А. И. КУРЕНЦОВ
МОИ
ПУТЕШЕСТВИЯ
Цвльневосточное
книжное
издательство
Владивосток
1973
591.5
К 93
Читателю уже известно имя Алексея Ивановича Ку-
ренцова. Его книги «В горах Тачин-Гуана», «К неведо-
мым вершинам Сихотэ-Алиня», «В убежищах уссурий-
ских реликтов» — интересные рассказы об изумительной
природе Дальнего Востока.
Сейчас Алексей Иванович работает над очерками, в
основу которых положены его путешествия в течение
многих лет. В книгу «Мои путешествия» вошли часть
этих очерков, а также материалы из ранее изданных
книг.
Художник Н. Синюков
012
М 142(0Э)-73
50-73
ПРЕДИСЛОВИЕ
Интерес к познанию уссурийской природы пробу^дй-
ся у меня еще в юности. Читая сочинения великих путе-
шественников и исследователей Дальнего Востока В. К.
Арсеньева, Н. М. Пржевальского и Р. К. Маака, я меч-
тал при первой возможности поехать в Уссурийский'
край — страну сказочных лесов, замечательных зверей,
птиц и чудесных бабочек.
Особенно большое стремление к изучению фауны
Дальнего Востока возникло после того, как вполне опре-
делились мои склонности к зоогеографии и эн-
томологии. Уже в первые послереволюционные годы я
изучал и сравнительно хорошо знал природу лесостепи
Орловской области. Чтение же работ таких известных
ученых, как А. П. Семенова-Тян-Шанского, Н. А. Север-
цева, М. А. Мензбира, В. Л. Комарова, Л. С. Берга и
многих ' других зоологов и ботаников, позволило мне
представить, как много интересного таит природа этого
далекого края.
Сейчас ярко вспоминаются те дни, когда впервые в
1920 году я приехал на Дальний Восток. Казалось, я по-
пал в совершенно новый мир природы. Как натуралист,
выросший среди скромной среднерусской природы, я
был поражен разнообразием форм и красок насекомых
уссурийской тайги. Я услышал голоса и пение многих
незнакомых птиц и совершенно терялся в определении
видов удивительно богатой лесной флоры.
Три года я занимался исследованиями энтомофауны
края. Работая при Южноуссурийском отделении Геогра-
фического общества, посетил многие . южные районы
Приморья и собрал большой материал, для обработки
которого выехал в Москву и в Ленинград.
5
В последующие десять лет я два раза побывал на
Дальнем Востоке — в 1928 и 1931 годах с зоологичес-
кими экспедициями, организованными Всесоюзным ин-
ститутом защиты растений и Зоологическим институтом
АН СССР. По окончании обработки материалов послед-
них экспедиций я думал о продолжении исследований
природы Дальнего Востока.
Весной 1933 года я поделился планами энтомологи-
ческих и зоогеографических исследований на Дальнем
Востоке с академиком В. Л. Комаровым, который в то
время был вице-президентом Академии наук СССР и
председателем открывшегося во Владивостоке в 1932
году Дальневосточного филиала этой академии.
В. Л. Комаров одобрил мои намерения, и я выехал на
Дальний Восток. Местом работы стали. Горно-таежная
станция и Супутинский заповедник, которые были в ве-
дении филиала и находились в 40—50 километрах от го-
рода Уссурийска вверх по реке Супутинке. Если вблизи
станции тайга в той или иной степени испытала влияние
человека, то в заповеднике оставались девственные ус-
сурийские леса.
Десять лет я прожил здесь, изучая жизнь тайги.
Время от времени принимал участие в экспедициях, ор-
ганизуемых филиалом Академии наук СССР, например,
в экспедиции в бассейн реки Имама и на восточные
склоны среднего Сихотэ-Алиня в 1934 и 1935 годах или
руководил экспедициями, снаряженными зоологическим
кабинетом Горно-таежной станции в 1937, 1941 и 1943
годах в северные части хребта Сихотэ-Алиня и на водо-
раздельный кряж, проходящий между реками Бикином
и Хором.
В 1944 году, переехав .во Владивосток, я руководил
зоологическим отделом филиала и, хотя продолжал ис-
следовать Приморье, основное внимание уделял изуче-
нию Приамурья. Две экспедиции были проведены на
острове Сахалин и Курильской гряде.
Река Амур, протяженностью до 5000 километров со
многими большими, средними и малыми притоками, от-
личающаяся сильными наводнениями, является своего
рода Амазонкой Дальнего Востока. В бассейне Амура,
как и на Амазонке, сменяются по меныпей мере пять
типов фаун, имеющих различный состав, геологический
возраст и происхождение. Для меня, как зоогеографа,
6
проследить все эти смены и группировки животного ми-
ра представляло большой интерес; почти 15 лет я зани-
мался исследованиями фауны Приамурья от Восточного
Забайкалья и до низовьев Амура, совершив более деся-
ти экспедиций. Кроме того, я продолжал начатое ранее
изучение фауны Приморья, и в частности вредной энто-
мофауны леса, предприняв с этой целью три большие
экспедиции: по реке Бикину, в истоки реки Имана и в
бассейн реки Туганча.
В 1958—1960 годах зоологический отдел Дальневос-
точного филиала Академии наук СССР занимался изу-
чением фауны Камчатки и Чукотского полуострова. Ис-
следования проводились в комплексе со специальной
комиссией по изучению производительных сил Академии
наук СССР.
В Камчатско-Чукотской экспедиции участвовал и я.
Продолжалась она три года и дала мне, с одной сторо-
ны, много научных фактов для понимания связей фауны
Приамурья с фауной Камчатки, с другой, — позволила
разрешить, пусть хотя бы в первом приближении, вза-
имоотношения фауны насекомых крайнего северо-вос-
тока Азии с фауной Аляски и прилегающих других час-
тей Северной Америки.
В 1961—1965 годах пять энтомологических экспеди-
ций нашего зоологического отдела филиала работали в
различных районах Магаданской области — от Субарк-
тики Анюйского хребта до Южных гор Колымского хреб-
та. Эти районы Дальнего Востока в энтомологическом от-
ношении изучены еще 'Меньше, чем Камчатка. Магадан-
ские экспедиции разрешили зоогеографические задачи,
поставленные предшествующими экспедициями, и по-
зволили осветить многие вопросы взаимоотношения эн-
томофауны северных частей Дальнего Востока с фауной
Приамурья и степёй Забайкалья.
Мои коллеги в экспедициях, выполняя научные зада-
чи, способствовали и моим исследованиям.
Я глубоко благодарен товарищам по работе, предан-
ным делу изучения природы Дальнего Востока:
И. К. Шишкину, Г. Д. Дулькейт, И. В. Грушвицкому,
Б. П. Колесникову, Т. П. Самойлову, К. Г. Абрамову,
Е. И. Павлову, Л. А. Ивлеву, Д. Г. Кононову, Л. А. Шаб-
лиовскому, а также техническим сотрудникам, на кото-
рых лежали тяжелые и порой ответственные обязанности
7
в экспедициях; С. Рулько, В. Макухе, В. Ульянову, Т. Че-
репанову, С. Надецкому, удэгейцам Минина Кимонко,
Д. Калюндига, Свдимбу Кимонко, Н. Аянка, нанайцам
Максиму Максумик, Алексею и Герасиму Самар.
Во время экспедиций по Дальнему Востоку я вел
дневники, ,в которые кроме научных наблюдении вно-
сил, часто с большими подробностями, свои впечатления
и переживания.
Результаты моих многолетних научных исследований
на Дальнем Востоке опубликованы в специальных жур-
налах и монография.с. Мною написаны три небольшие
книги, в которых в научно-популярной форме расска-
зывается о некоторых путешествиях по Приморью.
В настоящее время я работаю над полевыми запися-
ми, которые вел в течение всех путешествий по Даль-
нему Востоку. Материал их положен в основу трех книг
под общим названием «Мои путешествия».
В первую книгу вошли очерки основных путешествий
по Приморью (южный и средний Сихотэ-Алинь), а так-
же очерки из моих книг «В горах Тачин-Гуана», «К не-
ведомым вершинам Сихотэ-Алиня» и «В убежищах ус-
сурийских реликтов».
Во вторую книгу, над которой я работаю сейчас, вой-
дут описания путешествий в Приамурье, Восточном За-
байкалье, на Курилах и Сахалине.
Третью книгу составят воспоминания о путешествиях
на Камчатку, в Чукотско-Анадырский край и в Мага-
данскую область.
Пройденный более чем пятидесятилетний путь иссле-
дований хотя и был сопряжен с .большими трудностя-
ми, но оставил много незабываемых впечатлений о да-
леких путешествиях, которые позволили мне понять
поэзию скитальческой жизни, полюбить дальневосточ-
ную природу и почувствовать радость научных исканий.
Я льщу себя надеждой, что книги о моих путешест-
виях в какой-то степени пробудят у читателей интерес
к научным исследованиям и путешествиям по необъят-
ным просторам Дальнего Востока.
Автор.
КАК
Я НАЧАЛ
ПУТЕШЕСТВОВАТЬ
Памяти Саши Куренцова —
моего друга и спутника в ис-
следованиях орловской лесо-
степи
Летом 1912 года, с началом школьных каникул, я
вырвался из маленького города Кромы, где учился, и с
большой радостью (направился пешком в родное село
Шереметьево. Прибыв домой, я поспешил навестить дя-
дю Петра Алексеевича, который после смерти отца-вдох-
новлял и поддерживал мои путешествия по окрестным
лесам и степям. Потом побежал в наш небольшой сад
и осмотрел любимые уголки с зарослями черемухи и
сирени, побывал на (берегах широкого с островами пру-
да на Оке. За прудом, по правому высокому берегу Оки,
вдалеке виднелись дубравы — вышний лес и Околки,
которые в детстве казались мне сказочными чащами, да
и позднее привлекали своей таинственностью.
Родные ландшафты (будили воспоминания о прош-
лых весенних наблюдениях за пролетом птиц, об экскур-
сиях за жуками и (бабочками, !о ловле рыбы. Глядя на
разбросанные по пруду острова, я мысленно переносил-
ся в заросшие по берегам заводи, где было проведено
много утренних и вечерних зорь вместе с дядей —боль-
шим любителем природы. Но особенно запомнилась
экскурсия в вышний лес с учителем рисования Вален-
тином Алексеевичем Беляевым. Это было в конце апре-
ля. Цвела черемуха, а в траве выделялись белые венчи-
ки весенних звездчаток. Подымаясь над кронами деревь-
ев и вновь опускаясь, пели.лесные коньки. Из оврага
доносились трели соловья. Летали красивые бабочки-
зорьки, вяло проносились первые (майские жуки. Над
цветами хохлаток беспрерывно гудели шмели. Валентин
Алексеевич, страстный энтомолог, энергично собирал и
изучал жуков Орловской области, а я помогал ему. Его
кипучая деятельность по изучению природы пробудила
9
во мне стремление к познанию мира насекомых и соби-
ранию энтомологических коллекций.
Нынче я собирался в большую экскурсию к истокам
Оки и рассказал дяде о своем намерении. Еще раньше
я слышал от него, что наша река вытекает ручейками
будто бы из двух очей, или глаз, и потому называется
Окой. Такое объяснение рождения Оки представляло
большой соблазн убедиться в этом самому и побужда-
ло совершить путешествие. По словам дяди, истоки Оки
находились не более чем в ста верстах от села. Достиг-
нуть их нетрудно, если идти вверх по реке, придержи-
ваясь правого высокого берега.
С собой я хотел взять племянника, семилетнего маль-
чика Сашу, или Санея, как его звали в селе. С пятилет-
него возраста Саней был чуть ли не постоянным моим
спутником и 'помощником в сборах энтомологических
коллекций. На редкость наблюдательный, он как-то
очень быстро постиг методику собирания жуков, овладел
техникой ловли бабочек. В походах Саша был неутоми-
мым и неоднократно радовал меня счастливыми и ред-
кими находками.
Во время экскурсий я познакомил Сашу и со многи-
ми видами птиц. Моими же первыми учителями-орнито-
логами были отец и дядя, сравнительно хорошо знав-
шие местных пернатых. Когда встречались не известные
нам птицы, мы распознавали их по пению, призывным
крикам, (повадкам, а иногда определяли по книгам и ри-
сункам. В этом случае нашими пособиями являлись со-
чинения А. Брема «Жизнь животных», Д. Кайгородова
«Из царства пернатых» и Д. Святского «Наши певчие
птицы». С вниманием и интересом слушал Саша чтение
книг «Из жизни русской природы» М. Н. Богданова и
«Записки ружейного охотника» С. Т. Аксакова. Посте-
пенно мой племянник стал хорошим знатоком птиц верх-
него течения Оки. Любовь к природе и стремление к ее
познанию способствовали рождению большой дружбы
между нами. В зрелые годы мы с Сашей прошли не
только всю территорию верховьев Оки, но и по поруче-
нию орловского ботаника профессора В. Н. Хитрово со-
вершили одно из больших путешествий для изучения
западной границы орловской лесостепи. С рюкзаками
за плечами мы исколесили тогда Орловскую область и
прилегающие к пей районы Брянской области.
10
Саней был крепким деревенским
мальчиком. Хорошо переносил значи- Д
тельные переходы пешком, ездил в ноч-
ное. Провести весь день в природе или
ночь в лесу доставляло ему большое I
удовольствие.	К. V
В свои 16 лет я хотя и бредил далеки-	/
ми путешествиями, но довольствовался Усач-корнеед
исследованиями орловской природы, на-
ходясь под впечатлением мысли из письма профессора
Одесского университета Л. А. Браунера. Этот заслужен-
ный зоолог, приветствуя открытие Общества изучения
природы в Орле, писал, что природа Орловской области
исследована меньше, чем Центральная Африка.
Поэтому предстоящее путешествие таило радостное
чувстве «открытия» истоков Оки и ассоциировалось с мыс-
лями увидеть неизвестные леса, луга и болота, узнать
новое в жизни и собрать коллекции жуков и бабочек.
Малоопытные путешественники далеких экскурсий,
мы отказались от походной палатки, захватив лишь ма-
ленький котелок, чайник и две ложки. Из продуктов нас
снабдили хлебом, шпиком, сухарями, чаем и с..харом из
расчета па 3—4 дня. Не помню точно, по какую-то не-
большую сумму денег я получил на дорогу от брата. Из
энтомологических принадлежностей мы взяли ящик со
слоями ваты, две морилки, пинцет и два сачка.
Путешествие началось утром 15 июня 1912 года. Дя-
дя Петр Алексеевич перевез нас на правый берег Оки и
пожелал удачи. Мы направились по крутому склону ок-
ского берега. Отсюда открывался красивый вид на ост-
рова нашего пруда, на извивы русла Оки и на приреч-
ные заливные луга. На берегу реки близ лодки все еще
стоял мой дядя и пристально глядел в нашу сторону.
Вскоре мы вышли на широкий с песчаными обнаже-
ниями выгон и направились к видневшемуся впереди
лесу под названием Околки. На суходольном лугу, при-
мыкающем к выгону, нам встретился довольно редкий
жук усач-корнеед, который является степным южным
видом. На песчаных обнажениях луга держались жуки-
скакуны, которые при приближении к ним обыкновенно
снимались и перелетали к другому песчаному обнаже-
нию. При ярком солнечном освещении скакуны были
очень активны, по мы сумели поймать несколько жуков.
11
Для Санея ловля скакунов
являлась настоящей охотой.
Он очень осторожно, пря-
чась за высокие чертополо-
хи, подкрадывался близко к
жукам и сачком в воздухе
ловко и быстро схватывал их.
На песках мы нашли до-
вольно крупного и также ха-
рактерного для этих усло-
вия слоника-песколюба. На
колючих, начинающих за-
цветать татарниках держа-
лись бабочки ванессы. Не
менее двух часов мы провели на лугу, изучая хотя и
бедную, по своеобразную стацию насекомых.
Ближе к Околкам суходольный выгон начал посте-
пенно снижаться п вскоре перешел почти в сырой луг,
по которому всюду виднелись довольно глубокие, за-
полненные водой ямы. Когда-то дазпо они служили для
мочки снопов обмолоченной конопли, а теперь в них по-
селились многочисленные обитатели тихих водоемов.
Пам еще раньше были знакомы эти места, и мы вылав-
ливали здесь нс одну сотню жуков-плавунцов, водолю-
бов и вертячков. /Мы понаблюдали за лягушками-жер-
лянками, которые издавали негромкие, по очень харак-
терные стоны. Их можно было бы передать звуками:
*у-у-ум, У'У"У*1», сливавшимися в монотонный, по
приятный для слуха хор. В нем все еще чувствовались
и су шедшие майские дни и слышались сигналы насту-
пающего лота.
До полудня мы вошли Околки. Этот небольшой
дубовый лесок с. примесью дртгих лиственных пород и с
густым подлеском из орешника не имел редин и поля-
Ля! >, пткг* жерл я i гк а
кок, обычно покрытых в июне ковром
цветущих растений. Среди осок,
злаков и папоротников изредка встре-
чались Черноголовка обыкновенная,
нивяник и поникший колокольчик, а
у опушки попадались заросли марь-
я ни и к а, р а спус к а ющего жел то- синие
соцветия. Насекомых было очень ма-
ло. Только при выходе и; леса я уви-
12
дел на стволе дуба блеснувшего металлической окрас*
кой довольно крупного жука. Рассмотреть его как сле-
дует мне не удалось, так как он тотчас перебежал на
Другую сторону’ ствола. Быстр и подкравшись к дерезу,
я уел ел прикрыть ладонью жука. Находка моя оказа-
лась замечательной. Впервые я увидел жужелицу-кра-
сотела, которая от других лесных жужелиц отличается
способностью взбегать по стволам дуба до самой кро-
ны, где находит и уничтожает .гусениц непарного и
кольчатого шелкопрядов. Сапой также заинтересовался
красотелом и долго рассматривал его в морилке.
Мы вышли на широкую поляну, с левой стороны ко-
торой подходил молодой сосновый лес, а с правой — па-
раллельно ему тянулся глубокий лог, известный под на-
званием Турчиха. Склоны лога покрывали мелкие де-
ревья чернолесья и кустарник. Но иногда они круто об-
рывались и переходили в низину, где росла крупная
высокоствольная ольха. По предшествующим экскурси-
ям в Тур чиху мы знали, что оль-
ховники— любимое место обита-
ния черных дроздов. Здесь мы	/-
слушали их пение, а втравенахо-
дили птенцов, не умеющих летать.
Но в этот раз нас интересовали
тянущиеся далеко к востоку поля-	Т
ны. Вероятно, они предназнача-	\
лись для посадки леса, по почему- w „	41
то остались пустырями, наломи- /Кужеатця-красотсл
пающими степь. Многие растения стояли в полном цве-
ту. Особенно рельефно выделялись розовеющая смолка,
белая ночная гвоздика, нивяники и горный клевер.
Желтыми куртинами цвел невысокий ракитник.
В одну из таких широких полян врезалась неглубо-
кая пологая балка, также утопающая в цветах. А сколь-
ко здесь было насекомых! Сотни черных и полосатых
шмелей, пчелы и осы летали во всех направлениях. Пест-
рые мухи-журчалки парили в воздухе. Флегматичные
златоглазки вяло пролетали небольшое расстояние и
скрывались в чаще трав. Хищные мухи ктыри, сидевшие
спокойно на стебельках растений, стремглав излетали
вверх и, схватив в воздухе безобидных бабочек-травя-
нок, опускались с добычей в траву. Мелкие бабочки-
малинницы, бурые мпогоглазки, голубянки-икары и час-
13
то вылетающие из травы клеверная совка и металло-
видка-гамма .вносили большое оживление в мир .насеко-
мых. Особенно активными, были ?красивые же^-тушкн
Мирмидона. Они быстро нодфи^ынад полянамМ оста-
навливаясь лишь иногда наг 4вета&ракитника, ж^исть-
ях которого развивается гуеёзц^а^тон бабочки.
Бегая за желтушками, мы**утомились и, прекратив
охоту, сели отдохнуть. Любой страстный энтомолог или
неистовый коллекционер насекомых, попав сюда в это
время, замер бы на несколько минут, любуясь окружаю-
щей .природой. Подступающий к полянам лес, подавлен-
ный полуденным зноем, казалось, погрузился в раз-
думья. Высоко поднимающиеся над другими травами
стебли коровяков также стояли неподвижно. Одиночно
разбросанные по поляне, они .выступали как бы храни-
телями царства цветов и насекомых.
Опускаясь в Турчиху по пологому склону, >мы пере-
секли ольхово-лнственный лес, .в котором по сравнению
с только что покинутыми полянами было пустынно, и
вышли на открытый луг. Вправо от лас виднелся кра-
сочный ковер одветущего шалфея, степной таволгн и гор-
ного клевера, а влево, занимая диище Турчихи, прости-
рался сырой луг, весь желтый от обильно цветущих ед-
ких лютиков. Выше лютиков кое-где поднимались розо-
веющие тщеты валерианы и «раковой шейки». Все во-
круг было знакомо. Во время весенних каникул, обычно
совпадающих с периодом цветения черемухи, я ежегод-
но навещал эти места, чтобы наловить здесь красивых
бабочек-зорек.
Солнце уже клонилось ik западу, когда по лугам
Турчихи мы вышли на цареву дорогу, названную так
якобы потому, что в далеком прошлом здесь проезжали
близкие к царю люди. Впереди уже хорошо очерчива-
лись большие по площади старые Никольские леса, и >мы
ускорили шаг. Нас окружали поля высокой начинающей
зацветать ржи. Потом потянулись посевы яровых хле-
бов, из которых ранний овес уже шел в трубку, а позд-
ний был сильно засорен дикой редькой. Ближе к лесу
начинались непаханые пары, сплошь покрытые цвету-
щим икотником. Здесь мы несколько задержались, так
как заметили часто летающих бабочек резедовой белян-
ки, клеверной желтушки и нежно-белой пяденицы лито-
стеге. Все эти бабочки являются степными, но давно
14
уже приспособились к условиям полей и стали их обыч-
ными обитателями.
Всю дорогу до Никольского леса нас сопровождала
чертополоховая углокрыльница, отличающаяся от дру-
гих дневных бабочек интересными повадками. Залетая
вперед, она садилась иа дорогу и ждала 'Нашего при-
ближения как бы для того, чтобы сняться вновь и, проле-
тев некоторое расстояние вдоль дороги, опять опустить-
ся для встречи с нами. Он# проводила нас до опушки и,
вероятно, только потому оставила свои привычки, что
мы свернули с царевой дороги и несколью углубились
в чащу леса.
Не более как через час мы вновь вернулись к опуш-
ке, чтобы в этот день пройти возможно большее расстоя-
ние по дороге. Но ме црошли и километра, как замети-
ли недалеко от леса густые и высокие тростниковые за-
росли. Оии заинтересовали нас, и мы решили их обсле-
довать. Навстречу нам из зарослей вылетела серая цап-
ля и, увидев нас, тотчас резко свернула и понеслась в
сторону Никольского леса. Проникнув через тростнико-
вые джунгли, мы выяснили, что они образовывали пояс
-до 10—12 метров вокруг юзера. По берегу озера росли
рогоз, ежеголовки и водяные ирисы, -начинающие рас-
крывать крупные желтые цветы. На водной глади кое-
где .плавали широкие листья кувшинки, виднелись ряс-
ка, водяной лютик и даже рдесты. С трудом пробираясь
в зарослях тростника, я увидел птичку камышевку-бар-
сучка и парочку кряковых уток, которые несомненно
где-то здесь гнездились. Мокрые по пояс, мы бродили
по берегу озера .и собирали на ежеголовках и рогозах
блестящих бронзово-зеленых жуков-радужниц. Из воды
время от времени выныривали и снова скрывались жу-
ки-плаВунцы. Довольно часто из прибрежных зарослей
вылетали или держались у поверхности воды нежные с
длинными ножками кувшинковая и рясковая огневкн.
Всюду у озера носились четырехпятнистая и обыкно-
венная с сипим брюшком стрекозы. В целом перед нами
оказался своеобразный уголок биоценоза1.
Нам было интересно узнать и глубину озера. Раз-
1 Ценозы (биоценозы) — группировки животных и растений,
живущих в одних и тех же условиях (стациях) и обыкновенно свя-
занных друг с другом жизненными взаимоотношениями.
15
Жслту шка Мпрмпдопа
Спустя пятьдесят
девшись и развесив сушить мок-
рое белье, мы с радостью стали
купаться. Посредине озера вода
доходила мне до плеч, то есть
глубина его оказалась свыше
метра. Дно было илистое, вода
становилась мутной. После днев--
ной жары ванна в такой воде
оказалась приятной, и, почувст-
вовав некоторую бодрость, мы
быстро зашагали к лесу.
лет после этого .путешествия я ре-
шил посетить Никольский лес и место, где находилось
среди полетй озерцо. И вот что интересно: пи зеркала
воды, ни прибрежных заросле?! я здесь уже .не нашел.
Там, где была самая глубокая часть водоема, осталось
лишь слабое понижение, по которому кое-где росли не-
высокие стебли тростника — свидетели прошлого. Кол-
хозные посевы подходили к уже совершенно сухой низи-
не, .которая, вероятно, только в весеннее время может
наполняться водой. Эти изменения в биоценозах за
столь короткое время заслуживают большого внимания
и в известно?! степени проливают свет на взаимоотно-
шения леса и степи в условиях Орловско?! области...
Недалеко от полевого озера в Никольском лесу мы
нашли второе озеро. Берега его осеняли заросли ив, вы-
сокие тростники и рогозы. Озеро было мелким и посте-
пенно зарастало. Из зарослей часто вылетали дикие
утки.
Осмотр и обследование озер заняли много времени.
Близился вечер. Пройдя царево?! дорого?! не больше ки-
лометра, мы решили устраиваться на ночлег.
Не имея опыта организации ночлега среди природы,
мы соорудили односкатный шалаш, крыше?! которого
являлись стебли лесных осок и злаков, плотно уложен-
ные на ветках лещины, а постелью служили ван папо-
ротников, прикрытые прошлогодними сухими стеблями.
Наш ужин состоял из хлеба со шпиком и чая, вскипя-
ченного на -небольшом костре.
Мы приготовились .встретить первую ночь лесу.
Мне очень хотелось сейчас же отправиться на вечернюю
экскурсию и послушать пение соловьев. Приближение
ночи также не смущало Санея, по он, сильно уставши?!
щ
от беспрерывного похода, прилег и тотчас забылся
крепким сном.
Я отошел несколько шагов от шалаша и стоял, вслу-
шиваясь в звуки наступающей ночи. Майские жуки гу-
дели в кронах деревьев. Вяло перелетая, они часто па-
дали в лесную подстилку и снова подымались в воздух.
У опушки леса и па лесных полянах кружились суме-
речные и ночные бабочки. Некоторые из них проноси-
лись мимо меня и исчезали в чаще. Стоя
на одном месте, я поймал несколько
бабочек. Где-то послышалось воркованье
лесного голубя клинтуха —обитателя
старых глухих лесов, но вскоре прек-
ратилось.
Из прежних наблюдений я знал, что
в середине июня многие птицы остают-
ся на своих гнездах и обыкновенно по-
ют утренними и вечерними зорями, а
соловей поет и ночью. Поэтому легко
бывает подсчитать и количество поющих
птиц и узнать хороших певцов. С не-
терпением я ждал минуты, когда начнут
петь соловьи. II вот совсем недалеко
от меня, в кустарнике, послышалась
первая трель. Вскоре отозвался второй
певец. Через четверть часа пение их до-
носилось отовсюду.
Чаще всего петь начинает один, обык-
новенно лучший певец. Он как бы зада-
ет тон и вызывает соревнующихся с ним
других певцов. II раньше, и теперь в пе-
нии одних соловьев я улавливал богатст-
во колен и разнообразие строф. У дру-
гих же пение было коротким и не та-
ким выразительным; оно нередко прерывалось, остава-
ясь неоконченным. Все-таки в эту ночь было больше со-
ловьев, пение которых отличалось богатым набором ко-
лен с разнообразием четких и громких вариаций. Неко-
торые певцы были неумолчны почти всю ночь. Глубокой
ночью у них наступает короткий момент молчания, а
затем они снова пробуждаются и поют до рассвета. Но
особенно запомнились мне те, которые, как бы увле-
каясь своим голосом, пели подолгу и нередко в одпно-
Бабочка-зорька
17
Камьйиевка-барсучок
честве. Их чудесные звуки
глубоко западали в душу и
будили то особое очарова-
ние, которое сближает че-
ловека с природой.
На другой день, когда на
лесных травах еще горели,
переливаясь в лучах утрен-
него солнца, капли росы, мы
по царевой дороге трону-
лись дальше.
По дороге встречались
пролетающие серые цапли.
Одни из них направлялись в
сторону долины Оки, от-
стоящей в 8—10 километрах от нашего маршрута, дру-
гие тянулись в Никольский лес или описывали круги над
вершинами деревьев. Пройдя еще с километр, мы услы-
шали громкие крики цапель, а вскоре увидели и боль-
шую колонию птиц, гнездящихся на многолетних высо-
коствольных деревьях дуба. Впервые нам представилась
возможность наблюдать это явление >в жизни птиц, и
мы решили задержаться. Как только мы подошли к ца-
пленнику, большинство птиц поднялось с гнезд. Они но-
сились над лесом и, защищая гнезда, обдавали нас
сверху экскрементами. Несмотря на это, Саней несколь-
ко раз пытался добраться до гнезда и взять для коллек-
ции яйцо цапли, но я удерживал его от этого намере-
ния. В колонии, очевидно, гнездились крупные хищные
птицы, которые с криками также носились в воздухе и
готовы были защищать свои жилища.
От цапленника мы углубились в лес. Вскоре нам по-
палась заброшенная, покрытая высокой травой дорога,
по которой, собирая встречающихся насекомых, прошли
несколько километров. Я шел впереди. И вдруг прямо
перед собой увидел двух волков, пересекающих дорогу.
Оторопев от неожиданной встречи, я остановился и
смотрел на зверей. Саней также заметил опасность и
сильно испугался. Он подбежал и прижался ко мне.
Передний, более крупный и, вероятно, старый волк, вел
за собой более мелкого, молодого. Поведение их, как
бы знавших нашу беззащитность, было совершенно спо-
койным. Пробежав по дороге мелким труском метров
18
десять, крупный волк с любопытством оглянулся назад,
а молодой следовал за ним, не считая нужным смот-
реть в нашу сторону. Через несколько минут волки
свернули с дороги и тотчас исчезли в густой чаще под-
леска. Благоприятно окончившаяся встреча с волками
позволила нам почувствовать себя героями, переживши-
ми «приключение»-.
Пробыв в лесу около часа, мы возвратились к опуш-
ке и направились дальше к югу. Влево от нашей дороги
все еще тянулся Никольский лес, а впереди, скрываясь
за горизонтом, показались и другие, неведомые нам ле-
са. По рассказам односельчан мне запомнились их на-
звания: червяковские дубравы и Меречье. Я лелеял на-
дежду, что когда-нибудь побываю в этих лесах, и вот
моя мечта сбывается...
Большой массив Никольского леса кончился. Остава-
лась лишь узкая полоса, прилегающая к дороге. За ней
открывалось обширное пространство, покрытое травя-
нистой растительностью. Еще дальше виднелся второй
Никольский лес, по площади не уступающий первому.
Чтобы осмотреть все это, потребовался бы не один день,
и поэтому мы решили провести подробное обследование
па обратном пути.
Узкая полоса первого Никольского леса, постепенно
расширяясь, перешла в большой лес, уходящий к вос-
току. Как потом выяснилось, это и был червяковский
лес. Он уходил к юго-востоку, а к западу, ближе к Оке,
начинался ретяжский лес, пли, как его здесь называли,
Меречье. На грани двух лесов мы задержались на нес-
колько часов. У края лесосеки проходила хорошо про-
битая колесная дорога, вдоль которой часто летали ба-
бочки — тополевые ленточницы. Крупные размеры, чер-
ная окраска с оранжевыми и белыми пятнами, белая
перевязь па задних крыльях делают ее одной из краси-
вейших бабочек. Хотя бабочки держались на сырых
местах дороги, но были очень осторожны. Спугнутые,
они тотчас скрывались в вершинах деревьев. В шере-
метьевских лесах тополевые ленточницы попадались
очень редко, а в некоторые годы они и совсем не встре-
чались. В моей коллекции был только один очень обле-
тевший экземпляр. Саней увидел эту красавицу леса
только здесь. Вот почему была так заманчива охота за
тополевой ленточницей. Подкрадываясь к сидящим на
19
грязи бабочкам и одержимые понятной только для эн-
томолога страстью, носились мы по дороге в надежде
•поймать ленточниц. Наши старания увенчались успеха-
ми. Мы поймали пять бабочек. Еще большую радость
доставила нам пойманная здесь же, на лесной полянке,
бабочка пеструшка травяная, которая почти вдвое мень-
ше тополевой ленточницы. Сверху па задних крыльях у
нее две белые перевязи, а на передних крыльях белые
пятна. Несмотря на самые тщательные поиски, нам так
и не удалось больше найти в червяковских лесах эту
бабочку. Лишь спустя много лет я поймал еще одну
травяную пеструшку, но уже в шереметьевском лесу.
Вероятно, в Орловской области они встречаются редко.
У границы червяковского леса с Меречьем мы заме-
тили, что царева дорога пошла дальше к югу. От нее к
юго-западу отходила вторая, также хорошо наезженная
дорога, по левой стороне которой далеко впереди вид-
нелся лес. Мы направились этой дорогой, полагая, что
она приведет нас к самому
центру Меречья. В лесах
Меречья мы встретили три
многолетние сосны. Одна из
них росла в дубраве и дости-
гала метра в диаметре. Она
была уже дуплистой, со сле-
дами недавнего выжига на
одной стороне ствола. Тем
не менее сосна продолжала
жить. Как нам рассказал в
тот вечер лесник, охраняю-
щий Мере чье, виной выжига
на сосне были пастухи. Две
другие совершенно здоровые
сосны росли почти у доро-
ги. уходящей от леса в сто-
рону долины Оки, где рас-
положено село Ретяжи.
До настоящего времени
остается загадкой произрас-
тание сосны в сообществе
дубрав. В год нашего путе-
шествия я, конечно, не мог
оценить эколого-географи-
Поющий соловей
20
ческое значение этой находки, но мне подсказывала
интуиция, что этот факт заслуживает научного ос-
вещения.
У опушки леса я обратил внимание па деревья дуба,
сильно объеденные жуками майского хруща. На та-
ких деревьях держались группами грачи, которые унич-
тожали жуков. Это был исключительный пример, убеж-
дающий в том, как высоко должна расцениваться роль
этой полезной птицы в лесном хозяйстве.
Саней после энергичной охоты за тополевыми лен-
точницами начинал все больше и больше отставать. >1
взял его за руку и повел мелким шагом, но это не сни-
мало его усталости. Тогда я посадил Сапея себе на спи-
ну и тащил его «горшком» километра два пли три. Уже
близко к вечеру дорога привела нас к широкой лесной
полянке, на краю которой стояла лесная сторожка.
После долгой ходьбы сильно мучила жажда, и мы за-
шли в избушку попросить воды. Нас у порога ласково
встретил старый лесник Степан Петрович. Он спросил,
чьи мы ребята, откуда пришли и куда направляемся.
Как и все люди, долго прожившие среди природы, он
вполне представлял, как и для чего собирают коллек-
ции насекомых.
Мы собрались было уходить, чтобы заночевать среди
природы, половить вечерних и ночных насекомых и по-
слушать пение .птиц в незнакомом нам лесу, но Степан
Петрович, показав на потемневший горизонт неба, пред-
ложил переночевать у него.
Я хорошо знал, что перед дождем, и особенно перед
грозой, всегда наблюдается обильный лет насекомых, и
спросил у лесника, где вблизи его избушки можно най-
ти лесные поляны или луга, богатые цветами, чтобы на-
правиться туда в ночную экскурсию. Степан Петрович
сам вызвался показать такие места и посмотреть, как
мы будем ловить бабочек.
Наскоро закусив и быстро собрав все необходимое
для ловли насекомых, втроем тронулись в путь. Степан
Петрович привел нас.на южный склон лесной балки, на-
помнивший мне Турчиху. Между тем грозовая туча, за-
крывшая полнеба, перемещалась к нам все ближе и
ближе. Молнии, похожие на гигантских извивающихся
змей, вспыхивали часто и разрезали тучу. Раскаты гро-
ма уже слышались близко. К нашему счастью, дождь
21
долго не начинался. Склон балки, покрытый цветущим
луговым шалфеем, степной таволгой, смолкой, ночной
гвоздикой и нивяником с летающими всюду бабочками
и июньскими хрущами, был сказочно прекрасен. Бабоч-
ки совки-капюшонницы и металловидки быстро носи-
лись у венчиков растений, слегка раскачивая их. Как бы
замирая в воздухе, у соцветий шалфея парили сирене-
вый, вьюнковый и тополевый бражники. Белые скорпн
и ацидалии, а также ларенции, анаитисы и другие пяде-
ницы летали по всему склону. Сотни более мелких огне-
вок и листоверток вспархивали вверх или, опускаясь,
тонули в травостое. Особенно же многочисленными бы-
ли -зеленовато-желтые июньские хрущи, которые летали,
падали и издавали тихое жужжание, свойственное толь-
ко насекомым. В предгрозовом затишье эти звуки на-
полняли всю балку.
Степан Петрович, увидев, с каким увлечением мы с
Санеем ловили над цветами бабочек, не мог оставаться
Серые цапли у гнезда
массивным. Он часто
замечал какую-либо
крупную бабочку и ти-
хим голосом подзывал
нас к себе.
Гроза приближалась,
молнии выделял и с ь
па небе более резко, а
раскаты грома уже
слышались над нами.
II вот упали первые
капли дождя. Их шум
сменил жужжание хру-
щей. Постепенно скры-
ваясь, исчезали бабоч-
ки. Спустя еще несколь-
ко секунд, полностью
прекратилась жизнь
ночных насекомых. Все
ушло куда-то, спря-
талось, и мы удивля-
лись, как скоро приро-
да может предоставить
всем только что актив-
по летающим миого-
22
численным обитателям луга свои убежища.
Возвращались мы уже ночью. Недалеко от лесной
избушки нас захватила гроза. Начался сильный дождь.
Вспышки молний ярко освещали опушку леса, приле-
гающие поля ржи и дорогу, по которой мы брели.
В природе, подавленной стихией, казалось, все за-
мерло.
В лесной сторожке мы разложили на ватниках соб-
ранных насекомых и развесили для просушки мокрое
белье. Степан Петрович угостил нас ужином, и мы лег-
ли отдыхать.
Проснулся я рано утром, когда было еще темно.
После грозы в природе чувствовалась особая свежесть.
Далеко у горизонта слабо вспыхивали молнии-зарницы—
следы прошедших или отдаленных гроз, и в небе по-
степенно гасли звезды. Вскоре послышалось пение со-
ловья. Я вышел из сторожки, чтобы понаблюдать про-
буждение пернатых. Вместе с соловьями начиналось пе-
ние чечевицы. До слуха донеслась ее небогатая, но
громкая песня: «чи-чи-вы», «чи-чи-.вы». С первыми
проблесками утренней зари послышались трели певчего
дрозда. Я очень полюбил эту птицу .за ее песню, неме-
ние приятную, чем соловьиную. Пусть у певчего дрозда
меньше колен, чем у соловья, а некоторые даже заим-
ствованы у него, но особую прелесть пению дрозда при-
дают нотки какой-то затаенной грусти, порождающей
думы о прошлом. Откуда-то долетали громкие переливы
песни черных дроздов. Ранним утром также пели лесные
жаворонки. В отличие от других лесных певцов эта
птица быстро носится у опушки леса со своей характер-
ной песней: «юли-юли-юли», за что нередко и называют
ее «юлой».
Позднее в пении птиц последовательности не наблю-
далось, хотя не трудно было уловить и песню зеленой
пересмешки, отличающуюся многообразием заимствован-
ных звуков, и трескучую трель .пеночки-трещотки. Зву-
ками «цит-цит-цит» обнаруживали себя лесные коньки.
Всюду звенели зяблики. В общий концерт вплетались
посвисты иволги и почти беспрерывно доносились крики
кукушек.
Я возвратился в избушку. Саша еще сладко спал, а
Степан Петрович, осмотревший уже пасеку, сказал мне
что видел сидящую на улье очень крупную ночную б?
93
бочку. Я сразу же подумал,
что это могло быть из мира
чешуекрылых, и вместе с лес-
ником мы тотчас же отправи-
лись на пасеку. Да, я не ошиб-
ся. Крупный бражник — «мерт-
вая голова», на черной спинке
которого ясно очерчивался бо-
лее светлый рисунок черепа со
скрещенными снизу костями,
Тополевая ленточница спокойно сидел, кровлеобраз-
но сложив крылья. Взяв ба-
бочку большим и указательным пальцами, я услышал
тонкий писк, издаваемый «мертвой головой». С трудом
поместив в небольшую морилку бражника, мы долго
рассматривали его. Теперь хорошо была видна окраска
задних охряно-желтых крыльев с двумя черными попе-
речными полосами. А в сторожке нашим трофеем дол-
го любовался Саша. Ни я, ни он никогда раньше не на-
ходили бражника и знали его только по рисункам и
описаниям в книгах, что еще больше увеличивало науч-
ное значение находки.
Оставив лесную сторожку и гостеприимного Степана
Петровича, утром 17 июня мы направились к заливным
лугам Оки, где у сел Тагин и Богородское надеялись ис-
следовать тростниковые заросли, о которых я знал из
книги «Птицы истоков Оких<. Кроме того, о них нам рас-
сказывал Степан Петрович, который, как местный жи-
тель, хорошо знал окрестности и нередко охотился на
лугах и болотах Оки.
От лесов Меречья до спуска в долину Оки было не
более 5—6 километров. Дорога, по которой мы шли, со-
провождалась лёссовым оврагом, расширяющимся в
сторону Оки. С высокого, можно сказать горного, пра-
вого берега реки был виден беспрерывный ряд сел, рас-
положенных на противоположном берегу.
Мы спустились к обширным окским лугам. В неко-
торых местах поймы травы были так высоки, что Саней
почти весь скрывался в них. В зависимости от повыше-
ния или снижения поймы луговая флора изменялась по
составу. Господствующими являлись осоко-злаковые
растения с примесью разнотравья. На понижениях вы-
делялись желтые лютики, а на более сухих участках
24
преобладала луговая тимофеевка, овсяница, мятлик.
На пойме встречались и заболоченные места, переходя-
щие время от времени в озерца различной величины,
заросшие по берегам водяным ирисом, рогозом и трост-
ником.
Криком «чьи-вы, чьи-вы» нас встретили летающие
чибисы, для которых сырой с кочками луг является из-
любленным местом гнездования. Из густой травы вспар-
хивали луговые коньки и чеканы и садились на стебли
конского щавеля. Один раз мы увидели очень редкую
в Орловской области сибирскуюптицу — овсянку-дубров-
ника с желтой окраской снизу и темно-коричневой свер-
ху. Очень часто встречались желтые трясогузки, которые
усаживались на кочках или на высоких толстостебле-
вых травах и, покачивая своими длинными хвостиками,
как бы приветствовали нас. У небольших зарастающих
водоемчиков держались парочками улиты. Вспугнутые
нами, они переносились на другие озерца.
Миновав луга, мы подошли к берегу Оки. Отсюда,
как говорил Степан Петрович, провожая нас в путь, на-
правляясь вверх по берегу, можно выйти к широкому
Тагинскому пруду. Уже издали мы увидели обширные
заливы и протоки, а вскоре и пруд. По извивающимся
рукавам и разбросанным по водной глади островам
этот пруд, образованный плотиной водяной мельницы,
несколько напоминал наш пруд у села Шереметьево.
Пройдя плотину и мостки, или лавы, как их называли
местные жители, у самой запруды мы вышли к селу
Тагин. У местных крестьян я уточнил расположение
тростниковых зарослей.
В 'селе мы хотели купить молока и подкрепиться на
дорогу, но в первой же хате, куда зашли, хозяйка на-
кормила нас досыта и не только не взяла плату, но ска-
зала, что ей приятно угостить путешественников.
Долго мы брели по береговой тропе Оки, прежде
чем встретили тростниковые заросли. Они занимали не
только берега многих неглубоких рукавов реки, но часто
перехватывали их, оставляя лишь небольшие простран-
ства водной поверхности, покрытые цветущими желтыми
кубышками и плавающими листьями белых кувшинок.
Только основное русло реки было свободно от зарослей.
Мы провели здесь не менее шести часов, наблюдая за
птицами и собирая насекомых. Затаившись где-нибудь
25
в высоких зарослях, несколько раз видели водяных ку-
рочек и только здесь узнали, что их два вида: более
крупная, которая, .на несколько секунд вынырнув из
тростниковых джунглей, снова исчезала в них, и малая,
которая держалась дальше от берега и не бегала по
мелководью, а выплывала из зарослей или быстро пере-
скакивала по плавающим листьям кувшинок от одной
стены зарослей к другой. Удалось нам увидеть и мел-
кую камышевку-барсучка. Я узнал ее по окраске и по
черной продольной полоске над глазом. Охранительное
оперение этой птички делает ее почти незаметной в при-
брежной чаще. А как красивы были синие зимородки.
Они или проносились над водой, или усаживались на
сухой ветке ольхи, опустив вниз клюв и внимательно
высматривая в воде добычу. Иногда парящий над водой
зимородок вдруг падал и, поймав рыбку, улетал, скры-
ваясь в береговых зарослях. Белые трясогузки, которые
обыкновенно не водятся на сырых лугах, здесь часто
встречались парочками. Наверно, они находили здесь и
места для гнездования. Дикие утки-кряквы и чирки,
вспугнутые нами, а может быть, лисой или болотным
лунем, уносились куда-то. Высоко в воздухе кружили
коршуны. Время от времени они стремглав падали з
воду и, выхватывая, вероятно, рыбу, направлялись к
растущим поодаль высоким ивам.
Не менее разнообразны были в тростниковых зарос-
лях и насекомые. По сравнению с насекомыми леса они
настолько оригинальны по своему составу, местообита-
ниям и повадкам, что казалось, мы попали в другое цар-
ство живой природы. У самой воды, в береговых зарос-
лях, на илистых отложениях копошились сравнительно
крупные, с выпуклыми глазами и медной окраской жу-
желицы-тинники и более мелкие из жужелиц — бегун-
чики. На стеблях прибрежных осок и ежеголовок мы
ловили листоедов-радужниц. Одни из них были золотис-
то-зелеными, другие — бронзовые или пурпурно-крас-
ные, некоторые отличались блестящим отливом или-ма-
товой окраской. Радужниц, сидящих на растениях, было
трудно рассмотреть. Собирали их только сачком. В
прибрежных же зарослях у самой воды летали зеленые
и синие с тонкими брюшками стрекозки-стрелки. Не-
быстрые в полете темно-синие с металлическим блеском
стрекозы-красотки держались у зарослей и, преследуе-
26
мые трясогузками, ныряли в чащу тростников. Крупные
стрекозы-коромысла, обладающие сильным и быстрым
полетом, наоборот, носились над водой.
На поверхности таких заводей был свой мир обита-
телей. Прежде всего обращали на себя внимание жуки-
вертячки, которые, собираясь группами, делали на воде
круговые движения. По глади бегали клопы-,водомерки.
В большом количестве в зарослях зацветающих лилий
летали нежные мелкие бабочки — кувшинковая и ряс-
ковая водные огневки. Пассивные веснянки и паденки
встречались на прибрежных растениях и, перелетая, не-
редко падали в воду. В воде жили крупные и средних
размеров плавунцы, блестящие черные водолюбы, кло-
йы-плавты и гребляки, которые только время от времени
показывались на поверхности, совершая процесс ды-
хания.
В наблюдениях за птицами и насекомыми мы про-
вели почти всю вторую половину дня в плавнях пруда.
Уже к вечеру перешли Оку через мост, значительно вы-
ше села Тагин. По правому берегу реки продолжались
те же роскошные пойменные луга. Уже дважды мы ноче-
вали в лесу, а эту ночь решили провести среди окскрх
лугов. Меня интересовало ночное поведение лугово-бо-
лотных птиц.
Мы расположились ночевать под открытым небом
прирусловой части поймы на пышных постелях, устроен-
ных из луговых злаков. От нашего бивака вверх и вниз
по Оке хорошо просматривалась ее долина. Приближа-
лись сумерки. Не успели мы закончить свою вечернюю
трапезу, как послышались голоса луговых, болотных и
прибрежных птиц. Птичий концерт начался тонким, неж-
ным пением лугового конька. «Пт-ит-ити-ти-ти», — поет
он, чуть взлетая над травой, а затем опускается, чтобы
через некоторое время снова повторить свою песенку.
Почти рядом с нами подавал голос — «хи-чек-чек», «хи-
чек-чек» — чекан луговой. Где-то вдали плакали чиби-
сы, слышались посвистывания — «тю-ли», «тю-ли» —
травника и звонкий голос улита-черныша — наиболее
характерного кулика сырых лугов.
Из тростниковых зарослей доносилось трескучее пе-
ние камышевок. Пело не менее двух камышевок. Веро-
ятно, это были барсучок и вертлявая, населяющие
тростниковые берега стариц и озер Приокской поймы.
27
Бражник «мертвая голова»
С позднего .вечера и всю ночь напролет с сырых лу-
гов доносилось «крэканье» коростелей. Из зарослей ка-
мьк’Я и тростника послышались крики большой и ма-
лп’г /эдяной курочек, или погонышей, и какие-то совер-
шенно незнакомые нам звуки, то глухие, то довольно
громкие, принадлежащие, по-видимому, цапле-выпи, о
которой мы знали только из книг. Если принять во вни-
мание, что кроме птичьих голосов окскую пойму ожив-
ляло кваканье зеленых лягушек, то можно представить
своеобразие здешней, жизни.
В эту ночь спаль-тиы очень мало. Рано утром высоко
в воздухе послышалось и где-то далеко смолкло «блея-
ние» бекасов. Постепенно стихали и крики коростелей.
Начинался рассвет, а вместе с ним оживление луговых
коньков, чеканов и трясогузок — птиц,- ведущих днев-
ной образ жизни. .К.6 часам утра, кажется, все смолкло
в природе. Солнце юднялось уже высоко. Обильная ро-
са на растениях начала испаряться; ее мелкие капли,
отражая лучи солнца, искрились тысячами изумрудов.
В 8 часов ут а мы направились по одной из дорог
к юго-востоку от долины Оки. У встречных пешеходов
и у пастухов мы узнали, что дорога должна привести к
селу Вендерево. От долины реки дорога все время шла
на подтаем полями, и только в одном месте нам встре-
тилось небольшое по площади дубовое мелколесье. Ре-
28
ка еще оставалась широкой, и, следовательно, истоки
ее, куда мы стремились, были где-то далеко. Поэтому
мы решили пройти в этот день побольше. Однако мой
спутник, почти всю прошлую ночь слушавший вместе
со мной пение птиц, вскоре начал уставать. Я садил его
•себе на спину и нес по нескольку километров, чтобы
он мог отдохнуть.
В полдень мы подошли к странному сооружению в
виде высокой каменной ограды. Отсюда дорога дошла
прямо к югу. Через несколько километров пути и я стал
изнемогать от усталости, но особенно жалко было Сашу.
Солнце уже близилось к закату, и нам необходимо бы-
ло найти такое убежище, где бы можно было хорошо от-
дохнуть. К нашему счастью, недалеко от дороги пока-
зались два домика, утопающие в зелени садов.
В первом домике, куда мы вошли, жила семья из
трех человек. Нас встретили хорошо и заинтересова-
лись путешествием. Хозяин дома Илья Иванович, много
видевший в жизни, был очень внимателен. Он предло-
жил нам ужин и ночлег, а завтра обещал подробно
объяснить дорогу к истокам Оки. Мы обрадова ’’-сь,
сняв свою ношу, начали умываться, предвкушая •’щ-
чую еду и крепкий сон без комаров.
Мы сели ужинать вместе с семьей Ильи Ивановича.
Как только зажгли лампу, в хате на свет начался лет
каких-то крупных насекомых. Они хлопались о стены,
ударялись в стекло лампы, падали в большую семейную
миску с супом, поданную нам на ужин. Хозяин и хозяй-
ка, видимо привыкшие к этому, очень быстро выхваты-
вали ложками утопающих насекомых и выбрасывали
их в окно, а я улучил момент и поймал одно насеко-
мое. Оказывается, нам мешали ужинать самые безобид-
ные из прямокрылых — домовые сверчки, обычные оби-
татели крестьянских изб с земляными полами и подпеч-
ками, где они прячутся.
В доме нашего хозяина были две половины. В пер-
вой располагалась кухня, в которой был земляной пол.
Вторая, более обширная половина дома имела дощатый
пол и, в свою очередь, делилась на маленькую спаль-
ню и просторную горницу. В ней на полу нам и посте-
лила хозяйка довольно мягкую постель, которая после
ночевок в природе казалась роскошной. Саней сразу же
вабылся сном, а я, несмотря на большую усталость,
29
долго не мог уснуть. Когда в доме все успокоилось, на-
чалось пение сверчков. Не знаю, как для других, но для
меня тихое стрекотание сверчков всегда доставляло
большое удовольствие. С наслаждением слушая эту
(природную музыку, я незаметно крепко уснул.
Утром 19 нюня начался пятый день нашего путешест-
вия. Хорошо отдохнув и сытно позавтракав у гостепри-
имных хозяев, мы пошли по маршруту, который посове-
товал нам Илья Иванович. За селом Вендерево свернули
вправо и вышли к долине Оки, которая имела здесь не
более трех метров ширины. Берега Оки были торфянис-
тые, и я даже подумал, что недалеко отсюда должны
быть истоки Оки, те два ока, о которых говорил мне дя-
дя Петр Алексеевич. Загоревшись желанием скорее до-
стигнуть истоков Оки, мы шли быстро и все время бере-
гом реки.
Пройдя километров 15, а может быть, и больше, я
не заметил, чтобы русло Оки сузилось. Правый горный
берег переходил постепенно в выровненное плато. На
левом берегу также виднелась равнина, по которой тя-
нулись уходящие к горизонту поля.
Имея достаточный запас продуктов, полученных от
Ильи Ивановича, мы организовали на (берегу Оки обед
с чаем и решили здесь же заночевать. Выбрав подходя-
щее место в поле среди высокой отцветающей ржи, мы
провели ночь, наслаждаясь пением жаворонков. Вечер-
ней зарей воздух был полон их песнями. Одни из птиц,
поднимаясь над нивой, только начинали петь; другие,
уже поднявшись высоко, пели громко, создавая общий
непрерывный хор. Казалось, исполнялся вечерний гимн
матери-природе. '
По мере того как стихали песни жаворонков, послы-
шались крики многочисленных перепелов. К частым
позывам самцов «пить-подай» время от времени пода-
вали голоса самки — «ва-вай, ва-вай». Даже глубокой
ночью, когда в поле воцарилась полная тишина, можно
было услышать проснувшегося перепела, но эти звуки
не нарушали, а скорее подтверждали общий покой
объятых сном полей.
Прохлада утренней зари подняла нас рано.
До жары мы надеялись пройти расстояние побольше.
Отойдя от пункта нашего ночлега километров 10, я за-
метил, что постепенно русло Оки становится все уже и
зо
уже. Иногда мне казалось, что это русло не реки, а
большого ручья, прорезающего себе путь по торфянис-
той низине.
Вскоре мы подошли к плотине, перегораживающей
реку. Здесь были маленькая мельница и неширокий
пруд. Встретившийся человек рассказал нам, что мель-
ница находится у слияния истоков Оки. Отсюда левый
развилок реки называется Окой, а правый — Очкой.
Мы направились вверх по Очке. Вскоре она превра-
тилась в небольшой ручей, через который, разогнавшись,
перепрыгивал не только я, но и Саней. Очка текла по
торфянику, покрытому тонким слоем почвы. В 7 кило-
метрах от мельницы потерялись все очертания долины
Очки; она совершенно незаметно 'перешла в платооб-
разную равнину с ямами наподобие копаней, .в которых
добывали торф. Мы прошли выше и кое-где встретили
заболоченные участки. На них, среди господствующих
осок, виднелись крупные белые цветы белозора и мел-
кие бледно-голубые венчики болотного сердечника, над
которыми летали луговые .сенницы, многоглазки и кра-
сивые красновато-синие голубянки-икары. Эти бабочкй1
являлись характерными обитателями сырых лугов. Со-
бирая их, мы несколько отвлеклись, но вскоре опять во-
зобновили поиски истоков Очки. Она начиналась в тол-
щах торфяника почти незаметным ручейком, который,
вероятно, в далеком прошлом был более значительным
потоком. Однако я, да и Саша все еще были уверены в
существовании ок-глаз, которые дают начало нашей ре-
ке. Поэтому, сгорая от нетерпения, мы решили сегодня
же проникнуть к истокам левого развилка Оки.
После непродолжительного отдыха тронулись в даль-
нейший путь. По моему предположению, левый развилок
Оки должен быть где-то совсем близко к югу от вер-
ховьев Очки. Я не ошибся. Невысокий водораздел меж-
ду Очкой и Окой мы пересекли очень быстро и вышли
на такую же торфянистую равнину, как и на Очке. Ис-
следуя ее в поисках загадочных истоков, мы установили,
что Ока берет начало не из «очей», а каплями собира-
ется из толщи мхов в ручеек, который, постепенно уве-
личиваясь, уходит в северо-западном направлении.
Наступал вечер. Над нами с беспокойным криком
носились чибисы, всегда так привязанные к своим гнез-
дам. Из-под ног .вылетела парочка куликов, похожих на
31
гаршнепов. С окрестных полей доносилось вечернее пе-
ние жаворонков. Решаем заночевать у истоков Оки, а
'завтра утром начать обратный путь. После долгих и на-
пряженных поисков истоков Оки наш ужин среди приро-
ды был особенно вкусным. Как и в прошлую ночь, спа-
ли мы .мало и плохо. С раннего вечера и до глубокой
ночи нас надоедливо кусали комары. Под впечатлением
пережитого в этот день разочарования рождались раз-
личные мысли о происхождении истоков Оки. Одна из
них мне казалась наиболее реальной. Я предполагал,
что .в.отдаленном прошлом, вероятно, на равнине вер-
ховьев Оки существовало несколько крупных озер. Позд-
нее они начали постепенно зарастать и образовали су-
ществующие ныне торфяники. Процесс зарастания озер
очень долгий, и , может быть, несколько столетий назад,
на глазах людей, на месте современных истоков Оки и
Очки существовали рядом два не окончательно зарос-
ших озерца, которые назывались в народе оками. Это
название, передаваясь из поколения в поколение, сохра-
нилось еще кое-где среди населения, живущего в верх-
нем течении Оки.
Только к утру, когда стало прохладно, комары ис-
чезли, и мы, «открыватели» истоков Оки, прижавшись
друг к другу, крепко уснули.
Направляясь от истоков Оки вниз по ее течению, мы
вскоре подошли к ее слиянию с Очкой. Отсюда наш
путь пролегал правым берегом реки .вплоть до дороги
на село Ретяжи. Здесь мы свернули от Оки в сторону
червяковских лесов и лугостепных пространств между
Никольскими лесами, чтобы исследовать их и наловить
для коллекции насекомых.
Шли мы довольно быстро и к вечеру миновали село
Вендерево. Ниже села вскоре показался горный высо-
кий правый берег Оки, а сама она как-то неожиданно
превратилась в настоящую реку. По левому, низкому,
берегу тянулось большое село Богородское.
На этот раз мы избрали местом ночлега подножие
крутого берега Оки. Нас окружали сенокосные угодья с
высокой травой, которые занимали всю низменную часть
долины Оки. По прилегающему к долине склону также
росли травы, но в противоположность пойменному лугу
здесь было много цветущих растений, а также видне-
лись кустарниковые заросли дуба и терновника. В пер-
32
вый pa3*^gjjg№jWM№ Путешествия мы занялись ловлей ры-
бы. До	сумерек был великолепный клев, и нам
удалось поймать несколько плотичек и выростков са-
зана, уху из которых приготовили на ужин.
Мы'так устали <за последние два дня, что не в силах
были бороться со сном и вскоре крепко уснули у потух-
шего костра, прикрыв голову и руки от нападающих
комаров. Иногда мы просыпались от прохлады, но, при-
жавшись еще ближе друг к другу, снова погружались в
глубокий сон.
Утром 22 нюня наш маршрут продолжался горным
берегом вниз по Оке. Перёд нами открывались все но-
вые виды Приокских лугов, по которым извивалась те-
перь уже широкая река и блестели в пойме озерца и
старицы различной величины. Часа через три пересекли
знакомую дорогу, ведущую к селу Вендерево. Преодо-
лев еще километров 10—12, мы вышли наконец и на до-
рогу к лесам Меречье. Последние километры к меречен-
ским лесам оказались для нас очень трудными. Неделя
беспрерывного путешествия истощила наши силы, а Са-
ша -совсем ослаб.
К вечеру мы добрались до избушки лесника Степа-
на Петровича, у которого останавливались на пути к
истокам Оки. Он радушно встретил нас и, конечно, ос- .
тавил ночевать. Вскоре’ погода испортилась и пошел
дождь. Моя вечерняя экскурсия в лес не состоялась, и
поэтому долго мы с большим удовольствием слушали
интересные рассказы Степана Петровича об окской при-
роде. И уже ночью, засыпая, я думал о нашей встрече
с лесником, который хорошо знал природу и любил ее.
Он представлялся мне идеалом природолюба и натура-
листа, вышедшего из народа. Позже мне часто приходи-
лось встречать других замечательных лесников, находив-
ших смысл жизни в постоянном пребывании среди при-
роды, и я душевно полюбил этих «лесных людей». Сте-
пан Петрович был первым из них на моем пути и оста-.
вил лучшие воспоминания в моей жизни.
Утром 23 июня Степан Петрович проводил нас до
границ обхода своих лесов и объяснил, как выйти на
широкое безлесное пространство между первым и вто-
рым Никольскими лесами, куда мы теперь стремились.
В червяковском лесу я обратил внимание на выходы
огромных неразрушенных камней-песчаников. Я долго
’2 А. Куренцов	33
Ломал голову, 'пытаясь понять это явление, но оно так
и осталось для меня загадкой. Выходы песчаников про-
должались не боле-е двух километров и уступили место
ровной поверхности с богатым почвенным слоем. Как и
в Никольском лесу, здесь нередко встречались полянки
с цветущими растениями, среди которых выделялись
таволга и шалфей. На одной из полянок нам удалось
провести интересное биологическое наблюдение.
На высоте трех метров в воздухе я увидел толчение
каких-то насекомых, которых принял за танцующих ко-
маров-мотылей. Но, внимательно присматриваясь к
ним, я заметил, что «танцоры» относятся к более круп-
ным насекомым и имеют длинные усики, которыми все
время водили в воздухе. Это были длинноусые моли —•
один из видов мелких бабочек. Блестящая, золотисто-
бурая окраска передних крыльев с желтой перевязью
делала бабочку изящной. Около часа мы простояли с
Сашей на полянке, наблюдая за играющими в воздухе
бабочками. Табунчик молей, в который входило около
двенадцати самцов, то подымался вверх, то снижался
Танцы опоясанной длинноусой
моли
почти до земли, то несколько
распадался, то сближался,
и тогда было видно, что уси-
ки их касались друг друга.
Когда рой танцоров снизил-
ся до земли, к табунчику
присоединились самки сбо-
утее короткими усиками.
Вскоре я увидел, что в та-
бунчике две бабочки, прек-
ратив ритмичные движения,
начали опускаться и седина
лесную подстилку. Для меня
стало ясно, что танцы ба-
бочек являлись их брачны-
ми играми.
Интересно отметить, что
толчение длинноусых молей
наблюдалось нами только в
то утреннее время, когда
лучи поднявшегося над ле-
сом солнца начинали прони-
кать в самую чащу и пятна-
31
ми ложились на лесную подстилку. При этом в течение
дня различные виды длинноусых молей летают, очевид-
но, в определенное время. Во всяком случае лёт опоясан-
ной длинноусой моли к 9 часам внезапно прекратился.
Мы оставили червяковский лес и вышли наконец к
лугу. Он представился в виде обширной лесной поляны.
С южной стороны ее ограничивали червяковский и от-
части ретяжский лес. С востока на всем протяжении
поляны тянулся второй, или дальний, Никольский лес. С
севера и с запада ее замыкал первый, или ближний,
Никольский лес.
На пути к истокам Оки мы нигде не встречали такого
большого участка нераспаханной земли. Я решил весь
день посвятить обследованию, чтобы иметь по возмож-
ности полное представление о фауне равнины. День, на
наше счастье, был солнечным и безветренным, что име-
ет большое значение для лёта насекомых, живущих на
открытых ландшафтах.
Сразу же я обратил внимание на то, что равнина,
являясь сенокосным угодьем, покрыта высоко?! и очень
разнообразной травянистой растительностью. Кроме лу-
гового шалфея, степной таволги, нивяника, проза,нника
пятнистого и горного клевера, доминирующих среди
цветущих растений, впервые я увидел желтые козлобо-
родники и пурпуровые .козельцы, пахнущие ванилью.
Ниже виднелись тысячи мелких венчиков лесной неза-
будки, .злаколистной звездчатки, душистого чебреца
Маршалиана. Именно здесь мы почувствовали то осо-
бое, испаряющее дыхание растений, которое свойствен-
но лишь степным травам.
Совершенно неожиданно и недалеко от нас показа-
лись две крупные птицы, которые, прежде чем поднять-
ся в воздух, долго бежали, взмахивая крыльями. Это
были дрофы. Описав окружность, дрофы опустились да-
леко позади нас и скрылись в высокой траве. Вспугну-
ли мы и парочку куропаток, чуть не из-под ног вылета-
ли перепела и полевые жаворонки. У пирамидок слепы-
шей и нор других грызунов держались чеканы-каменки,
а из трав выпархивали луговые коньки. Со всех сторон
доносились свисты крапчатых сусликов.
Значительно оживляли равнину насекомые. Быстро
проносились желтушка Мирмидона и резидовая белян-
ка, нежно-белые листостеге и золотйсто-желтые ацид<?«
2*	35
лии пролетали небольшое расстояние и снова садились
на траву, а светло-серые подмаренниковые пяденицы,
взлетев вверх, затем плавно опускались. На крупных
цветах вместе с мухами-журчалками сидели малопод-
вижные жуки-милябрисы. В венчиках губоцветных ко-
пошились шмели. К ним время от времени внезапно
подлетали большие темно-синие пчелы-ксилокопы, или
шмели-плотники, которые очень быстро .пробегали по
цветам и улетали. В движениях, повадках и яркой ок-
раске этих насекомых сказывалось их южное происхож-
дение. Медленно шагая по равнине, мы поднимали из
травы огневок и листоверток, многие виды которых мне
были совершенно неизвестны. Еще более разнообразным
был мир совсем мелких бабочек. Чтобы поймать их, я
медленно ползал на четвереньках, а следом за мной
Саша, держа наготове морилку или пробирки.
Большой интерес представляли наблюдения за иг-
рающими в воздухе длинноусыми молями, которые мно-
гим отличались от лесных сородичей. Они более мелкие,
в табунке их значительно больше, а игра происходила
на высоте полуметра над травой. Причем в процессе
толчения бабочки одновременно всем табунком переме-
щаются в горизонтальном направлении настолько быст-
ро, что через несколько секунд исчезают из поля зрения
наблюдателя.
Несколько pas мы видели, как совершенно неожидан-
но опускалась к цветам маленькая бабочка-совка. Она
не садилась на .венчики и головки цветов, а парила над
ними, превращаясь в неподвижный шарик. Сколько мы
ни пытались, нам так и не удалось поймать ее.
Занимаясь ловлей насекомых и наблюдая за ними,
мы совершенно незаметно подошли к центральной, бо-
лее сниженной части равнины. Постепенно пестрый ко-
вер цветов уступал место злакам и осокам, среди кото-
рых цвели болотные незабудки и цепляющийся подма-
ренник. Кое-где, выше общего травостоя, подымались
ильмолистная таволга и обильно цветущие василисни-
ки. Другой оказалась и фауна на этом увлажненном
участке равнины. Появились желтые трясогузки. С кри-
ком летала над нами парочка чибисов. Где-то, несомнен-
но, находилось их гнездо. На цветах василисника сиде-
ло несколько крупных жуков-бронзовок, прилетевших
сюда из ближайшего леса.
36
Посередине равнины мы нашли ключ с холодной во-
дой, Измученные жаждой, мы с наслаждением выпили
воды и устроили непродолжительный отдых.
Солнце начало клониться к западу, когда мы оста-
вили ключ и направились к опушке видневшегося вда-
леке первого Никольского леса. В вечеру подошли к ле-
су. Отсюда я еще раз посмотрел на широкую травянис-
тую равнину и подумал, что она по характеру расти-
тельности, да и по фауне, вполне может быть названа
степью. Более того, она представлялась мне прообразом
сохранившегося с доисторических времен ландшафта
орловской лесостепи. Я вспоминаю теперь, что мысль о
прошлом нашей природы не давала мне покоя. Я все
время надеялся найти новые подтверждения этому яв-
лению. И спустя почти десять лет мне представилась
возможность найти, посмею даже сказать открыть, об-
ширные участки травянистой степи. Сведения о нахож-
дении степей дошли до профессора В. В. Алехина, воз-
главлявшего в те годы при Московском университете
школу ботаников-степоведов. И вскоре началось под-
робное изучение их флоры и фауны.
Мы остановились ночевать у границы равнины и
первого Никольского леса. Вечер был тихий и теплый.
Соловьи продолжали еще петь, но песнь их часто преры-
валась, и это были уже не те трели, которые мы слуша-
ли неделю назад. Зяблики же, пеночки-пересмешники,
мухоловки все еше оживляли вечернюю зарю. Изредка
кричали кукушки и ворковали горлинки и клинтухи.
Разжигая костер, я услышал, что Саша тихим голо-
сом зовет меня. Я тотчас направился к нему и у опуш-
ки увидел большого тушканчика, или земляного зайца.
Интересно было наблюдать, как этот забавный зверек с
длинным хвостом, оканчивающимся метелкой волосков,
прыгал на задних длинных ножках и срывал семена или
листочки растений. Это продолжалось несколько минут,
но вдруг тушканчик чего-то испугался и, высоко подпры-
гивая, исчез в густой траве.
Вскоре запылал наш костер. Приближалась ночь.
Птичьи голоса постепенно смолкали. Над вторым Ни-
кольским лесом взошла яркая, почти полная луна и ос-
ветила опушку и равнину. Вся природа приобрела ка-
кую-то особую красоту. Всматриваясь подолгу в окру-
жающую пас лесостепь, время от времени можно было
37
Тушканчик, или земляной заяц
увидеть летучую мышь, охотившуюся за насекомыми,
или бесшумно пролетающую сову. Начиналась ночная
жизнь леса. Об этом говорили отдаленное, едва доно-
сившееся до нас уханье филина и голос козодоя, напо-
минавший звук часто работающего мотора.
У костра мы устроили незамысловатую постель из
веток лещины. В эту лунную ночь комары не кусали
нас, и мы скоро уснули.
Следующий день, 24 июня, явился последним днем
нашего путешествия. Мы решили до обеда провести эн-
томологическую экскурсию в первом Никольском лесу,
а потом по царевой дороге направиться через вышний
лес домой.
Роса была настолько обильной, что только в 9 часов
мы двинулись в путь. Всю площадь первого Никольско-
го леса в разных направлениях прорезают квартальные
просеки, по которым можно легко ориентироваться в
местности и проникнуть в самые глухие уголки леса.
Тихо пробираясь и внимательно осматривая лесную под-
стилку, стволы деревьев и листву кустарников, мы на-
шли много интересного. Нам в основном встречались ноч-
ные мелкие бабочки. Они сидели спокойно и позволяли
брать себя. В чаще подлеска прятались ют дневного
света и от преследующих птиц крупные пяденицы: анаи-
тисы, геометры, лигрисы, •— летающие вечером и ночью
38
на лесных дорогах и полянах. Под листьями лещины,
бересклета и жимолости находили убежище бабочки с
белой окраской — пяденицы делинии, ацидалии и неко-
торые огневки и листовертки. Чтобы найти их, один из
нас встряхивал ветки, а другой, держа сачок наготове,
ловил вылетающих из укрытий бабочек. Но еще более
удивительную способность скрывать себя мы наблюда-
ли у бабочек, сидящих на листьях кустарников. Перед-
ние их крылья имеют белую или бледно-желтую сжраску
с темными или даже черными пятнами. В покойном со-
стоянии бабочки, смещая передние крылья к телу, за-
крывают ими задние и приобретают форму, близкую к
треугольнику. Усики прижаты к низу крыльев и видны
только у основания. Кажется, что это не живое насеко-
мое, а подсохшие экскременты птицы. Сходство в еще
большей степени достигается тем, что бабочка в этом
случае очень пассивна и остается в том же каталепси-
ческом состоянии, если даже сорвешь лист. К таким ба-
бочкам-подражателям относятся пяденицы из рода эфи-
ра, абраксас, бапта и некоторые виды рода ларенция,
а также листовертки, березовая и ивовая, из рода раз-
ноцветные (олетреутес), осиновая, сочевичниковая и
дубовая из рода серпокрылые (анцилис).
Не менее интересными были многие некрупные бабоч-
ки, которых мы видели на лесной подстилке и на ство-
лах различных деревьев. Окраска их замечательно копи-
рует общий фон окружающей обстановки. Так со сло-
женными плоско крыльями пяденица-ортолита совер-
шенно сливается с цветом прелых листьев, и найти ее
можно, лишь случайно наступив на место, где она си-
дит.
Наряду с бабочками, имеющими защитную окраску,
на лесной почве встречались иногда и крупные черные
жуки-жужелицы, не обладавшие такой окраской. Они
показывались лишь на мгновенье и тотчас же прятались
в листве. Вероятно, и жужелица-красотел, которую мы
наблюдали с Сашей в первый день путешествия, скры-
вается в лесной подстилке, откуда время от времени
взбегает по стволам деревьев в поисках корма.
Также привлекли наше внимание бабочки, которые
слетали со стволов деревьев. Средн них были дымчатые
пяденицы, совка-лишайница, огневка-лишайница, нес-
колько видов листоверток, моли-пестрянки, серпокрылая
*>о
и осиновая проворная моли. По окраске крыльев они
совершенно сливались с цветом коры и растущих на
ней лишайников, так что даже при внимательном осмот-
ре деревьев не всегда их можно было заметить. Узнав
повадки обитателей стволов, один из нас ударял палкой
по дереву, а другой, будучи наготове, ловил вспугнутых
и перелетающих от ствола к стволу бабочек.
Время от времени верхний полог лесной чащи редел
или совсем разрывался, и перед нами открывались про-
галины или даже полянки, покрытые цветами. Здесь
уже был и другой мир насекомых. На кистях соцветий
василисника по нескольку штук неподвижно сидели
крупные бронзовки и проворно лазили мелкие усачи.
Прилетали сюда и любящие солнечный свет дневные
бабочки-голубянки, перламутровки, шашечницы, топо-
левые ленточницы. На одной из лесных редин нам уда-
лось поймать длинноусую моль, у которой передние
крылья были бронзово-зеленые с пурпурным отливом, а
усики более короткие, чем у опоясанной моли из червя-
ковского леса. /'
После долгой и .увлекательной экскурсии в затаен-
ных уголках Никольского леса мы вышли на широкую,
покрытую высокой травой дорогу, которой, вероятно,
пользовались зимой во время рубки леса. Вскоре она
вывела нас на постоянную колесную дорогу, которая
еще не просохла от дождя. Лужи и сырые, грязные мес-
та на ней привлекали пестро окрашенных ленточниц и
только что вылетевших из куколок радужниц, назван-
ных так за ярко-фиолетовый отлив на крыльях. Около
двух часов мы ловили радужниц и порой, мокрые от по-
та, отдыхали, очарованные окружающей нас красотой
лесной природы.
Иногда к дороге подходили поляны с цветущими
растениями. Здесь летали голубянки — прелестные ба-
бочки, копирующие по окраске крупных морфид тропи-
ческих лесов. Скрадывание и ловля их являлась для
нас с Сашей большим наслаждением. На одной из по-
лян мы нашли остатки крупного жука-оленя. Внима-
тельно осмотрев их, я пришел к заключению, что жук,
вероятно, оказался добычей нападающих на него раз-
личных птиц или насекомоядных млекопитающихся, а
затем и муравьев.
К трем часам дня мы вышли на опушку леса и сразу
40
же узнали знакомые поля и царе-
ву дорогу. Утомленные долгой эк-
скурсией, мы решили отдохнуть
и подкрепиться.
Впечатления от экскурсии, се-
годняшние интересные наблюде-
ния и находки, еще долго не
оставляли нас, и мы рисовали
новые, порой фантастические,
походы.
В детстве лес представлялся
мне чем-то таинственным, он
всегда манил соблазном проник-
нуть в его тайны. Позже, когда
я начал знакомиться в природе
с его обитателями из мира птиц,
Жук-олень
млекопитающих и насекомых,
я воспринимал лес как особую совместную жизнь,
приспособленную к общим, свойственным только лесу
условиям. Теперь же, после этой экскурсии, лес явился
для меня сложным сочетанием многих групп животных
и растений. Кроме того, я видел, что каждая группа, за-
нимая определенные участки или ниши леса (лесная
подстилка, стволы деревьев, ярус подлеска, лесные по-
ляны и пр.), живет в характерных только для нее усло-
виях. Поэтому насекомые, и в частности бабочки, оби-
тающие на листьях подлеска, отличаются от бабочек.
живущих на стволах деревьев или на лесных полянах, не
только по своему составу, но и по окраске, повадкам
и в целом по экологии и биологии. Вообще мне каза-
лось, что мы разгадали с Сашей одну из тайн в жизни
наших лесов. Через несколько лет после этого путешест-
вия я познакомился с трудами В. Н. Сукачева и
Г. Ф. Морозова и нашел в них подтверждение некото-
рым своим наблюдениям.
С выходом из Никольского леса кончились все не ве-
домые нам раньше дороги и тропы. Пройдя километра
три царевой дорогой, мы свернули в сторону синеющего
впереди вышнего, или шереметьевского, леса. Довольно
быстро пересекли посевы яровых культур и подошли к
опушке леса, где начинался глухой, заросший высокой
травой и папоротниками овраг. По дну оврага протекал
маленький ключик, но вода в нем оказалась теплой.
41
Поэтому, несмотря на сильную жажду, мы пошли к зна-
комому лесному источнику под названием Гремучий и
напились вкусной и живительной воды.
От Гремучего, не выбирая дороги, направились пря-
мо через чащу вышнего, так как лес этот был хорошо
знаком мне. Время приближалось к вечеру, но птичьих
голосов было мало. Соловьи совсем не пели, лишь тре-
щала пеночка-кузнечик и заливались зяблики. Издале-
ка доносился крик кукушки, но это уже было не про-
должительное кукование, как в начале лета, а посте-
пенно смолкающее. И не только в пении птиц, но и в
цветении крапиволистного колокольчика, лесного татар-
ника и в появлении первых бабочек малого ленточника
и бархатниц-крупноглазок сказывался конец июня и на-
чало второго летнего периода. И если по состоянию
орнитофауны июль в наших лесах можно назвать перио-
дом умолкнувших соловушек, то по развитию фауны
насекомых его можно считать наивысшим расцветом.
Последние километры от вышнего леса к селу Шере-
метьево мы шли не обычной полевой дорогой, а по глу-
бокому и широкому оврагу. Устьем он подходил к пру-
ду на Оке и одной стороной граничил с тем выгоном,
по которому мы сделали первые шаги, направляясь d
путешествие.
Овраг был старый, и во многих его местах произош-
ли оползни, которые снивелировали крутые стены и поз-
волили пышно развиться травянистой растительности.
Было уже то, близкое к заходу солнца время, когда
обыкновенно наблюдается лёт бабочек-голубянок. Оста-
навливаясь часто для их ловли, мы шли медленно. При-
близительно посредине оврага в погоне за голубянкой
я начал быстро взбираться по левому, обращенному к
выгону склону. И в тот момент, когда добрался до са-
мой бровки оврага, я неожиданно увидел в нескольких
метрах от себя волка, терзающего овцу. Он замер и при-
стально смотрел на меня. Я, конечно, испугался и начал
быстро спускаться по склону оврага, а Саша с такой
быстротой понесся по оврагу, что его светлые, почти
белые волосы, успевшие заметно отрасти за время
путешествия, сильно развевались от встречного
ветра.
Пробежав метров пятьдесят, мы решили остановить-
ся, вновь взобраться на склон и посмотреть на зверя.
42
Лесная поляна в период июньского цветения
растений. Лог Турчиха
Волк, очевидно, был очень доволен нашим отступлени-
ем и продолжал терзать свою добычу.
К вечеру, почти в сумерках, мы возвратились в село
Шереметьево. Саша побежал домой, а я зашел к дяде.
Подняв очки на лоб, Петр Алексеевич внимательно слу-
шал меня и расспрашивал обо всех подробностях наше-
го похода.
¥ ¥ ¥
Шли годы. Мне много пришлось путешествовать по
родной Орловщине и в других частях нашего Союза.
Долгое время я занимался и продолжаю заниматься ис-
следованиями фауны различных частей Дальнего Вос-
тока.
Окидывая взглядом пройденный путь, я часто вспо-
минаю свое первое путешествие. Несомненно, поэзия
ранних скитаний среди родных лесов и полей глубоко
запала в мою юную душу и оказалась тем источником,
от которого и начались все последующие мои странст-
вия.
Работая ежегодно весной и летом в многочисленных
экспедициях, я долго не находил возможности посетить
дорогие мне леса и степи. И вот в 1958 году, спустя
43
почти пятьдесят лет после моего первого путешествия к
истокам Оки и тридцатилетней разлуки с орловской
природой, я снова приехал на родину. Трудно выразить
сейчас те чувства, которые овладели мною еще по доро-
ге к близким сердцу уголкам природы, с которыми
связано много воспоминаний и которые с раннего
детства являлись школой, воспитавшей меня как
натуралиста.
ПЕРВЫЕ
ПУТЕШЕСТВИЯ
В СИХОТЭ-АЛИНЕ
Памяти моего незабвенного
друга И. К. Шишкина
КНК МЫ ННШЯИ МИКРОБИОТУ И ГОЛУБУЮ ЛИЛИЮ
Отъезд в экспедицию на Сучан.— Находка ки-
тайского серицина.— Экскурсия на Хуалазу.—
В поясе амурского рододендрона.— На вершине
Хуалазы,— Что такое микробиота.— К горе Пи-
дан.— Леса в окрестностях села Рождественки
и их фауна бабочек.— Ночевка в дупле.— Путь
к горе Лысый Дед.— Блуждания в тумане.—
Субальпийские луга Пидана.— Голубая лилия.—
Вершина Пидана.— Реликтовая мерзлота Сихо-
тэ-Алиня.— Лесной дрозд.— Леса и фауна по
распадку ключа
В конце мая 1923 года ботаник Иван Кузьмич Шиш-
кин, лаборант Мария Тимофеевна Иванова и я напра-
вились в экспедицию для исследования флоры и энто-
мофауны горных районов Сучана. В то время эти районы
Приморья были совершенно не изучены. Даже академик
Комаров, много лет путешествовавший по Дальнему
Востоку, не посещал гор Сучана. Поэтому понятно, на-
сколько велик был наш интерес к горной стране, одетой
густыми лесами.
В окно вагона виднелся горный хребет Пидан с вы-
сокими вершинами, еще покрытыми снегом. В долинах
же была весна в полном разгаре. Цвела черемуха, и
встречный ветер, напоенный ее ароматом, врывался к
нам в окна. Всюду виднелись крупные желтые маки,
белые соцветия василисника, голубые, похожие на не-
забудки, тригонотисы, изящные хлоранты, кисти еще не
раскрывшихся цветов ландыша.
Поезд шел около Романовки, когда я заметил у са-
мой линии железной дороги белую с темными пятнами
бабочку. Она пронеслась вдоль вагона и исчезла. Через
несколько секунд я увидел еще несколько таких же ба-
45
бочек. Они почти парили в воздухе, и я хорошо мог рас-
смотреть их. По моему определению, они относились к
китайским серицинам, украшенным длинными хвости-
ками. Я видел их впервые в жизни и, схватив сачок и
морилку, хотел было спрыгнуть на ходу с поезда, чтобы
поймать хотя бы одного из этих редких представителей
южноуссурийской фауны, но мои спутники удержали
меня. С большим сожалением смотрел я на серицинов,
хотя ни на минуту не сомневался, что скоро попаду в
эти места и соберу серицинов для Коллекции.
Вскоре я заметил, что серицинов уже не было за ок-
нами вагонов. Они исчезли так же неожиданно, как и
появились. «Значит, они живут на каком-то очень не-
большом участке», — подумал я. Меня очень заинтере-
совала привязанность бабочек к узкой полосе вдоль
железной дороги, на расстоянии не более двух километ-
ров. Я рассказал своим товарищам о том, что серицин
китайский в Приморье встречается очень редко и толь-
ко на самом юге, а биология его почти не изучена.
Иван Кузьмич понимал мой интерес и страсти энто-
молога и поэтому не возражал, когда я решил все-таки
выйти на станции Новонежино и вернуться к местам,
где летали серицины. В Романовку я пришел к вечеру,
так как по пути подолгу задерживался, чтобы наловить
новых для меня насекомых или понаблюдать за ними.
Рано утром 20 мая я направился к месту лёта сери-
цинов. Роса еще не сошла, и я не встретил ни одной
бабочки. Часов около 10 над травой вспорхнул один са-
мец серицина. Я тотчас же поймал его. Позднее, когда
лучи солнца прогрели землю, показалось много бабочек,
особенно у крутых склонов, прилегающих к линии же-
лезной дороги, и по берегу реки Кангауз, покрытому
травянистыми лианами — кирказоном приречным. Это
растение является кормом для гусениц серицина. Здесь
же, в зарослях кирказона, я нашел и самок серицина.
В отличие от активных самцов они держались в густой
траве и только иногда, поднявшись в воздух, вяло про-
летали небольшое расстояние и снова падали в травя-
нистые заросли. Изредка они садились на землю, рас-
правляя темно-коричневые с желтыми пятнами и по-
лосками крылья. Эта окраска резко отличает их от сам-
цов и помогает легко скрываться. Вообще же самок бы-
ло во много раз меньше, чем самцов, и я подолгу искал
46
их в зарослях трав. Мне удалось найти самку
за откладкой яичек, которые она пристраивала
группами на нижней стороне листьев кирка-
зона.
Оказывается, серицины обитали в местах, где рос
кирказон. Отойдя на 50—100 метров в сторону, я ни ра-
зу не встретил самок серицинов; только изредка попа-
дались самцы, случайно залетевшие за границу своего
местообитания.
В последующие годы мне удалось обнаружить еще
несколько обитаний серицина китайского в южных
районах Приморья. И всякий раз я убеждался, что ба-
бочка живет только на участках, где сохранился кирка-
зон приречный, являясь, таким образом, реликтовым
видом в нашей фауне. Для него сложились неблагопри-
ятные условия, и он находится в стадии вымирания, че-
му способствует и интенсивное освоение территорий по
долинам рек, на которых исчезает не только лес, но и
многие травянистые растения.
Интересно отметить, что на юге Приморья в долин-
ных лесах встречается еще несколько южных реликто-
вых видов бабочек, имеющих на задних крыльях хвости-
ки. К ним, например, относятся элцизма Вествуда, эпи-
копея, павлиноглазка-артемида и хвостоносец альциной.
Fie отражают ли эти особенности в строении бабочек
какие-то иные географические условия, которые способ-
ствовали возникновению или распространению у нас в
прошлом фауны чешуекрылых южного облика со свое-
образным строением крыльев, — фауны, от которой к
нашему времени сохранилось лишь несколько вымираю-
щих видов?
Мне стало ясно, как много может дать изучение ре-
ликтовых видов для познания происхождения уссурий-
ской фауны.
До четырех часов я проводил увлекательные наблю-
дения за серицинами. Несмотря на сильную усталость,
я решил выполнить свое обещание и вернуться сегодня
же к товарищам. Поездов до утра не было, и до стан-
ции Кангауз пришлось идти пешком, что в те годы для
меня не представляло большой трудности. Меня даже
привлекало путешествие по незнакомой дороге, где я
мог встретить что-нибудь интересное и пополнить свои
коллекции.
47
Я направился проселочной дврогой через долинные
широколиственные леса с большими полянами. Насту-
пал вечер, когда я подходил к селу Лукьяновке, тонув-
шему в густой зелени садов. К селу вплотную подступал
лес, в котором начиналось пение пернатых. Если пение
птиц среднерусских лесов мне хорошо знакомо, то здесь
многие звуки и крики были неизвестны.
Как далеко, далеко на моей родине нельзя предста-
вить прелесть майской ночи без прния соловья, так и в
уссурийской тайге нельзя почувствовать обаяния при-
роды весной без пения сизых дроздов и синих мухоловок.
В сумерках, когда хор пернатых начал стихать, пе-
ние сизых дроздов, казалось, стало более громким. Жа-
лобные, как у певчего дрозда, звуки их гармонировали с
потухающими бликами вечерней зари.
Уже поздно ночью я пришел на станцию Кангауз,
где находилась база экспедиции.
Отдохнув день и разобрав коллекции, 23 мая мы с
Иваном Кузьмичом направились в первую совместную
экскурсию к вершине хребта Пидан — Хуалазе. Нам,
прежде всего, хотелось познакомиться с вертикальным
распределением растительности, совершенно не осве-
щенным в то время в научной литературе.
Отойдя от станции Кангауз километров пять, мы
свернули к югу и направились по одной из глухих ле-
систых падей, которая начиналась глубоким ущельем у
подножия Хуалазы. Никаких дорог здесь тогда не было,
только кое-где попадались следы зимней тропки, теряв-
шейся в буйных зарослях. О каких-либо поселениях в
этой пади не приходилось и говорить. Только звероловы
и охотники, вероятно, заходили сюда осенью и зимой.
Гигантские тополя Максимовича, высокие белост-
вольные ильмы, стройные маньчжурские ясени и краси-
вые ореховые деревья господствовали в лесах распадка.'
Во втором ярусе, или подлеске, росли разнообразные
деревья и кустарники: амурская сирень, акация, дикие
яблони и груши, мелколистный и бородатый клены, жи-
молости, спиреи, бересклет, лианы (виноград и лимон-
ник) . Вместе с деревьями первого яруса они составляли
характерные широколиственные леса горных долин. Сей-
час, в- весеннее время, когда цвели яблони, груши, чере-
муха, клены, пестрели крупные цветы желтого мака, они
были особенно красивы.
48
Полянка цветущего весеннего мака
В кронах деревьев кричали кукушки, пели японские
пеночки; словно колокольчики, звенели песни личинко-
едов. Бабочки-хвостоносцы — синий, ксут и махаон, —
показывавшиеся время от времени у больших редин и
на берегах ключа, придавали еще большую красочность
лесу.
Наша экскурсия продолжалась не менее пяти часов.
Постепенно продвигаясь вверх по пади, мы вошли в
узкое горное ущелье. Сразу стали заметны изменения в
составе и группировках растительности. Появились кедр
корейский, затем тис, граб, клен ложнозибольдов, мань-
чжурский клен и мелкоплодник. Перед нами был уже
другой пояс лесной растительности — горные смешан-
ные леса. Отмечая по пути каждое изменение в верти-
кальном распределении растений, мы поднялись доволь-
но высоко по горному ключу пади. Анероид-высотомер
показывал 700 метров над уровнем моря. Хотя всюду' по
склонам господствовал смешанный горный лес, ближе
к ручью, покрытому еще толстым льдом, встречались
аянская ель и белокорая пихта. У самого ручья начина-
лись заросли горной ольхи. Все указывало на то, что вер-
тикальные смены растительности происходят очень
быстро. Объяснялось это северной экспозицией узкого
горного ущелья, способствующей произрастанию темно-
хвойной тайги. Поднявшись еще метров двести, мы уви-
дели своеобразный ландшафт. Склоны ущелья были по-
крыты лишь небольшими участками хвойного и смешац-
49
ного горного леса. Между этими островками тайги тяну-
лись каменистые осыпи, то голые, то заросшие каким-то
странным, похожим на можжевельник ползучим расте-
нием. Всюду: по обочинам леса, по склонам и осыпям—
море цветущих амурских рододендронов.
Я долго преследовал небольших и невзрачных бабо-
чек, вылетавших время от времени из расселин камней,
чтобы выяснить, к какому виду они относятся. Иван
Кузьмич внимательно рассматривал растения. Вскоре я
услышал его радостный возглас: он нашел неизвестный
вид можжевельника. Однако, присмотревшись, я заме-
тил, что растение мало походило на можжевельник и
было чем-то близко к туе. К окончательному решению
мы так и не пришли; надо было навести справки в ли-
тературе. В общем, можно было предполагать, что най-
дено новое интересное растение, и меня очень радовало,
что моему другу выпадает честь сказать об этом ботани-
ческом открытии.
Среди цветущих рододендронов я увидел темно-ко-
ричневых бабочек с оранжевым полулунным пятном на
передних крыльях. Это в нашем крае единственный
представитель богатого в Южной Азии семейства кал-
лидулид. Было странно видеть здесь, на склонах Хуала-
зы, сожительство северных рододендронов и южных ба-
бочек. По данным многих путешественников, подобное
явление наблюдается в Гималаях. Там во время обиль-
ного цветения высокогорных рододендронов полакомить-
ся нектаром из долинных тропических лесов залетают
некоторые виды бабочек и мелкие птички-нектарницы.
Толщи льда у тальвега горного потока, цветущие ро-
додендроны с летающими над ними тропическими бабоч-
ками, сочетание растительных видов, заросли неизвест-
ного кустарника — все это превращало Хуалазу в свое-
образный музей живой природы.
Трудно передать, сколько было красоты в этих кон-
трастах природы! Мы испытывали счастливые минуты,
знакомые каждому исследователю, стоящему на пороге
разгадки каких-либо тайн природы.
Мы решили подняться на вершину Хуалазы. Не бо-
лее чем через час почти все растения горного смешанно-
го леса остались внизу, и мы вступили в елово-пихто-
вую тайгу. Здесь еще лежал пятнами снег, а на полянах
уже цвели характерные для хвойных лесов изопирум
50
Радде и анемона отогнутая. Анероид показывал 1100
метров. Опытный глаз Ивана Кузьмича заметил колю-
чую, еще не распустившуюся заманиху, которая до по-
следнего времени была известна как редкое растение с
горы Черный Куст близ долины Сучана. Здесь же на
большом расстоянии оно давало разреженные заросли
таежного подлеска. Впоследствии выяснилось, что ель-
ники с подлеском из заманихи встречаются только в го-
рах южного Приморья. Это указывает на то, что зарос-
ли заманихи в горных ельниках являются остаточным,
реликтовым сообществом, которое, вероятно, раньше бы-
ло широко распространено в Сихотэ-Алине.
Утоляя жажду снегом, поднимаемся все выше и вы-
ше. Солнце уже клонилось к западу, а мы, кроме ранне-
го завтрака на базе, еще ничего не ели. Привал же до-
говорились устроить на вершине Хуалазы.
Наконец в 5 часов дня мы взошли на вершину соп-
ки, высота которой по нашему анероиду равнялась 1350
метрам. Всюду лежал глубокий — до полуметра — снег.
Только с южной стороны начали обнажаться склоны,
но на них не было никакой жизни. Даже амурский ро-
додендрон, встречающийся отдельными полянками, не
проявлял еще признаков пробуждения. Исследование
вершины мы решили провести несколько позже.
Растопив снег, вскипятили чай, а затем, сделав не-
сколько рекогносцировочных экскурсий, начали спускать-
ся в долину. Только к вечеру добрались до смешанных
лесов, где остановились на ночевку. Палатки у нас не
было, и первую ночь в сучанской тайге мы провели у
костра.
На следующий день, возвратившись на базу, заня-
лись определением растений и насекомых. Мои сборы
были небогатыми, и обработка их не вызвала затруд-
нений. Иван Кузьмич перебрал все имеющиеся на базе
руководства, но так и не установил вид кустарника, по-
хожего на можжевельник. Настойчивость моего друга
была так велика, что он часами просиживал за книга-
ми. Загадочный кустарник не давал Ивану Кузьмичу
покоя и ночью. Несколько раз он вставал, зажигал
свечу и снова начинал листать справочники. Заметив,
что я не сплю, Иван Кузьмич сказал, что кустарник с
Хуалазы, конечно, не можжевельник и не туя, а скорее
совершенно новый для науки вид хвойного растения.
51
По возвращении из экспедиции гербарий кустарника
послали академику В. Л. Комарову. Он подтвердил, что
это новый род хвойных, описал его и назвал микробиотой.
Почему открытие микробиоты имело большое значе-
ние в ботанике?
Прежде всего, интересно систематическое положение
растения. Оно относится к особому подсемейству туе-
вых и стоит близко к трем родам его: туе, биоте и реч-
ному кедру, или либоцедрусу, распространенным в стра-
нах Восточной Азии и в Северной Америке (кроме био-
ты), с примитивными чертами строения. Микробиота,
относящаяся к группе названных родов, дополняет их
генетические отношения. Она является недостающим
звеном, которое столь важно при установлении родства
и происхождения всего подсемейства туевых. Увеличи-
вая число родов последнего, микробиота тем самым
служит еще одним доказательством происхождения туе-
вых в Восточной Азии.
Исходя из этого, можно предполагать, что Сихотэ-
Алинь в геологическом прошлом мог быть резерватом
древних реликтовых форм растений и животных и сыг-
рал немалую роль в развитии фауны и флоры Дальне-
го Востока.
Открытие .нового вида растений заставило нас более
подробно обследовать хребет Пидан.. Мы совершили
много экскурсий. Почти все они связаны с какими-либо
за-мечательными находками растений и насекомых. Об
одной такой экскурсии я и хочу рассказать.
8 июля поездом со станции Кангауз мы доехали до
села Новонежино, а оттуда отправились пешком к не-
большой деревушке Рождественке. Деревушка, распо-
лагавшаяся в предгорьях хребта Пидан, почти терялась
в окружающих лесах. Однако вблизи построек, где
пасли скот, сохранились лишь колючие древесные поро-
,-ды: маньчжурская яблоня, уссурийская груша, боярыш-
ники и шиповники или такие растения, как бархатное
дерево и маньчжурский орех, которые своим резким за-
пахом отпугивают животных. Нас заинтересовало это
сообщество растений. Ивану Кузьмичу представилась
возможность выяснить изменения лесной растительнос-
ти под влиянием выпаса, мне же—-пронаблюдать за не-
которыми видами вредных насекомых.
Прежде всего, я обратил внимание на слетающих -с
52
яблони пестрых пядениц. На ветвях яблони было так-
же много паутинных гнезд моли, в которых кишели не-
большие светло-серые с черными точками гусеницы. Вся
листва около гнезд была съедена. Многие листья ябло-
ни оказались склеенными в виде пирожков, внутри ко-
торых сидели бледно-желтые толстые гусеницы китай-
ской дымянки. Они не прогрызали насквозь листья, а
скелетировали их, выедая мякоть листа и оставляя
только жилки. Скелетирование начинается от вершины
листа и переходит к основанию. Лист усыхает постепен-
но, и гусеница всегда имеет свежую пищу. Совместное
нападение гусениц этих трех бабочек нанесло очень
сильные повреждения яблоне: многие деревья стояли
голые или окутанные паутиной.
Характерно, что чем дальше мы отходили от дерев-
ни в лес, тем все меньше было повреждений, а затем и
совершенно не стало. Несомненно, большое изрежива-
ние леса у обжитых мест и повсеместное развитие ди-
кой яблони способствовало массовому размножению
вредителей.
Весь день 8 июля стояла жаркая, солнечная погода.
Амурская сирень была в полном цвету. Набирала буто-
ны маньчжурская липа, и в воздухе чувствовался запах
меда. Наступала середина лета.
За селом, на расстоянии пяти — семи километров, на-
чинались хорошо сохранившиеся смешанные леса. До-
рогу, по которой мы шли, часто пересекал ключ, беру-
щий начало где-то далеко в горах. На дороге было мно-
го луж и мочажин — следов недавно прошедших силь-
ных дождей. В таких местах в уссурийской тайге обык-
новенно встречаются пестрые дневные бабочки из родов
радужниц, ленточниц и пеструшек. При ослепительно
ярком солнце на голых участках дороги и у берегов
ручья я увидел их большие скопления. В воздухе носи-
лись крупные, совершенно свежие, вероятно недавно
вышедшие из куколок, радужницы Шренка. Садясь на
землю, они легко обнаруживали себя серебристым фо-
ном испода задних крыльев, прорезанного красной пере-
вязью. Делая же легкие взмахи крыльями, они показы-
вали верхнюю поверхность крыльев — темных, с белым
крупным пятном, края которого отливали синевой.
Различные виды' ленточниц: уссурийская, Гельмана,
амфисса, камилла — и многие пеструшки: филира, юж-
53
ная оранжевая, Четверикова, уссурийская — садились
вместе с радужницами Шренка, почти полностью скры-
вая голые пятна дороги и увлажненные косы ручья.
Другие виды радужниц: амурская, обыкновенная, уссу-
рийская и ильмовая — прежде чем сесть на землю, дол-
го летали над лесной дорогой.
Время от времени проносились крупные синие хвос-
тоносцы Маака и полосатые ксуты. Некоторые из них
садились вместе с ленточницами и пеструшками у от-
стоян воды и на берегах ручья. Быстро вибрируя крыль-
ями и поспешно всасывая хоботком влагу, хвостоносцы
задерживались лишь на несколько секунд.
Притаившись где-нибудь у края дороги, я подолгу
наблюдал за бабочками. В такие минуты нередко вспо-
минались среднерусские леса, где так мало пестрых ба-
бочек на лесных дорогах, и думалось об удивительном
богатстве и разнообразии их здесь, в уссурийских ле-
сах. В других частях нашей обширной страны энтомо-
лог не найдет подобного явления в мире чешуекрылых.
Стремясь поймать нужных мне для коллекции бабочек,
я нарушил их покой, и в течение нескольких секунд воздух
буквально кишел этими чудесными созданиями природы.
После четырех часов дня жара спала и количество
пестрых бабочек на лесных дорогах, тропах и полянах
сразу же уменьшилось. Они поднимались к кронам де-
ревьев и, хотя еще продолжали летать там, держались
рассеянно, в одиночку. Вечером бабочки скрывались в
густом лесу, где их трудно было найти. Плотно прижи-
мая друг к другу яркоокрашенные крылья, они устраи-
ваются на ночь на ветках и стволах деревьев, где ста-
новятся совершенно незаметными, благодаря защитной
окраске нижней поверхности крыльев.
Несмотря на частые задержки, мы продвинулись до-
вольно далеко в горы. На это указывали и резко сузив-
шаяся падь, по которой мы шли, и изменение расти-
тельности в сторону преобладания хвойных пород.
Наступал вечер, надо было искать место для ночлега.
Совершенно неожиданно начала меняться погода. С гор
плыли густые облака, постепенно заволакивая все небо.
И только мы расположились на берегу ключа, как на-
чался дождь. Палатки у нас не было, мы привыкли об-
ходиться без нее, используя при ночевках в тайге раз-
личные естественные укрытия или устраивая односкат-
54
Людорфия, или весенняя красавица, на цветах ивы
ный шалаш. Сегодня же дождь застал врасплох, но нас
это не страшило. В подобные моменты романтика путе-
шествия чувствуется особенно сильно. Таковы уж годы
молодости.
По берегам горных ключей в уссурийской тайге рас-
тет гигантское дерево — тополь Максимовича. Старые
и дуплистые его стволы во время наводнений часто па-
дают. После непродолжительных поисков нам попался
один такой валежный великан с большим сухим дуп-
лом. Мы решили устроиться в нем на ночь. На насеко-
мых не обращали внимания. Самым неприятным сосе-
дом в дупле может оказаться ядовитый щитомордник,
который очень неохотно покидает свое убежище. На
55
всякий случай мы постучали по стволу палками и, от-
ступив от слома метра на три, плотно забили травой
внутреннюю часть дупла. При свете зажженных Смоля-
ков кедра еще раз тщательно осмотрели место своего
ночлега. Номер таежной гостиницы, сухой и достаточно
просторный для двоих, был готов. Под убаюкивающие,
монотонные звуки дождя мы вскоре уснули крепким сном.
Утро 9 июля было ясное, солнечное. Быстро собрав-
шись, направились в горы. Вскоре мне большую радость
доставила находка редкой бабочки сефизы, которая бы-
ла известна в крае по единственному экземпляру, пой-
манному в начале века любителем-энтомологом докто-
ром А. К. Мольтрехтом. Ловил я в этот день и хвосто-
носцев Маака, часто летавших по берегу ключа.
С подъемом в горы заметно изменялся как рельеф,
так и характер растительности и фауны. Сравнительно
спокойный ключ постепенно превратился в бурный гор-
ный поток. Склоны гор становились круче. Чаще начали
попадаться горный ильм,, граб, мелкоплодник, весенняя
жимолость и крупная лиана — актинидия аргута. Еще
выше встречались белокорая пихта и аянская ель. Со-
гласно показаниям нашего высотомера, мы пересекали
пояс смешанной горной тайги. Я заметил, что в этих
лесах значительно меньше пестрых дневных бабочек.
Уже не встречались радужница ильмовая, ленточница
амфисса и некоторые пеструшки. Зато появились лен-
точницы Мольтрехта и Гоммейра, пеструшки Прейера,
спирейная и другие бабочки горных лесов.
С высоты примерно 850 метров началась тайга пере-
ходного пояса. Многих растений горных смешанных ле-
сов уже не было. Почти весь день мы .занимались выяс-
нением закономерностей вертикальных смен раститель-
ности и фауны насекомых, отмечая по высотомеру ко-
личественные изменения каждого вида и его полное ис-
чезновение по высоте склона.
В переходных лесах начал периодически пропадать
и ключ. Поэтому здесь, у его истоков, мы решили зано-
чевать. Вечер был тихий и теплый. В кронах верхнего
яруса деревьев громко пела корольковидная пеночка —
обитатель елово-пихтовой тайги.
Недалеко от места нашего привала я увидел следы
копытных. Затаившись, мы наблюдали, как в сумерках
близко к ключу подошла косуля с детенышем.
56
В условиях переходных лесов для меня было Очень
интересно половить бабочек на свет. Я подбросил в
костер сухих засмоленных веток, он разгорелся сильнее.
Теплая ночь благоприятствовала лёту бабочек. Я поймал
два интересных вида пядениц — белую с нежными се-
рыми перевязями миртету и темную с белым кантиком
на задних крыльях фотоскотозию. Оба вида характерны
для переходных лесов. Близкие же им виды широко
представлены в центральном Китае и в Японии.
Мокреца было немного. Во всяком случае уснули мы
у костра под открытым небом.
Рано утром, как только начала заниматься заря, нас
разбудили резкие, похожие на свист, звуки. Вероятно,
это кабарга возвращалась с ночной пастьбы к дневным
укрытиям — в скалы или густые ельники.
Направившись в путь, мы увидели, что горы одеты
густым туманом. Несмотря на портящуюся погоду, ре-
шили идти дальше. На высоте около 1000 метров всту-
пили в елово-пихтовую тайгу. Почву сплошь покрывали
мхи. С веток деревьев свешивались плети белого ли-
шайника — узнея. В подлеске, на каменистых почвах,
часто встречались заманиха с широкими округлыми
листьями и красивые, похожие на ландыш, клинтонии,
которые выбросили стрелки с кистью белых цветов. Во-
обще же хвойная тайга показалась мне очень бедной.
Как она была непохожа на долинные леса и даже на
леса более низких склонов! Там — поразительный по
разнообразию мир растений, птиц и насекомых,
здесь — бедная флора, молчание птиц и отсутствие
бабочек.
Поднявшись еще метров двести по склону, мы попали
в такой густой туман, что на расстоянии четырех-пяти
шагов едва видели друг друга. Ориентироваться было
очень трудно. Наша одежда пропиталась влагой. Одна-
ко мы продвигались дальше к югу в надежде выйти на
сопку Лысый Дед. Вскоре подошли к вершине, высота
которой по нашим измерениям была 1160 метров. Ска-
зать определенно, что это сопка Лысый Дед, было не-
возможно. Все тонуло в беспросветной мгле густого
тумана. Ориентируясь по компасу и карте, мы трону-
лись к северо-востоку, где, по нашему предположению,
должен быть хребет Пидан.
От тумана и росы на траве мы промокли до нитки
57
и стали мерзнуть. Мокрые, брели мы по ельникам, про-
бирались через труднопроходимые заросли кедрового
стланика. Выгляни в это время хотя бы на мгновение
солнце, сразу стало бы ясно, где мы находимся.
На травянистых полянах в ельниках часто встреча-
лись следы медведей, напоминающие настоящие волоки,
а также перевернутые и разбитые валежные деревья,
муравьиные кучи. Я вспомнил рассказы сучанских охот-
ников о том, что черные уссурийские медведи в поисках
пищи часто бродят в туманную погоду днем. Вскоре нам
представился случай самим убедиться в этом. На одной
из больших лесных полян мы увидели семью медведей,
переходящих с северного склона хребта на южный.
Впереди шла медведица, за ней прыгали два медвежон-
ка; замыкал шествие сравнительно крупный медведь,
вероятно родившийся в прошлом году, но находивший-
ся еще под опекой мамаши.
Не могу сказать, чтобы мы, безоружные, были спо-
койны и полны решимости. На счастье, медведи прошли
в 150—200 шагах, не заметив нас под раскидистой елью.
Выбившиеся из сил, голодные, мы уже начали ду-
мать о том, чтобы спуститься в долину и заночевать у
первого попавшегося ручья. Однако нас удерживало то,
что спуск в долину и новый подъем в горы потребует
много времени. Кроме того, могло не хватить продуктов.
Продолжаем идти по платообразному хребту. К ве-
черу нам попалась застоявшаяся лужа. Мы установили,
что вода, если ее вскипятить, вполне пригодна для при-
готовления пищи, и расположились на ночлег.
К ночи неожиданно распогодилось. На ясном небе
показались звезды, взошла луна. Это радовало нас, так
как обещало завтра хороший день и более удачную экс-
курсию.
Много хлопот доставила нам сушка одежды у кост-
ра. Мы занимались этим до полуночи и ужинали поздно.
Воду для супа и чая пришлось фильтровать через мой
марлевый сачок, сложенный в несколько слоев. Устав-
шие, мы спали молодецким сном у костра на подстил-
ках из еловой коры, снятой с усохших деревьев.
Как нередко бывает в Приморье, после затянувшего-
ся ненастья вдруг наступила чудесная погода. Утро 11
июля было ярким и радостным. Даль перед нами рас-
пахнулась во все стороны, и мы увидели перед собой го-
58
лую вершину Пидана; до нее оставалось километров
восемь—десять.
Пока завтракали, роса на кустарниках и травах спа-
ла, и мы отправились в путь.
Вскоре стало заметно, что елово-пихтовые леса оста-
лись внизу. Перед нами расстилались горные луга с
редкими пятнами кедрового стланика. Они не были по-
хожи на те горные лужайки парковых лесов, которыми
мы шли вчера весь день. Развивались эти луга и на ще-
бенке. Трава на них была довольно низкой и разнооб-
разной. Кроме того, было много мелких кустарников.
Мы впервые встретили субальпийские луга и решили
подробно изучить их. Я собрал большое число насеко-
мых, которые раньше были неизвестны для Приморья
и встречались, например, в Николаевске-на-Амуре или
даже еще севернее. Среди бабочек была сибирская го-
лубянка, березолистная и брусничная пяденицы. Фауна
бабочек горных лугов особенно интересна тем, что здесь
вместе с северными представителями летали еще южные
горные и эндемичные виды.
Еще более замечательными оказались растения лу-
гов. По существу Ивану Кузьмичу довелось впервые
«открыть* северную флору для южного Приморья. На
лугах им были найдены брусника, голубика, золотистый
рододендрон, альпийская толокнянка, Кассиопея, аркти-
ческая астра, сибирская анемона и многие другие виды
арктических растений. Кроме того, он нашел несколько
субальпийских южных видов, характерных только для
Сихотэ-Алиня. Наряду с микробиотой, ему встретилась
также новая для науки соссюрея и чудесное растение с
колокольчиковидными крупными венчиками бледно-си-
реневого цвета. Оно ярко выделялось на общем фоне
северных растений. Это растение Иван Кузьмич опреде-
лил как голубую лилию. По его словам, она была опи-
сана в 1904 году В. Л. Комаровым как новый вид с гор
Северной Кореи и до сих пор в Приморском крае была
неизвестна. Из-за особенности произрастания, а также
из-за необычайной окраски венчика голубую лилию на-
до отнести к реликтовым видам. В последние годы она
найдена в ряде других районов Приморья. В настоящее
время голубую лилию — гордость нашей флоры — нача-
ли вводить в культуру.
Ниже субальпийских лугов, у опушки каменнобере-
59
зовых лесов, цвела синяя горная сирень. Этот кустарник
был малоизвестен и привлек наше внимание. Подойдя
ближе, мы увидели на сирени самых разнообразных на-
секомых. Многочисленные пестрые мухи из семейства
журчалок, осы, дикие пчелы, шмели, жуки-усачи, ба-
бочки голубянки, ванессы, белянки, бражники-хоботни-
ки и даже синие хвостоносцы, залетающие сюда из глу-
боких долин, — все они вносили столько оживления, что
с трудом верилось, чтобы разгневанная вчера природа
могла так радовать нас сегодня.
Наступил полдень, когда мы начали подъем на Пи-
дан. Гора, покрытая обширными полями каменистых
россыпей, издали напоминала пряди волос седеющего
старца.
Можно представить, как велико было наше желание
скорее подняться на вершину, которую в те годы никто
из натуралистов не посещал. Подъем, несмотря на боль-
шую крутизну склонов, оказался нетрудным. Местами
склоны покрывали заросли микробиоты и кедрового
стланика; они языками тянулись к вершине по менее
ветробойным участкам. Если в субальпийских лугах
совершенно не чувствовалось ветра, то с приближением
к вершине он заметно усиливался, что сразу отразилось
на фауне насекомых. Особенно мало было бабочек.
Поднимаясь на Пидан, мы выяснили, что микробио-
та произрастает невысоко по склонам, а кедровый
стланик доходит до самой вершины. Однако влияние
ветров сказалось и на его развитии. Ближе к вершине
он образует не сплошные заросли, а лишь небольшие
куртинки из. низких, прижатых к камням растений.
В два часа дня мы взошли на вершину. Анероид по-
казал высоту 1452 метра, что приблизительно совпа-
дало с данными карты.
Пидан имеет две вершины, между которыми нахо-
дится впадина, сплошь покрытая цветущим багульни-
ком. По словам Ивана Кузьмича, произрастание здесь
этого растения, характерного для гольцовых вершин се-
вера, также представляло большой интерес.
В зарослях багульника я поймал три вида мелких
бабочек-листоверток, которые по своему распростране-
нию являются глубокосеверными и на Дальнем Востоке
вообще не были известны. Биологически они связаны с
багульником. Иван Кузьмич нашел еще несколько се-
60
верных растений: кассиопу Редовского, относящуюся к
семейству вересковых, маленький папоротник из рода
вудсия. В целом же цветущая флора вершины Пидана
значительно беднее, чем его субальпийский пояс, распо-
ложенный ниже по склону.
С вершины открывался красивый вид. К северу тя-
нулись нагромождения гор, к югу, постепенно снижаясь, ч
горы подходили к морю.
Осмотрев хребет, мы ясно представили расположение
всех его вершин, что очень пригодилось в дальнейшем.
Уже несколько часов нас мучила жажда; при паля-
щем солнце и ветре, среди накаленных камней было да-
же трудно разговаривать, трескались губы. Изнуряли
слепни и мошки.
Спуск по северным склонам оказался также нетруд-
ным. Здесь осыпи были образованы крупными гранит-
ными глыбами, по которым можно прыгать как по сту-
пенькам. Спустившись метров на 150, мы услышали,
что под нами, глубоко в каменистой осыпи, шумит вода.
Значит, где-то здесь берут начало подземные ключи, ко-
торые уже в долинах превращаются в мощные потоки.
Flo глубинные источники заинтересовали нас не только
с точки зрения их происхождения: мы уже почти два
дня не пили хорошей воды. Мы осмотрели каждую рас-
селину в россыпях, заглянули во все уходящие в кам-
ни ниши и установили, что уже на глубине одного мет-
ра от поверхности температура была очень низкая, а на
большей глубине нередко лежали слои льда. Иногда мы
видели мелькавшую между камнями воду, но достать ее
было трудно. Только в одном месте каменистой россыпи
оказалась широкая расселина. С большими усилиями
протиснувшись в этот естественный ледник, мы откалы-
вали куски льда и жадно сосали их.
Когда смотришь на циркообразные расширения се-
верных склонов Пидана, на его две вершины, с ясно вы-
раженным понижением между ними, невольно приходят
мысли, что в эпоху похолодания на отдельных верши-
нах южного Сихотэ-Алиня могли быть если не ледники,
то снежники-перелетии, способствовавшие в теплое
время образованию фирнов и небольших оледенений в
каменистых россыпях. Вероятно, найденные нами на
большой глубине слои льда являются памятниками-ре-
ликтами вечной мерзлоты, которая когда-то была ши-
61
роко распространена к югу. Вполне объяснимы, с этой
точки зрения, и находки северных растений на высотах
Сихотэ-Алиня, и разнообразие их видов в местах сохра-
нения реликтовой мерзлоты.
Изучение верхнего пояса на Пидане дало нам очень
много интересного. Для нас теперь была совершенно
ясна картина вертикальной зональности фауны и фло-
ры для юга Приморья, ранее почти не известная.
Лесной каменный дрозд
К вечеру мы опустились к истокам одного из боль-
ших горных ключей, сбегающих с Пидана, и останови-
лись на ночевку. В этом месте к распадку подходили
высокие скалы. Оттуда доносилось не знакомое мне пв’
G2
ние птицы. Я решил определить вид певца и понаблю-
дать за его повадками. Солнце только зашло за горы,
когда я направился лесом в обход поющей птицы. Мне.
удалось незаметно подойти близко к скалам, заросшим
микробиотой. Здесь же росли небольшие ели. На одной
из них, на самой вершине, и находился певец. Как ве-
ликолепна была его громкая песнь среди унылых высо-
когорных скал у верхней границы леса! В ней слыша-
лись то короткие прерывающиеся ноты, то длинные
флейтовые свисты с характерными для дроздов печаль-
ными звуками. Я определил, что это пел лесной камен-
ный дрозд. Ни коньки, ни завирушки и ни даже сине-
хвостки, оживляющие субальпийский ландшафт Сихо-
тэ-Алиня, по своему пению не могут сравниться с ним.
Внезапно песня резко оборвалась, и птица скрылась
в подлеске, где, вероятно, у гнезда находилась самка.
Утром 12 июля мы направились вниз по ключу, пред-
полагая завершить затянувшуюся экскурсию. Продукты
были уже на исходе, и мы торопились на базу. Первые
четыре-пять километров ключ то появлялся, то исчезал
в толщах крупных камней. С обеих сторон к нему под-
ходила густая елово-пихтовая тайга. Ниже по тальвегу,
когда склоны гор оказались уже более пологими, вода
неслась сплошным потоком, образуя на уступах краси-
вые водопады и каскады. По берегу ключа, на высту-
пах скал, часто встречались черные оляпки и горные
азиатские трясогузки. Завидев нас, оляпки уносились
далеко вниз по распадку, а трясогузки, отлетев на не-
большое расстояние, вскоре возвращались на прежние
места, где были их гнезда. Большой интерес представля-
ла фауна ручейников. Среди десятка собранных видов
четыре вида и один род оказались ранее не известными
науке.
На высоте 800 метров появился первый корейский
кедр, а за поясом елово-пихтовой тайги начались сме-
шанные уссурийские леса.
Двигаясь берегом ключа, мы увидели двух непаль-
ских куниц, и не на деревьях, как обычно, а на земле.
Не замечая нас, они медленно, одна за другой, перехо-
дили ключ по упавшей валежине.
К вечеру, неизвестный ключ привел нас к селу Лукья-
новне, расположенному недалеко от линии железной до-
роги. От местных жителей мы узнали, что от села до
63
нашей базы осталось около семи километров. В сумер-
ках мы пришли на Кангауз.
В более поздние годы всякий раз, встречаясь или об-
мениваясь письмами с Иваном Кузьмичем, мы непре
менно вспоминали совместные путешествия. И теперь,
когда я уже давно потерял своего друга, его образ —
образ охотника за редкими растениями, талантливого
ботаника и верного товарища — встает передо мной, на-
поминая о научных исканиях нашей молодости.
BECHR HR СУЧЯНЕ
Весна в лесах на реке Малазе.— Утка-ман-
даринка и ее повадки.— Серый рябчик и вальд-
шнеп.— Защитная окраска весенних бабочек.—
Интересные находки реликтовых бабочек-пяде-
ниц.— Вечерняя жизнь в лесу.— Ночь в зи-
мовье.— Тайга в конце мая.— Птицы и насеко-
мые в уссурийской тайге днем.— Ночная жизнь
в лесу
Мой приезд на реку Малазу (левый большой приток
Сучана) совпал с расцветом второго весеннего перио-
да, который приходится на конец апреля — начало мая.
Сначала я решил тщательно обследовать бассейн
среднего течения реки Малазы и уже после этого, в на-
чале лета, тронуться в далекое путешествие.
Почти каждый день я уходил по какому-нибудь
горному распадку, посещая водоразделы ключей —
притоков Малазы или исследуя леса по ее широкой до-
лине.
Прежде мне как-то не доводилось начинать исследо-
вания ранней весной, и поэтому теперь я с большим
увлечением рыскал по тайге целыми днями. Однажды
я забрел в Иммалиновую падь, которая замыкалась с
севера и юга довольно высокими горными склонами.
Ее долину покрывали широколиственные леса, состояв-
шие из белокорых ильмов, ясеня, маньчжурского ореха,
липы, мелколистного клена. Изредка встречались кедры.
У берегов ручья росли огромные, в несколько обхватов,
тополя Максимовича. Все эти деревья образовали верх-
ний, или первый, ярус. Ниже располагались уже другие
64
деревья с более тонкими стволами: акаТник амурский,
яблоня маньчжурская, сирень амурская, боярышник, а
также черемуха, ольха и различные виды ив, росшие у
ручья. В подлеске теснились разнообразные кустарники:
жимолость Маака, бересклет малоцветковый, калины —
Саржента и буреинская. Лианы — виноград амурский
и китайский лимонник, — взбираясь высоко на деревья,
образовывали густые заросли.
Интересно было наблюдать, как идет развитие жиз-
ни весной в лесу, столь богатом древесными и кустар-
никовыми породами. Деревья верхнего яруса стояли еще
голые. Во втором же ярусе на черемухе и амурской си-
рени, а в подлеске на калине, жимолости и спирее уже
появились нежные молодые листочки. Однако эта пер-
вая зелень не могла полностью затенить лесную почву,
и солнечные лучи еще проникали до самых скрытых
уголков лесной подстилки. Здесь пышно цвели ковры из
анемон, хохлаток, полуводосбора, уссурийского лютика,
ллойдии, гусиных луков и многих других растений. Мел-
котравье в уссурийских лесах во второй половине апре-
ля и в начале мая бывает очень красочным. В летнее
же время, когда все деревья одеваются листвой и созда-
ют сильное затенение, травянистый покров беднеет:
обычно цветут лишь одиночные растения с крупными
цветами.
Много интересных и новых явлений мне удалось на-
блюдать и среди животных. Красивые утки-мандаринки
теперь чаще держались парочками у берегов речки.
Как характерный лесной вид, они хорошо приспособи-
лись к среде обитания. Так, неоднократно я видел, как
мандаринка лавирует во время полета не только при
всех поворотах лесной речки, но и свободно пронизыва-
ет на лету чащу крон деревьев, всегда ориентируясь при
этом на редины и поляны. С воды она поднимается поч-
ти вертикально, что опять-таки связано с лесным обра-
зом жизни.
Как известно, мандаринка гнездится в дуплах, и
сейчас птицы, отыскивая места для гнезд, часто сади-
лись на высокие дуплистые деревья и там же нередко
спаривались.
Повадки мандаринки сильно отличают ее от всех
других уток нашей фауны. Только в Северной Америке
встречается сородич мандаринки, который также гнез-
3 А. Куренцов	65
дится в дуплах деревьев. Большой географический раз-
рыв между ареалами этих близких видов и сходный об-
раз жизни указывают на их происхождение от одного
общего предка, который, вероятно, жил в эпоху, когда
Восточная Азия и Северная Америка представляли еди-
ный материк, населенный субтропической фауной.
В дальнейшем под влиянием происшедших изменений
в распределении суши и морей в северных частях Ти-
хого океана фауна распалась на американскую и вос-
точноазиатскую. В настоящее время состав фаун этих
областей во многом изменился, но отдельные предста-
вители — реликты — прежней, более древней, фауны
Весенняя муха жужжало
(увелич. в 4 раза)
еще сохранились. К ним на-
до отнести нашу мандарин-
ку-
Я встретил в Иммалиновой
пади и рябчика, сидящего
совершенно неподвижно на
гнезде, устроенном на лесной
почве. По своей окраске он на-
столько сливался с бурой под-
стилкой леса, что я только слу-
чайно заметил притаившуюся
птицу. Несмотря на то что я
простоял около гнезда не ме-
нее трех минут, птица не обра-
щала на меня никакого
внимания, продолжая спокойно
сидеть на месте.
Такие же повадки наблюдаются у вальдшнепов. Од-
ного из них я поднял днем только в тот момент, когда
чуть не наступил на него.
В этих местах мне удалось неоднократно наблюдать
за бабочкой-пяденицей эндропиодес. Сидит она обыкно-
венно с расправленными крыльями на лесной подстил-
ке, совершенно сливаясь с фоном сухих и прелых листь-
ев. Вспугнутая, быстро снимается, пролетает небольшое
расстояние и падает на землю, принимая охранитель-
ную позу.
Миновав долинные леса по пади, я направился на
южные склоны, покрытые более сухими дубово-кедро-
выми лесами. В них отсутствовало большинство деревь-
ев, произрастающих в долинах, и почти не было подлес-
ка. Травянистый покров также заметно отличался. На
66
крутых склонах цвели желтые восточные фиалки и
изящный, с линейными листочками и мелким желтым
цветком, гусиный лук. На более пологих склонах гор
развивались гребенчатая и расставленная хохлатки,
среди которых встречались куртины изящных сиреневых
цветов джефферсонии.
В этих горных лесах обитали уже другие птицы и
насекомые. Не один раз я подымал с почвы земляных
дроздов. Над цветами парили мухи жужжало с длин-
ными хоботками, вяло пролетали шмели, проносились
красивые бабочки людорфии. Бабочки нередко сади-
лись на растения копытень и откладывали на нижней
стороне его листьев яички. Сидя на лесной подстилке,
они удивительно сливались с цветом и рельефом окру-
жающей обстановки.
Увлекшись наблюдениями и сборами коллекций, я
не сразу услышал шорох и шуршание сухой дубовой
листвы. Вскоре послышалось чуханье и взвизгивание.
Судя по звукам, это приближалось стадо кабанов. Учу-
яли ли меня животные, или на их пути встретились ка-
кие-то препятствия, сказать трудно. Но шорох на нес-
колько секунд прекратился, а затем стал удаляться.
Вскоре все стихло.
Я решил посмотреть, как идет развитие весны в гор-
ном лесистом ущелье на северном склоне, и сравнить с
ходом ее в долине и на южных склонах гор.
Ущелье покрывал смешанный лес, среди которого
уже часто попадались аянская ель, белокорая пихта,
желтый клен. Бросалось в глаза отсутствие цветущих
травянистых растений. Анемоны и хохлатки, столь мно-
гочисленные в долинных лесах, здесь встречались из-
редка.
Зато на одном из склонов ущелья я нашел два ред-
ких растения из семейства лютиковых: анемону отогну-
тую и изопирум Радде. Первое — с мелкими одиночны-
ми цветами и оттянутыми книзу околоцветниками, вто-
рое — с зонтиковидными белыми изящными соцветиями.
Эти растения не характерны для более светлых ле-
сов, но типичны для ельников, растущих в южных рай-
онах Приморья по северным склонам и в истоках
речек.
После долгих тщательных поисков мне посчастливи-
лось найти в узком горном распадке две замечательные
3*	67
бабочки-пяденицы. Одну из них я заметил на лесной
подстилке. Она была однотонной, бледно-желтой с тем-
ной поперечной линией; передние крылья имели сильно
заостренный угол. Бабочка оставалась совершенно спо-
койной, и я свободно взял ее в руки. Основной фон ок-
раски крыльев второй бабочки—желтовато-коричневый,
испещренный темными чешуйками. Параллельно внеш-
нему краю через оба крыла у нее проходит более тем-
ная полоска, а у самой бахромки — темная линия, пре-
рывающаяся на жилках. Днем эта бабочка более актив-
на, чем первая, и ее удалось поймать сачком в воздухе.'
Первая называется аспилобаптой, а вторая — метей-
мой. Еще в 1928 году я поймал аспилобапту в горах
Сихотэ-Алиня на Су чане, а в 1929 году она была обна-
ружена энтомологами А. М. Дьяконовым и Н. Н. Фи-
липпьевым в верховьях Даубихе. Наконец, в мае 1948 го-
да я поймал ее в лесах на полуострове Муравьев-
Амурский в районе 19 километра.
Метейму энтомологи впервые отыскали в начале мая
1926 года в лесах по среднему течению Даубихе, и вот
теперь, через пять лет, я нашел ее по реке Малазе.
Позднее, в 1935 году, я обнаружил ее в смешанных ле-
сах в верховьях Супутинки.
Несмотря на то что бабочки были открыты сравни-
тельно давно, они описаны только в 1952 году, то есть
почти тридцать лет спустя. Объясняется это тем, что по
облику и строению они настолько своеобразны и не по-
хожи на все известные уссурийские виды и роды бабо-
чек, что их пришлось долго и внимательно изучать.
А. М. Дьяконов выяснил систематическое их положение
и описал как новые роды.
Они привлекают внимание как морфологическим
строением, так и особенностями распространения и эко-
логии. Аспилобапта обнаруживает близкие, родствен-
ные отношения с южнокитайским родом акробапта и с
родом локсаспилатес, распространенными на юге Китая
и в Индии. Род же метейма по характеру жилкования
крыльев, по усикам и щупикам занимает промежуточное
положение между тремя индийскими родами: ксеногра-
фией, ринхобаптой и люксиарией.
Находки этих бабочек в уссурийских лесах так дале-
ки от родственных им южных групп, что, несомненно,
свидетельствуют о том, что все они имели общих пред-
68 ,
ков, от которых отщепились их современные виды и рас-
пространились далеко к северу и югу. Если учесть, что
уссурийские роды в своем строении синтезируют призна-
ки более южных родов, то можно считать, что они явля-
ются исходными, предковыми, а следовательно, более
древними родами, от которых позже образовались юж-
ные роды. Можно предполагать, что в прошлом, вероят-
но в конце третичного периода, субтропическая, китай-
ского типа, фауна достигла наибольшего расцвета в се-
верных частях Восточной Азии — на современных тер-
риториях Приморья и Маньчжурии. Позднее она под
влиянием изменений климата сместилась значительно
южнее, где некоторые ее группы, оказавшись в благо-
приятных условиях существования, дали большое раз-
нообразие родов и видов. Некоторые же виды этой древ-
ней фауны, такие, как аспилобапта и метейма, остались
на месте и приспособились к новой жизненной обстанов-
ке, сохранив архаичные черты в своем строении. Они
являются реликтовыми родами, обитающими только в
смешанных или даже переходных горных лесах, где, как
показали наши исследования, процент реликтовых ви-
дов особенно высок.
Наступал вечер. Днем птиц было мало, и они редко
пели. Теперь же всюду началось их оживление. Под на-
весом крыши старого зимовья, в котором я решил зано-
чевать, обосновалась парочка маньчжурских горихвос-
ток, мало обращавшая на меня внимание. По краю по-
лянки спокойно перелетали две пепельноголовые овсян-
ки; видимо, и они также облюбовали здесь место для
гнезда. В прибрежных ивняках, слегка подернутых зе-
ленью молодых листочков, слышалось нежное пение не-
давно прилетевших пеночек.
Когда лучи заходящего солнца последний раз освети-
ли вершины деревьев, молчаливые горные леса на скло-
нах наполнились громкими флейтовыми свистами зем-
ляных дроздов. Вскоре в долинных лесах к ним присое-
динились сизые дрозды. В противоположность земляным
дроздам они расселены по лесу более редко, и от зи-
мовья я мог слышать не более двух-трех поющих птиц.
Но как громки и разнообразны по сочетанию звуков
были их песни! В них улавливались не только харак-
терные для дроздов цоканья и свисты, но и подражания
голосам многих лесных птиц и даже ноты, напоминаю-
69
щие соловьиные трели. Если пение земляных дроздов
более приятно в общем хоре, то всю прелесть пения си-
зых дроздов можно почувствовать тогда, когда они по-
ют в одиночку.
К пению дроздов присоединялось частое стрекотание
короткохвостых камышевок, посвистывание поползней,
рассыпающаяся дробь дятлов.
В сумерках, когда птичий гомон в лесу стал стихать,
началась тяга вальдшнепов. Сперва лишь изредка про-
носились одиночные птицы, но с угасающими последни-
ми отблесками вечерней зари вальдшнепов становилось
все больше. Одни из них проносились очень быстро, то-
ропливо, другие летели медленно, будто разыскивая
что-то. Полеты вальдшнепов обыкновенно сопровожда-
ются характерным цырканьем и харканьем. Эти звуки
в сумеречное время заменили голоса других птиц и про-
должались до полной темноты. Нередко вальдшнепы
падали комом в кустарниковую поросль или даже сади-
лись на короткое время близ зимовья, возле чуть тлею-
щего костра.
Исключительно теплый вечер, особенное оживление
пернатых и обилие летающих сумеречных бабочек пред-
сказывали изменение погоды. Часов в 12 ночи начался
тихий мелкий дождь.
Я уже собирался лечь спать, когда услышал какие-то
странные звуки. Я вышел на полянку, и через несколь-
ко секунд из глубокой темной выси до меня донеслись
звонкие мелодичные свисты куликов кроншнепов. Тем-
ная, тихая весенняя ночь, особенно в дождь, как я не-
однократно замечал и раньше, благоприятна для пере-
летов этой птицы.
Судя по звукам, кроншнепы пролетали небольшими
стайками через 15—20 минут. Протяжный и громкий
свист одной птицы подхватывала другая, отчего созда-
вался беспрерывный поток звуков. Эти сигналы птиц,
разрезавшие темноту ночи, очевидно служили ориенти-
ром для перемещения многочисленных стай, проносив-
шихся куда-то к северу. Только к утру прекратился про-
лет кроншнепов.
Через две недели, в конце мая, я снова пребывал в
лесах по реке Малазе. Как все изменилось за столь ко-
роткий период! Весна уже заканчивалась, лес зазеленел.
Однако высокоствольные деревья: белокорый ильм,
70
Большой кроншнеп
маньчжурский ясень, амурская липа, бархатное дерево
и желтая береза, — образующие верхний полог, стояли
еще голые, почки только начинали распускаться. Сверху
проникало еще много света, и лесная подстилка была
богата травянистыми растениями. Отцветшие анемоны,
хохлатки, лютики и джефферсонии в долинных лесах
сменили маки, которые образовывали на освещенных
участках леса ярко-желтые полянки. Много было и дру-
гих растений: уссурийский рябчик с красивым, напоми-
нающим тюльпан, венчиком, вороний глаз с одиночным
цветком в видё зеленой звездочки, тычиночный василис-
ник с белоснежными шариками соцветий, голубые, похо-
жие на европейские незабудки тригонотисы и ориги-
нальные с длинными кистями хлоранты. Другие травя-
нистые растения: лесная лилия, триллиум, сердечник
бархатистый, — цветение которых начнется в июне,
имели вполне развитые листья, а ландыш уже набирал
бутоны и вот-вот должен был открыть свои серебристые
колокольчики.
В полном цвету стояла маньчжурская яблоня и са-
халинская вишня; началось цветение мелколистного,
71
ложнозибольдова и бородатого кленов. Особую кра-
сочность придавала долинным лесам обильно цветущая
черемуха. Ее аромат разносился в теплом весеннем воз-
духе. Казалось, он способен пробудить к жизни всех,
еще спящих обитателей леса.
За последние несколько дней прилетели почти все на-
секомоядные птицьк Быстро проносились иглохвостые
стрижи, в уремных лесах кричали китайские иволги, а
со склонов гор, покрытых дубовыми кустарниками, до-
носилась небогатая песня соловьиной камышевки: «у-
лю-лю-иф». Часто раздавались крики обыкновенной и
глухой кукушек и удода. С высоких деревьев слыша-
лось пение, напоминающее тихие звоны колокольчиков;
это давали о себе знать личинкоеды — представители
тропической фауны в уссурийских лесах. Мое внимание
привлекли поющие синие мухоловки — лучшие певцы
смешанных уссурийских лесов. Я решил осторожно по-
дойти к одному из высоких кедров, на сухой вершине
которого пела синяя мухоловка. Мне хотелось разоб-
раться в разнообразии ее нежных, но громких звуков и,
по возможности, записать их. Внимательно прислуши-
ваясь, я определил, что синяя мухоловка не повторяет
точь-в-точь прежние ноты, как другие пернатые, а варьи-
рует их. Поэтому песня кажется нескончаемой, и ее слу-
шаешь долго, с большим наслаждением.
Экскурсируя по берегу Малазы, я заметил, что гор-
ные азиатские трясогузки и зимородки разместились па-
рочками, видимо уже- давно облюбовав места для гнез-
дований: трясогузки — у скалистых берегов реки, а зи-
мородки — у глинистых обрывов. Дважды, чуть не на-
ступив на птицу, я поднял с земли козодоя, который по
своей окраске совершенно сливался с бурым фоном
лесной подстилки. Взлетев, он исчез в чаще леса.
Большое оживление наблюдалось в мире насекомых.
По лесным дорогам пролетали хвостоносцы — синий и
ксут, на травянистых лужайках порхали горошковые
белянки, а на горных склонах появились темные бабоч-
ки, носящие название печальные сатиры. На лесной под-
стилке я поймал ярко окрашенную смарагдиновую жу-
желицу, охотящуюся за улитками. На стволах различ-
ных деревьев можно было видеть насекомых, окраска
которых почти не отличалась от цвета коры и растущих
на ней лишайников. Особенно замечательные примеры
72
покровительственной окраски и
сходства со структурой поверхнос-
ти стволов давали бабочки-пядени-
цы из рода боармия.
На распустившихся молодых
листочках черемухи, тополя и кле-
нов появились различные гусеницы,
жуки-листогрызы и слоники-труб-
коверты.
День, полный впечатлений, па-
мятных переживаний и радостных
находок, кончился. На ночь я рас-
положился недалеко от устья Стари-
кова ключа, являющегося одним из
левых притоков Малазы.
Еще засветло из своих убежищ
начали вылетать козодои. Прячу-
щиеся днем, они бесшумно носи-
лись за ночными бабочками. Чуть
позднее в кронах деревьев показа-
лись иглоногие совы, которые так
же, как козодои, охотятся за ноч-
ными насекомыми. Ловят они на лету лапами, на ко-
торых имеются специальные приспособления в виде ще-
тинок, густо расположенных на нижней поверхности
пальцев. С приближением сумерек послышались крики
ошейниковой совки и совки-сплюшки, а из чащи леса до-
носилось громкое уханье уссурийского филина. На кос-
тер летели разные бабочки, среди которых своей вели-
чиной выделялись нежно-зеленая с длинными хвостика-
ми павлиноглазка артемида и темно-коричневая с вол-
нистыми, более светлыми линиями павлиноглазка бра-
мея. Многие бабочки сгорали в пламени костра или же,
ослепленные, не долетев до него, падали на землю.
Весенняя ночь в лесу не только полна жизни; разно-
образные звуки и силуэты проносившихся крупных ба-
бочек-павлиноглазок придавали ей таинственность, ска-
зочность. Сила впечатлений была так велика, что я смог
уснуть только на рассвете.
Утром 28 мая я пошел вверх по Старикову ключу.
По мере подъема в гору долина ключа начала сужать-
ся, а в самом его истоке всюду выступали скалы, с ко-
торых далеко вниз сползали каменистые осыпи. Склоны
73
гор розовели от цветущего амурского рододендрона.
Летающие синие хвостоносцы, называемые обычно ма-
хаонами, придавали еще большую красоту ландшафту.
Бабочки не садились на цветы, а лишь, касаясь венчиков
хоботками и быстро вибрируя крыльями, парили в воз-
духе. Издали они казались черными колеблющимися
пятнами. Много и других насекомых привлекал этот
цветник в тайге.
Почти весь день я провел в верховьях Старикова
ключа и только поздно ночью возвратился в село Мо-
накино.
РАДОСТИ НАТУРАЛИСТА
Экскурсия на гору Хуалаза.— Березовая падь
и ее долинные леса.—Гигантский реликтовый дро-
восек.— Таинственный рыболов.— Растительность
лесов переходного пояса.— Ленточница исключи-
тельная и ее местообитания.— Черная олАпка.—
Ширококрылая кукушка и земляной дрозд — оби-
татели горных переходных лесов.— Эрозионные
процессы в горах и движение каменистой россы-
пи.— Вечер и ночь на вершине сопки.— Находка
гигантской листовертки.— Обитатели каменистых
осыпей и зарослей микробиоты.— Ночная экскур-
сия за бабочками.— Растения сырых скал и ка-
менистых гротов.— Реликтовый характер фауны
насекомых.— Леса в нижнем течении речки
Смольной.— Тяжелая ночь
Одной из господствующих вершин южного отрога
Сихотэ-Алиня, протянувшегося с юго-запада на северо-
восток на сто километров, является Хуалаза. Кроме нее
на хребте есть еще несколько высоких вершин: Лысый
Дед, Пидан, Тигровая, Цань-Дынза, которые подымают-
ся более чем на 1000 метров над уровнем моря. Здесь
можно наблюдать хорошо выраженную вертикальную
зональность растительности и фауны.
В 1923 году я собрал на Хуалазе интересные виды
растений и насекомых. И вот теперь, через пять лет,
решил более детально исследовать ее фауну.
Поездом я доехал до станции Кангауз, а оттуда бы-
ло уже недалеко и до Березовой пади, верховья которой
начинались у подножия Хуалазы.
74
Березовая, Смольная и другие пади были покрыты
в то время совершенно нетронутыми лесами.
По Березовой пади шла тропа, пропадавшая в вер-
ховьях распадка. Вначале я направился этой тропой,
но затем решил идти берегом ключа, так как там чаще
встречались различные животные и богаче фауна насе-
комых.
Березовая падь очень широкая, и протекающий по
ней ключ имеет тальвег до 5—7 метров. По всему было
видно, что во время наводнений вода в ключе заполня-
ет тальвег. 1928 год был засушливый, и вода в среднем
и нижнем течении ключа оказалась похороненной в
мощных слоях гальки и неокатанных камней, устилаю-
щих дно горного потока. Только в самых верховьях, как
я потом убедился, воды было много, и она с шумом ка-
тилась между камнями.
Тропа в Березовой пади, по которой я направился,
проходила через ильмово широколиственные леса, ха-
рактерные для горных долин Уссурийского края. Рядом
с огромными ильмами, нередко с сухими вершинами,
росли стройные ясени и красивые деревья маньчжур-
ского ореха. Мелколистный клен с липой дополняли по-
лог первого яруса высокоствольных деревьев. Второй
ярус образовывали маньчжурская яблоня, амурская
сирень, уссурийская груша, акатник и некоторые другие
растения. Разнообразен был и подлесок, или ярус кус-
тарников: калины — буреинская и Саржента, жимо-
лость Маака, малоцветковый бересклет, кустарники из
семейства аралиевых — элеутерококк, акантопанакс и
другие. Из лиан встречались заросли винограда и ли-
монника китайского.
Повсюду в долинных лесах еще продолжали цвести
сорбарии и древесные аралиевые растения; на них было
много различных мелких усачей; часто садились круп-
ные перламутровки, ванессы, зефиры, сатиры, некоторые
ленточницы, пеструшки и красивые крупные лесные го-
лубянки. Не один час я провел возле цветущих расте-
ний, собирйя богатую добычу.
Вдруг невдалеке послышалось сильное жужжание
какого-то крупного насекомого. Я стал тщательно осмат-
ривать лесную поляну. Жужжание то прекращалось, то
возникало вновь. Перерывы между звуками становились
все меньше, и, наконец, жужжание перешло в беспрерыв-
75
ное гудение. Вскоре я увидел, как, выбравшись из гус-
тых крон ильмов, высоко над поляной несется огромный
жук-усач. Догадавшись, что это гигантский реликтовый
дровосек, я побежал за жуком, надеясь поймать е'го,
если он снизится. Но усач, продолжая лететь на высоте
5—6 метров, вскоре исчез в ветвях деревьев.
До сих пор я не могу забыть момента, когда увидел
этого великана из мира насекомых. Его размеры и свое-
образное жужжание удивительно контрастировали с
окружающей обстановкой. Казалось, я перенесся в те
времена, когда уссурийская тайга имела иной облик и
была населена другими обитателями, которые в связи
с изменившимися условиями существования постепенно
исчезали, уступая место более приспособленным совре-
менным представителям фауны. Только гигантский дро-
восек, в силу каких-то пока неясных причин, сохранился
до нашего времени,
Реликтовый, или ги-
гантский, дровосек
являясь памятником отдаленно!!
эпохи в уссурийской фауне..
Я долго не мог успокоиться,
сожалея о неудаче, осматривал
почву под деревьями, где проле-
тал дровосек, предполагая, что
он натолкнулся на ствол и упал
на землю. Не менее трех часов
занимался я поисками, но безус-
пешно. Усталый и отчаявшийся,
я уже было направился к вер-
ховьям пади, когда на одном ве-
тровальном ильме увидел самку
этого дровосека. Она спокойно
ползла по коре, не делая никаких
попыток подняться в воздух.
Такова была моя первая встре-
ча с гигантским реликтовым
дровосеком в Приморье. В более
поздние годы мне и работаю-
щим в крае энтомологам уда-
лось выяснить биологию этого ин-
тересного насекомого. Жуки от-
кладывают яйца обыкновенно на
суховершинных грозобойных де-
ревьях белокорого ильма на высо-
те нижнего разветвления кроны
76
дерева. Личинки их живут три года и за это время про-
делывают длинные ходы, чаще всего вниз по стволу.
Они достигают 14 сантиметров в длину и 3 сан-
тиметров в диаметре. Лёт жуков начинается
в третьей декаде июля и продолжается до конца
августа. Самцы встречаются значительно реже самок;
по величине они на 4—5 см больше самок; бывают
самцы до 10—11 сантиметров длиной. Название
«гигантский» дровосек вполне заслужил: он является
самым большим жуком в фауне СССР. Второе его на-
звание «реликтовый» справедливо в неменьшей степе-
ни. По строению и распространению (близкие ему виды
пока известны только из неотропической фауны Южной
Америки) его надо считать наследием иной, некогда су-
ществовавшей в Восточной Азии фауны, имевшей тесные
связи с фауной Южной Америки. В современной уссу-
рийской фауне, являющейся древнейшей в Евразии, он
представляет своеобразное живое ископаемое.
Близился вечер, когда я вошел в ту часть Березовой
пади, которая, будучи сжатой с двух сторон отрогами
горы Хуалаза, образует узкое ущелье. Я расположился
на ночь на берегу ручья, который превратился здесь в
уже довольно мощный горный поток.
Поздно вечером на вершине Хуалазы появился гус-
той туман, но я все-таки решил не разбивать палатки
и спать у костра на подстилке из хвойного лапника. В
сумерках я заметил, как на мою, еще мокрую от пота
рубашку все время садились ночные бабочки: липовая
и яблоневая орденские ленты, зубчатая и разукрашен-
ная ночницы, красивые кишмишовые пяденицы, пре-
лестные лигрисы и дымчатые пяденицы. С наступлени-
ем темноты бабочек стало так много, что я осторожно
брал их прямо руками или накрывал морилкой. По ме-
ре того как высыхала рубашка и исчезал привлекавший
бабочек запах пота, их становилось все меньше и мень-
ше; к 12 часам ночи лёт бабочек совсем прекратился.
Ночью туман в горах рассеялся, в небе загорелись
звезды. Ни ночной птицы, ни проходящего зверя не слы-
шал я в ту ночь. Только в нескольких шагах от меня
неумолчно плескался горный ручей, под говор которого
я крепко уснул у костра.
Утром до выхода на вершину Хуалазы я решил ос-
мотреть ближайшие части ущелья. Отойдя недалеко от
77
места привала, я увидел, что горный ключ имеет два
русла, одно из которых наполняется водой только в пе-
риоды дождей. Дожди прошли недавно, в конце июля,
и в старице ключа было много отдельных озерец, в ко-
торых жили рыбки-гольяны и даже пеструшки. На бе-
регах озерков кое-где валялись мертвые рыбки. Меня
это заинтересовало: трудно было допустить, что это де-
ло рук человека. Я осмотрел полувысохшее русло выше
по пади и нашел там не только совершенно целых, вы-
брошенных на берег гольянов, но и отдельные части ры-
бок — остатки чьей-то трапезы. Вероятно, ужением ры-
бы совсем недавно занимался какой-то таежный зверь.
Поднявшись еще выше по ключу, я увидел енотовидную
собаку, которая, неуклюже ковыляя, бросилась в сторо-
ну. Мне и раньше приходилось наблюдать этого зверя.
В поисках пищи он выходит из долинных широколист-
венных лесов, где живет постоянно, и подымается высо-
ко по горным падям. Так и в этот раз, пользуясь умень-
шением воды в ключе, енотовидная собака вышла на
охоту.
Часов около одиннадцати я отправился, на экскур-
сию. Солнце уже заглянуло в узкий каньон верховьев
Березовского ключа и разбудило насекомых, которые
обыкновенно начинают летать здесь позже, чем в широ-
ких горных долинах.
Пройдя не более двух километров, я увидел, что
тальвег ключа становится узким и порожистым, а высо-
та быстро возрастает. Вскоре весь поток оказался зава-
ленным глыбами камней, между которыми с шумом ка-
тилась вода, бурно пенясь на уступах. По опыту преж-
них путешествий в горах Сихотэ-Алиня я знал, что с по-
явлением водопадов и каскадов (обычно на высоте
700 — 900 метров над уровнем моря) начинается пояс
переходной растительности. На смену древесным поро-
дам уссурийского леса приходят растения горной елово-
пихтовой тайги. Кроме аянской.ели и белокорой пихты,
которые являются господствующими в этом поясе, из
северных видов встречаются еще желтый клен, амурская
рябина, даурский рододендрон, камчатская дафна и ряд
травянистых растений. Из уссурийских пород здесь
обычны кедр, желтая береза, амурская липа, зеленоко-
рый клен, торный ильм, изредка встречаются граб, коло-
панакс и мелкоплодник. По каменистым россыпям на
78
крутых склонах Хуалазы произрастает хвойный кустар-
ник микробиота.
Своеобразие растительности создало в глубоком
ущелье на северных склонах Хуалазы благоприятные
условия для обитания реликтовых видов фауны.
Внимательно осматривая близ водопадов все камни
и пустоты между ними, я нашел двух небольших бабо-
чек-лишайниц — алтайскую и японскую — и ручейника
крунобиодес.
Окраска верхних крыльев у алтайской лишайницы
очень напоминает цвет лишайников на камнях, на кото-
рых она днем держится открыто. Более однотонные ниж-
ние крылья при спокойном положении бабочки прячутся
под передние. У японской лишайницы окраска менее
покровительственна, и поэтому она днем обыкновенно
забирается в расщелины и ниши сырых скал, которые и
надо тщательно осматривать, чтобы найти бабочку.
Находка бабочек в южном Сихотэ-Алине тем более
интересна, что первый вид раньше был известен на Ал-
тае и в северных частях Приамурья, а второй — только
в Японии. Ручейник же оказался совершенно новым для
науки видом; близкие сородичи его известны в Китае и
на острове Ява.
Особенный интерес вызва-
ла у меня встреча с ленточни-
цей восточной, или исключи-
тельной, как она совершенно
правильно названа по латы-
ни энтомологом А. К. Мольт-
ре\том, впервые описавшим ее
в 1914 году. Она действитель-
но во многом является особен-
ной по сравнению с другими,
близкими к ней видами уссу-
рийской фауны. По строению
ленточница исключительная
отличается от сородичей, и по-
этому позднее я выделил ее в
особый род восточных ленточ-
ниц. Кроме того, по условиям
местообитания она может
Ленточница исключительная.
Самец (вверху) и самка
считаться единственным видом
среди уссурийских ленточниц,
79
живущих так высоко в горах, в верховьях горных ключей.
Наконец, третье отличие ленточницы — время лёта. Она
появляется позднее всех видов пестрых нимфалид — в
конце июля, когда основная волна их уже проходит.
Даже энтомологи редко видели эту бабочку в природе.
Я считаю одним из памятных дней в моих экскурсиях
именно тот, когда мне впервые в 1923 году удалось
встретить и наблюдать ленточницу исключительную в
лесах Сучана. Теперь, зная повадки бабочки, я целена-
правленно искал ее в каменистых развалах верховьев
Березовского ущелья у подножия Хуалазы. Поиски и
ловля ленточницы исключительной доставляют всегда
много радости.
17 августа, осторожно осматривая пространство меж-
ду большими глыбами камней, я вдруг увидел спокойно
сидящую, совершенно чистую по окраске самку этой ба-
бочки. Я растерялся. Мне хотелось и понаблюдать за
ней и поймать ее во что бы то ни стало. Бабочка, дер-
жавшая до сего времени крылья вверх, так что был ви-
ден лишь бледно-желтый в полосках испод, теперь нео-
жиданно раскрыла их широко, слегка коснувшись зем-
ли. Рисунок на крыльях представлял сочетание белых и
темно-коричневых пятен и проходивших у края красных
линий. Теперь я окончательно убедился, что это чудес-
ный экземпляр самки, которого еще не имел ни один
музей мира. Я не знаю, что могло бы отвлечь меня в
эти секунды. Осторожно накрываю бабочку рукой. Пой-
манная, она почему-то остается спокойной. Ликующий,
я долго не мог прийти в себя и, помню, произнес ка-
кие-то слова, обращенные к бабочке.
Рассматривая свою добычу, я думал, что для сохра-
нения исключительной ленточницы — великолепного
представителя мира чешуекрылых — природа как бы
специально отвела малодоступные девственные уголки
горной тайги.
Затем я снова начал поиски ленточниц, но напрас-
но; они не встречались, вероятно, потому, что было еще
рано и солнечные лучи не успели прогреть глубокого
распадка. Пойманная же мною ленточница случайно
слетела вниз с высоких крои деревьев и поэтому была
так пассивна. Вертикальные миграции между ярусами
леса в уссурийской тайге происходят у многих дневных
бабочек. Особенно хорошо они выражены у ленточницы
80
исключительной. Утром, часов до двенадцати, она дер-
жится'в верхних кронах деревьев, а позднее слетает к
берегам горных ключей. Поэтому я решил ждать по-
лудня, а пока занялся наблюдением за птицами.
Я часто вспугивал у водопадов черных оляпок — ха-
рактерных птичек бурных горных ручьев. Они привлекли
мое внимание тем, что не переносились на большие рас-
стояния, как обычно в первой половине лета, а, проле-
тев несколько метров, садились на выступавшие из во-
ды камни, на которых я находил их экскременты. На
одном каменистом выступе я обнаружил скопление пус-
тых домиков ручейников. Это свидетельствовало о том,
что здесь держатся не только старые птицы, но и птен-
цы, которых оляпки кормят личинками ручейников, вы-
лавливая их из воды. Я спрятался у берега ручья в
надежде, что, может быть, старая оляпка подлетит близ-
ко и откроет мне своих притаившихся птенцов. Не ме-
нее часа я ждал возвращения оляпки, но она так и не
показалась. Тогда я решил еще раз тщательно осмот-
реть все выступающие над водой камни. И вот на ма-
леньком выступе я увидел спокойно сидящую птичку,
которая, благодаря бурому оперению, совершенно сли-
валась с окраской камня. В тот момент, когда я хотел
взять ее, птица мгновенно бросилась в воду. Она ныр-
нула на глубину до полуметра и быстро побежала по
дну к другому берегу. Я преградил ей путь энтомологи-
ческим сачком, и она заскочила в него. Это был еще не
умевший хорошо летать птенец оляпки с совсем корот-
ким хвосто’М, недоразвитыми маховыми перьями на
крыльях и желтыми полосками по краям клюва.
Теперь для меня стала ясна и загадка с пустыми до-
миками ручейников. Очевидно, еще не умевшие летать
птенцы оставляют гнездо, и мать докармливает их на
воле. Птенцы послушно сидят на камнях и ждут корм,
который, видимо, в основном состоит из личинок ручей-
ников. Старые птицы достают их из воды в чехликах
и уже на камнях извлекают из них содержимое и дают
птенцам. Если в водоеме мать найдет для птенцов хоро-
шую «столовую», чехлики скапливаются на камнях в
большом количестве. В случае опасности птенцы легко
спасаются, ныряя в воду.
Недалеко от ручья в елово-кедровых лесах по
ущелью я встретил еще двух интересных птиц — широ-
81
кокрылую кукушку и земляного, или золотистого, дрозда.
В отличие от других уссурийских птиц, ширококры-
лая кукушка ведет очень скрытый образ жизни. Живет
она в горных смешанных лесах, преимущественно в
глухих падях. Несколько раз я обнаруживал кукушку
по характерному крику «живиии-чи» и наблюдал за ней,
но через 2—3 минуты она исчезала. Однако я и этим был
доволен, так как вряд ли кто из наших орнитологов так
близко видел ее в природе. Распространена ширококры-
лая кукушка в горных районах Индии и Китая.
Земляной, или золотистый, дрозд — родственник не-
которых индомалайских и даже новогвинейских видов —
в горных лесах на северных склонах Хуалазы встре-
чается нередко, но всегда одиночными особями. Птицы
подпускали меня очень близко, из чего я заключил, что
они молодые и только начинают вести самостоятельный
образ жизни. По величине земляной дрозд — самый
крупный из всех наших дроздов. Прилетает он весной
довольно рано. Пение его напоминает протяжные и
очень приятные свисты.
Гнездо он устраивает, как мне приходилось отме-
чать в последующие годы, невысоко над землей у разви-
лок веток крупных деревьев. Насекомых добывает на
лесной подстилке.
Около четырех часов наблюдал я за птицами, а за-
тем возобновил поиски бабочек-ленточниц. Несмотря на
то что я очень внимательно осмотрел берега ручья и
заглянул, кажется, во все пустоты между крупными
гранитными глыбами, я поймал только двух самцов.
Научный интерес нахождения восточной ленточницы
и названных выше птиц заключается в том, что эти
древнейшие виды, в наше время сохранившиеся как ре-
ликты, являясь своего рода северными копиями более
южных видов и родов, в крае живут обособленной груп-
пой в поясе переходных лесов — в верховьях горных
ущелий.
В три часа дня я начал подъем к самым истокам Бе-
резовского ключа. Между камнями бурлила вода. Воз-
дух был очень насыщен влагой. При подъеме, вниматель-
но осматривая берега ручья, устланные неокатанной
галькой, я собрал довольно много северных жужелиц —
небрий фиолетовых. На крупных камнях и на старых
валежных деревьях, сплошь покрытых мхами, удалось
82
Жужелица Дьяко-
нова (увелич. в
6 раз)
По каменистым
найти редкую небрию Дьяконова, соро-
дичи которой живут в горном Запад-
ном и Центральном Китае и в горах
Японии. Я отмечал также и совместное
обитание здесь бабочек северных та-
ежных и южных видов, летающих
только в данных горных условиях. К
первым, например, относилась бар-
хатница Седакова « ольховая ларен-
ция, а ко вторым — пяденицы сционо-
мия и фотоскотозия.
Но вот распадок ключа постепенно
слился с общим направлением скло-
на. Иссякла вода. Закончились леса
переходного пояса. Началась елово-
пихтовая тайга, которая, однако, не
была похожа на обычную тайгу се-
верного типа. В подлеске преобладала
колючая заманиха, относящаяся к юж-
ному семейству аралиевых. Характер-
но, что растение совершенно не
встречается в нижних поясах гор и
вполне может быть названо горным,
крутым склонам до высоты 1200 метров над уровнем мо-
ря тянулась хвойная тайга с подлеском из заманихи.
