменому и исполосованному кнутом преступнику
выражал народ свое чувство жалости. В те годы заплечные масте-
ра уже вызывали к себе не только ужас, но и отвращение. В этом
отношении интересный случай произошел в Ярославле в 1769 году.
В этом губернском городе заплечный мастер достиг такого пре-
клонного возраста, что по слабости зрения и сил оказался не в
состоянии производить телесные наказания. Ярославская губерн-
ская администрация не могла найти нового заплечного мастера.
1 Эту цифру общего числа ударов я вычислил по сведениям С ле з-
кинского (см. «Бунт военных поселян»), но число наказанных в действи-
тельности было значительно выше, как это видно из работы П. П. Е в-
стафьева — «Восстание новгородских военных поселян» (М., изд. О-ва
политкаторжан, 1934), — по его словам, число забитых насмерть превысило
200 человек.
Заводская тюрьма для рабочих завода Демидовых, построенная
в 30-х годах XVIII в.
Из статьи Крутикова в «Записках Историко-бытового отдела» Государственного Русского музея, Л-, 1932 г.
ОВрАДЪ
Покогаэрсму осутд1ныхЪ k'j слмрЬтп '/БицЪ aaikl^ типов а *М1Ну 1Г0 ecfbcapy Ы’Шродис мсти Напоктник
ихмчрьыпори^ояправл^цц^тУ пу^плси^усАНРь м Т <
К«4ми »лул*и0аж> гл/ду^*/ j.yinlnbcito» хБорЪ j.nfaiftnaaAan Почищен:* up <лр*«3о^ и* «пу ц.-ихд гёцгрымДЬ
«М Лбаилмопл *•♦«*> Л4»«*мы нллаанпцМбЛ.4.(выго пккрмр ftromfwin чъ у^рьй трьмЛмчь .-я^ллчоааоп/м прсшпсль
»|<<убвикед& И*ЦГ . С«*РМа АЛакы01Сл\ Дш«мм> то/гсийс^ ив^Они л.«,
ffn totiiivf iwemawew*"«нртм У’ ><4t'*M ъллр'.А!» нусдчй^пйс гвмрш» дрхшцмкму нюдАзлму (Ъцтру
fnoiWb: вЬд/«* BtAKKaff Компа.4) tibnapaftoy еуЬбсяу. w#i »зр»Ау пехмглхяы^ t*>3a.t:o/ju 16) nitr.tni i члпсяъ
э- - ___ «, _ АМ4И0НУ г>шА каЛзл!» прилейте пп» лмпчкч»(9?
ПиКФмчть^асути» »«В£М<> горч,Ъ о*Ъ польщ^Л глп»й>идлл, * у „ в. * * ,.
МЛМГл Hflta. И»Ь МООТ9МЙ дилови Си(>ллд1и клпемдв&л»'» »удутЬ»й Rbo&NKM»tMHOi Sf-Слц лмгоу,|Г1 ТГСгКЛгИЛ ДЛЛПрЛивТ(ЦИлГ.ОСргч
копе4мс СЫ1 попалпт с" вхвый ор-дирдр виуяпп, n»-9Kapo»ibr»srrninbn^f\
4 пря*»в»дь пр»»г»я*«»Ъ 1рф»м1и fiM»AMr»*feynni<;enaaeM4»4rt'«>rp«CHJ
1ЪА1^На^1ИМ^г^а4нм4,В^^г^г^Пр1АТ>^рг11Ю ^ поп^чРу» мА1 ^рЮ{Г> 7 Л^вт.млл,
-------------------------s^.^.^--
Обряд публичного покаяния Жуковых.
Фотография с гравюры 1766 года. Из коллекции Ровинского. Подлинник
хранится в Музее изобразительных искусств в Москве.
Ровинский Д. («Русские народные картинки», кн. V, СПБ, 1881 г.,
стр. 319) дал такое описание народной картинки «Обряд публичного пока-
яния Жуковых»: «Преступники муж и жена, одеты в посконные свиты,
сопровождаемые стражею и народом, проходят мимо Ивана Великого; они
несут зажженные восковые свечи; босые ноги их закованы в кандалы.
Лицо Жуковой закрыто спущенными волосами;
при каждом из них по священнику».
Уголовная политика
49
Ей пришлось расклеивать по улицам Ярославля следующее объ-
явление:
«Объявляется во всенародное известие. Не пожелает ли кто
из вольных людей в заплечные мастера и быть в штате Ярослав-
ской провинциальной канцелярии на казенном жаловании? И, если
кто имеет желание, тот бы явился в канцелярию в самой ско-
рости» Ч
На вызов никто не явился: в Ярославле не оказалось желаю-
щих занять штатную должность заплечного мастера. Тогда было
предписано выбрать палача из купцов, «которые гулящие и мо-
лодшие». Повидимому, и это начинание не увенчалось успехом.
Ощущалась нужда в палаче и в уездном городе Пошехони, вое-
вода которого просил прислать палача для наказания арестантов,
пойманных после их побега.
В этом же архивном деле имеются некоторые сведения об ин-
струментах и орудиях телесного наказания. Во время пожара сго-
рели в ярославском остроге «снасти, подлежащие к учинению ко-
лодникам экзекуции», — кнуты, клейма, щипцы для вырывания
ноздрей. Попытка Ярославля получить взамен сгоревших орудий
другие из уездных городов не имела успеха. В конце концов
выручила Московская розыскная экспедиция, приславшая
30 кнутов, стоимостью по 20 коп. каждый, и шипцы со штемпе-
лем за 1 р. 20 к. Для уяснения этой стоимости кнута и щипцов
скажем, что дневное прокормление арестанта в остроге стоило одну
копейку.
§ 6. СОЖЖЕНИЕ «ПАСКВИЛЕЙ»
(КАРТИНЫ УГОЛОВНОЙ политики
НА ПЛОШАДЯХ)
Если наиболее частыми картинами правосудия на улицах были
разнообразнейшие телесные наказания, то вторая половина
XVIII века знает и другие, более редкие картины. Историками
уголовного права было обращено мало внимания на эти картины.
Сведения о них имеются в Полном собрании законов, и мне по-
палось такое же дело в архиве. Я имею в виду торжественные
церемонии публичного сожжения на площадях так называемых
«пасквилей», или «подметных писем». Содержание этих документов
затрагивало интересы самого правительства или господствующего
класса — дворянства, как это видно из найденного архивного
1 Л. Т рефоле в, Заплечные мастера — «Русский архив 1868 г.», стр
1064—1067.
М. Н. Гернет
50
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Дела, а также из двух случаев, имевших место в период царство-
вания Екатерины.
Два случая сожжения «пасквилей», отмеченные в Полном со-
брании законов за время царствования Екатерины, изложены на
страницах этого собрания законов так, что нельзя составить себе
представление о содержании Документов, преданных сожжению.
В одном из этих случаев речь идет о появившихся в Москве на
французском и на русском языках каких-то «ругательных катало-
гах, в которых многих фамилий обоего пола персоны обижены».
В чем состояла обида «персон обоего пола», — неизвестно, но,
должно быть, они были задеты весьма чувствительно, так как
было повелено «собрать сии под именем каталогов пасквили и, как
чтения недостойные, публично на площади приказать чрез палача
сжечь». Вместе с тем объявлялось, что, «если впредь еще найдутся
такие вредные обществу пасквилянты, оные будут непременно
изысканы и без всякого помилования ея императорского величе-
ства законам преданы будут».
Во исполнение этого указа в Московском сенате были собраны
экземпляры этих «ругательных каталогов», и 19 января 1765 г.
на Красной площади в Москве был дан народу спектакль сожже-
ния «пасквилей». В указе Сената говорится, что сожжение было
произведено «перед собранием народа». Сожжению документов
предшествовало прочтение указа об их истреблении огнем через
палачей. После такого оглашения указа было совершено и самое
сожжение. Сенат особым указом опубликовал во всеобщее сведе-
ние о совершении сожжения Ч
Сожжению «пасквиля» предшествовал барабанный бой, этот
обычный предвестник наступления момента исполнения приговора
казни, телесных наказаний. В указе от 1 мая 1767 г. 1 2, когда по-
следовало высочайшее повеление о сожжении одного «пасквиля»
публично в г. Ярославле, было дано прямое указание на более ран-
ний случай сожжения «пасквиля» на Сенатской площади в Пе-
тербурге во исполнение указа 16 марта 1764 г. В этом более ран-
нем случае письмо было сожжено с барабанным боем: оно было
«палаческою рукою предано огню». Таким образом, возможно, что
самое сожжение происходило под барабанный бой. Так же было
приказано поступить и в Ярославле. Однако здесь в данном на-
роду зрелище число участников увеличивалось присутствием и са-
мого осужденного за «пасквиль». Это был крепостной дворовый
человек. Преступление его состояло в том, что он списал содержа-
ние неизвестного нам документа, получив подлинник от малолет-
1 Полное собрание законов, т. XVII, № 12313, 1765 г. 19 января.
2 Т а м ж е, т. XVIII, № 12890, 1767 г. 1 мая.
УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА
51.
него сына дьячка. Преступление состояло только в списывании
документа, а не в его разглашении, так как осужденный отрицал
даже и присутствие кого-либо при списывании. Тем не менее он
был приговорен к публичному наказанию плетьми. На место на-
казания он должен был быть доставлен вместе со своим «паскви-
лем». После наказания плетьми он подлежал, по желанию поме-
щика, ссылке на поселение в Нерчинск. В указе не приведено
содержание «пасквиля», но надо полагать, что оно затрагивало
правительство и помещиков.
Неизвестно, в какой последовательности шло исполнение при-
говора: сначала ли сжигался «пасквиль», а потом били плетьми
осужденного, или наказание плетьми предшествовало сожжению.
Во всяком случае то и другое не могло совершаться одновременно,
так как палач был один. Если судить по тому, что в приговоре ра-
нее говорится о сожжении документа, а затем о наказании плетьми
виновного, можно считать, что в такой же последовательности
этот приговор и выполнялся палачом. Для толпы же заниматель-
нее была процедура сожжения документа, и, просмотрев ее, она
могла разойтись, не дожидаясь слишком привычного для нее зре-
лища телесного наказания.
Случаи, отмеченные за разные годы в Полном собрании за-
конов, и архивное дело, найденное нами, заставляют предпола-
гать, что к сожжению документов на площадях городов прави-
тельство прибегало чаще при необнаружении автора «пасквиля».
Архивное дело конца царствования Екатерины (1794 г.) го-
ворит о высочайшем повелении подвергнуть «пасквиль» сожжению
перед народом именно в том случае, если предписанные императ-
рицей меры «строжайшего» розыска преступника не приведут к
желанным результатам. Так и случилось — преступник не был
найден, а «пасквиль», «яко наполненный вредными выражениями»,
был публично сожжен на площади города Тихвина «перед лицом
собрания всех тамошних жителей» (содержание этого «паск-
виля» — о неправосудии дворян-судей — я привожу в другом ме-
сте этого очерка).
В этом архивном деле встретились указания, не встречавшиеся
нигде в других источниках, о поведении толпы при сожжении
«пасквиля». Для наблюдения за поведением народа, собранного
на площадь к месту сожжения, губернатор командировал опытного
чиновника, который и представил соответствующее донесение гу-
бернатору, а этот последний в Петербург.
Чиновник доносил: «Одна часть оного (т. е. народа), быв
свидетельницею столь поразительного зрелища и считая себе то
за несчастье, не могла воздержать себя от слез; другая, негодуя
4*
52
ГЛАВА ПЕРВАЯ
на сочинителя того пасквиля, готова была не только сама всячески
его изыскивать, но в ту же минуту наказать своими руками, если б
то было ей позволено» Ч
Неизвестно, в какой степени соответствовало действительно-
сти это донесение специально командированного чиновника. Из
его донесения получается впечатление о больших переживаниях
народа при зрелище, которое сам чиновник называет «порази-
тельным»: тут были и малопонятные слезы, и приятные для пра-
вительства выражения «народного негодования» с готовностью
собственными руками расправиться с автором «пасквиля». Это
вызывает у нас недоверие к донесению чиновника. Недоверие под-
крепляется тем обстоятельством, что оглашение документа с обви-
нением дворян-судей во взяточничестве, с требованием уничтоже-
ния дворянского суда было бы совсем нежелательной антиправи-
тельственной агитацией.
§ 7. СМЕРТНАЯ КАЗНЬ
(КАРТИНЫ УГОЛОВНОЙ политики
НА ПЛОЩАДЯХ)
Приведенные картины из области уголовной политики интере-
сующей нас эпохи были описаны мною со слов очевидцев в том
виде, в каком они видели их на улицах и площадях городов. На
этом основании мы можем представить себе характер тех мер уго-
ловной политики, которые осуществлялись не на глазах народа,
не на площадях, а внутри стен зданий следственных и судебных
органов и тюрем. Издевательства и мучения, совершавшиеся все-
народно, не могли быть изолированы от общей уголовной поли-
тики. Они составляли ее неразрывную часть. И то, что творилось
с глазу на глаз при допросах обвиняемых и свидетелей, и то, что
совершалось внутри тюремных стен, не могло не отражать уже
известных нам картин уголовного правосудия на улицах.
Чтобы довершить эту характеристику показной уголовной по-
литики на площадях, я должен упомянуть и о случаях исполнения
смертной казни. Я имею в виду не те многотысячные случаи, ког-
да она совершалась замаскированно кнутами палачей, шпицруте-
нами и кошками, но те, когда она совершалась без утайки во ис-
полнение судебного приговора и высочайшего повеления автора
«Наказа». Из этих случаев история наиболее полно сохранила опи-
сание казни Пугачева и его товарищей.
1 ЦГАДА, № 512, 1774—1775 гг. Дело о сожжении публично пасквиля,
найденного в Тихвинском монастыре.
УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА
53
Как известно, 9 января 1775 г. Пугачев был приговорен к чет-
вертованию. Отрубленная голова его должна была быть воткнута
на эшафоте на кол, а части тела разнесены по различным районам
города, где они должны были быть выставлены на колесах и
после там же сожжены. К четвертованию был также приговорен
и яицкий сотник Перфильев. Казаки Шигаев, Падуров и Торнов
были приговорены к повешению в Москве. Относительно Ивана
Чики было постановлено отвезти его в Уфу, где и совершить над
ним казнь через отрубание головы и воткнуть ее на кол для все-
народного зрелища, а труп сжечь вместе с эшафотом. Кроме того,
восемь человек были приговорены к наказанию кнутом, вырыва-
нию ноздрей и ссылке на каторгу, десять человек — к наказанию
кнутом, вырыванию ноздрей и ссылке на поселение, четыре чело-
века — к наказанию плетьми.
Таким образом, разнообразие назначенных приговором нака-
заний исчерпывало значительную часть мер репрессий того вре-
мени. Были назначены судом и утверждены Екатериной четвер-
тование, повешение, отсечение головы, кнуйг, плети, рванье ноздрей,
и, кроме того, тела казненных подвергались надруганию.
Исполнение приговора в отношении Пугачева и его товарищей
было назначено в Москве на Болоте за Большим Каменным мо-
стом 10 января в 11 часов дня. Накануне население Москвы было
оповещено об этом полицеймейстером Архаровым.
/ В день казни Москва с утра направилась к месту казни и за-
'полнила путь от Каменного моста до площади на Болоте и самую
площадь. Здесь был воздвигнут обширный помост высотой в че-
тыре аршина. Посредине помоста был укреплен столб с положен-
ным на него колесом. К колесу была прикреплена острая метал-
лическая спица. С трех сторон эшафота, на расстоянии сажен
двадцати от него, были устроены виселицы. Войска оцепляли все
место казни. Под виселицами стояли приговоренные к повешению
и палачи. По словам очевидца, у подножья эшафота лежало не-
сколько закованных в кандалы участников крестьянского восста-
ния, приведенных для присутствия при казни. Пугачева и Пер-
фильева привезли на особых санях с высоким помостом. На этих
же санях напротив осужденных сидели священник с крестом и
чиновник тайной экспедиции. У Пугачева, кланявшегося во все
стороны народу, были в руках две толстые восковые свечи, воск
с которых капал ему на руки. По словам Болотова, народ смот-
рел на Пугачева, раздавались тихий шопот и гул. Возведенные на
эшафот Пугачев и Перфильев выслушивали довольно долго чтение
приговора. Тут же, на эшафоте, находились священник и чинов-
ник, читавший приговор. По прочтении приговора священник бла-
гословил осужденных и сошел с эшафота вместе с чиновником.
54
ГЛАВА ПЕРВАЯ
Поведение обоих осужденных было не одинаково. Пёрфильев от-
казался принять увещание православного священника, еще буду-
чи в тюрьме, и здесь, на эшафоте, стоял неподвижно. Пугачев же
на эшафоте после прочтения приговора положил земные покло-
ны и прощался с народом, говоря: «Прости, народ православный,
отпусти мне, в чем я согрубил перед тобою; прости, народ право-
славный». При этих словах по данному знаку чиновника палачи
бросились стаскивать с Пугачева белый бараний тулуп и разди-
рать рукава его шелкового малинового полукафтана. Пугачев был
опрокинут навзничь, голова его была быстро отрублена и вотк-
нута на металлическую спицу над колесом на столбе. Отрубание
рук и ног было произведено уже у трупа. По обряду четвертования,
отрубание головы должно было быть совершено после отрубания
рук и ног. Палач, начавший с отрубания головы, действовал так
во исполнение секретного распоряжения Екатерины. Предполо-
жения о таком распоряжении Екатерины были высказаны в ли-
тературе давно. Правильность их подтверждена статьей Чулош-
никова
Разрубленные на части трупы обоих осужденных оставались
выставленными на колесах в четырех районах города двое суток,
а 12 января была совершена публичная «кремация» этих частей
трупа вместе с колесами, эшафотом и теми санжии, на которых
везли к месту казни Пугачева и Перфильева 1 2* /
В приведенном описании казни главными действующими ли-
цами были трое: чиновник тайной экспедиции, священник и па-
лач. Священник с крестом и палач с топором соперничали между
собой. Если палач действовал только на эшафоте, то священник,
кроме того, сопровождал приговоренных к четвертованию на всем
пути их от тюрьмы на Монетном дворе в Охотном ряду до Болота
за Москвой-рекой. Во всем этом бесконечно много ханжества,
обычного лицемерия и узаконенной противной лжи.
Очевидцы, сосредоточив все свое внимание на казни Пуга-
чева, не описали подробностей четвертования Перфильева, пове-
шения троих, наказания кнутом и рванья ноздрей 18 человек и
плетьми четырех человек.
Дирижером всего этого была сама царица, скромно укрывав-
шаяся за кулисами. В это время она еще находилась в переписке
с энциклопедистами и с самим Вольтером, и еще не просохли чер-
нила, которыми она писала свой знаменитый «Наказ» против же-
стокостей, против изувечения человеческого тела палачами. Но в
1 Чулошников, Казнь Пугачева и его сообщников 10 января
1775 г. — «Русское прошлое», 1923 г., кн< 1.
2 Описание казни Пугачева дано в книге Дубровина «Е. Пугачев и
его сообщники», т. III, СПБ, 1884, стр. 364^366,
УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА
55
то же самое время она слышала вой российского дворянства, жаж-
давшего как можно больше крови. Она учитывала и то, что вос-
стание крестьянства потрясло ее трон и поколебало устои власти
дворянства, опоры ее трона. Она разрешила стоявшие перед ней
трудности тем, что, отдавая долг «гуманности», сделала распоря-
жение начинать четвертование Пугачева с головы, а не с ног и рук.
Во всем остальном она не посчиталась со своим «Наказом».
Екатерину не трогала жестокая картина предстоящего испол-
нения приговора над участниками крестьянского восстания, ее
беспокоило лишь мнение Европы. Это ясно видно из ее письма
Сиверсу, которому она писала: «Все дело кончится вешанием, но
каково мое положение, так как я не люблю вешания. Европа по-
думает, что мы еще живем во временах Иоанна Васильевича; та-
кова честь, которой мы удостоимся вследствие этой выходки пре-
ступного мальчишки» Ч
Екатерина держала Вольтера в курсе всего хода восстания
Пугачева. Она в своей переписке с французским философом иро-
нически называет Пугачева то господином, то графом, то марки-
зом Пугачевым. Вольтер не отстает от нее, величая также ирони-
чески Пугачева господином Пугачевым, но неизвестно, насколько
он принял на веру объяснение Екатериной первоначальных успе-
хов восстания тем, что к Пугачеву присоединились башкиры, ко-
торые издавна были разбойниками, а долины Оренбурга заселены
мошенниками 1 2. Однако Вольтер принял к своему сведению как
должное сообщение Екатерины, что «граф» Пугачев готовит себе
пеньковую веревку 3, как и более позднее письмо, в котором Ека-
терина сообщает уже о совершенной казни, умалчивая, что вместо
пеньковой веревки Пугачев нашел смерть в казни четвертованием.
Она постепенно подготовляла его к неизбежной казни Пуга-
чева. Сообщая Вольтеру, что будто бы Пугачев надеется на ее
помилование, она добавляет, что сама была бы готова простить его,
но не имеет на это права, так как дело касается всей империи. Она
оправдывает исполнение предстоящего приговора тем, что Пугачев
вешал без разбора всех дворян — мужчин, женщин и детей, офи-
церов и солдат 4.
Так вся империя была для императрицы только одной дворян-
ской Россией. Слова о готовности простить того, кто потряс ее
1 Чулошников, Казнь Пугачева и его сообщников 10 января
1775 г. — «Русское прошлое», 1923 г., кн. 3.
? Письмо от 8 (19) января .1774 г. — см. «Философская и политиче-
ская переписка Екатерины II с господином Вольтером с 1763 г< по 1778 г.»,
перевод с французского, ч. I и II, СПБ, 1802*
3 Письмо от 4 (15) марта 1774 г.
♦ Указ, переписка, стр. 197.
56
ГЛАВА ПЕРВАЯ
трон, звучат очень милосердно, но они лицемерны, так как у им-
ператрицы в действительности не было желания помиловать
врага дворянства, на которое она опиралась.
В своем письме от 29 декабря 1774 г. (9 января 1775 г.) она
писала Вольтеру: «Маркиз Пугачев, о котором вы мне в письме
вашем от 16 декабря упоминаете, жил злодеем и умрет подлым
трусом. Он в заключении своем оказался столь малодушным, что
при объявлении приговора должно было взять некоторые предо-
сторожности из опасения, чтобы он в ту же минуту от страха не
умер».
Эти строки, в которых императрица не перестает глумиться
над приговоренным к казни вождем крестьянского восстания, на-
зывая его маркизом, говорят о своеобразной заботе бережно под-
готовить Пугачева к выслушиванию приговора к мучительной
казни, но эта забота проявлялась только для того, чтобы сберечь
Пугачева для такой казни.
Эти же строки свидетельствуют и о стремлении императрицы
изобразить трусом того, кто заставлял ее трепетать при своей
жизни и кого после взятия в плен везли в Москву в особой клетке,
а в Москве, скованного по рукам и ногам, приковали еще цепыб
за шею к стене. О последней мере предосторожности Екатерине
было послано специальное донесение 1.
Отмечу здесь кстати, что слова Екатерины из ее письма к
Вольтеру: «Пугачев жил злодеем и умрет подлым трусом» — по-
вторил через 50 лет ее внук Николай I после казни пяти декабри-
стов в письме к матери, в котором он писал: «Гнусные умерли
гнусно без всякого достоинства».
В словах Николая было правды не более, чем в словах его
бабки, а злобы ничуть не меньше. Очевидно, такие отзывы о
смерти казненных политических врагов были семейной традицией
в императорской фамилии.
Если судить по «Наказу», Екатерина не любила пыток, след-
ствие же по делу о восстании Пугачева сопровождалось примене-
1 ЦГАДА, VII, № 2389, 1774 г. Дело о пугачевском бунте, произво-
дившееся в тайной экспедиции в Москве под ведением князя Михаила Вол-
конского, ч. I (на 488 листах), СПБ, Госархив МИД.
На 34-м листе этого дела сообщается: «4 ноября 1774 г. в девять ча-
рсов пополуночи Пугачев с женою и сыном привезен в Москву и злодей по-
щажен в уготованное для него весьма надежное место на монетном дворе,
|Где сверх того, что он в ручных и ножных кандалах, прикован к стене, жена
же с сыном в особом номере».
На 199-м листе этого же архивного дела имеются сведения о том, что
в тайную экспедицию 14 ноября 1774 г. доставлены и экспедициею принять^
^ве малолетние добери Пугачева, привезенные сюда С нянькою»
УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА
57
нием пыток. Тимофеев в его книге об истории телесных наказаний
в России отметил, что Екатерина, отправляя в Казань Лунина и
Маврина для производства там следствия по делу Пугачева, реко-
мендовала им, чтобы они «сколько возможно при следствии от
пристрастных допросов воздерживались» Ч Такая рекомендация
действий следователям при розыске и допросах далеко не отлича-
ется категоричностью и носит на себе ^вные признаки половинча-
тости, и слова «сколько возможно» открывали широкий простор
их толкованию.
Имеются по этому вопросу и другие материалы. Екатерина
узнала, что находящиеся в тюрьмах под следствием участники вос-
стания Пугачева умирают там. Царица выразила желание, чтобы
преступников не пытали, не изнуряли и сберегли их. Но мотиви-
ровка, данная самой Екатериной, сводилась к практическим выго-
дам: необходимо сберечь колодников для публичного их наказа-
ния. Вяземский, ближайший исполнитель воли Екатерины, внес в
это пожелание Екатерины разъяснение: «Было бы весьма непри-
ятно ее величеству, если бы кто из важных преступников, а паче
злодей Пугачев, от какого изнурения умер и избегнул тем заслу-
женного по злым своим делам наказания» 1 2. В этом разъяснении
подчеркнуто пожелание Екатерины сохранить для казни лишь
Пугачева и других важных преступников. С прочими участ-
никами восстания и особенно с второстепенными из них можно
было не стесняться. В одном архивном деле мне встретилось
прямое указание тайной экспедиции на применение пыток в
деле Пугачева. Это дело носит такое название: «Об арестанте
Федоре Неструеве, подвергшемся истязаниям при допросе о
Пугачеве, и об отвращении подобных действий на будущее
время». Тайная экспедиция отмечала на основании дошедших
до нее дел, что при допросах применялись плети. Между
тем допросы с пристрастием в провинциальных конторах экспеди-
ции на основании указа от 11 ноября 1767 г. могли производиться
лишь с разрешения губернаторов, которым рекомендовалось сооб-
разоваться с десятой главой «Наказа». Екатерина 8 ноября
1774 г. вновь подтвердила прежний указ 3.
На местах же действиями администрации руководило не толь-
ко желание выслужиться перед начальством, но и чувство разнуз-
данной классовой мести. Вся следственная, судебная и админист-
1 А. Г. Тимофеев, История телесных наказаний в русском праве,
СПБ, 1897, стр. 109.
2 Е. Дубровин, Пугачев и его сообщники, т. III, СПБ, 1884,
стр. 356—357.
з ЦГАДА, VII, № 2389, 1774 г
58
ГЛАВА ПЕРВАЯ
ративная власть находилась в руках дворянства, которому кресть-
янское восстание было особенно ненавистно.
В то время улицы городов и селений представляли кровавое
зрелище. Карательные отряды шли кровавым смерчом по горо-
дам и селениям. Всюду воздвигались виселицы; на них вешали,
а под ними резали уши, секли кнутом >и плетьми. Замешанных
в восстании солдат прогоняли по шести и более раз шпицруте-
нами сквозь строй в тысячу человек. Места заключения были
переполнены. Заключенные умирали от голода. Над трупами
умерших, заподозренных в руководстве местными восставшими
крестьянами, совершалось особое глумление: трупы привязывали
к хвостам лошадей и таким образом выволакивали их за город,
не предавая погребению 1ч.
Такая расправа с восставшими крестьянами при Екатерине не
была новостью и каким-либо исключительным явлением. Еще в
1768 году, посылая Чичерина на усмирение фабричного села По-
кровского, Екатерина дала ему такое руководящее указание: «Сие
дело примерным надо сделать и для того поворотитесь попровор-
нее и покруче» 1 2.
Предписания расправиться попроворнее и покруче с полной го-
товностью воспринимались генералами-крепостниками, и то, что
происходило при Екатерине, повторялось при ее преемниках.
Образчиком этого служит такое верноподданное донесение гене-
рала Репнина, усмирителя крестьянского восстания в Орловской
губернии при Павле в 1797 году: «За упорственное сопротивление
войскам вашего императорского величества наказаны силою ору-
жия и преданы, яко изверги, огню и мечу; тела их, справедливо
погибшие... недостойные погребения общего с верными поддан-
ными, зарыты в особую яму... домы их истреблены до основания
так, что остатков оного не видно».
Всеподданнейшее донесение Репнина ясно показывает не толь-
ко жестокость автора этого донесения, но и смакование всего им
проделанного и надежду заслужить высочайшее одобрение за учи-
ненную расправу.
Можно привести еще ряд подобных фактов. Если в приведен-
ном случае генерал доносил о своих подвигах царю, то другие
генералы-усмирители спешили порадовать помещиков своими со-
общениями о победах ,над крестьянами и пб их усмирении. В пе-
риод восстания Пугачева такими «подвигами» прославился граф
1 Мордовцев, Политические движения русского народа, СПБ, 1871,
чт. I, стр. 200 и 201.
2 А. Г. Тимофеев, История телесных наказаний в русском праве,
СПБ, 1897, стр. 111
УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА
59
Панин, который, издеваясь над наказанными, писал помещику
Шувалову шуточное извинение в том, что он «сделал поменьше
ушей» у его крепостных, а попу отрубил голову. Тот же Панин не
останавливался и перед совершением четвертования, совершая
его по всем «правилам». В Тамбовской губернии в селе Перевоз
он четвертовал крестьянина, провозгласившего с амвона, что нет
императрицы Екатерины, а есть император Петр III, и избившего
помещицу за протест против такого его провозглашения. Винов-
ному отрубили сначала руки, потом ноги и наконец голову. От-
рубленные части тела были воткнуты на колья для острастки
крестьян.
Акты такой расправы совершались в глуши деревень поме-
щичьих имений, и Екатерине не грозила неприятность, что весть
о них дойдет до Европы.
Отношение массы дворянства к мерам жестокой уголовной и
внесудебной репрессии над крестьянами видно не только из дей-
ствий генералов по усмирению восставших и бунтовавших, но и
из их наказов своим депутатам в комиссию по составлению нового
уложения. Требование усиленных наказаний встречалось во мно-
гих наказах. Так, например, верейские дворяне выражали поже-
лание «вовсе истребить» раскольников «богопротивных, святою
церковью не терпимых и обществу зломыслящих». Они же требо-
вали подвергать смертной казни разбойников и татей (т. е. воров).
Суздальские дворяне выражали пожелание «приумножить истя-
зания» убийцам и грабителям.
§ 8. КЛАССОВЫЙ СУД
Характеризуя уголовную политику второй половины XVIII и
начала XIX века, нельзя обойти молчанием классовый суд с его
беззаконием и взяточничеством. И то и другое не было специфи-
ческими особенностями только избранного нами периода. Наобо-
рот, они как бы вросли в судебную и административную органи-
зацию царской России предшествующего и последующего дли-
тельного времени.
С Сарказмом и горьким смехом указывали на это сатирики, со
слезами писали о том страдавшие жалобщики в своих прошениях,
с негодованием или безропотно сносил великие тягости беззако-
ния русский народ на всем огромном пространстве страны и осо-
бенно на ее окраинах.
Однако относительно неправосудия и взяточничества интере-
сующей нас эпохи можно отметить одну особенность, имеющую
очень важное значение, В это время взяточничество начинает осо-
60
ГЛАВА ПЕРВАЯ
знаваться в широких народных массах как система государствен-
ного управления и неправосудия, как прерогатива господствующего
класса дворянства. Такой рост сознания широких народных масс
был чреват для правительства совсем нежелательными послед-
ствиями и беспокоил его более, чем неправосудие -судей.
Доказательством осознания широкими народными слоями не-
правосудия и взяточничества являются приводимые нами ниже
«подметные письма», или, как их тогда называли, »«пасквили», и
наказы непривилегированного сословия в комиссию по составлен
нию нового уложения, а также бунты и восстания. В истории мас-
совых выступлений неправосудие не было никогда единственной
побудительной причиной бунта или восстания, но оно правильно
расценивалось как одно из звеньев государственной системы. При
этом часто отделяли государственную систему от верховного ее
представителя, считая, что он не знает ни о взяточничестве, ни о
состоянии правосудия, ни о всех прочих беззакониях.
В обширных показаниях вождя башкирского восстания Ба-
тырши, о котором я буду говорить в очерке о Шлиссельбургской
крепости, где он был убит в 1762 году, прямо сказано, что баш-
киры видели в своем восстании единственное средство, своего на-
ционального освобождения. Они были уверены, что местные на-
чальники скрывают действительно тяжелое положение Башкирии.
Не один раз Батырша возвращался в своих показаниях перед тай-
ной экспедицией к жалобам на полное отсутствие правосудия в
его стране. По его словам, «дьявол и зломысленный генерал», в
руках которого находилась вся Башкирия, «воров правыми делает,
а правых — ворами». Башкиры говорили: «Когда подданных ра-
бов утесняют, никакого добра быть не может. Когда государынина
милость до рабов не равна, и злодеи по винам их штрафованы не
будут, а иноверным рабам милостивого призрения не будет, то
впредь ожидать нам нечего и таким худым поступкам когда-ни-
будь конец да будет» Ч
Таким концом должно было быть восстание башкир, подав-
ленное с беспощадною свирепостью. Сенат 12 сентября 1755 г.
постановил сечь кнутом и ссылать в Рогервик всех башкир, пой-
1 Е. Дубровин, Пугачев и его сообщники, т. I, СПБ, 1884,
стр. 256—257.
Показания и поведение Батырши отличаются большой смелостью. Он
отказывался отвечать на все вопросы, заявляя, что даст ответы только са-
мой царице. Впоследствии он согласился дать свои показания письменно с
тем, чтобы запечатанный пакет был передан царице. Батырша передал этот
пакет обер-секретарю Хрущеву, заставив его дать клятву, что пакет будет
распечатан только самой Елизаветой. Во время его заточения в каземате к
нему по его просьбе был послан из собора Петропавловской крепости свя-
щенник (ключарь) для диспута по вопросам веры.
Уголовная политика
61
манных с оружием, а тех, которые годятся для военной службы,
сечь плетьми и отдавать в солдаты, а от 12 до 18 лет — во флот,
женщин с малолетними детьми до 12 лет отправлять в Москву для
распределения по фабрикам внутри государства, малолетних того
же возраста, не имеющих матерей, раздавать в собственность же-
лающим. Кроме того, было приказано всех этих женщин и детей
обратить в православие. Их было отправлено в Москву более ты-
сячи. Можно себе представить страдания такого громадного числа
женщин и детей, лишенных отцов, мужей, семей, родного крова,
во время их далекого пути в Москву и потом на фабриках и у
частных лиц, рабынями и рабами которых они были сделаны. Так
закончилось искание правды восставшим народом в Башкирии,
а для вождя этого восстания настали годы заточения в Шлиссель-
бургской крепости и преждевременная смерть в ней.
Для характеристики российского правосудия интересующего
нас периода особое значение имеют найденные мною в архивах
анонимные письма. В этих документах сказываются настроение их
авторов и отношение их к суду. Обычно такие письма поднимали
на ноги всю тайную экспедицию для поисков автора. Я приведу
два таких письма. Одно из них было подброшено в Тихвинском
монастыре г. Тихвина и сильно взволновало Екатерину, при-
казавшую отыскать виновника «пасквиля», но это не удалось
(см. § 6).
«Пасквиль» взволновал Екатерину потому, что он говорил не
только о неправосудии, о взяточничестве судей, но и о сословном
составе суда из господствующего класса — дворян. Если опустить
из письма фразы, выдающие в авторе лицо духовного сословия,
то надо признать, что критика автором дворянского суда не ли-
шена силы и вдохновения. Стоит привести здесь этот документ
хотя бы в выдержках, тем более что подлинник его по высочайше-
му повелению был предан всенародно сожжению в городе Тихвине.
В документе автор писал:
«Будет великое трясение Московскому всероссийскому государ-
ству на неправильных судей, что которые не слушают проповедей
и поучений господнего, сделались разбойниками, душегубцами.
Поели все государство... Кому надо богу молиться, тот не мо-
лится — называется судья, а хуже разбойника. Не можно ничем
в нашем государстве сократить недобрых дворян, только сделать—
купить на них волосяную свиту и заставить на все монастыри воду
носить, и это наказание лучше, чем кнутом наказывать или сквозь
строй гонять. Одна часть люди и другие не скоты и все одного
отца называются... Каков будет праведный суд, так ли станут су-
дить, как здесь, всякий себе в карман. Чем больше разных судей,
то меньше толку, и всякий судья идет к хлебу готовому, как свинья
61
< ГЛАВА ПЕРВАЯ
к корму и для разорения людей. Отрешить изС от судов, лишить
их чинов, а судить всякого человека духовным судом, как зерцало
гласит...» Ч
Значение этого «пасквиля» еще более возрастает от того, что
автор имел в виду не личные свои интересы, а общие, и говорил
не об отдельном каком-нибудь случае, а делал обобщающий вывод
о состоянии правосудия во «всероссийском государстве». Выраже-
ния «судья» и «разбойник» для него совершенно однозначащи.
Единственное средство борьбы с разбойникамигсудьями он видел
в отнятии у дворян права быть судьями. Но, отнимая у дворян
это их право, он передавал его духовному сословию, к которому,
повидимому, принадлежал и сам.
Также к 1794 году относится и второй документ, как указано
на папке архивного дела, — «Письмо неизвестного к императрице
Екатерине II о мерах к водворению правосудия в России». Автор
этого письма остался также неразысканным. По слогу письма, это
был, повидимому, образованный, вероятно, дворянин. Принадлеж-
ность к дворянству давала ему возможность говорить, кто именно
из дворян попадает в судьи. Он предлагал уменьшить число за-
седателей с тем, чтобы двое избирались от сельских жителей, а
двое — из дворян. По словам автора, дворяне уклоняются от вы-
боров, и приходится выбирать таких дворян, «которые на поле с
собаками взросли и сами собой управлять не могут». Анонимное
письмо указывало на распространение взяточничества во всех су-
дах. Вместе с тем автор оказывался не полным противником пыт-
ки, так как допускал допрос с пристрастием по отношению к явно
подозрительным. Его предложение о введении вместо системы
трех судов единого суда выходит за пределы моей темы, и потому
я на нем не останавливаюсь. Но у него было одно предложение,
относящееся всецело к тюремной политике: он предлагал не са-
жать впервые обвиненных за воровство вместе с опытными во-
рами, «которые всему плохому их научат» \
На тему о неправосудии и о взяточничестве можно указать
еще один «пасквиль», относящийся к 1764 году, т. е. к первым го-
дам царствования Екатерины, приведенные же мною «пасквили»
относились к последним годам этого царствования. Промежуток
в 30 лет отделяет появление «пасквиля» 1764 года от «подметных
писем» 1794 года, попавшихся мне в архиве. За эти 30 лет поло-
жение русского правосудия нисколько не изменилось, и жалобы на
1 ЦТ АДА, VII, № 2833, 1794 г. Дело сожжения публично пасквиля,
найденного в Тихвинском монастыре.
2 ЦГАДА, VII, № 2826, 1794 г. Письмо неизвестного к императрице
Екатерине II о мерах к водворению правосудия в России, листы 10 и 11.
УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА
63
взяточничество, на дворян-судей начала и конца царствования
Екатерины — одни и те же. Но «пасквиль» 1764 года отличается
курьезной особенностью: это — подложный указ, составленный
от имени Екатерины об искоренении взяточничества. Подложный
указ, составленный не без некоторого искусства, очень взволновал
правительственные сферы и в том числе Сенат, этого блюстителя
правосудия судей-взяточников. Сенат даже обещал награду в
100 рублей за указание составителя этого подложного указа.
Определением Сената указ был сожжен палачом на Сенатской
площади в Петербурге 17 марта 1764 г. В Полном собрании за-
конов напечатано это определение Сената, но содержание «па-
сквиля» выпущено и лишь даны его начальные и конечные
слова х. Но Дубровину удалось найти полное содержание подлож-
ного указа и напечатать его в 1884 году1 2. Я приведу из него
лишь некоторые выдержки. _
«Время уже настало, что лихоимство искоренить... Однако
весьма наше дворянство пренебрегает божий закон и государст-
венные права и в том много чинят российскому государству не-
добра... Ныне правду всю изринули, да и из России вон выгнали,
да и слышать про нее не хотят... или дворянам оным не умирать,
или им перед богом на суде не быть? — такой же им суд будет:
в юже меру мерите — возмерится и вам». Содержание этого под-
ложного указа очень напоминает содержание «подметного письма»
в Тихвинском монастыре. Характерно подчеркивание в обоих
«пасквилях» дворянского происхождения судей. Именно к этим
словам подложного указа и относится выражение Сената, полное
раздражения: «сочинение это собой доказывает, что оно проис-
ходит от самого подлого и глупого духа».
В приведенных мною документах 1794 года авторы их не ре-
шались открыто говорить о неправосудии и о взяточничестве клас-
сового дворянского суда. Не такие были для этого времена. Но за
четверть века перед тем, в недолгие годы либерализма Екатерины,
на заседаниях комиссии по составлению нового уложения можно
было говорить на эту же тему без особенной опаски и оглядки.
Этим правом и воспользовались представители того сословия,
которое на самом деле особенно сильно ощущало всю тяжесть
классового правосудия. По словам историка Соловьева, государ-
ственные, или черносошные, крестьяне выставляли общие требо-
вания об улучшении суда, в частности, о предоставлении им права
выбора судей из их среды. Возражая против судей из дворян, они
1 Полное собрание законов, т. XVI, № 12089, 1764 г. 16 марта.
2 Е Дубровин, Пугачев и его сообщники, т. I, СПБ, 1884,
стр. 316—317.
64
Глава пёрвАя
указывали на их незаконные поборы и добавляли, что когда кре-
стьяне противятся этим незаконным поборам, то их бьют за «не-
учтивость» Ч
Судьи-взяточники от взяток никого не освобождали, и вслед
за государственными крестьянами с жалобами такого же содержа-
ния выступали и представители городов (например, представитель
г. Хлынова Карякин на 86-м заседании комиссии цо составлению
нового уложения) 1 2.
На заседаниях комиссии по составлению нового уложения ска-
зывалось резкое различие в самом понимании справедливости и
правосудия делегатами от различных сословий. Материалы ко-
миссии в этом отношении еще ожидают изучения их советскими
учеными. Я ограничусь только приведением нескольких примеров.
Хотя «Наказ» Екатерины и довольно определенно высказы-
вался против пыток, но дворяне считали такую меру несвоевремен-
ной и высказывались или вообще против отмены пыток, или тре-
бовали ее отмены, так же как и отмены смертной казни и телесных
наказаний, только по отношению к своему сословию. Наказы дво-
рянским депутатам защищали пытку ссылками на ее устращаю-
щее значение. Так, верейские дворяне писали в своем наказе, что
без пытки «никакого злодеяния искоренить и в страх злодеев
привести нельзя». Крапивинское дворянство подыскало оправда-
ние своего требования освободить от пыток только дворян в обра-
зованности дворянства, между тем как «подлый народ неучен и не
знает закона».
В ответ на требование отмены смертной казни, телесных нака-
заний и пыток только для дворян представители некоторых горо-
дов указывали, что требование дворян противоречит естественно-
му праву: «законы те истинные, которые основаны на правде и
согласны с священным и естественным законом. Вор всегда вор,
хотя подлый, хотя благородный» 3.
Эти ссылки на священные и естественные законы, эти слова о
равенстве перед законом показывают, что «ученые и знающие за-
кон» находились не только среди дворян, претендовавших на это.
Как различно звучат своекорыстные узко-классовые требования
дворянского сословия и эти слова о священном естественном праве
и о равенстве, сказанные в защиту непривилегированных сосло-
вий!
Кстати отмечу, что претензия дворян на образованность да-
леко не отвечала действительности. Из подписей дворян на нака-
1 С. Соловьев, История России, т. XXVII, 1877, стр. 115.
2 «Сборник императорского русского исторического общества», т. XIV,
СПБ, 1875.
3 С. Соловьев, История России, т. XXVII, 1877, стр. 128.
Пугачев в клетке для доставки его в Москву после ареста.
Гравюра на дереве Ю. Шоблера. Из собрания Дашкова
в Государственном историческом музее в Москве.
Фотография с подлинной клетки, в которой везли
арестованного Пугачева.
Клетка хранится в Музее Революции в Москве.
УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА
65
зах депутатам в комиссию по составлению уложения обнаружи-
вается полная неграмотность многих из них. Так, например, из
139 человек, подписавшихся под наказом Михайловского уезда, за
81 неграмотного подписались другие, из 64 человек судиславских
выборных 13 оказались неграмотными, из 26 дворян Медынского
и Калужского уездов — 10 неграмотных и т. д. Ч
Чего стоила даже очень высокая образованность некоторых из
этих дворян, видно на примере вельможи того времени — Струй-
ного, о котором рассказывает Ключевский. Оставив должность
владимирского губернатора, Струйский поселился в своем огром-
ном пензенском имении, выстроив себе здесь роскошный дворец.
Он был большой любитель книг. Его кабинет был завален ими, и
среди них красовались сочинения Вольтера. Сам он был поэтом,
выстроил у себя в имении собственную типографию, в которой пе-
чатал только свои произведения. Будучи, по словам Ключевского,
высокообразованным юристом, он устраивал у себя в кабинете
правильно организованный по европейскому образцу суд над сво-
ими крепостными. «Мужика ставили в кабинете барина, сам ба-
рин читал обвинительные акты и произносил защитительные речи
по всем правилам западной юриспруденции, только эпилог этих
судебных заседаний был чисто в русском вкусе: обвиненного кре-
стьянина он пытал по древнерусскому способу, для чего имелся у
него в подполье огромный арсенал орудий пытки. Это был отвра-
тительнейший цвет русско-французской цивилизации XVIII сто-
о
летия» .
Этот пример образованного дворянина, пытающего своего му-
жика в антрактах между чтением французских энциклопедистов
и занятиями поэзией, объясняет, почему в уголовной политике не
только конца XVIII, но и начала XIX века продолжали господ-
ствовать кнутобойные воззрения. При таких воззрениях тюрем-
ное заключение не могло выделяться из общей карательной си-
стемы и неизбежно должно было отражать общий характер реп-
рессий того времени.
Впрочем, среди российского дворянства были и другие почи-
татели Вольтера, оставшиеся более верными ему, чем сама Ека-
терина. Об одном из них рассказывает тот же Ключевский.
Это был богатый ярославский помещик Опочинин. Искренне
и глубоко воспринятые им воззрения французской философии за-
ставляли его тяжело переживать разлад между своими убежде-
ниями и русской действительностью. В неравной борьбе он ока-
зался побежденным и кончил свою жизнь самоубийством. В пред-
1 С. С. Шашков, Собр. соч., т. II, СПБ, 1898, стр. 271.
2 В. Ключевский, Курс русской истории, ч. V, 1937, стр. 201.
Б М. Н. Гернет
66
ГЛАВА ПЕРВАЯ
смертном завещании он роздал весь хлеб крестьянам, освободил
от крепостной зависимости две семьи дворовых. Перед самой
смертью он перевел несколько строк из Вольтера и написал такие
слова о своей библиотеке: «Книги, мои любимые книги! Не знаю,
кому завещать их, я уверен, что в здешней стране они никому не
надобны; прошу покорно моих наследников предать их огню; они
были первым моим сокровищем, они только и питали меня в моей
жизни, они были главным пунктом моих удовольствий напосле-
док» \
Опочинин, высказывая уверенность в ненужности никому его
книг, в которых говорилось о равенстве всех людей и о свободе,
обо всем том, чем жила буржуазная французская революция,
очень ошибался. Эти книги были нужны новому дворянскому
поколению, которое выдвинуло из своих рядов участников де-
кабрьского восстания 1825 года.
Когда Опочинин кончил свою жизнь самоубийством, полный
безнадежности от разразившейся екатерининской реакции, другие
жертвы реакции — Радищев, Новиков, Кречетов — сидели за
толстыми надежными стенами Петропавловской или Шлиссель-
бургской крепостей. А сама Екатерина, лицемерно писавшая
когда-то Вольтеру, что его сочинения и его бюст украшают ее ка-
бинет и что ее подданные, молодые люди, посетившие его в швей-
царском изгнании, в восторге от него, теперь отдавала распоряже-
ние сжечь обнаруженный перевод на русский язык сочинений того
же Вольтера.
К концу царствования Екатерины, когда Радищев был в дале-
кой ссылке, а Новиков — в Шлиссельбургской крепости, уже наро-
дилось молодое поколение, оказавшееся сторонником револю-
ционных методов в борьбе за буржуазную революцию. В исто-
рии царской тюрьмы это поколение составило новую смену узни-
ков Петропавловской и Шлиссельбургской крепостей, каторги и
ссылки.
1 В. Ключевский, Курс русской истории, ч. V, 1937, стр. 202.
Глава вторая
ТЮРЕМНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
§ 9. ПРОЕКТ ЕКАТЕРИНЫ II ОБ УСТРОЙСТВЕ ТЮРЕМ
ГЭ зучая историю царской тюрьмы в XIX и XX веках, мы
L'Zr начинаем ее с последней четверти XVIII века, когда тю-
ремное заключение как наказание начинало играть более
значительную, чем в предшествующее время, роль. Нам
предстоит более подробно остановиться на вскрытии противоре-’
чий между законодательными предположениями и законодатель*
ными нормами, с одной стороны, и между законом и действитель-
ностью — с другой. Между этими предположениями тюремного
преобразования и существовавшим тюремным законодательством
нередко лежит целая пропасть. —•
В биографии известного обследователя тюрем различных евро-
пейских городов Джона Говарда рассказан, между прочим, инте-
ресный эпизод из его поездки в Россию в 1781 году. Желая за-
стать тюрьмы в их действительном, неприкрашенном виде, он, не
въезжая в город, вышел из экипажа и прошел по улице столицы
пешком. Однако весть о его приезде быстро распространилась, и
он немедленно получил приглашение на прием к императрице
Екатерине во дворец. Он отклонил это предложение, мотивируя
свой отказ тем, что он приехал в Россию не для посещения двор-
цов, а для осмотра тюрем. Вместо приема и аудиенции у самодер-
жавной правительницы России Говард предпочел разыскать пала-
ча этой правительницы и из беседы с ним убедиться, что, как он и
предполагал, смертная казнь, считавшаяся отмененной в России,
фактически не отменена и совершается в замаскированной форме
и жестокими способами посредством кнута и плетей Ч
Так Екатерине и не удалось «обойти» Говарда с той легкостью,
с какой она заручилась благорасположением Вольтера и Дидро.
1 Библиотека Павленкова: «Говард, его жизнь и общественно-филантро-
пическая деятельность», библиографический очерк, СПБ, 1891, стр. 65.
б*
68
ГЛАВА. ВТОРАЯ
Говард проявил в данном случае такие свойства исследователя,
которых совсем не обнаружило большинство авторов работ по
тюремному вопросу. Они обычно не умели разглядеть наиболее
темные стороны в положении мест лишения свободы и не учиты-
вали, что слова законодателя, определяющие карательную систему,
не совпадают с ее фактическим состоянием. У Екатерины же та-
кое расхождение слова с делом принимало особые размеры. В по-
гоне за славой и популярностью она была особенно склонна к
мертворожденным проектированиям, громким, напыщенным, фра-
зам, прикрывающим самую тяжелую фактическую действитель-
ность.
В первые годы своего царствования Екатерина составила про-
ект об устройстве тюрем. В него были внесены такие основные
требования об организации тюрем, которые не только в России,
но и в других странах были в полном противоречии с действитель-
ным положением мест лишения свободы и которые начали осуще-
ствляться много позднее, лишь через несколько десятилетий.
Ко времени составления проекта Екатерины идеи Говарда уже
были известны в России, а в 1791 году даже принимались меры к
их популяризации. Этим занялся первый в России юридический
журнал, носивший такое обширное название: «Театр судоведения
или чтения для судей и всех любителей юриспруденции, содержа-
щий достопримечательные и любопытные судебные дела, юридиче-
ские исследования знаменитых правоискусников и прочие сего
рода происшествия, удобные просвещать, трогать, возбуждать к
добродетели и составлять полезное и приятное времяпрепровож-
дение. Собрал Василий Новиков». В четвертой части этого изда-
ния помещен перевод многих страниц из книги Говарда «О тюрь-
мах Англии и о мерах к их устроению». В статьях под заголов-
ками «Всеобщее изображение бедствий, претерпеваемых в англий-
ских тюрьмах» (стр. 70—94), «Худые обычаи в английских тюрь-
мах» (стр. 94—103) и «Поправление, предложенное господином
Говардом к строению и управлению темниц» (стр. 103—141) пе-
реводчик и издатель журнала описывает такое положение англий-
ских тюрем, которое имело место и в России. Есть все основания
думать, что он приводил эти страницы не столько для того, что-
бы познакомить русского читателя с состоянием английских тю-
рем, сколько для того, чтобы обратить внимание на положение
тюрем в нашей стране. Он возлагал слишком большие надежды
на императрицу Екатерину, которой он посвящал свое издание и
следующие строки своего предисловия: «В дни благословенного
Вашего державствования в стране, где царствует правосудие и
торжествует невинность, где изгоняется порок и водворяется до-
бродетель, где низится невежество и возвышается просвещение, —
ТЮРЕМНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
69
в сии дни блаженства я рожденный и воспитанный приемлю сме-
лость повергнуть ко стопам виновнице оного посильный плод тру-
дов моих, яко дань признательности и глубочайшего благогове-
ния. Книга, научающая судей осторожности в заключениях, про-
зорливости в исследовании преступлений и уважению человече-
ства, достойна просветлейшего имени простершей свое покрови-
тельство даже до Каласов и Сирвенов».
Эти строки о правосудии, о торжестве человечности писались
Василием Новиковым в то самое время, когда его знаменитый од-
нофамилец сатирик Николай Новиков, клеймивший неправосудие
и взяточничество, уже почти стоял на пороге Шлиссельбургской
кре'пости, куда его заточила в 1792 году Екатерина.
Проект тюремной реформы ставил своей задачей дать подроб-
ные предписания такого устройства тюрем, которое учитывало
критику Говардом состояния тюрем в разных странах.
Знакомство с этим проектом представляет несомненный инте-
рес уже одним сопоставлением того, что императрица писала для
своей рекламы и что в действительности создавала для народа:
глубокая пропасть лежала между ее словом и делом. Для рекламы
этого проекта на самом деле сделано немало. Англичанин Кокс,
осматривавший тюрьмы в некоторых русских городах при Ека-
терине и напечатавший описание своего путешествия в Россию и
другие страны (это описание было переведено на немецкий, фран-
цузский и другие языки), знакомит читателей с этим проектом.
Через сто лет после того, как в России в 1873 году встал вопрос
о тюремной реформе, проект Екатерины был извлечен из государ-
ственного архива и, трижды опубликованный в печати, преподне*
сен как вполне оригинальное творение «ее гения» \ внесшего «ве-
ликие начала любви и милосердия, которые были включены в
наше уголовное правосудие великой преобразовательницею». В ка-*
честве доказательства того, что проект был самостоятельным и
оригинальным произведением Екатерины, автор приведенных
выше слов указывает, что книга Говарда «О тюрьмах и госпита*
лях» появилась на английском языке в 1777 году, а на француз-
ском лишь в 1784 году и только после 1784 года ознакомила Ев-
ропу с бельгийской тюрьмой в Генте, где было проведено заклюй
чение бродяг и нищих, как в работных домах Екатерины. Нельзя
не признать, что эти хронологические даты говорят не в пользу
автора, а против его утверждения.
1 М. Филиппов, Тюрьмы в России. Собственноручный проект им?
ператрицы Екатерины II — «Русская старина» 1873 г., июль, стр. 60—86.
Ранее напечатан в приложении к «Записке о карательных учреждениях в^
России», составленной Филипповым под редакцией В. Соллогуба (проект
напечатан так?к? в «Тюремном вестнИк^» 1896 г. № 11),< . • 1
70
ГЛАВ\ ВТОРАЯ
Проект тюремного устройства был не творением гения, не ак-
том любви и милосердия, а совершенно несбыточным фантазиро-
ванием, в реальность которого, конечно, не верила и сама Екате-
рина, не сделавшая никаких попыток к реализации своего тюрем-
ного проектирования, если не считать того, что в Петербурге и
Москве для показа иностранцам были устроены места заключения
по ее проекту.
Мы называем проект плодом фантазии потому, что он исхо-
дил из полного отрицания русской действительности и совершен-
но не отвечал истинным намерениям Екатерины. Не приходится,
конечно, думать о том, что проект не был проведен в жизнь лишь
под влиянием французской буржуазной революции: в этом про-
екте не было ничего революционного, но было кое-что либераль-
ное. Недаром щекотливый вопрос о тюремной дисциплине и о сред-
ствах ее поддержания обходился здесь полным молчанием. Такое
умолчание было, конечно, неслучайным. Екатерина предпочитала
не раскрывать своих карт, и, поскольку проект должен был остать-
ся только на бумаге, умолчание не создавало неудобств, так как
перед тюремной администрацией не вставал вопрос, как расправ-
ляться с арестантами.
Беспочвенность проекта сказывалась в намерении провести
разделение заключенных по полу и притом с устройством отдель-
ных тюремных зданий для мужчин и женщин, в разобщении след-
ственных и осужденных, в создании особых тюрем для различных
категорий осужденных вплоть до устройства особых тюрем для
приговоренных к смертной казни, для содержания их перед
казнью и пр.
Главный интерес проекта заключается именно в полном его
расхождении с состоянием тюрем не только при Екатерине, но,
как мы говорили выше, и много десятков лет спустя. В пенитен-
циарной литературе он не привлекает к себе внимания. Если о нем
вспомнили в 1873 году, то сейчас же о нем и забыли, потому что
он к тому времени был так же беспочвенен, как и за сто лет
перед тем.
Сто статей проекта распадаются на несколько разделов, из ко-
торых основных три: 1) о строении тюрем разного наименования
для заключенных разных групп, 2) о содержании заключенных и
3) о тюремной администрации.
Особенностью первой части проекта об устройстве тюрем яв-
ляется размещение заключенных по их группам в специальных
тюремных зданиях.
Так, проект намечал отделение уголовных преступников от за-
ключенных за неплатеж долгов, а для первых создавал: 1) под-
стражную тюрьму, 2) приговорную И 3) тюрьму для Осужденных.
ТЮРЕМНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
71
Под подстражной тюрьмой разумелась следственная тюрьма, т. е.
для предварительно заключенных в целях воспрепятствовать им
уклониться от следствия и суда. Приговорная тюрьма предназна-
чалась, с одной стороны, для приговоренных к срочному тюрем-
ному заключению, а с другой — для приговоренных к ссылке. При
этом обе эти группы приговоренных также должны были содер-
жаться раздельно. Тюрьма для осужденных в губернском городе
должна была состоять из трех специальных подразделений: 1) для
приговоренных к смерти, 2) для приговоренных к вечному заклю-
чению и 3) для приговоренных к каторге. Везде проводилось раз-
деление заключенных по полу.
Таковы постановления проекта о классификации заключенных
с делением их на группы по тяжести назначенного наказания. За-
конодатель был уже вполне знаком с положительными сторонами
такой классификации заключенных, но из последующего нашего
ознакомления с фактическим состоянием тюрем в России мы уви-
дим, сколько времени потребовалось для того, чтобы хотя бы в
незначительных размерах провести такую классификацию в жизнь.
С точки зрения противопоставления пенитенциарного екатери-
нинского проектирования и тюремной действительности представ-
ляют интерес многочисленные статьи проекта об архитектуре, са-
нитарии и гигиене тюремных зданий. Проект предписывал выби-
рать место для построения тюрем близ проточной воды и на
«вольном воздухе». Определялись размеры помещений для аре-
стантов, размеры печей и лежанок при этих печах, окон в тюрем-
ных зданиях (полтора аршина высоты). Предлагалось устилать
тюремные дворы камнем. Особое внимание уделялось устройству
тюремных больниц с койками, с тремя сменами белья на них,
с больничными халатами и колпаками, ночными столиками при
койках и колокольчиками при них для вызова врачебного пер-
сонала.
Этих ночных колпаков и колокольчиков на ночных столиках
заключенные не дождались ни от самой Екатерины, ни от всех ее
преемников династии Романовых, но они тысячами умирали в сы-
рых казематах за крепостными стенами, в монастырских тюрьмах,
умирали от голода и холода, от пыток и истязаний за стенами тю-
рем, замков и острогов, и потому настоящей иронией звучат эти
предписания о вызове врачей и сиделок колокольчиками.
Говоря о режиме тюрем, проект устанавливал за неимущими
заключенными право на бесплатное предоставление им одежды и
пищи из общего котла с остальными заключенными.
Вопросы о дисциплинарном взыскании обходились полным
молчанием, кроме права тюремщика перевести арестанта «в тем-
ную тюрьму замка», доведя £б этом немедленно ДО ^ведения вью*
72
ГЛАВА. ВТОРАЯ
шего начальства тюрьмы. О телесных же наказаниях в проекте
нигде совсем не упоминалось, как будто их не существовало и не
должно быть по мысли самого автора проекта, между тем разно-
образнейшие виды телесного наказания самым широким образов
применялись Екатериной. Это лишний раз подтверждает, что
проект тюремного устава был ее литературным творчеством для
Вольтера, а не для России.
Как бы для того, чтобы еще лишний раз подчеркнуть либе-
ральность своих законодательных мероприятий, Екатерина пред-
писывает сотрудникам тюремной администрации перед их поступ-
лением на службу принимать торжественную присягу и клясться,
что они с арестантами «сурово поступать не будут, но человеколю-
биво, без послабления», что будут доставлять им «пищу, питие,
одежду и прочее содержание без малейшего ущерба».
Проект предусматривал устройство одинаковых тюрем в гу-
бернских и уездных городах, но в последних с меньшим количе-
ством камер. Однако проект, устанавливая эти два размера тю-
ремных помещений, не учитывал различия количества заключен-
ных в разных городах. Размер камеры определялся в три сажени
длины, столько же ширины и в две сажени высоты, но количество
заключенных для такой камеры не определялось. Впрочем, от этих
размеров были небольшие отступления в сторону увеличения или
уменьшения. Так, например, для приговоренных к смертной каз-
ни предписывалось строить камеры-темницы с площадью в четыре
квадратных сажени. Плодом чисто кабинетного творчества яви-
лось проектирование особых зданий для каждой из трех групп,
а именно: 1) для шельмованных (т. е. лишенных прав), 2) для
скованных и 3) для тех, кои не скованы и не шельмованы.
В отношении тюремного режима предписывалось отбирать от
заключенных орудия и ножи и давать каждому по «состоянию»
одежду и прокормление. Приговоренный к каторжным работам
лишался права сношения с другими. Каждого такого каторжного
предписывалось «содержать от общества прочих людей совершен-
но в отлучении и ни с кем ему сношения письменного или словес-
ного не иметь». Проект строго предписывал не давать пригово-
ренному к вечной каторге «ни чернил, ни пера, ни карандаша, ни
бумаги» без разрешения суда и следить за всем им написанным;.
Для общего надзора за местами заключения в губернии проект
создавал специальную должность тюремного надзирателя и до-
вольно широко и подробно определял круг его обязанностей. В чи-
сле этих обязанностей был и учет движения арестантов. Непо-
средственное же управление каждой тюрьмой вверялось по про-
€КТу так М.ежДУ ПрОУШМ, проект обд?
ТЮРЕМНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
73
зывал его еженедельно доносить тюремному надзирателю в губер-
нии о состоянии вверенного ему места заключения.
Прием во все места заключения проект допускал лишь при на-
личии письменного постановления городничего или исправника,
в самой же тюрьме должна была вестись запись всех таких пред-
писаний о заключении под стражу.
Статья 79 проекта требовала, чтобы арестантам «в горницы
пища в определенное время приносима была, чтобы в студное вре-
мя тюремные не претерпевали от стужи или в жары от духоты, что-
бы по времени и состоянию пристойную одежду имели». К числу
таких же статей, писанных «напоказ», относилась и статья 41, ко-
торая устанавливала обязанность тюремной администрации не
позднее трех суток сообщать каждому арестованному причину его
задержания. Неисполнение этого требования должно было влечь
за собою увольнение от должности. Вообще ряд статей проекта
устанавливал разные гарантии против неправильного лишения той
«свободы» российских граждан, которая в действительности ни во
что не ставилась и нарушалась всеми, имевшими хотя бы какую
бы то ни было незначительную долю власти.
В изложенном мною виде проект Екатерины о тюремном уст-
ройстве в России является второй и окончательной его редакцией.
Я разыскал в московском архиве ЦГАДА рукопись этой второй,
окончательной редакции проекта Екатерины. Но в том же архиве
найдены в особой папке и первоначальный проект «Положения о
тюрьмах» (автограф императрицы Екатерины II) Ч
В печати до настоящего времени не появлялось сведений о
сравнении этих двух проектов. Хотя при опубликовании екате-
рининского проекта и сообщалось все три раза, цто он написан
собственноручно Екатериной, но в действительности был опубли-
кован проект, на котором имелась лишь собственноручная резо-
люция Екатерины. В этой резолюции она поручала губернскому
прокурору Петербурга ознакомиться с содержанием проекта, срав-
нить проектируемые статьи с действительным состоянием тюрем-
ного замка в столице и выявить, в чем именно проект лучше или
хуже существующего положения (резолюция помечена 10 марта
1788 г.).
Собственноручный проект не имеет никаких пометок о време-
ни его составления. Я сделаю об этом свои предположения ниже.
Оба проекта написаны на листах бумаги, перегнутых пополам;
1 В этом архиве оба названные проекта хранятся в двух особых пап-
ках. Одна папка носит название: № 24. Дело — Положение о тюрьмах.
Автограф императрицы Екатерины П, СПБ, Госархив МИД». Другая
папка озаглавлена: «1788 г. № 27. Дело — Проект о тюрьмах с собствен-
норучной. резолюцией императрицы Екатерины II, .ГосархивМИД»,
74
глава вторая
на одной половине такого перегнутого листа помещен текст про-
екта, а на второй против каждой'Проектированной статьи — ко-
роткие строчки с обозначением ее содержания. При этом в тексте
первоначальной собственноручной рукописи Екатерины встре-
чаются французские слова, а именно для обозначения тех или
иных проектированных ею должностей в тюрьме. Очевидно, ее
затруднял.перевод этих терминов на русский язык. Первоначаль-
ная редакция проекта имеет много помарок, зачеркиваний, вста-
вок, а вторая редакция их совсем не имеет.
Первоначальная редакция проекта занимает 70 пронумерован-
ных листов, на которых не только отдельные статьи, но и целые
разделы проекта написаны в различных вариантах. Имеются на-
броски плана тюрьмы. Во всяком случае, тот проект, который по-
явился в печати, представляет собой большую обработку перво-
начальной рукописи Екатерины, а расположение материала в этом
окончательном проекте совершенно иное, нежели в первоначаль-
ном. Однако текст статей в обоих проектах совпадает, за некото-
рыми незначительными изменениями. Поскольку в первоначаль-
ном проекте, написанном рукой самой Екатерины, не имеется тек-
ста второй редакции, известной нам из печати, возникает вопрос,
была ли сама Екатерина редактором окончательного проекта, ос-
таваясь его автором. Была проведена очень большая редакторская
работа не только в отношении более или менее систематического
изложения материала, но даже и в нумерации статей. В первона-
чальной редакции эта нумерация обрывается на первых же де-
сятках статей, а окончательный проект разбит ровно на сто ста-
тей. Так как в архивном деле мы нашли в сохранности листы, ко-
торые или были перечеркнуты, или на них имелось всего несколь-
ко строчек, то нужно думать, что мы нашли бы тут же и собствен-
норучную редакцию окончательного проекта. Если ее не оказалось,
то, следовательно, ее не было и редактором рукописи была не Ека-
терина.
Но для нас представляет интерес и сопоставление содержания
обоих проектов для того, чтобы посмотреть, что из первоначаль-
ной редакции перешло и что не было включено в окончательный
проект.
В появившейся в печати редакции екатерининского проекта
(в журналах «Русская старина» и «Тюремный вестник») мы не
находим добавления к восьмой статье, которого не оказалось так-
же и в первоначальной редакции, но которое мы нашли в архив-
ном деле с окончательной редакцией. Это добавление интересно
для нас в том отношении, что оно подтверждает правильность мо-
его предположения о неслучайной забывчивости Екатерины спро-
ектировать статьи о мерах поддержания тюремнЬй дисциплины.
ТЮРЕМНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
75
Это добавление предусматривает случай массовых беспорядков в
тюрьме и гласит: «Внутри замка иметь набатный колокол для
призывания на помощь в случае общего умысла и приготовления
тюремных к побегу, или общего непослушания, ропота, скопа, за-
говора и возмущений».
В первоначальной редакции оказались такие статьи, которые,
не будучи зачеркнуты автором проекта, тем не менее не перешли в
окончательную редакцию. Но надо удивляться не тому, что редак-
тор не перенес их в окончательный проект, а тому, что они нашли
себе место в первоначальной редакции: слишком очевидна была
невозможность их практического осуществления и слишком ясна
была полная их ненужность. К числу таких статей относится, на-
пример, статья об устройстве в губернском тюремном замке
столько «горниц», или камер, сколько в губернии уездов (в дру-
гой редакции говорится: «сколько округов»). Если припомнить,
что Екатерина правильно проектировала разделение заключенных
не только по полу, но и по приговору, с полным разобщением под-
следственных от осужденных, то придется признать, что в своем
стремлении классифицировать заключенных она заходила слиш-
ком далеко, когда предполагала вносить в эту классификацию еще
и географический момент. Ясно, что сам по себе такой географи-
ческий принцип ровно ничего не давал и создавал такое количе-
ство «горниц» в тюрьме, что превращал ее в настоящий лабиринт.
Если, проектируя в своем «Положении о тюрьмах» отделение под-
следственных арестантов от осужденных, она повторяла здесь
статью 171 своего «Наказа», заимствованную из книги Беккариа,
то разделение заключенных в камерах по уездам было плодом ее
самостоятельного творчества.
Не нашла места в окончательном проекте и та статья первона-
чального проекта, текст которой Екатерина повторяла несколько
раз и под разной нумерацией (в одном месте под № 14, в другом
под № 33, в третьем под № 10 и т. д.). Эта статья предписывала
чинам тюремной администрации «всякие три часа смотреть каж-
дую часть, есть ли посаженные налицо и здоровы ли они». Эти
справки каждые три часа о здоровье арестантов звучали бы так
нелепо, что редактор не решился включить статью в окончатель-
ный проект. Эта статья также является самостоятельным творче-
ством Екатерины.
Не прошли в окончательный проект и некоторые другие статьи
собственноручного проекта Екатерины, и надо признать, что от
этого окончательный проект не проиграл. В окончательном проек-
те относительно обстановки тюремных камер лишь указано, что в
них устраивается неподвижный каменный стол и такие же непод-
вижные каменные скамьи у стола. В рукописи Же вместо! скамец
76
ГЛАВА. ВТОРАЯ
сказано в одном месте «каменные кресла», а в другом — «камен-
ные стулья». Это проектирование каменных кресел способно вы-
звать улыбку; тюремная мебель в виде кресел слишком не подхо-
дила к острогу. Каменных неподвижных столов и таких же ска-
мей, к счастью, русские арестанты не получили даже и там, где
они сидели, придавленные каменными стенами. Проектируя эту
каменную мебель, автор проекта, очевидно, хотел лишить арестан-
тов возможности передвигать стол и скамьи с места на место по
их усмотрению. Лишь позднее это было достигнуто путем вделки
столов в стену и приковывания стула цепью.
Интересно, что в первоначальном проекте вопрос об оплате пи-
тания арестантов разрешался иначе, чем в окончательном, а имен-
но: проектировалось предоставление пищи бесплатно лишь неиму-
щим арестантам и требование, чтобы имущие заключенные содер-
жали себя сами. Впрочем, в дальнейшей редакции неимущим уже
вменяется в обязанность отрабатывать стоимость их питания.
Классовый момент находил здесь свое отражение в установлении
различного питания для лиц разных состояний.
Знакомство с рукописью показывает также, что в окончатель-
ном проекте появились статьи, не находившиеся в первоначальной
редакции. Видно, что составление проекта давалось автору с
большим трудом: одни и те же статьи переписывались по многу
раз без сколько-нибудь существенных изменений. Приходится
удивляться, что «муки творчества» затрачивались на статьи со-
всем несложного, очень простого содержания. И в то же время это
творчество не простерлось на такие существенные стороны тю-
ремной жизни, как труд и дисциплина, не говоря уже о воспи-
тании.
Мы уже знаем, что императрица поручила губернскому проку-
рору ознакомиться с проектом* и сравнить его с существующим
положением. Он должен был оценить и проектированные штаты
администрации с точки зрения правильности их и соответствия по-
требностям. Размах автора проекта оказался здесь несбыточно
широким, и прокурор урезал количество предположенных долж-
ностей более чем на 33 процента.
Из архивного дела с проектом Екатерины можно почерпнуть
сведения о количестве заключенных, содержавшихся в том самом
году в тюремном замке Петербурга. Эти сведения сообщает тот
самый губернский прокурор, которому Екатерина поручила сопо-
ставить ее проект о тюрьмах с действительным положением в тю-
ремном замке. Во всем этом замке оказалось всего-навсего
133 арестанта. Прокурор сообщает не только поименно их список»
но. и сведения об, цх..преступлениях, о сословии и о поле, >
ТЮРЕМНОЙ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
Сведения даны на 18 марта 1788 г. В тюремном замке аре-
станты были разбиты на следующие семь групп:
Первая группа. Чиновные и из дворян — 14 чел. (взят-
ки, кража, убийство, продажа чужого человека, подлог и пр.).
Вторая группа. Разночинцы—17 чел. (неповиновение
помещику, паспортные преступления и рекрутские, кража и пр.).
Т ретья группа. Купцы и мещане — 14 чел. (мошенниче-
ство, подлог, укрывательство беглого, убийство и пр.).
Четвертая группа. Дворовые и крестьяне — 27 чел.
(кража, убийство, побои).
Пятая группа. Подследственные — 21 чел. (побеги).
Ше стая группа. Несостоятельные должники — 33 чел.
Седьмая группа. Женского пола — 7 чел. (кража, не-
имение паспорта, побег).
Но возвратимся к проектированным Екатериною штатам уго-
ловной тюрьмы в губернском городе. Эти штаты делают более
ясным для нас тот состав администрации, который должен был
обслуживать подследственных и осужденных в губернском центре.
Проект штатов был разбит на две части. Одна из них отно-
сится собственно к тюрьме, а другая — к тюремной больнице. Шта-
ты тюрьмы и тюремной больницы исходят не из численности здо-
ровых или больных арестантов, которая не могла быть одинако-
вой в различных губернских городах, а из числа основных подраз-
делений тюрьмы. Поэтому число сотрудников тюремной админи-
страции определяется в основном наличием трех частей тюрьмы
(подстражная, приговорная и для осужденных).
По проекту тюремная администрация в губернии возглавляет-
ся «надзирателем тюрьмы» с окладом в 151 руб. в год. Это —
предшественник губернских тюремных инспекторов, появившихся
лишь на целое столетие позднее. Во главе администрации каждой
губернской тюрьмы ставится должностное лицо, получившее в
проекте официальное название «тюремщика». Хотя это официаль-
ное наименование и не было впоследствии признано, но оно твердо
укрепилось позднее в разговорной речи для обозначения высших и
низших служителей тюрьмы как представителей всякого насилия,
гнета и жестокости во всех ее формах. Непосредственными помощ-
никами главного тюремщика должны были явиться «три отделен-
ных тюремщика», т. е. по одному в каждой из трех уже извест-
ных нам составных частей тюрьмы. Содержание «тюремщика» в
год было предположено в 126 руб., трех его помощников — по
24 руб. Под начальством «отделенного тюремщика» проектирова-
лось поставить по одному «старшему сторожу» (с окладом 15 руб.
в год) и по два сменяющих один другого «младших сторожа».
Для ведения денежной отчетности и письмоводства проектиро-
78
ГЛАВ\ ВТОРАЯ
вались должности «книгодержателя» (так перевела Екатерина не-
мецкое слово «бухгалтер») и «кописта».
Для исполнения хозяйственных обязанностей проектировались
должности, которые во все последующее существование царской
тюрьмы выполнялись самими заключенными, а именно: кашевар,
два его помощника, портомой, четыре работницы и два дровосе-
ка. Остальной штат приходился на больницу во главе с докто-
ром, который должен был получать 300 руб. в год. В штат тю-
ремной больницы, кроме того, входили смотритель, лекарь, под-
лекарь, лекарские ученики, сторожа, «сидельники», «сидельницы»
и др. I . j
Статьи проекта о тюремных штатах, несомненно, вносили не-
которое уточнение и некоторую стройность в хаотическое состоя-
ние дела управления местами заключения того времени и после-
дующего, но и они не были осуществлены.
Я указывал выше на отрыв проекта от русской действительно-
сти, на полное игнорирование различия в численности заключен-
ных по разным тюрьмам. Совершенно такое же критическое за-
мечание мне попалось в уже цитированном мною архивном деле
из бумаг статс-секретаря Безбородко. Там имеется набросок не-
подписанной бумаги с указанием, что размер «ссылочных тюрем»
не может быть одинаков во всех городах, откуда приговоренные к
ссылке направляются в Москву, а отсюда в мае и августе — в
предназначенные им места ссылки. Это обстоятельство постоянно
вызывало особое скопление арестантов как в самой Москве, так и
в городах по пути следования к Москве.
Итак, проект Екатерины оказался мертворожденным. Совер-
шенно ясно, как относилась она сама к этому своему писанию: она,
конечно, не задавалась целью провести его в жизнь, смотрела на
него так же, как впоследствии сама расценивала свой знаменитый
«Наказ», называя его болтовней.
Проект Екатерины, как и ее «Наказ», написан в мягких тонах.
Мягкие слова звучали непривычно-ново, ибо предшественники
Екатерины говорили другим языком. Им не были свойственны
упоминания о человеколюбии, о гуманности, выдвинутые фран-
цузскими энциклопедистами и повторенные в начале последней
четверти XVIII века в России. Предшествующему законодатель-
ству не приходилось стесняться, когда оно требовало «бить нещад-
но» и когда оно лозунгом своей борьбы с преступностью и с не-
1 ЦГАДА, XVI. Дело № 205 — «Вопросы с объяснениями о тюоьмах и
положение об оных со штатом. Из бумаг графа А. Безбородко», СПБ, Гос-
архив МИД.
В этой же папке имеется каллиграфически переписанный экземпляр
проекта Екатерины о тюрьмах (сто статей на бумаге с золотым обрезом).
1*ЮРЕМНдЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
угодными ему элементами ставило устрашение, «дабы другим
было неповадно». Однако хорошие слова о человеколюбии, дохо-
дившие до слуха российских судей и администрации, ничего, кро-
ме раздражения барабанной перепонки уха, не вызывали. Как и
сама Екатерина, они ничего не сделали для того, чтобы отменить
или существенно изменить тюремную практику.
Говоря слова о человеколюбии, законодатель не отменял ни
кнута, ни плетей, ни розог, ни клеймения раскаленным железом,
ни рванья ноздрей. Не отменялось даже употребление в приговоре
слов о нещадном битье кнутом. Смягчения репрессий не хотел
господствующий класс дворянства, в руках которого целиком на-
ходилось все дело правосудия и борьбы с преступностью.
Итак, слова о гуманности, хотя и очень громкие, не заглушали
ни свиста кнута и плетей, ни стонов истязуемых жертв судебной
и административной расправы. Не могли всерьез принимать при-
зывы к человеколюбию и чины тюремной администрации, видя
принесенных к ним в тюрьмы полуживых людей, окровавленных и
обезображенных палачами во исполнение приговоров по указу «ее
величества». А те, которые направляли всю уголовную политику
и которые близко стояли к законодательнице, не могли не знать,
что она сама первая не следовала идеям своего «Наказа», опубли-
кованного на четырех языках, и не останавливалась даже и перед
казнью четвертованием, как она поступила с Пугачевым. Впро-
чем, о таком способе расправы с вождем крестьянского восстания
Екатерина постеснялась написать Вольтеру.
Я указывал ранее, что представители высшей власти, окружав-
шие Екатерину, знали истинную цену ее призывам к человеколю-
бию. Одним из самых близких и доверенных ее людей во всех
делах расправы с политическими врагами был известный своей
жестокостью Шешковский.
Декабрист Штейнгель приводит интересный эпизод из дея-
тельности Шешковского. Он интересен для нас тем, что показы-
вает, в каком направлении протекала практика Шешковского по
розыскным делам и каким пустым звуком для него были слова его
повелительницы о гуманности.
Бывший издатель журнала «Друг юношества» М. Н. Невзо-
ров был послан от Новиковского общества путешествовать и во
время казни короля Людовика XVI находился еще в Париже.
При возвращении в Россию на самой границе он был схвачен и
отвезен в Петропавловскую крепость. После многих тщетных до-
просов о злонамеренных замыслах Новиковского общества Шеш-
ковский показал Невзорову записку, которую он назвал запиской
самой императрицы. В этой записке было сказано: «Бить его по-
леном, если не признается». Невзоров отвечал: «Руки императ-
80
Глава вторая
рицы не знаю, но может ли быть, что та же рука, которая начер-
тала божественный Наказ, способна была написать слова, при-
личные простой бабе? Вы клевещете на государыню». Шешков-
ский был смущен, но Невзоров, по словам Штейнгеля, оставался
в крепости до смерти Екатерины L
У нас имеется совершенно неоспоримое доказательство, что ру-
ка, писавшая «божественные слова Наказа», была способна пи-
сать слова, еще более резко расходившиеся с этим «Наказом», чем
слова в записке на имя Шешковского. Я напоминаю об уже изве-
стной нам из первой главы «высочайшей» резолюции по делу из-
вестной Салтычихи, когда Екатерина повелела пытать вместо
Салтычихи на глазах последней кого-нибудь другого 1 2.
Но возвратимся к проекту «Положения о тюрьмах», а именно
к вопросу о времени его составления. В архиве (ЦГАДА) мною
обнаружены три дела, в двух из которых хранятся два экзем-
пляра проекта, начисто переписанные, а в третьем — черновые на-
броски этого проекта. Только эти последние писаны рукой самой
Екатерины, и на них нет никаких сведений о времени их написа-
ния. На одном же из двух начисто переписанных экземпляров
проекта имеется, как было указано выше, подпись рукой Екате-
рины с отметкою: «10 марта 1788 г.».
В литературе интересующий нас проект известен как проект
именно 1788 года, но имеются все основания утверждать, что
в какой-то его части он уже был составлен значительно ранее,
хотя, может быть, и не в окончательной форме.
В иностранной печати упоминание об этом проекте я встре-
тил в работе англичанина Кокса, который посетил Россию еще
в 1778—1779 гг. Ему было разрешено осмотреть тюрьмы в не-
скольких городах, и он получил от императрицы через ее статс-
секретаря письменные ответы на предложенные ей вопросы о
тюрьмах и о больницах в России. В своей книге, напечатанной
в Лондоне в 1784—1786 гг. и уже в 1786 г. изданной на фран-
цузском языке, Кокс сообщает читателям сведения об изготовле-
нии Екатериной проекта тюремного устава. Таким образом, уже
ко времени посещения Коксом России был составлен проект о
тюрьмах. Кокс сообщает краткие сведения о содержании этого
проекта. Несомненно, что здесь приводятся сведения из извест-
ного уже нам проекта. Так, например, Кокс сообщает, что по
1 В. П. Колесников, Записки несчастного, содержащие путешествие
в Сибирь по канату, ред. и вступит, статья Щеголева, СПБ, 1914, стр. 4,
сноска.
2 Г. И. Студенкин, Салтычиха—«Русская старина» 1874 г., июль,
стр. 497—548.
ТЮРЕМНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
81
тюремному проекту тюрьмы строятся отдельно для преступников
и для несостоятельных должников. Уголовная тюрьма делится на
три части: 1) для подследственных, 2) для осужденных к сроч-
ной тюрьме и 3) для осужденных пожизненно и для каторжан.
Каждая из этих частей делится еще на две, из которых одна пред-
назначена для мужчин, а другая — для женщин. При тюрьме
должна быть больница. Здание тюрьмы должно быть построено
за городом и у проточной воды.
Свое короткое сообщение о тюремном проекте Кокс закан-
чивает комплиментом императрице: его читателям интересно
будет узнать, что императрица входит в эти мелочи и старается
притти на помощь жертвам юстиции Ч
В своей другой книге, специально посвященной тюрьмам и
больницам, Кокс дал такое описание состояния русских тюрем
при Екатерине, которое находится в противоречии с его компли-
ментами об ее лицемерных заботах относительно жертв юсти-
ции.
Приведенные мною ниже вопросы Кокса о состоянии тюрем
в России и ответы на эти вопросы представляют тот интерес, что
они относятся к постановке тюремного дела вообще, а не только
к тюрьмам Петербурга или какого-нибудь другого города. Надо
признать, что ответы представляли для Екатерины некоторые
затруднения и что полная откровенность была здесь неудобна, так
как положение карательной системы в России вообще и тюрем-
ной, в частности, не находилось в соответствии с требованиями
гуманности и потому ожидания иностранца далеко не оправды-
вались. Вот почему в ответах сквозит стремление представить по-
ложение лучше, чем оно было в действительности.
Неизвестно, насколько полно и точно воспроизведены Кок-
сом полученные им от Екатерины ответы на поставленные им
вопросы. Во всяком случае, эти напечатанные в книге ответы
сильно разнятся от ответов, найденных нами в архивном деле.
Нет ни малейшего сомнения, что найденные нами в архиве
вопросы и ответы относительно положения тюрем в России яв-
ляются вопросами именно Кокса и ответами на них, хотя они
и не носят нигде никаких указаний на фамилию Кокса. Это яв-
ствует из их сопоставления с текстом книги.
В то время как в книге Кокса напечатано всего восемь во-
просов, относящихся к уголовным тюрьмам, в рукописи их 22,
и они относятся частью к тюремному заключению несостоятель-
ных должников, а частью к госпиталям.
1 «Тюрьмы и госпитали в России в XVIII веке по наблюдениям Виль-
яма Кокса» — «Русская старина» 1907 г., июль, стр. 24—-44.
6 М. Н. Геряет
82
ГЛАВА ВТОРАЯ
Первоначально познакомимся с ответами, напечатанными в
книге Кокса.
На вопрос, имеется ли общий план для постройки тюрем,
Екатерина отвечала отрицательно.
На второй вопрос — о мерах для поддержания чистоты в
тюрьме и для предупреждения заразных болезней — Кокс полу-
чил ответ: «В силу благоприятного для заключенных обыкно-
вения им позволяют во многих местах ходить в баню».
На вопрос, имеются ли при тюрьмах больницы, Екатерина
отвечала, что они имеются не везде.
На четвертый вопрос — об отделении маловажных преступ-
ников от более тяжких — Кокс получил ответ, что хотя и суще-
ствует закон о помещении приговоренных к смерти «в покаян-
ную тюрьму», но таковая не повсюду имеется.
На пятый вопрос — о праве арестантов закупать в тюрьме
съестные припасы и вино — последовал ответ, что в тюрьмах
продаются всякие съестные припасы, но не водка.
На шестой вопрос, заковывают ли женщин в кандалы, по-
следовал ответ: «Законы умалчивают об этом. Таким образом,
повсюду, где это случается, следует это рассматривать как зло-
употребления, которые должны быть отменены».
На седьмой вопрос — о возможности освобождения от даль-
нейшего заключения тех, которые исправились, — дан ответ, что
это возможно в порядке частного помилования и общей амни-
стии, и здесь же указано, что каторжные направляются в ссылку,
а убийцы клеймятся раскаленным железом на лице и некоторые
идут в кандалах, другие — с вырванными ноздрями.
Следует отметить несоответствие ответа на третий вопрос дей-
ствительному положению вещей, так как тюремных больниц в то
время нигде не было. Точно так же неверен ответ на шестой во-
прос, так как заковывание женщин в кандалы было общим пра-
вилом и применялось в России даже и в XX веке при послед-
нем Романове. Сама Екатерина своим именным указом, заме-
нив Салтыковой смертную казнь пожизненным заключением, по-
велела содержать ее в оковах.
Не отвечал действительности и ответ на вопрос об отделении
тяжких преступников от маловажных, так как, во-первых, «по-
каянных тюрем» нигде не существовало и, во-вторых, такое вы-
деление «смертников» и по старому закону применялось лишь
на короткое время перед самой казнью для религиозного их на-
путствия.
Наконец, и ответ на вопрос о смягчении участи исправив-
шихся арестантов вводит Кокса и его читателей в заблуждение,
так как ни общая амнистия, ни частное помилование не приме-
Тюремное законодательство
83
нялись в целях избавления от наказания уже исправившихся,
а вызывались соображениями иного рода. Вводит в заблуждение
и такая формулировка ответа, которая заставляет предполагать,
что клеймятся раскаленным железом лишь убийцы, между тем
как эта мера, как и рванье ноздрей, широко применялась при
осуждении на каторжные работы за самые разнообразные пре-
ступления.
