о  смо  Ю  СС  ИЛА
 ВЕЛИКОЕ  КНЯЖЕСТВО  ФИНЛЯНДСКОЕ
 1809-1917
 Яив1агпа

Осмо  Юссила  родился  в  местечке  Хаукипудас
(губерния  Оулу)  в  1938  году.  В  1980-19X3  годах
являлся  помощником  профессора  (адъюнктом),
в  1983-2001  годах,  вплоть  до  выхода  на  пен¬
сию,—  профессором  Хельсинкского  универси¬
тета.
 О.Юссила  —  авторитетный  и  имеющий
международную  известность  исследователь  по¬
литической  истории,  специализирующийся  на
тематике  российско-финляндских  и  советско-
финляндских  отношений.  В  его  работах,  охва¬
тывающих  историю  Финляндии  и  России
(СССР)  за  последние  двести  лет,  особое  внима¬
ние,  наряду  с  эпохой  Великого  княжества  Фин¬
ляндского,  уделено  советско-финляндской  «зим¬
ней»  войне  1939-1940  годов  и  так  называемой
«войне-продолжению»  1941-1944  годов,  а  так¬
же  последовавшим  за  ними  периодам  переоцен¬
ки  и  восстановления  отношений  между  двумя
государствами.
 На  передней  стороне  обложки  -  один  из  шести
тронов  российского  императора,  изготовлен¬
ных  при  Павле  I.  Данный  трон  использовался
Великими  князьями  Финляндскими.
 Фото  Национальный  м\  чсй  Финлнш)ии.  «Мухгокуна»  \kimnm  Мгхки
 На  задней  стороне  обложки  так  называемый
малый  герб  Российской  империи.  В  этом  вари¬
анте  герба  на  крыльях  двуглавого  орла  помеще¬
ны  лишь  основные  из  гербов  завоеванных  Росси¬
ей  заметь,  в  том  числе  герб  Великого  княжества
Финляндского.  Этот  герб  с  изображением  льва
размещен  справа  внизу  и  не  имеет  над  своим
щитам  короны.

о  смо  Ю  ССИЛА
 ВЕЛИКОЕ  КНЯЖЕСТВО  ФИНЛЯНДСКОЕ
 1809-1917
 Перевод  с  финского
 под  редакцией  академика  А.  Ю.  Румянцева
 Ил^ата
 Хельсинки

Перевод  с  финского  языка:
 В.  М.  Авцинов,  Л.  В.  Анисимов,  С.  С.  Беляев,  И.  Е.  Налетова
под  редакцией  А.  Ю.  Румянцева
 Юссила  О.
 Ю89  Великое  княжество  Финляндское  1809-1917  [Перевод  с  финского].—
Хельсинки:  Ruslania  Books  Оу,  2009.
 ISBN  978-951-97819-6-9
 Монография  об  истории  формирования  финляндской  автономии  и  основ
финляндской  государственности  в  период  вхождения  Финляндии  в  качес¬
тве  Великого  княжества  в  состав  Российской  империи  в  1809-1917  гг.  Пред¬
назначена  для  научных  работников,  преподавателей,  аспирантов  и  студентов
высших  учебных  заведений  гуманитарного  профиля,  а  также  широкого  круга
читателей,  интересующихся  вопросами  истории  и  российско-финляндских
отношений.
 Ruslania  Books  Oy,  Helsinki
Home  page:  www.ruslania.com
E-mail:  ruslania@ruslania.com
 ©  Осмо  Юссила,  2004
©  Издательство  WSOY,  2004
 ©  В.  М.  Авцинов,  Л.  В.  Анисимов,  С.  С.  Беляев,  И.  Е.  Налетова,
 А.  Ю.  Румянцев,  перевод  на  русский  язык  и  редакция,  2009
©  Ruslania  Books  Оу,  подготовка  и  оформление  русского  издания,  2009
 Переведено  по  изданию:
 Osmo  Jussila.  Suomen  Suuriruhtinaskunta  1809-1917.
 WSOY,  2004
 Типография:  WS  Bookwell  Oy,  Juva

Предисловие  редактора  перевода
 Отрадно  и  глубоко  символично,  что  книга  финского  историка
профессора  Осмо  Юссилы  «Великое  княжество  Финляндское  1809—
1917»  выходит  в  переводе  на  русский  язык  в  год  200-летнего  юбилея
начала  формирования  финляндской  автономии  в  составе  Российс¬
кой  империи.
 В  истории  российско-финляндских  отношений,  которая  уходит  в
глубину  веков  и  знает  примеры  как  истинного  добрососедства,  так  и
взаимного  противостояния,  период  Великого  княжества  Финлянд¬
ского  —  одна  из  наиболее  ярких  и  позитивных,  хотя  и  мало  известных
массовому  российскому  читателю  страниц.  Полноценное  изучение  и
осознание  того,  как  складывались  отношения  между  русскими  и  фин¬
нами,  прожившими  в  течение  более  чем  ста  лет  в  рамках  одного  го¬
сударства  —  Российской  империи,  и  как  происходило  в  эти  годы
формирование  основ  финской  государственности  и  национального
самосознания,  помогает  понять  особенности  исторического  пути
Финляндии,  её  национально-культурное  своеобразие,  дает  ключ  к
пониманию  нынешнего  восприятия  нашими  народами  друг  друга.
 В  Финляндии  юбилейный  год,  посвященный  200-летию  Велико¬
го  княжества,  проходит  под  девизом  «Начало  строительства  нации».
Действительно,  широкая  автономия,  предоставленная  Финляндии  в
составе  Российской  империи,  сделала  возможным  складывание  су¬
ществующих  по  сей  день  финляндских  структур  управления,  пре¬
жде  всего  Сената  (прообраз  нынешнего  правительства)  и  сейма
(впоследствии  парламента).  Тогда  же  финский  язык  получил  права
официального  языка,  началось  бурное  развитие  национальной  куль¬
туры,  окрепла  финская  экономика,  Великое  княжество  получило
свою  национальную  валюту  —  марку,  таможенную  границу,  почто¬
вое  ведомство,  сеть  железнодорожного  сообщения.

4
 Предисловие  редактора  перевода
 Книга  О.  Юссилы  в  Финляндии  считается  одной  из  наиболее  глу¬
боких  и  объективных  работ  современных  финских  историков,  пос¬
вященных  данному  периоду.  Исследователь  подробно  рассматрива¬
ет  основные  направления  в  становлении  и  развитии  Великого  кня¬
жества,  рассказывает  о  российских  и  финляндских  государственных
деятелях,  сыгравших  важную  роль  в  его  судьбе,  с  успехом  воссозда¬
ет  общую  атмосферу  тогдашней  эпохи.  Главным  результатом  обра¬
зования  Великого  княжества  Финляндского  историк  считает  посте¬
пенное  формирование  несуверенного,  но  самостоятельного  в  эконо¬
мическом  плане  «государства»,  на  основе  которого  возникла  впос¬
ледствии  независимая  Финляндия.  «В  тот  момент,  когда  Финляндия
была  присоединена  к  России  в  качестве  «завоеванной  земли»,  то
есть  провинции,  она  не  являлась  ни  государством,  ни  даже  Великим
княжеством,—  отмечает  он.—  Государством  её  сделал  лишь  сам  за¬
воеватель,  то  есть  Россия».
 Надеемся,  что  работа  О.  Юссилы  представит  интерес  для  научных
работников  —  специалистов  по  истории  Северной  Европы,  преподава¬
телей,  аспирантов  и  учащихся  высших  учебных  заведений  политологи¬
ческого  и  гуманитарного  профиля,  в  целом  для  всех,  кто  интересуется
историей.  Рассчитываем,  что  перевод  книги  станет  вкладом  в  укрепле¬
ние  российско-финляндского  добрососедства,  совместно  с  работами
российских  историков  послужит  основой  для  дальнейших  научных  и
творческих  поисков  российских  исследователей.
 Выражаем  признательность  автору  книги  за  искренний  интерес
к  российскому  периоду  в  истории  Финляндии,  а  также  обсуждение
связанных  с  ним  вопросов  на  заключительном  этапе  работы  над  пе¬
реводом,  которое  было  исключительно  полезным.  Благодарим  изда¬
теля  перевода  —  компанию  «Руслания  Букс»  за  плодотворное  взаи¬
модействие,  а  также  издательство  «Вернер  Сёдерстрём»  за  содейс¬
твие  в  оформлении  правовых  аспектов  издания  русскоязычной  вер¬
сии  работы.
 Особые  слова  благодарности  хотелось  бы  адресовать  руководс¬
тву  МИД  России,  без  поддержки  которого  выпуск  данной  книги  в  пе¬
реводе  на  русский  язык,  выполненном  работающими  на  финском  на¬
правлении  российскими  дипломатами,  не  был  бы  возможен.
 Александр  Румянцев
Чрезвычайный  и  Полномочный  Посол  России  в  Финляндии,
 академик  РАН
апрель  2009  года

Моим  РУССКОЯЗЫЧНЫМ  ЧИТАТЕЛЯМ
 После  того,  как  в  1809  году  Финляндия  была  отделена  от  Шве¬
ции,  шведы  очень  быстро  забыли  о  Финляндии  и  её  истории.  Ког¬
да  же  впоследствии  в  1917  году  Финляндия  обрела  независимость  от
России,  там  произошло,  похоже,  то  же  самое.  После  российского  ис¬
торика  М.М.Бородкина  о  времени  Великого  княжества  Финляндско¬
го  (1809-1917  годах)  в  течение  около  ста  лет  не  было  издано  ни  од¬
ного  труда  на  русском  языке.  Этот  большой  пробел  я  и  попытался
заполнить  с  помощью  данной  книги.
 Так  называемая  борьба  по  вопросам  права,  шедшая  между  фински¬
ми  и  российскими  историками  и  публицистами  с  начала  1890-х  годов,
оказала  сильное  влияние  на  финляндскую  историографию.  «Общепри¬
знанной  истиной»,  если  использовать  выражение  английского  историка
Д.К.Уатта,  стали  считаться  конституционалистские  трактовки  финской
стороны,  подчеркивавшие  отдельную  от  России  государственную  сущ¬
ность  Финляндии.  В  России  соответствующие  представления  счита¬
лись  «сепаратизмом».  Начиная  с  1960-х  годов  несколько  молодых  фин¬
ляндских  исследователей  стали  подвергать  эту  «общепризнанную  ис¬
тину»  ревизии.  В  их  числе  был  и  я  сам.  Мой  уважаемый  учитель,  акаде¬
мик  Эйно  Ютиккала,  окрестил  нас  «неоцаристскими»  историками.
Поскольку  в  своих  трактовках  мы  опирались  на  некоторых  американс¬
ких  исследователей,  в  т.ч.  Марка  Раева,  один  из  коллег  Э.Ютиккалы
сказал,  что  представления  К.Ф.Ордина  и  М.М.Бородкина  вновь  возвра¬
щаются  в  Финляндию  обходным  путем  через  Запад.  Э.Ютиккала  был,
однако,  способен  изменять  свои  суждения.  Прочитав  в  2004  году  эту
книгу,  он  сказал,  что  не  имеет  по  ней  никаких  замечаний.
 Вместе  с  тем  в  этой  книге  я  не  выступаю  ни  с  неоцаристских,
ни  с  конституционалистских  позиций.  Мною  предпринята  попытка
рассказать  о  прошлом  «так,  как  действительно  происходили  собы¬
тия»  («wie  es  eigentlich  gewesen  ist»),  если  процитировать  известное
изречение  немецкого  историка  Л.  фон  Ранке.  Мой  подход  был,  одна¬
ко,  общегосударственным.  Я  рассматривал  Великое  княжество  Фин¬
ляндское  с  широкого  Санкт-Петербургского  ракурса,  не  забывая  при
этом  и  о  горизонте,  открывающемся  из  Хельсинки.  Финляндию  и  её
статус  я  сравнивал  с  положением  других  автономных  территорий  Рос¬
сии,  в  полной  мере  осознавая,  что  история  Финляндии  1809-1917  го¬
дов  является  частью  российской  истории.  По-видимому,  именно  по
этой  причине  моя  книга  и  выходит  в  переводе  на  русский  язык,  при¬
чем  в  превосходно  выполненном  переводе.

6
 Моим  русскоязычным  читателям
 При  рассмотрении  этой  тематики  я  стремился  принимать  во  вни¬
мание  как  отдельные  случайные  факторы,  так  и  структурные  и  пос¬
тепенно  происходившие  изменения.  И  то,  и  другое  влияло  на  завер¬
шившийся  в  1917  году  многоэтапный  процесс  превращения  Фин¬
ляндии  из  небольшого  «зародыша  государственности»,  каковым  она
являлась  в  1809  году,  в  абсолютно  независимое  в  своих  внутренних
делах  государство.
 Предисловие  к  финскому  изданию
 Идея  написания  этой  книги  родилась  во  время  чтения  мною  в  кон¬
це  прошлого  тысячелетия  цикла  лекций  о  положении  Финляндии  и  о
ее  развитии  в  составе  российского  государства.  Книга,  однако,  не  яв¬
ляется  копией  записей  лекций,  которые  послужили  лишь  своего  рода
отправным  моментом  для  нее.  Иллюстрации  я  стремился  спланиро¬
вать  таким  образом,  чтобы  с  обширными  сопроводительными  текста¬
ми  они  образовали  как  бы  параллельное  повествование,  которое  начи¬
нается  с  приложения  в  виде  цветной  иллюстрации.
 Свою  благодарность  обращаю,  прежде  всего,  к  занимающимся
этой  проблематикой  коллегам,  от  которых  я  получал  хорошие  сове¬
ты,  во-вторых,  к  сотрудникам  и  чиновникам  Национального  архива,
а  также  библиотеки  Хельсинкского  университета,  особенно  ее  сла¬
вянского  отделения.  Взглянув  на  упоминающиеся  источники,  они
могут  убедиться  в  том,  что  я  не  совсем  напрасно  заставил  их  побе¬
гать.  В-третьих,  я  благодарю  редакторов  издательства  \VSOY,  худож¬
ников,  обработчиков  текста  и  иллюстративного  материала,  особенно
Саули  Ярвинена  и  Вилье  Пеккалу.  Они  сформировали  из  моей  бес¬
порядочной  рукописи  красивую  книгу,  которую  можно  прочитать.
Особую  благодарность  заслужил  эксперт  по  компьютерной  технике
Яри  Нюкянен,  благодаря  искусству  которого  были  открыты  дискеты
моего  древнего  компьютера.
 При  транслитерации  русского  языка  я  использовал,  главным  об¬
разом,  рекомендованную  журналом  «Вириттая»  в  1957  г.  т.  н.  обыч¬
ную  систему  с  некоторыми  исключениями,  особенно  в  части  имен.
 Осмо  Юссила
Эспоо,  апрель  2009  года
 Вихерлааксо,  19  сентября  2004  г.

Предисловие  редактора  перевода  .... 	3
 Предисловия  автора 	 5
 В  ВЕДЕ  НИР..  . 	. 	12
 Другие  автономии  России 	 27
 Провинция
 «В  ЧРЕДЕ  НАРОДОВ,  СКИПЕТРУ  РОССИЙСКОМУ  ПОДВЛАСТНЫХ  И  ЕДИНУЮ
ИМПЕРИЮ  СОСТАВЛЯЮЩИХ,  ОБЫВАТЕЛИ  НОВОПРПСОЕДИНЕПНОЙ  ФИНЛЯНДИИ
 С  СЕГО  ВРЕМЕНИ  ВОСПРИЯЛИ  НАВСЕГДА  СВОЕ  МЕСТО».  ПРИСОЕДИНЕНИЕ
 шведской  Финляндии  К  РОССИЙСКОЙ  Финляндии  в  1808-181  1  ГОДАХ  45
Депутация  1808  года
 и  ее  основополагающий  «договор  о  капитуляции» 	 50
 Сословный  сейм  в  Порвоо  и  присяга  на  верность 	 66
 Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации
 ЦЕНТРАЛЬНОЙ  АДМИНИСТРАЦИИ  И  ЕЕ  ФИНЛЯНДСКОЕ  УСТРОЙСТВО 	78
 Генерал-губернаторство  Г.  М.  Спренгтпортена 	 80
 Финляндские  дела  переданы  М.  М.  Сперанскому 	 84
 М.  Б.  Барклай-де-Толли  меняет  мнение.  Учреждение  финляндского
 правительства  или  Правительственного  совета 	 89
 Инструкция  для  генерал-губернатора 	 104
 «Экономическое  государство»  во  главе  с  министром  в  составе
Российской  империи.  Решающий  поворот  1811  года 	 111
 Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея» 	 129
 Сближение  Финляндии  с  Россией 	 135
 Попытка  сделать  русский  языком  управления 	 139
 От  королевского  Турку  к  императорскому  Хельсинки 	 147
 Рубль  как  денежная  единица 	 148
 Прочь  от  Швеции,  ближе  к  России 	 150
 Финляндские  офицеры  сближают  Финляндию  с  Россией 	 152
 Л.  Г.  фон  Гартман  и  А.  Армфельт  как  сторонники  сближения
Финляндии  с  Россией,  а  также  «отец  сепаратизма»  Израэль  Вассер  156
«Пекка  Куохаринен»  (он  же  А.  И.  Арвидсон):  Финляндия  —
 провинция,  захваченная  силой  оружия 	 166
 «Олли  Кекяляйнен»:  Договор  в  Порвоо  был  обязывающим  ... 	168

8
 Содержание
 ГьНЕРАЛ-1  УБЬРНА'ГОРСТВО  1823-1861  годов 	 173
 Генерал  А.  А.  Закревский  как  строитель  финляндской  автономии  190
Генерал-губернатор  А.  С.  Меншиков
 на  страже  финляндской  автономии 	 196
 Совместное  и  общегосударственное  законодательство 	 229
 Г  ОСУДАРСТВО
 Большой  поворот,  связанным  с  Крымском  войной  и  смелом  монарха.
Фипл  ЯНДСКАЯ  ПРОВИНЦИЯ  СТАНОВИТСЯ  ГОСУДАРСIвом  . 	255
 «Персональное  правительство»  Александра  II 	 258
 Резкий  поворот  1861  года  —  когда  Финляндия  внезапно
 стала  государством 	 267
 Противовес  генерал-губернатору 	 281
 Провинция  или  государство? 	 288
 «Философский  ляпсус»  Ю.  В.  Снельмана 	 294
 Фантазии  И.  Вассера  вписаны  в  историю 	 302
 Управление  общественным  мнением  в  Финляндии  и  в  России.  . 	311
 Новое  государственное  уложение
 и  «противовес»  генерал-губернатору 	 327
 Комиссии  по  реформе 	 334
 Сеймовый  устав  1869  года  и  право  инициативы  1886  года  —
введение  императоров  в  заблуждение  или  прямая  измена?.... 	350
 От  РОСТКОВ  ГОСУДАРСТВЕННОСТИ  К  СЛОЖИВШЕМУСЯ  ГОСУДАРСТВУ  . 	. 	368
 От  Правительственного  совета  к  правительству  государства.  .  . 	370
 Финляндское  гражданство 	 389
 Таможенная  автономия 	 395
 Финская  почта  Финляндии 	 404
 Собственная  марка,  метр  и  армия 	 407
 Финляндское  государство  получает
 часть  внешнеполитических  дел 	 437
 Первые  реакции  русских  на  новое  финляндское  государство
 и  первые  конфликты 	 440
 Российские  либералы  и  славянофилы 	 441
 Коробейники  как  проблема  отношений 	 451
 Финны  продолжают  просвещать  Россию 	 456
 Чудской  таможенник  против  русского  дачника 	 458
 Памятники  победам  финнов  над  русскими 	 460

Содержание
 9
 От  КОДИФИКАЦИИ  ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРА  Ф.  Л.  ГеЙДЕНА
до  Особого  совещания  министра  Н.  X.  Бунге.  Начинается  время
 ОБЩЕГОСУДАРСТВЕННОГО  ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА  И  ВЛАСТИ  МИНИСТРОВ  . 	. 	465
 Генерал-губернатор  Ф.  Л.  Гейден  акцентирует
 общегосударственное  законодательство 	 480
 Возможность  компромисса 	 485
 Путь  к  так  называемым  «годам  угнетения» 	 487
 «Формы  правления»  финнов  и  Ф.  Л.  Гейдена 	 491
 Комитет  Ф.  Л.  Гейдена 	 500
 Встречная  памятная  записка  министра
 статс-секретаря  В.  К.  фон  Дена 	 517
 Год  большого  поворота  1889-й:  «Что  же  ото,  наконец,  Россия
 ПРИНАДЛЕЖИТ  ИЛИ  СОСТАВЛЯЕТ  ЧАСТЬ  ФИНЛЯНДИИ,  ИЛИ  ВЕЛИКОЕ
 Княжество  Финляндское  принадлежит  Российской  империи?» 	528
 Борьба  по  правовым  вопросам 	 539
 Вирус  Мехелин 	 539
 Ответ  К.  Ф.  Ордина  Л.  Мехелину 	 548
 Общий  характер  правовой  борьбы 	 554
 К.  Ф.  Ордин,  М.  М.  Бородкин  и  Ю.  Р.  Даниельсон 	 565
 М.  М.  Бородкин  и  И.  Вассер 	 589
 Особое  совещание  Н.  X.  Бунге  1892-1893  годов  и  Февральский
манифест  1899  года.  Финляндское  законодательство  подчинено
общегосударственному 	594
 Февральский  манифест 	 613
 Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков:  Финляндия  должна  стать
управляемой  генерал-губернатором  «окраиной» 	633
 Министр  статс-секретарь  В.  К.  фон  Плеве  намечает  основные
вехи  политики  России  в  отношении  Финляндии:  «коренная  ломка»
в  УПРАВЛЕНИИ  Ф  ИНЛЯНДИЕЙ  НЕ  НУЖНА 	669
 Всероссийская  политическая  стачка  1905  года  и  ее  последствия:
ФИНЛЯНДСКАЯ  ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ  ВОЗВРАЩЕНА  НА  МИГ 	692
 Положение  Финляндии  в  новой  конституции  России 	 699
 Попытка  создать  форму  правления  Финляндии 	 703

10
 Содержание
 Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем  Совета
 министров.  «Второй  период  угнетения» 	 710
 П.  А.  Столыпин  и  его  политика  в  отношении  Финляндии 	 712
 Финляндия  и  Государственная  Дума  России 	 714
 Реформа  Совета  министров  1905  года  и  новый  порядок  доклада
 финляндских  дел  1908  года 	 717
 Закон  1910  года  об  общегосударственном  законодательстве.
 Финляндия  превращается  в  самоуправляющуюся  область  .... 	725
 Большая  «программа  русификации»  1914  года 	 734
 Внутренне  независимое  i  осударст  во.
 О']  марта  до  ноября  1917  года 	 740
 Цель  —  полная  внутренняя  независимость 	 741
 Вопрос  о  верховной  власти 	 746
 Закон  о  власти  и  его  последствия 	 750
 Конституционный  комитет  К.Ю.Стольберга
 и  его  переговоры  с  русскими 	 751
 Одновременно  и  правило,  и  исключение 	 771
 Ссылки  на  источники 	 797
 Литература,  упомянутая  в  тексте  к  иллюстрациям 	 831
 Указатель  имен 	 833
 Приложение  к  русскому  изданию:
 Императоры  Всероссийские  —  Великие  князья  Финляндские,
генерал-губернаторы  и  министры  статс-секретари
 Великого  княжества  Финляндского 	 843

«Тот  небольшой  росток  государственности,  который  с  легкой  ру¬
ки  Александра  I  возник  на  бурной  заре  века  где-то  за  Выборгом,  за
три  четверти  столетия  вырос  в  автономное  государство,  в  котором
все  признаки  ...  государства  присутствуют  и  развиты  в  большей  или
меньшей  степени...
 Их  (т.  е.  российских  жителей  особняков  и  дач  на  Карельском
перешейке)  изумленному  взору  предстает  хорошо  организованное,
самоуправляющееся  общество  с  тысячами  школ,  в  которых,  ИогпЬПе
(НсШ  (страшно  сказать),  не  преподается  государственный  язык,  про¬
мышленностью,  которая  частично  конкурирует  за  ведущие  позиции
на  рынках  с  их  собственной,  опирающимися  на  прочную  основу  фи¬
нансами  и  такими  собственными  займами  на  мировых  рынках,  ка¬
ким  позавидовали  бы  и  более  богатые  страны».
 Из  письма  чиновника  финляндского  Статс-секретариата
барона  Йоханнеса  Грипенберга
профессору  и  лидеру  финляндской  партии  Ю.С.Юрьё-Коскинену*
 15.4.1889
 *  Ю.С.Юрьё-Коскинен  (1830-1903),  финский  историк,  стоявший  у  ис¬
токов  движения  фенноманов.  В  1882  г.  получил  дворянский  титул,  сменив
при  этом  шведскую  фамилию  Фореман  (от  слова  «порог  реки»:  по-шведски
«fors»,  по-фински  —  «koski»)  на  сочетание  Юрьё-Коскинен,  ранее  исполь¬
зовавшееся  им  (без  дефиса)  в  качестве  творческого  псевдонима.—  Здесь  и
далее  примечание  переводчика.

ВВЕДЕНИЕ
 Другие  альтернативы
 «Почему  такая  книга  и  по  такой  теме?»  —  с  полным  на  то  осно¬
ванием  может  спросить  читатель.  Не  достаточно  ли  уже  написано  о
финляндской  автономии?  Не  разобрана  ли  она  вплоть  до  последних
деталей,  —  как  в  Финляндии,  так  и  в  России  в  годы,  когда  между
российскими  и  финляндскими  правоведами  велась  полемика  о  поло¬
жении  Финляндии  в  составе  Российской  империи?  Не  перевернуты  ли
уже  все  камни,  да  и  еще  и  по  многу  раз?  И  разве  не  я  сам  написал  по
этой  теме  уже  две  работы  —  диссертацию  «Коренные  законы  Фин¬
ляндии  1808-1863  гг.»  (1969)  и  книгу  «От  провинции  до  государс¬
тва»  (1987)?  Наряду  с  этим,  есть  еще  основательные  исследования
Пяйвие  Томмилы  и  Кейо  Корхонена,  равно  как  и  исследование  не¬
мецкого  историка  Роберта  Швейцера  «Автономия  и  автократия»  о
положении  Финляндии  в  империи  в  1863-1899  гг.,  работы  Э.К.Ос-
монсало  в  отношении  всего  соответствующего  периода,  исследова¬
ние  Кристины  Каллейнен  о  генерал-губернаторах,  а  также  биогра¬
фия  Л.Г.  фон  Гартмана,  обширные  и  основательные  обзоры  истории
Государственного  совета  и  парламента,  а  также  многочисленные
современные  исследования,  подготовленные  комиссией  по  истории
системы  управления,  работавшей  в  1986-1996  гг.  Этот  перечень
можно  было  бы  продолжать  еще  долго,  но  в  этом  нет  необходимос¬
ти.  Поскольку,  как  дал  понять  английский  исследователь  Д.К.Уатт  в
своей  прекрасной  статье  в  книге,  посвященной  60-летию  профессо¬
ра  Юкки  Невакиви,  —  также,  как  до  него  известный  британский  ис¬
торик  Э.Х.Карр,  да  и  многие  другие,  —  историческая  наука,  как  и
многие  другие  науки,  представляет  собой  неисчерпаемый  и  беско¬
нечный  процесс  новых  толкований.  Ноты  или  источники  для  всех
одни  и  те  же,  но  их  трактовки  различны.  Пусть  даже  по  той  или  иной
теме  и  написано  уже  столько  книг,  что  они  займут  пять  или  десять

Введение
 13
 метров  книжных  полок,  —  это  еще  ничего  не  значит.  Если  по  какой-
либо  причине  возникает  потребность  подвергнуть  сомнению  то,  что
Д.К.Уатт  столь  метко  назвал  «общепризнанными  истинами»,  то  эти
истины,  соответственно,  начинают  оспаривать.  Если  у  исследовате¬
ля  возникают  новые  догадки  о  природе  вещей  и  их  взаимосвязи,  то
их  следует  записать  и  опубликовать.  Сейчас  таковые  возникли.
 Читатель  мог  бы  также  спросить,  не  написал  ли  я  сам  совсем  не¬
давно  по  этой  теме  общий  обзор,  разошедшийся  на  многих  языках,  а
именно  мою  часть  в  книге  «Политическая  история  Финляндии
1809-2000  гг.»  («Suomen  poliittinen  historia  1809-2000»).  Конечно,
написал.  С  тех  пор  прошло  не  так  много  лет.  Тем  не  менее,  даже  за
этот  короткий  промежуток  времени  я  кардинальным  образом  пере¬
смотрел  свои  подходы  по  многим  позициям!  Кроме  того,  настоящий
труд  намного  шире  и  детальнее,  чем  мой  вклад  в  упомянутое  исто¬
рическое  исследование.  Не  хочу,  однако,  сказать,  что  моя  часть  в
«Политической  истории  Финляндии»  плоха  и  никуда  больше  не  го¬
дится.  Спектр  исторических  событий,  однако,  настолько  широк  и
разнообразен,  что  в  нем  всегда  находится  место  для  новых  сочлене¬
ний  и  толкований.  Чем  больше  я  изучаю  историю  и  пишу  о  ней,  тем
больше  убеждаюсь,  что  конечный  результат,  написанная  история,  -
это  в  значительной  степени  плод  субъективных  решений  и  толкова¬
ний  автора.  Масса  «исторических  фактов»  столь  необъятно  велика,
что  она  не  уместится  под  обложку  даже  очень  объемной  книги.  По¬
тому  и  эта  книга,  которую  вы  держите  сейчас  в  руках,  являет  собой
субъективный  подбор  таких  фактов.  Описание  истории  не  может,  да
и  не  должно  сводиться  лишь  к  публикации  всех  источников.
 Даже  хорошо,  что  по  этой  теме,  особенно  по  ее  начальному  этапу,
который  рассматривался  главным  образом  в  ходе  правовой  борьбы,
уже  ранее  так  много  написано  и  опубликовано.  Это  дало  мне  возмож¬
ность  опираться  на  уже  имеющуюся  литературу  и  опубликованные
источники.  К  первоначальным  источникам  необходимо  было  обра¬
щаться  лишь  в  отдельных,  особых  случаях.  Эта  книга,  таким  образом,
представляет  собой  в  значительной  степени  новое  толкование  и  обоб¬
щение  уже  известных  источников.  Наряду  с  этим,  в  ней  собран  воеди¬
но  весь  тот  опыт,  который  я  приобрел  за  35  лет  исследовательской
работы,  и  те  уроки,  которые  преподала  мне  эта  работа.  На  мой  взгляд,
речь  идет  о  новом  всеобъемлющем  видении  положения  Великого  кня¬
жества  Финляндского  в  составе  Российской  империи  в  1809-1917  гг.
В  то  же  время  надо  сказать,  что  настоящий  труд  не  является  историей
Великого  княжества,  охватывающей  все  области  его  жизни.  Он  тема¬
тический  в  том  плане,  что  концентрируется  на  правовом  и  реальном

14
 Введение
 положении  Финляндии  в  составе  Российской  империи,  изменениях
этого  положения,  а  также  тех  представлениях,  которые  имелись  на  сей
счет  по  обе  стороны  границы,  проходившей  по  реке  Сестре.  Он  также,
что  называется,  эпизодичен:  с  помощью  такого  выражения  многие  ав¬
торы  в  упреждающем  порядке  защищаются  от  обвинений  критиков  в
том,  что  что-либо  существенное  осталось  без  внимания.
 Потребность  в  новом  толковании  проистекает  из  двух  основных
причин.  В  финской  исторической  литературе  по  конституционным
вопросам,  написанной  для  нужд  борьбы  за  коренные  права  Финлян¬
дии,  которая  сильно  повлияла  на  подходы  в  те  дни  и  влияет  до  сих
пор,  положение  Финляндии  в  составе  российского  государства  рас¬
сматривалось  отдельно,  без  сравнения  его  с  положением  других  поль¬
зовавшихся  самоуправлением  частей  империи.  Я  как-то  отмечал  в
этой  связи,  что  в  Финляндии  финляндско-российские  и  российско-
финляндские  отношения  рассматривали  лишь  по  направлению  желез¬
ной  дороги  Хельсинки  —  Санкт-Петербург  без  того,  чтобы  посмот¬
реть  по  сторонам.  Собственно,  единственным  известным  мне  исклю¬
чением  из  этого  узкого  подхода  является  изданная  в  1911  г.  книга  пе¬
тербургского  профессора  Б.Э.Нольде  «Очерки  русского  государствен¬
ного  права»,  из  которой  именно  по  этой  причине  я  и  опубликовал
части,  касающиеся  Прибалтики  и  Финляндии.  По-моему,  лишь  такой
широкий,  общегосударственный  и  сравнительный  взгляд  ставит  поло¬
жение  Великого  княжества  Финляндского  в  Российской  империи  на
его  правильное  место  и  в  правильную  систему  координат.
 Вторая  причина  для  нового  толкования  более  многопланова.  На¬
чну  с  того,  что  первая  половина  XIX  века  рассматривалась  через
призму  воззрений  о  конституции  и  государстве,  сложившихся  во
второй  половине  того  же  века,  и  картина  получалась  явно  искажен¬
ной.  При  этом  не  был  в  достаточной  степени  принят  во  внимание
великий  перелом,  связанный  с  Крымской  войной,  вследствие  кото¬
рой  рост  могущества  России  не  только  остановился,  но  и  пошел  на
убыль.  В  первой  половине  века,  когда  мощное  положение  России  в
Европе  еще  никто  не  подвергал  сомнению,  руководящие  деятели
Финляндии  хотели  и  стремились  всячески  сблизить  свою  страну  с
этой  великой  державой  «будущего».  После  Крымской  войны  ситуа¬
ция  в  корне  изменилась:  звезда  России  начала  заходить,  и  финны
стремились  в  максимально  возможной  степени  дистанцировать  свою
страну  от  нее.  В  финской  исторической  литературе  по  конституци¬
онной  проблематике  период  1809-1863  гг.  представлен  как  «ночь
государственности»  -  сословный  сейм  тогда  не  собирался.  На  прак¬
тике  это  означает  лишь  то,  что  был  перекинут  искусственный  «мос¬

Введение
 15
 тик»  от  заседания  сословного  сейма  в  Порвоо,  когда,  по  конституци¬
онной  легенде,  было  создано  финляндское  государство,  к  сейму
1863  г.  в  Хельсинки.  Эта  легенда  не  обнаруживает  или  не  учитывает
того,  что  постепенное  развитие  финляндского  «государства»  на  са¬
мом  деле  происходило  только  после  1809  г.,  причем  как  на  письмен¬
ных  столах  интеллигенции,  так  и  на  практике,  в  его  политической  и
экономической  жизни.  При  этом  Финляндия  оказалась  оторвана  в
экономическом  и  духовном  плане  от  Швеции,  но  не  была  инкорпо¬
рирована  в  Россию.  Одновременно  был  почти  полностью  забыт  тот
факт,  что  руководители  Финляндии,  начиная  с  Г.  М.  Армфельта,
Р.  X.  Ребиндера  и  К.  Ю.  Валлена  и  заканчивая  Л.  Г.  фон  Гартманом  и
Александром  Армфельтом,  весьма  активно  стремились  всячески
сблизить  Финляндию  с  Россией.  У  Г.М.  Армфельта  была  даже  уто¬
пическая  цель  —  за  пять  лет  сделать  русский  язык  официальным
языком  для  всех  в  Финляндии,  за  исключением  разве  что  какого-ни¬
будь  почтмейстера  в  городе  Торнио*.
 При  этом,  однако,  не  имелось  в  виду  растворять  общественно-
политическую  систему  Финляндии  в  российской,  хотя  А.Армфельт
писал  даже  об  «ассимиляции»  Финляндии  с  Россией.  Вместе  с  тем
как  в  духовном  плане,  так  и  на  высшем  административном  уровне
целью  было  гораздо  большее  сближение,  чем  произошло  на  практи¬
ке.  Так,  А.Армфельт  и  Л.Г.фон  Гартман  предполагали  плотно  под¬
ключить  высший  уровень  финляндской  администрации  к  Государс¬
твенному  совету  России  с  тем,  чтобы  разрабатывавшийся  А.Арм¬
фельтом  в  начале  1840-х  годов  Совет  при  министре  статс-секретаре
(такой  же,  какой  был  у  других  министров)  стал  частью  его  структу¬
ры.  Столь  же  тесная  увязка  с  Государственным  советом  задумыва¬
лась  и  в  отношении  финляндского  Сената,  который  должен  был  бы
направлять  из  своего  состава  двух  сенаторов  на  каждое  из  заседаний
Госсовета  по  вопросам,  касавшимся  Финляндии.
 Еще  во  время  Крымской  войны,  когда  Россия  уже  потерпела  ряд
роковых  поражений,  Л.Г.фон  Гартман  написал  своему  коллеге  А.  Ар-
мфельту  слова,  выбранные  Кристиной  Каллейнен  для  заголовка  био¬
графии  Л.Г.фон  Гартмана:  «Счастьем  моей  Родины  является  прина¬
длежать  России».  Таких  глав,  касающихся  сближения  Финляндии  с
Россией,  я  встречал  в  исторической  литературе  совсем  немного  —
собственно  говоря,  всего  две.  Кроме  упомянутой  книги  К.Каллей¬
нен,  краткий  обзор  действий,  предпринятых  с  целью  сближения
Финляндии  с  Россией,  дан  в  диссертации  Кейо  Корхонена  (глава
«Идея  Финляндии»).  Вторая  работа,  которую  следует  отметить  в
 *  Город  в  Северной  Финляндии  на  границе  со  Швецией.

16
 Введение
 этой  связи,  —  это  недавно  вышедшее  обширное  исследование  Мак¬
са  Энгмана  «Лев  и  двуглавый  орел.  Имперские  десятилетия  Финлян¬
дии  1830-1890»  («Lejonet  och  dubbelomen.  Finlands  imperiella  decen-
nier  1830-1890»,  Atlantis  2001),  где  рассматривается,  главным  обра¬
зом,  служба  финских  офицеров  в  российской  армии,  а  также  духов¬
ное  и  экономическое  влияние  Санкт-Петербурга  на  Финляндию.
Могу  сказать,  что  одной  из  причин  написания  моей  книги  стал  этот
выше  упомянутый  и  относительно  новый  «общегосударственный»
подход,  которого  я  и  старался  максимально  точно  придерживаться.
 Помимо  призмы  Крымской  войны,  следует  упомянуть  еще  более
известную  призму,  так  называемую  «смотровую  щель»  6  декабря*,
или  призму  независимости.  Это  значит,  что  после  1917  г.  история
Финляндии,  особенно  времен  автономии,  рассматривалась  сквозь
эту  «смотровую  щель».  Соответственно,  те  деятели  и  явления,  кото¬
рые  сыграли  решающую  роль  в  обретении  независимости,  были  вы¬
несены  на  первый  план,  а  те,  которые,  как  казалось,  вели  не  только  к
сохранению  государственной  связки,  но  и  сближению  Финляндии  с
Россией,  были  оставлены  без  внимания  или  вообще  не  отражены  на
картине  исторических  событий.
 События  прошлого,  то  есть  историю,  следует  все  же  стремиться
рассматривать,  не  оглядываясь  назад  из  сегодняшнего  времени,  как
это  было  сделано  в  традиционной  финской  историографии,  сложив¬
шейся  под  влиянием  идей  конституционализма  и  правовой  борьбы,
а,  наоборот,  как  бы  двигаясь  по  направлению  из  прошлого  к  настоя¬
щему  и  стараясь  взглянуть  на  ход  событий  глазами  современников,
которые  не  могли  знать,  что  произойдет  в  будущем.  Так  легче  избе¬
жать  поджидающей  историка  опасности  анахронизма,  когда  в  про¬
шлое  помещаются  понятия  и  образы  мышления  из  более  позднего
времени,  тогда  еще  не  существовавшие.  Ведь  слово  «анахронизм»
как  раз  и  означает  «не  отвечающее  времени».
 Настоящая  история  Великого  княжества  написана  весьма  свобод¬
ной  рукой,  во  многом  с  опорой  на  память  и  более  чем  30-летний  опыт
исследовательской  деятельности.  Это  было  сделано  для  того,  чтобы
не  слишком  цепляться  за  ненужные  детали.  К  литературе  и  источни¬
кам  автор  обращался  тогда,  когда  памяти  уже  не  хватало.  Тем  самым  я
попытался  сделать  повествование  более  свободным  и  не  отягощать
его  излишне  подробными  деталями,  сосредоточившись  на  главных
линиях.  По  этой  же  причине  ссылки  на  источники  даны  весьма  скупо,
 *  Шестого  декабря  отмечается  национальный  праздник  Финляндии,  День
независимости,  в  одностороннем  порядке  провозглашенной  финляндским
парламентом  6.12.1917  г.  и  признанной  Советской  Россией  31.12.1917  г.

Введение
 17
 лишь  по  стратегически  важным  моментам,  тогда  как  основной  акцент
сделан  на  общие  ссылки,  формирующие  своего  рода  обзоры  литерату¬
ры.  Ссылки  даны  по  тем  моментам,  которые  основываются  на  ранее
не  известных  или  не  использовавшихся  источниках.  Желая  услужить
читателю,  я  стремился  указывать  такие  источники,  которые  могут
быть  легко  найдены.  Такие  ссылки  также  эпизодичны.
 Одним  из  базовых  методологических  подходов  было  также  пред¬
ставление  альтернативной  истории.  Это  не  означает  спекуляций  в  том
смысле,  чтобы  на  начинающихся  со  слова  «если»  предположениях
выстраивались  длинные  цепочки  выводов,  —  такой  тип  рассуждений
мне  не  только  не  импонирует,  но  и  представляется  контрпродуктив¬
ным.  Это  означает,  что  в  отношении  всех  ситуаций,  значимых  в  плане
принятия  решений,  автор  стремился  показать  также  неосуществив-
шиеся  альтернативы,  часть  которых  в  свое  время  была  столь  же  воз¬
можна  или  вероятна,  как  и  осуществившийся  вариант.  На  мой  взгляд,
и  я  в  этом  глубоко  убежден,  это  позволяет  показать  в  правильном  све¬
те  реально  произошедшие  события.  Это,  конечно,  делает  историю
весьма  зависящей  от  случая.  Хейкки  Юликангас,  Э.Х.Карр  и  многие
другие  историки  жестко  возражают  против  такого  подхода.  Но  что
можно  поделать,  если  так  просто-напросто  было  в  действительности?
То,  почему  из  многих  возможных  был  избран  тот  или  иной  вариант,
зачастую  объяснить  невозможно.  Так  произошло,  и  хорошо.  В  том,
что  действительный  ход  истории  зачастую  зависел  от  случая,  можно
винить  кого  угодно,  но  только  не  нас,  историков.
 Хотя  история  финляндско-российских  отношений  1809-1917  гг.
сложна  и  многоэтапна,  ее  суть,  когда  постигаешь  ее,  в  конечном  итоге
достаточно  проста.  Основной  вопрос  сводится  к  тому,  была  ли  Фин¬
ляндия  отдельным  от  Российской  империи  государством  или  нет.  Из
ответа  на  него  вытекает  и  все  остальное,  вся  широкая  палитра  истории
отношений.  В  этом  плане  настоящая  книга  в  части,  касающейся  разви¬
тия  идеи  финляндского  государства,  частично  повторяет  и  дополняет
мою  более  раннюю  книгу  «От  провинции  до  государства»,  которая  за¬
канчивается  на  том,  как  идея  финляндского  государства  распространи¬
лась  и  стала  всеобщей.  В  настоящей  книге  развитие  этой  идеи  просле¬
живается  до  1917  г.  и  обретения  Финляндией  государственной  незави¬
симости,  а  также  учтен  период  государственного  сепаратизма,  продол¬
жавшийся  с  1860-х  годов  вплоть  до  1917  г.  Заглавием  этой  работы
вполне  могло  бы  быть  также  «Россия  и  идея  финляндского  государс¬
тва».  Именно  против  этой  «идеи  государства»  как  раз  и  ополчился  с
такой  яростью  генерал-губернатор  Н.И.Бобриков,  на  что  у  него,  как
можно  уже  сейчас  отметить,  действительно,  были  основания.

18
 Введение
 Одной  из  главных  тем  настоящей  книги  является  возникновение  и
развитие  идеи  финляндского  государства,  а  также  реакция  на  нее  со
стороны  России.  Идея  государственности  начала,  подобно  взрыву,  рас¬
пространяться  в  Финляндии  в  начале  1860-х  гг.  и  имела,  наряду  с  рос¬
сийской  реакцией,  наибольшее  значение.  Ведь  именно  тогда  в  России,
как  следствие  второго  польского  восстания  1863  г.,  стала  развиваться  и
укрепляться  идея  о  «едином  и  неделимом»  российском  государстве,  в
которую  отдельное  финляндское  государство  никак  не  вписывалось.
Однако  эта  обозначившаяся  в  России  тенденция  на  укрепление  внут¬
ригосударственного  единства  не  была,  на  мой  взгляд,  столь  же  важным
явлением,  как  возникшая  и  получившая  распространение  в  Финлян¬
дии  идея  отдельного  государства.  Особенно  значимым  в  этом  идеоло¬
гическом  развитии  России  стало  второе  восстание  в  Польше  в  1863  г.
Оно  подняло  патриотические  национальные  чувства  русских  и  приве¬
ло  к  требованиям  единства  и  неделимости  российского  государства.
 До  1860-х  годов  как  в  Финляндии,  так  и  в  России  преобладало
представление  о  том,  что  Финляндия  является  одной  из  провинций,
губерний  или  областей  российского  государства.  У  нее  были  свои  за¬
коны  и  привилегии,  которые  ей  подтвердил  император  Александр  I,
однако  это  не  означало,  что  Финляндия  была  отдельным  от  российс¬
кой  державы  государственным  образованием.  В  российском  госу¬
дарстве  были  многие  другие  привилегированные  области,  хотя  при¬
вилегии  Финляндии  и  были  более  широкими,  чем  обычно.  В  то  же
время  по  своему  статусному  положению  Финляндия  не  относилась  к
числу  таких  царств  или  королевств,  как  Польша,  Казань,  Астрахань
или  Сибирь,  бывших  до  присоединения  к  России  самостоятельными
государствами.  Труднообъяснимым  исключением  было  то,  что  до  та¬
кого  положения  государства-нации  постепенно  поднялась  и  Финлян¬
дия,  поначалу  относившаяся  к  разряду  великих  княжеств,  наряду  с
такими  территориями,  как  великие  княжества  Волынское  и  Подоль¬
ское.  Просто  княжествами  были,  в  частности,  прибалтийские  земли—
Эстляндия  и  Лифляндия.  Императоры,  как  правило,  включали  в  свой
титул  тот  наивысший  титул,  который  когда-либо  был  у  завоеванной
территории.  Упомянем  в  этой  связи,  что  полный  титул  Императора
Всероссийского  в  собрании  законов  России  занимает  почти  целую
страницу.  Единственное  объяснение  этой  проблемы,  которое  я  смог
придумать,  заключается  в  том,  что  как  преобразование  финляндского
Правительственного  совета  в  Сенат  (1816  г.),  так  и  повышение  фин¬
ляндского  статс-секретаря  до  ранга  министра  в  1834  г.  подняли  ста¬
тус  Финляндии  из  числа  прибалтийских  и  других  подобных  земель
до  уровня  Польши  или  государства.

Введение
 19
 Показателем  значимости  получившего  развитие  в  Финляндии
учения  о  государственности  стало  то,  что  после  распространения
этого  учения  все  вопросы  в  Финляндии  стремились  решать  на  осно¬
ве  идеи  о  самостоятельном  государстве.  Это  касалось  как  конститу¬
ционных  вопросов,  законов  об  общегосударственном  законодатель¬
стве  и  устава  о  воинской  повинности,  так  и  закона  об  исполнении  в
Финляндии  решений  российских  гражданских  судов,  финансовых,
почтовых,  уголовно-правовых  вопросов.  Особо  значимой  вехой  с
точки  зрения  развития  идеи  о  самостоятельном  финляндском  госу¬
дарстве  было  выступление  Л.Мехелина  о  конституционном  положе¬
нии  Финляндии  в  Российской  империи  —  вышедший  в  1886  г.  и  пе¬
реведенный  на  многие  языки  его  «Очерк  публичного  права  Великого
княжества  Финляндского»  («Précis  du  droit  public  du  Grand  Duché  de
Finlande»).  Этот  очерк  стал  своего  рода  катехизисом  нового  госу¬
дарственного  учения  Финляндии  и  достоин  того,  чтобы  быть  упомя¬
нутым  уже  во  введении.  Собственно,  российско-финская  правовая
борьба  и  началась  с  того,  что  российский  гофмейстер  К.Ф.Ордин
перевел  упомянутую  книгу  Л.Мехелина  на  русский  язык,  снабдив  ее
обширными  критическими  комментариями.
 С  учетом  вышеизложенного  построена  и  настоящая  работа,  состо¬
ящая  из  двух  основных  разделов.  Первый  посвящен  времени  провин¬
ции  (1808-1861  гг.),  когда  Финляндия  считалась  как  в  России,  так  и  в
Финляндии  одной  из  привилегированных  провинций  государства.
Второй  рассказывает  о  времени  государственного  сепаратизма,  когда
в  Финляндии  широко  распространилась  идея  о  том,  что  она  является
особым  государством,  отдельным  от  России.  За  этим  последовал  так¬
же  сепаратизм,  как  характеризовали  это  развитие  русские:  Финляндия
всеми  средствами  и  в  любой  возможной  связи  стремилась  отмеже¬
ваться  от  империи  как  особое,  отдельное  государство.  Пожалуй,  на¬
иболее  ярким  примером  этого  стали  Стокгольмские  Олимпийские
игры  1912  г.,  когда  финляндская  команда  высказала  пожелание  и  по¬
лучила  возможность  маршировать  на  открытии  игр  вслед  за  командой
России  под  собственной  табличкой  с  надписью  «Финляндия».  Также
и  в  ходе  многих  других  мероприятий,  в  том  числе  на  Всемирной  вы¬
ставке  в  Париже  в  1900  г.,  Финляндия  стремилась  отделиться  от  Рос¬
сии  в  качестве  обособленного  государства.  Часть  европейских  госу¬
дарств  признала  эту  обособленность  Финляндии,  часть  отнеслась  к
ней  негативно,  прежде  всего  те  страны,  которые  стремились  подде¬
рживать  хорошие  отношения  с  Россией,  в  т.ч.  Германия.
 Читатель  может  спросить:  а  не  следует  ли  выделить  в  отдельный
блок  «годы  угнетения»  Финляндии  —  1899-1917?  По-моему,  нет,

20
 Введение
 поскольку  они  были  логичным  завершающим  этапом  развития,  начав¬
шегося  в  1860-е  годы.  Разделение  истории  на  периоды  —  это  всего
лишь  группирование  исторических  событий  в  классы,  когда  к  одному
классу  причисляют  те  события,  которые  объединяла  какая-либо  об¬
щая  черта  или  фактор.  В  качестве  границ  подобных  классов  выбира¬
ют  такие  события,  которые,  как  считается,  наилучшим  образом  пока¬
зывают  или  символизируют  переход  от  одного  класса  или  периода  к
другому.  При  рассмотрении  процесса  превращения  финляндской  про¬
винции  в  финляндское  государство  такой  явной  границей,  на  мой
взгляд,  служит  рубеж  1850-1860  гг.  Это  время  отмечено  широкой  об¬
щественной  полемикой,  вызванной  книгой  Ю.Ф.Пальмена,  о  том,
была  ли  Финляндия  провинцией  или  государством,  и  если  государс¬
твом,  то  когда  и  из  чего  это  государство  возникло.  Основным  итогом
возникшей  дискуссии  стало  то,  что  Финляндия  являлась  государс¬
твом,  которое  возникло  уже  на  заседании  сословного  сейма  в  Порвоо
в  1809  г.  Это  заседание  сейма  было  как  бы  вновь  обнаружено  и  приоб¬
рело  совершенно  новое  и  более  весомое  значение:  оно  стало  воспри¬
ниматься  как  событие,  заложившее  основу  финляндского  государства.
В  то  же  время  в  связи  с  вызванной  январской  комиссией*  обществен¬
ной  дискуссией  возник  интерес  к  финляндским  «конституционным
законам»,  а  именно  Форме  правления  1772  г.  и  Акту  соединения  и
безопасности  1789  г.,  которым  стали  придавать  большую,  нежели  ра¬
нее,  важность.  Взрывообразно  быстро  возросло  число  людей,  знав¬
ших  не  только  о  самом  факте  существования  этих  считавшихся  конс¬
титуционными  законами  документов,  но  и  об  их  содержании.
 Для  Финляндии  как  провинции  была  характерна  высокая  лояль¬
ность  по  отношению  к  новой  метрополии.  Наиболее  показательным
из  её  проявлений  было  то,  что  Финляндский  гвардейский  батальон,
провожаемый  криками  «ура!»,  отправился  подавлять  польское  вос¬
стание  1830  г.  и  активно  участвовал  как  в  его  подавлении,  так  и  в
организованном  в  Варшаве  параде  победы.  За  преданность  он  полу¬
чил  от  Николая  I  знамя  с  надписью  «За  отличие  в  усмирении  Поль¬
ши».  Следует,  однако,  отметить,  что  эти  связи  воинской  лояльности
сохранялись  и  во  время  государственного  сепаратизма.  Тот  же  гвар¬
 *  Учреждена  Манифестом  от  29  марта  (10  апреля)  1861  г.  для  подготовки
перечня  вопросов,  требовавших  рассмотрения  на  финляндском  сословном
сейме.  Создание  комиссии  сопровождалось  в  Финляндии  общественными  вол¬
нениями,  связанными  с  опасениями  о  том,  что  комиссия  заменит  собой  сейм,
не  собиравшийся  с  1809  г.  Комиссия  состояла  из  выборных  представителей  от
четырех  сословий  Великого  княжества,  начала  свою  работу  в  январе  1862  г.
под  председательством  сенатора  С.Грипенберга,  Всеподданнейшее  донесение
комиссии  было  представлено  Александру  II28  марта  (9  апреля)  1862  г.

Введение
 21
 дейский  батальон  участвовал  в  Русско-турецкой  войне  в  Болгарии  в
1877-1878  гг.,  а  финский  генерал  Казимир  Эрнрот  после  освобожде¬
ния  Болгарии  был  там  своего  рода  диктатором.
 Однако  в  1861  г.  в  финляндско-российских  отношениях  со  всей
очевидностью  начался  абсолютно  новый  этап.  Именно  тогда  в  среде
интеллигенции  распространилось  учение  о  финляндском  государс¬
тве,  а  также  сведения  о  Форме  правления  1772  г.  и  Акте  соединения
и  безопасности  1789  г.  как  конституционных  законах  Финляндии.
Роковым  с  точки  зрения  Финляндии  стало  то,  что  как  раз  вскоре
вслед  за  этим,  а  именно  после  второго  польского  восстания  1863  г.,  в
России  весьма  быстро  распространилось  и  укоренилось  учение  о
единстве  и  неделимости  российского  государства.  Эти  два  учения
были  в  принципе  не  сочетаемы  друг  с  другом,  и  конфликт  между
ними  был  неизбежен.  В  этом  конфликте  как  раз  и  кроются  корни
периода,  известного  в  Финляндии  как  «годы  угнетения».
 Одна  из  главных  идей  настоящей  работы,  идущая  вразрез  с  мате¬
риалистической  трактовкой  истории,  состоит  в  том,  что  именно
идеи,  идеологии  и  модели  мышления  двигают  людьми  и  заставляют
их  действовать  именно  так,  а  не  иначе.  Поэтому  в  истории  так  важно
изучать  именно  возникновение  и  развитие  этих  идей  и  идеологий.
Быть  может,  наилучшим  примером  в  этом  плане  является  как  раз
ситуация,  сложившаяся  в  Финляндии  в  «годы  угнетения»,  и  ход  ее
развития.  Это  было  столкновение  двух  весьма  разных  идей  или
идеологических  подходов.  С  одной  стороны,  идеи  о  финляндской,  с
другой  —  о  российской  государственности.  Согласно  представле¬
нию  русских,  российское  государство  включало  в  себя  также  и  Ве¬
ликое  княжество  Финляндское,  и  Финляндия,  соответственно,  не  мог¬
ла  существовать  как  обособленное  от  России  государство,  пусть
даже  лишенное  суверенитета.  С  другой  стороны,  стоит  отметить,
что  в  Финляндии  эта  идея  о  государственности  возникла  раньше,
тогда  как  в  России  еще  долгое  время  после  этого  преобладало  старое
средневековое  мышление,  основанное  на  привилегиях  и  допускаю¬
щее  наличие  в  составе  государства  обладавших  весьма  широкими
привилегиями  областей,  таких,  как  Финляндия.  Впрочем,  и  это
не  означало,  что  российское  государство  было  разделено  на  части,  а
входившие  в  его  состав  привилегированные  области  образовывали
собственные  государственные  формирования.
 Это  замечание  как  бы  само  собой  ведет  к  одному  из  центральных
тезисов  настоящей  книги.  Он,  на  мой  взгляд,  радикально  отличается  от
«общепризнанной  истины»  и  состоит  в  том,  что  правовую  борьбу  на¬
чали  именно  финны.  До  сих  пор  наше  общее  представление,  иллюст¬

22
 Введение
 рацией  которого  служит  известная  картина  финского  художника
 Э.Исто  «Нападение»,  сводилось  к  тому,  что  русские  неожиданно  напа¬
ли  на  финляндскую  автономию  посредством  Февральского  манифеста
1899  г.  Мой  же  тезис  заключается  в  том,  что  сначала  финны  созда¬
ли  —  частично  уже  в  первой  половине  XIX  века,  но  особенно  с  начала
1860-х  гг.  —  учение  о  Финляндии  как  «государстве»,  которое  лишь
состояло  в  унии  с  российским  государством.  Именно  на  это  созданное
финнами  учение  русские  затем  отреагировали  так  резко,  что  в  конеч¬
ном  итоге  это  привело  к  Февральскому  манифесту  1899  г.
 Как  я  уже  отмечал,  моя  точка  зрения  на  исследуемую  тему  являет¬
ся,  если  так  можно  выразиться,  общегосударственной  —  иными  слова¬
ми,  я  стремился  рассматривать  российско-финляндские  отношения  со
стороны  Санкт-Петербургского  горизонта.  В  этом  подходе,  который
является,  на  мой  взгляд,  единственным  правильным,  образцом  для
меня  послужил  профессор  Матти  Клинте  с  его  книгой  «Императорское
время»  («Ке)загйс1еп»),  опубликованной  в  серии  «История  Финлян¬
дии»  издательства  «Шильдт».  Точка  зрения  периферии,  Турку  или
Хельсинки,  безнадежно  ограниченна  и  слишком  узка.  Фактом  является
то,  что,  несмотря  на  самоуправление  (или  автономию),  Финляндией  в
конечном  итоге  правили  из  Санкт-Петербурга,  а  император  —  великий
князь  был  высшей  и  последней  инстанцией,  вершившей  в  том  числе  и
дела  Финляндии.  Кроме  того,  представлявший  императору  финлянд¬
ские  дела  статс-секретарь  и  его  ведомство  располагались  в  Санкт-Пе¬
тербурге,  да  и  большая  часть  генерал-губернаторов  Финляндии,  кото¬
рые  были  весьма  важным  звеном  принятия  касающихся  Финляндии
решений,  осуществляли  свои  полномочия  из  Санкт-Петербурга  —  на¬
пример,  А.  А.Закревский  или  А.С.Меншиков.
 Несколько  слов  о  более  ранних  исследованиях,  поскольку  я  ши¬
роко  опирался  на  них.  По  начальному  периоду  наиболее  основатель¬
ным  и  значительным  исследованием  по-прежнему  является,  пожа¬
луй,  диссертация  К.В.Раухалы  «Об  организации  центральной  адми¬
нистрации  Финляндии  в  1808-1817  гг.»  («Зиотеп  кеБкшЬаШппоп
^цезШпшезШ  уу.  1808-1817»,  тома  1-Н,  Хельсинки,  1910  г.)  и  его  же
история  Сената  «Императорский  Финляндский  Сенат  1809-1909»,  в
двух  частях  («К^эапШпеп  Зиотеп  БепааШ  1809-1909»,  Хельсинки,
1915  г.  и  1921  г.).  Кроме  того,  стоит,  безусловно,  упомянуть  и  диссер¬
тацию  Кейо  Корхонена  о  первой  Комиссии  финляндских  дел  «Ко¬
миссия  по  делам  Финляндии.  Организация  и  осуществление  высших
административных  функций  в  Финляндии  в  1811-1826  гг.»  («8ио-
теп  аз1ат  котйеа.  Зиотеп  когкеттап  ЬаШппоп  ]а^е81е1у!  ^еЩ-
1аттеп  ушшпа  1811-1826»,  Хельсинки,  1963).  Это  одно  из  наиболее

Введение
 23
 основательных  исследований  начального  этапа  автономии,  помимо
К.В.Раухалы.  Имеет  смысл  назвать  также  довольно  сжатое,  но  важ¬
ное  по  своему  значению  исследование  Пяйвие  Томмилы  «Возникно¬
вение  финляндской  автономии  1808-1919»  («Suomen  autonomian
synty  1808-1819»,  Хельсинки,  1984  г.)*.  В  этой  связи  стоит  вспом¬
нить  также  комитет  по  истории  системы  управления,  проделавший  в
1986-1996  гг.  масштабную  работу,  которую  вряд  ли  имеет  смысл
представлять  здесь  подробно.  Моя  непритязательность  в  некоторой
степени  затрудняет,  но  не  препятствует  упомянуть  и  мои  собствен¬
ные  более  ранние  работы,  а  именно  диссертацию  1969  г.  «Финлянд¬
ские  коренные  законы  в  русских  и  финских  трактовках  в  1808-
1863  гг.»  («Suomen  perustuslait  suomalaisten  ja  venäläisten  tulkintojen
mukaan  1808-1863»),  а  также  книгу  «От  провинции  до  государства.
Возникновение  финляндского  государства»  («Maakunnasta  valtioksi.
Suomen  valtion  synty»,  Хельсинки,  1987  г.).
 Что  касается  более  подробной  истории  важнейших  институтов
центральной  администрации  Финляндии,  а  именно  Сената,  генерал-
губернатора  и  министра  статс-секретаря,  то  призываю  читателя  поз¬
накомиться  с  написанным  мною  разделом  в  книге  «История  фин¬
ляндской  центральной  администрации  в  1809-1996  гг.»  («Suomen
keskushallinnon  historia  1809-1996»,  Хельсинки,  1996  г.).  В  числе  ос¬
новных  исследований,  касающихся  истории  первой  половины  XIX
века,  стоит  упомянуть  диссертацию  Кристины  Каллейнен  «Фин¬
ляндское  генерал-губернаторство.  Положение  и  значение  генерал-
губернатора  в  представлении  финляндских  вопросов  в  1823-1861  гг.»
(«Suomen  kenraalikuvemementti.  Kenraalikuvemöörin  asema  ja  merki-
tys  Suomen  asioiden  esittelyssä  1823-1861»,  Хельсинки,  1994  г.),  рав¬
но  как  и  написанную  ею  биографию  Л.Г.  фон  Гартмана  «Счастьем
моей  Родины  является  принадлежать  России.  Жизнеописание  баро¬
на  Ларса  Габриэля  фон  Гартмана»  («Isänmaani  onni  on  kuulua  Venä-
jälle.  Vapaaherra  L.G.von  Haartmanin  elämä»,  Хельсинки,  2001  г.).
Важнейшими  исследованиями  второй  половины  XIX  века  являются,
безусловно,  диссертация  германского  ученого  Роберта  Швейцера
«Автономия  и  автократия.  Положение  Великого  княжества  Фин¬
ляндского  в  российском  государстве  во  второй  половине  XIX  века
(1863-1899)»  («Autonomie  und  Autokratie.  Die  Stellung  des  Gross-
furstentums  Finnland  im  russischen  Reich  in  der  zweiten  Hälfte  des  19.
Jahrhunderts  (1863-1899)»  Marburg/Lahn  1978),  а  также  его  работа  по
второму  Комитету  финляндских  дел  «Подъем  и  закат  русско-фин¬
ляндского  консенсуса.  История  «второго  комитета  по  финляндским
 *  Второе  издание  вышло  в  2008.

24
 Введение
 делам»  в  Санкт-Петербурге  (1857-1891  гг.)»  («The  Rise  and  Fall  of
the  Russo-Finnish  Consensus.  The  History  of  the  «Second  Committee»
on  Finnish  Affaires  in  St.  Petersburg  (1857-1891)»,  Хельсинки,  1996).
 Что  касается  использования  источников  и  литературы,  эти  иссле¬
дования  РШвейцера  настолько  основательны,  что  у  меня  нечего  к
ним  добавить.  Поэтому  я  впоследствии  и  ссылался  на  них  столь  час¬
то.  Первое  из  упомянутых  исследований  Р.Швейцера,  которое  широ¬
ко  использовано  в  этой  книге,  в  части  документирования  и  описания
событий  почти  совершенно,  но  некоторым  его  недостатком  я  бы
счел  то,  что  в  нем  основное  содержание  финских  и  российских  воз¬
зрений  в  различных  конфликтных  ситуациях  остается  в  тени  по  при¬
чине  слишком  скупого  изложения.  Этот  недостаток  я  попытался  ис¬
править  в  предлагаемом  исследовании,  стремясь  показать  именно
то,  какими  были  существенные  моменты  позиций  обеих  сторон.
Весьма  удачной  является  структура  книги  Р.Швейцера:  уже  взглянув
на  оглавление,  читатель  легко  получает  представление  о  главном  —
всегда,  когда  финны  выдвигали  правовое  определение  положения
Финляндии,  они  наталкивались  на  жесткое  сопротивление  русских,
но  когда  на  практике  дела  решались  без  подобных  идеологических
нагрузок,  легко  достигалось  взаимопонимание.  Эти  два  основных
понятия,  «официализация»  и  «консенсус»,  явно  чередуются  в  оглав¬
лении  книги  Р.  Швейцера.
 Помимо  основополагающего  труда  Р.  Швейцера,  на  который  я
опираюсь  в  настоящем  исследовании,  необходимо  упомянуть  также
основательную  биографию  Н.И.Бобрикова,  написанную  Туомо  Пол-
виненом,  его  же  книгу  «Российская  революция  и  Финляндия»  («Ve-
nâjân  vallankumous  ja  Suomi»,  I—II),  а  также  биографию  Ф.А.Зейна,
автором  которой  является  Пертти  Лунтинен.  Кроме  них,  надо  отме¬
тить,  пожалуй,  выполненное  Хансом  Хирном  описание  молодости
Александра  Армфельта,  хотя  оно  и  заканчивается  тем,  с  чего,  собс¬
твенно,  началась  его  государственная  деятельность.  Упоминания  за¬
служивают  разделы  из  истории  финляндского  парламента,  подготов¬
ленные  Лоло  Крусиус-Аренберг,  Уно  Туоминеном,  Олави  Сейткари
и  Свеном  Линдманом.  Из  воспоминаний  современников  наиболее
важными  были  дневники  К.Э.Маннергейма,  Августа  Шаумана  и
С.Г.Эльмгрена,  а  также  мемуары  министра  статс-секретаря  А.Ланг-
хоффа.  Книг  и  опубликованных  источников,  однако,  так  много,  что
все  их  перечислить  невозможно.
 Из  архивных  источников  центральное  значение  имели  архив
финляндского  министра  статс-секретаря  в  Национальном  архиве,
который  я  тщательно  «перекопал»  для  нескольких  своих  исследова¬

Введение
 25
 ний,  а  также  архив  генерал-губернатора.  Ценными  были  советские
микрофильмы,  которые  имеются  в  Национальном  архиве  и  содер¬
жат,  на  мой  взгляд,  весьма  всеобъемлющее  и  полное  собрание  каса¬
ющихся  Финляндии  документов  из  архивов  Советского  Союза  (ны¬
нешней  России).  Из  этих  микрофильмов  с  точки  зрения  рассматри¬
ваемой  темы  показательны  фонды  Государственного  совета  и  Коми¬
тета  министров,  где  можно  узнать  о  том,  как  генерал-губернаторы
Финляндии  в  этих  административных  органах  защищали  интересы
Финляндии,  то  есть  своего  генерал-губернаторства,  от  нападок  дру¬
гих  чиновников  империи.
 По  этому  вопросу  в  настоящее  время  готовится  детальное  иссле¬
дование.  Я  имел  возможность  убедиться  в  основательности  работы
делегации,  возглавлявшейся  Х.Имполой,  во  время  моей  исследова¬
тельской  поездки  в  Ленинградский  центральный  исторический  ар¬
хив  в  1965  г.,  когда  практически  на  каждом  из  заказанных  мною  архи¬
вных  дел  были  отметки  о  том,  что  ими  пользовалась  эта  делегация,
проводившая  микрофильмирование.  Не  скрою,  что  обнаружить  эти
отметки  было,  безусловно,  разочарованием,  но  это  одновременно  по¬
казывало  обстоятельность  проделанной  этой  делегацией  работы.
 Наконец,  еще  один  в  некоторой  степени  деликатный  вопрос  о  моем
отношении  к  исследованиям  таких  специалистов  по  Финляндии  из
царской  России,  как  К.Ф.Ордин  и  М.  М.  Бородкин.  В  Финляндии  к
ним  до  сих  пор  относились  в  соответствии  с  принципами  правовой
борьбы,  либо  практически  полностью  игнорируя,  либо  клеймя  как
«пожирателей  Финляндии».  Действительно,  в  их  трудах  присутствует
явная  антифинская  тенденция,  но  и  у  финских  правоведов  была,  в
свою  очередь,  антироссийская  тенденция.  По-моему,  пора  все  же  от¬
нестись  к  этим  российским  полемистам  максимально  нейтрально  и
принять  от  них  то  ценное,  что  они  могут  дать.  А  это  далеко  не  мало.
Причем  это  касается  не  только  большого  объема  новых  источников  из
российских  архивов,  которыми  могли  пользоваться  и  финские  иссле¬
дователи,  но  также  и  общегосударственных  подходов  этих  источни¬
ков,  которые  в  этом  плане  выгодно  отличаются  от  финских  нацио¬
нальных  трактовок.  Так  я  и  намерен  поступить,  даже  рискуя,  что  меня
заклеймят  финским  «пожирателем  Финляндии».  Таким  образом,  в  ис¬
следовании,  которое  перед  вами,  я  буду  использовать  правильные  и
лучшие  отрывки  из  работ  этих  «пожирателей  Финляндии».
 *  *  *
 В  заключение,  пожалуй,  имеет  смысл  попытаться  дать  определе¬
ние  двум  основным  понятиям  настоящего  исследования,  а  именно

26
 Введение
 «государству»  и  «провинции»,  хотя  я  и  не  очень  люблю  такие  опре¬
деления.  Понятие  «государство»,  финское  слово  для  обозначения
которого  было  изобретено  П.Тикканеном  в  середине  XIX  века,  я  бы
определил  в  данном  случае  не  в  соответствии  с  политологической
энциклопедией,  а  исходя  из  фактического  развития  Великого  кня¬
жества  Финляндского.  Тогда  речь  пошла  бы  о  бывшей  провинции
(части  территории)  шведского  государства,  которая,  однако,  с
1809  года  имела  созданную  новым  завоевателем  и  хозяином,  Росси¬
ей,  центральную  администрацию,  Правительственный  совет  и  ве¬
домства  центральной  власти,  а  также  собственную  государственную
экономику  (бюджет  с  доходной  и  расходной  частями),  сословный
сейм  и  определенное  им  законодательство.  Хотя  сейм  и  собрался
после  1809  г.  в  следующий  раз  только  в  1863  г.,  после  этого  он  соби¬
рался  довольно  регулярно.  Как  я  стремился  показать  в  своем  более
раннем  исследовании  «От  провинции  до  государства»  (1987),  Вели¬
кое  княжество  Финляндское  после  1809  г.  было  типичным  «финан¬
совым  государством»,  управляемым  средневековым  князем.
 Совсем  другой  вопрос,  как  сами  финны  начали  воспринимать
свое  «государство»  после  перелома,  произошедшего  в  1861  г.  Имен¬
но  тогда  Финляндия  в  их  представлении  стала  государством,  находя¬
щимся  в  унии  с  другим  государством  —  Россией.  Такая  трактовка  и
положила  начало  российско-финляндской  правовой  полемике.
 Понятие  «провинция»,  в  свою  очередь,  определить  даже  слож¬
нее,  чем  «государство».  Ведь  это  может  быть  и  земля,  доставшаяся  в
качестве  трофея  и  представляющая  собой  целостное  образование  из
нескольких  государств.  Понятие  «губернаторство»,  напротив,  до¬
вольно  легко  поддается  определению  —  это  административно-тер¬
риториальная  единица  одного  государства.  Именно  по  этой  причине
на  начальных  этапах  истории  Великого  княжества  Финляндского
понятия  «провинция»  и  «государство»  можно  было  с  большим  на  то
основанием  объединить:  Финляндия  была  и  тем,  и  другим.
 Эти  рассуждения  о  понятиях  «государство»  и  «провинция»  мож¬
но  продолжать  долго,  но  думаю,  что  уже  сказанного  будет  на  сей  раз
достаточно.  В  качестве  важного  вывода  в  отношении  понятия  «госу¬
дарство»  отмечу  также,  что  оно  означало  одну  провинцию  многона¬
циональной  империи,  России,  имевшую  собственную  структуру
центральной  административной  власти  (Правительственный  со-
вет/Сенат),  а  также  свое  особое  законодательство  (об  этих  понятиях
см.  также  начало  главы  ссылок).

«Россия  КАК  МНОГОНАЦИОНАЛЬНОЕ  ГОСУДАРСТВО»  (ЗАГОЛОВОК
 книги  А.  Каппелера).  «Феодальные  соглашения  о  господстве»
при  присоединении  новых  народов  (Отто  Бруннер)
 Российская  империя  не  была  абсолютно  таким  же  династическим
союзом  государств,  как,  например,  империя  Габсбургов,  однако  была
на  нее  во  многом  похожа.  Без  знания  истории  многочисленных  приви¬
легированных  (автономных)  территорий  многонациональной  импе¬
рии  невозможно  понять  и  историю  финляндской  автономии.  Наибо¬
лее  ясное  представление  о  присущем  Российской  империи  характере
династического  союза  дают,  пожалуй,  отношения  России  и  Польши  в
период  после  Венского  конгресса  в  1815-1830  гг.  Как  отмечалось  в
первом  своде  законов  России,  изданном  в  начале  1830-х  годов,  с  рос¬
сийским  престолом  были  неразрывно  соединены  престолы  Царства
Польского  и  Великого  княжества  Финляндского.  Одновременно  в
краткой  формуле  титула  императора  упоминались  только  Император
Всероссийский,  а  также  Царь  Польский  и  Великий  князь  Финлянд¬
ский.  После  них  трижды  повторялось  «и  прочая».  Однако  Польша
все  же  явно  была  отдельным  от  российского  государства  королевс¬
твом,  королем  которого  являлся  российский  император.  С  1820  г.
вице-королем  был  брат  Александра  I,  великий  князь  Константин  Пав¬
лович.  Финляндия  была  всего  лишь  Великим  княжеством,  так  же,  как
еще  во  времена  шведского  владычества*,  но  по  этим  определениям  из
многих  великих  княжеств  России  она  явно  была  первым  и  как  бы
 *  Так  у  автора,  по  сути  же  в  составе  Швеции  Великое  княжество  Фин¬
ляндское  существовало  лишь  в  герольдии  (т.  е.  в  своде  сведений  о  дворянс¬
ких  родословиях,  титулах,  гербах  и  т.  п.).

28
 Другие  автономии  России
 наиболее  высоким  по  значимости.  Великим  князем  Финляндским  был
сам  император,  а  не  кто-либо  другой  из  членов  двора.
 Не  только  император  Александр  I,  но  и  Николай  I  также  был  вы¬
нужден,  вопреки  своей  воле,  действовать  в  качестве  конституцион¬
ного  монарха  Польши,  в  роли,  к  которой  именно  Николай  1,  по  его
собственным  словам,  испытывал  глубокое  отвращение.  Как  он  пря¬
мо  сказал  гостившему  у  него  французскому  путешественнику  мар¬
кизу  А.  де  Кюстину,  он  мог,  конечно,  понять  автократию  и  республи¬
ку,  но  никак  не  конституционную  монархию,  которая,  с  его  точки
зрения,  была  чистой  неразберихой.
 Достаточно,  однако,  о  Польше  и  об  отношении  Николая  I  к  раз¬
личным  формам  правления.  Важно  отметить,  что  особая  админист¬
рация  Великого  княжества  Финляндского  (для  обозначения  которой
впоследствии  использовалось  понятие  «автономия»)  не  была  каким-
либо  исключением  в  Российской  империи,  а,  скорее,  подтверждала
собой  правило.  Российская  империя  в  значительной  степени  состоя¬
ла  из  различных  самоуправляющихся  территорий,  которые  имели
даже  собственные  системы  законов.  Одной  из  основных  причин  та¬
кого  положения  дел  было  то,  что  Российская  империя  испытывала
«нехватку  ресурсов  управления»  (Ф.С.Старр)1,  то  есть  у  нее  просто-
напросто  не  было  чиновников  для  того,  чтобы  управлять  ее  обшир¬
ными  территориями  как  на  западе,  так  и  на  востоке.  Поэтому  ей  при¬
ходилось  опираться  на  местные  элиты  и  рекрутировать  чиновников
из  их  состава.  Как  закономерное  следствие  этого,  приходилось  ос¬
тавлять  в  прежнем  виде  местные  законы  и  системы  управления  заво¬
еванных  земель.  Представление  о  большем  бюрократизме  Российс¬
кой  империи  по  сравнению  с  обычными  европейскими  государства¬
ми,  то  есть  о  том,  что  в  России  было  больше  чиновников  в  расчете  на
душу  населения,  —  чистый  миф,  созданный  и  распространенный
 А.И.Герценом.  На  самом  деле  в  России  в  расчете  на  одного  жителя
чиновников  было  значительно  меньше,  чем,  например,  во  Франции
или  Англии2.  Именно  поэтому,  например,  аристократы-чиновники
из  Прибалтики  пользовались  таким  спросом  и  были  востребованы
для  службы  в  чиновничьем  аппарате  России,  куда  и  перешли  многие
из  них.  Любопытным  и  пока  непонятным  остается  то,  почему  фин¬
ны  поступали,  главным  образом,  на  военную  службу,  становясь  офи¬
церами  российской  армии,  а  не  гражданскими  чиновниками.  Быть
может,  одной  из  причин  этого  было  их  недостаточное  знание  русско¬
го  языка.  Почти  что  единственным  известным  мне  исключением
был  министр  статс-секретарь  Теодор  (Федор)  Брун,  который  до  при¬
хода  на  эту  должность  в  начале  1880-х  гг.  сделал  карьеру  в  различ-

Другие  автономии  России
 29
 VI.  о  ТИТУЛ*  ИМПЕРАТОРСКАГО  ВЕЛИЧЕСТВА,  И  О  ГОСУДАР¬
СТВЕННОСТЬ  ГЕРБ*.
 37.  Полный  титулъ  Императорскаго  Величества  въ  актахъ,
внЬ  государства  изходящихъ,  есть  слЬдующШ:
 Бодосю  поспешествующею  милостпо,  Мы,  N  IV,  Императоръ  и  Са-
модержецт»  Всероссийски!,  Московский,  Шевскш,  Вл&дтйрскш,
Новгородски*,  Царь  Казанскш,  Царь  Астраханскш,  Царь  Польсюй,
ЦАРьСибирск1Й,Цлрь  Херсониса  Таврическаго,  Госу  д  арьПсковскш  и
Велик  1Й  Князь  Смоленский,  Л  итовскш,  Волынскш,  Пoдoльcкiй  и  Фин¬
ляндский,  Князь  Эстляндскш,  Лифляндскш,  Курляндекш  и  Семигаль-
скш,  Самогитскш,  БЬлостокскш,  Корельскш,  Тверскш,  Югорсюй,
Пермскш,  Bятcкiй,  Болгарскш  и  иныхъ;  Государь  и.Велик1й  Князь
Новагорода  нпзовсюя  земли,  Черниговскш,  Рязанскш,  Полотскш,  Ро¬
стовский,  Ярославский,  БЬлозерскш,  УдорскШ,  Обдорекш,  КоидШоиЙ,
Витебстй,  МстиславскШ  и  всея  сйверныя  страны  Повелитель;  и  Го¬
сударь  Иверсвдя,  Карталиныля,  Грузинаая  и  Кабардинсюл  земли  и
области  Армянсвдя,  Черкасскихъ  и  Горскихъ  Князей  и  иныхъ  Наслед¬
ный  Государь  и  Обладатель;  Наслйдникъ  Норвежский,  Герцогъ  Шлез-
вигъ-Голстинскш,  Стормарнскш,  Дитмарсенскш  и  ОльденбургскШ,  и
прочая,  и  прочая,  и  прочая.
 1721  Нояб.  И  (3850);  1815  1юн.  6  (25875);  1825  Дек.  23  (13)  ст.  I;  1828  Март.  25  (1897).
 Полный  титул  Императора  Все¬
российского  от  1842  г.,  в  котором  явно
прослеживается  многонациональный
характер  государства  (Свод  законов,
издание  1842  г.,  статья  37  конститу¬
ционных  законов;  по-фински  приве¬
дено  в  работе  Ю.Куусанмяки,  с.  108).
 В  соответствии  с  титулом  импе¬
ратор  был,  прежде  всего,  «Императо¬
ром  и  Самодержцем  Всероссийским,
Московским,  Киевским,  Владимирс¬
ким  и  Новгородским».  Затем  он  был
Царем  Казанским,  Астраханским,
Польским,  Сибирским  и  Херсонеса
Таврического  (т.  е.  Крыма).  За  исклю¬
чением  Польши,  другие  царства  или
королевства  были  бывшими  татарс¬
кими  государствами.  После  этого  им¬
ператор  был  Государем  Псковским,
затем  Великим  князем  Смоленским,
Литовским,  Волынским,  Подольским
и  Финляндским  (подчеркнуто).  В  Эст-
ляндии,  Лифляндии  и  Курляндии  он
был  всего  лишь  князем.
 В  конце  этого  длинного  титула
еще  трижды  упоминается  «и  прочая,
и  прочая,  и  прочая».  Как  отмечается
 собственно  в  тексте,  император  брал
для  своего  титула,  как  правило,  на¬
иболее  высокий  титул,  относившийся
ранее  к  завоеванной  им  территории,
с  тем,  чтобы  подчеркнуть  свое  вели¬
чие.  Подобный  длинный  титул  был,
однако,  не  только  у  российского  им¬
ператора,  но  и  у  монархов  других
многонациональных  государств,  на¬
пример  у  Габсбургов  или  германских
императоров.  Титул  шведского  коро¬
ля  также  был  достаточно  длинным;
до  1809  г.  он  включал  также  титул  Ве¬
ликого  князя  Финляндского.  В  конце
титула  зачастую  упоминались  титулы
тех  земель,  которые  вообще  не  вхо¬
дили  в  состав  государства.  Они  пред¬
ставляли  собой  либо  своего  рода
претензии  на  соответствующие  зем¬
ли,  либо  переходили  к  монаршему
роду  в  качестве  наследства  посредс¬
твом  браков.  Так,  еще  в  1842  г.  рос¬
сийский  император  наименовался
Наследником  Норвежским  и  Герцо¬
гом  Шлезвиг-Голстинским.  —  См.
Большой  герб  России  (цветное  при¬
ложение).

30
 Другие  автономии  России
 ных  российских  органах  по  кодификации  законов,  например  во  Вто¬
ром  отделении  личной  канцелярии  императора.
 Повторим  еще  раз,  что  в  отличие  от  того,  как  представляет  этот
вопрос  господствующая  традиция  трудов  по  конституционной  исто¬
рии  Финляндии,  особая  административная  система  или  автономия
Финляндии  не  была  исключением  в  Российской  империи  и  тем  бо¬
лее  не  носила  уникального  характера,  а  была,  скорее,  правилом.  Ав¬
тономные  территории  имелись  не  только  в  Российской  империи,  но
и  в  других  многонациональных  государственных  образованиях,  на¬
пример  в  государстве  Габсбургов.  Как  вспоминал  в  1850-х  гг.  на
склоне  своих  дней  юрист  К.Ю.Валлен,  занимавший  в  течение  дли¬
тельного  времени  пост  прокурора  финляндского  Сената,  принципа
сохранения  без  изменений  веры,  законов  и  привилегий  завоеванных
земель  придерживались  не  только  российские  императоры,  но  и  все
властители.  Нарушил  его  только  император  Франции  Наполеон,  ко¬
торый,  впрочем,  потом  плохо  закончил,  с  сарказмом  замечал
К.Ю.Валлен.3
 После  1809  г.  как  в  Финляндии,  так  и  в  России  еще  в  течение
долгого  времени  преобладал  средневековый  и  феодальный  тип  мыш¬
ления.  Присущий  ему  дуализм  предполагал  наличие,  с  одной  сторо¬
ны,  монарха  и  сферы  управления,  включавшей,  прежде  всего,  ис¬
полнительную  власть,  а  с  другой  стороны,  сферы  подданных  и  со¬
словий  (корпораций)  со  своими  привилегиями  и  правами,  которые
правительства  или  правители  не  могли  менять  по  своему  желанию.
В  рамках  этой  системы  (или  образа  мышления),  когда  завоевывалась
новая  страна  или  территория,  между  новым  монархом  и  корпораци¬
ями  подданных,  как  правило,  заключался  договор  о  владении,
или  же,  иными  словами,  «статусное  соглашение»,  как  определил  его
исследователь  Отто  Бруннер.4  Одновременно  происходил  «акт  при¬
сяги»:  новые  подданные  присягали  на  верность  новому  властителю,
который,  в  свою  очередь,  давал  заверение  в  том,  что  сохранит  их
прежнюю  веру,  законы  и  привилегии.
 В  царской  России  автократические  правители,  начиная  с  царя
Алексея  Михайловича,  а  может  быть,  и  с  Ивана  Грозного,  приспо¬
сабливались  к  этим  феодальным  западноевропейским  формам  и
придерживались  их  в  своей  политике  завоеваний.  Так,  когда  в  1654  г.
украинские  казаки  во  главе  с  Богданом  Хмельницким  решили  при¬
соединиться  к  Московскому  царству,  в  составленный  на  сей  счет  до¬
говор  было  включено  соответствующее  подтверждение  привилегий.
Еще  более  отчетливо  это  проявилось  в  1710  г.,  когда  царь  Петр  I  под¬
твердил  всем  сословиям  Эстляндии  и  Лифляндии  их  права.  Кроме

Другие  автономии  России
 31
 того,  он  предоставил  в  качестве  более  надежной  гарантии  общее
подтверждение  прав.  В  практическом  плане  это  привело  к  тому,  что
не  только  Эстляндия  и  Лифляндия,  но  и  Старая  Финляндия  —  хотя  в
ее  отношении  никаких  особых  заверений  в  правах  не  давалось  —
могли  пользоваться  этими  привилегиями,  включая  сеймы,  в  течение
всего  времени  нахождения  под  властью  России  вплоть  до  1917  г.,
хотя  с  конца  XIX  века  эти  права  и  были  несколько  ограничены.
 Тем  не  менее,  сеймы,  например,  в  Лифляндии  и  Эстляндии  соби¬
рались  все  время  их  нахождения  под  властью  России.  Необходимо
особо  отметить,  что  у  них,  в  отличие  от  Финляндии,  не  было  собс¬
твенного  Правительственного  совета/Сената,  но  их  правовые  дела
были  подчинены  Правительствующему  Сенату  России.  Хотя  уже  с
конца  1730-х  гг.  существовала  особая  Лифляндско-Эстляндская  и
Финляндская  правовая  коллегия,  она  подчинялась,  однако,  российс¬
кому  Правительствующему  Сенату.  У  них  также  не  было,  как  впос¬
ледствии  у  Финляндии,  докладывавшего  их  дела  статс-секретаря
при  императоре.  Единственный  аналогичный  статс-секретарь-до-
кладчик  был  у  Польского  королевства.  В  этой  связи  стоит,  однако,
отметить,  что  подобная  система  региональных  статс-секретарей  су¬
ществовала  не  только  в  России,  но  была  в  определенной  степени  ти¬
пичной  и  для  других  стран  Европы.  Ведь,  например,  в  Англии  были
отдельные  статс-секретари  по  делам  «Юга»  и  «Севера».  Когда  Шот¬
ландия  вошла  в  состав  Соединенного  Королевства,  для  нее  в  1707  г.
была  учреждена  специальная  должность  «статс-секретаря  Шотлан¬
дии».  В  Германии  в  свое  время  для  Эльзас-Лотарингии  была  особая
должность  заместителя  государственного  секретаря.
 Как  весьма  убедительно  отмечено  в  исследованиях  по  истории
России,  основной  целью  Российской  империи  отнюдь  не  было  пос¬
тоянное  расширение  ее  территории.  Сил  едва  хватало,  особенно  на
финальной  стадии,  для  поддержания  целостности  империи.5  Рос¬
сийская  империя  расширялась,  прежде  всего,  потому,  что  соседние  с
ней  государства  ослабевали  или  даже  распадались.  Развитие  завое¬
ванных  на  западе  земель  было  специфично  в  том  плане,  как  отмечал
 Э.К.Таден,  что  их  самоуправление  (автономия)  постоянно  расширя¬
лось.  Своего  рода  парадоксом  Э.К.Тадена  можно  было  бы  назвать
его  заключительный  вывод  о  том,  что  в  1870  г.  эти  земли  имели  боль¬
ше  автономии,  чем  в  1710г.6  Основными  причинами  были,  как  за¬
ключил  Э.К.Таден,  во-первых,  автократия  России,  допускавшая  пре¬
доставление  различным  землям  неодинаковых  прав  (в  автократии
отсутствовало  координирующее  и  объединяющее  министерство)  и,
во-вторых,  фактор  элиты.  Поскольку  в  России  не  хватало  компетен¬

32
 Другие  автономии  России
 тных  и  высокообразованных  чиновников,  то  правительство  России
было  вынуждено  опираться  на  местную  элиту  завоеванных  земель
для  управления  ими,  что,  естественно,  способствовало  сохранению
самоуправления  соответствующей  территории.  В  Финляндии  к  та¬
кой  местной  элите  относились,  прежде  других,  епископ  Якоб  Тенге-
трем,  Карл  Эрик  Маннергейм,  Роберт  Хенрик  Ребиндер,  юрист  Ма¬
тиас  Калониус,  первый  генерал-губернатор  Г.М.Спренгтпортен,
офицер-эмигрант  Ю.  А.Ягергорн  и  другие.
 Помимо  этого  фактора  элиты,  имеются  основания  упомянуть
также  и  фактор  образца.  Поскольку  в  России  как  раз  во  времена  за¬
воевания  Финляндии  в  1808-1809  гг.  планировались  и  прорабатыва¬
лись  под  руководством  М.М.Сперанского  реформы  на  западноевро¬
пейский  лад,  то  завоеванные  Россией  западные  окраины,  особенно
Финляндия,  рассматривались  в  этой  связи  как  пример  и  образец.  Ко¬
нечно,  при  этом  и  речи  не  могло  идти  о  русификации  такого  «образ¬
ца»,  как  Финляндия.  Напротив,  Россию  стремились  изменить  на  за¬
падноевропейский  манер  в  соответствии  с  примером  Финляндии.
Вполне  естественно  мог  возникнуть  и  вопрос  о  том,  почему  бы  даже
не  «финляндизировать»  Россию.  Наиболее  явным  и  конкретным
примером  в  этом  плане  может  служить  обнаруженная  в  коллекции
Г.М.Армфельта  памятная  записка  М.М.Сперанского  от  1811  г.,  в  ко¬
торой  сравнивались  общественные  системы  Финляндии  и  России
таким  образом,  что  в  качестве  образца  для  реформирования  России
могла  бы  выступать  именно  шведская  система  Финляндии.  Эту  важ¬
ную  записку  М.М.Сперанского  опубликовал  немец  Петер  Шей-
берт.7
 В  то  же  время  самое,  пожалуй,  точное  описание  принципиально¬
го  сходства  западных  автономий  России  дает  в  своей  книге  уже  упо¬
мянутый  петербургский  профессор  Б.Э.Нольде.  Он  констатирует,
что  во  всех  своих  западных  завоеваниях  Российская  империя  следо¬
вала  одной  и  той  же  схеме.  Сначала  происходил  военный  захват  тер¬
ритории,  и  уже  в  связи  с  ним  давались  заверения  в  сохранении  пре¬
жних  законов,  привилегий  и  прав.  Затем  еще  до  мирного  договора
между  воюющими  государствами  заключался  «договор  о  владении»
с  жителями  захваченных  земель,  в  котором  представители  населе¬
ния  завоеванной  земли  приносили  присягу  верности  новому  власти¬
телю,  а  император  подтверждал  их  веру,  законы  и  привилегии.
 В  эту  «схему»  Б.Э.Нольде  очень  хорошо  укладывается  завоева¬
ние  в  1808-1809  гг.  Новой,  или  шведской,  Финляндии.

Другие  автономии  России
 33
 *  *  *
 Известный  германский  исследователь  России  Георг  фон  Раух  дал
своему  классическому  исследованию  по  российской  истории,  вы¬
шедшему  в  1953  г.,  точный  подзаголовок:  «Россия:  единое  государс¬
тво  и  национальное  многообразие»8.  Своего  рода  новой  версией
этой  книги  в  части,  касающейся  многонационального  характера  рос¬
сийского  государства,  стала  появившаяся  недавно  и  принадлежащая
перу  еще  одного  немецкого  исследователя  по  России,  Андреаса  Кап-
пелера,  книга  «Россия  как  многонациональное  государство.  Возник¬
новение,  история,  распад»  (Мюнхен,  1993).  В  дальнейшем  изложе¬
нии  хода  развития  многонациональной  и  включавшей  в  себя  много¬
численные  автономии  России  автор  опирается,  главным  образом,  на
этот  очень  основательный  труд  А.Каппелера  и  его  источники,  если
не  упоминает  других.
 Уже  Московское  царство,  существовавшее  до  создания  Петром  1
империи,  стало  многонациональным  государством,  захватив  под  ру¬
ководством  царя  Ивана  IV  на  востоке  татарские  государства  Казань
(окончательно  в  1552  г.)  и  Астрахань  (в  1556  г.).  Первое  из  них  —  Ка¬
зань  —  было  инкорпорировано  в  Московское  государство,  причем
весьма  жестоко:  все  его  мужчины,  которых  удалось  захватить,  были
убиты.  Единственным  элементом  завоевания,  хотя  бы  в  какой-то
степени  напоминавшим  автономию,  было  создание  в  Москве  Казан¬
ского  приказа  для  управления  делами  захваченной  территории.  Также,
однако,  поступали  еще  в  конце  XV  века,  когда  весьма  жестоким  об¬
разом  к  Московскому  царству  был  присоединен  Новгород.  Таким
образом,  это  не  было  собственно  образованием  автономии,  но  всего
лишь  наиболее  удобным  в  практическом  плане  способом  создания
системы  управления  вновь  захваченными  землями.
 Жестокая  политика  по  инкорпорированию  Казани,  сопровождав¬
шаяся  массовыми  казнями,  вызвала,  естественно,  сопротивление  и
бунты  против  Москвы  среди  населения  завоеванной  территории.
Это  заставило  Москву  проводить  в  Астрахани  другую,  более  гибкую
политику  кооптации,  то  есть  сотрудничества  с  местной  элитой.  Здесь
мы  имеем  первый  пример  возникновения  некоей  «автономии»  заво¬
еванного  нерусского  края,  хотя  по  сравнению  со  многими  последую¬
щими  эта  автономия  и  была  еще  весьма  скромной.  Москва  все  же
осуществляла  в  Астрахани  сотрудничество  с  нерусским  населением
и  даже  гарантировала  его  общественный  и  правовой  статус-кво  —  в
отличие  от  Казани9.
 Далее,  в  ходе  завоевания  Сибири,  начавшегося  в  XV  веке,  но  об¬
ретшего  подлинный  размах  лишь  в  следующем  столетии,  также  при¬

34
 Другие  автономии  России
 менялась  освоенная  в  Астрахани  тактика  «мягкого»  завоевания,  ос¬
новными  элементами  которой  были  сотрудничество  с  местной  эли¬
той  и  сохранение  на  завоеванных  землях  прежнего  общественного
устройства.  С  помощью  этих  мер  предотвращалось  сопротивление
со  стороны  населения  таких  земель.  Для  административного  управ¬
ления  Сибирью  в  Москве  был  также  создан  особый  Приказ.
 В  Сибири  Москва  также  в  основном  подтвердила  местным  вож¬
дям  племен  их  прежние  права,  доверив  им  как  низшую  ступень  су¬
дебной  власти,  так  и  функции  местного  управления,  в  первую  оче¬
редь  сбора  оставшегося  со  времен  монголо-татарского  ига  оброка  —
ясака.
 Как  уже  отмечалось,  эти  «автономии»  на  восточном  направлении
были  по  своим  масштабам  еще  весьма  скромными.  Первое  под¬
тверждение  законов  и  прав  с  созданием  самоуправления,  которое
можно  было  бы  сравнить  с  Новой  Финляндией  1808-1809  гг.,  про¬
изошло  в  Переяславле  в  1654  г.,  когда  к  Московскому  царству  присо¬
единилось  сообщество  украинских  казаков  во  главе  с  гетманом  Бог¬
даном  Хмельницким.  Термин  «присоединилось»  в  данном  случае
совершенно  правилен,  поскольку  у  казаков  в  этой  ситуации  были  и
другие  возможности  для  выбора,  в  том  числе  Польша  или  Крымское
ханство.  О  том,  шла  ли  речь  о  присоединении  по  договору  или  об
односторонней  инкорпорации  со  стороны  Москвы,  российские  и  ук¬
раинские  историки  спорят  уже  больше  ста  лет  —  примерно  так  же,
как  финские  и  российские  ученые  об  Акте  Порвоо  1809  г.  Особенно
оживленно  этот  спор  по  Украине  шел  после  1954  г.,  когда  прошло
300  лет  с  момента  самого  этого  исторического  события.  Мое  собс¬
твенное  суждение  на  сей  счет  такое  же,  как  и  в  отношении  Акта  По¬
рвоо  1809  г.:  речь  шла,  на  мой  взгляд,  о  феодальном  вассальном  до¬
говоре,  к  которому  спорщики  со  стороны  и  Москвы,  и  Украины  при¬
меняли  собственные  анахроничные  концепции.10  В  какой-то  степени
странно,  быть  может,  даже  иронично,  что  в  этом  Акте  1654  г.  Хмель¬
ницкий  выступает  как  представитель  России  (Руси),  то  есть  по  дого¬
вору  Россия  присоединялась  к  Москве!  Но,  как  мы  хорошо  знаем,
Москва  в  это  время  уже  выступала  в  качестве  представителя  «Всея
Руси».
 Наиболее  важный  с  точки  зрения  нашей  темы  момент  состоит  в
том,  что  казаки  во  главе  со  своим  гетманом  в  этом  Акте  1654  г.  при¬
несли  Московскому  царю  присягу  в  «вечной  преданности»,  а  при
утверждении  присоединения  в  марте  того  же  года  в  Москве  царь
подтвердил  и  гарантировал  сообществу  казаков  его  привилегии,
собственную  прежнюю  правовую  систему  и  самоуправление,  в  кото¬

Другие  автономии  России
 35
 рые  входили,  в  частности,  свободные  выборы  гетмана  и,  —  что,  по¬
жалуй,  наиболее  удивительно,  —  частичная  свобода  маневра  во  вне¬
шней  политике.  Помимо  всего  этого,  в  Акте  о  присоединении  царь
гарантировал  украинскому  дворянству,  митрополиту  и  городам  их
прежние  привилегии  и  права  самоуправления.
 Кроме  всех  этих  заверений,  для  управления  делами  Украины  (Мало¬
россии)  в  Москве  был  учрежден  в  1663  г.  особый  Приказ  (и  канцелярия).
О  весьма  свободном,  или  самостоятельном,  отношении  Украины  к  Мос¬
кве  на  этом  этапе  свидетельствует  также  то,  что  первоначально  такой
Приказ  подчинялся  московскому  Посольскому  приказу,  т.е.  был  своего
рода  посольством.  Помимо  всего  упомянутого  между  Великороссией  (т.
е.  Москвой)  и  Украиной  (Малороссией)  была  учреждена  таможенная
граница  (совсем  как  в  1809  г.  между  Россией  и  Финляндией).
 Завоеванному  в  том  же  1654  г.  Смоленску  были  гарантированы
привилегии,  и  в  Москве  был  создан  региональный  Приказ  под  назва¬
нием  «Приказ  Смоленского  княжества».  В  отличие,  однако,  от  Укра¬
ины  или  Астрахани,  из  Смоленска  после  его  завоевания  значитель¬
ная  часть  населения  была  принудительно  переселена  на  восток.
 То,  как  происходило  в  1809  г.  присоединение  Новой  Финляндии
к  России,  еще  больше  напоминало  состоявшееся  в  1710  и  в  1721  гг.,
во  время  и  по  итогам  Северной  войны,  присоединение  к  России  Эс-
тляндии,  Лифляндии  и  Старой  Финляндии.  Об  этом  в  настоящем
труде  уже  упоминалось,  однако  стоит  еще  раз  перечислить  основные
моменты  и  добавить  некоторые  детали.  Подчеркну,  что  из  всех  актов
о  присоединении  к  Российскому  царству  именно  присоединение  Эс-
тляндии  и  Лифляндии  в  1710  г.  больше  всего  напоминает  присоеди¬
нение  Новой  Финляндии,  произошедшее  в  1809  г.  Таким  же  образом,
как  обстояло  дело  в  конце  1808  г.  в  Новой  Финляндии,  от  Эстляндии
и  Лифляндии  в  Петербург  также  были  направлены  особые  депута¬
ции  для  принесения  присяги  на  верность  императору  России  и  пред¬
ставления  ему  особых  пожеланий  в  связи  с  капитуляцией.  Царь
Петр  I  заключил  с  этими  депутациями  особые  соглашения  о  капиту¬
ляции  —  еще  до  официального  мирного  договора  между  государс¬
твами  в  1721  г.,  —  в  которых  представители  этих  земель  пункт  за
пунктом  излагали  свои  пожелания,  а  царь  либо  принимал,  либо  от¬
вергал  их.  Это  был  второй  основной  этап  процедуры  завоевания.
Помимо  этих  соглашений,  Петр  I  предоставил  завоеванным  им  зем¬
лям  общее  подтверждение  законов  и  прав.  Хотя  при  этом  и  не  устра¬
ивалось  столь  же  пышных  церемоний,  как  в  1809  г.  в  соборе  города
Порвоо,  тем  не  менее  само  принятие  присяги  в  Прибалтике  также
произошло  в  церквях.

36
 Другие  автономии  России
 Дворянство  Лифляндии  принесло  присягу  14  июля  1710  г.  в  ка¬
пелле  Рижского  замка,  обещав  признавать  царя  Петра  «истинным  на¬
следным  государем  и  королем».  Тогда  же  было  объявлено,  что  царь
добавляет  к  своему  титулу  формулу  «господин  и  владетель  Лифлян¬
дии,  Ингерманландии  и  Карелии».  Горожане  и  буржуа  Лифляндии
принесли  присягу  на  площади.  В  отличие  от  Финляндии  1809  г.,  царь
не  присутствовал  при  этом  лично.  Его  представлял  граф  фельдмар¬
шал  Б.П.Шереметьев,  который  был  наделен  всем  присущим  правите¬
лю  реквизитом,  включая  балдахин  и  обитый  бархатом  трон.11
 Даже  несмотря  на  то,  что  эти  акты  (присяга  на  верность  и  под¬
тверждение  прав)  произошли  не  совсем  так,  как  в  финском  Порвоо  в
1809  г.,  они  образуют  уже  упоминавшийся  вассальный  акт  в  его  сред¬
невековом,  феодальном  значении.  Корпорации  новых  подданных
присягнули  на  верность  новому  властителю,  а  тот  в  свою  очередь
подтвердил  их  веру,  законы  и  права.  При  этом  заключался  договор  о
господстве  или  правлении.  В  таких  договорах,  как  правило,  фиксиро¬
вались  основные  условия  управления,  основанные  на  правах  и  обя¬
занностях,  с  одной  стороны,  «земли»,  с  другой  —  владетеля.  Договор
заключался  или  обновлялся  каждый  раз,  когда  владетель  вступал  в
свои  права  властителя.  Его  ключевыми  элементами  были,  как  уже
отмечалось  выше,  клятва  верности  сословий  поданных,  а  также  заве¬
рение  прав  и  законов  со  стороны  властителя.  Как  правило,  права  под¬
тверждались  отдельно  для  различных  групп  подданных  —  корпора¬
ций.  Речь,  однако,  не  шла  о  договоре  в  его  современном  понимании
ни  с  точки  зрения  частного,  ни  публичного  права.  Его  основой  было
понятие  верноподданничества.  Это  было,  как  точно  заметил  исследо¬
ватель  Отто  Бруннер,  статусное  соглашение,  с  помощью  которого  обе
стороны  гарантировали  сохранение  прежней  правовой  системы.
 Одним  из  самых  древних  и  известных  договоров  такого  типа  яв¬
ляется  известная  Magna  Charta  1215  г.  в  Англии*.  Из  других  —  «зо¬
лотая  булла»  Андраша  II  в  Венгрии  1222  г.  или  договор  1472  г.
Альбрехта  фон  Бранденбурга  с  сословиями.  Хотя  такая  система  со¬
словной  монархии  с  ее  вассальными  договорами  начала  рушиться  в
1789  г.,  в  мире  за  пределами  Франции  она  продержалась  вплоть  до
1848  года.  Еще  в  1835  г.  сословия  нижней  Австрии  признали  импе¬
ратора  Фердинанда  путем  старых  традиционных  процедур.
 В  Эстляндии  и  Лифляндии  одним  из  важных  старых  прав  был
дворянский  сейм  «ландтаг»,  сохранение  которого  гарантировалось
 *  Magna  Charta  libertatum  —  Великая  хартия  вольностей,  королевская
грамота,  обеспечивавшая  вольности  баронам  и  всем  свободным  людям  Ан¬
глии;  подписана  Иоанном  Безземельным  15  июня  1215  г.

Другие  автономии  России
 37
 такими  договорами  о  вассальных  отношениях.  Одним  из  существен¬
ных  различий  между  заверениями,  которые  дал  император  этим  зем¬
лям,  и  теми,  которые  впоследствии  были  даны  финнам,  была  клаузу¬
ла  «jura  majestática»*,  то  есть  права  утверждались  лишь  настолько  и
в  той  части,  насколько  они  не  противоречили  правам  императора.
В  заверении  законов  и  привилегий,  данном  в  1809  г.  Финляндии,  та¬
кой  клаузулы  не  содержалось,  хотя  на  практике  она  действовала  и  в
отношении  Финляндии.
 Центральным  связующим  звеном  Эстляндии  и  Лифляндии  с  им¬
перией  стал  генерал-губернатор.  В  отличие,  однако,  от  Новой  Фин¬
ляндии,  правовые  дела  Эстляндии,  Лифляндии  и  Старой  Финляндии
были  подчинены  Правительствующему  Сенату  России,  его  департа¬
менту,  занимавшемуся  делами  обладавших  особыми  привилегиями
губерний.  Это  происходило  посредством  коллегии  по  Эстляндии,
Лифляндии  и  Финляндии**,  которая  постепенно  обрела  свои  оконча¬
тельные  формы  в  1730-х  гг.  Таким  образом,  автономия  Эстляндии  и
Лифляндии  была  во  многом  схожа  с  положением  Старой  Финляндии
за  тем  исключением,  что  у  Старой  Финляндии  не  было  своего  сейма
и  ее  законы  и  права  не  были  особым  образом  подтверждены,  хотя  и
соблюдались  на  практике.
 Уже  это  можно  считать  свидетельством  автоматического  под¬
тверждения  законов  и  привилегий  земель,  завоеванных  Российской
империей.  В  этом  отношении  в  Старой  Финляндии  пошли  настолько
далеко,  что  и  там  начали  придерживаться  шведского  законодательс¬
тва  1734  года,  которого  еще  не  существовало  ни  на  момент  её  завое¬
вания  в  1710  г.,  ни  во  время  заключения  в  1721  г.  мирного  договора.
 Еще  одним  доказательством  действовавшего  в  этой  связи  автома¬
тизма  может  служить  то,  что  в  полученных  Россией  при  разделе
Польши  «западных  губерниях»  было  сохранено  их  прежнее  обще¬
ственное  устройство,  хотя  при  этом  и  не  организовывалось  никаких
особых  утверждающих  актов  или  церемоний.  Там  ситуация  была,
правда,  намного  сложнее,  чем  в  Эстляндии  или  Лифляндии.  Сотруд¬
ничество  правительства  России  с  польским  дворянством  происходи¬
ло  намного  сложнее,  чем  в  Прибалтике.  Императрица  Екатерина  II
поначалу  попыталась  придерживаться  в  Польше  жесткой  унифика¬
торской  политики.  Польские  губернии  были  присоединены  напря¬
мую  в  рамках  известной  губернской  реформы  Екатерины  II  1775  г.,
и  только  ее  сын  и  преемник  Павел  I  сменил  этот  курс  на  противопо¬
ложный.  Но  хотя  Екатерина  II  и  не  обещала  этим  бывшим  польским
 *  «Права  монаршие»  {лат.).
 **  Имеется  в  виду  Старая  Финляндия.

38
 Другие  автономии  России
 землям  особого  самоуправления  (автономии),  она,  тем  не  менее,  за¬
верила,  что  «все  права,  свободы  и  привилегии»  этих  земель  сохра¬
нятся  в  неизменном  виде.
 В  этой  связи  стоит,  пожалуй,  подчеркнуть,  что  в  России,  как  и  в
других  империях,  существовали  две  качественно  разные  категории
автономий.  Первая  из  них  предполагала  лишь  сохранение  прежней
веры,  законов  и  привилегий.  Ко  второй  категории  относились  адми¬
нистративные  автономии,  имевшие  самоуправление  и  отдельные  от
общеимперских  структуры  администрации.  На  мой  взгляд,  немец¬
кий  исследователь  Роберт  Швейцер  совершенно  прав,  утверждая,
что  именно  в  этом  и  состояло  различие  между  Финляндией  и,  напри¬
мер,  прибалтийскими  землями.  Финляндская  автономия  была,  пре¬
жде  всего,  административной  автономией  (во  главе  которой  стоял
Правительственный  совет/Сенат),  в  то  время  как  в  Прибалтике,  в
Эстляндии  и  Лифляндии,  была,  в  первую  очередь,  автономия  сосло¬
вий  и  их  привилегий  (особенно  в  отношении  дворянских  сеймов),  а
их  управленческий  механизм  был  гораздо  теснее  интегрирован  в
российскую  администрацию,  нежели  это  было  в  Финляндии.  К  это¬
му  можно  все  же  добавить,  что  в  отличие  от  прибалтийских  земель
финляндская  автономия  была  как  автономией  привилегий  (для  Фин¬
ляндии  были  подтверждены  ее  религия,  конституционные  законы,  а
также  привилегии),  так  и  автономией  самоуправления.  В  отличие  от
Прибалтики,  у  Финляндии,  как  уже  отмечалось,  были  и  Правитель¬
ственный  совет/Сенат,  и  статс-секретарь/министр  статс-секретарь  в
качестве  докладчика  по  ее  делам  в  Санкт-Петербурге.
 Среди  бывших  земель  Польши  можно  выделить  Курляндию,
присоединение  которой  к  России  в  1795  г.  было  ближе  всего  по  вре¬
мени  к  присоединению  Новой  Финляндии  в  1809  г.  Курляндия  явно
представляла  собой  особый  случай,  хотя  на  практике  и  была  присо¬
единена  к  Эстляндии  и  Лифляндии,  то  есть  к  группе  прибалтийских
губерний.
 В  Курляндии  также  был  заключен  своего  рода  «договор  об  управ¬
лении»,  а  ее  присоединение  к  России  также  стремились  организо¬
вать,  насколько  это  было  возможно,  в  форме  какого-либо  «добро¬
вольного»  вступления.  В  этом  случае  «добровольность»  на  самом
деле  была  более  истинной,  чем  обычно,  поскольку  дворянство  Кур¬
ляндии  стремилось  обрести  защиту  как  от  польских,  так  и  от  литов¬
ских  мятежников,  которые  угрожали  положению  дворянства,  требуя
свободы  и  равноправия.  В  этих  условиях  российским  послам  было
легко  уговорить  герцога  Курляндского  обратиться  за  защитой  к  Рос¬
сии.  Сначала  речь  все  же  не  шла  о  безоговорочной  капитуляции.

Другие  автономии  России
 39
 Россия  так  же,  как  в  1710  г.  в  Прибалтике,  имела  основания  забо¬
титься  о  «добровольности»  присоединения,  поскольку  другим  пре¬
тендентом  на  Курляндию  была  Пруссия.  Впрочем,  дворянство  Кур¬
ляндии,  как  до  этого  Эстляндии  и  Лифляндии,  было  заинтересовано
в  тех  преимуществах,  которые  предлагала  Россия,  особенно  в  не¬
ограниченном  крепостном  праве.
 В  конечном  итоге  императрица  Екатерина  II  со  своими  помощни¬
ками  и  советниками  организовала  присоединение  Курляндии  с  мак¬
симально  четким  соблюдением  старых  традиций  и  законодательных
формальностей.  Сейму  Курляндии  было  поручено  обратиться  к  Рос¬
сии  с  просьбой  о  защите,  после  чего  императрица,  естественно,  бла¬
госклонно  приняла  эту  просьбу  и  заверила,  что  оставляет  в  прежней
силе  веру  и  привилегии  этого  края.  Кроме  того,  она  благородно  обе¬
щала  наделить  курляндцев  всеми  теми  правами,  которыми  пользова¬
лись  русские.
 Поскольку  при  последнем  разделе  Польши  в  1795  г.  польский  ко¬
ролевский  престол  перестал  существовать,  а  король  Польши  был
ленным  властителем  Курляндского  герцога  Петера,  то  герцог  Петер
отказался  от  трона  Курляндии.  Таким  образом,  в  Курляндии  одно¬
значно  существовал  свой  собственный  престол,  и  в  его  отношении
не  пришлось  впоследствии  спорить,  как  о  престоле  Финляндии,
был  ли  он  отдельным  от  российского  престола  или  же  объединен¬
ным  с  ним.
 Словесные  обороты,  использованные  при  присоединении  Кур¬
ляндии  к  России,  носили  весьма  феодальный  характер,  что  вполне
соответствовало  духу  того  времени.  Курляндия  отреклась  от  поль¬
ского  ленного  владычества,  и  ее  представители  сочли  за  благо  пре¬
кратить  принадлежавшее  им  «промежуточное  герцогское  правле¬
ние»  и  перейти  непосредственно  под  власть  российской  императри¬
цы.  Ни  Россия,  ни  Курляндия  не  обосновывали,  однако,  использо¬
ванную  ими  схему  тем,  что  от  подобного  промежуточного  феодаль¬
ного  управления  следовало  бы  в  принципе  отказаться.  Оно  было
объявлено  прекращенным  потому,  что  на  практике  оказалось  нано¬
сящим  ущерб  благосостоянию  Курляндии  и  к  тому  же  слишком  гро¬
моздким.
 Скрывающаяся  за  этими  пышными  дипломатическими  фразами
действительность  заключалась  в  том,  что  дворянство  Курляндии  хо¬
тело  избавиться  от  своего  герцога  и  его  администрации,  забрав
власть  себе,  что  в  итоге  и  произошло.  Вместо  прежних  чиновников
герцога  дворянство  сформировало  рыцарский  комитет  из  десяти  из¬
бранных  дворянских  маршалов  под  председательством  ландмаршала

40
 Другие  автономии  России
 («уполномоченного  края»).  Таким  образом,  присоединение  к  авто¬
ритарной  России  усилило  в  Курляндии  власть  дворянства.
 В  манифесте,  которым  рыцарство  и  «земля»  Курляндии  отказы¬
вались  от  ленной  зависимости  от  Польши,  дело  было  представлено
таким  образом,  что  сначала  они  по  договору  перешли  из-под  защиты
германского  императора  под  протекторат  короля  Польши.  Часть
Лифляндии  (выше  реки  Даугавы)  избрала  тогда  прямое  польское
правление,  в  то  время  как  Курляндия  и  Семгалия,  составлявшие
нижнюю  часть  Лифляндии,  пошли  в  качестве  «губерний»  под  защи¬
ту  Польши.  Последний  владетель  Лифляндии  и  его  потомки  получи¬
ли  титул  герцога  Курляндского.  Теперь,  в  1795  г.,  они,  соответствен¬
но,  переходили  под  защиту  императрицы  России.  Таким  образом,
был  проделан  сложный  путь  из-под  защиты  германского  императора
через  польского  короля  под  покровительство  российской  императ¬
рицы.  Речь,  однако,  шла  об  одной  и  той  же  местности.  Такая  слож¬
ная  смена  владетелей  и  покровителей,  возможно,  показывает  чита¬
телю  феодальную  систему  и  специфику  феодального  мира.
 Было  заявлено,  что  из-под  покровительства  Польши  Курляндия
вышла  именно  потому,  что  Польша  нарушила  «договор  о  ленной  за¬
висимости»  и  на  последнем  этапе  без  «оправданного  и  мощного
вмешательства»  России  упразднила  бы  всю  «конституцию»  Курлян¬
дии.  В  качестве  обоснования  было  обозначено  также  то,  что  Курлян¬
дия  была  слишком  маленькой  областью  для  того,  чтобы  быть  неза¬
висимым  государством  без  защиты  со  стороны  более  мощной  силы.
Таким  образом,  Курляндия  становилась  своего  рода  государством-
вассалом  России.
 В  этой  связи  я  не  раз  задавался  вопросом,  который,  по-моему,
является  обоснованным  и  может  рассматриваться  как  определенный
исторический  парадокс:  почему  Курляндия  —  отдельное  и  самосто¬
ятельное  герцогство  со  своим  герцогом  и  престолом  —  не  стала
впоследствии  независимым  государством,  в  отличие  от  Финляндии,
которая  была  интегрированной  частью  шведского  государства  и
не  имела  ни  собственных  герцогов,  ни  престолов?  Была  ли  единс¬
твенной  причиной  тому  уже  упомянутая  финляндская  специфика?
Ведь  потом  Курляндия  стала  лишь  одной  из  провинций  независимо¬
го  государства  Балтии,  а  именно  Латвии.  Это  один  из  многих  пара¬
доксов  истории,  на  который,  по  крайней  мере,  я  сам  не  имею  ответа.
Ответа  иного,  кроме  как  значимое  развитие  идеи  государственности,
произошедшее  в  Финляндии  в  XIX  веке,  которое  я  уже  разбирал  и
буду  еще  разбирать  в  этом  труде.  Ответ  на  вопрос  о  том,  почему  в
Курляндии  не  произошло  такого  же  идейного  государственного  раз¬

Другие  автономии  России
 41
 вития,  потребовал  бы  гораздо  более  глубокого  знания  истории  этого
региона,  чем  то,  которым  обладает  автор.12
 *  *  *
 Вывод,  который  можно  сделать  из  этой  главы,  посвященной  дру¬
гим  автономиям  России,  может  заключаться  в  том,  что  опыт  жесто¬
кого  подчинения  Казани  научил  Москву,  что  для  минимизации  со¬
противления  было  наиболее  разумным  кооптировать  элиту  завое¬
ванного  края  для  сотрудничества  в  управлении  им,  а  также  гаранти¬
ровать  этой  элите  сохранение  ее  прежних  законов  и  привилегий.
Таким  образом,  уже  со  времен  Московского  царства  сложилась  оп¬
ределенная  схема  действий  при  завоевании  и  присоединении  новых
земель,  подробно  описанная  профессором  Б.Э.Нольде  в  вышедшей
в  1911  г.  книге  «Очерки  русского  государственного  права».  Еще  до
заключения  собственно  мирного  договора  между  Россией  и  госу¬
дарством,  с  которым  она  воевала,  правитель  России  заключал  своего
рода  «соглашение»  с  населением  завоеванной  территории,  по  кото¬
рому  он  получал  от  населения  клятву  верности  и  взамен  подтверж¬
дал  сохранение  его  прежней  религии,  законов  и  привилегий.  Вмеша¬
тельство  центральной  власти  в  дела  управления  такими  территория¬
ми  ограничивалось  тем,  что  во  главе  присоединенных  земель  ста¬
вился  российский  губернатор  с  небольшой  канцелярией,  которому
подчинялись  прежние  ведомства  страны,  продолжавшие  заниматься
вопросами  управления  и  судебного  производства  в  соответствии  с
прежними  законами.  На  мой  взгляд,  описание  Б.Э.Нольде  хорошо
показывает  дуалистический  дух  того  времени.
 Стоит,  пожалуй,  отметить  и  такой  сам  собой  разумеющийся  факт,
что  правители  Москвы  и  Санкт-Петербурга  признавали  права  и  сис¬
темы  самоуправления  не  из  какого-либо  благородства  или  «любви»
к  новым  подданным,  но  для  ускорения  и  облегчения  завоеваний,  а
также  перед  лицом  необходимости.  Ведь  Россия,  как  точно  подме¬
тил  уже  упоминавшийся  исследователь  Ф.С.Старр,  испытывала  де¬
фицит  управления:  у  нее  просто  не  было  достаточного  количества
квалифицированных  гражданских  чиновников,  и  поэтому  наиболее
разумным  и  даже  неизбежным  было  идти  на  сотрудничество  с  мест¬
ными  элитами  и  предоставлять  им  самим  заниматься  вопросами  уп¬
равления  своих  областей.
 -  В  административном  плане  Россия,  соответственно,  разделилась
на  две  зоны,  что  хорошо  видно  в  опубликованном  в  начале  1830-х  гг.
Своде  законов.  Эти  зоны  представляли  собой  подчиненные  общему
управлению  губернии,  а  также  губернии,  пользовавшиеся  особыми

42
 Другие  автономии  России
 привилегиями  или  подчиненные  особым  административным  струк¬
турам.  Прибалтийские  земли  относились  как  раз  к  губерниям  с  осо¬
бым  управлением,  но  Финляндия,  как  и  Польша,  находилась  вне
этого  деления  на  губернии,  или,  точнее,  была  выше  него  (по  этому
разделу  см.  также  цветное  приложение).