Иногда густые ельники расступались, образуя поляны,
окруженные сомкнутыми зарослями синей горной сире-
ни. Так же, как и заманиха, она не может считаться се-
верным элементом флоры и встречается в горах южных
частей Сихртэ-Алиня. Эти два вида кустарников, как и
упомянутая раньше микробиота, свидетельствуют о том,
что флора в зоне тайги на Хуалазе имеет наряду с гос-
подствующими северными видами и более южные. Вооб-
ще елово-пихтовые леса на Хуалазе, несомненно, особо-
го типа: в них много интересных животных и растений.
Склоны, по которым я поднимался к вершине горы,
были очень крутые, с наклоном до 70 градусов. В ре-
зультате эрозионной деятельности стекающих вод на
склонах возникли плешины каменистых осыпей. Одна из
осыпей оказалась очень обширной. Начинаясь близ вер-
шин Хуалазы, она разрезала тайгу полосой до 100—120
метров в ширину и уходила к подножию. Я решил ид-
ти вверх по осыпи, считая, что подъем по ней будет ме-
83
нее трудным. Судя по тому, что в некоторых местах
камни не были покрыты лишайниками и оказывались
даже повернутыми, осыпь была неустойчивой. Недавние
большие осадки, возможно, способствовали тому, что
часть осыпи сместилась . ниже и идти по ней было не-
безопасно. Поэтому я шел по краю осыпи, не удаляясь
от опушки леса более чем на 10—15 метров. Только
иногда, собирая бабочек, я забывал об осторожности и
далеко уходил от стены леса.
Вдруг я почувствовал что-то похожее на толчок при
землетрясении. Почва под ногами стала ползти. Я мгно-
венно бросился в сторону и через несколько секунд был
уже под защитой сохранившегося на осыпи островка ле-
са. Отсюда я мог наблюдать происходившее рядом со
мной грозное явление. Медленное смещение осыпи быст-
ро нарастало, и вскоре мимо меня катился каменный
поток. Показались отдельные крупные камни. Их стано-
вилось все больше и больше. Они ускоряли движение
осыпи и, сталкиваясь друг с другом, усиливали грохот.
Воздух наполнился сернистым запахом.
Заманиха
Не менее трех минут продолжалось движение осыпи.
Оно остановилось только далеко внизу у стены леса,
смяв и похоронив в своих толщах не один десяток де-
ревьев и кустарников.
84
Только к семи часам вечера подошел я к скалам, с
которых каплями стекала вода; лишь в одном месте
она бежала заметной струйкой. Набрав в флягу и коте-
лок воды, я направился к вершине Хуалазы, до которой
оставалось не более 100—120 метров. Слева на моем пу-
ти стояли высокие сырые скалы, окруженные моховыми
ельниками. Я решил осмотреть их, оставив вещи внизу.
В скалах мне встретились заросли редкого на Хуалазе
золотистого рододендрона, который уже давно отцвел и
дал плоды; на обнажениях отвесных камней кое-где
цвели великолепные альпийские астры. Эти растения
являются северными и поэтому на Сучане могли встре-
титься только высоко в горах. Из насекомых я поймал
также глубоко северный вид бабочки — ларенцию фур-
ката, которая распространена на Камчатке и в таежной
зоне Евразии.
Уже совсем вечером я наконец добрался до Хуалазы
и остановился в седловине между двумя ее вершинами.
Это была довольно большая поляна, окруженная с се-
вера и юга малорослым ельником, угнетенным частыми
туманами и вообще суровым горным климатом. С вос-
тока к поляне подходила голая каменистая россыпь бо-
лее низкой вершины Хуалазы, а с запада — склон вто-
рой вершины с зарослями микробиоты и горной сирени.
Полянка была покрыта высокотравьем, среди которого
пестрели желтые лигулярии, фиолетовые борцы, татар-
ники и красные лилии. До темноты я успел осмотреть
все вокруг, поставить палатку и сделать запас дров на
ночь. Решив приготовить ужин позже, я занялся ловлей
ночных насекомых. Чтобы собирать их прямо морилкой,
без сачка, я пробирался в густой траве ползком или на
коленях и высматривал бабочек снизу вверх. Среди пой-
манных бабочек оказались и две редкие северные метал-
ловидки — золотистая и мандарина.
Когда совсем не стало видно перелетающих бабочек, я
вернулся к палатке и развел костер. На огонь летело очень
мало насекомых. Но как приятно, что здесь, высоко в го-
рах, не было мокреца, который так донимает в долинах!
Наступила тихая, несколько прохладная ночь. Про-
летавшие время от времени вблизи костра летучие мы-
ши, казалось, еще больше подчеркивали тишину леса.
Рано утром меня разбудило какое-то странное жуж-
жание. Сначала я подумал, что спал около шмелиного
85
гнезда, но, тщательно осмотрев подстилку из пихтового
лапника и почву под ним, ничего не нашел. Я вышел из
палатки. Несмотря на мелкий дождик, в воздухе парили
пестрые, средней величины, мухи-сирфиды, или журчал-
ки. Время от времени мухи взлетали, но тотчас же воз-
вращались к прежнему положению, продолжая «пение;».
Только к 7 часам утра прекратился массовый лёт сир-
фид. Мне кажется, что это явление у двукрылых имеет
какое-то биологическое значение, связанное, вероятно,
с их брачной жизнью и размножением.
В 9 часов дождь прекратился. Усилившийся ветер
постепенно просушил траву. Над лесной поляной проно-
сились и парили подмаренниковые бражники, лёту ко-
торых благоприятствует туманная, без дождя погода.
Из-за тумана трогаться дальше было нельзя, и я ре-
шил приготовить завтрак. За водой пришлось спуститься
к тем сырым скалам, у которых я проходил вчера.
К середине дня погода начала разгуливаться. Исчез
туман, показалось солнце. Насекомые сразу оживились.
На высоких цветущих зонтичных появились жуки-усачи
и сотни мух-журчалок. Гудели, качаясь на венчиках
борцов, различные шмели. Во всех направлениях носи-
лись бабочки каменные сатиры и аянские бархатницы.
Бесшумно парили бражники-языконы, а над цветами та-
тарников повисли не совсем обсохшие после тумана
крупные синие хвостоносцы. Здесь же были и обитатели
долин — клетчатые сатиры, крупные лесные голубянки,
ванессы. Вдруг я заметил вяло летящую бабочку ориги-
нальной окраски. Едва согретая лучами солнца, она ле-
тела прямо на меня и вскоре села на рукав рубашки.
Это было что-то совершенно необыкновенное. По форме
я определил ее как .представителя семейства листовер-
ток. Только спустя несколько месяцев, в Ленинграде,
мне удалось с помощью энтомолога Филиппьева, спе-
циалиста по листоверткам, установить, что найденная
бабочка относится к совершенно новому для науки не
только виду, но и роду. Н. Н. Филиппьев впоследствии
описал ее под названием евридокса адвена, что означа-
ет чуждая, неизвестная. Этот род, с одной стороны, ока-
зался близким к китайско-гималайскому роду цараце, а
с другой, — к роду мегалодорис, известному пока толь-
ко на Филиппинских островах и Новой Гвинее. Род ев-
ридокса представляет большой научный интерес не
80
только потому, что имеет более при-'
митивные, древние черты строения,
и является северной веточкой <
южных, генетически близких родов,1
но и потому, что найден высоко в’
листовертка
величина)
горах, в субальпийском поясе Хуа-
лазы. Эта находка также указывает (естеств
на существование и широкое
распространение в Восточной Азии
в далеком прошлом другой фауны. От нее до нашего
времени сохранились лишь реликтовые группы видов,
нередко разобщенные огромными пространствами.
Еще одним подтверждением реликтового характера
рода евридокса служит и то, что бабочка найдена в за-
рослях древнего хвойного кустарника микробиоты — ре-
ликта дальневосточной флоры.
После находки гигантской листовертки я еще долго
продолжал экскурсировать у зарослей микробиоты, ок-
ружавших с юга широкую поляну. Однако встречались
все уже знакомые виды насекомых.
Погода установилась солнечная. Я решил взойти на
южную вершину Хуалазы и с нее спуститься в Смоль-
ную падь, по которой протекает мощный горный поток,
берущий начало между Хуалазой и Пиданом. До вер-
шины Хуалазы оставалось не более 100 метров. Ельник
в смеси с каменной березой доходил по северным скло-
нам до самой вершины. Только иногда тайга редела;
образовавшиеся поляны были покрыты горной сиренью
и микробиотой. С вершины я увидел, что весь южный
склон Хуалазы представлял сплошные каменистые осы-
пи — то голые, то покрытые зарослями микробиоты. Ме-
ня интересовал животный мир «горной пустыни», и по
ней я начал опускаться в падь.
Осыпь была хотя и не такая «живая», как на север-
ных склонах Хуалазы, но спуск по ней оказался труд-
ным и небезопасным.
Когда осыпь старая, ходить по ней довольно легко,
Шагаешь смело, не боясь провалиться между камнями.
Совсем другое дело, когда каменистая осыпь образова-
лась недавно и покрыта зарослями ползучего куетарни-
ка микробиоты. При ходьбе надо все время нащупывать
скрытые в растительности камни, чтобы не провалиться
и не сломать ногу. Не пройдя и ста метров по осыпи,
87
я выбился из сил и решил изменить способ передвиже-
ния — спускаться ползком. Руками я удерживался за
камни или ветки микробиоты, а ногами нащупывал
опору. Теперь уже не было риска попасть в «капкан»
между камнями, и я довольно спокойно передвигался
по осыпи. Единственное, что страдало при таком способе
передвижения, — одежда, но с этим приходилось ми-
риться. Вести же наблюдения за обитателями осыпи бы-
ло значительно легче: животные мало пугаются' ползу-
щего человека.
Несколько раз я-встречал горных птичек — больше-
ногих коньков, кочующих семьями. На обнажениях кам-
ней часто замечал жужелиц карабусов и пауков многих
видов. Подпустив меня на полметра, а иногда и мень-
ше, они мгновенно прятались между камнями. Несмот-
ря на все старания, мне так и не удалось поймать ни од-
ного карабуса.
Очень памятными остались для меня минуты скра-
дывания и ловли небольшой, скромно окрашенной, но
оказавшейся новой для науки бабочки совки ареогна-
ты *. Обычно она спокойно сидит на камнях и, благода-
ря своей окраске, совершенно сливается с ними. Только
потревоженная, она, быстро пролетев метров пять-4
семь, падает и исчезает между камнями. Побежать по
осыпи за бабочкой я не мог. Поэтому, заметив, где села
ареогната, стал осторожно подползать к ней, держа са-
чок наготове. Подкравшись, я начал осторожно вспуги-
вать бабочку. И в момент, когда ареогната взлетела,
поймал ее. Мне удалось поймать четыре бабочки. И
сколько радостных минут пережил я, выбирая их из сачка!
Наша сихотэ-алинская ареогната, сородич горных ки-
тайских видов, несомненно, должна быть отнесена к тем
реликтам дальневосточной фауны, которые приспособ-
лены к суровым условиям высокогорья. Пояс гольцов и
его каменистые осыпи с микробиотой, сползающие в
южном Сихотэ-Алине нередко далеко по склонам, слу-
жат убежищем для нее.
Уже к вечеру я спустился к притеррасной части до-
лины бурной горной речки, Смольной. Надо было торо-
питься, чтобы засветло подыскать место для ночлега.
1 Это латинское название переводится как «врожденный сухо-
люб».
8»
Каменистая осыпь доходила почти до самого ущелья 
Смольной, где микробиоту сменили подушки мха сфаг-
нума и заросли багульника, издававшего резкий эфир-
ный запах. После долгого ползания приятно было шагать
по мягким подушкам сфагнума.
В ущелье верхнего течения Смольной и по сторонам—
выше тальвега ручья — громоздились глыбы грани-
тов, сиенитов и порфиров. Еще днем, спускаясь по осы-
пи, я слышал ревущие внизу водопады. Теперь звуки
становились все слышнее, а сами водопады находились
недалеко от меня вверх и вниз по ущелью. Пройдя
немного по берегу ручья, я нашел место, свободное
от крупных камней, и решил здесь обосноваться на
ночь.
Я не успел еще разжечь костер, как в кронах высо-
ких хвойных деревьев показались какие-то некрупные
животные, обеспокоенные моим появлением. Всмотрев-
шись, я увидел, что от высокого кедра пронеслась снача-
ла одна, а следом за ней вторая летяга. Вскоре прошло
еще несколько зверьков. Вероятно, я потревожил семью
летяг, которые, оставив гнездо, уходили подальше от
опасности.
Ночь в диком узком ущелье верховьев Смольной на-
ступила очень быстро. Наскоро попив чаю, я поспешил
в ночную экскурсию.
Несмотря на прохладу? в ущелье летало очень много
бабочек; всюду сновали летучие мыши. Утром я увидел
в воде у берегов ключа большое количество крыльев
различных бабочек. Летучие мыши, как и многие птицы,
охотясь на бабочек, поедают чаще всего их туловища,
крылья же падают вниз и на тихих лесных речках по-
долгу плавают на поверхности воды.
Среди чешуекрылых, которых я собрал, оказалось
немало видов, обитающих, как я выяснил потом, только
в данных условиях. Во всяком случае, в другой обста-
новке ни раньше и ни позже я не находил их в Сихотэ-
Алине. Это были довольно крупные совки с голубой пе-
ревязью на передних крыльях, нежно-зеленая сибирская
пяденица, пяденица венузия, ларенция сексея, сционо-
мия и очень редкая трифоза Обертюра. Все они держат-
ся у сырых скал, в нишах и гротах узких горных уще-
лий.
Разыскивая бабочек, я подошел к гроту, который мне
89
показался большой пещерой. Заглянув в него, я
был поражен, увидев в темноте ярко светящиеся
пятна.
Вначале я испугался, но потом подумал, что так мо-
жет светиться шистостега — вид мха, растущего как
раз в подобных сырых каменистых нишах. Проверить
это можно было только днем.
К костру я вернулся довольный сборами и наблюде-
ниями. Ночь в тайге была для меня необычной. Всюду
гремели водопады, заглушавшие все другие звуки та-
ежной ночи. Пусть их несмолкаемый шум был монотон-
ным и порождал настороженность, но сколько в них
было силы и величия! Оставаясь во власти этих звуков,
я долго не мог уснуть.
На следующий день я предполагал обследовать фау-
ну долины реки Смольной, прежде всего ее верховьев,
где, по моему предположению, можно было ожидать
много интересного. Речка Смольная начинается в узкой
горной щели. Круто падающий тальве!' загроможден
огромными камнями. Здесь много водопадов. Некото-
рые из них падают с высоты 8—10 метров. В ущелье
всегда высокая влажность.
Из древесной растительности в верховьях Смольной
распространены горная ольха и реже — сирень. Каме-
нистые глыбы, не подвергающиеся действию бурных вод,
покрыты мхами, некоторыми видами скальных папорот-
ников и даже высшими растениями, такими, как камне-
ломка маньчжурская.
В целом в ущелье горной речки создались своеобраз-
ные условия для жизни животных и растений.
Утром я обследовал грот, в котором ночью видел
светящиеся пятна. На стенках его я нашел несколько
видов скальных мхов и два вида мелких папоротников.
Папоротники, по определению ботаника И. К. Шишки-
на, относились к видам гинемофилл Райта и трихома-
нес. Первый из них представлял собой тонкие разветвле-
ния на удлиненных веточках, а второй образовывал ок-
руглые, рассеченные листочки-вайи. Оба вида являются
типичными растениями сырых скал.
Труднее было разобраться в видовом составе мхов,
покрывающих стены грота. Это доступно только спе-
циалисту, хорошо знающему данную группу споровых
растений. В самой глубине грота я увидел действитедь-
90
но замечательную шистостегу, прорастающие части, или
протонемы, которой давали слабое свечение.
Все три растения являются, несомненно, реликтовы-
ми. Не только узкоограниченное местообитание в сырых
скалах, но и современное распространение в виде остро-
вов указывает на то, что они являются остатками древ-
ней флоры.
Вблизи грота в камнях и у воды ключа я собрал
несколько видов жуков, характерных для данных усло-
вий. Кроме двух жужелиц, найденных мною по ключу
на северных склонах Хуалазы, я встретил здесь еще два
интересных вида: темно-коричневую охотскую небрию,
выходца из северных стран, и еоброскуса, или восточно-
го головача, который оказался новым видом, недавно
описанным энтомологом О. Л. Крыжановским. Я пой-
мал и более мелких жужелиц из рода бембидий, а так-
же несколько ручейников и некоторых других насеко-
мых. Продолжая увлекательные сборы, я спустился
вниз по ключу километра на два, миновав много краси-
вых водопадов и каскадов.
Характерно, что в верховьях Смольной, несмотря на
хороший солнечный день, я не встретил ленточницы ис-
ключительной. Думаю, что чрезвычайно сжатое здесь
горное ущелье не является благоприятным для жизни
этой бабочки. Отсутствовали также и другие чешуекры-
лые, для которых необходимы условия более широких и
лучше прогреваемых горных долин. Встречались лишь
те пяденицы, которых я собрал вчера вечером.
По мере того как ущелье становилось шире, к бере-
гам ключа все чаще подходили такие теневыносливые
растения, как тис, заманиха и ясенелистный папоротник
кониограмма, а на галечниковых отложениях по таль-
вегу появились заросли травянистого растения — сер-
дечника японского. Вместе с ними по береговым кром-
кам лесной почвы встречались старые и сухостойные
деревья аянской ели, некоторые с полусгнившими ство-
лами. При валке одной сухостойной ели из расколовше-
гося на части дерева выбежало несколько насекомых и
спряталось в трухлявой древесине. Я разыскал их. Это
были бескрылые блестяще-черного цвета лесные тара-
каны длиной около трех сантиметров. Разламывая гни-
лую древесину, я увидел, что вся она пронизана ходами
насекомых. Мне удалось собрать не только свыше двух
91
десятков взрослых тараканов, но и
много их личинок, от мелких, чис-
то-белых, до более крупных, начина-
ющих приобретать окраску взрослых
особей. Таким образом, предста-
вилась возможность проследить все
стадии развития этого насекомого,
оказавшегося не только фаунис-
тической новинкой для края, но и
новым видом для науки. Энтомолог
Г. Я- Бей-Бпенко назвал его даль-
невосточным реликтовым тарака-
ном.
Несколько позже японские иссле-
дователи нашли этот вид в горах Се-
верной Кореи. Б горных лесах цен-
трального Китая и в Северной Аме-
зои виды тараканов этого же рода.
Все находки насекомых в верховьях речки Смоль-
ной давались, конечно, нелегко. Из-за крутого падения
ключа, многочисленных водопадов и каскадов, я был
вынужден ползти, прыгать по отшлифованным водой
камням, переходить через потоки то нависшим надеж-
ным деревьям. Не раз, поскользнувшись на гладких
камнях, я падал в ледяную воду. Но все это неизбежно
в трудной и увлекательной работе энтомолога. Каждый
день передо мной раскрывалось столько нового, что о
мелочах просто некогда было думать.
Очень интересной в верховьях Смольной оказалась
и фауна позвоночных животных. Из пенящейся воды
выплывала и показывалась на плёсах .рыбка мальма. С
надводных камней часто срывались черные оляпки и с
криком уносились вниз по ключу.
Были здесь и горные азиатские трясогузки с моло-
дыми птенцами. Каждая пара, или семья, занимает от-
дельные участки горного потока. Кормовые ресурсы у
.«ляпок и трясогузок различные, и поэтому у них нет
конкуренции из-за пищи. Уже по своим прежним наблю-
дениям я знал, что оляпка добывает корм, прежде все-
го, в воде, а трясогузка ловит добычу преимущественно
в воздухе. Это и определило размещение по ключу их
гнездовых участков таким образом,, что они налегают
друг на друга.
92
Совершенно иная картина наблюдается в распреде-
лении гнездовых ареалов по горным речкам у особей
одного вида. Они не налегают друг на друга, а лишь
соприкасаются или только подходят один к другому.
Эти взаимоотношения горных птиц легко было подме-
тить при наблюдениях за ними по распадку Смольной
речки.
Безлегочный тритон, о котором я уже писал раньше,
был найден мною и в верховьях Смольной. Высокая
влажность благоприятствует его обитанию в данных ус-
ловиях. Днем он забирается в малодоступные гроты
или прячется под камнями у берегов ключа, и его труд-
но найти. Только два раза мне удалось обнаружить ре-
ликтового представителя земноводных.
Вскоре я заметил, что речка уже не бежала так
стремительно, как раньше. Начиналась широкая часть
долины. Признаюсь, мне было очень жаль покидать чу-
десные уголки природы в истоках Смольной, столь прив-
лекательные для натуралиста.
Прежде чём тронуться в путь, я остановился отдох-
нуть. Невольно вспомнились прежние путешествия в
верховьях горных рек. Как много они мне дали! Сколь-
ко интереснейших явлений я наблюдал, сколько незабы-
ваемых минут пережил в этих убежищах уссурийских
реликтов! Воспоминания об экскурсиях в верховьях
горных рек Сихотэ-Алиня всегда останутся для меня
самыми яркими.
По мере того как я шел вниз по Смольной, рельеф
местности все больше и больше менялся. Узкая горная
щель верховьев реки осталась уже позади. Падение
тальвега резко изменилось: он стал пологим, не было и
водопадов. Речка теперь бежала спокойно.
Вскоре кончилась и елово-кедровая тайга. Начались
те смешанные, или кедрово-широколиственные, леса,
которые обыкновенно покрывают более широкие доли-
ны горных рек и ручьев.
Близился вечер, но я считал, что успею дойти до же-
лезнодорожной станции Кангауз, от которой начал
экскурсию на Хуалазу. Продукты кончились еще утром,
и это заставляло меня торопиться.
Иногда мне попадались следы тропы, но наступив-
шие вскоре сумерки затрудняли ее поиски. Все, ходив-
шие в наших долинных лесах, знают, насколько трудно
§3
пробираться сквозь их густые чащи с обилием валеж-
ных деревьев и подлеска, увитого лианами винограда,
лимонника и актинидии. Поэтому, несмотря на то что
наступила ночь, я несколько раз пересекал поперек до-
лину Смольной пади в надежде найти тропу. Но все бы-
ло напрасно. Мне ничего не оставалось делать, как сно-
ва вернуться к берегу реки и идти вниз по ее течению.
Если же я отходил от берега на 3—5 метров, то оказы-
вался сразу в непроходимой чаще. Всюду валялись вет-
ровальные и водовальные деревья, ветки кустарников
хлестали меня по лицу и цеплялись за ноги. Выбившись
из сил, я решил идти прямо по реке, которая была не-
глубокой.
Первые километра два-три я шел вброд по реке и
не испытывал такой усталости, как при движении лесом.
Дно реки было сравнительно ровное, ктэдных камней
встречалось мало. Только иногда я не могточно опреде-
лить своей палкой ямы на дне реки и оказывался по по-
яс в воде.
Над речкой нависло много водовальных при-
брежных деревьев, и я отдыхал на них. Иногда по бе-
регам встречались ровные галечниковые отложения, и
несколько метров я шел тогда, как по мощеной улице.
Сколько шел я таким образом, не знаю, но только к
рассвету, когда Смольная падь стала очень широкой и
по берегам речки все чаще и чаще начали показываться
галечниковые отложения, я оставил свой тяжелый путь
и начал искать тропу. Она проходила недалеко от реч-
ки и была уже совсем торной. По ней я скоро вышел к
поселку.
В первом же доме я встретил, гостеприимную
семью. Я так устал, что не мог даже есть. Лишь поспав
несколько часов, я сполна оценил угощение хозяйки.
Поблагодарив хозяев, я снова отправился в путь. В
двенадцать часов дня я вышел на железнодорожную
линию недалеко от станции Кангауз.
Оттуда я возвратился на Сучан — базу моих иссле-
дований. Впоследствии мне не раз приходилось бывать
в Смольной пади, подниматься на Хуалазу. Я находил
там много интересных насекомых, видел заросли микро-
биоты. Невольно вспоминал наше с И. К. Шишкиным
знакомство с этим древним растением.
94
В „ЩЕКНХ“ РЕКИ СИЦЫ
Уссурийский горал.— Скалы — убежище для
реликтовых насекомых.— Перламутровка Пене-
лопа.— Птицы — обитатели скал
В среднем течении реки 'Сипы, правого притока Су-
чана, расположено село Бровничи. Я приехал туда 15
августа 1928 года к своему другу — местному учителю
и любителю-энтомологу Валентину Алексеевичу Луго-
вому. Мы договорились с ним совершить экскурсию в
красивые скалистые щеки Сицы.
В Приморском крае щеками называют узкие горные
ущелья, сквозь которые пробиваются реки. После спо-
койного течения по широкой долине река становится
бурной и, пробиваясь тесниной, часто образует водопа-
ды и перекаты.
Щеки Сицы были недалеко от села Бровничи, близ
устья Серебряного ключа, стекающего с высокой горы
Тахедюнза. Они тянутся несколько километров, время
от времени переходя в каменистые развалы. В щеках,
как мы потом узнали, имеется даже тропка, которая
то лепится по головокружительным обнажениям, то сбе-
гает вниз к реке, почти пропадая в базальтовых россы-
пях.
Перед экскурсией я поговорил с местными жителя-
ми. Некоторые из них, старые охотники и медвежатни-
ки, рассказывали, что раньше в скалах Сицы водился
горал. Это особый род копытных животных, распростра-
ненный в горах Восточной Азии. У нас в Приморье
встречается горал Радде. В южной Маньчжурии, запад-
ном Китае и в Восточном Тибете живут другие виды го-
рала, близкие к уссурийскому. Уссурийский горал в
большинстве районов был уничтожен. Только в послед-
ние годы он взят под охрану, благодаря чему сохранил-
ся в некоторых «скальных островах» Приморского края.
Горал, несомненно, является реликтовым представи-
телем дальневосточной фауны.
Малодоступные скалы служат также убежищем для
мелких животных, о многих из которых — особенно на-
секомых — мы почти ничего не знали. Поэтому мы
стремились 'поскорее проникнуть в скалы, собрать там
редких насекомых и понаблюдать за их жизнью.
05
Утром 16 августа отправились в путь. Подойдя к
щекам, увидели отвесные скалы, местами переходящие
в каменистые россыпи и развалы. Они были покрыты
лесом, и только отдельные выступы оставались обна-
женными. В целом щеки Сицы представлялись мне ха-
рактерной стацией скальных животных, возникшей в
результате длительного размывного действия вод, ко-
торые в конечном счете распилили стоящий на пути
реки горный кряж и нашли выход к долине реки Сучана.
По опыту прежних экскурсий в скалы южного При-
морья, я надеялся найти здесь много интересного. Мы
разделились и пошли разными маршрутами. Я решил
взобраться на скалы до средней высоты (они подыма-
лись примерно до 300 метров над уровнем реки) и идти
параллельно реке, делая по пути выходы вверх и вниз.
Перламутровка Пенело-
па — обитатель скалис-
тых обнажений (спра-
ва — верхняя сторона
крыла, слева —
низ крыла)
мологом, впервые ее
Валентин Алексеевич шел у под-
ножия скал, по течению Сицы. -
Время от времени я его видел
внизу, а иногда мы сближались
Настолько, что даже переговарива-
лись. День был жаркий. Я прохо-
дил то у накаленных зноем каме-
нистых стен, то попадал в узкие
коридоры обнажений, из кото-
рых веяло прохладой и сыростью.
Я обратил внимание на проле-
тавших крупных бабочек и опре-
делил, что они относились к за-
мечательному скальному виду
перламутровки, названной энто-
описавшим, именем Пенелопы — '
верной жены Одиссея.
Интересно отметить, что ареал этой бабочки в ос-
новном совпадает с областью обитания горала. Так же,
как и горал, она распространена в горных странах Вос-
точной Азии от Уссурийского края до Гималаев, где
имеет несколько близких сородичей. Есть еще целый ряд
видов скальных насекомых, картина распространения
которых очень сходна с вышеописанной. Все это, несом-
ненно, указывает на общую историю их развития.
По окраске перламутровка Пенелопа отличается от
других перламутровок тем, что снизу на ее задних
крыльях металлические пятна не изолированы, а соеди-
96
йены друг с другом. Начинаясь тонкими серебристыми
линиями, они затем сливаются в широкие перевязи.
У самки, которая почти в полтора раза больше самца
(размах крыльев ее около 11 сантиметров), серебрис-
тые «ручьи» выражены еще больше, а крылья сверху
оливково-зеленые с крупными пятнами. У самца крылья
сверху красновато-желтые с черными пятнами и со
вздутиями — пахучими органами на жилках передних
крыльев. Я знал, что перламутровка Пенелопа известна
в науке только по двум экземплярам (самца и самки),
собранным еще в восьмидесятых годах прошлого столе-
тия братьями Доррис на Сучане. При этом точно не
известно, где именно на Сучане они были найдены.
С тех пор, кажется, никто не собирал их в нашем крае.
Теперь же мне представилась возможность понаблюдать
за жизнью чудесных чешуекрылых, а может быть, и
поймать их.
Самцов перламутровки пенелопы оказалось немало,
но ловля их была сопряжена с большими трудностями.
Пробираясь у каменистых стен и рискуя упасть с боль-
шой высоты, я все-таки поймал несколько еще довольно
чистых экземпляров.
Самок же было очень мало и, кроме того, по срав-
нению с самцами они отличались большей осторож-
ностью: держались в совершенно недоступных местах —
у отвесных каменистых обрывов. Я мог только наблю-
дать, как носится или садится великолепная бабочка, но
поймать ее не было никакой возможности. Не раз, под-
кравшись к самке пенелопы, я был совсем близок к це-
ли, но, оказываясь у края глубокой пропасти, отступал.
Вдруг я заметил на отлогом выступе скалы играю-
щих самца и самку пенелопы. Самец совершал танец
облета вокруг самки, которая медленно опускалась на
цветы очитка. Половой рефлекс у бабочек притупляет
инстинкт самосохранения. Учитывая это, я быстро под-
крался к ним на расстояние не более 1,5 метра и сач-
ком поймал сразу и самца и самку. Радости моей не
было предела. Я настолько волновался, что не мог сра-
зу вынуть бабочек. Чтобы они не бились, я слегка сда-
вил им грудки. Это были слегка полетавший самец и ве-
ликолепная, совершенно чистая самка, значительно
крупнее самца. Сверху ее крылья были темные с круп-
ными черными пятнами, а снизу их заливали яркие се-
4 А. Куренцов
97
ребристые полосы и нити. Опустив их в морилку, я дол-
го рассматривал свои бесценные трофеи. Мне вспомни-
лось, как в книге «Малайский архипелаг» А. Р. Уоллес
описывал свои переживания, когда он поймал на остро-
ве Батчиане красивейшую райскую бабочку орнитопте-
ру: «Когда я вынул бабочку из сетки и раздвинул ее ве-
личественные крылья, сердце мое забилось, кровь броси-
лась в голову, я был близок к рбмороку. Весь этот день
у меня болела голова, так велико было волнение, выз-
ванное этим, для большинства людей обыденным, слу-
чаем». Теперь я еще больше понял этого натуралиста.
Я не мог не поделиться радостью со своим другом и
стал спускаться. Показав Валентину Алексеевичу пой-
манных пенелоп и рассказав, как они мне достались, я
снова ушел в скалы. Там я собрал еще несколько сам-
цов и видел пролетавших самок, но поймать их не уда-
лось.
Мое внимание в скалах привлекли неизвестные пря-
мокрылые. Когда я подходил к ним, насекомые не уле-
тали, а, сделав один-два небольших прыжка, исчезали
между расщелинами и пустотами каменистых осыпей.
Все-таки я сумел поймать несколько насекомых. Это
были уссурийские кузнечики, относящиеся к роду ат-
лантикус, распространенному в странах Восточной Азии
и Северной Америки. Уссурийский кузнечик атлантикус
имеет недоразвитые крылья, летает очень плохо, да и
прыжки делает небольшие. Я думаю, что строение и по-
вадки этого кузнечика обусловлены скальным образом
жизни. Быстро скрыться в каменистых нишах — для не-
го более .верный способ уйти от преследователя, чем
прыжки и перелеты. При спокойной обстановке уссу-
рийский скальный кузнечик выбирается из своих убе-
жищ и сидит на нагретых солнцем камнях.
В последующие годы мне удалось выяснить, что куз-
нечик откладывает яйца в местах, где имеются прослой-
ки дресвы, гравия и других продуктов распада горных
пород. Вышедшие в конце мая или в начале июня ли-
чинки также живут в скалах и питаются травянистой
растительностью. Переходы они делают только на не-
большие расстояния и всегда в пределах каменистых
россыпей. При первой же опасности они, как и взрослые
кузнечики, скрываются в глубоких трещинах и разва-
лах.
98
Почти весь день я провел в скалах. Несколько раз
спугивал скалистых голубей — типичных обитателей
этой стации. Всюду носились белопоясные стрижи, без-
условно также живущие в скалах. Более осторожные
пернатые хищники, встревоженные моим появлением,
парили в воздухе. Они являются жителями совершенно
недоступных скалистых обнажений.
Из змей я только дважды встретил рыжих щито-
мордников, которые скрылись в камнях. Я обошел ска-
лы на всем протяжении щек Сицы и был очень доволен
результатами экскурсии. Я имел теперь восемь самцов
и одну самку редкой бабочки—Пенелопы, неоценимое со-
кровище для энтомолога. Кроме того, из чешуекрылых
я собрал также редких обитателей скал — ленточницу
Дорриса и маленькую серую толстоголовку еромахус.
Первая отличается от близкой к ней ленточницы Гель-
мана — обитательницы долинных смешанных и широко-
лиственных лесов — красным поперечным штрихом
сверху на передних крыльях. Вторая бабочка не имеет
в этих лесах сородичей, что еще больше подчеркивает
ее исторически долгое пребывание в скальных местооби-
таниях.
У меня осталось горячее желание еще раз посетить
эти чудесные уголки, где я испытал незабываемую ра-
дость общения с природой.
4*
ЭКСПЕДИЦИЯ
1931
ГОДА
ГОРН лысня
Леса по реке Левой Малазе.— Ночь и охот-
ничьи рассказы Семена —Западные склоны Лы-
сой—Лед и снег в горах.—Птицы и насекомые
горного распадка.— Ночь на горе Лысой.— Фау-
на и флора вершины Лысой.— Встречи с медве-
дем.— Субальпийская зона и хвойные леса по вос-
точным склонам.— Опасный спуск по ущелью.—
Хребет Тачин-Гуан как зоогеографическая грани-
ца.— К реке Судзухе.— Вид горы Лысой с востока
Гора Лысая — одна из красивейших в Приморье.
Ее каменистые вершины картинно вырисовываются в
средних частях водораздельного сучано-судзухинского
хребта.
Снег на ней лежит с сентября до конца июня. По
этой причине местные жители называют Лысую Бе-
лой сопкой. Все здешние охотники, а их можно встре-
тить почти в каждом доме села Монакино, хотя и ухо-
дят на промысел далеко в горы Тачин-Гуана, но никог-
да не добираются до вершины Лысой.
Найти проводника оказалось нелегко. Только Семен
Евменович Рулько, известный охотник-медвежатник, вы-
разил желание сопровождать экспедицию. Его влекла
тайга, которую он любил по-своему страстно. Семен час-
то бывал недалеко от Белой сопки и знал к ней под-
ходы.
Наступала замечательная пора пантовки оленей.
Сделав все приготовления к путешествию, 21 июня
мы направились вверх по реке Левой Малазе. Она
берет начало в отрогах Тачин-Гуана и, как все гор-
ные речки Приморья, довольно быстрая и короткая (не
более 60 километров). В период ливневых дождей — в
конце лета или в начале осени — она бывает многовод-
100
на, выходит из берегов и затопляет поемные леса и лу-
га. В другое время года — обыкновенно неширокая,
сильно мелеет и имеет много бродов. Ее верховья пита-
ют многочисленные бурные потоки, скатывающиеся с
западных склонов Лысой.
Мы шли по широкой колесной дороге, переходящей
через поля и луга, принадлежащие жителям села Алек-
сеевки. За селом начинались лиственные, а затем и сме-
шанные долинные леса. По ним пролегала плохая доро-
га, которой, очевидно, пользовались только зимой. Вско-
ре она перешла в малоторную тропу. Ориентироваться
же на старую, хорошо битую тропу было невозможно.
Прошлогоднее осеннее наводнение настолько изменило
направление главного русла Малазы, что вся долина ее
оказалась размытой.
Синий махаон
Мы проходили лесами, состоящими из белокорых
ильмов, стройных, высоких маньчжурских ясеней и
маньчжурского ореха. В подлеске и под пологом круп-
ных деревьев росли клен моно, яблоня маньчжурская,
боярышник Максимовича, жимолость Маака, буреин-
ская калина и другие кустарники.
Начало последней декады июня знаменуется пер-
«>?вым летним расцветом уссурийской тайги. Велокррые
10!
ильмы и маньчжурские ясени, которые обычно до нача-
ла лета остаются голыми, оделись листвой и приоста-
новили доступ лучам солнца под полог леса. На смену
цветущим лесным макам пришла густая зелень широ-
колиственных трав, среди которых выделялись орхи-
деи— кукушкины башмачки, волжанка, синюха, сердеч-
ник бархатистый, своеобразные триллиумы — из лилей-
ных. На открытых участках леса еще стояли в цвету
калина, спиреи, жимолость, а в тени доцветал пахучий
жасмин. Соцветия амурской сирени говорили о прибли-
жении второго летнего периода в развитии природы.
Птичьи голоса хотя и не так, как в конце мая и на-
чале июня, но все же оживляли лес: слышалось пение
сизого дрозда, кукование всех видов кукушек, а у ильмо-
вых сушин и высоких сухостойных кедров мы наблюдали
характерные воздушные игры широкоротов, сопровож-
даемые резкими звуками, напоминающими крики во-
рон. Довольно часто мы подымали рассыпавшиеся по
тайге выводки рябчиков. Полуоперившиеся цыплята
могли вспархивать и перелетать на несколько метров.
Иногда встречались вылетавшие или случайно упав-
шие из гнезда молодые, еще куцые птенцы сизых дроз-
дов, которые вместе со старыми птицами прятались в
густой траве. Оберегая нежные, налитые кровью рога-
панты, осторожно пробираются в это время сквозь гус-
тые заросли изюбры.
Мир насекомых жил своей разнообразной жизнью.
Лесные дороги и тропы оживляли многие бабочки, из
которых, прежде всего, бросались в глаза пеструшки
Радде, лещиновая и спирейная, а у воды и на сырую
почву садились, трепеща крылышками, синие махаоны
и махаоны ксуты. На цветах калины и спирей держа-
лись различные бронзовки, хрущики, мелкие усачи и
некоторые другие жуки-пыльцееды. Как только мы
дотрагивались до растений, на которых сидели насеко-
мые, они начинали быстро копошиться: одни из них па-
дали на землю, другие подымались и улетали, и только
некоторые оставались совершенно пассивными.
Как было приятно чувствовать биение окружающей
жизни леса! Оно создавало общую гармонию в природе.
Семен на редкость интересовался мельчайшими
подробностями явлений природы. Во время нашего пу-
тешествия я ему многое объяснял и рассказывал из
J02
жизни растительного и животного мира. Семен всегда
приходил на помощь при коллекционировании бабочек,
великолепно научился выбирать короедов из тонких
веточек. Он даже несколько поостыл к ружью. Я ни-
когда не забуду, как он, сидя верхом на свежебурелом-
ном дереве, внимательно выковыривал большим охот-
ничьим ножом увязших в смоле жуков и показывал их
мне со словами: «Це треба чи ни».
По мере того как мы продвигались в глубь долины
Малазы, тропа чаще стала пропадать. Нам приходи-
лось подолгу ее отыскивать, пробираясь по густому под-
леску. Бывало и так, что мы бросали поиски и шли бе-
регом реки, тальвег которой сопровождали галечнико-
вые и песчаные наносы. В местах же перекатов реку
окружали каменистые берега.
Здесь был довольно своеобразный животный и рас-
тительный мир. Из растений привлекали внимание
плотные заросли крупнолистного белокопытника на ув-
лажненных галечниках и дернины горного сердечника.
Из птиц у каменистых берегов мы вспугнули парочку
желтых горных трясогузок. С отмелей и галечников
подымались в воздух кулички-перевозчики. У самой во-
ды собирались табунки бабочек-пеструшек, к которым
иногда присоединялись синие махаоны и недавно поя-
вившиеся белые с черными жилками боярышницы. На
сухих песчаных косах встречались жуки-скакуны, ко-
торые при приближении к ним торопливо улетали и
невдалеке вновь падали на землю. На песчаных намыв-
ных бугорках и скосах часто виднелись воронки, сде-
ланные личинками муравьиных львов. Некоторые во-
ронки-ловушки при нашем приближении оказывались
оживленно действующими, и Семен был очарован этой,
до сего времени не известной ему, жизнью насекомых.
На песчаных берегах реки попадались кулиги1 личи-
нок лесной кобылки. Отродившись весною из яичек,
отложенных осенью, они в течение почти всего лета
жили в этих хорошо прогреваемых местах. Личинки
находили обильную пищу по опушкам леса и в при-
брежной травянистой растительности. Здесь же в пос-
ледних стадиях своего развития они переходят налист-
1 Кулига — табунчик общественно живущих саранчовых
насекомых.
103
сенные древесные породы, славным образом на ивы.
У опушек леса личинки этой кобылки находят еще и хо-
рошую защиту. Преследуемая на песчаных отмелях,
кулига тотчас же рассыпается, отдельные саранчуки
скачут к лесу и теряются в густой траве.
Давно уже нам не попадалась тропа. По всему бы-
ло видно, что она перешла на другой берег реки, на
который мы и решили перебраться. Естественных кла-
док через реку не было, так как тальвег вместе с пес-
чано-галечниковыми отложениями образовывал доволь-
но широкую безлесную полосу до 30 метров, с которой
при сильном наводнении прошлого года большинство
деревьев, в том числе и упавшие через реку, было уне-
сено. Вскоре мы по срубленному дереву благополучно
перебрались на другой берег.
Здесь мы развели костер и устроили часовой отдых
с чаепитием. В полдень двинулись дальше и вскоре на-
пали на тропу. Тайга заметно стала меняться. Вместо
сравнительно светлых ильмово-широколиственных и
кедрово-широколиственных лесов, с разнообразными
кустарниками потянулись кедровники с примесью аян-
ской ели и одиночных деревьев желтой березы и амур-
ской липы. Во втором ярусе росли клены, а в подлеске
кроме маньчжурской лещины довольно часто встречал-
ся цветущий жасмин, наполняющий воздух чудным аро-
матом. Несколько километров тянулся этот нетронутый
пожарами и рубками лес. Тропа становилась лучше.
На ней встречались отпечатки копыт изюбра, коз и ка-
банов. Последние оставляли свои следы и на валежи-
нах в виде грязных волоков. Приняв ванны в лужах и
отстоинах стариц, животные бродили по тайге и, пере-
лезая через упавшие деревья, вытирали о них свое брю-
хо. В одном месте близ тропы мы вспугнули козла, ко-
торый, сделав несколько больших прыжков, момен-
тально скрылся в чаще леса. Семен не успел даже
взять ружье наизготовку.
Вскоре мы подошли к месту, где река разделилась
на две протоки, или развилы, как говорят местные жи-
тели. Отсюда левый поток обходит Белую гору с юга,
а правый, более длинный,— с севера.
За развилами продолжался все тот же кедрово-ши-
роколиственный лес с примесью аянской ели и белоко-
рой пихты. Тропа оставалась довольно сносной, и мы
104
быстро шли, придерживаясь правого развила реки. По
мнению Семена, таким путем мы должны были подойти
близко к подножию сопки, пройдя еще два ручья, впа-
дающих в Малазу.
Приближался вечер. На берегу реки мы останови-
лись на ночлег и разбили палатку. Я начал готовить
ужин, а Семен занялся заготовкой дров для ночного
костра. Мириады уссурийских москитов — мелкой мош-
ки— не давали покоя. Ойи продолжали докучать и
после того, как стало темно и горел большой костер.
Ужин и чай были, конечно, с приварком из мокреца.
С наступлением сумерек из различных уголков леса
послышались крики мелких сов-сплюшек, а чуть поз-
же— уханье филинов. На костер в большом количест-
ве летели бабочки.
Часов в одиннадцать мошки стало меньше, и вско-
ре она совсем исчезла. Сидеть у костра теперь было
одно наслаждение. Семен поведал мне несколько слу-
чаев охоты на медведя, из которых один был особенно
занимателен, с его точки зрения, потому, что медведь
одержал над ним победу. Все же остальные случаи, а
их было свыше пятидесяти, всегда удачно оканчива-
лись для Семена.
В бассейнах рек Правой и Левой Малазы Семен
считался лучшим охотником на медведя. Как и другие
его родственники из фамилии Рулько, он пристрастился
к охоте с первых дней переселения в Уссурийский край
в 1906 году. В то время на Сучане было особенно мно-
го зверя. Однажды, охотясь по так называемому Але-
хинскому ключу в верховьях Правой Малазы, он убил
медвежонка. Медведица, которую Семен вначале не
заметил, ринулась на охотника. Семен приготовился
было стрелять, но ружье дало осечку. Разъяренная мед-
ведица подмяла охотника под себя, однако дальней-
ших действий не предпринимала. Она стояла спокой-
но, не трогая жертву и не выпуская ее. Как долго про-
должалось это, Семен не мог определить, но момент,
когда медведица, оставив его, направилась к другому
медвежонку, оказавшемуся неподалеку, он хорошо за-
помнил. Когда зверь отошел от него метров на десять,
Семен попытался взять ружье, но сил не хватало. Мед-
ведица, заметив эти. движения, повернула назад. Семен
с трудом успел встать и, вытащив из ножен охотничий
105
Пеструшка лещиновая
кинжал, приготовился отразить новое нападение зверя.
Но нанес ли раны медведице, не помнит, так как она
снова смяла его. Спустя несколько часов, Семен при-
шел в сознание. Вокруг никого не было. Окровавлен-
ный, со сломанной рукой и ранами на голове, Семен
кое-как добрался до монакинских полей, где его встре-
тили жена и сын, вышедшие на поиски. Около трех ме-
сяцев пролежал Семен в больнице, выздоровел и ос-
тался таким же страстным охотником, как и раньше.
Было далеко за полночь, когда Семен окончил
охотничьи рассказы. Тайга молчала. Монотонно и без-
умолчно шумела река, перекатываясь через камни.
Ярко горел костер. Вверх от него ползли огненные
змейки, рассыпаясь искрами, гасли в кронах деревьев.
На следующее утро мы продолжали путь вверх по
долине Малазы. Вначале тропа сохраняла еще кое-ка-
кие следы, но вскоре совсем исчезла. Километрах в пя-
ти от места нашего ночлега мы пересекли быстрый гор-
ный поток, впадающий в Малазу справа. Через три ки-
лометра мы вышли ко второму шумному ключу. На его
левом берегу, близ устья, стояло охотничье зимовье. Се-
106
мен долго изучал местность и предложил отсюда начать
восхождение на Лысую. Вполне полагаясь на его опыт,
я согласился, и мы направились вверх по горному
ключу.
Вскоре нам стали встречаться красивые и мощные
водопады. Время от времени появлялись парочки гор-
ных трясогузок. У них, очевидно, так же, как и у оля-
пок, прибрежная зона поделена на определенные гнез-
довые участки, занимаемые только одной парой птичек.
В конце лета или в сентябре, когда семьи трясогузок
начинают кочевать, границы между такими участками
уже не оберегаются птицами, и они нередко покидают
одни ключи и перелетают на другие.
На берегу ключа Семен обратил внимание на ог-
ромное, почти усохшее дерево корейского тополя с до-
вольно большим отверстием в месте разветвления кро-
ны. Отверстие походило на специально сделанную ла-
зейку-отдушину, ведущую в дупло дерева. На стволе
мы заметили кое-где черные шерстинки и следы ког-
тей животного. Легко было догадаться, что дерево слу-
жило зимней берлогой медведю-муравьятнику. Позд-
ней осенью, отъевшись на различных ягодах, он выби-
рает толстое дуплистое дерево, выгрызает отверстие,
опускается вниз по дуплу до комля и залегает на зи-
мовку. Весною, по словам Семена, медведь при выходе
из берлоги не всегда пользуется осенним входом и вы-
грызает новое отверстие в нижней части ствола. Выше
по ручью мы часто находили поломанные или сильно
изуродованные деревья черемухи Маака. На одном до-
вольно толстом дереве обломанные с вершины ветви
были плотно уложены между развилами суков, издали
напоминая старое покинутое гнездо большой птицы.
Все это были следы работы того же черного медведя-
муравьятника, любителя плодов черемухи. Интересно
отметить, что черемуха, сильно пообломанная медве-
дем, привлекает двух короедов, из которых один по-
вреждает луб, а другой древесину. Оба вида этих жу-
ков оказались совершенно новыми для науки. Подоб-
ных примеров биологической связи таких систематиче-
ски далеких животных, как млекопитающее и насеко-
мое, мне приходилось наблюдать неоднократно во вре-
мя путешествий по уссурийским лесам.
Мы находились на высоте 500 метров над уровнем
107
Уссурийский кабан
моря — в поясе кедрово-еловой тайги, во втором ярусе
которой росли граб, мелкоплодник, маньчжурский клен,
диморфант, вишня Максимовича, а в подлеске — маньч-
журская лещина, дейция и жасмин. Жасмин цвел в
изобилии, и издали казалось, что огромное белое по-
крывало врезалось в зеленую чащу горной тайги. Воз-
дух был напоен его ароматом. Чем больше мы всмат-
ривались в окружающий лес, тем сильнее охватывало
нас очарование еще не ушедшей весенней прелести. Хо-
телось подольше побыть в этих местах.
Подъем в горы начал сказываться чуть не с каждым
шагом. Тальвег ключа образовывал уже большие ус-
тупы^ , Ревели водопады. Здесь мне посчастливилось
поймать одну из крупных и красивых южноуссурий-
ских пядениц. Эта сумеречная бабочка летает днем по
узким горным падям, укрытым густыми лесами. Под
плотной шапкой зелени на некоторых участках уссу-
рийской тайги и днем создается сходная обстановка для
жизнедеятельности ночных обитателей леса.
С высоты 600 метров началось постепенное отсту-
пание кедра, а в подлеске не стало видно цветущего
жасмина. Исчезли лиственные деревья и большинство
кустарников. Вскоре мы вступили в так называемую
переходную зону елово-кедровых лесов, где господст-
108
вовали аянская -ель и белокорая пихта. На высоте
750—800 метров мы оказались во власти елово-пихто-
вой тайги с очень редкими усыхающими кедрами и реб-
ристыми березами. Во втором ярусе время от времени
показывались горный желтый клен и амурская рябина.
В подлеске всюду подымалась невысокая, с крупными
листьями заманиха. Ближе к ручью встречались заросли
горной синей сирени, а на открытых местах одиноко цвел
низкорослый корейский шиповник. Вся почва в тайге
была устлана мхами, из подушек которых выбивались
травянистые, спутники еловых лесов — линнея, майник
и кисличка, распространенные широко в хвойных ле-
сах Сибири и севера Европы. Среди них иногда обра-
щали на себя внимание растущие группами широколи-
ственные клинтонии, выбросившие длинные стрелки бе-
лых цветов. Растение это, в отличие от названных вы-
ше, распространено только в хвойных горных лесах
Дальнего Востока. Особенно же красивыми нам каза-
лись цветущие желтые клены. Их вытянутые, направ-
ленные вверх соцветия сосредоточивались у концов
веток, и все растение представлялось как бы украшен-
ным свечками. Клены пробуждали во мне воспомина-
ния о новогодних елках и об ушедших вместе с ними
днях детства.
С высоты 800 метров заметно уменьшилась, а затем
и совершенно иссякла вода в ключе. Она ушла под зем-
лю и, похороненная в крупных камнях, гудела под ни-
ми. Выше воды могло и не быть. Поэтому мы решили
устроить обед и взять с собой запас воды. Все путе-
шествующие в Сихотэ-Алине знают, как часто на его
хребтах и вершинах приходится страдать от жажды.
У первой попавшейся между каменистыми развали-
нами ниши обнаружили воду. Она пробивалась неболь-
шими струйками в окружении сохранившегося еще
льда. Разобрав часть камней у отдушины, мы легко
могли теперь достать воду кружкой. Здесь и был уст-
роен привал. Мы вскипятили чай и спустя минут сорок
тронулись дальше.
Вскоре вступили в елово-пихтовые леса, растущие по
крутым каменистым склонам. Ходить по такой тайге не-
безопасно. Промежутки между камнями обыкновенно за-
тягиваются мхами, которые не выдерживают тяжести че-
ловека, и нога попадает как бы в тиски.
109
При подъеме, цепляясь за ветки поросли, мы не раз
вместе с вывороченными деревцами приводили в дви-
жение груды камней. Только при крайне осторожных об-
ходах опасных мест мы могли пробираться в этой гор-
ной тайге и все-таки получали царапины и небольшие
ушибы.
Среди ельников начали попадаться то небольшими
пятнами, то широкими полянами каменистые осыпи, об-
разовавшиеся от размыва напочвенных вод. В одних
случаях осыпи представляли голые камни без следов
какой-либо растительности, указывая тем самым на их
недавнее происхождение, на их выход из-под леса. Об
этом говорили и поваленные рядом деревья, которые
чаще всего были повреждены короедами. В других
случаях каменистые осыпи были затянуты лишайника-
ми или покрыты зарослями восточного бадана с кожис-
тыми и широкими листьями, известного своими хороши-
ми дубильными свойствами. Вообще здесь, на запад-
ных склонах Лысой, можно было наблюдать процесс
образования каменистых осыпей и связанные с ним яв-
ления постепенного отмирания и гибели еловых лесов.
Интересуясь этими вопросами, я неоднократно от-
влекал своего спутника от ранее взятого нами направ-
ления. Время от времени, уставшие от ползания по
склонам, мы садились на несколько минут передохнуть,
располагаясь у опушек ельников. Уссурийская горная
тайга, несмотря на кажущуюся однотонность ландшаф-
та, была чудесна. Мхи стлались не только по почве, но
и покрывали стволы деревьев, а седые бородатые ли-
шайники длинными прядями свешивались с веток пихт
и елей. Все это создавало сказочное, далекое от циви-
лизованного мира царство.
Какая-то особенная тишина, близкая к таинствен-
ности, окружала нас, пробуждая желание проникнуть
в тайны природы.
Мы вернулись к ручью, который являлся для нас
трассой, ведущей к вершине Лысой. В тальвеге вновь
показалась вода. Сначала она чуть пробивалась струй-
ками, а дальше шумно металась между крупными кам-
нями. Опять появились водопады с глубокими озер-
цами у подножий. В них наблюдались личинки ручей-
ников. В одном из таких озерец мы заметили даже рыб-
ку— мальму. Мое внимание привлекли насекомые, на-
110
селяющие каменистые берега ручья. Переворачивая
камни, я находил характерные для данных условий ви-
ды жужелиц, у каменистых сырых стен — мелких ба-
бочек. Там, где берега ручья и каменистое ложе таль-
вега освещались ярким солнцем, встречались неболь-
шие пестрые бабочки, из которых три относились к се-
мейству пядениц и один вид — к семейству огневок.
Как по размерам, так и по окраске, характеру движе-
ния эти бабочки походят друг на друга. Отличить их
во время полета почти невозможно. Летая постоянно
в одних и тех же условиях и нередко вместе, они как бы
скрываются друг за другом и тем самым скрадывают
распознавание их в природе. Указанные виды бабо-
чек, имеющие внешнее сходство, являются в наших
лесах примером групповой мимикрии. Среди них мо-
делью можно считать пяденицу Киндермана, которая
встречается очень часто и которой подражают три бо-
лее редких вида.
Из других насекомых, обращающих на себя мое вни-
мание, попадались крупные слоники, выгрызающие боль-
шие пустоты на широких листьях заманихи, и более
мелкие листогрызы, повреждающие листья амурской
рябины.
Мы подымались все выше. Неожиданно перед нами
выросла почти отвесная каменистая стена. В стороны
от нее тянулись скалы, поросшие лесом. Это была ха-
рактерная «висячая» долина горного распадка. Метра
на полтора в ширину по стене белой завесой катилась
вода, которая била из-под нависшего льда, грозившего
ежеминутно низвергнуться лавиной вниз.
Очарованные красотой нового ландшафта, мы по-
дошли ближе к уступу. Почти беспрерывно, в резуль-
тате согревающего действия солнца, от ледяных наве-
сов отделялись кусо-чки фирнового снега и вместе с
каплями воды падали вниз. Было небезопасно стоять
и наблюдать это явление. Несмотря на предстоящий
долгий путь, мы не могли отказать себе в желании по-
сидеть у прохладных скал в окружении такого редкого
сочетания воды, гор и леса. Жаль было оставлять кра-
сивые места распадка, где всюду веяло прелестью про-
должающейся весны.
Анероид показывал 1100 метров абсолютной высо-
ты. Русло ручья представляло узкую горную падь, поч-
111
ти ущелье, способствовавшее сохранению льда и фир-
нового снега.
Накапливание их происходит интенсивно в связи
с образованием наледей зимой и ранней весной.
Чтобы преодолеть каменистый уступ, мы свернули
влево и начали карабкаться по крутым скалам, вы-
таскивая друг друга за руки. Поднявшись не более чем
на 100 метров, мы оказались в труднопроходимых за-
рослях микробиоты. Я забрался в самую ч'ащу и сел.
Семен, следуя все время за мною, уселся рядом. Он за-
интересовался кустарником и расспрашивал меня о
нем.
По его словам, он раньше никогда не встречал это
горное растение.
При подъеме мы, можно сказать, не шли, а ползли,
хватаясь постоянно за деревья и камни. Между камня-
ми все чаще стали попадаться пласты фирнового сне-
га. Воды уже не было: она уходила в каменистые рас-
селины, и вследствие этого поверхностные слои грунта
оказывались очень сухими. Однако елово-пихтовый лес
одевает и такие безводные склоны и несомненно сдержи-
вает их развалы.
На высоте 1300 метров мы почувствовали прохладу,
хотя клонящееся к закату солнце светило ярко. Ели и
пихты достигали не более 10 метров.
Начали встречаться полянки спрессованного темного
снега.
Мы добрались до верхней границы леса и были
близки уже к цели. На пути нам попадались то полян-
ки со снегом, переходя которые, мы утопали до колен,
то россыпи, на которых цвели даурские рододендроны,
брусника, багульник и голубика. Все это говорило лишь
о начале весны в горах, тогда как день назад мы по-
кинули долину реки Малазы, где лето было в полном
разгаре.
Несмотря на сильную усталость и близость вечера,
я решил посетить вершину сопки теперь же и бегло
обследовать на ней верхнюю границу леса. Оставив
рюкзаки на полянке, мы направились налегке к вер-
шине.
На высоте 1400 метров росли еще жалкие островки
аянской ели и белокорой пихты. Дальше вверя по
склонам начинался пояс кедрового стланика, который
П2
Водопад на восточных склонах горы Лысой
на Лысой не образовывал сплошной чащи, как на мно-
гих высотах Сихотэ-Алиня, а давал лишь разорванные
острова, или его заросли взбегали языками к вершине
сопки. Микробиота попадалась отдельными вкрапле-
ниями. Пояс стланика в основном кончался на высоте
1550—1600 метров, но до самой вершины (1750 мет-
ров) он встречался в виде очень мелких одиночно рас-
сеянных кустиков, пространство между которыми было
покрыто различными травянистыми растениями или
представляло голую землю, усеянную мелкими камеш-
ками и дресвой —продуктами распада высокогорной
коры выветривания. Этими почвенными и геоботани-
ческими особенностями и определялись условия голь-
цовой зоны на Лысой. Часов около восьми вечера мы
взошли на двуглавую вершину. К югу, соединяясь с
вершиной Лысой низким лесистым перевалом, подыма-
лась высокая гольцовая сопка, известная под названи-
ем Ястребовской горы, дальше, выступая в форме сто-
ла, виднелась сопка Макар. К северу от нас в синева-
той дымке по хребту Тачин-Гуан вырисовывались не-
высокие сопки, над которыми возвышалась вершина
Туанисуан. Густой туман, поднявшийся с моря, быстро
заволок склоны гор и спрятал от взора долины. Вско-
ре потерялся и общий ландшафт горной панорамы,
лишь некоторые высокие вершины выступали наподо-
бие островов из густой пелены белого тумана.
Потянуло холодным ветром. Легко одетые, мы на-
чали зябнуть и поспешили вниз к вещам. Найти убе-
жище у верхней границы леса оказалось не так-то лег-
ко. В лесу всюду лежал снег, а на полянках и у опу-
шек только что освободившаяся от снега почва была
очень сырая. Начинало темнеть. Пришлось наскоро
разбить палатку на лесной полянке, окруженной с двух
сторон глубоким снегом. В палатке мы сделали тол-
стый настил из веток кедрового стланика и белокорой
пихты. Было уже совершенно темно, когда мы приго-
товили ужин и чай. Все усиливающийся ветер дул по-
рывами, раскачивая нашу палатку. Температура упала
до минус четырех градусов. Оттаявшая днем почва по-
крылась коркой льда. Согреться можно было только
у разведенного большого костра. Усталые от трудного
перехода, мы тем не менее еще долго делились впечат-
лениями минувшего дня.
114
Утро было холодным. Мы позавтракали и приня-
лись за разработку плана дальнейшего путешествия.
Решили посетить ряд интересных для нас мест на горе
Лысой, а затем спуститься по одному из распадков к
долине реки Судзухе, пересекая хребет Тачин-Гуан с
запада на восток.
До 11 часов дня я продолжал начатые с вечера
фаунистические обследования сопки. На наше счастье,
день оказался хорошим, что в гольцах Приморья быва-
ет не часто. Ветер стих. Образовавшиеся за ночь корки
льда быстро расплавлялись. Всюду шло таяние сле-
жавшегося снега.
Субальпийская весна была в разгаре. Цвели ане-
моны, гусиный лук, мелкие виды осок5 зацветали брус-
ника, голубика и узколистный багульник. Особую кра-
сочность здешней весне придают рододендроны, кото-
рые кое-где на каменистых склонах образуют сплош-
ной розовеющий фон. На полянках, свободных от сне-
га, в поисках цветов гудели крупные с бледно-желтым
кольцом на брюшке шмели. В дернине прошлогодней
травы подскакивали щелкуны, вяло копошились долго-
носики и делали попытку взобраться по стебелькам
горной полыни. Из бабочек летали сибирская голубян-
ка, малинница и голубичная пяденица. Все это виды
северные, и появление их на юге можно было ожидать
только в горах, но уже раньше они были найдены мною
на высотах Сучанского хребта.
Еще более любопытно было присутствие короедов
у верхней границы леса на Лысой. Я разыскал на мо-
розобойных и угнетенных сильными ветрами деревьях
аянской ели больших и волосистых лубоедов, которые
были известны раньше в северной Европе и Сибири.
Здесь же впервые нам удалось найти короедов, повреж-
дающих кедровый стланик (гольцовый короед, поли-
граф матовый, лубоед черно-бурый и другие). Эти ви-
ды раньше были известны в северных частях тайги Ев-
разии, на Курильских островах и в горах северной Япо-
нии. Кроме того, мне удалось получить много новых
сведений по биологии некоторых короедов. Так, нача-
ло лёта обычных видов короедов в субальпийском и
альпийском поясах Лысой по сравнению с долинами
опаздывает на целый месяц. Осенью же жизнедеятель-
ность короедов в горах заканчивается значительно рань-
115
ше, чем в лесах долинных и невысоких склонов. В свя-
зи с этим и все фазы развития насекомых в горах
сильно растянуты. Так, некоторые виды, например ти-
пограф, могут пройти полное развитие лишь в течение
полутора-двух лет, тогда как в долинных лесах они
нормально заканчивают полное развитие в продолже-
ние одного лета.
В кропотливых поисках короедов горячее участие
принимал Семен. И мне казалось несколько странным,
что этот человек, привыкший в тайге выслеживать и до-
бывать кабанов и медведей, смог так скоро войти во
вкус энтомологических «охот». Особенно памятны те
минуты, когда Семен, разыскав в веточках кедрового
стланика гольцового короеда, осторожно и торжест-
венно преподносил его мне на кончике ножа. Я объяс-
нял ему, что раньше этот короед был известен только
на Курильских островах и что находки его у нас пред-
ставляют научный интерес потому, что могут раскрыть
странички из далекого прошлого природы. Все это, мне
думается, порождало в мыслях Семена большой инте-
рес и внимание к моим работам, а отсюда его постоян-
ное и горячее участие в экскурсиях.
У верхней границы леса лежала плотная масса сне-
га, вокруг было много усохших, приваленных или сло-
манных веток. Эти места создавали благоприятные ус-
ловия для развития короедов и других вредителей ле-
са. Еще зимой сметенные с вершин Лысой снега задер-
живались у опушек леса и образовывали с подветрен-
ной стороны уплотненные большие сугробы, которые
тают очень медленно.
Сегодняшняя экскурсия показала, что так называе-
мая подгольцовая, или субальпийская, зона на Лысой
может быть разделена на две подзоны. Нижняя из них
образована в основном ветровыми, угнетенными де-
ревьями аянской ели, белокорой пихты и каменной бе-
резы, которые представляют верхний ярус леса. Под
его пологом растет заманиха, горная сирень и стланик,
а на полянках — золотистый рододендрон. Верхняя
подзона по составу древесной растительности более од-
нообразна и составлена почти чистыми зарослями кед
рового стланика.
По пути к вершине сопки мы вспугнули пару рябчи-
ков, державшихся в зарослях голубики и брусники, где
116
Каменноберезнякп на горе Лысой
виднелось много прошлогодних ягод. Для меня было
неожиданным увидеть на гольцах хорошо плодонося-
щую голубику, которая, как известно, является харак-
терным растением болот и лиственничных марей в до-
линах. Такое родство поясов гольцов и низинных болот
позднее я наблюдал в горах Сихотэ-Алиня на примерах
других растений и многих видов насекомых. Это можно
объяснить тем, что и тот и другой пояс когда-то топо-
графически смыкались и получали известный процент
своих элементов фауны и флоры из какого-то одного
источника, лежавшего, видимо, ранее дальше к севе-
ру, а позднее, вероятно, в эпоху похолодания, сместив-
шегося к югу, вплоть до современного Приморья.
Мы взошли на самый пик сопки. Погода стояла чу-
десная. Было тихо и солнечно. Мое внимание привлек-
ли два вида бабочек. Одна из них — обыкновенный ма-
117
хаон —показывалась часто и в нескольких экземпля-
рах. Они гонялись друг за другом, нередко уходили да-
леко вверх, а затем, снижаясь к земле, начинали снова
совершать облет вокруг вершины или очень быстро но-
сились вниз и вверх по склону. Другая бабочка, вид ко-
торой я сначала не мог определить в воздухе, показа-
лась только однажды. Полет ее был медленный и не-
уверенный. Поймав бабочку, я увидел, что это был силь-
но потрепанный экземпляр весеннего вида людорфии,
относящийся, так же, как и махаон, к семейству хвос-
тоносцев. Она обычно летает в лесах по невысоким
склонам гор. Раньше я никогда не находил ее на столь
большой высоте. Можно было предположить, что пой-
манная бабочка не высокогорного происхождения, а за-
несена сюда ветром или проникла в горы из нижней
зоны смешанных или лиственных лесов.
С вершины Лысой открывались красивые горные
ландшафты. Далеко к северу, в истоках Уссури, взды-
мались над другими вершинами сопки Лаонелаза и Об-
лачная. Они давно уже влекли меня. Я сказал Семену,
что по возвращении в село Монакино мы через несколь-
ко дней начнем собираться в тайгу на целый месяц,
чтобы пробраться к верховьям реки Улахе и посетить
манящие сопки. Семен с радостью согласился быть
моим спутником, но в том случае, если колхоз не будет
возражать против его желаний.
В минуты молчания, когда мы подолгу всматрива-
лись в синеющие горы, до наших ушей доносился ка-
кой-то монотонный писк. Я сначала подумал, что это
голос какой-либо птички, но при внимательном разгля-
дывании каменистой россыпи заметил, как из рассели-
ны показывался зверек величиной с крысу, но с более
тупой мордочкой, раздутыми щеками и без хвоста. Это
была пищуха, или сеноставка,— типичный обитатель
гольцового пояса Сихотэ-Алиня. Зверек получил свое
последнее название за способность натаскивать на зи-
му к норе стебельки и листья различных горных трав.
Пищухи вели себя очень осторожно. Показавшись из-
за камней, они исчезали в россыпях.
Солнце близилось к полудню. Необходимо было то-
ропиться, так как нам предстоял еще длинный путь.
Оставив вершину, мы спустились вниз до верхней гра-
ницы сплошного кедрового стланика и пошли вдоль за-
118
падного склона, чтобы, обогнув с севера Лысую, по од-
ному из восточных ее распадков спуститься в долину
реки Судзухе. Мы шли медленно по довольно сглажен-
ной каменистой россыпи и разговаривали. Семен бес-
печно забросил ружье за плечи. Он часто отвлекался,
посматривал вниз, выбирая путь между камнями.
Мое внимание приковал показавшийся впереди чер-
ный предмет, до которого было довольно далеко. Рас-
смотреть его с такого расстояния было трудно. «Не об-
горелый ли пень»,— мелькнула сначала мысль, но она
тотчас же оставила меня, так как нельзя было допус-
тить, чтобы в гольцах, где не растет лес и где мы не
нашли каких-либо признаков, указывающих на пожары
последних лет, могли сохраниться такие следы чело-
веческой деятельности. По мере приближения предмет
становился больше. Всматриваясь, я даже забежал
несколько вперед. Теперь уже сомнений не было: перед
нами совсем недалеко стоял на задних лапах медведь-
муравьятник с хорошо выделяющимся белым пятном
на груди. Семен, лишь теперь заметивший зверя, по-
спешно, но спокойно снял ружье и быстрыми шагами,
перебираясь по камням, направился вперед. Я поспе-
шил за ним. Медведь находился на расстоянии 80—100
метров. Семен, думая взять его наверняка, стал подхо-
дить ближе. Миша наконец понял, в чем дело, и, упав
на бок, шаром покатился вниз по склону. Семен выстре-
лил и, очевидно, промахнулся. Медведь, докатившись
до опушки начинающегося стланика, скрылся в чаще.
Семен быстро поскакал вперед в надежде настигнуть
зверя и повторным выстрелом прикончить его. Добежав
до места, где исчез зверь, он остановился и стал осмат-
ривать следы на траве и земле, высказывая предполо-
жение, что медведь был легко ранен. Признаться, я был
доволен, что так именно получилось. Я отговаривал
Семена от дальнейшего преследования зверя. Охота на
него задержала бы нас надолго, и мы не сумели бы вы-
полнить намеченный на сегодня маршрут.
Надо думать, что некоторые обитатели нижних зон
леса (копытные, медведи, рябчики), забираясь в горы
до пояса гольцов, находят там в июне на оттаявших по-
лянках прошлогодние ягоды голубики и брусники. Не-
сомненно, поднятый нами мишка вышел на гольцы также
полакомиться ягодами.
119
С восточного склона мы спускались как по разост-
ланной перине. Почва, вернее каменистая россыпь, бы-
ла покрыта густым слоем мха. На поверхность проби-
вались стебли багульника, голубики и довольно высо-
кие кусты рододендронов. Ниже по склону начинались
сплошные заросли микробиоты, пробираться по кото-
рым было нелегко. Нога, сползая по гладким ветвям
крепкого, ползучего кустарника, неожиданно западает,
а то и глубоко проваливается между камнями, и в этом
случае рискуешь сломать ногу или получить ушиб.
Иногда бывает и так, что одна нога остается свободной
на поверхности зарослей, а другой проваливаешься до
самого колена. На крутых склонах в этом случае обык-
новенно теряешь равновесие и падаешь. В прошлое
свое путешествие по Сучанскому хребту, на отдельных
вершинах которого заросли микробиоты тянутся на
большом пространстве, я передвигался по ним и на
четвереньках. По восточным же склонам Лысой пояс
микробиоты простирался на небольшом пространстве,
через которое мы перешли благополучно и вскоре всту-
пили в зону елово-пихтовой тайги с густым подлеском
колючей заманихи.
Как и на западных склонах, леса эти были молча-
ливы. Кажется, днями можно ходить в них и не услы-
шишь ни звука. Даже отшельница этих лесов — кедров-
ка ни разу не показалась и не приветствовала нас сво-
им характерным криком. Я замечал, что и разговор-то
наш с Семеном теперь велся как будто другими, тонув-
шими в окружающем безмолвии голосами.
Часа через полтора мы подошли к вершине распад-
ка. Ниже по склону (метров сто) распадок превратил-
ся в узкую горную щель, которая, казалось, сливалась
с довольно широкой долиной одного из притоков Суд-
зухе. Ни Семен, ни я тем более никогда не бывали
здесь. Мы решили неизменно следовать вдоль выбран-
ного распадка. Слева и справа от нас начали опреде-
ляться два высоких скалистых отрога Лысой, но идти
по ним представляло не меньшую трудность, чем по
распадку.
Из узкого, с довольно покатыми склонами, распа-
док вскоре превратился в более широкий с отвесными
каменистыми стенами и нагромождениями скал по его
сторонам. Само же дно распадка было не ровным, а
120
представляло ряды огромных уступов, падающих с вы-
соты 5—10 и даже более метров. Перед нами теперь
зияло, разрезая тайгу, темное, уходящее вниз горное
ущелье. Вначале мы сравнительно легко преодолели
несколько уступов, сползая по ним поодиночке, так
как камни держались непрочно и грозили падением.
Вскоре в изобилии появилась вода, которая образо-
вала цепь следующих друг за другом водопадов и еще
более осложнила спуск. Скалы и камни были мокрыми,
подошвы нашей обуви скользили по ним, легко было
сорваться и полететь в пропасть. Это ощущение не ос-
тавляло нас, когда, направляясь в обход водопадов,,
мы должны были карабкаться чуть ли не по отвесным
каменистым стенам или сползать по крутому дну таль-
вега. Чем дальше мы спускались вниз, тем все более ди-
ким и недоступным становилось ущелье. Миновав сот-
ни полторы метров тяжелого пути, мы оказались у бур-
лящего водопада, который закрыл весь проход в
ущелье. По высоте он достигал не менее 10 метров и
вливался в довольно обширное и глубокое озеро, ка-
менистые стены которого подымались вертикально и
были совершенно недоступны даже для испытанных
альпинистов. Обход в стороны был также невозможен.
Что нам оставалось делать? Вернуться назад — это
значит считать потерянным дорогое время и силы. Да
и нельзя было быть уверенным в благополучном выхо-
де из трущоб.
Я взглянул на Семена. Он внимательно рассматри-
вал нависшие над пучиной сухие стволы крупных де-
ревьев, которые из-за оползней и обвалов свалились сю-
да сверху. В узких горных ущельях Сихотэ-Алиня мож-
но нередко наблюдать, что в результате разрушитель-
ной эрозионной деятельности растущий на крутых скло-
нах лес часто опрокидывается вниз. В одних случаях
деревья при падении достигают дна ущелья, в других
задерживаются по склонам в виде труднопроходимых
завалов или же зависают, упираясь торцами в скалис-
тые стены ущелья. Позднее стволы таких «воздушных»
деревьев от действия обрабатывающей их воды, что бы-
вает в периоды сильных дождей, самоошкуриваются и
становятся очень гладкими, как бы полированными.
Перед нами теперь как раз и открылась та более глу-
бокая часть ущелья, по узкому каменистому коридору
121
которого виднелись далеко вниз зависшие деревья. Ви-
димо, когда-то здесь на большом пространстве про-
изошло смещение почвы, и многие сваленные и снесен-
ные вниз деревья загородили ущелье.
Тщательно осмотрев ущелье, Семен объявил мне,
что мы будем спускаться вниз по стволам деревьев, ко-
торые висели над кипящим внизу белым потоком. За-
метив мои сомнения, он сказал, что подобные случаи у
него бывали в прошлом и что сейчас он на практике по-
кажет, как надо управлять собою при передвижениях
по «воздушным» деревьям. Мне было не совсем прият-
но, что мой спутник с риском для жизни выступал те-
перь в качестве учителя. Я предложил ему начать экс-
перимент одновременно и уверял его, что в процессе са-
мого хода я постигну эту науку. Однако Семен убедил ме-
ня в необходимости двигаться поодиночке, так как вися-
чие мосты могут не выдержать двойную нагрузку, а са-
мое главное, один из спутников всегда должен быть гото-
вым оказать нужную помощь другому. Семен выбрал
одно из деревьев, которое своим комлевым концом упи-
ралось в каменистую стену у начала водопада и, скло-
няясь книзу под углом градусов 45—50, было погру-
жено в озеро. Он сел на него верхом и, обернувшись
лицом в мою сторону и несколько наклонившись впе-
ред, начал съезжать вниз. Минуты через три Семен
стоял уже на камнях у начала следующего нижнего во-
допада и ждал меня. Чтобы освободить руки, я сло-
жил сачок, а палку от него бросил Семену. Затем, под-
тянув рюкзак и получше укрепив боковую сумку, по-
полз по дереву, следуя советам своего спутника. Ко-
нечно, не без волнения я совершил это путешествие, но
все сошло благополучно. Вообще же я теперь должен
был согласиться с Семеном, что ничего страшного не
было в способе нашей переправы, и склонен был счи-
тать его вполне приемлемым при передвижениях в ма-
лодоступных горных ущельях.
Следующий водопад представлял чередующиеся
друг за другом высокие пороги, одну сторону которых
окружали доступные для обхода сырые скалы. Восполь-
зовавшись этим, мы прошли их и вскоре оказались у
третьего водопада, который был более мощным, чем
верхние, и катился с еще большей высоты. Он вытекал
из большого водоема — озера и почти отвесно, с гром-
122
ким гулом устремлялся несколькими рукавами по ка-
менистой стене, насыщая воздух мельчайшими капля-
ми и водяной пылью. Внизу водопада мы увидели сно-
ва озеро, которое было похоже на гигантскую камен-
ную чашу, заполненную чистой водой. Перед нами опять
встала необходимость перебираться по висячим мос-
там. Причем на этот раз сползание происходило по мок-
ром и скользким стволам деревьев и под холодным ду-
шем. Это было весьма неприятное ощущение.
Преодолевая таким образом одно препятствие за
другим и опускаясь все ниже и ниже, мы вполне ос-
воились с тяжелым спуском по сырому и узкому уще-
лью. Только в одном месте нам пришлось сделать еще
один и наиболее рискованный переход по ущелью.
На протяжении более чем 50 метров мы должны бы-
ли ползти по нависшим деревьям, перебираясь от од-
ного ствола к другому. Последние же располагались
на различной высоте, и при спуске нам угрожала опас-
ность полететь в воду или разбиться о скалы. Я за-
метил, что даже мой бесстрашный спутник чувствовал
серьезность и опасность нашей переправы.
Наконец мы выбрались из узкой горной теснины,
затратив до трех часов на преодоление каких-нибудь
500 метров. Тальвег бурного потока хотя еще и оста-
вался с довольно сильным падением, а каменистые,
отвесные скалы все еще продолжали сопровождать его
по сторонам, но теперь уже можно было пробираться сво-
бодно, нормально ступать, и только иногда, на крутых
склонах, приходилось опираться на руки, чтобы под-
держать себя.
Сев отдохнуть, мы чувствовали, как много было за-
трачено физических сил и как напряжены были нервы.
Продолжать путешествие мы могли только после хоро-
шего отдыха.
Несколько слов о животных, встреченных нами в
только что пройденной части ущелья. Из птиц мы
вспугнули парочку гнездящихся на скалах горных тря-
согузок и однажды подняли у водопада черную оляп-
ку, с криком улетевшую вниз по ручью. У влажных ка-
менистых стен•водились табунчики обыкновенной гор-
ной пяденицы. Большую редкость представляли в этом
ущелье два других вида пядениц, которые держались в
цишах скал или по старым завалам упавших в ущелье
123
деревьев. В прозрачной воде потока обычно попадались
рачки-бокоплавы и личинки ручейников. Вообще же в
ущелье фауна была бедной. Из дневных бабочек я не
встретил ни одного вида. Очевидно, узкое ущелье, на-
полненное постоянно испарениями водопадов, отпуги-
вало их.
Близился вечер. Солнце спряталось за Лысую, и его
лучи освещали лишь горы и долины Судзухинского бас-
сейна. Наш склон был охвачен тенью, только у подно-
жия его еще оставались отсветы заходящего солнца.
Нам хотелось спуститься вниз по ключу еще метров на
500—700, так как ночлег в мрачном и сыром ущелье не
обещал хорошего отдыха. Медленно мы продолжали
путь по распадку. Правда, теперь уже не было трудных
для перехода препятствий. Все они остались позади, и
при спуске мы редко прибегали к карабканью на чет-
вереньках. Горный поток, вырвавшийся из сжимающих
его щек, хотя и разливался по более широкому тальве-
гу, но водопады все еще были часты. Иногда они сле-
довали, как и раньше, друг за другом и поглощали все
таежные звуки. Мы шли молча.
На высоте 1000 метров распадок из узкого каньона
начал довольно неожиданно переходить в более широ-
кую долину, на дне которой выделялся как тальвег само-
го ключа, так и его прирусловые части. В связи с этим
резко сократилось и число водопадов. Рев их уже не
сливался в общий стон. Мы имели возможность теперь
вести на ходу даже негромкий разговор.
Спустившись еще метров на триста, мы вышли в до-
вольно широкую долину распадка и вскоре, выбрав
подходящее место, решили переночевать на берегу
ручья, который оставался все еще шумливым, с часты-
ми порогами и перекатами. Мы выбрались из зоны
елово-пихтовой тайги. Вокруг нас начинался горный,
смешанный лес уссурийского типа. Здесь он оказался
несколько иным по своему составу, чем на западных
склонах хребта Тачин-Гуан. Я нигде не нашел граба,
мелкоплодника, цельнолистной пихты и крупной лиа-
ны— аргуты. То же самое можно было сказать в отно-
шении многих насекомых. Хребет Тачин-Гуан, как в
этом мне позднее неоднократно пришлось убеждаться,
является биогеографической границей для многих как
растительных, так и животных форм. С одной стороны,
124
более южные уссурийские виды не переступают его к
востоку и северо-востоку. С другой же стороны, для ви-
дов более северных — это самая южная граница для
внедрения их в область уссурийской флоры и фауны.
Начинались сумерки. Несмотря 'во^ьшую уста-
лость, я все же пошел собирать ночнЙх$Й5очек. Мне
хотелось встретить здесь крупную полосатую пяденицу,
которую я ловил в таких же смешанных лесах, но по
западным склонам Лысой. Поиски мои были тщетны.
Для этого вида, как и для его кормового растения —
актинидии, хребет Тачин-Гуан оказался преградой для
распространения к востоку.
Становилось темно. Из глубины леса послышались
крики глухой кукушки и вскоре смолкли. На соседнем,
замыкающем нашу долину каменистом водоразделе
оживленно перекликались и пели лесные каменные
дрозды. Снизу, из широкой долины Судзухе, до нашего
лагеря доносились хоры древесных лягушек. Это гово-
рило о том, что таежная глушь кончается и недалеко
начинаются тронутые, измененные человеком леса.
Обеда сегодня у нас не было, поэтому мы поужина-
ли более плотно. Починку костюмов мы отложили до
утра. Наступала ночь. Появившаяся мелкая мошка —
мокрец начинала донимать. Недалеко от нас, несмотря
на большой и ярко пылающий костер, все время слыша-
лись протяжные «ать-а-а, ать-а-а...». Они принадлежа-
ли маленькой совке-сплюшке. Из-за сопок вышла пол-
ная луна, и казалось, что, заливая светом тайгу, она
скрадывала звуки и затаенную жизнь ночи. В нашу па-
латку беспрерывно вливалась неумолчная музыка гор-
ного потока и приглушенный стон отдаленного водо-
пада. Под эти убаюкивающие звуки таежной ночи мы
погрузились в глубокий и крепкий сон.
Резкая утренняя прохлада подняла нас рано. Костер
потух до последнего уголька. Быстро выбравшись из
палатки, мы принялись снова разводить костер и гото-
вить завтрак. В хлопотах незаметно шло время. Сол-
нышко поднялось довольно высоко и успело прогреть
таежные полянки. На них начиналась активная жизнь
мира насекомых.
Сделав все необходимое для дальнейшего путешест-
вия, мы продолжали путь к реке Судзухе. Часа через
два вошли в широкий распадок, постепенно сливающий-
125
ся с долиной реки Судзухе. Пихта и ель уступили мес-
то кедру, который пока что встречался изредка, зато
разнообразные кустарники и поросль крупных деревьев
образовали густой подлесок. От обильной росы мы бы-
ли по пояс мокрыми. В надежде найти тропу пришлось
несколько раз пересечь падь, но напрасно. Тропу обна-
ружить не удалось. Тогда решили выбраться на вид-
невшееся в стороне водораздельное возвышение, порос-
шее мелким лесом, где, как нам казалось, путь будет
более легким. Вначале это так и было, но вскоре мы по-
пали в труднопроходимые чащи разнолистной лещины,
так что в конце концов оставили их, снова спустились
в распадок и уже до самой реки шли долинными ле-
сами.
Очевидно, распадок, по которому мы спускались,
очень редко посещается летом местными жителями.
Часа в два дня мы вышли в долину реки Судзухе,
между селениями Веневское и Кишиневкой. Тайга те-
перь отступила, и всюду начинались открытые места,
представляющие поля или обширные луговые прост-
ранства. На возвышенных местах между лугами обыч-
но встречались мелкие заросли лещины и леспедецы.
Среди полей можно было видеть одиночные деревья
белокорого ильма или яблони — свидетелей когда-то
бывшего здесь широколиственного леса. По увалам и
высоким сопкам, прилегающим к Судзухинской доли-
не, виднелись изреженные дубовые леса. В целом перед
нами открылся ландшафт, сходный с ландшафтом Су-
чанской долины. Красочные луга с желтыми лилиями
на увлажненных местах и с красными саранками на су-
хих участках повторяли знакомые картины.
Отсюда я увидел Лысую уже с восточной стороны.
При ярком солнечном свете она явилась во всем своем ве-
ликолепии: чего только стоят ее многочисленные водопа-
ды, лиановые леса и каменистые тундры! На сопке мно-
го интересного и увлекательного для исследователя и
туриста. Добравшись до ее вершины, они могли (бы по-
лучить хорошие уроки нашего уссурийского альпи-
низма.
Всматриваясь в восточные склоны сопки, я еще лиш-
ний раз убедился в том, насколько круто они падали в
этом направлении.
Из долины хорошо виднелись на Лысой и пятна
126
каменистых осыпей, и большие поляны среди леса. Все
это говорило о том, что разрушительная сила воды, об-
нажающая склоны от леса, в горах достигала колос-
сальной силы. И всякий раз я не мог уйти от мысли, что
силы эрозии, на помощь которым приходят еще и лес-
ные пожары, в конечном счете могут уничтожить девст-
венную тайгу на склонах высокой сопки. Только твор-
ческая деятельность человека может приостановить эти
разрушительные силы природы.
Направляясь уже вверх по Судзухе, я часто огляды-
вался назад, чтобы еще раз посмотреть на красавицу
сопку Лысую.
ЧЕРЕЗ СЕВЕРНЫЙ ТЯЧИН-ГУНН
Долина реки Судзухе и ее природа.— Броды че-
рез реку Вангоу.— Балаган женъшенщиков.— Эк-
скурсия в скалы.— Вверх по реке Вангоу.— Ночь
у перевала.— Следы зверей в елово-пихтовой тай-
ге.— Хребет-плато.— Спуск по западным склонам
Тачин-Гуана.— В верховьях Правой Малазы
Мы подошли к селу Кишиневке, расположенному в
среднем течении реки Судзухе. Село это имело до 50 домов
и было основано переселенцами из бывшей Кишиневской
губернии. Здесь мы пополнили наши съестные запасы
для дальнейшего путешествия.
У местных жителей я попытался узнать название
ключа, по которому мы спускались с вершиЬы Лысой,
но напрасно. По их словам, они там не бывали и плохо
знали к нему дорогу.
Вечером мы подошли к деревушке Ханды-гоу. Здесь
же впадала в Судзухе и небольшая речка того же на-
звания, стекающая с хребта Тачин-Гуан. Погода начи-
нала портиться, вскоре пошел мелкий дождь, и нам
пришлось заночевать в деревушке.
Ранним утром открытая Судзухинская долина начи-
нала свою жизнь. В травянистых зарослях звонко тре-
щали черноголовые чеканы. Пробудились ласточки и
маньчжурская горихвостка. Из ближайших дубовых
кустарников беспрерывно и громко слышались звуки
«улю-лю-лю-юф» уссурийской камышевки. Из приреч-
127
ных ивняков доносились посвисты самцов иволги и го-
лоса самок. В топях зарастающих озер и стариц гнез-
дились погоныши. Они теперь парочками занимали оп-
ределенные участки пойменных лугов, на которых вы-
хаживали птенцов, добывали пищу и почти до конца
июля своими криками оживляли летние ночи.
- Хорошей проселочной дорогой мы направились вверх
по Судзухе. Перейдя в двух местах броды, часа через
три были уже в селении Вангоу, расположенном на бе-
регу реки того же названия при впадении последней в
Судзухе. Отсюда путь наш лежал долиной реки Вангоу
к северо-западу. Мы должны были пройти километров
20—25, затем свернуть по одному из ключей, впадаю-
щих в Вангоу справа, и выйти таким образом на пере-
сечение хребта Тачин-Гуан в его северных пределах.
Долина реки Вангоу у устья напоминала долину ре-
ки Судзухе. Те же поля и луга, те же остатки таежной
растительности, разбросанные повсюду. На сопках рас-
тут крупные дубовые леса, неоднократно уже горевшие.
На протяжении 10—15 километров в этих местах про-
ходит колесная дорога, что значительно облегчало на-
ше продвижение вверх по реке. Дальше к западу кон-
чаются поля и луга, и постепенно на долину с двух
сторон наступает тайга, сначала в виде широколист-
венных уремных, а затем и смешанных насаждений. Тут
дорога прекращается и переходит ш тропу; /которая в
результате больших наводнений оказалась сильно раз-
мытой. Тропа часто пересекалась рекой или протоками,
и поэтому нам несколько раз пришлось перейти через
Вангоу. Броды же были очень широкими, а иногда и
глубокими. Трудность перехода через броды по Вангоу
заключалась главным образом в том, что при быстром
течении температура воды была очень низкой, а дно
реки устлано крупными и скользкими камнями, мешаю-
щими продвижению. Нам пришлось переходить Вангоу
восемь раз. Семен обыкновенно шел впереди, а я, дер-
жась за него, шел следом. На широких бродах ноги у
меня не выдерживали долгого пребывания в холодной
воде. К счастью, на таких плёсах было неглубоко, вода
бежала тихо, и со дна реки выступали камни. Я взоб-
рался на них для того, чтобы дать отойти ногам, совер-
шенно окоченевшим от ледяной воды. ’
Семен-крепыш легче, чем я, справлялся с бродами.
128
Он более продолжительное время выдерживал пребы-
вание в холодной воде и меньше пользовался при пере-
ходах надводными камнями. Правда, после третьего
брода, когда мы подошли уже к щекам реки Вангоу, я
заметил, что и он начал жаловаться на трудности пос-
"леднего перехода и заметно продрог. День был холод-
ный, без солнца, что еще более осложняло наши пере-
правы.
Близ щек тропа совершенно затерялась. Мы реша-
ем в четвертый раз пересечь Вангоу, предполагая за-
тем повернуть влево и уйти от реки, избавляясь тем
самым оч изнуряющих переходов через нее.
Наши предположения, к сожалению, не сбылись.
Крутые скалистые берега тянулись на большом протя-
жении вверх по реке, и обходить их не представлялось
возможным. За четвертым бродом последовали новые,
которые мы переходили не только в ичигах, но и не раз-
деваясь.
Преодолев все препятствия, мы стояли на левом бе-
регу Вангоу, озябшие, мокрые и утомленные. Наступал
вечер. Необходимо было организовать ночлег, а глав-
ное просушить одежду и обувь. Погода продолжала
ухудшаться. Безостановочно моросил дождь. За день
мы прошли до 40 километров; из них почти половину
по плохим дорогам и таежному бестропью, с утоми-
тельными ледяными бродами через Вангоу. »
У последней скалы мы нашли старый односкатный,
построенный из корья балаган женьшенщиков. Это бы-
ла неожиданная и спасительная для нас находка. Ба-
лаган был тотчас отремонтирован и стал непромокае-
мым убежищем. Семен повалил несколько сухостойных
деревьев ясеня для костра. Я тем временем соорудил
под крышей балагана жердочки для просушки одеж-
ды, если можно было так назвать грязное, пропитан-
ное водой и потом наше тряпье. У ярко горящего кост-
ра мы вскоре согрелись и почувствовали себя великолеп-
но. До сумерек успели все высушить, хотя мелкий дождь
продолжался. Как приятно было после продолжительной
«бани» надеть все сухое и ждать в нашем скромном, не-
промокаемом таежном жилище приближение скорого
ужина. Обуться мы могли только утром, так как набух-
шие от воды ичиги надо было сушить вдали от костра и
очень медленно. Большим плюсом в нашем путешествии
129
оказалось то, что рюкзаки, пропитанные сверху оли-
фой, совершенно не пропускали воду, и хранившиеся в
них продукты, спички и энтомологические коллекции
всегда были сухими.
Мы сделали ревизию продовольственным запасам
и определили, что их хватит еще дней на пять. Хлеб хо-
тя и был на исходе, но оставался еще запас сухарей,
вернее крошек, затем килограмма четыре риса и доста-
точное количество украинского шпика. Отварной рис,
политый расплавленным салом, незаменимая пища для
путешественников. Как рис, так и шпик занимают в
рюкзаке немного места, всегда хорошо сохраняются и,
главное, очень питательны.
Желать лучшего ночлега, чем в нашем балагане,
было бы уже таежной роскошью. Костер, выложенный
из плотно сложенных кругляков полусырого ясеня, го-
рел всю ночь. Убаюканные монотонным шумом дождя,
мы крепко спали, устроившись на подстилке из елово-
го корья.
Утром дождь прекратился. Долина покрылась гус-
той пеленой тумана. Он скрывал отдаленные горы и
окружающие берега реки. Туман проникал во все угол-
ки тайги и в расселины ближних скал. Идти дальше
было трудно. Мы решили выждать улучшения погоды,
так как густой утренний туман чаще всего является
предвестником солнечного дня. Семен после завтрака
принялся за починку одежды и обуви, а я начал приво-
дить в порядок полевые записи. Часа через два мы дей-
ствительно увидели, как сквозь густую пелену тумана
открывалось голубое небо. Солнечные лучи пронизыва-
ли лес, пропитанный обильной влагой. Оживились пер-
натые и насекомые.
В чаще тайги, сквозь которую нам предстояло проби-
раться, подсохнуть могло только после обеда, и поэто-
му, не теряя времени, мы отправились на соседние ска-
лы. Они высоко громоздились по обоим берегам Ван-
гоу. Вчера в плохую погоду и при нашей усталости они
остались почти не замеченными. Семен рассказал мне,
что, по мнению старых сучанских охотников, проникав-
ших в бассейн реки Судзухе, в щеках реки Вангоу преж-
де водился горал — редкое и интересное животное на-
шей фауны. Скалистый уссурийский ландшафт пред-
ставляет большой интерес не только для охотника, но
130
и для натуралиста. Так, наряду со сво-
еобразными растениями, в скалах
держатся некоторые из хищных птиц,
гнездятся каменные голуби и бело-
задые стрижи. Из бабочек в скалах
живут красивая крупная перламут-
ровка пенелопа, пестрая акациевая
пяденица, прячутся окрашенные
под цвет скал каменный сатир, ма-
ленькая совка и многие другие. Мне
хотелось сравнить фауну здешних скал
с фауной подобных мест из дру-
гих районов края и ознакомиться с
топографией окрестностей.
Мы остались очень довольны экс-
курсией. С.какими чудесными гротами,
каменистыми пиками, гранитными раз-
валами и сползающими осыпями нам
Серицин амурский
пришлссь встретиться сегодня в щеках реки Вангоу! Ка-
рабкаясь на четвереньках, вытаскивая друг друга при
помощи палки от сачка и ружья, мы вышли на один из
выдающихся скалистых шпилей. При ясной погоде отсю-
да хорошо было видно, как скалистые берега Вангоу
тянутся по руслу километра на три в длину и представля-
ют гигантский распил хребта, который стоял когда-то на
пути перемещения вод. Хребет этот легко прослежива-
ется и сейчас. Он начинается на севере и идет почти па-
Зйиллельно Тачин-Гуану к югу километров на 50. Прер-
вавшись в скалах Вангоу, он обнаруживается затем
по другую сторону реки уже в юго-западном направле-
нии, и вскоре, у высот Ханды-гоу и Туанисуана, слива-
ется с Тачин-Гуаном. Смело можно сказать, что в прош-
лом на месте современного бассейна верхнего и отчас-
ти среднего течения реки Вангоу было обширное горное
озеро. Оно имело сток через окружающие его горы в
наиболее низком их перевале, а именно там, где теперь
проходит скалистый коридор щек Вангоу. Вероятно,
что тогда же этот сток давал один мощный водопад у
начала теперешних скал реки. Проходили века, и эро-
зионная сила воды производила колоссальную работу.
Особенно разрушительной она была у водопада, кото-
рый, постепенно отступая, оставлял впереди себя бо-
лее мелкие водопады, каскады и перекаты. Углубляя
131
таким образом долину прорыва, река смогла распилить
стоящий на ее пути хребет. Скалистые берега многих
уссурийских рек являются отражением пройденных зем-
лей циклов эрозии. На примере современных берегов
реки Вангоу можно видеть, что эти явления здесь выра-
жены наиболее рельефно.
Своими соображениями я поделился с Семеном. Он,
как и всегда, с большим вниманием выслушал меня.
Под впечатлением раскрытых природой картин из ми-
нувшей геологической истории мы вернулись к своему
жилищу.
В собранной нами коллекции находился один за-
мечательный ручейник, который энтомологом Л1артыно-
вым был отнесен к новому для науки роду (амукия) и
виду. По своему строению он несет переходные приз-
наки близких к нему родов и является, таким образом,
как бы связывающим звеном в цепи эволюции этой
группы животных. Он, несомненно, должен быть отне-
сен к реликтам в уссурийской фауне.
В одном месте Семен напал на следы. Он уверял
меня, что здесь прошел горал. Я согласился с ним.
После обеда мы тронулись в дальнейший путь. Ухо-
дя отсюда, я сознавал, как много можно было бы еще
сделать нам здесь, и утешал себя тем, что в ближайшее
время я снова отправлюсь в долгую экскурсию к вер-
ховьям Уссури.
Сейчас перед нами стояла задача пройти по долине
Вангоу вверх до моего лагеря, сооруженного там в на-
чале июня этого года. В этом месте должны были сомк-
нуться маршруты двух экскурсий,' отсюда мм напра-
вимся уже прямо на запад к Тачин-Гуану.
Мы шли, придерживаясь берега реки. Потянулась
смешанная нетронутая тайга. На низинах она перехо-
дила в лиственные ильмовые или ясеневые леса, а на
притеррасных частях отступала перед папоротниковы-
ми елово-кедровыми насаждениями. По пути мы все
время занимались осмотром поврежденных короедами
деревьев.
Мы прошли около десяти километров и напали на
мой прежний балаган. Это доставило нам большую ра-
дость. Теперь было ясно, в каком направлении двигать-
ся к хребту Тачин-Гуан. Путешествие, которое совер-
шили мы реньше, не было смысла повторять, и поэто-
132
му я взял более северный маршрут. По предложению
Семена, идти следовало на запад, пересечь горы и вый-
ти к верховьям Правой Малазы. Оттуда будет недале-
ко и до «равнины», как назвал Семен базальтовое пла-
то между Малазой и Суданом.
— Там мы увидим болото, покрытое лиственни-
цей,^— сказал он.
Для меня все это пока было манящей неизвест-
ностью.
Мы попрощались с памятной для нас рекой Вангоу
и пошли в том направлении, которое наметил Семен.
Густые заросли подлеска, перепутанные лианами
лимонника и винограда, мешали нашему продвижению.
Мы оставили извилистые берега ключа, где был подле-
сок, и взошли на склон, который вскоре перешел в во-
дораздел между первым и другим таким же не извест-
ным для нас ключом. Тайга начала быстро менять свой
облик. Постепенно исчезли лиственные породы, и на
смену им пришли аянская ель и белокорая пихта. Кое-
где оставались желтая береза и амурская липа. В ред-
ком подлеске росла маньчжурская лещина и в одиноч-
ку доцветал жасмин.
Журчание ручья по мере восхождения на гору за-
мирало; тонкие и нежные его струйки знаменовали ис-
сякание источника и уход воды глубоко под землю. Вы-
сотомер показывал только 760 метров над уровнем
моря. Поднимаясь выше, мы рисковали остаться без
воды и поэтому, выбрав сухое и ровное место на склоне,
разбили палатку и приготовились встретить шестую
ночь в тайге.
Наступил вечер. Мелкая мошка не давала покоя.
Огонь большого костра не отпугивал, а, казалось, еще
больше привлекал ее. Мошка забиралась всюду, ожи-
гала лицо и руки, набивалась в палатку. Уснуть было
невозможно. Встряхивая несколько раз боковые полот-
нища палатки и выкуривая дымящимися гнилушками
москитов, мы смогли отдохнуть несколько часов.
Послышался монотонный свист кабарги. Днем сле-
ды этих животных встречались в хвойных лесах по скло-
нам. Ночью же, не обращая внимания на костер, они
близко подходили к нашему табору.
27 июня, после утреннего чая, мы продолжали пу-
тешествие. Склон был пологий. Даже не верилось, что
133
мы подымаемся на тот же хребет Тачин-Гуан, который
с такими трудностями пришлось преодолевать в райо-
не Лысой. Вскоре пологие склоны незаметно перешли
в равнину, выстланную базальтами и покрытую чис-
той елово-пихтовой тайгой. Иногда среди леса попада-
лись полянки, возникшие, вероятно, на местах усохше-
го леса. В таких уголках обыкновенно буйно разраста-
ется травянистая растительность. Всюду наблюдались
свежие следы медведя в виде разрытых муравейников
или вывороченных валежин и пней. Настигнуть же
мишку нам не удалось. Свою охвту он, вероятно, совер-
шал ночью. Зато в елово-пихтовых лесах мы неодно-
кратно вспугивали косуль. Я привык их видеть обыкно-
венно в дубовых лесах и в кустарниковых зарослях
вблизи обжитых мест. Встреча с ними в глухой хвойной
тайге была неожиданной. Держались они насторожен-
но. Наше приближение косули определяли издалека и
обнаруживали себя громким блеянием, похожим на
испуганный, отрывистый крик хищного зверя. Слышал-
ся топот, убегающих животных.
Семен намеревался было поохотиться на косуль, но
я его отговорил, так как пришлось бы потерять почти
целый день.
Пока я осматривал усыхающие короедные деревья,
Семен успел убить двух рябчиков, разыскал сравни-
тельно чистую воду и сварил вкусный обед из таежной
дичи. Несколько часов мы провели в довольно однооб-
разных замшелых лесах, покрывающих хребет-равни-
ну Тачин-Гуан. Направляясь в сторону бассейна речки
Правой Малазы, мы сначала прошли километра три
или четыре равниной, а затем стали спускаться к запа-
ду. Идти было легко. В этих местах не было завалов и
густого подлеска, и нам сравнительно быстро удалось
достичь какой-то небольшой речки. По предположению
Семена, это была Падюшка. По ней мы направились
вниз и вскоре были у слияния ее с другой, более круп-
ной рекой, известной под названием Прямой Пади, или
просто Пади. Теперь можно было сказать, что мы прош-
ли большую часть своего пути, оставив позади свыше
ста километров. По словам Семена, отсюда до села
Монакино оставалось не более 30—35 километров.
Продуктов у нас было еще дня на три, что позволи-
ло нам осуществить восхождение на обширное горное
134
плато, расположенное по правую сторону от верхней
Малазы, и произвести там обследование сфагнового
болота, о котором мне уже не раз рассказывал Семен.
Ночь на 28 июня мы провели на берегу Прямой Па-
ди. Было прохладно, в небе горели яркие звезды. Мош-
ка совершенно не показывалась. Мы долго сидели с
'Семеном у костра, беседовали о пережитом и намечали
планы новых путешествий по уссурийской тайге.
БАЗАЛЬТОВОЕ ПЛАТО
Вверх по безымянному ключу.— Безлегочный
тритон и его спутники — реликты уссурийской
фауны.— Подъем на базальтовое плато.— Гор-
ное болото.— Следы зверей и фауна насекомых
в лесах на плато.— Лесные тараканы.— Обследо-
вание лиственничников.— Балаган на болоте.—
Ночное приключение.— Вниз по Куридонову клю-
чу.— Частичное наводнение.— Ночь в зимовье.— .
Индийская кукушка.— Возвращение.— Болезнь
Семена
Утром по одному из небольших безымянных клю-
чей, впадающих в Прямую Падь, мы начали подъем на
Сучано-Малазское плато.
По ключу шла едва заметная тропка. Она сливалась
с более горной тропой, идущей вверх по Прямой Пади.
Ориентироваться на нее было трудно, поэтому мы ча-
ще всего шли тайгой, время от времени пользуясь по-
путными звериными тропами.
В этих местах я значительно пополнил коллекцию'
новыми образцами. Особый интерес представляла сме-
на фауны в непосредственной близости к ручью по ме-
ре его подъема и изменения наносных отложений. Так,
ниже по ключу, когда долина его еще казалась сравни-
тельно широкой, у самой воды часто попадались синие
махаоны и пеструшка Радде, а из жуков — красивей-
шие уссурийские жужелицы — коптолябрусы и мелкие
прибрежные жужелицы из других родов. На высоте
650—700 метров, когда смешанные леса перешли в хвой-
ные и галечниковые отложения сменились более круп-
ными камнями, я отметил исчезновение названных ба-
135
бочек. Среди прибрежных жуков особенно обращали
на себя внимание жужелица Дьяконова (матово-мед-
ного цвета с резко выраженным перехватом между над-
крыльями и грудью) и фиолетовая жужелица, с метал-
лической окраской и ясной скульптурой на надкрыльях.
Мне удалось найти интересный вид щелкуна, который,
как это позднее выяснилось, относился к представите-
лям более северной фауны. Вспугнутый, он долго не ус-
покаивается, беспрерывно подпрыгивает, что дает ему
возможность выиграть расстояние и потеряться среди
камней.
Еще выше, в развалах сырых камней, перегоражи-
вающих русло ручья, я заметил промелькнувшее в во-
де животное, похожее на ящерицу. Это был тритон, но
не тот обыкновенный, который живет в спокойных во-
дах долинных лесов, а безлегочный, обитающий толь-
ко в верховьях горных ключей и при условии высокой
влажности воздуха. Я рассказал об этом Семену, и мы
начали тщательные поиски. Поймать тритонов в воде
было очень трудно. Они скрывались в узких отдуши-
нах между камнями или же держались в недоступных
сырых гротах, которые иногда попадались у берегов
ручья и в миниатюре напоминали выходы подземных
пещер. Все-таки нам удалось найти несколько экземп-
ляров. Пойманные животные были пассивны и лишь
слегка извивались.
Безлегочный тритон
Безлегочный тритон является одним из реликтов ус-
сурийской фауны. В отдаленнейшее от нас время и при
условии избыточного увлажнения воздуха он мог в
136
процессе эволюции, взамен постепенно атрофирующих-
ся легких, выработать кожное и глоточное дыхание.
В современную эпоху на Дальнем Востоке он сохранил-
ся лишь кое-где в Приморье по узким падям в верховьях
горных ключей, где испаряющее действие бурных вод
поддерживает постоянную насыщенность воздуха
влагой.
Помимо указанных выше жужелиц, сопутствующих
стации безлегочного тритона, здесь же в камнях дер-
жались еще некоторые бабочки и своеобразные виды
ручейников. Все они оказались новыми для науки и бы-
ли открыты мною в этом или в 1928 году на Сучане в
подобных же условиях.
На освещенных солнцем берегах ключа летали
пестроокраипенные небольшие пяденицы, по рисунку
крыльев похожие друг на друга. О них я уже говорил
при описании экскурсии на гору Лысую.
Возле ключа встречались поломанные и разодран-
ные медведем деревья черемухи Маака. На них я на-
ходил те же виды короедов, которые были обнаружены
на Левой Малазе.
Вскоре ручей подошел к высокому и скалистому
утесу. По обе стороны его тянулись почти отвесные, за-
росшие редким лесом каменистые стены. Создавалось
впечатление, что перед нами на высоте 120—150 мет-
ров вздымается гигантский стол, у подножия которого
берут начало правые ключи верховий Малазы и начи-
нается падение склонов к Прямой Пади. Это и есть
граница «равнины», как назвал Семен начинающееся
горное плато. Во время путешествий по Приморью мне
не приходилось видеть подобных форм рельефа. Хоте-
лось скорее быть там, вверху, и мы начали атаку плато.
Не обращая внимания на трудности, мы настойчиво
продвигались вперед, цепляясь за кустарники, покры-
вающие крутые скалы. Не будь древесной раститель-
ности, вз'бираться по этим каменистым стенам не пред-
ставилось бы никакой возможности. Наконец мы взош-
ли на базальтовую шапку утеса и увидели, что вся грань
плато к северу и к югу представляла такие же взды-
мающиеся скалы и крутые обрывы. Только изредка в
местах стока ключей скалистые стены отступали или
снижались.
Тронулись дальше в глубь этой пологой крыши, под-
137
нимающейся над окружающими ее падями и склонами.
От утеса, который являлся как бы частью первой тер-
расы плато, мы поднялись еще на 50—70 метров и ока-
зались в условиях бесконечно уходящей куда-то лесной
равнины. У нас теперь терялись все представления о
нашем крае как горной стране. Я скорее даже перено-
сился к равнинным хвойным лесам под Ленинградом,
где легко потерять направление и заблудиться.
Согласно высотомеру, плато подымалось не более
800—850 метров над уровнем моря. Оно было покрыто
елово-пихтовой тайгой с редкой примесью каменной бе-
резы. В подлеске показывался иногда желтокорый клен,
а на полянках с высокими зарослями какалии попадал-
ся колючий кустарник элеутерококк из семейства ара-
лиевых. Вообще же на большом пространстве тайга
была без подлеска, и даже типичные ее травы, как кис-
личка, майник и другие, почти отсутствовали и уступа-
ли место различным мхам и лишайникам, которые не
только сплошь устилали почву, но и поднимались вверх
по стволам и веткам деревьев. В некоторых местах по
моховому ковру пролегали глубокие звериные тропы
со свежими следами животных. Все это указывало на
то, что тропами издавна пользуются различные копыт-
ные и, видимо, редко когда зашедший сюда охотник на-
рушает их покой.
Под пологом леса часто летали два северных вида
бабочек-пядениц. Попадалась нередко и бабочка-скла-
докрылка. Лёт ее в долинных лесах закончился уже
свыше месяца назад. Из чешуекрылых нашей фауны
вид этот относится к тропическому семейству и, не-
смотря на южное происхождение, распространен в
Приморье далеко к северу и в горы забирается почти
до верхней границы леса. Сверху бабочка окрашена в
темно-коричневый цвет, но с ярким полулунным оран-
жевым пятном на передних 'крыльях. При полете в ча-
ще леса окраска складокрылки оказывается в извест-
ной гармонии с игрою тени и солнечного света, что поз-
воляет ей легко теряться и уходить от преследования.
В спокойном положении она держит крылья, как и
дневные бабочки, а так как она окрашена снизу в мо-
нотонный ржавый цвет с темными пятнами и штрихами,
то и в этом случае остается малозаметной.
По мере того как мы двигались по плато все даль-
138
ше к западу, я замечал, что здешняя тайга, как и на
главном хребте Тачин-Гуан, изобилует короедными де-
ревьями. Пятна сухостоя, возникшие на месте куртин-
ных короедных очагов,— обычное явление на плато. Да
и виды короедов, повреждающих аянскую ель и пихту,
также относились чаще всего к северным, уже отмечен-
ным нами на горе Лысой и на перевале от реки Вангоу к
верховьям реки Малазы. Не менее пяти-шести километ-
ров мы прошли по равнинным ельникам, собирая по
пути энтомологический материал. И вот довольно не-
ожиданно я заметил на большом пространстве про-
свечивающуюся лесную редину. Семен, шедший впере-
ди меня, пристально всматривался и все время присе-
дал, чтобы лучше видеть открывающуюся перед нами
местность. Наконец он обернулся ко мне и сказал: «Це
и болотына».
Глазам моим открылась странная картина: я уви-
дел ландшафт северного лиственничного болота, или
мари. Занимая несколько сниженное на плато простран-
ство в 8—10 гектаров, оно было покрыто редко разбро-
санными малорослыми деревцами ольгинской лист-
венницы. Среди них встречались кустарниковая горная
ольха и береза. В подлеске же, образуя сплошной пок-
ров, росли, набирая полный цвет, болотный багульник
и голубика. Подстилку на болоте составляли подушки
различных мхов и главным образом белого мха — сфаг-
нума, по которому стлались веточки клюквы и обнару-
живалась целая свита осок и других сопутствующих
ей трав. В целом перед нами было типичное болото бо-
лее северных районов Приморья или Приамурья, но
поднятое здесь, на юге, высоко в горы. Позднее мне
удалось выяснить, что подобные болота в южном Си-
хотэ-Алине встречаются еще и в других местах и всег-
да связаны с образованием базальтовых плато. В на-
учных работах я применил к ним название «горные
мари».
С большим наслаждением мы бродили по болоту,
утопая в толщах мха. Воздух был полон острых эфир-
ных запахов, характерных только для болотных и высо-
когорных растений. Иногда нам встречались отдушины
воды в несколько квадратных метров, окруженные не*
проходимыми топями. Они, несомненно, являлись сви-
детелями когда-то существовавших на болоте озер, те-
139
перь почти совсем уже заросших и постепенно исчезаю-
щих. Попадались довольно часто и просто мочажины,
в которых очень любят валяться кабаны. Их свежие
следы — лежки — встречались повсеместно. Семен был
уверен, что кабаны были здесь совсем недавно.
Мир насекомых на болоте был небогат. Из бабочек
я поймал несколько видов листоверток, из которых
один оказался северным. Среди ручейников один отно-
сился к выходцам с далекого севера и до сего времени
был известен только на Камчатке.
В самом широком месте мы пересекли болото. Лист-
венницы постепенно отступали. Начиналась снова рав-
нинная елово-пихтовая тайга.
В полукилометре от болота был найден выход хоро-
шей ключевой воды, и мы занялись приготовлением
обеда.
Пользуясь каждой свободной минутой, я отходил от
костра и принимался за энтомологическую охоту. Рас-
ковыривая старые пни и сухостойные, начинающие
загнивать деревья аянской ели, я находил различных
жуков. На стволах деревьев, где обычно сидят окра-
шенные под их цвет многие виды насекомых, я разыс-
кал одну из интересных и редких таежных пядениц.
Эта бабочка очень пассивна, обыкновенно предпочита-
ет сидеть на одном месте, а если и перелетает от одно-
го дерева к другому, то очень вяло и на небольшое
расстояние. В ее повадках и в пестрой окраске, дисгар-
монирующей с окружающей средой, можно усматривать
древние черты, свойственные реликтовым видам.
Продолжая поиски, я заметил, как из густого слоя
мха, покрывающего лесную почву, показался огромный
черный таракан. По величине он почти был равен моей
ладоши, в которую я его зажал и готовился опустить в
морилку. Насекомое все время беспокоилось, пытаясь
выбраться между большим и указательным пальцами.
Стискивая его сильнее, я не догадывался, что тем са-
мым даю возможность гладкому таракану выскольз-
нуть из руки на землю. Блестяще-черное крупное насе-
комое выскочило и мгновенно зарылось в толще мха.
Я самым тщательным образом разрывал мох, желая
вернуть драгоценнейшую находку. Заметив, что я пол-
заю по земле, Семен подошел ко мне и, узнав, в чем
дело, начал помогать. К великому сожалению, наши
140
совместные и продолжительные поиски оказались
тщетными.
В чем заключается интерес этой находки? Прежде
всего, тараканы являются одним из древнейших и край-
не редких насекомых в современной фауне. И естест-
венно, что открытие их местонахождений в природе
всегда приковывает внимание натуралистов. До самого
последнего времени в Приморском крае не встречались
черные тараканы в диком состоянии. В 1928 году я
впервые нашел на Сучане один их вид, который не был
известен науке. Он оказался близким к небольшим по
размерам видам, открытым позднее в горах западного
и центрального Китая, и был отнесен к реликтовым
представителям нашей фауны. В горных же лесах Се-
верной Америки и в Китае живут до сего времени дру-
гие, более крупные роды черных тараканов, которые
несомненно являются живыми памятниками давно ис-
чезнувшей фауны.
Нахождение таких древнейших насекомых в уссу-
рийской тайге позволило бы, возможно, разрешить од-
ну из самых заманчивых для натуралиста загадок о
значении нашего края в развитии фаун Восточной Азии
и Америки — края, который в геологической истории
стоял на путях обмена и взаимоотношений между фау-
нами Старого и Нового Света.
Безаппетитно прошел обед. Я не мог забыть о не-
возвратимой потере. Семен, заметив мое плохое наст-
роение, начал рассказывать о ключах и падях, которые
ведут с равнины в долину Сучана. Он определенно знал,
что если пойти на запад от места, где мы сейчас нахо-
димся, то можно выйти в так называемую Часовенную
падь. По его мнению, и все западные склоны равнины
падают так же круто, как и восточные, и, таким обра-
зом, столообразная форма горного плато на Сучано-
Малазском водоразделе очерчивается со всех сторон.
Мы снова вернулись на лиственничное болото.
Так как в одну из моих задач входило изучение и
сбор насекомых, повреждающих ольгинскую лист-
венницу, мы решили поселиться посредине болота. Бы-
ло около четырех часов дня. Мы срубили несколько
лиственниц, осмотром которых я и занялся. Семен тем
временем организовывал наш лагерь: разложил кос-
тер-дымокур от мошки, готовил колья, кору и начинал
141
возводить постройку. Находками короедов на листвен-
нице я остался очень доволен. Из них большинство ок^
залось совершенно неизвестными. Работать на болоте
приходилось все время в окружении бесчисленной мош
ки и докучливых комаров. Они забирались под сетку и
кусали неимоверно. Шея, руки и отчасти лицо у меня
покрылись крупными волдырями. Губы настолько раз-
дулись, что я видел их сам, веки распухли, и я стал
плохо видеть. Я собирался идти к Семену, чтобы сво-
бодно вздохнуть от гнуса, и вдруг услышал какие-то
писки, перемежающиеся криками, похожими на голоса
обыкновенных соек. Я взглянул вверх. Около меня по
веткам лиственницы расселся небольшой табунчик ры-
жих соек, или кукш. Некоторые из них даже пытались
подлететь ближе ко мне и убедиться, видимо, в серьез-
ности возникшей для них опасности. Через несколько
минут стайка снялась и улетела.
Встретить соек здесь было такой же неожидан-
ностью, как и найти на плато лиственницу и ее корое-
дов. Орнитологам появление кукши, этой северной пти-
цы, летом, в период гнездований, так далеко к югу, бы-
ло также неизвестно. По крайней мере, об этом мне го-
ворил хороший знаток уссурийских птиц Л. М. Шуль-
пин. За время последующих путешествий в среднем и
северном Сихотэ-Алине я выяснил, что кукша проводит
большую часть дня в лиственничных лесах и преиму-
щественно питается, как это показали вскрытия желуд-
ков убитых птиц, лиственничными короедами. Поэтому
и обитание рыжих соек на юге Приморья так тесно свя-
зано с горными марями, где они, возможно, держатся
круглый год и гнездятся. Вообще вырисовывалась до-
вольно полная группа обитателей лиственничных ма-
рей. Не хватало, кажется, только сохатого. Да и того
стоило бы поискать на таких горных равнинах, хотя
Семен отрицал присутствие лося здесь.
К вечеру показался туман и совершенно затянул
тайгу и лиственничную марь. Отложив работу до утра,
я направился к Семену, который уже окончил строи-
тельство балагана и сидел у костра, отмахиваясь от
мошки. Он соорудил великолепный таежный шалаш,
обтянув его еловым корьем, а главное, корой в два
слоя выстелил пол. Последнее было особенно необхо-
димо, так как спать на моховой подстилке болота хотя
142
и мягко, но сыро, я залез в балаган и все нашел чу-
десным. Осенью мне довелось вновь побывать на плато,
но уже с другим спутником, и я не мог не вспомнить и
не помянуть добрым словом Семена.
От ужина и вечернего чая нам пришлось отказаться,
так как запаса хорошей воды было мало и мы решили
ее оставить на утро, вокруг же нас была только плохая
болотная вода. В защищенный с трех сторон балаган
мошки забивалось значительно меньше. Входная же
его сторона, обращенная к костру, находилась почти в
беспрерывном потоке дыма. Все это избавило нас от
назойливых кровососов и позволило спокойно уснуть.
По сторонам болота, и особенно в том направлении,
где днем мы видели много звериных троп, слышался
шорох, свистящие крики кабарги, а иногда громкие
звуки, принадлежащие, по мнению Семена, самкам
изюбра. Недалеко от нас затрещал козодой, забираю-
щийся, видимо, в горы до пояса хвойной тайги. Начи-
налась ночная жизнь леса.
К утру, как по тревожному сигналу, Семен и я про-
снулись одновременно. Оказалось, что от тяжести на-
ших тел моховая подстилка болота постепенно снизи-
лась. Вода подтапливала нас. Сначала она залила ниж-
ний слой коры, а затем стала переходить и на’ верхний.
Сколько времени нам пришлось лежать в болотной во-
де,— сказать трудно. Думаю, что не всю ночь, так как
совершенно мокрым у меня оказался только бок, а 'у
Семена — спина. Мы выскочили из балагана и услыша-
ли, как под настилом началось переливание воды. Вско-
ре она и совсем ушла с верхнего слоя настила.
Усевшись у костра, мы долго смеялись над проис-
шествием. Часов в шесть утра позавтракали. Чтобы ус-
корить работу и успеть к позднему обеду снова спустить-
ся в долину Малазы, Семен начал помогать мне. Мы
срубили несколько лиственниц и елей для установления
степени и характера повреждаемости их короедами и
другими насекомыми. Нам пришлось провозиться с эти-
ми деревьями почти до одиннадцати часов дня. Густым
покровом продолжал лежать над лесом туман. Докучали
мошка и комары. Все говорило о том, что погода резко
меняется и в дороге нас может застать дождь.
Захватив с собой рюкзаки, мы направились.в обрат-
ный путь. Семен решил взять на несколько километров
143
правее болота с тем расчетом, чтобы попасть в так назы-
ваемый Куридонов ключ, в устье которого стояло ког-
да-то зимовье его дяди Луки Ефимовича Рулько. Семен
говорил, что в этом зимовье должна быть железная печ-
ка-каминок.
Около двух часов мы тащились по равнинной елово-
пихтовой тайге, которой, казалось, не будет края. Наша
одежда начала промокать, так как туман перешел уже
в мелкий, но сильный дождь. Семен, способностям кото-
рого как таежника-следопыта я всегда поражался, шел
уверенно. Он даже не прибегал к компасу. Пройдя еще
метров двести, мы попали в верховья какого-то распад-
ка..По предположению Семена, этот распадок и должен'
относиться к Куридонову ключу. Края плато в местах
стока ручьевых вод не давали тех крутых уступов, кото-
рые нам пришлось наблюдать вчера при подъеме. Таль-
вег ручья вскоре перешел в малодоступные для прохода
завалы распавшихся базальтов, указывающих на то, что
крутизна падения плато в этих местах значительно сни-
велирована действием сбегающих вод.
Оставив ложе ключа, мы решили спускаться правым
склоном распадка, где поверхность была более ровной и
растительность менее густой. Дождь усиливался. Возмож-
но даже, что только на плато, в хвойных лесах, утром так
долго стоял туман, а здесь, в-долине, дождь шел давно.
Ключ заметно пополнился водой. Она становилась мут-
ной. В тайге уже трудно было найти сухое место. Без-
жизненной представлялась мне тайга в такое время. Бел-
ки и бурундуки — эти повсеместные обитатели леса —
не показывались. Попрятались и смолкли птицы. Бабоч-
ки скрылись в потаенные уголки лесной чащи. Неожи-
данным оказалось появление кабарги у каменистых об-
нажений. Несколькими длинными прыжками она скры
лась от нас в скалах. Вполне возможно, а это подтвер-
дил и Семен, что кабарга, имеющая столь много врагов
из хищных млекопитающих, выходит пастись днем толь-
ко в туманное и дождливое время.
Несколько ниже по тому же склону мое внимание
привлекла рыхлая куча хвороста, закрывающая сосед-
ний раскидистый куст жасмина. Как всегда в сомни-
тельных для меня явлениях природы, я обратился к Се-
мену, шедшему впереди меня. Он вернулся и, рассмотрев
внимательно указанное место, объяснил, что это бывшее
144
логово самки уссурийского кабана. Перед оцоросом она
откусывает древесные ветки и накладывает их в виде
крыши на тот куст, под которым облюбовала место для
своего будущего потомства. Подгрызаются сучки и на
кустарнике у логова, так как этим самым достигается
более полная укладка принесенных веток. Было бы ин-
тересно посмотреть, что представляет собой такой ро-
дильный дом в момент его окончательной отделки. Судя
по всему, он очень незатейлив, и животное проводит в
нем лишь несколько дней. Позднее кабаниха со своим се-
мейством ведет бродячий образ жизни и всякий раз, ви-
димо, пользуется для отдыха и кормления поросят вре-
менно вырытыми ею лежками. Покинутое логово посте-
пенно разваливается, подсохшие ветви падают на землю
и загнивают.
Нам предстояло пройти по бестропыо не менее двух
часов, когда дождь перешел в настоящий ливень. Сплош-
ные потоки воды беспрерывно падали сверху и не позво-
ляли различать местность даже на расстоянии несколь-
ких шагов. Мы спустились к ручью, который служил нам
единственным ориентиром, и пошли по его течению.
Даже Семен боялся сбиться с нужного пути. Вода, ка-
залось, прибывала каждую минуту, и ручей превратил-
ся в шумный и грозный поток. Спокойные прежде во-
допады и перекаты теперь вновь ожили и, как рассер-
женные звери, ревели и метались в каменистом ложе
тальвега.
Мы начали зябнуть. Руки теряли способность зажечь
спичку или застегнуть пуговицу. В таких случаях, как
я всегда это делал при путешествиях по уссурийской
тайге, надо было, невзирая ни на что, остановиться,
разбить палатку и смоляками развести большой костер,
но, по уверению Семена, спуск по Куридонову ключу
обязательно должен был привести нас к. зимовью. Что-
бы согреться, мы пошли быстрее. Нам, совершенно
мокрым, было теперь безразлично — идем ли мы чащей
леса или шагаем по тальвегу ручья. Мокрые ветки хлес-
тали нас со всех сторон. В густой уссурийской тайге во
время сильных дождей, если даже идешь по тропе, че-
рез несколько минут будешь мокрым.
Наконец мы подошли к широкой поляне, на которой
стояла избушка с железной трубой. Я поражался таеж-
ному чутью Семена, так верно определившего весь наш
145
маршрут. Зимовье оказалось довольно прочнььм и лишь
немного протекало у трубы. К счастью, в зимовье были
сухие дрова, оставленные ночевавшими здесь до нас.
Чтобы согреться, мы прежде всего принялись за растоп-
ку печи. Определив место течи, Семен забрался
на крышу и починил ее корьем. Мы натаскали
на ночь дров, а затем принялись сушить мокрую
одежду.
Нас окружало тепло и таежный уют. В зимовье бы-
ло так жарко, что приходилось иногда открывать две-
ри. К вечеру я вышел взглянуть на природу.
Ливень перешел в мелкий, сеющий дождик, так хо-
рошо известный всем, кто бывал в уссурийской тайге.
Скоро и он прекратился, и показались клочки голубого
неба. Серые облака быстро уносились к югу, порой за-
стилая островки светлой лазури. Лучи заходящего солн-
ца находили отдушины в густых облаках и короткими
вспышками загорались у вершин высоких деревьев.
Из глубины леса иногда доносились крики глухой ку-
кушки, и снова тайга погружалась в безмолвие.
Пронесшийся шквал, казалось, погрузил тайгу в
глубокий сон. Только вспыхивающие светлячки, появив-
шиеся этой ночью, да несметные волны невидимой мош-
ки говорили о продолжавшейся жизни леса.
Несмотря на большую усталость, я спал плохо. В
сознании неотвязно теснились впечатления последней
экскурсии, возникали предположения о происхождении
горного плато, которое мы посетили. Мне представля-
лось, что образование таких базальтовых плато в го-
рах и их значение в истории развития рельефа в крае
имеет не меньший интерес, чем вопрос о происхождении
скалистых берегов горных рек.
По мнению некоторых геологов, излияние базальтов
в нашем крае относится к недавнему, четвертичному
времени. Причем базальты распространены у нас мес-
тами, спорадически. В одних случаях они залегают на
большом протяжении, давая покровы или горные пла-
то,- в других они встречаются вкраплениями среди
господствующих горных пород.
Большой высоты базальты, очевидно, никогда не
достигали, и их излияние в данном случае как бы обте-
кало, обходило горы на определенной высоте по скло-
нам, что мы и наблюдали на Лысой. Базальты, как мо-
146
лодое образование, могли изливаться в тот позднейший
геологический промежуток истории, когда рельеф нашей
страны был уже вполне развит. Можно совершенно оп-
ределенно предполагать, что в местах их современного
залегания они скрыли древний рельеф страны. В более
поздний период и вплоть до наших дней эти плато под
влиянием эродирующих вод постепенно разрушаются
и, теряя свой облик залегания, переходят в расчленен-
ную поверхность. В некоторых случаях хорошо разра-
ботанные горные распадки возникли на местах древних
долин, вновь вскрытых водой из-под базальтовых отло-
жений. Террасовидные ступени, которые мы пересекли
вчера при подъеме на плато, как раз и указывают на
намечающиеся и последующие разломы базальтовых
толщ у периферии плато, где силы эрозии и денудации
достигают наибольшей интенсивности и наглядно сви-
детельствуют о развитии этих процессов в настоящее
время.
Пожалуй, еще более глубокое впечатление оставила
последняя наша экскурсия, во время которой пришлось
столкнуться с замечательными представителями уссу-
рийской фауны. Безлегочный тритон, своеобразные ру-
чейники, жужелица Дьяконова, редкие виды бабочек-
пядениц как по ключу, так и в хвойных горных лесах
и, наконец, крупный черный таракан в моховой подстил-
ке на плато — все это реликтовые виды, сборы которых и
изучение местообитаний дали мне возможность загля-
нуть в сокровенные тайны уссурийской природы, до это-
го времени остававшиеся загадками для натуралистов.
30 июня с утра установилась солнечная погода. От-
ремонтировав уже не в первый раз свою одежду, мы
принялись за приготовление завтрака. Последний состо-
ял из крошек хлеба, опущенных в кипяченую воду с вы-
топками шпика.
Выступить вниз по реке Малазе мы собирались ча-
сов в одиннадцать—двенадцать дня. Выходить раньше
после вчерашнего проливного дождя не было смысла,
так как всюду на траве и ветках кустарника была вода.
Ранним утром мне удалось провести интересное на-
блюдение за индийской кукушкой. Из пяти видов куку-
шек, населяющих уссурийские леса, индийская ведет
наиболее скрытый образ жизни. Держится она в густых
кронах высоких деревьев смешанных лесов. Раньше
147
очень редко, обыкновенно перед дождем, я слышал
громкий голос не известной мне птицы, подобный зву-
кам «тиву-тьву-тьву». Я несколько раз пытался увидеть
виновника этих звуков,- но напрасно. Птица пряталась
в верхнем пологе леса. И не ее ли, думалось мне, ки-
тайцы в лесах восточной Маньчжурии зовут «цаора»,
или «царь-птицей», которую, как пишет П. А. Май-
ков, по их представлению, никто еще не видел. И вот
сегодня я уоедился, что загадочные крики принадле-
жат самцу индийской кукушки. Через полянку, на ко-
торой стояло зимовье, от одной стороны леса к другой
медленно проплыла довольно крупная птица. По вели-
чине, оперению, характерным позам и движению мож-
но было безошибочно признать в ней кукушку. Не до-
летев до опушки, Где в ветвях скрывалась самка, она
парящим полетом задержалась в воздухе и, распустив
веером хвост, произнесла несколько чередующихся зву-
ков — «тиву-тьву-тьву». Теперь я не сомневался, что
это был самец индийской кукушки. Он сел около самки,
поднял хвост и, опустив крылья, так же быстро прокри-
чал несколько раз. Самка перелетела на соседнюю вет-
ку и заставила его опять подняться в воздух. Описав
небольшую дугу в сторону полянки и сделав при этом
какие-то трудно улавливаемые трепещущиеся движе-
ния в воздухе, он снова опустился возле нее. В тот же
момент обе птицы исчезли в чаще. На этом мои наблю-
дения оборвались.
Позднее, в последующих путешествиях по Приморью
и Приамурью мне много раз приходилось слышать ин-
дийскую кукушку, но видеть ее больше так и не удалось.
Прилетает весной она очень поздно, в мае-—июне, когда
уже распускаются последние высокоствольные листвен-
ные породы —ильм, ясень и маньчжурский орех. Каков
голос самки индийской кукушки и испускает ли она кри-
ки, подобные «смеху» самок других видов кукушек, оста-
ется пока неизвестным.
Утром Семен почувствовал себя неважно. Он жало-
вался на ломоту в ногах и головные боли. Нам пред-
стояло пройти еще не менее 15 километров. От зимовья
начиналась торная тропа, но шли мы медленно. Во-
первых, после тяжелых скитаний по тайге сказывалась
усталость, во-вторых, я часто задерживался на сырых
местах тропы и на малых таежных ключиках, чтобы
148
пополнить коллекции бабочек. Среди них обращали на
себя внимание пеструшки с черно-белым и черно-оран-
жевым рисунком и похожие на них ленточницы. В изо-
билии цветущая амурская сирень и осевшая на траве
и на листьях кустарников буро-желтая пыльца цвету-
щего кедра указывали на приближение середины лета.
Наступал тот период расцвета уссурийской тайги, когда
в жаркие дни, переходящие в душные летние ночи,
перед взором натуралиста раскрывались все величие,
красота и разнообразие форм этого мира живых су-
ществ.
Пройдя от Куридонова ключа километров семь или
восемь, мы оказались в той части долины Малазы, где
река подходит к правому скалистому берегу. Здесь во
время продолжительного привала нам представилась
возможность понаблюдать, как красивая береговая
птичка (бенгальский зимородок) совершала свою охо-
ту. Сорвавшись со скал, в расселинах и нишах кото-
рых было гнездо, зимородок пролетел некоторое рас-
стояние вверх по реке. Затем остановился в воздухе и,
медленно трепеща крылышками над водою, вдруг кам-
нем упал в воду. В одно мгновение он выхватил из воды
рыбешку и полетел с добычей в скалы.
Здесь же у берега носились крупные синие стреко-
зы— лЮтки-красотки и мелкие их виды — лютки-стрел-
ки, а также большие с пестрыми крыльями ручейники
тропического облика.
К исходу дня мы были в селе Монакино.
Вчерашнее путешествие под дождем и особенно тя-
желые переходы через ледяную реку Вангоу не прошли
бесследно.
На другой день я слег, к вечеру повысилась темпе-
ратура. Я был на грани потери сознания. Я вспоминаю,
что во время моего путешествия по Закавказью я так-
же находился в состоянии, близком к теперешнему и
которое тогда мои спутники определили как лихорадку-
«москитку».
В таком тяжелом состоянии я пробыл сутки. На вто-
рой день почувствовал себя лучше, а 4 июля был со-
вершенно здоров и начал снаряжаться в новое путешест-
вие. Правда, на ногах появились фурункулы, но они не
беспокоили меня настолько, чтобы отказаться от заду-
манной экскурсии по речке Эльдагоу, протекающей в
149
верховьях Сучавд, километрах в 20—25 западнее Ма-
лазы.
На следующий день я отправился навестить Семе-
на, так как говорили, что он тяжело заболел. Больного
я застал в тяжелом состоянии. Накрывшись с головой,
он безмолвно лежал на печи. Когда я дотронулся до
него, охотник открыл укутанное лицо и взглянул на ме-
ня. Он не спал, а находился в каком-то полусознатель-
ном состоянии. На мои вопросы он реагировал плохо и
почти не отвечал. Видимо, голова, покрытая в разных
местах фурункулами, доставляла ему мучительные
страдания, и, только укутывая ее, он чувствовал себя
легче. На мое предложение привезти врача он ответил
отрицательно и уверял, что скоро все пройдет. Иногда
по нескольку секунд Семен пристально.глядел .на меня,
видимо хотел что-то сказать и не мог. В его черных гла-
зах не было того блеска энергии и воли, как в дни на-
шего путешествия. Я услышал еще несколько бессвяз-
ных слов, потом больной впал в депрессию.
Укрыв его голову, я отошел от печки. За столом си-
дели убитая горем жена Семена и его мать, а трое де-
тей Семена—-две небольшие девочки и мальчик-под-
росток, такие же черноглазые, как отец,— внимательно
смотрели на меня и, казалось, ждали, что я им скажу
об их отце. Глубокой болью отдалось во мне все пережи-
тое в доме Семена. В памяти роем пронеслись незабы-
ваемые моменты нашей таежной жизни. Еще больше, чем
в тайге, я осознал свою близость к этому человеку. Вый-
дя на улицу, я не мог сдержать слез, и чтобы забыться,
направился по дороге, уходящей к лесу.
В течение нескольких- дней я совершал лишь неболь-
шие экскурсии в окрестностях Монакино. Я ждал кри-
зиса болезни Семена, которого навещал каждый день
утром и вечером.
7 июля ему стало легче. Он попросил есть, но вста-
вать еще не мог. Вечером того же дня Семен долго со
мной разговаривал и досадовал, что не может снова ид-
ти в тайгу.
Я же глубоко сожалел, что со мной не будет этого
дорогого для меня спутника, оставившего самые лучшие
воспоминания о днях моей таежной жизни. Большое
счастье встретить в тайге такого человека, как Семен
Рулько.
150
ПРИКЛЮЧЕНИЕ НЯ РЕКЕ ЭЛЬДЯГОУ
Леса и животный мир в среднем, течении ре-
ки.— Медведь на рыбной ловле. Опасные мину- ___
ты. — Уссурийская летяга. — Птицы елово-пихто-
вой тайги на водоразделе.— Встреча с каба-
чом.— Таежный балаган.— Левые истоки реки
Тудагоу,— Путь к селу Мельники.— Возвраще-
ние на реку Малазу
По рассказам сучанских охотников, дикая тайга по
реке Эльдагоу (правый приток верхнего Сучана) сохра-
няла богатые зверем места. Я намеревался пересечь
довольно высокий водораздельный хребет в ее истоках
и, спустившись в долину реки Тудагоу, снова выйти к
Сучану в его среднем течении. По моему предположе-
нию, этот маршрут должен был занять не более трех
дней.
Утром 8 июля, покинув долину Сучана, я направил-
ся вверх по Эльдагоу. Стояла чудесная солнечная по-
года.
В нижнем течении речки, где влияние человека на
природу сказалось заметно, тайга была изреженной,
попадались луговины, следы рубок, и шла довольно би-
тая тропка. Здесь же наблюдалось и влияние Сучан-
ской, почти безлесной долины. По открытым местам
цвели желтые лилии, зверобой гладкий и китайская
купальница. Вместе со светолюбивой флорой проник-
ла сюда и луговая фауна насекомых, среди которых бы-
ли особенно красивы великолепно окрашенные, быстро
летающие бабочки-авроры. Увидев их, я тотчас же на-
чал за ними охоту.
Часов в двенадцать дня кончились лиственные ле-
са, и я вступил в густую смешанную тайгу.
Вместе с кедром и другими хвойными деревьями вы-
соко поднимались в первом ярусе амурская липа, реб-
ристая береза, мелколистный клен, маньчжурский ясень.
Ниже их располагались маньчжурская яблоня, боярыш-
ник, различные клены, жимолость, маньчжурская лещи-
на, колючий элеутерококк, образующие вместе с пер-
выми почти сплошную чащу. Лучи солнца, рассеиваю-
щиеся в верхних пологах деревьев, едва достигали
подлеска и почвы, и то в виде маленьких световых пя-
тен. Исчезли растения редких лесов. Всюду виднелись
151
широколиственные травы, из которых лишь иногда по-
падались цветущие экземпляры. Мир животных был
настолько скрыт, что можно было подумать почти о
полной безжизненности леса. Однако это было лишь ка-
жущимся явлением. Стоило внимательней присмотреть-
ся к окружающему, чтобы обнаружить бьющую клю-
чом жизнь леса. Осторожно пробираясь чащей, я не
раз подымал роющегося в лесной почве крупного зем-
ляного дрозда, вспугивал притаившиеся выводки се-
рых рябчиков и однажды, чуть не наступил на сидящую
на земле небольшую сову. По окраске эта птица, по-
добно козодою, поразительно гармонировала с окру-
жающей обстановкой.
Разворачивая почвенную подстилку и подымая по-
луразрушенный, догнивающий в тени валежник, я на-
ходил наряду со свежими норами кротов, землероек и
лесных мышей великолепно окрашенных уссурийских
жужелиц коптолябрусов. В шляпках грибов я собирал
десятки мелких жуков-карапузиков, короткокрылов,
среди которых оказался замечательный, со сложной
скульптурой надкрылий крупный ж/к — феллопсс
амурский из семейства чернотелок. На стволах де-
ревьев, сливаясь по своей окраске с цветом коры и рас-
тущих на ней лишайников, я встретил многих бабочек-
пядениц, молей, жуков-слоников и таежных клопов. На
усыхающих деревьях обнаруживал сотни короедов, а
на зеленых веточках и черешках замечал зеленых гу-
сениц бабочек. Много и других чрезвычайно интерес-
ных наблюдений и сборов я провел в этих лесах.
Из опыта прошлых путешествий по уссурийской
тайге я знал, что человеку, одиноко пробирающемуся
в лесной чаще, всегда представляется больше шансов
встретить крупного зверя. В таких случаях его не отпу-
гивает разговор людей, да и один человек в тайге всег-
да ходит как-то более осторожно, а это как раз чаще
всего и приводит к встрече с животными. У натуралис-
тов-энтомологов таких возможностей бывает еще боль-
ше. Увлеченные долгими наблюдениями, они как бы
сливаются с миром живых существ, с общим потоком ок-
ружающей жизни.
Уходя все дальше в глубь тайги, я заметил, что по-
степенно пропадающая тропа совсем исчезла. Чтобы
не потерять взятого направления, я решил подойти бли-
152
Же к реке и двигаться невдалеке от берега. Падь Эль-
дагоу оказалась широкой, и мне пришлось довольно
долго добираться до реки. Тайга была очень густая,
с валежинами различного возраста. Медленно проби-
раясь сквозь чащу кустарников и перелезая через «тру-
пы» лесных великанов, я услышал шорох, который на-
растал так быстро, что уже через несколько секунд я
увидел впереди себя, на расстоянии семи-восьми мет-
ров, трех бегущих друг за другом черных медведей. Не
имея оружия для защиты, ничего не оставалось делать,
как спокойно стоять на месте и ждать развития собы-
тий. И прежде не раз мне приходилось встречаться с
медведями. Всякий раз эти встречи кончались для ме-
ня благополучно. Сейчас я также не ожидал от мишек
ничего плохого, хотя следил за их действиями не без
волнения. Медведи не обращали на меня никакого вни-
мания (они, по всей вероятности, не замечали меня).
Ломая сушняк и приминая густую поросль кустарников
и трав, они скрылись так же быстро, как и появились.
Временами я слышал, как они перебрасывались отры-
вистыми, похожими на злое бормотание звуками.
Продолжая путь дальше по Эльдагоу, я еще не-
сколько раз слышал шорох и треск ломающихся веток.
Однажды на склоне сопки, свободной от леса, я хоро-
шо разглядел нескольких медведей, пересекавших во-
дораздел двух небольших ключей, впадающих в Эль-
дагоу.
Я вспомнил свою недавнюю беседу на Сучане с од-
ним охотником из Молчановки, который говорил о том,
что на Эльдагоу особенно много медведей. По его сло-
вам, излюбленными местами охоты знаменитого охот-
ника-тигрятника Паутова из села Казанки была доли-
на Эльдагоу и окружающие ее горы. Теперь я начинал
убеждаться в справедливости его слов. Скученность же
медведей я объяснял тем, что в это время у них был пе-
риод брачной жизни.
Вскоре я подошел к месту, где река Эльдагоу делит-
ся на два распадка, и направился по широкому и более
полноводному левому. Местность приобретала выра-
женный горный характер. Большинство лиственных по-
род исчезло, кедра стало меньше, все чаще встречались
аянская ель и белокорая пихта. Пробираясь берегом
ручья, я услышал доносившиеся странные всплески
153
Воды. Думая, что они относятся к расположенному вы-
ше по ручью водопаду, я продолжал спокойно идти
дальше. Однако всплески иногда переходили в силь-
ные шлепки. Сомнений не было. В ручей, очевидно,
забрались какие-то . животные. Я подумал, что это
изюбры, которые, спасаясь от докучливой мошки и
слепней, нередко заходят в холодные горные ключи, и
решил вблизи понаблюдать за животными. Осторож-
но передвигаясь и внимательно всматриваясь, я уви-
дел интересную картину: у края широкого плёса на
задних лапах стоял медведь. Время от времени он бро-
сался в воду и тогда-то слышался тот шум, который
улавливался издали. Увидеть, что делал медведь в во-
де, было трудно. Он подымался на задние лапы и слов-
но изваяние стоял спокойно до следующего прыжка
в воду. Обращенный ко. мне спиною, мишка не заме-
чал меня.
Чтобы избежать встречи с ним, я повернул в сто-
рону и далеко обошел зверя. Можно было предполо-
жить, что медведь занимался ловлей горбуши, нере-
стившейся сейчас в речках бассейна Сучана. Он, види-
мо, высматривал рыб и, заметив их, кидался за ними
в воду.
Я поднялся вверх по распадку еще километров на
пять. Было шесть часов вечера. Ключ оставался боль-
шим и уходил далеко вправо. Закрадывалось сомнение
в правильности взятого мною направления. Чтобы вый-
ти из затруднения, я решил подняться по одному из
ближайших лесных склонов на высокий водораздел
между двумя развилками Эльдагоу и сориентировать-
ся в окружающей местности.
Тайга по склону, в сравнении с долинной, не имела
валежных деревьев и густого подлеска. Это давало воз-
можность довольно быстро подняться в гору. В тот мо-
мент, когда я собирался с высоты окинуть взорохМ прой-
денный путь, со мною произошло одно из самых памят-
ных приключений в уссурийской тайге.
В порослях кустарников недалеко от меня, но по
другую сторону склона, я услышал сильный шорох. По-
казались два маленьких медвежонка. Они, словно по
тревожному сигналу, начали быстро карабкаться на
ближайшие молодые ели и вскоре забрались на самую
вершину. Медвежата забавно вертели головками, пы-
154
таясь разобраться в том, что делалось внизу. Через не-
сколько секунд из чащи подлеска показалась медве-
дица. Не дойдя до меня метров четырех, она останови-
лась, готовая к защите своих детенышей. Она стояла
как вкопанная, и мне казалось, что сигналом для ее на-
падения будут мои малейшие движения. Позади мед-
ведицы, судя по качающимся веткам кустарников, ве-
роятно, были еще крупные медведи. Я видел всю серь-
езность создавшейся обстановки и начал постепенно от-
ступать. Медведица, повинуясь своим материнским ин-
стинктам, лишь следила за моими медленными движе-
ниями.
Теперь вспоминаю, что и скрывшись от зверя, я еще
долго не мог решиться двигаться обычным быстрым
шагом и не смотреть в сторону медведицы, оставленной
за сопкой. Только спустя длительный промежуток вре-
мени я пришел в обычное состояние и направился вниз
по склону.
На берегу ручья решил отдохнуть не столько от фи-
зической усталости, сколько от только что пережитого
волнения. Вокруг меня природа была полна жизни. Не-
смотря на приближающийся вечер, над цветами горно-
го сердечника летали бабочки-белянки, а низко над во-
дою, почти касаясь ее крылышками, совершали свои
вечерние игры-танцы синие махаоны. Потревоженная
парочка горных трясогузок, вероятно где-то недалеко
было их гнездо, с жалобным, как будто просящим о чем-
то писком смело подлетала ко мне. «Это тот же ин-
стинкт сохранения жизни вида,— думал я,— и сила его
в общем ходе законов эволюции так же велика, как
у других больших и малых обитателей леса».
Впереди лежал еще долгий и малоизвестный путь
по таежному бестропью. Пройдя не более трех кило-
метров, я остановился на ночь в кедрово-еловом лесу
верховий Эльдагоу. Выбранное для ночлега место ока-
залось вполне удобным. Здесь было много сухостойного
граба, который, как знают все путешественники по ус-
сурийской тайге, является лучшим топливом. Вскоре
опустились сумерки, и ярко запылавший костер осве-
тил реку и густые хвойные леса. С приближением тем-
ноты я заметил, что какое-то животное, похожее на ле-
тучую мышь, проплыло от густой кроны кедра к ство-
лу стоявшего недалеко от костра высокого дерева ели
155
к скрылось в ветвях. Спустя несколько минут точно
такой же перелет, но в обратном направлении, повто-
рился. Пристально всматриваясь, я уже безошибочно
определил, что загадочный зверек был уссурийской ле-
тягой, которая, как я думал, соблазнилась крупными
бабочками, летающими у костра, и начала охотиться
за ними.
Летяга сделала несколько пролетов в зоне костра
и исчезла. В более поздние годы во время путешествий
по уссурийской тайге мне еще раз довелось наблюдать
летягу, также пролетающую ночью у большого костра.
Как никогда раньше, эта ночь была для меня тре-
вожной. Задремав на час, а то и меньше, я снова про-
сыпался и подолгу сидел у костра. Пережитые за день
приключения давали знать себя. Вдали от костра я слы-
шал шорохи и урчание каких-то крупных животных.
Может быть, это были медведи, которые мало обраща-
ли внимания на костер. В период гона их неосторожность
становится еще более явной.
На следующий день рано утром я продолжал путь.
Ключевая вода вскоре иссякла. Начиналась темнохвой-
ная елово-пихтовая тайга. Подъем в горы незаметно
вывел меня на платообразный водораздел. Несмотря на
то что кругом были дикие, совершенно девственные ле-
са, медведи не встречались. По всей вероятности, в пе-
риод гона они держались преимущественно в смешан-
ных долинах и горных лесах.
Зато как много общего было между тайгой этого пла-
то и тайгой плоских водоразделов бассейна Сучана! Я за-
метил даже, что и кедровка — истинная обитательница
глухой тайги — встретила меня таким же вещательным
криком, каким она обнаруживала себя в горах Тачин-
Гуана. При внимательном наблюдении за пернатыми
я увидел и многих других обитателей елово-пихтовых
лесов южного Сихотэ-Алиня: снегиря, корольковидную
пеночку, мухоловку Мугимаки, трехпалого дятла и пи-
щуху. Однажды я заметил пару черных аистов, кото-
рые, как известно, распространены дальше к северу,
а в южном Сихотэ-Алине, несомненно, гнездятся в гор-
ной елово-пихтовой тайге.
В хвойных лесах этого плато обычно попадались
различной величины куртины усыхающих елей, указы-
вающих на активную деятельность короедов. Я занялся
156
Мухоловка Мугимаки
выяснением типов очагов вредителей и причин их мас-
сового здесь размножения.
Уже близко к вечеру я начал спускаться с плато по
какому-то безымянному ключу, который должен был,
как я предполагал, привести меня к реке Тудагоу. Вна-
чале он был довольно пологим, но вскоре русло его ста-
ло трудным для перехода. Уступы тальвега нередко па-
дали на несколько метров почти вертикально и ослож-
няли спуск. Падь была забита ветровалом и бурелом-
ником.
В тайге царило почти полное безмолвие. И вдруг не-
ожиданно я услышал звук, похожий на хрюканье до-
машней свиньи. Не более десяти шагов от меня стоял
огромный дикий кабан. Опустив низко голову, он смот-
рел в мою сторону и водил рылом. Я понял, что секач
пытался определить 1направление моего движения, чтобы
предпринять какие-то действия. Мне, беззащитному на-
туралисту, встреча с кабаном хотя и не казалась такой
страшной, как вчерашняя с медведями, но тем не менее
была неприятной. Зная, что кабан нападает на челове-
ка лишь при ранении, я уверенно думал о благонаме-
ренном расположении ко мне зверя. Я начал даже по-
немногу переступать вперед и щелкать пальцами. Ска-
157
тившихся по склону нескольких камешков было доста-
точно, чтобы кабан, уловив направление надвигающей-
ся «опасности», с громким хрюканьем быстро поскакя”
в сторону и скрылся в густых зарослях подлеска.
Подойдя 'К месту, где стоял кабан, я увидел, что поч-
ва всюду была изрыта: он, видимо, добывал себе пищу.
В уссурийской тайге летом старые кабаны часто
кочуют отдельно.
Крутизна спуска заставила меня свернуть на при-
легающий к ключу склон. Но и здесь вскоре начались
старые гари и заросли колючих аралий, пробираться
через которые было трудно. Однако трудности быстро
забывались, так как я часто отвлекался охотой за пест-
рым усачом, который держался на усыхающих ство-
лах аралии; эти жуки, биология которых была для ме-
ня неизвестна, оказались вредителями аралиевых кус-
тарников. Их было здесь много.
Мне пришлось оставить и этот путь, снова спустить-
ся к ручью и следовать вниз по его течению.
Наступил вечер. Тянулись смешанные и широколист-
венные леса. Это указывало, что сюда уже проникло
влияние человека. Не более как через километр я по-
дошел к односкатному балагану из корья, приютивше-
муся у ручья. Судя по отделке лесного жилища,
имевшего боковины и «козырек» впереди, можно
было без ошибки узнать в нем убежище жень-
шенщиков.
В балагане обнаружил коробку спичек. Этот заслу-
живающий подражания поступок лесных скитальцев
всегда свято соблюдался в уссурийской тайге.
Недалеко от балагана я заметил мелькающее в вы-
соком кустарнике темное туловище крупного зверя. По
всей вероятности, это был крупный кабан или бурый
медведь.
Утром я проснулся довольно поздно. У пепелища
костра летали и садились различные пеструшки и лен-
точницы. Вскоре я вышел на тропу, которая привела ме-
ня к обширной пади. Еще ниже тропа подошла к до-
вольно большому ключу. «Речка Тудагоу»,— мелькнула
у меня мысль, хотя я не был в этом уверен. Все здесь
было для меня новым и незнакомым.
Тропой я прошел еще километров 15 и попал на
большую поляну. Это были брошенные пашни. Дальше
158
поляны стали Встречаться чаще. На некоторых из них
были луговины или посевы овощных культур и карто-
феля. У опушки леса я увидел двух козлов и косулю.
Заметив меня, они бросились в сторону и, взметнув
своими белыми «салфетками», скрылись в лесу.
Вскоре я подошел к селу Мельники, вокруг которого
все еще оставались ильмово-широколиственные леса.
Казалось, что они упорно продолжали преодолевать
влияние человека, осваивающего лесные пустыри. В до-
лине широкой речки виднелись луга и заболоченные
пространства.
Из различных уголков леса доносилось пение сизых
дроздов. Оживленно ухали иглоногая и ошейниковая
совы, а из ближайших поемных лугов слышалась бес-
прерывно барабанная трескотня погоныша. По откосам
гор, поднимающимся высоко над долиной, переклика-
лись два козла. Они, видимо, были чем-то напуганы и
теперь поспешно уходили в горы.
Не более как через полчаса я пришел в село и в эту
же ночь направился к долине Сучана и на Малазу. Я то-
ропился в новое далекое путешествие к истокам Уссури.
Из всех путешествий по уссурийской тайге у меня не
было такого, .как это, когда за столь короткое время я
смог близко ознакомиться со многими крупными обита-
телями сучанской тайги.
СНОВА ЧЕРЕЗ ТАЧИН-ГУАН В ДОЛИНУ РЕКИ ВАНГОУ
Путь из долины Малазы к Тачин-Гуану.—
Спуск к реке Вангоу.— Стадо кабанов.— Уссу-
рийские «мангровники». — Сквозь щеки реки Ван-
гоу.— Нерестилище горбуши.— Пасека в тайге
12 июля того же года я и мой новый спутник Василь
Макуха покинули село Монакино и направились к вер-
ховьям реки Правой Малазы. На этот раз я решил вый-
ти к верховьям реки Улахе и посетить самые высокие
вершины южного Сихотэ-Алиня — Облачную и Лаоне-
лазу. На их склонах рождаются истоки реки Уссури.
Наши рюкзаки и боковые сумки были тяжелы. Кро-
ме продуктов, взятых на три недели, мы должны были
159
Нести необходимые принадлежности для исследования
фауны насекомых: ящички со слоями ваты, энтомологи-
ческие сачки, банки с мелкими пробирками для хране-
ния в спирту короедов, а также топорик, ножовку, вы-
сотомер-анероид, компас, пинцеты и много другой необ-
ходимой мелочи.
Путь наш лежал через хребты и высокие сопки, бе-
регами горных рек и потоков и чаще всего по таежному
бестропью. Полные непреодолимых желаний проник-
нуть в неведомые лесные дебри, мы не думали о пред-
стоящих трудностях.
Шли медленно, часто- делали привалы. По берегам
ручьев, пересекающих наш путь, собирались сотни лен-
точниц, пеструшек, ярких радужниц, синих махаонов и
голубянок. По краям троп и лесных прогалин на цвету-
щих кустарниках рябинолистника в изобилии сидели
или подлетали к ним перламутровки и различные жуки-
пыльцееды из семейства усачей, хрущей и бронзовок.
Увлекаясь охотой за ними, мы нередко бросали рюкза-
ки и подолгу задерживались на хороших местах.
Пройдя километров шесть по Иммалиновой пади,
мы свернули по ее правому притоку — небольшому гор-
ному ключу, известному у местного населения под наз-
ванием Техникова ключа, и к вечеру почти добрались
до его вершины, сделав за весь день не более 12—15 ки-
лометров. Незаметно подкравшаяся ночь застала нас
врасплох. Пришлось остановиться на ночлег на замше-
лой каменистой почве в окружении сырых скал. Палат-
ку разбивать не было смысла, так как погода была
прекрасной. Вечернего гнуса в тесных горных ущельях
в безоблачные ночи, как правило, не наблюдается.
На следующее утро, едва лучи солнца проникли в
наше ущелье, мы наскоро позавтракали, уложили соб-
ранные коллекции и направились к перевалу через хре-
бет Тачин-Гуан. Я предполагал, что взятое направление
должно вывести нас к той части долины реки Вангоу,
где она близко подходит к своим щекам. Тропа, прежде
хорошо заметная, начала теряться и к перевалу совер-
шенно исчезла. Подъем в горы становился круче. Мы
сравнительно быстро подошли- к перевалу. Раститель-
ность изменилась, хотя анероид показывал всего лишь
620 метров абсолютной высоты. От смешанных уссу-
рийских лесов оставались теперь лишь кедр, элеутеро-
160
кокк,- веерный папоротник адиантум и некоторые другие
виды. Господствующее положение занимали деревья
елово-пихтовой тайги, всюду встречались куртины мхов.
Такая же смена наблюдалась и в мире насекомых. Че-
шуекрылые смешанных и широколиственных долинных
лесов совершенно отсутствовали и если встречались, то
только одиночно. К ним относилась ленточница Гельма-
на и пеструшка оранжевая. Зато все чаще стали попа-
даться ленточница Гоммейра, мелкая пестрая пяденица
и ряд других видов — типичных обитателей полянок и
редин горного хвойного леса. Вообще смена поясов рас-
тительности и животного мира от смешанных лесов к
тайге по узким горным распадкам начинается значи-
тельно ниже, чем по пологим склонам и водораздель-
ным отрогам между ключами. В силу своих ороклима-
тических особенностей распадки последних способст-
вуют просачиванию в долину многих северных и горных
видов фауны и флоры.
Пологим подъемом мы незаметно вышли из вер-
ховий Техникова ключа и попали на широкое водораз-
дельное плато. По нашему измерению оно достигало
всего лишь 724 метров над уровнем моря. По выходам
базальтов, по характеру поверхности и особенностям
горной тайги я узнал, что мы были на том плато, кото-
рое я уже дважды пересекал раньше, но только се-
вернее.
Все плато было покрыто густыми елово-пихтовыми
лесами, в которых не встречались крупные деревья.
Заболачиваемые почвы, очевидно, не позволяли нор-
мально развиваться лесным насаждениям. Деревья
очень часто оказывались поврежденными короедами.