Таким образом, из рассмотрения напечатанных в книге Кокса
ответов Екатерины на его вопросы о положении тюрем в Рос-
сии вытекает неизбежный вывод, что ответы не соответствуют
действительности, замаскировывают истинное положение русских
тюрем и во всяком случае не отличаются прямотой и искрен-
ностью. Найденная нами рукопись с ответами на вопросы Кокса
показывает, что редакция этих ответов была иная, более под-
робная, но и в этой редакции ясно сквозит желание изобразить
состояние тюремного дела в России в более выгодном свете. Так,
например, в рукописи мы нашли дословно следующий ответ на
вопрос Кокса о мерах для предупреждения болезней в тюрьмах:
«Об оном точного законоположения нет, но зависит от попече-
ния тех судебных мест, в чьем ведомстве состоят колодники,
вследствие чего в 17-м пункте инструкции караульным офицерам
при Московской розыскной экспедиции предписано с определен-
ным лекарем осматривать больных колодников и их пользо-
вать» L
Такой ответ показывает явное желание ввести в заблужде-
ние Кокса и его читателей-иностранцев, так как посещение аре-
стантов лекарем в Москве совсем было не известно провинциаль-
ным тюрьмам и было таким исключительно местным московским
явлением, которое не могло служить примером состояния вра-
чебной помощи в местах заключения того времени. В рукописи
ответ на шестой вопрос (о заковывании женщин) дан в иной
форме, нежели в книге Кокса. В рукописи указывается, что
узаконений относительно наложения оков на женщин или отно-
сительно запрещений такого наложения в России нет. Если суд
налагает оковы, то с целью предупредить побеги. Таким образом,
в рукописи ничего не говорится о недопустимости заковывания
женщин в кандалы, как решительно высказано в ответах, напеча-
танных в книге Кокса.
Точно так же и ответы на другие вопросы даны в рукописи
значительно подробнее. В виде примера укажем, что в ответе
1 ЦГАДА, XVI, дело № 205. Вопросы с объяснениями о тюрьмах и
положение об оных со штатом. Из бумаг графа А. Безбородко, СПБ, Гос.
архив МИД.
6*
84
Глава вторая
на первый вопрос даны сведения о месте нахождения тюрем, по-
лученные от губернаторов: «По присылаемым в сенат планам
видно, что тюрьмы и остроги по удобности местоположения в не-
которых городах построены внутри крепостей, где же крепостей
нет, то и в предместьях, а главным образом близ текущей воды».
Мы уже знаем, что в проекте Екатерины устройство тюрем
должно было производиться у «текущей воды». Можно сомне-
ваться, чтобы большинство тюрем уже находилось «у текущей
воды»; нахождение тюрем даже в предместьях создавало бы за-
труднения для органов следствия и суда и для всего дела обслу-
живания тюрьмы.
В одном из вопросов, относящемся к содержанию в тюрьме
несостоятельных должников, Кокс интересуется: «От заимодав-
цев ли имеют они пропитание и не содержатся ли в железах?».
Ему был дан ответ в очень решительной форме, что кандалы на
таких лиц не накладываются, что они содержатся за счет займо-
давцев и немедленно освобождаются, если плата за содержание
не внесена.
Значительная часть вопросов Кокса относится к организации
в России больниц и врачебной помощи населению, но это выходит
за пределы темы нашей работы.
Мы увидим из последующего изложения, что от Кокса от-
нюдь не ускользнуло тяжелое положение русских колодников и
он не скрывает его и от своих читателей. Он делает свое описа-
ние совершенно спокойным тоном, но отмечает и такие факты,
к которым отнестись спокойно едва ли мог и читатель последней
четверти XVIII века.
Уклончивые ответы на указанные выше вопросы Кокса не
помешали английскому автору сделать общий вывод о всей рус-
ской карательной системе и отметить, что «уголовные законы в
России далеко не так гуманны, как утверждают некоторые пи-
сатели» L
§ 10. «УЧРЕЖДЕНИЕ ОБ УПРАВЛЕНИИ ГУБЕРНИЯМИ»
1775 ГОДА. СМИРИТЕЛЬНЫЕ ДОМА
«Положение о тюрьмах», составленное Екатериной, не было
ее первым словом по вопросу тюремного строительства в России.
Такие же хорошие и еще более красивые слова она говорила пе-
1 «Тюрьмы и госпитали в России в XVIII веке по наблюдениям Виль-
яма Кокса» — «Русская старина» 1907 г., июль, стр. 29. Название этой
книги Кокса такое: «Account of the Prisons and Hospitales in Russia, Sweden
and Denmark, with occasional remarks on the different modes of punischment
in those countries», London, 1781.
ТЮРЕМНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
85
ред тем в своем «Наказе» 1767 года. Статьи 159—166, 169—174
устанавливают основные принципы тюремного заключения, но
преимущественно в форме предварительного заключения до су-
дебного приговора. Они провозглашают свободу личности, га-
рантию ее от произвола судебной и административной власти, о
вреде и ненужности излишних лишений и страданий. Зарудный,
автор специального исследования о сравнении статей «Наказа»
с текстом сочинения Беккариа «О преступлениях и наказаниях»,
показал, что Екатерина взяла эти красивые слова и хорошие мы-
сли у известного итальянского автора. Однако для воплощения
этих идей в жизнь ничего не было сделано, и через двадцать лет
повторялись те же слова, провозглашались те же идеи и так же
ничего не делалось. И от этого еще ярче должна была высту-
пить тяжелая и неприглядная русская тюремная действитель-
ность.
У екатерининского проекта «Положения о тюрьмах» имеются
предшественники, относящиеся к годам после опубликования
«Наказа». Наиболее крупным из таких предшественников, и при-
том законодательного характера, является «Учреждение об упра-
влении губерниями» 1775 года.
В этом законе имеются и статьи, относящиеся к местам ли-
шения свободы. Эти статьи, как и некоторые другие статьи того
же закона, отличаются пространностью и, конечно, предназнача-
лись не только для России, но и для заграницы; об этом сви-
детельствует тот стиль, которым написан этот закон. Недаром
Екатерина пересылает Вольтеру для библиотеки его Фернейского
замка экземпляр этого закона в переводе на немецкий язык. По-
лучив этот перевод, Вольтер в своем письме от 5 декабря 1777 г.
льстиво писал ей: «Вчерашний день получил я один из залогов
вашего бессмертия — «Уложение» Ваших законов на немецком
языке, которым ваше императорское величество изволили награ-
дить меня... Оно будет переведено на китайский и на все вообще
языки. Оно сделается всемирным евангелием» Ч
Такая оценка закона 1775 года была совершенно непра-
вильна. Она не могла быть правильной уже по одному тому, что
Вольтер не мог за несколько часов после получения перевода озна-
комиться с этим обширным актом в несколько сот статей, из
которых некоторые занимают целую страницу и более текста.
Знакомство с этим «залогом бессмертия» показало бы Вольтеру,
что новый закон широко попирает, топчет ту самую свободу че-
1 «Философская и политическая переписка Екатерины II с господином
Вольтером с 1763 г. по 1778 г.», перевод с франц., т. I и II, СПБ, 1802.
86
ГЛАВА, ВТОРАЯ
ловека, защитой которой обессмертил себя французский вольно-
думец.
В самом деле, учреждение этим законом 1775 года смири-
тельных и работных домов открыло новые просторы для произ-
вола административной власти помещиков над крепостными, хо-
зяев над рабочими, родителей над детьми.
Статья 391 этого «Учреждения об управлении губерниями»
возвещала о пользе смирительных домов для поддержания по-
рядка в обществе: «Добро учрежденный смирительный дом огра-
ждает общество от многих продерзостей». В смирительный дом
могли быть направляемы лица, не совершившие никаких преступ-
лений, но отнесенные представителями власти в очень неопреде-
ленно и широко очерченную названной статьею группу «лиц не-
потребного и невоздержанного жития». В статье перечислены семь
групп таких лиц, но ни в одном из этих пунктов не дано ни ма-
лейшего указания, что в данном случае речь идет о заточении
в смирительный дом за какое-нибудь преступление или просту-
пок. Если припомнить, что закон совершенно не определял срока
содержания в смирительном доме, а предоставлял самой адми-
нистративной власти, родителям, помещику и хозяевам заточать
сюда на любой срок или даже пожизненно, то станет ясным зна-
чение этой меры борьбы в рук'ах господствующего класса.
Представляет безусловный интерес самая формулировка тек-
ста статьи с перечнем семи групп лиц «непотребного и невоздер-
жанного жития». Эти группы следующие1: «1) Сыновья и до-
чери, кои родителям своим непослушны или пребывают злого
жития, или ни к чему доброму не склонны, 2) люди, которые
впадут в непотребное житие, начнут расточать имение, долг на-
коплять вдвое против имения, дом разорять и чинить непотреб-
ности, противные чести, 3) люди, которые начнут без стыда и
зазора иметь явное поведение, добронравию и благочинию про-
тивное, 4) рабы непотребные, которых никто в службу не при-
нимает, 5) рабы ленивые и гуляки, кои все пропивают или про-
матывают, 6) люди, которые не хотят трудиться для своего
пропитания, едят хлеб вотще, и сим подобные, и 7) непотребного,
неистового и соблазнительного жития женского пола».
Ссылка в смирительные дома производилась по статье 391 на
основании приговоров судов, постановлений так называемых при-
казов общественных призрений, по просьбе родителей или трех
родственников, по требованию помещиков и хозяев. Для роди-
телей, помещиков и хозяев было достаточно только «прописать»
причины отсылки в смирительный дом.
1 Полное собрание законов 1775 г. № 14392,
ТЮРЕМНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
87
И Вольтер называл все это «всемирным евангелием», до-
стойным перевода на разные языки!
В статье 391 этого же закона мы находим отдельное предпи-
сание, которое Екатерина повторила в своем «Положении о тюрь-
мах», а именно, здесь, как и в проекте, говорится, что смиритель-
ному дому надлежит быть на вольном воздухе, с крепкой сте-
ною или высоким забором кругом, «чтобы утечки из оного дома
отнюдь никто учинить не мог». Предписывается также иметь
внутри все нужные строения и бани, вести реестры поступающих
заключенных, разделять заключенных по полу и пр.
Точно так же, как и проект тюремного устава, закон 1775 года
поручал прокурору надзор за смирительным домом, предписы-
вая ему в статье 405, п. XIII, посещение тюрьмы не менее од-
ного раза в неделю. Но, в противоположность проекту, этот за-
кон предоставлял тюремной администрации право телесного нака-
зания заключенных за нарушения правил тюремной дисциплины.
Орудием телесного наказания служили прутья, а число ударов за
каждый проступок не могло быть более трех. Для применения та-
кого наказания тюремный надзиратель не нуждался ни в каком
разрешении и действовал по собственному усмотрению. Кроме
розог, могли быть применены ограничение пищи хлебом и водой
и заключение в темный карцер.
Статья 391 требует лечения больных арестантов и предпи-
сывает лишь одно ограничительное условие для приема в смири-
тельный дом «рабов ленивых, рабов непотребных» от помещиков,
рабочих от хозяев и детей от родителей: они должны предоставить
средства для содержания заключенных ими в смирительный дом.
Это же «Учреждение об управлении губерниями», кроме сми-
рительного дома, ввело еще и работные дома (ст. 390). Они
предназначались для неимущих в целях предоставления им ра-
боты с оплатой ее содержанием в означенных работных домах и
предоставлением им одежды и пищи. Помимо добровольной явки
в них, могла иметь место и присылка властями, «имеющими на
то право». В Москве в работном доме должна была произво-
диться распиловка камней, а в других городах — пряжа льна и
другие работы.
Нет никакого сомнения, что работные дома под флагом чело-
веколюбия были направлены не на помощь неимущим, а на
их эксплоатацию. Об этом можно судить и по содержанию се-
паратного указа Екатерины московскому полицеймейстеру от
12 августа 1775 г., т. е. изданного на три месяца ранее «Учреж-
дения об управлении губерниями». Названный указ обращает
внимание полицеймейстера на то, что «в здешнем городе множе-
ство молодых лет ленивцев, приобыкших лучше праздно шататься,
88
ГЛАВА. ВТОРАЯ
прося бесстыдную милостыню, нежели получать пропитание ра-
ботою». Для прекращения такой «развратной праздности» указ
и предписывает открыть в Москве работный дом под ведомством
полиции. Ясно, что этот указ — предшественник статьи 390:
«Учреждение об управлении губерниями» имеет в виду репрес-
сивную борьбу с теми, кого он считает ведущими «развратную
праздность». Такой первый работный дом для мужчин был от-
крыт за Сухаревой башней в бывшем «Карантинном доме». Ра-
бота здесь состояла в нелегком труде распиловки камня. Для
женщин было предоставлено помещение в бывшем Андреевском
монастыре, и работа здесь состояла в пряже льна Ч Репрессивный
характер работ в работном доме подтверждается и тем фактом,
что при работах осуществлялся надзор стражи.
На содержание в работном доме отпускалось на человека по
три копейки в день, но, очевидно, этих небольших средств на
содержание не хватало, так как правительство продолжало поль-
зоваться помощью частных лиц, принимая от них милостыню.
Так, в 1781 году Екатерина, приказав открыть в Петербурге (на
Васильевском острове) к 1 мая работный дом и направлять туда
нищих, распорядилась выставить кружки для собирания мило-
о
стыни на содержание помещенных в этом доме .
§11. ЗАКОН 1781 ГОДА О ТРЕХ ВИДАХ ВОРОВСТВА.
«УСТАВ БЛАГОЧИНИЯ ИЛИ ПОЛИЦЕЙСКИЙ»
1782 ГОДА
3 апреля 1781 г. был издан указ Сената, который расширял
круг лиц, направлявшихся в работные дома. Этот указ установил
три вида воровства: воровство — грабеж, воровство — мошенни-
чество и воровство — кража. За кражу на сумму до 20 рублей
предписывалось направлять в административном порядке в ра-
ботные дома3. Указом Сената от 31 января 1783 г. было пред-
писано открыть работные дома во всех губерниях и направлять
туда «обличенных в краже, грабеже и мошенничестве».
Еще в своем «Наказе» Екатерина, заимствуя идеи у Бекка-
риа, в целом ряде статей останавливалась на взятии под стражу
как на способе воспрепятствования уклонения от следствия и
суда. Она повторяла за Беккариа предложение осторожно поль-
1 Указ полицеймейстеру г. Москвы от 12 августа 1775 г. — первое Пол-
ное собрание законов 1781 г. (№ 14357).
2 Собрание законов о судоустройстве и судопооизводстве уголовном с
1649 по 1825 гг., т. XIV (сост. Хавские Петр и Тимофей).
3 «Указ Сената от 3 апреля 1781 г.» — первое Полное собрание законов
1781 г, (№ 15147).
ТЮРЕМНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
89
зоваться этой высшей мерой принуждения. Но как далеко ушел
от этих предложений ее «Устав благочиния или полицейский» от
2 апреля 1782 года!
Этот «Устав» в одно и то же время пытается перечислить слу-
чаи, когда допустимо предварительное взятие под стражу до суда,
а с другой стороны, широко допускает взятие под стражу в
виде меры репрессии за разнообразные полицейские нарушения.
ДеЛая попытку перечислить случаи, когда допустимо взятие
под предварительный арест, «Устав благочиния или полицей-
ский» перечисляет в отдельных статьях преступления религиоз-
ные (совращение с православия, нарушение церковной службы
и пр.), служебные преступления, преступления против личности,
против собственности и др. При этом закон считается не с теми
или иными обстоятельствами данного преступления, а исключи-
тельно с его родом, и, таким образом, на возможность ареста
или на его недопустимость не оказывает влияния наличие опре-
деленного местожительства, занятий и пр.
Что касается полицейского ареста как наказания, то он при-
менялся за ряд разнообразных проступков и притом часто как
последствие неуплаты денежной пени. Таким образом, сюда при-
вносился тот момент имущественного характера, который созда-
вал наряду с сословными различиями еще и новое различие между
состоятельными и несостоятельными правонарушителями.
Приведем некоторые из статей этого устава. Так, из сообра-
жений политической цензуры «Устав благочиния или полицей-
ский» предписывает сажать на хлеб и воду за устройство без над-
лежащего разрешения «народных игр, забав и театральных пред-
ставлений» (ст. 261, п. 1). За вход мужчины в женскую баню
и за вход женщин в мужскую назначается пеня. Таким образом,
этот вид «развлечения» карается мягче, нежели устройство без
разрешения театрального представления. Интересно, что при не-
уплате пени налагается оригинальная обязанность топить баню
в смирительном доме до тех пор, пока не будет уплачена пеня
(ст. 262).
Открытие публичного дома «для непотребства» карается легче,
нежели посещение такого дома, так как за открытие такого за-
ведения полагается денежный штраф, при неуплате которого на-
ступает заключение в смирительный дом (ст. 263), а посещение
такого заведения влечет за собой отправку в смирительный дом.
Нужно думать, что открывшие дома «для непотребства» всегда
находили средства уплатить полиции нужную ей пеню.
Добавим, что «Устав благочиния или полицейский» не опре-
деляет срока содержания в смирительном доме и нередко огра-
ничивается предписанием содержать в том доме до тех пор, пока
90
ГЛАВА ВТОРАЯ
виновный не уплатит наложенной пени. Конечно, такие предпи-
сания ставили арестованных из неимущих классов в особенно тя-
желое положение L
При таком содержании «Устава благочиния или полицейского»
ясно видно, во что обращались фактически в русской действи-
тельности идеи «Наказа» и, в частности, восьмая его статья,
рекомендовавшая «не приводить дух граждан в уныние каз-
нями» 1 2.
§ 12. О ДОМАХ «ДЛЯ ИСПРАВЛЕНИЯ ЗЛОНРАВНЫХ
И ДЛЯ ПРИЗРЕНИЯ БЕЗУМНЫХ»
Законодательные акты, которыми были введены в последней
четверти XVIII века в России смирительные и работные дома,
были составлены под несомненным влиянием материалов, собран-
ных за границей и обработанных еще в 1771 году. Именно этим
годом помечено хранящееся в архиве (ЦГАДА) дело «О домах
для исправления злонравных и для призрения безумных» 3. Впро-
чем, эти же материалы, может быть, оказали некоторое влия-
ние и на проект тюремного устава Екатерины, так как и здесь
предусмотрена классификация заключенных, разделение их по
полу, по наказаниям и пр.
Особенно ясно сходство той части архивного дела с положе-
нием о смирительных домах, которая дает перечень групп лиц,
направляемых в дома «для исправления злонравных». Архивное
дело намечает восемь таких групп, а именно: 1) приговоренные
к смертной казни, замененной заключением, 2) обвиняемые в пре-
ступлениях, влекущих за собой смертную казнь, 3) приговорен-
ные за воровство и другие преступления на разные сроки, 4) до-
машние воры, присланные их господами, 5) люди «развращен-
ного жития» и пьяницы, 6) «дети, родителям своим непослуш-
ные и им досаждающие», 7) банкроты и 8) расточители своего
имения.
Группы заключенных в этом перечне совпадают с группами,
1 «Устав благочиния или полицейский», ч. 1, 1782 г., апрель.
2 «Наказ ея императорского величества Екатерины II самодержицы все-
российские, данный комиссии о сочинении проекта нового уложения, с при-
надлежащими тому приложениями. В С.-Петербургской типографии прави-
тельствующего сената 1820 г. печатано с издания, напечатанного в СПБ при
императорской академии наук, а в Москве в сенатской типографии 1769 г.».
3 ЦГАДА, XVI, 1771 г. Дело № 195—«О домах для исправления
злонравных и для призрения безумных».
ТЮРЕМНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
91
установленными в положении о смирительных домах и в неопуб-
ликованном проекте этого положения, хранящемся в архиве.
Ввиду несомненного интереса этих неопубликованных мате-
риалов остановимся на их содержании.
Повидимому, первые четыре листа названного нами архив-
ного дела представляют собой попытку приспособления к усло-
виям русской жизни материалов, изложенных на пяти-десяти ли-
стах и собранных за границей. В обеих этих частях речь идет
«о домах наказания и поправления преступников и превращен-
ного жития людей». Эти дома каменные, в три этажа, из кото-
рых каждый этаж предназначался для особой категории заклю-
ченных. В первом, или нижнем, этаже, который «с землей наро-
вень», заключены более тяжкие преступники. Эта часть тюрьмы
выстроена под сводами из дикого камня, полы и стены наст-
ланы толстыми досками, перед окошками частые железные ре-
шетки, двери и замки «весьма крепкие». «Заключенные никогда
вон не ходят и никого к ним не пускают, кроме священников.
Женский пол от мужского отделяется. Ходят в железных оковах
и колодках». Здесь обязательны «тяжкие работы».
В среднем этаже — небольшие покои, а между ними коридор.
Имелись комнаты для работы и для еды. Именно этот этаж был
предназначен для тех групп, которые перечислены в ст. 391 «Уч-
реждения об управлении губерниями», — для небольших воров
домашних, детей непослушных, слуг непокорных, игроков, пья-
ниц, ленивцев, мотов, банкротов и др. Здесь были менее суро-
вый режим, менее тяжелые работы, более удовлетворительное пи-
тание, которое могло быть постепенно улучшаемо. Здесь же допу-
скались свидания.
Третий этаж был предназначен для тех из заключенных по
просьбе родителей и хозяев, оплата содержания которых взята
на себя пославшими их сюда. Режим здесь наименее суровый.
Надо отметить, что та часть материала, которая представляет
собою набросок проекта о домах заключения в России, не вклю-
чала упоминания различных способов отягощения положения за-
ключенных, упомянутых в описании иностранных тюрем. Так,
например, не перешла статья, говорящая о наказании заключен-
ных нижнего этажа палками и кошками по утрам и вечерам и
особо при их принятии в тюрьму. Такая встреча новоприбывшего
палками и кошками носила название «добро пожаловать».
Знаменательно, что в названных нами архивных материалах
в перечне тех работ, которыми были заняты заключенные, ука-
заны, между прочим, работы, проектированные как для смири-
тельных, так и для работных домов. Таковы прядильные работы
и размельчение сандалового дерева (в самом начале XIX века
92
ГЛАВА ВТОРАЯ
при Московском тюремном замке существовала такая работа) для
добывания ароматного порошка.
Отметим и некоторую разницу в проектировании тюремного
устройства в России сравнительно с собранными зарубежными
материалами. В описании зарубежной системы подчеркивается
роль религиозного воздействия на заключенных, подробно гово-
рится об устройстве церкви, служба в которой совершается для
заключенных всех трех этажей, но для арестантов нижнего этажа
слова молитв и священника должны доходить лишь по особым
трубам, проведенным из церкви в этот нижний этаж и снабжен-
ным особыми затворами. Но в век Екатерины еще не помышляли
об устройстве тюремных церквей, и автор тюремного устава огра-
ничивался лишь проектированием развешивания образов и лам-
пад в тюремных камерах. Однако уже с начала XIX века, одно-
временно с развитием в высших слоях столичного общества ми-
стицизма и с началом крестового похода аристократии в россий-
ские тюрьмы, туда вступают во всеоружии и религиозная про-
паганда и ханжество. Но на этом этапе истории царской тюрьмы
мы остановимся позднее.
Складывались ли приведенные нами выше узаконения об
организации смирительных и работных домов под влиянием ино-
странных образцов или без такого влияния, закон о наказании
за различные виды воровства, повидимому, не дал того увели-
чения тюремного населения в этих домах, какого можно было бы
ожидать. Есть основание думать, что этот закон о наказании за
три вида воровства не встречал в практике судов должного
приема, точно так же как выходили из употребления и соответ-
ствующие статьи Уложения царя Алексея Михайловича. Эти
статьи грозили уже за первую кражу отрезанием левого уха, на-
казанием кнутом и двухлетним тюремным заключением с работой
в кандалах. Для точного соблюдения предписаний этого Уложе-
ния в последней четверти XVIII века не было у правительства
ни возможности, ни даже и желания. Но не было возможности
и для исполнения указа 1781 года, так как для этого не было со-
ответствующих домов заключения. Поэтому практика, повиди-
мому, шла своим собственным путем. Доказательством этого мо-
жет служить очень яркий пример — наказание одного рециди-
виста. В 1788 году по распоряжению «кабинета ее величества»
высланы из колыванских заводов в нерчинские четыре преступ-
ника, бывшие горные рабочие, и в числе их Василий Брагин,
32 лет от роду, со следующей отметкою: «штрафован был в 1774 г.
за воровство у бергниера (горного чиновника) пожитков —
плетьми; у крестьянина овчинного тулупа — батожьем; из тор-
ТЮРЕМНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
93
говой лавки сапогов — плетьми и содержанием под караулом одну
неделю; в 1776 г.: за кражу разных пожитков — плетьми; у кре-
стьянина саней и войлока — батогами; в 1777 г. за полученную
от невоздержанности венерическую болезнь — батогами; в 1778 г.
за воровство лошади — плетьми; в 1779 г. за покражу с лошади
хомута — кошками; в 1780 г. за воровство из лавки денег и то-
варов— гоняем шпицрутеном через тысячу человек восемь раз;
в 1781 и 1782 гг. за побеги из службы, чинимые у разных лю-
дей воровства, по заключенной воинским судом сентенции, при-
говорен к наказанию кнутом, вырезыванию ноздрей и посылке
в Томский завод на каторжные работы вечно, а по молодости
наказание кнутом заменено полугодичным его содержанием под
караулом скованного с употреблением в работу. За покражу у берг-
ниеров Степанова и Завьялова денег и пожитков на 90 р. 2172 к.
ассигнациями и за побег из-под караула по указу кабинета ее
величества от 17 марта 1785 г. наказан прогнанием шпицрутеном
через тысячу человек восемь раз, и в рассуждении, что он уже
прежде находился в побегах и разных воровствах и за то на-
казан, отослать в каторжную работу вечно в нерчинские руд-
ники» 7
Таким образом, рецидивист Брагин испытал на себе четы-
режды плети, трижды — батоги, дважды — шпицрутены в огром-
ном количестве, по одному разу — кошки и кнут, был приговорен
к вырезанию ноздрей, несколько раз к лишению свободы на
разные сроки и дважды к вечной каторге. Этот человек (и не один
он) был живой и ходячей рекламой всех мер карательной системы
екатерининской эпохи, а вместе с тем и живым доказательством,
как практика борьбы с воровством расходилась с провозглашен-
ными требованиями человеколюбия.
Из указов, имеющих особое значение для всех мест заклю-
чения второй половины XVIII века, отметим мероприятия пра-
вительства, клонившиеся к ускорению рассмотрения дел о «ко-
лодниках» (таково наиболее часто встречающееся наименование
заключенных в разных местах лишения свободы). Ускорение
движения колоднических дел вызывалось необходимостью осво-
бождения мест в тюрьмах для новых арестантов. Еще 10 февраля
1763 г. было повелено представлять в экспедицию Сената ежеме-
сячные ведомости от тех из колодников, дела которых не решены,
на комиссию же возлагалась обязанность принимать меры к уско-
рению рассмотрения этих дел. Впоследствии эти дела были пере-
даны второму департаменту Сената, а указом от 10 марта 1777 г.
1 В. И. Власов, Арестант Василий Брагин (1788 г.) — «Русская
старина» 1873 г., июль, стр. 86—87.
94
Глава вторая
(Полное собрание законов, № 14718) они переданы в первый
департамент.
В пределах каждой области и губернии места заключения
были подчинены наместникам, губернаторам и губернским канце-
ляриям. Они должны были представлять свои отчеты и ведо-
мости о колодниках в Сенат. Полномочия наместников и других
высших представителей административной власти в губерниях
были безмерно расширены известным законом 7 ноября 1775 г.,
когда наместникам и генерал-губернаторам было предоставлено
даже право утверждения смертных приговоров, приостановки ис-
полнения судебных решений и пр. Отдавая обычную для тех го-
дов дань фразеологии и моде на лицемерные, лживые требования
гуманности, этот закон предлагал генерал-губернаторам быть
«заступниками утесненных и побудителями дел безгласных», пре-
секать «всякие явные злоупотребления, в особенности же безмер-
ную и разорительную роскошь, обуздывать излишества, беспут-
ства, мотовство, тиранство и жестокость» и показывать «добро-
хотство, любовь и соболезнование к народу». Мы уже знаем из
«Устава благочиния», какой простор открывал этот закон произ-
волу администрации в деле лишения свободы. Вся бюрократи-
ческая машина могла существовать лишь в условиях безгласно-
сти, а потому для нее было неисполнимо «раскрытие дел без-
гласных». Вся эта машина, начиная от полицейского и кончая
генерал-губернатором, держалась устрашением, и потому так про-
тивно звучат слова о любви к народу.
Один из историков тюрьмы, уделивший особое внимание на-
чинаниям правительства 1762—1796 гг., склонен придавать этой
эпохе огромное значение. Он поет императрице хвалебные гимны,
но в поисках доказательств «великих начинаний» в деле реформ
тюрьмы становится прямо смешон, когда приводит ее высочай-
шие указы об отпуске 133 р. 20 к. на отопление Петербургского
острога, 200 руб. в год — на медикаменты для тюрем столиц
и пр. Ч
Приведенные меры не могли иметь большого значения, во-
первых, потому, что они касались только Петербурга, во-вторых,
потому, что ассигнованные суммы были слишком ничтожны для
оказания действительной помощи арестантской массе.
Не большее значение имели и те указы, которые делали по-
пытки принять на счет казны предоставление колодникам пищи
и одежды, в частности, при их ссылке в Сибирь и в каторжные
тюрьмы. К числу таких указов, например, относится указ от
1 М. А. Филиппов, История и современное состояние карательных
учреждений за границею и в России, СПБ, 1873 (материалы комиссии по
тюремному преобразованию).
ТЮРЕМНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
95
2 марта 1775 г. (Полное собрание законов) о нормах пищевого
довольствия и об одежде для колодников Таганрога, Ревеля и
Риги, а также указ того же года № 17362 «О прибавке Полоц-
кой казенной палате на содержание и отправление колодников»,
№ 18808 «О производстве ссылочным одежды, обуви, провианта
и кормовых денег», № 20354 «О порядке отправления колодни-
ков и довольствия их платьем и обувью» и др. Из распоряжений,
относящихся к вопросам управления местами заключения, отме-
тим передачу в ведение губернского правления в Петербурге
всех арестантов, независимо от того, при каком учреждении или
присутственном месте они содержались под стражей, и поручение
прокурору столицы надзора за правильностью содержания этих
арестантов (Полное собрание законов 1781 года, № 15256). Ка-
залось бы, такое распоряжение должно было распространяться
не только на Петербург, но и на все другие города, но Петербургу
правительство всегда уделяло больше внимания.
Об учете колодников последовал указ от 30 июля 1775 г.
«О присылке ежемесячно от всех военных команд в генерал-
аудиториат статейных об арестантах списков» (Полное собрание
законов, № 18067).
Наше рассмотрение тюремного законодательства второй по-
ловины XVIII века приводит к выводам, что за эти десятилетия
по вопросу о тюрьме было больше говорено, чем сделано, а то,
что было говорено, не было серьезно, так как не шло дальше
неопределенных фраз, лишенных практического значения.
§ 13. УЗАКОНЕНИЯ О ТЮРЬМЕ
ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ XIX ВЕКА
Наступлению XIX века предшествовали годы царствования
Павла. Русский криминалист Таганцев, излагая историю уголов-
ного законодательства в России, называет эти годы циклоном,
пронесшимся над Россией и в особенности над его интеллектуаль-
ной жизнью Ч Но этот циклон не был первым и не был послед-
ним в XIX веке. В истории же тюремного законодательства
1797—1800 гг. не было не только урагана, но и никакого дви-
жения, ураган же был порожден стихией «высочайшего усмотре-
ния». В своем движении высочайший произвол захватил тысячи
людей, разнося их по тюрьмам, по крепостям и в ссылку. И лишь
уничтожение в 1801 году тайной экспедиции сопровождалось воз-
вращением свободы 482 заключенным, томившимся в заточении
1 Таганцев, Русское уголовное право, 1902, т. I, стр. 205.
96
глава вторая
по приговорам этой экспедиции; кроме того, были помилованы
12 000 человек, исключенных без суда с военной и гражданской
службы.
В тюремном законодательстве начала XIX века не только не
был бы страшен, но даже был бы желателен ураган, такой ура-
ган, который снес бы все тюремное законодательство и уже раз-
валившиеся от ветхости столетние тюремные остроги. Такого
урагана не последовало. Только в 1817—1819 гг., как мы уви-
дим ниже, были сделаны попытки тюремной реформы. До этого
же времени был издан ряд указов, большая часть которых от-
носилась к определению источников покрытия расходов по тю-
ремной части Ч
1 Было определено, из каких сумм пользовать больных арестантов,—
31 августа 1804 г., № 21436, и 27 июля 1808 г., № 23280; повелено ука-
зом № 22730 от 30 декабря 1807 г. отпускать суммы на содержание детей
арестантов; продовольствовать пойманных дезертиров, бродяг и беглых про-
виантом— 21 января 1809 г., № 23455; предписан порядок прокормления
арестантов, содержавшихся в петербургской тюрьме и полиции — 4 мая
1810 г., № 24216; повелено прибавить денег на содержание заключенных в
губерниях Петербургской, Лифляндской и Курляндской — 3 января 1814 г.,
№ 25511; назначено по 20 коп. в сутки подсудимым по военным судам, от-
ставным и выключенным из военного ведомства чинам—10 апреля 1814 г.,
№ 25562; указан порядок содержания арестантов для уменьшения казен-
ных расходов — 5 октября 1816 г., № 26450; велено отпускать добавочные
деньги на содержание арестантов—7 июля 1817 г., № 26910; прибавлено
«кормовых денег» арестантам в Архангельске— 19 января 1819 г., № 27918;
окончательно разрешен вопрос, что все заключенные должны содержаться
на счет казны — 28 декабря 1819 г., № 28040; сделано распоряжение о снаб-
жении препровождаемых из одного места в другое арестантов нужною по вре-
мени года одеждою и обувью — 21 января 1820 г., № 28108; устроены
особые богадельни для призрения преступников за старостью, слабостью
или увечьем — 8 марта 1820 г., № 28190; назначены суммы на отопление
и освещение тюрем в уездных городах Петербургской губернии — 6 июня
1821 г., № 28702; воспрещено начальникам арестантов употреблять их иа
свои работы — 25 июля 1821 г., № 28917; назначены прибавочные деньги
на содержание арестантов по губерниям Херсонской, Витебской и Минской —
21 января 1822 г., № 28817; определен порядок хранения и употребления
денег, жертвуемых для арестантов — 26 февраля 1822 г., № 28944; облег-
чены цепи и ограничено их употребление для заключенных — 20 марта 1822 г.,
№ 28984; детям арестантов повелено производить половину количества со-
держания, назначенного для взрослых заключенных — 28 мая 1822 г.,
№ 29046; определено, что кредиторы должны в Петербурге платить по
25 коп. в сутки на содержание должников, и если в течение недели они денег
не внесут, то освобождать из тюрьмы их должников — 26 октября 1822 г.,
№ 29207; об отоплении и освещении тюрем из городских и земских сумм —
30 мая 1825 г.; предшествовавший указ о неоплатных должниках повелено
распространить на Московскую губернию — 30 сентября 1825 г., № 305J5;
назначены кормовые деньги чиновникам, содержащимся под стражей —
30 октября 1825 г., № 30536. См. М. А. Ф и л и п п о в, История и современ-
ное состояние карательных учреждений за границею и в России, СПБ, 1873,
стр. 51—52.
Т.ОРЧМНСП законодательство
97
Удивительно, что и законодательство первой четверти
XIX века не поднимается до уровня понимания тюремного дела
как общеимперского. Попрежнему издаются указы, относящиеся
очень часто лишь к тому или другому месту лишения свободы.
Можно привести много примеров таких указов. Так, в 1810 году
был указан порядок прокормления арестантов в тюрьме и поли-
ции Петербурга, — как будто в этом же не было нужды и в дру-
гих городах! В 1814 году прибавлено денег на содержание аре-
стантов в Петербургской, Лифляндской и Курляндской губер-
ниях, в 1819 году — в Архангельской губернии. В 1822 году та-
кое увеличение денег распространено еще на три губернии. На
этом улучшение содержания арестантов прерывается, как будто
в нем не было нужды во всех губерниях России. Также и вопросы
отопления тюрем урегулированы законом 1821 г. только по уезд-
ным городам Петербургской губернии.
Более общий характер носили узаконения 1804 года о рас-
ходах на лечение арестантов, 1807 года — на содержание детей
арестантов, 1819 года — о содержании арестантов за счет казны
и др. Эти узаконения вносили некоторую определенность и улуч-
шение в финансовую сторону тюремного дела. Однако эти уза-
конения не были крупными и не изменяли сколько-нибудь зна-
чительно общего положения тюрем в России.
§ 14. «ПОПЕЧИТЕЛЬНОЕ О ТЮРЬМАХ ОБЩЕСТВО»
1818—1819 годы занимают особое место в истории русской
тюрьмы, так как в эти годы произошел заметный сдвиг в тюрем-
ной политике руководящих правительственных кругов. Это было
тесно связано с тогдашними настроениями в русском обществе.
Война с Наполеоном, походы за границу, знакомство с политиче-
скими и религиозными организациями за рубежом, с одной сто-
роны, а с другой — противоречия между самодержавным строем
и ростом сознания более образованных слоев русского дворянства
порождали стремление их к объединению на почве общих интере-
сов. Именно к этому времени относится образование первых
ячеек будущих декабристов. В менее либеральных или даже в
консервативных кругах аристократии это стремление на почве
общих интересов выразилось в учреждении различных религи-
озных кружков, иногда мистического характера. 4 Здесь особое
место занимали не политические идеи, а задачи нравственного
самоусовершенствования. Одним из средств последнего считалась
благотворительность. Если она всегда проповедовалась как могу-
7 М. Н. Гер нет
98
ГЛАВА ВТОРАЯ
шественное средство спасения души, то ранее «милостыня» была
делом частным и считалась лучшей, если она творилась втайне,
теперь же для представителей аристократии, объединенных в
разные религиозные общества, благотворительность являлась их
общим делом, одной из форм общественной деятельности. Именно
организованность такой благотворительности, ее планомерность
давали удовлетворение новым зародившимся общественным за-
просам аристократии.
Под таким углом зрения надо рассматривать образование в
1819 году «Попечительного о тюрьмах общества».
Еще в 1814 году Александр I очень милостиво принимал чле-
нов Британского библейского общества. Этот прием породил
в членах общества надежду на расширение их деятельности
также и в России. Недаром один из англичан писал: «после лю-
безного нашего отечества — России свыше предопределено быть
наибольшею благотворительницею на земле: верховные началь-
ники с честью для себя и с пользою для других — единодушно
подвигаются на служении религии». Этими верховными началь-
никами были, конечно, сам Александр и окружавшие его лица,
в частности, министр духовных дел и просвещения князь Голи-
цын. Это библейское общество было сборищем тех самых «фи-
лантропов», которые, говоря словами Маркса, ставили задачей
исправлять заключенных «поповскими проповедями» и т. п. Ч
В 1817 году Венинг, обладавший значительными средствами,
приехал в Петербург в качестве пропагандиста идей библейского
общества и связанного с ним Английского тюремного общества.
Проживание в Петербурге его брата, крупного владельца про-
мышленного предприятия, давало ему возможность завести зна-
комства и установить связи с высшим столичным обществом Пе-
тербурга. Он это и сделал. В результате его доклада царю об
осмотре мест заключения Петербурга (об этом осмотре и впечат-
лении Венинга см. в главе о состоянии общеуголовных тюрем
в России) и об учреждении и в России тюремного общества по
образцу английского последовало 19 июля 1819 г. разрешение
на открытие в Петербурге «Попечительного о тюрьмах обще-
ства».
Проект устава общества был трижды на рассмотрении у Але-
ксандра, вносившего в этот проект свои исправления. Такая вы-
сочайшая цензура не предвещала для общества особого простора
деятельности. Были приняты меры для того, чтобы самый состав
«Попечительного о тюрьмах общества» представлял надежные
1 См. Маркс и Энгельс, Соч., т. V, стр. 179.
ТЮРЕМНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
99
гарантии его деятельности. Царь брал общество под свое покро-
вительство. Ему самому принадлежало право избрания и назна-
чения президента общества. Хотя общество и получало право
выбора своих членов на должности 12 директоров комитета, но
и сюда вмешивалась царская воля: общество избирало на каждую
из этих 12 должностей по три кандидата, а царь делал соот-
ветствующий отбор по своему усмотрению.
Первая статья устава общества определяла его задачу как
нравственное исправление преступников и как «улучшение со-
стояния заключенных за долги и по другим делам людей».
Вторая статья устава перечисляла пять следующих средств
исправления: 1) ближайший и постоянный надзор над заключен-
ными; 2) размещение их по роду преступлений или обвинений;
3) наставление их в правилах христианского благочестия и доброй
нравственности, на оном основанной; 4) занятие их приличными
упражнениями и 5)заключение провинившихся или буйствующих
из них в уединенное место.
Эта статья находилась в полном противоречии с установив-
шейся тюремной практикой, которая совершенно не знала ни од-
ного из первых четырех перечисленных средств, а вместо пятого
широко пользовалась рогатками, колодками, кандалами и цепями
всякого рода и веса. Но, перечисляя указанные пять средств
водворения нового тюремного режима, высочайше утвержденный
устав оставлял в полной неприкосновенности весь старый режим
тюрьмы со всеми его атрибутами. Поэтому неудивительно, что.
создавалось совершенно нелепое положение: нравственное воздей-
ствие должно было оказываться на людей, сидевших в тюрьме
на шейных цепях, вделанных в тюремные стены, с кандалами,
колодками и рогатками.
В полной неприкосновенности оставался и распорядок тю-
ремного дня или, вернее, беспорядок тюремного режима, так как
общей тюремной инструкции в то время не существовало, она
не была издана вплоть до 26 мая 1831 г.
Для размещения заключенных по какому бы то ни было
принципу и для занятия их «приличными упражнениями» нужны
были соответствующие материальные условия и прежде всего на-
личие свободной площади в тюремных зданиях. Этих условий
не было, и для создания их правительство ничего не предприни-
мало. Вновь учрежденному обществу приходилось по собствен-
ному почину и на собственные средства создавать эти материаль-
ные условия. Это могло быть осуществлено лишь кое-где и да-
леко не всегда.
Наиболее важным в уставе было разрешение членам комитета
общества (т. е. лишь утвержденным в этом звании самим царем)
7*
100
Гл\ва вторая
посещать места заключения во всякое время. Это открывало воз-
можность личного ознакомления членов комитета с состоянием
тюрем, и они могли увидеть совершенно новые для них картины
тюремного быта. Картины же тюремной жизни не могли их не
поразить.
В полном согласии с задачами библейского общества устав
«Попечительного о тюрьмах общества» подробно останавливался
на религиозном воздействии на заключенных. Предписывалось
вводить церковные службы, проводить воскресные и праздничные
дни «в благочестивых чтениях, беседах и молитве». Впервые пра-
вительство говорило о тюремных библиотеках в этих общих ме-
стах заключения, но органичивало подбор книг лишь книгами
«священного писания и духовного содержания».
Очень наивно звучал специальный параграф о запрещении
употребления в тюрьме спиртных напитков; рекомендовалось на
видных местах прибивать в тюрьмах «печатные правила», воспре-
щающие употребление таких напитков.
Таков был в основных чертах устав о деятельности первого
в России тюремного общества. Первыми членами общества были
лица, лишь лично знакомые министру духовных дел князю Го-
лицыну, в числе 30 человек. Общество начало свою деятельность
11 октября 1819 г.
Первоначальный состав членов общества включал представи-
телей родовой аристократии. Здесь было восемь человек титуло-
ванных, но вместе с тем сюда же вошли также митрополит, архи-
епископ и пастор. Среди членов общества оказались и оба брата
Венинги. В дальнейшем число членов общества значительно уве-
личилось, но представители высшей аристократии попрежнему
занимали в нем преобладающее место.
Состав общества определял характер его деятельности. В этой
деятельности преобладающее значение было отведено религиоз-
ной пропаганде, как это и было предусмотрено самим уставом
общества. Эту черту в деятельности общества старательно под-
черкивали его ежегодные печатные отчеты, начиная с первого
отчета за 1819 год.
Я не буду приводить больших подробностей о религиозно-
просветительной работе нового общества в тюрьмах, но ограни-
чусь приведением нескольких примеров. Они ярко обрисовывают
настроение «пионеров» тюремного патроната и показывают, на
какую «работу» в тюрьме они затрачивали часть своей энергии
и своего времени. С другой стороны, эти примеры показывают,
что сами заключенные прекрасно учли основной характер дея-
тельности общества и использовали это в своих выгодах.
ТЮРЕМНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
101
Наиболее яркий пример дан на страницах отчета общества
за 1827 год. Он имел место в орловском тюремном замке. Здесь
содержался среди пересыльных каменец-подольский житель не-
христианского вероисповедания. По словам отчета, он находился
в тюремной больнице «в безнадежном к жизни положении».
Члены общества взяли его в обработку, под влиянием которой
он пожелал обратиться в православие. Соответствующее место
из отчета с повествованием об этом обращении в истинную веру
и о чудесных последствиях этого так характерно, что стоит при-
вести его дословно. Он «уверовал в Иисуса Христа и, по науче-
нию протоиереем Сахаровым догматам православной грекорос-
сийской веры, принял святое крещение. Силы веры и действие
благодати божией явным образом ознаменовались на нем. Был
отчаянно болен горячкою, и имев на себе во многих местах раны,
он пожелал тем более погрузиться в таинственную воду креще-
ния и, исшед из купели, в то же почти мгновение почувствовал
облегчение и исцелел» Ч
Последствия удачной религиозной пропаганды должны были
влить в членов общества новые силы. «Чудесно» же исцеленный,
ставший сыном господствующей православной церкви, а вместе
с тем и рекламой для «Попечительного о тюрьмах общества»,
должен был «по заслугам» получить вместе со спасением души и
здоровьем также и свободу, так как оставаться далее в тюрьме
ему было не совсем удобно. О работе членов общества по «по-
гружению в таинственную воду крещения» заключенных отме-
чалось и в других отчетах. При этом крестили не только некре-
щеных, но, как указано в одном из первых отчетов (за 1822 год),
и крестьянку 20 лет, не знавшую, была ли она крещена.
Такой же характер носит сообщение отчета о числе арестан-
тов, бывших на исповеди и удостоившихся «причастия святых
тайн». Обычай сообщать эту статистику ввел первый же отчет
общества за 1819 год. Очень интересно, что этот отчет одновре-
менно вел учет исповедей, причастий и наказаний кнутом. Он так
и сообщал: «240 человек арестантов разного пола исповедались
и приобщались в градской тюрьме; 36 человек, наказанные кну-
том, также сего удостоились».
«Попечительное о тюрьмах общество», состоявшее под покрог
вительством императора, было тесно связано с правительствен-
ными кругами. Хотя оно и было частным, но по своему составу
носило в действительности официозный характер. Это сказыва-
лось также в его печатных отчетах. Вот в каких выражениях от-
чет за 1824 год описал посещение царем вновь выстроенного в
1 Отчет «Попечительного О тюрьмах обществ», за. J927..T-. стр, 59,
102
ГЛАВА ВТОРАЯ
Вологде губернского тюремного замка: «Узники, находившиеся в
сии благоденственные минуты в остроге, от радости забывали
горесть свою, наслаждаясь лицезрением кроткого и милосердного
монарха» Ч
Я говорил, что открытие деятельности «Попечительного о
тюрьмах общества» дало новое направление тюремной политике.
Новшество выразилось не только в религиозной пропаганде среди
заключенных. С этого же времени общественная инициатива де-
лает попытки улучшения положения арестантов. Шаги, которые
были предприняты в этом направлении в столичных и провин-
циальных тюрьмах, несли для заключенных необходимую им для
физического их существования пищу. Они же приводили в от-
дельных местах к улучшению тюремных помещений, к попыткам
размещения арестантов по преступлениям, к организации в не-
которых местах занятий трудом, к попыткам обучения арестан-
тов грамоте (в том числе по совершенно непонятным причинам —
немецкому языку).
Вместе с тем «Попечительное о тюрьмах общество» делало
первые шаги по введению всего того, что позднее дало содер-
жание так называемой тюремной дисциплине. Устанавливались
определенные дни и часы для посещения заключенных их род-
ственниками, вводились часы занятия работой, часы отдыха и пр.
Одним словом, закладывалось основание всему тому, чему было
суждено развиться в регламентацию до мельчайших подробностей
всего уклада арестантской жизни. Для введения разнообразней-
ших ограничений и прямых стеснений не требовалось особых ма-
териальных затрат, а потому развитие «тюремного режима»
должно было пойти более быстрыми темпами, чем улучшение
материальных условий существования арестантов царской тюрьмы
XIX века.
Департамент полиции исполнительной министерства внутрен-
них дел не мог не признавать, что дело улучшения тюремных по-
мещений двигается вперед очень медленно. В свое оправдание
он выдвигал начатое в тюрьмах религиозное воздействие на аре-
стантов и писал: «Благодетельное правительство, отнимая у злых
способы к совершению злодеяний, удаляя порочных из общества
добрых, лишая свободного наслаждения дневным светом, озаряет
их, во мраке темницы, светом христовой любви» 1 2.
Нет никакого сомнения, что заключенные предпочли бы «свету
христовой любви, озаряющему их», хотя бы немного солнечного
1 Отчет «Попечительного о тюрьмах общества» за 1824 г., стр. 51—52.
2 Н. Варадинов, История министерства рнутренииж дел, СПБ
18W, ч. II, xsv 2» стр. 215.
ТЮРЕМНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
103
света в их темницах. Но и само «Попечительное о тюрьмах об-
щество» подчеркивало «свет христова учения» там, куда его члены
захаживали светить этим светом только на короткое время и где
постоянно проводили долгие годы заключенные. В отчете за
1821 год было сказано о заключенных: «все они, без различия,
смешаны в сей темнице, где, по недостатку места и света, нельзя
даже вести никакой другой работы, кроме делания корпии и раз-
вития канатов на паклю...», но «несмотря ни на какие неудобства,
слово божие сеется и в сем месте заключения» В этих словах
отчета выявляется не столько тяжесть положения заключенных,
сколько заслуга членов общества, сеющих слово божие в усло-
виях, столь непривычных для этих аристократов-сеятелей, за-
бавлявшихся игрой в благотворительность.
§ 15. ОБЩИЙ АРХИТЕКТУРНЫЙ ПЛАН ТЮРЕМ
1821 ГОДА
Впервые общий проект о плане устройства тюрем по всей им-
перии был утвержден лишь 25 апреля 1821 г., когда министерство
внутренних дел представило царю соответствующую записку об
устройстве уездных тюремных зданий. Этот проект относился к
устройству тюремных помещений в уездных городах. Министер-
ство при выработке единого плана тюремных зданий по уездам
руководствовалось планом губернских тюрем, по которому строи-
лись тогда тюремные замки в Харькове я Нижнем-Новгороде.
Т юремные здания должны были быть каменные или деревянные
на каменном фундаменте с железными крышами, «приспособлен-
ные к человеколюбивым правилам», с разделением арестантов
по полу и преступлениям.
Конечно, грандиозный план тюремного строительства по го-
родам империи не был и не мог быть осуществлен. Он не осу-
ществился не только по той простой причине, что на такое
строительство совсем не было денежных средств, но и потому,
что содержал ошибки и несообразности. Требуя устройства по
всем городам тюрем одного и того же размера, этот закон совсем
не считался с очень большим различием населенности различных
уездных городов и потребности в количестве арестантских мест
в тюремных замках и острогах. Вот почему, прежде чем было
начато строительство тюремных зданий, «приспособленных к че-
ловеколюбивым правилам», правительство уже било отбой.
В 1823 году было решено строить тюрьмы по указанному плану
I Отчет «Попечительного о цоррмая за 1821 т- стр'. 10,
104
ГЛАВ\ ВТОРАЯ
лишь в городах с большим числом арестантов. Что же касается
всей остальной арестантской массы, то для нее отказались строить
здания, «приспособленные к человеколюбивым правилам», и было
решено оставлять их в помещениях при присутственных местах,
где таковые присутственные места уже имелись, а где предпо-
лагалось их строить вновь, там отводить помещения и для аре-
стантов. Ниже, из главы, содержащей описание состояния обще-
уголовных тюрем, мы увидим, что арестантские помещения при
присутственных местах были едва ли не самыми худшими тюрь-
мами. Из этой же главы мы увидим, что и устройство тюрем
в больших городах со значительным числом арестантов за ред-
кими исключениями фактически не было осуществлено.
§ 16. ТЮРЕМНЫЕ ИНСТРУКЦИИ
В течение первых полутора десятков лет XIX века внутрен-
ний распорядок общеуголовной тюрьмы оставался почти не регла-
ментированным. Наиболее значительной попыткой определения
прав и обязанностей тюремной администрации является Положе-
ние о должности смотрителя тюремного замка в Москве и о долж-
ности караульного офицера в тюремном замке. Нам не известно
с точностью время издания этого Положения (повидимому,
1804 год) \ но сведения о нем, как и об устройстве тюремного
замка в Москве и острога в Калуге, стали известными более ши-
роко лишь в конце 1817 года. Александр I указом от 13 декабря
управляющему министерством полиции предложил «поставить в
пример для всех губерний найденные им устройство и порядок
в острогах Москвы и Калуги».
Названное нами Положение относится, впрочем, только к
тюремному замку в Москве. Тюремная администрация здесь
была очень немногочисленна. Она возглавлялась квартальным
полицейским поручиком, при котором состояло всего-навсего чет-
веро полицейских унтер-офицеров и один рядовой. Кроме того,
при тюрьме были свой церковный причт и свои же собственные
заплечный мастер и лекарь. Такой незначительный штат мог
справляться с 350—400 арестантами замка только потому, что
все внутреннее и внешнее окарауливание лежало на военной
команде с караульным офицером во главе. Положение опреде-
ляет обязанности смотрителя в 27 статьях и офицера — в 22 ста-
1 Именно этот, 1804 год указан в бумаге московского губернатора в ар-
хивном деле № 277 ЦГИА в Ленинграде по именному указу 1817 Г, 9 л/Ч*
даем устройстве тюремных острогов, ‘Л,‘ •
ТЮРЕМНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
105
тьях и пытается разграничить их между собой. Это ему не вполне
удается. Но во всяком случае Положение представляет для
нас интерес как одна из первых попыток установления
тюремного режима. Ознакомимся с основными чертами этого
режима.
На смотрителе лежало общее руководство тюремным замком.
Являясь полицейским чином, он непосредственно подчинялся мо-
сковскому обер-полицеймейстеру, которому и представлял еже-
дневные рапорты о численности арестантов и о событиях за истек-
шие сутки. Он отвечал за поддержание порядка, тишины, чи-
стоты, а также за допущение побегов. Он распределял заключен-
ных по званиям, по преступлениям, по полу.
Особенно подчеркиваются требования, чтобы не происходило
смешения заключенных разных состояний. Этот классовый мо-
мент упомянут в статье на первом месте.
Такое выделение в особые камеры благородных и вообще лиц
привилегированных сословий облегчало тюремной администрации
проведение во всем режиме тюрьмы различий чисто классового
характера. Примером таких различий являются даже меры дис-
циплинарного воздействия.
Инструкция предписывает смотрителю замка удерживать за-
ключенных от нарушения дисциплины «кроткими средствами, как-
то: благородных сажать в уединенные покои, а разночинцев упо-
треблять в работу по замку и вне очереди для чищения нечистоты
и проч, или давая умеренную пищу, хлеб да воду только».
Весьма условным является наименование «кроткими сред-
ствами» перечисленных мер в виде ограничения пищи хлебом и.
водою, назначения на грязные работы по очистке нечистот, но
все это предназначено было лишь для «неблагородных».
В числе дисциплинарных мер употреблялись также и телесные
наказания. Эта мера, не подходящая под группу «кротких средств»,
применялась также только к неблагородным. Назначение ее за-
висело от обер-полицеймейстера, назначение же других перечис-
ленных выше наказаний зависело от усмотрения самого смотри-
теля.
Прием арестантов в тюремный замок обусловливался пред-
ставлением соответствующего приказа. Такие же приказы требо-
вались и для вызова арестантов к судебным властям. Статья 20
инструкции выявляет вместе с тем любопытные бытовые особен-
ности тюрьмы первых двух десятилетий XIX века: конвоирам, со-
провождавшим арестантов в присутственные места, предписыва-
лось наблюдать, чтобы эти арестанты не просили по дороге ми-
лостыни,'не останавливались дл^ эуого под «эонами домов, не
^ахрдцлиместа» f. « * • ,
106
ГЛАВА ВТОРАЯ
Инструкция смотрителю содержала очень много статей, от-
носящихся к распорядку дня заключенных. Предписывалось за-
нимать их трудом (конечно, только непривилегированных аре-
стантов). В числе занятий перечислены лишь очень несложные,
как, например, щипать перья, толочь сандал и др. Особенно ре-
комендовалось занимать заключенных работой осенью и весной,
когда они не посылались на публичные работы.
Запрещалось давать заключенным бумагу, перья и чернила.
Инструкция упорядочивала свидания заключенных, запрещая
передачу недозволенных предметов, тайные разговоры и пр. Вме-
сте с тем запрещалась непосредственная передача из рук в руки
съестных продуктов и писем. Вообще устанавливался контроль
смотрителя за перепиской заключенных.
Библиотек в то время в тюрьмах не существовало, но инст-
рукция упоминает возможность чтения религиозных книг. Дальше
разрешения чтения этих религиозных книг инструкция не пошла.
Но она не один раз упоминает о посещении арестантами церков-
ной службы. Не совсем доверяя религиозному настроению аре-
стантов, инструкция предписывает смотрителю следить, чтобы
во время церковной службы не было со стороны арестантов ни-
каких «непристойностей».
Одна из статей содержит также любопытные указания на
тюрьму того времени. Оказывается, что некоторые заключенные
(очевидно, более состоятельные) устраивали вокруг своих тю-
ремных коек занавески. Инструкция это воспретила.
По непонятным причинам прогулки на тюремном дворе были
запрещены осужденным арестантам, но дозволены прочим.
Выборный староста в каждой тюремной камере являйся бли-
жайшим помощником смотрителя по наблюдению за порядком
и чистотой. Чистота воздуха, между прочим, достигалась ориги-
нальным способом — посредством сжигания кустов можжевель-
ника. Статья так и предписывала «для уничтожения зловония»
курить можжевельник, дым которого заглушал на-время тюрем-
ное зловоние.
Смотритель тюрьмы являлся вместе с тем ответственным за
правильное ведение отчетности, за надлежащее питание арестан-
тов, за своевременный перевод заболевших в больницу.
Обязанности смотрителя были очень широки, и при отсут-
ствии у него штата помощников они не могли быть исправно
выполняемы.
В некоторых отношениях обязанности смотрителя были сходны
с обязанностями офицера конвойной стражи. Особая инструкция
возлагала на этого офицера заботу по ркарауливэ^ию арестан-
тбв- Н6 при этой главной о&ЭДшэдя
ТЮРЕМНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
107
и по сохранению порядка внутри тюрьмы, как и сам смотритель
тюрьмы. Так, например, он следил за тем, чтобы в тюремном
замке не было шума и драк, игр в карты, собраний. Он расста-
влял по замку часовых.
И этому начальнику над арестантами преподаются правила
«человеколюбия»: «с заключенными арестантами обхождение
иметь строгое, однако же никогда не отступать от правил чело-
веколюбия и обходиться без злобы, мщения и насильства». Од-
нако состояние всего уголовного законодательства того времени
настолько находилось в противоречии с человеколюбием, что эти
предписания не могли иметь практического значения.
В инструкции караульному офицеру повторяются уже извест-
ные нам из инструкции смотрителю запрещения арестантам про-
сить милостыню, заходить в распивочные заведения и многое
другое.
Хотя офицер и обязывался не вмешиваться в распоряжения
смотрителя по наблюдению за внутренним порядком, но точного
разграничения между ними обязанностей не было произведено,
и это давало повод к их столкновениям.
Изложенные нами инструкции смотрителю и караульному
офицеру не имели общего характера и относились лишь к опре-
деленным местам заключения одного города.
Несмотря на очевидную нужду в общей инструкции для всех
тюрем, у центральной администрации еще не возникала мысль
о выработке такой инструкции. Местные тюремные власти про-
должали обходиться без инструкций или, как это произошло в
Петербурге в 1819 году, вырабатывали специально для себя ме-
стные инструкции.
Петербургский губернский прокурор указывал на полное от-
сутствие правил внутреннего распорядка в тюрьме. При посеще-
нии «градской тюрьмы» он находил здесь пьянство и воровство
из кружек, предназначенных для собирания милостыни, тюрьма
была заполнена посетителями, навещавшими заключенных. Он
составил проект инструкции, утвержденный военным губерна-
тором.
В инструкции всего 15 статей, и сама она разработана кратко
и поверхностно, не затрагивает многих сторон тюремной жизни.
С этой точки зрения она менее удовлетворительна, чем москов-
ские инструкции 1804 года. В ней устанавливаются правила о
свиданиях в тюрьме, об очередных дежурствах при тюремной
больнице, об обысках при приеме арестантов, о порядке принесе-
ния жалоб.
О внутреннем распорядке в тюрьме эти правила ничего не
говорят, о'грайичина'ЯС1> требованием’, Чтрбй старЬсиЛ собирали
108
ГЛАВА. ВТОРАЯ
заключенных своей камеры на утреннюю и вечернюю молитвы
и чтобы после утренней молитвы раздавали арестантам кормо-
вые деньги на сутки; запрещалось курение в опасных местах; тре-
бовалась постановка наиболее надежных караульных при «татеб-
ном номере», т. е. при камере, где содержались воры; предпи-
сывалось убирать на ночь кружки для сбора подаяний и пр. Ч
Эти правила были настолько просты и элементарны, что от-
нюдь не разрешали задачи о выработке тюремного распорядка.
Нужда в правилах ощущалась попрежнему.
Эта нужда была удовлетворена лишь в 1828 году, когда
14 марта было утверждено мнение комитета министров о состав-
лении проекта тюремной инструкции смотрителям. Составление та-
кого проекта было поручено чиновнику Брусилову. Составленный
им проект был переслан на рассмотрение «Попечительного о
тюрьмах общества». Только 26 мая 1831 г. комитет министров
принял к сведению сообщение министра внутренних дел о но-
вой тюремной инструкции. Так как она на долгое время опре-
делила правила тюремного распорядка, то ознакомимся с ее со-
держанием подробнее.
Наименование двенадцати ее глав такое:
I глава. Порядок при приеме людей в тюремный замок.
II глава. Об имуществе принятых арестантов в тюремный замок.
III глава. О содержании арестантов в тюремном замке.
IV глава. О благочинии. Об опрятности.
V глава. Об упражнении арестантов в тюремном замке; общие обязан-
ности.
VI глава. О препровождении арестантов в присутственные места по тре-
бованию оных.
VII глава. О топлении печей.
VIII глава. Об освещении тюремного замка.
IX глава. О посетителях.
X глава. О церкви. 1) Попечение о церкви. 2) О должности священника.
XI глава. О больнице. 1) Общие определения. 2) Прием больных.
3) Лечение и содержание больных. 4) Выпуск выздоровевших. 5) Инструк-
ция по разным должностям при больнице; о должности врача; о пище.
XII глава. О смотрителе. 1) О должности смотрителя. 2) О долговых
арестантах. 3) Занятия по состоянию пола и возраста. 4) Наряд упражнений.
В архивном деле, кроме рукописного экземпляра инструкции,
имеется также и печатный экземпляр в виде небольшой брошюры.
Наличие такого экземпляра, не имеющегося в известных нам
библиотеках, показывает, что инструкция была широко распро-
странена по местам заключения.
1 ЦГИА в Ленинграде, 1817 г. Дело № 277—«О лучшем устройстве
тюремных острогов и о соблюдении в оных чистоты и опрятности». Здесь
помещены правила 1817 г., а инструкция 1.819 г. помещена в том же архиве
в деле £4 — «По рапорту петербургского прокурора о беспорядках р го*
родс^ой т^орьм^.и £ ррчццении инструкции для смотрителям. <
Тюремное законодательство
109
Приведенный выше перечень двенадцати глав инструкции го-
ворит о том, что она охватывает разные стороны тюремной
жизни. Здесь предусмотрены условия приема арестантов, хране-
ние их имущества, доставка их в присутственные места, перевод
в больницу, занятие трудом и пр.
Скажем о содержании некоторых статей из этих двенадцати
глав.
Условия приема арестантов в места заключения разработаны
с большей подробностью, чем в более ранних инструкциях. Две-
надцать статей этой главы предусматривают прием арестантов
в течение круглых суток, днем и ночью. Сравнительно с пред-
шествующими правилами приема эти правила вводят новше-
ства, не получившие практически своего осуществления до конца
существования царской власти. Это новшество состояло в требо-
вании медицинского осмотра доставленного арестанта и помеще-
нии его в зависимости от результатов осмотра в тюрьму или
тюремную больницу.
Вторая глава (ст. ст. 13—31) определяет порядок приема
арестантского имущества и его хранения. Это было тем более
необходимо, что инструкция исходила из предположения о пере-
одевании арестантов в казенную одежду, что также не осуще-
ствлялось и много лет спустя, несмотря на всю грязь и лохмотья
белья и платья вновь прибывших заключенных.
Глава третья (ст.ст. 32—50) повторяет требования, извест-
ные нам из предшествующих инструкций, не смешивать «чинов-
ников и разночинцев с чернью». Здесь лишь употреблены дру-
гие термины: вместо «благородных» фигурируют «чиновники и
разночинцы», которые противопоставляются «черни». Предписы-
вается при размещении распределять заключенных по преступле-
ниям и по полу, отделяя несовершеннолетних.
Все эти требования размещения арестантов отдельно по пре-
ступлениям и по полу, с выделением несовершеннолетних, оста-
вались невыполненными не только в те годы, когда инструкция
писалась, но и много лет спустя. С большой точностью исполня-
лось лишь правило о выделении привилегированных арестантов.
В этой же главе преподавались правила поведения заключен-
ных, совсем не считавшиеся с тем, что они предназначались для
«черни»: запрещались им «всякого рода резвости», запрещалось
«укорять друг друга, произносить проклятие и божьбу», запре-
щались «своевольство, ссоры, брань, разговоры соблазнитель-
ные, песни, хохот и тому подобные поступки», запрещалось ку-
рение табаку, музыкальные инструменты, шашки, кости, карты,
повторялся хорошо известный тюремной администрации давний
запрет давать арестантам принадлежности для письма.
116
ГЛАВА ВТОРАЯ
В этой же главе упомянуты в качестве необходимой принад-
лежности тюрьмы того времени «заплечные мастера», т. е. пала*
чи. В целях их безопасности — для ограждения их от убийства и
насилия над ними — им отводилось особое помещение.
Регламентация всего тюремного распорядка столько же под-
робна, сколько смешна: все предусмотрено, все предписано, не
забыто требование, чтобы арестанты, встав ото сна, умывались и
причесывались, но при этом «забыто», что тюрьмы не были снаб-
жены самыми простыми умывальниками и водой в достаточном
количестве. Такой же нежизненный характер имели статьи о пе-
ремене белья, о мытье в банях, о чистоте и гигиене. Эти статьи
были плодом канцелярского творчества и оставались только на
бумаге, не уничтожая тюремной грязи и острожного хаоса.
О занятиях заключенных трудом говорится мало, больше го-
ворится о церковных службах. Подробно написано о почти ни-
где не существовавших тюремных больницах (ст.ст. 161—204).
В качестве общего вывода отметим, что инструкция 1828—
1831 гг. в некоторых ее частях очень напоминает екатерининский
проект тюремного устава. В ней много такого, что не могли и не
хотели осуществить Ч
Изложенная нами инструкция была первым шагом в сто-
рону создания общетюремного кодекса. По объему своего содер-
жания эта инструкция, конечно, далеко не охватывала всех сто-
рон тюремного дела. Это вполне сознавали и составители Свода
законов 1832 года, включившие инструкцию 1828 года лишь в
виде приложения к одной из статей выработанного ими «Устава
о содержащихся под стражей» (т. XIV Свода законов).
Остальное тюремное законодательство рассматриваемого нами
периода состояло из разрозненных и не связанных между собой
общей идеей указов, относившихся нередко лишь к отдельным
местам заключения. Этим объясняется тот факт, что когда перед
составителями Свода законов встала задача сделать сводку за-
коноположений для «Устава о содержащихся под стражей», то в
их распоряжении оказались лишь очень разрозненные материалы.
Поэтому «Устав о содержащихся под стражей» является не столь-
ко сводом предшествующих законоположений, сколько плодом
творческой их переработки. Его нельзя рассматривать как итог
предшествующей вековой законодательной работы. Он — скорее
программа для развития будущего тюремного законодательства,
чем подведение итогов пройденного пути. Поэтому и я отвожу ему
место не в этом томе моего исследования.
1 ЦГИА в Ленинграде, дело № 356. Департамент полиции исполни-
тельной 1828—1834 гг.
ТЮРЕМНОЁ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
ill
§ 17. ПРИМЕНЕНИЕ ТЮРЬМЫ
ПО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ
В нашем очерке тюремного законодательства следует сказать о
роли тюрьмы по Уложению о наказаниях 1649 года и по Воин-
скому уставу Петра I. Эти законодательные памятники продол-
жали оставаться действующими кодексами вплоть до издания
Свода законов 1832 года. Хотя оба кодекса и оставались в силе
не только во второй половине XVIII века, но и в течение первой
трети XIX века, но нельзя на основании их составить себе пра- ।
вильное представление о действительной роли тюрьмы, начиная
от эпохи Екатерины и кончая временем Александра ^Роль ли-
шения свободы как наказания за различные преступления, преду-
смотренные Уложением 1649 года и Воинским уставом, была со-
вершенно ничтожна. При этом истекшие годы внесли и в эти не-
многие статьи с санкцией лишения свободы глубокие изменения.
С одной стороны, изменился взгляд на^заключение в тюрьму как
на какое-то малопригодное наказание, не отвечающее целям устра-
шения.} С другой стороны, наряду с устрашающей ролью репрес-
сии йачали выдвигать незадачу исправления преступника.^ По-
этому нет никакой надобности подробно останавливаться на от-
ношении к тюрьме обоих названных кодексов. Поскольку статьи
Уложения, а тем более Воинского устава с санкциями лишения
свободы потеряли свою силу уже к началу второй половины
XVIII века, они для нас интересны лишь как уже отжившее прош-
лое. С этим отжившим прошлым интересующая нас эпоха была
связана слабо и мало. Например, Уложение назначало за первую
кражу отрезание левого уха, битье кнутом, заключение в тюрьму
на два года с посылкою оттуда на работы в цепях, а после двух
лет такого заточения ссылку в окраинные города (гл. 21, ст. 9).
Такое же наказание с отрезанием правого уха и увеличением сро-
ка заключения до четырех лет назначалось за вторую кражу
(ст. 10). Мошенники подлежали наказанию как за первую
кражу. Таким образом, за кражи и мошенничества к осужденным
применялись увечащие наказания в виде отрезания уха, телесное
наказание, принудительный труд, тюрьма и ссылка. Такого оби-
лия наказаний к одному и тому же преступнику за одно и то же
преступление уголовная политика второй половины XVIII века
не могла допустить, — это было бы слишком большой «расточи-
тельностью» и совсем не по средствам для того времени.
Отмерли те статьи Уложения с угрозою тюрьмою, которые
определяли это наказание за нарушение закона о местничестве, за
появление на государевом дворе с «пищалями или с луком» (ст. 7
гл. 3 определяла за это «вкинуть в тюрьму на неделю и батоги»),
112
глава, йторая
за бесчестие на том же дворе в присутствии государя (ст. 1 гл. 3
назначала за это две недели тюрьмы), за удар на государевом
дворе, за удар с кровоизлиянием, за обнажение оружия на госу-
даревом дворе и пр.
По вычислениям Сергеевского, в Уложении 1649 года было бо-
лее сорока статей, которые грозили преступникам тюрьмою боль-
шею частью в соединении с наказанием кнутом или батогами. Тю-
ремное заключение соединялось также с увечащими наказаниями
и ссылкой. По исследованиям того же автора тюрьма сроком от
одного дня до четырех лет назначалась за самые разнообразные
преступления. Сюда входили: «нарушение благочиния в церкви и
на государевом дворе, многие проступки по службе, оскорбление
чести, угрозы, сопротивление власти и преступные деяния против
порядка управления, повреждение границ, подлоги, татьба, раз-
бой, укрывательство вещей, добытых преступлением, чадоубий-
ство (т. е. убийство родителями своих законных детей), убийство
неумышленное, побои, увечье, кормчество». Тюрьма назначалась
также за работу в воскресные дни, за непринятие мер предосто-
рожности против пожара. Этот перечень — не исчерпывающий.
Назначалась тюрьма (но большей частью на неопределенный
срок и впредь до государева указа) и за религиозные и государ-
ственные преступления Ч
Широкий круг преступных деяний, допускавших тюремное за-
ключение по Уложению 1649 года, отнюдь не говорит, что у за-
конодателя был какой-нибудь определенный взгляд на это нака-
зание, а соединение его с другими наказаниями только подтверж-
дает расплывчатость этого взгляда.
Если Уложение 1649 года назначало тюрьму большей частью
в соединении с другими наказаниями, то эти добавочные нака-
зания нередко имели в глазах законодателя преимущественное
значение. И в общей системе наказаний преобладающая роль при-
надлежала не тюрьме, а смертной казни, увечащим и болевым те-
лесным наказаниям.
Военно-уголовное законодательство Петра I включало лише-
ние свободы в систему карательных мер еще реже, чем Уложение
1649 года. Савинков В., автор исследования «Краткий обзор
исторического развития военно-уголовного законодательства»
(1869 г.), дал в этой своей работе две очень наглядные таблицы.
Одна из них выявляет во всей полноте характер уголовной реп-
рессии по Воинскому уставу по каждой из 24 глав кодекса. Дру-
1 Н. Д. Сергеевский, Наказание в русском праве XVII века, СПБ,
1887, стр. 174.
Тюремное законодательство
115
гая таблица дает те же сведения, но перечисляет наказания с
меньшей подробностью, объединяя их в несколько групп Ч
Для того чтобы показать, какая ничтожная роль отводилась
наказанию лишением свободы, я приведу конечные итоги второй
из названных таблиц, не останавливаясь на воспроизведении мер
репрессии по отдельным главам.
ТАБЛИЦА,
ПОКАЗЫВАЮЩАЯ ЧИСЛО СЛУЧАЕВ НАЗНАЧЕНИЯ
РАЗЛИЧНЫХ НАКАЗАНИЙ ПО ВОИНСКОМУ УСТАВУ ПЕТРА I
Смертная казнь
Легкие нарушения чести
а) расстрел...................7
б) казнь мечом...............11
в) виселица..................25
г) колесование................6
д) четвертование..............8
е) сожжение...................4
Тяжелое нарушение
чести
а) прибивание фамилии к висе-
лице .......................8
б) перелом шпаги палачом . . 18
Тяжелые телесные
наказания
а) тяжелые заключения .... 8
б) шпицрутены . . . ........40
в) кнут......................1
г) обрезание ушей,...........2
д) отсечение руки или пальцев 7
е) каторга вечно.............7
ж) каторга на время..........2
а) лишение чина........24
б) «отсылка из полка без паса» 6
Обыкновенные телесные
наказания
а) ношение оружия (мушкета,
седла) ................ 4
б) заключение...........6
в) заковывание в железо ... 7
Имущественные
наказания
а) конфискация.........29
б) вычет из жалования .... 5
в) штраф ...........21
Испрашивание проще-
ния ..................7
Церковное покаяни е . 6
Из этой таблицы видно, что наказание лишением свободы на-
значалось в виде бессрочных и срочных каторжных работ в де-
вяти случаях, в форме тяжелого заключения — в восьми слу-
чаях и в виде обыкновенного—в шести случаях. Упоминаемое
в артикулах заковывание в железо не могло осуществляться без
лишения свободы. Оно упомянуто в семи случаях. Приведенные
цифры дают в итоге только 30.
Проф. Филиппов, употребивший другой метод вычисления,
определил, что в воинских артикулах на 200 артикулов Воинского
1 В. Савинков, Краткий обзор исторического развития военно-уго-
ловного законодательства, СПБ, 1869.
8 М. Н. Гернет
114
Глава, вторая
устава пришлось 69 с безусловной угрозой смертной казнью и в
30 артикулах смертная казнь была назначена как высшее нака-
зание наряду с другими, менее суровыми мерами репрессии L
Что касается лишения свободы по Воинскому уставу, то «тя-
желое заключение» соединялось с заковыванием в железо и упо-
миналось в отдельных статьях перед шпицрутенами, т. е. как бо-
лее тяжелое наказание. В некоторых статьях такое «тяжелое за-
ключение» было предусмотрено для рядовых как единственное
наказание. Сроки заключения не были высоки и были определе-
ны, например, в полгода (ст. 151), в 14 дней (ст. 6), в одни сут-
ки (ст. 10). Кроме тяжелого заключения, Воинский устав на-
значал какое-то «сносное заключение» (ст. 152), просто «заклю-
чение» (ст. ст. 21, 34, 85), тюрьму (ст. 203), арест у «профоса»,
т. е. палача (ст. 11), и др. Однако закон не определял, в чем
именно состоял каждый из этих видов лишения свободы. Спе-
циальных тюрем для каждого из этих видов не существовало,
и только каторга была распространенным наказанием.
Приведенные цифры в достаточной степени выявляют, что
Воинский устав, так же как и Уложение 1649 года, строил ре-
прессию не на тюрьме, а на смертной казни и на телесных нака-
заниях.
Оба названные законодательные памятника оставались в силе
до введения в действие Свода законов. Истекшие почти два столе-
тия со времени издания Уложения 1649 года и более ста лет со
времени введения в действие Воинского устава расшатали основ-
ные устои обоих этих кодексов; время делало свое дело, и лише-
ние свободы фактически постепенно получало все большее значе-
ние, становясь на место других видов рецрессий. Итоги этого ис-
то]&ческ6го процесса подвел X Vtom Свода законов в 1832 году.
Таким образом, в исследуемый нами период и Уложение о на-
казаниях 1649 года и Воинский устав 1716 года уже устарели как
материал для выявления объема применения тюрьмы.
Свод законов в XV томе обновил материальное уголовное за-
конодательство, отбросив устаревшие и отмененные статьи и
смягчив меры репрессии. Если «Устав о содержащихся под стра-
жей» 1832 года открыл довольно широкое поле для творчества со-
ставителей свода, то уголовные законы XV тома (часть I) вос-
производят многое из предшествующих крупных законодатель-
ных памятников и в большей степени отражают действовавшее
тогда уголовное законодательство. С этой точки зрения XV том
1 А. Филиппов, О наказаниях по законодательству Петра Великого в
связи с реформой, 1891, стр. 451.
ТЮРЕМНОЁ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
115
(часть I, 1832 г.) можно рассматривать как подведение итогов
законодательной работы предшествовавших лет.
Сосредоточивая наше внимание на санкциях в XV томе, мы
видим очень незначительную роль тюрьмы, смирительного и ра-
ботного домов и ареста среди довольно сложной системы кара-
тельных средств.
Как известно, в XV томе (часть I) всего 765 статей, состав-
ляющих содержание первой книги «О преступлениях и наказа-
ниях вообще». Из них ст. ст 182—765 относятся к Особенной ча-
сти. На первом месте стоят угрозы каторжными работами в со-
единении с кнутом или без кнута, а также наряду со смертной
казнью как замена ее. Около 60 статей имеют такую санкцию.
Наказание тюрьмой упомянуто только в 18 статьях и притом
обычно наряду с другими легкими наказаниями. В 13 статьях
упомянуты смирительный и работный дома, в пяти статьях —
полицейский арест и в таком же числе статей — арестантские ро-
ты. Иногда статьи совсем не говорят о наказаниях, ограничиваясь
определением состава преступления или предоставляя назначение
наказания суду (например, ст. ст. 306, 335 и др.).
При выборе наказания между тюрьмой и телесным наказанием
XV том отдавал дань уголовной политике более раннего периода
и предпочитал кнут, плети, шпицрутены и т. д. тюрьме. Это видно
уже из одного перечня орудий телесного наказания в ст. 25:
«Телесные наказания имеют следующие виды: 1) наказание кну-
том, 2) наказание плетьми, 3) наказание шпицрутенами, 4) нака-
зание, производимое плеткой по одежде, также веревкою, хлы-
стом, палкою и розгами или лозами».
Даже и тогда, когда та или другая статья назначает тюрьму,
она предоставляет суду возможность выбора между нею и телес-
ным наказанием или штрафом и другими легкими наказаниями.
Так, например, тюрьма, телесное наказание и вычет из жалования
назначаются за «богохуление по легкомыслию» (наказание в ос-
тальных случаях — каторга и кнут).
Из других преступлений, караемых тюрьмой, в Своде законов
указаны нарушение благочиния в церкви, оскорбление чиновника
словами, неосторожная порча указов, ослушание начальства и
дерзость, неосторожное убийство, легкие раны, клевета, тяжкая
обида, связь неженатого с незамужней и некоторые другие.
Смирительный и работный дома перешли в XV том как нака-
зание за воровство и порочное поведение. За помещиками закреп-
лено право отправлять их крепостных в названные дома без суда.
Подтверждено, что за мелкие кражи наказание лиц, не изъятых
от телесных наказаний, производится полицией. За кражи на сум-
му от 20 до 100 руб. полиция наказывает виновных плетьми. Го-
8*
116
глава, вторая
родские обыватели, мещане, купцы и дворяне подлежат наказа-
нию за кражу лишь по суду (ст. 696).
Вообще классовое неравенство, отмеченное нами в предше-
ствующем изложении, в полной мере отразилось и в XV томе. До
каких пределов оно доходило, можно видеть из статьи 549: завод-
чик за утайку металла в горном деле подлежал лишению завода,
а его приказчик за это же — каторжным работам.
Раздел об имущественных преступлениях (а именно, статьи о
воровстве) воспроизводит постановления о смирительном и работ-
ном домах, определяет сроки заключения в них, порядок учета ра-
бочих дней и пр. Эти статьи здесь помещены не к месту: более под-
ходящее для них место было бы в «Уставе о содержащихся под
стражей».
Как правило, сроки лишения свободы в тюрьме не указаны,
они не указаны и в Общей части этого XV тома. В тех случаях,
когда срок тюремного заключения указан, он большей частью
краток: от трех до 14 дней, три месяца, не «долее трех заседаний
суда» и полгода. Срок заключения в смирительный дом в одном
случае достиг двух лет. За кражу и мошенничество от 5 до 20 руб.
не изъятые от телесного наказания отдаются в работу на разные
сроки в зависимости от размера украденной суммы, например, за
кражу от 5 до 10 руб. на 90 дней. При оплате же стоимости по-
хищенного время работы сильно сокращается, например, 15 дней
вместо 90 (ст. 708).
Сроки лишения свободы не указаны ни в одной из статей Об-
щей части. Общая часть вообще не определяла ни сроков того или
иного наказания, ни количества ударов тем или другим из орудий
телесного наказания. Не указаны даже и максимальные сроки ли-
шения свободы и наивысшее возможное количество ударов кну-
том, плетьми и др.
Номенклатура наказаний лишением свободы не была выдер-
жана в Своде законов. В статье 16, перечисляющей в десяти пунк-
тах различные роды наказаний, лишение свободы занимает лишь
третье место с конца. Нигде в Общей части не указаны отдельные
виды лишения свободы; каторга и ссылка выделены в особые
пункты. Встречается упоминание лишь о смирительном и работном
домах в пятом отделении статьи 34, в которой дается перечень ра-
бот, начиная от каторжных. В Особенной же части XV тома в от-
дельных статьях упоминаются не только тюрьма, арест, смири-
тельный и работный дома, но и неопределенное содержание «под
крепким караулом» (ст. 757) и арест в какой-то «черной комна-
те» (ст. 633). Эти последние названия являются чисто случай-
ными. Вообще же тюрьме и другим более легким видам лишения
свободы как мерам репрессии Свод законов отвел очень скромную
ТЮРЕМНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
117
роль. Такая скромная роль уже известна нам из предшествующего
изложения истории тюремного законодательства. Напоминаем,
что рассмотренные нами постановления «Устава благочиния» рас-
ширяли применение лишения свободы как меры полицейского воз-
действия и как средства воспрепятствования уклонению от след-
ствия и суда. Несмотря на это, никакого тюремного устава еще
не было, и можно сказать, что тюремное законодательство еще
только начинало складываться, готовясь занять важное место в
общем уголовном законодательстве.
Отсутствие общего закона о тюремном заключении неизбежно
должно было порождать большой произвол во всем тюремном де-
ле. Он был связан с общим произволом власти в России, — как
государственной, так и местной, — и ярко отражался на фактиче-
ском положении всех мест заключения. К ознакомлению с таким
положением мы и перейдем, уделяя особые главы Петропавловской
крепости, Шлиссельбургской крепости, монастырским тюрьмам и
общеуголовным тюрьмам.
Глава третья
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
§ 18. СВЕДЕНИЯ О СТРОЕНИИ
ПЕТРОПАВЛОВСКОЙ КРЕПОСТИ
ак известно, Петропавловская крепость расположена про-
тив Зимнего дворца на берегу реки Невы. Декабрист
А. М. Муравьев, давая описание Петропавловской кре-
пости, называет ее «гнусным памятником самодержавия
на фоне императорского дворца». Они, по его словам, стоят один
против другого «как роковое предостережение, что они не могут
существовать один без другого».
Прошло более ста лет с того года, когда за стены Петропавлов-
ской крепости вошел декабрист, написавший слова, приведенные
нами выше. Почти в течение целого века Зимний дворец посылал
за стены этой крепости обвиняемых и осужденных. Только в
1917 году сбылись слова Муравьева. На смену императорского
штандарта над Зимним дворцом развернулся красный флаг, —
и прекратилось существование крепости как оплота царизма и вла-
сти буржуазии. И дворец и крепость были превращены в музеи.
Во дворце собраны несметные сокровища, произведения великих
художников, свезенные сюда из дворцов императорской фамилии
и знати и ставшие достоянием победоносного народа. Петропав-
ловская крепость превращена в Музей Революции. Толпами идет
в оба музея их новый хозяин — народ. Он идет во дворец, чтобы
восхищаться произведениями искусства, а в Петропавловскую
крепость, — чтобы глубже осознать мировое значение победы про-
летариата.
Петропавловская крепость была заложена 16 мая 1703 г.
К началу интересующей нас эпохи крепость насчитывала всего
60 лет своего существования. Для крепости такой период суще-
ствования — совсем небольшой, но и за такое короткое время кре-
пость уже успела упрочить за собой славу страшного застенка,
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
119
Для более точного уяснения истории Петропавловской крепо-
сти приведем некоторые сведения из истории ее постепенного со-
здания. Официальное ее название было «Санкт-Петербургская
крепость». В ленинградском Музее Революции имеется обширная
рукопись неизвестного автора под названием «Летопись Петро-
павловской крепости с 1703 по 1879 гг.». В ней из года в год, с
указанием месяца и числа, записаны наиболее важные события
из истории крепости. Наибольшая часть этих записей относится
к строительству крепости и ремонту отдельных ее частей. Наряду
с этим записаны хронологические даты погребения членов царской
семьи в Петропавловском соборе, дни иллюминаций в ней по слу-
чаю тех или иных торжеств, даты постройки зданий внутри кре-
пости, в редких случаях даны сведения, относящиеся к истории
крепости как места заточения обвиняемых и осужденных или их
казни. При этом совершенно очевидно, что автор «Летописи», ста-
рательно отмечавший дни иллюминаций в крепости, не забывший
ни разу за весь период указывать высоту воды в Неве, происшед-
шие пожары, обходит молчанием такое событие, как казнь дека-
бристов, и дает неясные, иногда лишь косвенные указания на та-
кие крупнейшие события в жизни крепости, как восстание Семе-
новского полка в 1820 году и восстание декабристов в 1825 году.
Тем не менее названная «Летопись» представляет для нас боль-
шое значение и интерес, так как дает точные сведения об отдель-
ных частях крепости, служивших местом заточения, хотя эти све-
дения и относятся только к самим этим местам, а не к тем людям,
которые в них были заточены.
Крепостные стены Петропавловской крепости представляют
собой обширный шестиугольник, охватывающий кольцом весь
остров по его берегам. В углах шестиугольника расположены ба-
стионы. Стены, соединяющие эти бастионы, носят названия кур-
тин. Эти стены не сплошные, а полые внутри, и это давало воз-
можность использовать помещения, устроенные внутри стен.