ПРОВИНЦИЯ

.В  ЧРЕДЕ  НАРОДОВ,  СКИПЕТРУ  РОССИЙСКОМУ
ПОДВЛАСТНЫХ  I  ЕДИНУЮ  ИМПЕРИЮ  СОСТАВЛЯЮЩИХ,
ОБЫВАТЕЛИ  ИОВОПРИСОЁДИНЕННОЙ  ФИНЛЯНДИИ  С  СЕГО
ВРЕМЕНИ  ВОСПРИЯЛИ  НАВСЕГДА  СВОЕ  МЕСТО».
ПРИСОЕДИНЕНИЕ  ШВЕДСКОЙ  ФИНЛЯНДИИ  И  РОССИЙСКОЙ
ФИНЛЯНДИИ  В  1808-1811  ГОДАХ
 Первое  предложение  заголовка  —
 ЦИТАТА  ИЗ  Июньского  МАНИФЕСТА  ОБ  ОБЪЕДИНЕНИИ  1808  Г.
 Когда  в  1808  г.  российские  войска  захватили  Финляндию,  или,
иными  словами,  несколько  восточных  губерний  Швеции,  для  Рос¬
сии  завоеванная  территория  являлась  военным  трофеем,  то  есть
провинцией.  Таковой  она  оставалась  и  в  сентябре  1809  г.  при  заклю¬
чении  между  Россией  и  Швецией  Фридрихсгамского  мирного  дого¬
вора.  В  соответствии  с  ним  Швеция  отдавала  не  Финляндскую  зем¬
лю  или  Великое  княжество,  а  лишь  восемь  губерний.  Но  планирова¬
ние  и  строительство  основ  финляндской  государственности  (в  смыс¬
ле  «государства»)  было  начато  уже  во  время  войны,  в  конце  1808  г.,
когда  Г.М.Спренгтпортен  был  назначен  генерал-губернатором  Фин¬
ляндии  и  был  составлен  план  учреждения  в  Хямеенлинне  особого
Комитета  Главного  Управления.  Если  под  «государством»  понима¬
ется  наличие  центрального  правительства  и  его  аппарата,  то  строи¬
тельство  финляндского  государства  началось  1  декабря  1808  г.
 Ниже  следует  повествование  о  том,  как  эти  ростки  государствен¬
ности  развивались  и  после  многих  и  сложных  этапов  превратились
в  совершенное,  внутренне  независимое  государство  в  составе  рос¬
сийской  державы.
 *  *  *
 Хотя  в  заголовке  главы  и  говорится  о  присоединении  «шведской
Финляндии»,  на  самом  деле  имеется  в  виду  Новая  Финляндия,  пос¬
кольку  Старая,  или  российская,  Финляндия  была  присоединена  еще

46
 Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 в  1721  и  1743  гг.  Эти  определения  «старая»  и  «новая»  первоначально
давались  россиянами,  поскольку  с  их  точки  зрения  порядок  между
старой  и  новой  был  именно  такой.
 Читатель,  привыкший  к  традиционному  изложению  истории,  мо¬
жет  с  удивлением  спросить,  почему  я  выбрал  в  качестве  дат  присо¬
единения  именно  1808-1811  годы,  хотя  сейм  в  Порвоо  был  проведен
в  1809  г.,  тогда  же  начал  работу  Правительственный  совет  и,  ко  все¬
му  прочему,  был  заключен  Фридрихсгамский  мирный  договор.  Мой
ответ  заключается  в  том,  что  преобладавшей  на  том  этапе  тенденци¬
ей  было  как  присоединение  Новой  Финляндии  к  Старой,  так  и  в  этом
плане  ее  «русификация».  Руководители  Финляндии  того  времени
создали  несколько  планов,  в  которых  управление  Финляндией  бы¬
ло  бы  намного  теснее  подключено  к  высшему  звену  управления  им¬
перией,  чем  потом  это  случилось  на  самом  деле.
 Как  проведение  сословного  сейма  в  Порвоо,  так  и  учреждение
Правительственного  совета  были  в  какой-то  степени  случайными
событиями.  Иными  словами,  от  очень  малого  зависело  то,  что  они
могли  остаться  и  неосуществленными.  В  части  сейма  так,  собствен¬
но,  и  произошло:  следующее  после  1809  г.  заседание  сейма  было
проведено  в  Хельсинки  только  в  1863  г.  Да  и  положение  Правитель¬
ственного  совета  в  первые  годы  было  весьма  сложным,  время  от  вре¬
мени  ходили  слухи  о  его  роспуске.  Кроме  того,  первый  генерал-гу¬
бернатор  Финляндии  финн  Г.М.Спренгтпортен  воспринимал  Прави¬
тельственный  совет  лишь  в  качестве  своего  рода  вспомогательного
органа  при  генерал-губернаторе.  В  Санкт-Петербурге  в  эти  годы
финляндскими  делами  занималась  Комиссия  финляндских  дел,  ко¬
торая  была  вспомогательным  органом  при  статс-секретаре  М.М.Спе¬
ранском  и  представляла  собой  объединенную  комиссию  по  делам
Старой  и  Новой  Финляндии.  По  своим  процедурным  правилам,  язы¬
ку,  да  и  в  остальном  она  была  весьма  российским  органом.  Финлян¬
дия  под  ее  руководством  в  значительной  степени  обрела  черты,  схо¬
жие  со  Старой  Финляндией,  можно  сказать  «русифицировалась».  В
довершение  всего  финляндские  дела  докладывал  в  то  время  импера¬
тору  не  финляндский  статс-секретарь,  а  товарищ  министра  юстиции
России  и  титулованный  статс-секретарь  императора,  бывший  одно¬
временно  своего  рода  верховным  управляющим  и  докладчиком  в
отношении  всех  завоеванных  областей  М.М.Сперанский.  Не  правда
ли,  что  в  свете  этих  фактов  Финляндия  в  1808-1811  гг.  в  значитель¬
ной  степени  русифицировалась,  или,  по  крайней  мере,  наполовину
русифицировалась,  хотя  ее  властелин  и  император  и  принял  для  себя
титул  «Великого  князя  Финляндского»?  Но  он,  кроме  того,  как  еле-

Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 47
 довало  из  развернутого  титула,  был  также  Великим  князем  Смолен¬
ским,  Литовским,  Волынским  и  Подольским.
 В  1811  г.  произошел,  однако,  резкий  поворот,  когда  перешедший
на  службу  к  императору  Г.М.Армфельт  стал  любимцем  Александра
I  и  принялся  организовывать  дела  Финляндии  совсем  по-иному.
 Естественно,  что  когда  война  еще  продолжалась,  особенно  в  1808  г.,
но  также  и  в  1809  г.,  гражданская  администрация  Финляндии  была
подчинена  российскому  главнокомандующему  Ф.Ф.Буксгевдену.  При
его  ставке  была  создана  для  этого  гражданская  канцелярия,  во  главе
которой  первоначально  предполагалось  поставить  весьма  сильно  об¬
русевшего  как  душой  так  и  разумом  финского  эмигранта  Николая
Эмина.  От  этой  идеи  все  же  отказались,  и  на  должность  был  назначен
другой  эмигрант,  не  в  такой  степени  обрусевший,  но  впоследствии
сыскавший  дурную  славу  в  качестве  директора  почтового  ведомства  и
жесткого  цензора  Густав  Ладау.  Хотя  Н.Ф.Эмин  и  не  получил  места
начальника  канцелярии,  он  также  был  на  службе  в  ней1.
 Администрации  губерний  во  время  войны  были  подчинены  этой
канцелярии.  Решающим  фактором  в  плане  того,  что  только  что  заво¬
еванная  Новая  Финляндия  на  уровне  губернских  администраций
не  была  сразу  же  русифицирована,  было  то,  что  прежний  чиновни¬
чий  аппарат  остался  на  своих  местах  выполнять  свои  функции,  коль
скоро  шведский  главнокомандующий  поначалу  отдал  ему  такой  при¬
каз.  Таким  образом,  российскому  главнокомандующему  не  при¬
шлось  везти  на  эти  места  чиновников,  например,  из  Прибалтики,
хотя  такой  запасной  план  все  же  существовал.
 В  1742  г.,  когда  русские  в  предыдущий  раз  захватили  Финлян¬
дию*,  губернатором  Великого  княжества  был  назначен  земельный
советник  Лифляндии  Иоган  фон  Кампенгаузен,  который  привез  от¬
туда  чиновников  для  работы  в  качестве  своих  подчиненных.  Так  что
и  по  этому  сюжету  мы  можем  только  догадываться  и  фантазировать,
что  произошло  бы  с  финляндской  автономией,  или  из  нее  вообще
ничего  не  получилось  бы,  если  бы  прежние  чиновники  местной  ад¬
министрации  не  остались  работать  на  своих  местах.  На  их  место
пришла  бы  типичная  для  Старой  Финляндии,  а  также  для  Эстляндии
и  Лифляндии  наместническая  администрация,  так  что  Новая  Фин¬
ляндия  сразу  же  после  завоевания  была  бы  «прибалтизирована»  или
приведена  в  соответствие  с  тем,  как  обстояли  дела  в  Старой  Финлян¬
дии,—  быстро  и  эффективно.
 *  Имеется  в  виду  русско-шведская  война  1741—43  гг.,  в  ходе  которой  рус¬
ские  войска  заняли  значительную  часть  территории  Финляндии,  включая
Хельсинки  и  тогдашнюю  столицу  провинции  г.  Або  (Турку).

48
 Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 Эмигрант,  более  известный,  чем  Н.Ф.Эмин  или  Г.Ладау,—
Г.М.Спренгтпортен  —  также  хорошо  подготовился  для  военного  похо¬
да  в  Финляндию  и  следовал  по  пятам  за  победоносной  российской  ар¬
мией,  а  грубо  говоря  —  в  ее  обозе.  Он  был  одним  из  важнейших  финс¬
ких  советников  главнокомандующего  Ф.Ф.Буксгевдена.  Его  в  этой  свя¬
зи  можно,  пожалуй,  сравнить  с  намного  более  поздним  эмигрантом,
 О.В.Куусиненом,  который  следовал  в  обозах  Красной  Армии  для  того,
чтобы  в  качестве  премьер-министра  учрежденного  в  Терийоки  марио¬
неточного  правительства  взять  в  свои  руки  бразды  правления  в  Хель¬
синки.  Во  имя  справедливости  и  в  защиту  Г.М.Спренгтпортена  в  этом
сравнении  надо  отметить,  что  у  него  при  прибытии  в  Финляндию
не  было  с  собой  никакого  готового  правительственного  совета,  хотя
в  мыслях  он  таковой,  конечно,  уже  планировал.  Г.М.Спренгтпортена
предполагалось  назначить  генерал-губернатором  Финляндии  уже  вес¬
ной  1808  г.,  но  российский  главнокомандующий  Ф.Ф.Буксгевден  требо¬
вал,  чтобы  он  и  в  этом  качестве  генерал-губернатора  подчинялся  ему,  на
что  гордый  и  самолюбивый  Г.М.Спренгтпортен  согласиться  не  мог.
 Ф.Ф.Буксгевден  сначала  хотел  видеть  своим  главным  финским
советником  —  угадайте  кого?  —  самого  Г.М.Армфельта.  Попытка,
однако,  не  удалась,  так  как  посла  России  в  Стокгольме  Д.М.Алопеу-
са  успели  арестовать  как  раз  накануне  того,  как  Ф.Ф.Буксгевден  на¬
чал  осуществлять  свой  план  по  вербовке  Г.М.Армфельта.  Таким  об¬
разом,  мы  не  знаем,  согласился  ли  быГ.М.  Армфельт,  но  можем  и  в  дан¬
ном  случае  только  гадать,  что  произошло  бы  в  плане  управления
Финляндией  в  1808-1809  гг.,  если  бы  Г.М.Армфельт  стал  главным
советником  Ф.Ф.Буксгевдена  и,  возможно,  генерал-губернатором.
Выпал  ли  бы  полностью  из  процесса  завоевания  описываемый  здесь
«российский  этап»  и  перешли  бы  мы  из  1808  г.  прямиком  в  год  1811
к  финской  администрации,  возглавляемой  представителями  швед¬
ской  Финляндии?
 Несмотря  на  предположения  в  отношении  возможной  роли
Г.М.Армфельта,  было  вполне  естественным,  что  на  начальном  этапе
в  руководство  Финляндией  стремились  попасть  эмигрировавшие
в  Россию  еще  в  конце  предыдущего  столетия  противники  Густава  III.
Под  их  руководством  и  властью  угроза  русификации  Новой  Финлян¬
дии  как  бы  витала  в  воздухе.  Это  были,  помимо  уже  упомянутых
Н.Ф.Эмина,  Г.Ладау  и  М.Г.Спренгтпортена,  также  К.Г.Клик  и
Ю.А.Ягергорн.  Именно  на  начальном  этапе  войны  эмигранты  явно
занимали  ведущие  позиции,  и  только  несколько  позднее  находивши¬
еся  в  Финляндии  «густавианцы»  —  Ю.Ф.Аминофф,  Ю.А.Эренстрём
и,  конечно,  Г.М.Армфельт  —  поднялись  в  руководство  страны.

Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 49
 Возможно,  называть  этих  людей  «густавианцами»  было  бы  не  сов¬
сем  правильно  в  том  плане,  что  многие  из  них  поначалу  были  верны¬
ми  сторонниками  Густава  III,  но  затем  вошли  в  непримиримые  проти¬
воречия  с  королем.  Поэтому  их,  быть  может,  следовало  бы  называть
«наполовину  густавианцами».  Тем  не  менее,  генерал  Г.М.Армфельт,
так  же,  как  и  Ю.Ф.  Аминофф,  был  до  конца  верен  Густаву  III  и  оказал¬
ся  в  состоянии  конфликта  только  с  его  преемником,  Густавом  IV.
 Не  следует  забывать  в  этой  связи  и  таких  деятелей,  как  епископ
Я.Тенгстрём,  профессор  М.Калониус,  К.Э.Маннергейм,  Р.Х.Ребин-
дер,  Ю.А.Эренстрём  или  К.Ю.Валлен.  Они  эффективно  возглавляли
по  гражданской  линии  быструю  капитуляцию  Финляндии  и  ее  при¬
соединение  к  новой  великой  державе  —  России.  Несмотря  на  многие
сражения  и  даже  на  крестьянскую  партизанскую  войну,  присоедине¬
ние  Финляндии  к  России  было  относительно  быстрой  и  легкой  опе¬
рацией  —  во  многом  благодаря  произошедшему  в  Финляндии  еще  в
конце  предыдущего  века  развитию  настроений  и  эффективной  поли¬
тике  России  по  привлечению  на  свою  сторону  и  успокоению  умов.
 Мощная  крепость,  которую  называли  «Северным  Гибралтаром»*
сдалась  без  боя  и  частично  силой  подкупа.  В  Турку,  который  объявил
себя  открытым  городом,  русские  вошли  торжественным  маршем  с  раз¬
вевающимися  знаменами  и  под  звуки  оркестра  —  спасти  сословия
города  от  угрожавшего  им  бунта  черни.  Когда  церемония  принятия
присяги  в  Турку  была  завершена,  российский  главнокомандующий
Ф.Ф.Буксгевден  поразил  местное  руководство  —  епископа  Я.Тенгс-
трёма,  губернатора  Кнута  фон  Тройля  и  президента  надворного  суда
Адольфа  Тандефельта—набросив  им  на  плечи  ленты  ордена  Св.  Анны
и  прикрепив  им  на  грудь  соответствующие  орденские  знаки.  Р.Х.Ре¬
биндер  в  своих  воспоминаниях  описывает  этот  случай  в  комическом
ключе,  но  на  самом  деле  он  был  трагикомичным.  Трагическая  сторона
заключалась  в  том,  что  большая  часть  населения  считала  эти  ордена
своеобразным  клеймом  предателей.  Да  и  часть  получивших  ордена
думала  так  же.  У  российских  завоевателей  Финляндии  в  обозе  было
не  только  большое  количество  прокламаций,  но  и  ордена.
 Война  еще  продолжалась,  а  в  Финляндии  уже  явно  началась
борьба  за  власть  между  эмигрантами  и  густавианцами,  или  полугус-
тавианцами.  Последние  победили.  Определенным  символом  такой
победы  можно  считать  отставку  генерал-губернатора  Г.М.Спренгт-
портена,  которая  произошла  уже  весной  1809  г.  Г.М.Спренгтпортен
был,  бесспорно,  наиболее  влиятельным  из  числа  эмигрантов,  но  он
 *  Имеется  в  виду  морская  крепость  Свеаборг,  прикрывавшая  с  моря
Хельсинки.

50
 Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 утратил  расположение  со  стороны  императора  вскоре  после  своего
назначения.  То,  что  эмигранты  потерпели  поражение,  означало,  что
русификация  или  приведение  Новой  Финляндии  в  соответствие  со
Старой  была  прекращена.  Более  того,  не  только  Новая  Финляндия
осталась  финской,  но  и  Старая  Финляндия  быстро  подверглась  «шве-
дизации»  после  её  присоединения  в  1811  г.  к  Новой  Финляндии.
 С  самого  начала  войны  в  1808  г.  россияне  начали  приводить  в  дейс¬
твие  программу  Б.Э.Нольде.  Населению  сразу  после  перехода  рос¬
сийскими  войсками  границы  раздавались  прокламации,  в  которых
содержались  обещания  гарантировать  сохранение  прежних  религии,
законов  и  привилегий.  Кроме  того,  в  Июньском  манифесте  об  объ¬
единении*  было  обещано  сохранить  веру,  законы  и  права.  Одной  из
тем,  сквозной  красной  нитью  проходивших  в  этих  выпущенных  еще
в  ходе  войны  декларациях,  было  то,  что  финнам  выпала  честь  объ¬
единиться  со  многими  «государствами»,  находившимися  под  влас¬
тью  императора.  Так,  в  Июньском  манифесте  об  объединении  отме¬
чалось,  что  Финляндия  заняла  место  «в  чреде  народов,  скипетру
российскому  подвластных  и  единую  империю  составляющих».2
 Кроме  того,  по  инициативе  Г.М.Спренгтпортена,  было  обещано
созвать  в  Турку  заседание  сейма.  Основная  цель  сейма,  идею  кото¬
рого  с  воодушевлением  продвигал  Г.М.Спренгтпортен,  заключалась
в  том,  чтобы  торжественной  церемонией  объединить  Финляндию
с  Россией.  Важнейшим  актом  при  этом  должно  было  стать  принятие
сословиями  присяги  верности.  Это,  собственно  говоря,  и  произошло
в  Порвоо  весной  1809  г.,  хотя  после  присяги  было  зачитано  новое
заверение  со  стороны  императора  в  сохранении  древних  установле¬
ний  Финляндии.
 Депутация  1808  года
 И  ЕЕ  ОСНОВОПОЛАГАЮЩИЙ
«ДОГОВОР  О  КАПИТУЛЯЦИИ»
 Будущий  генерал-губернатор  Финляндии  Г.М.Спренгтпортен
уже  в  начале  русско-шведской  войны  1808-1809  гг.  начал  продвигать
идею  о  скорейшем  созыве  сословного  сейма  в  Турку  —  сразу,  как
только  город  будет  занят.  Поначалу  главнокомандующий  Ф.Ф.Букс-
гевден  поддерживал  идею  о  сейме,  но  вскоре,  по  мере  того,  как  тече¬
 *  Имеется  в  виду  манифест  от  5  (17)  июня  1808  г.  о  присоединении
Финляндии.

Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 51
 ние  войны  становилось  неудачным  для  русской  армии*,  он  изменил
свое  мнение.  Вместо  присяги  на  верность  со  стороны  сословий,  всех
чиновников  и  население  в  целом  приводили  к  клятве  на  верность  без
всяких  сеймов.  Вместо  сейма  осенью  1808  г.  было  принято  решение
направить  в  Санкт-Петербург  депутацию,  как  это  было  принято  во
время  многих  прежних  завоеваний.
 Эта  делегация  или  депутация  состояла  частично  из  избранных,
частично  из  назначенных  членов.  Решающая  роль  при  назначении
принадлежала  главнокомандующему  Ф.Ф.Буксгевдену  и  его  совет¬
никам.  Таким  образом,  депутация  по  своему  составу  не  являлась  со¬
ответствующим  законам  Швеции  представительством  сословий,  о
чем  ее  члены  и  сами  хорошо  знали  и  постоянно  подчеркивали  это
обстоятельство  в  ходе  всей  поездки,  хотя  некоторые  современники  и
организаторы  депутации,  например  Г.М.Спренгтпортен,  и  считали
ее  схожей  по  характеру  с  сеймом.
 Руководителем  депутации  из  числа  множества  кандидатов  был
назначен  непоколебимый  сторонник  нового  государственного  обра¬
зования**  К.Э.Маннергейм,  полугуставианец,  который  в  качестве
участника  Аньяльского  заговора***  в  1790  г.  был  приговорен  к
смертной  казни****.  На  практике,  однако,  своеобразным  верховным
контролером  и  магистром  депутации  выступал  только  что  назначен¬
ный  генерал-губернатор  Финляндии  Г.М.Спренгтпортен.
 То,  как  была  сформирована  депутация,  не  интересовало,  однако,
императора  и  россиян.  Для  них  она  в  любом  случае  представляла
только  что  завоеванную  «шведскую  Финляндию»  и  говорила  от  ее
имени.  По-моему,  это  —  самый  существенный  момент  во  всей  исто¬
рии  с  формированием  депутации.
 Позднее  в  своих  воспоминаниях  Р.Х.Ребиндер  преуменьшал  зна¬
чение  депутации,  используя  даже  ироничные  выражения  и  написав
следующие  часто  цитируемые  слова:  «В  связи  с  завоеванием  каждой
новой  провинции,  —  а  их  число  было  значительным,  —  обычай  тре¬
бовал,  чтобы  народ,  нация  или  толпа,  которые  следовало  присоеди¬
нить  к  большой  российской  семье,  направляли  депутацию  для  при¬
нятия  присяги  верности  перед  троном.  Уже  в  начале  столетия  через
 *  После  быстрого  продвижения  русской  армии  в  начале  войны  и  занятия
ею  Хельсинки  и  Турку  боевые  действия  приобрели  затяжной  характер  и  не¬
сколько  сражений  оказались  для  нее  неудачными.
 **  Т.  е.  присоединения  Финляндии  к  Российской  империи.
 ***  Обращение  в  1788  г.  группы  шведских  офицеров  Финляндии  к  Екате¬
рине  II  с  просьбой  принять  Финляндию  под  покровительство  России,  на
которое  императрица  ответила  отказом.
 ****Приговор,  однако,  так  и  не  был  приведен  в  исполнение.

52
 Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 Встреча  депутации  и  императора  Александра  I  —
капитуляция  Финляндии  в  Санкт-Петербурге  30  ноября  1808  г.
 Главные  участники  встречи  свер¬
ху  направо:  Александр  I,  руководи¬
тель  депутации,  майор  барон
(с  1824  г.  граф)  К.Э.Маннергейм,
прадед  маршала  К.Г.Э.Маннер-
гейма,  генерал-губернатор  Финлян¬
дии  —  по  мнению  современников
напоминавший  внешним  видом
орла  —  Г.М.Спренгтпортен,  который
на  этом  этапе  еще  фактически  руко¬
водил  созданием  гражданской  ад¬
министрации  Финляндии,  а  также
 представитель  российской  граждан¬
ской  администрации,  заместитель
министра  иностранных  дел  граф
А.Н.Салтыков.  (Иллюстрации:  Алек¬
сандр  I,  Шильдер  т.  I,  сразу  в  нача¬
ле;  К.Э.Маннергейм,  Музейное  ве¬
домство;  Г.М.Спренгпортен,  М.М.Бо¬
родкин,  «История  Финляндии.  Вре¬
мя  императора  Александра  I»,
с.  185;  А.Н.Салтыков,  «История  ми¬
нистерства  иностранных  дел  Рос¬
сии»,  с.  85).

Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 53
 Александра  I  в  начале  периода
его  правления  можно  охарактеризо¬
вать  как  «свободолюбивого  самоде¬
ржца».  Общепринятое  его  прозвище
было  «ангел».  Его  учителем  был
швейцарский  философ  Ф.Лагарп.
Император  даже  собрал  вокруг  себя
кругдрузей-единомышленников,  «не¬
гласный  комитет»,  который  в  шутку
называли  «комитетом  общественно¬
го  спасения».  Так  в  свое  время  назы¬
вался  один  из  руководящих  органов
Французской  революции.  Со  своим
помощником  и  любимцем  М.М.Спе¬
ранским  Александр  принялся  рефор¬
мировать  систему  управления  от  де¬
спотии  к  конституционной  монархии.
М.М.Сперанский  планировал,  в  част¬
ности,  конституцию  и  ступенчатую
систему  советов.  За  исключением
создания  Государственного  совета
они  остались,  однако,  лишь  плана¬
ми,  когда  император  начал  подозре¬
вать,  что  реформы  урежут  его
власть.
 Тем  не  менее,  планы  М.М.Спе¬
ранского  и  императора  имели  явное
значение  при  создании  системы  уп¬
равления  Новой  Финляндией.  Конеч¬
но,  нельзя  было  вести  и  речи  об
Уничтожении  прежней  общественной
 системы.  Напротив,  М.М.Сперанский
использовал  ее  как  образец  для  сво¬
их  планов.  После  победы  над  Напо¬
леоном  в  императоре  произошел  пе¬
релом,  он  стал  склонен  к  религиозно¬
му  мистицизму.  После  изгнания
в  1812  г.  М.М.Сперанского  из  Санкт-
Петербурга  его  место  высшего  совет¬
ника  императора  занял  консерватив¬
ный  генерал  А.А.Аракчеев.

54
 Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 Аничков  дворец  и  располагав¬
шийся  в  нем  кабинет  императора,
в  котором  произошла  аудиенция.  Ка¬
бинет  располагался  в  левой  части
здания,  фасад  которого  украшен  ко¬
лоннами.  Он  не  был  таким  большим,
как  кабинет  в  Зимнем  дворце,  однако
депутация  была  столь  малочислена,
всего  22  человека,  что  она  вполне  по¬
мещалась  и  в  этом  кабинете.  К.Э.Ман-
нергейм  в  своих  воспоминаниях  под¬
робно  описывает  множество  редких  и
дорогих  предметов,  которые  были
в  кабинете  императора,  в  том  числе
много  различного  оружия.  Его  особое
внимание  привлекли  подаренные  На¬
полеоном  ружье  и  два  пистолета.
 Помимо  аудиенции,  император
высказал  свое  расположение  к  депу¬
тации,  пригласив  ее  членов  на  ве¬
черний  праздник,  а  также  на  обед  в
Зимний  дворец.  Там  присутствие
финнов,  особенно  финских  крестьян,
привлекло  большое  внимание.  На
празднике  депутация  Финляндии
имела  честь  сидеть  за  столом,  со¬
седним  с  императорским.  Об  этом
более  подробно  К.Э.Маннергейм  по¬
вествует  на  с.  76-77  своих  воспоми¬
наний.  Он,  в  частности,  пишет,  что
никогда  в  своей  жизни  не  видел  так
много  и  такой  красоты  орденов,  как
тогда  (изображение  дворца,  «Блис¬
тательный  Петербург»,  с.  245).
 императорский  дворец  в  Санкт-Петербурге  видели  проходящими
ливонцев,  эстонцев,  поляков,  грузин,  татар  и  прочие  депутации.  Те¬
перь  настал  наш  черед»3.
 Р.Х.  Ребиндер,  однако,  был  склонен  к  пессимизму  и  сарказму.
В  тех  же  воспоминаниях  он  отмечал  также,  что  основной  задачей
депутации  и  руководителей  Финляндии  того  времени  было  спасти
страну  «от  полного  уничтожения».  В  отличие  от  пессимиста  Р.Х.Ре-
биндера  я  придерживаюсь  мнения,  что  роль  депутации  была  гораздо
более  значительной.  В  ходе  ее  встречи  с  императором  только  что  за¬
воеванный  народ  Финляндии  и  его  завоеватель  впервые  встретились
в  рамках  торжественной  церемонии.  Уже  тогда  депутация  присягну¬
ла  на  верность  императору,  а  император  в  свою  очередь  заверил,  что
сохранит  в  силе  прежние  законы  и  привилегии  Финляндии.

Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 55
 Александр  I,  как  и  его  преемники,
пользовался,  как  правило,  кабине¬
том  в  Зимнем  дворце,  который  был
весьма  большим.  На  иллюстрации
Александр  I  работает  в  своем  каби¬
нете  (Шильдер,  «Александр  I»,  том  IV,
в  самом  начале).  Хотя  императоры
работали,  главным  образом,  именно
в  Зимнем  дворце,  у  них  было  не¬
сколько  рабочих  кабинетов  в  Санкт-
Петербурге,  а  также  в  Царском  селе.
Их,  сосредотачивавших  в  своих  ру¬
ках  всю  власть,  дела  не  оставляли
ни  в  поездках,  ни  даже  на  отдыхе.
Ведь  и  финляндские  дела,  по  край¬
ней  мере  один  раз,  докладывались
императору  в  его  салон-вагоне,  когда
 он  ехал  по  железной  дороге  в  Фин¬
ляндию.  Докладчики,  в  их  числе  и
финляндский  статс-секретарь,  сле¬
довали  за  этим  источником  власти  и
света  со  своими  докладными  запис¬
ками,  как  акулы  за  кораблем,  куда  бы
он  ни  направился.
 Единственное  место,  где  импера¬
тор  мог  чувствовать  себя  в  покое  от
этих  докучателей,  была  военная
ставка.  Туда  их  не  пускали.  Поэтому
дела,  в  том  числе  и  Финляндии,  как  бы
останавливались,  когда  Александр  I
возглавлял  войну  с  Наполеоном
в  1812-1814  гг.  или  Николай  I  нахо¬
дился  на  войне  с  Турцией  в  1828-
1829  гг.
 По  мнению  упомянутого  выше  российского  профессора  права
Б.Э.Нольде,  в  ходе  выступления  финляндской  депутации  в  Санкт-Пе¬
тербурге  на  историческую  сцену  первый  раз  вышло  доскональное
знание  финляндцами  вопросов  права.  В  этом  Б.Э.Нольде  совершен¬
но  прав.  Депутация  добилась  того,  что  ее  не  сочли  за  сейм,  и  ей
не  пришлось  выступать  в  качестве  какого-либо  заменителя  сословно¬
го  сейма.  Правда  и  то,  что  депутация  ни  в  какой  форме  не  могла  рас¬
сматриваться  как  равная  сейму,  настолько  различными  и  прямо-таки
странными  были  методы  ее  формирования.  За  ее  составление  отвечал
командующий  российскими  восками  в  Финляндии  Ф.Ф.Буксгевден.
При  формировании  депутации  придерживались  исконно  русских  под¬
ходов:  часть  ее  членов  была  как  избрана  снизу,  так  и  назначена  свер¬
ху,  часть  —  только  назначена  сверху.  По  размерам  депутация  была

56
 Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 весьма  небольшой  —  всего  22  человека.  В  нее  входило  по  четыре
представителя  от  дворянства  и  духовенства,  семь  представителей  от
буржуазии  и  пять  от  крестьян,  а  также  в  качестве  представителя  от
университета  Турку  Г.Э.Гартман  и  от  надворного  суда  P.X.Ребиндер.
 На  практике  отказ  от  исполнения  роли  сейма  означал,  что  депута¬
ции  не  пришлось  делать  ничего  такого,  что  требовало  бы  облечения
в  форму  законов,  указов  или  налоговых  уложений.  Но  коль  скоро  она
приехала  в  Санкт-Петербург  и  находилась  там,  то  император  «ожи¬
дал»,  что  она  представит  «самые  верные  сведения»  о  тогдашнем  со¬
стоянии  страны,  поскольку  его,  императора,  целью  было  по  возмож¬
ности  облегчить  вызванное  войной  бремя.  Поэтому  император  поже¬
лал,  чтобы  депутация  высказала  свои  пожелания  в  отношении  того,
как  благоволение  императора  могло  помочь  его  новым  подданным.  На
основе  этого  пожелания  императора  возник  составленный  депутаци¬
ей  список  из  17  пожеланий,  о  котором  подробнее  говорится  ниже.
 Еще  до  составления  этого  меморандума,  в  котором  депутация  от¬
казалась  действовать  в  качестве  замены  сейма  с  его  полномочиями,
одной  из  центральных  задач  депутации  была  подготовка  речи  ее  ру¬
ководителя  для  первой  встречи  депутации  с  императором.  На  всякий
случай  отметим  и  то,  что  предназначенные  для  императора  речи,  ме¬
морандумы  и  другие  документы  рассматривались  и  готовились  на
общих  собраниях  депутации.  Что  касается  упомянутой  речи,  то,  ес¬
тественно,  руководитель  депутации  К.Э.Маннергейм  составил  пер¬
вый  ее  проект,  но  его  хотели  и  получили  возможность  проверить
также  заместитель  министра  иностранных  дел  России  граф  А.  Н.  Сал¬
тыков  и  генерал  Г.М.Спренгтпортен.  Они  изъяли  из  проекта  речи
два  пункта  —  упоминание  о  преданности  народа  Финляндии  по  от¬
ношению  к  прежнему  правительству  и  пункт,  касавшийся  главноко¬
мандующего  Ф.Ф.Буксгевдена.  Требование  об  удалении  последнего
понятно,  поскольку  российский  главнокомандующий  в  Финляндии
уже  сменился,  но  удаление  первого  пункта  доставило  К.Э.Маннер-
гейму  большие  душевные  переживания.  В  отношении  этого  пункта
Г.М.Спренгтпортен  был,  однако,  настолько  жёсток,  что  заявил,  что
если  соответствующий  пункт  не  будет  удален,  то  депутация  вообще
не  будет  допущена  до  встречи  с  императором.  К.Э.Маннергейму  при¬
шлось  уступить  воле  проверявших  его  речь.  В  этом  месте  в  речи  ос¬
талось  лишь  упоминание  о  том,  как  судьба  и  победоносное  оружие
Его  Императорского  Величества  изменили  положение  Финляндии.
 Здесь  следует  отметить,  что  деятельность  депутации  и  назначенно¬
го  1  декабря  1808  г.  генерал-губернатором  Финляндии  Г.М.Спренгт-
портена  в  значительной  степени  пересекались  и  дублировали  друг

Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 57
 друга  —  до  такой  степени,  что  специализировавшемуся  на  истории
депутации  исследователю  Роберту  Кастрену  было  сложно  разделить
их.  Ведь  уже  на  следующий  день  после  первой  и  важнейшей  встречи
депутации  с  императором,  которая  состоялась  30  ноября,  а  именно  1
декабря  1808  г.  Г.М.Спренгтпортен  получил  назначение  генерал-гу¬
бернатором  и  утверждение  планов  учреждения  в  Хямеенлинне  вре¬
менного  Комитета  Главного  Управления.  Было  одобрено  и  его  пред¬
ложение  о  созыве  заседания  сословного  сейма  в  Ловиисе.  Это  реше¬
ние  императора  от  1  декабря  1808  г.  исследователь  Э.К.Осмонсало
считал  датой  рождения  финляндской  автономии.  Ведь  император
при  этом  собственноручно  исправил  в  регламенте  Комитета  пункт,
в  соответствии  с  которым  представления  Комитета  должны  были
идти  государю  через  министров  империи,  на  порядок,  в  соответс¬
твии  с  которым  такие  представления  должны  были  делаться  напря¬
мую  ему,  императору.
 Для  исследователя  Р.Кастрена  представило  также  немалую  слож¬
ность  выяснить,  получила  ли  депутация  в  итоге  своей  деятельности
обещание  о  созыве  сословного  сейма,  или  оно  было  связано  только
с  согласием,  данным  Г.М.Спренгтпортену.  Как  мы  увидим  ниже,  оно
было  связано  именно  с  этим.
 Первая  и  самая  важная  встреча,  аудиенция,  между  депутацией  и
императором  состоялась  30  ноября  1808  г.  после  долгого  ожидания.
За  членами  депутации  в  гостиницу  (гостиница  «Норд»)  были  при¬
сланы  придворные  кареты.  По  обеим  сторонам  карет  ехали  верхом
императорские  чиновники  в  парадных  мундирах,  а  у  кареты  руково¬
дителя  депутации  ехал  на  коне  младший  императорский  конюх.
 После  продолжавшегося  некоторое  время  ожидания  депутацию
провели  в  кабинет  Александра  I  в  Аничковом  дворце,  где  помимо
императора  присутствовали  лишь  граф  А.Н.  Салтыков  и  генерал
Г.М.Спренгтпортен.  Как  отмечает  Р.Кастрен,  описывая  эту  встречу,
таким  образом  сознательно  избежали  более  широкого  присутствия
чиновников  империи.  Присутствие  А.  Н.  Салтыкова  естественным  об¬
разом  объяснялось  тем,  что  дела  Новой  Финляндии  на  этом  этапе
еще  во  многом  были  в  ведении  Министерства  иностранных  дел  Рос¬
сии,  а  А.Н.Салтыков  был  заместителем  министра  иностранных  дел.
Присутствие  генерал-губернатора  Финляндии  объяснялось  самим
характером  этого  мероприятия.  Таким  образом,  эта  аудиенция  была
первой  встречей  лишь  депутации  и  нового  монарха  Финляндии.
 Программа  встречи  была  простой  и  короткой.  Руководитель  де¬
путации  К.Э.Маннергейм  держал  перед  императором  речь,  подго¬
товка  которой  описана  выше,  а  император  ответил  на  нее.  В  своем

58
 Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 выступлении  К.Э.Маннергейм  подчеркнул  свободу  и  законопослуш¬
ность  народа  Финляндии,  а  также  его  верность  законному  правительс¬
тву.  Кроме  того,  он  упомянул  о  том,  как  новый  государь  заверил  народ
Финляндии  в  сохранении  веры,  законов,  равно  как  и  всех  иных  свобод
и  прав  сословий.  Император  Александр  I  ответил  на  эту  речь,  заверив
в  своем  благосклонном  отношении  к  Финляндии,  а  также  в  том,  что,
сохраняя  прежние  веру,  законы  и  свободы  он  будет  всеми  силами  спо¬
собствовать  благосостоянию  Финляндии.  Особо  император  отметил,
что  крестьяне  Финляндии  не  окажутся  в  положении  российских  крес¬
тьян,  то  есть  не  будут  крепостными  душами,  что  имело  весьма  значи¬
тельное  воздействие  с  точки  зрения  российской  «политики  умиротво¬
рения».  После  этого  все  члены  депутации  по  отдельности  были  пред¬
ставлены  императору,  который  недолго  поговорил  с  ними  всеми.  Затем
депутацию  проводили  в  гостиницу  с  такими  же  торжественными  цере¬
мониями,  как  это  было  при  прибытии  в  кабинет  императора.
 Эта  аудиенция  в  финляндской  исторической  литературе  до  сих
пор  описывалась  как  некое  частное  событие,  даже  курьез.  По-моему,
имеются  все  основания  существенно  поднять  ее  значимость.  Ведь
это  была  первая  официальная  встреча  только  что  завоеванной  Новой
Финляндии  с  ее  новым  монархом,  Александром  I,  какой  бы  ни  была
процедура  подбора  членов  депутации.  Это  также  был  первый  вас¬
сальный  акт,  в  ходе  которого  новые  подданные  присягнули  в  вернос¬
ти  новому  монарху,  а  монарх  со  своей  стороны  торжественно  обе¬
щал  сохранить  их  прежнюю  веру,  законы  и  привилегии  сословий.
 Для  императора  и  его  ближайших  советников  депутация  в  любом
случае  представляла  только  что  завоеванную  Новую  Финляндию.
Кроме  того  —  ив  этом  заключается  мое  новое  толкование  —  эта
встреча  была  своего  рода  «актом  единения»  завоеванной  Финляндии
и  ее  нового  монарха,  если  использовать  выражение  времен  борьбы  по
правовым  вопросам.  В  его  ходе  представитель  Финляндии,  К.Э.Ман¬
нергейм,  в  своей  речи  дал  заверения  в  преданности  народа  Финлян¬
дии  своему  новому  монарху,  а  тот  пообещал  сохранить  в  прежнем
виде  веру,  законы  и  права  своих  новых  подданных.  Это  явно  было,
цитируя  известного  исследователя  средневековья  Отто  Бруннера,
своего  рода  «статусным  договором»,  то  есть  в  нем  обе  стороны  дали
заверение  в  сохранении  прежнего  правового  статуса  Финляндии.
 Только  после  этой  значимой  встречи  депутация  оказалась  в  со¬
стоянии  «ожидания»  у  императора,  то  есть  практически  занялась
предписанной  ей  работой  по  составлению  для  императора  пожела¬
ний  о  компенсации  причиненного  войной  ущерба.  Базовый  проект
пожеланий  подготовил  руководитель  депутации  К.Э.Маннергейм.

Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 59
 Затем  депутация  в  полном  составе  рассмотрела  его  на  своем  заседа¬
нии  и  выработала  протокол,  который  содержал  памятную  записку,
предназначенную  для  представления  императору.  Она  состояла  из
17  пунктов.  В  русскоязычных  документах  в  отношении  этих  пожела¬
ний  использовалось  даже  определение  «требования».
 На  этом  этапе  новый  генерал-губернатор  Г.М.Спренгтпортен  уже
стал  своего  рода  главным  посредником  между  депутацией  и  импера¬
тором.  В  своей  памятной  записке  депутация  для  начала  благодарила
императора  за  обещание  созвать  сословный  сейм,  который  предста¬
вил  бы  перед  троном  чаяния  подданных.  Это  было  бы  —  в  соответс¬
твии  с  памятной  запиской  депутации  —  самой  надежной  гарантией
свобод  и  законов  новых  подданных  императора.  Вторая  благодар¬
ность  со  стороны  депутации  касалась  как  раз  этой  возможности
представить  пожелания  об  облегчении  вызванного  войной  бремени.
Депутация  считала  своим  прямым  долгом  выполнить  в  этом  отно¬
шении  приказы  Его  Императорского  Величества.
 Из  этих  17  «требований»  первым  и  наиважнейшим  было  обеспе¬
чение  в  стране  мира  и  законности.  Отдельного  «требования»  о  созы¬
ве  сословного  сейма  выдвигать  не  потребовалось,  поскольку  это  уже
было  обещано.  Вместо  этого  второй  пункт  «требований»  был  цент¬
ральным  и  важнейшим.  Он  заключался  в  том,  чтобы  для  решения
вопросов,  которые  ранее  направлялись  в  Верховный  суд  и  коллегии
Швеции,  в  Финляндии  было  создано  особое  «временное  правитель¬
ство»,  которое  состояло  бы  из  людей,  наиболее  известных  среди  на¬
ции  своей  честностью  и  способностями.  Это  «требование»  депута¬
ция  считала  особо  необходимым.
 Другие  пункты  были  более  или  менее  второстепенными  и  наце¬
ленными  на  облегчение  тягот,  связанных  с  войной.  Там  было  «требо¬
вание»  о  создании  специальной  конторы  по  обмену  денег  для  реше¬
ния  проблем  с  обменом  бумажных  рублей,  по  использованию  госу¬
дарственных  доходов,  которое,  по  мнению  депутации,  следовало  от¬
ложить  до  будущего  сейма,  по  более  равномерному  распределению
ямской  и  подводной  повинности,  возмещению  ущерба,  причиненного
российскими  войсками,  о  продолжении  выплат  прежних  зарплат  и
пенсий,  об  использовании  находившихся  в  распоряжении  военных
зданий,  возвращении  на  родину  оказавшихся  в  плену  офицеров  и  сол¬
дат,  организации  постоя  войск,  торговли  солью,  переводчиках  русско¬
го  языка,  улучшении  контроля  за  поведением  российских  солдат,  по¬
миловании  финским  солдатам,  служившим  в  шведской  армии,  кото¬
рые  хотели  вернуться  в  Финляндию,  совершенствовании  сооруже¬
ния  хлебопекарных  печей  для  предотвращения  пожаров,  создании

60
 Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 зерновых  складов,  особенно  в  Северной  Финляндии,  для  предотвра¬
щения  угрозы  возникновения  голода  и  еще  последнее  «требование»  о
финансировании  вакцинации  населения  и  возделывания  картофеля.
 Как  видно  из  перечня  тем  памятной  записки  депутации,  все  ос¬
тальные  «требования»,  помимо  созыва  сословного  сейма  и  учрежде¬
ния  временного  Управляющего  Комитета,  были  малозначимыми  и
направленными  на  устранение  проблем,  вызванных  войной.  Но  для
населения  Финляндии  в  тех  условиях  эти  вопросы  были  весьма  акту¬
альными,  и  в  этой  связи  их  значение  не  следует  преуменьшать.  Если  же
сравнивать  их  с  выступлениями  на  сословном  сейме  в  Порвоо,  то
«требования»  депутации  были  значительно  обширнее.  С  другой  сто¬
роны,  те  немногие  предложения,  которые  были  представлены  сейму
в  Порвоо,  были  центральными  по  своему  значению  и  весьма  важны¬
ми,  как-то  организация  военного  ведомства,  налоги  и  денежные  дела
Финляндии.  Кроме  этих  предложений,  на  сейме  в  Порвоо  сословия
получили  возможность  выдвинуть  своих  членов  в  состав  организовы¬
вавшегося  Правительственного  совета,  хотя  в  остальном  планирова¬
ние  совета  и  его  формирование  осуществлялись  целиком  и  полностью
за  пределами  властных  полномочий  сословий.  Но  и  в  этой  связи  стоит
отметить,  что  высказывания  как  сословного  сейма  в  Порвоо,  так  и
депутации  носили  лишь  информативный  и  совещательный  характер.
 После  того,  как  депутация  подготовила  состоявшую  из  17  пунк¬
тов  памятную  записку  с  представлениями  о  нуждах  Финляндии,  для
ее  изучения  и  составления  для  императора  ответных  предложений
на  нее  был  создан  комитет  в  составе  трех  лиц.  В  него  вошли  воен¬
ный  министр  граф  А.А.  Аракчеев,  генерал  Г.М.Спренгтпортен  и  за¬
меститель  министра  иностранных  дел  граф  А.Н.Салтыков.  Уже  само
учреждение  такого  комитета  по  рассмотрению  предложений  означа¬
ло,  что  предоставление  ответов  депутации  затянется  вплоть  до  нача¬
ла  следующего  года.
 В  этом  контексте  следует  отметить,  что  этот  комитет  подготовил
формулировки  ответа  именно  для  императора,  который  утвердил  их,
начертав  своей  рукой  «быть  по  сему»,  как  будто  бы  сам  император
пункт  за  пунктом  рассмотрел  все  17  «требований»  депутации.  В  про¬
екте  документа  комитета  в  левой  графе  излагались  «просьбы»  депу¬
тации,  а  затем  в  правой  графе  напротив  каждого  пункта  выказыва¬
лось  предлагаемое  комитетом  решение  или  его  мнение.  После  того,
как  император  утвердил  предложения  комитета,  на  их  основе  было
подготовлено  написанное  на  французском  языке  ответное  письмо  де¬
путации,  в  котором,  правда,  рассматривалось  лишь  15  пунктов,  пос¬
кольку  несколько  пожеланий  депутации  были  объединены  вместе.

Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 61
 Р.Кастрен  опубликовал  это  важное  ответное  письмо  в  приложе¬
нии  к  своему  труду  «Финляндская  депутация  1808-1809»  (1879,
с.  75-78).  Из  него  видно,  что  упомянутый  комитет,  а  за  ним  и  импе¬
ратор  в  принципе  отнеслись  ко  всем  «просьбам»  депутации  положи¬
тельно  и  стремились  найти  для  них  подходящее  ситуации  оптималь¬
ное  решение.
 Нет  нужды  пускаться  здесь  в  изложение  ответов  пункт  за  пунк¬
том.  Достаточно  отметить,  что  часть  решений  была  отложена  до
предстоящего  сословного  сейма,  в  отношении  части  вопросов  конс¬
татировалось,  что  они  уже  решены,  а  часть  была  передана  для  реше¬
ния  генерал-губернатору.  Стоит,  пожалуй,  отдельно  отметить,  что
комитет  и  вслед  за  ним  император  ответили  на  некоторые  важней¬
шие  пожелания  депутации.  Первым  из  них  было,  естественно,  обес¬
печение  общей  безопасности  и  законности.  Ответ  по  этой  теме  зани¬
мал  добрую  страницу  —  о  том,  что  император  уже  дал  по  ней  в  пре¬
дыдущих  заявлениях  самые  серьезные  обещания,  а  именно,  что  жи¬
тели  Финляндии  получат  возможность  сохранения  своих  прежних
прав,  законов  и  сословных  привилегий,  на  основе  которых  отныне  и
будут  решаться  все  вопросы.
 Этот  первый  пункт  ответа  был  своего  рода  «заверением  монар¬
ха».  Законы  военного  времени  должны  были  прекратить  свое  дейс¬
твие  с  окончанием  войны,  и  начал  бы  работать  Управляющий  коми¬
тет.  Во  втором  пункте  в  ответ  на  пожелание  об  учреждении  «прави¬
тельственного  трибунала»  отмечалось,  что  император  уже  согласил¬
ся  с  тем,  чтобы  был  создан  Комитет  Главного  Управления  или  «Вер¬
ховный  суд»,  состоящий  из  12  членов.  Членов  этих,  говорилось  да¬
лее  в  ответе  на  обращение  депутации,  предстояло  избирать  из  на¬
иболее  одаренных  людей  страны,  а  его  председателем  должен  был
выступать  генерал-губернатор.
 В  этом  ответе  имелось  в  виду  принятое  1  декабря  1808  г.  решение
об  учреждении  в  Хямеенлинне  особого  Комитета  Главного  Управле¬
ния  во  главе  с  Г.М.Спренгтпортеном.  Насколько  мы  знаем,  этот  ор¬
ган  ни  разу  так  и  не  собрался,  а  Правительственный  совет  начал  ра¬
боту  в  Турку  только  в  начале  октября  1809  г.
 Коль  скоро  последним,  15-м,  пунктом  ответа  был  сюжет  о  соору¬
жении  хлебопекарных  печей,  то  ради  курьеза  упомянем  ответ  и  на
него.  В  кратком  изложении  он  выглядел  следующим  образом:  о  том
следует  позаботиться  компетентным  властям.
 Особую  проблему  составляет  содержавшееся  во  вступительной
части  ответа  императора  упоминание,  что  решением  императора  от
19  ноября  1808  г.  (1  декабря  по  новому  стилю)  уже  было  определено,

62
 Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 что  сословный  сейм  будет  созван  в  Ловиисе  в  январе  1809  г.  Ответ
явно  отсылал  к  полученному  Г.М.Спренгтпортеном  обещанию  о  со¬
зыве  сейма  в  Ловиисе.  Сама  депутация  не  высказывала  в  своем  по¬
желании  о  созыве  сейма  никакого  предложения  о  конкретном  месте
для  проведения  его  заседания.
 Это  был  как  бы  окончательный  и  решающий  ответ  на  ранее  пред¬
ставленные  пожелания  депутации,  что  вместо  нее  следовало  бы  со¬
звать  законно  избранных  представителей  сословий.  Составленный
«комитетом  трех»  ответ  на  вопрос  о  созыве  сейма  явно  содержал
отсылку  к  инструкциям,  которые  император  дал  Г.М.Спренгтпор-
тену  1  декабря  1808  г.  В  них,  во-первых,  Г.М.Спренгтпортен  назна¬
чался  генерал-губернатором  Финляндии,  а  затем  содержались  указа¬
ния  о  создании  Комитета  Главного  Управления  в  Хямеенлинне  и  о
созыве  сословного  сейма  в  Ловиисе.  Вопрос  о  созыве  сейма  опреде¬
лялся  в  пункте  15  полученных  Г.М.Спренгтпортеном  инструкций,
который  звучал  следующим  образом:  «В  только  что  завоеванной
Финляндии  следует  созвать  общее  и  конституционное  собрание,  со¬
стоящее  из  депутатов  всех  сословий».
 Существенный  вопрос  заключается  в  том,  насколько  созыв  со¬
словного  сейма  в  Порвоо  проистекал  из  пожеланий  депутации  и  в  ка¬
кой  степени  был  независим  от  них.  Роберт  Кастрен  много  размыш¬
лял  в  своем  труде  над  следующей  проблемой:  было  ли  решение  о
созыве  сейма  принято  уже  до  представления  депутацией  своих  по¬
желаний  или  нет?
 Размышления  эти  связаны  с  тем,  что  депутация  вручила  свою  па¬
мятную  записку  в  тот  же  день  —  1  декабря  1808  г.,  —  когда  импера¬
тор  назначил  Г.М.Спренгтпортена  генерал-губернатором  и  одобрил
кандидатуры  трех  человек  —  А.  А.  Аракчеева,  Г.М.Спренгтпортена  и
Б.Ф.Кнорринга  —  для  подготовки  инструкции  новому  генерал-гу¬
бернатору,  в  пункте  15  которой  отмечалось,  что  в  только  что  завое¬
ванной  Финляндии  было  необходимо  созвать  «общее  конституцион¬
ное  собрание,  состоящее  из  депутатов  всех  сословий».  На  мой
взгляд,  рассмотрение  РКастреном  такой  временной  привязки  нере¬
левантно,  если  учесть,  что  созыв  сословного  сейма  был  одной  из
центральных  целей  Г.М.Спренгтпортена  уже  весной  1808  г.  Одной
из  его  ранних  идей  было  также  учреждение  в  завоеванной  Финлян¬
дии  особого  Правительственного  совета.  По  обеим  идеям  он  полу¬
чил  положительное  решение  императора  при  его  назначении  на
должность  генерал-губернатора  Финляндии.  Кроме  того,  никаких
теорий  о  датировании  документов,  которые  выдвигает  Р.Кастрен,
не  требуется  —  ведь  решение  императора  от  1  декабря  было  явно

Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 63
 более  ранним,  чем  его  ответ  на  памятную  записку  депутации,  о  кото¬
ром  депутация  узнала  лишь  11  декабря  1808  г.  (по  новому  стилю).
 Ответ  императора  на  памятную  записку  с  изложением  пожела¬
ний  депутации  датирован  19  декабря  (по  старому  стилю),  и  в  обеща¬
нии  о  созыве  сейма  содержится  явная  ссылка  на  упомянутый  проект
Г.М.Спренгтпортена  —  даже  с  упоминанием  даты  1  декабря.  Кроме
того,  в  этом  обещании  теми  же  словами  говорится  о  том,  что  «общее
конституционное  собрание  депутатов  от  всех  сословий»  предпола¬
гается  созвать  в  Ловиисе,  после  чего  находившаяся  в  Санкт-Петер¬
бурге  депутация,  которая  не  была  избрана  законным  образом  и
не  пользовалась  доверием  народа,  может  быть  распущена.  Таким  об¬
разом,  император  опирался  на  данные  им  Г.М.Спренгтпортену  обе¬
щания,  когда  удовлетворял  важнейшие  из  пожеланий  депутации.
 Хотя  Г.М.Спренгтпортен  и  получил  одобрение  императора  по
двум  важнейшим  для  него  целям  —  созыву  сейма  и  учреждению
Правительственного  совета,  —  депутация  тоже  получила  от  госуда¬
ря  обещания  по  тем  же  вопросам.  Это,  на  мой  взгляд,  нисколько
не  умаляет  значения  деятельности  депутации.  Вероятно  или,  по
крайней  мере,  возможно,  что  «требования»  депутации  ускорили  при¬
нятие  решения  по  чаяниям  Г.М.Спренгтпортена,  которые  без  вклада
со  стороны  депутации  могли  по-прежнему  висеть  в  воздухе  как  все¬
го  лишь  пожелания.
 На  этом  этапе,  в  конце  осени  1808  г.,  как  более  ранние  планы
Г.М.Спренгтпортена,  так  и  аналогичные  пожелания  депутации  сли¬
лись  воедино.  Оба  просителя  имели  одни  и  те  же  цели.  Упомянутый
выше  «комитет  трех»  мог,  таким  образом,  отвечать  на  два  важнейших
пожелания  депутации  в  том  духе,  что  по  ним  уже  принято  положи¬
тельное  решение,  а  именно  1  декабря  1808  г.,  когда  было  решено  уч¬
редить  в  Хямеенлинне  временный  Комитет  Главного  Управления.
 Вполне  возможно,  однако,  что  положение  и  авторитет  Г.М.Спрен¬
гтпортена  начали  колебаться  в  глазах  императора  уже  в  конце  1808  г.
вскоре  после  его  назначения  генерал-губернатором,  и  поэтому  уп¬
равление  финляндскими  делами  перешло  от  него  к  М.М.  Сперанскому
и  его  помощнику  Р.Х.Ребиндеру.  М.М.Сперанскому  уже  в  конце
1808  г.  было  поручено  докладывать  финляндские  дела  императору.
Одновременно  и  вопросы  подготовки  к  созыву  сословного  сейма
были  переданы  от  Г.М.Спренгтпортена  М.М.Сперанскому  и  Р.Х.Ре¬
биндеру,  а  место  проведения  сейма  сменилось  с  Ловиисы  на  Порвоо.
Тем  не  менее,  Г.М.Спренгтпортен  осуществлял  на  сейме  в  Порвоо
Функции  генерал-губернатора.  Планирование  же  сейма  и  руководс¬
тво  им  были  уже  явно  в  руках  М.М.Сперанского.  На  церемониях

64
 Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 в  Порвоо  Г.М.Спренгтпортен  был  уже  своего  рода  «политическим
трупом»  или  куклой,  которой  управляли  за  ниточки  извне.
 Здесь  вновь  уместно  пофантазировать.  А  именно,  если  по  своему
характеру  Г.М.Спренгтпортен  был  бы  менее  сварливым,  более  спо¬
собным  к  сотрудничеству  и  менее  самодостаточным  и  с  помощью
этих  качеств  стал  бы  любимцем  Александра  I,  то  история  Великого
княжества  Финляндского  могла  бы  пойти  совсем  по  другой  спирали.
Финляндия,  судя  по  всему,  на  длительное  время,  по  крайней  мере  до
смерти  Г.М.Спренгтпортена  в  1819  г.,  оставалась  бы  всего  лишь  од¬
ним  из  генерал-губернаторств,  в  котором  Правительственный  совет
выполнял  бы  роль  лишь  вспомогательного  органа  при  генерал-губер¬
наторе,  придатка  его  канцелярии.
 Возникает  ключевой  вопрос:  что  же  означало  на  практике  все
выше  описанное?  Я  уже  назвал  это  «договором  о  капитуляции»  Но¬
вой  Финляндии.  Добавлю,  что,  по-моему,  он  носит  такой  же  харак¬
тер,  как  заключенные  Петром  I  в  1710  г.  договоры  о  капитуляции
с  представителями  дворянства  Эстляндии  и  Лифляндии.  Так,  напри¬
мер,  дворянство  Лифляндии  и  город  Рига  также  высказали  в  качест¬
ве  условий  для  своей  капитуляции  сохранение  прежних  прав  и  при¬
вилегий  сословий  и,  особенно,  сейма.  Император  Петр  I  согласился
на  эти  «требования».  Их  формат  был  точно  таким  же,  как  представ¬
ленный  выше  перечень  пожеланий  финляндской  депутации  и  дан¬
ных  на  них  ответов:  в  левой  графе  шли  «требования»,  справа  —  от¬
веты  императора.
 Как  я  уже  отмечал  выше,  в  более  ранних  трудах  как  российских
(например,  Б.Э.Нольде),  так  и  финских  (Р.Кастрен)  историков  ос¬
новное  внимание  в  истории  депутации  уделялось  тому,  что  она  отка¬
залась  выступать  в  качестве  сословного  сейма.  Такой  отказ,  конечно,
имел  место.  Но  внимание  было  привлечено  лишь  к  нему  и  при  этом
как  бы  забылось,  что  депутация  на  самом  деле  сделала  и  чего  до¬
стигла.  Фактом  является  то,  что  она  в  качестве  первого  представи¬
тельного  органа  Новой  Финляндии,—  пусть  даже  форма  ее  выборов
отличалась  от  порядка  избрания  сословного  сейма,—  заключила
своего  рода  базовое  соглашение  (по-английски  —  deal)  с  новым  мо¬
нархом  —  императором  Александром  I.
 Она  дала  заверение  в  преданности  новому  монарху  и  получила  от
него  как  определенное  «заверение  правителя»,  то  есть  обещание  со¬
хранить  прежние  законы  и  привилегии  сословий,  так  и  обещание  о
скором  созыве  сословного  сейма  и  учреждении  Управляющего  коми¬
тета  (то  есть  Правительственного  совета).  Не  содержатся  ли  в  этом
все  существенные  камни  фундамента  будущего  самоуправления  или

Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 65
 автономии  Финляндии,  хотя  в  принципе  вопросы  о  созыве  сейма  и
учреждении  Управляющего  комитета  были  решены  до  депутации?
 Депутация  своей  деятельностью  и  своими  установками  явно  ус¬
корила  осуществление  этих  двух  важных  дел.  Кроме  того,  благода¬
ря  депутации  оба  начинания  получили  совсем  иное  направление  и
характер.  Если  ранее  они  были  прочно  в  руках  и  под  управлением
Г.М.Спренгтпортена,  где  Управляющий  комитет  стал  бы  лишь  вспо¬
могательным  органом  при  генерал-губернаторе,  а  роль  сословного
сейма  свелась  бы  лишь  к  тому,  чтобы  еще  раз  присягнуть  на  вер¬
ность  императору,  то  теперь,  благодаря  именно  депутации,  вопросы
организации  сейма  и  высшего  управления  перешли  от  Г.М.Спрен¬
гтпортена  к  М.М.Сперанскому  и  его  новому  помощнику  Р.Х.Ребин-
деру.
 Подготовка  устава  Правительственного  совета  также  перешла  из
рук  Г.М.Спренгтпортена  к  возглавляемому  епископом  Я.Тенгстрё-
мом  комитету,  главным  экспертом  которого  был  М.Калониус,  а  так¬
же  к  М.М.Сперанскому  и  Р.Х.Ребиндеру.  Под  их  руководством  оба
проекта  приобрели  новый  и  гораздо  более  выгодный  для  Финляндии
характер.
 Мимоходом  отметим,  что  император  уже  вскоре  после  назначе¬
ния  Г.М.Спренгтпортена  генерал-губернатором  констатировал,  что
принял  ошибочное  решение.  Так  Г.М.Спренгтпортен  утратил  дове¬
рие  императора,  а  в  российской  системе  фаворитизма  это  означало
потерю  влияния,  да  и  в  целом  власти.  На  сейме  в  Порвоо  Г.М.Спрен¬
гтпортен  все  же  еще  осуществлял  относившиеся  к  компетенции  ге¬
нерал-губернатора  обязательные  церемониалы,  но  в  остальном  учас¬
тия  в  работе  сословий  не  принимал.
 Хотя  в  документах  того  времени  в  отношении  «договора»  импе¬
ратора  и  депутации  не  использовалось  определение  «капитуляция»,
на  мой  взгляд,  как  по  содержанию,  так  и  по  сути  дела  он  полностью
соответствовал  тем  актам  о  капитуляции,  которые  Петр  I  заключил
с  представителями  как  Эстляндии,  так  и  Лифляндии  в  1710г.  После
этого  «базового  договора»,  заключенного  депутацией  и  Александ¬
ром  I,  сословный  сейм  в  Порвоо  был  уже  как  бы  заранее  согласован¬
ным  «политическим  парадом»,  как  называли  его  некоторые  россий¬
ские  авторы  в  конце  XIX  века.  Однако  если  бы  финляндская  автоно¬
мия  зависела  только  от  этой  «капитуляции»  депутации,  то  она  ста¬
ла  бы  более  или  менее  похожей  на  старофинляндскую  или  прибал¬
тийскую  автономию  сословных  привилегий.  Но  в  «требованиях»  де¬
путации  все  же  содержались  положения  об  учреждении  правительс¬
твенного  трибунала,  хотя  принципиальное  решение  на  сей  счет  и

66
 Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 было  принято  еще  до  пожеланий  депутации.  И,  как  мы  отмечали
выше,  без  депутации  и  возглавлявшегося  Я.Тенгстрёмом  и  М.Кало-
ниусом  подготовительного  комитета  Правительственный  совет  стал
бы  лишь  органом,  обслуживающим  генерал-губернатора.  Именно
этот  трибунал,  или  позднее  Правительственный  совет  (а  затем  Се¬
нат)  был  тем  учреждением,  которое  принципиально  и  в  значитель¬
ной  степени  отличало  финляндскую  автономию  от  прибалтийской.
Именно  этот  фактор  в  решающей  степени  обусловил  то,  что  фин¬
ляндская  автономия  была  административной  автономией,  в  то  время
как  Эстляндию  и  Лифляндию  отделяли  от  России  в  основном  только
особые  сословные  привилегии.
 Сословный  СЕЙМ  в  Порвоо  И  ПРИСЯГА  НА  ВЕРНОСТЬ
 Собравшийся  в  конце  марта  1809  г.  в  Порвоо  сословный  сейм
был,  таким  образом,  не  более  чем  своего  рода  продолжением  депу¬
тации  с  той  лишь  разницей,  что  все  представители  сословий  были
избраны  на  сей  раз  в  соответствии  со  старыми  законами  шведского
времени.  Никто  из  них  не  был  назначен  сверху,  как  это  произошло
в  отношении  части  членов  депутации.  Созыв  сейма  был  реализаци¬
ей  надежд  как  генерал-губернатора  Г.М.Спренгтпортена,  так  и  фин¬
ляндской  депутации.
 Созывая  сословный  сейм  в  Порвоо,  император  Александр  I  уже
включил  в  свой  титул  упоминание  «Великий  князь  Финляндский».
Позднее  в  финляндской  конституционной  исторической  литературе
из  этого  шага  были  сделаны  весьма  далеко  идущие  выводы,  а  имен¬
но  будто  использование  этого  титула  означало  признание  существо¬
вания  отдельного  финляндского  государства.  Подобные  выводы,
однако,  следует  без  обиняков  охарактеризовать  как  историографи¬
ческую  мифологию.  Речь  шла  о  рутинном  действии,  которое,  как  мы
видели  выше,  соблюдалось  и  в  ходе  других  операций  империи  по
захвату  новых  территорий.  Император  уже  долгое  время  включал
в  свой  титул  самое  высокое  наименование  прежнего  владетеля  вновь
завоеванных  земель,  подчеркивая  этим  свое  величие.  Естественно,
что  это  не  было  изобретением  лично  императора.  Его  эксперты  по
геральдике  откуда-то  разузнали,  что  в  Швеции  в  1809  г.  существовал
титул  Великого  князя  Финляндского,  хотя  никто  конкретно  его  и
не  носил.  Мы  уже  отмечали,  что  помимо  титула  Великого  князя  Фин¬

Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 67
 ляндского,  Александр  I  именовался  также  Великим  князем  Смолен¬
ским,  Литовским,  Волынским  и  Подольским.
 Особо  следует  отметить,  что  сословный  сейм  в  Порвоо  был  про¬
веден  в  то  время,  когда  Новая  Финляндия  еще  высокими  темпами
приводилась  в  соответствие  с  тем  состоянием,  в  котором  находилась
Старая  Финляндия,  то  есть  шел  процесс  русификации.  Старая  Фин¬
ляндия  простиралась  вплоть  до  реки  Кюмийоки.  В  Санкт-Петербур¬
ге  финляндские  дела  вели  статс-секретарь  и  с  1810  г.—  государс¬
твенный  секретарь  императора  М.М.Сперанский  и  его  канцелярия,
лишь  малая  часть  которой  занималась  Финляндией.  Как  мы  увидим
в  дальнейшем,  это  было  весьма  российское  ведомство.  Это  следует
учитывать  в  качестве  противовеса  той  завышенной  оценке,  которую
дала  историческая  литература  эпохи  борьбы  за  конституционные
права  данному  собранию  сословных  представителей.
 Сословный  сейм  в  Порвоо  1809  г.  не  был  мероприятием  по  уч¬
реждению  финляндского  государства,  как  его  представляют  истори¬
ческие  труды  по  конституционным  вопросам.  Основной  целью  соб¬
рания  было  закрепить  присоединение  Финляндии  к  России,  что  и
было  отмечено  в  речи  императора  на  открытии  сейма.  Это  был  так¬
же  акт  встречи  и  соединения  народа  Финляндии  и  нового  монарха,
в  определенной  степени  лишь  повторение  того,  что  произошло  в  пе¬
риод  депутации.  Первым  отличием  было  то,  что  представители,
участвовавшие  в  заседании  сейма,  были  избраны  в  соответствии  со
старыми  законами  Швеции.  Вторым  —  то,  что  в  Порвоо  уже  не  тре¬
бовалось  повторять  состоявшегося  между  императором  и  депутаци¬
ей  «соглашения  о  капитуляции».  В  то  же  время  роль  сословий  в  По¬
рвоо  сводилась,  как  и  роль  депутации,  к  информативной  и  совеща¬
тельной  —  никакими  правами  принятия  решений  сейм  не  обладал.
Об  этом  прямо  писал  генерал-губернатору  М.Б.Барклаю-де-Толли
организатор  и  главный  режиссер  сейма  М.М.Сперанский.  По  его
словам,  от  представителей  сословий  хотели  лишь  «простых  сове¬
тов»,  но  не  решений.4
 Сословный  сейм  не  был  в  России  новым  или  неизвестным  явле¬
нием.  Аналогичные  уже  проводились  ранее,  в  частности,  в  Эстлян-
дии  и  Лифляндии.  Там  сеймы  также  в  1710  г.  участвовали  в  «акте
единения»,  принеся  присягу  на  верность  и  приняв  от  императора  об¬
щее  заверение  в  сохранении  их  прав.  Русские  рассматривали  сослов¬
ный  сейм  в  Порвоо  в  качестве  такого  же  собрания  земских  чинов,
которые  проводились  и  в  других  западных  окраинах  Российской  им¬
перии.  Одновременно  следует  отметить,  что  сейм  в  Порвоо  был  в  оп¬
ределенной  степени  «незаконным»  или  даже  собранием  «предателей»,

68
 Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 как  впоследствии  его  окрестили  в  Швеции,  поскольку  он  проводил¬
ся  в  то  время,  когда  война  еще  продолжалась,  до  заключения  Фрид-
рихсгамского  мирного  договора.
 На  сейме  в  Порвоо  представители  шведского  государства,  кото¬
рое  еще  вело  войну  с  Россией,  совершили  акт  присяги  противнику,
то  есть  императору  России.  Это,  бесспорно,  правда.  На  сейм  успели
привлечь  даже  представителя  Аландских  островов,  которые  были
захвачены  уже  после  начала  работы  сейма.  Таким  образом,  можно
с  полным  на  то  основанием  сказать,  что  сейм  был  собранием  сосло¬
вий  только  что  завоеванной  Новой  Финляндии.  Стоит  напомнить  и  о
том,  что  в  заседании  риксдага  Швеции,  проходившем  одновременно
с  сеймом  в  Порвоо,  также  участвовали  представители  от  Финлян¬
дии  —  примерно  такое  же  количество,  как  и  ранее.5
 Хотя  представители  на  сословный  сейм  в  Порвоо  были  избраны
в  соответствии  со  старым  регламентом  парламента  Швеции,  по  мно¬
гим  параметрам  это  представительство  осталось  весьма  ограничен¬
ным.  Поэтому  сейм  в  Порвоо  вполне  можно  назвать  «неполноцен¬
ным  сеймом».  На  ограниченность  представительства  особенно  по¬
влияло  отсутствие  уверенности  в  прочности  связи  с  новым  госу¬
дарством.  Война  продолжалась,  мирные  переговоры  еще  не  нача¬
лись.  В  том  числе  и  влиятельный  руководитель  финляндской  депу¬
тации  К.Э.Маннергейм  полагал,  что  в  этих  условиях  проведение
сейма  было  преждевременным.  Одной  из  причин  немногочислен¬
ности  представителей  сословий  могло  быть  также  то,  что  сверху
было  ясно  дано  понять,  что  в  качестве  представителей  следует  изби¬
рать  только  лиц,  положительно  относившихся  к  вхождению  в  новое
государство.  То  есть,  грубо  говоря,  коллаборационистов.  На  числен¬
ности  участников  сейма  сказалось  также  то,  что  в  то  же  время  в  Шве¬
ции  проходило  заседание  риксдага,  в  котором  от  Финляндии  прини¬
мало  участие,  например,  больше  представителей  дворянства,  чем  в
сейме  в  Порвоо.  В  Стокгольме  был  51  финский  дворянин,  в  то  время
как  на  открытие  сейма  в  Порвоо  их  явилось  всего  15,  хотя  всего  дво¬
рянских  родов  насчитывалось  205.  В  ходе  сейма  количество  пред-
 Текст  Высочайшей  грамоты  от  23
марта  (4  апреля)  1809  г.  был  выве¬
шен  на  стенах  всех  церквей  Финлян¬
дии.  На  иллюстрации  он  приведен  на
шведском  языке.  Оригинал  на  рус¬
ском  языке  гласил:
 «Божиею  Милостию
МЫ  АЛЕКСАНДР  ПЕРВЫЙ,  Импе¬
ратор  и  Самодержец  Всероссийский  и
прочая,  и  прочая,  и  прочая.
 Произволением  Всевышнего
вступив  в  обладание  Великаго  Кня-

Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 69
 083  ALEXANDER  I,  ©**
 Sflábe,  tfcjfare  cú)  ©fcíffKrffare  6fmcr  Ijcía  Dtygfanb,
n.  x.  u.  9  ©íorfurfie  tííí  gfníanb  te.  k.  ©bre
mcterlígt:  «Ttt  frban  33/  cffer  ghrfonm*  iTítfcffe,
fagíf  etorgurffrnb&mct  giníanb  i  Scfttfning,  Ijafme
33  ttambelfi  mcíat  beíráfta  cd)  ffa^fAfla  Sanbefé
SMigfon  o#  grunMagar  faint  be  priniícgíer  od>  rát*
tfg^efer  Smart  oef)  ett  ©tânb  ínom  Scrórbe  <gtor*
Surflenbome  t  fonnerljct,  ocb  alia  befi  3nbrgpre  i
gemen,  fá  60^«  fom  lágre,  $ttífllé,  tnligt  (¿onftí*
tution,  átnjutit:  £ofmanbe$  ait  BiSeSalía  alia  be&a
formoner  orí)  forfattníngar  falla  oc¡>  ofôrrçcfte  i  pit
futía  fraft.  $ilí  Dttermera  Safme  33  ícfnat
benne  gorfáfríiigé.^ct  meb  3$D1  egenljánbiga  un*
berflfríft.  ©ifmít  i  25org<ü,  ben  Partit  1S09*
£>riginalet  &t  &5gflegen&án&¿gt  unbmecfnabí;
 ALEXANDER.
 ¿fn>Hrfíttnírtfleti¿  rigíi'sítcf  fceflprfer,
 $<S  3?á¡>i8fle  fccfallning,
 Rob.  H.  Rehbinder,
2j«npg6rant)t  t>©é  £•  Stejforení  ffcrfow,
tt>i&  gtn(fa  aretjtWHa.
 жества  Финляндии,  признали  МЫ  за
благо  сим  вновь  утвердить  и  удосто¬
верить  Религию,  коренные  Законы,
права  и  преимущества,  коими  каж¬
дое  состояние  сего  Княжества  в  осо¬
бенности  и  все  подданные  оное  на¬
селяющие  от  мала  до  велика  по  Кон¬
ституциям  их  доселе  пользовались,
обещая  хранить  оные  в  ненаруши¬
мой  и  непреложной  их  силе  и  дейс¬
твии;  в  удостоверение  чего  и  сию  Гра¬
моту  собственноручным  подписани¬
ем  НАШИМ  утвердить  благоволили.
 В  Городе  Борго,  Марта  15  дня
1809  года.
 На  подлинном  подписано  собс¬
твенною  Его  императорского  Вели¬
чества  рукою  тако:
 АЛЕКСАНДР»  (цит.  по  сборнику
«Акты  выяснения  политического
положения  Финляндии»  с  сохране¬
нием  орфографии  источника.  —
Прим,  перев.).
 Руководитель 	депутации
 К.Э.Маннергейм  в  своих  воспомина¬
ниях  назвал  это  обращение  фин¬
ляндской  «Великой  хартией  вольнос¬
тей»,  хотя  и  утверждал,  что  законы
были  подтверждены  в  нем  лишь  в  об¬
щих  выражениях.

70
 Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 ставителей  дворянского  сословия  увеличилось,  правда,  до  30.  Все¬
го  же  на  сейме  присутствовало  77  дворян*.
 Кроме  того,  что  в  Порвоо  было  мало  представителей  сословий,
сейм  был  неполноценным  еще  и  в  том  плане,  что  представители
прибыли  лишь  от  тех  областей  Новой  Финляндии,  которые  были  за¬
хвачены  русскими.  Представительство  Старой  Финляндии**  отсутс¬
твовало  почти  полностью.  Несколько  представителей  было  от  губер¬
нии  Кюминкартано,  но  от  Выборгской  губернии  —  никого.  Самым
северным  местом,  от  которого  на  сейме  присутствовал  представи¬
тель,  был  регион  Оулу.  От  Аландских  островов,  которые  русские
захватили  в  марте  1809  г.,  успели  избрать  одного  представителя  ду¬
ховенства,  а  именно  настоятеля  прихода  Кумлинген,  но  он  успел
добраться  до  Порвоо  только  в  конце  мая.  В  целом  представительство
духовенства  было  весьма  немногочисленным,  всего  8  делегатов.
 Важнейшим  актом  сословного  сейма,  как  и  планировал
Г.М.Спренгтпортен  еще  весной  1808  г.,  было  принятие  присяги  на
верность  новому  монарху.  Сейчас,  правда,  речь  шла,  как  напомнил
император  в  Высочайшем  обращении  в  Порвоо,  уже  о  второй,  «но¬
вой»  присяге,  поскольку  до  этого  чиновников  и  население  уже  успели
привести  к  присяге.  После  присяги  и  как  бы  в  ответ  на  нее  было  зачи¬
тано  обращение  императора  (по-русски  —  грамота,  т.е.  письмо,  кото¬
рым  подданным  даются  права),  в  котором  содержалось  подтвержде¬
ние  веры,  основных  законов  и  прав  финляндских  под  данных.
 Весьма  вероятно,  что  основу  текста  Высочайшей  грамоты  соста¬
вил  М.М.  Сперанский,  возможно  вместе  с  Р.Х.  Ребиндером.  Об  этом
свидетельствует  то,  что  М.М.Сперанский  внес  правки  в  тексты  ре¬
чей  императора,  подготовленные,  по  всей  видимости,  именно  Р.Х.Ре¬
биндером.  Правки  были  небольшими.  В  заглавии  речи  на  церемонии
принятия  присяги  он  поправил,  что  речь  шла  о  «присяге  верности».
В  то  же  время  знаменитую  фразу  из  речи  на  закрытии  сейма  «зани¬
мая  ныне  место  в  среде  наций»  он  не  тронул.  Более  подробно  цере¬
монии  сейма  описаны  в  цветной  вкладке.
 «Коренные  законы»,  как  я  попытался  показать  с  помощью  работ
М.М.Сперанского  еще  в  1969  г.6,  как  правило,  означали  подтвержде¬
ние  всех  существовавших  ранее  постоянных  законов  в  противовес
изменявшимся  указам,  а  «соответствующие  конституциям  права»  —
 *  Некоторые  финские  дворяне,  например  генерал-губернатор  Г.М.Спрен¬
гтпортен,  присутствовали  на  сейме,  не  будучи  избранными  в  качестве  деле¬
гатов  от  своего  сословия.
 **  Присоединена  к  Российской  империи  в  1721  и  1743  гг.,  включена  в  со¬
став  Великого  княжества  Финляндского  в  1811  г.

Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 71
 установленные  ранее  привилегии  сословий.  Хотя  в  шведском  пере¬
воде  Высочайшей  грамоты  использовалось  понятие  «конституция»,
оно  не  означало  революционного,  современного  законодательства
XIX  века.  Отдельные  законы,  такие,  как  Форма  правления  1772  г.
или  Акт  соединения  и  безопасности  1789  г.*,  в  этой  связи  не  было
возможности  упоминать  отдельно,  хотя  о  них  много  дискутировали
до  написания  грамоты,  поскольку  в  них  содержался  целый  ряд  ста¬
тей,  которые  не  подходили  к  новой  ситуации.  Например,  определе¬
ние  Формы  правления  1772  г.  о  том,  что  монарх  должен  признавать
лютеранскую  веру.  Поэтому  заверение  о  сохранении  законов  было
дано,  как  многие  современники,  возможно  с  сожалением,  отмечали,
лишь  в  «общих  выражениях».
 Известный  русский  славянофил  Юрий  Самарин  весьма  точно
высказался  в  отношении  того,  что  произошло  при  предоставлении
монархом  весной  в  Порвоо  своим  подданным  подтверждения  прав,
отметив,  что  правительство  России,  как  правило,  одобряло  весь  ба¬
гаж  законов  и  прав  новых  подданных  как  таковой,  не  подвергая  его
тщательному  таможенному  досмотру.  Вопрос  о  том,  какие  пункты
из  этого  багажа  могли  оставаться  в  силе,  а  какие  нет,  оставался  на
более  позднее  усмотрение  администрации  в  связи  с  принятием  ре¬
шений  по  каждому  из  пунктов  в  отдельности.
 Финляндия  в  1809  г.  жила  в  условиях  феодального  времени,  на
которое  еще  не  успели  повлиять  бури  Великой  французской  револю¬
ции.  Для  этой  феодальной  системы  был  характерен  определенный
дуализм.  С  одной  стороны,  существовала  сфера  правителя,  которая
охватывала,  прежде  всего,  исполнительную  власть.  Как  бы  отдельно
от  нее  существовала  сфера  сословий  и  в  целом  корпораций  поддан¬
ных  со  своими  законами,  правами  и  привилегиями,  в  которую  прави¬
тели  и  правительство  не  могли  вмешиваться  каким  угодно  образом
по  своему  усмотрению.  То,  что  произошло  в  Порвоо  29  марта  1809  г.,
было  не  чем  иным,  как  сохранением  этих  сфер  в  прежнем  виде,  а
также  подтверждением  их  наличия.  Там  был  заключен  своего  рода
Договор,  но  это  не  был  договор  о  создании  «финляндского  государс¬
тва»,  как  это  представляла  историографическая  мифология.  Это  был
«статусный  договор»,  как  его  именовал  исследователь  средневеко¬
вья  Отто  Бруннер.
 Это  означало,  что  обе  стороны  дуалистической  феодальной
системы  —  правитель  и  сословия  —  признавали  и  обязывались
 *  Основные,  или,  как  их  называли  впоследствии  финны,  конституци¬
онные  законы,  унаследованные  Великим  княжеством  Финляндским  от
Королевства  Швеция.

72
 Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 поддерживать  существовавший  правовой  статус.  Одновременно  это
был,  совершенно  однозначно,  также  «договор  о  вассальных  отноше¬
ниях»,  хотя  современники  и  не  употребляли  такой  термин.  Ведь  со¬
словия  Финляндии  посредством  присяги  признавали  Императора
Всероссийского  и  Великого  князя  Финляндского  в  качестве  своего
нового  монарха.  В  его  честь  на  сейме  было  провозглашено  «Да
здравствует!»,  что  особо  отметил  присутствовавший  при  этом  рос¬
сийский  современник  князь  П.Г.Гагарин.
 Присягу  можно  было,  конечно,  принести  в  другом  месте  и  в  ином
контексте,  что  часто  и  делалось,  но  присяга  сословий  в  связи  с  проведе¬
нием  сейма,  происходившая  в  церкви  перед  алтарем,  была  намного  тор¬
жественнее  и  возвышеннее,  нежели  принятая  в  иных  условиях  клятва
верности.  То  же  касается  и  Высочайшей  грамоты  императора.
 В  этом  «статусном  соглашении»  роль  сословий  и  в  целом  под¬
данных  ясна  как  бы  сама  собой:  они  получили  подтверждение  пре¬
жних  законов  и  привилегий.  Значительная  часть  этих  привилегий
была  прописана  в  Форме  правления  1772  г.  и,  особенно,  в  Акте  со¬
единения  и  безопасности  1789  г.  и,  таким  образом,  они  были  под¬
тверждены.  А  как  же  права  монарха?  Это  вопрос  намного  более
сложный  и  проблемный.  В  Финляндии  получила  распространение,
по  выражению  Д.  К.  Уатта,  «общепризнанная  истина»,  что  Алек¬
сандр  I  подтвердил  также  те  части  Формы  правления  1772  г.  и  Акта
соединения  и  безопасности  1789  г.,  которые  касались  прав  монарха,
поскольку  эти  документы,  прежде  всего  Акт,  давали  правителю
весьма  обширную  власть.  Я  не  был  бы,  однако,  столь  уверен  в  отно¬
шении  реальной  ценности  такого  общего  понимания.
 Во-первых,  нет  признаков  того,  что  составители  Высочайшей  им¬
ператорской  грамоты,  в  первую  очередь  М.М.Сперанский,  детально
вникли  в  содержание  Формы  правления  Швеции.  Во-вторых,  Импера¬
тор  Всероссийский,  даже  игравший  в  молодости  в  либерализм  Алек¬
сандр  I,  не  мог  вот  так,  одной  «грамотой»  отказаться  в  финляндской
провинции  от  своих  прав  самодержца  и  даже  деспота.  Предположил
бы,  что  права  монарха  вообще  не  были  на  повестке  дня  сейма  в  По-
рвоо,—  там  речь  шла  лишь  о  правах  под  данных.  «Грамота»  (или  Вы¬
сочайшее  обращение)  была  документом,  подтверждавшим  права  под¬
данных,  но  не  монарха.  Права  монарха  были  понятны  как  бы  по  умол¬
чанию,  это  были  существовавшие  права  самодержца,  их  не  было  на¬
добности  ни  отдельно  подтверждать,  ни  определять.
 Ясно,  однако,  что,  подтверждая  законы  и  привилегии  финляндских
под  данных,  император  России  де-факто  ограничил  свои  права  деспо¬
та,  но  сделал  он  эту  уступку  или  ограничение  именно  как  деспот.  Эту

Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 73
 уступку  и  он  сам,  и  его  деспотические  последователи  могли  в  любой
момент  отменить.  Частично  так  и  сделал  Николай  II,  хотя  он  этого  и
не  признавал.  Императоры  все  же  не  очень  легко  изменяли  собствен¬
ные  или  данные  предшественниками  заверения,  поскольку  властите¬
ли  России  стремились  придерживаться  принципа  законности.
 Хотя  Александр  I  мог  отрицательно  ответить  на  вопрос  своего
финского  советника  Г.М.  Армфельта  о  том,  не  беспокоят  ли  его  необ¬
ходимые  и  использовавшиеся  в  Финляндии  детализированные  фор¬
мы  правления,  он  не  имел  в  виду  ограничение  своей  авторитарной
власти.  Александр  I  ответил  примерно  так,  что  ни  в  коем  случае,
даже  наоборот.  В  Финляндии  он  всегда  мог  получить  любые  требо¬
вавшиеся  ему  сведения,  тогда  как  в  России  вокруг  него  существова¬
ли  неопределенные  обычаи,  которые  заменяли  законы.  Этот  ответ
содержал,  по  сути,  констатацию  того,  что  в  Финляндии  он  получал
снизу  достаточно  информации  для  принятия  решений,  но  никак
не  то,  чтобы  его  власть  была  в  Финляндии  в  какой-либо  степени  бо¬
лее  ограниченной,  чем  в  России.
 Поэтому  я  считаю,  что  29  марта  1809  г.  в  Порвоо  Александр  I
утвердил  лишь  законы  и  права  финляндских  подданных,  включая  те
положения  форм  правления  1772  и  1789  гг.,  в  которых  содержались
эти  права,  но  никак  не  собственные  самодержавные  права  —  что,  по
сути,  было  бы  прямо-таки  абсурдно,  —  не  говоря  уже  о  конституци¬
онных  правах.
 Я  убежден  в  этом,  несмотря  на  то,  что  в  Польше  с  1815  г.  импера¬
тор  Александр  I  был  явно  ограниченным  Формой  правления  Поль¬
ши  конституционным  монархом,  да  еще  и  его  преемник  Николай  I
был  вынужден  вопреки  своему  желанию  играть  там  роль  конститу¬
ционного  правителя.  Финляндия,  однако,  не  была  Польшей,  у  нее
не  было  такой  же  Формы  правления,  как  в  Польше.  Ее  так  и  не  было
выработано  в  период  Великого  княжества,  несмотря  на  продолжав¬
шиеся  попытки  сделать  это,  основываясь  на  Форме  правления  1772  г.
и  Акте  соединения  и  безопасности  1789  г.
 В  отличие  от  того,  что  писалось  в  более  поздней  мифологизиро¬
ванной  финляндской  историографии,  сословный  сейм  в  Порвоо  был
Довольно  скромным  мероприятием,  но  с  другой  стороны  —  боль¬
шим  спектаклем,  который  почтил  присутствием  сам  император.
Много  позже  Ю.В.Снельман  отмечал,  —  и  получил  за  это  взбучку,  —
что  сословный  сейм  в  Порвоо  знаменателен  скорее  самим  фактом
его  проведения,  нежели  достигнутыми  на  нем  результатами.
 Скромности  этого  мероприятия  удивлялся  впоследствии  и  исто¬
рик  Юрьё  Коскинен.  Он,  в  частности,  отмечал,  что  тогдашняя  единс¬

74
 Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 твенная  газета  Финляндии  ничего  не  написала  о  собрании  в  Порвоо.
Вместо  этого  она  заполнила  свои  полосы  рассказами  об  острове  си¬
рен  и  американских  индейцах.  Описания  многих  современников
также  свидетельствуют  о  непритязательном  характере  сословного
сейма.  Часто  они  весьма  кратки  и  пессимистичны:  приказали  отпра¬
виться  на  сейм  в  Порвоо,  приняли  присягу  верности,  рассмотрели
некоторые  вопросы  и  отправились  по  домам.  Исключением  стал
К.Э.Маннергейм,  который  в  своих  воспоминаниях  особо  подчерки¬
вал  значение  Высочайшей  грамоты  и  даже  называл  ее  «Великой  хар¬
тией  вольностей»  для  Финляндии.  В  этом,  собственно,  К.Э.Маннер¬
гейм  был  совершенно  прав:  заверение  императора  в  Порвоо  было
своего  рода  феодальным  заверением  прав  подданных.
 Упоминавшиеся  современниками  «некоторые  вопросы»,  рас¬
смотренные  на  сейме,  касались:
 1. 	военного  устройства  (финнов  на  время  освободили  от  необхо¬
димости  содержания  войск);
 2. 	государственных  налогов;
 3. 	финансового  ведомства;
 4. 	учреждения  Правительственного  совета.
 Последний  из  упомянутых  вопросов  был,  пожалуй,  самым  важ¬
ным.  Но  по  сравнению  с  центральным  вопросом  —  принятием  при¬
сяги  —  все  эти  дела  были  второстепенными  и  как  бы  обязательными
дополнениями.  Даже  по  важнейшему  вопросу,  учреждению  Прави¬
тельственного  совета,  сословный  сейм  в  Порвоо  получил  возмож¬
ность  лишь  предложить  кандидатуры  членов  совета,  но  сам  регла¬
мент  совета  составлялся  в  особом  комитете,  к  работе  которого  со¬
словия  не  имели  никакого  отношения.  Уже  в  самом  конце  заседания
сейма  представители  сословий  утвердили  краткое  заключение  в  от¬
ношении  регламента.  Занимались  регламентом  М.М.Сперанский,
Я.Тенгстрём,М.Калониус  и  другие.  Например,  К.Э.Маннергейм  с  ра¬
зочарованием  отмечал,  что  сословия  в  ответ  на  свои  «советы»  не  по¬
лучили  от  императора  никаких  решений.
 Что  касается  характера  заседания  сословного  сейма  как  спектак¬
ля,  то  для  этого  были  веские  основания.  Финляндцев  до  этого  уже
дважды  приводили  к  присяге  на  верность  новому  монарху.  Сначала
во  время  войны  ее  принесли  все  видные  жители  Финляндии,  затем
в  конце  1808  г.  от  имени  народа  Финляндии  повторно  присягу  при¬
несла  депутация.  В  Порвоо,  таким  образом,  на  всякий  случай  прися¬
гали  в  третий  раз.  Да  и  коренные  законы  и  соответствующие  им  пра¬
ва  финляндцев  император  неоднократно  подтверждал  как  во  время
войны,  так  и  перед  депутацией.

Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 75
 Можно  задать  вопрос:  зачем  после  всего  этого  был  нужен  сейм
в  Порвоо?  Ведь  по  всем  важнейшим  вопросам  депутация  уже,  собс¬
твенно,  договорилась  с  императором.  Ответ  таков:  сословный  сейм,
разукрашенный  праздничными  церемониями,  был  нужен  для  успоко¬
ения  умов  жителей  Финляндии.  Сейм  в  Порвоо  был  апогеем  нацелен¬
ной  на  Финляндию  политики  умиротворения  со  стороны  России.
 Что  касается  слов  из  заключительной  речи  императора  на  сейме
о  том,  что  Финляндия  «занимает  место  в  среде  наций»,  о  которой  так
много  говорилось  и  писалось,  и  которой  среди  событий  сейма  было
придано  впоследствии  такое  большое  значение,  то  привлек  к  ним
внимание  и  поднял  из  исторического  небытия  историк  Юрьё  Коски-
нен  только  в  своем  докладе  при  вступлении  в  должность  в  лицее  г.
Вааса  в  1854  г.  На  них,  правда,  и  до  этого  время  от  времени  ссыла¬
лись  в  переписке  между  собой  руководящие  деятели  Финляндии,  но
только  Ю.Коскинен  придал  им  новое  и  более  существенное  значе¬
ние.  Из  доклада  Ю.Коскинена  через  три  года  эту  цитату  взял  Ф.Л.Ша-
уман  для  своей  знаменитой  речи  на  праздновании  коронации  Алек¬
сандра  II  в  Хельсинкском  университете.
 Эти  слова  содержались  в  начале  предпоследнего  абзаца  текста
речи  Александра  I  на  закрытии  сейма.  Сначала  император  отметил,
что  «храбрый  и  лояльный»  народ  Финляндии  благословит  провиде¬
ние,  приведшее  к  «настоящему  порядку  вещей»,  то  есть  присоедине¬
нию  Финляндии  к  России.  Затем  следовали  те  самые  знаменитые
слова,  произнесенные  по-французски.  В  буквальном  смысле,  как  их
переводят  ныне  на  финский  язык,  они  звучали  как  «возведенный  от¬
ныне  в  достоинство  наций»*.  Продолжение  фразы  сводилось  к  тому,
что  в  этом  новом  своем  положении  и  под  защитой  своих  законов
народ  Финляндии  вспомнит  о  прежнем  господстве  лишь  для  того,
чтобы  развивать  отношения  дружбы,  когда  мир  их  восстановит.  Ос¬
новным  тезисом  этого  абзаца  речи  было,  таким  образом,  то,  что  хотя
Финляндия  и  стала  отдельной  от  Швеции  нацией,  дружественные
связи  с  бывшей  метрополией  —  Швецией  —  будут  продолжены.  Это
было  совершенно  правильным  и  как  бы  само  собой  разумевшимся
утверждением.
 Эти  знаменитые  слова  императора,  которые,  судя  по  всему,  вы¬
шли  из-под  пера  М.М.  Сперанского  и  Р.Х.Ребиндера,  на  протяжении
 *  Имеется  в  виду  народ  Финляндии;  в  оригинале  по-французски  «Placé
désormais  au  rang  des  nations»,  в  русском  переводе,  приведенном  истори¬
ком  М.М.Бородкиным  в  труде  «История  Финляндии.  Время  императора
Александра  I»:  «занимая  ныне  место  в  среде  народов»,  в  шведском  переводе
«Upphôjdt  for  framtiden  ibland  Nationemas  antal».

76
 Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 истории  трактовались  по-разному.  Нет  смысла  рассматривать  здесь
все  эти  толкования.  Можно,  однако,  отметить,  что  для  историков  на
протяжении  уже  150  лет  они  остаются  загадкой  и  «крепким  ореш¬
ком».  Их  наиболее  распространенное  финское  толкование,  начиная
с  доклада  Юрьё  Коскинена,  сводится  к  тому,  что  они  означали  и  вся¬
чески  подчеркивали,  будто  Александр  1  своими  действиями  превра¬
тил  Финляндию  в  государство.  Другое  толкование  заключалось  в  том,
что  император  имел  в  виду  «помещение»  Финляндии  в  среду  наро¬
дов  России.  Эта  трактовка  не  является  совсем  уж  неверной.  В  конеч¬
ном  итоге  проблема  трактовки  достаточно  проста  и  решается  путем
рассмотрения  этих  слов  в  общем  контексте  того  текста,  частью  кото¬
рого  они  были.  Тогда  становится  понятным  и  естественным,  что  ав¬
торы  речи  имели  в  виду  именно  то,  что  они  и  написали.  А  именно,
что  после  присоединения  Финляндии  к  России  она  уже  не  была  час¬
тью  шведской  нации,  но  поскольку  в  части  своих  законов  и  институ¬
тов  она  не  была  инкорпорирована  в  Россию,  то  она  стала  своей  собс¬
твенной,  отдельной  нацией.  То,  что  в  речи  не  было  сказано,  но  все  же
абсолютно  понятно  в  силу  контекста,—  что  Финляндия  де-факто
стала  одной  из  многих  наций  (или  народов),  входящих  в  российское
государство.  Вот,  собственно,  и  все  о  речи  на  закрытии  сейма  и  со¬
державшихся  в  ней  загадочных  словах.
 С  точки  зрения  международного  права  Финляндия  не  была  при¬
соединена  к  России  ранее,  чем  по  заключенному  осенью  1809  г.
Фридрихсгамскому  мирному  договору.  Но  и  тогда  Швеция  не  пере¬
дала  никакой  единой  Финляндии  или  Великого  княжества,  посколь¬
ку  такового  не  существовало.  В  договоре  были  перечислены  лишь
восемь  восточных  губерний.  Кроме  того,  Швеция  отказалась  от  пре¬
доставления  таких  же  гарантий  прав  передаваемых  территорий,  ка¬
кие  содержались  в  Ништадском  мирном  договоре  1721  г.  На  сей  раз
лишь  констатировалось,  что  надобности  в  такой  статье  нет,  так  как
Император  Всероссийский  уже  милостиво  гарантировал  своим  но¬
вым  подданным  их  права.
 В  заключение  несколько  слов  об  императорском  троне,  который
стоял  в  церкви  Порвоо.  Дальше  о  нем  пойдет  речь  в  связи  с  правовой
полемикой.  Привезенный  в  Порвоо  трон  был  одной  из  шести  зака¬
занных  императором  Павлом  I  в  1797  г.  копий  государственного  тро¬
на,  которые  предполагалось  разместить  по  разным  краям  государс¬
тва.  Трон  в  церкви  Порвоо  накрывал  балдахин,  а  на  бархатном  уборе
за  троном  был  вышит  большой  двуглавый  российский  орел,  который
при  продолжении  заседания  сейма  в  зале  лицея  был  заменен  на
ткань,  украшенную  гербом  Финляндии.  После  сейма  трон  сначала

Присоединение  шведской  Финляндии  к  России
 77
 поместили  в  зал  заседаний  Правительственного  совета  в  Турку,  а  за¬
тем  в  тронный  зал  здания  Сената  в  Хельсинки,  откуда  в  начале  пери¬
ода  независимости  Финляндии  он  был  перемещен  в  Национальный
музей.  После  сейма  в  Порвоо  императоры  пользовались  этим  тро¬
ном,  насколько  известно,  два  раза,  а  именно  в  1812  г.,  когда  Алек¬
сандр  I,  находясь  с  визитом  в  Турку,  руководил  прениями  в  Прави¬
тельственном  совете  26  августа,  и  в  1856  г.,  когда  Александр  II  дик¬
товал  для  протокола  Сената  свою  знаменитую  программу  реформ.

ФИНЛЯНДИЯ  СТАНОВИТСЯ  ГОСУДАРСТВОМ.
ПЛАНЫ  ВО  РУСИФИКАЦИИ  ЦЕНТРАЛЬНОЙ
АДМИНИСТРАЦИИ  В  ЕЕ  ФИНЛЯНДСКОЕ  УСТРОЙСТВО
 Первоначальная  идея:  размещение  центральной
 АДМИНИСТРАЦИИ  ФИНЛЯНДИИ,  КОТОРУЮ  ДОЛЖЕН  БЫЛ
ВОЗГЛАВИТЬ  ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОР,  В  САНКТ-ПЕТЕРБУРГЕ.
 «Правительственный  совет
 ДОЛЖЕН  БЫТЬ  УСТРОЕН  КАК  МОЖНО  БЫСТРЕЕ»
 (генерал-губернатор  М.  Б.  Барклай-де-Толли,  1809  г.)
 Два  основных  принципа  автономии  Финляндии:  а)  высшим  органом
управления  Финляндии  должен  быть  состоящий  из  финляндцев  и  разде¬
лявшийся  на  два  департамента  (хозяйственный  и  судебный)  Прави¬
тельственный  совет  (с  1816  г.—  Императорский  Сенат),  в  котором  рос¬
сийский  генерал-губернатор  был  скорее  формальной  фигурой,  нежели
реальным  председателем,  и  б)  финляндские  дела  докладывал  императо¬
ру  в  Санкт-Петербурге  финляндский  статс-секретарь,  в  1811-1826  и
1857-1891  гг.  совместно  или  с  помощью  особой  комиссии,  —  стали  ре¬
зультатом  весьма  сложного  и  во  многом  случайного  стечения  обстоя¬
тельств.  Этот  итоговый  результат  не  планировался  заранее  и  не  был  сам
собой  разумеющимся.  Напротив,  более  очевидным  и  близким  к  осу¬
ществлению  был  значительно  в  большей  степени  распространенный
в  России  вариант  автономии,  например  такой,  который  существовал  на
прибалтийских  землях  или  в  Старой  Финляндии,  где  правовые  дела
были  подчинены  посредством  особой  коллегии  правящему  в  России  Се¬
нату,  а  гражданские  дела  докладывались  императору  либо  напрямую
генерал-губернатором,  либо  через  соответствующего  министра.  Эконо¬
мическими  вопросами  занимался  особый  комитет.
 Уже  во  время  войны  в  1808  г.  было  составлено  несколько  планов
устройства  высшего  органа  управления  Финляндией  и  его  подклю¬
чения  к  административной  системе  новой  метрополии  —  России.
Общим  для  всех  этих  планов  была,  во-первых,  централизация  влас¬
ти  вокруг  генерал-губернатора:  он  должен  был  стать  высшими  суве¬

Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации  79
 ренным  руководителем  органа  управления.  Во-вторых,  в  Санкт-Пе¬
тербурге  предполагалось  создать  некий  совет  или  департамент  по
Финляндии  при  Правительствующем  Сенате  или  одном  из  минис¬
терств.  Как  правило,  составителями  таких  планов  были  финны-
эмигранты,  что  в  значительной  степени  объясняет  их  содержание.
Хотя  эти  планы  и  не  осуществились,  их  представление  важно  пос¬
тольку,  поскольку  только  после  этого  упомянутый  выше  и  осущест¬
вившийся  вариант  предстает  в  правильном  свете.
 Одним  из  наиболее  усердных  составителей  планов  в  отношении
будущей  администрации  Финляндии,  да  и,  пожалуй,  наиболее  из¬
вестным  из  них,  был  уже  неоднократно  упоминавшийся  нами
Г.М.Спренгтпортен.  Коль  скоро  из  планировавшейся  для  Г.М.Спрен-
гтпортена  еще  весной  1808  г.  должности  генерал-губернатора  тогда
еще  ничего  не  получилось,  то  у  него  было  много  времени  на  обду¬
мывание  и  описание  предстоящей  системы  управления  Финлянди¬
ей.  Уже  в  конце  мая  он  предложил  министру  иностранных  дел  Рос¬
сии  Н.П.Румянцеву,  чтобы  в  Санкт-Петербурге  был  учрежден  состо¬
ящий  из  просвещенных  людей  комитет  для  рассмотрения  касавших¬
ся  Финляндии  дел,  который  подчинялся  бы  напрямую  государю  и
министрам.  Речь  шла,  таким  образом,  об  особом  комитете  по  фин¬
ляндским  делам,  но  таком,  принципиальное  отличие  которого  от  бо¬
лее  поздних,  действительно  существовавших  комитетов  или  комис¬
сий,  заключалось  в  привлечении  к  его  работе  в  качестве  контролиру¬
ющей  инстанции  министров  России.
 В  бумагах  Р.Х.  Ребиндера  в  Национальном  архиве  имеется  со¬
ставленный  пока  неизвестным  финном  план  от  лета  1808  г.,  согласно
которому  при  российском  Сенате  следовало  создать  особый  Фин¬
ляндский  департамент  по  образцу  Стокгольмского  верховного  суда,
поскольку  Сенат  России  не  знал  законов  и  обычаев  Финляндии1.
В  департаменте  должно  было  быть  12  членов,  шесть  дворян  и  шесть
лиц  недворянского  происхождения.  Они  должны  были  быть  урожен¬
цами  Финляндии,  известными  своей  честностью  и  знаниями  в  ка¬
честве  судей.  Но  этот  департамент  занимался  бы  только  правовыми
делами  Финляндии.  Хозяйственными  и  полицейскими  вопросами
занимался  бы  «будущий  гражданский  губернатор  Финляндии».  Его
помощниками  были  бы  искусные,  родившиеся  в  Финляндии  люди,  а
сам  губернатор  должен  был  принадлежать  к  лютеранской  вере,  дабы
сохранить  доверие  народа.  Гражданский  губернатор  принимал  бы
окончательные  решения  по  всем  вопросам,  за  исключением  апелля¬
ций  и  назначений  на  должности,  которые  «по  прежним  обычаям»
направлялись  бы  на  решение  высшей  власти.

80  Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации
 Что  означало  это  «по  прежним  обычаям»,  автор  плана  не  пропи¬
сал.  Должны  ли  были  дела  докладываться  напрямую  императору
или  идти  через  министров?  По  всей  видимости,  все  же  через  минис¬
тров.  Ведь  Г.М.Спренгтпортен  еще  осенью  1808  г.  предложил,  что¬
бы  генерал-губернатор  представлял  финляндские  дела  императору
через  министров.  Если  бы  этот  план  административного  устройства
осуществился,  то  это  означало  бы  создание  системы,  подобной  той,
что  существовала  в  прибалтийских  губерниях,  в  которой  вышеупо¬
мянутый  департамент  соответствовал  бы  их  юридическим  коллеги¬
ям,  а  гражданский  губернатор  —  гражданским  губернаторам.
 Естественно,  что  и  россияне  составляли  планы  по  администра¬
тивному  устройству  захваченной  ими  территории.  Так,  полковник
Турский  летом  1808  г.  предложил,  чтобы  в  Турку  был  учрежден  рос¬
сийско-финляндский  Правительственный  совет,  из  18  членов  кото¬
рого  половину  составляли  бы  русские,  половину  —  финны.  Турский
не  уточнял,  на  каком  языке  рассматривались  бы  дела.  Предлагаемый
Турским  совет  представлял  бы  свои  решения  напрямую  для  рас¬
смотрения  и  утверждения  монархом.2
 Этот  полковник,  по  происхождению  поляк,  был  весьма  темной
личностью.  Он  появился  в  Турку  еще  до  вхождения  туда  русских
войск  и  встретился  там  в  т.ч.  с  епископом  Я.Тенгстрёмом.  По  сведе¬
ниям  Р.Х.Ребиндера,  он  был  даже  своего  рода  разведчиком  импера¬
тора,  то  есть  шпионом.
 ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРСТВО  Г.М  .  СпРЕНГТПОРТЕНА
 Поздней  осенью  и  на  рубеже  1808-1809  гг.  в  делах  организации
системы  управления  Финляндией  произошел  поворот  в  более  актив¬
ном  направлении.  Император  вернулся  с  Эрфуртской  встречи*  обратно
в  Санкт-Петербург,  и  финляндская  депутация,  которой  пришлось  дол¬
го  ожидать  его,  смогла  изложить  ему  свои  пожелания.  Причиной  для
организации  на  более  постоянной  основе  системы  управления  было  и
то,  что  на  встрече  в  Эрфурте  Александр  I  получил  окончательное  бла¬
гословение  со  стороны  Наполеона  на  то,  чтобы  он  удержал  за  собой
захваченную  «шведскую  Финляндию».  Помимо  пребывания  в  Санкт-
Петербурге  депутации,  вторым  центральным  моментом  этого  поворот¬
ного  этапа  было  состоявшееся  1  декабря  1808  г.  назначение  Спренгт-
 *  Встреча  Александра  I  с  Наполеоном  в  Эрфурте  в  сентябре  1808  г.

Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации  81
 портена  генерал-губернатором,  а  также  одобрение  его  планов  по  со¬
зданию  Временного  Комитета  Главного  Управления,  обещание  со¬
звать  сословный  сейм  в  Ловиисе,  и  к  тому  же  —  как  мы  упоминали
выше  —  добавление  упоминания  «Великий  князь  Финляндский»  к  ти¬
тулу  императора.
 Как  уже  отмечалось  выше,  идеи  назначить  Г.М.Спренгтпортена
генерал-губернатором  Финляндии  существовали  еще  весной  1808  г.,
но  тогда  он  не  согласился,  поскольку  оказался  бы  в  подчинении
главнокомандующего  Ф.Ф.Буксгевдена.  Теперь,  в  конце  1808  г.,  ког¬
да  такого  условия  больше  не  было,  он  мог  согласиться.  Хотя  по  про¬
исхождению  Г.М.Спренгтпортен  был  финляндцем,  его  новая  долж¬
ность  генерал-губернатора  была  русской.  Например,  денежное  со¬
держание  выплачивалось  ему  из  средств  российского  государства.
Его  канцелярия  также  была  главным  образом  российской:  из  чинов¬
ников  двое  были  взяты  из  МИД  России,  а  третий  —  из  Таллина.
В  январе  1809  г.  Г.М.Спренгтпортен  все  же  получил  в  качестве  руко¬
водителя  канцелярии  финского  лагмана  (юриста)  Фабиана  Орреуса.
Было,  однако,  естественным,  что  и  в  других  управлявшихся,  как
Финляндия,  на  основе  особых  привилегий  провинциях  в  канцеляри¬
ях  генерал-губернаторов  были  чиновники,  владевшие  местными
языками  и  знавшие  местные  дела.  Так  обстояло  дело  и  в  прибалтий¬
ских  губерниях.  Г.М.Спренгтпортен  сначала  исполнял  свою  долж¬
ность  генерал-губернатора  из  Санкт-Петербурга  и  только  в  начале
1809  г.  перебрался  в  Хямеенлинну,  где  предполагалось  создать  воз¬
главлявшийся  им  временный  правительственный  комитет  —  Коми¬
тет  Главного  Управления.
 Еще  до  своего  назначения  он  составил  и  представил  план  уст¬
ройства  временного  правительства  Финляндии,  которое  предполагал
разместить  в  Хямеенлинне.  В  начале  войны  он  видел  во  главе  Фин¬
ляндии  лишь  гражданского  губернатора,  поскольку  о  должности  ге¬
нерал-губернатора  не  было  пока  ничего  известно.  Впоследствии,  од¬
нако,  генерал-губернатор  стал  центральной  фигурой  его  плана.  Ко¬
митет  Главного  Управления  должен  был  стать  лишь  одним  из  вспо¬
могательных  органов  при  генерал-губернаторе.  Председателем  Ко¬
митета  Главного  Управления  был  бы,  естественно,  генерал-губерна¬
тор,  а  его  членами  должны  были  стать  обладающие  необходимыми
способностями,  патриотично  настроенные  и  поддерживающие  но¬
вую  государственную  принадлежность  граждане  Финляндии.
 Правительственный  комитет  был  бы  таким  же,  как  «комитет  по
подготовке  общих  вопросов»  после  роспуска  шведского  совета.
В  его  составе  предполагалось  12  членов,  из  которых  половина  —

82  Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации
 дворяне,  половина  —  недворянского  происхождения.  Монарх  назна¬
чал  бы  президента  комитета  (на  практике  он  был  бы  таким  же,  как
впоследствии  вице-председатель  Хозяйственного  департамента  Се¬
ната).  При  рассмотрении  вопросов  комитет  должен  был  бы  посте¬
пенно  переходить  от  использования  шведского  языка  к  ведению  дел
по-русски  и  по-фински.  Главным  языком  был  бы  все  же  русский
язык.  Император  назначал  бы  генерал-губернатора,  который  был  бы
руководителем  комитета  и  вел  бы  в  нем  дискуссии  так  часто,  как
считал  бы  это  нужным.  В  отсутствие  генерал-губернатора  президент
комитета  исполнял  бы  текущие  дела,  но  в  соответствии  с  указания¬
ми  генерал-губернатора.
 Генерал-губернатор  представлял  бы  в  стране  высшую  власть,  и
все  гражданские  служащие  были  бы  в  его  подчинении.  Г.М.Спрен-
гтпортен  предложил  назначить  в  его  канцелярию  всего  трех  секрета¬
рей,  из  которых  один  был  бы  начальником  канцелярии.  Делопроиз¬
водство  канцелярии  велось  бы  на  трех  языках:  русском,  шведском  и
финском.  Г.М.Спренгтпортен,  однако,  весьма  детально  распланиро¬
вал  организацию  собственной  канцелярии,  которая  на  практике  ста¬
новилась  бы  весьма  мощной  и  влиятельной.  Генерал-губернатор  от¬
читывался  бы  за  исполнение  своих  властных  функций  как  напрямую
императору,  так  и  его  министрам.  Губернаторы  назначались  бы  им¬
ператором  по  представлению  генерал-губернатора.
 План  Г.М.Спренгтпортена  был  направлен  на  рассмотрение  осо¬
бому  комитету,  в  состав  которого  входили  сам  Г.М.Спренгтпортен,
военный  министр  А.А.Аракчеев,  а  также  генерал  Б.Ф.фон  Кнор-
ринг.  Этот  комитет  трех  генералов  был  весьма  влиятельным  и  играл
центральную  роль  в  организации  управления  Новой  Финляндией.
Помимо  упомянутых  здесь  дел  он  рассматривал  также  предложения
финляндской  депутации.  Пожалуй,  наиболее  существенным  и,  по
крайней  мере,  интересным  изменением,  которое  внес  этот  комитет,
было  то,  что  генерал-губернатору  следовало  докладывать  финлянд¬
ские  вопросы  императору  через  министров,  и  одновременно  он  по¬
лучал  бы  указания  императора.  Комитет  Г.М.Спренгтпортена,  как
мы  видим,  был  бы  более  самостоятельным  по  отношению  к  минист¬
рам.  Генерал-губернатор  отчитывался  бы  о  своих  решениях  как  пря¬
мо  императору,  так  и  через  министров  России.
 Император  одобрил  предложение  комитета  трех  генералов  1  де¬
кабря  1808  г.,  за  исключением  как  раз  пункта  о  порядке  представле¬
ния  дел.  Он  собственноручно  изменил  этот  порядок,  сделав  на  полях
отметку  о  том,  что  все  вопросы  по  Финляндии  должны  были  докла¬
дываться  ему  напрямую,  то  есть  минуя  министров.

Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации  83
 Это  указание  императора  и  его  значение  в  финляндской  историчес¬
кой  литературе  особенно  подчеркивал  Э.К.Осмонсало,  доходя  даже  до
того,  что  из  него  получился,  дескать,  основополагающий  акт  особого
управления  или  автономии  Финляндии,  хотя,  как  мы  видели,  подход
вовсе  не  предполагал  обязательного  выбора  одной  из  двух  альтернатив,
а  допускал,  скорее,  реализацию  их  обеих.  Э.К.Осмонсало  обосновывал
свое  толкование  планировавшейся  М.М.Сперанским  административ¬
ной  реформой,  при  которой  окраинные  земли  России  предполагалось
сделать  —  как  изъятие  из  зоны  губернаторств  центральной  власти  —
зоной  самоуправляющихся  территорий.  Но  это  не  было  чем-либо  но¬
вым  для  России,  как  мы  видели,  дела  так  и  обстояли  на  практике.
В  том  же  направлении  еще  до  Э.К.Осмонсало  шла  мысль  исследователя
К.В.Раухалы.  Он  отмечал,  что  этим  решением  император  как  бы  пред¬
восхитил  будущую  автономию  Финляндии.  В  этом  решении  уже  про¬
сматривалась  та  «принципиальная  последовательность,  которая  требо¬
вала,  чтобы  если  Финляндии  была  предоставлена  внутренняя  самостоя¬
тельность,  то  и  ее  управление  должно  было  стать  самостоятельным».
 Хотя  внесенное  императором  изменение  в  порядок  представле¬
ния  дел  и  было,  бесспорно,  важным,  оно  в  принципе  все  же  не  имело
такого  решающего  значения,  как  это  преподносили  последующие
исследователи.  Во-первых,  надо  отметить,  что  эти  вопросы  докла¬
дывал  бы  не  финляндский  статс-секретарь,  а  генерал-губернатор.
При  этом  все  генерал-губернаторы  после  Г.М.Спренгтпортена  были
русскими.  Тогда  возникла  бы  ситуация,  в  которой  право  прямого  ус¬
тного  доклада,  которого  добился  в  1826  г.  генерал-губернатор  А.  А.За-
кревский  и  в  отношении  которого  финские  современники  подняли
такой  большой  шум,  показалось  бы  весьма  легким  вариантом.  Ведь
устные  доклады  А.А.Закревского  не  касались  важнейших  вопросов,
таких,  как  правовые  и  бюджетные  вопросы,  а  также  назначения,  но
распространялись  лишь  на  второстепенные  полицейские  дела  и  дру¬
гие  подобные  вопросы  исполнительной  власти.
 Во-вторых,  действовать  в  обход  министров  в  России  на  том  этапе
пока  еще  было  несложно,  их  положение  еще  не  устоялось.  Соответс¬
твующее  плану  Г.М.Спренгтпортена  право  прямого  доклада  гене¬
рал-губернатора  касалось  бы  как  раз  всех  идущих  на  решение  мо¬
нарха  дел  по  Финляндии.  Это  была  бы  обычная  российская  автоно¬
мия  во  главе  с  генерал-губернатором,  а  не  самоуправление  собствен¬
ных  высших  органов  управления  завоеванной  территории.
 Эта  генерал-губернаторская  автономия  была  бы,  в  свою  очередь,
нормальной  российской  практикой,  поскольку  все  генерал-губерна¬
торы  империи  обладали  правом  докладывать  дела  своих  территорий

84  Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации
 прямо  императору,  минуя  министров.  Давайте  скажем  здесь  и  сей¬
час:  такая  система  высшего  управления  Финляндией  по  Г.М.Спрен-
гтпортену  сильно  напоминала  бы  тот  идеал,  который  позднее  в  нача¬
ле  XX  века  имел  в  виду  генерал-губернатор  Н.И.Бобриков.  Никакого
«двоевластия»  —  с  одной  стороны  генерал-губернатор,  с  другой
Правительственный  совет,—  не  было  бы.  Власть  четко  была  бы
в  руках  генерал-губернатора.
 Хотя  Г.М.Спренгтпортен  в  качестве  генерал-губернатора  и  полу¬
чил  столь  обширное  право  доклада,  распространявшееся  на  все  воп¬
росы,  на  практике  он  за  короткий  срок  своих  полномочий  представ¬
лял  дела  через  министров  вплоть  до  конца  1808  г.,  когда  эти  дела
перешли  к  М.М.Сперанскому.3
 Планировавшийся  Г.М.Спренгтпортеном  Комитет  Главного  Уп¬
равления  так  никогда  и  не  собрался  в  Хямеенлинне.  После  того,  как
он  был  предложен,  финляндская  депутация  в  Санкт-Петербурге
внесла  свое  предложение  о  Правительственном  совете,  однако  вы¬
боры  членов  такого  совета  были  отложены  до  сословного  сейма.
Г.М.Спренгтпортен,  таким  образом,  обнаружил,  что  как  генерал-гу¬
бернатор  он  остался  всего  лишь  со  своей  канцелярией  без  Комитета
управления  или  Правительственного  совета.
 После  того,  как  летом  1809  г.  Г.М.Спренгтпортен  был  отправлен
в  отставку  с  поста  генерал-губернатора  и  вместо  него  был  назначен
М.Б.Барклай-де-Толли,  Г.М.Спренгтпортен  предложил,  что  теперь,
когда  генерал-губернатором  стал  россиянин,  Правительственный
совет  Финляндии  следовало  разместить  в  Санкт-Петербурге.
 Финляндские  дела  переданы  М.М.Сперанскому
 После  этого  стоит  опровергнуть  еще  одно  заблуждение,  или
даже  миф,  который  связан  с  периодом  1808-1809  гг.  и  вопросом  о
представлении  финляндских  дел.  Общее  представление,  цитируя
Д.К.Уатта,  опять  же  «истина»,  в  финляндской  исторической  лите¬
ратуре  сводилась  к  тому,  что  в  конце  1808  г.  император  назначил
своего  фаворита,  М.М.Сперанского,  финляндским  статс-секрета¬
рем  и  в  этом  качестве  поручил  ему  докладывать  государю  дела
Финляндии.  Правда  в  этом  лишь  то,  что  император  приказал  —  как
уже  отмечалось  выше  —  заместителю  министра  юстиции  М.М.Спе¬
ранскому  докладывать  ему  финляндские  дела.  Все  остальное  —

Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации  85
 чистая  выдумка  и  неправильное  толкование  источников.  М.М.  Спе¬
ранского  никогда  не  назначали  финляндским  статс-секретарем.  Ти¬
тулованным  статс-секретарем  императора  он  был  уже  с  1801  г.,  а  по
должности  в  конце  1808  г.  он  формально  являлся  заместителем  ми¬
нистра  юстиции.  Но  на  практике  он  к  этому  времени  стал  первым
любимцем  императора  и  своего  рода  докладчиком,  ведущим  дела
присоединенных  к  империи  на  западе  земель.  Помимо  дел  Финлян¬
дии  он  представлял  императору  вопросы,  касавшиеся  Молдавии  и
Валахии.
 Для  верности  повторим  еще  раз,  что  М.М.Сперанский  в  конце
1808  г.  не  был  назначен  статс-секретарем  Финляндии.  Он  уже  являлся
статс-секретарем,  и  в  качестве  заместителя  министра  юстиции  ему
было  поручено  в  качестве  дополнительных  обязанностей  докладывать
императору  вопросы,  касавшиеся  только  что  завоеванной  Финляндии.
Кроме  того,  перемещение  финляндских  дел  на  его  стол  было  вполне
рутинным  административным  решением.  В  действительности  импера¬
тор  отдал  по  этому  вопросу  лишь  устное  распоряжение.  По  крайней
мере,  в  исторической  литературе  неизвестно,  чтобы  в  этой  связи  сущес¬
твовал  какой-либо  указ  или  письменное  распоряжение.  Единственное
упоминание  об  этом  вопросе  сохранилось  в  письме  М.М.Сперанского
министру  внутренних  дел  А.Б.Куракину  28  декабря  1808г.4  В  своем
письме  М.М.Сперанский  сообщил,  как  бы  между  прочим,  что  импера¬
тор  поручил  ему  ведение  документов  по  административному  управле¬
нию  только  что  присоединенной  Финляндии,  а  также  назначил  его  для
поддержания  отношений  с  министрами  по  финляндским  делам  и  до¬
клада  этих  дел  государю.  М.М.Сперанский  получил  для  выполнения
этих  функций  помощников,  прежде  всего  барона  Р.Х.Ребиндера,  и  та¬
ким  образом  в  Санкт-Петербурге  образовался  своего  рода  «Финлянд¬
ский  департамент»  или  ведомство,  но  в  достаточно  странном  месте  —
в  министерстве  юстиции.  Так  что  Г.М.Спренгтпортен  вполне  мог  посы¬
лать  свои  предложения  особому  «статс-секретарю  департамента  по
гражданскому  административному  управлению  Финляндии»,  и  помощ¬
ником  такого  статс-секретаря  был  назначен  Р.Х.Ребиндер.5
 У  М.М.Сперанского,  который  в  это  время  был  своего  рода  об¬
щим  докладчиком  по  делам  империи,  имелась  своя,  хотя  и  малень¬
кая,  канцелярия.  Ранее  ее  возглавлял  тайный  советник  Д.П.Трощин-
ский,  и  М.М.Сперанский  пришел  в  нее  в  качестве  чиновника
в  1801  г.  В  начале  1808  г.  эта  канцелярия  получила  дополнительные
средства  и  была  усилена  двумя  чиновниками  из  Собственной  Его
Императорского  Величества  Канцелярии.  Само  собой  разумеется,
что  канцелярия  была  российской  в  том  смысле,  что  ее  сотрудники

86  Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации
 получали  зарплату  из  средств  российского  государства.  Как  выше
уже  отмечалось,  М.М.Сперанскому  были  выделены  для  этой  канце¬
лярии  дополнительные  помощники,  чтобы  вести  финляндские  дела.
С  точки  зрения  будущего  важнейшим  из  них  был  Р.Х.Ребиндер,
ставший  впоследствии  статс-секретарем  Финляндии.
 Когда  Р.Х.Ребиндер  получил  назначение  в  канцелярию  М.М.Спе¬
ранского,  то  он  хотел  получить  и  получил  для  себя  секретаря,  кото¬
рым  стал  К.Ю.Валлен,  впоследствии  прокурор  финляндского  Сена¬
та,  руководитель  Комитета  по  кодификации  законов  и  т.д.  Помимо
Р.Х.Ребиндера  в  канцелярии  М.М.Сперанского  было  еще  три  по¬
мощника.  Одним  из  них  был  Ф.И.Цейер,  который  хорошо  владел
французским  языком  и  сопровождал  М.М.Сперанского  на  сейм  в  По-
рвоо,  но,  тем  не  менее,  как  жаловался  потом  М.М.Сперанский,  ему
пришлось  самому  составлять  на  сейме  проекты  документов.  Так  что
помощи  Р.Х.Ребиндера  и  Ф.И.Цейера  было  недостаточно.
 Стоит  отметить,  что  финляндские  дела  составляли  лишь  неболь¬
шую  часть  вопросов,  которыми  занималась  канцелярия  М.М.Спе¬
ранского.  Других  вопросов,  о  которых  можно  получить  хорошее
представление  из  его  собственных  рассказов  от  1810  г.,  было  и
впрямь  много.6
 На  этом  отрезке  времени  М.М.Сперанского  сравнивали,  и  впол¬
не  заслуженно,  с  «мастер-ключом»  системы  управления  всей  России
или  неким  нервным  центром,  через  который  проходили  все  нити.7
Дела  маленькой  Финляндии  просто-напросто  тонули  в  канцелярии
М.М.Сперанского  под  множеством  других  вопросов,  когда  к  тому  же
в  1810  г.  он  стал  государственным  секретарем  реформированного  им
Государственного  совета.
 Многие  финские  современники  отмечали  такое  состояние  дел  и
высказывали  в  этой  связи  обеспокоенность.  «Михал  Михалыч»*,
как  его  панибратски  называли  финны  в  переписке  между  собой,  был,
конечно,  хорош  и  Финляндии  желал  добра,  но  он  был  настолько  пе¬
регружен  многими  своими  обязанностями,  что  финны  совершенно
оправданно  полагали,  что  дела  маленькой  Финляндии  в  канцелярии
М.М.Сперанского  будут  тонуть  под  наплывом  других,  более  важных
вопросов.
 После  этого  общего  обзора  о  положении  и  деятельности  М.М.Спе¬
ранского  стоит  представить  самый  важный  новый  момент,  обнару¬
женный  в  отношении  порядка  доклада  финляндских  дел.  Речь,  собс¬
твенно,  вообще  не  шла  об  отделении  дел  Финляндии  от  порядка  рас¬
смотрения  других  вопросов  Российской  империи,  то  есть  о  создании
 *  Дословно  по-фински  «Микко,  сын  Микко».

Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации  87
 автономии  для  Финляндии  в  плане  доклада  императору.  Наоборот,—
о  русификации  такого  порядка  докладов.  Ведь  в  1808-1809  гг.  они
были  переданы  от  утратившего  расположение  императора  генерал-гу¬
бернатора  Финляндии  в  ведение  общего  докладчика  дел  империи  —
М.М.Сперанского.  На  его  столе  финляндские  вопросы  были  лишь
малой  частью  общих  дел  государства.  В  этой  связи  не  очень  большим
утешением  для  сторонников  автономии  Финляндии  может  служить
напоминание,  что  на  практике  Г.М.Спренгтпортен  до  передачи  дел
М.М.Сперанскому  докладывал  вопросы  Финляндии  императору  так¬
же  через  министров,  что  М.М.Сперанский  счел  ненужным.
 За  этой  русификацией  процесса  подготовки  и  доклада  касавшихся
Финляндии  вопросов  осенью  1809  г.  последовал  еще  один  шаг,  когда
в  помощь  канцелярии  М.М.Сперанского  указом  императора  от  18  ок¬
тября  (по  старому  стилю)  была  создана  особая  Комиссия  финлянд¬
ских  дел.  На  практике  это  выглядело  таким  образом,  что  к  ведению
уже  существовавшей  комиссии  по  делам  Старой  Финляндии*  были
добавлены  вопросы,  касавшиеся  Новой  Финляндии.  Комиссия,  таким
образом,  рассматривала  дела  Новой  Финляндии  таким  же  образом,
как  и  Старой.  В  период  функционирования  этой  комиссии  российские
чиновники  часто  вмешивались  в  дела  Новой  Финляндии  и  считали  ее
в  принципе  такой  же,  как  и  прежняя  «российская  Финляндия»:  это
была  для  них  одна  из  «привилегированных  губерний»  государства.
Когда  такая  Комиссия  финляндских  дел  была  создана,  это  означало,
что  Новую  Финляндию  присоединили  к  Старой,  а  не  наоборот,  как  это
произошло  потом  в  1811  г.  Инициатором  создания  комиссии  был,  по
всей  видимости,  сам  М.М.Сперанский,  поскольку  он  нуждался  в  по¬
мощи  для  своей  канцелярии  в  управлении  финляндскими  делами.
Именно  его  рабочим  инструментом  и  стала  эта  комиссия.8
 Определенная  дискуссия  о  готовящем  вопросы  для  доклада  им¬
ператору  Правительственном  совете  состоялась  уже  весной  1809  г.
как  раз  во  время  сейма  в  Порвоо,  когда  там  рассматривалось  пред¬
ложение  о  Правительственном  совете.  Р.Х.Ребиндер  даже  потребо¬
вал  от  комитета  епископа  Я.Тенгстрёма,  который  готовил  предло¬
жение  об  учреждении  Правительственного  совета,  составления
особой  памятной  записки  по  этому  вопросу,  однако  члены  комитета
сочли,  что  не  обладают  для  этого  полномочиями.К.Э.Маннергейм
высказал  это  все  же  в  качестве  своего  частного  мнения.  Согласно
этому  мнению,  особого  совета  не  требовалось  до  тех  пор,  пока
Р.Х.Ребиндер  в  качестве  помощника  М.М.Сперанского  находился
 *  Особой  комиссии  для  дел  Выборгской  губернии.

88  Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации
 во  главе  финляндских  дел.  Они  вдвоем  составляли  команду,  которая
была  способна  гарантировать  обеспечение  прав  Финляндии.
 Новый  совет  в  Санкт-Петербурге  лишь  замедлил  бы  прохожде¬
ние  дел  и,  кроме  того,  стал  бы  «новым  гнездом  для  интриганов».
Епископ  Я.Тенгстрём  в  принципе  придерживался  того  же  мнения.
Было  бы,  мол,  достаточно,  чтобы  государь  призвал  двух  или  трех
наиболее  способных  и  уважаемых  граждан  Финляндии  составлять
заявления  о  нуждах  края.  Им  не  нужно  было  бы  иных  инструкций,
кроме  своей  патриотичности  и  привязанности  к  личности  государя.
 Так  что  если  бы  император  последовал  совету  этих  наиболее  вид¬
ных  представителей  Финляндии,  то  никакой  Комиссии  финляндских
дел  в  Санкт-Петербурге  никогда  бы  и  не  возникло.  Те,  кто  проживал
в  Финляндии  и  никогда  не  был  в  России  эмигрантом,  явно  старались
предотвратить  формирование  любых  учреждаемых  в  Санкт-Петер¬
бурге  совещательных  органов  при  императоре  —  как  состоящих
только  из  финнов,  так  и  финляндско-российских.  Это  было  понятно
и  естественно:  подобный  находящийся  в  Санкт-Петербурге  орган
неизбежно  ограничил  бы  власть  действующего  в  Финляндии  Прави¬
тельственного  совета  или  комитета  управления.
 Центральной  фигурой  Комиссии  финляндских  дел  стал  началь¬
ник  ее  канцелярии,  уже  упоминавшийся  нами  выше  эмигрант  Нико¬
лай  Эмин.  Членами  ее  стали  Р.Х.Ребиндер  и  другой  эмигрант,  приме¬
чательный  своими  про  финляндскими  убеждениями  —  Ю.А.Ягер-
горн*.  Другими  членами  Комиссии  финляндских  дел  были  тайный
советник  барон  Гейкинг,  тайный  советник  Тейлс,  а  также  государс¬
твенный  советник  Фрикциус,—  практически  все  эмигранты  и  люди
Старой  Финляндии.
 Комиссия  по  своему  составу  была,  таким  образом,  преимущест¬
венно  «российской»,  как  отмечал  и  К.В.Раухала.  К  такому  же  выво¬
ду  пришел  также  Кейо  Корхонен.  Комиссия  работала  на  русском
языке  и  получала  от  российского  государства  денежное  содержание.
Тем  не  менее,  позднейшие  измышления  российского  публициста
П.И.Мессароша  о  том,  что  комиссия  была,  собственно,  частью  госу¬
дарственной  канцелярии,  после  того  как  М.М.Сперанский  стал  го¬
сударственным  секретарем,  не  совсем  правильны.  Тем  не  менее,
в  них  есть  то  здравое  зерно,  что,  коль  скоро  М.М.Сперанский  был
государственным  секретарем,  что  было  его  основной  должностью,
то  и  все  остальные  его  функции  в  большей  или  меньшей  степени
оказывались  в  сфере  деятельности  государственной  канцелярии.
 *  В  старой  российской  исторической  литературе  —  Иегергорн.

Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации  89
 М.Б.Барклай-де-Толли  меняет  мнение.
Учреждение  финляндского  правительства
или  Правительственного  совета
 В  то  время  как  в  Санкт-Петербурге  в  порядке  ведения  финлянд¬
ских  дел  происходила  явная  русификация,  в  самой  Финляндии  раз¬
витие  все  больше  поворачивалось  в  сторону  управления,  осущест¬
вляемого  самими  финнами.  Можно  сказать,  что  в  Санкт-Петербурге
шла  русификация,  в  Финляндии  —  финляндизация.  Из  этого  мы  ви¬
дим,  что  историческое  развитие  отнюдь  не  всегда  шло  в  одну  и  ту  же
сторону  по  ясной  линии,  как  это  легко  может  показаться  потомкам.
В  действительности  оно  было  противоречивым.
 Так,  осенью  1809  г.,  когда  в  Санкт-Петербурге  была  учреждена
Комиссия  финляндских  дел,  в  Турку  в  доме  кожевенника  Рихтера
начал  свою  работу  состоявший  из  двух  департаментов  Правительс¬
твенный  совет,  членами  которого  были  только  жители  Финляндии.
Толчком  к  его  созданию  послужили,  как  отмечалось  выше,  как  план
Г.М.Спренгтпортена  о  формировании  временного  Комитета  Главно¬
го  Управления,  так  и  пожелание  финляндской  депутации  об  учреж¬
дении  такого  совета.  Стоит,  однако,  сразу  заметить,  что  создание
такого  Правительственного  совета  отнюдь  не  было  результатом  за¬
ранее  заданного  развития.  Как  мы  уже  видели,  существовало  немало
других,  отличавшихся  от  этого  вариантов.
 Еще  до  проведения  сословного  сейма  в  Порвоо,  в  феврале  1809  г.
финский  эмигрант  Ю.А.Ягергорн  предложил  свой  оригинальный
проект  устройства  высшего  управления  Финляндией.9  По  его  мне¬
нию,  для  руководства  системой  управления  и  наблюдением  за  конс¬
титуцией  следовало  учредить  Сенат.  Примером  Ю.А.Ягергорн  счи¬
тал  шведский  совет,  существовавший  до  «времени  свободы».  Сенат
должен  был  состоять  из  12  членов-дворян,  предлагаемых  сословия¬
ми  и  назначаемых  монархом.  При  монархе  ведением  дел  занима¬
лась  бы  уже  созданная  канцелярия  (под  этим  Ю.А.Ягергорн  явно
имел  в  виду  описанный  выше  «финляндский  департамент»  канцеля¬
рии  М.М.Сперанского).
 Особенностью  предложения  Ю.  А.Ягергорна  было  то,  что  он  счи¬
тал  пост  генерал-губернатора  ненужным.  Он  полагал,  что  существо¬
вала  опасность  превращения  лица,  занимавшего  эту  должность,  в
своего  рода  верховного  визиря  или  диктатора.  Это  было  бы  необхо¬
димо  только  в  чрезвычайных  условиях.  На  месте  коллегий  Ю.А.Ягер¬
горн  видел  временный  управляющий  комитет  (т.  е.  предлагавшийся

90  Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации
 Г.М.Спренгтпортеном).  Его,  однако,  следовало  бы  именовать  лишь  под¬
готовительным  комитетом,  поскольку  в  его  задачи  входила  бы  подгото¬
вка  вопросов  для  рассмотрения  Сенатом  и  монархом.  Вопросы,  по¬
ступавшие  из  надворных  судов,  должны  были  бы  решаться  в  Сенате.
 Если  бы  это  предложение  Ю.  А.Ягергорна  осуществилось,  то  это
действительно  означало  бы  для  Финляндии,  уже  начиная  с  1809  г.,
намного  более  широкую  административную  автономию,  чем  в  ре¬
альности  получилось  затем  под  руководством  генерал-губернатора.
Одно  из  объяснений  того,  что  план  Ю.  А.Ягергорна  концентрировал¬
ся  вокруг  Сената  и  был  «независимым»  по  своему  духу,  заключалось
в  том,  что  в  конце  предыдущего  столетия  в  Аньяльском  союзе  он
был  одним  из  самых  активных  сторонников  независимости.
 Сконцентрированный  на  Сенате  план  Ю.А.Ягергорна,  однако,
не  был  осуществлен,  а  сословному  сейму  в  Порвоо  по  пожеланию
депутации  было  представлено  по  этому  вопросу  особое  предложе¬
ние.  Предложение  составили  —  кто  же  еще  —  М.М.Сперанский  и
Р.Х.Ребиндер  вместе,  и  в  нем  закладывались  далеко  идущие  основы
будущего  Правительственного  совета.  В  этом  предложении  отмеча¬
лось,  что  император  уже  утвердил  соответствующий  общий  план,
под  чем  подразумевался  именно  план,  одобренный  1  декабря  1808  г.
Наименованием  учреждения  должно  было  стать  «Правительствен¬
ный  совет»,  и  для  него  следовало  составить  особый  проект,  по  кото¬
рому  сословия  могли  высказать  свое  суждение,  а  также  предложить
кандидатов  в  члены  совета.
 В  Правительственном  совете  предполагалось  четыре  департа¬
мента,  его  председателем  должен  был  выступить  генерал-губерна¬
тор,  он  должен  был  состоять  из  12  членов,  из  которых  половину  со¬
ставляли  бы  дворяне.  Членов  совета  император  назначал  бы  на  три
года.  Император,  однако,  уже  на  этом  этапе  оставил  за  собой  право
выбирать  из  предложенных  ему  кандидатур  то  количество,  которое
он  сочтет  необходимым.
 Поскольку  история  возникновения  Правительственного  совета/Се-
ната  уже  подробнейшим  образом  описана  в  исторической  литературе
(особенно  К.В.Раухалой),  не  буду  повторять  здесь  всех  деталей  и  мно¬
гочисленных  поворотов  соответствующих  планов.  Отмечу  лишь  неко¬
торые  центральные  с  точки  зрения  конечного  результата  моменты.
 Для  составления  упомянутого  на  сейме  плана  был  создан  особый
комитет  —  как  же  иначе  —  под  председательством  епископа  Я.Тенг-
стрёма.  Г.М.Спренгтпортен  также  хотел  войти  в  состав  этой  комис¬
сии,  но  не  попал  в  нее,  несмотря  на  свой  энтузиазм,  поскольку  уже
потерял  расположение  императора.  И  это  было  решающим  с  точки

Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации  91
 зрения  конечного  результата.  С  полным  основанием  можно  предпо¬
ложить,  что  если  бы  председателем  комитета  стал  Г.М.Спренгтпор-
тен,  то  Правительственный  совет  превратился  бы  лишь  во  вспомога¬
тельный  орган  при  генерал-губернаторе.  Теперь  же  он  стал  состоя¬
щим  из  двух  департаментов  (Хозяйственного  и  Судебного),  широ¬
ким  и  сильным  Правительственным  советом,  департаменты  которо¬
го  далее  подразделялись  на  экспедиции.
 Что  касается  учреждения  и  характера  комитета  Я.Тенгстрёма,  ко¬
торый  занимался  разработкой  Регламента  Правительственного  сове¬
та,  то  следует  отметить,  что  до  сих  пор  он  считался  комитетом  со¬
словий.  В  частности,  К.В.Раухала  озаглавил  посвященную  учрежде¬
нию  Правительственного  совета  главу  «Организация  Правительс¬
твенного  совета  на  сословном  сейме  в  Порвоо».  Но  это  толкование
не  выдерживает  проверки  с  помощью  источников.  Это,  опять  же,
один  из  тех  маленьких  мифов,  которыми  изобилует  наше  националь¬
ное  представление  об  истории.  Даже  излагаемые  К.В.Раухалой  пос¬
ле  заголовка  факты  говорят  совсем  о  другом.
 Действительно,  за  исключением  Р.Х.Ребиндера  члены  комитета,
начиная  с  его  председателя  епископа  Я.Тенгстрёма,  были  членами
сословий,  но  они  были  назначены  в  этот  комитет  не  по  этой  причи¬
не,  а  силу  своей  компетенции  и  экспертного  потенциала.  В  качестве
одной  из  причин  того,  почему  члены  комиссии  были  избраны  из
представителей  сословий,  М.М.Сперанский  упоминает  стремление
продемонстрировать  доверие  к  сословиям  и  обеспечить  поддержку
с  их  стороны  разработанного  комитетом  предложения.  Другими  чле¬
нами  комитета  стали  К.Э.Маннергейм  (член  дворянского  сословия),
асессор  К.Э.Гюльденстолпе  (также  из  дворянства)  и  профессор  тео¬
логии  К.Гадолин  (от  сословия  духовенства).  Позднее  в  состав  коми¬
тета  был  добавлен  профессор  юриспруденции  М.Калониус.  Его  на¬
значение  обсуждалось  императором,  М.М.Сперанским  и  Г.М.Спрен-
гтпортеном  при  посещении  монархом  Турку  после  сейма.
 Это  добавление  в  состав  комитета  и  было  наиважнейшим  с  точки
зрения  конечного  результата.  М.Калониус  наряду  с  Р.Х.Ребиндером
был  самым  авторитетным  членом  комитета  и  своего  рода  его  душой.
Одновременно  эта  деталь  показательна  в  процессе  назначения  коми¬
тета  в  целом.  Его  состав  планировали  М.М.Сперанский  и  Р.Х.Ребин-
Дер.  Они,  конечно,  заручились  одобрением  со  стороны  императора.
После  этого  М.М.Сперанский  информировал  по  этому  вопросу  как
Я.Тенгстрёма,  так  и  К.Э.Маннергейма  письмом  от  29  марта  и  попро¬
сил  Я.Тенгстрёма  сообщить  о  нем  также  К.Э.Гюльденстолпе  и  К.Га-
Долину.  Таким  образом,  столь  же  суверенно,  как  М.М.Сперанский  и

92  Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации
 его  помощник  Р.Х.  Ребиндер  направляли  и  вели  заседание  сословного
сейма,  они  создали  и  назначили  этот  комитет  по  планированию  со¬
здания  Правительственного  совета.
 В  отличие  оттого,  как  все  еще  думал  Г.М.Спренгтпортен,  а  имен¬
но  что  Правительственный  комитет  был  бы,  дескать,  лишь  вспомо¬
гательным  органом  при  генерал-губернаторе,  комитет  Тенгстрёма-
Калониуса  составил  предложение,  в  соответствии  с  которым  гене¬
рал-губернатор  фактически  отодвигался  на  второстепенную  пози¬
цию.  Так,  например,  пункт  о  представлении  дел  генерал-губернато¬
ром  был  опущен  вообще.  В  частности,  потому,  что  к  тому  времени
доклад  по  финляндским  вопросам  уже  был  поручен  М.М.Сперанс¬
кому.  Можно  сказать,  что  отсюда  и  пошло  «двоевластие».
 Основы  для  первого  проекта  предложения  комитета  составил  как
раз  профессор  М.Калониус.  После  того,  как  они  были  изучены  в  ко¬
митете  в  Порвоо,  они  были  направлены  обратно  в  Турку  М.Калони-
усу,  который  не  смог  приехать  в  Порвоо.  На  основе  соответствую¬
щих  комментариев  М.Калониус  составил  новый  проект  предложе¬
ния,  исходя  из  своих  воззрений.  После  этого  предложение  М.Кало-
ниуса  опять  рассматривалось  в  комитете  Я.Тенгстрёма,  после  чего
оно  поступило  на  рассмотрение  М.М.Сперанского  и  Р.Х.Ребиндера
в  Санкт-Петербург.
 Одновременно  с  тем,  как  предложение  было  представлено  на
рассмотрение  сейма  в  Порвоо,  по  нему  оставил  свое  заключение  но¬
вый  генерал-губернатор  Финляндии,  влиятельный  генерал  М.Б.Бар-
клай-де-Толли.  Он  считал  —  не  удивительно  ли  —  что  в  особом  со¬
вете  нет  надобности,  так  как  он,  будучи  совещательным,  а  не  испол¬
нительным  органом,  только  замедлил  бы  дела.  Для  рассмотрения
дел,  поступающих  из  надворных  судов,  М.Б.Барклай-де-Толли  пред¬
лагал  создать  в  Санкт-Петербурге  Высший  суд.  Хотя  М.Б.Барклай-
де-Толли  этого  и  не  сказал,  но  весьма  вероятно  —  на  основе  приво¬
дившихся  выше  планов  —  такой  Высший  суд  был  бы  подчинен  рос¬
сийскому  Сенату.  Для  управления  финансами  предполагалось  бы
учредить  при  генерал-губернаторе  комиссию  под  названием  Казен¬
ная  палата.  Ее  председатель  должен  был  бы  в  совершенстве  владеть
русским  языком.  Помимо  него  в  Казенной  палате  было  бы  два  совет¬
ника,  из  которых  один  должен  был  знать  русский  язык,  а  также  два
секретаря  и  необходимое  количество  курьеров.
 Как  верно  заметил  М.Б.Барклай-де-Толли,  в  системе  управления
Финляндией  было  три  основных  составляющих:  судебная  власть,
полицейские  дела  и  финансы.  По  мнению  М.Б.Барклая-де-Толли,
генерал-губернатор  должен  был  быть  облечен  широкими  властными

Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации  93
 полномочиями.  Он,  в  частности,  должен  был  бы  обладать  правом
отрешать  от  должности  чиновников,  в  том  числе  губернаторов.  Им¬
ператор  назначал  бы  губернаторов  на  основе  предложений  генерал-
губернатора,  а  последний,  соответственно,  остальных  чиновников
по  представлению  губернаторов.  Исключением  были  бы  надворные
суды,  члены  которых  назначались  бы  императором.  В  состав  канце¬
лярии  генерал-губернатора,  которая  подразделялась  бы  на  два  отде¬
ления,  М.Б.Барклай-де-Толли  предлагал  ввести  руководителя,  двух
секретарей,  из  которых  один  предназначался  бы  для  ведения  дел  на
русском,  другой  —  на  шведском  языках,  а  также  достаточное  коли¬
чество  курьеров.  Сам  генерал-губернатор  должен  был  бы  иметь  при
себе  секретаря  для  корреспонденции  на  иностранных  языках  и  пере¬
водчика  для  шведского  языка.10
 Основной  причиной  столь  жесткого  и  негативного  отношения
М.Б.Барклая-де-Толли  к  предложению  комитета  Я.Тенгстрёма  было,
совершенно  очевидно,  опасение,  что  власть  генерал-губернатора  бу¬
дет  сокращена  за  счет  Правительственного  совета.  В  концепции  сво¬
ей  памятной  записки  он  сначала  написал,  что  руководящие  лица
Финляндии  коварно  планировали  Правительственный  совет,  пред¬
лагаемый  комитетом  Я.Тенгстрёма,  с  целью  захватить  бразды  прав¬
ления  и  получить  возможность  угнетать  более  низкие  сословия,  од¬
нако  потом  все  же  вычеркнул  эту  фразу.
 Хотя  выше  мы  уже  ссылались  на  то,  что  система  управления  по
плану  Г.М.Спренгтпортена  отвечала  бы  идеалам  Н.И.Бобрикова,  но
этот  генерал-губернатор,  прозванный  «пожирателем  Финляндии»,
ссылался  как  раз  на  заключение  М.Б.Барклая-де-Толли.
 Это  заключение,  а  скорее,  даже  предложение  М.Б.Барклая-де-
Толли,  если  бы  оно  осуществилось,  сделало  бы  из  Финляндии  рос¬
сийское  или,  по  крайней  мере,  старофинляндско-прибалтийское  ге¬
нерал-губернаторство.  Как  совершенно  правильно  замечает  К.В.Ра-
ухала,  его  положения,  касавшиеся  генерал-губернатора,  были  анало¬
гичными  тем,  которые  содержались  в  данных  генерал-губернатору
Старой  Финляндии  в  1788  г.  инструкциях.  Прообразом  Казенной  па¬
латы  опять  же  были,  возможно,  соответствующие  палаты  губерний
Старой  Финляндии  и  России.
 Это  заключение  М.Б.Барклая-де-Толли  не  успело,  однако,  пов¬
лиять  на  предложение,  представленное  сословиям  в  Порвоо.  Да  и
сословия  только  мимоходом  успели  рассмотреть  это  предложение,
поскольку  работа  сейма  была  уже  на  завершающей  стадии.  Своих
кандидатов  в  члены  Правительственного  совета  они  все  же  успели
предложить.

94  Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации
 Когда  сейм  в  быстром  режиме  рассматривал  —  скорее  просмат¬
ривал  —  предложение  комитета  Тенгстрёма-Калониуса,  М.М.Спе¬
ранский  внес  в  него  несколько  весьма  значимых  правок  и  отослал
его  генерал-губернатору  М.Б.Барклаю-де-Толли.  Правки  М.М.Спе-
ранский  внес,  по  его  словам,  на  основе  заключений  как  сословий,
так  и  генерал-губернатора.  При  этом  он  оставил  генерал-губернато¬
ру  полную  свободу  рук  для  внесения  своих  правок.  Но  М.М.Сперан¬
ский  попросил  все  же  своего  помощника  Р.Х.  Ребиндера  поговорить
с  генерал-губернатором  о  Правительственном  совете.
 И  теперь,  спустя  лишь  короткое  время  после  своего  негативного
заключения,  М.Б.Барклай-де-Толли  полностью  изменил  свою  точку
зрения.  Теперь  он  считал,  что  Правительственный  совет  должен
быть  создан  как  можно  быстрее,  поскольку  война  застопорила  веде¬
ние  дел,  что  вызвало  хозяйственные  сложности  и  беспорядок.  То
есть  тот  же  человек,  который  совсем  недавно  жестко  противился  со¬
зданию  Правительственного  совета,  теперь  торопил  его  учреждение.
Раньше,  как  мы  видели,  М.Б.Барклай-де-Толли  считал  Правительс¬
твенный  совет  органом,  который  лишь  содействовал  бы  замедлению
дел.  Теперь  же  он  считал,  что  именно  совет  поможет  сдвинуть  оста¬
новившиеся  дела  с  мертвой  точки.  В  новом  своем  заключении
М.Б.Барклай-де-Толли  уже  не  внес  никаких  существенных  измене¬
ний  в  предложения  комитета  Я.Тенгстрёма.  После  того,  как
М.М.Сперанский  сделал  по  нему  еще  несколько  несущественных
замечаний,  которые  предложил  М.Б.Барклай-де-Толли,  император
18  августа  (по  старому  стилю)  1809  г.  утвердил  Регламент  Прави¬
тельственного  совета.11
 Как  отмечалось  во  введении  Регламента,  общее  благо  «государс¬
тва»  требовало,  чтобы  ведомства  и  управления,  кои  распределены
были  по  различным  провинциям,  сосредотачивались  бы  в  одном
месте,  так  сказать  в  «верховном  судилище»,  для  чего  было  учрежде¬
но  финляндское  «государство»*.
 Торжественная  церемония  открытия  Правительственного  совета
с  военным  парадом,  состоявшаяся  в  Турку  2  октября  1809  г.,  должна
была  продемонстрировать  мощь  и  благородство  новой  власти,  а  так¬
же  убедить  еще  сомневавшихся  жителей  Финляндии  в  том,  что  их
прежние  законы  и  привилегии  будут  сохранены.  Поэтому  Регламент
Правительственного  совета  был  распространен  среди  населения
в  сотнях  экземпляров  на  шведском,  финском  и  французском  языках.
Никто  из  присутствующих  на  церемониях  не  мог  не  заметить  гос-
 *  В  русской  правовой  лексике  того  времени:  «верховное  правительствен¬
ное  место».

Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации  95
 подствующего  положения  председателя  Правительственного  совета
генерала  М.Б.Барклая-де-Толли.  Он  возглавлял  процессию  генера¬
литета,  епископов  и  высших  чиновников  на  Правительственный  со¬
вет  для  поклонения  трону,  выступил  затем  с  речью  у  подножия  тро¬
на  и  поручил  своему  секретарю  зачитать  подписанный  императором
манифест  об  учреждении  Правительственного  совета.
 Церемонию  почтил  своим  присутствием  весь  генералитет.  В  про¬
грамме  были  военный  парад,  орудийный  салют,  барабанная  дробь  и
праздничная  иллюминация.  Об  открытии  и  произведенном  им  впечат¬
лении  высший  куратор  дел  Финляндии  в  Санкт-Петербурге,  а  именно
М.М.Сперанский,  получил  от  М.Б.Барклая-де-Толли  подробный  ра¬
порт.  В  соответствии  с  рапортом,  Правительственный  совет  был  уч¬
режден  для  наблюдения  за  старыми  правами  и  законами  края.
 В  результате  изложенного  выше  процесса  подготовки  Правительс¬
твенный  совет  стал  весьма  необычным  ведомством.  Трудно  назвать
что-либо  подобное  ему,  если  не  считать  созданный  в  1812  г.  для  Бес¬
сарабии  также  состоявший  из  двух  департаментов  Правительствен¬
ный  совет.  В  этом  финляндском  Правительственном  совете  слились
воедино  Высший  суд,  коллегии,  а  также  шведский  комитет  по  подго¬
товке  общих  дел.  В  нем  объединились  не  только  высшая  судебная
власть,  но  также  административные  вопросы  и  управление.  И,  нако¬
нец,  его  председателем  был  влиятельный  российский  генерал.  Эти
моменты  впоследствии  были  отмечены  как  его  основные  недостатки.
Какой-либо  единой  идеи  или  плана,  которые  стояли  бы  за  его  создани¬
ем,  искать  не  стоит,  как  отмечает  заслуженный  исследователь  Сената
К.В.Раухала.  Суп  этот  варили  много  поваров  как  в  Финляндии,  так  и
в  России  и  с  приготовлением  блюда  спешили.  Так  что  это,  как  отмечал
руководитель  депутации  К.Э.Маннергейм,  была  «работа  наспех».  По¬
жалуй,  наиболее  удачно  характер  совета  описал  российский  профес¬
сор  Б.Э.Нольде  в  книге  «Очерки  русского  государственного  права»
(1911  г.),  заметив,  что  его  сделали  из  шведских  досок  по  русским  чер¬
тежам.  Шведскими  досками  были  коллегии,  комитет  по  подготовке
общих  дел  и  Высший  суд.  От  российских  чертежей  проистекали  гене¬
рал-губернатор  в  качестве  председателя,  а  также  соединение  судеб¬
ных  и  хозяйственных  вопросов  в  одном  совете.
 В  этом  одновременном  существовании  российского  генерал-гу¬
бернатора  и  шведских  коллегий  кроется  вся  противоречивость  но¬
вой  центральной  администрации  Финляндии.  В  конце  следует  отме¬
тить,  что  на  момент  создания  Правительственного  совета  Финлян¬
дия  жила  еще  в  старом,  дуалистическом  и  феодальном  времени  со¬
словных  привилегий.  Все  воспоминания  современников  сходятся  на

96  Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации
 Рождение  основ
 ФИНЛЯНДСКОГО  ГОСУДАРСТВА
КАК  ЧАСТИ  Российской
ИМПЕРИИ
 Лица,  оказавшие  существенное
влияние  на  возникновение  финлянд¬
ского  государства,  в  добавление  к  ге¬
нерал-губернатору  Г.М.Спренгтпор-
тену  и  руководителю  Финляндской
депутации  К.Э.Маннергейму:  а)  пред¬
седатель  комитета  по  планированию
создания  Правительственного  совета
епископ  Я.Тенгстрём,  б)  влиятельный
член  комитета  профессор  М.Кало-
ниус  и  в)  внесший  решающий  вклад
в  учреждение  Правительственного
совета  на  последнем  этапе  генерал-
губернатор  М.Б.Барклай-де-Толли.
Портреты  руководивших  этой  подго¬
товительной  работой  из  Санкт-Петер¬
бурга  государственного  секретаря
М.М.Сперанского  и  его  финляндского
помощника  РХ.Ребиндера  приведе¬
ны  ниже.  (Портреты  Я.Тенгстрёма  и
М.Калониуса  из  фондов  Музейного
ведомства,  М.Б.Барклая-де-Толли  —
из  книги  М.М.Бородкина  «История
Финляндии.  Время  императора  Алек¬
сандра  I»).
 Из  этих  людей  выделю  генерал-
губернатора  М.Б.Баркаля-де-Толли,
поскольку  от  его  воли  в  решающей
степени  зависело  создание  Прави¬
тельственного  или,  по-шведски,  «го¬
сударственного»  совета.  Он  был  лю¬
бимцем  Александра  I,  расположение
императора  к  которому  не  поколеба¬
ли  даже  отступление  перед  войска¬
ми  Наполеона  и  поражение  при  Бо¬
родине  (О.Юссила  воспроизводит
бытующую  среди  западных  истори¬
ков  и  безусловно  ошибочную  с  рос¬
сийской  точки  зрения  оценку  сраже¬
ния  при  Бородине.—  Прим,  перев.),
хотя  многие  уже  были  готовы  заклей¬
мить  его  как  предателя.  За  Бородин¬
скую  битву  он  получил  орден  Св.  Ге-

Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации  97
 том,  что  тогда  в  Финляндии  еще  не  укрепились  никакие  новые  госу¬
дарственные  учения  или  мудрости.
 Описанное  выше  внезапное  изменение  позиции  влиятельного  рос¬
сийского  генерала  М.Б.Барклая-де-Толли  было  центральным  и  важ¬
нейшим  фактором  с  точки  зрения  отдельного  управления  Финляндии.
В  добавление  к  активной  и  грамотной  с  правовой  точки  зрения  де¬
ятельности  депутации,  это  привело  к  решающему  для  развития  само¬
управления  (автономии)  Финляндии  развороту  от  прибалтийско-ста¬
рофинляндской  модели  к  концентрирующемуся  вокруг  Правительс¬
твенного  совета/Сената  «финляндскому»  самоуправлению  и  одновре¬
менно  создало  то  самое  уже  упоминавшееся  «двоевластие».
 Что  вызвало  это  изменение  настроения  влиятельного  генерала,
без  которого  —  почти  наверняка  —  из  проекта  создания  Правительс¬
твенного  совета  ничего  не  получилось  бы?  К  сожалению,  мы  не  зна¬
ем  точной  причины  этого.  Можем  только  предполагать  и  догадывать¬
ся.  Пока  можем  удовольствоваться  констатацией,  что  это  —  одна  из
тех  «случайностей»  в  истории,  которая  решающим  образом  изменила
ее  ход.  По  крайней  мере,  пока  имеющиеся  в  нашем  распоряжении
источники  не  говорят  ничего  о  ее  причинах.  Но  мои  подозрения  про¬
чно  связаны  с  Р.Х.Ребиндером  и  его  возможной  причастностью  к  это¬
му  делу.  Ведь  он  беседовал  с  М.Б.Барклаем-де-Толли  о  Правительс¬
твенном  совете  незадолго  до  того,  как  генерал  поменял  свое  мнение.
Если  так  и  было  в  действительности,  то  мы  можем  добавить  еще
один  орден,  помимо  многих  других,  на  мундир  этого  знаменитого
статс-секретаря  за  создание  самоуправления  Финляндии  и  финнов.
 оргия  второй  степени,  а  за  последу¬
ющее  приведение  армии  в  порядок  —
Св.  Владимира  первой  степени.  Еще
До  приезда  в  Финляндию  он  получил
ордена  Св.  Владимира  и  Св.  Георгия
более  низких  степеней.  Карьера
М.Б.Барклая-де-Толли  резко  пошла
в  гору  как  раз  во  время  финляндской
войны  (имеется  в  виду  русско-швед¬
ская  война  1808-1809  гг.—  Прим,
перев.),  в  которой  он  победил,  в  час¬
тности,  Ю.А.Сандельса  и  в  начале
1809  г.  возглавил  рискованно  отваж¬
ное,  но  успешное  наступление  на
Умео  по  льду  Ботнического  залива.
За  эти  заслуги  он  стал  полным  гене¬
ралом,  командующим  русскими  вой¬
сками  в  Финляндии  и  генерал-губер¬
 натором  Финляндии,  а  с  начала
1810  г.  —  военным  министром.  После
смерти  М.  И.  Кутузова  в  1813  г.
М.Б.Барклай-де-Толли  занял  его
место,  особо  отличился  в  битве  при
Кульме  (разгром  в  августе  1813  г.
русско-прусско-австрийскими  войс¬
ками  французского  корпуса  генера¬
ла  Д.  Вандама  под  г.  Кульмом  в  Боге¬
мии.—  Прим,  перев.)  и  преследовал
Наполеона  вплоть  до  Парижа.  За  эти
геройские  подвиги  на  него  буквально
дождем  сыпались  как  российские  ор¬
дена,  так  и  награды  союзных  госу¬
дарств,  в  том  числе  орден  Александ¬
ра  Невского  с  бриллиантами  и  орден
Св.  Андрея  Первозванного,  а  также
титулы  графа  и  князя.

98  Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации
 Nous  ALEXANDRE  I:er,
Empereur  &  Autocrateur
de  toutes  les  Russies
 &C. 	&C.  &CV.
 Grand  Duc  de  Finlande.  Salut.
 Parmi  les  moyens  <T  assurer  la  pro¬
spérité  delà  Finlande,  l'établissement
d'uné  administration  générale,  NOUS
a  paru  d*  une  nécessité  urgente.  11  im~
pprtoit  au  bien-être  de  V  Etat,  que  les
administrations  provinciales  eussent  tta
point  centrd,  un  tribunal  suprême,  qui
pût  les  diliige*,  maintenir  P  unité  de
principes,  iassurer  la  force  &  P  a&ion
de  la  loi,  Veiller  à  la  distribution  de
la  Justice,  &  imprimer  on  mouvement
salutaire  à  ia  propagation  des  lumières
&  aux  ¡progrès  de  l'indulirie.
 Преамбула  Регламента  Прави¬
тельственного  совета,  в  которой  упо¬
миналось,  что  благосостояние  госу¬
дарства  (по-шведски  «8(а(епз»,  от
слова  «stat»  —  государство,  в  рус¬
ском  же  тексте  —  «края».—  Прим,
перев.)  требовало,  чтобы  правитель¬
ственные  места  провинций  сосредо¬
тачивались  в  одном  месте  (из  Собра¬
ния  Указов).  В  финском  языке  слова
 ALEXANDER  ten  lito
Welfare  оф  eielfbcriîarc  órivet
alla  Sffpêfar  m,  m,  m.  0tm>
furfie  af  gmlanfc,  £elfc  G$cr
famtcliôe  ginlanfré  ЗпиеЬршда«
mtb  ©uî»  alternator
 33iajvb  imbïcn  ait  ffôbga  ^Uiíonbd
flllbct,  bar  taiMninflcn  af  2>e6  all«
mànna  ffyrdíe  íonté  0<S@  toara  af
ben  fíórfta  anq?[áqcnl>cf.  «Sr-tarcnd
aümátma  Ша  forfcmbe,  ait  be»  fúr*
ffílbía  <5m§ft6man»a  werlninfië  fret*
fen  1  Pmvincetne  lîullt  crmi  en  S'í'f*
eniugé  punît,  elíer  tn  ¿H'tonMSty
reife,  foitt  &abe  att  leba  Um,  atí  bt*
brftálía  famtnanfîârftmelfe  í  gninbfat.
fer,  giftoa  eagarnt  flprfa  оф  to*rf*
fam&eí,  jpafa  bfwr  rtoífrm*  ffl»
pimbe,  оф  itiebbtla  en  fírmanllg  rb*
relfefroft  till  frámianbc  af  alímán
 «государство»  еще  не  существовало,
поэтому  в  финском  тексте  Регламен¬
та  содержалось  выражение  «места
земли».  Это  слово  «stat»  (в  шведс¬
ком  тексте,  что  означает  «госу¬
дарство».—  Прим,  перев.)  получило
большое  значение  с  начала  1860-х
гг.,  когда  финны  создавали  учение  о
финляндском  государстве.
 Одно  из  возможных  объяснений  перемены  мнения  генералом  может
заключаться  в  том,  что  одновременно  с  тем,  как  он  дал  свое  последнее
заключение  по  проекту  создания  Правительственного  совета,  он  предло¬
жил,  чтобы  для  генерал-губернатора  и  прокуроров  были  составлены  от¬
дельные  инструкции,  и  чтобы  генерал-губернатор  получил  возможность
сам  составить  основу  для  них.  В  них,  возможно,  он  мог  бы  восполнить
недостаток  властных  полномочий  у  генерал-губернатора,  который  он,
быть  может,  обнаружил  в  Регламенте  Правительственного  совета.
 Что  же  было  такого  в  предложениях  комитета  Я.Тенгстрёма  по
созданию  Правительственного  совета,  что  поначалу  заставило
М.Б.Барклая-де-Толли  испытывать  по  отношению  к  ним  такое  сом¬
нение?  Ведь  во  втором  пункте  предложений  четко  констатировалось,
что  «генерал-губернатор  Финляндии  является  председателем  Пра¬
вительственного  совета».  Кроме  того,  была  прописана  отдельная

Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации  99
 Непритязательное  финляндское
государство  начало  функционировать
в  этих  скромных  стенах  на  берегу  реки
Ауры,  в  доме  кожевенника  Рихтера
(изображение  дома  из  архива  Музей¬
ного  ведомства).  В  зал  заседаний  зда¬
ния  был  привезен  императорский
трон,  использовавшийся  в  Порвоо  во
время  сословного  сейма.  Император
Александр  I  пользовался  им,  находясь
в  Турку  в  1812  г.  Он  председательство¬
вал  на  заседании  Правительственно¬
 го  совета  и  принял  там  решения  по
ряду  дел.  В  качестве  докладчика  воп¬
росов  выступал  статс-секретарь
РХ.  Ребиндер.  Когда  Правительствен¬
ный  совет  уже  под  именем  Сената
в  1819  г.  переехал  из  Турку  в  Хельсин¬
ки,  трон  также  был  перевезен  и  поме¬
щен  в  торец  зала  заседаний  Сената.
Там  на  нем  восседал  император  Алек¬
сандр  II,  когда  в  1856  г.  он  диктовал
для  протокола  Сената  свою  знамени¬
тую  программу  реформ.
 глава  (V)  о  председателе  и  о  его  функциях.  Но  в  соответствии  с  ней
генерал-губернатору  отводились  —  всего  лишь  —  своего  рода  конт¬
рольные  функции:  он  должен  был  наблюдать  за  законностью  испол¬
нения  дел,  а  также  за  выполнением  решений  императора.  Но  похо¬
жими  были  функции  и  других  генерал-губернаторов  государства:
наблюдение  за  поддержанием  общего  порядка  и  законности.
 Однако  —  и  это  как  важно,  так  и  знаменательно  —  в  гражданских
вопросах,  которые  были  самыми  существенными  делами  управления,
генерал-губернатор  вообще  не  имел  «права  судить».  (Такое  по  ны¬
нешним  меркам  странное  выражение  использовалось  потому,  что
принятие  решений  по  административным  делам  в  то  время  еще  вос¬
принималось  так  же,  как  и  принятие  решений  в  суде).  Этот  пункт  (ста¬
тья  27)  вышел  из-под  пера  М.М.Сперанского,  но  источники  не  объяс¬
няют,  почему  М.М.Сперанский  сформулировал  его  таким  образом.
Мы  можем  лишь  удивляться  этому.  Почему  формально  высшему  ру¬
ководителю  управления  Финляндией  в  Регламенте  не  было  дано  пра¬
во  голоса  в  гражданских  делах?  Возможно,  одной  из  причин  было  то,
пто  М.М.Сперанский  как  раз  в  это  время  планировал  для  России  не¬
кую  многоступенчатую  представительную  систему  советов,  и  в  нее

100  Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации
 ,/(  /.  /г/г/  </,! 	'  //"/*?//  1  ^/¡у/г  / 	/*ч>;  4  ///г/у'г/  ъ./  *<г/г  //,  •  *  т/гтг/г  ,
 //  *  *'(Г////"({г/.Г
 Здание  в  Хельсинки,  в  которое  пе¬
реехал  в  1819  г.  Императорский  Се¬
нат  Финляндии  (изображение  из  ар¬
хива  Музейного  ведомства).  Напро¬
тив  него  на  западной  стороне  площа¬
ди  было  возведено  подобное  ему  по
архитектуре  здание  университета,  а
на  северной  стороне  площади  —  Ни¬
колаевский  собор.  Площадь  начали
именовать  Сенатской.  Ее  и  окружаю¬
щие  ее  здания  спроектировал  в  стиле
ампир  архитектор  Карл  Людвиг  Эн¬
гель.  Поскольку  стиль  весьма  напо¬
минал  тот,  что  широко  использовался
в  Санкт-Петербурге,  Хельсинки  стали
называть  «Малым  Петербургом».
 Из-за  Сената  площадь  можно
было  назвать  также  государственной
площадью.  Рыночная  площадь  впол¬
не  могла  носить  имя  императорской
или  имперской  площади,  ведь  на  ней
располагался  императорский  дворец
(ныне  —  Дворец  президента),  а  в  цен¬
тре  ее  в  честь  посещения  Хельсинки
 летом  1833  г.  супругой  Николая  I  Алек¬
сандрой  был  установлен  памятный
камень.  Всего  в  нескольких  десятках
метрах  от  него  на  запад  располагался
дом  генерал-губернатора,  а  на  север¬
ной  стороне  —  императорский  дво¬
рец,  над  которым  развевался  исполь¬
зовавшийся  русским  военно-морским
флотом  сине-белый  Андреевский
флаг  (иллюстрация  внизу).
 В  начале  XIX  века  дом  генерал-
губернатора  располагался  на  южной
стороне  Сенатской  площади  и  был  го¬
тов  к  визиту  императора  Александра  I
в  1819  г.  Позднее  он  был  превращен
в  Ратушу.
 Располагающаяся  к  северу  от  Го¬
сударственной  площади  небольшая
площадь,  ограниченная  зданиями
Финляндского  банка,  Дома  сословий
и  Национального  архива  с  памятника¬
ми  Ю.В.Снельману  и  Л.Мехелину
вполне  смогла  бы  называться  нацио¬
нальной  площадью.

Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации  101
 Схожесть  архитектуры  зданий  се¬
натов  России  и  Финляндии  видна  на
данном  изображении  здания  Прави¬
тельствующего  Сената  России  и  рас¬
положенной  к  востоку  от  него  площади
в  Санкт-Петербурге.  На  площади  уста¬
новлен  знаменитый  конный  памятник
Петру  Великому  (Медный  всадник).
К  югу  от  здания  Сената  расположены
помещения  Святого  Синода,  которые
соединены  со  зданием  Сената  идущи¬
ми  над  улицей  переходами  («Блиста¬
тельный  Петербург»,  с.  158).
 Учрежденный  Петром  Великим  в
1711  г.  в  Санкт-Петербурге  Сенат  был
центральным  органом  управления  со¬
зданной  им  новой  административной
системы  вплоть  до  создания  минис¬
терств  в  1802  и  1811  гг.  Действовав¬
шие  под  его  руководством  структуры
управления  часто  называли  «сенатор¬
скими».  В  Великом  княжестве  Фин¬
ляндском  центральным  органом  уп¬
равления  также  был  Сенат.  Это  имя
было  дано  ему  в  1816  г.  с  целью  пока¬
зать,  что  он  не  был  подчинен  российс¬
 кому  Сенату,  а  являлся  органом,  нахо¬
дившимся  с  ним  на  одном  уровне.  Под
эгидой  правящего  Сената  на  шведский
манер  действовали  коллегии.  В  Фин¬
ляндии  коллегий  не  было,  —  были
только  Сенат  и  подчиненные  ему  цен¬
тральные  ведомства.
 Российский  Сенат,  как  и  фин¬
ляндский,  был  органом,  который  од¬
новременно  и  разрабатывал  законы,
и  занимался  их  исполнением.  Боль¬
шая  часть  российских  законов  изда¬
валась  в  качестве  указов  Сената.  Че¬
рез  финляндского  статс-секретаря
они  направлялись  также  Сенату  Фин¬
ляндии,  но  лишь  та  часть  из  них,  ко¬
торая  подходила  для  Финляндии,
принималась  к  исполнению  и  в  Фин¬
ляндии  таким  образом,  что  финлянд¬
ский  статс-секретарь  с  этой  целью
вновь  докладывал  их  императору.
Сначала  работу  по  отбору  подходя¬
щих  для  Финляндии  законов  импе¬
рии  осуществлял  финляндский  статс-
секретарь,  но  затем  она  перешла
к  Сенату.
 не  вписывались  наделенные  широкими  полномочиями  генерал-губер¬
наторы.  В  то  же  время  он  написал  обширный  сравнительный  анализ
систем  управления  России  и  Финляндии  и  предложил,  чтобы  и  для
России  была  принята  за  образец  шведская  система  Финляндии.  В  нее
также  не  входили  полновластные  генерал-губернаторы.
 В  то  же  время  в  уголовных  делах  у  генерал-губернатора  имелось
«право  судить».  Но  если  генерал-губернатор  имел  мнение,  отличное
от  большинства,  то  у  него  было  право  сообщить  о  своем  особом  мне¬
нии  государю,  что,  однако,  не  препятствовало  исполнению  решения.

102  Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации
 Свидетельством  схожести  стилей
центров  управления  в  Хельсинки  и  Пе¬
тербурге  могут  служить  также  залы  за¬
седаний  Правительствующего  Сената
России  и  финляндского  Сената  (верх¬
нее  изображение).  Обратите  внима¬
ние:  в  торце  зала  заседаний  Сената
Финляндии  располагался  трон  импе¬
ратора  —  великого  князя,  а  на  правой
стене  —  большие  портреты  императо¬
 ров  —  великих  князей,  ведь  Сенат  но¬
сил  имя  Императорского.  Портреты
императоров  украшали  также  зал  за¬
седаний  российского  Сената,  в  торце
располагался  портрет  царствующего
монарха.  (Зал  заседаний  Сената  Рос¬
сии,  «История  Правительствующего
Сената»,  т.  1,  с.  379;  финляндского  Се¬
ната  —  из  архива  Строительного  уп¬
равления  Финляндии).

Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации  103
 Кроме  того,  генерал-губернатор  как  председатель  Правительственно¬
го  совета  обязан  был,  несмотря  на  разногласия,  подписать  решение.
То,  почему  генерал-губернатору  была  предоставлена  столь  большая
власть  в  уголовных  делах,  остается  загадкой.  Можно  лишь  предполо¬
жить,  что  это  могло  проистекать  из  того,  что  генерал-губернаторы  в  Рос¬
сии,  —  как  потом  и  в  Финляндии,  —  обычно  рассматривались  в  ка¬
честве  высших  блюстителей  порядка  и  законности.
 Упомянутый  выше  исследователь  К.В.Раухала  придавал  большое
значение  тому  совпадению,  что,  когда  комитет  Я.Тенгстрёма  состав¬
лял  проект  Регламента  Правительственного  совета,  генерал-губерна¬
тором  еще  был  финн  Г.М.Спренгтпортен.  Возможно,  предполагали,
что  он  продолжит  находиться  на  этом  посту.  С  другой  стороны,  имен¬
но  это,  на  мой  взгляд,  должно  было  бы  привести  как  раз  к  тому,  чтобы
генерал-губернатору  было  бы  легче  предоставить  больше  властных
полномочий,  чем  он  получил  на  деле.  Как  мы  теперь  знаем,  после
Г.М.Спренгтпортена  все  генерал-губернаторы  Финляндии  от
М.Б.Барклая-де-Толли  до  Ф.  А.Зейна  были  россиянами.
 Впрочем,  и  эти  россияне  были  разными.  Не  только  М.Б.Барклай-
де-Толли,  но  многие  другие  генерал-губернаторы  Финляндии  на  са¬
мом  деле  были  из  офицеров,  приехавших  из  других  стран  на  службу
в  Петровскую  Россию.  Созданное  Петром  высшее  офицерство  и  чи¬
новничий  корпус  России  были  весьма  международными  и  в  этом
смысле  пестрыми.  Фамильные  корни  М.Б.Барклая-де-Толли  были
в  Шотландии,  откуда  ветвь  рода  переехала  в  Прибалтику,  и  М.Б.Бар-
клай-де-Толли  попал,  таким  образом,  на  службу  в  Россию.  Один  из
более  поздних  генерал-губернаторов,  Н.В.Адлерберг,  принадлежал
к  шведско-финляндскому  роду,  Ф.Л.Гейден  —  к  голландскому,  Ни¬
колай  Герард  —  французскому,  Ф.  А.Зейн  —  германскому.
 Значимым  положением  в  Регламенте  (статья  3)  было  то,  в  котором
говорилось,  что  в  отсутствие  генерал-губернатора  в  каждом  из  департа¬
ментов  Правительственного  совета  председательствовал  его  старейший
член.  Это  привело  к  тому,  что  в  1822  г.  в  департаментах  были  назначены
постоянные  вице-председатели,  которые  фактически  стали  их  постоян¬
ными  председателями,  поскольку  не  владевшие  языком  страны  россий¬
ские  генерал-губернаторы  на  практике  не  могли  вести  заседания.
 Этот  поворот  в  настроениях  М.Б.Барклая-де-Толли,  работа  ко¬
митета  Тенгстрёма-Калониуса,  а  также  идеи  М.М.Сперанского
привели  к  тому,  что  положение  и  власть  генерал-губернатора  в  Фин¬
ляндии  вплоть  до  времени  А.А.Закревского,  то  есть  до  1826  г.,  оста¬
вались  довольно  незначительными.  Центральным  органом  управле¬
ния,  если  не  брать  учрежденной  в  1811  г.  Комиссии  финляндских

104  Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации
 дел  (о  ней  ниже),  стал  Правительственный  совет,  старейшие  члены
его  департаментов,  а  с  1822  г.  —  вице-председатели.
 Властный  и  сильный  М.Б.Барклай-де-Толли  отправился  воевать
с  Наполеном  и  ушел  в  отставку  с  поста  генерал-губернатора  уже  в
1810  г.,  перейдя  на  высокую  должность  военного  министра  России.
Затем  он  отличился  в  войне  против  Наполеона  и,  заметим  между
прочим,  памятник  этому  герою  войны  и  генерал-губернатору  Фин¬
ляндии  и  сегодня  стоит  в  Санкт-Петербурге  на  Невском  проспекте
перед  Казанским  собором.
 На  смену  ему  в  марте  1810  г.  на  долгое  время  —  вплоть  до
1823  г.—  ив  своем  роде  в  качестве  первого  собственно  генерал-гу¬
бернатора  прибыл  прибалтиец,  генерал  Ф.Ф.Штейнгель,  которого
финляндские  сослуживцы  вскоре  добродушно  прозвали  «дедом».
По  характеру  он  был  весьма  доброжелательным,  но  в  некоторой  сте¬
пени  пассивным.  Часто  современники  видят  реальное  положение
дел  яснее,  чем  последующий  мир.  Так  было  и  в  этом  случае.  Когда
уже  была  создана  Комиссия  финляндских  дел  и  во  главе  нее  стал
любимец  императора  Г.М.Армфельт,  один  из  побывавших  в  Фин¬
ляндии  английских  путешественников  писал,  что  Г.М.Армфельт  яв¬
лялся  финляндским  министром  в  Санкт-Петербурге,  в  руки  которого
было  доверено  управление  Финляндией,  в  то  время  как  Ф.Ф.Штейн¬
гель  —  лишь  проживавшим  в  Турку  военным  губернатором.
 Инструкция  для  генерал-губернатора
 Довольно  слабое  положение  генерал-губернатора,  о  котором  мы
говорили  выше,  было  усилено  с  выпуском  особой  инструкции  для
генерал-губернатора,  предложение  о  разработке  которой  внес
М.Б.Барклай-де-Толли.  В  этой  же  связи  предполагалось  составить
также  особую  инструкцию  прокурору,  назначенному  состоять  при
Правительственном  совете.  Я,  однако,  обойду  инструкцию  для  про¬
курора  стороной  и  сосредоточусь  на  инструкции  для  генерал-губер¬
натора,  поскольку  она,  по-моему,  имела  центральное  значение.
 Предложения,  ставшие  основой  инструкций  как  генерал-губернато¬
ра,  так  и  прокурора  Правительственного  совета,  составил  М.Б.Барклай-
де-Толли.  Инструкция  для  генерал-губернатора  должна  была  содержать
две  части:  секретную  и  открытую.  Секретная  инструкция  известна  в  ка¬
честве  особого  письма  императора  генерал-губернатору  от  1810  г.  Его
в  финляндской  исторической  литературе  рассматривали  весьма  широ¬

Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации  105
 ко,  а  Ю.Р.Даниельсон  опубликовал  его  полностью  в  книге  «Финлянд¬
ская  внутренняя  независимость».  Так  что  она  в  принципе  известна.  Тем
не  менее,  поскольку  она  имеет  большое  значение,  эта  инструкция  за¬
служивает  краткого  изложения.
 Ее  основным  смыслом  было  показать,  насколько  лучшее  и  более
выгодное  положение  Финляндия  получила  в  России  по  сравнению
с  тем  временем,  когда  она  была  частью  Швеции.  Таким  образом,  эта
секретная  инструкция  в  значительной  степени  была  инструкцией  и
памяткой  российской  политики  умиротворения.  Генерал-губернатор
должен  был  в  первую  очередь  хранить  и  развивать  эти  «добрые
дела»,  которые  Россия  делала  для  Финляндии.
 В  соответствии  с  инструкцией,  Финляндия  была  присоединена  к  Рос¬
сии  для  ее  же  собственных  очевидных  вьггод.  Поэтому  1)  ей  были  ос¬
тавлены  не  только  гражданские,  но  и  политические  законы  (под  ними
подразумевались,  прежде  всего,  законы,  позволявшие  созыв  сословно¬
го  сейма),  с  тем,  чтобы  она  не  рассматривала  себя  как  порабощенную
Россией,  но  как  присоединенную  к  империи  ради  ее  же  собственных
очевидных  выгод;  2)  управление  под  контролем  генерал-губернатора
было  вверено  финляндскому  Правительственному  совету  (здесь  четко
было  обозначено  «двоевластие»  —  генерал-губернатор  был  всего  лишь
своего  рода  верховным  инспектором).  Другие  перечисленные  выгоды
заключались  в  том,  что  многие  прежние  налоги  были  упразднены,  ар¬
мия  страны  была  распущена  (т.  е.  подданные  Финляндии  были  осво¬
бождены  от  воинской  повинности),  дворянству  и  военному  чиновни¬
честву  были  предоставлены  такие  блага,  которых  Швеция  никогда  или
никак  не  могла  им  дать,  купцы  были  освобождены  от  обязанности  вес¬
ти  торговлю  главным  образом  лишь  со  Швецией13.
 Если  добавить  к  этому  произошедшее  в  1811  г.  воссоединение
Старой  Финляндии  с  Новой,  учреждение  состоявшей  из  финнов  Ко¬
миссии  финляндских  дел  во  главе  с  финским  статс-секретарем,  щед¬
ро  раздававшиеся  населению  ордена,  награды  и  премии,  особенно
в  связи  с  посещениями  императора,  то  список  этих  «добрых  дел»  и
привилегий  становится  значительным.  Все  это  было  частью  россий¬
ской  политики  умиротворения  Финляндии  и  привлечения  на  свою
сторону  умов.  Депутация,  подтверждение  многих  прав  и  законов,
сословный  сейм  в  Порвоо  также  были  лишь  частью  ее.
 Не  будет  преувеличением  сказать,  что  император  Александр  I  и  за
ним  правительство  России  прямо-таки  «подкупили»  Финляндию  и  ее
подданных.  Следует  заметить:  все,  перечисленное  в  секретной  инс¬
трукции,  было  полной  правдой.  Поэтому  неудивительно,  что  многие  —
собственно,  подавляющее  большинство  финляндских  руководящих

106  Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации
 деятелей  —  не  только  быстро  и  легко  подчинились  новой  власти,  но
начали  также  активно  работать  для  еще  более  тесного  сближения  Фин¬
ляндии  с  новой  метрополией.  Исключительно  метко  выразился  по  это¬
му  поводу  видный  финляндский  государственный  деятель  К.Ю.Валлен,
сказавший,  что  именно  высшие  сословия  Финляндии  поменяли  на  этом
этапе  правителя  так  же  быстро  и  легко,  как  меняют  рубашку.
 Вернемся,  однако,  собственно  к  истории  составления  инструк¬
ции.  Вполне  естественно  и  понятно,  что  генерал  М.Б.Барклай-де-
Толли  не  очень  подходил  для  подготовки  проекта  такого  документа.
Поэтому  он  привлек  к  этому  своего  доверенного  эксперта,  профес¬
сора  Матиаса  Калониуса,  который  на  практике  и  написал  эти  пред¬
ложения.  Но  когда  предложения  М.Б.Барклая-де-Толли  пошли  на
рассмотрение  в  Санкт-Петербург,  то  там  появились  совершено  но¬
вые  предложения.  Вокруг  них,  коль  скоро  они  носили  открытый  ха¬
рактер,  в  Финляндии  поднялся  шум.  К.  В.  Рау  хал  а  приходит  к  той,
видимо  правильной,  оценке,  что  в  Санкт-Петербурге  инструкцию
составлял  под  руководством  М.М.Сперанского  Н.Ф.Эмин.  Он  пола¬
гает,  судя  по  всему  верно,  что  Н.Ф.Эмин  использовал  в  качестве  об¬
разца  инструкцию  наместника  Старой  Финляндии.  Здесь  мы  опять
имеем  уже  знакомую  картину:  Старая  Финляндия  противопоставле¬
на  Новой  Финляндии  и  ее  совершенно  новой  системе  управления.
 В  Турку  финляндские  руководители  сочли,  что  составленные
в  Санкт-Петербурге  новые  инструкции,  особенно  инструкция  для
генерал-губернатора,  противоречили  основным  законам  Финлян¬
дии.  Они  высказали  свою  обеспокоенность  весьма  жестко:  если  со¬
ответствующие  инструкции  будут  введены  в  действие,  то  это  озна¬
чало  бы,  что  основные  законы  и  конституция  Финляндии  оказа¬
лись  бы  под  угрозой.  Изменить  решение  императора,  а  он  уже  успел
утвердить  составленные  в  Санкт-Петербурге  инструкции,  было  не¬
легко,  но  они  не  сдались.
 Для  изменения  решения  надо  было  убедить  императора  поменять
точку  зрения,  что  никогда  не  бывает  легко.  Исправлять  ситуацию
в  Санкт-Петербург  направили  особую  делегацию,  которую  возглавил
Адольф  Тандефельт.  Она  направилась  излагать  свое  мнение  именно
М.М.Сперанскому,  которого  члены  делегации  считали  единственным
человеком  в  петербургском  руководстве,  который  мог  убедить  импера¬
тора  переменить  уже  принятое  им  решение.  В  помощь  делегации  в  ка¬
честве  эксперта  был  снаряжен  также  профессор  М.Калониус,  в  задачу
которого  входило  составить  подробные  альтернативные  предложения.
 Сам  М.М.Сперанский  не  считал  вопрос  сколь-либо  важным.  Он
заметил  финнам,  что  Правительственный  совет  не  является  каким-

Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации  107
 либо  соответствующим  конституционным  законам  судом,  но  всего
лишь  органом,  созданным  административным  указом.  Поэтому,  по
его  мнению,  дело  можно  было  легко  поправить.
 Достижением  делегации  А.Тандефельта  стало  то,  что  подготов¬
ленные  в  Санкт-Петербурге  предложения  были  направлены  для  изу¬
чения  в  Турку,  где  сначала  генерал-губернатор  Ф.Ф.Штейнгель,  а
потом  Правительственный  совет  внесли  в  них  ряд  замечаний.  Затем
эти  предложения  вернулись  обратно  в  Петербург.  Официально  они
не  рассматривались  только  что  созданной  Комиссией  финляндских
дел.  В  то  же  время  после  утверждения  императором  эта  исправлен¬
ная  инструкция  поступила  все  же  в  Комиссию,  которая  решила,  что
она  должна  быть  введена  в  действие  и  исполняться14.
 Что  же  было  в  этих  петербургских  инструкциях  такого,  что  заста¬
вило  финнов  так  сильно  им  воспротивиться?  К.Э.Маннергейм,  кото¬
рого  мы  уже  знаем,  даже  подозревал,  что  эти  новые  инструкции  мог¬
ли  привести  к  «деспотизму  и  сохранению  наших  законов  лишь  на
бумаге».  Центральным  поводом  для  беспокойства  было  также  то,
что  генерал-губернатор  на  практике  отодвигал  бы  Правительствен¬
ный  совет  в  сторону.  Целью  этих  инструкций,  как  подозревали  фин¬
ские  современники,  было  поставить  должность  генерал-губернатора
выше  Правительственного  совета,  сделать  его  этаким  «надправи-
тельством».  Ведь  в  инструкции  генерал-губернатор  был  назван
«Обер-Ландсгевнингом  всех  ленов*,  или  главным  управляющим
гражданской  исполнительной  части».
 Здесь  мы  опять  оказываемся  перед  уже  неоднократно  отмечав¬
шимся  выбором  из  двух  альтернатив:  должна  ли  была  Новая  Фин¬
ляндия  стать  генерал-губернаторским,  управляемым  на  манер  Ста¬
рой  Финляндии  и  Прибалтики  краем  с  наместнической  системой
правления,  или  же  на  шведский  манер  обществом,  управляемым  со¬
стоящим  из  собственных  граждан  коллегиальным  органом  управле¬
ния,  в  котором  генерал-губернатор  был  бы  только  представителем
императора  и  верховным  блюстителем  законности.
 Следует  отметить  в  целом,  что  в  предложениях  Н.Ф.Эмина  по  инс¬
трукции  для  генерал-губернатора  власть  этого  чиновника  явно  расши¬
рялась  по  сравнению  с  тем,  как  она  была  определена  в  Регламенте
Правительственного  совета  1809  г.  Согласно  предложению  Н.Ф.Эмина
вьщэдило,  что  генерал-губернатор  должен  был  подписывать  решения
как  пленума,  так  и  Хозяйственного  департамента,  даже  в  тех  случаях,
когда  он  не  присутствовал  при  их  принятии.  Если  генерал-губернатор
Придерживался  другого  мнения  в  отношении  этих  решений,  то  он  на-
 *  Т.  е.  «старшим  губернатором».

108  Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации
 правлял  императору  собственное  представление  по  соответствую¬
щим  вопросам,  а  решения  Правительственного  совета  не  приводи¬
лись  в  исполнение  до  тех  пор,  пока  император  не  давал  ответ  гене¬
рал-губернатору.  Основным  моментом  в  этом  споре  было,  по  мне¬
нию  защитников  финляндского  Правительственного  совета,  то,  что
генерал-губернатору  не  следовало  предоставлять  права  при  желании
препятствовать  исполнению  решений  совета.  Они  считали,  что  это
противоречило  бы  Регламенту  Правительственного  совета  и,  к  тому
же,  замедлило  бы  ведение  дел.
 М.М.Сперанский,  в  свою  очередь,  иронизировал  по  этому  воп¬
росу,  что  при  отсутствии  у  генерал-губернатора  права  воспрепятс¬
твовать  реализации  решений  Правительственного  совета  его  особое
мнение  вообще  не  имело  бы  значения,  особенно  если  преступнику
уже  успеют  отрубить  голову.
 Вряд  ли  стоит  пункт  за  пунктом  детально  рассматривать,  как  рас¬
сматривались  инструкции  и  что  М.М.Сперанский  отвечал  на  соот¬
ветствующие  замечания.  Достаточно  отметить,  что  по  всем  момен¬
там,  по  которым  финны  хотели,  они  реализовали  свою  волю,  и  импе¬
ратор  утвердил  исправленные  инструкции  в  1812  г.
 В  соответствии  с  ними  генерал-губернатор  стал  не  каким-либо
стоящим  над  Правительственным  советом  властителем,  но  пример¬
но  равносильным  с  советом  центром  силы.  Родилось  то  самое  нена¬
вистное  Н.И.Бобрикову  двоевластие.  Ведь  речь  в  конечном  итоге
с  самого  начала,  с  предложения  Г.М.Спренгтпортена  о  создании  Ко¬
митета  Главного  Управления  от  1  декабря  1808  г.,  шла  о  том,  будет  ли
Правительственный  совет  вспомогательным  органом  при  генерал-
губернаторе  (или,  грубо  говоря,  придатком  его  канцелярии),  или  же
он  будет  обладать  собственной,  независимой  властью?  Результатом
этого  перетягивания  каната  и  стало  двоевластие,  когда  у  обоих  фак¬
торов  силы,  как  у  генерал-губернатора,  так  и  Правительственного
совета,  был  свой  круг  властных  полномочий.
 Они,  конечно,  в  значительной  степени  пересекались.  Ведь  гене¬
рал-губернатор  был  председателем  Правительственного  совета,  но
не  имел  права  вето  в  отношении  исполнения  решений  этого  совета.
Уникальным  в  условиях  Российской  империи  было,  однако,  уже  то,
что  для  генерал-губернатора  Финляндии  была  утверждена  особая
инструкция  в  1812  г.,  тогда  как  для  других  генерал-губернаторов  го¬
сударства  таковая  появилась  только  в  1853  г.
 Только  в  одном  пункте,  который,  правда,  был  весьма  значимым,
новая  инструкция  1812  г.  внесла  добавления  в  Регламент  Правитель¬
ственного  совета.  В  ней  была  поставлена  на  постоянную  основу,  а

Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации  109
 другими  словами  создана,  совершенно  новая  система,  а  именно  сов¬
местное  заседание  департаментов  Правительственного  совета,  или
пленум.  Были  также  определены  его  функции  (в  Регламенте  Прави¬
тельственного  совета  пленум  упоминался  лишь  вскользь).  Пленум
или  совместное  заседание  департаментов  созывал,  в  соответствии
с  инструкцией  1812  г.,  генерал-губернатор.
 Вследствие  спора  1810-1811  гг.  и  появившейся  в  результате  него
в  1812  г.  инструкции  для  генерал-губернатора  возник  тот  самый  ду¬
ализм  :  с  одной  стороны—генерал-губернатор  с  его  канцелярией,  с  дру¬
гой  —  Правительственный  совет  с  его  вице-председателями,  кото¬
рый  хотел  устранить  в  качестве  одной  из  первых  своих  мер  генерал-
губернатор  Н.И.Бобриков  —  устранить  и  вернуться  к  первоначаль¬
ному  предложению  генерал-губернатора  М.Б.Барклая-де-Толли.
Н.И.Бобриков  в  своем  энтузиазме  не  учел  все  же  того,  что  этот  дуа¬
лизм  был  не  только  результатом  борьбы  вокруг  инструкции  для  ге¬
нерал-губернатора,  но  и  вопросом  языка.  За  исключением  Г.М.Спрен-
гтпортена  все  последующие  генерал-губернаторы  были  «русскими»
в  том  смысле,  что  они  не  владели  основным  языком  Финляндии,
шведским.  Исключением  был  только  помощник  генерал-губернато¬
ра  А.С.Меншикова  А.Теслев  —  или  те  времена,  когда  заместителем
Ф.Ф.Штейнгеля  был  Г.М.Армфельт.
 Языковая  пропасть  между  генерал-губернатором  и  Правительс¬
твенным  советом  возникла  случайно,  а  может  быть,  и  в  результате
плохого  предвидения  будущего.  В  начале  процесса  формирования
Правительственного  совета  в  конце  1808  г.  и  составления  его  Регла¬
мента  вопрос  о  языке  общения  между  генерал-губернатором  и  Пра¬
вительственным  советом  еще  не  был  актуальным.  Таковым  он  стал
только  весной  следующего,  1809  г.,  когда  генерал-губернатором  был
назначен  М.Б.Барклай-де-Толли.  Этот  момент,  однако,  не  учли  в  со¬
ставлявшемся  тогда  Регламенте.  Возможно,  что  на  это  повлияла  рас¬
пространенная  тогда  уверенность,  что  чиновники  Финляндии,  осо¬
бенно  их  высший  слой,  русифицируются  довольно  быстро,  и  тогда
никаких  языковых  проблем  не  будет.  Этого,  однако,  не  произошло.
В  результате  не  владевший  шведским  языком  русский  генерал-гу¬
бернатор  на  практике  не  мог  оперативно  выполнять  функции  пред¬
седателя  Правительственного  совета,  даже  на  его  совместном  засе¬
дании,  или  пленуме.  Таким  образом  реальное  председательство  пе¬
решло  сначала  к  старейшим  членам  департаментов,  а  с  1822  г.
к  вице-председателям.
 Несмотря  на  языковые  проблемы  два  генерал-губернатора  на¬
чального  периода  —  М.Б.Барклай-де-Толли  и  Ф.Ф.Штейнгель  —

ПО  Финляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации
 относительно  прилежно  присутствовали  на  заседаниях  Правительс¬
твенного  совета.  Источники  часто  не  упоминают,  на  каком  языке  они
участвовали  в  заседаниях  и  председательствовали  в  ходе  дискуссий.
В  тех  редких  случаях,  когда  об  этом  упоминается  в  протоколах,  это
был  язык  образованных  людей  того  времени  —  французский.
 Дуализм  власти,  разделенной  между  генерал-губернатором  и
Правительственным  советом,  углубляло  то,  что  канцелярия  генерал-
губернатора  как  в  части  языка,  так  и  служивших  в  ней  чиновников
была  весьма  русской,  а  Правительственный  совет,  в  свою  очередь,
шведским.15
 Но  хотя  генерал-губернатор  и  был  исключительным  для  россий¬
ского  государства  образом  связан  особыми  инструкциями  с  работав¬
шим  коллегиально  и  на  шведском  языке  Правительственным  сове¬
том,  у  него  оставалась  одна  и  весьма  значительная  возможность
влияния,  если  только  он  хотел  ею  пользоваться.  Он  мог  при  желании
приложить  к  направляемому  в  адрес  императора  предложению  Пра¬
вительственного  совета/Сената  свое  заключение.  Таким  образом,
император  получал  бы  мнение  как  Правительственного  совета  и  Ко¬
миссии  по  финляндским  делам,  так  и  генерал-губернатора  и  мог  бы
выбирать  из  них.  И  если  генерал-губернатор  был  фаворитом  импера¬
тора  и  в  качестве  такового  обладал  влиянием,  то  Его  Величество  час¬
то  выбирал  мнение  генерал-губернатора.  Так  зачастую  и  происходи¬
ло  во  времена  генерал-губернаторов  А.А.Закревского  и  А.С.Мен-
шикова.

«ЭКОНОМИЧЕСКОЕ  ГОСУДАРСТВО»  ВО  ГЛАВЕ
С  МИНИСТРОМ  В  СОСТАВЕ  РОССИЙСКОЙ  ИМПЕРИИ.
РЕШАЮЩИЙ  ПОВОРОТ  1811  ГОДА
 Г.  М.  Армфельт  становится  «финляндским  министром»
в  Санкт-Петербурге,  Р.  X.  Ребиндер  —  представляющим
 ФИНЛЯНДСКИЕ  ДЕЛА  СТАТС-СЕКРЕТАРЕМ
 Более  значимый  и  решающий  поворот  в  развитии  самоуправле¬
ния  Финляндии,  чем  это  представлялось  до  сих  пор  в  исторической
литературе,  произошел  в  1811  г.  Помимо  того,  что  Старая  Финлян¬
дия  была  присоединена  к  шведской  Финляндии,  что  означало  воз¬
никновение  Финляндии  в  качестве  совершенно  нового  цельного  об¬
разования,  —  граница  отодвинулась  с  реки  Кюми  на  реку  Сестру,  —
в  Санкт-Петербурге  была  учреждена  состоящая  только  из  финлянд¬
цев  Комиссия  финляндских  дел.  Ее  председателем  стал  любимец
императора,  генерал  и  барон  Г.М.Армфельт,  положение  и  статус  ко¬
торого  на  практике  были  такими  же,  как  у  министра.  Докладываю¬
щим  государю  дела  Финляндии  статс-секретарем  стал  Р.Х.Ребиндер.
Это  был  поистине  большой  и  значимый  поворот  не  только  в  разви¬
тии  самоуправления  Финляндии,  но  и  Великого  княжества  Фин¬
ляндского  в  целом.  Поэтому  он  заслуживает  отдельной  главы  и
в  этом  историческом  исследовании.
 Центральным  фактором  в  достижении  этого  поворота  стали
влияние  и  авторитет  Г.М.Армфельта,  который  только  что  пере¬
шел  со  шведской  на  российскую  службу  и  сразу  же  добился  поло¬
жения  любимца  императора.  Кроме  того,  следует  упомянуть  и
Другого  фаворита  государя,  государственного  секретаря  М.М.  Спе¬
ранского,  который  плотно  взаимодействовал  с  Г.М.Армфельтом
и,  таким  образом,  в  значительной  степени  повлиял  на  конечный
результат.1

112  «Экономическое  государство»  в  составе  России.  1811  год
 Положение  и  влияние  такого  ближайшего  любимца  императора,
каким  был,  например,  Г.М.Армфельт,  были  почти  так  же  велики,  как
у  самого  деспотичного  государя.  Он  мог  сделать  для  Финляндии
почти  все,  чего  бы  ни  захотел.  А  хотел  он,  чтобы  Финляндия  стала
преуспевающим  отдельным  государством  (в  значении  (^аЪ)),  и  по¬
лучил  таковое.  Когда  Г.М.Армфельт  стал  любимцем  императора,  то
любимцем  монарха  стал  и  возглавляемый  им  край,  Финляндия.
 Наиболее  значимыми  компонентами  этого  великого  поворота
были:  учреждение  состоящей  только  из  финляндцев  Комиссии,  ко¬
торая  рассматривала  все  идущие  на  доклад  к  императору  дела,  ка¬
савшиеся  Финляндии;  указание  российским  официальным  лицам,
что  отныне  по  всем  касающимся  Финляндии  делам  им  следует  обра¬
щаться  к  председателю  Комиссии  по  финляндским  делам  Г.М.Арм-
фельту;  передача  функции  доклада  императору  вопросов  по  Фин¬
ляндии  от  М.М.Сперанского  финляндскому  статс-секретарю  Р.Х.Ре¬
биндеру.  Только  эти  решения  окончательно  увели  Финляндию  в  сто¬
рону  от  прибалтийско-старофинляндского  варианта  управления.
 Хотя  диссертация  Кейо  Корхонена  о  первой  Комиссии  финлянд¬
ских  дел  (1963  г.)  обширна,  детальна  и  во  всех  иных  отношениях  хо¬
роша,  на  мой  взгляд,  даже  он  не  подчеркнул  в  достаточной  мере  зна¬
чение  вышеупомянутого  великого  поворота.  Не  сделали  этого  и  био¬
графы  Г.М.Армфельта,  Э.Тегнер,  Карл  фон  Бонсдорфф  или  Т.Гарт-
ман  («Три  густавианца»).  Спланированная  Г.М.Армфельтом  комис¬
сия  окончательно  и  бесповоротно  переместила  Финляндию  из  кате¬
гории,  где  находились  Прибалтийский  край  или  Старая  Финляндия,
на  совершено  новый  уровень.  Хотя  это  и  не  был  в  точности  уровень
Царства  Польского,  но  это  все  же  было  значительно  больше,  чем  сис¬
тема,  существовавшая  в  Прибалтике  и  в  Старой  Финляндии.
 В  какой-то  степени  парадоксально,  что  историческое  значение
создания  этой  Комиссии  по  финляндским  делам  лучше  всех  пред¬
ставил  один  из  заклейменных  в  числе  «пожирателей  Финляндии»
генерал  М.М.Бородкин  под  псевдонимом  «Г.Абов»  в  написанной  им
в  1901  г.  биографии  Г.М.Армфельта  («Г.М.Армфельт  и  его  русско-
финские  отношения»).  Хотя  целью  М.М.Бородкина  было  показать
с  помощью  этого  труда,  какими  хитрыми  были  финны,  развивавшие
свое  учение  о  государстве,  он  все  же  одновременно  показал,  на¬
сколько  важную  и  центральную  роль  играл  в  этом  Г.М.Армфельт.
 М.М.Бородкин  даже  называет  Г.М.Армфельта  своего  рода  отцом
финского  сепаратизма.  По  его  мнению,  Г.М.Армфельт  и  его  помощ¬
ники  работали,  прежде  всего,  на  благо  превращения  Финляндии
в  «независимое  государство».  То,  чтобы  сами  финны  получили  пра-

«Экономическое  государство»  в  составе  России.  1811  год  113
 Доклад  и  ведение
финляндских  ДЕЛ
в  Санкт-Петербурге
 М.М.Сперанский  —  первый
гражданский  докладчик  финлянд¬
ских  дел  императору  в  1809-1811  гг.
(Шильдер,  «Николай  I»,  том  I,  с.  221).
До  того,  как  ему  было  поручено  за¬
ниматься  их  представлением  госу¬
дарю,  назначенный  1  декабря  1808  г.
генерал-губернатором  Финляндии
Г.М.Спрентгтпортен  докладывал
финляндские  дела  императору  око¬
ло  месяца,  чаще  всего  через  минист¬
ров,  хотя  Александр  I  и  поручил
Г.М.Спренгтпортену  докладывать  их
ему  напрямую.
 В  качестве  помощника  по  фин¬
ляндским  делам  М.М.Сперанский  по¬
лучил  молодого  финского  юриста
Р.Х.  Ребиндера  и  основал  свою  Комис¬
сию  финляндских  дел.  Как  упомина¬
лось  в  книге,  М.М.Сперанский  не  был
финляндским  статс-секретарем.  Он
был  личным  статс-секретарем  импе¬
ратора.  Этот  ранг  М.М.Сперанский
получил  еще  в  1801  г.  Кроме  вопро¬
сов  по  Финляндии  М.М.Сперанский
занимался  делами  многих  других  не¬
давно  завоеванных  Россией  на  запа¬
де  земель,  в  т.ч.  Молдавии  и  Вала¬
хии.  Кроме  того,  он  был  общим  до¬
кладчиком  государю  дел  в  отноше¬
нии  всех  государственных  вопросов.
Официальное  его  положение  в  1808—
1809  гг.  было  относительно  скром¬
ным  —  заместитель  министра  юсти¬
ции,  но  на  практике  его  власть  вер¬
ховного  фаворита  императора  была
значительно  больше.
 В  1810  г.  М.М.Сперанский  стал
начальником  канцелярии  реформи¬
рованного  им  Государственного  со¬
вета  России  или  государственным
секретарем.  В  1812  г.  М.М.Сперанс¬
кий  стал  жертвой  интриг  (его  обвини¬
ли  в  попытках  ограничить  самоде¬
ржавие),  впал  в  немилость  импера¬
тора  и  был  выслан  из  Санкт-Петер¬
бурга.  В  1816  г.  он  стал  генерал-гу¬
бернатором  Сибири.  Затем  его  спо¬
собности  потребовались  в  качестве
руководителя  начавшейся  в  конце
1820-х  гг.  работы  по  кодификации  за¬
конов  и  главноуправляющего  Вто¬
рым  отделением  собственной  канце¬
лярии  императора.  За  составление
Свода  законов  России  на  заседании
Правительственного  совета  в  1833  г.
он  получил  от  Николая  I  высший  знак
отличия  государства,  учрежденный
Петром  I  в  1698  г.  орден  Св.  Андрея
Первозванного.  В  графское  досто¬
инство  он  был  возведен  в  1839  г.  не¬
задолго  до  своей  смерти.
 во  доклада  государю  финляндских  дел,  было  в  этом  контексте  клю¬
чевой  задачей.  Иначе  Финляндия  неизбежно  растворилась  бы  в  чис¬
ле  других  провинций  России.
 Хотя  М.М.Бородкин,  утверждая,  что  именно  предложенная  Г.М.Ар-
мфельтом  и  одобренная  императором  организация  новой  Комиссии

114  «Экономическое  государство»  в  составе  России.  1811  год
 Верхняя  иллюстрация  —  вид  ра¬
бочего  кабинета  М.М.Сперанского  на
Таврической  улице  (Шильдер,  «Алек¬
сандр  I»,  том  III,  с.  57).
 Справа  —  портрет  первого  «фин¬
ляндского  министра»  в  России  (1811—
1814  гг.),  любимца  императора  Алек¬
сандра  I,  генерала  и  барона,  с  1812  г.
графа  и  члена  Государственного  со¬
вета  Г.М.Армфельта.  Он  опирается
на  постамент  бюста  Александра  I  —
императора,  которым  он  восхищался
(Хельсинкский  университет).  Еще  от
Екатерины  II  Г.М.Армфельт  получил
орден  Св.  Андрея  Первозванного
(широкая  синяя  лента  этого  ордена
надета  через  плечо)  за  помощь  рос¬
сийской  императрице  в  войне  против
Турции.  К  привилегиям  дворянства
относилась  возможность  служить
не  только  своему  государю,  но  и  дру¬
гим  монархам,  с  кем  собственная
страна  не  находилась  в  состоянии
войны.
 В  1811  г.  он  совместно  с  М.М.Спе¬
ранским  спланировал  и  создал  со¬
стоящую  только  из  представителей
Финляндии  Комиссию  финляндских
дел,  а  также  стал  ее  председателем.
В  этом  качестве  он  был  фактически
приравнен  по  положению  к  минист¬
рам,  хотя  официально  у  него  не  было
 этого  чина.  Большое  значение  имело
данное  чиновниками  Российской  им¬
перии  в  1812  г.  распоряжение  (в  Рос¬
сии  оно  было  опубликовано  в  форме
указа),  что  по  всем  касавшимся  Фин¬
ляндии  делам  им  надлежало  обра¬
щаться  к  барону  Г.М.Армфельту.
 Кроме  того,  важным  с  точки  зре¬
ния  ведения  финляндских  дел  было
учреждение  должности  особого
статс-секретаря  для  представления
вопросов,  рассматривавшихся  Ко¬
миссией,  императору.  На  этот  пост
был  назначен  помощник  М.М.Спе¬
ранского,  асессор  надворного  суда  г.

«Экономическое  государство»  в  составе  России.  1811  год  115
 Турку  барон  РХ.Ребиндер.  Так  дела
Финляндии  были  выделены  и  пере¬
несены  со  стола  М.М.Сперанского
в  отдельную  собственную  Комиссию,
в  ведение  собственного  министра  и
статс-секретаря.  Это  произошедшее
в  1811  г.  изменение  имело  большое
значение  для  повышения  статуса
Финляндии  до  положения,  близкого
к  положению  Польши  после  1815  г.
Помимо  Финляндии  только  Польша
имела  в  Российской  империи  своего
отдельного  статс-секретаря  для  до¬
клада  дел  императору.
 Три  первых  статс-секретаря  Фин¬
ляндии,  с  1834  г.  —  министра  статс-
секретаря,  до  периода  подчинения
Великого  княжества  общегосударс¬
твенной  системе  управления,  слева
направо:  РХ.Ребиндер  (1811-1841  гг.),
сын  Г.М.Армфельта  Александр  Арм-
фельт  (1841-1876  гг.),  а  также  Эмиль
Шернваль-Валлен  (1876-1881  гг.).
 Портрет  РХ.Ребиндера  —  из  му¬
зея  Хельсинкского  университета,
вице-канцлером  которого  он  был.
Портрет  сделан  в  период  после
1834  г.,  когда  по  инициативе  генерал-
губернатора  А.С.Меншикова  долж¬
ность  РХ.Ребиндера  получила  ста¬
тус  министра.  Признаком  этого  ста¬
туса  служат  четыре  золотые  полосы
 на  груди  форменного  фрака  РХ.Ре¬
биндера  (по  чину  он,  как  и  остальные
министры,  относился  ко  второму
классу,  то  есть  был  действительным
тайным  советником).  Кроме  того,  он
был  камергером  двора  Его  Величес¬
тва.  Форменный  костюм  был  зеле¬
ным  с  синим  воротником,  как  и  у  чи¬
новников  собственной  канцелярии
государя.  Грудь  его  украшают  многие
ордена,  в  том  числе  орден  Александ¬
ра  Невского  с  брильянтами  и  крас¬
ной  лентой  через  правое  плечо  (вер¬

116  «Экономическое  государство»  в  составе  России.  1811  год
 хний  орден).  Под  ним  идет  орден  Св.
Владимира  первой  степени  с  бриль¬
янтами,  затем  шведский  королевский
орден  Северной  звезды  (о  форме  и
орденах  см.  ниже).
 Положение  Р.Х.Ребиндера  стало
еще  более  значимым  в  1826  г.,  когда
генерал-губернатор  А.А.Закревский
распустил  Комиссию  финляндских
дел  и  совместно  с  Р.Х.Ребиндером
учредил  Статс-секретариат,  в  инс¬
трукции  которого  к  ведению  статс-
секретаря  было  отнесено  представ¬
ление  императору  всех  важнейших
гражданских  дел  Финляндии.
В  том  же  году  Р.Х.Ребиндер  получил
за  свои  заслуги  повышение  из  баро¬
на  в  графы.  Во  время  полномочий
Р.Х.  Ребиндера  генерал-губернатор
А.С.Меншиков,  как  уже  упомина¬
лось,  организовал  присвоение  долж¬
ности  статс-секретаря  статуса  ми¬
нистра.  Несмотря  на  призыв  импера¬
тора,  Р.Х.Ребиндер  не  вошел  все  же
в  состав  Государственного  совета
Российской  империи,  членами  кото¬
рого  являлись  все  министры,  моти¬
вировав  свой  отказ  тем,  что  не  знал
русского  языка.  Император  принял
это  объяснение.  Р.Х.Ребиндер  полу¬
чил  все  же  персональное  назначе¬
ние  членом  совета  незадолго  до  кон¬
чины  в  1841  г.
 Карьера  А.Армфельта  до  того,
как  он  стал  финляндским  министром,
была  многоступенчатой.  Сначала  он
учился  праву  и  в  1814  г.  стал  судьей-
стажером  в  надворном  суде,  но  за¬
тем  перешел  на  военное  поприще.
В  1827  г.  он  покинул  военную  службу
в  звании  капитана  гвардии.  Будучи  во¬
енным,  он  успел  непродолжительное
время  послужить  адъютантом  гене¬
рал-губернатора  Ф.Ф.Штейнгеля  и  пе¬
реводчиком  у  А.А.Закревского  до
1827  г.  После  этого  он  был  одним  из
директоров  Финляндского  банка,  по¬
ка  в  1834  г.  его  по  протекции  князя
А.С.Меншикова  не  пригласили  в
Санкт-Петербург  помощником  Р.Х.Ре¬
биндера.  После  смерти  Р.Х.Ребин¬
 дера  в  1841  г.  он  сам  стал  министром
статс-секретарем,  проведя  первый  год
в  этой  должности  в  качестве  исполняю¬
щего  обязанности  (в  то  время  исполь¬
зовалась  формулировка  «исправляю¬
щий  должность».  —  Прим,  перев.).
 Хотя  он  и  служил  на  должности
министра  с  1841  г.,  но  только  в  1856  г.
он  получил  чин  действительного  тай¬
ного  советника  и  назначение  членом
Государственного  совета.  Звание  го¬
сударственного  секретаря  императо¬
ра  он  получил  в  1872  г.,  почти  на
10  лет  позднее  своего  помощника
Э.Шернваля-Валлена,  но  зато
в  1870  г.  был  награжден  орденом
Св.  Андрея  Первозванного.  В  1874  г.
к  этому  ордену  были  добавлены  ал¬
мазы.  Других,  более  низких  орденов,
у  него  было  несколько.  Титул  графа
он  получил  в  наследство  от  отца.  Он
был  не  только  фаворитом,  но  и  близ¬
ким  другом  императора  Александра  II.
(Портрет  из  музея  Хельсинкского
университета).
 Эмиль  Шернваль-Валлен  доба¬
вил  к  своей  фамилии  приставку  Вал¬
лен  в  1854  г.,  когда  К.Ю.Валлен  усы¬
новил  его  (портрет  из  книги  М.М.Бо¬
родкина  «История  Финляндии.  Вре¬
мя  императора  Александра  II»,
с.  403).  Он  отправился  в  Россию  де¬
лать  военную  карьеру  и  преуспел
в  этом.  Он  отличился  на  Кавказской
и  Турецкой  войнах,  получил  ряд  на¬
град  за  мужество,  в  т.  ч.  орден
Св.  Анны  за  взятие  крепости  Бай-
бурт.  Для  его  последующей  граждан¬
ской  карьеры  имели  большое  значе¬
ние  служба  в  Павловском  лейб-гвар¬
дейском  полку,  которым  командовал
цесаревич  Александр,  а  также  рабо¬
та  секретарем  цесаревича  Александ¬
ра  в  бытность  наследника  престола
канцлером  Хельсинкского  универси¬
тета.  Эта  служба  заложила  основу
для  дружбы  и  чувства  братства  по
оружию  с  будущим  императором
Александром  II.
 Военная  карьера  Эмиля  продол¬
жалась,  однако,  недолго.  В  1837  г.

«Экономическое  государство»  в  составе  России.  1811  год  117
 он  получил  назначение  в  качестве
дополнительного  чиновника  Статс-
секретариата.  В  1857  г.  он  стал  по¬
мощником  министра  статс-секрета¬
ря,  а  после  смерти  А.Армфельта
в  1876  г.  —  министром  статс-секре¬
тарем.  Благосклонность  императора
означала  многие  награды  и  отли¬
чия,  в  т.ч.  звания  камергера  двора
в  1855  г.,  императорского  государс¬
твенного  секретаря  в  1863  г.,  чин
действительного  статского  советни¬
ка,  орден  Александра  Невского
в  1870  г.  и  алмазы  к  нему  в  1880  г.
Орден  Св.  Анны  четвертой  степени
он  получил  с  надписью  «За  мужест¬
во».  В  качестве  знака  особого  вни¬
мания  он  получил  медаль  в  память
о  Турецкой  войне.  Был  награжден
он  и  особым  орденом  за  службу  на
Кавказе.
 На  верхней  иллюстрации  —  зда¬
ние  Статс-секретариата  по  адресу
Екатерингофский  проспект,  39,  в  ко¬
тором  это  ведомство  работало  с  кон¬
ца  1813  г.  (из  фондов  Музейного  ве¬
домства).  Статс-секретариат  подде¬
рживал  весьма  оживленные  связи
с  чиновниками  государства,  которые
с  годами  становились  все  более  ак¬
тивными.  Об  этом  ярко  свидетельс¬
твует  тот  факт,  что,  когда  Комиссия
финляндских  дел  в  1826  г.  преврати¬
лась  в  Статс-секретариат,  Р.Х.Ребин¬
 дер  сообщил  об  этом  нескольким  де¬
сяткам  учреждений,  но  когда  В.Про¬
копе  стал  и.  о.  министра  статс-секре¬
таря  в  1890-х  гг.,  то  он  посетил  в  по¬
рядке  представления  около  80  обще¬
государственных  ведомств.
 Статс-секретариат  не  был  лишь
учреждением,  готовившим  вопросы
для  доклада  императору.  Это  было
своего  рода  «посольство»  Финлян¬
дии  в  России,  деятельность  которого
охватывала  многие  сферы.  Особен¬
но  такая  роль  «посольства»  стала
актуальной  после  Февральской  ре¬
волюции  1917  г.,  и  конституционный
комитет  под  председательством
К.Ю.Стольберга  отводил  ему  роль
посольства  Финляндии  в  России  и  в
дальнейшем.  При  Статс-секретариа-
те  действовала  паспортная  экспеди¬
ция,  в  которой  состояли  на  учете  все
работавшие  в  России  финны,  как  во¬
енные,  так  и  гражданские.  Статс-сек¬
ретариат  вел  дела  финских  стипен¬
диатов  в  России,  а  также  император¬
ской  кассы,  из  которой  распределя¬
лись  пожертвования  на  самые  раз¬
личные  цели.
 Статс-секретари/министры  статс-
секретари  были  также  де-факто  кан¬
цлерами  Хельсинкского  университе¬
та,  хотя  де-юре  канцлерами  явля¬
лись  цесаревичи,  т.е.  наследники
российского  престола.

118  «Экономическое  государство»  в  составе  России.  1811  год
 финляндских  дел  стала  краеугольным  камнем  для  будущего  учения
о  финляндском  государстве,  опирался  во  всех  основных  пунктах  на
биографию  Э.Тегнера  и  труды  финских  исследователей  Э.Берга  и
 Э.Шубергсона,  это  не  умаляет  значения  его  главного  вывода.  Ведь
все  так  и  было,  хотя  учреждение  Комиссии  финляндских  дел  на
практике  означало  перемещение  центра  управления  Финляндией
в  Санкт-Петербург  и  сокращение  власти  как  Правительственного
совета,  так  и  генерал-губернатора.  Под  руководством  министра
Г.М.Армфельта  и  созданной  им  комиссии  Финляндия  стала  в  1811-
1826  гг.  территорией,  управляемой  собственным  «региональным
министром».
 Деятельность  первой  Комиссии  финляндских  дел*,  находившая¬
ся  в  руках,  главным  образом,  Н.Ф.  Эмина,  не  устраивала  ни  ее  вы¬
сшего  куратора  М.М.Сперанского,  ни  финских  руководителей.  Ме¬
нее  всего  был  доволен  ею  только  что  перешедший  на  службу  к  Алек¬
сандру  I  бывший  «густавианец»  Г.М.  Армфельт.  Некоторые  историки
(Э.  X.  Карр,  X.  Юликангас),  как  я  отмечал,  полностью  отрицают  роль
в  истории  фактора  случайности.  На  мой  взгляд,  оправданно  все  же
выделять  в  истории,  во-первых,  долговременные  структурные  фак¬
торы  и,  с  другой  стороны,  факторы,  более  или  менее  связанные  со
случайностями,  которым  не  существует  никаких  структурных  объ¬
яснений.
 Таковым  был,  в  частности,  переход  Г.М.Армфельта,  получивше¬
го  помилование  в  качестве  эмигранта,  на  службу  к  Александру  I  и
его  быстрое  превращение  в  одного  из  ближайших  фаворитов  импе¬
ратора,  который  составлял  памятные  записки  не  только  по  Финлян¬
дии,  но  и  об  управлении  всей  империей  в  целом.  Говорили,  и  нет
причин  в  этом  сомневаться,  что  отношения  между  Александром  I  и
Г.М.Армфельтом  развились  до  уровня  личной  дружбы.  Об  этом  го¬
ворят  даже  те  обороты  речи,  которые  они  использовали,  обращаясь
друг  к  другу:  Александр  I  называл  Г.М.Армфельта  «дорогой  госпо¬
дин  барон»  и  т.п.  Г.М.Армфельт  стал  для  Александра  I  почти  та¬
ким  же  важным  и  близким  советником,  как  М.М.Сперанский.
 Что  же  значило  это  так  часто  упоминаемое  «правление  фавори¬
тов»?  На  практике  это  означало,  что  такие  большие  любимцы  госу¬
даря,  какими  были  М.М.Сперанский  или  Г.М.Армфельт,  де-факто
с  помощью  своих  советов  и  рекомендаций  управляли  всем  огром¬
ным  государством  и,  помимо  этого,  представлявшими  для  них  самих
особый  интерес  территориями.  Для  Г.М.Армфельта  таковой  была
 *  1809-1811  гг.

«Экономическое  государство»  в  составе  России.  1811  год  119
 Финляндия.  Поскольку  император  одобрял  почти  все  их  решения
без  изменений,  то  в  их  руках  была  тогда  абсолютная  власть  в  госу¬
дарстве.  На  этом  фоне  рискну  утверждать,  что  значение  Г.М.Арм-
фельта  для  политического  развития  Финляндии  в  финляндской  ис¬
торической  литературе  до  сих  пор  в  достаточной  степени  не  освеща¬
лось.  Здесь  и  сейчас  я  постараюсь  исправить  этот  недостаток,  ведь
приход  Г.М.Армфельта  к  руководству  в  Финляндии  означал  поисти¬
не  радикальный  и  значимый  поворот  —  именно  потому,  что  он  был
близким  любимцем  императора.
 К  тому,  чтобы  финляндцы  сами  представляли  дела  Финляндии
государю,  вели  два  обстоятельства,  носившие  весьма  личностный
характер.  С  одной  стороны,  желание  М.М.  Сперанского  снизить
свою  чрезмерную  нагрузку,  с  другой  —  стремление  Г.М.Армфельта
к  руководству  Финляндией.  Перегруженность  М.М.Сперанского  де¬
лами  была,  по  любимому  выражению  Ю.К.Паасикиви,  ужасающей.
Со  стороны  М.М.Сперанского,  таким  образом,  речь  явно  шла  о  том,
чтобы  сбросить,  со  стороны  Г.М.Армфельта  —  наоборот,  натянуть
одеяло  на  себя.
 В  1811  г.  объем  работы  М.М.Сперанского,  назначенного  госу¬
дарственным  секретарем,  возрос  до  нечеловеческих  размеров.  По¬
нятно,  что  он  испытывал  только  облегчение,  освободившись  от  фин¬
ляндских  дел.  Об  объеме  его  функций  хорошее  представление  дает
его  собственное  повествование  от  1810  г.,  которое  полностью  опуб¬
ликовал  на  финском  языке  историк  Ю.Р.Даниельсон-Кальмари.2
Расскажем  о  нем  для  верности  и  мы.
 Весь  рассказ  сводится  к  жалобам  на  то,  сколько  работы  было  у
М.М.Сперанского.  Естественно,  что  он  хотел  уменьшить  нагрузку.
Помимо  финляндских  вопросов,  к  его  основным  функциям  относи¬
лось  руководство  государственной  канцелярией;  он  отвечал  за  ко¬
миссию  по  законодательным  вопросам,  за  составление  финансового
плана,  выполнял  функции  заместителя  министра  юстиции,  вел  воп¬
росы  принца  Ольденбургского,  Белостока  и  Тарнополя*,  Польши  и
Лифляндии,  а  также  комиссии  духовных  учебных  заведений.
 Для  одного  государственного  секретаря  этого  было  слишком  мно¬
го.  Хотя  финляндские  дела  в  списке  его  функций  шли  в  числе  так
называемых  основных  вопросов,  они  образовывали  —  хотя  их  было
немало  —  лишь  небольшую  часть  работы  М.М.Сперанского.  Естест¬
венно,  они  имели  тенденцию  тонуть  среди  всех  других  дел,  как  неод¬
нократно  жаловались  финские  современники.  В  отношении  Финлян¬
 *  Старое  название  г.  Тернополя.

120  «Экономическое  государство»  в  составе  России.  1811  год
 дии  М.М.Сперанский  жаловался  на  то,  что  оттуда  уж  больно  много
вопросов  —  по  сравнению  с  размерами  этого  края  —  шло  на  доклад
императору,  поскольку  это  было  «государство,  а  не  губерния».
 Среди  финляндских  дел,  за  которые  он  отвечал,  М.М.Сперанс¬
кий  отмечал  следующее:
 1) 	сейм,  с  помощью  которого  была  заложена  прочная  основа  все¬
го  нынешнего  порядка  в  стране;
 2) 	учреждение  Правительственного  совета;
 3) 	денежная  система;
 4) 	организация  полиции  и  военного  ведомства;
 5) 	разбирательство  с  налогами  за  последние  годы;
 6) 	подготовка  бюджетов  на  1810  и  1811  гг.;
 7) 	инструкции  для  генерал-губернатора  и  прокурора  Правитель¬
ственного  совета.
 Затем  он  продолжал,  что  кроме  этих  главных  дел  каждый  день
имеется  много  текущих  вопросов.  Они  —  следствие  конституции
этой  страны.  Правительственная  власть,  которая  в  этом  крае  огра¬
ничена  законами,  должна  была  попытаться  укрепить  себя  с  помо¬
щью  отдельных  деталей  управления.  Отсюда  проистекают  следую¬
щие  повседневные  вопросы:
 1) 	назначения  практически  на  все  должности;
 2) 	назначения  настоятелей  в  приходы;
 3) 	пенсии;
 4) 	заключение  браков  и  разводы  в  различных  сословиях;
 5) 	уголовные  дела.
 Для  одного  государственного  секретаря  это  —  непомерный  объ¬
ем  работы.  Несложно  понять,  что  М.М.Сперанский  хотел  освобо¬
диться  от,  например,  ведения  финляндских  дел.  Отметив  этот  мотив,
мы  можем  сделать  вывод,  что  одной  из  причин  возникновения  авто¬
номии,  или,  лучше  сказать,  особого  положения  Финляндии  в  числе
многих  других  автономных  территорий  России,  была  перегружен¬
ность  М.М.Сперанского.
 После  этого  М.М.Сперанский  написал  ставшую  в  Финляндии
знаменитой  и  много  цитируемую  фразу:  «Финляндия  есть  государс¬
тво,  а  не  губерния;  следовательно  нельзя  управлять  ею  мимоходом  и
среди  множества  текущих  дел».  Эту  фразу  во  время  правовой  борь¬
бы  использовали  в  качестве  оружия  с  обеих  сторон.  Финны  рассмат¬
ривали  ее  как  окончательное  свидетельство  того,  что  Финляндия
в  1809  г.  превратилась  в  отдельную  от  российского  государства  стра¬
ну.  Русские  же  выносили  на  первый  план  пометку  М.М.Сперанского
от  1810  г.  на  фразу  «Финляндию  называют  провинцией».  М.М.Спе¬

«Экономическое  государство»  в  составе  России.  1811  год  121
 ранский  писал  по  этому  поводу:  «Да,  конечно,  это  провинция,  но
пока  недопустимо  говорить  об  этом».3
 Собственно,  упоминаемый  М.М.Сперанским  в  его  повествова¬
нии  момент,  что  Финляндия  была  «государством»,  был  тем  самым
аргументом,  который  использовали  в  качестве  оружия  финские  учас¬
тники  полемики  по  правовым  вопросам  в  конце  XIX  века.  То  есть,
поскольку  Финляндия  была  частью  шведского  государства,  то  она  и
сама  по  сути  являлась  государством.  Россияне  использовали  его
в  совершенно  противоположных  целях  для  доказательства  того,  что
Финляндия  была  провинцией:  поскольку  она  была  составной  и  ин¬
тегрированной  частью  другого  государства,  Швеции,  то  она  не  мог¬
ла  сама  представлять  собой  государство,  но  только  провинцию.
 Подводя  итог,  можно  сказать,  что  фразе  М.М.Сперанского  не  сле¬
дует  придавать  ни  больше,  ни  меньше  значения,  чем  она  реально
имеет.  Прежде  всего,  ее  надо  рассматривать  в  более  широком  кон¬
тексте.  Тогда,  на  мой  взгляд,  единственным  правильным  выводом
будет  то,  что  М.М.Сперанский  имел  в  виду  именно  то,  что  писал:
Финляндия  ранее  была  частью  Швеции  и,  поскольку  правление  там
не  было  самодержавным,  как  в  России,  то  из  этого  следовало  боль¬
шое  количество  дел,  которые  следовало  представлять  государю.  Вот,
собственно,  и  все  о  споре  времен  правовой  борьбы.  Но  вернемся
после  этого  экскурса  к  возникновению  Комиссии  финляндских  дел.
 Родилась  она  таким  образом,  что  проекты  соответствующего  ре¬
шения  готовили  почти  одновременно  как  Г.М.Армфельт,  так  и
М.М.Сперанский.  В  интересах  обоих  было  реформировать  плохо
работавшую  первую  Комиссию  финляндских  дел,  созданную
в  1809  г.  Целью  М.М.Сперанского  было  к  тому  же  освободиться  от
ведения  вопросов  по  Финляндии.  Эта  совпадающая  по  направлен¬
ности  воля  двух  ближайших  фаворитов  императора  гарантированно
обеспечивала  осуществление  реформы.
 В  первой  памятной  записке,  подготовленной  им  при  посещении
летом  1810  г.  Финляндии,  Г.М.Армфельт  счел  нужным  создать  в  по¬
мощь  М.М.Сперанскому  состоящее  из  представителей  Финляндии
ведомство,  одной  из  задач  которого  было  бы  незаметно  обучить
финских  служащих  так,  чтобы  они  соответствовали  обычаям  и  при¬
вычкам,  принятым  в  государстве  в  целом.  То  есть,  называя  вещи  сво¬
ими  именами,  сделать  из  них  чиновников,  мыслящих  общегосударс¬
твенными  категориями.
 Это  важная  и  интересная  деталь:  Г.М.Армфельт  предлагал  в  ка¬
честве  одной  из  целей  комиссии  именно  сближение  Финляндии  с  Рос¬
сией.  Это  не  противоречит,  а,  наоборот,  идет  в  одном  направлении

122  «Экономическое  государство»  в  составе  России.  1811  год
 с  другими  мыслями  Г.М.Армфельта  того  периода.  Как  увидим,  он
планировал,  в  частности,  весьма  быстрое  введение  русского  языка
в  качестве  официального  языка  системы  управления  Финляндии.
 Сближение  ни  в  коей  мере  не  означало  бы  инкорпорирование,
слияние  законов  и  ведомств  —  такая  мысль  была  полностью  чужда
Г.М.  Армфельту.  Одновременно  с  тем,  чтобы  воспитывать  мыслящих
общегосударственными  категориями  чиновников,  подготовку  и  до¬
клад  финляндских  дел  императору  было  необходимо,  по  мнению
Г.М.Армфельта,  отделить  от  дел  других  провинций  России,  в  числе
которых  они  в  1810  г.  пребывали.
 М.М.Сперанский  по  собственной  воле  добился  принятия  реше¬
ния  об  учреждении  Комиссии  финляндских  дел  еще  до  приезда
Г.М.Армфельта  в  Петербург  и  в  Финляндию.  Таким  образом,  иници¬
атором  в  этом  деле  выступил  именно  он.  В  то  время,  однако,
М.М.Сперанский  планировал  создание  смешанной  российско-
финляндской  комиссии,  председателем  которой  становился  бы
Н.Ф.Эмин.  Реформа,  таким  образом,  не  носила  бы  радикальный  ха¬
рактер.  Можно  даже  утверждать,  что  если  бы  дело  планирования
новой  Комиссии  финляндских  дел  оставалось  исключительно  в  ру¬
ках  М.М.Сперанского,  то  вряд  ли  она  бы  существенно  отличалась  от
уже  существовавшей  комиссии.  В  планах  М.М.Сперанского  при¬
сутствовала,  правда,  особая  должность  статс-секретаря.  Это  важно.
По  всей  видимости,  статс-секретарь  был  бы  финном,  хотя  мог  быть
и  русским.  План  М.М.Сперанского  успел  до  приезда  Г.М.Армфельта
продвинуться  настолько  далеко,  что  Правительственный  совет  Фин¬
ляндии  даже  успел  выбрать  для  комиссии  трех  членов.
 Вопрос  получил  совершенно  новое  направление,  когда  в  конце
мая  1811  г.  Г.М.Армфельт  прибыл  для  бесед  с  императором,  и  госу¬
дарь  сообщил  своему  новому  помощнику,  что  собирается  поручить
ему,  Г.М.  Армфельту,  функции  доклада  финляндских  дел,  а  также  со¬
ставление  предложений  по  порядку  их  рассмотрения.  Можно  ска¬
зать,  что  эта  аудиенция  стала  решающим  и  наиболее  значимым  со¬
бытием  не  только  с  точки  зрения  учреждения  Комиссии  финлянд¬
ских  дел,  но  и  всей  будущей  автономии  Финляндии.
 Первый  план  Г.М.Армфельта,  подготовленный  в  соответствии
с  этим  распоряжением  императора,  был  готов  уже  30  мая  того  же
года.  Для  его  составления  Г.М.Армфельт  использовал  цитировавшу¬
юся  выше  памятную  записку  Ю.А.Ягергорна  об  устройстве  высше¬
го  управления  Финляндии.  Г.М.Армфельт  предложил,  —  во  многом
следуя  идеям  Ю.А.Ягергорна,  —  создать  по  шведской  модели  ве¬
домство  по  общей  подготовке  дел  к  рассмотрению  на  Высочайшем

«Экономическое  государство»  в  составе  России.  1811  год  123
 уровне.  Причем  это  была  бы  не  смешанная  российско-финляндская
комиссия,  как  предполагалось  многими  прежними  планами,  а  ко¬
миссия,  состоящая  только  из  представителей  Финляндии.  Помимо
председателя  в  ее  состав  должны  были  входить  четыре  члена,  назна¬
чаемых  императором.
 Кроме  того,  —  это  важно  —  предлагался  пост  финляндского
статс-секретаря,  который  представлял  бы  дела  как  в  комиссии,  так
потом  и  государю,  а  также  сам  участвовал  бы  в  рассмотрении  вопро¬
сов  в  комиссии.  Председатель  комиссии  при  необходимости  также
мог  присутствовать  при  представлении  соответствующих  дел  импе¬
ратору.  Это  весьма  значимое  предложение  Г.М.Армфельта  не  успе¬
ли,  однако,  рассмотреть  до  осени.
 Осенью  1811  г.  государь  сообщил  Г.М.Армфельту,  что  он  одоб¬
рил  внесенные  Правительственным  советом  кандидатуры  членов
комиссии.  Кроме  того,  М.М.Сперанскому  было  поручено  составить
окончательный  вариант  инструкции  для  работы  комиссии  с  учетом
предложенных  Г.М.Армфельтом  моментов.  Император  сообщил
также,  что  инструкция  будет  опубликована  только  тогда,  когда
Г.М.Армфельт  прибудет  в  Санкт-Петербург.
 Так  и  случилось.  Хотя  М.М.Сперанский,  этот  «Михал  Миха¬
лыч»,  и  составил  окончательную  редакцию  инструкции,  он  оставил
в  неизменном  виде  все  существенные  положения,  предложенные
Г.М.Армфельтом.  Император  прямо-таки  приказал  ему  учесть  вы¬
сказанные  Г.М.Армфельтом  предложения.  Таким  образом,  на  деле
именно  предложенный  Г.М.Армфельтом  план  создания  Комиссии
финляндских  дел  получил  одобрение  со  стороны  государя  и  стал
окончательной  редакцией  инструкции  для  этой  комиссии.
 Председателем  комиссии  почти  вне  конкуренции  стал  сам
Г.М.Армфельт.  Хотя  он  и  не  имел  титула  министра,  на  практике  он,
как  председатель  комиссии,  был  приравнен  к  министрам.  Так  что  он
стал  почти  министром  по  финляндским  делам  Российской  империи.
Что  еще  важнее,  в  соответствии  с  планами  Г.М.Армфельта  комиссия
Должна  была  учредить  и  учредила  пост  докладчика  по  финляндским
Делам,  статс-секретаря.  В  план  это  положение  попало  уже  в  самый
последний  момент.  Еще  К.Ю.Валлен  предлагал  Г.М.Армфельту,
чтобы  дела  императору  представлял  государственный  секретарь  им¬
перии.  На  должность  статс-секретаря,  что  как  бы  само  собой  разу¬
мелось,  был  назначен  Р.Х.Ребиндер,  являвшийся  помощником
М.М.Сперанского.
 Комиссия  должна  была  рассматривать  —  и  она  рассматривала  —
все  касающиеся  Финляндии  дела,  которые  докладывались  императору.

124  «Экономическое  государство»  в  составе  России.  1811  год
 Комиссия  не  имела,  однако,  права  принятия  решений,  —  так  же,  как
и  Правительственный  совет  Она  была  органом  по  подготовке  воп¬
росов  для  их  рассмотрения  и  решения  императором.  Языком  работы
комиссии  был  шведский,  но  документы  для  доклада  императору  со¬
ставлялись  на  французском.  Комиссия  стала  органом,  стоящим  выше
Правительственного  совета,  и,  таким  образом,  высшей  руководящей
структурой  системы  управления  Финляндии.
 Как  совместно  определили  ее  характер  на  одном  из  мероприятий
Г.М.Армфельт  и  император  Александр  1,  комиссия  была  руководи¬
мым  министром  департаментом  по  подготовке  дел4*.  Она  опекала  и
контролировала,  порой  жестко,  деятельность  Правительственного
совета/Сената,  в  том  числе  и  после  того,  как  руководство  комиссией
после  смерти  Г.М.Армфельта  в  1814  г.  фактически  перешло  к  статс-
секретарю  Р.Х.Ребиндеру.  Эта  опека  и  более  высокое  положение  ко¬
миссии  по  отношению  к  Правительственному  совету/Сенату  хоро¬
шо  прослеживаются  по  таблицам  диссертации  К.Корхонена.  Он
подсчитал,  сколько  раз  и  когда  комиссия  вмешивалась  в  решения
Правительственного  совета  и  изменяла  их.  Кроме  того,  что  комиссия
опекала  Правительственный  совет,  она  сама  проявляла  инициативу,
составляя  различные  планы  и  программы.
 Особенно  во  времена  Г.М.Армфельта,  в  1811-1814  гг.,  положе¬
ние  Комиссии  финляндских  дел  в  качестве  руководящего  органа  уп¬
равления  Финляндией  было  совершенно  очевидным.  Преемники
Г.М.Армфельта  на  посту  председателя  Комиссии  не  пользовались,
однако,  в  такой  же  мере  расположением  государя.  Власть  в  Комис¬
сии  постепенно  перешла  к  одному  из  ее  секретарей  —  Р.Х.Ребин¬
деру,  который  стал  ее  реальным  руководителем.  Хотя  и  он  не  дости¬
гал  уровня  Г.М.Армфельта  ни  по  близости  к  императору,  ни  по  объ¬
ему  власти,  которой  он  пользовался,  но  при  нем  Комиссия  все  еще
сохраняла  ведущее  положение  как  по  отношению  к  Сенату,  так  и  к  ге¬
нерал-губернатору.  На  этом  основании  период  1811-1826  гг.  в  исто¬
рии  Финляндии  с  полным  на  то  правом  можно  называть  «Временем
Комиссии  финляндских  дел».
 В  данной  связи  стоит  отметить  большие  различия  между  офици¬
альной  властью,  которая  определялась  в  инструкциях,  и  властью  ре¬
альной,  часто  находившейся  в  руках  фаворитов.  Так,  статс-секретарь
Р.Х.Ребиндер  в  соответствии  с  инструкциями  (ни  по  инструкции  Ко¬
миссии  финляндских  дел  1811  г.,  ни  созданного  в  1826  г.  Статс-сек-
ретариата  Великого  княжества  Финляндского)  не  имел,  собственно,
 *  Для  доклада  императору.