Несколько часов мы провели в этих лесах, собирая кол-
лекции. Мне удалось выяснить, что поселение короедов
происходит на здоровых деревьях. Причем на ель в
возрасте 80—100 лет первым нападает короед-типограф,
за которым спустя несколько дней или даже недель
(для каждого вида определенные сроки) следует свита
его спутников, как-то: еловые лубоеды и корнежилы,
крифал еловый, полосатый и черный древесинники и
другие. На елях помоложе и на подросте в возрасте
20—30 лет вначале появляется особый вид елового лу-
боеда, а за ним, на несколько ослабленные деревья, ле-
тят другие короеды, за исключением типографа. Здесь
6 А. Куренцов	161
же удалось выяснить и ярусное распределение короедов
в елово-пихтовой тайге. Наконец при осмотре большо-
го числа пятен сухостоя или куртинных очагов короед-
ников представилась возможность установить, что пос-
ледние по площади обыкновенно не достигают боль-
ших размеров. Прекращение роста куртинных очагов
зависит от нападения дятлов на короедов, а также и от
массового появления в ходах короедов их паразитов
и хищников, среди которых кроме обычных я обнару-
жил новый для науки вид жука-карапузика — нипони-
ус, более близкого к сородичам из торных лесов Гима-
лаев, чем к сородичам уссурийских смешанных долин-
ных лесов.
Итак, куртинные очаги короедов вскоре приоста-
навливают свой рост. Это происходит потому, что раз-
множение в них вредителей приводит неминуемо к мас-
совому появлению паразитов, предотвращающих раз-
витие первых.
Трудно было представить, как долго придется нам
идти ельниками горного плато. Ориентироваться в них
было нелегко. Равнинная тайга тянулась от нас во все
стороны, и казалось, что ей не будет конца. Компас да-
вал лишь общее направление. Приходилось вниматель-
но всматриваться во все топографические особенности
местности, чтобы найти верный спуск в бассейн реки
Вангоу. Тропа уже давно исчезла. Только звериные сле-
ды, главным образом медведей, были хорошо заметны
на примятой траве и шли в разных направлениях. Чем
дальше мы углублялись в леса плато, тем безнадежнее
становились наши попытки найти хотя бы что-нибудь
из той группы пестрых бабочек-нимфалид, которые
так разнообразны в видовом отношении и богато пред-
ставлены в смешанных и лиственных лесах долин и
склонов невысоких гор. Зато много было мелких пят-
нистых и нежно-розовых пядениц. Эти виды, как более
северные, летают на юге в зоне елово-пихтовой тайги.
Поражало полное безмолвие и отсутствие птиц.
Пройдя по тайге в общей сложности километров
пять, мы заметили слабые, но с определенным уклоном
понижения. Тщательный осмотр их показал, что это —
места зарождения горных ключей. Мы направились од-
ним из таких едва уловимых стоков, который, по нашим
предположениям, должен явиться отвершком какого-ни-
162
будь более крупного ключа, впадающего в реку Вангоу.
В действительности так и оказалось. Ниже он постепен-
но получил заметное очертание боковых склонов, и на
дне его периодически показывалась вода. Плато уходи-
ло от нас. Вскоре мы вошли в горную долину с малым,
но вполне определившимся тальвегом. По нему сплош-
ным ручейком сбегала вода. Сначала мы направились
по течению, но вскоре отказались от этого, так как
окаймляющая берега растительность затрудняла дви-
жение, особенно колючая заманиха с крупными почти
округлыми листьями. Чтобы не потерять долины клю-
ча, мы начали спускаться по верхней бровке водораз-
дела, где росла почти чистая, с моховым покровом ело-
во-пихтовая тайга.
Солнце клонилось к западу. Вскоре нам попались
следы охотничьего табора, оставленного, очевидно,
осенью или зимой прошлого года. Каких-либо намеков
на тропу не было. Спускаясь, мы вскоре встретили по-
луразрушенный односкатный балаган из елового корья,
который указывал на еще более раннее пребывание
здесь охотников. Решили остановиться на ночлег. При-
ближались сумеречные часы.
Недалеко от нас из глухой ча-
щи слышалось неумолкаемое
пение таежных пеночек. Вско-
ре был готов наш скромный, но
довольно питательный ужин.
Наступила темная теплая
ночь. Костер горел ярко, по-
одаль от него курились разбро-
санные гнилушки, отпугиваю-
щие мокреца. Однако это не
избавило нас от докучливых
паразитов. Вторую ночь мы
не видели светлячков. Они
отсутствовали в горных елово-
пихтовых лесах. Еще с вече-
ра из нижних частей долины
ключа к нам доносились едва
слышные крики уссурийской
совки-сплюшки. Далеко за пол-
ночь на костер в изобилии ле-
тели различные виды бабочек.
Совка -сплюшка
6*
163
Среди них я поймал несколько видов, характерных для
елово-'пихтовой тайги и переходного пояса. Судя по сос-
таву собранных ночью чешуекрылых, можно было зак-
лючить, что мы находимся недалеко от долинных сме-
шанный лесов. Увлекшись охотой на бабочек, я уснул
только к утру. Василь же, уставший, очевидно, больше
меня, забрался в балаган с вечера и, невзирая на мок-
реца, спал всю ночь крепким сном. Как выяснилось поз-
же, наша стоянка находилась не более как в 5—7 кило-
метрах от реки Вангоу. Утром мы направились вниз по
ручью. Вода в нем катилась довольно бурным потоком.
В долине начали появляться кустарники и травы маньч-
журской флоры, а по берегам ручья — огромные амур-
ские тополя.
Отойдя от места ночлега около двух километров, мы
услышали звук, напоминающий визг свиней. Через не-
большой промежуток времени такие же, но более глу-
хие звуки повторились, затем они стали приближаться
и усиливаться. Осторожно отойдя несколько в сторону
и выбрав более возвышенное место над низиной клю-
ча, мы остановились и начали наблюдать. Прошло не
меньше 10 минут, как перед нами открылась незабывае-
мая картина. Большое стадо кабанов, скрываемое ча-
щей подлеска, приближалось к нам. Кустарники и вы-
сокая трава пришли в движение как бы от сильного вет-
ра. Стадо передвигающихся диких свиней было, оче-
видно, большим. Доносились злые взвизгивания мешав-
ших друг другу животных. Постепенно они все ближе
подходили к нам. Лесная чаща уже не могла их скрыть.
Время от времени показывались отдельные, очень круп-
ные особи, возле которых суетились поросята. Попадая
под рыло взрослых, они с визгом отлетали в сторону.
Возбужденные, забыв предосторожность, мы стали
громко разговаривать, но вожаки стада, не замечая
нас, продолжали свой путь. Заросли элеутерококка и
жасмина раскачивались во все стороны, и видно было,
как кабаны разрывали, вернее пахали, лесную подстил-
ку вместе с растущей на ней кустарниковой и травянис-
той растительностью. Временами некоторые из них ос-
танавливались, что-то скусывали, хрустели зубами и
снова шли вперед. И вот, наконец, они перед нами,
в 5—6 метрах. Я говорю Василию: «Пугай чушек, а то
они слопают и нас с тобой». Хлопая руками с криком
164
«бодай тоби», Василь взбудоражил все стадо. Напу-
ганные животные понеслись в горы. Еще несколько се-
кунд слышался шум и хруст лесных веток, а затем на-
ступила тишина. Вокруг нас осталась та же, казавшая-
ся теперь безжизненной и скупой на раскрытие своих
тайн, молчаливая тайга.
Рассуждая о случившемся, мы пробирались дальше.
Я вспомнил свои прежние встречи с кабанами в уссу-
рийских лесах и тогда, как и теперь, был удивлен их
плохим чутьем и слаб,ым зрением.
Часа в два дня мы вышли к среднему течению реки
Вангоу. Она представлялась могучим торным потоком
с довольно широким и глубоким тальвегом. Редко мож-
но было увидеть здесь, чтобы крупные, упавшие через
реку деревья давали естественные переправы. Перейти
Вангоу вброд, как мы это испытали в свое время с Се-
меном, представляет большие трудности. Холодная во-
да, от которой коченеют ноги, быстрое течение и боль-
шая глубина, дно, покрытое крупными и скользкими
камнями, способны свалить человека. Поэтому мы ре-
шили следовать правым берегом реки вплоть до так на-
зываемых щек, уже знакомых мне из прошлых экскур-
сий. Долина реки Вангоу здесь была покрыта смешан-
ными лесами. К хвойным породам — кедру, ели и пих-
те— теперь присоединялись многие лиственные деревья,
такие, как клены, ясень, желтая береза и даже бело-
корый ильм, растущий чаще в уремных лиственных ле-
сах. Более разнообразным стал подлесок и травянистый
покров с многочисленными папоротниками. Однако нам
ни разу не встретились такие древесные породы, как
цельнолистная пихта, граб и мелкоплодник, которых
довольно много по западным сучанским склонам хреб-
та Тачин-Гуан.
Животный мир лесов Вангоу хотя и недосчитывал
некоторых представителей сучанской тайги, все же был
очень богат. Уже во время первых экскурсий я встречал
изюбра, косулю, кабаргу. Сейчас же кроме недавней
встречи с кабанами на отмели реки мы рассмотрели
следы пятнистого оленя. Они походили на следы изюб-
ра, но были меньше. Исчезнув уже во многих районах
южного Приморья, маленькие оленьи стада, очевидно,
сохраняются еще кое-где в бассейне реки Судзухе. Это
предположение было подтверждено позднее специаль-
165
ными исследованиями К. Г. Абрамова. В лесах по Ван-
гоу мы установили также присутствие бурого
и черного медведя, а по берегу реки —выдры. Из птиц,
характерных для смешанных уссурийских лесов, я не-
однократно замечал на высоких сухоствольных деревьях
широкоротов и поющих время от времени синих мухо-
ловок. Криков индийской кукушки нам здесь не прихо-
дилось слышать.
В этих лесах наше внимание привлекали различные
пестроокрашенные дневные бабочки, и главным обра-
зом крупная радужница Шренка, которая, судя по ее
свежему чешуйчатому покрову крыльев, только что по-
явилась и оживленно летала в кронах деревьев. В жа-
ру она чаще держалась в нижних ярусах леса и обычно
Ильмовая радужница
встречалась на увлажнен-
ных отмелях реки, где к ней
присоединялись другие виды
радужниц, а также лен-
точницы и пеструшки. Раду-
жницу Шренка; одну из
крупных дневных бабочек,
выделяющуюся яркопест-
рой с голубым отливом ок-
раской, можно считать гор-
достью нашей фауны и укра-
шением уссурийской тайги.
Спускаясь от устья безымянного ключа, мы подошли
к очень сниженной части долины Вангоу. Эта обшир-
ная впадина соединялась с рекою и, очевидно, часто
заливалась водой, судя по почве и по составу и облику
растительности. Уже не говоря о хвойных, здесь отсут-
ствовали и многие лиственные породы. Зато часто
встречался высокий маньчжурский ясень, а под ним
густые заросли амурской сирени, ольхи, акации амур-
ской и черемухи азиатской. Деревья черемухи всюду
простирали по земле длинные ветви, которые нередко
пускали новые корни. Такие ветви хотя и образовывали
новые побеги будущих деревьев, но оставались жиз-
ненно связанными с материнским растением. У некото-
рых же, прочно приземлившихся, связь с материнским
деревом прекращалась, и вновь образовавшиеся отвод-
ки начинали жить самостоятельно. Эти явления заин-
тересовали меня, и я решил тщательно обследовать
166
хмангровники» и посмотреть, нет ли чего-нибудь инте-
ресного среди насекомых. Мои поиски увенчались на-
ходками куколок сиреневой пяденицы, которые удер-
живались в паутине между объеденными листьями си-
рени и отчасти ясеня. Позднее из них появлялись белые
с темными пятнами бабочки, которые днем обыкновен-
но сидели на поверхности небольших лужиц. Все тело
их и крылышки покрыты жировыми выделениями,, не
позволяющими смачивать водой чешуйки. От этого ба-
бочка может не только подолгу сидеть на воде и легко
подыматься в воздух, но и, попадая под воду, выбира-
ется оттуда как ни в чем не бывало.
На усыхающих стволах опушенной ольхи были най-
дены два оригинальных жука. Один из них относился к
семейству короедов. Он делает ходы у границы отмер-
ших и здоровых частей ствола и своими повреждениями
таким образом постепенно захватывает новые части
луба. Сейчас жуки достигли уже полного развития и на-
ходились у самой поверхности коры, готовясь к вылету.
Второй жук, из семейства долгоносиков, держался
на поверхности коры между лишайниками. По окраске
он удивительно гармонировал с цветом ольховой коры
и, оставаясь большую часть времени неподвижным, со-
вершенно сливался с окружающим фоном. Чтобы пере-
менить место, жук пробегал небольшое расстояние по
коре и снова как бы впадал в оцепенение. Открыв эти по-
вадки жука, мне все-таки приходилось иногда долго
его отыскивать.
Не менее интересной была находка еще одного жу-
ка, относившегося также к короедам. Разыскал я его
на ветках черемухи, которые стелются по земле. При-
чем поселяется короед на тех частях веточек, которые
начинают постепенно отмирать.
После привала мы продолжали путь вниз по тече-
нию Вангоу. День был солнечным, жарким. Тропы не
было. Придерживаясь берега реки и преодолевая гус-
тые заросли прибрежной растительности, мы двигались
медленно. Пройдя не более трех километров от устья
безымянного ключа, мы почувствовали резкий запах
разлагающегося животного. Василь скоро разыскал
его, но, не дойдя до трупа двух-трех метров, позвал ме-
ня. Я подошел и увидел следующую картину: на полу-
истлевшем трупе кабарги сидели сотни бабочек. Василь
167
внимательно наблюдал, как я осторожно выбирал наи-
более интересных и отправлял их в морилку. Бабочки
оставались пассивными и позволяли брать себя руками.
Однако это продолжалось недолго. Сначала поодиноч-
ке, а затем все разом они поднялись вверх и потерялись
в чаще леса. Как раньше, так и позже в путешествиях
по уссурийской тайге я неоднократно наблюдал подоб-
ные же скопления дневных бабочек, но видеть их в та-
ком количестве мне не приходилось.
Причина гибели кабарги нам была непонятна, так
как на трупе мы не обнаружили ни следов ранения пу-
лей, ни следов нападения хищников. В последующие
годы я несколько раз встречал трупы кабарги и пришел
к заключению, что животные умирают от болезни. Та-
кое же мнение я услышал и от удэгейцев в бассейне
реки Хора.
Широкая долина привела нас к горам, которые как
бы замыкали ее. Еще ниже река входила в своеобраз-
ный коридор, стены которого представляли либо навис-
шие, совершенно недоступные скалы, либо развалы ог-
ромных базальтов. Я окончательно убедился в том,
что мы находимся в долине Вангоу и что взятый на-
ми курс правильный.
Скалы мы обходили по каменистым развалам пра-
вого берега. Нам пришлось карабкаться на четверень-
ках и вытаскивать друг друга из опасных и труднодос-
тупных расщелин. Преодолев первое препятствие, мы
передохнули и осмотрелись вокруг. С высоты утеса пе-
ред нами открылся чудесный вид. Особенно красивой
была река, окруженная лесом и скалами. На перекатах
бурный поток превращался в белую кипящую струю.
На плёсах, у высоких утесов, река текла плавно и, по-
дойдя к следующему перекату, как бы снова вскипала
и металась между камнями.
Вскоре на нашем пути встали высокие, отвесные
скалы, карабкаться по которым было невозможно. Ид-
ти в обход — далеко. Время приближалось к вечеру,
и надо было подумать о ночлеге. Ничего не оставалось
делать, как перебраться на другой берег реки. Мы не
рискнули перейти глубокую реку вброд и решили уст-
роить кладку-переправу. В уссурийской тайге в таких
случаях близ реки рубят дерево покрупнее так, чтобы
оно при падении достигло противоположного берега.
168
Несколько раз наша работа пропадала даром, так как
и поваленные деревья или уносились вниз по течению,
или же прибивались к нашему берегу. Выбрав высокий
кедр, мы предприняли последнюю попытку сделать
мост. На этот раз дерево упало удачно, закрепившись
вершиной, задержалось на противоположном берегу
между двух камней. Василь, убедившись в надежности
кладки, накинув на плечи тяжелый рюкзак, пошел пер-
вым. Ближе к вершине кладка под его ногами тресну-
ла, но не распалась, а еще прочнее осела между камня-
ми. Мы благополучно перебрались на другой берег.
Лучи солнца не проникали в лесные ущелья, а лишь
освещали вершины сопок. Уставшие от продолжитель-
ного перехода, мы медленно тащились вперед. Смерка-
лось, когда мы достигли высокого утеса, нависшего
темной стеной над рекой. Нам хотелось миновать его
и заночевать по другую сторону скалы. Подъем оказал-
ся очень крутым, заросшим мелким кустарником, пере-
витым виноградом и актинидиями. Всюду выступали
камни. Мы попали на старую гарь. Среди пышной рас-
тительности, которая успела залечить нанесенные раны,
было трудно идти. Разрывая лианы, нередко провали-
ваясь между стволами упавших деревьев и высокими
камнями, мы пробирались с трудом. Не более как через
четверть часа я почувствовал, что теряю силы, и пред-
ложил Василию вернуться и заночевать у подножия
утеса. Он посмотрел на меня и кивком головы подал
сигнал к отступлению.
Скоро запылал костер. Стало совсем темно. Река
разливалась широким плёсом, омывая высокие скалы,
которые в сумраке наступающей ночи напоминали раз-
валины брошенных замков.
В небе загорались звезды, предвещая хорошую по-
году. Из ущелья доносился глухой рокот реки. В чаще
леса вспыхивали светлячки. Их было немного. В массе
они населяют леса широких речных долин. Ночь была
прохладной и без мокреца. Очень мало летело на костер
бабочек и других насекомых. Утомленные долгим
дневным переходом, мы вскоре крепко уснули.
Утренние часы мы затратили на преодоление пос-
ледних километров пути. Нам пришлось пробираться
по самой верхней кромке скалистого склона, где прохо-
дило нечто вроде звериной тропы.
169
Уссурийские долинные лиановые леса
Следуя этой тропой, мы часто попадали в каменис-
тые галереи, или узкие теснины скал, а временами ока-
зывались у самых обрывов, подымающихся то высоко
над рекой, то снижающихся к уровню воды до 25—30 мет-
170
ров. Мы нередко подолгу задерживались и любовались
работой горной реки. С одного из невысоких выступов
я заметил, что в прозрачной воде время от времени по-
казывались и исчезали какие-то белеющие предметы.
Внимательно всматриваясь, мы установили, что почти
весь озеровидный плёс реки был заполнен крупной ры-
бой, отдельные особи которой временами ложились на
бок, показывая свою серебристую окраску. Это была
горбуша — один из видов дальневосточных лососей.
Летом она идет из моря далеко вверх по таежным ре-
кам для метания икры. Местами нереста ей служат, как
мы убедились, тихие неглубокие участки реки между пе-
рекатами. Поворачивания рыб на бок, наблюдаемое
сегодня и неоднократно в последующих путешествиях
по краю, являются брачными повадками горбуши. При
этом боковую позу принимают как самка, так и стоя-
щий возле нее самец одновременно, благодаря чему и
обеспечивается оплодотворение икры в воде.
Василь бросил небольшой камень на средину плеса,
и вся рыба тотчас исчезла. Спустя же минут пятнад-
цать—двадцать мы заметили, как постепенно, одг.а : а
другой, рыбы начали собираться на старое место, ста-
новясь плотно друг к другу. Очевидно, для нерестили-
ща горбуша пользуется более или менее постоянными
участками реки, которые не покидает даже и в случаях
беспокойства.
Наконец скалы пройдены. Река, теперь более спо-
койная и нередко делящаяся на протоки, вскоре потеря-
лась из виду. Она ушла блуждать по широкой, покры-
той лесами долине. Позади нас остались довольно вы-
сокие нагромождения скал и пробирающаяся среди ди-
ких ущелий река, а впереди открывалась долинная
ширь с чуть виднеющимися на горизонте мягкими
очертаниями небольших сопок.
К скалам подходила старая, заброшенная тропа,
вскоре потерявшаяся среди густого широколиственного
леса, состоящего из белокорых ильмов, маньчжурского
ореха, ясеня и гигантских тополей с подлеском из жи-
молости, спиреи, элеутерококка, буреинской калины
и других кустарников. Летом вряд ли кто проникал по
реке Вангоу до ее больших скал. Может быть, только
охотники-пантовщики да собиратели женьшеня пыта-
ются, как и мы сейчас, отыскать здесь тропу и облег-
171
ЧИТь сбой Путь через лесйые чащи. Около семи-восьми
километров мы брели лесом и наконец к большой ра-
дости обнаружили следы тропы, которая имела вполне
торный вид. Тяжелые рюкзаки отняли у нас много сил.
Мы шли медленно, часто останавливались и собирали
встречающихся по пути насекомых. Особенно удачна
была энтомологическая охота у берегов лесных ручьев.
Здесь в большом количестве держались долинные виды
ленточниц и пеструшек, а на сырой земле у воды уса-
живалось множество барбарисовых белянок, подлетали
крупные лесные перламутровки. У тропы и на лесных
полянках можно было ловить пядениц и мелких, но
нередко; великолепной окраски листоверток/ огневок
и других молевидных бабочек.
Через несколько километров тропа привела нас к
избушке, стоящей на большой лесной поляне. Возле
нее дымилась куча гнилушек и лесного мусора. У края
полянки на свежерасчищенном из-под тайги участке
стояли ульи, и всюду летали пчелы. Мы направились к
избушке. Навстречу нам вышел бодрый старик. По-
здоровавшись, мы отрекомендовались ему, рассказа-
ли о целях нашего путешествия. Старик пригласил нас
отдохнуть. В избушке мы увидели другого, более дрях-
лого деда. Он радушно засуетился, принес из сеней
большую чашку сотового меда и кукурузных лепешек.
Первый старик принес чайник с горячей водой. Мы
предложили им пшеничный хлеб и белые сухари.
Старики пасечники были направлены в тайгу кол-
хозом из деревни Вангоу, отстоящей отсюда километ-
ров в 30. Если не считать хлеба, который им завозят
вьюком из колхоза, питание они добывают в тайге, охо-
тясь за рыбой и дичью. Месяц назад у них кончились
спички и они непрерывно поддерживали огонь костра.
Аким Павлович (так звали первого старика) рас-
сказал нам забавный случай охоты на медведя, кото-
рый несколько раз разорял их пасеку. Было это недав-
но, в средине июня. Аким Павлович решил отомстить
< мишке за разбитые ульи. Замаскировавшись, он сидел
всю ночь, страдая от мошки. И только на рассвете, со-
бираясь уже уйти в избу, вдруг у самого края пасеки
заметил зверя. В передних лапах медведь тащил улей.
Аким Павлович решил подойти к нему поближе. При-
гнувшись, он переходил от одного улья к другому. Мед-
172
ведь, заметивший охотника, начал отступать. При этом
он также прятался за ульи. По словам Акима Павло-
вича, медведь до малейших подробностей копировал
все его движения. Подойдя довольно близко к зверю,
пасечник одним выстрелом сразил его наповал.
Расспросив о дорогах нижнего течения реки Вангоу
и оставив пасечникам коробку спичек, мы отправились
в дальнейший путь.
В НИЗОВЬЯХ РЕКИ ВЯНГОУ
Поселения ниже щек реки Вангоу. — Необы-
чайная тропа.— Луга и их фауна в нижнем те-
чении реки.— Вечерняя экскурсия и ночь на лу-
гах.— Насекомые и птицы в низовьях реки Ван-
гоу
Тропа от пасеки уходила в тайгу. Всюду попадались
следы рубок и гари. В долине среди леса встречались
обширные участки полей и сухие луга, возникшие, оче-
видно, на местах выжженного и срубленного леса. Были
видны изменения в фауне и флоре. Из низовий Вангоу
и соседней реки Судзухе, уже достаточно освоенных
человеком, сюда проникли одиночно или даже колония-
ми сухолюбивые растения и животные. Так, мы встре-
тили красивую маньчжурскую расу аполлона номион,
обычно летающего на полях и луговинах. На участках
земли, не покрытых травой, постоянно встречались трех-
цветные скакуны. Среди светолюбивых растений на лу-
гах и по краям дорог появились зверобой с крупными
цветами и купальница китайская. За хутором Свобод-
ным дорога подошла к броду через Вангоу. Отыскав об-
ходную тропу, мы направились по ней. Она взбиралась
круто по склону до высоты 350—400 метров и оказалась
трудной для пешеходов. Не делая зигзагов, тропа пе-
ресекла сопку по прямой линии. Склон, по которому ле-
пилась тропа, падал в среднем под углом 55—60°, и на
нем виднелись каменистые, до нескольких метров высо-
ты, уступы, иногда образующие лестничный скат. Вид
самой тропы был необычайный. На большом ее протя-
жении пролегал как бы волок шириной до полутора
173
Травяная пеструшка
метров, указывающий на то, что по тропе при спусках
просто съезжают на ногах, опираясь руками о землю.
При подъеме же, очевидно, чаще всего ползут на четве-
реньках, цепляясь за траву и кустарники.
Нелегко дался нам путь по этой тропе. Тяжелые за-
плечные мешки с продуктами и боковые сумки с при-
надлежностями для сбора насекомых сильно мешали.
Временами, не удержавшись на крутом выглаженном
склоне, мы скатывались обратно вниз. По уступам,
выстланным непрочными сланцами, подъем был также
не менее труден. Не однажды из-под ног срывались
большие камни и летели вниз. В целях предосторожнос-
ти мы шли рядом и избегали находиться друг против
друга.
Близ самого перевала тропа улучшилась, а 'по дру-
гую, более пологую, сторону сопки она и совсем стала
хорошей. Довольно быстро мы спустились вниз по скло-
ну и снова вышли к просторной долине реки Вангоу.
На смену горным дубовым насаждениям показались
широколиственные леса из высоких стройных ильмов,
174
напоминающих колонны храмов. В травянистом покро-
ве почти в рост человека развивались сплошные зарос-
ли папоротника—страусопера.
Солнышко приближалось к западу. Увеличивалось
количество мелкой мошки, назойливо липнувшей к ли-
цу и ушам. Скоро ильмовые леса закончились, и мы
вышли на широкие поляны, поросшие невысокими тра-
вами, кустарниками леспедецы и разнолистной лещи-
ны, обвитых лианами лимоносов. Дальше потянулись
луга. Подойдя ближе к ним, мы увидели в полном рас-
цвете красные даурские лилии, оранжевые китайские
купальницы, золотистые красодневы, желтые зверобои
и высокие синие вероники. Всматриваясь в травянистые
просторы, уходящие далеко вниз по реке Вангоу, пыта-
ешься найти в них ^ерты степной растительности, но на-
прасно. Это только иллюзия степного ландшафта, возник-
шего недавно на месте тайги, уничтоженной рубками и
палами.
Следующий день до обеда решили посвятить обсле-
дованию фауны лугов. Ночевать остановились у ма-
ленького ручейка — притока Вангоу. Преодолев сегод-
ня свыше 30 километров напряженного пути, мы очень
устали и хотели отдохнуть.
До наступления сумерек справились с ужином и раз-
били палатку. Мокрец с наступлением ночи не давал
покоя. Защищаясь от него, мы повязались специально
взятыми платками. Василь начал дымом выкуривать
забравшихся в палатку москитов и заделывать мелкие
отверстия в стенках, через которые проникали эти па-
разиты.
Несмотря на беспрерывные потоки мокреца, я по-
шел поохотиться за ночными бабочками. Жаль было
терять тихий, теплый вечер, который предсказывал ин-
тересную экскурсию. Прежде всего мне бросились в
глаза часто вылетающие из густой травы и вновь па-
дающие белые с черными жилками пяденицы скории.
На каждом шагу я подымал до десятка различных ви-
дов травянок и огневок-пеструшек, которые, отлетев
на небольшое расстояние, снова исчезали в траве. У цве-
тов еще можно было видеть некоторых бражников, па-
рящих в воздухе. Время от времени проносились совки
и, останавливаясь над растениями, слегка покачивали
поникшие к ночи соцветия.
175
Уходили последние сумеречные минуты, а вместе с ни-
ми исчезали и вечерние насекомые. Над лугами воца-
рилась теплая, душная ночь. В прибрежных ивняках не-
прерывно слышалась звонкая песенка восточной камы-
шевки. В кочкарниках гукали цапли — амурские волч-
ки. Из кустарниковых зарослей доносились громкие, по-
хожие на утиные крики древесных лягушек. Отовсюду,
напоминая барабанный бой, слышались звуки большо-
го погоныша, а из глубины леса глухое уханье уссурий-
ского филина-пугача.
Я подошел к палатке и позвал Василя, но он уже
спал. Бесчисленные полчища мокреца буквально ожи-
гали меня, избавление от них можно было найти толь-
ко в палатке. Не знаю, как скоро я уснул, но мне каза-
лось, что и сквозь сон я слышал ночные голоса тайги
и удары в палатку крупных жуков. Во мне боролись
два желания: хотелось спать и хотелось в то же время
быть ближе к природе. Так обаятельна была та памят-
ная, полная жизни таежная ночь.
На следующее утро мы встали, когда обильная роса
еще не сошла и ее мелкие капли, тронутые первыми лу-
чами солнца, переливались на луговых травах. После
завтрака сразу тронулись в путь. Обследование фауны
лугов решили производить попутно, так как предполага-
ли, что открытые луговые пространства теперь будут тя-
нуться по реке Вангоу до самого ее низовья.
В основном здесь можно было выделить два типа лу-
говой растительности. В центральной, пониженной части
долины, развивались мезофильные вейниковые луга
с цветущими кое-где валерианами и кровохлебками.
Лишь временами, на влажных местах, на общем зеле-
ном фоне осокового луга бросались в глаза сплошные
пятна синеющих ирисов.
Не отличалась разнообразием и фауна насекомых.
Встречались лишь характерные для лугов виды. Так, из
бабочек летали малые шашечницы, носились разнокры-
лые толстоголовки, вяло порхали восточные пестрянки,
и время от времени показывались довольно крупные бе-
лые, с ржавыми полосами, пяденицы.
С повышением долины луга становились суше и пест-
рели ковром цветущих растений. Даурские лилии, кра-
содневы Миддендорфа и желтые китайские купальницы,
крупноцветные зверобои, пазники и многие другие виды
176
вперемежку со злаками составляли травянистый покров
этих лугов. Среди бабочек привлекали внимание круп-
ные маньчжурские аполлоны и желтушка аврора. Пер-
вые плавно и величественно проплывали над лугами,
иногда останавливаясь возле цветков лилий. Вторые но-
сились быстро и торопливо, будто стремясь проникнуть
во все уголки обширного луга и посетить крупные цветы
пазника. У дороги взлетали жуки-скакуны, а на полы-
нях держались усачи-светолюбы. Особенно же поража-
ли количеством особей и довольно разнообразным сос-
тавом видов кобылки и- кузнечики. Как те, так и другие
по своему развитию проходили еще личиночную стадию.
Своеобразна была и фауна птиц. Из травы часто
вспархивали жаворонки и перепела. Невысоко взлетая,
пели степные коньки. Часто встречались с ярко-жел-
той грудкой и брюшком овсянки-дубровники. В густой
траве копошились мелкие камышевки-сверчки, на высо-
ких растениях покачивались черноголовые чеканы. Вре-
мя от времени неожиданно над лугами показывались
красивые пегие луни, которые, осмотрев участки своих
охот, вскоре исчезали в широких далях ландшафта.
В целом состав фауны и флоры показал, что мы на-
ходимся в другом, чуждом тайге мире животных и рас-
тений. Пусть этот мир беден и не проявляет того раз-
нообразия форм и красок, которые поражают натура-
листа в наших лесах, для него он все же привлекателен.
Не менее 10 часов мы наблюдали жизнь на лугах по
реке Вангоу. Много времени посвятили охоте за бабоч-
ками. Маньчжурские аполлоны и желтушки а'вроры
заставляли нас носиться с сачками нередко до изне-
можения. Надо заметить, что Василь, постигший те-
перь в совершенстве технику лова, охотился страстно.
Узнав о моем желакии поймать побольше авроры, он с
какой-то особой яростью гонялся за ними, когда они
в быстром полете проносились над лугами.
Должен сказать, что мне снова очень повезло. Васи-
лий Макуха, как и Семен Рулько, оказался отличным по-
мощником и другом в таежных условиях. Он быстро за-
интересовался моей работой, проникся к ней уважением.
Василий очень любил тайгу, прекрасно в ней ориентиро-
вался, не раз выручал меня. На всю жизнь я сохранил
к ним обоим чувство глубокой благодарности.
177
К ИСТОКАМ УССУРИ
Герасимов ключ.— Косули в кустарниковых
зарослях.— Ночь на пасеке Кирьянова.—Коро-
еды на гарях.— Вечерняя экскурсия.— Н очь
в верховьях Герасимова ключа.— Бабочки на во-
де.— Вид горы Облачной издали
Герасимов ключ, вдоль русла которого мы шли, как
говорили встречные пешеходы, своими истоками подхо-
дил к Березовскому перевалу Сихотэ-Алиня, а послед-
ний в этом месте разграничивал бассейн реки Уссури
и рек, впадающих непосредственно в море.
Раньше мы предполагали дойти до устья Вангоу,
затем, поднявшись еще выше по реке Судзухе, напра-
виться по какому-либо из ее правых ключей на перевал,
с которого и спуститься к верховьям Уссури. Теперь же
мы направились вверх по Герасимову ключу, решив
обратный путь совершить по Судзухе.
Увлекаясь энтомологическими сборами на лугах по
реке Вангоу, мы не выбрали времени, чтобы пригото-
вить обед, и не заметили, как стал приближаться вечер.
До темноты нам хотелось еще подняться по Герасимову
ключу километров на пять-шесть. Неожиданно мы на-
брели на хорошую тропу. Характер местности быстро
менялся. Исчезли широкие луга. Они встречались толь-
ко отдельными пятнами среди наступающего со всех
сторон леса. Дубняки с подлеском из разнолистной ле-
щины и леспедецы росли всюду, даже в долинах, и это
указывало на то, что смешанная уссурийская тайга дав-
но отступила отсюда. Всюду сказывалось влияние по-
жаров, особенно на склонах. Горы здесь были покрыты
преимущественно порослевыми дубово-кустарниковы-
ми зарослями с единичными ветровыми деревьями
монгольского дуба и амурской липы.
На одном из таких склонов мы заметили двух ко-
суль, направляющихся к долине ключа. Почуяв нас,
они отбежали на несколько метров, но, видимо, не уло-
вив направления приближающейся опасности, остано-
вились и, поворачивая головы в разные стороны, зас-
тыли в выжидании. Кустарниковые заросли были на-
столько низкими, что позволяли хорошо их видеть.
Продолжая своп путь по тропе, иногда прячась за де-
178
рёвьямй, мы подошли Довольно близко к животным й
могли наблюдать их. Через несколько минут косули,
делая высокие прыжки, бросились бежать в обратную
сторону, мигая белеющими опахалами задних ног.
Дубняки в долинах и редколесье по склонам скоро
кончились. Лес становился более разнообразным, поя-
вились отдельные кедры. Вновь начиналась смешанная
уссурийская тайга.
Наступил вечер. Мы торопились выйти к первому
попавшемуся боковому ключу, который будет пересе-
кать тропу, чтобы заночевать на его берегу. Однако от
нашей менее заметной тропки вскоре пошла вправо бо-
лее торная трона. По всему было видно, что где-то не-
далеко отсюда живут люди. Постояв недолго у сходив-
шихся троп, мы решили пройти в разведку по новой
тропе. Минут через десять перед нами открывалась ши-
рокая лесная поляна, уставленная не менее чем сотней
ульев. У стены леса, в стороне от ульев, показался до-
мик, к которому мы и направились. Очевидно увидев
нас в окно, к нам вышел хромой старик, а за ним жен-
щина и мальчик лет десяти, подстриженный в кружок.
Мы познакомились.
Пасека принадлежала нескольким хозяевам из села
Батюково, расположенного километрах в 40 от этих
мест, в верховьях реки Судзухе. Досмотр за пасекой был
поручен старому, опытному пчеловоду Астафию Кирья-
нову, который, как он сам сказал, всю свою жизнь про-
вел в лесу с пчелами. Почувствовав хорошее к нам рас-
положение новых знакомых, мы сбросили вещи и пред-
вкушали домашний ночлег. Нам предложили выкупать-
ся с дороги в только что вытопленной бане. Отказать-
ся от этого мы, конечно, не могли. Астафий принес но-
вый веник и торопил нас, так как уже темнело, а света
в бане не было. Кажется, никогда раньше ни я, ни Ва-
силь не испытывали такого удовольствия от купания,
как в этой, натопленной по-черному, таежной бане.
Астафий рассказывал нам о том, как ему, хромому,
трудно ходить по тайге и ловить рыбу, а тем более охо-
титься. Этим занимаются его хозяйка и племянник.
Мы укладывались спать. В окно избушки искрящи-
мися светлячками смотрела темная таежная ночь. Где-
то в глухих чащах развертывалась теперь скрытая днем
жизнь леса и своими тайнами влекла к себе.
179
К утру на ногах у меня начали болеть фурункулы.
В последние дни хотя я и ощущал их, но не обращал
внимания, так как особых затруднений в дороге не ис-
пытывал. Сегодня же я почувствовал, что фурункулы
стесняют мои движения.
Тем не менее мы начали собираться в дорогу. Хо-
зяйка посоветовала мне приложить к фурункулам бело-
коропихтбвой смолы, считая ее одним из радикальных
средств в таких случаях. Это только отчасти под-
твердилось в последующие дни нашего путешест-
вия.
Позавтракав и поблагодарив новых знакомых, мы
тронулись в дальнейший путь. Выходя из избы, я заме-
тил, что от окна была протянута веревочная тесемка
наподобие телефонной проволоки, которая шла к само-
му краю пасеки. Я спросил у Астафия, для чего у него
в тайге это сооружение. Вместо объяснения он велел
немного обождать, а сам вернулся в избу. Через не-
сколько секунд мы увидели, как задрожал провод,
а вскоре послышался сильный звон, похожий на звуки
бодало, которые привязывают на шею коровам и лоша-
дям, чтобы они не потерялись в тайге. Подошедший
Астафий объяснил нам, что ему, не охотнику, это при-
способление служит для отпугивания медведей, кото-
рые время от времени навещают пасеку.
Вскоре мы расстались с Астафием и его семьей и,
выбравшись на основную тропу, двинулись вверх по
Герасимову ключу.
Погода продолжала оставаться хорошей. Смешан-
ная уссурийская тайга временами уступала место широ-
колиственным лесам, которые по составу растительнос-
ти представляли те же горные дубняки. Вместе с под-
леском из леспедецы и разнолистной лещины мы встре-
тили их спутников из травяного покрова, таких, как зе-
леноцвет, цинанхум остролистный, ландыш, джеффер-
сония и другие. Очевидно, уже издавна здешние лес-
ные пожары, начинавшиеся на соседних склонах, спус-
кались в долины и могли вызвать развитие дубняков со
свитой характерных для них кустарников и трав.
В долинных условиях нам и сегодня пришлось наб-
людать следы весенних пожаров. На одном из таких
тронутых огнем участков леса мы задержались очень
долго и выяснили, как происходит отмирание деревьев
180
И кустарников под влиянйем нападения На Нйх корое-
дов и жуков-дровосеков. Особенно сильно пострадали
деревца подроста и подлесок—маньчжурский орех,
белокорый ильм, зеленокорый и бородатый клены, ко-
лючая лещина, амурская сирень, бересклет мелкоцвет-
ный и другие. Хотя они были лишь слегка опалены ни-
зовым огнем, а некоторые продолжали еще расти, но
все оказались заселенными различными видами жуков-
короедов из таких родов, как лубоеды, заболонники,
крифалы и древесинники. Гибель этих растений была
очень близка. Наблюдались различные переходы про-
цесса их усыхания от вредителей.
Наблюдения и сборы насекомых мы закончили толь-
ко к вечеру. Выбравшись из горельников, мы вскоре
остановились и заночевали на берегу Герасимова клю-
ча. Всего за день мы прошли не более 10—12 километ-
ров. Ходить мне было очень трудно. Гноились и болели
фурункулы. Василь сам разбил лагерь и приготовил
ужин.
Отдохнув, я все же решил посвятить некоторое вре-
мя ловле бабочек на цветах. Палатка наша располага-
лась недалеко от полян, покрытых цветущими травя-
нистыми растениями, среди которых выделялись высо-
кие зонтичные, василисники и астильба китайская. На
их венчиках оставались многие дневные мелкие жуки-
усачи, бронзовки и хрущики. Бабочек же эти цветы при-
влекали мало. Я заметил здесь красивую глазчатую
пяденицу, а на более затененных полянах, где только
что зацвели желтые лилии, совок и бражников, паря-
щих над венчиками цветов. Чтобы поймать бабочек
в густой траве, нужно было быстро двигаться, а я не
мог. Ноги не раз подкашивались и подводили меня,
и я, вместо того, чтобы поймать сачком что-нибудь ин-
тересное, падал, утопая в зарослях трав. Недовольный
ночной экскурсией и окончательно уставший, я вернул-
ся на бивак.
18 июля утром я также чувствовал сильную боль
от фурункулов, но, не помышляя о каких-либо днев-
ках, мы решили идти дальше. Надо было торопиться,
пользуясь хорошей погодой. Все, кому приходилось
подолгу странствовать в уссурийских лесах, знают, как
трудно бывает преодолевать дебри в ненастные дни.
Мы же предполагали через день или два достигнуть ис-
181
Сиреневые пяденицы на воде
мне казалось, обстановки.
токов Уссури и тронуться
оттуда в горы. Поэтому, не-
смотря ни на что,— вперед
и вперед!
Недалеко от места наше-
го ночлега при переходе
через ключ я заметил на ув-
лажненных отмелях и на по-
верхности воды, образую-
щей у брода тихое течение,
в изобилии сидящих доволь-
но крупных белых с темны-
ми пятнышками бабочек.
Рассмотрев их внимательно,
я определил, что это были
сиреневые пяденицы. Меня
заинтересовало то, что ба-
бочки, крылья которых по-
крыты нежными, легко от-
стающими чешуйками, сиде-
ли прямо наводе и не делали
никаких попыток освобо-
диться от чуждой им, как
Напротив, некоторые из них
относились течением к другому берегу или вниз по
ручью. И только пассивно плывущая бабочка, попадая
в стремительное движение потока, тотчас же подыма-
лась в воздух. Бывало даже и так, что, не преодолев
силы течения, она затягивалась под воду и, вынырнув,
легко снималась и улетала.
Я попросил Василя обождать и, сняв рюкзак, за-
нялся более тщательными наблюдениями. Бабочек мож-
но было брать руками. Поверхность тела и крыльев
у них была покрыта жировыми выделениями, не позво-
ляющими смачивать чешуйчатый покров. Несколько
раз я опускал бабочек в воду и замечал, что поверх-
ность их тела и крыльев приобретала серебристый отте-
нок, представляющий не что иное, как слой воздуха, не
допускающий проникновения воды к нежным покровам
бабочки. Продержав последнюю секунд 8—10 в воде,
я там же ее отпускал, и опа, всплыв па поверхность,
улетала.
В последующие годы мне довелось произвести еще
182
несколько наблюдении над повадками этой пяденицы.
Так, я замечал, что массовый, активный лёт ее происхо-
дит рано утром и главным образом но время дождя,
что, очевидно, также связано с защитными особенностя-
ми от действия воды. Далее я установил, что бабочки
сиреневой пяденицы, оставаясь весь день сидящими на
сырых берегах или на поверхности воды, у плёсов лес-
ных ручьев, имеют больше шансов не подвергаться на-
падению птиц и хищных мух-ктырей, которые в уссу-
рийской тайге преследуют чаще всего мелких и средней
величины белых бабочек. У сиреневой пяденицы, пре-
следуемой в отдаленном прошлом птицами и ктырями,
выработалась привычка сидеть на воде, где они находи-
ли спасение от врагов. Приспособление именно к сидению
на воде и даже к плаванию на ее поверхности у бабочек
сиреневой пяденицы произошло потому, что местами
ее обитания преимущественно являются берега рек,
стариц и других лесных водоемов, на которых
произрастает и ее кормовое растение — амурская
сирень.
Почти половину дня мы шли вверх по Герасимову
ключу к Березовскому перевалу. У истоков ключа лес
был не тронут. Не только следы рубок, но и влияние по-
жаров здесь не наблюдались. Своеобразным было соче-
тание древесных пород в лесах, прилегающих к перева-
лу. Северные охотские виды —аянская ель и белоко-
рая пихта — давали густой первый ярус. Более южные
породы, как маньчжурский клен, мелкоплодник, саха-
линская вишня и другие, теснились в подлеске. В тра-
вянистом покрове преобладали северные таежные ви-
ды— майник, кисличка, линнея, красивая клинтония,
многие мхи, которые то стлались по земле, то забира-
лись на стволы крупных елей. Подъем к хребту был на-
столько пологий, что мы почти не заметили, как взошли
на него. Перед нами открылась довольно широкая по-
ляна, окруженная густым ельником.
Мы решили отдохнуть. Вскоре с северной стороны
перевала показался человек с длинной рыжей бородой
и, увидев нас, направился в нашу сторону. Он шел из
верховий Уссури на реку Судзухе. Мы рассказали ему
о себе, а он поведал нам все то, что знал о местных вы-
соких сопках и о населении в долине речки Янмутьхоу-
зы, как называли здесь истоки Улахе.
183
Уссурийский склон Березовского перевала оказался
во многих местах заболоченным. Поэтому при спуске
нам часто приходилось или брести через топи, или об-
ходить их. Василь шел впереди и разведывал путь, так
как тропа перед болотинами терялась. Я плелся за Ва-
силем. Спуск мне показался очень тяжелым, потому что
я хромал, часто ушибал фурункулы и нередко падал от
боли. Василь помогал мне идти, а то и, взвалив на спи-
ну, выносил из топей на более сухие места окончатель-
но испортившейся тропы.
Заболоченные места вскоре кончились и началась
сухая тропинка. По северному склону перевала наболь-
шем пространстве, покрывая низины и увалы, виднелись
березовые леса. Этим, несомненно, можно было объяс-
нить название как перевала, который мы только что
перешли, так и старообрядческого поселка Березовский
хутор в истоках Улахе, куда мы теперь направлялись.
Пройдя небольшой ручей, сопровождаемый невысо-
кими сглаженными сопками, мы вышли на сравнитель-
но ровное пространство, поросшее мелколесьем. Тропа
теперь резко повернула к востоку. Как-то неожиданно,
в 15—20 километрах впереди нас, выступила высокая,
двухвершинная гора. Пораженные ее величием, мы тот-
час же остановились и попытались разобраться в окру-
жающей местности. Я признал, и не ошибся, как выяс-
нилось позже, что это сопка Облачная. Вершина ее ве-
личественно уходила ввысь. Временами красавица Об-
лачная выплывала из пелены тумана и на ее склонах вид-
нелись каменистые россыпи. Указывая на Облачную, я
говорил Василю, что забраться на вершину — цель на-
шего путешествия. Не поднимаясь раньше на высокие
горы, он, видимо, сомневался в осуществлении замысла.
В его глазах я прочел это неверие.
— Становится как-то страшно, когда подумаешь,
что мы будем всходить на эту сопку,— сказал Василь.
Меня влекла к ее высотам какая-то непреодолимая
сила. Мне казалось, что много еще неразгаданного
скрывает этот великан Сихотэ-Алинь.
Пока я строил в уме планы восхождения на Облач-
ную, а Василь сосредоточенно вглядывался в окружаю-
щую панораму гор, густой туман снова скрыл от нас
высокую сопку. Видны были лишь ее нижние склоны,
одетые густыми лесами.
184
Приближался вечер, и мы пошли по направлению к
Березовскому хутору, до которого оставалось всего
лишь три-четыре километра.
ГОРЯ ОБЛЯЧНЯЯ
День на Березовском хуторе.— Экскурсия на
Облачную.— Вертикальная смена лесов по север-
ным отрогам.— Изменения в фауне.— Через за-
росли кедрового стланика.— Субальпийские лу-
жайки,— Зона гольцов и ее животный мир.—
Холодная ночь.— Вершина горы.— Ущелье цве-
тущей диервиллы и его фауна.— Тайга западных
склонов.— Девственный уссурийский лес.— Воз-
вращение
Весь день 19 июля стояла плохая погода. Времена-
ми шел дождь. Туман окутал окружающие горы. Хотя
это и задерживало наше дальнейшее путешествие, но
с некоторой стороны такая погода была и полезна нам.
Прежде всего, я привел в порядок все собранные за
последние дни коллекции и оформил полевые записи и
дневники. Эта же дневка позволила нам хорошо от-
дохнуть. С утра и до вечера к нам в избушку, в которой
мы остановились, приходили то в одиночку, то группа-
ми местные жители самых различных возрастов, чтобы
поговорить.
На следующий день погода хотя и продолжала ос-
таваться туманной, но я решил все-таки тронуться в
дальнейший путь. Взяв проводника из местных жите-
лей— охотника Фому Килина,— утром мы вышли втро-
ем по направлению к горе Облачной. Подыматься на
нее мы предполагали с южных склонов, для чего нам
предстояло сначала пройти километров 8—10 вверх по
реке Улахе, а затем повернуть в горы. По уверению Фо-
мы, этот путь на Облачную был наиболее доступным.
В верховьях Улахе — правых истоков Уссури — я
подметил в фауне и флоре много таких особенностей,
которые не наблюдались мною ни на Сучане, ни в бас-
сейне реки Судзухе. Так, в долинных условиях, прежде
всего, обращали на себя внимание насаждения из ко-
рейской ели. Это дерево в отличие от аянской ели всег-
185
Вершины горы Облачной
да имеет выдержанную пирамидальную крону, более
темную хвою, а главное, растет довольно редкими, пар-
кового типа лесами. В долинах же, на сырых почвах,
встречаются пятнами-вкраплениями насаждения из
ольгинской лиственницы, которую ботаники считают
южной породой, но в подлеске и в травяном покрове
ее насаждений растут обыкновенно такие северные или
горные виды, как съедобная жимолость, голубика, ба-
гульник, многие мхи и другие. Жители Березовского
хутора заготавливают здесь ягоды в большом коли-
честве.
Обращали на себя внимание в лиственных заболо-
ченных лесах и бабочки, также относящиеся к северным,
или гольцовым, видам. Из них, например, мы встретили
каменистого сатира, сибирскую голубянку, голубичную
пяденицу и ряд других.
На некоторых горных распадках, сливающихся с
долиной Улахе и нередко покрытых густыми елово-пих-
товыми лесами, мы нашли таких таежных птиц, как
кедровка, корольковидная пеночка, бледноногая пе-
ночка, мухоловка Мугимаки и трехпалый дятел. Из
бабочек в этих лесах встретились нам совка анамогина,
186
еловая пяденица, пяденицы спилопера и сциономия,
а у самого ручья, протекающего по распадку, над гус-
тыми зарослями гигантской хохлатки летали аянские
бархатницы.
В верховьях Уссури преобладали .смешанные и ши-
роколиственные леса уссурийско-маньчжурского типа.
Фауна их, оставаясь все еще очень богатой, отличается
от фауны Сучанского района и бассейна реки Судзухе
выпадением из ее состава ряда более южных предста-
вителей (из бабочек — перламутровки-пенелопы и ага-
ристиды мимеземии). Значительно поредели некоторые,
более распространенные в крае виды (например, лен-
точник Мольтрехта — из бабочек или дровосек Радде —
из жуков).
После обеда погода снова изменилась к худшему. Го-
ры постепенно скрылись в густом тумане, начался мел-
кий, сеющий дождь. Идти было трудно, так как всюду
легла пронизывающая тайгу влажность. Мы прошли
всего 12 километров и, выбрав повышенное место в лист-
венничном лесу, решили разбить лагерь и ждать хоро-
шей погоды.
21 июля угром дождя не было, но лег плотный ту-
ман. Положившись на знание местности нашим провод-
ником, мы направились одним из горных распадков,
уходящим к южным склонам Облачной.
Лиственничные леса вскоре прекратились, и по рас-
падку начались сначала лиственные, а затем смешан-
ные насаждения. Они состояли из белокорого ильма,
маньчжурского ясеня, бархатного дерева, гиганта —
корейского тополя, липы, корейского кедра, двух видов
клена и разнообразных кустарников в подлеске.
По мере того как мы подымались вверх по ключу,
его долина становилась все уже, а сам ключ из спокой-
ного превращался в бурный горный поток. В связи с
этими изменениями в рельефе интересно было наблю-
дать, как происходит постепенный переход от листвен-
ных и смешанных лесов к елово-кедровым насаждени-
ям. Сначала из состава растительности выпадали ти-
пичные долинные породы — белокорый ильм и маньч-
журский орех, потом исчезли ясень, амурская липа щ
клены (моно и трехлистный). Только желтая береза да
зеленокорый клен еще встречались в одиночку среди
хвойных лесов. Также очень выраженные преобразова-
187
ния произошли и в составе кустарников и лиан. Оста-
ваясь позади нас, терялись один за другим такие виды,
как калина буреинская, жимолости (Маака и золотис-
тая), бородатый клен, некоторые спиреи, амурский ви-
ноград, лимонник и другие. Из кустарников высоко
вверх по долине ключа еще подымались жасмин, элеу-
терококк, сорбария, смородина Максимовича и некото-
рые другие.
Не более чем через 100—150 метров подъема начали
пропадать и эти древесные породы и кустарники, а лиа-
ны— виноград и лимонник,— не желающие как бы
сдавать свои позиции в борьбе с новыми растительными
группировками, все еще встречались, но не длинными
лозами, обвивающими деревья, а лишь невысокими
(20—25 сантиметров) побегами. Несомненно, что в та-
кой вегетативной фазе они остаются долгое время, вви-
ду неблагоприятных для них условий существования.
Ближе к верховьям распадка, когда тальвег ручья на-
чал приобретать более резкое падение, а вода в нем ка-
тилась бурным потоком, я заметил постепенный пере-
ход от смешанных лесов к елово-кедровым, в которых
лишь изредка встречались желтая береза и амурская
липа. Вскоре исчезли и эти две широколиственные по-
роды, а за ними выше в горы наблюдалось заметное
выпадение из состава насаждений и кедра.
Мы подошли к елово-пихтовой тайге. Фома предло-
жил нам свернуть на один из отрогов Облачной и по
нему начать подъем на сопку.
Поднявшись не более 200 метров, мы попали в гус-
тые ельники. Кедровки — характерные птицы горных
лесов Сихотэ-Алиня — подлетали к нам довольно близ-
ко и, с криком сопровождая нас, как бы желали во что
бы то ни стало убедиться в намерениях проникших в
их владения странных существ. Минут через двадцать
они вывели нас из участка своего гнезда и вернулись
назад.
Минут через сорок мы взошли на гребень отрога и по
хорошо заметной тропе начали подниматься. Время от
времени негустая тайга уступала место довольно широ-
ким полянам, на которых виднелись свежие следы мед-
ведей. У опушек нам несколько раз пришлось подымать
с земли белок. Фыркая и как бы сердясь, они порывис-
то взбегали по стволам елей и терялись в верхних по-
18§
логах крон. На одной из таких полян мы нашли искус-
ственный солонец и устроенный здесь же, на деревьях,
лабаз, подымающийся до 10 метров в высоту. По сло-
вам Фомы, эти солонцы и лабаз принадлежат их одно-
сельчанину Парфену Короткому, который охотится
здесь ежегодно в течение последних лет.
Наступил вечер. Разбив табор на одной из полянок
среди ельников, мы стали устраивать ужин. С больши-
ми трудностями набрали немного воды. Для этого Ва-
силь и Фома опускались ниже по склону, а я тем време-
нем раскладывал костер и заготавливал на ночь дрова.
Воды хватило только на вечерний и утренний чай.
Утром 22 июля мы тронулись выше в горы. Густой
туман лежал всюду и крайне затруднял ориентировку
в местности. Тайга была насыщена сыростью. На вет-
вях деревьев, на траве, на подушках мхов виднелись
мелкие, как бы нанизанные капельки воды. Мокрые по
пояс, мы медленно, метр за метром, преодолевали не
ведомое нам пространство. Становилось прохладно.
Мир насекомых в такие часы остается скрытым. Только
тщательные поиски в пнях, под корою усохших и усы-
хающих деревьев позволяли мне пополнять энтомологи-
ческие коллекции. Во время одного продолжительного
привала, когда Василь и Фома вели очередную дискус-
сию о пользе и вреде старообрядческих обычаев, я вни-
мательно осматривал поваленный, но продолжающий
расти желтый клен и нашел на его стволе короеда, ко-
торый меня очень заинтересовал. До сего времени на
кленах я никогда не находил короедов, и уже поэтому
он привлек мое внимание. Впоследствии выяснилось,
что вид этот оказался новым для науки. Биологически
же, как позднее я установил, он развивается еще и на
стволиках горной ольхи. Особи его, живущие на желтом
клене, являются отдельной формой, отличающейся не-
которыми морфологическими признаками.
Встреча с короедом и некоторыми видами бабочек,
отсутствующими в лесах долин и невысоких склонов
гор, указывала на то, что мы уже проникли в своеобраз-
ный горный мир жизни. По высотомеру-анероиду мы
находились на высоте 1200 метров над уровнем моря.
Отойдя от последнего привала небольшое расстоя-
ние, на крутом склоне мы встретили куртину кедрово-
го стланика — предвестника верхней границы сплош-
189
ной тайги и скорого начала субальпийского, или под-
гольцового, пояса. Чем выше мы подымались в гору,
тем круче становился склон. Елово-пихтовая моховая
тайга все чаще и чаще расступалась в стороны перед
полянками, заросшими стлаником и горными вереско-
выми растениями. В том же случае, когда на крутых
скатах выступали каменистые почвы, перед нами рас-
стилались сплошные заросли восточного бадана.
Часов в двенадцать дня, когда высотомер показы-
вал 1400 метров, мы подошли к верхней границе леса.
Выше роста человека, сплошными зарослями тянулся
стланик. Только кое-где и чуть-чуть выше его подыма-
лись кроны малорослых деревьев аянской ели и белоко-
рой пихты и образовывали как бы первый, разомкнутый
ярус сообщества. Чаще же, угнетенные местным клима-
том, эти деревья не росли выше стланика и терялись
в его густой чаще. В связи с изменениями раститель-
ности начали встречаться и другие представители
фауны.
У каменистых выходов с россыпями всюду наблюда-
лись норы грызуна-пищухи. Исчезли типичные таежные
птички — корольковидная и северная пеночки, мухолов-
ка Мугимаки, кедровки, трехпалые пестрые дятлы и
другие. В зарослях стланика и на лужайках между ни-
ми показывались коньки и осторожные, не позволяю-
щие подходить близко к ним, незнакомые для меня пти-
цы. Несмотря на туман, я разыскал много замечатель-
ных насекомых. Среди них на первом месте должен
быть поставлен стланиковый короед, найденный мною
в этом же году на горе Лысой. Интерес находки заклю-
чался не только в том, что расширялся круг познаний
о вредных насекомых леса, но и в большом ее научном
значении. Короед до настоящего времени был найден
на Курильских островах. Подобные факты нахождения
животных на огромном расстоянии друг от друга, да
еще при условии, что одни местообитания лежат в вы-
сокогорных условиях материка, а другие на отдален-
ных островах, естественно, ставят перед нами вопрос
о причинах таких разрывов в распространении фауны.
По пути к вершинам Облачной нам предстояло про-
бираться через заросли кедрового стланика. Всякий, по-
бывавший высоко в горах Сихотэ-Алиня, знает, как это
трудно.
190
С подветренной стороны, когда переплетающиеся
стволы стланика подымаются до двух метров, есть не-
которая возможность проползать или, сгибаясь, протис-
киваться под пологом чащи. С наветренной же стороны
стланик в субальпийском поясе не превышает челове-
ческого роста и образует уплотненные чащи, стелющие-
ся над самой землей, так что пробираться в них совер-
шенно невозможно. Нам не оставалось ничего другого,
как забраться вверх и шагать прямо по стволам стла-
ника. Проваливаясь нередко до земли и рискуя сло-
мать ногу, мы таким образом проходили до 10—-15 мет-
ров. Таких мощных и обширных зарослей кедрового
стланика я не встречал пи на одной из вершин Сихотэ-
Алиня. Более трех часов мы потратили на то, чтобы
выбраться из пояса высоких зарослей стланика. Каме-
нистые россыпи остановили его распространение. За-
росли стланика сохранились лишь на понижениях и у
защитных камней. Все остальное пространство было
покрыто мхами, багульником, брусникой и некоторыми
травянистыми растениями. И чем дальше мы продви-
гались к вершине, тем все больше расширялись горные
лужайки. На них появились красивые золотистые
рододендроны. Они достигали полуметровой высоты.
После однотонных зарослей кедрового стланика
эти субальпийские полянки были полны особой
прелести.
И позднее, спустя много лет, вспоминая свои путе-
шествия, я вижу цветистые лужайки горы Облачной и
чувствую резкий запах вересковых растений.
Присмотревшись внимательно, я заметил, что суб-
альпийский пояс выше сплошных зарослей стланика
имел богатый состав древесной флоры. В виде малень-
ких форм, своего рода горных карликов, я находил
здесь экземпляры горной ольхи, кустарниковой березы,
сибирского можжевельника, кассиопы и некоторые дру-
гие растения.
Выше в горах я начал замечать появление белого
мха — сфагнума. На каменистой почве развивались раз-
личные виды лишайников. Перед нами открывались
пятна гипсохронных тундр и переносили нас к далекому
северу. Как-то не верилось, что на расстоянии 1700 мет-
ров ниже нас по тому же горному склону росли богатые
уссурийские леса, обвитые лианами.
191
И я и мои спутники хотели скорее достичь вершины
горы, и поэтому мы шли почти не останавливаясь. Раз-
рывались острова малорослого кедрового стланика
и давали лишь маленькие, прижатые к земле куртинки.
Другие субальпийские кустарники также заметно умень-
шались и чаще ютились по низинам, у выходов крупных
камней. Росли площади, заросшие мхом. Интересно от-
метить, что на сравнительно пологих склонах, покрытых
сплошь сфагнумом, попадались небольшие озерца с до-
вольно чистой и свежей водой. По всей вероятности, пос-
ледняя имеет здесь выход на поверхность и постоянно
заменяется из слоев грунтовых вод. Присутствие воды
на Облачной облегчает проведение на ней исследований.
На многих же высоких сопках Сихотэ-Алиня путешест-
веннику приходится страдать от жажды.
Погода, к сожалению, мало благоприятствовала эн-
томологическим сборам в столь заманчивой субальпий-
ской и гольцовой зонах. По-прежнему стоял сплошной
туман. Нигде нельзя было найти мало-мальски сухого
места. Мир насекомых в такую погоду оставался скры-
тым. Однако я не мог удержаться и, пока мои спутники
готовили поздний обед у озерца, отправился на экскур-
сию. Внимательные поиски дали довольно интересную
добычу. Кроме пойманного раньше стланикового, или
гольцового, гравера на толстых ветках кедрового
стланика я нашел матового полиграфа и черно-бурого
лубоеда, ютящегося только на тех стволиках, которые,
стелясь по ветру, плотно прилегают к земле. На гор-
ной малорослой ольхе, растущей по низинкам, из коро-
едов я отыскал как новый для науки вид, собранный уже
сегодня утром в елово-пихтовых лесах, так и распростра-
ненного повсюду всеядного древесинника. На листьях уг-
нетенной ветром каменной березы мне встретились листо-
грызы и какие-то долгоносики. Из мха с выступающими
над ним багульником и толокнянкой я иногда вспугивал
и ловил два вида мелких бабочек-листоверток. При-
влекли мое внимание и сидящие неподвижно на цветах
золотистого рододендрона различные виды шмелей.
Вследствие густого тумана опушенное их тело было
плотно унизано водяными капельками, отчего они ста-
новились очень пассивными и при дотрагивании едва-
едва копошились.
Почти все собранные в эту экскурсию насекомые
192
оказались глубоко северными видами, и проникновение
их так далеко к югу могло происходить только в высо-
когорной зоне Сихотэ-Алиня.
Часа через два я вернулся к своим спутникам, кото-
рые уже давно сварили обед и ждали меня. Наскоро
закусив, мы поспешили снова в путь с таким расчетом,
чтобы к вечеру добраться до вершины горы.
Вскоре начался сильный ветер. В намокших костю-
мах становилось холодно. Туман, стоящий до сего вре-
мени неподвижной пеленой, превратился в -воздушные
потоки и быстро перемещался. Время от времени впе-
реди и выше нас его густые массы на мгновения раз-
рывались, и перед нами вырисовывались очертания
двухвершинной горы. Это зарождало уверенность в пра-
вильности взятого нами маршрута, служило ориенти-
ром для дальнейшего движения вперед, а самое глав-
ное, мигающие в тумане силуэты вершин манили близ-
ким осуществлением наших надежд.
Нам казалось, что подниматься остается не более
300—400 метров. Напрягая силы и преодолевая крутые
склоны каменистых россыпей, мы к вечеру достигли
первой вершины, представляющей типичный голец. Вы-
сота ее, по нашему анероиду, равнялась 1800 метрам.
От вершины, через глубокую седловину, просматрива-
лась сквозь туман вторая, еще более высокая сопка. Не
оставалось сомнений, что она является второй главой
Облачной. Достигнуть ее сегодня мы не могли: насту-
пал вечер, да и сил у нас было мало. Решили спустить-
ся в седловину и заночевать, чтобы утром, с новыми си-
лами, взобраться на вторую вершину и заняться деталь-
ным обследованием гольцов Облачной.
Уже в сумерках мы разыскали маленькое озерцо с
хорошей водой и старый разрушенный шалаш, постро-
енный из веток кедрового стланика. Здесь же Василь
нашел дощечку с надписью: «Экспедиция Науч.-исслед.
Института 23—25.VII.27 г.»
Как потом выяснилось, четыре года назад профес-
сор Г. Н. Тассовский со студентами Владивостокского
университета был первым из зоологов, который взошел
на эту вершину.
К великому сожалению, работа его экспедиции так и
осталась неизвестной. О результатах ее ничего не узна-
ли и позже.
7 А. Куренцов,
193
Мы начали готовиться к ночлегу: с ближайших скло-
нов натаскали стланиковых дров, развели костер и по-
ставили палатку.	/
К мочи стало настолько холодно, что мы на-
чали дрожать, как только отходили от костра.
Чтобы можно было отдохнуть, Василь и Фома перенес-
ли костер на другое место, а палатку разбили на мес-
те прежнего костра, предварительно очистив от огня
и устлав его пепелище лапником кедрового стланика.
Однако спать в палатке, несмотря на устроенное
в ней подобие канов, нам пришлось не более двух ча-
сов. Сильный холодный ветер, грозивший все время
сорвать палатку, очевидно, способствовал быстрому
охлаждению нагретой под нами почвы, которая вскоре
и совсем остыла, и мы начали мерзнуть. Первым из нас
не вынес холода Василь. Он вылез из палатки, «попля-
сал» возле нее, а затем начал разводить давно потух-
ший костер.	1
За ним выбрался из палатки я, а вскоре и Фома. До
утра нам пришлось сидеть у костра.
' Утром туман начал рассеиваться. Показались отда-
ленные хребты, сопки, ниже стали вырисовываться
горные долины. Воспользовавшись этим, я и Василь
решили посетить вторую вершину Облачной. Фома тем
временем занялся приготовлением завтрака. Холодный
ветер с еще большей силой проносился по склону. Мы
промерзли до костей, несмотря на то, что взбирались
очень быстро.
Через полчаса мы были на второй вершине. Высо-
томер показал 1876 метров.
Сомнений теперь уже не было. Мы достигли верши-
ны Облачной. Но как был неудачен день нашего здесь
пребывания! Туман снова стал обволакивать ближай-
шие сопки и отдаленные высокие вершины. Переме-
щающиеся слои тумана временами скрывали все окру-
жающее. Показавшееся на несколько минут солнце ос-
ветило каменистые россыпи Облачной, а в стороны от
нее и другие вершины гольцовой группы гор истоков
Уссури. Пользуясь этим просветом, я мог разобраться
в окружающем рельефе. К юго-западу от нас подыма-
лась двухвершинная гора Лаонелаза, носящая у мест-
ного населения название Две Сестры. На юге виднелись
окруженные лесистыми теснинами Дед-гора и сопка
194
Канихеза, известная скорее под именем Павлин. В са-
мых верховьях долины Янмутьхоузы — там, где рож-
даются ключи истоков Уссури, на мгновение вынырива-
ли и снова вязли в тумане стены каких-то высоких гор.
Я думаю, что это были склоны вершины Снежной.
Холодный ветер на вершине продолжал неистовство-
вать. Природа гольцовой зоны Облачной была свое-
образной.
Прежде всего я обратил внимание на часто встре-
чающиеся выходы скал и обнажения типа останцев,
которые, очевидно, произошли в результате выветрива-
ния. В связи с этим я вспомнил высказывание геолога
Я- С. Эдельштейна о том, что гольцовые высоты Сихо-
тэ-Алиня являются как бы насажденными на современ-
ную поверхность и свидетельствуют о другом рельефе
нашей страны в прошлом. Ныне наблюдающиеся ска-
листые останцы в горах возникли, по всей вероятности,
в более позднее время и указывают на то, что в совре-
менную эпоху гольцовые высоты Сихотэ-Алиня оказа-
лись в той или иной степени сниженными.
На этих скалах-останцах я встретил довольно
характерную для них флору. Здесь росли вейник Турча-
нинова, коротколопастная полынь, горичник колючий.
Как высокая вершина Облачная, так и ее подвет-
ренный юго-восточный склон представляли сухую, ка-
менистую тундру, покрытую в основном лишайниками
и мхами. При внимательном осмотре можно было за-
метить и более разнообразный растительный покров.
Низкие, не более 7—8 сантиметров, цвели не известные
мне генцианы, северный колокольчик, белая гвоздика,
куртинки горной, пахнущей, как в степи, полыни, то-
локнянка, брусника, карликовые рододендроны и целый
ряд других альпийских растений. Даже кедровый стла-
ник в виде экземпляров-пигмеев забирается на высоты
Облачной.
Насекомых из-за плохой погоды встретилось очень
немного. Не один раз попадались сидящие на полыни
по нескольку экземпляров синие листогрызы Николь-
ского. Вид этот раньше был открыт на Сахалине во
время экспедиции А. М. Никольского в 1891 году. В Си-
хотэ-Алине он является наиболее ярким представите-
лем гольцбвого пояса. Было несколько неожиданным
встретить на веточках кедрового стланика и
195
Жужелица
головач
восточный
ограничено. Мы
короеда — горного гравера. Из всего
разнообразия фауны короедов Уссу-
рийского края только этот вид, как
теперь выяснилось, может противосто-
ять всем невзгодам климата и в
вертикальном распространении захо-
дить значительно выше верхней грани-
цы сплошных зарослей кедрового
стланика.
Из других жуков, которые были
для меня неизвестными, я собрал не-
сколько видов жужелиц. Бабочки
из-за непогоды спрятались и лишь
изредка при тщательных поисках в
зарослях багульника и голубики
можно было разыскать пассивно си-
дящих мелких листоверток, являющих-
ся выходцами далекого севера.
Только к обеду вернулся я к лаге-
рю и, признаться, был мало доволен
результатами экскурсии. Погода
продолжала оставаться плохой.
Продовольствие наше было очень
решили перейти в долинные леса и в
два часа дня начали спуск от седловины по западному,
очень крутому склону. При спуске я хотел проследить
изменения в вертикальном распределении раститель-
ности и животного мира, а затем сравнить их с подобны-
ми наблюдениями, проведенными вчера при подъеме по
южному, очень пологому отрогу Облачной.
Миновав тундру и субальпийский пояс кустарников
с господством кедрового стланика, мы попали в гор-
ную щель-каньон. По каменистым выступам здесь все
еще росли крупные кусты кедрового стланика, и чаще
стала попадаться толстоствольная горная ольха. Б сы-
рых отвесных скалах обильно цвели кустарниковые рас-
тения с крупными удлиненными кремоватоокрашенны-
ми венчиками, которые я поставил бы ближе всего к се-
верной диервилле. Сказочной красотой веяло от этих
диких, тонувших в цветах, скалистых выходов.
Ниже по склону, с высоты 1450 метров, у каньона
стали появляться малорослые, угнетенные деревья
аянской ели и белокорой пихты, носящие следы суро-
196
вых условий горного климата. Сырые и почти отвесные
скалы, укрытые зарослями диервиллы, затрудняли
спуск. Часто приходилось сползать по ним и помогать
друг другу. Несмотря на эти трудности, я хотел пронаб-
людать на Облачной характер изменений не только по
обычному скату склона, но и при условии, когда пос-
ледний прорезает сточные воды и дает начало горным
потокам. Вскоре кончилась субальпийская зона и нача-
лась елово-пихтовая тайга с подлеском из колючей за-
манихи с крупными округлыми листьями. Чуть выше
подлеска, в виде второго яруса, разбросанно по лесу
росли амурская рябина и желтокорый клен. На почве
кроме мхов попадались кизильник канадский, кислич-
ка, майник, даурская смилацина, мелкие цветущие ор-
хидные— ползучая гудайера, а из лилейных — крупная
клинтония и миниатюрный аянский трефопус. Все эти
преобразования в растительности я отметил с высоты
1370 метров. Отсюда же началось и зарождение горных
ключей. Причем вода в расселине, по которой мы нача-
ли спускаться, обнаруживалась в виде слабой струйки,
которая периодически то показывалась, то пропадала
в каменистых развалах. Ниже расселина начала быстро
углубляться. Мы как-то незаметно вошли в каменистое
ущелье с ниспадающими по дну уступами, по которым
уже часто прыгала или сбегала белеющими ленточка-
ми вода.
С высоты 1275 метров наше ущелье превратилось в
глубокий каньон, окруженный с обеих сторон высокими
отрогами. Малозаметный ручеек, показавшийся всего
лишь в ста метрах выше, превратился теперь в мощный
горный поток. Отсюда катились бесчисленные водопа-
ды. Поток бурлил на каскадах, с ревом метался по тес-
ному дну каменистого ущелья, а на пологих уступах
тальвега превращался в сползающие поразительной
красоты серебряные завесы. Ущелье было насыщено
влагой. Весь распадок наполнялся несмолкаемым сто-
ном бурного потока, в котором тонули все звуки и шо-
рохи окружающего леса. Разве только налетавший
иногда горный шквал, сопровождаемый гулом ломае-
мых деревьев и движением каменистых осыпей, мог
внести диссонанс в своеобразный покой этой затерян-
ной в горах узкой долины.
Интенсивная размывающая деятельность вод в зо-
197
не каскадов и водопадов происходит не только по таль-
вегу ручья, но и по окружающим крутым склонам,
следствием чего явились уходящие далеко вверх «жи-
вые» осыпи. Называю я их так потому, что из-за недав-
него происхождения камни не только не покрывались
лишайниками, но и все промежутки между ними были
заполнены гравием, дресвой, глиной и другими мелки-
ми частичками распада горных пород. Во время силь-
ных дождей, как я потом убедился в других районах
Сихотэ-Алиня, такие осыпи приходят в движение и вы-
зывают вывал леса. Ходить по живым, еще не устано-
вившимся осыпям необходимо после тщательного их
осмотра и с осторожностью.
Еще больше здесь было старых, улежавшихся и по-
крытых лишайниками каменистых осыпей. Некоторые
из них подходили почти к краю каньона.
Очень интересным оказался животный мир бурного
горного потока, известного под названием Березовец.
В густых елово-пихтовых лесах мы неоднократно вспу-
гивали с лесной подстилки земляного дрозда, который,
несомненно, здесь же гнездился. У водопадов постоян-
но держались черные оляпки. Найденные на выступах
камней у воды кучки очищенных от личинок чехликов
ручейника, наверное, относились к работе оляпки; она
в это время обучает птенцов добывать в воде корм.
У каменистых стен парочками летали горные трясо-
гузки и смело приветствовали нас писком и помахива-
нием длинных хвостиков.
На сырых камнях, образующих часто навесы или
даже гроты, я собрал впервые для себя целый ряд север-
ных горных и даже новых видов пядениц. Вместе с
бабочками я нашел и ручейника, оказавшегося, как вы-
яснил покойный энтомолог А. В. Мартынов, не только
новым видом, но и новым родом. Научный интерес по-
следней находки заключается в том, что этот род являл-
ся не только связывающим близкие к нему роды, жи-
вущие в Европе, Японии и Северной Америке, но и со-
хранившим более древние черты строения, а следова-
тельно, он мог считаться исходным-типом. Он получил на-
звание архитремма.
В воде встречались трубочки ручейников, а па от-
мелях копошились рачки-таМ'Марусы. В глубоких же
озеровидных водоемах водопадов можно было заметить
198
рыбок мальм, но только в том случае, если подойдешь
незаметно. Чтобы понаблюдать за ними, мы подкрады-
вались к водоемам, как охотники, выслеживающие
дичь. Заметив нас, рыбка быстро исчезала между круп-
ными подводными камнями или в пучине водопада.
Привлекли мое внимание и насекомые, которые по-
вреждали деревья, растущие по берегу потока. Размы-
вающая деятельность его вод обычно приводила к об-
нажению корней у горной ольхи, желтокорого клена и
черемухи Маака. Вследствие этого деревья часто скло-
нялись над ручьем, а то и образовывали переходы с од-
ного берега на другой, продолжая, однако, расти. На
стволах клена и ольхи обитал найденный два дня назад
на северных склонах Облачной лесовик уссурийский,
а на тонких веточках ольхи-—маленький продолгова-
тый лубоед. На толстых стволах черемухи Маака я об-
наружил два совершенно новых вида. Один из них, раз-
вивающийся в лубяном слое, был близок к обыкновен-
ному короеду-гектографу, живущему на хвойных поро-
дах и широко распространенному в европейской тайге.
Вероятно, они произошли в результате расщепления
начальной формы на две популяциипри условии за-
хвата каждой из них различных стаций обитания и раз-
личных кормовых растений. Второй вид, повреждающий
древесину, являлся скорее горным подвидом восточно-
го древесинника, обитающего в долинных лесах на мел-
колистном клене.	“
На дне горного тальвега, не затопляемого водой,
в галечниках часто сновали мелкие, а временами пока-
зывались и более крупные золотистые с фиолетовым
отливом жужелицы, в обомшелых же камнях можно
было разыскать более редких жужелиц Дьяконова.
Наконец, на высоте около 800 метров встретился
безлегочный тритон, найденный мною уже раньше в ис-
токах речки Правой Малазы. Днем он держится под
сырыми камнями и во мху на берегу ключа или же в
гротах сырых скал, обступающих тальвег ключа. В од-
ном из таких длинных гротов с бегущим по его дну ру-
чейком я разыскал молодых, но уже вполне развивших-
ся тритонов, которых можно было поймать как в мел-
1 Популяция — группа морфологически близких особей в
пределах какого-либо вида растения или животного.
1OQ
кой воде, так и на мокрых стенах грота. Позже мне уда-
лось встретить по Березовскому и другим ключам, сбе-
гающим с Облачной, из бабочек — ленточницу исклю-
чительную и гигантскую, тропического облика, листо-
вертку, найденных мною в таких же условиях, но на
других высотах Сихотэ-Алиня. Таким образом, основной
экологический комплекс фауны ключей высокогорья
южного Сихотэ-Алиня представлен достаточно полно.
Изучение его еще долго будет владеть мыслями нату-
ралистов и привлекать исследователей. А пока можно
сказать, что образующие эту группу животные или при-
митивны по своему строению, или несут переходные
признаки между другими родами и видами, которые по
своему распространению чаще всего далеко оторваны
друг от друга. На примере этих видов природа как бы
зафиксировала древние черты в истории развития ус-
сурийской фауны.
Совершенно другой мир фауны и флоры мы встре-
чали, как только немного отходили в стороны от ручья.
Здесь начиналось царство елово-пихтовых лесов с гус-
тым подлеском широколиственного кустарника замани-
хи, относящегося к семейству аралиевых. Взбегая по
крутым откосам, деревья росли на замшелых крупных
камнях и были очень неустойчивы.
Крупного леса здесь не встречалось, и возник он не-
давно, на бывшей когда-то осыпи. На пройденных на-
ми склонах мы видели все стадии постепенного захва-
та лесной растительностью этих каменистых пустырей.
Тайга была молчалива. Лишь изредка прокричит
кедровка и снова надолго скроется. Однако большое
оживление вносили насекомые, особенно бабочки. Со
стволов елей и пихт часто срывались дымчатые пядени-
цы— типичные жители глухих хвойных лесов. Порхала
красивая хохлатка и пяденица эидропиадес, представи-
тельница фауны смешанных и широколиственных ле-
сов более низких поясов гор, причем в елово-пихтовых
лесах она летала на два месяца позже. Несомненно, это
была особая форма данного вида.
Время от времени сомкнувшаяся густая тайга реде-
ла, деревья становились малорослыми, и перед нами
выступали залитые солнцем полянки с нагромождения-
ми камней. Менялся и состав фауны. В таких местах
колониями встречаются норы пищухи. На полянах я
200
нашел аянскую бархатницу,
каменистого сатира, сибир-
скую голубянку, пядени-
цу спилоперу, восточного
зефира и мелких, совершен-
но чистых особей обыкно-
венной краеглазки и радуж-
ницы Шренка. Два послед-
них вида были интересными
примерами формообразо-
вания у бабочек под влия-
нием вертикального их рас-
селения и новых местооби-
таний.
Таков в самых общих
чертах животный мир горы
Облачной на высоте каска-
дов и водопадов. И теперь, Радужница Шренка
вспоминая Облачную, осо-
бенно яркими представляются часы пребывания в вер-
ховьях Березовского ключа.И даже все пережитые труд-
ности придают какую-то особую прелесть скитаниям
в этих девственных уголках природы.
Спуски вниз по ключу на Облачной не были такими
недоступными, как на восточных склонах Лысой. Все
же нам постоянно приходилось карабкаться между ска-
лами или перепрыгивать с камня на камень. Причем
камни и скалы, обычно увлажненные, постоянно созда-
вали риск поскользнуться и полететь в бурлящий поток.
С высоты 850—900 метров тальвег горного ручья
стал более пологим. Кончились шумливые водопады.
Крупные, малообработанные водой камни встречались
все реже. Зато теперь начались отложения мелкого
камня, гальки и гравия. Временами песчаные косы тя-
нулись по берегу ручья на несколько метров. Иногда
(все эти мелкие продукты намыва становились настоль-
ко мощными, что ручей прекращал сплошное течение
и превращался в цепь прерывающихся озерков. Порой
мы шли несколько десятков метров по сухому дну таль-
вега, засыпанного галькой и гравием. Казалось стран-
ным, что каких-нибудь сто метров выше тот же ручей
был многоводным, гремел водопадами. I
С высоты 750—800 метров я заметил смену верти-
201
кальных зон растительности и животного мира. Вверху
постепенно оставалась фауна елово-пихтэ.вой тайги,
а внизу начиналась уссурийская фауна смешанных ле-
сов. Появились корейский кедр, амурская липа, ребрис-
тая береза, а из кустарников — жасмин, элеутерококк
и некоторые другие. На смену мхам и амурскому па-
поротнику елово-пихтовых лесов пришел более разнооб-
разный травянистый покров. У редин появились и ти-
пичные бабочки уссурийских лесов.
Мои спутники, вступив на выровненное ложе' ручья,
быстро ушли вниз, а я, увлекшись ловлей насекомых,
медленно пробираясь по берегу ручья, далеко отстал от
них и сйутился наедине с природой. Много раз и раньше
мне приходилось пробираться подобными же горными
ключами, немало про,вел я памятных ночей и лучших
дней на их берегах в Сихотэ-Алине. И теперь, после за-
мечательных энтомологических находок, обогативших
мои прошлые путешествия, у меня возникали различ-
ные соображения о происхождении этих реликтов, за-
рождались мысли о новых исследованиях. Все пережи-
тое мною здесь и окружающий мир живых существ соз-
давали невыразимую радость проникновения в тайны
природы.
Василь и Фома, обеспокоенные моим долгим отсут-
ствием, начали кричать. По их чуть-чуть доносившимся
голосам стало ясно, что они ушли далеко и ждут меня.
Я ускорил шаг.
Вскоре началась смешанная уссурийская тайга во
всем ее многообразии. Судя по следам, я не встречал
нигде в таком количестве зверя, как здесь, на восточ-
ных склонах Облачной. Не было, кажется, ни одного
песчаного отложения или илистого наноса по ручью и
по его старицам, которые бы оставались не исписанны-
ми отпечатками ног различных копытных, а нередко и
громадными лапами мишки. Повсюду попадались и
проторенные тропы косуль и изюбров.
О большом количестве черного медведя в этом мес-
те можно было судить по его работе у муравьиных куч
и на валежниках и, наконец, по сломанным стволам
черемухи Маака, плодами которой он охотно лако-
мился.
Вечерело. Мы остановились ночевать у небольшого
озерка. Недалеко от табора мы услышали поступь
202
крупного зверя. Сильно треснула лесина. Никто из нас
в этот момент не осмелился провести наблюдения. На
другое утро было установлено, что недалеко от нас про-
ходил медведь.
24 июля рано утром, наскоро позавтракав, мы тро-
нулись вниз по ключу в надежде к вечеру выйти к
речке.
Распадок ключа быстро расходился в стороны, и из
каньона он превратился в широкую долину. Вскоре
кончилось и сухое русло ручья, по которому лишь пе-
риодически попадались небольшие углубления-водоемы.
Похороненный было в галечниковых и песчаных отло-
жениях, он вновь появился струйками сплошь текущей
воды, которые ниже постепенно превращали его в срав-
нительно быстрый поток.
Мы оказались в нетронутом многоярусном уссурий-
ском лесу, который сменил более однообразные кедро-
во-еловые насаждения. В первом его ярусе росли кедр,
аянская ель, желтая береза, липа, клен моно, горный
ильм, а у берегов ручья — тополь со стволами в не-
сколько обхватов, бархатное дерево, маньчжурский орех,
ясень, маньчжурская яблоня. Во втором ярусе встреча-
лись несколько видов клена, боярышник Максимовича,
акация, сирень амурская, японская вишня. В третьем
ярусе, или в подлеске, росли жасмин, два вида жимо-
лости, кустарниковый клен, калина буреинская, боро-
давчатый бересклет, акантопанакс, элеутерококк, спи-
реи и некоторые другие. На почве развивались многие
широколиственные травы — лилии, копытень, триллиум,
пионы, сердечники, типичные уссурийские зонтичные,
многочисленные виды папоротников, среди которых
изящный веерный папоротник и папоротник осмунда,
выбрасывающий из корневища кольцо вай и особые
побеги, на которых развиваются сорусы. Мхов и лишай-
ников, так резко бросающихся в глаза в горных хвой-
ных лесах, здесь не было, или же они, подавленные
мощным развитием высших растений, оставались мало-
заметными.
Совершенно неправильно думать, что девственный
лес представляет однообразное насаждение огромных
лесных великанов. Как раз наоборот, в таком лесу мы
наблюдаем сочетание как жизнедеятельных по возрас-
ту, так и находящихся на различной стадии угнетения
203
и отмирания деревьев и кустарников. Только в таком
лесу на упавших и еще стоящих деревьях можно было
наблюдать весь процесс распада органической материи
и превращения ее в гумусовую массу богатой лесной
почвы.
Занимая низины и невысокие склоны сопок, этот лес
тянулся на многие километры. Пробираясь через его
чащи, мы нигде не встречали даже намеков на челове-
ческие тропы. Очевидно, только по хребтам, да и то зи-
мой, проникают охотники на Облачную. Летом же, осо-
бенно по падям, всегда сильно заросшим и недоступ-
ным, они ходить избегают, и этим самым, вероятно, и
объясняется скопление зверя по лесным распадкам у
Облачной.	.	'
С появлением многоярусного смешанного леса нам
стал попадаться целый ряд таких характерных уссурий-
ских птиц, как синие мухоловки, личинкоеды, совки-
сплюшки, широкороты и многие другие. Поражало бо-
гатство различных видов среди бабочек, встречающихся
на сравнительно небольшом пространстве. Так, со ство-
лов деревьев снимались разнообразные представители
рода дымчатых пядениц, а из чащи леса вылетали виды
204
Пеструшка Четверикова
.родов лигрис, цидария, асидалия и других. Вспархивали
и переносились от дерева к дереву несколько видов
бархатниц и орденских лент, подражающих по окраске
коре деревьев. Теряясь в игре солнечного света и тени,
взлетали мелкие с полулунным оранжевым пятном ба-
бочки-складокрылки, являющиеся северными предста-
вителями тропического семейства. У отдушин и полянок
встречались многие виды ленточниц, перламутро-
вок, пеструшек и некоторых радужниц, которые так фи-
зиономично оттеняют характер и облик уссурийской
фауны.
Почти весь день пробирались мы по бестропью дев-
ственного леса. И только к вечеру заметили влияние в
нем человека: обнаружили поломанные и заброшенные
ловушки на колонков и кабаргу, следы выборочных
рубок. Вскоре нам попалась и тропа, по которой, не сби-
ваясь, мы шли довольно быстро.
Наступал вечер. Не более как часа через два тропа
привела нас в долину Янмутьхоузы. Поздно ночью мы
возвратились на Березовский хутор. Iv
205
В ПОИСКАХ ЖЕЛТОГО АПОЛЛОНА
Путь к горе Лаонелаза,— Суточные вертикаль-
ные миграции птиц и насекомых в уссурийской
тайге.— Дубовые леса по склонам Лаонелазы.—
Через гарелъники и лесные завалы.— В поясе
хвойной тайги.— Субальпийская и альпийская
зоны Лаонелазы.— Обратный путь.— В долине
ключа Светлого.— Лесник Т. Саврулин.— Не-
удачная охота за аполлоном.— К перевалу на
реку Судзухе.
Я спешил привести в порядок все записи и коллекции
предыдущих экскурсий, чтобы поскорей отправиться в
путешествие на гору Лаонелаза, расположенную у исто-
ков реки Уссури. Я предполагал окончательно разрешить
вопрос о вертикальном распределении энтомофауны в
южном Сихотэ-Алине и выяснить значение в этом отноше-
нии таежных, или охотских, и гольцовых, или восточно-
сибирских, элементов.
Объектами моих исследований по-прежнему явля-
лись короеды и бабочки. Изучение их давало достаточно
полное представление о всех сочетаниях в ландшафтах
и о степени разрушения и восстановления отдельных ти-
пов лесов под влиянием повреждений. Однако я хотел
во что бы то ни стало разыскать еще желтого аполло-
на — замечательную альпийскую бабочку, летающую в
высокогорной зоне южного Сихотэ-Алиня. На гольцах
Облачной из-за плохой погоды мы ее не нашли.
27 июля все приготовления были закончены, и мы
вдвоем с Василем направились из Березовского ключа к
маленькому поселку под названием Победа в верховьях
речки Яймутьхоузы.
К поселку проложена довольно хорошая колесная
дорога, пересекающая широколиственные или даже сме-
шанные долинные леса, которые лишь иногда уступают
место полям и лугам.
Был жаркий, томительный июльский день. При высо-
кой влажности воздуха и ярком сиянии солнца создава-
лась атмосфера, близкая к оранжерейной. В такие дни
для энтомолога в уссурийской тайге наступает горячая
страда. Мир насекомых и особенно бабочек на лесных
полянах, по берегам рек, на таежных дорогах и тропах
поражает разнообразием форм и обилием особей. Ка-
206
жегся, что из всех уголков леса они слетаются к таким
отдушинам в чаще, полным зноя и нагретого влажного
воздуха. Ленточницы, пеструшки и радужницы, летаю-
щие в утренние и вечерние часы высоко в кронах дере-
вьев, теперь спускаются к увлажненным берегам ручьев,
таежным тропам и рединам. Вместе с более или менее
постоянными обитателями низких ярусов насаждений они
вносят оживление на открытых местах леса.
Из них особенно многочисленны синие махаоны.
Вместе с пестрыми нимфалидами они так плотно садятся
на влажную почву, что за один раз бывает нетрудно
накрыть сачком до 50 экземпляров. Если бабочек вспуг-
нуть, то в течение нескольких секунд воздух букваль-
но кишит ими. Сила впечатления от таких энтомологи-
ческих охот, особенно у натуралистов, приехавших
впервые в уссурийский край, бывает настолько велика,
что навсегда оставляет самые лучшие воспоминания о
таежной жизни.
Интересно отметить, что в уссурийском многоярус-
ном лесу в течение суток наблюдаются разнообразные
вертикальные миграции не только у различных видов
бабочек, но и у многих других насекомых и даже птиц.
Так, черные усачи утром и в предвечерние часы кор-
мятся на тонких веточках вершин деревьев, а в паля-
щий зной в массе слетают вниз к лесосекам и ветрова-
лам. Синяя мухоловка—одна из красивейших птиц и
лучший певец уссурийских смешанных лесов — прово-
дит большую часть времени в верхних пологах леса,
и только в жару, охотясь за насекомыми, она спуска-
ется до низких кустарников и даже до лесной подстилки.
Наслаждаясь сборами насекомых, мы провели почти
весь день в лесу, где нам и пришлось заночевать.
Утром мы направились вверх по долине небольшой
горной речки Амуты, которая невдалеке впадает в Ян-
мутьхоузу. Тропы здесь не было, идти через низинные,
нередко заболоченные чащи трудно. Мы решили взой-
ти на водораздел, разграничивающий долину речки Аму-
ты от другой горной пади. Нам казалось, что в этом
направлении мы к вечеру доберемся до вершины Лао-
нелазы.
Склоны этого водораздела покрыты редким дубовым
лесом с полянами, на которых растут на редкость кра-
сивые пионы, кукушкины башмачки, бубенчики, жел-
207
тые фиалки, красивыё ирисы и другие. Полян станови-
лось все больше. Крупные деревья по мере подъема
постепенно уступали место кустарникам из леспедецы
и разнолистной лещины. Наконец верхний полог крон
деревьев разорвался совсем и мы увидели лишь оди-
ночно разбросанные с раскидистыми кронами крупно-
ствольные дубы. Перед нами открылась характерная
уссурийская нагорная дубрава, возникшая в результа-
те часто повторяющихся лесных пожаров.
В травянистом покрове дубового редколесья часто
встречались цветущие лилии Гансона, на которых си-
дели окрашенные пыльцой пестрые усачи. Откормив-
шись на цветах, они затем перелетают на усыхающие
стволы кедра и откладывают яички. В воздухе ожив-
ленно летали различные насекомые. Среди них нельзя
было не обратить внимания на перепархивающих голу-
бянок и нежно-белых с красными полосами пядениц,
на неуклюже летающих муравьиных львов и на быстро
проносящихся крупных сетчатокрылых аскалафов с бу-
лавовидными усиками. Вообще же фауна дубовых ле-
сов верхней Уссури заметно беднее фауны других лесов.
Только в урожайные желудями годы в них развиваются
некоторые вредные жуки, такие, как слоник Дикмана,
а также б а бочки-плодожорки, и часто заходят кочую-
щие табуны кабана. Эти места посещает черный мед-
ведь, прилетают рябчики и даже приходит изюбр, чтобы
полакомиться желудями.
Довольно быстро мы поднялись на самый хребет,
по которому шла полузаросшая тропа. Судя по отпе-
чаткам копыт и по примятой траве, тропой пользовались
звери. Об этом говорили также и попадавшиеся поодаль
на полянах свежие лежки косуль.
Воспользовавшись тропой, мы довольно быстро
пошли в гору и даже рисовали себе перспективы ско-
рого восхождения на Лаонелазу. Однако наши планы не
сбылись. Чистые дубовые леса вскоре кончились, и к
ним стали примешиваться кедры. По усохшим на кор-
ню деревьям и по упавшим и нередко обуглившимся
лесным великанам можно было предполагать, какой ог-
ромной силы был здесь недавно лесной пожар. На не-
которых еще не отмерших деревьях развивались ко-
роеды, заканчивая начатую огнем работу. Естественно,
что на этой гари потерялась и наша тропа. Перелезая
208
через поваленные деревья или обходя их, мы сравни-
тельно легко преодолели гарь кедрово-дубового леса.
С высоты 750 метров начиналась кедрово-еловая
тайга. Как следствие пожара, на крутых склонах часто
попадались вывороченные с корнем деревья, преграж-
дающие наш путь в горы. Мы протискивались через
ветровалы, не рискуя обходить их, так как трудно было
определить, где они кончаются. Казалось, во все сто-
роны без границ уходил от нас редкостойный лес, зава-
ленный упавшими деревьями.
Выше в горы площадь горелого леса расширялась,
а путь наш становился еще труднее. Мы попадали на
такие гари, где деревья свежего ветровала, падая на об-
горелые, образовывали перекрест в несколько яру-
сов и выступали перед нами в виде совершенно недо-
ступных баррикад. Взбираясь на такие завалы или сни-
зу протискиваясь между ветками, мы еще находили
силы и преодолевали эти препятствия. Опуститься вниз,
чтобы идти в горы долиной или ближайшим распадком,
было трудно, так как вщраво и влево на склонах видне-
лась обширная гарь с ветровалом. К тому же, судя по
высоте и по изменениям в фауне и флоре, мы должны
были вот-вот подойти к ельникам, где всегда бывает
меньше пожаров, и путь *по их моховому напочвенному
покрову был для нас соблазнителен.
И действительно, вскоре началась елово-пихтовая
тайга, но мы были очень разочарованы в своих надеж-
дах. Площадь гари не только не сокращалась, но ухо-
дила в бесконечную даль. По следам огня и особенно
по составу вредных насекомых на горельниках я уста-
новил, что пожар в ельниках был значительно раньше,
чем на пройденных склонах, и обе гари сомкнулись.
Причем в елово-пихтовой тайге, где деревья развивают-
ся на каменистых грунтах и скелетных почвах, разру-
шительная сила огня проявлялась еще в большей степе-
ни, чем в лесах, расположенных ниже. Выражалось это,
прежде всего, в образовании сплошных завалов мерт-
вого и живого леса. Вероятно, после устойчивого низо-
вого пожара, ослабившего ели и пихты, вскоре прошел
сильный тайфун, который и способствовал возникнове-
нию ветровалов.
Преодоление подобных мест представляет боль-
шие трудности. У хвойных деревьев, выросших вблизи
209
ветробойных хребтов, в результате противостояния
ветру древесина очень прочная. Она сохраняется даже
спустя несколько лет после того, как валежные деревья
после поселения на них вредных насекомых пройдут уже
стадию разрушения луба и отпада коры.
С выступов скал, встречающихся теперь по хребту,
мы заметили, что метров через пятьсот ветровал кон-
чается и за ним темнеет сплошной елово-пихтовый лес,
не тронутый пожаром. Это ободрило нас, и мы решили
во что бы то ни стало преодолеть последнее препятст-
вие.
В течение не менее трех часов мы буквально проби-
рались через нагроможденные в беспорядке деревья.
Часто приходилось подползать под валежины на чет-
вереньках, но в этом случае очень мешали рюкзаки, ко-
торые цеплялись за сухие сучки. Нередко, сбросив с
себя всю ношу, мы просовывали сначала ее, а затем
уже проползали сами.
Еще больше трудностей мы испытали, когда при-
шлось перебираться, как по лестнице, через гари с нагро-
мождениями сплошного лесного завала. Тяжелые рюк-
заки мешали держать равновесие, и то один, то другой
из нас, ломая ветки и проваливаясь, летел вниз. Хоро-
шо, что в таких случаях нам везло, и мы отделывались
лишь небольшими ушибами и царапинами.
Сосредоточивая внимание, мы хранили молчание.
На наших костюмах начали появляться прорехи. Такая
же участь постигла и мой сачок. Часто мы вытаскивали
иголки с нитками и принимались за починку, так как в
конце концов могли оказаться совершенно раздетыми.
Несмотря на то что Василь физически был значи-
тельно сильнее меня, он постоянно отставал и застав-
лял меня все время идти впереди. Переход через эту
гарь он переносил труднее, чем я. Однажды, когда, сор-
вавшись с валежины, Василь сильно ушибся, я заме-
тил, как навернулись слезы у этого сильного, но устав-
шего до изнеможения человека. И я подумал, что если
у меня все трудности нашего путешествия всегда смяг-
чаются научными интересами, то каким идеалистом
должен быть Василь, который лишь из желания по-
смотреть дикую природу и помочь мне проникнуть в ее
сокровенные тайны, безропотно и преданно переносил
все тяготы скитальческой жизни. Вспомнил я здесь и о
2Ю
другом недавнем моем спутнике Семене Рулько, делив-
шем со мною все лишения и трудности путешествий по
уссурийской тайге. Глубокого уважения и любви до-
стойны эти замечательные люди!
Мы сделали последние попытки пробраться сквозь
поваленный лес на гари, но не более как через 20—25
минут силы окончательно оставили нас. Мучимые жаж-
дой, после продолжительного отдыха мы решили напра-
виться в обход ветровала.
Не менее часа нам пришлось спускаться вниз по
склону, хотя здесь уже было меньше поваленных де-
ревьев.
Наконец мы выбрались из ветровала. Идти было
уже легко, но приближавшийся вечер и все увеличиваю-
щаяся жажда заставили нас направиться вниз к доли-
нам. Мы пошли по северо-западному склону. После
труднопроходимого ветровала движение по живому
елово-пихтовому лесу нам казалось отдыхом.
Часам к семи вечера, не дойдя еще до дна распадка,
мы нашли источник чистой холодной воды. Утолив
жажду и чуть передохнув, принялись разбивать табор.
Несмотря на усталость, мы сумели, однако, сварить
ужин, починить одежду и сачок. Запасти же на ночь
дров для большого костра не успели. Да и вряд ли
хватило бы у нас для этого сил. Костер наш к сумер-
кам начал затухать, оставляя лишь кучу раскаленных
углей. Не более как через 10—15 минут после этого мы
уже спали мертвым сном, ни разу не проснувшись за
ночь.
Нас разбудило солнце. Рассеянные лучи его струи-
лись через чащу деревьев. Наскоро позавтракав и на-
брав воды в фляги, часов в восемь мы двинулись к вер-
шине Лаонелазы. Выбранный маршрут был не из лег-
ких. Часто приходилось пересекать маленькие, но кру-
тые и нередко каменистые верховья многочисленных
горных ручьев. По сравнению со вчерашним этот путь
казался нам прогулкой. 
Придерживаясь склона, поросшего елово-пихтовой
тайгой, мы обошли гарь, ветровал и снова вышли на
хребет, по которому проходили вчера. Здесь не было
следов пожара. Всюду расстилалась девственная хвой-
ная тайга, теряясь в глубоких падях склонов. Изредка
на хребте встречались каменистые обнажения, которые
211
С наветренной стороны часто обрывались очень круто
в виде .красивых отвесных скал.
Здесь встречались каменистые сатиры, а .на скалис-
тых стенах, покрытых лишайниками, можно было иног-
да вспугнуть овально-круглых листоверток, которые,
благодаря мраморному рисунку передних крыльев,
в спокойном 'состоянии на скалах совершенно терялись
от взора.
Сбросив рюкзаки, мы обычно останавливались в та-
ких местах на некоторое время и охотились за бабоч-
ками. На полянках, поросших густой травой, были хо-
рошо заметны свежие лежки изюбра и следы медве-
дей. Фауна здешних хвойных лесов мало чем отлича-
лась от фауны на горе Облачной. Правда, мне удалось
поймать две интересные пяденицы, известные до настоя-
щего времени лишь в Японии. Одна из них, кроме того,
встречалась в горных частях западного Китая.
В два часа дня мы подошли к верхней границе леса.
В отличие от (горы Облачной здесь развивались мало-
рослые, угнетенные суровым горным климатом ели и
пихты. В подлеске высокогорного ельника расстилались
густые заросли кедрового стланика. Микробиоту — ха-
рактерный кустарник других высоких сопок южного
Сихотэ-Алиня — я здесь не обнаружил.
У опушек малорослых ельников, переходящих в чис-
тые заросли кедрового стланика или золотистого родо-
дендрона и диервиллы Миддендорфа, перепархивали
бледно-желтые с коричневыми линиями пяденицы, та-
бунчиками носилась длинноусая моль. Под пологом
леса я неожиданно нашел и типичную еловую пядени-
цу, а на лужайках — темно-коричневую с крупными
кирпично-красными глазками бархатницу-циклопу.
Встреча с бархатницей в высокогорных условиях на два
месяца позже в сравнении с периодом ее лёта в смешан-
ных лесах указывает на совершенно различные фазы
развития этого вида в зависимости от условий оби-
тания.
Выше верхней границы леса начиналась субальпий-
ская зона. Она представляла заросли кедрового стла-
ника с небольшими полянками, покрытыми брусникой,
толокнянкой альпийской, кассиопой Редовского и мало-
рослым мелколистным рододендроном. При подъеме
число полянок увеличивалось. Наконец с высоты 1650
212
метров и до самой вершины (1785 метров) они вытес-
нили заросли стланика и выступали сплошным покро-
вом, образуя гольцовый, или альпийский, пояс. К аль-
пийским растениям по склонам и на самой вершине
Лаонелазы присоединились красивые отцветающие
эдельвейсы и ряд других высокогорных растений. Од-
нако шпилеобразная вершина Лаонелазы не имела та-
ких широких гольцовых полей, какие я видел на Лысой
и Облачной. Эти геоморфологические особенности Лао-
нелазы, несомненно, сыграли известную роль в обедне-
нии ее альпийской фауны.
Тем не менее на гольцах Лаонелазы я поймал апол-
лона Бремера, который отличается от других особей
этого вида аполлонов меньшей величиной и слепыми
глазка|Ми. До последнего времени он был известен в
более северных и низких частях Сихотэ-Алиня (Терней-
окий район). На гольцах Лаонелазы встречались мне
северная совка и багульниковая листовертка, уже пой-
манная мною на Облачной. Первая из них обыкновен-
но прячется в траве и, вспугнутая, вылетает, а вторая ча-
ще всего попадается сидящей на багульнике.
Здесь же я нашел бабочек, которые оказались общи-
ми с бабочками сфагновых лиственничных марей. Фак-
ты эти указывали на родство альпийской фауны с фау-
ной низинных болот.
Наконец, на каменистых россыпях я поймал не-
сколько экземпляров скромно окрашенной небольшой
совки, являющейся также очень характерным видим
гольцовой зоны Сихотэ-Алиня.
Мои надежды найти на гольцах Лаонелазы желтого
аполлона не осуществились. Разочарованный, я думал,
что он здесь или совершенно отсутствует, или летает в
каких-то других, пока что не известных условиях.
В целом об альпийской фауне Лаонелазы можно
было сказать, что она является как бы островом среди
бесконечных просторов елово-пихтовой тайги и хотя бед-
нее фауны подобных высот южного Сихотэ-Алиня, но
имеет особенности в составе и :в условиях обитания.
В (Связи со сказанным интересно отметить, что альпий-
ская, или гольцовая, фауна Сихотэ-Алиня вообще не
является сплошной зоной. Она развита только споради-
чески, приурочиваясь к отдельным высоким вершинам
или к группе высот. Вследствие такой изоляции, воз-
213
Голубянка уссурийская
никшей, очевидно, исторически, в связи со снижением
гор, отдельные острова или даже маленькие архипела-
ги альпийской фауны не могут создать всего разнообра-
зия условий для ее развития. Поэтому к нашему време-
ни эта фауна сохраняется лишь в виде отдельных фраг-
ментов. Полное представление о ней мы получаем, срав-
нивая с подобной фауной различных больших высот
Сихотэ-Алиня.
До шести часов вечера мы пробыли на вершине Лао-
нелазы. Отсюда во все стороны открывалась горная
местность Сихотэ-Алиня и совсем рядом, у подножия
высокой горы Снежной, зарождались истоки Уссури.
К востоку от нас, как бы сторонясь главной цепи
гор, высилась громада Облачной. На юг, к морю, ухо-
дил хребет Тачин-Гуан. Сам же Сихотэ-Алинь, начи-
нающийся далеко на севере, вершинами Канихеза и
Дед-гора, подходил дугой близко к Лаонелазе. Отсюда
к западу он как бы терялся и переходил в мелкосопоч-
ник. Долины рек Уссури — Судзухе и Вангоу — с их мно-
гочисленными притоками и ущельями казались глубоки-
ми, утопающими в горах каньонами.
214
Хотя .каждый из нас эти незабываемые красоты пе-
реживал и чувствовал по-своему, но нам одинаково
жаль было прощаться с высотами, куда мы так страст-
но стремились проникнуть.
Будь на Лаонелазе хотя бы отстоины плохой воды,
мы провели бы здесь еще день, а может быть и больше.
Взятый нами запас воды иссяк, и, утомленные жаждой,
мы решили спускаться вниз. Уже совсем к вечеру по-
дошли к верховьям одного из распадков, начинающего-
ся . на склонах Лаонелазы, и заночевали у первого по-
павшегося ключа.
Утром, проснувшись довольно рано, я заметил, что
на одном из склонов елово-пихтовая тайга на большом
протяжении превратилась в сухостой. Пока Василь во-
зился с приготовлением завтрака, я решил тщательно
осмотреть сухостой и установить причину отмирания
ели. Оказалось, что здесь активно действовал короед-
ный очаг, в котором можно было увидеть все стадии усы-
хания аянской ели под влиянием нападения вредителей
и, прежде всего, короеда-типографа. Путешествуя по
Сихотэ-Алиню, я неоднократно был свидетелем подоб-
ных явлений.
Интенсивная эрозионная деятельность в горах, осо-
бенно в периоды дождей, приводит к разрушению почвы
и к образованию каменистых осыпей и оползней. Ослаб-
шие в связи с этим деревья становятся приманкой для
лесных вредителей. Возникшие высоко в горах короедные
очаги долгое время остаются жизнедеятельными, пото-
му что в зоне елово-пихтовых лесов для массового раз-
множения короедов складываются благоприятные усло-
вия: меньше нападающих на них птиц, а также хищников
и паразитов из насекомых. Так, среди дятлов — этих ис-
тинных защитников леса от вредителей — в уссурийских
смешанных лесах можно насчитать до семи различных
видов (пять видов пестрых, седоголовый и черный).
В горах же, в елово-пихтовой тайге я встречал обыкно-
венно трехпалого дятла, реже малого пестрого, а иног-
да и желну.
Из насекомых, уничтожающих короедов в смешан-
ных лесах, большое-число видов, относящихся к семей-
ству карапузиков, короткокрылов, чернотелок, пестряков
и щитовидок. В елово-пихтовых лесах встречаются толь-
ко некоторые из них, и значительно реже.
215
Дальше в путь мы отправились только в 11 часов.
Распадок, по которому продолжался наш спуск к до-
линам, представлял довольно узкий горный каньон.
Да и все распадки по склонам Лаонслазы, как мы это
заметили, имели резкое падение и представляли глубо-
кие и крутые ущелья. Хребты у Лаонелазы резко сни-
жаются, отчего сопка шпилем возвышается над нами.
Вследствие этого на Лаонелазе нет тех широких полей
стланика и каменистых россыпей, которые так хорошо
представлены на Облачной и Лысой. Зато особенности
в орографии высоты способствовали не только сохра-
нению многих видов северной фауны по узким ущельям,
но и смещению северных биоценозов в широкие доли-
ны притоков Уссури на севере и притоков Судзухе—
на юге.	:
По нашему распадку далеко вниз спускался золо-
тистый рододендрон, а брусничники вместе с багульни-
ком расстилались полянками по каменистым склонам
даже и после того, как распадок слился с широкой до-
линой ключа. Вот на таких-то местах я с упоением и
собирал многие северные или вообще интересные для
меня виды бабочек. Это были своего рода сниженные
уголки гольцовой и подгольцовой фауны. Здесь обычно
держались сибирская голубянка, пестрая огневка, го-
лубичная пяденица, некоторые торфяные листовертки
и другие, которые в горах Сихотэ-Алиня являются ха-
рактерными видами альпийского пояса. В моховой ело-
во-пихтовой тайге я поймал несколько бабочек, кото-
рые оказались новинками для фауны Уссурийского края
и раньше были известны лишь в северных областях Си-
бири, Японии и западного горного Китая. Кроме того,
здесь же мы нашли в распадающейся древесине сухо-
стойной аянской ели в большом количестве и в различ-
ных стадиях развития черного таракана, который, как
потом выяснилось, оказался новым для науки видом.
Как ни хороши были мои находки, но среди них не
было желтого аполлона, которого я так упорно искал.
Падь, по которой мы шли, во многих местах близ
ручья была покрыта густыми зарослями гигантской
хохлатки — кормового растения желтого аполлона. И
это обстоятельство вселяло уверенность, что горный
красавец должен быть где-то близко. .Весь день мы про-
вели в надежде найти его, но так и не встретили.
216
к вечеру кончился узкий распадок и началась до-
вольно широкая долина ключа Светлого. Вместе с
этим прекратилось и повсеместное распространение се-
верной охотской фауны и флоры. Эта фауна постепенно
вытеснялась уссурийской фауной.
Выйдя на берег Светлого ключа, мы остановились
на ночлег. Две предыдущие ночи в елово-пихтовой тай-
ге были особенно памятны безмолвием звуков и отсут-
ствием мокреца. Теперь же он донимал нас. Но не обра-
щая внимания на мошку, мы долго сидели с Василем у
костра и разговаривали. Время от времени шорохи ле-
са прерывали нашу беседу и заставляли подолгу вслу-
шиваться, чтобы понять таинственную жизнь таежной
ночи.
Ночью мы слышали крики совки-сплюшки, время
от времени ухал филин, и недалеко от нас у реки раз-
давались стоны какой-то крупной совы. Особое оживле-
ние таежной ночи придавали светлячки. Взлетая не вы-
ше подлеска, они искрились в зеленой чаще.
29 июля утром я обследовал леса по Светлому клю-
чу. Как и по другим большим горным потокам, впадаю-
щим в речку Янмутьхоузу, он состоял из смеси север-
ных охотских и уссурийских древесных пород. Вместе
с доминирующими аянской елью и белокорой пихтой
росли, чаще всего отмирающие, великаны кедры, а так-
же желтая береза и амурская липа. В подлеске наряду
с зеленокорым кленом, жасмином, малоцветковым бе-
ресклетом и даже абелией корейской я отметил дафну
камчатскую, амурскую рябину, желтый клен и жимо-
лость Максимовича. Из лиан повсюду развивалась
обыкновенная актинидия. Густо оплетая некоторые мо-
лодые ели, она создавала настоящие шатры, под кото-
рыми почва вряд ли когда видит солнце. В травяном
покрове рядом с красивыми вееровидными папоротни-
ками смешанных лесов встречались такие спутники
еловых лесов, как кисличка, амурский папоротник,
омилацина даурская и другие. Подобную же картину
я подметил и в фауне. Так, можно было встретить ти-
пичных жителей тайги — крикливых кедровок и здесь
же обитателей ильмово-широколиственных лесов — ши-
рокоротое.
В лесах по Светлому ключу я собирал вместе с та-
кими типичными представителями уссурийской уремы
217
й смешанного леса, как заболонник Якобсона — из
короедов, бархатница Шренка, радужница Шренка,
пеструшка Прейра, барбарисовая белянка и другие —
из бабочек, и таких выходцев северной тайги, как бар-
хатница Седакова, еловая и белопихтовая дымчатые
(пяденицы — из чешуекрылых и еловый лубоед—из
короедов.
После экскурсии я твердо убедился в том, что иссле-
дуемая местность ранее была населена в долинах толь-
ко уссурийской фауной. Позднее на нее начала надви-
гаться фауна елово-пихтовой тайги, которая и в настоя-
щее время продолжает активно расселяться с гор в до-
лины и постепенно оттесняет или ассимилирует- уссу-
рийскую фауну смешанных и лиственных лесов. И еще
ниже по Светлому ключу, в долинных же условиях, вре-
мя от времени продолжали встречаться чистые елово-
пихтовые леса с моховым покровом. Проходя через них,
где я собрал кроме ряда более обычных бореальных ви-
дов почти арктическую совку из рода анамогин, я за-
бывал, что.нахожусь в сердце Уссурийского края, и пе-
реносился к далекому северу или высоко в горы. С та-
ким же парадоксальным явлением встречи комплекса
северной природы с биоценозами долинных уссурий-
ских лесов я столкнулся и в долине речки Янмутьхоузы,
когда мы проходили через сфагновое болото с ольгин-
ской лиственницей, на котором часто летали такие гор-
ные, или северные, виды бабочек, как каменистый са-
тир и сибирская голубянка.
Сегодня мы настолько утомились, что, не дойдя до
устья ключа Светлого, остановились на ночлег часа за
два до захода солнца. До наступления сумерек я при-
водил в порядок собранные коллекции и сделал запи-
си в дневнике. Василь же тем временем произвел ка-
питальный ремонт одежды и обуви.
30 июля утром мы зашли на хутор Победа, .который
неожиданно для нас оказался всего лишь в нескольких
километрах от нашей стоянки. Здесь нам встретились
знакомые. Из них особенно внимательным был лесник
Трифон Саврулин. Добрый и чуткий, он понимал все
трудности нашего прошлого и предстоящего путешест-
вия по тайге и искренне желал оказать нам свою
помощь.
В то время как я беседовал с Трифоном, Василь
218
обучал детей Саврулина ловле жуков, и дети с боль-
шим удовольствием приносили мне десятки различных
усачей, бронзовок и мелких хрущей-пыльцеедов. Про-
вожать нас вышли всей семьей, а Трифон еще долго
шел вместе с нами, объясняя, по какому .ключу и через
какие перевалы мы должны идти из верховий Уссури
к морю.
Расставшись с Трифоном, мы продолжали путь, при-
держиваясь его указаний. Время от времени я отставал
от Василя, так как наблюдал за насекомыми. Распадок
заметно подымался в горы. С левой стороны в него
впадал небольшой, но, судя по долине, довольно длин-
ный ключ, сбегающий с Лаонелазы. Переходя его, я из-
дали заметил крупную желтоватой окраски бабочку,
которая гордым полетом неслась с верховий ключа.
Иногда полет переходил в парение, но что-то снова за-
ставляло бабочку быстро нестись в мою сторону. И вот
уже совсем близко от меня на таежной лужайке она
как-то торопливо опустилась на цветы таволги. «Жел-
тый аполлон»,— мелькнула у меня мысль, но уж очень
неподходящими казались окружающие условия для та-
кой горной, или северной, бабочки, какой принято счи-
тать желтого аполлопа.
Тем не менее я поспешил к сидящей на цветке ба-
бочке. Не дойдя двух-трех шагов, я, к великому своему
удивлению, увидел совершенно свежего желтого апол-
лона. Василь, взявший сачок, отошел от меня на по-
рядочное расстояние. Я негромко, боясь вспугнуть ба-
бочку, кричу ему: «Василь, сачок! Василь, сачок!» Но
он продолжал медленно шагать дальше. Волнуясь и не
спуская взгляда с бабочки, я снова кричу, теперь уже
громко: «Сачок!.. Сачок!» Наконец Василь услышал
меня. Оставив у тропы ношу, он с сачком подбежал ко
мне. И в тот самый момент бабочка снялась и быстро
полетела вверх.
Пролетев над несколькими высокими деревьями,
аполлон начал спускаться на соседнюю лужайку. Выр-
вав сачок у Василя, я бросился к полянке, путаясь и
падая в высокой траве. К моему огорчению, бабочка
не села, а низко спланировав несколько раз, снова ис-
чезла в кронах деревьев. Кто мог бы помочь теперь в
моей неудаче? Первый раз в своей жизни я увидел в
природе желтого аполлона и не сумел поймать его.
219
Я долго стоял и смотрел вслед улетавшей бабочке.
И вдруг я увидел, что на лужайку вновь начал опус-
каться аятоллой. Но, внезапно изменив свое направле-
ние, вскоре исчез. Не менее 20 минут стоял я, поражен-
ный новой неудачей, в надежде снова увидеть аполло-
на, но он так и не показался.
Я направился к Василю, который наблюдал за моей
охотой и также был огорчен неудачей. Вместе мы еще
несколько минут рассуждали о происшедшем и соби-
рались двинуться дальше, как вдруг оказались свиде-
телями необычного явления.
С верховий распадка, как и в первый раз, опять по-
казался желтый аполлон. Он летел на высоте двух мет-
ров над травой по берегу ключа. Василь рванул у меня
сачок и стремглав бросился к бабочке. Преследуя ба-
бочку, Василь кидался из стороны в сторону, надеясь,
что аполлон вот-вот опустится и он схватит его сачком.
Я также не мог стоять спокойно и бежал за Василем,
не спуская глаз с северного красавца.
И на этот раз нас постигла неудача. Бабочка скры-
лась за вершинами деревьев, а мы еще долго осматри-
вались по сторонам, ожидая, не покажется ли опять
где-нибудь желтый аполлон. Но напрасно: он уже боль-
ше не появлялся.
Глубоко сожалея о неудаче, мы медленно направи-
лись через невысокий перевал к истокам правых клю-
чей верхней Судзухе.
Не только сегодня, но и почти все последующие дни
путешествия мы часто вспоминали о своих пережива-
ниях во время охоты за желтым аполлоном. Его мне
удалось поймать только в 1935 году в Тернейском райо-
не во время экспедиции на восточные склоны Сихотэ-
Алиня и тогда же я подробно изучил его жизнь. В 1941 го-
ду мне вновь довелось побывать в истоках Уссури
недалеко от места памятной первой встречи с желтым
аполлоном и посчастливилось поймать несколько его
экземпляров.
Эти находки желтого аполлона позволили мне вы-
яснить, что его популяция, населяющая лесную зону,
относится к особой расе, известной под названием апол-
лона Фельдера. В верхнем же поясе гор, в зоне гольцов,
живет более крупная яркоокрашенная популяция этого
вида, относящаяся к расе аполлона Мауе.
220
ВО ВЛАСТИ ГНУСА
Крестовая падь.— Страх Василя.— Первые ата-
ки гнуса. — Суп с мокрецом. — Ловля насекомых
у костра и на «приманочные рубашки».— Горный
шквал и убежище у скал.— Тяжелая ночь.— К
вершине Туанисуан.— Нападение мошки и слеп-
ней.— Жизнь животных в гольцах.— Ночь на вер-
шине Туанисуан.— Возвращение в село Монакино
30 июля мы все-таки успели миновать водораздел
между реками Уссури и Судзухе и заночевали в исто-
ках неизвестного нам ключа. Перевал через Сихотэ-
Алинь оказался таким же низким, как и Березовский,
который мы пересекали еще раньше, направляясь к
верховьям Уссури.
К обеду следующего дня мы вышли между селами
Батюково и Вангоу. От Вангоу мы рассчитывали по
Крестовой пади пересечь хребет Тачин-Гуан у вершины
Туанисуан и выйти в бассейн Левой Малазы.
Путешествие мы предполагали совершить в тече-
ние не более 4—5 дней и числа 3 или 4 августа прийти
в село Монакино на базу наших исследований.
Продуктов у нас было вполне достаточно для не-
скольких дней жизни в тайге. Поэтому в селе Вангоу
мы не стали пополнять пищевые запасы, а ограничились
лишь расспросами о местности, по которой предстояло
двигаться. Но ничего толкового мы не узнали. Люди,
с которыми мы беседовали, мало знали окрестность,
были очень плохими таежниками и могли только рас-
сказать, почему Крестовая падь получила такое назва-
ние. По их словам, в глубине хребта Тачин-Гуан в до-
советские годы когда-то стояло зимовье и в нем оста-
новились четверо корейских звероловов-соболевщиков,
трагически погибших во время нападения хунхузов. Их
трупы расположили у входа в зимовье в «виде креста.
Русские охотники, посетившие зимовье, якобы видели
трупы этих несчастных корейцев. С тех пор падь стали
называть Крестовой.
В этот же день после обеда мы покинули село Ван-
гоу и направились к синеющим сопкам Тачин-Гуана.
К Крестовой долине мы подошли сравнительно рано. Близ
устья тайга оказалась довольно густой, хотя всюду бы-
ло заметно, что здесь проводились выборочные рубки
221
кедра. Нам часто попадались пни толстоствольных ве-
ликанов, реже встречались пни срубленных деревьев
аянской ели. В результате вырубок в лесу от хвойных
пород остались лишь небольшие деревца подроста, ко-
торые как бы прятались под пологом высоких белоко-
рых ильмов, липы, бархата, маньчжурского ясеня, жел-
той березы. Проложенная, по уже сильно заросшая до-
рога в тайге говорила о том, что лесоразработки про-
шли далеко вверх по пади. Нам казалось, что, воспользо-
вавшись этой «трассой», мы сегодня же преодолеем
изрядное расстояние. Однако на деле получилось иное.
Колесная дорога, разбившись на боковые, еще более
заросшие травой ответвления, вскоре потерялась и пе-
решла в слабо очерченную тропку. Очевидно, только
зимой, да и то не в этом году, в пади были проложены
лесорубами дороги. Судя по состоянию развития вред-
ных лесных насекомых, поселяющихся на вырубках,
человек вряд ли показывался в этой пади в течение
последних двух-трех лет. Разве только охотник или
корневщик-женыпенщик мог случайно забрести сюда
и так же, как и мы, разочароваться в здешних «путях
сообщения».
Солнце клонилось к западу, но в тайге было жарко;
воздух был насыщен теплыми испарениями. Пересекая
тропу, из чащи леса время от времени вылетали круп-
ные темно-зеленые с глазчатыми пятнами бабочки—бар-
хатиицы Шренка и торопились спрятаться на стволах
деревьев. На полянках нередко встречались лесные бе-
лянки, относящиеся к роду бабочки-капустницы, кото-
рые теперь летали уже во второй генерации.
Тропа привела нас к реке. Судя по широким полям
галечниковых отложений, примыкающим к берегам,
река в 'периоды наводнений бывает широкой и, /вероят-
но, очень бурной. На больших камнях, лежащих поо-
даль от тальвега реки, я заметил белые погадки1 ка-
ких-то крупных, видимо хищных, птиц. Они привлекали
синих махаонов, которые держались здесь в большом
количестве. На галечниках же речки встречались уже
вполне окрылившиеся личинки древесной кобылки. Пи-
таясь преимущественно листьями порослей амурского
тополя и некоторых ив, кобылка заходит далеко по бе-
1 Погадки — отрыгнутые птицами остатки пищи.
222
регам горных рек, откладывая кубышки1 на тех осы-
пях и открытых грунтах, которые не заливаются рекой
во время наводнений. В период начального развития
личинки кобылки живут за счет белокопытника, расту-
щего на галечниках по берегам горных рек. У самой
воды часто садились радужницы и довольно редко по-
казывались ленточницы и пеструшки. Вообще время
наибольшего развития дневных бабочек подходило к
концу. Приближался закат лёта.
Перейдя на другой берег, 'Василь не мог разыскать
тропу. Предпринимать специальные поиски ее мы не
решались, так как на это ушло бы много времени. Тро-
па была плохой и, очевидно, пропадала недалеко от мес-
та нашего отдыха.
Воспользовавшись открытыми берегами реки, мы
решили идти все время вверх по течению, пока не вы-
вершим ее. Этот .горный распадок должен был привести
нас на хребет Тачин-Гуан недалеко от вершины Туани-
суан, расположенной правее горы Лысой.
До вечера мы прошли еще километров шесть-семь
и остановились ночевать близ устья первого правого
притока Крестовой речки. Сухого плавникового леса у
одного залома было так много, что мы вскоре натаска-
ли огромную кучу дров, развели костер на открытой
галечниковой косе и принялись готовить ужин.
С наступлением сумерек на свет костра начался
лёт ночных бабочек.
С вечера я обратил внимание на довольно резкую
смену лесной растительности в долине Крестовой реч-
ки. Хотя в ее характере было еще много черт уссурий-
ской тайги (густой подлесок, многоярусность, частые’
лианы), по заметно было преобладание хвойных. Поэ-
тому и среди летящих на свет бабочек большей частью
встречались виды, свойственные горным хвойным и сме-
шанным лесам, а иногда елово-пихтовой тайге. К ним,
например, относились дымчатые хвойная и пихтовая
пяденицы. Вообще я заметил, что по восточным скло-
нам хребта Тачин-Гуан и особенно по северным узким
горным распадкам смены фаунистических и раститель-
ных .зон наблюдаются значительно ниже, чем по за-
1 Кубышка — группа яичек в 50—100 штук, отложенных са-
ранчовыми насекомыми.
223
падным склонам. Происходит это оттого, что с запад-
ных склонов хребта стекают более крупные, с широки-
ми долинами речки, тогда как с восточных крутых скло-
нов бегут в узких ущельях недлинные горные потоки,
которые разве только в нижних своих течениях образу-
ют сравнительно широкие распадки.
Далеко за полночь я все еще продолжал ловить у
костра бабочек, пока окончательная усталость не сва-
лила меня. Уже где-то к рассвету я направился в па-
латку и уснул мертвым сном.
1 августа утром, направляясь вверх по Крестовой
пади, мы вскоре подошли к месту, где последняя делит-
ся на два развилка. Направившись левым из них, я за-
метил, что местность начала быстро повышаться. Не бо-
лее трех или четырех километров от развилков в тайге
преобладала аянская ель и белокорая пихта. Из широ-
колиственных высоких деревьев изредка росла ребрис-
тая береза ,и амурская липа, а в подлеске часто попа-
дался начинающий цвести элеутерококк, относящийся
к семейству аралиевых.
Из насекомых, принадлежащих к более северным
видам, встречались дымчатые пяденицы и волнянка
хвойная. Все преобразования в фауне и флоре указыва-
ли на Семену маньчжурской зоны охотской.
За день нам удалось продвинуться далеко вверх по
распадку. Заночевать решили у быстрых и шумливых
горных ключей. Защищаясь от надоедливого мокреца,
мы, прежде всего, принялись разводить костер.
Не прошло двух-трех минут, как Василь быстро под-
нялся от костра и, осторожно приблизившись к ручью,
стал прислушиваться и внимательно всматриваться в
какую-то точку на противоположном берегу ручья, по-
крытом ивовыми зарослями. Я заинтересовался и по-
дошел к нему. Во взгляде Василя я заметил испуг. На
мой вопрос: «Чего ты там увидел?» — он тихим голо-
сом произнес: «Медведй». Зная Василя как смелого
охотника, мне казалось странным его поведение. Я вмес-
те с ним стал внимательно вглядываться. И вот из за-
рослей ивняка, сделав высокий прыжок, показалась
почуявшая нас косуля и мгновенно скрылась в чаще ле-
са. Мы долго смеялись над происшедшим, а Василь
словами «бодай тоби» долго ругал «страшного зверя».
Я спросил Василя, почему он испугался, ведь мед-
224
ведей мы не раз встречали в тайге. И Василь рассказал
мне следующее. Во время одной охоты по реке Малазе
на Сучане ему пришлось ранить медведя-муравьятни-
ка. Жалобный стон умирающего медведя так подейст-
вовал на душевное состояние Василя, что он с тех пор
прекратил охоту на них. Ему почему-то казалось, что
новые встречи -с этим зверем кончатся для него плохо.
Костер наш разгорался хорошо. Василь суетился с
приготовлением ужина, а я решил подняться несколько
выше по берегу ручья и ознакомиться с местностью.
Мое внимание привлекли какие-то насекомые, похожие
издали на поденок. Взмахом сачка я сразу поймал их бо-
лее десятка. Это был один из видов ручейника, который
оказался новым для науки и впоследствии был описан
А. В. Мартыновым. Лёт ручейников продолжался не
более 15—20 минут и прекратился в одно мгновение,
как бы по команде. Этот ручейник, как я выяснил в
последние дни нашего путешествия, подымается от
800 до 1500 метров, заходя значительно выше истоков
горных ключей, являясь, таким образом, типичным оби-
тателем только холодных вод. Наблюдаемый сегодня
лёт его я связываю с периодом размножения. Видимо,
в это время насекомые, рассеянные днем, концентриру-
ются в массе над тальвегом горных потоков, мигрируя
вниз по склону до начала зоны маньчжурской расти-
тельности.
Я подошел к костру и увидел Василя, закутываю-
щего лицо полотенцем от мокреца, который тысячами
сгорал в огне и густым слоем лежал на поверхности
сваренного супа и чая. Опустившаяся тихая тёплая
ночь еще больше способствовала активности парази-
тов. Без особого удовольствия и аппетита прошел наш
ужин. Трудно было представить себе, чтобы кто-ни-
будь из нас мог хлебнуть хотя бы ложку супу или гло-
ток чаю без примеси мелкого гнуса. Если у самого
костра от него трудно было найти место, то в несколь-
ких метрах от огня мы как бы погружались в сплош-
ную толщу живой массы мошки, которая, обдавая ли-
цо и руки, вызывала неприятные, раздражающие кожу
ожоги. Сетки не спасали нас. Лицо горело от укусов.
Повязав себя полотенцами, мы изолировали голову,
шею и уши. Мы спасались только тем, что беспрерывно
массажировали лица, разглаживали руки. В результа-
8 А. Куренцов	225
те таких продолжительных массажей кожа получала
сильное раздражение и начинала гореть. Время от вре-
мени мы уходили в палатку, в которой, укрыв лицо и
руки, лежали по нескольку минут. Духота, спертое ды-
хание и проникающие какими-то путями мошки и в
этом случае не давали покоя и в конце концов застав-
ляли нас снова идти к костру и находить спасение у
огня.
К неприятностям этой памятной ночи, однако, время
от времени примешивались и радостные минуты пере-
живаний, когда на свет костра или на пропитанные по-
том « развешанные поодаль от костра наши рубашки
прилетали какие-либо интересные виды насекомых.
Много новых и интересных из них было собрано в ту
ночь. Некоторые из этих находок не определялись тог-
да мною, но научный интерес их я вполне улавливал,
и это давало мне то понятное для натуралистов чувст-
во наслаждения, которое оставалось особенно памят-
ным и заставляло забывать о гнусе.
После тяжелой бессонной ночи утром 2 августа мы
продолжали свой путь вверх по берегу ручья и вскоре
вступили в зону сплошных хвойных лесов, к тальвегу
ключа теперь часто подходили скалы-стены или разва-
лы огромных камней, образующих расселины, похожие
на пещеры-ниши. Вода, пробираясь по этим порогам,
с шумом катилась по склону. Здесь я разыскал не-
скольких жужелиц, из которых одни относились к вы-
ходцам севера, а другие являлись характерными гор-
ными видами Сихотэ-Алиня.
Не более как через 400—500 метров ручей вдруг ис-
сяк и сухое ложе, заваленное трудами камней, остава-
лось на протяжении километра. До нас теперь доносил-
ся снизу лишь глухой шум потока.
В тайге было необыкновенно тихо. Безоблачное не-
бо с ярко горящим солнцем, казалось, еще больше уве-
личивало торжественную тишину леса. Мы медленно
двигались в гору и часто останавливались, собирая на-
секомых.
На высоте 900 метров (вновь показалась вода, кото-
рая несколько выше сбегала хорошо заметным ручьем,
не пропадая даже между каменистыми развалами.
Вскоре мы подошли к красивому водопаду, который об-
разовался благодаря высокому уступу тальвега. Он
226
разбивался на отдельные струи, спокойно сбегающие
серебристыми лентами по крутому скосу. У водопада
мы пообедали .и отдохнули.
В четыре часа на небе как-то неожиданно показа-
лись тучи, закрывшие солнце. Они быстро двигались
с запада. Не прошло и 10 минут, как подул сильный ве-
тер и полил дождь. Начинался горный шквал. Надо
было где-нибудь поблизости искать убежище.
У соседних скал с подветренной стороны мы натя-
нули палатку, укрепив ее между камнями и деревьями.
Порывы ветра и потоки ливневого дождя с такой си-
лой перемещались по склону в долину, что казалось,
вот-вот сорвут палатку и сбросят нас вниз.
Часа два нам пришлось бороться с горной стихи-
ей. Удерживая и укрепляя палатку, мы подолгу рабо-
тали под дождем и промокли до нитки. Надо было
спасти хотя бы рюкзаки, в которых находились про-
дукты и, самое главное, энтомологические кол-
лекции.
Наступил вечер. Ветер и дождь, постепенно стихая,
все еще продолжались. С трудом мы развели малень-
кий костер и грелись. Здесь, на крутом склоне среди
сырых скал и у плохого огня, нам предстояло провести
непогожую ночь. Усталый до изнеможения, не просушив
одежду, Василь свернулся калачиком на каменной пли-
те и крепко уснул. Мне же спать совершенно не хоте-
лось. Я долго и с большим интересом прислушивался
ко всему, что творилось в тайте, которая шумела и бес-
новалась, как море во время шторма. Временами из
глубины тайги доносились стоны ломающихся деревь-
ев, слышался продолжительный гул в горах, который
возникал, вероятно, от пришедших, в движение каменис-
тых осыпей.
Несмотря на то что шел дождь и костер наш слабо
тлел, почти теряясь во мраке ночи, на свет его все-таки
прилетали некоторые бабочки. Время от времени я вы-
скакивал из палатки и ловил их.
Часам к двум ночи дождь прекратился, и тайга по-
степенно начала стихать. Вскоре загорелись звезды.
Пристроившись рядом с Василем, я вскоре уснул.
Утро 4 августа было тихим и солнечным. Вся приро-
да, казалось, и не видела пронесшейся ночной бури; она
преобразилась и выглядела во всей своей красоте.
8*	227
Медленно потянулись мы дальше в горы к гольцам
вершины Туанисуан и часов в десять утра были у верхней
границы леса на высоте 1450 метров. Среди стланика и
угнетенной ветром каменной березы поставили палатку и
стали обследовать фауну подгольцового пояса, и, преж-
де всего, короедов, развивающихся на кедровом стла-
нике, горной ольхе и на маленьких ветровых формах
аянской ели. Затем занялись оборами насекомых на суб-
альпийских лужайках, покрытых цветущими борцами,
татарниками и соссюреями. Из бабочек здесь летали
каменистые сатиры-краеглазки и сибирские голубянки.
Из позвоночных я обнаружил пищух, горных коньков
и однажды заметил прошмыгнувшую в заросших рос-
сыпях змею, похожую на гадюку.
День был тихий и теплый, что наблюдается обыкно-
венно редко в высокогорной эоне. Около полудня, про-
двигаясь к вершине, мы обратили внимание на все уве-
личивающееся количество крупной мошки, которая, как
я приметил, никогда не спускается ,в зону смешанных и
лиственных лесов. Будучи типичным обитателем тайги
и зоны гольцов, она является настоящим бичом для
каждого забравшегося в горы путника. Вместе с мош-
кой всюду носились и гудели слепни, усугубляя еще
больше наше положение.
Близ вершины мошки и слепней было так много, что
временами мы падали, сбитые их беспрерывными ата-
ками. Уткнувшись лицом в землю и отдохнув несколько
минут от укусов, снова вставали.
Наша борьба с гнусом продолжалась до тех пор,
пока мы не взошли на самую вершину сопки. Здесь веял
ветерок и мошка со слепнями почти исчезла.
С наслаждением мы отдыхали на вершине Туаии-
суана. Отсюда далеко к северу, в верховьях Уссури,
виднелись высокие горы, на которых мы недавно побы-
вали, а на западе, за долиной Сучана, тянулся изви-
листый, с отдельными высокими вершинами хребет Да-
дянь-Шань. Не менее четко вырисовывались и все гор-
ные распадки на востоке в бассейне реки Судзухе. Бли-
же к Тачин-Гуану они казались узкими каньонами, а
дальше от него отходили довольно широкими долинами.
На общем фоне горного рельефа некоторым диссо-
нансом 'выступали равнинные водоразделы в истоках
реки Малазы и правых притоков верхнего Сучана. Эти
228
пенеплены ', возникшие благодаря излиянию базальтов
в позднейшую эпоху геологической истории, скрыли
под собой более древний, расчлененный, рельеф страны.
До вечера нам предстояло обследовать подгольцо-
вую, или субальпийскую, зону и высокогорный пояс голь-
цов. Последний на этой вершине начинался с высоты
1600 метров и был развит слабо по сравнению с сосед-
ней Лысой горой.
Субальпийская зона у нижней своей границы на
Туанисуане представляла небольшие участки зарослей
кедрового стланика с примесью малорослых деревнев
аянской ели и белокорой пихты, которые подымались
над пологом стланика, образуя первый, верхний ярус
растительности. Во втором ярусе кооме стланика поели
еше багульник, рододендрон даурский, горная ольха,
сахалинская рябина и клен желтый.
Смолистые малорослые ели были такими кпепкими
и гибкими, что сломать деревцо в 4—5 сантиметров в
диаметре представляет большие трудности. Это свойст-
во древесных пород, несомненно, является следствием
высокогорного климата, выработавшего у них соппотив-
ляемость сильным ветрам.
У верхней же границы субальпийской зоны, где си-
ла ветра возрастает, ель и пихта уже не образуют свое-
го яруса; они не выступают выше стланика, котооый
растет здесь плотно прижатым к земле, подымаясь над
ней не более чем на полметра. Стволы их в этом случае
достигают, однако, 7—8 сантиметров толщины, а вер-
шины оказываются как бы срезанными и бывают увен-
чаны густой щеткой коротких веток. От стволов таких
деревцев отходят более длинные ветви, тянущиеся в
кронах стланика и всегда направленные, как и ветви
стланика, в сторону господствующих сильных ветров.
Из фауны на гольцах и у верхней границы субаль-
пийской зоны часто встречались норы пищух, а иногда
и сами зверьки. Мы наблюдали необычное обитание
бурундука и мелкой птички крапивника, которые ока-
зались хорошо приспособленными для жизни в каме-
нистых россыпях. До этого я знал, что бурундук и кра-
пивник являются обитателями лишь нижележащих лес-
ных эон, а последний в период гнездований распростра-
1 Пенеплен — поверхность с выровненным рельефом.
229
.нен и значительно севернее. Если в лесной зоне стволы
деревьев являются убежищем для бурундуков, а лес-
ные завалы и буреломы — излюбленными местами пре-
бывания крапивника, то, расселяясь вертикально, эти
животные нашли для себя вполне благоприятные усло-
вия— свободные ниши в каменистых россыпях высоко-
горья. Хотя в общем облике названных животных я и не
обнаружил каких-либо заметных морфологических от-
личий по сравнению с особями, живущими в лесной
воне, но совершенно другие условия отразились на их
повадках и образе жизни. В данном случае перед нами
был замечательный пример приспособления двух позво-
ночных в той стадии становления вполне обособленных
подвидовых форм, когда стациональные и биологиче-
ские изменения их уже окончательно сложились.
Способность прятаться, исчезать между камнями,
свойственная бурундуку и крапивнику, и особенно пи-
щухе, выработалась и у беспозвоночных, обитающих в
зоне гольцов. Эти повадки возникли не только в резуль-
тате спасения от хищников, но и по причинам сильно
дующих в горах ветров, которые легко могут подхватить
высокогорных обитателей и снести их далеко вниз, в
чуждую для них обстановку. Как доказательства влия-
ния ветров на распространение в горах насекомых яв-
лялись нередко наблюдаемые мною на высоких верши-
нах случаи переноса потоками ветра некоторых днев-
ных бабочек, живущих в долинных или нижележащих
лесных зонах.
Уже поздно вечерам .мы пришли к палатке. Вскоре
перед нами открылась чудесная картина горной пано-
рамы. Все долины, словно молоком, затягивались гус-
тым туманом. Только Туанисуан, Лысая и дальше к югу
сопки Ястребовская и Макар оставались свободными от
тумана и, как острова, выступали среди платно осев-
ших белых облаков.
Наступила ночь. Взошла полная луна, и в небе за-
горелись многочисленные звезды. Они освещали нашу
палатку и слабо тлеющий костер. Время от времени над
открытыми вершинами проходили маленькие облачка
и уносились к северу. Подавленные красотой горного
мира, забыв о гнусе и трудностях прошлой ночи, мы
вольно дышали, согретые этой лаской природы.
На следующий день погода оставалась ясной, сол-
230
вечной-и позволила нам спуститься по западным скло-
нам Туанисуана к верховьям Малазы.
Здесь мы заночевали. 5 августа по знакомым мес-
там, которыми проходили когда-то с Семеном, мы тро-
нулись в путь и к вечеру добрались до села Монакино.
На этом закончились наши памятные скитания от
Сучана к верховьям Уссури и обратно. Хотя наши путе-
шествия и были тяжелыми, но воспоминания о них ос-
таются наилучшими. Я познал не только манящую пре-
лесть таежных скитаний, но и на всю жизнь увлекся
исследованием гор Сихотэ-Алиня.
В ТНЙГЕ ПО РЕКЕ ПРНВОЙ МЯЛНЗЕ
Уссурийский лес в конце лета.— Бабочки, птицы
и звери в лесах по Малазе.— Поющий кузне-
чик.— Ночной гость.— Путь к горному плато.—
У гнетенная тайга на плато и очаги-короедники.—
Обследование лиственничного болота.— Ночь на
горном плато.— Встреча с женьшенщиками
В прошлые годы мне пришлось внимательно изучать
животный мир бассейна реки Сучана, протекающей в
южных частях Сихотэ-Алиня. Меня особенно интересо-
вали притоки этой реки, которые берут начало на высо-
ких сопках, покрытых хорошо сохранившимися лесами.
Я должен был со своим -проводником Василием Ма-
кухой обследовать фауну верховьев большого левого
притока Сучана — Правой Малазы — и подступающих
к ней с востока гор.
30 августа, выйдя из Монакино рано утром, мы на-
правились вверх по Малазе. Хорошая тропа позволяла
идти довольно быстро. Уже к обеду, миновав Старико-
ву и Иммалиновую пади, мы подошли к Курвдонову
ключу, памятному мне по прежним путешествиям с
Семеном Рулько. Если по нижней Малазе росли преи-
мущественно ильмово-широколиственные леса, в кото-
рых почти отсутствовали хвойные породы, то теперь
начиналась совершенно нетронутая долинная смешан-
ная тайга. По составу древесных пород она была очень
разнообразна. Корейский кедр, аянская ель, маньчжур-
231
•Ский ясень, желтая, илн ребристая, береза, липа амур-
ская и горный ильм образовали в ней первый, или верх-
ний, ярус. Кустарники — жасмин, бересклет, маньчжур-
кая лещина, бородатый клеи, элеутерококк, весенняя
жимолость, дейния и 'некоторые другие — создавали
почти сплошную чащу нижнего древесного яруса.
Конец лета в уссурийской тайге еще не знаменует
ухода жарких дней и теплых ночей. Однако общий фон
зелени леса под влиянием первого дыхания осени начи-
нает уже заметно меняться: желтеют отдельные листоч-
ки на ясене, элеутерококке и жасмине, блекнут вайи
некоторых папоротников; через просветы сомкнутых ра-
нее крон проникает больше лучей солнца, отчего созда-
ется своеобразное сочетание света и тени. Из-за частич-
но опавшей листвы на леоной цодстилке образуются
световые полосы и пятна.
С осенней цветовой гаммой леса удивительно хоро-
шо гармонирует окраска бабочек из родов орденских
лент. Когда они спокойно сидят на стволах деревьев,
их верхние темноокрашенные крылья располагаются
так, что закрывают нижние крылья с яркоокрашенной
широкой перевязью (лентой), которая у различных ви-
дов бывает белая, синяя, красная, оранжевая, желтая
и так далее. Поэтому на деревьях в спокойной охрани-
тельной позе они совершенно незаметны. При полете же
эти бабочки подобны быстро мелькающим в воздухе
пестрым шарикам, что в условиях чащи леса  помогает
им ускользнуть от преследующих их пернатых.
В уссурийских лесах много видов бабочек орденских
лент, которые биологически связаны с различными дре-
весными породами — кормовыми растениями их гусе-
ниц. Окраска передних крыльев бабочек очень схожа
с цветом коры «своих» деревьев, а иногда исключи-
тельно точно воспроизводит ее рисунок. На стволах
маньчжурского ореха изредка можно встретить инте-
ресную японскую орденскую ленту с темными, почти чер-
ными передними крыльями и белой перевязью на задних.
На стволах монгольского дуба часто попадаются два
вида орденских лент — мелкая с темными задними
крыльями и белым пятном вместо ленты на переднем их
уйлу и крупная — с красной перевязью. Со стволов липы
мы вспугивали орденских лент с белыми перевязями,
а со стволов яблони маньчжурской — орденских лент
232
Ильмовая орденская лента
с желтыми широкими полосами. Еще более замеча-
тельны по окраске и своим приспособлениям к обита-
нию в уссурийских лесах виды еминенс, Дорриса,
Мольтрехта, Палшкова, голубая тополевая, желтая
ильмовая и другие виды орденских лент. Последний
вид удалось изучить на этот раз несколько подроб-
нее. На стволе горного ильма у начала кроны
мы заметили много усохших сучков. Предпола-
гая, что на них могут оказаться короеды, я попросил
Василия взобраться на ильм и срубить несколько веток.
Короедов на них не было, но зато я нашел двух гусе-
ниц ильмовой орденской ленты. Первую гусеницу я
обнаружил только потому,' что она оказалась у меня
под пальцами, когда я брал ветку. Гусеница давала
удивительный пример охранительной окраски и фор-
мы. Будучи довольно плоской, она вытягивается вдоль
сучка, плотно прилегая к нему, а бурая окраска делает
ее совершенно незаметной. Интересно, что гусеница не
обнаружила себя даже в тот момент, когда я случайно
повредил ее. Теперь я стал искать гусениц специально
и более осторожно. Вскоре мне удалось найти еще од-
233
ну, находившуюся в точно такой же позе, как и первая.
Я благополучно донес ее домой, довоспитал в садке и
получил хороший экземпляр бабочки ильмовой орден-
ской ленты.
Значит, не только бабочки, но и гусеницы ильмовой
орденской ленты имеют охранительную окраску. Если
окраска передних крыльев бабочки сходна с окраской
коры ильма, то ее гусеница, кормящаяся листьями этой
породы, очевидно, ночами, утром переходит на более по-
ниженные части кроны — в зону подсыхающих веток,
на .которых и находит убежище.
В смешанных уссурийских лесах встречается боль-
шое количество видов бабочек орденских лент. Разве
только леса горного западного Китая да неарктической
Америки могут сравниться с ними в этом отношении. В ле-
сах же Европы, Кавказа и Средней Азии бабочки этой
группы представлены бедно. Все это, несомненно, указы-
вает на то, что смешанные леса Дальнего Востока, в силу
целого ряда исторических причин, являются древними
лесами, в которых сохранились не только отдельные
представители реликтовых видов, но и целые сообщест-
ва животных и растений, приспособившихся к среде
обитания.
Продвигаясь по лесной тропе, я нередко замечал не-
большую бабочку, которая держалась в чаще и обна-
руживала очень интересные приспособления к свето-
вым условиям уссурийской тайги в конце лета. Бабочку
называют складокрылкой за ее особенность так держать
крылья в покойной позе, как это делают булавоусые
дневные чешуекрылые. Относится же она к тропическо-
му семейству каллидулид, которое распространено в
странах Юго-Восточной Азии. Наш представитель это-
го семейства окрашен сверху в темно-коричневый цвет
с ярко-оранжевой широкой перевязью на передних
крыльях. Низ крыльев у него зеленый с мраморной раз-
рисовкой. Когда складокрылка поднимает крылья вверх
перпендикулярно телу, плотно прижимая их друг к
другу, яркий верхний рисунок крыльев оказывается со-
вершенно скрытым. Цвет нижней стороны крыльев и
форма бабочки, сидящей в спокойной позе, очень хоро-
шо скрадывают ее, делая похожей на подсохший листок.
Когда вспугнутая бабочка снимается и быстро проле-
тает некоторое расстояние в густом ярусе подлеска, ис-
234
Пухокрылая совка
пещренного в августе световыми бликами, то ее пест-
рый рисунок так же, как и у бабочек орденских лент,
гармонируя с игрою тени и световых пятен, позволяет
ей исчезать из поля зрения. Хочу еще отметить, что
складокрылка в первом поколении летает в конце вес-
ны, когда сочетание света и тени в уссурийских лесчх
бывает приблизительно такое же, как в конце августа и
начале сентября.
Пухокрылая совка, относящаяся к семейству ночниц,
дает другой тип охранительной окраски. Передние ее
крылья коричнево-бурые с тремя линиями; задние окра-
шены более ярко; основание их бархатисто-черное с го*'
лубой полосой, а внешняя часть ярко-красная. Днем,
когда бабочка сидит спокойно на лесной подстилке и
нижние ее крылья покрыты верхними, ее трудно заме-
тить среди бурой опавшей листвы и начинающих подсы-
хать лесных трав. Только случайно, чуть не наступив
на нее, можно обнаружить пухокрылую оовку, которая
в этом случае быстро срывается с места и сильным по-
летом переносится на сравнительно большое расстоя-
ние, чтобы снова найти убежище на лесной почве. Ночью
же пухокрылая совка очень активна и часто прилетает
на различные пахучие приманки.
Если в первой половине августа тайга была мало
оживлена птичьими голосами (временами даже каза-
лось, что их совсем нет), то теперь мы часто слышали
писк кочующих стаек уссурийских синиц, нередко вспу-
гивали из подлеска вылетавших с цоканьем золотистых
235
Дроздов, а на лесных рединах я долго наблюдал oxoty
мухоловок Мугимаки за насекомыми. Несколько раз
подымали выросших молодых рябчиков, которые все еще
продолжали держаться табунками. Однажды нам дове-
лось наблюдать несколько кукушек, отыскивающих в
кронах кедров волосистых гусениц сибирского и дру-
гих шелкопрядов. Своими движениями кукушки напоми-
нали лазящих попугаев. Судя по их неосторожности,
это были молодые птицы.
Пройдя несколько километров, я заметил, что тропа
сильно заросла. Видимо, летом здесь редко проходил
человек. Это подтверждалось и наличием всюду следов
зверей. На голых участках тропы и по берегу речки,
протекающей навдалеке, часто -виднелись отпечатки ко-
пыт изюбров. Вскоре начнется их рев, и поэтому воз-
бужденные быки много бродят.
Лесная подстилка на площади не менее 50 квадрат-
ных метров была взрыта, здесь недавно прошло стадо
кабанов. Вскоре мы услышали их чуханье и взвизгива-
ние: почувствовав приближение человека, кабаны спе-
шили скрыться.
Наше внимание привлекли-перевернутые и разбитые
старые и валежные деревья, разодранные трухлявые пни,
поломанные молодые пихты с натеками смолы, ста-
рые деревья с ободранной корой и сильно осмоленные,
примятая высокая трава — следы недавней «деятель-
ности» медведя. Однако его самого мы не видели.
В полуденные часы, когда, оставив йаблюдения за
орденскими лентами и складокрылками, мы шли по
труднопроходимой лесной тропе, на нее часто вылетали
крупные с поблекшей уже окраской сатиры Шренка, на
полянках показывались также довольно облетевшие
радужница амурская, пеструшка Четверикова и лен-
точница японская. Среди них были совершенно свежие,
летающие во втором поколении травяная пеструшка и
ванесса изменчивая.
На лесной поляне в стволе усыхающего кедра Васи-
лий обнаружил массу работающих короедов и показы-
вающихся время от времени крупных черных дровосе-
ков— вредителей почти всех хвойных пород. У берега
ключа, впадающего в Малазу, на полузасохшем ство-
ле ольхи волосистой я разыскал короедов, ходы кото-
рых глубоко уходили в древесину. На коре ствола этой
236
же ольхи я нашел небольших долгоносиков. Их окраска
удивительно гармонировала со всеми оттенками цвета
коры и растущих на ней лишайников. Если побеспоко-
ить такого жука, он обыкновенно не трогается, а как бы
замирает, впадая в оцепенение, или в каталептическое
состояние. Передвигается жук рывками, быстро пробе-
гая более темные, .не гармонирующие с его окраской
участки коры и останавливаясь передохнуть на остров-
ках спасения — светлых, скрывающих его 'пятнах ли-
шайников.
Интересные наблюдения провел я здесь за жужели-
цей карабусом с золотистыми краями надкрылий. В от-
личие от других своих сородичей-хищников, охотящихся
за моллюсками, дождевыми червями и гусеницами ба-
бочек на лесной почве, она взбирается по стволикам
калины Саржента и уничтожает на ней крупных жир-
ных личинок калинового листогрыза, повреждающих
листву этого кустарника на 80—90 процентов.
По мере того как мы продвигались выше по долине
Малазы, все меньше становилось плодоносящих лиан
винограда, лимонника и красной смородины и чаще
встречались созревающие плоды актинидии коломик-
ты. Всюду виднелись соплодия краснеющих ягод элеу-
терококка, позднее приобретающих черную окраску.
Изменения в растительности я объяснял тем, что доли-
на реки, постепенно подымаясь, делается уже, а по-
крывающие ее леса становятся более густыми; в них
преобладают хвойные породы.
За день мы прошли более 20 километров, миновали
две речки — Падь и Падюшку, которые, сливаясь, об-
разуют Малазу. Падюшка — это короткий горный по-
ток, а Падь — длинная быстрая речка, стекающая с вы-
сокой горы Цамо-Дынза. У ее подножия истоки основ-
ных рек южного Приморья: Вангоу, Сучана, левых и
правых ключей Даубихе.
По речке Пади и продолжался наш дальнейший
путь. Часов в семь вечера мы остановились на ночлег,
выбрав лесную поляну, подходившую к берегу речки.
(Пока Василий занимался приготовлением ужина, я
расставил медовые приманки для ловли бабочек.
Ночью в тайге в конце августа нет того оживления,
как в конце мая и в начале лета, но она еще полна
жизни. В сумерках из разных уголков леса доносилось
237
пение каких-то прямокрылых. Я решил узнать, кому
принадлежат эти звуки. Определив направление, мед-
ленно и осторожно начал подходить к одному из пев-
цов. Я говорю «певцов» потому, что звуки, принадле-
жавшие этому, открытому мною впервые в 1934 году,
кузнечику, не были похожи на стрекотание других куз-
нечиков. Они были не только нежные, музыкальные,
но и довольно громкие, что объясняется, очевидно, осо-
бенностями строения его звуковых органов. Я шел, по-
ка кузнечик пел, и останавливался, затаив дыхание,
когда он замолкал. В известной степени я поступал
так, как делают охотники, подкрадываясь к токующе-
му глухарю.
Мне удалось выяснить, что для пения этот кузне-
чик забирается довольно высоко на дерево, отчего пес-
ня его слышна далеко вокруг. На дереве сидит обычно
только один «исполнитель». Когда я подкрался к де-
реву, пение прекратилось. Насекомое настолько затаи-
лось, что я больше не смог его разглядеть. Все же са-
мое сильное впечатление, оставшееся у меня от экскур-
сии,— это скрадывание кузнечика под его песню, кото-
рая в тихие августовские вечера придает тайге какую-
то особенную прелесть. Громкие, тонущие в чаще зеле-
ни ее звуки раздавались далеко вокруг и делали еще
более глубокой и задумчивой тишину предосеннего
леса.
Научный интерес находки кузнечика в наших лесах
заключается в том, что этот кузнечик является вторым
видом рода анатлантикус, распространенного в горных
лесах южного Приморья и Северной Кореи. Близкие к
нему роды атлантикус и паратлантикус имеют большее
число представителей не только в Восточной Азии, но и
в лесах Северной, преимущественно приатлантической,
Америки. Первый же род, установленный энтомологом
Г. Я. Бей-Биенко, по своему строению является более
примитивным, сочетающим черты не только последних
лесных родов, но и родов монголодектес, примадуза и
парадримадуза, распространенных в пустынно-степных
областях Азии и Европы. Энтомолог Зоологического
музея Академии наук СССР, ныне покойная, Э. Ф. Ми-
рам, описавшая впервые найденный мною экземпляр
этого кузнечика, отнесла его вначале даже к роду па-
радримадуза.
238
Таким образом, можно предполагать, что, вероятно,
в конце третичного периода, когда в Восточной Азии су-
ществовали многие предковые, анцестральные, формы
прямокрылых с признаками ныне самостоятельных ро-
дов, жил род кузнечиков, в строении которых наблюда-
лись признаки нескольких современных родов. Позд-
нее, в четвертичный период, когда в северном полуша-
рии произошли сильные изменения, приведшие к пре-
образованию прежних ландшафтов в Азии, этот прими-
тивный тип рода кузнечиков эволюционировал таким
образом, что дал несколько новых родов, которые в со-
ответствии с ходом геологической истории в' настоящее
время заняли свои ареалы, или области распростране-
ния. Роды монголодектес, парадримадуза и дримадуза
образовались в результате приспособления исходного
типа к условиям степей или даже пустынь. Роды атлан-
тикус и паратлантикус остались приуроченными к оке-
аническим странам Восточной Азии и Северной Амери-
ки, где встречаются в лесах и на каменистых склонах
гор. Виды рода анатлантикус, занимающие в настоя-
щее время небольшой ареал, являются жителями толь-
ко горных влажных лесов. Как по своему строению, так
и по экологии они, вероятно, наиболее древние обита-
тели, сохранившие архаические черты своих типично
лесных предков. В этом отношении уссурийский анат-
лантикус, несомненно, должен быть отнесен к релик-
товым представителям нашей фауны.