Обычно эти внутренние помещения носили названия казематов и
служили то для склада военных припасов, то для размещения
войска, то для заключения там арестантов. Для защиты крепо-
сти были устроены равелины, т. е. добавочные стены перед кре-
постью для защиты входов в крепость. Крепость была построена
очень быстро и, по словам названной «Летописи», стоила жизни
ста тысячам рабочих. Но быстро отстроенная крепость в течение
долгого ряда последующих лет приводилась в лучшее состояние,
в частности, ее стены постепенно обкладывались каменными пли-
тами. Работы этого характера очень аккуратно отмечены в «Ле-
тописи», так же как и устройство деревянных крыш и каменць^
плит вместо земляных насыпей наверху стен.
120
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
«Летопись Петропавловской крепости» неизвестного автора
является, как я уже сказал, на 80 процентов летописью стен этой
крепости. Нельзя сказать, чтобы эта хронология превращения зем-
ляных стен в каменные, построек новых равелинов, ремонта от-
дельных частей крепости, замены деревянных прикрытий стен ка-
менными плитами легко читалась, а тем более легко укладывалась
в памяти. Но когда вспоминаешь, что за этими стенами царское
правительство более двухсот лет держало своих врагов, то начи-
наешь чувствовать, что эти стены пропитаны кровью. История
стен крепости оказывается историей живых людей, умиравших в
крепости, или людей, дни жизни которых сокращали эти крепост-
ные стены. Поэтому хотелось бы взять из «Летописи» все относя-
щееся к крепостным стенам, ничего не упуская. К сожалению, это
потребовало бы много места, а нередко сухой перечень хронологи-
ческих дат утомлял бы своим однообразием читателя. Отказы-
ваясь от такой подробной истории стен Петропавловской крепости,
мы ограничимся приведением лишь некоторых, более крупных со-
бытий из истории крепостных укреплений за период до начала
30-х годов XIX века.
Характерны наименования различных частей этой крепости.
Эти наименования связаны с именами вельмож и приближенных
Петра I и с именами царей и цариц. Первоначально данные на-
звания, соединенные с фамилиями Меньшикова, Трубецкого, Зо-
това, Головкина, Нарышкина и др., заменяются царскими име-
нами Петра I, Петра II, Анны Иоанновны, Екатерины I, Екате-
рины II, царя Алексея Михайловича. Так, весною 1727 года одно-
временно с обкладкой каменными плитами «больверка Нарыш-
кина» он переименовывается в «больверк Екатерины I». 7 июня
1728 г. «больверк князя Меньшикова» переименован в «бастион
императора Петра II». 20 июня 1733 г. помещена такая запись:
«В память деда императрицы царя Алексея Михайловича зало-
жен каменный равелин перед полигоном, обращенным к Васильев-
скому острову, основание положено собственными руками ее ве-
личества». Эта запись для нас особенно важна: собственными сво-
ими руками императрица кладет первый камень в тот Алексеев-
ский равелин, которому предстояло сделаться самым важным ме-
стом заточения обвиняемых в «государственных преступлениях».
Так «руки ее величества» положили первый камень в основание
Алексеевского равелина, а руки всех ее преемников подписывали
повеления о направлении узников в этот равелин.
Анна Иоанновна, окрестившая названный равелин именем
своего деда, 20 июня 1731 г. «заложила каменную одежду раве-
лина св. Иоанна, названного так в память ее отца».
Крестины того или другого бастиона царским именем сопро-
Строительство Петропавловской крепости при Петре I.
Переснимок из книги Пилявского «Петропавловская крепость», Государственное архитектурное издательство, 1950 г.
План Петропавловской крепости.
Наименование бастионов в верхних углах шестиугольника слева направо: 1) Зотова, 2) Анны Иоанновны и
3) Петра II. Бастионы в нижних углах шестиугольника слева направо: 1) Трубецкого, 2) Екатерины и 3) Петра I.
Наименование куртин: между бастионами Зотова и Анны Иоанновны — Никольская; между бастионами Анны
Иоанновны и Петра II — Кронверкская; между бастионами Петра II и Петра I — Петровская; между бастио-
нами Петра I и Екатерины—Невская; между бастионами Екатерины и Трубецкого — Екатерининская; между
бастионами Трубецкого и Зотова — Васильевская.
Против Васильевской куртины — Алексеевский равелин; против Петровской куртины — равелин св. Иоанна,
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
121
вождались церемониями и врезыванием в стены особых памятных
досок. Например, закончив в 1782 году облицовку гранитом «ба-
стиона Екатерины II», врезали в стену доску с надписью: «Басти-
он императрицы Екатерины II». Но более памятными, чем эти
«мемориальные» доски, украшенные императорскими именами,
оказались жестокие указы царей и цариц, посылавших за эти
стены своих узников.
Приведем несколько записей по устройству стен. «С весны
1717 г. приступлено к возведению каменной одежды больверка
государева, который с этого времени именуется больверком Пет-
ра I». В 1729 году «больверки императора Петра II и Головкина
одеты камнем». «29 мая того же года начаты работы по одежде
камнем куртины между бастионами Головкина и Зотова».
В 1731 году «3 августа начата постройка каменного павильона в
бастионе Екатерины». В 1750 году «построена каменная гауптвах-
та». Такая же гауптвахта построена в 1801 году в Кронверке.
Указанная выше облицовка стен гранитом и кирпичом произ-
водилась долгое время. Указания на это встречаются вплоть до
конца XVIII века.
Отдельные записи, относящиеся к разным годам, позволяют
выяснить, какие части крепостных стен служили местом заключе-
ния арестованных. Конечно, эти записи нельзя рассматривать как
материал для окончательного разрешения вопроса о тех местах
крепости, которые служили казематом для заточения, так как в
«Летописи» отмечается лишь ремонт их или переделка. Из этих за-
писей, между прочим, видно следующее.
В 1718 году местом заключения назван «Трубецкой раскат».
При этом относительно сестры Петра I Марии Алексеевны ска-
зано, что она «посажена в раскате Трубецкого в палате», а отно-
сительно сына Петра Алексея сказано, что он содержался в «Тру-
бецком раскате», но слова «палата» не упомянуто.
В 1738 году уже существовал неизвестно когда построенный
дом тайной канцелярии. Нужно думать, что он был местом и для
заключения арестантов. В «Летописи» нет сведений, когда этот
дом прекратил свое существование, но в ней указано, что этот
дом занесен и на план 1746 года. Я допускаю возможность, что
этот дом тайной канцелярии существовал и при Екатерине II под
названием «Коммисского дома», находившегося в распоряжении
тайной экспедиции (см. об этом ниже). При Екатерине же ме-
стом заключения служили Иоанновский и Алексеевский равелины.
Неизвестно, к какому месту заключения относится запись за
1807 год об отпуске 3000 руб. в распоряжение коменданта кре-
пости на ремонт «покоев и казематов, в кои за неимением особого
дрма по комитету вышней полиции отсылаются для заключения
122
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
разные лица». За 1820 год «Летопись» определенно указывает,
что местом заключения служили два каземата в бастионе Зотова,
а восемь казематов Кронверкской куртины служили помещением
лазарета для больных солдат, арестованных по делу восстания
Семеновского полка. Установка металлических решеток в этом же
году на окнах, кроме двух казематов бастиона Зотова, и еще в пя-
ти казематах бастиона Анны Иоанновны дает основание предпо-
лагать, что и эти пять казематов были отведены для арестован-
ных солдат Семеновского полка. В 1825 году в связи с восстанием
декабристов «в Никольской куртине 27 казематов приспособле-
ны для номеров благородных арестантов; такие же номера нахо-
дились в фазах бастионов Зотова и Анны Иоанновны». Из запи-
сей в «Летописи» за 1826 год мы узнаем, что из 69 казематов от
Васильевских ворот до Невской куртины, бывших в ведении Мо-
нетного двора, 19 переданы в комендантское распоряжение для
устройства арестантских помещений и для арестантов приспособ-
лены помещения в казематах куртин: между бастионами Екате-
рины и Трубецкого — 10, Васильевской куртины — 4, Николь-
ской куртины — 5, Кронверкской куртины — 35; в бастионах:
Екатерины—10, Трубецкого — 8 и «в горже» его — 9. Кроме
того, было устроено восемь отдельных камер в казарме Монетного
двора внутри Трубецкого бастиона и 33 камеры в Невской кур-
тине.
За 1829 год указано, что в Невской куртине содержались в
этом году «арестанты благородного звания», а в 1831 году отме-
чено вновь приспособление этой куртины для содержания арестан-
тов. В 1832 году было отпущено 60 000 руб. на устройство 50 аре-
стантских камер в Трубецком бастионе и правой половине Нев-
ской куртины.
Приведенный нами перечень мест заключения арестантов кре-
пости показывает, что эти места находились повсюду. Большое
количество казематов внутри крепостных стен позволяет нам ска-
зать, что эти стены на самом деле были жилыми помещениями.
Но они были заселены не только одними арестантами. Из
«Летописи» видно, что в других частях стен были устроены по-
мещения для солдат, для инвалидов, для рабочих и даже для де-
тей-сирот лиц военного ведомства.
Но и эти жилые помещения внутри крепостных стен носят в
«Летописи» название казематов, т. е. именуются так же, как и
арестантские камеры. Они сохранили это же название и тогда,
когда были заняты под склады артиллерийских припасов, пороха
или под архивы правительственных учреждений.
Иногда жилые казематы превращались в склады, иногда, на-
оборот, казематы, занятые складами, отводились под жилье. Из
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
123
«Летописи» видно, что таким образом эксплоатировались следую-
щие части крепостных стен: Никольская, Петровская, Васильев-
ская, Кронверкская и Невская куртины, бастионы Анны Иоан-
новны, Зотова, Петра II, Екатерины I и равелины Алексеевский
и Иоанновский.
За период 1788—1826 гг. в Никольской куртине в разные го-
ды помещались нижние чины армии, сироты воинского ведомства,
архивы и арестанты; в Невской куртине за период 1802—1832 гг.
помещались сироты, рота солдат и арестанты; в Кронверк-
ской куртине за период 1809—1826 гг.—сироты, солдаты и
арестанты.
То же самое происходило и с бастионами. Так, например,
в бастионе Анны Иоанновны находились в 1807—1827 гг.
пороховые склады, артиллерийский цейхгауз, архив, аре-
станты и т. д.
Таким образом, или в одной и той же куртине, в одном и том
же бастионе разные казематы были заняты под разные помеще-
ния (под склады или под жилье), или одни и те же казематы слу-
жили в разное время разным целям, превращаясь из нежилых в
жилые, из жилых в нежилые. Во всяком случае можно предпола-
гать, что между этими казематами не было большой разницы, по-
скольку все они находились внутри полых крепостных стен с редки-
ми и узкими амбразурами, служившими окнами (они были более
широки с внешней стороны и более узки с внутренней). Но извест-
ны случаи, когда эти амбразуры расширялись для более значитель-
ного доступа света внутрь казематов. Так было в 1830 г. с амбра-
зурами в Кронверкском бастионе, отведенном для солдатских ка-
зарм.
Кроме малого доступа дневного света в эти казематы, у них
была и еще одна общая черта — наличие в них большой сырости.
Указания на это часто встречаются в «Летописи». От сырости
гибли склады припасов, архивы. Гибли и люди, обитатели этих
сырых казематов, но о них заботились меньше, чем о порохе.
С этой точки зрения интересен рапорт в 1807 году инженера ге-
нерал-майора, который писал: «Все казематы крепости столь сы-
ры, что в них невозможно держать порох без его порчи». Так, ука-
зывая, что все казематы сыры, инженер был озабочен только пор-
чей пороха, для хранения которого он приспособлял новое поме-
щение в бастионе Анны Иоанновны.
Сырость была неизбежна уже вследствие того, что стены и
крыша были земляные и вода просачивалась через земляные по-
толки. В 1803 году было произведено «устройство над жилыми
казематами левого угла Кронверкской куртины и прилегающего к
нему фланга вместо земляных насыпей деревянной крыши, с пере-
124
ГЛАВА. ТРЕТЬЯ
устройкой плитной брустверной покрышки для возможного улуч-
шения и прекращения проникания сырости через своды».
Указания на сырость отдельных помещений встречаются очень
часто в «Летописи». Отмечается сырость в помещении, занятом
солдатами, но никогда не говорится о сырости казематов, занятых
арестантами. Это не означает, что арестантские казематы были
сухи. Наоборот, они были страшно сыры на всем протяжении
двухсотлетнего существования крепости, об этом согласно говорят
воспоминания всех заключенных, дошедшие до нас.
Сырость увеличивалась также после многих наводнений, зали-
вавших крепостные стены, когда обильная вода проникала и
внутрь помещений. Наводнения такого рода и большие разруше-
ния, причиненные ими, аккуратно отмечены в «Летописи». В част-
ности, имеются прямые указания на повреждения, причиненные
помещениям «секретного дома Алексеевского равелина» 21 января
1822 г. и 7 ноября 1824 г.
К сожалению, в «Летописи» мы почти не находим сведений об
отоплении казематов. Только иногда встречаются указания на
устройство печей и исправление труб. Но по этому вопросу сами
заключенные, как мы увидим ниже, немало рассказали в своих
воспоминаниях.
О размерах отдельных казематов можно судить лишь по неко-
торым косвенным указаниям «Летописи». В большинстве случаев,
повидимому, казематы были рассчитаны не на одного человека.
Так, например, 50 солдат команды при Алексеевском равелине
были размещены в 1818 году в одиннадцати казематах Невской
куртины. Встречаются указания о каземате на двенадцать инва-
лидов и о распределении двухсот человек гарнизона в семи ка-
зематах. В последнем случае на каждый каземат приходилось око-
ло 30 человек. Одиночные помещения для арестованных назы-
ваются в «Летописи» номерами.
Мы должны также отметить даты постройки в крепости таких
зданий, в которых находили короткий или долговременный
«приют» арестованные. В 1740 году была окончена постройка
каменного комендантского дома, а в 1748 году над ним надстроен
второй этаж. Через три года, в 1751 году, построен каменный од-
ноэтажный дом для канцелярии коменданта.
Мы должны особо остановиться на той стройке внутри стен
Петропавловской крепости, которая носит прославленное имя
тюрьмы Алексеевского равелина. Именно с этой тюрьмою связа-
на известность крепости как самого сурового места заточения го-
сударственных преступников второй половины XVIII века и за
80 лет XIX столетия. Мне посчастливилось найти в Архиве тай-
ной экспедиции специальное делр о постройке в 1797 году камеи-
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
1^5
кого здания тюрьмы Алексеевского равелина. Для исследователя
истории царской тюрьмы оно дало новые материалы.
Тюрьма Алексеевского равелина в том ее здании, в каком она
просуществовала до 1884 года, была детищем Павла I. Можно
даже сказать, что она была одним из первых творений его «дер-
жавной» воли. 6 ноября 1796 г. Павел I занял престол, а через
месяц, 8 декабря, повелел «для содержащихся под стражею по
делам, до тайной экспедиции относящимся, изготовить Дом с
удобностью для содержания в крепости» Ч Этому повелению пред-
шествовало другое, сделанное, вероятно, через несколько дней
после восшествия Павла на престол. По этому, более раннему по-
велению был произведен осмотр мест лишения свободы в Пет-
ропавловской крепости. Одно из этих мест названо в докладе
«смирительным» домом, а другое — «домом комиссии проекта
нового уложения» (повидимому, это была тюрьма, встречаю-
щаяся в других документах под названием «казенного коммис-
ского дома»).
Состояние обоих этих мест заключения было крайне неудов-
летворительным. Ревизор докладывал, что в доме комиссии про-
екта нового уложения «тесно, душно и неудобно», питание же за-
ключенных поставлено неудовлетворительно, так как закупка про-
визии производится бесконтрольно тюремною стражею, злоупот-
ребления которой едва ли раскрывают зависящие от нее узники.
Эта тюрьма состояла в ведомстве тайной экспедиции. Среди за-
ключенных ревизор отметил троих, арестованных по делу какой-
то «персидской комиссии», и, кроме того, одного по банковскому
делу и одного (купца) по обвинению в вывозе русской монеты за
границу.
В смирительном доме ревизор отметил среди заключенных
Невзорова, арестованного за три года перед тем, как масон по
делу Новикова (о Невзорове будет сказано дальше). Другим уз-
ником оказался француз Ламанон, заподозренный в шпионаже.
Его бессмысленные ответы «диким голосом» обнаруживали в нем
сумасшедшего.
Ревизор заканчивал свой доклад предложением царю — не
угодно ли будет ему повелеть устроить для заключенных тайной
экспедиции дом, в котором они бы «имели по крайней мере поря-
дочное жилище, повара и кухню для варения пищи...!! Обратим
в этой резолюции внимание на решение дать заключенным «поря-
1 ЦТ АДА, VII, № 2290, 1769 и 1796 гг., фонд Госархива, Дело «Об
устройстве для секретных арестантов помещений в Алексеевском равелине
С.-Петербургской крепости».
126
глава третья
дочное жилище»; позднее мы увидим, как это осуществилось на
практике.
Новая тюрьма Алексеевского равелина должна была заменить
собою прежнюю, деревянную Ч Такой проект и был представлен
в январе 1797 г. генерал-прокурору князю Куракину вместе с
описанием этой тюрьмы. Автор доклада писал: «Деревянный дом
находится в великой ветхости, для жительства не может более
простоять, как год, а казематы, по освидетельствованию, к жи-
тию совсем не способны, поелику от вала земляного своды про-
мерзают, проходит течь и находится великая через сие сырость и
тяжелый воздух, почему господин коллежский советник Мака-
ров подал мнение, что сделать прожект каменного, строения, на ко-
торое мною сделано на 26 покоев с особливым двориком и вхо-
дом». Под этим докладом сделана приписка, помеченная 28 ян-
варя 1797 г. и сообщающая о повелении Павла представить ему
план новой тюрьмы и приступить к ее постройке.
Из представленной сметы на постройку видно, что она была
проектирована в виде треугольного одноэтажного каменного зда-
ния, т. е. именно такого, которое была занято арестованными до
1884 года и снесено в 1895 году. Из сметы же видно, что было
проектировано устройство помещения, рассчитанного на разме-
щение в нем одиночных арестантов в числе около Двух десятков.
Так, например, предусматривалось устройство 24 оконных рам
летних и такого же числа зимних и 48 железных решеток, двер-
ных рам во всем доме 32 и каждая с железными слесарными зам-
ками. Помещение должно было отапливаться 24 голландскими пе-
чами. На постройку, кроме различного лесного материала, было
предположено израсходовать 480 000 кирпичей. Более ясное пред-
ставление о вновь воздвигнутом здании дает обширная «Опись
вещам нового казенного дома в Алексеевском равелине». Она дает
основание предполагать об устройстве в здании тюрьмы, кроме
одиночных камер для заключенных, также помещения для адми-
1 Не известно, когда была воздвигнута эта деревянная тюрьма, обозна-
ченная на плане Петропавловской крепости 1768 г. под № 24. В цитируемом
Мною архивном деле имеется несколько листов о ремонте этой деревянной
тюрьмы в 1769 г. Из представленного отчета от 28 декабря 1769 г. усмат-
ривается, что ремонт носил характер капитального: потребовалось исправле-
ние стен, дверей, оконных рам, печей, и были произведены различные куз-
нечные работы. В этом же деле находится рапорт инженера-генерала Гер-
беля на имя генерал-прокурора Вяземского от 6 ноября 1769 г. о работах,
произведенных в «Кегсгольмском Шлоссе». Здесь было устроено в башне
три новых камеры: прибиты решетки, поставлена печь, под пол настлан
мох и насыпана земля (см. указ, архивное дело тайной экспедиции 1769 —
1796 гг. «Об устройстве для секретных арестантов помещений в Алексеев-
ском равелине»).
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
127
нистрации, караульной комнаты, кухни и какой-то комнаты под
названием «кухмистерской» в одно окно с изразцовой печью.
В описи, кроме того, перечислены двадцать номерных помещений
и четыре каземата без нумерации. Нет никакого сомнения, что из
числа 20 пронумерованных комнат наибольшая их часть состояла
из одиночных камер в одно окно за двумя рамами с форточкой и
за железными решетками. Только первые два помещения (№ 1 и
№2) имели по два окна и, кроме того, по одному окну, заложен-
ному кирпичами, при этом в‘№ 1 эти окна были даже без решеток.
В этих двух номерах было по одной изразцовой печи и при каж-
дом номере по одной «прихожей комнате» также с изразцовой
печью.
Ознакомление с описанием обстановки 20 пронумерованных
помещений и четырех казематов приводит к установлению очень
резкого различия в отдельных «покоях». Обстановка в первых
пяти камерах резко отличается от обстановки в семи следующих
(№№ 6—12) и еще более резко — от обстановки восьми комнат
третьей группы (№№ 13—20) и не идет ни в какое сравнение с
обстановкой в четырех последних помещениях, названных в описи
казематами.
В исключительном положении находились покои под № 1 и
под № 2, рассчитанные каждый на одного жильца, судя по нахож-
дению в них лишь по одной кровати. Несомненно, их занимали
начальники новой тюрьмы. Здесь было по одному стенному зер-
калу в золоченых рамах, по ломберному столу, по два крашеных
стола. В первом номере была кушетка (канапе). В первых двух
номерах, а также в № 3 было по два кресла и по мягкому стулу.
По три мягких стула было в №№ 4 и 5. Туалетные зеркала в ра-
мах красного дерева были в №№ 3—5.
Наличие в каждом из пяти первых номеров кроватей с полупу-
ховыми перинами, с двумя такими же подушками, со стегаными
ситцевыми одеялами дает основание предполагать, не служили ли
не только два первых номера, но также и №№ 3—5 для размеще-
ния в них чинов администрации. Такое предположение подтверж-
дается наличием во всех пяти номерах хрустальных чернильниц в
жестяных ящиках, медных подсвечников, столовой посуды в виде
мисок, тарелок, серебряных ложек, ножей и вилок, стаканов, рю-
мок, графинов, бутылок и пр. Только в этих пяти номерах были
в каждом свои чайные приборы (подносы, чайники, сахарницы,
молочники, чашки с блюдцами, ложки). Надо предполагать, что
вторая группа камер, начиная с № 6 и кончая № 12, была пред-
назначена для арестованных «благородного звания», привилегиро-
ванных высшего класса. На кроватях лежали волосяные тюфяки
128
fAABA. ТРЕТЬЯ
и по две полупуховых подушки. Здесь было по два крашеных сто-
ла и по два-три стула. Подсвечники здесь были уже не медные,
а железные, но столовый прибор был совершенно такой же,
как в пяти первых номерах. Однако чайного прибора здесь
не было.
Третью группу камер составляли №№ 13—20. На кроватях
здесь были постланы тюфяки: на трех — волосяные, а на пяти —
из оленьей шерсти. Мебель состояла из простого стола и стула.
Вместо глубоких и мелких тарелок, стаканов и рюмок, вся обеден-
ная посуда состояла из суповой миски, глиняной кружки и бутыл-
ки, а вместо серебряных ложек употреблялись деревянные. Ве-
роятно, эти камеры были предназначены для заключенных сред-
него класса.
Самая скудная обстановка была в комнатах, не обозначенных
каким-либо номером и названных «казематами». Здесь на крова-
тях лежали тюфяки из мочалы с подушками (по одной на крова-
ти) и одеялами. Вместо свечей здесь были ночники. В каждой
камере было по столу и по стулу. Очевидно, в этих камерах раз-
мещались заключенные низших сословий.
Различие в обстановке указанных нами групп тюремных камер
было лишь одним из показателей резкого различия того тюрем-
ного режима, который проводился в Алексеевском равелине в за-
висимости от классовой принадлежности заключенного, тяжести
предъявленного обвинения и политической опасности арестован-
ного. Так, в названном архивном деле имеется роспись питания
заключенных с указанием меню на каждый день недели. В ней
предписывалось давать в первые двенадцать номеров хлеб белый
и пеклеванный, а в последние восемь номеров — лишь черный, за-
ключенным в эти последние номера подавать лишь суп с говяди-
ной и кашу с маслом, а для обитателей первых 12 номеров было
разработано разнообразное меню с включением в отдельные дни
на второе блюдо жареной говядины, поросенка, гуся, рыбы под
хреном, жареных цыплят и пр. Впрочем, ни в одном из воспоми-
наний бывших заключенных начала XIX века мы не встречали
упоминаний о поросятах, гусях и т. п.; вероятно, ими питались чи-
ны администрации Алексеевского равелина. Не поросятами и жа-
реными гусями прославилась тюрьма Алексеевского равелина.
На всем протяжении своей истории, как это будет видно из по-
следующего изложения, она была тюрьмой, где морили голодом,
отравляли страшной сыростью, морозили холодом и всячески уко-
рачивали жизнь узников. Именно так обрисовывали одиночные
камеры Алексеевского равелина декабристы, заключенные сюда в
1825—1826 гг., т. е. через 28 лет после открытия этой тюрьмы.
Они были заключены в Алексеевском равелине в количестве 19 че-
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
119
ловек. В воспоминаниях декабристов уже была отмечена страш-
ная сырость казематов. Из посуды упомянуты металлические
кружки с выгравированными на них буквами А. Р. (Алексеев-
ский равелин). Освещение производилось в одних камерах саль-
ными свечами, а в других коптилками-ночниками. По словам ав-
тора воспоминаний, такой ночник ставился на один из двух стуль-
ев, находившихся в камере. Очевидно, каменное здание за корот-
кий срок своего существования пришло в антигигиеническое со-
стояние и уже требовало капитального ремонта, но он был произ-
веден лишь в 1838 году, когда в стенах образовались трещины,
полы проваливались, балки провисали, оконные рамы сгнили
и т. д. Об этом мы подробно скажем во втором томе нашего ис-
следования.
Таковы важнейшие моменты и более характерные черты исто-
рии строительства крепостных стен до начала 30-х годов XIX ве-
ка. Если арестантов размещали внутри этих стен, то внутри са-
мой крепости, под защитой ее стен, были отстроены здания для
содержания арестованных и для работы некоторых учреждений.
Это были учреждения, которым была вверена высшая охрана су-
ществования государственного и общественного строя. Эти учреж-
дения — юстиц-коллегия и тайная канцелярия — осуществляли
судебную и внесудебную расправу с нарушителями и врагами это-
го строя. Через комендатуру проходили все вновь прибывавшие
для заключения в крепости. Здесь же производились иногда и
допросы обвиняемых и, как это было по процессу декабристов,
даже объявление приговора суда Ч
Что касается узников Петропавловской крепости, то их пере-
чень всегда начинают с сына Петра I царевича Алексея, стояв-
шего во главе противников реформаторской деятельности его отца.
Так же поступает и цитируемая нами «Летопись». Первыми уз-
никами с февраля 1718 года названы в ней приверженцы царе-
вича Алексея Петровича: генерал-аудитор Кикин, сибирский ца-
ревич, Лопухин, В. В. Долгоруков и др. 25 мая того же года была
привезена и заключена в крепость царевна Мария Алексеевна,
заключенная в «раскат Трубецкого в^пАлате». Здесь был заклю-
чен и «умер» царевич Алексей.
Таким образом, первыми узниками названы заключенные в
1718 году. Но история сохранила нам имена заключенных в Пет-
ропавловскую крепость одним годом раньше, а именно, в 1717 ГО-
ДУ. «Записная книга (журнал) С.-Петербургской крепости 1717—
1 Приведенные выше (стр. 119—127) сведения о строительстве крепости
извлечены мною из дела №111 Музея Революции в Ленинграде —• «Летопись
Петропавловской крепости с 1703 по 1879 гг.» (текст на 255 стр.).
9 М. Н. Гернет
130
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
1725 гг.» сообщает имена 22 арестантов. Все они были присланы
в крепость в один и тот же день— 19 сентября 1717 г., одним и
тем же лицом, а именно, капитаном Синявиным с корабля «Ре-
вель». Это заставляет предполагать какое-либо массовое выступ-
ление на корабле в виде восстания. Приведем запись с одной из
20 карточек, хранящихся в Музее Революции в Ленинграде:
«Челищев Денис подпоручик арестант 19 сентября 1717 г.
прислан в гарнизон под караул от капитана Синявина с корабля
«Ревель». 22 октября освобожден под расписку. 23 марта 1720 г.
из тайной его величества розыскной канцелярии учинена была
экзекуция, был побит кнутом и сослан на каторгу на 10 лет, а на-
казание чинили за большой Невой рекой». Подтверждением на-
шего предположения, что 22 арестованных на корабле и за-
ключенных в крепость были участниками общего их выступления
на корабле, является суровость постигшего их наказания: пору-
чик Блудов наказан кнутом, ему вырваны ноздри и сослан «на
каторгу на вечную работу»; писарь Лисицын казнен через отсе-
чение головы; дьяк Наумов бит кнутом и сослан на каторгу на
10 лет; поручик Пашков «побит кнутом, вынуты ноздри, послан
на каторгу на 10 лет» Ч
Если «Летопись» назвала первыми заключенными представи-
телей родовой знати, боровшихся с Петром-реформатором и от-
стаивавших старый уклад, то мы назвали имена их предшествен-
ников в казематах крепости. Эти предшественники — люди совсем
незнатные, с иных ступеней общественной лестницы. Таким обра-
зом, в первые же годы существования крепости за ее стены вошли
представители тех слоев, которым было суждено долго оставаться
поставщиками заключенных в эту крепость.
«Летопись» не назвала этих более ранних заключенных, и во-
обще она уделила на своих страницах место именам очень немно-
гих узников крепости, притом всегда знатных.
1 «Записная книга (журнал) СПБ крепости 1717—1725 гг.» хранится
в архиве библиотеки Академии наук СССР. Цитировано по карточке Му-
зея Революции в Ленинграде. В Музее Революции имеются карточки на
20 таких заключенных 1717 г., а, по наведенной мною справке в библиотеке
Академии наук, общее число этих заключенных было 22. Фамилии заклю-
ченных следующие: поручики Соловхомяинцев, Пашков, Блудов; подпору-
чики Тигалев, Челищев, Корнила Яркин, Антон Сорокин, Иван Федоров,
Христофор Масальский; дьяк Федот Наумов; писари Семен Лисицын, Иван
Нагишев, Иван Лушников; матросы Михаил Нагин, Василий Тихомиров,
Данила Шмырев, Филипп Постников, Иван Дмитриев; капрал Григорий
Винокуров-Соловово; крестьянин Семен Ременев; пробовщик Конон
Сапарин.
Я благодарю дирекцию библиотеки Академии наук за сообщение мне
списка этих фамилий.
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
131
§ 19. СОСТОЯНИЕ ПЕТРОПАВЛОВСКОЙ КРЕПОСТИ
В 70-х ГОДАХ XVIII ВЕКА
Наряду со своими политическими врагами царское правитель-
ство направляло в Петропавловскую крепость и общеуголовных
преступников из числа тех, которые казались ему более опас-
ными. Из года в год число заключенных здесь возрастало и яв-
лялась надобность в создании внутри крепости мест для заточе-
ния новых групп обвиняемых и осужденных. Случилось так, что
Петропавловская крепость с ее высокими и толстыми стенами и
специальными укреплениями, выстроенная для защиты против
нападения внешних врагов, ни разу за все время своего существо-
вания такому нападению не подверглась. Вместо обороны от
внешнего врага она повела борьбу с «внутренним врагом», не пре-
кращавшуюся до 1917 года, т. е. до того самого момента, когда
она оказалась бессильной перед напором революции.
Имеющийся в нашем распоряжении материал показывает, что
к началу последней четверти XVIII века царское правительство
располагало уже достаточно обширной площадью для размещения
в стенах крепости в одиночках и в общем заключении своих аре-
стантов всякого звания и чина.
Но нельзя сказать, чтобы площадь, отведенная для узников
Петропавловской крепости, отвечала в какой-нибудь степени тем
требованиям санитарии, гигиены и гуманности, которые были так
громко провозглашены в уже известных нам проектах и законах
представительницы верховной власти в России. До нас дошло жут-
кое описание Винского, узника Петропавловской крепости, пере-
бывавшего в разных помещениях этой крепости. Он служил в од-
ном из петербургских полков и был арестован 12 октября 1779 г.
по подозрению в прикосновенности к подложному получению из
банка довольно крупной денежной суммы. Это дело было искус-
ственно раздуто, и ему было придано политическое значение. Еще
за два месяца до своего ареста Винский уже слышал, что в Пет-
ропавловской крепости в равелине св. Иоанна «с великой поспеш-
ностью строят много чуланов».
Так как мемуары Винского являются одними из первых по то-
му времени, которое они охватывают, и так как автор описывает
то, что испытал сам, то мы остановимся на его описании по-
дробнее.
После доставки Винского в Петропавловскую крепость его по-
вели вдоль стены крепости с редкими в них «дверцами и малыми
оконцами». Его ввели через небольшую дверцу в помещение, и он
увидел перед собой «огромный со сводами во всю ширину погреб
9*
132
глава третья
или сарай, освещаемый одним маленьким окошечком» !. Здесь с
него сняли верхнее платье и стащили с ног обувь, а из его косы
выплели ленту и тесемку. Все это делалось так грубо, что Винский
ожидал начала порки и стрижки волос. Однако этого не произо-
шло. Все деньги и вещи были отобраны. Камзол, верхнее платье
и нижнее белье были тут же возвращены, но со срезанными пуго-
вицами. Автор продолжает свои воспоминания: «Без обуви и шта-
нов повели меня в самую глубь каземата, где, отворивши малень-
кую дверь, сунули меня в нее, бросили ко мне шинель и обувь, по-
том дверь захлопнули и потом цепочку наложили... Видя себя со-
вершенно в темноте, я сделал шага два вперед, но лбом коснулся
свода. Из осторожности простерши руки вправо, ощупал пря-
мую мокрую стену; поворотясь влево, наткнулся на мокрую
скамью, и на сей севши, старался собрать рассыпавшийся мой рас-
судок».
Солдатам-стражникам было запрещено разговаривать с за.-
ключенными. Темнота в камере была полная. Когда солдат вошел
со свечей, то это освещение «начертало весьма явственно всю
гнусность и ужас этой темницы: в мокром смрадном углу загоро-
жен хлев досками на пространстве двух с половиной шагов, в ко-
тором добрый человек пожалел бы и свиней запирать».
Сделав такое описание своей тюрьмы, автор спрашивает: «Кто
же были сии люди, задумавшие и устроившие подобные убий-
ственные узилища для своих братий, людей же, хотя бы и пре-
ступных? Ближайший вельможа, вернейший исполнитель повеле-
ний премилосердые Екатерины, провозгласившей торжественно
во весь свет: «лучше оправдать десять виновных, нежели наказать
одного невинного». А тут и сотни невинных, которым не объяв-
лено даже, за что они воровски похищены из своих жилищ и,
прежде всяких вопросов и суждений, преданы уже наитягчай-
шему тюремному наказанию».
Несомненно, горькие и полные иронии слова, которые автор
говорит о ближайшем вельможе и исполнителе воли Екатерины,
имеют некоторое отношение и к ней самой.
Винский три дня выдерживал в своей темнице голодовку, отка-
зываясь от того пятака, который ассигновывался ему на его еже-
дневное пропитание. Пища состояла из сбитня и копеечной булки
утром и из кашицы с говядиной в полдень.
1 «Записки Винского»—«Русский архив» 1877 г., кн. I, тетр. 1 и 2.
Автор родился в 1752 г. После Петропавловской крепости увезен на
вечное житье в Оренбург. Равелин св. Иоанна, в который попал Винский,
был заложен в 1731 г. (см. П. Н. Столпянский, Старый Петербург.
Петропавловская крепость —колыбель Петербурга и защита самодержавия,
Путеводитель, Ленинград, 1926.
ЧР-'V
Петропавловская крепость. Бастион Екатерины.
Фотография с оригинала, хранящегося в Музее Революции в Москве.
Петропавловская крепость. Алексеевский равелин.
Фотография с оригинала, хранящегося в Музее Революции в Москве.
ПУТЕШЕСТВ1Е,
и зЪ
ПЕТЕРБУРГА ВЪ МОСКВу.
,,Чудище обло, озорно, огромно, сптоз%вно,
и лаяй„
Тилемахида. ТомЪП. Кн: XVIII. сити: 514.
1 7 9 °*
ВЪ САНКТПЕТЕРБУРГЬ.
А. Н. Радищев. «Путешествие из Петербурга в Москву».
Первое издание 1790 года. Титульный лист.
Переснимок из книги А. Н. Радищева «Путешествие из Петербурга
в Москву», Гослитиздат, 1950 г.
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
133
Проходили дни и недели. Наступил уже ноябрь. От начав-
шейся топки в клетке чулана была такая жара, что заключенный
сидел здесь в одной рубашке. Месячное пребывание в таких усло-
виях отразилось на здоровье Винского самым плачевным образом,
и в первый же день, когда его вывели из его темницы на допрос,
он тут же, за порогом, упал без чувств.
Допрос Винского производился в том самом помещении, где
его подвергли обыску. Автор рисует и картину допроса, находя-
щуюся в полном противоречии с принципом «Наказа»: «лучше
оправдать десять виновных, чем осудить одного невинного». При
допросе применялись всевозможные приемы: запугивание, требо-
вание сознаться, обещание «монаршего милосердия», уверения,
что следственная комиссия сама все знает, что все соучастники
сознались, и пр. Председатель комиссии, известный в Петербурге
Терский, имел прозвище «багор» в отличие от его братии— «мел-
ких крючков». Эти прозвища служат некоторым показателем ха-
рактера допроса обвиняемых.
После допроса Винский был помещен в другой каземат, на этот
раз сухой и светлый, с большим окном. Здесь он начал получать
передачи, имел свидание с другими заключенными и с женой. Из
его денег ему выдавали на содержание по 25 копеек в день. Ему
пришлось пробыть некоторое время в камере, в которой три года
перед тем была, по предположению Винского, заточена княжна
Тараканова. На одном из стекол окна этой камеры Винский про-
чел нацарапанные итальянские слова: «О, боже мой». Правиль-
ность таких предположений Винского была подтверждена его тю-
ремщиком.
Итак, за сравнительно короткое время своего пребывания в
Петропавловской крепости Винский перебывал по крайней мере в
трех местах заключения этой крепости. Очевидно, и режим содер-
жания менялся в зависимости от того или иного места заточения
в этой крепости. Сколько в то время было там таких мест заклю-
чения, — неизвестно. В архиве Петропавловской крепости нами
найдено дело, в котором имеется довольно подробное описание од-
ного из таких мест заключения, названного в бумагах «Коммис-
ским казенным домом». Так как в печати не появлялось этого опи-
сания, то я воспроизведу его целиком, тем более, что оно относит-
ся к концу XVIII века и потому есть основание предполагать, что
эта тюрьма существовала и в первой четверти XIX века.
Описание, о котором я говорю, относится к 1794 году. Оно не
говорит ни о санитарных условиях заключения, ни о подробностях
режима. Будучи сделано представителем тюремной администра-
ции, оно лишено той красочности, которую мы нашли в описании
Винского. Это описание «Коммиоского казенного дома» цапирацд
134
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
очень сухим языком и носит характер формального протокола.
Тем не менее оно очень интересно и важно для историка Петропав-
ловской крепости. К сожалению, из документа не видно точного
местонахождения этой тюрьмы в пределах Петропавловской кре-
пости, а наименование ее «Коммисским казенным домом» не встре-
чалось в других архивных документах и в печатных работах о
названной крепости. Но нет никакого сомнения, что это было зда-
ние, специально предназначенное для содержания в нем заклю-
ченных и включавшее в себя несколько камер. Вот это описание:
«Опись покоям, состоящим под ведением господина коллеж-
ского советника и кавалера Александра Семеновича Макарова в
«Коммисском казенном доме», а именно:
1) Со двора вход в нижние сенцы. Двери с палатенцем, где нутряной
замок с ключом.
2) Взошедши на лестницу в правую сторону покой для нужного места,
в коем одно большое окно с железной решеткой.
3) Налево вход в коридор. Двери с палатенцем с нутряным железным
замком и с ключом. В дверях просвет с железной решеткой.
4) Во всем коридоре пять покоев, у каждого двери с палатенцем с ну-
тренными железными замками и с ключами. В каждом изращатая печь со
всеми принадлежностями, как-то печные и трубенные дверцы, железные
вьюшки с крышками чугунные; во всех окнах железные решетки и по две
растворки с кольцами.
5) При выходе из коридора в солдатскую комнату дверь с палатенцем
и нутренным железным замком и с ключом.
6) В солдатском покое одна русская печь с железной заслонкою и трубы,
вьюшка и крышка чугунная. В окне железная решетка.
7) Из сего солдатского покоя еще два покоя, в коих одна пропускная
изращатая печь с печными и трубными железными дверцами, вьюшки и
крышка чугунные, двери створчатые, филенчатые с железными задвижками
двери, у каждой двери по одному железному замку и с ключами; в четырех
окнах фигурные железные решетки, у окончин железные задвижки и ра-
створки с кольцами.
8) Из солдатской комнаты выход ко второй каменной лестнице, трое две-
рей — одни с палатенцем и с железным замком и с ключом, а двое створча-
тые филенчатые с железными по обе стороны задвижками и с железными
замками и с ключами.
9) В малых сенцах перед лестницею одно окно с железною решеткою.
10) Из оных сеней вход в небольшой покой, у коего дверь створчатая
с железными задвижками и с крючками, с нутренным железным замком и с
ключом; у двух окон железные решетки.
11) Подле оного другой еще покой, в коем изращатая печь с железными
и трубиыми дверцами. У трубы вьюшка и крышка чугунные. У двух окон
железные фигурные решетки, у окончин крючки, двери в оном покое филен-
чатые створчатые с железными по обе стороны задвижками с нутренным
железным замком и с ключом.
12) По всему коридору просветы с окончинами и с железными ре-
шетками.
13) Во всех вышеописанных покоях у окон зимние переплеты1.
1 ЦГАДА, VII, № 2825, 1794 г. Ведомости об арестантах Петербург-
ской крепости, лист 19.
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
135
Из приведенного описания можно сделать некоторые выводы
о конструкции здания тюрьмы. Здание имело девять камер или
«покоев», предназначавшихся для арестантов, и комнату для
военной стражи, названную в описании «солдатской». Очевидно,
арестантские камеры были неодинакового размера, так как об од-
ной из них сказано, что она является «небольшим покоем». Од-
нако в этом покое два окна. Видно, что по два окна имеется и в
двух других камерах. Число окон в каждой из остальных шести ка-
мер нельзя установить на основании приведенного нами описания.
В солдатском помещении всего одно окно, тоже за решеткой, как
и все остальные окна в камерах, в сенях, в коридоре и в уборной.
Может быть, окна в камерах и в «нужном месте», находившемся
вне коридора, в сенях, не были одинакового размера, так как об
окне в «нужном месте» определенно указано, что оно большое.
Судя по тому, что в каждой камере (по крайней мере, в тех пяти,
которые выходят в коридор) была своя особая печь, надо думать,
что эти камеры не были маленькими и в них могло содержаться в
случае надобности несколько заключенных. Все двери в этой
тюрьме были снабжены не только внутренними замками, но еще
«задвижками, крючками и железными замками», очевидно, вися-
чими.
Характерно, что караульное помещение с солдатами находи-
лось внутри самой тюрьмы и по одну его сторону было пять аре-
стантских камер, а по другую четыре. С этим фактом нахождения
внутри тюрьмы помещения для постоянного пребывания стражи
мы встретимся и позднее, в описаниях различных мест заключе-
ния конца XVIII и начала XIX века. Так было в Шлиссель-
бургской крепости, в монастырской Соловецкой тюрьме, в губерн-
ских и городских тюремных замках.
О составе заключенных в Петропавловской крепости этого пе-
риода имеются различные разрозненные сведения. Более полные
списки заключенных мне попались за 1794 год Эти списки от-
носятся к различным месяцам, и в них повторяются часто одни и
те же фамилии. В списках значится десяток и более имен. Только
в некоторых случаях даны указания о причинах содержания в
крепости. Из ведомости видно, что состав заключенных был пест-
рый Там одновременно содержались представители нескольких
народностей России. Кроме них, там содержались иностранец
Беклер, у которого найдены масонские бумаги и книги, француз
дю Розоа с двумя его людьми, присланные сюда всемогущим фа-
воритом Платоном Зубовым (в бумагах так и значится «прислан
1 ЦГАДА, VII, № 2825, 1794 г. Ведомости об арестантах Петербург-»
ской крепости, листы 3, 4? 5, '
136
ГЛАВА. ТРЕТЬЯ
графом Платоном Зубовым»), два француза без указания причин
ареста, два студента — Колокольников и Невзоров, арестованные
по делу Новикова, и француз Боно, арестованный за переписку
с революционным правительством французской республики.
Фамилию Невзорова я встретил еще раз среди узников кре-
пости 1796 года. В докладе царю сообщалось, что в крепости в
«смирительном доме» содержится Невзоров, сошедший с ума.
Он уже потерял способность воспринимать обращенные к нему
слова ревизора, не реагировал «на слова милости и ласки», а на-
кануне ночью «бился головой о стену» камеры Ч Так за четыре
года заточения Петропавловская крепость сгубила молодую
жизнь. Мы остановимся подробнее на некоторых из узников, за-
несенных в список заключенных в крепость.
§ 20. ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
В ГОДЫ ФРАНЦУЗСКОЙ РЕВОЛЮЦИИ
Как видно из этого перечня, среди заключенных в государ-
ственной тюрьме было больше всего французов. О французе Боно
мне попалось особое и весьма объемистое дело. Он был арестован
в Варшаве. В своей переписке 1793 года он называл тиранами
правителей тех государств, которые «не доброхотствуют» Фран-
ции. Интересно, что относительно времени и способа доставки его
в Петербург и в крепость были даны «высочайшие указания»:
«ее императорское величество высочайше указать соизволила, что-
бы посланного арестанта, помянутого Боно, по приезде в город,
как наивозможно в ночное время закрытого, чтобы его никто ви-
деть не мог, привезти прямо в Петербургскую крепость». Сослан-
ный в Сибирь, Боно был освобожден в 1796 году Павлом и пере-
дан прусскому правительству 1 2.
Вообще в годы буржуазной французской революции в стенах
Петропавловской крепости и в местах заключения Москвы побы-
вало, повидимому, немало лиц, заподозренных в сочувствии этой
революции. Известно, как была напугана этой революцией Ека-
терина. Вслед за нею, не отставая от нее, шли чины ее админи-
страции. В этом отношении они не признавали никаких границ.
Примером этого может служить имеющееся в архиве дело под та-
ким необычным названием: «Дело по доносу учителя Христиана
Гаага на французов, сложивших в трактире шляпы на подобие
1 ЦТАДА, VIII, № 2290, 1769 и 1796 гг., назв. дело. Фонд Госархива.
2 ЦГАДА, VII, № 2808, 1793—1796 гг. Дело об агенте французского
правительства Жане Боно, переведенном ИЗ Польши р крепость, листы 2, 69,
71,156,413,
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
137
Вавилонской башни» \ Стоит хотя бы коротко рассказать сущ-
ность этого смехотворного дела.
В сентябрьский день 1795 года, накануне воскресенья, в трак-
тире у Мясницких ворот веселая компания иностранцев распи-
вала пиво. Здесь было их шесть человек — французской, итальян-
ской и испанской национальности. По профессии они были: один—
рисовальщик, другой — зубной врач, третий — гравер по дереву,
четвертый — гравер по металлу, пятый — скульптор, шестой —
учитель пансиона. Пришли они в трактир не сразу и, присажи-
ваясь к столу с пивными бутылками, клали свои шляпы одна на
другую. Смеясь, они говорили, что строят из этих шляп Вавилон-
скую башню, а окружающие эту башню бутылки с пивом — не что
иное, как Красное море. Подслушавши это, услужливый доносчик
педагог Христиан Гааг сейчас же отправил губернатору донос,
в котором заявлял, что французы сложили свои шляпы одна на
другую пирамидой наподобие «французского дерева вольности».
Все заподозренные в таком строительстве были немедленно аресто-
ваны, начались допросы и переписка, доходившая и до самой Ека-
терины. При допросах выяснилось время приезда каждого ино-
странца в Россию и оказалось, что они работают в Москве от 6
до 20 лет. Они объясняли все шуткой, отрицали строение ими из
шляп «французского дерева вольности», а некоторые с перепугу
отрицали всякий разговор и про Вавилонскую башню и про Крас-
ное море. К счастью, дело кончилось для них благополучно: их
подержали и выпустили, так как, говоря словами документа, вы-
яснилось, что у иностранцев «дальнейшего намерения, касающе-
гося до нынешних политических видов, не было». Впрочем, Пе-
тербург остался таким решением Москвы не вполне доволен и
приказал сделать иностранцам внушение, чтобы впредь они вели
себя благоразумно и осторожно.
Кстати замечу, что дерево французской вольности не давало
покоя российской администрации и после смерти Екатерины.
В 1798 году архангельский губернатор не без некоторого ужаса
доносил в Петербург, что в партии писчей бумаги, полученной «из
чужих краев», оказались листы с изображением на них водяных
знаков в виде дерева «пагубной французской вольности». Образ-
чик такой бумаги был переслан самому Павлу. На листе писчей
бумаги прекрасного качества имеется большое, сантиметров в
двадцать, водяное изображение дуба, увенчанного фригийским
колпачком, а под деревом — французское слово «свобода». Импе-
1 ЦГАДА, VII, № 2866, 1795 г. Дело по доносу учителя Христиана
Гаага на французов, положивших в трактире шляпщ наподобие Вавилонской
башни.
138
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ратор Павел повелел всю эту бумагу «истребить огнем», и пове-
ление было немедленно исполнено. Характерно, что архангельский
губернатор пишет свое донесение на бумаге также с водяным зна-
ком, но с изображением льва с короной на голове и с мечом в лапе.
Может быть, это вполне благонадежное изображение коронован-
ного льва несколько искупало промах архангельского губернатора,
проглядевшего проникновение во вверенную ему губернию знака
«пагубной французской вольности» Ч
Число таких курьезов, за которыми, однако, скрывается поли-
тический гнет самодержавия, могло бы быть нами значительно
увеличено, но ограничимся приведением еще только некоторых из
них. Жертвами административной подозрительности явились два
француза. Один из этих двух французов тосковал по сбежавшей
от него жене, которая, по его словам на допросе, любила богат-
ство. С целью вернуть к себе сбежавшую жену он сочинил на свое
имя письмо, будто бы присланное ему из революционной Фран-
ции, с предложением вернуться и принять дорого оплачиваемую
должность. Это письмо переписал для него его друг, тоже фран-
цуз. В результате оба они были привлечены к ответственности за
сношение «с французскими революционерами» и оба были высла-
ны за границу Л
Приведу еще один пример. Действующими лицами этой не-
большой, но в некоторых отношениях очень характерной истории
являются два молодых сотрудника иностранной коллегии в Пе-
тербурге. Им обоим пришлось на некоторое время попасть в Пет-
ропавловскую крепость. Один из них — переводчик этой иност-
ранной коллегии, переводивший с трех языков, а другой — архи-
вариус. Действие происходило в разгар французской революции,
с событиями которой оба друга были хорошо знакомы. Но, кроме
того, они были прекрасно осведомлены и об отношении импера-
трицы к этим событиям. Денежное содержание, получавшееся ими
из коллегии, было недостаточно, а переводчик два года перед этим
работал там совсем бесплатно и задолжал. Кроме того, они мечта-
ли о продвижении по службе. Для достижения славы и денег они
избрали путь, которым на их глазах шли многие. Но они внесли
сюда некоторые варианты, решив учесть страх императрицы перед
французской революцией и использовать его к своей выгоде. Они
задумали составить записку на имя самой императрицы о спосо-
бах устранения возможности влияния этой революции в России.
1 ЦГАДА, VII, № 3090, 1798 г. Дело об оказавшейся в Архангельске
бумаге со знаками дерева французской вольности.
2 ЦГАДА, VII, № 2870, 1795 г. Дело о высылке за границу французов
Деланже и Декаррье, подозревавшихся в сношениях с французскими револю-
ционерами.
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
139
Для более верного успеха своей записки решили сначала попугать
царицу. Для этого они сочинили письмо, как будто бы написан-
ное каким-то иностранцем его другу и сообщнику. В письме автор
его подчеркивает, что дело свободы во Франции имеет серьезного
врага в лице Екатерины и поэтому необходимо ее устранить, под-
сыпав яду в ее любимое кушанье или напиток. За успешное вы-
полнение этого плана будет выплачена крупная сумма. Смерть
Екатерины устрашит и других королей, врагов революции, и та-
ким образом будет спасено дело свободы. Не сделав никакой под-
писи на письме, один из соучастников доставил сфабрикованное
письмо Платону Зубову, объяснив, что нашел его на улице. Спа-
сителям Екатерины от влияния французской революции в России
не удалось доиграть до конца задуманную ими комедию, и они
оба попали в Петропавловскую крепость. Пережить им пришлось
немало; пришлось не один раз давать пространные показания,
и они натерпелись немало страху, прежде чем были освобождены
из крепости и отправлены тайной экспедицией на службу в один
из городов Польши Ч
Вообще французская революция конца XVIII века очень обо-
стрила внимание администрации российского самодержавия,
в особенности деятельность тайной экспедиции и ее агентов. Я уже
указывал выше, что среди заключенных Петропавловской крепо-
сти было немало французов. Очевидно, принадлежность к фран-
цузской национальности того или другого лица заставляла адми-
нистрацию быть настороже, а в ее агентах развивала особую охоту
к доносам. Несомненно, что и сами эмигранты-аристократы, на-
шедшие себе гостеприимный приют в самодержавной империи,
были готовы продолжать безопасную здесь для них борьбу со
своими врагами. Так, например, представитель местной админи-
страции из Митавы спешит в 1798 году сообщить в Петербург по-
лученные им сведения об актере Шевалье и его жене. Эти арти-
сты проезжали через Митаву, направляясь в столицу для игры
в придворном театре. Рапорт указывает, что, по словам многих
лиц из свиты французского короля, названные артисты «были
весьма революционных мыслей» и сам Шевалье указывал в Лионе
сторонников старого режима для расстрела их, а его жена испол-
няла при народных празднествах роль богини разума. Исход это-
9
го дела не известен \
1 ЦГАДА, VII, № 2804, 1793 г. Дело о переводчиках коллегии ино-
странных дел Иване Стрелевском и Иване Буйде, сочинивших записку об
опасностях от французской революции.
2 ЦГАДА, VII, № 3144, 1798 г. Дело о французских актерах Шевалье
и его жене, обвиняемых в революционных правилах.
140
ГЛАВА. ТРЕТЬЯ
К этому же 1798 году относится доклад минского губернатора
Павлу. На этот раз под подозрение была взята дворянская девица
Малишевская. На одном из пальцев ее руки был усмотрен пер-
стень с изображением «силуэта Наполеона». Этот случай вдвойне
интересен, во-первых, потому, что женщины очень редко привле-
кались тайной экспедицией, а во-вторых, и потому, что этот рапорт
показывает, что имя Наполеона было известно в России уже в то
время, когда он еще только совершал завоевание Египта и делал
свои походы в Сирию.
Названная девица, вызванная к губернатору со своей ма-
терью, объяснила, что она получила кольцо от своего приятеля,
фамилия которого в деле не названа. Сама девица, по мнению
губернатора, оказалась благонадежной, и Павел приказал пре-
кратить дело L Надо добавить, что Малишевская была взята под
подозрение не только в связи с обнаружением у нее кольца с изо-
бражением Наполеона, но и ввиду некоторого сходства ее фами-
лии с фамилией Малатшевского секретаря соратника Наполеона
генерала Бернадотта.
Одним из более ранних дел тайной экспедиции, создавшихся
под влиянием страха русской администрации перед французской
революцией, является дело 1794 года, возникшее в связи с тем,
что на датском корабле, прибывшем в Кронштадт, была найдена
модель французской гильотины. Выяснилось, что эта модель была
изготовлена корабельным плотником в 1793 году во время пре-
бывания корабля во Франции. Повидимому, такая находка на
борту корабля, прибывшего в Россию, сильно взволновала не
только местную власть в Кронштадте, но и Екатерину. Даже мо-
дель гильотины, под ножом которой был уложен французский
король, наводила ужас на российскую императрицу. Последовало
повеление сжечь эту модель «богомерзкой» машины. Повидимому,
тот корабельный плотник, который сделал эту модель как сов-
ременник и, вероятно, очевидец событий 1793 года во Франции,
** 2
относился к ней совсем иначе .
Одновременно с моделью гильотины на датском корабле была
найдена на американском корабле французская монета новой че-
канки французской республики. Монета была также отобрана и
отправлена на Монетный двор для исследования.
Говоря о политическом сыске времен Екатерины, нельзя
обойти молчанием Шешковского. У современников с этим именем
1 ЦГАДА, VII, № 3108, 1798 г. Дело о перстне с силуэтом Наполеона
Бонапарта, оказавшемся у девицы Малишевской.
2 ЦГАДА, VII, Ns 225, 1794 г. Дело q привезенной в Петербург модели
Г&льотцны.
П^ТРОПА-ВлдЬсКАЯ КРЕПОСТЬ
141
связывалось представление о полном бесправии всех, кто попа-
дал в застенок подведомственного ему учреждения.
Шешковский начал свою службу по сыску в 1743 году в мо-
сковской канцелярии тайных розыскных дел, а позднее перешел
в такую же петербургскую канцелярию. Здесь при допросах при-
менялись жестокие пытки. Карьера Шешковского началась с
успехов, достигнутых им допросами под пыткой. От таких приемов
он не отказывался и позднее, в течение всей своей службы и после
напыщенных фраз Екатерины о вреде пытки. Он прекрасно по-
нимал, что эти слова остаются только словами, а успех полу-
чения признания от заподозренных увенчает дело. Екатерина,
создавшая взамен тайной канцелярии тайную экспедицию, оце-
нила в Шешковском его сыскные способности и быстро продви-
гала его вверх по ступеням служебной карьеры. Ему давались
поручения по наиболее важным политическим процессам, как,
например, по делу Мировича с его попыткой освобождения из
Шлиссельбургской крепости заключенного там императора Иоан-
на Антоновича и по делу вождя крестьянского восстания Пуга-
чева.
К концу 80-х годов Шешковский был уже полным хозяином
в политическом сыске и надежным исполнителем воли самой ца-
рицы во всех более важных случаях. При входе в комнату при-
сутствия тайной экспедиции Шешковский поместил большой
портрет Екатерины в золоченой раме с надписью: «Сей портрет
величества есть вклад верного ее пса Степана Шешковского».
По словам биографа Шешковского, надпись под портретом соот-
ветствовала действительным качествам Шешковского: он был хо-
рошей собакой-ищейкой. Его шпионы проникали всюду. От него
самого не было спасения. Его современники рассказывали, что
комната, где он производил допросы, была сплошь уставлена
иконами, «в речах его беспрестанно слышались тексты священ-
ного писания; когда же раздавались стоны и мольбы истязуе-
мых, он с умилением читал акафист сладчайшему Иисусу и божьей
матери» Ч
Смолоду воспитанный на практике тайной канцелярии, он
был готов на все, и, по словам его биографа, его верноподданни-
ческие энтузиазм и благодарность «благодетельнице» дорого об-
ходились его соотечественникам. Так перед иконами и перед пор-
третом царицы и с ее ведома, под слова молитвы, творил свое
1 А. Н. Корсаков, Степан Иванович Шешковский, 1727—1794 гг.,
биографический очерк—«Исторический вестник» 1885 г., декабрь, т. 22,
стр. 656.
142
Глава Третья
гнусное дело Шешковский, которого А. С. Пушкин назвал «до-
машним палачом Екатерины»
Слава такого палача крепко упрочилась за Шешковским у его
современников, и вельможа Екатерины граф Потемкин при встрече
с Шешковским спрашивал его: «Каково кнутобойничаешь?» или
«Сколько ты пересек кнутом в мое отсутствие?».
В лапы Шешковского попали наиболее крупные политические
борцы екатерининской эпохи — Радищев, Кречетов и Новиков,
на которых обрушилась вся ярость Екатерины, перепуганной
французской революцией. Сбрасывая с себя маску лицемерия,
Екатерина стремилась жестокими мерами подавить всякое сво-
бодомыслие.
§ 21. ДЕЛО ПИСАТЕЛЯ-РЕВОЛЮЦИОНЕРА
РАДИЩЕВА
Самой крупной фигурой екатерининской эпохи из числа за-
ключенных в Петропавловской крепости был знаменитый писа-
тель-революционер Радищев, автор книги «Путешествие из Пе-
тербурга в Москву», являвшийся, по словам Ленина, гордостью
русского народа, дававший отпор насилию царизма 1 2.
В 1949 году вся общественность СССР широко отметила
200-летие со дня рождения Александра Николаевича Радищева.
Это был глубокий патриот и писатель-революционер. У него не
было предшественников по силе революционного пафоса. Импе-
ратрица Екатерина успела в первые же дни после поступления
в продажу сочинения анонимного автора «Путешествие из Пе-
тербурга в Москву» наложить свою державную лапу на книгу,
арестовать книгопродавца, обнаруженного автора посадить в
Петропавловскую крепость и очень скоро продиктовать суду
страшный приговор борцу против самодержавия и против крепо-
стного права, призывавшему народ к восстанию. 1
Академик Д. Д. Благой, выясняя огромное значение Ради-
щева как писателя-революционера, всесторонне освещавшего по-
литический строй царской России конца XVIII столетия, писал:
«Путешествие» Радищева является единственной в своем роде
книгой по широте охвата явлений современной ему русской со-
циальной действительности. Вопросы религии и права, этики и
политики, экономики, отношений между сословиями, войны и
мира, семейных отношений, положения женщины, воспитания и
образования детей, просвещения и культуры (школа, печать,
1 Материалы к изучению «Путешествия из Петербурга в Москву»
А. Н. Радищева, изд. Академии наук, 1935, стр. 145.
2 См. Ленин, Соч., т. 21, стр. 85.
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
143
цензура) не только ставятся в его книге, но и получают заме-
чательное революционное разрешение» Ч
Радищев со своей книгою «Путешествие из Петербурга в Мо-
скву» и со своею одою «Вольность» резко отличался от француз-
ских энциклопедистов и своего современника Вольтера. В то время
как Вольтер и его единомышленники возлагали надежды на про-
свещенных монархов и кадили фимиамы в своих письмах Екате-
рине, Радищев вел пропаганду свержения трона, истребления
крепостников. В его «Путешествии» имеются следующие вдохно-
венные строки: «О! если бы рабы, тяжкими узами отягченные,
яряся в отчаянии своем, разбили железом, вольности их препят-
ствующим, главы наши, главы бесчеловечных своих господ и
кровию нашею обагрили нивы свои! Что бы тем потеряло госу-
дарство? Скоро бы из среды их исторгнулися великие мужи для
заступления избитого племени, но были бы они других о себе
мыслей и права угнетения лишены. Не мечта сие, но взор про-
ницает густую завесу времени, от очей наших будущее скрываю-
щую; я зрю сквозь целое столетие!» 1 2.
Эти и другие подобные строки из книги Радищева вызвали
у Екатерины отзыв о писателе как «о бунтовщике хуже Пуга-
чева». Но остались без оценки императрицы слова писателя с вы-
ражением его мечты, его надежды, что из среды победоносного
народа выйдут новые великие люди взамен уничтоженного пле-
мени, что настанет славный день без угнетения одних другими.
Здесь автор становился прозорливцем, он сам видел в своих сло-
вах не мечту, а будущую действительность.
Пугачев был приговорен к четвертованию, и труп его вместе
с эшафотом был сожжен, а пепел развеян по ветру. К сожжению
обрекла Екатерина и творение Радищева. Но недаром русская
пословица говорит: «Что написано пером, того не вырубишь то-
пором». Сочинение Радищева распространялось в рукописях.
Прямое указание на такое распространение сочинения Радищева
(а также трагедии Княжнина «Вадим») мы встретили в показа-
ниях декабриста Кюхельбекера следственной комиссии. Он гово-
рил: «Их переписывают с жадностью и дорожат дерзким слов-
цом, которое находят в них» 3.
1 Д. Д. Благой, Вступительная статья к книге А. Радищева,
«Путешествие из Петербурга в Москву», Гихл, 1950, стр. 14 (подготовка
текста и комментарии Л. Б. Светлова).
См. также Д. Благой, Александр Радищев, 1749—1949, Гослит-
издат, 1949.
2 А. Радищев, Путешествие из Петербурга в Москву, ГИХЛ, 1950,
стр. 177.
3 «Восстание декабристов», т. II, Госиздат, 1926, стр. 167.
ш
1*лА.вд. fpEfbJi
В этом показании Кюхельбекера может почудиться некоторое
отрицательное отношение к цитированным авторам. Вероятно,
это объясняется тем, что показание давалось следственной ко-
миссии. Однако это показание устанавливает, что приговорен-
ное Екатериной к уничтожению творение Радищева продолжало
жить, действовать и распространяться. Его автор трагически
погиб за 23 года до восстания декабристов, а голосу его внимали
революционно настроенные представители русской интеллигенции
первой четверти XIX века. Из пепла сожженных книг готово
было разгореться пламя. Творение Радищева было бессмертным.
Залог этого бессмертия сочинения Радищева лежал в факте,
справедливо отмеченном в юбилейной статье, напечатанной в га-
зете «Правда»: «Радищеву было враждебно космополитическое
пренебрежение к народу и отечественной культуре, в то время
чрезвычайно распространенное в русском дворянстве. Он непо-
колебимо верил в свободное будущее, талант и могущество рус-
ского народа Ч
Екатерина решила расправиться с великим писателем-пат-
риотом.
Процесс Радищева был вызван, конечно, страхом Екатерины
перед французской революцией. На это имеются прямые указа-
ния в архивном деле, в котором сохранилась рукопись названной
книги Радищева, показания его на допросах и копия его письма
с отметкой мастера розыскных дел Шешковского. В деле имеется
копия с заметок, сделанных Екатериной на полях отпечатанной
книги Радищева. Собственноручное ее примечание к тридцатой
странице книги гласит следующее: «Намерение сей книги на каж-
дом листе видно, сочинитель оной наполнен и заражен француз-
ским заблуждением. Ищет всячески и выискивает всевозможное
к умалению почтения к власти и властям, к приведению народа
в негодование противу начальников и начальства» (я воспроиз-
вел эти слова, исправив грамматические ошибки Екатерины II.—
М. Г.).
Здесь стоит припомнить некоторые строки из этой книги, за-
девшей Екатерину. Когда она говорит о попытках возмущения
Радищевым народа против начальства, она имеет в виду прежде
всего власть помещиков, которые были опорой ее трона. Слова
Радищева были направлены против жестокости крепостного
права, когда он писал: «Страшись, помещик жестокосердный, на
челе каждого из твоих крестьян вижу я твое осуждение... Но кто
1 В. Щербина, Александр Николаевич Радищев (к 200-летию со дня
рождения) — «Правда» 31 августа 1949 г. О Радищеве и его влиянии на со-
временников см. также В. Орлов, Русские просветители 1790—1800 гг.
ГИХЛ, 1950.
ПЁТРОПАВлОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
145
между нами оковы носит, кто ощущает тяготу неволи? Земле-
делец! кормилец нашея тощеты, насытитель нашего глада, тот,
кто дает нам здравие, кто житие наше продолжает, не имея права
распоряжаться тем, что обрабатывает, что производит» Ч
Он рассказывает об убийстве крепостными их помещика и его
семьи за жестокое с ними обращение; помещик морил крестьян
голодом, истязал их, заковывал в кандалы, надевал колодки на
ноги, а на шеи — рогатки; сыновья помещика истязали крестьян
кошками и плетьми, а дочери били по щекам и таскали за во-
лосы женщин. Радищев вкладывает в уста асессора суда слова
о вынужденности такого убийства, совершенного крестьянами как
бы в состоянии обороны.
Обращаясь к жестокому помещику, Радищев восклицал: «Вар-
вар, не достоин ты носить имя гражданина. Какая польза госу-
дарству, что несколько тысяч четвертей в год более родится
хлеба, если те, кои его производят, считаются наравне с волом,
определенным тяжкую вздирати борозду?».
Грозно звучит призыв Радищева к мщению: «Сокрушите ору-
дия его земледелия, сожгите его риги, овины, житницы и развейте
пепел по нивам, на них же совершалося им мучительство, ознаме-
нуйте его яко общественного татя».
Книга Радищева не могла дойти до неграмотных крепостных,
но быстро дошла до тайной экспедиции и самой Екатерины. К не-
счастью, Екатерина оказалась одной из первых читательниц
книги Радищева. Я говорю «к несчастью», потому что уже при
чтении первых страниц «Путешествия» она превратилась из чи-
тательницы в возмущенного цензора, а очень скоро и в свире-
пого судью автора. Недаром Храповицкий, личный секретарь
Екатерины, в записях своего дневника отмечал, что императрица
говорила о Радищеве «с жаром и чувствительностью», обвиняя
его в распространении «заразы» французской революции 1 2. Пер-
вое упоминание в дневнике Храповицкого о гневе Екатерины,
вызванном чтением «Путешествия», записано под 26-м июня. Уже
через три дня после этого, а именно 30 июня 1790 г., Петропав-
ловская крепость поглотила автора «Путешествия из Петербурга
в Москву».
Я воспроизвожу здесь дословно не появлявшийся, насколько
мне известно, в печати документ, с которого началась короткая,
но очень тяжелая история пребывания Радищева в Петропавлов-
ской крепости.
Этот документ гласит:
1 А. Радищев, Путешествие из Петербурга в Москву, ГИХЛ, 1950,
стр. 52.
2 А. В. Храповицкий, Дневник, 1901, стр. .198—199.
10 М. Н. Теряет
146
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ОРДЕР
САНКТ-ПЕТЕРБУРГСКОМУ ОБЕР-КОМЕНДАНТУ ГОСПОДИНУ
ГЕНЕРАЛ-МАЙОРУ ЧЕРНЫШЕВУ
Посылается при сем с находящимся при мне дежур-подполковником и
кавалером Горемыкиным коллежский советник и кавалер Радищев для содер-
жания под стражею Санкт-Петербургской крепости в обыкновенном месте,
которого ваше превосходительство изволите от того подполковника принять
и во время содержания отнюдь никого к нему не допускать. Что же касается
собственно до него, то изволите во всем поступать по наставлениям госпо-
дина действительного статского советника и кавалера Шешковского»
Кроме этого «ордера», в том же архиве имеется еще и Дру-
гой «ордер» также на имя обер-коменданта Чернышева. Из этого
второго документа видно, что для Радищева началась полоса его
допросов, для чего арестованный писатель препровождался в уго-
ловную палату командированным этой палаты экзекутором, на
обязанности которого лежала и обратная доставка Радищева в
крепость. При этом снова подчеркивалось требование «содержать
точно тем же образом и на том же основании, как о нем даны
приказы от господина действительного статского советника Шеш-
ковского».
Неизвестно, в какое «обыкновенное место» в Петропавлов-
ской крепости был заключен согласно «ордеру» Радищев. К тому
времени в районе Петропавловской крепости, кроме казематов
в стенах крепости, находились три тюрьмы: смирительный дом,
Коммисский казенный дом и деревянное здание внутри Алексе-
евского равелина. Вероятнее всего, он был направлен в строжай-
шую по режиму из этих трех тюрем — в Алексеевский равелин.
К сожалению, не удалось найти инструкции Шешковского о
порядке заточения Радищева. Но в «ордере», сообщенном нами,
кроме указания на предписание Шешковского, приводилось тре-
бование «отнюдь никого не допускать» к заключенному. Здесь, в
одиночной камере тюрьмы Петропавловской крепости, Радищев
переживал не только все тяжести ужасного состояния здания
тюрьмы, но и мучения, связанные с допросами Шешковского, с
волнениями судебного процесса и троекратным приговором к
смертной казни.
Допросам Радищева членами уголовной палаты предшество-
вали допросы его самим Шешковским. Они производились в пе-
риод от 26 июня до 12 июля 1790 г., вероятно, в тайной кан-
целярии. К этому времени Екатерина уже успела переслать Шеш-
1 ЦГИА в Ленинграде, фонд 1280, оп. 2, д. № 43, 1790 г., лист 116.
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
147
ковскому свои замечания, записанные ею при чтении «Путеше-
ствия из Петербурга в Москву».
Замечаний Екатериною сделано много. Они состоят или в от-
дельных словах или в целых фразах. Характер их показывает
полную потерю Екатериною спокойствия и то ее возмущение, ко-
торое ее личный секретарь почтительно назвал «жаром».
Историк В. Е. Якушкин, подробно рассмотревший замечания
Екатерины на книгу Радищева, дал им правильную характери-
стику. Они показывают оскорбленное самолюбие Екатерины. Она
даже подозревает автора в том, что не мстит ли он ей за какую-
либо нанесенную ему обиду. Она отказывается разглядеть в горь-
ких словах автора его искренность и сводит все к его «амбиции»,
к стремлению прославиться. Но больше всего ее пугают страницы,
которые напоминают ей события французской революции.
Екатерина превратила свои критические замечания в обвини-
тельный акт против Радищева. Она горела мщением. Избранный
ею в качестве следователя Шешковский уже не раз оправдывал
доверие Екатерины по важнейшим политическим делам.
Теперь перед Шешковским лежали замечания Екатерины на
книгу Радищева и сама книга. Шешковский выбрал из замечаний
Екатерины несколько из них и составил так называемые «вопрос-
ные пункты», употребляя нередко буквально замечания самой
царицы, — Радищев дал на них письменные ответы.
Следствие и суд заняли более двух месяцев. По тому времени
это был краткий срок судебного разбирательства, которое Ради-
щев переносил тяжело. Но суд не сломил воли Радищева. Сви-
детельством тому служат слова Радищева, которые звучат в уни-
сон со словами его «Путешествия из Петербуга в Москву». Они
были написаны также во время «путешествия», которое совер-
шал на этот раз Радищев из Петербурга в Илимский острог за
7000 верст от столицы. При проезде через Тобольск он написал
следующие строки:
Ты хочешь знать: кто я? Что я? Куда я еду?
Я тот же, что и был и буду весь мой век:
Не скот, не дерево, не раб, но человек!
Дорогу проложить, где не бывало следу,
Для борзых смельчаков и в прозе и в стихах,
Чувствительным сердцам и истины я в страх
В острог Илимский еду.
Эти строки невольно наводят нас на мысль, что их автор
вспоминал месяцы своего пребывания в Петропавловской крепо-
сти и сам ставил себе вопрос: не изменил ли он себе, остался
ли он верен идеям, которые он развивал в своей знаменитой
книге? Он ответил на этот вопрос утвердительно и верил, что
«проложил дорогу смельчакам..., где не бывало следу».
10*
148
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Наиболее подробный очерк о судебном деле Радищева дал
историк В. Е. Якушкин, получивший еще в 1882 году возмож-
ность изучения этого дела по архивным материалам и привлекший
к своей работе многие другие материалы Ч
Допросы, произведенные Шешковским, преследовали цель вы-
яснить преступный умысел Радищева и его возможных соучаст-
ников. Имеются указания на отсылку воспитательницею детей
Радищева «гостинцев» Шешковскому и на получение ею от него
успокоительных ответов. Он даже разрешил ей вместе с сыном
Радищева свидание в крепости.
13 июля 1790 г. Екатерина издала указ на имя петербургского
главнокомандующего графа Брюса о предании Радищева суду
уголовной палаты. В этом указе преступление писателя было
описано в выражениях, которые затем были повторены и в су-
дебном приговоре: «Книга под названием «Путешествие из Пе-
тербурга в Москву», наполненная самыми вредными умствова-
ниями, разрушающими покой общественный, умаляющими долж-
ное ко властям уважение, стремящимися к тому, чтобы произвесть
в народе негодование противу начальников и начальства, нако-
нец, оскорбительными выражениями противу сана и власти
царской».
Через день палата уголовного суда, получившая от Брюса ко-
пию означенного указа и экземпляр сочинения Радищева, при-
ступила к судебному разбирательству. Согласно приказу Брюса
она в закрытом заседании, не допуская в зал никого из сотруд-
ников канцелярии, занялась прочтением книги Радищева. Ника-
ких следственных материалов, и в том числе показаний самого
обвиняемого, Шешковский в палату не переслал.
17 июля Радищев дал палате письменные ответы на предло-
женные ему вопросы. Он отрицал наличие соучастников, отри-
цал преступный умысел, объяснив издание книги лишь желанием
получить известность как писатель. Он также указал фамилии
тех лиц, кому он послал авторские экземпляры сверх 25-ти пере-
данных книгопродавцу. Вместе с тем он заявил о сожжении им
всего тиража его книги.
Конечно, слова Радищева об отсутствии у него умысла на
поднятие восстания находятся в полном противоречии с его за-
мечательным трудом. Правильно было отмечено в нашей литера-
туре: «Анализ экономической и политической жизни России и
1 В. Е. Якушкин, Суд над русским писателем в XVIII веке, К био-
графии А. Н. Радищева — «Русская старина» 1882 г., сентябрь,
стр. 457—532.
2 См. также Т. Ш в о р и н а, А. Н. Радищев и его судебный процесс —
«Проблемы социалистического права» 1932 г. № 2, стр. 122—129.
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
149
Западной Европы, изучение тогдашних общественных порядков
убедили Радищева в том, что ни царь, ни помещики-крепостники
не захотят добровольно отказаться от своих сословных привиле-
гий и угнетения народа, не захотят даровать ему свободу. По-
этому для угнетенного крестьянства нет иного выхода, как своими
руками обеспечить себе свободную жизнь и безбедное суще-
ствование» Ч
Палата, не доверяя Радищеву, вновь допрашивала его 19 июля,
прибегнув к помощи священника, но обвиняемый остался тверд
в своих показаниях. Однако палата продолжала искать сообщни-
ков и поэтому допросила некоторых из тех, кто получил от ав-
тора его книгу. В числе них оказался Царевский, преподаватель
детей Радищева. В его экземпляре имелись поправки и помарки.
Радищев подтвердил, что все они сделаны им самим при коррек-
туре набора. Но члены суда в поисках соучастника составления
«преступного» сочинения не нашли полного сходства в почерке
Радищева и поправках в книге. Эти сомнения рассеялись после
того, как Радищев на особом листе написал слово, вызвавшее со-
мнения палаты. Это происходило 24 июня, и в этот же день был
вынесен обвинительный приговор.
Приговор уголовной палаты вместо какого-либо юридического
обоснования дословно повторил уже известные нам слова указа
Екатерины от 13 июля о предании Радищева суду. И как мог
этот суд поступить иначе, если сама императрица установила
вину автора «Путешествия». Осталось совершенно не изве-
стным, в чем именно состояли преступления Радищева, подведен-
ные палатою уголовного суда под ст. ст. «Уложения 22 главы
13 пункта воинских 20, 127, 135, 137, 149 артикулов и 101 толко-
вания, а также морского устава 5 книги 14 главы 103 артикула
и на оный толкования» \
Повидимому, Радищев считал, что жизнь будет оборвана ру-
ками палача. Показателями такого его настроения является на-
писанное им 27 июля завещание и, вероятно, в то же время
отправленное письмо Шешковскому. В первой из названных бу-
маг он делал распоряжения о своем имуществе, об освобождении
на волю некоторых из крепостных, просил прощения у родителей
за причиненное им горе, просил позаботиться об его детях и пр.
Письмо к Шешковскому затрагивало эти же самые темы и про-
сило о разрешении последнего свидания с родными. Общее впе-
чатление от обоих этих документов тяжелое.
1 И. Я. Ш и п а н о в, Общественно-политические и философские взгляды
А. Н. Радищева, М., 1950, стр. 10.
2 В. Е. Як у ш кин, Суд над русским писателем в XVIII веке, К био-
графии А* Н. Радищева — «Русская старина» 1882 г.» сентябрь, стр. 501.
150
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Мысль Радищева о неизбежной смертной казни должна была
еще более укрепиться после утверждения 7 августа Сенатом при-
говора палаты уголовного суда. Сенат, передавая свой приговор
на утверждение Екатерине, постановил: до воспоследования вы-
сочайшего указа о смертной казни заковать осужденного в кан-
далы и сослать его в каторжные работы в Нерчинск, чтобы таким
образом отнять у него возможность вновь совершать «такие
предприятия».
Екатерина, в удовлетворение воли которой постановили свои
приговоры оба судилища, лицемерно предоставляла Государствен-
ному совету окончательно решить участь осужденного, заявив
вместе с тем, что сочинение Радищева явилось нарушением при-
сяги на верность престолу. Конечно, Государственный совет со-
гласился с этим и подтвердил осуждение виновного 19 августа.
В третий раз был вынесен смертный приговор.
После этого утверждения высшим государственным учрежде-
нием империи осуждения автора «Путешествия» императрица
успокоилась. Необычная спешка судебного разбирательства пре-
кратилась. Для осужденного же начались томительные дни ожи-
дания санкции самой императрицы. Екатерина теперь уже не
торопилась. Только через две недели, 4 сентября, она дала указ
Государственному совету. Снова дословно приводилось обвине-
ние Радищева из указа 13 июля с добавлением осуждения за
нарушение присяги верности престолу и признания виновности
в самовольном пополнении своего сочинения без разрешения цен-
зуры. Подчеркивая свою милость, Екатерина заменила смерт-
ную казнь лишением дворянства, чинов и ордена и ссылкою в
Сибирь в Илимский острог, на десятилетнее безысходное пре-
бывание.
Писателя отправили в Сибирь, закованного в кандалы. Их
сняли лишь в пути благодаря хлопотам князя Воронцова, любив-
шего Радищева и заботившегося о нем и после его осуждения Ч
Однако никакие хлопоты не поколебали гнева Екатерины. Только
после ее смерти Павел вернул 23 ноября 1796 г. писателя из
ссылки для проживания его в своем имении. Через пять лет,
15 марта 1801 г., последовала полная амнистия осужденного, и
он был призван к участию в «Комиссии законов». Здесь Ради-
щев с жаром Принялся за работу, но его намерения шли дальше,
чем намерения умереннейших либералов-аристократов, рассчиты-
вавших во-время предпринятыми реформами отдалить от Рос-
сии опасность революционного потрясения. Радищеву же, вновь
обнаружившему опасный образ мыслей, пригрозили Сибирью,
'• w J Архив кн. • Воронцова, М.', 1872 г- -
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
151
Не выдержав гнета самодержавия, Радищев в 1802 году покон-
чил жизнь самоубийством. «Потомство за меня отомстит», —
сказал он перед смертью»
Невольно возникает вопрос, о каком отмщении говорил в своих
последних предсмертных словах Радищев: за что, кто и кому дол-
жен был отомстить?
Автор протеста против гнета самодержавной власти и про-
тив крепостного права, призывавший крестьян к активным дей-
ствиям, трижды выслушивал приговор к казни, постановленный
крепостниками-судьями — уголовной палатой, Сенатом и Государ-
ственным советом. Он жестоко обманулся, когда согласился ра-
ботать вместе с этими крепостниками в либеральной комиссии
законов Александра I.
В борьбе против крепостного права путем реформ Радищев
снова потерпел поражение. Когда ему пригрозили вторичной ссыл-
кой в Сибирь, его терпение истощилось. Он увидел, что путь ре-
форм — не его дорога. И с новой силой воскресла прежняя его
вера, что народ сам — кузнец своего счастья.
Так он умирал, потеряв веру в себя, но не в свои идеалы,
не в свой народ, бедственное положение которого он так хорошо
знал. Эта вера внушала ему, что сам народ явится мстителем
за себя и за него и отомстит своим угнетателям.
Хорошо умирать с верою в победу своего дела.
§ 22. ДЕЛО САМОЗВАНКИ КНЯЖНЫ
ТАРАКАНОВОЙ-ВОЛОДИМИРСКОЙ
В ночь с 24 на 25 мая 1775 г. яхта с командой Преображен-
ского полка и Толстым прибыла в Кронштадт и отсюда доста-
вила в Петропавловскую крепость захваченных в Ливорно Орло-
вым посредством гнусного вероломного обмана «княжну Тара-
канову», известную самозванку, именовавшую себя дочерью им-
ператрицы, служанку ее Франциску фон-Мешеде, трех ее лакеев
и поляков Даманского и Черномского с двумя их камердинерами.
Здесь они были размещены по казематам. Допрос арестованной
вел в ее камере четыре дня подряд князь Голицын. Он доносил
царице, что самозванка не сознается, но пока он не сделал ника-
ких ограничений в ее пище и оставил при ней служанку. Вместе
с тем он добавлял, что «самозванка» больна чахоткой и харкает
кровью.
1 История СССР, т. II (Россия в XIX веке), изд. 2-е, исправленное Н
дополненное, под ред. проф. М. В. Нечкиной, 1949, стр. 45 и 46.
152
ГЛАВА. ТРЕТЬЯ
В словах письма о том, что в пище больной, харкающей кровью
узницы пока не сделано ограничений, уже слышится решение не
остановиться перед ограничениями, чтобы ухудшенным режимом
вынудить сознание пленницы. Режим действительно был ухудшен:
Голицын приказал отобрать от заключенной все, кроме постели
й самого ^необходимого платья, давать ей пищу, сколько нужно
для поддержания жизни, не допускать к ней служителей и по-
ставить к ней офицера и двух солдат с тем, чтобы они находи-
лись в ее камере днем и ночью. Эта мера была принята под влия-
нием письма Екатерины, рассерженной письмом к ней заключен-
ной и требовавшей принятия мер строгости, чтобы «образумить»
самозванку, «наглость» которой, по словам Екатерины, «выходит
из всяких возможных пределов».
Присутствие мужчин в камере очень тяготило узницу, и она
новым письмом умоляла Екатерину избавить ее от этого присут-
ствия солдат у ее кровати. Повидимому, женщина-императрица
прекрасно понимала тягость такого присутствия солдат у постели
женщины, посягнувшей на ее трон, но она не была склонна
изменить режим своей конкурентке. Ненавистью и злобой дышат
слова Екатерины в ее письме к Голицыну от 29 июня: «Распут-
ная лгунья осмелилась просить у меня аудиенции. Объявите этой
развратнице, что я никогда не приму ее, ибо мне вполне известны
и крайняя ее безнравственность, и преступные замыслы, и по-
пытки присвоить чужие имена и титулы. Если она будет про-
должать упорствовать в своей лжи, она будет предана самому
строгому суду» Ч
Винский, заключенный в Петропавловскую крепость, как мы
уже знаем, вскоре после заключения туда «княжны Таракановой»,
вспоминает в своих записках рассказ тюремного сторожа о посе-
щении арестантки графом Орловым, на которого она кричала и
топала ногами. Возможно, что он приходил сюда не только из.
любопытства увидеть свою жертву, но и для попытки получить
от нее признание и новые показания. 4 декабря 1775 г. «само-
званка-бродяга» умерла, и, по преданию, труп ее был зарыт во
дворе Алексеевского равелина. «Принцесса Володимирская» —
одна из очень немногих женщин, о которых мы знаем как об узни-
цах Петропавловской крепости за период последней четверти
XVIII века и за несколько десятилетий XIX века. Надо при-
знать, что в тюремном режиме этой женщины, может быть, самым
тяжелым было то, что в ее камеру был поставлен целый наряд
тюремной стражи из трех человек. Для целей охраны узницы от
1 М., Княжна Тараканова — принцесса Володимирская — «Русский вест-,
ник» 1867 г„ июл& — август.
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
153
побега или самоубийства это было, конечно, совсем излишне, так
как побег отсюда был невозможен, а самоубийство могло быть
предупреждено наблюдением в иной форме, без оскорбления чув-
ства стыдливости женщины. Нечего говорить, что увеличение
числа стражи в камере арестантки до трех человек ничем не
могло быть оправдано и было рассчитано именно на отягоще-
ние тюремного режима. В таком случае не только активная роль
Екатерины, но и простое допущение этого средства ради того,
чтобы вынудить показания арестантки, отличаются гнусностью
и продуманной жестокостью.
§ 23. ДРУГИЕ ЗАКЛЮЧЕННЫЕ В КРЕПОСТЬ
В 90-х ГОДАХ XVIII ВЕКА
Из других заключенных Петропавловской крепости за екате-
рининский период мне попались имена узников за 1793 год. При
осмотре крепости ревизор обратил внимание на шестерых аре-
стантов, из которых пятеро были доставлены сюда с театра воен-
ных действий против турок. Один из них — молдаванин, а чет-
веро — донские казаки были взяты в плен у турок и потому за-
подозрены в государственной измене. Молдаванин, 80-летний
старик, объяснял его арест случайностью и ошибкой, а донские
казаки оказались потомками русских выходцев в Турцию. Все
пятеро были освобождены. Шестой заключенный обвинялся в
растрате крупной суммы казенных средств и был переведен от-
сюда для суда над ним в генерал-аудиториат. Этот случай яв-
ляется подтверждением того, что Петропавловская крепость была
местом заточения и за уголовные преступления, направленные
против интересов казны. Из таких преступников сюда часто по-
падали подделыватели ассигнаций и монет, иногда переводив-
шиеся отсюда в Шлиссельбургскую крепость Ч
Галлерея узников Петропавловской крепости этой эпохи была
вообще разнообразна. Здесь побывал пользовавшийся в то время
широкой известностью монах-«прорицатель» Авель. Его «прори-
цания» обошлись ему очень дорого, и он расплачивался за них
своей свободой, пребывая то в крепостях, то в монастырскйх
тюрьмах. По сведениям печатных источников, этот монах имел
плохое обыкновение, очень не нравящееся носителям верховной
власти (Екатерине, Павлу, Александру и Николаю), —- предска-
зывать им день их смерти и другие неприятности 1 2. В подлинном
1 ЦГАДА, VII, № 2801, 1793 г. Дело об арестантах, в С.-Петербург-
ской крепости содержавшихся: некрасовцах, Дмитриеве, Шаблыкине и Др«
2 Энциклопедический словарь Брокгауза и Ефрона, т. I, стр. 74.