«Экономическое  государство»  в  составе  России.  1811  год  125
 никакой  власти.  Например,  он  в  отличие  от  генерал-губернатора
не  мог  приложить  к  подготовленному  для  доклада  императору  доку¬
менту  своего  особого  мнения.  В  то  же  время  он  имел  значительную
реальную  власть  как  фаворит  государя.  В  ходе  доклада  дела  импера¬
тору  он  мог  устно  высказать  свою  позицию.  Кроме  того,  он,  а  потом
и  его  преемники,  начали  снабжать  направлявшиеся  на  рассмотрение
императора  документы  собственными  «донесениями»,  а  также  пере¬
давать  государю  свои  памятные  записки.  Один  из  секретов  и  источ¬
ников  власти  статс-секретаря  заключался  в  том,  что  он  имел  регу¬
лярное  время  для  докладов  императору  —  в  отличие  от  генерал-гу¬
бернатора.
 Подобной  привилегии  не  было  даже  у  такого  высокого  чиновни¬
ка,  как  российский  государственный  секретарь.  Помимо  власти  до¬
кладчика,  статс-секретари  пользовались,  как  мы  увидим  в  дальней¬
шем,  властью  организационной.  Они  решали,  у  каких  инстанций  и
когда  запросить  заключение  по  тому  или  иному  вопросу.  На  практи¬
ке  после  1826  г.  они  принимали  решения  даже  в  отношении  того,
какие  из  изданных  в  России  законов  вводить  в  действие  на  террито¬
рии  Финляндии.
 На  примере  председателя  Комиссии  и  «министра»  Г.М.Армфельта
различие  между  официальной  властью  и  реальной  властью  любимца
императора  видно  еще  четче.  В  соответствии  с  инструкцией  он  был
«всего  лишь»  председателем  комиссии,  готовившей  рассмотрение  го¬
сударем  касавшихся  Финляндии  дел,  на  практике  —  одним  из  могу¬
щественнейших  и  влиятельнейших  людей  России  того  времени.
 После  того,  как  в  том  же  1811  г.  Старая  Финляндия  была  присоеди¬
нена  к  Новой  Финляндии,  в  состав  Комиссии  был  добавлен  еще  один
член,  ливонец,  бывший  секретарь  законодательной  комиссии  барон
Густав  Розенкампфф.  Он  не  был  уроженцем  Финляндии,  и  в  этом  пла¬
не  его  назначение  было  явным  отступлением  от  инструкции.
 После  создания  в  1811  г.  новой  Комиссии  финляндских  дел  всем
важнейшим  ведомствам  и  официальным  лицам  Российской  импе¬
рии  —  и  это,  на  мой  взгляд,  особенно  важно,  —  в  феврале  1812  г.
был  дан  указ  по  всем  касавшимся  Финляндии  вопросам  обращаться
к  председателю  Финляндской  комиссии  барону  Г.М.Армфельту.
Я  уже  ранее  называл  этот  документ,  сравнивая  его  с  известным  Фев¬
ральским  манифестом,  «февральским  указом».  Он  имел  принципи¬
альное  значение  для  формирования  территориальной  автономии  ру¬
ководимой  собственным  министром  Финляндии.
 Финляндия  в  этом  смысле  поднялась,  или  была  поднята,  на  уро¬
вень  Польши.  Значения  этого  не  умаляет,  на  мой  взгляд,  и  тот  факт,

126  «Экономическое  государство»  в  составе  России.  1811  год
 что  в  вопросах  исполнительной  власти  министры  и  высшие  чинов¬
ники  государства  все  еще  могли  обращаться,  и  на  практике  обраща¬
лись,  напрямую  к  генерал-губернатору  Финляндии,  хотя  по  этому
поводу  не  было  еще  никакого  особого  распоряжения.  Один  указ
в  условиях  России  еще  не  означал,  что  ему  сразу  же  начнут  следо¬
вать  на  практике.  Российские  чиновники  еще  долго  после  этого  рас¬
сматривали  Финляндию  лишь  как  схожую  с  Прибалтикой  привиле¬
гированную  провинцию.
 В  принципе  значение  упомянутого  указа  1812  г.  не  умаляет  то,
что  министры  государства  на  практике  все  еще  вмешивались  в  дела
Финляндии,  минуя  Г.М.  Армфельта.  Особенно  это  касалось  дел  Ста¬
рой  Финляндии  до  того,  как  она  была  присоединена  к  Новой.  Наибо¬
лее  прилежно  вмешивался  министр  финансов  Д.А.Гурьев.  Именно
это  разделение  финляндских  и  общегосударственных  дел  имелось
в  виду  акцентировать  путем  переименования  Правительственного
совета  в  Сенат  в  1816  г.  Целью  этого  шага  было  дать  сигнал  чинов¬
никам  государства,  что  Сенат  Финляндии  находился  на  одном  уров¬
не  и  был  равноценен  с  Правительствующим  Сенатом  России.
 В  то  же  время  стало  практикой,  что  указы  российского  Сената
в  рутинном  порядке  направлялись  сначала  председателю  Правитель¬
ственного  совета  Финляндии,  генерал-губернатору,  с  очевидной  це¬
лью  введения  их  в  действие  и  в  Финляндии.  Этого,  однако,  не  проис¬
ходило.  Генерал-губернатор  Ф.Ф.Штейнгель  в  1815  г.,  в  очередной
раз  получив  такие  указы,  поинтересовался  у  председателя  Комиссии
финляндских  дел,  что  с  ними  следовало  делать.  Решением  стало  на¬
править  указы  в  Комиссию  финляндских  дел,  ее  статс-секретарю,  а
он  уже  по  своему  разумению  отбирал  те,  которые  могли  касаться
Финляндии  или  подходили  для  применения  на  ее  территории.  После
этого  статс-секретарь  либо  сам,  либо  с  помощью  Императорского
Финляндского  Сената  облекал  такие  указы  в  подходившую  для  Фин¬
ляндии  форму  и  отдельно  докладывал  их  императору  для  введения
в  силу  в  Финляндии.
 При  этом  на  практике  из  вводной  части  текста  указов  изымалось
упоминание  о  готовивших  их  российских  органах  власти,  например
о  Государственном  совете,  и  создавалось  впечатление,  если  их,  ска¬
жем,  посмотреть  в  сборнике  законодательных  актов  Финляндии,  что
это  были  изданные  специально  для  Финляндии  законы  и  указы,  а
не  общие  для  России  и  Финляндии,  как  в  действительности  обстоя¬
ло  дело.
 Таким  образом,  как  уже  неоднократно  отмечалось,  во  времена
Г.М.Армфельта  в  1811-1814  гг.  Финляндия  фактически  была  приви-

«Экономическое  государство»  в  составе  России.  1811  год  127
 легированной  областью  (хотя  почему  бы  и  не  «государством»)  и  уп¬
равлялась  министром,  а  также  руководимым  им  департаментом  под¬
готовки  дел  для  Высочайшего  рассмотрения.  Несмотря  на  то,  что
Г.М.Армфельт  скончался  в  1814  г.,  по  крайней  мере  часть  его  поло¬
жения  в  качестве  фаворита  императора  и  министра  перешла,  как  бы
в  отражении,  к  следующему  председателю  Комиссии  финляндских
дел  Кнуту  фон  Тройлю  и  к  фактическому  руководителю  Комиссии
статс-секретарю  Р.Х.Ребиндеру.
 РХ.Ребиндер  успел  побывать  даже  министром  Финляндии  после
того,  как  финляндский  статс-секретарь  получил  ранг  министра
в  1834  г.  Но,  если  в  краткие  периоды  правления  Г.М.Спренгтпортена
и  М.Б.Барклая-де-Толли  в  1808-1810  гг.  и  затем  с  1823  г.  в  период
полномочий  А.А.Закревского  Финляндия  была  территорией,  руко¬
водимой  генерал-губернатором,  то  есть  генерал-губернаторством,  то
во  времена  Комиссии  финляндских  дел,  особенно  при  Г.М.Арм-
фельте,  Финляндия  была  краем,  которым  управлял  находившийся
в  Санкт-Петербурге  финляндский  министр  и  его  комиссия.
 В  то  время  генерал-губернатором  был,  как  уже  упоминалось,
уроженец  Прибалтики  генерал  Ф.Ф.Штейнгель.  По  характеру  он
был  покладистым  и  непритязательным,  но  по  своему  положению  в  сис¬
теме  фаворитов  и  близко  не  достигал  уровня  Г.М.  Армфельта,  вряд  ли
даже  Р.Х.Ребиндера,  хотя  и  имел  чин  полного  генерала.  Финлянд¬
ские  сослуживцы  красноречиво  прозвали  его  «дед».  У  него  было
имение  в  Восточной  Финляндии,  где  он  с  удовольствием  проводил
время  и  играл  в  помещика.  Финские  современники  ценили  его  имен¬
но  за  то,  что  он  не  слишком  активно  вмешивался  в  дела  Финляндии,
не  стремился  командовать,  как  какой-нибудь  Закревский,  уважал  и
ценил  особые  привилегии  и  самоуправление  Финляндии.  Его  при¬
балтийское  происхождение,  наверное,  также  влияло  на  уважение,
которым  он  пользовался,  и  помогало  ему  понимать  особые  условия
Финляндии.
 Исходя  из  этих  качеств,  Ф.Ф.Штейнгеля  помимо  «деда»  называли
также  «сокровищем»  и  другими  похожими  эпитетами.  Хотя  о
Ф.Ф.Штейнгеле  мы  знаем  не  очень  много,  —  его  биография  не  напи¬
сана,  —  все  же  известно,  что  в  исполнении  своих  обязанностей  он
был  аккуратен  и  добросовестен,  стремился  досконально  разобраться
с  вопросами.  Функции  председателя  Сената  он  старался  выполнять
хорошо  и  преуспел  в  этом.  Он  часто  принимал  участие  в  голосовании
и  даже  составлял  письменные  заявления  по  различным  делам.  Вы¬
сказывая  свое  мнение  в  качестве  председателя  последним,  он  присо¬
единялся  когда  к  точке  зрения  большинства,  когда  меньшинства.  Мог

128  «Экономическое  государство»  в  составе  России.  1811  год
 он  иногда  по  тому  или  иному  вопросу  отдать  свой  голос  такой  груп¬
пе,  против  которой  выступал  по  другим  делам.  Порой  Ф.Ф.Штейн-
гель  высказывал  мнение,  полностью  расходившееся  с  позицией  дру¬
гих  членов  Правительственного  совета.  С  другой  стороны,  Прави¬
тельственный  совет  часто  опирался  на  мнение  генерал-губернатора,
когда  не  мог  сам  найти  решения  по  какому-либо  делу.  Иногда  Прави¬
тельственный  совет  просил  своего  председателя  действовать  от  име¬
ни  совета.
 Если  Ф.Ф.Штейнгель  не  мог  по  какой-либо  причине  присутство¬
вать  на  заседании  Правительственного  совета,  то  он  направлял  по
рассматривавшимся  на  нем  вопросам  свое  особое  письменное  за¬
ключение,  которое  докладывалось  императору  вместе  с  позицией
Правительственного  совета.  Право  на  это  он  имел  в  соответствии
с  инструкцией  для  генерал-губернатора  1812  г.  Во  времена  более
поздних  генерал-губернаторов,  которые  не  так  аккуратно,  как
Ф.Ф.Штейнгель,  участвовали  в  заседаниях  Правительственного  со-
вета/Сената,  особые  заключения  стали  важнейшей  формой  исполь¬
зования  генерал-губернатором  его  властных  полномочий.
 В  качестве  председателя  Правительственного  совета  Ф.Ф.Штей¬
нгель  не  довольствовался,  однако,  только  участием  в  голосовании  и
направлении  письменных  заключений.  По  многим  вопросам  он  сам
выступал  докладчиком  или  даже  инициировал  их  рассмотрение.  Ис¬
следователь  К.В.Раухала  подводит  итог  деятельности  Ф.Ф.Штейн-
геля  в  Правительственном  совете,  отмечая,  что  Ф.Ф.Штейнгель,
главным  образом,  работал  в  сотрудничестве  с  советом.  Иной  поря¬
док  вещей  был  редкостью,  скорее  исключением.  Хотя  Ф.Ф.Штейн¬
гель  порой  и  мог  обойти  Правительственный  совет,  речь  в  таких
случаях  не  шла  с  его  стороны  о  намеренном  сокращении  сферы  де¬
ятельности  совета.  Как  правило,  причиной  становилось  стремление
генерал-губернатора  ускорить  продвижение  дел.5

РОЖДЕНИЕ  «ФИНЛЯНДИИ»  И  «ФИНЛЯНДСКАЯ  ИДЕЯ»
 Уже  не  часть  Швеции,  но  и  не  инкорпорирована  в  Россию.
Финляндия  КАК  ОДНО  ИЗ  ГОСУДАРСТВ
в  числе  многих  государств  России
 Год  1811-й  был  решающим  не  только  в  смысле  создания  состоя¬
щей  из  представителей  Финляндии  Комиссии  финляндских  дел  с  ми¬
нистром  в  качестве  председателя  и  финляндским  статс-секретарем.
В  тот  же  год  Старая  Финляндия  была  присоединена  к  только  что  за¬
воеванной  «шведской»  или  Новой  Финляндии.  Эту  операцию  также
«пробивали»  Г.М.Армфельт  и  М.М.Сперанский.  Присоединение
произошло,  правда,  с  формально-юридической  точки  зрения  на  су¬
щественно  более  высоком  уровне,  чем  учреждение  Комиссии  фин¬
ляндских  дел.  Окончательное  решение  по  этому  вопросу  принима¬
лось  в  Государственном  совете  России,  и,  таким  образом,  получило
как  в  России,  так  и  в  Финляндии  силу  закона.  Создание  же  Комиссии
финляндских  дел  было  только  административным  шагом.
 Об  этом  соединении  двух  Финляндий  не  стоит  рассказывать
слишком  подробно:  еще  в  1911  г.  Ю.  Р.Даниельсон-Кальмари  провел
по  этому  вопросу  основательное  исследование.  Отметим  только,  что
основной  причиной  объединения,  —  по  крайней  мере  в  понимании
финнов,  —  была  отсталость  Старой  Финляндии.  С  помощью  объ¬
единения  такое  положение  дел  хотели  исправить.  Последние  иссле¬
дования  (особенно  Юрки  Пааскоски)  показали,  однако,  что  степень
отсталости  Старой  Финляндии  в  ходе  финской  борьбы  за  права  была
явно  преувеличена.1
 После  объединения  Старая  Финляндия  была  весьма  быстро
«шведофинляндизирована».  Все  чиновники  Старой  Финляндии,  а

130
 Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 именно  россияне  и  прибалтийские  немцы,  которые  не  знали  шведс¬
кого  языка,  были  вынуждены  уйти  в  отставку,  а  на  их  место  из
«шведской  Финляндии»  привезли  служащих,  владевших  шведским.
Вопрос  пожалованных  земель  (т.  е.  принадлежавших  русским  поме¬
щикам  имений)  еще  долго,  однако,  отягощал  российско-финлянд¬
ские  отношения.
 Самым  существенным  в  этой  связи  было  то,  что  только  объеди¬
нение  Старой  и  Новой  Финляндии,  а  также  быстрое  приведение  по¬
рядков  в  Старой  Финляндии  в  соответствие  с  теми,  которые  сущест¬
вовали  в  шведской  Финляндии,  в  законодательном  и  административ¬
ном  плане  создали  то  самое  Великое  княжество  Финляндское,  рас¬
смотрением  истории  которого  мы  занимаемся.  Главные  архитекторы
объединения,  Г.М.Армфельт  и  М.М.Сперанский,  обосновывали  эту
меру  как  целесообразную  и  чисто  административную:  коль  скоро
шведская  Новая  Финляндия  вошла  в  состав  России,  было  бы  разум¬
ным  присоединить  к  ней  ту  часть,  которая  была  завоевана  Россией
до  1809  г.  Император  придерживался  того  же  мнения,  так  что  мера
эта  была  осуществлена.  В  младопатриотических  кругах  России  этот
шаг  немного  позднее  вызвал  чувство  большой  горечи,  особенно  ког¬
да  поляки,  ссылаясь  на  этот  прецедент,  начали  требовать  воссоеди¬
нения  «западных  губерний»  (т.  е.  территорий,  полученных  Россией
при  разделе  Польши)  с  Польшей.
 Помимо  воссоединения  Старой  Финляндии  в  контексте  форми¬
рования  окончательных  границ  Великого  княжества  Финляндского
следует  упомянуть  также  раздел  общих  территорий  Лапландии,  ко¬
торый  проходил  постепенно  в  XIX  веке.  Только  в  итоге  этих  разде¬
лов  сформировались  северные  границы  Финляндии.  Но  и  после  про¬
ведения  этих  пограничных  линий  Финляндия,  или  Великое  княжес¬
тво  Финляндское,  оставалась  весьма  разнородной  территорией.  Ее
прибрежные  районы  были  тесно  связаны  с  прибрежными  террито¬
риями  по  другую  сторону  моря  —  земли  у  Ботнического  залива  со
Швецией,  южный  берег  Финляндии  —  с  Эстонией.  Весьма  точной
является  часто  цитируемая  фраза  архитектора  и  писателя  Я.Арен-
берга  начала  XX  века,  что  только  железные  дороги  и  Н.  И.Бобриков
создали  единую  Финляндию  —  железные  дороги  в  экономическом,
а  Н.  И.Бобриков  в  политическом  плане.
 Финляндия  как  целостное  идейное  понятие  возникла,  однако,
значительно  ранее,  а  именно  во  время  и  в  кругах  той  самой  первой
Комиссии  финляндских  дел,  в  1811-1826  гг.  Специалист  по  истории
Комиссии  Кейо  Корхонен  назвал  это  «финляндской  идеей».  Что  ж,
название  неплохое.  Мы  привыкли  вкладывать  в  уста  А.  И.  Арвидсона

Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 131
 выражение:  «Шведами  мы  уже  не  являемся,  русскими  становиться
не  хотим.  Так  будем  же  финнами».  Идея  эта  возникла,  правда,  на¬
много  раньше  времени  Арвидсона.  Ее  было  бы  правильным  вложить
в  уста  Г.М.Армфельта.  Он  первым  облек  эту  идею  в  слова  и  заявил
в  свойственной  ему  прямолинейной  манере,  что  коль  скоро  импера¬
тор  Александр  1  однажды  выразил  пожелание,  чтобы  «мы  были  фин¬
нами»,  то  прямой  обязанностью  финнов  является  выполнить  эту
волю  государя  и  наполнить  это  обещание  содержанием,  то  есть  стать
финнами.
 Это  не  означало  все  же  того  же  направления  мыслей,  какое  было
характерно  для  финнов  в  конце  века  и  предполагало  существование
двух  отдельных  друг  от  друга  государств,  России  и  Финляндии.  Во
времена  Г.М.Армфельта  Россию  рассматривали  как  состоявшую  из
многих  государств  империю,  а  между  словами  «государство»  и
«провинция»  еще  не  было  такой  большой  разницы,  как  в  конце  века.
Финляндию  вполне  могли  одновременно  называть  и  называли  как
«провинцией»,  так  и  «государством».  Под  понятием  «государство»
понимали  при  этом  финансовое  государство,  которое  было  типич¬
ным  явлением  в  период  средневековья.
 «Государство»  означало  то  же  самое,  что  княжеский  аппарат  уп¬
равления  или  даже  еще  уже  —  налоговый  механизм.  Один  монарх,
как,  например,  Александр  I,  мог  иметь  в  своем  подчинении  несколь¬
ко  таких  государств  с  управленческими  аппаратами.  Красноречивым
моментом  является  то,  что  один  из  ведущих  финских  политиков
Ю.Ф.  Аминофф  мог  рекомендовать  императору,  чтобы  тот  основал  и
в  других  находившихся  под  его  властью  привилегированных  про¬
винциях  такие  же  «замечательные  правительственные  советы»,  как
и  в  Финляндии.
 Император,  собственно  говоря,  так  и  делал.  В  1812  г.  в  присоеди¬
ненной  к  России  Бессарабии  был  создан  точно  такой  же  по  структу¬
ре,  состоявший  из  двух  департаментов  Правительственный  совет,
как  в  Финляндии.  Только  на  практике  он  не  работал  так  же  хорошо,
как  финляндский  совет,  так  как  дворянство  Бессарабии  отнюдь
не  было  в  такой  же  мере  заинтересовано  в  самоуправлении  своего
края,  как  финны  (об  этом  см.  подробнее  в  моей  книге  «От  провин¬
ции  до  государства»,  с.  113-116).
 Хотя  М.М.Сперанский  в  обзоре  своей  деятельности  в  1810  г.  и
мог  отмечать,  что  Финляндия  была  «государством,  а  не  губерни¬
ей»,  но  как  в  России,  так  и  в  самой  Финляндии  ее  считали  провин¬
цией.  В  то  же  время  в  ее  отношении  могло  использоваться  и  поня¬
тие  «государство»,  так  как  в  то  время  понятия  «государство»  и

132
 Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 «провинция»  не  были  взаимно  исключающими.  Русские  часто  ис¬
пользовали  в  адрес  Финляндии  выражения  область,  край  или  Вели¬
кое  княжество,  а  то  и  просто  княжество.
 Немец  П.  фон  Гершау  в  своей  исторической  книге  определял
Финляндию  как  «почти  независимое  государство»  с  небольшими
оговорками.  Так  же  думал  и  другой  немец,  путешествовавший  по
Финляндии  в  1820  г.  Ф.  В.Шуберт.  По  его  мнению,  Финляндия  была
«государством».  Общераспространенным  представлением  российс¬
ких  современников  было  то,  что  Финляндия  являлась  привилегиро¬
ванной  провинцией  России.  Как  отмечается  в  диссертации  Кейо
Корхонена,  самым  представительным  определением  положения
Финляндии  было,  пожалуй,  определение,  данное  в  1818г.  географом
К.  И.  Арсеньевым.  Согласно  нему  как  Финляндия,  так  и  Польша  вхо¬
дили  в  российское  государство,  которое  в  административно-терри¬
ториальном  плане  подразделялось  на  50  губерний  и  пять  отдельных
территорий  или  областей.  Такими  областями  были  Новая  Финлян¬
дия,  Белосток,  Бессарабия,  область  войска  Донского  и  Грузия.  Кро¬
ме  того,  в  составе  России  было  еще  Царство  Польское.
 Области  имели  отличающуюся  от  обычных  губерний  систему  са¬
моуправления.  Издаваемые  императором-самодержцем  законы  при¬
менялись  на  территории  таких  областей  с  исключениями  в  соответс¬
твии  с  их  привилегиями.  Привилегированными  территориями  в  рос¬
сийском  государстве  были,  согласно  К.  И.  Арсеньеву,  Старая  и  Новая
Финляндия,  Лифляндия,  Эстляндия,  Курляндия,  губернии  Белорус¬
сии  и  Литвы,  Малороссия  и  Польская  Украина.  «Права  и  особые
привилегии  всех  этих  краев  основываются  лишь  на  том,  что  они  со¬
хранили  свое  прежнее  гражданское  право,  систему  управления  и
гражданские  уложения,  а  также  осуществляют  торговлю  и  промыш¬
ленную  деятельность  в  соответствии  с  полученными  от  прежних
владельцев  правилами»,  —  писал  К.И.Арсеньев.  Положение  Фин¬
ляндии  также  зависело  от  подобных  привилегий.
 На  основе  описания  К.И.  Арсеньева  можно  сделать  общий  вывод
о  том,  что  российская  элита  (или  интеллигенция)  считала  Финлян¬
дию  после  1809  г.  одной  из  привилегированных  провинций  импе¬
рии,  но  никак  не  отдельным  от  российского  государства  государс¬
твенным  образованием.
 Как  показал  К.Корхонен,  в  кругах  Комиссии  финляндских  дел
представление  о  положении  Финляндии  весьма  напоминало  то,  ко¬
торое  существовало  в  целом  в  российской  сословной  элите.  Однако
терминология,  касавшаяся  политического  положения  Финляндии,
еще  не  устоялась.  В  ней  все  же  проводилась  четкая  разница  между

Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 133
 «государством»  и  «провинцией».  Последнее  понятие  представляло
собой  лишь  образованную  по  воле  монарха  административную  тер¬
риторию.
 Комиссия  финляндских  дел  использовала  в  отношении  Финлян¬
дии  по  очереди  и  одновременно  названия  «государство»  и  «край»,
но  последнее  было,  безусловно,  как  отмечает  К.Корхонен,  более
распространено.
 Одновременно  он  указывает,  на  мой  взгляд,  совершенно  пра¬
вильно,  что,  по  всей  видимости,  в  глазах  членов  Комиссии  названия
сами  по  себе  не  имели  государственно-правового  значения  таким
образом,  чтобы  с  их  помощью  можно  было  бы  определять  положе¬
ние  Финляндии.  Финляндия  была  частью  российского  «федератив¬
ного  государства»,  но  далеко  не  простой  его  областью.
 Как  и  россияне,  финны  считали,  что  Финляндия  являлась  «при¬
вилегированной  областью».  Из  этих  привилегий  следовало,  что
Финляндия  обладала,  как  часто  говорили,  «политическим  существо¬
ванием»  (l’existence  politique).  Эту  терминологию,  как  указывает
К.Корхонен,  использовали  уже  в  1808-1809  гг.  Он  отмечает  также,
что  М.М.Сперанский  использовал  термин  «политическое  существо¬
вание»  в  отношении  положения  Финляндии,  и  продолжает,  что  «на¬
род  политически  существовавшей  Финляндии  был  возведен  в  досто¬
инство  нации»,  как  говорил,  ссылаясь  на  выступление  императора
перед  сословным  сеймом  в  Порвоо,  Р.Х.Ребиндер.2
 Вопрос  о  том,  является  ли  Финляндия  государством  или  провин¬
цией,  для  руководителей  начала  XIX  века  не  был  существенным.
Важность  он  приобрел  лишь  40  лет  спустя.  Историк  второй  полови¬
ны  XIX  столетия  Роберт  Кастрен  был  совершенно  прав,  когда
в  1882  г.  писал,  что  в  начале  1800-х  годов  в  Финляндии  не  делали
такой  разницы  между  государством  и  провинцией,  как  в  Финляндии
1880-х.  В  представлении  финских  руководителей  до  начала  влияния
идей  правовой  борьбы  и  гегельянства  государство  означало  именно
финансовое  и  налоговое  понятие.  Государство  было  для  них  тем  же,
что  и  Правительственный  совет.  Иногда  по  контексту  можно  понять,
что  под  этим  словом  имели  в  виду,  прежде  всего,  Хозяйственный
Департамент  Правительственного  совета.  В  частности,  Ю.А.Эренс-
трём  использовал  в  1812  г.  выражение  «высший  суд  и  правительс¬
тво,  т.е.  Правительственный  совет  государства».  Г.М.Армфельт  в
Мае  1809  г.  писал  Ю.Ф.Аминоффу  о  налоговых  платежах,  которые
«финны,  как  государство,  осуществляли  бы  сами».
 Наиболее  существенным  моментом  в  представлениях  финнов
Червой  половины  XIX  века  о  государстве  было  то,  что  финляндскому

134
 Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 государству  отводилось  подчиненное  положение  в  качестве  части
России.  Одним  из  красноречивых  примеров  этого  может  служить
высказывание,  использовавшееся  в  памятной  записке  Комиссии
финляндских  дел  в  1819  г.,—  как  раз  в  то  время,  когда  прорабаты¬
вался  созыв  сословного  сейма:  «Комиссия  считает,  что  рассмотрела
его  (т.  е.  Правительственного  совета)  действительное  значение,  за¬
ключив,  что  Финляндия,  которая  до  сих  пор  управлялась  в  соответс¬
твии  с  общими  законами  державы,  частью  которой  она  являлась
посредством  присоединения  к  России,  изменилась  и  превратилась
в  подчиненное  этой  державе  государство,  которое  самостоятельно
в  своем  административном  управлении».
 Сказано  правильно  и  точно:  Финляндия  была  самостоятельным
в  своем  управлении  и  подчиненным  российской  державе  государс¬
твом.  Подобное  представление  о  маленьком  «государственном  обра¬
зовании»  внутри  большой  Российской  империи  господствовало
не  только  в  Финляндии,  но  и  в  других  окраинных  областях  России.
Когда  граф  М.Огинский  планировал  для  Литвы  такое  же  положение,
какое  имела  Финляндия,  для  него  центральным  вопросом  было
именно  учреждение  Правительственного  совета,  что  затем  дало  ос¬
нование  называть  Литовскую  провинцию  государством.
 При  взгляде  из  Санкт-Петербурга  Финляндия  была  провинцией
или  генерал-губернаторством,  которое  имело  собственное  государс¬
твенное  ведомство.  Статс-секретарь  РХ.Ребиндер  в  1814  г.  точно
отметил,  что  Финляндия  в  известном  смысле  была  отдельным  госу¬
дарством,  но  при  этом  в  Санкт-Петербурге  ее  считали  генерал-гу¬
бернаторством.  Он  писал  в  1819  г.  императору,  что  Великое  княжес¬
тво  Финляндское  существовало  «непосредственно  под  скипетром
Вашим,  объединяющим  так  много  королевств  и  народов».
 К.Корхонен  в  своей  диссертации  называет  изложенный  выше
ход  мыслей  о  положении  Финляндии  «финляндской  идеей»  Ко¬
миссии  финляндских  дел.3  Но  он  оставляет  за  скобками,  что  речь-
то  шла  о  само  собой  разумевшемся  и  реально  существовавшем
положении  вещей.  Коль  скоро  Финляндия  была  по  Фридрихсгам-
скому  мирному  договору  отделена  от  Швеции,  но  ни  с  политичес¬
кой,  ни  с  общественной,  ни  даже  с  экономической  точки  зрения
не  была  объединена  с  Россией  или  инкорпорирована  в  ее  состав,
то  возникло  новое  политическое,  экономическое  и  национальное
образование  под  названием  Финляндия.  Знаменитые  слова  Алек¬
сандра  I  в  речи  на  закрытии  сейма  о  том,  что  Финляндия  занимает
отныне  место  в  среде  наций,  получили  таким  образом  реальное
содержание.

Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 135
 К.Корхонен  был  прав  в  том,  что  с  точки  зрения  Комиссии  фин¬
ляндских  дел  существенным  и  важным  было  акцентировать  то,  что
Финляндия  была  отделена  от  Швеции,  но  поскольку  как  экономи¬
ческое,  так  и  духовное  ее  отделение  фактически  еще  не  реализова¬
лись,  то  действия  в  этом  направлении  было  необходимо  всеми  мера¬
ми  продолжать.  Одновременно  Финляндию  как  в  политическом,  так
и  в  духовном  плане  следовало  сближать  с  новой  метрополией,  Рос¬
сией,  но  при  этом  без  экономического  и  общественно-политического
инкорпорирования  в  нее.  Финляндии  следовало  быть  как  можно
ближе  к  России,  но  не  сливаться  с  нею.
 Сближение  Финляндии  с  Россией
 В  этом  смысле  «финляндская  идея»  представляла  собой  держав¬
ное  мышление.  По  мнению  ее  разработчиков,  Финляндию  следова¬
ло  как  можно  большим  числом  мер,  например  с  языковой  точки  зре¬
ния  и  на  уровне  высшего  управления,  сближать  с  новой  метрополи¬
ей  —  Россией,  но  не  инкорпорировать  в  нее  с  общественной  точки
зрения.  Рубль  следовало  как  можно  быстрее  принять  в  качестве  де¬
нежной  единицы  Финляндии,  а  русский  язык  сделать  официальным
языком  управления.  Впоследствии  министр  статс-секретарь  Алек¬
сандр  Армфельт  мог,  правда,  использовать  даже  в  некоторых  случа¬
ях  слово  «ассимилировать»,  но  о  его  мыслях  мы  скажем  ниже.  Его
отец  Г.М.Армфельт  в  1814  г.  писал  епископу  Я.Тенгстрёму:  «Все,
что  кажется  сближающим  нас  с  новой  родиной-метрополией,  дает
нам  силы».4  Его  программой  было  сплавить  воедино  интересы  Рос¬
сии  и  Финляндии,  поскольку  «здравый  смысл,  политика  и  все  воз¬
можные  интересы,  о  которых  только  можно  подумать,  призывают
нас  к  этому».
 Добиться  этого  разворота  от  Швеции  к  России  было,  однако,  де¬
лом,  которое  требовало  много  усилий  и  времени.  Если  Г.М.Арм¬
фельт  был  в  этом  слишком  увлекающимся  и  сверхоптимистичным,
то  другой  густавианец,  Ю.Ф.Аминофф  был  пессимистом.  На  са¬
мом  же  деле  он  оставался  реалистом  и  был  прав.  Повернуть  корабль
Под  названием  «Финляндия»  было  непросто,  и  быстро  это  произой¬
ти  не  могло.
 После  роспуска  Комиссии  финляндских  дел  вплоть  до  конца
1850-х  гг.  Финляндию  возглавляли  чиновники,  мысли  которых  в  от¬
ношении  этого  сближения  Финляндии  с  Россией  были  такими  же,

136
 Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 как  у  тех,  кто  работал  в  Комиссии  в  1811-1826  гг.  Из  них  следует
отметить,  прежде  всего,  таких,  как  Л.  Г.фон  Гартман,  которого  отец
сразу  же  после  присоединения  Финляндии  к  России  послал  в  Санкт-
Петербург  делать  карьеру  чиновника,  учить  русский  язык  и  вос¬
принимать  широкие  общегосударственные  воззрения.  Вторым  зна¬
чимым  сторонником  сближения  был  сын  Г.М.Армфельта,  министр
статс-секретарь  Александр  Армфельт,  который  в  отличие  от  своего
предшественника  Р.Х.Ребиндера  выучил  русский  язык,  или  Кази¬
мир  фон  Котен  и  другие.  К  ним  мы  еще  вернемся  ниже,  но  уже
сейчас  следует  отметить,  что  эта  столь  неразрывно  относившаяся
к  «финляндской  идее»  мысль  о  сближении  Финляндии  с  Россией
не  ограничивалась  только  временем  первой  Комиссии  финлянд¬
ских  дел.
 Эти  активные  усилия  самих  финнов  по  сближению  с  Россией,
предпринимавшиеся  вплоть  до  первых  лет  после  Крымской  войны,
и  их  значительную  продолжительность  по  времени  необходимо  под¬
черкнуть,  так  как  в  финляндской  исторической  литературе  они  поч¬
ти  забыты.  Как  уже  отмечалось  во  введении,  таких  глав  «о  сближе¬
нии»  в  книгах  особенно  не  встретишь.
 Во  введении  отмечались  также  некоторые  из  историографичес¬
ких  причин  этого  явления,  но  их  повторение  и,  быть  может,  более
близкое  рассмотрение  не  помешают.  Можно,  наподобие  финским
историкам  периода  борьбы  по  правовым  вопросам,  например
Ю.Р.Даниельсону-Кальмари,  недоумевать,  почему  Г.М.Армфельт  и
его  друзья-единомышленники  так  быстро  и  с  таким  воодушевлени¬
ем  сближали  Финляндию  с  Россией,  в  каком-то  смысле  даже  руси¬
фицировали  ее?  Чем  еще,  как  не  русификацией,  было  бы  введение
русского  языка  в  качестве  официального  языка  управления  в  Фин¬
ляндии?
 Объяснением  этого  явления,  позднее  удивлявшего  Финляндию,
была  история  России  и  всей  Европы  того  времени,  особенно  пора¬
жение  Наполеона  и  победа  России  в  великой  войне.  В  ней  финны
счастливо  оказались  на  стороне  великого  и  мощного  победителя.
Бывшая  метрополия  Швеция  потерпела  поражение  и  уменьшилась,
превратившись  в  малую  Швецию.  В  1807-1812  гг.  Россия  состояла
в  союзе  с  Наполеоном,  но  когда  в  1812  г.  Наполеон  напал  на  Россию,
победил  в  Бородинской  битве*  и  захватил  Москву,  финны  не  могли
быть  уверены  в  будущей  победе  России.  Вот  тогда  их  верность  но¬
вой  метрополии  должна  была  выдержать  испытание  на  прочность.
 *  Здесь  автор  повторяет  взгляд  ряда  европейских  историков,  отличный  от
российского.

Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 137
 Поэтому  руководители  Финляндии  того  времени,  не  покладая  рук,
работали  для  обеспечения  верности  своей  страны  России.
 Перелом  произошел  уже  на  следующий  год.  Армия  Наполеона
была  вынуждена  отступить  из  России  с  огромными  потерями.  Это
заставило  даже  сдержанного  Р.Х.Ребиндера  заявить:  «Надо  при¬
знать,  что  это  —  великая  нация  и  как  трогательный,  так  и  редкий
пример  того,  что  в  стране  могут  одновременно  иметься  благородный
и  совершенный  государь,  а  также  верный  и  преданный  народ».  Пос¬
ле  поражения  Наполеона  в  России  против  него  была  создана  широ¬
кая  коалиция,  разгромившая  его  армию  в  знаменитой  Лейпцигской
битве  в  1813  г.  Когда  Наполеон  не  согласился  заключить  мир  на  ус¬
ловиях  победителей,  те  вторглись  во  Францию  и  дошли  до  Парижа,
после  чего  Наполеон  был  первый  раз  отстранен  от  власти.  В  марше
на  Париж  участвовал  верхом  на  верблюдах  калмыцкий  полк  Алек¬
сандра  I.  Калмыки  и  верблюды  вызвали  понятное  любопытство  и
ужас  у  парижан.  Быть  может,  именно  поэтому  министр  иностран¬
ных  дел  Англии  Роберт  Кастлери  как-то  назвал  Александра  I  «кня¬
зем  калмыцким».
 Вот  тогда  финны  смогли  убедиться  в  том,  что  Александр  I  был
победителем,  а  Наполеон  —  проигравшим,  хотя  у  него  впереди  были
еще  сто  дней  реставрации.  Россия  завоевала  не  только  Финляндию  и
Бессарабию,  но  и  Польшу.  Ее  сфера  влияния  простиралась  глубоко  в
Европу,  и  после  этого  —  вплоть  до  поражения  в  Крымской  войне  —
Россия  была,  бесспорно,  одной  из  правивших  Европой  великих  де¬
ржав.  Она  была,  в  частности,  центром  власти  Священного  Союза,  а
во  времена  Николая  I  —  «жандармом  Европы»,  наиболее  значимым
фактором  поддержания  порядка  и  оплотом  борьбы  с  революционны¬
ми  движениями.  В  глазах  сторонников  новой  государственной  при¬
надлежности  Россия  выглядела  для  Финляндии  не  как  угнетатель,
которого  следовало  бояться,  но  как  страна  новых  больших  возмож¬
ностей.
 Примером  такого  отношения  и  быстрой  перемены  настроения  мо¬
жет  служить  настоятель  собора  Порвоо  Магнус  Алопеус,  который
еще  в  1808  г.  с  чувством  горечи  присягал  на  верность*,  но  уже  в  нояб¬
ре  следующего  года  на  праздновании  по  случаю  Фидрихсгамского
мирного  договора**  высказывал  следующие  воодушевленные  мысли:
 «Победитель  пришел  на  защиту  нашу,  и  законы  остались  в  силе.
Ибо  если  обратим  мы  взоры  свои  на  то  государство,  к  которому  мы
ныне  присоединились,  то  заметим,  что  на  протяжении  столетия  оно
 *  Императору  России.
 **  Был  заключен  в  сентябре  1809  г.

138
 Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 неизменно  поднималось  в  значимости.  Оно  разбило  все  препятс¬
твия,  которые  пытались  поставить  на  пути  его  роста,  и  с  помощью
неодолимой  силы  поднялось  до  той  чести  и  власти,  каковой  в  насто¬
ящий  момент  располагает.  В  таком  государстве  каждая  область  мо¬
жет  подняться  до  того  благосостояния,  которое  только  позволяют  ее
климат,  земля  и  расположение».5
 На  быстрое  изменение  настроений  жителей  Финляндии  и  стрем¬
ление  к  сближению  с  Россией  оказывала,  конечно,  влияние  также
политика  завоевания  и  умиротворения,  которую  проводила  в  Фин¬
ляндии  Россия.  Она  очень  точно  описана  в  секретном  письме-инс¬
трукции  генерал-губернатору  от  1810  г.  Ее  основным  тезисом  было,
что  Финляндии  следовало  давать  такие  преимущества  в  составе  Рос¬
сии,  которые  она  никогда  не  могла  получить  в  качестве  части  Шве¬
ции.  И  такие  преимущества  предоставлялись.  Политику  России  в
Финляндии  можно  назвать  почти  политикой  подкупа.
 За  вызванным  Крымской  войной  поворотом  положения  России
в  сторону  ослабления  последовал  финляндский  сепаратизм,  стрем¬
ление  отделиться  от  России.  Одновременно  в  Финляндии  распро¬
странилось  учение  о  государстве,  а  именно  идея  о  том,  что  Финлян¬
дия  является  отдельным  от  России  государством,  а  также  знания  о
конституционных  законах,  которые  сильно  повлияли  на  финские  ис¬
торические  исследования.  Они  вызвали  явное  искажение  в  нашем
представлении  об  истории,  особенно  применительно  к  российско-
финляндским  отношениям  первой  половины  XIX  века.  Это  явление
мы  рассмотрели  выше  во  введении.
 Кроме  того,  с  конца  1850-х  гг.,  когда  сейм  в  Порвоо  был  как  бы
обнаружен  в  качестве  якобы  парламентского  сословного  сейма,
был  переброшен  искусственный  мостик  от  сейма  в  Порвоо  к  засе¬
данию  сейма  в  Хельсинки  в  1863  г.  Промежуток  между  созывами
сейма  был  заклеймен  как  «ночь  государства»  и  своего  рода  время
застоя,  поскольку  сословия  не  собирались.  Одновременно  оста¬
лось  без  внимания,  что  «ночь  государства»  была  не  только  време¬
нем  сближения  Финляндии  с  Россией  и  отдаления  от  Швеции,  но
и  активнейшим  периодом  политического  и  экономического  стро¬
ительства  финляндского  «государства».  Историк-экономист  Мат¬
ти  Пелтонен,  на  мой  взгляд,  весьма  точно  подчеркнул,  что  имен¬
но  в  1830-е  и  1840-е  гг.  возникло  финляндское  «экономическое
государство».6

Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 139
 Попытка  сделать  русский  языком  управления
 Пожалуй,  самой  важной  из  мер  по  сближению  Финляндии  с  Рос¬
сией  была  попытка  сделать  русский  языком  системы  управления
в  Финляндии.  Ее  инициаторы  стремились  добиться  быстрого  ре¬
зультата,  но  сопротивление  этому  оказалось  сильным,  а  условия
осуществления  проекта  в  целом  были  сложными7.  И.  о.  генерал-гу¬
бернатора  Г.М.Армфельт*  осенью  1812  г.  пришел  в  ярость,  услы¬
шав,  что  в  Турку  ходят  разговоры  о  том,  что  на  лекциях  преподава¬
теля  русского  языка  не  будет,  мол,  ни  одного  слушателя.  Он  писал  по
этому  поводу  Я.Тенгстрёму:  «Допустимо  ли  такое?  Мудро  ли  это?
Неужели  кто-либо  думает,  что  через  шесть  лет  можно  будет  полу¬
чить  место,  не  зная  русского  языка,  или  что  Финляндия  уже  не  будет
под  властью  России?»  По  мнению  Г.М.Армфельта,  те,  кто  вели  та¬
кие  разговоры,  проявляли  неуважение  к  дарованным  Финляндии  об¬
ширным  политическим  правам.
 Особую  активность  в  плане  внедрения  русского  языка  проявлял
как  раз  председатель  Комиссии  финляндских  дел  Г.М.Армфельт.
В  1812  г.  он  писал  епископу  Я.Тенгстрёму:  «Молодежь  обязательно
должна  учить  русский  язык,  чтобы  помогать  преуспеванию  Финлян¬
дии  и  наблюдать  за  ним».  Финнам  следовало  учить  русский  язык  еще
и  затем,  чтобы  сохранить  в  своих  руках  должности  чиновников  в  стра¬
не.  Из  этой  мысли  Г.М.Армфельта  ясно  следует,  что  он  считал  в  лю¬
бом  случае  неизбежным  переход  работы  чиновничьего  аппарата  Фин¬
ляндии  на  русский  язык,  возможно  даже  быстрыми  темпами.  В  таком
случае  было  бы  лучше,  чтобы  должности  в  системе  управления  оста¬
вались  за  финнами  при  условии  знания  ими  русского  языка.
 В  отношении  неизбежности  смены  официального  языка  системы
управления  с  Г.М.Армфельтом  были  согласны  и  другие  члены  Ко¬
миссии  финляндских  дел.Р.Х.Ребиндер  даже  считал  распростране¬
ние  знания  русского  языка  одним  из  важнейших  проектов  Комиссии.
Он  также  подчеркивал  важность  этого  вопроса  с  точки  зрения  поли¬
тического  положения  Финляндии,  хотя  сам  никогда  не  учил  язык
новой  метрополии.
 Г.М.Армфельт,  насколько  я  знаю,  не  очень  хорошо  владел  рус¬
ским  языком,  как,  впрочем,  в  целом  финские  руководители  его  поко¬
ления.  Его  основными  языками  были  французский  и  шведский.
 *  Генерал-губернатор  Ф.Ф.Штейнгель  в  1812  г.  во  главе  русского  корпуса
Покинул  Финляндию  для  участия  в  войне  против  Наполеона.

140
 Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 Только  в  следующем  поколении,  поколении  Л.Г.фон  Гартмана  и
 А.Армфельта,  было  уже  больше  чиновников  высокого  уровня,  вла¬
девших  русским  языком.
 Уже  в  январе  1812  г.  Г.М.Армфельт  предложил  Комиссии  «ини¬
циативу  императора»  о  распространении  русского  языка.  При  этом
Г.М.Армфельт  был  реалистом  настолько,  что  счел  необязательным
с  точки  зрения  работы  знание  русского  языка  почтмейстером  Тор-
нио*.  Другим  чиновникам,  по  его  мнению,  знание  русского  языка
требовалось.  Поэтому  следовало  незамедлительно  привлечь  пре¬
подавателей  русского  языка  во  все  университеты  и  основные  шко¬
лы,  гарантировав  им  в  качестве  стимула  особые  преимущества
в  окладах.
 Правительственному  совету  надлежало  выяснить,  когда  от  всех
чиновников  Финляндии  можно  было  бы  начинать  требовать  знания
русского  языка.  Совет  приступил  к  соответствующей  работе.  По  его
мнению,  «бутылочным  горлышком»  была  система  школьного  обра¬
зования,  поскольку  на  начальном  этапе  потребовалось  бы  много  вре¬
мени  для  привлечения  нужного  количества  учителей.  Впоследствии
еще  больше  времени  прошло  бы  до  того  момента,  когда  они  смог¬
ли  бы  начать  преподавание.  Тем  не  менее  Правительственный  совет
был  оптимистичен:  он  считал,  что  через  10  лет  от  чиновников  мож¬
но  было  бы  уже  требовать  знания  русского  языка.
 Заседавшая  в  Санкт-Петербурге  Комиссия  не  была  удовлетворе¬
на  таким  предложением  и  обвинила  подготовленную  программу  в  из¬
лишней  медлительности  предложенных  в  ней  мер.  По  мнению  Ко¬
миссии,  предложенный  Правительственным  советом  срок  можно
было  бы  сократить  вдвое,  т.е.  до  пяти  лет,  и  хотя  это  предложение
Комиссии  было  совершенно  утопическим,  император  все  же  подпи¬
сал  в  июне  1812  г.  составленное  в  соответствии  с  ним  распоряжение.
На  следующий  год  был  выпущен  особый  указ,  в  котором  для  реали¬
зации  программы  обучения  русскому  языку  устанавливался  срок
в  пять  лет.
 Каким  же  чудом  можно  было  за  пять  лет  успеть  подготовить  для
Финляндии  совершенно  новый,  владеющий  русским  языком  аппа¬
рат  чиновников?  Через  систему  школьного  образования  сделать  это
в  столь  короткий  срок  было  невозможно.  Хотя  бы  уже  по  той  причи¬
не,  что  учителей  катастрофически  не  хватало.  Члены  Комиссии  фин¬
ляндских  дел  начали  искать  подходящих  учителей  из  России,  но  и
там  их  не  так  просто  было  найти.  Подготовка  новых,  владеющих
 *  Город  на  севере  Финляндии  у  самой  границы  со  Швецией.

Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 141
 русским  языком  чиновников  в  школах  потребовала  бы,  это  совер¬
шенно  очевидно,  периода  большего,  чем  одно  поколение.  Единс¬
твенной  реальной  альтернативой  было  направить  уже  имевшихся
чиновников  на  принудительные  интенсивные  курсы  русского  языка,
но  и  в  этом  случае  пять  лет  было  бы  слишком  коротким  сроком.
 Как  мы  теперь  знаем,  эта  утопическая  программа  не  осущест¬
вилась.  Сначала  произошло  даже  развитие  в  обратном  направле¬
нии.  Когда  Старая  Финляндия  присоединилась  к  Новой,  ее  чинов¬
ники,  среди  которых  было  много  хорошо  владевших  русским  язы¬
ком  людей,  быстро  шведизировались.  Вооружение  чиновников
Финляндии  знанием  русского  языка  так  и  не  удалось  осуществить
в  первой  половине  XIX  века,  уже  просто  по  той  причине,  что  мно¬
гим  чиновникам,  а  не  только  священникам  и  учителям,  которые
были  освобождены  от  изучения  русского  языка,  в  работе  русский
язык  не  требовался.
 Среди  высших  ведомств  Финляндии  на  русском  языке  работали
только  канцелярия  генерал-губернатора  и  второй  департамент,  т.н.
департамент  русскоязычной  корреспонденции,  Статс-секретариата.
Позднее,  когда  владеющие  русским  языком  чиновники  потребова¬
лись  также  в  Сенате,  губернских  правлениях  и  центральных  учреж¬
дениях,  эта  потребность  удовлетворялась,  главным  образом,  за  счет
финских  офицеров,  во  время  службы  в  России  выучивших  русский
язык.
 Несмотря  на  упомянутые  структурные  проблемы,  Комиссия  фин¬
ляндских  дел  и  Правительственный  совет  старались,  как  могли.
В  1813  г.  был  издан  указ,  в  соответствии  с  которым  после  1818  г.
в  Финляндии  невозможно  было  бы  получить  государственную  долж¬
ность,  не  предоставив  свидетельства  о  владении  русским  языком.
В  1824  г.  от  действия  этого  указа  были  освобождены  священники,
так  как  от  них  поступало  очень  много  прошений  о  предоставлении
освобождения  от  знания  русского  языка.  Учителя  были  освобожде¬
ны  от  соответствующих  требований  в  1831  г.  На  практике  же  к  вы¬
полнению  требований  указа  1813  г.  и  в  отношении  других  чиновни¬
ков  относились  весьма  формально.
 По  мнению  Комиссии  финляндских  дел,  предпринятые  действия
были  достаточными.  В  Комиссии  считали,  что  уже  в  1820-е  гг.  среди
сословий  Финляндии  господствовал  оживленный  интерес  к  изуче¬
нию  русского  языка.  Поэтому,  мол,  жесткий  контроль  за  соблюдени¬
ем  соответствующих  указов  больше  не  требовался.  Подобные  мыс¬
ли  со  стороны  Комиссии  были,  однако,  чистым  заблуждением.  Прав¬
дой  было  то,  что  на  практике  жесткого  контроля  за  выполнением

142
 Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 указов  в  отношении  изучения  русского  языка  не  было.  Свидетельс¬
тво  о  владении  русским  языком  можно  было  получить  так  же  легко,
как  в  Хельсинкском  университете  свидетельство  о  знании  шведско¬
го  языка  в  середине  прошлого  века.8
 Хотя  Комиссия  финляндских  дел  была  в  конечном  итоге  удовлет¬
ворена  своими  достижениями  по  распространению  русского  языка
в  Финляндии,  ситуацию  можно  было  характеризовать  как  угодно,  но
только  не  как  хорошую.  Это  отметил  генерал-губернатор  А.А.За-
кревский.  В  1826  г.  он  сетовал  на  то,  что  хотя  в  1818-1824  гг.  универ¬
ситет  Турку  закончило  756  студентов,  которые  должны  были  знать
русский  язык,  среди  чиновников  финских  губерний  вряд  ли  можно
было  найти  хоть  одного,  кто  бы  сносно  говорил  по-русски.  В  Хель¬
синки  дело  с  интересом  к  русскому  языку  обстояло  несколько  луч¬
ше,  чем  в  других  местах,  поскольку  там  семьи  нанимали  унтер-офи¬
церов,  проходивших  службу  в  ротах  военных  кантонистов*,  учить
детей  русскому  языку.
 А.А.Закревский  в  свойственной  ему  манере  энергично  взялся  за
исправление  ситуации.  На  этот  участок  он  поставил  работать  на¬
чальника  своей  канцелярии  Х.Р.Эльвинга.  Но  и  тот  не  сумел  предло¬
жить  ничего  большего,  кроме  учреждения  профессуры  по  русскому
языку.  Статс-секретарь  Р.Х.Ребиндер  сомневался  в  разумности  та¬
кой  меры:  он  считал,  что  будет  сложно  найти  человека,  отвечающего
требованиям  такой  должности.  Тем  не  менее,  в  1829  г.  лектор  русс¬
кого  языка  Габриэль  Гейтлин  был  назначен  и.  о.  профессора  русско¬
го  языка  и  литературы.
 Идея  принадлежала  А.  А.Закревскому.  Он  хотел  также  увеличить
число  преподавателей  русского  языка  в  высших  учебных  заведениях
и  повысить  их  жалованье,  чтобы  сделать  эти  должности  более  при¬
влекательными.  Уже  в  следующем  1830  г.  старший  преподаватель
русского  и  славянских  языков  Петербургского  университета  Сергей
Соловьёв  был  назначен  постоянным  профессором  Александровско¬
го  университета  в  Хельсинки.
 Введение  новых  должностей,  однако,  не  могло  особенно  помочь,
если  студенты  не  хотели  учиться,  а  принудительное  изучение  русс¬
кого  языка,  которого  никто  из  чиновников  так  никогда  и  не  предло¬
жил,  могло  только  ухудшить  ситуацию.
 Меры  А.А.Закревского  продолжил  его  преемник,  генерал-губер¬
натор  А.С.Меншиков.  В  марте  1846  г.  по  его  представлению  учите¬
 *  В  России  первой  половины  XIX  века  кантонистами  называли  солдатс¬
ких  детей,  для  которых  при  гарнизонах  создавались  школы.

Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 143
 лям  русского  языка  начальной  стадии  обучения  были  предоставлены
дополнительные  привилегии.  А.С.Ментиков  обосновывал  свое
предложение  тем,  что  из-за  низкого  жалованья  на  эти  должности
трудно  было  найти  компетентных  учителей.  Свои  аргументы  он
привел  в  обширной  памятной  записке,  в  которой  он  рассматривал
положение  финского  и  русского  языков  и  состояние  дел  с  их  препо¬
даванием  в  Финляндии.
 В  ней  А.С.Ментиков  отмечал,  в  частности,  что  постоянно  воз¬
растающая  в  Финляндии  любовь  к  финскому  языку  может  помочь
правительству  убедить  финнов  в  важности  изучать  также  и  русский
язык.  Было  дано  распоряжение,  чтобы  учащиеся  шведоязычных
классов  старшей  ступени  начальных  школ  и  лицеев  Выборга  и  Ха-
мины  прослушивали  также  курс  русского  языка.  Так  что  принуди¬
тельное  обучение  русскому  языку  все  же  частично  реализовалось.
 Через  два  года  в  1848  г.  положение  преподавателей  русского  язы¬
ка  было  еще  улучшено,  когда  император  по  предложению  А.С.Мен-
шикова  издал  распоряжение  о  том,  чтобы  право  на  повышение
в  должности  было  расширено  и  предоставлено  также  учителям,  ко¬
торые  прошли  обучение  в  каком-либо  из  университетов  империи.
 В  завершение  рассмотрим  сделанное  в  1844  г.  предложение  из¬
вестного  профессора  русского  языка  и  литературы  Я.Грота  и  некото¬
рые  его  мысли  о  том,  как  следовало  бы  продвигать  дело  изучения
русского  языка  в  Финляндии.  Он  послал  свое  предложение  минист¬
ру  статс-секретарю  А.Армфельту,  а  тот  переправил  его  дальше
 А.С.Меншикову,  который  внес  в  этот  документ  добавления  и  ис¬
правления.  В  пространном  заключении  на  предложение  Я.Грота
 А.С.Ментиков  отметил,  что  воспитанникам  Выборгского  лицея  уже
была  предоставлена  привилегия  занимать  должности  преподавате¬
лей  русского  языка.  Впредь  у  выпускников  этого  лицея,  которые
проявят  перед  лицом  губернатора  и  инспектора  хорошие  практичес¬
кие  и  теоретические  знания  русского  языка,  будет  право  становиться
учителями  русского  языка  в  таких  школах,  где  раньше  от  преподава¬
телей  русского  языка  требовалось  быть  урожденными  русскими.
 Кроме  того,  такое  право  будет  предоставлено  также  тем,  кто
представит  свидетельство  одного  из  российских  университетов  о  та¬
ком  знании  русского  языка,  которое  требовали  в  империи  от  выпус¬
кников  научных  курсов  губернских  лицеев.  Русские,  представившие
такое  же  свидетельство,  сразу  повышались  бы  до  следующего  чи¬
новничьего  класса  при  том  условии,  что  они  будут  преподавать
не  менее  пяти  лет.  Кроме  того,  по  мнению  губернатора,  следовало
продолжить  практику  направления  в  Россию  финских  учащихся  со

144
 Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 стипендией  в  500  серебряных  рублей  (в  год)  и  при  условии,  что  по
завершении  образования  они  в  течение  пяти  лет  будут  преподавать
русский  язык  в  школах  Финляндии.  Император  утвердил  эти  пред¬
ложения  профессора  Я.Грота  и  генерал-губернатора  А.С.Менши-
кова  в  том  же  1844  г.
 В  ноябре  профессор  Я.  Грот  навестил  Л.Г.фон  Гартмана.  На
встрече  присутствовал  также  Казимир  фон  Котен.  Они  провели
вместе  вечер,  обдумывая  вопросы  преподавания  русского  языка.
Л.Г.фон  Гартман  жаловался,  что  никто  из  сенаторов  не  способен  как
следует  разговаривать  по-русски  с  А.С.Меншиковым.  По  мнению
Я.  Грота,  правительству  следовало  четко  сформулировать  свои  поже¬
лания  в  этой  области.  Он  считал,  что  меры  принуждения,  которые
применялись  в  прибалтийских  провинциях,  в  Финляндии  результата
не  дали  бы.  С  его  точки  зрения,  от  всех  требовать  знания  русского
языка  не  следовало.  Достаточно  было  бы  выдвижения  такого  требо¬
вания  лишь  для  тех,  кто  занимал  определенные  должности.  Для  под¬
готовки  таких  чиновников  Я.Грот  предлагал  создать  особое  учебное
заведение,  в  котором  все  предметы  преподавались  бы  на  русском
языке.  Я.  Грот  был  недоволен  деятельностью  на  этом  направлении
Сената,  где,  по  его  словам,  сидело  много  «ночных  колпаков  или  лю¬
дей  предубежденных»*.
 Глядя  на  все  эти  планы  и  действия  властей  по  повышению  уров¬
ня  владения  русским  языком  в  Финляндии,  трудно  отделаться  от
мысли,  что  во  всей  этой  деятельности  была  одна  весьма  существен¬
ная  основополагающая  ошибка:  все  время  увеличивалось  предложе¬
ние,  тогда  как  сначала  следовало  заняться  увеличением  спроса.
Сколько  бы  преподавателей  русского  языка  ни  наняли  бы  для  работы
в  финских  школах  и  университетах,  это  не  могло  помочь,  если
не  было  учащихся,  которые  хотели  бы  изучать  этот  язык.  Спрос  лег¬
ко  можно  было  повысить,  обещав  всевозможные  привилегии,  на¬
пример  надбавки  к  жалованью  тем  чиновникам,  которые  хорошо
владеют  русским  языком.  Можно  было  бы  награждать  за  знание  язы¬
ка  орденами  и  т.п.  Ведь  российское  правительство,  как  мы  видели
выше,  вполне  владело  такой  политикой  подкупа.
 Одновременно  можно  было  бы  использовать  принцип  добро¬
вольного  принуждения,  то  есть  сделать  изучение  русского  языка,  как
говорят  в  России,  добровольно-принудительным.  Если  бы  в  начале
1810-х  годов  в  финских  церквях  был  зачитан  утвержденный  импера¬
тором  указ,  в  соответствии  с  которым  через  20  лет  ни  на  одну  высо¬
 *  «Колпаки»  —  презрительное  название  одной  из  политических  партий
Швеции  в  XVIII  веке,  которая  выступала  против  войны  с  Россией.

Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 145
 кую  должность  Финляндии,  например  членов  Правительственного
совета,  губернаторов  или  старших  чиновников  губернского  правле¬
ния,  а  также  руководителей  центральных  ведомств  невозможно
было  бы  получить  назначения  без  хорошего  устного  и  письменного
знания  русского  языка,  то,  как  я  полагаю,  интерес  к  изучению  русс¬
кого  языка  в  Финляндии  сразу  бы  возрос.  Не  только  родители
Л.Г.фон  Гартмана  начали  бы  думать  о  будущем  своих  детей  и  давать
им  такое  школьное  и  дальнейшее  образование,  которое  гарантирова¬
ло  бы  хорошее  знание  русского  языка.
 Внимательный  читатель  может  заметить,  что  был  ведь  в  1813  г.
издан  указ,  по  которому  после  1818  г.  в  Финляндии  невозможно
было  получить  никакой  государственной  должности  без  сертифика¬
та  о  знании  русского  языка.  Да,  как  мы  видели,  такой  указ  был  издан.
Но  в  этом  указе  1813  г.  было  много  недостатков.  Во-первых,  пере¬
ходный  период  был  слишком  коротким,  всего  пять  лет.  Во-вторых,
он  касался  всех  государственных  должностей,  а  не  только  высших.
В-третьих,  понятие  «знание  русского  языка»  не  было  определено
достаточно  четко,  поэтому  соответствующие  этому  указу  свидетель¬
ства  о  знании  языка  можно  было  получить,  владея  русским  весьма
плохо.
 В  1869  г.  в  Финляндии  было  учреждено  Главное  управление  учи¬
лищного  ведомства.  Его  первым  главным  директором  стал  долгое
время  служивший  в  России  человек  времен  Л.  Г.  фон  Гартмана  и
 А.С.Меншикова,  барон  Казимир  фон  Котен.  Он  так  же,  какЮ.М.Нор-
денстам  и  Александр  Армфельт,  представлял  общегосударственный
стиль  мышления.  Заняв  этот  пост,  он  активно  начал  предпринимать
усилия  для  повышения  эффективности  изучения  и  преподавания
русского  языка  в  школах  Финляндии.  Его  успех  в  этих  начинаниях,
однако,  существенно  ослабило  то,  что  в  1860-х  гг.  в  Финляндии  его
рассматривали  как  представителя  безвозвратно  ушедших  времен
Николая  I.
 Положение  русского  языка  в  Финляндии,  действительно,  остав¬
ляло  желать  лучшего,  особенно  после  Крымской  войны,  когда  нача¬
лось  духовное  отдаление  от  России,  и  студенты  перестали  прихо¬
дить  на  лекции  профессора  Я.Грота.  Установления  1863  г.  только
еще  больше  ухудшили  ситуацию.  Русский  язык  стал,  главным  обра¬
зом,  добровольным  предметом  по  выбору.  Но  энтузиазм  К.  фон  Ко-
тена  в  плане  расширения  преподавания  русского  языка  не  нуждается
в  сложных  объяснениях,  как-то  предвестниках  подходов  Ю.К.Паа-
сикиви  или  примерах  провинций  Прибалтики,  какие  дала  исследо¬
вавшая  его  политику  в  области  школьного  образования  Мирья

146
 Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 Хяркёнен.  Объяснением  этого  энтузиазма  служат  образ  мыслей  того
поколения,  к  которому  принадлежал  К.  фон  Котен,  а  также  тот  жиз¬
ненный  путь,  который  он  прошел.
 Стремление  таких  людей,  как  барон  К.  фон  Котен,  мысливших
общегосударственными  категориями,  повысить  эффективность  изу¬
чения  русского  языка  было  естественным.  Кроме  того,  на  рубеже
1860-1870  гг.  со  стороны  России  Финляндия  еще  не  подвергалась
такому  русифицирующему  и  унифицирующему  давлению,  перед  ко¬
торым  нужно  было  бы  прогибаться.  Давление  это  началось  только
в  1880-х  гг.  Что  касается  развития  в  прибалтийских  провинциях,  то
у  М.Хяркёнен  нет  никаких  доказательств  того,  чтобы  оно  оказало
влияние  на  политику  К.  фон  Котена.
 На  мой  взгляд,  в  качестве  объяснения  этой  политики  вполне  до¬
статочно  принять  во  внимание,  к  какому  поколению  относился  К.
фон  Котен,  а  также  то,  из  какой  среды  он  вышел.  Для  поколения
Л.Г.  фон  Гартмана  и  А.Армфельта  было  вполне  естественным  спо¬
собствовать  укреплению  положения  русского  языка  в  Финляндии.
Целью  К.  фон  Котена  и  руководимого  им  Главного  управления  учи¬
лищного  ведомства  было  сделать  русский  язык  обязательным  к  изу¬
чению  в  Финляндии.  Однако  между  этими  принципами  —  принуди¬
тельно  изучать  русский  или  добровольно  —  колебались  и  К.  фон
Котен,  и  А.Армфельт.
 Наиболее  активными  сторонниками  введения  обязательного  изу¬
чения  русского  языка  был  не  К.  фон  Котен,  а  сенаторы  С.Х.  Антелл  и
Ю.М.Норденстам.  А.Армфельт  представлял  весьма  мудрую  линию
политики  морковки.  Она  сводилась  к  тому,  что  нужно  было  только
достаточно  ясно  дать  знать,  что  на  таких-то  важных  постах  будет,
безусловно,  требоваться  хорошее  знание  русского  языка.  Тогда  най¬
дутся  желающие  учиться,  и  у  них  будет  мотивация  учить  русский
как  следует.  Такая  политика  А.Армфельта  не  получила,  однако,
одобрения  на  более  высоком  уровне.
 В  конечном  итоге  сторонником  идеи  об  обязательном  изучении
русского  языка  стал  и  сам  К.  фон  Котен,  и  его  соратники  по  продви¬
жению  этой  идеи,  сенаторы  С.Х.Антелл  и  Ю.М.Норденстам.
В  1871  г.  император  по  представлению  Комитета  финляндских  дел
принял  решение,  что  во  всех  школах  для  мальчиков  русский  язык
следовало  сделать  обязательным  предметом  и  отвести  для  него
столько  часов,  сколько  нужно  было  для  достижения  хорошего  уров¬
ня  владения  им.  Вопрос  о  системе  школьного  образования  рассмат¬
ривался  после  этого  еще  в  Сенате,  но  положение  в  части  обязатель¬
ности  порядка  преподавания  русского  языка  не  изменилось.

Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 147
 В  этом  деле,  однако,  была  сделана  именно  та  ошибка,  от  которой
предостерегал  профессор  Я.Грот.  Принудительный  характер  изуче¬
ния  русского  языка  не  увеличил,  а,  скорее,  уменьшил  желание  учить
его  хорошо.  И  еще:  новая  система  школьного  образования  с  обяза¬
тельным  изучением  русского  языка  была  введена  в  очень  неподходя¬
щее  для  этого  время.  Атмосфера  в  Финляндии  только  что  измени¬
лась  в  сторону  отдаления  от  России,  даже  отторжения  ее.  В  этой  ат¬
мосфере,  даже  несмотря  на  связанные  с  должностями  стимулы,  изу¬
чение  русского  языка  не  пользовалось  популярностью.
 Свидетельством  того,  какое  незначительное  влияние  имели  в  ко¬
нечном  итоге  эти  меры,  служит  письмо  Йоханнеса  Грипенберга
Ю.С.Юрьё-Коскинену  от  1889  г.,  которое  мы  уже  цитировали.  В  со¬
ответствии  с  ним,  русские  дачники  полагали,  что  в  школах  Финлян¬
дии  вообще  не  преподавался  русский  язык!
 От  королевского  Турку
 К  ИМПЕРАТОРСКОМУ  ХЕЛЬСИНКИ
 Два  других  шага  с  целью  сближения  Финляндии  с  Россией,  а
именно  перенос  столицы  и  обмен  денег  на  рубли,  удались,  хотя  пос¬
ледний  только  начиная  с  1840  г.  Перенос  столицы  с  1812  г.  из  «швед¬
ского»  города  Турку  в  Хельсинки  был  одним  из  самых  заметных  для
внешнего  мира  мероприятий.  Оно  было  осуществлено  несмотря  на
то,  что  привыкшее  к  Турку  и  хорошо  там  обосновавшееся  чиновни¬
чество  было  настроено  резко  против.  Решение  о  переносе  было  при¬
нято  в  1812  г.,  однако  реальный  переезд  столицы  занял  десятилетия.
В  маленьком  жалком  Хельсинки  отсутствовали  здания,  необходи¬
мые  для  структур  управления.  Их  надо  было  сначала  построить.  Оп¬
ределенным  символом  действительного  переноса  столицы  стал  пе¬
реезд  в  Хельсинки  Сената  в  1819  г.
 Основной  причиной  переноса  стол  ицы  было  то,  что  Турку  как  в  гео¬
графическом,  так  и  в  духовном  плане  был  слишком  близок  к  Шве¬
ции.  Только  в  Хельсинки,  в  совершенно  новом  окружении,  как  в  об¬
ществе,  так  и  среди  чиновников  могло  возникнуть  и  получить  разви¬
тие  общегосударственное  мышление,  а  также  зародиться  новый  на¬
циональный  дух,  соответствующий  изменившемуся  положению
Финляндии.  Хельсинки  превратили  в  столицу,  наглядно  символизи¬
рующую  новую  государственную  принадлежность  Финляндии.  Туда

148
 Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 были  перенесены  и  Сенат,  и  университет.  В  архитектурном  плане
главный  планировщик  города  Карл  Людвиг  Энгель  сделал  его  своего
рода  маленьким  Петербургом.  Центральной  площадью  стала  выпол¬
ненная  в  стиле  ампир  Сенатская  площадь,  на  восточной  стороне  ко¬
торой  расположилось  здание  Сената,  на  западной  —  университета,  а
на  северной  на  возвышении  —  Николаевский  (ныне  Кафедральный)
собор.  Там,  таким  образом,  возникло  триединство  —  объединение
власти  духовной,  светской  и  научной.
 Важнейшие  улицы  были  названы  в  честь  создателей  новой  госу¬
дарственной  принадлежности  Финляндии  или  символизирующих  ее
дел:  улица  Унии  (Унионинкату),  улица  Фабиана  (Фабианинкату,
в  честь  генерал-губернатора  Ф.Ф.Штейнгеля),  улица  Мира  (Раухан-
кату,  в  честь  Фридрихсгамского  мира),  Александровская  улица
(Алексантеринкату)  и  т.д.  На  Северной  набережной  или  на  полуост¬
рове  Катаянокка  планировалось  построить  огромный  императорс¬
кий  дворец,  фасад  и  двор  которого  открывались  бы  в  сторону  Санкт-
Петербурга.  Из-за  недостатка  средств  пришлось,  однако,  для  рези¬
денции  императоров  довольствоваться  скромным  домом  буржуа,  в  ко¬
тором  и  по  сей  день  расположен  Дворец  президента.  Строительство
центрального  собора  продолжалось  так  долго,  что  завершено  оно
было  только  в  1852  г.  при  императоре  Николае  I,  в  честь  которого  он
и  был  назван.
 Рубль  как  денежная  единица
 Уже  в  1809  г.  российский  рубль  был  определен  в  качестве  офици¬
альной  денежной  единицы  Финляндии,  однако  обмен  денег  не  был
простым  делом.  Поэтому  на  основе  одного  лишь  распоряжения  ре¬
альностью  он  не  стал.  Нет,  это  была  сложная  и  требовавшая  времени
операция,  которую  смог  осуществить  начиная  с  1840  г.  только  ком¬
петентный  и  энергичный  руководитель  казначейства  Л.Г.  фон  Гарт¬
ман  с  помощью  генерал-губернатора  А.С.Меншикова  и  министра
финансов  России  Е.Ф.Канкрина.  Ее  называют,  как  правило,  «реали¬
зацией  денег»,  а  Л.  Г.  фон  Гартман  получил  за  нее  прозвище  «сереб¬
ряный  Лассе»*,  поскольку  денежной  единицей,  которая  была  введе¬
на  в  обращение  и  в  Финляндии,  был  российский  серебряный  рубль.
 *  Лассе  —  финский  вариант  шведского  имени  Ларе,  которое  носил  фон
Гартман.

Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 149
 До  этого  как  Правительственный  совет,  так  и  Комиссия  финлянд¬
ских  дел  пытались  сделать  все  возможное  для  осуществления  обме¬
на  денег.  Главным  препятствием,  однако,  были  торговые  отношения
Финляндии  со  Швецией  и  с  Россией.  Торговля  с  Россией  велась
с  преобладанием  импорта,  торговля  со  Швецией  была  преимущест¬
венно  экспортной.  Шведская  денежная  единица  оставалась  преобла¬
дающей  в  Финляндии,  и  достаточного  количества  рублей  просто
не  было  в  обращении.  Уже  в  1811  г.  Комиссия  финляндских  дел  и
Правительственный  совет  попытались  провести  широкую  операцию
по  обмену  денег,  но  по  выше  упомянутым  причинам  она  не  удалась.
Были  опробованы  многие  другие  средства,  и  здесь  вряд  ли  имеет
смысл  все  их  подробно  перечислять.  Достаточно  отметить,  что  пред¬
принимались  постоянные  попытки  обменять  деньги.Р.Х.Ребиндер
в  отчаянии  даже  предложил  однажды  силовой  вариант  и  составил
план  его  осуществления.  Но  и  это  не  помогло.
 Вся  сложность  этого  вопроса  становится  понятной,  если  посмот¬
реть  на  то,  какой  непростой  была  операция  обмена  даже  на  таком
сравнительно  позднем  этапе,  как  1840  год.  И  это  несмотря  на  дол¬
гую  тщательную  подготовку  и  руководство  со  стороны  влиятельней¬
ших  российских  и  финских  политиков.  В  дальнейшем  я  во  многом
опираюсь  на  биографию  Л.Г.фон  Гартмана,  написанную  Кристиной
Каллейнен.9
 В  1840  г.  Л.  Г.  фон  Гартман  побывал  в  Санкт-Петербурге  и  провел
переговоры  с  генерал-губернатором  А.С.Меншиковым  как  о  строи¬
тельстве  Сайменского  канала,  так  и  о  денежной  реформе.  Секретная
экспедиция  Хозяйственного  департамента  Сената  получила  указа¬
ние  доставить  из  Санкт-Петербурга  новые  денежные  купюры.  В  об¬
щей  сложности  до  конца  года  было  заказано  купюр  на  сумму  более
трех  миллионов  рублей.  Одновременно  из  Санкт-Петербурга  была
получена  часть  требовавшихся  серебряных  денег.
 Как  мы  видим,  одним  из  препятствий  для  перехода  на  рубли  было
отсутствие  необходимой  для  этого  денежной  массы.  Поэтому  снача¬
ла  необходимо  было  получить  эти  рубли.  Вначале  Финляндский
банк  получил  право  выпустить  купюры  небольшого  достоинства,
чтобы  собрать  российские  ассигнации  для  обмена  в  Санкт-Петер¬
бурге  на  серебро.  Кроме  того,  эти  небольшие  купюры  должны  были
заменить  шведские  бумажные  деньги.  Позднее  в  оборот  были  выпу¬
щены  купюры  и  большего  достоинства.
 В  тот  момент,  когда  Финляндский  банк  сумел  выпустить  подле¬
жащие  обмену  на  серебро  бумажные  рубли,  можно  говорить  о  том,
что  была  заложена  основа  для  собственной  денежной  системы

150
 Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 Финляндии.  Со  временем,  однако,  стало  проблемой  то,  что  Фин¬
ляндский  банк  был  обязан  выкупать  за  серебро  не  только  свои  купю¬
ры,  но  и  ассигнации  Российского  банка.  Таким  образом,  ценность
денежных  ассигнаций  Финляндского  банка  и  вся  денежная  система
Финляндии  были  крепко  связаны  с  судьбой  денежной  системы  Рос¬
сии.  Снижение  реальной  стоимости  российских  денег  заставило  во
время  Крымской  войны  отказаться  от  выкупа  бумажных  купюр  за
металлические  деньги.  В  конечном  итоге  развитие  денежной  систе¬
мы  России  привело  к  возникновению  в  Финляндии  в  1860-е  гг.  собс¬
твенной  денежной  единицы,  марки.
 У  Л.Г.фон  Гартмана  при  осуществлении  обмена  денег  было  не¬
сколько  компетентных  финских  помощников.  С  их  помощью  он
в  начале  1841  г.  приступил  к  обмену  денег.  Из  Турку  старые  шведс¬
кие  банковские  билеты  были  отосланы  в  Стокгольм.  Обмен  денег
шел  так  хорошо,  что  уже  в  июле  того  же  1841  г.  Л.Г.фон  Гартман
писал  А.С.Меншикову,  что  новые  деньги  составляют  большую  часть
находящегося  в  обращении  объема  денежной  массы.  В  конце  года
возникли,  однако,  новые  сложности,  так  что  обмен  денег  не  закон¬
чился,  как  того  хотел  Л.  Г.  фон  Гартман,  уже  к  концу  навигации  1841  г.
Большая  часть  ходивших  в  Финляндии  шведских  купюр  была  обме¬
няна  в  Стокгольме  на  векселя  и  серебро  только  к  концу  1843  г.,  а  в  Се¬
верной  Финляндии  выкуп  старых  денег  продолжался  вплоть  до
1850  г.  Этот  краткий  рассказ  об  обмене  денег  1840  г.  показывает,  на¬
сколько  сложной  и  запутанной  была  эта  операция.
 Пр  очь  от  ш  ВЕЦИИ,  БЛИЖЕ  К  РОССИИ
 При  отделении  только  что  возникшей  Финляндии  от  Швеции  и
сближении  ее  с  Россией  одним  из  основополагающих  в  качествен¬
ном  отношении  секторов  была  экономика.  Добиться  поворота  в  этой
области  было  почти  так  же  сложно,  как  в  деле  изменения  официаль¬
ного  языка  управления.  Поэтому  этот  процесс  потребовал  не  годы,  а
десятилетия.  Он  был  сложным  потому,  что  Финляндия  с  экономи¬
ческой  точки  зрения  на  протяжении  столетий  была  тесно  интегриро¬
ванной  частью  шведского  государства.
 Финские  предприятия  черной  металлургии  почти  полностью  за¬
висели  от  получаемой  из  Швеции  руды,  которой  в  самой  Финляндии
не  было.  Поэтому  на  сейме  в  Порвоо  со  стороны  как  дворянского,

Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 151
 так  и  буржуазного  сословий  были  представлены  прошения  о  воз¬
можности  сохранения  особых  торговых  отношений  со  Швецией,  не¬
смотря  на  отделение  от  нее  на  государственном  уровне.  Сами  по
себе  эти  прошения  не  привели  к  конкретным  результатам,  но  шведс¬
кие  переговорщики  в  Хамине  сумели  включить  в  текст  Фридрихе  -
гамского  мирного  договора  1809  г.  статью  XVII,  в  которой  отмеча¬
лось,  что  старые  торговые  отношения  между  Швецией  и  Финлянди¬
ей  могут  оставаться  в  силе.
 Эти  старые  торговые  отношения  были  определенной  привилеги¬
ей  дворянства  и  буржуазии  Финляндии.  Поэтому  их  было  очень
сложно  изменить:  ведь  император  Александр  I  утвердил  в  Порвоо
как  раз  соответствующие  прежним  конституционным  законам  при¬
вилегии.  Несмотря  на  это,  взявшее  курс  на  введение  Финляндии
в  новое  государственное  образование  руководство  автономии  целе¬
направленно,  шаг  за  шагом  взялось  за  разрушение  экономических
связей  присоединенной  к  России  Финляндии  со  Швецией.
 Особенно  заметным  это  было  в  связи  с  заключением  торговых
соглашений  между  Россией  и  Швецией,  когда  интересы  Финляндии
продвигали  РХ.Ребиндер  и  Л.Г.фон  Гартман.  Наиболее  важными
были  соглашения  1834  и  1838  годов.  Их  готовила,  в  частности,  воз¬
главлявшаяся  Л.Г.фон  Гартманом  Комиссия  по  содействию  эконо¬
мическому  и  хозяйственному  развитию  в  Финляндии,  созданная  в
1834  г.  Как  отмечал  в  свое  время  Хьюго  Пиппинг,  из  весьма  масш¬
табных  целей  этой  комиссии  осуществилась  в  конечном  итоге  лишь
одна:  участие  Финляндии  в  торговом  соглашении  между  Россией  и
Швецией.
 Как  отмечал  в  своей  книге  Макс  Энгман,  только  начиная  с  1830-х
гг.  Финляндия  в  экономическом  плане  повернулась  лицом  с  запада
на  восток.  Его  тезис  о  том,  что  1809  г.  еще  ничего  не  означал  с  точки
зрения  обычного  жителя  Финляндии,  был  правильным.  В  1809  г.
господствующей  тенденцией  была  преемственность.  Поворот  про¬
изошел  лишь  спустя  десятилетия.  По  сути,  он  состоялся  только
в  1840-е  гг.,  ведь  тогда  и  шведские  деньги  были  заменены  рублем.  И
только  в  этом  десятилетии  Швеция  стала  для  Финляндии  «заграни¬
цей»  в  истинном  смысле  этого  слова.
 Хотя  одновременно  ставилась  также  цель  по  торговому  и  эконо¬
мическому  сближению  Финляндии  с  Россией,  достичь  этой  цели
не  удалось.  Препятствовали  этому  экономические  круги  России  и
особенно  их  представитель  —  министр  финансов  Е.Ф.Канкрин.  За¬
щищая  российскую  экономику  от  конкуренции,  они  защищали  ее  в  т.  ч.
и  от  финнов.  Эти  противоречия  наглядно  проявились  в  подготовке  и

152
 Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 реализации  весьма  важного  торгового  соглашения  России  и  Фин¬
ляндии  1835  г.
 В  соответствии  с  этим  соглашением  Россия  могла  ввозить  свои
товары  в  Финляндию  почти  беспрепятственно,  тогда  как  для  экспор¬
та  финских  товаров  в  Россию  было  установлено  множество  ограни¬
чений.  Готовивший  это  соглашение  Л.Г.  фон  Гартман,  который,  на¬
верное,  знал,  что  говорил,  позднее  —  в  50-х  гг.  XIX  века  —  отмечал,
что  этот  документ  в  экономическом  плане  поставил  Финляндию  по
отношению  к  России  в  условия  более  невыгодные,  чем  любую  дру¬
гую  страну.  Исследовавший  возникновение  этого  соглашения  Лео
Хармая  в  свою  очередь  писал:  «Похоже  на  то,  что  изначально  [фин¬
ны]  смирились  с  представлением  о  невозможности  добиться  полной
взаимности  в  торговых  отношениях  Финляндии  и  России,  и  реше¬
ние  было  соответствующим».
 Подводя  итог,  можно  констатировать,  что  торговое  соглашение
между  Россией  и  Швецией  1834  г.,  соглашение  Финляндии  и  России
1835  г.,  манифест  1835  г.  о  сохранении  традиционных  видов  хозяйс¬
твенной  деятельности  Финляндии  (его,  в  частности,  готовила  ко¬
миссия  Л.  Г.  фон  Гартмана),  а  также  денежная  реформа  1840  г.  соста¬
вили  крупный  пакет  экономических  мер,  с  помощью  которых  при
поддержке  министра  иностранных  дел  К.В.Нессельроде  Финлян¬
дию  удалось  отделить  от  Швеции.  В  то  же  время  по  воле  министра
финансов  Е.Ф.Канкрина  Финляндия  по-прежнему  была  отделена  от
экономики  России.  Таким  образом,  между  двумя  странами  —  Росси¬
ей  и  Швецией  —  возникло  финляндское  «экономическое  государс¬
тво».10
 Финляндские  офицеры
СБЛИЖАЮТ  Финляндию  С  РОССИЕЙ
 Наиболее  существенной  и  заметной  составляющей  конкретного
сближения  Финляндии  с  Россией  был  вопрос  о  переходе  финнов  на
службу  империи,  особенно  в  качестве  офицеров  в  ее  армию.  Основа¬
тельное  исследование  по  этой  теме  выполнил  в  1976  г.  библиотекарь
Лондонской  славянской  школы  доктор  Джон  Скрин  («Финские  офи¬
церы  на  российской  военной  службе  в  1809-1917  гг.»,  Лондон,  1976;
«Финские  офицеры  на  русской  службе  1809-1817  гг.  Собрание  доку-
ментов».  Турку,  1983).  Недавно  рассмотрение  этой  проблематики

Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 153
 продолжил  профессор  Макс  Энгман  в  книге  «Лев  и  двуглавый  орел».
Следующий  ниже  обзор  базируется,  главным  образом,  на  этих  ис¬
следованиях.
 М.  Энгман  разделил  свое  исследование  «десятилетий  империи»
на  три  части:
 1. 	время  сближения  до  1830  г.;
 2. 	имперские  десятилетия  1830-1890  гг.;
 3. 	конфликтный  период  1890-1917  гг.
 В  период  имперских  десятилетий  торговля  между  Финляндией
и  Россией  была  на  высоком  уровне.  В  то  же  время  Санкт-Петер¬
бург  был  одним  из  крупнейших  «финских»  городов  и  центром  для
Восточной  Финляндии.  Ведь  в  1840  г.  в  Турку,  Хельсинки  и  Санкт-
Петербурге  проживало  примерно  равное  число  финнов  —  порядка
10  тысяч.  Выше  уже  упоминалось  о  том,  что  в  широких  кругах
Финляндии  после  1809  г.  Россия  рассматривалась  как  страна  но¬
вых,  широких  возможностей.  Газета  «Гельсингфорс  Тиднингар»
писала  в  1836  г.,  что  Россия  открыла  «новое  поле  для  финских  мо¬
лодых  людей  в  плане  карьерного  продвижения  на  пространстве  об¬
ширной  империи».
 Министр  статс-секретарь  Александр  Армфельт  в  середине  1830-х
гг.  говорил,  что  «самым  надежным  средством  добиться  этой  цели
(сближения  двух  стран)  является  привлечение  как  можно  большего
числа  финнов  на  службу  России».  Вот  их  и  привлекали.  В  общей
сложности  в  1809-1917  гг.  в  российской  армии  служило  более  3  ты¬
сяч  финских  офицеров  (Д.Скрин  дает  оценку  от  3300  до  4500).
 Финны  имели  лучшие  по  сравнению  с  представителями  других
национальностей  предпосылки  для  создания  блестящей  карьеры
в  российской  армии.  Многие  из  них  служили  в  элитных  войсках  Рос¬
сии.  Более  300  финнов  получили  генеральские  звания.  Хорошим
примером  может  быть  генерал  А.Э.Рамсай,  развитие  карьеры  кото¬
рого  очень  подробно  описал  М.Энгман.  Из  выпускников  Хаминско-
го  кадетского  училища  172  попали  служить  в  гвардейские  части  Рос¬
сии.  Известный  предводитель  фенноманов  историк  Ю.С.Юрьё-Кос-
кинен  в  1877  г.  подсчитал,  что  на  активной  службе  в  российской  ар¬
мии  находилось  42  финских  генерала,  в  то  время  как  в  армии  Шве¬
ции  и  Норвегии  насчитывалось  в  общей  сложности  32  генерала.  Из
финнов,  получивших  генеральские  звания,  32  стали  полными  гене¬
ралами,  78  генерал-лейтенантами,  10  адмиралами,  16  вице-адмира¬
лами  и  41  —  контр-адмиралами.
 Весьма  важным  фактором  с  точки  зрения  продвижения  общего¬
сударственных  интересов  в  Финляндии  (возможно  также,  что  и

154
 Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 в  плане  ее  русификации)  было  то,  что  многие  из  отслуживших  в  рос¬
сийской  армии  финских  офицеров  по  завершении  военной  карьеры
поступали  на  высшие  гражданские  должности  в  Финляндии,  в  Се¬
нат  или  ведомство  министра  статс-секретаря,  а  также  становились
губернаторами.  На  этих  должностях  они  явно  представляли  широ¬
кий  общегосударственный  тип  мышления.
 Финские  солдаты  и  офицеры  ценились  в  российской  армии  как  за
компетентность,  так  и  за  храбрость.  Они  активно  участвовали  в  по¬
давлении  восставших  народов  на  Кавказе  (в  т.ч.  в  подавлении  вос¬
стания  известного  Шамиля),  обоих  польских  восстаний  1830  г.  и
1863  г.,  равно  как  и  в  освобождении  Болгарии  от  турецкого  гнета.
Как  отмечалось  во  введении,  Его  Императорского  Величества  Фин¬
ляндский  гвардейский  батальон  отправился  из  Хельсинки  на  подав¬
ление  первого  восстания  в  Польше,  провожаемый  криками  «ура»  и
«да  здравствует».  Впоследствии  батальон  получил  от  Николая  I  за
заслуги  знамя,  на  котором  была  надпись  «За  отличие  в  усмирении
Польши».  Батальон  участвовал  не  только  в  боях,  но  и  в  параде  побе¬
ды  в  Варшаве.
 Когда  завершившие  офицерскую  службу  в  России  финны  возвра¬
щались  на  Родину  и  поступали  там  на  должности  гражданских  чи¬
новников,  в  адрес  Сената  можно  было  услышать  упреки  в  том,  что
в  нем  слишком  много  бывших  офицеров.  Такой  упрек  не  был  бес¬
почвенным.  В  1809-1917  гг.  из  167  членов  Хозяйственного  департа¬
мента  Сената  более  50  были  офицерами  (из  них  37-  дворяне).  Эти
офицеры  к  тому  же  играли  важную  роль  при  принятии  решений.
Было  принято  говорить,  что  в  Сенате  подготовкой  дел  занимаются
молодые  юристы,  но  решения  принимают  те  самые  старики-офице¬
ры.  Из  бывших  выпускников  Хаминского  кадетского  училища,  про¬
шедших  офицерскую  службу  в  России,  сорок  были  назначены
в  Финляндии  губернаторами.
 М.Энгман  разделил  эту  историю  офицерских  традиций  в  Сена¬
те  на  следующие,  на  мой  взгляд,  совершенно  правильные  периоды:
во  время  Александра  I  самую  видную  роль  играли  шведские  эмиг¬
ранты;  при  Николае  I  —  ветераны  войны  1808-1809  гг.;  при  Алек¬
сандре  II  —  ветераны  войн  с  Турцией  и  на  Кавказе.  Император
Александр  III  опирался,  главным  образом,  на  штабных  офицеров
мирного  времени.  В  период  Николая  II  на  службе  было  много  вете¬
ранов  русско-турецкой  войны.  В  середине  XIX  века  Сенатом
в  Хельсинки  управляли  ветераны  Кавказской  войны,  в  первую  оче¬
редь,  самый  долговременный  «премьер-министр»  Финляндии
Ю.М.Норденстам.

Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 155
 В  Статс-секретариате  после  Э.Шернваля-Валлена  также  работа¬
ло  много  отслуживших  в  России  офицеров,  но  были  и  гражданские
чиновники.  Министр  статс-секретарь  Теодор  Брун  был  юристом  и
администратором,  сделавшим  завидную  карьеру  в  России.  Его  пос¬
ледователь  Казимир  Эрнрот  был  бывшим  российским  генералом  и
«диктатором»  Болгарии.  Министр  статс-секретарь  Карл  фон  Ден
сделал  офицерскую  карьеру  в  России,  но  затем  был  ранен  в  резуль¬
тате  несчастного  случая  и  подал  прошение  о  гражданской  должнос¬
ти  в  Финляндии.  Бывшими  офицерами  были  и  его  преемники  В.Про¬
копе,  Константин  Линдер  и  Август  Лангхофф.
 Особо  значимой  и  одновременно  во  многом  забытой  историей
личностью  был  как  раз  Ю.М.Норденстам.  Не  столь  забыт  оказался
более  поздний  министр  статс-секретарь  Эмиль  Шернваль-Валлен.
Ю.М.Норденстам  служил  в  России  с  1823  г.  Он  участвовал  в  Турец¬
кой  войне  в  1828  г.,  воевал  в  1829-1846  гг.  на  Кавказе.  В  1847-1858  гг.
он  был  губернатором  губернии  Уусимаа,  в  1847^-8  гг.  —  и.  о.  канц¬
лера  и  в  1849-1855  гг.  —  вице-канцлером  университета*.  Среди  сту¬
дентов  в  то  время  он  был  известен  как  весьма  строгий  блюститель
дисциплины.
 С  1848  г.  Ю.М.Норденстам  был  членом  Хозяйственного  департа¬
мента  Сената,  а  с  1858  г.  по  1882  г.  —  вице-председателем  этого  де¬
партамента.  Неоднократно  он  исполнял  обязанности  генерал-губер¬
натора.  Он  пользовался  большим  доверием  императора.  Показате¬
лем  этого  было  его  звание  генерал-адъютанта  государя.  Ландмарша-
лом  он  был  на  сеймах  1863-1864  гг.,  1867  г.  и  1872  г.  Кроме  того,  он
был  председателем  созданной  в  1860-е  гг.  комиссии  по  составлению
Формы  правления  и  Сеймового  устава.
 Ю.М.Норденстам  во  многом  остался  в  тени  истории  из-за  того,
что  перед  смертью  успел  уничтожить  свой  личный  архив.  Несмот¬
ря  на  это,  информации  о  нем  так  много,  что  его  вполне  можно  ис¬
пользовать  как  пример  человека,  сделавшего  военную  карьеру  в  рос¬
сийской  армии,  который  после  военной  службы  сделал  еще  и  блес¬
тящую  карьеру  в  системе  гражданского  управления  Финляндией.
Примечательным  было  то,  что  подобный  жесткий  усмиритель  сту¬
дентов,  выступавший  в  качестве  реакционного  офицера  и  полити¬
ка,  в  1860-е  годы  возглавил  комиссию,  составившую  проекты  но¬
вых  Формы  правления  и  Устава  сословного  сейма,  достижения  ко¬
торой  русские,  особенно  в  отношении  Формы  правления,  считали
антироссийскими  и  весьма  сепаратистскими.  Это  явление  можно
 *  Имеется  в  виду  пост  вице-канцлера  Хельсинкского  университета;  кан¬
цлерами  университета  были  наследники  российского  престола.

156
 Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 назвать  «парадоксом  Норденстама»:  как  человек,  глубоко  и  прочно
отождествивший  себя  с  политикой  и  интересами  российского  госу¬
дарства,  вернувшись  в  Финляндию,  оказался  обвинен  в  финлянд¬
ском  сепаратизме?
 Последний  раз  весьма  значительную  роль  офицеры,  прошед¬
шие  службу  в  России,  сыграли  на  гражданских  постах  в  Финлян¬
дии  в  «сабельном»  Сенате*  начиная  с  1909  г.  Как  известно,  для
работы  в  Сенате  тогда  не  удалось  найти  желающих  политиков  в  са¬
мой  Финляндии,  и  власти  прибегли  к  услугам  служивших  в  России
финских  офицеров.  В  обострившейся  конфликтной  ситуации  Се¬
нату  даже  угрожал  роспуск,  пока  не  было  изобретено  решение,  со¬
гласно  которому  Сенат  (его  Хозяйственный  департамент)  был
укомплектован  долгое  время  служившими  в  России  финскими
офицерами.  В  Финляндии,  естественно,  эти  офицеры  были  вос¬
приняты  как  приспешники  царизма  и  русификаторы,  хотя  среди
них  достаточно  быстро  сформировалось  финское  самосознание,
нацеленное  на  защиту  привилегий  Финляндии  от  нападок  цент¬
ральных  властей  России.
 л.  г.  фон  Гартман  и  А.  Армфельт  как  сторонники
СБЛИЖЕНИЯ  Финляндии  С  РОССИЕЙ,
 А  ТАКЖЕ  «ОТЕЦ  СЕПАРАТИЗМА»  ИзРАЭЛЬ  ВаССЕР
 Читателю  может  показаться  странным,  что  такие  люди,  как
Л.  Г.  фон  Гартман  и  шведский  профессор  медицины  Израэль  Вас-
сер,  помещены  в  один  заголовок  и  в  одну  и  ту  же  главу.  Дело
в  том,  что  оба  они  представляли  в  истории  российско-финлянд¬
ских  отношений  диаметрально  противоположные  стороны,  но  на
практике  преследовали  одни  и  те  же  цели,  то  есть  сближение
Финляндии  с  Россией.
 Один  из  них,  Л.  Г.  фон  Гартман,  в  основном  работал  для  сближе¬
ния  России  и  Финляндии  на  высшем  уровне  управления,  другой  сво¬
ими  памфлетами  и  фантазиями  стремился,  собственно,  к  тому  же,
к  укреплению  связей  Финляндии  с  Россией  через  показ  того,  на¬
 *  «Адмиральский»  или  «сабельный»  Сенат  возник  в  1909  г.,  когда  вместо
отказывавшихся  от  должностей  в  Сенате  старофиннов  в  качестве  сенаторов
в  Финляндию  были  приглашены  служившие  в  российской  армии  финские
офицеры.

Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 157
 сколько  хорошим  и  выгодным  было  новое  положение  Финляндии.
Полностью  вопреки  своей  главной  цели  он  все  же  создал  основу  для
последующего  финляндского  государственного  сепаратизма.  Это  —
один  из  крупнейших  парадоксов  истории  финляндской  государс¬
твенности.  Рассмотрим  сначала  собственно  сторонника  сближения
с  Россией,  Л.Г.фон  Гартмана.11
 Ларе  Габриэль  фон  Гартман  постепенно  стал  человеком,  симво¬
лизирующим  сближение  Финляндии  с  Россией,  ее  «врастание»  в  им¬
перию.  Поначалу  ему  нравилась  студенческая  жизнь  в  шведском
городе  Упсала,  но  воля  отца  Г.Э.Гартмана  и  поездка  в  Россию  полно¬
стью  изменили  жизненный  путь  Ларса  Габриэля:  он  в  возрастающей
степени  становился  сторонником  новой  государственной  прина¬
длежности  Финляндии.
 Отец  Л.Г.фон  Гартмана  сразу  после  присоединения  Финляндии
к  России  в  1809  г.  послал  его  в  Санкт-Петербург  учиться  русскому
языку  и  приобретать  общегосударственные  воззрения.  Сначала  та¬
кая  карьера  была  для  Л.Г.фон  Гартмана  менее  привлекательной,
даже  неприятной,  но  постепенно  эти  чувства  уступили  место  но¬
вым  подходам,  поддержке  стабильного  участия  Финляндии  в  но¬
вом  для  нее  государственном  образовании.  Л.Г.фон  Гартман  при¬
лежно  занимался  в  Петербурге  русским  языком.  У  него  был  рус¬
ский  слуга,  с  которым  он  мог  говорить  по-русски.  В  результате
Л.Г.фон  Гартман  хорошо  освоил  этот  язык  и  мог  свободно  пользо¬
ваться  им  как  устно,  так  и  письменно  —  в  отличие  от  многих  его
товарищей-современников.
 Хотя  Петербург  и  Хельсинки  долго  были  для  Л.Г.фон  Гартмана
чуждыми  и  даже  неприятными,  он  постепенно  приспособился.
В  конце  концов  он  перестроился  настолько,  что  когда  поражение
России  в  Крымской  войне  было  уже  совершенно  очевидно,  Л.Г.фон
Гартман  писал  свому  товарищу  по  работе  Александру  Армфельту:
«Счастьем  моей  Родины  является  принадлежать  России».  Эти  слова
Кристина  Каллейнен  взяла  —  на  мой  взгляд,  совершенно  оправдан¬
но  —  как  заголовок  для  биографии  Л.Г.фон  Гартмана.
 Свое  основополагающее  видение  Л.Г.фон  Гартман  облек  в  фор¬
му  слов  в  начале  Крымской  войны:  «Хотя  Финляндия  и  имеет  отде¬
льную  администрацию,  господствующим  принципом  управления
Должно  быть  соединение*.  С  этой  точки  зрения  возможно  осущест¬
вить  единение  нашей  страны  с  метрополией».  К.Каллейнен  сумми¬
рует  это  так:  Л.Г.фон  Гартман  хотел  видеть  соединение  Финляндии
 *  С  Россией.

158
 Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 и  России  на  высшем  уровне  управления,  а  также  сближение  стран
посредством  изучения  языка  и  культуры.
 Финляндия  была  частью  большой  империи,  но  одновременно
собственным  экономическим  и  политическим  целым,  о  благососто¬
янии  которого  следовало  заботиться  самим  финнам.  Наиболее  зна¬
чимым  в  таком  подходе  является  то,  что,  по  мнению  Л.Г.фон  Гартма¬
на,  Финляндия  в  1809-1811  гг.  еще  не  была  соединена  с  Россией  так
близко  и  прочно,  как  было  бы  необходимо.  В  то  же  время  стремле¬
ние  Л.Г.фон  Гартмана  и  А.Армфельта  всеми  способами  сблизить
Финляндию  с  Россией  не  означало  попытки  растворить  обществен¬
ную  и  законодательную  систему  Финляндии  в  соответствующей
российской  системе.
 Итак,  при  том,  что  Л.  Г.фон  Гартман  и  его  единомышленники
стремились  всячески  сблизить  Финляндию  с  Россией,  они  одновре¬
менно  бдительно  охраняли  правовую  и  общественную  систему  Фин¬
ляндии  от  русификации.
 Л.  Г.фон  Гартман  тщательно,  даже  ревниво  оберегал  таможен¬
ную  автономию  Финляндии  от  всех  попыток  русификации.  Он
даже  преуспел  в  этом  при  поддержке  генерал-губернатора  А.  С.  Мен-
шикова  и  министра  финансов  России  Е.Ф.Канкрина.  Несмотря  на
то,  что  император  Николай  I  дважды  давал  указание  об  объедине¬
нии  таможенной  системы  Финляндии  с  российской.  Позднее  в  сво¬
их  воспоминаниях  Л.Г.фон  Гартман  считал  свою  работу  сущест¬
венным  достижением  как  в  плане  таможенной  политики,  так  и  про¬
изведенного  в  1840  г.  перехода  от  использования  шведских  денег
к  российскому  рублю.  Но  на  высшем  уровне  управления  —  Сената
и  Государственного  совета  —  Л.  Г.  фон  Гартман  выступал  за  далеко
идущее  объединение.
 На  уровне  высшего  управления  А.Армфельт  и  Л.Г.  фон  Гартман
стремились  сблизить  финляндский  Сенат  с  Государственным  сове¬
том  России.  Это  явно  проявлялось  в  том,  что  А.Армфельт  в  конце
1830-х  гг.  планировал  создание  особого  совета  для  финляндского
министра  по  образцу  тех,  которые  имелись  у  других  министров.
Сравнение  с  другими  министрами  здесь  несколько  хромает  потому,
что  у  финляндского  министра  статс-секретаря  не  было  своего  ми¬
нистерства  с  департаментами  —  была  лишь  Императорская  Фин¬
ляндская  канцелярия.
 Одной  из  главных  задач  планировавшегося  А.Армфельтом  сове¬
та  было  сблизить  Финляндию  с  Россией  и  одновременно  подгото¬
вить  для  Финляндии  чиновников,  обладающих  общегосударствен¬
ными  взглядами.  Эта  идея  была  в  планах  еще  Армфельта-отца,  когда

Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 159
 в  1811  г.  он  работал  над  созданием  Комиссии  финляндских  дел.  Кро¬
ме  сближения  с  Россией  имелось  в  виду  также  расширить  власть
императора:  если  бы  император  получал  несколько  мнений  по  Фин¬
ляндии,  из  которых  он  мог  выбирать,  то  власть  в  плане  принятия
решения  была  бы  у  него.
 Р.Х.Ребиндер  не  испытывал  воодушевления  от  планов  А.Арм-
фельта,  поскольку  у  него  еще  не  прошел  горький  осадок  от  роспуска
Комиссии  финляндских  дел  1811  г.  А.С.Меншиков  сначала  подде¬
рживал  А.Армфельта,  поскольку,  по  мнению  последнего,  именно
генерал-губернатору  должно  было  бы  принадлежать  право  назначе¬
ния  членов  такого  совета.  Кроме  того,  А.Армфельт  собирался  осу¬
ществить  свой  план  только  после  завершения  срока  полномочий
 А.С.Меншикова.  В  те  времена  А.С.Меншиков  часто  говорил  о  наме¬
рении  уйти  с  поста  генерал-губернатора  Финляндии.
 Самый  сложный  вопрос  плана  заключался  в  том,  как  получить
его  одобрение  со  стороны  императора  Николая  I,  поскольку  было
известно,  что  он  против  создания  такого  органа.  В  качестве  опреде¬
ленной  «морковки»  для  императора  А.Армфельт  предложил,  чтобы
совет  при  финляндском  министре  статс-секретаре  был  бы  одним  из
департаментов  Государственного  совета  России.  Такое  решение,  од¬
нако,  не  был  готов  одобрить  А.С.Меншиков,  и  план  развалился.
 В  то  же  самое  время,  в  течение  зимы  и  весны  1840  г.,  когда  А.Ар¬
мфельт  представлял  свой  план  создания  совета,  Л.Г.фон  Гартман
находился  в  Санкт-Петербурге,  имея  в  кармане  план  реформирова¬
ния  финляндского  Сената,  а  именно  повышения  его  эффективности.
Его  план  также  включал  создание  при  Государственном  совете  де¬
партамента  по  делам  Финляндии.  Польский  департамент  там  уже
существовал.  Департамент  этот  был  бы  образован  таким  образом,
что  каждый  раз  при  рассмотрении  в  Государственном  совете  фин¬
ляндских  дел  для  работы  в  этом  департаменте  следовало  бы  направ¬
лять  двух  сенаторов  из  Финляндии.
 Планы  А.Армфельта  и  Л.Г.фон  Гартмана  шли  в  одном  направле¬
нии.  Л.Г.  фон  Гартман  обосновывал  командирование  сенаторов  как
сближением  Финляндии  с  империей,  так  и  возрастающей  централи¬
зацией  функций  управления  государством  в  руках  Государственного
совета  и  его  канцелярии.  Второй  аргумент  был  точно  таким  же,  как
У  А.Армфельта:  необходимость  подготовки  по-государственному
мыслящих  чиновников.  Одновременно  финляндский  Сенат  следова¬
ло  сделать  более  эффективным,  чтобы  «Финляндия  не  становилась
более  застойной,  чем  другие  земли  под  императорским  скипетром»,
как  обосновывал  свой  проект  реформы  Л.Г.фон  Гартман.

160
 Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 Реформа  превращала  трехлетние  периоды  полномочий  сенато¬
ров  в  постоянные  должности,  за  которыми  следовала  пенсия,  а  сена¬
торы  подразделялись  на  старших  и  младших.  Власть  по  подготовке
вопросов  для  рассмотрения  сосредотачивалась  в  особом  совеща¬
тельном  комитете  при  секретаре-докладчике,  а  административная
власть  —  в  административной  экспедиции.
 Сенатор  Отто  фон  Клинковстрём,  в  свою  очередь,  хотел  в  боль¬
шей  степени  унифицировать  финляндский  Сенат  с  российским,  за¬
менив  вице-председателей  на  старейших  членов  Сената,  т.е.  вер¬
нуться  к  времени  до  1822  г.  Однако  план  Л.Г.  фон  Гартмана  также
натолкнулся  на  сопротивление  со  стороны  генерал-губернатора
 А.С.Меншикова.  Князь  считал,  что  он  не  нуждается  в  подобном  де¬
партаменте  Государственного  совета  потому,  что  ему  и  так  удава¬
лось  контролировать  Сенат  при  посредстве  Л.Г.фон  Гартмана.
 Как  точно  замечает  Р.Швейцер,  для  того,  чтобы  заставить  А.Ар-
мфельта  предложить  сделать  сенаторов  членами  совета  при  минист¬
ре  статс-секретаре,  Л.Г.фон  Гартман  добавил  в  суп  ровно  столько
соли,  чтобы  А.С.Меншиков  смог  почувствовать  его  настоящий  вкус.
Таким  образом,  реформа  Сената  оказалась  незначительной.  Из  кол¬
легий  лишь  передали  часть  вопросов  экспедициям,  таким  образом
подтвердив  ту  власть,  которая  у  них  уже  фактически  была.  Несколь¬
ко  усилены  были  полномочия  вице-председателей,  и  в  Судебном  де¬
партаменте  была  создана  должность  секретаря-докладчика.
 В  результате  сохранилось  положение,  при  котором  на  практике
интересы  Финляндии  в  Государственном  совете  контролировал
только  генерал-губернатор  А.С.Меншиков.  Р.Х.Ребиндер  стал  чле¬
ном  Государственного  совета  в  1841  г.  и  в  том  же  году  скончался,  а
 А.Армфельт  вошел  в  его  состав  только  в  1856  г.
 Сайменский  канал,  в  планировании  и  строительстве  которого
Л.  Г.  фон  Гартман  играл  центральную  роль,  был  конкретным  средс¬
твом  сближения  Финляндии  с  Россией.  В  одной  из  памятных  запи¬
сок  в  1850-х  гг.  Л.Г.  фон  Гартман  точно  описал  то,  что  в  географичес¬
ком  плане  Финляндия  была  изолирована  от  России:  ее  соединял
с  империей  лишь  узкий  Карельский  перешеек,  а  отделяла  от  России
простирающаяся  далеко  на  север  непроходимая  и  неизученная  об¬
ширная  пустынная  местность.  Поэтому,  как  только  появились  планы
строительства  в  Финляндии  первой  железной  дороги,  то  как  Л.  Г.  фон
Гартман,  так  и  его  коллега  в  Санкт-Петербурге  А.Армфельт  активно
выступили  за  сооружение  железнодорожного  пути  между  Турку  и
Петербургом  с  тем,  чтобы  прочнее  соединить  Финляндию  с  Росси¬
ей.  Но,  как  мы  знаем,  императором  был  одобрен  поддержанный  ге¬

Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 161
 нерал-губернатором  Ф.В.Бергом  и  Ю.В.Снельманом  проект  дороги
Хельсинки-Хямеенлинна.  Строительства  же  железной  дороги  до
Санкт-Петербурга  пришлось  ждать  до  1870  г.
 Хотя  биография  министра  статс-секретаря  Александра  Армфель-
та  еще  не  написана  —  мы  располагаем  только  описанием  его  моло¬
дых  лет,  выполненным  Хансом  Хирном  и  охватывающем  период  до
1841  г.,  когда  только  началась  собственно  карьера  А.Армфельта  как
государственного  деятеля,  —  у  нас  имеется,  тем  не  менее,  достаточ¬
но  информации  о  деятельности  А.Армфельта  в  1841-1856  гг.  На  ее
основании  можно  сказать,  что  А.Армфельт  наряду  с  Л.Г.фон  Гарт¬
маном  был  одним  из  активнейших  и  наиболее  влиятельных  сторон¬
ников  сближения  Финляндии  с  Россией.  Вместе  с  Л.  Г.фон  Гартма¬
ном  они  образовывали  основную  «парную  упряжку»  в  продвижении
этого  дела.
 Перейдем  к  изобретателю  и  праотцу  финляндского  «учения  о  го¬
сударстве»,  шведскому  профессору  медицины  из  Турку  Израэлю
Вассеру.  Он  не  являлся  противоположностью  Л.Г.фон  Гартмана  или
 А.Армфельта,  так  как  и  он  твердо  поддерживал  новую  государствен¬
ную  принадлежность  Финляндии.  Он,  однако,  считал,  что  вместо
сближения  Финляндии  с  Россией  уместнее  говорить  о  «прикрепле¬
нии».  При  этом  он  противостоял  сторонникам  сближения  в  том,  что
разработал  и  нафантазировал  для  Финляндии  совершенно  новое  по¬
ложение  конституционного  государства  в  рамках  нового  государс¬
твенного  формирования.
 Прямо-таки  позор  для  финских  историков,  что  роль  и  значение
И.Вассера  как  создателя  учения  о  финляндском  государстве  первым
обнаружил  российский  генерал  и  историк  М.М.Бородкин  в  важной,
но  в  Финляндии  позабытой  статье  о  рождении  идеи  финляндской
государственности.  Когда  М.М.Бородкин  осмелился  поиздеваться
над  тем,  что  именно  иностранец,  швед  придумал  для  Финляндии
учение  о  государственности,  финский  борец  за  права  Ю.Р.Даниель-
сон  нисколько  не  растерялся.  Он  считал  это  никчемным  побочным
фактом  и  в  принципе  был  согласен  с  самим  тезисом.  Только  его
«иностранцем»  был  Александр  I.  Главное  было  в  том,  что  кто-то  ког¬
да-то  эту  идею  в  принципе  выдвинул.
 Теперь  о  самом  И.Вассере.12  Он  был  профессором  медицины  в
Турку  в  1817-1827  гг.,  потом  еще  около  года  работал  в  Хельсинки.
Так  он  познакомился  не  только  с  финской  медицинской  наукой,  но  и
со  всей  страной,  а  также  с  ее  политической  системой.  В  Турку  он
много  вращался  в  кругах  местных  романтиков,  к  которым  относи¬
лись  А.И.Арвидсон,  Ю.Г.Линсен  и  И.Илмони.  Как  раз  И.Илмони  и

162
 Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 стал  близким  другом  И.Вассера,  с  которым  он  поддерживал  ожив¬
ленную  переписку  даже  после  возвращения  И.Вассера  в  Швецию.
 И.Вассер  хорошо  разобрался  в  идейных  течениях,  господство¬
вавших  в  то  время  среди  образованной  части  населения,  а  также
в  представлениях  об  условиях  в  Финляндии  и  новом  политическом
положении  страны.  Во  время  пребывания  в  Турку  у  И.Вассера  был
короткий  период  позднего  юношеского  радикализма,  который,  одна¬
ко,  быстро  прошел,  и  он  стал  убежденным  консерватором.  Но  эти
факторы  влияния  в  финском  Турку  сами  по  себе  были  бы  недоста¬
точны  для  того,  чтобы  завести  мысли  И.Вассера  дальше,  чем  то,  что
предлагал  в  своих  письменных  работах  А.И.  Арвидсон.
 Возникновение  теории  рождения  нового  финляндского  государс¬
тва  нуждалось  в  импульсе  извне.  Такой  импульс  пришел  из  Швеции,
от  ее  новой  политики  в  отношении  России.  Это  была  политика  Кар¬
ла  XIV  Юхана,  заключившего  союз  с  Россией  в  1812г.*  Одним  из  ее
центральных  положений  было  то,  что  Финляндия  окончательно  и
бесповоротно  отдана  России.  Никаких  реваншистских  намерений
возникать  не  должно  было  ни  в  Швеции,  ни  в  Финляндии.  Для  того,
чтобы  в  Финляндии  не  появилось  стремлений  вернуться  обратно
в  старую  государственную  общность,  с  точки  зрения  новой  линии
Швеции  было  важно,  чтобы  финны  были  довольны  своим  новым  по¬
ложением.  Поэтому  когда  И.Вассер  в  1830  г.  вскоре  после  возвраще¬
ния  в  Швецию  был  на  аудиенции  у  короля,  тот  прямо  в  начале  бесе¬
ды  спросил  у  гостя:  «Процветает  ли  Финляндия?»  И.Вассер  не  су¬
мел,  по  его  собственному  рассказу,  ответить  достаточно  хорошо,  так
как,  по  его  выражению,  был  еще  пленником  своих  предрассудков.
Король  остался  недоволен  ответом  и  сам  сказал  весьма  серьезно:
«Для  мира  на  Севере  и  во  всей  Европе  особенно  важно,  чтобы  Фин¬
ляндия  была  удовлетворена  своим  нынешним  положением,  а  также
достигла  счастья  и  благосостояния».
 И.Вассер  не  рассказывал,  что  же  он  ответил  королю  в  той  ситуа¬
ции,  и  какими  были  его  предрассудки,  но  несложно  догадаться,  что
скорее  всего  это  были  еще  довольно  распространенные  в  то  время
в  Швеции  мысли  о  том,  что  несчастная  Финляндия  вздыхает  под  тя¬
 *  Жан  Батист  Жюль  Бернадот,  один  из  маршалов  Наполеона  I,  основа¬
тель  нынешней  королевской  династии  Швеции.  В  1810  г.  избран  риксдагом
кронпринцем  Швеции  и  стал  регентом,  фактически  —  правителем  Швеции,
а  в  1818  г.  официально  вступил  на  престол.  В  1812  г.  Бернадот  порвал  от¬
ношения  с  Францией  и  заключил  союз  с  Россией.  В  1813-1814  гг.  во  главе
шведских  войск  сражался  в  рядах  антинаполеоновской  коалиции  против
своих  бывших  соотечественников.

Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 163
 желым  гнетом  России  и  только  и  мечтает,  что  о  воссоединении  со
Швецией.
 По  форме  рассказа  И.Вассера  можно  заключить,  что  встреча
с  королем  и,  особенно,  сказанные  королем  слова  смутили  его
мысли.  Постепенно  он  освободился  от  предрассудков.  Причем
не  только  освободился,  но  и  перешел  к  другой  крайности:  разра¬
ботал  для  Финляндии  великую  роль  посредника  в  продвижении
западной  цивилизации  в  Россию.  Согласно  таким  взглядам,
именно  шведы  и  привнесли  европейскую  цивилизацию  в  Фин¬
ляндию.  Затем  Финляндия  смогла  распространять  ее  дальше  на
восток,  в  Россию.  Финляндия  стала,  таким  образом,  культурным
мостом  между  Европой  и  Азией.  Да  и  Россия  в  этом  романтичес¬
ком  гегельянском  видении  уже  не  была  тем  варварским  хищным
зверем,  которым  она  казалась  И.  Вассеру  во  время  его  жизни  в  Тур¬
ку.  Она  была,  правда,  все  еще  страной  деспотичной,  но  все  же
хорошими  темпами  развивалась  в  направлении  более  высокой  и
благородной  цивилизации.  Господствовавшая  в  России  форма
правления  была  лишь  неизбежным  переходным  этапом  на  пути
этого  развития.
 Не  слишком  смелым  будет  предположить,  что  сказанные  королем
И.Вассеру  слова  о  положении  Финляндии  и  его  значении  стали  им¬
пульсом,  если  не  для  всего  опубликованного  в  1838  г.  под  названием
«О  союзном  договоре  между  Швецией  и  Россией  1812  г.»  («Ош  alli-
ans-tractaten  emellan  Sverige  ovh  Ryssland  ar  1812»)  памфлета,  то,  по
крайней  мере,  для  его  части,  касавшейся  Финляндии.  Многое  объяс¬
няет  его  подзаголовок  —  «Политический  обзор  нынешнего  положе¬
ния  на  Севере».
 В  памфлете  И.Вассер  изложил  свое  понимание  того,  как  надо
представлять  новое  политическое  положение  Финляндии,  чтобы  это
поддерживало  внешнюю  политику  короля  Швеции,  поэтому  о  со¬
словном  сейме  в  Порвоо  он  написал  следующее:
 «До  того,  как  Швеция  по  Фридрихсгамскому  мирному  договору
отказалась  от  всех  притязаний  в  отношении  Финляндии,  последняя
сама  освободилась  от  прежних  условий  и  на  сословном  сейме  в  По¬
рвоо  при  посредстве  своих  сословий  заключила  сепаратный  мир
с  императором  России.  Посредством  этого  мира  Финляндия  не  толь¬
ко  перестала  быть  провинцией  Швеции,  частью  Швеции,  но  и  пре¬
вратилась  в  собственное  государство  со  своей  представительной
государственной  системой,  своей  формой  правления  и  своими  зако¬
нами,  а  также  получила  возможность  использовать  на  собственное
благо  свои  общественные  доходы».

164
 Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 В  качестве  объяснения  для  этого  изменения  И.Вассер  также  до¬
бавил,  что  произошедшее  внешнее  изменение  положения  Финлян¬
дии  освободило  для  деятельности  ее  внутреннее  национальное  со¬
знание.  Народ  Финляндии  начал  ощущать  себя  «национальной  пер¬
соналией».  Таким  образом,  мол,  «национальная  независимость»
Финляндии  была  подтверждена  во  Фридрихсгамском  мирном  дого¬
воре.
 В  следующем  своем  памфлете  о  сословном  сейме  в  Порвоо  и  по¬
ложении  Финляндии  («Om  Borgâ  landtdag  och  Finlands  ställning
1812»—«О  Боргоском*  сейме  и  положении  Финляндии  в  1812  году»),
в  котором  И.Вассер  ответил  своим  критикам,  особенно  шведу  Гер¬
ману  Гейеру,  он  еще  подробнее  изложил  свои  тезисы  таким  образом,
что  финляндский  народ  на  сейме  в  Порвоо  заключил  с  императором
России  «договор»,  в  котором  император  был  признан  правящим
Финляндией  великим  князем,  а  Финляндия  получила  заверение
в  возможности  «сделать  из  себя  государство».  В  этой  связи  И.Вассер
употребил  также  выражения  «капитуляция»  и  «переговоры  на  сейме
в  Порвоо».
 И.Вассер  не  был  юристом.  Он  был  врачом  и  политическим  ро¬
мантиком,  как  точно  охарактеризовал  его  Свен  Линдман.  Его  взгля¬
ды  на  события  в  Порвоо  А.И.Арвидсон  назвал  всего  лишь  «карто¬
чным  домиком  политической  поэзии».  Но  карточный  домик  И.Вас-
сера  был  не  только  чистой  поэзией,  да  и  особо  романтическим  он
тоже  не  был.  Его  основные  составляющие  были  почерпнуты  из  гос¬
подствовавшей  в  то  время,  до  Гегеля,  теории  государства,  а  именно
естественного  права.  С  другой  стороны,  эти  части  воззрений  И.Вас-
сера  так  тесно  переплетаются,  что  при  первом  прочтении  их  трудно
различить.  Но  они  присутствуют  —  это  «государственный  договор»
и,  с  другой  стороны,  «учреждение  правительства»,  если  использо¬
вать  выражения  тогдашнего  шведского  авторитета  в  области  естест¬
венного  права  Даниэля  Боэтиуса.
 Наиболее  ясно  в  работах  И.Вассера  проступает  именно  послед¬
нее,  учреждение  правительства.  Оно  произошло,  как  считали  И.Вас¬
сер  и  его  многочисленные  финские  последователи,  29  марта  1809  г.
в  соборе  г.  Порвоо.  Предыдущее  понятие**  мы  видим  там,  где  И.Вас¬
сер  говорит  об  освобождении  Финляндии  от  власти  Швеции.  Как
писал  шведский  специалист  по  естественному  праву  Д.Боэтиус,
собственно  акт  государственного  договора  не  стоит  искать  в  архи¬
 *  Борго  —  широко  использовавшееся  в  старой  исторической  литературе
шведское  название  г.  Порвоо.
 **  Государственный  договор.

Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 165
 вах,  поскольку  чаще  всего  он  существует  только  в  сознании  народа.
Так  что  и  И.Вассеру  не  было  нужды  указывать  конкретное  место  и
время,  где  такой  договор  был  заключен.
 Хотя  комментарии,  ссылающиеся  на  естественное  право,  можно
встретить  и  до  И.Вассера  в  письменных  работах  руководящих  де¬
ятелей  дворянства  Финляндии  в  1810-х  гг.,  И.Вассер  все  же  был  пер¬
вым,  кто  применил  эту  теорию  к  Финляндии  и  событиям  1809  г.
в  Порвоо.  По  его  мнению,  именно  там  новый  государь  был  признан
в  качестве  законного  и  с  ним  был  заключен  договор,  в  соответствии
с  которым  Финляндия  превратилась  из  провинции  в  государство.
Одновременно  рождение  Финляндского  государства  было  перенесе¬
но  из  Санкт-Петербурга  или  Турку,  с  состоявшегося  там  открытия
Правительственного  совета,  к  акту  о  правлении,  признание  которого
состоялось  в  соборе  Порвоо  29  марта  1809  г.
 Изложенный  в  памфлетах  И.Вассера  новый  взгляд  на  положение
Финляндии  и  ее  рождение  не  нашел,  однако,  отклика  в  Финляндии.
Его  считали  слишком  фантастическим  и  не  имеющим  ничего  обще¬
го  с  реальной  действительностью.  Этому  удивлялся  сам  И.Вассер  в
письме  своему  другу  И.Илмони  в  1839  г.:  «Я  хорошо  знал,  что  у
финнов  нет,  как  правило,  никакого  политического  понимания.  Но
чтобы  работа,  в  которой  первый  раз  публично  говорится  о  финнах
как  нации,  имеющей  самостоятельный  характер  и  прочно  обосно¬
ванное  политическое  существование,  не  вызвала  в  них  ничего,  кро¬
ме  негативных  чувств,  —  для  меня  это  был  такой  знак  пошлости
мышления,  что  я  как  будто  бы  упал  с  облаков».
 В  Финляндии  из-за  цензуры  невозможно  было  публично  крити¬
ковать  И.Вассера.  Но  его  взгляды,  бесспорно,  весьма  широко  счита¬
ли  фантазиями.  Об  этом  свидетельствует,  в  частности,  мнение  одно¬
го  из  влиятельных  современников  И.Вассера  —  Августа  Шаумана.
В  Финляндии  было  распространено  представление,  что  хотя  дела  и
Должны  были  бы  обстоять  так,  как  их  представил  И.Вассер,  на  са¬
мом  деле  все  было  иначе.
 В  то  время  как  в  Финляндии  И.Вассера  публично  не  критикова¬
ли,  в  Швеции  это  делали  с  большим  энтузиазмом.  Особенно  издева¬
лась  над  И.Вассером  газета  «Афтонбладет».  По  мнению  газеты,  он
был  «бывшим  русским  профессором»,  который  в  своих  фантазиях
превратил  варварские  завоевания  России  в  «освобождение»  и  «бла¬
городные  хорошие  дела»,  а  также  в  «самоосвобождение»  завоеван¬
ных.  Все  изменялось  и  превращалось  в  красивую  картинку,  стоило
лишь,  подобно  И.Вассеру,  дать  событиям  «правильные  названия»  и
ковать  «исторические  факты»  в  соответствии  с  потребностями  дня.

166
 Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 Время  И.Вассера  пришло  в  Финляндии  значительно  позже,
в  1850-х  и  особенно  в  1860-х  гг.  С  другой  стороны,  уже  его  аноним¬
ный  собеседник  по  диалогу  под  псевдонимом  «Олли  Кекяляйнен»*,
по  сути,  воспринял  большую  часть  взглядов  И.Вассера,  в  частности
теорию  договора,  и  облек  их  в  четкую  юридическую  форму.  Но  и
это  произошло  пока  в  Швеции,  в  узких  кругах  тамошней  интелли¬
генции.
 Даже  несмотря  на  это  значение  Израэля  Вассера  как  духовного
отца  идеологии  финляндской  государственности  невозможно  пере¬
оценить.  В  какой-то  степени  оригинально,  как  замечал  М.М.Бород¬
кин,  что  первым  эту  идеологию  изобрел  иностранец,  швед.  Ю.Р.Да¬
ниельсон,  как  уже  упоминалось,  отвечал  на  это,  что  таким  иностран¬
цем  был  Александр  I.
 По-своему  правы  были  и  М.М.Бородкин,  и  Ю.Р.Даниельсон:
изобретателем  идеи  финляндской  государственности  в  том  смысле,
как  финляндское  государство  понималось  в  Финляндии  во  второй
половине  XIX  века,  был,  бесспорно,  швед  И.Вассер.  Ю.Р.Даниель¬
сон  был  прав  в  том,  что  одним  из  первых  название  «государство»
применил  по  отношению  к  Финляндии  именно  император  Алек¬
сандр  I.  Он,  правда,  предпочел  не  упоминать,  что  император  Алек¬
сандр  I  и  профессор  И.Вассер  вкладывали  в  понятие  «государство»
весьма  разное  содержание.
 «Пекка  Куохаринен»  (он  же  А.  И.  Арвидсон):
 Финляндия 	ПРОВИНЦИЯ,  ЗАХВАЧЕННАЯ  СИЛОЙ  ОРУЖИЯ
 Первым  из  финнов  против  фантазий  И.Вассера  выступил
в  1840  г.  А.И.Арвидсон  под  псевдонимом  «Пекка  Куохаринен»**
в  памфлете  «Финляндия  и  ее  будущее».  По  его  мнению,  тезисы
И.Вассера  являлись  чистой  фантазией  и  выдумкой,  а  все  его  умо¬
заключения  —  карточным  домиком,  который  не  имел  ничего  обще¬
го  с  действительностью.  Сколь  бы  странным  это  ни  показалось
читателю,  нападение  «Пекки  Куохаринена»  на  И.Вассера  служило
идее  сближения  Финляндии  с  Россией.  Каким  образом?  Таким,  что
«Пекка  Куохаринен»  своими  статьями  стремился  спровоцировать
 *  В  буквальном  переводе  на  русский  —  Головешкин.
 **  Фамилия  образована  от  финского  слова  «киоЬйзуа»  или  «киоЬап»,  ко¬
торое  означает  «совершающий  оскопление».

Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 167
 И.Вассера  расписать  его  тезисы  более  подробно.  Об  этом,  однако,
будет  рассказано  дальше.
 Непреложными  фактами  с  точки  зрения  А.И.Арвидсона  были
следующие:
 Россия  завоевала  и  присоединила  Финляндскую  провинцию
в  1808-1809  гг.  без  каких-либо  условий.
 Когда  был  созван  сословный  сейм  в  Порвоо,  Финляндия  была
уже  завоевана  и  фактически  присоединена  к  России,  так  что  никако¬
го  договора  о  соединении  на  сейме  заключить  было  уже  нельзя.
 В  актах  сейма  в  Порвоо  не  просматривается  никаких  элементов
договора.
 По  Фридрихсгамскому  мирному  договору  Швеция  не  передавала
России  никакого  финляндского  государства,  а  только  несколько  гу¬
берний.
 Финляндия  не  являлась  государством  до  присоединения  к  Рос¬
сии,  как  были  Венгрия  или  Богемия  до  присоединения  их  к  империи
Габсбургов.
 Подтверждение  прежних  законов  и  прав,  которое  получили  фин¬
ны,  было  обычным  и  естественным  делом  при  завоеваниях  того  вре¬
мени.
 Большая  часть  этих  утверждений  «Куохаринена»  совершенно
правильны  и  обоснованны.  Он,  однако,  упустил  из  вида,  что  в  По¬
рвоо  в  конце  марта  1809  г.  был  заключен  «статусный  договор»,  в  ко¬
тором  обе  стороны,  и  новый  государь  —  великий  князь,  и  финлянд¬
ские  сословия,  дали  заверения  в  намерении  сохранить  прежний,  су¬
ществовавший  ранее  правовой  статус.
 А.И.Арвидсон  это,  конечно,  знал,  но  оставил  за  пределами
своего  памфлета,  коль  скоро  надо  было  разнести  в  пух  и  прах
«бывшего  русского  профессора».  «Пекка  Куохаринен»  держался,
по  его  собственным  словам,  в  пределах  действительности,  и  был
прав  во  всем,  кроме  того,  что  касалось  договорного  характера
акта  Порвоо.  «Куохаринен»  был  также  совершенно  прав,  когда
он  отмечал,  что  при  принятии  присяги  на  верность  в  1808  г.  рус¬
ские  пушки  стояли  рядом  с  церквями,  и  у  финнов  просто  не  было
возможности  отказаться  от  этой  присяги.  Одновременно  он,  од¬
нако,  забыл  тот  факт,  что  финляндская  депутация  наотрез  отказа¬
лась  принимать  на  себя  полномочия  сейма  и  настойчиво  требова¬
ла  как  созыва  сословного  сейма,  так  и  учреждения  состоявшего
из  финнов  Правительственного  совета,  равно  как  и  то,  что  депу¬
тация  сумела  получить  согласие  на  осуществление  этих  своих
требований.

168
 Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 «Олли  Кекяляйнен»:
 ДОГОВОР  В  ПоРВОО  БЫЛ  ОБЯЗЫВАЮЩИМ
 В  ответ  шведским  критикам  и  «Пекке  Куохаринену»  И.Вассер
не  стал  выдвигать  новых  взглядов,  но  при  поддержке  епископа
Я.Тенгстрёма  опубликовал  рассказ  о  сословном  сейме  в  Порвоо.
«Пекка  Куохаринен»,  в  свою  очередь,  отметил,  что  повествование
епископа  подтверждает  высказанные  им  тезисы.
 Дискуссию  закончил  новый  псевдоним  «Олли  Кекяляйнен».
Считалось,  что  под  ним  скрывается  А.И.Арвидсон  или  профессор
Ю.Я.Нордстрём.  В  своем  памфлете  он,  по  его  собственному  призна¬
нию,  стремился  объединить  взгляды  участников  дискуссии.  Он  при¬
держивался  мнения  о  том,  что  «Куохаринен»  был  прав  во  всем  ос¬
тальном,  кроме  пункта,  где  он  отказывался  признать  обязывающий
характер  обещаний  государя.  И  эта  часть  памфлета,  в  которой  «Ку¬
охаринен»  считал,  что  он  прав,  была  как  будто  бы  от  настоящего
 А.И.Арвидсона.
 Как  показал  после  М.М.Бородкина  в  своей  диссертации  (1972  г.)
Олави  Юннила,  у  А.И.Арвидсона  во  время  этой  дискуссии  сложил¬
ся  хитрый  тактический  план,  в  соответствии  с  которым  он  стремил¬
ся  использовать  И.Вассера  в  своих  интересах  —  для  того,  чтобы
расширить  знания  финнов  как  о  государстве,  так  и  о  конституцион¬
ных  законах.  И.Вассер,  однако,  действовал  не  совсем  так,  как  хотел
 А.И.Арвидсон.  Поэтому  последнему  пришлось  самому  как  бы  ла¬
тать  оставшуюся  брешь.  Что  он  и  сделал  в  качестве  «Олли  Кекяляй-
нена».  По  этому  моменту  мы  находим  наиболее  существенное  рас¬
хождение  между  историками  О.Юннилой  и  М.Клинге.  Последний
стремился  доказать,  что  под  псевдонимом  «Кекяляйнен»  на  самом
деле  скрывался  Ю.Я.Нордстрём.  О.Юннила  подчеркивает,  что
 А.И.Арвидсон  с  самого  начала  имел  готовый  план  использовать
в  своих  целях  И.Вассера,  тогда  как  М.Клинге  считает,  что  этот  план
был  придуман  А.И.Арвидсоном  уже  «задним  числом».
 Во  второй  части  своей  книги,  которая  рассматривала  вопросы  го¬
сударственного  права,  «Кекяляйнен»  на  самом  деле  зашел  гораздо
дальше,  чем  просто  признание  обязывающего  характера  обещания
монарха.  По  сути,  эта  вторая  часть  является  широким  и  детальным
с  правовой  точки  зрения  доказательством  идеи  о  договоре,  сформули¬
рованной  И.Вассером.  Доказательство,  однако,  касалось  только  дого¬
вора,  а  не  возникновения  государства.  Это  также  надо  отметить.

Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 169
 Если  из  высказываний  И.Вассера  приходится  прямо-таки  выка¬
пывать  связанные  с  естественным  правом  идеи,  то  в  аргументах
«Кекяляйнена»  они  сформулированы  весьма  четко  и  подкреплены
широкими  ссылками.  В  этих  ссылках  присутствуют  все  классичес¬
кие  авторитеты  естественного  права  и  к  тому  же  еще  много  теорети¬
ков  учения  о  государстве  того  времени,  включая  Пуфендорфа,  Гро-
тиуса,  Ваттеля,  Груббе,  Пелитца,  Гегеля  и  Шмиттеннера.
 Что  же  доказывал  «Кекяляйнен»?  То,  что  на  сейме  в  Порвоо  был
заключен  «действительный  договор».  До  сейма  Финляндия  была
краем,  завоеванным  силой  оружия  и  объявленным  провинцией  Рос¬
сии.  Таким  образом,  император  Александр  I  имел  обусловленное  его
военной  силой  право  свободно  определять  государственное  уст¬
ройство  Финляндии.  Этим  правом  он  воспользовался,  «утвердив»
старые  конституционные  законы  Финляндии.  Финляндские  сосло¬
вия  приняли  это  подтверждение  и  присоединились  политическими
узами,  а  не  только  силой  оружия,  к  «господствующему  государству».
Под  эгидой  императора  они  устроили  свое  внутреннее  управление
в  полном  соответствии  с  действовавшими  до  тех  пор*  законами  и
конституционными  актами.  Далее  «Кекяляйнен»  приводит  аргумен¬
тацию  своих  тезисов,  которую  имеет  смысл  процитировать:
 «Таким  образом,  император  Александр  обладал  правом,  которое
он  передал  жителям  Финляндии.  Он  был  в  этом  случае  дающей,  а
последние  принимающей  стороной.  Так  и  был  заключен  действи¬
тельный  договор.  Его  обязывающего  характера  не  умаляет  то,  что  он
относится  к  категориям,  которые  в  праве  носят  названия  pactum
benificium,  или  gratuitum,  или  donationis  (дарение,  т.  е.  договор  не  стро¬
ится  на  принципе  взаимности).  К  этим  категориям  его  и  следует  от¬
носить,  поскольку  исполнение  со  стороны  России  не  предполагало
передачи  тех  или  иных  прав  со  стороны  финнов:  ведь  по  праву  вой¬
ны  они  уже  образовывали  часть  великой  империи».
 В  соответствии  с  принципами  государственного  права,  договор,
тем  не  менее,  должен  был  неукоснительно  соблюдаться  до  тех  пор,
пока  он  не  будет  добровольно  расторгнут,  отмечает  «Кекяляйнен»
в  завершение.
 Когда  в  конце  своего  произведения  «Кекяляйнен»  констатиро¬
вал,  что  то,  что  произошло  в  Порвоо  в  1809  г.,  было  «преподнесен¬
ным  посредством  государственного  акта  даром,  который  был  обле¬
нен  в  форму  договора»,  то  он  на  удивление  точно  обрисовал  тот
самый  тезис,  который  в  настоящем  исследовании  не  раз  приводился
 *  На  территории  Финляндии.

170
 Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 с  опорой  на  более  поздние  источники.  А  именно  то,  что  Император
Всероссийский,  по  сути  дела,  заключил  в  Порвоо  односторонний
«статусный  договор»,  по  внешней  форме  напоминавший  средневе¬
ковые  вассальные  соглашения.
 «Кекяляйнен»  доказывал  также,  что  совершенный  в  Порвоо  до¬
говор  был  не  «личным»,  а  «реальным»,  то  есть  он  связывал  обяза¬
тельствами  не  только  Александра  I,  но  и  всех  последующих  за  ним
властителей  России.  Подводя  итог,  он  сформулировал  свои  идеи  сле¬
дующим  образом:
 «Финляндия  получила  подтверждение  своих  старых  конституци¬
онных  законов  и  указов  с  помощью  реального,  не  предполагавшего
взаимность  договора  (pactum  gratuitum  или  donationis  reale),  или,
если  хотите,  получила  его  в  дар.  В  обоих  случаях  она  посредством
не  подлежащего  сомнению  договора  получила  право  владеть  и  поль¬
зоваться  государственным  институтом,  который  основывался  на
Форме  правления  1772  г.  и  Акте  соединения  и  безопасности
1789  г.».
 По  сравнению  с  И.Вассером  это  высказанное  «Кекяляйненом»
представление  о  государстве  было  необычным  в  том  смысле,  что
«институт  государства»  существовал,  дескать,  в  Финляндии  еще  до
1809  г.;  ничего  нового  в  1809  г.  создано-де  не  было,  но  было  сохране¬
но  старое  и  уже  существовавшее.  «Кекяляйнен»  еще  использует
в  отношении  Финляндии,  в  том  числе  и  после  1809  г.,  название
«край»,  который  обладал,  тем  не  менее,  представительной  формой
управления.  В  соответствии  с  принципами  старой  дуалистической
сословной  монархии  идея  «Кекяляйнена»  заключается,  как  пред¬
ставляется,  в  том,  что  народ  и  нация  Финляндии  в  свое  время  участ¬
вовали  как  часть  шведского  государства  в  заключении  договоров
(например,  Акт  1789  г.)  с  королями  Швеции.  Эти  «акты  соединения»
были  затем  обновлены  и  подтверждены  вместе  с  Императором  Все¬
российским  и  Великим  князем  Финляндским.
 Старорежимное  представление  о  государстве  видно  также  в  том,
что  в  изложении  «Кекяляйнена»  существовали  как  бы  одно  в  другом
два  государства.  С  одной  стороны,  «господствующее  государство»,
т.е.  Россия,  с  другой  —  управляемое,  или  финляндское  государство.
Император  имел  в  своем  распоряжении  как  бы  два  различных  госу¬
дарственных  аппарата,  один  для  России,  другой  для  Финляндии.
В  этой  своей  идее  «Кекяляйнен»  был  совершенно  прав.  Так  оно  и
было  на  самом  деле.
 В  то  же  время  из  числа  «фантазий»  И.Вассера  о  договоре,  пос¬
редством  которого  в  1809  г.  в  Порвоо  Финляндия  была  превращена

Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 171
 в  государство  с  системой  представительства,  в  выступлении  «Кекя-
ляйнена»  современные  государственно-правовые  рамки  получила
только  первая  часть,  то  есть  договор.  Вторая  часть,  существование
Финляндии  как  государства,  была  вынуждена  ждать  до  тех  пор,  пока
не  начало  ощущаться  влияние  прочитанного  в  начале  1840-х  гг.  про¬
фессором  Ю.Я.Нордстрёмом  цикла  лекций  по  государственному
праву  Финляндии,  а  также  полемики  вокруг  книги  Ю.Ф.Пальмена,
ведшейся  в  начале  1860-х  гг.
 Хотя  выше  мы  подробно  рассмотрели  взгляды  Израэля  Вассера  и
возникшую  вокруг  его  памфлетов  дискуссию,  стоит  особо  отметить,
что  цензура  весьма  эффективно  воспрепятствовала  отслеживанию
этой  дискуссии  в  Финляндии.  Она,  стало  быть,  шла,  главным  обра¬
зом,  в  Швеции.  Во-вторых,  даже  те  редкие  финны,  которым,  несмот¬
ря  на  цензуру,  удавалось  следить  за  ходом  этой  полемики,  считали
взгляды  «Куохаринена»  соответствующими  действительности,  а
воззрения  И.Вассера  —  фантазиями.
 Дебаты  между  И.Вассером  и  А.И.Арвидсоном  шли  в  Швеции,  но
в  то  же  самое  время  в  Хельсинкском  университете  читал  лекции  по
государственному  праву  Финляндии  профессор  Ю.Я.Нордстрём.
Его  знаменитые  лекции  посещали  влиятельнейшие  финны  того  вре¬
мени,  в  том  числе  Ю.Ф.Пальмен  и  А.Шауман.  Лекции  произвели  на
слушателей  большое  впечатление.  Хотя  Ю.Я.Нордстрём  сам  не  был
до  конца  убежден  в  необходимости  таких  лекций,  он  все  же  счел  их,
как  заметил  Свен  Линдман,  достаточно  нужными  для  того,  чтобы
уделить  им  сверхурочное  рабочее  время.
 На  лекции  Ю.  Я.  Норд  стрёма  явно  оказала  сильное  влияние  шед¬
шая  тогда  в  Швеции  полемика  между  И.Вассером  и  А.И.Арвидсо¬
ном.  Из  этих  лекций  наиболее  значимыми  являются  как  раз  те,  кото¬
рые  были  прочитаны  после  дискуссии  Вассер-Арвидсон  в  1842  г.
У  Ю.Я.Нордстрёма  был  такой  же  мрачный  и  пессимистичный  взгляд
на  будущее  Финляндии,  как  и  у  «Пекки  Куохаринена»,  но,  подобно
«Олли  Кекяляйнену»,  он  все  же  верил,  что  пропаганда  государствен¬
ного  права  Финляндии  имела  смысл  и  могла  изменить  это  будущее.
 Важнейший  тезис  лекций  Ю.Я.Нордстрёма  содержался  в  одной
из  заметок  на  полях  его  памятных  записок:  сначала  инкорпорация,
затем  реальная  уния.  Другими  словами,  Финляндия  сначала  была
инкорпорирована  в  Россию  как  провинция,  но  затем  на  сейме  в  По-
рвоо  она  стала  государством,  находившимся  с  Россией  в  реальной
Унии.  В  качестве  доказательства  этой  радикальной  перемены
К).Я.  Норд  стрём  приводил  формулировки  времен  присоединения:
в  актах  1808  г.  в  отношении  Финляндии  использовалось  название

172
 Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 «провинция»,  но  после  сословного  сейма  в  Порвоо  —  «Великое  кня¬
жество».  Нордстрём,  правда,  как  и  «Олли  Кекяляйнен»,  признавал,
что  реальная  уния  Финляндии  и  России  была  «неравноправной  уни¬
ей»  (unió  realis  inequalis).  Впоследствии  Ю.Я.Нордстрём  вообще  от¬
казался  от  поддержки  теории  об  унии.  Своему  другу  Б.О.Лилле  он
охарактеризовал  положение  Финляндии  следующим  образом:  «На¬
ходящаяся  под  скипетром  российским  коронная  земля,  которая  име¬
ет  собственное  государственное  устройство  и  автономию».
 Если  соединить  воедино  юридическое  обоснование  договора,
данное  «Кекяляйненом»,  и  описание  Ю.Я.Нордстрёмом  постепен¬
ного  изменения  в  силу  актов  1808-1809  гг.  положения  Финляндии  от
провинции  до  находившегося  в  реальной  унии  с  Россией  государс¬
тва,  то  фантазии  И.Вассера  оказываются  вписанными  в  четкие  пра¬
вовые  рамки.

ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРСТВО  1823-1861  ГОДОВ
 «Оставьте  финнов  в  покое!  Это  —  единственная  провинция
 МОЕЙ  ОГРОМНОЙ  ДЕРЖАВЫ,  КОТОРАЯ  ЗА  ВСЕ  ВРЕМЯ  МОЕГО
ЦАРСТВОВАНИЯ  НИ  НА  МИНУТУ  НЕ  ДОСТАВЛЯЛА  МНЕ  ЗАБОТ  ИЛИ
РАЗОЧАРОВАНИЯ»  (ИМПЕРАТОР  НИКОЛАЙ  I  СВОИМ  ЧИНОВНИКАМ)
 Кристина  Каллейнен  назвала  свою  вышедшую  в  1994  г.  диссерта¬
цию  «Финляндское  генерал-губернаторство  1823-1861  гг.».  Этот  пе¬
риод  охватывает  время  управления  трех  сильных  генерал-губернато¬
ров  —  А.А.Закревского,  А.С.Меншикова  и  Ф.В.фон  Берга.  Основная
идея  заключается  в  том,  что  при  этих  генерал-губернаторах  именно
генерал-губернатор  был  основной  фигурой  в  управлении  Финлянди¬
ей.  Такую  идею  нельзя  назвать  неверной.  Можно,  однако,  заметить,
что  так  дела  обстояли  и  во  времена  Ф.Л.Гейдена,  конечно  же,  и  при
Н.И.Бобрикове,  а  также  при  Ф.А.Зейне.  Тезис  К.Каллейнен  обосно¬
ван  в  том  смысле,  что  рассматриваемые  ею  три  генерал-губернатора
составляли  непрерывную  цепочку,  тройку,  во  время  работы  которой
положение  генерал-губернатора  было  доминирующим.  Кроме  того,
власть  Н.И.Бобрикова  эффективно  ограничивал  министр  статс-секре¬
тарь  В.К.фон  Плеве,  а  Ф.  А.Зейна  —  Совет  министров.
 Из  этих  трех  сильных  генерал-губернаторов  именно  А.  А.Закрев-
ский  в  результате  долгой  борьбы  получил  для  генерал-губернатора
право  делать  устные  прямые  доклады  императору.  К.Каллейнен
в  своей  диссертации  взялась  изучить  вопрос  о  том,  имели  ли  такие
Доклады  какие-либо  фатальные  последствия  для  Финляндии.  Или,
называя  вещи  своими  именами,  вели  ли  они  к  русификации  Финлян¬
дии,  как  того  боялись  современники.  Результат  исследования  —  нет,
не  вели.  Цитируя  покойного  профессора  Яякко  Суолахти,  можно
сказать,  что  негативный  результат  —  тоже  результат.

174
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 Только  после  того,  как  исследование  К.Каллейнен  уже  было  го¬
тово,  я  обнаружил  среди  своих  источников  комментарий  помощника
министра  статс-секретаря  Э.Шернваля-Валлена  по  поводу  этого
права  генерал-губернатора  на  доклад.  Этот  комментарий  сводится
примерно  к  следующему:  он  воспринимал  это  право  не  более,  как
возможность  доклада  генерал-губернатором  государю  незначитель¬
ных  дел  исполнительной  власти,  например  полицейских  вопросов.
 Подробное  исследование  К.Каллейнен  показывает,  что  это  на¬
блюдение  справедливо.  Достаточно  взглянуть  на  подготовленную
 А.А.Закревским  и  Р.Х.Ребиндером  общими  усилиями  в  1826  г.
Инструкцию  для  Статс-секретариата,  чтобы  убедиться  в  правиль¬
ности  вывода  Э.Шернваля-Валлена.  В  соответствии  с  Инструкци¬
ей  все  самые  важные  и  наиболее  существенные  финляндские  дела,
в  том  числе  бюджетные  и  законодательные,  докладывались  фин¬
ляндским  статс-секретарем.  О  внесении  дел  на  рассмотрение  госу¬
даря  генерал-губернатором  в  Инструкции  ничего  не  упоминается.
Поэтому  вполне  можно  сделать  заключение,  что  это  добытое  в  свое
время  А.А.Закревским  и  наделавшее  много  шума  право  Высочай¬
шего  доклада  означало  лишь  то,  что  генерал-губернатор  Финлян¬
дии  получал  такое  же  право,  как  и  другие  генерал-губернаторы
империи,  то  есть  мог  при  необходимости  обращаться  со  своими
заботами  напрямую  к  императору.  А.А.Закревский  его  получил,  но
в  этом  не  было  ничего  нового,  лишь  констатация  и  подтверждение
уже  существовавшей  практики.  Это  никоим  образом  не  повлияло
на  характер  деятельности  главного  докладчика  финляндских  дел  —
статс-секретаря.
 Начало  финляндскому  генерал-губернаторству  было  формально
положено  в  1823  г.,  когда  А.А.Закревский  был  назначен  генерал-гу¬
бернатором*.  Но  на  деле  годами  решающего  поворота  стали  1825-
1826.  Тогда  императора  Александра  I  сменил  его  брат  Николай,  Ко¬
миссия  финляндских  дел  была  упразднена,  и  был  учрежден  Статс-
секретариат.
 Со  сменой  императора  связан  один  важный  и  интересный  эпи¬
зод,  данное  Николаем  I  заверение  государя  —  иными  словами,  под¬
тверждение  им  обещаний,  сделанных  Александром  I  в  Порвоо.  В  со¬
ответствии  с  жившей  в  Статс-секретариате  легендой,  когда  Р.Х.Ре¬
биндер  представил  заверение  на  подпись  Николаю  I,  и  император  с  ка¬
рандашом  в  руках  уже  начал  вносить  в  него  изменения,  Р.Х.Ребин-
 *  Автор,  судя  по  всему,  имеет  в  виду  период  сильных  генерал-губернато¬
ров.  Первым  генерал-губернатором  Финляндии  еще  в  1808  г.  был  назначен
Г.  М.  Спренгтпортен.

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 175
 Г  ЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРСТВО
 Создатель  военной  системы  уп¬
равления,  император  Николай  I,  вер¬
хом  в  сопровождении  свиты.  Слева  —
начальник  Жандармского  корпуса
А.Х.  Бенкендорф,  справа  —  царевич
Александр  (иллюстрация  из  книги
Н.К.Шильдера  «Император  Николай
Первый»,  т.  II,  самое  начало).  По  мне¬
нию  Николая  I,  вся  жизнь  должна
 была  представлять  собой  военную
службу.  Поэтому  он  милитаризировал
также  гражданские  должности,  как  мы
увидим  ниже,  в  том  числе  и  в  Финлян¬
дии.  Он  концентрировал  все  больше
власти  в  своей  личной  канцелярии
(официальное  название  —  Собс¬
твенная  Его  Императорского  Вели¬
чества  Канцелярия.—  Прим,  перев.),

176
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 которая  превратилась  в  состоящее  из
шести  отделений  (департаментов)  го¬
сударство  в  государстве.  Вторым  от¬
делением  был  Департамент  кодифи¬
кации  (законов),  Третьим  —  штаб
Жандармского  корпуса.
 Николай  I  крепко  держался  за
свою  самодержавную  власть.  Хорошо
известна  его  фраза,  сказанная
в  1839  г.  гостившему  у  него  французс¬
кому  маркизу  А.  де  Кюстину,  что  он
мог  понять  самодержавие  и  респуб¬
лику,  но  никак  не  конституционную
монархию,  поскольку  последняя  пред¬
ставляла  собой  сущую  неразбериху.
Это  он  смог  ощутить  на  собственном
опыте  в  Польше  (в  соответствии
с  действовавшим  в  Польше  законо¬
дательством,  Император  Всерос¬
сийский  был  там  конституционным
монархом.—  Прим,  перев.).
 С  точки  зрения  особой  системы
управления  Финляндией  в  авторитар¬
ности  Николая  I  положительным  было
то,  что  он  как  бы  заморозил  достиже¬
ния  времен  Александра  I  вплоть  до
перелома,  произошедшего  в  связи  с
Крымской  войной.  Эту  пользу  самоде¬
ржавия  для  особого  положения  Фин¬
ляндии  понял  уже  Ю.В.Снельман.
 Кроме  сильных  генерал-губерна¬
торов  более  позднего  периода  —
 Н.И.Бобрикова  и  Ф.А.Зейна,  в  Фин¬
ляндии  в  первой  половине  XIX  века
было  три  мощных  генерал-губерна¬
тора  подряд:  А.А.Закревский  (1823—
1831),  А.С.Меншиков  (1831-1855)  и
Ф.В.фон  Берг  (1855-1861),  что  поз¬
воляет  назвать  время  их  работы  пе¬
риодом  генерал-губернаторства.
 На  иллюстрациях  эти  генерал-гу¬
бернаторы  представлены  в  порядке
перечисления  (А.А.Закревский,
Ю.Р.Даниельсон-Кальмари,  «На  пути

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 177
 к  национальной  и  государственной
независимости»,  т.  Ill;  А.С.Меншиков
и  Ф.В.фон  Берг  —  из  фондов  Музей¬
ного  ведомства).
 Из  этих  трех  сильных  генерал-
губернаторов  светлейший  князь
А.С.Меншиков  был,  без  сомнения,
самым  могущественным  и  влиятель¬
ным  человеком,  сравнимым  с  князем
М.Б.Барклаем-де-Толли.  Дождь  на¬
град  начался  над  ним  еще  в  1810  г.
(Св.  Владимир  четвертой  степени)  и
продолжился  после  того,  как  он  отли¬
чился  на  войне  против  Наполеона.
За  нее  он  получил  орден  Св.  Анны
второй  степени.  В  конце  царствова¬
ния  Александра  I  популярность
А.С.Меншикова  несколько  снизи¬
лась,  но  с  восшествием  на  престол
Николая  I  вновь  пошла  в  гору.  Снача¬
ла  его  направили  послом  в  Персию  и
произвели  в  генерал-адъютанты.  По¬
том  ему  было  поручено  составление
программы  реформирования  воен¬
но-морского  флота,  после  чего  пос¬
ледовала  блестящая  карьера  в  руко¬
водстве  флотом,  сначала  с  1827  г.  в  ка¬
честве  начальника  штаба  ВМФ,  а  за¬
тем  с  1836  г.  —  морского  министра.
Адмиралом  он  стал  в  1833  г.  За  отли¬
чие  в  войне  против  Турции  в  1828-
1829  гг.  он  получил  крест  Св.  Георгия
третьей  степени.  Во  время  осады
Варны  А.С.Меншиков  был  ранен.  За
эту  осаду  он  был  награжден  орденом
Александра  Невского  и  званием  ге¬
нерал-адмирала  (высший  воен¬
но-морской  чин  в  Российской  импе¬
рии,  соответствовал  чину  генерал-
фельдмаршала  в  сухопутных  войс¬
ках—  Прим,  перев.).  Перечень  титу¬
лов  и  орденов  А.С.Меншикова  зани¬
мает  в  государственном  календаре
 Финляндии  за  1855  г.  почти  целую
страницу.  Упомянем  также  портрет
императора  Александра  II  с  брилли¬
антами,  орден  Св.  Андрея  Перво¬
званного  и  все  другие  высшие  орде¬
на  империи.  Были  у  него,  кроме  того,
еще  и  многие  высокие  ордена  иност¬
ранных  государств.  Упомянем,  как
редкость,  полученный  им  за  службу
послом  в  Персии  персидский  орден
Льва  и  Солнца  первой  степени.
У  него  имелся  также  золотой  меч
с  гравировкой  «За  храбрость»,  меда¬
ли  за  участие  в  войнах  1812-1814  гг.,
а  также  против  Персии  и  Турции.
 Отметим  также  в  этой  связи,  что
в  1833  г.,  через  два  года  после  назна¬
чения  А.С.Меншикова  генерал-гу¬
бернатором,  он  и  члены  его  семьи
стали  также  гражданами  Финляндии.
Его  княжеский  род  занял  первое  мес¬
то  в  рыцарском  зале  Финляндии
(здание  в  Хельсинки,  где  собиралось
дворянское  сословие.—  Прим,  пе¬
рев.),  так  как  среди  финляндского
дворянства  других  князей  не  было.
По-видимому,  это  обстоятельство
также  повлияло  на  то,  что  А.С.Мен¬
шиков  твердо  защищал  привилегии  и
конституционные  законы  Финляндии
против  высших  чиновников  России
(об  этом  см.  подробнее  в  главе  «Гене¬
рал-губернаторство  1823-1861  гг.»).
 Отношения  А.А.Закревского  и
статс-секретаря  Р.Х.Ребиндера  ха¬
рактеризует  приведенное  на  с.  178
изображение  текста  составлявшейся
в  1826  г.  Инструкции  для  Статс-сек-
ретариата:  Р.Х.  Ребиндер  писал  ее,  а
А.А.Закревский  проверял  и  правил.
На  иллюстрации  показано,  как  в  со¬
ставленный  Р.Х.  Ребиндером  текст
в  канцелярии  генерал-губернатора
 дер  сказал:  «Сир,  все  или  ничего».  После  этого  Николай  подписал
представленное  ему  заверение  без  правок.  Роберт  Кастрен  описал
этот  эпизод  в  своей  книге  «Заметки  из  новейшей  истории  Финлян¬
дии»  (с.  314),  но  не  упомянул,  откуда  он  взял  эти  сведения.  Он,  прав¬
да,  говорит,  что  воспоминания  Р.Х.Ребиндера  обрываются  незадолго

178
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 	2.4
 ^  ■1  "'  1,1,1'"  '

 Л—“
 >-
 +■»  ¿¿гуЗ*У 	У 	^
 ¿2  ,
 У~-1
 #*3 	Я**"""#
 Ггг 	*
 ¿Л**• 	^
 Г*1
 ЗьЛуи
 X  Л
 ,  >х  -**■  х
 тГ
 4  .  м
 э
 *"п  л
 *  »л-^л
 *•'*"'7-1.^**'^
 ^1,

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 179
 были  внесены  исправления  и  добав¬
ления  в  соответствии  с  указаниями
А.А.Закревского.  Важнейшим  из  до¬
бавлений  было  введение  должности
помощника  статс-секретаря.  В  окон¬
чательной  редакции  Инструкции  это
был  параграф  5  (акт  №150,  фонды
Национального  архива).
 Далее  о  российских  чиновниках,
которые  вмешивались  в  дела  Фин¬
ляндии:
 а)  министр  юстиции  граф  В.Н.Па¬
нин.  Он  начал  свою  карьеру  архива¬
риусом  в  Коллегии  иностранных  дел.
Император  обратил  на  него  внима¬
ние,  когда  он  в  составе  военной  кан¬
целярии  министерства  иностранных
дел  находился  на  войне  с  Турцией  в
1828-1829  гг.  После  этого  его  карье¬
ра  быстро  пошла  в  гору:  в  1831  г.  он
помощник  статс-секретаря  Государс¬
твенного  совета,  с  1832  г.  —  товарищ
(т.  е.  заместитель.—  Прим,  перев.)
министра  юстиции,  в  1834г.  —дейс¬
твительный  государственный  совет¬
ник  и  кавалер  ордена  Св.  Анны.  Ми¬
нистром  юстиции  он  стал  в  1840  г.  и
оставался  на  этом  посту  почти  20  лет
(портрет  из  книги  П.М.Майкова  «Вто¬
рое  отделение  Собственной  Его  Им¬
ператорского  Величества  Канцеля¬
рии  в  1826-1882  гг.»,  с.  467).
 б) 	Главноуправляющий  Вторым
отделением  Собственной  Его  Импе¬
раторского  Величества  Канцелярии
граф  Дмитрий  Николаевич  Блудов.
Он  принадлежал  к  старому  дворянс¬
кому  роду,  был  образованным  арис¬
тократом  и  консерватором.  Сначала
он  долгое  время  служил  диплома¬
том,  в  частности,  в  Стокгольме  и  Лон¬
доне.  В  1822  г.  Д.Н.Блудов  перешел
в  министерство  внутренних  дел,  где
занялся  делами  Бессарабии.  С  усло¬
виями  обладавших  особыми  приви¬
легиями  областей  он  имел  возмож¬
ность  обстоятельно  познакомиться
также  с  1831  г.  в  составе  Комиссии
польских  дел,  а  затем  также  в  Комис¬
сии  по  делам  западных  губерний.  В
1832-1838  гг.  он  был  министром
внутренних  дел,  а  в  1838  г.  был  на¬
значен  министром  юстиции.  В  1839  г.
он  получил  чин  действительного  тай¬
ного  советника,  возглавил  Второе  от¬
деление  (отделение  кодификации  за¬
конов)  собственной  канцелярии  им¬
ператора  и  вошел  в  состав  Государс¬
твенного  совета.  В  качестве  руково¬
дителя  Второго  отделения  он  был
преемником  М.М.Сперанского  и  на¬
ходился  на  этом  посту  до  1862  г.,  ког¬
да  стал  председателем  как  Государс¬
твенного  совета,  так  и  Комитета

180
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 министров.Д.Н.Блудов  был,  пожа¬
луй,  самым  сильным  противником
А.С.Меншикова,  но  граф  все-таки
не  мог  победить  князя  (портрет,  «Го¬
сударственный  совет»,  с.  99).
 в) 	Александр  Сергеевич  Танеев,
действительный  тайный  советник,
статс-секретарь,  сенатор  и  управля¬
ющий  Первым  отделением  собствен¬
ной  императорской  канцелярии  в
1831-1865  гг.  Его  сын  и  внук  также
являлись  руководителями  этого
отделения.Л.  Е.Шепелев  охарактери¬
зовал  в  своей  книге  чиновничью  ди¬
настию  Танеевых  как  типичных  для
России  бездарных  бюрократов.  Госу¬
дарственный  секретарь  А.А.  Полов¬
цов  назвал  эту  троицу  «гигантскими
посредственностями»,  которые  дейс¬
твовали  по  принципу  угадывать  и
угодничать.  Александр  Сергеевич
начал  карьеру  военного  в  качестве
помощника  военного  министра
А.А.Аракчеева.  В  Собственную  Его
Императорского  Величества  Канце¬
лярию  он  пришел  сразу  же,  как  толь¬
ко  она  была  создана  в  1812  г.  Пер¬
вым  руководителем  канцелярии  был
его  шеф  А.А.Аракчеев.  Во  время
войны  с  Турцией  1828-1829  гг.  А.С.Та¬
неев  выполнял  в  канцелярии  особые
поручения,  что  привело  к  быстрому
 продвижению  по  службе.  В  1831  г.  он
был  назначен  не  только  государс¬
твенным  секретарем,  но  и  управляю¬
щим  Первого  отделения  собственной
канцелярии  императора  (портрет  из
книги  «Санкт-Петербург.  Портрет  го¬
рода  и  горожан»»,  с.  264).
 г) 	Николай  Иванович  Бахтин,  го¬
сударственный  секретарь,  член  Госу¬
дарственного  совета,  канцлер.
А.С.Меншикову  с  ним  было,  пожа¬
луй,  проще  всего.  Отслужив  в  орден¬
ском  капитуле  в  1823-1824  гг.,  он
в  1825-1826  гг.  перешел  в  военное
министерство,  а  в  1827-1834  гг.  —
в  морское  министерство.  Н.И.Бахтин
в  1828  г.  под  началом  А.С.Менши¬
кова  участвовал  в  совершенном  из
Севастополя  рейде  кораблей  воен¬
но-морского  флота  против  Анапской
крепости,  откуда  затем  дошли  до
Варны.  В  1831  г.  он  получил  назначе¬
ние  руководителем  комиссии  по  под¬
готовке  реформы  флота,  а  также  в  ка¬
честве  чиновника  по  финляндским
делам  в  канцелярию  генерал-губер¬
натора  А.С.Меншикова.  Таким  обра¬
зом,  Н.И.Бахтин  был  бывшим  подчи¬
ненным  А.С.Меншикова,  в  том  числе
по  вопросам  Финляндии  (портрет  из
книги  «Государственные  канцеля¬
рии»,  с.  169).

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 181
 до  этого  эпизода,  и  что  в  переписке  не  удалось  обнаружить  никаких
упоминаний  о  нем.
 По  всей  видимости,  то  изменение,  которое  хотел  сделать  Нико¬
лай  I,  было  тем  же,  которое  впоследствии  сделал  Александр  II,  ког¬
да  удалил  из  текста  слово  «конституции»,  поскольку  «конститу¬
ция»  была  одним  из  центральных  лозунгов  подавленного  незадол¬
го  до  этого  восстания  декабристов.  Если  дела  и  впрямь  обстояли
таким  образом,  то  согласие  Николая  I  подписать  заверение  без
правки  во  многом  объясняется  тем,  что,  подписав  его  в  прежнем
виде,  он  мог  обеспечить  спокойствие  и  верность  важной  погранич¬
ной  провинции  в  этой  критической  ситуации.  Так  путем  этого  пов¬
торного  заверения  была  создана  определенная  традиция  преем¬
ственности.
 Российские  публицисты  —  участники  правовой  полемики  за¬
клеймили  позднее  этот  рассказ  о  «героическом  поступке»  Р.Х.Ре¬
биндера  как  легенду,  не  имеющую  под  собой  никаких  основа¬
ний.
 *  *  *
 Одной  из  главных  задач  настоящей  главы  о  генерал-губернаторс¬
тве  является  показать,  что  вопреки  написанным  ранее  биографиям
генерал-губернаторов  (например,  Н.И.Бобрикова  и  Ф.  А.Зейна)  и  об¬
щераспространенному  представлению,  эти  генерал-губернаторы
первой  половины  XIX  века  отнюдь  не  русифицировали  Финляндию.
Напротив,  они  защищали  ее  самоуправление,  причем  не  просто  из
какой-либо  любви  к  Финляндии  или  голубым  глазам  ее  жителей,  но
потому,  что  они  защищали  свою  сферу  управления  и  подвластный
им  край  от  других  чиновников  империи.  В  частности,  так  поступал
долгие  годы  остававшийся  генерал-губернатором  Финляндии
 А.С.Ментиков.
 Это,  однако,  не  исключает  того  (в  этом  заключается  определен¬
ный  парадокс),  что  в  то  же  самое  время,  как  эти  генерал-губернато¬
ры  защищали  свою  финляндскую  вотчину,  между  Финляндией  и
Россией  происходило  весьма  сильное  сближение.  При  желании  его
можно  даже  назвать  русификацией.
 Так  происходило,  например,  в  области  общего  государственно¬
го  законодательства,  что  будет  более  подробно  описано  ниже.  До
начала  регулярной  работы  финляндского  сейма  в  1863  г.  были  при¬
няты  многие  законы  и  указы,  по  которым  решающую  роль  играли
общегосударственные  органы  подготовки  законопроектов,  и  в  свя¬
зи  с  которыми  рядом  элементов  правовой  системы  Финляндии

182
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 сс-с£ул£  /? 	<У  суее/ллелг'уео 	*му*с  <лллгмл~\
 ту  (лслли/ШглЛ  лгг>ге<Л1МЛ6  г>у>слх  ‘¿гиллА^
МЛМО  ¿СодгЯ*С£ЛО  гЛ4Х/*<£'Ллъег>0  ^6/ЛЧ<У^
Ы**/ 	<Л-  (л^ииуи  хмл  гло  ^¿уС/глЛ  ГЛЛ  (ЛЛЛЪЛЛЛ  -
 ?<*ЯЛЛ> 	&&г  г/иСЛЛЛ  ОСГ/^ЖХ  М  £  гуиьилУЪ/*их.А>лЛие>м?
 ^УсхЛгл,м  л(/>лс  ги/муи>м  -¿плгилг  о^1сил.  ¿сгло
ллл^ллллл\  *.  яя  селил*  ¿унил/б  "делсел*.  <*_^>&
С<л/с>л?сллг£се  сели;  &<х/<лпо&4еллл*  с/ЛУеллллса^
Л^ОМЛГЛ*  Лпу)£Л>6  </  г/лмеудс/  О^'ЛО  -ООглЛХ.-
Нлутс^х  ЯЪ  ос^ихлл^  €Л<ЛЛЛ'/  ^ЛЛЛТЫУ  ¿гЛжЯУП’г*'
'ГуюглЛгЖл)  Ус  гъс  ылллглх.  тл^лЛллле,  гллл&лле^ее,
суиЭът  £с  /  ?л.  вя  селил*  /ххлеел?#пЯлъ  1уги>-
ту1  сл>,  ллхлпъб  -слхсгЪ  &К  СуЬхллСлЛ.глсмЗелл,  ?пл>
Чулг^гъсглллэв*ллллл<лэ*лллу  ЗсЛлЛГ-.  С¿¿Ы/Уыуье/Л
Ууу*лу  слеллтлЛлЯ,  'ггуыл  у/ул>л,*  гиьт*  -
д**-€*£.  гп*  У’лтлъ  елся  алссллклллллУл  •ил  а  эа~
оЭлилсъ  ^луУл*  Се^ла^имлл*.
 еУУоС  Сле,  77^иЛГЮгЛиз^£.М/Л,  О.мллгяЛЬ
 ллллуьсгллллл&иЛ'ГъЛ  с5&6  (*ЭОЪал2иЛЛЗАС  со.
¿¿ОЯо*ллмл*Х..
 У^омллемлл  л  '¿¿¿/лелллтлжун*^. 	елп  С->  Х  г^еллгу/хглл*  гУу-<Л>у>  м/ултьо
 (лТПЛЛЛПЛЯ  ('я^у£угплху*х  .  ^ЪО'ЛлЬ  <л  <ЛЛМ0*е>.
 х  от,/  </  <■.  ?г  ^  ’  •
 гл^/лю  &*гп'Ъ  Алиллл'гп&илсг.  (^Л^ОСЛ/л/,  сУУ  :  Зо
 г  //еотъмлл  (лл<лл,гуил.
 СОТЛЬГГьГ.  <л.  '///бдмло*  'ХМ>~
 М*Ллм  деи^Угмле.  с'бС'ГлЛ  тглхУл^г  е,  -М*
 Расположенный  на  этой  страни¬
це  лист  —  из  начала  докладной  за¬
писки  министра  статс-секретаря
 (№103,  26.3.1840  г.),  которой  рубль
вводился  в  обращение  в  качестве
денежной  единицы  в  Финляндии.  ДО'

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 183
 пришлось  поступиться.  Это  и  происходило,  несмотря  на  попытки
Сената,  его  прокурора,  генерал-губернатора  и  министра  статс-сек¬
ретаря  в  рамках  своих  возможностей  защитить  правовую  систему
Финляндии.
 Таким  образом,  парадокс  периода  генерал-губернаторства  состо¬
ял  в  том,  что,  с  одной  стороны,  имелась  мощная  и  эффективная  за¬
щита  прав  и  особой  системы  управления  этого  края,  с  другой  —  про¬
исходило  также  сужение  правовой  системы  Финляндии,  несмотря
на  все  меры  по  ее  защите.  Такие  сильные  подчиненные  императору
правители*  были  и  в  других  частях  империи,  например,  Михаил  Во¬
ронцов  на  Кавказе.
 Прежде,  чем  перейти  к  описанию  того,  как  генерал-губернаторы
защищали  свою  вотчину  в  Финляндии,  имеет  смысл  сказать  не¬
сколько  слов  о  самом  существовавшем  в  России  институте  генерал-
губернаторов,  а  также  о  системе  фаворитов.
 Генерал-губернатор  был  высшим  руководителем  местного  уп¬
равления  в  России.  Это  был  чиновник,  стоявший  выше  обычного
 *  Как  генерал-губернатор  Финляндии.
 кладная  записка  по  своей  структуре
весьма  необычна,  но  хорошо  отра¬
жает  управленческую  практику  того
времени.  По  каждому  пункту  сначала
излагалось  предложение  комитета
по  подготовке  денежной  реформы,
затем  мнение  Императорского  Фин¬
ляндского  Сената,  потом  донесение
министра  статс-секретаря  (то  есть
Р.Х.Ребиндера),  которое  почти  всег¬
да  было  в  одной  и  той  же  форме:
«одобряется  генерал-губернатором
и  мною».  В  конце  под  заключением
РХ.Ребиндера  карандашная  помет¬
ка  императора  «и  мной»  или  «и
мною».
 Из  этого  видна  та  ведущая  роль,
которую  играл  А.С.Меншиков  с  точки
зрения  министра  статс-секретаря
РХ.Ребиндера.  В  отношении  Алек¬
сандра  Армфельта  она  была,  пожа¬
луй,  выражена  еще  ярче.  Иногда  ге¬
нерал-губернатор  соглашался  с  мне¬
 нием  только  Сената,  иногда  —  только
с  предложением  комитета.  Импера¬
тор  подписывал  «согласен»  или  «со¬
вершенно  согласен».  Когда  по  шесто¬
му  пункту  Р.Х.Ребиндер  сделал  до¬
вольно  длинное  дополнительное  за¬
мечание,  император  написал  рядом
«справедливо».  По  пункту,  где  Р.Х.Ре¬
биндер  осмелился  выступить  против
мнения  Сената,  чтобы  в  Финляндии
не  распространялись  ассигнации  до¬
стоинством  в  одну  копейку,  поскольку
это  было  бы  против  основной  задачи
денежной  реформы,  император  за¬
метил,  что  в  этом  случае  следовало
поступать  «в  полном  соответствии
с  порядком,  применяемым  в  других
частях  империи».  Эти  два  замечания
Р.Х.Ребиндера  показывают,  что  и
в  этой  ситуации  министр  по  делам
Финляндии  имел  возможность  дейс¬
твовать  самостоятельно  и  обладал
собственной  властью.

184
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 губернатора.  Институт  генерал-губернаторов  был  создан  в  начале
XVIII  века,  но  вплоть  до  административно-территориальной  рефор¬
мы  провинций  1785  г.  это  был,  главным  образом,  почетный  титул.
В  связи  с  этой  реформой  и  после  нее  генерал-губернаторы  заняли
положение  выше  обычных  губернаторов.  Генерал-губернатор  под¬
чинялся  непосредственно  императору  и  Правительствующему  Се¬
нату,  он  имел  право  прямого  доклада  вопросов  государю.  На  практи¬
ке  это  предоставляло  генерал-губернаторам  столько  власти,  что
в  первой  половине  XIX  века  они  могли  считать  себя  выше  минист¬
ров.  На  подвластной  ему  территории  генерал-губернатор  был  вы¬
сшим  начальником  всей  администрации  и,  особенно,  полиции.  Не  вме¬
шиваясь  формально  в  судебную  власть,  он  мог  все  же  оказывать
давление  на  суды  и  препятствовать  исполнению  их  решений.  Под
его  контролем  находились  все  общественные  учреждения.
 Финляндия  была  исключением  по  сравнению  с  другими  генерал-
губернаторствами,  так  как  там  —  как  мы  могли  убедиться  —  для
генерал-губернатора  уже  в  1812  г.  была  утверждена  особая  инструк¬
ция.  Мы  также  уже  видели,  что  главные  споры  вокруг  нее  разгоре¬
лись  именно  из-за  того,  будет  ли  у  генерал-губернатора  право  пре¬
пятствовать  исполнению  решений  Правительственного  совета  по
уголовным  делам  или  нет.  В  конечном  результате  оказалось,  что  та¬
кого  права  ему  предоставлено  не  было.  Тем  не  менее,  исключитель¬
ным  было  уже  то,  что  Инструкция  для  генерал-губернатора  Финлян¬
дии  была  выпущена  в  1812  г.,  в  то  время  как  остальным  генерал-гу¬
бернаторам  империи  пришлось  ждать  выхода  таких  инструкций
вплоть  до  1853  г.
 В  конце  XIX  века  генерал-губернаторы  остались  только  в  круп¬
ных  городах  российского  государства  и  в  приграничных  провинци¬
ях.  Одной  из  таких  провинций  была  Финляндия.  Давление  револю¬
ционных  движений  заставило  царское  правительство  в  1876  г.  рас¬
ширить  властные  полномочия  генерал-губернаторов.  Им,  в  частнос¬
ти,  было  предоставлено  право  выпускать  обязывающие  распоряже¬
ния  по  сохранению  «безопасности  и  спокойствия»,  а  также  отменять
распоряжения  подчиненных  им  губернаторов.
 Указом  1879  г.,  который  был  опубликован  в  период  обострившей¬
ся  революционной  ситуации,  посты  генерал-губернаторов  были  уч¬
реждены  в  Санкт-Петербурге,  Харькове  и  Одессе.  Можно  сказать,
что  эта  ситуация  в  конце  XIX  века  вновь  выдвинула  генерал-губер¬
наторов  на  передний  план  после  определенного  периода  упадка.  Но¬
вым  генерал-губернаторам,  как  и  бывшим  в  Москве,  Варшаве  и  Ки¬
еве,  были  одновременно  с  этим  даны  широкие  полномочия  по  под¬

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 185
 держанию  на  подконтрольных  им  территориях  общественного  спо¬
койствия  и  порядка.
 Чрезвычайные  установления  1881  г.  еще  больше  увеличивали
права  генерал-губернаторов  в  борьбе  против  революционных  дви¬
жений.  Законы  1892  г.  об  областях,  где  было  объявлено  чрезвычай¬
ное  положение,  вводили  на  управляемых  генерал-губернаторами
территориях  военное  положение  и,  по  сути,  передавали  военным
властям  всю  административную  и  судебную  власть.  Финляндский
«указ  о  диктатуре»  1903  г.*  был,  собственно,  мерой  по  применению
этих  законов  в  Финляндии.  Во  время  революционной  ситуации
1905-1907  гг.  был  создан  целый  ряд  временных  генерал-губерна¬
торств,  и  сам  институт  генерал-губернаторов  сохранился  вплоть  до
Февральской  революции  1917  г.
 Прежде,  чем  мы  в  полной  мере  поймем  мощь  и  влияние  генерал-
губернатора  Финляндии  как  стража  своего  удела,  следует  обратить
внимание  на  систему  управления  фаворитов,  существовавшую
в  России.  Говоря  о  Г.М.  Армфельте,  мы  уже  кратко  затронули  ее.  Об¬
ратить  на  нее  внимание  следует  как  раз  потому,  что  самые  эффектив¬
ные  защитники  прав  Финляндии  были  самыми  близкими  и  высши¬
ми  фаворитами  императора.  Императорская  Россия  не  была,  особен¬
но  во  времена  императора  Николая  I,  конституционной  демократией.
Она  не  была  даже  конституционной  монархией,  даже  монархией,
если  под  этим  подразумевается  какое-либо  «законное»  управление.
Это  была  самодержавная  деспотия.  Об  этом  говорил  сам  император
Николай  I  своему  французскому  гостю  маркизу  А.  де  Кюстину.  Уж
кому-кому,  а  самому  императору  можно  поверить.  В  этой  деспотии
господствовала  система  фаворитов.  Еще  маркиз  А.  де  Кюстин  после
своей  поездки  1839  г.  использовал  в  записках  весьма  удачное,  на  мой
взгляд,  выражение  —  «балет  фаворитизма».  Наблюдения  этого  сов¬
ременника  затем  подтвердил  известный  исследователь  истории  Рос¬
сии  профессор  Марк  Раев.
 Эта  система  фаворитов  означала,  что,  поскольку  вся  власть
принадлежала  самодержцу-императору,  у  других  эта  власть  могла
оказаться,  только  будучи  делегирована  этим  самодержцем.  И  объ¬
ем  власти  этих  других  лиц  зависел  на  практике  от  того,  насколько
они  пользовались  расположением  императора  или  деспота.  Финс¬
кий  исследователь  Раймо  Саволайнен  в  диссертации  «Сенаторы-фа¬
вориты»  (1994  г.),  опираясь  на  международные  исследования  при¬
дворных  порядков,  сравнил  такой  порядок  с  солнечной  системой:
 *  Высочайшее  постановление  от  13  марта  1903  г.,  усилившее  власть  ге¬
нерал-губернатора.

186
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 Балет  фаворитизма
 Весьма  показательными  пируэ¬
тами  балета  фаворитизма  были  так
называемые  императорские  выходы.
Под  ними  имелись  в  виду  выходы
императорской  семьи,  придворных  и
высших  чиновников  в  праздничные
дни  через  залы  одного  из  царских
дворцов,  обычно  Зимнего  дворца,
в  церковь  и  обратно.  На  иллюстра¬
ции  император  Николай  II  под  руку
с  императрицей  Александрой  идет
во  главе  свиты  на  таком  выходе  в  на¬
чале  XX  века  («Три  века  истории
Санкт-Петербурга»,  с.  651).  О  выхо¬
дах  и  других  церемониях  см.  подроб¬
нее  также  у  Л.Е.Шепелева  («Титулы,
мундиры,  ордена»,  с.  178-185),  а  так¬
же  у  Н.Е.Волкова  («Двор  русских  им¬
ператоров  в  его  прошлом  и  настоя¬
щем»).  Последняя  книга  содержит
также  точное  описание  мундиров  чи¬
новников  двора.
 Выходы  были  двух  типов  —  боль¬
шие  и  малые.  В  больших  помимо
 придворных  участвовали  также  вы-
сшиечиновники  и  военные,  в  малых—
только  придворные.  Порядок  выхо¬
дов  и  их  участники,  а  также  иные
формы  ритуалов  были  подробно  рег¬
ламентированы  в  выпущенном
в  1858  г.  указе,  хотя  самим  этим  тра¬
дициям  насчитывалось  к  тому  вре¬
мени  сотни  лет.
 Некоторые  были  обязаны  участ¬
вовать  в  выходах,  другие  имели  пра¬
во  при  желании  принимать  в  них  учас¬
тие.  Большую  часть  из  тех,  для  кого
выходы  были  обязанностью,  состав¬
ляли  камергеры  двора  и  фрейлины,  а
также  члены  Государственного  сове¬
та,  сенаторы  и  государственные  сек¬
ретари,  генерал-адъютанты,  гене¬
рал-майоры  императорской  свиты  и
свитские  адъютанты,  адъютанты  кня¬
зей  и  находившиеся  в  их  распоряже¬
нии  генералы,  генералы  и  адмиралы
гвардии,  армии  и  флота,  штабные  и
высшие  офицеры.  Список  тех,  кто

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 187
 император  был,  как  Солнце,  источником  всего  света  или  всей  влас¬
ти.  У  других  небесных  тел  света  или  власти  могло  быть  лишь
столько,  сколько  попадало  на  них  и,  соответственно,  отражалось
солнечных  лучей.
 Для  примера  можно  отметить,  что  некоторые  министры  или  ге¬
нерал-губернаторы,  которые  были  фаворитами  государя  (например,
в  свое  время  М.М.Сперанский  и  Г.М.Армфельт),  были  как  планеты,
расположенные  рядом  с  Солнцем.  Их  фавориты,  некоторые  губерна¬
торы,  сенаторы  или  руководители  центральных  ведомств,  были,
в  свою  очередь,  как  вращавшиеся  вокруг  таких  планет  луны,  но  и
они,  тем  не  менее,  получали  свет  или  власть  от  императора,  то  есть
от  Солнца.
 Существенной  чертой  такого  балета  фаворитов  была  непредска¬
зуемость  и  причудливость.  Благосклонность  императора  была  по
своему  характеру  непостоянной.  В  какой-то  момент  ее  могло  быть
выше  всякой  меры,  но  потом  она  могла  исчезнуть  совсем.  Хороший
пример  —  хотя  бы  тот  же  М.М.Сперанский:  сначала  он  был  первым
фаворитом  Александра  I  и  держал  в  своих  руках  почти  все  бразды
правления  государством,  потом  в  одночасье  утратил  расположение
государя  и  был  сослан  на  должность  губернатора  в  Сибирь.
 имел  право  участвовать  в  царских
выходах,  занимает  в  книге  Н.Е.Вол¬
кова  более  страницы,  так  что  сюда
он  не  поместился  бы  (см.  соответс¬
твующее  издание,  с.  145-147).  Со¬
вершенно  особым  пируэтом  был
«подход  к  кавалергардам».  Его  ход
также  был  четко  установлен  указом.
В  зале,  следующим  за  залом  отправ¬
ления  царского  выхода,  выстраивал¬
ся  почетный  караул  полка  конной
гвардии  —  кавалергардов.  Импера¬
тор  с  семьей  останавливался  перед
ним  либо  по  дороге  в  церковь,  либо
возвращаясь  из  нее.  Право  нахо¬
диться  в  этот  момент  рядом  с  импе¬
ратором  имели  лишь  избранные  при¬
дворные,  фрейлины  и  высшие  чи¬
новники.  В  перечне  избранных,  по¬
мимо  уже  упомянутых  придворных,
были  те  же  группы  лиц,  что  упомина¬
лись  в  списке  обязанных  принимать
Участие  в  выходах,  в  том  числе  чле¬
ны  Государственного  совета,  сенато¬
 ры  и  госсекретари,  многие  из  упоми¬
навшихся  высокопоставленных  офи¬
церов.  Кроме  того,  в  этом  перечне
были  генерал-губернаторы  и  воен¬
ные  губернаторы.  Кульминацией  это¬
го  пируэта  был  тот  момент,  когда  Его
Императорское  Величество  останав¬
ливался  поговорить  с  кем-либо  из
этих  избранных.  Присутствовавшие
внимательно  отмечали,  с  кем  и  как
долго  беседовал  император.  На  них
падал  солнечный  свет  фавора.
 Важными  событиями  в  этом  ба¬
лете  фаворитизма  были  многочис¬
ленные  красивые  праздники,  устраи¬
вавшиеся  при  дворе,  но  для  их  под¬
робного  описания  здесь  не  хватит
места.  О  тех  группах,  которые  полу¬
чали  приглашения  на  них,  можно
прочитать  в  книге  Н.Е.  Волкова,
с.  149-152  (иллюстрации  о  праздни¬
ках  можно  найти,  например,  в  книге
«Блистательный  Петербург»).

188
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 Утрата  положения  фаворита  означала  не  только  потерю  располо¬
жения  со  стороны  императора.  За  ним  следовало,  как  правило,  от¬
торжение  со  стороны  всего  круга  друзей  и  знакомых.  Человек,  утра¬
тивший  расположение  царя,  становился  лицом  нежелательным.  Лю¬
бопытно  отметить,  что  эта  практика  сохранилась  в  России  и  в  совет¬
ское  время:  преследовавшийся  партией  и  ее  руководством  «враг  на¬
рода»  становился  нежелательным  человеком  также  в  кругу  близких,
его  обходили  как  чуму.
 Есть,  однако,  в  фаворитизме  и  некоторая  закономерность.  Опре¬
деленные  категории  должностей  могут  долгое  время  стоять  выше
других  на  лестнице  власти,  но  затем  постепенно  опускаться  вниз.
Так  дело  обстояло,  например,  с  взаимоотношениями  министров  и
генерал-губернаторов,  хотя  в  системе  чинов  они  находились  на  од¬
ном  уровне.  Еще  в  первой  половине  XIX  века  генерал-губернаторы
были  по  объему  власти  явно  выше  министров,  однако  во  второй  по¬
ловине  столетия  министры  постепенно  вскарабкались  по  этой  лест¬
нице  выше  генерал-губернаторов.
 Для  особого  положения  Финляндии  такая  ситуация  была  благо¬
приятной  в  первой  половине  века,  когда  бывшие  фаворитами  гене¬
рал-губернаторы  находились  над  министрами,  но  означала  трудно¬
сти  во  второй  половине  столетия,  когда  российские  министры  могли
легко  проникать  в  сферу  ответственности  генерал-губернатора  Фин¬
ляндии.  Хотя  министр  статс-секретарь  Александр  Армфельт  по  ран¬
гу  был  министр,  он  в  своих  воспоминаниях  жаловался,  что  ему  при¬
ходилось,  как  просителю,  «клянчить»  в  приемной  министра.  Под
министром  он  имел  в  виду,  конечно,  всесильного  морского  министра
и  генерал-губернатора  Финляндии  А.С.Меншикова.
 Фавориты  образовывали  определенные  партии,  то  есть  группы
единомышленников  —  говоря  на  современном  языке,  лобби.  Они  со¬
перничали  за  расположение  императора  и  влияли  на  политику  госу¬
дарства.  Важнейшими  «партиями»  времен  Николая  I  были  состояв¬
шая  главным  образом  из  прибалтийских  немцев  «германская  партия»,
к  которой  относился  в  том  числе  получивший  немецкое  образование
министр  иностранных  дел  К.В.Нессельроде,  а  также  «национальная
партия»,  лидерами  которой  были  министр  народного  просвещения
С.С.Уваров,  а  также  министры  внутренних  дел  Л.А.Перовский  и
Д.Н.Блудов.  «Германская  партия»  имела  большое  влияние  в  плане
сохранения  привилегий  Финляндии.  Николай  I  покровительствовал
этим  немцам,  поскольку  он  и  сам  по  крови  был  наполовину  немец.
 Итак,  одним  из  основных  объяснений  того,  что  три  генерал-гу¬
бернатора  Финляндии,  а  именно  А.А.Закревский,  А.С.Меншиков  и

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 189
 Ф.В.фон  Берг,  могли  столь  успешно  охранять  самоуправление  свое¬
го  генерал-губернаторства  против  других  чиновников,  было  их  по¬
ложение  как  фаворитов,  приближенных  к  императору.  Они  получали
силу  и  свет  непосредственно  от  государя.  Другого  источника  света  и
власти  в  государстве  не  существовало.
 Это  правило  распространяется  даже  на  такого  генерал-губерна¬
тора,  как  А.А.Закревский,  которого  в  Финляндии  как  в  обществен¬
ном  мнении,  так  и  в  исторических  исследованиях  привыкли  считать
одним  из  наихудших  сатрапов  и  русификаторов  Финляндии  типа
Н.И.Бобрикова  и  Ф.А.Зейна.  Эту  славу  он  снискал  из-за  двух  обсто¬
ятельств.  Во-первых,  сразу  же  после  назначения  генерал-губернато¬
ром  он  начал  докладывать  напрямую  императору,  минуя  финлянд¬
ского  статс-секретаря,  некоторые  касавшиеся  Финляндии  вопросы.
Во-вторых,  он  распустил  Комиссию  финляндских  дел  и  добился
принятия  императором  решения  о  предоставлении  ему,  генерал-гу¬
бернатору,  права  устно  докладывать  государю  вопросы  по  Финлян¬
дии,  как  это  делали  в  отношении  управлявшихся  ими  территорий
другие  генерал-губернаторы  империи.
 Это  правда,  что  А.А.Закревский  был  направлен  в  Финляндию
именно  для  того,  чтобы  сблизить  этот  завоеванный  край  с  Россией.
Причина  заключалась  в  том,  что  в  докладах  информаторов  тайной  по¬
лиции  России  содержались  тревожные  упоминания  о  том,  что  Фин¬
ляндия  не  просто  отдаляется,  но  и  даже  отделяется  от  России.  А.А.За¬
кревский,  как  и  в  целом  военные  и  правительственные  круги  в  Санкт-
Петербурге,  считал,  что  после  генерал-губернатора  графа  Ф.Ф.Штей-
нгеля  управление  Финляндией  находится  в  плохом  состоянии.
Ф.Ф.Штейнгель  по-немецки  безразлично  относился  к  ненависти  фин¬
нов  по  отношению  к  проживавшим  в  Финляндии  русским.  Кроме
того,  генерал-адъютант  А.А.Закревский  полагал,  что  административ¬
ная  и  судебная  практика  в  крае  оставляли  желать  лучшего.  А.А.За¬
кревский  даже  высказывался  в  том  плане,  что  судебная  практика  опи¬
рается  на  ложную  основу  и  часто  противоречит  здравому  смыслу.
 В  то  же  время  в  поставленных  перед  А.А.Закревским  задачах
не  было  ничего  нового  или  исключительного.  Основной  задачей
всех  направлявшихся  в  Финляндию  генерал-губернаторов  было
сближение  ее  с  Россией.  Различались  только  средства.  Так,  у  Нико¬
лая  Адлерберга,  шведа  по  происхождению,  назначенного  генерал-
губернатором  Финляндии  в  1866  г.,  они  были  мягкими  и  затрагива¬
ли,  прежде  всего,  сферу  культуры.  По  его  мнению,  Финляндию  сле¬
довало  сближать  с  остальным  государством  за  счет  импорта  в  нее
Русского  театра  и  культуры  в  целом.Ф.Л.Гейден,  занявший  пост

190
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 генерал-губернатора  в  1881  г.,  стремился,  в  свою  очередь,  сближать
Финляндию  с  Россией,  покровительствуя  финскому  национальному
движению.
 Генерал  А.А.  Закревский  как  строитель
финляндской  АВТОНОМИИ
 А.  А.Закревский  прибыл  в  Финляндию  отнюдь  не  по  собствен¬
ному  желанию,  а  по  приказу  императора.  Он  даже  называл  Фин¬
ляндию  «моей  Сибирью»,  то  есть  считал,  что  попал  в  немилость
к  государю  и  был  отправлен  в  Финляндию  в  ссылку.  И  все  же,  ис¬
полняя  приказ  императора,  он  старался  в  Финляндии  вовсю.  Вы¬
полняя  свои  должностные  обязанности,  он  стремился  принимать
во  внимание  интересы  как  Финляндии,  так  и  империи,  то  есть
действовать  так,  чтобы  «у  них  (финнов)  не  было  причин  для  жа¬
лоб,  и  моя  Родина  не  оставалась  без  пользы».  А.А.Закревский
стремился  быть  верным  слугой  императора  в  области,  сближение
которой  с  империей  государь  считал  желательным.  В  этом  плане
А.  А.Закревский  —  типичный  российский  генерал.  Он  не  знал  дру¬
гих  языков,  кроме  русского,  что  часто  делало  поддержание  с  ним
связи  сложным  для  финнов.  Надо  было  или  владеть  русским  язы¬
ком,  или  пользоваться  услугами  переводчика.
 На  мой  взгляд,  обстоятельства  приезда  А.А.Закревского  в  Фин¬
ляндию  во  многом  объясняют  его  первые  «русификаторские»  шаги.
Он  хотел  показать  себя  достойным  доверия  императора,  и  поначалу
был  даже  слишком  активен  в  служебном  рвении.  Этим  и  объясняют¬
ся  его  знаменитые  первые  прямые  доклады.
 Но  каких  вопросов  касались  эти  доклады?  Как  важных,  так  и
не  очень  важных  дел.  Важнейшим,  пожалуй,  было  предложение  о  до¬
пуске  к  должностям  в  Финляндии  лиц  православного  вероисповеда¬
ния.  Этот  вопрос,  однако,  был  в  окончательном  виде  решен  так,  как
это  предлагал  в  1827  г.  в  своем  докладе  статс-секретарь  Р.Х.Ребиндер,
«протащивший»  в  преамбулу  указа  известную  клаузулу  о  том,  что  для
принятия  соответствующего  решения  требовалось  созвать  сословный
сейм  Финляндии.  Но  тогдашние  условия  не  позволили  этого  сделать.
Предложение  А.А.Закревского  предусматривало  только  то,  что  у  Се¬
ната  следовало  запросить  заключение  по  этому  вопросу.
 Другие  вопросы,  которые  докладывал  А.А.  Закревский,  касались
нового  деления  на  губернии  и  епархии,  а  также  формы  устройства
почтового  ведомства.  Чисто  военными  делами  были  вопросы  о  мес-

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 191
 те  размещения  здания  штаба  Гельсингфорсской  дивизии  и  расшире¬
нии  комплекса  казарм  в  районе  Катаянокка  в  Хельсинки.  В  1826  г.,
когда  А.А.Закревский  получил  от  императора  разрешение  на  пря¬
мые  устные  доклады,  в  ходе  таких  докладов  решались  дела  о  ссылке
финнов  в  Сибирь,  доступе  православных  людей  на  государственные
должности  в  Финляндии,  хотя  в  окончательном  варианте  его  докла¬
дывал  Р.Х.Ребиндер,  а  также  праве  губернаторов  увольнять  служа¬
щих  короны  без  решений  суда.
 Кроме  этих  значимых  дел  А.А.Закревский  представлял  государю
целый  ряд  дел  мелких,  таких,  как  принятие  в  эксплуатацию  русских
дорожных  указателей,  что  до  тех  пор  было  сделано  только  в  Выборг¬
ской  губернии.  Кроме  того,  в  списке  подготовленных  для  доклада
вопросов  значился  проект  принятия  в  Финляндии  российского  об¬
разца  перечня  заслуг,  но  его  А.А.Закревский  по  каким-то  причинам
не  доложил.
 Доклады,  делавшиеся  А.А.Закревским  в  обход  Сената  и  статс-
секретаря  Финляндии,  а  также  принимавшиеся  по  ним  решения  им¬
ператора  вызывали  в  Финляндии  целую  бурю  эмоций  и  дискуссию  о
властных  полномочиях  генерал-губернатора.  Речь  шла  примерно  о
такой  же  борьбе,  как  та,  которая  велась  вокруг  инструкции  для  гене¬
рал-губернатора  в  1811-1812  гг.  Вновь  возник  вопрос  о  том,  какими
были  власть  и  положение  генерал-губернатора  по  отношению  к  Се¬
нату  и  статс-секретарю.
 Сенат  принялся  за  действия,  аналогичные  шагам,  предпринятым
в  1811  г.  На  сей  раз,  однако,  он  не  направил  к  императору  особой
депутации,  а  ограничился  обширным  адресом.  Он  поступил  импера¬
тору  через  Р.Х.Ребиндера,  и  А.А.Закревский  также  получил  копию.
Спор  шел,  прежде  всего,  о  том,  было  ли  у  генерал-губернатора  Фин¬
ляндии  право  прямого  доклада  императору  финляндских  дел.  Пред¬
ставляя  вопросы  напрямую  государю,  А.А.Закревский  явно  вторгся
на  территорию  статс-секретаря  Финляндии  Р.Х.Ребиндера,  хотя  и
информировал  его  о  своих  докладах.  А.А.Закревский  ссылался  на
то,  что  таким  правом  обладали  все  генерал-губернаторы  государс¬
тва,  поэтому  и  он  должен  был  обладать  таковым.  В  этих  утвержде¬
ниях  А.А.Закревский  был,  бесспорно,  прав.
 Финляндский  же  Сенат,  в  свою  очередь,  исходил  из  того,  что  пра¬
во  доклада  финляндских  дел  принадлежало  только  статс-секретарю
Финляндии,  то  есть  Р.Х.Ребиндеру,  и,  кроме  того,  что  А.А.Закревс¬
кий  своими  докладами  нарушал  и  изменял  законы  Финляндии.
В  этой  последней  части  Сенат,  опять  же,  был  абсолютно  прав.  А  вот
в  первом  своем  утверждении  —  нет.

192
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 При  прочтении  инструкций  Сенат  находился  в  преимуществен¬
ном  положении  по  сравнению  с  А.А.Закревским.  В  Инструкции  Ко¬
миссии  финляндских  дел  было  четко  прописано,  что  касающиеся
Финляндии  вопросы  докладывают  императору  статс-секретарь  и
председатель,  в  то  время  как  в  инструкциях  для  Правительственного
совета  и  губернатора  не  упоминалось  ничего  о  докладе  вопросов  ге¬
нерал-губернатором.  А.  А.Закревский,  в  свою  очередь,  был  абсолют¬
но  прав,  когда  ссылался  на  то,  что  для  докладов  генерал-губернатора
Финляндии  должен  был  существовать  такой  же  прямой  канал  выхо¬
да  на  императора,  какой  имели  другие  генерал-губернаторы  страны.
После  того,  как  император  утвердил  за  генерал-губернатором  Фин¬
ляндии  право  таких  докладов,  не  только  А.А.Закревский,  но  и  его
преемники  начали  использовать  его,  причем  не  только  в  устной,  но  и
в  письменной  форме.
 Имеет  смысл  все  же  напомнить,  что  это  полученное  А.А.Закрев¬
ским  в  1826  г.  право  прямых  устных  докладов  было  совершенно  оче¬
видно  ограничено  и  увязано  с  положениями  составленной  в  то  же
время  Инструкции  Статс-секретариату.  В  письме-инструкции
А.  А.Закревскому  четко  и  прямо  отмечалось,  что  генерал-губернатор
может  доводить  до  сведения  Сената  распоряжения  императора  «за
теми  исключениями,  которые  установлены  в  утвержденной  Нами  17
марта  сего  года  Инструкции  для  статс-секретаря,  в  параграфах  8,  9,
10  и  11  ее  второй  главы,  а  также  генерал-губернатор  безусловно  обя¬
зан  для  достижения  единства  в  деятельности  Статс-секретариата
сообщать  статс-секретарю  о  содержании  тех  писем,  которые  он  в  со¬
ответствии  с  Нашей  волей  направляет  Сенату».
 Упомянутые  исключения  отнюдь  не  были  незначительными,  на¬
против,  они  касались  весьма  важных  ключевых  вопросов.  В  параг¬
рафе  8  определялся  порядок  доклада  и  утверждения  государствен¬
ного  бюджета,  в  параграфе  9  —  общие  установления,  которые  дава¬
лись  в  форме  манифестов,  в  10-м  параграфе  речь  шла  о  средствах
бюджета  и  отдельных  суммах,  превышавших  10  тыс.  рублей.  Параг¬
раф  11  касался  возведения  в  дворянство,  титулов  и  почетных  званий,
назначений  и  особых  привилегий.  В  сферу  докладов,  которые  мог
делать  генерал-губернатор,  не  входили,  таким  образом,  те  вопросы,
которые  в  Инструкции  для  Статс-секретариата  были  отнесены  к  до¬
кладам  статс-секретаря.
 На  практике  все  же  как  А.А.Закревский,  так  и  А.С.Меншиков,  а
также  последовавшие  за  ними  генерал-губернаторы  могли  отходить
от  этого  письма-инструкции  и  докладывать  в  том  числе  и  вопросы,
относившиеся  к  ведению  статс-секретаря.

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 193
 Как  А.А.Закревский,  так  и  другие  генерал-губернаторы  имели
возможность  включать  свое  мнение  в  предназначенные  для  импера¬
тора  докладные  записки  статс-секретаря  сразу  же  после  мнения  Се¬
ната.  А.А.Закревский  внес  уточнения  в  это  право  генерал-губерна¬
тора  на  представление  своего  заключения,  получив  решение  импе¬
ратора  о  том,  что  по  всем  важнейшим  вопросам,  по  которым  о  своем
несогласии  заявляет  половина  или  две  трети  членов  Сената,  гене¬
рал-губернатор  имеет  право  давать  свое  собственное  заключение.
Это,  однако,  не  касалось  судебных  вопросов.  Мнение  генерал-гу¬
бернатора  по  обычным  вопросам  называлось  «отзыв»,  а  «заключе¬
ние»  означало  уже  в  большей  степени  предложение  по  принятию
решения.
 Таким  образом,  император  решил  спор  в  пользу  А.А.Закревс-
кого:  генерал-губернатор  Финляндии  имел  право  прямого  доклада
государю,  как  и  остальные  генерал-губернаторы  империи.  Но,  хотя
такое  решение  императора  и  означало  явное  поражение  финлянд¬
ского  Сената  по  этому  вопросу,  в  целом  период  генерал-губернатор¬
ских  полномочий  А.А.Закревского  был  связан  с  явным  расширени¬
ем  автономии  Финляндии,  как  бы  парадоксально  это  ни  восприни¬
малось  на  первый  взгляд.
 Во-первых,  произошедший  в  1826  г.  роспуск  Комиссии  финлянд¬
ских  дел  в  Санкт-Петербурге,  который  был  вполне  прогнозируем
исходя  из  снижающегося  профиля  работы  этой  комиссии,  не  был  та¬
ким  ударом  по  самоуправлению  Финляндии,  как  это  можно  было  бы
предположить  при  поверхностном  рассмотрении.  По  сути,  это  озна¬
чало  существенное  усиление  положения  Сената,  коль  скоро  распо¬
лагавшийся  в  Петербурге  и  опекавший  его  контрольный  орган  пре¬
кратил  свое  существование.  После  того,  как  еще  и  А.А.Закревский
в  1828  г.  переехал  в  Санкт-Петербург  на  пост  министра  внутренних
дел,  Сенат  освободился  от  опеки  и  этого  суетливого  генерал-губер¬
натора.
 Получив  право  на  прямой  доклад  вопросов  императору  и  показав
свою  силу,  А.А.Закревский  довольно  быстро  успокоился  и  приноро¬
вился  к  своей  роли  генерал-губернатора  в  соответствии  с  инструк¬
цией  1812  г.  Его  доклады  государю  не  повлекли  за  собой  никакой
особой  русификации  Финляндии,  как  во  всех  деталях  показала  в  сво¬
ей  диссертации  Кристина  Каллейнен.  Напротив,  совместно  со  статс-
секретарем  Р.Х.Ребиндером  А.А.Закревский  принял  участие  в  со¬
здании  тех  основ  автономии  Финляндии,  которые  просуществовали
вплоть  до  времен  Н.  И.Бобрикова  и  Февральского  манифеста  и  даже
еЩе  дольше.

194
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 Под  этим  я  имею  в  виду,  прежде  всего,  составление  Инструкции
для  финляндского  Статс-секретариата,  которая  была  утверждена
императором  в  1826  г.  Ее  во  взаимодействии  и  хорошем  взаимопо¬
нимании  составили  как  раз  Р.Х.Ребиндер  и  А.  А.Закревский,  причем
РХ.Ребиндер  написал  проект,  а  А.А.Закревский  проверил  его  и
одобрил  с  некоторыми  изменениями.  Одно  из  наиболее  существен¬
ных  изменений,  внесенных  в  проект  инструкции  А.А.Закревским,
заключалось  в  учреждении  должности  помощника  статс-секретаря.
 Вместе  с  тем  все  самые  существенные  и  важные  моменты  этой
инструкции,  которая  стала  основополагающим  актом  для  финлянд¬
ской  автономии  вплоть  до  «лет  угнетения»,  вышли  все  же  из-под
пера  Р.Х.Ребиндера.  Самым  существенным  было  то,  что  все  важней¬
шие  дела  Финляндии,  такие,  как  бюджет,  законы  и  назначения  на
должности,  докладывались  императору  финляндским  статс-секре¬
тарем,  а  не  генерал-губернатором.  Статс-секретарю  надлежало  до¬
кладывать  все  те  вопросы,  которые  «в  соответствии  с  коренными
законами  края»  зависели  от  решения  высшей  власти.  Статс-секрета¬
рю  следовало  также  открывать,  то  есть  принимать  на  себя  для  докла¬
да,  все  подписывавшиеся  и  присылавшиеся  генерал-губернатором
предложения  Сената,  а  также  послания  генерал-губернатора,  если
на  конверте  не  содержалось  пометки  «Его  Императорскому  Вели¬
честву  в  собственные  руки».
 Одной  из  значимых  статей  Инструкции  Статс-секретариата  была
статья  14,  которая  устанавливала,  что  по  вопросам  общегосударс¬
твенного  законодательства,  то  есть  принимавшихся  в  России  зако¬
нов,  которые  могли  касаться  и  Финляндии,  государственным  орга¬
нам  империи  следовало  сноситься  со  статс-секретарем  Великого
княжества  Финляндского,  в  то  время  как  по  вопросам  исполнения
постановлений  и  предписаний  —  обращаться  к  финляндскому  гене¬
рал-губернатору.
 Эта  статья  была  единственным  руководством  в  делах  общегосу¬
дарственного  законодательства  вплоть  до  1891  г.,  когда  она  была  до¬
полнена  в  части  законодательных  актов,  инициированных  в  Финлян¬
дии.  Значимым  было  то,  что  статья  14  инструкции  на  практике  пре¬
доставляла  статс-секретарю  Великого  княжества  Финляндского
право  решать,  какие  из  принятых  в  России  законов  следовало  вво¬
дить  в  силу  также  и  в  Финляндии,  а  также  то,  в  какой  форме  это  по¬
лагалось  делать.  Во  многих  случаях  статс-секретарь  приходил  к  по¬
ложительному  заключению,  то  есть  решал,  что  находившийся  в  ста¬
дии  подготовки  или  уже  принятый  в  России  законодательный  акт
следовало  ввести  в  действие  и  в  Финляндии.  Для  этого  он  составлял

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 195
 совместно  с  финляндскими  чиновниками  новую  адаптированную
для  Финляндии  версию  такого  закона  и  затем  вновь  представлял  ее
императору  для  исполнения  в  Финляндии.
 Часто  в  этих  финских  версиях  опускались  упоминания  о  россий¬
ских  составителях  закона,  например  о  Правительствующем  Сенате
или  Государственном  совете.  Таким  образом,  у  человека,  читавшего
лишь  собрание  финских  законов,  создавалось  впечатление,  что  эти
законы  не  касались  всей  империи,  а  были  приняты  только  в  отноше¬
нии  Финляндии.
 Как  это  право  статс-секретаря  принимать  решения,  так  и,  в  осо¬
бенности,  отсутствие  упоминаний  о  российских  авторах  законопро¬
екта  вызвали  на  рубеже  Х1Х-ХХ  веков  сильное  раздражение  среди
российских  юристов.  Инструкция  Статс-секретариата  1826  г.  вооб¬
ще  не  касалась  таких  случаев,  когда  как  для  России,  так  и  для  Фин¬
ляндии  начинали  одновременно  разрабатывать  какой-либо  общий
закон.  Не  затрагивала  она  и  тех  случаев,  когда  принятый  в  Финлян¬
дии  закон  (например,  устав  1878  г.  о  воинской  повинности)  имел  об¬
щегосударственное  значение.  Этот  недостаток  был  исправлен
в  1891  г.  путем  внесения  добавлений  в  инструкцию  для  Статс-секре¬
тариата.
 Инструкция  для  Статс-секретариата  1826  г.  четко  определяла
формулы  как  докладной  записки,  так  и  писем.  В  докладной  записке
после  мнения  Сената  должно  было  следовать  заключение  генерал-
губернатора,  но  не  статс-секретаря.  Это  заключение  генерал-губер¬
натора  имело  большое  значение,  так  как  император  мог,  при  жела¬
нии,—  а  часто  такое  желание  у  него  возникало,—  утвердить  в  ка¬
честве  решения  именно  его,  хотя  оно  и  явно  отличалось  от  мнения
Сената.  Статс-секретарь  имел  все  же  возможность  высказать  свою
позицию  в  устной  форме  при  докладе  вопроса  императору.  Так  и
происходило,  особенно  если  император  спрашивал  такое  мнение.
Кроме  того,  статс-секретарь  мог  при  необходимости  или  при  жела¬
нии  оставить  свою  отдельную  письменную  записку  по  рассматрива¬
емому  вопросу.
 Статс-секретариат  Великого  княжества  Финляндского  стал  одно¬
временно  также  своего  рода  канцелярией  императора  по  финлянд¬
ским  делам,  которой  руководил  статс-секретарь.  В  каком-то  смысле
на  практике  (хотя  и  не  де-юре)  Статс-секретариат  был  частью  лич¬
ной  императорской  канцелярии.  С  учреждением  канцелярии  Статс-
секретариата*  и  разделением  ее  на  два  отделения,  русское  и  финс¬
 *  Официальное  название  —  Финляндская  Его  Величества  Канцелярия.

196
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 кое*,  через  эту  канцелярию  как  бы  прошла  граница  между  Россией
и  Финляндией.
 Период  работы  А.А.Закревского  в  качестве  генерал-губернатора
Великого  княжества  Финляндского  остался  довольно  коротким.
В  практическом  плане  он  закончился  уже  в  1828  г.,  когда  А.А.За-
кревский  был  назначен  министром  внутренних  дел  России  и  пере¬
ехал  исполнять  свои  должностные  обязанности  в  Санкт-Петербург.
Вскоре  он  впал  в  немилость  у  императора,  поскольку  его  как  минис¬
тра  внутренних  дел  сочли  ответственным  за  неудачу  мер  по  борьбе
с  холерой.  Одновременно  его  звезда  закатилась  также  и  в  Финлян¬
дии,  и  было  уже  только  вопросом  времени,  когда  его  заменят  каким-
либо  другим  фаворитом**.
 Генерал-губернатор  А.С.Меншиков
 НА  СТРАЖЕ  ФИНЛЯНДСКОЙ  АВТОНОМИИ
 В  условиях  существовавшей  в  России  системы  фаворитизма  для
финляндского  самоуправления  было  важно  пользоваться  покрови¬
тельством  кого-либо  из  фаворитов  императора.  Таковым,  бесспорно,
был  преемник  А.А.Закревского  на  посту  генерал-губернатора,  князь
и  адмирал  А.С.Меншиков.
 Говорят,  что,  назначая  в  1831  г.  А.С.Меншикова  финляндским  ге¬
нерал-губернатором,  император  Николай  I  сказал,  что  всегда  хотел
видеть  Финляндию  под  управлением  именно  своего  морского  ми¬
нистра.  Правдивость  этой  байки  вызывает,  однако,  определенные
сомнения,  поскольку  А.С.Меншиков  на  момент  своего  назначения
генерал-губернатором  Финляндии  еще  не  был  морским  министром.
Адмиралом  и  начальником  штаба  военно-морского  флота  он,  прав¬
да,  уже  был.
 В  отличие  от  своего  предшественника  А.А.Закревского,  А.С.Мен¬
шиков  владел  иностранными  языками,  был  «джентльменом»,  прият¬
ным  в  общении  и  даже  симпатичным,  что  не  мешало  ему  временами
бывать  суровым  и  даже  жестоким,  если  ситуация  того  требовала.
 Уже  по  своему  дворянскому  происхождению  А.С.Меншиков  сто¬
ял  намного  выше  остальных  министров,  поскольку  являлся  светлей¬
 *  Согласно  инструкции  1826  г.  —  русское  и  шведское.
 **  А.А.Закревский  занимал  и  впоследствии  высокие  должности,  в  1848—
1859  гг.  был  военным  генерал-губернатором  Москвы.

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 197
 шим  князем,  в  то  время  как  остальные  имели,  в  лучшем  случае,
графский  титул.  Он  имел  воинское  звание  адмирала  (1833  г.)  и
с  1827  г.  возглавлял  штаб  военно-морского  флота,  хотя  и  не  получил
военно-морского  офицерского  образования.
 Морским  министром  его  назначили  в  1836  г.  С  точки  зрения  Фин¬
ляндии  куда  более  значительным,  чем  высокие  звания  и  чины,  было
то,  что  император  1  июля  1833  г.  предоставил  А.С.Меншикову  и  его
потомкам  финляндское  гражданство.  В  этой  связи  его  княжеский
род  был  поставлен  в  Рыцарском  доме  Финляндии  на  самое  высокое
место,  поскольку  иных  князей  в  Финляндии  не  было.  Свои  действия
император  обосновал  тем,  что  на  посту  генерал-губернатора  Фин¬
ляндии  А.С.Меншиков  проявил  «просвещенное  чувство  ответствен¬
ности»  и  «редкостные  способности»,  благодаря  которым  он  снискал
доверие  и  признание  жителей  края.  Кроме  того,  император  уведо¬
мил,  что  его  решение  вызвано  как  вышеупомянутыми  заслугами
А.С.Меншикова,  так  и  благорасположением  к  Финляндии,  из  кото¬
рой,  к  удовлетворению  государя,  было  получено  немало  вернопод¬
даннических  заверений.
 Представленные  императором  основания  такого  шага  кажутся
странными  —  к  1833  году  А.С.Меншиков  еще  не  успел  ничего  со¬
вершить  на  благо  Финляндии.  В  этой  связи  возникает  вопрос:  а
не  хотел  ли  император  просто  поощрить  своего  фаворита,  предо¬
ставляя  ему  финляндское  гражданство?  Была  ли  это  идея  самого  им¬
ператора,  или  же  кто-то  ему  ее  подсказал  —  это  так  и  остается  загад¬
кой.  Одним  из  объяснений  может  быть  то,  что  такая  идея  зародилась
и  вызрела  во  время  июньской  поездки  императора  в  Финляндию,  в
ходе  которой  в  его  свиту  входил  и  А.С.Меншиков.  Если  идея  не  при¬
надлежала  самому  императору,  то  первое  подозрение  в  ее  авторстве
падает  на  А.Армфельта,  у  которого  были  на  то  очевидные  мотивы.
Будучи  гражданином  Великого  княжества,  А.С.Меншиков  оказы¬
вался  прочно  связан  с  защитой  особого  статуса  Финляндии  против
исходивших  из  России  попыток  русификации,  а  Финляндия  стано¬
вилась  для  него  второй  родиной.  У  А.Армфельта  имелся  и  явный
личный  интерес,  поскольку  он  сам  был  фаворитом  А.С.Меншикова
и  видел  в  нем  гарантию  собственного  политического  будущего.  Та¬
ким  образом,  он  еще  и  по  этой  причине  был  заинтересован  в  том,
чтобы  князь  оставался  генерал-губернатором  Финляндии.  Как  отме¬
чает  Ханс  Хирн  в  биографии  А.Армфельта  за  1832-1841  гг.  на  стра¬
нице  20,  хотя  А.Армфельт  иногда  и  допускал  в  адрес  А.С.Менши¬
кова  критические  замечания,  он  считал  для  Финляндии  благом,  что
ее  генерал-губернатором  стал  князь,  и  делал  все  возможное  для  того,

198
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 чтобы  поддержать  А.С.Меншикова  и  содействовать  тому,  чтобы  он
как  можно  дольше  оставался  на  посту  генерал-губернатора  Финлян¬
дии.1
 А.  Армфельт  пишет  в  своих  воспоминаниях,  что  поначалу  он  пы¬
тался  влиять  на  А.С.Меншикова,  но  у  него  это  ни  разу  не  получи¬
лось.  Он  оправдывал  себя  тем,  что  А.С.Меншиков  зачастую  успевал
одобрить  свои  предложения  у  императора  прежде,  чем  о  них  узнавал
министр  статс-секретарь.  После  этого  принятое  решение  уже  нельзя
было  изменить  «без  скандала».
 «Знаю,  —  продолжал  А.Армфельт,  —  что  некоторые  утвержда¬
ли,  будто  при  докладе  императору  мне  следовало  бы  неизменно
представлять  ему  и  свое  видение  ситуации.  Во-первых,  у  статс-сек¬
ретаря  нет  права  высказывать  свое  мнение,  если  только  император
им  не  поинтересуется,  —  спасибо  особому  указанию,  данному  по
представлению  генерала  А.А.Закревского,  —  и,  во-вторых,  могу
безбоязненно  утверждать,  что  каждый  подобный  поступок  был  бы
подлинной  глупостью,  если  не  сказать  —  безумством.  Доверие  им¬
ператора  к  князю  в  наших  делах  было  безграничным».  Поэтому
А.Армфельт  заявляет,  что  довольствовался  той  пассивной  ролью,
к  которой  его  вынудили  обстоятельства.  Его  помощник  К.  Фишер  от¬
мечает,  что  задачей  А.Армфельта  было  лишь  представление  сенатс¬
ких  прошений  императору  и  передача  Сенату  принятых  по  ним  ре¬
шений.  Проверка  сопровождающих  прошения  документов  за  этот
период  полностью  подтверждает  наблюдения  К.  Фишера.
 Общеизвестно,  что  между  Л.Г.  фон  Гартманом  и  А.С.Меншико-
вым  сложились  отношения  доброго  и  эффективного  сотрудничест¬
ва.  Л.Г.фон  Гартман  выступал  с  инициативами  и  предложениями  и
получал  на  них  одобрение  князя  А.С.Меншикова.  Это  подтверждает
обширная  переписка  между  ними  —  как  официальная,  так  и  неофи¬
циальная.  Столь  близкий  к  ним  свидетель,  как  А.  Армфельт,  утверж¬
дает,  что  Л.  Г.  фон  Гартман  пользовался  поддержкой  и  протекцией  со
стороны  А.С.Меншикова.  «В  Финляндии  ни  у  кого  никогда  не  было
столь  замечательного  положения,  как  у  Вас  ныне»,  —  писал  А.  Арм¬
фельт  Л.  Г.  фон  Гартману  12  августа  1840  г.  Он  также  отмечал  мно¬
жество  лестных  слов,  сказанных  А.С.Меншиковым  в  адрес  Л.Г.фон
Гартмана.  Но  не  всегда  эти  отношения  были  столь  светлыми  и  бес¬
проблемными.  Явное  охлаждение  наступило  в  конце  1840-х  гг.,  осо¬
бенно  в  «безумном»  1848  г.,  когда  и  в  Хельсинки  готовились  отра¬
жать  революцию  силой  оружия.  По  этому  поводу  А.С.Меншиков
писал  своему  помощнику  в  Хельсинки,  предупреждая  его  насчет
Л.  Г.  фон  Гартмана,  который  «интригует»,  невзирая  на  все  свои  заслу¬

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 199
 ги.  «Он  делает  это,  —  продолжал  А.С.Ментиков,  —  как  в  силу  при¬
вычки,  так  и  для  приобретения  популярности,  однако  теперь  к  этому
примешивается  еще  и  оскорбительная  самовлюбленность.  Вам  сле¬
дует  принять  это  во  внимание,  особенно  его  негодяйскую  дерзость
утверждать,  что  предлагаемые  им  меры  направлены  на  благо  госу¬
дарства,  хотя  в  Санкт-Петербурге  они  неизменно  отвергаются».
 Главным  моментом  для  защиты  и  даже  расширения  финляндской
автономии  в  тех  условиях  являлось  то,  что  финские  советники  импе¬
ратора  умело  использовали  в  своих  целях  более  высокопоставлен¬
ных,  чем  они  сами,  русских  фаворитов  государя,  например,  таких,
как  А.С.Меншиков.
 Помимо  А.С.Меншикова,  симпатии  к  Финляндии  испытывали
также  министр  иностранных  дел  К.В.Нессельроде,  а  также  минист¬
ры  финансов  Е.Ф.Канкрин  и  М.Х.Рейтерн.  Е.Ф.Канкрин  не  был,
в  принципе,  другом  Финляндии,  но,  стоя  на  страже  таможенных  гра¬
ниц  России,  он  тем  самым  содействовал  также  и  таможенной  авто¬
номии  Финляндии.  М.Х.Рейтерн,  напротив,  был  явным  —  по  неиз¬
вестным,  правда,  причинам  —  феннофилом.  Он  безоговорочно  под¬
держал  как  создание  собственной  финской  денежной  единицы,  мар¬
ки,  так  и  перевод  финляндской  валюты  на  золотой  стандарт.  Без  его
содействия  обе  эти  значительные  реформы  вряд  ли  были  бы  осу¬
ществлены.  Вернемся,  однако,  к  этому  вопросу  в  данном  исследова¬
нии  несколько  позднее.
 Эти  влиятельные  государственные  мужи  мало  знали  финлянд¬
ские  реалии,  однако  система  работала  таким  образом,  что  когда  ка¬
кое-то  ведомство  империи  выступало  с  проектом  унификации,  или
прямой  русификации,  который  попадал  первым  делом  в  Статс-сек-
ретариат,  то  оттуда  он  передавался  для  рассмотрения  и  подготовки
заключения  доверенным  финским  экспертам  (чаще  всего  это  были
прокурор  или  кто-либо  из  членов  Сената).  У  них  министр  статс-сек¬
ретарь  запрашивал  и  от  них  получал  необходимую  фактическую  ин¬
формацию,  «скармливал»  ее  вышеупомянутым  доверенным  россий¬
ским  министрам  или  генерал-губернатору,  которые  затем  выполняли
ту  работу,  о  которой  их  просили,  используя  свое  влияние  и  положе¬
ние  для  того,  чтобы  отвергнуть  соответствующий  проект  по  унифи¬
кации  или  русификации.  Особенно  часто  такую  роль  играл  князь
А.С.Меншиков.
 Правда,  иногда  финляндский  министр  (министр  статс-секретарь)
со  своими  помощниками  и  доверенными  лицами  в  Финляндии  тоже
был  в  состоянии  и  без  помощи  государственного  министра  склонить
императора  на  свою  сторону  вопреки  желаниям  других  его  русских

200
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 помощников.  Это  удавалось  сделать,  прежде  всего,  привлекая  вни¬
мание  императора  к  тому,  что  если  он  поступит  согласно  рекоменда¬
циям  его  русских  советников,  то  это  будет,  по  сути,  равносильно  на¬
рушению  данных  им  финнам  монарших  утверждений  их  прав  и  при¬
вилегий.  А  на  это,  как  известно,  император  сознательно  идти  не  хо¬
тел.
 После  эпохи  видного  фаворита  императора  и  «министра»  Г.  М.  Ар-
мфельта*,  то  есть  после  1814  г.,  а  реально  лишь  с  начала  срока  пол¬
номочий  генерал-губернатора  А.А.Закревского,  то  есть  с  1823  г.,
схема  особого  администрирования  или  автономии  Финляндии  сво¬
дилась  к  следующему:  с  одной  стороны  находился  генерал-губерна¬
тор  со  своими  финскими  помощниками  и  советниками,  из  которых
главным  был  статс-секретарь;  с  другой  стороны  им  противостоял
либо  российский  министр,  либо  какой-нибудь  центральный  орган
государственной  власти  империи  (например,  Государственный  совет
или  Комитет  министров).  Решающую  роль  в  этой  схеме  играло  то,
какая  из  сторон  успевала  первой  получить  принципиальное  одобре¬
ние  своих  взглядов  у  императора,  поскольку  именно  эта  сторона
в  конечном  итоге  и  одерживала  верх.  При  этом  император  весьма
неохотно  менял  уже  принятое  им  решение  (практически  такого  ни¬
когда  и  не  случалось).
 Как  уже  было  отмечено,  в  Финляндии  именно  генерал-губерна¬
тор  А.С.Меншиков  служил  подобным  эффективным  стражем  гра¬
ниц  своего  губернаторства,  и  если  финнам  удавалось  заручиться  его
поддержкой  в  своем  вопросе,  это  означало  его  успешное  рассмотре¬
ние  у  императора.  Генерал-губернатор  А.С.Меншиков  был  именно
той  фигурой,  которая  в  Государственном  совете  наиболее  часто  вста¬
вала  на  защиту  интересов  Финляндии  против  других  должностных
лиц  империи.  Статс-секретарь  Р.Х.Ребиндер  в  1834  г.  отказался  яв¬
ляться  на  заседания  Государственного  совета,  ссылаясь  на  то,  что
не  владеет  русским  языком.  Пока  еще  недостаточно  изучено,  чего
именно  удалось  добиться  А.С.Меншикову  для  Финляндии  в  этом
важнейшем  властном  органе  Российской  империи,  однако  именно
сейчас,  к  счастью,  эту  тему  начинают  изучать.  Известно  лишь,  что  и
там  А.С.Меншиков  защищал  интересы  своего  генерал-губернаторс¬
тва  и  своей  новой  родины.  Конечно,  он  делал  это  не  из  какой-то  осо¬
 *  Формально  занимавший  пост  председателя  Комиссии  финляндских
дел  Г.М.Армфельт  не  был  министром,  да  и  финляндский  статс-секретарь
получил  это  звание  существенно  позже,  но  де-факто,  благодаря  своему  по¬
ложению  при  Александре  I,  Г.М.Армфельт  был  сопоставим  с  министрами
империи.

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 201
 бой  любви  к  финнам  и  их  голубым  глазам.  Как  я  уже  отмечал  выше,
он  исходил  из  административных  соображений,  из  принципа  «Фин¬
ляндия  —  мое  генерал-губернаторство,  а  также  моя  новая  родина,  я
за  нее  отвечаю,  а  все  остальные  в  ее  дела  вмешиваться  не  должны».
Он  также  нес  ответственность  за  то,  чтобы  Финляндия  была  мир¬
ным  и  вернейшим  из  являвшихся  лояльными  губернаторств  импе¬
рии.  Возможно,  что  именно  вследствие  этой  деятельности  импера¬
тор  Николай  I  говорил,  как  утверждают,  своим  чиновникам:  «Ос¬
тавьте  финнов  в  покое.  Это  —  единственная  провинция  моей  огром¬
ной  державы,  которая  за  все  время  моего  царствования  ни  на  минуту
не  доставляла  мне  забот  или  разочарования».
 С  точки  зрения  министра  статс-секретаря  наиважнейшим  в  этом
«балете  фаворитов»  был  выбор  правильного  момента.  Иными  слова¬
ми,  к  императору  нужно  было  обратиться  именно  тогда,  когда  можно
было  ожидать,  что  его  настроение  окажется  благоприятным  для
мнения,  представляемого  ему  финляндским  министром.  В  этих  ус¬
ловиях  доклады  министра  статс-секретаря  в  Статс-секретариате
превращались  в  моменты  напряженного  и  нервного  ожидания:  все
с  напряжением  ожидали,  удастся  ли  министру  статс-секретарю  по¬
лучить  принципиальное  одобрение  императора  для  какой-нибудь
выдвинутой  финнами  инициативы  прежде,  чем  его  получит  госу¬
дарственный  министр,  или  нет?
 А.С.Меншиков  исполнял  должностные  обязанности  генерал-гу¬
бернатора,  находясь  в  Санкт-Петербурге,  где  для  этого  была  создана
особая  санкт-петербургская  канцелярия.  Ее  руководителем  стал  тай¬
ный  советник  балтийского  происхождения  Константин  Фишер,  по
мнению  которого,  как  упоминает  встречавший  его  Ю.В.Снельман,
наиважнейшим  моментом  в  административной  работе  были  долж¬
ностные  назначения.  Именно  на  них  К.Фишер  в  основном  и  сосре¬
дотачивался.  Он,  однако,  оставил  о  себе  репутацию  известного  и
даже  изрядного  комбинатора  и  интригана  (К.  Фишер  опубликовал
также  полные  самовосхваления  воспоминания,  которые  в  1908  г.
были  переведены  на  шведский  язык,  —  «Мемуары  сенатора  Фише¬
ра»).  Поскольку  А.С.Меншиков  жил  в  Санкт-Петербурге  и  имел
обыкновение  проводить  весьма  продолжительные  летние  отпуска,
в  качестве  его  помощника,  работающего  в  Хельсинки,  был  назначен
генерал  А.  П.  Тесл  ев,  который  немного  владел  шведским,  правда,
весьма  посредственно,  но  тем  не  менее  мог  без  языковых  трудно¬
стей  выполнять  функции  председателя  Сената.  В  1848  г.  помощни¬
ком  генерал-губернатора  был  назначен  генерал-лейтенант  П.И.Рока-
совский.  Хотя  А.С.Меншиков,  таким  образом,  выполнял  функции

202
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 генерал-губернатора  Финляндии  на  отдалении  и  не  особенно  на¬
прягаясь,  он  все  же  твердо  держал  бразды  правления  в  своих  руках.
Он,  например,  время  от  времени  —  лишь  для  того,  чтобы  показать
свое  влияние,  —  даже  брал  со  стола  Р.Х.Ребиндера  какое-нибудь
подготовленное  к  докладу  дело  и  лично  шел  представлять  его  импе¬
ратору.
 Отношения  между  новым  генерал-губернатором  А.С.Меншико-
вым  и  еще  находившимся  в  должности  министра  статс-секретаря
Р.Х.Ребиндером  были  отстраненными  и  даже  прохладными.  В  неко¬
торой  степени  посредником  между  ними  выступал  помощник
Р.Х.Ребиндера  А.  Армфельт.  Невзирая  на  то,  что  А.С.Меншиков  жил
в  Санкт-Петербурге  и  исполнял  свои  должностные  обязанности  от¬
туда,  он,  пожалуй,  в  еще  большей  степени,  чем  его  предшественник,
воспринимал  Финляндию  как  свою  собственную  вотчину,  в  дела  ко¬
торой  не  позволял  вторгаться  другим  государственным  ведомствам.
Ведь  Финляндия  действительно  стала  его  второй  родиной.  Один  из
его  известных  принципов  сводился  к  тому,  что  Санкт-Петербург
не  должен  слышать  о  Финляндии  ничего  —  ни  хорошего,  ни  плохо¬
го.  Оптимальным  было,  чтобы  Финляндия  могла  жить  своей  жизнью
под  защитой  собственных  законов  в  одиночестве  и  покое,  без  лиш¬
него  шума.  Главное,  о  чем  А.С.Меншиков,  наверное,  заботился
больше  всего,  —  чтобы  ничто  не  поколебало  укоренившуюся  в  фин¬
нах  верность  (лояльность)  императору  и  России.
 Самой  известной  операцией  А.С.Меншикова  по  отражению  «ру¬
сификации»  стала  приостановка  кодификации  законодательства  и  ее
перенос  на  неопределенное  будущее  в  начале  1840-х  годов,  что  на
практике  означало  прекращение  кодификации  в  целом.  Хотя  это  со¬
бытие  уже  подробно  рассмотрено  в  исторической  литературе,  в  том
числе  автором  этой  работы,  упомянем  еще  раз  ее  основные  этапы,
настолько  значимой  была  эта  контроперация.
 Проект  кодификации  финских  законов  был  лишь  небольшой  час¬
тью  проводимой  М.М.Сперанским  кодификации  законов  империи.
В  России  ее  результатами  стали  весьма  важные  в  тех  условиях  «Пол¬
ное  собрание  законов»  и  «Свод  законов».  В  Финляндии  кодифика¬
ция  началась  лишь  в  1835  г.,  когда  в  России  она  уже  была  завершена.
Финский  проект  по  кодификации  вполне  сопоставим  с  кодификаци¬
ей  законов  прибалтийских  губерний,  итогом  которой  стал  «мест¬
ный»  свод  законов  Прибалтики,  ставший  неким  приложением  к  об¬
щегосударственному  своду.
 Для  руководства  кодификацией  финских  законов  был  создан  осо¬
бый  комитет  по  кодификации  под  председательством  Карла  Юхана

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 203
 Валлена.  Это  произошло  полностью  в  обход  Сената.  Комитет
К.Ю.Валлена  подчинялся  напрямую  Второму  отделению  (отделе¬
нию  кодификации)  императорской  канцелярии  и  только  ему  был  по¬
дотчетен.  Его  главной  задачей  была  систематизация  финских  зако¬
нов  в  том  же  порядке,  как  и  в  России.
 До  сих  пор  неразрешенной  загадкой  остается  то,  почему
К.Ю.Валлен,  являвшийся  прокурором  Сената,  то  есть  высшим  хра¬
нителем  законности  и  правопорядка  страны,  и,  кроме  того,  извест¬
ный  в  кругах  Комиссии  финляндских  дел  своей  приверженностью
вышеупомянутой  «идее  Финляндии»,  все  же  согласился  руководить
таким  проектом  кодификации.  Ведь  об  основных  принципах  и  целях
проекта  К.Ю.Валлен  должен  был  иметь  ясность  уже  тогда,  когда  со¬
гласился  на  эту  должность.  Я  могу  объяснить  это  лишь  тем,  что
К.Ю.Валлен,  возможно,  полагал,  что  достигнет  великой  цели  фин¬
нов,  в  осуществлении  которой  на  тот  момент  так  и  не  удалось  до¬
биться  успеха,  а  именно  принятия  в  связи  с  кодификацией  для  Фин¬
ляндии  государственного  законодательства,  основывающегося  на
формах  правления  времен  короля  Густава  III.  К.Ю.Валлен  даже  под¬
готовил  предложение  о  такой  «конституции»,  но  главноуправляю¬
щий  Вторым  отделением  императорской  канцелярии  Д.Н.  Блудов
отклонил  его.
 Проект  направленной  К.Ю.Валленом  Д.Н.Блудову  «конститу¬
ции»  пока  так  и  не  найден  в  архивах,  но  его  основное  содержание
известно  из  разъяснений  Д.Н.Блудова  по  этому  вопросу.  Изложив
его  содержание,  Д.Н.Блудов  решительно  отвергал  добавление  тако¬
го  раздела  конституций  в  будущий  свод  законов,  поскольку  это  мог¬
ло,  по  его  словам,  стать  препятствием  для  сближения  законодатель¬
ных  систем  России  и  Финляндии  в  будущем.  Так  как  за  позицией
Д.Н.Блудова  стояло  еще  и  одобрение  императора,  можно  заключить,
что,  по  крайней  мере,  на  том  этапе  правитель  России  не  был  готов
предоставить  Финляндии  особую  форму  правления,  основывающу¬
юся  на  актах  1772  и  1789  гг.  К  этому  он  не  был  готов  и  позже,  как  мы
увидим  в  дальнейшем.
 Естественно  и  понятно,  что  генерал-губернатор  А.С.Меншиков
по  собственной  инициативе  не  вмешивался,  точнее,  не  снисходил  до
того,  чтобы  вмешиваться  в  кодификацию.  К  этому  его  подвел,  точ¬
нее,  побудил  министр  статс-секретарь  Александр  Армфельт  своим
письмом.2  В  письме  он  привел  тот  самый  основной  аргумент,  кото¬
рый  впоследствии  использовал  в  своем  заявлении  и  сам  А.С.Мен¬
шиков,  а  именно,  то,  что  резкое  изменение  системы  законов,  которая
Действует  уже  сотни  лет  и  к  которой  финский  народ  уже  привык,

204
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 вызовет  беспорядки  в  Финляндии  и  одновременно  ослабит  ее  вер¬
ность  государю.  Это  был  весомый  и  почти  всегда  срабатывающий
аргумент.  Он  сработал  и  в  отношении  императора  Николая  I.  В  при¬
нципе,  от  кодификации  не  отказались:  ее  просто  перенесли  на  неоп¬
ределенное  будущее,  что  на  практике  означало  отказ  от  нее.  Между
тем  Сенат  также  был  включен  в  кодификационный  процесс,  и  он
получил  право  назначить  ревизионный  комитет.  С  помощью  этого
комитета  Сенат,  в  свою  очередь,  смог  тормозить  этот  процесс  и  вы¬
холащивать  его  содержание.
 Итогом  всей  этой  долгой  и  многоплановой  работы  стало  лишь
появление  собрания  финляндских  постановлений.
 Сопоставим  с  проектом  кодификации  план  министра  внутренних
дел  Л.А.Перовского  от  1846  г.  по  введению  в  действие  всех  русских
«органических»  законов  во  всех  губерниях  и  областях.  Этот  план
натолкнулся,  однако,  на  сопротивление  вышеупомянутой  «германс¬
кой  партии».  На  практике  его  порушил  прогермански  настроенный
князь  Александр  Суворов  (внук  известного  полководца  А.В.Суворо¬
ва),  ставший  в  1848  г.  прибалтийским  генерал-губернатором.  Он
смог  убедить  императора  в  пагубности  русификации  прибалтийских
провинций,  после  чего  в  декабре  1846  г.  Государственный  совет  так¬
же  отклонил  этот  план.  Опасаясь  беспорядков  в  Европе,  император
стремился  сохранить  «статус-кво»  в  западных  приграничных  облас¬
тях.  Таким  образом,  восстания  во  Франции  и  Польше  также  повлия¬
ли  на  сохранение  особого  статуса  Финляндии.
 Центр  тяжести  программы  Л.  А.Перовского  приходился  на  При¬
балтику  и  Польшу;  Финляндия  отделалась  легко.  Л.А.Перовский
хотел  русифицировать  только  Старую  Финляндию,  однако  оставил
на  усмотрение  императора,  что  делать  с  Новой  Финляндией:  следу¬
ет  ли  и  ее  русифицировать,  или  оставить  шведской?  А.Армфельт  и
К.  фон  Котен  успели  на  всякий  случай  предупредить  А.С.Менши-
кова,  в  архиве  которого  и  находится  план  Л.А.Перовского.  На  этот
раз,  однако,  его  помощь  не  потребовалась.
 Как  уже  было  отмечено  ранее,  борьба  с  кодификацией  законов
была  не  единственной  битвой  А.С.Меншикова  по  защите  своих  вла¬
дений,  однако  она  наиболее  известна.  Остальные  битвы  пока  пребы¬
вают  в  сумраке  истории.  Из  них,  пожалуй,  самой  масштабной  и  важ¬
ной  стало  сопротивление  А.С.Меншикова  совместно  с  Р.Х.Ребинде¬
ром  и  А.Армфельтом  попыткам  российских  властей  по  введению
в  Финляндии  системы  чинов,  действовавшей  в  империи.  В  Финлян¬
дии  подобной  системы  не  было,  хотя  в  финском  табеле  о  рангах
1826  г.  в  соответствующих  позициях  были  приведены  также  россий¬

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 205
 ские  чины  с  тем,  чтобы  финны  в  случае  перехода  на  российскую
службу  могли  занять  соответствующую  их  чину  должность.  Однако
это  еще  не  означало,  что  в  Финляндии  имелась  практика  чинопроиз¬
водства,  то  есть  продвижения  по  служебной  лестнице  в  соответс¬
твии  с  имеющимся  чином.
 Держать  оборону  на  этом  участке  было  чрезвычайно  сложно,  так
как  в  России,  особенно  в  высших  чиновничьих  эшелонах,  прочно
укоренилось  представление  о  том,  что  в  Финляндии  система  чиноп¬
роизводства  уже  действовала.  Дело  выплыло  наружу  благодаря  не¬
которым  частным  случаям,  после  чего  Россия  начала  оказывать  дав¬
ление  на  Финляндию  по  трем  направлениям:  во-первых,  возникала
путаница  с  награждением  финнов  российскими  орденами;  во-вто¬
рых,  в  случаях,  когда  финн  поступал  на  государственную  гражданс¬
кую  службу  в  России;  в-третьих,  когда  российские  ведомства  стали
требовать  предоставления  для  своих  регистров  списков  финских  чи¬
новников.  Р.Х.Ребиндер,  А.Армфельт  и  А.С.Меншиков  вынуждены
были  постоянно  и  буквально  навязчиво  разъяснять  государственным
властям,  что  в  Финляндии  никогда  не  было  системы  чинопроизводс¬
тва  и  что  финская  система  должностей  имеет  принципиальные  отли¬
чия  от  российской.  В  этой  борьбе  против  российской  чиновничьей
системы  сотрудничество  Р.Х.Ребиндера,  А.Армфельта  и  А.С.Мен-
шикова  оказалось  весьма  успешным.
 Давление  русских  на  Финляндию  с  целью  внедрения  системы
чинопроизводства  началось  с  невинной  и  формальной  процедуры.
Вначале  были  затребованы  списки  финских  чиновников.  Министр
внутренних  дел  империи  в  январе  1837  г.  сообщил  генерал-губерна¬
тору  А.С.Меншикову,  что  из  Финляндии  губернаторы  также  должны
были  раз  в  год  представлять  в  департамент  Герольдии  Правительс¬
твующего  Сената  свидетельства  на  находящихся  в  их  подчинении
служащих.  А.С.Меншиков,  однако,  дал  на  это  резко  отрицательный
ответ  как  в  отношении  своего  морского  министерства,  так  и  фин¬
ляндского  генерал-губернаторства:  нет,  мол,  так  дело  не  пойдет.
В  случае  с  Финляндией  обоснованием  послужило  то,  что  финлянд¬
ские  чиновники  в  соответствии  с  финляндскими  законами  не  зависе¬
ли  от  российских  административных  структур  и  несли  службу  на
иных  основаниях,  чем  чиновники  в  России.  Свой  отрицательный  от¬
вет  А.С.Меншиков  усилил  добавлением  о  том,  что  опирается  на  ав¬
торитет  «Высочайше  пожалованного  мне  поста  генерал-губернатора
Финляндии».3
 Однако  Правительствующий  Сенат  России  на  этом  еще  не  успо¬
коился.  В  декабре  1840  г.  он  запросил  у  Р.Х.Ребиндера  перечень

206
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 финских  чиновников,  имеющих  российские  чины  первых  шести
классов.  В  письменном  запросе  отмечалось,  что  Правительствую¬
щий  Сенат  дал  соответствующее  распоряжение  еще  в  апреле  1839  г.,
однако  от  Финляндии  так  и  не  поступило  какого-либо  ответа.  Одна¬
ко  от  Р.Х.Ребиндера  Правительствующий  Сенат  ответа  так  и  не  по¬
лучил,  и  дело  перешло  к  преемнику  Р.Х.Ребиндера  А.Армфельту.
 Хотя  А.С.Меншиков  еще  в  1837  г.  резко  отверг  предложение  ми¬
нистерства  внутренних  дел  о  ежегодном  направлении  из  Финляндии
в  министерство  перечня  чиновников,  вопрос  вовсе  не  был  снят  с  по¬
вестки  дня.  В  начале  декабря  1840  г.  департамент  Герольдии  Прави¬
тельствующего  Сената  обосновал  свой  запрос  решением,  принятым
Сенатом  в  апреле  предыдущего  года.  Запрос  был  усилен  напомина¬
нием  о  том,  что  из  Финляндии  пока  не  было  получено  никаких  све¬
дений.  В  мае  последовал  еще  один  запрос  о  направлении  послужных
списков  финских  чиновников  четырех  высших  классов.  В  конце
1842  г.  следовало  представить  также  сведения  о  чиновниках  У-УП
классов,  а  в  марте  следующего  года  пришел  запрос  о  предоставле¬
нии  полных  послужных  данных  на  чиновников  Статс-секретариата
и  коллежских  советников.  В  1844  г.  были  запрошены  сведения  о  тех
сотрудниках  Статс-секретариата,  чин  которых  давал  право  на  насле¬
дуемое  дворянство  в  России,  а  также  в  целом  послужные  списки
финских  чиновников,  заполненные  по  особой  форме.  Из  Финляндии
Статс-секретариат  неизменно  направлял  департаменту  стандартный
ответ:  финская  система  должностей  абсолютно  иная,  чем  в  России;
в  Финляндии  нет  особого  «чинопроизводства».4
 Помимо  департамента  Герольдии  Правительствующего  Сената,
статс-секретарь  Первого  отделения  императорской  канцелярии
А.С.Танеев  бомбардировал  А.Армфельта  просьбами  о  предоставле¬
нии  списков  чиновников,  однако  в  Статс-секретариате  большинство
из  них  без  обиняков  оставляли  без  рассмотрения,  как,  впрочем,  и
многие  другие  распоряжения  А.С.Танеева  относительно  должност¬
ных  лиц.  Статс-секретарю  А.С.Танееву  еще  не  открылся  тот  факт,
что  финские  чиновники  ему  не  подчиняются.
 Этот  вопрос  принялись  вновь  решать  на  принципиальном  уровне
в  1846  г.5  Импульсом  послужило  циркулярное  послание  министра
внутренних  дел  Л.  А.Перовского  главам  всех  губернаторств,  в  том
числе  Финляндии.  Выше  уже  отмечалось,  что  этот  министр  в  1846  г.
предложил  гармонизацию  всех  «органических»  законов  империи,
что  означало  бы  отмену  особых  привилегий  привилегированных  гу¬
берний  и  областей,  включая  Финляндию.  Время  для  реализации  та¬
ких  планов  еще,  однако,  не  пришло.  Как  следовало  из  вышеупомяну-

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 207
 Российские  чины  и
 ФИНЛЯНДСКАЯ  СИСТЕМА
ДОЛЖНОСТЕЙ
 На  иллюстрации  князь,  министр
внутренних  дел,  канцлер,  председа¬
тель  Государственного  совета  и  Ко¬
митета  министров  В.П.Кочубей  («Го¬
сударственный  совет»,  с.  57).  По
российской  системе  чинов  он  прина¬
длежал  к  первому  классу,  чему  соот¬
ветствовало  золотое  шитье,  укра¬
шавшее  его  мундир  —  в  шесть  ря¬
дов  на  груди,  в  один  ряд  —  на  ворот¬
нике,  рукавах  и  обшлагах.  Когда  же
поверх  всего  этого  надевалось  еще
множество  высоких  орденов  и  лент,
то  сам  мундир  оказывался  практи¬
чески  не  виден.
 того  послания  Л.  А.Перовского,  император  дал  указание  представить
списки  всех  государственных  гражданских  служащих  в  министерс¬
тво  внутренних  дел.  Эти  сведения  хотел  получить  и  военный  ми¬
нистр.  Их  следовало  заносить  в  особую  анкету,  где  были  отдельные
графы  для  указания  чина,  недвижимого  имущества,  срока  пребыва¬
ния  в  должности  и  взысканий.  Когда  генерал-губернатор  А.С.Мен¬
тиков  узнал  от  А.  Армфельта  о  таком  указании,  он  поручил  началь¬
нику  своей  канцелярии  К.Норденгейму  составить  по  этому  вопросу
отдельную  записку.  В  ней  начальник  канцелярии  вначале  упомянул
о  запросах  департамента  Герольдии  по  этому  делу  и  отметил,  что
департамент  не  получил  запрашиваемые  сведения  именно  в  силу
различий  в  должностных  системах.
 А.С.Ментиков  во  избежание  недоразумений  сообщил  А.Арм-
фельту  данные  о  чинах  двух  сотрудников  своей  канцелярии,  обосно¬
вав  это  —  и  совершенно  справедливо  —  тем,  что  указания  должнос¬
тных  лиц  империи,  которые  не  требуют  внесения  изменений  в  фин¬
ские  законы  и  подзаконные  акты,  могут  исполняться  в  Финляндии
без  отдельного  доклада  императору.  Таким  образом,  указание  ми¬
нистра  внутренних  дел,  в  принципе,  подлежало  исполнению,  однако
поскольку  в  Финляндии  была  иная  система  должностей,  то  касалось
оно  лишь  чиновников,  имевших  российский  чин.  А.С.Меншиков  ос¬
тавил  на  усмотрение  А.  Армфельта  вопрос  о  представлении  данных
на  этих  двух  чиновников.6

208
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 Приложишь  кт»  ст\тм>  512.
 Сравнительная  табель  чипов»  гражданских*  съ  чипами  военными,  морскими,
придворными  и  горными.
 4
 С  о  о  т  п  I.  т  (
 ;  т  и  у  ю  щ  I  с  чип  ы.
 Чины  Гр.Г.КДЛНСКН'.
 Военные.  |
 Морило.
 |  Прндиориыс  (**;.
 1
 Г  орныо.
 \
 Канцлер!»  .
 Гсисралъ-
Фельдмдр-  '
111,1.1  ь.  |
 Гепсралъ-
Адмпрал  ь.
 о
 Д  1>Г]  стип  I  е.1Т>  м  ы  п
Та  и  и  ы  и  С.овГт  I  п  1  кг,
 Г  емера.1  ь
огъ  Капа-
лерш,  отъ
Инга  п  те-
рш  п  от  ь
Артпллс-
 рШ,
 1
 Адмпрадъ.1
 Оберь  -  Камергеръ
Гштать  Вис.  Двора
(1801  Дек.  10  20070  ].
—Обсръ-ГоФмспстеръ
ламь  же  .  '—  Обсръ-
Го  ъмаршалъ  тамъ  же).
—Ооер1»-Шснкъ  (тамъ
же  .  —  Оберъ  -  Штад-
мепстсръ  (тамъже).—
Оберъ  -  Егермснстеръ
’там’.*  же  .
 I  о
 Тапи  мп  Сов'Ьт-
нпкъ  [1721  Мал  7,
(4о00  ].
 Гепера.1  ь-
Лсйтснант.
 Вице-Ад¬
мирал  т».
 Гонмспоторъ  [1801
Дек.  18  20070  шг.].
—  Го*маршалъ  тамъ
же  .—  Шталмейстера,
тамь  же  .  —  Егермей¬
стер  ь  тамъ  же'.  —
ГоФмаршалъ  и  Штал-
мепетеръ  Двора  Его
|  Императорского  Вы-
!  1
 |
 !
 (*.  Вс1.  статьи  ссч!  табели,  въ  коп\ъ  нс  приведено  узаконен!»,  основаны  на  табели  о  раигахъ
1722  Яиваря  24  (38У0).  (**)  Въ  табель  он»  внесены  только  придворные  чины,  по  вошедипо  въ  рос-
писаше  должностей  по  классами  (прил.  къ  сг.  355).
 В  России  существовала  создан¬
ная  Петром  I  система  чинов.  Чин  оз¬
начает  звание,  и,  соответственно,  чи¬
новником  называется  человек,  име¬
ющий  то  или  иное  должностное  зва¬
ние.  Эта  система  весьма  специфич¬
на.  Петр  I  ввел  ее  с  целью  содейс¬
твия  продвижению  по  служебной
лестнице  одаренных  юношей  из  низ¬
ших  сословий  как  в  армии,  так  и  на
гражданской  службе,  однако  на  прак¬
тике  система  достаточно  быстро  ста¬
ла  негибкой  и  бюрократической,  а
продвижение  стало  происходить  не  в
соответствии  со  способностями,  а  на
основании  выслуги.  Указами  Екате¬
рины  II  и  Павла  I  в  1790  г.  и  в  1799  г.
было  зафиксировано,  что  по  чинов¬
ничьей  лестнице  можно  продвигать¬
 ся  либо  получая  очередные  чины  за
особые  заслуги,  либо  прослужив
в  каждом  чине  определенное  коли¬
чество  лет.
 Вверху  приведена  Сравнитель¬
ная  табель  трех  высших  классов  чи¬
нов  гражданских  с  чинами  военными,
морскими,  придворными  и  горными
(Свод  законов,  изд.1842  г.,  часть  3).
За  основу  была  взята  классифика¬
ция  военных  и  морских  чинов,  кото¬
рая  была  адаптирована  к  гражданс¬
ким,  придворным  и  горным  чинам.
Классов  было  четырнадцать.  К  пер¬
вому  относились  канцлер  (до  созда¬
ния  министерств  —  министр  иност¬
ранных  дел,  впоследствии  —  почет¬
ное  звание  отдельных  министров,
особенно  министров  иностранных

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 209
 Не  успел  А.Армфельт  решить  эту  проблему,  как  возникла  новая.
В  сентябре  1846  г.  при  Первом  отделении  Собственной  Его  Импера¬
торского  Величества  Канцелярии  был  образован  особый  Инспектор¬
ский  департамент  для  ведения  учета  должностных  лиц  империи,  их
назначений,  отставок  и  т.д.  Все  ведомства  должны  были  ежегодно
представлять  туда  списки  сотрудников  и  данные  об  изменениях  в  шта¬
тах.  Информация  о  том,  что  в  Финляндии  должностная  система  име¬
ет  принципиальные  отличия  от  общероссийской,  так  и  не  дошла  до
Первого  отделения  императорской  канцелярии  и,  соответственно,  до
нового,  только  что  созданного  Инспекторского  департамента.  Поэ¬
тому  А.Армфельту  было  направлено  целых  30  экземпляров  прика¬
зов  о  назначениях  с  просьбой  сообщить,  сколько  таковых  ему  нужно
для  направления  финским  должностным  лицам.  А.Армфельту  выпа¬
ла  непростая  задача  объяснить  министру  юстиции,  что  ему  был  ну¬
жен  только  один  экземпляр  приказа.7  Проблему  усугубило  то,  что
бухгалтерия  Второго  отделения  стала  предъявлять  счет  за  уже  на¬
правленные  30  экземпляров.  Все  шло  уже  к  тому,  что  вопрос  будет
рассматриваться  в  Комитете  министров,  и  от  барона  М.Корфа  А.Ар¬
мфельт  узнал,  что  сам  император  считает  это  дело  срочным.  Ми-
 дел),  генерал-фельдмаршал  и  гене¬
рал-адмирал.  К  низшему,  14-му  клас¬
су  на  гражданской  службе  относился
коллежский  регистратор,  в  пехоте
низшим  был  13-й  чин  —  прапорщик,
в  военно-морском  флоте  10-й  чин  —
старший  унтер-офицер  (О.Юссила
приводит  военные  чины  по  состоя¬
нию  на  1884  г.  До  этого  пехотный
прапорщик  относился  к  14-му  клас¬
су;  а  подпоручик  —  к  13-му.  Под
старшим  унтер-офицером  флота
имеется  в  виду  мичман,  который  в
1732-1796  гг.  относился  к  14-му
классу,  в  1796-1884  г.  —  12-му,  а
с  1884  г.  был  поднят  до  уровня  10-го
класса.  —  Прим,  перев.).  Из  придвор¬
ных  чинов  низшим  был  12-й,  кото¬
рым  обладали  люди,  накрывавшие
столы  и  разливавшие  кофе.  Высшие
придворные  чины  относились  ко  вто¬
рому  классу  и  начинались  с  пристав¬
ки  «обер»  —  от  обер-камергера  до
обер-церемониймейстера.  В  системе
придворных  чинов  произошли  серь¬
 езные  изменения  после  1722  г.  —  до
этого  она  была  гораздо  более  много¬
ступенчатой.  Пожизненное  дворянс¬
тво  служащий  получал  автоматичес¬
ки  начиная  с  10-го  чина  коллежского
секретаря,  наследственное  дворянс¬
тво  начиналось  с  6-го  чина  коллежс¬
кого  советника.  Таким  образом,  дво¬
рянство  в  России  имело  совсем  иную
основу,  чем  в  странах  Западной  Ев¬
ропы.  Для  различных  чиновников  су¬
ществовали  также  различные  фор¬
мы  обращения.  К  обладателям  чинов
двух  первых  классов  следовало  об¬
ращаться  «Ваше  Высокопревосходи¬
тельство»,  третьего  и  четвертого
класса  —  «Ваше  превосходительс¬
тво»,  пятого  —  «Ваше  высокородие»,
с  шестого  по  восьмой  —  «Ваше  вы¬
сокоблагородие»,  с  девятого  по  три¬
надцатый  —  «Ваше  благородие».  Со
временем  в  этой  системе  произош¬
ли,  однако,  определенные  измене¬
ния  (см.  Л.Е.Шепелев,  упомянутая
работа,  с.  20-21).