Я вернулся к костру уже затемно. Василий давно
приготовил ужин и ждал меня. Не успели мы закончить
вечернюю трапезу, как услышали крики совки-сплюш-
ки. Было несколько странно слышать их уже на исходе
лета. Они были прерывистые и без определенного рит-
ма, не такие, как обычно в мае и в начале лета. Мы ре-
шили, что это крики молодых птенцов сплюшки, про-
бующих голоса. Вполне возможно, что некоторые особи
два раза в году выводят птенцов, и тогда слышимые на-
ми крики могли быть брачными. Наконец, что более ве-
роятно, поздние крики сплюшки, возможно, сохрани-
лись как не исчезнувший еще окончательно рефлекс то-
го периода, когда она дважды в году приступала к
гнездованию.
Еще более странными были шорохи и звуки неда-
леко од костра в чаще леса. Они слышались настолько
239
близко, что мы все время были настороже, Василий
приготовился даже выстрелить в направлении сильного
шороха, но я удержал его. По его словам, это был мед-
ведь; он говорил, что даже улавливает запах зверя.
Я вспомнид что во время одного путешествия на
Судане у меня был точно такой же случай, когда любо-
пытный и явно недовольный медведь провел недалеко
от моего костра несколько часов, с пыхтением ворочая
валявшийся колодник.
Только далеко за полночь прекратился шорох и шум
в чаще леса. Рано утром, увидев перевернутые валежи-
,ны, поломанные кустарники и примятую густую траву,
мы окончательно убедились в том, что к нам в гости при-
ходил крупный бурый медведь.
Наскоро позавтракав, мы отправились по долине Па-
ди по вновь найденной тропке. Выпала обильная роса,
но это не остановило нас. К тому же, благодаря навис-
шим над тропкой густым кронам деревьев, травянистая
растительность, обступавшая тропу, была почти сухой.
На тропе часто встречались следы медведя. Пройдя
еще небольшое расстояние, мы оказались свидетелями
очень интересного явления: поперек тропы были сложе-
ны свежие ветки белокорой пихты. Растущая у тропы не-
большая пихта была вся ошмыгана, а боковые ветки и
вершина поломаны. Это, несомненно, работа медведя.
Почва у прикорневой части пихты была утрамбована,
очевидно в то время, когда медведь топтался у дерева,
ломая ветки и складывая их у тропы. По остову ствола
пихты было видно, что медведь слизывал смолу у сломов
/веток и вершины. На стволе пихты, даже на высоте свы-
ше двух метров, виднелись- приставшие к смоле волос-
ки шерсти зверя. Это значит, что медведь был крупный.
Другие хищные звери, например тигр, также остав-
ляют следы когтей на коре деревьев.
Вскоре мы свернули влево по одному из ключей вер-
ховьев Малазы и направились к платообразиому водо-
разделу между Малазой и истоками реки Сучана.
Жизнь насекомых да и других животных на плато в кон-
це лета была совершенно не изучена, и это особенно
привлекало меня.
От самого устья ключа, по которому начался наш
подъем в гору, росли елово-кедровые л(еса с примесью
желтой березы, амурской липы и маньчжурского клена.
240
Из более низкорослых широколиственных пород
здесь чаще начали встречаться зеленокорый и желтый
клены.
Заметно изменился и животный мир. У берега ручья
на косах намывной мелкой гальки между камешками
я находил золотисто-фиолетовых и более тусклых охот-
ских жужелиц из рода небрий. Иногда попадались пред-
ставители северных видов — клопик Кузнецова и не-
большой водолюб байкальский. Эти виды насекомых яв-
ляются верными спутниками безлегочного тритона, ко-
торого я неоднократно находил в Сихотэ-Алине в таких
же условиях. Вся группа животных строго приурочена
к верховьям горных ключей, для которых характерна
высокая равномерная влажность. Перенесенные в ши-
рокие долины низовьев рек, они обыкновенно гибнут.
Большинство из них, экологически приспособленное к
строго очерченным местообитаниям, должно быть отне-
сено к реликтам.
На берегах ключа я ловил также северных бабочек —
бархатниц Седакова. В южном Сихотэ-Алине они обыч-
но летают на горных лугах и только иногда спускаются
по берегам ключей в лесную зону.
Распадок к плато не превышал 4—5 километров. Мы
начали взбираться по крутому склону и вскоре взошли
на базальтовое плато, покрытое елово-пихтовым лесом
с подстилкой из зеленых мхов. В условиях грубокаме-
нистых почв—выходов базальтов на поверхность—•
в подлеске росла колючая заманиха — высокогорный
кустарник из семейства аралиевых. Ее округлые боль-
шие листья по краям потемнели и подсохли, что указы-
вало на первые легкие морозы в зоне хвойного леса.
Елово-пихтовая тайга горного плато казалась угне-
тенной. Деревья не достигали большой высоты. Кроме
того, многие из них, как показали наши исследования,
начали усыхать из-за нападения короеда-типографа,
пальцеходного короеда и елового лубоеда.
По пути нашего следования с деревьев нередко сле-
тали бабочки: шелкопряд-монашенка и хвойная дымча-
тая пяденица. Оба вида являются известными вредите-
лями хвойных пород, и, возможно, их гусеницы ослаб-
ляют хвойные деревья, на которых затем поселяются ко-
роеды. Однако я больше склонен считать, что основным
фактором, вызывающим ослабление и угнетение хвоп-
211
ных древостоев на торных плато, является заболачива-
ние почвы; короеды же, пользуясь этими особенностя-
ми в жизни леса, развиваются в массовом количестве.
Прошло не более часа, когда мы заметили, что гор-
ное плато начало постепенно снижаться, и вскоре каме-
нистая елово-пихтовая тайга сменилась лиственничным
болотом. Хотя оно и не было похоже на ту горную марь,
которую мы когда-то искали с Семеном Рулько, но я
был совершенно уверен в том, что это те же самые места.
Осматривая окраины болота и несколько раз пере-
секая его, мы нашли на середине мари построенный Се-
меном шалаш. Теперь для меня была совершенно ясна
вся окружающая местность и пути выхода отсюда на
Сучан и в долину Малазы.
Здесь мы решили заночевать, чтобы назавтра занять-
ся исследованием болота. Меня особенно интересовала
фауна короедов, развивающихся в конце лета на расту-
щей по мари ольгинской лиственнице.
Василий начал поправлять шалаш, приспосабливая
его для ночлега, а я пошел осмотреть болото. По срав-
нению с той картиной, которую мы видели с Семеном
здесь в начале июля, многое изменилось. Тогда еще цвел
багульник, а теперь все болото было покрыто синеющи-
ми зрелыми ягодами голубики. Начинала созревать и
клюква. Цветущих растений я нигде не видел, хотя очень
часто замечал и ловил летающую днем бабочку—ме-
талловидку забайкальскую, которая обыкновенно посе-
щает цветы. Вместе с ней, но значительно реже, встре-
чалась маленькая бабочка из листоверток—эпиблема ни-
зелля. Оба эти вида являются северными восточноси-
бирскими. Они оказались новинками для уссурийской
фауны и, как позднее выяснилось, в Сихотэ-Алине встре-
чаются только на гольцах и торных марях.
На усыхающих лиственницах, угнетенных сырыми
почвами, я собрал малоизвестных короедов — крифала
и лесовика байкальского. Первый совсем крошка, не
более 1,5 миллиметра. Он живет парочками и поселя-
ется на тонких стволах и толстых ветках. Жуки дела-
ют неправильно-округлые маточные ходы, в которых
откладывают кучкой яички. Вышедшие личинки, внед-
ряясь от маточного хода в луб, проделывают довольно
длинные извилистые ходы. Второй вид более крупный —
до 5 миллиметров. Его жуки строят длинный попереч-
242
ный ход в стволах деревьев. Густорасположениые ли-
чиночные ходы идут от маточных в продольном направ-
лении.
Время от времени на болоте встречались крупные
жуки — черные хвойные дровосеки и златка пожарищ,
которые живут в изреженных насаждениях и занима-
ют обычно вскоре после поселения короедов почти
все хвойные породы. В горных хвойных лесах они
являются массовыми вторичными вредителями. *
Отложив на завтра дальнейшее исследование коро-
едов и других насекомых, развивающихся на листвен-
нице, я решил пройти по болоту и понаблюдать за об-
щим состоянием природы.
У не затянутых еще мхом озерец и на илистых пят-
нах высохших водоемчиков часто встречались отпечат-
ки копыт изюбров и следы принимавших грязевые ван-
ны кабанов. В воздухе, охотясь за двукрылыми парази-
тами и другими мелкими летающими насекомыми, но-
сились крупные синие стрекозы-коромысла и соревную-
щиеся с ними, несколько меньше по величине, стреко-
зы-бабочки.
К сумеркам исчезли комары и мошка — ночь обе-
щала быть лунной, прохладной. Не летели на костер и
•бабочки; они не шли даже на медовые приманки. В про-
хладные ночи они спокойно сидят в убежищах.
Редкие, разбросанные по болоту деревья позволяли
хорошо наблюдать, как постепенно подымался над ле-
сом месяц. Вокруг ни звука. Тайга, словно погруженная
в глубокую думу, стояла, залитая лунным светом.
С вечера я долго не спал, а потом часто просыпался,
выхолил из шалаша и, сидя у костра, прислушивался.
Тишину ничто не нарушало. Только к рассвету недале-
ко от болота послышалось громкое мычание — «кэээф».
Оно эхом прокатилось по тайге, а потом снова все за-
мерло. С началом утренней зари эти звуки, издаваемые,
как говорили мне сучанские охотники, самками изюбра,
слышались часто, но недолго, и вскоре прекратились.
Не являются ли они призывом к брачной жизни, и не
самки ли у этого копытного первые возвещают пору
изюбревого рева?
Утро 2 сентября здесь, на горной равнине, было
прохладным, с обильной росой и ярким солнечным вос-
ходом.
243
Как и вчера,, мы ие нащли на мари чистых источни-
ков. Пришлось довольствоваться водой из болотных
отстоин со специфическим неприятным запахом. Кро-
ме того, в ней плавало много живых существ, видимых
даже невооруженным глазом.
С утра до двух часов дня мы экскурсировали по ма-
ри во всех направлениях, стремясь подробно изу-
чить ее очертания и распределение на ней раститель-
ности и энтомофауны.
В центре мари оказалось два озеровидных пониже-
ния, заросших тростником. На свободной от тростника
воде в массе развивалась ряска. На периферии мари
располагались в основном типичные сухие участки,
покрытые белым мхом сфагнумом, в котором вязнут
ноги. По сфагнуму росли мелкие угнетенные деревца
ольгинской лиственницы; изредка попадались такие же
карлики аянской ели. Зато здесь были густые заросли,
так называемые ерники, состоящие из кустарниковой
овальнолистой березы и одиночных экземпляров гор-
ной ольхи и даурского рододендрона. Все характерные
виды маревых трав и кустарников — голубика, клюква,
багульник подбел и другие — произрастали в основном
здесь. Отсюда начиналась неширокая, мало заболачи-
ваемая переходная полоса к елово-пихтовой тайге, в
которой произрастают как ель и белокорая пихта, так
и одиночные экземпляры ольгинской лиственницы в
виде высоких деревьев. Еще дальше почва стала со-
вершенно сухой. Начиналась чистая, без примеси лист-
венницы, темнохвойная тайга.
В целом рельеф и распределение группировок расти-
тельности на горной мари давали основание предполо-
жить, что когда-то здесь было неглубокое озеро. Полу-
чив сток, оно стало постепенно зарастать и преврати-
лось в лиственничное болото.
Не менее интересные наблюдения удалось сделать
в эту экскурсию и за насекомыми, обитающими у гра-
ниц мари. Особенно я был доволен нахождением боль-
шого елового лубоеда, которого до этого встречал лишь
изредка в подгольцовой зоне вершин Сихотэ-Алиня,
где он гнездится на морозобойных елях, угнетенных
климатом высокогорий. Здесь же в связи с ухудшени-
ем условий произрастания ели на заболачиваемых поч-
вах образовались большие очаги размножения корое-
244
да-типографа и полбсатбго древесинника. Вредители
поселялись даже на здоровых деревьях.
Часа в три дня мы закончили работу и решили воз-
вратиться к реке Малазе. Отойдя от места ночлега мет-
ров сто, я оглянулся. В центре горной мари стоял наш
шалаш. Дважды он был для меня убежищем и теперь,
снова брошенный и как будто осиротевший, звал к се-
бе, обещая приют среди окружающих его топей. Я ре-
шил когда-нибудь снова побывать в этих глухих местах
сучанской тайги и подробнее изучить интересную энто-
мофауну базальтовых горных плато, где, несомненно,
имеется немало реликтовых видов.
Около двух часов мы шли по равнинной елово-пих-
товой тайге и вдруг совершенно неожиданно оказались у
крутого обрыва горного плато. Надо было спуститься
по каменистым, почти отвесным склонам и уже внизу,
разобравшись в водоразделах распадков, сойти по од-
ному из них к Малазе.
Передвигаться по скалистым стенам плато мы мог-
ли только благодаря тому, что они были покрыты гус-
той древесной растительностью. Держась за нее при
спуске, мы благополучно миновали опасные места и
оказались в истоках маленького ключика. Здесь начи-
нались водораздельные возвышения нескольких горных
падей. Мы довольно долго шли по одному из водораз-
делов, и, только когда Перед нами открылись глубокие
долины, решили сойти к ручью и Двигаться до Мал азы
уже по его распадку. Совершенно уверенные в правиль-
ном направлении, мы шли не торопясь. Путь наш ле-
жал через смешанные леса. В них мы часто подымали
красивых кишмишовых пядениц, которые, пролетев
несколько метров, вновь садились на лесную почву. Со
стволов лиственных деревьев то и дело срывались уже
известные нам особенностями своей окраски катокалы,
или бабочки орденские ленты. Ловля, их не только для
меня, но и для Василия представляла много удовольст-
вия. Мы следили, куда перелетала вспугнутая бабочка.
После этого начинался процесс скрадывания. Не-
редко мы накрывали бабочку прямо морилкой на ство-
ле и поймали до десятка чистых экземпляров. Ловили
катокал и другим испытанным способом: Василий уда-
рял палкой по стволам, а я, стоя с сачком наготове, ло-
вил слетающих с деревьев бабочек в воздухе.
245
Какой поразительный контраст между темнохвой-
ной тайгой на плато и смешанными лесами горных
склонов и долин! Если за два дня нашего пребывания на
плато мы не встретили ни одного экземпляра катокал,
то в зоне смешанных лесов их было 'Множество.
К вечеру мы .вышли на знакомую уже нам тропу по
долине Пади — правого истока Малазы; вскоре впереди
показалось знакомое охотничье зимовье на Куридоновом
ключе.
Не доходя до избушки шагов десять, я заметил
двух человек, направлявшихся так же, как и <мы, к зи-
мовью. При виде нас они, казалось, растерялись: по-
добные встречи в глухой тайге очень редки. Близились
сумерки; нам необходимо было познакомиться с этими
людьми и решить: ночевать , вместе или разойтись.
Охотники любезно поздоровались с нами. Один из них
достал из бокового кармана бумагу и подал ее мне. Она
была выдана Сучанским лесничеством на право соби-
рания корней женьшеня. Вообще все говорило о том,
что перед нами были таежные труженики. Я в свою оче-
редь рассказал, с какой целью мы путешествуем по ус-
сурийской тайге.
После ужина мы еще долго беседовали ,у костра.
Женьшенщики рассказали, что живут в местечке Кан-
даги на верхнем Сучане. В бассейне Малазы они проби-
рались тайгой через водораздельный хребет, отделяю-
щий реку от Сучана. На пути они часто видели диких
кабанов и следы медведя.
Пользуясь теплой облачной ночью, я решил поло-
вить ночных бабочек на медовые приманки. Ловля ока-
залась удачной. Среди ночниц были и различные виды
орденских лент. Я собрал целый ряд лесных видов, ко-
торых днем никогда не найдешь, да и на свет они почти
не летят. К ним, например, относились окрашенная под
цвет желтой осенней листвы пяденица скардамия вос-
точная, совки ксантия, ортозия, ксилина и другие.
Ночью я наблюдал и совершенно другие повадки у ба-
бочек орденских лент. Теперь у них не было врагов,
и они смело подлетали .к приманкам. Они не садились
на стволы деревьев так, чтобы скрыть яркость нижних
крыльев, как делали днем, а держали обе пары крыль-
ев приподнятыми вверх под острым углом к телу. Все
это говорило о том, что бабочки обычно подвергаются
246
преследованиям днем, в связи с чем у них и выработа
лись соответствующие привычки.
Мои трофеи вызвали большой интерес у женылен-
щиков, и они вместе со мною внимательно рассматри-
вали насекомых.
Часа в два ночи на небе показались звезды, стало
прохладно, лёт бабочек на приманки прекратился.
Вскоре мы заснули у костра.
Утром разошлись в разные стороны: мы вниз по
Малазе, а женьшенщики вверх по этой реке.
Медленно поплелись по лесной тропе искатели чу-
додейственного корня. Я смотрел им вслед. Через три-
четыре минуты море густой растительности скрыло их.
С уходом таежных скитальцев, с которыми мы, на-
верное, никогда в жизни не встретимся, я ощутил ка-
кую-то потерю. Перед ними долгий и трудный путь. Что
они увидят в девственной тайге, что предстоит им пере-
жить, найдут ли они целебный корень?..
Через Полчаса и мы оставили место нашего памят-
ного ночлега и к вечеру пришли в село Монакино.
ЭКСПЕДИЦИИ
1934—1935
ГОДОВ
ВВЕРХ ПО ИМННУ
Наша зоологическая экспедиция.— Пойма И ма-
на, ее растительность и фауна.— Ночная жизнь
поймы.— Кустарниковые заросли и дубовые леса
в нижнем течении И мана и их обитатели — пти-
цы и насекомые.— Приезд в село Картун. Иссле-
дования в окрестностях этого села. — На лодках
по Иману от Картуна до села Лаолю.— Различ-
ные типы островов.— Долинные и горные сме-
шанные леса и их животный мир.— Плавание по
протокам реки.— Изменение характера рельефа
и растительности по реке Иману.— Два дня в се-
ле Лаолю и исследования энтомофауны окрест-
ных лесов и лугов.— Бабочка уссурийская урани-
да.— Дальнейший путь по Иману на ульмаг-
дах.—- Наши батчики.— Изменения в геоморфо-
логии, флоре и фауне долины И мана от села Ла-
олю до устья реки Арму.— Большие перекаты
и быстрые протоки.— Приезд в село Сидатун
3 июня 1934 года грузовой автомобиль, заполненный
различным снаряжением и продуктами нашей зоологи-
ческой экспедиции Дальневосточного 'филиала Акаде-
мии наук СССР, с трудом передвигался по плохой в те
годы грунтовой дороге .в низовьях Имана. К тому же
нам мало благоприятствовала погода: дул сильный ве
тер, и временами шел дождь. Разбитая, с выбоинами
дорога часто задерживала движение машины. В 15 ки-
лометрах от города Имана грузовик так засел, что при-
шлось в ближайшем селе просить трактор, чтобы вы-
ручить нас. За весь день мы с трудом проехали едва ли
более 20 километров и заночевали среди лугов Иман-
ской долины. Несмотря на все это настроение у членов
экспедиции .было хорошее. Натянув брезентовый поло
над кузовом машины, все, .уставшие за прошедший день,
крепко спали.
248
4 июня решили задержаться до обеда, чтобы обследо-
вать иманскую иойму. Зоологи экспедиции Н. Т. Золо-
тарев (он же и начальник экспедиции) и К- К. Флеров,
занимающиеся изучением фауны млекопитающих, на-
правились вместе с препаратором экспедиции С. А. На-
децким к реке Иману, протекающей недалеко от доро-
ги. Я, работающий в экспедиции энтомологом, пошел
на экскурсию один, решив пересечь поперек всю широ-
кую долину реки'и познакомиться с ее природой.
Пройдя несколько километров, я заметил, что пой-
ма Имана по своему рельефу неоднообразна, как это
кажется, когда смотришь на нее с дороги. На большом,
сравнительно выровненном ее пространстве развивают-
ся сырые луга. Растительность их состоит в основном из
злаков и осок. Если же присмотреться внимательно, то
среди них можно различить фиалки с венчиками белых
цветков, ярко-желтую калужницу, продолжающую еще
цвести, звездчатку с мелкими белыми венчиками, водо-
сбор, подымающийся над общим травостоем, и другие;
Особенно же красивы на этих лугах куртины ярко-фио-
летовых цветов ириса гладкого, приуроченные обыкно-
венно к понижениям или даже мочажинам. Но вот мест-
ность, оставаясь ровной, начинает постепенно повы-
шаться, покрывается сухими лугами, на которых иног-
да встречается мелкая поросль дуба, черной березы,
разнолистной лещины и других лиственных пород уссу-
рийских лесов. На лугах я отметил разнообразную
травянистую растительность. Из цветущих трав в этих
условиях я встретил ландыш, купену, ясенец, пионы,
сибирский ирис, чину и начинающие распускать свои
розовые венчики орхидеи — кукушкины башмачки. В
некоторых местах повышенные части долины были рас-
паханы и заняты посевами сельскохозяйственных куль-
тур, вокруг которых развивались полынники с бедной
р а стительностью.
Фауна этих лугов и островков кустарниковых зарос-
лей была хотя и не богата, но в них обычно держались
луговые чеканы, рыжеухие овсянки, иногда проноси-
лись пегие луни — характерные обитатели уссурийских
лугов. 'Особенно же обращали на себя внимание пере-
пела, вылетающие чуть не на каждом шагу из густого
травостоя. Обычным был в этих местообитаниях и це-
лый ряд бабочек, из которых можно назвать хотя бы
249
следующих: горошковая амурская белянка, пяденицы
фазианы, весенние голубянки — цианирус и хвостатая
и даже уссурийский махаон.
Местами я замечал, что кустарниковые поросли бы-
ли с посохшей листвой. Я заинтересовался этим явле-
нием и, обследовав подобные участки, выяснил, что они
подверглись пожарам в текущем году. Причем в одних
случаях сильный огонь, уничтожив все, оставил только
потемневшие стволики кустарников, в других, слегка
опалив стволики, вызвал частичное усыхание листвы.
Тщательно осмотрев тронутые беглым низовым пожа-
ром кустарники, я установил, что большой их процент
был обречен также на усыхание. Оказывается, стволики
всех пород, имеющие только небольшой ожог или опуд-
ренные дымом при пожаре, снижали физиологическую
стойкость и оказывались добычей непарного короеда,
получившего свое название потому, что самец и самка у
него резко отличаются по размерам. Короед прокладыва-
ет свои ходы внутри стволиков и приводит их к оконча-
тельной гибели. Таким образом, обоюдное действие по-
жара и насекомых-вредителей приводит к полному раз-
рушению лесного насаждения.
Сильно пониженные части поймы Имана были заня-
ты различной формы и величины водоемами. Одни из
них, вероятно, летом пересыхают, другие, являясь ос-
татками стариц Имана, имеют богатую береговую рас-
тительность, а на поверхности воды уже показались
плавающие листья кувшинок, кубышек и водяного
ореха.
Вернулся я к машине уже к позднему обеду, и мы
вскоре тронулись в дальнейший путь. Был хороший,
солнечный день, и дорога подсохла. Ночевали снова у
машины, не доехав несколько километров до села Гон-
чаровки — одного из крупных населенных пунктов
Им адской долины.
В 60—70 километрах от города Имана долина реки
постепенно становилась уже и возрастала степень ее
облесенности. Вместо порослевых кустарниковых зарос-
лей показались двухъярусные дубовые и широколист-
венные леса. В первом ярусе обычно росли монгольский
дуб и черная береза, реже встречалась дикая сибир-
ская яблоня. В подлеске вместе с разнолистной лещи-
ной я увидел невысокие деревца долинного ильма и
250
амурской акации. В этих лесах фауна птиц была более
разнообразна. Часто кричали кукушки, изредка проле-
тали удоды, обычными были китайские скворцы. К ве-
черу долина Имана была также оживлена. Почти ря-
дом с нашим табором, в полынниковых зарослях, всю
ночь пела пестроголовая камышевка — обитатель от-
крытых биотопов, не заселяемых другими птицами. С
различных точек поймы доносились голоса погонышей,
из которых каждый, по моим наблюдениям и в других
районах края, придерживается береговых зарослей
избранного им -водоема или заболоченного понижения
на пойме. Большое оживление в жизнь птиц вносили
многочисленные перепела. Из ивняков, осеняющих
старицы Имана, слышалось громкое пение дроздовид-
ной камышевки, доносились надрывные стоны лягушек.
Тон давали хоры восточной жерлянки. Реже доносились
похожие на утиные юрики древесных лягушек. В такую
полную жизни ночь не хотелось спать. Вслушиваясь в
ее многообразные звуки, я заметил, что лягушки начи-
нают свой хор в каком-либо одном водоеме, при этом
сначала подают голоса одна или две их особи, а затем
подхватывают вое обитатели водоема. К ним присоеди-
няются лягушки других водоемов, и тогда возникает
хор, в котором тонут все голоса и пение ночных птиц.
Выступление этих музыкантов через какой-то промежу-
ток времени постепенно затихает и даже совсем пре-
кращается. В такие моменты можно уловить пение
и крики пернатых, но антракт хора лягушек ско-
ро кончается и вновь начинается их громкий кон-
церт. Только к рассвету крики лягушек стихают, и бо-
лее отчетливо слышутся голоса и пение птиц. Во мне
эта короткая июньская ночь на иманской пойме оста-
вила неизгладимое впечатление.
6 июня, продолжая путь к востоку, я не отметил
больших изменений в ландшафте Иманской долины.
Поля и перелески чередовались с обширными площадя-
ми лугов с разбросанными по ним синеющими пятнами
ириса, что создавало красочную картину на общем зе-
леном фоне травяной растительности. Машина шла
медленно по разбитой дороге, и мы часто слышали до-
носившиеся с ближайших болот крики улитов и других
куликов, а чибисы, поднявшись в воздух, подлетали
совсем близко к нам. По словам нашего шофера — мест-
251
Токующие тетерева
кого жителя, в этой части долины, но .ближе к ее при-
террасной части, весной бывают тока уссурийского те-
терева.
От села Гончаровки дорога, постепенно улучшаясь,
отходила от долины Имана и пролегала по распадку
между двумя невысокими водоразделами. В связи с из-
менением. рельефа изменилась п растительность. По по-
логим склонам росли дубовые леса паркового характе-
ра. Нетрудно' было даже с машины заметить, что под-
лесок в них образован кустарниками—-леспедецей и
разнолистной лещиной, а из трав бросались в глаза за-
росли папоротника-орляка. Иногда дорога пересекала
стекающие со склона ручейки, и в этих случаях машина
подымала сидящих на сырых участках дорог красивых
бабочек—синих махаонов и пестрых хвостоносцев ксу-
тов. В одном месте я мог безошибочно определить про-
летающих более мелких бабочек-пеструшек—.травя-
ную и спирейную. Появление их в природе обыкновенно
указывает на начало лета. В одном месте на несколько
минут мы остановились. Воспользовавшись этим, я взбе-
252
жал по склону, чтобы ближе познакомиться с флорой
дубняков, но был очень разочарован. Я не увидел бо-
гатой цветами нашей приморской дубравы, а был сви-
детелем лишь следов прошедшего здесь, вероятно,
поздней весной лесного пожара. Трав совсем не было,
иногда виднелись лишь их ростки, пробивавшиеся че-
рез черный покров сгоревшей подстилки. Стволики под-
леска стояли совсем голые, и многие из них были уже
заселены короедами. 'Только некоторые экземпляры
леспедецы, слегка затронутые огнем, имели недоразви-
тые, скрученные листочки. Являясь кандидатами на
скорое усыхание, они производили грустное впечатле-
ние. Лишь одну небольшую площадку, в силу каких-то
обстоятельств, огонь обошел, и на ней сохранился пол-
ный состав трав с доцветающими белыми пионами.
Этот не затронутый пожаром уголок дубравы ясно по-
казал, во что может превратиться лес даже при одном
беглом низовом пожаре, вызывающем гибель травяно-
го покрова и подлеска. Не было в этом дубовом лесу ни
птиц, ни насекомых.
Едем дальше. Быстро кончился горный распадок,
и машина, постепенно взбираясь по пологому склону,
снова вышла в долину Имана. Мы подъехали к мосту
через реку Нейцухе (большой левый приток Имана)
и прибыли в село Новопокровку, которое расположи-
лось примерно в 80 километрах от города Имана. До-
лина Имана становилась еще уже, и горы все ближе и
ближе подходили к ней. Проехав от Новопокровки ки-
лометров десять, мы оказались у самого берега Имана,
к которому подходили довольно высокие скалы.
Вскоре автомобильная дорога кончилась и позади
остался наш трудный путь на машине. Спустя тридцать
лет мне вновь удалось побывать в этих местах на бе-
регу Имана, я не узнал их. Прежде всего, я приехал сю-
да из города Имана по хорошей шоссейной дороге, по
которой регулярно ходили пассажирские автобусы. На
месте же нескольких домиков возник большой насе-
ленный пункт Рощино, который в будущем, вероятно,
превратится в город.
Мы разгрузили машину, отправили ее обратно в го-
род и начали перебираться на пароме на другой берег
реки в село Картун — наиболее крупное последнее село
на Имане, центр местной золотой промышленности. Там
253
нам надо было провести еще ряд организационных ме-
роприятий по делам экспедиции и отсюда уже дви-
гаться вверх по Иману на лодках. В селе мы пробыли
около недели. Воспользовавшись продолжительной за-
держкой, я почти каждый день совершал экскурсии в
окрестностях села радиусом в 10—>15 километров и изу-
чал энтомофауну.
Близ села Картун природа изменена человеком, но
все-таки здесь сохранились небольшие площади леса,
почти не тронутые рубками и пожарами. Хорошо пред-
ставлены различные долинные насаждения. На склонах
господствовали многие варианты широколиственных ле-
сов, испытавших в той или другой степени воздействие
антропогенных факторов.
Восточный погоныш
Свои исследования я начал осмотром долинных ле-
сов, непосредственно прилегающих к селу Картун.
Здесь особенно заметно влияние скотобоя. От разнооб-
разных древесных пород, характерных для ypeiMbi, в
данных условиях сохранились лишь колючие растения,
такие, как сибирская яблоня, боярышник Максимовича,
шиповник или деревья, обладающие резким запахом:
орех маньчжурский и бархат амурский. Из травянис-
тых растений цвели пионы, которые (как относящиеся
к семейству лютиковых) имели, видимо, даже ядови-
тые свойства. Однако и эти, не тронутые домашними
животными растения, оказавшись в несвойственных им
254
условиях, на сильно выбитых почвах и в крайне изре-
женном древостое, были ослаблены, что способствова-
ло массовому развитию на них некоторых вредных на-
секомых. Так, листья маньчжурского ореха на 50 про-
центов были скелетированы личинками плоского листо-
грыза. На сибирской яблоне гусеницы горностаевой
моли объели всю листву и сплошь окутали деревья
паутиной, в которой находились тысячи коконов этих
бабочек. Даже пионы, которые сейчас были в массовом
цветении, сильно повреждались четырехпятнистыми
усачами, выедающими в венчиках тычинки и пестики.
Встречались и многие другие вредные насекомые.
Следуя долинными широколиственными лесами, я
отходил все дальше и дальше от села. Постепенно сни-
жалось число массовых видов насекомых и возрастал
качественный состав их видов. Эти закономерности
наблюдались и в мире растений. Увеличивалось число
древесных пород, образующих первый, или верхний,
ярус в насаждении (например, ильм долинный, ясень
маньчжурский, липа маньчжурская и др.). Появлялись
деревья второго яруса — даурская крушина, амурская
сирень, акация амурская, клен гиннала. Особенно же
разнообразен оказался подлесок, образующий настоя-
щие джунгли из жимолости Маака, малоцветкового бе-
ресклета, элеутерококка, акантопанакса, бурейнской ка-
лины, бородатого клена, амурской сирени и других кус-
тарников, нередко к тому же перевитых лианами ли-
монника и амурского винограда. С возрастанием мно-
гообразия древесных пород и кустарников увеличива-
ется и число травянистых растений. Появляются ане-
моны, весенние маки, лилии, сердечник, различные па-
поротники. Все эти растения я встретил по горным рас-
падкам правого берега Имана в 8—10 километрах от
села Картун. Ни рубок, ни пожаров, ни влияние пасть-
бы скота в этих лесах не наблюдалось.
Для меня как энтомолога тридцатые годы были
временем наиболее интенсивного изучения фауны ко-
роедов уссурийских лесов. Поэтому я потратил почти
три дня, чтобы возможно тщательнее исследовать хо-
рошо сохранившиеся леса. Интересно отметить, чтг
массовых видов насекомых в них, если не считать гусе-
ниц сиреневой пяденицы, я не встретил. Но зато какое
разнообразие их видов наблюдалось здесь! Сказать обо
255
всех в данном случае не представляется возможности.
Я приведу только наиболее типичные виды, которые
наглядно характеризовали долинный ландшафт или
которые хотя и вели очень скрытый образ жизни, но не
в меньшей степени дополняли характеристику этого
леса.
К первой группе относились различные виды бабо-
чек, встречающихся на лесных дорогах и тропах. Преж-
де всего, это замечательный уссурийский вид — пест-
рушка Радде, которая по своей пепельной окраске, про-
резанной черными жилками, не оправдывает название
рода пеструшек и, вероятно, является его древним про-
тотипом. Вместе с данным видом летали характерные
для раннелетнего периода бабочки: пеструшки — ле-
щинная и травяная, восточная горошковая белянка,
боярышница и парусник Штубендорфа. Изредка пока-
зывалась японская траурница, которую мне не удалось
поймать и установить, относились ли ее экземпляры к
особям перезимовавшего осеннего поколения или явля-
лись весенними бабочками.
Из группы скрытых видов я упомяну только неко-
торых короедов, которые биологически тесно связаны с
древесными породами, произрастающими в широко-
лиственных долинных лесах, и поэтому, как и виды пер-
вой группы, могут считаться характерными их предста-
вителями. На калине Саржента, у основания тонких ве-
точек, отходящих от стволиков, я находил маленькие
отверстия, ведущие к ходам короеда крифала, повреж-
дающего лишь этот кустарник. На акантопанаксе, толь-
ко при самом тщательном осмотре, можно было увидеть
маленьких лубоедов Бергера, вбуравливающихся в ко-
ру стволиков. Чуть-чуть подсохшие ветви маньчжур-
ского ореха позволили мне обнаружить лубоеда, посе-
ляющегося колониями на этой древесной породе. На
усыхающих стволах долинного ильма я обнаружил
сразу три вида короедов: на более старых де-
ревьях, чаще всего уже подмытых водой и лежащих у
берегов Имана, в лубе и заболони развивался большой
ильмовый заболонник. На стволах средней толщины
строили свои ходы заболонники Якобсона, а на тонких
ветках очень плотно размещались ходы заболонника Се-
менова. Нашел я и целый ряд короедов, живущих на
березе, черемухе, липе, ясене, ольхе, кленах и других
256
породах. Разыскивая короедов, я встречал и собирал
также многих других насекомых — стволовых вредите-
лей леса. Если принять во внимание, что за эти дни я
выяснил много новых листогрызущих видов насекомых,
преимущественно гусениц бабочек, то теперь я смог яс-
но представить, насколько обогатились мои знания
жизни уссурийского леса.
Фауна птиц, представленная чрезвычайно бедно в
лесах ближайших окрестностей села Картун, оказалась
довольно богатой в обследованных мною более отдален-
ных лесах. В них были нередки синие мухоловки и си-
зые дрозды; пение которых на Имане я услышал впер-
вые только здесь. В этих же долинных широколиствен-
ных лесах, в которых сохранились высокие сушины то-
поля Максимовича и белокорого ильма с дуплистым
стволами, жили широкороты, и я обычно наблюдал их
воздушные игры и ловлю насекомых в воздухе. Часто
у дорог я встречал седоголовых овсянок, поющих япон
ских пеночек и красивых желтоспинных мухоловок.
Недавно разнообразная фауна еще населяла широ-
колиственные леса и близ Картуна, но она под влияни-
ем вторичных факторов обеднела до такой степени, что
насаждения здесь казались безжизненными. Это застав
ляет нас подумать: не пора ли, пока еще не поздно,
изменить наши отрицательные воздействия на уссурий-
ские леса, которые по своей природе очень быстро мо-
гут деградировать, но восстанавливаются долго, да и
то не в первозданном составе и облике.
В одну из экскурсий в окрестностях Картуна я на-
блюдал особый и очень интересный тип долинного ле-
са. Почвы его обыкновенно сырые, даже заболачивае-
мые, и это вызывает изменения в фауне и флоре. Здесь
не растут уже многие травы, свойственные богатым ал-
лювиальным почвам сухих долинных лесов. Вместо них
развиваются мхи, кочкообразующие осоки, из кустар-
ников— рододендрон, ерник и голубика, которая в день
моей экскурсии, 10 июня, была в полном цвету. Из дре-
весных растений в лесу господствовала лиственница
даурская, но она не достигала больших размеров и соз-
давала впечатление почти полной аналогии с более се-
верными сфагновыми лиственничными редколесьями
или с горными марями южного Сихотэ-Алиня. К этой
свите, в основном северных растений, присоединялись
9 А. Куренцов,	257
отдельные экземпляры маньчжурского ясеня, реже по-
падались угнетенные деревца корейского кедра, а из
кустарников — спутник южных ясеневых лесов — ряби-
нолистник. Передо мной был своеобразный комплекс
растительности, образующий на небольшом пространст-
ве контакт двух флор: более северной — восточносибир-
ской и южной — уссурийской. Собирая насекомых в
этом лесу, я убедился, что здесь наблюдается также
фаунистический контакт. Вместе с южными видами ба-
бочек, такими, как совка агримония, толстоголовка ма-
лая пестрая, и некоторыми видами короедов — ясене-
вый малый и Спесивцева — я собирал и таких бабочек-
северян, как перламутровка ефрозина, крепкоголовка
лесная, а из короедов — крифал лиственничный.
За время пребывания в селе Картун я выбрал день
для осмотра и изучения лесов на горных склонах. В ос-
новном это были дубовые парковые леса или дубово-ши-
роколиственные леса различных вариантов. Если пер-
вые, бедные по составу образующих их древесных по-
род (растут в них главным образом -монгольский дуб и
даурская береза), испытали в прошлом многочисленные
пожары, то вторые, подвергавшиеся исподволь влия-
нию палов, сохранили ряд таких древесных пород, как
амурская липа, клен мелколистный и некоторые другие.
Чаще всего эти леса занимали склоны северной, вос-
точной и западной экспозиций, тогда как парковые, или
«чистые», дубняки были приурочены к южным склонам.
Некоторые участки дубово-широколиственного леса име-
ли хорошо сохранившийся подлесок, образованный лес-
педецей, разнолистной лещиной и такими кустарниками
смешанной тайги, как маньчжурская лещина, малоцвет-
ковый бересклет, некоторые спиреи, жасмин и другие.
Так как в таких лесах значительно меньше следов по-
жаров, то сохранился более богатый травяной покров,
в котором я отметил цветущими ластовень, хлорант,
анемону удскую с крупными белыми венчиками, пио-
ны и два вида (желтый и крапчатый) красивых орхи-
дей рода циприпедиум, или кукушкины башмачки. Весь
облик этих лесов указывал на переходный характер их
к горным смешанным лесам уссурийского типа, кото-
рые в ближайших окрестностях Картуна не сохрани-
лись. Только в одном месте, по северным склонам рас-
падка, я встретил кедровники, так называют в При-
25?
морье смешанные или кедрово-широколиственные леса.
По сравнению с горными лесами южного Приморья
кедровники Имана отличаются многими особенностя-
ми. В них нет таких более южных древесных пород, как
цельнолистная пихта, калопанакс, граб, мелкоплодник,
лианы актинидия аргута, и некоторых других видов. В
то же время в нервом ярусе кроме кедра амурской ли-
пы, желтой березы, горного ильма отдельными экземп-
лярами встречалась айнская ель. Обычен также в верх-
нем ярусе монгольский дуб. В подлеске господствует
маньчжурская лещина, редко — жасмин.
На рединах, образовавшихся в связи с выпадением
из насаждений крупных деревьев, развивались заросли
аралии маньчжурской. На одной недавно возникшей
редине (в результате падения перестойного ветроваль-
ного кедра) я встретил активно развивающийся очаг
короедов. На стволе кедра, прокладывая свои ходы, ра-
ботали шестизубчатый и вершинный короеды; на вет-
ках поселились короеды-граверы, а на корнях — корне-
жилы. Падая, кедр поломал и поранил несколько со-
седних деревьев и кустарников, растущих во втором
ярусе и в подлеске, и они послужили пищей для других
видов короедов. В образовании данного куртинного оча-
га насекомых короеды являются пионерами. За ним’и
следуют вторичные группы вредителей — дровосеки,
златки, слоники, рогохвосты и другие. За массовыми
вредителями идет не менее многочисленная рать хищ-
ников и паразитов из мира насекомых, которые сдер-
живают дальнейшее массовое размножение вредителей
и постепенно приводят к угасанию возникших куртинных
очагов насекомых.
13	июня я посетил каменистые обнажения и скалы,
находящиеся в нескольких километрах от села. Их рас
тительность и фауна оказались довольно бедными. HQ
трав на скалах цвели лишь похожие на лилии, с круп-
ными оранжевыми венчиками красодневы Миддендог-
фа. В затененных обнажениях я поймал интересную для
меня бабочку — каменистую краеглазку. Вспугнутая,
она перелетала на 1—2 метра, опускалась и сидела спо-
койно, сложив крылья так, что ее с большим трудом
можно было отыскать средн бурых скал. Бабочка эта
была интересна тем, что до этого я нахЭдил ее только
высоко в горах — в поясе гольцов или каменистых тундр.
9*	259
Обитание ее в данных условиях может указывать на
широкое распространение этого вида в прошлом. Со-
хранение его в поясе широколиственных лесов лишь в
указанных биотопах объясняется тем, что последние
являются в какой-то степени экологическими аналога-
ми высокогорного пояса.
Иногда скалы уступали место крутым безлесным
склонам, на которых я нашел другой интересный вид
бабочки —степную бархатницу. В Приморье этот за-
байкальский вид встречается на сухих лугах, преиму-
щественно на Ханкайской равнине. Проникновение его
по Иману далеко к востоку — в лесную зону — проис-
ходит при .наличии только благоприятных для его оби-
тания стаций, а именно сухих безлесных склонов, имею-
щих здесь, в горных лесах, крайне ограниченные пло-
щади.
Оценивая <в целом все проведенные мною исследова-
ния фауны и флоры И,майской долины от устья реки и
включительно до окрестностей села Картун, я могу те-
перь ясно представить всю картину изменений лесной
природы под влиянием антропогенных факторов. Из них
наиболее важными являются пожары, различная сте-
пень воздействия которых определяет весь ход эколо-
гических группировок биогеоценозов, их деградацию
от смешанных и широколиственных лесов до кустарни-
ково-порослевых зарослей.
14	июня были закончены дополнительные органи-
зационные работы по экспедиции и мы на трех арендо-
ванных у Дальзолота лодках тронулись в дальнейший
путь по Иману — к селу Лаолю. Там мы планировали
взять постоянных батчиков и заменить плоскодонные
лодки на улымагды, специально приспособленные для
плавания по быстрым горным рекам.
Сегодня стояла переменная погода. Временами на-
чинался дождь, но скоро прекращался, и наступали
душные часы, которые обыкновенно у нас в крае уста-
навливаются на продолжительное время лишь в конце
июля и в августе.
На протяжении первых десяти километров выше
Картуна Иман имеет совсем тихое течение. Берега его
покрыты ивовыми зарослями. Нередко небольшие участ-
ки необлесенных галечников указывали на падение во-
ды в реке. У коренных берегов Имана, по склонам, все
260
еще часто виднелись дубово-широколиственные леса
или почти чистые дубняки—свидетели проникающих и
сюда лесных пожаров.
Встречались, обыкновенно по северным склонам, и
горные смешанные леса, подлесок которых казался со-
вершенно белым от обильно цветущего жасмина, аро-
мат которого мы ощущали даже в лодках.
Вскоре Иман начал делиться на отдельные прото-
ки, которые тянулись на большом протяжении и обра-
зовывали удлиненные острова. Эти острова, являющие-
ся частями отрезанной рекой поймы, обычно приподня-
тые над уровнем реки, имеют богатую аллювиальную
почву и часто покрыты сравнительно хорошо сохранив-
шимися широколиственными лесами, в которых росли
маньчжурский ясень, белокорый ильм, амурский бархат
и другие породы деревьев.
Но встречаются на Имане и другого типа острова,
образовавшиеся путем накопления илистых, песчаных
и галечниковых отложений реки, что особенно интен-
сивно происходит во время наводнений, которые здесь
бывают обычно часто и достигают больших размеров.
В зависимости от возраста отложений и степени замед-
ления процессов их размыва эти острова постепенно за-
растают ивовыми лесами. Во время путешествия вверх
по Иману мы наблюдали многочисленные стадии фор-
мирования ивняков — от начальных однолетних зарос-
лей до вполне развившихся насаждений. Такие зарос-
ли имеют низкий уровень над водой и нередко залива-
ются, поэтому фауна их, как и растительность, также
значительно беднее, чем на островах первого типа.
Во время движения наших лодок мы наблюдали пе-
релетающих у берегов куличков-перевозчиков и проно-
сившихся над рекой одиночных цапель—амурских
квакв, которые обычно устраивают гнезда на невысо-
ких ивах, растущих на островах. В отличие от других
цапель они не образуют колоний. На ивовых островах
встречались и зайцы, которые, выскакивая к берегу ре-
ки, обнаруживали себя. В одном месте наши маммоло-
ги устроили на них охоту и добыли для коллекции два
экземпляра.
В день выезда мы проплыли не более 15 километров
и заночевали на широкой галечниковой косе. Она об-
разовалась много лет назад и с одной стороны уже была
261
Выводок длинноносого крохаля
покрыта ивами. Стволы их достигали 4—5 сантиметров
в диа,метре и вполне годились для шестов, с помощью
которых управляют движением лодок на наших гор-
ных реках.
15	июня, продолжая путешествие, мы проехали по-
дымающиеся с правой стороны сравнительно высокие
сопки — Вабалазу, Чичивазу и Шавелазу. От подножия
и до вершины 'сопки покрыты густым смешанным ле-
сом. Если первые 100 километров в низовьях Имана
всюду господствовали луга, болота и поля и на долю
леса приходились лишь маленькие участки, то теперь
мы вступили в страну лесов. Оставляя нередко основ-
ное русло реки, мы направлялись по протокам Имана,
течение в которых замедленно, и потому толкать лодки
шестами в таких протоках значительно легче. Особенно
памятной осталась для меня одна протока, которая тя-
нулась параллельно Иману несколько километров. Ос-
таваясь узкой почти на всем протяжении, она была осе-
нена тенистыми лесами, кроны которых образовали по-
добие длинной арки. Солнце проникало сюда лишь в
виде маленьких пятен. Редко посещаемая людьми про-
тока давала приют выводкам крохалей. Птенцы их бы-
ли еще пуховичками, но при нашем приближении вмес-
те со старой уткой так быстро бежали, именно бежали,
а не плыли по воде, что догнать их даже при сильном
262
разгоне лодки было невозможно. Пробежав таким об-
разом довольно большое расстояние, крохалиха поды-
малась в воздух и исчезала между вершинами деревьев,
что служило сигналом к тому, чтобы все птенцы сразу
же устремлялись к берегам протоки и скрывались, за-
бившись в заросли трав. Найти их было почти невоз-
можно. Помню только однажды Михаил, один из наших
батчиков, обнаружил и поймал птенца, который, по его
словам, был весь в воде и высовывал только кончик
клювика. Нередко в протоке показывались и парочки
кряковых уток, но повадки их были совершенно другие.
Они тотчас же снимались и улетали.
Иногда протока подходила к коренному берегу ре-
ки, и тогда над ней нависали скалистые обнажения, уб-
ранные крупными оранжевыми цветами красоднева
Миддендорфа. У самой же воды, хорошо освещенной
лучами солнца, летало много насекомых, среди которых
я обратил внимание на многочисленных синих стрекоз,
известных под названием люток-красоток. Казалось,
что эти любители яркого солнца скопились здесь со
всей протоки и, купаясь в лучах света, вели свои хоро-
воды.
Миновав населенный маленький пункт Вагумге, к
вечеру мы доехали до устья реки Татибе — большого
правого притока Имана и здесь, разбив лагерь, заноче-
вали. Лагерь наш представлял шесть раскинутых пала-
ток. В одной палатке спали Золотарев и Флеров. В трех
располагались наши батчики. Одну палатку занимали
я и Надецкий, шестая предназначалась для различного
экспедиционного имущества. В ней устраивался на
ночь завхоз экспедиции И. Е. Невинский. В лагере
обычно разводили костер, варили пищу. Собираясь все
вместе, члены экспедиции вели разговоры об удачах и
неудачах экскурсий и особенно долго рассуждали об
интересных зоологических находках, здесь же планиро-
валась работа на предстоящий день.
16	июня мы продолжали дальнейший путь. В этот
день надеялись доехать до большого староверческого
селения Лаолю, в котором должны были сделать по-
следние подготовления для всего последующего путе-
шествия по Иману и его притоку Колумбе.
День оказался нелегким. Часто плыли по довольно
быстрым протокам, и батчикам приходилось усиленно
263
работать. Время от времени выбирались на тихие плесы
реки и тогда двигались быстрее. В геоморфологии мест-
ности ясно наметились изменения: горы подходили все
ближе и ближе к Иману и становились выше. Вероятно,
некоторые из высот достигали до 1000 метров. До самой
вершины они были покрыты густыми смешанными ле-
сами, в которых из хвойных, кроме кедра, все чаще и
чаще начали встречаться аянска^ ель и белокорая пих-
та. Высаживаясь время от времени у берегов Имана,
где такие леса подходили к реке, я всякий раз убеж-
дался, что по господству хвойных пород их можно бы-
ло бы назвать кедрово-еловыми, или елово-кедровыми,
лесами с хорошо выраженным подлеском из маньчжур-
ской лещины и травянистым покровом из-широко раз-
витых папоротников.
Фауна птиц в этих лесах была довольно разнооб-
разна. На гнездовьях я находил овсянку Тристрама,
слышал поющих личинкоедов и голоса трех кукушек:
ширококрылой, глухой и реже обыкновенной. Первая
живет в густых с оврагами горных смешанных лесах,
глухая широко расселяется по различным кедрово-ело-
вым лесам, а обыкновенная, видимо находящаяся здесь
уже на грани своего экологического обитания, пролета-
ла иногда у кустарниковых зарослей и только в самой
долине Имана.
Звери нам пока не встречались, хотя на песчаных от-
мелях берегов реки и ее притоков мы видели свежие
следы изюбров и черного медведя.
К вечеру подъехали к селу Лаолю, расположенно-
му на широкой повышенной террасе на правом берегу
Имана. Ночевать в село .мы не пошли, а разбили палат-
ки на луговом берегу реки. Ночь была тихая, теплая.
Если от села Картун и до Лаолю все время шли леса, то
окрестности последнего были окружены лугами, поля-
ми и открытыми пастбищами. Вероятно, местные жите-
ли уже давно обосновались здесь и преобразовали тай-
гу в сельскохозяйственные угодья. Поэтому и фауна ок-
рестностей этого села оказалась менее лесной и име-
ла сходство с фауной низовьев Имана. Уже с вечера мы
услышали хоры лягушек жерлянок, в лугах кричали
перепела, и с ближайшего болота доносился голос по-
гоныша, напоминающий бой барабана. Неумолчно пели
в тростниковых зарослях дроздовидные камышевки.
264
Два дня стоянки в Лаолю позволили мне совершить
две экскурсии — на луга и в окрестные леса. Погода
вполне 'благоприятствовала. Стояли солнечные теплые
дни. С раннего утра я направился в леса, произрастаю-
щие по горным склонам в 7—8 километрах от села. Они
были хорошо сохранены и состояли из разнообразных
широколиственных пород с примесью кедра, аянской
ели и белокорой пихты. Подлесок из маньчжурской ле-
щины, жасмина, бересклета, жимолости и других кус-
тарников образовал в них густую чащу. Мне попалась
заброшенная дорога, используемая, вероятно, только
зимой, по которой я и направился, чтобы проникнуть
возможно дальше в глубь леса и познакомиться с его
фауной.
Тайгу оживляли птицы. Пели земляные и оливковые
дрозды. Кричали обыкновенная и глухая кукушки. С на-
слаждением слушал я и пе-
нне частых здесь синих му-
холовок. Над вершинами
леса проносились с криком
птицы, похожие на сороко-
путов, которых я так и не
смог точно определить. В раз-
ных направлениях звене-
ли голоса многих других
птиц: желтоспинных мухоло-
вок, таежных овсянок Трист-	Уссурийская уранида
рама, амурских синиц, поползней и других. Весь этот
гомон пернатых являлся хорошим показателем еще не
закончившегося первого летнего периода. Об этом же го-
ворили и собранные мною в этот день бабочки, такие, как
шашечницы, сенницы, спирейная, травяная и лещинная
пеструшки, боярышница и парусник 1Штубендорфа.
На одной из освещенных маленьких полянок леса я
заметил, что к земле опускается пестрая бабочка, сво-
им плавным полетом не похожая ни на один вид из се-
мейства нимфалид, имеющих такую же окраску. Быст-
ро подскочив к бабочке, я поймал ее и долго не мог оп-
ределить, какой это вид. И только внимательно рассмат-
ривая ее уже в морилке, увидел, что усики у бабочки не
булавовидные, как у всех дневниц, а пестрый рисунок
на общем, почти белом, фоне ее крыльев зависит от чер-
ных жилок и широких их оторочек такого же цвета.
265
Я догадался, что моя находка относится к особому се-
мейству бабочек — уранид, представленному преиму-
щественно в тропических лесах Южной Азии. В уссу-
рийской фауне отмечено несколько мелких видов на-
званного семейства, а этот вид — уссурийская уранида —
довольно крупная бабочка, известная всего лишь по
двум экземплярам из среднего Приамурья. Она, несом-
ненно, является реликтом — наследием того отдаленно-
го периода в истории развития уссурийской фауны,
когда последняя была более тесно сближена с южно-
азиатской фауной и могла позаимствовать от нее не-
сколько ее представителей, сохранив их только строго
в определенных экологических условиях.
Возвращаясь в село, я побывал и в долинных широ-
колиственных лесах, которые здесь также хорошо со-
хранились. Разнообразие древесных пород, густой под-
лесок и обилие широколиственных трав (купены, трил-
лиум ромболистный, вороний глаз, майник и другие)
давали полное представление о мало измененной расти-
тельности в этих лесах. Хорошо сохранилась в них и
фауна. Я часто слышал посвисты китайской иволги.
Встречались парочками голубые сороки, придерживаясь
своих гнездовых участков. В кронах верхнего яруса ле-
са пели японские пеночки. Седоголовые дятлы, харак-
терные для долинных лесов, прыгали на почве или невы-
соко взбирались по стволам деревьев. На старых дуп-
листых стволах в большом числе держались серые ки-
тайские скворцы и вертишейки. В одном месте я подо-
шел к красивым, нависшим над рекой, скалам и совер-
шенно неожиданно встретил грызуна пищуху — харак-
терного обитателя каменистых россыпей высокогорной
зоны Сихотэ-Алиня. Найденная мною в скалах окрест-
ностей Картуна бабочка каменистая краеглазка обита-
ла здесь в одних и тех же условиях вместе с пищухой.
Следующий день я посвятил обследованию лугов в
окрестностях Лаолю. По составу своей флоры они пред-
ставляли большой интерес. Их формирование, навер-
ное совсем недавнее, находилось под влиянием лесной
растительности. Состав травостоя образован в основ-
ном следующими видами: купеной, таволгой, сибирским
ирисом, валерианой, луносемянником, ясенцем, пиона-
ми и некоторыми другими выходцами леса. Злаки и осо-
ки, всегда играющие большую роль среди луговой рас-
266
тительности, здесь не имели существенного значения.
В фауне насекомых я также ничего специфического не
обнаружил. Из бабочек летали как обычные лесные виды,
так и тривиальные, живущие в условиях открытых ланд-
шафтов. За полтора дня наши маммологи добыли целый
ряд мышевидных грызунов, белок и летягу.
Вторая половина дня 18 июня была занята оконча-
тельной подготовкой к дальнейшему плаванию выше по
Иману и по реке Колумбе.
У местных жителей мы наняли три новые лодки уль-
магды, приспособленные для плавания по быстрым гор-
ным рекам. Из разговоров с населением села Лаолю мы
выяснили, что большинство из них являются хорошими
охотниками и отлично ходят с шестами на ульмагдах.
Из ехавших с нами до Лаолю шестерых батчиков четверо,
согласно заключенному в Картуне договору, должны бы-
ли вернуться с лодками обратно. Двое из них — Миша и
Петро, большие любители тайги, пожелали остаться с
нами до конца работ экспедиции. Нас это обрадовало,
так как оба были не только хорошие батчики, но и мно-
го раз плавали по Иману, знали его протоки и по реке
Колумбе подымались до 30 километров — до прииска
Благодатного, куда они в течение двух последних лет
перебрасывали на лодках продукты для рабочих. Иного
транспорта, кроме водного, и только на лодках, в те
годы не существовало.
В селе Лаолю мы наняли еще четырех батчиков.
Среди них Трифон Черепанов и Антон Калугин, соби-
равшиеся ‘служить в текущем году в армии, с ранних
лет не только освоились с плаванием на ульмагдах и
оморочках по Иману и его быстрым горным притокам,
но и были хорошими охотниками. Трифон уже тогда
был неплохим охотником на крупного зверя. Для наших
маммологов, ставивших своей целью собрать возможно
полнее копытных и крупных хищных зверей для коллек-
ций Зоологического института Академии наук, такой
охотник представлял ценность. Кроме того, для
К- К. Флерова, поставившего целью в своих научных
исследованиях разрешить вопрос о систематических
связях и зоогеографических взаимоотношениях лосей
Старого и Нового Света, очень важно было добыть этих
зверей разных возрастов из Сихотэ-Алиня, особенно же
ему необходим был экземпляр полного скелета взрос-
267
лого самца сохатого. Трифон оправдал все возложен-
ные на него надежды.
Впоследствии, уже после войны, Трифон занимал в
своем селе должности то председателя сельсовета, то
руководителя своего передового колхоза, но не мог не
охотиться. Время от времени, зимой, он передавал уп-
равление колхозом или сельсоветом в надежные руки,
а сам уходил в тайгу на охоту. За последнее же время он
стал и одним из активных членов группы охотников-тиг-
роловов. В 1956 году, спустя 22 года после нашей экспе-
диции 1934 года, я 'возвращался из экспедиции с исто-
ков Имана на батах и заехал проведать Трифона. И что
же я увидел? Жители села Лаолю, казавшиеся мне в
1934 году закоренелыми индивидуальными собственни-
ками земли, теперь превратились в идеальных колхоз-
ников. Их председатель Т. П. Черепанов, обрадовав-
шись нашей встрече, рассказал о преобразованиях в
селе, показал многие построенные заново колхозные
здания: животноводческую ферму, сушильные сараи,
зернохранилища, общественный молотильный ток, раз-
личные сельскохозяйственные орудия и машины,
великолепный клуб, школу семилетку и многое дру-
гое.
Второй наш батчик Антон Калугин обратил на себя
внимание тем, что на второй день приезда взял с моего
разрешения стоящий у палатки энтомологический са-
чок и начал здесь же, на лугу, умело и ловко ловить ба-
бочек. Я поинтересовался, кто научил его так хорошо
владеть сачком и собирать насекомых. Из его объясне-
ний выяснилось, что он внук одного из стариков Калу-
гиных, которые раньше жили в селе Виноградовке в
верховьях реки Даубихе. Его дед вместе со своим бра-
том собирал бабочек для доктора А. К. Мольтрехта, ко-
торый, работая врачом-окулистом переселенческой боль-
ницы во Владивостоке, был большим любителем-энто-
мологом. Он приезжал в Виноградовку и вылечил ста-
риков Калугиных «от каких-то глазных болезней». За
такое благодеяние доктор ничего не хотел брать, но,
научив их ловить бабочек, получал в награду собранных
ими насекомых. От своих дедушек Антон перенял уме-
ние собирать бабочек. В нашей экспедиции, выполняя
тяжелую работу батчика, он нередко помогал мне со-
бирать насекомых. Во второе мое посещение села Лао-
268
лю в 1956 году я рад был повидаться с Антоном. Он
постоянно жил в селе, был хорошим колхозником.
Два других наших батчика из села Лаолю Никита и
Астафей, по фамилии Калугины, ничем особенно не вы-
делялись, но в течение всей экспедиции были честными
работниками. Оба они впоследствии выехали из села
Лаолю и работали на заводах в Комсомольске.
Наконец 19 июня вполне сформированная и обнов-
ленная «флотилия» нашей экспедиции в числе 11 че-
ловек, разместившихся на трех батах, направилась
дальше вверх по Иману. Проводить нас вышли не толь-
ко родные вновь взятых батчиков, но и многие жители
села.
Теперь мы постепенно входили в ту часть долины
Имана, которая свое явно выраженное направление с
востока на запад заметно ориентирует к северу. Ближе
к устью притока Арму этот" слом долины происходит в
наибольшей степени, и тогда Иман приобретает тече-
ние с юга на север. Образование Иманом такого коле-
на явилось результатом сложных геологических про-
цессов. Его верхнее и отчасти среднее течение, ранее
проходящее между параллельно тянущимися тектони-
ческими хребтами, встретило на своем пути в крест
простирающееся горное поднятие. Началось эродирую-
щее действие реки, которая, в конечном счете, прореза-
ла это поднятие и вышла в широкую часть своей доли-
ны, уже разработанную раньше текущими с востока на
запад ее правыми притоками — Арму и Татибе. Следы
этой геологической истории долины Имана хорошо вид-
ны, когда проезжаешь через места ее прорыва.
На протяжении 25—30 километров долина Имана
постепенно становится уже, к его берегам подходят вы-
сокие горы, а крутые склоны часто образуют скалы.
Число проток в реке становится значительно меньше,
они (например, протоки Три Сестры) приобретают
стремительное течение. Само же русло реки встречает
на своем пути два больших переката — Юрасовский и
Каменный. Изменяется и облик растительности. Ивня-
ки теперь исчезают, так как илистых отложений стано-
вится очень мало. С гор на долину надвигаются не
только горные смешанные леса, но и по некоторым се-
верным склонам к Иману подступает елово-пихтовая
тайга. В одном месте мы увидели перелетающую через
269
реку постоянную спутницу темнохвойной тайги — кед-
ровку.
Вскоре за селом Лаолю начали встречаться крутые
склоны, переходящие иногда в отвесные скалы. Обычно
на склонах сохранялись дубовые леса, а скалы, часто
сплошь покрытые цветущими красодневами, создава-
ли картины сказочной красоты.
В районе постепенного поворота долины Имана к
югу плавание по реке из-за быстрого ее течения оказа-
лось затруднительным, и мы направились по протокам
Три Сестры. Эти протоки очень глубокие и имеют так-
же быстрое течение. Михаил и Петро — батчики уль-
магды, на которой сидели я и Надецкий, направились
правой из этих проток, которая, по их словам, была наи-
более доступна для прохода. За нами двигались осталь-
ные ульмагды. Надо сказать, что, не будь у нас опыт-
ных батчиков, мы вряд ли смогли бы преодолеть быст-
рое встречное течение протоки. Двигались ульмагды на
довольно большом расстоянии друг от друга, так как
все время была угроза, что течение, вернее бег воды,
вот-вот .вырвет из рук батчиков лодку, что могло при-
вести к столкновению с ниже двигающимися ульмаг-
дами. Сидя в лодке, я видел, какой надо обладать силой
и поразительной ловкостью, чтобы, сопротивляясь мо-
гучему потоку, не только держать ульмагду, но и про-
талкивать ее шестами вперед! На большой глубине,
когда шест почти весь уходил в воду и дрожал в руках
батчиков, я нередко наблюдал, как вода преодолевала их
силу и отбрасывала бат назад. Однако Михаил и Пет-
ро снова вступали в борьбу и одерживали победу. Ес-
ли же им сразу не удавалось это сделать, они, держа
бат на шестах, подплывали к берегу и, как охотники,
подкрадывавшиеся к дичи, нагибаясь и хватаясь за бе-
реговую растительность, временно выжидали, не сда-
вая своих позиций, а затем вновь вступали в схватку со
стихией и все-таки выходили победителями.
'Наконец наш бат выбрался из этой бешеной про-
токи, а спустя несколько минут выплыли сначала вто-
рой, а затем и третий бат. Все ульмагды собрались
вместе у тихого берега Имана и каждый из нас делился
впечатлениями о тех опасных моментах, которые испы-
тали наши ульмагды, преодолевая многоводную, зажа-
тую словно в тисках одну из проток Три Сестры.
270
Плывущий черный медведь
День уже клонился к обеду, ио, по рассказам бат-
ников, вот-вот должен .был быть большой перекат на
Имане. Они решили преодолеть его и после этого сде-
лать длительный обеденный перерыв. Баты тронулись,
но не прошли даже километра, как с идущей впереди
ульмагды раздался громкий голос батчика Никиты:
«Медведь плывет!» Я посмотрел вперед и сразу же уви-
дел высовывающуюся из воды голову черного медве-
дя, намеревавшегося быстро переплыть на другой бе-
рег Имана. Ехавшие с Никитой начальник экспедиции
Золотарев и научный сотрудник Флеров начали стре-
лять по зверю, но безуспешно. Течение реки было быст-
рым, бат сильно качало и взять верный прицел было
трудно. Да и сам медведь, напуганный такой встречей,
пришел в замешательство и не мог сообразить, что ему
делать. Он метался из стороны в сторону, то опускал го-
лову под воду, то вновь выныривал и плавал в разных
направлениях. Наконец медведь решил вернуться к бе-
регу, с которого он сошел в реку, но тут недалеко под-
жидал его спешивший с ульмагды Трифон и двумя
выстрелами прикончил жизнь белогрудого мишки. Мед-
ведь оказался сравнительно молодым. Вряд ли ему бы-
ло более года. Вероятно, он еще не потерял доверчи-
вость к людям и по этой причине стал их жертвой.
Не более как через полчаса мы подошли к Юрасов-
271
скому перекату, названному так по имени одного из по-
гибших здесь батчиков. Оставив лодки у тихого течения
близ берега, мы пошли к перекату осмотреть его. На
протяжении не менее 300 метров явно обнаруживалось
падение русла реки, по которому неслись быстрыми,
бурлящими потоками воды Имана. Весь перекат, ког-
да смотришь на него с берега, представляет вздымаю-
щиеся вверх высокие валы воды, которые бегут друг за
другом и оставляют впечатление той неумолимой силы,
которая способна смять, уничтожить и похоронить в
своей пучине все, что стоит на пути перемещения могу-
чих водных масс. Если в протоке, по которой мы сегод-
ня подымались, вода бежала по сглаженному дну, то
здесь, на перекате, продолжалась эродирующая дея-
тельность вод на дне реки. Когда я смотрю на перекаты
наших рек в Сихотэ-Алине, а видел я их очень много и
в разных условиях, всегда напрашивается мысль, что
они являются остатками, реликтами тех горных складок
или даже хребтов, которые стояли на пути продвижения
рек и были прорезаны или перепилены вековой их эро-
зией.
Участники экспедиции сошли с ульмагд у пологого
берега Имана и направились в обход переката, а бат-
чики бичевой осторожно тянули лодки. Вое обошлось
благополучно, и мы тронулись дальше. Течение Имана
оставалось быстрым, но все-таки мы, хотя и медленно,
плыли вперед. Вскоре, приблизительно посредине реки,
показался покрытый лесом остров удлиненной формы,
который по своему очертанию очень походил на плыву-
щий корабль. Среди -местного населения он и получил
название Пароход. Довольно высоко поднятый над
уровнем реки, этот остров по своему происхождению,
вероятно, представляет часть отторгнутого когда-то
Иманом коренного берега долины реки, если только он
не является остатками той горной складки, которая
стояла на местах прорыва Имана на запад.
Вскоре наши ульмагды подошли к устью быстрой
реки Арму — второму притоку Имана. Боды Арму были
очень чистыми по сравнению с иманскими.
Я обратил внимание на то, что близ впадения Арму
в Иман окружающие горы подняты еще выше, чем в
пределах Юрасовского переката, и совсем близко под-
ходят к Иману. Долина реки, стиснутая с боков гора-
т
ми, становится совсем узкой. Течение (реки делается еще
быстрее. Исчезают и последние остатки ивовых бере-
говых лесов и галечниковые косы, которые встречались
всюду ближе к селу Лаолю. Елово-пихтовые леса поч-
ти вытеснили смешанные насаждения и часто спуска-
ются по горным склонам до уровня реки. Не говорит ли
все это о том, что главный прорыв Имана в геологи-
чески отдаленные времена происходил где-то здесь, в
районе нижнего течения реки Арму? Подтверждением
этому может служить и второй Каменный перекат на
Имане, который расположен несколько выше устья
Арму.
Недалеко от впадения Арму в Иман мы разбили ла-
герь и устроили дневку, чтобы обследовать свежие лес-
ные гари. По всем признакам нетрудно было опреде-
лить, что гарь возникла весной текущего года. Пожар
время от времени переходил, вероятно, из низового в
верховой. Часто встречались хвойные деревья с обуг-
лившимися стволами. Еще 'больше было деревьев с бо-
лее легкими ожогами на стволах или на корневых ла-
пах. Последствия пожара явились благоприятными ус-
ловиями для возникновения очага массового размноже-
ния вредных насекомых леса. В кедрово-еловом лесу с
примесью некоторых лиственных пород особенно силь-
но проявлялась разрушительная деятельность корое-
дов. Крупные и средних диаметров стволы аянской ели,
еще стоящие на корню, были заселены короедо.м-типог-
рафом, лубоедами-полиграфами и древесинниками —
чёрным и полосатым. Стволики <же подроста этой поро-
ды усыхали от поселившихся на них мелких короедов-
граверов. Стволы кедра были покрыты смоляными во-
ронками у входов вбуравившихся в них крупных шести-
зубчатых короедов. Жизнь этих деревьев — ценных
представителей нашего леса —была обречена, через ме-
сяц они превратятся в сухостой и начнут заселяться
последующими разрушителями древесины — дровосе-
ками, златками и долгоносиками. На белокорой пихте в
массе расселились особые виды полиграфов. Листвен-
ные породы оказались менее заселенными вредителя-
ми, но и они, будучи опалены огнем, привлекли ряд ко-
роедов— заболонников и древесинников. У меня оста-
лось впечатление, что на месте этого короедного очага
уже не будет существовать уссурийская смешанная тай-
273
га, а возникнет малоценный белоберезняк или осин-
ник. И должно пройти не менее ста лет, чтобы послед-
ние мелколистные древесные породы могли вновь усту-
пить место хвойным или хвойно-широколиственным цен-
ным насаждениям, да и тэ вряд ли последние будут
представлять облик первичного уссурийского леса.
21 июня стояла пасмурная погода. Горы заволаки-
вали облака, и временами начинался дождь, но наше
продвижение вверх по Иману хотя и медленно, но про-
должалось. Склоны окружающих гор оставались кру-
тыми, на них иногда встречались даже пятна каменис-
тых осыпей. С ульмагды я заметил, что цветущие в гор-
ных лесах раньше жасмин, калина, роза даурская и жи-
молость Маака уже давали .завязи плодов. Из цвету-
щих высоких трав у берегов Имана встречались водо-
сборы, арункусы и порезники. Из леса вылетали и час-
то садились в ульмагду или носились над водой различ-
ные виды ручейников, веснянок, а из бабочек — восточ-
ная пестрая пяденица. Однажды вам удалось наблю-
дать очень крупного полоза Шренка.
Вечером, выбрав удобное для ночлега место в хвой-
но-широколиственном лесу, мы долго слушали крики
ширококрылой кукушки, которые орнитологи передают
звуками: *жи-ви-чи». В сумеречные часы и ночью доно-
силось уханье уссурийского филина. С берегов Имана
часто слышались посвистывания куличков-перевозчиков
и уссурийских зуйков-галстучников. Живут они в од-
них экологических условиях, но последний отличается
от первого наличием черного пятна на грудке, за что и
получил свое название. Временами, уже ночью, наше
внимание привлекали и более странные, никогда ранее
мною не слышанные звуки, доносившиеся с ближайшей
протоки Имана. Я был почти уверен, что это кричал
рыбный филин, населявший глухие протоки всех боль-
ших правых притоков реки Уссури. На другой день, ра-
но утром, я пошел осмотреть те места по протоке, отку-
да ночью доносился голос этой птицы. По мнению
В. К. Арсеньева, рыбный филин для поимки рыбы рас-
крывает во весь размах свои крылья и, садясь на воду,
как бы образует сеть, перетянутую от одного берега к
другому. Подходящую к этой живой запруде рыбу фи-
лин вылавливает. Я никогда не наблюдал это интерес-
ное явление в жизни рыбного филина. Сегодня же на
274
повышенном берегу протоки я часто видел экскременты
этой птицы. Они могли указывать и на то, что филин
высматривает с берега протоки свою добычу и, бросаясь
за ней в воду, вытаскивает на сушу. Пойманную рыбу
филин, вероятно, заглатывает целиком, так как никаких
следов расклева добычи я не обнаружил.
Утром 22 июня проехали, вернее, обошли стороной
возле пологого левого берега Имана довольно длинный
Каменный перекат. По словам наших батчиков, в нем
много погибало груза и немало утонуло людей, спус-
кавшихся с верховьев реки. На Имане, да и на других
уссурийских реках, вообще принято при возвращении
с истоков спускаться на ульмагдах посередине реки,
так как считается, что в этом случае меньше шансов
наскочить на подводные камни и разбить лодку. Этого
мнения придерживается и большинство путешественни-
ков, с известным риском, конечно, спускающихся по пе-
рекату. При возвращении из экспедиции мы поступили
таким же образом, о чем я расскажу ниже. В руках
опытных батчиков, удерживающих все время лодку в
рез воды и знающих хорошо донное ложе переката,
спуск по перекатам, как я неоднократно убеждался при
путешествиях по Хору, Бикину и Иману, проходит бла-
гополучно.
Интересно отметить, что выше Каменного переката
долина Имана становится снова довольно широкой, на-
чинают встречаться протоки, часто появляются галеч-
никовые отложения и острова, на которых развиваются
ивовые леса. Течение реки также делается более спо-
койным. Все это указывает на то, что мы миновали тот
«слом» долины Имана, на котором он, меняя свое тече-
ние, произвел в геологическом прошлом колоссальные
процессы эрозии и денудации.
В лесах на горных склонах господствовали хвойные
породы, но все же еще часто встречались почти все те
широколиственные породы, которые произрастали в ок-
рестностях села Лаолю. В долинных широколиствен-
ных лесах, состоящих из бархата амурского, ореха, иль-
ма и ясеня, в подлеске я иногда встречал молодые де-
ревца не только кедра, но и ели, и пихты. В этих соче-
таниях растительности улавливалось наступление север-
ной флоры на южную — уссурийскую. В связи с общим
подъемом местности этот процесс будет на-
275
Полоз Шренка
растать. Более же раннее, указанное
выше, надвигание на долину Има-
на растительности темнохвойной
тайги явилось лишь частным случа-
ем сложившейся благоприятной эко-
логической обстановки в связи с об-
разованием теснины этой реки.
23 июня, отъехав от реки Арму
около 40 километров, направляем-
ся к пункту Сидатун, в котором
стоит несколько домиков русских пе-
реселенцев и расположено малень-
кое стойбище удэгейцев. Там мы
надеялись найти проводника — удэ-
гейца, хорошо знающего тайгу
вдоль реки Колумбе, по которой ле-
жит дальнейший путь нашей экспе-
диции к горам Сихотэ-Алиня.
После бурных перекатов и быст-
рых проток, оставшихся .позади,
'ближе к Спдатуну, Иман становит-
ся «тихой» рекой. На нашем пути
часто встречаются галечниковые
косы: то голые, недавно лишь обра-
зовавшиеся, то начинающие зарас-
тать молодыми ивами и тополем.
Время от времени баты останавли-
ваются на косах для перекуров,а я,
пользуясь этими антрактами в на-,
шем плавании, выскакиваю из уль-
магды и ловлю летающих здесь ба-
бочек-пеструшек Радде, лещин-
ную и спирейную, уссурийскую то-
полевую ленточницу, углокрыльниц, боярышниц и ряд
других видов, предпочитающих в тайге открытые, зали-
тые солнцем лужайки и берега горных ключей.
На песчаных отложениях реки видны следы берего-
вых куличков, серых цапель и черных аистов. Послед-
ние сегодня кружили высоко в небе над нами, и это
указывает на расположенные где-то поблизости гнезда
этой типично таежной птицы. Несмотря на приближе-
ние конца июня, с ближайших заросших лесом скал
слышалось пение синих мухоловок, а в долине, покры-
276
той широколиственными лесами, оживленно, почти по-
весеннему, пели сизые дрозды.
На обед мы остановились на.галечниковой косе, где,
как правило, меньше паразитов и можно просушить под-
мокшие продукты и одежду. Дожди же, часто выпадав-
шие за последние дни, приносили нам много хлопот и
тормозили работу экспедиции. Я пользовался каждым
моментом, чтобы бегло осмотреть проезжаемые леса и
собрать в них фауну насекомых. Сегодня я отказался да-
же от обеда и навестил находящуюся недалеко от реки
Имана настоящую девственную уссурийскую тайгу. Ни
лесозаготовок, ни лесных пожаров здесь не было. Не-
тронутая тайга образовывала труднопроходимую чащу.
Упавшие трупы лесных великанов — тополя, кедра, иль-
ма лежали, покрытые мхами, и стоило ступить на их
ствол, как нога тонула в массе распавшейся до трухи
древесины. Сухостои крупных деревьев дотлевали на
корню и поддерживались вьющимися лианами актини-
дий, перебрасывающих свои плети от дерева к дереву.
Подлесок вместе с буйной травяной растительностью с
трудом позволял протискиваться в такой чаще или дви-
гаться почти ползком. Если в тайге не было валежин и
сухостоя, а это значит, что не возникало от падающих де-
ревьев редин и лесных полян, то передо 'мною выступала
настолько густая и мощная зелень, что терялись все гра-
ницы ярусов лесного сообщества. В море зелени была не
менее богата и фауна насекомых. При движении в такой
тайге днем вспугиваешь многочисленных бабочек, но пой-
мать их довольно трудно. Вспорхнув с одного места, они
тотчас же перелетают и легко находят убежище, в кото-
ром скрываются. В целом этот лес хотя и представлял
единый комплекс живущих в нем насекомых, но в то же
время в нем можно было наблюдать отдельные их груп-
пировки, которые привязаны более или менее прочно к
избранным ими микроусловиям. Поэтому лесная под-
стилка, травяной покров, стволы различных деревьев,
листва подлеска, кроны деревьев — все было населено
своими видами, которые по характеру поведения и по
особенностям покровительственной окраски отражали
многообразие приспособительных черт к условиям лес-
ного ландшафта.
Из этой экскурсии я вынес много для себя поучи-
тельного и собрал большие и интересные энтомологи-
277
ческие коллекции. Теперь я довольно ясно представлял,
что уссурийская фауна смешанных и широколиствен-
ных лесов на подступах к Сидатуну и к устью реки Ко-
лумбе оставалась все еще довольно богатой, но в ос-
новном она занимала долины рек и лишь невысокие
склоны горы, не подымающиеся выше 400—500 метров
над уровнем моря. Более же высокие точки гор зани-
мала охотская фауна темнохвойной тайги, или фауна
переходного пояса, о которой более подробно будет ска-
зано ниже.
К вечеру в этот день наши баты подошли к поселку
Сидатун, где нам предстояло пробыть два дня до от-
правления в путешествие по реке Колумбе —третьему
большому правому притоку Имана.
В ТАИНСТВЕННЫХ ЛЕСАХ БАССЕЙНА РЕКИ КОЛУМБЕ
Сидатун и наш проводник Максим Максу-
мик.— Нижнее течение Колумбе.— Пешком и на
ульмагдах.— Обилие зверя.— Остановка близ
прииска и мои экскурсии. — Приключения с тремя
рабочими, направляющимися вниз по Колумбе
и Иману. — Выше по Колумбе. — Продолжи-
тельный лагерь у горы Соусу. Интересные энто-
мологические находки (уссурийская уранида и
серпокрылка Комарова). — Ночное приключе-
ние.— Медведь в лагере.— Через завалы и пере-
каты к верховьям Колумбе.— Смены эколого-
географических группировок фауны. Зоогео-
графические границы между фаунами уссурий-
ской и охотской.— Организация лагеря близ ре-
ки Нанцы. Новые интересные зоологические на-
ходки.— Встречи с браконьерами.— Обилие ло-
сей.— По реке Нанцы арсеньевской тропой на
Сихотэ-Алинь.— Три дня в горах Сихотэ-Алиня.—
Открытие своеобразной фауны бабочек.— Назад
к лагерю.— Возвращение к реке Иману
Поселок Сидатун расположен в среднем течении
Имана. В его окрестностях можно встретить не только
различные типы уссурийских лесов, но и сухие
влажные луга, заросли рудеральной растительности и
поля. Все это для натуралиста представляет известный
интерес, и я намерен был за два дня нашей стоянки со-
278
вершить несколько экскурсий и познакомиться с фау-
ной насекомых окрестностей поселка.
Близ Сидатуна работала геологическая партия, воз-
главляемая горным инженером товарищем Харчуком,
который пешком обошел почти весь водораздел рек
Арму и Колумбе. Харчук рассказывал мне много ин-
тересного о своем путешествии. С группой студентов-
практикантов он жил в палатке недалеко от Сидатуна.
Палатки их, по словам Харчука, находились на древней
террасе Имана, поднятой до 15 метров над современным
уровнем реки. Этот факт в геоморфологии местного
района дает известное право говорить о прошлых фазах
эрозии и о развитии долины Имана, об исторически
обусловленном формировании лесной растительности по
Иману, помогает понять современную ее динамику под
воздействием этого мощного водного потока.
24 июня я обследовал ближайшие окрестности Сида-
туна. Мое внимание было обращено на широкое разви-
тие пионовых лугов, возникших на местах срубленного
еще раньше леса. Вероятно, прежние жители поселка,
вырубив лес, создали пастбище для своего скота, а мо-
жет быть, использовали его и как сенокосный участок.
Домашние животные не едят пионов, в результате чего
они получили господствующее положение среди других
лесных видов трав, образующих состав растительности
этого луга. Растительность сырых лугов также представ-
ляли выходцы из леса (например, валериана, василисник,
некоторые осоки и злаки) или пришельцы из береговой
флоры Имана и его притоков.
Фауна насекомых этих лугов была очень однооб-
разна. Мне удалось поймать лишь торошковую белян-
ку, голубянку амурскую и совку клеверную. Изредка
пролетала более северная торфяная желтушка. Из
птиц на лугах гнездились чибисы, а вечерами слыша-
лись голоса многочисленных перепелов, изредка с сы-
рых лугов доносились крики погонышей. Часто ночью
квакали амурские жерлянки. Они напомнили мне дни,
проведенные в низовьях Имана.
25 июня был жаркий, солнечный день. В этот день
я знакомился с лесами окрестностей Сидатуна. Боль-
шая часть их площади нарушена рубками и пожарами.
Одну из таких гарей я исследовал детально. Пожар
возник здесь не более одного или двух лет назад. Од-
279
Нижнее течение реки Колумбе
нако образовавшийся в лесу короедный очаг еще про-
должал свою активную разрушительную деятельность.
Огонь в этом очаге не только опалил нижние . части
стволов хвойных пород и способствовал их гибели от
короедов и других вредителей, но и проник в почву и
затронул корни и корневые лапы деревьев. Поэтому во
многих местах леса произошел вывал деревьев. Совер-
шенно свежие или начинающие усыхать кедры, ели и
пихты при падении образовали труднопроходимые за-
валы. Все они были отработаны или только заселялись
различными видами короедов. Стоящие стволы кедра
заселил шестизубчатый короед, который быстрее засе-
лял обожженную сторону ствола. На еще живой сторо-
не кедров короедов было меньше, и ходы их заливали
выделения смолы. Тем не менее, гибель этих деревьев
была очевидна. Я убедился и здесь, что следующие од-
на за другой атаки шестизубчатого короеда приводят
к полному истощению дерева смолой и оно, теряя по-
следние соки, гибнет от массового нападения короедов.
В этом же очаге развивались в большом количестве
березовые заболонники, а подрост осины, лещины и
других кустарников уничтожался непарным древесин-
ником и засыхал.
280
Леса, не затронутые в окрестностях Сидатуна руб-
ками и пожарами, сохранились сравнительно хорошо.
В них было мало вредителей и много птиц. По харак-
теру своей растительности и по составу фауны местные
смешанные и широколиственные леса представляли се-
верный вариант уссурийской тайги. Натуралист услы-
шит в них голоса обыкновенной, глухой и ширококры-
лой кукушек; увидит игру в воздухе широкоротов и-на-
сладится пением сизых дроздов, синих мухоловок и ли-
чннкоедов.
В маленьком стойбище в Сидатуне, в юрте старого
удэгейца Аянки, жил нанаец Максим Максумик. Он был
еще молод, но хорошо знал течение реки Колумбе и от-
лично плавал на оморочке. На предложение быть про-
водником нашей экспедиции по Колумбе Максим Мак-
сумик согласился и, как охотник, был очень рад отпра-
виться в область, славившуюся обилием зверей, особен-
но многочисленными стадами сохатого.
Вечером 25 июня были сделаны все приготовления,
и на следующий день мы продолжили свое путешест-
вие. В нашу семью влился теперь нанаец Максим Мак-
сумик.
Караван лодок по реке Колумбе двигался таким по-
рядком. Впереди всех на своей оморочке плыл Максим
Максумик. Как проводник и разведчик дна реки и быст-
роты ее течения он нередко заезжал вперед на боль-
шое расстояние и, возвратившись, информировал нас
о том, каким путем мы должны направлять ульмагды.
Близ устья Колумбе Максим рассказывал нам, что
параллельно реке, на расстоянии одного-двух километ-
ров от нее, проходит широкая дорога, по которой мож-
но пройти сокращенным путем к золотоносному приис-
ку Благодатный. Наши зоологи, препаратор Надецкий
и я решили отправиться пешком, а батчики вместе с
начхозом Невинским и М. Максумиком должны были
передвигаться на лодках по реке.
Тайга в нижнем течении Колумбе представляла боль-
шой интерес. Хотя по общему своему облику она остава-
лась уссурийской, но в ее составе уже встречалось мно-
го северных, или охотских, видов. У самой реки узкой
полосой тянулись ивняки, а за ними, отступая от берега
вглубь, начиналась тайга, в которой росли колоссаль-
ных размеров тополя Максимовича. На одном из таких
281
гигантов мы увидели свежую берлогу черного медведя,
которая представляла большого диаметра выгрыз на
стволе дерева не выше 8 метров от земли. К. К. Флеров
зарисовал ее в свой альбом. Типичных широколиствен-
ных долинных лесов с господством белокорых ильмов
здесь не было. Отдельные же его деревья, как и его
Спутники — амурский бархат, маньчжурский орех и
ясень, эти лесообразователи-эдификаторы долинных ус-
сурийский лесов, росли рассеянно, спорадически. Вмес-
те с ними встречались кедр, сибирская ель и белокорая
пихта. В подлеске я заметил много характерных для ус-
сурийских долинных лесов кустарников — элеутерококк,
жасмин, буреинская калина и другие. Вместе с жимо-
лостью Маака росла и более северная обитательница —
жимолость Максимовича. Та же смесь южных и север-
ных видов наблюдалась и в травяном покрове этих ле-
сов. Близ ручья, рядом, росли смиляцина японская и
гигантская хохлатка. Такое же смешение в лесах ни-
зовьев Колумбе я наблюдал и в фауне бабочек. Налес-
ных полянках, на которых в большом количестве
концентрируются такие характерные уссурийские виды,
как пеструшка Четверикова, ленточницы — уссурийская,
Гельмана и японская, одиночными экземплярами попа-
даются и явно северные виды: бархатница каменистая,
голубянка торфяная и желтушка торфяная. Интересно
отметить, что первый из этих северных видов в среднем
течении Имана строго придерживался скал, второй вид
я впервые встретил только здесь, а последний видел од-
нажды у одной из галечниковых кос на Имане в его уз-
кой долине — в районе больших перекатов. Необходимо
отметить и еще одну особенность в составе фауны че-
шуекрылых этих лесов: здесь я изредка находил лен-
точницу Гоммейра и пяденицу спилопера дебилис. Их
нельзя назвать северными, так как они не распростра-
нены даже на Амуре, а на юге Приморья встречаются
в горах в переходном поясе от смешанных лесов к хвой-
ным, упомянутая же пяденица обычно обитает в суб-
альпийском поясе южного Сихотэ-Алиня. Вообще, при-
веденные три географически различные группы бабо-
чек, обитающих в лесах низовьев Колумбе, показали,
что в Сихотэ-Алине натуралист-зоогеограф не только
сталкивается с двумя фаунами: северной, охотской,
и южной — уссурийской, или маньчжурской, но и вни-
282
мание его приковывает еще тот комплекс форм, кото-
рый, обитая у границы столкновения охотской и уссу-
рийской ф|аун, должен иметь и свою экологию. Мне ка-
залось, что исследование фауны в лесах бассейна Ко-
лумбе, где четко должны проявляться взаимоотноше-
ния фаун севера и юга, представит возможность не
только выяснить многие биогеографические ситуации в не
исследованной еще области Сихотэ-Алиня, но и обо-
гатить нашу фауну новыми, интересными для науки
видами. В то же время, зная, насколько изучаемый
мною отряд чешуекрылых разнообразен своей числен-
ностью и биологически дифференцирован, я питал на-
дежду разрешить тайну эколого-географического су-
ществования в Сихотэ-Алине видов третьей, еще со-
вершенно не изученной группы бабочек.
По пути к прииску мы отметили богатство фауны
уже в нижнем течении Колумбе. Дважды мы подняли
стада пасущихся кабанов, а Н. Т. Золотарев добыл вы-
шедшего на дорогу амурского барсука. Часто на де-
ревьях показывались белки.	J
Придя на нижний склад прииска, мы решили уст-
роить дневку. Батчики приехали раньше нас и уже
успели разбить палатки. По указанию правления треста
Дальзолото, на другой день, 27 июня, нас обещали
снабдить белой мукой, что для нас имело большое зна-
чение.
Утром в этот же день мы были свидетелями одного
очень рискованного плавания вниз по реке Колумбе.
Группа рабочих в числе трех человек, окончив по до-
говору срок пребывания на прииске, отправилась на
небольшом плоту в город Иман. Найти здесь, в тайге,
лодку было невозможно, а чтобы сделать ее, потребо-
валось бы несколько дней. Рабочие же торопились на
родину — в Западную 'Сибирь. Отчалив от берега набо-
лев глубокое место реки, плот несколько затонул, а лю-
ди оказались стоящими в воде. Несмотря на это, они
продолжали направлять плот шестами и вскоре выбра-
лись на середину реки. Быстрое течение тотчас же под-
хватило плот й понесло его. Несколько минут мы на-
блюдали у поворотов реки мечущихся на плоту людей,
но вскоре <береговые леса сомкнулись и смельчаки ис-
чезли. Позднее, уже вернувшись из путешествия, я уз-
нал о судьбе этих людей. Не успели они доехать и до
283
устья Колумбе, как плот «х выбросило на отмель. Но
рабочие не упали духом, а связали более прочный плот,
на котором, преодолев большие перекаты на Имане,
добрались до города.
Во вторую половину дня 27 июня я пересек долину
Колумбе и побывал в близлежащих горах. Эта экскур-
сия показала, что уссурийская фауна смешанных гор-
ных и долинных широколиственных лесов здесь не раз-
граничена так резко, как это я наблюдал в среднем те-
чении Имана. Уже в нижнем течении Колумбе уссурий-
ская фауна в целом смещена в долину этой реки и ее
притоков. Горы же, поднимающиеся до 500—600 мет-
ров над уровнем моря, покрыты темнохвойной тайгой с
ее охотской фауной. Поэтому в долине Колумбе при-
мерно в 15—20 километрах от устья произрастают бок
о бок кедрово-широколиственные и ильмово-широко-
лиственные леса. Кроме того, в состав их обычно входят
белокорая пихта и два вида елей: аянская и сибирская.
Первая растет по склонам гор, вторая является харак-
терным долинным деревом. Сказанное выше о фауне
низовьев Колумбе еще в большей степени подтвержда-
ется в районе прииска Благодатного. Вообще такого
смещения фаун северной и южной, как на Колумбе,
я не наблюдал в более южных районах Приморья. Сре-
ди многочисленных здесь пестрых нимфалид из родов
радужниц, пеструшек и ленточниц встречаются север-
ная торфяная желтушка и чернушки — аянская и Седа-
кова, которые на юге Приморья являются жителями вы-
сокогорных условий. Характерной чертой фауны этих
лесов является нарастание в ней видов той фауны, ко-
торая не может быть названа ни уссурийской, ни охот-
ской; скорее ей присуще название сихотэ-алинской. Ве-
роятно, экологически данная фауна связана с более
влажными, горными лесами. Очевидно, это можно
объяснить тем, что район бассейна Колумбе, даже в
ее низовьях, в целом сравнительно высоко поднят над
уровнем моря, а следовательно, имеет и повышенную
влажность. Из видов этой фауны сегодня я собрал еще
три вида пядениц: сциономию, фотоскотозию и Дьяко-
нова. Все они держались в наиболее густых чащах
леса.
29 июня утром мы продолжали путь вверх по Ко-
лумбе. Уже на 25-м километре быстрота течения реки
284
значительно возросла, обычными стали небольшие пе-
рекаты, но мы сравнительно легко преодолевали их.
Встречались на нашем пути и протоки, но мы избегали
двигаться по ним. По данным разведки М. Максумика,
они чаще всего были завалены лесом. Только в
одном месте, чтобы обойти довольно бурный перекат на
Колумбе, мы направились протокой, разобрав
предварительно лесной залом для прохождения
ульмагды.
За первым перекатом Колумбе все еще оставалась
широкой рекой. Протоки и острова с ивовыми лесами
встречались очень часто. Галечниковые отложения
сплошь были покрыты белокопытником в рост чело-
века.
В моменты отдыха, когда баты стояли, я занимался
сбором насекомых; на залитых солнцем открытых бе-
регах реки довольно часто встречались сидящие на сы-
рых местах пеструшки Четверикова и лещинная, ленточ-
ницы Гельмана и Гоммейра, буреинская пестрокрыль-
ница, боярышница и торфяная желтушка. На ивах бы-
ла масса гусениц ивового шелкопряда.
Пройдя еще километров 15 выше, я заметил опреде-
ленное .выпадение из состава долинных лесов крупных
белокорых ильмов, очень редкими становились деревья
маньчжурского ореха. В то же время значительно уве-
личилось число хвойных деревьев и гигантского тополя
Максимовича. Желтый клен — постоянный спутник ело-
во-пихтовой тайги — при подъеме по реке встречался
все чаще, его деревья стояли в полном цвету. Начина-
лось цветение белой амурской сирени, указывающее на
приближение глубины лета и наивысшего расцвета ус-
сурийской энтомофауны.
К вечеру мы совершили переправу через бурлящий
перекат. На это ушло много времени, так как поперек пе-
реката лежало огромное дерево тополя, видимо упавшее
в период наводнения. Обойти йерекат было невозможно.
Поэтому, чтобы сделать проход ульмагдам, пришлось
распиливать дерево, работая в ледяной воде.
Миновав благополучно это препятствие, мы подошли
к довольно высокой сопке, известной под названием
Хоосу. На прилегающей к Колумбе террасе решено было
разбить лагерь и следующий день, 30 июня, посвятить
исследованиям фауны. Нам представилась возможность
285
произвести ряд интересных наблюдений и собрать за-
мечательные коллекции.
При разбивке палаток мы два раза обнаружили
щитомордников, но сначала почти не обратили на них
внимания.
С наступлением сумерек я заметил вспышки летаю-
щих в тайге светлячков, но их было уже мало. Всего
в 25 километрах ниже по течению, где был наш первый
ночлег на Колумбе, они летали в большом количестве,
иллюминируя тайгу. Это лишний раз говорило о том,
что отступление уссурийской фауны и флоры вверх по
Колумбе происходит очень быстро. Ряд таких видов, как
сизый дрозд, синяя мухоловка и ильмовая радужница,
оставался уже где-то ниже. По крайней мере, последние
10 километров перед сопкой Хоосу мы их не встречали.
Не наблюдалось на черемухе и закруток веток — следов
Следы когтей
бурого медведя
лакомства черного медведя ягода-
ми этого дерева. Видимо, в этих
местах начинается господство его
собрата — бурого медведя.
На данном расстоянии заметно
снижается численность и других
видов уссурийской фауны, а вверх
по Колумбе они постепенно исче-
зают совсем. К таким видам и на-
до отнести редко встречавшегося
у нашего лагеря светлячка.
'Глубокой ночью, когда все в ла-
гере спали, послышался громкий
голос Никиты: «Змеи в палатке».
С помощью свечей и электричес-
ких фонариков мы осмотрели па-
латки, постели и нашли двух щито-
мордников. В палатке, в которой
спали Никита и Астафей, под по-
душкой лежал третий щитомордник.
Ночью щитомордники выходят на
охоту в поисках мелких зверьков
или еще какой-либо живности и
забираются в зимовье охотников, в
бараки лесорубов и другие укры-
тия в тайге, где поселяются многие
мышевидные грызуны.
286
После тревожной ночи все встали рано и, позавтра-
кав, качали собираться на экскурсию. Ходить в тайге
решили попарно. По словам Максима, зверя в окрест-
ностях горы Хоосу много, особенно бурых (’медведей,
и ходить поодиночке опасно. Н. Т. Золотарев и
К. К- Флеров пошли на западные склоны. Я с батчиком
Петром Якубенко направился сначала вдоль одного из
довольно крупных каменистых ключей, стекающих с
северных склонов, а затем поднялся в гору по склону
к вершине сопки Хоосу. Максим и Трифон, как веду-
щие охотники экспедиции, должны были осмотреть всю
вершину сопки и постараться добыть бурого медведя.
Все остальные члены экспедиции оставались в лагере
и занимались рыбной ловлей и приготовлением обеда.
Надецкий препарировал белок-летяг и различных
мышевидных грызунов, добытых в последние два
дня.
Необходимо сказать о состоянии растительности на
горе Хоосу. За исключением ее северных склонов и па-
дей некоторых сбегающих с нее ключей, покрытых ело-
во-пихтовой тайгой с примесью лиственных пород (гор-
ный ильм, желтый клен, элеутерококк и жасмин), вся
сопка неоднократно подвергалась пожарам и была по-
крыта травянистой растительностью: вейником, иван-ча-
ем, полынью. Иногда встречались полянки цветущей
березолистной спиреи, указывающей на произрастание
здесь более северной горной флоры. В то время в тра-
востое я находил и угнетенные экземпляры какалии,
ландыша и других широколиственных трав уссурийско-
го леса. Все это говорило о том, что раньше сопка бы-
ла покрыта хвойным лесом с примесью некоторых ши-
роколиственных пород. Только самую ее вершину, под-
нятую до 1000 метров над уровнем моря, занимал пояс
субальпийской растительности.
Осмотрев сопку до самой вершины, я пришел к вак-
лючению, что называемые охотниками «выгоря» под-
держиваются ими искусственно в течение ряда лет и по-
могают добывать пантачей, взбирающихся от мошки на
высокие, обдуваемые ветром сопки. Происходящие же
из года в год пожары на крутых склонах Хоосу приве-
ли к образованию каменистых осыпей, которые частич-
но были покрыты баданом и уже положили начало раз-
витию ложных гольцов, которые в периоды ливневых
287
дождей, ® связи с обостренными процессами эрозии, сме-
щаются вниз до подножия горных склонов.
На высокогорных лугах мы встретили птичку, кото-
рая с пением подымалась невысоко над землей, а за-
тем опускалась парящим полетом, как это делают конь-
ки или жаворонки. Возможно, это была альпийская за-
вирушка.
На образовавшихся вторичных каменистых осыпях
я собирал бабочек, являющихся выходцами из различ-
ных биотопов. Кроме доминирующей каменистой крае-
глазки летали пяденицы — спилопера и эндропиадес,
сенница обыкновенная и спирейная пеструшка.
Осмотрев вершину горы, мы начали спускаться к
лагерю по каменистому тальвегу горного ключа, впа-
дающего в Колумбе недалеко от лагеря. Здесь я пой-
мал не известную мне снежно-белую бабочку с нежны-
ми, едва заметными поперечными линиями на крыльях.
Интересна дальнейшая судьба этой бабочки. По строе-
нию я не мог отнести ее к какому-либо семейству отря-
да чешуекрылых. В 1934 году в Ленинграде мне вмес-
те с Н. Я. Кузнецовым, известным специалистом по ба-
бочкам, ныне покойным, пришлось немало поработать,
прежде чем мы установили, что эта бабочка относится
к семейству серпокрылок, хотя угол передних ее крыль-
ев не имел заострения, как у большинства родов этого
семейства. Определили мы и принадлежность ее к род}
леукодрепана. Среди коллекций Зоологического инсти-
тута я нашел еще один экземпляр этой бабочки с эти-
кеткой «Корея — Янковский». Янковский был участни-
ком экспедиции академика В. Л. Комарова в Северную
Корею. Ему было поручено собирать ‘насекомых. По
ошибке она стояла среди бабочек семейства пядениц, но
без определения названия. Других представителей это-
го рода серпокрылок не оказалось, но из литературы я
выяснил, что четыре их вида распространены в Гимала-
ях в западном и центральном Китае. В Японии известно
два вида, и один из них заходит в Корею. Все эти виды
являются в основном торными. Найденный нами вид
оказался новым для науки и представлял тот интерес,
что в известной степени являлся промежуточным типом,
который связывает группу японских видов с желтыми
прямыми линиями на крыльях с китайско-гималайски-
ми представителями, отличающимися волнистыми ко-
288
ричневыми линиями на крыльях. Вид этот я назвал
леукодрепана Комарова — в честь академика В. Л. Ко-
марова, и не только потому, что его экспедиции удалось
впервые открыть этот вид для науки, но и потому, что
Владимир Леонтьевич еще в 1908 году в отношении ге-
ографического распространения и филогении раститель-
ных видов рода епимедиум, или горянок, пришел к вы-
водам, которые позднее подтвердились при изучении
морфологии и распространения видов указанного рода
бабочек.
Спускаясь ниже по ключу, в каменистых развалах
и в хвойных лесах, растущих по краям горного потока,
мы с Петром собрали еще много других видов. Почти
все они являлись новыми для края или даже для нау-
ки. Приведу хотя бы некоторые из них. Если из пяде-
ниц рода сциономия раньше я знал один вид, теперь
мы нашли еще два. Здесь же мы встретили известную
ранее из Японии дымчатую пяденицу Прейра. Вместе
с пяденицей цидариа минна попадалась бабочка, не-
сколько похожая на нее, но скорее являющаяся новым
видом рода лампроптерикс, распространенного в Япо-
нии. Из каменистых ниш вылетали крупные пяденицы
Обертюра. Вместе с известными мне мелкими видами
пядениц рода Астена я ловил и совершенно не знако-
мые виды этого рода. Теперь я все больше и больше
убеждался в том, что мои предположения о встрече вы-
ше по Колумбе видов, экологически связанных с поя-
сом переходных лесов, то есть видов, характерных для
гор Сихотэ-Алиня, определенным образом сбываются.
Только к вечеру мы вернулись к лагерю, где уже
собрались все за исключением Максима и Трифона. По
мнению Никиты, слышавшего в горах два выстрела, на-
ши охотники должны возвратиться с большими тро-
феями.
Вскоре из-за ельника показались Максим и Трифон,
которые на толстом древке несли кожу бурого медве-
дя, череп и задний окорок зверя. Максим и Трифон рас-
сказали, что за вершиной сопки Хоосу они заметили
самца и самку бурого медведя, за которыми и начали
наблюдать. По их мнению, в настоящее время у бурого
медведя происходил, гон, и поэтому, может быть, самец
и самка подпустили их сравнительно близко. Двумя
следующими друг за другом выстрелами охотники уби-
ю А. Куренцов	289
ли самку. Самец, находящийся здесь же, тотчас скрыл-
ся. Разделав зверя и взяв все, что приказывал Н. Т. Зо-
лотарев, охотники вернулись к лагерю. Кожу развесили
на ночь, а череп лежал возле палатки. Завтра, утром,
по правилам таксодермии, было необходимо хотя бы
предварительно обработать кожу и лапы, а череп выва-
рить и отпрепарировать.
После разговоров все разошлись по палаткам и
вскоре уже спали крепким сном. Я еще около часа ло-
вил прилетающих на костер бабочек. Наконец и я на-
правился в свою палатку. Было уже поздно. В палатке
Н. Т. Золотарева и К- К. Флерова продолжала гореть
свеча. Кто-то из них читал или приводил в порядок за-
писи.
И вот в тот момент, когда в лагере все спали за иск-
лючением, возможно, К- К. Флерова, лагерь навестил
бурый медведь. Подошел он, вероятно, очень спокойно
и направился прямо к палатке К. К. Флерова, в которой
светился огонь свечи. Медведь начал обнюхивать по-
лотнище палатки. Константин Константинович услышал
сопение, выскочил из палатки и, увидев медведя, расте-
рялся. Он сделал несколько выстрелов из нагана, но
ни один из них не нанес зверю серьезного ранения. Все
в лагере проснулись и прибежали к месту приключе-
ния. По рассказам Флерова, медведь после его выстрела
бросился вниз к реке Колумбе, но потом, уже сторо-
ной, вновь поднялся на террасу реки и исчез.
Как и прошлую ночь, мы уже больше не уснули до
рассвета. Высказывали различные предположения о
причине посещения медведем нашего лагеря. Мне каза-
лось вполне достоверным, что наш ночной гость дово-
дился супругом медведице, убитой охотниками. Вероят-
но, преданность его была настолько велика, что по сле-
дам охотников и с риском для себя медведь решил убе-
диться в происшедшем событии.
1 июля мы отправились в дальнейший путь. Погода
не благоприятствовала. Сначала был туман, который
перешел в мелкий, а затем и в настоящий дождь. Путь
же оказался очень трудным. Нам пришлось преодолеть
три переката с заломами леса. Часами приходилось ра-
ботать пилой и топорами, чтобы ликвидировать эти
препятствия и продвинуться хотя бы на 1—2 километ-
ра вперед. Разделка каждого залома отнимала по
290
3—4 часа, и только к вечеру, очень уставшие, мы оста-
новились на ночлег, пройдя за весь день не более 5—7
километров.
Окорок медведицы оказался непригодным для пи-
тания: после четырех часов варки он оставался грубым
и невкусным. Поэтому Антон, мой помощник по сбору
насекомых, решил отправиться на оморочке и добыть
хорошего мяса для ужина. По словам Максима, при-
мерно 1в двух километрах от нашего лагеря, находилась
заводь, к которой по вечерам подходят изюбры. Он и сам
хотел отправиться на охоту, но Антон отговорил его,
решив сам испытать счастье. Не прошло и получаса,
как мы услышали сначала один, а затем и другой вы-
стрел. Вероятно, Антов сразу же встретил какого-то
крупного зверя. Трифон после второго выстрела соб-
рался ехать на помощь товарищу, но Антон справился
и один: он убил двухгодовалого самца изюбра и воз-
вратился в лагерь с добычей, уложенной на оморочку.
Его радостно встретили, и вскоре был готов ужин из га-
лушек и вкусной изюбрятины.
Следующие пять дней подъема вверх по Колумбе
оказались для нашей экспедиции самыми трудными.
Почти каждый день предстояло преодолевать два, а
иногда три переката или лесных залома, запрудивших
реку. Иногда такие заломы тянулись на 200—300 мет-
ров, и не было никакой возможности пробраться через
них на ульмагдах. В этом случае нам приходилось уст-
раивать в береговых лесах дороги-настилы из стволов
валежника ,и срубленных деревьев и тянуть по ним во-
локом баты. Экспедиционное имущество и продукты
переносили на руках. Иногда через бурные перекаты
Максим на своей оморочке переправлялся один, а за
ним двигались порожние ульмагды. Вещи переносили,
и люди шли берегом вдоль переката. Порой лодки та-
щили канатом. Благо, нас было 12 человек, и все мы
дружно работали в моменты тяжелых испытаний. В дни
затяжных дождей, выручая ульмагды и спасая экспе-
диционное снаряжение и продукты, мы промокали до
последней нитки и так замерзали, что с трудом могли
зажечь спичку. В таких случаях мы разводили огром-
ные костры, вокруг которых грелись и сушили одежду.
От горы Хоосу и до впадения в Колумбе ее левого
притока Нанцы — около 50 километров. На данном про-
10*	291
межутке Колумбе приобретает самое быстрое течение,
часто бурлит на перекатах, пробирается узкими тесни-
нами или даже образует небольшие водопады. Не го-
ворит ли все это о том, что именно здесь, на протяже-
нии 50 километров, когда-то в отдаленную от нас эпо-
ху Колумбе прокладывала дорогу на запад, преодоле-
вая стоящие на ее пути холмы и горные складки. Такое
предположение доказывается еще и тем, что выше реч-
ки Нанцы течение Колумбе становится более спокой-
ным, долина ее значительно расширяется, а при под-
ходе к Сихотэ-Алиню река образует огромную котло-
вину, похожую на циркообразное расширение. Возмож-
но, когда-то на месте этой котловины существовал
озеровидный водоем, а может быть, в эпоху похолода-
ния в прошлом здесь находился ледник или снежники,
не успевающие таять за короткое лето.
Изучая растительность и животный мир лесов от
горы Хоосу до устья реки Нанцы, я сделал много инте-
ресных наблюдений. Я бы сказал, что на указанном
пространстве уссурийская флора полностью сменяется
охотской. Одновременно идет и смена фаун. Вот не-
сколько примеров изменений в ландшафтах этой части
долины Колумбе.
В лесах, вскоре после того как минуешь сопку Хоо-
су, отмечается резкое увеличение числа хвойных пород,
и прежде всего ели и белокорой пихты. Из уссурий-
ских древесных пород одиночными экземплярами
встречаются маньчжурский ясень, бархат амурский,
ребристая береза и еще ряд кустарников (элеутерококк,
жасмин, буреннская калина и маньчжурская лещина).
Склоны гор, прилегающие к долине Колумбе, еще да-
ют приют кедру и амурской липе, но породы эти тонут
в господствующей елово-пихтовой тайге. В долинах же
среди охотской растительности с трудом находишь
амурский бархат и маньчжурский ясень.
Ассимиляция, или вытеснение уссурийской фауны
охотской, выражается на данном участке хотя бы в
том, что здесь постепенно исчезают ширококрылая ку-
кушка, синяя мухоловка и сизый дрозд, а из бабочек —
радужницы: ильмовая и Шренка, пеструшки Радде.
4 июля на 65-м километре я еще изредка встречал в
долине Колумбе кедр и ребристую березу, иногда за-
мечал у берегов амурскую сирень и зеленокорый клен,
292
Кедровка (вверху) и кукша
из кустарников — актинидию коломикту. Бабочки пест-
рушка Прейра и японская ленточница были редки и,
вероятно, здесь имели восточную границу своего рас-
пространения. В то же время вместе с часто встречаю-
щимися в долине пеструшкой Четверикова и ленточни-
цей Гоммейра уже летали северные виды — перламут-
ровка ефразина и березолистная пяденица, а из энде-
миков Сихотэ-Алиня появилась перламутровка ифи-
гения.
5 июля на 75-м километре впервые на берегах реки
показались следы сохатого. Елово-пихтовые леса, ка-
жется, совсем вытеснившие представителей уссурий-
ской флоры, указывали на то, что мы подошли к охот-
ской фауне. В кронах деревьев кричали кедровки и пе-
ли корольковидная пеночка и мухоловка Мугимаки,
в массе летали бабочки чернушки аянские. Издали до-
носились крики глухой кукушки.
293
Мы заехали в этот день на огромное, подходящее к
берегам Колумбе лиственничное болото, где, по словам
Максима, водятся в большом количестве лоси, но нам
не удалось их увидеть. Зато здесь я впервые встретил
большую альпийскую бархатницу и совсем неожидан-
но поймал уссурийскую урониду, которую впервые на-
шел в лесах окрестностей села Лаолю, на среднем
Имане.
Наконец 6 июля на 80-м километре мы миновали
еще три бурных переката и подъехали к устью Нанцы.
Течение Колумбе стало спокойным. Мы подходили к ее
истокам. Казалось, отсюда начинается царство темно-
хвойной тайги. Не было слышно голосов уссурийских
птиц. Исчезли вчера еще изредка встречавшиеся груп-
пы пестрых уссурийских бабочек: пеструшек, ленточниц
и радужниц.
По мнению Максима, мы вскоре должны были по-
дойти к тем местам на Колумбе, которые отличаются
обилием зверя, особенно сохатого. Однако в этот день
мы задержались при переправах на перекатах и не ус-
пели доехать до этих благодатных мест и заночевали в
чистой елово-пихтовой тайге.
Спал я плохо. Не терпелось скорее проследить весь
путь изменений фауны до самых глубин Сихотэ-Алиня,
что позволило бы сделать более определенные зоогеог-
рафические выводы.	.
Утром 7 июля после завтрака мы тронулись к ко-
нечной нашей остановке, где сегодня же должны были
разбить лагерь и начать более продолжительные экс-
курсии в сторону Сихотэ-Алиня. День был солнечным и
жарким. Плавание по тихой реке, осененной нетрону-
той темнохвойной тайгой, доставляло большое удо-
вольствие. Как и говорил Максим, хорошо знающий
эти места, вскоре с правой стороны показалась доволь-
но высокая сопка, сплошь одетая тайгой. За сопкой,
омывая ее с восточной стороны, протекал ключ. Прое-
хав чуть дальше этого ключа, мы и основали свой ла-
герь в сухой елово-пихтовой тайге. Отсюда, от этого
последнего лагеря на подступах к Сихотэ-Алиню, и на-
чались наши экскурсии.
В первый день, 7 июля, решив ознакомиться с бли-
жайшими окрестностями лагеря, я направился берегом
Колумбе вверх по ее течению и увидел, что вправо от
294
реки начинались невысокие холмы, подымающиеся не
выше 1000 метров над уровнем моря. Они были покры-
ты не темнохвойной тайгой, как я предполагал, а не-
высоким и редкостойным лиственничным лесом. В под-
леске развивались заросли даурского рододендрона, а
покров почвы занимали багульник и брусника. Присмот-
ревшись внимательно, я заметил следы пожаров, про-
шедших здесь не менее 15—20 лет назад. Это они, унич-
тожив елово-пихтовые леса, способствовали возникнове-
нию лиственничного мелколесья. Далеко на восток,
до самых истоков Колумбе, я видел гари, на фоне кото-
рых выступали чернеющими пятнами сохранившиеся
кое-где по распадкам елово-пихтовые леса. Я дошел до
одного из ближайших островков тайги и подробно об-
следовал его. Оказалось, что этот островок являлся ос-
татками росшего когда-то на южных склонах кедрово-
елового леса со сплошным покровом брусники. На се-
верных склонах распадка еще сохранился уголок тем-
нохвойной тайги, в травяном покрове которой росли
седмичник, майник двулистный, обильно цветущая лин-
нея и с широкими листьями, похожая на ландыш, клин-
тонияудская. Осмотрев внимательно деревья, я пришел
к заключению, что они были вполне здоровыми. Воз-
можно, из таких сохранившихся резерватов тайги мо-
жет пойти расселение древесных пород на гари.
Осмотрел я и другой, меньший по площади, остро-
вок тайги среди гари. Тайга здесь была в другом сос-
тоянии. Большинство деревьев ели и пихты, заселен-
ные короедами и другими стволовыми 'вредителями, по-
степенно теряли физиологическую стойкость и перехо-
дили в сухостой или в ветровалы. Этот уголок сохранив-
шейся тайги в ближайшее время был обречен на отми-
рание. Лесная гарь производила угнетающее впечат-
ление. Тысячи вывалившихся хвойных деревьев устила-
ли почву; некоторые стволы, погибшие от огня, были
обуглены в различной степени, другие, без явных сле-
дов ожогов, постепенно выпадали из строя насаждений,
поврежденные после пожара армией разнообразных
вредителей. 'Следы их разрушительной деятельности в
виде ходов повреждений и летных отверстий служили
сигналами конечной гибели сырорастущего леса.
Довольно обширные площади гари, возникшие уже
давно, были покрыты порослевыми деревцами осины и
295
Мышевка
березы, которые иногда образовывали рощи, под поло-
гом которых начиналось развитие самосева аянской
ели и белокорой пихты. Я обошел несколько участков
таких рощ и наблюдал различные варианты восстанов-
ления темнохвойной тайги, вплоть до полного вытесне-
ния мелколиственных пород аянской елью и белокорой
пихтой. Это в известной степени меня радовало, так
как в процессе смены древесных пород чувствовалась
биологическая мощь темнохвойной тайги, которая спо-
собна залечить тяжелые раны, нанесенные ей пожара-
ми. Однако процесс восстановления на гарях перво-
зданного хвойного или смешанного леса чрезвычайно
долгий.	\
Поэтому для каждого человека, которому не
только дороги материальные блага леса, но и его кра-
сота, защита леса от пожа-
ров, от охотников-браконье-
ров, по вине которых также
порой возникают пожары,
является общественной не-
обходимостью.
Фауна насекомых гарей
бедна. Еще в редкостойных
лиственничных лесах пиро-
генного происхождения я
встретил каменистую крае-
глазку, характерную скорее
для гольцов, и мелкую сов-
ку хиптиоксестру, извест-
ную с Восточной Сибири.
Возвращаясь к лагерю, я решил обследовать фауну
•каменистых осыпей невысокой сопки. Здесь повсюду
виднелись норы пищухи — северного зверька, обитаю-
щего -в Сихотэ-Алине обыкновенно выше верхней гра-
ницы леса... В одну из ловушек попался очень интерес-
ный и не известный до этого года в Приморье грызун-
мышевка.
Недалеко от палаток, где елово-пихтовая тайга со-
хранилась в ее первобытном состоянии, на небольших
лесных полянках я поймал пеструшку Четверикова, лен-
точницу Гоммейра и новый для науки вид пеструшки.
Если нахождение снежного цвета леукодрепаны Кома-
рова доставило мне много радости, то поимка нового
296
и крупного вида дневной бабочки, в основном южного
рода, да еще в таежных условиях, совершенно потрясла
меня. Давно занимаясь изучением этого рода бабочек,
я несколько раз перебрал в уме все его уссурийские
виды, но ничего аналогичного среди них не мог при-
помнить. Правда, рассматривая самца этой бабочки,
я улавливал некоторую его генетическую связь с ви-
дами пеструшек Прейра и спирейной, но .все-таки мно-
гие его цветовые признаки были настолько характерны,
что не вызывали сомнений в принадлежности его к но-
вому виду. На другой день в тех же условиях я поймал
еще самца и самку этого вида и окончательно убедился
в его систематической самостоятельности.
Считаю не лишним коротко остановиться на научном
значении указанной находки. Описывая новый вид, я
назвал его пеструшкой Кузнецова — в память нашего
выдающегося энтомолога, с которым у меня были са-
мые дружеские отношения при изучении приморской
фауны чешуекрылых. В специальных статьях, касаю-
щихся этого вида бабочек, я даю не только морфологи-
ческое его описание, но и рассматриваю зоогеографи-
ческое значение открытия этого вида в горах Сихотэ-
Алиня. Вообще, пеструшка Кузнецова по своему строе-
нию занимает среднее положение между пеструшками
Прейра и спирейной, являясь как бы исходным синтети-
ческим типом между ними. В связи с этим можно го-
ворить, что географически пеструшка Кузнецова явля-
ется связывающим звеном между видом спирейной
пеструшки, широко распространенной по северу всей
Евразии, и видом пеструшки Прейра, обитающей в сме-
шанных лесах юга Дальнего Востока, Японии и сопре-
дельных частей Кореи и Китая.
Экологически пеструшка Кузнецова — житель поля-
нок темнохвойной тайги и, во•всяком случае, не спус-
кается ниже переходного пояса, пролегающего в горах
между уссурийской фауной смешанных и широколист-
венных лесов и охотской фауной елово-пихтовой тайги.
Так же, как и леукодрепану Комарова, новый вид пест-
рушки, известный пока с верховьев Колумбе, надо счи-
тать реликтом нашей фауны и эндемиком гор Сихотэ-
Алиня. Интересно отметить, что и в Японии на горах
Эбоши Кадакаса-яма (остров Ниппон) был обнаружен
еще не описанный и, вероятно, новый вид, близко стоя-
297
Пеструшка Кузнецова (сверху влево) и ее сородичи
щий к пеструшке Кузнецова. Два экземпляра этого ви-
да мне прислал японский энтомолог 'К. Тамануки. Од-
нако, как сообщил мне другой японский энтомолог
Т. Ивазе, повторных нахождений этого интересного ви-
да до настоящего времени в Японии не отмечено.
На следующий день, 8 июля, три партии нашей экс-
педиции вышли на экскурсии в различных направлени-
ях от лагеря. Максим и Трифон ушли в сторону солон-
цов, где постоянно держались лоси. Антон, Михаил и
Петро решили разведать зверя в ближайших листвя-
ках, а мы с Н. Т. Золотаревым, уходя на целый день,
должны были провести обследование фауны горной
елово-пихтовой тайги, в которой не было никогда по-
жаров.
Николай Тихонович в отличие от К. К. Флерова,
ставившего целью изучение крупных млекопитающих
тайги, и прежде всего сохатого, изучал фауну и эколо-
гию млекопитающих в целом. В результате его исследо,-
вапий появилась книга «Млекопитающие Иманского
района». Н. Т. Золотарева интересовали все стации оби-
тания животных, для характеристики которых ему не-
обходимы были сведения о составе и группировках
местной растительности. Мои знания в этом отношении,
я полагаю, были полезны начальнику экспедиции, и
мы совершили с ним одну из интереснейших экскурсий.
Мы шли медленно по левобережью Колумбе. К ре-
ке часто подступали склоны южной экспозиции, пере-
ходящие время от времени в горные плато, которые
298
часто тянулись далеко к северу и на запад. Мы надея-
лись дойти до реки Нанцы и к вечеру вернуться в
лагерь.
Окружающая нас тайга была чудесна. Несмотря на
ее кажущуюся монотонность от обилия всюду разви-
вающихся мхов, в ней царила та первобытная прелесть,
которая всегда радует натуралиста и вселяет надежды
проникнуть в неизведанные тайны природы.
Мы подошли к южному склону, спускавшемуся к ре-
ке Колумбе. Всматриваясь в состав древесных пород,
одевающих этот склон, заметили, что кроме господст-
вующих всюду аянской ели и белокорой пихты очень
редко подымают свои кроны великаны кедры, которым
подобает расти в окружении богатой уссурийской рас-
тительности. Здесь же они были обречены на постепен-
ное вымирание. Во втором ярусе тайги, образованном
желтым кленом и амурской рябиной, встречались, хотя
и редко, такие спутники кедра, как зеленокорый клен
и вишня Максимовича. В подлеске .ельников росли ус-
сурийские кустарники: маньчжурская лещина, элеуте-
рококк и жасмин. По некоторым деревьям, оплетав их
стволы и ветки, взбирались лианы актинидии коломик-
ты. Среди густого покрова таких таежных трав, как
линнея, седмичник и майник, стояли одиночно, какбуд-
то затерянные средь чуждого им мира, какалии. Все
это изумляло нас и заставляло снова и снова думать
о границах уссурийской и охотской флоры и фауны на
Колумбе. Резкая граница между ними отсутствует.
И если мы и говорим о господстве на том или другом
участке суши какой-либо одной фауны или флоры, то
всегда должны иметь в виду, что здесь же могут сохра-
ниться убежища, уголки, экологические рефугии, в ко-
торых будут, и может быть очень долго, доживать свои
дни представители иных ландшафтов, другой фауны и
флоры. На Колумбе, где границы между охотской и ус-
сурийской флорой и фауной развертываются на боль-
ших пространствах и при постепенной ломке их эколо-
гических условий, такое сожительство растительности и
животных, как мы видим, является не редким. Изучить
эти взаимоотношения — значит, понять происходящий в
природе процесс направленного смещения природных
ландшафтов в целом или отдельных их комплексов.
-Вскоре мы вышли на горное плато, на котором ело-
299
во-пихтовые леса без примеси уссурийских элементов
флоры тянулись во всех направлениях. В травяном по-
крове кроме выше названных видов появились еще
два — клинтония удская и смилацина даурская. Мхи
в этой тайге развивались особенно пышно. Они сплошь
устилали почву, занимали валежные деревья и взбира-
лись по северной стороне стволов елей и пихт. Лишай-
ники на почве встречались редко и обыкновенно захва-
тывали те части ствола дерена, на которых не поселя-
лись мхи. Особую, сказочную красоту придавал^ тайге
бородатые лишайники, которые тонкими белыми нитя-
ми, напоминающими пряди седеющих волос, свешива-
лись с веток. Нас, как зоологов, привлекала тайга своей
фауной. Время от времени доносились крики кедровки.
Это очень осторожная птица, она хотя и подлетала к нам,
но не ближе чем на 30—40 метров. Кукша, не менее уеди-
ненная таежная птица, обнаруживала удивительную
смелость. Подлетев к нам на 2—3 метра, она усажива-
лась на низкие ветки ели или пихты и, перебирая свои
перышки, с любопытством посматривала на нас. Путе-
шествуя, я часто встречал этих птиц и очень полюбил их.
Без'них трудно представить жизнь тайги.
Идем все дальше и дальше, читая открывающиеся
перед нами странички летописи таежной природы.
Крупного зверя хотя мы и не видели, но следы его пребы-
вания встречали часто. Обычны тропы копытных, тяну-
щиеся из глубин тайги в сторону реки Колумбе и ее
притока Нанцы. Экскременты сохатого, изюбра и ка-
барги в виде темно-коричневых орешков россыпями раз-
бросаны по тропам этих зверей. В одном месте на тол-
стом стволе многолетней ели мы увидели свежие следы
когтей бурого медведя. Как известно, такие знаки хо-
зяина тайги являются сигналами его пребывания на
данном участке леса. Чем выше расположены эти зна-
ки на стволе, тем более яркими показателями силы и
роста владельца данных угодий тайги они являются
и заставляют одних медведей отступать, а других —
равносильных — вступать в борьбу. Основываясь на
своих наблюдениях за поведением бурых медведей во
время пребывания человека на участке его охот, я при-
шел к заключению, что человека медведь считает в ка-
кой-то степени своим конкурентом и хотя не нападает
на него, но часто подходит к нему довольно близко...
300
Лоси на лиственничной мари
Идем с Золотаревым дальше в глубь тайги. На од-
ной из полянок вспугнули выводок черного рябчика, или
дикуши. В подобных случаях самка серого рябчика
взлетает и скрывается в чаще, сзывая потом рассыпав-
шихся в травостое птенцов. Самка же дикуши не уле-
тала от выводка, а в течение нескольких минут быстро
бегала вокруг нас на расстоянии 2—3 метров, издавая
при этом писки, заставившие птенцов за это время раз-
бежаться в разные стороны. Вскоре взлетела и скры-
лась в тайге и заботливая мать выводка.
На одном из участков тайги я увидел, что над верх-
ним пологом, образованным в основном аянской елью,
довольно высоко подымались кроны одиночных, редко
рассеянных по тайге огромных деревьев даурской лист-
венницы, стволы которых достигали почти трех обхва-
тов. Здесь, в верховьях Колумбе, я убедился в том, что
господствующей формацией являются различные типы
ельников. Лиственничники же образуют естественные
местообитания лишь в долинах на заболоченных поч-
вах. Если же лиственницы встречаются среди ельников,
то, как правило, постепенно они выпадают из насажде-
ний и сменяются елью. Отсутствие подроста листвен-
ницы указывает на то, что усыхание перестойных лист-
301
венниц в ельниках будет окончательной победой послед-
них над формацией лиственничников. Я считаю, что до
восстановления елово-пихтовой тайги на местах пожа-
рищ проходит несколько смен лесной растительности,
охватывающих период в 250—300 лет.
Не менее заманчивы были и сборы бабочек в этой
равнинной елово-пихтовой тайге. Кроме целого ряда се-
верных видов типичных обитателей тайги в нижнем те-
чении Амура (например, дымчатые хвойные пядени-
цы — еловая, северная и лишайниковая, пяденицы —
тупоугольная, ольховая и венузия) я собрал и такие
виды, как спилопера, сциономия, фотоскотозия, кото-
рые являются видами переходного пояса между фауна-
ми уссурийской и охотской. К фауне переходного поя-
са надо отнести и указанные ранее новые для науки
виды: леукондрепану Комарова и пеструшку Кузнецова.
Наши исследования энтомофауны в лесах бассей-
на Колумбе позволили впервые достаточно ясно пред-
ставить специфический состав, экологию и географию
комплекса видов, приуроченных к переходному поясу.
Уже тогда эти исследования давали возможность кри-
тически отнестись к определению переходного пояса
фауны в горах Сихотэ-Алиня. Кроме типично переход-
ных видов, известных также и для фаун смежных поя-
сов, в фауну СиХотэ-Алиня входят виды-реликты, кото-
рые нашли убежище в условиях переходного пояса. По
своему распространению они являются эндемичными
для Сихотэ-Алиня, то есть возникли в данной горной
системе или обнаруживают географические связи с дру-
гими, чаще всего отдаленными, горными странами.
О природе этих видов я уже говорил раньше. Ниже я
еще коснусь новых их местонахождений в бассейне ре-
ки Колумбе.
В эту экскурсию мы собрали большие коллекции и
сделали подробные записи.
Солнце уже склонялось к западу, когда Николай
Тихонович решил поохотиться на кабаргу при помощи
пищика. Ему необходимо было иметь экземпляр этого
животного для изучения. Я и раньше слышал от мест-
ных охотников об этом методе охоты на мелкого пред-
ставителя наших копытных. Н. М. Пржевальский в сво-
ей книге о путешествии в Уссурийский край также упо-
минает о нем. Звуки пищика похожи на голоса детены-
302
шей кабарги. Меня заинтересовала охота. Мы подошли
к одному из тех участков тайги, где невысокий подрост
хвойных образовывал густой полог нижнего яруса. Ни-
колай Тихонович прозвучал пищиком несколько раз и
после 8—10 минут молчания повторил снова. Вскоре я
увидел быстро скачущую с нежным материнским блея-
нием козочку, готовую, вероятно, приласкать своего за-
блудившегося детеныша. Я даже не успел крикнуть
своему спутнику: «Обождите, не бейте». Грянул выст-
рел, и беззащитное животное упало. Я подошел к уби-
той кабарге и увидел, что вымя у нее было наполнено
молоком. Это была самка, кормящая детенышей, обре-
ченных теперь на верную гибель. Я глубоко переживал,
думая об этой охоте, участником которой вольно или не-
вольно оказался.
Пока Золотарев занимался научным обследованием
добытого им экземпляра кабарги, я занялся более под-
робным изучением и сборами короедов, развивающихся
на подросте хвойных пород.
Наступал вечер, необходимо было возвращаться в
лагерь. Сколько километров мы прошагали по таежно-
му бестропью во время этой экскурсии, определить бы-
ло трудно. Надо полагать, что мы отошли от лагеря
не менее чем на 15—20 километров. Правда, в одном
месте при возвращении мы потеряли общую ориенти-
ровку и, вероятно, долго блуждали на одном и том же
месте. К заходу солнца все-таки вышли на правильное
направление. И вот в это самое время на лесной поля-
не увидели очень интересного зверька величиной с бу-
рундука или чуть-чуть поменьше. Заметив нас, он бро-
сился к норе. Мы только успели рассмотреть его серую
окраску и удлиненную мордочку, делающую его очень
похожим на землеройку. Одновременно вскрикнув: «Что
такое?» — мы быстро подбежали к норе, но зверек уже
далеко ушел в землю. Разочарованные и удивленные,
мы смотрели друг на друга, как бы стараясь совместно
разрешить поставленную перед нами задачу. После не-
долгих рассуждений попытались было разрыть нору,
но, не имея никаких специальных приспособлений, ос-
тавили эту работу. Можно было попытаться выжить
зверька, вливая воду в нору, но Колумбе была далеко,
воду же, которую брали с собой, мы давно выпили.
К нашему несчастью, уже надвигались сумерки, впе-
303
реди был долгий путь по тайге. Как ни жаль нам было
расставаться с местом обитания загадочного зверька,
но пора было возвращаться к лагерю. Наступила тем-
ная ночь. Временами мы сбивались с пути. Золотарев
начинал стрелять, но ответа не было. Собрав оставшие-
ся силы, мы снова двигались по незнакомой тайге.
Только к рассвету подошли к лагерю.
В связи со сказанным о загадочном зверьке приве-
ду еще сведения о его нахождении, но уже по другую,
восточную сторону Сихотэ-Алиня.
В 1935 году во второй половине лета и осенью я ра-
ботал в Сихотэ-Алинском заповеднике. К нашей бота-
нико-энтомологической экспедиции был прикомандиро-
ван научный сотрудник заповедника Ю. А. Салмин. Он
занимался изучением биологии и экологии белки и час-
то подолгу бывал в тайге. По его рассказам, он также
наблюдал и слыхал от работников заповедника, что в
тайге Тернейского района живет загадочный зверек, ко-
торого мы встретили в истоках Колумбе и которому
провизорно он дал название — «гигантская землерой-
ка». Эти совпадающие наблюдения, сделанные различ-
ными лицами и в различных точках обитания загадоч-
ного зверька, могут служить критерием его реального
существования в горах среднего Сихотэ-Алиня.
В день экскурсии, 8 июля, группа наших людей во
главе с Максимом принесли убитого двухлетнего самца
сохатого и рассказали, что в нескольких километрах от
нашего лагеря, выше по Колумбе, они обнаружили со-
вершенно свежие следы пребывания охотников-бра-
коньеров, добывающих здесь панты изюбров.
На следующий день Н. Т. Золотарев, несмотря на
большую усталость от вчерашней экскурсии, вместе с
Максимом и Трифоном отправился вверх по Колумбе,
чтобы разыскать браконьеров и предотвратить их даль-
нейшую преступную деятельность.
Начальник нашей экспедиции был большим защит-
ником охотничье-промысловой фауны, ненавидел бра-
коньеров, и мы не сомневались в успехе сегодняшнего
мероприятия.
Вечером, когда все участники экспедиции возврати-
лись из экскурсий к общему очагу, Николай Тихонович
рассказал о встрече с браконьерами. Максим Максу-
мик, опытный следопыт, указал, где примерно находит-
304
ся табор браконьеров. Золотарев, Максим и Трифон с
заряженными ружьями смело тронулись в сторону
предполагаемой стоянки браконьеров. Вскоре они дей-
ствительно увидели на широкой поляне выгоревшего
леса балаган, в котором жили браконьеры. У них была
собака, которая известила о приближении людей к та-
бору. Из балагана сразу же выскочили четыре челове-
ка с ружьями, готовые встретить выстрелами прибли-
жающихся людей. Когда послышались звуки передви-
гающихся затворов, Максим закричал на языке тазов:
«Не стреляйте, мы люди мирные». Браконьеры, опус-
тив ружья, стояли у балагана, ожидая приближающих-
ся людей. Поздоровавшись с браконьерами, Золотарев
начал расспрашивать их об охотничьих делах. Затем
все вошли в балаган, в котором лежало несколько пар
пантов изюбров, добытых без лицензий, а также кожа
различных животных: сохатого, кабанов, изюбра и ка-
барги, которые были убиты без соблюдения сроков охо-
ты. Из расспросов выяснилось, что браконьеры пришли
сюда с берега моря из Тернея, жили здесь почти в те-
чение всего года и промышляли незаконно зверя в бо-
гатейших охотничьих угодьях.
Изюбр
И. Т. Золотарев забрал у браконьеров затворы от
имеющегося у них .нарезного оружия и приказал им
завтра, 10 июля, принести в лагерь экспедиции все до-
305
бытые ими панты для передачи в заготовительные орга-
низации города Имана.
Однако браконьеры :на следующий день ушли на по-
бережье моря. Это выяснил Максим, посланный Золо-
таревым узнать, куда исчезли браконьеры. После про-
шедшего дождя следы, оставленные беглецами на тра-
ве, тропе и у бродов через ключи, показали, что нару-
шители, взяв имущество, покинули таежный балаган и
направились к перевалу через Сихотэ-Алинь, ведуще-
му к районному центру на побережье, к Тернею.
Спустя десять дней, один из браконьеров все-таки
явился в наш лагерь с бумажкой от какой-то организа-
ции Тернея, адресованной начальнику охотничьей экс-
педиции. В бумажке высказывалась просьба возвра-
тить «охотникам» отобранное оружие. Н. Т. Золотарев
был возмущен, он сжег бумагу на костре и со словами:
«Возьми свое добро и смотри, чтобы ноги вашей здесь
никогда не было»,— бросил к ногам пришельца подан-
ные Трифоном затворы.
Обсуждая поведение браконьеров, мы пришли к за-
ключению, что огромные площади выгоревшей тайги в
верховьях .Колумбе возникли, несомненно, по вине этих
расхитителей богатств родной природы.
1,1 июля Золотарев, я, дядя Ваня, Максим и Никита
отправились в длительный поход в сторону Сихотэ-Али-
ня. При этом мы выбрали путь не по течению Колумбе,
а должны были пересечь невысокий водораздел между
ключами, впадающими в Колумбе и реку Нанцы, и вый-
ти в среднее течение последней, где начинается та тро-
па, по которой когда-то проходил В. К. Арсеньев, нап-
равляясь с побережья в бассейн реки Колумбе.
За дни нашего отсутствия К. К. Флеров вместе с
Трифоном должны были собрать для изучения система-
тики сохатого все необходимые возрастные и поло-
вые экземпляры этого копытного, а также добыть круп-
ного старого самца для получения полного скелета. На-
децкий же решил заниматься препарированием всех до-
бытых в эти дни крупных млекопитающих и вылавливать
в разных стациях мышевидных грызунов и землероек.
Еще не доходя до водораздела к реке Нанцы, у края
обширной мари — огромного мокрого солонца, где по-
стоянно держатся лоси, мы увидели довольно большой
балаган, вокруг которого лежал толстый слой шерсти
306
убитых животных. Валявшиеся остатки сохатых указы-
вали на массовое .их .истребление у этого солонца. Но
для нас было не совсем ясно, почему накопилось так
много шерсти этих животных. Максим объяснил данное
явление. Главными виновниками в уничтожении соха-
тых являются охотники-браконьеры за пантами изюб-
ров и мускусом кабарги. Убивая животных, они едят
только хрящи и мозги костей сохатых, а остальное все
выбрасывают. В течение ряда лет здесь и накопилось мно-
го шерсти животных, уничтоженных совершающими без-
закония браконьерами. Теперь, когда дело охраны при-
роды, и в частности охрана и рационализация добычи
крупных охотничье-промысловых видов фауны, находит-
ся в руках государства, они понесли бы суровое нака-
зание.
В те отдаленные от нас годы зверя, в частности со-
хатого, было много. За короткое время нашего пребы-
вания около этого солонца мы видели несколько раз
приближающихся к нему лосей, которые, заметив лю-
дей, уходили в чащу леса. От солонца к северу, в сторо-
ну Нанцы, начиналась тропа, проложенная людьми, по
которой мы и направились. Через несколько километ-
ров тропа привела нас к небольшой полянке в елово-
пихтовой тайге. Здесь, у края леса, стоял балаган, ко-
торый, по сравнению с только что оставленным, был не-
большим. Подойдя к нему, мы увидели, что вся окру-
жающая его обстановка: навес со многими шкурами ка-
барги, недавно погасшее кострище, чисто подметенная
земля у входа — говорит о том, что избушка обитаема
и ее хозяин совсем недавно ушел отсюда. Большое
число кабарожьих шкурок указывало на то, что бра-
коньер в основном охотится на кабаргу, очевидно ради
получения мускуса. Никакого оружия в избушке не ока-
залось. Возможно, что, покидая на время избушку, оби-
татель взял ружье с собой или спрятал его. Бежавшая
группа браконьеров, напуганная Золотаревым, вероят-
но, по пути предупредила его о нашем здесь пребыва-
нии, и он скрылся, почувствовав себя виновным.
Спустя почти год, з. мой 1935 года, в точно этих мес-
тах побывал известный охотовед и первый директор
Сихотэ-Алинского заповедника К. Г. Абрамов. Он уста-
навливал тогда границы будущего заповедника.
К- Г. Абрамов все годы пребывания на Дальнем Восто-
307
ке оставался постоянным защитником его охотничьей
промысловой фауны и был не менее смелым, чем
Н. Т. Золотарев, в борьбе с браконьерами. Можно ска-
зать, что он полностью очистил от браконьеров всю терри-
торию, входящую в предполагаемый обширный Сихотэ-
Алинский заповедник.
Ближе к перевалу на реку Наину мы нашли на
склонах специально сделанные лесные завалы с прохо-
дами и висящими в них петлями — ловушками для ка-
барги. Это варварский способ охоты, при котором ис-
пользуются только самцы ради мускуса, а мясо их, как
и туши задушенных петлями самок, бросается здесь
же и достается воронам и мелким хищным млекопитаю-
щим. Мы имели полное основание предполагать, что
участниками этой лесной трагедии являлись колумбий-
ские браконьеры.
Уже поздно вечером мы вышли в среднее течение
Нанцы, где, разбив палатки, заночевали. На всем прой-
денном вчера расстоянии в основном росла чистая ело-
во-пихтовая тайга, иногда с примесью одиночных вы-
сокоствольных лиственниц. Встречались заболоченные,
с низкорослыми деревьями лиственничные леса. На су-
хих же склонах развивались редкостойные лиственнич-
ники с покровом из багульника и брусники. На менее
сухих склонах встречались своеобразные лиственнични-
ки с корейским кедром и с .подростом аянской ели и
пихты. В целом передо мною проходили сложные соче-
тания трех лесных формаций: ельников, лиственнични-
ков и очень обедненных кедровников. У опушек и на
прогалинках этих лесов я собирал в основном северные
виды бабочек.
К таковым, в частности, относились: торфяная во-
сточная желтушка, каменистая и обыкновенная крае-
глазки, цветочный сатир, торфяная сибирская голубянка,
вересковая и углокрылая хвойная пяденицы.
Недалеко от нашего ночного лагеря в среднем тече-
нии Нанцы мы встретили сохранившийся остров уссурий-
ского долинного леса, площадь которого вряд ли пре-
вышала 5—6 гектаров. В состаз его входили следую-
щие породы: белокорый ильм, маньчжурский ясень,
мелколистный клен, амурская сирень, а в подлеске час-
то росли буреинская калина и жасмин. Ближе к реке
подымались крупные тополя Максимовича, а берега
308
Жук-олень малый
покрывали заросли азиатской че-
ремухи, опушенной ольхи и раз-
личных видов ив.
После вчерашних монотонных
угрюмых хвойных лесов нас
очень обрадовал этот уголок ус-
сурийской природы. Мы решили
здесь задержаться и подробно
его обследовать. Золотарев ра-
зыскал следы пребывания крота,
а мне удалось собрать несколь-
ко насекомых, характерных для
ильмово-широколиственных ле-
сов. К ним относились: жук-олень
малый, жужелица смарагдино-
вая, из бабочек — уссурийская
тополевая, Гельмана и японская
ленточницы, радужницы — иль-
мовая и уссурийская. Я уже не
говорю о таких видах бабочек смешанных уссурийских
лесов, как пеструшка Четверикова и непарная перламут-
ровка, которые обладают способностью заходить высо-
ко в горы .и здесь летали довольно часто. На высокой
сушине тополя я увидел парочку довольно крупных птиц,
которые часто подлетали к дереву и снова поспешно
уносились. Я думаю, что это были широкороты, на что
указывали их повадки при ловле насекомых в воз-
духе.
В целом, перед нами был сравнительно хорошо сох-
ранившийся комплекс растений и животных уссурийско-
го широколиственного леса. Несомненно, он является
реликтовым биоценозом когда-то более широко рас-
пространенных здесь уссурийских лесов, к нашему вре-
мени еще не окончательно вытесненных биоценозами
темнохвойной тайги.
На примере существования этого биоценоза среди
всеобщего господства хвойных лесов я в большей сте-
пени, чем раньше, убедился, что в недрах колумбийских
лесов можно проследить процесс сложных эколого-ге-
ографических взаимоотношений между зонами уссурий-
ских лесов и охотской тайги. Сумма всех полученных
нами данных указывает на явное вытеснение северной
тайгой более южной уссурийской фауны и флоры, кото-
309
рая на больших пространствах отступления оставляет
следы то в виде распыленного существования своих ви-
дов среди чуждых для них ценозов, то образует целую
цепь фрагментов биогеоценозов, иногда стойко удержи-
вающих свои позиции при взаимоотношении с биогео-
ценозами охотской тайги.
От памятного для нас островка уссурийской природы
мы шли вверх по реке Нанце. В продолжение трех или
четырех часов наблюдали, как постепенно менялись
растительность и фауна в связи с подъемом в горы.
Необходимо отметить, что нахождение вверх но
Нанце целого ряда уссурийских широколиственных по-
род указывает на распространение здесь в прежнее
время уссурийских лесов в более полном их составе.
Вероятно, описанный выше остров ильмово-широколист-
венного леса в среднем течении Нанцы в недалеком
прошлом простирался значительно дальше вверх по до-
лине реки. Ряд уссурийских древесных пород исчез в
такой последовательности: сначала выпал из насажде-
ний белокорый ильм, затем пропал маньчжурский ясень
и, наконец, ушел мелколистный клен. Тайга, спускаясь
с гор, часто захватывает всю долину. Вместе с нею из
лиственных пород в долину перемещаются желтый клен
и амурская рябина. Из двух видов ели, встречающихся
по Нанце, сибирская, которая является преимущест-
венно долинной породой, по направлению к Сихотэ-Али-
ню постепенно исчезала и уступала место аянской ели.
Лиственница же, как экологически пластичная порода,
встречалась до самого перевала на Сихотэ-Алине. Оди-
ночными экземплярами она росла и в различных насаж-
дениях елово-пихтовой тайги. В подлеске по Нанце
обычными оставались элеутерококк и жасмин. Тропа по
мере приближения к Сихотэ-Алиню становилась более
торной. Близ перевала она сворачивала влево по од-
ному из правых ключей, впадающих в Нанцу. По бере-
гам этого ключа в горы тянулись заросли гигантской
хохлатки.
У истока мы разбили палатки, откуда в течение двух
дней совершали экскурсии в различные точки Сихотэ-
Алиня. Сегодня к вечеру мы отправились на рекогнос-
цировочную экскурсию в сторону перевала от Нанцы к
истокам реки Туньши, текущей к морю. Перевал ока-
зался сравнительно низким. Высота его, по нашему ане-
310
роиду, равнялась 768 метрам над уровнем моря. Под-
ступы к перевалу со стороны Нанцы очень пологие и по-
крыты густой елово-пихтовой тайгой. Подлесок в ней
отсутствовал. Вся почва была устлана мхами из рода
хилокомиум или покрыта характерными таежными тра-
вами, такими, как линнея, кисличка, майник. Среди них
нередко бросались в глаза розетки широколистной уд-
ской клинтонии. На самом перевале тайга сменялась
растительностью, близкой к субальпийской. Все хвой-
ные деревья имели угнетенный облик и по высоте дос-
тигали всего 5—7 метров. Среди них попадались также
низкорослые развесистые березы Эрмана. Встречались
полянки, покрытые зарослями амурского рододендро-
на и жимолости Максимовича.
Отсюда, с тропы, проходящей от моря в верховьях
Нанцы, открывался вид на высокие сопки. Особенно
четко выделялись гора Снежная и ряд гольцовых вер-
шин хребта Хунтами — восточных отрогов Сихотэ-Алиня.
Меня очень привлекали эти горы. По словам Максима,
туда можно легко совершить экскурсию и вернуться к
нашему лагерю на Нанце через 5—7 дней. Он согла-
шался даже быть моим" спутником в такой экскурсии,
но Золотарев категорически был против. Я утешал се-
бя мечтой, что в ближайшие годы найду возможность
для исследования фауны этих гор.
На перевальной тропе я вспомнил об В. К. Арсенье-
ве, который зимой 1907 года шел этой тропой на Ко-
лумбе, где ему посчастливилось встретить на зимовках
у полыний реки белого крохаля.
Уже к вечеру мы вернулись к палаткам, а ночью я
решил половить бабочек на свет костра. К сожалению,
ночь оказалась прохладной, в небе горели звезды. Та-
кая погода не благоприятствовала лёту ночных насе-
комых. Все-таки время от времени к костру подлетали
сибирский шелкопряд, несколько видов таежных пухо-
спинок и пядениц, характерных для елово-пихтовых ле-
сов или лесов, приуроченных к поясу переходной расти-
тельности. Максим еще днем, когда мы совершали экс-
курсию в сторону перевала, заинтересовался собирани-
ем насекомых. Я рассказал ему о значении вредных и
полезных насекомых в жизни леса, и он старался те-
перь мне помочь при их ловле.
Два следующих дня были посвящены исследовани-
311
ям таежной и субальпийской фауны Сихотэ-Алиня в
стороне от перевальной тропы. Я обратил внимание на
то, что здесь пояс субальпийской растительности выра-
жен на некоторых небольших возвышенностях, чуть-чуть
подымающихся над поясом тайги. Кедровый стланик —
типичный спутник субальпийского пояса — встречался
спорадически. Однако в местах произрастания стлани-
ка обычно на 10—15 сантиметров в глубь почвы начи-
нался сплошной слой каменистых россыпей, покрытых
в настоящее время мхами и травянистой раститель-
ностью. Среди погребенных россыпей встречались и
стволы отмершего стланика. Вполне возможно, что пос-
ледние указывают на проходившие когда-то здесь по-
жары. С другой стороны, можно предполагать, что зо-
на гольцов ранее на Сихотэ-Алине была распростране-
на более широко, но в связи с деятельностью эрозии и
денудации горы снизились, а вместе с этим произошло
смещение вертикальных зон флоры и фауны. Особенно
катастрофически сказались эти явления на высокогор-
ных видах животных и растений. Многие из них исчез-
ли совсем, некоторые приспособились к жизни в таеж-
ных условиях или же сохранились как реликты на тех
сниженных сопках, которые едва-едва выступают выше
пояса тайги. Из жесткокрылых насекомых к ним отно-
сились: усач—северная пахита, держащаяся нередко
на цветах березолистной спиреи, и короеды — лубоед
черно-бурый, прокладывающий свои ходы на усыхаю-
щих и стелющихся по почве стволиках кедрового стла-
ника; лесовик байкальский, повреждающий стволики
угнетенных лиственниц, и мелкий короед — крифал ело-
вый, поселяющийся на тонких веточках малорослых в
данных условиях деревцах аянской ели. Более разнооб-
разной оказалась здесь фауна бабочек. Они летали
обыкновенно на небольших лужайках, покрытых цвету-
щими красодневами, борцами, лилиями и другими рас-
тениями, достигающими нередко гигантского размера.
Кроме широко распространенных в гольцах Сихотэ-
Алиня видов •— альпийской перламутровки, каменисто-
го сатира и аянской бархатницы — на этих лужайках я
встретил эндемичных для Сихотэ-Алиня перламутровку
ифигению и голубянку Танкре. Нахождение двух пос-
ледних видов лишний раз говорит о том, что в условиях
даже сниженных гольцов, выступающих лишь пятнами
312
да общем фоне тайга, могут сохраняться замечатель-
ные представители горной фауны Сихотэ-Алиня. Эти
островки гольцовой фауны на невысоких, но ветробой-
ных сопках, на которых темнохвойная тайга обыкно-
венно отсутствует, в полном смысле слова могут быть
названы рефугиями-убежищами некоторых ее видов,
развивающихся ® крайне неблагоприятных условиях.
Изучая субальпийскую фауну Сихотэ-Алиня в райо-
не перевала, я нередко спускался вниз по склонам в по-
яс типичной охотской тайги, где неоднократно попада-
лись лесные полянки, на которых также встречались
горные виды насекомых: линейчатая пяденица и торфя-
ная голубянка. Сама же местная тайга, с первого взгля-
да кажущаяся безжизненной, отличалась обилием раз-
вивающейся в ней фауны чешуекрылых. Из них особен-
но разнообразны были пяденицы. Причем наряду с ха-
рактерными северными видами (например, цидария па-
леофасциата, ацидалия фригидария, иодис путата и
другие) я собирал здесь обычно и такие виды, которые
населяют тайгу южных частей Сихотэ-Алиня, являясь
видами переходной зоны. К ним относились два или да-
же три вида темных сциономий, цидария японская, дым-
чатые хвойные пяденицы и эндемичная для Сихотэ-Али-
ня цидария Дьяконова.
В целом, экскурсии в стороны от перевальной тропы
дали много интересных наблюдений, я собрал большую
коллекцию бабочек.
К вечеру ко мне подошли Золотарев, Никита и Мак-
сим. По их рассказам, они часто встречали бурых мед-
ведей, добыли несколько белок, бурундуков и сено-
ставку.
При закате солнца мы собрались идти к лагерю.
С высокой сопки я еще раз полюбовался окружающими
нас ландшафтами. На запад — в сторону Нанцы и Ко-
лумбе— рельеф казался мягким, оттуда не доносилось
ни звука. Горные ручьи пробирались тихо по пологим
склонам. На восток — к морю — склоны падали круто,
и оттуда слышались шум в узких тальвегах быстрых
потоков и рев их водопадов. Вся местность к востоку
представлялась страной высоких гор и глубоких реч-
ных долин.
Солнце зашло. Мы простились с Сихотэ-Алинем и
направились к лагерю, чтобы завтра отправиться в об-
313
ратный путь. Наскоро поужинав, Золотарев, Никита и
Невинский забрались в палатки и вскоре крепко усну-
ли. Я и Максим решили использовать теплую и тихую
ночь для ловли ночных бабочек на костер. Уже с вечера
я заметил летающих близ наших палаток пядениц, что
являлось сигналом их хорошего лёта. Когда погасли
последние отсветы вечерней зари в кронах деревьев и
воцарилась темнота ночи, я обратил внимание на свет-
лячков. Здесь, в тайге, они не летали в воздухе, как это
наблюдается с их сородичами, живущими в смешанных
и широколиственных лесах нижнего течения реки Ко-
лумбе, а неподвижно лежали на почве и горели ярким
фосфорическим светом. Они напомнили мне «Ивановых
червячков» среднерусской природы, которые, находясь
в траве лесных полян, также выдают себя свечением.
К костру подлетали бабочки. Я и Максим, забыв про
кусающих нас мошек и комаров, носились с сачками в
разных направлениях близ костра и схватывали летаю-
щих насекомых. В это же время я заметил бабочек, час-
то садящихся у палатки Никиты. Подойдя ближе, вы-
яснил, что их привлекал запах пропитанных потом пор-
тянок и ул, сшитых из сырцовой кожи. Никита, заби-
раясь в палатку, оставил их на улице и, конечно, не мог
подумать, что этим самым оказал нам большую услу-
гу в ловле наиболее интересных видов бабочек. Для
большего рассеивания запаха по лесу мы с Максимом
развесили эти предметы на ветках деревьев. Два ис-
точника ловли — на свет и на пропитанные потом пред-
меты— дали мне столь обильные и научно ценные сбо-
ры бабочек, что но всех последующих экспедициях в
неисследованные районы Сихотэ-Алиня я, кажется, не
переживал более подобных радостных для натуралиста
минут. Не буду перечислять все собранные нами заме-
чательные виды, а укажу лишь некоторые, которые ин-
тересны в экологическом и географическом отношениях.
Прежде всего, выделялись виды, характерные в нашей
фауне для лесов переходной зоны. По своему распрост-
ранению они раньше были известны с гор центрального
Китая, Гималаев и Японии, а теперь собраны нами в
среднем Сихотэ-Алине. К ним относятся, например, сет-
чатая восточная пяденица, сциономмя изменчивая. За-
тем обращали на себя внимание виды, которые указы-
вались раньше энтомологами только для Японии —
314
дымчатая пяденица Прейра, пухоспинка Танкре и ла-
ренция японская. Кроме этих, явно южных видов, лета-
ли многие северные виды, типичные для фауны темно-
хвойной тайги. К ним относились венузия, ольховая пя-
деница, цидария саксея и другие. Но самыми замеча-
тельными из наших трофеев оказались виды — эндемики
для Сихотэ-Алиня; серпокрылка, или леукодрепана Ко-
марова, и цидария Дьяконова. Если первая, как я уже
говорил выше, является связывающим звеном с целым
рядом видов, распространенных в Японии и Китае, то
вторая в систематическом отношении может быть по-
ставлена исходным типом для северных видов пядениц
из группы изменчивой и можжевельниковой цидарий.
Не только научный интерес собранных в эту ночь
находок остался для меня памятным на всю жизнь, но
и незабываемыми воспоминаниями остается по сей день
сам процесс ловли бабочек в эту душную, теплую ночь
с мириадами нападающего на нас незримого мокреца.
Чтобы в какой-то степени защитить себя от обжигаю-
щих укусов этих паразитов, мы в продолжение всей но-
чи находились в движении и почти беспрерывно разгла-
живали кожу лица и рук, которые нестерпимо горели.
Максим до рассвета разделял со мной радости удач-
ной ловли бабочек. Несколько раз ночью Золотарев вы-
ходил из палатки взглянуть на нашу работу, но не мог
вынести и нескольких секунд нападения мокреца и со
словами: «Дорогие друзья, как же вы выносите эту еги-
петскую казнь» — поспешно влезал в палатку. Я не был
новичком в уссурийской тайге и в своих энтомологичес-
ких походах не раз подвергался нападению гнуса. Что
касается Максима, то он мало реагировал на атаки мок-
реца, считая, очевидно, для себя это явление чем-то
обычным в своей таежной жизни. Другое поражало ме-
ня в поведении Максима во время ловли бабочек. Он
проявлял удивительно большой интерес к поимке того
или другого вида. В процессе ловли я давал ему объяс-
нения. Он внимательно выслушивал и проявлял еще
больше инициативы в поисках интересных видов. Во-
обще, в лице Максима я впервые встретил местного жи-
теля, который был не только хорошим спутником в пу-
тешествии, но и лучшим помощником при научных ис-
следованиях в глубинных районах Приморья. Максим
просил меня устроить его в экспедицию, которая пред-
315
полагалась на следующий год в восточные части сред-
него Сихотэ-Алиня. Но в 1935 году его взяли на воен-
ную .службу. Позднее, уже во время Отечественной вой-
ны, он был снайпером и погиб смертью храбрых. Так
мне поведал о Максиме близко его знающий удэгеец
Аянка, который был моим спутником в экспедиции к вер-
ховьям Имана в 1953 году.
Утром 14 июля мы собрались в обратный путь к на-
шей основной базе в верховьях реки Колумбе. Возвра-
щались тем же маршрутом, которым шли сюда. Лишь
иногда мы отходили недалеко в стороны от общего на-
правления для некоторых дополнительных исследований
фауны елово-лиственничных лесов. Эти экскурсии убе-
дили меня в том, что лиственничники на горных скло-
нах в бассейне Колумбе являются не только вторичны-
ми насаждениями. В ряде случаев, особенно по север-
ным, слегка заболачивающимся склонам, лиственница
внедряется в темнохвойную тайгу и образует несколь-
ко вариантов лиственнично-еловых лесов. Этот процесс
взаимоотношений лиственничников и елово-пихтовых
лесов является, вероятно, историческим. В условиях
верховьев Колумбе лиственничники в широких доли-
нах рек с заболачивающимися почвами уже давно заня-
ли господствующее положение, тогда как на склонах гор
они только начали проникать в пояс елово- пихтовой тайги.
При возвращении мы еще раз побывали на том остров-
ке долинного широколиственного леса на реке Нанце, ко-
торый встретили несколько дней назад, направляясь к Си-
хотэ-Алиню. Здесь мы также провели дополнительные ис-
следования и нашли еще несколько других уссурийских
видов растений и насекомых: я собрал еще экземпляр
малого жука-оленя и крупную красивую коровку Итону.
Проходя через лиственничные мари, уже недалеко
от своей базы на Колумбе, мы подняли двух пасущихся
лосей. Несмотря на неоднократно проходящих здесь
охотников, животные продолжали держаться в этих
местах. Вероятно, их привлекали сюда сырые
солонцы, .которые выступали на поверхностном слое
почвы.