154
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
деле, найденном нами в архиве, имеются сведения о пребывании
этого «неприятного прорицателя» в Петропавловской и Шлиссель-
бургской крепостях, в Соловецкой тюрьме. Он происходил из кре-
стьян и был крепостным Нарышкина. Получив вольную, он по-
стригся в монахи, совершил паломничество в Царьград. Он был
не только грамотным, но и сочинителем мистических религиозных
рукописей. На допросе он показывал, что имел видение: будто
он видел в небесах две книги и записал их содержание. Но это
небесное писание не пришлось по вкусу ни православному духо-
венству, ни всероссийской правительнице. В рукописи, «списан-
ной с небесной книги», нашли и отступление от православия и
преступление против «величества». Приговор и указ Екатерины
устанавливают, что сочинитель рукописи подлежал бы смертной
казни, но, по милосердию императрицы, отправляется на вечное
заключение в Шлиссельбургскую крепость. Отсюда его осво-
бодил Павел. Время от мая 1800 г. по март 1801 г. Авель провел
в Петропавловской крепости, откуда был сослан в Соловецкую
монастырскую тюрьму, но в том же году (17 октября 1801 г.)
был переведен из арестантов в монахи !. Как мы уже сказали
выше, на этом еще не прекратились его странствования по разным
местам заточения.
Эпизод из жизни Авеля-«прорицателя» очень красочен. Он
накладывает новые штрихи на картину бытовой и политической
жизни России времен от Екатерины до Николая I, который за-
точил Авеля в Спасо-Евфимьевский монастырь. Здесь этот не
признанный царями пророк, но тем не менее страшный для них
с его предсказаниями, умер 78 лет от роду в 1831 году.
Итак, в галлерее узников Петропавловской крепости интере-
сующего нас периода мы видим заточенных за оскорбление «ве-
личества», за критику самодержавия и крепостничества, за рели-
гиозные преступления, за казнокрадство, за подделку денег. Но
эти преступления не исчерпывают перечня тех случаев, которые
приводили к заточению в Петропавловской крепости. Правитель-
ство в лице самой монархини заточало сюда и за дела любовные.
Образчиком такого дела является обширное производство о
графе Апраксине 1775 года 1 2. Он был заточен в Петропавловскую
крепость за оскорбление чести императорского двора.
По неизвестным причинам Екатерина проявила непомерно
большой интерес к делу графа Апраксина. Остается неизвестным,
в чем состояло преступление Апраксина, за которое он попал в
1 ЦГАДА, VII, № 2881, 1801 г. Дело о крестьянине Василии Ва-
сильеве, находившемся в Костромской губернии в Побаевском монастыре.
2 ЦГАДА, VII, № 2410, 1775 г. Дело q гецерал-поручцке графе Ап-
раксине, увезшем, дрчь графа Радумдэского. :
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
155
Петропавловскую крепость. Повидимому, оно состояло не только
в какой-то «дерзости» по отношению к императорскому двору, но
имело какое-то отношение и к семье Разумовского, так как Апрак-
син был освобожден из крепости с запрещением являться ко
двору и видеться с семьей Разумовского. Несмотря на этот за-
прет, он имел тайные свидания и переписку с дочерью Разумов-
ского Елизаветой, с которой и обвенчался тайно в сельской
церкви. Екатерина пришла в сильнейшее негодование. Она соб-
ственноручно написала письма нескольким губернаторам с при-
казом поймать скрывшегося Апраксина с его молодой женой и
посадить его до ее приказа «в крепкое место». При допросе пой-
манных беглецов Апраксина спрашивали, как он переписывался
с Елизаветой, где эти письма, сколько их было и т. д. Приговор
по этому любовному делу был чрезвычайно суровым: Апраксин
был сослан в тобольский Далматов монастырь на «безисходное
там житие» под охраной специальной воинской команды из че-
тырех человек. Ему были запрещены всякая переписка и свида-
ние с кем бы то ни было. На таких же условиях была заключена
в московский Новодевичий монастырь его жена Елизавета, но
очень скоро была оттуда освобождена и сослана в деревню к ее
сестре. После более чем двухлетнего пребывания в монастырской
тюрьме Апраксину было разрешено (декабрь 1777 г.) прожива-
ние в Казани, а еще через четыре года — во внутренних губер-
ниях, за исключением столиц, и только Павел в 1796 году снял
это запрещение.
Описанное нами дело Апраксина интересно для нас как по-
казатель того, до какой степени находилась под контролем се-
мейная жизнь даже лиц господствовавшего класса и до какой
степени дешево ценилась свобода российского подданного. Более
двадцати лет прошло, прежде чем Апраксин с женой получили
возможность свободного передвижения.
Как ни был разнообразен состав заключенных Петербургской
крепости при Екатерине, Павел сумел внести новое разнообразие.
Он нередко заключал в крепость представителей офицерства и
высшего военного командования. Вина этих заключенных при
отправке в крепость и даже в Алексеевский равелин или совсем
не указывалась или указывалась в очень неопределенной форме,
как, например, «за дерзновенные разговоры», «за неоднократно
чинимые продерзости» и т. п. Так, полковник Елагин был по по-
велению Павла «заперт в крепость навсегда за дерзновенные
разговоры». Впрочем, переходы от одного настроения к другому
были у Павла обычным явлением, и поэтому пожизненно заклю-
ченный Елагин был освобожден уже через полтора месяца, а че-
рез одиннадцать месяцев вновь заключен в эту -же. крепость в
156
ГЛАВА. ТРЕТЬЯ
кордегардию без указания срока заключения Ч Контр-адмирал
Чичагов был посажен в Алексеевский равелин. Его дважды на-
вещал здесь петербургский военный губернатор фон-дер Пален
по повелению Павла, очевидно, для допросов, и через 11 дней
Чичагов был освобожден из этого самого сурового места зато-
чения 1 2. На четыре с половиной месяца попал в крепость барон
Шпренгпортен за «неоднократно чинимые им продерзости», но
этот срок не был установлен при заключении в крепость, и ос-
вобождение последовало так же внезапно, как и само заточение 3.
Со специальным курьером мчали из далекой Сибири майора
Агиянова для заточения его в Петербургскую крепость, но уже
через 41/2 месяца он был отпущен на свободу 4.
Опасность попасть в Петропавловскую крепость по повеле-
нию Павла открывалась перед каждым офицером по ничтожным
поводам и просто по капризу царя, и отсюда проистекали боязнь
за свою судьбу и ненависть этого офицерства, укоротившая жизнь
Павла.
Более глубока была ненависть, которую питало к царю бес-
пощадно эксплоатировавшееся крестьянство. Не случайно имелось
обилие дел в тайной экспедиции по обвинению крестьян в оскор-
блении «величества». Один крестьянин на почве денежных рас-
четов с попадьей с горечью и негодованием сказал ей: «Курно-
сый и плешивый велел на вас работать». Местное духовенство
сейчас же об этом донесло своему начальству, а последнее сооб-
щило военному губернатору, который и довел до сведения царя
об этих малоприятных эпитетах; в результате было «высочайше
повелено» о предании крестьянина суду5. Другой крестьянин
назвал царя «царишкой», третий — «антихристом», а акцизный
служитель, по сделанному доносу, будто бы сказал, что царь не
стоит и хвоста селедки 6.
Жертвой подозрительности Павла стал донской атаман Пла-
тов, ставший позднее во время войны с Наполеоном очень попу-
лярным командиром казачьих войск. В Петропавловскую крепость
он был отправлен 9 октября 1800 г. из Костромы, где пребывал
1 ЦГАДА, VII, № 2915, 1796 г. Дело о заточении полковника Ела-
гина в Петербургскую крепость, листы 1, 3, 4.
2 ЦГАДА, VII, № 3398, 1799 г. Дело о заключении в равелин С.-Петер-
бургской крепости адмирала Чичагова.
3 ЦГАДА, VII, № 3256, 1789 г. Дело барона Шпренгпортена, который
посажен в Петербургскую крепость.
4 ЦГАДА, VII, № 3336, 1799 г. Дело о доставлении в СПБ крепость
исключенного из службы майора Агиянова.
5 ЦГАДА, VII, № 3116, 1798 г. Дело о крестьянине Афанасии Федо-
рове, отданном под суд за называние государя курносым и плешивым.
6 ЦГАДА, VII, 3335, 1799 г. Дело об акцизном служителе Петре
Габихте, говорившем, что государь не стоит сельдяного хвоста,
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
157
безвыездно по повелению Павла с конца 1797 года под надзо-
ром полиции Ч Основанием для ссылки, а затем и для заклю-
чения Платова в крепость послужил ложный донос на него об
его намерении стать во главе казачьих войск Дона и отделиться
от Российской империи.
О пребывании Платова в Петропавловской крепости имеются
противоречивые сведения. Одни из этих сведений исходили от
автора очень тенденциозной объемистой книги, опубликованной
в 1821 году, уже через три года после смерти Платова, и посвя-
щенной императрице Марии Федоровне, жене того самого Павла,
который заточил казачьего атамана в Петропавловскую крепость.
Автор, превозносящий гуманность и справедливость Павла и
обвинявший во всем завистливых врагов генерала Платова, изо-
бразил последнего как смиренного узника крепости, проводив-
шего там время за чтением священного писания. Когда же к нему
в темницу явился вестник царя с приказом об его освобождении,
он, умиляясь сердцем, повергся троекратно на землю, трижды
облобызал возвращенную ему саблю «и, проливая слезы из по-
меркших и ослабевших глаз своих», выразил свою готовность
обнажить меч на того, кто дерзнет пойти против его государя 1 2.
За все перенесенное Павел наградил Платова табакеркой со
своим портретом и отправил во главе войск походом в Индию,
стоившим России огромных жертв. Смерть Павла прервала этот
поход и вернула Платова на родину.
Совсем другое описание пребывания казачьего атамана в Пет-
ропавловской крепости дал его биограф Тарасов, сославшийся на
воспоминания самого Платова. Повидимому, эти строки заслу-
живают доверия, хотя и не подтверждены ссылкой на соответ-
ствующие источники.
В камере заключенного была холодная пронизывающая сы-
рость, от которой узник заболел «жестокой горячкой». По сло-
вам самого Платова, «от печей несло таким чадом, от которого
глаза его ело, как от хрена. Стены были мокры и скользки, а
по полу бегали крысы. Сначала мне это казалось гадким, а напо-
следок я к этому гаду и он ко мне, друг к другу привыкли» 3.
Такое описание камеры и переживаний заключенного не расхо-
дятся с уже известными нам описаниями Винского. Платов вспо-
минал не чтение священного писания, не свои земные поклоны,
1 ЦГАДА, фонд тайной экспедиции, № 3068, 1797 г. Об отправлении
в Кострому генерал-майора Платова и о надзоре за жизнью его там, лист 22.
2 Н. Смирный, Жизнь и подвиги графа Матвея Ивановича Платова,
ч. I, М., 1821.
3 Е. И. Тарасов, Донской атаман Платов (1751—1818 гт.), СПБ,
изд. «Вестник казачьих войск», 1902, стр. 9.
158
ГЛА.ВА. fpSfbH
а свои болезнИ и крыс, к которым он и привык. Вспоминал он
при выводе его из камеры не радость освобождения, а страх —
не ведут ли его на казнь. Перед доставкой во дворец пришлось
заключенного мыть в бане, брить и стричь, переодеть в чистое
белье и генеральскую форму. Перед выездом из крепости он по-
просил дать ему подкрепиться, «а то в проклятом каменном мешке
всегда впроголодь сидел». Совсем не о готовности «обнажить меч
свой» за царя говорят его воспоминания о согласии итти походом
в Индию: «хоть к чорту на рога, к самому лукавому в пекло
итти, а не в этот проклятый, гнилой каземат»
§ 24. ДЕЛО ОБ УНИЧТОЖЕНИИ
ТАЙНОЙ ЭКСПЕДИЦИИ
Настоящие итоги безудержно широкой и беспредельно произ-
вольной борьбы Павла с представителями различных классов
и слоев населения путем заточения их в разные крепости, тюрьмы
и ссылки были подведены в 1801 году, когда указом 2 апреля
Александр повелел закрыть тайную экспедицию, а заключенных
и состоявших под надзором по разным городам и губерниям ча-
стью освободить, а частью передать в другие учреждения.
Закрытие тайной экспедиции произошло в первые годы ли-
беральничания Александра I и отвечало интересам того офи-
церства, представители которого возвели Александра I на пре-
стол.
Архивное дело о закрытии тайной экспедиции представляет
выдающийся интерес, так как в нем собраны сведения о тайной
экспедиции, о заключенных, ссыльных и высланных «под при-
смотр», с указанием их фамилий, социального происхождения и
преступления. Составленный список показывает, что в той его
части, где должны были даваться сведения о преступлениях, очень
часто указано: «причина неизвестна», «за что прислан не сооб-
щено». Одним из характерных примеров является случай с ма-
стеровым Барнаульского завода Витязевым. Экспедиция сооб-
щала, что он содержится в Екатеринбургском остроге с 1757 года,
т. е. 43 года, а за что — неизвестно. И сам арестант причин его
задержания объяснить не может вследствие «старости и поме-
шанности в уме». В «колодничьем списке» лишь значилось, что
1 Декабрист Лорер вспоминал в своих записках, что в 1815 г. ему при-
шлось слышать от самого атамана Платова, как тот говорил: «Крепко грустил
я в крепости, не зная, чем кончится моя участь». Другой заключенный
Ермолов, позднее главнокомандующий на Кавказе, ободрял его: «Не грусти,
казак — атаманом будешь» («Записки декабриста Н. И. Лорера», М., 1931,
стр. 184).
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
159
Витязев прислан по указу «святейшего синода», на содержание
ему отпускается по одной копейке в сутки. Добавим от себя, что
арестант обходился правительству всего в 3 р. 65 к. в год, а за
все 43 года — в 156 р. 95 к. При таких ничтожных расходах на
содержание арестантов можно было не ограничивать себя в на-
значении пожизненного и бессрочного заключения и забывать
осужденного!
В присланных из разных губерний списках тех лиц, которые
числились за тайной экспедицией, оказалось очень много сослан-
ных, о вине которых не знали ни на местах, ни сама экспедиция.
Пришлось завести обширную переписку для выяснения основа-
ний высылки, ссылки или заточения разных лиц. Дело по такой
переписке занимает несколько сот страниц.
Громадное большинство наказанных относится к периоду
царствования Павла и в особенности к 1800 году. Каждое место
заключения имеет свои особенности или по классовому составу
заключенных, или по их преступлениям. Среди сосланных в раз-
ные города и селения преобладают лица дворянского сословия
и особенно офицеры, а среди сосланных в Нерчинск — крестьяне
и солдаты; с сектантами-«духоборами», являвшимися почти ис-
ключительно крестьянами, расправлялись в Динамюндской кре-
пости.
На первом месте в списках тайной экспедиции стоят Алексеев-
ский равелин и Шлиссельбургская крепость. Алексеевский раве-
лин из ведомства тайной экспедиции передан был в управление
коменданта Петербургской крепости. Ко времени составления
списков в нем и в Петербургской крепости было заключено 19 че-
ловек, и большинство из них было освобождено. Среди заклю-
ченных содержалось несколько человек военных из числа офице-
ров за несоблюдение формы, за грубость начальству, один за
подачу просьбы царю во время «вахт-парада». Заключение обычно
сопровождалось лишением чинов. Относительно многих причина
их задержания была неизвестна. Так, например, Марков был за-
точен 17 июня 1798 г. без указания вины; освобожденный через
полтора года, 24 декабря 1799 г., он через восемь дней был вновь
заключен туда же и опять по неизвестным причинам.
В Шлиссельбургской крепости в списке было 49 человек, из
них 23 человека с 1800 года. Самым старым заключенным был
Савва Сирский, содержавшийся с 1776 года за подделку ассиг-
наций. На втором месте по времени содержания был раскольник
Протопопов — с 1786 года. Немало было и военных. Из числа
политических деятелей был освобожден после 6V2 лет заключе-
ния писатель, боровшийся против крепостного права — поручик
Кречетов.
160
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
§ 25. ДИНАМЮНДСКАЯ КРЕПОСТЬ
И ДРУГИЕ КРЕПОСТИ
В названном мною архивном деле об уничтожении тайной экс-
педиции встретились сведения, кроме Петропавловской и Шлис-
сельбургской крепостей, также о заключенных в Динамюндскую,
Кексгольмскую и Ревельскую крепости. Ввиду того, что в печати
об узниках этих крепостей не было до настоящего времени ни-
каких сведений, мы уделяем им особое место. Но я даю эти све-
дения в главе о Петропавловской крепости, поскольку в исполь-
зованном мною архивном деле даны материалы, кроме этой кре-
пости, также и по другим местам лишения свободы, — при одно-
родности этих материалов было бы неправильно разрывать эти
сведения по различным местам заключения.
В Динамюндской крепости по спискам экспедиции состояло
около 250 человек, из них 228 человек духоборцев, мужчин и
женщин, и в том числе 40 человек сосланных ранее на поселение
на остров Эзель, где они отказались платить подати и призна-
вать правительство. В этой же крепости содержались четверо
скопцов и трое за государственные преступления. Из этих трех
один был дворовый человек, последовавший примеру Пугачева
и выдававший себя за Петра III. Двое других были военные.
Один из них, майор Пасков, исключенный со службы, был зато-
чен сюда за литературное произведение противоправительствен-
ного содержания. Это произведение названо в списках «дерзно-
венным сочинением», в котором первые буквы каждой строфы со-
ставляют слова «Екатерина II».
Я разыскал архивное дело о майоре Паскове. Среди материа-
лов дела оказалось очень большое и очень смело написанное сти-
хотворение. В нем девять строф, в каждой строфе по восемь
строк. Каждая строфа начинается с букв, из которых составляется
имя Екатерины. Я приведу здесь целиком восемь строк первой
строфы и несколько строк из другой строфы.
Если разум нам природа
К благу общему дала,
То почто одна порода
Над другою верх взяла.
Прав природы отступившись,
Варварства во след пошла.
Благом общим почитает
Прихоть выполнить свою.
Ересь всюду распростерла,
Будто бог ее послал,
Чтоб тому главу сотерла,
Кто против ее восстал.
ПЕТ'РОПАбЛОЁСКАЯ КРЕПОСТЬ
161
Из сопоставления материалов этого архивного дела с материа-
лом архивного дела об уничтожении тайной экспедиции выяс-
нилась возмутительная подробность. Признание у майора Паско-
ва (он же Пассек) было вынуждено обманом. Он упорно отрицал
свое авторство. Ему это сделать было тем удобней, что стихотво-
рение было переписано не его рукой. Сыскных дел мастер не по-
стеснялся доносить, что вместо той суровости, которую приме-
нили при допросе к Пассеку, он решил добиться его признания
мягким обхождением. Пассек признался. Ему было даровано по-
милование, оказавшееся обманом, так как вместо военной службы
он попал в заточение в Динамюндскую крепость. Здесь он кри-
чал о своей невиновности. На соответствующий запрос начальника
секретной бумагой было отвечено, что Пассек является автором
дерзостного стихотворения и необходимо «зажать рот его». В се-
кретной бумаге дословно были употреблены именно эти слова Ч
До нас дошло описание самим Пассеком условий его содер-
жания в Динамюндской крепости, где он содержался в каком-то
очень сыром помещении, называемом им самим «погребом»:
«Я прислан был в Динамюнд под присмотр впредь до повеле-
ния, а меня с самого первого дня стеснили до того, что три года
и до самой отставки коменданта Шилинга не позволялось мне
выходить из сего погреба. Здоровье мое день ото дня поврежда-
лось более, а к вящему разрушению оного, инженерный полков-
ник Смельянинов по жестокости своей, не взирая на мои пред-
ставления, приказал обрыть жилище мое рвом. Со всей почти
крепости стекала в оный дождевая вода и подходила под пол сей
комнаты; из сухой и летом она сделалась необычайно сырой, бо-
лее нежели на аршин плесени покрыла стены внутри, а зимой
лед и снег и чад от того были почти непрестанно. Через полтора
года потом сей ров зарыли, но сырость мне осталась уделом.
Сердце мое обливается кровью при воспоминании ужасных кар-
тин сих» 1 2.
В этом деле сказались основные характерные черты той
эпохи. Бесстыдный обман был применен как средство получить
признание, которого не добились всей суровостью допросов того
времени. Нисколько не постеснялись похвастаться удачей такого
обмана. Не устыдились употребить в официальной переписке гру-
бейшие слова, когда говорили о затыкании рта автору стихотво-
рения. И, наконец, потеряв всякий стыд, объявив о милостивом
прощении, заточили в Динамюндскую крепость смелого поэта.
1 ЦГАДА, VII, № 2846, 1794 г. Дело о Василии Пассеке или Паскове.
2 «Отрывок жизни Василия Пассека, им самим сочиненный в Санкт-
петербургской градской тюрьме в 1803 г.» — «Русский архив» 1863 г., изд.
2-е, 1866.
| j М. Н. Гернет
162
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
Не один раз придется нам встретиться с этой политикой Екате-
рины и ее преемников, политикой зажимания рта тем, кто высту-
пал против них и их режима и кого они заточали в свои кре-
пости, монастыри и тюрьмы.
Другой политический заключенный Динамюндской кре-
пости — Каховский; он был заточен в Динамюндскую крепость
«за вольные суждения и критику о службе, одежде, налогах и о
прочем, клонящемся к развращению нравов, и читал француз-
скую трагедию Вольтера о смерти Кесаря и, переведя по рос-
сийски, сказал: «есть ли бы это нашему». Нельзя сказать, чтобы
такая мотивировка была грамотна, но нельзя не признать, что
она довольно ясно выявляет политический облик вольнодумца-
полковника.
В общем, население Динамюндской крепости было более од-
нородно по характеру преступлений; здесь были заключенные
за религиозные и политические убеждения и за политическое са-
мозванство. Впрочем, сюда же попал и один помещик «за бес-
человечные и жестокие поступки».
Я черпал приведенные выше сведения из материалов, кото-
рые носят такое заглавие: «Списки по тайной экспедиции о всех
вообще при разных местах содержавшихся арестантах и по де-
ревням и городам живущих под присмотром людях». Список со-
ставлен на 12 марта 1801 г. Список не отличается исчерпывающей
полнотой, и потребовались другие дополнительные списки. На
основании этого списка можно составить такую цифровую таб-
лицу о числе арестантов и лиц, высланных под присмотр тайной
экспедиции:
Петербургская крепость . 19 чел.
Шлиссельбургская » . 49 »
Динамюндская » . 250 »
Рижская » . 6 »
Петербургский ратгауз . 18 »
Соловецкий монастырь . 14 »
Суздальский » 18 »
Московская губ..........21 »
Саратовская губ .... 2 »
Тамбовская губ.......... 2 »
Кексгольмская крепость . 10 >
Казанская губ........... 2 »
Смоленская губ...........7 >
Вятская губ............. 2 >
Костромская губ .... 4 »
Тульская губ.............1 »
Рязанская губ............1 »
Нижегородская губ .... 2 »
Слабодская Украинская губ. 2 чел.
Киевская губ............12 »
Эстляндская губ..........2 »
Симбирская губ...........2 »
Новгородская губ .... 4 »
Вологодская губ..........5 »
Пермская губ............61 »
Лифляндская губ.........16 »
Малороссийская губ . . . 3 »
Белорусская губ..........4 »
Калужская губ............5 »
Тобольская губ..........41 >
Каменец-ПодольскаЯ губ . 4 »
Оренбургская губ .... 2 »
Новороссийская губ . . . 4 »
Иркутская губ...........22 »
Нерчинск................74 »
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
163
Вслед за этим первым общим и основным списком стали
поступать дополнительные списки на пропущенные фамилии и на
дела, не законченные следствием. В первом списке пропущенных
фамилий оказалось 47, кроме того, 12 по Петербургскому рат-
гаузу и пр.
Дополним приведенные нами сведения о заключенных Петер-
бургской, Шлиссельбургской и Динамюндской крепостей сведе-
ниями о некоторых других местах заключения.
В Кексгольмской крепости к 12 марта 1801 г. в числе нахо-
дившихся в крепости прежде всего отмечены пять человек семьи
Емельяна Пугачева. Из подлинного дела Пугачева видно, что он
был доставлен в Москву одновременно с его первой женой и сы-
ном. Все они были заключены в помещениях Монетного двора,
но жена его и сын были заключены в особую камеру. Вскоре сюда
же были доставлены с нянькой две маленькие дочери Пугачева
от первого его брака и вторая жена Пугачева, которой было в то
время 15 лет. После казни Пугачева все они были помещены
в Кексгольмскую крепость. Первые сведения о них мне попались
в деле 1796 года, когда был произведен осмотр крепости спе-
циально командированным Макаровым. Таким образом, прошел
уже 21 год пребывания Пугачевых в крепости. Они все были
живы, и Макаров писал о них в рапорте: «Софья и Устинья
жонки бывшего самозванца Емельки Пугачева, две дочери девки
Аграфена и Крестина от первой и сын Трофим с 1775 г. Жонки
и девки содержатся в замке и особливом покое, а па-
рень на гаупт-вахте в особливой комнате. Содержание по-
лучают от казны по 15 копеек в день. Живут порядочно. Жонки
Софья (55 лет), Устинья около 36 лет. Девки одной лет 24, а
другой лет 22. Присланные вместе от правительствующего се-
ната. Софья дочь донского казака и оставалась во время разбоя
мужа ее в доме своем, а на Устиньи женился он, быв на Яике,
и жил с нею только десять дней. Имеют свободу ходить по кре-
пости для работы, но из оной не выпускаются. Читать и писать
не умеют». Павел не изменил судьбы членов семьи Пугачевых,
и обе жены и дочери оставались в одной общей камере, где едва
ли спокойно протекала их совместная жизнь, но сведений об этом
мы не имеем.
Прошло более четырех лет, — и в списке заключенных в
Кексгольмской крепости попрежнему стоят имена всех этих пя-
терых Пугачевых. Никакого распоряжения Александра I об из-
менении положения этих пятерых человек не последовало, но в
1803 году он перевел их под надзор полиции в Кексгольм. Если
принять во внимание, что младшей дочери Пугачева в 1796 году
было 22 года, а старшей — 24, то, следовательно, каждая из них
11*
164
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
буквально выросла в крепости, попав туда одна в возрасте одного
года, а другая — в возрасте трех лет.
С именами двух дочерей мы встречаемся все в той же крепости
еще раз через 23 года. Декабрист Горбачевский был направлен
в 1826 году в Кексгольмскую крепость вместе с двумя другими
декабристами (Свиридовым и Барятинским). В своих записках
он вспоминал, что был посажен вместе с товарищами-декабри-
стами «в отдельную от крепости на острове башню, под назва-
нием в простонародии Пугачевой башни, где содержались две
дочери Пугачева, которых через несколько дней выпустили жить
на форштадт крепости Кексгольма под присмотр полиции, вы-
давая им по 25 коп. ассигнациями в сутки» Ч Это сообщение на-
находится в необъяснимом противоречии с распоряжением Але-
ксандра в 1803 году о переводе Пугачевых в Кексгольм.
Об одной из этих дочерей Пугачева сделал запись в своем
дневнике 17 января 1834 г. А. С. Пушкин. На вечере у графа
Бобринского царь Николай выразил А. С. Пушкину сожаление,
что не знал об интересе Пушкина к бунту Пугачева, и добавил:
«Я бы тебя познакомил с его сестрицей (царь ошибался, — это
была не сестра, а дочь. — М. Г.), которая тому три недели умерла
в крепости». Очень характерны те строки, которыми Пушкин со-
провождает приведенную выше запись в своем дневнике. В этих
строках просвечивается явное сочувствие к судьбе женщины из
семьи Пугачевых: «Она жила на свободе в предместьи, но далеко
от своей родной станицы, на чужой, холодной стороне». Указывая,
что умершая пробыла в Кексгольмской крепости с 1774 года,
Пушкин ставит знак восклицания и тем самым подчеркивает ше-
стидесятилетнее проживание несчастной женщины в крепости1 2.
Имя этой дочери Пугачева не указано. Может быть, это как
раз была старшая дочь, на долю которой выпала тяжелая участь
быть изнасилованной комендантом Кексгольмской крепости. Мне
попалось об этом специальное дело. Оно носит такое название:
«Дело об изнасиловании комендантом Кексгольмской крепости
содержавшейся там дочери Пугачева Аграфены» 3.
Дело об изнасиловании комендантом крепости арестантки ни-
1 «Записки декабриста И. И. Горбачевского», 1916, стр. 295.
2 А. С. Пушкин, Полное собр. соч. (однотомник), Л., 1936, стр. 799.
Указанное выше распоряжение Александра I от 1803 г. о переводе всех
Пугачевых под надзор полиции в тот же Кексгольм я нашел в архивном деле
III отд. собст. ее имп. велич. канц., I экспед., 1803 г., № 11.
3 ЦГАДА, фонд Госархива, VI раздел, 1797 г. № 526. Мне попа-
лось это дело уже после сдачи в печать первого тома первого издания, а
потому оно не было там использовано, но я писал о нем в моей статье «Прош-
лое финляндских крепостей», напечатанной в «Известиях» от 30 июля
1940 г.
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
165
когда бы не выявилось наружу, если бы не последовало случай-
ного перевода коменданта на другую службу. Все это дело —
одна сплошная цепь преступлений. Для совершения их комендант,
пользуясь неограниченной властью местного владыки, использо-
вал помощь нескольких лиц, начиная от плац-майора, в квар-
тире которого совершил изнасилование. Но этого мало. Для со-
крытия своей вины он угрозой принудил Аграфену, как это
достоверно выяснилось потом, объявить отцом новорожденного
ребенка не его, коменданта, а одного из солдат.
В таком виде дело было доложено царю, и Павел приказал по-
местить ребенка в воспитательный дом, но генерал-прокурор Ку-
ракин разъяснил, что ребенка следует отобрать от матери после
прекращения кормления его грудью. Несчастной матери не при-
шлось переживать тяжесть разлуки с сыном: через два месяца
после рождения он умер.
Через месяц после родов комендант Гофман позаботился
перевестись на службу в другое место. Тогда-то Аграфена набра-
лась смелости и объявила новому коменданту, что сделалась
жертвой изнасилования. Соучастница преступления, доставившая
девушку коменданту, говорила ей: «Он твой командир и что захо-
чет, то может и сделать». Эта же соучастница по приказу того
же коменданта подговаривала забеременевшую девушку скрыть
роды, а после рождения ребенка уничтожить его.
Нет надобности останавливаться на всех подробностях этого
гнусного дела. Скажем только, что все свидетели подтвердили
правильность показаний Аграфены. Все следственное дело о пре-
ступлении коменданта Гофмана было сообщено Павлу. В деле
имеется его резолюция сообщить ему, куда назначен на но-
вую службу Гофман. В архивном деле нет ни ответа на этот
вопрос, ни вообще каких-либо других сведений о коменданте-
насильнике.
Но изнасилованная и все остальные члены семьи Пугачева
продолжали оставаться в той же крепости в заточении, как я уже
сообщал выше.
Из других заключенных Кексгольмской крепости отметим
также Бухарева. Среди осужденных за оскорбление «величества»
не хватало только карикатуриста. Бухарев восполнил этот про-
бел. Он нарисовал карикатуру на Павла I и, должно быть, очень
удачно, так как в списке указано, что карикатура переходила из
рук в руки и люди, смотря на нее, надрывались от смеха и гово-
рили: «Ах, как похож!» Если сам талантливый и смелый кари-
катурист попал в Кексгольмскую крепость, то веселые ценители
его таланта, надрывавшиеся от смеха, попали в ссылку: один в
Саратовскую губернию, другой в Тульскую, — тайная экспеди-
166
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
ция поставила им в вину вольность их суждений и критику пра-
вительства.
Прекрасным образчиком того, к каким преимуществам в ре-
жиме заключенных приводила принадлежность к господствую-
щему классу дворянства, является князь Кантемир, который за
убийство своего крепостного числился за тайной экспедицией
по Ревельской крепости, но проживал там в особой наемной квар-
тире. Одновременно с князем Кантемиром в той же самой кре-
пости, но не на квартире, а в страшной башне крепости содер-
жался в 1785 году капитан флота, преступление которого было
так же необычно и странно, как необычно жесток был вынесен-
ный ему приговор. Он содержался здесь будто бы за пьянство,
за ношение непристойной одежды и бороды и за просьбу отпу-
стить его за границу, где он собирался перейти в магометанство.
Только после шестнадцатилетнего заточения и полной неудачи
увещеваний священника он был переведен из башни крепости
в монастырь.
Жизнь крепостного, убитого рукой его барина, помещика и
князя, была оценена тайной экспедицией много дешевле, чем но-
шение бороды и просьба об отпуске за границу с намерением
изменить православию; в этом усматривалось вольнодумство и
нарушение верности престолу и церкви. Впрочем, за убийство
своих крепостных помещики, как видно из ряда архивных
дел, обычно отделывались вместо каторги монастырем или кре-
постью.
В списках приведены фамилии узников двух монастырских тю-
рем — Соловецкого монастыря и Спасо-Евфимьевского. В тюрь-
ме Спасо-Евфимьевского монастыря содержались почти исключи-
тельно душевнобольные преступники, некоторые из них по
обвинению в «государственных преступлениях». В Соловках же
содержались большей частью крестьяне за отступление от право-
славия. Сюда были переведены в 1801 году, после уничтожения
тайной экспедиции, некоторые заключенные из Шлиссельбург-
ской крепости и, между прочим, раскольник Протопопов. Здесь,
в Соловках, он должен был подвергнуться новым увещеваниям
со стороны монашеской братии. Сюда же был послан уже знако-
мый нам прорицатель Авель, освобожденный Павлом из Шлис-
сельбургской крепости, куда он попал, как мы знаем, по указу
Екатерины; за новую его рукопись с предсказаниями и религиоз-
ными рассуждениями он был посажен тем же Павлом в Петер-
бургскую крепость. С 1776 года в списках заключенных тюрьмы
Соловецкого монастыря состоял на 12 марта 1801 г. и кошевой
атаман Запорожской Сечи Кальнишевский, заточенный сюда
навечно.
ПЕТРОПАВЛОВСКА.Я КРЕПОСТЬ
167
Просматривая списки осужденных тайной экспедицией по от-
дельным губерниям то в качестве заключенных, то живущих на
свободе под присмотром, мы встретили большое разнообразие как
среди привлеченных тайной экспедицией, так и их преступлений.
Но и по губерниям чаще бросаются в глаза военные, провинив-
шиеся перед Павлом по делам военной службы или оказавшиеся
неблагонадежными. Однако тут же встречаем и карточных игро-
ков, и самозванцев, выдававших себя один за побочного сына
Петра I, другая — за дочь графа Орлова, фаворита Екатерины.
Тут же в губерниях живут под присмотром неизвестно за что
высланные дворцовые камердинеры. Среди «вольнодумцев» и
оскорбителей царской чести оказалась и одна женщина (жена
купца в Саратовской губернии).
Укажем, что всего в первом основном списке перечислено
35 губерний и свыше семисот человек со всех концов России \
Александр, считаясь с общей ненавистью к тайной экспедиции, под
флагом либерализма в том же 1801 году освободил очень мно-
гих, но очень скоро стал заполнять освободившиеся места. Пе-
ред ним встал вопрос об установлении для Алексеевского раве-
лина особого режима и выработке специальной инструкции.
§ 26. ПЕРВЫЕ ИНСТРУКЦИИ АЛЕКСЕЕВСКОГО
РАВЕЛИНА 18 ОКТЯБРЯ 1797 Г. И 1812 ГОДА
Первая, дошедшая до нас, инструкция Алексеевского раве-
лина является ровесницей открытому в 1797 году каменному зда-
нию тюрьмы в этом равелине. Она датирована 18 октября 1797 г.
и обращена к «стоящему в равелине С.-Петербургской крепости
на секретном карауле сенатского батальона поручику Иглину».
Инструкция начиналась особым вступлением, составленным
витиевато, в пышных выражениях. Его целью было внушить на-
чальнику караула сознание чрезвычайной важности порученного
ему окарауливания узников равелина. Я воспроизвожу это введе-
ние полностью,* тем более, что инструкция оставалась до настоя-
щего времени неизвестной.
«По высочайшему его императорского величества повелению
откомандированы вы с достаточною командою в бессменный ка-
раул к секретным арестантам, в оном равелине содержащимся, в
таком намерении, дабы лучшим образом познав всю важность
сего поста и сопряженные тут нужные обстоятельства, удобнее
1 Все вышеприведенные сведения по тайной экспедиции взяты в ЦГАДА,
VII, № 3640 — Дело об уничтожении тайной экспедиции и освобождении
лиц, содержавшихся по ведомству ее,
168
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
могли иметь необходимую осторожность и бдение к упреждению
и самому недопущению покушения на побег или собственное по-
губление жизни вверяемых вам под присмотр людей, кои по та-
ковому положению их на все отважиться и поступить в состоя-
нии, и для того ни могущим клониться ко вреду ласкательным
просьбам их, ни величавым угрозам внимания не делать, а испол-
нять только повеленное в точности. На каковой конец в непре-
менное при сем надзирании правило предписывается вам сле-
дующее».
В инструкции лишь девять статей. Они устанавливали поря-
док окарауливания тюрьмы снаружи и внутри. Для этого опре-
делялись дежурные солдаты у ворот равелина и у ворот тюрем-
ного дворика. На каждую камеру назначались по три нижних
чина, сменявших один другого для беспрерывного наблюдения за
заключенным в течение всех суток с тем, чтобы он «никуда не
выходил и себя не погубил». «Караульным приказать накрепко,
дабы они не пересказывали содержащимся никаких вестей и во-
обще разговаривали с ними мало, кроме касательного до потреб-
ностей».
Самому начальнику караула предписывалось не менее трех
раз посещать всех заключенных, не беспокоя их, однако, ночью,
так как присутствие в камере дежурного солдата должно было
гарантировать исполнение задач караула.
Не обошлась инструкция без лживого сантиментального на-
поминания о монаршем милосердии и о том, чтобы «жалость и
человеколюбие входили и в самые темницы». Поэтому инструк-
ция требовала обходиться с заключенными «снисходительно и с
возможною ласкою, грубостей же и огорчений и насильств им
не причинять» и внушать им «ласковым образом о умеренности
и терпении».
Особые статьи инструкции предписывали обращение началь-
ника караула в тайную экспедицию за врачебной помощью в слу-
чае болезни арестованного и определяли питание заключенных,
а также меры соблюдения чистоты в здании тюрьмы. В последнем
отношении инструкция доходила до таких подробностей, как тре-
бование не оставлять сора в углах, курить можжевельником для
приятного запаха в коридорах и пр. Ч
Так знаменитая тюрьма начинала свое существование забо-
тами о приятном запахе в коридорах и в камере, об уборке пыли
и сора. Эти слова были повторены и после уничтожения в
1801 году тайной экспедиции. Они были повторены в инструкции
1812 года.
1 ЦГАДА, VII, № 2290, 1797 г. Дела тайной экспедиции, фонд Госар-
хива, листы 76—79 (обор.).
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
169
Инструкция 1812 года определяла обязанности караульного
офицера и обязанности смотрителя этого равелина.
Инструкция смотрителю содержала 13 статей, а офицеру —
только шесть. Такое небольшое количество статей не могло опре-
делить обязанности смотрителя и офицера в деталях: статьи уста-
навливали общие принципы содержания арестантов и основной
характер их окарауливания. Но в небольшом количестве статей
очень многое предоставлено и тому и другому представителю
тюремной администрации в равелине и очень многого лишены
узники этой тюрьмы. Надо думать, что неопределенное и неяс-
ное в короткой инструкции восполнялось и определялось самой
практикой на основе общего духа инструкции. А дух вновь издан-
ного положения о равелине не находился в противоречии с душ-
ной атмосферой сырых казематов, в которых задыхались узники.
Только знакомство с инструкцией 1812 года дает нам воз-
можность понять, почему для окарауливания очень небольшой
тюрьмы, находящейся внутри крепости и в полной изоляции от
всех других зданий, требовалась целая рота солдат в 50 человек
при одном обер-офицере и двух унтер-офицерах. Оказывается, что
инструкция требовала помещения в камеру каждого заключен-
ного отдельного солдата. Одиночное заключение превращалось
как бы в совместное заключение с солдатом. Но инструкция
строжайше предписывала солдатам не вступать ни «в какое обще-
ние с заключенными, не передавать им каких-либо вестей и не
вступать с ними в какие-либо разговоры. Устанавливался особый
надсмотр над караульными и обыск их при выходе за какой-ни-
будь надобностью из равелина. Такие караульные должны были
находиться в камере днем и ночью. Инструкция требует взыски-
вать с солдат «за малейшее упущение». Можно себе представить
особую тяжесть положения узника от присутствия в его камере
этого немого стражника. С одной стороны, заключенный чувство-
вал тягость от одного присутствия не сводящего с него глаз сол-
дата, а с другой, он не мог удовлетворить свою потребность в
речи, в каком бы то ни было разговоре, несмотря на наличие
в камере живого человека.
Впрочем, и эта жестокая короткая инструкция «офицеру при
команде Алексеевского равелина» не обошлась без предложения
«обходиться с содержащимися снисходительно, не причиняя им
никаких огорчений или каковых либо насильств под опасением
строжайшего за то наказания». В случае же заявления арестан-
тами несоответственных желаний предписывается отказывать в
них «с пристойностью и скромностью». Эти слова звучат лице-
мерно, и практическое значение их не могло быть сколько-нибудь
зелико в этом месте, где весь режим был построен на насилии
170
ГЛАВА. ТРЕТЬЯ
и где тюремные и крепостные стены могли скрыть всякую же-
стокость, убить всякую скромность и развернуть произвол во
всем его просторе. Конвой находился в подчинении у смотрителя
равелина, а последний был поставлен в 1812 году под непосред-
ственное подчинение военному губернатору. От него же получа-
лись суммы на расходы по равелину.
Основное правило содержания арестантов заключалось в очень
немногих словах: «иметь строгое бдение за содержащимися, дабы
они не могли иметь никакого, ни друг с другом, ни с кем посто-
ронним, ни словесного, ни письменного сношения. О каждом же
вновь заключенном арестанте получите всякий раз от С.-Петер-
бургского военного губернатора особенное словесное приказание,
как с ним поступать» (статья 8). До нас не дошли словесные рас-
поряжения генерал-губернатора о том, какой режим он устанав-
ливал для того или другого заключенного.
Через 13 лет после издания этой инструкции не словесно, а
собственноручными записками Николай I определял, как мы
увидим во II томе этого труда, различный режим для каждого
из многочисленных участников восстания 14 декабря 1825 г. Он
определял его короткими словами: «содержать наистрожайше,
содержать строго, содержать строго, но хорошо, и т. д.». Надо ду-
мать, что и словесные распоряжения генерал-губернатора откры-
вали возможность вкладывать то или другое содержание в рас-
плывчатые формы приказа: «содержать строго, строжайше и пр.».
Инструкция, требуя производить ежедневно мытье полов в
коридорах и кухне, обметание пыли со стен и мебели, разметание
дорожек в саду, не оставлять сору в углах, ни слова не говорит
ни о мерах дисциплинарного воздействия, ни о питании заклю-
ченных. В инструкции имеется лишь разрешение прогулок заклю-
ченных в одиночку в сопровождении караула по коридору раве-
лина или в «находящемся внутри стен садике».
Инструкция 1812 года упоминает о заведенной в равелине
библиотеке и рекомендует смотрителю выдавать из нее русские,
французские и немецкие книги по выбору заключенных «для ума-
ления у содержавшихся неразлучной с их положением скуки».
Неизвестно, насколько эта первая тюремная библиотека была
способна своим подбором книг «умалить скуку» заключенных.
Мы не встретили указания на содержание этих книг Ч В архив-
ном деле имеется указание, что в 1818 году, т. е. через шесть
1 П. Е. Щеголев, Алексеевский равелин, М., 1929 (см. приложение
к истории равелина, документы).
Эта же инструкция напечатана Сидоровым в «Красном архиве», 1925,
з (10),
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
171
лет после издания описанной нами инструкции, министерство по-
лиции предписывает завести при равелине «маленькую библио-
течку» и обещает само прислать книги. Если через шесть лет
пришлось повторять снова распоряжение об устройстве библио-
теки, то, очевидно, библиотека, указанная в инструкции 1812 года,
быстро прекратила свое существование или совсем не была от-
крыта. Одновременно с этим распоряжением об открытии «ма-
ленькой библиотечки» министерство зафиксировало в особом акте
то состояние, в котором оно нашло Алексеевский равелин. Надо
признать, что это состояние было из рук вон плохое. В акте
было записано, что все, «начиная от первых потребностей до
последних», должно быть вновь построено, так как прежнее все
износилось и поломалось. Не оказалось ни постельного, ни но-
сильного белья для арестантов, ни обуви для них, ни сколько-
нибудь пригодной обстановки в камерах. Поэтому было сделано
распоряжение завести вновь 18 стульев, 18 столиков, 18 кро-
ватей, 36 подушек, 44 рубахи в добавление к 10 имеющимся
и т. д. х.
Повторение в нескольких случаях заказа тех или иных пред-
метов в числе 18 дает некоторое основание предполагать, что в
то время число одиночных камер Алексеевского равелина дости-
гало 18. Характерно почти полное отсутствие белья и обстановки
в камерах в 1818 году, между тем как инструкция 1812 года с ее
требованием стирания пыли с мебели каждый день может заста-
вить думать, что эта мебель не была в состоянии разрушения.
Впрочем, инструкция, надо думать, была плодом чисто кабинет-
ного канцелярского творчества, без всякого знакомства с дей-
ствительным состояним тюрьмы.
Таково содержание инструкции. Ее изготовление правитель-
ством показывало, что, несмотря на закрытие тайной экспедиции,
правительство отнюдь не думало отказываться от использования
Алексеевского равелина. Составление инструкции вместе с тем
говорило, что правительство не хочет быть застигнуто врасплох
в борьбе с его врагами, с теми, кто шел против феодально-кре-
постнического строя. Однако эта инструкция имела слишком об-
щий характер, не связывала рук тюремной администрации, и
судьба отдельных заключенных всецело зависела от тех, кто их
направлял сюда.
Предосторожность правительства оказалась не излишней: в
1820 году в Петропавловскую крепость вошли для заключения там
1 ЦГИА в Москве № 1/1, 1818 г. Дело Алексеевского равелина СПБ
крепости.
172
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
батальоны лейб-гвардии Семеновского полка. В истории крепости
это был первый случай, когда в качестве заключенного достав-
лялся сюда не один человек, а целый коллектив в виде разоружен-
ного полка.
§ 27. СОЛДАТЫ СЕМЕНОВСКОГО ПОЛКА —
УЧАСТНИКИ ВОССТАНИЯ 1820 ГОДА
В основе восстания Семеновского полка лежала ненависть
крестьян-солдат к деспотизму крепостного права и к помещикам.
Солдаты Семеновского полка были участниками Отечественной
войны 1812 года, и по возвращении на родину они с новой силой
почувствовали гнет помещиков-крепостников и всего царского
режима.
Ближайшим же поводом к восстанию послужило жестокое
обращение с солдатами командира полка Шварца, который соб-
ственноручно рвал усы солдатам, плевал в лицо провинившимся
солдатам и заставлял солдат плевать в лицо друг другу. Средл
солдат распространились воззвания, возбуждавшие ненависть
против дворян и против самого царя, которого воззвание назы-
вало «сильным разбойником». Предлагалось арестовать офице-
ров и выбрать своих начальников из числа солдат.
Для истории революционного движения будет важно узнать
и то немногое, что мы узнали из секретных документов Алексеев-
ского равелина !.
В рапорте царю никаких подробностей жестокого обращения
с солдатами не было указано и было лишь коротко отмечено, что
поведение начальника полка было неосмотрительно и большие
взыскания вызвали ослушание солдат. Полк исполнил приказа-
ние и сам без конвоя прибыл в Петропавловскую крепость к ра-
нее заключенным туда товарищам первой роты.
Значительная часть солдат очень быстро была переведена в
Свеаборгскую и Кексгольмскую крепости. Специальное дело Але-
ксеевского равелина дало нам возможность выявить фамилии две-
1 ЦГИА в Москве, архив III отдел., I экспед., № 19, 1820 г. Дело о не-
повиновении, оказанном своему командиру гвардейским Семеновским полком.
В том же архиве — дело № 1/10, 1821 г., Алексеевский равелин, входящие
бумаги (внутренняя переписка). В том же архиве — дело № 10, 1821 г., Але-
ксеевский равелин. О заключении в оный нижних чинов. См. также «Столетие
военного министерства», том XII, кн. I, ч. 2, стр. 82—91. См. также статью
А. Сазанович, «Из записок декабриста М. И. Муравьева-Апостола» —
«Голос минувшего» 1914 г. № 1.
Муравьев вспоминал, что командир полка Шварц, поставив две шеренги
солдат лицом друг к другу, заставлял их плевать друг в друга.
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
173
надцати солдат полка, которые, как принимавшие наиболее
активное участие в восстании, были заключены в Алексеевский
равелин. Эти двенадцать человек следующие: стрелки Петр Фе-
доров и Василий Амосов, унтер-офицер Алексей Логинов, ефрей-
тор Дмитрий Петров, стрелок Прокофий Прошкин, стрелок Алек-
сей Марков, гренадер Яков Хрулев, ефрейтор Никита Глухов,
гренадер Егор Белорусьев, ефрейтор Архип Осипов, ефрейтор
Петр Панкратов и стрелок Лесвяков. 31 августа 1821 г. после-
довало распоряжение исключить из списков арестантов Алексе-
евского равелина восьмерых из числа перечисленных выше, а
именно: Глухова, Осипова, Белорусьева, Хрулева, Панкратова,
Федорова, Прошкина, Лесвякова.
Известно, что командир полка отделался за все его беззако-
ния, за все его издевательства над солдатами очень дешево: вме-
сто смертной казни он был уволен в отставку. Наоборот, жестоко
расправилась классовая юстиция с солдатами, наиболее актив-
ные из которых были прогнаны сквозь строй и сосланы в руд-
ники. Нам известны очень немногие подробности о пребывании
восставших солдат в Петропавловской крепости. 775 человек из
них оставались в Петропавловской крепости до половины
1821 года. По словам современника тех событий, А. И. Турге-
нева, среди солдат развелись болезни вследствие сырости поме-
щения и плохого питания. Случалось, что заключенные по не-
скольку дней не получали хлеба. Переполнение помещения было
таково, что солдатам приходилось по очереди сидеть на койках.
Распространение болезней привело к необходимости открыть до-
полнительный лазарет на несколько десятков коек Ч
Упоминаемые в архивном деле ассигнования особых денег на
лекарства для больных солдат, заключенных в крепость, служат
подтверждением широкого распространения среди заключенных
заболеваний.
Приведенные мною сведения о заточении солдат Семеновского
полка в Петербургскую крепость относятся к 1820—1821 гг.
В архивах имеются очень небольшие сведения об Алексеевском
равелине за некоторые более ранние годы XIX столетия. Мы
узнаем в них фамилии некоторых заключенных, но без указания
причин их заключения в равелин. Так, например, в 1812 году
в равелин прислан по высочайшему пдвелению Борис Богуш,
и при этом было указано, чтобы его содержали «под строжайшим
караулом в особом номере». В том же году в равелин были за-
ключены титулярные советники: отставной Иван Постников,
1 А. В. Предтеченский, Летопись Петропавловской крепости, М.,
1931, стр. 18.
174
ГЛАВА. ТРЕТЬЯ
служащий в морском департаменте Сената Павел Яблонский и
Демобургель, освобожденный через два года. В 1816 году был
прислан титулярный советник Катов.
К условиям содержания в равелине за эти годы относятся от-
рывочные сведения. Так, например, в 1813 году на содержание
двенадцати заключенных в равелине было приказано отпускать
вместо 25 коп. по 50 коп. в сутки на каждого. В этом же году
скончался в равелине арестант Збарбаро, на похороны которого
было отпущено 10 руб. Его преступление нам ие известно. Во-
обще и в секретной переписке по Алексеевскому равелину соблю-
дается очень большая осторожность, и, как видно из одного дела,
служащие по равелину давали особое письменное «клятвенное обе-
щание» сохранить в тайне все, что им будет известно, и в точ-
ности исполнять инструкцию по равелину. А мы уже знаем, что
эта инструкция ставила своей задачей изолировать арестанта от
всяких известий с воли и от него на волю. Поэтому легко себе
представить, что должны были переживать заключенные, когда,
например, в июле 1814 года началась такая канонада из пушек,
что в равелине от сотрясения воздуха полопались 15 стекол. Эта
пальба была по случаю победы над Наполеоном.
В начале этой главы мне приходилось приводить примеры
очень резкого различия в режиме заключенных в связи с их клас-
совой принадлежностью. Это происходило т< <же и в Петербург-
ской крепости и в Алексеевском равелине. Мы уже знаем, как
голодали заключенные в этой крепости солдаты Семеновского
полка и как они страдали от сырости, переполнения казематов
и пр. А вот пример другого режима в том же равелине при том
же Александре. На этот раз заключенными оказались секретари
цензурного комитета Гуммель и Лерх. На их ежедневное содер-
жание отпускалось до полутора рублей в сутки, а в описи вещей,
поступивших с ними, значатся четыре бутылки красного вина,
бутылка мадеры, бутылка пива, кондитерский миндальный пирог,
штопор, халаты, фуфайки, туфли, книги на французском и рус-
ском языках Ч
Конечно, этот сладкий пирог и эти вина едва ли могли в пол-
ной мере уничтожить горечь пребывания в Алексеевском раве-
лине, но голодным солдатам было здесь еще горше не только
потому, что у них здесь* не было пирогов, а и потому, что они были
солдаты.
Повидимому, с начала XIX века уголовные преступники уже
не помещались в Алексеевский равелин, и он все более становится
1 ЦГИА в Москве. Дело Алексеевского равелина, № 13, «О заключении
в оный Лерха и Гуммеля».
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
175
местом заключения за государственные преступления; но, ка-
жется, сюда же попадали' на менее продолжительные сроки за
упущения по государственной службе.
По сохранившимся в архиве Алексеевского равелина делам
можно составить лишь поименный список заключенных за период
с 1812 по 1820 год. За самыми редкими исключениями, сведе-
ний о преступлениях этих заключенных в делах равелина не дано.
В лучшем случае имеются указания на служебное положение этих
арестантов, время их поступления и выбытия из равелина. Так
как все, что касается равелина и заключенных в нем, представ-
ляет интерес, то я приведу фамилии заключенных за каждый из
названных годов.
В 1812 году в Алексеевском равелине содержались: Бек, Фи-
липп, Пршилковский, Николаев, Дмитриев, Морович, Петров и
Иванов. Из дел видно, что Филипп был актером французской
труппы и содержался только один месяц; Пршилковский обозна-
чен как важный арестант и был предан военному суду как дезер-
тир; Дмитриев — комиссионер, судился в военном суде; Ива-
нов — крестьянин.
Главнокомандующий Петербурга направлял в крепость, не
ссылаясь «на высочайшее повеление».
В 1813 году были заключены: рядовой Бубков, штабс-капи-
тан Катаев, иностранец Моретти, купец Захаров, Честнейший и
Калинин, граф Тили, поляк Мощинский и дворовый человек
Яков.
В 1814 году в Алексеевский равелин поступили: Будницкий,
титулярный советник Язвицкий, отставной майор Игнатович,
Шесалкин, Воротилов, Бошняк. Этот год отличается той особен-
ностью, что в равелине развивались серьезные болезни, привед-
шие к необходимости отправить троих заключенных в больницу,
и, кроме того, один заключенный умер.
В 1815 году казематы равелина приняли за свои стены ино-
странцев Дюполя, Бера, Турналя, «девицу Салтан», Фризе, сту-
дента Шурдаковского и «девку Тимофееву».
Наше внимание привлекает к себе заключение в равелин жен-
щин. Это было явление исключительно редкое. К сожалению, в де-
лах нет сколько-нибудь подробных сведений об этих женщинах.
Относительно девицы Салтан имеется запись, что она была аре-
стована 6 июня 1815 г. в мужском костюме, а через три недели,
2 июля, было приказано: «Девицу Варвару Крульковскую, на-
зывавшуюся поручиком Салтан, доставить немедленно в особую
канцелярию министра полиции». Что же касается «дворовой дев-
ки» Ирины Тимофеевой, то она была прислана сюда главноко-
176
ГЛАВА ТРЕТЬЯ
мандующим 14 декабря 1815 г. и вывезена из крепости 27 де-
кабря 1815 г. (повидимому, освобождена).
В 1816 году заключены: Строганов, Котов, Бальсани, заболев-
ший и вскоре умерший в городской Обуховской больнице Канели.
В 1817 году в равелине находились: Галлати, канцилярист
Филиппович, Ланчинский, Дмитриев, Суроганов, Строганов и
действительный статский советник Скванчи. Последний очень ча-
сто вывозился из крепости в палату уголовного суда по произво-
дившемуся там его делу. Кроме того, в равелине содержались ка-
кие-то четыре грека.
В 1818 году среди заключенных находились: помещик Гра-
довский, Безобразов, отправленный в Обуховскую больницу,
Ланчинский, Скванчи и Строганов. Последний заключенный был
сыном баронессы Строгановой, которая и использовала свое по-
ложение для улучшения условий заключения сына. По ее просьбе
к нему были допущены доктор, священник и для свидания с ним
князь Трубецкой, а 15 августа 1818 г. он был освобожден. Зна-
чение классового момента сказалось и на условиях содержания
помещика Градовского. Он прибыл в равелин с тремя пуховыми
подушками, коврами, скатертями, салфетками, халатами, чайной
шкатулкой, медным тазом и пр. и пр., — всего в описи его иму-
щества значатся 104 предмета 51-го названия.
Обложка архивного дела за 1819 год носит такое название:
«О заключении в оный Петрова, Небольсина, Зандера и Тума-
нова и о заключенных Скванчи, Безобразове и Игналицком».
Отмеченные нами выше заболевания в равелине продолжались
и в этом году. Прапорщик Безобразов был отправлен в Обухов-
скую больницу в марте и возвращен лишь в конце мая, а 7 авгу-
ста вновь отправлен туда, где и пробыл два месяца; грузинский
князь Туманов после семимесячного пребывания в крепости был
отправлен в ту же больницу; упоминаемый в 1819 году Скванчи,
заключенный в равелин еще в 1817 году, умер в равелине в
1820 году. Распоряжения о похоронах Скванчи дают основание
предполагать, что сходные распоряжения делались и в других
случаях смерти кого-либо из узников Алексеевского равелина. Бы-
ло приказано вынести тело Скванчи лишь после вечерней зари в
особый покой, пригласить ксендза и отвезти затем гроб на Смо-
ленское кладбище, а расходы на похороны принять за счет кре-
пости.
Большинство названных нами заключенных, содержавшихся в
равелине в 1819 году, содержалось в нем и в 1820 году. Выше мы
уже приводили список заключенных сюда солдат Семеновского
полка. В этом же году последовало распоряжение о заключении
ЙЕТФОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
17?
нижнего чина команды при Алексеевском равелине Уразова за
содействие переписке какого-то заключенного в этом равелине.
Следует предполагать, что найденные и воспроизведенные нами
списки заключенных равелина не являются исчерпывающими !.
На грани первой и второй четверти XIX века Алексеевский
равелин и различные другие места заключения Петербургской
крепости приняли за свои стены огромное число арестованных по
обвинению в «важнейшем государственном преступлении» — в
восстании с оружием в руках. Это были участники декабрьского
восстания 1825 года. Их пребывание в Петропавловской крепости
вписало новые страницы в историю царской политической тюрь-
мы. В крепость поступали многочисленные представители револю-
ционного буржуазного движения, порожденного противоречием
между развивавшимся в России капитализмом и усиливавшейся
реакцией феодально-крепостнического строя.
1 ЦГИА в Москве, дела Алексеевского равелина №№ 65—73 о Пе-
тербургской крепости за 1812—1820 гг.
12
М. Н. Теряет
Гхава четвертая
ШЛИССЕЛЬБУРГСКАЯ КРЕПОСТЬ
§ 28. ОПИСАНИЕ ШЛИССЕЛЬБУРГСКОЙ КРЕПОСТИ
C7X7X7D лиссельбургская крепость — старшая родная сестра
I I Петропавловской крепости. Эти крепости роднит
J V LI IU! 1^ между собой общая их история на протяжении двух
столетий. Одну из них Петр I завоевал, другую
основал, — таким образом они обе связаны с именем Петра. Их
двухвековая история связана с историей самодержавия, и его
конец был их концом. Обе они, вместо того чтобы быть оплотом
против внешних врагов, превратились в места заточения так на-
зываемых государственных преступников и важнейших уголов-
ных преступников.
Они находились одна от другой всего на расстоянии 60 кило-
метров. Наличие на таком небольшом расстоянии двух тюрем
для врагов самодержавия, для борцов за гибель этого самодержа-
вия говорит о том, что когда дело касалось безопасности само-
державного строя, российские самодержцы никогда не останав-
ливались ни перед какими расходами. В течение значительного
периода времени каждая крепость была рассчитана на небольшое
число заключенных, содержание которых обходилось само по себе
дешево, но дорого стоили специальная администрация и охрана
этих крепостей. Строгого разделения между назначением Петер-
бургской и Шлиссельбургской крепостей большею частью не про-
водилось, но первая из них нередко оказывалась преддверием вто-
рой. В Петербургской крепости было удобно содержать обвиняе-
мых до окончания дознания, следствия или суда над ними, после
чего часть из них переправляли в Шлиссельбургскую крепость
для смерти там или для заточения на бесконечно долгие годы.
Впрочем, такого различия в распределении заключенных по кре-
постям долгое время строго не проводилось. Лишь за последние
90 лет существования царизма Шлиссельбургская крепость при-
ШЛИССЕЛЬБУРГСКАЯ КРЕПОСТЬ 17$
нимала за свои стены исключительно осужденных, а Петербург-
ская крепость продолжала «гостеприимно» открывать свои двери
как подследственным, так и осужденным.
Надо отметить, что если обе тюрьмы не соперничали между со-
бзй и имели одинаковую историю, то за' последние тридцать лет
истории Шлиссельбурга более «красочны». Это особенно прихо-
дится " отметить и относительно последних шестнадцати лет
XIX века и первых шестнадцати лет XX века.
-Самым ранним-описанием внешнего вида Шлиссельбургской
крепости является статья, помещенная в «Отечественных запис-
ках» за 1823 год. Неизвестный автор статьи посетил эту крепость
осенью 1822 года и был принят комендантом этой крепости Плу-
таловым. Он провел в крепости также и ночь и оставил описание,
не отличающееся своей полнотой, но представляющее для нас ин-
терес именно как наиболее раннее. Недостатки описания воспол-
няются до некоторой степени гравюрой (Галактионова) вида этой
крепости. Эта гравюра наряду с картинами и чертежами из
альбома того же времени, хранящегося в Музее Революции в
Москве, дает возможность составить очень полное и очень точное
представление о Шлиссельбургской крепости L
Альбом,.о котором я говорю, не имеет на своих страницах по-
метки о времени его составления. Но он относится к годам между
1821 и концом 1825 г. Он состоит из акварельных рисунков и
чертежей крепостных башен, которые были выполнены с натуры
инженером Масловым и поднесены им Николаю, когда он был еще
великим князем (воспроизвожу здесь фотографии с . гравюры из
«.Отечественных записок» и с акварели и чертежей Маслова.)
Автор статьи «Прогулка в Шлиссельбург» говорил о шести
бастионах крепости и о восьми башнях, из которых он назвал,
впрочем, только шесть. Всего же было первоначально десять ба-
шен. Щакол, автор брошюры «Шлиссельбургская крепость-му-
зей» 1 2, дает некоторые сведения об этих башнях. До настоящего
времени сохранилось шесть башен: Государева, или Царская,
Светличная, Королевская, Флажная, Головкина и Головина.
Башня, находившаяся между башнями’ Головкина и Головина,
была разрушена при осаде крепости Петром. Мельнишная башня
и Княжья, названная так в честь князя Меньшикова, были раз-
рушены за ветхостью в 1817 году, а Колокольная — в 1882 году.
Неизвестный автор названной статьи в «Отечественных записках»
ошибочно назвал Светличную башню Княжьей.
1 «Отечественные записки», издаваемые Павлом Свиньиным, 1823 г.,
№ 33, январь, ч. ХШ, СПБ, «Прогулка в Шлиссельбург», стр. 1—35,
2 А. Т. Шак о л. Шлиссельбургская крепость-музей, Л., 1928.
12*
U0 ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Мы воспроизводим здесь чертеж плана Шлиссельбургской
крепости 1702—1872 гг. Он впервые был напечатан в названной
брошюре Шакол 2.
Из рассмотрения этого плана, а также гравюры Галактионова,
рисунков и чертежей инженера Маслова можно видеть, что за
крепостными стенами, на некотором расстоянии от них и парал-
лельно им, тянулся вал с выступами против бастионов, которых
на плане шесть (с № 1 по 5 й№ 7),
Внутри крепостной стены находились две тюрьмы, одна из ко-
торых носила название «Нумерной казармы», а другая — «Сек-
ретного дома». Последняя из названных тюрем примыкала к
Светличной башне (на плане эта башня обозначена под № 8).
Возле этого дома — лестница во второй этаж Светличной башни.
Если использовать приложенный к плану масштаб, то длина Сек-
ретного дома оказывается 14,52 саж., или 30,93 м., а ширина —
5,50 саж., или 11,72 м. Следовательно, площадь каждого из двух
этажей равна 79,86 кв. саж., или 362,50 кв. м. В «нумерных ка-
зармах» было по 14 камер, как это видно из найденного мною
плана 1794 года (но на внутреннем описании дома я остановлюсь
позднее).
Секретный дом был расположен так, что одной из своих двух
более коротких стен он упирался в крепостную стену, а противо-
положной короткой стеной примыкал к лестнице, ведущей во вто-
рой этаж Светличной башни. Каждая из двух, длинных стен вы-
ходила на дворы А и Б, один из которых назван большим, а дру-
гой — малым двором цитадели. Пользуясь масштабом, можно оп-
ределить приблизительные размеры большого двора в 166,92 кв.
саж., или 757,38 кв. м., а малого двора — 88,72 кв. саж., или
402,40 кв. м. На большой двор выходили башни Колокольная и
Мельнишная (№ 9 и № 10).
Нумерная казарма тянется вдоль крепостной стены от Свет-
личной башни за Государеву (между этими башнями Княжья
№2). Вдоль всей Нумерной казармы, замыкая ее, был вырыт ка-
нал, зарытый в 1870 году. Через канал было перекинуто несколь-
ко мостиков. Пользуясь масштабом, мы определили размеры этого
здания в 61,89 саж., или 131,83 м. длины и 5,50 саж., или 11,72 м.
ширины. Следовательно, его площадь равна 340,4 кв. саж., или
1546,04 кв. м.
Внутри крепости находились церковь, дом коменданта с са-
дом и другие здания. Из чертежей разреза башен по планам Мас-
лова можно видеть, что диаметр Королевской башни по наруж-
ному обмеру 65,5 фут., или 19,65 м. Высота этой башни —
58,60 фут., или 17,58 м. Толщина стен башни огромная —
План Шлиссельбургской крепости.
Из брошюры Шакол
Обозначения к плану:
1—башня Государева или Царская; 2 — башня Княжия; 3 — башня Коро-
левская; 4 — башня Флажная; 5 — башня Головкина; 6 — башня, разру-
шенная в 1702 г. и не восстановленная; 7 — башня Головина; 8 — башня
Светличная или Жилая; 9 — башня Колокольная; 10 — башня Мельнишная.
1Б, 2Б, ЗБ, 4Б, 5Б, 7Б — бастионы, соответствующие башням. Тюрьмы:
11 — «Нумерная казарма», 12 — Секретный дом (в цитадели). Цитатель:
А — большой двор цитадели; Б — малый двор цитадели; В — лестница
на 2-й этаж Светличной башни; Г — подъемный мост в цитадель; Д — ка-
нал (закрытый в 70-х годах); Е — мостики через канал; Ж — церковь во имя
Иоанна Предтечи; 3 — братская могила 200 солдат, убитых при осаде
1702 года; И — дом коменданта; К — цейхгауз; Л — кузница; М — баня;
Н — пристань; О—лестница на стену.
Шлиссельбургская крепость.
По рисунку Свиньина, гравюра Галактионова.
Вид Шлиссельбургской крепости от Преображенской горы.
Из альбома Маслова.
ШЛИССЕЛЬБУРГСКАЯ КРЕПОСТЬ
181
16,94 фут., или 5,08 м. Флажная башня была несколько ниже,
а именно — 45,16 фут., или 13,70 м., диаметр ее — 49,50 фут.,
или 14,45 м., и толщина стен — 14,70 фут., или 4,41 м.
Воспроизводимые нами план крепости из брошюры Шакол,
а также чертежи и рисунки из альбома Маслова с видами крепо-
сти с разных сторон дают ясное представление о внешнем виде
крепости.
§ 29. ВОЖДЬ ВОССТАНИЯ БАШКИР БАТЫРША
В истории Шлиссельбургской крепости интересующего нас пе-
риода было три наиболее важных узника. Каждый из них являлся
отражением тех или иных характерных черт политического уклада
того периода. Один из них был вождем национального движения
и с оружием в руках боролся за права своей угнетенной народно-
сти. Это был башкир Батырша. Другой боролся с политическим
гнетом царизма только своим печатным словом. Это был писа-
тель и издатель Новиков. Третий был императором. Это был
Иоанн Антонович.
Наименьший политический интерес из этих трех фигур пред-
ставляет, конечно, Иоанн Антонович, но как раз именно он при-
влекал к себе особое внимание историков и литераторов. Наобо-
рот, личность Батырши и дело о нем оставались почти в тени и не
были оценены так, как они этого заслуживали. Только в усло-
виях советского строя имя Батырши попало на страницы даже
учебника по русской истории для средней школы Ч
Попадает имя Батырши и «а страницы истории царской
тюрьмы. Оно попадает на страницы исторического очерка самой
страшной государственной тюрьмы — Шлиссельбургской крепо-
сти. Среди архивных дел этой крепости мне попалось очень не-
большое донесение коменданта крепости о смерти Батырши. Из
нашего очерка уголовной политики второй половины XVIII века
мы уже знаем, что Батырша после подавления поднятого им вос-
стания был взят в плен. Он был заключен в Шлиссельбургскую
крепость в половине 1757 года. Мне не известны подробности пре-
бывания его в крепости, но он погиб здесь в июле 1762 года. Его
смерть была в бою, так же как и в плен взят он был в бою.
Прежде чем познакомить читателя с его смертью, сообщим неко-»
торые сведения о нем самом1 2.
1 Шестаков, Кратки й курс истории СССР, 1937, стр, 70.
2 ЦГАДА, VII, № 1781, 1756 г. Реестр именным указам за 1762 г.
В этом же архиве имеются два очень обширных тома: «Дело О Возмутителе
в Башкирия мулле Абдулле Магзяльдине или Батырше».
182
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
Батырша был исключительно интересной личностью. Историк
Соловьев привел некоторые сведения относительно восстания баш-
кир и о личности Батырши, поскольку она выявилась из его об-
ширных показаний на допросах тайной экспедиции. Из ответов
Батырши ясно видно, что восстание башкир в 1755 году, руководи-
телем которого являлся Батырша, было на почве не только рели-
гиозного, но также и национального гнета. Для усмирения восста-
ния было приказано «не щадить ни людей, ни жилищ для внуше-
ния страха и уничтожения зла в самом начале». Уничтожить
«зло» в самом начале царскому правительству не удалось. Когда
восстание было подавлено, вождь его — «магометанское духовное
лицо» Батырша-—принужден был бежать, скрываясь целую зиму
в вырытой яме и питаясь" подаяниями, так как правительство обе-*
щало крупную денежную сумму за его поимку. Наконец, он был
арестован и доставлен в Петербург в тайную экспедицию. Здесь
на допросах он давал смелые показания, обличая всю религиоз-
ную и национальную политику царского правительства.
. На допросах "в тайной. экспедиции он мужественно раскрывал
картины невыносимо тяжёлого положения башкир и злоупотреб*
лений представителей власти. Часть этих притеснений относилась
и к области религии. Батырша,.говоря об этих притеснениях сво-
их единоверцев, пояснял: «хуже что может ли быть, когда из на-
стоящей веры в ложную обращают, ибо каждый ♦ человек свою
веру любит». < - - - -
\Батырща, объясняя восстание башкир, говорил о полном бес-
правии своих соплеменников. «Их не только бьют по щекам, та-
скают за бороды, но и рубят саблями, й не было никакой возмож-
ности найти на обидчиков суд и расправу. От взяточников и во-
ровиз числа русских, требующих незаконно подводы, бедный
народ никакой себе надежды не имеет. Насилия над женами и
дочерьми башкир происходили на глазах их мужей и отцов» *.
Батырша, заключенный в, Шлиссельбургскую крепость, погиб
здесь после пятилетнего заточения. .
.П’овйдймому, обитатель широких степей Башкирии, запертый
с одиночную камеру крепости, был доведен до отчаяния и решил-
ся на. побег, неосуществимый в условиях "крепостного режима.
.Комендант крепости 24 йюля~1762 г. доносйл/ что скованный
пр рукам и ногам Батырша пытался освободиться из крепости J
когда один часбв'ои заснул Г «Оный колодник взял принесенный
солдатом Хомутовым топор, поодиночке ’у "капраХа Никитина тем
топором голову разрубил надвое; у солдата Хомутова толовыле-
С. С о ло в История России с"древнейших.времён, < .23* стр. 29^
и т, 24, стр, 107/ . Л ,ч /V 7-.77с
ШЛИССЕЛЬБУРГСКАЯ КРЕПОСТЬ
183
вую сторону разрубил и правый висок проломил; у Лазарева в
двух местах брюхо пропорото; у Епифанова, который был на ча-
сах> в двух местах голову разрубил же. Оный же колодник и сам
умер без всяких язв и побой» Ч
Совершенно невероятно, что Батырша умер «без всяких язв
и побой». Возможно, что он был убит в происшедшей кровавой
схватке или был забит насмерть. В попавшемся мне архивном
деле было сделано распоряжение не предавать суду конвойных
солдат, из которых, повидимому, двое остались живы, так как за
свою неосторожность они уже поплатились, что же касается трупа
Батырши, то именным указом повелено было «вора, злодея, воз-
мутителя» Батыршу зарыть в яме за стеной крепости.
Так окончилась жизнь вождя национальной борьбы против
российских поработителей. Как ни краток этот кровавый эпизод,
с которого начинается наш исторический очерк Шлиссельбургской
крепости второй половины XVIII века, он очень интересен; с од-
ной стороны, раскрылись некоторые подробности смерти Батыр-
ши, а с другой — этот кровавый эпизод открывает собой длин-
ный ряд других эпизодов, то кровавых, то бескровных, но всегда
тяжелых, рисующих картины того, что творилось внутри стен
крепости.
§ 30. ИМПЕРАТОР ИОАНН АНТОНОВИЧ
Через два года, после смерти героя национальной борьбы баш-
кир был убит в той же крепости и второй узник — Иоанн Анто-
нович. Он был заточен сюда щестнадцатилетним юношей в
1756 году, т. е. одновременно или почти одновременно с Батыршей.
Таким образом, за стенами одной и той же крепости находились:
революционер — руководитель восстания против российского пра-
вительства, и тот, кто должен был быть представителем верхов-
ной власти этого правительства, а стал жертвой дворцового пере-
ворота. Ему было всего, два месяца» когда он был прЪвозглашен
всероссийским самодержцем как будто нарочно для того;. чтобы
показать, какую действительную цену имеет это «самодержавие».
Заключению Иоанна в Шлиссельбург предшествовало двена-
дцатилетнее его заточение совершенно секретно в особом здании
в Холмогорах, где отдельно от него, тогда еще .маленького ре-
бенка, содержались его отец, мать, братья и сестры. Одна из этих
сестер зарисовала обнесенную высоким забором с воротами; за-
1 Е. Д у б р о в и н, Пугачев и его - сообщники, т. (1, СПБ, Т8 в 4Т *стр;. 270,
примечание. :: '-г.-."/, у:'.', .
184
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
пертыми железными замками, усадьбу, в которой безвыходно со-
держались узники 36 лет (1744—1780 гг.). Рисунок вместе с ру-
кописью хранится в Академии наук, но был воспроизведен в
1873 году в печати. Он сделан неискусной рукой, нб, по словам
Брикнера, передает зрителю «уединение, уныние, монотонию и
скуку» Ч Отсюда Иоанн был вывезен ночью с соблюдением
строжайшей тайны и доставлен в Шлиссельбургскую крепость
под названием «безымянного колодника». Об условиях его со-
держания в Шлиссельбургской крепости до нас дошли некото-
рые сведения.
Как это делалось и в других случаях, была выработана особая
инструкция о содержании узника. Надзор за ним поручался трем
офицерам. Им предписывалось соблюдать в величайшей тайне все,
что относится к узнику. Под страхом смертной казни они не
должны были никому говорить, кто этот узник, «стар или молод,
русский или иностранец». На время уборки помещения безымян-
ный колодник должен был оставаться за ширмами. На обед и
ужин ему предписывалось отпускать по пять блюд, вина и пива.
Но неизвестно, что из этих блюд и напитков доходило до Иоанна,
а не съедалось офицерами, которые его караулили. Во всяком слу-
чае, имеются документальные указания, что эти офицеры драз-
нили и приводили в гнев узника. Об этом писал старший офицер
Овцын в своем донесении в мае 1759 года. Из этого донесения и
из ряда других видно, что узник часто находился в возбужденном:
состоянии. Садиться на подоконник ему не позволялось, так как.
доносивший об этом офицер опасался, что арестант, разбив окно,,
может выброситься вон. Эта часть донесения дает основание пред-
полагать, что в камере узника окно было без решетки и достаточ-
но большое. Но, может быть, опасения офицера о возможности
для узника «броситься вон» через разбитое окно были преувели-
чены. Отсутствие решеток на окне совсем не вяжется со стро-
гостью режима, рассчитанного на соблюдение тайны пребывания
узника в Шлиссельбургской крепости, а меры для предупрежде-
ния его побега или освобождения были приняты чрезвычайные.
Мы встречаем указания на окно в камере узника также в воспо-
минаниях о посещении Иоанна Петром III в марте 1762 года. ПЬ)
словам одного из участников этого посещения, а именно Корфа,
* А. Г. Б р и к н е р, Император Иоанн Антонович и его родственники,
М., 1874 г. Указанный в тексте рисунок помещен в январской книжке «Рус-
ской старины» за 1873 год в статье «Дети правительницы Анны Леополь-
довны».
Рисунок и рукопись в одной общей переплетенной тетради принадлежали
архимандриту Иосифу, который был одно время при детях Анн^ Леопрль;,
довны- Его рукою и Сделана имеющаяся на рисунке надпись.
ШЛИССЕЛЬБУРГСКАЯ КРЕПОСТЬ
185
в комнате узника было одно окно, хотя комната и была большая.
За окном лежали дрова, а потому, при больших размерах ком-
наты, в ней было «несколько темно». Этот автор воспоминаний
рассказывал о жалобах арестанта на грубое обращение с ним
офицеров. Если принять во внимание, что об этих грубостях не
один раз сообщалось рапортом, то характер отношения стражи к
узнику не возбуждает сомнения: офицеры были грубы и забав-
лялись тем, что дразнили узника. Раздражить же его было, оче-
видно, нетрудно, так как старший офицер доносил в своих рапор-
тах, что арестант сердится и жалуется ему, если кто-либо «в по-
стели лежа, повернется или ногу переложит». Его также раздра-
жали кашель и стук часовых «на галлерее» и в сенях. Эти слова
рапорта дают основание предполагать, что Иоанн Антонович был
заточен, по крайней мере, в то время, когда писались эти рапор-
ты, не в башне, а в каком-то другом помещении. В рапортах оно
называлось казармой. Где-то тут же находились галлерея и сени.
Очень близко находилась комната, в которой старший офицер
писал свои рапорты и из которой ему приходилось во время пи-
сания рапорта выходить по нескольку раз, чтобы успокоить узни-
ка. Поскольку узника раздражал даже легкий шум от переверты-
вания других на кровати, должно быть, дежурные офицеры спали
в одной с ним комнате. В одном из рапортов 1761 года сообща-
лось, что для усмирения узника нашли средство. Ему перестают
давать чай и выдают рваные чулки. По словам Корфа, при посе-
щении узника Петром III арестант был одет просто, и кровать
его была «совершенно простая», но он старался «содержать их
опрятно и порядочно». Из привезенных ему подарков он более
всего обрадовался шелковому шлафроку, который сейчас же поло-
жил под подушку.
Рапорты офицера позволяют предполагать, что узник нахо-
дился в постоянном состоянии раздражения, а его стража устраи-
вала себе забаву из того, что дразнила узника, разгоняя тем са-
мым тюремную скуку. Старший офицер Овцын в своем рапорте
от июня 1759 года высказывал свои сомнения о нормальности
узника, но добавлял, что арестант «подкрепляет свою правоту
ссылками на евангелие, апостол, минеи, пролог и на прочие книги,
сказывает, в котором месте и в житии которого святого пишется».
Это дает основание предполагать, что узник не был безграмот-
ным, как об этом объявила в своем манифесте о его смерти Ека-
терина. Может быть, кто-то научил узника грамоте, — едва ли
он мог изучить эти священные книги с чьих-либо слов так, что
оказывался в состоянии ссылаться на определенные места в них,
Екатерина имела свои основания скрыть правду в своем мани-
фесте о смерти узника, убитого ее офицерами так же, как ими же
186
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
был убит и ее муж император Петр III. Ей было выгодно пове-
дать народу, что Иоанн Антонович был «лишен разума и смысла
человеческого», что он был косноязычен. В этом же манифесте
Екатерина сообщала народу такие сведения об установленном ею
режиме для узника, которые совершенно расходятся с донесения-
ми караульного офицера более ранних годов. Указывая на свое
«природное человеколюбие» и на свою «чувствительность», импе-
ратрица дословно объявила, что «ей не оставалось сему несчаст*
но-рожденному, а несчастнейше еще взросшему, иной учинить
помощи, как оставить его в том же жилище, в котором мы era
нашли затворенного, и дать всякое человеческое возможное удо-
вольствие, что и делом самим немедленно учинить повелели».
Настоящей иронией звучат эти слова манифеста о природном
человеколюбии и о помощи узнику оставлением его в прежнем
заточении, где он должен был получать «возможное удоволь-
ствие». Никакой смены в личном составе караула не последовало,
и, вероятно, офицеры попрежнему доставляли себе развлечение
тем, что дразнили узника. Эти же офицеры и убили Иоанна Анто*
новича при попытке Мировича освободить его. Мирович был
казнен, а убийцы-офицеры награждены. Кроме Мировича, были
жестоко наказаны его соучастники: 48 солдат были прогнаны
сквозь строй, в том числе один двенадцать раз и шестеро десять
раз через тысячу человек, с последующей ссылкой навечно на ка-
торжные работы.
Таков был приговор суда, образованного из представителей
высшего духовенства, Сената и высших чинов администрации,
Интересно, что представители духовенства требовали применения
к Мировичу пытки, а при составлении приговора заявили, что они
согласны на казнь, но не могут подписать приговора как духовные
лица \ — их двуличие сказалось здесь во всем своем блеске. Ука-
занное требование пытки мотивировалось бароном Черкасовым
целями полного выявления виновных, так как по столице ходили
слухи, что суд является машиной, действующей под посторонним
влиянием, а судьи — «комедианты». Для 1764 года такая харак-
теристика верховного суда по процессу первостепенной важности
очень знаменательна. Она говорит, что и к верховному суду до^
верия не было. От применения пытки, если бы она и последовала,
это доверие к суду нисколько бы не возросло.
1 А. Г. Б р и к н е р, Император’Иоанн Антонович и его родственники-,
М., 1874, стр. 136 и 138. См. Там.же о-деле Мировича статью. Бильбас.ова
«Шлиссельбургская нелепа» — «Исторический вестник» 1888 г.» т. XXXIIL
стр. 265-ЗОТ./ ' ....... .............
ШЛИССЕЛЬБУРГСКАЯ КРЕПОСТЬ
187
§ 31. ЭКОНОМИСТ И АЛХИМИК БЕЛИКОВ
Прежде чем говорить о третьем названном нами узнике Шлис-
сельбургской крепости — о писателе Новикове, отметим совре-
менника Батырши и Иоанна Антоновича, экономиста и алхимика
Филиппа Беликова. Он — настоящий старожил Шлиссельбург-
ской крепости. В списке ее узников за исследуемый нами период
мы не знаем никого другого, кто попал бы в эту крепость ранее
его. Любопытна судьба этого человека, и жаль, что мы знаем
очень мало о нем самом. Интерес к его личности тесно перепле-
тается с интересом к его делу.
Еще в 1738 году Филипп Беликов, сотрудник монетной
канцелярии, «за некоторую его вину» (неизвестно—за какую
именно) был наказан плетьми по именному указу императрицы
Анны Иоанновны и сослан в Тобольск для службы. Будучи в
Сибири, он в 1745 году объявил, что желает сделать тайной кан-
целярии заявление о важных для государства делах. С места
ссылки он С женой и тремя детьми был доставлен в Петербург.
Здесь он сделал, между прочим, предложение написать две
книги — «Натуральную экономию» и алхимическую. Относи-
тельно первой из названных книг он пояснял, что она принесет
«некоторую всероссийскую пользу», а о второй сообщал Сенату,
что хотя она и не нова, но может дать дохода тысяч десять руб-
лей. Кроме этих литературных предложений’ правительству, Бе-
ликов сделал еще совершенно незначительные и совсем маловаж-
ные доносы,, которые были оставлены без внимания. Но его
научноглитературные предложения привлекли к себе внимание.
л Исход этих предложений Беликова был совсем необычный
даже для тогдашней русской действительности, видавшей всякие
виды. Сенат «по довольному рассуждению в 21 день мая 1746 г.»
определил позволить Беликову писать обе книжки, взял с него
подписку, чтоб «ничего противу богу и ее императорского вели-
чества высочайшей персоны и высочайшей же ее величества фами-
лии и Российской империи отнюдь не писать, и о том, что будет
Писать, никому не объявлять» Ч '
Будущему автору была обещана «высочайшая милость» и на-
града, если он напишет книги и они окажутся на пользу государ-
ству. Любопытнее всего, что Сенат местом для научной работы
избрал для Беликова-Шлиссельбургскую крепость. Сенат так и
постановил: «Для Лучшего сочинения оных (т. е. двух названных
книг) его, Беликова» £ женою и детьми послать за конвоем в
Я-~ЫГИА<в Ленинграде; -174-6 ъ,-•№ 558^^Сёнат,- 1-департ,; «О содержав’
188
ГЛАВА. ЧЕТВЕРТАЯ
Шлиссельбургскую крепость, в которой отвесть ему два покоя,
и из той крепости никуда его не выпускать».
На содержание Беликова с семьей было определено по 25 коп.
на день. Инструкция определяла условия режима Беликова. Ему
было разрешено посещать церковь и навещать живущих в крепо-
сти, но при условии сопровождения его конвоем. Что же касается
жены и детей, то было позволено отпускать их за стены крепости
свободно.
Уже через год, в 1747 году, подневольный автор прислал в Се-
нат свою первую книгу — «Натуральную экономию». Из докла-
да Сената конца 1763 или начала 1764 года видно, что означенная
книжка в то время сохранялась в тайной экспедиции, но мне не
удалось ее найти. Книга не принесла ее автору ни свободы, ни
награды. Он продолжал оставаться узником крепости. Вторая
книга — алхимическая — подвигалась медленно, привлекла к себе
больше правительственного внимания, чем первая, так как сулила
доход тысяч в десять рублей. Между тем экономик и алхимик
претерпевал в крепости всякие невзгоды и лишения. Он писал из
крепости письма, прошения и жалобы. Он страдал с семьей от
холода и голодал. Вместо свечей ему приходилось пользоваться
лучиной. Семья его увеличилась рождением у него двоих детей,
а ему продолжали попрежнему выдавать по 25 коп. на день. Он
писал Сенату: «смерть лучше такого житья». Но такое житье про-
должалось 18 лет. Только 30 января 1764 г. появилась, по до-
кладу Сената, резолюция Екатерины об освобождении Беликова
с семьей. Сенат констатировал, что не приходится ждать от Бе-
ликова второй условленной книжки, а первая лишена значения и
важности. К тому же и первое сочинение вызывает подозрение,
что автор ее помешан.
Дело Беликова имеет некоторые особенности. Царское прави-
тельство за время своего существования пересажало немало авто-
ров в крепости и тюрьмы за то, что они писали. Беликов же был
заключен в Шлиссельбургскую крепость не за то, что он писал,
а для того, чтобы он там писал. Но прежде чем его туда заточили,
его предварительно высекли плетьми и продержали восемь лет в
сибирской ссылке. Неизвестно, был ли Беликов действительно
ученым, но надо думать, что не плети и ссылка пробудили у него ин-
терес к политической экономии и алхимии. Заточив его сюда для
ученого труда, царское правительство морило его здесь голодом,
морозило почти сибирской стужей, и узник должен был в таких
условиях создавать свои исследования при свете лучины.