210
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 ШТАТЫ  п  ТАБЕЛИ. 	25
 Къ  Л7®  6860.—183%  Февраля  27.
 Роспис  АН1Е
 А.
 М-ЬСТЪ  II  315АП1Н  ДЛЯ  ГАЗЛИЧ1Я  ВЪ  ПАРАДНЫХЪ  МУНДИРАХЗ»
Г  РАЖДАКГКПХЪ  Чип  онниковъ.
 Разряди.
 В  гь  долге  топ.
 3  в  а  н.  г  я.
 1-й  Рллрядъ.
 Полное  шнтье  па
воротник  Ь  и  подъ
опымъ,  па  обшла-
гахъ,  кармапныхъ
клапаиахъ  и  подъ
оными;  широкое
н.ш  въ  три  ряда
 Г  осхг  дарственна™  С  оп  Ьта.
 Мп  ни  с  герства  Пностран  -
ныхь  ДЬлъ
 К  апитулаРоссшскихъ  11  м-
 П  ЕР  А  ТО  РСК  И  ХЪ  И  П,  АР-
 ПредсЬдатель  Государственна™  СовЬта.
 Государственный  Канцлеръ.—Послы  при  пностран-
ныхъ  Дворахъ.
 Канцлеръ  Россшскнхъ  Орденов  ь.
 ра,  а  вдоль  +а.1дъ
н  по  швамъ  иь
одинъ  рлдь.
 Н-й  Рлзгядъ.
 Полное  шитье  па
воротникЬ  и  подь
опымъ,  па  обшла-
гахъ,  карманиыхъ
 Государственного  СовЬта.
Мшшстерств'б.
 Югггтпи.........
 Члены  Госхдарственна™  СовЬта.
 Мшшстръ.
 Министръ.
 Мипнстръ.
 Мпппсцгъ  пли  Внце-Канцлеръ.
 клапаиахъ  и  подъ
оными;  въ  два  ря¬
 Фппапсовъ
 да  па  no.ia.vb,  а
вдоль  ♦а.и.'ь  въ
одинъ  рядъ.
 Внутреннихъ  ДЪлъ  .  .  .
Пнострапныхъ  ДЬлъ  .  .
 Народна™  ПросвЬщешя.
 Министръ.
 Г  осударственнаго  Коп-
 Государственный  Контролеръ.
 Главна™  Управлеш  я  Пу¬
тей  Сообщена  и  Публич-
пыхт  Здашй
 Главиоуправлякмцш,  если  нс  военна™  чина.
 Главпа™  Начальства  надъ
Почтовымъ  Департамеп-
 Главноначальствукяшй.
 Ш-Н  Р  V  31*  яд  ъ.
 Полпос  шнтье  на
поротннкЦ  об-
шиагахъ,  кармап-
пыхъ  клапаиахъ  и
подъ  опымп;  а  на
нолахъ  и  по  Флл-
дамь  въ  одинъ
рядъ.
 ПравительствующагоСе-
 Сенаторы.  —Главный  Директоръ  Межевой  Канцеля»
 Государственной  Канце¬
лярии
 Поразпымъдолжпостямъ,
 рш.
 Государственный  Секретарь.
 Статсъ-С  екретари.
 А
 При  л.  къ  Т.  IX.
 Во  времена  Николая  I  ведомства
и  звания  также  были  классифициро¬
ваны  в  соответствии  с  системой  чи¬
нов.  Одновременно  был  четко  опре¬
делен  вид  соответствующего  шитья
на  мундирах.  Вверху  первая  страни¬
ца  этой  классификации  1834  г.  (ПСЗ
№6860).  В  левой  графе  таблицы
приведены  описания  мундиров  соот¬
ветствующих  разрядов,  в  центре  —
ведомства  и  далее  —  звания.  Ве¬
домство  можно  было  определить  по
 цвету  мундира  и  воротника.  Так,  слу¬
жащие  Собственной  Его  Император¬
ского  Величества  Канцелярии  носи¬
ли  зеленый  мундир  с  синим  воротни¬
ком,  у  служащих  Государственного
совета  мундир  был  красным.  В  этой
системе  финляндские  министры
статс-секретари  занимали  достаточ¬
но  высокое  положение  —  в  минис¬
терском  классе,  который  шел  вторым
по  старшинству  в  табеле  о  рангах.
Следует  в  этой  связи  отметить,  что
 6860

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 211
 266
 2>?п  22  Зит.
 ЯеКегКда  ©епоип  К'Г  $1п1апЬ.
 III
 217Ье1п1п$еп.
 ЬгоЬсп  а
^а$еп,  ¿гтирр(1  а*
$еп  оф  рс^о^еп,
тсп(от  еп  гаЬ  Ьго-
Ьт  а  |Тазеп  сф
(!6г1сп.
 8еЬат5*есле  оф  фгосига^опь
 классификация  и  мундиры  сотрудни¬
ков  финляндского  Статс-секретариа-
та  были  такими  же,  как  и  у  сотрудни¬
ков  императорской  канцелярии.
Выше  министров  стояли  лишь  пред¬
седатель  Государственного  совета,
канцлер,  российские  послы  за  рубе¬
жом  и  канцлер  Капитула  император¬
ских  и  царских  орденов.  Из  ведомств
к  первому  разряду  относились  Госу¬
дарственный  совет  (иными  словами,
только  его  председатель),  минис¬
терство  иностранных  дел  и  Капитул
орденов.  Обратите  внимание  на  вы¬
сокое  положение  двух  последних  ве¬
домств.  Мундир  чиновников  этого
класса  —  председателя  Государс¬
твенного  совета  и  канцлера  В.П.Ко¬
чубея  —  уже  описан  ранее.  К  второ¬
му  разряду  относились  члены  Госу¬
дарственного  совета,  министры  и  ми¬
нистерства,  а  также  три  общегосу¬
дарственных  ведомства.  На  их  мун¬
дирах  на  груди  было  четыре  ряда
шитья.  Приведем  описание  мундира
министра,  поскольку  у  Финляндии
был  свой  министр  в  Санкт-Петербур¬
ге:  «полное  шитье  на  воротнике  и
под  ним,  на  обшлагах,  карманных
клапанах  и  под  ними,  в  два  ряда  на
полах,  а  вдоль  фалд  в  один  ряд».
 Как  видно  из  таблицы,  к  третьему
разряду  относились  сенаторы,  госу¬
дарственный  секретарь  (удивитель¬
но  невысокое  положение)  и  статс-
секретари.  На  их  мундирах  на  груди
было  лишь  два  ряда  шитья.
 В  Финляндии  следовали  в  общих
чертах  этой  классификации  1839  г.,
однако  со  многими  собственными  ис¬
ключениями.  Вверху  описание  мун¬
диров  сенатора  и  прокурора  Сената.
 Как  неоднократно  подчеркивал
генерал-губернатор  А.С.Меншиков
своим  российским  коллегам,  в  Фин¬
ляндии  не  действовало  российское
чинопроизводство,  однако  там  стре¬
мились  в  силу  практических  сообра¬
жений  проявлять  максимальную  гиб¬
кость  в  плане  соответствия  этой  рос¬
сийской  системе.
 Так,  в  финляндский  табель  о  ран¬
гах  1826  г.,  первая  страница  которого
приведена  на  следующей  странице,
были  включены  соответствующие
российские  чины  для  того,  чтобы
было  легче  определить  положение
финских  чиновников,  переходивших
на  службу  в  России.  Как  видно,  к  пер¬
вому  классу  в  Финляндии  не  отно¬
сился  никто,  во  втором  классе  были
генералы  и  действительные  тайные

212
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 ===== 	123
 (а|Щ1Ье  !>?ап^£)гЬшп<) 	%\\ь182<5-
 2Ш  Щт  (  (шши  доЫ  (ог 	^¿пТапЪ
 (ар(Ша  f6íjаnЬc  {Лвп&гЙЛптд:
 4:ра  <Ш|зсп*
 2;Ьт  (Нарет
 ©епега(ег*
 ЯВейеИде  ©фмегШЬ*
 3:Ь|е  Фа{т
 ©?пегаШеи(епа^ег*
 $)герЬеп(ег.
 ©фипе^аЬ.  *
 4:Ъе  Шарет
 ©епегаШфт*.
 ©(аЙ^есге^егагт  [6г  ©Фг^ифпЬотс^
 ЗВсгВДф  &а&ШЬ.
 2апЬёрор>щаг.
 5:к  (Ш{т
 фгосигсйого  г  ©епд(ет
Жке  фтерЬеп^г  г  4фо^ЭШ*еш.
 ^а^&есиШт  2(Ъдот(еп*
 @йгёёвШ&
 6;*е  Шарст
 ¿[гаег^аг.
 фо£8Ш»*8МЬ.
 £адт<1п.
 ЗШтаипа  €Refe^:enl?atrtc=©ect:efcrarcn  1  $спа(сп.
 %Ьх$е  ©1Ц)еЬШопё*'$есге(ег<и:е  1  2ВаП  бяпсеШс  Гог  @1ог=§иг|1епЬ5я1#.
<5апсеЙЬШЬ.
 $КфкПЬяйе=@ет*«яге  1  ©епя(еп.
 ®1гес*
 советники,  в  третьем  классе  были  ге¬
нерал-лейтенанты,  президенты  (на¬
пример,  надворных  судов)  и  тайные
советники,  как  и  в  России,  в  четвер¬
том  —  генерал-майоры,  финлянд¬
ский  статс-секретарь,  действитель¬
ные  статские  советники  и  губернато¬
ры,  в  пятом  —  прокурор  Сената,
вице-президенты  надворных  судов,
товарищ  статс-секретаря  и  статские
советники.  Если  сравнивать  это
 с  российской  системой  чинов,  то  вид¬
ны  четкие  различия.  В  России  статс-
секретари  относились  к  третьему
классу,  а  в  Финляндии  финляндский
статс-секретарь  был  отнесен  только
к  четвертому.  Странно,  что  в  этой
классификации  нет  финляндских  се¬
наторов.  Их  следовало  бы  отнести
к  третьему  классу,  к  которому  они
принадлежат  в  соответствии  с  клас¬
сификацией  их  мундира  (Собрание

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 213
 нистр  юстиции  В.Н.Панин  все  же  вновь  запросил  у  А.Армфельта
разъяснений.  Тот  сообщил,  что  Статс-секретариат  при  необходимос¬
ти  мог  бы  купить  нужное  количество  приказов  там,  где  они  имелись
в  продаже.  Вопрос  о  количестве  приказов  А.Армфельт  умело  адре¬
совал  генерал-губернатору,  поскольку,  дескать,  в  его  канцелярии  та¬
кие  потребности  известны  более  точно.8
 Развернув  свою  деятельность,  вышеупомянутый  Инспекторский
департамент  в  1848  г.  затребовал  из  Финляндии  за  предыдущий  год
списки  всех  должностных  лиц,  имевших  классные  чины.9  С  боль¬
шим  трудом  А.Армфельту  удалось  договориться  о  том,  чтобы
не  представлять  данные  за  предыдущий  год,  поскольку  срок  их  по¬
дачи  уже  истек.  Вместе  с  тем,  вокруг  предложения  А.Армфельта  о
том,  что  он  не  будет  подавать  каждый  раз  заново  сведения  о  всех
состоящих  на  службе  должностных  лицах,  а  лишь  об  имевших  мес¬
то  изменениях,  возник  затяжной  конфликт  с  управляющим  Первого
отделения  собственной  императорской  канцелярии  А.С.Танеевым,
который  разрешился  лишь  после  вступления  на  престол  нового  им¬
ператора  Александра  II.  С  этим  новым  департаментом  императорс¬
кой  канцелярии  А.Армфельту  пришлось  вести  ту  же  тяжбу,  какую  он
прежде  вел  с  департаментом  Герольдии  Правительствующего  Сена¬
та  и  министром  внутренних  дел,  доказывая,  что  из  Финляндии  нет
необходимости  подавать  сведения  обо  всех  должностных  лицах,  а
лишь  о  чиновниках,  имевших  российские  или  приравненные  к  ним
чины  государственной  службы.  И  вновь  А.Армфельт  после  предва¬
рительного  обсуждения  вопроса  с  А.С.Меншиковым  вынужден  был
объяснять  А.С.Танееву  в  длинном,  похожем  на  лекцию  послании  от
23  сентября  1848  г.,  почему  указание  Инспекторского  департамента
не  должно  было  исполняться  в  части  Финляндии.  Смысл  лекции
сводился  к  следующему:  те  положения,  на  основании  которых  за-
 узаконений  Великого  княжества  Фин¬
ляндского).  Одним  из  объяснений
этому  может  быть  то,  что  до  1857  г
место  сенатора  не  было  постоян¬
ным,  дающим  право  на  пенсию,  а
представляло  собой  своего  рода
трехлетнюю  командировку,  времен¬
но  освобождавшую  от  основного  мес¬
та  службы.
 Опубликованный  в  1860  г.  (19  мар¬
та)  новый  табель  о  рангах  был  на¬
много  шире  и  полнее  (см.  Собрание
 узаконений  Великого  княжества  Фин¬
ляндского).  В  нем  сенаторы  были  от¬
несены  к  четвертому  классу  вместе
с  генерал-майорами,  контр-адмира¬
лами,  действительными  статскими
советниками,  прокурором  Сената  и
товарищем  министра  статс-секрета¬
ря,  поскольку  их  должности  с  1857  г.
стали  давать  право  на  пенсию.  В  рос¬
сийской  системе  чинов  сенаторы
были  на  класс  выше.

214
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 Слева  —  мундир  сенатора  в  со¬
ответствии  с  указом  1839  г.  (архив
Госсовета).  Что  касается  мундиров
чиновников,  то  в  Финляндии  в  целом
следовали  положениям  российского
указа  1834  г.  Соответствующее  весь¬
ма  объемное  постановление  с  под¬
робным  описанием  мундира  было
принято  в  Финляндии  22  июня  1839  г.
Точно  определено  было  даже  число
пуговиц.  Текст  постановления  зани¬
мал  девять  страниц,  описание  мун¬
диров  —  шестнадцать.  Мундиры,  оп¬
ределенные  в  1839  г.  для  сенаторов,
являвшихся  высшими  должностными
лицами  в  Финляндии,  во  многом  на¬
поминали  мундиры  российских  чи¬
новников  третьего  класса,  к  которым
относись  также  статс-секретари  (см.
иллюстрацию  на  следующей  страни¬
це,  Государственная  канцелярия,
 с.  97).  На  груди  и  рукавах  было  по  од¬
ному  ряду  золотого  плетеного  шитья.
В  отличие  от  России,  основной  цвет
финляндских  мундиров  был,  за  неко¬
торым  исключением,  темно-зеленым.
В  Финляндии,  как  и  в  России,  цвет  де¬
талей  мундира  свидетельствовал  о
ведомственной  принадлежности
(роде  войск),  а  количество  шитья  —  о
звании.  Так,  у  сенаторов  воротник  и
обшлага  мундира  были  темно-зеле¬
ными,  в  то  время  как  у  служащих  Се¬
ната,  за  некоторым  исключением,  они
были  красными  с  золотым  кантом  и
золочеными  пуговицами.  Описание
мундиров  сенаторов  и  прокурора  Се¬
ната:  «полное  шитье  на  воротнике  и
под  ним,  на  обшлагах,  карманных
клапанах  и  под  ними,  в  один  ряд  на
полах  и  фалдах».  У  вице-председа¬
теля  надворного  суда,  отнесенного

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 215
 к  четвертому  классу,  полное  шитье
было  лишь  на  воротнике,  обшлагах  и
карманных  клапанах.  Чем  ниже  был
чин,  тем  меньше  было  шитья.  На
этом  этапе  даже  студентам  была
 предписана  собственная  униформа,
от  которой  неким  рудиментом  оста¬
лась  студенческая  фуражка  (см.
М.Клинге,  «История  студенчества»,
часть  2).
 прашивались  послужные  списки,  были  неприменимы  к  Финляндии,
поскольку  определяли  положение  служащих  и  их  права  на  другие
должности  и  чины,  в  то  время  как  в  Финляндии  должности  замеща¬
лись  в  соответствии  с  особым  порядком,  который  основывался  на
действовавших  там  коренных  законах.  Чины  не  определяли  назначе¬
ние  на  должность  или  служебное  положение  в  Финляндии;  системы
чинопроизводства  в  Финляндии  не  было.  В  конце  своей  лекции
А.Армфельт  использовал  самый  тяжелый  заряд:  в  этом  плане  Фин¬
ляндия  уже  достигла  того  состояния,  к  которому,  по  его  сведениям,
должна  придти  вся  империя.

216
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 4
 ■ЫЫ^Ш/УГЬиЛШХлЯу
 лШск1еиь
 11
 уПОЫ^П  СП'МЛ'УУ?^  /^  €  аллл.<  лУ^
 Ь  аси^<л(уууш/  (^ы4^Аа^уН^сжхч1у  ^У$сШ4лМ,0  *З^Л1&С€^ЪСХуРУЫ?^1К^
Й  31  €лМЫ,МУУГ1£С(У  (У)л,и1УЦС<Лл^1мо/  ,сд 	ш  и^иллму  ¿л/  урои&Н'л-оос
 ^СОО'УУМ'П■гпх>иу1М//и)'1(4илх/л 	У1*г  с#пд  /Млг'  ^3£л1/У1£^Ь1/СО'.
 ^ОО'ГУМ'П  уш>ишу/н>гц  илх/л
 ЗГ"  „а/  /у\у  е/  'ру
 НУбсиш  гУ^оиЖлсосгпи
илиЛАЛлУ^окои,  Кош
циллрллУ.
 Сх^спиоьи-иил  1а\
гилла  </)£иыл£ЛУ=
итцсь  Кали^и^ьил
 СГоо^сср^лсФ^-
+сои/  Клищо
илЛ^иАА/.
 КсЩО^ХПШ,  Ко
 ЛШАГХЛл4гЛЖу  <А1и.
М/ГУХ^ХЬ&Ъ.
 С  ХЛ.Х>иАЛлЛЛАЛ^А^
 "ОуинАЛ/ел  илс%
 ри
 IV
 ж
 ЩГ
 т
 Ьс
 (У^инмоггуь*  Сггуялгил
 $/у1£гпар&  <  /М  .1//4:о
 гс\  УС  ил/^<лл>твсо  (у/Ьил
 ,ЛжЯ/-С  сжххлл'
 /Гу/У1о€С(^1ЬШ4&  у!(лл
^иижуихУ&глхгпя  (1
К.р^угиуъиу-
 цюнллл  КУ^уш^глх^илу.
 ЯуНыУСшЛЛ/^<ЛУпУ^1Лу  =■
ЦЫЗНЛи.  иу(л*ср&*ьсуьи~
 1УСлМНЛХ/иллУС0сл^1*
 СХллвсуйуся  ■
 ср
 Уе&ш>гууъсс*г1*у'1Л.
 УЖр
 ¿ЩГоУс
 {¿ТЪСуиилоУлЛЛО?
&-ьсиси/-
 кУСУиоиисики.
Сгущ+умя  ¿¿крл-
^гг/гуы^^лз^  шил
*&нм  ое^Дсиии)—
ото/  4~1жи2ли>  нх  <■
/себя  €к<п}пауи-и*1'
 УУ-НУ/ПЛ^и.
 Т/уи.
 кУХсоглса/село  и/
с^охиеарл/усл
 Зле/  /1илссм
 ху^г/лилссри^1
 40Л<АЛ/^4Л/<Л*ЛлАЛЛ^
 гУг
 ^У1СШЛ{<
 еиллуглллуу/ы  с
 МЛЛУ  С/ХлХП  *ЪО€
 /ЪлА<ЛШ<и4СиУ^иЛ
 ПААЛАилЛХЛ
 /Н/  ли/
 40  40[  1
 ЦЬьо*лл>+ш/ш*ь
'Нижл/У.
 кУ^оилои^нлиа.
СгпоилклиизлЛб
 и.
 КЫ/  Ср./Х4*<.
ли/  'ПЛУГЛЮилАл,
0^-UX/  ‘МЛ,  *
 НмлаЛ.
 4'2лШ/>4А/)Н//ЖМ
ОНурлАлилил.-
ГГЪО&Ъ.
 ЗС'ь
 ¿НУлХии+илКАА,
 ОгУКуУЫАЛКААЛ/.
 -¿У/|
 У1угл>иу  е*)*о.,..
ггълии/  улълУ.
 ЯУкопЛ(когУ1оу1ь1
 ГУ1о<ллои^ыАЛАси  УКаААЛ/хлис/  а,
¿■¿а/ШлЛлгеи*и>&  су&плхлсеси'йУс&
Оггь^рьилнУи/  * 	'  '  \
 ии?р<ло'Ууье~/с/  с/(,  Ж'шшшмили/Ь,
 ><,  А-Си1яу<2ел
 ',  члпс  ■УТЛ  <уЬ^
 нл>  елуеУ-н/илсоилко
 ^//ии>вММСиУи  сА/4Ъ4.и-Л  ЫЛ4ЛУ  '1
 Показателем  того,  насколько  вни¬
мательно  в  Финляндии  следили  за
российской  должностной  классифи¬
 кацией  и  деталями  мундиров,  явля¬
ется  этот  сравнительный  табель  от
1835  г.,  в  котором  должности  Статс-

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 217
 В  борьбе  против  А.С.Танеева  А.  Армфельт  в  декабре  1848  г.  вновь
обратился  за  помощью  к  А.С.Меншикову.  Вначале  он  доложил  о  со¬
держании  своей  переписки  и  о  том,  как  разъяснял  А.С.Танееву  осо¬
бенности  финской  должностной  системы,  а  также  о  предложенных
ограничениях,  то  есть  о  том,  чтобы  докладывать  только  об  измене¬
ниях,  имевших  место  с  начала  1848  г.  На  практике  как  А.  Армфельт,
так  и  А.С.Меншиков,  действительно,  докладывали  лишь  об  измене¬
ниях,  имевших  место  после  1848  г.  А.С.Танееву  пришлось  удовлет¬
вориться  этим.10
 Однако  А.С.Танеев  из  этих  лекций  по-прежнему  так  и  не  понял,
что  финская  должностная  система  имеет  принципиальные  отличия
от  российской.  Так  уж  получилось,  что  в  1849  г.  некий  частный  слу¬
чай  дал  как  А.Армфельту,  так  и  А.С.Меншикову  возможность  пре¬
подать  А.С.Танееву  новый  эффективный  урок.  Первое  отделение
императорской  канцелярии  сделало  А.Армфельту  письменное  заме¬
чание  по  поводу  того,  что  не  получило  в  установленном  порядке
уведомления  о  том,  что  титулярный  советник  и  старший  лектор  рус¬
ского  языка  выборгского  лицея  Меларт,  а  также  управитель  началь¬
ной  школы  в  г.  Хамина  Бьёркман  были  уволены  по  своей  просьбе  со
своих  должностей.  По  этим  случаям  не  были  также  изданы  соот¬
ветствующие  приказы  об  увольнении.  Инспекторский  департамент
 секретариата  (первая  колонка  слева)
сравнивались  с  должностями  импе¬
раторской  канцелярии  (вторая  колон¬
ка),  Государственной  канцелярии
(третья  колонка),  канцелярии  Коми¬
тета  министров  (четвертая  колонка),
а  также  Комиссии  прошений  (пятая
колонка).  В  этом  табеле  императорс¬
кая  канцелярия  ближе  всего  к  Статс-
секретариату,  поскольку  с  1825  г.  он
носил  название  «Финляндская  Его
Императорского  Величества  Канце¬
лярия».  Как  видно  из  табеля,  ко  вто¬
рому  министерскому  разряду  отнесе¬
ны  финляндский  министр  (статс-сек¬
ретарь),  равно  как  и  остальные  ми¬
нистры,  к  третьему  —  товарищ  ми¬
нистра  статс-секретаря  и  товарищи
министров,  к  пятому  —  старшие  экс¬
 педиционные  секретари,  к  шестому—
младшие  экспедиционные  секрета¬
ри,  столоначальники,  к  седьмому  —
казначеи  и  архивариусы  (в  Государс¬
твенной  канцелярии  —  помощники
столоначальников,  в  Комитете  ми¬
нистров  —  помощники  начальников
отделений).  Для  регистраторов
Статс-секретариата  (7-й  разряд)
сложно  было  подобрать  российские
аналоги,  и  поэтому  в  соответствую¬
щем  пункте  дается  пространное
разъяснение.  К  10-му  разряду  отно¬
сились  канцеляристы.  Этот  сравни¬
тельный  табель  был  создан  в  связи
с  разработкой  новых  мундиров  для
сотрудников  Статс-секретариата  (Акт
Финляндского  Статс-секретариата
№39,  1835  г.,  папка  11).

218
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 узнал  об  этом  от  помощника  генерал-губернатора.  В  письме  А.  Арм-
фельту  А.С.Танеев  заострил  внимание  на  том,  что,  когда  в  1846  г.
создавался  Инспекторский  департамент,  в  отношении  Финляндии
не  предполагалось  делать  каких-либо  исключений.
 А.Армфельт  вновь  обратился  за  помощью  к  князю  А.С.Менши-
кову.  И  снова  князь  вынужден  был  прочитать  А.С.Танееву  лекцию  о
принципиальных  различиях  между  финской  и  российской  должнос¬
тными  системами.  Первым  пунктом  лекции  было  то,  что  как  Меларт,
так  и  Бьёркман  уволены  со  своих  должностей  на  основе  финских
коренных  законов  и  решений  Духовной  консистории.  Для  пущей
убедительности  А.С.Меншиков  приложил  к  своему  письму  подроб¬
ную  записку  о  действующих  в  Финляндии  положениях,  которые  оп¬
ределяли  порядок  как  назначения  на  должность,  так  и  увольнения
с  нее.
 В  записке,  которую  он  составил  с  помощью  А.Армфельта,  он  от¬
разил  следующие  моменты:  в  Финляндии  нет  чиновников  (то  есть
лиц,  имеющих  чин  в  соответствии  с  российской  системой),  а  есть
служащие;  российские  чины  присваиваются  финнам  редко  и  в  по¬
рядке  исключения,  причем  не  по  распоряжению  Правительствую¬
щего  Сената,  а  по  представлению  финляндского  Сената  в  соответс¬
твии  с  подписанной  императором  грамотой,  составленной  на  двух
языках;  даже  эти  чины  являются,  скорее,  почетными  титулами,  чем
настоящими  чинами,  поскольку  не  несут  своим  обладателям  приви¬
легий;  учреждение  в  1846  г.  особого  Инспекторского  департамента
при  императорской  канцелярии  не  изменило  этой  финской  системы;
если  назначение  на  должности  будет  происходить  в  соответствии  с
приказами  императора,  то  это  породит  различные  недоразумения  и
затруднит  исполнение  других  законов.  В  этом  случае,  например,
российская  Казенная  палата  должна  взимать  плату  за  каждый  чин,
уже  оплаченный  финляндскому  Сенату,  и  Финляндия  лишилась  бы
возможности  использовать  эти  средства  на  благотворительность;
российские  власти  должны  будут  признавать  этих  финнов  в  России
дворянами,  а  также  дозволять  им  приобретение  земли  в  России,  хотя
в  Финляндии  эти  титулы  не  дают  им  никаких  прав.  Затем  А.С.Мен¬
шиков  продолжил:  «Вряд  ли  было  бы  правильным,  чтобы  финлянд¬
цы,  которые  не  являются  дворянами  в  Финляндии,  становились  бы
таким  образом  дворянами  в  России».
 Далее  А.С.Меншиков  еще  продолжил  эту  утомительную  лекцию:
инструкции,  касавшиеся  Инспекторского  департамента  императорс¬
кой  канцелярии,  не  были  применимы  к  Финляндии  при  его  основа¬
нии  в  полном  объеме  —  во-первых,  «поскольку  положения  корен¬

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 219
 ных  законов  относительно  должностей  (и  службы),  а  также  сосло¬
вий  отличаются  от  действующих  в  России,  и,  во-вторых,  в  соответс¬
твии  с  императорским  постановлением  относительно  Финляндии,
его  приказы  министерствам  не  распространяются  на  Финляндию,
если  Государь  Император  не  сочтет  нужным  в  этой  связи  распоря¬
диться  о  том,  что  они  распространяются  и  на  этот  край,  в  каковом
случае  Его  Императорское  Величество  соблаговолит  дать  особый
указ  руководству  Финляндии».  Так  горячо  проповедовал  князь
А.С.Ментиков  о  сути  и  основополагающих  принципах  финлянд¬
ской  автономии  управляющему  Первого  отделения  императорской
канцелярии  А.С.Танееву.  Из  более  поздних  высказываний  А.С.Тане¬
ева  ясно,  что  именно  эта  проповедь  подействовала  на  него.
 Следует,  однако,  отметить,  что  в  конце  своей  записки  А.С.Мен¬
тиков  утешал  А.С.Танеева  обещанием,  что  впредь  изменения  в  сис¬
теме  финских  чинов  будут  ежемесячно  докладываться  в  Инспектор¬
ский  департамент,  но  лишь  в  порядке  информации.  Кроме  этого,  он
приводил  свои  рассуждения  о  том,  как  существующая  система  мог¬
ла  бы  быть  изменена  в  будущем.  Он  признавал,  что  предоставление
титулов  без  вытекающих  из  них  прав  являлось  некой  аномалией,  не¬
порядком.  Вместе  с  тем  в  заключение  князь  А.С.Ментиков  для
большей  убедительности  перечислял,  однако,  ряд  откровенных
нестыковок,  которые  возникли  бы  в  случае  реализации  требования
А.С.Танеева  о  введении  российской  системы  чинов  в  Финляндии.
Это  потребовало  бы  изменения  как  административной  системы,  так
и  коренных  законов.  Например,  если  бы  чиновников  в  Финляндии
назначали  на  должности  приказом  императора,  то  таким  чиновни¬
кам  полагались  бы  и  пенсии.  Это,  в  свою  очередь,  опустошило  бы
пенсионные  кассы,  которые  в  Финляндии  находились  не  в  государс¬
твенном,  а  в  частном  ведении.  Одновременно  он  еще  более  подроб¬
но  описывал  должностную  систему  Финляндии,  порядок  назначе¬
ния,  увольнения,  а  также  повышения  по  службе.
 К  1855  г.  А.С.Танеев  уже  понял  из  этих  лекций,  что  российские
чины  присваиваются  финским  чиновникам  лишь  в  исключительных
случаях  по  усмотрению  императора  грамотой  через  Сенат  Финлян¬
дии  и  что  финская  система  должностей  государственной  службы
полностью  отличается  от  российской.  Вопрос  стал  окончательно
ясен  для  А.С.Танеева  благодаря  переписке  с  А.С.Меншиковым
в  1849  г.  После  этого  А.С.Танеев  предложил,  чтобы  финские  служа¬
щие,  имеющие  российские  чины,  более  не  включались  в  император-
ские  приказы  и  в  российский  реестр  чиновников,  а  Инспекторский
Департамент  императорской  канцелярии  завел  бы  отдельный  реестр

220
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 финских  обладателей  чинов.  Император  Александр  II  не  одобрил
это  предложение  А.С.Танеева  и  решил  оставить  в  силе  прежнюю
систему.  С  таким  добавлением  А.С.Танеев  получил  обратно  свою
записку,  направленную  ему  А.Армфельтом.11
 В  1859  г.  была  предпринята  новая  попытка  регулировать  процесс
присвоения  финнам  российских  чинов,  но  это  и  на  сей  раз  не  уда¬
лось.12  Вопрос  возник  в  1855  г.  г.,  когда  почтмейстер  из  Сортавалы
К.Нюгрен  попытался  получить  должность  в  России.  Российское
почтовое  ведомство  запросило  Статс-секретариат,  в  каких  чинах  и
на  каких  основаниях  финнов  можно  брать  на  службу  в  России.
Статс-секретариат  переадресовал  этот  вопрос  для  решения  генерал-
губернатору  Финляндии.  Канцелярия  генерал-губернатора  ответила,
что  на  этот  счет  никаких  законов  нет,  а  есть  лишь  два  письма  бывше¬
го  генерал-губернатора  А.С.Меншикова  от  1850  г.:  одно  —  минист¬
ру  статс-секретарю  Финляндии,  другое  —  статс-секретарю  импера¬
торской  канцелярии  А.С.Танееву.  Однако  когда  их  копии  были  пере¬
даны  руководителю  почтового  ведомства  России,  то  он  не  был  ими
удовлетворен.  Из  писем  не  было  ясно,  каков  чин  финского  почтмей¬
стера  и  можно  ли  вообще  принять  почтмейстера  из  Сортавалы  на
российскую  службу.  Позднее  директор  почтового  ведомства  полу¬
чил  табель  о  рангах  Финляндии  1826  г.  и  заверение,  что  в  соответс¬
твии  с  ним  почтмейстер  относится  к  XIII  классу  чинов.
 В  следующем  году  Второе  отделение  императорской  канцелярии
напомнило  А.Армфельту,  что  права  финнов  на  государственной
гражданской  службе  в  России  определены  решением  Государствен¬
ного  совета  от  1842  г.  В  этом  Второе  отделение  императорской  кан¬
целярии  было  совершенно  право.  Определение  классного  чина  поч¬
тмейстера  из  Сортавалы  на  основании  этого  решения  можно  было
произвести  легко,  однако  по  каким-то  причинам  это  решение  1842  г.
не  признавалось  более  удовлетворительным.
 Соответственно,  А.  Армфельт  обратился  к  императору  и  получил
от  него  указание  приступить  к  разработке  более  ясных  правил  на  сей
счет.  За  образец  ему  было  рекомендовано  взять  соответствующие
правила,  действовавшие  в  Польше.  В  концепции  докладной  записки
А.Армфельт  провел  широкий  сравнительный  анализ  между  поль¬
ской  и  финляндской  системами  и  предложил  в  заключение  схему,
основывавшуюся  на  трех  основных  моментах:  финнам  не  будут
предлагаться  чины  ниже  пятого  класса;  чиновники  пятого  и  шестого
классов  будут  поощряться  титулами  статского  советника  и  действи¬
тельного  статского  советника,  а  более  высоких  классов  —  сенаторы
и  губернаторы  —  титулом  тайного  советника.  А.Армфельт  попросил

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 221
 также  об  особом  праве  присваивать  служащим  Статс-секретариата  и
финляндской  паспортной  экспедиции  чины  ниже  пятого  класса.
В  силу  некоторых  до  сих  пор  неизвестных  обстоятельств  предложе¬
ния  А.Армфельта  так  и  не  были  доложены  императору.13
 Подводя  итог,  можно  отметить,  что  в  итоге  при  поддержке
А.С.Меншикова  А.Армфельту  удалось  отразить  попытки  внести
финских  служащих  как  в  списки  департамента  Герольдии  Прави¬
тельствующего  Сената,  так  и  Инспекторского  департамента  импера¬
торской  канцелярии  и  ограничиться  лишь  уведомлениями  об  изме¬
нении  состояния  лиц,  обладавших  действительным  российским  чи¬
ном.  Как  мы  видели,  для  этого  понадобилось  неоднократное  вмеша¬
тельство  А.С.Меншикова,  а  также  прочитанные  как  им,  так  и  А.Ар-
мфельтом  лекции  об  отличиях  финской  системы  государственной
службы  от  российской.
 В  вопросах  применения  в  Финляндии  статутов  российских  орде¬
нов  и  предоставления  в  России  прав  финнам,  имеющим  российский
чин,  министр  статс-секретарь  Р.Х.Ребиндер  успел  сыграть  значи¬
тельную  роль.  Это  дело  началось,  как  и  многие  другие,  с  заявления
частного  лица.  Находящийся  на  военной  службе  в  России  некий  пра¬
порщик  Снельман  обратился  с  прошением  предоставить  ему  в  Рос¬
сии  дворянские  права  на  том  основании,  что  его  отец,  доктор  фило¬
софии  и  богословия  Хенрик  Снельман,  бывший  пастором  в  Ваасе  и
Мустасаари,  в  1817  г.  был  награжден  орденом  Св.  Владимира  чет¬
вертой  степени.14  Вопрос  попал  сначала  к  министру  юстиции  Рос¬
сии,  который  обратился  к  Р.Х.Ребиндеру  за  разъяснениями,  какими
правами  обладали  в  Финляндии  лица,  награжденные  российскими
орденами,  но  не  принадлежавшие  к  дворянскому  сословию,  а  также
их  дети.  Из  всех  российских  орденов,  которые  получали  финлянд¬
цы,  наиболее  распространенными  были  как  раз  ордена  Святых  Вла¬
димира  и  Анны.  Р.Х.Ребиндер  прямо  и  однозначно  ответил  минист¬
ру,  что  ни  награжденные  финны,  ни  их  дети  никаких  особых  прав
не  получали.
 Перед  тем,  как  дать  такой  ответ,  Р.Х.Ребиндер  решил  прикрыть
свои  тылы  и  вступил  в  переписку  с  А.С.Меншиковым.  Вместе  они
пришли  к  тому  выводу,  что,  поскольку  действующие  в  Финляндии
законы  о  сословиях  отличаются  от  российских,  да  и  дворянство
в  России  приобретается  иным  образом,  чем  в  Финляндии,  то  стату¬
ты  российских  орденов  могут  действовать  в  Финляндии  «лишь  в  той
степени,  насколько  это  дозволяют  финские  законы».  В  соответствии
с  этим  принципом  статуты  не  касались  также  и  пенсий,  поскольку  на
этот  счет  в  Финляндии  имелись  свои  законы.  Тем  не  менее,  вопреки

222
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 этим  принципам  император  довел  до  А.С.Меншикова  свое  пожела¬
ние,  чтобы  финские  служащие,  не  имеющие  российского  чина,  но
награжденные  российскими  орденами,  были  приравнены  к  соот¬
ветствующим  российским  чиновникам  в  случае  ходатайства  о  полу¬
чении  должностей  в  России.  РХ.Ребиндер  в  апреле  1837  г.  предста¬
вил  это  совместное  предложение  статс-секретаря  и  генерал-губерна¬
тора  российскому  Капитулу  российских  императорских  и  царских
орденов  и  попросил  его  начальника  князя  Александра  Николаевича
Голицына  подготовить  проект  указа  по  этому  вопросу.  А.Н.  Голицын,
однако,  отказался  от  такой  чести,  сославшись  на  то,  что  Капитулу
недостаточно  хорошо  известны  законы  и  уложения  Великого  кня¬
жества  Финляндского.  Поэтому  он  передоверил  эту  задачу  РХ.Ре¬
биндеру  и  финляндскому  Статс-секретариату.  Для  выполнения  соот¬
ветствующей  работы  А.Н.Голицын  направил  РХ.Ребиндеру  вы¬
держки  и  копии  из  статутов  российских  орденов.
 Из  источников  неясно,  успел  ли  Р.Х.  Ребиндер  подготовить  или
организовать  подготовку  проекта  такого  указа.  В  любом  случае,  воп¬
рос  был  направлен  вначале  на  рассмотрение  Правительствующего
Сената,  а  затем  —  Государственного  совета.  В  Совете  обратили  вни¬
мание  на  то,  что  на  столе  министра  юстиции  уже  находилось  весьма
схожее  дело,  а  именно  вопрос  о  том,  какие  права  получают  в  соот¬
ветствии  с  российской  системой  чинов  финляндские  государствен¬
ные  служащие  за  свою  службу  в  Финляндии  в  случае  их  перехода  на
службу  в  России.  В  Государственном  совете  эти  два  вопроса  были
объединены  в  один.15
 По  последнему  вопросу  А.С.Меншиков  сначала  сделал  пред¬
ставление  Комитету  министров,  однако  оттуда  оно  было  практичес¬
ки  незамедлительно  передано  в  Государственный  совет.  Именно
в  вопросе  о  том,  какие  права  имеют  дети  финских  чиновников  при
поступлении  на  службу  в  России,  генерал-губернатору  А.С.Менши-
кову  пришлось  как  в  Комитете  министров,  так  и  в  Государственном
совете  защищать  финляндскую  систему  государственной  службы  от
давления  со  стороны  властей  империи,  хотя  речь  и  шла  о  правах
финнов  в  России.  В  этом  деле  роль  министра  статс-секретаря  А.  Ар-
мфельта  была  схожа  с  той,  какую  он  играл  в  вышеупомянутом  деле
о  кодификации:  он  предоставлял  А.С.Меншикову  необходимые  све¬
дения  и  аргументы  для  борьбы  с  властными  структурами  Российс¬
кой  империи.  Хотя  в  этом  случае  не  имеется  столь  же  очевидных
доказательств  помощи  со  стороны  А.  Армфельта,  как  в  случае  с  про¬
ектом  кодификации,  некоторое  представление  о  ней  дает  тот  факт,
что  в  Национальном  архиве  в  собрании  документов  А.Армфельта

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 223
 хранятся  копии  важнейших  заявлений  А.С.Меншикова  по  этому
вопросу.16  Возможно  также,  что  А.  Армфельт  консультировался  с  про¬
курором  Сената  К.Ю.Валленом,  однако  на  этот  счет  у  меня  нет  ни¬
каких  доказательств.  В  любом  случае,  вполне  очевидно,  что  в  этом
вопросе  А.С.Ментиков  совместно  со  своими  финскими  помощни¬
ками  составил  базовый  проект,  который  впоследствии  практически
без  изменений  прошел  как  Комитет  министров,  так  и  Государствен¬
ный  совет.
 В  своем  докладе  А.С.Меншиков  исходил  из  того,  что  за  основу
следует  принять  финский  табель  о  рангах  1826  г.,  в  котором  были
также  указаны  и  соответствующие  российские  чины  именно  с  той
целью,  чтобы  облегчить  переход  финнов  на  службу  в  России.  Тем  не
менее  А.С.Меншиков  счел  необходимым  в  этой  связи  внести  в  фин¬
ский  табель  о  рангах  некоторые  уточнения  и  дополнения.  Они,  впро¬
чем,  не  являются  столь  важными,  чтобы  подробно  описывать  их
здесь.  Достаточно  отметить,  что  этот  базовый  проект  А.С.Менши¬
кова  без  изменений  прошел  рассмотрение  в  Государственном  совете.
Более  интересными  и  важными  являются  замечания  А.С.Менши¬
кова  относительно  представления,  подготовленного  министром  юс¬
тиции.  Отношения  министра  юстиции  России  и  А.С.Меншикова
при  проработке  этой  темы  сводились  к  тому,  что  министр,  главным
образом,  задавал  вопросы  относительно  финляндской  системы  госу¬
дарственной  службы,  а  А.С.Меншиков  отвечал  на  них.  При  этом
А.С.Меншиков  стоял  на  страже  российской  системы  чинов  в  той  же
мере,  в  какой  он  отстаивал  финляндскую  систему  должностей.  Оче¬
видно,  что  А.С.Меншиков  со  своими  финскими  помощниками  имел
явное  преимущество  перед  российским  министром  юстиции  —
А.С.Меншикову  была  знакома  как  российская,  так  и  финляндская
системы,  в  то  время  как  министр  знал  только  российскую.17
 В  своих  памятках  и  комментариях  А.С.Меншикову  пришлось
вновь  неоднократно  разъяснять  своим  российским  коллегам  разли¬
чия  в  системах  государственной  службы  России  и  Великого  княжес¬
тва  Финляндского,  прежде  всего  то,  что  в  Финляндии  не  существо¬
вало  чинопроизводства  —  порядка  продвижения  по  службе  на  осно¬
вании  полученных  чинов,  а  также  то,  что  дворянство  в  Финляндии
имело  совершенно  иную  основу,  чем  в  России.  Дворянство,  полу¬
ченное  в  соответствии  с  российскими  чинами,  не  давало  права  на
дворянство  в  Финляндии.  Дворянское  достоинство  в  Финляндии
имело  совсем  иное  значение,  чем  в  России.  В  Финляндии  у  дворян
не  было  никаких  особых  гражданских  прав,  за  исключением  права
участвовать  в  собраниях  своего  сословия,  а  также  владеть  землями,

224
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 освобожденными  от  налогов.  В  Финляндии  дворянство  можно  было
получить  либо  по  наследству  (от  отца),  либо  в  виде  особой  милости
монарха,  но  не  за  счет  продвижения  по  службе,  как  в  России.  Кроме
того,  А.С.Ментиков  отмечал,  что  некоторые  упомянутые  в  записке
министра  юстиции  положения  свода  российских  законов  не  могли
быть  применимы  к  Финляндии.  Он  обращал  внимание  также  на  то,
что  когда  Финляндия  была  завоевана,  то  ей  подтвердили  ее  особые
права,  и  на  том  этапе  лишь  от  воли  российского  правительства  зави¬
село  решение  о  том,  следует  ли  приводить  эти  права  в  соответствие
с  законами  империи  или  нет.  Однако  после  того,  как  со  времени  под¬
тверждения  вышеупомянутых  особых  прав  и  привилегий  прошло
уже  более  30  лет,  отобрать  их  означало  бы  лишь  нанесение  полити¬
ческого  ущерба  без  достижения  какой-либо  пользы  для  системы
гражданского  государственного  управления.  Можно  ли  представить
себе  более  сильное  выступление  в  защиту  финского  самоуправле¬
ния,  то  есть  автономии?  И  это  написал  русский  генерал-губернатор
Финляндии  А.С.Меншиков.  Напомню,  правда,  что  тогда  он  был  уже
и  гражданином  Финляндии.
 Вместе  с  тем,  когда  император  пожелал,  чтобы  те  финские  чи¬
новники,  у  которых  не  было  российского  чина,  рассматривались
в  России  как  принадлежащие  к  тому  же  классу,  к  которому  они  при¬
числялись  финским  табелем  о  рангах,  то  как  генерал-губернатор
А.С.Меншиков,  так  и  министр  юстиции  В.Н.Панин  вместе  предло¬
жили,  чтобы  в  случае  перехода  сыновей  высокопоставленных  финс¬
ких  чиновников  на  российскую  службу  к  ним  применялось  бы  два
следующих  условия:  во-первых,  чтобы  они  не  имели  никаких  пре¬
имуществ  по  сравнению  с  российскими  подданными,  и,  во-вторых,
чтобы  их  требования  относительно  службы  на  благо  общего  Госуда¬
ря  и  Отечества  не  отклонялись  с  чрезмерной  резкостью,  что  чини¬
ло  бы  препятствия  нравственному  сближению  Финляндии  с  импе¬
рией,  сближению,  которое  было  столь  важным  и  желательным  с  по¬
литической  точки  зрения.  В  этой  позиции  четко  просматривается  то,
что,  хотя  А.С.Меншиков  и  отстаивал  сохранение  привилегий  Фин¬
ляндии,  он  одновременно  всемерно  поддерживал  сближение  Фин¬
ляндии  с  Россией,  что  было  одной  из  главных  задач  как  для  него,  так
и  для  всех  других  генерал-губернаторов.  По  мнению  А.С.Менши-
кова,  сближение  должно  было  происходить  таким  образом,  чтобы
не  уменьшить  лояльность  финнов  и  не  вызвать  беспокойства  и  вол¬
нений  среди  населения.
 До  вынесения  окончательного  решения  Департамент  законов  Го¬
сударственного  совета  ограничил  его  применение  действием  лишь

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 225
 в  отношении  недворянских  сословий,  то  есть  разночинцев,  посчитав
со  ссылками  на  различные  законы,  что  в  отношении  иных  обще¬
ственных  групп  эта  проблема  уже  решена.  Иными  группами  были
дворяне  и  те,  кто  на  основании  своего  образования  имел  право  на
получение  чина.18  Департамент  полностью  согласился  с  предложен¬
ными  А.С.Меншиковым  и  В.Н.Паниным  двумя  условиями:  финнам
не  следовало  давать  никаких  существенных  преимуществ  перед  жи¬
телями  России,  но  при  этом  не  стоило  и  предъявлять  к  ним  слишком
жестких  требований  как  подданным  общего  Государя  и  Отечества.
В  противном  случае  создавались  бы  препятствия  для  особо  важного
и  желательного  с  политической  точки  зрения  духовного  сближения
Финляндии  и  Российской  империи.  Последний  оборот  в  документах
департамент  практически  напрямую  позаимствовал  из  соответству¬
ющего  доклада  А.С.Меншикова.
 Конечный  вариант  предложенного  Государственным  советом  и
утвержденного  императором  закона  был  опубликован  как  в  российс¬
ком  своде  законов  (ПСЗ  №  15194/1842),  так  и  в  Собрании  законов  и
установлений  Великого  княжества  Финляндского.  В  виде  исключе¬
ния  во  вступительной  части  Собрания  в  качестве  инстанции,  подго¬
товившей  окончательный  вариант  закона,  был  указан  Государствен¬
ный  совет  России.  Прапорщик  Снельман  не  получил  в  России  дво¬
рянства  на  основании  ордена  своего  отца,  однако  в  целом  привиле¬
гии  сыновей  финских  чиновников  при  их  поступлении  на  российс¬
кую  военную  или  гражданскую  государственную  службу  были  опре¬
делены  в  весьма  выгодном  для  них  ключе.  Сыновья,  отцы  которых
не  имели  дворянского  достоинства  и  в  соответствии  с  финским  табе¬
лем  о  рангах  1826  г.  относились  к  девятому  классу  (титулярный  со¬
ветник,  капитан),  дававшему  в  России  право  на  личное  дворянство,
получали,  прослужив  в  должности  этого  класса  не  менее  шести  лет,
те  же  права  в  России  как  на  военной,  так  и  на  гражданской  государс¬
твенной  службе,  что  и  лица,  обладавшие  личным  дворянством.  Сы¬
новья  чиновников  восьмого  и  более  высоких  классов,  прослужив¬
шие  в  соответствующем  чине  не  менее  шести  лет  либо  находившие¬
ся  на  аналогичной  должности  не  менее  пятнадцати  лет,  приравнива¬
лись  в  России  к  чиновникам  восьмого  класса.  К  этому  классу  при¬
равнивались  также  сыновья  тех  чиновников,  которые  на  своей  долж¬
ности  получили  чин  или  звание,  соответствующие  штаб-офицеру*.
Порядок  награждения  финнов  российскими  орденами  сохранялся
 *  Наименование  категории  старших  офицерских  чинов  в  русской  армии
и  на  флоте  до  1917  г.,  соответствовавших  У1-УШ  классам  «Табели  о  ран¬
гах»,  то  есть  майору,  подполковнику  и  полковнику,  а  в  1884-1917  гг.  также

226
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 прежним,  при  том,  однако,  условии,  что  никто  не  получал  награды
прежде,  чем  прослужит  на  должности  соответствующего  уровня
срок,  определенный  российским  законодательством.  Кроме  того,
никто  не  мог  быть  награжден  наградой,  превышающей  положенную
его  должности  в  соответствии  с  табелем  о  рангах  1826  г.  более,  чем
на  один  класс.
 *  *  *
 Важной  сферой,  где  зачастую  необходимы  были  содействие  и  по¬
мощь  фаворита-Меншикова,  было  его  тесное  сотрудничество  с  вли¬
ятельным  руководителем  в  Сенате  Л.Г.фон  Гартманом.  Хотя  в  этом
взаимодействии  нередко  возникали  проблемы,  в  общем  и  целом  оно
было  весьма  эффективным.  Л.Г.фон  Гартман  часто  бывал  обеспоко¬
ен  тем,  что  А.С.Меншиков  подолгу  не  отвечал  на  его  послания,  а
А.С.Меншиков  со  своей  стороны  иногда  подозревал  Л.Г.фон  Гарт¬
мана  в  излишнем  властолюбии  и  даже  «интриганстве»  за  его  спи¬
ной.  Приведу  в  качестве  примера  плодотворного  сотрудничества
этих  двух  влиятельных  политиков  лишь  один  эпизод,  а  именно  от¬
стаивание  таможенной  автономии  Финляндии,  хотя  он  уже  описан
ранее  в  связи  с  рассказом  о  Л.Г.фон  Гартмане.
 В  начале  1850-х  гг.  таможенный  вопрос  не  доставлял  особых
проблем.  После  проведенных  в  начале  1840-х  гг.  реформ  Л.Г.фон
Гартмана  объемы  таможенных  поступлений  продолжали  возрастать.
Несмотря  на  это,  император,  решая  вопрос  об  отмене  таможенной
границы  между  Россией  и  Польшей,  распорядился  о  проработке  со¬
ответствующей  операции  и  в  отношении  Финляндии.  Естественно,
это  не  порадовало  финнов,  и  министр  статс-секретарь  А.Армфельт
обратился  к  единственному,  наверное,  подлинному  специалисту
в  этой  области  —  Л.Г.фон  Гартману.  Как  отмечает  Кристина  Каллей-
нен  в  биографии  Л.Г.фон  Гартмана  (с.227),  «можно  лишь  вообра¬
зить,  насколько  потрясен  был  Л.Г.фон  Гартман  таким  распоряжени¬
ем;  ведь  таможенное  управление  и  существовавшая  тогда  система
были  ему  дороги  как  собственное  дитя  и  творение.  Их  следовало
отстаивать  до  последнего  любыми  возможными  способами».
 В  начале  ноября  1850  г.  Л.Г.фон  Гартман  представил  запрошен¬
ное  у  него  подробное  заключение  по  этому  вопросу.  В  отдельном
письме,  направленном  А.С.Меншикову,  Л.Г.фон  Гартман  выражал
надежду  на  то,  что  приведенные  в  его  заключении  аргументы  ока¬
жут  влияние  на  генерал-губернатора,  и  Финляндия  получит  возмож¬
 капитану.  Офицеры  в  этих  чинах  в  XVIII  в.  составляли  штаб  полка,  что  и
определило  их  общее  название.

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 227
 ность  сохранить  в  части  таможни  те  условия,  которые  указывают  на
особое  положение  Великого  княжества.
 В  своей  памятной  записке  Л.  Г.фон  Гартман  в  самых  умелых  и
красочных  выражениях  обосновывал,  что  отмена  таможенной  гра¬
ницы  не  только  приведет  к  оживленной  контрабанде  на  побережье,
но  сама  эта  мера  будет  означать  лишение  Финляндии  подтвержден¬
ных  ей  привилегий  и  самоуправления.  В  качестве  аргумента  фигу¬
рировало,  естественно,  и  то,  что  единый  таможенный  тариф  ударит
по  благосостоянию  и  экономике  Финляндии.  В  этой  пространной  за¬
писке  Л.Г.фон  Гартман  ссылался  и  на  мнение  предыдущего  минист¬
ра  финансов  России  Е.Ф.Канкрина  о  том,  что  «если  принять  во  вни¬
мание  все  стороны  дела,  то  отделение  Финляндии  таможенной  гра¬
ницей  выгодно  нам  самим».
 Помимо  аргументов  делового  характера,  Л.  Г.  фон  Гартман  не  по¬
жалел  красноречия  на  то,  чтобы  убедить  государя,  что  упразднение
таможенной  границы  нанесло  бы  также  удар  по  доверию  финского
народа  к  императору.  Это  был  испытанный,  часто  применявшийся,
но  весьма  действенный  аргумент.  Повторю  лишь,  что  это  выступле¬
ние  Л.Г.  фон  Гартмана  в  защиту  собственной  финской  таможенной
политики  было  почти  столь  же  впечатляющим  и  убедительным,  как
уже  приведенные  ранее  заверения  А.Армфельта  в  том,  что  кодифи¬
кация  финских  законов  по  российскому  образцу  была  бы  губитель¬
ной  и  ослабила  бы  лояльность  финского  народа.
 Что  же  Л.Г.фон  Гартман  написал?  Процитирую  К.Каллейнен
(с.228):  «Если  общегосударственная  таможенная  система  в  полном
объеме  и  со  всеми  ее  положениями  будет  распространена  на  Фин¬
ляндию,  то  потерпят  крушение  наши  государственные  учреждения
и  будет  обесценено  наше  законодательство.  Мы  лишимся  восемнад¬
цати  экспортных  и  импортных  портов;  осуществление  контроля  за
нашим  побережьем  потребует  присутствия  целой  армии  чуждых
краю  таможенных  чиновников,  и  армия  эта  разбудит  бесконечную
ненависть  между  двумя  народами,  которые  наше  правительство  в  сво¬
ей  мудрости  и  умеренности  сумело  сблизить  друг  с  другом.  Измене¬
ния  ослабили  бы  доверие  к  незыблемости  той  системы,  которую  два
обожаемых  в  Финляндии  князя*  сумели  создать».  Затем  Л.Г.фон
Гартман  отметил  еще  и  то,  что  Финляндия  была  «одним  из  краси¬
вейших  цветков  в  венце  своего  государя»  благодаря  своему  благопо¬
лучию  и  просвещенности,  которые  были  достигнуты  под  защитой
тех  законов  и  институтов,  которыми  государи  облагодетельствовали
 *  Императоры  России  имели  в  Финляндии  титул  Великого  князя
Финляндского.

228
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 Финляндию.  В  качестве  завершающего  аккорда  Л.Г.фон  Гартман  за¬
являл,  что  «именно  в  том  и  проявляется  истинные  величие  и  муд¬
рость  правительств,  что  они  делают  счастливыми  вверенные  им  Гос¬
подом  народы».
 Императора  Николая  I  эти  красноречивые  заверения  Л.Г.  фон
Гартмана,  однако,  не  убедили.  Невзирая  на  них,  он  принял  решение
начать  сближение  таможенных  тарифов  Финляндии  и  России.  Имен¬
но  к  этой  задаче  Л.Г.  фон  Гартман  должен  был  приступить,  несмотря
на  то,  что  это  шло  вразрез  с  его  принципами,  поскольку  приказ  им¬
ператора  в  российском  государстве  и  входившей  в  его  состав  Фин¬
ляндии  был  равносилен  закону.
 Император  вновь  повторил  свой  приказ  об  упразднении  тамо¬
женной  границы,  когда  в  Выборге  участились  стычки  между  контра¬
бандистами  и  русскими  солдатами.  Вновь  по  этому  вопросу  было
запрошено  мнение  вице-председателя  Сената  барона  Л.Г.фон  Гарт¬
мана  без  ведома  и  участия  других  членов  Сената.
 Поздней  осенью  1851  г.  Л.Г.фон  Гартман  отправился  через  Вы¬
борг  в  Санкт-Петербург  для  переговоров  по  таможенным  делам  с  ге¬
нерал-губернатором  А.С.Меншиковым.  В  Санкт-Петербург
Л.  Г.  фон  Гартман  прибыл  в  конце  октября  и  в  ноябре  побывал  на
аудиенции  как  у  императора,  так  и  у  наследника  престола  Алексан¬
дра,  на  которого  он,  по  словам  А.Армфельта,  произвел  глубокое
впечатление  своими  рассуждениями  по  таможенному  вопросу.  Как
отмечает  К.Каллейнен,  было  очевидно,  что  значительную  роль
в  решении  таможенного  вопроса  в  благоприятном  для  Финляндии
ключе  играл  помощник  А.С.Меншикова  Константин  Фишер.
Именно  он  сумел  убедительным  образом  обрисовать  императору
географическое  положение  Финляндии  и  связанные  с  ним  пробле¬
мы  для  таможенного  контроля.  Заслуги  Л.Г.фон  Гартмана  в  том,
какой  поворот  получило  это  дело,  были,  конечно,  тоже  значитель¬
ными,  однако  императора  раздражали  его  постоянные  ссылки  на
государственное  законодательство.  Главное,  однако,  то,  что  Л.Г.фон
Гартман  выиграл  борьбу  за  таможенную  автономию  Финляндии,
пусть  с  помощью  не  самого  А.С.Меншикова,  а  его  помощника
К.  Фишера.  19
 Итогом  рассмотрения  таможенного  вопроса  было  то,  что  по  воз¬
вращении  домой  Л.Г.фон  Гартман  получил  в  середине  января  зада¬
ние  составить  подробные  указания  относительно  сближения  тамо¬
женных  тарифов  Финляндии  и  России.  В  апреле  1852  г.  был  объяв¬
лен  новый  таможенный  тариф,  а  в  1854  г.  таможенные  сборы  были
немного  повышены.  Крымская  война  и  смена  государя  привели

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 229
 к  тому,  что  от  идеи  об  упразднении  таможенной  границы  отказались
окончательно,  и  вопрос  был  отложен  до  конца  века.
 Совместное  и  общегосударственное
 ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
 До  начала  в  1863  г.  регулярных  заседаний  сословного  сейма  Фин¬
ляндии  в  значительных  объемах  имело  место  такое  законотворчест¬
во,  которое  можно  назвать  общим  законотворчеством  России  и  Фин¬
ляндии.  С  формальной  точки  зрения  оно,  разумеется,  не  было  под¬
линным  законотворчеством  в  том  смысле,  что  финские  сословия
не  принимали  в  нем  участия,  хотя  в  России  орган,  отвечавший  за
подготовку  законов,  то  есть  Государственный  совет,  в  известной  сте¬
пени  участвовал  в  этом  процессе.  Со  стороны  Финляндии  во  многих
случаях,  например,  в  связи  с  постановлением  1827  г.,  которое  каса¬
лось  допуска  православных  на  финляндские  должности,  также  при¬
ходилось  признавать,  что  речь  идет  о  законодательном  акте,  в  работе
над  которым  финляндским  сословиям  также  надлежало  бы  принять
участие,  однако,  как  изящно  выразился  статс-секретарь  РХ.  Ребин¬
дер  во  вступлении  к  этому  постановлению,  «время  и  обстоятельс¬
тва»  не  позволили  сейму  собраться.  О  подобных  ситуациях  и  случа¬
ях  А.Халила  представил  хороший  обзор  в  первой  части  «Истории
органа  народного  представительства  Финляндии».
 Поскольку  вокруг  данного  вопроса,  а  именно  термина  «общего¬
сударственное  законодательство»,  возник  спор  между  автором  этой
работы  и  А.Расилайненом  (см.  номера  «Исторического  альманаха»
и  «Финляндского  исторического  журнала»  за  2000-2001  гг.),  то  счи¬
таю  нужным  определить  здесь  и  сейчас,  что  я  подразумеваю  под  тер¬
минами  «общее  законодательство»  и  «общегосударственное  законо¬
дательство».  К  первому  относятся  такие  законодательные  акты,
в  подготовке  которых  как  финская,  так  и  российская  стороны  нахо¬
дились  в  относительно  равноправном  положении,  хотя  это  и  не  про¬
исходило  на  основании  соглашений,  как  это  принято  между  суверен¬
ными  государствами;  ко  второму  относятся  законы,  в  подготовке
которых  российская  сторона  явно  находилась  в  доминирующем  по¬
ложении.
 То,  что  общее  законодательство  Финляндии  и  России  осталось,
особенно  в  финской  историографии,  практически  неизвестным,  объ¬
ясняется,  на  мой  взгляд,  исключительно  упоминавшимся  нами  ранее

230
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 обстоятельством,  а  именно  тем,  что  при  публикации  этих  совмест¬
ных  законов  в  собрании  законодательных  актов  Великого  княжества
Финляндского  в  их  вводной  части  зачастую  опускалось  упоминание
о  российских  органах,  участвовавших  в  подготовке  соответствую¬
щих  документов,  особенно  Государственном  совете.  Поэтому  у  чи¬
тателя  сборника  финляндских  законодательных  актов  легко  склады¬
вается  впечатление,  что  соответствующие  указы  появились  лишь  по
представлению  финляндских  подготовительных  органов.  В  отноше¬
нии  этого  недоразумения  российские  юристы,  специализировавши¬
еся  на  финляндской  проблематике,  в  начале  XX  века  представили
свои  замечания,  которые,  на  мой  взгляд,  являются  абсолютно  оправ¬
данными.  В  собрании  законодательных  актов  Финляндии  во  вступи¬
тельной  части  соответствующих  законов  или  указов  следовало  бы
указывать  полный  порядок  их  подготовки  и  прохождения,  включая
перечисление  всех  участвовавших  в  этом  процессе  государственных
органов.
 Совместное  законотворчество  Финляндии  и  России  было  осо¬
бенно  активным  накануне  начавшихся  в  1863  г.  регулярных  заседа¬
ний  сейма  Финляндии,  когда  сословия  начали  в  возрастающей  сте¬
пени  контролировать  свою  сферу  законодательной  работы.  Об  этих
общих  законах  (или  постановлениях)  Финляндии  и  России  Комис¬
сия  для  составления  сведений  по  финляндским  законам  и  система¬
тизации  сих  законов  под  председательством  Н.Д.Сергиевского*  со¬
ставила  в  начале  XX  века  весьма  основательный  и  подробный  пере¬
чень.  В  него  вошли  все  законодательные  акты  одинакового  содержа¬
ния  (за  исключением  различий  во  введениях),  опубликованные  как
в  полном  собрании  законов  России,  так  и  в  собрании  финляндских
законов.
 В  данном  случае  не  является  существенным  или  важным  тот
факт,  что  российское  понятие  «закона»  отличалось  от  финского.  В
Финляндии  имелось  четкое  различие  между  постановлениями,  из¬
даваемыми  правительством,  и  законами,  выработанными  при  учас¬
тии  сословного  сейма.  Таких  различий  не  было,  однако,  в  России,
где  каждое  волеизъявление  монарха  являлось  законом.  Эта  сфера
совместного  законотворчества  Финляндии  и  России,  особенно  за
первую  половину  XIX  в.  вплоть  до  начала  регулярных  заседаний  со¬
словного  сейма  Финляндии,  как  я  уже  отметил,  до  сих  пор  остается
неизвестной  и  плохо  изученной  областью.  На  этот  счет  нет  никакой
 *  Учреждена  в  1899  г.  при  Государственной  канцелярии  в  Санкт-Петер¬
бурге.

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 231
 иной  информации,  кроме  заключения  вышеупомянутой  комиссии
Н.Д.Сергиевского  и  статьи  вашего  покорного  слуги  в  №3  «Ежегод¬
ника  по  истории  Восточной  Европы»  («Jahrbücher  für  Geschichte  Os¬
teuropas»)  за  1985  г.
 Это  совместное  или,  можно  сказать,  общегосударственное  зако¬
нодательство  —  ведь  общегосударственные  институты  играли  в  его
подготовке  решающую  роль  —  было  важной  составной  частью  про¬
цесса  постепенной  русификации  Финляндии  в  первой  половине  XIX
в.,  хотя  как  финляндский  министр  статс-секретарь,  так  и  Сенат  с  его
прокурорами  вели  упорную  и  самоотверженную  работу  по  отраже¬
нию  попыток  еще  большей  русификации  Великого  княжества.
 Следовало  бы  отметить,  что  многие  из  этих  совместных  законов
или  указов  на  заключительном  этапе  представлял*  для  введения
в  силу  в  Финляндии  финляндский  министр  статс-секретарь,  хотя  та¬
кое  представление  часто  носило  формальный  характер,  особенно
в  тех  случаях,  когда  уже  в  самом  проекте  закона  упоминалось,  что  он
вступит  в  силу  также  и  в  Финляндии.
 В  соответствии  с  перечнем,  составленным  упомянутой  комисси¬
ей  Н.Д.Сергиевского  по  систематизации  законов,  таких  «совмест¬
ных»  законодательных  актов  в  1808-1898  гг.  насчитывалось  в  общей
сложности  немногим  более  двухсот.  Большая  их  часть  касалась  во¬
енных  вопросов  и  не  имела  существенного  значения,  однако  среди
них  был  также  ряд  важных  и  значимых  законов.  Некоторые  из  них
как  бы  уже  по  определению  однозначно  являлись  общими  или  обще¬
государственными.  Например,  законы,  касавшиеся  российского  им¬
ператорского  дома  и  двора,  а  также  международные  соглашения
России.  Даже  те  финны,  которые  позднее  отстаивали  теорию  отде¬
льного  финляндского  государства,  полностью  и  безоговорочно  при¬
знавали,  что  законы,  касавшиеся  российского  императорского  двора
и  внешней  политики  России,  автоматически  распространялись  на
Финляндию  и  вступали  в  силу  на  ее  территории.  Преобладающая
часть  таких  общих  законов  касалась,  естественно,  отношений  Фин¬
ляндии  и  России,  особенно  взаимоотношений  граждан  двух  стран.
Большинство  из  этих  законов  финский  министр  статс-секретарь
после  совместной  проработки  представлял  императору  заново  и  от¬
дельно  для  введения  в  силу  в  Финляндии.  Но,  как  уже  отмечалось
Ранее,  если  во  вступительной  части  содержалось  упоминание  о  том,
Что  закон  вступает  в  силу  также  и  в  Финляндии,  то  это  повторное
 *  Императору.

232
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 Государственный  совет  и  Финляндия
 В  отличие  от  того,  как  это  пред¬
ставлено  в  исторических  исследова¬
ниях  финляндского  права  (они  зачас¬
тую  опираются  на  схемы,  созданные
для  нужд  борьбы  за  права  финлянд¬
ской  государственности),  многие  об¬
щегосударственные  структуры  импе¬
рии  имели  большое  влияние  на  под¬
готовку  и  решение  связанных  с  Фин¬
ляндией  вопросов.  Одной  из  таких
структур  был  реформированный
в  1810  г.  по  инициативе  М.М.Сперанс¬
кого  Государственный  совет,  который
был  органом  по  подготовке  законов.
Именно  в  таком  качестве  он  был  ос¬
нован  в  1801  г.  По  замыслу  М.М.Спе¬
ранского,  Государственный  совет  дол¬
жен  был  стать  высшим  органом  в  ши¬
рокой  системе  советов,  однако  когда
М.М.Сперанского  выслали  в  1812  г.  из
Санкт-Петербурга,  Государственный
совет  остался  неким  «обрубком»  этой
системы.  Его  председателем  был  сам
император,  поскольку  самодержец
не  мог  позволить,  чтобы  тот  или  иной
чиновник,  находящийся  ниже  его  по
положению,  был  председателем.  На
практике  председательствовал  в  Гос¬
совете  назначаемый  императором  чи¬
новник  в  чине  первого  класса.  Члены
Госсовета  назначались  государем.
Они  подразделялись  на  два  типа  —
 одни  входили  в  состав  совета  в  силу
должностной  принадлежности,  как,
например,  все  министры,  другие  по¬
лучили  членство  в  качестве  особой
милости,  например,  бывшие  генера¬
лы,  генерал-губернаторы,  министры
статс-секретари  и  т.д.  В  целом  состав
Государственного  совета  должен  был
быть  не  только  весьма  милитарист¬
ским,  но  и  международным.  Хорошее
представление  об  этом  можно  полу¬
чить,  просматривая  список  членов  Го¬
сударственного  совета  и  изданную
в  1901  г.  100-летнюю  историю  этого
органа.  Часто  встречаются  имена
прибалтийских  немецких  дворян,
французские,  голландские  и  шведс¬
кие  фамилии.  Почти  все  генерал-гу¬
бернаторы  Финляндии  были  членами
Государственного  совета,  равно  как  и
большинство  министров  статс-секре¬
тарей.  На  практике  Государственный
совет  стал  приобретать  весомое  зна¬
чение  лишь  при  Александре  III,  когда
усилилось  межминистерское  взаимо¬
действие.  Вместе  с  тем,  Государс¬
твенный  совет  был  отстранен  от  под¬
готовки  ставшего  известным  в  Фин¬
ляндии  Февральского  манифеста
1899  г.  Вначале  членов  Государствен¬
ного  совета  было  немного,  тридцать
пять,  однако  год  от  года  их  число  воз¬

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 233
 растало  и  к  1890  г.  достигло  шестиде¬
сяти.
 На  предыдущей  странице  изоб¬
ражено  торжественное  заседание
Государственного  совета  19  января
1833  г.,  на  котором  Николай  I  вручает
М.М.Сперанскому  орден  Св.  Андрея
Первозванного  за  заслуги  в  состав¬
лении  свода  российских  законов.
Присутствуют,  помимо  императора  и
М.М.Сперанского,  33  члена  совета.
В  центре  группы,  находящейся  в  ле¬
вой  половине  изображения,  стоит
светловолосый  офицер.  Это  князь
А.  С.  Мен  ши  ков,  который  тогда  уже
был  финляндским  генерал-губерна¬
тором,  но  еще  не  стал  гражданином
Финляндии.  Присутствует  также  ми¬
нистр  внутренних  дел  Д.Н.Блудов,
который  после  смерти  М.М.Сперанс¬
кого  стал  в  1839  г.  главноуправляю¬
щим  Вторым  отделением  император¬
ской  канцелярии  и  против  которого
А.С.Меншиков  вел  успешную  борьбу
в  ходе  кодификации  финляндских
законов  в  начале  1840-х  гг.  (рис.  из
книги  «Государственный  совет»,
с.  58-59).
 Справа  состарившийся  М.М.Спе¬
ранский  в  должности  главноуправля¬
ющего  Вторым  отделением  импера¬
торской  канцелярии,  то  есть  отделе¬
нием  кодификации,  на  которую  он
был  назначен  Николаем  I  в  1826  г.
Сосланный  в  Сибирь  М.М.Сперанс¬
кий  впоследствии  не  только  был  по¬
милован,  но  и  снова  оказался  в  ми¬
лости  у  императора.  Звание  графа
 он  получил  лишь  на  последнем  году
жизни,  в  1839  г.  Он  успел  вместе  с
А.А.Закревским  принять  участие  в
роспуске  Комиссии  финляндских
дел,  которую  сам  же  создавал  в
1811  г.  вместе  с  Г.М.Армфельтом.  На
финляндские  дела  он  еще  успел  ока¬
зать  влияние  и  после  1826  г.,  когда
возглавляемое  им  Второе  отделение
приступило  в  1835  г.  к  кодификации
финляндских  законов  в  соответствии
с  российской  правовой  системой.
Этот  процесс  прервал  А.Армфельт
при  помощи  генерал-губернатора
А.С.Меншикова.  (Фото  из  книги:  Май¬
ков.  «Второе  отделение».)
 представление  финляндского  министра  статс-секретаря  было  уже
не  более  чем  рутинной  формальностью.
 Так  было,  однако,  не  всегда.  Например,  генерал-губернатор
 А.С.Меншиков  вынужден  был,  по  меньшей  мере,  один  раз  сделать
министру  статс-секретарю  А.Армфельту  замечание,  что  соответс¬
твующий  закон  следовало  бы  отдельно  доложить  императору  для
Решения  о  его  вступлении  в  силу  в  Финляндии;  А.Армфельт  же  на¬
правил  его  напрямую  для  исполнения  генерал-губернатору  и  фин¬
ляндскому  Сенату.

234
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 -■  '' 	3/3
 Г  с  1У  2  ..,
 ГОСУДАРСТВЕННАЯ
ШВЯКММХЯ.
 ''Жт/у////у  <■  ///////////уму  /г////■£
0/у////г/у,/о 	У.//,////  //  -  Л  //7л  /^л//г///'Л/
 ''///'/  V
 У////м.  //г////
 9ФД«41«ХЯ
 с7л/  гмгМ*
 //  //м/,у?
-  1  ■■  '//$*.
 'ууМсу/к.^
 Л
 ¿¿¿¿<  -
 + 	Л-
 /  '  /
 <',  о 	Уг-^-с  ^ 	-<  >*—/-
 ,  У//у/ЯА,  А  У//;  //////  /5///  ум  /М//
///уЯ'//////'Мк  //"/  ///¿/////У/'// 	^  У/  ^
 А)У/У/  ^г///у///г///уг/г/  у/,у  .¿//м  ///?//////г/
 УУ/у/и^галуг///,  ум/  г?//?///  а///////  &///■■%  УУ
У/-//.му,/  //<■'/?  а-у/г  77/ 	/¿у//
 гуг//г/у//м'/  /г/  '/////Ъ,  /уа/  ////////ау
//  ^У//уу//уг//а/////ггггг  ^¿¿/л/?//,  /уг/у
/г/м/я<//////  л  ¿¿¿</гм/г//////  //г/,  ггу/ул/
 /?о^.  л~ 	^/1,. 	Ш/г/г/г/г/?//  гу////гу/г  -
 ^ 	,  *  /7
 ^ 	/  ..  -/-, 	„с  ^ 	^  ~
 -м2.
 /г-1  /гуг///,ггг$  гг/  /гг//гуу//г/г//м/?
уг/мг/г/Л,  /у/г/гаггулгу/А///></ 	7/  ^
 /^л*  ///г-гм/к  //л  го////г/г.г//  ''/¿и//*  /,///у.
г/гг  г./г  Ь  //  у/М'/////¿//г////?//%>  /У  -—
 /г/г////.■  г//г  Л*£4г  гм  г/г//г/г  А  г
 угуг
 /уг/  г/¿г  г  у/г//г/?  у///  м/гу  ////  //  /г  ы/  г  ^
(  /%  <Ь///г.  ///  уГ 	?.//^
 '/гг/гА/////////  /‘г  А//г//У,
 /гггууг/у/
 у///з  л-  //  г/гуг/Ъ  /А  ///  //уму  гг/г  /гги/  //г

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 235
 Как  уже  отмечалось  выше,  большинство  этих  совместных  зако¬
нов  или  указов  были  малозначимыми,  однако  среди  них  имелись  и
весьма  важные  законы,  которые  в  соответствии  с  финским  законода¬
тельством  в  обязательном  порядке  требовали  участия  в  работе  над
ними  представителей  сословий.  Значительную  часть  из  них  состав¬
ляли  также  «общегосударственные»  законодательные  акты  в  том
смысле,  что  общегосударственные  органы  по  подготовке  законопро¬
ектов  играли  в  их  разработке  решающую  роль.  В  первой  половине
XIX  в.  финляндский  сейм  не  принимал,  конечно,  участия  в  подго¬
товке  законопроектов.  В  конце  правления  Александра  I  и  в  период
царствования  Николая  I  созыв  сейма  был  невозможен  по  политичес¬
ким  причинам.  Впоследствии,  когда  сословный  сейм  с  1863  г.  начал
регулярно  собираться,  он  на  начальном  этапе  тщательно  оберегал
сферу  своих  законодательных  полномочий,  и  «общегосударствен¬
ные»  законы  практически  не  принимались.  Однако  в  1890-х  гг.  нача¬
лось  давление  на  сейм  со  стороны  российских  властей,  и  поэтому  в  те¬
чение  всего  десятилетия  уже  до  Февральского  манифеста  1899  г.
 Ярко  свидетельствует  об  актив¬
ном  и  успешном  взаимодействии  Го¬
сударственного  совета  и  финлянд¬
ских  чиновников  приведенное  на  ил¬
люстрации  слева  письмо  с  приложе¬
ниями  государственного  секретаря
С.Н.Урусова  министру  статс-секрета¬
рю  А.  Армфельту  от  18  декабря  1866  г.
(государственный  секретарь  возглав¬
лял  Государственную  канцелярию,
являвшуюся  канцелярией  Государс¬
твенного  совета).  С  этим  письмом
С.Н.Урусов  направляет  А.  Армфельту
Для  исполнения  в  Финляндии  ут¬
вержденное  императором  решение
Государственного  совета  («мнение»),
а  также  постановление,  касающееся
того,  в  каких  судах  проживающие
в  России  финны  должны  приносить
присягу  относительно  дел  о  банк¬
ротстве,  возбужденных  в  Финляндии.
Для  таких  случаев  в  финляндском
Статс-секретариате  уже  был  особый
порядок,  в  соответствии  с  которым
 для  исполнения  в  Финляндии  разра¬
ботанного  в  России  закона  готови¬
лась  «финляндская  докладная  за¬
писка»,  которая  отдельно  утвержда¬
лась  государем.  По  той  или  иной  при¬
чине  А.Армфельт  отступил  от  этого
порядка  и  доложил  императору  пись¬
мо  С.Н.Урусова  с  приложениями,
сделав  на  нем  пометку  «Доложено
Государю  Императору  о  сообщении
Высочайше  утвержденного  постанов¬
ления  финляндскому  Сенату  в  Санкт-
Петербурге  23  декабря  1866  г./4  ян¬
варя  1867  г.  Гр.  Армфельт».  Так  и
было  сделано.  Под  подписью  А.Арм-
фельта  впоследствии  был  поставлен
номер  записки  Статс-секретариата
№485,  и  письмо  было  подшито  вмес¬
те  с  другими  докладными  нотами.
Почему  А.Армфельт  так  поступил  —
неизвестно.  Возможно,  он  просто  по¬
ленился,  возможно,  не  придал  делу
особого  значения.  Необходимость
принятия  соответствующего  поста-

236
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 Ж1СОЬА1&сн  %ох$е,  шеЬ
<&ид$!  Наде,  ¿МАиее  оф  &\гЩххх»
|?аее  о^ех  ^е1а
Це  ШС  ^ш!апд,  гс.  и*  гх*
 т  оге  теЕегНдй  ой  |'еЬап  ['сада  прр|1а»  от  Ьеп  га«,  ®ошг
1111  бтЬегё*  оф  Запрета«  пнЬ  ($«нЬ0са[еп  с  #т1апЬ  [То  1а  аь
фта,  пас  Ье  (гаЬа  и«  9ф[Г  (¿№¡1;  сйес  ЭШиайе^епр,  !)а['те  2ВЗ,
i  б?п)ессп§(!атше!|'е  тсЬ  ЗиЕз.-бонГеЛепб  1}аго[и>ег  пЦ  £5<2©  а)зф
яа  ипЬесЬатда  ЬейпЕапЬе,  I  5саЬег  №е1а{  ротЬпа:
 новления  была  продиктована  прове¬
денной  в  1864  г.  в  России  реформой
правовой  системы.  С  инициативой
выступило  Второе  отделение  импе¬
раторской  канцелярии,  и  там  же  был
составлен  первый  вариант  постанов¬
ления.  В  отношении  него  были  за¬
прошены  отзывы  финляндского  Се¬
ната  и  Статс-секретариата.  У  них
не  было  замечаний.  После  этого  воп¬
рос  поступил  в  Государственный  со¬
вет.  Было  решено,  что  присяга  долж¬
на  приноситься  в  окружном  суде,  а
не  в  уездном,  как  предлагалось  пер¬
воначально.  Хотя  высшей  и  заключи¬
тельной  инстанцией,  готовившей  за¬
конопроект,  был  Государственный
совет,  это  не  нашло  отражения  во
 вступительной  части  документа,  хотя
в  ней  и  упомянуты  как  руководитель
Второго  отделения  императорской
канцелярии,  так  и  министр  юстиции.
 В  то  же  время  иногда,  хотя  и  ред¬
ко,  Государственный  совет  упомина¬
ется  во  вступительной  части  опубли¬
кованных  в  Финляндии  законода¬
тельных  актов.  Вверху  —  текст  об¬
щего  (то  есть  действовавшего  и
в  Великом  княжестве  Финляндском,
и  на  остальной  территории  Рос¬
сийской  империи.—  Прим,  перев.)
закона  о  том,  какие  права  имели  сы¬
новья  финских  гражданских  чиновни¬
ков  при  переходе  на  службу  в  Рос¬
сии.

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 237
 было  введено  несколько  законов,  носивших  явно  «общегосударс¬
твенный»  характер.
 Из  вышеупомянутых  важных  совместных  законов  можно  назвать
закон  1826  г.  о  вынесении  судебных  решений  по  правонарушениям
с  той  и  с  другой  стороны,  а  также  закон  1843  г.  о  наследовании  дви¬
жимого  имущества.  Особым  случаем,  в  некотором  роде  даже  забав¬
ным,  был  вопрос  о  приведении  в  исполнение  в  Финляндии  решений
российских  гражданских  судов.  Вопрос  этот  возник  в  начале  1830-х
гг.  с  единичного  случая  (как  и  возникают  обычно  такие  вопросы)  и
был  окончательно  решен  только  в  1898  г.  после  многочисленных
сложностей  путем  принятия  совместного  или  общегосударственно¬
го  закона.
 Остановлюсь  несколько  более  подробно  на  вышеупомянутых
случаях,  поскольку,  на  мой  взгляд,  они  дают  хорошее  представление
о  том,  какой  практический  смысл  имело  это  общее  или,  точнее,  об¬
щегосударственное  законодательство.  Здесь  нет  ни  места,  ни  воз¬
можности  подробно  останавливаться  на  подготовке  отдельных  зако¬
нопроектов.  Поэтому  возьму  лишь  некоторые  существенные,  на  мой
взгляд,  примеры  и  обрисую  в  общих  чертах  ход  подготовки  соот¬
ветствующих  законопроектов.  Моей  целью  является  показать,  что
российские  законотворческие  органы  играли,  как  правило,  решаю¬
щую  роль  в  подготовке  законопроектов,  и  в  этом  смысле  речь  шла  об
общегосударственном  законодательстве.  В  противовес  этому  могут
быть  приведены  неоднократные  случаи,  когда  финляндские  органы
власти,  прежде  всего  финляндский  министр  статс-секретарь  и  Се¬
нат,  а  часто  и  генерал-губернатор  Финляндии,  если  его  можно  отнес¬
ти  к  финляндским  властным  структурам,  играли  в  подготовке  зако¬
нопроектов  центральную  роль.
 В  качестве  конкретного  примера  возьму  закон  1826  г.  об  осуж¬
дении  финнов  за  правонарушения  в  России  и  русских  —  в  Финлян¬
дии,  а  также  закон  того  же  года  о  ссылке  в  Сибирь  финских  пре¬
ступников,  приговоренных  к  смертной  казни,  но  помилованных
императором.  Закон  1842  г.,  касавшийся  прав  сыновей  финлянд¬
ских  чиновников  при  их  поступлении  на  военную  или  гражданс¬
кую  государственную  службу  в  России,  уже  рассмотрен  ранее
в  контексте  защиты  А.С.Меншиковым  сферы  своей  компетенции.
Кроме  того,  упомяну  ход  подготовки  закона  1852  г.,  который  касал¬
ся  процедуры  подтверждения  подлинности  документов  и  составле-
иия  документов  о  собственности,  а  также  закона  1898  г.  о  приведе¬
нии  в  исполнение  в  Финляндии  приговоров  российских  гражданс¬
ких  судов.

238
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 В  первом  случае,  в  отношении  вынесения  приговоров  финнам  за
правонарушения,  совершенные  в  России,  и  русским  за  правонару¬
шения,  совершенные  в  Финляндии,  инициатива  исходила  от  фин¬
ляндского  Сената,  который  по  этому  вопросу  дважды  в  1818  г.  и
1820  г.  делал  представления,  предварительно  запросив  перед  этим
заключение  прокурора.
 Позиция  Сената  основывалась  на  том,  что  приговор  за  правона¬
рушения  должен  выноситься  на  основании  законов  места  соверше¬
ния  правонарушения.  Когда  Р.Х.Ребиндер  впервые  доложил  этот
вопрос  императору,  государь  поручил  ему  обратиться  к  министру
юстиции  и  затем  заново  доложить  эту  тему  с  приложением  заключе¬
ния  министра.  Обратим  внимание  на  то,  что  император  Николай  I,
как  и  другие  императоры,  следил  за  тем,  чтобы  в  финляндских  воп¬
росах,  которые  затрагивают  все  государство  в  целом,  соответствую¬
щие  общегосударственные  инстанции  не  были  бы  проигнорирова¬
ны.  Однако  когда  РХ.  Ребиндер  принялся  исполнять  приказание,
министр  юстиции  России  не  дал  запрошенного  заключения,  хотя  и
одобрил  упомянутые  Сенатом  принципы  решения  вопроса,  а  в  фев¬
рале  1822  г.  поднял  эту  тему  в  Государственном  совете.  Рассмотре¬
ние  в  этой  инстанции  затянулось  настолько,  что  генерал-губернато¬
ром  уже  успел  стать  А.  А.Закревский.  Государственный  совет  запро¬
сил  по  этому  вопросу  мнение  российского  комитета  по  вопросам
законодательства.  Кроме  того,  Государственный  совет  в  качестве  ос¬
новы  для  своего  рассмотрения  запросил  и  получил  мнения  как
А.  А.Закревского,  так  и  Р.Х.Ребиндера.  Именно  по  указанию  импера¬
тора,  когда  государственный  секретарь  А.Н.Оленин  доложил  вопрос
ему,  сформулированное  в  Государственном  совете  предложение
было  направлено  на  совместное  рассмотрение  генерал-губернатора
Финляндии  и  статс-секретаря.  Их  совместное  заключение  родилось
таким  образом,  что  вначале  А.А.Закревский  составил  свои  предло¬
жения,  а  Р.Х.Ребиндер  добавил  к  ним  свои  замечания.20
 Из  совместного  заключения  А.А.Закревского  и  Р.Х.Ребиндера
Государственный  совет  принял  во  внимание  лишь  некоторые  не¬
большие  дополнения  в  три  статьи.  После  этого  в  1825  г.  Совет  на
своей  сессии  одобрил  принцип,  в  соответствии  с  которым  правона¬
рушение  должно  было  рассматриваться  в  соответствии  с  законами
места  его  совершения.  Однако  было  предусмотрено  одно  исключе¬
ние:  в  случае  правонарушений,  не  имевших  серьезного  характера,  и
при  наличии  значительного  числа  виновных  приговор  мог  быть  вы¬
несен  на  основании  законов  родины  правонарушителей.  Это  было
серьезным  отступлением  от  предложения  финляндского  Сената,  од¬

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 239
 нако  решение  получило  одобрение  императора.  Уже  в  одобренном
императором  решении  Государственного  совета  содержалось  указа¬
ние  о  том,  что  оно  вступает  в  силу  как  в  Финляндии,  так  и  в  России.
Во  вступительной  части  закона  содержалось  упоминание  о  том,  что
в  Государственном  совете  были  рассмотрены,  помимо  двух  вышеу¬
помянутых  предложений  финляндского  Сената,  также  заключения
министра  юстиции  России,  комитета  по  российскому  законодатель¬
ству,  а  также  генерал-губернатора  Финляндии  и  статс-секретаря.
В  полном  собрании  законов  России  это  далеко  не  единственная  всту¬
пительная  часть,  в  которой  упомянуты  генерал-губернатор  Финлян¬
дии  и  финляндский  статс-секретарь  с  их  заключениями.
 С  точки  зрения  взаимоотношений  финляндского  Сената  и  Госу¬
дарственного  совета  России  в  процессе  подготовки  совместных  за¬
конов  данный  случай  ярко  продемонстрировал  то,  что  Государствен¬
ный  совет  был  явно  вышестоящим  органом  по  отношению  к  фин¬
ляндскому  Сенату.  Дело  было  инициировано  финским  Сенатом  и
предварительные  предложения  разработаны  им  же,  однако  впос¬
ледствии  оно  перешло  для  рассмотрения  и  подготовки  в  Государс¬
твенный  совет  Российской  империи.  Он  руководил  подготовкой  за¬
конопроекта  и  координировал  ее,  а  также  запрашивал  по  мере  необ¬
ходимости  дополнительные  заключения.  Он  же  принял  по  делу
окончательное  решение.  При  этом  Государственным  советом  не  были
забыты  и  финляндские  должностные  лица:  как  от  генерал-губерна¬
тора,  так  и  от  статс-секретаря  Финляндии  были  запрошены  и  полу¬
чены  отдельные  заключения.  Таково  было  положение  вещей  и  соот¬
ношение  полномочий  государственных  органов  в  ходе  разработки
многих  других  общих  законов  —  в  этом  отношении  закон  1826  г.
является  весьма  типичным  и  показательным.
 Из  более  чем  ста  совместных  законов,  ход  подготовки  которых  я
Детально  изучил,  Государственный  совет  играл  решающую  роль
в  десяти  случаях,  министр  финансов  —  в  целых  двадцати  пяти  слу¬
чаях,  военный  министр  —  в  шестнадцати  случаях.  Поскольку  Госу¬
дарственный  совет  являлся  главным  органом  по  подготовке  общего¬
сударственных  законов,  то  вместо  совместного  закона  можно  вполне
свободно,  в  том  числе  в  соответствии  с  критериями  февраля  1899  г.,
говорить  в  таких  случаях  об  «общегосударственном  законе».  Это  ка¬
сается  также  случаев,  когда  основной  инстанцией,  готовившей  зако¬
нопроект,  был  какой-либо  из  общегосударственных  министров.
 В  случае  с  законом  о  помиловании  финнов,  приговоренных  к  смер¬
тной  казни,  и  их  ссылке  в  Сибирь  на  каторжные  работы,  инициати-
Ва  исходила  от  России,  хотя  можно  сказать,  что  и  от  Финляндии,

240
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 поскольку  ее  автором  был  генерал-губернатор  Финляндии.  Это  хо¬
роший  пример,  во-первых,  того,  как  общий  закон  мог  зародиться  та¬
ким  образом,  что  император  при  его  подготовке  прислушивался
к  мнению  лишь  своих  финских  советников,  и,  во-вторых,  того,  как  и
на  том  раннем  этапе,  когда  сейм  в  Финляндии  по  политическим  при¬
чинам  не  мог  быть  созван,  стремились  определенным  образом  учесть
мнение  народа  или  сословий.
 Отправка  финских  заключенных  в  Сибирь  обсуждалась  еще  во
времена  сейма  в  Порвоо,  однако  дело  начало  продвигаться  лишь
в  1814  г.  Занимавший  в  то  время  пост  генерал-губернатора  Финлян¬
дии  Ф.Ф.Штейнгель  предложил  прокурору  М.Калониусу  подумать
над  двумя  вопросами:  во-первых,  можно  ли  заключенных  высылать
в  Сибирь,  и,  во-вторых,  может  ли  направление  беглых  на  военную
службу  происходить  без  рассмотрения  сейма?  В  ответ  М.Калониус
составил  памятную  записку,  которая  послужила  впоследствии  осно¬
вой  для  всего  длительного  и  многоступенчатого  процесса  дальней¬
шего  рассмотрения  дела.  Ответ  М.Калониуса  на  оба  вопроса
Ф.Ф.Штейнгеля  был  утвердительным.  После  этого  к  данному  воп¬
росу  не  притрагивались  в  течение  четырех  лет  вплоть  до  1817  года,
когда  Судебный  департамент  Сената  получил  общий  «рескрипт»
или  приказ  императора  относительно  беглых.  В  этой  связи  вначале
генерал-губернатор  составил  свою  памятную  записку,  а  затем  Сенат
в  1818г.  сделал  по  этому  вопросу  представление,  которое  было  на¬
правлено  через  Комиссию  финляндских  дел  и  статс-секретаря  импе¬
ратору.  Император  приказал  запросить  по  этому  вопросу  мнение
финских  граждан,  в  том  числе  через  официальную  газету.  Так,  ес¬
тественно,  и  было  сделано.  В  итоге  от  финских  граждан  было  полу¬
чено  пять  письменных  заявлений.  Таким  образом,  император  как  бы
играл  в  демократию.  Однако,  по  всей  видимости,  истинная  причина
такой  нестандартной  процедуры  состояла  в  том,  как  предположил
 В.Виртанен  в  своем  исследовании  финляндской  пенитенциарной
системы,  что  император  хорошо  знал  суровые  условия  Сибири  и  хо¬
тел  действительно  убедиться,  что  финны  в  целом,  а  не  только  проку¬
рор  М.Калониус  с  сенаторами  хотят  ссылать  туда  своих  заключен¬
ных.  На  основании  полученных  заявлений  Сенат  составил  новое
предложение,  которое  было  оставлено  на  рассмотрение  сейма,  со¬
зыв  которого  тогда  еще  только  намечался.  Когда  из  этого  ничего
не  вышло,  развитие  дела  на  некоторое  время  затормозилось.  Вновь
оно  получило  ход  лишь  с  манифестом  о  помиловании,  изданным  но¬
вым  императором  Николаем  I.  У  Сената  вновь  запросили  заключе¬
ние,  однако  он  лишь  повторил  основное  содержание  своего  заключе¬

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 241
 ния  от  1818  г.  В  конечном  итоге  этот  вопрос  доложил  государю  ге¬
нерал-губернатор,  который  затем  и  направил  соответствующее  ре¬
шение  императора  Сенату  для  его  введения  в  силу  в  Финляндии.  Во
вступительную  часть  к  изданному  в  Финляндии  постановлению
статс-секретарь  Р.Х.  Ребиндер  смог  добавить  замечание  о  том,  что
вопрос  требовал  рассмотрения  сеймом,  однако  «время  и  обстоя¬
тельства»  не  позволили  передать  его  «на  рассмотрение  сословного
сейма».21
 Закон  1898  г.  о  приведении  в  исполнение  в  Финляндии  решений
российских  гражданских  судов  берет  свое  начало  еще  в  1833  г.  с  од¬
ного  конкретного  случая.22  Подготовка  этого  закона  является,  навер¬
ное,  самым  интересным  и  даже  забавным  из  всех  этих  примеров.
Вопрос  поднял  российский  Правительствующий  Сенат.  Он  запро¬
сил  заключение  от  министерства  юстиции,  которое,  в  свою  очередь,
обратилось  к  статс-секретарю  Финляндии  Р.Х.Ребиндеру.  От  Р.Х.Ре¬
биндера  ждал  заключения  и  российский  Правительствующий  Сенат.
Поскольку  Р.Х.Ребиндер  в  связи  с  важностью  вопроса  не  захотел  да¬
вать  заключение  единолично,  он  заручился  решением  императора  о
том,  что  заключение  следует  запросить  у  финляндского  Сената.
Здесь  проявляется  общая  тенденция:  когда  император  или  какая-
либо  общегосударственная  инстанция  требовала  от  статс-секрета-
рей/министров  статс-секретарей  заключения  по  важному  вопросу,
они  обычно  стремились  опереться  на  юридический  экспертный  по¬
тенциал  как  Сената,  так  и  его  прокурора.  Таким  образом,  Сенат  по¬
лучил  от  статс-секретаря  просьбу  дать  заключение.  Поскольку  отве¬
та  долго  не  было,  министр  юстиции  России  начал  торопить  дело  и
поинтересовался  его  состоянием  у  статс-секретаря.  Р.Х.Ребиндер
обещал  министру  «свое  заключение»,  как  только  из  Хельсинки  пос¬
тупят  запрошенные  им  разъяснения.  Из  Хельсинки,  однако,  в  прием¬
лемые  сроки  ничего  получено  не  было,  и  Р.Х.Ребиндер  в  конце  кон¬
цов  в  декабре  1833  г.  направил  министру  свое  собственное  заключе¬
ние.  При  этом  он  отметил,  что  связывался  с  Сенатом  в  Хельсинки,
который  во  всем  согласился  с  представленной  им,  финляндским
статс-секретарем,  точкой  зрения.  На  этом  этапе  как  Р.Х.Ребиндер,
так  и  Сенат  исходили  из  положений  закона  1826  г.,  в  соответствии
с  которыми  исполнение  решений  судов  должно  было  осуществлять¬
ся  в  той  стране,  где  по  делу  было  принято  окончательное  решение.
Это  означало,  следовательно,  что  приговоры  российских  судов
Не  подлежали  исполнению  в  Финляндии.
 В  ходе  подготовки  заключения  Сената  исполнявший  обязанности
его  председателя  заместитель  А.С.Меншикова  генерал  А.П.Теслев

242
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 решил  изучить  примеры  из  практики  прибалтийских  губерний  и  за¬
просил  у  генерал-губернатора  Прибалтики  информацию  о  том,  как
соответствующий  вопрос  решался  там.  От  генерал-губернатора
Прибалтики  барона  К.М.фон  дер  Палена  ему  поступили  подробные
разъяснения  по  этому  вопросу.  В  этой  связи  генерал-губернатор
А.С.Меншиков  в  1834  г.  попросил  Р.Х.Ребиндера  приостановить
рассмотрение  вопроса  с  тем,  чтобы  успеть  учесть  полученные  из
Риги,  а  возможно,  и  из  других  мест  пояснения.  Р.Х.Ребиндер,  одна¬
ко,  прямо  заявил  А.С.Меншикову,  что  он  уже  направил  свое  заклю¬
чение  министру  юстиции,  атот—Правительствующему  Сенату,  в  кон¬
кретном  плане  —  его  Первому  департаменту.  При  таком  положении
дела  и  коль  скоро  финляндский  Статс-секретариат  не  предполагал
вносить  по  нему  каких-либо  представлений,  Р.Х.Ребиндер  предло¬
жил  генерал-губернатору  направить  полученную  им  из  Риги  и  дру¬
гих  мест  информацию  непосредственно  Правительствующему  Се¬
нату.  Так  достаточно  прямолинейно  и  резко  Р.Х.Ребиндер  написал
генерал-губернатору.
 От  Правительствующего  Сената  в  1835  г.  пришло  предложение,
основывавшееся  не  на  прибалтийской,  а  на  польской  модели.  Рос¬
сийский  министр  внутренних  дел  хотел,  чтобы  нормы,  касавшиеся
Польши,  действовали  также  в  Финляндии.  Вновь  у  Р.Х.Ребиндера
запросили  заключение,  и  вновь  он  адресовал  запрос  Сенату  в  Хель¬
синки.  И  вновь  заключение  Сената  задерживалось  и  задерживалось.
Причиной  задержки  на  этот  раз  стали  летние  каникулы  сенаторов,
которые  всегда  длились  до  самого  октября.  Но  Санкт-Петербург
не  имел  в  своем  распоряжении  заключения  Сената  Финляндии  и
в  апреле  следующего  года,  так  что  Р.Х.Ребиндеру  вновь  пришлось
под  давлением  властей  империи  торопить  его  подготовку.  В  конце
концов,  заключение  Сената  было  готово  20  апреля  1836  г.  На  этот  раз
Сенат  не  просто  дал  свое  заключение,  но  представил  еще  и  встреч¬
ное  предложение,  подготовка  которого,  возможно,  и  стала  причиной
задержки  с  ответом.  Получив  проект  из  Сената,  Р.Х.Ребиндер  обна¬
ружил  в  нем  ряд  ошибок,  составил  о  них  памятную  записку  и  свя¬
зался  для  их  исправления  с  прокурором  Сената.
 Обнаруженные  Р.Х.Ребиндером  «ошибки»  сводились  к  излишне¬
му  «сепаратизму»,  а  его  предложения  по  их  исправлению  были  на¬
правлены  на  больший  учет  общегосударственных  интересов.  Свою
позицию  он  обосновал  тем,  что  «две  страны  не  являются  чуждыми
по  отношению  друг  к  другу,  но  находятся  под  одним  скипетром».  Он
направил  свои  предложения  генерал-губернатору  А.С.Меншикову  и
предложил  получить  на  этот  счет  еще  и  заключение  прокурора  Сена-

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 243
 ха.  Разрешение  на  это  ему  было  дано.  На  основании  заключения
прокурора  Сената  Р.Х.Ребиндер  составил  затем  свой  собственный
документ,  датированный  23  января  1837  г.
 Правительствующий  Сенат  запросил  у  статс-секретаря  Финлян¬
дии  заключение  и  получил  его.  Сенат  не  интересовало,  каким  обра¬
зом  Р.Х.Ребиндер  составил  его.  Если  в  предыдущем  своем  заключе¬
нии  Р.Х.Ребиндер  руководствовался  интересами  империи,  то  теперь
он  активно  отстаивал  финский  правовой  порядок.  Поэтому  в  своем
заключении  он  резко  отверг  польскую  модель,  ссылаясь  на  указ
1826  г.  о  приведении  в  исполнение  приговоров  судов  по  уголовным
делам.  В  Финляндии  были  иные  законы,  чем  в  Польше,  и  поэтому
одни  и  те  же  правовые  нормы  применять  к  ним  было  нельзя.  Он  ин¬
формировал  о  том,  что  составил  новый  проект  —  его  основа  была
разработана  Сенатом,  однако  в  своем  заключении  Р.Х.Ребиндер  на¬
зывал  его  «мой  проект».  Р.Х.Ребиндер  также  отмечал,  что  постатей¬
но  изучил  проект  министра  внутренних  дел  России  и,  по  его  мне¬
нию,  действовавшие  в  России  нормы  относительно  судов,  касавши¬
еся  разных  сословий,  нельзя  было  применять  в  Финляндии.  Статьи
15  и  16  проекта  министра  внутренних  дел,  в  которых  предлагалось
передавать  на  проверку  генерал-губернатору  решения  финских  су¬
дов,  касавшиеся  российских  подданных,  он  отвергал  как  противоре¬
чившие  финляндским  законам.  По  этому  пункту  он  ссылался  на  инс¬
трукцию  для  генерал-губернатора  1812  г.,  в  соответствии  с  которой
генерал-губернатор  не  обладал  в  Финляндии  судебной  властью.
 После  этого  вопрос  был  передан  Государственному  совету  и  Вто¬
рому  отделению  императорской  канцелярии  (отделению  кодифика¬
ции).  Когда  он  был  возвращен  в  финляндский  Статс-секретариат,
Р.Х.Ребиндер  уже  не  был  министром  статс-секретарем,  и  дело  пере¬
шло  в  руки  его  преемника  Александра  Армфельта.
 На  этом  промежуточном  этапе  следует  отметить,  что  главный
вопрос  заключался  в  том,  что  российские  власти  хотели,  чтобы
в  Финляндии  можно  было  приводить  в  исполнение  решения  россий¬
ских  гражданских  судов,  и,  соответственно,  решения  финских  су¬
дов  —  в  России.  Финны  столь  упорно  выступали  против  этого  при¬
нципа  именно  потому,  что  он  означал  бы  распространение  российс¬
кого  правового  пространства  (и  юрисдикции)  на  Финляндию,  то  есть
Финляндия  в  юридическом  плане  стала  бы  частью  российского  госу¬
дарства.  Этого  Р.Х.Ребиндер,  М.Калониус,  да  и  многие  другие  фин¬
ны  не  желали.
 Когда  А.Армфельт  после  смерти  Р.Х.Ребиндера  в  1841  г.  стал  ми¬
нистром  статс-секретарем,  мяч  в  вопросе  о  признании  решений  судов

244
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 был  на  стороне  российских  властей.  Веду  отсчет  этого  длительного
процесса  в  сроках  полномочий  министров  статс-секретарей  на  том
основании,  что  именно  эта  финляндская  инстанция,  причем  не  толь¬
ко  в  этом,  но  и  во  многих  других  схожих  вопросах,  играла  ведущую
роль  посредника  между  российскими  и  финскими  властными  струк¬
турами.  На  начальном  этапе  пребывания  А.Армфельта  в  должности
статс-секретаря  вопрос  продвигался  в  весьма  схожем  со  временами
Р.Х.Ребиндера  ключе:  русские,  особенно  министр  юстиции,  понука¬
ли  и  торопили,  а  финны,  особенно  Сенат,  медлили  и  затягивали.  Ми¬
нистр  статс-секретарь  играл  роль  буфера  между  ними.  Следует  от¬
метить,  что  во  всем  этом  деле  произошел  продолжительный  перерыв
в  1840-х  гг.,  поскольку  и  на  стол  к  А.Армфельту  оно  попало  только
в  1848  г.,  когда  Государственный  совет  наконец-то  принял  решение  о
том,  что  имущественные  иски  между  Россией  и  Финляндией  долж¬
ны  были  решаться  в  особом  порядке.  На  его  основании  министр  юс¬
тиции  России  подготовил  проекты  установлений  а)  о  бесспорных
обязательствах  между  жителями  Финляндии  и  России,  а  также  б)  о
порядке  судебного  разбирательства  в  спорных  вопросах.  А.Арм-
фельт  передал  их  на  заключение  финляндскому  Сенату,  который  со¬
здал  специальный  комитет  и  запросил  мнение  своего  прокурора.  Но
и  теперь  Сенат  затягивал  дело.  Министру  юстиции  пришлось  напо¬
минать  об  ответе  дважды  —  в  1850  г.  и  в  последующем  году,  однако
лишь  после  третьего  раза  А.  Армфельт  соизволил  ответить,  что  воп¬
рос  уже  проходит  завершающую  стадию  подготовки  у  генерал-гу¬
бернатора.
 И  вновь  Сенат  не  удовлетворился  простым  заключением,  а  со¬
ставил  для  министра  юстиции  России  свой  встречный  проект,  объ¬
яснив  его  тем,  что  в  соответствии  с  финляндскими  коренными  зако¬
нами  какой  угодно  договор  не  годился  для  судебного  рассмотрения
в  Финляндии.  Кроме  того,  Сенат  считал,  что  предложение  минист¬
ра  юстиции  меняло  бы  финскую  правовую  систему  и  в  этой  связи
было  неприемлемым  как  таковое.  Предложение  Сената  было  на¬
правлено  во  Второе  отделение  императорской  канцелярии,  и  для
А.Армфельта  наступила  10-летняя  пауза,  поскольку  ответ  был  по¬
лучен  лишь  в  1861  г.  Тогда  генерал-губернатором  был  активный  и
суетливый  Ф.В.фон  Берг,  который  бразды  правления  и  по  этому
делу  взял  в  свои  руки.  У  Сената  вновь  запросили  заключение  и  он,
естественно,  не  отошел  от  прежних  принципов,  сделав,  правда,  не¬
большие  уступки.  Однако  уже  в  следующем  1862  году  новый  глав¬
ноуправляющий  Второго  отделения  М.А.Корф  приостановил  рас¬

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 245
 смотрение  дела  в  ожидании  подготовки  нового  российского  регла¬
мента  судопроизводства.
 Как  видно  из  вышесказанного,  роль  А.Армфельта  в  рассмотре¬
нии  этого  вопроса  была  гораздо  более  пассивной,  чем  его  предшест¬
венника  Р.Х.Ребиндера.  А.Армфельт,  в  отличие  от  юриста  Р.Х.Ре¬
биндера,  сам  не  занял  какой-либо  позиции  по  сути  вопроса,  а  до¬
вольствовался  ролью  посредника  между  финляндскими  и  общегосу¬
дарственными  властями.
 Упомянутая  выше  М.А.Корфом  большая  судебная  реформа  Рос¬
сии  была  осуществлена,  как  известно,  в  1864  г.  Однако  после  нее
прошло  достаточно  долгое  время,  прежде  чем  рассматриваемый
нами  вопрос  о  признании  решений  судов  получил  дальнейшее  про¬
движение.  Из  событий  1860-х  гг.  можно  отметить  лишь  то,  что  Сенат
вновь  по  запросу  подготовил  на  сей  счет  заключение,  которое  ми¬
нистр  юстиции  России  отклонил  в  1868  г.  Затем  в  1876  г.  Второе  от¬
деление  императорской  канцелярии  подготовило  новое  предложе¬
ние.  По  нему  Сенат  дал  заключение  лишь  в  1882  г.,  запросив  предва¬
рительно  мнение  прокурора.  В  нем  содержался  целый  ряд  замечаний
и  предложений.  Сенат  также  предложил  внести  вопрос  на  рассмот¬
рение  сейма.  В  своей  позиции  Сенат  исходил  как  бы  из  того  очевид¬
ного  для  него  принципа,  что  Финляндия  и  Россия  являются  двумя
отдельными  государствами,  исходя  из  чего  и  следует  выстраивать
правовые  отношения  между  ними.  Правовые  отношения  между  дву¬
мя  сторонами  должны  регулироваться  лишь  двусторонними  согла¬
шениями,  как  это  было  принято  между  суверенными  государствами.
Затем  следовал  почти  невероятный  вывод,  который  хорошо  вписы¬
вался  в  царившую  тогда  в  Финляндии  атмосферу  государственного
самосознания:  если  не  действовать  предложенным  образом,  то  есть
не  заключить  соглашения  между  двумя  странами  о  правовых  отно¬
шениях,  то  законодательство  империи  оказалось  бы  зависимым  от
решений  финляндского  сейма!  Сенат  предложил  вообще  отказаться
от  всей  этой  затеи.  Вопрос  рассматривался  в  Комитете  финляндских
Дел  в  1884  г.,  и,  хотя  Комитет  предложил  принять  предложение  Се¬
ната,  император  его  не  одобрил.  Дело  оставили,  как  звучала  форму¬
лировка  отказа,  «без  последствий».
 Это  решение  императора  означало,  что  проработку  вопроса  следо-
вало  продолжить.  Сенат,  однако,  своим  отрицательным  заключением
смог  притормозить  все  дело  вплоть  до  1890  г.  Тогда  он  получил  указа¬
ние  генерал-губернатора  составить  по  нему  новое  заключение,  но  на
этот  раз,  руководствуясь  собственными  пожеланиями,  для  сейма.
®  соответствии  с  утвержденным  в  1891  г.  регламентом  рассмотрения

246
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 связанных  с  Финляндией  вопросов,  проект  был  передан  на  заключе¬
ние  министру  юстиции.  После  этого  спор  шел,  главным  образом,
между  министром  юстиции  и  финляндским  сеймом.  Сейм  уступил
в  этом  вопросе  лишь  с  третьей  попытки  министра  склонить  его  на
свою  сторону.  Вопрос  рассматривался  сеймом  в  1891,  1894  и  1897  гг.
Министру  статс-секретарю  Вольдемару  Карлу  фон  Дену  приходи¬
лось  каждый  раз  готовить  представление,  в  котором  отмечалось,  что,
поскольку  сейм  внес  в  проект  закона  так  много  изменений,  а  ми¬
нистр  юстиции  не  счел  возможным  их  утвердить,  то  и  император
не  может  утвердить  предложение  сейма,  так  что  сейму  следует  под¬
готовить  новый  проект.  В  конечном  итоге  сейм  уступил  давлению
как  императорского  министра,  так  и  министра  статс-секретаря  и  ут¬
вердил  проект  в  представленном  общегосударственным  министром
виде.  Закон  был  опубликован  как  в  российском  (ПСЗ  15011),  так  и
в  финском  своде  законов  в  1898  г.
 В  этой  связи  приведу,  для  верности,  еще  один  пример  совместно¬
го  или,  в  данном  случае,  «общегосударственного»  законодательства,
который  является,  на  мой  взгляд,  как  типичным,  так  и  весьма  пока¬
зательным.  Речь  идет  о  признании  подлинности  документов,  кото¬
рые  составлены  в  Финляндии,  но  приводятся  в  исполнение  в  России,
или  наоборот.23  Закон  был  опубликован  как  в  российском,  так  и
в  финском  своде  законов  в  1852  г.  (ПСЗ  26441).  Именно  в  этом  воп¬
росе  —  поэтому  этот  случай  и  рассматривается  —  российский  Госу¬
дарственный  совет  основательно  изменил  предложение  финлянд¬
ского  Сената.  Еще  на  той  заключительной  стадии,  когда  указ  Прави¬
тельствующего  Сената  был  направлен  финляндскому  Сенату  для
приведения  в  исполнение  в  Финляндии,  генерал-губернатор  заме¬
тил,  что  положения  указа  «однозначно  затверждены»  в  такой  форме,
которая  не  вполне  согласуется  с  проектом  финляндского  Сената  по
этому  вопросу.
 Однако  Государственный  совет  изменил  бы  предложение  фин¬
ляндского  Сената  в  еще  большей  степени,  если  бы  генерал-губерна¬
тор  А.С.Меншиков  на  том  заседании  совета  не  отстаивал  и  успешно
не  оберегал  свою  финляндскую  сферу  влияния.  Этот  случай  во  мно¬
гом  напоминает  имевшее  место  в  это  же  время  вмешательство
А.С.Меншикова  в  процесс  кодификации  законодательства.  В  том
случае  А.С.Меншиков  также  защищал  особые  права  Финляндии  и
отверг  попытку  изменить  систему,  сложившуюся  на  основе  Общего
уложения  1734  г.
 Эта  процедура  признания  подлинности  документов  распростра¬
нялась  не  только  на  Финляндию,  но  и  на  Польшу,  и  в  Санкт-Петер¬

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 247
 бурге  стремились  ее  унифицировать.  Инициатива  в  этом  вопросе
исходила  от  России.  Затем  первоначальную  подготовку  законопро¬
екта  осуществили  финляндские  должностные  лица  в  тесном  перего¬
ворном  контакте  с  российскими  инстанциями.  После  проведенной
финнами  подготовительной  работы  вопрос  был  передан  в  Государс¬
твенный  совет,  при  рассмотрении  дела  в  котором  финляндский  гене¬
рал-губернатор  при  поддержке  финляндского  министра  статс-секре¬
таря  активно  и  успешно  отстаивал  интересы  своего  генерал-губер¬
наторства.
 Как  уже  отмечалось,  инициатива  по  этому  вопросу  исходила  от
России.  На  практике  это  означало,  что  руководитель  работы  по  коди¬
фикации  в  России  и  главноуправляющий  Вторым  отделением  импе¬
раторской  канцелярии  Д.Н.Блудов  в  1842  г.  написал  министру  статс-
секретарю  А.  Армфельту  письмо,  обратив  его  внимание  на  то,  что  в  сво¬
де  законов  России  был  пункт  (статья  405  Гражданского  кодекса),
который  касался  признания  действительности  документов  между
Россией  и  Польшей,  однако  между  Россией  и  Финляндией  аналогич¬
ного  положения  не  было.  Соответственно,  для  полного  совершенс¬
тва  необходимо  было,  по  мнению  Д.Н.Блудова,  составить  аналогич¬
ное  постановление  и  для  Финляндии.  В  этой  связи  Д.Н.Блудов  за¬
прашивал  у  А.Армфельта  прежние  финляндские  законодательные
акты  на  этот  счет,  если  таковые  существовали.
 А.Армфельт  передал  этот  запрос  прокурору  Сената  К.Ю.Валлену,
который,  в  свою  очередь,  проинформировал,  что  никакого  финлянд¬
ского  законодательного  акта  по  этому  вопросу  не  имелось,  и  поэтому
таковой  следовало  составить.  По  мнению  К.Ю.Валлена,  Сенату  сле¬
довало  бы  его  разработать,  взяв  за  образец  аналогичный  польский  до¬
кумент,  но  изменив  его  в  соответствии  с  законами  Финляндии.  А.Ар¬
мфельт  доложил  о  предложении  К.Ю.Валлена  Д.Н.Блудову  и  испол¬
нявшему  обязанности  генерал-губернатора  в  Хельсинки,  а  также  по¬
лучил  указание  императора  финляндскому  Сенату  составить  поста¬
новление  на  основании  соответствующего  польского  образца.
 Сенат  на  этот  раз  разработал  проект  настолько  быстро,  что  А.Ар¬
мфельт  смог  уже  в  начале  1843  г.  представить  его  как  Д.Н.Блудову,
так  и  генерал-губернатору  А.С.Меншикову.  В  своем  проекте  Сенат
предусмотрел  дополнительные  указания  для  процедуры  признания
действительными  договорных  документов  долговременного  дейс¬
твия.  Во  всех  остальных  случаях  надлежало  руководствоваться  тем  же
порядком,  какой  существовал  между  Польшей  и  Россией.
 Д.Н.Блудов,  со  своей  стороны,  счел  предложения  Сената  умест¬
ными  и  выступил  за  их  передачу  напрямую  на  утверждение  импера¬

248
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 тору.  А.Армфельт,  однако,  не  прислушался  к  мнению  Д.Н.  Блудова
и  попросил  А.С.Меншикова  на  основании  распоряжения  от  1834  г.
передать  дело  в  Комитет  министров,  поскольку  оно  касалось  «обе¬
их  администраций».  (А.С.Ментиков  в  1834  г.  добился  выхода  рас¬
поряжения,  в  соответствии  с  которым  генерал-губернатор  имел
право  вносить  на  рассмотрение  Комитета  министров  вопросы,  ка¬
савшиеся  отношений  Финляндии  и  России,  но  не  предполагавшие,
однако,  внесения  изменений  в  законы).  А.С.Меншиков  последовал
просьбе  А.Армфельта  и  внес  вопрос  на  рассмотрение  в  Комитет
министров  России.  По  какой-то  причине  там  дело  к  рассмотрению
все  же  не  приняли,  передав  его  в  Государственный  совет.  Там  уже
находился  на  рассмотрении  поднятый  по  инициативе  министра  фи¬
нансов  России  вопрос  о  том,  какого  порядка  следовало  придержи¬
ваться  в  отношении  Финляндии  и  Польши  при  составлении  таких
документов,  которые  касались  наследования  находившегося  в  Рос¬
сии  имущества,  и  следовало  ли  в  отношении  Польши  и  Финляндии
применять  те  же  процедуры,  что  и  в  отношении  иностранных  госу¬
дарств.  Этот  вопрос  министра  финансов  Государственный  совет
не  стал  рассматривать  за  недостатком  необходимой  информации  и
поручил  в  1839  г.  министру  юстиции  составить  на  этот  счет  пред¬
ставление.  Министр  составил  его  уже  в  1841  г.,  получив  предвари¬
тельно  заключения  польского  статс-секретаря  и  финляндского  ге¬
нерал-губернатора.  После  этого  министр  юстиции  направил  пози¬
цию  Государственного  совета  на  заключение  еще  и  финляндскому
министру  статс-секретарю.
 На  этом  этапе  инициированный  Д.Н.Блудовым  вопрос  о  проце¬
дуре  признания  действительными  документов  и  поднятый  мини¬
стром  финансов  вопрос  России  о  составлении  документов  на  собс¬
твенность  оказались  связанными  воедино.
 Получив  от  министра  юстиции  России  просьбу  составить  заклю¬
чение,  А.Армфельт  вновь  обратился  к  прокурору  Сената  К.Ю.Вал¬
лену  и  в  декабре  1843  г.  получил  от  него  заявление  по  данному  воп¬
росу.  В  нем  К.Ю.Валлен  полагал  особо  важным  придерживаться
принципа,  в  соответствии  с  которым  документы  должны  всегда  со¬
ставляться  в  соответствии  с  законами  той  страны,  где  собственность
находилась.  Исключения  допускались  бы  только  в  отношении  заве¬
щаний,  поскольку  иначе  финны  не  могли  бы  распоряжаться  своей
собственностью,  находящейся  в  России.  В  отличие  от  предложения
министра  юстиции,  подтверждение  законности  завещаний  следова¬
ло  бы  получать  от  судов,  а  не  от  губернаторов.  К.Ю.Валлен  полагал
также  важным  провести  различие  между  движимым  и  недвижимым

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 249
 имуществом;  в  отношении  движимого  имущества  составленные
в  Финляндии  документы  должны  были  иметь  законную  силу  также
в  России.
 А.Армфельт,  однако,  не  передал  заключение  К.Ю.Валлена  не¬
посредственно  министру  юстиции,  а  заручился  указанием  импера¬
тора  о  том,  что  по  «этому  важному  вопросу»  следует  вначале  полу¬
чить  также  мнение  Сената  Финляндии,  поскольку,  как  отметил
А.Армфельт  в  своем  письме  генерал-губернатору,  предложение  ми¬
нистра  юстиции  России  дало  основание  для  нескольких  напомина¬
ний,  сделанных  на  основе  законов  Финляндии.
 Когда  министр  юстиции  В.Н.Панин  в  феврале  1844  г.  поторопил
А.Армфельта  с  заключением,  тот  ответил,  что  вопрос  находится  на
рассмотрении  финляндского  Сената  и  задерживается  в  связи  с  тем,
что  Сенат  хотел  бы  получить  на  этот  счет  также  мнения  судов  вто¬
рой  инстанции.  Несмотря  на  этот  ответ,  В.Н.Панин  вновь  поторопил
А.Армфельта,  который,  в  свою  очередь,  поторопил  Сенат.  В  конце
концов,  Сенат  закончил  работу  над  заключением  в  конце  1844  г.
В  главных  чертах  оно  следовало  тем  направлениям,  которые
К.Ю.Валлен  изложил  А.Армфельту  и  которые  уже  описаны  выше.
Сенат  одобрил  предложение  министра  юстиции  в  части,  касающей¬
ся  находящихся  в  Финляндии  «российских  подданных»,  однако  в  от¬
ношении  проживающих  в  стране  «финляндских  подданных»,  у  ко¬
торых  было  «полностью  свое,  отличающееся  от  остальной  империи
законодательство»,  положение  было  совсем  иным.  Сенат  предло¬
жил,  чтобы  в  этом  случае  в  отношении  передачи  недвижимости  при¬
нимались  во  внимание  законы  как  Финляндии,  так  и  России,  однако
в  отношении  движимого  имущества  следовало  руководствоваться
только  законами  Финляндии.
 После  такого  заключения  Сената  вопрос  был  заново  передан  в  Го¬
сударственный  совет,  где  он  был  окончательно  решен  в  1851-1852  гг.
Рассмотрение  шло  на  основании  представления  министра  юстиции,
однако  были  также  заслушаны  мнения  статс-секретаря  Польши  и
министра  статс-секретаря  Финляндии.  На  этом  этапе  А.Армфельт
одобрил  и  подписал  проект  министра  юстиции  без  каких-либо  заме¬
чаний.  На  последнем  этапе,  однако,  генерал-губернатор  А.С.Мен¬
тиков  определил  содержание  закона  в  отношении  Финляндии,  за¬
просив  до  этого  новое  заключение  Сената,  к  которому  Сенат  прило¬
жил  свой  уже  готовый  проект  документа.  А.С.Меншиков  в  общих
чертах  изложил  проект  Сената,  который  в  ряде  важных  моментов
Сличался  от  предложения  министра  юстиции.  Министру  юстиции
пришлось  почти  по  всем  пунктам  уступить  более  влиятельному,  чем

250
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 он  сам,  морскому  министру  и  генерал-губернатору  А.С.Меншикову.
В  документах  Государственного  совета  после  предложения  минист¬
ра  юстиции  значится  проект  А.С.Меншикова,  подписанный  им  22
января  1851  г.  и  вступивший  в  силу  без  изменений.  А.С.Меншикову
пришлось  в  этой  ситуации  даже  заступаться  за  своего  коллегу  А.  Ар-
мфельта,  который  уже  успел  одобрить  проект  министра  юстиции.
Заступничество  явно  было  придумано  задним  числом:  А.С.Менти¬
ков  объявил,  что  А.Армфельт  подписал  предложение  министра  юс¬
тиции,  будучи  уверенным,  что  он  одобряет  лишь  ту  часть,  которая
касается  его  самого,  и  что  генерал-губернатор,  который  находится
в  контакте  с  министром  юстиции,  позаботится  о  своей  части.
 В  своем  пространном  и  подробном  заключении  А.С.Меншиков
отстаивал  прежде  всего  свои  права,  а  также  права  своего  генерал-
губернаторства.  Поэтому  он,  в  частности,  не  одобрял  того,  что  фин¬
ляндские  губернаторы  и  российские  губернские  правления  подде¬
рживали  между  собой  прямые  контакты.  Он  отстаивал  утвержден¬
ный  в  1826  г.  порядок  переписки,  которая  должна  была  вестись  через
генерал-губернатора.  Кроме  этого,  он  отмечал,  что  завещания  долж¬
ны  были  составляться  в  соответствии  с  законами  той  страны,  в  кото¬
рой  это  делалось,  а  также  что  российский  свод  законов  не  имел
в  Финляндии  юридической  силы,  и  потому  его  положения  о  завеща¬
ниях  не  могли  применяться  на  ее  территории.  В  Финляндии  испол¬
нение  таких  завещаний  не  могло  быть  делом  губернатора,  как  пред¬
лагал  министр  юстиции,  но  требовало  решения  суда.  А.С.Меншиков
не  одобрял  также  положения,  согласно  которому  гербовый  сбор  на¬
правлялся  в  общегосударственную  казну.  Комментируя  заявление
Государственного  совета  о  том,  что  эти  законодательные  акты  явля¬
лись  временными  и  подготовку  их  долговременных  версий  следова¬
ло  поручить  в  России  отделению  кодификации,  а  в  Финляндии  —
комитету  по  кодификации,  А.С.Меншиков  отмечал,  что  это  непри¬
менимо,  по  крайней  мере,  по  отношению  к  Финляндии,  поскольку
в  Финляндии  комитет  по  кодификации  не  имел  законодательных
полномочий.
 А.С.Меншиков  также  напоминал  Государственному  совету  про
заключение  финляндского  Сената,  в  котором  отмечалось,  что  пред¬
ложение  министра  юстиции  о  подготовке  долговременных  законода¬
тельных  актов,  а  также  об  унификации  финляндских  и  российских
законов  комитетом  по  кодификации  законов  Финляндии  означало  бы
«полное  нарушение  Высочайше  подтвержденных  Финляндии  ко¬
ренных  законов,  которые  жители  страны  любят,  тем  более,  что  они,
как  и  все  хорошие  законы,  берут  начало  от  нужд  и  потребностей  на¬

Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 251
 селения  и  основываются  на  стародавних  традициях».  Со  своей  сто¬
роны  А.С.Ментиков  не  допускал  и  мысли  о  том,  что  министр  юсти¬
ции  своим  проектом  преследовал  сознательно  столь  далеко  идущие
цели,  и  был  абсолютно  уверен,  что  конструктивное  сотрудничество
министра  юстиции  и  Сената  Финляндии  способно  в  конечном  итоге
привести  к  решению,  которое  соответствовало  бы  как  общегосу¬
дарственным  законам,  так  и  законам  Финляндии.
 Хотя  министр  юстиции  вынужден  был  одобрить  все  предложен¬
ные  А.С.Меншиковым  изменения,  утвержденное  Государственным
советом  мнение,  как  отмечалось  выше,  по  некоторым  существенным
пунктам  отличалось  от  того,  что  предложил  финляндский  Сенат.
В  отношении  основного  принципа  о  том,  что  признание  законности
завещания  должно  было  происходить  в  соответствии  с  законами  той
страны,  где  определялась  законность  завещания,  —  иными  словами,
в  том,  что  составленное  финном  завещание  должно  быть  признано
законным  в  соответствии  с  финляндскими  законами,  Сенату  при¬
шлось  уступить  Государственному  совету.  Это  хорошо  видно,  если
сопоставить  содержащую  множество  оговорок  пространную  и  запу¬
танную  пятую  главу  подготовленного  Сенатом  проекта  и  ее  оконча¬
тельный  вариант,  утвержденный  Государственным  советом.  Из  окон¬
чательного  варианта  полностью  изъята  составленная  Сенатом  длин¬
ная  заключительная  часть,  содержавшая  оговорки.  При  окончатель¬
ном  вступлении  в  силу  этого  закона  в  Финляндии  А.Армфельт  пре¬
небрег  обязанностью  финляндского  министра  статс-секретаря  пред¬
ставить  отдельно  этот  общегосударственный  вопрос  применительно
к  Финляндии.  Он  отправил  на  исполнение  в  Финляндии  в  первона¬
чальном  виде  решение  Государственного  совета.  На  этот  раз  А.С.Мен¬
тиков  даже  не  пытался  внести  свои  изменения  в  эту  процедуру,  как
это  было  сделано  10  лет  назад  в  одном  схожем  случае.
 Таких  примеров  как  общего*,  так  и  общегосударственного  зако¬
нодательства  можно  привести  еще  много  —  я  сам  исследовал  более
140  случаев  применения  различных  процедур  подготовки  законов  и
постановлений.  Вместе  с  тем  уже  приведенных  примеров  достаточ¬
но,  чтобы  показать,  во-первых,  что  тезис  финских  участников  право-
в°й  полемики  рубежа  Х1Х-ХХ  вв.,  согласно  которому  одной  из  ос¬
нов  автономии  Финляндии  было  то,  что  финляндская  администра¬
ция  имела  дело  только  с  руководящими  структурами  Великого  кня¬
жества,  но  не  всей  империи,  явно  не  соответствует  действительнос¬
ти.  При  подготовке  как  совместных,  так  и  общегосударственных
 *  Для  Российской  империи  и  Великого  княжества  Финляндского.