На базе нас с радостью встретили оставшиеся здесь
члены экспедиции. Все порученные им задания по до-
быче крупных млекопитающих, прежде всего лосей,
а также сборы мелких грызунов и насекомоядных были
316
выполнены. Из грызунов
они добыли пнщуху и
один экземпляр мышев-
ки, К. К- Флеров вместе
с Трифоном добыли кру-
пного старого самца соха-
того, от которого был
взят полностью скелет.
По рассказам Констан-
тина Константиновича,
отстрел этого экземпляра
был сопряжен с большой
опасностью для жизни.
Грызун пищуха
Раненое животное бросилось на них, и только повтор-
ные выстрелы заставили зверя упасть. Впоследствии, в
результате обработки всех собранных материалов на-
шей экспедицией, как К. К. Флеровым, так и другими
маммологами было установлено, что сихотэ-алинский
лось является особым эндемичным подвидом восточно-
сибирского сохатого.
20 июля начался наш обратный путь вниз по Колум-
бе. Собранные коллекции требовали тщательной упа-
ковки. Много хлопот было с перевозкой скелета самца
сохатого, который полностью занял всю ульмагду. Все-
таки мы разместили коллекции на трех ульмагдах.
В первый день мы проехали небольшое расстояние
и переночевали на широкой косе. Длинные заломы на
Колумбе, ее перекаты были еще ниже, и все мы были
обеспокоены трудностями спуска вниз по течению реки,
особенно переживали за ульмагды, наполненные цен-
ными зоологическими коллекциями. В результате поч-
ти полного отсутствия в июле дождей вода в Колумбе
сильно упала, образовались мели, и перекаты оказа-
лись менее доступными для прохода лодок.
При вполне благоприятных условиях спуститься по
Колумбе можно было в течение одного дня. Мы же про-
бирались в течение пяти дней. Нам часто приходилось
перетаскивать ульмагды волоком не только вокруг за-
ломов, преградивших течение реки, но и в обход неко-
торых перекатов, которые при малой воде в Колумбе
представляли собой обнажения гальки. На мелях тя-
нули лодки по дну реки. Нередко, выбравшись на глу-
бокий плёс реки, мы мечтали спокойно отдохнуть, но
317
через несколько минут снова подходили к залому или
перекату и все начиналось сначала. На одном из .плёсов
произошел опасный случай. Впереди шла ульмагда Зо-
лотарева, которой управляли опытные датчики — Ники-
та и Астафей. Два других бата и оморочка Максима
шли позади. Совершенно неожиданно на глубокой час-
ти реки перед первой ульмагдой оказался залом. Хотя
течение в этом месте реки было спокойно, но оно с та-
кой силой тянуло вниз под утонувшие стволы деревьев,
что батчики не могли шестами сдержать стремительно-
го движения лодки к залому. Обычно в такие моменты
поток воды разворачивает лодку, а затем опрокидывает
ее и засасывает вниз в ту пучину, в которой гибнут си-
дящие на лодке люди и их имущество. Ульмагда Золо-
тарева оказалась именно в таком положении, и только
богатырь Никита не растерялся и спас людей и все цен-
ные вещи, находившиеся в лодке. Поняв, в сколь тя-
желом положении оказался его бат, Никита тотчас
прыгнул в воду и, удерживая лодку за корму, начал
тянуть ее к берегу. Вскоре подошли и другие ульмагды.
Все поспешили на помощь, но Никита уже успел при-
швартовать лодку.
Обсуждая происшедшее, мы решили здесь же, у это-
го залома, сделать передышку и заварить чай.
Последние 30—40 километров в нижнем течении Ко-
лумбе мы проехали без задержек. Все перекаты и за-
ломы остались позади. Каждый из нас с удовольстви-
ем смотрел на бегущие по сторонам реки чудесные ко-
лумбийские леса и на мигающие по дну реки пестрые
галечниковые отложения.
Мы выехали из устья Колумбе и приближались к
Сидатуну — первому населенному пункту. Я бросил пос-
ледний прощальный взгляд на красивую реку, осенен-
ную девственными лесами. Передо мною встали все
дни нашего путешествия. Трудно было расставаться с
дебрями Сихотэ-Алиня, которые, казалось мне, остава-
лись не познанными до конца и властно манили своей
таинственностью.
Не задерживаясь в Сидатуне, 2 августа мы трону-
лись своей «флотилией» дальше вниз по Иману. Мак-
сим, привыкший за время пребывания на Колумбе к
нашей экспедиции, поехал проводить нас До Лаолю.
Наши ульмагды быстро неслись по главному руслу Има-
318
на. Все его многочисленные протоки остались скрыты-
ми в береговых лесах. Только впереди предстояла опас-
ная переправа через Каменный и Юрасовский перека-
ты, но опытность наших батчиков, привыкших ходить
быстрыми, горными реками, позволила нам благополуч-
но миновать и эти преграды. К вечеру мы приехали в
село Лаолю, где нас приветливо встретили жители. Еще
более трогательно они провожали нас в день отъезда —
4 августа. Я до сего дня хорошо помню, как собрались
на берегу Имана все обитатели Лаолю. Не забуду и
Максима Максумика, сделавшего три выстрела из
своей берданки, когда наши ульмагды тронулись
дальше вниз по Иману.
5 августа мы прибыли в село Картун, откуда уже
на машине добрались до города Имана.
В ГОРЯХ ТЕРНЕЙСКОГО РЯЙОНЯ
Ботанико-энтомологическая экспедиция ДВ фи-
лиала АН СССР и ее задачи. — Изучение
фауны и флоры прибрежной зоны.— Гора Лес-
ная.— Экскурсия в среднем течении реки Сицы.—
Березовский ключ.— К истокам Сицы.— Жизнь
в избушке и окрестные экскурсии.— Два дня в
горах западного Хунтами.— Высокие сопки —
гольцы Шишкина и Голубичный.— Изучение эн-
томофауны гольцов и приключение при ловле
желтых аполлонов.— Ночлег у верхней границы
леса.— Спуск с гольцов и ловля ленточницы
исключительной.— Д горам среднего Сихотэ-Али-
ня.— Икрометание-кеты в истоках Сицы.— Воз-
вращение к лагерю.— Ночные экскурсии с
Ю. Салминым.— Исследования по Белобородов-
скому ключу. — Экскурсия на гору Снежную. —
Потеря ориентировки. — Шуга на ключе. —
Жизнь в лесозаготовительном бараке. — Обрат-
ный путь в Терней.—Новые сборы в тайгу по
реке Туныие.—Исследования Шандуйских озер.—
Арсеньевская тропа по Сахалинскому ключу. —
Горные солонцы сохатого. — Рев изюбров. —
Первые морозы и листопад. — Снова в Тернее
Летом 1935 года я с радостью принял предложение
участвовать в ботанико-зоологической экспедиции, ор-
ганизованной филиалом Академии наук СССР сов-
местно с Сихотэ-Алинским государственным заповед-
319
ником с целью проведения геоботанических и фаунис-
тических исследований гор Тернейского района. Мне
предоставилась возможность продолжить начатое в
1934 году изучение энтомофауны среднего Сихотэ-Алиня
в его восточных прибрежных частях в бассейне реки
Сицы и ее большого левого притока — реки Туньши.
Исследование растительного покрова возлагалось на
ботаника Б. П. Колесникова. Изучением мелких млеко-
питающих, преимущественно экологии белки, занимал-
ся член нашей экспедиции, научный сотрудник запо-
ведника Ю. А. Салмин.
В качестве технического сотрудника в работах
экспедиции время от времени участвовал началь-
ник охраны заповедника Я. И. Куклин.
Из Владивостока экспедиция выехала пароходом
1 августа и через три дня прибыла в бухту Терней.
Пятого числа этого месяца мы начали свои иссле-
дования.
В первые три дня я и Б. П. Колесников совершили не-
сколько экскурсий в окрестностях Тернея. Раститель-
ность и энтомофауна этих мест испытывают явно выра-
женное влияние моря, сказывающееся как на составе
фауны и флоры, так и на формировании их экологичес-
ких группировок. Во время экскурсий я обратил .внима-
ние на особенности местообитания фауны прибрежной
полосы Тернея.
Береговые морские скалы часто были совершенно го-
лыми, но иногда переходили в каменистые развалы и
осыпи с зарослями амурского рододендрона и растущи-
ми кое-где угнетенными лиственницами. В скалах гнез-
дились тихоокеанские стрижи и сохранилась еще попу-
ляция горала. Из бабочек летали каменистая краеглаз-
ка и торфяная голубянка — виды, более характерные для
пояса гольцов в Сихотэ-Алине. Нахождение их в данной
стации я объяснял более суровыми и влажными здесь
условиями, создающими некоторые аналоги жизни аль-
пийского пояса. Эти находки очень меня заинтересова-
ли, и я решил тщательнее исследовать прибрежную фау-
ну, чтобы найти новые подтверждения отмеченному яв-
лению обращения фаунистических зон под влиянием мо-
ря. Почти весь день я изучал каменистые обнажения, за-
бирался в сырые ниши скал и получил еще ряд доказа-
тельств, подтверждающих факт обитания близ моря се-
320
верных или высокогорных видов насекомых и растений.
Из растений я собрал бруснику, голубику, клинтонию;
ольху, очень близкую по виду растущей в подгольцо-
вом поясе Сихотэ-Алиня, и даже один экземп-
ляр малорослой аянской ели. Из насекомых кроме ука-
занных выше двух бабочек на стволике ольхи я обна-
ружил уссурийского лубоеда, типичного обитателя глу-
хих ельников, и короедов — байкальского лесовика и
крифала, характерных представителей влажных север-
ных лиственничников. Нахождение этих видов интерес-
но еще и в том отношении, что они хотя и приурочены к
своим микробиотопам, но расположены буквально ря-
дом с различными типами дубняков, в которых обита-
ют такие виды уссурийской фауны, как хвостоносец Ма-
ака, ленточница Гельмана, голубянка восточная и не-
которые другие.
После обследования фауны прибрежных скал и ка-
менистых развалов на склонах различной экспозиции я
пришел к заключению, что в таких условиях, при нали-
чии часто согревающихся солнцем участков и мест, по-
лучающих лишь слабый рассеянный свет, вполне могут
существовать рядом виды, различные по своей экологии
и географическому распространению. Поэтому, несом-
ненно, скалы надо признать местообитанием реликто-
вых видов фауны и флоры.
Заслуживали внимания и другие местообитания фау-
ны, расположенные близ моря и испытывающие частое
влияние морских ветров, туманов и сравнительно низ-
ких летних температур. К ним, прежде всего, относились
ветробойные низкорослые дубняки, образующие густые
заросли, которые только плотно сомкнутыми насажде-
ниями, наподобие щетки, и могут противостоять штор-
мовым ветрам. Фауна насекомых их очень бедна. Сюда
залетают лишь случайные виды насекомых и только в
хорошую солнечную погоду. На склонах же южной экс-
позиции, менее подверженных ветрам, нередко с откры-
тыми полянками, покрытыми сухолюбивыми растения-
ми— злаками, мытником маньчжурским, катилидоном
и лигулярией, создаются более благоприятные условия
для жизни насекомых. Из чешуекрылых я встречал
здесь краеглазку обыкновенную, крепкоголовок, ша-
шечницу аталию, крупную восточную голубянку, бар-
хатницу глазчатую и смородинную пяденицу. Склоны
11 А. Куренцов
321
гор к вершине обычно бывают голыми и представля-
ют каменистые осыпи, возникшие в результате частых
лесных пожаров. Иногда на них развиваются заросли
багульника и брусники, в которых я собирал обыкно-
венно каменистую краеглазку и реже торфяную голу-
бянку.
Интересными оказались приморские низинные бере-
га близ устья реки Сицы. Параллельно морю, до 1—1,5
километра длиной, здесь тянутся гряды дюнных всхол-
млений, между которыми остаются понижения, занятые
сырыми лугами или лагунного типа озерцами. Дюны по-
крыты низкорослыми деревьями приморской листвен-
ницы и ксерофильными травянистыми растениями, та-
кими, как термопсис, китайская гвоздика, японская
льнянка, и сплошными зарослями берегового шиповни-
ка. В западинах между дюнами развиваются в основ-
ном осоки и отчасти злаки.
Пересекая несколько раз ландшафт этих дюн от мо-
ря в глубь долины Сицы, я убедился в правильности со-
ображений В. К- Арсеньева, писавшего о том, что реки
восточного Приморья в приустьевых частях пойм свои-
ми наносами постепенно наступают на море и отвоевы-
вают у него прилегающие к дельтам рек участки моря.
Именно такую картину я наблюдал в устье реки Сицы
в бухте Терней. Река выносит много мелкозема, кото-
рый вызывает обмеление береговой зоны моря. Избе-
гающие же волны моря, способствующие откладыванию
в течение целого ряда лет песчаных холмов, постепенно
 отступают от берега и создают новые участки суши.
В этих условиях фауна насекомых имеет некоторые
специфические черты: она представлена лесными луго-
выми видами. Из первых на лиственнице развиваются
короеды: заболонник Моравица и лиственничный кри-
фал. Из вторых обычными являются бабочки: торфя-
ная желтушка, бархатницы — луговая клетчатая, дри-
ада и глазчатая. Наиболее характерной и часто встре-
чающейся на дюнах оказалась трескучая кобылка, ко-
торая вылетала из-под ног почти на каждом шагу.
Вообще приустьевые части долины реки Сицы созда-
ют комплекс различных местообитаний фауны насе-
комых. Они представляют большой интерес для нату-
ралиста, так как, в результате постоянной деятельности
реки и моря, возникают на глазах человека и позволяют
322
проследить все стадии заселения их растениями и на-
секомыми.
Поднявшись от дюн вверх по долине Сицы, я встре-
тил вначале вейниковые луга, среди которых сохрани-
лось много зарастающих озер и стариц реки. Подходя
к одному из этих водоемов, я издали заметил двух
оживленно плавающих и ныряющих выдр. Были ли это
старые животные, или мать обучала уже выросшего де-
теныша искусству ловли водных обитателей, выяснить
не удалось. Местность была открытой, и как ни старал-
ся я подкрасться и понаблюдать за ними, животные
вскоре заметили меня и, нырнув .в воду, больше непока-
зались. У берегов водоема я не обнаружил выхода норы
выдры. Вероятно, сообщение с норой находилось у за-
литого водой берегового склона.
Выше по долине начинались поля и огороды села
Морозовки, расположенного в нижнем течении Сицы.
На овсяном поле я увидел в большом количестве гусе-
ниц луговой совки, достигших последнего возраста. Они
объедали листья и метелки этого злака. Некоторые гу-
сеницы находились на почве и, вероятно, готовились к
окуклению. Интересно отметить, что здесь же, на почве,
быстро бегали крупные жужелицы-красотелы, активно
охотящиеся за гусеницами и куколками луговой совки.
На огородах я отметил также двух массовых вредите-
лей из насекомых: 28-точечную коровку, скелетирую-
щую листья картофеля, и бабочку — репную белянку,
гусеницы которой повреждали вилки капусты. На тер-
нейских полях часто встречались проносящиеся клевер-
ные желтушки, а в посевах трав обитала совка-гамма.
Обе бабочки являются вредителями культур из семейст-
ва бобовых растений.
Заканчивая 7 августа экскурсии в окрестностях Тер-
нея, я увидел, сколько еще непознанного может наблю-
дать исследователь даже здесь, в местности, сильно из-
мененной человеком. Для меня особенно интересными
оказались находки северных и альпийских видов насе-
комых и растений у берегов моря. Отступая вверх подо-
ляне Сицы, в глубь территории Тернейского района,
эти виды начинают встречаться только в поясе тайги и
гольцов. Суровые условия прибрежной полосы, с одной
стороны, способствуют просачиванию далеко к югу бо-
реальных— охотских и восточносибирских видов, а с
11*	323
Хребет Хунтами, или Поднебесный
другой — вызывают обеднение уссурийской фауны близ
моря. Последняя качественно более разнообразна в
среднем течении реки Сицы, то есть в 25—30 километ-
рах от моря, в чем я убедился в ходе дальнейших наших
исследований.
8 и 9 августа, в хорошие солнечные дни, мы с
Б. П. Колесниковым совершили экскурсию на восточ-
ные отроги Сихотэ-Алиня, доходящие почти до моря и
известные под названием хребта Хунтами. Наш маршрут
пролегал по одному из распадков реки Сисягоу, к вер-
шине сопки Коембе, подымающейся до 800 метров над
324
уровнем моря. Обследовав растительность и фауну на-
секомых этой вершины и прилегающих частей хребта
Хунтами, мы вышли к самым истокам Сисягоу и доли-
ной этой реки возвратились в Терней. Мы хотя и прош-
ли большое расстояние, но не отходили от моря более
чем на 12—15 километров. После экскурсий, которые
мы совершили в прибрежной зоне Тернея, для нас пред-
ставляли большой интерес исследования растительнос-
ти и энтомофауны этой территории, которая уже в
меньшей степени испытывает влияние моря.
На горе Коембе мне прежде всего довелось выяс-
нить вертикальные группировки фауны насекомых. По
восточному склону они шли в такой последовательнос-
ти: верховья долины реки Сисягоу и склоны гор до вы-
соты 300 метров занимали хвойно-широколиственные
леса с разнообразным подлеском и лианами актинидии
коломикты. Их населяла типичная уссурийская фау-
на —• хвостоносец Маака, целый ряд ленточниц и пест-
рушек, летающих по берегам реки, различные дымча-
тые пяденицы, прячущиеся на стволах деревьев, некото-
рые лигрисы и цидарии. В то же время, несмотря на
тщательные поиски, я не мог обнаружить в этих лесах
такие более южные виды, как пеструшка Радде, лен-
точница Дорриса и пяденица виноградной лианы — лиг-
риса людовикариа. Некоторые южные виды, например
бархатница черная, встречались очень редко. Отсутст-
вие в смешанных и лиственных лесах Термейского рай-
она некоторых южных видов определенно указывает на
неблагоприятные условия для их обитания. На запад-
ных же склонах Сихотэ-Алиня эти виды являются не
только обычными, но и доходят к северу до среднего
Приамурья. На примере распространения данных ви-
дов можно видеть значение Сихотэ-Алиня в формирова-
нии их ареалов. Северная граница последних приобре-
тает почти меридиональное направление. В то же время
в этих лесах я собрал и некоторых северных бабочек,
которые в более южных частях Приморья являются ви-
дами пояса елово-пихтовой тайги и лишь изредка попа-
даются в лесах переходного пояса. К таким видам от-
носились коричневая аянская чернушка, дымчатая хвой-
ная пяденица и некоторые другие.
Очень интересной оказалась на горе Коембе и фау-
на переходного пояса. При этом необходимо отметить,
32S
что каких-либо явно выраженных границ между фауной
этого и предыдущего пояса провести совершенно не-
возможно. Влияние моря сказалось, несомненно, и здесь
и снивелировало границы между фаунистическими
группировками.
В этих лесах мы остановились на ночь, и я поймал
на свет костра большое количество видов бабочек. Из
них кроме сравнительно обычных, встречающихся в обо-
их поясах, я впервые в Сихотэ-Алине собрал сахалин-
скую смородинную пяденицу, не знакомую для меня
сциономию, крупный вид сетчатой пяденицы, встречен-
ный мною в 1939 году в верховьях реки Колумбе, и не-
которые другие виды. В целом и здесь, на Тернейском
побережье, подтвердилась
Бабочка парусник Фельдера
оригинальность фауны пе-
реходного пояса, отмечен-
ная мною ранее в бассейне
реки Колумбе.
На склонах горы Коем-
бе мое внимание привлекли
летающие днем довольно
крупные бабочки — парус-
ники Фельдера.
По окраске они близки к
желтому паруснику Эверс-
мана, но бледнее, а некото-
рые экземпляры даже не
имели следов желтого опы-
ления. Наблюдая в Тернейском районе за названными
парусниками, я пришел к заключению, что первый из
них, летающий преимущественно в долинах горных рек и
по невысоким склонам, является лишь подвидом второ-
го парусника, типичного обитателя гольцового пояса.
Подымаясь на вершину сопки Коембе, мы замети-
ли следы давно прошедшего пожара, который, уничто-
жив на склонах заросли кедрового стланика, способст-
вовал образованию каменистых осыпей, спускающихся
далеко вниз по склонам. По этим осыпям, теперь уже
начинающим зарастать багульником, баданом и брус-
никой, спускается довольно низко на Коембе и гольцо-
вая фауна насекомых. Однако, говоря о вертикальных
границах фаунистических поясов на Тернейском побе-
режье, нельзя забывать и о влиянии моря, которое мо-
жет являться причиной снижения высокогорной зоны.
326
Среди других более обычных видов бабочек на верши-
не сопки Коембе и прилегающих к ней склонах были
обнаружены мною три интересных вида: парусник Бре-
мера, голубянка аргус и северно-торфянистая перла-
мутровка. Все они представлены в Тернейском районе
своими подвидами (см. список видов насекомых), кото-
рые пока известны из среднего Сихотэ-Алиня и могут
считаться его эндемиками. Из них особого внимания за-
служивает подвид первого вида, получивший название
парусник орочонский. В отличие от других подвидов
этого парусника он более мелкий и с мало заметными
красными пятнами на крыльях, что сближает его с
охотским подвидом парусника — делосеца, распростра-
ненного от берегов Охотского моря к югу до Тернея
включительно. Вполне возможно, что орочонский парус-
ник возник путем гибридизации парусников Бремера и
делосеца, если только этот подвид не является сам ис-
ходной формой, давшей, с одной стороны, распростра-
ненный к северу охотский подвид — парусник делосеца,
а с другой стороны, ольгинский подвид — парусник
Бремера, известный в горах Сихотэ-Алиня.
Обследовав голец Коембе, подымающийся невысоко
над уровнем моря, мы еще раз убедились в. том, что
влияние моря, несомненно, сказалось здесь на снижении
вертикальных поясов леса и гольцовой растительности.
Спускаясь по крутым склонам в верховьях речки
Сисягоу, мы не могли не обратить внимание на проис-
ходящие повсюду в горах оживленные процессы эрозии
и денудации. Горные потоки, сбегающие к реке, обра-
зовывали частые водопады. Мы отметили далеко еще
не сформировавшиеся тальвеги ручьев и продолжаю-
щиеся процессы образования каменистых осыпей. Все
это заставляло думать, что циклы эрозии на восточных
склонах Сихотэ-Алиня остаются и до сего времени в ин-
тенсивной стадии их развития. Вернее, установившееся
ранее спокойное состояние в рельефе, вероятно, было
нарушено в последнее время снижением базиса эрозии
вследствие сброса береговой зоны в сторону Японского
моря.
Это вызвало возврат страны к более юному периоду
развития ее рельефа путем обновления процессов эрозии
и денудации.
Мы организовали свой ночлег несколько ниже водо-
327
ладов по .реке Сисягоу и
ключей •— ее притоков, одна-
ко воздух был полон не-
смолкаемого шума горных
потоков. Уставшие за день
от беспрерывной ходьбы,
мы крепко спали под защи-
той нашей палатки.
10 августа к обеду мы
возвратились в Терней. По
дороге к базе мне удалось
поймать на сухих лугах до-
вольно редкого в Тернейском районе парусника номи-
он. Он представлен здесь особым подвидом, который
отличался от особей парусника из южного Приморья
меньшей величиной. Его общая белая окраска не имеет
желтоватого налета, а черные пятна сверху на крыльях
гораздо меньше. На примере распространения как это-
го подвида, так и парусника Бремера, с учетом их эколо-
гии и географической изменчивости, я получил для се-
бя чрезвычайно интересный материал, позволяющий
говорить о закономерностях и определенной направлен-
ности в развитии окраски и крылового рисунка у этих
бабочек. Это подтвердилось позднее и при изучении дру-
гих видов чешуекрылых на Дальнем Востоке.
Вторая половина дня 10 августа была занята подго-
товкой к следующей, более долгой экскурсии к (истокам
реки Сицы. 11 августа рано утром мы выехали на ло-
шади из Тернея по направлению к Серебряному ключу,
находившемуся примерно в 25 километрах от моря.
В год нашего путешествия здесь проходила плохая ко-
лесная дорога. Ехали все время шагом. Я часто соска-
кивал с телеги и собирал на усыхающих ветровальных
и срубленных деревьях короедов. Высокоствольного
леса в этой части долины Сицы почти не сохранилось.
Оставались лишь отдельно стоящие деревья белокорого
ильма и некоторые кустарники подлеска. На совершен-
но открытых местах развивалось сплошь порослевое
возобновление бархатного дерева, которое иногда сме-
нялось сухими лугами. В таких условиях я обычно на-
блюдал летающих пестрых бархатниц и сибирских са-
тиров.
По мере продвижения вверх по долине реки Сицы
328
все больше и больше обнаруживались виды уссурийской
фауны. Из бабочек летали радужницы — ильмовая,
Шренка и ленточница Гельмана, которые в прибрежной
полосе Тернея мне не встречались.
Близ Серебряного ключа у первого домика, в ого-
роде, я вдруг увидел цветущие и созревающие подсол-
нечники, которые в Тернее совершенно отсутствовали.
Я подошел к огороду, и вышедшая навстречу мне хо-
зяйка рассказала, что в окрестностях поселка на Сереб-
ряном ключе поспевают не только подсолнечники, но
вызревают огурцы и даже помидоры, тогда как в селе
Морозовке, близ бухты Терней, эти культурные расте-
ния не выращивают: они хотя и цветут, но не плодоно-
сят. Эти факты, взятые из опыта местных огородников,
явились новым подтверждением неблагоприятных кли-
матических условий в прибрежной полосе Тернея, ус-
ловий, ограничивающих или даже препятствующих
распространению многих уссурийских видов животных
и растений.
Ключ Серебряный
12 августа мы посвятили исследованиям местности
вокруг Серебряного ключа. Погода благоприятствова-
ла. Я пошел вверх по ключу с целью возможно подроб-
329
нее обследовать его энтомофауну, чтобы можно было
сравнить ее с энтомофауной побережья.
При впадении Серебряного ключа в реку Сицу он
образует не только пороги, но и большой водопад. Са-
ма Сица, осененная высокими склонами, также проби-
рается порогами как вверх, так и вниз по течению. Соз-
дается впечатление, что Сица, как и ее многоводный при-
ток Серебряный ключ, вероятно, совместно проложили
ложе своего течения, прорезав стоящие на их пути гор-
ные препятствия.
Я прошел вверх по Серебряному ключу около 8—10
километров. Его леса по долине были сильно вырубле-
ны, хотя лиственные породы — белокорый ильм, бар-
хат, маньчжурский ясень, мелколистный клен и доволь-
но разнообразный подлесок кустарников — все еще да-
вали сравнительно полное представление об уссурий-
ской тайге. Более богатый состав растительности сохра-
нялся на склонах гор, окружающих долину ключа.
Кроме таких обыкновенных широколиственных пород,
как ребристая береза, амурская липа, монгольский дуб
и горный ильм, здесь часто встречались — из хвойных —
корейский кедр, аянская ель и белокорая пихта. В под-
леске вместе с маньчжурской лещиной росли жасмин,
элеутерококк, калина Саржента и другие. Взбираясь
по стволам деревьев, к вершинам крон тянулись вьющиеся
растения — актинидии, амурский виноград и лимонник.
Такого богатого растительного покрова я нигде не видел
в прибрежной зоне Тернея. Диссонансом казались юж-
ные склоны со сгоревшим, вероятно весной, лесом.
Большинство хвойных пород здесь начало усыхать под
влиянием нападения на них целой армии короедов, из
которых массовостью поражали шестизубчатый и вер-
шинный короеды, короед-гравер, пихтовый полиграф и
крифал Куренцова. Широколиственные породы в мень-
шей степени подвергались нападению короедов, хотя и
на них можно было наблюдать повреждения, сделан-
ные этими жуками. Я выяснил, что обычными среди
них были березовый заболонник, крифал маньчжурский,
мелкие лубоеды — ясеневый, липовый и другие.
Занимаясь специально изучением короедов, я напи-
сал две научные работы об этих жуках, являющихся
большими вредителями лесов бассейна Имана и Тер-
нейского района. Читатель может почерпнуть в этих
330
работах многие сведения о жиэйи короедов и их зна-
чении для лесного хозяйства среднего Приморья.
Наблюдая на данном участке гари произошедшие
после пожара изменения, можно представить всю раз-
рушительную силу огня в уссурийской тайге. Одни де-
ревья, пострадавшие от больших ожогов, не выстояли и
перешли в ветровал. При падении они поранили многие
здоровые деревья и погубили подлесок и подрост, образо-
вав труднопроходимые заломы. Другие — хвойные —
оказались сухостойными. Получив менее значительные
огневые ожоги, они привлекли многих короедов, дрово-
секов, долгоносиков и златок, которые, заселив стволы
и ветки этих деревьев, окончательно усушили их. Нако-
нец, некоторые деревья кедра, оставаясь после пожара
еще жизнестойкими, испытывали продолжающиеся ата-
ки нападающих на них короедов. Защищаясь от них,
стволы кедра выделяли столько смолы, что жуки утопа-
ли в сделанных ими в коре смоляных ходах. Однако
атаки вредителей повторялись, на смену погибшим ко-
роедам подлетали новые партии, и деревья, истощая свои
смоляные запасы, все равно были обречены на усыха-
ние. С грустью я ходил по лесному кладбищу и думал,
что человек, повинный в этом катастрофическом явле-
нии в жизни наших лесов, мог бы и не допустить его.
Прошло 35 лет после этих наблюдений, и несмотря на
самую активную пропаганду противопожарных меро-
приятий, лесные пожары и до сего дня почти ежегодно
осенью, и особенно весной, возникают по вине челове-
ка. Не говоря о том, что лесные пожары в нашем крае
наносят колоссальный ущерб лесному хозяйству, они
все больше и больше сокращают площадь тех уссурий-
ских лесов, которые являются хранителями древних ре-
ликтовых представителей фауны и флоры.
Я спустился в долину Серебряного ключа. Солнце
светило ярко, было очень тепло и душно, как это обыч-
но бывает в Приморье в августовские дни. У берегов
ключа на гальке и на песчаных отложениях, особенно
у бродов проходящей здесь дороги, я встречал в боль-
шом количестве различные виды пестрых булавоусых
бабочек. Среди них были радужницы Шренка, ильмо-
вая, уссурийская и амурская, пеструшки Прейра и Чет-
верикова и ленточницы — Гельмана, Гоммейра, таволго-
вая и камилла. Эти скопления пестрых нимфалид, ни-
331
где не наблюдающиеся
мною в прибрежной по-
лосе Тернея, указывали
на богатство уссурийской
лесной фауны, хотя от
моря мы отошли всего на
30—35 километров. Здесь
были почти те же угол-
ки сохранившейся южно-
уссурийской фауны чешу-
екрылых. Отсутствовали
лишь наиболее южные их
представители.
Наблюдая за пестры-
ми бабочками из семей-
ства нимфалид, собирав-
шимися в массовом коли-
честве на сырой почве и
у воды лесных ручьев, я
лишний раз убедился в
том, что эти скопления
пестроокрашенных днев-
ных чешуекрылых имеют
большое биологическое
значение. Известно, что птицы часто преследуют, глав-
ным образом во время полета, большинство пестрых ба-
бочек, в чем легко можно было убедиться, рассматривая
пойманных бабочек с порванными крыльями — следами
охотящихся за ними пернатых. Как правило, в табуне
бабочек обычно есть не только часто встречающиеся,
но и редкие виды. Потревоженные, все участники та-
буна обыкновенно взлетают и своей! пестрой окраской
привлекают охотящихся за ними птиц. Чем более раз-
нообразен по своему видовому составу такой табун, тем
выше у каждого вида (особенно у редких видов) возрас-
тает степень его сохранения от преследования. Трудно
допустить, чтобы у птиц в наших лесах была строго вы-
работанная привычка схватывать свою жертву только
по выбору. Во всяком случае, в поднявшемся табуне
бабочек ими преследуются почти все пестрые виды. Поэ-
тому есть основание говорить о групповой! адаптации
пестрых лесных бабочек, образующих в определенных
условиях скопления и имеющих общие повадки. Так,
332
Например, по сигналу одного или двух поднявшихся
особей взлетает вся группа, которая остается в воздухе
в течение нескольких секунд, а затем, рассеиваясь в
разных направлениях, каждая особь группы прячется
среди листвы в кронах деревьев.
13 августа я, Б. П. Колесников и Ю. А. Салмин на-
правились от Серебряного ключа вверх по течению Си-
цы. Мы ставили своей задачей провести исследования
фауны и флоры бассейна всего верхнего течения этой
реки и в ее истоках взойти на основной хребет Сихотэ-
Алиня.
От Серебряного ключа вначале несколько километ-
ров шла колесная дорога. Потом она перешла в тропу,
которая вскоре привела нас на высокий берег Сицы.
Отсюда, с этого горного берега, открывался далеко
вверх по долине Сицы ландшафт сплошных лесов, тя-
нувшихся до Сихотэ-Алиня. Противоположный правый
берег реки был ровный и низкий, поэтому Сица здесь,
разливаясь широким плёсом, спокойно несла свои во-
ды к востоку. Я, а потом и Юрий Алексеевич заметили
в светлой воде крупных рыб, медленно направляющих-
ся вверх по реке или спокойно стоящих парами на од-
ном месте. Глубина реки здесь, вероятно, не превыша-
ла метра. Дно ее было песчаным, а вода идеально чис-
той. Мы догадывались, что в данное время идет ход
кеты и частично происходит ее нерест. С удобного для
наблюдений места нам удалось увидеть процесс нерес-
та этой лососевой рыбы. Я замечал, как одна из двух-
. стоящих обыкновенно рядом рыб опускалась на дно (ве-
роятно, это были самцы кеты) и, работая плавниками,
начинала разметывать песок и делать углубление — ко-
лыбельку для икринок и мальков первого возраста. Пос-
ле этого она подымалась снова к поверхности воды и
занимала место рядом с другой рыбой. Через 10—15 се-
кунд, а иногда и меньше, обе рыбы, повернувшись брюш-
ками друг к другу оплодотворяли опускающуюся в ко-
лыбельку икру.' И в тот момент, когда икра падала на
дно реки, мы вдруг увидели, как со всех сторон неслись
к нерестующим рыбам ленки, которые, схватывая икрин-
ки, уничтожали их в большом количестве. Однако за-
бота о потомстве у кеты выражается не только в поис-
ках нерестилищ и в подготовке мест для икрометания,
самцы проявляют и определенную защиту оплодотво-
333
ренной икры. Я часто наблюдал, как они не допускали
ленков к нерестилищам или разгоняли их, когда эти
хищники охотились за икринками.
После довольно продолжительного наблюдения за
нерестом кеты мы тронулись дальше вверх по реке Си-
це. В этот день мы поставили целью дойти до Захаров-
ского ключа, в верховьях которого когда-то стояло зи-
мовье охотника, в настоящее время приспособленное
для ночлега и работы наблюдателей заповедника. Там
мы предполагали организовать временную базу, от ко-
торой можно совершать экскурсии вверх по долине Си-
цы и посещать высокие вершины Сихотэ-Алиня. Нам
предстояло пройти довольно большое расстояние. День
был жаркий. Насекомые летали всюду. Птиц было мало.
Период их песен и брачных игр уже давно кончился. С се-
редины лета у птиц появляется много забот о воспита-
нии птенцов, которых они кормят в гнездах или вмес-
те со слетками прячутся в подлеске и густой траве. У
других видов в августе уже начались кочевки семьями,
но и они вели скрытый образ жизни и лишь изредка из-
давали тихие призывные звуки. Я часто слышал скли-
кающие писки начинающих кочевать рябчиков, дроз-
дов, таежных овсянок, горных трясогузок, синиц.
Середина августа для многих видов бабочек — еще
пора их оживленного лёта. Поэтому и сегодня, 13 ав-
густа, при ярком солнечном сиянии я мог собрать по
дороге к Захаровскому ключу много различных пред-
ставителей энтомофауны. Несмотря на то что уже до-
цветали акантопанакс и элеутерококк из семейства ара-
лиевых и цвели позднелетние травянистые растения —
борцы, какалии и лигулярии, из чешуекрылых все еще
часто встречались хвостоносцы Маака, все виды пере-
ливниц, некоторые ленточницы, а из пеструшек кроме
отмеченных выше в окрестностях Серебряного ключа
была поймана пеструшка Четверикова, а также барба-
рисовая белянка, некоторые зефиры, попадались совер-
шенно свежие экземпляры брюквенницы и восточной
лесной белянки. Вообще долинные леса между Серебря-
ным и Захаровским ключами все еще оставались бога-
тыми по составу своей растительности и энтомофауны.
Они представляли здесь те же южноуссурийские леса
речных долин, в которых отсутствовали лишь некоторые
более южные представители растений и животных.
334
Обратил я внимание еще на одну ярко выраженную-
черту в фауне бабочек этих лесов. Здесь очень редки в
качественном и количественном отношении виды рода
зефиров, которые в лесах на юге Приморья играют
большую роль в экологических группировках. Самцы
многих видов этого рода имеют металлический отлив
сверху на крыльях.
В долинных лесах нередки и некоторые виды горных
смешанных лесов; из растений в них обычно встреча-
ется корейский кедр и даже монгольский дуб, а из ба-
бочек попадаются такие виды, как ленточница Гоммей-
ра, пяденица миртета; я поймал даже один экземпляр
ленточницы исключительной. Два последних вида ха-
рактерны скорее для смешанных лесов переходной
зоны.
Интересны были для меня и леса горных склонов,
подходящие к долине Сицы. По сравнению с такими же
лесами южного Приморья в них, как правило, всегда
присутствуют аянская ель и белокорая пихта. Я не го-
ворю уже о корейском кедре, который всегда встре-
тишь на горных склонах, а в некоторых случаях, напри-
мер на южных склонах, образуются даже чистые кед-
ровые -леса, иногда лишь с небольшой примесью мон-
гольского дуба. Характерной особенностью тернейских
горных смешанных лесов является выпадение из их сос-
тава таких южных древесных пород, как граб, калопа-
накс, микромелес и клены — маньчжурский и ложно-
зибольдов.
Необходимо еще сказать и о корейской ели, которая
здесь, да и вообще на Тернейском побережье, как и в
бассейне Колумбе, является долинной породой, и на
горных склонах уступает место аянской ели.
В местных горных смешанных лесах фауна насеко-
мых оказалась небогатой. Правда, мои товарищи торо-
пились, и я не мог более подробно исследовать фауну
насекомых этих лесов. Тем не менее на рединах и лес-
ных полянках я встретил в большом количестве чернуш-
ку восточную, в меньшем — коричневую чернушку, ко-
торую я описал как отдельный подвид, назвав его чер-
нушкой Арсеньева. Он близок к двум другим дальневос-
точным подвидам этой чернушки —аянской и сахалин-
ской, но отличается от них тем, что проходящая снизу на
задних крыльях белая полоса является сплошной только.
335
у переднего края крыла, а затем она переходит в ряд
изолированных пятен.
За время нашего похода каждый из нас часто отвле-
кался, наблюдая и собирая интересные для себя мате-
риалы. Поэтому только поздно к вечеру мы добрались
до зимовья на Захаровском ключе, пройдя за день свы-
ше 40 километров.
В нашем неприхотливом таежном убежище нам пред-
стояло прожить Не менее десяти дней, совершая как
однодневные, так и более продолжительные экскурсии в
различные пункты окружающих нас гор и лесов.
В первые два дня, 14 и 15 августа, мы совершали ин-
дивидуальные экскурсии на небольшие расстояния, воз-
вращаясь к вечеру в нашу избушку. Салмин целыми
днями пропадал в тайге в поисках белок. Колесников
сосредоточил все внимание на изучении различных ти-
пов кедровых лесов и, надо отдать ему должное, изу-
чал их внимательно и с большой детализацией.
В эти два дня я занялся преимущественно изучени-
ем короедов хвойных пород, хотя оставить без внима-
ния других насекомых, конечно, не мог, так как из
Жук-олень восточный
прошлых работ на Иманеи
в южных частях Приморья
знал, как много интересно-
го еще могут дать горы Си-
хотэ-Алиня, энтомофауна
которого до последнего вре-
мени остается еще почти не-
изученной.
Вышел я довольно рано
утром и в первый день ре-
шил провести рекогносциро-
вочную экскурсию, чтобы на
следующий день можно бы-
ло заняться более подроб-
ными исследованиями на
определенных стационарах.
Для изучения фауны коро-
едов такой метод полевых
исследований давал хоро-
шие результаты.
Не успел я отойтиотна-
шей избушки на 3—4 кило-
336
метра по плохо проторенной тропе вверх по Захаров-
скому ключу, как заметил у ствола усохшего кедра
часто пролетающих сравнительно крупных насекомых.
Присмотревшись внимательнее, я увидел, что они ны-
ряли в отверстие ствола и вылетали обратно. Я сразу
догадался, что это были дикие, обитающие в стволе
пчелы. Остановившись .в двух метрах от летка пчел, я
стал .наблюдать за их работой. Пчела, сидящая до этого
спокойно у летка, сразу же начала беспокоиться и быст-
ро бегать вокруг летного хода. Из ствола вскоре начали
выползать пчелы, получившие, вероятно, сигнал от свое-
го часового, оберегающего вход в улей. Сообразив, что
на меня готовится нападение, я пошел по тропе дальше,
но, сделав несколько шагов, остановился и увидел, что
пчела-часовой прекратила свои вращательные движения
и спокойно оставалась на одном месте. Я решил пройти
еще раз возле обитания диких пчел и снова наблюдал
такое же их беспокойство, как и в первый раз, но ни
одна из них не подлетала ко мне близко и не угрожала
нападением. Обратно я обошел таежный улей на рас-
стоянии 5—6 метров. Я неоднократно убеждался в том,
что общественные насекомые в тайге не нападают на
человека, если он не причиняет им вреда. Неприятное
чувство я испытал на следующее утро, когда, придя
проверить состояние улья, увидел, что дерево, в кото-
ром жили пчелы, спилено, разрублено, а весь мед взят.
На стенах разрубленного ствола кедра оставалась еще
часть сотов и разлитый мед. Здесь же летали и сади-
лись на пепелище разбитого и ограбленного улья раз-
личные осы и пчелы, сохранившиеся, вероятно, из семьи
уничтоженной общины. По словам Салмина, недалеко
от нашего зимовья производились лесозаготовки, и, ве-
роятно, некоторые из лесорубов,' уже ранее разведав
местонахождение диких пчел, пришли ночью, когда пче-
лы пассивны, и совершили мерзкий поступок.
Постепенно диких уссурийских пчел в тайге стано-
вится все меньше. Они хотя и составляют лакомство
для медведя, но уничтожаются главным образом людь-
ми, проникающими в глубь тайги. Дикая уссурийская
пчела заслуживает самой строгой охраны. Являясь
очень устойчивой к условиям местной природы, она мо-
жет быть использована более рационально в развитии
дальневосточного пчеловодства.
337
В этот день я обошел довольно большое пространст-
во лесной площади, отмечая последствия проходивших
здесь недавно выборочных рубок хвойных пород. На не-
которых ветробойных склонах я обнаружил очаги раз-
вития многих короедов. Отметил также на южных скло-
нах, покрытых чистыми кедровниками или занятых
кедрово-дубовым лесом, следы бывших здесь когда-то
пожаров.
Сегодня я более подробно обследовал короедов, по-
вреждающих аянскую ель. На ее ветровальных и буре-
ломных стволах в большом количестве развивались раз-
личные виды лубоедов, а ветки были сплошь покрыты
ходами мелкого короеда — елового крифала. На под-
росте ели кроме обычного короеда-гравера был найден
и новый вид одного из самых мелких короедов, относя-
щихся к роду микрограф. Этот вид живет только на ма-
лых деревцах елового подроста и встречается очень
редко. Я назвал его микрограф сихотэ-алинский. На не-
которых стоячих и довольно крупных деревьях аянской
ели мне встречались жуки и повреждения пальцеходо-
го лубоеда. Заселенные этим лубоедом деревья по об-
щему Внешнему облику казались здоровыми; трудно
иногда бывает определить, имеем ли мы в данном слу-
чае дело со стволовыми первичными или вторичными
вредителями. Вероятно, произрастая на скелетных гор-
ных почвах, некоторые деревья аянской ели испытыва-
ют физиологическое ослабление и теряют способность
сопротивляться нападению на них лубоедов.
К вечру мы все собрались к зимовью, варили ужин
и обменивались впечатлениями от проведенных экс-
курсий. Моим товарищам понравился рассказ о встрече
с дикими пчелами. Салмин настрелял много белок и
после снятия с них шкурок и обследования желудков
передал их мясо для питания. Мясо белки несколько
сухое, но вполне съедобное.
После ужина Борис Павлович, утомленный дневной
экскурсией, устроился на нарах и вскоре уснул. Мы же
с Юрой Салминым еще долго беседовали. Он оказался
страстным натуралистом, и путешествовать с ним в тай-
ге было интересно. Несмотря на усталость, мы с ним ре-
шили пройти до Сицы (5—6 километров' от нашего зи-
мовья) и понаблюдать жизнь леса ночью. Тропа к ре-
ке была очень плохая. Шли ощупью и очень медленно,
338
стараясь подслушать проходящего зверя пли уловить
какие-либо другие звуки обитателей леса. Хруст сухих
веточек, говорящий ясно о пробирающемся в чаще леса
звере, мы слышали часто и пытались определить, кому
принадлежали эти шорохи тихой ночи. В эту ночную
экскурсию мы вспоминали оживленные майские и июнь-
ские ночи в уссурийской тайге, когда с вечера и до ут-
ра тайга живет не менее активно, чем днем. Наши на-
дежды услышать в эту ночь первый рев изюбра не оп-
равдались. Часами тайга оставалась совершенно без-
молвной. Выйдя на берег Сицы, мы долго еще слушали
ее шумливый бег по каменистому тальвегу. Однажды
над нами пронеслась в почти бесшумном полете круп-
ная птица. Мы предположили, что это был рыбный фи-
лин, охотившийся на реке.
Уже поздно ночью возвратились к лесной избушке.
Второй день нашего пребывания на Захаровском
ключе оказался менее благоприятным. Было облачно,
иногда начинался мелкий, сеющий дождь. Тем не ме-
нее все направились на экскурсии. Я занялся тщатель-
ными поисками короедов. В своих исследованиях этой
группы вредителей уссурийских лесов я всегда испыты-
вал особый интерес к тем родам короедов, которые
представлены большим числом видов. Занимая обыкно-
венно различные типы леса и растительные зоны и посе-
ляясь на многий деревьях и кустарниках, они дают бла-
годатный материал для познания наиболее скрытых
сторон жизни леса и позволяют выяснить характер их
приспособления к окружающей среде. Эти мелкие
(1—1,5 миллиметра) жучки, не известные многим на-
туралистам, порой дают возможность вскрыть проте-
кающий в природе процесс их формообразования. Од-
ним из таких полиморфных родов в дальневосточной
фауне короедов является род крифал. Начиная с 1933
года и в течение почти десяти лет я ни в одной из сво-
их экспедиций не выпускал из поля зрения изучение ко-
роедов-крифалов. Особенно богаты были мои сборы
этих жуков во время экспедиций 1934 и 1935 годов в
бассейне реки Имана и в Тернейском районе. Раньше
для всего Дальнего Востока было известно л ишь несколь-
ко их видов. Теперь только в Приморье насчитывается 14
видов. Одни из них раньше были известны в Японии и
Корее. Другие оказались по своему строению близкими
339
К видам, живущим на японских островах. Генетические
связи таких видов проявляются не только в их морфо-
логическом облике, но и в биологии и экологии. Наше-
му ореховому крифалу, живущему на тонких веточках
маньчжурского ореха, в Японии соответствует вид, жи-
вущий на сучках ореха Зибольда. Приморский грабо-
вый крифал в Корее заменяется другим, очень близким
ему видом, развивающимся там на другом виде граба.
Можно привести и еще целый ряд примеров подобного
близкого родства. в фауне короедов-крифалов назван-
ных стран, которые будут указывать на то, что фауна
короедов этих территорий в историческом прошлом бы-
ла значительно сближена. Наблюдающееся современ-
ное параллельное существование в них близких видов —
результат более позднего происхождения этих видов
под влиянием вновь сложившихся географических ус-
ловий. Не менее интересна и близкая систематическая
связь у некоторых парных видов, живущих у нас в При-
морье не только в одном и том же типе леса, но и био-
логически развивающихся на различных древесных по-
родах, произрастающих в разных ярусах леса. Приме-
ром таких видов являются грабовый и лещинный кри-
фалы. Первый поселяется на грабе, образующем в гор-
ных смешанных лесах особый древесный ярус насажде-
ния. Второй повреждает маньчжурскую лещину, относя-
щуюся к ярусу кустарников. Принимая во внимание,
что эти виды известны только для лесов Дальнего Вос-
тока и ареалы их на юге Приморья являются даже на-
легающими, есть основание считать их возникновение
на месте под (влиянием экологических факторов (обита-
ние в различных ярусах леса, развитие на различных
кормовых растениях в отличие в фенологии), создавших
достаточные барьеры для изоляции этих видов.
Мне хочется сказать о поисках крифалов— этих
скрытых обитателей леса. Входное отверстие жука, из-
меряемое долями миллиметра, обыкновенно маскиру-
ется на ветках или на стволиках растений тем, что оно
располагается у расселин коры, под лишайниками, у ос-
нования отходящих боковых веток и в других, скрываю-
щих его, участках коры. Меня обрадовали находки двух
интересных крифалов. Один из них, описанный энтомо-
логом В. Н. Старком под названием крифал Куренцова,
был найден мною раньше в ельниках южного Приморья
340
как новый для науки вид. Теперь удалось установить
границы его распространения по Сихотэ-Алиню до Тер-
нея. Поселяется он у основания тонких веточек белоко-
рой пихты. Лётное отверстие его хода можно заметить
по выступающей капле застывшей смолы. В ходах
обыкновенно находилось по паре жуков (самец и сам-
ка), принимающих участие в постройке ходов. Второй
крифал, которого я точно тогда не определил, был
очень близок к виду горного крифала, найденного мною
впервые в 1934 году в елово-пихтовых лесах верхнего
течения реки Колумбе. Живет этот крифал на тонких
усыхающих веточках подроста аянской ели.
Осматривая внимательно стволики маньчжурской
лещины, ветки даурской лиственницы и сучки аянской
ели, я собрал еще три вида крифалов, из которых ело-
вый крифал оказался массовым видом. Ветки ветро-
вальных, усыхающих деревьев аянской ели были сплошь
покрыты его ходами. На стволах же последней в боль-
шом количестве работали короеды-полиграфы, а на кор-
невых лапах, которые были еще совершенно сырыми,
поселились короеды-корнежилы. Наряду с короедами
на стволах ели часто встречались крупные черные уса-
чи, а также более мелкие виды дровосеков из родов
аземум и тетропиум.
На северных склонах кроме ельников я решил по-
сетить отмеченный вчера большой массив почти чисто-
го кедровника, занимающий южный склон. Здесь, у
опушки леса, я был свидетелем нападения шестизубча-
того короеда на совершенно здоровые, но сильно осве-
щенные стволы корейского кедра, что лишний раз заста-
вило меня убедиться в том, что этот короед в известных
условиях является первичным физиологическим вреди-
телем кедровых насаждений.
Утром 16 августа я и Б. П. Колесников решили со-
вершить экскурсию на хребет Хунтами, или Поднебес-
ный, и побывать на некоторых наиболее высоких его
вершинах, которые даже географически были мало из-
вестны. В годы, предшествовавшие нашему путешест-
вию, вряд ли кто из натуралистов проникал в эти сов-
сем неведомые горы. Поэтому определение высоты вер-
шин и изучение на них вертикальной зональности фауны
и флоры представляло для нас большой научный ин-
терес.
341
Хребет Поднебесный является восточным отрогом
Сихотэ-Алиня и служит водоразделом ключей, одни из
которых сбегают с него к югу в реку Иодзыхе, другие
текут к северу в реку Сину. Захаровский ключ являет-
ся одним из северных горных потоков этого хребта, по
которому мы начали подыматься. Не доходя до верши-
ны ключа, мы направились восточным склоном его рас-
падка. ' Смешанная уссурийская тайга с господством
корейского кедра, ребристой березы и амурской липы бы-
ла отмечена нами до высоты 350—400 метров над уров-
нем моря. В ней время от времени встречалась и аян-
скач ель. Во втором ярусе росли желтый и зеленоко-
рый клены и амурская рябина. Подлесок, состоящий из
элеутерококка и лещины, был редким. Почву покрыва-
ли мхи с такими более северными растениями, как лин-
нея, кисличка, камчатский двулистник и плаун. На по-
лянках и рединах этих лесов встречались бабочки — ва-
нессы и пеструшка Прейра, однажды быстро пронесся
аполлон Фельдера.
С высоты 600 метров появились в насаждении оди-
ночные лиственницы, реже стал встречаться кедр, зато
увеличилось количество аянской ели и белокорой пих-
ты. В покрове оставались в основном лишь мхи, и лес
приобрел облик охотской тайги. На это указывало и по-
явление таких видов бабочек, как еловая дымчатая пя-
деница, сциономия и лишайница полосатая.
Вскоре мы вышли на хребет, который местами был
покрыт грудами камней, между которыми росли изог-
нутые ветром каменные березы и амурский рододенд-
рон. Здесь появилась характерная для данной стации
бабочка — краеглазка каменистая.
На высоте 800 метров начиналась типичная елово-
пихтовая тайга. Внизу остались корейский кедр и его
спутники —ребристая береза и амурская липа. Приле-
гающие к хребту северные ветробойные склоны часто
уступали место зарослям кедрового стланика или по-
лянкам тихоокеанского бодана.
С высоты 1200 метров ландшафт изменился. Появи-
лись почти чистые насаждения каменной березы, недо-
стигающие высокого роста, нередко с корявыми ство-
лами. В подлеске их часто выступали заросли кедрово-
го стланика, в джунгли которых втискивались невысо-
кие деревца аянской ели и белэкорой пихты. Иногда
342
каменноберезняки расступались и давали приют зарос-
лям золотистого рододендрона и диервиллы Мидден-
дорфа. Из опыта прежних путешествий в Сихотэ-Алине
я знал, что леса каменной березы во всех их вариантах
указывают на приближение верхней границы леса. Так
и здесь леса, отражавшие в своей структуре сильное
влияние ветров, являлись сигналом приближения суб-
альпийского пояса и гольцов вершины.
Было около пяти часов вечера. Многие насекомые
уже не встречались. Из бабочек все еще летали чернуш-
ка Арсеньева да краеглазка каменистая.
По восточным склонам хребта каменноберезняки
отсутствовали и начались труднопроходимые чащи кед-
рового стланика. Перейдя на северо-западные склоны,
мы заметили, что на той же высоте заросли стланика
были низкие, прижатые к почве; они оказались вполне
доступны для прохождения. Заросли их иногда разры-
вались, и открытые участки склона устилали мхи и ли-
шайники с куртинками альпийской толокнянки. Несом-
ненно, весь облик растущей здесь флоры отражал воз-
действие холодных северных ветров. Направляясь по
этому склону вверх, мы довольно быстро достигли наи-
большей точки высоты, которая оказалась почти равной
1500 метрам. Как и любые путешественники, мы с ра-
достью рассматривали открывшиеся перед нами горные
дали. Несколько западнее вершины, на которой мы на-
ходились, возвышалась еще одна гольцовая сопка. На
имевшихся тогда картах мы не нашли этих высот и да-
ли им следующие названия: первой —голец И. К. Шиш-
кина, в память первого ботаника, начавшего изучение
высокогорной растительности Сихотэ-Алиня; второй —
голец Голубичный — по характеру господствующей на
этой вершине растительности.
Еще дальше к западу простиралась горная цепь Си-
хотэ-Алиня с высокими вершинами: Лючихеза, Колум-
бийская, или Оленья, Марс и Снежная. Утомленные
долгой экскурсией, мы забыли про усталость и долго
любовались панорамой горного ландшафта, освещенно-
го лучами заходящего солнца. К 'востоку от нас опус-
тившаяся пелена тумана заполнила все глубокие доли-
ны, и только отдельные высокие вершины выступали
над ней, как острова в море.
Близился вечер. Становилось прохладно. Осмотрев
343
бегло вершину -гольца, мы начали спускаться вниз по
северному склону в надежде найти укрытие для ночлега.,
а может быть, и воду в верховьях какой-либо горной
пади. Уже направляясь к гольцу Шишкина, мы испыты-
вали жажду. Наши поиски оказались напрасными. На-
ступили сумерки, и нам пришлось заночевать без воды,
голодным, у верхней границы леса. Утром следующего
дня, ориентируясь в местности, мы рассмотрели, что до
первых источников воды нам надо спускаться не ме-
нее чем тысячу метров вниз. Поэтому решили добыть
воду из влажного мха — сфагнума, покрывающего ка-
менистые россыпи северных склонрв гольца. Почти це-
лый час мы делали выжимки из этого растения и по-
лучили не более полкотелка мутной жижи, которую сра-
зу же прокипятили. Утолив в какой-то степени мучив-
шую нас жажду, мы были в силах продолжать начатые
вчера исследования флоры и фауны насекомых горных
вершин хребта Хунтами. Борис Павлович отправился
изучить голец Голубичный, а я решил заняться изуче1
нием энтомофауны гольца Шишкина.
Погода обещала быть хорошей. Туман, закрывав-
ший долины, постепенно уходил к морю. Вскоре пока-
залось солнце. Направляясь к гольцу северным скло-
ном, я пробирался вначале через густые заросли кедро-
вого стланика, над которыми не выше 1—1,5 метра по-
дымались искривленные стволы каменной березы. Выше
последняя выпадает из зарослей, а господствующий в
насаждении кедровый стланик становится низкорос-
лым, с плотно прижатыми к земле стволами. Ближе к
вершине гольца кончаются сомкнутые заросли стлани-
ка, и он растет лишь небольшими куртинками, между
которыми расстилаются лужайки высокогорных расте-
ний. Особенно часто встречались голубика, арктоус
альпийский, бергения, камнеломка даурская, альпийс-
кая зубровка, копеечник, полынь зайцеголовая, гвозди-
ки и другие, еще не знакомые мне растения. Выступаю-
щие среди растений камни были покрыты различными
видами лишайников. Некоторые растения продолжали
еще цвести, а голубика имела уже почти зрелые ягоды,
которые в какой-то степени утоляли жажду и позволили
нам пробыть на гольце до середины дня.
При ярком солнечном свете уже в 9 часов утра голь-
цы были полны жизни. Особенно многочисленными ока-
344
зались паразиты — мошки и слепни. Нападая массами,
они изнуряюще действуют на человека. Я испытывал
некоторое спасение от атак этих кровососов, когда
взбирался на резко выступающие вершины или даже их
каменистые пики, где токи воздуха обычно сильнее от-
тесняют паразитов. Только крупные насекомые, обла-
дающие сопротивляющимся ветру полетом, забирают-
ся на самые высокие точки гор. К таким насекомым от-
носятся, например, бабочки-хвостоносцы и парусники.
Можно даже сказать, что на горных вершинах проходит
брачный лёт этих бабочек. На многих сопках Сихотэ-
Алиня я наблюдал такой лёт у хвостоносцев Маака,
ксута и уссурийского махаона. Здесь, на вершине голь-
ца Шишкина, я провел более часа, наблюдая за лётом
парусника, или аполлона Эверсмана. Время от времени
по склону к вершине гольца быстро пролетала желтая
бабочка (это были самцы парусника). Энтомологи зна-
ют, как редко встречается аполлон Эверсмана, и пой-
мать его — значит, испытать огромную радость. Я с за-
миранием сердца следил, как снизу прямо на меня ле-
тел аполлон, и был готов схватить его сачком. Но ба-
бочка как будто догадалась о моих намерениях: не до-
летая до вершины, она быстро взмыла вверх. Сделав
в течение 10—15 секунд несколько круговых облетов
высоко в воздухе, бабочка опустилась вниз, но уже да-
леко от вершины, и скрылась в распадке горных долин.
И еще не раз здесь, на гольце Шишкина, я охотился за
аполлоном Эверсмана. И только однажды эта бабочка
оказалась моей пленницей. Но и такой радостный для
меня случай сопровождался памятным приключением,
к счастью окончившимся благополучно. В ожидании
аполлонов я стоял на самой вершине гольца, с южной
подветренной стороны которого почти отвесно начина-
лись крупнокаменистые россыпи, покрытые густыми вы-
сокими зарослями кедрового стланика. И вот в тот мо-
мент, когда подлетевший парусник взвился невысоко
надо мной, я рассчитал, что, подскочив несколько вверх,
взмахом сачка схвачу его. Я даже забыл, что с левой
стороны от меня был обрыв, и, сделав большой прыжок,
полетел вниз, но сачок с пойманным аполлоном держал
над собой. Не будь на каменистой россыпи плотных за-
рослей кедрового стланика, я, вероятно, мог бы раз-
биться. Отделался лишь небольшими ушибами и цара-
345
Бархатница мра-
пинами. Зато в моем сачке теперь был
крупный ярко-желтый самец апол-
лона Эверсмана, которого я безоши-
бочно отнес к особому подвиду, харак-
терному для гор Сихотэ-Алиня.
Снова взобравшись на вершину
гольца, я продолжил сборы бабочек,
которых к середине дня, особенно по
южному склону гольца, становилось
все больше и больше. Мое внимание
мерная горная привлекли следующие виды: чере-
муховая малая хвостатка, свойствен-
ная горным хвойным лесам, но заходящая вверх до поя-
са гольцов; зефир восточный, который по сравнению с
особями этого вида, встречающимися в лесах ниже рас-
положенных поясов растительности, оказался меньшей
величины и с менее ярким металлическим голубовато-
зеленым блеском; бархатница мраморная горная, отли-
чающаяся от бархатниц этого вида, живущих в долинных
лесах и на лугах, более темной окраской снизу на зад-
них крыльях и своими повадками. Летает она быстро, а
садясь на каменистую почву, плотно складывает крылья
и склоняет их в сторону дующего ветра, то есть точно
копирует повадки других высокогорных бархатниц. Час-
то встречались краеглазка каменистая и чернушка Ар-
сеньева— типичные бабочки гольцового пояса. Вместе
с ними летали и виды, проникающие из долин, кото-
рые дополняли местную энтомофауну. К ним относились
уссурийский махаон, крапивница, черно-желтая ванес-
са, дневной павлиний глаз и некоторые другие. Но и
здесь, на южных склонах гольца, временами показыва-
лись желтые аполлоны Эверсмана, придавая особую
красоту высокогорному миру энтомофауны. Парящим
полетом они носились у самых крутых склонов, привле-
кая внимание яркостью своего наряда. На гольцах, да
еще в середине августа, нет более яркой окраски в при-
роде, чем окраска крыльев аполлона Эверсмана! И сно-
ва стремление поймать эту красивую бабочку застав-
ляло меня карабкаться по крутым склонам, утопать в
зарослях кедрового стланика, падать на каменистых
россыпях, радоваться и волноваться.
Наблюдая за желтыми аполлонами, я отметил, что
самки этой бабочки на гольце Шишкина нтсутствова-
346
ли, тогда как ниже в горах, в верховьях горных ключей,
где обычны заросли гигантской хохлатки — кормового
растения гусениц желтого аполлона, самки летали зна-
чительно чаще самцов. Поэтому есть все основания
считать, что жизнь аполлона Эверсмана протекает глав-
ным образом в верховьях горных ключей. В гольцах
же происходит в основном лёт самцов в брачный пе-
риод.
Наступал полдень, и надо было уже спускаться вниз
и направляться к нашей базе. По пути к условленному
месту встречи я еще решил немного задержаться на
гольцах и собрать в этих условиях жуков, главным об-
разом короедов, которых я в те поды тщательно изучал
в Сихотэ-Алине. В отличие от бабочек, довольно ясно
оттеняющих свое значение в том или другом ландшаф-
те, жуки, особенно короеды, ведут скрытый образ жиз-
ни. Их надо тщательно отыскивать. Например, корое-
да—гравера кедрового стланика можно найти при вни-
мательном осмотре стволиков кустарника, а ольхового
короеда — лесовика уссурийского я обнаружил на ед-
ва начинающих усыхать стволах горной ольхи. Эти два
вида короедов и являлись характерными для верхнего
пояса гольцов хребта Хунтами. Из других жуков об-
ращали на себя внимание синие листогрызы Никольско-
го, которых я заметил сидящими на стебельках заячь-
ей полыни. Из прямокрылых насекомых мне попались
выскакивающие из каменистых россыпей два вида са-
ранчовых, из которых один по его булавчатым усикам
был определен мною как сибирская кобылка, а другой
совершенно мне не знакомый, вероятно, относился к но-
вому виду, характерному для высокогорий Сихотэ-Али-
ня. Вот такой была очень интересная альпийская, или
гольцовая, фауна горы Шишкина.
В три часа дня мы спустились в распадок ключа
Шумного, который течет параллельно Захаровскому
ключу и отделен от него довольно высоким водораз-
делом.
Вскоре ключ Шумный превратился в горный поток,
пробирающийся между глыбами гранитов. Часто таль-
вег ключа образовывал уступы, на которых гремели во-
допады. Такой характер распадка наблюдался на вы-
соте 700—800 метров. Ниже он становится спокойнее.
Каменистые крупные глыбы остались выше, обнаружи-
347
вались участки гальки с гравием. По берегам ключа
появились огромные деревья амурского тополя, изредка
встречались крупноствольные ивы Максимовича, про-
израстающие только в верховьях горных рек. Нередко
здесь же встречались черемуха Маака и горная ольха,
а на открытых полянах цвели желтые крестовники. Во-
обще мы вступили в тополево-ивовый лес, произрастаю-
щий по берегам истоков ключа Шумного. Он во многом
отличался от тех ивово-тополевых и чозениевых лесов,
которые развиваются обычно по берегам рек широких
горных долин с аллювиальными почвами, смешанными
с мелкой галькой. Такой лес тянулся лишь узкой поло-
сой вдоль берегов ключа. Окружающие же склоны гор
были покрыты густой елово-пихтовой тайгой с одиноч-
ными кедрами и некоторыми другими представителями
уссурийской фауны, такими, как элеутерококк, сорба-
рия и актинидия коломикта. Высота местности над
уровнем моря здесь равнялась 700—-800 метрам, то есть
она соответствовала поясу переходной фауны и флоры.
Вверх от этого пояса господствует елово-пихтовая тай-
га, а вниз начинаются смешанные кедрово-широколист-
венные леса.
Как и в других районах Сихотэ-Алиня, в переходном
поясе по Шумному ключу я встретил несколько очень
характерных для данных условий насекомых, среди ко-
торых оказалась и замечательная бабочка — ленточни-
ца исключительная.
Осторожно пробираясь, я тщательно осматривал сы-
рые, часто покрытые мхом гранитные камни и образо-
ванные ими расселины и ниши. Не прошло и часа, как я
уже собрал несколько интересных жужелиц из родов неб-
рия и бегунчиков и поймал живущих только в этих усло-
виях пядениц из рода цидария. По опыту прежних лет я
знал, что в подобных же местообитаниях может держать-
ся и ленточница исключительная. Мои предположения оп-
равдались. Вскоре я увидел на сыром гравии, между
большими камнями, эту бабочку. Я приготовил сачок,
но заметил, что бабочка очень пассивна и, едва поды-
маясь над землей, делает маленькие, похожие на прыж-
ки взлеты, а затем снова садится. Я легко взял ее ру-
ками. Это оказался довольно полетавший самец, но и
такая находка ленточницы исключительной, которую я
раньше встречал только на Сучане.
348
Солнце уже клонилось к западу, и я подумал, что
при хорошей погоде мог бы поймать еще не одну лен-
точницу исключительную и проследить в условиях сред-
него СиАотэ-Алиня ее приуроченность к биотопам Шум-
ного ключа. Пожелав Борису Павловичу счастливого
пути, я решил заночевать здесь в надежде на следую-
щий день снова встретить ленточницу исключительную
и пережить минуты счастливых поисков этой редкой
бабочки.
На ночлег я остановился в ельниках, для чего под-
нялся несколько выше по ключу и развел большой кос-
тер, на свет которого всю ночь летели различные виды
пяденицы и некоторые совки, характерные для пояса
темнохвойной тайги Сихотэ-Алиня. Только утром, до
восхода солнца, я немного отдохнул у потухающего
костра, а в десять часов, направляясь вниз по Шумно-
му, начал исследования фауны по берегам ключа. В тече-
ние трех часов я не встретил ни одной ленточницы.
Вероятно, они держались в высоких кронах деревьев.
И только в полдень, когда лучи солнца прогрели глубо-
кую падь Шумного, я увидел и поймал хорошей со-
хранности самца. Теперь я шел медленно, с большим
вниманием осматривая тальвег ключа, устланный каме-
нистыми развалами. Вскоре между крупными гранита-
ми я заметил великолепный, совершенно свежий экземп-
ляр самки ленточницы исключительной, которая явно
отличалась от самца более расширенными белыми пят-
нами и перевязями на крыльях. Она поразила меня своей
пассивностью, и я легко взял ее без сачка. Ниже по
ключу и в таких же условиях я поймал еще двух сам-
цов и самку, но эти экземпляры оказались уже поле-
тавшими. В целом у меня осталось впечатление, что
Шумный ключ является благоприятным местообитани-
ем ленточницы исключительной. Здесь же мне удалось
подметить, что полет этой бабочки, по сравнению с дру-
гими (видами ленточниц, отличается явным парением.
Да и особенности ее повадок, условий обитания, спо-
радического распространения и строения характеризу-
ют ленточницу исключительную как реликта уссурий-
ской фауны. В одной из глав — «Радости натуралис-
та»-— мною уже говорилось о жизни этой интересной
бабочки и ее значении в энтомофауне Приморья. На-
блюдения за ней по Шумному ключу позволяют гово-
349
рить о более широком распространении ленточницы
исключительной в торах Сихотэ-Алиня.
Я с большим сожалением покидал ключ Шумный.
Его истоки, начинающиеся у гольца Шишкина, — зона
обитания желтого аполлона — и среднее течение — бога-
тый приют ленточницы исключительной — оставили
столь сильное впечатление, что весь путь до нашей та-
ежной избушки я оставался во власти незабываемых
переживаний.
Все приготовления для исследований верхнего тече-
ния реки Сицы и прилегающих к ней гор были наконец
закончены, и 22 августа я, Борис Павлович и Юра на-
правились по выработанному нами маршруту. Путь
предстоял большой, но мы предполагали закончить на-
шу работу в течение 7—8 суток. Лето уже подходило к
концу, а нам предстояло еще совершить две большие
экскурсии: на гору Снежную и в район Шандуйских
озер, что в общей сложности заняло бы не менее трех
недель.
В первый день нашего путешествия к верховьям
реки Сицы мы прошли не более 15 километров. Подъем
по долине реки на данном участке пути очень пологий,
а по высоте над уровнем моря эта местность подыма-
ется до 500—550 метров. К западу Сица течет довольно
спокойно и лишь иногда образует небольшие перека-
ты. В отличие от других более мелких, но бурных рек
Тернейского побережья она имеет хорошо разработан-
ную долину. Ее истоки берут начало в тех точках Си-
хотэ-Алиня, где хребет, несколько снижаясь, отклоня-
ется далеко к западу, и это, вероятно, обусловливает
сравнительно медленное течение этой реки.
От Захаровского ключа по долине Сицы продолжа-
лись те же смешанные уссурийские леса, которые я на-
блюдал ниже по Сице и по Березовскому ключу — ее пра-
вому притоку. В этих лесах было меньше деревьев
маньчжурского ореха, бархата и белокорото долинного
ильма, зато часто встречался горный ильм. Вместо от-
сутствующих южных кленов (маньчжурского, борода-
того) произрастал желтый клен, а даурская крушина,
обычно имеющая вид деревца или кустарника, достигала
здесь больших размеров. Элеутерококк и маньчжур-
ская лещина являлись обычными представителями под-
леска. Первый был в полном цвету. На лесных рединах
350
и по берегам реки попадались куртины аралии маньч-
журской, которая имела уже образовавшиеся крупные
соцветия, готовые вот-вот распуститься. Всюду вились
лианы—актинидия коломикта и лимонник. Травя-
нистый покров этих лесов довольно разнообразный, но
в нем мало цветущих растений. Только ушастая и копье-
видная недоспелки, или какалии, показывали свои не-
взрачные венчики да выделялись в травостое начинаю-
щие зацветать дуговидный и вьющийся борцы. Если
первые являлись показателями уходящего лета, то вто-
рые предвещали приближение осени.
Сица, осененная высокими деревьями, была типич-
ной лесной речкой и служила, вероятно, местом обита-
ния уток-мандаринок. На это указывали дуплистые,
с лётными выходами деревья ильмов и тополей. Однаж-
ды мы подняли с воды красавца селезня этой характер-
ной лесной утки, которая держится на реке до тех пор,
пока не вырастут и не начнут летать утята. Затем семьи
мандаринок постепенно перекочевывают на водоемы
открытых ландшафтов.
Фауна долинных лесов Сицы, несмотря на прибли-
жение конца августа, все еще оставалась довольно бо-
гатой. Прежде всего я обратил внимание на часто вы-
скакивающих бурундуков, которые уже начинали хло-
потать о запасах на зиму и вели разведку. На почве и
у муравьиных куч мы встретили седоголового дятла, ко-
торый, заметив нас, с криком «клай-клай» взлетел на
ствол белокорого ильма и начал поиски насекомых, жи-
вущих в коре и древесине. Еще более разнообразна бы-
ла фауна насекомых. На доцветающей сорбарии я
поймал крупную восточную голубянку и непарную пер-
ламутровку, получившую свое название за совершенно
различную окраску самцов и самок. Последняя, имею-
щая наряд пестрых нимфалид, возможно, сохранила в
своей окраске архаичные черты далеких предков. В ча-
ще березовых кустарников однажды, после долгих по-
исков, я совершенно неожиданно увидел крупную бар-
хатницу Шренка. Она спокойно сидела на стволике де-
рева и, плотно прижав крылья друг к другу, была почти
незаметной. Не допустив меня близко, она вспорхнула и
исчезла .в чаще подлеска. Ни раньше и ни позже она мне
не встречалась в Тернейском районе. Полагаю, что эта
южная бабочка, обычная на юге Приморья, доходит де
351
Непарная перламутровка
Тернея очень редко, да и то
встречается только в прибреж-
ной зоне, в среднем течении
реки Сицы.
Интересной была находка
жука—оленя восточного. Он
спокойно сидел на стволе бе-
локорого долинного ильма.
Как и бархатница Шренка,
этот рогач также является юж-
ным видом. Вероятно, в Тер-
нейском районе проходит его
северная граница распростра-
нения в прибрежной зоне При-
морья.
Выйдя к самому берегу
Сицы, на ее галечники и пес-
чаные косы, я увидел, что
здесь были свои виды насеко-
мых. С песка подымались са-
халинские скакуны, которые, пролетев несколько мет-
ров, падали на землю. Очень часто встречались древес-
ные кобылки. Они уже достигли полного развития и по-
вреждали листву прибрежных кустарников. Особенно
обращали на себя внимание все еще многочисленные
виды различных пестрых нимфалид, среди которых были
совершенно свежие, только что вышедшие из куколок,
травяные пеструшки.
На одной из галечниковых кос с обилием наносного
леса, пригодившегося нам для костра, мы расположи-
лись ноневать. Песчаные отложения были исписаны
звериными следами. Разбираясь в них, Юра Салмин
установил, что совсем недавно на галечнике побывали
изюбр, кабаны и черный медведь.
Утром 23 августа мы направились выше по Сице.
Было нетрудно заметить, как в связи с подъемом мест-
ности и уменьшением реки постепенно из насаждений
долинных смешанных лесов выпадали такие породы,
как бархат, амурская сирень, акантопанакс и даже да-
урская крушина. Вскоре и вообще кончились уссурий-
ские смешанные леса и начались тополевники, в кото-
рых довольно часто росли огромные, до 1,5 метра в
диаметре, деревья тополя Максимовича. Судя по тому,
352
что нам встречались обычно сухие, с дуплами или усы-
хающие стволы тополя, можно предполагать, что в
данных условиях черные медведи устраивают в дуплах
свои зимние берлоги.
Еще выше по реке Сице кончаются и тополевники
и хвойная елово-пихтовая тайга не только одевает
сплошь северные, восточные и западные склоны, но и
вступает в долины. От смешанных лесов остаются пока
только кедр да зеленокорый клен, которые находят еще
приют в густой темнохвойной тайге. В связи с такими
изменениями в растительности происходят явные пре-
образования в мире насекомых. Это особенно заметно
проявляется в фауне бабочек. Редкими гостями в ель-
никах остаются такие уссурийские виды, как пеструшки
Прейра и Четверикова. Подавляющую роль в этих ле-
сах играют теперь характерные обитатели тайги —
хвойная и пихтовая пяденицы и виды, свойственные
лесам переходного пояса. К последним относились пя-
деницы — сциономия и цпдария палевая.
Однако прилегающий к долине Сицы южный склон
все еще сохранял облик кедрово-широколиственных ле-
сов, в которых кроме кедра росли еще желтая береза
и амурская липа, а в подлеске встречались кроме
маньчжурской лещины элеутерококк, жасмин и даур-
ская крушина. Поднявшись выше по более крутым
склонам, я увидел кедрово-дубовые леса с подлеском
амурского рододендрона. Такие же леса я встречал в
1934 году в верховьях реки Колумбе. Развиваясь на
высоте 700—800 метров над уровнем моря, эти леса,
приурочиваясь к южным экспозициям склонов, вероят-
но, переходят Сихотэ-Алинь в местах его низких пере-
валов.
Вскоре мы подошли к той части долины реки, где
Сица делится на два распадка, и направились ее пра-
вым развилком.
К вечеру погода стала портиться. Начался дождь.
Свернув по одному из небольших ключей, впадающих
в Правую Сицу, мы нашли хорошее укрытие близ на-
висающей скалы и поставили палатку. Здесь нам пред-
стояло провести двое суток. Этот вынужденный отдых
хотя и позволил привести в порядок все наши записи
наблюдений, но он явно надоел нам, да и жаль было,
сидя в палатке, терять последние дни августа. Поэтому,
12 А. Куренцов,
363
несмотря на продолжающееся ненастье, каждый из нас
пытался провести какие-либо наблюдения в природе
или собрать коллекции по фауне и флоре. Однако та-
кие экскурсии совершать было нелегко. Возвращаясь не-
редко промокшими до нитки, мы грелись и сушили свое
белье у большого и неугасавшего в течение двух дней
костра.
Наконец 26 августа установилась хорошая погода.
С утра ярко светило и грело солнце. С радостью мы
тронулись дальше, надеясь в этот же день дойти до ис-
токов Сицы.
На всем своем протяжении Правая Сица течет в
окружении темнохвойной тайги, которая теперь, спус-
тившись со склонов, заполняла долину. Правда, к ело-
во-пихтовым насаждениям с покровом из мхов и трав —
гигантской хохлатки, пурпурной таволги, даурской
смелацины, кислички и линнеи — время от времени при-
мешивались широколиственные виды леса, которые
нашли в ельниках условия для жизни или не сдали еще
своих позиций в исторически длительном процессе борь-
бы двух растительных формаций — темнохвойной тай-
ги и смешанного уссурийского леса. Показателями та-
кого процесса взаимоотношений растительных эон в ис-
токах Сицы являлись, например, частые случаи сожи-
тельства аянской ели и лианы актинидии коломикты,
оплетающей ветви этого дерева. Об этом же говорят и
случаи нахождения под пологом ельников кустарника
жасмина и китайского лимонника, которые остаются в
данных условиях только в вегетативном состоянии. Та-
кие же взаимоотношения наблюдаются и между фауна-
ми этих двух растительных зон. На актинидии, вью-
щейся по веткам аянской ели, развиваются гусеницы ха-
рактерной уссурийской бабочки — пяденицы Фиксена,
а с кустарником жасмином в ельники проникла и дру-
гая не менее типичная для смешанных лесов жасмин-
ная пяденица. Бархатница мраморная — долинная —
сопровождает ельники до самых истоков Сицы.
В этот же день нам представилась возможность на-
блюдать заход кеты в верховья реки. Большинство рыб
были избиты, с порванными плавниками. Несмотря на
это, они еще довольно быстро проплывали по мелко-
водью реки, и поймать их было трудно. Из добытых на-
ми особей все самки были без икры. Вероятно, их не-
354
Бархатница мраморная — долинная
реет уже закончился где-то ниже по реке, в истоках
Сицы они будут доживать свои последние дни, если еще
раньше не окажутся добычей медведя или орлана-бе-
лохвоста и ворон.
Здесь же, в верхнем течении Правой Сицы, мы но-
чевали в окружении зарослей диервиллы Миддендорфа
и смородины дикуши, которая росла по берегам реки
и имела уже почти спелые темно-синие плоды. Утром
следующего дня мы начали подъем на Сихотэ-Алинь.
Шли северо-западным склоном, покрытым елово-пихто-
вой тайгой с одиночными, крупных размеров кедрами.
С высоты 900—-1000 метров на каменистых склонах мо-
ховые ельники сменялись бадановыми, .а на крутых
склонах, с заметно выраженным почвенным слоем, раз-
вивались осоковые ельники.
Над нами летали рои крупных синантропных мух.
Они буквально обсыпали яйцами взятых нами для ухи
рыб кеты.
12*	355
На пути к Сихотэ-Алиню мы пересекли верховья од-
ного горного каменистого ключа, впадающего в Сицу
с левой стороны. Воду в нем нашли лишь в одном мес-
те, где сделали дневной привал. Отдохнув, мы пошли в
гору быстрее. До высоты 1300 метров тянулись однооб-
разные моховые, а на сухих склонах —и лишайниковые
ельники. Затем начали встречаться одиночно среди
темнохвойной тайги каменные березы, которые на вы-
соте 1350—1400 метров образовывали сплошные рощи
с кедровым стлаником в подлеске и на полянках. Фа-
уна насекомых в еловых лесах поражала своей бед-
ностью. Лишь время от времени мы вспугивали сидя-
щих на стволах ели и пихты дымчатых пядениц. В ка-
менноберезняках наблюдалось большое оживление насе-
комых. На полянках летали чернушки Седакова и ряд
видов бабочек, залетающих высоко в горы из долинных
мест потому, что в это время в поясе каменноберезня-
ков цвели еще многие растения. На этой же высоте, но
со стороны холодных северо-западных ветров уже не
было рощи каменной березы, а росли только изредка
одиночные, ветровые особи этой породы да маленькие
куртинки кедрового стланика, плотно прижатого к зем-
ле. Несомненно, дующие с севера сильные ветры меха-
нически и физиологически препятствуют здесь лесо-
возобновлению. Однако на таких прогалинах в горных
лесах летом хорошо развиваются различные травы.
Кроме постоянного в этих условиях вейника здесь про-
израстают многие цветущие растения. К ним, например,
относятся клопогон, борец Кузнецова, серебристо-вой-
лочный бессмертник, лилия даурская, некоторые зон-
тичные и другие. Осмотрев эти лужайки на большом
протяжении по Сихотэ-Алиню, я как раньше, так и те-
перь наблюдал их определенную топографическую при-
уроченность к северо-западным склонам. Горные лу-
жайки 'обыкновенно граничат с лесом — с каменнобе-
резняками или ельниками, которые окружают их сни-
зу, и откуда отдельные их деревья или кустарники нахо-
дят для себя сносные условия и внедряются в эти лу-
жайки. В целом данный тип растительности в Сихотэ-
Алине оставляет впечатление аналога нагорной лесосте-
пи. Да и подбор видов флоры и фауны на последней фор-
мируется за счет выходцев гольцов, лесных светолюбов
и вообще обитателей открытых ландшафтов.
356
Наш подъем продолжался недолго. Вскоре мы вы-
шли на вершину, подымающуюся на 1450 метров. Влево
от нее виднелась еще более высокая сопка — Лючихеза,
а вправо по хребту возвышалась вершина Марс. Меж-
ду этими двумя высотами можно было насчитать еще
несколько более низких безымянных .вершин, К ним от-
носилась и высота, на которой находились мы и кото-
рой дали название гора Натуралистов. С этой вершины
очень хорошо очерчивался бассейн реки Колумбе и
очень легко было определить само течение реки, осенен-
ной береговыми лиственными лесами, которые каза-
лись зелеными на общем темно-синем фоне сплошных
хвойных лесов.
Долго мы рассматривали открывшуюся перед нами
панораму гор, лесов и речных долин. Рельеф к западу от
Сихотэ-Алиня был мягким, водоразделы рек пологими,
и вообще вся горная страна казалась сильно снивелиро-
ванной. Напротив, к востоку, в сторону моря от основ-
ного хребта, рельеф был ясно пересеченным и поднят
вверх. Водоразделы выступали высоко и резко, а распо-
ложенные между ними долины рек с трудом просматри-
вались; скорее это были горные ущелья, утопающие в
безднах. К северо-востоку от нас, где Сихотэ-Алинь за-
метно приближается к морю, поднималась высокая го-
ра Снежная. Еще в прошлом году я видел ее с перева-
ла на реке Туныпе. Тогда уже мы строили план вос-
хождения на эту высоту. Теперь я реально думал о сна-
ряжении следующей продолжительной экскурсии имен-
но на гору Снежную, которая сейчас еще больше при-
влекала мое внимание.
В тот же день мы начали спускаться с Сихотэ-Али-
ня и к вечеру подошли к истокам одного из ключей—:
притоков Правой Сицы. Здесь вскоре нашли воду и ре-
шили переночевать.
Утром 30 августа быстро собрались в обратную до-
рогу. По пути не оставляли без внимания встречающие-
ся интересные виды растений и животных. Наблюдения
за ними часто задерживали нас, и мы возвратились к
своей базе па Захаровском ключе только поздно вече-
ром 31 августа.
В первые дни сентября наступило резкое похолодание.
Утром температура падала до +5—6 градусов. На де-
ревьях начали появляться желтые листья —вестники
357
приближающейся осени. Об этом же говорило и исчез-
новение целого ряда летних бабочек, а также поблед-
нение яркой окраски у многих их видов. В то же время
я обнаружил появление осенней генерации у бабочек
ванесс, углокрыльниц и амурской лимонницы.
Мы планировали еще две продолжительные экскур-
сии, поэтому необходимо было торопиться, чтобы во-
время закончить наши исследования.
1 и 2 сентября мы находились в дороге от Захаров-
ского ключа к Усть-Серебряному. 3 сентября закончи-
ли все подготовительные работы к экскурсии на Снеж-
ную и на следующий день пошли вверх по Серебряно-
му. В тот же день мы остановились в лесовозном бара-
ке, расположенном по Белобородовскому ключу,—
сравнительно большому левому притоку, впадающему в
ключ Серебряный.
Мы прежде всего оборудовали в большом бараке
уголок для нашей работы и отдыха, где предполагали
прожить два дня, чтобы исследовать растительность и
фауну насекомых в окрестностях, а затем отсюда от-
правиться на гору Снежную.
В первый день нашего пребывания на Безбородов-
ском ключе погода стояла теплая, и мне удалось выяс-
нить, что в здешних смешанных лесах с большим учас-
тием в них аянской ели и белокорой пихты энтомофауна
очень смешанная. Например, вместе с такими характер-
ными уссурийскими видами, как хвостоносец Маака,
пеструшка Прейра, ленточница японская и другие,
встречались одновременно следующие более северные
виды: чернушка Седакова, голубянка торфяная сибир-
ская и хвойная дымчатая пяденица. Много внимания я
уделял изучению .короедов по Белобородовскому ключу.
В фауне короедов также отмечалось сожительство бо-
лее северных и южных видов. В одном и том же типе
леса я находил шестизубчатого короеда и типографа,
как правило, размещающих свои ходы повреждений на
различных древесных породах. Первый селился на ство-
лах кедра, второй — на стволах аянской ели. Такое же
распределение по кормовым растениям наблюдалось и
среди двух видов лубоедов: кедровый лубоед развивал-
ся на стволах кедра с тонкой корой, а еловый начинал
постройку своих ходов на стволах аянской ели.
5 и 6 сентября, после продолжительных дневных
358
экскурсий для ночлега возвращались в барак лесору-
бов, который оставался необитаемым в течение целогк
года. Мы были удивлены обилием крыс, живущих те-
перь в этом бараке. Может быть, преследуемые хищны-
ми птицами и млекопитающими, они находили здесь
убежище. Две проведенные ночи в бараке оказались
для нас бессонными. Как только мы тушили свет и ук-
ладывались спать, начиналось оживление грызунов.
Они с шумом, писком бегали не только всюду по полу,
но часто вспрыгивали на нары и, не обращая никакого
внимания на спящих людей, скакали через нас в поис-
ках, вероятно, съестного. Мы терпели до тех пор, пока
какой-нибудь из наиболее нахальных зверьков не про-
бегал по лицу или голове одного из нас, и тогда вска-
кивали и начинали воевать с крысами. На время они
разбегались и затихали, но стоило нам только прилечь
и попытаться уснуть, как вновь начиналось нашествие
грызунов. Только к самому утру, боясь света, крысы
прятались, и мы могли спокойно отдохнуть 2—3 часа.
7 сентября, собираясь в поход на сопку Снежную,
мы решили оставить в бараке некоторые вещи и собран-
ные коллекции растений и насекомых. Чтобы сохранить
их от крыс, мы упаковали все это и подвесили к потол-
ку. Большую банку, заполненную мелкими
пробирками со сборами короедов, я пристроил вы-
соко в углу барака, где находилась специальная полоч-
ка. Я был совершенно уверен в том, что крысы не тро-
нут стеклянную, да еще со спиртом, посуду.
Направляясь на Снежную вверх по Белобородов-
скому ключу, мы не нашли существенных изменений в
растительности «и фауне насекомых. Те же широколист-
венные леса с кедром являлись господствующими в до-
лине среднего и верхнего течения ключа. В первый день,
часто задерживаясь по дороге для обора растений и ба-
бочек, мы прошли не более 10—12 километров. К вече-
ру погода начала портиться и пошел мелкий дождь.
Встретившееся по пути зимовье, вероятно сделанное
когда-то охотником Белобородовым, послужило нам
хорошим убежищем. В нем мы и заночевали. Вечером,
когда Борис Павлович занялся уборкой в зимовье и за-
готовкой на ночь дров, я отправился рыбачить. У лес-
ных заломов и на плесах ключа водились в большом
количестве ленки, пеструшки и хариусы. За короткое
359
время я поймал столько рыбы, что ее хватило для. ухи
на ужин и на завтрак следующего дня.
Утром 8 сентября мы оставили Белобородовский
ключ и пошли его притоком — Соболиным ключом. Не-
далеко от устья долина его становилась узкой, и вода
катилась в нем быстрым потоком. В растительности
также вскоре начались заметные изменения. На смену
кедрово-широколиственным лесам пришли кедрово-ело-
вые насаждения, в которых уже не было многих спут-
ников кедра — липы амурской, желтой березы, маньч-
журского ясеня и некоторых других. Из лиственных
древесных пород часто встречались желтый и зеленоко-
рый клены, из которых первый является уже характер-
ным для елово-пихтовых лесов. По склонам долины Со-
болиного ключа господствовали ельники с одиночными
экземплярами кедра. Выше по пади этого ключа посте-
пенно начиналось царство девственной темнохвойной
тайги. Мы теперь наглядно представляли смену лесов не
только в их древостое, но и в растительности травяного
покрова. Остались где-то позади различные виды широ-
колиственных трав, исчез красивый веерный папорот-
ник— спутник кедровых лесов, не было уже аконитов,
или борцов, которые еще ярко цвели близ зимовья Бе-
лобородовского ключа. На смену им пришли мелкие на-
почвенные растения ельников: кисличка, майник, лин-
нея, особенно часто стлались по почве различные виды
мхов, лишайников и плаунов. С высоты 650—700 метров
над уровнем моря, когда, оставив Соболиный ключ, мы
свернули влево и направились по более малому горному
потоку, берущему свое начало у подножия сопки Снеж-
ной, мы вступили в чистые елово-пихтовые леса с оби-
лием мхов и бородатых лишайников, свисающих с ве-
ток аянской ели и белокорой пихты. Только некоторым
диссонансом казались нам лиана актинидия коломикта,
оплетающая ветви аянской ели, да огромные, почти в
два обхвата, кедры, доживающие свои годы в чуждом
для них сообществе темнохвойной тайги. Здесь же мы
организовали второй лагерь, поставив палатку на бере-
гу ключа, где нам предстояло пробыть день и две ночи.
Погода, оставаясь весь день 8 сентября облачной, из-
менилась к худшему. Временами начинался дождь. Мы
решили выждать. Несмотря на похолодание, на свет
ярко горевшего близ палатки костра часто прилетали
360
различные виды бабочек. Среди них кроме видов, био-
логически развивающихся на пихте и ели, встречались
и характерные горные виды, не имеющие своих гене-
тических корней с более южными фаунами или являю-
щиеся эндемичными для Сихотэ-Алиня и гор среднего
Приамурья. К ним относились пяденицы Фиксена и
Обертюра, совка сипна-пикта и пухоспинка Танкре.
Последняя бабочка до настоящего времени была из-
вестна только из Японии и с Буреинских гор на Амуре.
Днем, когда мелкий сеющий дождь временами пре-
кращался, я выходил из палатки и занимался сборами
и изучением короедов, которые в любую погоду продол-
жают свою активную деятельность, скрываясь в проло-
женных ими ходах. Встретив по пути ель или пихту,
заселенные короедами, я часами мог оставаться возле
таких деревьев, наблюдая за жизнью этих вредителей.
В дни ненастья тайга часто поражает своим без-
молвием. И если изредка пролетит стайка молчаливых
кукш или вскрикнет кедровка, заметив в лесной глуши
человека, то это еще в большей степени подчеркивает та-
инственную тишину тайги.
Экскурсия в поисках короедов оказалась очень
удачной. Кроме обычных — типографа, полиграфов и
крифалов, развивающихся на хвойных породах,— мне
удалось найти ходы повреждений мелкого лубоеда и
уссурийского лесовика — коро-
едов, живущих на горной оль-
хе, которая в елово-пихтовых
лесах сменяет опушенную
ольху кедровс-широколист-
Отнерестившаяся кета
венных лесов.
Утром 10 сентября при
сравнительно хорошей погоде мы продолжали путь
вверх по безымянному ключу. С высоты 800 метров ис-
чезли в тайге последние кедры. Тальвег ключа часто об-
разовывал небольшие водопады, у которых парами или
в одиночку держались бурые оляпки. Заметив нас, они
быстрым полетом неслись вниз по ключу. Не менее ха-
рактерная птица берегов таких же ключей — горная
азиатская трясогузка встречалась чаще. Видимо, она
еще не тронулась в осенние кочевки и оставалась в мес-
тах своих гнездований. Не менее интересна и разнооб-
разна в видовом отношении фауна насекомых, обитаю-
361
щих по берегам горных ключей. В галечникнвых отло-
жениях я находил различных мелких жужелиц из родов
небрия и бембиднум, на скалах нередко обнаруживал
бабочек — ларенцию светло-бурую и японскую лишайни-
цу, некоторых ручейников, веснянок и паденок.
На высоте 900—950 метров на юго-восточном скло-
не среди общего господства елово-пихтовой тайги мы
встретили небольшой участок разреженного лиственнич-
ного леса с покровом оплошного сфагнума и характер-
ными для такого леса зарослями багульника-подбела.
На отдаленных, более прогреваемых, склонах виднелись
подобные пятна лиственничников. Как в прошлом году
на реке Колумбе, так и в этом я наблюдал развитие
лиственничных насаждений обыкновенно на гарях.
В данном же случае группы лиственничников среди
ельников, в которых не наблюдалось следов пожаров,
скорее указывали на незаконченный еще процесс пол-
ного их вытеснения формацией темнохвойной тайги. Об
этом свидетельствовал и перестойный возраст листвен-
ницы и отсутствие ее подроста. Однако в этих фрагмен-
тах лиственничников сохранились не только их спут-
ники из растительности: на сбитых ветром ветках лист-
венницы я обнаружил живущего лишь на этой породе
короеда — лесовика байкальского.
К 12 часам дня, при установившейся солнечной по-
годе, мы достигли высоты в 1250 метров. Густые чащи
ельников начали редеть, деревья становились меньше
ростом, появились и открытые полянки, покрытые
сплошь зарослями золотистого рододендрона. Выбира-
емся на одну из сопок, высота которой по нашему ане-
роиду-высотомеру равняется 1300 метрам. Более высо-
кая Снежная оказалась от нас справа. Чтобы добраться
до этой высоты, нам предстоит идти хребтом и миновать
еще несколько более низких высот.
Вскоре ельники горных склонов остались внизу и
мы вступили в тот пояс растительности, в котором на
высоте 1300—1400 метров формируются различные со-
общества: редкостойные каменноберезняки, парковые
низкорослые ельники, горные высокотравные луга, под-
гольцовые лиственничники, заросли кедрового стланика
и гипсохтонные, или каменистые, тундры. На всех этих
группировках растительности сказывается влияние су-
рового горного климата, прежде всего действие силь-
362
ных северо-западных ветров. Каменноберезняки, сопро-
тивляясь ветрам, имеют стволы прочной древесины,
в ряде случаев приобрели стелющиеся формы. Парко-
вые ельники образованы низкими (не более 3—5 мет-
ров высоты) толстыми стволами, выдерживающими
сильные ветры. Деревья высокогорных, или подгольцо-
вых, лиственничников с одной стороны совершенно не
имеют кроны, ветки их направлены в сторону дующих
ветров в виде флагов. Заросли кедрового стланика об-
разуют плотные сообщества, обыкновенно с прижатыми
.к земле стволами. Иногда можно встретить в зарослях
стланика деревца ели и пихты, которые, приобретая
стелющиеся формы, остаются жизненно стойкими и в
этих малоблагоприятных для них условиях. Горные вы-
сокотравные луга занимают те ветробойные склоны, на
которых, видимо, не могут произрастать древесные рас-
тения; иногда луга развиваются на сильно заснеженных
участках высокогорного пояса. Наконец, .каменистые
тундры представлены низкорослыми кустарниками с
жесткими листьями, которые растут плотно сомкнуты-
ми зарослями.
На протяжении 8—10 километров мы медленно про-
двигались по хребту к Снежной, наблюдая приспособ-
ляемость растений к горным условиям.
Мы очень сожалели, что попали в эти благоприятные
для натуралистов места уже близко к осени, когда поч-
ти все растения отцвели, а из мира насекомых изредка
встречались только позднелетние виды.
На торных лугах с одиночно доцветающими золо-
той розгой и соссюреей еще летали бабочки — чернушка
Седакова и каменистая бархатница. Из короедов на
веточках кедрового стланика я обнаружил гольцового
гравера, а в прикорневых частях стволика горной оль-
хи нашел характерного для Сихотэ-Алиня уссурийско-
го лесовика.
На лужайках среди кедрового стланика еще видне-
лись спелые плоды голубики, а на южных склонах уже
начинали краснеть плоды брусники. Порой мы вспугива-
ли серых рябчиков, которые прилетают сюда кормиться
из лесного пояса долин. Было много следов крупных жи-
вотных, в частности наблюдались хорошо пробитые
тропы копытных и медведя, воспользовавшись которы-
ми, мы могли сегодня же добраться до Снежной. Боль-
363
шим препятствием для продвижения являлись заросли
кедрового стланика. Они образовывали труднопрохо-
димые на хребте чащи. Временами мы взбирались на
ветки наклоненных стволов и шагали по вершинам этих
кустарниковых джунглей. Вначале нам показалось, что
мы нашли верный путь преодоления сихотэ-алинского
«скруба», но потом убедились, что с увеличением высо-
ты зарослей или их изреживанием так продвигаться да-
лее невозможно — мы нередко проваливались до почвы
и не раз рисковали получить ушибы или даже сломать
ноги. Понятно, с какой большой радостью мы увидели
проторенную звериную тропу через стланиковые дебри.
В результате постоянного многолетнего пользования
проложенные животными тропы являются великолеп-
ными путями сообщения. В том случае, когда стланик
низкий, тропа остается открытой, если же заросли кус-
тарников высокие, она продолжается под их пологом.
Судя по следам, тропой ходят различные копытные и
хищники. Вероятно, на этой большой дороге во время
рева изюбра и сохатого происходили состязания между
самцами, а при нападении хищников на жертвы возни-
кали кровавые драмы.
Мы быстро продвигались к Снежной и часам к пя-
ти были уже на ее вершине, которая достигала 1465 мет-
ров. Верхняя граница стланиковых зарослей здесь про-
ходила с северной стороны нд высоте 1350—1400 метров.
Сама вершина была покрыта горной тундрой. В состав
ее растительности входили низкорослые сихотэ-алин-
ские рододендроны — мелколистный и Редовского, кото-
рые образуют плотные подушки, скрепленные лишайни-
ками и такими растениями, как рябинник сумахолист-
ный, кассиопа вересковидная, мелкие экземпляры тихо-
океанского бадана, полынь зайцеголовая и некоторые
другие виды.
На южном склоне Снежной среди господствующих
зарослей брусники и отчасти голубики встречались не-
большие куртины золотистого рододендрона, обращали
на себя внимание уже отцветшие виды высокогорных
колокольчиков. Ниже по этому склону развивался
сплошными полянами тихоокеанский бадан. Отсюда мы
начали спускаться и уже вечером дошли до первой
седловины между Снежной и более низкой сопкой, где
и заночевали.
364
Утром 11 сентября, продолжая экскурсию, мы шли
почти весь день ельниками. Иногда с более высоких то-
чек рассматривали широкие пространства как к восто-
ку— в сторону моря, так и к западу — в сторону обшир-
ного бассейна реки Имана. Прекрасная солнечная пого-
да к вечеру начала портиться. Со стороны моря быстро
перемещался густой туман и вскоре закрыл не только
высокие сопки, но и весь хребет, по которому мы шли.
Боясь потерять ориентировку, мы решили спуститься
в падь и переночевать у ключа. Наши надежды на то,
что вскоре должна появиться вода, не оправдались. Мы
шли очень долго по пологому склону. Зная, что восточ-
ные склоны Сихотэ-Алиня падают более круто, мы на-
чали сомневаться в правильности взятого нами направ-
ления, так как в тумане могли зайти в один из истоков
рек, впадающих в Иман. Наступила ночь, а мы все еще
брели в поисках воды и места для ночлега. К тому же
Борис Павлович разбил свои очки, и мы ощупью, мед-
ленно плелись густыми долинными лесами по какой-то
неведомой пади. Сегодня, направляясь в обратный путь,
мы предполагали, что к вечеру доберемся до зимовья,
от которого начиналась наша экскурсия на Снежную.
Продукты питания у нас были на исходе. Оставалась
лишь одна банка консервов да несколько сухарей — не-
прикосновенный запас на всякий трудный случай. Поч-
ти весь день нам пришлось голодать. Совершенно не-
ожиданно мы вышли к какому-то довольно большому
ключу и вскоре же, встретив на берегу галечниковую
косу, остановились здесь ночевать. Голод давал о себе
знать, и мы, несмотря на неопределенность нашего по-
ложения, решили (вскрыть банку консервов и взять из
нее маленькую порцию, чтобы сварить жидкий суп.
Ночь была очень холодной, но разбить палатку у нас
не хватило сил. Мы лежали на береговом галечнике
ручья и грелись у костра.
Утром 12 сентября решили пройти вниз по ключу, что-
бы определить свое местонахождение. Не более как че-
рез 1 пли 1,5 километра перед нами показалось то са-
мое зимовье, от которого несколько дней назад мы выш-
ли в экскурсию. Это и удивило и обрадовало нас. Наш
последний маршрут оказался правильным и привел к
устью Соболиного ключа. У знакомой лесной избушки
мы устроили хороший завтрак из оставленных здесь
365
Зуек малый

продуктов. С новыми силами, забыв недавно пережитые
приключения, мы весело шагали по направлению к на-
шей основной базе близ устья Белобородовского ключа.
По дороге я думал о результатах нашей экскурсии.
Мне представлялось, что гора Снежная с прилегающи-
ми к ней более низкими сопками является хорошим
эталоном природного музея, в котором не только собра-
ны многие виды различных зон растительности и жи-
вотного мира Дальнего Востока, но и сами зоны высту-
пают в крайне сложных взаимоотношениях и долго еще
будут привлекать исследователей-натуралистов.
Вечером в тот же день мы пришли в большой барак
лесорубов, где оставались некоторые наши вещи, и бы-
ли поражены происшедшими в нем изменениями. Весь
пол и нары были покрыты волосками кабаньей и каба-
рожьей шерсти: крысы истерзали на мельчайшие кусоч-
ки кожанки, служившие нам подстилками к постелям.
Таская их по полу и нарам, они выгрызали кожу. Од-
нако подвешенный к потолку рюкзак с продуктами ока-
зался для них недоступным. Банку же с пробирками ко-
роедов крысы сбросили с полочки на пол и, соблазнив-
3©6
шись покрытой парафинам пробкой, грызли ее до тех
пор, пока из банки не выступил спирт и не отпугнул
их. К моему счастью, все собранные короеды оказались
в полной сохранности.
Ночью 12 сентября и весь следующий день шел про-
ливной дождь. Вода в Белобородовском ключе сильно
поднялась и несла мелкий плавник. Мы ждали большо-
го наводнения, но в ночь на 14 сентября дождь прекра-
тился, небо разъяснилось, и на нем показались луна и
звезды. Утром наступило резкое похолодание. Темпера-
тура упала до —0,5. На траве и деревьях лежал легкий
иней, а на водоемах появились забереги тонкого льда.
Днем 15 и 16 сентября температура хотя и достигала
20 градусов и выше, но утренние и вечерние зори уже
были прохладными. Мы считали, что наводнение и по-
следующее за ним похолодание явились сигналом ухо-
дящего лета и начала осени, ее первого периода — лис-
топада. Подтверждением этому служили и наши наблю-
дения в природе в течение последних дней пребывания
на Белобородовском ключе и во время возвращения в
Усть-Серебряный поселок.
Как-то быстро, после первого небольшого заморозка,
листья на некоторых деревьях потеряли летнюю окраску,
а бархат и маньчжурский ясень стали почти сплошь
желтыми и пятнами выделялись на общем фоне все еще
зеленого леса. Из травянистых растений цвели борцы,
астры и девясилы.
Произошли и заметные изменения в мире животных.
Такие виды, как широкорот, китайская иволга, широко-
крылая и малая кукушки, синяя мухоловка, уже исчез-
ли. Вероятно, они улетели к югу — в места своего зим-
него пребывания. Чаще обнаруживались стайки кочую-
щих дроздов и голубых сорок. На лесных полянках и
по берегам таежных рек уже не было видно пестрых
нимфалид-ленточниц, пеструшек и радужниц, пропали
и все позднелетние бархатницы. С прекращением цве-
тения многих лесных трав скрылись и многие виды на-
секомых-пыльцеедов и нектарососов. Красой наших ле-
сов оставались лишь летающие во второй генерации ба-
бочки— дневной павлиний глаз, индийский адмирал и
ванессы.
С прибытием в Усть-Серебряный поселок закончи-
лись наши исследования в бассейне среднего течения
367
Скалы мыса Мысолова
реки Сицы. 18 сентября мы выехали оттуда в Терней —
резиденцию Сихотэ-Алинского заповедника.
В заключение наших исследований в Тернейском
районе нам предстояло совершить еще две экскурсии:
перйую, однодневную, на мыс Мысолова с целью увидеть
обитающих там горалов и, по возможности, провести за
ними наблюдения и вторую, более долгую, экскурсию—
к верховьям реки Туньши в район Шандуйских озер.
В первую экскурсию, 20 сентября, со мною пошел
Юра Салмпн, который, как маммолог, знал хорошо под-
ходы к Мысолову и раньше уже не раз наблюдал за го-
ралами.
Вышли мы довольно рано. Стояла хорошая солнеч-
ная погода. Я обратил внимание на то, что в окрестнос-
тях Тернея и близ моря осень наступает заметно позже
по сравнению, например, с окрестностями Усть-Сереб-
ряного поселка и Белобородовского ключа. Лес здесь
казался еще зеленым. Пожелтение листвы на деревьях
только, только начиналось. Некоторые бабочки, такие,
как перламутровки — адиппа и зеленоватая, уже не на-
блюдавшиеся мною 10—12 сентября по'Белобородовско-
му ключу, летали довольно часто на лугах близ устья
реки Сицы. Мною была отмечена и другая особенность
в фауне окрестностей Тернея. На лугах, развивающих-
ся между дюнами, и на берегу моря, близ зарослей при-
морского шиповника, я встретил полевого маньчжур-
ского жаворонка, черноголового чекана .и бабочку —
клеверную желтушку, все эти виды живут обыкновен-
но на открытых ландшафтах и в тайгу не проникают.
Подходим близко к Мысолову. На скалах, обращенных
к морю, я увидел крупные сиреневые цветы прекрасных
приморских хризантем. Они являются лучшим украше-
нием в прибрежных морских сообществах, да еще
осенью, когда уже встречается мало цветущих растений.
Входим в скалистые обнажения Мысолова. Юра мне
объяснил, что у него здесь есть специальный хорошо
скрытый пункт, с которого через расселину скал можно
наблюдать горалов.
Долго мы не могли увидеть ни одного горала. И толь-
ко к вечеру заметили отдельных животных, которые,
направляясь в противоположную от скал сторону, на
ходу скусывали по .выбору травинки и зорко оглядыва-
лись. Вскоре обнаружилось еще несколько животных,
309
ника. Несколько дней
Прыгающий со скалы
горал
а затем показался небольшой их табунчик. Животные
шли не останавливаясь по направлению к прилегающе-
му к скалам лесу. Впереди .выделялся более крупный
самец, являющийся, вероятно, вожаком стада. Более
часа рассыпавшиеся по лесу горалы были спокойны.
Но вдруг по какому-то признаку животные почувство-
вали тревогу и всем, теперь скученным табуном промча-
лись обратно к Мысолову и скрылись в его обнажениях.
Увидев бег горалов и стремление скорее достигнуть скал
и затаиться .в них, я наглядно убедился в том, как ве-
лико значение скальной адаптации у этих животных.
Уже поздно вечером мы вернулись на базу заповед-
у нас ушло на приведение в по-
рядок записей в дневниках и на
подготовку к экскурсии на
Шандуйские озера. Только 25
сентября все было закончено, а
утром следующего дня наш от-
ряд в составе Б. П. Колесникова,
Юры Салмина, меня и началь-
ника охраны заповедника
’Я. И. Куклина отправился в
путь. Продукты и таборное иму-
щество везла пара вьючных ло-
шадей.
Первый день мы шли тропой
притеррасной части левого бере-
га Сицы и, дойдя до ее большо-
го притока — речки Туныпи, на-
правились к северу по ее долине.
На данном маршруте леса силь-
но изменены человеком: по доли-
не они уже давно вырублены и
уступили место лугам, а по склонам, вследствие выбо-
рочных рубок и действия многократных пожаров, пред-
ставлены дубняками с подлеском из леспедецы или раз-
нолистной лещины. По Туньше леса сохранились лучше,
и нередко по склонам ее долины можно было встретить
еще смешанную уссурийскую тайгу с большим разнооб-
разием древесных пород. В редкостойных дубняках и на
лугах по реке Сице при теплой солнечной погоде еще час-
то встречались виды насекомых, живущих в условиях от-
крытых ландшафтов или в лесах паркового характера.
370
Обычными из бабочек здесь являлись чертополоховая
ванесса, клеверная желтушка, репная белянка и даже
явно ксерофильный вид — многогл азка огненная. В травя-
нистом покрове очень часто летали, прыгали и пели
различные виды саранчовых и кузнечики. Появление
этих насекомых в большом количестве обыкновенно
указывает на то, что лето кончилось и осень вступает
в свои права.
В первый день нашего путешествия прошли неболь-
шое расстояние и заночевали в долине реки Туньши, не-
далеко от ее впадения в Сицу.
На следующий день утром наш отряд тронулся даль-
ше вверх по Туньше. Со всех сторон нас окружали леса.
Только временами на южных склонах показывались
каменистые россыпи, возникшие, вероятно, в результате
прошедших когда-то здесь сильных лесных пожаров.
По долине же Туньши на нашем пути встречались ши-
рокие лесные поляны, используемые жителями Тернея
под сенокосные угодья.
Период листопада был в полном разгаре. Если в пер-
вой половине сентября в лесах оставалось еще много
зелени, то теперь деревья оделись в осенний наряд,
а некоторые уже начинали постепенно его терять.
Маньчжурский орех, бархатное дерево, ясень и аралия
не вынесли первых небольших морозцев-утренников и
почти совсем обнажились. Различные же виды кленов
сохранили всю листву с оттенками красных и желтых
цветов. Листья бересклета и амурского винограда при-
обрели пурпурную окраску. Березы и осины стояли в
ярко-желтом наряде, и даже при малейшем ветре их
листья осыпались. Побуревшие и скрученные листья
дуба и ильма, сопротивляясь действию холодных утрен-
них зорь, оставались пока на деревьях. Лесные травы
заметно увяли, но среди них можно было еще увидеть
яркие венчики доцветающих борцов, золотых розг и лес-
ных астр.
Всюду по дороге мы обращали внимание на созрев-
шие плоды многих лесных пород. Шишки кедра, желу-
ди дуба, ягоды бархата, аралии, бересклетов, лимонни-
ка, винограда, жимолостей и актинидии — все это дава-
ло обильный корм для многочисленных обитателей ле-
са. И если летом птицы ведут скрытый образ жизни, то
теперь они попадались нам очень часто. Особенно боль-
371
Сизый дрозд на бархатном дереве
шое оживление пернатых наблюдалось у лесных ягод-
ников. На плодах лимонника и винограда стаями дер-
жались как наши сизые дрозды, так и дрозды Науман-
на, прилетевшие уже с севера. Опавшие шишки кедра
привлекали белок и бурундуков, которых я часто заме-
чал на лесной подстилке, занятых сборами запасов пи-
щи на зиму. Изредка показывались небольшие стайки
красивых китайских дубоносов, которые в вершинах
кедров выбирали орешки из висящих шишек. Удалось
мне увидеть здесь и отшельницу глухих елово-пихтовых
лесов — кедровку. Я заметил, как в вершинах кедра эта
птица, оживленно перепархивая от одной шишки к дру-
гой, вероятно, собирала в свой подъязычный мешок
кедровые орехи. Наблюдал я ее и на лесной почве, где
она, отыскав опавшие шишки, выклевывала из них оре-
хи и прятала в лесной подстилке свои запасы, которые
послужат ей пищей в зимние дни бескормицы. Многие
орешки кедровка не найдет, и они, как говорят лесово-
ды, могут дать самосев кедра.
Временами тайгу оживляли начинающие кочевать
сборные стаи синиц, поползня, пестрых дятлов, пищухи
и даже двух видов пеночек—корольковидной и толсто-
клювой, которые перед отлетом на юг присоединяются
372
к стаям осенних птиц. Проносились большими стаями
чижи и чечетки, которые, выбирая высокие деревья бе-
рез, рассыпались по их кронам.
Наблюдая окружающую осеннюю природу,  мы ти-
хим шагом шли вверх по Туньше. Вьючные лошади час-
то останавливались и щипали траву. Я. И. Куклин все
время шел впереди нас на расстоянии 100—200 метров.
По заданию комитета по заповедникам он должен был
добыть самца изюбра в период его рева. Как правило,
рев этого копытного происходит ночью, но сегодня мы
несколько раз слышали рев быков днем и совсем неда-
леко от нас. Однажды изюбр совсем близко подошел
к нашим лошадям. На фоне осенней окраски леса он
мало выделялся, но нам удалось все-таки разглядеть
этого красавца уссурийской тайги, когда он, запроки-
нув назад голову, быстро приближался к нам. Наблюда-
ли его и в тот момент, когда он, гордо подняв голову,
увенчанную большими рогами, стоял несколько секунд
и рассматривал наш караван, медленно пробирающийся
по лесной тропке.
Однако Якову Ивановичу Куклину по дороге так и
не удалось выследить и добыть изюбра. Этим, признать-
ся, я был очень доволен, так как стать свидетелем от-
боя безобидного для человека животного, да еще в пе-
риод его брачной жизни, мне было не по душе.
Изюбров по реке Туньше, видимо, было много. Пе-
рекличка ревущих быков продолжалась, но уже даль-
ше от долины реки—в горных смешанных лесах.
Чтобы выполнить поручение, Яков Иванович решил
поступить таким образом. Нас всех вместе с одной
вьючной лошадью отправил к Шандуйским озерам,
а сам остался на Туньше, где надеялся привлечь ночью
изюбров путем искусственного рева, издаваемого тру-
бой, сделанной из бересты белой березы.
Как позднее рассказывал Яков Иванович, к нему,
сидящему у копны сена на лесной поляне, подошло мно-
го животных, и при лунном освещении он мог легко
выбрать наиболее крупного для отстрела быка.
Уже в верхнем течении Туньши мы подошли к ще-
кам — скалистым обнажениям, осеняющим берега реки.
Борис Павлович вместе с вьючной лошадью пошел
вброд, а я и Юра решили обойти эту долину прорыва
реки по скалам. По едва заметной тропке, по которой,
373
вероятно, ходили очень редко, мы подошли к почти от-
весным обнажениям. Юра начал взбираться на скалы.
На мой вопрос: «Можно ли здесь пройти» — он ответил,
что раньше проходил. За ним пошел и я. Оказывается,
нам предстояло пробираться по отвесной стене скал с
выступами кое-где твердой каменистой породы, на ко-
торые едва опиралась нога и то только потому, что
обувью нам служили удэгейские улы, позволяющие
плотно охватывать камни и удерживаться на них. При-
жимаясь к каменистой стене, мы с большим риском
преодолели не менее 25—30 метров этого опасного пу-
ти. Мне и сейчас ясно представляется, как мы карабка-
лись по отвесной каменистой стене, у подножия кото-
рой, далеко внизу, бурлит вода пробирающейся в тес-
нине Туньши. Такие моменты я испытывал только на
юге Приморья во время поисков и ловли бабочки пер-
ламутровки пенелопы, живущей в малодоступных ска-
листых обнажениях. Спускаясь в долину реки, я заме-
тил, как со скал поднялась небольшая стайка черных
птиц. Я определил их как горных вьюрков, которые
гнездятся далеко к северу, но осенью появляются и в
Приморье, где и остаются нередко в течение всего хо-
лодного периода.
Вскоре, собравшись вместе, мы направились вверх
по Туньше. Я, а затем и Юра наблюдали показываю-
щуюся у нас осенью птичку-синехвостку, которая свой
гнездовой период проводит дальше к северу, а летом
обитает и в Сихотэ-Алине у верхней границы леса. В ле-
сах по долине верхней Туньши мы несколько раз виде-
ли желтогорлых и таежных овсянок, .которых летом
можно встретить лишь в глухих смешанных или даже
хвойных лесах. Сейчас же они держались в самом ниж-
нем ярусе леса, отыскивая, вероятно, семена лесных
трав или насекомых, уходящих на зимовку в почву. На
лесных полянках, еще в августе оживляемых летаю-
щими бабочками и стрекозами, теперь лишь изредка
вспархивали ванесса и углокрыльница или быстро про-
носилась и тотчас же скрывалась лимонница.
В этот день мы дошли до впадения в Туньшу Саха-
линского ключа. Основная тропа пошла по этому клю-
чу и должна была выйти на тот перевал Сихотэ-Алиня,
на котором я побывал в прошлом году, о чем подробно
писал в статье «В таинственных лесах реки Колумбе».
374
Дрозд Науманна
Вправо по Туньше начинался второй и более крупный
ее приток — Шандуйский ключ, по которому мы и на-
правились. Юра, уже бывавший в этих местах, был на-
шим проводником и уверенно вел нас к Шандуйским
озерам.
В нижнем течении ключа леса сохранились лучше,
чем по реке Туньше. Во всяком случае, здесь в меньшей
степени сказывалось влияние пожаров. В смешанных
лесах теперь уже часто встречались аянская ель и бе-
локорая пихта.
Наступал вечер, и мы остановились ночевать на бе-
регу Шандуйского ключа. Вечером я совершил непро-
должительную экскурсию в окрестностях нашего табора
и вскоре же поймал несколько видов ночных бабочек.
Это были совки-ксантии и пяденицы из родов энномос,
еранис и химера. Все они по своей окраске представля-
ли полную гармонию с расцветкой осенней тайги в пе-
риод листопада.
С наступлением Сумерек из различных точек окру;
жающего нас леса доносился рев изюбров. Наблюдаю-
щаяся близ нашего костра осенняя тяга вальдшнепов,
по сравнению со столь оживленной весенней, была со-
375
вершенно безмолвной. Проносящиеся над лесными по-
лянами птицы не издавали ни малейшего звука.
Утром 29 сентября начали постепенный подъем вверх
по Шандуйскому ключу. Леса приобретали другой об-
лик по сравнению с лесами долины Туньши. Все чаще
и чаще .к распадку ключа со склонов спускались аян-
ская ель и белокорая пихта. Старые гари занимали чис-
тые лиственничники с подлеском амурского рододендро-
на и багульника.
Вскоре подошли к месту, где Шандуйский .ключ об-
разует два ключа: вправо начинался Солонцовый, вле-
во— Озерный. Мы направились по едва обозначающейся
тропинке водораздела ключей. Этот водораздел, не оп-
равдывая своего названия, представлял группу всхолм-
лений и западин. Вероятно, рельеф был изменен под
влиянием каких-то геологических процессов. К вечеру
водораздел привел нас к котловине, в которой на высо-
те 450 метров над уровнем моря'располагалось первое
Шандуйское озеро.
В Тернее мы узнали о существовании этих озер и
получили кое-какие о них сведения, но сейчас, когда я
взглянул на первое озеро, меня заинтересовало его рас-
положение. Особенно я был удивлен, когда увидел у
границы стока озера базальтовую плотину, запрудив-
шую один из горных .истоков Шандуйского ключа.
У другого, более заостренного конца озера находилось
устье впадающего в него ручья, истоки которого нахо-
дились выше в горах. Это лишний раз говорило о том,
что озеро запрудного происхождения. Если в высоких
горах Средней Азии озера запрудного типа возникают
в результате горных обвалов, преграждающих течение
рек, то в условиях Сихотэ-Алиня плотины горных озер
возникали, вероятно, путем местного трещинного из-
лияния базальтов еще до образования современного
рельефа.
В течение шести последующих дней мы занялись бо-
лее подробным изучением района Шандуйских озер. Я и
Борис Павлович совершали совместные экскурсии. Юра
Салмин ходил один. Для изучения биологии и морфо-
логии белки ему надо было собрать как можно больше
материала, а это позволяли сделать его походы в оди-
ночку, когда он, не пугая зверьков, мог близко подхо-
дить к ним и подолгу наблюдать.
376
Горный вьюрок
Мы с Борисом Павловичем ставили целью разыскать
другие Шандуйские озера и исследовать их, а также
посетить наиболее высокую в этом районе гору Лысую
и выяснить особенности растительности и фауны в рай-
оне озера.
Прежде всего мы поднялись на Лысую сопку, с вер-
шины которой не только точно определили расположе-
ние озер и характер рельефа, но и были поражены кра-
сотой открывшейся перед нами горной панорамы. На
общем фоне темнохвойной тайги резко выделялись раз-
личной формы и величины зеркала озер. Они распола-
гались ступенчато на пологом склоне, заметно рассе-
ченном снивелированными водоразделами. Кроме того,
по распадкам ключей виднелись кое-где луговые низины,
ранее, вероятно, бывшие также озерами. Никогда рань-
ше, да и позже, я не наблюдал в Сихотэ-Алине подоб-
ного ландшафта.
Спуск с Лысой мы начали с таким расчетом, чтобы
посетить все озера и солонцы, образованные глинами,
377
выступающими у подножия западного водораздела Со-
лонцового ключа.
Первые два озера, расположенные на высоте до
680 метров, связаны между собою ручьем, который, не
найдя выхода из озера через плотину, проложил путь
через прилегающий водораздел. Из верхнего озера нет
открытого выхода воды, так как оно отделено от ниже-
раслоложенной долины базальтовой плотиной, внизу
которой намечается выход источника, вероятно, связан-
ного под базальтовой толщей с озером. Уровень обоих
озер был одинаков и, очевидно, не имел больших коле-
баний. Приход в них воды приблизительно равен рас-
ходу через впадающие и вытекающие из них ключи.
Большой интерес представляют и отмеченные на-
ми с сопки участки луговин в долинах. При осмотре их
нетрудно было убедиться в том, что когда-то на их
месте были озера. После того как расход воды начал
превышать приход, озера постепенно стали осушать-
ся или зарастать сначала водной, а позднее и при-
брежно-луговой растительностью. В некоторых случа-
ях днища прежних озер уже покрылись лесом.
Не меньше привлекали наше внимание и сухие со-
лонцы на горных склонах. По следам животных легко
было определить, что главными посетителями солон-
цов являлись лоси. Выдавали себя эти животные преж-
де всего теми нишами, которые они выгрызали или да-
же вылизывали, добираясь до привлекающих их бело-
ватых глин, содержащих важные для организма живот-
ных минеральные соли. К этим нишам отовсюду вели
следы сохатых, которые, возвращаясь в тайгу, проби-
вали тропы до полуметра в глубь почвы. От этих основ-
ных троп отходили еще и боковые, приводящие обык-
новенно к Шандуйским озерам, в которых лоси в лет-
нее время находили убежища от , преследующих их
паразитических насекомых. Все это указывало на то,
что в районе Шандуйских ключей обитает большое ко-
личество сохатого. Здесь лоси находят благоприятные
условия для жизни. На одной и той же широте недалеко
отсюда, но по другой, западной, стороне Сихотэ-Алиня
живет вторая и не менее многочисленная популяция это-
го характерного представителя тайги. Вполне возможно,
что между этими стадами лосей происходит общение, на
что указывали их частые следы, отмеченные мною на
378
Схема расположения Шандуйских озер
хребте Сихотэ-Алинь в 1934 году во время работы Иман-
ской зоологической экспедиции.
В этот день мы не успели посетить другие озера и,
пользуясь тропами сохатых, к вечеру возвратились к
лагерю у большого Шандуйского озера.
Юра вернулся раньше нас. Он добыл много белок
и не только отпрепарировал их, но и начал готовить
ужин. Бульон оказался вкусным, и каждому вручалась
порция мяса, состоящая из трех белок.
Следующие два- дня, 1—2 октября, мы продолжали
исследования озер. Особый интерес представляло боль-
шое Шандуйское озеро. Длина его 445 метров, шири-
на— 240 метров (средняя). Располагалось оно в кот-
ловине, с востока и запада было замкнуто водораздела-
ми, подымающимися до 680 метров. В него впадали два
ключа: один из них, начинаясь у подножия горы Лысой,
вливался в северную оконечность юзера, а второй, выте-
кая из вышерасположенного озера, проложил себе путь
через водораздельный кряж ивпадал в южную часть
379
большого Шандуйского озера. Вышерасположенное
озеро по форме было почти округлое, а по размерам
вдвое меньше, большого. Выход из него ключа через во-
дораздел можно объяснить тем, что озеро, прочно за-
пруженное базальтовой плотиной, совершенно не имело
стока вниз по долине распадка. Эти же причины, веро-
ятно, обусловили и постоянный уровень воды в нем.
Можно предполагать, что раньше озеро было больших
размеров. Возможно, что оно подходило к боковым кра-
ям своих водоразделов. Но после того как его воды про-
ложили выход через один из водоразделов, размеры
озера начали сокращаться, и к нашему времени от него
осталась наиболее глубокая часть. Следом более об-
ширной поверхности его вод в прошлом является распо-
ложенная недалеко от озера луговая низина. Маломощ-
ность ключа, вытекающего из второго озера, его мало
разработанное русло хотя и указывают на недавнее
происхождение ключа, но сток его, вероятно, регули-
рует режим вод таким образом, что озеро все время ос-
тается полноводным.
Совершенно иную картину по режиму вод представ-
ляет большое Шандуйское озеро. Хотя его воды и под-
перты базальтовой плотиной, но они все-таки находят
выход подземными путями и обнаруживаются на по-
верхности ниже, за плотиной. Расход воды этими источ-
никами да еще ее испарение с большой поверхности
приводят к сильным колебаниям уровня стояния в озе-
ре вод в годы с малым количеством осадков. Два клю-
ча, впадающие в это озеро, не могут, вероятно, компен-
сировать тот расход воды, который происходит в такое
время. Они могут лишь предотвратить окончательное
высыхание озера.
Доказательством колебания уровня воды в большом
озере могут служить волноприбойные знаки или даже
терраски, наблюдаемые нами на одном из береговых
склонов, падающих к озеру под углом в 25 градусов. Са-
мые крайние по высоте знаки отмечались на расстоянии
нескольких метров от современного уровня воды в озе-
ре. Они граничили с подступающим к озеру лесом. Оче-
видно, такого высокого уровня озеро достигает только
в редкие годы, когда вода переливается через плотину.
Вторая полоса прибойных знаков находилась на
3—3,5 метра ниже по склону и была отграничена от пер-
380
вой зарослями иволистной спиреи. Третья полоса остав-
ленных водой знаков также выступает в виде ступеньки
и на два метра ниже второй полосы. Расстояние меж-
ду ними покрыто вейником и некоторыми другими тра-
вами (подмаренник, герань). Заметна и четвертая тер-
раска, отстоящая от третьей метра на три; она располо-
жена уже по более пологому склону. Пространство
между третьей и четвертой террасками покрывают чис-
тые заросли вейника. Пятой полосой волноприбойных
знаков можно считать межень современного состояния
воды в озере, от которого до четвертой террасы, на рас-
стоянии 1—1,5 метра, прибрежной растительности
нет.
Вполне возможно, что колебания уровня в данном
озере происходят ежегодно в пределах высот вплоть до
четвертой террасы включительно. Начальник охраны за-
поведника я. И. Куклин также подтверждает это. Было
бы крайне желательно организовать длительные еже-
годные наблюдения за динамикой вод Шандуйских
озер.
При осмотре озер оказалось, что образовавшие их
плотины в некоторых случаях бывают скрыты кристал-
лическими породами (например, в пределах третьего и
четвертого озер). Надо думать, что после местного из-
лияния базальтов хотя и произошло общее нивелирова-
ние рельефа, но оставались части непохороненных до-
лин рек, сохранялись изолированные гребни и останцы
первичных пород, которые под воздействием поздней-
ших процессов эрозии и денудации могли разрушаться
и давать обвалы, россыпи, перекрывающие базальты.
Во время пребывания в районе Шандуйских озер я
не мог оставить без внимания и изучение фауны этих
водоемов.
Прежде всего, необходимо сказать, что на всех озе-
рах, за исключением, может быть, первого большого
озера, которое наиболее часто посещается человеком,
в массе держатся различные породы диких уток. По
крайней мере, в момент нашего посещения озер, совпав-
ший с периодом осенних перелетов дичи, утки встреча-
лись большими скоплениями. Это привлекло сюда и та-
ких хищных птиц, как ястреб-тетеревятник, который, не-
редко на моих глазах учинял расправу над утками. Не-
сомненно, на некоторых Шандуйских озерах, покрытых
381
у берегов растительностью, летом гнездятся многие, по-
роды утек и, возможно, чомги и лысухи. Из земновод-
ных иногда встречались травяные лягушки; однажды я
поймал даже дальневосточную квакшу, или древесную
лягушку, которая, вероятно, в Тернейском районе имеет
северную границу своего распространения по восточным
склонам Сихотэ-Алиня. Из других земноводных я ви-
дел сибирского тритона. Что касается рыб, то, несмотря
на мои тщательные, нередко долгие поиски, мне так и
не удалось обнаружить их. Я склонен считать, что в
Шандуйских озерах рыба отсутствует по причине край-
не резких колебаний уровня воды в этих водоемах, а в
известные годы даже и полного их осушения. Однако
мне довелось встретить в луговых низинах из пресно-
водных моллюсков плоскую катушку, а из червей — пи-
явку, у которых выработались приспособительные осо-
бенности в связи с высыханием водоемов. По мере то-
го как в озере постепенно исчезает вода, весь его планк-
тон вместе с другими, более высшими цветковыми рас-
тениями образует довольно плотный слой органической
массы, которая постепенно опускается на дно высыхаю-
щего озера и сохраняет под своим покровом остатки во-
ды и высокую влажность донных отложений. Под та-
ким пологом я и обнаружил указанных беспозвоночных,
вместе с которыми, вероятно, и другие типично водные
обитатели в таком убежище переносят временное усы-
хание водоёмов.
Довольно разнообразна оказалась в озерах фауна
тех насекомых, которые связаны с водой лишь отчасти
или проводят в ней личиночный период своей жизни.
К таковым относились клопы-гребляки и водомерки, не-
сколько видов плавунцов, большой водолюб, жуки-вер-
тячки, стрекозы, падении, веснянки и редко ручейники.
Во всех озерах довольно часто встречались из ракооб-
разных бокоплавы.
Несомненно, совершай мы наши экскурсии в летнее
время, можно было бы найти значительно большее чис-
ло видов животных, обитание которых в той или другой
степени связано с озерами. Поэтому будущим исследо-
вателям в этом направлении имеется широкое поле де-
ятельности, и я уверен, что не одна еще находка оправ-
дает их поиски.
В заключение рассказа о наших экскурсиях в райо-
382
не Шандуйских озер я остановлюсь еще коротко на
описании характерных лесных и некоторых других био-
топов этого интересного для натуралиста уголка при-
роды.
Господствующей растительной формацией здесь яв-
ляются елово-пихтовые леса, часто с примесью пере-
стойных деревьев даурской лиственницы. Вертикально
эти леса идут до 1000 метров и образуют несколько ти-
пов насаждений. Особенно широко распространены мо-
ховые ельники — излюбленные места обитания кабар-
ги и кедровки. Довольно часто по восточным склонам
развиваются чистые лиственничники с подлеском из ба-
гульника и амурского рододендрона. Из смешанных ус-
сурийских лесов спорадически, скорее даже пятнами,
встречаются по южным склонам кедрово-дубовые, а по
восточным склонам и пологим водоразделам растет бо-
лее разнообразная уссурийская тайга, состоящая из кед-
ра, ребристой березы, амурской липы, горного ильма,
некоторых кленов (моно и зеленокорого) и лиан —
актинидии, лимонника и винограда. Как правило, в та-
ких южных насаждениях обычно встречаешь и севе-
рян— аянскую ель и белокорую пихту. Леса эти, отли-
чающиеся еще и хорошо развитым в них подлеском из
различных кустарников (маньчжурская лещина, жимо-
лости, калина Саржента и др.), служат резерватами
сохранения в них более южной уссурийской фауны. Да-
же теперь, осенью, когда период листопада подходил к
концу, я мог собрать в них такие интересные виды ба-
бочек, как уссурийская птероцера, оказавшаяся новой
для науки, японская осенняя пяденица и гольдская пя-
деница. В кедрово-дубовых лесах в начале октября ле-
тала довольно часто в теплые часы дня, как и на юге
Приморья, осенняя пяденица бела.
На более повышенных точках рельефа во время экс-
курсии на Лысую сопку мы отметили по сухим склонам
лиственничники с покровом из брусники; подгольцовые
лиственничники с участием кедрового стланика и мел-
ких деревцев елн, пихты и ольхи, принявших в условиях
горного климата карликовые формы; пояс стланика,
представляющий сплошные заросли этого стелющегося
кустарника — защитника крутых склонов и высокогор-
ных лесов от эрозионных процессов. Наконец, к откры-
тым биотопам надо отнести каменистые осыпи, образо-
383
Восточная жаба
вавшиеся высоко в горах или ниже по склонам при раз-
рушении останцев кристаллических пород.
4 октября мы совершили последнюю экскурсию.
К вечеру этого дня с вьючной лошадью возвратился
Я. И. Куклин. Он привез солидную порцию мяса добы-
того им изюбра.
Несколько последних дней утром температура пада-
ла ниже нуля и на траву ложился иней. На озерах об-
разовывались небольшие ледяные забереги. Однако к
10—di часам дня все это таяло, и мы уходили в тайгу
и продолжали свои исследования.
6 октября, упаковав все свои коллекции и снаряже-
ние, мы оставили район Шандуйских озер .и тронулись
в путь по .направлению к Тернею. Как-то жаль было
расставаться с нашей вольной жизнью в тайге и на бе-
регах этих чудесных озер, вызвавших много интересных,
спорных вопросов.
Яков Иванович, погрузив вьюки, тронулся в путь не-
сколько раньше и уже скрылся в тайге, а мы втроем еще
384
стояли несколько минут и смотрели на оставленный на-
ми шалаш нз корья и стоящий возле него таган для при-
готовления незамысловатой пищи таежных скитальцев.
Два дня мы брели по Туньше и Сице. Уже не слышно
было ревущих изюбров. Тайга почти обнажилась, те-
ряя последнюю листву. _
7 октября мы прибыли в Терней, где, прежде чем от-
правиться во Владивосток, нам пришлось несколько
дней ждать попутного парохода. В течение этих дней
ожидания я совершал еще экскурсии в природу. Хотя
мои сборы насекомых были бедны из-за наступивших
холодов, зато предоставилась возможность наблюдать на
побережье стаи пролетных гусей. Я убедился, что бере-
га восточного Приморья хотя и не являются таким мощ-
ным пролетным путем для птиц, как Ханкайско-Амур-
ский, но все-таки и в этом направлении осенью идет
пролет гусей, уток н куликов, не говоря о лесных пти-
цах. Поздними вечерами я неоднократно наблюдал, как
проносящиеся с севера стаи гусей сворачивают вправо
от своего основного пути и направляются вверх по до-
линам рек, где они, несомненно, находят безопасный
ночлег и хорошие кормовые угодья.
15 октября мы наконец сели на пароход и через три
дня были во Владивостоке.
13 А. Егренцов.
ЭКСПЕДИЦИЯ
1937
ГОДА
В НИЖНЕМ ТЕЧЕНИИ РЕКИ КЛФЭН
Сборы экспедиции.— Мои спутники.— Приезд
на реку Кафэн.— Острова в нижнем течении Ка-
фэна.— Экскурсия на водораздел рек Кафэн и
Катэн.— Заблудились.— Выход из тяжелого по-
ложения и встреча с Довери.— Долинные леса
в нижнем течении Кафэна и их энтомофауна.—
Возвращение Мичины и отъезд на реку Катэн
В ясную погоду, когда воздух по-особенному прозра-
чен, с широких плесов Хора чуть-чуть видны синеющие
вершины гор Коенини. Нога исследователя там никогда
не ступала. Тем заманчивее была экспедиция.
Из наших хорских батчиков Довери Калюндига ока-
зался, к счастью, одним из тех охотников, которые хо-
дили на батах далеко вверх по Катэну и были у самого
подножия Коенини.
Довери долго раздумывал над нашим предложени-
ем, посасывая трубку, и наконец сказал, что он согла-
сен стать проводником, когда мы, оставив баты, тро-
немся через тайгу и направимся дальше, к вершинам,
пешком, а до той поры он будет простым батчиком.
Вторым нашим батчиком был Минина Кимонко.
Это было в начале сентября 19-37 года, .когда наша
хорская экспедиция уже закончила основные работы
по обследованию среднего и нижнего течения реки Хо-
ра, низовий Сукпая и многих небольших речек и ручьев,
впадающих в Хор, Позади остался и трудный переход
через гору Тундимаони, возвышающуюся в виде стола
близ низовий реки Чукена.
Срочно начались сборы в новую экспедицию. Я ре-
шил, не теряя времени, направиться на соседнюю с Ка-
тэном реку |Кафэн, чтобы заняться исследованиями в ее
нижнем течении и на водоразделе этих двух рек.
386
Мы решили: будем проводить работы, а Мичина тем
временем съездит в село Бичевое и купит нужные нам
продукты для путешествия по Катэну. Так было и сде-
лано.
Утром 3 сентября хорошо отремонтированный бат,
нагруженный снаряжением, продуктами и небольшой
оморочкой, оставил стойбище Гвасюги и к обеду вошел
в устье реки Кафэна. Хорошей галечниковой косы, из-
любленного места для ночлега путешественников по гор-
ным рекам, мы так и не встретили в тот день. Вечер
застал нас в 15 километрах от устья Кафэна, на ее ле-
вом высоком берегу, в ильмово-широколиственном ле-
су с высоким травянистым покровом. Разбитые палатки
и накомарники не могли спасти нас от многочисленных
двукрылых паразитов. Вообще останавливаться на ночь
в густом лесу приходится только в крайнем случае. На
песчано-галечниковых открытых косах, где всегда от
воды веет прохладой и где горный, прохладный воздух
смещается вниз по течению реки, располагаться на ноч-
лег наиболее удобно.
Утром на оморочке Мичина отправился вниз по Хо-
ру до села Бичевого, а я и ботаник Игорь Владимирович
Грушвицкий занялись изучением долинных лесов реки
Кафэна.
Игорь Грушвицкий, бывший в год нашего путешест-
вия студентом четвертого курса биологического факуль-
тета Ленинградского университета, приехал на Дальний
Восток для прохождения практики по ботанике. В нача-
ле лета он изучал и собирал растения на юге Приморья —
в Супутинском заповеднике. Там я познакомился с
ним, узнал о его горячем желании работать с нами и
пригласил участвовать в экспедиции. Он был моим
лучшим спутником в течение всех дней нашей экспе-
диции.
В отличие от быстрого и шумливого Чукена река Ка-
фэн несла в Хор более спокойные воды. Берега покры-
вали ильмово-широколиственные леса. Поднимаясь от
них в гору, можно было проследить все разнообразные
группировки лесной растительности. Возникновение этих
группировок происходит в результате намывной деятель-
ности воды, превращающей постепенно галечниковые
отложения в более высокие берега. В связи с этим про-
исходит явное отступление чистых ивовых зарослей и
13*	387
постепенно формируются более разнообразные по сос-
таву ильмово-широколиственные леса.
В нижнем течении Кафэна нам удалось наблюдать
интересные случаи возникновения широколиственного
уремного леса. Огромные тополя Максимовича или бе-
локорые ильмы, снесенные рекой в периоды подъема во-
ды на отмели, собирают вокруг себя, особенно в облас-
ти кроны, более мелкий плавниковый лес, который за-
держивает плывущие ветки, всякий подхваченный водой
лесной мусор и минеральные частички, переносящиеся
рекой в периоды наводнений. Проходят годы, и такой
остров -с образовавшимися на нем наносными почвами
может высоко выступать над уровнем реки и служить
впоследствии приютом для многих трав (например, па-
поротника-страусопера) и таких древесных пород широ-
колиственного леса, как сорбария, кизильник и другие.
Ивняки же всегда образуются на низких галечниковых
или песчаных островах и берегах рек.
Уже в начальных стадиях заселения растениями та-
кие острова, поднимающиеся до метра высотой над нор-
мальным уровнем реки, являются малоблагоприятными
для развития ивняковых зарослей. На них сразу же фор-
мируются группировки широколиственного поемного
леса. Что касается фауны таких островов, то она зна-
чительно отличается от фауны ивовых зарослей. Преж-
де всего, здесь вовсе отсутствуют или являются очень
редкими многочисленные обитатели прибрежных низ-
ких песчаных и галечниковых наносов. К ним относят-
ся различные виды мелких жужелиц—бембидий и бо-
лее крупных жужелиц—небрий. В то же время на вы-
соких островах влияние воды в меньшей степени отри-
цательно сказывается на развитии многих видов корое-
дов, которые заселяют принесенные сюда различные
плавниковые деревья. Из них, например, на реке Катэне
мною собраны следующие: вершинный короед, короед
валежный, ясеневые — ребристый и малый лубоеды, не-
которые ильмовые заболонники и ряд других видов,
обычно отсутствующих на «низких», часто заливаемых
островах. Даже горные азиатские трясогузки могут
устраивать свои гнезда на «высоких» островах, где они
находят сходные со скалистыми берегами горных ручьев
условия.
Утром 5 сентября при довольно 'благоприятной сол-
388
нечной погоде мы с Игорем решили направиться на во-
дораздел рек Кафэна и Катэна и обследовать этот не-
высокий горный массив. Выбрав одну из больших со-
пок, мы начали подниматься по ее северному склону,
Довери остался в лагере и должен был к нашему возв-
ращению (к двум-трем часам дня) сварить обед. Мы
не взяли компаса и даже не положили в свои боковые*
сумки куска хлеба, что обыкновенно делали, когда ухо-
дили в непродолжительные экскурсии.
Склон сопки, по которой шел наш маршрут, был по-
крыт характерным смешанным лесом, в котором первый
верхний ярус состоял из корейского кеДра, желтой, или
ребристой, березы, амурской липы и реже аянской ели.
Во втором ярусе росли желтый и зеленокорый клены,
а иногда встречалась и амурская рябина. В подлеске
густые заросли образовали крылатый бересклет, жасмин
и элеутерококк. Из лиан очень часто встречалась ак-
тинидия коломикта с еще недозрелыми плодами, ви-
ноград же и лимонник произрастали лишь небольшими,
вряд ли когда плодоносящими здесь экземплярами.
В покрове встречались лилии, смилацина, майник, ве-
ерный папоротник и другие виды, образующие густой
травостой. С высоты 550—600 метров смешанный гор-
ный лес постепенно уступал место елово-кедровой тай-
ге с небольшим присутствием в ней некоторых листвен-
ных пород. В покрове же .господствовал амурский па-
поротник, вытеснивший большинство других трав.
Мир насекомых здесь в это время осени был доволь-
но бедный. Однако удалось поймать из бабочек складо-
крылку—представителя тропического семейства калли-
дулид, пеструю пяденицу Киндерманна, лесную восточ-
ную белянку и совку-металловидку. Из короедов встре-
чались обычные и широко распространенные виды, та-
кие, как типограф, вершинный короед, гравер, пихтовый
и еловый полиграфы, кленовый и многоядный древесин-
ники.
Сопка, по которой мы поднимались, достигала лишь
700 метров и до самой вершины была покрыта лесом.
К 12 часам дня мы сумели осмотреть вершину сопки
и решили обследовать водораздел севернее тех мест,
где мы находились. Незаметно скрылось солнышко,
и пошел дождь. Прервав экскурсию, мы вернулись, как
нам казалось, к «нашей» сопке и стали спускаться вниз
389
----МАРШРУТ ЗКСПГДИЦйЙ
О лагерь жспедиции
--—ГОРНИЙ XPFKFT
Схема горного узла Коенини
к лагерю. Дождь вскоре прекратился, но густой туман
так застлал горы, что на расстоянии двух-трех метров
едва можно было различать древесные 'Породы. Уверен-
ные в правильности взятого направления, мы быстро по-
шли вниз. Вскоре туман перешел в мелкий, но довольно
сильный дождь, который основательно нас вымочил.
390
Спускались мы довольно быстро, так как необходимо бы-
ло скорее выбраться из пояса тумана и попасть в до-
лину. В долинах, как известно, всегда меньше туманов
и легче ориентироваться в местности. Я заметил, что
склон сопки, по которому мы теперь шли, оставался дол-
гое время пологим и как будто пошел в другую сторо-
ну. Начало вкрадываться сомнение в точности нашего
обратного маршрута. Тем не менее, мы продолжали все
ниже и ниже спускаться и вдруг как-то неожиданно
подошли не к берегам Кафэна, а к какому-то малозамет-
ному ключику, который вскоре привел нас к большому
ручью. Было ясно, что мы сбились с пути и зашли в
сторону. Думая, что большой ручей должен в конечном
счете привести к реке Кафэну, мы направились вниз по
его долине.
Мне казалось, что при спуске с горы, потеряв в ту-
мане ориентировку, мы незаметно обогнули сопку по
склону и попали в один из боковых распадков, направ-
ляющихся к Кафэну. Часа три мы пробибались ольхо-
выми топями и труднопроходимыми зарослями сорба-
рии, иволистной спиреи и кизильника. Туман был по-
прежнему плотным. Мокрые и голодные, мы шли вниз
по ручью, лелея надежду скоро выйти к лагерю. Правда,
время от времени мы останавливались, и нам казалось,
что долина, по которой мы шли, ведет в противополож-
ную сторону, но, отбросив эти сомнения, продвигались
вперед, следуя по течению ручья. Следы копытных и
медведя указывали на то, что мы попали в богатые
зверем места. Серые рябчики держались доверчиво, вы-
летали часто из-под самых ног и недалеко отлетали в
сторону. Так же смело вели себя дрозды, синицы, дятлы
и поползни. Не обращая на нас никакого внимания, они
продолжали свою обычную лесную жизнь. Изредка кто-
нибудь из пернатых обитателей подавал голос, кото-
рый, впрочем, был не сигналом тревоги, а лишь при-
зывом кочующих по тайге птиц.
Наступал вечер. Мы наконец вышли из пояса тума-
на. Небо стало проясняться, и вскоре на горизонте ста-
ли видны лучи заходящего солнца. Это окончательно
убедило нас, что мы заблудились, попав в верховья од-
ного из притоков реки Катэна. Вместо того чтобы дви-
гаться к востоку, мы долго шли к западу. Надо было
возвращаться назад.
391
Преодолевая усталость и голод, направились обрат-
но. Не менее двух часов еще более быстрого перехода
по тем же топям и труднопроходимым зарослям при-
брежной растительности! Уже в сумерках, оставив до-
лину ключа, мы начали взбираться по высокому и до-
вольно крутому склону.' По нашему предположению,
последний и должен был привести нас к той сопке, на
которой мы еще днем потеряли ориентировку. В пол-
ной темноте, усталые, мы шли не менее часа в гору. На-
конец взошли на вершину сопки и затем перевалили на
ее противоположный, восточный склон. Идти дальше
становилось рискованно, так как не было определенной
уверенности в правильности направления. Ничего не ос-
тавалось делать, как разжечь костер, высушить мокрое
белье и, немного отдохнув, утром тронуться в путь.
К нашему счастью, погода улучшилась. В небе за-
горелись звезды, и мы теперь могли ориентироваться в
окружающей местности. С большими трудностями ра-
зожгли костер. Спички оказались мокрыми и не вспы-
хивали. Каким-то чудом зажглась только одна спичка.
Поднесенные к ней хорошие кедровые смоляки тотчас
же увеличили пламя. Вскоре запылал большой костер,
вокруг которого мы грелись и сушили белье. По пути
Игорь собрал несколько десятков ягод смородины и не-
дозревшие плоды актинидии. Они послужили нам свое-
го рода ужином, хотя удовлетворить голод, конечно, не
могли. От усталости нам трудно было устроить балаган.
Разложив у костра вместо постели ветки пихты, мы пы-
тались уснуть. Однако отдохнуть нам так и не удалось.
Ночь выпала холодная, и затухающий костер застав-
лял нас часто просыпаться. Поддерживая огонь, мы по-
долгу разговаривали о событиях истекшего дня и совер-
шенно уверенно строили план нового утреннего марш-
рута, который должен нас привести к лагерю. На костер
иногда подлетали бабочки, из которых мне удалось пой-
мать два вида пядениц и одну совку-металловидку.
Рано утром, определив направление, по которому
должны были идти, мы снова увидели спускавшийся на
горы густой туман, который, как и вчера, скрыл от нас
пади и затруднял ориентировку в местности. Несмотря
на это, мы направились, как нам казалось, совершен-
но правильно и даже думали, что перед нами тот же
самый склон, по которому мы вчера поднялись от ла-
392
геря. Часов в семь утра туман перешел в дождь, и вско-
ре мы снова оказались совершенно мокрыми. Медленно
и долго мы пробирались по склону .и вскоре заметил’",
что он перешел в какой-то очень пологий скат. Иног .а
он даже образовывал плато-равнину, на котором на-
блюдались выходы грунтовых вод и зарождались исто-
ки горных ключиков. Все было совершенно .непохожим
на рельеф вблизи нашего лагеря и окончательно убеди-
ло нас в том, что мы заблудились и далеко ушли в сто-
рону от лагеря.
Таежная чаща, укутанная туманом и пронизывае-
мая непрекращающимся дождем, окружала нас и на-
чинала пугать своей неизвестностью. Прошло уже более
суток, как мы не ели, но у нас было еще достаточно
сил. Я бы даже сказал, что в такие моменты у человека,
пусть временно, энергии становится еще больше; она
мобилизуется за счет каких-то внутренних резервов и
помогает преодолеть еще много препятствий. Пробира-
ясь по лесу, мы срывали и ели попавшиеся на пути яго-
ды смородины, актинидии и шиповника, хотя от этого
голод не уменьшался.
Останавливаясь время от времени передохнуть, мы
хотя и сознавали всю серьезность положения, но, под-
бадривая друг друга, снова шли вперед, уверенные в
благополучном исходе этой неудачной экскурсии. От
платообразного склона решили следовать по направле-
нию стекающих ключей и часа через полтора-два попа-
ли в глубокий распадок. Последний привел нас в ши-
рокую долину, по которой мы пробирались не менее че-
тырех-пяти часов.
Большой ключ этой долины напоминал вчерашний.
Те же ольхово-ясеневые топи и густые береговые за-
росли из спиреи и сорбарии сопровождали его на всем
протяжении. Дождь усиливался. Мы стряхивали с себя
струи прохладной воды. Начали зябнуть и, чтобы со-
греть себя, время от времени шли очень быстро, иногда
бежали. Поразительная монотонность лесов и неизмен-
ность окружающего рельефа заставили нас снова поду-
мать о правильности взятого направления. «Пусть прой-
дет еще один голодный день,— рассуждали мы,— пере-
нести это вполне возможно». Нас тревожило то, что с на-
ступлением ночи нам, совершенно промокшим и озяб-
шим, вряд ли удастся развести огонь, чтобы согреться.
393
Несколько оставшихся просушенных у костра спичек,
несмотря на то, что хранились они в кожаном бумаж-
нике, оказались влажными и, как выяснилось позже,
действительно не загорелись. Выход оставался один —
неизменно следовать вниз по ключу и выбираться к ка-
кой-то более крупной водной артерии, где больше шан-
сов встретиться с человеком, а может быть, и с людь-
ми, посланными разыскивать нас.
Мы прошли еще с километр. Туман исчез, и дождь
прекратился. Еще более неожиданным и радостным для
нас событием оказалось появление солнышка, 'кото-
рое, разрывая толщу облаков, светило, как нам каза-
лось, очень ярко, хотя уже давно прошло полуденную ли-
нию. Солнце помогло нам ориентироваться в местности.
Мы убедились, что идем к долине Кафэна. Мокрые и
продрогшие, мы теперь останавливались чуть ли не на
каждой лесной полянке и подолгу грелись. Как прият-
ны были эти живительные лучи солнца, и вряд ли ког-
да-нибудь они забудутся в жизни!
Установилась солнечная погода, и наши костюмы на-
чали постепенно подсыхать. Ручей, по заболоченной до-
лине которого мы спускались с гор, превратился в боль-
шой горный поток. Придерживаясь его течения, мы
вскоре увидели совершенно неожиданную картину.
Устье ручья сливалось с большой рекой, быстро несу-
щей свои воды к северу. Положение солнца, склоняю-
щегося к западу, и направление реки говорили о том, что
перед нами может быть только Кафэн. Почувствовав
сразу же прилив новых сил и бодрости, мы с радостью
начали рассматривать долину реки, пытаясь найти до-
казательства того, что наш лагерь должен быть где-то
недалеко по течению.
Часто на отмелях мы входили в воду, пристально
всматривались, надеясь увидеть где-либо дымок наше-
го лагеря. Прошли так километра четыре, и нам пока-
залось, что далеко, далеко вниз по реке движется лод-
ка. От радости мы стали кричать, но вскоре потеряли
голос и могли только махать энтомологическим сачком.
Прошло несколько минут, и в воздухе показался дымок
выстрела, а затем донесся едва слышный звук. Было
ясно, что это сигнал заметивших нас людей.
Шли мы быстро, насколько хватало сил, а когда дви-
жение затрудняла густая береговая растительность, то
394
входили в воду и шли вброд: так велико было желание
скорее встретить людей. Вскоре мы увидели бат
и двух стоящих в нем людей. Один из них был наш До-
вери, другой — удэгейский мальчик Федя, приглашен-
ный Довери из ближайшего стойбища для поисков. Они
подъехали к нам и взяли нас, мокрых, озябших и го-
лодных. Бат тотчас же повернули, его подхватило быст-
рое течение реки, и не более как через час мы были у
лагеря. Довери рассказал нам, что еще с вечера он был
сильно обеспокоен нашим отсутствием и ночью ушел ис-
кать нас, стрелял, но все оказалось напрасным. Сегодня
же рано утром он съездил в ближайшее стойбище охот-
ников и организовал поиски. Одних он отправил в соп-
ки и к реке Катэну, а сам вместе с Федей направился
вверх по Кафэну, удалившись по нему на 15 километров
от лагеря. Он был уверен, основываясь на своем бога-
том опыте, что мы должны выйти где-нибудь .к этой ре-
ке. Теперь нам было ясно, как далеко ушли мы от лаге-
ря, блуждая всего лишь одни сутки.
7 и 8 сентября мы занялись Обследованием долинных
лесов по Кафэну. Для этого, не трогая лагеря с места,
переезжали на бате на другую сторону реки или неда-
леко поднимались вверх по ее течению. Во всем этом
нам помогал Довери.
Долинные леса в нижнем течении Кафэна несколь-
ких типов. При общем поднятии берегов реки ивняки не
получают широкого развития. Довольно обычными яв-
ляются смешанные долинные, или широколиственные
леса. К первым относятся кедровники с примесью си-
бирской ели и целого ряда таких широколиственных по-
род, как амурская липа, желтая береза, амурская ряби-
на, мелколистный зеленокорый и желтый клены, а бли-
же к реке—еще амурская сирень, черемуха, акатник и
ольха. В подлеске встречались жимолость Маака, бе-
ресклет малоцветковый, жасмин, элеутерококк и осо-
бенно часто — маньчжурская лещина. В травяном по-
крове всюду виднелись папоротники, а также не менее
типичные лесные широколиственные травы: смилацина,
лилии, майник и другие.
По мере того как долина реки становилась ниже и,
следовательно, как правило, в периоды больших дож-
дей покрывалась водой, получали развитие ильмово-ши-
роколиственные леса, в которых кроме господствующих
395
Долинные широколиственные леса
белокорых ильмов произрастало много широколиствен-
ных пород, общих с долинными кедровниками.
На совсем сниженных участках долины, часто с
влажной или даже заболоченной почвой, росли ольхово-
черемуховые леса, среди которых время от времени
поднимались более высокие деревья ясеня маньчжур-
ского, а у берегов реки—огромные тополя Максимови-
ча. По реке Хору такие долины часто бывают покрыты
лиственничными марями.
Несмотря на приближение осени, в долинных лесах
по Кафэну встречалась еще довольно разнообразная
фауна насекомых. Так, из бабочек днем летали бархат-
ниша Седакова, лесные белянки, самцы непарного шел-
копряда, пеструшка Прейра, ванессы и часто — с яр-
кой красной полосой на передних крыльях — бабочка-
складокрылка; последняя держалась обычно в затенен-
ных частях леса, где она по своей окраске гармонично
сливалась с бликами солнечного света, проникающего
через кроны деревьев.
Ночные экскурсии в этих лесах дали мне возмож-
ность поймать такие довольно редкие здесь виды бабо-
чек, как пухоспинка Танкре, пяденица гареус малый,
павлиноглазка ореховая и некоторые цидарии. У про-
396
галин же леса в вечерние часы летали, самки непарного
шелкопряда.
Из короедов в долинных лесах по Кафэну я часто
находил на кедре шестизубого и вершинного короедов,
реже — гравера, на ели — короеда-типографа и елового
полиграфа, на белокорюй пихте — полиграфа пихтового
и на ясене маньчжурском — лубоеда бороздчатого. На
многих усыхающих стволиках подроста различных лист-
венных пород попадались повреждения и жуки много-
ядного древесинника.
День 8 сентября был малоудачным для исследова-
ний. Часто шел дождь. Выбирая моменты, когда све-
тило солнце, мы подсушивали на себе костюмы и снова
продолжали работать. Только к позднему вечеру вер-
нулись в лагерь. К этому времени из села Бичевого при-
был Минина Кнмонко.
Завтра утром мы, покинем Кафэн и переедем на реку
Катэн, чтобы оттуда тронуться в далекое путешествие к
неведомым вершинам горного узла Коенини.
ВВЕРХ ПО РЕКЕ КНТЭН
Леса в низовьях Катэна.— Наступление осе-
ни.— Изменения в составе фауны и раститель-
ности в среднем течении Катэна.— Долина Ка-
тэна близ впадения в него реки Ко.— Два дня
через перекаты и заломы реки Ко.— Речка Ху-
ку.— Лагерь на берегу Хуку и сборы на горы
Коенини
После нескольких пасмурных дней, малоблагоприят-
ных для экскурсий, наконец установилась хорошая по-
года.
Мы плывем вверх по Катэну, чтобы пробраться к
вершинам Коенини. С нами неизменные наши спутники и
проводники — удэгейцы Довери Калюндига и Минина
Кнмонко. Везет нас тот же бат-ульмагда, который вынес
уже много испытаний в течение более чем двухмесячно-
го плавания по Хору и его верхним притокам. Очень
пригодилась нам и оморочка. На ней Минина мог от-
правляться в глухие и узкие протоки для охоты с остро-
гой и кормил нас вкусными ленками и тайменями.