Как-никак, а Беликов вышел из Шлиссельбургской крепости
на свободу и в этом отношении оказался счастливее знаменитого
ШЛИССЕЛЬБУРГСКАЯ КРЕПОСТЬ
189
первого русского экономиста самоучки-крестьянина Посошкова,
известного автора книги «О скудости и о богатстве», умершего
узником в каземате Петропавловской крепости в 1726 году.
§ 32. ПИСАТЕЛЬ НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ НОВИКОВ
В ШЛИССЕЛЬБУРГСКОЙ КРЕПОСТИ
Через два года после расправы над литератором Радищевым в
Петропавловской крепости Екатерина еще более жестоко распра-
вилась с другим писателем и общественным деятелем — Новико-
вым — в Шлиссельбургской крепости.
Имя Новикова было широко известно современникам еще за
два десятилетия до приговора над ним. Оно было тесно связано
с издательской деятельностью и с журнальной работой. Как из-
датель первых в России сатирических журналов, он еще в 1769 го-
ду вел борьбу против жестокостей крепостного права, против взя-
точничества судов и пр. Для того времени были очень смелы ко-
роткие сатиры, в которых журнал Новикова «Трутень» приво-
дит, например, такие объявления: «В некоторое судебное место
потребно правосудия 10 пудов» или «Недавно пожалованный вое-
вода отъезжает в порученное ему место и для облегчения в пути
продает свою совесть, желающие купить могут его сыскать в
здешнем городе». Он рисовал также портрет жестокого помещика,
ведущего по всему городу яростную пропаганду, как можно жест-
че обращаться с крепостными, чтобы «они взора его (помещика)
боялись, чтобы они были голодны, наги и босы и чтобы одна же-
стокость держала сих зверей в порядке и послушании» Ч
Уже эти сатиры не пришлись по вкусу царице, но тогда, в пе-
риод ее «либеральных» настроений, Новикову еще не приходи-
лось особенно дорого расплачиваться за возбужденное им недо-
вольство Екатерины.
После вынужденного прекращения работы в сатирических
журналах Новиков широко развивает издательскую работу как
научного, так и публицистического характера. Здесь с его име-
нем связывается издание научных работ по истории, географии,
педагогике. Особенностью этих изданий было стремление к попу-
ляризации знаний. В частности, он один из первых обратил вни-
мание на журнал для детей, начав издавать «Детское чтение».
Этот период его общественной работы уже не только раздражал
Екатерину, но и беспокоил, тем более, что от ее «либерализма»
оставалось очень мало.
1 С. Н. У с о в а, Н. И. Новиков, Его жизнь и общественная деятельность,
СПБ, 1891.
190 ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
В поисках нравственного самоусовершенствования Новиков
вступает в члены масонского общества, сохраняя за собой право
свободного выхода из него.
Вступление в масонское общество оказало влияние на изда-
тельскую'работу'Новикова. Особенно развилась его Издательская
деятельность в Москве, куда переехал Новиков-и где наряду с
литературной работой он развивал и общественную деятельность,
3 частности, дело помощи голодающему населению. Это сгущало
тучи над его головой. Отношение императрицы к Новикову учел
вновь назначенный в Москву главнокомандующий Прозоровский,
о котором Потемкин писал .Екатерине: «ваше императорское ве-
личество выдвинули из.вашего арсенала самую старую пушку,
которая непременно будет стрелять в вашу цель, потому что сво-
ей не имеет. Только берегитесь, чтобы она не запятнала кровью в
потомстве имя вашего величества» х.
Дело. Новикова, созданное по инициативе самой Екатерины
при ближайшем участии Прозоровского, и было одним из таких
пятен, в которых, впрочем, не было недостатка и без этого.
Указом 12 апреля 1792 г. Екатерина приказала Прозоров-
скому произвести обыск у Новикова, проживавшего тогда в своем
имении. При обыске были найдены книги, напечатанные в тайной
типографии. Произведя обыск в московских магазинах, обнару-
жили там книги, продажа которых была запрещена. Больной Но-
виков вместе со своим доктором Багрянским был перевезен под
караулом в московскую квартиру. Здесь допросы вел сам главно-
командующий Прозоровский — человек невежественный и бес-
честный. Он характеризовал Новикова в своих донесениях к ца-
рице как человека «дерзкого и смелого, коварного и лукавого».
Екатерина приказала перевезти его в Шлиссельбургскую крепость,
куда он был доставлен вместе со своим слугою и с доктором Баг-
рянским, который получил разрешение сопровождать больного
Новикова.
Знаменитый сыщик Шешковский вел допросы Новикова в
крепости, предложив ему дать ответы в письменной форме на
75 вопросов. Новиков дал их, но отказался дать подписку, что от-
рекается от своих убеждений. Указ 1 августа 1792 г. обвинил Но-
викова за участие в масонском обществе, в создании тайной типо-
графии, в издании книг, противоречащих православию. Указ до-
бавлял, что хотя Новиков и не открыл своих тайных замыслов, он
достоин нещадной казни, но по милосердию Екатерины присуж-
дается к заточению в Шлиссельбургскую крепость на 15 лет.
Мне кажется, что более интересной находкой архивных мате-
1 Пыпин, Времена Екатерины II — «Вестник Европы» 1895 г., т. IV,
стр. 289.
Шлиссельбургская кр^пОст*ь 191
риалов о Шлиссельбургской крепости интересующего нас периода
является дело 1794 года. Это дело представляет особый интерес
уже по одному тому, что в нем имеется несколько документов, от-
носящихся к содержанию в крепости Николая Новикова Ч Здесь
же имеется план номерных казарм, названных Секретным домом
Шлиссельбургской крепости, с обозначением на нем не только
отдельных камер, но и с указанием, как или чем была каждая ка-
мера занята в момент составления плана. Наконец, в деле имеются
и разнообразные сведения, проливающие свет не только на состав
заключенных, но и на условия содержания их там.
Ближайшим поводом к началу этого дела послужил рапорт
коменданта крепости на имя генерал-прокурора Самойлова от
9 августа 1794 г. В рапорте комендант указывал, что посетивший
крепость и к тому времени уже умерший Шешковский сделал рас-
поряжение выдавать на содержание Новикова, доктора Багрян-
ского и «слуги» Новикова по рублю в сутки, а вместе с тем было
приказано «иметь по воле ее императорского величества особое
попечение» об арестованных. Назначенная сумма является совер-
шенно недостаточной, сколько бы он, комендант, ни старался
«в безбедном их содержании», — съестные продукты стоили до-
рого, а приходилось тратить деньги и на закупку лекарств для
болеющего Новикова. Комендант испрашивает разрешения пускать
доктора Багрянского на воздух. Такая просьба коменданта дает
основание думать, что выход из камеры на прогулку не мог быть
разрешен самим комендантом, а для этого требовалось позволе-
ние генерал-прокурора.
Вероятно, комендант крепости послал приведенный нами ра-
порт вследствие обращения к нему самого Новикова. В деле имеет-
ся черновик такого обращения Новикова без его подписи. В нем
он пишет: «В рассуждении дороговизны на все съестные припасы,
из получаемого рубля имею самое бедное пропитание. Во всяком
белье и обуви, также и платье, а наипаче слуга при нас находя-
щийся крайне претерпеваем нужду и бедность. Наконец ежели го-
лос несчастного страждущего, почти умирающего сможет достиг-
нуть до слуха ее императорского величества...». — то автор письма,
указывая на наличие трех детей, просит о милосердии.
Прошло более двух лет, прежде чем этот вопль голодающего
и больного писателя был удовлетворен: 22 октября 1796 г. было
приказано выдавать Новикову, Багрянскому и слуге еще по од-
ному рублю в день. Едва ли этот приказ успели выполнить, так
как уже через две недели, 8 ноября 1796 г., был прислан указ
1 ЦГАДА, VII, № 2814 1794 г. Дело об арестантах, содержавшихся в
Шлиссельбургской крепости, — Николае Новикове, Багрянском и др.
192
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
вступившего на престол Павла освободить Новикова (он освобож-
ден, так же как доктор и крепостной Новикова, 9 ноября). В ука-
зе об освобождении узников из различных тюрем и ссылки зна-
чатся 87 человек. Под первым номером стоит в списке «Новиков
с человеком», вторым доктор Багрянский (в списке амнистиро-
ванных стоят: князь, граф, генералы, солдаты, купец, священник
и пр.)
За два с лишним года, протекшие со времени отсылки рапорта
коменданта до удовлетворения просьбы Новикова, производилось
расследование правильности заявления Новикова о тяжелом его
положении. Присылались ревизоры, которые и писали донесения.
В одном из таких донесений был приведен список заключенных,
с указанием их преступлений, приговора и года, когда они при-
были в крепость. Вот этот список:
1. Савва Сирский с 1776 г. «за фальшивые монеты».
2. Сын пономаря Григорий Зайцев с 1784 г. «за ложное и дерз-
кое разглашение и буйственное поведение».
3. Беглый арестант Протопопов с 1784 г. «за отвращение от
веры и неповиновение церкви».
4. Бывший унтер-офицер Кузнецов с 1787 г. «за фальшивые
монеты на 10 лет».
5. Бывший поручик Карнович с 1788 г. «за продажу чужих
людей, за сочинение печатей и паспортов и дерзкое разглашение.
Послан до окончания шведской войны».
6. Отставной поручик Новиков с 1782 г. «за содержание ма-
сонской секты, за печатание касающихся до оной развращенных
книг» на 15 лет (в другом списке от 26 октября 1794 г. сказано:
«впредь до повеления»).
7. «При нем доктор (это был Багрянский. — М. Г,) за перевод
развращенных книг».
8. «Человек его, за что неизвестно».
Я уже говорил, что в деле имеется план Секретного дома с ука-
занием, в какой камере содержался каждый заключенный. План и
пояснения к нему знакомят нас с устройством Секретного дома.
Он состоял из двух этажей. В каждом этаже значилось 14 номе-
ров разных помещений, а именно:
В верхнем этаже: № 1. Караульная офицерская; Ns 2. Комен-
дантская канцелярия; №№ 3, 4, 5, 6 — порожние; № 7. Арестант
Кузнецов; № 8. Арестант Протопопов; № 9. Арестант Сирский;
№ 10. Арестант Карнович; № 11. Арестант Зайцев; № 12. По-
рожняя; № 13. Сени и № 14. Галлерея.
1 ЦГАДА, VII, № 2900, 1796 г., Список арестантов, освобожденных
при вступлении на престол императора Павла.
Шлиссельбургская крепость. Вид внутри крепости
от Восточной стороны.
Из альбома Маслова.
Шлиссельбургская крепость. Вид внутри крепости
от Полуденной стороны.
Из альбома Маслова.
Место заключения Иоанна Антоновича в Холмогорах.
Фотография с рисунка из «Русской старины» 1873 года, январь. Подлинный рисунок хранится в библиотеке Ака-
демии наук СССР.
Шлиссельбургская крепость
193
Нижний этаж: № 1. Караульная солдатская; № 2. Карауль-
ная артиллерийская; №№ 3, 4. С материалами; № 5. Церковь;
№ 6. С углем; № 7. С известкой; № 8. С материалами;
№ 9. Арестант Новиков, с ним доктор и «человек» его; № 10.
Порожняя; № 11. Порожняя, где содержался Ших-Мансуров;
№ 12. Порожняя; № 13. Сени и № 14. Галлерея.
Из этого перечня отдельных помещений, или камер, Секрет-
ного дома видно, что дом был довольно странным складом, куда
наряду с отправленными наиболее важными политическими и уго-
ловными осужденными складывались уголь, материалы, известка.
Как мне уже приходилось отмечать выше, и здесь, в Секретном
доме, караульни, т. е. помещения для солдат и офицеров, были
расположены в коридорах с камерами заключенных, а офицерская
караульня была расположена отдельно от солдатской. Поскольку
офицерская караульня находилась в верхнем этаже и в этом этаже
не было камер, занятых складом угля, известки и пр., надо ду-
мать, что верхний этаж был в лучшем положении, нежели нижний.
Между тем именно в нижнем этаже и находился Новиков, а в од-
ной камере с ним были помещены его слуга и доктор Багрянский.
Никого из других арестантов в нижнем этаже не было помещено,
как видно, в целях особой изоляции Новикова. Однако, в то вре-
мя как все остальные арестанты были размещены в одиночных ка-
мерах, Новиков был заключен в камере, как указано, вместе со
своим слугой и доктором Багрянским.
Указанный нами план Секретного дома сделан от руки, без
соблюдения масштаба и дает нам лишь общее представление об
устройстве Секретного дома и о размещении в нем арестантов.
Но в этом же деле имеется чертеж одной из камер, сделанный с
соблюдением масштаба, а потому и представляющий еще более
значительный интерес, чем весь план Секретного дома. Указания
масштаба дали мне возможность определить размеры этой ка-
меры, обозначенной под № 5. Общий размер каземата — 3 саж.
4 фута длины и 3 саж. ширины, т. е. его площадь равна 10,7 кв.
саж. Вход в это помещение — из сеней или коридора. Эта камера
разбита перегородками, не доходящими до потолка, на три нерав-
ные части, из которых одна носит название солдатской с площадью
около 3,7 кв. саж. Именно сюда выходит указанная нами дверь
из сеней. Другая дверь ведет из солдатской во вторую часть ка-
меры, названную по плану «старой перегородкой», с площадью
около 4,7 кв. саж. Вход в третью часть камеры, названную по пла-
ну «новой перегородкой», с небольшой площадью приблизительно
в 1,1 кв. саж., сделан из указанной нами «старой перегородки».
Таким образом, эта крохотная камера занимает небольшую часть
одного из углов всей камеры № 5, и одна из ее стен представляет
13 М. Н. Гернет
194
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
собой перегородку от «солдатской», другая — от «старой перего-
родки», третья, повидимому, примыкает к части стены соседней
камеры № 4 или № 6, а четвертая представляет выступ большой
печи, которая отапливает всю камеру № 5 и имеет топку из сеней.
Во всем каземате № 5 всего два окна, выходящие на галлерею.
Окна довольно большие, а именно, 5 фут. вышины и З’/г ширины.
Одно из них выходит в «солдатскую», а через другое дневной свет
проникает в «старую перегородку». Что касается описанной нами
крохотной камеры, то в нее свет проникает через два оконца,
прорубленные в стене, выходящей в «солдатскую».
Таково точное описание одного из казематов Секретного
дома. Можно предполагать, что ©тот каземат был типичным
образцом, по устройству которого можно судить и об остальных
казематах. Надо думать, что в некоторых отношениях остальные
казематы походили на описанный. Вероятно, что у всех у них
двери выходили в особый коридор, или «сени», что топки всех
печей были устроены из сеней, что окна, довольно большого раз-
мера, выходили на галлерею.
В архивном деле за 1797 год нами найдена бумага без под-
писи, без указания времени ее составления и без обозначения,
кому она предназначалась. Ее содержание представляет черновик
предположений о ремонте в разных камерах Секретного дома.
Этот проект ремонта позволяет сделать некоторые предположения
об устройстве Секретного дома. Как мы уже знаем, казематов в
обоих этажах было 24 (если не считать сеней и галлереи, постав-
ленных в плане в каждом этаже под особыми номерами). В най-
денном проекте ремонта указано как раз двадцать четыре казе-
мата. В одних казематах было по одному окну, а в других —
по два. В каземате № 5, масштабный план которого мы воспроиз-
вели из архивного дела 1794 года, было одно окно в каземате и
другое — в солдатской караульне при этом каземате. Именно
такое же число окон указано и в проекте ремонта, и это застав-
ляет предполагать, что проект ремонта дает нам точный материал
для суждения о казематах. Неожиданной новостью для нас оказы-
вается существование при отдельных казематах особых караулен.
Имеются определенные указания на существование таких солдат-
ских помещений при восьми казематах. Возможно, что они были
при каждом арестантском каземате. Проект ремонта оставляет в
караульне по два окна, а в казематах предполагает оставлять по
одному окну, заделывая второе окно. В каждом каземате было
предположено устроить форточки, которых до того времени, оче-
видно, не было Ч
1 ЦГИА в Москве. Дело № 7, фонд управления коменданта Шлиссель-
бургской крепости, 1797 г.
ШлЙССЬлЬЙУ^ГСКАЯ КРЕПОСТЬ
19$
Одно из дел с рапортами по Шлиссельбургской крепости дает
нам указание о времени постройки Секретного дома, — годом по-
стройки указан 1762 год Ч
В этом же деле, откуда мы взяли описанный план, имеются до-
несения двух ревизоров, посланных тайной экспедицией, — пер-
вый в 1794 году, а второй в октябре 1796 года. Промежуток вре-
мени между этими двумя ревизиями — всего два года, но разница
в описаниях положения заключенных в 1794 и 1796 гг. очень
большая. Первый ревизор доносил, что арестанты, за исключе-
нием Новикова, «довольствием довольны», и вместе с тем успокаи-
вал свое начальство, что «к утечке или другим каким неприятным
случаям сомнения никакого нет». Наоборот, второй ревизор под-
черкивал, что арестанты Секретного дома испытывают нужду в
самом необходимом одеянии, и описывает тяжелое положение
Новикова. Напомним уже, приведенное нами третье донесение от
1797 года, когда сообщалось, что арестанты болеют цынгой, что
их помещения крайне сыры и белье их от этой сырости сгнило.
На расходы по Секретному дому правительство было скупо, в осо-
бенности когда поднимался вопрос о расходах на содержание
заключенных из числа крестьян. Так было и в данном случае. Сам
комендант крепости был очень скромен в своих запросах и уве-
домлял Петербург, что Карповичу и Васильеву нужно по одной
рубахе, Кузнецову, Протопопову и Сирскому — по чулкам и ру-
бахе и Зайцеву — шубу, чулки и рубаху.
У нас так редко встречались какие-либо указания на мораль-
ное состояние заключенных Секретного дома Шлиссельбургской
крепости, что я считаю тем необходимее воспроизвести здесь не-
сколько строк из донесения второго ревизора от 1796 года. Эти
строки рисуют очень однообразную картину, виденную ревизором
в каждой из одиночных камер. Пятерых арестантов он застал на
молитве перед образами. У одного из особенно усердных молель-
щиков (а именно, у Зайцева) он усмотрел на лбу знак «в меру
куриного яйца» от «полагаемых частых земных поклонов». Один
из заключенных был занят чтением церковных книг, а прочие
сидели на своих местах. Таким образом, эти короткие строки офи-
циального донесения против воли автора воссоздают перед нами
картину гнетущей тоски этих арестантов (некоторые из них нахо-
дились здесь более десяти и даже двадцати лет): они сидели «на
своих местах» без всякого дела или отбивали земные поклоны до
шишек на лбу. Другого занятия у них не было. Но этот убий-
ственный режим, это мучение тоской, эта полная изоляция от
1 ЦГИА в Москве, № 20. Дело Шлиссельбургской крепости, «Рапорта по
Шлиссельбургской крепости 1820—1824 гг.», лист. 3.
13*
196
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
жизни оказывались в руках правительства оружием, бессильным
для того, чтобы сломить волю тех заключенных, все преступление
которых состояло в их религии, в их вере не так, как этого тре-
бовала господствующая православная церковь. Цитированное
нами донесение прямо указывает, что заключенный за отступление
от православия «развращенный Протопопов упорно стоит на
своем заблуждении».
Если тяжело было моральное положение заключенных Шлис-
сельбургской крепости, то их физическое состояние было не луч-
ше; показателем тяжести физического состояния служат распро-
страненная среди них цынга и жалобы на нужду. Материальное
положение заключенных находилось в связи с их классовой при-
надлежностью и степенью имущественной состоятельности. Суммы
«а содержание каждого заключенного определялись индивидуаль-
но, смотря по сословию и по чину. Они отпускались из тайной
экспедиции, но заключенные могли тратить и свои деньги. Комен-
данты крепости указывали в конце XVIII века на дороговизну
различных съестных продуктов. Если на довольствие некоторых
отпускалось даже меньше 10 копеек, то жалобы на недоедание
становятся понятны, тем более что означенная сумма шла на по-
крытие и других расходов по содержанию арестантов, не исключая
даже и лекарств.
Поэтому представляет интерес сообщение коменданта Шлис-
сельбургской крепости известному деятелю тайнрй экспедиции
Шешковскому о ценах на продукты в крепости за июль 1792 г.
Приведем для примера некоторые из этих цен: говядина— 5 коп.
за фунт, молоко— 10 коп. штоф, ситный хлеб — 3 коп. фунт, чер-
ный хлеб — 2 коп. фунт, постное масло — 11 коп. фунт, сахар —
55 коп. фунт, масло коровье—15 коп. фунт, крупчатая мука —
5 коп. фунт, яйца— 15 коп. десяток, чай 74 фунта — 75 коп., ка-
пуста на щи — 3 коп.
Не надо думать, что эти продукты, цены на которые сообщает
комендант, служили пищей для всех заключенных и что их кор-
мили яйцами, крупчатым хлебом, поили молоком и чаем с сахаром.
Мы увидим впоследствии, что даже много позднее, в 1825 году,
чай давался некоторым из декабристов, заключенным Алексеев-
ского равелина, па «высочайшему повелению» в виде особой ми-
лости. Перечисленные продукты доставались лишь более состоя-
тельным заключенным. Цены же на них показывают, что основ-
ной массе заключенных Шлиссельбургской крепости конца
XVIII века не приходилось пробовать большинства из этих про-
1 ЦГАДА, VII, № 2793 bis, 1792 г. «Переписка шлиссельбургского ко-
менданта Колюбакина со Степаном Шешковским», лист 17.
ШЛИССЕЛЬБУРГСКАЯ КРЕПОСТЬ
197
дуктов. К сожалению, мне не попадалось сведений, чем кормили
этих заключенных и даже получали ли они горячую пищу. Сооб-
щенные мною выше сведения о роскошном столе графа Разумов-
ского относились только к нему и более не повторялись за ука-
занный период. Очевидно, он получал свои блюда из кухни ко-
менданта.
§ 33. ПИСАТЕЛЬ ФЕДОР КРЕЧЕТОВ
Из числа узников Петропавловской, а потом и Шлиссельбург-
ской крепости (конца XVIII века) ярко выделяется отставной
поручик Федор Кречетов. Следственное дело о нем началось 25 ап-
реля 1793 г. по доносу, поступившему к петербургскому генерал-
губернатору. Доносчик, получивший впоследствии за свой донос
награду в виде освобождения его с семьей от крепостной зависи-
мости, обвинил Кречетова в целом ряде государственных преступ-
лений. Он писал, что Кречетов «изображает непристойными
красками уложение французское и намеревается различными воль-
ностями довести человечество до высшей степени благополучия,
просветить Россию и тем избавить народ от царского ига, в кото-
ром он по слепоте своей пребывает». Доносчик пояснил, что Кре-
четов, «негодуя на необузданность власти, восстав на злоупотреб-
ления, возвращает права народу». В особой бумаге на имя Екате-
рины доносчик сообщал, что Кречетов оскорблял честь госуда-
рыни и наследника и «весь сенат ругал, яко воров и разбойников».
Если припомнить, что это заявление поступило к генерал-гу-
бернатору в 1793 году, когда Екатерина вся была охвачена ужа-
сом перед событиями французской революции, то легко понять
полный успех доносчика. Особое значение имела ловкая ссылка
на одобрение Кречетовым «французского уложения».
Кречетов был немедленно арестован, и при обыске у него было
отобрано много его рукописей. Содержание рукописей было из-
вестно в общих чертах доносчику, служившему парикмахером в
доме Татищева, где также проживал Кречетов. Последний уже
был на примете у тайной экспедиции. Еще за несколько лет перед
этим его литературная деятельность навлекла на него подозрение,
и ему было запрещено заниматься ею.
О личности Кречетова известно очень мало. Автор статьи, по-
священной ознакомлению с делом Кречетова, мог лишь сообщить
некоторые сведения о его службе в армии, х>т которой он рано от-
казался, занявшись литературным трудом. В своих сочинениях,
оставшихся ненапечатанными, он обнаруживает большое знаком-
ство с произведениями иностранной научной мысли. Он увле-
198
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
кался учением энциклопедистов и перевел на русский язык книгу
Пуфендорфа: «О должности человека и гражданина».
Он был поборником распространения в народе образования
и, в частности, пропагандировал распространение образования
среди женщин. Едва ли не один из первых он убежденно доказы-
вал необходимость поднять в России уровень юридических зна-
ний и настаивал на открытии особых юридических школ. Являясь
сторонником участия народа в законодательной деятельности, он
ограничивал монарха и ставил его в подчиненное положение пе-
ред силой закона.
Следствие велось с большой строгостью и быстротой. Среди
отобранных при обыске бумаг была найдена записка Кречетова,
в которой была ясно выражена мысль о лишении монарха власти,
если он не исполняет законов. Обвиняемый оправдывался, что
это были его теоретические убеждения, не распространявшиеся
им. Но свидетели давали показания, обличающие обвиняемого,
который высказывался не только за ограничение самодержавия,
но и за уничтожение «всех княжеских и дворянских титулов».
Свидетели утверждали, что обвиняемый говорил о необходимости
освобождения крестьян, об облегчении службы солдат, об увели-
чении им жалования и пр.
Приговор, состоявшийся 18 июля 1793 г., был написан в са-
мых резких и напыщенных выражениях. В нем говорилось, что
Кречетов — «самого злого нрава, и гнусная душа его наполнена
прямым злом против государя и государства». Приговор нахо-
дил, что он, «яко изверг рода человеческого, достоин казни», но
взамен ее, «чтобы впредь не мог своими злыми плевелами зара-
зить малосмысленных людей, то запереть его в здешней крепости
до высочайшего указа, под крепчайшею стражею, не допуская
к нему никого, так и писать ему не давая».
Во исполнение приговора осужденный был заключен в Петро-
павловскую крепость в один из ее казематов. Но уже через месяц,
когда были обнаружены новые бумаги, компрометирующие Кре-
четова, он после новых допросов был переведен в Алексеевский
равелин.
Вновь начатое следствие в тайной экспедиции выявило, что
осужденный не хочет монархов, «а заботится более о равенстве
и вольности для всех вообще, ибо он, между прочим, сказал, .что
раз дворянам сделали вольность, для чего же не распространить
оную и на крестьян, ведь и они таки же человеки».
По повелению Екатерины Кречетов должен был быть переве-
ден в Шлиссельбургскую крепость. В ночь на 25 декабря комен-
дант Петропавловской крепости передал Кречетова фельдъегерю,
Крторый 25 декабря 1794 г» передал арестанта коменданту Шлис-
ШЛИССЕЛЬБУРГСКАЯ КРЕПОСТЬ
199
сельбургской крепости вместе с повелением Екатерины содержать
осужденного «наикрепчайше, наблюдая, чтобы он никаких разго-
воров и сообщения ни с кем не имел».
Комендант крепости, сообщая о принятии им Кречетова, пере-
слал генерал-прокурору бумаги Кречетова, обнаруженные при
обыске зашитыми в подушку. При новом обыске нашли еще бу-
маги, зашитые в постель, — на этих бумагах слова были наколоты,
булавкой. Эти бумаги были пересланы в тайную экспедицию.
В архивном деле их содержания не приведено.
Осужденный был помещен во втором этаже Секретного дома
в камере № 5 (см. план этого дома), получая на свое содержание
по 25 коп. в день. Здесь он оставался до вступления в 1801 году
на престол Александра I. Он был выпущен совершенно больным
и неспособным ни к какому труду, — голодание и сырость сделали
свое дело Ч
В просмотренном мною архивном деле имеется прошение Кре-
четова, написанное им 9 мая 1801 г. Он писал его, уже будучи
выпущенным на свободу. В нем он указывает, что, будучи
«здоровьем слаб и ногами болен», он не в состоянии сам лично
подать прошение и вести соответствующие хлопоты, а потому до-
веряет это подателю прошения. В поданной же бумаге он заявлял
просьбу о возврате ему отобранных у него при обыске патентов,
(т. е. удостоверений на чин), шпаги, диплома Академии наук на
право преподавания и бриллиантового перстня. Просьба была
удовлетворена. На этом обрываются сведения о Кречетове в
9
архивном деле .
§ 34. ИНСТРУКЦИЯ ПО ШЛИССЕЛЬБУРГСКОЙ
КРЕПОСТИ
Что касается условий режима в Шлиссельбургской крепости,
то содержание в ней, повидимому, определялось для каждого за-
ключенного особо, в зависимости от его классовой принадлежности
и совершенного преступления. Есть основание думать, что найден-
ная нами инструкция о содержании в Секретном доме Шлиссель-
бургской крепости некоего Рогова была типичной для многих слу-
чаев. Этот, несомненно, душевнобольной человек, придя в канце-
1 М. Корольков, Поручик Федор Кречетов, Шлиссельбургский уз-
ник XVIII столетия—«Былое» 1906 г. № 4 (все приведенные выше сведе-
ния о Кречетове взяты из этой статьи).
2 ЦГАДА, VII, № 2813, 1793 г. Дело о доносе дворового человека на
отставного поручика Федора Кречетова.
200
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
лярию Синода прямо с улицы, сел за стол и стал писать нелепый
указ от имени императора Павла. Он намеревался, по его словам,
огласить его в соборе. Этот поступок ненормального человека,
однако, очень обеспокоил Екатерину, и Рогов в 1775 году после
подробного расследования при ближайшем участии самой Екате-
рины был отправлен в Шлиссельбургскую крепость, а вся семья
его — в Сибирь. Через двадцать лет Павел заинтересовался
судьбою Рогова и его семьи, но оказалось, что сам Рогов умер
в крепости, а все члены его семьи, кроме одного, умерли в
Сибири.
При отправке Рогова в крепость коменданту ее было дано «на-
ставление», содержание которого может служить до некоторой
степени показателем режима некоторых заключенных «секретного
дома».
В «наставлении» имеется шесть пунктов или статей. В первой
статье предписано: «Посадить оного Рогова в крепость в крепкую
такую камеру, где бы оный никого видеть не мог, приставивши к
нему для караула одного унтер-офицера и солдат трех человек...».
«Разговоров с ним никаких, особливо о его деле, по которому
он подвержен сему содержанию, отнюдь не иметь и ни под каким
видом у него не спрашивать...». «Такие разговоры и самому Ро-
гову строжайше запрещать». «Содержать его в казарме под
крепким караулом безвыходно. Никого к нему не только до разго-
воров, но даже до свидания ни с кем не допускать. Одним словом
так его содержать, чтобы он никого и его никто видеть и знать не
мог...».
«Наставление» рекомендует коменданту держать имя заклю-
ченного в секрете так, чтобы и солдаты караула его не знали. На
обязанности караула лежит предостерегать побег заключенного,
не давать ему ничего, чем бы он мог совершить убийство или ка-
кое-либо вредительство, а потому «стоять на часах без шпаги, с
ружьем без штыка». «Хмельного ему ни под каким видом не да-
вать». Не дозволять писать писем и не давать чернил и бумаги.
Если солдаты услышат что-нибудь от него «непристойное», то дер-
жать это в секрете, доложив об этом немедленно коменданту.
Вторая статья: «Имеете вы почасту над сими караульными
надзирать, чтобы они все то, что им выше предписано, исполняли
в самом деле».
Третья статья предписывает, что если колодник Рогов будет
произносить что-либо «непристойное», то его не слушать, так как
он «в уме помешан», но немедленно доносить об этом генерал-про-
курору.
Четвертая статья: «Во время его в Шлиссельбургской крепо-
сти содержания — имеете вы за ним примечать, какую он,
ШЛИССЕЛЬБУРГСКАЯ КРЕПОСТЬ
201
Рогов, жизнь вести будет, потом мне рапортовать через каждые
полгода».
Пятая статья определяла на содержание Рогова по восемь ко-
пеек на день из средств тайной экспедиции.
Последняя — шестая — статья предписывала: «без имянного
указа ни по каким повелениям оного Рогова ни куда из крепости
не отдавать и не освобождать» Ч
Таким образом, «наставление» на все лады повторяло одно и
то же требование о таком содержании колодника, чтобы он был
совершенно изолирован от внешнего мира, от сношений с другими.
Далее этого заботы «наставления» не шли, но надо признать, что
в этом отношении они заходили очень далеко и действительно со-
здавали обстановку полной изоляции.
С полной достоверностью мы не знаем, насколько этот режим
строгой изоляции действительно соблюдался. Мы имеем основа-
ние думать, что в ту эпоху солдаты караула еще не были доста-
точно вышколены, чтобы нести свои обязанности по установле-
нию этого режима строгого одиночества, строжайшего запрета
всяких разговоров и пр. Нам встретилось архивное дело 1799 года
Шлиссельбургской крепости о предании суду двух солдат караула
Секретного дома за допущение общения между собой арестантов
этого дома. Караульные отперли в ночное время камеры двух
заключенных и позволили им сойтись вместе. Караульный офи-
цер при обходе камер увидел это нарушение правил и немедленно
донес коменданту, а тот — генерал-прокурору. Приговора суда в
деле нет, но, вероятно, он был очень суров 1 2.
Наше предположение о том, что приведенное выше «наставле-
ние» о содержании Рогова служит показателем такого же содер-
жания некоторых других арестантов, подтверждается инструкцией
1776 года о содержании Василия Сирского, осужденного за под-
делку ассигнаций. Он был приговорен «к вечному и неисходному
содержанию в Шлиссельбургскую крепость, где велеть его запе-
реть в казарму, и никого к нему ни для чего не допускать, також
бумаги, чернил, пера, карандаша и одним словом ничего такого,
чем можно писать, а равно и никакого орудия, ниже шилья и тому
подобного ему не давать, да и караульным никаких разговоров
1 ЦГАДА, VII, № 2440, 1775 г. Дело об отправлении в Шлиссельбург-
скую крепость надворного советника Григория Рогова, в припадке сумасше-
ствия писавшего безумные манифесты, и о ссылке в Сибирь его семейства.
2 ЦГАДА, VII, № 3366, 1799 г. Дело о рядовых сенатского ба-
тальона— Вильгельме Ганце и Сергее Федотове, отданных под суд за дозво-
ление секретным арестантам в Шлиссельбургской крепости видеться между
собой,
202
глава, четвертая
с ним не иметь. Кормовых денег производить ему в день по три
копейки» !.
Эта инструкция о содержании Сирского в Шлиссельбургской
крепости в основных чертах сходна с инструкцией о содержании
там же Рогова. Обе инструкции назначают «безисходное житие»,
запрещают осужденным всякие свидания, выдачу им письменных
принадлежностей и устанавливают строгий за ними присмотр. Но
имеются и различия. Общий тон инструкции по содержанию госу-
дарственного преступника Рогова еще более суров, чем тон инст-
рукции о содержании фальшивомонетчика Сирского. Для охраны
Рогова установлен усиленный караул и приказано держать в сек-
рете его фамилию, чего не сделано по отношению к Сирскому. Осо-
бой статьей инструкции предписано речи Рогова не слушать, а о
том, что он будет говорить, доносить генерал-прокурору, хотя сама
же инструкция предупреждает, что Рогов «в уме помешан». Тай-
ная экспедиция не переставала интересоваться даже речами сума-
сшедшего, посаженного в одиночный каземат Шлиссельбургской
крепости. Указанное нами различие в содержании обоих арестан-
тов объясняется характером преступления того и другого. Разли-
чие же отпускаемых средств на содержание каждого из них (Ро-
гову по восемь копеек в день, а Сирскому по три копейки в день)
объясняется различием их социального положения.
Бывший чиновник Рогов получал на свор содержание почти в
три раза больше, чем крестьянин Сирский. Сделанное нами сопо-
ставление обеих инструкций тем более уместно, что оба заключен-
ные попали в крепость почти одновременно, а именно, Рогов в
1775 году, Сирский—в 1776 году.
Одновременно с двумя названными заключенными в Шлис-
сельбургскую крепость попали (1776 г.) и трое доугих. Первый
из них был лишенный чинов Николай Колычев. Он был в свое
время заключен в монастырь, где и постригся в монахи, приняв
имя Нила, но из монастыря бежал. Будучи арестован, на допро-
сах в тайной экспедиции он подписал свои показания не монаше-
ским именем Нила, а своим поежним званием и прежней фами-
лией «надворный советник Николай Колычев». В результате
всего этого ему было поставлено в вину несколько преступлений,
из которых каждое не было большим, а все вместе, казалось, не
заслуживали той суровой кары, которая постигла Колычева. За
побег из монастыря, за неудавшуюся попытку подкупа дьякона,
за подпись надворным советником, когда был лишен чинов, он
был приговорен к вечному заточению в Шлиссельбургскую кре-
1 ЦГАДА, VII, № 2043, 1762—1801 гг. Именные высочайшие указы
и определения по тайной экспедиции за 1776 г.
ШЛИССЕЛЬБУРГСКАЯ КРЕПОСТЬ
203
пость. При этом в постановлении о такой каре добавлено, что она
назначена «по единому милосердию ее императорского величе-
ства» Ч Это звучит настоящей иронией. Легко себе представить,
как принял осужденный этот акт высочайшего милосердия.
Двое других, отправленных в Шлиссельбургскую крепость,
были солдат Алашев и купец Смолин. Если Колычев попал из мо-
настыря в Шлиссельбургскую крепость, то купец Смолин должен
был из Шлиссельбургской крепости попасть в монастырь; за
неизвестные преступления он был посажен в крепость на пять лет
и после этого должен был быть переведен в монастырь, но перво-
начально без пострижения в монахи 1 2.
Преступление солдата Алашева было рассмотрено как государ-
ственное, а состояло оно в том, что он брошенным камнем разбил
один из фонарей в Зимнем дворце в Петербурге. Мотивы этого
преступления в деле не указаны. Срок заточения был определен
в три года (на содержание ему было отпущено по три копейки в
сутки) 3. Отправка в Шлиссельбургскую крепость не пожизненно,
а «а срок, и тем более такой краткий, была очень редким фактом.
Это заставляет предполагать, что мотивы поступка солдата не
были очень серьезны.
О Шлиссельбургской крепости времен Павла и Александра I
мы имеем очень немного сведений. Павел направлял сюда и за
дурное поведение и за карточную игру. Так, 6 февраля 1880 года
сюда были посажены шесть человек за карточную игру, в том
числе генерал-майор, надворный советник и канцелярист Раев-
ский. Последний был освобожден в том же году в ноябре (не ясно,
были ли тогда же освобождены остальные, но об освобождении
одного из этих игроков усиленно хлопотал поэт Державин). Бо-
лее продолжительный срок провел в крепости исключенный из
полка за дурное поведение майор Чириков, посаженный 20 июля
1798 г. и освобожденный 29 ноября 1800 г.
Был заточен Павлом в Шлиссельбургскую крепость личный
секретарь фаворита Екатерины Зубова Грибовский.
В архивном деле 1801 года об уничтожении тайной экспедиции
имеется документ, проливающий некоторый свет на заточение в
Шлиссельбургскую крепость по повелениям Павла. Тайная экспе-
диция составила поименный список заключенных, числившихся к
моменту составления списка за этой экспедицией в Шлиссельбург-
ской крепости. Ни ранее, ни позднее мне не встречалось такого об-
1 ЦГАДА. Реестр приговорам по тайной экспедиции именным указам,
состоявшимся в 1776 г. Указ от 3 ноября 1776 г.
2 Тот же архив, реестр тот же за 1776 г.
3 Тот же архив, реестр тот же. Указ от 30 сентября 1776 г.
204
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
ширного списка заключенных в эту крепость. Возможно, что в
список вошли и такие лица, которые были уже освобождены ранее.
Такая отметка «освобожден ранее», без указания числа, стоит при
двух-трех фамилиях, а при одной значится «умер» Ч
Из 49 заключенных было 46 мужчин и три женщины. Из ука-
занного числа мужчин было 22 военных в чинах от подпоручика
до генерал-майора. Гражданских чиновников было пятеро. Среди
заключенных были: одна княжна, князь с женою, один купец, два
ксендза, два поляка, несколько крестьян.
Причины заключения в Шлиссельбургскую крепость очень
пестры. В списке мы встретили подделывателей ассигнаций и пас-
портов, карточных игроков, распространителей скопческой ереси,
сектантов, участников бунта, лиц, попавших сюда за дерзость на-
чальству, за несоблюдение дисциплины и грубость начальству, за
беспорядки в полку, за слабое содержание роты, за незаконное
присвоение земли, за нанесение раны саблей, за противоправитель-
ственные сочинения, и несколько лиц по повелению Павла без
объяснения причин. Вероятно, немалое число офицеров попало
сюда прямо с парадов и с военной муштровки. Можно сказать,
что Павел этим пестрым набором заключенных в Шлиссельбург-
ской крепости «обесценил» ее значение как места заточения в наи-
более серьезных случаях. При Павле присылались сюда же те, кто
попадал к нему на глаза в припадке его бешенства, кто попадал
ему под его тяжелую руку. Среди заключенных оказались даже
муж с женою, вина которых была указана более чем странно: «за
самовольное их знакомство и дальнейшие последствия». При всей
необъятной широте области запрещенных и наказуемых действий
не было закона, который бы запрещал знакомство и карал за ка-
кие-то последствия такого знакомства, вдобавок еще мужа с же-
ною. Этот пример является довольно характерным показателем
беспредельности царского произвола при направлении в Шлис-
сельбургскую крепость.
§ 35. УЗНИКИ ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ XIX ВЕКА
О Шлиссельбургской крепости первой четверти XIX века
имеется очень мало сведений как в печати, так и в архивах. Нет
полных сведений даже и о фамилиях заключенных. После уничто-
жения тайной экспедиции в 1801 году и освобождения из Шлис-
сельбургской крепости заключенных казематы этой крепости, во
всяком случае, не пустовали. Я уже приводил выше фамилию гра-
1 ЦГАДА, VII, № 3640, 1801 г. Дело об уничтожении тайной экспе-
диции.
ШЛИССЕЛЬБУРГСКАЯ КРЕПОСТЬ
205
фа Разумовского, содержавшегося в Шлиссельбургской крепости в
1807 году на исключительно льготных условиях. В деле не было
указано, за что именно был заключен сюда этот граф по повеле-
нию Александра I. В книге литератора Юрия Тынянова «Пуш-
кин» имеются указания, что сын пастуха, пасшего волов и став-
шего вскоре одним из первых вельмож, граф Алексей Кириллович
Разумовский получил приглашение Александра I занять пост ми-
нистра народного просвещения Ч Этот Разумовский был большой
самодур, не признававший за людей ни своих дворовых, ни чинов-
ников, ни простых дворян. По словам Юрия Тынянова, Разумов-
ский прогнал от себя жену и заточил своего сына в Шлиссельбург-
скую крепость. Автор не указал причины такого заточения.
Архивные дела по Шлиссельбургской крепости за первую чет-
верть XIX века разрознены и носят случайный характер 1 2.
Вслед за делом графа Разумовского ближайшее к нему по вре-
мени дело относится к 1812 году, когда 15 марта был прислан в
крепость арестант под № 1. Фамилия его не была указана. Без
всякого сомнения, это был человек привилегированного класса. Он
был доставлен в крепость с 535 рублями. В деле имеется запись
коменданта о расходовании этих денег на нужды арестанта с
1812 по 1816 год. Из записи видно, что деньги расходовались на
питание заключенного, и среди купленных продуктов упоминались
кофе, чай, сахар и перец. Почти все эти деньги были израсходо-
ваны за первые же два года, а на последние два года пришлись
ничтожные суммы выдачи по 40 и 20 рублей. Фамилия этого не-
известного № 1 была названа лишь 27 ноября 1816 г. при его
освобождении. Это был некто Гуртер. Он был выдан из крепости
фельдъегерю для выпровождения его за границу.
К 1812—1816 гг. в архивном деле имеются сведения о продо-
вольствии какого-то другого неизвестного заключенного. Здесь
наряду с купленными продуктами, среди которых встречались
французское вино в количестве целого ведра, лимон, горчица, са-
хар, также упомянуты покупка холста, коленкора, починка часов.
Эти сведения о расходах заключенных в Шлиссельбургской
крепости служат показателем, хотя и очень слабым, режима пи-
тания узников, имевших при себе некоторые средства. Как видно,
граф Разумовский был там не единственным потребителем фран-
цузского вина. Но в том же деле оказались сведения и о покупках,
сделанных для арестанта № 4. Ему доставлялось уже не красное
1 Юрий Т Ы Н Я Н О В, Пушкин, ч. I и II, Л., 1937, стр. 265.
2 ЦГВИА в Ленинграде. Недавно найдено несколько дел по Шлиссель-
бургской крепости за период с 1811 по 1852 гг. и в том числе несколько дел
о декабристах. В этом первом томе мною использованы дела не позднее
1824 г. Все эти дела хранятся по фонду № 437 с № 1 по 32.
206
глава четвертая
или французское вино, а водка, и в таком количестве, которое
заставляет думать, что если все закупленное действительно попа-
дало к арестанту, то он сделался тут настоящим алкоголиком при
любезном содействии коменданта крепости; в записи обозначено:
«24 июля водки четверть ведра № 4», а через три недели для этого
же № 4 было закуплено еще четверть ведра. Закупка водки для
№ 4 чередуется с закупкой лекарства для него.
Некоторым показателем если не количества арестантов за это
время, то, может быть, числа одиночных камер служит одновре-
менно произведенный расход на закупку десяти рукомойников и
светилен для ночников. Через три-четыре года, в 1820 году, были
закуплены восемь крашеных кроватей, восемь столиков с выдвиж-
ными ящиками и восемь столчаков.
Ввиду того, что мы имеем так мало сведений о Шлиссельбург-
ской крепости начала XIX века, я считаю необходимым воспроиз-
вести здесь хотя бы и те разрозненные сведения о заключенных в
эту крепость, которые нам удалось найти в архиве.
Если в 1806 году в крепость был заключен камергер граф Ра-
зумовский, то за два с половиной года до него сюда же был поса-
жен какой-то камер-юнкер Сергей Кошелев, пробывший здесь
только два месяца. Необычайно короткое время здесь провели в
1808 году два англичанина — Томас Борнес и Джемс Рен, заклю-
ченные сюда 17 марта и выпущенные уже 21 марта. Таких счаст-
лиьцев среди русских подданных не имелось. В 1811 году сюда
был заключен иностранец Римзел. В том же году были заключе-
ны: полковник Казаринов, освобожденный через два месяца; Руд-
ницкий, которому была выдана бумага для «начертания некото-
рого плана»; иностранный врач Шнейер: далее 29 апреля 1812 г.
варшавских войск поручик Дранжевский; 10 февраля 1813 г.—
пленный майор Миллер, отправленный вследствие болезни 18 но-
ября 1813 г. в Петербург. Кроме этого военнопленного, был за-
ключен в крепость также военнопленный Жан Барт (с 3 июля
1813 г. по 28 сентября 1814 г.). В 1814 году был заключен под-
поручик Калинин, в 1817 году — отставной прапорщик барон Ме-
нус, в том же году 25 декабря—отставной подпоручик Мордвинов.
В 1814 году сюда был прислан подпоручик Калинин по
постановлению комитета, учрежденного 13 января 1807 г., с по-
яснением: «Как человека опасного и вредного запереть навсегда
в Шлиссельбургскую крепость и содержать под крепким
караулом».
За период 1812—1818 гг. мне попались два характерных эпи-
зода. Первый показывает, что правительство не брезгало ника-
кими средствами для получения нужных ему сведений. В 1812 го-
ду министр полиции уведомил коменданта Шлиссельбургской кре-
ШЛИССЕЛЬБУРГСКАЯ КРЕПОСТЬ
207
пости о предстоящей присылке к нему под видом арестанта сот-
рудника полиции Фогеля. Предписывалось посадить его рядом с
камерой заключенного № 1 и допустить их общение для того, что-
бы Фогель вошел в доверие к этому арестанту и узнал от него
секреты. По выполнении поручения Фогель, по его требованию,
должен был быть выпущен. Все было проделано так, как прика-
зал министр Ч
Другой эпизод имел место в 1818 году, когда комендант Шлис-
сельбургской крепости был извещен о предстоящем посещении
крепости наследным прусским принцем со свитой. Коменданту
предписывалось «отнюдь не показывать секретных покоев и даже
ничего об оных не говорить». Все это было передано как воля са-
мого царя 1 2. Эти два эпизода хотя и относятся к разным сторонам
жизни Шлиссельбургской крепости, но оба стоят один другого,
так как оба построены на лжи и обмане.
В этом же 1818 году при происшедшем «разделении властей
министра полиции и Петербургского военного генерал-губернато-
ра, бывших соединенными в одном лице», заведывание Алексеев-
ским равелином и Секретным домом Шлиссельбургской крепости
было оставлено в ведомстве министра полиции.
Доказательством того, что Александр I отнюдь не думал отка-
зываться от использования Шлиссельбургской крепости как места
заточения своих врагов служит указание на капитальный ремонт,
произведенный в 1817 году в «замке секретного дома». Капиталь-
ный ремонт обошелся в очень крупную сумму— 12 522 р. 25 к. 3.
Но как ни был «капитален» этот ремонт и как бы ни была для
того времени значительна затраченная сумма, уже через 13 лет
комендант вновь просил разрешить ему произвести ремонт того
же Секретного дома. Он указывал, что полы сгнили, сгнили также
и рамы, а стекла в этих рамах потускнели и заржавели. Было
разрешено лишь поправить железную крышу и исправить камен-
ную лестницу, примыкавшую к дому 4.
За 1821 год мы нашли поименный список заключенных в
1 ЦГИА в Москве. Дело № 3. Разная переписка с комендантами Шлис-
сельбургской крепости о заключенных в ней за 1788—1864 гг.
2 Сходный случай имел место в 1816 г., когда начальник главного
штаба предписал коменданту крепости допустить австрийского генерала
Штейнгельтишада «к осмотру тех только мест, кои не подлежат тайне, где
не находятся преступники» — ЦГВИА в Ленинграде, фонд 437, дело № 1,
лист 8 (обор.)
3 ЦГИА в Москве. Дело № 18 — Счета и ведомости по Шлиссельбург-
ской крепости за 1813—1828 гг.
4 ЦГИА в Москве. Всеподданнейшие доклады собств. его имп. велич. кан-
целярии за 1830 г., папка № 5.
208
глава четвертая
Шлиссельбургской крепости. На 1 марта указанного года там со-
держались 18 человек Ч
Сведения о причинах их заключения в крепость были найдены
мною в других архивных делах, притом лишь в отношении неко-
торых из указанных в списке. Стоящий в списке четвертым Мо-
щинский был доставлен в Шлиссельбургскую крепость 3 марта
1820 г. Так как фамилии заключенных заносились в список в по-
рядке последовательности их поступления в крепость, то, очевид-
но, Соковнин, Бок и Калинин были доставлены сюда ранее 3 мар-
та 1820 г. О Мощинском известно, что он был ротмистром поль-
ской службы и первоначально был заключен в Петропавловскую
крепость. Во время пребывания здесь он написал, говоря словами
официального документа, «пасквиль» на императора Александра I,
и по повелению самого Александра как человек «безнравственный,
буйный и безнадежный к исправлению, навсегда отправлен был в
Шлиссельбургскую крепость» 1 2. Фамилия Мощинского в списке
заключенных, заносившихся в него по времени их поступления,
постепенно занимает третье, второе и, наконец, первое место и ос-
тается на этом первом месте в течение очень долгих лет. В послед-
ний раз я встретил его фамилию в списке от 20 января 1846 г. По
существовавшим правилам, поименные списки заключенных без
обозначения причин заключения в крепость ежемесячно посыла-
лись царю. Получая эти списки через каждые четыре недели, шеф
жандармов Бенкендорф только в 1832 году поинтересовался уз-
нать, за что содержится Мощинский, и получил ответ, приведен-
ный мною выше. При этом министр внутренних дел добавлял, что
«арестант сей дерзкий и, как кажется, более помешанный». Когда
через четыре года, в 1836 году, возник вопрос о возможности его
освобождения, комендант крепости отозвался о нем, что он «и по-
ныне не только не исправился, но нисколько даже не укротился» 3.
Из других заключенных мы нашли сведения о Боке и Карази-
не. Полковник Бок, польский патриот, был заточен в крепость в
1818 году и был освобожден сумасшедшим в 1828 году4.
До его освобождения комендант крепости не один раз сообщал,
как я видел в архивном деле, о периодических приступах безумия
Бока. Тогда комендант надевал на него «горячечную рубашку».
1 ЦГИА в Москве. Дело Шлиссельбургской крепости — «Журнал ис-
ходящих бумаг по секретной части 1822—1825 гг. и входящих бумаг за
1825 г.».
2 ЦГИА в Москве, 1-я эксп., № 179, 1832 г. Архив III отделения собств.
его имп. велич. канцелярии — «О секретном арестанте Шлиссельбургской кре-
пости Игнатии Мощинском».
3 ЦГИА в Москве, 1-я эксп., № 9, 1836 г.
4 Е. Д. Никитина, Крепость Шлиссельбург, 1927, стр. 9 и 21.
План секретного дома Шлиссельбургской крепости 1794 года.
Переснимок из архивного дела. Оригинал хранится в ЦГАДА в Москве.
План отдельного каземата № 5 секретного дома
Шлиссельбургской крепости 1794 года.
Переснимок из архивного дела. Оригинал хранится в ЦГАДА в Москве.
ШЛИССЕЛЬБУРГСКАЯ КРЕПОСТЬ
209
При доставлении Бока в крепость ничто не показывало его душев-
ного расстройства. Повидимому, суровый режим и разлука с семь-
ей сделали свое дело. Первоначально было предписано, «чтобы от-
нюдь никого не допускать к полковнику Боку, не давать ему бу-
маги, чернил, перьев, карандашей и никакого мастерства, об аре-
сте его не доносить и о прочем». Через месяц после заточения
Бока начальник штаба почему-то забеспокоился и запросил комен-
данта, «не приезжал ли кто в Шлиссельбургскую крепость для
у знания об аресте полковника Бока, а если кто был, то объяснить,
кто именно, от кого и зачем был прислан». Еще через полтора ме-
сяца к заключенному был прислан с целью его увещевания пастор.
Лишь через восемь месяцев было разрешено Боку написать его
первое письмо к жене. Попытка Бока обратиться к Барклай де
Толлю была сразу пресечена, и подтверждено запрещение иметь
переписку с кем бы то ни было, кроме жены. Удивительнейшим
фактом в истории Шлиссельбургской крепости явилась при-
сылка в 1820 году Боку фортепьяно, которое было установлено в
ёго одиночной камере. Комендант крепости доносил в Петербург
в одной и той же бумаге и об игре Бока на фортепьяно и о его
душевной болезни. Частые донесения коменданта о буйных при-
падках Бока оставались безрезультатными, и больной страшно
ослаб. Только в 1828 году его отпустили умирать вне крепости.
Из списка заключенных в Шлиссельбургскую крепость
1821 года наиболее известным является имя В. Н. Каразина.
Это был крупный общественный деятель, с именем которого свя-
зано учреждение Харьковского университета и перу которого
принадлежит свыше 60 работ научного и публицистического со-
держания. Личность и судьба Каразина представляют немалый
интерес. У него было страстное влечение к расширению своих
научных знаний. После отказа Павла на выезд за границу для
получения там высшего образования он решил тайно туда эмигри-
ровать, но во время переправы ночью через границу был аресто-
ван. В своем письме Павлу он откровенно и смело написал, что
бежал за границу не только для получения образования, но и
желая укрыться от самого Павла, «страшась его жестокости»,
когда уже один «свободный образ мыслей мог быть преступле-
нием». Павел сам принял Каразина и не подверг его наказанию:
вместо разрешения уехать за границу, он определил его на службу
в Петербурге. Деятельность Каразина развернулась лишь при
Александре. Она началась с первых дней вступления на престол
Александра, когда Каразин обратился к царю в анонимном письме
с призывом встать на путь либеральных реформ. Содержание пись-
ма соответствовало лицемерному «либерализму» Александра, и
обнаруженный автор письма стал очень близок к нему. Каразину
14 М. Н. Гернет
210
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
первому принадлежала мысль об учреждении министерства народ-
ного просвещения, и он же был одним из первых работников по на-
родному образованию, которому он придавал громадное значение.
На судьбе Каразина отразилась вся изменчивая царская по-
литика. В биографии этого общественного деятеля, написанной в
эпоху реакции (1891 г.), автор так характеризовал перемену этой
политики: «Тяжелое время переживала тогда Россия. Все либе-
ральные начинания Александра I превратились в забытые слова...
Место религиозной свободы заняли религиозные преследования.
Крестьянский вопрос был сдан в архив. «Вольный дух» преследо-
вался в самых невинных его проявлениях... В центральном прави-
тельстве главную роль играли разные иностранные авантюристы,
ренегаты прежнего либерального направления и мракобесы — ми-
стики и формалисты. Печатное слово было сдавлено. Повсюду ца-
рило шпионство» Ч Деятельность Каразина в столице прерва-
лась, и он был вынужден переехать в свою деревню. Ко времени
пребывания его здесь относится эпизод, сведения о котором я по-
черпнул из архивного дела «III отделения собственной его вели-
чества канцелярии». В конце декабря 1816 года Каразин передал
во время дворянских выборов предводителю дворянства свою ру-
копись под заглавием «Защищение против иностранцев сущест-
вующей в России зависимости поселян от их помещиков». Руко-
пись не только не была оглашена на собрании, но переслана в Пе-
тербург министру полиции. Ознакомившись с нею, этот министр
переслал ее министру народного просвещения, и оба министра при-
шли в оценке рукописи к одинаковому выводу. Они находили, что
она представляет собой «самую язвительную сатиру не только на
помещиков России, но и на все высшие и низшие состояния и на
самое правительство здешнее, не исключая никого». Поэтому было
решено не только запретить печатание рукописи, но и не возвра-
щать ее автору. Эта рукопись и находится до сих пор в означен-
ном архивном деле. Карандашом министров на ее полях отчерк-
нуты многие места, в том числе переводы из иностранных книг.
В вину автора ставилось то, что он, приводя эти выдержки, не под-
вергал их критике. Для примера приведу одно такое подчеркну-
тое место, взятое Каразиным из французской книги Клярка
1812 года. «Русские знатного и низкого состояния, богатые и бед-
ные, равно пресмыкаются перед высшими себя, равно повелитель-
ны и свирепы с подчиненными, равно невежи, суеверны, лукавы,
скотоподобны, варвары, неопрятны и низки... Император дерется
с первыми из своих придворных, князья и дворяне колотят своих
1 Я. В. Абрамов, Каразин В. Н., Его жизнь и общественная дея-
тельность, СПБ, 1891.
Иначе пишет о Каразине Рыбаков в журнале «Былое» 1925 г. № 2.
ШЛЙССЁЛЬБУРГСКАЯ КРЕПОСТЬ
211
рабов, рабы — жен своих и детей. Здесь с восхождения солнца
начинается хлопанье, и в просторной сей империи палка обтекает
с утра до вечера все классы народонаселения»
Не могли прийтись по вкусу ни самому царю, ни его минист-
рам такие выписки из сочинений, сделанные Каразиным, хотя сам
он был сторонником монархии и даже крепостного права в смяг-
ченной форме. Еще менее могли понравиться собственные рассуж-
дения автора, вроде следующих: «Досужее время дворянство упот-
ребляет на пиры, на карты, на псовые охоты и тому подобные уп-
ражнения». Рассмотрение рукописи закончилось полным ее запре-
щением в августе 1819 года, а в 1820 году неугомонный автор пи-
шет письмо самому Александру. Очень далекий по своим полити-
ческим взглядам от декабристов-, он, однако, выдвигал в своем
письме мысли, близкие мыслям декабристов. Он предупреждал
царя о нарастающем недовольстве царской политикой, говорил
о французской революции. В своем письме к министру в ответ на
требование царя указать фамилии недовольных он ответил резким
отказом, указав, что совесть его «возмущается от одной мысли
о таковом предательстве» 1 2. В другом письме к министру он уже
предвидел неприятные последствия своего обращения к царю. Он
указывал на существующий во Франции обычай испытывать кре-
пость льда на реке при прохождении через нее обоза прохождением
по льду лошади, которую называют «обреченной». Каразин назы-
вал себя таким же обреченным. Действительно, через месяц, 26 но-
ября 1820 г., он по высочайшему повелению уже сидел в каземате
Шлиссельбургской крепости. В письме оттуда к жене он писал:
«Ем и сплю я очень мало, но чувствую себя совершенно здоровым
при всем страдании о тебе и о детях. Другого, благодаря бога, я
никого не имею. Ибо совесть моя совершенно спокойна. Я себя по-
читаю какою-то священною жертвою. И эта мысль возносит меня
выше обыкновенных чувствований». Каразин был выслан из кре-
пости в свое имение 19 мая 1821 г. «с строжайшим запрещением
выезда оттуда». Запрещение было снято лишь в конце 1826 года,
но без права въезда в Петербург. Еще в 1829 году жандармам
было поручено выяснить образ жизни и «с какими людьми наи-
более состоит в связях, т. е. с честными и скромными или же с
беспокойными и строптивыми». Он умер в 1842 году, но до самой
его смерти у него сохранилось воспоминание, как из царских
1 ЦГИА в Москве. Архив III отд. собств. его имп. велич. канцелярии,
1-я эксп., № 6, 1817 г. — «О заключении в крепость статского советника
Каразина».
2 «Русская старина» 1870 г., декабрь, стр. 533. Последующая выдержка
из письма приведена нами, как и прочие сведения, из указанного выше ар-
хивного дела.
14*
212
Глава четвертая
объятий он попал в объятия каземата Шлиссельбургской кре-
пости. В своем письме к Николаю он довольно смело вспомнил,
как Александр, когда его сердце «не было еще заграждено от
смелой истины, удостоил его (Каразина) в кабинете своем заклю-
чить с чувством в свои объятия. Следствием последних была
Шлиссельбурская темница, в которую заключили уже не юношу
одинокого и бодрого в силе, но пятидесятилетнего отца многочис-
ленного семейства».
Одновременно с либералом Каразиным узниками Шлиссель-
бургской крепости было несколько солдат совсем иных настрое-
ний: они не верили, как Каразин, что политика царя может быть
изменена словесными к нему обращениями. Выразителем этих сол-
датских настроений были участники восстания Семеновского пол-
ка и сочувствующие ему солдаты Егерьского полка. Один из ря-
довых Егерьского полка, писарь Гущеваров, показал на допросе
в Шлиссельбургской крепости: «Семеновцам за поступок их ни-
чего не будет, да и быть не может, чтобы за одного несносного че-
ловека — варвара Шварца (командир полка, жестоко обращав-
шийся с солдатами. — М. Г.) променяли целый полк. За оный
вступится великий князь цесаревич и дело их решит, а коли не
вступится, то вся гвардия взбунтуется. И сделает революцию.
Ведь здесь не Гишпания: там бунтуются мужики и простолюдины.
Их можно унять. А здесь взбунтуется вся гвардия, не Гишпании
уже чета— все подымет, а те никуда не годятся» Ч
Гущеваров вместе с другими заключенными — писарем того
же полка Веревочкиным, рядовым Абрамовым, каптенармуёом Фе-
доровым и музыкантом Егерьского полка Огневым — был отправ-
лен 23 декабря 1820 г. из Шлиссельбургской крепости: трое в
Муром и двое в Рязань, но в Новой Ладоге они были нагнаны
специальным курьером по повелению царя и опять возвращены
в ту же крепость. Только через несколько месяцев, а именно
17 марта 1821 г., они были вновь отправлены из Шлиссельбург-
° 2
скои крепости .
Совершенно особенные сведения оказались в архиве о заклю-
ченных Васильеве и Моторове. В папке «Материалы по делу пре-
ображенцев» оказался лишь документ, носящий название «экзе-
куционный лист». Содержание его следующее:
«1821 г. 26 дня при Шлиссельбургской крепости, во исполне-
ние высочайшей его императорского величества воли, по повеле-
нию аудиториатского департамента сего же года от 6 июля за
1 Приведенные сведения оказались в деле архива о Каразине.
2 ЦГИА в Москве. Дело Шлиссельбургской крепости, № 17 — «Жур-
нал исходящих бумаг в разные места по секрету с 1811 по 1821 гг.»,
листы 62, 63.
ШЛИССЕЛЬБУРГСКАЯ КРЕПОСТЬ
213
№ 1468, лейб-гвардии Преображенского полка флейщику Василье-
ву и рядовому Илье Моторову наказание первому сто ударов
плетьми, а последнему через сто шестьдесят человек одиннадцать
раз шпицрутенами учинено. В чем свидетельствуем». Следуют
подписи
Оказывается, что Шлиссельбургская крепость была не только
местом заточения, но и местом, где производились жестокие те-
лесные наказания. Сто ударов плетьми Васильеву и 1760 шпицру-
тенов Моторову показывают, что вина преображенцев выходила
за рамки обычного воинского правонарушения.
Мне удалось выяснить, в чем именно состояло преступление
осужденных. Найденный документ помечен 26 февраля 1821 г. Он
содержит мнение коменданта крепости Плуталова, который пред-
лагал еще более суровое наказание, чем приведенное в исполнение.
Очевидно, приговор был смягчен высшей инстанцией. Но нас
интересует преступление осужденных. Оно состояло в сочинении
флейтистом лейб-гвардии Преображенского полка Васильевым
«бумаги с зловредными изражениями, к разрыву’долга присяги,
между подчиненностью, повиновением и самою дисциплиною воин-
ской». Моторов же был признан виновным в недоносительстве.
Комендант крепости вместе с тем доносил, что во время рассмот-
рения дела выяснилась виновность еще двоих рядовых — Егорова
и Михайлова, которые, зная «о зловредном изражении» написан-
ной Васильевым бумаги, не донесли об этом по начальству, а Его-
ров даже списал эту бумагу. Разрешение вопроса об ответствен-
ности Егорова и Михайлова комендант крепости передавал на рас-
9
смотрение аудиториатского департамента .
Кроме названных нижних чинов, заключенных в Шлиссель-
бургскую крепость, мне встретились несколько фамилий и других
солдат, присланных в 1821 году для заключения в крепость. Та-
ковы были, например, рядовые: Блинов — 30 января, Алекрин-
ский — 8 февраля, Васильев — 25 февраля. Есть основание пред-
полагать, что заключение в крепость этих рядовых стояло в связи
с восстанием Семеновского полка, о котором, между прочим, упо-
миналось и в приговоре по делу Васильева и Моторова.
Совсем необычной была мотивировка помещения в крепость
отставного прапорщика барона Менуса 18 октября 1817 г.: «для
содержания и лечения в Шлиссельбургской крепости». Было при-
казано ежемесячно доносить «о поведении и болезни» барона Ме-
нуса. Шлиссельбургская крепость совсем не была местом, подхо-
1 ЦГИА в Москве, Управление коменданта Шлиссельбургской крепости.
1821 г.
2 ЦГВИА з Ленинграде, фонд Xs 437, дело № 2, листы 1—2,
214
ГЛАВА ЧЕТВЕРТАЯ
дящим для лечения, но Менуса продержали здесь до 1 февраля
1818 г., когда было приказано вывезти его за границу.
В 1822 году в крепость были доставлены беглый рядовой Яку-
шевич и Григорий Раевский. О последнем я нашел такие сведе-
ния: «по виду не более 18 лет, но при всей молодости образ мыслей
его весьма развращен и не позволителен». На допросах Раевский
заявил, что не считает себя ни в чем виновным и чужим именем
не назывался. В 1825 году Григорий Раевский дошел до исступ-
ленного безумия и был отдан родителям.
При сравнении второго найденного поименного списка заклю-
ченных на 1 июля 1823 г. с упомянутым выше от 1 марта 1821 г.
оказалось, что из 18 фамилий первого списка восемь стоят и во
втором, десять человек выбыло, часть из них была отослана в Нер-
чинские рудники. Появились в списке четыре фамилии новых за-
ключенных. О преступлениях двоих из них имеются интересные
материалы. Они интересны тем, что показывают, за что могли по-
падать люди в казематы Секретного дома Шлиссельбургской кре-
пости. Эти двое заключенных — Лобанов и канцелярист Веселов-
ский. Допрос обоих был произведен в самой Шлиссельбургской
крепости. Из показаний обоих обвиняемых видно, что их тяготила
материальная необеспеченность. Второй из них оказался настоя-
щим русским Фаустом. Он верил, что путь к богатству и к житей-
ским успехам только один: если -не помогает бог, то надо продать
свою душу чорту. Сделка с дьяволом должна была быть облечена
непременно в письменную форму. В деле приведен полный текст
продажи Лобановым, а за ним и Веселовским, своих душ дьяволу.
Я привожу из текста только некоторые выдержки:
«О ты, преобширный обладатель всей подданной тебе вселен-
ной, пресветлый князь, могущественное вещество Плутон Плуто-
нович, великий Вельзевул. Ты восседаешь на преобширном своем
адском престоле и владеешь всем миром, имеешь многое богатство
и силу, я к тебе ныне твой раб Николай прибегаю...». Далее рус-
ский Фауст просит от него частицы его богатств и послать духов
в костромскую консисторию и выправить им там «аттестаты хоро-
шие и куда захотим везде бы чинили пропуски». За предоставле-
ние этого оба обвиняемые отрекаются от бога, Христа, божьей ма-
тери, проклинают родителей и подписываются служителями ада Ч
Нельзя не признать, что этот документ, официально называе-
мый «рукописанием дьяволу», свидетельствовал об очень скром-
ных пожеланиях этих продавцов своих душ. Испытав на горьком
опыте, как труден им доступ во все места, они просили у дьявола
1 ЦГИА в Москве. Дело Шлиссельбургской крепости — «Допрос за-
ключенного Лобано&а в Шлиссельбургской крепости», 1822 г.
ШЛИССЕЛЬБУРГСКАЯ КРЕПОСТЬ
215
облегчить им этот доступ. Уже совсем наивно звучал пункт до-
говора о посылке духов в костромскую консисторию для получения
хороших аттестатов. Очевидно, за этими аттестатами было немало
бесплодных хождений. Оба эти заключенные в Шлиссельбургской
крепости восполняют галлерею узников. Там были жертвы поли-
тического, национального, религиозного гнета, семейного деспо-
тизма, царского усмотрения, административного произвола, ре-
жима солдатчины и экономической нужды и «не хватало» предста-
вителей мелкого чиновничества. Низкая оплата его труда, общее
приниженное его положение, полное игнорирование его человече-
ского достоинства совсем не красили трудовую жизнь канцеля-
риста.
Я уже говорил выше, что при сравнении списков заключенных
1 марта 1821 г. и 1 июля 1823 г. выяснилось пребывание в крепо-
сти за период 1821—1823 гг. восьми человек. Это были Соковнин,
Бок, Калинин, Мощинский, Белыпинский, Палеолог, Бланков и
Алекринский. После 1 июля в крепость были заключены в том же
1823 году рядовые Гобов, Назаров и коллежский регистратор
Вишневский. Все трое были доставлены из Алексеевского раве-
лина Петропавловской крепости.
В 1824 году список заключенных пополнился присылкой кре-
стьянина Бурылина, рабочего ситцевой фабрики, доставленного
сюда за дерзкие слора о государе.
В 1825 году в августе был заключен казак Гринев, а в сен-
тябре — есаул Котельников и его дочь. Отец и дочь размещены
по отдельным казематам с тем, чтобы они не знали друг о друге.
Они обвинялись в распространении «вредной ереси» Ч
Именно к этим 20-м годам XIX столетия относится первое по
времени описание в русской печати Шлиссельбургской крепости.
Оно было сделано в 1822 году, когда автор статьи посетил эту
крепость. Он начал свое описание с воздаяния похвал главному
тюремщику крепости — ее коменданту Плуталову, «старцу, сла-
вящемуся своим гостеприимством и благотворительностью». Кого
мог этот старый тюремщик «гостеприимно» принимать в страшной
государственной тюрьме, остается неизвестным, но известно, как
принимали и угощали в сырых казематах Секретного дома: как
1 Евлампий Котельников (р. в 1774 или в 1775 году), есаул, участник
Отечественной войны 1812 года, состоял при атамане Платове. По возвра-
щении из армии на Дон увлекался религиозными вопросами, основал «секту
духоносцев» и за это заключен с дочерью, своей последовательницей, в
Шлиссельбургскую крепость, откуда дочь его была вскоре освобождена, а сам
он сослан в Соловецкий монастырь. Через несколько лет он постригся там
в монахи и умер во время Севастопольской кампании.
Ему принадлежит очерк «Исторические сведения о Верхне-Курмоярской
станице 1818 г.», под ред. И. П. Попова, Новочеркасск, 1886.
глава, четвертая
раз за год до посещения крепости автором статьи на дворе кре-
пости угощали плетьми и шпицрутенами несчастных солдат, как
мы это сообщали выше. Что же касается благотворительности
Плуталова, то на этот счет заточенные сюда декабристы Бесту-
жевы были совсем другого мнения: они считали Плуталова плу-
том, который нажился на голодании арестантов.
При полном отсутствии в печати всяких сведений о Шлиссель-
бургской крепости имеют значение и те строки, в которых автор
статьи описал свои впечатления, так как они дают все же сведения
о Секретной тюрьме. В статье мы читаем: «Несмотря на усталость
и пуховую постель, я долго не мог сомкнуть моих глаз. Тишина
ночи, оклики стражи невольно потрясали душу. Прислонясь к по-
душке, я слушал удары валов разъяренного озера о подножье
замка. Воображение готово было рисовать ужасы заключения,
как уверенность, что с самого восшествия на престол милосердного
Александра стены здешние не заключали в себе ни одного невин-
ного страдальца, это наполнило меня отрадой, и моя беспокойная
мечтательность исчезла».
Эти немногие строки плуталовского гостя, покоившегося на
мягкой перине и размышлявшего под шум волн и перекличку ча-
совых об узниках крепости, способны создать настроение и у чи-
тателя. Но напрасно успокаивал себя автор вышеприведенных
строк, невольно обманывавший своих читателей, когда говорил,
что с начала царствования Александра I здесь не было невинных
узников Ч Глубокая тайна окутывала жизнь заключенных в кре-
пости, и автор статьи не знал, конечно, что, когда он, уложенный
Плуталовым в пуховую постель, слушал удары волн и перекличку
часовых, их слушали много долгих дней и ночей поляк Мощин-
ский и Бок, их слушал семнадцатилетний мальчик Григорий Раев-
ский, здесь заболевший, за год перед тем их слушал либеральный
писатель Каразин и другие. Тот же комендант Плуталов очень
скоро «гостеприимно» раскрыл двери одиночек подведомственной
ему крепости для декабристов.
1 Журнал «Отечественные записки» 1823 г., № 33, статья «Прогулка $
Шлиссельбург», стр. 1—35.
Глава пятая
МОНАСТЫРСКИЕ ТЮРЬМЫ
§ 36. ТЮРЬМА СОЛОВЕЦКОГО МОНАСТЫРЯ
од монастырскими тюрьмами понимаются места заклю-
чения при монастырях, с одной стороны, в виде монаше-
ских келий обычного типа, с другой — в виде казематов
внутри стен, или в подвалах под церковными полами и в
погребах или, наконец, в виде специально оборудованных тюрем-
ных зданий внутри монастырских стен. Во всех этих случаях на-
чальником монастырской тюрьмы являлся настоятель монастыря,
а подчиненные ему монахи несли обязанности его помощников в
деле осуществления режима заточения. Они же несли и сто-
рожевую охрану монастырских узников, если для этого не было
прислано специальной воинской охраны.
В истории царской тюрьмы монастырское заточение занимает
«почетное» место. Объяснение этому факту дает В. И. Ленин. Пе-
речисляя условия отделения церкви от государства (1905 г.),
Ленин говорил: «Только выполнение до конца этих требований
может покончить с тем позорным и проклятым прошлым, когда
церковь была в крепостной зависимости от государства, а русские
граждане были в крепостной зависимости у государственной церк-
ви, когда существовали и применялись средневековые инквизитор-
ские законы (по сю пору остающиеся в наших уголовных уложе-
ниях и уставах), преследовавшие за веру и за неверие, насиловав-
шие совесть человека, связывавшие казенные местечки и казенные
доходы с раздачей той или иной государственно-церковной
сивухи» \
Из монастырских тюрем самой старой была тюрьма при Со-
ловецком монастыре. История этой тюрьмы в значительной рте-
1 Ленин, Соч.. т. 10, стр. 66—67,
218
ГЛАВА. ПЯТАЯ
пени отражает на себе историю всего монастырского дела. Исто-
рики уже давно обратили свое внимание на Соловецкий мона-
стырь как на место/4суда заточались преступники и лица, признан-
ные опасными для государственного строя. Некоторые из истори-
ков разработали также и архивные материалы монастыря. Так
поступил М. А. Колчин, напечатавший в 1887 г. свои исследова-
ния «Ссыльные и заточенные в остроге Соловецкого монастыря
в XVI—XVIII веках». Автор собрал богатый материал в архивах
монастыря и лично осматривал места заключения в этом мона-
стыре. Его статьи представляют поэтому большой научный
интерес.
Монастырь был основан еще в 1437 году, т. е. полтысячи лет
тому назад. Он был обнесен крепостью в 1584 году и несколько сот
лет был не только местом монашеских молитв, но и ужасным
местом заточения врагов православной церкви, государствен-
ного строя, уголовных преступников и жертв всякого рода
произвола.
Изучение истории монастырской тюрьмы в Соловках дало
Колчину право сказать: «Ссылались сюда бунтовщик, государ-
ственный преступник и пьяный монах, религиозный сектант и раз-
гулявшийся не в меру отеческий (так в подлиннике. — М, Г.) сы-
нок, знатный вельможа и не помнящий родства бродяга». Каждая
историческая эпоха накладывала свой исторический отпечаток на
состав соловецких ссыльных. «На их составе сказывалось, к чему
тяготела общественная мысль в данный период времени» Ч
По внешнему виду монастырские стены и башни на них напо-
минают до некоторой степени уже известные нам крепостные со-
оружения Шлиссельбургской и Петропавловской крепостей. Мона-
стырь был настоящей крепостью. Нахождение ее на острове еще
более сближает это место заточения с двумя другими твердынями
российского самодержавия — с Петропавловской и Шлиссельбург-
ской крепостями. Но в Соловках эта крепость была прежде всего
оплотом того православия, с которым был неразрывно связан
абсолютизм царской власти (см. фотографии башен в Соловках —
Сторожевой, Корожанской, Прядильной и Головленковой, а также
Соловецкого кремля).
Местом заточения в XVI—XVIII веках здесь служили пре-
имущественно казематы, устроенные внутри башен, а также внутри
1 М. А. Колчин, Ссыльные й заточенные в острог Соловецкого мо-
настыря в XVI—XVIII веках, исторический очерк — «Русская старина»
1887 г., октябрь, стр. 145. См. также Венедиктов, Палачи в рясах,
изд. 1933 г.
Вид Корожанской башни (слева) и острога (здание с главами).
Из книги А- П. Иванова «Соловецкая монастырская тюрьма»г 1927 р.
Соловецкий Кремль. Сторожевая (слева) и Корожанская
(справа) башни. Острог за стеной (с главами).
Из книги А. П. Иванова «Соловецкая монастырская тюрьма», 1927 г.
Вид Прядильной (на первом плане) и Головленковой башен.
Из книги А. П. Иванова «Соловецкая монастырская тюрьма», 1927 г.
МОНАСТЫРСКИЕ ТЮРЬМЫ
219
самых крепостных стен (как это было и в Петропавловской кре-
пости).
Образцом казематов внутри башен является каземат, описан-
ный Колчиным. В каземат можно было попасть лишь через поме-
щение для стражи, которое было совсем темное. Такое состояние
помещения для стражи не предвещало более удовлетворительного
каземата для узника. В камеру заключенного вела двухаршинная
дверь с небольшим в ней прорезом. Размеры камеры были:
3 аршина ширины, 4 аршина длины, а высота была различная,
и с трех аршин у двери она постепенно спускалась до полутора
аршин у противоположного конца, где было прорублено окно.
Оконное отверстие, проходившее через всю толщу стены башни,
было в трех местах заделано застекленными рамами и в двух ме-
стах — металлическими решетками. Размеры окна были всего
вершков шесть в квадрате. При таких размерах прорубленной в
стене длинной дыры, доступ света в которую встречал на своем
пути пять препятствий (три рамы и две решетки), в камере была,
конечно, темнота, только вблизи окна в самые светлые дни можно
было читать, напрягая всю силу зрения. Убранство камеры со-
стояло из скамьи для спанья. Отапливание производилось кир-
пичной печкой. Заключенный в этот мрачный склеп живой покой-
ник мог наблюдать через оконце расположенное против него клад-
бище. Такова была камера внизу башни, или, как говорит очеви-
дец, под башней. Камера наверху башни была еще меньше: ее
длина была 2 аршина, ширина— V/2 аршина и высота 3 аршина.
Дхя лежания служила каменная скамья в поларшина ширины.
Заключенный не мог в этой камере протянуться во весь рост.
Пищу ему подавали через маленькое отверстие, прорубленное в
двери. Известно, что в этой камере Головленковой башни в самом
начале XVIII века был заточен тамбовский епископ Игнатий.
Тюремные казематы внутри крепостных стен были устроены
в разных местах этих стен — у Никольских ворот, у Святых ворот.
Вот как описал Колчин такую камеру: «Мы зашли в узкий, длин-
ный темный ход, проделанный внутри толстой тюремной стены.
Идем по нему, сердце невольно сжимается, какой-то беспредель-
ный страх завладевает, дрожь пробегает по телу при мысли, что
дверь за нами закроется, и мы останемся в этом длинном камен-
ном гробе. Но любопытство берет верх, и мы идем далее, пока,
наконец, не наталкиваемся на небольшую дверь с маленьким око-
шечком, в середине ее. За дверью чулан аршина полтора в ква-
драте, без всякой лавки, без окна, без всего того, без чего жить
человеку нельзя.
В нем можно только стоять или сидеть, скорчившись. Лежать
или сидеть с протянутыми ногами не позволяет пространство чу-
220
ГЛАВА ПЯТАЯ
лана, а скамьи для сиденья не полагается. А несомненно, что здесь
заставляли жить людей не один день».
Другие арестантские помещения были устроены под крыльцом
Успенского собора, у Архангельских ворот в башне и в западной
башне под названием Салтыковская, под Преображенским собо-
ром и пр.
Нахождение арестантов в разных местах монастыря вызывало
большие неудобства для их охраны, поэтому делались попытки
сосредоточить арестантов в подвалах монастырских зданий. Наи-
более крупной такой попыткой было устройство в 1798 году две-
надцати арестантских одиночных камер, или, как их тогда назы-
вали, чуланов в подвальном этаже двухэтажных «палат», вы-
строенных еще в 1618 году. Позднее, в 1828 году, во втором этаже
было приспособлено еще 16 чуланов, а в 1842 году надстроили
еще и третий‘этаж. Тюремная стража, помещавшаяся ранее во
втором этаже, была переведена в особое здание.
В начале 70-х годов прошлого века этот острог осматривал
писатель Немирович-Данченко (брат известного драматурга).
Он поделился с читателями своими впечатлениями: «На меня
тюрьма произвела отвратительное впечатление. Эта сырая камен-
ная масса внутри сырой каменной стены переносит вас разом на
несколько веков назад. Жутко становилось мне, когда я подходил
к ней». Автор вошел в коридор нижнего этажа: «Узкая щель без
света тянулась довольно далеко. Одна стена ее — глухая, в дру-
гой — несколько дверей с окошечками. За этими дверями мрач-
ные, потрясающе мрачные темничные кельи. В каждой окно.
В окне по три рамы, и между ними две решетки. Все это позеле-
нело, прокопчено, прогнило, почернело. День не бросал сюда ни
одного луча света. Вечные сумерки, вечное молчание. Я вошел
•в одну из пустых келий. На меня пахнуло мраком и задушающею
смрадною сыростью подвала. Точно я был на дне глубокого и хо-
лодного колодезя»
При посещении автором этого нижнего этажа острога арестан-
ты содержались во втором этаже. Но в период с конца XVIII века
и в первой четверти XIX века «чуланы» имели своих обитателей.
Колчин привел список заключенных, содержавшихся в тюрьме
Соловецкого монастыря с июня по октябрь 1786 года, т. е. как
раз в интересующий нас период. Он воспроизвел его в том виде,
как он был составлен настоятелем монастыря, а я даю его с не-
которыми сокращениями, выпустив из него подробности вроде
титулов и пр.
1 В. И. Немирович-Данченко, Соловки, СПВ, 1875, стр. 264,
монастырские Тюрьмы
221
ВЕДОМОСТЬ
О СОДЕРЖАВШИХСЯ В СОЛОВЕЦКОМ МОНАСТЫРЕ
КОЛОДНИКАХ ОТ ИЮНЯ ПО ОКТЯБРЬ МЕСЯЦ 1786 ГОДА
1) Федор Васильев, содержавшийся с 1756 г. мая 28. По указу
Синода и тайных розыскных дел канцелярии за немаловажную его
вину к содержанию до кончины живота его никуда неисходно в
тяжких трудах скованным, а в прошлом 1766 г. по высочайшему
соизволению велено оставить его под присмотром монашеским,
а не под караулом.
2) Василий Думнов, крестьянин (слепой), с 1759 г. октября 4.
По указу Синода и определению тайной канцелярии за вину его
для содержания неисходно до кончины живота.
3) Сергей Трифонов, дворовый человек, с 1762 г. сентября 4.
По указу Синода и высоч. повелению для употребления в работы,
а как он сумасшедший, отчего происходят всякие непристойные
слова, то что в разговорах произносить будет, во всем том не
верить ему.
4) Иван Алексеев, солдат, с 1762 г. октября 1. По высочай-
шему указу на вечное пребывание, и чтобы от него никаких беспо-
койств монашествующим не произошло, для содержания караула
командированы солдаты, и чтобы его кроме церкви никуда не вы-
пускать. В 1781 г. велено из-под караула освободить, а оставить
под монашеским присмотром.
5) Антон Любимский, малороссиянец, с 1765 г. марта 6. По
высоч. повелению для содержания яко безумного неисходно, и
чтобы он себе и кого другого не повредил каким орудием и не до-
пускать его иметь бумаги, чернила, пера и пр.
6) Михайло Ратицов, дворянин, с 1766 г. августа 19. По вы-
соч. повелению за оказавшееся смертное преступление и безум-
ство. Содержать сковано, употреблять притом ко всяким работам.
Ежели против чаяния со временем придет в чувство и тогда учи-
нить ему церковное покаяние. Определить к нему из обретающих-
ся в монастыре солдат особливый караул.
7) Григорий Спичинский, бывший архимандрит, ныне монах,
с 1772 г. марта 2. По высоч. повелению за оказавшиеся его вины
содержать простым монахом на неисходном послушании. 1784 г.
по секретному сообщению ярославск. и вологодск. ген.-губерн.
Мельгунова, по высоч. повелению, Спичинского, как человека не-
постоянного и дерзкого нрава, также во многих клеветах и неос-
новательных доносах и ложных разглашениях известного, содер-
жать под стражею в особливом покое и никого к нему из приез-
жающих в монастырь не допускать. Равно же для удержания его
222
1*Л\ВА ПЯ^АЯ
от всяких клевет бумаги, чернила и ничего к письму способного
ему не давать.
8) Петр Кальнишевский, кошевой бывш. Сечи Запорожской,
с 1776 г. июля 29. По докладу Потемкина, по высоч. повелению
для содержания безвыпускно из монастыря и удаления не токмо от
переписок, но и от всякого с посторонними людьми обращения за
неослабным караулом обретающихся в монастыре солдат.
9) Филипп Тимофеев с 1780 г. декабря 22. По предписанию
прокурора князя Вяземского и высоч. соизволению за пьянство
и оттого учиненное преступление и дерзость, чтоб за жизнью и
поведением иметь неослабное смотрение, и чтобы он из монастыря
никуда отлучаем не был. В каком он состоянии находиться будет,
ежегодно рапортовать.
10) «Бывший Пушкин» с 1781 г. июня 18. По секретному сооб-
щению ген.-губерн. Мельгунова во исполнение высоч. повеления
для содержания в особливом покое за особым караулом.
11) Петр Шелешов, лишенный дворянства и чинов подпору-
чик, с 1783 г. июня 5. По высоч. указу за неумышленное смертное
отца своего убийство на вечное и безысходное пребывание к упо-
треблению в работу, чтобы он по смерть свою приносил покаяние
в своем тяжком преступлении.
12) Александр Теплицкий, отставной подпоручик, с 1783 г.
июня 23. По высоч. повелению для содержания до того времени,
покуда он в дерзновении своем раскается и развращенную жизнь
свою исправит. На пропитание же ему из монастырской суммы
ничего не производить, но принудить, чтобы он доставал себе
работою.
13) Илья Рачинский, лишенный дворянства, с 1783 г. авгу-
ста 4. В силу высоч. повеления, по освобождении от оков держать
во избежание побега и всяких непристойных поступков под надле-
жащим присмотром.