252
 Генерал-губернаторство  1823-1861  годов
 вопросов  финляндские  должностные  лица  находились  в  самом  тес¬
ном  и  активном  контакте  с  российскими  структурами.  В  таких  дли¬
тельных  подготовительных  процессах,  как,  например,  в  случае  с  за¬
коном  1898  г.  об  исполнении  решений  судов,  поток  документов
много  раз  пересекал  реку  Раяйоки  в  обе  стороны*.  Второй  важный
вывод,  который  следует  сделать  из  этих  примеров  подготовки  зако¬
нодательных  актов  до  Февральского  манифеста  1899  г.,  заключает¬
ся  в  том,  что  во  многих  подготовительных  процедурах  российские
органы  власти  —  как  Государственный  совет,  так  и  отдельные  ми¬
нистры  —  играли  центральную  и  доминирующую  роль.  Зачастую
финляндские  должностные  лица  вынуждены  были  принимать  их
решения,  хотя  как  генерал-губернатор,  так  и  министр  статс-секре¬
тарь  отважно  и  искусно  защищали  позиции  финских  чиновников,
готовивших  соответствующие  проекты,  в  общеимперских  органах
власти.
 *  Раяйоки  —  финское  название  реки  Сестра,  протекает  по  территории  ны¬
нешней  Ленинградской  области  на  Карельском  перешейке,  в  1811-1917  гг.
образовывала  восточную  границу  Великого  княжества  Финляндского  в  со¬
ставе  Российской  империи.

ГОСУДАРСТВО

БОЛЬШОЙ  ПОВОРОТ,  СВЯЗАННЫЙ  С  КРЫМСКОЙ  войной
Е  СМЕНОЙ  МОНАРХА.  ФИНЛЯНДСКАЯ  ПРОВИНЦИЯ
СТАНОВИТСЯ  ГОСУДАРСТВОМ
 «Чудесный»  год  1861-й:
 КОГДА  ФИНЛЯНДСКОЕ  ГОСУДАРСТВО  БЫЛО  ЗАМЕЧЕНО
 Вступление  на  престол  Александра  И,  сменившего  Николая  I,
было  важным  событием,  значение  которого,  однако,  преувеличива¬
ется.  Николай  I,  как  уже  много  раз  отмечалось,  был  сильным  и  даже
жестким  государем,  считавшим  идеалом  государственного  устройс¬
тва  военную  систему,  построенную  на  дисциплине  и  четкой  иерар¬
хии.  В  Александре  II  обычно  видят  «либерала»  до  такой  степени,
что  в  одной  финской  диссертации  «либеральный  период»,  начав¬
шийся  с  1856  г.  во  всей  империи  и  в  том  числе  в  Финляндии,  объяс¬
нялся  исключительно  «либерализмом»  Александра  II.  Действитель¬
но,  он  во  многом  отличался  от  своего  предшественника,  будучи  вос¬
питан  как  известным  своими  реформами  М.М.  Сперанским,  так  и
поэтом  и  писателем  В.А.Жуковским.  Превознося  «либерализм»
Александра  II,  забывают,  однако,  о  том,  что  его  реформы  были,  по
сУти,  вынужденными  уступками,  обусловленными  поражением  Рос¬
сии  в  Крымской  войне  и  последовавшим  за  этим  временным  ослаб¬
лением  режима.  Пожалуй,  наиболее  показательной  в  этом  плане  яв¬
ляется  известная  фраза  Александра  II  относительно  реформы  кре¬
постного  права,  что  лучше  начать  ее  сверху,  прежде  чем  она  про¬
изойдет  бесконтрольно  снизу.  Как  потом  оказалось  на  практике,
эпоха  реформ  была  ограниченной  и  временной.  Когда  еще  во  време¬
ня  Александра  II  стало  укрепляться  революционное  движение,  пра-
вительство  ужесточило  свою  политику  и  уменьшило  «либерализм».
Это  касалось  также  и  Финляндии.

256
 Финляндская  провинция  становится  государством
 Александр  II  считается  в  Финляндии  не  только  «либералом»,  но
и  конституционным  правителем.  Однако  он  не  был  тем  конституци¬
онным  монархом,  каким  его  рисуют  в  финской  исторической  лите¬
ратуре.  Подтверждением  тому  может  служить,  например,  данный
им  в  1865  г.  ответ  на  предложение  одного  представителя  русского
дворянства*  о  конституции  для  России:  «Чего  вы  хотите?  Конститу¬
ционного  образа  правления?»  Получив  утвердительный  ответ,  им¬
ператор  продолжил:  «И  теперь  вы,  конечно,  уверены,  что  я  из  ме¬
лочного  тщеславия  не  хочу  поступиться  своими  правами!  Я  даю
тебе  слово,  что  сейчас,  на  этом  месте,  я  готов  был  бы  подписать
какую  угодно  конституцию,  если  бы  был  убежден,  что  это  полезно
для  России.  Но  я  знаю,  что  сделай  я  это  сегодня,  и  завтра  Россия
распадется  на  куски».
 Это  высказывание  императора  вовсе  не  означает,  что  он  терпеть
не  мог  уже  имевшиеся  в  империи  учреждения  народного  представи¬
тельства.  Именно  он  «оживил»  финляндский  сейм.  В  этой  связи  сле¬
дует  отметить  открытие  исследователя  Н.Хеншалла  (в  книге  «Миф
абсолютизма»,  1992  г.)  о  том,  что  во  времена  либерализма  из  абсо¬
лютизма  сделали  миф,  в  соответствии  с  которым  власть  монарха
представлялась  как  не  имеющая  никаких  ограничений.  На  самом
деле  даже  власть  абсолютного  монарха  —  это  касается  и  России  —
была  ограничена  многими  общественными  корпорациями  с  их  пра¬
вами  и  привилегиями.  Еще  М.М.Сперанский  учил  царевича  Алек¬
сандра,  что  в  «чистой  монархии»,  каковую  представляла  собой  Рос¬
сия,  были  «совещательные  институты»,  которые  давали  государю
свои  советы.
 Одним  из  доказательств  конституционности  Александра  II  пола¬
гают  то,  что  сказал  ему  А.  Армфельт  при  представлении  на  подписа¬
ние  императорской  грамоты.  Когда  император  засомневался  (как  это
в  свое  время  произошло  и  с  Николаем  I  в  1825  г.),  А.  Армфельт  ска¬
зал  ему  (это  описано  в  мемуарах  графини  Армфельт  в  1873  г.):  «Sire,
si  Vous  ne  voulez  pas  être  un  Monarque  constitutionel,  ne  signez  pas»**.
На  мой  взгляд,  этот  эпизод  следует  трактовать  вовсе  не  так,  как  это
всегда  делали  финские  исследователи.  Когда  император  не  стал  под¬
писывать  грамоту  до  тех  пор,  пока  собственноручно  не  вычеркнул
из  нее  выражение  «по  конституциям»,  заменив  его  словами  «по  пре-
 *  Звенигородского  уездного  предводителя  дворянства;  далее  цитиру¬
ется  по  книге  М.М.Бородкина  «История  Финляндии.  Время  императора
Александра  II»  с  сохранением  орфографии  источника.
 **  «Ваше  Величество,  если  Вы  не  желаете  быть  конституционным  монар¬
хом,  то  не  подписывайте»  (франц.).

Финляндская  провинция  становится  государством
 257
 ясним  установлениям»,  то  это,  на  мой  взгляд,  позволяет  сказать,  что
он  не  желал  быть  в  Финляндии  «конституционным»  правителем.
Внеся  эти  изменения  в  оригинал  на  русском  языке,  император  при¬
казал  А.Армфельту  перенести  их  и  в  версию  на  шведском  языке.
При  этом  переносе  А.Армфельт  допустил  невольную  или  намерен¬
ную  ошибку.  Он  перевел  слова  «по  прежним  установлениям»  как
«enligt  detta  Lands  Forfattning»*,  где  слово  «forfattning»  вполне  мож¬
но  трактовать  как  законодательный  акт  или  конституцию.  Этот  оши¬
бочный  перевод  сохранялся  впоследствии  и  в  шведских  текстах
«удостоверений»  Александра  III  и  Николая  II.  М.М.Бородкин  ут¬
верждает,  что  при  этом  А.Армфельт  сказал  также  императору,  что
его  отказ  подписать  грамоту  приведет  к  утрате  Финляндией  ее  пре¬
жних  прав.1
 В  эпоху  Александра  II  «партии»  получили  более  значимую  роль
в  управлении  государством,  чем  во  времена  Николая  I.  Из  бывшей
«германской  партии»  выросла  партия  явно  консервативного  толка,
которая  отстаивала  привилегии  как  свои,  так  и  русского  дворянства,
а  также  выступала  против  отмены  крепостного  права  и  других  ре¬
форм.  Ее  наиболее  видными  представителями  были  бывший  гене¬
рал-губернатор  Риги  и  главный  начальник  Третьего  отделения  импе¬
раторской  канцелярии  (то  есть  жандармской  службы)  П.  А.  Шувалов,
министры  внутренних  дел  П.  А.Валуев  и  А.Е.Тимашев,  а  также  при¬
балтийский  генерал-губернатор  П.П.Альбединский.
 Новой  партией  стала  выступавшая  за  реформы  «демократичес¬
кая  партия».  Ее  наиболее  видными  представителями  были  братья
Н.А.и  Д.  А.Милютины,  великий  князь  Константин  Николаевич,  ми¬
нистр  просвещения  А.В.Головнин,  а  также  министр  иностранных
Дел  князь  А.М.Горчаков.  Партия  с  антипатией  относилась  к  прибал¬
тийскому  немецкому  дворянству  и  была  заинтересована  в  подде¬
ржке  правительства  со  стороны  не  только  дворян,  но  и  других  со¬
словий.  Она  позитивно  воспринимала  существовавшие  на  тот  мо¬
мент  органы  народного  представительства,  в  том  числе  финлянд¬
ский  сейм,  а  также  высказывалась  за  введение  той  или  иной  систе¬
мы  народного  представительства  также  в  самой  России.  Когда  «сла¬
вянофильская  партия»  еще  только  начинала  формироваться,  для
Финляндии  ситуация  была  наиболее  благоприятной:  «германская
партия»  стояла  на  страже  ее  привилегий,  а  «демократическая  пар¬
тия»  поддерживала  развитие  ее  государственности,  в  том  числе  со¬
зыв  сословного  сейма.
 *  «По  конституции  этой  страны»  {швед.).

258
 Финляндская  провинция  становится  государством
 «Персональное  правительство»  Александра  II
 Эпоху  Александра  II  в  истории  Великого  княжества  Финляндско¬
го  можно  назвать  также  эпохой  Александра  Армфельта  и  Эмиля
Шернваля-Валлена  или,  сокращенно,  «эпохой  нового  Армфельта».2
Прежняя  эпоха  —  это,  естественно,  время  Г.М.Армфельта.  Хотя  ге¬
нерал-губернатор  Ф.В.фон  Берг  какое-то  время  еще  был  в  силе,  и
А.Армфельту  пришлось  вести  с  ним  борьбу,  но  когда  А.Армфельт
в  1861  г.  одержал  в  ней  победу,  то  вначале  он  сам,  а  затем  и  его  по¬
мощник  Э.Шернваль-Валлен  стали  пользоваться  явно  большей  бла¬
госклонностью  императора,  чем  генерал-губернаторы.  Особенно
явной  такая  ситуация  была  во  времена  П.И.Рокасовского  в  1861—
1866  гг.,  хотя,  например,  в  ходе  денежной  реформы  П.И.Рокасовс-
кому  нередко  удавалось  склонить  императора  на  свою  сторону.
А.Армфельт  и  Э.Шернваль-Валлен  смогли,  однако,  одолеть  и
П.И.Рокасовского,  прибегнув  к  помощи  Комитета  финляндских  дел.
Утверждают,  что  А.Армфельту  и  Э.Шернвалю-Валлену  удалось
сместить  П.И.Рокасовского  с  его  должности  в  порядке  некой  мести
за  те  успехи,  которых  генерал  добился  в  провале  планов  по  приня¬
тию  новой  формы  правления  и  проведению  сенатской  реформы.  Го¬
ворят,  что  А.Армфельт  заявил  П.И.Рокасовскому  «Eh  bien,  mon  gen¬
eral!  Vous  partez,  et  moi  —je  reste»*.
 Однако,  как  уже  было  отмечено,  вначале  А.Армфельту  нужно
было  убрать  со  своего  пути  генерал-губернатора  Ф.В.фон  Берга.
У  него,  как  и,  например,  у  А.А.Закревского  была  энергичная  и  ак¬
тивная  манера  ведения  дел.  Даже  чрезмерно  активная,  так  что  им¬
ператор,  по  рассказам  А.Армфельта,  нервничал,  когда  Ф.В.фон
Берг  бомбардировал  его  посланиями  и  меморандумами.  За  эту  чрез¬
мерную  суетливость  Ф.В.фон  Берг  и  приобрел  прозвище  «Фьескен-
берг»**.  В  первую  очередь  он  озаботился  тем,  что  значительно  уси¬
лил  генерал-губернаторскую  канцелярию  и  укрепил  свои  позиции
в  Сенате.  В  Санкт-Петербурге  он  бывал  часто  и  охотно  пользовался
свои  правом  личного  доклада  государю.  Докладные  записки
Ф.В.фон  Берга,  составленные  в  виде  писем  с  пометкой  «По  Фин¬
ляндии»,  которые  он  посылал  из  Хельсинки,  по  форме  напоминали
военные  приказы:  приказал,  собрал,  учредил,  дал  поручение  и  т.д.
Министру  А.Армфельту  было  совсем  непросто  изменять  их  или  ос¬
 *  «Вот  так,  мой  генерал!  Вы  уходите,  а  я  —  я  остаюсь»  (франц.).
 **  Букв.  «Суетливый  Берг»,  от  шведского  fjâska  —  «суетиться,  хлопо¬
тать».

Финляндская  провинция  становится  государством
 259
 тавлять  без  доклада.  Когда  император  посещал  Хельсинки,  Ф.В.фон
Берг,  конечно  же,  использовал  ситуацию  в  своих  интересах.  Хотя
вначале  Ф.  В.  фон  Берг  превозносил  свое  доброе  сотрудничество  с  Се¬
натом,  со  временем  у  него  стали  возникать  и  конфликты,  в  особен¬
ности  с  Л.Г.фон  Гартманом.  Кроме  того,  Ф.В.фон  Берг  собрал  такой
Сенат,  который  его  устраивал.  Хорошим  партнером  для  него  стал
Фабиан  Лангеншёльд,  однако  и  с  Ю.М.Норденстамом  он  находил
общий  язык.
 А.Армфельт  получил  возможность  «свалить»  Ф.В.фон  Берга  при
поддержке  Комитета  финляндских  дел  из-за  ситуации,  возникшей
вокруг  январской  комиссии,  учрежденной  в  1861  г.  Эту  комиссию
создали  для  того,  чтобы  она  готовила  вопросы  для  будущего  сейма,
однако  в  Финляндии  многие  опасались,  что  комиссия  заменит  собой
сейм.  Такие  мнения  привели  к  неприятию  и  даже  манифестациям,
но  одновременно  это  способствовало  расширению  конституционно¬
го  сознания  в  обществе.  Вину  за  учреждение  комиссии  и  вызванное
ею  смятение  умов  возложили  на  Ф.В.фон  Берга,  и  ему  не  оставалось
ничего  другого,  как  подать  в  отставку.  На  прощание  Ф.В.фон  Берг
сказал  своим  финским  подчиненным:  «Спите  спокойно,  господа».
 После  П.И.Рокасовского  А.Армфельт  и  его  помощник  хотели  бы
видеть  генерал-губернатором  кого-нибудь  из  великих  князей,  однако
им  пришлось  довольствоваться  посланником  в  Берлине  графом  Ни¬
колаем  Владимировичем  Адлербергом.  Этот  граф  вел  себя  как  князь.
Он  организовывал  блистательные  празднества,  в  том  числе  регуляр¬
ные  новогодние  обеды  для  Сената.  Он  также  требовал  от  своих  под¬
чиненных  оказания  ему  различных  почестей.  Они  должны  были
встречать  и  провожать  его  на  вокзале,  когда  граф  ездил  в  Санкт-Пе¬
тербург.  Он  хотел  проживать  в  императорском  дворце,  так  как  дом
генерал-губернатора  был  для  него  слишком  скромным.  Несмотря  на
энергичные  попытки  Э.Шернваля-Валлена  организовать  такую  сме¬
ну  резиденции,  добиться  этого  не  удалось.  Генерал-губернатор
Н.В.Адлерберг  был  столь  же  близким  фаворитом,  как  и  А.Арм¬
фельт.  Когда  Н.В.Адлерберг  стал  в  1866  г.  генерал-губернатором,
его  отец  Владимир  Адлерберг  был  министром  двора,  а  брат  Алек¬
сандр  получил  назначение  на  эту  же  должность  в  1869  г.  Николай
Адлерберг  еще  в  1838  г.  был  назначен  флигель-адъютантом  импера¬
тора.  Он  также  был  камергером  двора  и  входил  в  свиту  Его  Импера¬
торского  Величества  с  1855  г.  Кроме  того,  он  был  другом  детства
императора,  который  к  тому  же  был,  похоже,  весьма  увлечен  Краси¬
ной  женой  Н.В.  Адлерберга.  Александр  II  был  известен  своими  мно¬
гочисленными  романтическими  похождениями.  С  Н.В.Адлербергом

260
 Финляндская  провинция  становится  государством
 у  императора  возникли  такие  же  дружеские  отношения,  как  и  с  А.  Ар-
мфельтом.  Ближайшим  советчиком  Н.В.Адлерберга  в  финских  де¬
лах  был  не  кто  иной,  как  помощник  А.Армфельта  Э.Шернваль-Вал-
лен.  Про  последнего  следует  сказать,  что  он  буквально  навязал  ново¬
му  генерал-губернатору  финские  конституционные  воззрения,  кото¬
рых  придерживался  вместе  с  А.Армфельтом.  Впоследствии  эти  два
фаворита  действовали  в  атмосфере  сотрудничества  и  взаимопони¬
мания,  продвигая  финские  интересы  в  Санкт-Петербурге.  Это  каса¬
лось  как  ситуации  с  уставом  о  воинской  повинности,  так  и  подготов¬
ки  сеймового  устава.  Н.В.Адлерберг  даже  отмечал,  что  силовой
дуэт,  который  он  образует  вместе  с  А.Армфельтом,  может  справить¬
ся  с  любым  из  министров  империи.  Эти  слова  были  недалеки  от  ис¬
тины,  как  подтверждают  многие  практические  примеры,  в  том  числе
подготовка  и  утверждение  регламента  сейма  и  устава  о  воинской  по¬
винности.  Н.В.Адлерберг  и  А.Армфельт  вели  между  собой  актив¬
ную  переписку,  содержание  которой  доводилось  и  до  сведения  им¬
ператора.  Между  Н.В.Адлербергом  и  А.Армфельтом  возникали,
безусловно,  и  разногласия,  которые,  однако,  сглаживались  при  со¬
действии  Комитета  финляндских  дел.  В  активный  период  Н.В.Ад¬
лерберга  Комитет  служил  в  такой  же  степени  инструментом  для
него,  как  и  для  А.Армфельта.  Н.В.Адлерберг  зачастую  принимал
участие  в  заседаниях  Комитета,  когда  на  них  рассматривались  важ¬
ные  вопросы.  После  того,  как  в  1872  г.  Н.В.Адлерберг  пережил  тя¬
желый  инфаркт,  от  которого  впоследствии  так  и  не  оправился,  А.Ар¬
мфельт  до  самой  своей  смерти  в  1876  г.  играл,  несомненно,  ключе¬
вую  роль  в  финских  делах.  На  Э.Шернваля-Валлена,  ставшего  его
преемником,  также  перешла  часть  достигнутого  А.Армфельтом  по¬
ложения  и  симпатий.
 Н.В.Адлерберг  стремился  сблизить  Финляндию  с  Россией  мяг¬
кими  средствами,  продвигая  в  Финляндии  русскую  культуру,  теат¬
ральные  представления  и  художественные  выставки.  Говорят,  что  он
считал  русификацию  Финляндии  невозможной.  Он  основал,  однако,
русский  лицей  для  подготовки  чиновников,  владевших  русским  язы¬
ком.  В  целом  его  политику  нельзя  назвать  особо  удавшейся.  Он  пы¬
тался  продвигать  автономию  Финляндии,  не  поддерживая  при  этом
финский  национализм,  а  его  аристократический  образ  жизни  и  пок¬
ровительственное  (из  лучших  побуждений)  отношение  не  получали
одобрения  у  нового,  молодого  поколения.
 Отношения  А.Армфельта  с  новым  государем  Александром  II
были  значительно  более  близкими,  чем  с  Николаем  I.  Корни  этой
близости  уходят  во  времена,  когда  Александр  был  наследником  пре¬

Финляндская  провинция  становится  государством
 261
 стола.  Тогда  А.Армфельт  был  вице-канцлером  Хельсинкского  уни¬
верситета,  а  Александр  —  его  канцлером.  Поскольку  Николай  I  вос¬
питывал  своего  сына  таким  образом,  чтобы  он  мог  замещать  импе¬
ратора  в  его  отсутствие,  А.  Армфельту  уже  тогда  приходилось  докла¬
дывать  Александру  о  финских  делах.  Собрание  писем  А.  Армфельта
является  хорошим  свидетельством  близких  и  доверительных  отно¬
шений  между  императором  и  его  финским  министром.  Постоянная
связь  между  ними  поддерживалась  посредством  докладов,  а  в  иных
случаях  —  писем,  записок  и  заметок,  даже  резолюций  на  полях  раз¬
личных  документов.  Примечательно,  что  достаточно  часто  импера¬
тор  заранее  выражал  радость  по  поводу  их  предстоящей  встречи.
А.Армфельт  постоянно  и  аккуратно  информировал  императора  о  со¬
стоянии  дел  в  Финляндии  с  помощью  памятных  записок  и  устных
докладов,  переводя  статьи,  выступления,  меморандумы  и  даже  част¬
ные  послания  для  прочтения  императору.  Так  же,  как  император
не  предпринимал  никаких  мер,  касающихся  Финляндии  и  интересов
России,  не  выслушав  прежде  этого  своего  соответствующего  минис¬
тра,  не  предпринимал  он  и  никаких  шагов  в  отношении  Финляндии,
не  выслушав  А.  Армфельта,  а  затем  Э.Шернваля-Валлена.
 Укрепление  позиций  министра  статс-секретаря  ознаменовало  на¬
значение  нового  помощника  Эмиля  Шернваля-Валлена  в  1857  г.  Это
произошло  в  том  же  году,  когда  А.Армфельт  получил  в  качестве  но¬
вого  инструмента  Комитет  финляндских  дел.  Отношения  Э.Шерн¬
валя-Валлена  с  Александром  II  также  были  близкими  еще  до  его
вступления  на  престол.  Они  служили  вместе  плечом  к  плечу  в  Пав¬
ловском  гвардейском  полку  и  были,  таким  образом,  старыми  товари¬
щами  по  оружию.  Об  этой  их  дружбе  император  вспомнил  сразу  же,
когда  Э.Шернваль-Валлен  прибыл  к  нему  на  первую  аудиенцию
после  своего  назначения.  Помимо  дружеских  отношений  с  импера¬
тором,  у  нового  помощника  министра  были  хорошие  связи  в  Санкт-
Петербурге  и  в  высших  кругах,  приближенных  ко  двору.  Установить
их  ему  помогла  его  сестра  Аврора  Карамзина.  Важным  контактом
был  министр  иностранных  дел  А.М.Горчаков,  а  после  него  —  ми¬
нистр  финансов  М.Х.Рейтерн.  О  том,  что  Э.Шернваль-Валлен  дейс¬
твительно  был  фаворитом  императора,  свидетельствует  тот  факт,  что
статс-секретарем  при  императоре  он  стал  в  1863  г.,  то  есть  на  десять
лет  раньше,  чем  его  начальник  А.Армфельт.  Хорошим  подтвержде¬
нием  близости  финляндских  представителей  к  императору  может
служить  список  приглашенных  на  один  из  императорских  обедов.
Помимо  императора,  А.Армфельта  и  Э.Шернваля-Валлена  в  него
в°нхли  императорский  адъютант,  А.Рейтерн,  граф  А.К.Толстой,  а

262
 Финляндская  провинция  становится  государством
 также  дипломат  А.Рибопьер.  После  трапезы  государь  курил  кальян,
а  гости  сидели  вокруг  него,  как  ученики  вокруг  Иисуса.  Финляндия
была  действительно  хорошо  представлена  в  этом  узком  кругу.  С  та¬
кими  связями  министр  статс-секретарь  легко  получал  сверху  столь
важную  для  него  информацию.
 А.Армфельт  и  Э.Шернваль-Валлен  дополняли  друг  друга,  обра¬
зуя  эффективную  команду.  А.Армфельт  был  осторожным  царедвор¬
цем,  который  всегда  стремился  выяснить  мнение  императора  пре¬
жде,  чем  докладывал  ему  вопросы.  Выработанная  А.Армфельтом  на
основе  практического  опыта  тактика  сводилась  к  тому,  что  ни  на  им¬
ператора,  ни  на  генерал-губернатора  никогда  нельзя  было  оказывать
давление.  Доклад  следовало  делать  в  подходящий  для  этого  момент,
а  при  необходимости  можно  было  и  отложить.  Э.Шернваль-Валлен,
с  другой  стороны,  был  смелым  и  даже  бесцеремонным  солдатом.  Он
даже  критиковал  своего  начальника  за  излишнюю  осторожность,
побуждал  его  к  действиям  и  сам,  уже  став  министром,  не  боялся
идти  на  явный  риск.
 Э.Шернваль-Валлен,  тем  не  менее,  высоко  ценил  А.Армфельта  и
превозносил  его  даже  в  своей  личной  переписке.  Уже  с  конца  1860-х
гг.  и  вплоть  до  болезни  А.Армфельта  его  служебные  обязанности
все  больше  переходили  к  его  помощнику.  Затем,  когда  Э.Шернваль-
Валлен  стал  министром,  он  получил  в  помощники  весьма  способно¬
го  Казимира  Пальмрота.  Для  Э.Шернваля-Валлена  это  было  более
чем  кстати  —  как  чиновник  и  министр  он  вовсе  не  обладал  теми
достоинствами,  какие  ему  впоследствии  приписывали  в  силу  репу¬
тации.  Он  был  более  способным  военным,  нежели  чиновником.  Как
министр  он  зачастую  был  просто  беспомощен,  что  отмечали  даже
его  подчиненные  в  канцелярии.  Когда  он  начал  болеть,  ответствен¬
ность  все  больше  перекладывалась  на  плечи  К.  Пальмрота.  Напри¬
мер,  такой  важный  вопрос,  как  устав  о  воинской  повинности  1878  г.,
императору  представлял  К.Пальмрот.  Как  бесцеремонный  солдат,
Э.Шернваль-Валлен  зачастую  шел  на  такие  риски,  которых  А.Арм-
фельт  на  его  месте  смог  бы  мудро  избежать,  и  тем  самым  ставил
императора  в  сложное  положение.  Он  мог  пойти  и  напрямую  доло¬
жить  императору  какой-нибудь  вопрос  до  того,  как  тот  имел  возмож¬
ность  получить  на  этот  счет  достаточно  информации  от  других  ми¬
нистров.  В  этом  случае  возникала  ситуация,  которую  А.Армфельт
в  своих  мемуарах  прямо  называл  «скандальной»  —  императору  при¬
ходилось  изменять  уже  принятое  решение.
 Ярким  примером  такой  солдатской  смелости  Э.Шернваля-Вал¬
лена  был  некий  план  «переворота»  на  том  этапе,  когда  казалось,  что

Финляндская  провинция  становится  государством
 263
 в  ближайшие  годы  созвать  сейм  не  представится  возможным.  Он
планировал  передачу  некоторых  полномочий  сейма  Сенату.  Кроме
того,  он  хотел  заменить  генерал-губернатора  (Ф.В.фон  Берга)  на  бо¬
лее  подходящего  и  сделать  из  этой  должности  нечто  вроде  поли¬
цмейстера,  лишенного  гражданских  функций.
 *  *  *
 Николай  I  как  бы  заморозил  существовавшую  в  Финляндии  ситу¬
ацию,  в  результате  чего  в  финском  обществе  стало  подспудно  накап¬
ливаться  ожидание  перемен.  Такие  настроения  оказались  неожидан¬
но  выплеснуты  на  поверхность  после  поражения  России  в  Крымс¬
кой  войне,  а  также  в  связи  с  реформами  Александра  II.  В  этой  связи
надо  отдать  должное  заслугам  исследователя  Л.Крусиус-Аренберг,
которая  в  своей  диссертации  первой  обнаружила,  что  национализм  и
либерализм  вырвались  в  Финляндии  на  поверхность  лишь  после
Крымской  войны,  а  не  в  ходе  сейма  в  Порвоо  в  1809  г.  Показательно
уже  само  название  ее  диссертации:  «Всплеск  национализма  и  либе¬
рализма  в  политической  жизни  Финляндии  в  1856-1863  гг.»
(1934  г.).
 К  уже  упомянутому  следует  добавить  также  то,  что  император
Александр  II  внимательно  оберегал  «единство  и  неделимость  госу¬
дарства»,  которые  после  второго  польского  восстания  1863  г.  стали
в  России  своеобразной  государственной  программой.  Поэтому  он
часто  писал  на  полях  поступающих  из  Финляндии  докладных  нот:
«Вопрос  следует  решать  таким  же  образом,  как  и  в  прибалтийских
провинциях».  В  ходе  посещения  Сената  Финляндии  в  марте  1856  г.
император  напомнил  «господам»  сенаторам,  что  они  являются  чле¬
нами  большой  семьи  народов,  во  главе  которой  стоит  он  сам.  Уже
жесткое  и  безжалостное  подавление  польского  восстания  говорит  о
том,  что  правительство,  несмотря  на  свою  слабость,  не  намерено
было  уступать.  Напротив,  после  военного  поражения  и  ослабления
своего  влияния  правительство  испытывало  насущную  потребность
показать  свою  силу  как  внутри  страны,  так  и  за  ее  пределами.  Поэ¬
тому  когда  в  1863  г.  в  Финляндии  был  наконец-то  созван  сословный
сейм,  правительство  одновременно  организовало  в  Хельсинки  боль¬
шой  военный  парад,  продемонстрировав  тем  самым  свою  силу.  На¬
ряду  с  этим,  в  Финляндии  был  ужесточен  жандармский  контроль.
С  1857  г.  была  введена  практика  регулярных  докладов  об  обществен¬
на:  настроениях,  а  с  1875  г.  —  регулярных  политических  обзоров.
Должность  штаб-офицера  была  введена  еще  в  1829  г.,  и  во  время

264
 Финляндская  провинция  становится  государством
 Эпоха  фаворитов  Александра  II  и  быстрого  развития
финляндской  ГОСУДАРСТВЕННОСТИ  (1861-1881  ГГ.)
 Император  Александр  II  (портрет
из  книги  М.М.Бородкина,  с.  4).  После
поражения  в  Крымской  войне  новое
руководство  России  было  вынуждено
пойти  на  преобразования,  являвшие¬
ся  по  своей  сути  уступками.  Важней¬
 шей  из  них  для  России  стала  отмена
крепостного  права  в  1861  г.,  а  для
Финляндии  —  созыв  сейма  в  1863  г.
Из-за  этих  реформ  императора  Алек¬
сандра  II  стали  даже  называть  «ли¬
бералом»,  хотя  таковым,  в  тогдаш-

Финляндская  провинция  становится  государством
 265
 ¿///  ///’/¿///г/  ///  '/
 ,  ,^М  4/////  <'Г  *  ////. 	/  ////С/
 //У//  //.  /,  у  ///’/■/'//  //;
 /№?
 X
 !:  ¿Л
 кХар  £/,//  /  /  'Пн  мм  рлл/ш
цл.ж/н.гЛ’П  'шл 	/  Н
 Фих  (,ллн  кк  и  <.  (шпр  и>  '/ш-и
 СШЛПЛ-ММ 	и  ¿-ГеМ/Уъ 	Л*)  /у  #64/ЛЛГНШМ*  $€0*ЛЖ44М’
 Л.  Л',.,,- 	л.  Ц/Ш1 	УН  #¿11  хХбУЛЖШЛ-
 /у/УЛ  ЛКрил./ил/<жлнлл  хмЛ  глз  илЪннгш
-  ш-прл  и  4*и:Л>№  КрЛХЛ-^  ХХуЛхШЛЛХЛк
Жширлмпяржлшлу  Х&УЛШЛЛ
 (У'Р'% 	¿'/■¿'Г* 	*  -, 	_..  .
 ^ 	СУУЫлр  улнх  /лргЛАх.л  лЛлих  ¿УХуул/)-
 <-  /£'<•„;
 •/к.«
 УШЛЛУЛЛ,  моУких&лггл»  $1/н-*л  лнХс-кх
 нем  европейском  понимании  данного
термина,  он  не  являлся.  Он  также
был,  особенно  после  польского  вос¬
стания,  хранителем  единства  и  неде¬
лимости  державы,  о  чем  не  раз  напо¬
минал  также  и  финнам.  Потеряв  тер¬
пение  из-за  какого-нибудь  необду¬
манного  финского  шага,  он  мог  на¬
помнить,  что  Финляндия  является
лишь  маленькой  Польшей.  Бросает¬
ся  в  глаза,  что  на  полях  докладных
записок  по  финляндским  делам  он
часто  отмечал,  что  вопрос  следует
 решать  либо  таким  же  образом,  как  и
в  империи  в  целом,  либо  как  в  при¬
балтийских  губерниях.  На  основании
опыта,  полученного  в  ходе  финансо¬
вой  реформы,  Ю.В.Снельман  отме¬
чал,  что  император  не  решал  ни  од¬
ного  вопроса,  который  касался  инте¬
ресов  России,  не  выслушав  предва¬
рительно  мнение  соответствующего
российского  министра.
 Вверху  представлены  пометки,
сделанные  Александром  II  на  до¬
кладной  записке  финляндского

266
 Финляндская  провинция  становится  государством
 Статс-секретариата,  подчеркиваю¬
щие  необходимость  обеспечения
единства  империи  (подчеркивания
сделаны  рукой  императора;  см.  так¬
же  ранее  пометки  к  закону  о  воинс¬
кой  повинности  1878 	г.).  Когда
 в  1864  г.  в  Финляндии  планировали
ввести  метрическую  систему,  импе-
 ратор  отметил  на  записке  (№234):
«Я  решительно  на  все  это  несогла¬
сен.  Меры  и  весы  должны  оставаться
одинаковыя  во  всей  империи»  (со¬
хранена  орфография  первоисточни¬
ка.—  Прим,  перев.).  Поэтому  пере¬
ход  на  метрическую  систему  был  от¬
ложен  до  начала  1887  г.
 войны*  на  нее  был  назначен  энергичный  полковник  А.Тобиесен  из
Прибалтики,  который  дослужился  до  генерал-майора  и  занимал  эту
должность  до  своей  смерти  в  1885  г.  При  нем  этот  институт  был
преобразован  в  жандармское  управление.
 Как  уже  было  отмечено,  значение  вышеупомянутого  поворота,
связанного  с  поражением  в  Крымской  войне  и  его  последствиями,
в  финской  исторической  литературе  либо  полностью  игнорируется,
либо  недооценивается.  Каковы  же  были  эти  последствия?  Прежде
всего,  Россия  перестала  быть  могучим  европейским  государством,
которым  она  стала  благодаря  победам  над  Наполеоном.  Более  не  нуж¬
но  было  оказывать  ей  столь  же  глубокого  уважения  и  бояться  ее
так  же,  как  во  времена  Николая  I.  Одновременно  уменьшилось  жела¬
ние  сблизить  Финляндию  с  Россией,  причем  не  только  уменьшилось,
но  и  трансформировалось  в  стремление  добиться  как  можно  боль¬
шего  отделения  Финляндии  от  России.  Одним  из  малозначительных,
но  весьма  красноречивых  подтверждений  таких  трансформаций  мо¬
жет  служить,  в  частности,  то,  что  на  лекциях  профессора  Якова  Гро¬
та  по  русскому  языку  в  Хельсинкском  университете  почти  не  оста¬
лось  слушателей.  Россия  и  ее  язык  уже  не  считались  важными.  Об
этом  Август  Шауман  ярко  и  живо  написал  в  своих  воспоминаниях.
На  это  же  указывало  и  то,  что  студенческое  объединение  Хельсинк¬
ского  университета  начало  вести  переписку  со  своими  собратьями
в  Санкт-Петербурге  на  латинском,  а  не  на  русском  языке.  Эта  смена
настроений  по  отношению  к  России  от  благоприятных  до  негатив¬
ных  была  необычайно  быстрой  и  радикальной.  Частично  это  было
также  вопросом  разных  поколений.  Если  еще  в  1855  г.  своеобразный
предводитель  «старой  гвардии»  Л.Г.фон  Гартман  писал:  «Счастьем
 *  Крымской.

Финляндская  провинция  становится  государством
 267
 моей  Родины  является  принадлежать  России»,  то  уже  следующее  за
ним  поколение  явно  и  демонстративно  повернулось  к  России  спи¬
ной.  Для  него  Россия  олицетворяла  лишь  реакцию  и  варварство,
с  чем  не  хотелось  иметь  ничего  общего.
 Примечательным  было  также  всестороннее  ослабление  контро¬
ля,  которым  сопровождалась  смена  императора.  3.  Топелиус  в  своем
знаменитом  стихотворении  сравнил  эти  перемены  с  ледоходом  на
реке  Оулу.  Хотя  законы  о  цензуре  1829  г.  и  1850  г.  по-прежнему  со¬
храняли  силу,  на  практике  под  давлением  обстоятельств  цензоры
вынуждены  были  позволять  почти  полную  свободу  мнений  в  газе¬
тах,  памфлетах  и  книгах.  Поразительно,  но  уже  в  1865  г.  в  Финлян¬
дии  смогли  принять  закон  о  свободе  печати.  Вместе  с  тем  характер¬
ным  для  тогдашнего  изменчивого  времени  было  и  то,  что  в  1867  г.
было  издано  постановление,  вновь  вернувшее  предварительную
цензуру.  Однако  эта  временная  свобода  мнений  и  высказываний,  су¬
ществовавшая  с  1856  по  1867  гг.,  оказалась  вполне  достаточной  и
решающей  для  наиболее  важного  явления  —  свободной  публичной
дискуссии  о  том,  является  ли  Финляндия  провинцией  или  государс¬
твом.  Поскольку  ее  практически  однозначным  итогом  было  мнение
в  пользу  государства,  Финляндия  действительно  превратилась  из
провинции  в  государство.  Но  уже  в  данной  связи  предложу  читате¬
лю  смелый  тезис  о  том,  что  учение  о  финском  государстве,  отде¬
льном  от  России,  существовало  и  развивалось  лишь  в  воображении
финнов.  В  реальности  это  был  не  более  чем  национальный  миф.
 Резкий  поворот  1861  года  —  когда
Финляндия  ВНЕЗАПНО  СТАЛА  ГОСУДАРСТВОМ
 Год  1809-й  в  Финляндии  принято  называть  «чудесным  годом»
(annus  mirabilis),  поскольку,  в  соответствии  с  общепринятым  пред¬
ставлением,  доминировавшим  в  течение  долгого  времени,  именно
на  «сейме»  в  Порвоо  в  1809  г.  было  заключено  «государственное
соглашение»  и  тем  самым  создано  финское  «государство».  Как  я
Уже  пытался  по  мере  моих  возможностей  показать  в  том  числе  в  кни¬
ге  «От  провинции  до  государства»,  это  общепринятое  представле¬
ние  не  соответствует  действительности.  Если  в  том  году  и  было
с°здано  какое-либо  «государство»,  то  произошло  это  лишь  осенью,
к°гда  в  Турку  начал  работу  Правительственный  совет.  Однако  и  это

268
 Финляндская  провинция  становится  государством
 На  иллюстрациях  изображены  от¬
крытие  сейма  в  Хельсинки,  а  также
большой  русский  военный  парад,  со¬
стоявшийся  в  Хельсинки  в  день  от¬
крытия  сейма  18  сентября  1863  г
Император  проехал  верхом  на  коне
от  собора  Св.  Николая  перед  постро¬
енными  на  площади  войсками  к  им¬
ператорскому  дворцу  на  открытие
сейма  (иллюстрация  из  вышеупомя¬
нутой  работы  М.М.Бородкина,  с.  175
и  165).  Для  участия  в  параде  были
вызваны  войска  также  из  других  гар¬
низонов  в  Финляндии,  и  он  продол¬
жался  несколько  часов.  Ослаблен¬
ное  правительство  считало  нужным
показать  свою  силу  именно  тогда,
 когда  оно  шло  на  реформы.  Фран¬
цузский  ученый  А.Токвиль  весьма
удачно  указал,  что  слабое  прави¬
тельство  в  наибольшей  степени  ощу¬
щает  себя  под  угрозой  как  раз  в  мо¬
мент  начала  реформ.
 Польское  восстание  вспыхнуло  в
январе  того  же  года,  но  от  Финлян¬
дии  не  был  направлен  императору
верноподданнический  адрес,  как  это
было  сделано  в  других  частях  импе¬
рии.  Руководитель  местной  жандарм¬
ской  службы  А.Тобиесен  считал  это
очень  большой  ошибкой.  Л.  Крусиус-
Аренберг  в  своем  исследовании
по  истории  парламента  (часть  2,
с.  116)  дает  меткую  характеристику
 «государство»  в  соответствии  с  более  поздними  понятиями  госу¬
дарственности,  естественного  права,  гегельянства  и  т.д.  не  было  ор¬
ганическим  государством,  а,  скорее,  унаследованным  от  Средних
веков  «финансовым  государством».  Современное  финское  государс¬
тво  родилось  лишь  в  1861  г.  и  при  этом  в  невероятно  короткие  сроки,
практически  за  один  год.  Следует  сразу  же  раз  и  навсегда  уяснить
себе,  что  это  «государство»  родилось  лишь  в  сознании  и  воображе-

Финляндская  провинция  становится  государством
 269
 тогдашних  событий:  «Эта  празднич¬
ная  неделя,  которую  организовали  в
маленьком  Хельсинки  для  „обрамле¬
ния"  открытия  сейма,  и  ее  ключевой
момент,  торжественная  речь  импера¬
тора  в  зале  заседания,  временами
больше  напоминали  какой-то  рус¬
ский  военный  праздник,  чем  откры¬
тие  сейма».  В  программу  визита  им¬
ператора  вошла  также  охота  в  по¬
местье  «Трескенда»  в  Эспоо,  где
в  роли  хозяйки  выступила  сестра
Э.Шернваля-Валлена  Аврора  Карам¬
зина.  Гостям  пришлось,  однако,  удов¬
летвориться  стрельбой  по  фазанам,
поскольку  хозяева,  несмотря  на  все
их  энергичные  усилия,  не  сумели  до¬
ставить  на  мероприятие  более  круп¬
ной  дичи  из  Центральной  Европы.
 .
 нии  финнов,  а  не  в  реальной  действительности.  Однако  даже  этого
достаточно,  чтобы  назвать  этот  1861-й  год  «annus  mirabilis»  («чудес¬
ным  годом»)  для  финской  истории.  Опять  же  повторю,  что  новые  мо¬
менты  и  новые  конструкции  возникли  прежде  всего  в  сознании  про¬
свещенной  общественности,  причем  во  многом  независимо  от  того,
что  происходило  в  реальной  жизни.  Воображение  и  идеалы  этих  лю¬
дей  были  во  многом  более  реальными,  чем  сама  реальность.
 Как  это  1861-й  год  стал  вдруг  «чудесным  годом»,  спросит  меня
мой  читатель.  Ведь  тогда  не  было  никаких  «государственных  де¬
яний»,  посредством  которых  это  государство  было  бы  создано.
Не  происходило  тогда  и  каких-либо  заметных  политических  собы¬
тий,  за  исключением  создания  январской  комиссии  (которая  должна
была  подготовить  созыв  сейма)  и  последовавших  за  этим  проявле¬
ний  эмоций  и  даже  манифестаций,  в  ходе  которых  комиссия  клейми¬
лась  как  противоречащая  конституциям  и  даже  раздавались  выкрики
(<Да  здравствует  конституция!»,  хотя  никто  из  кричавших  и  не  пони¬
мал,  что  это  слово  означает.  Зарождение  нового  финского  государс¬
тва  никак  не  зависело  от  «государственных  деяний»  или  политичес¬
ких  событий  в  целом.  Юридический  статус  Финляндии  в  1861  г.
никак  не  изменился.  Финляндское  государство  зародилось  именно
в  Умах  и  сознании  людей,  прежде  всего  политически  просвещен¬
ий  общественности.  Те,  кто  прежде  считал  Финляндию  не  более
Нем  провинцией  России,  хотя  и  привилегированной,  в  1861  г.  стали

270
 Финляндская  провинция  становится  государством
 О  милитаристском  характере  вы¬
сших  структур  финляндской  адми¬
нистрации  еще  при  Александре  II
свидетельствует  портрет  генерала,
ландмаршала  и  вице-председателя
Хозяйственного  департамента  Сена¬
та  Ю.М.Норденстама  (портрет  из
книги  М.М.Бородкина  «История  Фин¬
ляндии.  Время  императора  Алексан¬
дра  II»,  с.  251-252).  Вице-канцлером
университета  он  стал  в  1847  г.,  чле¬
ном  Сената  —  в  1848  г.,  вице-пред¬
седателем  его  Хозяйственного  де¬
партамента  являлся  в  1858-1882  гг.,
то  есть  практически  в  течение  всего
периода  царствования  Александра  II.
Он  был  назначен  ландмаршалом
дворянского  сословия  при  открытии
сейма  1863  г.  и  выступал  в  этой  роли
в  ходе  нескольких  последующих  со¬
зывов  сейма.  Неоднократно  испол¬
нял  обязанности  генерал-губернато¬
ра,  а  также  ряд  других  важных  пору¬
чений.  Был  ветераном  войны  на
Кавказе  и  имел  весьма  длинный  пе¬
речень  титулов  и  наград.  Помимо
обычных  орденов  Св.  Владимира,
Св.  Георгия,  Св.  Станислава  и  Бело¬
го  Орла,  у  него  было  золотое  имен¬
ное  оружие  с  надписью  «За  храб¬
рость».  У  него  было  множество  во¬
енных  наград  за  участие  в  войнах  на
Кавказе  и  против  Турции.  На  портре¬
те  большая  звезда  —  орден  Св.  Вла¬
димира,  малая  звезда  —  орден  Бе¬
лого  Орла.  О  военных,  являвшихся
членами  Сената,  см.  также  в  главе
«Финляндские  офицеры  способству¬
ют  сближению  Финляндии  с  Росси¬
ей».
 Речь  императора  на  открытии
сейма  дала  старт  трем  большим  ре¬
формам  —  составлению  формы  прав¬
ления,  преобразованию  Сената,  а
также  подготовке  нового  Сеймового
устава.  Первый  и  второй  из  перечис¬
ленных  проектов  попытались  внача¬
ле  скрыть  от  генерал-губернатора,
«деда»  П.И.Рокасовского,  однако  он
узнал  о  них  еще  до  того,  как  А.Арм-
фельт  успел  доложить  их  императору.
П.И.Рокасовский  стал  их  ярым  про¬
тивником,  поскольку  в  рамках  первого
проекта,  по  его  мнению,  для  Финлян¬
дии  была  подготовлена  совершенно
новая  «конституция»,  которая  ограни¬
чивала  власть  монарха  и  расширяла
полномочия  сейма.  В  рамках  рефор¬
мы  Сената  планировалось  заметно
урезать  полномочия  генерал-губерна-
 считать  свою  страну  не  просто  государством,  а  государством,  отде¬
льным  от  России  и  состоящим  с  ней  в  союзе  (унии).  Говорили  даже
о  «персональной  унии»,  хотя  в  целом  все  склонялись  к  тому,  что  дан¬
ный  союз  был  реальной  унией.  На  самом  деле  все  1860-е  годы  мож¬
но  считать  «чудесным  десятилетием»,  поскольку  в  1863  г.  вновь  был
созван  сейм,  начавший  с  1865  г.  собираться  регулярно.  Кроме  того,
в  1869  г.  был  одобрен  новый  устав  сейма.  (Далее  слово  «государе-

Финляндская  провинция  становится  государством
 271
 л
 ■4
 (■(  с  11  г  1с  п1  е  $<у<л  (,{ 	V
 1ИС('С  ¿/£ь\  I  /  I  /у  КЯ  77  ЮЦ  С  КГ1/И7'
 и  4  (  (  и  (4а  <  о  г/7г  (ц,  f  г  ,-1,ьь,
 :Х,  «к  и.  гт  г  гсх^аь  -  г  и  срс  <  хльг»  спр,  т%'
о  1+М)  {>  и  а  <х  ъ- 	<г4г-  ¿$<<чч<  Коьггг
 +/\  /£  хЧлН(С4/)  1'4ы  ир  ^г  К'П  Ь'Ъ-
 а*н  ^.1  к'  -  -
 1■
 спгги1Л  нЯ"  С*  Я  к  *  1  *,{  1%  п  с>  с  /IV
 1
 О/ 	4  Л  ^
 %У<  К  (р  М  1  I  Ь-  -  (  >>’  \р  <?<гр  /  I  <Л  ГГЬ'0~!  1  У'  ^^  ~
 тгрът  пр.<*<>'С'Ггы*-4и  ъ*  кыигЬ'
 пр.чч« 	г  (рц 	ОГП^-.
 ¿ы(г~'.<.(<>  ц  С&-'  л  «Л  И  гЪ4  (Л  Н.1  хЧ.л+Ы*'  !
 л  £  <ч  г  е  г  Ь'  г%!  (  с~с,  К  гт  ь1ь'.  -
 .М"  К  %  ■  (Хи  К  £■  КугЬ  ^■о-гггор^.^А
'  *
 К'З'Ь-'  Зтгыт 	«*•<*,  <4(  П'УМ'Н.  144,.  /Ь'С'  Р-С'З^Л
 ГС  Ы  -С-^ГА.  'Н  1,,  «Г  /  ПЧ  (Г  Л',  г  (4?  и  '*Сг  I  С"С  ГГ  И4  \
 *\  '  |
.У  СГЫ^'МУ  </-П<Ч  гА,/  п  Iр  соуи?ачА<4,  ¿4?  О-Счт-
 т°ра,  создав  при  нем  особый  орган
надзора,  «шинель»,  из  сенаторов.
П-И.Рокасовский  дал  императору
свои  заключения  по  обоим  проектам,
и  государь  полностью  согласился
Сег°  мнением,  отметив  на  документе:
«Совершенно  справедливо»,  «И  я
Разделяю  это  мнение»  и  т.д.
 Вверху  —  начало  докладной  за-
Ниски  Э.Шернваля-Валлена  (25.8/
 6.9.1865  г.),  в  которой  он  представлял
императору  замечания  П.И.Рокасовс-
кого  в  отношении  проекта  комиссии
Ю.М.Норденстама.  Император  напи¬
сал  на  верхнем  поле  записки:  «Заме¬
чания  генерал-губернатора  нахожу
вообще  основательными  и  желаю,
чтобы  они  были  еще  здесь  обсуждены
в  присутствии  его  самого,  графа  Арм-
фельта  и  генерала  Норденстама».

272
 Финляндская  провинция  становится  государством
 руугу/<упу/уу  /уЛ  г&/'/№  ,.шгт/
<м-гитг,(ьм?1м  Л  р/уу/уру  тюо  -
 :>//У////Л  /{,  //./-У,  ГР  /У<  //у  УРПУПУУУ  (//У/
Р,У1РУУУУ  у/  0//-//О//4А7(Ш  УЧ/УУ
 мшу,  п/уууур  ■  У/а/уу'-у/гу  /у?47
/'/-  н////пру'р,  //>  чгуу/пк  '  '  7пуу,гуу;
/ЧОУУ  ’■  7)1/УУГ/У?УУ  /у  ПУ^/УУ//Н//(
РУШУО  /УРУЧУГУЧУУГЛ  ///////  урурКо
 руо  о  у  р^ул  ур/ууууу/уун-у/уан1  рун
/пууоуу/пру  н  //^т//у^м(ууруууу
 1/ШНУ[У(ГРУУ/У  Я//МУ*7  ёрЛуУНЖ
ииУШ/Н  /У  МУ/УУУНУУУУ'  .
 Вверху  —  пометка  императора
«совершенно  справедливо»  слева  от
пункта,  в  котором  П.И.Рокасовский
критикует  статью  6  проекта  комиссии
Ю.М.Норденстама,  в  соответствии
с  которой  император  не  имеет  права
без  решения  суда  отправить  в  ссыл¬
ку  подозреваемого  или  лицо,  чьи  по¬
 мышления  и  поступки  являются  опас¬
ными.  По  мнению  П.И.Рокасовского,
такое  право  принадлежит  верховной
власти,  и  его  сохранение  является
необходимым  для  поддержания  об¬
щественного  спокойствия  и  предо¬
твращения  распространения  вред¬
ных  мыслей  и  внушений.

Финляндская  провинция  становится  государством
 273
 ».Л
 (С.4ПН  (■  я  «Л</  -  и  ЛЬ  <  П  Н/,  Л  сУ^///
>Л,У  МЛа\кллл  Л 	¿¿/  -
 ЩЦЛГЛанл^,
 ил,  нал  лльонлг  ы
 ■НЛФУНЛАЛ  Л  ¿/.л  л>  'Мл  ///,  ^  с/У/,  у
 'к/Ы'О  ¿Ьы*.  х  <  у/с  ллаь  I  л  <л 	/
 аУЛАлкль/Улл-  и  нал  г  г/гм  к*  г  и
 .  АЬрЛА&УЫвАкр.ГЛЛЬ  I,  Л  (л//АЛПЗд
 к  УмА^ЛХ-НЛ-  У?,/Аф
 4^01^Ы<7//  Ы^Ъ
 л-г.сС'Х.л?{Филн.  4  ш  у,на  у  11  Плалш
 ь
 *  ?Л>  УуЛЛ'?ЬаАЫЛ.  77*лл  Фим  А<ХН
 ;  % 	у
 \%иг,/  УлЪ  'кхугклрлгллл  гА)€£прУл  а
'Л777:Л>  МЛ  ФУ  ЛЬ  НА/Л/Л  Ь  ТУ/ЬЛЛ  ~
 4
 СЛП
 Ш,их  'М>  Кр.ЛЛАЬ  Г?777/?-е  -
 'НАЫС  ¿НЖААЛЛУНЛААлк-ЛАЛАЛС  НА
 У)т/г  ал//./  ///л/
 Л  /  /.77  (АЛЛ
 ЗЛЛ  -АЛ  Л  Ь  IЛУЛУ  ¿г  У-.
 7z.fi
 'ылзллнлх.  плгЛмЛ/л/  -Мл  ала
 'П{7<7л/г/лл.-е<ААЛ/Л>  уУЬ  /лкУлЛЛЛААА-*|
 ЛСНАЛ-НЛЛХУ  ЗЛЛЛ'АНАЗ'Ь
 са)н€?  о  Ь/лелМллллль  ЛАЛА-НААЛ/Л,.  1
/  :
 (%/,н  ¿лхжмллтлшл.тлу  &ь  тг>м4
 1ЛГК0  АГЛУЛ)ЬНАС,А  ¿¿¿ААЛСЛ>НААЛЛА!а
 7,  ол7  £71  Ушана  а*,  л/л  лг/л?лблгл>  -¿нь
 '°?Г
 На  этой  и  следующей  страницах
показана  составленная  для  импера-
т°ра  сравнительная  таблица,  в  кото¬
рой  слева  приведены  замечания
^•И.Рокасовского  в  отношении  про-
екта  основного  закона,  а  справа  —
в°зражения  комиссии  Ю.М.Норденс-
тама.  Император  написал  на  доку¬
пите:  «Так  как  записка  генерал-гу¬
бернатора  была  совершенно  конфи¬
 денциальной,  ее  содержание  должно
держаться  в  тайне.  Возражения  на¬
хожу  вообще  дельными,  кроме  мною
отчеркнутого  возражения».  Своим
пером  император  отметил  то  место,
в  котором  комиссия  считает  обвине¬
ния  П.И.Рокасовского  в  том,  что  вли¬
яние  сепаратистской  партии  достиг¬
ло  и  финляндских  советников  импе¬
ратора,  двусмысленными,  темными

274
 Финляндская  провинция  становится  государством
 У>ГГЫ  УЛ>ЫА  УУу/аУ 	У  о  -
 4уУ,УА/ 	//♦//.  У////у  Г/>/Ь'УУуЬ
 р  "  ь,  /''  "/  орг/.  %  ,Уы  уорк,у  ,
 '  ’Г/  О*  *и  /  УХ  О/  /  У/  V" 	///>//  /  /?  ✓-/•/Л  //
 V  ' 	‘ 	У
 аа-^уг/  у  уур/А  у>!1» 	^  // 	/¿у¿/у/
 р  /угу  у  лруо  г\  у  ¿./у  Г  '<///*/у/Уу
У  У/  У  /  /■>  У/  Ъ. 	¿/ур/./*  /■  у-1  юз  к  /.  ¡/¿у
 ууу  у  "КУ  СУр1УУ'  У  Г
 -Т'Г*
 /  ^
р,и  />/}%  .3/7УЛ-<У/&  ОУГУ  (),ХЛ  'О‘Г-1/
 С<ЛУ  ЬУЛ*.У.Г/У.УУ,УУ  УПГг.УУ.УУО)  /у  у  у-У
 У/!У>У  УУ,  /'Г  У,/ГЫ)  ■■/  у/  /у  А'УУ-У  /УЛ^
Л/?,  /УУ^/£У  У  /У 	г  /У/  ¿, 	¿¿^/УУ  /ААУ  У
 /?Ю*г/у  У-У.У)  У/У  /‘УУУ/УУ  ^/уу//.
 /
 ,у/у^//ауууу/у  ¿/  уууу  у^ууу  /со
 и  неполными.  Комиссия  выражала
свое  недоумение  по  поводу  того,  где
следует  искать  эти  личности  и  кого
конкретно  П.И.Рокасовский  имел  в
виду.
 То,  что  император  назвал  возра¬
жения  комиссии  Ю.М.Норденстама
«вообще  дельными»  вскоре  после
того,  как  полностью  согласился  с  кри¬
тическими  замечаниями  П.И.Рока-
 УП^рл^ОЛ*  УУУУА  ууиу^о  гои  М  /?/Ур.
г///у?-/-%  /и*  Ж  4?  гуа/у/уг/уоуу^  и  и
ура^  <ошг  ююхЛ-и  /у~ул  У'  ггилм<о</о
 совского,  подтверждает  справедли¬
вость  высказывания  российского  ис¬
торика  П.А.Зайончковского  об  Алек¬
сандре  II,  отмечавшего,  что  импера¬
тор  был  весьма  неуверенным  в  сво¬
их  решениях,  часто  колебался  и  мог
в  течение  одного  дня  занимать  со¬
вершенно  противоположные  позиции
по  одному  и  тому  же  вопросу.

Финляндская  провинция  становится  государством
 275
 Ранее  уже  были  представлены
два  финских  фаворита  и  личных  дру¬
га  Александра  II  —  министр  статс-
секретарь  А.Армфельт  и  Э.Шерн-
валь-Валлен.  Кроме  них  следует
представить  еще  двух  генерал-гу¬
бернаторов  того  времени  —  П.И.Ро-
касовского  (в  должности  в  1861—
1866  гг.)  и  Н.В.Адлерберга  (1866—
1881  гг.)  (иллюстрации  из  вышеупо¬
мянутой  работы  Бородкина,  с.  261  и
403).  Хотя  П.И.Рокасовский  и  поль¬
зовался  расположением  императора
(иначе  он  не  был  бы  назначен  гене¬
рал-губернатором),  в  «балете  фаво¬
ритов»  он  не  был  столь  же  близок
Его  Величеству,  как  Н.В.Адлерберг.
П.И.Рокасовского  финны  вначале
считали  добродушным  (его  называли
«Дедом»),  но  в  то  же  время  несколь¬
ко  беспомощным.  П.И.Рокасовский
был  очень  популярен  в  Финляндии  и
имел  финляндское  гражданство.
 Н.В.Адлерберг,  в  отличие  от
^•И.Рокасовского,  принадлежал  кпри-
А0орным  кругам,  хотя  и  прибыл
в  Финляндию  с  относительно  скром-
н°й  Должности  посла  в  Берлине.  Его
 отец,  граф  В.Ф.Адлерберг,  родив¬
шийся  в  Выборге  и  участвовавший
в  войне  1812-1814  гг.,  был  мини¬
стром  двора  в  1852-1872  гг.  До  этого
он  был  адъютантом  и  доверенным
лицом  императора  Николая  I.  Брат
Н.В.Адлерберга,  Александр  Влади¬
мирович,  стал  министром  двора
в  1869  г.  Поскольку  дедушка  братьев
был  похоронен  в  Выборге,  когда  ге¬
нерал-губернатор  на  пути  в  Финлян¬
дию  остановился  в  Выборге,  то  «хит¬
рый»,  как  пишет  М.М.Бородкин,  вы¬
боргский  губернатор  сводил  Н.В.Ад¬
лерберга  на  городское  кладбище  и
показал  ему  могилу  деда,  желая  под¬
черкнуть,  что  он  родом  из  Финлян¬
дии.  Генерал-губернатор  был  тронут
увиденным.
 Находясь  в  должности  генерал-
губернатора,  Н.В.Адлерберг  вел
себя  так,  как  будто  был  великим  кня¬
зем,  и  ни  А.Армфельт,  ни  его  помощ¬
ник  этому  не  препятствовали.  Они
как  раз  планировали,  что  после
П.И.Рокасовского  финляндским  ге¬
нерал-губернатором  станет  кто-то  из
великих  князей.  Н.В.Адлерберг  всег¬
да  требовал,  чтобы  при  его  отъезде
из  Хельсинки  или  прибытии  чиновни¬
ки  участвовали  в  церемонии  встречи

276
 Финляндская  провинция  становится  государством
 ^«7
 ^  /
 X
 ч
 Ч
 \¥^У
 Ч-
 Г
 '1
 и  проводов  «князя»  на  железнодо¬
рожном  вокзале.  Он  путешествовал
в  собственном  мягком  вагоне,  сде¬
ланном  по  его  заказу.  Он  вообще
любил  требовать  от  своих  подчи¬
ненных,  чтобы  они  выражали  ему
свое  почтение,  как  пишет  в  своих
воспоминаниях  Т.Седерхольм.  При
этом  он  организовывал  красочные
празднества  и  хотел  жить  в  Хель¬
синки  во  дворце,  предназначенном
для  императора,  поскольку  резиден¬
ция  генерал-губернатора  напомина¬
ла  ему  недорогую  гостиницу.  Не¬
смотря  на  усилия  Э.Шернваля-Вал-
лена,  этот  переезд,  однако,  устро¬
ить  не  удалось.
 О  новогодних  балах,  которые  ре¬
гулярно  устраивал  Н.В.Адлерберг
для  своего  Сената  и  его  служащих,
создает  некоторое  представление
рассадка,  подготовленная  для  такого
мероприятия  в  1876  г.  Справа  от  са¬
мого  графа  сидели  сенаторы  Э.Г.аф
Форселлес,  Ю.А.фон  Борн,  О.Норр-
мен,  А.А.Бруноу,  слева  —  сенаторы
К.О.Кронстедт, 	К.Х.Моландер,
 Ю.Д.Даль  и  В.Г.фон  Гартман.  Напро¬
тив  генерал-губернатора  сидела  гра¬
финя  Адперберг,  а  по  обеим  сторо¬
нам  от  нее  —  сенаторы.  О  балах
всегда  давался  подробный  отчет
в  газете  «Финландс  Альмэнна
 Тиднинг»,  публиковавшей  речь  гене¬
рал-губернатора  без  сокращений.  На
таком  балу  в  1876  г.  Н.В.Адлерберг
предложил  тост  за  императора,  кото¬
рый  был  отмечен  троекратным  «ура»,
после  чего  гвардейский  оркестр  ис¬
полнил  императорский  гимн.  Второй
тост  хозяин  предложил  за  Сенат,  пос¬
ле  чего  выступил  с  речью  на  немец¬
ком  языке.  В  ней  он  вспомнил  собы¬
тия  последних  10  лет  и  плодотвор¬
ное  сотрудничество  с  Сенатом.  Он
подчеркнул,  что  в  Финляндии  он  ук¬
репляет  державное  единство  наро¬
дов  империи  под  скипетром  импера¬
тора.  Затем  был  предложен  тост
в  честь  народа  Финляндии  и  испол¬
нен  гимн  «Наш  край»  (русское  назва¬
ние  дано  по  переводу  1915  г.,  сде¬
ланному  А.  Блоком;  по-фински  букв.
«Наша  страна»,  национальный  гимн
Финляндии,  ставший  впоследствии
государственным.—  Прим,  перев.).
С  ответной  речью  выступил  вице-
председатель  Хозяйственного  депар¬
тамента  Сената  Ю.М.Норденстам.
Обед  1876  г.  проходил  в  сопровожде¬
нии  оркестра,  исполнявшего  марши,
арии  из  опер  и  романсы.  В  меню
было  восемь  основных  блюд.  В  архи¬
вах  канцелярии  генерал-губернатора
списки  приглашенных  на  такие  обе-
ды  за  1874-1881  гг.,  а  также  програм-

Финляндская  провинция  становится  государством
 277
 -  Jftcti/itm-miu
 ?{/t.wt  Шиъ  тип  и  njni-inili.n  cant  f  ('  ,ч  (  гилниити  'м/и/инп  'Н/н/шти^н
'\jjt-HtLnu  /i  iu:iri(/in<i  ifjuH.rnuihm!  n  f.t  тип  у»  ищи  t  ни/ищи  фпи  /лщ-тпс
Cfrmuni  ihjnj/f*
 мы  этих  обедов  со  схемами  рассадки
составляют  целую  стопку  бумаг  тол¬
щиной  около  двух  сантиметров.
 Сотрудничество  Н.В.Адлерберга,
А.Армфельта  и  Э.Шернваля-Валлена
протекало  без  затруднений  и  прино¬
сило  результаты.  В  Финляндии  обра¬
зовался  особый  «режим  личных  сим¬
патий»  (régime  personnel),  как  его
впоследствии  с  завистью  называл  ми¬
нистр  статс-секретарь  К.Эрнрот.
В  действительности  система  управ¬
ления  основывалась,  как  описывал
RШвейцер,  на  сотрудничестве  «трех
«А».  Ими  были,  соответственно,  Алек¬
сандр  ||,  А.Армфельт  и  Н.В.Адлер-
берг.  Н.В.Адлерберг  был  убежден,
что  он,  А.Армфельт  и  Э.Шернваль-
Валлен  могут  вместе  иметь  при  до¬
кладах  императору  больше  влияния,
чем  любой  из  министров  империи,  и
в  этом  он  не  ошибался.  Об  этом  сви¬
детельствуют  принятие  в  1869  г.  Сей¬
мового  устава,  деятельность  по  пре¬
доставлению  права  инициативы  сей-
МУ>  э  также,  прежде  всего,  устав  о  во¬
инской  повинности  1878  г.,  в  отноше¬
нии  формулировок  которого  не  только
Министр  Д.А.Милютин,  но  и  сам  импе-
Рзтор  вынуждены  были  уступить  дав¬
анию  вышеупомянутой  тройки  и
Финляндского  сейма.
 Вверху  показано  расписание  до¬
кладных  часов  и  приемных  дней  гене¬
рал-губернатора  Н.В.Адлерберга,  в
котором  отмечалось  время  приемов  и
докладов,  а  также  данные  о  доклад¬
чиках  и  посетителях.  Как  видно  из
этого  документа,  прием  велся  лишь  в
первой  половине  дня.  Посетителей
было  немало,  поскольку  в  обязаннос¬
ти  финляндского  генерал-губернато¬
ра  входили  также  функции  командую¬
щего  войсками  финляндского  военно¬
го  округа.  Первая  половина  дня  в  по¬
недельник,  а  также  часть  вторника,
среды,  четверга  и  пятницы  были  отве¬
дены  для  приема  военных.  Для  руко¬
водителя  канцелярии  генерал-губер¬
натора  было  отведено  приемное  вре¬
мя  лишь  по  вторникам,  четвергам  и
субботам.  Кроме  того,  каждый  день
в  12:00  был  общий  прием  по  различ¬
ным  вопросам  и  для  различных  про¬
сителей,  например,  для  отбывающих
или  прибывающих  чиновников,  лиц,
получивших  награду  или  назначение
и  т.д.  Время  во  второй  половине  дня
отводилось  для  различных  заседаний,
в  том  числе  в  Сенате,  а  также  работы
с  документами  (Канцелярия  генерал-
губернатора,  акт  №23  от  1866  г.;  см.
также  Т.Седерхольм,  «Политические
воспоминания»,  с.  65-67).

278
 Финляндская  провинция  становится  государством
 тво»  буду  использовать  уже  без  кавычек,  поскольку  к  тому  времени
оно  уже  начало  широко  употребляться).  Что  же  было  причиной  столь
поразительного  по  своей  быстроте  поворота?
 И  вновь  у  нас  первой  и  основной  причиной  является  весьма  субъ¬
ективный  и  даже  случайный  фактор:  написанная  профессором  юрис¬
пруденции  Ю.Ф.Пальменом  и  опубликованная  в  1859  г.  «Настольная
книга  по  юриспруденции  для  всеобщего  образования»  (ее  перевел
на  финский  Э.Лёнрот  в  1863  г.).  Кроме  того,  была  еще  и  статья
Ю.В.Снельмана  в  газете  «Литтературбладет»*,  в  5-м  номере  кото¬
рой  за  1861  год  он  рассматривал  публикации  шведской  прессы  о
Финляндии.  Ни  статья  Ю.В.Снельмана,  ни  книга  Ю.Ф.Пальмена
не  ставили  своей  целью  пробудить  государственное  самосознание
просвещенных  финнов.  Определенная  ирония  тогдашней  ситуации
заключалась  в  том,  что  книга  Ю.Ф.Пальмена  была  изначально  зака¬
зана  как  учебное  пособие  для  кадетской  школы  г.  Хамина,  и  ее  изда¬
ние  было  оплачено  Санкт-Петербургом  из  императорской  казны.
Задачей  книги,  таким  образом,  вовсе  не  было  «пробуждение»  госу¬
дарственного  самосознания  и  тем  самым  также  сепаратизма.  Наобо¬
рот,  она  должна  была  помочь  воспитывать  кадетов  в  верности  госу¬
дарю,  а  также  уважении  законов  своей  Родины  и  общественного
порядка.  Распространителем  идей  государственности  она  стала
лишь  тогда,  когда  Ю.В.Снельман  написал  на  нее  рецензию,  став¬
шую,  по  сути,  кратким  экскурсом  в  финляндское  учение  о  государс¬
тве,  и  позднее,  когда  Ю.Ф.Пальмен  обиделся  на  критику  в  свой  ад¬
рес,  прозвучавшую  в  вышеупомянутой  статье  Ю.В.Снельмана  в
1861  г.  Как  книга  Ю.Ф.Пальмена,  так  и  статья  Ю.В.Снельмана  поро¬
дили  широкую  полемику  в  прессе  на  предмет  того,  является  ли  Фин¬
ляндия  государством,  и  если  да,  то  когда  она  таковым  стала.
 В  зарождении  такой  дискуссии  просматривается  также  много
случайного.  Ю.В.Снельман  написал  рецензию  в  том  же  1859-м  году,
когда  вышла  книга  Ю.Ф.Пальмена,  однако  Ю.Ф.Пальмен  вначале
не  посчитал  нужным  отвечать  на  нее,  хотя  Ю.В.Снельман  выступил
с  весьма  острой  критикой  как  раз  по  упомянутому  ключевому  воп¬
росу  о  финляндском  государстве.  Ю.Ф.Пальмен  не  ответил,  хотя
в  возникшей  между  ними  частной  переписке  Ю.В.Снельман  настой¬
чиво  убеждал  его  вступить  в  полемику,  чтобы  развить  государствен¬
ное  самосознание  финнов,  возникшее  под  влиянием  рецензии
Ю.В.Снельмана.
 «Литературная  газета»  {швед.).

Финляндская  провинция  становится  государством
 279
 Только  тогда,  когда  Ю.В.Снельман  в  одной  из  своих  статей  в  на¬
чале  1861  г.  упомянул  книгу  Ю.Ф.Пальмена  как  показатель  того,  на¬
сколько  слабо  развито  в  стране  государственное  самосознание,  —
мол,  еще  в  1859  г.  один  знаток  законов  заявил,  что  Финляндия  явля¬
ется  присоединенной  к  России  провинцией,  —  Ю.Ф.Пальмен  совер¬
шенно  явно  рассердился,  взялся  за  перо  и  написал  опровержение.
В  своем  ответе  он  признал,  что  в  выборе  выражений  им  был  допу¬
щен  «ляпсус».  Ю.В.Снельман,  естественно,  ответил  на  это,  после
чего  к  дискуссии  присоединились  другие  авторы  и  газеты.  Однако,
поскольку  и  у  Ю.В.Снельмана  в  его  вышеупомянутой  статье  в  1861  г.
в  выборе  терминов  тоже  был  допущен  «ляпсус»,  можно  сказать,  что
быстрое  пробуждение  государственного  самосознания  всей  Фин¬
ляндии  произошло  из-за  двух  «ляпсусов»  двух  публицистов.  Как
можно  догадаться,  итогом  дебатов  стало  преобладающее  единоду¬
шие  относительно  того,  что  Финляндия  была  государством  не  толь¬
ко  в  1861  г.,  но  и  являлось  таковым  уже  после  «сейма»  в  Порвоо
в  1809  г.2
 Укреплению  нового  государственного  самосознания  во  многом
способствовала  осведомленность  об  основных  законах,  распростра¬
нившаяся  тогда  же  под  влиянием,  прежде  всего,  уже  упоминавшего¬
ся  решения  о  январской  комиссии.  Это  решение  было  охарактеризо¬
вано  как  антиконституционное,  поскольку  были  подозрения,  что
соответствующая  комиссия  заменит  собой  сам  сейм.  Сложилась  си¬
туация,  аналогичная  тому,  как  в  1808-1809  гг.  опасались,  что  тог¬
дашняя  финляндская  депутация  также  заменит  собой  сейм.  Тогда
этот  вопрос  не  породил,  конечно  же,  столь  сильной  —  вплоть  до  ма¬
нифестаций  —  протестной  реакции,  как  январская  комиссия  1861  г.
Широкое  неприятие  комиссии  одновременно  вызвало  столь  же  ши¬
рокую  потребность  в  информации  о  финских  конституционных  за¬
конах,  поскольку  таковой  не  было.  Эти  законы,  то  есть  формы  прав¬
ления  1772  и  1789  гг.,  были  опубликованы  в  начале  1840-х  гг.  Сделал
это  некто  выступавший  под  псевдонимом  «Олли  Кекяляйнен»,  одна¬
ко  произошло  это  в  Швеции,  и  цензура  эффективно  препятствовала
Распространению  таких  публикаций  в  Финляндии.  Книга  «Кекяляй-
нена»  была  в  1861  г.  в  Финляндии  библиографической  редкостью  и,
По  всей  видимости,  попала  в  свое  время  в  страну  контрабандным
яутем.  Хотя  П.Тикканен  и  опубликовал  вышеупомянутые  законы
в  начале  1840-х  гг.  в  Финляндии  на  финском  языке,  мало  кто  обратил
На  это  внимание  или  сохранил  соответствующие  публикации.  На  это
однозначно  указывают  вопросы,  направленные  в  газеты  в  конце
1850-х  гг.,  равно  как  и  данные  на  них  ответы.  Так,  в  1858  г.  газета

280
 Финляндская  провинция  становится  государством
 «Обу  Тиднингар»*  опубликовала  как  Форму  правления  1772  г.,  так  и
Акт  соединения  и  безопасности  1789  г.  Однако  тем,  кто  жаждал  зна¬
ний  в  1861  г.,  тогдашних  публикаций  теперь  уже  трехлетней  давнос¬
ти,  воспринимавшихся  как  устаревшие,  явно  было  недостаточно.
Затем  в  1861  г.  газеты  стали  вновь  публиковать  эти  законы,  а  к  про¬
фессору  Ю.Ф.Пальмену  приходило  такое  количество  посетителей,
что  он  стал  опасаться,  что  косяки  его  дверей  не  выдержат.  Тогда  он
решил  выпустить  сборник  законов  отдельным  изданием,  которое
было  готово  в  сентябре  1861  г.  В  первый  же  день  его  выпуска  в  Хель¬
синки  было  продано  более  300  экземпляров,  что  в  те  времена  было
действительно  достойным  количеством.
 В  одно  и  то  же  время,  в  1861  г.,  когда  в  кругах  просвещенных
финнов  распространилось  представление  о  том,  что  Финляндия  яв¬
ляется  отдельным  от  России  самостоятельным  государством,  утвер¬
дилось  в  их  сознании  также  и  то,  что  финскими  конституциями  яв¬
ляются  именно  законы  Густава  III  —  Форма  правления  1772  г.  и  Акт
соединения  и  безопасности  1789  г.  До  этого  по  данному  поводу  ца¬
рила  полная  неопределенность:  зачастую  полагали,  что  конституци¬
ями  являются  либо  Общее  Уложение  1734  г.  с  привилегиями,  либо,
возможно,  закон  о  церкви.  Это  неуточненное  на  тот  момент  пред¬
ставление  о  конституции  подробно  рассмотрено  в  моей  диссерта¬
ции.3
 Такое  новое  конституционное  самосознание,  основанное  на
трактовке  законов  времен  Густава  III  как  современных  «государс¬
твенных  хартий»,  в  значительной  степени  способствовало  также  ук¬
реплению  представлений  о  финляндском  государстве:  только  что
найденные  и  придуманные  конституции  Финляндии  стали  правовой
основой  только  что  найденного  и  придуманного  финляндского  госу¬
дарства.
 Новое  учение  о  государстве  в  Финляндии  незамедлительно  стали
применять  на  практике.  Русский  историк,  генерал  М.М.Бородкин
абсолютно,  на  мой  взгляд,  прав,  утверждая,  что  с  появлением  этого
учения  в  Финляндии  больше  не  было  ничего  «провинциального»,  а
все  стало  государственным.4  Возникли  «государственный  сейм»,
«устав  государственного  сейма»,  «государственный  зал»  и  «госу¬
дарственная  власть»,  появились  «государственный  архив»,  «госу¬
дарственные  железные  дороги»  (хотя  первоначальное  их  название
было  «Финляндские  железные  дороги»),  а  также  «государственные»
школы  и  т.д.  Как  сама  эта  новая  идея,  так  и  реализация  ее  на  практи¬
 *  «Новости  Або»,  т.  е.  Турку  {швед.).

Финляндская  провинция  становится  государством
 281
 ке  стали  шаг  за  шагом  отделять  Финляндию  от  России.  Возник  так
называемый  сепаратизм  —  слово,  которое  русские  впоследствии
старательно  и  охотно  использовали.
 Противовес  генерал-губернатору
 После  Крымской  войны  финский  корабль  сменил  курс  с  востока
на  запад.  Хотя  до  этой  войны  и  даже  во  время  нее  Финляндию  вся¬
чески  пытались  сблизить  с  Россией,  и  в  этом  даже  был  достигнут
определенный  успех,  все  же  после  войны  и,  особенно,  в  1860-е  гг.  от
России  стали  дистанцироваться.  Этот  процесс  происходил  повсе¬
местно,  несмотря  на  то,  что  каждый  новый  генерал-губернатор  по-
прежнему  видел  своей  основной  задачей  сближение  своего  генерал-
губернаторства  с  Россией.  В  этом  же  заключалась  и  главная  задача
министра  статс-секретаря  и  его  секретариата,  а  также  основанного
в  1857  г.  Комитета  финляндских  дел.  Так,  по  крайней  мере,  описы¬
вал  события  их  очевидец  Э.Шернваль-Валлен  в  своих  мемуарах.5
 В  беседе  с  генерал-губернатором  Ф.В.фон  Бергом  император
сравнивал  основанный  в  1857  г.  Комитет  финляндских  дел  с  комите¬
тами,  занимавшимися  вопросами  Кавказа,  Польши  и  Сибири.  Он
считал,  что  с  помощью  Комитета  сможет  получить  больше  инфор¬
мации  об  управлении  Финляндией.  Впрочем,  Р.Швейцер  в  своем  ос¬
новательном  исследовании  по  истории  Комитета  предупреждает,
что  на  основании  этого  высказывания  императора,  в  подлинности
которого,  к  тому  же,  нельзя  быть  абсолютно  уверенным,  не  следует
Делать  слишком  далеко  идущих  выводов  о  том,  что  Александр  II
стремился  унифицировать  административные  системы  окраин.
С  Другой  стороны,  имеется  несколько  его  резолюций  на  полях  до¬
кладных  записок  по  финским  вопросам,  в  которых  он  отмечает,  что
соответствующие  дела  следует  устраивать  таким  же  образом,  как  и
в  прибалтийских  губерниях.
 Поскольку  Р.  Швейцер  в  своем  специальном  исследовании  уже
подробно  рассмотрел  как  создание  Комитета,  так  и  характер  его  де¬
ятельности,  будет  достаточным  привести  здесь  лишь  некоторые,  на
м°и  взгляд,  наиболее  интересные  и  значимые  аспекты  его  работы.
 Главной  задачей,  которую  ставил  перед  собой  основной  инициа-
т°р  учреждения  Комитета,  А.Армфельт,  было  создание  противове-
Са  сильному  генерал-губернатору  Ф.В.фон  Бергу,  а  также  органа,

282
 Финляндская  провинция  становится  государством
 которой  бы  контролировал  беспомощный  Сенат.  В  этом  заключа¬
лись  его  подлинные  мотивы,  поскольку  Сенату  он  не  доверял,  а  ге¬
нерал-губернатора  боялся.  Поскольку  эти  цели  А.Армфельт,  однако,
не  мог  открыто  указать  в  своих  планах,  у  него  оставалось,  по  сути,
совсем  немного  таких  аргументов,  которые  можно  было  бы  исполь¬
зовать,  например,  в  докладе  государю,  и  он  вынужден  был  выдумы¬
вать  различные  обоснования.  Многие  из  них  были  такими  же,  как  и
те,  что  приводил  его  отец,  планируя  создание  Комиссии  финлянд¬
ских  дел:  сближение  Финляндии  с  Россией,  необходимость  видения
широкой  общегосударственной  перспективы  при  подготовке  вопро¬
сов  в  противовес  узким  провинциальным  взглядам  Сената,  а  также
обучение  должностных  лиц,  способных  на  такое  широкое  воспри¬
ятие;  Комитет  способен  привнести  в  подготовку  вопросов  элемент
ответственности,  которой  нет  у  генерал-губернатора;  благодаря  Ко¬
митету  государь  при  принятии  решения  сможет  руководствоваться
различными  мнениями,  из  которых  будет  иметь  возможность  вы¬
брать  подходящее.  Здесь  были  представлены  многие  из  тех  обосно¬
ваний,  которые  уже  звучали  в  конце  1830-х  гг.  в  ходе  планирования
особого  органа  при  министре  статс-секретаре.
 Императору  А.Армфельт  стремился  представить  Комитет  как
своеобразную  финскую  модификацию  российского  Комитета  ми¬
нистров.  Эта  модификация  была,  правда,  достаточно  вольной,  так
как  финляндский  министр,  по  меткому  замечанию  Р.Швейцера,
не  имел  своего  министерства.  В  его  распоряжении  находилась  лишь
императорская  финляндская  канцелярия  и  финляндская  паспортная
экспедиция.
 Что  касается  структуры,  полномочий  и  методов  работы  Комите¬
та,  то  они  изменялись  по  мере  подготовки  проекта.  Об  этом  можно
прочитать  в  исследовании  Р.Швейцера.  Достаточно  будет  упомя¬
нуть,  что  генерал-губернатор  Ф.В.фон  Берг,  получивший  возмож¬
ность  дать  свое  заключение  до  того,  как  император  утвердит  оконча¬
тельное  решение,  стремился  изменить  Комитет  в  максимально  вы¬
годную  для  себя  сторону,  поскольку  предотвратить  его  создание  уже
не  имел  возможности.  Поэтому  он  ограничил  повестку  дня  будуще¬
го  Комитета  лишь  «важнейшими»  вопросами  и  предложил,  чтобы
это  был  смешанный  российско-финляндский  комитет  из  четырех
членов  (то  же  предлагал  М.М.Сперанский  в  1811  г.).  По  мнению
Ф.В.фон  Берга,  члены  Комитета  должны  были  назначаться  на  трех¬
летний  срок  генерал-губернатором.  В  этом  виде  Комитет  был  бы  ор¬
ганом,  контролирующим  министра  статс-секретаря,  а  не  генерал-гу¬
бернатора.  Единственный  пункт,  который  можно  рассматривать  как

Финляндская  провинция  становится  государством
 283
 победу  Ф.В.фон  Берга,  состоит  в  том,  что  на  практике  два  члена  Ко¬
митета  от  Финляндии  были  сенаторами,  хотя  его  регламент  этого  и
 не  требовал.
 Конечным  итогом  многоступенчатой  подготовительной  работы
стал  Комитет,  занимавшийся  лишь  теми  вопросами,  которые  прика¬
зывал  рассматривать  император,  принимавший  соответствующее
решение  либо  по  представлению  министра  статс-секретаря,  либо  по
собственной  воле.  Р.  Швейцер  полагает,  что  такой  порядок  исходил
от  самого  императора.  На  практике  сложилось  так,  что  А.Армфельт
вплоть  до  1869  г.  на  регулярной  основе  представлял  список  вопро¬
сов,  выносимых  на  рассмотрение  Комитета,  и  император  зачастую
утверждал  его  в  первоначальном  виде.  Впоследствии  вопросы  стали
передаваться  на  рассмотрение  Комитета  на  непостоянной  основе  —
иными  словами,  если  у  того,  кто  готовил  тот  или  иной  вопрос,  или  у
императора  возникало  мнение,  что  до  принятия  окончательного  ре¬
шения  этот  вопрос  нуждается  в  рассмотрении  в  Комитете,  то  туда
вопрос  и  направлялся.  Инициатива  о  направлении  вопросов  в  Коми¬
тет  зачастую  исходила  от  генерал-губернатора,  особенно  Н.В.Ад-
лерберга.  Членами  Комитета  были,  в  силу  занимаемой  должности,
как  министр  статс-секретарь,  так  и  его  помощник.  Один  член  Коми¬
тета—  «лже-русский»,  как  называл  его  Р.  Швейцер,  —  назначался  по
прямому  указанию  императора.  Вначале,  до  1861  г.  это  был  генерал
П.И.Рокасовский,  в  1867-1891  гг.  и  до  завершения  работы  Комите¬
та  —  подлинный  русский  В.П.Степанов.  В  1861-1866  гг.  место
«лже-русского»  было  не  занято.  От  Финляндии  полагалось  два  мес¬
та  для  должностных  лиц  высокого  ранга,  назначавшихся  совместно
генерал-губернатором  и  Сенатом.  На  практике  эти  места  достава¬
лись  сенаторам.
 Как  подводит  итог  подготовительному  процессу,  предшествовав¬
шему  созданию  Комитета,  Р.  Швейцер,  эта  структура  стала  плодом
компромисса  между  гораздо  большим  числом  различных  подходов,
чем  считалось  ранее.  Основание  Комитета  стало  несомненной  побе¬
дой  А.Армфельта,  укрепившей  его  власть.  Одновременно  это  оче-
видным  образом  способствовало  развитию  Финляндии  как  отде¬
льного  государства.
 Как  видно  уже  из  названия  работы  Р.  Швейцера  («Подъем  и  закат
Российско-финляндского  консенсуса»),  Комитет  вначале  был  форумом
РУсско-финляндского  консенсуса,  однако  в  1880-х  гг.  все  чаще  стано-
вйлся  ареной  конфликтов,  что  и  привело  к  его  упразднению  в  1891  г.
 Вплоть  до  назначения  генерал-губернатором  Н.В.Адлерберга
в  1866  г.  в  Комитете  даже  по  важным  вопросам  возникали  различные

284
 Финляндская  провинция  становится  государством
 мнения.  После  того,  как  Н.В.Адлерберг  стал  добросовестно  участ¬
вовать  в  заседаниях  Комитета,  наступило  время  продолжительного
единодушия.  Комитет  стал  средством  достижения  единогласия  меж¬
ду  тремя  «А».  Эти  трое  были,  естественно,  Александр  II,  А.Арм-
фельт  и  Н.В.Адлерберг.  Они  использовали  Комитет  в  качестве  рабо¬
чего  инструмента  для  достижения  общих  целей.  Данный  этап,  про¬
должавшийся  с  середины  1860-х  гг.  до  конца  следующего  десятиле¬
тия,  был  своего  рода  «золотой  порой»  во  всей  истории  Комитета,
когда  он  более  эффективно,  чем  когда-либо  еще,  способствовал  ут¬
верждению  российско-финляндского  консенсуса.
 После  того  как  в  1881  г.  Т.Брун  сменил  Э.Шернваля-Валлена  на
посту  финляндского  министра,  а  также  стал  председателем  Комите¬
та,  в  этой  структуре  стала  постепенно  складываться  ситуация,  когда
на  одной  стороне  были  председатель  и  В.П.Степанов,  а  на  другой  —
помощник  министра  К.Эрнрот  и  два  сенатора.  Одна  сторона,  то  есть
Т.Брун,  отстаивала  начатую  Ф.Л.Гейденом  политику  укрепления  об¬
щегосударственных  начал  в  управлении  Финляндией,  в  то  время  как
К.Эрнрот  и  сенаторы  представляли  финляндско-конституционную
линию.  Т.Брун  также  взял  себе  за  правило  выступать  последним  и,
соответственно,  мог  принять  во  внимание  все  представленные  мне¬
ния  и  дать  по  ним  свое  заключение.  Императору  в  этой  связи  было
просто  воспринять  позицию  председателя  и  одобрить  ее.
 Р.  Швейцер,  помимо  всего  прочего,  указывает  также  на  то,  что
Комитет  выступал  в  нескольких  ролях.  На  начальном  этапе  он  вы¬
полнял  функцию  сопряжения  российско-финляндских  интересов,
прежде  всего  интересов  генерал-губернатора  и  министра  статс-сек¬
ретаря.  Одновременно  он  был  неким  «банком  идей»  по  тематике  от¬
ношений  России  и  Финляндии,  а  также  передаточной  инстанцией
для  различных  сигналов  и  мнений.  С  помощью  Комитета  удавалось,
например,  скрывать  тот  факт,  что  императору  приходилось  менять
свое  мнение  по  каким-то  вопросам.  Как  мы  уже  поняли,  императоры
неохотно  меняют  не  только  свои  собственные  решения,  но  и  даже
решения  своих  предшественников.
 *  *  *
 Перейдем  от  этого  экскурса  в  историю  Комитета  назад  к  сепара¬
тизму.  Хотя  Макс  Энгман  в  своей  уже  упоминавшейся  книге  «Лев  и
двуглавый  орел»  относит  1860-е,  1870-е  и  1880-е  годы  к  «имперским
десятилетиям»,  я  в  силу  изложенных  выше  соображений  не  стал  бы
называть  их  таковыми  —  в  эти  годы  уже  произошло  мощное  отделе¬
ние  Финляндии  от  России.

Финляндская  провинция  становится  государством
 285
 Основа  для  обособленческих  тенденций  была  заложена  уже  в  но¬
вом  учении  о  государстве,  согласно  которому  Финляндия  являлась
отдельным  от  России  государством  и  лишь  состояла  с  ней  в  союзе.
Хотя,  как  уже  отмечалось  выше,  общее  мнение  и  склонялось  к  тому,
что  Финляндия  находилась  в  реальной,  а  не  персональной  унии,  это
означало  лишь  то,  что  общими  для  двух  государств,  помимо  госуда¬
ря,  являлись  лишь  вооруженные  силы  и  внешняя  политика.
 После  Крымской  войны  Финляндию  от  России  отделяли  многие
такие  факторы,  которые  не  были  вызваны  финнами  сознательно  или
злоумышленно,  как  утверждали  позднее  многие  русские  критики
Финляндии.  Эти  факторы  носили,  скорее,  структурный  и  в  опреде¬
ленном  смысле  «автоматический»  характер.  Могу  также  добавить,
что  в  конфликтах,  как  правило,  присутствовал  вопрос  о  различиях
в  восприятии  и  разной  трактовке  таких  ключевых  понятий,  как  «го¬
сударство»,  «основной  закон»  и  «конституция».  Важную  роль  сыг¬
рало  то  уже  отмеченное  во  введении  обстоятельство,  что  после
Крымской  войны  началось  постепенное  ослабление  России,  а  также
потеря  ею  своих  прежних  доминирующих  позиций  в  Европе.  И  если
ранее  финны  были  полны  желания,  даже  энтузиазма  в  отношении
сближения  своей  страны  с  великой  и  сильной  Россией,  то  эти  на¬
строения  исчезли  у  них,  когда  Россия  оказалась  явно  ослабленной.
С  этим  связан  еще  один  базовый  фактор  —  начавшийся  в  России
после  Крымской  войны  период  политического  и  экономического  ли¬
берализма,  который  Финляндия  могла  использовать  и  использовала
в  своих  целях.  Уже  упомянутый  выше  руководитель  жандармской
службы  А.Тобиесен  обратил  внимание  на  этот  сепаратизм  и  докла¬
дывал  о  нем  как  генерал-губернатору,  так  и  императору.
 Плодом  политического  либерализма  стал  и  регулярно  собирав¬
шийся  с  1863  г.  сейм  —  вернее,  «государственый  сейм»,  как  его  на
том  этапе  называли  финноязычные  жители  Великого  княжества.  Со¬
зыв  сейма  не  был  простым  или  само  собой  разумеющимся  делом,  но
потребовал,  напротив,  напряженной  подготовительной  работы.  Уже
вступление  епископа  Ф.Л.Шаумана  на  торжествах  по  случаю  коро¬
нации  государя  в  1857  г.,  в  котором  он  затронул  вопрос  о  созыве  сей-
Ма>  стало  почти  сенсацией.  По  мнению  императора,  такое  выступле¬
ние  не  следовало  бы  разрешать,  и  это  негативное  мнение  императора
Министру  статс-секретарю  А.Армфельту  пришлось  почувствовать
на  своей  шкуре.  Император  считал,  что  его  обязанностью  было
Не  Допускать  подобных  выступлений.  Новый  генерал-губернатор
^•В.фон  Берг  в  принципе  не  возражал  против  сейма,  но  считал  его
таким  же,  как  и  прибалтийские  ландтаги.  Он  нередко  говорил  своим

286
 Финляндская  провинция  становится  государством
 финским  коллегам,  что  на  государя  не  следует  в  этом  вопросе  оказы¬
вать  давление.  Финны,  мол,  получат  свой  сейм,  если  смогут  терпе¬
ливо  этого  дождаться.
 Когда  же  после  подготовительной  работы,  проделанной  январс¬
кой  комиссией,  сейм  в  1863  г.  наконец-то  собрался,  то  он  уже  своей
настойчивой  работой  по  подготовке  внутрифинляндского  законода¬
тельства  укреплял  особый  порядок  управления  Финляндией,  или  ее
автономию,  а  также  способствовал  отделению  Финляндии  от  Рос¬
сии.  Посредством  законотворческой  деятельности  сейм  смог  усо¬
вершенствовать  и  закрепить  также  и  отдельное  от  России  финлянд¬
ское  гражданство.  Немецкий  историк  и  специалист  по  этой  эпохе
Р.  Швейцер  точно  подметил,  что  «с  каждым  законом,  который  царь
в  соответствии  с  уставом  передавал  на  рассмотрение  сейма,  Россия
фактически  шла  на  односторонние  и  необратимые  уступки  особому
статусу  Финляндии».  В  свою  очередь,  финский  исследователь
Л.Крусиус-Аренберг  сделала  вывод  о  том,  что  «устремления  сейма
были  направлены  на  достижение  двух  целей  —  расширение  собс¬
твенных  полномочий  и  более  четкое  определение  особого  статуса
Финляндии  как  государства».6
 В  сфере  совместного  законодательства  Финляндии  и  России  сейм
эффективно  стоял  на  страже  границ  финского  законодательного  про¬
странства.  В  этом  плане  он  придерживался  тех  принципов,  которые
стали  отчетливо  видны  во  время  подготовки  и  издания  Февральско¬
го  манифеста  в  1899  г.:  финляндский  сейм  исходил  из  того,  что  и  в  сов¬
местном  законодательстве  он  должен  был  иметь  право  принятия  ре¬
шений.  Иными  словами,  если  сейм  на  подготовительном  этапе
не  одобрял  предложения  или  даже  формулировки  какого-нибудь  го¬
сударственного  органа  или  министра,  то  соответствующий  вопрос
оставляли  без  последствий,  как  если  бы  речь  шла  о  подготовке  меж¬
дународного  соглашения.  Однако  в  соответствии  с  усвоенным  сей¬
мом  государственным  самосознанием  именно  так  оно  и  было:  фин¬
ны  считали,  что  в  вопросах  законодательства  между  Финляндией  и
Россией  следовало  поступать  так  же,  как  и  при  подготовке  межгосу¬
дарственных  соглашений.  Если  одна  из  сторон,  в  данном  случае
Финляндия,  выражавшая  свою  волю  через  финляндский  сейм,
не  принимала  какого-либо  российского  предложения,  то  вопрос  сни¬
мался  с  повестки  дня.  Крайняя  степень  проявления  такого  подхода
была  впоследствии  названа  параллельным  законодательством,  когда
подготовка  одного  и  того  же  вопроса  велась  как  финнами,  так  и  рУс'
скими  по  отдельности,  после  чего  стороны  пытались  свести  свои
проекты  воедино.  Таким  образом,  не  допускалась  даже  совместная

Финляндская  провинция  становится  государством
 287
 подготовка  вопросов  с  участием  сейма.  В  то  же  время  не  могу  при¬
вести  ни  одного  примера  того,  чтобы  данный  принцип  параллельно¬
го  законодательства  соблюдался  в  столь  чистом  виде.  С  другой  сто¬
роны,  было  много  случаев  совместной  подготовки  законопроектов,
например,  устава  о  воинской  повинности  1878  г.  В  этом  случае  воен¬
ный  министр  вынужден  был  уступить  воле  финляндского  сейма.
Вместе  с  тем,  в  1890-х  гг.  финляндский  сейм  неоднократно  вынуж¬
ден  был  уступать  давлению  российских  ведомств,  например,  в  слу¬
чае  с  разработкой  уложения  о  наказаниях  или  уже  упомянутого  зако¬
на  об  исполнении  решений  российских  судов.  Февральский  мани¬
фест  1899  г.  окончательно  лишил  сейм  права  принятия  решений
в  сфере  общегосударственного  законодательства.
 В  качестве  показательного  примера  упомяну  уже  приводившую¬
ся  выше  позицию  Сената  по  исполнению  в  Финляндии  решений
российских  гражданских  судов.  Хотя  этот  вопрос  и  не  рассматривал¬
ся  сеймом,  но  если  бы  он  туда  тогда  попал,  то  сейм  в  1880-х  гг.  дейс¬
твовал  бы  при  его  рассмотрении  в  описанном  сепаратистском  духе.
Сенат,  со  всей  очевидностью,  хотел  оставить  это  дело  без  последс¬
твий,  и  поэтому  он  ответил,  что  если  финляндский  сословный  сейм
примет  по  этому  вопросу  решение,  то  российские  законодательные
и  исполнительные  органы  власти  окажутся  в  зависимости  от  реше¬
ния  финляндского  сейма,  а  это,  по  мнению  финляндского  Сената,
было  бы  нежелательно.  В  этой  связи  неизбежно  вспоминается  извес¬
тный  вопрос,  помеченный  в  1899  г.  Александром  III  на  полях  проек¬
та  Сената  по  вопросу  о  таможне,  финансах  и  почте,  о  том,  составля¬
ет  ли  Россия  часть  Финляндии,  или  же  Великое  княжество  Финлянд¬
ское  принадлежит  Российской  империи.
 Часть  реформ,  особенно  в  сфере  экономики,  продвигалась  впе¬
ред  подобно  стихии,  сметая  на  своем  пути  все  преграды.  Другие
преобразования,  однако,  не  только  не  встречали  препятствий,  но  и
пользовались  мощной  поддержкой  генерал-губернатора  Ф.В.фон
Берга.  Хорошим  примером  таких  реформ  была  денежная  реформа
1860-х  гг.,  введение  финляндской  марки,  то  есть  собственной  де¬
нежной  единицы  Финляндии.  Реформа  удалась,  хотя  и  император,
н  генерал-губернатор,  и  большинство  членов  имперского  Комитета
финансов  выступали  против.  Главную  роль  сыграла  поддержка  со
Стороны  влиятельного  министра  финансов  М.Х.Рейтерна,  предо¬
пределившая  решение  этого  вопроса  в  пользу  Финляндии,  а  никак
Не  единоличные  усилия  Ю.В.Снельмана,  как  это  зачастую  пыта-
^ея  представить.  В  дальнейшем  рассмотрим  этот  момент  более
 Подробно.

288
 Финляндская  провинция  становится  государством
 Провинция  или  государство?
 После  того,  как  Ю.Ф.Пальмен  по  заказу  кадетской  школы  напи¬
сал  «Настольную  книгу  по  юриспруденции»,  которая  была  готова
уже  в  1855  г.,  он  в  1855-1857  гг.  читал  также  лекции  в  университете
по  государственному  праву  Финляндии.  Что  могло  содержаться
в  этих  лекциях,  кроме  того,  что  было  уже  изложено  в  его  книге,  на
тот  момент  еще  не  опубликованной?  Они  совпадали  практически
один  в  один,  за  исключением  того,  что  в  лекциях  он  описывал  сейм
в  Порвоо  гораздо  подробнее,  чем  в  книге,  и  даже  называл  его  «одним
из  важнейших  государственных  событий».  Как  уже  отмечалось  ра¬
нее,  Ю.Ф.Пальмен  вовсе  не  собирался  делать  свою  книгу  неким  ма¬
нифестом  финляндской  государственности,  а  его  главной  задачей
было  воспитание  кадетов  и  студентов  в  духе  преданности  государю
и  уважения  законов  и  общественного  порядка  Отечества.  Поэтому
книга  была  посвящена,  главным  образом,  разъяснению  Общего  уло¬
жения  1734  г.  и  введению  в  историю  финляндского  законодательства
в  целом.  В  начале  книги  давалась  выдержанная  в  духе  Гегеля  общая
трактовка  понятия  «государство»  не  просто  как  инструмента  подде¬
ржания  законности,  но  и  как  воплощения  «идеи  гуманизма»,  а  также
достижения  «нравственного  совершенства».
 Ю.Ф.Пальмен  был,  безусловно,  знаком  с  трудами  своих  наибо¬
лее  видных  предшественников  —  Ю.Я.Нордстрёма,  А.И.Арвид-
сона  и  И.Вассера.  С  Ю.Я.Нордстрёмом  он  тесно  общался  и,  по
всей  видимости,  хорошо  знал  его  лекции  по  государственному  пра¬
ву.  Хотя  на  этот  счет  и  нет  никаких  свидетельств,  он,  по-видимому,
читал  описанную  ранее  полемику  И.Вассера  и  А.И.Арвидсона  и
наверняка  был  знаком  с  густавианскими  формами  правления  1772
и  1789  гг.  Однако  Ю.Ф.Пальмен  был  юристом,  в  своих  рассужде¬
ниях  не  выходившим  за  пределы  законодательных  установлений,  а
не  таким  впечатлительным  романтиком,  как  А.И.Арвидсон  или
И.Вассер.  Без  особой  на  то  причины  от  его  учебника  для  кадетов
сложно  было  даже  ожидать  какой-либо  фантазии  на  тему  о  госу¬
дарственном  соглашении,  которая  была,  например,  в  памфлетах
И.Вассера.  Поэтому  в  главе  «Развитие  законодательства  после
1808  г.»  описание  присоединения  Финляндии  к  Российской  импе¬
рии  было  сжатым  и  конкретным,  о  чем  Ю.Ф.Пальмену  впоследс¬
твии  пришлось  сожалеть  всю  свою  оставшуюся  жизнь,  как  мы  уви¬
дим  в  дальнейшем.  Он,  в  частности,  написал  следующий  пассаж,
ставший  роковым:

Финляндская  провинция  становится  государством
 289
 «Новый  этап  в  истории  финляндских  законов  начинается  в  1808  г.,
когда  Финляндия,  завоеванная  русским  оружием,  была  отторгнута
от  Швеции  и  манифестом  императора  Александра  I  от  5  июня  того  же
года  объявлена  особой  провинцией  в  составе  России.  После  этого  в  ре¬
зультате  заключения  Фридрихсгамского  мирного  договора  от  5  (17)
сентября  1809  г.,  ратифицированного  в  Санкт-Петербурге  1(13)  ок¬
тября  того  же  года,  страна  стала  независимой  от  Швеции».
 Хотя  после  этого  процитированного  текста  Ю.Ф.Пальмен  сра¬
зу  же  писал,  что  император  15  (27)  марта  1809  г.  подтвердил  «рели¬
гию  и  коренные  законы»,  а  также  привилегии  жителей  Великого
княжества  и  что  на  сейме  в  Порвоо  рассматривались  «лишь  важней¬
шие  вопросы  нового  государственного  устройства  и  управления
Финляндии»,  серьезная  ошибка  уже  была  допущена.  Ю.Ф.Пальмен
не  сказал  четко,  что  уже  в  1809  г.  Финляндия  стала  государством.
В  пассаже  о  присоединении  к  России  явный  акцент  был  сделан  на
манифесте  1808  г.  и  Фридрихсгамском  договоре.  Правда,  в  проме¬
жутке  между  этими  событиями  император  дал  подтверждение  «ве¬
рований  и  конституций»,  но  и  при  этом  не  было  упомянуто,  что  про¬
изошло  это  на  «государственном  сейме»  в  Порвоо.  Впоследствии
Ю.Ф.Пальмен  безуспешно  пытался  оправдаться,  утверждая,  что  все
содержание  его  книги  доказывало,  что  в  своих  внутренних  делах
Финляндия  была  «независимой».  У  нее  было  собственное  государс¬
твенное  устройство  и  правительство,  собственные  структуры  зако¬
нодательной  и  исполнительной  власти,  свои  финансы  и  государс¬
твенная  экономика.  В  этих  утверждениях  Ю.Ф.Пальмен  был  абсо¬
лютно  прав.  Как  книга,  так  и  вышеупомянутые  лекции  начинались
с  гегельянского  определения  государства,  после  чего  излагались  ос¬
новы  финляндского  государственного  права  и  конституционных  за¬
конов.  Однако  в  1861  г.  этого  уже  было  недостаточно.  Нужно  было
четко  заявить,  что  на  «государственном  сейме»  в  Порвоо  в  1809  г.
Финляндия  превратилась  из  провинции  в  государство.  Или,  цитируя
лекции  Ю.Я.Нордстрёма,  «вначале  произошло  инкорпорирование,  а
затем  —  реальная  уния».
 Ю.В.Снельман  опубликовал  свою  критическую  рецензию  на
КХФ.Пальмена  в  газете  «Литтературбладет»  в  1859  г.  сразу  же  после
издания  книги.  Свое  острое  перо  он  направил  именно  на  процитиро-
ванный  выше  фрагмент  о  присоединении  Финляндии  к  России.  Кри¬
тика  Ю.В.Снельмана,  коллеги  Ю.Ф.Пальмена  по  перу,  не  была
обычной  рецензией  на  публикацию,  но  представляла  собой  «учение
0  Финляндских  политических  или  государственных  условиях»,  как
°н  сам  писал  в  своем  письме  Ю.Ф.Пальмену.  Впоследствии

290
 Финляндская  провинция  становится  государством
 Ю.В.Снельман  рассказал,  что  создание  этого  учения  даже  потребо¬
вало  от  него  исторических  изысканий.  Несколько  обескураживает
тот  факт,  что  только  в  процессе  этих  изысканий  сам  Ю.В.Снельман
лишь  в  1859  г.  осознал,  что  Финляндия,  оказывается,  являлась  госу¬
дарством,  а  не  провинцией.  Еще  при  написании  своей  известной
книги  «Учение  о  государстве»,  выдержанной  в  гегельянском  духе,
Ю.В.Снельман  не  применял  по  отношению  к  Финляндии  термина
«государство».  Похоже,  что,  изучая  данный  вопрос,  он  обнаруживал
удивительные  для  себя  вещи.  Вспоминая  два  года  спустя  свою  кри¬
тическую  рецензию,  он  признавал,  что,  к  своему  стыду,  только  тогда
впервые  взял  в  руки  Сборник  финляндских  постановлений  за  1809-
1816  гг.  и  обнаружил  там  «к  нашей  общей  радости  написанное  чер¬
ным  по  белому  в  императорских  установлениях  слово  «государс¬
тво»*,  каковым  объявлялась  Финляндия».  Это  ключевое  слово,  а
также  некоторые  другие  указывавшие  на  государственность  слова,
такие,  как  «государственные  расходы»  и  «государственная  казна»,
он  нашел  в  регламенте  Правительственного  совета.  Кроме  того,
Ю.В.Снельман  обнаружил,  что  в  манифесте  1810  г.  император  упо¬
минает  о  «государственном  существовании  финляндского  народа».
В  сборнике  Габриэля  Рейна  Ю.В.Снельман  прочитал  статью  рос¬
сийского  основного  закона,  в  соответствии  с  которой  с  российским
престолом  неразрывно  связаны  престолы  Царства  Польского  и  Ве¬
ликого  княжества  Финляндского.  Хотя  в  те  времена  этот  пункт  ис¬
пользовали  в  России  как  раз  для  того,  чтобы  доказать  неразрывную
связь  с  Финляндией,  Ю.В.Снельман  понял  это  таким  же  образом,
как  впоследствии  финские  участники  правовой  борьбы:  это  служи¬
ло  доказательством  того,  что  Финляндия  являлась  государством,
поскольку  у  нее  был  собственный  престол,  как  и  у  польского  коро¬
левства.  Похоже,  что,  создавая  свое  «учение  о  государстве»,
Ю.В.Снельман  прочитал  также  и  другие  исторические  документы
1808-1809  гг.,  включая  акты  сейма  в  Порвоо.  Это  видно  из  его  ре¬
цензии.
 В  этой  рецензии  Ю.В.Снельман,  помимо  критики,  привел  также
все  найденные  им  исторические  документы  в  доказательство  того,
что  Финляндия  является  государством.  По  мнению  Ю.В.Снельмана,
самой  большой  и  серьезной  ошибкой  Ю.Ф.Пальмена  было  то,  что
он  представил  Финляндию  при  присоединении  к  России  в  виде
«особой  провинции»,  и  она  в  1859  г.  по-прежнему  остается  в  глазах
Ю.Ф.Пальмена  не  более  чем  провинцией.  Ю.В.Снельман  признал,
 *  По-шведски  «з1а1».

Финляндская  провинция  становится  государством
 291
 что  в  манифесте  о  присоединении  Финляндии  от  5  июня  1808  г.  было
использовано  слово  «провинция»,  однако  применялось  оно  в  отно¬
шении  Финляндии  как  провинции  шведской,  а  не  российской.  С  дру¬
гой  стороны,  продолжал  Ю.В.Снельман,  Июньскому  манифесту  не¬
льзя  придавать  большого  значения,  поскольку  он  был  дан  еще  во
время  ведения  боевых  действий,  а  в  тех  документах,  на  основании
которых  Финляндия  была  в  конечном  итоге  присоединена  к  России,
слово  «провинция»  уже  не  употреблялось.  На  это  Ю.Ф.Пальмен
вполне  мог  бы  при  желании  заметить,  что  по  Фридрихсгамскому
мирному  договору  к  России  не  присоединялось  какое-либо  госу¬
дарство,  а  лишь  восемь  провинций*.  Ю.В.Снельман,  в  свою  оче¬
редь,  отмечал,  что  в  этих  документах,  в  том  числе  в  актах  сейма
в  Порвоо,  шла  речь  о  «Великом  княжестве  Финляндском».  В  речи  на
закрытии  сейма  император  объявил,  что  финляндский  народ,  будучи
присоединен  к  империи,  отныне  «занимает  место  в  среде  наций».
 Без  лишних  слов  понятно,  что  при  написании  этой  рецензии  или
этого  «учения  о  государстве»  Ю.В.Снельман  под  словом  «государс¬
тво»  понимал  именно  такое  органическое  государство  в  его  гегелев¬
ском  определении  и  соответствующее  ему  гражданское  общество,
которые  он  описал  в  своей  книге  «Учение  о  государстве»,  а  не  какое-
нибудь  средневековое  «финансовое  государство»,  «налоговый  меха¬
низм»,  «пенсионное  ведомство»  или  «государственную  структуру»,
как  принято  было  считать  до  1859  г.
 Ю.Ф.Пальмен  не  ответил  на  рецензию  Ю.В.Снельмана,  хотя
последний  очень  хотел  этого,  стремясь  к  тому,  чтобы  созданное  им
финляндское  учение  о  государстве  тем  самым  получило  более  ши¬
рокое  распространение.  Из  одного  из  последующих  писем
Ю.В.Снельмана,  однако,  следует,  что  Ю.Ф.Пальмен  вначале  наме¬
ревался  сразу  же  ответить  на  критику  Ю.В.Снельмана,  однако  по
какой-то  причине  этого  не  сделал.  Поэтому  Ю.В.Снельман  принял¬
ся  деликатно  и  осторожно  убеждать  Ю.Ф.Пальмена  дать  ответ,  но
таким  образом,  чтобы  это  пошло  на  пользу,  а  не  во  вред  его  учению.
На  мой  взгляд,  следующая  цитата  из  письма  Ю.В.Снельмана
Ю.ф.Пальмену  в  этом  плане  весьма  красноречива:  «Если  ты  счита¬
ешь,  что  твои  разъяснения  могут  каким-то  образом  повредить  делу,
то  есть  если  они  могут  ограничить  это  учение  о  финляндских  поли¬
тических  или  государственных  условиях,  которое  я  составил  в  фор¬
ме  замечаний,  тогда  их  публикация  была  бы,  конечно,  нежелатель¬
ной.  Здесь  многое  зависит  от  долговременности,  которую  мы  можем
 *  Швеции.

292
 Финляндская  провинция  становится  государством
 обеспечить  политической  позиции  в  таком  ее  понимании.  Мы  мо¬
жем  совместно  сказать  то  же,  что  говорил  Нордстрём:  все  зависит  от
односторонних  обещаний  и  заверений,  которые  можно  в  любой  мо¬
мент  взять  обратно».
 Эта  несколько  загадочная  фраза  означала,  что  в  частном  порядке
они,  Ю.В.Снельман,  Ю.Я.Нордстрём  и  Ю.Ф.Пальмен,  а  возможно,
и  некоторые  другие,  знали,  что  особое  положение  Финляндии  зави¬
сит  только  от  императорских  односторонних  заверений,  которые  мо¬
гут  быть  в  любой  момент  аннулированы.  Однако  именно  по  этой
причине  необходимо  было  создавать  в  общественном  сознании  уче¬
ние  о  финляндских  государственных  условиях  и  государстве  в  це¬
лом,  а  также  всеми  средствами  повышать  уровень  правосознания
финнов,  что  могло,  как  верил  Ю.Я.Нордстрём,  не  только  существен¬
но  затруднить  попытку  аннулировать  эти  заверения,  но  и  даже  пре¬
дотвратить  растворение  Финляндии  в  России.
 Позже,  вспоминая,  какие  мысли  вызвало  у  него  известие  о  смер¬
ти  Николая  I,  Ю.В.Снельман  говорил,  что  только  самодержавие
способно  защитить  особый  статус  Финляндии,  поскольку  если  в  Рос¬
сии  возникнет  демократия,  то  Финляндия  будет  иметь  право  не  бо¬
лее  чем  на  то,  чтобы  направить  своих  представителей  на  нацио¬
нальное  собрание  в  Москву.  Таким  образом,  самодержавие,  а  также
широкое  и  прочное  правовое  самосознание  финнов  являлись,  по
мнению  Ю.В.Снельмана,  основными  гарантами  особого  статуса
Финляндии.
 Ю.В.Снельман  писал  Ю.Ф.Пальмену,  что  он  не  желает  никакой
«битвы  перьев»,  поскольку  это  может  нанести  ущерб  созданному  им
учению.  Однако  именно  такое  явление  в  итоге  возникло  и  принесло
его  учению  даже  больше  пользы,  чем  вежливая  словесная  дуэль.  Он
продолжал  убеждать:  «Мои  заметки  составлены  в  деликатном  тоне;
я  не  делаю  предположений  о  том,  почему  автор  придерживается
именно  такого  мнения,  и  не  осуждаю  его  за  то,  что  он  поступил
именно  так.  „Неправильное  выражение“,  „неубедительное  высказы¬
вание“  —  вот  и  все,  что  сказано  мною».  Даже  если  бы  Ю.Ф.Пальмен
захотел  доказать,  что  его  позиция  правильная,  то  Ю.В.Снельман  и
против  этого  ничего  бы  не  имел.
 Ю.В.Снельман,  по  его  собственнным  словам,  не  стремился  дока¬
зать  свою  правоту.  Он  заверял,  что  дело  не  в  этом,  и  свою  рецензию
он  составил  «ради  общественного  мнения».  В  заключение  он  даже
выражал  пожелание:  «Если  полагаешь  возможным  признать,  что
последующие  заявления  императора  следует  считать  разъяснением
манифеста  о  присоединении,  и  их  содержание  по  этой  причине  еле-

Финляндская  провинция  становится  государством
 293
 довало  бы  принять  во  внимание,  то  это  сослужило  бы,  действитель¬
но,  хорошую  службу  делу».  Вот  оно,  то  великое  «дело»,  ради  кото¬
рого  Ю.В.Снельман  и  добивался  этой  полемики.
 Лишь  только  тогда,  когда  Ю.В.Снельман  в  своей  статье  «Фин¬
ляндские  условия  и  шведская  пресса»  («Литтературбладет»,  5/1861)
упомянул  приведенный  выше  ключевой  момент  книги  Ю.Ф.Паль-
мена  в  качестве  примера  того,  как  слабо  развито  в  Финляндии  госу¬
дарственное  самосознание,  так  что,  мол,  еще  в  1859  г.  один  из  знато¬
ков  законов  страны  пишет,  что  Финляндия  является  присоединенной
к  России  провинцией,  Ю.Ф.Пальмен  взялся  за  перо  и  написал,
не  скрывая  своего  раздражения,  ответ  в  газете  «Гельсингфорс
Тиднингар»*.
 Он  признал,  что  в  выборе  терминов  допустил  «ляпсус»,  пос¬
кольку  в  словах  «особая  провинция»  содержится  явное  противоре¬
чие  —  какое,  сказать  трудно,  —  однако  при  этом  резко  отверг  ут¬
верждение  Ю.В.Снельмана  о  том,  что  еще  в  1859  г.  считал  Финлян¬
дию  провинцией.  В  этой  связи  он  обратился  ко  всему  содержанию
своей  книги,  подчеркивая,  что  она  ясно  свидетельствует  о  том,  что
он  считает  Финляндию  по  своему  внутреннему  устройству  «неза¬
висимой,  поскольку  у  нее  было  собственное  государственное  уст¬
ройство  и  правительство,  собственные  законодательные  и  исполни¬
тельные  структуры,  собственные  финансы  и  государственная  эко¬
номика».  Пожелание  Ю.В.Снельмана  относительно  трактовки  ма¬
нифеста  о  присоединении  от  5  июня  более  поздними  актами
Ю.Ф.Пальмен  исполнял,  отмечая,  что  использовал  манифест  в  его
историческом  значении,  представив  его  как  уже  прошедшее  собы¬
тие,  которое  положило  начало  новому  положению  вещей.  Наряду
с  этим,  поворотными  моментами  были  мирный  договор  1809  г.  и
сейм  в  Порвоо  (следовало  бы  написать  уже,  наверное,  государс¬
твенный  сейм),  которые  вместе  составляют  единое  целое  и  допол¬
няют  друг  друга.  Далее  Ю.Ф.Пальмен  приводил  разработанную
еЩе  ранее  Ю.В.Снельманом  талантливую  трактовку:  мирным  дого-
ВоР°м  определялись  внешнеполитические  (международно-право-
вые)  отношения;  внутриполитические  (связанные  с  государствен-
ньщ  правом)  отношения,  в  свою  очередь,  определялись  между  им¬
ператором  России  и  народом  Финляндии  по  старому  обычаю,  кото-
Р°му  соответствовал  акт  об  объединении,  заключенный  на  «госу¬
дарственном  сейме»  в  Порвоо.  Так  Ю.В.Снельман  обходил  то  об-
стоятельство,  что  по  Фридрихсгамскому  мирному  договору  России
 *  «Вести  Гельсингфорса»,  т.  е.  Хельсинки  {швед.).