Э97
Первые 12 километров от устья по Катэну ландшафт
очень напоминает долину Хора. Те же монотонные иво-
вые леса, осеняющие берега реки и ее острова.
Те же уремные широколиственные леса с при-
сутствием белокорого ильма, маньчжурского ясеня,
маньчжурского ореха, яблони, боярышника и многих
кустарников. Правда, по Катэну бат чаще подходит к
более крутым горным склонам, которые обыкновенно
покрыты добротными кедровыми лесами. В том случае,
когда такие крутые склоны прорезают распадки с бе-
гущими по ним быстрыми горными потоками, кедровни-
ки часто сменяются почти чистыми елово-пихтовыми
или елово-кедровыми лесами с редким присутствием в
них лиственных пород.
В лесах нижнего течения Катэна часто встречались
оба вида крохалей (большой и малый) и гоголь. Их
молодые особи уже настолько подросли, что свободно
снимались и улетали на большие расстояния. В одном
месте мы вспугнули стайку крохалей, которые не похо-
дили на первых и по более вытянутым шеям и подня-
тым на голове перьям скорее напоминали чешуйчатых
крохалей. Этот вид, как известно, является очень ред-
ким и гнездится в дуплах деревьев. К сожалению, нам
.не удалось добыть эту интересную утку.
Кроме названных птиц в низовьях Катэна я отметил
серую цаплю, куликов-перевозчиков, а у скалистых бе-
регов— семьи горных трясогузок. Сегодня мы разбили
свой лагерь задолго до захода солнца с таким расчетом,
чтобы остаток дня посвятить обследованию кедровни-
ков. Они особенно заинтересовали меня потому, что в
ряде случаев на большом пространстве давали сухостои.
Осмотр их показал, что стволы кедровников уже много
лет назад были заселены шестизубым короедом, кото-
рый оставил повреждения. С одной невысокой сопки я
рассмотрел, что массивы усохших кедровников уходили
- далеко к западу и, возможно, смыкались с теми площа-
дями сухих кедровников, которые известны были
еще ранее в бассейне соседней с Катэном реки
Матая.
В лесу чувствовалось приближение осени. Ее дыха-
ние проникало во все уголки тайги. Зацвели борцы и
сиреневые астры. Листья винограда и кизильника теря-
ли зеленую окраску, а ясень, бархат и маньчжурский
398
орех пожелтели. Черемуха наполовину растеряла свой
летний зеленый наряд. На одной из таких проток Катэ-
на я заметил, что летучки начавшей обсеменяться чозе-
нии сплошь покрывали заводи и плесы и, словно снег,
беспрерывно летали и падали на землю. Начиналась
пора рева изюбров.
10 сентября, на второй день путешествия по Катэну,
мы поднялись выше чем на 40 километров. Течение ре-
ки стало быстрее, нередко встречались небольшие пере-
каты. К берегам все чаще и чаще подходили скалы,
и казалось, что горы сжимают долину, делают ее бо-
лее узкой. Появилось больше хвойных лесов, спускаю-
щихся к Катэну. Выше речки Колами, левого притока
Катэна, начинается преобразование уссурийских сме-
шанных и широколиственных лесов. Северные и таеж-
ные виды постепенно вытесняли южные. Мы почти не
встречали маньчжурский орех и кустарник акантопа-
накс. Из бабочек уже не так часто пролетал хвостоно-
сец синий, а хвостоносец ксут — совсем редко. Оба эти
вида биологически связаны с амурским бархатом. На-
до полагать, что с исчезновением здесь кормового расте-
ния стал исчезать и этот вид бабочек. Теперь же очень
часто в лесах встречались аянская ель и ее спутник бе-
лок орая пихта, амурская рябина, желтый клен и дру-
гие. Из более северных насекомых сегодня я отметил
бабочку желтушку восточную, которая своим присут-
ствием указывала на наличие где-то поблизости торфя-
ных болот-марей, на которых она находит свое кормо-
вое растение—голубику. По долине Хора эта желтуш-
ка начинает встречаться у реки Чукена, а выше рас-
пространена уже довольно часто.
Несмотря на указанные смены фауны и флоры, та-
кие виды насекомых открытого лугового ландшафта ни-
зовий Хора, как клеверная желтушка, все же проника-
ют по долине Катэна выше его среднего течения. До-
статочная ширина Катэна и наличие залитых солнцем
берегов, очевидно, способствуют проникновению этой
«степной» бабочки далеко в тайгу.
В среднем течении Катэн образует частые галечни-
ковые отложения и удобные для разбивки лагеря косы.
Еще два дня ехали мы по этой реке, изучая расти-
тельность и животный мир, пополняя наши ботанические
и энтомологические коллекции. Вставали мы очень ра-
399
но, быстро завтракали и торопились скорее в путь. Нам
необходимо было до разгара листопада попасть в голь-
цы и захватить не совсем еще прекратившуюся там
жизнь природы. Довери и Мичина понимали это и, не-
устанно работая шестами, сделали очень многое
для осуществления нашего заветного желания — ско-
рее проникнуть к вершинам Коенини. Через несколько
дней мы дошли до речки Ко, впадающей в Катэн
слева.
Долина Катэна в этих местах становится снова ши-
рокой. Горы с левой ее стороны отступают далеко к за-
паду. В связи с этим здесь создались благоприятные ус-
ловия для развития лиственничных марей, которые по-
зволили в верхнем течении реки широко распространить-
ся целому ряду животных, характерных для торфяных
болот. К таковым относятся сохатый, рыжая сойка, а из
насекомых — лиственничные короеды: продолговатый
лиственничный короед, лиственничный крифал, забай-
кальский лесовик — и некоторые бабочки, такие, как
восточная желтушка и сибирская голубянка, гусеницы
которых питаются листьями голубицы, в массе произ-
растающей на марях. Однако, несмотря на все это, до-
лина Катэна в верхнем течении имеет хорошие смешан-
ные леса уссурийского типа, а по крутым склонам —
кедровники с подлеском из рододендрона.
Река Ко — один из самых больших притоков в верх-
нем течении Катэна (до 80—100 километров длиной).
Огибая с западной стороны гольцы Коенини, она соби-
рает все бурные горные потоки, берущие начало у под-
ножия вершин последней. Кроме того, река Ко из-за
своей малой проходимости на лодках и почти полной
недоступности для продвижения летом по ее берегам
остается до настоящего времени совершенно не иссле-
дованной.
12 сентября, в день нашего приезда к устью, я пошел
посмотреть окружающую местность. Довери много рас-
сказывал мне об этой замечательной реке, которую он
посещал в прежние годы во время зимней охоты на со-
боля. Я увидел перед собой большой бурный поток, вы-
рывающийся из гор. Даже близ устья течение реки бы-
ло быстрым. Воды ее, превращаясь в следующие друг за
другом перекаты, катились большими пенящимися вол-
нами. Поэтому я как-то мало верил в возможность про-
400
движения вверх по Ко на лодках. Тем не менее нам не-
обходимо было пробраться водой еще дальше и, таким
образом, подойти как можно ближе к горам. По увере-
нию батчиков, выше от устья Ко будет несколько спо-
койнее.
В тот же день, благодаря ловкости и находчивости
наших проводников, мы смогли проплыть километров
пять вверх по реке и благополучно миновать перекаты
при впадении Ко в Катэн.
Теперь уже не было тех чудесных галечниковых кос,
которые так часто встречались по Катэну. Река неслась
по круто врезанному тальвегу. Густая тайга, казалось,
еще больше придвинулась к ней и сжала с обеих сто-
рон. Лагерь для ночлега мы разбили в кедрово-широ-
колиственном лесу. Вечером Мичина отправился на
оморочке выше по реке Ко, разыскал, как он сказал,
большие тихие протоки и поймал на ужин несколько
крупных ленков.
Рано утром мы тронулись вверх по Ко. Первые ки-
лометры шли сравнительно спокойно. Не было больших
перекатов и заломов. Здесь Ко имеет широкую долину,
которую в периоды наводнений, очевидно, затопляет.
Благодаря этому и образуются сквозные и «слепые»
протоки; они очень длинные, и вода в них почти непод-
вижна. Даже не верится, что они являются частями ре-
вущей реки. В таких протоках всегда в большом коли-
честве держатся ленки и заходят крупные таймени. Бе-
рега их обычно зарастают камышом и дают приют вы-
водкам различных уток. Выше от этой зоны затишья
река как бы собирает все протоки в одно русло, и те-
чение ее приобретает большую силу и быстроту. Перека-
ты, следуя друг за другом, превращаются в бурный, мощ-
ный поток, который лишь изредка растекается на неболь-
шом расстоянии плесами или образует течение с мелко
прыгающими струйками воды. Только несколько минут
ульмагда проходит по этим спокойным местам, а потом
снова врезается в пенящиеся волны реки, и надо много
силы, находчивости и ловкости, чтобы на шестах дер-
жать и двигать вперед бат. Всеми этими качествами об-
ладали наши батчики, и мы были спокойны. Правда,
иногда я и Игорь по совету проводников выходили на
берег, выгружали все вещи и переносили их в обход ка-
кого-либо опасного переката. Мичина и Довери тем вре-
401
менем перегоняли пустой бат, взбираясь по перекату. Не-
редко сила течения подхватывала лодку и быстро несла
ее вниз до тех пор, пока бат не прибивался к берегу. От-
сюда, преодолевая течение, батчики снова начинали
атаку непокорного переката. Не один раз все вместе, бре-
дя по быстрой и ледяной воде, совместными усилиями
мы тянули ульмагду на мелких перекатах. Если позво-
ляли берега, то проводили ульмагду и при помощи бе-
чевы. Очень опасны были моменты, когда бату прихо-
дилось взбираться по узкому, но глубокому, с кипящей
водой перекату. Струи хлестали и перекатывались че-
рез борта, грозя каждую секунду наполнить бат и от-
бросить его вниз. Успокоившись на время, река давала
нйм пройти километр или два, а затем опять начинала
бурлить на перекатах. Снова напряженная работа,
схватка с упорно сопротивляющейся рекой.
Вскоре на нашем пути встали еще более серьезные
препятствия. Река никак не хотела сдавать свои пози-
ции. Она поставила перед нами, словно баррикады, за-
ломы из плавникового леса. Нам предстояло пробиться
через три таких залома. Два из них мы расчистили то-
пором и пилой и провели ульмагду. Третий залом забил
реку на расстоянии почти 50 метров. Несколько ярусов
деревьев различной толщины, связанные более мелки-
ми ветками, загромоздили русло. Судя по тому, что на
этом заломе уже начинали расти тополя и развивались
заросли сорбарии, можно было думать, что залом обра-
зовался давно, и, видимо, в течение последних несколь-
ких лет наводнения были не настолько разрушительными,
чтобы снести его или пробить в нем хотя бы неширокие
рукава проточной воды.
Оставив ульмагду ниже у берега реки, мы пошли ос-
мотреть залом. После внимательного изучения обстанов-
ки мы убедились, что провести бат через залом совер-
шенно невозможно. Для этого потребовался бы день ра-
боты многих людей, вооруженных пилами и топорами.
Оставалась возможность тянуть лодку волоком в обход
залома. Для этого мы подыскали более подходящее мес-
то и построили «трассу». Она представляла расчищенный
в береговой тайге проход шириною до 1,5 и длиной до
100 метров. Все мешавшие кустарники и деревца были
вырублены, а дно трассы выстлано различным колодни-
ком. Выгрузив из бата все вещи, которые перенесли от-
402
дельно, мы вытащили его из воды и поставили на трас-
су. Общими силами нам довольно быстро удалось пере-
бросить его волоком и снова спустить на воду же мно-
го выше залома. На всю эту .работу мы затратили не
менее 3—4 часов. Но зато как хорошо было чувствовать
себя и на этот раз победителями. Погрузив вещи, мы
снова тронулись вверд по реке Ко.
Наступил вечер. Весь день ушел на то, чтобы про-
биться через многочисленные перекаты и заломы. У Ми-
чины и Довери уже не хватало сил двигать дальше
ульмагду. Вскоре мы разбили лагерь и провели вторую
ночь на берегах реки Ко.
Рано утром 14 сентября, забыв трудности вчерашне-
го дня, мы снова поплыли вверх по реке Ко. Встретив-
шиеся несколько перекатов были пройдены благополуч-
но. Часа через два мы подошли .к правому, довольно
большому притоку Ко. Довери назвал его Хуку. Оста-
вив нас на бате, Довери пошел в разведку. Через час он
вернулся и объявил нам, что по Ко можно подняться
еще не более двух километров, а дальше начинаются
заломы и встречается много больших валежных деревь-
ев, перекинутых с одного берега на другой. По его сооб-
ражениям, лучше сейчас проехать насколько возможно
по реке Хуку и, разбив на ее берегах лагерь, оттуда до-
бираться пешком в горы, которые должны быть не так
далеко.
Довери оказался прав. С немалыми трудностями
мы поднялись по речке не более двух-трех километров.
Лесные завалы, большие перекаты и перегораживаю-
щие речку водовальные огромные деревья заставили от-
казаться от передвижения на бате. Место для нашего
долгого лагеря Довери выбрал у озероподобного плеса
речки Хуку. С пологого берега к нему подходили сме-
шанные долинные леса, а с горного спускалась елово-
кедровая тайга. Не успели мы еще вытянуть на берег
ульмагду и выложить из нее вещи, как заметили, что
Мичина внимательно всматривается в воду и что-то по-
удэгейски говорит Довери. По его напряженному взгля-
ду и движениям легко можно было понять, что он заме-
тил рыбу и думает, 'как лучше поймать ее. «Наверное,
большой ленок привлек внимание Минины»,— подумал
я. Однако это был крупный таймень. Вскоре рыба была
поймана.
403
Вкусовые качества тайменя во всех видах его 'При-
готовления я считаю выше почти всех наших речных
рыб. Сегодня после хорошего обеда мы начали сборы
на Коенини, чтобы завтра утром вместе с нашим про-
водником Довери выступить в горы.
ПЯТЬ ДНЕЙ В ГОРЯХ КОЕНИНИ
В лесах по реке Ко между ключами Хуку-одо-
ни и Джоякпани.— Изюбриный рев.— Леса по
северному склону водораздела ключей Янибяьани
и Яниякпани.— Реликтовые растения — папорот-
ник кониограмма и остролист.— Вид на вершины
Коенини.— Ельники близ клюга Яниякпани.—
Пояс ветровального леса.— Находки реликтового
кустарника микробиоты.— Обследование вершин
Цосокбуга и Довери.— Животный мир этих вы-
сот.— Обратный путь к первому лагерю
•Оставив в лагере Минину, мы втроем направились
к вершинам Коенини. Сколько потребуется времени,
чтобы дойти хотя бы до первых гольцов этих гор? Даже
Довери не мог ответить на этот вопрос. По его мнению,
до самых высоких гор было не более 70 километров.
Следовательно, при удачно избранном направлении это
расстояние можно пройти за три дня. Исходя из этого,
мы и строили все планы предстоящего путешествия.
Прежде всего хочу ответить читателям на вопрос, по-
чему при путешествии в горах я стремлюсь посетить вы-
сокие вершины и призываю к этому всех своих спут-
ников в походах по тайге.
Высокие вершины гор привлекают, как известно,
альпинистов, которые видят в этих путешествиях, и со-
вершенно справедливо, один из наиболее трудных и ин-
тересных видов спорта. Помимо физической закалки
организма у альпинистов вырабатывается выносли-
вость, воспитывается находчивость и наблюдательность,
развивается способность ориентироваться в местности,
которую они нередко посещают впервые.
В еще большей степени высокие горы интересны в
научном отношении. Меня они всегда манят к себе как
натуралиста. С какой бы стороны полевой исследователь
ни приступил к изучению горной страны, ему крайне
404
важно уловить по высоте все изменения и взаимоотно-
шения фауны и флоры. Изменения эти бывают настоль-
ко значительны, что путь от подножия гор до их вершин
может быть сравнен с путешествием от субтропических
областей и до далекой северной тундры. Наблюдаемые
в горах изменения дают натуралисту не только много-
численные факты для познания исторического процес-
са развития животного и растительного мира, но и под-
сказывают ему пути их освоения. Горы с их разнообраз-
ным климатом могут показать как приспособленность
организмов к крайним условиям их существования, так
и (в определенных вертикальных зонах) способность их
к изменчивости и проявлению видового богатства. На
небольшом пространстве горы позволяют сравнительно
легко уловить процесс формообразования видов. Горы
могут стать убежищем вымирающх или уже исчезнув-
ших в других странах видов животных и растений. Изу-
чение последних в их современных условиях обитания
может открыть не только новую яркую страничку из ле-
тописи далекого прошлого природы, но и позволит по-
ставить на службу человека таких полезных представи-
телей фауны и флоры, которые в наше время, казалось,
должны быть обречены на вымирание.
Первое время мы шли долиной реки Ко. Всюду гос-
подствовали тополевники, которые лишь в некоторых
местах переходили в ильмово-широколиственные или
же, при условии снижения рельефа и вполне определен-
ного заболачивания, уступали место редкостойным
лиственничникам со сфагновыми мхами и багульником.
По краям (лиственничных лесов развивались моховые
ельники с брусникой и канадским кизильником.
Травянистый покров долины оказался очень бедным.
Многие виды не только давно отцвели, но и дали пло-
ды. Только представители осенней флоры — борцы,, де-
вясилы, астры да отдельные, опоздавшие с цветением
экземпляры шпороцветника изредка попадались нам
по пути. Время от времени к тополевникам примешива-
лись амурская липа, мелколистный и зеленокорый кле-
ны, кедр, а из кустарников — элеутерококк, жасмин, ка-
лина бурепнская и другие, и тогда перед нами вставала
смешанная уссурийская тайга. В таком случае сразу
же становится и более разнообразным животный мир.
Несмотря на повсеместное влияние наступающей осе-
405
ИИ, все еще часто летали бабочки-белянки, углокрылЬ-
ницы и ванессы, а иногда на лесных рединах встреча-
лись пеструшка Прейра, большая перламутровка, ли-
монница амурская и зефир ольховый. В условиях зате-
нения, где в поредевшем осеннем лесу было уже больше
солнечных бликов, вспархивали пестрые складокрылки-
каллидулы. Несколько раз я вспугивал со стволов лист-
венных деревьев бабочек орденских лент, которые уно-
сились так быстро, что не удавалось определить их виды.
В этих же лесах мы встретили две ямы до полутора
метров в диаметре и до 50—60 сантиметров глубиной.
Ямы располагались в зоне корневых лап крупных дере-
вьев. По словам Довери, они были недавно вырыты чер-
ным медведем, который разграбил заготовленные бу-
рундуками запасы кедровых орехов. Из птиц в этих ле-
сах я однажды наблюдал стайку личинкоедов. Птички,
видимо, уже собирались к отлету. Несколько раз встре-
чались и кедровки, которые летом держатся только в
горах, в елово-пихтовых лесах. Осенью же они обычно
спускаются в долины в поисках кедровых шишек.
Долина снова привела нас к берегам Ко, которая
оставалась все еще большой рекой. На основании опыта
прежних путешествий, я предполагал, что если река Ко
берет начало где-то на Хорско-Бикинском водоразделе,
то до ее истоков от того места, где мы находились, бу-
дет не менее 50—60 километров. Мои предположения в
дальнейшем, когда был пройден весь маршрут, в общем
оказались правильными.
От реки Ко Довери резко свернул в сторону и, прой-
дя через густо заросший виноградом и актинидией до-
линный лес, вскоре привел нас на водораздел между
двумя ключами—-Хуку-одони и Джоякпани. Первый из
них оказался левым притоком речки Хуку, а второй —
правым притоком реки Ко. Водораздел был покрыт гор-
ным кедрово-широколиственным лесом с примесью бе-
локорой пихты. На более крутых склонах эти леса пе-
реходили в почти чистые кедровники с рододендроно-
вым подлеском и с брусникой в травянистом покрове.
Пройдя несколько километров, Довери повел нас од-
ним из довольно широких распадков ключа Джоякпа-
ни, по которому произрастали хорошие кедрово-еловые
леса. Здесь нас застал вечер, и мы остановились на
ночь, найдя отличную воду на высоте 400 метров над
406
уровнем моря. Это был наш первый лагерь на пути к
вершинам Коенини.
В тайге начиналась та пора осени, когда установив-
шееся было к концу лета ночное безмолвие вновь нару-
шается брачным ревом изюбров. В жизни уссурийской
тайги период рева изк>бров памятен не только для охот-
ников, но и для натуралистов. Он знаменует собою тот
перелом в природе, когда наступает сентябрьская рас-
цветка леса и начало листопада. В этот период первая
группа перелетных птиц (иволга, соловьиная камышев-
ка, индийская и малая кукушки и некоторые другие) по-
кидает наши края, а другие (личинкоед, широкорот,
синяя и желтоспинная мухоловки) собираются к отле-
ту. Многие птицы совершают осенние кочевки в поис-
ках пищи. Кедровка, большеногий конек, синехвостка,
живущие летом высоко в горах, спускаются в долины.
Своеобразно складывается в это время и жизнь на-
секомых. Закончив цикл развития, одни из них посте-
пенно мигрируют с верхних частей крон вниз — на лес-
ную подстилку, в которой они найдут зимний покой,
другие пристраиваются к кронам или стволам деревь-
ев, делая для этого защитные приспособления. Наконец,
третья группа, активная в период расцветки тайги и
листопада, обнаруживает удивительную приспособляе-
мость. Из этой группы бабочки дают, пожалуй, наибо-
лее интересные примеры тесной связи среды обитания и
организма. Некоторые их виды — павлиноглазки, пяде-
ницы из родов эраннис, крокаллис и энномос и совки
ксантии — по своей окраске великолепно подражают
пожелтевшей листве и гармонируют с общим фоном
осеннего леса в период листопада.
Вот на таком этапе развития жизни в тайге и начи-
нается рев изюбров. Редко когда их можно услышать
днем, обычно они ревут в прохладные погожие ночи.
Обыкновенно на рев одних быков отзываются другие,
и тогда во всех направлениях слышится их перекличка.
Мы расположились на ночь в типичной смешанной
горной тайге — излюбленной стации изюбров. В раз-
личных частях водоразделов, замыкающих распадок,
с выдающихся мысов и с отдельных хребтов доносились
близкие и далекие стоны животных. Было слышно, как
ревущие недалеко рогачи приближались, затем начина-
лась жестокая схватка, и с победой одного из быков
407
Кедрово-широколиственный лес
надолго умолкали их голоса. Вдали же от нас рев про-
должался, и звуки, то более резкие, то заглушенные, до-
носились до нас всю ночь.
На другой день, 16 сентября, мы продолжали наш
путь, сначала поднявшись несколько в горы, а затем
через невысокий хребет начали спускаться к какому-то
ключу с широкой долиной. Довольно часто нам попа-
дались выбитые до чистой, выглаженной почвы места
схваток изюбров. От этих точков вели в стороны до-
вольно заметные проторенные дорожки следов жи-
вотных.
Спустившись в долину, мы вскоре подошли к бур-
ному горному потоку, который Довери назвал Янибя-
зани. Он стекает с больших высот Коенини и впадает в
Ко где-то в ее верхнем течении. Я полагал, что отсюда
мы начнем подъем в горы, придерживаясь долины клю-
ча. Однако Довери повел нас другим путем. Мы пере-
секли долину ключа, а затем начали подниматься по
северному склону. После однообразных низинных ле-
сов началась горная тайга, которая до высоты 1125
метров по северному склону давала несколько смен
растительности. Леса эти не только никогда не видели
топора и пожара, но были совершенно не освоены в
408
охотопромысловом отношении. Об этом говорило пол-
ное отсутствие следов пребывания здесь охотников. Ка-
ких-либо намеков на тропы в этих лесах также не было.
По рассказам Довери, только он да еще некоторые охот-
ники-удэгейцы иногда проникали сюда зимой в поис-
ках соболя. Какой-то таинственностью веяло от этой
лесной чащи. Увлеченные желанием найти много ново-
го и научно интересного, мы шли в горы и разговари-
вали с Довери, объясняя ему названия и значения того
или иного вида растений. Как я, так и Игорь были со-
вершенно уверены в том, что идем прямо к вершинам
Коенини, да и Довери думал так же.
По склону до высоты 450 метров произрастали сме-
шанные горные леса с обилием различных лиственных
пород уссурийской флоры. Выше были развиты хвойные
елово-кедровые леса с одиночными деревьями амурской
липы и желтой березы. В подлеске все еще встречались
разнообразные кустарники, такие, как элеутерококк,
жасмин, крупноплодный бересклет и вьющаяся лиана
актинидия коломикта. Еще выше начиналась почти чис-
тая елово-кедровая тайга без подлеска. Только време-
нами актинидия так густо оплетала небольшие деревья
аянской ели, что на последней трудно было заметить
хвою. Вся крона представляла сплошной полог, образо-
ванный листвой лианы. Вот в таких местах, на высоте
650 метров, где наметилась уже определенная смена
уссурийских лесов елово-пихтовой тайгой, мы нашли на
склоне два реликтовых растения нашей флоры: вечнозе-
леный ползучий кустарничек — остролист морщинистый
и папоротник кониограмма. Они в наших горных лесах
являются наследием тех среднетретичных лесов, в сос-
таве которых произрастало, очевидно, больше вечно-
зеленых, примитивных по своему строению видов расте-
ний. Оба растения — древнейшие представители фло-
ры— на большей части своего, более обширного ранее,
ареала уже вымерли и сохранились лишь в наиболее
благоприятных для их существования точках. Про ост-
ролист было известно, что растет он лишь в некоторых
местах бассейна реки Хора да встречается еще на ост-
рове Сахалин. Найден он и в ископаемом состоянии в
третичных отложениях. Все это привлекает особое вни-
мание к этим растениям.
Мы провели здесь много времени, изучая и описы-
409
вая убежище этих реликтов. Мир насекомых в этих убе-
жищах флоры ничем особенным не отличался. Как и
всюду в горных уссурийских лесах, здесь часто вспар-
хивали красивые пяденицы Фиксена, биологически свя-
занные с актинидией, да в просветах леса пролетали
складокрылки-каллидулы. Из характерных сентябрь-
ских бабочек я несколько раз встретил восточную осен-
нюю пяденицу, имеющую окраску цвета пожелтевших
листьев. Вообще же в смешанной горной тайге, по срав-
нению с долинной, было еще много зелени.
На высоте 700—850 метров ребристая береза смени-
лась каменной. Первая — типичная порода горных ус-
сурийских лесов, вторая указывала на приближение зо-
ны елово-пихтовой тайги и выше нередко образовывала
чистые высокогорные березняки. С этой же высоты кед-
ра становилось все меньше и меньше, и, наконец, гос-
подство елово-пихтовой тайги стало повсеместным, кедр
начал встречаться редко и то в виде огромных усыхаю-
щих великанов. Из его спутников большинство осталось
ниже по склону. Только элеутерококк да актинидия ко-
ломикта, сопутствующие обыкновенно кедру, еще попа-
дались нередко до высоты 1000 метров.
Все это говорило о том, что когда-то кедрово-широ-
колиственные леса вертикально были распространены
выше в горах, а теперь на смену им пришла елово-пих-
товая тайга. Отсутствие кедрового подроста и всюду
бросающиеся в. глаза высыпки подроста ели и пихты
также подтверждали победу елово-пихтовой тайги в ве-
ковой борьбе этих друх формаций. Чем выше в горы,
тем заметнее становилось господство ельников. Сначала
до 1000 метров шли папоротниковые, а затем — разно-
травные ельники с участием таких широколиственных
трав, как смилацина, седьмичник, канадский кизильник,
,кисличка и красивая клинтония, которая выделялась
свисающими на высоких плодоножках темно-синими
ягодами. Из лиственных древесных пород еще нередко
встречалась в одном ярусе с елью каменная береза, а в
подлеске время от времени появлялись желтый клен,
амурская рябина и ольха горная.
Животный мир этой тайги не богат, но характе-
рен для данных условий. Со стволов деревьев слетали
горные пяденицы (ольховая и палевая); на ветках
аянской ели встретилась гусеница елового шелкопряда,
410
которая продолжала еще кормиться хвоей. После пере-
зимовки она даст бабочку лишь в июне следующего го-
да. Было очень интересно встретить в этих лесах рыжих
соек. Кочуя стайками по тайге, они подлетали очень
близко и доверчиво рассматривали нас — незнакомых
им обитателей тайги. Спустя некоторое время по при-
зывному крику, видимо более старых и опытных птиц,
вся стайка соек снялась и улетела.
На высоте 1125 метров мы вышли на платообразный
водораздел, который вскоре перешел к югу в крутые
склоны. Нам попалась небольшая полянка, затеряв-
шаяся среди густых ельников. Отсюда можно было хо-
рошо рассмотреть расположение сопок Коенини. Вся
группа гольцов хотя и находилась от нас еще далеко, но
была хорошо видна. Открытые, безлесные вершины и
каменистые их россыпи четко обрисовывались. Нас ох-
ватило чувство восхищения при виде открывшейся гор-
ной панорамы. Сколько восторженных слов и затаенных
мыслей было высказано каждым из нас в то время!
Ни трудности пройденного пути, ни состояние затерян-
ности в девственной тайге, ни препятствия, стоявшие
еще впереди,— ничто не могло убавить наших восторгов.
Наскоро я набросал в записной книжке приблизи-
тельное расположение вершин и идущих от них водо-
разделов. Обсудив возможности дальнейшего продви-
жения к гольцам, мы согласились с Довери, что надо
спуститься в следующий глубокий распадок, по кото-
рому протекает ключ Яниякпани, и уже оттуда начать
подъем на Коенини. От движения по водоразделу, на ко-
тором мы находились сейчас и который должен был
привести нас к гольцам, пришлось отказаться потому,
что путь этот очень длинный, и у нас не было уверен-
ности встретить воду. Остаток же воды в нашей фляге
был уже выпит, и сейчас мы испытывали жажду.
Мы спустились в распадок, расположенный на вы-
соте 670 метров. Это было приблизительно среднее те-
чение ключа Яниякпани. Еще с гор мы услышали, как
сильно шумели водопады, Тальвег ключа круто падал,
а поэтому его бурные воды стремительно катились, уда-
ряясь о каменистые стены. Еще выше он образовывал
частые пороги и пенящиеся каскады. Наступал вечер,
и в тишине засыпающей природы особенно приятно
было слушать неумолчную музыку горного потока.
411
Здесь мы решили заночевать. Пока Довери на вотк-
нутых в землю палочках пек у костра лепешки, а Игорь
перекладывал собранные растения, я решил осмотреть
местность.
Наступление осени сильно сказывалось на мире на-
секомых. Если еще в начале сентября в лесу вечером
нетрудно было собрать десятка два сумеречных бабо-
чек, то теперь я поймал всего лишь три вида, относя-
щихся к осенним формам.
Ночью, когда после ужина мы беседовали о продол-
жении путешествия, к костру временами подлетали ха-
рактерные бабочки, окрашенные под цвет пожелтевшей
листвы. Среди них были в основном пяденицы из родов
эраннис, энномос и гимера.
После авторитетных советов Довери на следующий
день мы не пошли вверх по ключу Яниякпани, а начали
подъем в лоб сопки, прямо от нашего лагеря, по очень
крутому северному склону. Утром мы пили чай вволю,
чтобы тем самым хотя бы на пару часов предотвратить
наступление жажды в горах. Наши фляжки вмещали не
более 2—2,5 литра воды, чего для троих на весь день,
а может быть и на два, было, конечно, недостаточно.
Не более как через 100 метров от нашего лагеря ус-
сурийская смешанная тайга почти совершенно исчезла.
Только кедр с некоторыми спутниками поднимался еще
несколько выше в горы. Так называемая переходная зо-
на елово-кедровых лесов здесь оказалась очень узкой
и вскоре же у верхней своей границы перешла в елово-
пихтовую тайгу. На. высоте 780 метров мы встретили
- снова реликтовое растение илекс, или остролист морщи-
нистый, который вчера в большом количестве обнару-
жили на северном склоне.
Сегодня нам удалось столкнуться с очень интерес-
ным явлением. Ветровалы и буреломы, обычно наблю-
дающиеся на высотах в 700—900 метров, образуют свое-
го рода пояс погибшего леса. Такой ветровал встретил-
ся и на нашем пути. Упавшие деревья были направлены
к востоку или вверх по склону. Несомненно, дующие
осенью и зимой северо-западные ветры несутся здесь
на определенной высоте, и их удары, а может быть и за-
вихрения, с особой силой проявляются на указанной вы-
соте и вызывают вывал и поломку деревьев. Обследовав
такие участки леса, я установил, что в данных услови-
412
ях короеды, дровосеки и златки получают благоприят-
ные условия для своего массового размножения и обра-
зуют длительно действующие очаги. Лесомелиораторам
в будущем предстоит много поработать, чтобы предотв-
ратить это зло в нашем лесном хозяйстве.
За переходной зоной начались частые моховые ель-
ники, которые на высоте 1030—1125 метров перешли в
сфагновые. Каменистые почвы крутых склонов и избы-
точная атмосферная влажность, видимо, создали усло-
вия для развития здесь еловых лесов этого типа, встре-
чающихся не часто в горах Сихотэ-Алиня на таких вы-
сотах.
По склонам нам пришлось пробираться ползком,
чуть ли не по отвесной линии. Нарастание высоты про-
исходило очень быстро. Только судя по сменам в расти-
тельном покрове, можно было догадываться, что мы
приближаемся к гольцам.
На высоте ИЗО метров вдруг в ельник вклинился
массив высокого кедрового стланика. Он возвестил нам
о приближении субальпийской, или подгольцовой, зо-
ны. Здесь же мы сели передохнуть, и я, воспользовав-
шись этим, нашел два характерных для кедрового
стланика короеда. Игорю также было не до отдыха. Он
собирал высокогорные растения.
Довери, зная, как возрастал наш интерес по мере
подъема в горы, также не хотел отдыхать в одиночест-
ве и, быстро выкурив трубку, тронулся в горы. Следом
за ним пошли и мы. И вот с высоты 1140 метров, когда
на одной стороне от нас на каменистой россыпи склона
показались заросли тихоокеанского бадана, на проти-
воположной стороне я совершенно неожиданно заметил
растущий вместе со стлаником знакомый мне стелю-
щийся по земле кустарник микробиоту. Невольный крик
радости вырвался у меня при виде этого чудесного рас-
тения. Не только Игорь, но и Довери, бывавший рань-
ше в горах Коенини, совершенно не знали этого расте-
ния. Они подошли ко мне, и я рассказал им о распрост-
ранении микробиоты и о том, какое большое научное
значение имеет сегодняшняя флористическая находка.
Микробиота по общему облику напоминала тую и
уже тем самым привлекла наше внимание. По целому
ряду характерных признаков она была выделена ака-
демиком В. Л. Комаровым в самостоятельный род. Это
413
растение свойственно для гор Сихотэ-Алиня, причем ос-
новые местонахождения его до сего времени были из-
вестны лишь на самом юге Приморского края. За пос-
ледние годы микробиоту нашли на отдельных высотах
в Спасском и Иманском районах и даже в бассейне ре-
ки Анюя, севернее Хора. Наша находка микробиоты на
Хорско-Бикинском водоразделе позволяет, таким обра-
зом, не только устранить разрыв между северным и
более южным местами ее произрастания, но и более
определенно говорить, что ее ареал в Сихотэ-Алине сме-
щен значительно к западу — микробиота отсутствует в
центральной цепи хребта и сохраняется лишь в его за-
падных, сильнее размытых и, вероятно, более древних
горных складках. Вполне возможно, что непосредствен-
ное влияние моря в основной цепи хребта является так-
же неблагоприятным фактором для существования мик-
робиоты, и она нашла убежище несколько западнее.
В целом, как по своему строению, так и по распро-
странению микробиота является древним, реликтовым
растением и имеет большое значение для познания ис-
тории развития флоры Дальнего Востока.
С высоты 1150 метров еловые леса в одних местах
совсем отступили, в других сохранились лишь на неко-
торых частях склона. Теперь господствовали густые за-
росли микробиоты вместе с кедровым стлаником. Они
определяли верхнюю границу леса и начало субальпий-
ского пояса кустарников. Среди них еще встречались
одиночно диервилла Миддендорфа, горная ольха и по-
лянки золотистого рододендрона.
Вскоре мы вышли на сопку, которую Довери назвал
по-удэгейски Цосокбуга, что значит первая. По нашему
высотомеру она возвышалась на 1255 метров. С нее
сразу же открылись вершины Коенини, самые большие
из которых все еще были далеко. Близ вершины Цосо-
кбуга поднималась вторая сопка, которая была выше
первой. Мы решили взойти на нее и уже оттуда начать
более подробное изучение окружающей местности.
Между двумя этими высотами находилась седловина,
покрытая каменноберезняками с небольшой примесью
аянской ели. Миновав ее, мы снова оказались выше
границы леса. Вторая вершина поднималась на 1370
метров. После многих дней путешествия по глухой тай-
ге нашему взору опять открылись манящие горизонты.
414
Вторая сопка с северной стороны до самого верха
была занята невысоким кедровым стлаником и микро-
биотой, а с южного склона была покрыта каменными
россыпями, одетыми лишайниками. С этой сопки еще
лучше можно было рассмотреть все ближайшие верши-
ны Коенини. Мы теперь окончательно разобрались в
том, что горный узел Коенини образован пятью высо-
тами, из которых две невысокие и стоят в некотором
отдалении от трех остальных. Чтобы добраться до них,
нам потребовалось бы сначала совершить очень боль-
шой спуск по хребту, а затем преодолеть еще больший
подъем.
Горы оказались безводными. Со второй половины
дня мы стали страдать от жажды. Запас воды во фля-
гах был израсходован, хотя пили мы ее изредка и ма-
ленькими глотками, чтобы только смочить рот и высы-
хающие губы. Чтобы найти воду, нам следовало спус-
титься в глубокую долину ключей и оттуда с утра на-
чать новый подъем. Однако не так проблема воды ме-
шала нам идти на другие вершины, как наступившая в
гольцах глубокая осень, которая уже не обещала что-
либо интересное: сезонная жизнь насекомых на высотах
по сравнению е долинами прекращается на месяц
раньше.
Взвесив все эти обстоятельства и учитывая наши не-
большие пищевые запасы, мы решили ограничиться в
это путешествие изучением лишь двух вершин Коени-
ни, отложив исследование остальных до будущего, бо-
лее благоприятного времени.
Окидывая взором открывшиеся перед нами высоты,
я увидел, что горный узел Коенини в верховьях Катэ-
на имеет две группы высоких вершин. Одна, более се-
верная, на которой мы находились теперь, расположена
несколько в стороне от основного Хорско-Бикинского
водораздела. Ко второй группе относились вершины,
которые вздымались на главном хребте, к югу, по ле-
вую сторону верховьев Катэна.
До машего посещения ни натуралистов, ни геогра-
фов на этих горах никогда не было. Многие вершины не
были еще описаны и не имели названий. Поэтому неко-
торым из них, остававшимся и до настоящего времени
безымянными или даже совершенно неизвестными, мы
дали названия.
415
Первая гольцовая группа высот, кроме более низ-
ких, включает еще ряд вершин. Самую высокую, цент-
ральную из них, Довери назвал по имени реки Ко. Та-
кое название этой вершины было оставлено и на кар-
тах позднейшего времени. Видимо, это очень старинное
название сохранилось среди охотников-удэгейцев до
нашего времени. Западнее горы Ко подымается вторая
высокая вершина. Мы дали ей удэгейское название Ду-
лаколо-бица, что значит средняя гора. Она располага-
ется между горою Ко и вершинами, на которых нахо-
дились мы. К востоку от гольца Ко подымалась высо-
кая гора, которой присвоили имя Далекая. Наконец,
близ нашей вершины, но через реку Ко, возвышается не
менее высокая гольцовая вершина. Ее назвали именем
проводника Довери.
Горы, относящиеся ко второй группе гольцовых
вершин Коенини, выделялись тремя большими высота-
ми, которые, как это было выяснено нашей экспедицией
в 1948 году, поднимаются свыше 1500 метров. Наиболее
высокую из них я назвал именем В. К- Арсеньева —
неутомимого исследователя гор Сихотэ-Алиня. Вторую,
расположенную западнее первой, мы назвали Цогугда,
что означает в переводе с удэгейского языка — высокая.
Еще дальше к западу стоит островершинная гора, наз-
ванная нами именем Л. С. Берга — бывшего президен-
та Всесоюзного географического общества, моего учи-
теля географии, ныне покойного.
Из характерных особенностей высокогорной расти-
тельности обследованных нами высот необходимо от-
метить, что заросли стланика и микробиоты, прижима-
ясь к каменистому грунту, направлены нередко вверх
по склонам южной и юго-восточной экспозиции. Поэто-
му можно предположить, что не только холодные север-
ные и северо-восточные осенние и зимние ветры значи-
тельно понижают верхнюю границу леса на ветробой-
ных склонах, способствуя тем самым развитию зарос-
лей кедрового стланика уже в зоне елово-пихтовой тай-
ги, но и длительное действие муссонных юго-восточных
ветров на некоторых южных склонах также, видимо, от-
рицательно сказывается на произрастании леса в дан-
ных условиях рельефа и создает благоприятную обста-
новку для сползания далеко вниз стланика и микро-
биоты.
416
На вершинах Цосокбуга и Довери интересным ока-
зался животный мир субальпийского пояса. Прежде
всего я обратил внимание на колонии сеноставок, за-
нимающих стации каменистых россыпей. У входов нор
часто виднелись собранные зверьками зимние запасы
в виде стебельков различных трав. В зарослях кедрово-
го стланика я вспугнул птичку, которая, судя по ее ро-
зовой окраске, по всей вероятности, являлась щуром.
В зарослях же стланика иногда показывались кедров-
ки, которые оставляли после себя расклеванные шишки
стланика. На полянках каменноберезняков еще встре-
чались не покинувшие своих летних местообитаний си-
нехвостки и большеногие коньки.
Заслуживали внимания и насекомые этих вершин и,
прежде всего, жуки-короеды, повреждающие кедровый
стланик. Из них один вид — гольцовый короед, или вос-
точный гравер,— является характерным обитателем
субальпийского пояса в Сихотэ-Алине. Два других —
полиграф тусклый и полиграф северный — относились
к широко распространенным таежным видам. На юге
Приморья они обитают высоко в горах и развиваются на
стволиках кедрового стланика. На севере Сибири и Ев-
ропы эти жуки повреждают сосну. На открытых же голь-
цах вследствие поздней' осени мы не встречали насе-
комых.
Долго мучившая жажда мешала нам съесть хотя бы
крошку хлеба. К концу дня мы настолько проголодались
и устали, что при спуске вниз с трудом передвигали но-
ги. На берегу ключа Яниякпани мы заночевали, отой-
дя лишь на небольшое расстояние от нашего вчераш-
него лагеря. Как ни грустно было расставаться с вер-
шинами Коенини, не посетив самые высокие из них,
все же приходилось на время оставить наши намере-
ния. Ознакомившись с расположением вершин, я уте-
шал себя тем, что скоро снова буду здесь, чтобы окон-
чательно разрешить поставленную перед собою задачу
изучения животного мира гор Коенини.
В эту ночь мы спали настолько крепко, что не слы-
шали изюбриного рева. Следующие два дня заняло
возвращение к нашему лагерю на речке Хуку, где ожи-
дал нас Мичина. Придерживались мы приблизительно
того же маршрута, каким направлялись к гольцам Кое-
нини.
14 А. Куренцов.
417
18 сентября мы с раДоСТыо встретились с Мининой
и рассказали ему о наших успехах и неудачах. Довери,
взявший с собой несколько веточек микробиоты, пока-
зал их Мичине и объяснил ему на родном языке все, что
узнал об этом растении. Мичина, также никогда не ви-
девший микробиоты, предложил повезти это интересное
растение на стойбище, чтобы познакомить с ним охот-
ников.
Много энергии отняло у нас путешествие в горы Кое-
нини. Три подъема свыше 1000 метров, долгие спуски по
крутым склонам, свыше ста километров скитаний по
таежному бестропью вконец истощили наши силы.
Почти двое суток мы отдыхали у бата и не могли
окончательно преодолеть усталости.
ВОЗВРАЩЕНИЕ
Вниз по рекам Ко и Катэну. — Ход кеты. — В
стойбище Гвасюги у А. Я. Масленникова.— Вниз
по Хору до села Бичевого.— Конец путешествия
22 сентября мы покинули лагерь на речке Хуку и на-
чали спускаться вниз.
Тайга оделась в осенний наряд. Маньчжурский ясень
и амурский бархат совершенно пожелтели. Краснели
клены. Пурпуровыми становились виноград и татарский
кизильник. Некоторые деревья теряли свою яркую рас-
цветку, украшая листвой лесную подстилку. Малейшее
дуновение ветра срывало массу листьев, которые пада-
ли на землю или покрывали тихие заводи и протоки лес-
ных рек.
Спуск на бате вниз по быстрым, горным речкам
представляет не меньшие, а иногда даже большие труд-
ности, чем при подъеме вверх по течению. Река Ко со
своими частыми перекатами и заломами ставила перед
нами много препятствий при спуске. Лодку все время
приходилось сдерживать шестами, чтобы не дать воз-
можности ей опрокинуться. Особенно опасными были
заломы, когда лодку надо было проводить через узкие
проходы, из которых часть была сделана нами при
подъеме вверх. При этом надо было особенно искусно
418
лавировать и точно направлять лодку. В противном слу-
чае, повернувшись бортом, она, как правило, у глубоких
заломов перевертывается, и все вещи, а то и сама лод-
ка тонут, теряясь навсегда в лабиринте торчащего из
воды плавникового леса. Бывают иногда и несчастные
случаи, когда при таких авариях гибнут сидящие в уль-
магде люди. Мичина и Довери в особо опасных местах
обыкновенно высаживали нас и мы шли берегом. Бат-
чики усиленно работали шестами, зорко всматривались
вперед и, громкими криками подавая друг другу сиг-
налы, ловко пробирались через труднопроходимые за-
ломы.
Наконец мы вырвались из тисков реки Ко и вышли
на широкие просторы Катэна. Последний хотя и быстро
нес свои воды, но можно было спокойно сидеть в бате
и наблюдать за пробегающими берегами. Леса и сопки
уносились назад. Мигали хорошо видные через прозрач-
ную воду пестрые камешки и галька на дне реки. В си-
неве неба проплывали маленькие белые облачка.
Мы прощались с чудесными картинами осенней при-
роды.
Проезжая через один довольно длинный, но мелкий
перекат, мы увидели несколько крупных рыб, свободно
преодолевающих течение реки и стремящихся вверх.
Вскоре перед нами открылась поразительная карти-
на. По всему .пространству реки, разрезая спинными
плавниками воду, в поисках нерестовых мест в верховь-
ях Катэна и Ко двигались тысячи лососей. Довери и
Мичина за несколько минут набросали в лодку восемна-
дцать рыб. Только моя убедительная просьба заставила
их прекратить охоту.
За перекатом рыба уже не шла таким густым валом.
В течение более двух часов, пока не стемнело, мы
наблюдали ход кеты.
Сегодня у нас был особенно вкусный ужин. Кроме
ухи Довери и Мичина сварили из кетовой икры кашу,
которая считается самым излюбленным кушаньем удэ-
гейцев. Мне больше понравилась уха из свежей жир-
ной кеты, чем каша. Лучшей ухи, казалось, я никогда не
пробовал раньше.
Ночь была холодной. Утром земля покрылась инеем.
Это был уже не первый, но более прохладный осенний
утренник.
14*
419
Мы продолжаем путь вниз по Катэну. Время от вре-
мени останавливаемся, обследуем растительность, нено-
ва ульмагда быстро несет нас, приближая к Хору.
Проезжая 'близ берега, нам удалось однажды очень
близко подойти к самцу изюбра, вышедшему на водо-
пой. Он подошел к тихой заводи Катэна, не заметив
нас. Вспугнутый зверь быстро скрылся в чаще леса.
Еще одна прощальная ночевка на косе Катэна, и
25 сентября утром быстрым течением реки нас вынесло в
Хор.
Через несколько часов мы прибыли в стойбище Гва-
сюги, чтобы навестить местного учителя и моего хоро-
шего знакомого Л. Я. Масленникова. Этот человек, от-
давший свои молодые годы делу просвещения удэгей-
ского народа, помогал удэгейцам строить новую жизнь.
И сейчас каждый из них, живущий вместо юрты в хо-
роших помещениях и выращивающий прекрасный уро-
жай овощей, тепло вспоминает учителя Масленни-
кова.
Несмотря на свою постоянную перегруженность,
А. Я. Масленников глубоко интересовался энтомоло-
гией, собрал много насекомых как для школьных кол-
лекций, так и для меня. Его можно считать первым ис-
следователем фауны насекомых Хорской долины.
В школе нас с радостью встретили Анатолий Яков-
левич и его жена Лида. Более двух часов мы провели,
беседуя с ними о нашем путешествии в горах Коенини.
Как всегда, Анатолий Яковлевич показал мне свои эн-
томологические находки, среди которых оказались
очень интересные виды бабочек. Тепло расставшись с
семьей Масленникова, мы зашли еще в дома наших
проводников Довери и Минины, чтобы сфотографиро-
вать их вместе с семьями. В тот же день, после обеда,
мы выехали из стойбища Гвасюги. Быстро пронеслись
около Ходов — большого лесозаготовительного участка
на Хору. Вечер застал нас возле большого и глубокого
переката под названием Дукисилини. Плавание по этому
перекату, сжатому каменистыми горами, довольно опас-
но. Высокие валы воды, вздымающиеся значительно вы-
ше ульмагды, швыряли ее, словно щепку, но в умелых
руках нашего кормчего Довери она прорезала волны,
ныряла между ними и благополучно вынесла нас за
широкий и тихий плес Хора.
420
Вскоре мы подошли к ключу Ударному и к лесоза-
готовительному участку того же названия. Здесь нам
пришлось заночевать.
Рано утром 28 сентября доехали до села Бичевого —
конечного пункта, откуда начинается автомобильная
трасса.
Мы простились с нашими замечательными таежны-
ми спутниками и проводниками Довери и Мичиной, пе-
реносившими вместе с нами все радости и трудности
таежной жизни. Не более как через час местный лес-
хоз предоставил нам возможность доехать с попутной
грузовой машиной до станции Верино, находившейся
в 80 километрах от села Бичевого.
Шоссейная автомобильная дорога проходила по ос-
военной, мало облесенной территории. Ничем особенным
она не отличалась от других подобных дорог, но оста-
лась навсегда в моей памяти.
Как в начале лета — в июне, когда мы только что
направлялись в экспедицию, так и теперь — в конце
сентября — с открытых просторов окружающих полей
я снова увидел далеко-далеко синеющие на востоке го-
ры Коенини. В июне они заронили во мне мысль про-
никнуть к их малодоступным вершинам, теперь же, ког-
да я с большими трудностями сумел осуществить пер-
вый этап исследования, они, казавшиеся в синей дымке
призрачными тенями, еще больше манили меня своей
неизвестностью.
ЭКСПЕДИЦИЯ
1948
ГОДА
СНОВЯ В ПУТЬ
Экспедиция е бассейн реки Бикина.— Мои но-
вые спутники.— От Владивостока до станции
Бурлит на автомашине.— Приезд на Бикин и сбо-
ры в путешествие
Прошло ровно одиннадцать лет, когда я, путешест-
вуя в горах среднего Сихотэ-Алиня, смог наконец осу-
ществить свою прежнюю мечту — проникнуть к гольцам
Коенини. На этот раз экспедиция была снаряжена Даль-
невосточным филиалом Академии наук СССР в бас-
сейн реки Бикина для изучения животного мира этой
совершенно не известной в зоологическом отношении
территории Приморского края.
Кроме меня и моего лаборанта Д. Г. Кононова, изу-
чавших в основном фауну насекомых и, прежде всего,
вредителей леса, в состав экспедиции входил научный
сотрудник филиала К. Г. Абрамов, который занимался
изучением копытных Приморья и должен был собрать
новые данные по биологии сохатого. Наконец, уже на
Бикине к экспедиции присоединился местный учитель —
любитель природы, хорошо знающий уссурийских птиц,
Б. К- Шибнев.
К. Г. Абрамов — один из старейших охотоведов Даль-
него Востока. Приехав еще сравнительно молодым чело-
веком, он все свои силы и кипучую энергию отдал делу
охраны природы нашего края. По его инициативе были
организованы крупнейшие заповедники страны — Суд-
зухинский и Сихотэ-Алинский, в которых он долгое вре-
мя был директором. Многие годы он прожил в глухой
уссурийской тайге. Не одна сотня километров пройде-
на им по бестропью в поисках зверя или для изучения
биологии наиболее ценных обитателей тайги.
422
Д. Г. Кононов — уроженец далекого Алтая — нашел
вторую родину в Приморье и всей душой привязался к
нему и его чудесной природе. Несмотря на полученную
им техническую специальность, он оставил ее и стал за-
ниматься энтомологией. Go мной он работает с 1937 го-
да. Овладев искусством фотографирования, хорошо
зная растительный и животный мир края, в том числе
и изучаемых мною насекомых — вредителей леса, он
стал неизменным спутником и помощником во всех мо-
их экспедициях и в повседневной кропотливой научной
работе.
22 июня, погрузив все экспедиционное имущество,
мы выехали на машине из Владивостока до станции
Бурлит, где должны были пересесть на баты (ульмаг-
ды) и оттуда начать путешествие вверх по Бикину.
Расстояние от Владивостока до Бурлита (свыше 500
километров) нам удалось преодолеть за два дня. Мест-
ность у Владивостока всегда поражает путника резко
очерченным горным ландшафтом на востоке. Несколько
дальше к северу рельеф становится мягче, и слева про-
стирается широкая луговая низменность. Это — долина
Суйфуна, по которой гигантской змеей вьется 'река и
блестят по пойме старицы и озера. Близ Уссурийска
слева от дороги тянется равнина, справа поднимаются
невысокие горы, образующие то плато, то небольшие
сопки. По сторонам шоссейной дороги тянутся разно-
травные, еще некошенные луга и кустарниковые зарос-
ли. Всюду цвели желтые красодневы, красные лилии и
синие ирисы. Они указывали, что первый, начальный пе-
риод лета еще не миновал. Наша машина нередко вспу-
гивала стайки даурских скворцов, очевидно уже поки-
нувших гнезда. Время от времени у дороги показыва-
лись парочки рыжеухих овсянок. Они, наоборот, еще
были прочно связаны с местами гнездовий. За городом
продолжалась равнинная низменность. Она уходила да-
леко на запад. Только на горизонте чуть-чуть видне-
лись хребты и сопки пограничных гор.
Проехав реку Лефу, замечаешь, что равнину разде-
ляет ряд сопок и всхолмлений, которые тянутся с вос-
тока на запад. Дорога, сделав несколько зигзагов, пе-
ререзает этот водораздел и снова выбегает на равнину,
которая на западе уже непосредственно сливается с Хан-
кайской низменностью. Всякий раз, когда я проезжаю
423
Красодневы Миддендорфа
этими местами Приморья, у меня возникают мыс-
ли о древнем, более широком стоянии озера Ханка, и я
думаю: не являлись ли лефинско-хорольские всхолмле-
ния южными берегами этого когда-то более обширного
озера?
Уже в Спасске нас застал вечер, но мы решили ехать
дальше, чтобы сегодня же добраться до курорта Шма-
ковка.
Ночью природа продолжала свою несколько иную
жизнь. На свет фар неслись многочисленные бабочки.
С дороги часто поднимались какие-то крупные хищные
птицы, похожие на сов. По всей вероятности, они охо-
тятся в это время на бегающих по земле полевок. Вспуг-
нутые светом птицы спокойно отлетали в сторону, как
бы говоря, что автомашина для них привычное явле-
ние. Отовсюду слышался громкий хор дальневосточных
жерлянок. Кажется, нигде не оставалось свободного от
этих лягушек места. Они подавали голоса не только из
мочажин и озерков, но и из придорожных кюветов, кус-
тарниковых зарослей и даже с лугов.
При остановках автомашины мы слышали из соседних
тальников пение дроздовидных камышевок, а в высо-
кой полубурьянной растительности всю ночь напролет
у дороги пели неугомонные тонкоклювые пестрогрудые
камышевки.
К утру мы приехали на курорт. Я занялся осмотром
здешних мест. С высокой вышки над (берегом Уссури
открывался великолепный вид. К югу долина Уссури те-
рялась где-то далеко в горах. К северу и западу она
блестела на солнце гладью широких вод. На востоке си-
нели горы.
Тронуться в дальнейший путь мы смогли только пос-
ле обеда. Дорога вела в горы. Вскоре вся долина этой
большой реки предстала во всем своем великолепии.
Старицы, озера, топи, травяные болота, луга, сама ре-
ка, тальники и широколиственные леса — все эти место-
обитания животного мира были выражены здесь в
комплексе и широко. Не отрываясь, смотришь на эти
просторы, пока дорога, отдаляющаяся от Уссури, не
уведет дальше в горы.
Вечером мы проехали реки Иман и Ваку. Простор
долин сливающихся здесь рек мне показался необъят-
ным. Ширь их увеличивалась оттого, что все пространст-
425
во было покрыто луговою растительностью, уходящей
далеко-далеко. Луга эти сливались затем с полями и
создавали иллюзию степного простора.
Вторая ночь, встретившая нас в автомашине за
Иманом, была не менее памятна, чем преды-
дущая.
Приближалась гроза. В воздухе стояла та особая
духота, которая бывает от избытка влаги и которая
всегда характерна для уссурийской теплой ночи. Дре-
весные лягушки и жерлянки кричали сильнее. Сотни ба-
бочек летели на свет фар, а охотящиеся за ними козодои
и летучие мыши близко подлетали к свету, схватывая
в воздухе обильную добычу. В стороне от дороги вспы-
хивали летающие светлячки.
Начался дождь. Заночевали у знакомых на Губеров-
ской сельскохозяйственной станции.
24 июня мы не могли выехать рано, так как мешал
дождь. До 10 часов утра он шел беспрерывно. До стан-
ции Бурлит — конечной остановки, куда должна доста-
вить нас автомашина,— было не более 100—>120 кило-
метров. Несмотря на испортившуюся дорогу и начинаю-
щийся опять дождь, мы все-таки в этот день добрались
до места, посетив по пути курорт Ласточку и село По-
жарское.
В Бурлит мы прибыли днем. Нас встретил приехав-
ший сюда Б. К. Шибнев. По нашей просьбе, он заранее
нанял два бата и четырех батчиков-удэгейцев из охот-
ничьей артели села Сяин. Они должны были перевезти
груз и людей экспедиции до Сяина, отстоящего от Бур-
лита на 150 километров. В Сяине же мы окончательно
сформируем отряд экспедиции для путешествия выше по
Бикину.
В Бурлите были сделаны все подготовительные ра-
боты для предстоящего плавания в низовьях Бикина.
По речке Ханихезе, небольшому левому притоку Бики-
на, проходящей близ Бурлита, перебросили все вещи на
батах до пристани, где останавливаются на реке Бикине
все приходящие к железнодорожной станции баты удэ-
гейцев.
Д. Г. Кононов и Б. К. Шибнев отправились к приста-
ни вместе с грузом на батах. Я и К. Г. Абрамов, про-
водив нашего шофера в обратный рейс, пошли к при-
стани, которая находится от Бурлита не более чем в
426
трех-четырех километрах, пешком. К вечеру все собра-
лись на берегу Бикина. Кроме наших батчиков было еще
несколько удэгейцев. Всюду слышались их оживленные
разговоры на родном языке, переходившие, как мне ка-
залось, в споры. Здесь мы разбили палатки. Погода ос-
тавалась неустойчивой. Временами моросил дождь. Спал
я плохо. В палатке было сыро и душно.
В НИЗОВЬЯХ БИКИНА
Выезд.— Наши батчики-удэгейцы.— Раститель-
ность и животный мир низовий Бикина.— Бикин
близ села Красный Перевал.—Уссурийская чере-
паха.— Экскурсия на марь.— Плавание по узкой
тихой протоке.— Изменение в фауне и флоре.—
Проезд под «расческами».— Наблюдения за на-
секомыми.— Биологические особенности полоза
Шренка на Бикине,— Черепаха, откладывающая
яйца.— Бикин близ Олоня.— Водовальные де-
ревья.— Фауна у Олоня.— Население Олоня.—
Бикин у Сяина.— Страничка из жизни короедов,—
Сутки в Сяине и сборы в дальнейшее путешест-
вие по Бикину.
Рано утром 25 июня при благоприятной и, как нам
казалось, установившейся погоде наш небольшой отряд
тронулся вверх по Бикину. До Сяина нас везли четыре
удэгейца. Бат, на котором едем я и Д. Г. Кононов, тол-
кают на шестах удэгейцы Александр Канчуга и Семен
Куксунка. Вторым батом, на котором сидят К. Г. Аб-
рамов и Б. К- Шибнев, управляют Милован Пионка и
Алексей Суляндига. Наши батчики — народ бывалый.
Все они бывшие солдаты, некоторые из них —участни-
ки Отечественной войны.
Река Бикин в нижнем течении образует много длин-
ных проток, заводей и островов. Нередко встречаются
старицы, которые, потеряв связь с рекой, становятся за-
растающими озерами, обильными рыбой. Низкие бере-
га и острова реки были покрыты ивняком, который сей-
час стоял затопленный. На более же возвышенных бе-
регах и островах кроме ив росли осины и одиночные де-
ревья маньчжурского ясеня и белокорого ильма. Нако-
нец, можно было бы выделить в нижнем течении Бикина
427
и третью группу островов и берегов, которые приподня-
ты еще выше над уровнем реки и во время больших на-
воднений почти никогда не заливаются. На таких, прав-
да довольно редких, участках бикинской поймы разви-
ваются многие широколиственные породы уссурийской
тайги: липа амурская, орех маньчжурский, калина Сар-
жента, сорбария, некоторые спиреи и другие.
Коренные и островные лесистые берега реки по-
крыты кизильником, длинные ветви которого часто
опускаются до самой воды.
Лесная растительность низовий Бикина развита бли-
же к берегам реки, отступая от которых, попадаешь на
заболоченные и вейниковые луга. На лугах можно
встретить группы или одиночные березы и осины. В этом
случае ландшафт напоминает картины среднерусских
березовых рощ.
Животный мир в нижнем течении Бикина на расстоя-
нии не более 20 километров, пройденные нами сегодня,
оказался довольно разнообразным. Из ивняка часто вы-
летали цапли — зеленые кваквы. В заводях держались
утки-касатки и кряковые. У берегов перелетали кулички-
перевозчики. Здесь же парочками встречались белые
трясогузки; они, вероятно, гнездились в этих условиях.
На песчаных берегах мы часто обнаруживали сле-
ды уссурийской черепахи и однажды, вспугнув ее, ви-
дели, как она уходила от нас в воду. Наблюдая неуклю-
жие движения черепахи, невольно переносишься в ту от-
даленную геологическую эпоху, когда наша земля бы-
ла населена большим числом подобных животных.
На прилегающих к берегам Бикина сырых лугах и
травяных болотах время от времени слышались брач-
ные крики: «блеяние» азиатского бекаса и унылые кри-
ки кроншнепов. Здесь же мы поднимали и гнездящегося
в этой стации пестрохвостого веретенника.
В невысоких ивовых зарослях звонкими песнями,
особенно по ночам, обнаруживали себя дроздовидные
камышевки. Нередко вылетали парочки горлинок, гнез-
дящихся здесь же. В более тенистых высокоствольных
лесах обитали сизые дрозды, пеночки, синие соловьи и
китайская иволга. Между прочим, по голосу местная
популяция последней несколько отличается от ее южных
особей.
Мир насекомых также был богат. У травянистых бе-
428
Стрекоза лютка-красотка
регов реки часто летали синие стрекозы лютки-красот-
ки, а у лесистых берегов падали к нам в лодку бабочки
пяденицы восточные, гусеницы которых обычно разви-
ваются на некоторых видах тальника и ильме. Многих
других бабочек мы ловили чаще всего в тех местах, где
растущие по берегам деревья вытягивают низко над во-
дой не только свои ветви, но даже и стволы. Вот здесь-
то, под этими «расческами», как называют батчики
склонившиеся над рекой деревья, мы и собрали вовремя
нашего путешествия несколько сотен самых различных
насекомых.
На ночь нам пришлось остановиться на берегу,
густо поросшем высоким вейником. Недалеко от нашего
лагеря находился береговой ивняк. Здесь мы впервые
организовали ловлю ночных насекомых на фонарь. Осо-
бенно разнообразны были бабочки. Наряду с бражника-
ми, совками и пяденицами мы собрали многие виды
огневок и листоверток. В целом я получил довольно пол-
ную картину о составе фауны чешуекрылых нижнего
429
Бикина и мог представить их биологические связи с
местами их обитания и кормовыми растениями.
На следующий день погода благоприятствовала
дальнейшему продвижению к местам исследования.
Приближаясь к поселку Красный Перевал (в сорока
километрах от Бурлита), я. заметил, что ландшафты хо-
тя в общем и оставались такими же, что и вчера, но иль-
мовники с разнообразными широколиственными поро-
дами стали встречаться чаще. Однотонные, тянущиеся
на большом пространстве по берегам и островам ивовые
леса теперь значительно сократились. В связи с этим
произошли и некоторые изменения в животном мире.
Появились широкороты — красивейшие представители
пернатых уссурийской тайги. По затененным протокам
днем мы поднимали уток-мандаринок, а вечером слы-
шали крики иглоногой совы и совки-сплюшки. Для этих
четырех видов птиц необходимо наличие толстых пере-
стойных деревьев, в дуплах которых они устраивают
свои гнезда. Все условия были налицо в ильмово-широ-
колиственных лесах, старые насаждения которых мы
впервые отметили сегодня.
Проезжая вдоль берегов, мы часто замечали следы
черепах, а нередко видели и их самих, греющихся на сол-
нышке. Заметив приближение лодки, черепахи прята-
лись в воду. Еще больше их следов было на косе, где
мы остановились ночевать. От илистых берегов они ве-
ли к песчано-галечниковым, более высоким местам ко-
сы. Рассмотрев внимательно последние, я определил,
что черепахи где-то неподалеку откладывали яйца.
Отыскать их «гнезда» не представляло труда. На ров-
ной песчаной поверхности встречались незначительные
понижения, на которые вряд ли можно было обратить
внимание, если бы к ним не вели следы черепах. Раз-
рывая гнездо, на глубине 15—20 сантиметров я нахо-
дил до 30—50 шарообразных бледно-розовых, плотно
уложенных яиц. По величине яйца достигали полутора
сантиметров в диаметре. На небольшом пространстве
мы нашли восемь кладок. По рассказам удэгейцев, за
последние годы в долине Бикина черепах стало значи-
тельно больше. Возможно, что в настоящее время идет
расселение их по этой реке к востоку. Яйца черепах
вполне съедобны, но удэгейцы не собирают и, как гово-
рили мне, не едят их. Однако приготовленную яичницу
430
из черепашьих яиц наши батники вместе с нами ели
охотно.
Сегодня я впервые заметил на Бикине бабочек-боя-
рышниц и ленточниц Гельмана. Ночью показались свет-
лячки. По сравнению с южным Приморьем многие виды
насекомых на Бикине, очевидно, появляются несколько
позднее. Сегодня же, при выдавшейся темной ночи, был
обильный лёт бабочек на свет фонаря и костра. Среди
разнообразных видов обращали на себя внимание круп-
ные брамеи, или волнистые павлиноглазки, окрашенные
в темно-коричневый цвет со струйчатыми светлыми ли-
ниями, и нежно-голубые, также крупные, с длинными
хвостиками павлиноглазки артемиды.
Многочисленные бабочки, особенно 'последние два
вида, произвели большое впечатление на наших батчи-
ков, которые, заметив, что мы с (Кононовым с увлечени-
ем их собираем, также приняли живейшее участие в кол-
лекционировании. Многие виды насекомых не подлета-
ли близко к -свету, а держались поодаль от фонаря и
костра. Их приходилось ловить сачками, которых у нас
теперь явно не хватало. Всем членам экспедиции хоте-
лось испытать свое умение.
27 июня мы еще до обеда подошли к селу Красный
Перевал. Оставив «а лодках К. Г. Абрамова и батчиков,
мы втроем (Кононов, Шибнев и я) направились на
марь.
Марь оказалась обширной и сырой, часто переходя-
щей в кочкарниковые топи, покрытые тонколистной осо-
кой. Встречались лесистые рёлки *, которые делили марь
на отдельные участки. Из древесных пород на рёлках
росли преимущественно березы и осины, иногда встре-
чались лещина разнолистная и даже монгольский дуб.
Поэтому в этих условиях сохранялась обедненная лес-
ная фауна ильмово-широколиственных насаждений до-
лины Бикина.
Здесь мы встретили много своеобразного. В этих
местах держались белые аисты, часто пролетали луни и
обычными были дубровник, луговые чеканы и конек.
Гнездо последнего с яичками я нашел на кочке. Из на-
секомых на мари обращали на себя внимание преиму-
щественно бабочки, из которых одни являлись типич-
1 Рёлки — вытянутые -небольшие возвышения на низинах.
43)1
ными для этой стации, как, например, сенница ифиэа
и некоторые виды листоверток, другие же оказывались
обычными луговыми видами, как-то: пяденица скория,
толстоголовка морфей, травянки крамбусы, клетчатая
пяденица и желтушка аврора.
28 июня стояла очень хорошая погода. С утра ярко
светило солнце. День был жаркий. Выбраться же из
Красного Перевала и ехать дальше мы смогли только
в 12 часов.
Выше Красного Перевала Бикин с его берегами и
островами в общем виде мало чем отличался от прой-
денного нами вчера маршрута. Я только заметил, что
теперь стало больше проток, по одной из которых (уз-
кой, но глубокой) мы и пошли со своими ульмагдами.
Для меня всегда представляет большое наслаждение
плавать по тихим нешироким протокам. Деревья, нави-
сающие с одного берега на другой, образуют здесь сплош-
ные зеленые своды. В этом случае лучи солнца прони-
кают к воде лишь в виде бликов и пятен и создаются
условия для обитания животных-тенелюбов. К ним из
насекомых относятся многие ручейники, поденки и раз-
личные виды сумеречных бабочек, летающих здесь и
днем. К берегам затененных проток ведут выходы нор
выдры. В глубоких протоках, осененных густой лесной
растительностью, поджидают добычу крупные ленки и
даже таймени. А сколько по таким протокам прячется
утиных и крохалиных выводков!
Время от времени сплошные шатры зелени разры-
ваются на небольшом расстоянии, и тогда на освещен-
ные ярким солнцем места собираются, и нередко в мас-
се, различные светолюбивые насекомые. Особенно мно-
гочисленными бывают тогда виды ленточниц, пестру-
шек, радужниц и некоторых других дневных бабочек.
Часто здесь летают крупные с черными пятнами на
крыльях амурские ручейники и синие стрекозы лютки-
красотки.
Плавание по затененным протокам представляет
особую прелесть. Путешественник наблюдает красоту
сочетания воды и леса. В то же время натуралист, за-
мечая тесное сожительство животных и растений, ско-
рее проникает в историю сложных взаимоотношений жи-
вых организмов. На широком же просторе реки разно-
образие связей природы уловить труднее.
432
Не доезжая Верхнего Красного Перевала, мы орга-
низовали ночлег на хорошей галечниковой косе. Пло-
щадь травянистых берегов Бикина, населенных миллио-
нами комаров и мокреца, теперь значительно сократи-
лась. На косах, где у реки прохладнее и бывает вете-
рок, их во много раз меньше.
Погода оставалась отличной, и мы сумели 29 июня
проехать свыше 30 километров. Отсюда на полпути меж-
ду Олонем и Верхним Красным Перевалом я заметил
новые изменения в окружающей нас природе. Течение
Бикина становилось быстрее, а в некоторых местах встре-
чались даже небольшие перекаты. Чаще стали попа-
даться перенесенные наводнением деревья различных
лиственных пород. По некоторым протокам они образо-
вали заломы, которые оказались недоступными для
прохода батов. По одной из таких проток нам все-таки
удалось пробиться. Для этого в одном случае надо было
работать пилой и топором, чтобы сделать проход ба-
там, в другом — пустые ульмагды перетаскивать через
залом, а вещи переносить берегом. Сегодня мы впервые
проплыли около высокого горного берега, образующего
сопку Лиднлазу. До сего времени берега Бикина были
низкими, и горы виднелись где-то далеко по сторонам.
На этом переходе заметны изменения в фауне и фло-
ре. Часто берега были покрыты широколиственными ле-
сами, сменяющимися в некоторых местах смешанными
кедрово-широколиственными. На крутых склонах Лиди-
лазы росли дубовые леса с черной березой. Меньше ста-
ло ивовых зарослей.
Резко уменьшилось количество черепах. Следы их,
исписывающие всюду песчаные и илистые отложения
реки ниже по Бикину, теперь появлялись реже. Мало
было и черепашьих «гнезд».
Сегодня я увидел больших крохалей — обитателей
более быстрых горных рек. Редко встречались амурские
зеленые кваквы, хотя Шибнев нашел в тальниках на
иве гнездо этой птицы с тремя голубыми яйцами. По ве-
личине они были чуть крупнее голубиных.
С появлением смешанных лесов показались поющие
высоко на кедрах синие мухоловки. Однажды удалось
видеть, как эта красавица среди пернатых, охотясь за
насекомыми, спустилась до самого подлеска и обнару-
жила себя чудесным оперением. Обыкновенная кукуш-
433
Зеленая кваква
ка — обитательница мелколесья — почти исчезла, и вмес-
те нее мы слышали крики глухой кукушки. На ильмо-
вых сушинах часто стали встречаться широкороты.
С уменьшением тенистых ильмовых лесов не стало
слышно китайской иволги. Ночью в смешанных и ши-
роколиственных лесах теперь часто кричали совка-
сплюшка, иглоногая сова и уссурийский филин. Перед
нами была почти вся разнообразная орнитофауна ус-
сурийских смешанных лесов.
Чтобы проследить изменение фауны и среди насеко-
мых, я совершил во время остановки батов на обед не-
продолжительную экскурсию в смешанные широколист-
венные леса. Эта экскурсия позволила подтвердить, что
в связи с изменениями в составе и типах растительнос-
ти происходят изменения и в мире насекомых. Так,
появились многие хвойные усачи и короеды, из бабо-
чек— оранжевые пеструшки Четверикова, уссурийская
тополевая ленточница и многие другие виды.
Эта экскурсия позволила мне установить, что в ши-
роколиственных лесах ожидающийся обильный урожай
434
красной смородины был уничтожен гусеницами плодо-
жорки. Гусеницы, выедая ягоду за ягодой; опутывали
всю кисть паутиной, на которой задерживались их экс-
кременты. На смородине встречались ягодные клопы,
которые также могли способствовать уничтожению ягод
в период их более раннего развития.
На следующий день мы проехали скалистые берега
близ речки Кангулазы. Здесь находится домик лесника
Веркина, хорошего знатока бассейна реки Бикина.
От Кангулазы на большом пространстве Бикин течет
быстро, причем фарватер реки переходит часто от од-
ного берега к другому. Поэтому нам также приходилось
неоднократно пересекать реку, выбирая более удобные
для прохода батов берега. Однако не удалось избежать
и опасных мест. Приходилось часто проводить баты под
нависшими у берега деревьями и их ветвями — проез-
жать под «расческами», причем это надо было делать
не только при движении по Бикину, но и по его двум
длинным протоком — Капшанзе и Манзе, которыми мы
пробирались сегодня несколько часов. Проезд под «рас-
ческами» небезопасен. Как батчики, так и сидящие пас-
сажиры должны следить за тем, чтобы не задеть голо-
вой за ствол дерева пли не попасть в нависшие ветви,
которые могут причинить всякие неприятности. В этом
случае приходится чаще всего пригибаться до дна бат$
или же успевать на ходу бата перелезать через навис-
шие деревья.
В течение сегодняшнего, тяжелого для переезда дня
мы все-таки провели несколько интересных наблюде-
ний. На одной мари, подходившей вплотную к берегу
Бикина, нам с Кононовым удалось сделать богатые сбо-
ры насекомых. Делали мы это в то время, когда все ос-
тальные увлеклись сбором съедобной жимолости.
Среди других сборов бабочек здесь же мы нашли
маленькую восточносибирскую шашечницу-плотину и
редкую перламутровку •— ифигению.
На галечниковой косе, где мы обедали, у самой воды
я в массе обнаружил водяных клопов, относящихся к
роду корикса. При попытке приблизиться к ним, они
тотчас же отскакивали от берега и, ныряя, приставали к
мелким подводным камням. У воды держались типич-
ные береговые жужелицы из родов бембидий, тинников
и небрий. Причем один более крупный вид небрий днем
435
прятался между галькой, а вечером наблюдался у са-
мой воды. Наконец, упомяну об одном маленьком на-
блюдении в горных смешанных лесах протоки Капшан-
зы, возле которых проходил наш бат. В 4 часа дня я
заметил поднявшуюся от берега протоки .крупную пест-
рую бабочку, которая унеслась вверх, исчезнув в чаще
леса. По ее плавному полету и особенностям клетчато-
го рисунка я безошибочно признал в ней носсу уссурий-
скую— представителя тропического 'Семейства уранил.
Первые наблюдения и сборы этой бабочки я сделал в
горных смешанных лесах в среднем течении Имана. Ин-
тересно отметить, что этот вид нашей фауны, несмотря
на его тропическое происхождение, встречается пока что
только в более северных частях Приморья и найден еще
в низовьях Амура.
Неоднократные наблюдения убеждают меня в том,
что одна из самых крупных уссурийских змей — полоз
Шренка — имет в бассейне Бикина две экологические
формы. Из них одна (лесная форма) живет преимущест-
венно в тайге. Она хорошо лазает по деревьям, куда
взбирается, спасаясь от преследования. В питании этой
формы помимо мелких млекопитающих имеют еще зна-
чение яйца и, наверное, птенцы птиц. Вторая форма —
прибрежная. Стацией ее являются берега Бикина и его
проток, где она прячется, главным образом, у заломов
плавникового леса и у валежин. Вспугнутая и не успев-
шая уйти в завалы леса, она нередко бросается в воду
и, очень хорошо плавая, уходит на другой берег или
забирается под коряги залома. Пищей этой формы яв-
ляются в основном различные водные и береговые оби-
татели, такие, как, например, рыбки, лягушки, насеко-
мые. У меня не было, к сожалению, достаточно свобод-
ного времени, чтобы провести дальнейшие и более под-
робные наблюдения за указанными формами полоза
Шренка.
Сегодня мне удалось сделать интересные наблюде-
ния за уссурийской черепахой, откладывающей яйца.
Свой лагерь мы раскинули на большой песчано-галеч-
никовой косе. Я пошел осмотреть ее расположение и
пособирать в ивнг се бабочек.
К косе подходила тихая заводь с пологими высоки-
ми берегами. Здесь были свежие следы черепах, направ-
ляющиеся к песчаным полянкам, расположенным сре-
436
Черепаха, откладывающая яйца
ди редких кустарников ив. На одной из таких полянок
я совершенно неожиданно заметил неподвижно сидя-
щую черепаху. Подойдя ближе к ней, я увидел, что зад-
няя часть ее туловища и задние ноги были погружены
в песок. По конвульсивным движениям, которые про-
изводила черепаха, я догадался, что она откладывает
яйца. Черепаха не обращала на меня никакого внимания.
Когда я подошел совсем близко к ней, животное, хотя и
обнаружило некоторое замешательство, все же продол-
жало оставаться во власти инстинкта. Я пошел в ла-
герь за Кононовым, чтобы сделать несколько фотогра-
фий столь интересного объекта. Более часа мы вдвоем
пробыли около черепахи, фотографируя ее с разных
сторон. Вскоре к нам подошли другие товарищи. Мы
еще минут двадцать наблюдали за черепахой и громко
разговаривали. Потом я увидел, что черепаха, выта-
щив из песка задние конечности, начала производить
такие движения, по которым можно было догадаться,
что она прикатывает яйца и гнездо. В то же время было
437
Заметно, что ее голова с клювообразным острием, До се-
го времени едва высовывавшаяся из панциря, теперь
стала вытягиваться больше и больше и вместе с шеей
достигла четверти длины тела. Длина черепахи равня-
лась сорока сантиметрам. Затем она моргнула ярко-зо-
лотистыми глазками (до этого же ее взгляд был как
бы застывшим), сделала поворот на четверть круга от
центра гнезда и, пробыв в такой позе еще минут пят-
надцать, пустилась очень быстрым ходом к заводи. У бе-
рега она тотчас же нырнула, и по оставленному следу
взмутившейся воды видно было, что черепаха ушла по
дну в самую глубокую часть заводи. В это время было
уже около девяти часов вечера.
 Сегодня вечером у нас в лагере было особенно ожив-
ленно. Часто раздавался громкий смех Милована. Шиб-
нев и Кононов вели оживленный диспут о совершенных
способах препарирования, а из палатки Абрамова, за-
бравшегося туда от мошки еще с вечера, слышалась его
любимая песня: «Эй, комроты, даешь пулеметы!» Все
уснули очень поздно.
Утром мы направились по протоке, известной под
названием Суйтун. Она очень длинная, проходит, глав-
ным образом, у коренного берега долины Бикина и, раз-
биваясь на более мелкие протоки, имеет много спокой-
ных заводей. Наши баты плыли более трех часов. В од-
ном месте на берегу мы заметили земляные валы, имею-
щие вид незамкнутых кругов диаметром до шести мет-
ров и свыше метра глубиной. По всему было видно, что
они представляли собою укрепления и, очевидно, отно-
сились к той исторической эпохе, когда не только бохай-
цам (земледельческому населению края), но и корен-
ным лесным обитателям — тунгусским племенам прихо-
дилось вести борьбу с кочевниками-монголами, прони-
кавшими со своими ордами в бассейн Уссури.
Мы снова вышли на Бикин, течение которого здесь
было еще сильнее. Сегодня нам пришлось преодолеть
несколько небольших перекатов. У одного из них воз-
вышалась сопка Бахалаза с обрывистыми, нависающи-
ми над рекой скалами. По каменистым утесам лепилась
своеобразная растительность: здесь были папоротники-
многоножки, к продуктам распада скал жались шаро-
образные котиледоны, цвели очиток живучий и красо-
днев Миддендорфа с крупными венчиками.
438
За перекатами течение реки стало плавным. С широ-
ких плесов Бикина время от времени справа показывал-
ся хребет с высокой вершиной Ситухе, у которой хоро-
шо были заметны все глубокие распадки.
По пути к Олоню я заметил, что по Бикину все чаще
начинает встречаться вывал береговых деревьев. Все
это —следы долгой эрозионной деятельности реки, про-
являющейся как в постепенной, из года в год, так и в
более быстрой работе воды в периоды наводнений. В са-
мом нижнем течении Бикина заломы плавникового ле-
са, завалы деревьев по протокам и одиночно раскинутые
по косам и отмелям деревья-вывалы наблюдаются до-
вольно редко. Деревья-вывалы могут быть разделены
на три группы. К первой относятся те из них, которые
лишь недавно упали в воду и не потеряли еще корен-
ных связей с прежними местами произрастания. Они
обыкновенно продолжают расти. Ко второй группе при-
надлежат деревья, которые подмыты водой раньше и
которые последним наводнением были отторгнуты от
берега и перенесены куда-нибудь на косу или отмель.
Чаще всего такие деревья были уже мертвыми. Боль-
шая вода разнесла их по реке в разных направлениях,
обнажила корневую систему, и в связи с этим их кро-
ны усохли. Только в известных случаях некоторые из
деревьев этой группы попадали в более благоприятные
условия, переносились водой и, застряв где-либо на от-
мели, могли еще непродолжительное время расти.
Наконец, третью группу водовальных плавающих
деревьев образуют те лесины, которые перенесли уже не
одно наводнение и вследствие этого от их кроны почти
ничего не осталось, а от корней сохранились лишь
стержень да боковые толстые лапы.
Надо сказать, что все приведенные группы водо-
вальных деревьев по своему происхождению представ-
ляют один тип. Только в зависимости от породы дере-
ва и под воздействием воды они дают лишь фазы посте-
пенного разрушения. Интересно отметить, что плаваю-
щие водовальные деревья переносят с собой не только
их обитателей — различных беспозвоночных животных
(насекомых, червей, улиток), но и захватывают иног-
да змей и млекопитающих. Какова фауна этих плаваю-
щих островов и какова ее дальнейшая судьба, я расска-
жу ниже.
439
Вблизи Олоня я заметил, что к берегам реки все ча-
ще стали подходить кедрово-широколиственные леса,
к которым обычно примешиваются сибирская ель,
а иногда и белокорая пихта. Аянская ель, как более
горное дерево, пока еще не встречалась в этих кедровни-
ках. Из широколиственных пород здесь были представ-
лены почтй все разнообразные виды южных районов ус-
сурийской тайги: клены моно и зеленокорый, калины
Саржента и буреинская, жимолости Рупрехта и Маака,
бересклеты малоцветковый и крылатый, а из лиан — ви-
ноград, лимонник и актинидия коломикта. Я не говорю
уже о высокоствольных деревьях — ильме белокором,
липах маньчжурской и ребристой или желтой березе,
которые являются постоянными жителями смешанного
уссурийского леса.
Во всем разнообразии предстала теперь.перед памм и
уссурийская фауна этих лесов. Непродолжительная
экскурсия позволила собрать здесь многие виды корое-
дов, повреждающих кедр, ильм, клены и маньчжурскую
лещину. Особенно разнообразны из бабочек были ним-
фалиды из родов ленточниц, пеструшек и радужниц. Все
это говорило о том, что период летнего расцвета энто-
мофауны тайги уже начинался.
Около самого берега я увидел какие-то накопы в ви-
де двух холмиков. По рассказам наших батчиков, на-
копы были сделаны выдрой. Сегодня я наблюдал кули-
ков-перевозчиков, гнездящихся у берегов Бикина. Вид
этот откладывает семь-восемь пестрых яиц цвета окру-
жающей гальки в углубления между мелкими камеш-
ками.
Чем ближе к Олоню, тем все чаще и чаще встреча-
лись нам выводки крохалей и кряковых уток. Километ-
рах в 20 от селения потянулись тенистые чозениевые ле-
са, в которых иногда слышались крики иволги. Эта пти-
ца, обычная в низовьях Бикина, здесь становится сравни-
тельно редкой. Близ Олоня начал встречаться ленок,
а, по рассказам батчиков, должен попадаться и хариус.
Сом, обитатель более спокойных и теплых вод, не дохо-
дит до Олоня, а сазан встречается здесь очень редко.
Сегодня ночью мы с Кононовым услышали у прото-
ки странные звуки, напоминающие свист коршуна. По
словам наших батчиков-удэгейцев, это кричали птенцы
рыбного филина, которых он учит ловить рыбу. Нам
440
очень хотелось понаблюдать за этим интересным видом
пернатых. Несколько раз мы тихо подкрадывались, по-
долгу таились в укрытиях, но птицы, очевидно, чувство-
вали наше присутствие и улетали вое дальше по прото-
ке. Разочарованные, мы поздно ночью вернулись в
лагерь.
Утром 2 июля погода продолжала оставаться хоро-
шей и позволила нам продолжать путешествие. Это бы-
ло особенно важно для нас, так как мы хотели во что бы
то ни стало попасть на гольцы в двадцатых числах
июля. В это время на них наблюдается полный рас-
цвет природы. Путь предстоял еще долгий, а условия
плавания по Бикину выше Сяина нам были плохо из-
вестны.
Олонь приближался. У берегов начали попадаться
ловушки для рыб. Они были похожи на «морды», но
только с отводами и загородками из сети.
Местные жители в Олоне встретили нас хорошо, дол-
го беседовали с нами по самым различным вопросам,
интересовались нашей работой. Узнав, что у нас есть
фотоаппарат, они приходили к нам с семьями фотогра-
фироваться.
Население Олоня — пример огромного сдвига в пре-
образовании быта и хозяйства удэгейского иарода за
годы Советской власти. Значительные изменения прои-
зошли в жизни удэгейцев. Все семьи живут в доброт-
ных деревянных домах, в которых имеются плиты для
варки пищи. Спят на кроватях. Книги и газеты я встре-
тил не только у председателя сельсовета, учителя и на-
чальника почты, но и у многих рядовых колхозников.
В поселке есть хорошая школа, в которой, как мне го-
ворил учитель, обучаются все удэгейские дети школь-
ного возраста. Жители Олоня ведут коллективное хо-
зяйство, имеют коров и огороды. Большинство работа-
ет в подсобном хозяйстве местной охотничьей артели,
объединяющей как жителей Олоня, так и соседнего по-
селка Сяин. Весной и летом артель занимается овощ-
ным , хозяйством и животноводством. Зимой основная
часть мужского населения уходит на охоту в тайгу.
Нам недолго довелось пробыть в Олоне. В тот же
день, хотя и поздно, мы выехали по направлению к Сяи-
ну, но, не достигнув его, заночевали на большой косе,
имеющей много илистых, низких берегов. Фауна здеш-
441
них мест довольно богата й в той или иной степени свя-
зана с рекой. На свежих береговых отложениях хоро-
шо были заметны следы черного медведя, барсука, ко-
лонка, изюбра, маньчжурского зайца и даже белки,
а присутствие птиц всюду отмечалось отпечатками лап
серой цапли и черного аиста, различных уток и ку-
ликов.
Ранним утром я провел наблюдения за мелкими жи-
вотными, обитающими на косах близ воды. Прежде все-
го, я нашел мелких жужелиц — тинников, бембидий и
небрий. Ловить их было довольно трудно, так как они,
показавшись на гальке, моментально скрывались меж-
ду камнями. Спасаясь, некоторые виды бембидий бро-
сались в воду, по которой они могли продолжительное
время плавать, а затем снимались и улетали. То же са-
мое делали и береговые пауки, из которых один вид, ос-
таваясь на поверхности воды пассивным, относится те-
чением реки и тем самым спасается от преследования.
Другой же вид отлично бегает по поверхности воды, как
это делают клопы-водомеры.
Сегодня недалеко от Сяина мы заметили табун кро-
халей, в котором на одного старика вожака приходи-
лось свыше сорока птенцов-пуховичков. По наблюдению
удэгейцев, крохали очень дружные и общительные пти-
цы. Несколько самок их могут откладывать яйца в одно
гнездо. Насиживает же яйца обыкновенно какая-либо
одна птица. Но бывает и так, что выводок оказывается
с двумя вожаками. Иногда случается, что один выводок
потеряет мать, и тогда оставшиеся сироты-птенцы при-
нимаются в табун другой матери.
Во время энтомологической экскурсии мне довелось
быть свидетелем нескольких интересных явлений. Про-
ходя берегом горного ручья, текущего в Бикин, я увидел
огромное свежеводовальное (подмытое водой) дерево
кедра. Оно перекинулось мостом через довольно широ-
кий ручей и далеко протянулось на другой берег. Для
энтомолога такие деревья представляют большой инте-
рес потому, что на них, как на приманку, слетаются
различные виды насекомых: дровосеки, златки, корое-
ды, повреждающие хвойные деревья.
Я стал осматривать упавший кедр, собрал ряд вре-
дителей, но вскоре заметил, что многие насекомые, бе-
гавшие до того по коре дерева, исчезли. Вспугнутые
442
моим присутствием, одни из них, как бронзовая хвойная
златка, пятнистый и черный дровосеки, попадали на
землю, а другие, как серый дровосек и дровосек рагий,
прижались к расщелинам коры или перешли на нижнюю
сторону ствола. Приостановилась даже активность ко-
роедов.
Забравшись в среднюю, самую густую, часть кроны,
я сел на ствол дерева и, не сходя с .места, оставался
в таком затаенном состоянии очень долгое время. Ми-
нут через десять—пятнадцать началось вновь оживление
насекомых: довольно часто стали пробегать самки се-
рых длинноусых дровосеков, отличающиеся длинными
яйцекладами. Оказывается, они пробегали в поисках
отверстий, сделанных короедами, чтобы отложить в них
яички. Причем в каждое отверстие, как я потом выяс-
нил, они откладывали лишь по одному яичку. У других
дровосеков я наблюдал здесь же откладку яичек в на-
сечки, то есть в специально сделанные самкой прогры-
зы на поверхности коры.
Несколько позднее начали подлетать к стволу кедра
более мелкие дровосеки — короткокрылый и фиолето-
вый. Привлекаемые смоляным запахом, они летели бес-
прерывно. Обильный их лёт привлек, в свою очередь,
хищных мух — ктырей. Последние схватывали цепкими
лапками летящих дровосеков, садились здесь же на
ветки кедра и умерщвляли жертвы. Ктыри отдавали
предпочтение вяло летающим короткокрылым дрово-
секам. Если вокруг меня эти хищники из мира членисто-
ногих наблюдались довольно часто, то можно пред-
ставить, сколько их в целом в тайге ведет ежечасно
свою охоту за вредными лесными насекомыми.
Еще больше мое внимание привлекла жизнь шести-
зубого короеда — опаснейшего вредителя кедра. По-
вреждения его виднелись всюду по стволу дерева, их
легко можно было заметить по небольшим холмикам
буровой муки, которую короеды выбрасывают из своих
ходов наружу через специально сделанные для этого
отверстия. Жуки шестизубого короеда не только рабо-
тали под корою, но и часто пробегали по стволу. За ни-
ми охотились сравнительно крупные хищные жуки —
щитовидки. Часто можно было наблюдать, как они схва-
тывали короедов и, удерживая их передними лапками,
начинали постепенно разрывать на части. Остатки съе-
443
денных короедов — лапки и кусочки надкрылий — не
пропадали, а тотчас же подхватывались снующими
всюду по стволу муравьями.
Мои наблюдения за короедами прервала пробегаю-
щая по стволу белка, которая на расстоянии не боль-
ше метра от меня остановилась, схватила большого
черного дровосека и начала разделываться с ним так
же, как поступает с кедровой шишкой. Наблюдая за
белкой, я неожиданно услышал всплеск воды; посмот-
рев вниз по ключу, откуда доносились эти звуки, я уви-
дел, что барсук зашел в ручей, выпил несколько глот-
ков воды, а потом спокойно переплыл ручей, течение
которого слегка сносило его. Выбравшись на берег, он
отряхнулся и вскоре исчез в чаще леса.
Продолжая свои наблюдения за насекомыми, я под-
метил еще одно интересное явление. У лётных отверстий
ходов шестизубого короеда в большом количестве дер-
жались мелкие жучки — короткокрылы, или стафилини-
ды. Время от времени к ходам подлетали и более круп-
ные желтые с черными пятнышками жуки-блестянки и
клопики литокорисы. Те и другие, не обращая внимания
на армию многочисленных стафилинид, быстро ныряли
в ходы короедов и оставались там продолжительное
время или же вовсе не показывались. Уже позднее, за-
канчивая свои наблюдения, я вскрыл ходы шестизубого
короеда и нашел в них как в массе бегающих мелких
короткокрылов, так и блестянок и клопиков литокори-
сов. В связи с пребыванием в ходах этих незваных
гостей оказалось, что отложенные короедами яички,
а иногда и вылупившиеся маленькие их личинки были
уничтожены более чем на 50 процентов. Несомненно,
все указанные посетители ходов шестнзубого короеда
являются его активными хищниками и незри-
мыми друзьями человека в борьбе за сохранение
леса.
3 июля в полдень мы подошли к поселку Сяин, где
жители-удэгейцы были к нам не менее внимательны, чем
население в Олоне. Поселок Сяин еще более обширный,
чем Олонь. Здесь имеются школа-семилетка, сельсовет
и контора охотничьепромысловой артели. В Сяине мы
простояли только сутки и за это время хорошо позна-
комились почти со всеми жителями. Д. Г. Кононову
пришлось в Сяине пустить в расход не одну пленку
444
ФЭДа, чтобы удовлетворить желания большинства жи-
телей поселка.
Сяин в настоящее время уже не тот, каким был даже
десять лет назад. Развитие овощеводства и животновод-
ства стало теперь непременным среди удэгейского на-
селения. Это, конечно, ни в какой степени не ограничи-
вает занятия охотой, которой многие жители уделяют не
меньше времени, чем раньше. Более того, принципы
коллективизма в занятии охотой дали населению боль-
шие возможности реализовать продукты на более спра-
ведливых началах и получать различные предметы пи-
тания и промтовары.
Широко внедряется и культура среди удэгейского
населения Сянна. Молодежь стремится к образованию.
Многие, окончив семилетку в своем поселке, едут про-
должать образование в различные города Приморья.
Сейчас здесь широко распространена и физкультура.
Как в Сяине, так и в Олоне я видел содержащиеся в
хорошем состоянии и постоянно работающие волейболь-
ные и футбольные площадки. Во время нашего пребы-
вания все время шли разговоры о предполагающихся в
ближайшие дни футбольных соревнованиях между коман-
дами Сяина и Олоня. Двое из взрослого населения
Сяина окончили в Ленинграде Институт народов Севе-
ра. Многие мужчины Сяина в период Великой Оте-
чественной войны участвовали в борьбе с немецким фа-
шизмом и получили ордена и медали. Сяин — это куль-
турный центр бикинских удэгейцев. Большой этап в
перестройке всего быта и экономики этого обреченного
в дореволюционное время на вымирание народа уже
пройден. Теперь открываются перед ним новые, еще
более широкие перспективы повышения культуры и
дальнейшего прогресса.
В Сяине все обслуживавшие до сего времени нас
батчики должны были выполнять какие-то работы по
артели. Как ни жаль было расставаться с ними, но при-
шлось согласиться с тем, что нам дадут не менее хоро-
шую смену. Действительно, благодаря любезности пред-
седателя местного сельсовета М. Канчуги и председа-
теля охотничьепромысловой артели Мунова мы получи-
ли четырех хороших батчиков, и, кроме того, нам обе-
щали выделить еще проводника, бывшего солдата и
орденоносца Сатима Геонку, которого сейчас на селе не
445
было. Он уехал вверх по Бикину, но на днях должен
был вернуться и догнать нас на оморочке.
В состав наших батчиков теперь вошли Егор Пионка
и его сын Надига, Дмитрий Канчуга и из русских Воло-
дя Ульянов, сын местного лесообъездчика. Егору Пион-
ке было более шестидесяти лет, но он отличался креп-
ким здоровьем и хорошо водил баты. Остальные трое
были молоды. Но, несмотря на это, все они, « особенно
Дмитрий Канчуга и Володя Ульянов, ловко ходили на
бате, были хорошими охотниками и умели ловить рыбу.
С детства живя на Бикине, они уже давно научились
этому искусству у стариков. Все наши батчики были
исполнительны, трудолюбивы и любили жизнь среди
природы.
ОТ СЯИНЯ ДО РЕКИ ТУНГУЗ
Сухая марь близ Сяина.— Экскурсия на сопку
Т ахало.— О границах распространения некоторых
животных за Сяином.— Ночь недалеко от горы
Богодынза,— Бикин близ реки Амбы.— Первые
признаки приближения елово-пихтовой тайги.—
Динамика растительности и животных обитате-
лей ивовых зарослей.— Егор Пионка и его сын
Надига в роли энтомологов.— Встреча с Сатимой
Геонкой. —Экскурсия на реку Амбуи гору Си-
фантай.— Амурская долгохвостка.— Протока Ок-
зано, или Чертова.— Собиратели коры пробко-
вого дерева.— Водовальные деревья — плаваю-
щие острова.— Ширококрылая кукушка.— Пери-
од цветения амурской сирени.— Случай с колон-
ком—Через протоки Гундюгу и Гадеги.— Новые
изменения в фауне и флоре среднего Бикина.—
Фауна берегов Бикина.— Подъезд к рекеТунгуз
После обеда мы покинули гостеприимный Сяин.
Недалеко от устья речки Модигоу, притока Бикина,
мы заметили, что к самому берегу подходит обширная
марь со сфагновым мхом, поросшая клюквой и голу-
бикой. Из деревьев на мари сохранились редкие карли-
ковые лиственницы, которые чаще всего имели сухие
вершины. Как показали наши исследования, эти деревья
были заселены двумя видами короедов: лиственничным
заболонником, живущим на более пологих частях ство-
лов, и крифалом лиственничным, развивающимся на
446
тойкик веточках. Большой интерес Представляла $ауна
бабочек этой мари, которые биологически были связаны
с растениями, приуроченными только к данным местам
обитания. К таковым, например, относились: сибирская
голубянка и пяденицы ариханна и тимандра; гусеницы
которых питаются листьями голубики.
Интересно отметить, что обследованная нами марь
была сухая и у берега Бикина от нее отваливались боль-
шие куски сфагновых подушек торфа. По всей вероят-
ности, эта марь раньше отстояла далеко от берега, но
впоследствии река, размыв прирусловую часть долины,
подошла к краю мари и теперь продолжала свою раз-
рушительную работу. В результате этого произошло ес-
тественное дренирование мари — ее осушение, а затем
постепенное разрушение. Очевидно, уже давно пласты
сфагнового торфа мари сползают здесь по крутым бере-
гам реки и подхватываются течением. Ниже по Бикину
на галечниковых косах я еще раньше видел принесен-
ные рекой большие окатанные куски торфа. Происхож-
дение их для меня теперь стало вполне ясным.
От сухой мари вверх по Бикину мы проехали не бо-
лее 10 километров, миновали устье речки Дантигу и
подошли к высокой сопке Тахало. У подножия ее спра-
ва в Бикин впадает река того же названия. Приток име-
ет до 60 километров длины. Склоны сопки Тахало по-
крыты хорошими кедрово-широколиственными лесами,
в которых мы произвели непродолжительные энтомоло-
гические исследования. Между прочим, среди других
обычных видов бабочек были найдены южные и редкие
в этих лесах пяденица кристофия и агаристида цалисса.
Последняя является представителем тропического се-
мейства чешуекрылых, из которых в Приморском крае
встречаются только два вида и оба на крайнем юге. Пя-
деница же кристофия на юге развивается за счет круп-
ноплодной актинидии аргуты; здесь же из лиан этого
рода осталась более северная — актинидия коломикта,
на которой, видимо, и живет ее гусеница. Из интересных
растений на сопке Тахало, как говорил наш батчик Егор
Пионка, растет и корень женьшень. Раньше его здесь
собирали в большом количестве.
Ночевку сегодня мы организовали чуть ниже сопки
Тахало, на просторной сухой косе. Вечером, воспользо-
вавшись темнотой, решили поохотиться на рыбу. По ти-
447
хим протоком и глухим
заводям плавали до
12 часов ночи и пойма-
ли шесть больших
ленков, одного хариу-
са и трех чебаков. Мои
спутники считали эту
охоту малоудачной.
5 июля с самого
раннего утра погода
начала портиться. В
8— 10 кило метр ах от
места ночлега нас за-
стал дождь. Пришлось
на первой же косе ос-
тановиться и ждать
улучшения погоды.
Вблизи нашего лагеря,
ниже по Бикину, под-
нималась гора Вамба-
за, около которой мы
проехали утром, а впе-
реди виднелась гора
Богодынза. Ее верши-
ну начали застилать
облака.
За Сяином русло
реки сужалось. Бикин
здесь образует мень-
ше проток, и к бере-
гам его все чаще и
Д. Г. Кононов	чаще подходят горы.
В приречных лесах ис-
чезла иволга. Вместо белого аиста все чаще стал попа-
даться черный, не было слышно голоса обыкновенной
кукушки, зато повсюду встречалась глухая кукушка,
а в горных .кедрово-широколиственных лесах — и ши-
рококрылая кукушка. По Бикину и его притокам оби-
тали часто выводки крохалей. На марях гнездились
журавли и крупные кулики — большие кроншнепы.
Вечером и ночью погода оставалась ненастной. Мел-
кий дождь время от времени прекращался, и тогда густой
туман застилал окружающие горы, лес и острова на ре-
443
ке. Теплая, перенасыщенная влагой атмосфера способ-
ствовала большой активности многочисленных комаров и
мокреца. Эго была тяжелая .ночь. Неизвестно, какими пу-
тями проникали полчища этих паразитов к нам в палат-
ку, которая имела брезентовое дно и плотно закрывалась
у входа. Никто из нас не мог уснуть хотя бы на минуту.
Только к 11 часам следующего дня погода улучшилась.
Поредели облака. Можно было ждать появления сол-
нышка. Вскоре мы начали собираться в дальнейший
путь.
Слева у .реки, близ впадения в нее речки Амбы, рас-
полагается ряд небольших сопок, известных под наз-
ванием Бейчинзе, а с правой стороны поднимается сопка
Джекдой. По пути нашего следования мы посетили го-
ры на обоих берегах Бикина. Я впервые заметил здесь
появление аянской ели, которая вместе с другими поро-
дами уссурийской тайги росла в кедрово-широколист-
венных лесах. В условиях северных распадков аянская
ель вместе с белокорой пихтой выступали доминирую-
щими породами в насаждении. В то же время в таких
лесах кедр встречается довольно редко и обыкновенно
огромных размеров. Подроста не было, в то время как
ель и пихта в подлеске давали богатое возобновление.
Кроме того, в этих лесах часто попадались вывал и су-
хостои перестойных деревьев кедра. Смешанная уссурий-
ская тайга в этих частях долины Бикина хотя и оста-
валась богатой растительной формацией, но все больше
и больше ее теснили хвойные древесные породы.
По пути в горы мы вели также наблюдения над жи-
вотными и растительностью долинных широколиствен-
ных лесов и ивняка. Большой интерес представляла сме-
на древесных зарослей на косах, возникших в различное
время. На только что вышедших из-под воды отложени-
ях развивались густые щетки ивняка первого возраста.
Он имел свою характерную фауну. Из насекомых в этих
зарослях живут листогрызы блошаки, слоник зеленуш-
ка и древесная кобылка. Кроме того, на песчаной поч-
ве в этих ивовых зарослях ютятся несколько видов мел-
ких жужелиц, муравьи и некоторые другие насекомые.
Пройдут годы, и если за это время не произойдет раз-
мыва косы и уничтожения ивовых зарослей со всеми их
животными обитателями, то ивняк окрепнет, превратит-
ся в молодые деревца, для которых наводнения будут
15 а. Куренцов
449
уже не так страшны. Вода, затопляя заросли, не сможет
оказать разрушительного действия на почву, связанную
довольно прочно корнями. О том, что заросли благопо-
лучно переносят наводнение, говорят оставленные на де-
ревцах «завитки» из различного лесного мусора, пере-
носимого водой и задерживающегося на стволиках по-
росли.
По мере развития новых зарослей в них происходит
обогащение состава животного мира. На листьях раз-
виваются не только гусеницы таких мелких бабочек, как
макариа и эпионе, но и более крупных видов, например
слеповатого бражника. Из жуков встречаются тополе-
вый скрытохоботник, повреждающий стволики ив, и оль-
ховый листогрыз.
В целом формирование ивовых лесов от их началь-
ной стадии (молодой высыпки мелких прутиков на не-
давно возникшей косе) и до зрелого ценоза все время
находится под воздействием реки и, прежде всего, та-
кого сильного ее фактора, как наводнения. Поэтому все
приспособления у растений и животных, образующих
ценозы (ивняка, резко отражают влияние той среды,
в которой протекает их развитие. В качестве примеров
таких приспособлений можно привести хотя бы следую-
щие: большая гибкость стволиков ив, противодействую-
щих напору вод; кучное, а не одиночное или рассеянное
заселение ивами свободных молодых кос, в значитель-
ной 'степени обеспечивающее сохранение зарослей от раз-
рушительного действия воды; способность животных,
обитающих в ивняке, хорошо плавать или, в периоды
наводнений, прочно удерживаться на верхних, незатоп-
ляемых ветках и так далее.
В эту же экскурсию я мог наблюдать переходы от
чистого ивняка до богатых различными лиственными
породами уремных лесов. На всех долинных лесах, под-
вергающихся в той или иной степени затоплению, ле-
жит отпечаток их общего процесса развития.
По возвращении в лагерь я заметил, что Егор Пион-
ка и его сын Надига с большим интересом наблюдали,
как ловятся сачками насекомые. Они даже проявили
желание помочь нам в этом. Причем Надига вместе со
мною очень ловко вылавливал у берега Бикина клопов
из семейства кцриксид. Егор же, вооружившись сачком,
очень внимательно, хотя и несколько комично, бегал,
450
гоняясь за быстро летающими пестрыми радужницами.
Поймав бабочку, он с радостной улыбкой подносил мне
или Кононову сачок с добычей.
Пройдя по Бикину в этот день еще километров 10,
мы на ночь остановились недалеко от устья речки Амбы,
впадающей в Бикин справа. Здесь же, на другом бере-
гу, перед нами поднималась сопка Сифантай. На реч-
ной косе мы встретили двух охотников из Сяина — Зин-
зая Пионку и Сатима Геонку. Последнего хороню знал
К. Г. Абрамов. В прошлые годы он ходил с ним на реку
Арму. Его нам рекомендовали в проводники на гольцы
Коенини. Мы долго говорили с Сатпмой Геонкой, и я по-
нял, что он хорошо знает тайгу. Я передал ему все, о чем
договорился в отношении его в Сяине. Он охотно согла-
сился сопровождать нас на гольцы, но условился со
мной, что ему нужно побывать в Сяине и сделать там
все необходимое; через несколько дней он обещал до-
гнать нас на оморочке у реки Гангату.
На другой день рано утром охотники направились в
Сяин. С ними я послал председателю удэгейской охот-
ничьепромысловой артели письмо, в котором еще раз
убедительно просил его выделить для экспедиции про-
водника Сатима Геонку.
7 июля утром мы решили совершить небольшую экс-
курсию вверх по реке Амбе. Недалеко от устья нам
встретились обширные площади кедрово-еловых лесов.
Вверх по Амбе на бате проезжать довольно трудно.
На оморочке же можно было пробраться еще километ-
ров 8—10. Речка эта, видимо, была очень богата самой
разнообразной рыбой. Нам часто встречались ленки,
которые уплывали в сторону от бата.
При возвращении, близ устья речки Амбы, я наблю-
дал за ящерицей — долгохвосткой амурской.
Как известно, большинство ящериц живет в услови-
ях открытого ландшафта — в пустынях, степях и на лу-
гах, где они выработали способность быстро бегать по
земле, спасаясь от преследований. Амурская же долго-
хвостка, относящаяся к особому роду ящериц юго-вос-
тока Азии, живет в густых долинных лесах. Она обитает
на лесной подстилке, где много валежин и сухого от-
пада деревьев, и поэтому ей трудно передвигаться с
большой скоростью.
Сделанные мною сегодня наблюдения за этим живот-
15*
451
ным показали, что оно имеет своеобразные привычки, ко-
торые могли развиться только пр,и условии продолжи-
тельного существования данного вида в лесной обста-
новке. Встретив долгохвостку на широкой лесной поля-
не, где она не могла найти убежища, чтобы скрыться,
я заметил, что она быстро забралась по стволу неболь-
шого, растущего здесь ильма. Вблизи вершины деревца
долгохвостка перешла на тонкие ветки и тотчас же пре-
кратила все движения. При этом она удерживалась на
ветке не только при помощи своих лапок, но и прочно,
в несколько оборотов, охватив ветку хвостом. Опираясь
на последний, она вытянула вверх все туловище и вы-
сматривала: не преследует ли кто ее.
Понаблюдав некоторое время, я слегка побеспокоил
ее тонким прутиком и потряс деревцо. Определив опас-
ность, она сделала почти неуловимый для глаза прыжок
и снова застыла в прежней позе на тонкой, расположен-
ной ниже ветке. Зеленовато-серая окраска ящерицы,
сливавшаяся с общим фоном листвы и веток, заставила
меня долго искать ее. Мне хотелось довести наблюде-
ния до конца. Еще несколько раз тревожил ящерицу,
и она делала точно такие же прыжки и позы, как и в
первый раз, постепенно перемещаясь вниз по стволу
дерева. При этом ее поразительно точные, как будто за-
ранее рассчитанные прыжки всегда позволяли момен-
тально принимать позу и прочно удерживаться на вет-
ках при помощи хвоста.
Наконец побеспокоенная мною и на нижних ветках,
долгохвостка, убедившись, что на этот раз ей не помо-
гут ее средства защиты и маскировки, спрыгнула на
землю и спряталась в подстилке.
Вверх по Бикину, от реки Амбы и до реки Метахезы,
течение было быстрым, часто на пути встречались пере-
каты. Заломы, перегораживающие реку, являлись так-
же немалым препятствием. Поэтому мы направились в
обход по протоке Окзано. Нам пришлось потратить мно-
го времени, чтобы выбраться из этой протоки. Несколь-
ко раз приходилось делать проход для батов, а два ра-
за, выгрузив вещи, перетаскивать баты. Недаром удэ-
гейцы и дали этой протоке название Окзано, что значит
Чертова. Выше по Бикину мы прошли еще вторую, бо-
лее короткую протоку и миновали устье речки Ульми.
Здесь нас неожиданно захватил проливной дождь.
452
В протоках Бикина
Как в этот день, так и раньше на берегу нам часто
встречались палатки. Они принадлежали собирателям
пробки. Палатки обыкновенно располагаются в широко-
лиственных долинных лесах, богатых пробковым дере-
вом — амурским бархатом. Собранная пробковая кора
укладывается штабелями недалеко от палатки. Поэтому
«короеды», как .называл их Володя, устраивают свой та-
бор не на косах, откуда кору и палатки всегда может
легко унести водой, а рядом с местом заготовок.
Я вспомнил, как начиналось на Дальнем Востоке в
самых незначительных масштабах развитие этого про-
мысла, и увидел теперь, что за короткий срок это пред-
приятие получило столь широкое развитие.
Меня интересовало, как реагируют деревья амурско-
го бархата на снятие коры. После краткого осмотра я
установил, что кора снимается правильно, дереву не
причиняется вреда. Несколько деревьев со снятым проб-
ковым слоем продолжали хорошо расти, и на их стволах
начинал нарастать новый слой пробки.
Как ниже по Бикину, так и между реками Амбой и
Метахезой мне пришлось наблюдать много крупных, вы-
вороченных у берегов деревьев различных пород, зане-
сенных во время наводнений на отмели. Одни из них,
очевидно долго плывшие по реке, уже не имели у кор-
453
ней почвы, а сами корни выступали над водой в виде
сухих островов. Другие же, не испытавшие больших
встрясок при плавании или же перенесенные водой лишь
на небольшие расстояния, сохранили прикорневые участ-
ки почвы с бывшими на них растениями. Несомненно,
что большинство прикорневых растений на таких вре-
менно осевших на отмелях водовальных деревьях попа-
ло сюда с деревом, которое при падении в воду захватило
вместе с корнями и обитающие у его подножия растения.
Меня заинтересовали эти плавающие водовальные
деревья с сохранившимися на них живыми растениями.
Я полагал, что на них должны быть и некоторые мелкие
животные, которые или остались с тех пор, как дерево
было подмыто и подхвачено течением воды, или же по-
пали сюда позднее в виде переселенцев из окружающих
стаций. Мне довелось обследовать большое число пла-
вающих водовальных деревьев, и я установил, что они
несут с собой своеобразный мирок жизни. В первые мо-
менты существования плавающих водовальных деревь-
ев, что бывает в периоды наводнений, на них могут по-
пасть даже такие виды позвоночных животных, как бу-
рундуки, землеройки, полевки, змеи и ящерицы. Из на-
секомых, обитающих на почве, на водовальные деревья
обычно попадают крупные жужелицы карабусы, более
мелкие береговые жужелицы из родов небрия и бемби-
дия, муравьи и различные более мелкие бескрылые на-
секомые и пауки. Кроме того, водовальное дерево за-
хватывает с собой и огромное число насекомых и других
беспозвоночных, живущих на стволе в расселинах коры
и среди лишайников, а также много листогрызущих на-
секомых. Конечно, нельзя понимать, что все названные
животные обязательно будут встречены на одном и том
же дереве. Обычно позвоночные попадаются редко и
всегда одиночными особями. Насекомых же и других
беспозвоночных на свежеводовальных деревьях, как
правило, всегда можно встретить в достаточном коли-
честве, но по видовому составу они могут отличаться.
Это относится, прежде всего, к группе листогрызущих на-
секомых. И вот весь этот комплекс лесных обитателей,
подхваченный водой вместе с водовальным деревом, не-
сется быстрым течением реки. На перекатах многие из
животных могут быть смыты водой. Некоторые из .них,
оторванные от привычных условий, окажутся добычей
454
хищников и насекомоядных птиц. Наконец, большое
число видов, будучи невольными переселенцами, просто
не вынесет новых, резко изменившихся условий су-
ществования и начнет вымирать.
Пройдет несколько дней, прекратится наводнение,
начнет спадать вода в реке. В связи с этим и плавающие
ранее водовальные деревья вместе с сохранившимися
на них животными и растениями задержатся на отме-
лях, косах или забьются в протоки и образуют непрохо-
димые для лодок заломы, или торосы. Часто большие
скопления мелкого плавникового леса и огромных во-
довальных деревьев образуются у берегов рек на косах
и на заливаемых островах.
Что же произойдет с теми животными, которые ос-
тались на водовальных плавающих деревьях после на-
воднения? Наши исследования показали, что позвоноч-
ные: зайцы, змеи, белки, бурундуки, землеройки и по-
левки— обыкновенно покидают такие водовальные де-
ревья, где бы последние ни остановились: у берега ли
реки или на отмели, окруженной со всех сторон водой,
и нередко на большом расстоянии от берега. Нам при-
ходилось наблюдать, как спустя .несколько дней после
наводнения названные животные чаще всего пускались
вплавь в поисках берегов и только некоторые из них
задерживались до какого-то более благоприятного мо-
мента для того, чтобы затем перейти все же на берег.
Про некоторых животных (например, змей, белок
бурундуков) можно сказать, что они хотя и могут пла-
вать, но никогда не пускаются в плавание для того, что-
бы выбраться к берегу. Боязнь быстрой воды, могущей
потопить животных, заставляет их держаться на пла-
вающих водовальных деревьях до прекращения-наводне-
ния. Что же касается беспозвоночных путешественни-
ков, то их судьба складывается несколько по-иному. -Ос-
новная масса листогрызущих насекомых и насекомых,
живущих на стволах деревьев, бывает уничтожена во-
дой, так как ветви с листьями и кора (их важнейшие
местообитания) подвергаются почти полному разруше-
нию. Только случайно могут сохраниться отдельные осо-
би, например личинки усачей или златок под участками
коры или гусеницы бабочек, живущие внутри веточек
(вьедливая древесница, вершинная огневка кедра).
Из обитателей почвы и лесной подстилки также ос-
455
таются в живых лишь немногие виды. Если в корневой
системе водовального плавающего дерева участки поч-
венного слоя сохранятся, благодаря прочной дернине
травянистой растительности, то в них после наводнения
можно обнаружить муравьев, многоножек, некоторых
бескрылых насекомых, а из жужелиц — бембидий и иеб-
рий. Впрочем, последние летают и могут быть уже вто-
ричными поселенцами таких плавающих «островов».
Вообще же степень сохранности числа видов и коли-
чество их особей на водовальных деревьях, представ-
ляющих своего рода острова, зависят от того, насколько
сильно каждое из таких деревьев испытало действие
воды. Если плавающее дерево во время передвижения
лишится полностью коры и кроны, а от корней оста-
нутся лишь отдельные! торчащие остовы, без следа
почвы, то оно окажется совершенно безжизненным
костровом». Если же в силу ряда благоприятных усло-
вий осевшее на отмели водовальное дерево будет иметь
хорошо сохранившиеся корни с остатками запавшей
между ними лесной почвы, а также уцелевшие части
кроны и кору, то на таком дереве-острове можно будет
найти достаточно много живых организмов, перенес-
ших наводнение. Между этими деревьями наблюдают-
ся и все переходные степени сохранности на них после
наводнения обитателей животных и растений. Очень
интересна дальнейшая судьба обитателей этих водо-
вальных деревьев, ставших теперь более или менее
постоянными «островами». Большинство из них посте-
пенно теряет своих компонентов и превращается в без-
жизненные. Только разве пролетающие птицы и насе-
комые находят на них временную остановку. Некото-
рые же из этих «островов», представляющие огромные
корчи отмирающих ,в воде деревьев, еще долго оста-
ются населенными животными и растениями. При этом
на них чаще всего поселяются новые прищельцы, сре-
ди которых оказываются не только мелкие насекомые
(короеды, усачи, жужелицы и другие), но и некоторые
береговые птицы. Особенно памятен мне один из та-
ких «островов» близ реки Метахезы, образованный ги-
гантским водовальным тополем. На нем развивалась
растительность, и кроме довольно разнообразной фау-
ны насекомых я нашел на высоко поднимающихся кор-
нях гнездящуюся парочку горных трясогузок. Как дол-
456
го будет существовать этот автономный уголок жизни —
покажет новое наводнение.
Все только что сказанное о водовальных деревьях
на Бикине является лишь очень кратким изложением
тех явлений из жизни животного мира нашего края, ко-
торые таят в себе еще очень много неразгаданного и
которые еще долго будут привлекать к себе исследова-
телей-натуралистов.
Возле устья речки Метахезы, правого притока Бики-
на, мы несколько раз замечали зайцев, выбегающих на
полянки ивняковых зарослей. Как и в других частях
Приморья, эта стация для них является летом постоян-
ной. Уже к вечеру, когда наши баты причалили к берегу
для ночлега, с ближайших горных склонов я услышал,
уже не в первый раз, голос ширококрылой кукушки.
Этот голос, как известно орнитологам, совершенно не
похож на голоса других уссурийских кукушек. Его мож-
но было бы передать звуками «жпвичип». Этот вид ку-
кушки является южным и распространен еще в Китае
и в Индии. В Приморском крае ширококрылая кукуш-
ка живет на Бикине в горных и смешанных лесах и ча-
ще всего держится по многочисленным распадкам, там,
где есть густая растительность.
Интересно отметить то, что, когда едешь по Бикину в
Окружении лишь долинных лиственных или даже сме-
шанных лесов, никогда не слышишь криков этой кукуш-
ки. В том же случае, когда подъезжаешь к крутым или
скальным берегам Бикина, на которых развиваются
обыкновенно горные кедрово-широколиственные леса,
то тотчас же кто-нибудь из нас обязательно улавливает
знакомый теперь нам голос. Птица эта очень скрытная.
Сегодня ни я, ни Шибнев как ни старались, ориентиру-
ясь на крики, подойти к кукушке, не могли ее увидеть.
На следующее утро недалеко от устья Метахезы я
посетил заброшенные поля. На огромной территории на-
ходились в цвету иван-чай и одичавший лук, росший све-
ди полу сорной растительности. Лук стал очень мелким
и напоминал своих диких сородичей. Из насекомых на
бывших когда-то полях я собрал кукурузного мотыль-
ка и жука-шпанку, которые известны как серьезные вре-
дители сельского хозяйства в Приморье. Первый вредит
преимущественно кукурузе. Гусеница его выедает по-
чатки и стебель. Второй повреждает картофель. В дан-
457
вых условиях кукурузный мотылек развивался на сор-
ных растениях, а жуки-шпанки держались на дикой ви-
ке и почти объели ее листья.
При возвращении к лагерю мы заметили, что нача-
лось массовое цветение амурской сирени. Все долинные
леса, казалось, превратились в цветущие сады. Особен-
но красивы были берега Бикина и его притоков. Боль-
шие кисти сирени склонялись над водой, отражались в
тихих заводях и создавали картины поразительной кра-
соты. Разве только в период цветения черемухи берега
Бикина так же красивы, как в пору цветения амурской
сирени.	>
Для натуралистов-энтомологов цветение амурской
сирени особенно знаменательно. К этому времени раз-
витие фауны насекомых в Приморье достигает наиболь-
шего расцвета. Вряд ли есть еще где-либо в нашей об-
ширной стране такие уголки лесной природы, в которых
жизнь насекомых проявлялась бы в это время в столь
большом разнообразии форм и красок! Забывая об
еде и отдыхе, можно теперь целыми днями бродить с
сачком в руках по уссурийской тайге, охотясь за насе-
комыми, и все же будешь испытывать понятное для эн-
томолога чувство, что ты многого еще не увидел. Пере-
бирая в памяти впечатления дня, насыщенного собы-
тиями, представляешь более ясно, как много остается
еще непознанного нами в мире насекомых.
Но вот вслед за жарким днем наступает теплый ве-
чер, а затем и душная июльская ночь. До отдыха ли в
Это время энтомологу7? Сборы на цветах сирени и лов-
ля на свет в течение нескольких часов могут дать сотни
самых разнообразных насекомых.
Здесь, на Бикине, в эти дни расцвета жизни мира
насекомых, продолжающегося до конца июля, мы с Ко-
ноновым не упускали ни одного хорошего дня и теплой,
благоприятной для лёта бабочек ночи, чтобы не посе-
тить все интересные леса и не собрать в них насекомых.
Сегодня вечером у ключа Катэн, где мы остановились
на ночь, был очень хороший лёт бабочек на цветы си-
рени. Кроме различных видов совок и пядениц мы со-
брали целый ряд бражников и многочисленных огне-
вок, листоверток и других молевидных мелких бабочек.
Вообще ловля бабочек на цветах, используемая недоста-
точно еще энтомологами, бывает порой очень продук-
458
Уссурийская древесная лягушка
тивной и, кроме того, часто помогает расшифровать
биологию того или другого вида. Так, во многих случа-
ях бабочки, опыляющие то или другое растение, нередко
откладывают на него яички, а развивающиеся позднее
гусеницы питаются листьями этого растения. Например,
цветы сирени обыкновенно посещают бражники Штреке-
ра, Танкре и Янковского, гусеницы которых развивают-
ся как на сирени, так и на ясене.
В этот день К. Г. Абрамов вместе с Егором Пионкой
вечером направились на оморочке выследить сохатых,
провести за ними наблюдения и, если возможно, отст-
релить одного из них для научных целей. Увидеть лосей
им не удалось, но следы животных показывали, что да-
же летом они водятся в этих частях среднего течения
Бикина. Ключ Катэн и перекат того же наименования
расположены приблизительно против тех мест, где я со
своими спутниками проходил еще в 1937 году, чтобы
попасть на гольцы Коенини, но со стороны реки Хора.
Я с радостью вспомнил о них и рассказал своим това-
рищам, насколько тяжело было прошлое путешествие.
9 июля, благополучно миновав перекат Катэн, мы
тронулись выше. Погода начала ухудшаться. Весь день
дул сильный ветер. Впрочем, он принес нам и некото-
рое облегчение. Весь гнус, не только мелкий, но и мош-
459
ка, комары, относился сильным течением воздуха. Мы
сняли сетки и вздохнули свободно.
Отъехав недалеко от лагеря, Дмитрий Канчуга, сто-
явший на носу нашего бата, заметил плывущего через
неширокий залив колонка. Мы стали наблюдать, что
будет делать этот маленький хищник. Переплыв, он вы-
шел на галечниковую косу и не торопясь пошел невда-
леке от берега. Вскоре показались два куличка-перевоз-
чика и желтая трясогузка. Налетая на колонка, они хо-
тели его ущипнуть. Атаки птичек заставили его лишь
слегка ускорить движение. Заметив нас, колонок, види-
мо, сообразил о более серьезной опасности и пустился
бежать, чтобы спрятаться между выброшенными водой
большими корчами. Очень долго мы искали зверька и
наконец обнаружили его у корней одной корчи, но до-
быть так и не сумели. Он ушел от нас. Надо полагать,
что колонок у берегов реки отыскивает гнезда и разо-
ряет их. В связи с этим у некоторых птиц, и прежде все-
го у куликов-перевозчиков и трясогузок, живущих в
данных условиях, могла выработаться взаимопомощь
в борьбе против своего врага. Вот почему они и ата-
ковали хищника.
За ключом Катэн мы недолго ехали по Бикину и
свернули в протоку Гундюгу, из которой затем напра-
вились другой, еще иолее длинной протокой Гадеги.
свернув в эти рукава Бикина, мы надеялись провести
здесь оаты более спокойно, но сделать это оказалось не
так просто. Начиная от Катэна, бнкинская долина ста-
новится более узкой. Вследствие этого не только сам
Бикин, но и все его протоки в этих местах текут значи-
тельно быстрее. Поэтому плавание по ним отняло не-
мало сил у наших батчиков. Забравшись по длинной
протоке Гадеги далеко вверх, мы обнаружили, что она
разделилась на три неширокие протоки и тем самым
принесла нам ряд новых неприятностей. Не однажды мы
тянули баты по мели или прорубали для них проходы
через завалы принесенного сюда леса. Правда, есть
своеобразная прелесть в таких глухих протоках. Зеле-
ные своды сомкнувшегося вверху полога никем не тро-
нутого леса, низко нависающие над водой стволы бере-
говых деревьев и проходящие под ними наши ульмаг-
ды, непуганые выводки крохалей и часто встречающие-
ся здесь ленки — все это заставляло забывать трудности-
460
В связи с Довольно выраженным горным характером
местности от .ключа Катэн и до реки Тунгуз произошли и
более заметные изменения в мире животных и растений.
Сократились площади уремных ильмово-широколиствен-
ных десов, в которых маньчжурский орех с красивыми
крупными листьями теперь стал редким, исчезли жимо-
лость Маака и кустарник из семейства аралиевых —
акантопанакс. Зато чаще в долинах стали встречаться
кедрово-широколиственные леса. С гор, по глубоким
распадкам, нередко к самому берегу Бикина подступала
елово-кедровая тайга. Из животных исчезли амурская-
кряква, иволга, китайский скворец и черепаха. Их рас-
пространение к востоку проходит у Сяина или чуть вы-
ше по Бикину. Теперь я уже не видел белых аистов и не
слышал голоса обыкновенной .кукушки. Меньше стано-
вилось шцрокоротов, сизых дроздов и японских пеночек.
Черный медведь постепенно вытеснялся бурым. В хвой-
ной тайге обитали сохатый и кабарга, а из птиц — кед-
ровка и корольковидная пеночка.
Еще большее число видов .насекомых, являющихся
типичными долинными обитателями, также не доходит
до Катэна — Тунгуза или оказывается редким в этих
частях среднего Бикина. К таковым из бабочек относят-
ся, например, великолепная пяденица, ореховая хохлат-
ка, пеструшка Радде, а из жуков — светлячки, жужелицы
коптолябрусы, короеды Бергера и Холодковского и дру-
гие. В то же время насекомые, по условиям обитания свя-
занные обыкновенно с еловой тайгой или с елово-кедро-
выми лесами, начинают появляться у Катэна — Тунгу-
за, а дальше к востоку становятся обычными видами
и в горных долинах. Из них можно указать на бабочек-
бархатниц—аянскую и Седакова, ленточницу Гомей-
ра, дымчатую еловую пяденицу, а из жуков — на фио-
летовую небрию, черного елового дровосека и на неко-
торых таежных короедов и слоников.
Только к вечеру мы наконец выбрались из протоки
и вскоре остановились на ночь на большой галечниковой
косе. Против нашего лагеря, на левом берегу Бикина,
возвышалась довольно высокая сопка Сагеси, покрытая
до самой вершины смешанными лесами.
10 июля я проснулся рано и решил детально обсле-
довать фауну галечниковой косы. Начиная от самого
берега реки и до наиболее высоких точек косы, я про-
461
наблюдал изменения в составе животного населения.
Близ пологого берега, где обычно оказывается волно-
прибойное действие реки и над затопленной галькой вы-
ступают лишь отдельные, более крупные камни, оби-
тают рыбки — бычок-подкаменщик, сибирский голец и
личинки пескороек, или миног, которые держатся меж-
ду камешками на глубине 1—3 сантиметров. Вместе с
ними нередко встречался речной рачок. Из насекомых
в этих же условиях’ я находил личинок-веснянок и по-
денок, мелких водолюбов и клопов-скорпионов и корик-
сов. Из собственно прибрежных обитателей здесь встре-
чались .некоторые небрии и бембидии, которые попада-
лись на выступающих над водой более крупных камеш-
ках гальки. Эту береговую полосу можно было бы на-
звать переходной зоной между наземной и водной фау-
нами, следующую за ней зону, в виде узкого окаймле-
ния у воды, образует пояс увлажненной гальки с оди-
ночно встречающимися здесь жужелицами бембидиями
и небриями. Среди них я заметил и жужелицу-тинпи-
ка. Третья зона, сухой гальки, заливаемая водой только
в периоды больших разливов реки, по пространству яв-
ляется довольно обширной. В пей сосредоточена основ-
ная масса галечниковых жужелиц небрий и бембидии,
часты короткокрылы, или стафелины, и некоторые виды
муравьев.
Четвертую зону образуют песчано-галечниковые от-
ложения реки, которые обыкновенно граничат уже с за-
рослями молодых порослей ивняка. На них можно уви-
деть и развитие травянистой растительности, но не в
виде сплошного покрова, а лишь одиночными особями
или куртинками. Здесь также своя фауна. В значительно
меньшем количестве живут бембидии и небрии, но обыч-
ны скакуны и муравьиные львы, делающие на песке во-
ронки; нередки приуроченные к таким стациям щелку-
ны, более часты муравьи, попадаются даже травоядные
усачи — амурская агапантия и дровосек Геблера. По-
следние только и могут проникать далеко в тайгу от-
крытыми берегами рек. Фауна названных полос или при-
брежных зон реки представляет большой интерес .в том
отношении, что она подвергается частым воздействиям
затопления и складывается из специфической группы ви-
дов, которые заселяют вновь возникающие в природе
свободные ниши. Только что приведенный комплекс жи-
462
вотных и описанная выше фауна плавающих водоваль-
ных деревьев и фауна ивовых зарослей позволяет на-
блюдать, как происходят в природе динамические сме-
ны ценозов от их зарождения и до полного распада.
Натуралистам предстоит еще много работы, чтобы окон-
чательно разрешить проблему эволюции экологических
групп животных и растений, образующихся под воздей-
ствием колебания уровня вод горных уссурийских рек.
В тот же день мы миновали ключ Маммубасами и
вошли в длинную протоку Сундингу, в которую впадает
речка того же названия. На большом протяжении вода
в ней течет тихо, ио затем, разделившись на несколько
более мелких проток, она становится быстрой и мало-
доступной для прохода батов. Не только быстрота те-
чения, заставлявшая все время держать на шестах лод-
ки, но и частые заломы создавали нам здесь немало ра-
боты. Часто мы прорубали или пропиливали проходы в
заломах, а в двух местах протока была так сильно за-
валена лесом, что пришлось разгружать баты и тащить
их волоком не менее пятидесяти метров через тайгу,
прорубая для этого дорогу и делая на ней настил из
деревьев.
После довольно долгих и тяжелых работ экспедиция
наконец выбралась из Сундингу па Бикин и оказалась
у небольшой речки Хайлу. На ближней косе мы решили
немного отдохнуть. Воспользовавшись этим, я и Коно-
нов отправились в ближайший елово-кедровый лес. На-
ряду с •многочисленными, летающими у берега Бикина
ильмовой радужницей и барбарисовой белянкой нам
удалось собрать следующие северные виды бабочек:
пухоспинку бурую, пяденицу венузию и цидарию бере-
золистпую. Все это лишний раз- указывало на то, что
даже ;в долинных лесах начался процесс преобразова-
ния в сторону все возрастающего количества бореаль-
ных видов.
После обеденного отдыха мы проехали по Бикину
еще до 10 километров и остановились близ реки Тун-
гуэ. Начавшаяся портиться еще днем погода к вечеру
улучшилась. Когда с веселым шумом все принялись за
разбивку лагеря, на западе ярко пылал закат, освещая
вершины долинных лесов. С наступлением темноты в
небе зажглись тысячи звезд, и вскоре из-за дальних юж-
ных сопок выплыла полная луна. Изредка в темной ча-
463
ще тайги искрились светлячки. Ночь была теплая и ти-
хая. Только время от времени этот покой нарушался
криками совки-сплюшки да едва слышным говором лю-
дей из нашего лагеря.
ВВЕРХ ПО БИКИНУ ВОКРУГ ПЕРЕКНТН ЧНСВ-ГУЙННИ
Горы сжимают долину Бикина.— Протока
Яна.— Плывущая белка.— Ночь у местечка. Амиг-
да.— Высокие горы влево от Бикина.— Лагерь у
реки Гангату.— Памятная ночь.— Приезд Сатимы
Геонки и вести из Сяина,— Экспедиция разде-
ляется на два отряда.— Копчение рыбы.— Экс-
курсия в вейниковые заросли. — Семья колонка.—
Вид на голец Лаобейлаза от устья реки Ган-
гату. — В объезд переката Часа-Гуйани, — Очаги
массового размножения сиреневой пяденицы. —
Сопка Горелая и подготовка к походу на голец
Лаобейлаза
Нам необходимо было торопиться. Приближалась
середина лета, а посетить гольцы мы должны были во
что бы то ни стало в последней декаде июля. В против-
ном случае мы многого уже не найдем; ряд характер-
ных видов растений и насекомых закончит цикл свое-
го развития и исчезнет до будущего года. Это понимали
все батчики и напряженно работали. Наши ульмагды
проходили в день до 30 километров.
Сегодня я снова заметил, что горы начинают сжи-
мать долину Бикина еще больше. В некоторых местах
они подступают вплотную к берегу реки. От этого вся
местность приобретает ясно выраженный альпийский
характер. Бикин становится шумливым и быстрым,
с частыми, хотя и небольшими перекатами. Плавание
здесь довольно затруднено. Чтобы миновать большую
часть этого участка реки, мы направились протокой Яна.
Ильм, черемуха и амурская сирень, растущие по
обоим берегам протоки, образовали над водой сплош-
ные шатры. Лишь иногда в пологе этого свода показы-
валось голубое небо и лучи солнца проникали до самой
воды и освещали лесную чащу протоки. Если на широ-
ких просторах реки Бикина часто наблюдались выводки
464
Через плавни и протоки Бикина
уток-каменушек и крохалей, быстро убегавших от нас
по воде, то по протоке Яна встречались обычно краси-
вые утки-мандаринки — типичные обитатели глулихлес-
ных речек. Вспугнутые нами, старые утки поднимались
и, следуя всем изгибам протоки, вскоре исчезали из
глаз. Маленькие же утята обыкновенно рассыпались по
воде и затаивались в прибрежной растительности до
тех пор, пока мать снова не показывалась вблизи и не
подавала’ им сигнала о том, что опасность миновала.
У более высоких берегов протоки мы видели свежие
выходы нор выдры. Начинаясь низко, норы круто ухо-
дили вверх и поэтому были недоступны для воды.
На мелководье часто показывались крупные ленки,
из которых несколько штук поймал наш батчик Дмит-
рий Канчуга.
Вскоре Яна вывела нас снова на широкий Бикин.
Жаль было расставаться с ее красивыми берегами и
плавным течением. Бикин хотя и не казался теперь та-
ким шумным, каким мы оставили его ниже, но все же
пробираться у его правых низких берегов под нависши-
ми над водой ветвями и стволами деревьев представляло
немало хлопот для батчиков. Поэтому мы решили пе-
ресечь реку и следовать вдоль другого, более доступно-
го берега.
465
Во время переправы я заметил впереди, несколько ни-
же нашего бата, сбиваемый течением какой-то неясный
для меня предмет. Острый глаз нашего проводника
Дмитри’я Канчуги сразу определил, что это белка. Вско-
ре бат приблизился к ней, и я увидел, что она неплохо
плавает. В этом случае ей хорошо помогает хвост: под-
нятый над водой вверх с растопыренными в разные сто-
роны волосами, он служит своего рода парусом и помо-
гает зверьку переправляться через быстрые горные реки.
Привал на обед мы сделали у высокой сопки Касан-
да, расположенной на правом берегу Бикина. Беглая
экскурсия в елово-кедровый лес, покрывающий склоны
горы, а также в приречные долинные леса показала, что,
несмотря на большое разнообразие уссурийской фауны,
здесь еще сильнее сказывается присутствие северных
представителей. Особенно часто встречалась бабочка
аянская бархатница, которая настойчиво держалась да-
же у нашего табора, все время пытаясь сесть на вспо-
тевшие руки и спины людей.
После обеда нам удалось проехать еще километ-
ров 10. Поздно вечером мы остановились на ночлег у
местечка Амигда, что в переводе с удэгейского языка
означает — тополевый лес.
Ночь была тихая и темная. Слышался неумолчный
говор Бикина, да временами из леса доносились негром-
кие крики совки-сплюшки. В эту ночь я ни разу не на-
блюдал летающих светлячков. Очевидно, они уже не
проникают сюда.
На следующий день в полуденные часы с широкого
плеса реки мы неожиданно увидели несколько высоких
сопок. Среди бесконечного моря лесов они выделялись
своими голыми вершинами и склонами каменистых осы-
пей. Чтобы лучше ориентироваться в новой обстановке,
мы подъехали к галечниковой косе и, остановив уль-
магду, начали разбираться в окружающем ландшафте.
Я определил, а наши батчики Володя Ульянов и Дмит-
рий Канчуга, уже бывшие здесь раньше, подтвердили,
что высоты относились к той гольцовой группе вершин,
которые известны у хорских удэгейцев под именем Кое-
нини (белые горы), а у бикинских удэгейцев — под на-
званием Лаобейлазы (скалистые горы). Проникнуть че-
рез тайгу к этому отдаленному горному узлу и являлось
основной целью нашего путешествия.
466
Не более получаса мы могли наслаждаться видом
этих горных далей. С запада показались облака, кото-
рые, быстро перемещаясь по Хорско-Бикинскому водо-
разделу, начали надвигаться на вершины Коенини.
Превратившись вскоре в темные тучи, они разразились
там сильным грозовым дождем. Оттуда все время до-
носился гром и вспыхивали молнии.
Кончился широкий плес Бикина, и снова начались
его кривуны и протоки, с которых даже в хорошую по-
году никогда не увидишь вершин Коенини.
К вечеру наши ульмагды остановились на левом бе-
регу Бикина, недалеко от устья реки Гангату, сбегаю-
щей с южных склонов Коенини. Выбрав хорошую га-
лечниковую косу, мы приступили к разбивке лагеря и при-
готовлению ужина. Володя тем временем отправился на
оморочке к противоположному берегу Бикина осмотреть
местность и поохотиться. Вернувшись к сумеркам, он при-
вез двух уток и несколько крупных ленков. По его сло-
вам, недалеко от нас, на другом берегу, находится длин-
ная, бывшая когда-то протокой заводь, богатая
рыбой.
Наскоро закусив, мы решили в ночь отправиться
ловить рыбу. Нам необходимо было поймать побольше
рыбы, чтобы уже завтра начать коптить ее впрок. Такой
запас надо было сделать заранее для похода на вер-
шины Коенини.
Тишина ночи лщпь иногда нарушалась всплескива-
нием пойманной рыбы да чуть слышными звуками ста-
рых уток крохалей, которые как будто терялись в своих
привычных повадках и, настороженные, оставались в
прибрежных зарослях.
Эта ночь так очаровала нас, что нам долго не хоте-
лось покидать чудесной заводи.
Мы вернулись с богатой добычей к палаткам неза-
долго до рассвета.
Утром к нашему лагерю на оморочке подъехал
Сатима Геонка. Он привез мне письмо, на конверте ко-
торого был написан адрес: район Бикина, неизвестный
табор экспедиции Академии наук, начальнику экспеди-
ции т. Куренцову. В записочке говорилось: «Здравст-
вуйте, т. Куренцов! Горячий привет всем участникам
экспедиции. Вашу просьбу выполняю и посылаю в ваше
распоряжение т. Геонку С. до конца работы. С попут-
467
чиками сообщите пути вашего движения. С приветом
Мунов. 8.VI.48 г. Сяин».
Как приятно было читать эту коротенькую записочку
председателя удэгейской артели! Теперь я уже опреде-
ленно знал, что при походе на Коенини мы будем иметь
опытного проводника.
День 13 июля оказался для нас богатым событиями.
Наша экспедиция разделилась на два отряда. К. Г. Аб-
рамов с батчиками Егором и Надигой Пионкой отправи-
лись вверх по Бикину. Они доедут до местечка Улунга.
Оттуда К. Г. Абрамов направится к хребту Сихотэ-
Алинь и проведет там наблюдения над сохатыми. По пу-
ти же к Улунге он должен отстрелять одного сохатого
для питания экспедиции. Некоторое количество варе-
ного или сушеного сохатиного мяса мы хотели 'взять с
собой в поход на Лаобейлазу. В помощь Константину
Георгиевичу я отправил вместе с ним сегодня и Сати-
му, чтобы тот в течение двух-трех дней сделал всю под-
готовительную работу и 15 или 16 июля подъехал на.
оморочке к Горелой сопке. К этому времени к ней
должны были прибыть и остальные участники экспе-
диции.
В лагере же у реки Гангату мы должны были за-
держаться еще дня на два, чтобы за это время сделать
достаточный запас копченой рыбы для экскурсии на
гольцовые горы.
Стоит коротко рассказать о том, как в таежных усло-
виях коптится рыба. Для этого вырубаются четыре вы-
соких (до 2,5—3 метров) шеста, которые связываются у
вершин, а затем расставляются так, что как бы обра-
зуют ребра четырехгранной пирамиды. В полуметре или
немного выше над землей к такой пирамиде ильмовым
или тальниковым мочалом привязываются с двух сто-
рон две жерди, на которые в ряд укладываются на рас-
стоянии 5—7 сантиметров друг от друга сырые ивовые
прутья. Вот и все сооружение такой таежной коптилки.
Предназначенная для копчения рыба разрезается на
продольные пласты, слегка присаливается, а затем раз-
мещается на помосте коптилки. Под помостом раскла-
дывается костер, дающий много дыма. Подогревая и
пропитывая дымом положенную рыбу, такой костер и
вялит и коптит ее. На копчение пластов крупной рыбы
затрачивается не более дня. Пласты же более мелкой
468
Таежный способ копчения рыбы
рыбы бывают готовы и раньше. Наш способ копчения
рыбы можно было бы назвать способом горячего коп-
чения. Другой способ — холодного копчения, как из-
вестно, заключается в том, что через продукт копчения
проходит лишь охлажденный дым. Для копчения мы бра-
ли только ленков. Они в изобилии водятся в среднем
469
течении Бикина. Ловились ленки и днем, но особенно
хорошо ночью.
Проводив Абрамова и Сатиму вверх по Бикину и ос-
тавив Шибнева и Володю в лагере коптить рыбу, мы с
Кононовым и Дмитрием Канчугой переехали на проти-
воположный берег реки для обследования густых и вы-
соких зарослей вейника. Растение это интересно тем, что
тотчас же занимает все образовавшиеся в тайге пустые
пространства. Возникают же такие не занятые расти-
тельностью участки в результате пожаров, ветровалов,
буреломов и больших наводнений, уничтожающих преж-
ний травяной покров в лесу.
В данном случае безлесный пустырь, покрытый вей-
ником, образовался под действием сильного, но не рас-
пространившегося широко пожара и последовавшего
затем смыва растительности во время большого навод-
нения. Следы проявления этих факторов наблюдались в
виде обгорелых, упавших деревьев и ряда сообщавшихся
с тальвегом Бикина, теперь уже пересохших проток и
небольших рукавов и промоин. При условии открытой
местности вейник здесь не только был выше человечес-
кого роста, но и образовывал настолько густые зарос-
ли, что пройти через них не было никакой возможности.
Это густое большетравие напомнило мне заросли бам-
бука, которые я наблюдал во время путешествия на
южном Сахалине в 1947 году. Как и там, мы могли здесь
пробираться, предварительно раздвигая палкой травя-
нистую чащу. Для продвижения в этих зарослях мы не-
редко прибегали, как и на южном Сахалине, к способу,
известному путешественникам по Новой Гвинее. Мы
переступали по утоптанному заранее месту, образован-
ному от нарочитого падения одного пли двух из нас на
густую заросль вейника.
Животный мир вейниковых зарослей был относитель-
но беден. Только иногда хорошо заметные следы ука-
зывали на то, что заросли посещает медведь, и то, ви-
димо, ночью. Во время экскурсии мы несколько раз ис-
пользовали такие мишкины тропки, чтобы проникнуть в
различные уголки вейниковых зарослей. Из насекомых
попадались лишь некоторые виды бабочек: глазчатый
амурский сатир, толстоголовка морфей и мелкие пер-
ламутровки. Все эти виды свойственны лугам. Сегодня
мне удалось подметить полное отсутствие лесовозобнов-
470
ления на вейниковых зарослях. Надо думать, что мощ-
ное развитие травянистой массы в этих зарослях подав-
ляет развитие всходов древесной растительности. Оче-
видно, пройдет несколько лет, прежде чем вейник пе-
рестанет быть конкурентом леса, и тогда он постепенно
уступит место древесным насаждениям.
Утром 14 июля я и Кононов пошли обследовать до-
линные леса. Пройдя в глубь леса, недалеко от лагеря
мы увидели довольно широкую протоку, которая ухо-
дила неизвестно куда вверх и вниз по долине Бикина.
Чтобы осмотреть большие площади леса, мы раздели-
лись: я пошел вверх по протоке, а Кононов вниз. Меня
очень интересовали короеды, развивающиеся на усыхаю-
щих ветках татарского кизильника. Они поселялись ча-
ще всего на тех кустарниках, которые были угнетены
действиями наводнений или были поломаны черным
медведем, лакомившимся ягодами этого растения в
прошлом году.
Привлекли мое внимание и илистые берега протоки.
Помимо различных насекомых, которые часто вылетали
на эти открытые пространства, я наблюдал многочис-
ленные следы различных птиц и зверей. Здесь проходи-
ли изюбрыхи кабаны, оставил отпечатки своих крупных
лап медведь, заметны были прыжки зайцев, следы чер-
ных аистов и различных куликов.
Уже около трех часов я занимался наблюдениями.
По времени я должен был возвращаться к лагерю. Со-
вершенно неожиданно я увидел .вдруг быстро идущего
ко мне Кононова. Окончив работу, он не пошел к лаге-
рю, а поспешил поделиться со мною очень интересными
наблюдениями, которые ему удалось сделать во время
своей .непродолжительной экскурсии. Вот его рассказ:
«Пробираясь осторожно береговыми зарослями прото-
ки, я заметил небольшого плывущего через протоку
зверька. Чтобы лучше рассмотреть его, я быстро обошел
стороной протоку, а потом, скрываясь за деревьями, сно-
ва подошел к берегу и увидел следующую картину. Че-
рез протоку плыл колонок, на спине которого сидели
два маленьких его детеныша. Впереди у пловцов нахо-
дился небольшой островок, заросший ивняком и трава-
ми, в его зарослях и скрылись зверьки. Я очень сожа-
лел, что все кончилось быстро и для меня оставалось
много неясного. Тем не менее я решил посмотреть, не
471
произойдет ли еще что-нибудь дальше. Трудно было до-
пустить, чтобы колониха могла долго задержаться на
маленьком островке, где для нее и добычи-то, наверное,
не было. Действительно, не прошло и десяти минут, как
я снова увидел ее, плывущую теперь уже от островка
к противоположному от меня берегу протоки. На ее
спине также сидели два колоненка, а откуда-то взяв-
шийся третий, очевидно более сильный и смелый, плыл
рядом с матерью. Расстояние от островка до берега
было не более 4—5 метров. Зверьки быстро переплыли
это пространство, и колонята, спрыгнув со спины мате-
ри, вместе с ней начали взбираться по крутому берегу
и вскоре скрылись в лесной чаще.
Загадочным оставалось появление третьего колонка.
Поэтому я решил продолжить наблюдения и проследить
за дальнейшими интересными событиями. Вскоре у бе-
рега появилась та же заботливая мать-колониха. Ос-
матриваясь вокруг, она направилась к воде, а затем по-
плыла по направлению к островку. Она вернулась, ока-
зывается, на островок затем, чтобы взять на нем еще
двух оставшихся там детенышей. Так же, как и первых,
она перенесла их на спине вплавь и, скрывшись с ними
на берегу, уже больше не показывалась. Для меня те-
перь стало ясно, что колониха переносила своих дете-
нышей с одного берега на другой в два, а может быть,
и в три приема и постепенно —сперва на островок, а по-
том уже на противоположный берег».
Таковы были интересные наблюдения Кононова. Из-
вестно, что в середине лета колониха водит уже под-
росших детенышей на охоту и часто кочует с ними у бе-
регов рек, заваленных буреломником. Здесь ей легко
прятаться со своей семьей, и здесь же она всегда вдо-
воль находит добычи в виде мышевидных грызунов и
птичьих гнезд.
Причины, заставившие семью колонков перебраться
на другой берег, вероятно, можно объяснить потреб-
ностью в новых участках для охоты. Может быть, в
этом отношении были отчасти повинны и люди нашей
экспедиции, которые прожили почти три дня недалеко
от тех мест, где проходила кочевка семьи колонка.
К обеду мы вернулись в лагерь, довольные своей
экскурсией.
Володя и Дмитрий, ловившие рыбу чуть ниже на-
472
щего лагеря, недалеко от устья реки Гангату, нашли
место, с которого хорошо видна Лаобейлаза. Когда
они вернулись и рассказали мне об этом, я вместе с ни-
ми тотчас же поехал посмотреть на горы.
Было уже часов семь вечера. Мы спустились по Би-
кину не более километра и причалили у небольшой от-
мели, на которой остановилось принесенное во время
наводнения огромное плавающее дерево тополя Мак-
симовича. Отсюда, при хорошей солнечной погоде, пе-
ред нами далеко в сторону от правого берега Бикина
открылись высоко поднятые .вершины гольца Лаобей-
лазы. При заходящих, но еще ярких лучах солнца рез-
ко выделялась наибольшая вершина с выступающей
грядой скал и ползущими от них каменистыми осыпя-
ми. Насколько было возможно, я попытался разобрать-
ся в падях, начинающихся у этих далеких высот, и на-
метить пути подхода к Лаобейлазе. Трудно было отор-
вать взгляд от красивых горных вершин. Они влекли
к себе своею неизвестностью. Только угасающий день
закрыл от нас их далекие силуэты. Вершины потонули
в беспредельных просторах тайги, объятой темнотой
наступающей ночи. К лагерю мы вернулись уже поздно.
15 июля утром, после двухдневного пребывания близ
реки Гангату, мы продолжали путь. Подготовка к по-
ходу в горы была в основном закончена.
По мнению Сатимы, идти к Лаобейлазе лучше всего
от так называемой Горелой сопки, стоящей над берегом
Бикина километрах в 15 выше нашего последнего ла-
геря. Расстояние это при условиях хорошего плавания
нетрудно пройти и против течения за 5—7 часов. Нам же
пришлось потратить на него весь день. Главные препят-
ствия во время этого плавания заключались в том, что
Бикин здесь образует один из самых длинных и бурных
перекатов, известный у удэгейцев под названием Часа-
Гуйани. Подниматься по этому перекату на лодках со-
вершенно невозможно. Поэтому, чтобы миновать его,
надо плыть в объезд по протоке, которая, как мы ду-
мали, единственная в этой части Бикина. Она и постави-
ла перед нами ряд затруднений. Протоки еще н'е было
видно, но до нашего слуха доносился сильный гул во-
допада. Мне хотелось подъехать поближе и посмотреть,
что представляет собой названный перекат, и сравнить
с другими, также очень мощными перекатами: Дукиси-
473
лини на реке Хоре, Каменным и Юрасовским — на Има-
не, через которые я проходил в прошлые годы. Однако
за недостатком времени я отказал себе в этом удоволь-
ствии и решил при возвращении из путешествия прямо
по перекату спуститься на ульмагдах и более тщательно
осмотреть его.
Первые километры протоки оказались довольно спо-
койными, хотя глубина ее достигала двух — двух с по-
ловиной метров и плавание по ней с шестами представ-
ляло некоторое затруднение. Еще выше вода в ней бе-
жала быстрее, а в некоторых местах протока была на-
столько завалена плавниковым лесом, что оставался
лишь узкий проход, в котором нельзя было развернуть-
ся лодке. Наши батчики продвигали ульмагду вперед с
помощью остроги, которую вонзали в мертвые лесины
берегового залома. Все же остальные, сидевшие в лод-
ке, одновременно хватались руками за всякие предме-
ты: ветки, корчи, нависающие над водой стволы и про-
чее— и тем самым помогали батчикам удерживать лод-
ку. Шесты вследствие большой глубины здесь были бес-
полезны. Несмотря на усиленную работу всего коллек-
тива, наш бат нередко срывало и сносило вниз. В такие
моменты его могло развернуть течением, легко опроки-
нуть и похоронить навсегда наше имущество между
завалами потонувшего леса в глубокой пучине прото-
ки. Цепляясь за кустарник, ветви деревьев и завалы
леса, мы снова и снова подходили к берегу и осторож-
но, медленно вели ульмагду выше. Были и более опас-
ные случаи, когда вырвавшаяся из наших рук лодка не-
слась к поперечному залому, и казалось, что через не-
сколько секунд ульмагда ударится о корчи и произой-
дет катастрофа. Но никто из нас в этой непосильной
борьбе с водной стихией не сдавался, каждый находил
свое место, чтобы помочь общему делу и предотвратить
грозящую опасность. Все мы, и прежде всего наши бат-
чики, находили возможность своевременно оттолкнуть,
удержать и направить ульмагду так, чтобы избежать
несчастья. Не менее трех часов мы пробивались по этой
глубокой протоке.
Ульмагда К. Г. Абрамова, как потом я узнал, пошла
в обход переката Часа-Гуйани через отвершек нашей
протоки, в котором вода текла более спокойно. Сатима,
плававший здесь неоднократно на своей оморочке, про
474
вел бат вполне благополучно. Володя и Дмитрий же
поднимались так высоко по Бикину только второй раз
и, конечно, могли сбиться в лабиринте многочисленных
проток этой реки. Последний отрезок нашей протоки
оказался также малоблагоприятным для плавания, хотя
уже не было тех опасных мест, которые остались ниже.
Из узкой и глубокой, протока превратилась в многочис-
ленные и более мелкие рукава; все они в той или иной
степени были также завалены плавниковым лесом.
Только после тщательной разведки мы выбрали для
передвижения ульмагды один из этих рукавов. Несмот-
ря на то что он казался «чистым», нам три раза при-
шлось прорубать через колодник путь для лопки, и не-
сколько раз, разгрузив ульмагду, Володя и Дмитрий,
усиленно работая шестами, перегоняли ее через под-
водные затонувшие деревья.
Часам к двум мы выбрались наконец из завалов
безымянной протоки. Перекат Часа-Гуйани был позади.
Его шум все еще доносился до нас, возвещая о неумоли-
мой силе водного 'потока.
За перекатом Бикин стал более спокойным, и горы,
ранее придвинувшиеся к его берегам, снова отдалились,
отчего долина стала более широкой. Я отметил, что иль-
мово-ясеневые леса, занимающие обычно широкие и
низкие долины рек, здесь начали встречаться чаще, чем,
например, .близ рек Гангату и Тунгуз. В связи с этим у
меня даже возникло предположение о возможном те-
чении Бикина в обратную сторону в то отдаленное вре-
мя, когда на месте современного переката простирался
высокий водораздел, дававший начало этой реке и ее
стоку в Японское море. Хребет же Сихотэ-Алинь, как
геологически более молодой, тогда, видимо, еще не су-
ществовал.	в
На одном из пониженных участков долины, порос-
ших почти сплошь маньчжурским ясенем, я заметил не-
сколько пятен сухостоев этой породы. Обследование их
показало, что деревья ясеня были в начале лета сильно
повреждены гусеницами сиреневой пяденицы, а в на-
стоящее время оказались занятыми короедами.
Часов в пять вечера перед нами, с левой стороны
Бикина, открылась невысокая, резко очерченная воз-
вышенность. Это и была Горелая сопка. С приближе-
нием к ней ульмагды я заметил, что самая вершина
475
действительно когда-то горела. На это указывали су-,
хостойные и некоторые обгорелые деревья кедра. У под-
ножия сопки, на берегу Бикина, была небольшая галеч-
никовая коса, на которой мы и остановились, как нам
советовал Сатима, уезжая с К. Г. Абрамовым на охоту.
Сам же подъехал к нашему лагерю на оморочке уже
поздно вечером и привез сушеной и вареной сохатины.
Все это нам пригодилось во время похода на гольцы
Лаобейлазы. Рыбой и мясом мы теперь были обеспече-
ны, по крайней мере, дней на семь. Из других продуктов
нам надо было взять рис, сахар и даже готовый (в пач-
ках) кисель.
В тот же вечер каждый из участников похода на Лао-
бейлазу сделал для себя сошки, то есть вырезал в лесу
двойной развилок древка. К ним с одной стороны при-
крепляются рюкзак и остальные вещи, а другой сторо-
ной они плотно прилегают к спине. При помощи лямок
на сошках путешественники переносят все необходимое.
Этот способ ношения груза в тайге, как я неоднократно
убеждался, наиболее легкий. Кроме того, на сошках
можно разместить большое количество различных по-
ходных предметов.
Завтра утром мы должны перенести наш лагерь-ба-
зу несколько ниже по Бикину.