14) Михаил Попескуль, лишенный чинов бывший поручик,
с 1785 г. октября 1. По лишению чинов за некоторые учиненные
им преступления к неисходному пребыванию и содержанию, как
человека, наполненного дерзостью и отчаянием и склонного не
только к клевете, но и на всякие вредные деяния, под таким при-
смотром, чтобы он никак из монастыря уйти не мог, и писем писать
ему никому не позволять и об образе жизни и поведении его изве-
щать через каждые шесть месяцев архангельского губернатора.
15) Алексей Лебедев, бывший полковой лекарь, с 1786 г.
мая 9. По высоч. повелению для содержания под крепкою стра-
жею особо от прочих колодников и кроме церкви его никуда не
выпускать, приняв при этом всенаистрожайшие предосторожности,
дабы он ни себе, ни другим вреда по безумию причинить не мог.
МОНАСТЫРСКИЕ ТЮРЬМЫ
223
Вместе с тем было предписано не допускать его общения с другими
ни на словах, ни на письме, а потому не давать ему письменных
принадлежностей. О его жизни сообщать каждогодно князю Вя-
земскому
* *
*
Сделаем выводы из нашего рассмотрения этого списка. Из 16
заключенных один сидел 30 лет, пять человек — от 20 до 27 лет,
один— 14 лет, от 5 до 10 лет — три человека, от одного года до
3 лет — четыре человека и менее года — два человека.
Характерно, что архимандрит Соловецкого монастыря, сооб-
щая свои сведения обер-прокурору Синода, не мог в отношении
семи лиц из 16 дать сколько-нибудь определенные сведения о при-
чине их заточения в монастырскую тюрьму. Ему самому не была
известна причина заточения как раз тех лиц, которые проводили
в тюрьме уже очень долгие годы, даже 30 лет.
Вслед за группой в семь человек, причина заточения которых
была не известна, идут на втором месте умалишенные заточенные—
четыре человека, и только один из них имел в прошлом совершен-
ное преступление (убийство) — и он должен был содержаться в
цепях впредь до выздоровления. Для него цепи являлись не то
средством лечения, не то мерой предосторожности; 20 лет мучили
этого умалишенного цепями.
Из главы о состоянии общеуголовных тюрем мы увидим, что
и в первой четверти XIX века бывали случаи, когда у одной стены
сидело по нескольку человек, прикованных к ней шейными цепями.
Таким образом, такие картины были свойственны не только мо-
настырским тюрьмам.
Указания на внешний вид и на вес цепей в монастырских тюрь-
мах мы нашли у Пругавина, а этот последний — у Сахарова, ви-
девшего такие цепи в Суздальском Спасо-Евфимьевском мона-
стыре, превращенном Екатериною в тюрьму для душевнобольных.
Одна из цепей, виденных Сахаровым, была длиною около двух
аршин и весом до двух пудов. Она заканчивалась с одной стороны
ершевым клином, вбивавшимся в стену, а с другой — околошей-
ным железным охватом с петлями, в которые продевался замок,
° 2
вероятно, пропорциональной с цепью величины и тяжести .
На архимандрите лежала ответственность за сохранность
заключенных. В 1766 году Синод возложил на архимандрита Со-
1 Имеются сведения, что Лебедев в 1790 г. был отправлен с сенатским
курьером в Петербург (М. А. Колчин, Ссыльные и заточенные в острог
Соловецкого монастыря в XVI—XVIII веках, исторический очерк — «Русская
старина» 1887 г., декабрь, стр. 611—613).
2 А. С. Пругавин, По казематам, СПБ, 1909, стр. 173. См. Л. Са-
харов, Владимир на Клязьме, 1878.
224
глава пятая
ловецкого монастыря и обязанности начальника той военной
команды, которая была в монастыре для охраны заключенных:
«А как де в оном монастыре первенствующая власть вы, архиман-
дрит, то оную команду поручить в твое ведомство». Особая ин-
струкция Синода преподавала настоятелю монастыря, как содер-
жать умалишенных. Они должны были содержаться вместе, а в
случае буйства — порознь. Хотя и предписывалось относиться к
ним с осторожностью, как к больным, но вместе с тем рекомендо-
валось не давать буйствующим некоторое время совсем пищи.
Нельзя не признать наличия противоречия в этих предписа-
ниях лишать больных пищи и относиться к ним, как к больным.
Первое предложение было легче выполнить, чем второе. Самые
условия заточения на отдаленном суровом острове, отрезанном
от материка, при широких полномочиях архимандрита открывали
простор для его произвола. Он был не только высшим духовным
лицом на острове, не только главным тюремщиком, но и высшей
гражданской властью, как бы губернатором, а вместе с тем и глав-
нокомандующим военным караулом. Не в переносном, а в букваль-
ном смысле он был «с крестом и с мечом». Это открывало ему
возможность сознавать себя здесь полновластным владыкой и не
бояться никакой ответственности. Отсюда и проистекал длинный
ряд всяких бесчинств настоятелей монастыря над их узниками во
все времена. Настоятель Афанасий, например, волочил по земле
колодников, связанных веревками, а Варлаам и Досифей плевали
колодникам в лицо и называли их погаными Ч
Возвращаясь к рассмотрению ведомости заключенных в острог
Соловецкого монастыря, мы видим, что среди 16 колодников
1786 года был даже один неумышленный убийца, но и тот был
заключен сюда пожизненно.
Из других уголовных преступлений, кроме убийства, указаны
в ведомости лишь клевета и лжедонос, послужившие основанием
для заточения пожизненно архимандрита одного из монастырей.
Он за это преступление содержался здесь в 1786 году уже пятнад-
цатый год. Не следует упускать из виду весьма растяжимое поня-
тие клеветы и доноса, если они касались лиц, власть имущих. Так,
при Екатерине сюда попал иеромонах, решившийся обличать
за жестокое обращение с крестьянами представителя местной
власти, — по просьбе последнего Екатерина и заточила иеромо-
наха как беспокойного в Соловки.
В одном случае основанием к содержанию в монастырском
остроге была развращенная жизнь отставного подпоручика, а в
другом — пьянство монаха, который в пьяном виде совершал ка-
1 «Известия О-ва изучения Русского Севера» за 1915 г. (цитировано
у А. П. Иванова, Соловецкая монастырская тюрьма, 1927, стр. 25—26).
Монастырская тюрьма в Суздале.
Пересиимок с фотографии из трудов Владимирской ученой архивной комиссии
«Суздаль и его достопримечательности», 1912 г.
Монастырская тюрьма в Суздале. Здание с «больничными
кельями», в которых во второй половине XVIII и в начале
XIX вв. помещались колодники.
Переснимок с фотографии из трудов Владимирской ученой архивной
комиссии «Суздаль и его достопримечательности», 1912 г.
монастырские Тюрьмы
225
кие-то преступления. Общее впечатление из знакомства с этой
ведомостью говорит о самом широком произволе власти при ссыл-
ке в Соловецкий монастырь. Бросается в глаза то обстоятельство,
что, — по крайней мере в отношении тех лиц, причины заточения
которых были известны, — только в одном случае было религиоз-
ное преступление, а между тем первым назначением монастырских
тюрем была борьба с религиозными убеждениями сектантов. Ве-
роятно, они находились среди тех семи содержавшихся в мона-
стыре уже долгое время, причина заточения которых не была
указана в ведомости 1786 года.
С 1766 года среди заключенных Соловецкого острога находил-
ся дворянин поручик Алексей Жуков за убийство матери и сестры.
Мне приходилось говорить о нем в главе об уголовной политике,
когда я описывал обряд публичного покаяния его с женою в Мо-
скве. Мы уже знаем, что он прибыл в Соловки, взяв с собою двух
крепостных, что они работали для него в Архангельске и что он
продал их обоих по 10 рублей. Мне попалась в архиве еще раз
фамилия Жукова в делах тайной экспедиции за 1775 год. Это
архивное дело наряду с уже опубликованными материалами рисует
нам следующую картину. После девятилетнего пребывания в мона-
стырском заточении Жуков пришел к выводу, что монастырская
тюрьма оказалась тяжелее смертной казни. Не имея достаточной
силы покончить с собою, он решил умереть от руки палача. Для
этого он избрал такой путь. Во время провозглашения многолетия
Екатерине в монастырской церкви Жуков крикнул: «Какая она
императрица, она татарка!». Он был сейчас же схвачен, закобан
в кандалы и отправлен в Архангельск. Его надежда, что за такое
«блевание» он будет казнен, не оправдалась. Вместо казни и дру-
гого наказания он был снова возвращен в ненавистный ему мона-
стырский острог на Соловках, но теперь, по высочайшему пове-
лению, он должен был содержаться совершенно изолированно,
в отдельной избе келье под охраной особой стражи. Царица моти-
вировала свое решение так: «Ибо уже такового утопшего в зло-
деяниях человека никакое, кажется, физическое наказание к же-
лаемому раскаянию привесть не может» Ч
Одновременно указ рассчитался с тремя солдатами, караулив-
шими Жукова; за их разговор с ним и за передачу ему чернил
было повелено наказать их палками. Запертый накрепко в оди-
ночку, лишенный всякого общения, Жуков теперь решился на то,
на ч’го у него нехватало раньше сил: он повесился в своей камере.
Узником монастырских тюрем в Соловках, жертвой нацио-
1 ЦГАДА. Реестр приговорам по тайной экспедиции и именным указам,
состоявшимся в 1775 г. второй половины.
1В М. Н. Гернет
226
Глава пятая
нальной политики Екатерины был последний кошевой Сечи За-
порожской Петр Кальнишевский, заточенный сюда по предложе-
нию Потемкина. На Кальнишевском очень ярко сказалось все
вероломство екатерининских политиков. Уничтожению существо-
вания Запорожской Сечи 5 августа 1775 г. предшествовали в те-
чение нескольких лет заигрывание императорского правительства
с выборным правительством Сечи и широкое использование воен-
ных сил Запорожья в войне против Турции. Когда война с Тур-
цией закончилась, было решено покончить и с существованием
Сечи. Насколько было совершенно неожиданно для запорожских
казаков нападение регулярных русских войск, можно видеть из
того, что они не успели организовать сопротивления. Глава запо-
рожцев — последний кошевой атаман Петр Кальнишевский ровно
за год до вторжения русских войск получил от Потемкина подарки
с письмом самого лестного и даже льстивого содержания. В этом
письме от 21 июня 1774 г. Потемкин, новороссийский генерал-гу-
бернатор, писал Кальнишевскому комплименты о «стройном со-
держании» управляемого им войска, о своей «всегдашней любви»
к нему, о своем «удовольствии исполнять все его поручения».
Письмо заканчивалось словами: «Уверяю вас чистосердечно, что
ни одного случая не оставлю, где предвижу доставить какую-либо
желаниям вашим выгоду, на справедливости и прочности осно-
ванную». Ровно через год сам Потемкин арестовал атамана Каль-
нишевского, войскового судью Головатого и войскового писаря
Глобу. Он писал Екатерине: «Вашему императорскому величеству
известны все дерзновенные поступки бывшего Сечи Запорожской
кошевого Петра Кальнишевского и его сообщников, судьи Павла
Головатого и писаря Ивана Глобы, коих вероломное буйство столь
велико, что не дерзаю уже я, всемилостивейшая государыня, исчи-
слением оного трогать нежное и человеколюбивое ваше сердце».
Далее Потемкин предлагал Екатерине не обращать дела в суд,
а утвердить его предложение и всех троих последних представи-
телей власти Запорожской Сечи, которых следовало бы казнить
смертью, заточить пожизненно в монастыри: Кальнишевского в
Соловецкий, а двух остальных — в дальние сибирские монастыри.
Вместе с тем он предлагал вознаградить за счет земель Запо-
рожья «верноподданных рабов», которые «сносили буйство быв-
ших запорожцев без наималейшего сопротивления».
Екатерина полностью утвердила предложение своего веролом-
ного царедворца и пожаловала ему 100 000 десятин земли Запо-
рожской Сечи, столько же дала она князю Прозоровскому и князю
Вяземскому. Земли Запорожья раздавались дворянам крупными
участками: от 1500 до 12 000 десятин. Часть запорожцев бежала
в Турцию и основала там Задунайскую Сечь.
монастырские тюрьмы
227
Арестованные и содержавшиеся в Москве Кальнишевский,
Глоба и Головатый были развезены в заточение по монастырям.
В июне 1776 года Кальнишевского из конторы военной коллегии
вывезли под конвоем на девяти тройках в Соловки. После тяже-
лого путешествия 29 июля 1776 г. Кальнишевского сдали архи-
мандриту Соловецкого монастыря. Узнику должно было отпус-
каться по одному рублю в сутки из сумм, у него конфискованных.
В инструкции было предписано самое строгое содержание аре-
станта. Имеются сведения, что только три раза в год его выпус-
кали из башни, где он содержался.
В 1799 году настоятель монастыря, сообщая список колодни-
ков, пояснил относительно Кальнишевского: «За вероломное буй-
ство и разорение российских подданных, содержать безвыпускно
из монастыря и удалить не только от переписок, но и от всякого
с посторонними людьми обращения. Оный Кальнишевский жизнь
свою провожает смиренно и никаких беспокойств от него не про-
исходит».
Из надписи на могильном памятнике Кальнишевскому на клад-
бище Соловецкого монастыря видно, что он был освобожден от
заточения лишь в 1801 году и не пожелал уйти из монастыря.
И неудивительно: ему было в то время уже 110 лет. Он умер
23 октября 1803 г. 112 лет отроду.
Что касается последнего войскового писаря Сечи Глобы, то
он был заточен в монастырь в г. Туруханске и умер в этом мона-
стыре около 1790 года. О последнем войсковом судье Головатом,
заточенном также в сибирский монастырь, ничего не известно.
После ареста всех троих места их заточения и их судьба держа-
лись в глубокой тайне, и у запорожцев сложилась легенда, что
последний их атаман бежал в Турцию, против которой воевал
за Россию Ч
Прямые сведения о том, что кошевой Кальнишевский содер-
жался в Головленковой башне, показывают стремление правитель-
ства упрятывать подальше наиболее опасных своих врагов и дер-
жать это в глубокой тайне.
Режим для сосланных в Соловецкий монастырь различался в
зависимости от разных условий. Сюда ссылали: 1) под начал и
2) под караул. Первая форма заключения была менее строгой,
чем вторая, и была сопряжена с обязательными работами по мо-
настырю на его нужды. Нередко в самом определении о ссылке
указывалось, на какую работу должен быть определен сосланный.
Тяжесть заключения фактически много зависела от социальной
1 П. С. Ефименко, Кальнишевский, последний кошевой Запорожской
Сечи — «Русская старина» 1875 г., ноябрь.
16*
228
ГаАБа пятая
принадлежности сосланного. Более состоятельные пользовались
здесь разными льготами. Они могли откупаться от обязательных
работ, могли иметь свои постели, носить свое платье. Обычно же
заключенные спали на войлоке и на подушке из оленьей шерсти.
Строго запрещалось давать заключенным письменные принадлеж-
ности и книги, кроме церковных. За нарушение этих правил и за
разговоры с изолированными заключенными виновные наказы-
вались телесно или сажались на цепь. Впрочем, строгость режима
менялась при различных настоятелях, одни из которых были сто-
ронниками строгости, а другие были более мягки. Питание меня-
лось в зависимости от режима, примененного к тому или другому
узнику. Оно могло состоять или только из хлеба и воды или даже
из четырех блюд. Трудно приходилось тем сектантам, которые
употребляли для пищи свою посуду и не считали возможным при-
нимать пищу, окропленную святой водой (в остроге было обыкно-
вение перед раздачей пищи окроплять ее, а это в глазах сектан-
тов означало осквернять ее и делать непригодной для принятия).
Только позднее узникам удалось добиться права брать из котла
эту пищу до ее окропления. Питание производилось за счет мона-
стыря и за счет милостыни богомольцев. Конечно, наличие денеж-
ных средств у арестантов более состоятельного класса давало им
возможность питаться более удовлетворительно. Маленький
заработок нуждавшихся получался от продажи их изделий
богомольцам. Эти богомольцы навещали монастырь в лет-
нее время, и тогда режим становился более строгим, чем
зимой.
Необходимым дополнением для поддержания режима заточе-
ния и для соблюдения монастырских правил было «лобное место»,
т. е. площадь для производства наказаний плетьми, палками, ба-
тогами, розгами и шелепами (плетьми или нагайками). Знакомый
с архивными делами Соловецкого монастыря Колчин писал, что
«много в этом несчастном месте истрепано плетей, изломано ба-
тогов и березовых прутьев; много изуродовано человеческих спин,
изорвано у несчастных жертв кожи и мяса».
Если припомним сделанное выше описание тюремных камер
в стенах крепости, в его башнях и в здании острога, то не прихо-
дится удивляться, что в далекой северной обители было воздвиг-
нуто это лобное место и что оно не было в запустении, что на нем
работал палач в рясе по приказу наместника святой обители.
И «тихая обитель» тогда оглашалась воплями наказуемых. А в ка-
зематах монастырской тюрьмы, не прерываясь, шло своим чередом
душевное страдание заживо замурованных там людей. Душевные
муки соперничали с физическими страданиями, какие несла с со-
бой эта средневековая тюрьма.
МОНАСТЫРСКИЕ ТЮРЬМЫ
229
К сожалению, до нас мало дошло описаний самими заключен-
ными их пребывания в тюрьмах Соловецкого монастыря. Прави-
тельство предусмотрительно подтверждало при присылке каждого
нового арестанта свой строгий запрет — не давать заключенным
ни пера, ни чернил, ни бумаги. А за попытки воспользоваться жи-
вой речью, высказать свои мысли, поведать то, за что узник попал
сюда, он получал в рот «кляп».
Однако кое-кто оставил письменные указания на тягости пре-
бывания в тюрьме Соловецкого монастыря. Сосланный сюда после
заточения Екатериной в Петропавловской, а потом в Шлиссель-
бургской крепостях уже известный нам прорицатель Авель запи-
сал в своей автобиографии, что за двенадцать лет его пребывания
здесь «были искусы ему в Соловецкой тюрьме, которые и описать
нельзя. Десять раз был под смертью, сто раз приходил в отчая-
ние, тысячу раз находился в непрестанных подвигах, а прочих
искусов было отцу Авелю число многочисленное и число бесчис-
ленное» Ч
Другое упоминание тяжестей соловецкого заточения отно-
сится к более ранним годам, а именно к предшествовавшему цар-
ствованию Елизаветы, но оно не устарело и для конца XVIII века.
Заключенный в монастырскую тюрьму губернский секретарь Пар-
хомов умолял перевести его в Петербург на каторжные работы из
Соловков, «из студеного, крайсветного, темного, нелюдимого
острова, где не только здоровье человеческое, но и железа ржа-
веют».
Третье описание условий режима в Соловецком остроге отно-
сится к последним годам исследуемого нами периода — к началу
30-х годов XIX века. Оно самое подробное из всех. Его автором
был арестант священник Лавровский, описывавший условия содер-
жания арестантов в чуланах острога. В каждом из таких чуланов,
почти всегда запертых, размером в шесть квадратных аршин, на-
ходилось по два заключенных. Койки занимали почти все про-
странство камеры, и только с трудом мог продвигаться между
ними заключенный. При отсутствии в рамах форточек здесь был
очень тяжелый воздух, который, по выражению автора, был
«удушающим». Для естественных потребностей не выпускали в
отхожее место, и только раз в сутки выносили туда из камер
судна. Узник называет питание убогим и вспоминает, с каким
восхищением принимали заключенные хлеб, если он оказывался
мягким. Ввиду отсутствия освещения в камерах арестанты стра-
дали от темноты и даже пищу принимали ощупью. В качестве об-
1 См. «Предсказатель монзд Дрель»—«Русская старина» 1875 г., фев-
раль,
230 ГЛАВА ПЯТАЯ
щего заключения автор считает, что тюрьма была несносным
игом, и заканчивает свое описание словами: «Но всех прискорбий
тогдашнего содержания в нынешнем моем положении и объявить
не можно, дабы и самое истинное описание утеснений не вменено
мне было в новое преступление» Ч
Так на протяжении всего исследуемого нами периода отзывы
самих заключенных о режиме тюрьмы более или менее сходны.
Впрочем, в начале XIX столетия были некоторые послабления
этого режима: для помещения арестантов назначались вместо сы-
рых более сухие и более светлые чуланы; эти чуланы не всегда
были на запоре, и заключенным дозволялись общение, прогулки,
хождение по очереди на кухню, за водой и пр. Однако это дозво-
лялось в зимние месяцы, когда в монастыре не было богомольцев.
Общение между заключенными нередко состояло в ожесточенных
спорах на религиозные темы, доходивших до драк. Тяжесть пре-
бывания в тюрьме для сектантов становилась еще более чувстви-
тельной оттого, что администрация имела обыкновение сажать в
одну и ту же камеру сектантов, между верованиями которых не
было сходства, и между самими заключенными шел спор о том,
чья вера правильная. Совместное пребывание таких людей в одной
камере становилось для каждого из них мукой. Администрация же
считала такое совместное пребывание их в одной камере одним из
средств их перевоспитания и исправления.
Ко времени уничтожения тайной экспедиции в 1801 году за
нею состояло в тюрьмах Соловецкого монастыря 14 человек.
За время с 1806 по 1825 год сюда было прислано, по сведе-
ниям Колчина, 27 человек. По произведенной мною обработке
этого материала названного автора оказалось, что из 27 человек
только один был прислан за общеуголовные преступления, совер-
шенные в состоянии душевной болезни (1806 г.). Остальные 26 че-
ловек были присланы сюда по делам веры, и среди них оказались
представители самых разнообразных вероучений, не согласных с
православием. Не известна причина присылки сюда в 1815 году
француза Турнеля по высочайшему повелению. Этот заключен-
ный богатством и обилием имущества, доставленного одновремен-
но с ним, напоминает уже известного нам графа Разумовского в
Шлиссельбургской крепости 1806 года. При нем было много зо-
лотых и серебряных вещей и одних колец из золота 20 штук,
6 франков и пр. Вероятно, время от времени в места заключения
Соловецкого монастыря доставлялись состоятельные заключенные
1 М. А. К о л ч и н, Ссыльные и заточенные в острог Соловецкого мона-
стыря в XVI—XVIII веках» исторический очерк — «Русская старина» 1887 г.,
октябрь, стр. 64» .
МОНАСТЫРСКИЕ ТЮРЬМЫ
231
с обильным имуществом. Есть основания предполагать, что к
числу таких лиц принадлежал и последний кошевой атаман Запо-
рожской Сечи Кальнишевский. Его биограф Ефименко, уже цити-
рованный мною, высказал предположение, что доставкой имуще-
ства Кальнишевского на Соловки было занято шесть подвод. Мне
кажется это невероятным. Во всяком случае, тот рубль, который
должен был выдаваться ежедневно Кальнишевскому на его содер-
жание из его собственных средств, превосходил в пятьдесят раз
обычную норму содержания арестанта. Незадолго до своей смерти
Кальнишевский пожертвовал монастырю евангелие стоимостью
в 2435 руб. и весом 34 фунта — изделие московского мастера се-
ребряных дел. Надо предполагать, что наличие материальных
средств у Кальнишевского давало ему возможность облегчить себе
условия пребывания в тюрьме.
О названном французе Турнеле лишь известно, что после пя-
тилетнего пребывания в Соловках он был отвезен в Архангельск.
Громадному же большинству остальных арестантов пришлось про-
водить в монастырском заточении бесконечно долгие годы. Из об-
щего числа 25 арестантов, заточенных за религиозные убеждения
и за оскорбление «святыни», 15 человек умерли в тюрьме, «не рас-
каявшись», как значилось в документах монастыря. Среди них
один провел в заточении 63 года, другой — 62 года, третий —
34 года и т. д. Относительно шестерых известно их раскаяние, но
не всегда раскаяние давало свободу. Так было с учителем приход-
ского училища Воскресенским. В 1825 году он был прислан в мо-
настырскую тюрьму за «богохульство после наказания кнутом».
Несмотря на раскаяние за произнесенные в запальчивости слова,
его продержали здесь десять лет и освободили с условием не ос-
тавлять монастырь. Ему принадлежит заслуга составления описи
монастырского архива и написания трех томов «Исторического
описания Соловецкого монастыря», изданного архимандритом
Досифеем Немчиновым как его собственный труд.
Все «нераскаявшиеся» арестанты-сектанты, умершие в тюрь-
мах Соловецкого монастыря, предавались погребению без церков-
ных обрядов на особом раскольничьем кладбище за стеной мона-
стыря. Я не воспроизвожу очень красочного описания Колчиным
этого кладбища, но приведу его верные слова: «Сколько эти мо-
гилы сокрыли горя, страданий, душевных мук».
Эти слова относятся к бывшим узникам тюрем Соловецкого
монастыря. Надо сказать и о тех, кто их послал сюда, и о тех, кто
выполнял волю пославших их сюда. И те и другие были настоя-
щими палачами носителей идей, не согласных с самодержавием и
С православной церковью, верной служанкой этого самодержавия.
232
ГЛАВА ПЯТАЯ
§ 37. ТЮРЬМА СУЗДАЛЬСКОГО
СПАСО-ЕВФИМЬЕВСКОГО МОНАСТЫРЯ
Вслед за тюрьмою Соловецкого монастыря на первом месте по
степени известности стоит крепость Спасо-Евфимьевского мона-
стыря в Суздале, приблизительно в 40 километрах от Владимира
на Клязьме.
Монастырь этот \ основанный в половине XIV века, был об-
несен в первой четверти XVII века деревянным бревенчатым ост-
рогом, и только в самом конце XVII века эта деревянная стена
была заменена каменной с 12 башнями на ней. Ограда занимала
по окружности 542 сажени. Высота ее от ЗУг до 4 саженей, а тол-
щина — не менее 3 аршин. Все башни были с бойницами для
стрельбы из них как из пушек, так и из ружей. Самая высокая
башня достигала 11 саженей. Общее впечатление от этой стены
с башнями создает представление о грозной для прежнего вре-
мени крепости. У нее есть сходство с Шлиссельбургской кре-
постью. Имеет она сходство и с крепостью Соловецкого мона-
стыря. Если относительно башен и стен Соловецкого монастыря
достоверно известно, что они служили местом заточения различ-
ных узников, то о башнях и стенах Суздальского монастыря
таких сведений пока нет.
Известность Спасо-Евфимьевского монастыря как места зато-
чения начинается главным образом со второй половины XVIII ве-
ка. С 1 января 1767 г. этот монастырь был сделан центральным
местом содержания душевнобольных колодников, которые, впро-
чем, содержались здесь и до этого года. В названном году сюда
было свезено из разных монастырей десять душевнобольных аре-
стантов. Они были размещены в так называемых больничных
кельях при Никольской церкви этого монастыря.
В архивном деле 1777 года имеются сведения о посещении ума-
лишенных колодников специально для этого командированным ре-
визором. При деле помещена копия с особой инструкции от
1 ноября 1766 г. в суздальскую провинциальную канцелярию об
условиях содержания в монастыре умалишенных колодников. Из
этой инструкции, носящей название «Наставление», видно, что
охрана умалишенных колодников непосредственно вверена караулу
из шести рядовых под командой унтер-офицера. Было определенно
предписано содержать умалишенных нескованными в двух-трех
покоях. Запрещалось давать им орудия, которыми они могли бы
причинить вред себе и другим.
1 «Суздаль и его достопримечательности», изд. Владимирской губерн-
ской ученой архивной комиссии, 1912,
План Кирилло-Белозерского монастыря 1720 г.
Буквы МД обозначают местонахождение тюрьмы. Переснимок с части плана из книги Н. Никольского «Кирилло-
Белозерский монастырь», т. I, вып. I, 1897 г.
Здание тюрьмы Кирилло-Белозерского монастыря.
Видна Белозерская башня.
Переснимок с фотографии 1949 года ' из коллекции Кирилло-Белозерского музея.
МОНАСТЫРСКИЕ ТЮРЬМЫ
233
Подтверждалось в самой решительной форме предписание,
обычно дававшееся по отношению к отдельным важным преступ-
никам, не снабжать заключенных никакими письменными принад-
лежностями. В качестве мер воздействия на тех заключенных, ко-
торые начали бы «сумасбродить», рекомендовалось помещать их
отдельно от других и лишать их пищи. Разрешалось водить аре-
стантов в церковь. Караульным солдатам рекомендовалось посту-
пать с заключенными «без употребления строгости», и если бы
больные произносили что-либо важное, то об этом не доносить, но
рапортовать воеводе, а этот последний должен был сообщать в
Сенат. Архимандриту монастыря поручалось высшее наблюдение
за заключенными. Он совместно с воеводой делал представление
генерал-прокурору о выздоровевших арестантах. Питание этих
больных должно было быть такое же, как и у монахов монастыря1.
«Наставление» обнаруживает взгляд на умалишенных арестан-
тов как на больных людей и рекомендует обращаться с ними в со-
ответствии с таким взглядом. На практике этого совсем не прово-
дилось. Должно быть, об этом было известно и самому воеводе,
предложившему ревизору при первой же встрече с ним, еще до
осмотра колодников, взятку в сумме до 1000 руб. Ревизор нашел,
что солдаты жестоко били «сумасбродных» палками. Умалишен-
ные в числе 25 человек содержались в двух палатах, размером в
четыре сажени, с кирпичными полами, при общем количестве
12 окон в обеих комнатах. Совершенно недостаточной являлась
сумма в девять рублей на питание и на одежду арестанта в течение
всего года, между тем как на один хлеб приходилось затрачивать
7 р. 30 к. (по 2 коп. в день). Ревизор считал необходимым уве-
личить расход на арестанта до 15 руб. Нашел непорядки ревизор
и в самом щекотливом для правительства пункте: умалишенным
выдавалась бумага, и они заполняли ее «мерзостью и сквер-
ностью». Бумага была немедленно отобрана. Составленный реви-
зором в 1777 году список умалишенных включал 27 фамилий.
Первым в этом списке поставлен драгун Рагозин, содержавшийся
с 1759 года.
Стоящие в этом списке фамилии не представляют никакого ин-
тереса, но сам по себе список с указанием социального положения
больного и с разными отметками ревизора представляет для нас
интерес. Это первый по времени список душевнобольных колод-
ников. К сожалению, в нем йе указаны преступления, совершенные
душевнобольными и послужившие основанием для содержания их
в этбм первом доме для душевнобольных правонарушителей.
1 ЦГАДА, VII, № 2494, 1777 г. Дело о поручении секретарю Сергею
Федорову осмотреть безумных, содержавшихся в Спасо-Евфимьевском мона-
стыре.
234
ГЛАВА ПЯТАЯ
На первом месте в списке идут служащие разных учрежде-
ний — одиннадцать человек, на втором — военные разных чинов в
количестве шести человек; духовенство было представлено че-
тырьмя лицами; крестьян было двое, столько же иностранцев,
один купец и один студент.
/Предположение сделать крепость Спасо-Евфимьевского мона-
стыря местом содержания лишь душевнобольных преступников не
осуществилось, и уже в начале XIX века здесь содержались и не
душевнобольные арестанты. Некоторые из них содержались по
обвинению в сектантстве, другие принадлежали к православному
духовенству и были заключены сюда за поведение, признанное не
соответствовавшим их званию. Были и просто уголовные преступ-
ники.ИВ числе заключенных по религиозным преступлениям здесь
был'основатель скопческой ереси Селиванов, попавший сюда в
1820 году. В списке 1829 года указан его возраст— 109 лет. Из
этого списка видно, что часть заключенных содержалась даже еще
с конца XVIII века. Так, душевнобольной Машонов содержался
здесь с 1795 года, а другой душевнобольной — с 1798 года.
В списке названо 35 фамилий. Другие арестанты содержались
здесь за убийство, разврат, за ересь, за оскорбление «величества»,
солдаты — за побег с военной службы и за отступление от право-
славия. Обращает на себя внимание фамилия имеретинского свя-
щенника Гегоргадзе, содержавшегося здесь с 1824 года за участие,
как гласит список, в бунте.
К этому же времени относится просьба архимандрита мона-
стыря увеличить его власть над заключенными и отправить ду-
шевнобольных и неизлечимых больных в больницы. Результат
этого ходатайства не известен
Более полным списком заключенных Спасо-Евфимьевского мо-
настыря, чем использованный мною архивный список 1829 года,
является сообщенный Пругавиным. Он более полон как по вре-
мени, которое захватывает, так и по помещенным в нем сведениям.
Он охватывает период с 1801 по 1835 год. Кроме фамилий, соци-
ального положения заключенных и года их поступления в тюрьму
монастыря, указаны сведения об основаниях заточения и причины
выбытия из острога, если оно произошло за период 1801—1835 гг.
Нет никакой надобности воспроизводить здесь целиком этот очень
обширный список, но обработка его совершенно необходима, так
как она познакомит нас очень полно с заключенными и условиями
их заточения за первые 35 лет XIX века. Всего в списке 88 чело-
век, указанных в хронологическом порядке поступления их в
1 ЦГИА в Москве, 1829 г., № 4. Всеподданнейшие доклады соб, его
ИМп, велич, канцелярии,
МОНАСТЫРСКИЕ ТЮРЬМЫ
235
тюрьму монастыря. Хотя сведения даны за каждый год отдельно,
я ограничусь сообщением количества арестантов, поступивших
за каждые из трех десятилетий и за последнее пятилетие
(1831—1835 ГГ.).
ЧИСЛО АРЕСТАНТОВ,
ПОСТУПИВШИХ В ТЮРЬМУ
СПАСО-ЕВФИМЬЕВСКОГО МОНАСТЫРЯ
с 1801 г. по 1810 г............................19 чел.
с 1811 г. по 1820 г..............................16 »
с 1821 г. по 1830 г..............................37 »
с 1831 г. по 1835 г..............................16 »
Из общего числа 88 заключенных относительно 28 человек
причиной заточения было указано их «безумие», относительно
22 лиц — «непристойное поведение»; о 19 арестантах основанием
лишения их свободы указаны разные религиозные преступления,
о девяти — уголовные преступления; относительно основания при-
сылки сюда шести арестантов нет определенных указаний; трое
были присланы по обвинению в государственных преступлениях и
один (солдат) — по обвинению в государственных, религиозных
преступлениях и побегах со службы.
Относительно большинства «безумных» указаны и совершен-
ные ими преступления. Чаще всего это были убийства. Очень ши-
роко понимается то основание заточения, которое обозначено сло-
вами «непристойная жизнь». В списках по этому основанию зна-
чатся заточенными, например, архимандрит с 1803 года за «невоз-
держанную жизнь и другие неблагопристойности», чиновники,
заточенные в 1805 и 1806 гг. «за пьянство и буянство», много лиц
духовного звания «за подверженность к спиртным напиткам», сы-
новья, по просьбе их родителей, за «развратное поведение» и пр.
В эту же группу попал уже знакомый нам граф Разумовский.
После заточения в Шлиссельбургскую крепость и перевода его в
ноябре 1807 года в Петропавловскую крепость он был по высо-
чайшему повелению доставлен 20 мая 1808 г. в тюрьму Спасо-
Евфимьевского монастыря. Впервые только здесь была указана
причина заточения — «за невоздержанную жизнь и вольные
мысли насчет нравственности и религии». Он просидел здесь бо-
лее 14 лет и был освобожден лишь 22 августа 1822 г. В чем за-
ключались его «невоздержанная жизнь и вольные мысли о рели-
гии и нравственности», — не известно. Нельзя не признать, что
расплатился он за них дорогой ценой. После монастырской
Тюрьма он был отдан под надзор владимирского губернатора,
236
ГЛАВА ПЯТАЯ
Из государственных преступников двое были заключены за
оскорбление заочно царя, а священник Василий Гегоргадзе, встре-
тившийся мне в архивном списке 1829 года, просидел здесь десять
лет до 1834 года, когда был переведен в другой монастырь новго-
родской епархии. В этом списке 1801—1835 гг. преступление этого
имеретинского священника определено, как было сказано выше,
подробнее, а именно «за великое участие в бунте в Имеретии». Пе-
ревод его в другой монастырь не был полным его освобождением,
так как он был сдан из тюрьмы Спасо-Евфимьевского монастыря
жандарму. Среди заточенных сюда по душевной болезни встре-
тилась фамилия декабриста князя Шаховского, присланного сюда
из Сибири в 1829 году и умершего здесь через два месяца.
Вероятно, к политическим заключенным надо отнести подпо-
ручика Сергея Михайлова, присланного сюда в 1827 году «за за-
блуждение от чтения книг» и переведенного в 1833 году в Шлис-
сельбургскую крепость.
Среди религиозных преступников большинство было заклю-
чено за скопчество. В их числе был встретившийся мне в архивном
списке 1829 года скопец Селиванов, 109 лет. В списке 1801—
1835 гг. он фигурирует без упоминания фамилии, под названием
неизвестного. Он умер в монастырском остроге в феврале 1833 го-
да 114 лет от роду. За религиозную пропаганду здесь содержался
«начальник секты молокан» купец Швецов. Известный нам монах-
прорицатель Авель, бывший узник Шлиссельбургской, Петропав-
ловской крепостей и Соловецкого монастыря, окончил свою жизнь
в тюрьме Спасо-Евфимьевского монастыря, где провел пять лет, с
1826 по 1831 год. На его долю выпало пройти через горнило всех
четырех самых страшных царских тюрем. Из 88 узников почти
четверть (20 человек) умерли в заточении. Высшие сроки их за-
точения были у одного 25 лет, у другого 22 года, у третьего 16 лет.
Остальные прожили в заточении: один— 15 лет, один— 14 лет,
два—13 лет, один—12 лет, один—11 лет, один — 9 лет,
один — 8 лет, один — 7 лет, а остальные семь умерли в остроге,
пробыв там менее 5 лет.
36 человек были освобождены из монастырского острога. Срок
их пребывания там виден из следующей таблицы:
От 1 года до 5 лет ... 19 чел. 10 лет...................2 чел.
6 лет................. 3 » 13 лет.................2 »
7 лет................. 1 * 14 лет.................1 »
8 лет................. 4 » 15 лет.................1 »
9 лет................. 2 » 16 лет.................1 »
Рекордная цифра 19-летнего пребывания в остроге пришлась
на присланного сюда по повелению Александра сенатского регист-
монастырские Тюрьмы
237
ратора за пьянство и буйство. Он был освобожден Николаем лишь
в 1830 году. Проступок, за который по закону полагается кратко-
временный арест, повлек за собою наказание, как за самое тяжкое
преступление.
Судьба 22 человек остается неизвестной. Часть из них еще на-
ходилась в заточении при составлении списка.
Семь человек были переведены в другие монастыри, один —
в Шлиссельбургскую крепость. По социальному составу наиболь-
шая часть — 36 человек — принадлежала к духовенству. Здесь
были монахи, архимандриты, священники и даже один митропо-
лит —• за растрату. На втором месте шли военные. Если среди
духовных были лица, начиная от послушника до митрополита, то
среди военных были все чины, начиная от самого младшего и кон-
чая генерал-майором. Относительно этого генерала-майора —
помещика — было известно лишь, что он был прислан по высочай-
шему повелению в 1803 году согласно «приговора всего дворян-
ства». Он провел в остроге пять лет.
На третьем месте идут чиновники в числе одиннадцати чело-
век. Вслед за ними следуют крестьяне в числе девяти и нижние
чины также в числе девяти человек. Неизвестных и прочих было
шесть человек. Среди них был прислан по высочайшему повелению
актер Кочетков в 1804 году при секретном отношении «с предпи-
санием содержать его под присмотром и чтобы он удален был от
возможности беседовать и обращаться с людьми непросвещен-
ными». Запрещение общения «с людьми непросвещенными» за-
ставляет предполагать боязнь какой-нибудь пропаганды со сто-
роны узника. Актер Кочетков умер в монастырском остроге через
15 лет.
Я уже выше сообщал, что еще в 1766 году было предписано со-
держать умалишенных в Суздальском монастыре без оков. По-
скольку в острог Суздальского монастыря направляли и здоровых
Колодников, кандалы и шейные цепи получили там такое же при-
менение, как и в прочих тюрьмах. Так, например, в списке 1801-^
1835 гг. значатся отставной корнет Спичинский и отставной пра-
порщик Мещанков. Первый был заключен за развратное поведе-
ние, а второй — за дурные и дерзкие поступки. Они оба были по-
сажены на шейные цепи и оставались прикованными к стене по
Месяцу. Через месяц архимандрит, он же начальник тюрьмы, до-
носил владимирскому губернатору: «Как ныне арестанты, содер-
жавшиеся на стенной цепи, несколько усмирились, то от цепного
содержания освобождены, поелику же к перемене своего положе-
ния совершенно надежды не подают, а дабы впредь не могли учи-
нить по буйному своему характеру каких-либо важнейших поступ-
ков и опасных происшествий, отделены от прочих арестантов каж-
238
Глава пяТаЯ
дый из них в особую комнату, в коих и содержатся под строжай-
шим за ними наблюдением» Ч
Приведенные мною донесения архимандрита Парфения влади-
мирскому губернатору от 1821 года воспроизведены в книге Ива-
нова А. П. «Соловецкая монастырская тюрьма» (1927 г.), но при-
писаны соловецкому архимандриту Досифею, владимирский губер-
натор превращен в архангельского, а 1821 год переправлен на
1833 год. От такого искажения документа «историко-революцион-
ный очерк» Иванова не выиграл. Употребление же стенных шей-
ных цепей, колодок и стульев было так распространено по всем
местам заключения империи (об этом см. главу об общеуголовных
тюрьмах), что нет никакого сомнения в их существовании и в Со-
ловецком остроге.
^/Дальнейшая история тюрьмы Спасо-Евфимьевского мона-
стыря развертывается в направлении превращения этой тюрьмы
в центральную монастырскую преимущественно для борьбы
с отступлением от православия (знакомство с работой в этом на-
правлении царской инквизиции составит задачу другой части
моего исследования^^
§ 38. ТЮРЬМА КИРИЛЛО-БЕЛОЗЕРСКОГО
МОНАСТЫРЯ
Истории Кирилло-Белозерского монастыря посвящено фунда-
ментальное исследование Н. Никольского 1 2. Первый выпуск его
первого тома охватывает период 1397—1625 гг. Среди 52 прило-
женных к книге рисунков и хромолитографий внимание историка
царской тюрьмы обращает на себя огромный, в развернутый лист
газетной бумаги, план названного монастыря. Я воспроизвожу ту
часть этого плана, на которой имеется изображение «темницы».
Из пояснительной надписи Н. Никольского к этому плану видно,
что гравюра исполнена в 1720 году резцом на медной доске разме-
ром 56X63 сантиметров Алексеем Ростовцевым.
Время устройства тюремных помещений в Кирилло-Белозер-
ском монастыре относится к периоду построения там так назы-
ваемого «Нового города», который строился 15 лет, а именно с
1653 по 1667 год.
1 «Труды Владимирской губернской ученой архивной комиссии», кн. П,
Владимир, 1900, стр. 31 (цитировано у А. С. П р у г а в и н а, По казематам,
СПБ, 1909).
2 Н. Никольский, Кирилло-Белозерский монастырь и его устрой-
ство до второй четверти XVII века (1397—1625 гг.). Об основании и строе-
ниях монастыря, т. I, вып. 1, с приложением 52 рисунков и хромолитогра-
фий, СПБ, 1897.
монастырские Тюрьмы
№
Г. Антипин, автор работы, специально посвященной историче-
скому очерку Кирилло-Белозерского монастыря как крепости ца-
ризма, полагает: «Ни одно военное сооружение XVII века в Рос-
сии не имеет таких грандиозных монументальных сооружений,
предназначенных исключительно для классовой борьбы» Ч
К числу таких монументальных сооружений принадлежат аре-
стантские помещения. Если крепость монастыря воздвигалась для
борьбы с внешними врагами, то одновременно с самою крепостью
строились «в нижнем ярусе северного прясла крепостной стены»
14 казематов для заключенных. Тюремные помещения были и в
других частях крепостных стен. Г. Антипин лично подробно их
обследовал и сделал их описание.
В своем описании крепости названный автор подвел следую-
щие итоги своих изысканий:
«От Московской башни стена под прямым углом сворачивает
на запад и тянется до въездовой Косой башни на 137 м.
В нижнем ярусе ее 8 дверей ведут в 23 помещения, значитель-
ная часть которых, по обе стороны речки, резко отличается своим
устройством от всех помещений кяжнего яруса.
Здесь окна имеют косяки и снаружи окружены наличниками.
Часть этих помещений служила местом заключения, ибо описи
XVIII века называют тюрьму «в наружной ограде, подле башни
Косой» и вид монастыря 1742 г. указывает на тюрьму именно в
этом месте.
Сами помещения построены так же, как и в тюрьме, находя-
щейся в этом же прясле (у Белозерской башни), т. е. одна общая
комната с 1—2 окнами на монастырь и 2 дверьми и 2 небольшие
камеры в толще стены. Камеры очень малы размером (1,8X1,8 м.)
и имеют небольшое четырехугольное окно на волю с решеткой.
Отапливались помещения также «по-черному». Всего здесь
4 одиночных камеры».
«На 27-м метре, сразу же за левой караульней, в нижнем яру-
се, вплоть до наугольной башни, на расстоянии 69 м. находится
монастырская тюрьма XVII—XVIII веков. Это прясло шире ос-
тальной стены и выступает из крепости наружу на 2,5 метра.
Больших тюремных помещений здесь 6; все они довольно од-
нообразны: одна общая комната с 1—2 окнами в наличниках на
монастырь; между ними идут 6 более узких комнат с дверьми,
имеющих в толще стены 6 одиночных камер с небольшим
решетчатым окном на волю в каждой камере. Здесь же,
1 Г. Антипин, Крепость Кирилло-Белозерского монастыря, изд.
«Ленинское знамя», Кириллов, 1934, стр. 17.
240
Глава пятая
в толще наружной стены, имеются 2 общих длинных и узких
камеры.
Одно окно и в большой комнате сохранило еще решетки»
Состав заключенных в тюрьме Кирилло-Белозерского мона-
стыря не отличался от состава узников монастырских тюрем в
Суздале и на Соловках. Сюда направлялись светские и духовные
лица за государственные преступления, за религиозные, за рас-
путное поведение и безумные.
Как и в других монастырских тюрьмах, срок пребывания здесь
заключенных обычно не определялся в точности, и их пожизнен-
ное пребывание здесь не было исключительным явлением.
Обычное число узников, по словам Антипина, колебалось в
пределах восьми — двенадцати человек.
Среди них были пересланные сюда из Петропавловской и
Шлиссельбургской крепостей. Таковыми были заточенные в
1728 году в монастырскую тюрьму, переведенные из Петропавлов-
ской крепости двое узников, основанием для заключения которых
послужило «сумасбродство и безумие».
В 1867 году был переведен в Кирилло-Белозерский монастырь
из Шлиссельбургской крепости арестант Ромашев. Он был заклю-
чен в крепость 6 ноября 1864 г. «за сочинение бумаг возмутитель-
ного содержания, за распространение и переделку билетов кредит-
ных учреждений». Побег Ромашева вместе с охранявшим его сол-
датом Шлиссельбургской крепости (они скоро были пойманы)
привел к составлению первой инструкции по Шлиссельбургской
крепости.
В 1864 году Ромашев был переведен в Бабаевский монастырь
на пять месяцев, откуда снова возвращен в Шлиссельбургскую
крепость, и через 21/2 года был сослан в качестве секретного аре-
станта в Кирилло-Белозерский монастырь. По словам Антипина,
это был последний арестант Кирилло-Белозерского монастыря,
пробывший здесь до 1871 года и выбывший неизвестно куда.
§ 39. ТЮРЬМЫ В ЖЕНСКИХ МОНАСТЫРЯХ
Местом тюремного заточения служили с давнего времени очень
многие монастыри не только мужские, но и женские. Они были рас-
положены во всех местах России, в том числе и в самой Москве 1 2.
1 Г. Антипин, Крепость Кирилло-Белозерского монастыря, изд.
«Ленинское знамя», Кириллов, 1934, стр. 29—31.
2 А. С. Пр у г а в и н в своей книге «Монастырские тюрьмы» (М.,
1905, стр. 35—36) перечисляет следующие монастыри, служившие для зато-
Зс cm jfybi корпусах
*опу боб с е ntrny, у
Ci сбо^/xt "9ст начали
бА/ б о» л и ба тбср и /fftltw-
к а крайне бет ха.
План Черниговского деревянного острога 1797 г.
Переснимок с чертежа из книги Краинского «Материалы к истории
исследования русских тюрем», Чернигов, 1912 г.
Фасад и план «исправительного дома» в Петербурге 1781 г.
Из книги Д. Говарда «О тюрьмах», 1784 г.
МбНАСТЫРСКИЕ ТЮРЬМА
i4i
В частности, женщин заточали в московский Ивановский мона-
стырь, Новодевичий и Вознесенский. В первый из названных мо-
настырей была заточена Салтычиха, с делом которой мы знакомы
из главы об уголовной политике исследуемого нами периода.
Дело Салтыковой возбудило к нему такое сильное внимание
самых широких народных слоев, а преступление ее было так ужас-
но, что Екатерина не могла не посчитаться с этим. Освободив
Салтычиху от телесного наказания и от каторги, она, однако, на-
значила ей пожизненное содержание в монастырской тюрьме в
оковах и без света. Приговор определял, что после выставления
у позорного столба, «заключа в железа, отвести оттуда (т. е.
с площади) ее в один из женских монастырей... и там, подле кото-
рой ни есть церкви посадить в нарочно сделанную подземельную
тюрьму, в которой по смерть ее содержать таким образом, чтобы
она ниоткуда в ней света не имела. Пищу ей обыкновенную стар-
ческую подавать туда со свечою, которую опять у нее гасить, как
скоро она наестся, из>сего заключения выводить ее во время каж-
дого церковного сложения на такое место, откуда бы она могла
оное слушать, не входя в церковь».
Неизвестно, выполнялся ли этот суровый приговор во всей
его полноте. Есть основание предполагать, что и в данном случае
богатство и знатная родня осужденной обеспечили смягчение при-
говора и фактически сделали его не таким, как он был объявлен.
Уже в самом приговоре не был указан монастырь, при котором
должна была быть заточена в подземную тюрьму Салтыкова. Та-
ким монастырем был избран в Москве Ивановский, и, вероятно,
выбор монастыря в самой Москве, а не в Сибири или где-нибудь
далеко от столицы, произошел не без влияния московской родни
москвички Салтычихи. Она была помещена 18 октября 1768 г. под
собором названного монастыря. Конфирмованный Екатериною
приговор о вечном содержании в этой темнице не оказался неиз-
менным: в 1779 году, т. е. через 11 лет, Салтычиха была переве-
дена в пристройку к одному из монастырских зданий. Это поме-
чения: Николаевский, Карельский Архангельской губ., Сийский на Северной
Двине, Спасо-Прилуцкий близ Вологды, Новгород-Северский. Кирилло-Бело-
зерский, Валаам, Спасо-Преображенский в Старой Руссе, Юрьевский близ
Новгорода, Псковский, Свияжский Казанской губ., Далматовский, Успенский
Пермской губ., Троицкий, Селенгинский близ Байкала, Вознесенский, Успен-
ский Иркутской губ., Нерчинский и т. д.
Все это мужские монастыри. Женщины же ссылались главным обра-
зом в следующие женские монастыри: Покровский и Ризоположенский
в г. Суздале Владимирской губ., Далматовский, Введенский Пермской
губ., Кашинский Тверской губ., Енисейский, Рождественский, Иркутский,
Знаменский и др.
16 М. Н. Герыет
$42
ГЛАВА. ПЯТАЯ
щение было снабжено окошечком за решеткой, и один из совре-
менников рассказывал о виденной им картине: через открытое
окошечко Салтычиха плевала на любопытствующих, ругала их и
совала сквозь решетку палку. Возможно, что она была психически
ненормальна или же годы заточения не укротили ее бешеной зло-
бы. Впрочем, в ее психической нормальности можно сомневаться
и за более ранние годы, когда она совершала свои садические пре-
ступления. Она умерла в тюрьме 27 ноября 1801 г. Удивительно,
что в деле 1801 года об уничтожении тайной экспедиции при
имени Анны Салтыковой, заключенной в Ивановский монастырь,
лишь указано, что она содержится там с 1768 года, и добавлено:
«неизвестно за что». Не верится, чтобы преступления Салтыковой
были забыты.
Одновременно с Салтычихой в другом московском женском
монастыре — Вознесенском — содержалась другая помещица —
Лопухина — также за истязания своих крепостных. В 1797 году
ее крепостной подал Павлу на нее жалобу, указывая на истязания
его помещицей плетьми и розгами, на избиение его беременной
жены поленом и на истязания его детей трех и четырех лет, кото-
рых она запирала зимой на несколько часов в холодный чулан.
Произведенное следствие выявило «невыносимые мучения» еще
12 крепостных. Помещица, например, колола булавками груди и
языки женщинам. Она была заключена пожизненно в монастырь,
но уже через три года тем же Павлом освобождена с отдачей ее
под присмотр ее родных Ч
Дело Лопухиной — новый лишний пример классовой юстиции.
Преступления, которые влекли за собой для крепостных жестокое
наказание кнутом и каторжные работы, повлекли для помещицы-
дворянки лишь заключение в монастырь. В порядке частной амни-
стии пожизненное заточение было заменено всего лишь трехлет-
ним. Связи при дворе и принадлежность к привилегированному
классу сделали свое дело.
Местом заключения при Екатерине служил также и третий
женский московский монастырь — Новодевичий. В 1775 году
Екатерина направила сюда Елизавету Разумовскую, дочь графа
Кирилла Разумовского, на «неисходное здесь пребывание». Усло-
вия ее содержания здесь были опредехены такие же, как и для
графа Апраксина, одновременно с нею отправленного в дальний
сибирский Успенский Долматов монастырь. Условия же были
такие: «Содержать под строжайшим караулом, никуда не только
1 ЦГАДА, VII, № 3567, 1800 г. Дело о помещице Анне Лопухиной,
содержавшейся в Московском Вознесенском монастыре за жестокое обраще-
ние с ее дворовыми людьми.
МОНАСТЫРСКИЕ ТЮРЬМЫ 243
из того монастыря неисходно, но и к нему никого не допускать и
содержать его в особой келье, не выпуская из оной кроме церкви
божией на славословие, да и то за караулом, никуда. Писем писать
отнюдь ни к кому и для того пера, чернил, бумаги и чем только
можно писать никак ему'не давать. Для караула послать четырех
человек (солдат). Без именного указа никого к нему не допускать.
Однако ж озлобления и неучтивости кроме своей должности от-
нюдь оному Апраксину не чинить. На питание отпускать ему в
сутки — 50 коп., унтер-офицеру — 6 коп. и солдатам по 4 копейки.
На отопление особо 100 рублей» Ч
Из главы о Петропавловской крепости нам уже известно, что
наказаны так были Апраксин и Разумовская за их тайный брак.
Напоминаю, что Разумовская была освобождена из монастыря в
том же году, а Апраксин — через два года, но окончательное осво-
бождение оба супруга получили лишь в 1796 году.
Приведенная нами инструкция о содержании Апраксина в мо-
настыре служит показателем сходных условий монастырского за-
точения, вероятно, и во многих других случаях. Повидимому, при-
говоренные к содержанию под стражей в монастырях доставлялись
сюда под военным караулом. Подробная инструкция военному ка-
раулу о порядке перевозки арестантов в монастырские тюрьмы на-
печатана в приложении к работе П. П. Соколова «Монастырские
колодники прошлого столетия в Тверской епархии» (1889 г.). Она
относится к одному частному случаю и помечена 20. ноября 1750 г.,
причем, вероятно, является образцом таких же инструкций второй
половины XVIII века. Инструкция предписывала конвойным сол-
датам, переправлявшим двух будто бы душевнобольных арестан-
тов из тайной канцелярии в Иверский монастырь Тверской епар-
хии, не слушать речей арестантов и не разглашать их под страхом
смертной казни, а в случае, если бы пересыльные начали говорить
«непристойные речи», затыкать им рты «кляпьями», вынимая их
только во время еды. Запрещалось кому бы то ни было разгова-
ривать с колодниками во время пути и давать арестантам бумагу.
Содержание в монастырском заточении арестантов и их конвоя
происходило за счет государственной казны или самого монастыря.
В приведенном мною примере о графе Апраксине обращает на себя
внимание резкая разница стоимости содержания самого арестанта-
графа и его конвойных: на каждого солдата было отпущено по
4 коп., на унтер-офицера — 6 коп., а на заточенного в монастырь
графа — 50 коп. Впрочем, из истории Суздальского монастыря мы
знаем, что арестантские деньги расходовались конвойными солда-
1 ЦГАДА, Реестр приговорам по тайной экспедиции и именным указам,
состоявшимся в 1775 г. второй половины.
16*
244
ГЛАВА ПЯТАЯ
тами. Однако остается фактом получение арестантом в десять раз
больше, чем охраняющими его солдатами; его дворянское проис-
хождение позволяло ему и под арестом питаться в десять раз
лучше, чем солдату.
Если архивы монастырских тюрем Суздальского и Соловец-
кого монастырей уже обследованы, по крайней мере, за более ран-
ние годы, даже в печати, то архивы других монастырских тюрем
еще ждут своих исследователей. Конечно, в них хранится немало
тайн, но едва ли условия содержания в них резко отличались от
известных нам в двух описанных выше монастырях — Соловецком
и Суздальском. Иначе не могло быть: монастырские тюрьмы слу-
жили тем же целям защиты самодержавия и православия, как и
важнейшие государственные тюрьмы Петропавловской и Шлис-
сельбургской крепостей, и поэтому режим заключения в них не
отличался в существенных чертах от режима названных важней-
ших государственных тюрем.
Глава шестая
ОБЩЕУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ
§ 40. СОСТОЯНИЕ ТЮРЕМ
ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII ВЕКА
ГЭ сследование состояния общеуголовных тюрем во второй
|/.<|| половине XVIII века сопряжено с еще более значитель-
ными трудностями, чем изучение за этот период заточе-
ния в Шлиссельбургской и Петропавловской крепостях и
в монастырских тюрьмах.
Эти трудности состоят в ограниченности материалов. Само
правительство уделяло общеуголовным преступникам мало инте-
реса, сосредоточивая его в наибольшей степени на политических и
на преступниках против веры.
Вся масса уголовных преступников, за ничтожными исключе-
ниями, была из гущи народа, или, говоря языком правившего
класса того времени, из людей «подлого звания» или «черни».
Сами заключенные не оставили нам никаких воспоминаний об их
пребывании в острогах и тюремных замках.
Общественное мнение современников второй половины XVIII
столетия очень мало интересовалось тюрьмами для уголовных
преступников. Оно не шло далее подачи милостыни колодникам.
В литературе того времени вопрос о состоянии тюрем обходился
полным молчанием, и исключения из этого правила составляют
величайшую редкость.
Заключение в тюрьму, будучи мерой предварительного задер-
жания обвиняемых до суда и средством наказания, не играло
большой роли в те годы как наказание. Это весьма ослабляло так-
же внимание законодателя и администрации к острогам.
Все это и привело к крайней ограниченности всех материалов
о состоянии тюрем во второй половине XVIII века как прави-
тельственных, официальных, так и неофициальных,
246
глхвх ШЕСТХЯ
Но имеется еще и другая трудность для исследователя обще-
уголовной тюрьмы. Места заключения в разных монастырях были
почти однотипны, а тюрьмы в крепостях, исчислявшиеся лишь
единицами, также имеют много черт сходства между собою. Со-
вершенно иное приходится сказать относительно общеуголовных
тюрем. Остроги, тюремные замки, съезжие дома, места заклю-
чения при полиции были разбросаны по всем городам и разным
населенным пунктам империи. Попадавшиеся нам сведения о том
или ином состоянии тюрьмы в каком-либо городе еще не дают нам
оснований делать обобщающие выводы о таковом же состоянии
острогов в других населенных пунктах. Здесь мы могли строить
лишь более или менее вероятные предположения.
С начала XIX столетия исследователи истории царской тюрь-
мы находятся в несравненно лучшем положении, так как архивы
министерства внутренних дел и другие архивы начали собирать
разнообразные материалы. Впрочем, и здесь надо признать в зна-
чительной степени правильными замечания Тальберга в его статье
«К истории тюрьмы и ссылки в России»
Работая в архиве министерства внутренних дел (в конце се-
мидесятых годов прошлого века), Тальберг с сожалением увидел,
что кто-то постарался уничтожить много интересных, судя по за-
главиям, дел. В частности, он указал, что за период 1802—1817 гг.
имеются года, за которые не сохранилось ни одного дела по тю-
ремной части. Правильность этого замечания приходится под-
твердить и мне. Но при моей работе в архиве в 1938 году удалось,
однако, найти очень интересные дела о тюрьмах первой четверти
XIX века, оставшиеся до сих пор неизвестными и никем не ис-
пользованными.
При знакомстве с тюрьмами второй половины XVIII века пе-
ред нами встают два вопроса. Первый из них касается выявления
внешней стороны тюрем того времени, а второй — внутреннего их
устройства.
Относительно внешнего вида мест заключения мы можем со-
ставить себе довольно определенное представление на основании
документов того времени, главным образом о ремонте острогов.
Вопрос о внешнем виде мест заключения с наибольшей полно-
той разработал Краинский, автор книги «Материалы к истории
исследования русских тюрем» 1 2. В его распоряжении были ар-
хивные материалы по городу Чернигову и нескольким уездным
1 Тальберг, К истории тюрьмы и ссылки в России — «Русская ста-:
рина» 1879 г., февраль.
2 Краинский, Материалы к истории исследования русских тюрем в
связи с историей учреждения «Попечительного о тюрьмах обществам Черни-
гов, 1912,
ОБЩЕУГОЛСВНЫЕ ТЮРЬМЫ
247
городам Черниговской губернии. Он имел возможность с полной
ясностью определить тип устройства острогов в городах Черни-
говской губернии, размеры острогов и внутреннее их устройство.
Помещенные в книге планы тюрем позволяют точнее уяснить уст-
ройство острогов при Екатерине. Большинство использованных
автором материалов относится не ранее, чем к последним годам
царствования Екатерины. Но эти же материалы позволяют ав-
тору признать, что выявленный им тип устройства тюрем суще-
ствовал не только со второй половины XVIII века, но даже и в
начале этого века.
Приведем в основных чертах описание тюрем Черниговской
губернии.
Остроги как самого губернского города, так и уездных горо-
дов занимают прямоугольные или квадратные участки разной ве-
личины, огороженные со всех сторон бревенчатым тыном. Тын
состоит из бревен, большею частью дубовых, заостренных вверху.
Поставленные стоймя, вплотную одно к другому, эти бревна, верш-
ков шести в диаметре, врыты на три аршина в землю. Эти бревна
возвышаются над поверхностью земли сажени на три. Указанные
выше размеры менялись. Из документов видно, что толщина ду-
бовых бревен в нижнем конце была до полуаршина, а длина бре-
вен — 11 аршин. Иногда такие бревна ставились по всем четы-
рем сторонам прямоугольника в два ряда, и тогда бревна одного
из этих рядов зарывались глубже бревен другого ряда.
В городах Черниговской губернии общие размеры площадей
под острогами в интересующие нас годы были: черниговский
острог занимал площадь в 425 кв. сажен; в г. Соснице— 100 кв. са-
жен; в Стародубе — 288 кв. сажен; в Глухове — 256 кв. сажен;
в Нежине—289 кв. сажен; в Козельце — 400 кв. сажен; в При-
луках— 169 кв. сажен; в Зенькове —484 кв. сажени.
Размер площади под острогом определял общую длину ост-
рожного тына со всех четырех сторон. Так, например, он равнялся1
84 сажени в Чернигове, 83 сажени в Козельце, 48 сажени в Старо-
дубе, 40 сажен в Соснице и т. д. Эти бревна для большей крепости
были соединены между собою поперечными бревнами.
На такой тын требовалось очень большое количество бревен.
Так, например, острог (так называлась и сама ограда тюрьмы)
длиною в 25 сажен и шириною в 17 сажен имел 424 дубовых сваи
большого размера длиною «со вкопом в землю» девятиаршинных
и 424 меньших, а всего 848 пал (свай).
В четырех стенах ограды устраивался только один вход. Этим
облегчался надзор за входом в острог и за выходом из него.
Нередко именно у этого входа устраивалось помещение дл$
караулу
248
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Что касается самих помещений для арестантов, то они устраи-
вались в виде отдельных зданий, или «связей», внутри тюремной
ограды. Чем обширнее была тюрьма, тем больше было таких зда-
ний. Например, в Чернигове их было четыре, а в уездных городах
большею частью по одному зданию.
Познакомимся с устройством этих зданий из описания Кра-
инского. В Прилуках острожное здание включало две камеры
для арестантов. Размер каждой камеры был 8 аршин в
длину и столько же в ширину, а в вышину 4 аршина 2 вершка.
Здание отапливалось двумя печами, и в нем было только пять
окон. Но это число окон оказывалось немалым, так как в Козель-
ском, например, остроге в каждой из двух камер было только по
одному окну величиною в три четверти аршина за решетками.
Дневного света в камере было совсем недостаточно, и о чистоте
воздуха не приходилось говорить.
Не баловали светом и воздухом и караульные помещения.
При обычном размере — 7 аршин длины и 7 аршин ширины,
т. е. при 49 кв. аршин площади —имелось лишь одно окно. Ка-
раульное помещение отапливалось печью.
Устройство тюремных зданий в виде небольших изб за бре-
венчатым тыном перешло в половину XVIII века от XVII сто-
летия. Именно такие же описания острогов дает Сергеевский в
его исследовании «Наказание в русском праве XVII века». Так,
например, Белозерский острог занимает площадь 108 кв. сажен.
Участок обнесен тыном из бревен, врытых на 3 аршина в землю
и укрепленных там также бревнами. Внутри двора — изба в
два этажа (этим она отличается от тюрем второй половины
XVIII века). Размер избы — 4 сажени в длину и З’Л в ширину.
Для подтверждения правильности предположения, что архи-
тектура тюремных острогов второй половины XVIII столетия по-
вторяет тип устройства острогов значительно более раннего вре-
мени, я приведу описание тюремного двора в городе Азове, сде-
ланное в 1702 году. Оно для нас интересно и потому, что может
восполнить описание острогов более поздних лет. «Тюремный
двор огорожен острогом стоячим сосновым. Длиннику ему 21 са-
жень с полусаженей, поперечнику 16 сажень, высота три сажени.
На тюремном дворе — калитка, у ней четыре кольца, железных
две чепи, железных восемь пробоев, у ней же замок висящий. На
тюремном дворе строения из бударного леса построены: 13 изб
ветхих. Первая изба мерою длиннику 2 сажени полтретей четвер-
ти, ширина 2 сажени 2 четверти без вершка. Другая изба длин-
нику 2 сажени три четверти; ширина —2 сажени полтретей чет-
верти (приблизительно таковы же размеры остальных 11 изб. —
Д/, Г.). Против тюремного двора караульные избы: первая длин-
ОБЩЕУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ
249
нику 2 сажени с четвертью и вершком, ширина 1 сажень три чет-
ве|Уги; вторая — сажень 5 четвертей, ширина — сажень полторы
четверти; третья — длиннику полторы сажени, ширина тож. А те
вышеописанные избы на тюремном дворе и караульни крыты ка-
мышем. На тюремном дворе кандал худых и добрых 165 кандал;
в том числе ломаных 37 кандал. Ножных желез худых и добрых с
замками 12 желез. Две чепи долгих, что в мир ходят, и с ошейни-
ками; у них четыре замка висящих».
После такого описания даются сведения о колодниках.
«Имена тюремного двора невольников всяких чинов людей,
которые сидят на тюремном дворе: разных чинов люди — 98 че-
ловек: малолетних стрельцов — 8 человек, турок и татар—10,
шведов—51; прислан из приказные палаты черкес; да по делам
которые сидят на тюремном дворе полковника Афанасьева, кон-
ной службы капитан Афанасий Смирнов, рядовые казаки — 8,
стрелец— 1 и т. д. (в описи перечислено еще 17 арестантов сол-
дат, казаков и др. — М. Г.). Да по записям, которые освобож-
дены с тюремного двора разных чинов люди 18 человек, малолет-
ние стрельцы — 6 человек, шведы—13 человек»1.
Как видно из описи, арестанты размещались в небольших из-
бах. Необходимой принадлежностью острога оказывались кан-
далы и разные цепи. Мы с ними встретимся еще не один раз в
истории тюрьмы всего последующего времени.
Краинский, останавливаясь на терминологии по тюремному
делу второй половины XVIII века, приводит соображение о том,
что слово «изба» не всегда означало отдельное здание, а обычно
лишь отдельное помещение, отдельную камеру или комнату. Наи-
более убедительным доказательством правильности такого толко-
вания служат встречающиеся указания на то, что две избы на-
ходятся под одною общею крышею. Возможно, что и в приведен-
ном мною описании тюремного двора 1702 года под названием
«изба» подразумевается не отдельное здание, а отдельная камера.
За такое толкование говорят и небольшие размеры этих по-
мещений, а именно менее 4 кв. сажен для арестантов и 2—3 кв. са-
жени для караула (для караула было три таких избы).
Нет строго выдержанной терминологии во второй половине
XVIII века и в первой четверти XIX столетия для обозначения
мест лишения свободы. Для этого употребляются слова тюрьма,
темница, съезжий двор, колодничья изба, частный дом, острог,
тюремный замок и др. Но, кроме того, места заключения были
1 «Столетие военного министерства, 1802—1902 гг., Главное военно-суд-
ное управление и военно-тюремная часть» т. XII, кн. 1, ч. 1, изд. 1902 гм
(Приложение, стр. 3).
250
ГЛАВА ШЕСТАЯ
устроены при самых различных присутственных местах, как, на-
пример, при земском суде, при словесном суде, в ратушах, в ду-
мах и пр. Даже в Сенате имелись «покои», в которых можно было
содержать арестантов^/В архивном деле 1762 года мне попалось
постановление собрания «конторы правительствующего Сената»
относительно одного доносчика о государственном преступлении.
Было приказано заковать его в кандалы и посадить в особый по-
кой конторы Сената под крепкий караул, не давая ему два дня ни
пить, ни есть, чтобы он за это время «поразмыслил» о сделанном
доносе. Отсюда видно, что контора Сената располагала не только
покоем для содержания арестованных, но и необходимыми для
тюрьмы того времени принадлежностями в виде кандалов.
Наиболее часто встречаются во второй половине XVIII века
и в первой четверти XIX века названия «острог» и «тюремный
замок».
Под именем «острога» первоначально понималось укрепление,
защищавшее тот или иной пункт от нападения неприятелей. Та-
кое укрепление состояло из бревен, заостренных вверху и врытых
достаточно глубоко в землю. Острогом называлась и эта стена
из бревен. Позднее такие же стены-остроги стали окружать тюрь-
мы, на которые и распространилось название острогов.
Позднее стены из бревен, врытых в землю, стали заменяться
каменными с башнями на углах, и тюрьма по своему внешнему
виду стала напоминать замки или стены кремля. Тип тюрьмы-
замка стал распространяться с конца XVIII века.
Издание «Учреждения о губерниях 1775 г.» выдвинуло вопрос
об устройстве зданий для различных присутственных мест в гу-
бернских и уездных городах. Не только из более ранних мате-
риалов Краинского, но и из архивных дел даже начала 30-годов
XIX века видно, насколько часто арестантские помещения нахо-
дились при присутственных местах. Названная реформа 1775 го-
да заставила обратить внимание на состояние мест лишения сво-
боды. Имеющиеся у нас сведения о таком состоянии относятся не-
редко к последнему десятилетию XVIII века, но они позволяют
судить о состоянии тюрем и за предшествующие годы.
Повидимому, самым лучшим зданием острога в России было
воздвигнутое в Москве, надо предполагать, после 1775 года. Это
здание было воздвигнуто под несомненным влиянием основных
идей, вложенных Екатериною в ее проект тюремного устава.
Острог осматривал Джон Говард, поместивший в своем труде
(1784 г.) описание и план этого острога. Я воспроизвожу здесь
означенный план, не появлявшийся до сих пор в русской печати.
Чертеж фасада здания свидетельствует о том, что здание не
было чисто тюремного типа. Правда, две большие башни по уг-»
ОБТГЕУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ
251
лам одноэтажного здания с 13 окнами и двумя входными дверями
придают зданию вид замка, но мы не назвали бы его тюремным.
Нет внешней суровости, есть некоторая красота. К зданию, а имен-
но к угловым башням, примыкают стены, окружающие с четырех
сторон прямоугольный участок земли с тюремными зданиями.
Как в свое время проектировала Екатерина, подследственные,
или «подстражные», отделены от осужденных и от ссыльных,
и мужчины размещены особо от женщин. В этом самом здании,
фасад которого выходит на улицу, устроено пять камер для под-
стражных. За внутренней стеной на дворе имеются помещения для
женщин, а именно — отдельные камеры для уголовных, приго-
воренных и ссыльных. Строения, предназначенные для мужчин,
имеют по две и по три камеры, предназначенные для различных
категорий арестантов. Осужденные мужчины размещены в зда-
ниях по левой стороне земельного участка. Число комнат в этих
зданиях исчисляется от двух до трех. На плане обозначены ча-
совня, помещение для стражи, будки для часовых, колодезь, коло-
кольня, несколько дворов и пр.
Размер тюремных камер вполне отвечал требованиям проекта
Екатерины, а именно каждая из них имела по 3 сажени в длину
и ширину и 2 сажени в высоту.
Из описания Говарда видно, что было проведено размещение
арестантов по сословному признаку, с выделением особо приви-
легированных. В первой комнате основного каменного корпуса Го-
вард видел четыре деревянных клетки, в двух из которых поме-
щалось по арестанту, прикованному цепями за шею к стене и
с кандалами на ногах. Женщины, которых Говард видел в особой
женской камере в числе десяти, содержались без оков.
За три года до Говарда, в 1778 году, этот же острог осматри-
вал другой англичанин — Кокс. Он издал в 1781 году описание
осмотренных им больниц и тюрем в виде небольшой брошюры.
Описание тюрем появилось в русском переводе в журнале «Рус-
ская старина» лишь в 1907 году L
Кокс, описывая московский острог, говорил, что он находится
в предместье и занимает огромный участок земли в виде четырех-
угольника. Весь участок обнесен высокой стеною. Внутри участка
выстроено 25 зданий для размещения арестантов. Эти здания
внутри не перегорожены, и в каждом находится по одной камере
с 25—30 заключенными. Означенные здания расположены не на
одном дворе, а на нескольких — по четыре, по шести и по восьми
домов на каждом дворе. Кокс считает такое распределение зданий
1 «Тюрьмы и госпитали в России в XVIII веке по наблюдениям Вильяма
Кокса» — «Русская старина» 1907 г., июль, стр. 25—44,
252
ГЛАВА. ШЕСТАЯ
по отдельным дворам очень удобным, так как это дает возмож-
ность арестантам быть чаще на воздухе. Он отмечает, как и Го-
вард, наличие особого колодца для пользования водою из него
заключенными.
Описания острога, сделанные Говардом и Коксом, совпадают
в одних чертах и расходятся в других отношениях. По плану Го-
варда обозначено всего четырнадцать зданий, кроме основного,
а Кокс говорит о 25 камерах, из которых каждая помещается в от-
дельном здании. Но, может быть, в это число 25 камер вошли те,
которые были расположены в основном здании. Непонятно, по-
чему так мало число заключенных, которое указано Говардом,—
74 человека. Для нанесенного им на плане количества зданий это
число арестантов слишком ничтожно. Кокс указал число арестан-
тов в остроге при его посещении в 1778 году в количестве 800 че-
ловек, т. е. больше чем в десять раз выше цифры, сообщенной Го-
вардом. Возможно, что Говард указывал число заключенных в
тюрьмах какого-нибудь одного двора московского острога. Кокс
со своей стороны указывал, что в зданиях, расположенных на
одном дворе, было 97 арестантов. Эти цифры не так сильно рас-
ходятся.
Говард поместил в своем труде также план петербургского
смирительного дома, который тоже не появлялся в русской пе-
чати и который мы также здесь воспроизводим.
Двухэтажное здание смирительного дома находилось на Екате-
рининском канале у русла Мойки. Говард назвал его простым,
но изящным. В нем по фасаду несколько десятков окон. Находя-
щиеся на задней стороне здания две галлереи поддерживались
колоннами. В верхний этаж вела каменная лестница. В здании
около 30 комнат, с площадью 33X23 фута. Окна — на высоте
6 футов от пола. В оконных рамах — форточки.
Говард называет это здание исправительным или прядильным
домом. В противоположность Московскому дому заключения,
Петербургский исправительный дом представлял собою единое и
очень большое по своим размерам здание. Другая петербургская
тюрьма, которую Говард называет пригородною, состояла, как и
московский острог, из ряда небольших деревянных домов, в каж-
дом из которых содержалось от 5—6 до 25 арестантов в канда-
лах. При тюрьме была своя хлебопекарня. Вся тюрьма обнесена
обычным для того времени высоким деревянным тыном. При
тюрьме — свой особый двор для прогулок арестантов. Общее чис-
ло заключенных было в день посещения до 80, и среди них, по
словам Говарда, мальчики двенадцати — пятнадцати лет.
К тому же времени относится описание Коксом Бутырской
тюрьмы. По его словам, она была предназначена для тюремного
ОБЩЕУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ
заключения солдат. Расположенная в двух милях от города, она
стояла на ровном, открытом месте и была обнесена деревянной
стеною, высотою в 25 футов. Посредине участка стоял деревянный
дом, занимавший около 30 кв. футов. В здании была всего одна
камера с 48 заключенными. Высота от пола до потолка была
15 футов. Вдоль стен шли в несколько рядов широкие нары для
спанья. Кокс отмечал запрещение арестантам иметь постель,
одеяло и даже солому. Днем им разрешалось гулять по двору, а на
ночь их запирали в здании. Заболевших арестантов отправляли
в военный госпиталь, за исключением осужденных на каторжные
работы, которых лечил тюремный врач.
При посещении этой же тюрьмы в 1781 году Говардом она
находилась уже в одной миле от приблизившегося к ней города.
Она попрежнему была предназначена для арестантов военного
звания, попрежнему состояла из одной камеры. Имеются различия
в определении площади этой камеры Коксом и Говардом. Кокс
определил эту площадь круглой цифрой в 30 кв. футов, а Говард
дал точное указание — длина 29 и ширина 26 футов. Различие
размеров камеры столь резко, что возможно только одно предпо-
ложение: ко времени посещения Говарда было выстроено новое
здание. Такое предположение подтверждается и различиями вы-
соты от пола до потолка: у Кокса указано 15 футов, а у Говарда
только около девяти. Кокс, так же как и Говард, говорил о нарах
для спанья, но не упоминал, что эти нары шли в два яруса, как это
отметил Говард. Оба автора указали на деревянную стену, окру-
жавшую тюрьму. За палисадом Говард видел два или три зда-
ния, в одном из которых помещались девять арестованных офице-
ров. Они были в лучших условиях, так как им были предостав-
лены кровати. Вместо 48 военных арестантов, найденных Коксом
в этой тюрьме в 1778 году, Говард нашел их 130, скученными в
тесноте. Свои общие впечатления он сформулировал в выводе о
тяжелом состоянии этого острога, которое и приводило к разви-
тию болезней. Он нашел на больничном дворе при военном госпи-
тале 55 человек.
У Кокса мы находим описание и других мест заключения в
разных городах на пути между Москвой и Петербургом. Так как
эти описания — одни из самых первых по времени, к которому
они относятся, то я воспроизведу их здесь более полно. Описания
Коксом внешнего вида тюрем даны вместе с указанием некото-
рых характерных черт внутреннего быта острога 1778—1779 гг.
Они так между собой связаны, что я не буду их разделять.
Тюрьма, осмотренная Коксом в Новгороде, находилась в ста-
рой башне кремлевской стены. Башня была окружена высокой
254
ГЛлЬД. ШЕСТОЙ
стеной. В комнате нижнего этажа помещались восемь каторжни-
ков. Сюда проникал свет лишь через маленькое оконце в дверях.
Арестантов никогда не выпускали на воздух. Прочие арестанты,
помещенные в верхнем этаже, имели на ногах деревянные колоды;
волосы на голове и на бороде наполовину были обриты. Им были
разрешены прогулки на тюремном дворе. Женщины сидели в осо-
бой камере возле караульной.
В городе Твери при посещении Кокса строилась тюрьма по
новому плану, по которому должны были быть выстроены замки
и в некоторых других городах. Она должна была быть каменная,
в два этажа, с размещением по отдельным камерам разных катего-
рий арестантов и с разобщением мужчин от женщин. Впрочем,
Кокс в осмотренных им тюрьмах всегда отмечал размещение жен-
щин отдельно от мужчин.
Полное недоумение вызывает у нас короткое описание Говар-
дом новой тюрьмы в Твери. Поскольку Кокс писал о постройке
новой образцовой тюрьмы, еще не законченной в 1778 году, мож-
но предположить, что Говард посетил именно эту отстроенную
тюрьму. Такое предположение отчасти подтверждается словами
Кокса и Говарда, называвшими эту тюрьму образцом для дру-
гих. Но Говард добавил: «Я надеюсь, что она не служит образ-
цом для других тюрем». Камеры этой новой тюрьмы оказались в
таком плохом состоянии, что, по словам Говарда, даже врач не
решался заглянуть больше, чем в одну из этих камер.
В Кронштадте острог был за городом. В нем было несколько
небольших камер с 10—20 человеками в каждой, общее же число
арестантов достигало 250.
В Петербурге Кокс осмотрел арестное помещение при нижнем
суде. В одной из двух камер были помещены мужчины, а в дру-
гой — женщины. В глаза посетителю бросились два мальчика лет
по 14, привлеченные за то, что бежали со своими родными из де-
ревни. У одного из них на шею была надета цепь с ошейником.
Кокс сообщает совершенно невероятный вес шейной цепи с ошей-
ником — 282 английских фунта.
Таких же мальчиков увидел Кокс в московской долговой
тюрьме. Они сидели за долги их отцов. Один из мальчиков сидел
вместо матери за долг ее умершего мужа, т. е. за своего отца.
Здесь же автор видел женщину, содержавшуюся уже три месяца
за неуплату долга в два рубля. Здание долговой тюрьмы камен-
ное, в два этажа, находилось посередине города. Мужчины и жен-
щины разделялись друг от друга только на ночь. На содержание
им ничего не отпускалось, и они питались милостыней. Число их
достигало 37 человек.
ОЁЩЕУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ
555
Долговую тюрьму в Москве описал и Говард, осмотревший ее
через три года после Кокса. Она произвела на него самое отвра-
тительное впечатление. Он даже выразился с резкостью, не при-
сущей ему при описании других осмотренных им русских тюрем.
В пяти комнатах он видел более ста, говоря его словами, «жалких
существ, лежащих на полу, большинство из которых были полу-
голыми», а отдельную комнату с шестью заключенными он на-
звал одной из самых омерзительных, какие только пришлось ему
когда-либо посещать.
Говард дал описание и других московских тюрем, не осмот-
ренных Коксом. Одну из них он называет новой правительствен-
ной тюрьмой. В большой комнате нижнего этажа этой тюрьмы
он нашел 69 арестантов, в том числе 14 женщин. Все они были
задержаны за мелкие преступления, выглядели бледными, были
грязны. В камере второго этажа он нашел восемь преступников в
шейных цепях и прикованных цепью к бревну. Возможно, что он
видел здесь на заключенных так называемые «стулья» (см. при-
ложенную фотографию со «стула», хранившуюся в музейных кол-
лекциях Всесоюзного института юридических наук). В каждой
камере стоял солдат с обнаженной шашкой.
В то время как Кокс ограничился лишь упоминанием о рабо-
тах арестованных на огородах и о земляных работах при Екатери-
нинской больнице, Говард осмотрел тюремную камеру позади
Екатерининской больницы на дворе инвалидов. Здесь содержа-
лось вместе 52 мужчины и 17 женщин. Они были все без оков,
но спины их были отмечены черным крестом. Это указание на
черный крест не встречалось нам в других описаниях. Должно
быть, этот черный крест на одежде заключенных работного дома
был предшественником «бубнового туза» на платье каторжан цар-
ской каторги вплоть до XX века.
О содержании арестантов за счет частной благотворительно-
сти говорит и Кокс, описывая московский острог. Осужденные
получали на пропитание по одной копейке в день, а обвиняемые
должны были прокармливать себя милостыней. Собранные деньги
распределялись раз в неделю, и на каждого арестанта приходи-
лось за неделю от. 5 до 50 коп., а в среднем 15 коп. Очевидно,
в этот подсчет не вошла стоимость пожертвованных продуктов.
Позднее мы увидим, как щедры были эти пожертвования в Моск-
ве даже к концу первой четверти XIX века. Размеры подаяний
продуктами и деньгами давали возможность арестантам в мос-
ковских тюрьмах быть сытыми, и Кокс отметил, что «они не
имели вида голодных людей». Но впечатления Говарда были ча-
сто противоположного характера. Располагая деньгами, арестан-
ты покупали на тюремном дворе хлеб и сбитень.
256
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Кокс отмечает на страницах своего описания виденные им
кандалы и колодки. Так, например, он видел в московском остроге
каторжан, скованных по-двое. Так же попарно скованными от-
правляли в Сибирь, связывая ссыльных длинной веревкой. Видел
Кокс и женщин, закованных в кандалы, но администрация объ-
ясняла ему, что заковывание женщин практикуется редко, а на ви-
новных в более тяжелых уголовных преступлениях надевают ко-
лодки.
Указывал Кокс и на чрезвычайную медлительность следствия
и суда: ему приходилось видеть в русских тюрьмах арестантов,
дожидавшихся по три года решения судом их участи. Помощь
больным арестантам была поставлена очень слабо, больные про-
должали оставаться вместе с прочими заключенными, и только
заразные переводились в Москву в специальный барак, построен-
ный для арестантов во время чумы.
Кокс внимательно останавливался на тех случаях, когда он из-
редка замечал занятие арестантов трудом. Тяжелый каторжный
труд был предназначен для ссыльных в рудники Нерчинска. Пе-
ред приездом Кокса в Москву отсюда была отправлена в Нер-
чинск партия в 248 человек. В Нерчинск же поступало за год
1600—2000 человек. Холостые жили там в казармах, а женатые
могли строить избы подле рудников. На содержание им закон
определял полторы копейки в день и 70 фунтов ржаной муки в
месяц. Стоимость же содержания арестанта для казны равня-
лась 35 рублей в год.
Тяжелые условия труда в Нерчинске и тягости пути туда дали
Коксу право сделать такой общий вывод, мало приятный для Ека-
терины: «Если принять во внимание, сколько преступников уми-
рает под кнутом, сколько их погибает от усталости во время про-
должительного путешествия в Нерчинск и тяжелые условия жизни
в рудниках, то окажется, что уголовные законы в России далеко
не так гуманны, как утверждают некоторые писатели».
Во внутренних губерниях и в осмотренных Коксом столичных
и уездных тюрьмах работы производилась арестантами далеко не
везде и не всеми категориями заключенных. Работы были обяза-
тельны для отправленных в смирительные дома. В Москве они
производились при Екатерининской больнице. Кокс видел заклю-
ченных на работе: одни рыли ров, другие снимали насыпь, третьи
работали на огороде. Работы происходили с 7 часов утра до 12
и с одного часа дня до 8 часов вечера. В зимнее время работы
состояли в разбивке камня, рубке дров и пр.
Из других городов, где производились работы заключенных,
Кокс назвал Тверь, Вышний Волочек, Кронштадт и Шлиссель-
бург. В первых двух городах работы были земляные.- В Вышнем
1&-..
Фасад и план тюрьмы в Москве 1781 года.
Из книги Д. Говарда «О тюрьмах», 1784 г.
Описание. fLuisca» Лосжмслало
fycKptcCKO/LO
JL. Церковь
%, -fiojfна/плс 'Элл. сыхржажлл. аоЭ» csnpavusa
5з Эолза.хъ и. пбЭозрЪваежмхл. а ксЗвьазанкиз»
преступлена лИужескиео пела..
Э Кол» латы. Элл. соЭфлеамлл поЛз стражею
at Эмхаль и. поде»р1Ра.ел1ыл1, а леЭмазаннмхз
прсступлешй ЭК&тенаео пала,.
Ъ. Кож паты. Эля соЭгржагия поЭь стражею t
аз Jaetaxt и noStapfeaeanXt из» &ерлгл.
5 (Пкрьлсъ Эля содержался лоЭе караула.яа
Эоказанлыл'з прсетупясшли и» а прс'сял f кныхоо
«* каказаллю и. Л силку.
б. fount Реркои. телмаеуи Эл.и .пре< тухни* ее»
лужесяаю пола.
1. ffle-rnoja. Эля преслпуляиц» Pyrjunat*
3. Оссс/лавая m/optJKa. Элизч туркай, Эля.луже -
скасс чала,.
У. С/еы£бмал ггиарилю. Элзс жекскаял пола.
J.O. ФпЭяленнои JaitHi/z/iaa Элер» л колиаепл/ J.tx
лиржескаеа пола».
JLL ОтЭпланлсил ЭслзкиХной, Эеор*
рл^гиа саарз а сараялт Эля очрер.>»леллыяя
лз катерлснугс ро^жу.
ЛЪ. Нолналпы, Эля >»<иггля СлхщСнлаку са приХилпаяк.
J»4z Нсл>'на1ь» 2cf улГу Эсаиня и. -ЛяиЛоЭвргзса.^
J5. facSecapdix Элл. .-^шурооз и солЭатб.
Л6. (f-'jcJefu-.
ЛЪ. Талика..
.L6. Нулскнх- лпста». ЛЭ.
ЛУЗ. O»ccZ оалокл Эля. еЭЗржплйи а 'Л Сп/И&ик гратггпирмл.4 a, cnpf.4.te
а^аопгсыар ^олазл '^^-fSisvccn-i
План московского губернского замка для содержания под
стражей преступников, построенного близ Бутырской заставы.
Из архива М. Ф. Казакова, хранящегося в Государственном историческом
музее в Москве.
ОЧЩЕУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ 257
Волочке арестанты углубляли канал, соединявший реку Тверцу с
Метою. В Кронштадте заключенные чистили гавань, исправляли
доки. Здесь арестанты получали халат из грубого сукна, сапоги,
рукавицы и тулуп с шапкой. В Шлиссельбурге труд заключенных
эксплоатировался частным предпринимателем фабрикантом Ли-
маном на его ситценабивной фабрике/Кокс не говорил о зара-
ботной плате арестантов на этой фабрике, ограничиваясь указа-
ниями о выдаче таким рабочим одежды, еды и помещения.
Кокс отмечал отсутствие в осмотренных им русских тюрьмах
эпидемий и, в частности, «тюремной лихорадки». Он объяснял
это незначительной скученностью заключенных в тюрьмах, пре-
доставлением им прогулок по тюремному двору, разрешением
мыться в бане. Он указывал также на хорошее влияние кваса,
который пили колодники как противоцынготное средство. Такое
же значение он придавал и ржаному хлебу.
Все описания тюрем, вышедшие из-под пера Кокса, не со-
провождаются никакой оценкой виденного им, никакими критиче-
скими замечаниями. Страницы книги носят чисто описательный
характер, без общих выводов автора. Надо думать, что состояние
русских тюрем не удивило иностранца. Но некоторые факты,
подчеркнутые Коксом в его брошюре, очевидно, остановили на
себе его внимание. К числу таких фактов относятся указания
Кокса на найденных им в долговой тюрьме детей, сидевших там
за долги отцов, на двух крепостных мальчиков с тяжелой цепью
на шее у одного из них, на тяжелые условия труда каторжных в
Нерчинске и пр. Кокс был далек от критики, так как был далек
и от цели даже скромной тюремной реформы.
Но и одно простое, без всякой критики, описание осмотрен-
ных Коксом тюрем имеет для нас интерес потому, что хотя бы
отчасти знакомит нас с внешним видом и бытом тюрем начала
последней четверти XVIII века. Мы видим, что не было и речи
о каком-либо едином типе мест лишения свободы. Тюрьмы ока-
зывались и в специальных тюремных зданиях, и в старинных
башнях кремлевских стен, и при нижних судах, и при частной
фабрике. Не было какого-нибудь выработанного тюремного устава
и тюремного режима. Отсутствовала тюремная администрация, и
задача тюремного караула сводилась лишь к охране арестантов
от побегов. Заботы о прокормлении арестантов большей частью
лежали на них самих. Автор не считал тюрьмы переполненными,
не отметил их грязи и антисанитарного состояния. Между тем
все дошедшие до нас описания тюрем этого периода согласно от-
мечают переполнение мест лишения свободы, крайнюю их вет-
хость и грязь в них. Может быть, визиты знатных иностранцев
1 7 М.' Н. Гериет
258
ГЛАВА ШЕСТАЯ
не заставали врасплох места заключения обеих столиц и городов
на пути между этими столицами.
Обратимся теперь к этим описаниям, давая их в хронологи-
ческом порядке. Первое имеющееся в моей коллекции материалов
описание тюрьмы относится к 1775 году к каторжной тюрьме в
Рогервике (бухта в Финском заливе). Оно было сделано оче-
видцем — караульным офицером Болотовым. Я приводил выше
яркое свидетельство этого очевидца о неравенстве положения в
каторжной тюрьме Рогервика арестантов разного сословия: со-
стоятельных и неимущих. Болотов оставил нам в своих воспоми-
наниях строки, посвященные описанию рогервикского острога.
Огромная стена из толстых бревен окружала участок земли,
посредине которого стояло здание тюрьмы. Автор называет его
«привеликим и огромным». Внутри этого здания находились аре-
стантские помещения, названные Болотовым «казармами и свет-
лицами». Очевидно, казармами названы камеры общего заклю-
чения, а светлицами — одиночные камеры. По словам автора, эти
помещения «были набиты полно злодеями» в количестве до 1000
человек. Автор указывал, что арестанты размещались внутри зда-
ния на нарах, расположенных в два яруса. Но наибольшее коли-
чество заключенных размещалось на койках, привешанных к по-
толку. Нигде в другом месте я не встречал таких указаний на
подвесные койки. Более состоятельные, как мы указывали выше,
пользовались здесь преимуществами, имея особые «отгородки или
коморочки». Все арестанты были закованы в кандалы, а многие
имели даже «двойные» и «тройные железа» для безопасности,
чтобы не могли уйти с работы. Припоминая уже ранее приведен-
ное нами замечание Болотова об освобождении от каторжных
работ состоятельных арестантов, надо думать, что они были осво-
бождены по крайней мере от «двойных» и «тройных желез». Более
всего поразило Болотова обилие в остроге вшей, которым он по-
свящает в своей книге целых два столбца текста. Производя
ежедневную перекличку арестантов, он сам обовшивел. Для
предохранения себя от вшей, дождем сыпавшихся с подвешенных
к потолку коек, Болотову пришлось надевать на голову шляпу
с широкими полями и облекаться в плащ L
Особенностью Рогервикской каторжной тюрьмы является уст-
ройство ее в одном огромном здании. Если и были в то время
тюрьмы, рассчитанные также почти на 1000 человек (Кокс на-
шел в московском остроте 800 человек), то они устраивались не
1 «Жизнь и приключения Андрея Болотова, описанные самим им для
своих потомков», 1738—1793 гг. — «Русская старина» 1870 г., т. I (Прило-
жение, стр. 338).
О^Щ^УГОЛСВНЫЕ ТЮРЬМЫ 259
в одном здании, а в очень большом количестве отдельных строе-
ний, рассчитанных каждое на несколько десятков человек.
Воспоминания Болотова о каторжной тюрьме в Рогервике
стоят совсем обособленно: тюрьма была совсем особенной, пред-
назначенной для осужденных на каторжные работы, и место ее
нахождения было особенное — на морском берегу, и численность
ее населения была наредкость большая.
Большой интерес представляет для нас документ, относящийся
к 1767 году. Этот документ на двенадцать лет моложе описания
Болотова. Это указ Сената от 24 декабря 1767 г. Поводом к его
изданию послужило сообщение генерал-прокурора Вяземского о
результатах ревизии розыскной экспедиции, проведенной им
в Москве, где он осматривал помещение для колодников и для
военного караула. Сообщение генерал-прокурора с описанием мест
заключения открывает собой длинный ряд таких же описаний
с указанием всегда одного и того же, из рук вон плохого состоя-
ния тюрем. В этом ряду сообщений различие их состоит лишь
в том, что они исходят от разных официальных лиц, относятся
к разным годам XVIII века и к разным тюрьмам внутренних
губерний России.
В своем сообщении Сенату генерал-прокурор писал: «казармы
ветхи и на них крыша так худа, что опасно, дабы людей не при-
давило; в некоторых казармах привеликая теснота, а напротив
того есть тут нарочно построенные от Магистрата три казармы, и
в них только сидят 19 колодников. До трехсот человек колодни-
ков, приговоренных к ссылке, задерживаются за неимением кон-
воя. Подаяние колодникам не выдается, а зачисляется в кормовую
дачу. Продажа хлеба отдана одному лицу, и тот дает за 2 коп.
не трц с половиной фунта хлеба, а только два. Караульные сол-
даты— до 140 человек не имеют места, где отдохнуть» Ч
Одновременно московский прокурор сообщал, что колодники
претерпевают «крайний недостаток в пище», а тюрьмы перепол-
нены приговоренными к ссылке. Сенат дал указания размещать
в московском остроге по три человека на квадратную сажень, а
в магистрацких казармах не меньше трех человек на квадратную
сажень. Вместе с тем было приказано подготовить в Коломне
острог на 400 человек «ссылочных» и караула. Было повелено
допускать свободно продажу хлеба в остроге, не зачитывать по-
данных денег в кормовые (по 1 коп. в день). В случае, если кор-
мовых денег вместе с поданными в виде милостыни окажется на
день более трех копеек, зачитывать излишек на приобретение
одежды для арестантов.
1 Полное собрание законов, т. XVIII. Сенатский указ 1767 г. 24 декабря.
17*
260
ГЛАВА. ШЕСТАЯ
Итак, одни тюрьмы Москвы оказывались переполненными, а
другие (магистрацкие казармы для арестантов) почти пустую-
щими. Число ссыльных, подлежащих отправке на место назначе-
ния, исчислялось сотнями. «Скромное» выражение прокурора «о
крайнем недостатке пищи» для арестантов следует понимать как
их голодание. На глазах тюремного начальства монопольный про-
давец хлеба брал за хлеб почти в два раза дороже, чем следовало
бы. Тюремное здание оказалось настолько ветхим, что грозило
обрушиться и придавить колодников.
Сенат предписал исправить эти недостатки и установил раз-
меры жилой площади для арестантов. На этих размерах стоит
остановиться. Они определены неодинаково для острога в Мо-
скве и для тюрьмы магистрата. Но те и другие размеры пока-
зывают, в какой тесноте, в каком переполнении проживали за-
ключенные арестанты, если было предписано помещать в остроге
на каждую квадратную сажень по три человека, а в тюрьме ма-
гистрата — не менее трех на такой же площади. Размеры жил-
площади для арестанта в остроге составляли ровно столько,
сколько отводилось для могилы, а в тюрьме магистрата можно
было помещать сколько угодно заключенных, так как была уста-
новлена лишь наименьшая норма в три человека на квадратную
сажень. Это оригинальное предписание Сената было вызвано на-
личием большой свободной площади в тюрьме магистрата, Сенат
предпочел другую крайность — переполнение вместо пустоты.
Такое состояние московских тюрем оказалось значительно
хуже через десять лет — при посещении Кокса и через двенадцать
лет — при осмотре Говарда. Отсутствие в уже известных нам
описаниях обоих англичан каких-либо указаний на переполнение
тюрем вызывает удивление. Именно переполнение тюрем и ветхое
их состояние подчеркивалось во всех известных нам материалах
второй половины XVIII века. В частности, особая нужда в рас-
ширении тюремных помещений возникла в Москве в 1774 году
в связи с процессом участников восстания Пугачева.
В указанном году (28 октября) у Екатерины испрашивалось
разрешение открыть новую тюрьму в здании «Рязанского по-
дворья» При этом указывалось, что часть привлеченных по
делу Пугачева размещена на Монетном дворе в специально «по-
наделанных для них номерах». Номерами в то время назывались
небольшие одиночные камеры. Мы уже знаем, что на этом же
Монетном дворе, в такой же камере содержался в кандалах при-
кованный к стене Пугачев.
1 ЦГАДА, VI, № 513, 1774—1780 гг. Дело о занятии Рязанского под-
ворья в Москве под тюрьму по случаю накопления арестантов из участников
8 Пугачевском бунте.
ОЕтрЕУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ
261
Ходатайство о предоставлении для тюрьмы здания «Рязан-
ского подворья» (здесь останавливался рязанский архиерей при
его приездах в Москву) мотивировалось не только недостатком
помещения для арестованных, но и близостью подворья от места
нахождения следственной комиссии и удобством устраивать здесь
очные ставки. Само же подворье, в котором почти никто не про-
живал, представляло собой каменное здание, обнесенное кирпич-
ною стеною, с железными воротами и с железными решетками.
Екатерина разрешила временное занятие «Рязанского подворья»
под тюрьму. Но через два года, в 1776 году, тайная экспедиция
просила предоставить ей подворье навсегда. Она указывала на
полную ветхость ее тюрьмы в Преображенском и на неудобства,
связанные с дальностью расстояния Преображенского от Мо-
сквы. Эта просьба Екатериной также была удовлетворена. Вслед
за этим тайная экспедиция получила 3000 руб. на ремонт по-
дворья, превращенного в тюрьму.
Таким образом, временная тюрьма в «Рязанском подворье»
превратилась в постоянную, находившуюся в распоряжении тай-
ной экспедиции. Неизвестно, насколько долго были отведены под
тюрьму помещения на Монетном дворе, занятые для арестован-
ных по процессу Пугачева.
К 80-м годам XVIII столетия относится чрезвычайно яркое
описание тюрем в губернском городе Тамбове. Описание при-
обретает для нас еще большее значение потому, что автором его
является знаменитый поэт Державин. Назначенный губернато-
ром в Тамбовскую губернию в конце 1785 года, он вскоре после
своего назначения писал Гудовичу о своих впечатлениях при
ознакомлении с тюрьмой в Тамбове. Осмотр был сделан Держав
виным всего через четыре года после посещения Говардом петер-
бургских и московских тюрем. Результат осмотра губернской
тюрьмы Державиным очень резко расходится с описанием Го-
вардом столичных мест заключения. Стоит привести выдержку
из письма Державина: «При обозрении моем губернских тюрем
в ужас меня привело гибельное состояние сих несчастных (т. е.
колодников). Не только в кроткое и человеколюбивое нынешнее,
но и в самое жестокое правление, кажется, могла ли бы когда
приуготовляться казнь, равная их содержанию, за их преступле-
ния, выведенная из законов наших. Более 150 человек, а бывает,
как сказывают, нередко и по 200, повержены и заперты, без раз?
личия вин, пола и состояния, в смердящие и опустившиеся в
землю, без света, без печей, избы или, лучше сказать, скверные
хлевы. Нары, подмощенные от потолка не более 3/< расстоянием,
помещают, сие число узников. Следовательно, согревает их одна
только теснота, а освещает между собой одно .осязакде^
262
ГЛАВА ШТ СТАЯ
норы едва видны их полумертвые лица и высунутые головы, произ-
носящие жалобный стон, сопровождаемый звуком оков и цепей» Ч
Это — жуткая картина. Губернская тюрьма оказывалась без
света, без воздуха, без печей. Отмеченного Коксом разделения
арестантов по полу не было, и арестованные мужчины и женщины
лежали в темноте на общих нарах под потолком. Темнота была
такова, что приходилось пользоваться не зрением, а осязанием.
Державин нашел наиболее подходящим названием для тюрьмы
слово «хлев».
Державин считает, что такая тюрьма является настоящей
казнью, отмененной за общие преступления. Она является не
только казнью, но и жестокой казнью. Этим самым Державин
подчеркивал, что слова правительства о человеколюбии расхо-
дятся с его практикой.
Описание губернских тюрем Державиным совпадает с описа-
ниями уездных тюрем Черниговской губернии в 1797 году. Авто-
рами этих описаний были городничие, т. е. люди, которые по
своему служебному положению не могли себе позволить сильных
выражений, употребленных губернатором Державиным, и делали
они свои описания в официальных донесениях начальству, а не
в частном письме. Поэтому их описания не красочны. Но сооб-
щаемые ими факты сами за себя говорят и сами по себе очень
красноречивы. Для примера приведем описание острога из со-
общения Городецкого, городничего Полтавской губернии.
«В остроге число арестантов так увеличилось, что в помеще-
нии длиною в две сажени и один с половиною аршин и шириною
четыре сажени, при наличии печи, занимающей четверть всего
помещения, бывает столь воздух ядовит и вреден, что люди
немалым числом впадают в болезни». Городничий добавлял, что
воздух «ядовит и вреден», несмотря на открытые настежь двери
в течение всего дня и на вынутые оконные рамы. Городничий был
вынужден разрешить оставаться арестантам на тюремном дворе
вплоть до наступления ночи.
В том же 1797 году городничий города Конотопа сообщал о
переполнении арестантских помещений и о развитии заболеваний
вследствие «нечистот». Речь шла, попросту говоря, об арестант-
ских испражнениях вокруг того присутственного места, при ко-
тором арестанты находились, — одно прохождение мимо этого зда-
ния посторонних лиц представлялось неудобным вследствие вони.
В 1798 году городничий города Прилуки доносил о тюрьме
своего города. В арестантском помещении при городничестве на-
1 Деожа'вин, Собр. сочм изд. Академии наук, под ред. Грота, т. V,
СПБ, 1869, 45Х
ОБЩЕУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ
263
ходилось от 30 до 60 человек. Здесь больные не отделены от
здоровых. Говоря словами городничего, сюда «часто вторгается
болезнь», и люди нередко умирали.
Такое состояние мест заключения в Черниговской губернии
выдвинуло вопрос об устройстве новых зданий для тюрем. Было
выработано два типа таких зданий. Один тип для больших го-
родов и другой — для 14 малых. Только смета 1800 года попреж-
нему предусматривала расход на бревенчатую стену вокруг ост-
рога. Лишь фундаменты под тюремными зданиями предусматри-
вались кирпичные. Но произошла Обычная история: денег не
оказалось. Только в самом Чернигове построили в ограде два
деревянных здания на кирпичном фундаменте и одно двухэтажное
каменное.
Повторное ходатайство о тюремном строительстве привело к
утверждению 20 апреля 1803 г. Александром I предположений
малороссийского губернатора князя Куракина о постройке остро-
гов и о разделении арестантов на три группы.
В первую группу арестантов были включены смертоубийцы,
святотатцы, изменники, разбойники, фальшивомонетчики.
Во вторую группу вошли воры, мошенники, половые пре-
ступники.
В третью группу были отнесены задержанные за долги и пр.
Различался режим, предположенный для каждой группы. Аре-
станты первой группы должны были содержаться в кандалах и
в здании с решетками на окнах. Заключенные второй группы
должны были помещаться в зданиях без решеток на окнах, а вме-
сто кандалов иметь на себе колодки. Для третьей группы
арестантов должны были быть отведены помещения при
городничестве. Что касается женщин, то для них должно было
быть выделено отдельное небольшое помещение при каждой
группе. Заключенные в административном порядке, без
суда, должны были быть содержимы при полиции и на съезжих
дворах.
Планы этого губернатора были утверждены царем и разо-
сланы по местам. По этим планам ограды должны были быть
каменные.
Но от слов до дела было очень далеко. В 1806 году была за-
кончена постройка кирпичной ограды вокруг острога в Чернигове
с употреблением на нее миллиона кирпичей на сумму в 16 000 руб.
Вероятно, это подорвало средства на тюремное строительство.
Только в 1809 году была закончена постройка острогов в Глухове
и Нежине.
Акт приемки от подрядчиков тюрьмы, высТроенной в Глухове»
знакомит нас с внешним и внутренним видом острога. •
264
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Вновь отстроенный острог в Глухове был обнесен каменною
оградою, длиною вокруг всего участка 37 пог. сажен 1 аршин,
6 вершков, высотою от цоколя 7 аршин, а с цоколем 8 аршин.
У ворот стены было построено каменное здание для караула. Вся
ограда была оштукатурена и побелена. Вделанные в стене ворота
были полукруглые, деревянные. В каменном здании при воротах,
где помещалась караульня, была устроена также тюремная кладо-
вая. Двери, рамы и окна в этом здании были окрашены черной
краской.
Внутри участка за каменной стеною находились три деревян-
ных корпуса на каменном фундаменте. В первом корпусе на-
право — три комнаты и сени с двумя окошками, окрашенными
черной краской, по четыре стекла каждое. Дверей в корпусе всего
четыре, две печи зеленого изразца; полы везде досчатые. В каж-
дой камере было по два окошка серой окраски с восемью стек-
лами, по две лавки, а для спанья нары. В средней комнате против
входа — одно окно с восемью стеклами. Двери снаружи и внутри
всех комнат были выбелены с клеем, а крыша здания была окра-
шена красной краской. Окна в этом здании были за железными
решетками.
Второй корпус с левой стороны от ворот был такой же, как
и первый, но его окна не были снабжены решетками.
Против ворот помещался третий корпус с шестью деревян-
ными колоннами, побеленными масляной краской. Здесь помеща-
лись кухня в два окна, баня в одно окно, нужник на два места
и две камеры с одним окном в каждой. Вокруг острога снаружи
было устроено шесть будок для охраны.
По этому акту о приемке острога в Глухове, казалось, все об-
стоит благополучно в смысле прочности зданий, но в действи-
тельности оказалось совсем не так. Воровство и мошенничество
подрядчика привели к тому, что строения быстро пришли в не-
годность, столь обычную для тюрем. В 20-х годах был составлен
новый план о сносе этих строений и о замене их одним двух-
этажным зданием. Это и было осуществлено впоследствии.
Описанное здание тюрьмы было построено, как указано выше,
по планам, утвержденным царем в 1803 году. Это были первые
годы «либерализма» Александра I. Это сказалось и на тюрем-
ной архитектуре. Были оставлены железные решетки на окнах
острога только в том здании, которое предназначалось для аре-
стантов, задержанных за более серьезные преступления. Но с этим
«либерализмом» уживались кандалы, предназначавшиеся для
всех арестантов первой группы, и колодки для заключенных вто-
рой группы. Размещение арестантов производилось по тяжести
преступления-. . > .j >
ОБЩЕУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ
265
В то время как в Черниговской губернии тюремное строи-
тельство подвигалось туго, в Москве, куда заглядывали и ино-
странцы, уже была закончена постройка губернского замка. Его
строителем был великий русский зодчий Матвей Федорович Ка-
заков. Создав ряд дворцов, правительственных зданий, поме-
щичьих усадеб, больниц, он явился архитектором и московского
тюремного замка.
В Государственном историческом музее хранятся собрания
планов и чертежей этого архитектора. В альбоме 5-го собрания
чертежей Казакова имеется план под таким названием: «План
московского губернского замка для содержания под стражей и
преступников, построенного близ Бутырской заставы в 1800 г.».
Под планом, а именно под объяснениями к нему, стоит такая
подпись: «Оный замок для содержания под стражею проектиро-
вал и строил архитектор Матвей Казаков». Я воспроизвожу здесь
фотографию как с плана, так и с описания плана.
Из плана и описания к нему видно, что замок был обнесен
кирпичными стенами с четырьмя башнями на углах. Тюремное
здание представляет собой крест с церковью в центре. На плане
заметно безусловное влияние екатерининского проекта тюремного
устава. Влияние сказалось даже и на терминологии: в описании
плана мы встречаем такие, например, термины, как «комната кни-
годержателя». В самом названии замка встречается противопо-
ставление терминов «преступник» и «содержание под стражей»
(у Екатерины — «подстражные», т. е. подследственные). Прове-
дено разделение арестантов по полу, выделены особые камеры для
следственных, для осужденных и для приговоренных к ссылке.
Не забыты и обвиняемые из дворян, которые не смешаны с
остальной массой заключенных.
/^ля выявления общего распорядка жизни в тюрьме конца
XVIII века очень помогла бы тюремная инструкция, т. е. поло-
жение о правилах и обязанностях чинов тюремной администра-
ции. Но такой инструкции, которая относилась бы ко всем ме-
стам заключения империи, во второй половине XVIII столетия
не существовало. Нам известно содержание наиболее ранней та-
кой инструкции от 1799 года. Она относится к петербургской
тюрьме и предназначена для офицера военного караула при этой
тюрьме. Для того времени она довольно подробно регламенти-
рует разные стороны тюремного быта. В противоположность бо-
лее поздним правилам внутреннего распорядка в местах заклю-
чения начала XIX столетия, она еще ничего не говорит ни о за-
нятиях заключенных работами, ни о церковной службе в тюрьме,
ни о правилах гигиены, ни о лечении арестантов. Тем не менее
Vna ^Делала' попытку определить специальными правилами уело*
266
ГЛАВА. ШЕСТАЯ
вия содержания арестантов в тюрьме Петербурга. В этом — ее
интерес и значение. При оценке же ее следует помнить, что
она была одной из первых попыток регламентации распорядка
в тюрьме./
В инструкции 1799 года имеется только 13 статей. Содержа-
ние этих статей оказало влияние на более поздние инструкции.
Говоря о порядке приема новых арестантов, рассматриваемые
нами правила различают две группы арестантов. В одну из них
входят так называемые секретные арестанты, а в другую — все
прочие. При доставлении в тюрьму секретных арестантов офицер
не стеснен правилом требовать соответствующий письменный
приказ, в этом случае он может ограничиться и словесным при-
казом. Первая статья предписывает ему принимать таких арестан-
тов «глубокой ночью», добавляя, что офицеру не должно быть
дела ни до имени, ни до преступления секретного арестанта. Та-
ким образом, уже в то время устанавливалась в тюрьме власть
тех органов, которым была поручена внесудебная расправа по
делам особой важности. Прочих арестантов офицер принимает
лишь по письменным приказам.
Если арестант прислан без объяснения причин его задержа-
ния, то офицер обязан через 24 часа рапортовать об этом гу-
бернскому прокурору. Для того времени такая гарантия личной
свободы была совсем необычной, но нет никакого сомнения, что
означенное требование не имело практического значения. Оно
врезывалось клином во всю государственную систему, в условия
общего положения российского подданного. Вот почему в других
частных инструкциях начала XIX века эта гарантия позабыта
и о 24 часах для возможного задержания без объяснения причин
уже нет и помину.
Следуя проекту Екатерины о содержании в тюрьмах, инструк-
ция 1799 года требует размещения арестантов в камерах по пре-
ступлениям, а именно, выделения в особую камеру убийц и раз-
бойников, в другую камеру — воров и мошенников, в третью —
подследственных, в четвертую — задержанных за неуплату дол-
гов, в пятую — «женщин и девок за воровство и непристойного
жития», в шестую — женщин, задержанных за долги и по мало-
важным делам. При этом предписывается подсудимых, задер-
жанных по одному и тому же делу, помещать «в разные покои».
С точки зрения тюремного распорядка указанное размещение
арестантов являлось бы несомненным улучшением тюремного
дела, но и оно даже в петербургской тюрьме было трудно осуще-
ствимо ввиду недостатка помещений.
Разумеется, оставалось в силе выделение в особые камеры лиц
привилегированного сословия. Это еще затрудняла ИСПОД;
ОЧЩЧУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ
267
нение требования размещать арестантов по преступлениям. Об
отношении тюремного начальства к привилегированным аре-
стантам имеется в инструкции одна маленькая, но очень харак-
терная оговорочка: предписывается не давать арестантам ножей
и добавляется — не давать их «даже чиновным арестантам». Эта
оговорка характерна потому, что говорит очень ясно об особом
положении «чиновных арестантов»: приходилось специально огова-
ривать, что запрещение выдавать ножи распространяется и на них.
Было еще одно нововведение, но, должно быть, к удоволь-
ствию арестантов и их посетителей, оно также осталось только
на бумаге. По крайней мере, через двадцать лет губернский про-
курор отмечал полное отсутствие правил о посещении арестантов
их родными,/Инструкция 1799 года допускала свидание с аре-
стантами лишь в особой комнате в присутствии офицера и запре-
щала одновременное свидание многих лиц сразу. Повидимому,
впервые предписывалось офицеру наблюдать, чтобы при свида-
ниях не было «потайных разговоров»./
Если запрещались потайные разговоры, то принимались меры
и для ограничения возможности письменных сношений тюрьмы с
волей. Но это запрещение выдавать арестантам письменные при-
надлежности русская тюрьма усвоила уже задолго перед этим
и проводила его очень строго для «государственных преступни-
ков» и для заточенных в монастыри. Распространение этого пра-
вила на общеуголовные тюрьмы не было новостью для заключен-
ных. Устанавливался просмотр всего написанного арестантами с
разрешения начальства.
Начальство же было немногочисленно. Оно состояло из офи-
цера и так называемого гражданского пристава. Главенствующая
роль принадлежала первому, но точного разграничения обязан-
ностей этих двух лиц тюремной администрации не было прове-
дено. На обязанности гражданского пристава лежало наблюдение
за чистотой и перемещение арестантов в больницу, но по указа-
нию офицера.
В некоторых случаях требовалось присутствие обоих назван-
ных чинов администрации. Так производилась утренняя и ве-
черняя перекличка арестантов. В присутствии их обоих произво-
дилось распределение между арестантами подаяний, поступивших
в тюрьму, при этом также впервые рекомендовалось просматри-
вать подаяние, наблюдая, чтобы в продуктах не были спрятаны
запрещенные предметы, оружие и переписка.
Неразграниченность в некоторых отношениях правомочий
офицера и гражданского пристава сказывается в девятой статье,
обязывающей офицера рапортовать ежедневно о состоянии тюрь-
мы, о Числе арестантов и о происшествиях в месте заточения.
268
ГЛАВА. ШЕСТАЯ
То же самое обязан был проделывать и гражданский пристав,
с той только разницей, что он посылал свои рапорты губернскому
прокурору, а офицер — военному губернатору. Этим, как видно,
было положено начало статистического учета тюремного населе-
ния петербургской тюрьмы. К инструкции была приложена даже
форма таких ежедневных утренних и вечерних рапортов, но мне
не попались рапорты с цифрами заключенных ранее 1802 года.
Инструкция повторяла правило, введенное еще Екатериною в
1775 году, о посещении прокуророхМ раз в неделю мест заклю-
чения. При таких посещениях офицер и гражданский пристав со-
провождали его по тюрьме.
Состоявший при тюрьме офицер не был ее постоянным на-
чальником, а лишь на то время, которое он проводил в ней,
отбывая свое дежурство. Его заместитель приступал к несению
своих обязанностей, приняв от своего предшественника по ре-
естру все имущество и весь наличный состав заключенных. Эта
смена офицеров при наличии одного и того же гражданского
пристава вносила путаницу в дело управления тюрьмы. С одной
стороны, офицеру принадлежало более прав, чем приставу, а с
другой — этот последний имел преимущества как постоянный на-
чальник тюрьмы. Споры о правах власти каждого и об обязан-
ностях каждого не замедлили разгореться в петербургской тюрьме,
и высшему начальству пришлось разрешать возникшие пререка-
ния.
В распоряжении караульного офицера было какое-то количе-
ство солдат. Часть из них расставлялась внутри тюрьмы. Они
обязаны были наблюдать за недопущением общения между со-
бою арестантов из разных камер и вообще за тюремным поряд-
ком. Инструкция не забывала напомнить, что эти караульные
солдаты не должны в тюрьме играть на инструментах и распе-
вать песни.
Таково содержание инструкции в ее наиболее существенных
чертах. Она была попыткой установления внешнего порядка
петербургской тюрьмы. Факт издания через двадцать лет для
той же тюрьмы новой инструкции показывает, что она не полу-
чила практического значения или сохраняла его только некоторое
время. Правильнее предположить, что она не имела значения
вследствие общего положения тюремного дела, отсутствия надле-
жащего помещения и соответствующего тюремного персонала 1.
«^Другими словами, по существу инструкция была не действенна
и достигала в той или иной степени лишь внешнего эффекта.
1 ЦГИА в Ленинграде, № 119, 1813 ., Мин. внутр, дел, Департ. полиц.
исполн. Дело о правилах для смотрителей острогов (в этом деле собрано не*
сколько-инетрукций- караульным.офицерам и приставам,, Нач^ад 1799> г,)» .
ОПтттУгОлОВНЬП ТЮРЬМЫ
469
§ 41. ТЮРЬМЫ В МОСКВЕ, КАЛУГЕ
И ДРУГИХ ГОРОДАХ В 1817—1818 ГОДАХ
За всю вторую половину XVIII века и за 30 лет XIX сто-
летия правительство опубликовало только один раз сведения с
описанием состояния тюрем. Это случилось после указа от 13 де-
кабря 1817 г., в котором Александр I выражал свое удоволь-
ствие по поводу состояния острогов в Москве и Калуге и ставил
их состояние в пример другим тюрьмам. Все остальные описа-
ния, найденные мною за разные годы и относящиеся к различ-
ным местам заключения, не только не были опубликованы, но
даже оставались канцелярской тайной. Объясняется это очень
просто: эти описания не только не похожи на описания острогов
в Москве и Калуге в 1817 году, но и расходятся с ними.
Указ 13 декабря 1817 г. подчеркивает, что автор его, Але-
ксандр I, считал своим долгом при проезде через губернские го-
рода лично осматривать остроги. При этом он убедился, что эти
места заключения не похожи на «суровые» и «наводящие ужас»
тюрьмы многих иностранных государств. Наоборот, в некоторых
губерниях он с удовольствием усмотрел «внимательное попечение
местных начальств» о заключенных. В этом отношении он осо-
бенно выделил Москву и Калугу Ч
Прежде чем мы познакомимся с описанием острогов в этих
городах, отметим, что сам император не считал своим долгом осма-
тривать тюрьмы в уездных городах. Подчеркну также, что в соб-
ственной своей столице он не разглядел тех ужасов во всех ее
местах заключения, о которых ему представил почти в то же са-
мое время свою известную докладную записку Вальтер Венинг.
Ни слова не сказал этот указ ни о колодках, ни о рогатках,
ни о шейных и стенных цепях для арестантов. Только через два-
три года после этого, когда Магницкий представил свою записку
об этих рогатках и колодках, царь вспомнил, что и сам их видел
на арестантах.
Острог в Москве состоял из четырех отделений, примыкав-
ших своими коридорами к общему центру, где находилась цер-
ковь. За общей оградой, кроме этого центрального здания ост-
рога, находились четыре мощеных двора и несколько жилых
строений и зданий для разных надобностей. В одном из зда-
ний были квартиры тюремного духовенства и палачей — «заплеч-
ных мастеров» (таково их официальное название). Таким обра-
1 ЦГИА в Ленинграде, № 277. «По именному высочайшему указу о луч-
шем устройстве тюремных острогов и о соблюдении в оных чистоты и опрят-
ности», 1817 г.
270
глава пгзстая
зом, под одной крышей жили духовные пастыри, «врачевавшие
души», и палачи, калечившие и терзавшие тела арестантов.
В остроге было много помещений, в том числе больница для
мужчин на сорок коек и для женщин на девятнадцать. Было
много разных кладовых: для обуви, для продуктов и др. Имелись
кухня, прачечная, квасня, пекарня. Воинские арестанты помеща-
лись в особой казарме, где для воинских чиновников была вы-
делена особая камера. В особой камере помещались гражданские
чиновники. Подследственные не смешивались с осужденными.
Для женщин было особое помещение. Поддержание чистоты было
возложено на самих арестантов. Повторяю, приведенное офици-
альное описание московского губернского тюремного замка
1817 года оставалось единственным опубликованным за очень
долгий период.
Выраженное Александром чувство удовольствия по поводу со-
стояния замка послужило сигналом для взрыва восторгов в пе-
риодической печати. Именно такой восторженный характер но-
сили статьи, напечатанные в 1818 году проф. Куницыным в «Сыне
отечества» и неизвестным автором в том же году в «Русском
вестнике» Ч
Автор второй названной статьи, описывая замок, особенно
подчеркивал, что эта тюрьма «удостоилась одобрения высочай-
ших особ, как самого царя, так и короля прусского». Самое опи-
сание автора повторяет официальное описание, но было и одно
небольшое добавление, сделанное автором, конечно, без злого
умысла, но совсем неудачное с точки зрения тюремной админи-
страции. Автор указывал на устройство при губернском замке
особых сундуков и кружек для сбора подаяний. Читатели хва-
лебной статьи узнавали, что поданная милостыня распределя-
лась между арестантами и шла на выдачу «порционных денег
священнику с причтом, подлекарю и заплечным мастерам». Та-
ким образом, оказывалось, что московские благотворители, пода-
вая щедрую милостыню арестантам, вместе с тем подкармливали
и их палачей — «заплечных мастеров». Официальное сообщение
об этом умалчивало, но из донесения московского губернатора,
также умалчивавшего об источниках покрытия расходов на «пор-
ционные деньги», мы узнали, что три «заплечных мастера» мос-
ковского губернского тюремного замка получали в месяц каждый
по три рубля, а церковный дьячок — два рубля 50 коп. в месяц,
т. е. расценка служителя культа была ниже расценки палача.
1 Проф. Куницын — «Сын отечества» 1818 г. № XXXIV, стр. 45—59,
а также «О губернском московском тюремном замке» — «Русский вестник»
1818 г., стр. 164.
очщеуголовные тюрьмы
271
Не пожалел похвал при описании московского губернского
тюремного замка также и проф. Куницын. До чего он дошел в
своем восторге при осмотре замка, одобренного царем, можно ви-
деть из следующих его слов: «К удивлению моему, я не приме-
тил здесь тех несносных насекомых, которые в других тюрьмах
еще прежде законного наказания упиваются кровью колодников
или лишают их спокойствия ночнььм брожением и досадительным
криком». Восторженный профессор договорился до того, что
заключенные губернского замка не страдают даже и от «доса-
дительного крика вшей и клопов»!
Отдавая дань либерализму, проф. Куницын заканчивал свою
статью выпадом против «некоторых политиков, которые жесто-
кость к подсудимым почитают должною строгостью, делом истин-
ного патриотизма, и снисхождение слабостью и даже вольнодум-
ством».
В статье Куницын указывает число заключенных в замке от
300 до 600, т. е. много выше цифры, сообщенной губернатором
(от 300 до 400). По составу на первом месте шли беглые сол-
даты и крепостные люди. По сообщению же губернатора, в сред-
нем было за день «благородных» 20 человек, военных арестан-
тов — 40 человек и разночинцев обоего пола — 290 человек.
Острог в городе Калуге был каменный. Он включал в себя
три казармы для арестантов мужского пола, одну для секретных
арестантов и одну для женщин. Здесь также была своя боль-
ница. Из описания узнаем, что арестанты имели постели. Ка-
меры освещались с наступлением темноты особыми «ночниками»,
подвешенными на проволоке посредине камеры. Некоторые ме-
ста в остроге освещались ночниками вплоть до наступления рас-
света. Полы в остроге мылись два раза в неделю, а иногда даже
ежедневно.
Отпускавшиеся на каждого арестанта 772 копеек на день (по-
ложение Комитета министров 30 декабря 1816 г.) на руки аре-
стованным не выдавались, а употреблялись на общее продоволь-
ствие. Купленные припасы сдавались при арестантах выборному
старосте. Конопляное масло, свечи и дрова выдавались из думы.
Платье и обувь у арестантов были собственные. Управление ост-
рогом было поручено квартальному надзирателю.
Приведенное нами описание острогов сопровождалось крити-
ческими замечаниями образовавшегося позднее Попечительного
о тюрьмах общества. Члены общества указывали на предостав-
ление арестантов самим себе, на отсутствие надзора за ними.
В брошюре с описанием тюремного замка в Москве и острога
в Калуге была также дана инструкция смотрителю тюремного
замка в Москве и караульному офицеру, также уже известная нам
ГЛХЙА ШЕСТАЯ
из первой главы нашей работы. Эта инструкция представляла для
местной власти в губерниях, в которые была разослана, более зна-
чительный интерес, чем описание московского тюремного замка.
Нужда в инструкции ощущалась в губерниях. В ответ на разос-
ланный губернаторам уже известный нам указ от 13 декабря
1817 г. костромской губернатор считал главной причиной тюрем-
ного неустройства отсутствие тюремных инструкций, когда каж-
дый караульный офицер в остроге поступал по своему произволу.
Но была и другая причина тюремного неустройства: это — та-
кое состояние мест заключения, при котором о чистоте и порядке
нечего было и помышлять. Общее впечатление из ответов, при-
сланных губернаторами, такое, что большинство тюрем было со-
всем непригодно для проживания, иногда они были настоящими
развалинами.
Наиболее резко описал такое состояние тюрем в своей губер-
нии тульский губернатор. Он писал, что нет никакой возможности
привести тюрьмы в состояние, соответствующее повелению указа
1817 года. Тюрьмы были так тесны, что в избе (т. е. в камере)
помещались по 20—30 арестантов вместе с караулом. Тюремные
дворы не везде имелись или были очень тесны. При такой тес-
ноте создавались непреодолимые препятствия для чистоты и ги-
гиены в тюрьме, а арестанты претерпевали настоящие лишения.
Подводя итог обзорам состояния тюрем, губернатор прямо пи-
шет, что тюремные здания годны лишь на дрова и что их надо
строить заново.
Не нужно думать, что губернские власти совсем не догады-
вались сами поднять вопрос о необходимости постройки новых
тюремных зданий вместо развалившихся старых. Некоторые из
них с упорством, заслуживающим лучшей участи, многократно,
но тщетно обращались в центр с ходатайствами о разрешении
тюремного строительства. Сошлемся для примера на ярославского
губернатора.
Еще в 1800 году этот губернатор представил в Петербург пла-
ны и сметы на устройство новых тюремных зданий по городам
губернии. Это его ходатайство было оставлено без всякого от-
вета, а тюремные здания пришли, по его словам, в еще более вет-
хое состояние, и цены на материалы возросли. Терпение у губер-
натора оказалось большое, и, поскольку над ним самим не капа-
ло, а дождем поливало сквозь гнилые крыши арестантов, он во-
зобновил свое ходатайство только через 15 лет, в 1816 году. Он
представил новые тюремные планы и новые сметы на
242 340 р. 90 к. Министр внутренних дел отказал в утвержде-
нии сметы. В октябре 1817 года были представлены новые планы
и сметы на 98 827 руб. Тогда началась обычная волокита. Ми-
ОБЩЕУГОЛОВНЫЕС ТЮРЬМЫ
273
нистр внутренних дел запросил о числе арестантов за пять лет
по городам. Сведения были ему посланы, и на этом дело остано-
вилось.
Но большинство губернаторов, повидимому, только после ука-
за 1817 года учли перемену ветра в тюремном деле в центре.
Только теперь они начинают говорить о непригодности тюрем-
ных зданий, об их ветхости, об их тесноте, об их грязи. Эти гу-
бернаторские бумаги различаются своим тоном «всеподданнейших
донесений». Решительнее и смелее других оказываются те губер-
наторы, которые могут свалить вину за состояние тюрем на сво-
их предшественников. Однако эти ответы не могли совершенно
скрыть ужасного общего состояния тюрем; одни описания при-
крыли такое состояние неясными и неполными донесениями, дру-
гие ограничились указаниями лишь на отдельные факты и т. д.
Но в общей совокупности полученные из губерний ответы вы-
являют картину состояния мест заключения по этим губерниям
в 1817 году. Так как общей чертой всех этих ответов является
указание на совершенную ветхость острогов и тюремных замков,
то, очевидно, эта ветхость произошла не в 1817 году, а была уже
много ранее.
Некоторые факты, отмеченные губернаторами как бы мимохо-
дом и вскользь, являются для историка тюрьмы полной неожи-
данностью, хотя он и готов узнать о царских тюрьмах из секрет-
ных архивов самые невероятные по своей тяжести сведения.
Из этих фактов особенно характерны сообщенные екатерино-
славским губернатором. Он, донося о тесноте острога в Екатери-
нославе, где вмещается до 200 арестантов, и о том, что в других
городах «остроги подгнили», мельком добавляет о существовании
в трех уездных городах «земляных тюрем». При этом он добав-
ляет: «Тюрьмы сии действительно стеснительны для подсудимых
при множественном стечении их». К величайшему сожалению, он
более ничего не поясняет и не описывает подробностей устройства
земляных тюрем в трех уездных городах. Но его слова, что эти
земляные тюрьмы «действительно стеснительны для подсуди-
мых», заставляют предполагать размеры этой «стеснительности».
Конечно, губернатор подыскал в своем лексиконе наиболее скром-
ное слово для указания на тяжесть положения арестантов в этих
тюрьмах, напоминающих своим названием XVI и XVII сто-
летия.
Ответ симбирского губернатора был подробнее многих других
донесений, так как губернатор был недавно назначен и мог счи-
тать себя непричастным к состоянию симбирского острога и дру-
гих тюрем губернии. Я не буду приводить его ответы целиком,
но отмечу следующие в нем пункты: 1) в местах заключения со-
18 М. Н. Гернет
274
Глава шёсТая
всем не проводилось размещения арестантов по роду преступле-
ний; 2) не имелось места для изоляции больных арестантов, ко-
торые находились в одних помещениях вместе со здоровыми;
3) колодники по нескольку лет сидели в ожидании приговоров по
их делам; 4) некоторые колодники сидели в тюрьмах без приго-
воров, будучи присланы сюда разными лицами; 5) при недостаче
казенного пайка колодники не отпускались для собирания мило-
стыни, а поэтому и испытывали нужду; 6) казематы острога «по
крайней их нечистоте» при полном отсутствии вентиляции в зим-
нее время были вредны для содержащихся в остроге, служа рас-
садником болезней, «под именем тюремных горячек известных».
Кратко изложенные шесть пунктов рисуют картину антисани-
тарного состояния острогов, полного смешения арестантов раз-
ных групп и бесконечно долгого их там задержания или даже про-
тивозаконного заключения. Характерно указание, что только ми-
лостыня частных благотворителей давала возможность избежать
голода в тюрьме. Новый губернатор восстановил прерванное на
время собирание арестантами подаяний.
Здесь уместно подчеркнуть роль частной благотворительно-
сти в деле поддержания существования арестантов. Довольно
полные указания на это мы нашли в этом же архивном деле в до-
несении московского губернатора о том тюремном замке, состоя-
ние которого было поставлено царем в пример другим губер-
ниям.
При 350 арестантах в московском тюремном замке в среднем
поступало от частных благотворителей в год: хлеба до 1500 пуд.,
мяса всякого рода до 400 пуд., рыбы соленой до 50 пуд., соли до
20 пуд., круп до 7 четвертей, яиц до 5000 шт., калачей до
35 000 шт. Кроме того, за 1817 год из кружек при тюрьме было
вынуто 5413 р. 68 к.
Нельзя не признать, что приведенные размеры подаяний вну-
шительны, и если подаяние не разворовывалось и доходило по на-
значению до арестантов, им в Москве в то время не приходилось
голодать. Но известно, что Москва и крупнейшие города зани-
мали в этом отношении особое положение, и по ним нельзя судить
о роли милостыни в других городах.
В рассматриваемом нами архивном деле имеются ответы еще
некоторых губернаторов: могилевского, воронежского, казанского,
иркутского и томского. Ни один из этих ответов не может похва-
статься хорошим состоянием тюрем по всей губернии. Наоборот,
приходится, как общее правило, отмечать плохое состояние тюрем
повсюду, кроме некоторых, очень немногих городов.
Так, например, могилевский губернатор находит нужным уст-
роить новые тюрьмы в 11 городах, а воронежский губернатор со-
ОБЩЕУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ
27$
общал довольно вразумительно: в уездных городах тюрьмы та-
ковы, что без устройства новых обойтись нельзя. Казанский гу-
бернатор при личном осмотре тюрем убедился в ветхости тюрем
и в необходимости их исправления. По Томской губернии сообща-
лось, что тюремные остроги построены еще до открытия губернии;
высокие, врытые в землю бревна заострены вверху и связаны
деревянными приводами, «а внутреннее расположение сих казарм,
будучи тесно и низко, равномерно не имеет хорошего вида». Это
сказано очень скромно, но из нашего знакомства с общим состоя^-
нием мест заключения в те годы мы уже догадываемся, как сле-
дует понимать слова губернатора, что тюрьмы его губернии не
имеют хорошего вида. Он находит нужным постройку новых тю-
рем.
Только иркутский губернатор нашел удовлетворительными
остроги: в Иркутске — построенный в 1800 году (каменный),
в Нижнеудинске — построенный в 1811 году, в Верхнеудинске и
в Нерчинске — построенные в 1814 году. В неудовлетворительном
состоянии оказался острог в Якутске, построенный в 1806 году.
В прочих же городах губернии тюрем совсем не оказалось, и аре-
станты размещались то на гауптвахте, то при полиции Ч
\Тюремная администрация в острогах, можно сказать, от-
сутствовала, так как во многих местах единственным начальником
острога являлся конвойный офицер. Постоянный надзор за аре-
стантами вверялся полицейским чинам. Наличие особого тюрем-
ного смотрителя в московском замке поставило вопрос о введе-
нии таких же смотрителей и в других губерниях. Такое хода-
тайство возбудил, например, слободско-украинский губернатор^
В указанное мною архивное дело попали более рано поступив-
шие донесения губернаторов, но они продолжали поступать и
позднее и носили уже знакомый нам характер: и в других губер-
ниях положение тюрем было не лучше. Например, ответ грод-
ненского губернатора 1818 года напоминал донесение тульского
губернатора. Он писал: «Тюрьмы в уездных городах Гродненской
губернии помещаются почти все в обывательских домах столько
ветхих, что никакой починкой нельзя их исправить». Составлен-
ные в 1811 г. планы и сметы на устройство тюрем в Гродненской
губернии были «высочайше утверждены», но денег не поступило
и до 1818 года. Вместе с тем губернатор сообщал, что арестанты
по нескольку лет ждут решения участи, «одежда их износилась,
и они близки к наготе», занимаются кражами друг у друга. Не в
пример всем прочим губернаторам, этот прямо указал, что тюрь-
1 Все приведенные нами описания тюрем взяты из указанного выше архив-
ного дела 1817 г. № 277.
18*
276
ГЛАВА. ШЕСТАЯ
ма приводит к преждевременной смерти. Стоит привести эти сло-
ва: «скудное положение вовлекает его (т. е. колодника) в недуги,
а весьма нередко прекращает ранее окончания дела». Такая дли-
тельность прохождения дела по всем инстанциям и волокита
следствия до разрешения дела в первой инстанции находились,
по словам донесения, в полном противоречии с указом 11 янва-
ря 1793 г. об окончании в месячный срок всех дел о ворах и раз-
бойниках. Указания на наготу арестантов сопровождались прось-
бой распространить на заключенных действие указа о снабжении
одеждой и обувью ссыльных. Только в 1819 году Сенат разъяс-
нил, что можно снабжать и таких заключенных одеждой и
обувью, но приобретая это не за счет казны, а за счет милостыни и
заработанных денег. Такое разъяснение ничего не улучшало: за-
работанные деньги и милостыня были для удовлетворения этих
нужд недостаточны, а своих денег казна так и не дала Ч
Приведенные донесения губернаторов о тяжелом состоянии
тюрем не шли далее министерской канцелярии, и сведения, содер-
жащиеся в них, в печать не попадали. Периодическая печать бы-
ла стеснена цензурой и не имела возможности выявлять перед
читателем отрицательные стороны тюремного дела в России инте-
ресующего нас периода. Критических статей о тюрьмах тогда не
появлялось. Очень немногие появившиеся в печати статьи носили
ярко выраженный хвалебный характер. С двумя из них мы уже
познакомились при описании московского губернского тюремного
замка в 1818 году. Отмечу еще одну такую статью, относящуюся
к 1819 году, чтобы ярче подчеркнуть политику царского прави-
тельства, имевшую обыкновение не только замалчивать отвра-
тительное состояние тюрем, но и вводить общественное мнение в
заблуждение похвалами отвратительных мест заключения.
На этот раз автор статьи в виде письма к другу описывает
знаменитую долговую «яму». Так называлось место заключения
должников. Описание дано в таких восторженных выраже-
ниях, что у читателя должно явиться горячее желание попасть в
эту «яму». Корреспондент писал другу:
«Не устрашайся теперь названия ямы. Пришед на возвышение,
откуда она видна, ты подумаешь, что какой-нибудь волшебник
превратил ее в приятное обиталище... При первом взгляде ты бу-
дешь восхищен повсеместною опрятностью; посетив внутренность
покоев, ты будешь дышать легко и приятно. Кухня, равно как и в
тюремном замке, понравилась бы и самому взыскательному англи-
чанину» \
1 ЦГИА в Ленинграде, 1818 г., Мин. вн. дел. Департ., полиц. исполи.
Дело № 282. — «По донесению гродненского губернатора об острогах».
2 «Письмо к другу» — «Русский вестник» 1819 г., стр. 16—19.
ОБЩЕУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ
277
Дальше этого в похвалах тюрьме итти некуда. Добавлю, что
автор поместил свою статью в том же «Русском вестнике», где
за год перед тем описывались достоинства московского губерн-
ского тюремного замка.
У читателей этого журнала могло сложиться такое впечатле-
ние об общем состоянии мест заключения, по крайней мере,
в Москве, которое заслоняло действительное состояние острогов,
тюремных замков и арестных помещений при присутственных
местах.
§ 42. СОСТОЯНИЕ РАЗНЫХ МЕСТ ЛИШЕНИЯ
СВОБОДЫ В ПЕРИОД СОЗДАНИЯ
«ПОПЕЧИТЕЛЬНОГО О ТЮРЬМАХ ОБЩЕСТВА»
Я не нашел в архивах дела с подлинным докладом Венинга
Александру I об осмотре им мест заключения Петербурга в конце
1817 или в самом начале 1818 года. Во всяком случае, копия этого
доклада уже 8 марта 1818 г. была передана петербургскому гу-
бернатору Милорадовичу. За ненахождением мною подлинного
доклада Венинга, я воспроизвожу его содержание в передаче и
выдержках Никитина Ч Он изложил этот доклад подробнее всех
остальных авторов, часто цитировавших его.
В своем докладе Венинг писал прежде всего о съезжих домах,
где «страдания несчастных обыкновенно начинаются». Нашел
Венинг эти места «неспособными к помещению человечества: муж-
чины и женщины, виновные и невинные, молодые и старые, все
вместе толпились в одной комнате, если же где и имелись две
комнаты, то между ними существовали сообщения: мужчины по-
мещались во внутренней, а женщины — в передней, под караулом
солдат; все комнаты были подземные, сырые, темные, без кро-
ватей; воздух в них был дурной; люди все были праздны и жа-
ловались на недостаток хлеба. В одной съезжей комнате было
20 мужчин и 7 женщин, но сказывали, что помещалось и 60 чело-
век вдруг». Там же видел он пять стульев с цепями. «Тяжелые сии
стулья колодники таскали на себе». В другом месте Венинг за-
метил: «Бедная девушка, которая попала в сие место хоть на одну
ночь, должна была потерять всякое чувство добродетели и при-
готовиться на жизнь развратную и несчастную». Венинг назвал
съезжие дома «истинным рассадником порока в сем обильном го-
роде». О казематах управы благочиния Венинг говорит: «Две низ-
1 Н. Н и к и т и н, Тюрьма и ссылка, СПБ, 1880, стр. 12 И СЛ»
278
ГЛАВА ШЕСТАЯ
менные комнаты были сыры и нездоровы: в первой готовили пищу
и помещались женщины, которые хотя и были отгорожены, но на
виду всех прохожих; ни кроватей, ни постелей в них не было,
а спали женщины на настланных досках; в другой комнате было
26 мужчин и 4 мальчика; из них трое мужчин были в деревян-
ных колодках; в этой комнате содержалось и до 100 человек, ко-
торым негде было прилечь ни днем, ни ночью. Комната для ко-
лодников высшего состояния находилась почти в земле; попасть
в нее можно было через лужу: комната эта должна порождать
болезни и преждевременную смерть». В смирительном доме «ком-
наты были также грязные; воздух в них чрезвычайно был дурной,
а вид колодников показывал их недостатки во всем». Тут Венинг
видел колодников, привязанных за шею, и женщин в рогатках,
на которых имелось по три острых спицы, длиною восемь дюймов
и так вделанных, что женщины не могли ложиться ни днем, ни
ночью. Мучили так женщин, по удостоверению Венинга, «из угож-
дения тем, кто их отдал на сие место» (помещики). В работном
доме Венинг нашел в одной комнате почти в земле, длиною 11,
а шириною 21 фут., 107 колодников малых, взрослых и старых, —
зсе вместе, без всякого занятия. От этой тесноты десятый человек
за неделю переправлялся в больницу, а Чаров, 72 лет, сидел там
с 15 января 1789 г. — уже 22 года. Некоторые колодники там же
были в цепях, а караульные солдаты имели сообщение с колодни-
цами. Лазарет с девятью больными помещался почти в земле, от-
чего стены комнаты были сыры, мокры, и с них текло. О корде-
гардии губернского правления Венинг отозвался, что двор, ве-
дущий к этой тюрьме, был чрезвычайно грязен: «Нужные места,
не чистившиеся несколько лет, так заразили воздух, что почти
невозможно было сносить зловоние. В сии места солдаты водили
мужчин и женщин одновременно, без всякого разбора и благо-
пристойности. В камерах было также темно, грязно, а пол не мыл-
ся с тех пор, как сделан. Сидело в одной комнате 200 чел., и вме-
сте с величайшим, например, преступником, окованным железами,
несчастный мальчик за потерю паспорта». Женская комната по-
казалась Венингу еще худшей, чем мужская, тем более, что в ней
с женщинами находились днем и ночью три солдата. «Невоз-
можно без отвращения и помыслить о скверных следствиях та-
кого учреждения», — прибавляет Венинг. Наконец, и городская
тюрьма представилась ему тоже «грязной, дурной, а потолок,
в одной комнате грозивший обрушиться, подперли столбами при
мне, — удостоверяет Венинг,—народ в камерах был напихан. Обы-
чай взыскивать с выпускаемых из тюрьмы по 15 коп. за каждый
день их заточения, а в случае неимения денег задерживать, как
должников, очень жестокий»,
ОБЩЕУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ
279
Таково было состояние мест заключения в столице, на глазах
у самого правительства. Но беда была в том, что эти глаза не
только не видели всего зла состояния тюрем, но и не хотели его
видеть. Следует подчеркнуть, что известный нам указ 13 декаб-
ря 1817 г. о примерном состоянии тюремного замка в Москве и
острога в Калуге писался в те же самые дни, когда Венинг состав-
лял свою докладную записку царю об ужасном состоянии мест
заключения в Петербурге.
Подписанный царем указ о примерно хорошем состоянии двух
тюрем его обширной империи был распубликован во всеобщее
сведение. Совершенно другая судьба постигла докладную записку
Венинга. Эта записка о сквернейшем состоянии всех тюрем сто-
лицы осталась секретной и увидела свет только через 60 лет, ког-
да выдержки из нее были опубликованы в книге Никитина.
Эта и другая записки Венинга с практическими предложения-
ми об улучшении тюрем в России привели к организации сначала
в столице, а потом и в других городах особого общества под на-
званием «Попечительного о тюрьмах общества».
Если судить о первой записке по приведенным мною выдерж-
кам из книги Никитина, то надо отметить ее смелый тон и откро-
венность автора при изложении царю впечатлений, полученных
Венингом при осмотре столичных тюрем. Автор не сделал выво-
дов об общем положении тюрем в Петербурге и ограничился опи-
санием в отдельности каждого осмотренного места заключения в
столице. Но он сделал выводы о состоянии мест заключения од-
ного и того же типа. Так, например, он дал вывод о состоянии
съезжих домов. Он дал общую характеристику состояния казема-
тов управления благочиния. Другими типами мест лишения сво-
боды явились осмотренные Венингом смирительный дом, работный
дом, городская тюрьма и кордегардия.
При характеристике отдельных видов мест лишения свободы
Венингу приходится повторяться. Не было ни одной тюрьмы, о ко-
торой он мог бы сказать, что там было чисто, сухо и просторно.
Наоборот, положительно всюду была непролазная грязь, и тю-
ремный двор мало отличался от тюремного пола, который не мыли
со дня устройства тюрьмы. Зловоние от тюремных нужников на
дворе, не очищавшихся много лет, соперничало со зловонием
внутри самой тюрьмы. Не было разделения арестантов по пре-
ступлениям, осужденных от обвиняемых, арестованных детей от
взрослых и разобщения по полу: женщины содержались вместе
с мужчинами или вместе с караульными солдатами. Всюду Венинг
находил кандалы, цепи, в том числе и шейные, стулья, колодки и
рогатки. Этот арсенал отягощения участи заключенных изобило-
вал всюду так же, как недоставало везде света, воздуха, чистоты.
280
ГЛАВА ШЕСТАЯ
Отсюда проистекало отмеченное Венингом распространение болез-
ней. Такова общая картина состояния тюрем в столице в
1817 году.
Венинг был третьим по счету, изучавшим состояние мест ли-
шения свободы в Петербурге. Напоминаю, что Кокс осматривал
их в 1778 году, Говард— в 1781 и Венинг — в 1817 году. С каж-
дым этим осмотром тюрьмы не улучшались, а ухудшались, и опи-
сания Венинга оставляют далеко за собою по темным их краскам
описания Говарда. Венинг видел арестанта 72 лет, сидевшего в
работном доме с 1789 года, т. е. при Екатерине, Павле и Алек-
сандре. Этот старик мог бы порассказать о постепенном ухудше-
нии тюрем, которые и ранее не были хорошими. Визит Говарда в
работный дом был только на восемь лет раньше поступления туда
этого тюремного старожила.
Я воспроизвел фотографию с гравюры, не появлявшейся в на-
шей печати. Она изображает посещение Венингом русской тюрь-
мы. На фотографии, как и на гравюрах, изображение тюрем
всегда получалось лучше, чем они были в действительности: на
них не отображались во всей своей полноте тюремная грязь, тю-
ремная сырость. Но на нашей гравюре художник отобразил на-
хождение в тюремной камере людей разного пола и ребенка сре-
ди взрослых. Художник изобразил и кандалы на арестантах.
Фигура Венинга в сюртуке, с цилиндром на голове и с перчат-
ками в руке еще резче подчеркивает контраст этой фигуры и жал-
ких фигур арестантов в лохмотьях.
Вторая записка Венинга прежде всего отдавала долг заслугам
Говарда по улучшению тюрем. С именем Говарда связало свою
деятельность в Англии особое благотворительное общество. Оно
поставило своей задачей улучшение тюрем. Оно также ставило
себе целью «исправлять преступников средствами, внушаемыми
человеколюбием, то есть разлучать их с прежними сообщниками,
отделять ожесточенных и упорствующих от подающих надежду к
исправлению, приучать их к трудам, наставлять в разных рукоде-
лиях, преподавать им правила религии, снабжать исправившихся
нужными видами с одобрениями для вступления опять в обще-
ство честных людей и доставлять средства к пропитанию по ис-
течении назначенного им для заточения времени» Ч
Новое общество относилось отрицательно к возможности ус-
пехов в борьбе с преступностью посредством жестоких телесных
наказаний. Вместо такой веры в кнут, плети и розги оно выдви-
гало воспитание и религиозную пропаганду. Оно настаивало на
размещении преступников по особенностям характера их преступ-
1 В. Н. Никитин, Тюрьма и ссылка, СПБ, 1880, стр. 14.
ОБЩЕУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ
281
ления и, восставая против полной праздности в тюрьмах, гово-
рило о воспитательном значении труда.
Наряду с правильными мыслями записка Венинга имела и
много наивных черт и ошибочных положений. Хотя члены обще-
ства были преимущественно квакерами, которым была чужда
внешняя обрядовая религиозная церемония, но именно потому,
что они были квакерами, было уделено ими главное внимание на
религиозное воспитание. В этом отношении они наивно считали
одной из причин преступности «несоблюдение святости воскрес-
ных и праздничных дней». Но, не идя дальше и глубже своих
единоверцев в изыскании причин преступности, они вслед за Го-
вардом указывали на развращающее влияние тюрьмы.
Учрежденное в 1819 году в России Попечительное о тюрьмах
общество начало с первого же года своего существования опубли-
ковывать свои ежегодные отчеты. Я имел возможность ознако-
миться со всеми отчетами, начиная с отчета за 1819 год. Эта кол-
лекция отчетов важна для нас в том отношении, что дает нам пер-
вые по времени сведения по тюремному вопросу в России из года
в год. Правда, по целому ряду условий, и прежде всего по цензур-
ным соображениям, отчеты не могли давать полных и правдивых
сведений о состоянии мест заключения и о быте царской тюрьмы.
В них слишком много уделено места описаниям религиозно-нрав-
ственного воздействия членов общества на арестантов и успехов
такого воздействия в виде уже отмеченных мною в главе о тю-
ремном законодательстве случаев крещения иноверцев, статистики
исповедей и причастия. Но вместе с тем прорываются наружу из
мрака темниц на свет отдельные случаи и отдельные черты из
тюремного быта. Эти черты, уже известные нам из описания Ве-
нингом мест заключения Петербурга, были так новы, так незна-
комы и так необычны для членов тюремных комитетов, что не
могли не остановить на себе их внимания. Среди членов общества
были и такие, которые хотели выйти в их тюремной деятельности
за пределы чтиц и чтецов книг священного писания, раздатчи-
ков евангелия, за рамки душеспасительных бесед и выступить
против тюремных рогаток, стульев и цепей.
Попечительное о тюрьмах общество распространяло свою дея-
тельность сначала только на Петербург, а затем и на другие го-
рода.
Желанию отдельных членов общества в Петербурге и в других
городах углубить свою тюремную деятельность ставил преграды
устав общества. Собственноручные поправки Александром про-
екта устава сводились именно к ограничению круга деятельности
общества благотворительностью и религиозным воздействием.
Составители проекта, желавшие удовлетворить свои запросы на
282
ГЛАВА ШЕСТАЯ
более широкой общественной работе, включили, например, пункт
согласно которому комитет общества объявлялся «хозяином» тюрь-
мы. Царь предусмотрительно этот пункт совсем вычеркнул и ос-
тавил «хозяином» тюрьмы попрежнему самого себя в лице своей
тюремной администрации. Другой пункт проекта провозглашал,
что смотритель тюрьмы подчиняется комитету общества. Поправ-
ка царя к этому пункту состояла в добавлении всего двух букв:
перед словом «подчиняется» он вставил отрицание «не», и таким
образом оказалось, что смотритель места заключения не подчи-
няется комитету и всецело зависит от администрации. Исправле-
ния царя характерны в том отношении, что показали, как зорко
он следил за попытками расширения общественного начала даже
в мелочах, ставя ему всякие препятствия. С самого начала дея-
тельности общества, когда столкнулись эти два начала, с одной
стороны, общественность, а с другой — тюремная администрация
или правительственная власть, царь без всякого колебания вста-
вал на сторону последней: общественное начало ущемлялось, а ад-
министрация торжествовала свою победу. Уже в 1822 году про-
изошло столкновение указанных нами двух начал. До этого вре-
мени на всех заседаниях общества с самого его основания предсе-
дательствовало лицо, избранное самим обществом. Но в один
прекрасный день явившийся на заседание общества петербург-
ский оберполицеймейстер вице-президент Гладков, незваный и
непрошенный, занял по собственному почину председательское
место и не хотел уйти с него, несмотря на требования всех членов
общества, которые заявляли ему, что не желают видеть его на
этом месте. Так как оберполицеймейстер упорствовал, ссылаясь
на свой чин, то общество отказалось присутствовать на заседа-
нии и составило по этому поводу особый протокол. Но царь встал
на сторону оберполицеймейстера, и этот последний с тех пор
аккуратно являлся на все заседания и восседал на председатель-
ском месте. Впоследствии он сделался президентом общества.
Говоря о деятельности общества на основании его ежегодных
отчетов, отметим ее распространение на все места заключения,
кроме крепостей, где содержались «государственные преступни-
ки». Так, в Петербурге деятельность общества охватила съезжие
дворы, управу благочиния, арестантскую в оберполицеймейстер-
ском доме, кордегардию губернского правления, городскую тюрь-
му, работный и смирительный дома, в Кронштадте — четыре тюрь-
мы, арестантский двор, екатерининскую кордегардию, бекет и
полицейскую тюрьму (1821 г.), а через шесть лет (1827 г.) —
там же: градскую тюрьму, сухопутный арестантский двор, мор-
ской арестантский двор, морские арестантские роты, в разных гу-
бернских городах тюремные замки и пр. Эти наименования раз-
ОБЩЕУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ
283
личных мест заключения, остававшиеся нам неизвестными, пока-
зывают на отсутствие выдержанной терминологии даже в назва-
ниях мест заключения.
Немалая часть замечаний в отчетах Попечительного о тюрь-
мах обществу относилась к указаниям на состояние мест заклю-
чения. Несмотря на сдержанность тона этих описаний, состояние
мест заключения всюду оказывалось очень плохим.
Так, например, отчет общества за 1822 год сообщал о тесноте
и духоте в орловском тюремном замке, где содержались полуоб-
наженные арестанты, а среди закованных в кандалы было много
больных, и тут же было двое детей шести и девяти лет.
«Женщины заключены были в тюремном замке в одной не-
большой комнате, на два отделения перегороженной, в которой
содержались здоровые и больные заразительными болезнями. Не
имея достаточного пространства, некоторые из сих заключенных
должны были держать себя не иначе, как сгорбившись. Здесь на-
ходились и грудные младенцы».
Указания на тесноту, духоту, темноту и ветхость тюремных
зданий в разных городах нередко встречаются в отчетах. Отме-
ченная сырость петербургских мест заключения вызывалась не
только плохим устройством тюрем, но и наводнениями, часто по-
вторявшимися в Петербурге. Дома заключения в этой столице на-
ходились на таких местах, что постоянно были под угрозой за-
топления водой. Отчет за 1824 год отметил величайшую опас-
ность, грозившую арестантам во время наводнения 7 ноября
1824 г. В градской тюрьме вода заполнила камеры нижнего эта-
жа на 1 арш. 10 вер., и арестанты были спасены переводом их
всех в числе 326 человек в верхний этаж. То же самое произошло
в арестантской при управе благочиния, в работном и смиритель-
ном домах.
Нет надобности воспроизводить другие описания тюрем из пе-
чатных отчетов Попечительного о тюрьмах общества. Чувствуется
их неполнота и недоговоренность, а с состоянием тюрем нас позд-
нее знакомят секретные отчеты ревизоров мест заключения за ис-
следуемый нами период.
Но следует отметить те строки отчетов общества, которые го-
ворят о болезни арестантов. Болезни и смертность среди заклю-
ченных служат показателями состояния мест заключения и поло-
жения арестантов.
Так, например, в пермском тюремном замке за 1827 год пере-
бывало от 10 000 до 12 000 человек. В тюремной больнице с
80 койками перебывало 1659 человек, т. е. из каждых семи аре-
стантов один отправлялся в больницу. За тот же период из ука-
занного числа 1659 человек, лежавших в больнице, умерло, по
284
ГЛАВА ШЕСТАЯ
словам отчета, не более 100 человек. Отчет оправдывает эту
смертность наличием среди больных, умерших в больнице, 20 ста-
риков старше 65 лет.
Также и отчет общества за 1824 год отмечал большое разви-
тие болезней в арестантском помещении при управе благочиния и
объяснял это тем, что эта тюрьма была тесна, воздух в ней тяже-
лый и заразительный. Отчет говорил о «великой несоразмерно-
сти» числа заключенных с пространством площади.
По вполне понятным причинам отчеты общества более охотно
и более подробно говорят о результатах, достигнутых обществом
в разных городах. Среди таких результатов отмечались успехи тю-
ремного строительства, установление тюремного режима, органи-
зация питания и лечения арестантов и пр.
Несомненно, что деятельность общества, особенно в Петер-
бурге, приводила, с одной стороны, к тому или иному улучшению
положения арестантов в тюрьмах, а с другой — к установлению
того, что известно под именем тюремного режима. К мероприя-
тиям последнего рода относились запрещения свободного входа в
тюрьму для раздачи милостыни арестантам, для посещения за-
ключенных родственниками, установление трех дней в неделю
для этих посещений, запрещение отлучек арестантов из долговой
тюрьмы и пр. При недостаточном числе тюремной стражи и над-
зирателей общество увеличило их число за свой счет. Оно также
ввело обучение ремеслам и грамоте и снабжение арестантов книж-
ками. Вероятно, это были исключительно книги религиозного со-
держания. Впрочем, оберполицеймейстер Гладков, уже будучи
президентом общества, раздавал арестантам книжечку, йаписан-
ную его дочерью, камер-фрейлиною императрицы. Эта розданная
заключенным в петербургских тюрьмах книжечка носила такое
название: «Занятие в часы приятные» (1822 г.).
Заглавие книжки настолько не вязалось с пребыванием уже в
известных нам отвратительных местах заключения Петербурга,
что возбуждало понятный интерес историка царской тюрьмы к
этому литературному творению камер-фрейлины и полицеймей-
стерской дочери. Мне не без труда удалось найти экземпляр этой
брошюры в библиотеке Академии наук в Ленинграде. Находка
не оправдала затраченных усилий по розыску брошюры. Первая
часть книжки никакого отношения к вопросам тюрьмы не имеет.
Вторая же часть брошюры, совершенно не связанная с первой,
передает разговор аристократической мамаши с двумя ее дочерь-
ми-девицами. Она предложила им написать в порядке соревно-
вания советы, как лучше всего проводить время человеку, нахо-
дящемуся в уединении не по собственной воле. Только эти выра-
жения заставляют предполагать, что речь идет о советах арестан-
ОБЩЕУГОлОВНЫЕ ТЮРЬМЫ
285
там. Как и следовало ожидать, автор не последовал примеру Хри-
стофора Колумба и Америки не открыл. Его советы относятся к
углублению заключенных в религиозные размышления: «Чело-
веку уединенному и разлученному с друзьями стараться должно
об истинном своем спокойствии и находить утешение в боже-
ственном законе, почитать оный с наполненным чистейших чувств
сердцем; и, молясь богу, надеяться, что он подкрепит, утешит и
подаст бодрость к перенесению скуки» !.
Раздача таких брошюрок если кого и избавляла от скуки, то,
конечно, не арестантов, а тех аристократов, которые делали из
своих посещений тюрем, из своего занятия благотворительностью
забаву для себя и игрушку. Они могли играть ею, пока она им
не надоела. Но правительство в лице президента общества строго
следило, чтобы игра не вышла за пределы дозволенного и не пре-
вратилась в серьезное общественное дело.
Однако, как я уже сказал, у отдельных членов общества было
некоторое стремление подойти к работе в тюрьме более широко,
чем на началах узкой благотворительности.
Это прекрасно видно из письма одного из аракчеевских спо-
движников — президента общества барона Компенгаузена — к
Аракчееву. В своем письме автор называл Попечительное о тюрь-
мах общество «пестрым сборищем высокопарных философов, чув-
ствительных филантропов, просвещенных дам и людей просто-
душных», под давлением которых «иногда решаешься подписать и
что-нибудь им угодное, чтобы только не совсем разладиться с
ними» 1 2.
К тому времени, когда писались эти строки письма к Арак-
чееву, от «либерализма» Александра I уже совсем ничего не оста-
лось, и это сейчас же сказалось и на деятельности Попечительного
о тюрьмах общества. Его президент Компенгаузен решил посту-
пить так, как это делалось нередко и в других случаях; написать
к уставу о деятельности общества «примечания». Примечания же
были такого рода, что сводили на-нет и те немногие права чле-
нов общества, которые были предоставлены им уставом, подверг-
шимся царской цензуре. Старания президента были направлены
к уничтожению значения наиболее активных групп общества,
а именно — так называемых посетительного, работного и хозяй-
ственного комитетов.
Он ставил препятствия к приему новых членов, допускал рас-
поряжаться делами общества, вместо комитета, Гладкова как
1 «Занятие в часы приятные», СПБ, 1822, стр. 43.
Фамилия автора, Екатерины Гладковой, стоит лишь под посвящением
книжки царице Марии Федоровне.
2 В. Н. Никитин, Тюрьма и ссылка, СПБ, 1880, стр. 40.
286
ГЛАВА ШЁСТАЯ
оберполицеймейстера и распоряжался единолично сам, где по
уставу требовались коллегиальность и комитетская обществен-
ность. Попытка путем примечаний к уставу урезать права обще-
ства привела к протесту его членов, — и примечания не прошли.
Политические условия самодержавного строя с всевластием
полиции уже сами по себе ставили препятствия для сколько-ни-
будь широкой деятельности Попечительного о тюрьмах общества.
Но и состав членов этого общества преимущественно из аристо-
кратии отнюдь не способствовал широкому подходу к тюремному
вопросу в России. Дамы-патронессы, за редким исключением, под-
ходили к работе в Попечительном о тюрьмах обществе, как к
средству некоторого развлечения. Ни в одном из многочисленных
просмотренных мною отчетов этого общества я не нашел даже са-
мого слабого намека на попытки борьбы со случаями заточения
в места лишения свободы мужчин и женщин по произволу их по-
мещиков. Над принятием каких-либо мер к обузданию произвола
тех, кто направлял в эти вертепы даже и детей, общество вообще
не задумывалось и находило удовлетворение в лучшем случае в
замене подаяния куска хлеба в тюрьмы горячей пищею. Петер-
бургское общество —и только оно — ввело пересылку арестан-
тов по городу в особых экипажах зеленоватого цвета взамен
передвижения заключенных в кандалах по улицам. Если это из-
бавляло арестантов от утомительного шествия по городу, то дало
возможность администрации скрыть от общественного внимания
неприятные зрелища закованных людей, передвигавшихся из од-
ной тюрьмы в другую или в здание суда. Однако особая кон-
струкция и цвет окраски этих повозок как бы находились в родстве
с теми позорными колесницами, которыми царизм пользовался
для препровождения осужденных на казнь даже в последней чет-
верти XIX века.
Точно так же общество, не поднимая своего голоса против
ручных и ножных кандалов, чувствовало удовлетворение, когда по
его предложению были введены оковы полегче весом. Оно явилось
инициатором введения форменного арестантского платья, обра-
зец которого был утвержден самим Александром I. Так нагота
бедноты, которою были набиты тюремные камеры, прикрывалась
особою «арестантской» одеждою: отсюда оставался один шаг до
того «бубнового туза» на арестантском халате, который просуще-
ствовал до последнего дня царизма.
Как-никак, а пробудившийся в русском обществе интерес к по-
ложению в России тюремного дела у некоторых русских путеше-
ственников проявился также в стремлении осмотреть состояние
тюрем и за границею. Нам известно, что один из таких путеше-
ственников (Дашков), осматривавший места заключения в Анг-
ОБЩЕУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ
587
лии и Америке, даже подавал докладную записку министру про-
свещения и духовных дел в 1819 году. Конечно, и зарубежная бур-
жуазия не шла в тюремном деле дальше проектов переустрой-
ства мест лишения свободы, создания противоестественной пен-
сильванской системы, пресловутого «паноптикума» Бентама и т. п.
§ 43. РОГАТКИ, СТУЛЬЯ, КОЛОДКИ, ЦЕПИ
Названия рогатки и стулья 1 звучат для нашего времени со-
всем необычно и возбуждают недоуменный вопрос о тех предме-
тах, которые носили эти названия. Но история царской тюрьмы
так тесно связана с историей рогаток, стульев, колодок и цепей,
что нельзя обойти молчанием эти орудия отягощения тюремного
заключения.
Под названием «рогаток» подразумевались особые металличе-
ские ошейники, на внешней поверхности которых были вделаны
железные прутья или гвозди, настолько длинные, что арестант с
такой рогаткой на шее был лишен возможности прилечь и был
принужден все время оставаться стоя или в сидячем положении,
но не прислоняясь спиною к чему-либо. Именно такое описание
этих рогаток дал очевидец их Венинг, указавший, что число таких
гвоздей на обруче ошейника было три, а размер каждого такого
прута — восемь дюймов (20 см.). Но мы имеем возможность со-
ставить себе правильное представление об этих рогатках по двум
их экземплярам, хранящимся в Государственном историческом
музее в Москве. Это очень редкие экземпляры и едва ли не един-
ственные. А между тем это орудие отягощения лишения свободы
было чрезвычайно распространено даже в первой четверти
XIX века. О них упоминает и Радищев, описывая семью жесто-
кого помещика, заковывающего своих крестьян и надевающего на
их ноги колодки, а на шею рогатки 1 2. Помещая фотографический
снимок с рогаток, хранящихся в Историческом музее, мы вместе с
тем даем переснимок с рисунка «Женщина в рогатке», сделанного
Самокиш-Судковской, из книги А. Ф. Кони «Федор Петрович
Гааз». Нет никакого сомнения, что рогатки не были одинаковы,
так как форма их, вес, число спиц на них не были установлены
каким-нибудь законом. Простота же их изготовления давала воз-
можность выделывать их в любой кузнице по вкусу того или иного
полицейского, помещика или местной администрации.
1 Тальберг, К истории тюрьмы и ссылки в России — «Русская ста-
рина» 1879 г., март, стр. 547.
2 А. Н. Радищев, Путешествие из Петербурга в Москву, 1950,
стр. 91.
28S
ГЛАЁА ШЕСТАЯ
Имеется описание и других рогаток, которые надевались не на
шею, а на голову. Об употреблении этих рогаток в тюрьме Соло-
вецкого монастыря писал Ефименко, описывавший их так: «Ро-
гатками назывался инструмент, надевавшийся на голову. Он со-
стоял из железного обруча вокруг головы, ото лба к затылку, за-
мыкавшегося помощью двух цепей, которые опускались вниз
от висков, на замок под подбородком. К этому обручу было
приделано перпендикулярно несколько длинных железных
шипов Ч
На самое широкое распространение рогаток, колодок и пр. мы
находим заслуживающее полного доверия указание очевидца их в
1829 году — члена Попечительного о тюрьмах общества Магниц-
кого. Его записка, виденная нами в Ленинградском ЦГИА и вос-
произведенная в печати еще в 1879 году, дает такую яркую кар-
тину употребления рогаток, кандалов, стульев и пр., что необхо-
димо привести здесь наибольшую ее часть. Но опишем ранее
устройство стульев, колодок и цепей.
Вальтер Венинг сообщал, что он нашел в одном съезжем доме
Петербурга пять стульев с цепями, и добавлял, что «тяжелые эти
стулья колодники принуждены таскать на себе, входя в нужные
места, которые находятся на дальнем расстоянии».
До 1941 года сохранялся экземпляр такого стула во Всесоюз-
ном институте юридических наук в Москве. Он представлял со-
бой короткий, в 75 см., тяжелый чурбан, окованный железным об-
ручем. В один из концов этого чурбана вбит довольно массив-
ный костыль на короткой цепи, заканчивающиеся металлическим
ошейником.
Что касается колодок, то их форма была очень различна и они
предназначались для надевания на ноги, на руки и на шею. Не-
которое представление о них дает не появлявшаяся в печати гра-
вюра половины XVIII века из коллекций народных картинок
Ровинского: «На картинке представлен двор темницы и самая
внутренность ее. На дворе милостивец подает милостыню узнику,
прикованному цепью (за ноги) к скамье, другой милостивец по-
дает милостыню трем узникам через окно темницы. Внутри тем-
ницы сидят два узника, у одного из них руки в колодке, а ноги
прикованы цепями к скамье, у другого в колодке ноги, а руки
скованы в кольца» 1 2.
1 Ефименко, Кальнишевский, последний кошевой Запорожской
Сечи. — «Русская старина» 1875 г., т. XIV, стр. 414.
2 «Русские народные картинки», собрал и описал Д. Ровинский,
кн. 3, СПБ, 1881. Описанная гравюра в собрании картинок не напечатана.
Она хранится в Московском музее изобразительных искусств, где мы ее
и пересняли.
Арестантка в рогатках (начало XIX в.).
Переснимок с рисунка из книги А. Ф. Кони
«Федор Петрович Гааз».
Рогатки и кандалы конца XVIII и начала
XIX вв.
(Эти рогатки и кандалы хранятся в Государствен-
ном историческом музее).
Заключенный со «стулом».
Переснимок с рисунка из коллекции Историче-
ского отдела этнографического музея
в Ленинграде.
«Стул» — чурбан с цепью для ношения
на шее (вес его 20,5 кг).
Фотография с подлинника, хранившегося во
Всесоюзном институте юридических наук при
Министерстве юстиции СССР.
ОБЩЕУГбЛОВНЫЕ Т'ЮРЬМЫ
№
Еще разнообразнее было устройство цепей, предназначенных
Для надевания на руки, на ноги, на шею или вокруг тела по поясу,
а также для приковывания к стене или полу.
Записка Магницкого ценна для нас не только как документ,
свидетельствующий о степени распространения в местах заклю-
чения всех этих добавочных средств стеснения свободы, но и тем,
что знакомит нас также и с их устройством.
Магницкий писал в своей записке 1: «Колоды, кандалы, оковы,
стулья с цепями и рогатки не только во всех градских и земских
полициях, но в каждом волостном и сельском правлении находятся.
В них нет никакой соразмерности. Я сам видел в Симбирской
губернии колоды из цельного дерева в аршин длиною надетыми
на ноги несчастным и запретил их формальным образом прав-
лению.
Стулья с тяжелыми цепями также делаются весьма большие и
по большей части из дуба.
В городских полициях есть обыкновение всех содержавшихся
заключать на ночь в бревно, вырубленное наподобие колоды, для
большей безопасности от побега...
Цепи бывают трех родов:
1) надеваемые на руки и на ноги отдельно; 2) на ноги, на ру-
ки и на шею вместе и 3) на ноги и на шею с прикреплением к
стене.
Они все вообще весьма тяжелы, часто узки и выделаны весьма
грубо, так что сглаживаются от одного употребления.
Рогатки неимоверной величины и тяжести, по большей части,
употребляются в волостных селениях, при полициях и смиритель-
ных домах, во всех помещичьих имениях; у живущих помещиков
на дворах, а у их управителей при конторах есть равным образом
все сии орудия. Я буду говорить о них в отношении к одному
употреблению их для колодников.
На пойманного полицией, земскою или градскою, преступника,
еще не судившегося и, может быть, невинного, в уезде, не только
по приказанию исправника или земского заседателя из дворян
либо из крестьян, но и по повелению секретаря и каждого дежур-
ного писца сего суда, а в полиции градской по повелению дежур-
ного квартального, может быть, и по большей части для содер-
жания до отсылки в тюрьму, тотчас надеваются или цепи или
стулья с цепями...
От природной жестокости и большей или меньшей трезвости
1 ЦГИА в Ленинграде, № 85, 1820 г. М. Ю. Дело об оковах и канда-
лах арестантов. См. текст этой записки Магницкого и Тальберта —
«Русская старина» 1879 г., февраль.
19 М. Н. Гернет
290
ГЛАВА ШЕСТАЯ
полицейских чиновников зависит словесное определение сего ис-
тязания. При пересылке преступников из места в место к суду
или по наказанию в Сибирь, земские и градские полиции, по снис-
хождению их к недостатку или к лени уездной внутренней стра-
жи, заковывают всех посылаемых, как называется употребленным
у них выражением, на крепко, дабы преступники с недо-
статочною стражею бежать не могли.
В тюрьмах губернских, ежели сам губернатор не посещает их
по крайней мере раз в неделю, что большей частью и бывает, то
преступники заковываются и приковываются к стене жесточай-
шим образом за малейшую грубость полицеймейстерам и команди-
рам внутреннего батальона по произволу.
В смирительных домах вообще употребляются рогатки весьма
тяжелые и так сделанные, чтобы никак не можно было лечь. Рас-
пределение их зависит от поручика, определяемого обыкновенно
из раненых офицеров.
К отвращению сих истязаний, тем ужаснейших, что будучи
только терпимы, несут они на себе вид некоторой законности,
представляются, по моему мнению, следующее средства:
1) Употребление всех вышеозначенных орудий истязаний и
даже имение их, под каким бы то ни было предлогом, строжай-
шим образом воспретить повсеместно, истребив их через полицию,
кроме уезного суда и уголовной палаты, которым дозволить за-
ключать в одни только цепи преступников осуждаемых, помещая
приговор их заключения в протокол.
2) В чрезвычайных случаях, при поимке известных уже раз-
бойников или делателей фальшивых монет, предоставить полицей-
мейстерам и городничим требовать оковы в губернских городах
через прокурора, а в уездных — через стряпчего.
3) Женщин и мужчин несовершеннолетних ни в каком случае
не заключать в оковы.
4) При волостных правлениях, земских судах и градских по-
лициях иметь надежные места для содержания преступников до
отсылки их или пересылки куда следует, с тем однакож, чтобы
стряпчие и прокуроры наблюдали, под личной ответственностью,
дабы в сих местах временного содержания арестанты не остава-
лись более одних суток.
5) Положенным для осужденных преступников цепям опре-
делить вес, форму и степень выделки. Я бы полагал даже выслать
образцы губернаторам или, по крайней мере, поручить сей важ-
ный, по человеколюбию, предмет их личному надзору».
Значение приведенной записки Магницкого заключается в
том, что она обрисовала беспредельный простор пользования кан-
далами, рогатками, стульями. Всякий носитель власти в городе,
ОБЩЕУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ 291
в селениях и в усадьбе помещика имел право без суда и следствия
заковывать, кого он хотел и как хотел. За четверть века перед тем
о широком праве помещиков пользоваться этими средствами воз-
действия на крепостных писал Радищев, но эти 25 лет прошли, не
внеся изменения в положение дела.
Записка Магницкого была представлена в министерство на-
родного просвещения и в министерство внутренних дел. Юрис-
консульт последнего в своей ответной записке выступил на за-
щиту помещиков, выразив сомнение, чтобы у всех у них были ко-
лодки для их крепостных. Вместе с тем он полагал, что без этих
средств нельзя обойтись с обвиняемыми по важным преступле-
ниям.
Существование рогаток решительно отрицалось в бумаге ми-
нистерства, представленной Александру I. Но на этот раз мини-
стерство попало впросак и оказалось в очень неудобном положе-
нии с его попыткой превратить Магницкого в какого-то лгуна.