Ж ГОЛЫДНМ ГОРНОГО УЗЛН КОЕНИНИ
Первый день похода. — Смешанные уссурий-
ские леса. — Через тайгу «прямо». — Фауна сме-
шанных лесов. — Радужница Шренка — наш дол-
гий спутник. — Сибирский шелкопряд. — Переход-
ный пояс к зоне елово-пихтовой тайги.—Лагерь у
последней воды.—Зона елово-пихтовой тайги и ее
фауна. — Цветистое болыиетравие. — Субальпий-
ский пояс Лаобейлазы. — Вершины горы Арсень-
ева.— Замечательная находка. Трудная ночь.—
Второй день на вершинах Лаобейлазы. — Климат
и жизнь в условиях высокогорий, — Гроза в го-
рах. — Интересные зоогеографические находки.—
Снова на Бикине
Как и вчера, сегодня был теплый солнечный день.
К 8 часам утра все были уже готовы .выступить в поход.
После завтрака, погрузив вещи на ульмагду и оморочку
476
Сатимы, мы поехали от Горелой сопки вниз по неболь-
шой уединенной протоке. Здесь на довольно высоко при-
поднятой косе у коренного берега Бикина было решено
основать базу, где будет храниться большая часть иму-
щества экспедиции. Остающиеся при базе батчики долж-
ны сегодня же, после нашего ухода, устроить лабаз с
хорошей крышей для хранения продуктов и других ве-
щей. Кроме того, за время нашего отсутствия они долж-
ны будут ловить рыбу и заготовлять для экспедиции коп-
ченых ленков.
Наконец пришел час нашего выступления. По указа-
нию Сатимы, батчики высадили нас на довольно высо-
ком берегу Бикина, километрах в двух от базы. Здесь
мы расстались, пожелав здоровья и успехов друг другу.
Володя и Дмитрий, опираясь на шесты, погнали ульмаг-
ду вверх по протоке, а мы направились в тайгу. Еще не-
которое время до нашего слуха доносился звук ударов
шеста о длинную гальку протоки да невнятный говор
батчиков.
Мы сразу же вступили в лесную чащу. Впереди всех
шел Сатима Геонка, а за ним все остальные. Каждый из
нас был нагружен довольно тяжелой котомкой. Кроме
продуктов мы несли еще большую палатку, накомарни-
ки, различные принадлежности для сборов и хранения
орнитологических и энтомологических коллекций, а Са-
тима и Шибнев несли еще и ружья.
Дикая, нетронутая тайга как бы обняла нас, скрыла
от Бикина, от наших недавних спутников. Долго ли нам
предстоит быть в полном неведении о своих товарищах,
не говоря уже о людях последнего населенного пункта,
с которыми мы расстались давно? Ответить на этот воп-
рос было трудно. Мы знали только, что перед нами тя-
желый и долгий путь через девственные леса и горы,
и мы готовы были преодолеть все стоящие перед нами
препятствия, лишь бы достичь намеченной цели — взой-
ти на самые высокие вершины и обследовать их субаль-
пийскую и альпийскую зоны.
Сегодня 16 июля. Весь день мы шли по сравнитель-
но ровной местности. Лишь несколько раз взбирались
на небольшие водоразделы между маленькими таеж-
ными распадками. На всем пройденном пространстве
произрастала смешанная уссурийская тайга, в которой
из хвойных пород кроме кедра встречались аянская ель
477
Лагерь экспедиции в среднем течении Бикина
и белокорая пихта. Из лиственных пород, относящихся
к более северным видам, нередко попадались желтый
клен и амурская рябина. Вообще, трудно даже пред2
ставить, чтобы в среднем течении Бикина в нижнем поясе
гор уссурийские смешанные леса развивались без учас-
тия северных, или охотских, таежных элементов. То же
самое относится и к животному миру этих лесов. Изюбр
в них живет вместе с кабаргой, синяя мухоловка поет ря-
дом с корольковидной пеночкой, а роскошная бабочка
радужница Ш'ренка летает вместе с аянской бархатни-
цей. Можно сказать, что в горах до высоты 650—700 мет-
ров над уровнем моря произошло повсеместное проник-
новение в зону смешанных уссурийских лесов более север-
ных животных и растений, характерных для вышележа-
щей зоны елово-пихтовой тайги. Только в некоторых ус-
ловиях рельефа — по резко выраженным северным скло-
нам и по узким горным падям — аянская ельнбелоко-
рая пихта образуют на этой же высоте типичные уголки
северной тайги, разбросанные среди уссурийских сме-
шанных лесов. Некоторым контрастом в поясе последних
являются небольшие площади лиственничных марей,
всегда приуроченных к низинам заболачиваемых долин.
Их можно считать также убежищами северных живот-
478
ных и растений, но только тех видов, для существова-
ния которых необходимы светлые, редкие леса или даже
совершенно открытые стации.
Но, несмотря на присутствие в этих смешанных лесах
северных видов, растительность и животный мир в них
в основном оставались уссурийскими и были разнооб-
разными. Кроме кедра в верхний полог леса тянулись
желтая береза, амурская липа, иногда монгольский дуб
и горный ильм. Во втором ярусе поднимались вишня
Максимовича, клены зеленокорый и мелколистный, че-
ремуха Маака и дикая яблоня. Еще более разнообразны
были кустарники: жасмин, жимолость, бересклет, кали-
на, спирея, элеутерококк и другие. Из вьющихся расте-
ний встречались лимонник, амурский виноград и акти-
нидия коломикта, последняя особенно часто, являясь
основной лианой.
Животный мир этих лесов также довольно богат.
Черный медведь, изюбр, кабан и харза — из млекопи-
тающих; земляной и сибирский дрозды, синяя мухолов-
ка, личинкоед, ширококрылая кукушка и другие — из
птиц. Что касается насекомых, то натуралист-энтомолог
соберет в этих лесах еще очень много уссурийских видов.
У лесных полян и на берегах ключей в них летают сот-
ни бабочек нимфалид из родов радужниц, ленточниц и
пеструшек. Численно возрастают здесь по сравнению с
южными частями Приморья и такие характерные для
горных уссурийских лесов виды бабочек, как пяденицы
оцелофора, погонитис и брабира, и, наоборот, некоторые
количественно падают, становясь своего рода экологи-
ческими реликтами; к последним, например, относится
пяденица кристофия и пеструшка уссурийская. На лес-
ной подстилке нередко можно встретить красивых жу-
желиц коптолябрусов, а на цветущих зарослях сорба-
рии —самых различных насекомых.
В первый день нашего путешествия мы прошли не-
много, .часто останавливались, чтобы поправить сошки
или просто немного отдохнуть, так как тяжелый груз
котомок быстро утомлял нас. К тому же солнечный жар-
кий день снижал темпы нашего продвижения. Гнуса,
к большому удовольствию, было мало. Я обратил вни-
мание на то, что среди слепней появился один редко
встречающийся до сего времени вид с красивой черной
перевязью на брюшке. Еще из прежних своих путешест-
479
вий по уссурийской тайге я всегда отмечал, что он яв-
ляется характерным таежным видом и никогда не
встречается близ обжитых мест. По определению
Н. Г. Олсуфьева, этот слепень оказался интересным ви-
дом и описан им как новый для науки.
На ночь мы остановились у небольшого таежного
ключика, где разбили свой первый лагерь по пути к Лао-
бейлазе.
Вечером, не успев еще сварить ужин, разбить палат-
ку и надеть накомарники, мы обнаружили присутствие
многомиллионной'армии мокреца. Мелкие паразиты об-
жигали кожу, лезли в палатку, слоями плавали в чашках,
супа и чая. Тем не менее у всех нас было хорошее наст-
роение. Кононов посмеивался над рассеянностью Шиб-
нева. Сатима весело шутил и, между прочим, рассказал,,
что имя его «Сатима» в переводе‘на русский язык —
большой бурый медведь. По словам Сатимы, это имя
дал ему дед Геонка, известный в свое время как знаме-
нитый охотник.
Второй день нашего путешествия к Лаобейлазе мы
продолжали идти «прямо» так же, как и вчера. Поэтому
несколько раз мы пересекали небольшие распадки —
то сухие, то с текущими по ним ручьями, дважды всхо-
дили на невысокие сопки и водоразделы и снова спус-
кались в долины ключей. После некоторых, более тяже-
лых переходов садились и отдыхали до 20—30 минут. Не-
утомимый же Сатима в этих случаях уходил обыкновен-
но в разведку вперед, забирался для ориентировки в
местности на отдельно выступающие по водоразделам
сопки или влезал на высокие деревья. Придя затем к нам,
он рассказывал обо всем, что видел, и уверенно-гово-
рил, что мы идем правильно. Для Сатимы, как и для
Довери, моего первого проводника на эти горы, не надо
было ориентиров в виде какого-либо горного распадка
или длинного водораздельного хребта, к каким обыкно-
венно прибегают в горной тайге русские охотники. Во
время своих путешествий без проводников я также всег-
да пользуюсь этими двумя ориентирами. Хождение удэ-
гейцев в горных лесах «прямо», мне кажется, можно
объяснить тем, что они обладают очень здоровым серд-
цем, позволяющим им, совершенно не уставая, идти дол-
го по крутым склонам. Для Сатимы, например, совер-
шенно безразлично — идем ли мы по ровной долине или
480
В сторону гольца горы Арсеньева
поднимаемся в горы. Он может двигаться без каких-ли-
бо передышек. Для меня же, Кононова и Шибнева подъ-
емы по склонам требовали периодического отдыха. По
нашему сигналу Сатима тотчас же останавливался, и мы
устраивали привал.
J6 А. Куренцов
481
Сегодня в течение ©сего дня Нас окружали, как И вчб-
ра, смешанные уссурийские леса. Было особенно замет-
но, что хвойных лесов в долинах и по южным склонам
было значительно меньше, тогда как ио северным скло-
нам и по узким горным распадкам лиственные породы
почти совсем исчезли и развивалась елово-кедровая
тайга. Следы изюбров и кабанов встречались очень час-
то, иногда они были настолько свежими, что, видимо,
звери, вспугнутые нашим приближением, ушли совсем
недавно. Перевернутые старые полусгнившие колоды,
разоренные муравейники и примятая высокая трава ука-
зывали на присутствие в этих лесах черного медведя.
Из птиц наряду со многими уссурийскими видами я
неоднократно наблюдал) типичных/ таежных овсянок
Тристрама. Раньше на юге Приморья, в смешанных гор-
ных лесах, мне удавалось находить и их гнезда. Они
размещаются на кустарниках невысоко над землей и уст-
раиваются из черных черешков вай красивого веерного па-
поротника. Здесь же ни я, ни Шибнев так и не нашли их.
Птички так умело отводили нас, что трудно было заме-
тить расположение гнезда.
Но с каким упоением мы сегодня, воспользовавшись
жарким днем, собирали насекомых в этих лесах! Зная,
что здесь никто никогда не тревожил их, мы брали все,'"
что возможно было поймать при нашем медленном про-
движении. Особенно нас привлекали пестр ©окрашенные
бабочки нимфалиды, из которых спирейная ленточница
и радужница Шренка, привлекаемые запахом мокрых
от пота рубашек, неотлучно сопровождали нас в про-
должение всего дня. О радужнице Шренка можно ска-
зать, что она и в последующие два дня, пока мы не
вышли окончательно из пояса смешанных лесов, остава-
лась нашим постоянным спутником. Являясь крупной и
одной из красивейших дневных бабочек, она своим при-
сутствием доставляла нам большое удовольствие.
Утром, как только спадает роса и мы начинаем со-
бираться в путь, к нам подлетает один или два экземпля-
ра этой бабочки.
Позднее же, по мере того как возрастает
наша усталость и мы больше потеем, пробираясь через
чащи девственного леса, к нам все больше подлетает ра-
дужниц, которые целым табунчиком сопровождают нас
и вносят оживление даже в такие уголки леса, где по
482
условиям постоянного затенения они в других случаях
никогда бы не появились. При наших остановках на
обед они также «отдыхали»: усаживались на оставлен-
ные поодаль от костра котомки, на которых находили
следы пота и вылизывали его своими хоботками.
Вполне возможно, что во время движения многие из
«привыкших» к нам бабочек отсеивались и заменялись
другими. Во всяком же случае их табунчик не редел до
тех пор, пока солнце не начинало склоняться к западу
и в глубине леса не воцарялась тень. Только к вечеру
бабочки одна за другой исчезали.
Сегодня мы снова устроились на ночь в истоках одно-
го горного ручья, который, по всей вероятности, стекал
в реку Гангату. Куда он впадал, этого вполне опреде-
ленно не мог сказать и Сатима.
Теплый тихий вечер. Небо с легкой поволокой. Все
благоприятствовало ловле ночных бабочек. За полночь
мы жгли большой яркий костер, на который так много
летело насекомых, что не только я и Кононов, но Сатима
и Шибнев долго не могли лечь спать.
Шибнев, как он мне говорил позже, никогда раньше
не мог подумать, что лес вмещал такое разнообразие
видов ночных бабочек, из которых многие представлены
в массовом количестве. Я рассказал ему и Сатиме, что
путем ловли на свет можно не только изучать фаунисти-
ческий состав бабочек в различных условиях их обита-
ния, но и представить возможные связи отдельных ви-
дов с их кормовыми растениями и сказать о том, какое
лесохозяйственное значение имеют те или другие виды.
Все это еще в большей степени стимулировало сборы
моих помощников, и к двум часам ночи, когда лёт ба-
бочек начинал уменьшаться, мы имели не менее тыся-
чи экземпляров. Чего только не было среди наших бо-
гатых сборов! Великолепные брамеи, или волнистые
павлиноглазки, своеобразные, новые для нашего края
серпокрылки ауцата, разнообразные пухоспинки, неж-
ные эпиплемы, до .полусотни различных видов пядениц,
среди которых чудесные лигрисы. Мало только в наших
сборах было бражников, совок и крупных шелкопря-
дов. Отличаясь быстротой полета, многие из них сгора-
ли в костре и оставались для нас неизвестными.
Не так легко и скоро можно было убрать весь этот
коллекционный материал.
16*	483
Я и Кононов встали рано утром, чтобы до выхода в
путь все уложить и что нужно наколоть на булавки, а глав-
ное, написать на каждом конвертике, в котором хранится
по экземпляру бабочки, время, место и условия сбора.
Весь день 18 июля стояла хорошая погода. От яр-
кого солнца становилось жарко. Мы шли к северу. Са-
тима вел нас «прямо» на Лаобейлазу. Сегодня снова
пришлось несколько раз пересекать невысокие водораз-
делы п переходить пролегающие между ними распадки.
Однажды мы поднялись даже до высоты 750 мет-
ров и, оставив внизу, в долинах, смешанные леса, начали
было подходить к ельникам, но вскоре заметили, что
дальнейший подъем прекратился и надо было, перейдя
этот водораздел, опять спускаться в другую долину. От-
сюда, со склонов водораздела, где густая тайга поре-
дела и образовала в одном месте в кронах разрыв, мы
довольно хорошо могли рассмотреть вершины Лаобей-
лазы. Их было четыре. Все они оказались гольцовыми.
Среди них особенно выделялась стоящая несколько спра-
ва гребневидная вершина, от которой в нашу сторону
сползали большие поля каменистых осыпей. Долго мы
рассматривали расположение гор, и, насколько было
возможно, я представил себе долину реки Гангату с ее
многими притоками. Так же довольно четко вырисовывал-
ся и отходящий от восточных сопок Лаобейлазы высо-
кий водораздел между реками Гангату и Бейселаза.
Этот же водораздел со своими многочисленными развет-
влениями распадков подходил сейчас и к нам, но здесь
он был значительно ниже. Направляясь вниз по склону,
мы спускаемся в долину реки Гангату. Было вполне яс-
но, что идем правильно, хотя и очень медленно. Высоты
еще далеко впереди, и нам потребуется, очевидно, не
менее трех дней, чтобы подойти к ним. Вид открывших-
ся сегодня перед нами гор, казалось, увеличил наши си-
лы и энергию для достижения поставленной цели. От-
даленный ранее зов горных вершин теперь как будто
стал звучать сильнее и манил к себе. Мы зашагали впе-
ред и к обеду, пройдя широкую долину, вышли на реку.
Гангату.
Судя по состоянию воды, можно было думать, что
мы вышли в среднее течение реки. Гангату, как и боль-
шинство таежных речек, почти всюду скрыта густыми
береговыми лесами. Отдельные вывалившиеся деревья
484
часто перекидываются с одного берега на другой и об-
разуют естественные мосты для переправы. По одной из
таких перекладин мы перешли на правый берег, где и
остановились на обеденный отдых.
Трудно себе представить, сколько было гнуса в пер-
вобытных лесах на реке Гангату! Когда идешь по тайге,
то еще можно обороняться от многочисленных парази-
тов— слепней, мошки, комаров и мокреца; само дви-
жение человека отпугивает их. Более трудной, порой
совершенно невыносимой становится борьба человека с
гнусом в тайге на остановках во время отдыха. Обыкно-
венно сетки помогают очень мало. Мошка лезет в нос,
забирается в уши, а нередко при разговоре залетает в
рот и, застревая в гортани, вызывает резкий кашель.
Мокрец, активный в густых лесах и днем, осыпает лицо
и руки и, обжигая их укусами, пробирается какими-то
путями под рубашку, проникает по телу до самых ступ-
ней. Его укусы бывают массированными и вызывают
сильное раздражение кожи. Ночами эти мельчайшие из
двукрылых паразитов часто не дают покоя уставшему
за день путнику не только в палатке, но и в спальном
мешке.
Комары кусали обычно в течение суток, но наиболь-
шую активность проявляли вечером и даже ночью. Жа-
лили они не только голые части тела, но и через тонкую
одежду. Нетрудно было заметить, что различные виды
комаров сменяли друг друга, причем каждый вид отли-
чался не только своими внешними признаками, но и
характерными повадками.
Чтобы спастись хотя бы немного от многочисленных
паразитов, мы укутывали лицо и шею полотенцем, а ру-
ки повязывали платками. Особенно много мучений при-
ходилось переносить от гнуса в те моменты, когда я за-
писывал наблюдения или занимался укладкой коллек-
ций. Эту работу мы проводили, пользуясь непродолжи-
тельным отдыхом во время похода и на привалах.
Я не мог простить себе большую оплошность, не за-
пасшись при выезде в экспедицию сетками академика
Е. Н. Павловского. Как показали мои путешествия на
юге Приморья, они хорошо защищают не только против
паразитических двукрылых, но и против клещей, кото-
рые сейчас встречались в тайге лишь одиночными эк-
земплярами. В массе они нападают в мае и июне.
485
Отдых и обед на берегу Гангату, когда над нами ту-
чей висел гнус, прошли без удовольствия. Шибнев, ус-
тавший, кажется, больше всех, особенно чувствительно
реагировал на укусы паразитов, и поэтому, мне дума-
ется, рассеянность у него проявлялась на этот раз еще
больше: он забыл на месте табора не только пинцет, но
и свою фуражку. Голова и шея его были обмотаны по-
лотенцем.
От реки Гангату мы направились в предгорья правых
склонов долины. Первобытный лес временами становил-
ся труднопроходимым. С тяжелыми котомками нелегко
было пробираться сквозь густую чащу подлеска, пере-
витую лианами актинидии. Не менее утомительно было
преодолевать лесные завалы из буреломного и ветро-
вального леса. Одиночно рассеянные на лесной почве
стволы валежника различного .возраста в этих услови-
ях несколько облегчали нам переходы. Мы обычно поль-
зовались колодником как дорогой. Ступать по нему зна-
чительно легче, чем по вьющимся растениям и высокой
траве, в которых путаются ноги.
Нельзя сказать, чтобы не тронутые рукой человека
смешанные леса реки Гангату отличались богатством
животного мира. По крайней мере, днем мы не замечали
этого. Из птиц я всего лишь один раз за весь день на-
блюдал китайского дубоноса, личинкоедов и сибирского
соловья. Более часто встречались поползни и амурские
синицы. Иногда слышался голос глухой кукушки. Вот и
все. Где-то скрывались серые рябчики, дятлы, дрозды,
мухоловки и некоторые другие обычные обитатели та-
ких лесов.
Однообразна была и фауна насекомых. Кроме везде-
сущего гнуса и все время сопутствующей нам радуж-
ницы Шренка из бабочек встречались одиночные эк-
земпляры аянской бархатницы, лещинной пеструшки,
да из густых зарослей вылетали окрашенные под цвет
подстилки совки-пяденицы а совки-усатки. Мне каза-
лось, что подавляющий мрак в этих лесах был основной
причиной редкого пребывания в них птиц и бабочек.
После обеда, несмотря на тяжелый путь, мы все же
прошли более 10 километров. Забирая все время .в го-
ру, мы поднялись до 700 метров, но Сатима, верный
своему методу восхождения на горы, не пошел выше, а
взял снова направление «прямо». Поэтому и сегодня
486
йам пришлось также несколько раз пересекать распад-
ки; правда, были они неглубокие, так как начинались
в истоках ключей, стекающих в Гангату с правого водо-
раздела. Вечером в этот день мы остановились в вер-
ховьях-одного из таких неизвестных нам ключей. Сильно
уставшие от тяжелого дневного похода, мы не смогли сва-
рить хорошего ужина. Забравшись под полог, почувство-
вали, что наконец-то нет гнуса, и крепко спали в ту ночь.
На четвертый день нашего путешествия к вершинам
Лаобейлазы мы вышли в путь довольно рано утром. День
обещал быть хорошим. Небо было синее, и ярко светило
солнце. Двигаясь кпрямо», по верховьям правых ключей
Гангату, нам снова пришлось сделать несколько подъе-
мов и спусков на высоте 500—700 метров. Ключи по
своему характеру теперь были уже другими. Они не
журчали спокойно в своих берегах, а с шумом катились
вниз, образовав хорошо разработанные ими тальвеги.
Тайга оставалась смешанная, уссурийская. Заметно бы-
ло только, что в ней больше стало встречаться хвойных —
аянской ели и белокорой пихты — и сократилось участие
лиственных пород.
В этой тайге нам попадались разрытые и уничто-
женные когда-то медведем склады зимних запасов бу-
рундука. В них, судя по оставшимся следам, были, глав-
ным образом, кедровые орехи.
Среди собираемых нами по дороге насекомых часто
встречались бабочки сибирского шелкопряда. Послед-
ние обычно бывают активны вечером, когда летают в ле-
су в кронах деревьев. Здесь они или падали сверху на
почву или же сидели на стволах деревьев. Бабочка эта
считается массовым вредителем различных хвойных по-
род в Приамурье и на Сахалине. В Приморье она хотя
и является обычным видом, но в таком количестве, как
здесь, в этом краю мною ни разу не наблюдалась. Впол-
не возможно, что в глубине гор Сихотэ-Алиня кедровый
шелкопряд находит более благоприятные условия для
своего развития и в некоторые годы образует здесь оча-
ги массового размножения. Причем в горной бикинской
тайге гусеницы его живут не только на кедре, но и на
аянской ели и белокорой пихте.
Пройдя километров 10, мы уже не делали сколько-
нибудь значительных спусков и оставались в среднем на
высоте 700—800 метров. На этом пространстве мне уда-
487
лось наблюдать в растительности и в фауне довольно
интересные переходы от зоны смешанных уссурийских
лесов к зоне елово-пихтовой тайги. Прежде всего, пере-
лом от одной вертикальной зоны к другой начал прояв-
ляться в изменении, вернее в измельчании, многих ус-
сурийских пород по мере поднятия в горы. Так, амур-
ская липа, жасмин и лимонник в этом переходном поя-
се были малорослыми, и мне кажется, что в данных ус-
ловиях они размножаются лишь вегетативным путем.
Во всяком случае, все мои попытки найти здесь хотя бы
одно из названных растений плодоносящим не дали по-
ложительных результатов. Далее, целый ряд древесных
пород хотя и не изменился в росте, но стал встречаться
очень редко. К таким, например, относятся желтая, или
ребристая, береза, клен моно и кедр. Ни одно из этих
деревьев не давало подроста. Это обстоятельство указы-
вает на недостаточно благоприятные условия их обита-
ния в переходной зоне. Про кедр можно сказать, что он
с высоты 750—800 и до 1000 метров растет лишь редки-
ми, огромными, чаще всего усыхающими деревьями.
В некоторых участках тайги больше усохших, распа-
дающихся или уже распавшихся валежных великанов
кедров, нежели растущих. В то же время в переходной
зоне более жизнестойкими проявили себя такие господ-
ствующие здесь деревья, как аянская ель и белокорая
пихта. Они же образуют в этой зоне и густой разновоз-
растной подрост. Все эти взаимоотношения раститель-
ности в переходной зоне определенно показывают, что
между формациями смешанного леса и елово-пихтовой
тайги происходит борьба с явной победой тайги и от-
ступлением вниз ценозов смешанного уссурийского леса.
В связи с только что описанными изменениями в
вертикальном распределении растений я отметил и из-
менения в мире животных на этой высоте. Чаще начали
попадаться следы сохатых; из птиц нас встретила своим
криком отшельница глухих еловых лесов-—кедровка.
Слышали мы и нежную песенку корольковидной пеноч-
ки, нашли гнездо сибирского дрозда. Еще больше встре-
чалось бабочек, определенно связанных со стациями
елово-пихтовой тайги. В смешанные леса некоторые из
них проникали редко и лишь одиночными экземпляра-
ми. К таким видам относились следующие: аянская бар-
хатница, ленточница Гоммейра, пухоспинка бурая, пя-
488
деницы — венузия, пестрая, саксея, сциономия и другие.
Однако некоторые виды из зоны смешанных лесов хотя
еще обычно и заходят до высоты 750—800 метров, но
все это уже разрозненные одиночные особи. К таковым,
например, относятся пеструшки Четверикова и лещин-
ная, барбарисовая белянка и наш спутник — радужни-
ца Шренка. Несмотря на знойный день, в переходной
зоне мы не встречали на берегах ручьев того разнооб-
разия пестрых нимфалнд, а в тенистых условиях тайги
тех многочисленных пядениц цидарий и лигрисов, ко-
торые так рельефно оттеняли фауну чешуекрылых в
поясе смешанных лесов.
К вечеру мы подошли к большому ключу, круто па-
дающему по восточному склону. Обсудив с Сатимой
дальнейшее наше продвижение в горы, решили напра-
виться вверх по этому ключу до последней воды и отту-
да, разбив более основательный лагерь, начать завтра
подъем к гольцам.
Идти берегом ключа было очень трудно. Поэтому мы
направились по склону, замыкающему с правой сторо-
ны распадок этого ключа. На всем протяжении склона
смешанный лес совершенно отсутствовал. Его покрыва-
ла малорослая, чахлая елово-пихтовая тайга. Деревья
вряд ли,достигали возраста более 50—70 лет. Большин-
ство из них были угнетенными или даже усохшими. Мно-
гие заселены короедами и начали отмирать. Причинами,
вызвавшими в данном случае такое физиологическое
ослабление аянской ели и белокорой пихты, являлись,
как я думаю, прежде всего, факторы разрушительной
деятельности почвенной эрозии. Просачивающаяся с по-
верхности вода тотчас уходит глубоко в землю, так как
лежащие под почвой, сильно перемытые, без мелко-
зема каменистые слои не могут удержать ее, и она, не ис-
пользованная на месте растениями, стекает к тальвегу
ключа.
Таким образом, даже при обильном выпадении осад-
ков деревья в этих условиях испытывают как бы засу-
ху. Если принять во внимание, что ель и пихта растут
здесь на маломощных, постоянно размываемых почвах,
то это в еще большей степени способствует их физиоло-
гическому ослаблению и последующему затем нападе-
нию на них вредителей, и прежде всего короедов. С мас-
совым же размножением последних, когда они захва-
489
тывают большие площади таких ослабленных участ-
ков тайги, происходит дальнейший, еще более разруши-
тельный процесс эрозии. Усохшие от короедов деревья
теперь уже не сдерживают стоков воды, почвы под ни-
ми окончательно разрушаются, и образуются в лучшем
случае ветровалы деревьев, но нередко, особенно на
крутых склонах, возникают обвалы, оползни и каменис-
тые осыпи. Все это в конечном счете ведет к образова-
нию лесных пустырей — гольцов вторичного происхож-
дения. Вот эти стадии разрушительной силы эрозии я
и наблюдал как сегодня, так и на следующий день при
подъеме вверх по южному склону. Отсюда совершенно
ясно, насколько внимательны должны быть лесоводы и
мелиораторы при организации лесного хозяйства и тер-
ритории в горных районах края.
Не более как через 1,5—2 километра вода в ручье ис-
чезла: она потерялась в камнях, выстилающих дно таль-
вега. Только время от времени, когда камней по таль-
вегу бывало меньше или они становились мелкими, вода
вновь выступала на поверхность. Еще дальше в горы,
на высоте 790 метров, вода, сбегающая по склону, шу-
мела уже глубоко внизу, скрытая каменистыми развала-
ми. Только в одном месте мы нашли еще небольшой ее
источник и решили, что здесь нам необходимо остано-
виться, разбить лагерь и завтра утром, оставив часть
вещей у лагеря, начать подъем на Лаобейлазу. Сатима,
вернувшись из разведки на ближайшую сопку, опреде-
ленно подтвердил, что сейчас мы находимся недалеко
от водораздельного йребта между речками Гангату и
Хабагоу и что мы точно должны попасть на первую вер-
шину Лаобейлазы.
Несмотря на повсеместные выходы камней на поверх-
ность почвы, нам все же удалось найти рядом с водой
подходящую площадку для разбивки лагеря. Сегодня
мы остановились на ночь несколько раньше, чем в пре-
дыдущие дни, и поэтому имели возможность произвести
необходимый ремонт одежды и обуви. Кроме того, сегод-
ня же вечером у нас нашлось время и для того, чтобы в
первый раз за последние дни приготовить ужин из трех
блюд. Кроме обычных супа и рисовой каши был сварен
также кисель. Так сытно, мне казалось, мы давно не
ели. Все были здоровы и в хорошем настроении. Завт-
рашняя тяжелая экскурсия только радовала нар.
490
Начавшийся в сумерки мелкий дождь напугал было
нас. Но не более как через час он прекратился, и снова
установилась хорошая погода.
На ярко горевший костер с вечера во время дождя
был хороший лёт ночных бабочек. Сравнивая резуль-
таты лова этой ночи с тем, что нами было собрано в
предыдущие ночи в смешанных лесах, можно сказать,
что в переходной зоне уже не было 70—75 процентов
уссурийских видов. Глаза |натуралиста ре порадуют
здесь такие чудесные виды смешанных лесов, как пав-
линоглазки—брамеи и артемиды, многочисленные браж-
ники, нежноокрашенные пяденицы лигрисы, красавицы
агатии и другие. Вместо них он видит теперь в скромном
наряде хвойных дымчатых пядениц, темных сциономий,
пухоспинок Дикмана и Танкре и другие горные виды.
Между прочим, в эту ночь продолжительное время
был настолько сильный лёт пихтовой дымчатой пядени-
цы, что бабочки в массе горели на огне, буквально осы-
пали палатку близ костра, летали между деревьями. До
сего времени эту бабочку считали редкой. Теперь нам
удалось выяснить, что она вместе с другим видом дым-
чатой пяденицы является массовым вредителем хвой-
ных горных лесов Сихотэ-Алиня. Гусеницы первой по-
вреждают хвою белокорой пихты, а гусеницы второй в
основном развиваются на аянской ели и отчасти на дру-
гих хвойных породах.
Сегодня ночью мы легли спать довольно поздно.
Много времени ушло на подготовку к завтрашнему дню.
20 июля рано утром, оставив в лагере палатку и за-
пас продуктов для обратного путешествия, экспедиция
выступила в дальнейший путь к гольцам Лаобейлазы.
С собой мы 'взяли только самое необходимое из рас-
чета, что в два дня закончим обследование и вернемся
к лагерю. Из опыта прошлого путешествия я знал, на-
сколько безводными являлись эти горы со стороны Хо-
ра, и поэтому запас воды, взятой нами на этот раз, ока-
зался основным грузом в наших ношах. Направились мы
вверх по распадку одного из ключей. Вода уже больше
нигде не выходила на поверхность, хотя шум ее еще дол-
го слышался в глубоких подпочвенных слоях и говорил,
очевидно, о непрекращающихся здесь процессах эрози-
онной деятельности.
Нам сразу же пришлось карабкаться по крутым
491
склонам. Поэтому мы очень быстро набрали высоту и
вскоре из переходного пояса растительности вступили в
зону елово-пихтовой тайги. Некоторые виды растений и
животных, характерные для смешанных лесов нижеле-
жащей зоны, еще встречались одиночными экземпляра-
ми среди хвойного леса. Так, из лиан актинидия коло-
микта и из кустарников элеутерококк еще находили
приют под пологом елей, а кедр заходил до 1000 мет-
ров и даже выше. Из бабочек последние экземпляры
радужницы Шренка покинули нас на высоте 800 мет-
ров, а пеструшка Четверикова, из всех своих сородичей
обладающая наибольшей способностью проникать вы-
соко в горы, еще.изредка попадалась па глаза и сопро-
вождала нас до высоты 1000—1200 метров.
Можно считать вполне установленным, что в пред-
горьях Лаобейлазы нижняя граница 'елово-пихтовой
тайги проходит на высоте 850—880 метров .над уровнем
моря. Елово-пихтовая тайга — это особый мир жизни
растений и животных. Если в смешанных и широколист-
венных лесах натуралиста поражают разнообразие фау-
ны и флоры и красота форм многих их представителей,
часто переносящих его на далекий юг, то в елово-пихто-
вой тайге, при выраженной бедности ее природы и скром-
ности нарядов животных, натуралист обнаруживает сре-
ди последних немало своеобразных форм и интересные
приспособления их к более суровым условиях обитания.
Однако елово-пихтовая тайга не остается однотипной.
В зависимости от высоты местности, характера скло-
нов и почвенного покрова она образует многие группи-
ровки растительности.
Сегодня при подъеме на Лаобейлазу нам удалось
наблюдать различные варианты хвойных лесов. Распа-
док ключа, по которому мы подымались, был покрыт
ельниками с покровом на почве из амурского папорот-
ника. Кроме желтого клена и амурской рябины—посто-
янных спутников почти всех типов елово-пихтовой тай-
ги—здесь изредка встречались и некоторые виды рас-
тений и животных зоны смешанных лесов. Елово-пихто-
вая тайга с моховым покровом, которую мы встретили
на большом пространстве по крутым каменистым скло-
нам1, наиболее характерна для этой зоны. Из птиц
обычными жителями таких ельников являются кедровки
и кукши. Первые часто извещали нас криком, а вторые
492
Через заросли золотистого рододендрона
незаметно подлетали к нам настолько близко, что мож-
но было наблюдать, как эти любопытные ко всяким та-
ежным событиям птицы то внимательно рассматривали
нас, то, усевшись на ветках, совершенно спокойно пере-
бирали клювом свои перышки.
На первый взгляд, елово-пихтовые леса как бы по-
давляют своей кажущейся безжизненностью. Но это
первое впечатление обманчиво. Кроме кедровки и кук-
ши, которые все же показываютсяизредка, в глубине тай-
ги нам стали часто встречаться трехпалые дятлы, чер-
ные синицы, корольковидные пеночки, мухоловки Муги-
маки и обыкновенные снегири. Несомненно, живут в
этих лесах и восточные свиристели, и черные рябчики,
или дикуши, но нам найти их не удалось.
Из бабочек в ельниках обычны пихтовая и еловая
дымчатые пяденицы, реже зубцекрылая пяденица, шер-
столапка еловая и шелкопряд-монашенка. Вместе с ни-
ми на усыхающих елях развивались такие характерные
для этих условий короеды, как еловый лесовик, еловый
древесинник и пальцеходный короед. Все эти таежные
отшельники были здесь широко распространены, так
как, несомненно, находили наиболее благоприятную
обстановку для своего развития.
С высоты 1125 метров мы вышли на хребет. Сатима
493
тотчас же забрался на одну высокую ель и оттуда сооб-
щил нам, что Лаобейлаза недалеко и ее вершины очень
высокие.
Продвигаясь по хребту вверх, мы замечали, что мо-
ховые ельники иногда редели и на очень крутых скло-
нах уступали место широким полянам, покрытым сплош-
ными зарослями тихоокеанского бадана с толстыми ко-
жистыми листьями. У опушек таких зарослей часто на-
блюдались колонии горных грызунов — пищух, или се-
ноставок. Они прячутся в норах между выходами кам-
ней и здесь же обыкновенно устраивают свои запасы в
виде разбросанных стебельков и листочков различных
травянистых растений.
Еще несколько выше, но уже в условиях более поло-
гих склонов, среди ельников все чаще начали встре-
чаться широкие поляны с редкими, невысокими, но
толстыми деревьями аянской ели. Поляны были покры-
ты высокими травами с пестреющими коврами различ-
ных растений. Среди них я мог отметить акониты с кре-
мовыми цветами, синюху, раковую шейку, валериану,
волжанку лесную, красодневы, даурскую лилию, мыт-
ник Кузнецова, багульники и некоторые зонтичные.
После мрачных и однотонных елово-пихтовых ле-
сов эти цветущие полянки особенно радовали взор, на-
поминая долины рек с богатым травянистым покровом.
Интересно отметить, что большетравие лужаек Лао-
бейлазы, напоминающих высокогорные елани Саян и
забайкальских хребтов, приурочено довольно строго к
гребням гор. Объясняется это, видимо, тем, что в данных
условиях, в связи с завихрением проносящихся здесь
зимой сильных ветров, накапливается много снега, плот-
но слежавшиеся слои которого 'тают долго и мешают ле-
совозобновлению. Поэтому образование этих лужаек
объясняется не высокогорными, а местными особеннос-
тями климата в лесной зоне. Насекомые на этих полян-
ках были также совершенно другие, чем в окружающих
еловых лесах. Здесь, прежде всего, летали гелиофилы,
или солнцелюбы. Из бабочек к ним относились каменис-
тый сатир, аянская бархатница, пяденица пестрая, пест-
рая огневка, барбарисовая белянка, брюквенница, пяде-
ница березолистная и некоторые другие. Так же, как
травяной покров еланей состоит из представителей раз-
личных растительных группировок, так и в комплексе
494
приведенных бабочек можно отметить гольцовые, луго-
вые виды и виды лесных полян как зоны елово-пихтовой
тайги, так и зоны смешанных лесов.
Бродя по этим горным лужайкам, залитым солнцем
и богатым насекомыми, на одной Из них мы спугнули
бурого медведя, который разгрыз ствол сухостойной
ели и выбирал из него жирных личинок хвойных дрово-
секов. Они, протачивая древесину, издают скрип и тем
самым могут привлечь мишку, как привлекает его вни-
мание гудящий в дупле рой диких пчел.
С высоты 1250 метров я заметил, что 'в ельниках тю
сторонам хребтов деревья начали мельчать, стали мало-
рослыми, угнетенными ветром. В то же время расти-
тельность «еланей» изменялась. К обычным травам при-
соединились такие типичные высокогорные растения,
как рябинолистник альпийский, спирея березолистная,
золотистый рододендрон и одиночные экземпляры кед-
рового стланика и диервиллы Миддендорфа.
Перед нами развертывались интересные для иссле-
дователя картины субальпийского, или подгольцового,
пояса, в который мы вступали.
Постепенно, по мере того как исчезали елово-пихто-
вые леса, на высоте 1300—1450 метров начали откры-
ваться другие ландшафты. Мы увидели теперь, что го-
ры, особенно с подветренной стороны, были одеты ле-
сами из каменной березы. В одних случаях в подлеске
каменноберезняков развивались сплошные, труднопро-
ходимые заросли кедрового стланика, в других (ниж-
ний ярус) росли кустарники диервиллы Миддендорфа.
На платообразных частях водораздела и на седловинах
между высотами каменноберезняки обыкновенно произ-
растали в виде редкостойных деревьев и издали походи-
ли на парковые насаждения. На широких полянах боль-
шими куртинами росли золотистые рододендроны с круп-
ными желтыми цветами. Они вместе с целым рядом дру-
гих кустарников (альпийским рябинолистником, бере-
золистной спиреей, диервиллой Миддендорфа, кедро-
вым стлаником и некоторыми другими) образуют на
Лаобейлазе субальпийский, или подгольцовый, пояс. Не-
сколько непонятным осталось для меня отсутствие в
этом поясе хвойного кустарника микробпоты, который
был так обычен на соседних вершинах Довери и Цосокбу-
га, в верховьях реки Ко в бассейне Хора.
495
Интересен был и животный мир субальпийского поя-
са. Из птиц здесь обращали на себя внимание сине-
хвостки, которые оживленно пели. В каменноберезня-
ках чаще, чем в елово-пихтовой тайге, держались король-
ковидные пеночки. В непролазной чаще кустарников
иногда показывались и тотчас исчезали крапивники. По-
лянки были утоптаны медведями, которые, очевидно, за-
ходят сюда пограбить муравейники или полакомиться
ягодами голубицы, начинающими созревать.
Из- насекомых, кроме довольно распространенных
цветочных усачей и обычных горных бабочек (каменис-
тый сатир, аянская бархатница, березолистная пядени-
ца, пяденица .пестрая), здесь я впервые увидел вяло пе-
релетающих белых с кирпично-красными поперечными
полосами цидарий дефлората. Среди же разнообразных
листоверток, сборами которых я особенно внимательно
занимался, в субальпийском поясе нами были найдены
совершенно новые для науки виды. Из них хотелось бы
упомянуть лишь следующие: листовертка-толстушка,
близкая к сосновой и живущая здесь на кедровом стла-
нике; листовертка разноцветная, которая представляет
видоизмененную горными условиями копию черемухо-
вой разноцветной листовертки, живущей в долинах, и по-
лосатая листовертка из рода фиарис, которая по вели-
чине, окраске и расположению на крыльях металличе-
ских линий не похожа ни на один вид своих сородичей,
известных мне из других вертикальных зон.
Поднимаясь выше в горы, я заметил, что на скло-
нах с наветренной стороны в подгольцовом поясе сплош-
ное развитие получает один лишь кедровый стланик, ко-
торый из всех высокогорных кустарников выработал на-
ибольшую сопротивляемость ветру. Более того, миниа-
тюрные, в несколько сантиметров, экземпляры его обыч-
но выходят из субальпийского пояса и стелются кур-
тинками среди гольцовой растительности.
Мы подошли к довольно крутому склону высокой го-
ры и начали на нее подниматься. С высоты 1400 метров
исчезли каменные березы, и пройдя 60—80 метров
сплошных зарослей кедрового стланика, Сатима первым
вышел на открытый склон сопки и радостно восклик-
нул: «Вот и Лаобейлаза!» Подойдя к нему, я заметил,
что мы находимся у верхней границы субальпийского
пояса. Об этом говорили теперь маленькие экземпляры
496
кедрового стланика, растущего здесь не сплошь, а ост-
ро'вками. Среди этих островков пятнами расстилалась
гольцовая растительность, состоящая, как я мог заме-
тить, в основном из альпийской толокнянки и малень-
кой, едва выбивающейся из моховой подушки красивой
цветущей генцианы. Осмотр сопки я решил сделать позд-
нее, а сейчас мы спешили на ее вершину, чтобы оттуда
рассмотреть расположение гор Лаобейлазы.
Не более как через полчаса мы были на вершине
этой горы. Высота ее по нашему анероиду равнялась
1550 метрам. Следовательно, гольцовый пояс на ней за-
нимал самую верхнюю часть сопки шириной до 100 мет-
ров. Отсюда, с этой вершины, стало ясно видно располо-
жение остальных вершин Лаобейлазы. Мы находились
на горе Берга, как я назвал ее в 1937 году. Прямо к
востоку от нее возвышались еще три большие горы, из
которых первая названа мною Цогугда (средняя), вто-
рая— самая высокая из всех трех—горой Арсеньева, и
третья в то время мною замечена не была и осталась
без названия: ее закрывали другие вершины.
Как радостно было видеть эти горные вершины так
близко и наблюдать все окружающее с одной из этих вы-
сот! Где-то далеко на востоке вздымалась центральная
цепь Сихотэ-Алиня и маячили в дымке высокие горы.
Несмотря на то что сегодня мы шли в горы беспре-
рывно в течение семи часов и сильно устали, в^е реши-
ли сейчас же идти дальше, во что бы то ни стало сегод-
ня посетить вершины Цогугда и Арсеньева и обследо-
вать их гольцовый пояс. Зная, насколько капризны в
отношении погоды наши горы, я с большим удовольст-
вием принял это предложение. Нас особенно привлека-
ла вершина Арсеньева. С горы Берга она казалась поло-
винкой когда-то расколовшейся пополам гигантской ча-
ши. Отпавшие края этой чаши превратились в нагро-
мождение камней и осыпей, а сохранившиеся стоят вы-
соко, образуя полукруг зубчатых скал и каменистых
стен.
Спустившись с горы Берга снова до субальпийского
пояса, мы решили оставить здесь, среди парковых ка-
менноберезняков, все свои вещи, чтобы налегке идти
дальше в горы. Было уже около двух часов, а путь пред-
стоял большой и тяжелый. Мы отказались от обеда,
съели по куску хлеба. Нужно было торопиться.
497
Подъем на гору Цогугда начался от седловины, где
мы оставили вещи. Субальпийский пояс на ней отли-
чался тем, что склоны на большом протяжении были
покрыты кедровым стлаником. Сам же голец, по срав-
нению с горой Берга, представлял некоторые особен-
ности. Прежде всего, вершина Цогугда поднимается до
1680 метров и образует на большом пространстве пла-
тообразную поверхность, покрытую типичной гольцовой
растительностью и богатую высокогорной фауной. Вер-
шина же горы Берга очень острая, подвержена сильным
ветрам и обеднена как в отношении растительного, так
и в отношении животного мира.
На гольце Цогугда я обратил внимание на широкое
развитие почв, образованных из дресвы — продуктов
распада каменистых пород в высокогорных условиях.
К таким местам обыкновенно были приурочены краси-
вые куртинки цветущей даурской камнеломки, а из зон-
тичных— низкие жгун-корень аянский и володушка трех-
лучевая. У выходов мелких камней щеткой (росла альпий-
ская зубровка и цвели альпийские копеечники, убран-
ные розовато-фиолетовыми кистями. Еще более разно-
образна была флора на местах, покрытых мхами и ли-
шайниками. Все это — растения-карлики, которые обык-
новенно не подымаются выше моховых подушек и гус-
тая дернина которых удерживает их во время сильных
горных ^етров. Я обратил внимание на сибирскую ане-
мону, на снежно-белую соссюрею, на маленькие мытни-
ки, гвоздики, генцианы н некоторые другие растения, ко-
торые, по мнению моих друзей-ботаников, являлись, ве-
роятно, новыми видами для науки.
На гольцах Цогугда я нашел кроме обычных голу-
бики и брусники еще два мелких кустарничка—родо-
дендрон Редовского и альпийскую толокнянку, которые
также не поднимались выше травянистых растений и
были втиснуты в плотные покровы мхов.
Сатима и Шибнев давно ушли вперед, и видно было,
как они, спускаясь с Цогугды, направлялись к горе Ар-
сеньева. Мы же с Кононовым, поглощенные интересны-
ми находками растений и насекомых, никак не могли
расстаться с гольцами вершины Цогугда.
Насекомые здесь были очень своеобразны. Их окрас-
ка, образ жизни и повадки удивительно отражали ха-
рактер среды их обитания. Большинство жуков, пау-
498
ков и даже бабочек при сильных горных ветрах, а так-
же во время ловли их прятались в торфяные подуш-
ки или, падая с растений, терялись в каменистых рос-
сыпях.
Многое нам удалось сегодня наблюдать в гольцах.
Оживленно летали на солнце крупные северные коров-
ки— анатисы с темными пятнами, окаймленные свет-
лыми кружками. На стеблях горной полыни, растущей
по каменистым развалам и россыпям, группами сидели
синие листоеды Никольского. Во мху я разыскал арк-
тическую совку анарту квиета, а между камнями пой-
мал характерную гольцовую бабочку хиптиоксесту.
А как интересен был, оставаясь совершенно не по-
знанным, мир мелких насекомых, находящих приют в
лишайниках и в моховых толщах гольцов. В них прята-
лись высокогорные жужелицы небрии, разнообразные
пауки, а из бабочек-листоверток мы разыскали здесь
ряд совершенно новых или глубоко северных видов. Не
могли мы не обратить внимание и на других животных,
обитающих только в зоне гольцов или встречающихся
здесь чаще, чем в других условиях. Так, из птиц на вер-
шине Цогутды гнездились горные коньки, а в каменис-
тых россыпях держались крапивники. Последние нахо-
дили среди камней, видимо, не менее благоприятную об-
становку для своего обитания, чем в кустарниковых-за-
рослях субальпийского пояса. На самой вершине горы
мы встретили парочку небольших осторожных птичек,
которые по особенностям передвижения по земле —
прыжками — напоминали горных восточных завирушек.
С .подветренной стороны на каменистых россыпях
обычно наблюдались колонии пищух, которые в высо-
когорных условиях попадались очень часто. Их можно
считать наиболее характерными для гольцовой зоны
животными.
В целом, по сравнению с лесными зонами и субаль-
пийским поясом, гольцы Лаобейлазы имеют хотя и обед-
ненный, но оригинальный по составу растительный и жи-
вотный мир, который поражает натуралиста своими
формами и их приспособительными особенностями к су-
ровым условиям существования. Гольцы эти являлись
совершенно не изученными. Никто из натуралистов не
проникал -сюда до сего времени. Все собранные на них
растения, насекомые и даже некоторые птицы оказа-
499
лись новыми для науки или указывались раньше иссле-
дователями только исключительно для далекого севера.
Мы торопились догнать Сати-му и Шнбнева, которые
уже подходили к вершине горы Арсеньева. Путь к по-
следней был сначала довольно легким, так как шел по
ровной почве гольцовой зоны, но вскоре, за седловиной,
между этой вершиной и сопкой Цогугда, начались раз-
валы из крупного камня, и идти стало трудно.
По пути мы несколько раз замечали белок, скачущих
по кедровому стланику. Завидев нас, зверьки быстро
уходили вниз. Оказывается, в поисках корма белки ко-
чуют высоко в вертикальном направлении и добира-
ются до гольцовой зоны. Об их присутствии здесь гово-
рили оставленные поврежденные шишки и скорлупа
орешков кедрового стланика. По всей вероятности, в
этом году белки испытывали острую нужду в корме.
Голодовка в долинах заставила их уходить высоко в го-
ры, где они питались недозрелыми плодами кедрового
стланика.
Снизу до нас доносился шум ревущих ключей, кото-
рые берут начало у подножия гор Лаобейлазы. Проби-
раясь в узких порожистых ущельях, они образуют, оче-
видно, многочисленные пороги как на северных, так и
на южных склонах. Судя по тому, что горные потоки
шумели внизу, не менее чем в 700—800 метрах от нас
по вертикали, можно .предположить, какой они были
мощности и как много давали водопадов.
Подъем на голец Арсеньева отнял у нас много сил.
Шли мы к нему в обход совершенно недоступного хреб-
та, вернее вокруг сохранившегося края гигантской ча-
ши, увенчанного -скалами и торчащими пиками. При-
шлось долго пробираться между нагромождениями ог-
ромных каменистых развалов, заросших кедровым стла-
ником. Много раз мы рисковали провалиться в рассели-
ны между каменистыми глыбами, с трудом протискива-
лись через непролазные чащи стланика, уставали до из-
неможения. Иногда силы совсем оставляли нас, и надо
было отлежаться, чтобы снова пробираться вперед для
атаки последнего и наиболее высокого гольца.
Уже близко к вершине нам попалась хорошо прото-
ренная тропа медведя. Она -не походила на его обычные
тропы, а представляла собою изолированные, следую-
щие друг за другом, глубокие следы лап. Очевидно,
500
тропа эта служила медведю
(постоянной трассой на голь-
цы, где он лакомился ягода-
ми. Много облегчения доста-
вила нам эта тропа. Она ус-
корила наш путь на голец
Арсеньева.
Было уже шесть часов ве-
чера, когда мы поднялись на
(вершину, на высоту 1860 мет-
ров. Совершенно особый вид
и форму имела вершина
Уссурийская складокрылка
этого гольца. Если издали она казалась гигантской ча-
шей, одна сторона которой отпала и разрушилась, то те-
перь впечатление о существовании когда-то на вершине
озероподобного или кратероподобного углубления еще
более усилилось. С южной стороны эту вершину замы-
кают полукругом высоко стоящие гранитные стены и
причудливые скалы. С северной стороны лишь кое-где
сохранились остатки когда-то сплошного каменистого
барьера. Продукты его распада в виде обширных каме-
нистых осыпей по склону являются яркими свидетелями
разрушительных сил природы, которые, возможно, про-
извели здесь свою работу в близкий нам геологический
период. В памяти стариков удэгейцев Бикинской доли-
ны сохранилось предание о бывшем здесь когда-то гор-
ном озере. Может быть, вершина горы Арсеньева и яв-
ляется ложем древнего озера карового (ледникового)
происхождения, которое лишь недавно высохло в ре-
зультате процессов выветривания. В настоящее время
ложе этой довольно большой котловины неровное и по-
крыто типичной гольцовой растительностью.
С наиболее выдающихся скал вершины Арсеньева мы
долго рассматривали окружающие горы и долину Би-
кина. Каждый из нас пережил тогда такие минуты, ко-
торые никогда не забываются в жизни. Раньше, плывя
по Бикину, мы лелеяли надежду подняться на вершины
Лаобейлазы, которые лишь иногда показывались на го-
ризонте из-за облаков, дразнили и манили к себе. Те-
перь же, когда мы прошли долгий путь по реке с ее про-
токами и перекатами, преодолели много гор и девствен-
ную тайгу, нам особенно радостно было сознавать, что
цель достигнута. Упиваясь видами горных далей, мыза-
501
были обо всем. Никто из нас, будучи весь день голод-
ными, ни разу не вспомнил об этом. Только наступаю-
щий вечер подсказал нам, что надо торопиться к лагерю
у вершины Цогугды, чтобы завтра снова посвятить день
исследованиям гольцовой зоны.
Сатима, раньше всех взошедший на вершину горы
Арсеньева, не только обошел ее, но и посетил стоящую
рядом с ней высокую безымянную сопку. Я решил на-
звать ее именем нашего проводника, который первым
побывал на ней. Вершина ее также безлесна и покрыта
растительностью гольцов, или горных каменистых тундр.
В 8 часов вечера мы начали спускаться по направ-
лению к вершине Цогугда. Несколько задержавшийся
в скалах Кононов вскоре возвратился и показал мне
результаты своих сборов насекомых. Среди обычных и
довольно мелких их видов я увидел в морилке также
крупную черную бабочку с желтыми вытянутыми
вдоль крыльев пятнами. Присмотревшись внимательно, я
определил, что это медведица Менетри. Радости моей не
было конца, так как я знал, что последняя является од-
ним из редчайших северных видов со своеобразным рас-
пространением. Уже позднее, по возвращении из экс-
педиции, в ответ на мое письмо по поводу находки этой
бабочки известный наш энтомолог профессор С. С. Чет-
вериков писал мне примерно следующее: «Всего боль-
ше поразила меня находка на горе Арсеньева медве-
дицы Менетри. Что это за бездомное, бродячее сущест-
во? Посмотрите: описана она по одному экземпляру из
Джунгарии, вероятно из Тарбагатая, где я тщетно ис-
кал этот вид еще в 1904 году; наконец, я получил один
экземпляр из-под Якутска — дистанция довольно внуши-
тельная; потом появляется сообщение, что один экземп-
ляр этой бабочки пойман в центре Финляндии (!!), и,
наконец, ее находка вашей экспедицией в Сихотэ-Алине!
Ну, скажите на милость, где же родина этого вида? Куда
бросаться, чтобы получить серию, нужную для установ-
ления индивидуальной и подвидовой его изменчивости?!»
Виды, подобные медведице Менетри, представляю-
щие по своему распространению далеко изолированные
друг от друга участки когда-то сплошной и обширной
области их существования, являются примерами, факти-
ческим доказательством не только процессов видооб-
разования, но и нередко свидетелями прошлой эволюции
502
биоценозов и даже целых ландшафтов. Таких видов с
разорванными ареалами довольно много в южных суб-
тропических странах. Но их меньше в умеренных и осо-
бенно в холодных областях. Причины разрывов в рас-
пространении аркто-альпийских видов, к каковым надо
отнести и медведицу Менетри, очень сложны и потребу-
ют от натуралистов дополнительных и новых исследо-
ваний.
По дороге к лагерю, когда мы уже спустились с горы
Арсеньева, стало заметно, что из бассейна Хора на Лао-
бейлазу надвигается густой туман. Уже на вершине
Цогугды он так плотно навис над гольцами, что нам с
некоторыми трудностями приходилось ориентироваться
в тех разветвлениях-отрогах, которые идут от гольца
Цогугды в сторону Бикина. Отойдя же от своего хребта,
мы, естественно, могли бы забрести в сторону. Наше
возвращение осложнялось еще и тем, что наступали су-
мерки и потерять дорогу в незнакомых горах, одетых
туманом, было очень легко. Все, однако, обошлось бла-
гополучно, я думаю потому, что вершина Цогугда, пред-
ставлявшая собою чистый голец, позволяла нам доволь-
но быстро идти и держать верное направление. В совер-
шенной темноте в начале одиннадцатого часа мы подо-
шли к нашим вещам. Я, Кононов и Шибнев настолько
устали, что не в состоянии были что-либо сделать и,
упав около поставленных рюкзаков, несколько часов не
могли подняться с места. Неутомимый же Сатима раз-
вел костер и согрел для всех чай.
Вскоре начался сильный ветер. Он, как это обыкно-
венно бывает в тайге и в горах, предвещал изменение по-
годы. Ветер принес и сильное понижение температуры
ночью. Спали урывками, так как мерзли, грелись у
костра и снова дремали. И так до рассвета.
Утром мы были очень разочарованы испортившейся
погодой. Сильный и холодный северо-западный ветер
гнал туман из долин хорского бассейна в распадки Би-
кина. Туман то редел, то становился плотнее и в этом
случае часто сопровождался дождем. В минуты его по-
редения и даже разрывов перед нами, как движущаяся
тень, показывалась гора Берга, но вскоре исчезала, за-
тягиваясь пеленой тумана.
Наши надежды посвятить еще день изучению голь-
цов не оправдались. Бушевал ветер, и моросил дождь,
503
Попытки найти что-нибудь на гольцах в такую погоду
также оказались напрасными. Сегодня .все было здесь
скрыто и недоступно для наших исследований. Какой
контраст по сравнению со вчерашним днем, когда голь-
цы были полны жизни! В такую плохую погоду мы еще
могли находить в субальпийской зоне специфических
для нее короедов, развивающихся, главным образом,
на кедровом стланике. Шибнев, разыскивая птичек в
этих условиях, добыл синехвостку и крапивника — так-
же характерных видов подгольцовой зоны.
В два часа дня, когда стало ясно, что погода не улуч-
шится, мы решили возвратиться ко второму лагерю,
расположенному у последнего ключа. Я всегда с сожа-
лением покидал высокие вершины гор. В такие минуты
особенно ярко представляешь возможности получения
больших результатов при исследованиях и в то же вре-
мя испытываешь неудовлетворенность достигнутым.
Грустно было расставаться с гольцами Лаобейлазы,
которые из-за своей недоступности оказались совсем не
изученными. Труднодоступные горные переходы и дев-
ственная тайга — основные препятствия при их исследо-
вании. Не менее серьезным фактором является и суровый
климат высокогорий. Горные стихии — ветер, туман и
дождь — нередко обрушиваются на путешественника и
становятся непроницаемой завесой перед его любозна-
тельным взором.
Спустившись далеко по склонам к нижней границе
субальпийского пояса, мы время от времени выходили
из полосы туманов, и тогда на короткое время сквозь
облака показывалось солнце. В природе тотчас начи-
налось оживление: летали бабочки и пестрые мухи сир-
фиды, на цветах копошились жуки-усачи и менее подвиж-
ные шмели, в кустарнике слышались голоса мелких
птичек. Но стоило только спрятаться солнцу и показать-
ся над цветущими горными лужайками туману, как
снова все исчезало, уходило в убежища до нового, столь
же непродолжительного периода оживления. Эти перио-
дические смены жизни, ее пароксизмы, так резко вы-
раженные в горах, могли выработаться только в усло-
виях крайне неустойчивого климата зоны гольцов и суб-
альпийского пояса.
Проходя ельник, мы заметили, что здесь уже не было
тумана. Он остался выше в горах, покрывая шапкой вер-
504
шины Лаобейлазы. Направляясь вниз приблизительно
тем же путем, каким поднимались к гольцам, мы быстро
миновали зону елово-пихтовой тайги и к вечеру были у
своего второго лагеря. Все в нем находилось в полном
порядке. По-прежнему стояла палатка и неприкосновен-
ны были в ней наши продукты, о которых нам приходи-
лось беспокоиться потому, что забредший в лагерь мед-'
ведь мог разорить палатку и уничтожить остатки наших
пищевых запасов.
Весь день 22 июля мы шли горными смешанными ле-
сами. Вначале на высоте 800—,600 метров, в так назы-
ваемой переходной зоне, нам часто попадались аянская
ель и белокорая пихта. Ниже нас все время окружали
уже различные кедрово-широколиственные леса. На-
чавшаяся портиться еще на Лаобейлазе погода остава-
лась и здесь, внизу, малоблагоприятной. Сплошная об-
лачность и мелкий дождь затрудняли поиски и сборы
жуков и бабочек. Совсем мало встречалось птиц. В этот
же день, уже поздним вечером, мы случайно подошли к
одному из знакомых мест, где несколько дней назад
разбивали лагерь и ночевали. Было даже приятно сно-
ва заночевать на «обжитой* территории. К тому же
здесь оставался запас заготовленных дров и было хоро-
шо расчищено в тайге место для палатки.
В сумерках на костер начался обильный лёт бабочек,
который объяснялся тем, что приближалась гроза. Слы-
шались близкие раскаты грома. Молнии, несмотря на
то, что мы были скрыты под пологом многоярусного
старого леса, так ярко озаряли нас, палатку и всю ча-
щу тайги, что, казалось, вокруг не было уголка, кото-
рый оставался бы под покровом темной ночи. Вскоре на-
чался дождь. Сатима и Шибнев ушли в палатку. Я и
Кононов долго еще не могли расстаться с массой летаю-
щих бабочек, хотя всюду уже было сыро и дождь уси-
ливался. По нашим сборам я видел, что здесь было
много интересного, но подробнее решил рассмотреть все
это утром. Сейчас же необходимо было сохранить кол-
лекции; все приходилось укрывать в ящики и изолиро-
вать от влаги.
Наконец дождь и нас прогнал в палатку. Начина-
лись наиболее памятные моменты этой грозы. Молнии
теперь загорались не где-то в отдалении, а вспыхивали
близко и часто. В палатке становилось так светло, что
505
можно было хорошо рассмотреть каждого из Нас. Удары
грома, нередко многократные, катились совсем низко
над лесом. Следуя беспрерывно, они наполняли воздух
канонадой звуков.
Вскоре хлынул настоящий ливень. Он окончательно
потушил наш костер и своим шумом разбудил подав-
ленную громом и молнией девственную тайгу.
Гроза продолжалась недолго. К 12 часам ночи она
уже прекратилась. Тучи унесло к югу, в долину Бикина.
23 июля утром я прежде всего пересмотрел вчераш-
ние сборы бабочек. Среди других, заслуживающих вни-
мания видов были два, которые особенно поразили ме-
ня. Один из них относился к медведице из рода спиларк-
ция, имеющей монотонную белую окраску с рядом ро-
зовых поперечных пятен на передних крыльях. Ближе
всего этот вид подходит к гималайскому — спиларкции
родофиля, если только он не является совершенно но-
вым для науки. Вообще же нахождение ь горах Сихотэ-
Алиня видов, общих или очень близких к гималайским,
не ново- Как прежними исследователями энтомофауны
края, так и мною такие виды находились неоднократно.
Все это указывает на то, что между этими горными стра-
нами, так далеко отстоящими друг от друга, в отдален-
нейшем прошлом, вероятно, существовали связи, кото-
рые могли привести к сближению их фаун. Причем как
в Гималаях, так и в Сихотэ-Алине эти общие или близ-
кие, виды чаще всего являются горными; только в Гима-
лаях они встречаются на больших высотах — до 1500 —
2000 метров, тогда как у нас в горах они не заходят вы-
ше 800 — 1 000 метров.
Вторая бабочка оказалась крупной листоверткой из
рода церацеопсис, имеющей красивый мраморный ри-
сунок передних крыльев. До настоящего времени из это-
го рода был известен еще один вид с острова Иезо, из
Японии. Найденный нами экземпляр, по всей вероятнос-
ти, является новым для науки видом.
Открытие теперь в горах Сихотэ-Алиня этого рода,
а еще раньше и другого, близкого к нему рода евридок-
са, имеющих облик крупных тропических листоверток,
позволяет разрешить, пожалуй, один из самых заманчи-
вых вопросов зоогеографии Восточной Азии. Если род ев-
ридокса связывает уссурийскую фауну через виды близ-
кого к нему рода цераце с фаунами индо-малазийской и
506
китайской, то род церацеопсис сохраняет более близкие
связи, еще не порванные нити былой эволюции между
восточноазиатскими и горными южноамериканскими ро-
дами этой группы листоверток.
Несмотря на то что вчера весь день стояла пасмур-
ная погода, мы прошли большое расстояние и сегодня
предполагали выйти к Бикину. Однако этого нам не
удалось сделать, так как путь, особенно после перехода
через реку Гангату, оказался очень тяжелым. Несколько
раз мы теряли ориентировку в дебрях беспредельных ле-
сов. Сатима в таких случаях взбирался на высокие де-
ревья, и уже после этого мы определяли направление и
двигались дальше. Заночевать пришлось в одном не-
большом распадке у истоков ключика. Трудно было
сказать, куда приведет этот ручей, если начать идти вниз
по его течению. Он может впадать совершенно самостоя-
тельно в Бикин, что для нас было бы приемлемым, но
он может направиться и в реку Гангату—-тогда мы
зашда- бы далеко в сторону. Поэтому Сатима, верный
своему принципу ходить по тайге «прямо», утром повел
нас снова через горы и долины. Больших водоразделов
и глубоких падей по пути не было. Рельеф становился
мягче. В составе лесов все чаще встречались такие до-
линные породы, как белокорый ильм -и бархатное дерево.
Из бабочек появился крупный сатир Шренка — верный
спутник уссурийских приречных лесов. Все говорило о
том, что долина Бикина должна быть где-то недалеко
от иас.
Последние два дня питание наше было далеко не
достаточным. Оставалось немного вяленой рыбы да не
более полкружки риса в день на человека. А сегодняш-
ний обед состоял из небольшого количества рыбных
крошек и уменьшенной порции риса. Поэтому идти гус-
тыми долинными лесами, перемежающимися часто за-
болоченными полянами и зарослями сорбарии, пред-
ставляло для нас немало затруднений. К четырем ча-
сам дня мы вышли наконец к берегам Бикина, которые
оказались для всех незнакомыми. Оставив нас отды-
хать, Сатима направился в разведку. Не более как че-
рез полчаса он вернулся и рассказал, что мы взяли
несколько влево и вышли выше Горелой сопки. По его
словам, в четырех или пяти километрах ниже по Бикину,
расположен наш лагерь. Видя нашу усталость, он ре-
507
Смарагдииовая жу-
желица — обита-
тельница долинных
лесов
шил пойти берегом Бикина к лагерю,
чтобы, взяв там бат, приехать за на-
ми. Тронутые его заботой, мы пред-
ложили идти всем. Однако он настой-
чиво рекомендовал сделать именно
так, как советовал, убеждая нас, что
он один, без вещей, дойдет до лагеря
очень быстро и тотчас же приедет
за нами. Мы согласились. Сатима взял
с собою ружье, нож и тотчас отпра-
вился в путь.
Вскоре нам пришлось разбивать
палатку, так как временами накрапы-
вал дождь. Последние дни погода
была переменной. Снова могло насту-
пить затяжное ненастье, связанное в
это время года нередко с обильными
осадками и как следствие этого — на-
воднением.
Не более как часа через два мы
услышали приветственные радостные
голоса Дмитрия и Володи и, подбе-
жав к берегу, увидели приближаю-
щийся к нам бат, наших батчиков и
вместе с ними Сатиму. Как приятно
было встретить и снова беседовать с
нашими товарищами, которых не ви-
дели десять дней! Погрузив все вещи в ульмагду, мы
быстро понеслись вниз по течению Бикина. Вскоре бат
свернул в более спокойную протоку и через полчаса по-
дошел к лагерю.
Несмотря на неудачу нашего похода на гольцы Кое-
нини из-за плохой погоды, которая помешала глубже
изучить особенности флоры и фауны этой интересней-
шей части Сихотэ-Алиня, мы были довольны, что основ-
ная цель все же достигнута. Мы — первые натуралисты,
которые поднялись на эти вершины.
Хочется сказать еще о той помощи, которую оказа-
ли мне участники экспедиции Д. Г. Кононов, Б. К. Шиб-
нев, Сатима, Володя Ульянов. Кононов работает со
мной до сих пор. Шибнев преподает биологию в школе
села Верхний Перевал на Бикине, ведет большую работу
по охране природы.	1
508
ОТ СОПКИ ГОРЕЛОЙ ДО РЕКИ УЛУНГИ
Отъезд из лагеря у сопки Горелой.— Под лив-
невым дождем,— Приезд в Лаухе — Наводнение
на Бикине.— Некоторые особенности раститель-
ности и животного мира близ Лаухе.— П. Н. Бе-
лоусов— наблюдатель Сихотэ-Алинского запо-
ведника. — Сатима оставляет экспедицию. — Вы-
езд из Лаухе.—Последствия наводнения.—
О двух формах бабочки синий хвостоносец. — Ост-
ров уссурийских реликтов.— Поселок Улунга и
его жители,— Экскурсия в окрестностях Улун-
ги.— О сезонных миграциях животных бакинской
фауны
До обеда 25 тюля все занимались неотложными де-
лами, накопившимися за время похода на Лаобейлазу:
стирали белье, чинили одежду и обувь. Володя и Дмит-
рий устраивали высокий лабаз, на котором решили ос-
тавить некоторые вещи и часть продуктов, необходимых
нам прш.возвращении. Кроме того, мне нужно было за-
кончиТъ некоторые записи в дневнике, а Кононову —
уложить все собранные энтомологические коллекции.
Шибнев делал то же самое со шкурками собранных
птиц.
В три часа дня все было закончено, и мы выехали
вверх по Бикину. Отказывая себе в каком-либо отдыхе,
мы торопились продолжить исследования по Бикину до
впадения в него реки Улунги, а затем начать спуск вниз
по реке, чтобы закончить все работы к середине августа.
С утра погода хмурилась. Сплошная облачность по-
крывала небо. Временами шел дождь. Тем не менее это
не остановило нас. Мы решили сегодня доехать до реч-
ки Лаухе, левого небольшого притока Бикина, впадаю-
щего в последний в 12—15 километрах выше лагеря. Не
прошло и часа после нашего отъезда, как начался
дождь, который через некоторое время перешел в ли-
вень. Сатима, ехавший впереди «а оморочке, успел
доехать почти до места, и дождь захватил его уже близ
Лаухе. Нам же, попавшим под ливень, пришлось пере-
жить немало тяжелых минут. Наши надежды, что дождь
скоро перестанет и тогда нетрудно будет проехать не-
большое расстояние до Лаухе, оказались напрасными.
Более двух часов нам буквально пришлось бороться с
разыгравшимся ненастьем. За это время ливень преры-
509
вался лишь на короткие моменты, а потом опять 15—20
минут шел настолько сильно, что падающие с неба вод-
ные струи создавали сплошную стену и застилали все
вокруг. Потом он немного стихал и переходил в мелкий,
сеющий дождь, но не надолго, а через 5—10 минут сно-
ва возобновлялся.
Бат так быстро наполнялся водой, что мы едва ус-
певали вычерпывать ее. Каждую минуту его могло за-
топить. Все вымокли до последней нитки. Причаливание
к берегу и временные укрытия от дождя не помогали.
Володя и Дмитрий, несмотря на очень напряженный фи-
зический труд, не могли согреться. Легко одетые, они
тряслись от холода и стучали зубами. Было видно, что
работать они уже не в состоянии. Положение осложня-
лось. Так как ехать дальше было невозможно, мы при-
стали к косе, находившейся поблизости, и решили раз-
вести костер и отогреться. Володя с Кононовым, взяв
пилу, пошли в лес напилить сухих ясеневых дров, кото-
рые, как известно, дают много тепла. Все осталавые тем
временем разгрузили бат, перевернули его вв^И^дном
и, насколько было возможно, натянули на шесты полот-
нище брезента, под которым можно было найти убе-
жище.
Разжечь большой костер мы сумели довольно быст-
ро. Для этого нам пригодился бензин, которым пользо-
вались в качестве горючего при заправке специального
фонаря для ловли ночных бабочек. Около костра все
нашли спасение. Более часа мы жались к огню, согре-
лись и подсушили одежду.
К 7 часам вечера дождь прекратился. Пользуясь мо-
ментом, мы спустили наш бат на воду, погрузили вещи
и, дружно работая шестами, быстро поплыли дальше.
Не более как через час бат подошел к Лаухе. Неожи-
данно для нас в этом местечке оказалось несколько до-
миков, в которых жили три семьи: брат Сатимы, наблю-
датель Сихотэ-Алинского заповедника Белоусов и кол-
хозник-пасечник из села Улунги. Мы устроились у Бе-
лоусова. Поздно вечером перенесли к нему вещи, так
как надежды на улучшение погоды не было. После се-
годняшнего приключения все спали крепко.
26 и 27 июля беспрерывно шел дождь. Небо было
постоянно затянуто грязно-серыми облаками. Дул не-
большой восточный или юго-восточный ветер.
4%
К вечеру 27 июля с реки стал доноситься сильный
шум. Вода в Бикине поднялась до двух метров, запол-
нила сухие старицы и протоки и начала затоплять низ-
кие берега. По главному руслу реки часто проносился
легкий плавниковый лес и время от времени показыва-
лись огромные сухие корчи, подхваченные водой где-то
на косах, или плыли только что подмытые у берегов
свежие крупные деревья различных пород. Началось на-
воднение.
Наши далекие экскурсии приостановились. Все вни-
мание было сосредоточено теперь на наблюдениях за
наводнением.
К одиннадцати часам следующего дня дождь пре-
кратился., Сквозь поредевшую толщу серых облаков
иногда пытались пробиться солнечные лучи, но это им
так и не удалось. Однако тепло определенно чувство-
валось. Началось оживление в природе. У опушки леса
появились бабочки-хвостоносцы, а в тенистых зарос-
лях -«Лупные сатиры Шренка.
НиИргря на прекращение дождя, вода в Бикине лри-
бываЯги заливала новые участки поемных лесов. К вы-
соким, редко когда заливаемым берегам она подошла
так близко, что, казалось, вот-вот затопит их и покроет
все пространство долины.
Страшное и в то же время величественное зрелище
представляла теперь река. Вода не шла к ней спокойно,
'а неслась высокими валами, которые набегали друг на
друга, разбивались и катились дальше, создавая все-
общий гул. Удары и шуршание перемещающейся дон-
ной гальки и неокатанных камней еще больше увели-
чивали шум реки, а врывающиеся -в него частые стоны
вываливающихся у берегов лесных великанов создавали
потрясающее впечатление, дополняемое картинами плы-
вущих по реке совершенно сохранившихся — с корнями
и кронами,— недавно еще росших деревьев. Можно бы-
ло часами стоять на берегу реки и наблюдать ее могу-
чую, разрушительную силу.
29	июля началось постепенное улучшение погоды.
Утром был густой туман. Стрелка барометра медленно
ползла вверх. Днем временами показывалось солнце.
Все больше и больше оживал мир насекомых. Различ-
ные паразиты: комары, мошка, мокрец,— исчезнувшие
во время дождей, что было связано тогда с некоторым
511
похолоданием, теперь, при температуре в двадцать один
градус, вновь показались в несметных количествах и ме-
шали работать. Река все еще оставалась разъяренной,
хотя уровень воды в ней немного упал. Она шумела и
бурлила по-прежнему. Вокруг нее стояли затопленные
леса и наклоненные в сторону течения береговые иво-
вые заросли. По реке часто проносился различный плав-
ник и время от времени проплывали свежие водовальные
деревья.
Немалое значение имеет наводнение для животных,
обитающих по берегам и островам реки. Этот вопрос я
уже неоднократно затрагивал. Сейчас же я хочу оста-
новиться только на некоторых, отмеченных в связи с
этим наблюдениях.
На одном из полузатопленных островков молодые
зайцы, окруженные со всех сторон водой, ожидали спа-
да воды. Они были совершенно беспомощны. Их можно
было легко поймать руками. Застигнутые, вероятно,
врасплох наводнением, они не успели перебраиЙТ к ко-
ренному берегу реки. В период наводнения, бур-
ные воды даже в узкой протоке способны потопить хоро-
шо плавающих животных, последние вообще предпочи-
тают отсиживаться до благоприятного момента на тех
местах, где захватило их наводнение. Так получилось с
зайцами и с другими наблюдаемыми нами животными.
На другом залитом островке мы обнаружили не-
сколько лесных полевок, которые, спасаясь от воды, не
пустились вплавь к берегу, а забрались на ветки ивовых
кустарников и ждали там решения своей участи. Вспуг-
нутые, они перепрыгивали с ветки на ветку или же, упав
в воду, снова забирались по стволикам. Все это гово-
рило о том, что наблюдаемые у этих мелких долинных
грызунов привычки, несомненно, выработались в ре-
зультате долгого их приспособления к резко меняю-
щимся условиям обитания.
В другом случае несколько лесных мышей приюти-
лись на одной высокой валежине, которая выдавалась
над водой сантиметров на двадцать. Наконец, интересно
было наблюдать за •несколькими мелкими мышевидны-
ми грызунами, которые сидели на стволе большого плы-
вущего дерева; пронеслись они довольно быстро, н труд-
но сказать, какая судьба ждет этих вольных или не-
вольных переселенцев. В одних случаях животные мог-
512
ли попасть на плывущие деревья при условиях, когда
последние являлись водовальными и при падении в во-
ду захватывали с собой вместе с вывороченными кор-
нями и живущих в лесной подстилке землероек и по-
левок. В других случаях животные переходили на плы-
вущие деревья из каких-либо убежищ, которые возни-
кают при широком затоплении береговых лесов и около
которых мог задержаться сносимый рекой различный
плавник. Вообще, можно сказать, что влияние наводне-
ний на животных береговых и долинных лесов, несом-
ненно, очень велико. К сожалению, это явление в нашем
крае еще изучено очень плохо. В этом отношении иссле-
дователям предстоит большая работа.
30	июля погода улучшилась. Солнце светило чаще и
ярче. Шум реки начал стихать, и к вечеру вода в ней
упала на 20 сантиметров.
31	июля был хороший солнечный день. Воспользовав-
шись этим, мы направились на экскурсию в окрестности
ЛауЛИк
]^Цгельность и животный мир Бикинской долины
в рг^Ие речки Лаухе имеют некоторые особенности.
Здесь я не встретил маньчжурского ореха и амурской
акации. Очень редки в лесах бархатное дерево и жимо-
лость Маака. Такие же породы, как белокорый ильм,
маньчжурский ясень, лимонник, маньчжурская лещина
и .некоторые другие, хотя и не редки, но оставляют впе-
чатление измельчания и угнетения их другими, преиму-
щественно хвойными породами. Нет близ Лаухе тех бо-
гатых ильмово-широколиственных лесов, которые так
часты в долине нижнего и особенно среднего течения
Бикина. Наоборот, в окрестностях Лаухе на невысоких
горных склонах, да нередко и в долинах, получила ши-
рокое развитие елово-пихтовая тайга. Повсеместно
встречаются лиственничные мари. Наконец, представ-
ляют известный интерес травянистые участки, возник-
шие на месте прежних полей, которые, как рассказы-
вал иам наблюдатель Сихотэ-Алинского заповедника,
раньше возделывались здесь жителями Улунги.
Из животных смешанных и широколиственных лесов
до Лаухе не доходят или становятся редкими черный
медведь, харза, или непальская куница, енотовидная со-
бака, изюбр и даже кабан. Из птиц я не наблюдал здесь
ни разу ширококрылой кукушки и синей мухоловки, ко-
17 А. Куренцов
513
торые еще обычны на реке Гангату. Из бабочек исчезли
в местных лесах радужница Шренка, пеструшка Прей-
ра, а из ленточниц обитает здесь только ленточница
спирейная. Проходит, очевидно, у Лаухе и восточная
граница распространения по Бикину двух крупных и
красивых уссурийских бабочек-павлиноглазок — волнис-
той и артемиды.
В связи с широким развитием на Лаухе елово-пих-
товой тайги и лиственничников встречается сохатый,
а из птиц в тайге, по словам местных жителей, попа-
даются каменистый глухарь и даже черный рябчик. На
травянистых стациях в окрестностях Лаухе мы иашли
гнездящегося лугового конька. Здесь же держались и
удоды. В густой траве я неоднократно обнаруживал
жаб, которые неуклюжими движениями пытались ухо-
дить. Из бабочек, характерных для открытых безлес-
ных ландшафтов, в этих условиях мы собрали следую-
щие виды: клеверную желтушку, сибирского сатира Ме-
нетри и некоторых других. Нахождение этих^Йк лю-
бивых видов на небольших островках лугово₽ВИсти-
тельности дает все основания говорить о том, чт^про-
никли они сюда берегами реки с низовий Бикина, где
луговая фауна представлена довольно богато.
Возвратились мы только к вечеру. Экскурсия оказа-
лась интересной и дала много коллекционного материа-
ла. С нами ходил удэгейский мальчик Иосиф Геонка —
племянник нашего проводника Сатимы. Жил он в Лаухе
со своими родными. Товарищей у него не было. Он
очень скоро привязался к нам, усвоил технику соби-
рания насекомых и был хорошим помощником в экс-
курсиях.
Осмотр реки показал, что вода в ней за один день
упала на полтора метра. Бикин входил в нормальное
русло. Не слышно было и вчерашнего шума. За ночь
вода Должна еще упасть, и утром можно будет уже ид-
ти батом на шестах. Завтра, 1 августа, мы решили тро-
нуться в дальнейший путь.
П. Н. Белоусов, у которого нам пришлось жить все
дни во время наводнения, оказался очень интересным
таежником. Несколько лет подряд он ходил с геологи-
ческими партиями сначала на Амур, а затем в Сихотэ-
Алинь, в самые верховья Бикина. Он побывал на всех
больших высотах, из которых наиболее интересными, с
514
его точки зрения, являются сопки у истоков Бикина по
речке Ади. Их вершины, как говорил Павел Николаевич,
покрыты мхом, в котором гнездятся тундровые куропат-
ки. Несомненно, эти вершины являются типичнейшими
гольцами, и, судя по нахождению на них этой птицы,
можно предполагать, насколько богато представлена
там аркто-альпийская фауна. Идущим за нами нату-
ралистам-исследователям выпадет счастье первыми
увидеть и описать эту интересную фауну.
П. Н. Белоусов так пристрастился к тайге, что к зи-
ме, когда все работающие с ним в геологической партии
товарищи возвращались в города, он уходил в тайгу на
охоту.
Работа в Сихотэ-Алинском заповеднике в качестве
наблюдателя пришлась ему по душе. Несмотря на то что
его наблюдательный пункт является наиболее удаленным
от центра заповедника, он мирится с этим. Администра-
ция заилведника, как он говорил, принимает во внимание
тру обслуживания этого пункта и разрешает ему
отбяИ^для питания медведя или кабана.
Утром 1 августа мы простились с Белоусовым, сфо-
тографировали на память его с женой, домик-кордон и
двух молодых щенят, из которых он хотел воспитать хо-
роших охотничьих собак на крупного зверя. Провожая
нас, уже на берегу реки, он высказал большое желание
быть нашим проводником к истокам Бикина и просил
написать ему, когда мы организуем туда специальную
экспедицию.
Сатима еще вчера просил меня разрешить ему не
ехать с нами дальше, так как он считал, что свою зада-
чу проводника на Лаобейлазу он выполнил. Сейчас же,
в Лаухе, вместе с братом он хотел сделать для себя бат.
Я с ним вполне согласился, хотя мне было очень жаль
расставаться с товарищем, пережившим вместе с нами
самые тяжелые и в то же время самые лучшие для ме-
ня моменты нашего путешествия. Он пришел к бату
проводить нас. Я крепко пожал ему руку, поблагодарил
за отличную работу проводника. Оба мы надеялись еще
встретиться если не в Лаухе, то в Сяине при нашем воз-
вращении.
Стояла чудесная погода, когда наш бат, покидая
Лаухе, направился дальше вверх по Бикину. Лучи солн-
ца, пронизывая чащу лесов и согревая еще не совсем
17*
515
Пестрогрудая камышевка
отстоявшиеся воды реки, сегодня светили особенно яр-
ко. Они как будто спешили скрыть все те изменения и
нарушения, которые произошли в природе за последние
дни. Однако последствия наводнения наблюдались всюду
у реки. Ивовые заросли у берегов были «положены»
водой до самой земли, а некоторые деревца очутились в
толще наносов. На ветвях были заметны закрутки из
различного лесного мусора, переносимого водой. Время
от времени с берегов срывались кулички-перевозчики
и горные трясогузки, которые, издавая печальные писки,
садились снова невдалеке. Вполне возможно, что гнезда
510
некоторых из них были снесены наводнением, и старые
птицы, верные своим гнездовым участкам, продолжали
оставаться здесь. Могло быть и так, что вместе с гнез-
дом погиб один из родителей, а другой и сейчас еще про-
должает искать погибшего.
Много вываленных с корнями деревьев река снесла
вниз, немало их осталось по Бикину между Лаухе и
Улунгой. Они, вероятно, относятся к более позднему
плавнику, принесенному сюда с верхнего Бикина или
низовий его больших притоков. Течение реки разброса-
ло плавающие деревья по отмелям или остановило их
на косах и у заломов. Осмотр таких деревьев показал,
что хотя они окружены со всех сторон водой, на них ос-
тается в живых не только целый ряд насекомых, но и
позвоночных. На одном с хорошо сохранившейся кро-
ной ильме держался бурундук, а на огромном дереве
тополя с мощной корневой системой продолжал жить
педш Шренка. Кроме того, сегодня мы наблюдали пе-
1'ЛИьающих реку белку, колонка и ядовитую змею —
щитомордника. Так как эти животные совер-
нЖИИйою переправу в местах, где встречались остров-
ки плавникового леса, то вероятнее всего, что и они ка-
кое-то время являлись невольниками этих плавающих
островков, а теперь, с падением воды в Бикине, покида-
ют их и направляются к берегам.
По берегам Бикина мы сегодня встретили мало га-
лечниковых кос; многие из них еще не вышли из-под
воды. Обнажились только лишь наиболее высокие. На
косах по берегу реки до Лаухе мною было отмечено
большое оживление различных насекомых. Особенно
были богаты бабочками — пестрыми радужницами, лен-
точницами и красными перламутровками — залитые
солнцем галечниковые косы. Здесь же мы могли собрать
только радужницу обыкновенную, уссурийского махао-
на и несколько экземпляров непарной перламутровки.
Очень интересные наблюдения нам удалось провести
над бабочкой синим хвостоносцем. Как сегодня, так и в
последующие дни нашего путешествия я убедился, что
выше Лаухе встречается только более мелкая форма
синего хвостоносца. Она отличается от крупной его фор-
мы или собственно хвостоносца синего тем, что имеет
менее интенсивную темно-синюю общую окраску и у нее
снизу на задних крыльях почти не выражены перевязи зе
517.
левого опыления. В Лаухе же отмечены обе эти формы.
В среднем и нижнем течении Бикина распространена
только крупная форма. Таким образом, всю долину Би-
кина можно разделить на три зоны распространения
этой бабочки. В окрестностях Лаухе совместное обита-
ние этих двух форм, очевидно, объясняется сближени-
ем в данном районе границ их распространения, где,
как уже говорилось выше, проходят границы распрост-
ранения еще многих других животных и растений. Кро-
ме того, по долине Бикина к востоку от Лаухе начина-
ются наиболее выраженные переходы ландшафтов сме-
шанных и лиственных лесов в ландшафты более север-
ной природы елово-пихтовой тайги. Наоборот, к запа-
ду от Лаухе по долине Бикина постепенно нарастает
господство уссурийских лесов и сокращаются площади
хвойной тайги.
Заслуживает большого внимания и биология указан-
ных форм синего хвостоносца. Если гусеница кцщгой
формы живет на листьях бархатного дерева,
ница мелкой формы, распространенной в рай
сутствия этого кормового растения, проходит свшГ^з-
витие на травянистом растении ясенце, который так же,
как и бархатное дерево, относится к семейству рутовых
и является таким же эфироносом.
Так на примере распространения и биологии синего
хвостоносца в долине Бикина можно проследить, как,
в связи с изменениями в условиях обитания вида, идет
процесс его формообразования.
Несмотря на то что плавание по Бикину сегодня из-
за все еще большой воды в реке было сопряжено с не-
малыми трудностями, мы проехали значительное рас-
стояние. Миновали устья двух рек, впадающих в Бикин:
справа — Бейселазы и слева — Кандагоу. Ночевали не
доезжая 15 километров до реки Улунги.
Утром 2 августа, продолжая наш путь, мы заметили
на правом горном берегу реки выход базальтов. Я об-
ратил внимание на то, что здесь, в скалах, оказалась
довольно богатая растительность. Среди господствую-
щих деревьев монгольского дуба встречались еще липа
амурская, клен мелколистный, горный ильм, боярыш-
ник Максимовича, черная и желтая березы. У самой ре-
ки росли ясень и белокорый ильм. Изредка деревья об-
вивал амурский виноград. Из хвойных пород виднелись
518
кедр, ель и белокорая пихта. От Лаухе, даже от Горе-
лой сопки, это был первый пункт с довольно хорошо
сохранившейся уссурийской растительностью. Интерес-
но отметить, что данный участок леса был строго при-
урочен к южному склону до высоты 50 метров, а выше
склон резко переходил в платообразную равнину, по-
крытую марями, березняками и осинниками. Только в
некоторых местах на плато оставалась елово-пихтовая
тайга. Видимо, здесь когда-то прошел большой пожар
и уничтожил хвойный лес. Еще ближе к Улунге, на юж-
ном же склоне, на протяжении до двух километров про-
тянулся участок уссурийского широколиственного леса.
Кроме названных выше растений я отметил еще маньч-
журскую лещину, элеутерококк, малоцветковый береск-
лет и даже бархатное дерево.
Этим лесам сопутствовала уссурийская фауна. Раз-
личные пеструшки (Прейра, травяная, дубовая), лен-
тощшка Гельмана, маньчжурский клетчатый сатир и
не^Икые другие бабочки напоминали мне леса на ре-
ке^НВ)кту или еще ниже по Бикину. Можно сказать,
чъ^^Ит уголок природы представлял своего рода ост-
ров реликтов с сохранившимися уссурийскими видами
животных и растений среди господствующих повсемест-
но северных лесов.
Ближе к устью Улунги южные склоны правого гор-
ного берега Бикина становятся более пологими. Они
покрыты уже сплошь лесами из белой березы, возникши-
ми вторично после пожара.
К вечеру мы въехали в реку Улунгу и через два ки-
лометра подошли к поселку того же названия. Распо-
ложились на берегу лагерем в самом конце поселка, где
стоял отдельно домик удэгейца Дмитрия Семанчуги—•
родственника нашего батчика Дмитрия Канчуги.
В Улунге мы предполагали пробыть не более двух
дней и обследовать за это время прилегающие окрест-
ности. 4 августа должен был возвратиться из своего по-
хода к Сихотэ-Алиню Г. К. Абрамов, а 5-го совместно с
ним мы должны были начать обратный путь.
Население Улунги состоит, главным образом, из при-
ехавших сюда переселенцев, есть несколько семей и ко-
ренных жителей как русских, так и удэгейцев. Все на-
селение объединено в колхоз, занимающийся в основном
разведением овощных культур. Отчасти высевают и зер-
519
новые. Несмотря на огромные расстояния, отделяющие
эту горсточку людей от больших населенных пунктов (от
Улунги до железной дороги 300 километров и через Си-
хотэ-Алинь до моря 150 километров), я не заметил, что-
бы они чувствовали себя одинокими и затерянными, живя
среди огромных таежных пространств. Наоборот, в бе-
седах с ними чувствовалось, что эти труженики тесно
связаны с жизнью многонационального Советского го-
сударства. Они знали, что их не забывают. С помощью
курсирующего от них до Имана самолета они поддержи-
вают постоянную связь с краем и с центром своего райо-
на. Довольно аккуратно к ним доставляется почта, и в
клубе можно всегда найти свежие газеты. В дни нашего
пребывания в Улунге ждали прилета районного пред-
ставителя из села Пожарского в связи с началом убо-
рочных работ в колхозе.
3 августа мы отправились на сопку, расположенную
по правому горному берегу реки близ Улунги. Cw^hj
сопки довольно крутые, и вершина ее поднима^^^Ио
800 метров. Эта возвышенность в отношении p.t^^^K-
ности .и фауны представляла большой интерес. ПрВ^е
всего, по вертикальному распространению на ней расте-
ний и животных можно выделить два пояса. До *550—
600 метров идут дубовые леса с примесью других дре-
весных пород — выходцев из различных ценозов. Выше
развиты лиственнично-березовые леса. В покрове лесов
обоих поясов очень часто встречаются сплошные зарос-
ли брусники.
В нижнем поясе кроме дуба росли в первом ярусе
черная и белая березы, липа амурская, лиственница
даурская и клен мелколистный. Во втором ярусе, в ус-
ловиях затенения, встречались амурская рябина, жел-
тый клен, маньчжурская лещина и малоцветковый бе-
ресклет, а на - открытых полянах — калина Саржента,
боярышник Максимовича, даурский рододендрон и мес-
тами леспедеца двуцветная. В.покрове кроме брусники я
отметил ландыш, купону,.  дЖефферсонию, бубенчи-
ки и другие травы светлых лесой. Вообще улунгинская
^дубрава представляет сложную смесь растений раз-
личных ландшафтов. То же самое наблюдается и в от-
ношении фауны насекомых, собранных нами в йОясе
дубового леса. Кроме характерных лесных бабочек
(амурская радужница, травяная пеструшка, маньчжур-
520
ский клетчатый сатир) здесь попадались виды, харак-
терные для сухих лугов (например, сибирский сатир и
'клеверная желтушка), скальных обнажений (каменис-
тый сатир); северо-лесные виды (пеструшка спирейная,
лишайница деплана) и даже виды гольцов и субаль-
пийского пояса (бархатница Седакова, пяденица ор-
толита).
Второй пояс лиственнично-березовых лесов по срав-
нению с нижележащим значительно обеднен в отноше-
нии флоры и фауны. Помимо видов трех последних
групп из пояса дубравы в нем мы нашли еще горного
мраморного сатира и аянскую бархатнпцу. На самой
же вершине, представляющей открытое пространство,
сплошь покрытое брусникой, в большом количестве носи-
лись и играли в воздухе махаоны.
Возвращаясь домой, в долине Улунги на лиственнич-
ной мари мы вспугнули большой выводок каменного
глшмья. Птицы не были пугливы и перелетали не боясь
нз^^»а>едколесью от одного дерева к другому.
тИИЯкста вернулся из своей поездки к горам Сихотэ-
АлЯ^ Ж Г. Абрамов. Ему удалось установить новые бо-
гатые местонахождения сохатого, произвести интерес-
ные наблюдения по биологии этого копытного и отстре-
лять одного животного для всестороннего изучения мор-
фологии последнего и выяснения степени заражения его
паразитами.
Сегодня до обеда была совершена еще экскурсия в
приречные леса Улунги и на марь для изучения живот-
ных, обитающих в данных условиях. Вторая половина
дня ушла на подготовку к завтрашнему отъезду. Необ-
ходимо было отремонтировать бат, пополнить запас про-
дуктов, уложить коллекции и подвести итог всем запи-
сям в дневнике. Вместо Егора Пионки, ожидавшего Аб-
рамова в Лаухе, с нами поедет на большой оморочке
Дмитрий Семанчуга, который по делам колхоза дол-
жен побывать в Лаухе.
Мне не хотелось думать, что сегодня мы заканчиваем
свои работы, а завтра начнутся последние дни нашего
путешествия.	:	’
Подводя итоги наших исследований, необходимо ос-
тановиться на некоторых особенностях животного мира
Бикинской долины, на которых я не имел возможности
остановиться раньше или только упоминал о них.
521
Полоз Шренка
Я хочу коснуться вопроса о миграциях животных в
бассейне Бикина, которые нами изучались во время ра-
бот экспедиции. Сведения я частично получил от рус-
ских и удэгейских охотников, проживающих долги^го-
ды на Бикине.
Выше уже неоднократно говорилось, что фауЛ^в'ЯЬ*
лине Бикина представляет очень сложную мозаику 'Не-
личных группировок и взаимоотношений между ними.
В целом характер этих взаимоотношений определяется
сочетанием двух основных ландшафтных зон: более юж-
ной— смешанных и широколиственных лесов — и более
северной — елово-пихтовой тайги и лиственнинников.
По мере движения вверх по долине Бикина наблюдает-
ся постепенное отступление фауны смешанных и широ-
колиственных лесов и одновременное нарастание фау-
ны хвойной тайги. Этот процесс исторически возник уже
давно и продолжается по сей день. Благодаря работам
нашей экспедиции, получены многие данные, подтверж-
дающие ту закономерность, что в текущий момент зона
елово-пихтовой тайги проявляет большую биологиче-
скую мощь и постепенно смещает ландшафты смешан-
ных и широколиственных лесов. Особенно показатель-
ным фактом в этом отношении является нахождение
реликтовых островов уссурийской фауны среди господ-
ствующей повсеместно елово-пихтовой тайги.
Но, кроме этих, исторически длительных миграций,
в фауне долины Бикина происходят и более быстрые
сезонные переселения животных, которые связаны с из-
менениями по временам года. Они также протекают от
522
одной ландшафтной зоны к другой, идут как от нижне-
го и среднего течения реки к ее верховьям, так и наобо-
рот.
Некоторые из животных смешанных ,и отчасти лист-
венных лесов среднего Едгпг’а летом нередко заходят
до Улунги и даже выше по Бикину, то есть отдельные
особи этих видов покидают характерные стации их оби-
тания и могут жить, казалось бы, в несколько чуждой
для них обстановке — в зоне почти сплошного распрост-
ранения елово-пихтовой тайги.
Из млекопитающих к таким видам можно отнести
изюбра, косулю, кабана и отчасти харзу и черного мед-
ведя. Из уссурийских птиц летом вверх по Бикину за-
ходят значительно дальше мест их гнездований следую-
щие виды: широкорот, личинкоед, маньчжурская ов-
сянка, утка-мандаринка и некоторые другие. Даже из
бабочек вверх по Бикину, пользуясь его косами и от-
крытии берегами, проникает целый ряд видов, отли-
ча^^ся быстрым полетом; к ним относятся уссурий-
сйрй^аон, непарная перламутровка, амурская ра-
дужница, сибирский сатир и клеверная желтушка.
Основной причиной расселения, выхода названных
видов из своих более или менее постоянных местообита-
ний, является, прежде всего, недостаток в последних
пищи, а для некоторых видов, может быть, эти миграции
связаны с поисками новых территорий при размножении.
Наконец, на данных примерах миграции можно усмат-
ривать и сохранение «инстинкта памяти» у некоторых из
названных видов, которые идут к тем местам, где когда-
то жили их предки и где раньше смешанные или широ-
колиственные леса — характерные их стации обита-
ния— пользовались широким распространением.
Осенью птицы и большинство из указанных млеко-
питающих начинают обратные миграции к среднему и
даже нижнему Бикину. Птицы вскоре улетают на юг,
звери же остаются связанными со смешанными или ши-
роколиственными лесами. В снежные зимы ряд млеко-
питающих из пояса уссурийских лесов продвигается да-
леко вниз по долине Бикина.
Из названных бабочек многие, несомненно, так и ос-
таются в местах их залёта, где они нередко приступают
к размножению, найдя необходимые для гусениц кормо-
вые растения. Наши наблюдения в то же время показа-
523
ли, что потомство мигрирующих бабочек нередко не при-
живается и гибнет. Некоторое число особей бабочек,
вероятно, возвращается вниз по долине реки.
Еще более широкий размах сезонных миграций на-
блюдается у животных елово-пихтовой тайги и высоко-
горной зоны. Летом сохатый от верховьев Бикина дохо-
дит почти до Сяина, пользуясь для этого спорадически
встречающимися на его пути лиственничными марями.
Зимой он откочевывает обратно к горам Сихотэ-Алиня,
где и отстаивается до теплых дней, как это было выясне-
но еще раньше К. Г. Абрамовым.
Из тайги верховьев Бикина зимой проникают до
среднего н отчасти даже до нижнего течения этой реки
горностай, заяц беляк, рысь и даже соболь и росомаха,
которые весною вновь возвращаются на свои летние
квартиры.
Из птиц в среднем и нижнем течении Бикина осенью
показываются такие таежные и высокогорные видшЦлк
кедровка, трехпалый дятел, мухоловка Мугим
рольковидная пеночка, свиристель, снегирь, с
ка, горные коньки, крапивник и другие. Все эти- пЧИт
спускаются с гор в распадки небольших притоков Бики-
на, а позднее достигают и его долины. Поздно осенью,
когда одни из названных птиц, а именно насекомоядные
виды, отлетают на юг, другие остаются на зимовку в
долине среднего или нижнего Бикина.
С весны происходят новые перемещения пернатых в
бассейне Бикина. Все таежные, гольцовые и субальпий-
ские виды, как из числа зимующих, так и из числа при-
летевших с юга, начинают передвигаться с низовий ре-
ки вверх по ее долине, растекаясь постепенно по прито-
кам Бикина до их истоков, а затем направляются в горы
до нх конечных вершин, занимая летние стации своих
местообитаний.
Если принять во внимание, что'высокогорные бикин-
ские птицы являются общими с глубоко северными ви-
дами, покрывающими в своих перелетах весной и
осенью огромные пространства с севера на юг и об-
ратно, то пути перелета их в бассейне Бикина являются
в значительной степени уменьшенными за счет более ко-
ротких вертикальных миграций.
Таковы в общих чертах те сезонные миграции, кото-
рые совершаются животными в бассейне реки Бикина.
524
ОБРАТНЫЙ ПУТЬ
Отъезд из Улунги.— Вершины Лаобейлазы. на
горизонте.— Заезд к лабазу.— Через пепекат Ча-
са-Гуйани.— От реки Гангату до реки Амбы.—
Путь к Сяину. — Последние дни путешествия
5 августа началось наше возвращение к низовьям
Бикина. Все, кто спускался по горным рекам на лодках,
знают, какие большие пространства можно проехать в
этом случае водой в течение даже одного дня. Мы не
особенно торопились, нам необходимо было заехать по
пути ® ряд мест, в которых оставались какие-нибудь на-
ши вещи или где предполагалось провести некоторые
дополнительные исследования. Тем не менее мы про-
мчались сегодня до 80 километров. Быстро вынесла нас
Улунга на просторный Бикин, быстро пронеслись перед
нами базальтовые скалы, подпирающие плато с правого
бе,нйДЬр.ки, ушли вместе с ними и далеко заброшенные
полвИМЬь реликтовые острова уссурийского леса.
^рдоетжая Лаухе, с широких плесов реки я дважды
увидел вершины Лаобейлазы: утром они показались
лишь на мгновение и вскоре исчезли, закрытые облака-
ми; днем были совершенно чистыми и резко выделялись
в далекой синеве горизонта. Глядя на них, я как будто
вновь переживал дни недавнего путешествия. Скалис-
тые стены и выступы горы Арсеньева, огромная шапка
пологой сопки Цогугда и острый пик высоты Берга —
все это было теперь мне так близко и знакомо! Мыслен-
но я пробежал весь маршрут нашего похода. Тяжелая
ночь на вершине, незабываемые моменты энтомологи-
ческих охот в гольцах, девственные леса Гангату, памят-
ная гроза в горах и новые радости натуралиста —все
эти воспоминания ярко вставали передо мною и рожда-
ли желание снова побывать на вершинах этих чудес-
ных гор. Таково было мое прощание с уходящими от
нас высотами Лаобейлазы.
На короткое время мы заехали в Лаухе. Здесь нас
ожидал с батом Егор Пионка и его сын Надига. Отсю-
да они должны были везти часть экспедиционного иму-
щества. На их ульмагду сели Абрамов и Шибнев. Ни
Белоусова, ни Сатимы в Лаухе не удалось застать: они
были в тайге.
525
Сегодня мы прошли уже свыше 50 километров, но
затратили на это не более четырех часов. Поэтому, рас-
считав время нашего длинного пути, мы решили сегодня
же спуститься до устья речки Гангату, заночевать на
той косе, на которой когда-то готовились к экскурсии на
Лаобейлазу. По пути нам необходимо было заехать еще
в протоку возле сопки Горелой. Там, на высоком корен-
ном берегу Бикина, во время нашего похода в горы
долго стоял лагерь экспедиции, и сейчас на специаль-
ном лабазе еще хранились часть нашего имущества и
некоторый запас продуктов. Происшедшее наводнение
так сильно изменило берега протоки, что с трудом мож-
но было разыскать место, которое служило нам раньше
хорошим пристанищем. Ни большой косы, ни упавшего
на нее огромного кедра—бывших примет нахождения
лабаза — здесь уже не было. Однако, медленно проез-
жая вдоль берега, мы разыскали лабаз, в котором все
оказалось в целости. В период наибольшего стояния во-
ды он был поднят достаточно высоко, и ему не гладило
наводнение. Коса же возле лабаза оказалась совершен-
но размытой; ее галька и песок переместились кудй-то
ниже по протоке. Ветровальный кедр, перегораживаю-
щий косу, также был подхвачен водой и унесен неиз-
вестно куда. Так выглядели берега протоки после на-
воднения.
Выбравшись снова на Бикин, мы быстро понеслись
вниз по течению. По берегам реки несколько раз пока-
зывались свежеполоманные со зрелыми ягодами деревья
черемухи. Это, несомненно, была работа медведя, кото-
рый, собирая урожай, ломал ветви, наклоняя их до
земли, или же, забираясь вверх по дереву, уродовал его
вершину.
Вскоре мы подъехали к большому перекату Часа-
Гуйани, миновав перед этим левую безымянную прото-
ку, через которую пробирались когда-то несколько ча-
сов, поднимаясь вверх по Бикину. Перекат Часа-Гуйани
опасен для прохождения батов. На протяжении пяти или
шести километров вода в нем несется со стремительной
быстротой. Причем в местах наиболее заметных порогов
образуются высокие валы, между которыми остаются
глубокие понижения. От проводников требуется боль-
шое умение, чтобы провести ульмагду, разрезая гребни
волн. Малейшее нарушение этого правила может при-
526
вести к опрокидыванию лодки и гибели имущества, а
нередко и людей. Не менее опасными являлись и всюду
разбросанные по перекату подводные камни, которые
обыкновенно обнаруживались под взбеливающимися стру-
ями несущихся волн. Рулевому надо быть все время на-
чеку. Остальную, более «спокойную» часть поверхности
переката можно сравнить с поверхностью кипящей
воды. Она не является опасной, и, спускаясь
перекатом, по ней обыкновенно и направляют
б а ты.
Шум воды на перекате Часа-Гуйани настолько силь-
ный, что улавливается уже за несколько километров.
Когда мы подъехали к нему совсем вплотную, то, преж-
де чем тронуться дальше, отстаивались некоторое вре-
мя у берега реки. Шум переката был подобен звуку ре-
вущих водопадов в верховьях рек или гулу Бикина в
разгар наводнения. Наш бат тронулся первым, за ним
пошел бат Егора, а замыкала «караван» оморочка, в
которую не без риска сел Шибнев.
Не более 10—12 минут неслись мы по перекату Часа-
Гуйани, но сколько впечатлений и переживаний оста-
вили эти моменты в каждом из нас!
С невероятной быстротой уходили теперь берега ре-
ки, и трудно было представить силу, которая могла бы
сдержать это движение. Не один раз мчались наши ба-
ты около подводных камней, и нередко всплески бурля-
щих рядом «белков» бросали нам в лодку воду. Возь-
ми бат чуть-чуть в сторону, и он ударится о гранитную
глыбу и разобьется в щепки.
В таком же опасном положении оказывались баты
и в те моменты, когда они набегали на более гладкие,
но глубокие пороги, по которым катились большие вол-
ны; их то вскидывало высоко вверх, то бросало в какую-
то бездну, из которой, казалось, им не выбраться ни-
когда. Но вот через несколько секунд волна снова под-
нимала их вверх, и они как ни в чем не бывало неслись
дальше.
Я очень боялся за Шибнева. Работая беспрерывно
коротким веслом, он весь уходил в борьбу с водной
стихией, и ничто тогда не страшило его. Его оморочка
казалась игрушечной в волнах реки. Однако все обо-
шлось благополучно. Мы счастливо миновали перекат и
уже много ниже, где шум начал стихать, устроили дол-
527
гий отдых, рассказывая друг другу раличные детали пе-
реправы через перекат Часа-Гуйани.
В предшествующие дни нашего путешествия мы уже
неоднократно убеждались в том, как много заложено в
человеке сил для борьбы с сопротивляющейся ему при-
родой и что в такой борьбе эти силы увеличиваются еще
больше, чтобы преодолевать все стоящие на пути чело-
века преграды. Теперь мы еще раз вступили в борьбу со
стихией и вновь вышли из нее победителями.
Проезжая через перекат Часа-Гуйани, я вспомнил,
что и на других больших протоках Уссури я также встре-
тил во время своих прошлых путешествий перекаты, ко-
торые расположены, как и Часа-Гуйани, в средних
течениях этих рек. На Имане таких перекатов даже
два — Каменный и Юрасовский, а на Хору, как и на
Бикине, один — Дукисимини.
Несомненно, что раньше эти перекаты были более
мощными или на месте их шумели водопады, ксуорые
устремлялись через преграждавшие им путь горцьщ.пре-
пятствия. Вполне возможно, что в прошлом, когдаотео-
морфологический облик нашей страны был иным," па-
раллельно Сихотэ-Алиню, с севера на юг, но значи-
тельно западнее, простирался горный кряж, который и
являлся барьером на пути прорыва зарождающихся рек
уссурийского бассейна. Прошло много лет, пока этот
кряж не перепилили стекающие с него реки, и к нашему
времени на месте его остались лишь размытые горные
складки, а <в долинах рек — перекаты.
К вечеру мы подъехали к косе близ реки Гангату
и заночевали.
Расстояние от Гангату до речки Амбы, которое мы
прошли на следующий день, около 100 километров. На
этом протяжении Бикин образует много проток, но плы-
вем все время по главному руслу реки. Однако в неко-
торых местах Бикин оказался перегороженным больши-
ми заломами. Это результат последнего наводнения.
Чтобы пробиться через них, в одном месте нам при-
шлось прорубать проход для батов, а в другом — та-
щить их вокруг залома 30 метров.
Какие большие изменения произошли здесь в при-
роде по сравнению с тем временем, когда мы поднима-
лись вверх по Бикину! Прежде всего, почти не слышно
голосов пернатых. Из горных смешанных лесов, около
528
которых сегодня проходили не один раз наши бады, у,же
не доносилось криков ширококрылой кукушки, не пели
синие мухоловки, и даже совка-сплюшка не оживляла
лесов ночью. Только изредка давали о себе знать гор-
ная трясогузка да куличок-перевозчик, с писком про-
летавшие у берегов рек. Зато много раз мы замечали
или поднимали других птиц. Серые цапли с молодыми,
но уже летающими птенцами держались у низких бе-
регов реки, заросших травянистой растительностью. По
заливам встречались чирки, кряквы, гоголи, мандаринки
и выросшие молодые крохали. Недалеко от впадения в
Бикин речки Ту-нгуз, где широко открывался водный
простор, мы увидели гнездо скопы: оно располагалось
на вершине хорошо выделявшейся старой сушины бе-
локорого ильма. В гнезде сидела притаившаяся птица.
Большие изменения наблюдались и в мире насеко-
мых. Вместо многочисленных ранее синих люток-красо-
ток р зеленых стрелок у берегов реки и на полянах ле-
тали крупные стрекозы-коромысла, принадлежавшие к
различным видам. Разнообразные пестрые бабочки уже
не оживляли галечниковые косы; их сменили обильно
летающие всюду древесные кобылки. Изредка лишь по-
казывались здесь радужница обыкновенная да лесная
белянка.
На открытых берегах Бикина недалеко от устья реч-
ки Амбы мы нашли великолепное место для ночлега.
Над рекою почти отвесно поднималась красивая сопка
Сифантай. Где-то недалеко отсюда стоял раньше ла-
герь нашей экспедиции.
7 августа наши баты стали приближаться к Сяину.
Здесь на Бикине стало заметно меньше крохалей — ти-
пичных птиц горных рек, исчезли гоголи, и все чаще и
чаще встречались кряковые утки и чирки.
Не доезжая Сяина, совершенно неожиданно мы уви-
дели недалеко от идущего впереди бата выдру. Она вы-
нырнула и тотчас же снова исчезла под водой> Видимо,
мы нарушили ее охоту за рыбой.
Вечером в Сяине, далеко на западе, стали заметны
синеющие тучи. Чуть слышно гремел гром и вспыхива-
ли молнии. Не более как через час гроза. подошла к
нам, и начался сильный дождь.
Весь день 8 августа мы провели в Сяине. Здесь я
окончательно произвел все расчеты с нашими батчика-
529
ми и на следующий день, простившись со многими зна-
комыми теперь нам жителями Сяина, мы выехали даль-
ше вниз по Бикину. В Сяине мне удалось увидеть и на-
шего проводника Сатиму, который на своем новом бате
приплыл вчера из Лаухе. Прощаясь, он обещал по моей
просьбе приехать во Владивосток и навестить меня.
После Сяина Бикин уже течет более плавно, и все
же за весь день мы .прошли свыше 100 километров. Ми-
новали поразительные по красоте утесы горы Конгулазы
и скалы Нагилада, не доходя Красного Перевала. Но-
чевали на берегу реки близ этого села.
10 августа мы отправились в последний рейс по ниж-
нему извилистому Бикину. К вечеру баты подошли «к
пристани» у железнодорожной станции Бурлит. Здесь
нас ожидала знакомая автомашина и шофер, который
когда-то доставил сюда нашу экспедицию. После встре-
чи и расспросов о новостях мы начали грузить вещи и
часа через два были готовы ехать во Владивосток, но
было очень жаль расставаться с нашей скитальческой
жизнью среди природы.
ЭКСПЕДИЦИИ
1940-1950
ГОДОВ
В ГОРЯХ дядянь-шяня
Пуп к верховьям реки Лефу.— Через два пе-
ревала в Дадянь-Шане.— Девственные леса в
восточной части Супутинского заповедника.— Ко-
лония летучих мышей.— Растительные формации
по Егерскому ключу и их взаимоотношения.—
Фауна короедов и другие вредители леса в этих
формациях.— Бабочки — обитатели верховьев
горных ключей.— Находка безлегочного тритона
и реликтового таракана. — Экскурсия на 310-ю вы-
соту.— Ночное приключение в зимовье.— Подъем
на сопку, особенности ее фауны и флоры.— Ночь
у костра
25—30 лет назад, для того чтобы попасть в западные
отроги Сихотэ-Алиня, известные под названием гор Да-
дянь-Шаня, требовалось не менее 10—12 дней. Добира-
лись в лучшем случае на лошадях, а чаще пешком по
таежным тропам. Сейчас здесь проложена шоссейная
дорога, и такое путешествие можно совершить за два-
три дня, побывав в еще не освоенных диких уголках
края — в верховьях рек Лефу, Майхе_и Супутинки.
Переходы через хребет Дадянь-Шань интересны не
только для исследователей-натуралистов и географов,
но и для туристов, юннатов, краеведов, которые смогут
познакомиться с природой южного Приморья, его жи-
вописными ландшафтами.
Выехав на автомашине в конце июня 19'48 года иг
Уссурийска, мы (лаборант Дмитрий Гаврилович Коно
нов, шофер Володя Ребе и я) миновали сперва Михай-
ловский, а затем Ивановский районы. Посевы сельско-
хозяйственных культур чередовались с сухими лугами
и кустарниковыми зарослями, среди которых цвели жел-
531
тые лилии-красодневы, сибирские ирисы, китайские ку-
пальницы, валерианы и многие другие травянистые рас-
тения.
Наблюдая за сменой ландшафтов, нетрудно было
уловить на этом пространстве все стадии освоения чело-
веком когда-то лесистых водоразделов. Здесь среди по
лей еще нередко встречались островки леса и неболь-
шие рощицы, которые служили естественными полеза-
щитными полосами.
Проехав село Николаевку, мы направились выше по
долине реки Лефу. На южных склонах гор показались
насаждения могильной сосны. Они сохранились в При-
морском крае только в отдельных местах, преимущест-
венно в западных районах, где имеется еще немало су-
холюбивых представителей фауны и флоры.
Оставив на дороге машину, мы взобрались по одно-
му из крутых склонов. Здесь росли своеобразные, встре-
чающиеся только в данных условиях маньчжурский аб-
рикос, твердый можжевельник, а из трав — пахучий
чебрец, типчак, тонконог и другие. Все эти растения лю-
бят сухую почву каменистых южных склонов.
Совсем другую растительность мы встретили в до-
лине Лефу по северным склонам. Здесь развивались
лиственные и смешанные уссурийские леса с их особым
и разнообразным животным миром. В этих лесах про-
исходило массовое цветение корейского кедра, пыльца
которого оседал.а всюду на растениях, покрывала нашу
одежду и обувь. В горах зацветали и амурская липа,
•и крупная лиана актинидия аргута. В долине по бере-
гам Лефу виднелись белые пятна цветущей амурской
сирени и распускающиеся кисти соцветий сорбарии.
В густом травостое под пологом сомкнутых крон де-
ревьев было еще много цветущих морковников; изредка
выглядывали первые начинающие раскрываться венчи-
ки лесных лилий.
У таежных троп и дорог носились различные виды
насекомых. В зарослях трав встречались способные уже
подняться на крыло молодые рябчики; время от време-
ни выскакивали на дорогу куцые, еще не умеющие ле-
тать птенцы сизых дроздов. Изредка слышалось пение
синих мухоловок и личинкоедов. Все говорило о при-
ближении середины лета.
Пройдя километров 10 вверх по Лефу, мы оставили
532
Уссурийская лиана актииндия аргута
долину реки и направились распадком ее левого прито-
ка— речки Отрадной. Вскоре дорога резко свернула к
югу и повела нас в горы — к первому перевалу через
Дадянь-Шань из бассейна Лефу в бассейн реки Майхе,
текущей уже в море.
Долинные леса из белоствольного ильма, маньчжур-
ского ореха, яблони, сирени, черемухи и многих других
пород остались позади. Начинались смешанные горные
леса, в которых преобладали аянская ель и белокорая
пихта, придававшие лесам северный облик. Ближе к пе-
ревалу, несмотря на небольшую высоту над уровнем
моря, они образовали почти сплошную хвойную тайгу.
Здесь встречались и северные птицы, такие, как кедров-
ка, черная синица и другие.
При спуске по южным склонам Дадянь-Шаня мы
вступили в совсем другой лесной ландшафт. Огромные
экземпляры цельнолистной пихты здесь росли вместе
с грабом, мелкоплодником, кленом ложнозибольдовым
и другими породами, не встречающимися на северных
склонах хребта.
Это были не тронутые рубками хвойно-грабовые ле-
са более южного облика, растущие на обращенных к
морю склонах гор. К вечеру мы спустились в верховья
Майхе и заночевали на кордоне у наблюдателя Супу-
тинского заповедника. Отсюда дорога некоторое время
идет по долине реки, а потом снова забирается в горы и
пересекает хребет Дадянь-Шань, но уже с востока на
запад — по направлению к заповеднику — и спускается
в бассейн реки Супутинки. Места эти — одни из живо-
писнейших в Приморье.
Подъем из долины Майхе вскоре становится доволь-
но трудным. Дорога лепится на крутом склоне, а со сто-
роны, обращенной к Петровскому ключу, зияет про-
пасть. Недалеко от перевала мы переехали через мост
над узким горным распадком до 50 метров глубиной.
Распадок, как и подобное место на Военно-Гру-
зинской дороге на Кавказе, называют «Пронеси,
господи».
По мере того как дорога поднималась все выше и
выше, перед взором открывалась чудесная панорама
горной страны. Хорошо были видны и платообразный во-
дораздел между реками Майхе и Даубихе, и синеющие
вдали вершины гор Сучана. Часами можно смотреть на
534
сложный рельеф гор, пытаясь разобраться в сочетаниях
долин, водоразделов и вершин.
Постепенно скрылись восточные склоны Дадянь-Ша-
ня, и мы начали спускаться в лесистый, сжатый горами
распадок Егерского ключа, который является истоком
реки Супутинки. Отсюда начинались девственные леса.
Они никогда не рубились, и мы не нашли там следов
даже давнишних пожаров. Здесь проходит восточная
граница Супутинского заповедника.
День нашего пребывания на перевале — 28 июня —
был очень теплый и солнечный. Даже слабого ветерка,
обычного в горах, совершенно не чувствовалось. Такая
погода особенно благоприятствует сборам насекомых и
наблюдениям за ними. Поэтому, оставив Володю с ма-
шиной на перевале, мы с Кононовым решили совершить
экскурсию в леса, в которых не были уже несколько лет.
Солнце стояло высоко, когда мы направились к па-
ди Егерского ключа, где вскоре обратили внимание на
сухостойный! кедр, стоявший недалеко от дороги. От не-
го сохранился лишь дуплистый ствол. При прикоснове-
нии он шатался и готов был рухнуть. Зная, что в таких
полусгнивших стволах ютятся многие насекомые, мы ре-
шили спилить его. Позвали Володю с пилой, и вскоре
сухостой кедра упал на землю. Неожиданно из него по-
казалось десятка два летучих мышей, которые напоми-
нали наших крупных синих бабочек-хвостоносцев. Одни
из них спустя несколько секунд исчезли, другие же
опустились на поваленное дерево. Я подошел к сидя-
щим животным. Они не сопротивлялись и позволяли
взять их руками. Это были, вероятно, молодые особи
восточного ушана, которые жили большой колонией. Не-
сколько экземпляров их мы нашли и в стволе дерева.
У животных, по-видимому, развились повадки к со-
вместному обитанию, особенно днем, когда онисидятспо-
койно в дупле. Вечером же, когда начинается их актив-
ная жизнь и охота за насекомыми, они покидают днев-
ные убежища и разлетаются далеко по лесу. Я думаю,
что в одном дупле могут приносить детенышей несколь-
ко самок этого вида летучей мыши, образуя, таким об-
разом, 'большие колонии. Иначе трудно объяснить на-
хождение в одном дупле одновременно более двух де-
сятков детенышей.
Леса по пади Егерского ключа настолько густые, что
535
в пяти метрах уже не видно друг друга. Сначала мы
часто перекликались, но потом решили, что лучше дви-
гаться самостоятельно. Условившись вернуться к маши-
не вечером, мы направились каждый по своему марш-
руту: Кононов — вниз по Егерскому ключу, а я — к его
истокам, чтобы затем спуститься по пади.
Тайга в районе Егерского ключа поражала большим
разнообразием древесных пород, вышедших, по крайней
мере, из трех основных для Приморья растительных
формаций: чернопихтарников, кедровников и ельников.
Чернопихтарники были представлены видами деревьев
и кустарников, произрастающих во втором и третьем
ярусах: грабом, мелкоплодником, кленом ложнозиболь-
довым. Из видов же этой формации, растущих в первом
ярусе, я лишь изредка встречал огромные деревья ди-
морфанта, или калопанакса. В то же время цельнолист-
ная, или черная, пихта, образующая на юге Приморья и
даже в западных частях заповедника первый ярус,
в тайге по Егерскому ключу совсем не встречалась.
Несколько раз попадались только огромные полураз-
рушенные пни и упавшие деревья пихты. Все это говори-
ло о том, что формация чернопихтарников оказалась
не жизнестойкой в этих лесах. Это подтверждало и от-
сутствие подроста — молодой смены данной породы.
Актинидия аргута — наиболее крупная лиана уссу-
рийских лесов, характерная прежде всего для чернопих-
тарников,— здесь обвивала ели, кедры и горные ильмы.
Было ясно, что формация цельнолистной пихты сдавала
свои позиции в борьбе с кедровниками и ельниками. Ме-
ня очень заинтересовало, какое же из этих двух расти-
тельных сообществ одерживает победу над другим и в
чем проявляется его преимущество. Вначале можно бы-
ло подумать, что побеждают кедровники, так как у них
в первом ярусе сохраняется не только кедр, но и ряд его
спутников: желтая береза, горный ильм и амурская ли-
па. Разнообразны по составу и нпжерасположенные яру-
сы кедровников: различные виды кленов, яблоня, многие
виды жимолостей, бересклетов, калины, спиреи и дру-
гие породы как бы ассимилировали грабовый ярус чер-
нопихтарников, образовав с ним тесную группу сожи-
тельствующих растений.
Однако количество деревьев кедра в первом ярусе
было невелико. Кроме того, эти одиночные деревья среди
536
Всюду выступающих крон аянской ели чаще всего были
предельного возраста, нередко суховершинные или да-
же переходящие в сухостой. Молодых же деревьев кед-
ра в тайге по Егерскому ключу было очень мало. Также
очень редким оказался подрост и самосев этой породы.
Это свидетельствовало о том, что кедровники в данных
условиях явно уступают место аянской ели и белокорой
пихте, то есть породам формации темнохвойной тайги.
Вытеснив еще раньше черную пихту и вытесняя сейчас
кедр, они становятся господствующими в первом верх-
нем ярусе. Несмотря на повсеместное господство в этих
лесах различных лиственных пород из формаций кед-
ровников и чернопихтарников, повсюду наблюдалось
пышное развитие подроста Аянской ели и белокорой
пихты. Здесь развертывалась, несомненно, исторически
длительная борьба между растительными формациями,
в которой ельники начинали одерживать победу.
Взаимоотношения между растительными формация-
ми в лесах по Егерскому ключу чрезвычайно поучительны
для натуралиста. Они указывают не только на смены
зон растительности, но и наглядно раскрывают этот
процесс в тот момент, когда на сравнительно неболь-
шом участке можно уловить отдельные этапы вековой
борьбы между растительными сообществами.
Внимательно всматриваясь в эту лабораторию жи-
вой природы, можно было заметить, что для развития
елово-пихтовых лесов создались наиболее благоприят-
ные условия, хотя окончательной победы над другими
формациями ельники еще не одержали. Они надвига-
ются с гор в долины, наступают на кедровники, которые,
не вытеснив еще окончательно чернопихтарники, явля-
ются довольно жизнеспособными, хотя, несомненно, уже
отступают под натиском елово-пихтовой тайги.
Наблюдая смещение растительных зон, я искал под-
тверждения тем же процессам и среди животных. Время
от времени встречались кедровки и бледноногие пеноч-
ки. Это более северные птицы, которые пришли сюда
вместе с елово-пихтовыми лесами и живут среди птиц
смешанных лесов, таких, как золотистый дрозд, желто-
горлая овсянка, ширококры'лая кукушка, личинкоед и
другие.	1 '
Наблюдения за некоторыми насекомыми подтверди-
ли также, что взаимоотношения между растительными
537
Триллиум
формациями по Егерскому ключу в настоящее время
складываются под влиянием все возрастающего господ-
ства ельников и постепенного отступления смешанных
лесов. Я укажу только на отдельные моменты из жиз-
ни насекомых, которые мне удалось выяснить.
Спустившись по склону к берегу ключа, я вышел на
лесную полянку, образовавшуюся в результате вывала
огромного сухостойного кедра. Как правило, в таких
местах падающее дерево ломает много мелких деревьев
и кустарников подлеска. Собирая на лещине, элеутеро-
кокке и грабе различных короедов, я заметил неболь-
ших жучков, летающих у опушки леса, где росли бело-
корые пихты. Взмахом сачка я поймал несколько жу-
ков. Это оказались также короеды, относящиеся к ви-
ду лесовика, который развивается, как я знал, только
на цельнолистной пихте. Меня очень заинтересовало, на
какой хвойной породе мог жить этот короед, так как в
здешних лесах цельнолистной пихты уже не было. Я за-
метил, что жуки садились на белокорую пихту. Некото-
рые из них пробегали по стволам, другие же начинали
вбуравливаться в кору. Осторожно вскрыв кору, я уви-
дел, что лесовик делает в лубе небольшие площадки-
выгрызы. Они являются у этого вида камерами допол-
538
нительного питания перед началом размножения. Вслед-
ствие таких повреждений на поверхности коры бело-
корой пихты выступают смоляные капли и подтеки.
Они вызывают физиологическое ослабление дерева и
приводят, как я убедился, к захвату его другими ко-
роедами, а затем и к полному усыханию. Эти наблюде-
ния не только вскрыли ранее совершенно неизвестную
особенность короеда чернопихтового лесовика, но и по-
казали, что в связи с исчезновением цельнолистной пих-
ты— его кормового растения — короед переходит на
другую характерную для елово-пихтовых лесов породу —
белокорую пихту.
Я установил, что в лесах по Егерскому ключу короед-
типограф— массовый вредитель аянской ели — перехо-
дит на кедр. Он вытеснил шестизубчатого короеда, ко-
торый здесь встречался редко, тогда как в кедрово-ши-
роколиственных лесах без примеси аянской ели он яв-
ляется главным вредителем кедра.
Удалось определить, что типичная для цельнолист-
ной пихты гусеница пяденицы цидария комис перешла
на белокорую пихту, а гусеница шелкопряда-монашен-
ки развивается кроме аянской ели также и на кедре.
Можно привести еще ряд примеров перехода многих
бабочек от одних кормовых растений к другим. Все это
свидетельствует о том, что в связи с развитием елово-
пихтовой тайги и отступлением смешанных кедрово-ши-
роколиственных и чернопихтово-широколиственных ле-
сов не только исчезают южные виды животных, но и
происходит приспособление некоторых из них к новой
жизненной обстановке.
Наблюдая за насекомыми, я не заметил, как солнце
уже свернуло с полудня. Но дневных бабочек было еще
много. Оранжевые пеструшки и жимолостные ленточ-
ницы держались в кронах деревьев и кустарников. Они
подолгу парили на одном месте, выискивая листочки, на
которых, как можно было иногда заметить, откладыва-
ли по одному яичку.
Направившись по склону распадка, я подошел к за-
росшему густым лесом боковому отвершку Егерского
ключа и здесь,-у почти отвесных стен увидел быстро ле-
тающих небольших бабочек. Поднявшись из глубины
оврага до самой его кромки, они взвивались еще на два-
три метра, а затем быстро падали вниз. Я поймал лишь
539
одну бабочку. Как выяснилось позднее, она принадле-
жала к очень своеобразному и 'неизвестному еще для
Дальнего Востока роду пядениц оцелофора, распростра-
ненному в горах Японии и центрального Китая. По внеш-
нему виду и особенности летать днем этот вид пядениц
скорее напоминал тропических представителей чешуе-
крылых из семейства уранид или эпикопеид.
Не менее интересными оказались для меня мелкие
бабочки с очень длинными усиками. Они держались та-
бунками из восьми — десяти экземпляров. Обычно эти
бабочки сидят на листьях деревьев на высоте около трех
метров. Но вот взлетает одна, и тотчас же подымаются
остальные; сблизившись, бабочки начинают танец, ко-
торый очень напоминает толчею комариков в воздухе.
Проходит несколько минут, и танец, как по сигналу, пре-
кращается. Его исполнители рассаживаются на листьях
деревьев, чтобы вскоре снова пуститься в пляс. Одним
взмахом сачка я захватывал иногда весь танцующий
табунок и всякий раз убеждался, что в танцах прини-
мают участие только длинноусые самцы. Самки же в
это время сидят неподалеку на ветках деревьев, как буд-
то выбирая супругов.
Эти мелкие бабочки относятся к семейству изящных
длинноусых моделей адела. Большинство их видов до-
вольно ярко окрашено. Передние крылья у них обычно
пересекаются полосами с металлическим отливом. В ус-
сурийских лесах встречается несколько видов таких ба-
бочек. По своим повадкам они похожи друг на друга.
Гусеницы их развиваются на опавших листьях листвен-
ных деревьев.
Я решил спуститься вниз по отвершку, чтобы выйти
к истокам Егерского ключа. Удерживаясь за ветки кус-
тарников, я сполз по почти вертикальному склону овра-
га и, пробравшись по дну узкого горного распадка, вско-
ре вышел в ущелье верхнего течения Егерского ключа.
Оно также представляло узкую горную щель, образо-
ванную почти отвесными каменистыми склонами, порос-
шими вверху кустарниками, а ниже — мхами. Каменис-
тые стены и окружающие ущелье густые, перевитые лиа-
нами смешанные леса превращали верховье Егерского
ключа в постоянно затененную горную падь, в которой
даже днем было сумрачно. Я обратил внимание на то,
что многие вечерние бабочки: темные сциономии и бе-
540
лые с черным рисунком брабиры и микролобы, принад-
лежащие к семейству пядениц,— летали здесь днем. Но
особенно заинтересовала меня крупная полосатая ба-
бочка из семейства пядениц. Она является редким ви-
дом; мне толькв иногда удавалось ловить ее в вечерние
часы в горных лесах Сучана и на реке Чапигоу. Здесь я
поднял ее из зарослей актинидии. Пролетев 5—6 мет-
ров, бабочка снова села, но не спряталась в зеленой ча-
ще, как большинство других видов чешуекрылых. Сев
совершенно открыто на ветку, бабочка сложила крылья
так, что стала похожа на темный треугольник, пересе-
ченный белыми полосками. Наблюдая за ней, я пришел
к выводу, что резкая полосатость рисунка на крыльях у
ряда наших бабочек (например, у пяденицы баптрия и
совки леукомелас) является не менее защитной, чем раз-
личные типы покровительственной окраски.
В этом влажном, затененном ущелье я следил и за на-
секомыми, живущими по каменистому ложу ручья. У под-
ножия обомшелых крупных камней несколько раз встре-
тилась жужелица Дьяконова, окрашенная под цвет меди.
Она живет только в верховьях горных ключей или в суб-
альпийском поясе гор Сихотэ-Алиня. Близкие ее соро-
дичи известны в горных районах центрального Китая и
северной Японии.
На сырых галечных отложениях, скрываясь между
камешками, копошились жуки мелкого вида водолюба,
живущего только в условиях высокой влажности. На бо-
лее сухих отложениях встречались клопики Кузнецова и
красивые, с фиолетовой окраской, жужелицы небрии ни-
тидула. Реже попадались северные выходцы—охотские
небрии. Все эти виды также являются характерными
жителями горных ущелий.
За ущельем распадок ключа быстро расширялся.
Склоны стали более пологими, начали встречаться не-
большие лесные полянки, освещенные лучами заходяще-
го солнца. Я обратил внимание на часто летающих
вместе небольших пестрых бабочек, относящихся
к трем видам пядениц ( триходеция Киндерманна,
трихобаитрия и цидария коридалярия) и к виду огневки
(пирауста лактуалис). В уссурийских лесах они являли
пример особого типа охранительной окраски среди че-
шуекрылых. Будучи очень похожи, они как бы скрыва-
ются друг за другом. Совместное обитание этих ба'бо-
541
чек на лесных полянах и по берегам таежных ключей и
речек, несомненно, исторически выработавшееся при-
способление. Если допустить, что самый многочислен-
ный из них вид — триходеция К'индерманна является не-
съедобным для птиц, то все остальные виды, подражаю-
щие ему по окраске, также не преследуются пернатыми.
Если же предположить, что все виды в этой группе ба-
бочек-пеструшек съедобны, то и в этом случае есть оп-
ределенная выгода держаться в одном сообществе. Ко-
личество истребляемых особей каждого вида при группо-
вой жизни будет значительно меньше, чем при одиноч-
ном обитании, а это для сохранения численности вида
имеет большое значение.
Подобное защитное сходство у бабочек можно в из-
вестной степени считать разновидностью так называе-
мой мюллеровской мимикрии, установленной для ба-
бочек южноамериканских лесов. Однако биоценотиче-
ские, общественные отношения у бабочек северных стран
еще плохо изучены.
Солнце близилось к закату. Зная, что товарищи ждут
меня у машины, я заторопился.
С наступлением вечера в лесу произошла смена фау-
ны насекомых. Теперь особенно часто проносились раз-
личные виды бурых пядениц из рода боармия, которые
днем обыкновенно спокойно сидят на деревьях, сливаясь,
благодаря своей окраске, с растущими на стволах ли-
шайниками. Оживленно летали бабочки совки гипены,
цанклогнаты и панграпты, до сего времени прятавшиеся
на лесной почве под покровом травяной растительности.
Вылетали из травы и носились в чаще леса мелкие мо-
левидные бабочки различных видов. Несмотря на не-
сметные полчища атакующих меня мокреца, мошки и
комаров, я не прекращал сборов насекомых на Егер-
ском ключе.
Увлекшись, не заметил, как подкрались сумерки.
Я прошел уже большое расстояние и предполагал, что
нахожусь недалеко от назначенного места сбора. Бу-
дучи уверен, что найду дорогу, даже если меня заста-
нет ночь, я прошел еще с полкилометра по ключу, про-
должая на ходу ловить пядениц и листоверток.
Наконец я решил направиться вверх по склону на
поиски товарищей, но внезапно увидел нечто очень ин-
тересное, заставившее меня задержаться.
542
Передо мной было озерцо, образованное в русле клю-
ча, вероятно, во время большой воды. Сквозь просвет
лесной чащи было видно, что в озере плавает какое-то
животное. Осторожно подкравшись, я увидел, что на ти-
хой глади озерца держалось несколько 'безлегочных три-
тонов, которые, видимо, охотились за мелкими рачками
гаммарусами, живущими в холодных водах горных клю-
чей. Поодаль, на стволе старой сухостойной ели, уже
давно потерявшей кору, я увидел реликтовых лесных та-
раканов, обитающих также в верховьях горных падей.
Время от времени они показывались на поверхности
ствола и, пробежав небольшое расстояние, скрывались в
расселинах дерева.
Известно, что днем лесные тараканы обычно пря-
чутся в глубоких слоях полусгнившей древесины ели.
Вечером, как я теперь убедился, а, вероятно, и ночью
они выходят на поиски добычи, а может быть, совер-
шают свои брачные игры.
До полной темноты наблюдал я за этими двумя оби-
тателями леса, являющимися, несомненно, реликтовыми
видами в уссурийской фауне. Мысленно я переносился
в ту далекую эпоху в развитии нашей фауны, когда со-
временные биоценозы безлегочного тритона и лесного
таракана, представленные в прошлом большим числом
ныне уже вымерших видов, были широко распростране-
ны. Являясь живыми ископаемыми исчезнувшей фауны,
реликты позволяют восстановить более полную картину
развития уссурийской природы.
Довольный результатами экскурсии, я благополучно
разыскал товарищей, которые уже давно ждали
меня.
Когда мы ехали через заповедник, нам представи-
лась возможность наблюдать жизнь уссурийской тайги
ночью. Мы часто вспугивали сидевших на дороге вальд-
шнепов. Бесшумно проносились вылетевшие на охоту
за насекомыми козодои и летучие мыши. Из различных
уголков леса слышались уханье филинов и крики ошей-
никовой и. иглоногой сов. У самой дороги все время раз-
давались крики древесных лягушек. Тысячи разнооб-
разных ночных насекомых, привлекаемых светом фар
автомашины, носились во всех направлениях. Вместе с
летающими всюду светлячками они давали более полное
представление о ночной жизни леса. Только поздней
543
ночью прибыли мы на базу заповедника, так как не раз
останавливали машину, чтобы поймать заинтересовав-
шее нас насекомое или провести наблюдение.
Утром я узнал, что в заповедник приехал мой друг,
ботаник Дмитрий Петрович Воробьев. Мы с ним уже
давно собирались побывать на сопке, расположенной в
южной части заповедника, в верховьях небольших ре-
чек—Волхи, притока Супутинки, и Сицы, впадающей в
Майхе. Хотя эта сопка не подымается даже на 800 мет-
ров над уровнем моря, в западном Дадянь-Шане ее
можно считать высокой. Поэтому мы предполагали най-
ти на ней интересные растения и насекомых. В заповед-
нике она значится как 310-я высота.
Утром мы отправились на экскурсию. Погода обе-
щала быть хорошей, но вскоре небо заволокло тучами.
Решив не обращать на это внимания, мы продолжали
идти по намеченному маршруту — вверх по долине Май-
хинской пади. Начал накрапывать мелкий дождь. Па-
латки у нас с собой не было, но мы надеялись пере-
ждать ненастье в охотничьем зимовье у подножия горы.
Дождь усиливался, одежда намокла. Сборы растений
и насекомых пришлось прекратить. Чтобы согреться, мы
шли все время быстрым шагом. Свернув на водораздел
Майхе с Волхой и перевалив его, мы вышли на Осетин-
ский ключ. Пройдя еще километра четыре по долине под
дождем, пробираясь без тропы по высокой мокрой тра-
ве и через густой подлесок, мы промокли до нитки. За-
метив зимовье, Дмитрий Петрович радостно вскрикнул.
Избушка была старой, ветхой. На крыше, завален-
ной землей, росла высокая полынь, почти скрывавшая
жестяную трубу. Хотя дверь в зимовье была немного
приоткрыта, запах прели тотчас же ударил в нос. В из-
бушке была небольшая железная печка, грубо сколо-
ченные нары, а широкая доска на столбиках заменяла
стол.
Осмотрев зимовье, мы нашли коптилку, где были не-
много керосина. Я пошел собирать дрова, а Дмитрий
Петрович начал растапливать печку сухими палочками.
Вначале печка очень сильно дымила, и дышать было
трудно даже при открытой настежь двери. Однако деко-
ре печка разгорелась, в зимовье стало жарко, стены про-
сохли. Мы разделись и принялись сушить одежду я
обувь.
544
Наступил вечер. Дождь продолжался. Закрыв плот-
но дверь от надоедливого мокреца, мы зажгли коптил-
ку и, расположившись каждый на своих нарах, долго
рассказывали различные были. Часов в одиннадцать
Дмитрий Петрович заснул. Потушив коптилку, начал
дремать и я. Вскоре сквозь сон я почувствовал, как по
ногам скользнуло что-то холодное. Подумав, что это мо-
жет быть змея, я быстро вскочил и зажег коптилку. Все
попытки разбудить Дмитрия Петровича оказались на-
прасными. Он что-то пробормотал и повернулся на дру-
гой бок. Тщательные поиски ни к чему не привели, но
все-таки я не стал гасить лампы и долго лежал, ожидая,
не покажется ли снова третий, может быть постоянный,
обитатель зимовья.
Змеи нередко забираются в покинутые зимовья, где
не только скрываются от своих врагов-хищников, но и
находят пищу — мышевидных грызунов, обычно живу-
щих в таежных зимовьях. Прошло много времени. Я
уже склонен был думать, что это мне просто показа-
лось, и, потушив лампу, уснул. И вдруг я снова по-
чувствовал прикосновение к ноге чего-то скользкого и
холодного. Вскакиваю, зажигаю коптилку, осматриваю
все, но снова ничего не нахожу. Дмитрий Петрович
спит спокойно. На этот раз я его и не бужу. Оставив
коптилку горящей теперь на всю ночь, пытаюсь уснуть,
но сон нервный, беспокойный. Перед рассветом я решил
все-таки потушить огонь и отдохнуть хотя бы пару
часов.
Не знаю, как долго я спал. Проснулся внезапно, как
от толчка, и что же? Над столом, раскачиваясь, висел
крупный ядовитый щитомордник. Змея, увидев меня,
начала извиваться^ медленно вбирая тело в то отверстие
на потолке, через которое она проникла в зимовье. Вдруг
еще более встревоженный вскакивает Дмитрий Петро-
вич, хотя я не будил его. Я хорошо помню растерянное,
испуганное выражение его лица, когда я просил его как
можно скорее подать мне энтомологический сачок, что-
бы сдернуть в него щитомордника, за которым я неот-
рывно следил. Но поймать змею мы не успели, и она
спокойно ушла в отверстие на потолке.
Было ясно, что в зимовье жили щитомордники и но-
чью они неоднократно навещали нас.
К рассвету дождь прекратился. Безоблачное небо и
'/218 А. КУренцов	545
пробивающиеся сквозь Лесиую чащу лучи восходящего
солнца предвещали хороший день.
Но в путь мы тронулись только в десять часов, по-
дождав, пока хоть немного подсохнут трава и подле-
сок. Для подъема мы выбрали один из северных рас-
падков маленького ключика, впадающего в речку Вол-
ху. Взбирались по очень крутому склону. Воды в клю-
че было немного, но по наличию голых камней на его
берегах можно было судить о том, что в периоды
затяжных дождей ключ становится бурным и полно-
водным.
Всюду по склону господствовали кедрово-широко-
лиственные леса с хорошо выраженным ярусом граба.
К вершинам древесных крон тянулись лианы актини-
дий. По берегам ключа росли кусты горной синей сире-
ни. Здесь я выследил довольно крупную бабочку пяде-
ницу Обертюра и долго охотился за ней. Она близка к
другому виду этого же рода — крушинной пяденице, ко-
торая живет в долинных лесах и днем любит прятаться
р дуплах деревьев, заброшенных постройках и других
темных убежищах. Пяденица Обертюра также предпо-
читает днем скрываться в каменистых нишах или раз-
валах, которые в горных лесах чаще всего образуются у
берегов ручьев вследствие размывной деятельности вод.
Темно-коричневая окраска ее крыльев удивительно гар-
монирует с цветом камней, и поэтому бабочка обыкно-
венно сидит спокойно, плотно прижавшись к поверх-
ности камня. Можно пройти около нее, и она останется
в этой же защитной позе. Вспугнутая, она быстро под-
нимается, но, пролетев 10—15 метров, снова опускается,
чтобы спрятаться между каменистыми выступами таль-
вега. Заметив, где села бабочка, я осторожно под-
крался к ней и, улучив момент взлета, поймал ее в
воздухе.
На этот раз я собрал лишь два экземпляра пяде-
ниц Обертюра, но был очень доволен, что мне удалось
выяснить условия обитания и повадки редкой ба-
бочки.
Родиной этого рода пядениц, очевидно, являются
горы западного или центрального Китая, где он пред-
ставлен многими видами. Наш вид очень близок к двум
его формам, распространенным в западном Китае и в
Японии. Он является связующим звеном между фау-
546
нами горных лесов этих двух стран. Уссурийский вид,
несомненно, должен быть отнесен к реликтовым пред-
ставителям местной фауны.
Около двух часов дня мы взошли на вершину 310-й
высоты. Никаких особенностей растительного и живот-
ного мира на горе не наблюдалось. На самой вершине
росли угнетенные ветром деревья белокорой пихты ря-
дом с такими же малорослыми экземплярами монголь-
ского дуба. Чуть выше по защищенным склонам встре-
чались маньчжурский орех, маньчжурский ясень, амур-
ская акация и некоторые другие растения долинных ле-
сов, что, видимо, можно объяснить более высокой здесь
влажностью. Наше внимание привлекло также позднее
цветение некоторых растений и появление с большим
опозданием ряда весенних бабочек. Так, Дмитрий Пет-
рович нашел продолжавшую еще цвести черемуху, а я
собрал из бабочек майских бархатниц и людорфию. Эти
фенологические отклонения на сопке по сравнению с
прилегающими долинами есть результат более суровых
климатических условий в горах высотой более 700 мет-
ров над уровнем моря.
Вечером, тщательно обследовав вершину, мы спусти-
лись по небольшому безымянному ключу — притоку
Волхи. По своей величине и углу падения он очень напо-
минал горный поток, по которому мы поднимались ут-
ром. Дойти до памятного для нас зимовья мы уже не
успели бы и поэтому решили заночевать на берегу клю-
ча. Погода установилась хорошая, да и ночевка в тай-
ге у костра настолько приятный отдых, что его не срав-
нить ни с каким другим.
Мы долго не спали, наблюдая массовый лёт свет-
лячков. Как правило, они летали в ярусе подлеска или
даже ниже — над почвой. Только изредка отдельные
особи взлетали на несколько секунд высоко над крона-
ми деревьев, а затем быстро опускались вниз, теряясь в
общем фосфоресцирующем потоке. Мне кажется, что
наблюдаемое нами явление относилось к каким-то еще
плохо изученным повадкам жуков и, возможно, было
связано с их брачной жизнью.
Вечером недалеко от нашего костра часто кричали
уссурийская и иглоногая совы. Ночью, когда уменьши-
лось количество светлячков и бабочек на костер, из глу-
бины леса донеслось уханье уссурийского филина.
V2I8*	547
Вскоре мы заснули у костра на мягкой подстилке из
душистого лапника белокорой пихты, а утром I июля
вышли к знакомому Осетинскому ключу и прежним
маршрутом вернулись на базу заповедника.
В ЛИАНОВЫХ ЛЕСАХ ПО РЕКЕ ЧАПИГОУ-
Уссурийские лиановые леса и их особенности.—
В гостях у лесника.— Экскурсия к истокам Ча-
пигоу.—Пеструшка Радде, китайский серицин и
китайская зорька в уссурийской фауне.— Лиано-
вые леса по реке Нанберси.— Представители
фауны этих лесов.— Актинидиевый лес.— Вечер-
няя экскурсия.— Ночь в лесах на Чапигоу
Леса южного Приморья отличаются не только бо-
гатством древесных пород, но и большим количест-
вом разнообразных видов вьющихся растений —
лиан.
В верхнем ярусе этих лесов произрастают высокие
деревья, достигающие 30 и более метров: цельнолистная
пихта, кедр, амурская липа, ребристая береза, димор-
фант, относящийся к семейству аралиевых, горный ильм
и другие.
Второй ярус образуют граб, мелкоплодник, вишня
Максимовича, маньчжурский и зеленокорый клены, а у
крутых склонов — железная береза и носолистный
ясень.
Еще ниже растут кустарниковые заросли из маньч-
журской лещины, нескольких видов бересклетов, жимо-
лости, калины, диервиллы, жасмина. Соединяя эти «эта-
жи» леса, тянутся лианы: амурский виноград, китай-
ский лимонник, актинидии нескольких видов; к ним от-
носятся и кирказон маньчжурский, отдельные лианы ко-
торого достигают в диаметре 15 сантиметров. Взбираясь
высоко на деревья, они нередко образуют сплошные зе-
леные шатры, сквозь которые едва проникают лучи солн-
ца. Если актинидии наиболее распространены в горах
на высоте 400—500 метров над уровнем моря, то кир-
казон маньчжурский, амурский виноград и лимонник
чаще всего занимают долины рек и склоны невысоких
гор.
548
В горных лиановых лесах южного Приморья
549
Леса эти поражают богатством обитающего в них
животного мира. Пятнистый олень и выслеживающий
его китайский леопард являются характерными млеко-
питающими лиановых лесов. Из птиц распространены:
райская мухоловка, тигровый сорокопут, древесная тря-
согуска, малая .кукушка; изредка встречаются даже ин-
дийский дронго и другие виды.
Удивительным разнообразием и красотой форм от-
личается .фауна насекомых этих лесов. В конце июля и
августе здесь появляется гигантский, или реликтовый,
дровосек — самый крупный жук на территории нашей
страны. На стволах ильмов показывается очень краси-
вый голубой усач розалия. Своеобразные пещерные куз-
нечики, крупные певчие цикады и летающие в темные
ночи второй половины лета яркие светлячки пиро-
целии также встречаются в Приморье только в этих
лес4х.
Замечательны и различны виды бабочек: пестро ок-
рашенные агаристиды тропического семейства, китай-
ские зорьки, изящные пяденицы, южные медведицы кам-
птоломы, чудесные по окраске павлиноглазки, бледно-
желтые с черными жилками хвостатые элцизмы и мно-
гие другие.
С первых дней весны и до поздней осени в лиановых
лесах Приморья можно наблюдать до десяти смен, или
фаз, развития растительности и животного мира. Только
проследив эти фазы в течение вегетационного периода,
можно представить все богатство и своеобразие биоло-
гических приспособлений животных и растений южно-
приморской природы.
Исследованием фауны Приморья я занимаюсь много
лет, но возможность побывать в начале лета в лиано-
вых лесах юго-западных районов впервые предостави-
лась только в 1949 году.
5 июня Кононов, шофер Володя и я выехали на ма-
шине к верховьям реки Чапигоу, берущей начало на
Пограничном хребте, в 60—70 километрах западнее Ус-
сурийска.
Дорога сначала шла равниной, занятой посевами
сельскохозяйственных культур и лугами. За селом Кроу-
новкой мы переехали Чапигоу вброд. В стороне от до-
роги начинались влажные луга. На фоне высоко под-
нявшихся злаков виднелись белые, напоминающие хло-
550
пок, головки пушицы, а у мочажин большими фиолетв-
выми пятнами выделялись группы цветущих ирисов.
Машина все больше и больше шла на подъем, и вско-
ре мы оказались в среднем течении Чапигоу, между
двумя горными хребтами, замыкающими долину реки.
Вместе с изменением рельефа сильно изменились рас-
тительность и животный мир. По относительно пологим
склонам и даже в долине росли дубовые леса, а близ
гребня, где выступали скалистые обнажения и каменис-
тые осыпи, начались заросли маньчжурского абрикоса с
отдельными деревьями могильной сосны и твердого
можжевельника. Вообще вся растительность носила ха-
рактер ксерофильности, то есть была насыщена мннги-
ми суховыносливыми видами. Кроме того, леса эти были
светлые, в них отсутствовали не только деревья нижних
ярусов, но даже обычные для сухих дубняков кустарни-
ки: разнолистная лещина и леспедеца здесь встречались
редко. Остановив машину, решили совершить непродол-
жительную экскурсию.
Прежде всего, мы отметили пышное развитие травя-
ного покрова. В большом количестве цвели ясенцы, ге-
рань, попадались остролистные цинанхумы с мелкими
белыми цветами, изредка встречались цветущие орхи-
деи— крапчатые башмачки и уссурийские любки, а из
лютиковых — крупные белые пионы. На открытых лес-
ных полянах пестрели крупные ярко-оранжевые красо-
дневы Миддендорфа. Это только некоторые растения,
являющиеся украшением наших дубрав. В этих лесах
растет множество других видов, которые цветут в опре-
деленной последовательности с ранней весны и до позд-
ней осени.
Рассматривая цветущие растения, я заметил, что у
одного экземпляра цинанхума нижние листья совсем
съедены, остались лишь торчащие черешки; частично
были повреждены и другие листья. Это меня заинтере-
совало. После тщательных поисков я обнаружил, что ви-
новники повреждений — гусеницы незнакомой мне ба-
бочки-пяденицы. Прикрепляясь задними ножками к
стеблю растения, они вытягивали туловище почти под
прямым углом к нему. Этим создавалась полная имита-
ция торчащих черешков съеденных ими листьев. Я вспом-
нил, что такой же тип повреждений дают гусеницы ви-
ноградной и актинидиевой пядениц. Чтобы установить
551
вид пяденицы, живущей на цинанхуме, я собрал более
десятка гусениц и, докармлив 1я их в лабораторных усло-
виях, получил в конце июня великолепно окрашенных ба-
бочек, относящихся к характерному уссурийскому виду
агатия кариссима. Таким образом, удалось выяснить ин-
тересную биологию неизученного вида бабочек.
Очень занимательны были также наблюдения за ело-.
ником-трубковертом на листьях дуба. В отличие от всех
других уссурийских трубковертов, живущих на различ-
ных лиственных породах, самец этого слоника имеет
очень длинную шею, за что среди жуков его называют
жирафом. Когда самка делает из дубового листа тру-
бочку, в которую она отложит яйцо, самец бережно ох-
раняет ее. При появлении вблизи другого самца между
ними происходит отчаянная борьба. Жуки сражаются до
тех пор, пока один из них не будет сброшен с листа.
Пройдя парковые дубовые леса с обилием цветов,
мы вышли к скалам, поднимающимся почти отвесно.
Еще в лесу мы слышали крики даурских галок, но не
могли точно определить, откуда они доносились. Теперь
же мы подошли к местам обитания птиц, большой коло-
нией гнездившихся в нишах на вершинах скал. Обна-
ружив нас, они стаей поднялись в воздух и с криками
носились в воздухе. Интересно отметить, что даурская
галка, гнездящаяся в западных малооблесенных райо-
нах Приморья в скальных обнажениях, в восточных рай-
онах живет в старых дубовых лесах и устраивает гнез-
да в дуплах деревьев.
От детального обследования скал нам пришлось от-
казаться, так как нужно было торопиться к верховьям
Чапигоу. Возвращаясь к машине, мы обратили внима-
ние на часто проносившихся парящим полетом насеко-
мых аскалафов, по виду и величине похожих на стрекоз,
но с длинными усиками, оканчивающимися булавой. Так
же, как и стрекозы, эти хищники ловят различных на-
насекомых в воздухе.
Едем дальше вверх по Чапигоу. Дорогу часто пере-
секает река. Никаких мостов через нее нет, да и вряд ли
они могут выдержать напор воды во время наводнений,
которые, судя по размытым берегам и многочисленным
водовальным деревьям, достигают здесь большой силы.
По Чапигоу хорошо сохранились долинные леса, состоя-
щие из белокорых ильмов, маньчжурского ореха, ясе-
552
ня, бархатного дерева, мелколистного клена и других по-
род. Очень разнообразны и кустарники: в полном цвету
стояли боярышник (Максимовича, буреинская калина,
калина Саржента, спирея, жимолости—Маака и золо-
тистая. Наша машина, казалось, тонула в цветах. Ветви
растений цеплялись за борта, в кузов сыпались лепест-
ки, венчики и целые соцветия вместе с сидящими на них
жуками-пыльцеедами. Мы остановили машину, подошли
с сачком и морилками-к цветущим растениям и что же
увидели? Не было ни одного соцветия на боярышнике
или спиреях, ни одного венчика на жимолостях, в кото-
рых бы ни копошились различные виды жуков, шмелей,
пчел, ос, мух и бабочек. Среди массы пыльцеедов инек-
тарососов я наскоро мог определить только некоторых.
Из жуков особенно много было различных мелких и
средних усачей: акмеопсы, лептуры, едекнемы, странга-
лии, фиолетовый плоский дровосек, «литы—сосновый,
тонконогий и Мочульского, амаризиусы, менезии, липо-
вые—блестящий и 16-точечный и другие.
Из пластинчатоусых жуков обычными были садо-
вый, бурый и цветочный хрущики и мелкие бронзовки;
из мух в массе встречались различные виды журчалок,
а из бабочек — хвостатки и голубянки. В воздухе слы-
шалось беспрерывное жужжание. Неуклюжие бронзов-
ки нередко падали, но тотчас же расправляли крылья и
снова неслись к цветущим растениям. Это кипение жиз-
ни мира насекомых трогало не только сердце энтомоло-
га: оно не могло не пробудить глубоких чувств у каждо-
го человека, оказавшегося в уссурийской тайге в начале
лета.
Довольные результатами кратковременной экскур-
сии, мы поехали дальше. Широколиственный долинный
лес постепенно переходил в смешанный. Кедры, виднев-
шиеся ранее только по горным склонам, теперь, по мере
подъема по реке, все чаще встречались в долине; попа-
дались и одиночные деревья цельнолистной пихты. С
каждым километром заметно возрастало количество
вьющихся растений.
Мы решили сделать остановку и осмотреть лиановые
заросли лимонника, винограда и диоскореи. На этот раз
наше внимание было привлечено гусеницами виноград-
ной дымянки, которые в массе покрывали распустившие-
ся цветы и листья этой лианы. Часть гусениц сидела на
553
соцветиях, питаясь лепестками и тычинками цветков.
Благодаря своей защитной окраске, они были малоза-
метны, хотя и держались совершенно открыто. Другие
гусеницы имели яркую окраску; они повреждали листья,
сидя на их нижней стороне. На первый взгляд, могло
показаться, что это два совершенно различных вредите-
ля. Однако собранные и выращенные позднее в садках
гусеницы дали один и тот же вид бабочки — виноград-
ной дымянки. Это пример первой стадии расщепления
вида на биологические формы в связи с тем, что гусе-
ницы питаются различными частями одного и того же
растения.
Здесь же на листьях амурской сирени мы нашли мно-
жество черных волосистых гусениц сиреневой пяденицы.
Они были еще небольшие, держались табунками и при
прикосновении к веткам быстро спускались на паутин-
ках на землю. Такой же рефлекс имеют и гусеницы ви-
ноградной дымянки.
Приближался вечер. Мы заторопились к намеченно-
му пункту привала у слияния двух истоков Чапигоу: ре-
чек Нанберси и Пуксибичан, где была избушка старого
лесника Виктора Симоновича Лукина.
Дорога становилась все уже. Приходилось прокла-
дывать путь топором, оттаскивать валежины и толстые
сучья. Подступающая вплотную к дороге густая тайга
как будто противилась нашему продвижению. Но вот
неожиданно кончилась чаща, и мы выехали на широкую
поляну, у края которой и стояла лесная сторожка. Хо-
зяин лесов на реке Чапигоу, услышав шум машины, вы-
шел нам навстречу. Мы познакомились. Виктор Симоно-
вич любезно пригласил нас в дом. Узнав, что целью на-
шей экскурсии является обследование лиановых лесов,
он вызвался сопровождать нас.