В защиту его вступился сам Александр I. На сделанном ему пред-
ставлении он записал, что «он не находит справедливым уверение,
что рогатки не употребляются, ибо лично сам их видел на шее у
многих содержимых в здешнем смирительном доме, равномерно
и в прочих губерниях»
Но не в очень удобном положении оказался и сам царь. Он
признавал, что сам видел рогатки в смирительном доме не только
в своей столице, но и в других губерниях. Он видел их — и не
отменил. Поэтому как бы в свое оправдание он добавляет, что
ему неизвестно об отмене этого «давнишнего» обычая.
После такой резолюции с утверждением мнения Комитета ми-
нистров 28 января 1822 г. о введении единообразных кандалов
весом в 5—5 72 фунтов для мужчин и ручных для женщин лишь
в пути, казалось, что все остальные средства стеснения свободы
человеческого тела должны были отойти в прошлое. Однако это-
го не случилось. Не случилось этого потому, что «высочайшая»
резолюция оставляла лазейку для существования и других оков.
А именно, сам царь внес в проект резолюции слова о том, чтобы
новые оковы вводились лишь в надежных местах заключения, по-
строенных по новым планам. Такая оговорка и привела к тому,
что даже шейные и стенные цепи и стулья продолжали свое даль-
нейшее существование.
Состояние мест заключения в то время было таково, что ад-
министрация могла с легким сердцем признавать их ненадежными
1 ЦГИА в Ленинграде, Фонд канцелярии его имп. велич., № 3308,
1820 г. «Проект высочайшей резолюции относительно введения употребления
новых кандалов и об уничтожении шейных колодок для арестантов».
1S*
292
ГЛАВА ШЕСТАЯ
для воспрепятствования побегов из них. Само же тюремное на-
чальство было заинтересовано в том, чтобы всякими средствами
помешать побегам арестантов и тем самым оградить себя от от-
ветственности. Приведенная нами резолюция Александра I и
была широко использована для оправдания сохранения цепей и
колодок. Даже несколько лет спустя после этой резолюции Але-
ксандра тюремное начальство оправдывало сохранение рогаток и
цепей указанием на то, что тюрьмы ветхи, а караул, состоящий из
солдат-инвалидов, ненадежен. Так отстаивало сохранение рога-
ток и цепей губернское начальство в Ярославле, где прокурор на-
шел такие рогатки и цепи в смирительных и работных домах. При
этом ярославская губернская администрация придерживалась то-
го мнения, что указ об отмене рогаток распространялся лишь на
осужденных, а не на подследственных. Началась долгая переписка
с пререканиями, закончившаяся определением Сената 22 июня
1829 г. Это определение далеко не отличалось решительностью,
и губернская администрация в Ярославле могла считать себя даже
победительницей: она не подвергалась никаким неприятностям
за неисполнение указа; Сенатом было лишь постановлено, чтобы
в Ярославле «сообразовались с истинным смыслом и силой уза-
конений. За сим дальнейшее производство по делу об употребле-
нии цепей, стульев и проч, в заведениях помянутого приказа пре-
кратить и почислить оное конченным» !.
Решение правительства об отмене рогаток и стульев вызвало
на местах недовольство тюремной администрации. Были попытки
сохранения колодок, шейных цепей, рогаток в разных местах. Так,
например, пытались отстоять их: петербургский полицеймейстер,
великолуцкий городничий и новоржевское, холмогорское, псков-
ское губернские правления. Царь утвердил 22 февраля 1828 г.
мнение Сената о запрещении употреблять колодки и о разреше-
нии кандалов.
Еще ранее, 9 февраля 1827 г., по одному делу, когда некто Кли-
мов был посажен в избу в колодки и умер, последовало повеле-
ние: «Наистрожайше подтвердить повсеместно. Дабы никто и
нигде не осмеливался под предлогом удержания отдаваемых под
стражу лиц от побегов, изобретать и употреблять иных способов
наказания или содержания, кроме тех, какие в узаконениях опре-
делены... Если окажутся еще где подобные орудия, то их истре-
бить» 1 2.
1 ЦГИА в Ленинграде, № 304, 1827—1829 гг. Департамент полиции
исполнительной. «По указу Прав, сената по предмету наложения цепей и ро-
гаток на арестантов».
2 ЦГИА в Ленинграде, № 51. М. Ю., 1828 г., «Об истреблении стульев
с цепями».
ОБЩЕУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ
293
Нельзя отказать этому указу в решительной форме запрета
колодок и т. п.
Но еще решительнее были те способы, которыми протестовали
против цепей сами арестанты, и, вероятно, такие кровавые проте-
сты не остались без влияния на отмену шейных цепей, колодок
и пр. В одном из таких случаев протест вылился в настоящий
бунт. Шестеро арестантов в Херсоне в 1824 году за попытку к по-
бегу были посажены на шейные цепи. Но они сняли их с себя так
же, как и кандалы. Остальные арестанты выступили на защиту
этих шестерых. В чинов тюремной администрации, с которой при-
были губернатор, бригадный генерал и вооруженная сила, летели
камни и доски. После стрельбы холостыми зарядами была про-
изведена стрельба боевыми патронами, и трое арестантов были
ранены. Бунт был усмирен, и арестанты были вновь посажены на
цепи
Трудно представить себе все безобразие и весь ужас этой кар-
тины, когда шесть человек арестантов прикованы шейными це-
пями к стене. Но такие картины были до начала 20-х годов прош-
лого века обычным явлением. Я имею возможность привести об
этом сведения из секретного дела министерства юстиции 1826 го-
да. Это — очень обширное дело. Оно состоит из срочных донесе-
ний губернских прокуроров во исполнение предписания министра
юстиции от 31 марта 1826 г. Министр предлагал с первой же поч-
той сообщить ему, не имеются ли в каких-либо местах заключе-
ния и присутственных местах колодки, цепи, стулья, и, если <Уйи бу-
дут найдены, немедленно их уничтожить. Этот приказ поднял на
ноги всех губернских прокуроров. Они частью лично сами, а ча-
стью через своих уполномоченных произвели осмотр различных
мест заключения, полицейских участков, мест заседания суда,
ратуш и пр. Они повсюду находили колодки, стулья, шейные це-
пи. Эти находки были сделаны в губернских, уездных городах и в
селениях 1 2.
Результаты этого прокурорского обследования были порази-
тельны. Ясно видно, что вся местная администрация из-за со-
стояния тюрем отстаивала цепи, стулья, колодки более упорно, чем
центральная власть. Места заключения разных наименований, по-
лицейские участки, судебные места на пространстве всей обшир-
ной империи имели у себя эти средства воздействия на арестан-
тов, так же как они имели у себя царские портреты.
1 ЦГИА в Ленинграде, «Журнал комитета министров» 11 октября
1824 г., № 1942.
2 ЦГИА в Ленинграде, № 76. Департ. мни. гост., 1826 г. Дело об ястреб*
-леиии цепей и стульев» употребляемых для содержащихся.
294 ГЛАВА ШЕСТАЯ
Как было указано выше, приказ министра юстиции (он ссы-
лался на повеление Николая I) требовал доставки нужных све-
дений с первой почтой, и отныне каждая почта приносила изве-
стия об обильных находках и о ревностном усердии прокуроров
в деле их уничтожения. При оценке полученных ответов надо
иметь в виду, что местные власти учли отрицательное отношение
центра к существованию цепей и стульев, а потому, без всякого
сомнения, были склонны скрыть их. Иначе ничем нельзя было
объяснить, что находились те или иные районы, где администра-
ция отрицала эти виды оков.
Впрочем, были попытки сохранения запрещенных оков. Так,
например, волховский городничий сообщал, что хотя он и при-
казал уничтожить четыре имевшиеся шейные цепи, но полагает,
что приказ относится лишь к съезжим дворам, а не к острогам,
а потому и просит разъяснить ему это. При проверке оказалось,
что шейные цепи не были уничтожены. Потребовалось повторное
распоряжение прокурора об уничтожении цепей и о сообщении
начальству об ослушании городничего.
В некоторых тюрьмах было найдено очень большое число шей-
ных цепей. Так, например, в виленском остроге прокурор нашел
десять осужденных в ручных и ножных кандалах и вместе с тем
прикованных цепями к стене или к полу. При отсутствии в то
время одиночных камер в острогах десять скованных и прико-
ванных к стене арестантов должны были находиться в общей
камере. Вид этих десяти человек должен был одним своим чис-
лом увеличивать силу впечатления от тяжелой позорной картины.
Из приведенного выше описания Магницкого видно, что в
применении цепей, рогаток и пр. царил полнейший произвол и что
этим правом заковывания пользовались даже квартальный поли-
цейский и судейский писарь. Иллюстрацию к этим словам Маг-
ницкого мы нашли и в названном нами архивном деле. Так, на-
пример, в Екатеринославе найдено двое пьяных, из которых один
был прикован за ногу, а другой — цепью на пояснице. Очевидно,
приковывание пьяных, недостатка в которых никогда не было,
было обычным в практике полиции.
Из другого донесения видно, что цепи на шею иногда надева-
лись так, что одной и той же цепью оказывались скованными вме-
сте два арестанта. Так, например, в Городе Холмах такую цепь с
ошейниками на каждом из двух ее концов надевали на шеи двух
арестантов, которые носили в тюрьму ушаты с водой.
Образчиками прокурорских донесений являются, например,
такие: воронежский прокурор доносил о результатах своей реви-
зии Ъ семи городах: в первом из них он нашел «в градской поли-
ции две цепи ив тюремном замке одну, вбитые в стены; во вто-
ОБЩЕУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ
295
ром — в градской полиции и ратуше по одному стулу с цепями;
в третьем — в градской полиции стенную цепь и две в колодках,
в тюремном замке — стенную и в волостном правлении пригород-
ной слободы одну в колодке; в четвертом — в земском и словес-
ном суде по одной нашейной цепи, прикованных к стульям, и в
тюремном замке таковую же; в пятом — в архиве земского суда
одну цепь с деревянным стулом; в шестом — в земском суде одну
цепь со стулом, а другую без оного и в ратуше одну цепь со сту-
лом и в седьмом — в тюремном замке одну, прикованную к стене».
Донесение из Луги сообщало, что там каждый арестант оказал-
ся в колодках.
Характерно, что в самом Петербурге, на глазах всего выс-
шего начальства, широко применялись цепи и стулья. К донесе-
нию по столице приложены особые ведомости с наименованием
полицейских районов и найденных там в каждом из них стульев ч
цепей. Подведенный мною итог по этой ведомости показал нали-
чие в полицейских участках Петербурга 56 стульев и трех стен-
ных цепей. Кроме того, и в губернском правлении оказалось шесть
стенных цепей. Были найдены стулья и стенные цепи в разных ме-
стах заключения столицы.
Не в лучшем положении оказалась и другая столица —
Москва. Здесь в каждом полицейском участке найдены стенные
цепи, стулья и наручники. Найдены они и в губернском тюрем-
ном замке. Что касается уездов Московской губернии, то, кроме
города Клина, цепи и стулья найдены повсюду в тюрьмах, при не-
которых судах и в шести гласных думах.
Второе после Петербурга рекордное место по количеству най-
денных стульев принадлежит Томску, где это количество достигло
24 стульев с цепями.
О распространении стульев и цепей по различным городам
можно судить по такой табличке, которую я сделал на основании
просмотра прокурорских донесений из указанных ниже пунктов:
В г. Котельничах — цепь в полу.
В г. Сарапуле в тюрьме — семь цепей в стене.
В г. Великих Луках — колодки.
В уездах Псковской губернии — стулья с цепями, стенные
цепи.
В Тульской губернии (Белевский монастырь) — стул с цепью.
В г. Новоладоге — стулья.
В г. Ямбурге — один стул.
В г. Шлиссельбурге — восемь стульев и две стенные цепи.
Во Владимирской губернии во всех уездах — стулья или цепи.
В г. Могилеве — шейные цепи в стене.
В т. Севастополе — колОдки и цепи.
296
ГЛАВА ШЕСТАЯ
В г. Красноярске — три шейных стенных цепи.
В г. Иркутске — три стула и три цепи стенных.
В Костромской губернии — цепи и стулья.
В разных уездах Ярославской губернии — стулья и, цепи.
В Соликамском уезде — стулья.
В некоторых уездах Слободской Украинской губернии—стулья
и цепи.
В г. Казани — стулья и цепи.
В уездных городах Киевской губернии — стулья и цепи.
В уездных городах Рязанской губернии — стулья и цепи.
В двух уездах Орловской губернии — стулья и цепи.
В Черниговской губернии в сборных избах в четырех поветах—
колодки и цепи.
В г. Житомире — стенная цепь.
В г. Твери в полиции, в земском суде, в магистрате, в ямской
сборной мзбе, в съезжих дворах — десять стульев с цепями.
В Волховском городничестве — четыре шейных цепи.
В г. Вильно в остроге — десять стенных цепей.
В г. Екатеринославе — две цепи.
В г. Холмах — одна цепь.
В семи городах Воронежской губернии — семь цепей, три ко-
лодки и восемь стульев.
В г. Луге — колодки.
В г. Петербурге — в полицейских участках и в губернском прав-
лении — 56 стульев и девять цепей.
В г. Москве — цепи и стулья.
В московских уездных городах, кроме Клина, — цепи и стулья.
В г. Томске — 24 стула с цепью.
Что касается городов, где не было найдено оков и стульев,
то среди таковых было указано 11 губернских городов, а также
уезды Симбирской губернии, Грузия и область Войска Донского,
Оговариваюсь, что приведенная выше таблица и указанное мною)
число районов, где не было цепей и колодок, не являются исчер-<
пывающими, так как последние 60 листов названного мною ар-
хивного дела я не подверг обработке, считая достаточным то, что,
Я извлек.
§ 44. СОСТОЯНИЕ ТЮРЕМ В 1830 ГОДУ
О состоянии мест лишения свободы в самом начале 30-х годов
XIX века можно составить себе довольно полное представление*
так как в архиве министерства внутренних дел нашлось обшир-
ное дело с докладными записками различных ревизоров. ^юрем4.
ОБЩЕУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ
297
В большинстве случаев такими ревизорами были флигель-адъю-
танты, каждому из которых поручалось произвести ревизию не
одной какой-нибудь тюрьмы, а целого ряда их в губернских и уезд-
ных городах. Так, например, поручался осмотр тюрем от Курска
до Петербурга или от Иркутска до Москвы и т. п. Обычно такие
ревизоры осматривали не только тюрьмы, но и другие учрежде-
ния, например, больницы. Отчеты ревизоров обычно кратки и
составлены не по одной и той же форме. Однако в этих отчетах
даны сведения по такой программе, что представлялась возмож-
ность подвести те или иные общие итоги и тем самым дать более
общее представление о состоянии мест заключения.
В отчетах ревизора даны сведения о тюремных замках, остро-
гах или тюрьмах по 66 губернским и уездным городам. В боль-
шинстве случаев эти города были уездные, а именно, в 20 слу-
чаях сведения даны о тюрьмах губернских городов и в 46 —
уездных. Если сведения о состоянии тюрем 1831—1832 гг. пред-
ставляют интерес вследствие того, что они относятся к такому
раннему периоду, за который до сих пор не было опубликовано
почти никаких материалов, то они тем более интересны, что в
большинстве случаев относятся к уездным городам.
В отчетах ревизоров довольно часто встречаются указания, по-
строена ли тюрьма из камня или из дерева. Указания на это встре-
тились относительно сорока тюремных замков, острогов и тюрем,
из которых 18 оказались деревянными, а 22 — каменными.
Обычно остроги того времени были обнесены деревянной или ка-
менной стенами, но в отчетах это было отмечено лишь в редких
случаях. В восьми городах состояние тюрем было признано весьма
удовлетворительным или очень хорошим, в двенадцати — хоро-
шим, а в двадцати — плохим и в трех — удовлетворительным. Не
ограничиваясь той или иной общей оценкой состояния места ли-
шения свободы, отчеты нередко дают более подробные указания
на замеченные недостатки тюрем: 19 тюрем признаны ветхими,
старыми, развалившимися; сырость холод, грязь и темнота от-
мечены в 23 тюрьмах, а чистота—в 11. Надо признать, что в
оценке состояния тюрем ревизоры были снисходительны, и попа-
даются случаи, когда состояние острога признается хорошим,
несмотря на замеченную сырость и т. п.
Для более ясного представления, до какого состояния дохо-
дили тюрьмы, приведем несколько выдержек из отчетов. Так,
например, в губернском городе Казани пересыльная тюрьма (так
называемая «пересыльная экспедиция») помещалась внутри кре-
пости в двухэтажном каменном здании, в котором две комнаты
не могли быть заняты. арестантами вследствие холода, так как
вторых рам не было, а в первых были, разбиты стекла. Вследствие
298
ГЛАВА ШЕСТАЯ
этого пересыльные арестанты были заключены лишь в две ка-
меры и совершенно их переполнили.
В г. Ра домысле Киевской губ. тюрьма находилась в частном
наемном доме, и в одной камере было набито до 70 арестантов;
отчет отмечает «страшную тесноту, грязь и вонь».
В губернском городе Минске тюремная больница оказалась
в таком жалком состоянии, что, по словам ревизора, была более
способна развивать заразные болезни, нежели излечивать боль-
ных арестантов.
В г. Тюкалинске (Западная Сибирь) тюрьма была располо-
жена посреди города «в малой избушке в весьма жалком положе-
нии, грязна и тесна».
В г. Камышлове тюремной замок «в дурном положении: стены
треснули сверху донизу, питание плохое, и когда нет подаяния,
то арестанты питаются корками хлеба с водою; многие больные
лежат прямо на полу без белья».
В уездных городах — Чебоксарах, Свияжске и Козьмодемьян-
ске каменные замки разваливаются и возможны несчастия; кир-
пичные полы во всех этих тюрьмах «от шарканья цепями все
истерты», и в камере воздух наполнен кирпичной пылью.
В г. Короче «острог в прескверном положении»; несмотря на
холод, нет никакой возможности топить совершенно ветхие печи.
В г. Белгороде арестанты размещены в здании присутственных
мест «под сводами»; здесь грязь, и тут же лежат пять больных
арестантов без всякого присмотра.
В г. Колывани тюрьма расположена посередине города в дере-
вянном здании без ограды; тюрьма «в жалком состоянии: грязна,
тесна и для побегов весьма удобна».
Ревизор, осматривавший тюремный замок в Симбирске, при-
шел в настоящий восторг и расценил состояние замка как отлич-
ное. Он отметил, что здесь впервые ему пришлось увидеть вой-
лочные тюфяки, обшитые холстом. Если сопоставить это замеча-
ние с неоднократно попадавшимися нам указаниями, что арестан-
ты, и при том даже больные, лежат на полу без белья, то не при-
ходится удивляться восторгу ревизора Ч
Приведенные нами описания отдельных тюрем дают нам
возможность составить себе общее представление о положении
мест заключения в России к началу 30-х годов XIX столетия.
1 ЦГИА в Ленинграде, № 589. Департамент полиции исполнительной,
1831—1834 гг. Дело канцелярии министра внутренних дел о замеченных
государем императором, флигель-адъютайтами и прочими лицами- неисправ-
ностях тюремных замков в губерниях.
ОБШЕУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ
299
Уже одна сделанная нами попытка подвести в цифрах итоги
оценки ревизорами состояния острогов и тюремных замков пока-
зывает, что балл оценки в большинстве случаев был мало уте-
шителен, а отдельные характеристики тюрем в разных городах
доказывают, что заботы о местах заключения не шли дальше ре-
визорских рапортов.
Такой наш вывод вполне совпадает с общим итогом отчетов
ревизоров конца 20-х годов. В отличие от только что использо-
ванного и обработанного нами материала отчет ревизора Та-
неева от 1828 года сам дает вывод о состоянии тюрем на про-
странстве пути от Одессы до Петербурга. На этом пространстве
ревизор осмотрел остроги и тюремные замки в уездных и губерн-
ских городах. Он писал царю: «Арестанты не разделены по
разрядам. Печи топятся снутра и по большей части из арестант-
ских, где арестанты варят себе даже и кушанье. Везде нары. Воз-
дух тяжелый. Нечистота в большей или меньшей степени. Бани,
за исключением малого числа, остаются без употребления за по-
вреждением печей, а иногда и по опасению, чтоб острог не заго-
релся. Кроме военного караула, никого нет при арестантах, разве
один сторож. Больниц особых нет. Лекаря не получают особой
платы за пользование больных. В большей части острогов ку-
хонь нет. Во многих из них отхожих мест нет. Не приметно, чтобы
мыли полы, посыпали их песком, окуривали комнаты и отпирали
форточки. На арестантах белье не моют. Библиотек нет... Работ
для занятий арестантов, как было, кажется, в предположении, —
вовсе нет. Арестанты живут совершенно тунеядцами, и многими
замечено, что от долговременного сидения и праздности и без-
действия физическое их сложение весьма много терпит.
Здесь осмелюсь повторить, что недостатки сии существуют
в большей части острогов».
Этот общий вывод ревизора мягче и сдержаннее, чем описа-
ние, сделанное им по отдельным городам. Я приведу в виде при-
мера несколько таких описаний.
Так, например, в г. Тирасполе «острог каменный построен зам-
ком и огорожен высокой стеной». В нем шесть арестантских по-
коев, из которых в четырех было размещено 60 человек, а два
пустых. При полиции арестованные мужчины и женщины содер-
жались вместе. «Везде нечистота, воздух тяжелый, полов нигде
нет, кушанье варится тут же в избе. В остроге для естественных
надобностей арестанты не имеют особых мест, а исправляют их
днем в самой ограде у стен. Крыша острога течет».
В тюремном замке в г. Брацлове косяки у дверей вывали-
ваются, печи разваливаются, нары ветхи, на фронтоне карнизы
Обрушились, штукатурка обваливается.
зсо
ГЛАВА ШЕСТАЯ
В г. Махновке в остроге полы и потолки худые. Печи развали-
лись.
В г. Бердичеве — «две арестантские», одна при полиции, дру-
гая — тюрьма. В нечистой безобразной избе толпятся и валяются
на полу 25 человек арестантов. — Тут воры, бродяги, шляхтичи,
женщины, из коих одна с грудным младенцем, все вместе пере-
мешаны. Нар нет, спят на полу в нечистоте, и все жалуются, что
им не дают постилать на пол соломы, а которая есть в небольшом
количестве, ту имеющие ее выпросили у доброхотных дателей.
Духота, нечистота неимоверные. Такова арестантская при поли-
ции. В остроге в одной из двух комнат такая сырость, что со
стен течет и быть там нельзя».
В г. Житомире острог деревянный, обнесен палисадом. «Все з
нем ветхо и худо, обмазка осыпалась; здесь безобразие и нечи-
стота разительная». В двух покоях размером по 47г кв. сажени
70 арестантов, евреев — отдельно — 30 человек; женщины содер-
жатся отдельно. Бани нет. Отхожих мест нет.
Этот ревизор сделал свое общее заключение на основании
осмотра им тюрем в 17 уездных городах и в трех губернских.
Лучшими местами заключения оказались: замок в Витебске, по-
строенный в два этажа, с особой больницей на 12 коек. Об ост-
роге в Великих Луках ревизор выразился так: «Острог есть один
из самых лучших, какие только существуют». Но и в этом луч-
шем остроге женщина-арестантка содержалась в одном помеще-
нии с конвоем. Характерно, что донесение ревизора отметило
большое число убийц среди арестантов в Великих Луках, при-
том из 14 таких убийц восемь крепостных крестьян обвинялись
в убийстве или покушении на убийство своих помещиков. Эта
цифра обратила на себя внимание, и были затребованы допол-
нительные сведения.
Показателем снисходительности оценки состояния острогов
служит не только найденный лучший острог в Великих Луках,
хотя там арестантка содержалась вместе с конвоем, но и найден-
ный хорошим острог в г. Рогачеве, хотя там крыша протекала и
требовался ремонт печей.
Вообще арестантские помещения были несколько лучше там,
где число арестантов было очень незначительно. Так, «в отличной
исправности и чистоте» был найден построенный за шесть лет
перед тем (1822 г.) острог в г. Старом Быхове на 50 человек, но
содержалось там всего двое.
Вообще в некоторых городах число заключенных исчислялось
только единицами: в Овруче в деревянных казармах за высоким
«остроколом» — 14 арестантов, в Могилеве в каменном одноэтаж-
ном остроге — 16 арестантов, в Су раже в каменном здании, Г др
ОБЩЕУГОЛОВНЫЁ ТЮРЬМЫ
301
помещались присутственные места, — семь арестантов, в Луге,
также в здании присутственных мест — четыре арестанта, в Оль-
гополе в новом остроге— 11 арестантов !.
Приблизительно к этому же времени относится строение тю-
ремного замка в Казани по новому плану. Это было крупным
событием. Архитектор поставил своей задачей создать вместо
острога за бревенчатым тыном каменный замок за каменными
стенами с башнями. Этот план помечен 1823 годом и хранился
в Государственном историческом музее в Москве. Я воспроизвожу
здесь фотографию с этого плана и объяснение к нему.
Варадинов в его книге «История министерства внутренних
дел» указал, что в 1826—1827 гг. было вновь построено 25 тюрем
и различных присутственных мест с местами при них для 14 аре-
стантов 1 2.
Автор не указал, где именно были построены эти тюрьмы и
по каким планам.
Наши сведения о состоянии тюрем в эти годы были нами по-
черпнуты из донесений ревизоров. Только последний из них, как
мы видели, сделал общий вывод о состоянии тюрем в России.
Его вывод не находится в полном соответствии с характеристикой
отдельных тюрем, так как их состояние, по его же собственным
словам, было настолько плохо, что давало бы ему право на более
решительный и еще более резкий вывод, чем он сделал. Но от-
меченные в его докладах ветхость острогов, граничившая с их
полным разрушением, отсутствие уборных, смешение здоровых и
больных арестантов, отсутствие при тюрьмах больниц были не
новы для правительства. Уже не в первый раз такие донесения де-
лались правительству, но оно крайне неохотно шло навстречу
местным властям в губерниях при их ходатайствах относительно
тюремного строительства. Чем дальше была губерния от центра,
тем меньше внимания на нее обращали. Уездные города всегда
находились в худшем положении, чем губернские и столичные.
Образование в отдельных городах Попечительного о тюрьмах об-
щества иногда способствовало тюремному строительству. Приве-
денная выше цифра из книги Варадинова сама по себе не очень
маленькая для двух лет, но если бы тюремное строительство и
дальше пошло такими же темпами, то оно было бы закончено
лишь через сорок лет.
1 ЦГИА в Ленинграде. Дело об осмотре Танеевым тюремных зданий и
дело об арестантах по тракту от г. Одессы до С.-Петербурга, № 5278-а,
1828 г., собст. его имп. велич. канцелярии.
2 Н. Варадинов, История министерства внутренних дел, ч. II, кн. 2,
СПБ, 1826, стр. 89 и 149.
302
Глаза шестая
§ 45. ЦИФРОВЫЕ СВЕДЕНИЯ О ТЮРЕМНОМ
НАСЕЛЕНИИ ЗА ВТОРУЮ ПОЛОВИНУ
XVIII ВЕКА И НАЧАЛО XIX ВЕКА
При характеристике фактического состояния мест лишения
свободы большое значение имеет тюремная статистика. Цифро-
вые сведения о количестве тюрем разного наименования и об их
населении выявляют место этого средства борьбы с преступно-
стью в царской России. Но учет тюрем и тюремного населения
в России и в других странах начался повсюду поздно, так как
он является довольно трудным делом, требующим для своего
осуществления целого ряда условий и в том числе наличия слож-
ного административного аппарата.
Имеющиеся у меня сведения по статистике тюремного населе-
ния в России за вторую половину XVIII века носят совершенно
случайный характер и относятся большей частью к тюрьмам сто-
лиц. Несмотря на такой их характер, они представляют некото-
рый интерес, а потому я счел небесполезным воспроизвести здесь
цифры о тюремном населении, приведенные разными авторами
за разные годы XVIII столетия. Так, в 1755 году в каторжной
тюрьме в Рогервике содержалось до 1000 арестантов. По сообще-
нию прокурора Сенату 1767 года, очень неравномерно были рас-
пределены арестанты в местах заключения Москвы, где в трех
казармах магистрата содержалось всего 19 человек, а в других
местах была «превеликая теснота» и скопилось до 300 человек
ссыльных. На 18 марта 1788 г. в петербургском тюремном замке
было 133 арестанта. При посещении Коксом в 1778 году москов-
ского тюремного замка он определил наличие 25 отдельных ка-
мер с 25—30 арестантами в каждой, в долговой тюрьме—37 чело-
век, в военной тюрьме — 48 солдат, а Говард в 1781 году —
130 солдат. В башне Новгорода Кокс нашел восемь арестантов.
Он сообщил цифру 1600—2000 арестантов, ежегодно поступав-
ших в каторжные тюрьмы Нерчинска. Говард, осматривавший
русские тюрьмы через три года после Кокса, в 1781 году, нашел
в петербургской пригородной тюрьме в день своего посещения
80 арестантов, размещенных по камерам от 6 до 25 человек, а
в кронштадтской тюрьме — 250 человек, размещенных по 10—20
человек в каждой камере, но он же находил и более высокие
цифры заключенных в одну камеру. Державин при осмотре в
1785 году тюрьмы в Тамбове нашел здесь в условиях страшного
переполнения 150 человек, но число заключенных доходило и до
200. В самом конце XVIII века в уездной арестантской при
городничестве содержалось от 30—60 человек, переполнявших
камеру.
оёщеУголовныё Тюрьмы
ЗоЗ
В начале XIX века делались попытки регулярного собира-
ния статистических сведений, по крайней мере, по некоторым ме-
стам лишения свободы. Наиболее ранние сведения этого рода
попались мне по Москве за 1802 год. Московский губернатор еже-
недельно представлял царю «ведомость об арестантах и колод-
никах, содержавшихся по московским присутственным местам».
Ведомость была составлена по программе, включавшей в себя ука-
зания: а) отчетного периода, б) числа оставшихся в местах за-
ключения к началу недели, в) числа прибывших за неделю,
г) числа выбывших за тот же срок и д) числа оставшихся к
концу недели. Кроме того, ведомость содержала в себе эти све-
дения по каждому судебному или присутственному месту от-
дельно.
Ниже я воспроизвожу в виде примера цифры заключенных,
оставшихся к концу отчетной недели за период с 30 августа по
7 сентября.
Эта ведомость дана по различным присутственным местам !.
ОСТАВАЛОСЬ АРЕСТАНТОВ И КОЛОДНИКОВ
В ПРИСУТСТВЕННЫХ МЕСТАХ
НА 7 СЕНТЯБРЯ 1802 ГОДА
По палате уголовного суда.................60 чел.
По уездному суду.......................... 5 »
По управе благочиния и по частям города . . 95 »
По департаментам
/ 1...................... 27 чел.
Народного суда { 2........................ 1 »
V 3....................... 13 »
Магистрата | 2....................... 46 >>
По земскому суду . . ..................... 4 »
Из ведомости не видно, указаны ли в ней обвиняемые или
осужденные или те и другие. Совершенно отсутствует упоминание
тюремного замка и острога. Вероятнее всего, указанные цифры
относятся к обвиняемым по неоконченным делам.
Сходные таблицы о той же Москве нам попались за 1806 год.
Сведения продолжали представляться каждую неделю, но не по
отдельным присутственным местам, а по всем вместе. Я привожу
на выбор сведения за последнюю неделю девяти месяцев.
1 ЦГИА в Ленинграде, № 241. Донесения губернаторов с ведомостями
об арестантах и колодниках 1802 г.
304
ГЛАВА ШЕСТАЯ
ВЕДОМОСТЬ
О СОДЕРЖАВШИХСЯ ПО МОСКОВСКИМ
ПРИСУТСТВЕННЫМ МЕСТАМ АРЕСТАНТАХ
И КОЛОДНИКАХ ЗА 1806 ГОД1
Время Было Прибыло Выбыло Осталось
с 21 по 28 апреля 207 151 146 212
с 19 по 26 мая . 202 142 127 217
с 23 по 30 июня . 211 131 143 199
с 21 по 28 июля . 211 136 136 211
с 10 по 18 августа 195 111 107 199
с 22 по 29 сентября 200 139 122 217
с 20 по 27 октября 203 152 159 201
с 17 по 24 ноября 221 104 97 228
с 22 по 29 декабря 215 80 92 203
Цифры еженедельно прибывавших арестантов и еженедельно
выбывавших более или менее сходны между собою. Они кажутся
небольшими, но не надо забывать, что они охватывают лишь
одну неделю, а годовое число прибывших должно быть увеличено
в 52 раза. Следовательно, за год вновь поступало приблизительно
5000—7000 человек.
Но для нас были бы интереснее сведения, которые знакомили
бы нас с цифрами заключенных на пространстве если не всей Рос-
сии, то большей ее части. Наиболее ранние такие сведения, не
появлявшиеся до настоящего времени в печати, относятся к
1820 году. В этом году циркуляр министерства внутренних дел
по департаменту полиции от 23 сентября предписал всем губер-
наторам представлять по особой форме ежегодно статистические
сведения о местах заключения, зависевших от гражданского ве-
домства. Предписывалось представить эти сведения и за 1820 год.
Конечно, места заключения не были подготовлены к исполнению
этого циркуляра, а тюремная статистика делала свои первые
шаги. Поэтому представленные цифровые материалы в некоторых
случаях явно ошибочны. Иногда число арестантов, содержав-
шихся в течение отчетного года, было меньше, чем число суток,
проведенных ими в том же году в тюрьмах. Нередко цифры о ко-
личестве суток, проведенных в тюрьмах, совсем не указаны. Ве-
домость содержит также сведения о стоимости содержания аре-
1 ЦГИА в Ленинграде, № 36, Мин. внутр, дел, Департ. полиц. 1806 г.
«Донесения о делах и колодниках».
Ручные и ножные колодки и цепи.
Псреснимок с народной картинки половины XVIII в. из коллекции Ровинского в Музее изобразительных
искусств в Москве.
План гражданского тюремного замка,
построенного в губернском городе Казани в 1823 году. Сочинен во
исполнение словесного приказания его превосходительства господина тай-
ного советника, сенатора, управляющего Казанскою губерниею на правах
генерал-губернатора и кавалера Владимира Юрьевича Соймонова, с по-
казанием на оном вновь прибавленной к сему замку части земли для
распространения двора тюремного и построенной на оном для больных
арестантов больницы.
Описание плана:
А — каменный двухэтажный корпус, где содержатся обоего пола арестанты; Б — ворота и
при них: 1) солдатская караульня, 2) покой для дежурного офицера, 3) лестница в антресоли,
4) в антресолях над семи воротами имеет помещение смотритель замка. С — баня, 5) сени,
6) водогрейня, 7) раздевальный покой, 8) мыльня. Д — башня, Е — ограда каменная тюрем-
ного замка. I — чистый двор. II — вновь прибавочное место для распространения тюремного
двора и на оном: больница для страждущих арестантов, а в оной: 9) сени, 10) комната для
больных мужского пола, 11) для женщин, 12) кухня для приготовления пищи для больных
арестантов: 13) лестница наверх, 14) нужное место. К — сломанная часть старой стены.
Подлинный план хранится в Государственном историческом музее в Москве.
ОЬШЕУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ
305
стантов за отчетный год и особую графу с указанием числа
пересыльных.
Несмотря на указанные недостатки, эта первая ведомость
имеет для нас тот интерес, что дает возможность получить более
общее представление о размерах тюремного населения в России
за 1820 год. Впрочем, из присланных от губернаторов ведомо-
стей департамент полиции не сделал общей сводной ведомости,
и нам пришлось самим выполнить эту работу. Так как статисти-
ческие сведения были даны по 344 городам, то воспроизведение
здесь целиком такой обширной ведомости заняло бы слишком
много места, поэтому мы ограничиваемся выработкой особой таб-
лицы, с указанием количества тюрем различной населенности.
Губернские и уездные города, перечисленные в количестве 344,
расположены на всем пространстве Европейской России, Прибал-
тийского края и Сибири. Однако в таблице отсутствуют сведения
о тюрьмах обеих столиц и некоторых других городов. В громад-
ном большинстве случаев сведения относятся к тюрьмам уездных
городов и только в 30 случаях — к губернским. Уездные города,
по которым присланы сведения, входят в пределы этих 30 губер-
ний. В число 30 губернских городов вошли почти все северные
(Петрозаводск, Архангельск, Вятка, Пермь и др.), много южных
и западных, часть центральных, несколько поволжских, сибир-
ские, а также Ревель и Рига из Прибалтийского края.
Мы подсчитали количество городов, в которых число арестан-
тов за год не превышало 50, а также установили следующие дру-
гие группы тюрем по степени их населенности: от 51 до 100, от
101 до 200, от 201 до 300, от 301 до 500, от 501 до 1000, от
1001 до 3000 (см. таблицу).
КОЛИЧЕСТВО ГОРОДОВ
С РАЗЛИЧНЫМ ТЮРЕМНЫМ НАСЕЛЕНИЕМ В 1820 ГОДУ
Число арестантов в тюрьме не более » 50 в тюрьмах 105 городов
Число арестантов » от 51 до 100 75 >
Число арестантов » 101 » 200 64 >
Число арестантов » 201 300 27
Число арестантов » 301 500 26 »
Число арестантов » 501 » 1000 5> 7 »
Число арестантов >1001 3000 > 11 >
Из таблицы видно, что в одной трети всех городов население
тюрем за год не превышало 50 человек. Оно иногда спускалось
даже до цифры менее десяти. На втором месте идут тюрьмы с
населением от 51 до 100 арестантов; такие тюрьмы оказались
в 76 городах. Вообще господствующим типом были места с не-
20 М. Н. Гер шт
306
ГЛАВА. ШЕСТАЯ
большим числом заключенных. Совсем немного оказалось горо-
дов, где число арестантов за год исчислялось тысячами \
Подчеркиваю, что в то время как вышеприведенные ведо-
мости по Москве относились к содержавшимся по московским
присутственным местам, ведомость 1820 года относится к содер-
жавшимся в местах заключения гражданского ведомства. Мы
видели, что в перечне присутственных мест не было ни тюремного
замка, ни острога, но были перечисленье палата уголовного суда,
уездный суд и т. д. Неизвестно, относятся ли приведенные цифры
к тем заключенным, которые содержались при названных при-
сутственных местах или только числились за названными присут-
ственными местами, находясь в остроге или тюремном замке. Ве-
домость 1820 года определенно говорит о содержащихся в местах
заключения и дает основание предполагать, что речь идет о тю-
ремных замках и острогах. Однако с полной определенностью этого
нельзя предполагать, так как в небольших городах и местечках
тюрем не существовало и арестанты содержались при тех учре-
ждениях, которые разбирали их дело. Конечно, там, где цифры
заключенных более крупные, они даны о заключенных в тюрьмах.
Свыше тысячи арестантов оказалось в Минске, Чернигове, Каме-
нец-Подольске, Перми, Риге, Иркутске, Ярославле, Курске и т. д.
Мы говорили, что эти ведомости содержат особую графу с ука-
занием числа арестантов, пересылавшихся в другие места. Цифры
таких пересыльных по отдельным городам еще более разнообразны
и колеблются в пределах от нескольких единиц до 5000 человек.
Самые крупные цифры приходятся на сибирские города и на
города по пути ссылки на окраины. Так, например, число пере-
сыльных в местах заключения Екатеринбурга было 5652, в Пер-
ми — 4320, в Тюмени — 4090.
Количество суток, проведенных арестантами в местах заклю-
чения, зависело, с одной стороны, от числа заключенных, а с
другой — от продолжительности их пребывания в тюрьмах в те-
чение 1820 года. Последний фактор играл особую роль, так как
волокита была обычным явлением и рассмотрение дел арестован-
ных очень затягивалось. Указания числа дней, проведенных в
тюрьмах, не дано по отношению ко всем заключенным, ибо пе-
ресыльные сюда не вошли. Мы произвели исчисления средней
продолжительности пребывания арестантов по губернским и уезд-
ным городам. При общем числе арестантов 51 198 и при общем
количестве 2 184 378 суток их пребывания в тюрьмах средняя
1 ЦГИА в Ленинграде, № 139. Дело по циркулярному предписанию
гражданским губернаторам о доставлении ежегодно ведомостей по циркуляру
мин. внут. дел, департ. полиц., 23 сентября 1820 г.
ОБЩЕУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ
307
продолжительность тюремного заключения в 1820 году оказа-
лась 43 суток. В губернских тюрьмах на каждого арестанта в
среднем пришлось по 28 суток (22 355 арестантов и 627 000 су-
ток заточения), а в уездных — 54 (28 843 арестанта и 1 557 278
суток). Итак, продвижение арестанта через губернские тюрьмы
шло скорее, чем через уездные.
Помещенные здесь цифры, взятые мною из неопубликован-
ных источников и относящиеся к 1802, 1806 и 1820 гг., дали
нам некоторое представление о численности тюремного населения
в России или отдельных ее городах и о времени, проведенном в
местах заключения. Эти цифры представляют для нас интерес
по тем ранним годам, к которым они относятся. Но у нас остается
неразрешенным другой вопрос, связанный с тюремной статисти-
кой, а именно, о тех преступлениях и проступках, за совершение
которых попадали в места заключения обвиняемые и осужденные.
Наиболее ранний год, за который можно дать некоторые сведе-
ния и такого характера,— 1829 год. В это время еще не опубли-
ковывалось отчетов министерства юстиции. Если вспомнить, что
только с 1833 года был введен в действие Свод законов, а до этого
времени действовали «Уложение царя Алексея Михайловича»,
«воинские артикулы» и отдельные указы, то следует признать
особенно интересными всякие цифровые указания о составе за-
ключенных по преступлениям за такой сравнительно ранний год.
Я взял эти сведения из отчета Попечительного о тюрьмах обще-
стда за указанный год.
В отчетах за указанный год помещены различные таблицы,
из которых мы получаем не только интересные, но иногда совсем
неожиданные сведения. Было бы излишне воспроизводить эти
таблицы здесь целиком, но извлечение из них необходимо.
Так, в течение 1829 года в петербургской городской тюрьме
всего содержалось 3858 мужчин и 685 женщин. Самая крупная
цифра приходится на группу, которая названа в таблице пере-
сыльной: 917 мужчин и 401 женщина. На следующем месте стоит
группа заключенных, содержавшихся за кражу, — 683 мужчины
и 106 женщин. Третье место занимают содержавшиеся за долги —
312 мужчин и 36 женщин. Нарушение правил паспортной си-
стемы со всеми ее строгостями дало несколько групп заключен-
ных, а именно: 215 человек обоего пола содержались за неимение
паспорта, за его утрату и пр., 145 человек обвинялись за побеги
и 114 за бродяжничество.
Некоторые наименования граф преступлений останавливают
на себе наше внимание своей необычностью. Так, трое мужчин со-
держались в тюрьме за то, что долго не были на исповеди; две-
надцать человек — за покушение на самоубийство; два человека—
SO*
308
ГЛАВА. ШЕСТАЯ
за незаконную женитьбу; три человека — за неповиновение роди-
телям; одиннадцать человек — за «отыскание вольностей и не-
справедливые жалобы».
Наряду с преступлением незаконной продажи вина (кормче-
ство) в таблицу попадает малопонятное для последующего вре-
мени преступление «порча вина», т. е. подмесь в вино посторонних
жидкостей (фальсификация). Число содержавшихся за эти пре-
ступления достигло крупной цифры — 91 человек.
Под своды петербургской городской тюрьмы в ее переполнен-
ные камеры попадали и просто за «дурное поведение» — 22 че-
ловека обоего пола, «за распутную жизнь» — 14 мужчин и 14
женщин.
За неповиновение помещикам содержались в этой тюрьме де-
вять мужчин и одна женщина, но главная масса крепостных, кото-
рых лишали свободы по воле их помещиков, попадала в съезжие
дома, и за 1829 год их было направлено туда 3358 человек.
Кроме указанной крупной цифры содержавшихся за кражу,
были заключены в тюрьму и за другие имущественные преступ-
ления: за грабеж — 32 мужчины, за мошенничество — столько же,
за растрату—13. Вероятно, сюда же надо отнести неопределен-
ную, расплывчатую графу «фальшивые поступки разного
рода» — 76 человек.
Что касается преступлений против личности, то число содер-
жавшихся за эти преступления было невелико: 17 мужчин и пять
женщин; за отравление — две женщины и за увечье—17 муж-
чин.
В таблице имеется графа о содержавшихся «по секрету и за
неизвестные преступления» — 49 мужчин; «за злоупотребление
по службе и растрату казенных вещей» содержалось десять муж-
чин и «за распространение сект» — двое мужчин.
Приведенные цифры не имеют безусловной достоверности и
являются показателями лишь до некоторой степени. Неизвестно,
насколько полно и точно собирались эти цифры. В некоторых
случаях они расходятся, — и иногда значительно, — с цифрами
другой таблицы того же отчета.
Для получения более полного представления о составе тюрем-
ного населения в Петербурге приведем некоторые цифры из таб-
лиц того же отчета, относящихся к другим местам заключения
столицы.
Так, например, в том же 1829 году в работном доме к началу
года состояло 78 арестантов, поступило в году 292 и выбыло
272 человека. Главную массу населения работного дома составляли
представители неимущего класса, которым не под силу оказался
платеж податей, — к началу года их было 49 и в течение года
ОБЩЕУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ
309
поступило 152 человека. За кражу в течение года поступило
122 человека. Число поступивших за другие проступки очень не-
велико, всего 18 человек. Таким образом, мы можем сделать вы-
вод, что население этого дома составлялось почти исключительно
из двух групп — неплательщиков податей и воров.
В смирительном доме к началу 1829 года содержалось в Пе-
тербурге всего 109 человек, из которых 63 мужчины и 46 женщин.
Прибыло же в году 1268 человек, из которых 886 мужчин и 382
женщины. Число выбывших почти равняется числу прибывших.
Рассматриваемый нами отчет сообщает цифры и относительно
съезжих домов и управы благочиния, где задерживались, с од-
ной стороны, по обвинению в преступлениях, а с другой — нару-
шители «благочиния», за так называемые полицейские проступки.
Таких съезжих домов в Петербурге было 13 при 13 полицейских
частях города.
Часть нарушителей «благочиния», арестованных за маловаж-
ные поступки (как, например, пьянство, буйство, шум, драки), за-
держивалась некоторое время в этих домах и затем отпускалась.
Другая часть направлялась в управу благочиния, которая часть
дел разрешала сама, а прочие дела направляла по подсудности.
Во всех 13 съезжих домах за 1829 год перебывало около
22 000 человек. Почти половина, а именно, 12 382 человека, была
арестована за пьянство. На втором месте идут жертвы барского
произвола: за грубость «против своих владельцев» содержалось
3358 человек, за буйство было задержано 2656 человек, за бро-
дяжничество — 2033 человека и крепостных «беглых, пойманных
и возвращенных по принадлежности» — 1458 человек.
Из съезжих домов в управу благочиния было передано муж-
ского пола 3634 и женского 860 человек, всего 4494 человека.
Из таблицы отчета видно, что при петербургской управе бла-
гочиния содержались главным образом «за кражу и мошенни-
чество» (1626 человек), «за неимение паспортов, просрочку их и
побег» (1126 человек), «пьянство и дурное поведение» (709 че-
ловек), «бродяжничество и прошение милостыни» (635 человек),
«за фальшивые поступки» (181 человек). Содержалось также не-
сколько человек по обвинению в тяжелых преступлениях. Бро-
сается в глаза цифра арестованных крепостных за жалобы на их
владельцев (19 человек).
Приведенные нами цифры имеют двоякий интерес. С одной
стороны, они знакомят нас с составом населения мест заключе-
ния Петербурга, а с другой — дают нам некоторое представление
о столичной преступности того времени.
Относительно населения мест заключения Москвы отчет дает
сведения, с одной стороны, о численности этого населения, а с
310
ГЛАВА ШЕСТАЯ
другой — о преступности арестованных, но лишь по некоторым
местам заключения. За 1829 год в Москве в губернском замке
было к началу года 469 человек обоего пола, а поступило 2526 че-
ловек. В съезжих домах при 20 частях города к началу года
оставалось десять человек и поступило обоего пола 11 556 чело-
век, из них женщин 2337 человек, в смирительном и работном до-
мах к началу года было 314 человек, а поступило 754 человека
обоего пола.
Состав населения московского губернского тюремного замка
по преступности соответствует в основном уже известному нам
распределению по преступлениям петербургской городской тюрь-
мы. Если имеются некоторые особенности, то они имеют значе-
ние не столько для характеристики населения этого замка, сколько
для выяснения сравнительной преступности в Петербурге и в
Москве. Но это не входит в нашу задачу. То же самое прихо-
дится сказать и о населении смирительного и работного домов.
Оно сходно с населением этих домов в Петербурге.
В рассматриваемом отчете имеются сведения о населении мест
заключения некоторых провинциальных городов (Кронштадта,
Архангельска, Перми, Вологды и Орла). Эти сведения даны не
по одинаковой программе и не по всем местам заключения, но и
они имеют для нас тот интерес, что дают нам сведения о чис-
ленности населения мест заключения в провинции и о составе
этого населения по преступлениям. Поэтому мы воспроизведем
здесь хотя бы некоторые цифры, тем более, что они не встре-
чаются за столь ранние годы в других источниках.
Вследствие разнообразия преступлений и проступков, учтен-
ных в таблицах об арестованных по разным тюрьмам разных
городов, нам удалось дать сравнительную таблицу о проступках
арестованных в съезжих домах и при полиции по пяти городам,
особо выделив пять групп проступков. Относительно заключен-
ных в тюремные замки по четырем провинциальным городам уч-
тены, кроме общего числа заключенных, также осужденные по
трем группам преступлений.
Рассматривая таблицу арестованных в съезжих домах, не-
смотря на скудость сведений о проступках по Архангельску, можно
сделать некоторые выводы. Наиболее значительную часть аре-
стованных полицией составляли задержанные за пьянство, буйство
и драки. Число воров было по этим городам невелико.
Что касается заключенных тюремного замка, то здесь значи-
тельное число приходилось на задержанных за паспортные пре-
ступления.
Таблица не дает сведений о преступлениях большей части
арестованных.
ОБЩЕУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ
311
ЧИСЛО СОДЕРЖАВШИХСЯ В 1829 ГОДУ
В СЪЕЗЖИХ ДОМАХ И ПРИ ПОЛИЦИИ
Город Всего Кража Паспорт, преступ- ления По воле помещи- ка Буйство, драки Пьянство
Кронштадт . . 2*26 84 60 13 414 1687
Архангельск . 1035 49 17 — — —
Вологда . . . 691 13 7 40 17 386
Пермь .... 585 361 42 — — 462
Орел .... 1379 163 52 22 418 304
Как ни незначительны эти цифры, они дают возможность вы-
явить характерные черты преступности, приводившей в 20-е годы
XIX века в тюрьму.
ЧИСЛО СОДЕРЖАВШИХСЯ В 1829 ГОДУ
В ТЮРЕМНЫХ ЗАМКАХ
Город Всего Кража Убийство Паспорта, преступ- ления
Архангельск . 214 58 6 109
Вологда . . . 286 33 2 23
Пермь .... 409 — 13 240
Орел .... 1132 130 40 182
Шествие арестованных в места заключения — тюремные замки,
городские тюрьмы, смирительные и работные дома, съезжие
дома — настоящий парад самодержавия с его феодально-крепост-
ническим строем.
Рассмотрение отчетов Попечительного о тюрьмах общества по
разным городам за 20-е годы XIX века показывает, что тол-
пами идут в тюрьмы нарушители паспортной системы. Паспорт-
ные законы, административные распоряжения, как сетью, опу-
тывали свободу передвижения российского подданного. Сеть этих
предписаний и запретов настоящими цепями сковывала по ногам
1 Дана одна цифра за воровство и грабеж.
312
ГЛАВА ШЁСТАЯ
больше всего крепостных. В эту группу преступников входили
арестованные за непрописку паспортов, за просрочку их, за про-
живание по чужому паспорту, за подделку паспортов, беспаспорт-
ные и бродяги. Эта группа арестованных бросалась в глаза еще
за 40—50 лет перед тем Говарду и Коксу; это преступление было
в то время тем более важно, что нарушало собственнические ин-
тересы помещиков-крепостников. Недаром один из названных
англичан видел малолетнего из числа таких беспаспортных беглых
с тяжелой цепью на шее.
Крепостное право поставляло в места заключения еще и дру-
гих арестантов. Таблицы отчетов Попечительного о тюрьмах об-
щества показали, что в провинциальных местах заключения, и
особенно в столичных, содержались крепостные не за преступле-
ния, а просто по воле их помещиков. Часть таких крепостных при-
сылалась в съезжие дома и в полицию для наказания их розгами
и отпускалась обратно к помещику после исполнения этого его
требования. Часть же задерживалась для более длительного ли-
шения свободы. Напомню здесь, что по одному Петербургу было
прислано помещиками в 1829 году в съезжие дома 3358 крепост-
ных за грубости. В этих случаях полиция была простой испол-
нительницей воли помещика, который выступал в роли судьи, без
права обжалования его требования.
Знаменательно, что цитируемые нами таблицы содержат ука-
зания цифр крепостных, арестованных, как дословно значится в
таблицах, «за жалобы на своих владельцев». Так расплачивался
крепостной, осмеливавшийся искать справедливость у власти и
жаловавшийся на своего помещика.
Среди арестованных в съезжих домах в таблицах значатся и
такие, которые были заключены в них за картежную игру. Ве-
роятно, это были крепостные, заключенные по воле тех их гос-
под, которые сами проводили за картежной игрой дни и ночи и
ставили на карту своих крепостных.
Наряду с крепостным игом русское крестьянство несло и дру-
гую великую тягость: военную службу в царской армии и флоте.
Тягости ее общеизвестны. Недаром она была даже видом нака-
зания, — и право отдачи помещиком крепостного в рекруты было
одним из самых страшных для крестьянства прав господской
власти. В орловском тюремном замке за 1829 год содержалось
93 человека за преступления, связанные с рекрутчиной. Стати-
стика мест заключения прекрасно отражает тягости рекрутчины
и военной службы. Так, в Москве в 1829 году было 26 аресто-
ванных за самоизувечение в целях уклонения от солдатчины, за
укрывательство от военной службы, за побеги с нее, за укрыва-
тельство беглых солдат и пр.
ОБЩЕУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ
М3
В ЦГИА в Москве мне попалось очень интересное дело, ярко
характеризующее отношение населения к военной службе.
В 1829 году 6 октября шеф жандармов генерал Бенкендорф до-
носил царю: мещане города Астрахани, как, впрочем, и во всех
других губерниях, с целью воспрепятствовать побегам от рекрут-
ства, после объявления о наборе «тот час всех состоявших на
рекрутской очереди заковывают в кандалы». В кандалах держат
месяца по два, и, как добавлял Бенкендорф, случается, что че-
ловек, совершенно неспособный к военной службе, — «томится
бесполезно в заключении» Ч
Бенкендорф своим донесением как будто подчеркивал беспо-
лезность лишения свободы и заковывания в кандалы только в
случаях негодности к военной службе. Для нас же важно зако-
вывание вообще как мера предупреждения побегов тех, кому гро-
зила эта великая тягость службы в рядах царской армии и во
флоте.
Другой, тоже очень яркий пример я беру из донесений того
же Бенкендорфа Николаю в 1826 году. Здесь распоряжение об
отдаче в рекруты последовало в виде наказания нескольким фаб-
ричным рабочим.
На Корицком чугунно-литейном заводе и на зеркальной фаб-
рике Генике четверо фабричных рабочих за грубость и непови-
новение были сданы в рекруты. Более сотни фабричных рабочих,
считая эту сдачу в рекруты неправильной, силой освободили всех
четырех арестованных, сбили с них кандалы и укрыли у себя.
Уговоры приехавшего рязанского губернатора не привели ни к
каким результатам. Рабочие отказались выдать освобожденных
ими товарищей. В результате были вызваны две роты солдат и
назначен военный суд. Он приговорил шестерых к шпицрутенам
и к ссылке в дальние казенные рудники и троих к наказанию че-
рез полицию. Четверо рабочих, назначенных к сдаче в рекруты,
но освобожденных толпой товарищей, так и не были найдены.
Бенкендорф добавлял в своем докладе царю, что рабочие покля-
лись воспрепятствовать сдаче кого-либо в рекруты, «пренебрегая
наказанием». Этот случай товарищеской рабочей солидарности,
стоивший так дорого рабочим, показывает в одно и то же время
и отношение к рекрутчине, и широкое бесконтрольное пользова-
ние правом сдачи рабочих в рекруты 2.
Еще один пример я взял также из ЦГИА в Москве из докла-
дов III отделения «собственной его величества канцелярии». Он
1 ЦГИА в Москве. Всеподданнейшие доклады III отд. собст. его имп.
велич. канцелярии за 1829 г., кн. 8.
2 Тот же архив, те же доклады за 1826 г., стр. 95—96 и 98—99,
21 М. Н. Гернет
314
ГЛАВА ШЕСТАЯ
относится уже к характеристике только начатой рекрутом воен-
ной службы. На этот раз командированный в провинцию жан-
дармский полковник Маслов доносил, что военное начальство со-
вершенно неосновательно и ошибочно заподозрило сданного в
рекруты в симуляции болезни ног. К нему были применены же-
стокие истязания. Несмотря на слабое здоровье, его, по сентенции
военного суда, подвергли 500 шпицрутенам, провозя сквозь ряды
привязанным на тележке. «Но все сии истязания остались тщет-
ными, и мнимое его притворство не обнаружено»
Сам царь отнесся к этому способу испытания, действительно
ли болен солдат или он притворяется, очень спокойно: в его ре-
золюции всего два слова: «генералу Чернышеву» (военному
министру).
Возвращаясь к анализу цифр статистики арестованных по
преступлениям, напоминаем, что самые крупные цифры их при-
ходятся на задержанных за пьянство. Мы уже видели, что в сто-
лицах они исчисляются даже очень многими тысячами. Торговля
вином на основе откупной системы составляла монополию госу-
дарства и давала ему значительный источник его доходов. Спаи-
вание входило в интересы правительства. Но это же правительство
строго следило за всяким подрывом этой торговли, в частности,
за разбавливанием вина какими-либо примесями. Вот почему в
таблицах наряду с арестованными за пьянство мы встречаем
также и содержавшихся «за «порчу вина».
Среди заключенных были также корчемники, т. е. лица, за-
держанные за незаконную торговлю вином. На почве корчемства
совершались разнообразные преступления как протест против
откупной системы. При осмотре мною докладов министра внут-
ренних дел царю часто попадались донесения о таких преступле-
ниях. Многие из них превращались в кровавые столкновения жи-
телей с контролерами винной торговли и с военными командами.
Нередко целые толпы вступали в защиту корчемников против
администрации и откупщиков. Так, например, в Орловской гу-
бернии в селе Рябчиче, когда были арестованы крестьяне-корчем-
ники и было отобрано 100 ведер вина, остальные, собравшись
«в великом множестве», не допустили дальнейших обысков, по-
ломали штыки у солдат, освободили арестованных и обратили в
бегство чиновников и солдат. Обыск был произведен по заявкам
откупщиков 1 2. В той же губернии в селе Евдокимовке в 1827 году
контролер винной торговли был убит крестьянами, пившими кор-
1 ЦГИА в Москве. Всеподданнейшие доклады III отд. собст. его имп.
велич. канцелярии за 1830 г., № 3, лист. 126.
2 Тот же архив, те же доклады за 1823 г., папка 5, лист 104.
ОБЩЕУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ
315
чемное вино Ч В том же 1827 году жертвами другого кровавого
столкновения военной команды и контролера с группой крестьян
сделались крестьяне: при попытке отнять у них вино один из
них был убит насмерть, один ранен, четверо арестованы, а прочие
разбежались 1 2.
Тюрьмы имели за своими стенами и жертвы семейного дес-
потизма: среди заключенных мы встречаем содержавшихся за
вступление в брак без разрешения, за неповиновение власти ро-
дителей, которые имели право лишать своих детей свободы без
всякого суда.
Достойным завершением такой статистики заключенных яв-
ляются цифры содержавшихся за покушение на самоубийство
(СПБ— 12 человек).
Не надо забывать, что приведенные нами цифры тюремной
статистики не отражают всей преступности в России начала
XIX века. Объяснение такой неполноты лежит в особенностях
классового правосудия. Судьи и вся администрация почти цели-
ком принадлежали к дворянству. Это обстоятельство оказывало
влияние и на привлечение дворян к судебной ответственности и
на признание их виновными: принимались все меры к установ-
лению полной их безнаказанности.
Кроме того, продажность судей, чрезвычайное распростране-
ние взяток были на-руку представителям имущего класса: боль-
шими или меньшими суммами они откупались от судебной ответ-
ственности или выходили из воды сухими. Так происходило с
преступниками из числа купцов и промышленников. Подтвержде-
ние всему сказанному дает тюремная статистика с ее ничтожными
цифрами преступников из дворян и купцов, с очень незначитель-
ным числом содержавшихся по должностным преступлениям и по
преступлениям, связанным с торговым оборотом.
Принимая во внимание этот классовый момент, приходится до-
полнять картину преступности начала XIX века вместо цифр
характеристикой «нравственного состояния русского общества
того периода».
Вот что писал об этом один из авторов, специально интере-
совавшийся этим вопросом: «Нравственный уровень русского об-
щества вообще был невысок. Взяточничество и лихоимство ца-
рили повсеместно и не считались явлением предосудительным.
Расхищение казенного имущества оказывалось тоже событием за-
урядным и подмечалось по всем отраслям государственного хо-
1 ЦГИА в Москве. Всеподданнейшие доклады III отд. собст. его имп.
велич. канцелярии за 1827 г., папка 4, лист. 175.
2 Тот же архив, те же доклады за 1827 г., папка 4, лист 131.
21*
316
глава, шестая
зяйства. Купечество вообще, разумеется, не могло быть выше
других слоев русского общества и свой барыш добывало, глав-
ным образом, подлогом, обманом, подкупом властей; ростовщи-
чество развилось повсюду. При таком режиме общественной
жизни чиновники администрации и суд, поддаваясь общему влия-
нию, тоже кривили душой и жали подчиненных и слабых. Про-
извол властей стал нормальным порядком, губернаторы сдела-
лись всесильными, и народ испытывал притеснения со всех сто-
рон». Автор приведенных слов добавлял: «Представленная кар-
тина склада общественной жизни в России в начале XIX века
непривлекательна, но для Сибири она слаба» Ч Описанные пре-
ступления привилегированных классов были у всех на виду, но
их не видели те, кому видеть надлежало, и тюрьма почти не знала
заключенных по этим преступлениям.
Все наши материалы и, в частности, найденные нами архив-
ные, за период второй половины XVIII и первой четверти
XIX века характеризуют царскую тюрьму как находившееся в
руках самодержавия средство произвола и всяческого угнетения
и подавления революционного, общественного и национального
движения в России.
На русской тюрьме выявились самые отрицательные, самые
отвратительные черты царского самодержавия, о котором товарищ
Сталин писал: «...царская Россия была очагом всякого рода
гнета — и капиталистического, и колониального, и военного, —
взятого в его наиболее бесчеловечной и варварской форме. Кому
не известно, что в России всесилие капитала сливалось с деспо-
тизмом царизма, агрессивность русского национализма — с пала-
чеством царизма в отношении нерусских народов...» 1 2.
^Хотя со второй половины XVIII века русское самодержавие,
как и правительства на Западе, переходит к более широкому при-
менению лишения свободы в форме тюремного заключения, по-
степенно отказываясь от более ранних форм борьбы с преступ-
ностью, но и эта форма носила на себе все черты беспощадно
жестокой расправы с заключенными крепостей, острогов, мона-
стырских и общеуголовных тюрем. Состояние всех этих мест
лишения свободы и режим в них сохранили черты предшествую-
щего XVIII века.
Появившееся в первой четверти XIX столетия филантропиче-
ское Попечительное о тюрьмах общество фактически почти ни-
1 Андреевич, Сибирь в XIX столетии, ч. II, СПБ, 1889.
2 Сталин, Соч., т. 6, стр. 74—75.
ОБЩЕУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ 317
сколько не изменило положения заключенных/ В этом отношении
целиком применимы слова Маркса, сказанные им по поводу тю-
ремного конгресса в Брюсселе, что эти филантропы больше стре-
мились оградить свои собственные интересы и свою «мирную
жизнь» от всякого посягательства, чем облегчить положение уз-
ников !.
Однако никакие репрессии не могли остановить движения рево-
люционного народа, — и на смену Радищеву и другим борцам про-
тив самодержавия XVIII и первой четверти XIX века пришли
декабристы, революционеры-разночинцы и — как передовой отряд
борцов с русским самодержавием — могучий рабочий класс.
1 Маркс и Энгельс, Соч., т. V, стр. 178.
ПЕРЕЧЕНЬ ИЛЛЮСТРАЦИИ
Заводская тюрьма для рабочих завода Демидовых, построенная в 30-х го-
дах XVIII в. Из статьи Крутикова.
Обряд публичного покаяния Жуковых. Фотография с гравюры 1766 г.
Из коллекции Ровинского.
Пугачев в клетке 1775 г. Гравюра на дереве Ю. Шоблера. Из собрания
Дашкова.
Фотография с подлинной клетки, в которой везли арестованного Пугачева.
Строительство Петропавловской крепости при Петре I. Переснимок из
книги Пилявского.
План Петропавловской крепости.
Петропавловская крепость. Бастион Екатерины.
Петропавловская крепость. Алексеевский равелин.
Титульный лист книги Радищева «Путешествие из Петербурга в Мо-
скву», 1790 г.
План Шлиссельбургской крепости. Из брошюры Шакол.
Шлиссельбургская крепость. По рисунку Свиньина, гравюра Галактио-
нова.
Вид Шлиссельбургской крепости от Преображенской горы. Из альбома
Маслова.
Шлиссельбургская крепость. Вид внутри крепости от Полуденной сто-
роны. Из альбома Маслова.
Шлиссельбургская крепость. Вид внутри крепости от Восточной стороны.
Из альбома Маслова.
Место заключения Иоанна Антоновича в Холмогорах. Фотография с ри-
сунка из «Русской старины», 1873 г. \
План секретного дома Шлиссельбургской крепости 1794 г. Переснимок
из архивного дела.
План отдельного каземата № 5 секретного дома Шлиссельбургской кре-
пости 1794 г. Переснимок из архивного дела.
Вид Корожанской башни и острога. Из книги А. П. Иванова «Соловец-
кая монастырская тюрьма», 1927 г.
Соловецкий кремль. Сторожевая и Корожанская башни и острог. Из
книги А. П. Иванова «Соловецкая монастырская тюрьма», 1927 г.
Вид Прядильной и Головленковой башен. Из книги А. П. Иванова «Со-
ловецкая монастырская тюрьма», 1927 г.
Монастырская тюрьма в Суздале. Из трудов Владимирской архивной
комиссии.
ПЕРЕЧЕНЬ ИЛЛЮСТРАЦИЙ 319
Монастырская тюрьма в Суздале. Здание с «больничными кельями», где
во второй половине XVIII века и в начале XIX века содержались колодники.
Из трудов Владимирской архивной комиссии.
План Кирилло-Белозерского монастыря 1720 г. (буквы МД обозначают
местонахождение тюрьмы). Переснимок с части плана из книги Н. Николь-
ского «Кирилло-Белозерский монастырь», т. I, вып. I, 1897 г.
Здание тюрьмы Кирилло-Белозерского монастыря. Видна Белозерская
башня. Переснимок с фотографии 1949 г., из коллекции Кирилло-Белозер-
ского музея.
План Черниговского деревянного острога 1797 г. Из книги Краинского.
Фасад и план «Исправительного дома» в Петербурге в 1781 г. Из книги
Говарда.
Фасад и план тюрьмы в Москве 1781 г. Из книги Говарда.
План московского губернского тюремного замка 1800 г. архитектора
М. Ф. Казакова.
Арестантка в рогатках (начало XIX века). Из книги А. Ф. Кони.
Рогатки и кандалы конца XVIII и начала XIX веков.
Заключенный со «стулом».
«Стул» — чурбан с цепью для ношения на шее.
Ручные и ножные колодки и цепи. С народной картинки половины
XVIII века.
План гражданского тюремного замка 1823 г. Из архива Госуд. историче-
ского музея в Москве.
ОГЛАВЛЕНИЕ
Стр.
ПРЕДИСЛОВИЕ КО 2-МУ ИЗДАНИЮ............................... 5
ПРЕДИСЛОВИЕ К 1-МУ ИЗДАНИЮ................................ 7
Глава первая
УГОЛОВНАЯ ПОЛИТИКА
§ 1. ПРАВОВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ ДВОРЯНСТВА
В УГОЛОВНОМ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ
Уголовно-правовое положение дворян и наказы в комиссию по со-
ставлению нового уложения. «Жалованная грамота дворянству» ... 19
§ 2. ПРАВОВОЕ ПОЛОЖЕНИЕ КРЕСТЬЯНСТВА
Закон 17 января 1765 г. о праве помещиков ссылать крепостных
на каторжные работы. Подтверждение этого права Павлом и Алексан-
дром I. Запрет крестьянских жалоб на помещиков. «Уложение» графа
Румянцева 1751 г. о наказании его крестьян за преступления. «Уложе-
ние» графа Орлова-Давыдова для наказания его крестьян. Журнал
приказов графа Лопухина (1763—1765 гг.). Журнал сельца Высокого
(1795 г.). Наказание заводских рабочих на заводе Демидовых ... 22
§ 3. ТЕЛЕСНЫЕ НАКАЗАНИЯ КРЕСТЬЯН
Из архивных дел последней четверти XVIII века и первой чет-
верти XIX века............................................. 37
§ 4. КЛАССОВАЯ ЮСТИЦИЯ
Дела Жуковых и Салтычихи. Уличные картины уголовной поли-
тики: обряды публичного покаяния дворян Жуковых и Салтычихи.
Наказание плетьми и изгнание из города метлами крестьянки Ва-
сильевой .................................................... 39
§ 5. ТЕЛЕСНЫЕ НАКАЗАНИЯ
(картины уголовной политики на площадях)
Описание очевидцами телесных наказаний на площадях: описание
Говарда 1781 года, Щербатова при царе Павле, Мордвинова
1824 года. Наказание шпицрутенами военных поселян. Отношение на-
селения к телесным наказаниям (поиски палачей)............... 44
ОГЛАВЛЕНИЕ
321’
§ б. СОЖЖЕНИЕ «ПАСКВИЛЕЙ»
(картины уголовной политики на площадях)
Сожжение пасквиля на Красной площади в Москве в 1765 г., на
Сенатской площади в Петербурге в 1764 г., в Ярославле в 1767 г., в
Тихвине в 1794 г 49
§ 7. СМЕРТНАЯ КАЭНЬ
(картины уголовной политики на площадях)
Обряд казни Пугачева. Письма Екатерины о казни Пугачева и
о пытке. Классовая месть дворян участникам восстания Пугачева.
Донесения Репнина царю Павлу о расправе над восставшими кресть-
янами 52
§ 8. КЛАССОВЫЙ СУД
Осознание народом неправосудия как прерогативы господствующего
класса. Роль неправосудия как фактора мятежей и восстаний. «Под-
метные» письма о неправосудии. Письмо неизвестного к Екатерине II.
Подложный указ об уничтожении взяточничества. Наказы «черносош-
ных» крестьян и городских депутатов с жалобами на неправосудие.
Вопрос о пытке при расследовании преступлений в наказах разных
сословий. «Вольтерьянец» помещик Струйский и его суд над кре-
постными................................................ 59
Глава вторая
ТЮРЕМНОЕ ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
§ 9. ПРОЕКТ ЕКАТЕРИНЫ П ОБ УСТРОЙСТВЕ ТЮРЕМ
. Приезд Говарда в 1781 г. в Петербург. Первый юридический жур-
нал в России 1791 г. и популяризация идей Говарда. Проект Екате-
рины о тюремной реформе. Оценка екатерининского проекта англича-
нином-современником Коксом- и русской официозной печатью через
сто лет. Наша оценка его. Содержание этого проекта. Напечатанные
архивные материалы по составлению Екатериною этого проекта поло-
жения о тюрьмах. Сопоставление содержания проектов разных редак-
ций. Проектирование тюремных штатов, отзыв петербургского проку-
рора. Сообщение того же прокурора о численности арестантов тюрем-
ного замка. Из архивных бумаг Безбородко с отзывом о проекте. По-
ложительная сторона проекта. Противоречия между требованиями
проекта и русской действительностью. Вопрос о времени составления
проекта положения о тюрьмах. Вопросы Кокса о положении тюрем в
1778 г. и архивное дело с ответами на них................. 67
§ 10. «УЧРЕЖДЕНИЕ ОБ УПРАВЛЕНИИ ГУБЕРНИЯМИ» 1775 ГОДА.
СМИРИТЕЛЬНЫЕ ДОМА
Положение о губерниях 1775 г. Характеристика Вольтером этого
закона и ее неправильность. Учреждение смирительных и работных до-
мов. Расширение произвола администрации и власти помещиков этим
Законом. Первый работный дом в Москве 84
322
ОГЛАВЛЕНИЕ
Стр.
§ И. ЗАКОН 1781 ГОДА О ТРЕХ ВИДАХ ВОРОВСТВА.
«УСТАВ БЛАГОЧИНИЯ ИЛИ ПОЛИЦЕЙСКИЙ» 1782 ГОДА
Объемы взятия под стражу в целях воспрепятствовать уклоне-
нию от суда и полицейский арест за мелкие проступки. Характеристика
этого закона с точки зрения влияния классового момента......... 88
§ 12. О ДОМАХ «ДЛЯ ИСПРАВЛЕНИЯ ЗЛОНРАВНЫХ
И ДЛЯ ПРИЗРЕНИЯ БЕЗУМНЫХ»
Архивное дело об этом проекте. Описание указанных домов. Из
практики борьбы с ворами-рецидивистами. Разные указы об ускорении
дел колодников. Неправильность оценки в литературе екатерининского
тюремного законодательства. Наши выводы........................ 90
^Г13^УЗАКОНЕНИЯ О ТЮРЬМЕ ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ XJX ВЕКА
Несколько цифр, характеризующих размер царского произвола
конца XVIII века. Указы финансового характера и др. по тюрьме на-
чала XIX века.................................................. 95
§ 14. «ПОПЕЧИТЕЛЬНОЕ О ТЮРЬМАХ ОБЩЕСТВО»
Условия образования Попечительного о тюрьмах общества. Приезд
Венинга. Царская цензура проекта устава Попечительного о тюрьмах
общества. Характеристика устава. Первые члены общества и их ра-
бота. Утверждение общего устройства тюремных зданий 1821 г. . . 97
§ 15. ОБЩИЙ АРХИТЕКТУРНЫЙ ПЛАН ТЮРЕМ 1821 ГОДА ЮЗ
§ 16. ТЮРЕМНЫЕ ИНСТРУКЦИИ
Московская тюремная инструкция 1804 г. Петербургская инструк-
ция 1819 г. Общероссийская тюремная инструкция 1828 г........104
§ 17. ПРИМЕНЕНИЕ ТЮРЬМЫ ПО ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВУ
Хаотическое состояние тюремного законодательства и отсутствие
общего законоположения о тюрьмах. Отмирание определений о тю-
ремном заключении по Уложению Алексея Михайловича и по
Воинскому уставу. Угроза лишением свободы по XV тому Свода зако-
нов 1832 г...................................................111
Глава третья
ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ
§ 18. СВЕДЕНИЯ О СТРОЕНИИ ПЕТРОПАВЛОВСКОЙ КРЕПОСТИ
Описание внешнего вида крепости: бастионы, куртины, равелины.
Наименование различных частей крепости. Переименование их. При-
меры записи в «Летопись» работ над стенами крепости и устройства
зданий внутри крепости. Выяснение по «Летописи» мест крепости, где
были казематы заключенных. Дом тайной канцелярии. Казематы внутри
стен. Назначение различных казематов в бастионах и куртинах. Их
состояние. Постройка в 1797 г. в Алексеевском равелине дома ведом-
ОГЛАВЛЕНИЕ
323
Стр.
ства юстиц-коллегии, в 1740 г. — комендантского дома, в 1751 г.—
канцелярии коменданта. Вновь найденное дело о постройке тюрьмы в
Алексеевском равелине. Повеление Павла 1796 г. Описание тюрьмы
Алексеевского равелина 1796 г. и ее обстановки. Первые узники кре-
пости в 1717 г. — 22 человека с корабля «Ревель».............118
§ 19. СОСТОЯНИЕ ПЕТРОПАВЛОВСКОЙ КРЕПОСТИ
В 70-Х ГОДАХ XVIII ВЕКА
Описание казематов бывшим узником Винским. Равелин св. Иоан-
на. Обыск и допросы узника. Другие казематы. Архивное дело с
описанием «казенного Комисского дома» в Петропавловской крепости.
Список заключенных за 1794 год. Француз Боно, заключенный за
переписку с революционным правительством Франции............ 131
§ 20. ПЕТРОПАВЛОВСКАЯ КРЕПОСТЬ В ГОДЫ ФРАНЦУЗСКОЙ
РЕВОЛЮЦИИ
Дела, возникшие в тайной экспедиции на почве страха прави-
тельства перед французской революцией....................... 136
§ 21. ДЕЛО ПИСАТЕЛЯ-РЕВОЛЮЦИОНЕРА РАДИЩЕВА
Радищев — самая крупная фигура из числа узников екатерининской
эпохи. 200-летие в 1949 г. со дня рождения Радищева. Его значение
в русской литературе и в истории революционного движения. Резкое
различие книги Радищева от произведений французских энциклопеди-
стов. Гнев Екатерины против Радищева. Ее выписки на полях книги.
Найденный в архиве документ 1790 г. о заключении в крепость. Со-
держание книги Радищева. Его призывы к крепостным. Допросы Ради-
щева. Следствие и суд. Приговор к смертной казни. Ссылка в Сибирь.
Возвращение из Сибири. Приглашение Радищева к работе в комиссию
законов. Смерть Радищева......................................142 •
§ 22. ДЕЛО САМОЗВАНКИ КНЯЖНЫ ТАРАКАНОВОЙ-ВОЛОДИМИРСКОЙ
Доставка арестованной в крепость. Допросы ее в крепости. Ухуд-
шение режима. Письма Екатерины. Прислуга арестантки. Воспомина-
ния Винского о заключении Таракановой....................... 151
§ 23. ДРУГИЕ ЗАКЛЮЧЕННЫЕ В КРЕПОСТЬ В 90-Х ГОДАХ XVIII ВЕКА
Арестанты 1793 г., взятые в плен в войну с Турцией. Уголовные
преступники в крепости. Монах-прорицатель Авель. Граф Апраксин —
Йзник крепости по любовному делу. Заключенные в крепость Павлом,
олковник Елагин. Контр-адмирал Чичагов. Донской атаман Платов.
Крестьяне, обвиняемые в оскорблении величества...............153
§ 24. ДЕЛО ОБ УНИЧТОЖЕНИИ ТАЙНОЙ ЭКСПЕДИЦИИ
Списки заключенных, ссыльных и высланных по распоряжениям
тайной экспедиции. Список заключенных Алексеевского равелина. От-
сутствие в списках указаний на причины заточения. ,......... 158
324
ОГЛАВЛЕНИЕ
Стир.
§ 25. ДИНАМЮНДСКАЯ КРЕПОСТЬ И ДРУГИЕ КРЕПОСТИ
Список заключенных Динамюндской крепости. Дело о стихотво-
рении, оскорбительном для Екатерины. Цифры состоявших под
надзором тайной экспедиции и арестантов по разным местам лишения
свободы. Семья Пугачева в Кексгольмской крепости. Изнасилование
комендантом крепости дочери Пугачева. Карикатурист Бухарев. Клас-
совые преимущества в Ревельской крепости...................160
§ 26. ПЕРВЫЕ ИНСТРУКЦИИ АЛЕКСЕЕВСКОГО РАВЕЛИНА
18 ОКТЯБРЯ 1797 Г. И 1812 ГОДА
Правила для офицера, смотрителя и стражи. Вопрос о библиотеке
Алексеевского равелина.....................................167
§ 27. СОЛДАТЫ СЕМЕНОВСКОГО ПОЛКА -
УЧАСТНИКИ ВОССТАНИЯ 1820 Г.
Причины восстания полка. Двенадцать солдат-узников Алексеев-
ского равелина. Пребывание солдат в заточении..............172
Глава четвертая
ШЛИССЕЛЬБУРГСКАЯ КРЕПОСТЬ
§ 28. ОПИСАНИЕ ШЛИССЕЛЬБУРГСКОЙ КРЕПОСТИ
План крепости XVIII века. Описание крепости по гравюре Га-
лактионова 1823 г. и по рисункам из альбома Маслова. Секретный дом
и «нумерные казармы». Башни крепости...................... 178
§ 29. ВОЖДЬ ВОССТАНИЯ БАШКИР БАТЫРША
Восстание башкир. Причины восстания. Показания Батырши. Его
смерть в Шлиссельбургской крепости........................ 181
§ 30. ИМПЕРАТОР ИОАНН АНТОНОВИЧ
Перевод его в Шлиссельбургскую крепость из Холмогорского за-
точения. Инструкция об его содержании. Режим его содержания. При-
говор по делу Мировича.................................... 183
§ 31. ЭКОНОМИСТ И АЛХИМИК БЕЛИКОВ 187
§ 32. ПИСАТЕЛЬ НИКОЛАЙ ИВАНОВИЧ НОВИКОВ
В ШЛИССЕЛЬБУРГСКОЙ КРЕПОСТИ
Издательская работа Новикова. Его сатиры. Переход его в ма-
сонство. Обыск у него и допросы. Заточение в Шлиссельбургскую кре-
пость. Архивное дело о пребывании Новикова в крепости. Рапорт ко-
менданта. Донесения ревизоров. Список узников. План секретной
ОГЛАВЛЕНИЕ
325
Стр,
тюрьмы. Описание камеры № 5 секретной тюрьмы. Донесения реви-
зоров 1794 и 1796 гг. Донесение ревизора 1797 г. Положение заклю-
ченных разных классов. Цена на продукты в Шлиссельбургской кре-
пости в 1792 г............................................. 1Е6
§ 33. ПИСАТЕЛЬ ФЕДОР КРЕЧЕТОВ
Следственное дело о нем 1793 г. Неопубликованные сочинения
Кречетова и мысль его об ограничении самодержавия. Приговор. За-
точение в Алексеевский равелин. Перевод его в Шлиссельбургскую
крепость. ..................................................197
§ 34. ИНСТРУКЦИЯ ПО ШЛИССЕЛЬБУРГСКОЙ КРЕПОСТИ
Инструкция о содержании Рогова 1775 г. Инструкция о содержа-
нии Сирского................................................199
§ 35. УЗНИКИ ПЕРВОЙ ЧЕТВЕРТИ XIX ВЕКА
Кирилл Разумовский (1807 г.). Арестант № 1 (1812—1816 гг.).
Записки о расходах на питание узников. Ремонт Секретного дома. Спи-
сок заключенных 1821 г. Экзекуция в крепости. Русский Фауст. Спи-
сок 1823 г. Заключение......................................204
Глава пятая
МОНАСТЫРСКИЕ ТЮРЬМЫ
§ 36. ТЮРЬМА СОЛОВЕЦКОГО МОНАСТЫРЯ
Определение монастырской тюрьмы. Исследование Колчина. Опи-
сание стен, башен и казематов в них. Другие места заточения. Устрой-
ство арестантских помещений в 1797 г. Список заключенных 1796 г.
Стенные цепи. Инструкция о содержании безумных арестантов в Со-
ловецком монастыре. Издевательства архимандритов над арестантами.
Заключенный Жуков. Новое его преступление в 1775 г. Последний
кошевой Сечи Запорожской Кальнишевский. Поход на Сечь. Режим
для заключенных. Лобное место в Соловках. Статистика узников
1806—1825 гг. Кладбище заключенных......................... 217
§ 37. ТЮРЬМА СУЗДАЛЬСКОГО СПАСО-ЕВФИМЬЕВСКОГО
МОНАСТЫРЯ
Описание стен и башен. Указ о содержании здесь душевнобольных
колодников. Инструкция 1766 г. Ревизия 1777 г. Список заключен-
ных этого года. Узники тюрьмы недушевнобольные. Списки узников
1829 г. и 1801—1835 гг. Социальный состав заключенных. Кандалы
и шейные цепи в монастыре...................................232
326
ОГЛАВЛЕНИЕ
Стр.
§ 38. ТЮРЬМА КИРИЛЛО-БЕЛОЗЕРСКОГО МОНАСТЫРЯ 238
§ 39. ТЮРЬМЫ В ЖЕНСКИХ МОНАСТЫРЯХ
Салтычиха в Ивановском монастыре. Помещица Лопухина в Воз-
несенском монастыре. Разумовская в Новодевичьем монастыре. Инст-
рукция 1750 г. о доставке узников в монастырские тюрьмы.....240
Глава шестая
ОБЩЕУГОЛОВНЫЕ ТЮРЬМЫ
§ 40. СОСТОЯНИЕ ТЮРЕМ ВО ВТОРОЙ ПОЛОВИНЕ XVIII ВЕКА
Внешний вид тюрем. Внутреннее устройство их. Влияние тюрем-
ной архитектуры XVII века на устройство тюрем в XVIII веке. Тер-
минология второй половины XVIII века и первой четверти XIX века
для обозначения мест лишения свободы. Положение 1775 г. о губер-
ниях и строение тюрем. Описание Говардом тюрем. Описание Кокса.
Колодки и кандалы в описаниях Говарда и Кокса. Тюрьма в Рогер-
вике. Состояние тюрем в Москве в 1767 г. Нужда в тюремных поме-
щениях во время процесса Пугачева. Описание поэтом Державиным
тюрем в Тамбове. Городничие о тюрьмах Черниговской губернии. Тю-
ремный замок в Москве, выстроенный архитектором Казаковым в
1800 г..................................................... 245
§ 41. ТЮРЬМЫ В МОСКВЕ, КАЛУГЕ И ДРУГИХ ГОРОДАХ
В 1817-1818 ГОДАХ
Указ 13 декабря 1817 г. Официальное описание тюрем в Москве
и Калуге. Их описание в периодической печати. Милостыня и палачи.
Доклады по разным губерниям о состоянии там тюрем. Частная бла-
готворительность при содержании арестантов. Замалчивание прави-
тельством вопроса о состоянии тюрем.........................269
§ 42. СОСТОЯНИЕ РАЗНЫХ МЕСТ ЛИШЕНИЯ СВОБОДЫ
В ПЕРИОД СОЗДАНИЯ «ПОПЕЧИТЕЛЬНОГО
О ТЮРЬМАХ ОБЩЕСТВА»
Записки Венинга. Образование Попечительного о тюрьмах обще-
ства в 1819 г. Отчеты общества. Попытки общества расширить свою
деятельность и противодействие этому царя. Достигнутые результаты.
Строительство. Отпуск средств. Тюремный режим. Образцы литера-
туры, раздававшейся арестантам. Оценка работы общества в письме
к Аракчееву. Заграничные поездки членов общества............277
§ 43. РОГАТКИ, СТУЛЬЯ, КОЛОДКИ, ЦЕПИ
Описание рогаток, стульев и колодок. Распространение их. Вве-
дение новых оков в 1822 г. Борьба за сохранение колодок. Запре-
щение в 1828 г. стульев и рогаток. Протесты арестантов против цепей.
Секретное дело министерства внутренних дел об употреблении коло-
док, стульев, цепей и пр. Таблица применения стульев, шейных цепей
и пр........................................................287
ОГЛАВЛЕНИЙ
327
Стр.
296
§ 44. СОСТОЯНИЕ ТЮРЕМ В 1830 ГОДУ
Отчеты ревизоров о состоянии тюрем в разных уездных и губерн
ских городах. Наши выводы.................................
§ 45. ЦИФРОВЫЕ СВЕДЕНИЯ О ТЮРЕМНОМ НАСЕЛЕНИИ
ЗА ВТОРУЮ ПОЛОВИНУ XVIII ВЕКА И НАЧАЛО XIX ВЕКА
Случайный характер цифр о тюремном населении второй половины
XVIII века. Попытки регулярного собирания сведений о движении
тюремного населения в Москве в 1802 и 1806 гг. Циркуляр 23 сен-
тября 1820 г. о тюремной статистике. Архивные материалы с первыми
отчетами по тюремной статистике за 1820 г. Наша обработка их. Ста-
тистика арестованных по преступлениям за 1829 г. Число крепостных,
задержанных по воле помещиков. Паспортные преступления. Преступ-
ления на почве рекрутчины и военной службы. Иллюстрация к цифрам
из архивных дел. Заключение................................. 302
Оформление
художника Г. С. Бершадского
*
Редактор В. И. Меркулова
Художеств, редактор Л. С. Морозова
Техн, редактор А. Н. Макарова
Корректор Г. А. Духовник
♦
Сдано в набор 3/11 1951 г.
Подписано к печати 5/VI 1951 г.
Бумага 60 X 92716. Бум. л. 11,31
Печ. л. 22,63 (в том числе 2,13 п. л.
вклеек). Уч.-изд. л. 21,75 (в том числе
1,47 л. вклеек). А-05301. Зак. 125.
Тираж 10 000. Цена *12 р. 90 к.
е
• е
3-я типография «Красный пролетарий»
Главполиграфиздата
при Совете Министров СССР.
Москва, Краснопролетарская, 16.