Поздно вечером, после ужина, мы вышли из дому.
Дневные пернатые певцы уже давно смолкли, но тайга бы-
ла полна жизни. Издалека доносились крики сов, а в кус-
тарниковых зарослях по Чапигоу слышались крики дре-
весных лягушек. У самой лесной сторожки летали ко-
зодои, охотившиеся за ночными бабочками.
Вскоре мои спутники ушли спать, а я еще долго бе-
седовал с Лукиным. Он рассказал интересный случай
приручения лебедя-кликуна. Во время позднеосеннего
перелета ослабевшая птица упала недалеко от лесной
554
сторожки. Лукин подобрал лебедя. Третьего члена семьи
назвали Журка. Он прожил у Лукиных около полугода.
По приказу хозяйки Журка взлетал на постель Виктора
Симоновича и, стягивая с него одеяло, будил к завтра-
ку. Виктор Симонович сказал, что записал всю историю
приручения лебедя. Рассказ мне понравился; я посове-
товал сделать небольшие поправки и прислать его мне.
Забегая вперед, скажу, что рассказ Лукина «Журка»
был опубликован в 1957 году в местном альманахе.
Утром 6 июня после завтрака мы отправились на экс-
курсию. Проводником с нами пошел Лукин. День вы-
дался на редкость солнечный. Первые 3—4 километра
вверх по речке Нанберси тянулись долинные смешанные
и лиственные леса. Старую, слабо заметную тропу не-
редко пересекали горные ключи. На увлажненной почве
часто встречались бабочки-пеструшки Радде. По окрас-
ке этот вид совершенно не похож на своих сородичей,
живущих в уссурийских лесах. Крылья у этой бабочки
не пестрые, как у родственных ей видов, а светлые;
края их, прикорневая часть и окантовка всех жилок гус-
то покрыты коричнево-серой пыльцой. В целом окраска
бабочки темная и очень гармонирует с фоном почвы на
лесных дорогах или у отмелей лесных речек. В таких же
условиях в наших лесах с конца июня и до середины ав-
густа в большом количестве встречаются многие ярко
окрашенные виды ленточниц, переливниц и пеструшек.
Держатся они вместе. Такая стадность—совместная
жизнь пестрых бабочек на открытых участках леса, как
я уже писал выше, является для них в известной степе-
ни защитной. При нападении птиц отдельные виды мо-
гут сохранить большее число своих особей, чем при обо-
собленном обитании. Особенно выгодно оставаться в
этих сообществах бабочкам редких съедобных для птиц
видов. Они легко теряются среди других, более много-
численных видов, обычно мало преследуемых птицами
из-за их несъедобности. Пеструшка Радде представляет
в этом отношении исключение. Во-первых, она летает в
начале лета, когда еще сообщества пестрых бабочек не
образуются, а, во-вторых, из-за своей темной окраски
она резко выделялась бы среди последних и подверга-
лась бы постоянным преследованиям. Поэтому дер-
жаться в лесах более уединенно, в условиях, в которых
окраска гармонирует с окружающей средой, для этой
555
бабочки необходимо в интересах сохранения вида. Та-
ким образом, как эти особенности пеструшки Радде, так
и ее узкий ареал (она встречается в основном только в
Приморье и лишь изредка на среднем Амуре, в восточ-
ной Маньчжурии и Северной Корее) указывают на то,
что этот вид относится к реликтовым. Вероятно, он яв-
ляется той отмирающей ветвью рода пеструшек, виды
которой в далеком прошлом были более разнообразны
и характеризовались однотонной окраской крыльев. За-
тем эта ветвь дала группу современных ярко окрашен-
ных видов. Появление пеструшки Радде служит сигна-
лом наступления лета. Как правило, энтомологи начи-
нают ловить эту бабочку в то время, когда прекращает-
ся массовое цветение маков, раскрываются первые венчи-
ки пахучего жасмина и лес наполняется птичьим гомо-
ном. Поэтому собирание пеструшки Радде, занимающей
особое место в уссурийской фауне, всегда доставляет
много незабываемых минут.
Подымаясь выше по Нанберси, мы вышли у крутого
западного склона на довольно широкую поляну, покры-
тую .невысоким кустарником. Вероятно, когда-то здесь
был расчищен участок для посева сельскохозяйственных
культур. На этой лесной поляне мы сделали интересные
находки, поймав двух, хотя и полетавших, но интерес-
ных бабочек: китайскую зорьку и китайского серицина,
украшенного длинными хвостиками. Оба эти вида юж-
ные, первый вид даже не был известен в пределах При-
морья. Китайская зорька в отличие от северной таеж-
ной зорьки характеризуется заостренным углом перед-
них крыльев и небольшим оранжевым пятном на них.
Китайский серицин распространен в нашем крае
только на юге в виде небольших, далеко отстоящих друг
от друга островков. Кроме того, он привлекает внимание
резко выраженным половым диморфизмом. У самца
крылья сверху белые с черными пятнами, а у самки —
•коричневые с темно-желтыми прерывающимися волнис-
тыми полосами.
Пройдя еще 2—3 километра, мы вступили наконец в
настоящий лиановый лес. Долина Нанберси уже сузи-
лась настолько, что горные чернопихтово-широколист-
венные леса спускались теперь не только до подножия
склонов. Многие их представители: цельнолистная пих-
та, цветущая диервилла и некоторые лианы — распрост-
556
ранились и по долине. Виктор Симонович очень хорошо
знал эти леса и привел нас в один из интереснейших
уголков.
По пологим западным склонам, обращенным к бере-
гам Нанберси, тянулись поразительно красивые леса
южного облика, перевитые лианами. По стволам ильмов
и бархатного дерева, цепляясь колючками за кору, пол-
зли эпифиты уссурийской тайги — целяструсы. Чем-то
сказочным веяло от этого зеленого царства, полного
скрытых чудес.
Прежде всего, меня заинтересовала крупная, до
10—12 сантиметров в диаметре, лиана аристолохия, или
кирказон маньчжурский. Ее мощные вьющиеся стволы
тянулись от земли до вершин самых высоких деревьев.
В рединах же леса и на полянах она тысячами ветвей
набрасывалась на более мелкие деревья и кустарники
и, оплетая их, образовывала непролазные деб'ри. Я по-
дошел к одной из больших лиан и среди ее округло-
сердцевидных, еще полностью не распустившихся листь-
ев увидел своеобразные — в виде изогнутых трубок —
желтые цветы. Хотя цветы были крупные, они не бро-
сались в глаза, так как прятались в массе зелени. Зато,
стоя у цветущих аристолохин, я почувствов 1л сильный
камфарный запах цветов и подумал, что он привлекает
насекомых-опылителей. Я осмотрел не один десяток вен-
чиков на низких ветвях лианы, но не заметил ни одного
опылителя. Всмотревшись внимательно в кроны дере-
вьев с гирляндами лиан, я увидел, что там было больше
цветов аристолохин и к ним время от времени подлетали
крупные бабочки, которые, взмахивая в воздухе крылья-
ми, видимо, пили нектар. Они напоминали известных
синих хвостоносцев, но были бледнее окрашены. Надо
было во что бы то ни стало поймать эту бабочку, чтобы
точно определить, к какому виду она относится, а следо-
вательно, узнать и опылителя цветов аристолохин. Мы
долго выжидали момента, когда бабочки, летавшие все
время вверху, снизятся. И вот мне посчастливилось пой-
мать эту загадочную бабочку. Это была самка совер-
шенно не известного для нашего края южного хвосто-
носца альциноя. В отличие от синего, обычного у нас,
хвостоносца ее крылья сверху имели нежную пепельно-
серую окраску, прорезанную черными жилками, а зад-
ние крылья, кроме того, ряд крупных красных пятен по
557
Хвостоносец альциной
краю. Это был новый, чет-
вертый, вид хвостоносца
для нашего края, который
по своему систематическому
положению относится к от-
дельной группе, или подро-
ду, связывающему хвосто-
носцев с тропическим под-
родом орнитоптера, или
птицебабочки.
Мы провели около трех
часов в лиановых лесах,'
поймали ещё несколько эк-
земпляров хвостоносца аль-
циноя и сделали ряд очень интересных наблюдений; ус-
тановили, что бабочки откладывали яички на листья
аристолохин. Чтобы воспитать гусениц, мы взяли не-
сколько листьев с отложенными на них яичками.
Вместе с альциноями летала еще одна чрезвычайно
похожая на них по окраске и форме бабочка. Я склонен
был отнести ее к представителям тропического семейст-
ва эпикопеид на том основании, что данный вид известен
как подражатель альциноя, с которым он обыкновенно
и встречается в Китае и Корее. К сожалению, поймать
бабочку не удалось. В 40-х годах энтомолог В. Н. Алин
собрал этот вид совместно с альциноем в южных частях
Маньчжурии. В Японии альциной также имеет своего
подражателя — эпикопею, очень близкого к виду, рас-
пространенному в Корее и Китае; в Гималаях отдель-
ные виды хвостоносца и эпикопеп летают вместе, и пос-
ледний дает точную имитацию первого.
Все эти явления вряд ли можно считать случайными.
Они скорее отражают общие черты развития фаун этих
стран в те отдаленные времена, когда в Восточной Азии
на большом протяжении господствовали сравнительно
однообразные условия субтропического климата. (Поэто-
му до нашего времени в различных частях этой обшир-
ной территории, часто далеко отстоящих друг от друга,
встречаются не только общие или очень близкие виды
животных, но даже сохраняются их древнейшие эколо-
гические группировки.
Находка хвостоносца альциноя заставила нас тща-
тельнейшим образом обследовать леса по Нанберси.
658
Надеясь встретить еще что-нибудь из более южных ви-
дов фауны, мы решили подняться выше в горы, осмот-
реть леса по склонам, а затем спуститься снова в доли-
ну реки, но несколько выше по ее течению. Не успели
мы отойти от места, где собирали хвостоносца альциноя,
и ста метров, как сразу же заметили не только исчезно-
вение этой бабочки, но и резкое уменьшение количества
лианы аристолохин и исчезновение южной диервиллы —
невысокого кустарника с крупными розовыми цветами.
Видимо, эти два растения и .найденная нами бабочка
предпочитали более изреженные леса нижних частей
горных склонов.
В лиановых лесах более высоких уровней прежде
всего замечалось обильное цветение кустарников — жас-
мина и мелкоцветной дейции. Из-за этого подлесок из-
дали казался одетым белой пеленой. Выше подлеска
всюду тянулись лианы актинидии; актинидия коломикта
украсилась уже белыми пятнами на листьях и начина-
ла зацветать. Пятна эти — выпоты белого вещества —
физиологически еще не изучены. Биологическое значение
их, очевидно, заключается в увеличении аспекта цвету-
щих .растений, что днлжно привлекать большое число
насекомых-опылителей. В высоко поднявшемся траво-
стое наряду с такими широко распространенными расте-
ниями, как волжанка лесная, синюха, морковник, цвели
и характерные для горных уссурийских лесов виды: об-
вертковая купена, с широкими ромбовидными листьями
и крупным одиночным белым цветком триллиум, жел-
тые башмачки, брахиботрис вороньеглазый с кистями
темно-фиолетовых соцветий, ядовитые японские аризе-
мы с оригинальными соцветиями в виде кувшинчиков и
другие. Воздух был напоен благоуханием растений.
Но натуралисты не только любуются природой, ими
владеет страсть исследователей, стремление проникнуть
в сокровенные тайны леса, найти решение многих встаю-
щих перед ними загадок природы.
Все выше поднимаемся в горы. В противополож-
ность насекомым птицы встречались редко, но они пред-
ставляли для нас немалый интерес. Иногда мы вспуги-
вали сидящих на лесной подстилке земляных дроздов.
Время от времени слышали крик малой кукушки. Этот
крик нельзя .назвать кукованием, скорее это свист, ко-
торый можно передать звуками «ти-тю, ти-ти-тю».
559
Феллопс амурский
Один раз нам попалась красивая синяя мухоловка, ко-
торая обычно встречается в верхнем пологе леса, но на
этот раз спустилась до подлеска и, перелетая ,в кустар-
никовых зарослях, ловила мелких бабочек. В густом
подлеске постоянно живет и желтоспинная мухоловка.
При взлетах она еще больше показывала свой красоч-
ный наряд.
При осмотре стаций, или местообитаний, насекомых
мы всякий раз поражались разнообразию их жильцов.
На стволах деревьев сидели различные виды боармий,
или дымчатых пядениц, по своей окраске совершенно
сливающихся с цветом коры и растущих на ней лишай-
ников. Проходя через густой подлесок, мы вспугива-
ли сотни листоверток, огневок и такие виды пядениц,
как эйликринии, делинии и ацидалии. Они имеют белую
окраску и днем прячутся на нижней стороне листьев трав
и кустарников. На ветвях и листьях актинидий можно
было наблюдать гусениц бабочек, биологически приспо-
собленных к этим лианам. Все они обычно однотонно-
зеленого цвета, а по форме тела напоминают тонкие суч-
ки и черешки листьев их кормового растения. Сверху на
листьях актинидий сидели ярко-золотистые кишмишовые
листогрызы, которых редко пресле-
дуют хищники. Личинки же их птицы
поедают охнтно, и поэтому личинки
прячутся на нижней стороне листьев.
Листья .горного ильма и амурской липы
часто оказывались скрученными в ви-
де сигары, а кленов — скатанными в
виде шариков, это работа жуков-труб-
ковертов различных видов.
Не менее разнообразен был мир на-
секомых на лесной подстилке. Из ба-
бочек — усатые совки, совки-скоморохи
и нанграпты, пяденицы эпионы, из
жуков — многие жужелицы, коротко-
крылы, грибовики, тенелюбы, скрыт-
ники, чернотелки — вот далеко не все
обитатели этих уголков леса. Мое
внимание привлек жук феллопс амур-
ский. По величине он немного более
сантиметра, имеет бурую окраску.
Надкрылья его образуют по кра-
560
ям выступы. Питается этот жук грибами. Если сорвать
гриб, в котором находится феллопс, то он тотчас же
вываливается из проточенных им ходов. Упав на зем-
лю, жук плотно прижимает к телу усики и ножки, втяги-
вая голову, и становится очень похож на сухой сучок на
лесной подстилке, которая по цвету является покрови-
тельственной для феллопса.
Мы вышли на самую высокую точку склона — около
500 метров. Здесь актинидии достигали особенно пыш-
ного развития. Стволы их толщиной в руку и даже боль-
ше, извиваясь подобно гигантским змеям, образовывали
на различной высоте круги и петли. Мы с удовольстви-
ем покачались на этой живой лестнице.
Наблюдая за явлениями природы и собирая коллек-
ции нгРсекомых, мы совершенно не замечали, .как шло
время. Пора было возвращаться в долину Нанберси, что-
бы к вечеру прийти к кордону.
Во время спуска по склону нам удалось собрать
очень интересную бабочку из тропического семейства
агаристид. Я увидел ее сидящей в траве среди густого
подлеска. Из-за черной окраски передних крыльев с
большими белыми пятнами на них я сначала принял ее за
крупную бабочку-медведицу, но потом установил, что это
был великолепный экземпляр из рода мимеуземия, отно-
сящегося к названному семейству. Я раньше встречал
этот вид на Сучане, а путешествовавшие по краю в кон-
це XIX века братья Доррис впервые собрали агаристиду
на Суйфуне. Вообще же данный вид, несомненно, явля-
ется южным. Он распространен на Японских островах,
в Корее и в западном Китае, а в Приморье заходит
только в самые южные районы.
Здесь же часто летала лещинная пеструшка. На лес-
ных полянах мы наловили большую серию ее экземп-
ляров.
Еще больше я удивился, обнаружив в здешних лесах
китайскую длиннохвостую мухоловку. Хотя нам толь-
ко дважды удалось увидеть эту птичку, все время прячу-
щуюся в чаще зелени, я думаю, что не ошибся в ее опре-
делении. Хорошо заметный черный хохол и длинный хвост,
превышающий почти втрое тело птички, позволяют легко
отличить ее от других видов мелких пернатых.
Наконец уже в самой долине наряду с многими обыч-
ными видами жуков, стрекоз и других насекомых нам
18 А. Курспцов	561
удалось поймать несколько крупных, пестро окрашен-
ных ручейников, которые во время лёта очень напоми-
нают проносящихся бабочек. Встречается этот ручейник
только на юге Приморья, держится у берегов рек и до-
вольно быстро летает над водой. Он относится к роду
голостомис, виды которого распространены в более юж-
ных частях Восточной Азии.
Как южные представители фауны — длиннохвостая
мухоловка, бабочка агаристида мимеуземия, ручейник
голостомис, так и указанные выше китайский серицин,
китайская зорька, чудесный хвостоносец альциной, тро-
пическая эпикопея и замечательный феллопс, биологиче-
ски приуроченные в Приморье .к южной зоне лиановых
чернопихтово-широколиственных лесов, являются в основ-
ном реликтовыми видами. Если в настоящее время фау-
на этих лесов еще богато представлена на островах Япо-
нии, в Корее и в Южной (Маньчжурии, то у нас в При-
морье она известна лишь на небольшой территории в юж-
ных районах края. Верховья реки Чапигоу, где сохрани-
лись леса, можно считать классическим убежищем мно-
гих видов этой фауны.
Возвратились мы в домик лесника еще до захода
солнца, наскоро поужинали и отправились на ночную
экскурсию.
Решили разделиться: я пошел вверх по Нанберси, а
Кононов — вниз по Чапигоу.
Была теплая безветренная ночь с почти полной лу-
ной. Птицы стихли, только слышалась прощальная песнь
сизого дрозда, да иногда с высокой сушины тополя до-
летал громкий крик широкорота. С приближением су-
мерек началась ночная жизнь леса: к хорам восточной
жерлянки присоединилось кваканье древесных лягушек;
подала сигнал о наступлении ночи уссурийская совка-
сплюшка. Ее приятные, любимые всеми таежниками зву-
ки «ай-сплю, ай-сплю» раздавались почти всю ночь.
Вскоре послышались многократно повторяемые громкие
звуки «кух-кух, кух-кух». Это иглоногая сова охотилась
за насекомыми.
Прислушиваясь внимательно к голосам леса, можно
было уловить уханье уссурийского филина, крики «ху-
кху, ху-кху» ошейниковой совки, стоны и хрипловатые
писки длиннохвостой неясыти.
Пройдя немного по дороге, ведущей к лиановым ле-
562
сам, я увидел крупную темную бабочку, которая небыст-
рым, вспархивающим полетом незаметно приближалась
ко мне. «Брамея, или волнистая павлиноглазка»,— поду-
мал я и, взмахнув сачком, поймал ее. Это была гигант-
ская бабочка с размахом крыльев около 12 сантиметров.
Ее окраска только издали кажется темной, а на близком
расстоянии видно, что рисунок на крыльях образован
тонкими извилистыми линиями на более светлом фоне и
широкой коричневой перевязью, проходящей посредине.
Но особенно эффектна эта красавица из мира чешуекры-
лых, когда она тихо-тихо проносится вечером над широ-
кими лесными полянами, останавливаясь на секунду-две
на валежных деревьях, голых участках земли, у разру-
шенных балаганов. И еще много раз в этот вечер я
встречал и ловил брамей. Но нередко, очарованный кра-
сотой угасающего вечера, я стоял неподвижно, лишь
наблюдая за полетом бабочек.
Брамея, или волинистая павлиноглазка, является не
только одним из самых соблазнительных объектов для
энтомологических охот в Приморье. Она замечательна и
в научном отношении. Ее гусеница, развивающаяся на
амурской сирени и на маньчжурском ясене, при прикос-
новении издает щелканье члениками тела. Эта бабочка
относится к отдельному семейству, в состав которого вхо-
дят только три вида, распространенные в Японии, Ки-
тае и западном Закавказье. Китайский вид встречается
и в Приморье. Все виды этого семейства, несомненно,—
древнейшие представители фауны.
Только посетив различные места обитания бабочек,
можно представить все разнообразие их повадок. Я ре-
шил осмотреть цветущие растения, влажные участки
лесных дорог и берега речки Нанберси у одного из ее
плесов.
Подойдя к цветущей жимолости Маака я сразу уло-
вил сильный аромат растений. Днем ои почти не чувст-
вуется, а ночью привлекает множество опылителей. Кус-
тарник был очень раскидистый и высокий. Чтобы лучше
видеть подлетающих к цветам насекомых, я сел на кор-
точки и, смотря снизу вверх, наблюдал интересную кар-
тину. Все верхние ветки кустарника, усыпанные обиль-
ными цветами, колебались: к ним беспрерывно подлета-
ло множество бабочек. Некоторые из них, относящиеся
к бражникам, были довольно крупными и легко замет-
18*
563
Брамся, или волнистая павлиноглазка
ними; они парили над цветами. Основной непрерывный
поток ночных опылителей составляли бабочки средней
величины, чаще всего пяденицы. Третью группу — мел-
ких молевидных бабочек: листоверток и огневок — мож-
но было увидеть только при тщательном рассматрива-
нии цветов или при прикосновении к венчикам, когда
вспугнутые бабочки поднимались в воздух. Осмотрев
.несколько различных видов кустарников, я .собрал бога-
тый материал. Сортируя сборы бабочек по породам цве-
тущих .растений, я выяснил, что большинство из них по-
сещает различные растения, но есть целый ряд бабочек,
являющихся ночными опылителями только определен-
ных растений. Бабочки .нередко связаны с ними и био-
логически: откладывают на них яички, их гусеницы пи-
таются листьями этих растений.
Так же, как и днем, ночью у лесных дорог летают оп-
ределенные виды бабочек. Они часто садятся на сырую
почву и своими длинными хоботками всасывают воду.
Вполне возможно, что их привлекают и какие-либо дру-
гие запахи. Среди собранных в этих условиях бабочек
было много видов дымчатых пядениц, цидарии, акропте-
рисы, эпипле.мы из тропического семейства уранид и ве-
ликолепная полосатая пяденица, являющаяся украшени-
ем уссурийских лесов. Днем все эти виды обыкновенно
прячутся в скрытых уголках леса и найти их почти невоз-
можно. Кроме того, повадки этих видов днем и ночью
совершенно различны. Например, дымчатые пяденицы
днем сидят неподвижно на стволах деревьев, крылья их
564
плотно прилегают к коре всей поверхностью, по окраске
их трудно отличить от окружающих лишайников. Потре-
воженные в то время бабочки обыкновенно быстро взле-
тают и, пролетев небольшое расстояние, снова садятся на
стволы деревьев, где, пользуясь своей покровительствен-
ной окраской, находят безопасное убежище. В ночное
время дымчатые пяденицы свободно летают на поля-
нах и особенно у лесных дорог; они садятся на влажные
места, держа крылья приподнятыми вверх, а вспугну-
тые— далеко рассеиваются по лесу. Я много раз пытал-
ся их найти на деревьях, стучал по стволам, но бабочек
там не было.
Интересные наблюдения я провел в эту ночь у ши-
рокого плеса реки Нанберси, окруженного с одной сто-
роны ивовыми зарослями, а с другой — галечниковыми
отложениями. Здесь кроме некоторых видов бабочек,
уже собранных на лесных дорогах, я встретил еще угло-
крылых и пестрых восточных пядениц, гусеницы кото-
рых развиваются на листьях различных ив. Днем, как из-
вестно, эти бабочки скрываются в кронах деревьев. Те-
перь же углокрылые пяденицы быстро проносились у
берегов реки, а пестрые восточные пяденицы в большом
количестве вяло летали над нависшими ветками ив. Не-
которые их особи то опускались до самой воды, то снова
поднимались вверх. При лунном свете хорошо было вид-
но, что у пяденицы происходил брачный лёт.
Мне удалось подметить еще одно интересное явле-
ние из жизни ночных бабочек. Наблюдая за пестрой вос-
точной пяденицей, я вдруг увидел, что низко над водой
пронесся какой-то крупный бражник. Через несколько се-
кунд он вернулся и, сделав над водой небольшой облет,
снова исчез. Это повторялось много раз. Я заметил, что
время от времени бабочка касалась тихой глади воды, ос-
тавляя на ней маленькие кружочки. Выбрав удобный мо-
мент, я взмахнул сачком и поймал, как потом выясни-
лось, ясеневого бражника. Я прошел по берегу реки око-
ло 50 метров и еще много раз наблюдал лёт этих бабо-
чек. Вдруг я увидел, как над рекой появился козодой.
Упав комом к воде, он схватил бражника у меня из-под
рук и тотчас же скрылся в чаще леса.
Я думаю, что наблюдаемые мною повадки бражни-
ков вызываются потребностью в воде. ЕЙ:ли большинст-
во других бабочек пьют воду при сидении на грязи, на
565
влажных камнях и других предметах, то бражники де-
лают это на лету, при парении в воздухе, так же, как они
сосут нектар из цветов.
'Было уже довольно поздно, в я решил закончить экс-
курсию. Луна поднялась 'высоко и валивала всю долину
серебристым светом. 'Отдельно стоящие деревья, таеж-
ные поляны, уходящие в глубь леса дороги, до этого
поглощенные темнотой ночи, были резко очерчены. Про-
никая сквозь чащу зелени, лунный свет чуть озарял та-
ежные тропы и речки. Я шел медленно, наслаждаясь
красотой окружающей природы, и думал, как плохо еще
мы знаем и мало изучаем жизнь леса ночью.
Жаль было покидать леса по реке Чапигоу, пред-
ставляющие 'настоящее эльдорадо для натуралистов и
энтомологов. До сих пор каждый год с наступлением
лета, когда зацветает аристолохия и появляется хвосто-
носец альциной, меня тянет в эти заветные уголки уссу-
рийской природы.
ГОРН цнмо-дынзн
Подготовка к экскурсии на гору.— Новые спут-
ники.— Первый день путешествия.— Ночная экс-
курсия в лес.— Леса на реке Синанче и их жи-
вотный мир.—Горные смешанные леса и их фау-
на.—Переходный пояс тайги на Цамо-Дынзе
и реликтовый характер его фауны насекомых.—
Сквозь тайгу к вершине Цамо-Дынзы.— Верти-
кальные смены растительности и фауны.— Коро-
едный очаг на склонах Цамо-Дынзы.— В поясе
криволесья и субальпийских лугов.— Мир насе-
комых высокогорья.— Обследование гольцов.—
Находка реликтового кузнечика.—Бабочки-хвос-
тоносцы на вершине Цамо-Дынзы.
В 1951 году осуществилась моя давняя мечта — ор-
ганизовать экскурсию на гору Цамо-Дынза, откуда бе-
рут начало реки Сучан, Даубихе и левые верхние ключи
реки Улахе.
12 июля я, Дмитрий Гаврилович Кононов и шофер
Гриша 'Сметник отправились на автомашине вверх по
Улахе.
Директор Улахинского лесхоза Щукин прикоманди-
ровал к нашей группе одного из лесничих для сбора гер-
566
бария местных деревьев й кустарников. Собранный в раз-
личных вертикальных зонах Цамо-Дынзы гербарий мог
стать почти исчерпывающим справочником по дендрофло-
ре района. Я обещал не только определить гербарий, но
и ознакомить лесничего с основными типами леса и важ-
нейшими вредителями деревьев и кустарников.
Прибыв в Верхнюю Бреевку, мы разыскали лесничего
Лидию Антоновну Крынь и лесника'Семена Леонтьевича
Примачева, которые и должны были направиться с нами
на Цамо-Дынзу: Лидия Антоновна—для сбора герба-
рия, а Примачев как проводник.
Я заметил, что Лида, .как ее звали в селе, прочитав
распоряжение, растерялась: так далеко в тайгу она еще
никогда .не ходила. Я предложил ей не подниматься с
нами на Цамо-Дынзу, а пройти только километров де-
сять, на протяжении которых можно собрать хороший
гербарий.
Но девушка, еще раз прочитав распоряжение дирек-
тора, сказала, что она должна точно его выполнить.
Вместе с ней мы направились к леснику Примачеву по-
просить его сплести лапти — наиболее подходящую в
тайге обувь: ходить легко и мозолей не будет. Сначала
Примачев отнесся к решению Лиды недоверчиво, .наго-
ворил ей всяких ужасов о тайге, но, увидев, что на Лиду
это не действует, обещал сплести лапти.
Все участники экскурсии оказались очень исполни-
тельными, и 13 июля в 10 часов дня наша группа была
готова выступить в поход. Гриша подвез нас .на машине
километров восемь по долине речки Синанчи, берущей_
начало на склонах Цамо-Дынзы. Мы ехали мимо еще не
скошенных лугов. В высоких травах пряталось много
озер и стариц, сопровождающих нижнее течение Си-
нанчи.
Остановились на колхозной животноводческой ферме,
где нас радушно встретили и угостили молоком. Дояр-
ки, живущие здесь все лето, узнав, что Лида, их одно-
сельчанка, идет в тайгу, отговаривали ее, советовали
вернуться. Лида только улыбалась.
Гриша решил не возвращаться в Бреевку, а ждать
нас на ферме. Сюда близко подходила Синанча, богатая
ленками, а Гриша, выросший на пасеке, любил лес, охо-
ту и рыбную ловлю и всегда находил занятие, когда при-
ходилось подолгу жить в тайге, вдали от населенных мест.
567
Распрощавшись, мы тронулись в путь. Настоящей
тайги не было еще на протяжении нескольких километ-
ров. Во все .стороны от тропы тянулись кустарники и
редкостойные, паркового характера, дубняки по склонам
гор. Иногда в лесу встречались небольшие площади
залежей, или старопахотных земель, на которых наше
внимание привлекли крупные кобылки. Вспугнутые, они
подскакивали и, распустив красные нижние крылья, из-
давали довольно громкое стрекотание. Я определил их
как трескучих дальневосточных кобылок, обыкновенно
живущих на сухих травянистых склонах.
На более пониженных участках долины Синанчи еще
были пятна сырых лугов; в травостое виднелись цветущие
синие ирисы, темно-красные кровохлебки и розовые ва-
лерианы. Сотни бабочек: различные виды пеструшек, лен-
точниц, радужниц и голубянок — летали у мочажин дорог.
В нашей группе быстро установился порядок движе-
ния: впереди Примачев, за ним я, Кононов; Лида шла
последней. Мы показывали и определяли ей все встре-
чавшиеся на пути деревья и кустарники. Папка для сбо-
ра растений начала постепенно заполняться гербарными
образцами.
Тропа вилась недолго — не более 6—7 километров,
а затем стала теряться, временами совсем исчезая. За-
метно начали изменяться и леса. Из хвойных пород по-
явились кедр и корейская ель, показался густой подле-
сок из разнообразных кустарников. Тайга все больше и
больше вступала в свои права.
Я заметил, что Лиду все больше интересовала окру-
жающая нас природа. Приехав на Дальний Восток пос-
ле окончания Харьковского лесного техникума, она сов-
сем не знала местных древесных пород: кленов, жимо-
лостей, бересклетов, спирей, калин и других. Теперь с
нашей помощью она открывала для себя мир уссурий-
ской дендрофлоры во всем ее своеобразии.
Вскоре мы перешли Синанчу у одного большого за-
лома и на другом берегу реки окончательно потеряли
тропу. Близился вечер. Пройти много мы уже не могли
и решили через два-три километра остановиться на ночлег.
На берегу Синанчи разбили палатку. Для Лиды При-
мачев устроил из корья хороший шалаш, который, имея
скат в одну сторону, был обращен открытой стороной к
костру. Потоки дыма от костра отпугивали мошкару, на-
568
чавшую атаковывать нас уже при заходе солнца. Сам
Примачев решил спать у костра на взятой с собой под-
стилке из кабаньей кожи.
Еще до наступления сумерек послышался знакомый
каждому таежнику голос уссурийской совки: «ать-а,
ать-а, ать-а». Я пошел по направлению звуков. Осто-
рожно подкравшись к дереву, на котором сидела совка,
пытался рассмотреть ее, но напрасно. Я смог только
приблизительно определить место на стволе дерева, от-
куда исходили звуки, и из густого подлеска долго всмат-
ривался в него. Совка, несомненно, сидела где-то рядом,
но, благодаря своей окраске, совершенно сливалась с
корой дерева и была невидима. После долгого наблю-
дения, продолжавшегося до полной темноты, мне по-
счастливилось уловить момент, .когда совка обнаружила
себя тем, что чуть-чуть сдвинулась в сторону от ствола
по сучку, на котором сидела. Но она тут же снова при-
жалась к стволу и потерялась из виду. Для меня теперь
были совершенно ясны повадки этой птицы, которая, как
и многие виды насекомых, давала замечательный при-
мер охранительной окраски в природе.
Вскоре к крикам уссурийской совки присоединился
голос иглоногой совы. Время от времени доносились дру-
гие, трудно передаваемые звуки, которые то походили на
уханье, то напоминали плач, стоны усиливались или
почти замирали в глубине леса. Я определил их как кри-
ки длиннохвостой неясыти. Совсем недалеко от меня из-
редка похрустывали сухие веточки на лесной почве, а
несколько дальше, у берегов Синанчи, перемещался мел-
кий галечник: это осторожно проходили копытные —
изюбры или косули.
Можно долго — всю ночь — вслушиваться в шорохи
и звуки, пытаясь разобраться в них и проникнуть в
скрытую ночную жизнь леса.
Утром мы направились дальше — вверх по долине
Синанчи. Вскоре началась не тронутая ни пожарами, ни
рубками девственная уссурийская тайга. На небольшой
площади можно было увидеть теперь гигантов леса; ко-
рейский кедр и тополь Максимовича. Здещ> росли и амур-
ская липа, маньчжурский ясень, орех и желтая береза.
До верхнего полога леса тянулись белокорый ильм и
маньчжурская яблоня. Второй ярус образовывали уже
более тонкоствольные древесные породы: сирень амур-
569
Вершина горы Цамо-Дынза
ская, акация амурская, черемуха, крушина даурская и
некоторые другие. Ярус подлеска, или кустарников, от-
личался большим разнообразием. Наряду с господст-
вующей в нем маньчжурской лещиной росли малоцвет-
ковый бересклет, жимолость Маака, буреинская калина,
элеутерококк, несколько видов спирей, жасмин, акалто-
панакс. Сплетаясь ветвями, они создавали густую чащу,
через которую мы пробирались с большим трудом. Еще
более труднопроходимой делали ее лианы — лимонник
китайский и особенно актинидия коломикта, которые,
оплетая кустарники, тянулись выше, в верхние ярусы
леса, где больше солнечного света.
Более 20 километров мы шли этими смешанными до-
линными лесами. Двигались .медленно, так как по пути
все время задерживались для наблюдений. С первого
взгляда можно подумать, что тайга молчалива, мало-
оживленна. Но, всмотревшись внимательно, нельзя бы-
ло не заметить активности разнообразных обитателей
леса. Правда, мы не встретили крупных животных: зве-
ри издалека чувствуют приближение человека и, вспуг-
нутые, уходят. Это подтверждали и часто встречающие-
ся на траве и на косах реки следы изюбров, кабанов, а
иногда и следы гималайского медведя в виде переверну-
тых валежин и разгрызенных старых пней. Медведь побы-
570
вал здесь йе позднее прошлой ночи, а может быть, й се-
годня днем.
Из птиц попадались выводки рябчиков и молодые
особи сизых дроздов, реже — черногорлые овсянки, ко-
торые держались парочками и, видимо, еще не покида-
ли своих гнездовых участков. В густом травостое часто
встречались травяные лягушки, которые, оставив в мае во-
доемы, живут в течение всего лета на лесной подстилке.
Еще более разнообразен был мир насекомых. На
шляпочных грибах я собрал различных мелких жуков:
короткокрылов, тенелюбов, чернотелок, блестянок, гри-
боедов, скрытников и других.
На лесной подстилке спокойно сидели различные ви-
ды бабочек: совки панграпты, цанклогнаты и усатики,
пяденицы эпионы и многие виды молей. Цвет и узор
рисунков на их крыльях очень гармонировал с фоном
лесной подстилки — этого микроландшафта леса. В то
же время крупные жужелицы Шренка, которые время
от времени пробегали по бурой перегнившей листве, сра-
зу привлекали внимание своей яркой окраской. Однако
эта дисгармония объяснялась довольно просто. Если
названные выше бабочки, как и целый ряд других рас-
тительноядных видов насекомых, чтобы скрываться от
своих многочисленных врагов — насекомых или позво-
ночных (птиц, млекопитающих, змей и земноводных),
пользуются пассивным способом защиты, к каковому от-
носится охранительная окраска, то ярко окрашенные
жужелицы, являясь хищниками насекомых, не нужда-
ются в подобной окраске. Эти жуки выделяют жидкость,
запах которой отталкивает птиц и других позвоночных.
Поэтому в природе не наблюдается преследования их
более сильными животными. Яркая окраска жужелиц
служит сигналом, предупреждающим об их несъедобности.
Не менее интересной была и группа насекомых, оби-
тающая на стволах деревьев и на кустарниках — в яру-
се подлеска. Здесь мы также неоднократно убеждались
в том, насколько велико значение охранительной окрас-
ки для бабочек и пауков, сидящих днем на коре деревьев.
Важно отметить, что общий облик определенных ви-
дов и рисунок на крыльях гармонировал с окраской и
рельефом ствола соответствующих пород деревьев. На-
пример, род боармия, или дымчатые пяденицы, дает боль-
шую серию переходов от одного вида к другому, из ко-
571
торых можно было бы составить группы форм, приуро-
ченных к определенным древесным породам.
Характерна и окраска гусениц многих бабочек в ярусе
подлеска. На веточках боярышника Максимовича попада-
лись гусеницы лунчатой пяденицы. Благодаря своей ок-
раске, структуре тела и способности длительное время
оставаться неподвижными, они удивительно похожи на
неровные, угловатые сучки этого кустарника. На ветках
актинидии коломикты я несколько раз не мог отличить тор-
чащих зеленых гусениц пяденицы Фиксена от черешков
листьев растения, съеденных гусеницами этой пяденицы
(питание их происходит обыкновенно вечером или ночью).
Хороший пример подражания зеленым веточкам да-
ет гусеница пяденицы удивительной, развивающаяся на
маньчжурском орехе.
Мы подметили также, что многие виды, белых и пест-
ро окрашенных ночных или сумеречных бабочек, отно-
сящихся чаще всего к семействам пядениц, огневок и
листоверток, днем обычно прячутся на нижней стороне
листьев различных кустарников.
Пробираясь лесом, мы нередко видели, как вспугну-
тые бабочки, пролетев небольшое расстояние, снова ис-
кали убежища под листочками растений. Однако это не
всегда им удавалось. Некоторые бабочки не успевали
пролететь и метра, как на них стремглав бросались хищ-
ные мухи ктыри, которые сидели где-нибудь на сосед-
ней ветке и ждали удобного момента для нападения. Схва-
тив бабочку, ктырь несет ее в лапках к ближайшему рас-
тению и, вонзив острый клювовидный хоботок, чаще все-
го в голову, убивает свою жертву. Через несколько ми-
нут мертвая бабочка падает вниз. Подкрепившись, ктырь
снова занимает позицию в ожидании очередной добычи.
Выбравшись из чащи подлеска, мы вышли на откры-
тые поляны, или редины, которые образуются в девствен-
ной тайге в результате буреломов. Такие же продушины,
или следующие друг за другом поляны, всегда сопро-
вождают реку, прорезающую дебри леса. При движении
по долине, когда тропа уже давно исчезла, река явля:
лась для нас ориентиром. Мы часто переходили ее вброд
или по упавшим деревьям. На рединах было много цве-
тущих растений, а по берегам реки тянулись заросли
сорбарии с распускающимися крупными кистями со-
цветий. Время от времени встречались голые галечнико-
572
вне или песчаные косы, которые из-за частых разливов
реки не покрывались древесной растительностью. Лишь
изредка на них селились сердечник японский, белоко-
пытник, резуха и другие растения.
Из насекомых на залитых солнцем лесных полянах
прежде всего обращали на себя внимание многочислен-
ные и разнообразные по видовому составу бабочки-пест-
рушки— ленточницы и радужницы. Я замечал, что в
полуденные часы количество видов и особей дневных
бабочек на полянах всегда значительно больше: они
скрываются здесь от зноя, царящего в эту пору в верх-
них ярусах леса. Наоборот, в утренние часы и в сумер-
ках большее оживление бывает в верхних пологах леса.
На лесных полянах в цветущих зарослях сорбарии
были сотни, даже тысячи усачей, хрущей, шмелей, ос,
диких пчел и мух. Я заинтересовался крупными мухами,
подражающими по величине и окраске шмелям и осам.
К ним относилась шмелевидка двухцветная, копирую-
щая два вида шмелей — пестрого и хоккайдского, и круп-
ная красивая цинксия, похожая на шершня.
На некоторых соцветиях я наблюдал хищных скор-
пионниц-—насекомых из отряда сетчатокрылых. Их
•прозрачные крылья были приподняты, а длинные ножки
широко расставлены в стороны. В такой позе, оставаясь
совершенно спокойными, скорпионницы выжидают свою
добычу — мушек средней и малой величины, обычно под-
летающих к цветам полакомиться нектаром.
По голым песчаным отложениям бегали хищные жу-
ки скакуны сахалинские, которые схватывали ползаю-
щих по земле или даже низко летающих некрупных на-
секомых. По песку прыгали молодые древесные кобыл-
ки, переходящие от одних порослей тополей к другим.
Вяло проносились похожие на стрекоз муравьиные львы;
на мощных слоях песчаных отложений часто встреча-
лись воронкообразные сооружения их личинок — ловуш-
ки для поимки пробегающих насекомых.
Я объяснял нашим спутникам значение насекомых в
жизни леса. Примачеву, леснику с большим опытом, бы-
ли понятны беседы о насекомых — вредителях леса. Ли-
да же казалась ученицей, слушающей лекцию по лес-
ной энтомологии. Сложная жизнь леса -— растения, зве-
ри, птицы и насекомые — предстала перед ней теперь
в строгой гармонии и взаимосвязях жизненных явлений.
573
Меня очень радовало, что'Примачев и Лада были до-
вольны нашей экскурсией и часто обращались ко мне с
просьбой определить пойманную букашку или собранное
растение. Если еще недавно Семен Леонтьевич считал,
что он знает лес, и не особенно обращал внимание на
сборы гербария, то сейчас он понял, что многих видов
кустарниковых пород — бересклетов, жимолостей, спи-
рей и прочих — он не различает, и поэтому внимательно
просматривал все растения, которые Лида складывала
в гербарную папку.
Мы прошли более 20 километров, все больше подни-
маясь по течению реки. Наконец Примачев сказал, что
нам пора свернуть влево. Оставив долину Синанчи, мы
направились сначала по Безымянному ключу, а затем
выбрались на водораздел между ним и Китайским клю-
чом, впадающим в Синанчу справа.
Начались горные уссурийские леса. Не стало белоко-
рых ильмов. Остались в долинах маньчжурский орех,
бархатное дерево, ясень и амурская сирень. Заметно
больше стало кедра, появились аянская ель и белоко-
рая пихта. Из лиственных пород, характерных для этих
лесов, часто встречались горный ильм, амурская липа,
желтая береза, зеленокорый клен; иногда показывался
и мелкоплодник, который только на юге Приморья яв-
ляется обычным деревом горных склонов. По глухим, за-
щищенным от северных ветров распадкам росли одиноч-
ные старые тисы. Появление их обыкновенно служит
показателем более высокой влажности в горных лесах
по сравнению с долинными. Заметно увеличилось и ко-
личество лиан актинидий, которые на высоте 5—-7 мет-
ров, переплетая кроны деревьев, создавали настоящие
шатры.
Я обратил внимание на особенность развития амур-
ской липы. Стволы ее тянулись не прямо вверх, а были
наклонены к земле под углом. Будучи сравнительно све-
толюбивой, но отставая в росте от других пород верхне-
го яруса леса, она в погоне за лучами солнца ищет све-
товые окна.
Наряду с изменением состава и общего облика гор-
ных смешанных лесов стали заметны и изменения жи-
вотного мира.
Начали попадаться проторенные кабаргой дорож-
ки. Неоднократно слышалось пение зеленых пеночек —
574
Травяная лягушка
птиц более северных широт. Из жуков на хвойных бу-
реломных и ветровальных деревьях часто встречались
бурый и большой кедровые лубоеды, а -из бабочек —
кедровая пяденица и ленточница Гоммейра. Все это ви-
ды горных и более влажных лесов. Здесь же нам по-
счастливилось найти и реликтового таракана.
Эти леса шли до высоты 750 метров над уровнем
моря. Преодолевая крутые склоны, чащу подлеска, а
временам!!! труднопроходимые лесные ветровалы, мы
вышли к вечеру из зоны смешанных уссурийских лесов и
заночевали в тайге переходного пояса на высоте около
800—850 метров, в самых истоках Китайского ключа.
Что такое переходный пояс тайги в Сихотэ-Алине?
Под этим названием ботаники и зоологи понимают комп-
лекс растительности, который определяет обыкновенно
верхние вертикальные границы распространения боль-
шинства пород горных смешанных лесов и нижние гра-
ницы многих типично таежных растений. Чаще всего
этот переходный пояс образован формациями елово-
кедровой или кедрово-еловой тайги. С первого взгляда,
в переходном поясе как будто нельзя найти ничего осо-
бенного из фауны и флоры; ожидаешь, что в нем долж-
ны быть лишь некоторые представители двух сталки-
575
вающихся зон — уссурииских горных смешанных лесов
и елово-пихтовой охотской тайги. Однако это мнение
меняется, как только внимательно всмотришься в жи-
вотный мир переходного пояса. Только здесь встречает-
ся целый ряд видов растений и животных. Кроме того,
сочетание в лесах переходного пояса растений двух зон
накладывает особый отпечаток на этот ландшафт.
В основном пояс переходных лесов приурочен к вер-
ховьям горных ключей, которые образуют многочис-
ленные водопады. Горные потоки здесь обычно полно-
водны, в то время как в верхнем поясе елово-пихтовых
лесов они нередко пересыхают, а в нижней зоне смешан-
ных и лиственных лесов полноводны лишь в периоды дож-
дей. Таким образом, в лесах переходного пояса, уже в силу
постоянного наличия воды, поддерживается устойчивая
влажность, а также равномерная температура. Вот по-
чему в этих условиях могли сохраниться многие виды
растений и животных, для жизни которых необходимы
постоянная влажность и температура, не дающая рез-
ких суточных и месячных амплитуд. Вероятно, поэтому
мы и находим в переходном поясе лесов большинство ре-
ликтов животного и растительного мира Сихотэ-Алиня.
Из растений, характерных для пояса переходных ле-
сов, я встретил горную синюю сирень, корейский шипов-
ник, а у берега ключа — камнеломку маньчжурскую и
высокие заросли замечательного папоротника кониог-
раммы ясенелистной. В отличие от других папоротников,
богато представленных в уссурийских лесах, этот вид
имеет тонкие цельные доли перистого листа, похожего
на лист маньчжурского ясеня. Такое строение листа яв-
ляется результатом приспособления растения к влаж-
ным и затененным местам обитания.
Из животных, типичных для этих лесов, мы встре-
тили реликтового таракана. Недалеко от лагеря я со-
брал небольшую, своеобразного строения бабочку оце-
лофору, принадлежащую к семейству пядениц. Об об-
разе жизни и распространении ее уже было рассказано
при описании путешествия в горах Дадянь-Шаня. Позд-
но вечером у ручья я поймал горную пяденицу венузию,
которая .распространена в более северных районах, а на
юге Приморского края летает по глухим горным рас-
падкам в елово-кедровых лесах.
Оправдались и надежды поймать редких бабочек
576
ночью. Нам с Кононовым удалось собрать несколько за-
мечательных чешуекрылых, прилетавших на свет кост-
ра: восточную сетчатую пяденицу с оранжевыми перед-
ними крыльями, на которых многочисленные темные по-
лосы и нежные линии образуют красивый мраморный
рисунок; японскую ларенцию с широкой темно-коричне-
вой перевязью на крыльях; бледно-желтого погонитиса
с бурым затенением у основания передних крыльев и
много других, более часто встречающихся видов.
В эту ночь мы долго не ложились спать. Лов бабо-
чек на свет костра шел очень удачно, да и нужно было
приготовиться к завтрашнему подъему на Цамо-Дынзу.
Во время экскурсии в горы я обыкновенно надевал
ичиги. На этот же раз я почему-то пошел в сапогах и
за два дня ужасно намучился в них. Семен Леонтьевич
надрал лыка с молодых горных ильмов и, сидя у кост-
ра, быстро сплел мне лапти.
15 июля на рассвете мы тронулись в горы. Все вещи
и палатку оставили в лагере, так как к вечеру предпо-
лагали вернуться. Без заплечных мешков, налегке, взяв
лишь по куску хлеба и по фляге с водой, мы шли доволь-
но быстро, хотя склоны были крутые, с наклоном 30—45
градусов.
Как много итересного для нас и поучительного для
наших спутников удалось увидеть на Цамо-Дынзе, на-
блюдая вертикальное изменение растительности и фау-
ны на восточных склонах горы!
Покидая лагерь, я заметил, что пояс елово-кедровых
лесов здесь, на высоте 800—850 метров, оказывается, не
был развит сплошь, а спускался с гор в верховья Ки-
тайского ключа в виде вытянутой полосы. Прилегающие,
более пологие, склоны были покрыты горными уссурий-
скими лесами, в который наряду с аянской елью и бе-
локорой пихтой нередко роДли элеутерококк, вишня
Максимовича, маньчжурская лещина, мелколистный
бородатый и зеленокорый клены и даже жасмин, кото-
рый еще продолжал цвести.
Через 150—200 метров, на высоте 1000 метров, боль-
шинство видов уссурийской флоры исчезло. Только
зеленокорый клен да лиана актинидия коломикта
еще встречались здесь. Появились каменная береза, амур-
ская рябина и желтый клен. В покрове, на лесной почве,
устланной на большом пространстве мхами, густо вы-
577
ступали заросли канадского кизильника, а на осве-
щенных полянках —кустарнички брусники. Мы находи-
лись на верхней границе переходных лесов. Тщательные
поиски позволили найти два вида бабочек — пеструшку
Кузнецова и пяденицу сциономия, которые, так же, как
собранные в прошлую ночь на свет костра виды, долж-
ны быть отнесены к реликтовым представителям на-
шей фауны.
С высоты 1150 метров исчезли из насаждений кедры.
Лишь иногда можно было видеть старые перестойные
деревья, достигающие свыше метра в диаметре.
Усыхающие, часто дуплистые, эти когда-то могучие
великаны леса теперь доживали свой век в чужой для
них елово-пихтовой тайге.
Наряду с исчезновением из насаждений кедра на-
блюдалось и полное отсутствие в этих лесах его подрос-
та. Зато всюду было заметно мощное развитие аянской
ели и белокорой пихты различных возрастов. Все это
наглядно свидетельствовало о смешении растительных
зон — о наступлении елово-пихтовой тайги и вытеснении
смешанных уссурийских лесов. Причем процесс форми-
рования елово-пихтовой тайги здесь почти полностью
закончился. Оставшиеся старые кедры —эти «послед-
ние из могикан» — являлись свидетелями исторически
длительных процессов эволюции лесных ландшафтов.
Поднявшись еще выше, мы вошли в зону чистой ело-
во-пихтовой тайги. Поражающим однообразием веяло
от этих лесов. Сомкнутые густые кроны темной зелени
деревьев, бледно-серые гирлянды лишайников, свеши-
вающихся с веток, и устилающие почву мхи, казалось,
•никогда не ‘кончатся. Однако вскоре, в связи с изменени-
ем рельефа склонов и почвенного покрова, облик тайги
начал заметно меняться. На пологих склонах с хорошо
развитыми почвами расстилались папоротниковые ель-
ники. На более крутых склонах с каменистой почвой
росли моховые ельники, а там, где был хотя бы неглу-
бокий почвенный слой,— осоковые ельники. Редины и
поляны в тайге создали условия для образования новой
группировки растении, которые из-за господства здесь
зарослей брусники можно было бы назвать ельниками-
брусничниками. Все эти изменения в растительности
происходили на высоте с 1150 до 1300 метров.
Животные в елово-пихтовой тайге ведут скрытый об-
578
раз жйзни, но при внимательных поисках и здесь всегда
можно .разыскать немало интересных насекомых и по-
слушать пение и крики таежных птиц. Мы несколько раз
замечали кедровок, которые обыкновенно издалека об-
наруживают приближение человека и довольно громкими
криками возвещают об этом. Однажды я поднял с лес-
ной подстилки сибирского дрозда, легко отличимого от
всех наших дроздов по более темному оперению и хоро-
шо очерченной белой полоске над глазом. В кронах ели
и пихты часто слышалось пение зеленой и корольковид-
ной пеночек — характерных обитателей горной тайги в
Сихотэ-Алине. Во время одного из привалов я отошел
недалеко от отдыхающих товарищей и собрал несколько
видов бабочек, очень характерных для зоны тайги: ело-
вую, северную, пихтовую и лишайниковую дымчатых пя-
дениц. Дымчатые пяденицы днем обыкновенно сидят на
стволах деревьев, сливаясь, благодаря своей бурой ок-
краске, с корой и покрывающими ее лишайниками.
В ельниках-брусничниках летали светло-зеленые с
белыми поперечными зубчатыми полосками тупоуголь-
ные пяденицы и сибирские голубянки, которые часто са-
дились на листочки брусники и откладывали на них
яички.
 На высоте 1290 метров на одном из крутых склонов,
дающих начало горному распадку, мы обнаружили очаг
массового размножения вредителей аянской ели. На пло-
щади около 50 гектаров ели стояли голые с пожелтевшей
хвоей.Я определил, что очаг явился результатом деятель-
ности короедов. Возник он вследствие размывной эрози-
онной работы подпочвенных вод, которые, вымывая в пе-
риоды ливней мелкозем на крутых склонах, приводят к
образованию скелетных почв и развитию каменистых осы-
пей. Естественно, что на таких маломощных почвах вся
вода уходит вглубь, и корни деревьев не получают доста-
точного количества влаги даже при большом выпадении
осадков. Аянская ель с ее стелющейся близ поверхности
почвы корневой системой особенно плохо переносит не-
достаток влаги. Физиологически ослабевшие деревья ста-
новятся добычей короедов. Основателем очага является
обычно короед-типограф, который в первую очередь за-
селяет ослабленные деревья. ,В том случае, когда эро-
зионная деятельность вод проявляется лишь постепенно
и на больших участках, размножение короедов идет мед-
579
ленно. В основном гибнут только отдельные деревья или
небольшие куртины. Такие очажки, как правило, вскоре
затухают и не приносят 'большого вреда лесам.
Но короеды могут занять и значительную площад[5
насаждений. Это происходит после сильных и одновре-
менных эрозионных процессов на крутых склонах, охва-
тывающих пространства так называемых водосливов в
верховьях горных распадков. В этих условиях, способ-
ствующих развитию бесчисленных полчищ вредителей, ко-
роеды начинают нападать на совершенно здоровые де-
ревья. Такие очаги могли бы довольно быстро привести
к гибели хвойных лесов на огромных пространствах, ес-
ли бы природа не противодействовала подобным катаст-
рофическим явлениям. Различные виды дятлов, рыжие
сойки и некоторые более мелкие насекомоядные птич-
ки, как поползни, пищухи, синицы и другие, уничтожа-
ют несметное количество короедов. Не меньшее значение
имеют и многие виды насекомых, являющихся хищни-
ками, или паразитами, короедов. Жуки-пестряки, под-
коровые чернотелки, плоскотелки, некоторые блестянки,
узкотелки, древесные короткокрылы, щитовидки, халь-
цидиды, наездники, клопы антокорисы — все они обита-
ют в ходах короедов, охотятся за ними и поражают их
во всех стадиях развития.
Встреченный нами очаг возник, вероятно, года два
назад и не обнаруживал еще признаков затухания.
Ослабленные и сухостойные деревья не могут проти-
востоять эрозионному действию вод на склонах, и поэ-
тому в таких местах образуются каменистые осыпи и
развалы. Если бы леса на склонах Цамо-Дынзы почему-
либо исчезли, то разрушительная сила вод за несколько
лет превратила бы эти места в каменистую пустыню.
Наши наблюдения наглядно показали, насколько вели-
ка защитная роль лесов, которые человек должен бе-
речь и тщательно охранять.
Вскоре мы подошли к скалам, которые протянулись
на полкилометра по водоразделу. С одной стороны они
круто обрывались, а с другой переходили в нагромож-
дение крупных камней, устилающих стравнптелыпо по-
логие верхние части склона, сложенные из первичных
горных пород.
Кононов и Лида, молодые члены нашей группы, тот-
час же разыскали пути к обнажениям и взобрались чуть
580
Совка анарта
лудню быть на вершине.
От скал на довольно
моховые и разнотравные
ров на крутых склонах с
ли «е на самый высокий пик.
За ними взошли на скалы и мы
с Семеном Леонтьевичем. От-
сюда открывался путь к Цамо-
Дынзе. Горный отрог от скал
шел прямо к вершине на протя-
жении не более 6—7 километ-
ров. Этот путь мы надеялись
пройти за два-три часа и .к по-
большое расстояние тянулись
ельники. На высоте 1360 мет-
грубоскелетными почвами нам
встретились типичные для южного Сихотэ-Алиня елово-
пихтовые леса с подлеском из заманихи корейской, ши-
рокие округлые листья которой образовали почти сплош-
ной нижних полог леса. Известно, что этот кустарник
является горным южным растением. Произрастание его
в елово-пихтовой, сравнительно северной тайге
показывает, что по своему происхождению хвойные и
горные леса Сихотэ-Алиня имеют два источника. Они
образовались в результате сожительства южных, или
местных, и сэверных видов растений, причем первые в
северных районах Сихотэ-Алиня постепенно переходят в
долины, а вторые не идут далеко к северу и остаются
постоянными жителями гор.
В фауне тайги Цамо-Дынзы нам также встречались
как северные виды, так и виды, распространенные в юж-
ных странах.
Мы приближались к вершине. На высоте 1390 метров
кончилась густая елово-пихтовая тайга; она как бы рас-
палась на отдельные поляны с пятнами сомкнутых за-
рослей кедрового стланика. Немного выше начался свое-
образный лес. Он казался парком. Низкорослые деревья
аянской ели, белокорой пихты и каменной березы, раз-
бросанные поодиночке, свидетельствовали о неблаго-
приятных для развития леса условиях горного климата.
На лесных прогалинах рядом с куртинами кедрового
стланика росли кустарники диервиллы Миддендорфа и
золотистого рододендрона. Часто встречались высоко-
травные луга с цветущими аконитами, валерианами,
красодневами и зонтичными растениями. Среди много-
численных здесь насекомых выделялись крупные ба-
581
бочки: синий хвостоносец Маака й желтый с черными
полосками хвостоносец ксут. Эти виды являются обита-
телями широколиственных и смешанных лесов нижнего
пояса гор, но, привлекаемые обильно цветущими трава-
ми, они, как и некоторые другие виды, залетают высо-
ко в горы. Нам удалось поймать радужницу амурскую,
уссурийскую ленточницу, уссурийского махаона и пест-
рушку тисбу. На других высоких вершинах Сихотэ-Али-
ня в прежние годы в таких же субальпийских условиях
я находил радужницу Шренка, барбарисовую белянку
и многих ванесс. Обладающие сильным полетом, они
могут, преодолевая горные препятствия и движение
ветров, подыматься до вершин Сихотэ-Алиня.
Около трех километров мы шли по сравнительно по-
логим склонам, покрытым субальпийскими лугами и
редколесьем. На высоте 1450 метров мы очутились на
совершенно открытом пространстве. Кончился пояс уг-
нетенного низкорослого криволесья. Сплошные заросли
кедрового стланика с вкраплениями стелющегося кус-
тарника микробиоты опоясывали верхнюю границу ле-
са. Мы поднялись чуть выше по склону, и перед нами от-
крылся вид на Цамо-Дынзу.
Каждый, кто подымался на высокие горы, знает, как
радостно и светло бывает на душе, когда все трудности
восхождений уже позади и вы у цели.
Оставив на время наблюдения, сборы растении и
насекомых, быстро идем вперед. Преодолевая высокие и
густые, словно щетка, заросли стланика, мы вскоре вы-
брались на каменистые россыпи, которые были сплошь
покрыты л иш а мн и ка м и.
Последние 200—300 метров прошли легко, минут за
двадцать, и к часу дня достигли вершины. Анероид по-
казывал 1540 метров.
Более получаса мы неотрывно рассматривали дали
гор и глубокие долины. Особенно хорошо вырисовыва-
лись все ключи — притоки Синанчи, по которой прохо-
дил наш маршрут. Слева, начиная с нижнего течения,
в реку последовательно впадали крупные ключи: Бере-
зовый, Липовец, Большой, Семеновский и целый ряд
более мелких.
Справа в Синанчу со склонов Цамо-Дыизы сбегали
потоки Безымянный, Китайский, Шумный и ключ Муче-
ников, названный, как объяснил нам Семен Леонтьевич,
582
в память заблудившихся в его долине трех женьшенщи-
ков, испытавших много лишений за время своих ски-
таний.
Четко выделялась долина Улахе. Вырываясь на юго-
востоке из высоких синеющих гор. она постепенно рас-
ширялась, вбирая в себя большие и малые горные рас-
падки. 'Совершенно ясно были видны и расположенные
по Улахинской долине селения Молчановка, Верхняя и
Нижняя Бреевка и даже Сандагоу.
Если мы, трое мужчин, уже неоднократно бывавших
на высоких горах, испытывали большое удовольствие,
обозревая местность в Цамо-Дынзы, то наша спутница,
может быть, только сейчас оценила всю радость путе-
шествия и нашла оправдание всем трудностям.
День был солнечный, теплый, что редко бывает в
гольцовом поясе высокогорий. Мы с Кононовым начали
обследование гольцов Цамо-Дынзы. Мир животных и
растений здесь был свой, совершенно не похожий на фау-
ну и флору лесов горных склонов. Наше внимание, преж-
де всего, привлекали показывавшиеся иногда между
камнями сеноставки — довольно крупные грызуны ржа-
во-бурой окраски. Этих бесхвостых зверьков с округ-
лыми заметными ушами определить было очень легко.
Завидев нас, они прятались в лабиринте пустот каме-
нистых развалов и россыпей. Встречались время от вре-
мени и выходы их нор. Запасов же стебельков трав —
сена зверьков, за что они и получили свое название, мы
не нашли. Возможно, что сеноставки летом не делают
запасов или стаскивают к норам лишь немного трави-
нок, которые быстро поедают.
Из мелких воробьиных птиц мы наблюдали парочку
горных коньков, которые, несомненно, здесь же гнезди-
лись.
По строению поверхности голец Цамо-Дынзы отли-
чается некоторыми особенностями. Он двухвершинный.
Между вершинами довольно обширное поле каменистых
россыпей — то голых, то покрытых лишайниками. От-
дельными пятнами на россыпи виднелись карликовые
экземпляры кедрового стланика и замечательного высо-
когорного стелющегося кустарника — микробиоты.
Кое-где среди камней на участках с заметно разви-
тым почвенным слоем росли такие типичные для голь-
цов* растения, как полынь заячья и альпийская зубров-
583
ка. На больших каменных глыбах, где с подветренной
стороны образовался тонкий почвенный слой, встречал-
ся начинающий зацветать коричник колючий из семейст-
ва зонтичных. Внимательно осматривая расселины в ка-
менистых развалах, я нашел в них два характерных для
елово-пихтовых лесов растения: орхидею гудайеру пол-
зучую и седьмичник. Они были очень маленькие, угне-
тенные; цветущих экземпляров среди них не оказалось.
Я думаю, что эти растения могут существовать в голь-
цах лишь в вегетативной стадии и, вероятно, постепенно
вымирают. В известной степени их можно считать ре-
ликтами флоры елово-пихтовых лесов. Вероятно, в не-
давнем прошлом они были распространены значительно
выше в горах, но в связи с изменением климата .в сто-
рону похолодания их верхняя вертикальная граница
снизилась, а пояс гольцовой фауны и флоры занял но-
вые пространства высокогорий.
На мелких скелетных почвах часто встречались по-
лянки брусники и голубики. Здесь же обычно развива-
лись куртинки мхов, среди которых пробивались ма-
ленькие кустики толокнянки альпийской. Она не под-
нимается выше мхов, которые являются для нее защитой
от сильно дующих в гольцах ветров, да и вообще против
суровых условий высокогорий.
Фауна насекомых на вершине Цамо-Дынзы оказа-
лась очень интересной. Кроме названных выше крупных
видов бабочек, залетающих на гольцы из горных долин,
наше внимание привлекла группа очень мелких чешуе-
крылых, относящихся к семейству листоверток. Если раз-
мах крыльев крупных бабочек достигает 8—10 санти-
метров и они, естественно, не ускользают от взора путе-
шественника, то бабочки размером 1—1,5 сантиметра
могут быть замечены только при тщательных поисках.
Всматриваясь внимательно, я увидел, что на листоч-
ках альпийской толокнянки, брусники и лежащего ба-
гульника нередко совершенно спокойно сидели мелкие
изящные листовертки с разрисованными передними
крыльями. Взмахивая сачок над растениями, я не мог
поймать ни одной бабочки, так как они тотчас же слета-
ли с листочков и исчезали в дернине мхов и травяном
покрове. Эти их повадки, выработавшиеся в условиях
высокогорья, помогают им не только уходить от своих
врагов, но и спасаться от сильных в гольцах ветров.
584
Стоя спокойно на вершине Цамо-Дынзы в тихий сол-
нечный день, можно было видеть, как эти крошечные ба-
бочки, подымаясь вверх на 1—1,5 метра, делают непро-
должительный облет и снова опускаются на растения.
Вот в такой момент мне и удалось поймать несколько
экземпляров высокогорных листоверток. Три .вида из
них относились к роду аргироплоце и один вид—к ро-
ду эпиблема. Два вида из первого рода — аргироплоце
двухпятнистая и аргироплоце норициана— кроме голь-
цов Сихотэ-Алиня были также найдены мною в 1947 го-
ду на торфяных болотах острова Сахалин. Третий вид
этого рода — аргироплоце далекарлеана — и эпиблему
тетракветрана я находил только в гольцах Сихотэ-Али-
ня. Все названные листовертки являются глубоко север-
ными евразийскими видами.
Погода стояла чудесная. Было совершенно тихо, яр-
ко светило солнце, становилось жарко. Зная капризы
гольцовского климата, мы с Кононовым ни на минуту не
позволяли себе отдохнуть. Экскурсия давала новые не-
ожиданные находки. В каменистых россыпях я поймал
интересный вид бабочки-совки из редкого рода аномо-
гина, а над зарослями брусники — быстро летающую
восточную желтушку, которая является характерной ба-
бочкой северных торфяных болот. Вместе с желтушкой
здесь же летали более северные подвиды южной и аль-
пийской перламутровки, пестрая пяденица Киндерман-
на, изредка показывалась листовертка неповоротливая.
Из жуков Кононов собрал синих листогрызов Ни-
кольского, которые по нескольку экземпляров держа-
лись на заячьей полыни. В случае опасности жуки пада-
ли и терялись в каменистых россыпях. Из жестокрылых
на гольцах встречались интересные щелкуны, которые,
высоко подпрыгивая, скрывались в расселинах между
камнями или в густом покрове травянистой дернины.
Обращали внимание сибирские кобылки с булавовидны-
ми усиками; отлетев на небольшое расстояние, они сно-
ва садились. Особенно интересной энтомологической на-
ходкой в гольцах Цамо-Дынзы оказался бескрылый куз-
нечик. Если сибирские кобылки подпускали к себе близ-
ко, что позволяло без особого труда поймать их, то од-
ну пару кузнечиков мы ловили не менее двух часов.
Обыкновенно они прячутся между камнями, иногда вы-
бираясь погреться на солнышке. Как только кто-нибудь
585
Кузнечик Куренцова
из нас подходил к ниМ
на расстояние 1,5—2 мет-
ра и намеривался взмах-
нуть сачком, кузнечики
тотчас же делали очень
большие, до нескольких
метров, тарыжки и исче-
зали в каменистых раз-
валах.
Тогда нам пришлось
изменить тактику ловли.
Затаившись близ мест,
где прятались кузнечики,
мы подолгу выжидали,
пока они покажутся.
Вскоре наша коллекция пополнилась редкими экземп-
лярами бескрылого |кузнечмка гольцов |Цамю-Ды.нзы.
Этот кузнечик долгое время оставался для меня за-
гадкой. Он не был похож ни на один из видов, живу-
щих в различных условиях нижележащих зон расти-
тельности. Только спустя полгода, приехав в Ленинград,
я выяснил, что пойманный нами бескрылый кузнечик
оказался не только новым видом для науки, но даже
новым родом. Он описан известным энтомологом
Г. Я. БейчБиенко под названием кузнечика Куренцова.
Данный род, несомненно, является высокогорным ре-
ликтом. Об этом говорят как своеобразные повадки на-
секомого и обитание только на одной вершине южного
Сихотэ-Алиня, так и его близкие связи с другими также
высокогорными южноальпийскими родами кузнечиков.
Хотя большинство видов гольцовой фауны Сихотэ-Алиня
относится к представителям северным, арктическим, на
примере кузнечика Куренцова мы видим, что в альпий-
ской зоне этих гор встречаются и фаунистические эле-
менты из южных стран.
По своему распространению и условиям обитания к
гольцовому бескрылому кузнечику близки из бабочек
маленькая совка ареогната сихотэ-алинская и красивая
крупная листовертка евридокса адвена, а из растений —
стелющийся кустарник микробиота. Вся эта группа ор-
ганизмов является свидетелем других фаунистических
отношений прошлого и вполне заслуживает названия
живых ископаемых.
586
Я объяснил своим спутникам значение для истории
нашей фауны проникновения к югу по горам арктиче-
ских видов и роль в этих переселениях животных ледни-
кового периода и вообще эпох похолодания. Я был уве-
рен, что мои слушатели поняли, что мы, энтомологи, ра-
зыскивая и собирая редких и «загадочных» насекомых, не
только восстанавливаем неизвестные страницы в геоло-
гической истории фауны, но и испытываем глубокие эсте-
тические чувства.
Как ни увлекательно проходила наша охота за бес-
крылыми кузнечиками, надо было заканчивать экскур-
сию. Солнце уже давно свернуло с полудня, а нам пред-
стоял долгий и нелегкий путь. Мы решили еще раз взой-
ти на первую, более высокую, вершину, чтобы сплани-
ровать обратный маршрут и, главное, проститься с Ца-
мо-Дынзой.
Я обратил внимание, что у самого пика Цамо-Дынзы,
как и на других высоких вершинах Сихотэ-Алиня, часто
показываются крупные бабочки-хвостоносцы—ксут, си-
ний и махаон. Сначала, направляясь к вершине, они
несутся довольно низко над склонами, но затем, под-
нявшись высоко вверх, начинают описывать круги, до-
гонять друг друга. Встретившись, парочками, а то и це-
лой группой они залетали так высоко, что почти теря-
лись из виду. Много раз наблюдая подобное явление на
других вершинах Сихотэ-Алиня, я пришел к заключе-
нию, что это брачные игры хвостоносцев.
Мы четверо сидели на камнях и наблюдали за ле-
тающими хвостоносцами, когда на северном склоне го-
ры показалась довольно крупная желтая бабоч’.а. Она
приближалась к нам спокойным парящим полетом, дер-
жалась совсем низко над землей. Сразу узнав, что это
аполлон Эверсмана, я бросился к несущейся бабочке,
но Кононов, опередив меня, поймал горного красавца.
Еще около получаса мы оставались на вершине Ца-
мо-Дынзы, поджидая аполлонов, по они больше не по-
казывались. Я думал о том, насколько еще недостаточ-
но изучен «затерянный мир» насекомых Цамо-Дынзы и
какое здесь огромное поле деятельности для натуралис-
тов, которым предстоит открыть не одну тайну горной
природы Сихотэ-Алиня.
Солнце уже почти закатилось. Идти пришлось очень
быстро. Если подъем продолжался восемь часов, то
587
спуск длился менее двух часов. В лагерь мы пришли уже
затемно. Все имущество было в полной сохранности.
Поужинав, утомленные долгой экскурсией, мы вскоре
заснули у костра.
На следующее утро, 16 июля, отправились по водо-
разделу ключей Шумного .и Мучеников и к вечеру вы-
шли в район среднего течения Синанчи. Переночевав в
тайге, уже знакомым маршрутом пошли к (исходному
пункту нашего путешествия — к животноводческой фер-
ме села Бреевки.
Спустя два года после нашей экскурсии на Цамо-
Дынзу мне представилась возможность вновь побывать
щ селе Чугуев.ке. Там я увидел знакомых лесников из
Бреевки. На мой вопрос, как живет и работает их лесни-
чий, они ответили, что Лида после нашего похода в горы
очень изменилась. Работать с ней легко и интересно:
она учит отличать деревья, кустарники и травы, объяс-
няет, как бороться с короедами.
И было очень приятно, что наше путешествие не
прошло для девушки даром.
В ВЕРХОВЬЯХ имннн
Пути в верховья Имана.—Осенние кочевки го-
лубых сорок.— Вертикальные миграции травя-
ных лягушек.— Через Сихотз-Алинь из долины
Синанчи. — Различие в орографии восточных и
западных склонов этого хребта.— Осенний про-
лет насекомоядных птиц.— Спуск по И ману на
бате.— Девственные леса в верховьях Имана.—
Иман — рыбная река.— Ранний снег.— Изюбры
не боятся человека.— Через протоки и заломы
«разбоя» Имана.— Изменение растительности
долинных лесов
В глубине Сихотэ-Алиня еще много районов, где
тайга остается почти неизменной, полкой первобытной
прелести.
К таким уголкам надо отнести верховье реки Има-
на. Попасть туда легче всего морским путем, проехав
из Владивостока пароходом до бухты Тетюхе, далее на
машине или пешком пересечь Сихотэ-Алинь с востока и
выйти к Иману в его верхнем течении.
588
Я выбрал второй путь — сухопутный. 25 сентября
1953 года я, Д. Г. Кононов и шофер Володя выехали из
Владивостока на машине в путешествие к истокам Има-
на. Мы знали, что там гнездятся чешуйчатые крохали,
редкие представители дальневосточных утиных, отно-
сящиеся к реликтам нашей фауны. Осенью, по расска-
зам охотников, их можно встретить даже чаще.
Направляясь чугуевским трактом на село Кавалеро-
ве, мы пересекли Лефинско-Даубихинский и Даубихин-
ско-Улахипский горные кряжи, а в истоках Фудзина —
и самый хребет Сихотэ-Алинь.
Период листопада был 'в полном разгаре. Леса по-
ражали богатством красок, яркостью, пестротой.
Интересно отметить, что вблизи Владивостока осень
еще не наступила. Только на некоторых деревьях —
маньчжурском орехе, ясене, амурском бархате — начи-
нали появляться желтеющие листья.
Время листопада очень интересно для натуралиста.
Птицы и млекопитающие, оставившие стации летнего
пребывания, совершают переселения, или кочевки; змеи,
лягушки, тритоны и .насекомые постепенно переходят к
местам зимовки.
Почти каждый год в эту пору подметишь что-нибудь
новое. Так и в эту поездку мне удалось впервые наблю-
дать повадки голубых сорок во время кочевок и массо-
вый переход травяных лягушек на зимовку.
27 сентября, наравляясь из села Нижние Лужки (за-
падные склоны Сихотэ-Алиня в бассейне Фудзина) в
лес для обследования участков усыхающих насаждений,
мы заметили, как через широкую поляну долинного ле-
са то в одиночку, то парами тянулись голубые сороки.
Мы остановились и долго следили за перелетом стаи.
Уже по прежним наблюдениям я знал, что в отличие от
других птиц голубые сороки никогда не совершают пе-
релетов крупными стаями, а всегда летят растянутой,
с большими разрывами цепочкой, как будто стая бо-
ится обнаружить себя и высылает вначале разведчиков.
При благополучном перелете за первыми следуют ос-
тальные, но всегда в одиночку или небольшими группа-
ми и обыкновенно после того, как летящие впереди ис-
чезают в чаще леса. На этот раз голубые сороки при-
влекли внимание еще и потому, что они, перелетев ши-
рокую поляну, не скрывались в глубине леса, а задержи-
589
Голубая сорока
вались у опушки на бархатном дереве, обильно покры-
том зрелыми синими ягодами. Одни птицы лакомились
ягодами, другие же часто слетали на землю или на
стоящие у опушки копны сена. Я решил подойти к пти-
цам. Хотя я обошел их далеко и следил за ними очень
осторожно, они вскоре открыли меня и сразу исчезли в
лесу. Однако мне все-таки удалось заметить, что на
землю и копны сена сороки садились затем, чтобы спря-
тать ягоды бархата. В этом я окончательно убедился,
когда разыскал и в копне и в траве ягоды, спрятанные
птицами. Найдут ли голубые сороки свои запасы — не-
известно. Во всяком случае, какая-то часть ягод бархата
всегда сохранится и сможет дать всходы этого ценного
дерева.
Не менее интересными оказались наблюдения за пе-
реселением травяных лягушек из горных лесов в долины,
28 сентября утром, проезжая на автомашине в верхнем
течении Фудзина, мы увидели, как через дорогу прыга-
ют лягушки. Вышли из машины. Со склонов хребта
вниз в долину не сплошной массой, а рассеянно шли сот-
ни лягушек. Мы поехали дальше и почти на протяжении
четырех километров наблюдали за переходящими дорогу
590
лягушками; ехали медленно, осторожно, но обгоняв-
шие нас машины десятками давили беспомощных жи-
вотных.
Причина переселения лягушек для меня была ясна.
Они направлялись к местам своих зимовок в долины,
где, зарывшись в ил на дне тихих водоемов, уснут до
будущей весны. Интересно отметить, что травяные ля-
гушки, живущие летом в горных кедрово-широколист-
венных лесах, имеют несколько иные привычки. Если
лягушки, обитающие в долинных лесах, уже около двух
недель назад, когда начались первые морозы, перешли в
водоемы и ушли на зимовки, то лягушки в горных лесах
продолжали еще, как это мы наблюдали, вести актив-
ный образ жизни. В горных уссурийских лесах на высоте
300—600 метров температура и влажность снижаются
плавно, без больших колебаний, вследствие этого там
раньше наступает весна и значительно позднее осень.
Поэтому вегетационный период и период активного по-
ведения животных здесь более продолжительны. Травя-
ная лягушка в горных смешанных лесах живет только
в теплое время. Зимовать из-за отсутствия в этих лесах
водоемов она не может и поэтому вынуждена ежегодно
совершать вертикальные — от одной стации к другой —
экологические кочевки. Чаще всего такие кочевки про-
исходят неодновременно и поэтому не улавливаются на-
блюдателями. Массовые переходы травяной лягушки
в долины, очевидно, были вызваны неожиданно насту-
пившими в горах утренниками. Старицы и водоемы в
долинах в ближайшие дни также могли уже покрыться
на зиму ледяной коркой и оказаться недоступными для
лягушек.
На восточных склонах Сихотэ-Алиня нам предстояло
пересечь водораздел рек Тадуши и Тетюхе. Если подъем
на водораздел Тадуши до высоты 800 метров сравни-
тельно пологий, то спуск в бассейне Тетюхе проходит по
очень крутым склонам — по дороге, вьющейся между го-
лубыми распадками и ущельями. На этих головокру-
жительных высотах путника поражает красота горной
природы. Можно часами смотреть на распахнувшиеся
дали гор, зияющие пропасти каньонов и бурлящие в
них потоки. Осенний лес, как бы раскрашенный кистью
художника, придавал еще большую красоту горным
склонам. Величие природы, создавшей это причудли-
591
вое нагромождение вершин, разделенных, казалось, без-
донными ущельями, чувствовалось здесь особенно глу-
боко. Такое чувство я 'испытывал только на вершинах
Та чин-Гуан а и в горах Бикина.
К вечеру мы спустились в долину Тетюхе и неожи-
данно оказались в крупном населенном пункте — посел-
ке Тетюхе. После дикой природы в горах было как-то
странно видеть многоэтажные дома, автомашины, за-
водские трубы.
29 сентября мы решили совершить экскурсию вниз
по реке Тетюхе для обследования очага массового раз-
множения непарного шелкопряда, .который нанес летом
большие повреждения дубу.
Река Тетюхе течет в узком каменистом тальвеге. На
склонах ее берегов много скалистых обнажений. Кило-
метров десять ниже поселка Тетюхе к реке с двух сто-
рон очень близко подходят горы; течение становится
еще более быстрым, а шоссейная и узкоколейная желез-
ная дороги лепятся здесь к каменистой стене. Миновав-
эти «щеки», река выходит в широкую долину, которая с
приближением к морю становится еще шире и слива-
ется с приморской равниной. В приморской части доли»
ны было еще много зелени: ильм белокорый и уссурий-
ская груша стояли облиственными; маньчжурский орех
пожелтел лишь наполовину, а ясень и бархат только при-
няли желтую окраску. Из насекомых в низовьях Тетю-
хе часто встречались клеверная желтушка и древесная
кобылка, тогда как в верхнем ее течении они уже ис-
чезли. По словам местных жителей, созревание всех
овощей в районах, близких к побережью, значительно
опаздывает, а такие культуры, как арбузы, часто не вы-
зревают. Эти различия в протекании фенологических яв-
лений зависят, несомненно, от близости моря. Осень и
весна в прибрежной полосе всегда поздние, а зима уме-
ренная. На расстоянии 25—30 километров от моря осень
и весна начинаются раньше, а зима более холодная.
Обследование очага непарного шелкопряда показа-
ло, что кучки его яиц, прикрытых желтым пушком, встре-
чались не только в дубовых лесах на стволах деревьев,
но и на стенах строений в селе Мономахово. Кроме того,
яйца откладывались и на листьях дуба, чего никогда не
наблюдалось у европейских особей этого вредителя.
Многие кучки яичек кишели паразитами, что указывало
592
на затухание очага. Судя по оставшимся .на деревьях
коконам, из которых летом вылетели бабочки, гусеницы
нанесли большой вред лиственным породам и прежде
всего дубу.
Уже поздно вечером мы возвратились в поселок Те-
тюхе. Наутро небо, покрытое облаками, не предвещало
ничего хорошего, но мы тронулись в путь. Надо было
торопиться: погода ,в Сихотэ-Алине неустойчива; снего-
пады, возможные в горах, могли надолго задержать и
даже сорвать экскурсию.
Паш путь лежал к северу через перевал от реки Те-
тюхе к реке Синанче. Оттуда, направившись к западу
по ключу Иманка, мы должны были пересечь Сихотэ-
Алинь и выйти к верховьям Имана у Красной речки —
его правого притока.
Как на перевале в истоках Фудзина, так и здесь, при
пересечении Сихотэ-Алиня, нельзя было не обратить
внимания на явно выраженные различия рельефа вос-
точных и западных склонов хребта. Склоны, обращен-
ные к морю, очень круты; сбегающие с них быстрые ре-
ки пробираются в глубоких распадках. Много остроко-
нечных сопок. Наоборот, западные склоны пологие, на-
чинающиеся с них реки более спокойны; вершины сопок
и водоразделы имеют мягкие очертания.
Эти различия, на мой взгляд, можно объяснить тем,
что восточные склоны под влиянием орогенических сил,
связанных, вероятно, с опусканием дна Японского моря,
сравнительно недавно пережили поднятие и «обновле-
ние» рельефа, а эрозионные процессы до настоящего
времени не оказали на них своего нивелирующего дей-
ствия. На западных же склонах горообразовательные
процессы были менее интенсивны, и поэтому рельеф
здесь значительно сглажен и имеет более древние чер-
ты строения.
На пашем пути сначала преобладали дубовые леса
и кустарниковые заросли. Ближе к перевалу они сме-
нились лиственнично-березовыми рощами или чистыми
лиственничниками.
Осень все больше входила в свои права. Сильные
порывы ветра срывали с отдельных деревьев осин и бе-
рез последние листья, которые сплошь устилали почву.
Только лиственницы в ярко-желтом наряде еще не ро-
няли хвои и стояли полные прощальной красоты. -
19 А. Куренцов	593
,В мире животных также наблюдались изменения.
Исчезли ласточки. Собирались стайками, готовясь к от-
лету, горные азиатские трясогузки. Таежные овсянки —
эти уединенные обитатели глухих лесов — кочуют та-
бунчиками и, наверно, скоро улетят на юг. В лесном
тюдросге я нередко наблюдал одиночных синехвосток.
Появление этих птичек, гнездящихся в гольцовом поя-
се гор или далеко к северу, всегда знаменует окончание
периода листопада.
К вечеру мы спустились в долину верхнего Имана у
его правого притока — Красной речки.
.В районе впадения Красной речки Иман имеет не
более 5—7 метров ширины. Ниже по его течению изред-
ка встречаются плесы до 15—20 метров, а километров
через '100 он становится быстрой горной рекой с много?
численными перекатами и заломами, образованными
упавшими крупными деревьями.
Несколько дней мы ждали наших батчиков из по-
селка Сидатун (средний Иман), чтобы от Красной реч-
ки спуститься вниз по Иману. В эти дни мы совершили
несколько экскурсий в сторону от устья Красной речки.
Особенно интересной была экскурсия к верховьям Ту-
лапинского и Молодежного ключей, впадающих в Иман в
нескольких .километрах ниже Красной речки. Мы. про-
вели детальные исследования, выясняя причины массо-
вого размножения короеда-типографа — основного ви-
новника усыхания еловых лесов в горах Сихотэ-Алиня.
Возвратились из леса только 8 октября. В тот день 'при-
ехали за нами и батники Яков Аянка и Антон Хандогин.
Они давно живут в бассейне Имана и хорошо знают его
верховья. По их рассказам, Иман сильно обмелел.
Только выпавшие в последние два дня дожди позволили
им отправиться в путь. Весь следующий день они от-
дыхали.
10 октября мы были готовы к отплытию. Бат вышел '
на середину реки и, подхваченный быстрым течением,
понесся вниз по Иману. Миновав первые довольно круп-
ные правые притоки Имана — речки Иртыш и Базовую,
мы увидели впереди высокую гору, известнук) под на-
званием Великая Мань. При ярком солнечном' освеще-
нии темные хвойные леса, пятна каменистых осыпей и
белеющая на ее вершине шапка уже выпавшего там
снега представляли редкую по красоте картину.
594
Близ Великой Мани, на протяжении 8—10 километ-
ров, Иман пробирается по каменистому руслу и обра-
зует пороги. Даже осенью, при маловодье, места эти
опасны для плавания. Аянка, стоявший на носу бата,
неотрывно смотрел в воду, чтобы вовремя отвести бат
в сторону от подводных камней.
На некоторых особенно трудных перекатах мы с Ко-
ноновым вылезали и шли берегом.
Благодаря исключительной ловкости и энергии на-
ших батчиков, мы благополучно и сравнительно быстро
миновали пороги у Великой Мани. Далее вниз до реки
Орочонки— левого притока — Иман течет глухими та-
ежными дебрями. Это были леса переходной зоны, в
которых постепенно ослабевает влияние более северной
хвойной тайги и увеличивается количество широколист-
венных древесных пород. Такие леса .всегда привлека-
ли мое внимание. В них наиболее четко проявляются
сложные взаимоотношения между южными долинны-
ми и северными горными видами животных и растений.
В этих лесах никогда не производилось рубок, не
было в них и следов пожаров. 'Очень редко бывает здесь
человек.
Первобытность здешних лесов проявляется, прежде
всего, в изобилии в них зверя. Не успели мы отъехать
от порогов Великой Мани и полкилометра, как сидев-
ший на "носу бата Аянка, повернувшись ко мне, молча
показал рукой вперед. Метрах в 150 от нас через Иман
спокойно переходил рогач изюбр. Стрелять я не разре-
шил. Мы подплыли поближе и сфотографировали его.
Выйдя на берег, изюбр медленно, шагом, направился в
чащу леса.
По берегам реки росло много черемухи, но редкое
дерево было не поврежденным, без усохших и поломан-
ных веток. Это следы медведей, лакомившихся чере-
мухой.
На берегах Имана росли гигантские тополя Макси-
мовича, достигающие нередко около двух метров в диа-
метре и поднимающиеся выше всех деревьев в тайге. Я об-
ратил внимание на два тополя, которые, видимо, недав-
но являлись приютом для таежных обитателей. На ство-
ле одного из них был вход в берлогу черного медведя,
который, как известно, нередко зимует в стволах круп-
ных старых деревьев. Поздней осенью, медведь выбира-
19*	595
Удэгеец Аянка
ет толстое дуплистое дерево, сам выгрызает в нем от-
верстие и через него спускается до комля дерева, где и
залегает на зимовку. Весною медведь обычно выгрызает
новое отверстие, уже в нижней части ствола, на высо-
те своего роста.
Черный медведь — 'большой любитель плодов чере-
мухи Маака. Мы часто встречали обломанные им дере-
вья. На одном довольно толстом дереве сломанные вет-
ки были плотно уложены между развилами суков. Из-
дали казалось, что это гнездо какой-нибудь большой
птицы. На стволе другого тополя Аянка показал нам
гнездо одной из самых интересных наших птиц — чешуй-
чатого крохаля. Оно располагалось в дупле, входом в
него служил выгнивший сук.. Чешуйчатый крохаль жи-
вет только в верховьях малодоступных для человека рек
Сихотэ-Алиня. Мы несколько раз подымали его стайки,
готовившиеся, очевидно, к отлету.
Вскоре мы вышли на широкий плес и замерли от
удивления: в воде стояла изюбриха с теленком. Лодка
шла тихо посередине реки, и мы, затаив дыхание и не
двигаясь, постепенно приближались к животным. Сам-
596
ка то гордо вскидывала голову и смотрела по сторонам,
то наклонялась к воде. Теленок стоял около матери.
Когда бат подошел метров на 40—50, изюбриха заме-
тила наконец «необычное чудовище» и, растерявшись,
быстро побежала по реке, все время оглядываясь. За
ней бросился изюбренок. Пробежав метров десять, она
остановилась, снова внимательно посмотрела в нашу
сторону и, свернув на берег реки, направилась к лесу
быстрым, но не торопливым шагом. Она как бы показы-
вала, что не уходит от грозящей опасности, а только ус-
тупает дорогу нарушителям ее покоя.
Чем дальше спускались мы вниз по Иману, тем бо-
гаче становился животный мир его долинных лесов. Из
птиц кроме чешуйчатых крохалей встречались плаваю-
щие утки-мандаринки, гнездящиеся, как и крохали, в
дуплах; кряквы, гоголи. Из хищных птиц на берегах
Имана водятся ястреб-тетеревятник и сокол чеглок, по-
казывающийся в Приморье только .весной во время про-
летов. Видели несколько раз скопу и даже ее хорошо
сохранившееся гнездо, устроенное на остове.ствола усох-
шего кедра. Однажды показался орлан-белохвост, ко-
торый, как и скопа, охотится, главным образом, за
рыбой.
Чтобы закончить наши наблюдения в здешних лесах,
мы решили совершить еще пешую экскурсию и направи-
лись от берега в глубь тайги. По дороге нам часто встре-
чались белки, которые в связи с плохим урожаем ши-
шек на деревьях хвойных пород держались все время на
лесной почве, где искали себе пищу: грибы, опавшие
орехи лещины и различных насекомых, уже устроивших-
ся на зимовку. В тайге попадались рыжие сойки, кото-
рые держались очень смело, нередко усаживаясь побли-
зости на деревьях и рассматривая нас. Более осторож-
ные кедровки прятались высоко в кронах деревьев. Од-
нажды увидели стайку дроздов Науманна. Много было
синиц различных видов, кочующих совместно с пищуха-
ми, поползнями и пестрыми дятлами. Около реки на-
блюдали стайку белоглазок. Птица называется так по-
тому, что ее глаза окружены серебристо-белым кольцом,
резко выделяющимся на ярко-зеленом оперении. Бело-
глазка хотя и относится к тропическому семейству, но,
как ни странно, гнездится лишь в низовьях Амура, а в
Приморье известна только как пролетная птица.
597
Белоглазка
Активный период жизни насекомых в лесах верхне-
го Имана заканчивался. Только иногда мы вспугивали
бабочек зимних пядениц да поймали сильно облетавших
крушинную бурую пяденицу и крупную совку — голу-
бую орденскую ленту.
Несмотря на тщательные поиски, мы не обнаружили
ни гусениц, ни коконов сибирского шелкопряда — мас-
сового вредителя хвойных пород. Вспышек его размно-
жения здесь не было.
Возвращаясь к лодке, я обратил внимание па оби-
лие свежих следов изюбров. Тропы, ведущие к водопою,
обглоданные стволы ильмов, выбитые «точки» — места
сражений еампов во время рева,экскременты—-все это
указывало на то, что здешние леса очень богаты копыт-
ными.
Снова плывем вниз по Иману. Скоро вечер, и надо
отыскать место для ночлега. Решили проехать только
несколько километров и поймать для ужина ленков.
Несмотря на то что в это время ленки, хариусы и
таймени — типичные рыбы быстрых горных рек,—уже
начали спускаться вниз по течению к своим зимним убе-
жищам, их было еще очень много. Аянка поймал не-
598
сколько крупных ленков, а Антон —большого тайменя,
изо рта которого торчал наполовину заглоченный ленок
длиной 35—40 сантиметров. К сожалению, таймень со-
рвался и исчез, не выпуская жертвы. Таймень — силь-
ный хищник. Мы часто наблюдали, как он караулит
добычу на неглубоких местах. Пойманного ленка он за-
глатывает постепенно, прочно удерживая сильными че-
люстями.
Обилием в реке рыбы можно было объяснить и часто
встречающиеся у крутых берегов Имана свежие выходы
нор выдры.
Уже поздно вечером остановились на ночлег, про-
ехав километров 10—15 вниз от Великой Мани. Сидя у
ярко пылавшего костра, мы долго делились впечатле-
ниями богатого событиями дня. Наши батчики расска-
зывали о приключениях на охоте в здешних местах.
С вечера было прохладно. На небе загорелись много-
численные звезды, но к полуночи потеплело, и показа-
лись облака. Вскоре пошел дождь. Каково же было мое
удивление, когда, встав рано утром, я увидел, что палат-
ки обвисли под тяжестью снега.
В верховьях Имана переход от теплых дней осени к
более холодному ее периоду с установившимися ут-
ренниками— предвестниками скорой зимы,—как мы
- теперь убедились, происходит значительно раньше, чем в
других районах Приморья.
Весь день 11 октября стояла ненастная погода, не
дававшая возможности тронуться в путь. К вечеру сно-
ва наступило похолодание, пошел снег, но утро 12 ок-
тября было ясное, морозное. Всюду лежал снег, только
бегущая река чернела в своих берегах.
Все вокруг резко изменилось. Еще вчера тайга была
полна жизни, а теперь, засыпанная снегом, казалась
погруженной в глубокий сон.
Но вскоре в долинных лесах началось таяние снега.
В 12 часов дня мы тронулись в путь и выбрались на
широкий плес реки. Отсюда были хорошо видны вели-
колепные горные ландшафты. Высокие вершины и скло-
ны гор, покрытые сверкающим на солнце снегом, резко
выделялись на фоне темнеющих долин и глубоких рас-
падков.
Выпавший снег как бы наглядно отделил вертикаль-
ные пояса растительности. На безлесных вершинах гор,
599
в гольцах, на склонах, покрытых пихтово-еловой тай-
гой, зима вступила в свои права, и снег там, видимо, уже
останется. В долинах же -и на низких склонах гор, в бо-
лее теплой зоне смешанных лесов, снег растаял, и, мо-
жет быть, еще не раз осень вступит здесь в поединок с
наступающей зимой.
В мире животных продолжалось оживление. Малень-
кими стайками держались на берегу реки очковые бе-
лые трясогузки, которые летом живут на Охотском по-
бережье и в Якутии, а в Приморье являются только
пролетными. Встречались синехвостки, отыскивающие
в подлеске насекомых. Видели несколько экземпляров
чешуйчатых крохалей, из которых один выделялся сво-
ей величиной. По мнению Аянки, это был самец-вожак,
который собирает всех крохалей в верховьях Имана и
возглавляет перелет стан на юг.
Неоднократно видели изюбров. С берега за движе-
нием лодки долго- следила самка. В густой прибрежной
растительности ниже по реке заметили еще трех изюб-
Чешуйчатый крохаль
ров: самца, увенчанного
большими рогами, и двух са-
мок, лежавших Друг -возле
друга. Не один раз мы на-
блюдали изюбров, перехо-
дящих Иман или вышедших
на водопой. Сначала я счи-
тал, сколько встретилось их,
но потом сбился, так много
было этих животных, осо-
бенно самок с телками; сам-
цы-рогачи, более осторож-
ные, показывались редко.
Изюбры в верховьях
Имана не только многочис-
ленны, но и совершенно не-
пуганы. Они похожи на при-
рученных оленей в наших за-
поведниках. Объясняется
это тем, что охота на изюб-
ров запрещена, и они не бо-
ятся человека. Единствен-
ным врагом изюбра являет-
ся тигр, который, по слова»
600
наших батчиков, в верховьях Имана встречается неред-
ко. В этом районе в основном и производится известный
у нас в Приморье промысел — отлов живых тигров.
Тигр, очень хитрый и осторожный зверь, скрадывает со-
вершенно незаметно только одиночно пасущегося изюб-
ра, не причиняя беспокойства всему табуну. Волков же,
которые не только уничтожают много изюбров, особен-
но молодых, но, главное, держат их в страхе, здесь нет:
волки никогда не водятся там, где есть тигры.
Приближаясь к устью реки Орочонки, левого прито-
ка Имана, мы заметили, что большинство деревьев —
ильм, ясень, клен и хвойные — как бы срезано на вы-
соте 4—5 метров; некоторые деревья были без крон, с
расщепленными стволами; всюду много щепы, облом-
ков древесины. Аянка объяснил, что это следы страш-
ной грозы, пронесшейся здесь летом 1952 года.
Ниже впадения Орочонки Иман начинает выби-
раться из узкой горной долины. Появляются старицы,
и вскоре Иман разбивается на несколько проток, обра-
зуя труднопроходимые заломы.
Мы пробирались через этот «разбой» Имана почти
весь день. На протяжении более чем семи километров
нам неоднократно приходилось протискивать бат по
узким коридорам бурлящей воды, перетаскивать через
валежные, частично затонувшие деревья, рискуя уто-
пить экспедиционное имущество и разбить лодку. Иног-
да мы подолгу, часами, делали пропилы в заломах для
прохода бата. Нередко протока, по которой мы проби-
рались, так круто поворачивала, что для развертыва-
ния бата нам приходилось лезть в холодную воду. Не
один раз мы были вынуждены переносить вещи на ру-
ках, а бат перетаскивать через волоки. Мы с Кононовым
большую часть «разбоя» шли пешком, пробираясь по
размытым или заваленным плавниковым лесом бере-
гам проток.
Преодолевая «разбой», нельзя ориентироваться на
какую-нибудь одну его протоку. Все время приходится
менять направление, делать объезды, кружить почти
на одном месте. Нужно было хорошо, как наши батчи-
ки, знать «разбой» на всем протяжении, чтобы не за-
блудиться в его многочисленных рукавах, плавнях,
барьерах.
К вечеру мы наконец миновали «разбой» и вскоре
601
вышли к сопке Чуб. Здесь, у песчаной косы, мы вспуг-
нули изюбриху, которая сначала бросилась в реку, а
затем, пробежав по воде метров 100, выскочила на бе-
рег и скрылась в лесу.
От широкой долины Имана у сопки Чуб уже-начи-
нались богатые уремные леса с маньчжурским орехом,
белокорым ильмом, бархатным деревом и яблоней. Мы
подошли к среднему течению Имана. Здесь почти повсе-
местно господствуют смешанные и лиственные леса
маньчжурской флоры.
Так закончилось наше путешествие в верховья
Имана.
СПИСОК РУССКИХ И ЛАТИНСКИХ НАЗВАНИЙ
РАСТЕНИЙ, УПОМЯНУТЫХ В ТЕКСТЕ
Абрикос маньчжурский — Armeniaca manshurica Kohne.
Абелия корейская—Abelia coreana Nakai.
Акантопанакс скученноцветный — Acanthopanax sessiliflorum (Rupr.
et Max.) Seem.
Акация амурская, или маакия амурская — Maackia amurensis Rupr.
et Max. -
Актннндия аргута — Actinidia arguta Planch. — Актинидия коло-
мнкта — Actinidia kolomikta Max.
Амурский бархат, см. бархатное дерево — Phelodendron amurensis.
Rupr.
Анемона отогнутая — Anemone reflexa Steph.
Анемона, или ветреница сибирская — Anemone sibirica L.
Аризема японская — Arisaema japonicum Blume.
Аристолохня, см. кирказон — Aristolochia manshuriensis Korn.,
A. contorta Bgl.
Астнльба китайская — Astilbe chinensis Fr. et Sav.
Астра альпийская, или арктическая — Aster alpinus L.
Астра трехнервная — Aster trinervius Roxb.
Багульник болотный — Ledum palustre L.
Багульник лежачий — Ledum decumbens (Ait.) Small.
Багульник подбел — Ledum hypoleucum Korn.
Бадан — Bergenia pacifica Kom.
Бамбук курильский — Sasa kurilensis (Rupr.) Maak. et Schib.
Бархат амурский — Phellodendron amurense Rupr.
Бархатное дерево — Phellodendron amurense Rupr.
Башмачок желтый — Cypripedium calceolus L.
Башмачок крапчатый — Cypripedium guttatum Sw.
Белозор болотный — Parnassia palustris L.
Белокопытник — Petasites palmata Asa Gray.
Береза даурская — Betula dahurica Pall.
Береза железная — Betula Schmidtii Rgl.
Береза желтая, илн ребристая — Betula costata Trautv.
Береза каменная — Betula Ermani Cham.
Береза овальнолнстная, нли ерник — Betula ovalifolia Rupr.
Бересклет — Euonymus europea L.
Бересклет большекрылый — Euonymus macroptera Rupr.
Бересклет малоцветковый — Euonymus pauciflora Max.
Бересклет крылатый — Euonymus alata Kom.
Борец, или аконит вьющийся — Aconitum volubile Pall.
603
Борец, нли аконит дуговидный —Aconitum arcuatum Max.
Борец, или аконит теневой — Aconitum umbrosum (Korsh). Kom,
Борец фиолетовый—Aconitum sp.
Боярышник Максимовича — Crataegus maximowiczii C. Schn.
Брахиботрис вороньеглазый — Brachybotrys paridiformis Max. '
Брусника — Vaccinium vitis idaea L.
Бубенчики — Adenophora sp.
Валериана — Valeriana officinalis L.
Василисник водосборолнстный — Thalictrum aquilegifolium L.
Василисник тычиночный — Thalictrum filamentosum Max.
Вейник Лангсдорфа — Calamagrostis iangsdorffii Trin.
Вейник Турчанинова — Calamagrostis turczaninovi Litv.
Виноград амурский — Vitis amurensis Rupr.
Вишня Максимовича — Cerasus maximoviczii Rupr.
Вишня сахалинская — Cerasus sachalinensis (Fr. Schm.) Koitz.
Волжанка лесная — Aruncus Silvester Kostel.
Володушка трехлучевая — Bupleurum triradiatum Adams.
Вороний глаз — Paris hexaphylla Cham.
Гвоздика ночная — Melandrium noctiflorum (L.) Fries
Гвоздика тонкая — Silene tenuis Wild.
Генциана — Gentiana sp.
Герань — Geranium sp.
Герань луговая — Geranium pratense L.
Гименофилл Райта — Hymenophyllum wrightii Bosch.
Голубика —Vaccinium uliginosum L.
Горнчннк колючий — Peucedanum eryngiifolium Kom.
Граб сердцелистный — Carpinus cordata Blume.
Груша уссурийская — Pyrus ussuriensis Max.
Гудайера ползучая — Goodyera repens R .Br.
Дафна камчатская — Daphne kamtschatica Max.
Дейцня мелкоцветная — Deutzia parviflora Bge.
Девясил британский — Inula britannica L.
Джефферсония двойная — Jeffersonia dubia Benth. et Hook.
Днервнлла Миддендорфа — Diervilla middendorffiana Carr.
Диервнлла цветущая, южная — Diervilla florida S. et Z.
Диморфант, или калопанакс — Kalopanax septemolobum Thnb
(Koidz.).
Диоскорея — Dioscoraea Giraldii R. Kumth.
Дуб монгольский — Quercus mongolica Fisch.
Дуб европейский — Quercus robur L.
Ежеголовка — Sparganium glomeratum Laest.
Ель аянская — Picea ajanensis Fisch.
Ель корейская — Picea koraiensis Nakai.
Ель сибирская — Picea obovata Ldb.
Жасмин, или чубушник — Philadelphus tenuifolius Rupr. et Max.
Жгун-корень аянский — Cnidium ajanense (Rgl.) Drude.
Женьшень — Panax ginseng C. A. Mey.
Жимолость весенняя — Lonicera praeflorens Batalin.
Жимолость золотистая — Lonicera chrysantha Turcz.
Жимолость Маака — Lonicera maackii Rupr.
Жимолость съедобная — Lonicera edulis Turcz.
Заманиха корейская — Echinopanax elatus Nakai.
Зверобой гладкий — Hypericum ascyron L.
Зеленоцвет японский — Chloranthus japonicus Sieb.
604
Зубровка альпийская — Hierochloe alpina R. Br.
Звездчатка злаколистная — Stellaria graminea L.
Жимолость — Lonicera tatarica L.
Ива, или ракита — Salix sp. sp.
Иван-да-Марья (марьянник) — Melampyrum silvaticum L.
Иван-чай, или кипрей узколистный — Chamaenerium angustifolium
(L.) Scop.
Изопирум Радде — Isopyrum Raddeanum Max.
Икотник — Bertcrea incana' (L.) DC.
Ильм белокорый, или белоствольный — UIrnus propinqua Koidz.
Ильм горный — Ulmus Laciniata Mayr.
Ирис водяной — Iris laevigata Fisch.
Ирис Кемпфера — Iris Kaempferi Sieb.
Ирис сибирский — Iris sibiricus L.
Какалня — Cacalia hastata L.
Калина — Viburnum oppulus L.
Калина буреинская — Viburnum burejanum Herder.
Калина Саржента — Viburnum sargentii Koehne
Калопанакс, см. диморфант — Kalopanax septemolobum Thnb
(Koidz.)
Камнеломка даурская — Saxifraga dahurica Willd.
Камнеломка маньчжурская — Saxifraga manchuriensis (Engl.) Kom.
Кассиопея — Cassiope ericodes D. Don.
Кассиона Редовского — Cassiope Redowskii D. Don.
Кедр корейский — Pinus koraiensis S. et Z.
Кедровый стланик — Pinus pumila Rgl.
Кизильник канадский — Cornus canadensis L.
Кизильник татарский — Cornus tatarica Mill.
Кисличка—Oxalis acetosella L.
Кирказон маньчжурский — Aristolochia manshuriensis Kom.
Кирказон приречный — Aristolochia contorta Bge.
Клевер горный — Trifolium montanum L.
Клен бородатый — Acer barbinerve Max.
Клен желтый — Acer ukurunduense Trautv. et Mey.
Клен зеленокорый — Acer tegmentosum Max.
Клен ложнозибольдов — Acer pseudosieboldianum (Pax.) Kom
Клен маньчжурский — Acer mandshuricum Max.
Клен мелколистный — Acer mono Max.
Клинтония удская — Clintonia udensis Tr. et Mey.
Клюква — Oxycoccos palustris Pers.
Колокольчик крапиволистный — Campanula trachelium L.
Колокольчик узкоплодный — Campanula stenocarpa Tr. et Mey.
Кониограмма ясенслистная — Coniogramme fraxinea (Don.) Diels.
Копеечник альпийский — Hedysarum alpinum L.
Копытень — Asarum sieboldi Miq.
Коровяк— Verbascum lichnitis L.
Котиледон — Cotyledon sp.
Красоднев Миддеидорфа — Hernerocallis middendoffii Tr. et Mey.
Крестовник — Senecio campestris L.
Крушина даурская — Rhamnus dahuricus Pall.
Кувшинка (лилия водяная) — Nymphaea alba L.
Купальница — Trollius europea L.
Купальница китайская — Trollius chinensis Bge.
Купена аптечная — Polygonatum officinale All.
605
Купена обвертковая — Polygonatum involucratum Max..
Ландыш — Convallaria majalis L.
Лапчатка земляничная — Potentilla fragarioides L.
Леспедеца двухцветная — Lespedeza bicolor Turcz.
Лещина (орешник) — Corylus avelana L.
Лещина маньчжурская — Corylus mandshurica Max.
Лещина разнолистная — Corylus heterophylla Fisch.
Лнгулярия желтая — Ligularia speciosa F. et Mey.
Лилия голубая — Lilium cernuum Korn.
Лилия даурская — Lilium dahuricum Gawl.
Лнлия двурядная — Lilium distichum Nakai.
Лилия желтая луговая — Hemerocallis flava L.
Лимонник китайский — Schizandra chinensis Baill.
Лнпа амурская — Tilia amurensis Korn.
Липа маньчжурская —Tilia mandshurica Rup. et Max.
Лиственница даурская — Larix dahurica Turcz.
Лиственница ольгинская — Larix olgensis A. Henry.
Лишайник узнея — Usnea barbata L.
Ллойдия трехцветковая — Lloydia triflora Baker.
Лук гусиный лесной — Gagea silvatica Loud.
Лук гусиный малоцветковый — Gagea pauciflora Turcz.
Любка уссурийская — Platanthera ussuriensis Max.
Лютик едкий — Ranunculus acer L.
Лютик водяной — Batrachium sp.
Лютик уссурийский — Ranunculus ussuriensis Kom.
Мак лесной — Hylomecon vernalis Maxiffi.
Майник двулистный — Majanthemum bifolium DC.
Мелкоплодник — Micromeles alnifolia Kohne.
Микробиота — Microbiota decussata Kom.
Можжевельник твердый — Juniperus rigida S. et Z.
Морковник — Anthriscus nemorosa Sprgl.
Мытник Кузнецова — Pedicularis Kusnetzovi Kom.
Мятлик — Роа pratensis L.
Незабудка болотная — Myosotis palustris Lam.
Незабудка лесная — Myosotis silvatica Hoffm.
Овсяница — Festuca sulcata Hack.
Ольха — Alnus incana (L.) Moench.
Ольха горная — Alnus fruticosa Rupr.
Ольха пушистая, или волосатая — Alnus hirsute Turcz
Орех маньчжурский — Juglans manshurica Max.
Осока — Carex sp. sp.
Остролист морщинистый — Ilex rugosa F. Schmidt.
Очиток живучий — Sedum aizoon L.
Пазник крупноцветный — Hypochaeris grandiflors Ldb.
Папоротник амурский — Dryopteris amurensis Christ.
Папоротник веерный, или адиантум — Adiantum pedatum L.
Папоротник коннограмма — Coniogramme fraxinea (Don.) Diels.
Папоротник многоножка обыкновенная — Polypodium vulgare L.
Папоротник осмунда коричная —Osmunda cinnamomea Z.
Папоротник-страусопер — Struthiopteris filicastrum All.
Пеуцеданум — Peucedanum eryngiifolium Kom.
Пион белый — Paeonia albiflora Pall.
Пнхта белокорая — Abies nephrolepis Max.
Пихта цельнолистная — Abies holophylla Max.
606
Полуводосбор — Semiaquilegia manshurica Kom.
Полынь заячья, илн горная — Artemisia lagocephala Fisch.
Полынь коротколопастная — Artemisia brachyloba Kom.
Прозанник пятнистый — Achyrophorus maculatus L.
Пушнца — Eriophorum sp.
Раковая шейка — Polygonum bistorta L.
Рдест — Potamogeton natans L.
Рогоз — Typha latifolia L.
Резуха — Arabis sp.
Рододендрон амурский — Rhododendron mucronulatum Turcz.
Рододендрон даурский — Rhododendron dahuricum L.
Рододендрон золотистый — Rhododendron chrysanthum Pall.
Рододендрон мелколистный — Rhododendron parvifolium Adams.
Рододендрон Редовского — Rhododendron Redowskianum Max.
Рябина амурская — Sorbus amurensis Kohne.
Рябннолистник, или сорбария альпийская — Sorbaria alpina Dipp.
Рябинолистник, илн сорбарня обыкновенная — Sorbaria sorbifolia
A. Br.
Рябчик уссурийский — Fritillaria ussuriensis Max.
Ряска — Lemna minor L.
Седмичник европейский — Trientalis europaea L.
Сердечник — Cardamine uliginosa M. B.
Сердечник бархатистый — Cardamine dasyloba Turcz.
Сердечник японский — Cardamine yezoensis Max.
Синюха — Polemonium coeruleum L.
Сирень амурская — Syringa amurensis Rupr.
Сирень горная — Syringa robusta Nakai.
Сирень обыкновенная — Syringa vulgaris L.
Смнлацина даурская — Smilacina dahurica Turcz.
Смилацина японская — Smilacina japonica A. Gray.
Смолка — Viscaria viscosa Scop.
Смородина красная — Ribes Komarovii Pojark.
Сорбария — Sorbaria sorbifolia A. Br.
Сосна — Pinus silvestris L.
Сосна могильная — Pinus funebris Kom.
Соссюрея-снежно-белая—Saussurea nivea Kom.
Спнрея береэолистная — Spiraea betulifolia Pall.
Спирея иволистная — Spiraea salicifolia L.
Стрептопус аянский — Streptopus ajanensis
Таволга (спирея) — Filipendula palmsta Max.
Таволга ильмолистная — Filipendula ulmaria (L.) Maxim.
Таволга степная — Filipendula hexapetala Gilib.
Татарник лесной — Carduus sp.
Терновник — Prunus spinosa L.
Тимофеевка — Phleum bohemeri Wib.
Тимофеевка луговгя — Phleum pratense L.
Тнпчак — Festuca ovina s. I.
Тис—Taxus cuspidata S. et Z.
Толокнянка альпийская — Mairania alpina Sprig.
Тонконог — Koeleria gracilis Pers.
Тополь Максимовича — Populus Maximoviczii Kom.
Тригонотис укореняющийся — Trigonotis radicans (Max.) Gilrke.
Триллнум — Trillium obovatum Pursh.
Трнхоманес мелкий — Trichomanes parvulum Poir.
607
Фиалка восточная — Viola orientalis W. Beck.
Фиалка холмовая —Viola collina Bess.
Хлорант— Chloranthus japonicus Sieb.
Хохлатка гигантская—Corydalis gigantea Tr. et Mey.
Хохлатка — Corydalis cava (Mill.) Schweigg. et Korte.
Хохлатка гребенчатая — Corydalis pectinata Kom.
Хохлатка расставленная — Corydalis remota Fisch.
Целяструс (краснопузырннк) — Celastrns sp.
Цинанхум (ластовень)—Cynanchum acuminatifolium Hemsley.
Чебрец Маршалла — Thymus marschallianus Willd.
Чебрец пахучий — Thymus serpyllum L.
Черемуха — Padus racemosa (Lam ) Gilib.
Черемуха азиатская — Padus asiatica Kom.
Черемуха Маака — Padus maakcii Rupr.
Черноголовка обыкновенная — Brunella vulgaris L.
Чертополох — Carduus crispus L.
Чозения крупночешуйная — Chosenia macrolepis (Turcz.) Kom.
Шейка раковая, или горец — Polygonum pacificum V. Petrov.
Шпорник Маака — Delphinium maackianum RgL
Шиповник корейский — Rosa koreana Kom.
Шнстостега (мох) — Schistostega osmundacea (Dicks.) Mohz.
Шалфей — Salvia pratensis L.
Щавель конский — Rumex confertus Willd.
Элеутерококк, или дикий перец — Eleutherococcus senticosus Max.
Яблоня сибирская—-Malus sibirica Max.
Ясенец пушистоплодный — Dictamnus dasycarpus Turcz.
Яблоня маньчжурская — Malus manshurica Kom.
Ясень маньчжурский — Fraxinus mandshurica Rupr..
Ясень носолистный — Fraxinus rhynchophylla Hance.
СПИСОК РУССКИХ И ЛАТИНСКИХ НАЗВАНИЙ животных,
ПРИВЕДЕННЫХ В ТЕКСТЕ
I.	Млекопитающие
Барсук — Meles meles amurensis Schrenck.
Белка уссурийская — Sciurus vulgaris mantchuricus Thom.
Белка обыкновенная — Sciurus vulgaris L.
Бурундук — Eutamis asiaticus orientalis Bonhot.
Волк — Canis lupus L.
Выдра — Lutra hitra L.
Горал — Nemorhaedtis goral raddeanus Heude.
Горностай—Mustela erminea Ogn.
Заяц-беляк — Lepus timidus mordeni Goodwin.
Заяц маньчжурский — Lepus mantschuricus Radde.
Заяц земляной, или тушканчик — Allactaga jaculus Pall.
Изюбр — Cervus elaphus xanthopigus Milne-Edw.
Кабан — Sus scrofa continentalis Nehr.
Кабарга — Moschus moschiferus turovi Zalkin.
Козуля восточная — Capreolus capreolus bedfordi Thos.
Колонок — Mustela sibirica manchuricus Brass.
Косуля обыкновенная — Capreolus capreolus L.
Куница — Martes martes L.
Куница непальская, или харза—Martes flavigula borealis Radde.
Летучая мышь, см. ушан восточный — Plecotus auritus L.
Летяга уссурийская — Pteromis volans arsenyevi Ognev.
Леопард китайский (барс) — Felis pardus orientalis Schleg.
Медведь бурый — Ursus arctos mandchuricus Heude.
Медведь черный — Ursus tibetanus ussuricus Heude.
Мышь летучая — Myotis sp.
Олень пятнистый — Cervus nippon hortulorum Swin.
Пищуха, илн сеноставка — Ochotona alpina Pallas.
Полевка лесная — Clethrionomys rutilus hintoni Vinog.
Росомаха — Gulo gulo L.
Рысь — Felis lynx L.
Слепыш — Spalax microphthalmus Gueld.
Собака енотовидная — Nyctereutes procyonoides Gray.
Соболь — Martes zibellina arsenjevi B. Kuzn.
Сохатый (лось) — Alces alces bedfordi Lydekker.
Суслик—Citellus citellus L.
Тигр амурский—-Felis tigris longipillis Fitz.
Ушан восточный — Plecotus auritus L.
Харза—Martes flavigula borealis Radde.
609
2.	Птицы
Аист белый— Ciconia ciconia boyciana Swinh.
Аист черный — Ciconia nigra L.
Бекас — Capella galinago L.
Бекас азиатский — Capella stenura Bonaparte.
Бологлазка — Zosterops erythropleurus Swinh.
Вальдшнеп — Scolopax rusticola L.
Веретенник пестрохвостый — Limosa limosa melanuroides Gould.
Галка даурская — Coloeus monedula dahuricus Pall.
Гаршнеп — Lymnocryptes minima Briinn.
Глухарь каменный — Tetrao parvirostris macrurus Stegm.
Гоголь — Glangula clangula L.
Голубь лесной — Columba oenas L.
Голубь скалистый — Columba rupestris Pallas.
Горихвостка маньчжурская, или восточная-—Phoenicurus auroreus
leucopterus Blyth.
Горлинка обыкновенная — Streptopelia turtur L.
Горлинка восточная — Streptopelia orientalis Latham.
Грач — Corvus frugilegus L.
Дрозд земляной, илн золотистый — Turdus dauma varius Pall.
Дрозд лесной каменный — Monticola gularis Swinh.
Дрозд Науманна — Turdus naumanni Temin.
Дрозд певчий — Turdus ericetorum Turtor.
Дрозд сибирский — Turdus sibiricus Pall.
Дрозд снзый —Turdus hortulorum Sclater.
Дрозд черный — Turdus merula L.
Дронго индийский — Chibia hottentotta brevirostris Cab. — Heine.
Дрофа — Otis tarda L.
Дубонос китайский — Eophona personata magnirostris Hart.
Дубровник — Emberiza aureola Pallas.
Дятел большой пестрый — Dendrocopus major tscherskii But.
Дятел трехпалый — Picoides tridactylus kolymensis But.
Жаворонок — Alauda arvensis L.
Завирушка горная восточная — Prunella montanella badia Port.
Зимородок бенгальский — Alcedo atthis bengalensis Gm.
Зимородок обыкновенный — Alcedo atthis L.
Зяблик— Fringilla coelebs L.
Иволга — Oriolus oriolus L.
Иволга китайская — Oriolus chinensis diffusus Sharpe.
Камышевка-барсучок—Acrocephalus schoenobaenus L.
Камышевка вертлявая —Acrocephalus paludicola Vieill.
Камышевка восточная— Acrocephalus bistrigiceps Swinhoe.
Камышевка дроздовидная — Acrocephalus arundinaceus orientalis
Ternm.
Камышевка пестрогрудая, или восточная — Acrocephalus bistrigiceps
Swinhoe.
Камышевка соловьиная — Horeites diphone borealis Camp.
Камышевка-сверчок — Locustella certhiolla Pall.
Камышевка уссурийская, или соловьиная— Horeites diphone bore-
alis Camp.
Кваква амурская — Butorides javanica amurensis Schrenck.
Кедровка — Nucifraga caryocatactes macrorhynchos Brehm.
Козодой — Caprimulgus indicus jotaka Temm et Schleg.
610
Козодой европейский •— Caprimulgus europaeus L.
Конек большеногий, или пятнистый — Anthus hodgsoni inopinatus
Hart, et Steinb.
Конек горный — Anthus spinoletta japonicus Temm.
Конек лесной — Anthus trivialis L.
Конек луговой — Anthus pratensis L.
Конек луговой восточный — Anthus richardi Vieill.
Коростель — Crex crex L.
Коршун — Milvus milvus L.
Крапивник — Troglodytes troglodytes L.
Кроншнеп — Numenius madagascariensis L.
Крохаль большой — Mergus merganser merganser L.
Крохаль малый — Mergus albellus L.
Крохаль чешуйчатый — Mergus squamatus Gould.
Кряква — Anas platyrhynchos L.
Кукушка глухая — Cuculus optatus Gould.
Кукушка индийская — Cuculus micropterus Gould.
Кукушка малая — Cuculus poliocephalus Lath.
Кукушка обыкновенная — Cuculus cpnorus canorus L.
Кукушка ширококрылая — Cuculus fugax Horsf.
Кулнк-кроншнеп — Numenius madagascariensis L.
Кулик-перевозчик — Tringa hypoleucos L.
Куропатка тундряная — Lagopus mutus Montin.
Куропатка обыкновенная — Perdix perdix L.
Курочка водяная — Gallinula chloropus L.
Курочка водяная, или большой погоныш — Porzana paykullii Ljungh.
Лебедь-кликун — Cygnus cygnus L.
Личннкоед — Pericrocotus roseus divaricatus Rattle.
Мухоловка желтоспинная — Muscicapa narcissina Temm.
Мухоловка китайская длиннохвостая, см. мухоловка райская —
Terpsiphone paradisi incei Gould.
Мухоловка Мугимаки, или таежная — Muscicapa mugimaki Temm.
Мухоловка райская — Terpsiphone paradisi incei Gould.
Мухоловка синяя — Muscicapa cyanomelana Temm.
Неясыть длиннохвостая — Strix uralensis nikolskii But.
Овсянка-дубровннк — Emberiza aureola Pall.
Овсянка желтогорлая — Emberiza elegans sibirica Suschk.
Овсянка пепельноголовая — Emberiza spodocephala melanops Blyth.
Овсянка Тристрама — Emberiza tristrami Swinhoe.
Овсянка черногорлая, или таежная — Emberiza tristrami Swinhoe.
Оляпка черная — Cinclus pallasii Temm.
Орлан-белохвост — Haliaedfus albicilla L.
Пеночка бледноногая — Phylloscopus tenellipes Swinhoe.
Пеночка-весничка — Phylloscopus trochilus L.
Пеночка зеленая — Phylloscopus trochiloides Sundev.
Пеночка-кузнечик — Phylloscopus Collybita Vieill.
Пеночка-пересмешка — Hippolais icterina Vieill.
Пеночка северная — Phylloscopus borealis Blas.
Пеночка таежная, или корольковидная — Phylloscopus proregulus
Pall.
Пеночка-таловка — Phylloscopus borealis Blas.
Пеночка-трещотка — Phylloscopus sibilatrix Bechst.
Пищуха — Certhia familiaris L.
Погоныш — Porzana porzana L.
611
Поползень — Sitta europaea amurensis Swinhoe.
Рябчик серый — Tretrastes bonasia amurensis Riley.
Рябчик черный, или днкуша — Falcipennis falcipennis Hart.
Свиристель обыкновенный — Bombycilla garrulus L.
Синехвостка — Tarsiger cyanurus cyanurus Pali.
Синица уссурийская — Parus major wladiwostokensis Kleinsch.
Синица черная — Parus ater L.
Скворец китайский — Spodiopsar cineraceus Temm.
Скопа — Pandion haliaetus L.
Снегирь — Pyrrhula pyrrhula griseiventris Lafr.
Сова иглоногая — Ninox scutulata ussuriensis But.
Совка-сплюшка — Otus japonicus stictonotus Sharpe
Соловей синий — Luscinia cyane Pall.
Сойка рыжая, илн кукша — Cractes infaustus maritimus But.
Соловей европейский — Luscinia luscinia L.
Сокол чеглок — Falco subbuteo L.
Сорока голубая — Cyanopica cyana pallescens Steg.
Сорокопут тигровый — Lanius tigrinus Drap.
Стрепет — Tetrax tetrax L.
Стриж белопоясный — Apus pacificus Lath.
Стриж иглохвостый, нли колючий — Chaetura caudacuta Lath.
Травннк — Tringa tetanus L.
Трясогузка белая — Motacilla alba L.
Трясогузка белая очковая — Motacilla alba ocularis Swinh.
Трясогузка горная азиатская—Motacilla cinerea melanope Pall.
Трясогузка древесная — Dendronanthus indicus Gm.
Трясогузка желтая — Motacilla flava L.
Удод — Upupa epops saturatus Lonnh.
Утка-касатка — Anas falcata Georgi.
Утка кряковая — Anas platyrhyncha L.
Утка-мандаринка — Aix galericulata L.
Улит — Tringa nebularia Gunn.
Улит-черныш — Tringa ochropus L.
Фнлнн обыкновенный — Bubo bubo L.
Филин рыбный — Ketupa zeylonensis doerriesi Seeb.
Фнлин уссурийский — Bubo bubo ussuriensis Poljak.
Цапля выпь—Botaurus stellaris L.
Цапля серая обыкновенная — Ardea cinerea L.
Цапля серая восточная — Ardea cinerea jouyi Clark.
Чекан-каменка — Oenanthe oenanthe L.
Чекан луговой — Saxicola rubetra L.
Чечевица — Caprodacus erythrinus Pall.
Чекан черноголовый — Saxicola torquata L.
Чнбис — Vanellus vanellus L.
Чирок-трескунок — Anas querquedula L.
Чирок-свистунок — Anas crecca L.
Широкорот — Eurystomus orientalis L.
Щур — Pinicola enucleator L.
Ястреб-тетеревятник —Accipiter gentilis schvedowi Menzb
3.	Змеи, земноводные и рыбы
Бычок-подкаменщик — Coitus poecilopus Heckel.
Голец сибирский — Nemachilus barbatulus toni (Dyb.)
612
Гольян — Phoxinus percnurus mantschuricus Berg.
Дохлохвостка амурская—Tachydromus amurensis Peters.
Жерлянка — Bombina bombina L.
Жерлянка восточная — Bombina orientalis Boul.
Кета — Oncorhynchus keta (Walbaum).
Ленок — Brachymystax lenok (Pall.).
Лягушка древесная — Hyla japonica stepheni Boul.
Лягушка травяная— Rana temporaria L.
Мальма, см. пеструшка (рыба) — Salvelinus malma krascheninni-
kowi Tananez.
Окунь — Perea fluviatilis L.
Пеструшка (рыба) — Salvelinus malma krascheninnikowi Tananez.
Полоз Шренка — Elaphe schrenckii (Strauch)
Пескоройка, или минога — Lampetra sp.
Сазан — Cyprinus carpio haematopterus Temm. et Schleg.
Таймень — Hucho taimen (Pall).
Тритон безлегочный — Onychodactylus fischeri (Boul.).
Форель (мальма) — Salvelinus malma Tanaka.
Хариус — Thymallus arcticus grubei Dyb.
Чебак — Leuciscus waleckii waleckii (Dyb.).
Черепаха — Amyda sinensis Wiegmann.
Щитомордник — Ancistrodon blomhoffii ussuriensis Emeljan.
Щитомордник рыжий — Ancistrodon halys saxatilis Emel.
4.	Насекомые
Агапантня амурская — Agapanthia amurensis Krtz.
Агаристида цалисса — Zalissa jankowskii subflava Moore.
Агаристида мимеуземия — Mimeusemia persimilis Btl.
Агатия кариссима — Agathia carissima Butl.
Аделнды, или длинноусые моли — Adelidae.
Акроптернс — Acropteris iphiata Gn.
Аполлон Бремера — Parnassius bremeri Feld.
Аполлон Maye — Parnassius eversmanni maui Bryk.
Аполлон номион — Parnassius nomion mandshurie Oberth.
Аполлон Фельдера — Parnassius eversmanni felderi Brem.
Аполлон Эверсмана (нли желтый) — Parnassius eversmanni Men.
Аргнроплоце далекарлеана — Argyroploce dalecarleana Gn.
Аргнроплоце двухпятнистая — Argyroploce bipunctata F.
Аргнроплоце норициана — Argyroploce noriciana H. S.
Аскалаф сибирский — Ascalaplius sibiricus Eversm.
Аспнлобапта — Aspilobapta sylvicola Djak.
Бабочка ванесса — Vanessa sp.
Бабочка-зорька — Anthocharia cardamines L.
Бабочка эпноне — Epione repandaria Hufn.
Бабочка макария — Macaria shanghaisaria Wlkr.
Бабочка орденская лента — Catocala lara Brem.
Бабочки орденские ленты — Catocala.
Бабочка-складокрылка — Pterodecta felderi Brem.
Бабочка пеструшка травяная — Neptis aceris Lep.
Бабочка-травянка — Crambus sp.
Бабочка-углокрыльница — Polygonia c-album L.
Бабочка хиптноксеста, или совка гольцовая — Hyptioxesta реп-
tima Ev.
613
Бархатница аяйская— Erebia ligea ajanensis Men. •
Бархатница-крупноглазка — Epinephele jurtina L.
Бархатница майская, см. сатир печальный — Erebia tristis Brem.
Бархатница окаймленная — Lethe marginalis Motsch.
Бархатницы — Satyridae.
Бархатница Седакова — Erebia sedakovi alcmenidws Shel.
Бархатннца-циклоп — Erebia cyclopius Ev.
Бархатница Шренка — Lethe schrenckii Men.
Белянка барбарисовая — Aporia hippia Brem.
Белянки лесные — Pieris napi pseudomelete Verty u P. melete Men.
Белянка горшковая — Leptidia amurensis Men.
Белянка резедовая — Pieris daplidice L.
Бембндни — Bembidium sp. sp.
Блестянка Кристофа — Librodor christophi Reit.
Блестянки — Nitidulidae.
Боярышница — Aporia crataegi ussurica Kard.-
Бражннк вьюнковый — Ptotoparce convolvuli L.
Бражник «мертвая голова» — Acherontia atropos L.
Бражник подмаренннковый — Celerio gallii Rott.
Бражник сиреневый— Sphinx ligustri L.
Бражник слеповатый — Smerinthus caecus Men.
Бражник тополевый —? Smerinthus populi L.
Бражник Щтрекер® — Kentrochrysalis streckeri Stg.
Бргжник языкон — Haemorrhagia fuciformis affinis Brem.
Бражник ясеневый — Dolbina exacta Stg.
Брамея, или павлиноглазка волнистая — Brahmaea certhia lunulata
Brem. Grey.
Брюквенннца — Pieris napi pseudomelete Verity.
Ванесса изменчивая — Araschnia levana L.
Водолюб байкальский — Crenitis apicalis Reitt.
Веерокрыльн-ицы— Platyptilia sp. sp.
Веснянка — Perla sp.
Волнянка хвойная — Dasyshira abietis Schiff.
Гипена (совка), или усатка— Нурепа sp.
Голубянка — Lycaena sp.
Голубянка икар — Lycaena icarus Rott.
Голубянка лесная—-Lycaena arionides Stg.
Голубянка сибирская — Lycaena optilete sibirica Stg.
Гравер восточный — Pityogenes seirindensis Mur.
Долгоножки — Tipulidae.
Долгоносики — Curculionidae.
Древесинник восточный — Xyleborus orientalis Egg.
Древесинник еловый — Trypedendron proximum Niij.
Древесинник кленовым — Trypodendron aceris Niij.
Древесинник многоядный — Xyleborus aequalis Reit.
Древесинник полосатый—Trypodendron lineatum Ol.
Древесинник черный, или еловый—-Trypodendron proximum Niis.
Древесинник всеядный — Anisandrus aeuqalis Reit.
Долгоносик ольховый — Acicnemis palliota Pase.
Дровосек Радде — Mallambix raddei Bless.
Дровосек короткокрылый — Molorchus minor L.
Дровосек большой черный — Monochamus urussovi Fisch.
Дровосек пятнистый — Pachyta bicuneata Motsch.
Дровосек рагнм — Rhagium inquisitor rugipenne Rtt.
614
Дровосек серый — Acanthocinus aedilis L.
Дровосек еловый черный — Monochamus sutor L.
Дровосек реликтовый, нли гигантский — Callipogon relictus Sem.
Дровосек фиолетовый плоский — Callidium violaceum L.
Дровосек черный — Monochamus urussovi Fisch.
Дымянка виноградная — Illiberis tenuis Butl.
Дымянка китайская — Illiberis sinensis Walk.
Евроднкса адвена, или листовертка гигантская — Eurydoxa advena.
Fil.
Еоброскус, или восточный головач — Eobroscus sp.
Желтушка восточная — Colias palaeno orientalis Stg.
Желтушка клеверная — Colias polyographus Matsch.
Желтушка-аврора — Colias aurora Esp.
Желтушка Мирмидона — Colias myrmidone Esp.
Жужелица-бегунчик — Bembidion sp.
Жужелица Дьяконова — Nebria djakonovi Znoiko.
Жужелица карабус — Carabus sp.
Жужелица коптолябрус — Coptolabrus sp.
Жужелица-красотел — Calosoma inquistor L.
Жужелицы прибрежные — Nebria, Bembidium.
Жужелица северная охотская — Nebria ochotica Schabl.
Жужелица смарагдиновая — Coptolabrus smaragdinus pyrrhopho-
rus Kr.
Жужелнца-тинник — Elaphrus sp.
Жужелица фиолетовая северная — Nebria nitidula Fabr.
Жужелица Шренка — Acoptolabrus schrenkii Motsch.
Жук-бронзовка — Cetonia aurata L.
Жук-водолюб — Hydrous piceus L.
Жук-вертячок — Gyrinus natator L.
Жук милябрнс — Mylabris quadripunctata L.
Жук майский—Melalontha melalontha.
Жук-олень — Lucanus cervus L.
Жук-пестряк — Cleroides formicarius L.
Жук-плавунец — Macrodytes marginalis L.
Жук скакун сахалинский — Cicindela schalinensis Morav.
Жук скакун обыкновенный — Cicindela hibrida L.
Жук-шпанка — Epicauta dubia F.
Заболонннк лиственничный — Scolytus moravitzi Sem.
Зефир восточный — Zephyrus orientalis Murr.
Зефнр ольховый — Zephyrus taxila Brem.
Златка бронзовая хвойная — Buprestis sibirica Fleisch.
Златоглазка — Chrysopa sp.
Златка пожарищ — Melanophilla acuminata De Geer.
Зорька китайская — Midea scolymus Btl.
Зорька таежная северная — Anthocharis cardamines L.
Карапузик — Niponius piceae Reich.
Клит Мочульского — Chlorophorus motshulskyi Gangl.
Клнт сосновый — Cyrtoclytus capra Germ.
Клит тонконогий — Chlorophorus gracilipes Fald.
Клоп антокорис — Anthocoris sp.
Клоп-гребляк — Sigaria striata L.
Клоп-водомерка — Gerris lacustris L.
Клоп ягодный — Dolycoris baccarum L.
Клопик Кузнецова — Teboleuca kusnetzovi Lindb.
615
Клопик ликтокорис — Lyctocoris sp.
Кобылка дальневосточная трескучая — Bryodema tuberculatum
dilutum Stoll.
Кебылка древесная — Eirenephilus longipennis Shir.
Кобылки сибирская — Gomphocerus sibiricus L.
Комар — Culex pipiens L.
Комар мотыль — Chironomus sp.
Коровка — Coccinella sp.
Коровка северная анатис — Anatis ocellata L.
Короед Бергера — Xylechinus bergeri Spess.
Короед надежный — Orthotomicus proximus Eich.
Короед вершинный — Ips acuminatus Gy II.
Короед гравер обыкновенный — Pityogenes chalcographus l.
Короед гольцовый, или стланиковый — Pityogenes foveolatus Egg.
Короед крифал — Cryphalus sp.
Короед лесовик чернопихтовый — Dryocoetes striatus Egg.
Короед лиственничный — Orthotomicus laricis Fabr.
Короед пальцеходый — Xylechinus pilosus Ratz.
Короед-тнпограф — Ips typographus L.
Короед Холодковского—Hylesinus cholodkovskyi Berger.
Короед шестизубый — Ips sexdentatus Boern.
Короед черемуховый — Lymantor coryli schabliovskyi Stark.
Краеглазка обыкновенная — Pararge achine Scop.
Крифал лиственничный — Cryphalus latus Egg.
Крифал еловый — Cryphalus piceus Egg.
-Кузнечик Куренцова— Hypsopedes kurentzovi B.-Bienko.
Кузнечик паратлантикус — Paratlanticus ussuriensis Uw.
Кузнечик пещерный — Diestrommena unicolor Brn.
Кузнечик уссурийский, атлантикус, или скальный— Atlanticus sp.
Ларенция — Larentia sp.
Ларенция ольховая — Cidaria bicolorata Hufn.
Ларенция саксея — Cidaria taeniata saxea Wilem.
Ларенция фурката — Cidaria furcata Thnb.
Ларенция японская — Cidaria amelia Btl.
Ленточница восточная, или исключительная — Seokia exiinia Molt.
Ленточница Гельмана — Limenitis helmanni duplicate Stg.
Ленточница Гоммейра — Limenitis homeyeri Tancre.
Ленточница Дорриса — Limenitis doerriesi Stg.
Ленточница жимолостная, амфиса — Limenitis amphyssa Men.
Ленточница Мольтрехта — Limenitis moltrechti Kard.
Ленточница уссурийская — Limenitis populi ussuriensis Stg.
Ленточница японская камилла — Limenitis camilia japonica Men.
Ленточница спирейная — Limenitis sydyi latefasciata Men.
Ленточница малая — Limenitis camilia Schiff.
Ленточница тополевая—-Limenitis populi L.
Лесовик байкальский — Dryocoetes baicalicus Reit.
Лесовик еловый — Dryocoetes rugicollis Egg.
Лесовик забайкальский — Dryocoetes baicalicus Reit.
Лимонница амурская — Gonepteryx rhamni amurensis Graes.
Листовертка — Epiblema nisella Cl.
Листовертка анцилис — Ancylis lactana F.
Листовертка березовая — Olethreutes corticana Hb.
Листовертка восточная—Steganopticha explicatana Kenn.
Листовертка гигантская — Euridoxa advena Fil.
616
Листовертка багульниковая — Argyroploce dalecarleana Gn.
Листовертка дубовая — Tortris viridana L.
Листовертка евридокса — Eurydoxa advena Fil.
Листовертка ивовая кривоусая — Pandemi» heparana Schiff.
Листовертка неповоротливая — Eulia ministrana L.
Листовертка осиновая — Epiblema ophthalmicana Hb.
Листовертка полосатая —Phiaris sp.
Листовертка пестрая •— Conchylis dubitana Hb.
Листовертка разноцветная — Olethreustes salicella L.
Листовертка скабиозовая — Conchylis hartmaniana Cl.
Листовертка смородиновая — Pandemis ribeana Hb.
Листовертка сочевичниковая — Grapholitha dorsana F.
Листовертка-толстушка — Cacoecia sp.?
Листовертка торфяная — Argyroploce bipunctana F.
Листовертка эпиблема тетракветрана — Epiblema tetraquetrana Hw.
Листовертка церацеопснс — Ceraceopsis sp.?
Листовертка черемуховая — Olethreustes schreberiana L.
Лнстогрыз — Chrysomela sp.
Листогрыз калиновый — Galerucella viburni aimulicornis Baly.
Лнстогрыз кишмишовый — Agelasa nigriceps Motsch.
Листогрыз Никольского — Chrysomela nikolskyi Jac.
Листогрыз синий, или Никольского — Chrysomela nikolskyi Jac.
Лишайница алтайская — Parasiccia altaica Led.
Лишайница деплана — Lithosia deplana Esp.
Лишайница японская, или полосатая — Melanaema venata Btl.
Лубоед большой еловый — Dendroctonus micans Kug.
Лубоед бороздчатый — Hylesinus striatus Egg.
Лубоед волосистый — Xylechinus pilosus Ratz.
Лубоед бурый еловый — Hylurgops palliatus Gyll.
Лубоед кедровый большой — Hylurgops interstitialis Chap.
Лубоед еловый — Hylurgops cunicularius Egg.
Лубоед малый — Ernoporicus spessivtzevi Berger.
Лубоед ясеневый — Ernoporus fraxini Berger.
Лубоед ольховый — Alniphagus alni Niis.
Лубоед продолговатый — Ernoporus longus Egg.
Лубоед чернобурый — Hylurgops glabratus Zett.
Людорфия — Luehdorfia puziloi Ersch.
Лютка-стрелка — Agrion lanceolatum Selys.
Лютка-красотка — Calopterix japonica Selys.
Малинница — Callophris rubi sibirica Ruehl.
Махаон синий — Papilio bianor maacki Men.
Махаон ксут — Papilio xuthus L.
Махаон уссурийский — Papilio machaon ussuriensis Shel.
Медведица камптолома, или южная — Camptoloma interiorata Wlkr.
Медведица Менетри — Callimorpha menetriesi Ev.
Менезня (дровосек) — Menesia sulphurata GebL
Металловидка забайкальская — Syngrapha interrogationis transbai-
kalensis Stg.
Металловидка золотистая — Chrysoptera aurata Stg.
Металловндка-гамма — Plusia gamma L.
Металловидка мандарина — Phytometra mandarine Frr.
Метейма — Meteima gilva Djak.
Мимеуземия, см. агаристида — Mimeusemia persimilis Butl.
Моль длинноусая, амурская — Adela degerella amurensis Alph.
617
Моль длинноусая Шренка — Adela schrenckii Brem.
Моль длинноусая опоясанная — Adela degerella L.
Многоглазка — Chrysdphanus dorilis Hufn.
Морфиды — Morphidae.
Мотылек кукурузный — Pyrausta nubilalis Hb.
Мотылек луговой —Phlyctaenodes sticticalis L.
Мошка крупная — Simulia sp.
Муха-жужжало — Bombilius sp.
Муха ктырь — Asilus sp.
Муха сирфида, или журчалка — Syrphus sp.
Наездники — Ichneumonidae, Braconidae.
Небрия (жужелица) — Nebria sp.
Небрия Дьяконова — Eonebria djakonovi Snoiko.
Небрия охотская — Nebria ochotica R. E. Sahl.
Небрия фиолетовая, или нитидула — Nebria nitidula Fabr.
Носса, или уранида уссурийская — Nossa palaearctica Stg
Ночница зубчатая (совка) — Scoliptetyx libatrix L.
Ночница разукрашенная — Sypna picta Bull.
Огневка вершинная кедровая — Dioryctria sp.?
Огневка гимения — Hymenia recurvalis Fabr.
Огневка кувшинковгя — Hydrocarnpa nymphaeata L.
Огневка-лишайница — Scoparia ambigualis Tr.
Огневка пестрая — Pyrausta sp.?
Огневка пеструшка — Salebria semirubelia Scop.
Огневка пурпурная — Pyrausta purpuralis L.
Огневка рясковая — Cataclysta lemnata L.
Огневка совковидная—Nomophila noctuella Schiff.
Огневка степная — Cledeobia connectalis Hb.
Огневка четырехпятнистая — Pyrausta funebris Strom.
Орденская лента актея, или японская — Ephesia actaea Fldr.
Орденская лента голубая, или синяя— Catocala fraxini L.
Орденская лента Дорриса — Catocala doerriesi Stg.
Орденская лента еминенс — Ephesia eminens Stg.
Орденская лента ильмовая — Catocala deuteronympha Stg.
Орденская лента липовая — Catocala lara Brem.
Орденская лента Мольтрехта — Catocala moltrechti В. Н.
Орденская лента Палшкова — Catocala palshkovi В. Н.
Орденская лента хелена — Ephesia helena Ev.
Орденская лента яблоневая — Marmonia bell a serenides Stg.
Павлиноглазка артемнда — Actias artemis Brem.
Павлиноглазка волнистая, или брамея — Brahmaea certhia lunu-
lata Brem. — Grey.
Павлиноглазка ореховая — Dictyoploca japonica Btl.
Павлиноглазка Янковского — Rhodinia jankowskii Oberth.
Панграпта (совка) — Pangrapta marmorata Stg.
Перелнвницы, см. радужницы —
Перламутровки — Argynnis sp. sp.
Перламутровка альпийская — Brenthis thore hyperusia Fruhst.
Перламутровка большая — Argynnis paphia neopaphia Fruhst.
Перламутровка ифигения—Brenthis iphigenia Graes.
Перламутровка непарная — Argynnis sagana paulina Nordm.
Перламутровка-пенелопа — Argynnis penelope Stg.
Перламутровка южная — Brenthis oscarus australis Graes.
Пеструшки — Neptis philyra Men., N. tsbetverikovi Kurenz.
618
Пеструшка алвина, или сливовая — Neptis alwina Brem. — Grey.
Пеструшка дубовая, или тисба — Neptis thisbe Men.
Пеструшка Кузнецова — Neptis kusnetzovi Kurenz.
Пеструшка лещинная — Neptis philyroides Stg.
Пеструшка Прейера — Neptis pryeri Butl.
Пеструшка Радде — Neptis raddei Brem.
Пеструшка спирейная — Neptis coenobita magnata Heyne.
Пеструшка тисба, или дубовая — Neptis thisbe Men.
Пеструшка травяная — Neptis hylas intermedia Pryer.
Пеструшка уссурийская — Neptis speyeri Stg.
Пеструшка филира — Neptis philyra Men.
Пеструшка Четверикова — Neptis tshetverikovi Kurenz.
Пеструшка южная оранжевая — Neptis themis Fruhst.
Пестрянки восточные — Syntomis germana Feld.
Пирауста, нли огневка пестрая — Pyrausta luctualis Hiibner.
Погонитис (пяденица) — Pogonitis cumulate Christ.
Поденка — Ephemera vt^lgata L.
Полиграф еловый — Polygraphus jezoensis Niij.
Полиграф матовый — Polygraphus subopacus Thoms.
Полиграф пихтовый — Polygraphus proximus Blandf.
Полиграф северный — Polygraphus gracilis Niij.
Полиграф тусклый — Polygraphus subopacus Thons.
Пухоспннка бурая — Cymatophora fluctuosa Hb.
Пухоспинка Дикмана — Habrosyne diekmanni Graes.
Пухоспинка Танкре — Palimpsestis tancrei Graes.
Пчела кснлокопа — Xylocopa violacea L.
Пяденица — Cidaria teaniata saxea Will.
Пяденица абраксас — Abraxas sylvata Sc.
Пяденица акациевая — Calcarites pallida Hedem.
Пяденица актинидиевая, или йишмишевая — Lygris convergenata
Brem.
Пяденицы анаитис — Anaitis plagiata L. A. praeformata Hb.
Пяденица ариханна — Arichanna melanaria L.
Пяденица аспнлобапта — Aspilobapta sylvicola Djak.
Пяденица ацидалия — Acidalia sp.
Пяденицы бапта — Bapta bimaculata F., B. temerata Hb.
Пядеинца баптрия — Baptria tibiale Esp.
Пяденица березолистиая — Cidaria hastata L.
Пяденица брабнра — Brabira artemidora Oberth.
Пяденица брусничная — Itame fulvaria Vill.
Пяденица великолепная — lotaphora admirabilis Oberth.
Пяденица венузия—Venusia cambrica Curt.
Пяденица виноградная — Lygris ludovicaria Oberth.
Пяденица восточная пестрая — Abraxas orientalis Stg.
Пяденица восточная сетчатая — Eustroma inextricata Wkr.
Пяденица гареус малый — Garaeus parva Hed.
Пяденица геометра — Geometra papilionaria L.
Пяденица глазчатая — Problepsis phoebearia Ersch.
Пяденица голубичная — Itame fulvaria Vill.
Пяденицы дейлинин — Deilinia pusaria L. u D. exanthemata S
Пяденица Шеффера — Cabera schaefferi Brem.
Пяденица дымчатая — Boarmia sp.	,
Пяденица дымчатая еловая — Boarmi® ribeata Cl. /
Пяденица дымчатая пихтовая — Boarmia amoenari Sd£-
619
Пяденица еловая — Boarmia ribeata Cl.
Пяденица еловая, нли таежная — Garaeus mirandus mirificus В.-Н.
Пяденица желто-бурая — Acidalia deversaria Hs.
Пяденица зимняя — Operophtera brumata L.
Пяденица зубцекрылая — Gonodontis bidentats Cl.
Пяденица ивовая — Boarmia repandata L.
Пяденица кедровая — Bupalus vestalis Stg.
Пяденица крушинная — Triphosa dubitata L.
Пяденица Кристофа — Lygris agnes festinaria Christ.
Пяденица ларенция — Larentia sp.
Пяденица лигрис — ligris sp.
Пяденица литостеге — Lithostege farinata Hufn.
Пяденица Лича — Trichodezia kindermanni leechi Stg.
Пяденица лишайниковая — Boarmia jubata Thnb.
Пяденица лунчатая — Selenia tetralunaria Hufn.
Пяденица метейма — Meteima gilva Djak.
Пяденица микролоба—Microloba bella Butl.
Пяденица миртета — Myrteta unio Oberth.
Пяденица Обертюра — Triphosa sericata oberthueri Hed.
Пяденица обыкновенная сетчатая — Eustroma reticulata Thnbr.
Пяденица ольховая — Cidaria bicolorata Hufn.
Пяденица ортолита — Ortholitha limitata Sc.
Пяденица осенняя — Oporinia autumnata Bkh.
Пяденица оцелофора — Ocoelophora lentiginosaria Leech.
Пяденица погонитис — Pogonitis cumulate Christ.
Пяденицы-пеструшки — Trichobaptria execute Feld., Cidaria coryda-
laria Graes., Trichodezia kindermanni Brem.
Пяденица пестрая Киндерманна — Trichodezia kindermanni Brem.
Пяденица пихтовая — Boarmia amoenaria Stg.
Пяденица полосатая — Erebomorpha consors Butl.
Пяденица северная — Boarmia extinctaria Ev.
Пяденица сибирская—Aspilates sibiricus Djak.
Пяденица сиреневая — Naxa seriaria Motsch.
Пяденица скардамия восточная — Scardamia aurantiacai ia Brem.
Пяденица скория — Scoria lineata L.
Пяденица спилопера — Spilopera debilis Butl.
Пяденица сциономия — Scionomia anomala Butl.
Пяденица тимандра — Timandra rectistrigaria Ev.
Пяденица траурная — Odezia tibiale Esp.
Пяденица трихобаптрия — Trychobaptria exsecuta Fldr.
Пяденица тупоугольная—lodis putata L.
Пяденица углокрылая — Macaria sp.
Пяденица удивительная — lotaphora admirabilis Oberth.
Пяденица Фиксена — Gandaritis fixeni Brem.
Пяденица фотоскотозия — Photoscotosi^ atrostrigata Brem.
Пяденица хвойная — Boarmia angulifera Butl.
Пяденица цидария комис — Cidaria comis Butl.
Пяденица эйликриния — Eilicrinia nuptaria Brem.
Пяденица эндропиодес — Endropiodes indictinaria Brem.
Пяденица цидария березолистная — Cidaria hastata L.
Пяденица эфира — Ephyra sp.
Пяденица эпиона — Epione advenaria Hbn.
Пяденицы дымчатые—Boarmia amoenaria Stg., Boarmia anguli-
fera Btl.
620
Пяденицы — Hemerophila subplagiata Mkr., Chlorissa plana Wilem.
Пяденицы северные — Locjis putssta L., Acidalia frigidaria Moschl.
Радужница амурская — Apatura iris amurensis Stich.
Радужница ильмовая — Apatura nycteis' Men.
Радужница обыкновенная — Apatura substitute Butl.
Радужница уссурийская — Apatura ilia ussuriensis Kurenz.
Радужница Шренка — Apatura schrenckii Men.
Ручейник голостомис — Holostomis atrata Gmel.
Ручейник крунобиодес — Crunobiodes sinuata Mart.
Ручейник амурский — Holostomis sp.
Радужница-листоед — Donacia sp.
Ручейник — Architremma ulachensis Mart.
Ручейник архапатания — Archapatania complecta Mart.
Ручейник—Limnophilus diphyes Mart.
Ручейник амукия — Amukia relicta Mart.
Ручейники — Pseudostenophylax ussuricus Mart. Crunobiodes sinu-
atus Mart.
Сатир, или бархатница Шренка — Lethe schrenckii Men.
Сатир клетчатый — Melanargia sp.
Сатир горный мраморный — Lethe epimenides montana Kurenz.
Сатир каменный — Pararge deidamia Ev.
Сатир Менетри — Melanargia halimede menetriesi Houlb.
Сатир сибирский — Satyrus dryas sibirica Stg.
Сверчок домовой — Gryllulus domesticus L.
Светлячок — Luciola mongolica Motsch.
Светлячок пироцелия— Pyrocelia rufa E. Ol.
Сенница глазчатая — Coenonympha oedippus ocelatus Ruhl.
Сенница луговая — Coenonympha pamphilus L.
Сернцин китайский — Sericinus telamon amurensis Stg.
Сефиза — Sephisa princeps Fixsen.
Серпокрылка Комарова — Ditrigona komarovi Kurenz.
Серпокрылка ауцата — Auzata sp.?
Скакун трехцветный — Cicindela hibrida tricolor Ad.
Скакун темный сахалинский — Cicindela sachalinensis Morav.
Складокрылка — Pterodecta felderi Brem.
Скория — Scoria lineata Sc.
Скорпионница — Panorpa amurensis Mhc Lachlan.
Слоник — Catapiopus fassulatus Motsch.
Слоник Дикмана — Curculio diekmanni Fst.
Слоник зеленушка — Chlorophanus sibiricus Gyll.
Слоник ольховый — Acicnemis palliota Pase.
Слоник трубковерт дубовый — Paracycnotrachelus longiceps Motsch.
Совка анарта — Anarta quieta Hb.
Совка аномогина — Anomogyna sincere H.-Schaff.
Совка ареогната сихотэ-алинская — Areognatha sichotensis Kurenz.
Совка-гнпена — Hypena conspersalis Stg.
Совка гольцовая — Hyptioxesta pentima Ev.
Совка-капюшонница — Cucullia sp.
Совка клеверная — Euclidia mi Cl.
Совка ксантия — Xanthia fulvago L.
Совка ксилина — Xylina ornithopus Rott.
Совка-лишайница — Diphtera alpium Osbeck.
Совка маленькая — Eustrotia culta Btl.-
Совка-металловидка — Plusia sp.
621
Совка ортозия — Orthosia sp.
Совка панграпта — Pangrapta marmorata Stg.
Совка пуяокрылая'—Dermaleipa juno Dalm.
Совка-пяденица—Bomolocha bicoloralis Graes.
Совка -скоморох — Bomolocha fontis Thnbg.
Совка степная — Pyrocleptria cora Ev.
Совка-усатка — Hypena proboscidalis deleta Stg.
Совка усатая — Pechipogon barbalis Ci.
Совка цанклогната — Zanclognatha violacealis Stg.
Совки южные — Dierna timandra Alph., Hypocala limbata Butl.
Спнларкцня родофнля — Spilarctia rhodophila Mlcr.
Стреюза-бабка— Gomphus sp.
Стрекоза-коромысло — Aeschna coerulea Strom.
Стрекозы-красотки—Agrion virgo L., A. spendens Harris.
Стрекоза синяя, нлн лютка-красотка — Calopteryx japonica Selys.
Стрекоза-стрелка — Lestes sp.
Таракан реликтовый лесной — Cryptocercus relictus B.-Bienko.
Толстоголовка разнокрылая, или морфей — Heteropterus morpbeus
Pall.
Толстоголовка черная — Leptalina' unicolor Brem.
Травянки — Crambus sp.
Травянка золотистая — Crambus chrysonochelus Sc.
Трифоза Обертюра, см. пяденица Обертюра—Triphosa sericata
oberthueri Hed.
Триходецня Киндерманна, см. пяденица Киндерманна— Trichodezia
kindermanni Brem.
Углокрыльница чертополоховая — Pyrameis cardui L.
Усач акмеопс — Acmaeops minuta Gebl.
Усач одекнема — Oedecnema dubia F.
Усач голубой, илн розалия — Rosalia coelestis Sem.
Усач-корнеед — Dorcadion holosericeum Kryn.
Усач лептура — Leptura cyanea Gebl.
Усач липовый блестящий — Eutetrapha metallescens Motsch.
Усач липовый 16-точечный—-Eutetrapha sedecimpunctata Motsch.
Усач пестрый — Pogonocherus dimidiatus Bless.
Усач странгалия — Strangalia aethiops Poda.
Усачи черные — Monocnamus urussovi Fisch. M. saltuarius Gebl.
Феллопс амурский — Phellopsis amurensis Motsch.
Хвостоносец альциной — Papilio alcinous confusus Rotsch.
Хвостоносец ксут—Papilio xuthus L.
Хвостоносец снннй, нли Маака — Papilio maackii Men.
Хохлатка красивая — Lophopterix velutina Oberth.
Хохлатка ореховая — Uropyia meticulodina Oberth.
Хрущ июньский — Holotrichia sichotana Brenske.
Хрущ майский — Melolontha melolontha L.
Хрущик бурый — Proagopertha lucida Fald.
Хрущик садовый — Phyllopertha horticola L.
Хрушнк цветочный — Popilia straminipennis J.
Цанклогната, илн совка-пяденица — Zanclognatha sp.
Цндария дефлората — Cidaria deflorata Ersch.
Цидария коридалярия — Cidaria corydalaria Graes.
Цикада певчая — Lyristes bihamata Motsch.
Цинксйя (муха) — Cinzia dux Stack.
622
Чернотелки подкоровые — Hypophloeus fraxini Kug., Hypophloeus
linearis Fabr.
Шашечницы — Melitaea sp. sp.
Шашечница малая, илн плотина — Melitaea plotina Brem.
Шелкопряд еловый — Selenephera lunigera Esp.
Шелкопряд кольчатый — Melacosoma neustria L.
Шелкопряд-монашенка — Lymantria monacha L.
Шелкопряд непарный — Lymantria dispar L.
Шелкопряд сибирский — Dendrolimus sibiricus Tshtv.
Шерстолапка еловая — Dasychira abietis Schiff.
Шмелевндка двухцветная (муха)—Mallota bicolor Sack.
Шмель пестрый — Bombus sparadicus Nik.
Шмель хоккайдский — Bombus sapporoensis Rohw.
Щитовидка — Temnochila japonica Reit.
Элпизма — Elcysma westwoodi caudata Brem.
Эпикопея — Epicopeia mencia albofasciata Djak.
Эпиплема — Epinlema erasaria Christ.
СОДЕРЖАНИЕ
Предисловие	5
Как я начал путешествовать	9
Первые путешествия в Сихотэ-Алине	45
Экспедиция	1931 года	11	100
Экспедиции	.1934—1935	годов	248
Экспедиция	1937 года	386
Экспедиция	1948 года	422
Экспедиции	1940—1950	годов	531
Алексей Иванович Куренцов
МОИ ПУТЕШЕСТВИЯ
Редакторы Л. Василенко, Л. Хроленко,
Е. Довженко
Художественный редактор Н. Горбунов
Технический редактор Н. Павлова
Корректоры Л. Кондратюк, В. Краснова
ВД 00040. Сдано в набор 13/VI1-72 г. Под-
писано к печати 15/III-73 г. Формат 84Х108/32.
Усл. печ. л. 32,760. Уч.-изд. л. 34,315. Бумага
тип. № 2. Тираж 15 000 экз. Цена 1 руб. 87 коп.
Заказ 2264.
Дальневосточное книжное издательство Госу-
дарственного Комитета Совета Министров
РСФСР по делам издательств, полиграфии и
книжной торговли. Владивосток, Ленинская, 43.
Полиграфический комбинат Приморского кра-
евого управления по печати. Владивосток, Оке-
анский пр., 69.