294
 Финляндская  провинция  становится  государством
 не  передавалась  Финляндия  как  «государство»,  а  лишь  перечисля¬
лись  восемь  шведских  провинций,  хотя  этот  договор  и  был  заклю¬
чен  позднее,  чем  акт  в  Порвоо.
 Несмотря  на  все  эти  пояснения  и  добавления,  в  сравнении
с  И.Вассером  общая  картина  все  равно  остается  довольно  сглажен¬
ной  и  суховатой:  по-прежнему  нет  четкого  утверждения  о  создании
финляндского  государства  именно  на  сейме  в  Порвоо.  Да  и  как  мож¬
но  было  бы  в  строгий  учебник  кадетской  школы  включить  романти¬
ческое  и  возвышенное  представление  И.Вассера  об  основании  фин¬
ляндского  государства.
 Этот  серьезный  недостаток  попытался  позднее  исправить  Э.Лён-
рот  в  своем  переводе  книги  Ю.Ф.Пальмена  на  финский  язык,  сде¬
ланном  в  1863  г.  Добавив  пространное  описание  сейма  в  Порвоо,
которого  не  было  в  тексте  Ю.Ф.Пальмена,  и  отметив,  что  в  своей
заключительной  речи  император  объявил  финляндский  народ  отны¬
не  «занявшим  место  в  среде  наций»,  Э.Лёнрот  писал:  «Из  этого  сле¬
дует,  что  Великое  княжество  Финляндское  на  основании  своего  осо¬
бого  законодательного  акта  и  системы  управления  отныне  являлось
особым  государством,  присоединенным  к  Российской  империи  и  на¬
ходящимся  под  властью  императора».
 Выяснилось,  что  на  тот  момент  финский  язык  был  еще  недоста¬
точно  богатым  —  слово  «государственное  законодательство»  еще
было  не  в  ходу,  и  поэтому  у  Финляндии  был  лишь  «особый  законо¬
дательный  акт».
 «ф  ИЛОСОФСКИЙ  ЛЯПСУС»  Ю.  В.Снельмана
 Судьба  обошлась  с  Ю.В.Снельманом  жестоко,  но  справедливо.
Не  успел  он  подвергнуть  критике  Ю.Ф.Пальмена  за  «неправильное
выражение»  и  «неубедительное  высказывание»,  как  сам  попался  на
выражении,  являвшимся,  по  меньшей  мере,  «неправильным».  Он
споткнулся,  отвечая  на  страницах  «Литтературбладет»  (№5  за  1861  г.)
на  неверные  трактовки  ситуации  в  Финляндии,  звучавшие  в  шведской
прессе,  прежде  всего  в  газете  «Афтонбладет»*.  При  этом  он  высказы¬
вался  еще  более  резко  и  безапелляционно,  чем  ранее  раскритикован¬
ный  им  же  самим  Ю.Ф.Пальмен.  Он  вполне  однозначно  заявлял,  что
по  мирному  договору  1809  г.  Финляндия  была  передана  России  в  ка-
 *  «Вечерняя  газета»  (швед.).

Финляндская  провинция  становится  государством
 295
 честве  провинции.  При  этом  перед  словом  провинция  не  было  даже,
^  у  Ю.Ф.Пальмена,  определения  «особая».  Как  это  ни  странно,  но
Ю.В.Снельман,  похоже,  за  пару  лет  полностью  позабыл  все  свои  уже
упомянутые  изыскания  по  истории  и  государствоведению,  которые  он
предпринял,  составляя  рецензию  на  книгу  Ю.Ф.Пальмена.
 Рассмотрим  внимательно,  что  написал  в  своей  статье  наш  нацио¬
нальный  философ.  Прежде  всего,  он  отметил,  что,  хотя  российские
императоры  как  покровители  многих  народов  и  гарантировали  фин¬
ляндцам  политическое  развитие,  присоединение  к  одному  из  самых
мощных  государств  мира  одновременно  умножило  финские  пробле¬
мы.  После  этого  Ю.В.Снельман  сформулировал  два  самых  неудач¬
ных  за  всю  свою  жизнь  тезиса,  хотя  сделал  это  искренне  и  с  добры¬
ми  намерениями.
 «Достаточно  лишь  моментального  взгляда  на  ситуацию,  чтобы
понять,  что  более  удивительно  не  то  обстоятельство,  что  политичес¬
кие  права  Финляндии  невелики  в  сравнении,  например,  с  правами
Швеции,  а  то,  что  таковые  у  нее  в  принципе  имеются».
 «Если  хочешь  верно  понять  настоящее,  следует  знать,  как  посте¬
пенно  развивалось  политическое  самосознание  и  гарантии  полити¬
ческого  статуса  страны.  В  отношении  обоих  понятий  достаточно
будет  сказать,  что  при  заключении  мира  Финляндию  передали  в  ка¬
честве  провинции  для  присоединения  на  будущие  времена  к  Россий¬
ской  империи  и  что  еще  в  1859  г.  в  таком  ключе  положение  нашей
страны  описывает  в  своем  труде  один  знаток  наших  законов  (здесь
Ю.В.Снельман  имел  в  виду  учебник  Ю.Ф.Пальмена).  С  вышеупо¬
мянутого  фундамента,  который  вовсе  не  обещал  нынешнего  уровня
развития  государственности  страны,  все  это  берет  начало.  Гарантия¬
ми  служат  слова  и  заверения  государя».
 Главная  мысль  здесь  заключалась  в  том,  что  на  том  этапе,  когда
Финляндия  передавалась  России  в  1809  г.,  она  была  еще  провинци¬
ей,  но  впоследствии,  по  крайней  мере  к  1861  г.,  постепенно  превра¬
тилась  в  государство.  Ю.В.Снельман,  написавший  в  1859  г.  рецен¬
зию  на  книгу  Ю.Ф.Пальмена,  из  историка-любителя,  добросовестно
°пиравшегося  на  первоисточники,  теперь  явно  превратился  в  фило-
С0Фа  истории  и  последователя  Гегеля.  Его  идея  о  постепенном  раз-
витии  государственности  прямо  вытекала  из  его  философии,  и  поэ-
ее  можно  назвать  «философским  ляпсусом».  В  этой  философии
буква  и  статьи  закона,  равно  как  и  формулировки  императорских  ма¬
нифестов,  не  имели  важности:  они  служили  лишь  своего  рода  вне-
^Ней  формой,  выражением  национального  духа.  Российское  госу¬
дарство  и  его  император  не  более  чем  предоставили  благоприятные

296 	Финляндская  провинция  становится  государством
 условия  и  рамки  для  усилий  самого  народа  Финляндии,  но  то,  что
произошло  в  Финляндии  за  50  лет,  как  хорошее,  так  и  плохое,  следо¬
вало  рассматривать  как  плоды  «усилий  самого  народа  Финляндии»,
писал  национальный  философ.  Российские  императоры,  как  и  все
монархи  в  целом,  являются  лишь  некими  путеводителями  наций  и
символами  национального  духа.  В  своей  философии  Ю.В.Снельман
был  отчасти  прав,  однако  отчасти  и  ошибался.  Прав  он  был  в  том,
что  в  1809  г.  император  России  как  бы  создал  для  государства  вне¬
шние  рамки,  однако  затем  народ  Финляндии  постепенно  сам  напол¬
нил  их  содержанием.  По  сути,  Ю.В.Снельман  сформулировал  ту  же
мысль,  что  до  него  неоднократно  высказывал  Г.М.Армфельт.  Все  ос¬
тальное  было  не  более  чем  перепевом  гегельянских  мотивов.
 Эту  «рамочную  идею»  Ю.В.Снельмана  явно  сложно  было  по¬
нять  его  читателям.  Грамоты  императоров  были  лишь  гарантией
усилий  самого  народа  Финляндии,  однако  этот  народ  собственно¬
ручно  создал  тот  уровень  государственности,  который  у  него  был
в  1861  г.  Этот  уровень  не  был  достигнут  в  одночасье  или  же  учреж¬
ден  каким-нибудь  одним  актом,  заключенным  в  соборе  Порвоо,  а
достигался  постепенно  уже  после  этого.  Сейм  в  Порвоо,  как  уже
как-то  раз  говорил  Ю.В.Снельман,  был  более  ценным  сам  по  себе,
чем  в  силу  достигнутых  в  ходе  него  результатов,  сводившихся,  по
мнению  философа,  к  получению  грамоты  государя.  Столь  же  важ¬
ными,  однако,  были,  по  мнению  Ю.В.Снельмана,  соответствующие
грамоты,  данные  Николаем  I  и  Александром  II.
 Эти  философские  рассуждения  Ю.В.Снельмана  не  только  были
сложны  для  понимания,  но  и  содержали  немало  таких  утверждений,
за  которые  критикам  легко  было  ухватиться.  К  таковым  относился,
прежде  всего,  тезис,  за  который  сам  Ю.В.Снельман  за  пару  лет  до
того  критиковал  Ю.Ф.Пальмена,  а  именно  то,  что  в  1809  г.  Финлян¬
дия  была  присоединена  к  России  как  провинция.  Неудивительно,
что  после  такой  статьи  на  Ю.В.Снельмана  обрушился  прямо-таки
шквал  критики.  Главное  обвинение  критиков  заключалось  в  том,  что
Ю.В.Снельман  исключал  наличие  у  Финляндии  политических  или
государственных  прав,  утверждая,  что  в  1809  г.  Финляндия  была
присоединена  к  России  как  провинция.  Как  мы  видим,  обвинения
были  схожи  с  теми,  которые  сам  Ю.В.Снельман  предъявил
Ю.Ф.Пальмену  пару  лет  тому  назад.  Вначале  на  него  напала  газета
«Обу  Ундеррэтельсэр»*,  за  ней  —  шведская  и  немецкая  пресса.  На
родине  сильнее  других  Ю.В.Снельмана  критиковал  Август  ШаумаН
 *  «Известия  Або»,  т.  е.  Турку  {швед.).

Финляндская  провинция  становится  государством
 297
 в  газете  «Гельсингфорс  Тиднингар».  Критика  была  облечена  в  фор-
му  писем  другу-провинциалу.
 д.Шауман  даже  близко  не  мог  понять  разработанной  Ю.В.Снель-
маном  сложной  философской  конструкции.  Он  делал  упор  на  тези¬
сы,  содержавшиеся  в  прослушанных  им  лекциях  Ю.Я.Нордстрёма:
Финляндия  действительно  была  присоединена  к  России  в  качестве
провинции,  однако  потом,  после  данных  на  сейме  в  Порвоо  взаим¬
ных  заверений  и  благодаря  им,  стала  особым  государством,  хоть  и
неразрывно  связанным  с  Россией.  В  качестве  одного  из  основных
доказательств  этого  А.Шауман  как  раз  и  приводил  слова  из  заключи¬
тельной  речи  императора  на  сейме  о  том,  что  финский  народ  занял
свое  место  среди  наций.
 Отвечая  на  это  обвинение,  Ю.В.Снельман  обратился  к  рецензии,
написанной  им  на  книгу  Ю.Ф.Пальмена,  а  также  содержавшейся
в  ней  «программе».  Даже  несмотря  на  это  ему,  однако,  было  явно
тяжело  опровергнуть  обвинения  в  том,  что  он  написал  о  присоеди¬
нении  Финляндии  к  России  в  качестве  провинции,  поскольку  имен¬
но  эти  слова  и  были  им  написаны.  Для  ответа  на  это  ему  нужно  было
придумать  что-то  новое,  и  он,  как  мыслящий  философ  и  умелый  по¬
лемист,  сумел  это  сделать.  Он  обозначил,  как  уже  отмечалось  ранее,
две  разные  сферы:  во-первых,  двусторонние  государственно-право¬
вые  отношения  Финляндии  с  Россией  и,  во-вторых,  ее  международ¬
но-правовые  отношения.  Такое  разделение  уже  само  по  себе  было
очень  ловким  ходом.  По  этой  схеме  Фридрихсгамский  мирный  дого¬
вор  был  актом  отношений  между  Швецией  и  Россией,  и  Швеция  по
договору  могла  передать  России  только  провинцию.  В  свою  очередь,
государственный  сейм  в  Порвоо  был  государственно-правовым  со¬
бытием  и  касался  отношений  между  Россией  и  Финляндией.  Сам
Ю.В.Снельман  сформулировал  это  следующим  образом:  Швеция
передала  провинцию,  однако  «государством  Финляндия  стала  после
объединения  с  Россией  и  на  основе  этого  объединения».  После  этого
Для  пущей  убедительности  Ю.В.Снельман  отметил,  что  император-
ские  манифесты  неизменно  подчеркивали,  что  народ  Финляндии
в°шел  в  число  наций,  и  так  далее.
 Ю.В.Снельман  не  придавал  значения  временным  рамкам  такого
Развития,  то  есть  тому  обстоятельству,  что  Финляндия  заключила  с  Рос¬
сией  государственно-правовой  акт  до  того,  как  Швеция  передала  ее
России  в  качестве  провинции.  На  этом  этапе  дебатов  Ю.В.Снельман
еЩе  четко  придерживался  прежнего  тезиса  о  том,  что  с  1809  г.  государс¬
твенный  статус  Финляндии  получил  существенное  развитие,  но  теперь
°н  также  стал  писать  о  «расширении  и  умножении»  гарантий.

298
 Финляндская  провинция  становится  государством
 Ю.В.Снельман  отмечал,  что  одна  критикующая  его  шведская  га¬
зета  сама  встала  на  позиции  теории  о  «сепаратном  мире»  И.Вассера,
за  что  в  свое  время  этот  верный  друг  Финляндии  был  очернен
в  шведской  прессе,  назван  «подкидышем  России»  и  «бывшим  рус¬
ским  профессором».  Хотя  сам  Ю.В.Снельман  не  разделял  теорию
И.Вассера  о  «сепаратном  мире»,  сейчас,  на  этом  этапе  дебатов,  он
почти  полностью  перешел  на  позиции  И.Вассера  или,  точнее  ска¬
зать,  на  позиции  «Олли  Кекяляйнена»,  считая,  что  за  этим  псевдони¬
мом  скрывается  Ю.Я.Нордстрём.  Ю.В.Снельман  писал,  что  Олли
Кекяляйнен  сам  является  финским  знатоком  законов.  По  мнению
Ю.В.Снельмана,  грамота  государя,  касавшаяся  государственного
устройства  Финляндии,  являлась  юридически  столь  же  обязываю¬
щим  документом  и  договором,  как  и  «сепаратный  мир»  И.Вассера.
 Вместе  с  тем,  Ю.В.Снельман  по-прежнему  придерживался  того
гегельянского  представления,  в  соответствии  с  которым  становле¬
ние  Финляндии  как  государства  являлось  плодом  усилий  самого
финляндского  народа.  Как  он  сам  писал,  «шаг,  сделанный  Финлян¬
дией,  был  шагом  от  провинции  к  государству,  и  наша  страна  сделала
его  самостоятельно».  Однако  сейчас,  находясь  под  обстрелом  крити¬
ки,  ему  пришлось  радикально  сократить  продолжительность  этого
шага  с  пятидесяти  лет  до  менее  чем  года  (именно  столько  времени
прошло  с  июня  1808  г.  до  марта  1809  г.).
 Отвечая  на  критику  псевдонима  «Q»  (Qvist*)  в  газете  «Мехиляй-
нен»**,  Ю.В.Снельман  в  своих  уступках  дошел  почти  до  линии
И.Вассера.  Получение  грамоты  государя,  утверждал  философ,  было,
по  сути,  заслугой  самих  финляндцев.  Это  Ю.В.Снельман  хотел  до¬
нести  до  общественности,  не  оскорбляя  при  этом  «благородный  под¬
ход»  Александра  I.  Далеко  не  все  завоеванные  страны  разделили
судьбу  Финляндии,  хотя  у  них  были  собственные  законы  и  права,
напоминал  Ю.В.Снельман.  У  Савойи  и  Ниццы  было  собственное
государственное  устройство,  однако  народ  получил  возможность
проголосовать  за  объединение,  и  в  итоге  они  потеряли  свою  свободу
«Нельзя  и  представить  себе,  чтобы  народ  Финляндии  согласился  на
это  в  1809  году»,  —  заверял  Ю.В.Снельман.
 *  *  *
 Я  уже  ранее  дал  этому  временному  периоду  подзаголовок,  кото¬
рый  не  вижу  сейчас  причин  менять,  —  «Поворот  1861-1863  гг.:  ког¬
 *  Шведская  фамилия.
 **  Пчела  {фин.).

Финляндская  провинция  становится  государством
 299
 да  финляндское  государство  было  замечено».  К  уже  сказанному
могу  добавить  лишь  то,  что  главным,  кто  «заметил»  это  государство,
был  не  кто  иной,  как  национальный  философ  Ю.В.Снельман.  Про¬
изошло  это,  главным  образом,  в  ходе  создания  им  своего  учения  о
государстве  при  составлении  критической  рецензии  на  книгу
Ю.ф.Пальмена  в  1859  г.  Пожалуй,  самым  ценным  наблюдением  или
открытием  было  именно  то,  что  в  регламенте  Правительственного
совета  он  заметил  использованное  в  отношении  Финляндии  слово
«государство».  Наряду  с  этим,  примечательно  то,  как  широко  и  стре¬
мительно  распространилось  это  учение.  Относительно  быстроты
распространения  идеи  о  государственности  я  не  встречал  коммента¬
риев  современников,  однако  в  том,  что  касается  распространения
осведомленности  о  конституциях,  таковых  свидетельств  множество
и,  на  мой  взгляд,  они  вполне  применимы  и  в  отношении  государс¬
твенности.
 Хотя  представления  Ю.В.Снельмана  о  постепенном  развитии
«идеи  государственности»  вызвали  резкое  осуждение  современни¬
ков,  на  мой  взгляд,  этот  национальный  философ  был  весьма  прав  в  сво¬
их  рассуждениях.  Именно  так  оно  и  произошло  в  реальности:  идея  о
Финляндии  как  о  самостоятельном  государстве  не  возникла  внезап¬
но  на  сейме  в  Порвоо,  а  лишь  после  него  и  постепенно.
 Оценка  Ю.В.Снельманом  ситуации,  существовавшей  в  1862  г.,
была  очень  меткой*:  «В  настоящее  время,  —  писал  Ю.В.Снель¬
ман,  —  число  мудрецов,  то  есть  знающих  основные  законы,  велико.
Но  легко  сосчитать,  многие  ли  в  марте  1861  г.  могли  говорить  о  том,
что  Форма  правления  1772  года  и  Акт  соединения  и  безопасности
1789  года  являлись  основными  законами  края,  —  многим  ли  извест¬
но  было  содержание  этих  законов.  Да  и  откуда  можно  было  узнать
их  содержание?»  Его  стало  возможным  узнать  после  того,  как  была
опубликована  книга  Ю.ф.Пальмена  и  комментарии  к  ней.
 Меткую  оценку  дискуссии  вокруг  январской  комиссии  дал  заве¬
дующий  университетской  библиотекой  С.Г.Эльмгрен:  «Сейчас  мы
живем  в  политизированное  время,  причем  больше  всего  политизи¬
руются  вопросы,  связанные  с  основными  законами  и  конституция-
Ми-  Между  тем,  многие,  кто  говорит  об  основных  законах,  не  имеют
101  Малейшего  представления  ни  об  их  содержании,  ни  даже  о  том,
^кие  законодательные  акты  имеют  у  нас  статус  основного  закона».
 Когда  в  1863  г.  был  созван  государственный  сейм,  в  Финлян-
5^Ю>сведомленность  о  конституционных  законах  и  финляндской
 *  Устоявшийся  вариант  перевода  цитаты  Ю.В.Снельмана  дается  по  книге
•М.Бородкина  «История  Финляндии.  Время  императора  Александра  II».

300 	Финляндская  провинция  становится  государством
 государственности  была  уже  совершенно  иной.  Общеупотребимым
стал  термин  «государственные  власти»,  использовавшийся  в  отно¬
шении  государя  и  сейма.  При  этом  данный  термин  применялся  в  его
современном  конституционном  смысле:  государственный  сейм  сов¬
местно  с  императором  имел  законодательную  власть,  а  сам  импера¬
тор  —  исполнительную.
 В  то  время  как  сейм  в  Порвоо  воспринимался  в  глазах  тогдашней
общественности  как  не  более  чем  некое  региональное  собрание  зем¬
ских  чинов,  подобное  сеймам,  проходившим  во  время  шведского
владычества  в  XVI-XVII  вв.,  то  собравшиеся  в  Хельсинки  в  1863  г.
сословия  уже  считали  себя  «государственным  сеймом»,  хотя,  конеч¬
но,  и  не  «державным  сеймом».  При  этом  свое  собрание  они  рассмат¬
ривали  в  качестве  законодательного  парламента.
 *  *  *
 Как  хорошо  известно,  крайние  формы  новое  понимание  госу¬
дарственности  получило  в  знаменитой  статье  главного  рупора  либе¬
рализма  —  газеты  «Гельсингфорс  Дагблад»*,  опубликованной  10
августа  1863  г.,  как  раз  накануне  сейма,  под  заголовком  «Междуна¬
родное  положение  Финляндии».  Приведенное  в  ней  описание  сейма
в  Порвоо  было  выдержано  в  духе  идей  И.Вассера.  «Государственное
единство  Финляндии  с  Россией  обусловлено  взаимным  актом  в  По¬
рвоо,  —  писала  газета.  —  Народ  Финляндии  под  давлением  обстоя¬
тельств  принял  тогда  решение  разорвать  прежние  провинциальные
отношения  со  Швецией  и  вступить  в  новое  единство  с  Россией,  к  ко¬
торому  его  призвал  император  Александр  I.  Из  прежней  провинции
Финляндия  стала  теперь  суверенным  государством,  имевшим  опре¬
деленные  связи  с  той  новой  страной,  с  которой  она  была  объедине¬
на.  В  этом  и  состоял  тогдашний  современный  международно-право¬
вой  статус  Финляндии».
 Слово  «суверенитет»,  которое  газета  выделила  особым  шриф¬
том,  было  новым  понятием  применительно  к  Финляндии.  Оно  было
заимствовано  у  немецкого  правоведа  Ф.  фон  Мартенса  (1756-
1821  гг.).  «Гельсингфорс  Дагблад»  использовала  термин  Мартенса
так  же,  как  Ю.Я.Нордстрём  в  свое  время  использовал  термины  не¬
мца  Ф.Я.Шмиттеннера.
 В  соответствии  с  трактовкой  «Гельсингфорс  Дагблад»,  главное
в  суверенитете  было  то,  что  суверенное  государство  не  принимало
законы  другого  государства.  И  именно  так,  как  мы  уже  имели  воз-
 *  «Дневная  газета  Гельсингфорса»,  т.  е.  Хельсинки  (швед.).

Финляндская  провинция  становится  государством
 301
 можность  убедиться,  финляндский  сейм  и  поступал.  Это  суверенное
качество,  по  мнению  «Гельсингфорс  Дагблад»,  Финляндия  приобре¬
ла  в  1809  г.,  получив  собственные  государственные  установления  и
законы.  Финляндская  администрация  была  отделена  от  российской
й  не  подчинялась  российским  министрам.  Иными  словами,  это
былат.н.  теория  параллелизма,  в  соответствии  с  которой  Финляндия
и  Россия  являлись  двумя  равноправными  государствами,  и  Финлян¬
дия  не  была  подчинена  российскому  государству.
 То,  что  Финляндия  по-прежнему  имела  общую  с  Россией  дипло¬
матию*  и  пока  еще  общий  флаг  и  единую  армию,  по  мнению  «Гель¬
сингфорс  Дагблад»,  не  отменяло  финляндского  суверенитета.  В  по¬
хожей  ситуации  находилась  Норвегия,  имевшая  ряд  общих  со  Шве¬
цией  атрибутов  государственности,  однако  суверенитет  Норвегии
никто  сомнению  не  подвергал.  «Гельсингфорс  Дагблад»,  правда,
признавала,  что  Финляндия  не  состояла  с  Россией  в  персональной
унии,  аналогичной  той,  что  объединяла,  например,  Ганновер  с  Анг¬
лией,  а  находилась  с  нею  в  «реальной  унии».  Отношения  Финлян¬
дии  и  России  не  были,  однако,  «инкорпорированной  унией»,  как,
например,  у  Англии  с  Шотландией  и  Ирландией,  составлявших
«объединенное  государство  под  властью  одного  и  того  же  монарха  и
законодательного  органа».  После  таких  рассуждений  на  тему  о  госу¬
дарственном  праве  газета  в  итоге  определяла  статус  Финляндии  сле¬
дующим  образом:  «Состоящее  с  Россией  в  реальной  унии,  но  не  ин¬
корпорированное  суверенное  государство».
 Концепция  реальной  унии  явно  была  заимствована  у  Ю.Я.Норд-
стрёма,  хотя  он  от  нее  и  отказался.  Его  же  идеей  было  решительное
отрицание  схемы  инкорпорирования.
 В  этой  связи  стоит  упомянуть  о  хорошо  известных  требованиях
либералов  в  отношении  нейтралитета  и  собственного  торгового
флага  Финляндии.  Россией  эти  требования  были  резко  отвергнуты,
однако  за  ними  стояли  хорошо  понятные  практические  мотивы.
Финляндский  торговый  флот  понес  значительные  потери  в  войне  и
хотел  обезопасить  себя  на  случай  следующей  войны,  которую  будет
лести  Россия.  Это  возможно  было  сделать  путем  объявления  нейтра¬
литета  и  оснащения  судов  собственным  флагом.  На  это,  однако,  рус¬
ские  ответили  так  же,  как  и  генерал-губернатор  П.И.Рокасовский  на
Желание  финнов  иметь  собственную  денежную  единицу:  поскольку
Финляндия  является  частью  России,  то  с  ней  придется  делить  как
п°беды,  так  и  поражения.
 *  В  смысле  «внешнюю  политику».

302
 Финляндская  провинция  становится  государством
 Финляндское  государство
 в  ТЕОРИИ
 Шведский  профессор  медицины
Израэль  Вассер.  Ниже  приведены
слова  из  его  памфлета,  опубликован¬
ного  в  Стокгольме  в  1838  г.  и  положив¬
шего  начало  учению  о  финляндской
государственности.  В  этом  памфлете
И.Вассер  писал,  что  финляндские  со¬
словия  на  сейме  в  Порвоо  заключили
сепаратный  мир  с  российским  импера¬
тором,  и  тогда  Финляндия  не  просто
перестала  быть  шведской  провинци¬
ей,  но  у  нее  появилось  собственное  го¬
сударство  с  представительским  госу¬
дарственным  устройством  и  собствен¬
ными  законами  (полный  перевод  текс¬
та  дан  в  главе  «Л.Г.фон  Гартман  и
А.Армфельт  как  сторонники  сближе¬
ния  Финляндии  с  Россией,  а  также
„отец  сепаратизма“  Израэль  Вассер»).
 Innan  Sverige  genora  freden  i  Fredrics-
hamn  till  Russland  afträdde  alla  sina  ansprâk
pä  Finland,  hade  detta  sjelft  emanciperat  sig
ifrän  sina  förra  förhällanden,  och  pä  Landt-
dagen  i  Borgü  genom  sina  Ständer  slutit  sepa¬
rat  fred  med  Kejsaren  af  Russland.  Genom
denna  fred  hade  Finland  icke  allenast  upphört
att  vara  en  Svensk  provins,  en  del  af  Sverige,
utan  det  hade  üfven  Öfvergätt  till  en  stat  för
sig,  som  med  representativ  statsförfattning,
egen  styrelseform  och  egna  lagar  ägde  alt  tili
sin  egen  förkofran  använda  sina  ofientliga  till-
gängar.
 Фантазии  И.  Вассера  вписаны  в  историю
 В  начале  1860-х  гг.  история  Финляндии  была  еще  недостаточно
описана  и  изучена.  Были  лишь  отдельные  краткие  учебники,  напи¬
санные  Ф.Рюрсом,  Ю.Ф.Каяном  или  А.Г.Галштейном.  Г.Рейн  читал
студентам  лекции  по  истории  Финляндии,  однако  они  не  были  опуб¬
 ликованы.

финляндская  провинция  становится  государством
 303
 Доцент  исторических  наук  и  жур¬
налист  А.И.Арвидсон,  который  под
псевдонимом  «Олли  Кекяляйнен»
в  памфлете,  опубликованном  в  Сток¬
гольме  в  1841  г.,  подкрепил  утверж¬
дения  И.Вассера  научными  право¬
выми  доводами  (портрет  из  архива
Музейного  ведомства).  Ниже  следу¬
ют  эти  доводы  с  многочисленными
ссылками,  в  которых  он  стремился
доказать,  что  данная  императором
в  Порвоо  грамота  является  юриди¬
чески  обязывающей,  а  правовые  от¬
ношения  Финляндии  и  России  пред¬
ставляют  собой  «неравноправную
реальную  унию».
 3Ö
 terligare  ouisUiiuligln;L  Tvcimc*  af  ilysskuuls
kejsare  hafva  ’’sLulfastal  och  bekrüIYat"  Finbnds
 37
 ’’grundlagar,"  och  "lofvat  ai!  bthehAlla  ulla  ilcssa
forma  nur  och  Joijalttiin^or  jastu  ot  h  ojorr  rekle
 Paclio  pticis  etiam  obligat  gentem,  vive  popt
lum  et  successores.  Evidens  est,  pnctioriem  pue
utilitatis  public®  manrntis  causa  lim  et  esse  in
dus  reale.  Wolf,  Jus  Gciitiuin  Metbodo  se
eotifica;  $  1Ü17.
 Tout  traite'  public  conclu  par  un  roi,  ou  pt
tout  autre  iiionui-qui-,  est  un  traite  de  l’e'tat;
oblige  l’état  entier,  la  nation,  que  le  roi  rrprt
•ente  et  dont  il  exerce  le  pouvoir  et  les  dioits.  -
^  traités  perpétuels  ....  sont  des  haïtes  iéel<
puisque  leur  durée  ne  peut  de'pcndie  de  la  vie  d<
contracta  iis.  —  Puisque  les  traités  publics,  rnên;
Personnels,  conclus  pur  un  roi,  ou  par  tout  auti
souverain  qui  en  a  le  pouvoir,  sont  traité»  c
***»  ct  obligent  la  nation  entière,  les  traiti
■"dois,  faits  pour  subsister  indépendamment  de  I
Personne  qui  les  a  conclus,  obligent  sans  dnul
.  ®Uccesse,,es.  L’obligation  qu’ils  imposent
. 	*  P>«e  successivement  à  tou*  -es  conducteur'
 ?..n,PSSUre 	prennent  en  main  l’autorilé  pu
 •que.  Pcfe&dorf  nous  donne  poui  réglés:  1:
tes  successeurs  doivent  garder  les  traités  à
**  fntis  par  leur  prédécesseurs. 	2:o  Çiéu
 tùne*Se',r  êar{l*r  toutes  tes  conventions  légi
 *  ^ar  lesquelles  son  prédécesseur  a  trans
quelque  droit  à  un  tiers.  C’est  vLihlcmei
,r  de  la  question.  Qui  en  doute?  Le  traite'  d
Hj  ***,4^e  5R  nature,  fait  pour  durer  perpétuelle
qu’une  fois  il  est  duement  conclu  «
oomni*  C**1  Ut>e  a®*'re  consommée;  il  faut  lue
 **e  port  et  d’autre,  et  l’observer  selon  î
 ^*ttr*  Vaitel.  I.  c.  Ton».  I,  Liv.  Il,  SS  186
 187,  191,  192.  —  Le  traite'  de  paix,  eonclu  par
une  puissance  légitime,  est  san»  doute  un  traité
public,  qui  oblige  toute  la  nation.  Il  est  encoie,
pur  sa  natuie,  un  liuilc  réel:  car  s  il  nYtoil  fait
que  ¡юнг  la  vie  du  prince,  ce  seroit  un  traité  de
tiève,  et  non  pas  de  pais.  D’ailleurs  tout  tiaité,
qui,  comme  celui-ci,  est  fait  en  vue  du  bien  pu¬
blic,  est  tin  traité  réel.  Il  oblige  donc  les  succes¬
seurs  aussi  fortement  que  le  prince  même  qui  l'a
signé;  puisqu’il  oblige  l’étal  même,  et  que  les  suc¬
cesseurs  ne  peuvent  jamais  avoir,  à  cet  égard,
d’autres  droits  que  ceux  de  l’étal.  Vattel,  I.  c.
Tom.  II,  Liv.  IV,  S  35.
 L’Etat,  éternel  dans  sa  lin,  s’énonce  par  la
personne  de  chaque  gouvernant.  Les  cliangemens
qui  surviennent  dans  la  constitution,  ou  dans  la
personne  du  souverain,  ou  dans  les  dvnasties,  ne
samaienl  donc  poi  ter  atteinte  à  Invalidité  des  trai¬
tés.  Cependant,  il  convient  d’établir  une  distin¬
ction:  dans  la  règle,  1rs  ti.utés  ne  lient  pas  les
souverains  comme  individus  et  pour  leur  personne;
ils  les  obligent  seulement  pour  l’Etat  et  la  nation.
Ovnmx,  Traité  Complet  de  Diplomatie.
Tom.  I,  s.  420.
 In  der  Hegel  verbinden  die  Vertrage  der  Sou¬
veraine  Hiebt  sic  lui-  il  ire  Person,  als  for  ibre
Person,  sondern  den  Staat,  das  Volk.  —  Das»  der
Souverain  und  der  Staat  eines  sind,  darf  tun  so
weniger  vergessen  werden  m  Europa,  uo  meistens
die  Fürsten  allein  cs  sind,  wdebe  ihre  Staaten

304
 Финляндская  провинция  становится  государством
 Профессоры  и  сенаторы
Ю.Ф.Пальмен  (слева)  и  Ю.В.Снель-
ман,  которые  стали  главными  героя¬
ми  возникшей  после  публикации
в  1858  г.  книги  Ю.Ф.Пальмена  поле¬
мики  в  прессе  относительно  того,
была  ли  Финляндия  присоединена
 Профессор  Ю.Я.Нордстрём,  лек¬
ции  которого  по  финляндскому  праву
в  начале  1840-х  гг.  подготовили  почву
для  большого  перелома  в  финском
понимании  государственности,  про¬
изошедшего  в  1860-е  гг.  Его  главный
довод  написан  на  полях  лекции,  пос¬
вященной  периоду  1808-1809  гг:
«Вначале  инкорпорирование,  за¬
тем  —  реальная  уния»  (портрет  из
архива  Музейного  ведомства).
 к  России  в  1809  г.  в  качестве  провин¬
ции  или  государства.  В  итоге  был
сделан  вывод  о  том,  что  она  была  го¬
сударством  (портрет  Ю.В.Снель-
мана  —  Т.Рейн,  «Ю.В.Снельман»;
портрет  Ю.Ф.Пальмена  —  «К  столе¬
тию  памяти  Ю.Ф.Пальмена»,  т.  I).

Финляндская  провинция  становится  государством
 305
 Основными  апологетами  полу¬
чившего  развитие  в  начале  1860-х  гг.
учения  о  финляндской  государствен¬
ности  были  профессор  и  сенатор
Лео  Мехелин  (портрет  Л.Мехелина
 из  книги  Т.  Рейна  «Лео  Мехелин»),  а
также  историк,  «правоборец»,  про¬
фессор  и  сенатор  Ю.Р.Даниельсон
(с  1906  г.  —  Даниельсон-Кальмари).

306
 Финляндская  провинция  становится  государством
 Виф
 ФсПепШфеп  $  е  «И  $
 I*  Г  Г  (6  Г  ^  I'  И  ш  п  и  1
 Ог.  $*<мппф  даагаиагМсл.
 IV.  И  1
 5пг.  ЙнГйМк  Кпг1].
 |{п(НапЬ 	£1я1<шЬ
 1>г.  3-  (тпаНпипш.
 Пг.  Й.  *Шефе1м1.
 бе^тгпЬЗДЬЬгт!.
 |ав  §1аа1вгес1)1
 ¡Ч<5
 (ЦгоЩ^греп^итз  ¿Р1п1апЬ
 Бг.  Й.  ЗЛефеНл,
 ВспШог  т  $<[{|Пв(ог4.
 ДО0Ю|  I.  $.  1889.
 ШаЬешЦфс  ЯЗеЦааЗЬисЭДаиМипя  поп  3.  ($.  93.  ЗЛоГл
(?ои1  ЗиЬнЦ.
 Титульные  листы  книг  вышеупо¬
мянутых  господ.  Немецкое  издание
выпущенной  в  1886  г.  и  переведен¬
ной  на  многие  языки  книги  Л.Мехе-
лина  о  государственном  праве  Фин¬
ляндии.  Здесь  она  представлена  на
немецком  языке  в  виде  части  извест¬
ного  пособия  по  публичному  праву
 Х.Марквардсена.  Книга  Ю.Р.  Дани¬
ельсона  «Присоединение  Финлян¬
дии  к  Российской  империи»  (1890  г.),
ставшая  ответом-опровержением  на
книгу  К.Ф.Ордина  «Завоевание  Фин¬
ляндии»,  также  вышла  на  нескольких
языках.  Здесь  показан  титульный
лист  этой  книги  на  шведском  языке.

Финляндская  провинция  становится  государством
 307
 Как  в  этих  лекциях,  так  и,  например,  в  книге  Ю.Ф.Каяна,  присо¬
единение  Финляндии  к  России  и  сейм  в  Порвоо  описаны  весьма
кратко.  Для  Г.  Рейна  Манифест  1808  г.  о  присоединении  Финляндии
и  финляндская  депутация  были  гораздо  более  важными  событиями,
чем  сам  сейм.  В  учебнике  Ю.Ф.Каяна  вначале  описывается  присо¬
единение  Финляндии  к  России,  а  затем,  как  абсолютно  отдельное
событие,  упоминаются  «дни  господ»*  в  Порвоо.
 Изменению  в  оценках  значения  сейма  в  Порвоо,  а  также  его  пре¬
вращению  из  «собрания  земских  чинов»  в  государственный  сейм
положил  начало  подлинный  отец  финской  истории  Юрьё  Коскинен
в  своих  публикациях.  В  лекции,  прочитанной  в  связи  со  своим  вступ¬
лением  в  должность  в  лицее  города  Вааса  в  1854  г.,  он  обратил  вни¬
мание  на  слова  Александра  1  в  его  заключительном  выступлении  на
сейме  в  Порвоо  о  том,  что  Финляндия  «заняла  место  в  среде  наций».
Хотя  эти  слова  и  до  Ю.Коскинена  использовались  иногда  в  перепис¬
ке  видных  финских  деятелей,  именно  Ю.  Коскинен  привлек  к  ним
внимание  общественности  и  наполнил  новым  содержанием.  Уже  не¬
сколько  лет  спустя  епископ  Ф.Л.Шауман  процитировал  их  в  своем
известном  выступлении  в  Хельсинкском  университете  на  торжест¬
вах  по  случаю  коронации  Александра  II.  Вне  научной  среды  посте¬
пенно  стал  оформляться  подлинный  культ  «государственного»  сей¬
ма  в  Порвоо.Р.В.Экман  написал  большую  картину  об  акте  принятия
присяги  на  сейме,  которая  теперь  висит  на  стене  зала  заседаний  Гос¬
совета**,  стали  публиковаться  документы  сейма  и  т.д.  Этот  культ
был,  конечно  же,  связан  с  ожиданиями  предстоящего  созыва  госу¬
дарственного  сейма  в  1863  г.
 Основной  темой  исторических  исследований  Ю.Коскинена  была
Дубинная  война***  и  в  целом  история  Финляндии  до  1809  г.,  однако
при  написании  своего  «Учебника  по  истории  финского  народа»
(1869  г.)  он  описал  также  присоединение  Финляндии  к  России.
В  этой  работе  он  обобщил  итоги  дискуссии  1850-х  и  1860-х  годов  о
провинции  и  государстве.  Главу  книги,  посвященную  периоду
1809-1812  гг.,  он  назвал  «Становление  финского  государства»,  а
весь  этап  после  1809  г.  —  «Финляндия  как  государство  в  составе
России».  Материал  Ю.Коскинена  был  намного  более  современным
в  том  плане,  что  процесс  «становления  государства»  происходил
 *  То  есть  сейм.
 **  Современного  правительства  Финляндии.
 ***  Крестьянское  восстание  1596-1597  гг.  в  Финляндии  против  налогового
гнета,  рекрутчины  и  роста  феодальных  повинностей,  подавлено  шведским
Наместником.

308
 Финляндская  провинция  становится  государством
 не  только  в  Порвоо  и  не  только  в  1809  г.,  но  включал  в  себя  также
последующее  оформление  административных  структур.  Основной
тезис  работы  был,  однако,  явно  заимствован  у  И.Вассера  и  звучал
следующим  образом:  «На  сейме  в  Порвоо  народ  Финляндии  на  свой
страх  и  риск  пошел  на  соглашение  с  императором  России  и  тем  са¬
мым  заложил  основы  своего  государственного  статуса».
 Ю.Коскинен  был,  однако,  исследователем,  изучавшим  первоис¬
точники,  а  не  политиком-памфлетистом.  «Становление  государства»
было  для  него  своего  рода  общими  рамками,  которых  он  вынужден
был  придерживаться,  однако  в  более  детальном  плане  он  обнаружи¬
вал  много  моментов,  вызывавших  у  него  удивление.  В  частности,  он
недоумевал  по  поводу  использования  слова  «landtag»*  и  не  нашел
этому  никаких  иных  объяснений,  кроме  как  то,  что  тем  самым  хоте¬
ли  подчеркнуть  «подчиненное  положение  и  необходимость  еще  бо¬
лее  смиренного  поведения».  Уже  Ю.Коскинен  обратил  внимание  на
то,  что  в  тексте  Фридрихсгамского  договора  «Финляндия  упомина¬
лась  даже  не  как  Финляндский  край,  не  говоря  уже  о  Великом  кня¬
жестве,  а  лишь  перечислялись  шесть  ее  губерний»**.
 Современником  Ю.Коскинена  и  в  определенном  смысле  его  ана¬
логом  в  шведоязычных  кругах  был  историк  Р.Кастрен.  Будучи  по
образованию  юристом,  он,  тем  не  менее,  оказался  первым  исследо¬
вателем,  который  начал  предметно  изучать  период  1808-1809  гг.  и
присоединение  Финляндии  к  России,  опираясь  при  этом  на  первоис¬
точники.  За  относительно  короткий  период  времени  он  написал  не¬
сколько  книг  на  эту  тему,  в  том  числе  «Финляндская  депутация»
(1879  г.)  и  «Рассказы  из  новейшей  истории  Финляндии»  (1882  г.).
Впрочем,  еще  в  1877  г.  в  журнале  «Финск  Тидскрифт»***  он  опубли¬
ковал  статью  «Акт  соединения  на  сейме  в  Порвоо»,  в  которой  изло¬
жил  свое  видение  тогдашних  событий.
 *  «Сейм»  {швед.).
 **  О.Юссила  ранее  упоминает,  что  в  тексте  Фридрихсгамского  договора
речь  шла  о  восьми  губерниях  Швеции.  Так  оно  и  было:  Фридрихсгамский
мирный  договор  гласил,  что  король  Швеции  отказывался  навсегда  от  сво¬
их  прав  на  губернии  «Кюмменегородскую,  Нюладскую,  Тавастгускую,
Абоскую  и  Бьернеборгскую  с  Аландскими  островами,  Саволакскую,
Карельскую,  Вазаскую,  Улеоборгскую  и  часть  западной  Ботнии  до  реки
Торнео»,  каковые  губернии  со  всеми  жителями,  городами,  портами,  крепос¬
тями,  селениями,  островами  «будут  состоять  в  собственности  и  Державном
обладании  Империи  Российской  и  к  ней  навсегда  присоединяются»;  цитата
дана  по  книге  М.М.  Бородкина,  «История  Финляндии.  Время  Императора
Александра  I»,  с.  287.
 ***  «Финский  журнал»  {швед.).

Финляндская  провинция  становится  государством
 309
 Еще  до  того,  в  1863  г.  Ф.Сигнеус  публично  выразил  свое  восхи¬
щение  И.Вассером,  гений  которого  первым  в  полной  мере  осознал
значение  «государственного  сейма»  в  Порвоо  для  зарождения  финс¬
кого  государства.  Свое  мнение  Ф.Сигнеус,  однако,  изложил  в  том  же
поэтическом  и  фантастическом  тоне,  как  и  И.Вассер.  В  свою  оче¬
редь,  исследователь  Р.Кастрен  придал  «поэзии»  И.Вассера  форму
полноценного  исторического  исследования.  Однако  еще  до  этого
«Олли  Кекяляйнен»  (и  Ю.Я.Нордстрём)  облекли  его  в  юридичес¬
кую  форму.  Во  время  пребывания  в  Финляндии  И.Вассер,  по  мне¬
нию  Р.Кастрена,  научился  лучше  других  современников  понимать
значение  «государственного  сейма»  в  Порвоо  и  выразил  «неоспори¬
мую  истину»  следующими  словами  (в  этой  связи  Р.Кастрен  цитиро¬
вал  абзац,  в  котором  И.Вассер  писал  об  эмансипации  народа  Фин¬
ляндии  на  «государственном  сейме»  в  Порвоо).
 Об  И.Вассере,  забытом  в  течение  нескольких  десятилетий,
вспомнили  и  одновременно  вознесли  его  на  национальный  пьедес¬
тал  лишь  на  фоне  зарождения  и  распространения  государственного
самосознания,  происходившего  в  начале  1860-х  гг.  В  свое  время,  как
уже  отмечалось  ранее,  И.Вассера  всерьез  в  Финляндии  не  воспри¬
нимали.  Как  отмечал  в  своих  мемуарах  А.Шауман,  его  представле¬
ния  считались  чересчур  фантастическими.  Никто  не  возражал  про¬
тив  того,  чтобы  дела  обстояли  именно  таким  образом,  как  представ¬
лял  их  И.Вассер,  но  действительность  была  совсем  иной.
 Конкретные  исследования  Р.Кастрена  имели  особенно  важное
значение  для  более  поздних  теоретических  изысканий  в  области
права,  предпринятых  в  том  числе  Л.Мехелином  и  Р.Германсоном,
которые  получили  в  свое  распоряжение  необходимый  фактологичес¬
кий  материал.
 Вышеупомянутая  статья  Р.Кастрена  про  «акт  соединения»,  за¬
ключенный  на  «государственном  сейме»  в  Порвоо,  была,  по  сути,
ответом  на  статью  К.Ф.Ордина  в  санкт-петербургском  «Собеседни¬
ке».  Р.Кастрен  не  пытался  полемизировать  с  К.Ф.Ординым,  а  лишь
представил  свою  точку  зрения.  По  его  мнению,  в  Порвоо  заключили
государственный  договор,  который  даже  сам  император  Александр  I
называл  «актом  соединения».  Со  стороны  императора  это  было  рав¬
носильно  признанию  Финляндии  государством,  находившимся
в  Унии  с  Россией.  Так  же,  как  позднее  Л.Мехелин,  Р.Кастрен  обосно-
вал  финскую  государственность  тем,  что  в  Финляндии  было  утверж¬
дено  государственное  устройство  Королевства  Швеция,  а  не  какое-
То  провинциальное  административное  устройство.  Иными  словами,
Поскольку  Финляндия  ранее  была  частью  другого  государства,  она  и

310
 Финляндская  провинция  становится  государством
 сама  являлась  теперь  государством.  Р.Кастрен  также  опередил  и
предвосхитил  Л.Мехелина,  заявив,  что  по  отношению  к  России
Финляндия  занимала  не  подчиненное  положение,  а  находилась  в  со¬
стоянии  координации  с  ней.  Его  главным  аргументом  в  этой  связи
было  то,  что  в  1816  г.  Правительственный  совет  был  переименован
в  Сенат,  сопоставимый,  соответственно,  с  Сенатом  российским.
 Р.Кастрен  воздержался  от  оценок  того,  какой  была  уния,  персо¬
нальной  или  реальной,  поскольку  эти  понятия  еще  не  были  оконча¬
тельно  ясны.  Существенным,  по  его  мнению,  являлось  то,  что  Рос¬
сию  и  Финляндию  объединяла  одна  и  та  же  династия,  и  в  этом  плане
унию  можно  было  назвать  «династической  унией».  Он  цитировал
в  подтверждение  отрывки  из  М.Блока  и  Б.Н.Чичерина,  приравни¬
вавших  отношения  между  Финляндией  и  Россией  к  униям  Англии  и
Ганновера,  Австрии  и  Венгрии,  а  также  Швеции  и  Норвегии.  Выска¬
зывания  этих  иностранных  ученых  он  считал  некими  запоздалыми
отражениями  «гениальных  заявлений»  И.Вассера,  с  той  лишь  разни¬
цей,  что  И.Вассер  выстраивал  свои  представления  о  государствен¬
но-правовой  системе  Финляндии  на  основании  «гениальных  спеку¬
ляций»,  в  то  время  как  иностранные  ученые  выстраивали  их  на  точ¬
ных,  хотя  пока  еще  и  не  совсем  полных  сведениях  о  финляндских
политических  реалиях.
 В  книге  Р.Кастрена  «Рассказы  из  новейшей  истории  Финлян¬
дии»,  которая  вышла  в  свет  буквально  за  несколько  месяцев  до  его
кончины,  содержится  первое  детализированное  и  основанное  на
первоисточниках  описание  «государственного  сейма»  в  Порвоо.
В  этом  подробном  историческом  описании  государственно-правовая
часть  кажется  прилепленной  или  насильно  втиснутой,  хотя  она  и
была  весьма  краткой:  «Будучи  ранее  интегрированной  частью  швед¬
ского  королевства,  Финляндия  стала  государством,  находящимся
в  унии  с  Российской  империей».
 Р.Кастрен  стал  объектом  жесткой  критики,  обрушившейся  на
него  не  только  с  другой  стороны  восточной  границы,  но  и  из  его
собственного  лагеря.  Так,  Э.Шубергсон  написал  в  1866  г.  в  «Финск
Тидскрифт»  статью  «Сословный  сейм  в  Порвоо»,  в  которой  отме¬
тил,  что  его  значение  не  стоит  преувеличивать.  При  присоединении
Финляндии  к  России  смена  монарха  произошла  еще  до  сейма.  В  ходе
церемонии  принесения  присяги,  утвердившей  эти  перемены,  сосло¬
вия  не  более  чем  исполнили  заранее  намеченную  программу.  Ника¬
ких  дебатов  или  решений  сословий  по  этому  вопросу  не  было.  «На¬
сколько  иной  была  картина  в  Норвегии,  когда  она  вступала  в  унию
со  Швецией»,  —  совершенно  справедливо  и  обоснованно  напоми¬

Финляндская  провинция  становится  государством
 311
 нал  Э.Шубергсон.  Он  не  признал  теорию  государственного  догово¬
ра  заявляя,  что  к  государственно-правовому  статусу  Финляндии
нельзя  применять  слишком  высокие  требования,  и  поэтому  необхо¬
димо  с  помощью  «нескольких  простых  фактов  напомнить  о  реаль¬
ном  положении  вещей,  тем  более  что  это  положение  не  является
столь  зыбким,  чтобы  его  приходилось  приукрашивать,  от  чего
не  было  бы  никакой  пользы».  К  таким  фактам  следовало  причислить
то,  что  сословия,  несмотря  на  свое  очевидное  подчинение,  обяза¬
лись  соблюдать  основные  законы,  а  Александр  1  обещал  сохранить
эти  законы  от  лица  будущих  императоров,  а  также  то,  что  июньский
манифест  о  присоединении  Финляндии,  завершивший  процесс  ее
завоевания*,  еще  не  решил  вопроса  о  ее  статусе.
 Управление  общественным  мнением
 в  Финляндии  и  в  России
 Сложной  задачей  министра  статс-секретаря  и  генерал-губернато¬
ра  было  пытаться  сверху  управлять  общественным  мнением  в  Фин¬
ляндии,  сдерживать  и  предотвращать  ультралиберальные  и  ультра¬
радикальные  проявления,  особенно  среди  студентов,  а  также  в  среде
сословных  представителей.  При  этом,  если,  несмотря  на  все  сдер¬
живающие  усилия,  такие  настроения  прорывались,  приходилось
должным  образом  объяснять  их  императору  и  российским  коллегам.
Генерал-губернаторов,  подобных  Ф.В.фон  Бергу,  необходимо  было
отправить  в  отставку,  чтобы  своей  деятельностью  они  не  вызвали
эксцессов,  столь  раздражавших  Санкт-Петербург.  Хорошо  известно,
насколько  эффективно  А.  Армфельт  сумел  задействовать  Ю.В.Снель-
мана  в  качестве  своего  помощника  и  рупора  в  этом  деле.  Не  следует,
однако,  забывать  сенатора  С.Грипенберга  и  прокурора  Ю.Ф.Паль-
мена,  а  также  сенатора  Ф.О.Брунера.  Государственный  сейм  и  обще¬
ственное  мнение  следовало  склонять  к  пониманию  и  соблюдению
конституционно-монархической  линии.6а
 В  1861  г.  министр  статс-секретарь  получил  от  генерал-губернато¬
ра  письмо  (без  подписи  и  даты)  по  поводу  касавшейся  законов  о  пе¬
чати  статьи  доктора  Р.Лагуса  в  «Юридискт  Албум»**,  а  также  о
 *  Имеется  в  виду  манифест  «О  присоединении  Финляндии»  от  5  (17)
июня  1808  г.
 «Юридический  альманах»  {швед.).

312
 Финляндская  провинция  становится  государством
 вызванных  ею  публикациях  против  цензуры  (например,  в  газете
«Борго  Бладет»*),  которые  цензура  разрешила  опубликовать.  Импе¬
ратор  в  верхнем  углу  докладной  записки  написал:  «Хочу  знать  мне¬
ние  членов  Комитета,  как  следует  поступить  с  цензором,  который
допустил  публикацию  статьи,  а  также  с  ее  автором».  В  докладной
записке  для  императора  было  подробно  изложено  содержание  ста¬
тьи  в  «Борго  Бладет»  (№43),  и  он  провел  черту  вдоль  всего  левого
поля  документа.  В  статье  отмечалось,  в  частности,  что  самодержав¬
ная  власть  основывается  на  материальной  силе,  а  не  на  поддержке
народа.  Такая  власть  препятствует  развитию  благосостояния  народа,
явным  примером  чего  являются  в  том  числе  ограничения  на  издание
книг.  Внимание  императора  было  привлечено  к  той  части  статьи,  в  ко¬
торой  рассказывалось  о  том,  как  легко  можно  обойти  цензуру,  на¬
пример,  публикуя  материалы  в  шведской  прессе  или  цитируя  анти¬
чные  авторитеты,  как  делал  в  Швеции  один  автор  во  времена  Густа¬
ва  III,  публикуя  критические  высказывания  римского  историка  Та¬
цита  в  адрес  Августа  —  императора  Древнего  Рима.  Все  понимали,
что  имеется  в  виду  Густав,  да  и  он  сам  читал  эти  материалы,  но  ни¬
чего  не  мог  поделать.  Комитет  финляндских  дел  рассмотрел  вопрос
на  своем  заседании  в  начале  ноября,  но  ушел  от  ответственности,
передав  его  цензорским  органам.  В  итоге  Р.  Лагу  с  получил  право
публиковать  в  своей  газете  различные  протоколы  и  приговоры  су¬
дов,  а  также  доклады  о  голосованиях,  однако  ему,  конечно,  не  было
позволено  критиковать  цензуру.  Одновременно  Сенат  получил  пра¬
во  делать  отступления  от  постановления  1847  г.  без  отдельного  до¬
клада  императору.  Этим  постановлением  1847  г.  высший  контроль  за
цензурой  возлагался  на  генерал-губернатора.
 В  октябре  1861  г.  российское  цензурное  ведомство  сообщило  ми¬
нистру  статс-секретарю,  что  в  Финляндии  участились  случаи  на¬
правления  для  публикации  в  российской  прессе  статей,  которые
не  прошли  цензуру  в  Финляндии.  Так  поступали  из  расчета  на  то,
что  Санкт-Петербургский  Цензурный  комитет  недостаточно  хорошо
владеет  ситуацией  в  Финляндии  и  поэтому  соответствующие  статьи
могут  быть  им  пропущены.  После  того,  как  материал  был  бы  опуб¬
ликован  в  России,  его  можно  было  бы  публиковать  и  в  Финляндии.
Узнав  об  этом,  генерал-губернатор  Ф.В.фон  Берг  с  разрешения  им¬
ператора  обратился  к  Санкт-Петербургскому  Цензурному  комитету
с  просьбой,  чтобы  подобные  материалы  до  публикации  направля¬
лись  на  рассмотрение  в  Статс-секретариат.  Так  и  стали  поступать.
 *  «Газета  Борго»,  т.е.  Порвоо  {швед.).

Финляндская  провинция  становится  государством
 313
 Этот  факт  российские  литераторы  конца  века  весьма  активно  осуж¬
дали.  Помимо  всех  прочих  немалых  прав,  Статс-секретариату  дано
право  цензуры  публикаций  российской  прессы  о  Финляндии!
 В  это  же  время  российское  министерство  внутренних  дел  пред¬
ложило  министру  статс-секретарю  распространить  действие  рос¬
сийской  цензуры  на  финские  типографии  в  тех  случаях,  когда  пос¬
ледние  печатали  бы  материалы  на  русском  языке.  Министр  статс-
секретарь  ответил,  что  еще  в  1842  г.  император  дал  указание  минис¬
тру  просвещения  о  том,  чтобы  все  издаваемые  в  Финляндии  русско¬
язычные  печатные  материалы  предварительно  проходили  контроль
со  стороны  общегосударственной,  особенно  санкт-петербургской,
цензуры.  Вся  издаваемая  для  России  печатная  продукция  должна
была  утверждаться  Санкт-Петербургским  Цензурным  комитетом.
Поэтому  А.Армфельт  высказал  мнение,  что  уже  имеющиеся  указа¬
ния  по  поводу  цензуры  являются  достаточными.  Министр  внутрен¬
них  дел  удовлетворился  ответом  А.  Армфельта.
 В  начале  1860-х  годов  в  Финляндии  еще  действовал  законода¬
тельный  акт  1829  г.  о  цензуре,  который  был  дополнен  в  1847  г.  и  в  1857  г.
передачей  общего  руководства  цензорской  деятельностью  генерал-
губернатору.  Такое  положение  вещей  вовсе  не  устраивало  министра
статс-секретаря  А.  Армфельта.  После  того,  как  генерал-губернатор
Ф.В.фон  Берг  был  удален  со  сцены,  А.Армфельт  получил  возмож¬
ность  отобрать  контроль  за  цензурой  у  генерал-губернатора  и  пере¬
дать  его  обратно  состоящему  из  финнов  главному  управлению  цен¬
зуры.  С  этой  целью  он  подготовил  в  1861  г.  пространную  памятную
записку  с  предложениями  о  поправках,  и  император  одобрил  ее  в  пред¬
варительном  плане  10  июля  в  ходе  доклада,  прошедшего  на  борту
императорской  паровой  яхты  «Александрия»,  стоявшей  на  Кронш¬
тадтском  рейде.  Он,  однако,  захотел,  чтобы  памятная  записка  была
рассмотрена  в  Комитете  финляндских  дел.
 А.Армфельт  начал  с  жесткой  критики  существующей  системы,
при  которой  контроль  над  цензурой  был  сосредоточен  в  руках  гене¬
рал-губернатора.  Последствием  ее  стало  общее  недовольство,  про¬
должающееся  и  поныне.  Генерал-губернатор  оказался  также  в  поло¬
жении,  не  соответствовавшем  его  званию.  Осуществление  повсед¬
невного  контроля  является  для  него  весьма  обременительным,  воз¬
никающие  по  различным  поводам  разногласия  не  только  вредны  для
ангоритета  этой  высокой  должности,  но  и  порождают  недоверие
в  °тношении  великой  державы,  которую  генерал-губернатор  пред¬
ставляет.  Поскольку  генерал-губернатор  не  знает  языка  Финляндии,
Он  и  «
 в  своей  цензорской  деятельности  становится  зависимым  от

314
 Финляндская  провинция  становится  государством
 влияния  и  трактовок  других  лиц.  Это  может  стать  причиной  если  и
не  прямого  произвола,  то  необоснованной  и  несправедливой  стро¬
гости.  Поэтому  А.  Армфельт  считал  необходимым  как  можно  скорее
вновь  вернуть  цензуру  самим  финнам.  Это  успокоило  бы  и  авторов,
поскольку  они  знали  бы,  что  их  творения  проверяют  финны,  жестко
связанные  в  этой  деятельности  законами  и  цензорскими  нормами
страны.  Кроме  того,  если  в  этой  ситуации  в  писательской  среде  и
зародится  недовольство,  оно  будет  направлено  против  своих  же  зем¬
ляков.
 Цензоры  должны  чувствовать  «дух  времени»,  а  также  знать  ситу¬
ацию  в  Финляндии  и  методы  работы  общегосударственной  цензуры.
С  этих  позиций  они  должны  понимать,  что  можно  публиковать  в
финских  газетах.  Затем  А.Армфельт  перечислял  требования,  кото¬
рым  должны  соответствовать  цензоры:  они  должны  обладать  осно¬
вательными  знаниями  о  Финляндии  и  ее  народе,  быть  хорошо  обра¬
зованы  для  выполнения  своих  задач  и  пользоваться  доверием  всего
общества.  Где  же  найти  людей,  соответствующих  таким  требовани¬
ям?  Для  главного  управления  цензуры  нужны  лишь  председатель  и
два  члена.  Разве  среди  1700000  жителей  Финляндии  не  найдутся  та¬
кие  люди?  —  задавался  вопросом  А.  Армфельт.  Если  не  найдутся,  то
это  было  бы  необычным  явлением  и  прямой  насмешкой  судьбы.
 Членов  главного  управления  цензуры  император  должен  был  бы
назначать  по  представлению  генерал-губернатора  и  через  министра
статс-секретаря.  Они  должны  непременно  пользоваться  высочай¬
шим  доверием,  поскольку  без  этого  их  деятельность  была  бы  невоз¬
можной.  У  них  должно  быть  право  обращения  к  императору  через
генерал-губернатора  и  министра  статс-секретаря,  однако  это  допус¬
тимо  лишь  в  исключительных  случаях  —  императора  не  следует
беспокоить  рутинными  делами.  В  заключение  А.  Армфельт  излагал
свои  предложения  о  возможных  конкретных  шагах.
 1. 	Контроль  за  цензорской  деятельностью  возвращается  главно¬
му  управлению  цензуры;  к  нему  же  надлежит  обращаться  для  обжа¬
лования  решений  цензоров.
 2. 	Исполняющий  обязанности  канцлера  университета,  начальник
канцелярской  комиссии  Сената  и  прокурор  более  не  должны  являть¬
ся  членами  главного  управления  цензуры  в  силу  занимаемых  ими
должностей;  членов  управления  назначает  император  по  представ¬
лению  генерал-губернатора  и  при  посредничестве  министра  статс-
секретаря.
 3. 	Главное  управление  цензуры,  которое  является  подчиненным
генерал-губернатору  ведомством,  как  и  все  другие,  руководствуется

Финляндская  провинция  становится  государством
 315
 в  своей  деятельности  лишь  положениями  законодательства  о  цензу¬
ре,  однако  в  особо  важных  вопросах,  в  решении  которых  необходимо
указание  императора,  оно  имеет  право  обратиться  к  императору  че¬
рез  генерал-губернатора  и  министра  статс-секретаря,  при  том  пони¬
мании,  что  не  будет  беспокоить  его  по  рутинным  вопросам.
 4. 	Во  всех  прочих  отношениях  постановление  о  цензуре  1829  г.  и
иные  возможные  законодательные  акты,  имеющие  отношение  к  цен¬
зорской  деятельности,  остаются  в  силе.  Если,  однако,  постановление
1829  г.  даже  после  этих  нововведений  окажется  неудовлетворитель¬
ным,  то  главное  управление  на  основе  его  76-й  статьи  имеет  возмож¬
ность  предложить  его  изменение.  Изменения  должны,  однако,  ук¬
реплять  цензуру,  а  не  ослаблять  ее,  но  таким  образом,  чтобы  цензор¬
ские  решения  зависели  бы  в  дальнейшем  уже  не  от  прихоти  предста¬
вителя  империи,  а  от  органа,  руководствующегося  законами  и  состо¬
ящего  из  финнов.
 5. 	По  вышеупомянутым  причинам  постановление  1847  г.  следо¬
вало  отменить,  а  цензуру  передать  из  ведения  генерал-губернатора
коллегиям,  покончив  с  произволом.
 Как  видно  из  вышеизложенного,  памятная  записка  А.  Армфельта
являлась  чрезвычайно  смелой  атакой  на  генерал-губернатора  как
цензора.  Но  она  принесла  желаемые  плоды.  При  рассмотрении  воп¬
роса  1  ноября  1861  г.  Комитет  финляндских  дел  внес  в  памятную
записку  своего  председателя  совсем  небольшие  изменения.  Прежде
всего,  было  предложено  собрать  в  Хельсинки  заседание  Комитета
для  ревизии  уложений  о  цензуре.  В  третий  пункт  записки  А.Арм¬
фельта  было  добавлено,  что  главное  управление  цензуры  может  по
важным  вопросам  обращаться  к  императору  не  только  через  гене¬
рал-губернатора  и  министра  статс-секретаря,  но  и  через  Сенат.
 Э.Шернваль-Валлен  в  июне  1862  г.  счел  необходимым  обратить
внимание  министра  внутренних  дел  П.  А.Валуева  на  то,  что  профес¬
сор  Ю.В.Снельман  опубликовал  в  газете  «Литтературбладет»  (№3,
«О  свободе  слова»,  Собрание  сочинений,  т.  VII,  с.  46-57)  статью,
которая  касалась  свободы  мнений.  Помощник  министра  превозно¬
сил  Ю.В.Снельмана,  подчеркивая,  что  как  эта  статья,  так  и  другие
его  работы  достойны  внимания.  Статья  была  переведена  на  русский
язык,  и  Э.Шернваль-Валлен  доложил  ее  императору.  Прочитав  ста-
ТЬ10>  император  приказал  отправить  ее  П.  А.Валуеву  с  тем  наказом,
она  была  напечатана  в  официальном  министерском  издании
в  случае,  если  министр  сочтет  это  необходимым.  С  учетом  рекомен-
Двции  императора  она,  конечно  же,  была  опубликована.  Эту  статью
^•В.Снельмана  не  приходится  читать  долго,  чтобы  понять,  почему
•Шернваль-Валлен  был  так  воодушевлен.  В  своей  статье

316
 Финляндская  провинция  становится  государством
 Ю.В.Снельман  практически  обязывал  граждан  поддерживать  го¬
сударство  и  власть,  а  также  противодействовать  критикам  госу¬
дарства  и  существующих  порядков.  Считая,  что  свобода  слова  явля¬
лась  (по  мнению  Ю.В.Снельмана)  государственной  привилегией,
Ю.В.Снельман  приводил  обширное  обоснование  тому,  почему  ее
следует  ограничивать.  Ее  уровень  зависим  от  уровня  просвещеннос¬
ти  народа.  Ограничение  свободы  слова  вовсе  не  означает  ограниче¬
ние  гражданских  прав.  В  1861  г.  лояльность  Ю.В.Снельмана  влас¬
тям  перевешивала  свободу  слова  при  возникновении  противоречия
между  ними.  Этот  Ю.В.Снельман  был  очень  далек  от  того  молодого
редактора  «Саймы»,  которого  генерал-губернатор  А.С.Меншиков
когда-то  окрестил  «коммунистом».
 На  этапе  создания  январской  комиссии  в  1862  г.  Статс-секрета-
риат  поддерживал  оживленные  контакты  как  с  российскими  цен¬
зорскими  инстанциями,  так  и  с  министерством  внутренних  дел  по
поводу  публикаций  в  российской  прессе.  Санкт-Петербургский
Цензурный  комитет  запросил  мнение  Статс-секретариата  о  том,
можно  ли  позволить  публикацию  некоторых  материалов,  получен¬
ных  из  Финляндии  и  касавшихся  Финляндии,  в  том  числе  одной
статьи  об  университете  и  январской  комиссии.  Секретариат  дал  по¬
ложительный  ответ,  поскольку  статьи  были  лишь  переводами  фин¬
ских  публикаций,  которые  финская  цензура  уже  одобрила.  В  Статс-
секретариат  от  санкт-петербургских  цензоров  поступил  также  воп¬
рос  о  том,  можно  ли  получить  тексты  закона  1734  г.  и  закона  о  печа¬
ти  1766  г.  на  русском,  французском  или  немецком  языках.  Ответ
был,  естественно,  отрицательным,  но  санкт-петербургским  цензо¬
рам  были  все  же  посланы  законодательные  акты  о  типографиях  и
цензуре  в  Финляндии.
 Летом  1863  г.  А.Армфельт  дал  генерал-губернатору  П.И.Рока-
совскому  указания  в  направленном  18  июля  конфиденциальном
письме,  получив  на  это  предварительно  одобрение  государя.  В  пись¬
ме  говорилось,  что  некоторые  финские  газеты  воспользовались
смягчением  цензуры  и  стали  в  искаженной  форме  трактовать  наме¬
рения  и  действия  правительства.  Государь  считал,  что  подобные
действия  вводят  общественное  мнение  в  заблуждение  и  расшатыва¬
ют  доверие  между  правительством  и  народом.  Он  приказал  А.  Арм-
фельту  дать  указание  П.И.Рокасовскому,  чтобы  последний  принял
меры,  особенно  в  отношении  газет  «Гельсингфорс  Дагблад»  и  «Обу
Ундеррэттельсер»,  поскольку  они  распространяют  учения  и  взгля¬
ды,  находящиеся  в  противоречии  с  теми  обязательствами,  которые
народ  Финляндии  имеет  перед  государем  и  державой.  Газета  «Гель¬

Финляндская  провинция  становится  государством
 317
 сингфорс  Дагблад»  в  №33  опубликовала  неподобающие  мнения  от¬
носительно  правительственного  законопроекта  о  печати,  критикуя
содержащиеся  в  нем  ограничения.  П.И.Рокасовский  проинформиро¬
вал  об  этом  прокурора  Сената,  чтобы  он  принял  меры  по  привлече¬
нию  газеты  к  ответственности.  Вина  «Обу  Ундеррэттельсер»  была
еще  более  серьезной.  Эта  газета  ошиблась  в  том,  что  писала  с  неко¬
торой  симпатией  о  польских  повстанцах,  а  подавление  восстания
освещала  в  негативном  ключе.  Газета  писала,  в  частности,  о  том,  как
поляки  сражались  за  свою  свободу  и  независимость,  о  кровопроли¬
тии,  орудийных  залпах,  горящих  домах  и  слезах  детей,  о  хладнок¬
ровном  государственном  интересе  и  бесчувственной  дипломатии,
которые  предали  забвению  гуманизм.  П.И.Рокасовский  получил  пе¬
ревод  статьи  на  немецкий  язык.  Генерал-губернатор  дал  газете  знать,
что  если  она  будет  продолжать  подобные  публикации,  то  будет  за¬
крыта.  Если  эта  угроза  не  подействует,  то  генерал-губернатор  вы¬
нужден  будет  предложить  более  эффективные  меры.  Против  издате¬
ля  «Обу  Ундеррэттельсер»,  книготорговца  Ю.В.Лилья,  были  приня¬
ты  столь  суровые  меры,  что  он  даже  попал  в  тюрьму.
 На  этом  дело  Ю.В.Лильи,  однако,  не  закончилось.  После  того,
как  завершился  срок  его  заключения,  и  он  был  освобожден  из  тюрь¬
мы,  в  его  честь  была  организована  манифестация  и  торжественное
мероприятие  во  дворе  дома  некоего  торговца  Дромберга,  где
Ю.В.Лилья  проживал.  В  манифестации  принимали  участие  даже
солдаты,  и  на  торжественном  мероприятии  военный  оркестр  играл
как  «Бьернеборгский  марш»,  так  и  «Наш  край»*.  Перед  музыкаль¬
ным  представлением  Ю.В.Лилья  выступил  с  речью.
 П.И.Рокасовский  доложил  о  происшествии  А.  Армфельту  11  мар¬
та  1865  г.,  а  тот,  в  свою  очередь,  императору.  А.Армфельт  недоуме¬
вал:  как  в  таком  маленьком  городе,  как  Турку,  могло  произойти  нечто
подобное?  Как  местные  власти  могли  не  только  не  знать  ничего  за¬
ранее,  но  и  оказались  неспособными  пресечь  демонстрацию,  кото¬
рая  выразила  явное  пренебрежение  в  отношении  верховных  влас-
тей?  Император,  конечно,  захотел  получить  об  этом  происшествии
максимально  подробную  информацию  —  например,  принимали  ли
в  ней  участие  иные  лица,  кроме  приказчиков  и  ремесленников,  а  так-
Же  выразил  надежду,  что  П.И.Рокасовский  уже  начал  предприни-
мать  энергичные  меры  для  расследования  дела.  Генерал-губернато-
РУ  пришлось,  естественно,  принимать  меры.
 *  Русское  название  дано  по  переводу  1915  г.,  сделанному  А.Блоком;  по-
ФИНски  букв.  «Наша  страна»,  национальный  гимн  Финляндии,  ставший
последствии  государственным.

318
 Финляндская  провинция  становится  государством
 По  полученной  П.И.Рокасовским  информации,  военный  оркестр
был  завлечен  на  мероприятие  обманным  путем:  музыкантов  завери¬
ли,  что  речь  шла  об  именинах  купца  Оберга.  Жертвой  обмана  стал
батальонный  адъютант  прапорщик  Томе.  Получив  соответствую¬
щую  просьбу,  он  не  вспомнил,  что  именно  в  тот  день  Ю.В.Лилья
выходит  из  тюрьмы.  П.И.Рокасовский  мог  утешить  государя  завере¬
ниями  о  том,  что  среди  демонстрантов  не  было  представителей  ин¬
теллигенции.  Пассивность  властей  он  объяснил  тем,  что  в  обще¬
ственном  мнении  Ю.В.Лилья  не  пользовался  почетом  и  симпатией,
поэтому  власти  не  ожидали  манифестации  —  она  стала  для  них  пол¬
ной  неожиданностью.  Неизвестно,  остался  ли  император  удовлетво¬
рен  объяснениями  П.И.Рокасовского.
 Как  видно,  вышеупомянутая  угроза  П.И.Рокасовского  не  срабо¬
тала.  Поэтому  в  следующем  1864  г.  он  предложил  дополнительные
меры.  Прежде  всего,  он  выступил  в  защиту  эффективности  цензуры
и  заявил,  что  с  ее  помощью  удалось  не  допустить  того,  чтобы  газеты
писали  о  политических  отношениях  между  Финляндией  и  Россией,
а  также  публиковали  критические  оценки  о  правах  верховной  власти
в  вопросах  деятельности  государственного  сейма  и  оскорбительные
высказывания  в  адрес  находившихся  в  Финляндии  военнослужа¬
щих.  Хотя  такие  публикации  удалось  предотвратить,  каверзы  журна¬
листов  невозможно  знать  заранее,  и  поэтому  нельзя  быть  уверен¬
ным,  что  в  будущем  не  произойдут  нарушения  цензуры.  Так  П.И.Ро¬
касовский  вернулся  к  своей  старой  любимой  идее  о  том,  что  для  за¬
щиты  правительства  было  бы  желательным  заполучить  способного
писателя,  который  мог  бы  готовить  альтернативные  материалы  и  оп¬
ровергать  лживые  утверждения.  Из  своего  опыта  П.И.Рокасовский
уже  знал,  что  такие  таланты  встречаются  нечасто  и  их  сложно  при¬
влечь  на  службу.  Он  безуспешно  пытался  заполучить  Ю.В.Снель-
мана  в  качестве  правительственного  пропагандиста.  Издание  офи¬
циальной  газеты  было  передано  от  канцелярии  генерал-губернатора
Ф.Берндтсону.  В  утешение  П.И.Рокасовский  получил  от  Ю.В.Снель-
мана  успокаивающие  рассуждения  и  поучения  о  прессе  и  задачах
официальной  печати  (на  немецком  языке).  П.И.Рокасовский  напра¬
вил  размышления  Ю.В.Снельмана  в  порядке  информации  Э.Шерн-
валю-Валлену.
 По  мнению  Ю.В.Снельмана,  значение  газет,  особенно  ориенти¬
рованных  на  сенсации,  было  повсеместно  преувеличено,  поскольку
их  издавали  малозначительные  личности,  добывавшие  таким  обра¬
зом  свой  хлеб.  Им  необходимо  было  создавать  шумиху,  чтобы  при¬
влекать  подписчиков.  Люди  охотно  прислушиваются  ко  всяким

Финляндская  провинция  становится  государством
 319
 сплетням  и  читают  о  политических  скандалах.  Во  всех  странах,  где
пресса  свободна,  она  находится  в  оппозиции.  Лишь  там,  где  сформи¬
ровались  мощные  политические  партии,  в  противовес  либеральной
прессе  существует  консервативная  печать.  Пресса  полезна  прави¬
тельству  лишь  тогда,  когда  она  критикует  его.  От  прессы,  управляе¬
мой  правительством,  научиться  нечему,  поскольку  от  нее  власти  ред¬
ко  слышат  правду.  Поэтому  оно  должно  научиться  выделять  правду
из  материалов  оппозиционных  газет.  Пресса  может  иногда  ввести
общественное  мнение  в  заблуждение,  но  не  тогда,  когда  правительс¬
тво  пользуется  поддержкой  и  доверием  населения.  Если  негативно
настроенная  пресса  приобретает  влияние,  это  означает,  что  у  прави¬
тельства  нет  такого  доверия.  Нельзя  править  с  помощью  газетных
статей.  Хорошо,  если  позиция  правительства  освещается  в  прессе,
поскольку  иначе  его  будут  подозревать  в  скрытности.  На  основании
этого  Ю.В.Снельман  в  заключение  перечислял,  какими  могут  быть
задачи  официальных  газет.  Их  всего  две:  во-первых,  поправлять
ошибочные  представления,  высказанные  в  других  газетах  (это  мо¬
жет  также  делать  любой,  кто  читает  газеты,  знает  истинное  положе¬
ние  вещей  и  умеет  писать),  и,  во-вторых,  просвещать  публику  отно¬
сительно  текущей  деятельности  правительства.  Как  газеты,  так  и
публику  в  меньшей  степени  интересует  то,  что  уже  произошло,  в  срав¬
нении  с  тем,  что  еще  произойдет,  то  есть  открытые  вопросы.  Поэто¬
му  как  канцелярия  генерал-губернатора,  так  и  канцелярия  Сената
должны  предоставлять  необходимую  информацию  редакциям  офи¬
циальных  газет,  где  она  будет  переработана  в  доступный  для  печати
вид.  В  заключение  Ю.В.Снельман  поучал,  что  сокрытие  фактов  по¬
рождает  в  людях  беспокойство.  Может  быть,  деньги  помогут  делу,
подумал  П.И.Рокасовский  и  предложил,  чтобы  на  эти  цели  было  за¬
резервировано  четыре  тысячи  рублей  в  год.  В  ходе  доклада  импера¬
тор  распорядился  о  направлении  этого  вопроса  на  рассмотрение  Ко¬
митета  финляндских  дел.
 Во  время  этой  неразберихи  вокруг  газетчиков  и  цензоров  в  Фин¬
ляндии  успели  даже  получить  временную,  на  полтора  года,  относи¬
тельно  широкую  свободу  печати  на  основании  постановления
1865  г.,  которое  было  одобрено  как  государем,  так  и  сеймом.  Для
либералов  принятие  закона  о  печати  было  столь  же  важной  целью,
Клк  и  получение  утверждаемой  императором  формы  правления.
Главной  и  окончательной  целью  было  полное  устранение  ненавист¬
ной  предварительной  цензуры.  Ю.В.Снельман  также  активно  высту¬
пал  за  принятие  закона  о  печати,  отстаивая  его  в  вышеупомянутом
Комитете  по  делам  печати.  Учреждение  комитета  было  следствием

320
 Финляндская  провинция  становится  государством
 обещания,  данного  П.И.Рокасовским  при  его  вступлении  в  долж¬
ность  генерал-губернатора.  В  то  же  время  внесение  вопроса  в  сейм
задерживалось  в  связи  с  ситуацией  в  России,  где  выход  закона  о  пе¬
чати  откладывался.  В  этой  ситуации  возврат  к  административному
законодательству  в  вопросах  печати  и  издательской  деятельности
был  более  чем  вероятен.  Если  представление  не  было  бы  готово
к  сроку  созыва  государственного  сейма,  то  ничто  не  помешало  бы
императору  издать  соответствующий  указ  о  введении  администра¬
тивного  порядка.  Правительственный  законопроект  все  же  появился
к  сроку  созыва  сейма,  правда,  только  30  января  1864  г.  Он  содержал
ряд  ограничений  на  свободу  печати,  в  том  числе  положение  о  судеб¬
ных  последствиях  за  нарушения.  Постановление  действовало  бы
лишь  до  следующего  Государственного  сейма.  Император  также
объявил,  что  если  сейм  не  примет  проект  без  поправок,  то  в  дейс¬
твии  останется  прежняя  система  цензуры.  Эта  угроза  оказала  воз¬
действие  даже  на  либералов,  и  правительственный  проект  постанов¬
ления  о  печати  был  принят  в  1865  г.
 Комитет  финляндских  дел  рассмотрел  вопрос  о  связанных  с  зако¬
ном  о  свободе  печати  дальнейших  действиях  в  начале  апреля  1865  г.
в  ходе  неофициального  заседания,  на  котором  присутствовал  также
генерал-губернатор  П.И.Рокасовский.  Вначале  он  рассказал  о  пред¬
ложении  императора  сейму,  в  соответствии  с  которым,  если  сейм
одобрит  проект  без  изменений,  либо  если  император  одобрит  пред¬
ложенные  сеймом  изменения,  закон  вступит  в  силу  и  будет  действо¬
вать  до  следующего  государственного  сейма.  По  своему  характеру
это  будет  общий  закон,  одобренный  как  императором,  так  и  сеймом.
Генерал-губернатор  предложил  императору,  чтобы  закон  вступил
в  силу  с  начала  1866  г.  Если  за  этот  короткий  промежуток  времени
свобода  печати  станет  объектом  злоупотреблений,  это  не  успеет  пов¬
лечь  за  собой  серьезных  последствий.  Это  короткое  время  даст  воз¬
можность  посмотреть,  в  какой  степени  финский  народ  созрел  для
таких  нововведений  и  можно  ли  ему  и  в  будущем  предоставлять  та¬
кую  значительную  свободу.  Генерал-губернатор  также  предложил,
чтобы  император  проинформировал  следующий  сейм,  что  сохраня¬
ет  за  собой  всю  полноту  власти  в  вопросах  печати.
 Член  Комитета  сенатор  К.  Седеркрейц  поддержал  предложения
П.И.Рокасовского.  Помощник  министра  Э.Шернваль-Валлен  был  со¬
гласен  с  идеей  об  испытательном  сроке,  но  предложил  разработать
более  четкую  и  детальную  систему  предотвращения  злоупотребле¬
ний.  Поскольку  хороших  цензоров  на  практике  найти  было  сложно,
вступление  закона  в  силу  следовало  отложить  до  тех  пор,  пока  такие

Финляндская  провинция  становится  государством
 321
 цензоры  не  будут  найдены.  Министр  статс-секретарь  А.Армфельт
поддержал  предложение  своего  помощника.  Они  оба  были  горячими
сторонниками  цензуры  уже  в  силу  своих  должностей.
 После  этого  член  Комитета  Ф.О.Брунер  внес  еще  одно  предложе¬
ние,  которое  получило  одобрение  императора.  Он  придал  постанов¬
лению  общегосударственное  измерение,  что,  естественно,  понрави¬
лось  государю.  Ф.О.Брунер  представил  все  следующим  образом:
поскольку  вопрос  вынесли  на  рассмотрение  Комитета  финляндских
дел,  то  существовала  перспектива  того,  что  и  в  России  выйдет  ана¬
логичное  постановление,  если  и  не  раньше,  то,  по  меньшей  мере,
одновременно  с  тем,  как  это  произойдет  в  Финляндии.  Но  поскольку
в  России  вопрос  еще  не  решен,  а  печатное  дело,  по  мнению  Ф.  О.  Бру¬
нера,  является  одним  из  самых  деликатных  вопросов  отношений
Финляндии  и  России  и  может  привести  к  самым  неожиданным  запу¬
танным  ситуациям,  он  предложил  оставить  на  усмотрение  импера¬
тора  вопрос  о  том,  не  следует  л  и  отложить  дело  до  тех  пор,  пока  не  пос¬
ледует  его  указания  либо  о  сохранении  предварительной  цензуры,
либо  о  введении  свободы  печати  в  России.  Если  в  России  объявят
свободу  печати,  тогда  это  не  будет  препятствием  для  предоставле¬
ния  аналогичной  свободы  Финляндии,  однако  если  в  России  сохра¬
нится  система  цензуры,  то  в  Финляндии,  стране,  которая  зависит  от
империи,  вряд  ли  можно  будет  ввести  такой  закон,  который  сейчас
предлагается,  размышлял  Ф.О.Брунер.
 Однако  когда  вопрос  рассматривался  на  официальном  заседании
Комитета  20  апреля,  то  общегосударственное  измерение,  предло¬
женное  Ф.О.Брунером  на  предыдущем  заседании,  уже  не  играло
роли.  Было  отмечено,  что  сейм  внес  в  проект  изменения,  некоторые
из  которых  поддержаны  Сенатом.  Генерал-губернатор  согласился
с  Сенатом,  но  предложил,  чтобы  постановление  было  принято  в  по¬
рядке  эксперимента.  На  этот  раз  император  поддержал  генерал-гу¬
бернатора.  В  июне  того  же  года  постановление  вступило  в  силу.
В  своем  заключительном  представлении  император  приказал,  чтобы
генерал-губернатор  совместно  с  Сенатом  подготовил  предложения
относительно  председателя,  членов,  а  также  служащих  финляндско¬
го  главного  управления  по  делам  печати.  По  его  мнению,  они  долж¬
ны  быть  энергичными  и  компетентными,  чтобы  быть  в  состоянии
Предотвратить  нарушения  законов  о  печати.
 А.Армфельт  призывал  П.И.Рокасовского  в  том  случае,  если  пос-
ЛеДуют  нарушения  постановления,  держать  их  под  неусыпным  кон¬
тролем  и,  по  усмотрению  генерал-губернатора,  связываться  с  таки¬
ми  авторами,  которые  могли  бы  взять  на  себя  задачу  опровержения

322
 Финляндская  провинция  становится  государством
 в  официальных  изданиях  нападок  на  правительство  и  случаев  иска¬
жения  его  распоряжений,  чтобы  тогда,  когда  новый  закон  о  печати
вступит  в  силу,  правительство  было  бы  готово  предотвратить  его  на¬
рушение  всеми  имеющимися  средствами.
 П.И.Рокасовский  ответил  в  декабре  1865  г.,  что  Сенат  уведомил
его  о  трудностях,  связанных  с  введением  закона  в  действие.  Сенат
предложил,  чтобы  редактору  официальной  газеты  «Финландс  Аль-
мэнна  Тиднинг»*  было  поручено  опровергать  критикующие  прави¬
тельство  публикации  и  неправильные  трактовки  закона.  П.И.Рока¬
совский  сообщил,  что  поддерживает  это  предложение  Сената.  Меж¬
ду  ним  и  А.Армфельтом  были,  однако,  разногласия  относительно
того,  кто  именно  должен  связываться  с  публицистами,  защищающи¬
ми  линию  правительства  —  генерал-губернатор  или  главное  управ¬
ление  по  делам  печати.  П.И.Рокасовский  не  хотел  по  этому  вопросу
беспокоить  государя.  Он  считал,  что  он  сам,  как  высшее  должност¬
ное  лицо  страны,  мог  бы  совместно  с  главным  управлением  связы¬
ваться  с  этими  публицистами.  А.Армфельт  же  считал,  что  импера¬
тор  в  своем  распоряжении  имел  в  виду  именно  генерал-губернатора.
Он  спрашивал  П.И.Рокасовского,  считает  ли  он  по-прежнему,  что
редактор  официальной  газеты  должен  опровергать  ошибочные  пуб¬
ликации,  или  генерал-губернатор  возьмет  эту  функцию  на  себя.  На
это  П.И.Рокасовский  не  ответил.
 Решением  стало  предложение  Сената  и  генерал-губернатора  о
том,  чтобы  использовать  имевшиеся  официальные  издания  «Фин¬
ландс  Альмэнна  Тиднинг»  и  «Суомен  Юлкисиа  Саномиа»**  для  за¬
щиты  правительства  и  закона  о  печати.  Хозяйственному  департа¬
менту  Сената  было  поручено  разобраться  в  том,  какие  средства  для
этого  будут  необходимы.
 По  мере  приближения  созыва  государственного  сейма  1867  г.,
когда  должен  был  истечь  срок  действия  закона  (постановления)  о
печати  1865  г.,  в  Санкт-Петербурге  в  Статс-секретариате  и  Комитете
финляндских  дел  взялись  за  подготовку  для  представления  сейму
проекта  нового  постановления  о  печати.  Для  этой  подготовительной
работы  был  создан  специальный  комитет,  который  по  своему  соста¬
ву  напоминал  расширенный  и  усиленный  Комитет  финляндских  дел.
Его  членами  были  генерал-губернатор  Н.В.Адлерберг,  министр
статс-секретарь  А.Армфельт,  заместитель  председателя  Судебного
департамента  Сената  барон  О.Р.Шультен,  вице-канцлер  Александ¬
ровского  университета,  сенатор,  генерал-лейтенант  Б.Э.Индрениус,
 *  «Финляндская  общественная  газета»  (швед.).
 **  «Финляндские  публичные  ведомости»  (<фин.).

Финляндская  провинция  становится  государством
 323
 помощник  министра  статс-секретаря,  тайный  советник,  барон
Э.Шернваль-Валлен,  сенатор  Ф.О.Брунер,  барон  К.Седеркрейц,  ба¬
роны  А.Л.фон  Борн  и  С.Антелл,  а  также  ректор  университета
А.Е.Арппе  (который  также  являлся  руководителем  главного  управ¬
ления  печати).  То,  что  на  самом  деле  комитетом  руководили  Н.В.Ад-
лерберг  и  А.Армфельт,  видно  уже  по  тому  формальному  признаку,
что  его  предложения  подписывали  лишь  они  двое.
 Император  одобрил  доклад  Комитета  28  ноября  1866  года.  Коми¬
тет  отметил,  что,  хотя  император  и  оставил  за  собой  право  распоря¬
жаться  в  вопросах  печати,  по  истечении  срока  действия  постановле¬
ния  1865  г.  было  бы  желательным,  чтобы  сейм  принял  на  этот  счет
постановление,  поскольку  оно  будет  содержать  в  себе  многие  право¬
вые  положения,  в  выработке  которых  участие  сейма  неизбежно.
Хотя  постановление  1865  г.  действовало  всего  лишь  год,  опыт  пока¬
зал,  что  оно  оправдало  свое  предназначение.  Вместе  с  тем  в  прессе,
особенно  в  последние  месяцы,  появлялись  статьи,  которые  не  соот¬
ветствовали  постановлению  по  своему  содержанию  и  намерениям.
Эти  исключения  из  постановления  власти  не  смогли  успешно
держать  под  контролем,  поскольку  в  постановлении  1865  г.  имелись
недостатки  и  неточности.  Поэтому,  по  мнению  Комитета,  в  пред¬
ставление,  которое  предстояло  сделать  сейму,  было  необходимо  вне¬
сти  изменения  и  уточнения,  чтобы  судам  было  легче  предотвращать
злоупотребления.  Исходя  из  этих  общих  принципов,  Комитет  внес
свое  предложение  о  направлении  представления  императора  сейму.
В  нем  император  подчеркивал,  что  представление  является  выраже¬
нием  доверия  монарха  своим  преданным  поданным.  Свободная
пресса  является  полезной,  если  она  действует  «правильно»,  то  есть
без  «злонамерений»  описывает  правительству  и  обществу  ситуацию
в  стране,  а  также  предпринимаемые  правительством  для  ее  блага
меры.  В  этом  случае  государь  может  продлить  положение  о  свободе
печати  новым  постановлением.
 Из  этого  пассажа  хорошо  видно,  как  эти  три  «А»  —  Александр  II,
Н.В.Адлерберг  и  А.Армфельт  —  понимали  свободу  слова:  это  была
свобода  действовать  так,  как  разрешало  правительство,  то  есть  сво¬
бода  поддерживать  его,  а  не  критиковать.
 Основой  для  нового  постановления  было  постановление  1865  г.,
однако,  поскольку  оно  было  нарушено,  комитет  признал  необходи¬
мым  внести  в  него  некоторые  изменения  и  уточнения.  Их  целью
было  воспрепятствовать  появлению  нежелательных  публикаций  о
сИтуации  не  только  в  Финляндии,  но  и  в  России.  На  первоначальном
ЭТапе  постановление  было  бы  дано  в  экспериментальном  порядке  на

324
 Финляндская  провинция  становится  государством
 период  до  1869  г.  Опыт  покажет,  можно  ли  будет  оставить  его  в  силе
на  более  длительный  срок,  или  с  начала  1869  г.  государь  воспользу¬
ется  своим  правом  распоряжаться  в  вопросах  печати.  Комитет  пред¬
лагал  внести  изменения  в  статьи  постановления  13,  30,  31,  47  и  70.
Изменения  были  в  целом  направлены  на  ограничение  свободы  печа¬
ти.  В  статье  30  постановления  1865  г.  были  перечислены  религия,
государь,  общество,  благонравие  и  личность  в  числе  тех  объектов,
которые  не  должны  подвергаться  нападкам.  Сейчас  к  ним  оказались
добавлены  правящая  власть  и  должностные  лица.  В  статье  31  запре¬
щалось  намеренное  введение  в  заблуждение  и  распространение  в  об¬
ществе  таких  слухов,  которые  затрагивали  интересы  государствен¬
ной  безопасности  или  же  были  способны  вызвать  общую  тревогу  и
смятение,  и  после  этого  перечислялись  соответствующие  статьи  за¬
конов  и  уложений.  Соответственно,  в  новой  версии  этой  статьи  сло¬
во  «намеренное»  было  исключено,  равно  как  и  ссылки  на  упомяну¬
тые  законодательные  акты.  В  таком  измененном  виде  статья  стала
менее  конкретной  и  давала  судьям  гораздо  более  широкую  свободу
трактовки.  Статья  47,  которая  касалась  конфискации  печатной  про¬
дукции,  была  сокращена  в  еще  большей  степени  в  заключительной
части,  где  перечислялись  положения  закона.  В  конце  осталось  лишь
упоминание  о  подлежавшей  конфискации  печатной  продукции,  в  ко¬
торой  были  обнаружены  «положения,  признанные  преступными».
Самым  серьезным  изменением  статьи  70  было  то,  что  в  ней  более
не  констатировалось,  что  постановление  о  цензуре  1829  г.  является,
таким  образом,  утратившим  силу,  и  император  зарезервировал  за  со¬
бой  право  решать,  стоит  или  нет  продлевать  срок  действия  поста¬
новления,  что  зависело  от  того,  будет  ли  оно  соответствовать  на
практике  своему  предназначению.
 Однако  этим  предложением  Комитета  работа  над  подготовкой
императорского  представления  сейму  не  завершилась.  Проект  пред¬
ставления  доработали  в  Статс-секретариате.  Об  этом  свидетельству¬
ют  многие  измененные  концептуальные  версии  документа  на  швед¬
ском  языке.  Рукой  Ф.О.Брунера  изменен  пассаж,  который  касается
мотивов  императора  относительно  выпуска  нового  постановления.
В  нем,  в  частности,  смягчены  обвинения  в  адрес  газет  —  они,  де¬
скать,  нарушили  постановление  необдуманно,  а  не  по  злому  умыслу
Содержащийся  в  первоначальном  варианте  пассаж  о  том,  что  газеты
нарушили  постановление  «по  злому  умыслу»,  был  вычеркнут.  Вы¬
черкнут  был  и  пункт,  в  котором  отмечалось,  что  обязанностью  газет
является  защита  интересов  Финляндии  в  ее  взаимоотношениях
с  Россией.

Финляндская  провинция  становится  государством
 325
 «Драма  вокруг  свободы  печати»,  как  назвала  ее  Л.Крусиус-Арен-
берг,  была  разыграна  и  на  государственном  сейме  1867  г.  Император
считал,  что  уступки,  которые  им  были  сделаны  постановлением
1865  г.,  могут  иметь  более  серьезные  последствия  для  его  властных
полномочий,  чем  те,  на  которые  он  согласился  в  ходе  подготовки  ус¬
тава  сейма.  Он  хотел  большей  свободы  рук  в  вопросах  печати.
5  Финляндии  такой  общегосударственный  подход  государя  не  был
понят.  Напротив,  подчеркивалось  то  конституционное  обстоятельс¬
тво,  что  по  вопросам  печати  и  издательской  деятельности  следовало
принять  закон,  поскольку  административная  свобода  печати  не  явля¬
лась  подлинной  свободой  слова.  Как  мы  уже  убедились,  новый  пра¬
вительственный  проект  постановления  о  печати  являлся  серьезным
шагом  назад.  Инициатива  1864  г.  являлась  шагом  вперед.  В  поста¬
новлении  1865  г.  ничего  не  говорилось  о  правах  сейма  в  сфере  зако¬
нодательства  о  печати,  и  император  оставил  за  собой  право  распоря¬
жаться  в  этой  сфере.  В  соответствии  с  проектом  1867  г.  речь  шла  о
постановлении,  а  не  законе,  однако  сейму  была  обещана  возмож¬
ность  участвовать  в  его  принятии.
 Э.Шернваль-Валлен  заявил  А.Армфельту,  что  70-я  статья  явля¬
ется  главной  причиной,  почему  законопроект  вряд  ли  будет  одобрен
сеймом.  Были  и  другие  недостатки.  Размер  штрафов  был  в  некото¬
рой  степени  уменьшен,  однако  возможности  трактовок  преступных
деяний  и  оснований  для  вынесения  приговоров  возросли  и  в  отде¬
льных  случаях  вступили  в  противоречие  с  положениями  и  принци¬
пами  общего  законодательства.  Особенно  неудачной  считалась  36-я
статья,  которая  оставляла  границы  трактовок  судебного  решения  по
правонарушениям  в  сфере  печати  на  усмотрение  судьи,  или,  как  от¬
метила  на  этот  счет  комиссия  по  законодательству,  «на  произвол  без
каких-либо  ограничений».  Нетрудно  было  догадаться,  что  за  этим
стоял  генерал-губернатор  Н.В.  Адлерберг  и  его  неприязнь,  в  особен¬
ности,  к  газете  «Гельсингфорс  Дагблад».  Его  рука  чувствовалась
также  в  том,  что  в  постановлении  сами  же  финские  газеты  и  обвиня¬
лись  (абсолютно  беспочвенно)  в  том,  что  государь  счел  необходи¬
мым  внести  в  этот  документ  «разъяснения  и  изменения».  Эти  уг¬
ождения  о  роли  Н.В.  Адлерберга  были,  как  мы  увидим  далее,  абсо-
лютно  справедливыми.  Император  считал,  что  газеты  неправильно
Понимают  свои  задачи  при  оценке  отношений  между  Россией  и
Финляндией,  и  поэтому  судам  следует  облегчить  процесс  предо¬
твращения  злоупотреблений  свободой  печати.
 Итог  рассмотрения  этого  вопроса  на  государственном  сейме  был
вПолне  прогнозируемым.  Вначале  комиссия  по  законодательству

326
 Финляндская  провинция  становится  государством
 разнесла  проект  в  пух  и  прах,  а  затем  все  сословия  отвергли  его.
В  связи  с  упреком  комиссии  по  законодательству  в  том,  что  Сенат
был  обойден  при  подготовке  представления,  что  противоречило  ста¬
тье  42-й  Формы  правления  1772  г.,  император  получил  повод  в  своем
письменном  указании  подвергнуть  критике  генерал-губернатора  по
поводу  того,  что  Императорский  Финляндский  Сенат  не  является
«государственным  советом»,  как  это  было  сказано  в  соответствую¬
щей  статье.  Государь,  однако,  не  сам  это  придумал,  а  вопрос  был
подготовлен  в  Санкт-Петербурге  в  Статс-секретариате.  Для  этого
секретариат  собрал  заключения  экспертов  о  трактовке  статьи  42
Формы  правления  1772  г.  Они  свелись  к  единодушному  заключению
о  том,  что  статью  42  нельзя  применять  в  отношении  Сената  Финлян¬
дии,  поскольку  изначальный  государственный  совет  был  распущен
Актом  соединения  и  безопасности  1789  г.
 На  заседаниях  дворянского  сословия  сейма  Ю.В.Снельман  от¬
важно  пытался  защищать  предложение  правительства  и  требовал
его  одобрения  (Собрание  сочинений,  т.  XI,  с.  399^402).  Выступить
таким  образом  его  призвал  не  кто  иной,  как  Ю.М.Норденстам.
Ю.В.Снельман  должен  был  ясно  изложить  те  государственно-поли¬
тические  причины,  которые  оказали  влияние  на  формулировки  вне¬
сенного  проекта  постановления,  а  также  риски,  возникающие  в  том
случае,  если  он  будет  отвергнут.  Ю.В.Снельман  сделал  порученную
ему  работу  наилучшим  образом,  хотя  для  бывшего  редактора  «Сай¬
мы»  задача  была  неблагодарной.  Выступление  Ю.В.Снельмана  было
сильным  и  патетическим,  однако  на  сейм  оно  впечатления  не  произ¬
вело.  Вопрос  был  уже  заранее  предрешен,  как  писал  Ю.М.Норденс¬
там  на  следующий  день  в  своем  докладе  А.Армфельту.  По  его  мне¬
нию,  Ю.В.Снельман  сказал  все,  что  следовало  сказать  про  «полити¬
ческую  ситуацию  и  трудности  нынешнего  периода»,  однако  оппози¬
ция  была  «непоколебимой»:  из  84  принявших  участие  в  голосовании
лишь  20  высказались  за  законопроект.
 В  своем  выступлении  Ю.В.Снельман  сказал,  в  частности,  что
сейчас  задача  заключается  не  в  изменении  закона,  а  в  выборе  между
проектом  закона  и  отсутствием  закона  вообще.  «Закон  или  никакого
закона?»  —  вопрошал  он  риторически.  Он  заявил,  что  опасается  воз¬
врата  к  прежним  условиям.  Он  просил  сейм  не  забывать,  что  поста¬
новление  о  печати  всегда  являлось  государственным  законом,  осо¬
бенно  применительно  к  условиям  Финляндии.  В  этом  же  выступле¬
нии  он  подчеркнул  значение  государства  как  мощной  силы,  возвы¬
шающейся  над  интересами  личности.  Свое  выступление  он  завер-
шил  как  истинный  лояльный  подданный:  «Одно  дело  представить

Финляндская  провинция  становится  государством
 327
 Величеству  заключение:  „Либо  такой  закон,  который  мы  хотим,
Лйбо  никакого“,  и  совсем  другое  сказать:  „Мы,  Ваше  Величество,
подчиняемся  Вашей  монаршей  воле,  но  мы  доверяем  Вашему  Вели¬
честву,  доверяем  тому,  что  Ваше  Величество  сейчас,  как  и  прежде,
милостиво  заботится  об  интересах  страны“.  Такое  доверие  еще  ни¬
когда  не  подводило».
 Осталось  лишь  вернуться  к  цензуре.  Постановление  на  этот  счет
было  уже  готово  и  Сенат  опубликовал  его  31  мая.  Цензура,  таким
образом,  вернулась,  чтобы  остаться.
 Новое  государственное  уложение
 И  «ПРОТИВОВЕС»  ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРУ
 Уже  на  завершающем  этапе  Крымской  войны,  а  также,  в  особен¬
ности,  сразу  после  ее  завершения,  началось  планирование  масштаб¬
ных  реформаторских  программ,  из  которых  знаменитая  запись
в  протокол  Сената,  продиктованная  Александром  II  в  1856  г.,  была
лишь  одной  частью.  В  целом  она  была  достаточно  краткой  и  состоя¬
ла  из  пяти  пунктов.  (1)  Сенату  следовало  разработать  предложения
по  развитию  торговли  и  мореходства,  чтобы  исправить  ущерб,  нане¬
сенный  военными  действиями.  (2)  Аналогичные  предложения  пред¬
стояло  разработать  по  развитию  промышленности  и  (3)  по  организа¬
ции  школ  в  сельских  коммунах.  (4)  Следовало  создать  комитет  по
развитию  транспортных  коммуникаций  и  (5)  подготовить  представ¬
ление  о  повышении  окладов  должностных  лиц.
 Конечно,  если  посмотреть  на  это  с  высоты  прошедшего  времени,
Учитывая,  к  каким  результатам  все  это  привело,  то  эта  программа,
несмотря  на  свой  лаконизм,  была  весьма  значительной.  Торговля  и
мореходство  в  Финляндии,  особенно  на  западном  направлении,  рас¬
ширились  и  стали  быстро  развиваться.  То  же  самое  произошло  в  про¬
мышленном  производстве,  особенно  лесопильной  и  целлюлозно-бу¬
мажной  промышленности.  В  сельской  местности  уровень  образова-
НИя  и  просвещения  значительно  повысился  благодаря  основанию
Там  школ.  В  сфере  развития  транспортных  коммуникаций  наиболее
значительным  было  строительство  железных  дорог.  Эту  программу
Император  написал,  естественно,  не  сам.  В  ее  разработке  приняло
Участие  значительное  число  видных  финляндских  чиновников,  пре-
всего  Л.Г.фон  Гартман,  А.Армфельт  и  генерал-губернатор

328
 Финляндская  провинция  становится  государством
 Ф.В.фон  Берг.  Из  сохранившихся  в  архиве  А.  Армфельта  бумаг  мож¬
но  сделать  вывод,  что  программа,  продиктованная  императором  Се¬
нату,  родилась  таким  образом,  что  А.Армфельт  составил  для  импе¬
ратора  обобщение  памятных  записок,  направленных  ему  Л.Г.фон
Гартманом,  а  затем  еще  и  отдельный  список  вопросов,  «требующих
внимания  правительства».  На  основании  этого  в  канцелярии  Ф.В.фон
Берга  впоследствии  и  была  написана  сама  программа.7
 В  программе  было  две  основных  части  —  экономическая  и  поли¬
тическая.  Обе  они,  в  свою  очередь,  работали  на  отделение  Финлян¬
дии  от  России.  Основное  содержание  экономической  части  програм¬
мы  сводилось  к  освобождению  экономики  от  всех  меркантилисти¬
ческих  и  камеральных  ограничений*,  а  также  развитию  торговли,
мореходства  и  транспорта.  Особо  важным  было  снятие  ограничений
с  деревообрабатывающей  и  бумажной  промышленности,  и,  особен¬
но,  с  лесопильного  производства.  Поскольку  Россия  по-прежнему
была  отгорожена  от  Финляндии  высокой  таможенной  стеной,  расту¬
щие  объемы  продаж  финских  промышленных  товаров  были  направ¬
лены  в  основном  в  страны  Западной  Европы,  и,  таким  образом,  эко¬
номически  Финляндия  все  больше  разворачивалась  на  Запад.
 Важнейшими  составляющими  политической  части  программы
были  утверждение  новой  формы  правления  и  устава  сейма.  Новая
форма  правления  (государственное  уложение)  была  построена  на
основе  форм  правления  Густава  III.  В  рамках  административной  ре¬
формы  планировалось  отстранить  генерал-губернатора  от  управле¬
ния  гражданскими  делами,  или,  на  худой  конец,  создать  некий  совет
старейшин  для  контроля  за  его  действиями.  Судебный  департамент
Сената  предполагалось  выделить  в  отдельный  верховный  суд,  а  по¬
зиции  Сената  укрепить  таким  образом,  чтобы  Комитет  финляндских
дел  в  Санкт-Петербурге  мог  бы  быть  распущен.  Вице-председатель
Хозяйственного  департамента  Сената  становился  бы  фактически
премьер-министром,  а  его  экспедиции  —  департаментами,  подоб¬
ными  министерствам.
 Как  административная  реформа,  так  и  принятие  новой  формы
правления  были  отвергнуты  из-за  противодействия  генерал-губер¬
натора  П.И.Рокасовского.  Первую  он  заклеймил  как  попытку  умень¬
шить  власть  генерал-губернатора,  вторую  —  как  сепаратизм.  Про"
 *  Меркантилизм  —  экономическая  теория  и  система  экономической  по¬
литики,  исходившая  из  принципа,  что  деньги  являются  основой  обществен¬
ного  богатства,  и  направленная  на  сосредоточение  денежных  капиталов
внутри  страны;  камералистика,  от  латинского  camera  —  «дворцовая  казна»*
в  широком  смысле  государственное  хозяйство.

Финляндская  провинция  становится  государством
 329
 щел  лишь  Сеймовый  устав,  но  и  его  утверждение  затянулось  до
1869  г.
 Несколько  странным,  но  далеко  не  необычным  в  истории  являет¬
ся  то,  что  и  здесь  в  передовых  рядах  энтузиастов,  разрабатывавших
эти  реформаторские  программы,  оказался  человек,  который  в  обще¬
ственном  мнении  своего  времени,  а  также  в  более  поздних  истори¬
ческих  исследованиях  имел  репутацию  ярого  консерватора,  —
д.Г.фон  Гартман.  Еще  в  прежние  времена  (а  он  скончался  в  1859  г.)
он  буквально  бомбардировал  своего  коллегу  А.  Армфельта  памятны¬
ми  записками  о  реформах.  Записки  ясно  показывают,  что  даже  чело¬
век  с  репутацией  убежденного  консерватора  мог  в  то  время  карди¬
нальным  образом  измениться  и  даже  начать  резко  критиковать  свои
прежние  действия.  Он  начал  писать  такие  записки  еще  во  время
Крымской  войны  и  продолжил  это  делать  после  ее  завершения.
А.Армфельт  нисколько  не  препятствовал  этому,  но,  наоборот,  вся¬
чески  поощрял  его.  Приступая  к  своей  работе,  то  есть  к  составлению
реформаторских  планов,  Л.Г.фон  Гартман  обсуждал  эти  вопросы
с  Э.Шернвалем-Валленом,  К.Ю.Валленом,  а  также  сенаторами
А.Г.Меллином  и  К.Ф.Рихтером.  Следует  отметить,  что  именно  на
этом  этапе  ставший  впоследствии  столь  знаменитым  Э.Шернваль-
Валлен  включился  в  проекты  реформирования  Финляндии.  Таким
образом,  под  руководством  Л.Г.фон  Гартмана  в  Хельсинки  образова¬
лась  целая  группа  для  планирования  необходимых  после  войны  ре¬
форм.  В  Санкт-Петербурге  А.Армфельт  изучал  составленные
Л.Г.фон  Гартманом  предложения,  давал  указания  и  советы  и  пред¬
ставлял  предложения  императору.  В  Хельсинки,  кроме  того,  гене¬
рал-губернатор  Ф.В.фон  Берг  выступал  главным  проверяющим  ре¬
форматорских  планов,  особенно  в  сфере  экономики.8
 На  том  этапе,  когда  исход  Крымской  войны  был  еще  неясен,
Л.Г.фон  Гартман  начал  свою  программу  с  обширной  и  насыщенной
памятной  записки  о  будущем  политическом  и  военном  положении
Финляндии.  Очевидно,  что  Л.Г.фон  Гартман  еще  надеялся  на  победу
России  в  войне.  Владычество  России  над  северными  морями  долж¬
но  было  распространяться  от  Балтики  до  Тихого  океана  с  базами  в  Си¬
бири.  В  этой  оборонительной  системе  для  отражения  угрожающих
с  Запада  демократических  и  либеральных  тенденций  Финляндия
с  ее  островным  флотом  должна  была  играть  важную  вспомогатель-
роль.  Для  этих  целей  следовало  перестроить  экономику  Фин-
Ляндии,  чтобы  она  была  способна  содержать  такой  флот.  Озера  Сай-
Маа  и  Паяние  следовало  объединить  с  морем  каналами,  а  города  Хя-
Меенлинна  и  Сяяксмяки  —  железными  дорогами.

330
 Финляндская  провинция  становится  государством
 Однако  поражение  России  в  войне  заставило  и  старого  Л.Г.фон
Гартмана  отказаться  от  этих  идей  о  морских  базах  и  изменило  на¬
правленность  его  предложений.  Свидетельством  этого  является  его
памятная  записка  А.Армфельту  в  феврале  1856  г.,  незадолго  до  визи¬
та  императора  в  Финляндию.  В  ней  он  отметил  тот  факт,  что  война
отдалила  Финляндию  от  России,  и  Финляндия  в  1854  г.  была  менее
«русской»,  чем  в  1820  г.  Либерализм  и  демократия  угрожают  рас¬
пространиться  в  стране,  предупреждал  Л.Г.фон  Гартман.  В  этом  от¬
ношении  он  совсем  не  изменился.  Однако  когда  он  начал  размыш¬
лять  над  причинами  отдаления  Финляндии  от  России,  то  обнаружи¬
лось  и  немало  нового.  Война  обострила  и  вынесла  на  поверхность
известные  базовые  структурные  проблемы,  которые  сводились  к  сле¬
дующему:  (1)  излишняя  концентрация  административной  власти
в  руках  генерал-губернатора  и  (2)  экономическое  неравноправие  по
отношению  к  России.
 По  мнению  Л.Г.фон  Гартмана,  сосредоточение  власти  в  руках  ге¬
нерал-губернатора  началось  в  1824  г.,  то  есть  с  приходом  А.  А.Закрев-
ского  на  эту  должность.  После  этого  Сенат  превратился  в  некий  «без¬
властный  парламент».  Кроме  того,  генерал-губернатор  почти  чет¬
верть  века  отсутствовал  в  Финляндии.  Именно  у  Л.Г.фон  Гартмана,
как  ни  у  кого  другого,  был  на  этот  счет  практический  опыт.  В  Фин¬
ляндии  совершенно  отсутствовали  «посредствующие  власти»  (тер¬
мин  Ш.  Л.  Монтескьё)  и  «совет  старейшин».  Л.Г.фон  Гартман  считал,
что  эту  несправедливость  можно  исправить  созданием  некоего  сове¬
та  (противовеса)  генерал-губернатору,  который  устранил  бы  факто¬
ры,  вызывающие  трения  между  Финляндией  и  Россией  и  сблизил  бы
страны  друг  с  другом.  В  этой  связи  интересно  отметить,  что  Л.Г.фон
Гартман  по-прежнему  не  отказался  от  своей  миссионерской  задачи
сблизить  Финляндию  с  Россией,  хотя,  по  мнению  почти  всех  осталь¬
ных,  особенно  генерал-губернатора  (как  мы  потом  убедимся),  такой
совет  способствовал  бы  не  сближению,  а  наоборот,  отдалению  Фин¬
ляндии  от  России.  Как  мы  увидим  позже,  эта  идея  Л.Г.фон  Гартмана
стала  одним  из  центральных  пунктов  итогового  заключения  создан¬
ной  в  1864  г.  комиссии  по  реформе  административных  структур.
 В  отношении  взглядов  Л.Г.фон  Гартмана  на  экономическую  про¬
блематику  достаточно  отметить,  что,  по  его  мнению,  экономическое
неравноправие  между  Финляндией  и  Россией  было  создано  торго¬
вым  соглашением  1835  г.  Кстати  сказать,  Л.Г.фон  Гартман  был  од¬
ним  из  главных  составителей  этого  соглашения.  Л.Г.фон  Гартман
считал,  что  соглашение  составлено  не  с  позиций  равноправия,  но
исходя  из  права  сильного.  Руководящим  лицом  при  составлении  это-

Финляндская  провинция  становится  государством
 331
 ^  соглашения  был  российский  министр  финансов  Е.Ф.Канкрин.
Л.г.фои  Гартман  был  убежден,  что  с  заключением  соглашения  Фин¬
ляндия  оказалась  в  наименее  благоприятном  положении  из  всех  на¬
родов  империи.  Это,  прежде  всего,  означало,  что,  если  русские  мог¬
ли  завозить  свои  товары  в  Финляндию  свободно  и  без  пошлин,  то
для  финских  товаров  на  российской  границе  была  установлена  вы¬
сокая  таможенная  стена.  Поэтому  Л.Г.фон  Гартман  считал,  что  Фин¬
ляндия  должна  получить  полную  взаимность  в  торговле  с  Россией,
финские  товары  не  составляли,  по  его  мнению,  конкуренции  для
России.  В  дополнение  к  этому  в  сфере  экономики  Л.  Г.фон  Гартман
предлагал  снять  с  финской  промышленности  «унизительные»  огра¬
ничения  —  те  самые,  которые  он  сам  в  свое  время  разрабатывал.  На
этот  счет  ничего  иного  не  скажешь  —  мир  меняется  на  глазах,  мой
друг!  Помимо  строительства  каналов  и  железных  дорог  Л.  Г.  фон
Гартман  предлагал  основывать  лесные  и  сельскохозяйственные  шко¬
лы,  а  также  технические  училища.  Начальное  обучение  следовало
реформировать  в  целом,  а  дополнительные  капиталы  можно  было
получить  через  финансовую  реформу,  наказывал  Л.  Г.  фон  Гартман
своим  преемникам.
 А.Армфельт  сам  представил  императору  планы  Л.  Г.фон  Гартма¬
на,  заявив,  что  он  заранее  уверен  в  том,  что  государь  воспримет  его
размышления  с  благосклонностью  и  благодарностью.  После  того,
как  император  ознакомился  с  памятными  записками  Л.  Г.  фон  Гарт¬
мана,  А.Армфельт  с  удовлетворением  заявил,  что  Его  Величество
вернул  бумаги,  тщательно  их  прочитав  и  выразив  признательность,
поскольку  они  дали  ему  четкое  представление  о  ситуации  в  Финлян¬
дии.  Император  весьма  позитивно  отозвался  о  докладах  Л.Г.фон
Гартмана,  что  и  А.Армфельту  было  очень  приятно  услышать.
 А.Армфельт  заявил,  что  и  сам  он  до  этого  читал  памятные  запис¬
ки  Л.Г.фон  Гартмана  «с  удовольствием»  и  особенно  поддерживает
идею  Л.Г.фон  Гартмана  о  «совете  старейшин».  Он  отметил,  однако,
иго  не  знает,  как  можно  сподвигнуть  генерал-губернатора  Ф.В.фон
Берга  к  ее  одобрению.  Как  мы  увидим  в  дальнейшем,  это  стало,  одна¬
ко,  головной  болью  уже  не  для  Ф.В.фон  Берга,  а  генерал-губернатора
П-И.Рокасовского.  И  генерал-губернатор  эту  «шинель»,  как  он  это
Называл,  не  принял.  В  другом  письме,  в  котором  А.Армфельт  говорил,
11X0  с  нетерпением  ждет,  когда  император  вернет  памятные  записки
Я-Г.фон  Гартмана,  он  предупреждал  Л.Г.фон  Гартмана,  что  без  не¬
посредственного  участия  генерал-губернатора  Ф.В.фон  Берга  —  «а1-
*ег  ^о»  («второго  я»),  как  он  его  называл,—  никакие  реформы  невоз¬
можно  осуществить.  Все,  что  касается  экономики,  промышленности,

332
 Финляндская  провинция  становится  государством
 транспорта  и  финансов,  будет  им  пропущено  без  трудностей,  пос¬
кольку  генерал-губернатор  заботился  об  экономических  интересах
страны,  однако  вопрос  о  противовесе  институту  генерал-губернато¬
ра  является  уже  совсем  другим  делом.  Это  генерал-губернатор
не  проглотит  столь  легко,  а  император  не  предпримет  ничего  без
благословения  генерал-губернатора.  Как  мы  убедимся  позже,  осто¬
рожный  А.Армфельт  был  более  чем  прав.  В  этой  связи  уместно  от¬
метить,  что  в  целом  ограничение  власти  генерал-губернатора,  пред¬
ложенное  комитетом  по  реформе  административных  структур
в  1865  г.,  было  на  самом  деле  старой  идей  Л.Г.фон  Гартмана.
 Как  уже  отмечалось,  прогноз  А.Армфельта  оказался  верным.  На
том  раннем  этапе  А.Армфельт  и  Л.Г.фон  Гартман  смогли,  однако,
продвинуться  на  удивление  далеко.  Так,  реформа  Сената  дошла
вплоть  до  сохранившегося  среди  докладных  записок  [Статс-секре-
тариата]  проекта  соответствующего  манифеста.  Ее  целью  было
в  значительной  мере  связать  генерал-губернатора  заключениями  Се¬
ната,  чтобы  все  представления  по  пояснениям  относительно  законов
и  уложений,  экономическим  и  административным  изменениям,  раз¬
витию  сельского  хозяйства,  торговли  и  промышленности  получали
заключение  пленума  Сената  прежде,  чем  генерал-губернатор  будет
докладывать  их  императору.  Заключение  пленума  докладывалось  бы
императору  наряду  с  представлением  генерал-губернатора.  Вопро¬
сы,  адресованные  пленуму  и  Хозяйственному  департаменту  Сената,
следовало  в  предварительном  плане  рассматривать  в  «комиссии»,
образованной  общим  секретарем-докладчиком  и  докладчиками  Хо¬
зяйственного  департамента,  и  письменное  заключение  этой  комис¬
сии  должно  было  также  представляться  Сенату.  Составленный
Л.Г.фон  Гартманом  проект  манифеста  так  и  не  попал  на  стол  к  импе¬
ратору,  столкнувшись  с  сопротивлением  Ф.В.фон  Берга,  который
сделал  на  полях  текста  многочисленные  пометки.  И  на  это  были
свои  причины,  поскольку  оба  вышеупомянутых  акта  существенно
ограничивали  власть  генерал-губернатора  в  Сенате.9
 Л.Г.фон  Гартман  успел  также  облечь  в  форму  готового  манифес¬
та  идею  совета  при  генерал-губернаторе,  который  должен  был  рас¬
сматривать  все  замечания,  сделанные  генерал-губернатором  относи¬
тельно  решений  Сената,  а  также  другие  его  предложения.  В  совете
должно  было  быть  четыре  члена,  в  том  числе  вице-председатель  Хо¬
зяйственного  департамента  Сената.  Но  это  было  еще  не  все:  оконча¬
тельной  целью  Л.Г.фон  Гартмана  было  лишить  генерал-губернатора
всех  полномочий  в  гражданских  делах  с  оставлением  ему  лишь  фУн'
кций  командующего  войсками.10  Как  мы  уже  узнали  ранее,  А.Арм'

Финляндская  провинция  становится  государством
 333
 фельт  серьезно  сомневался,  что  подобный  проект  удастся.  И  вот  им¬
ператор  написал  на  полях  представления  Л.Г.фон  Гартмана  в  качес¬
тве  наказа  А.Армфельту:  «Все  это  может  быть  правильным,  но
взгляды  барона  Л.  Г.  фон  Гартмана  меня  не  устраивают;  проконсуль¬
тируйтесь  со  знающими  людьми  и  представьте  мне  более  полные
предложения  по  реорганизации;  также  проконсультируйтесь  с  гене¬
рал-губернатором,  которого  ни  в  коем  случае  не  следует  обхо¬
дить».11
 В  исторических  исследованиях  часто  и  почти  единодушно  отме¬
чают,  что  министр  статс-секретарь  А.Армфельт  не  был  активным
«человеком  инициативы».  Скорее,  он  был  осторожным  и  предусмот¬
рительным  придворным.  А  вот  ставший  в  1857  г.  его  помощником
военный  герой  и  офицер  Э.Шернваль-Валлен  был  по  своей  натуре
очень  активным  и  инициативным,  даже  слишком  энергичным.  Поэ¬
тому  вполне  возможно  и  даже  вероятно,  что  включенное  в  речь
Александра  II  на  открытии  государственного  сейма  Финляндии  обе¬
щание  о  рассмотрении  финляндских  основных  законов  исходило  от
Э.Шернваля-Валлена.  Никакой  уверенности  в  этом  вопросе  нет,
поскольку  среди  составителей  речи,  помимо  А.  Армфельта  и  Э.Шер¬
нваля-Валлена,  были  и  многие  другие,  в  том  числе  Ю.В.Снельман.
Для  нашей  темы  главное  в  том,  что  в  этой  речи  уже  содержалось
обещание  об  обновлении  основных  законов.
 Помимо  обновления  основных  законов,  в  программу  входило
также  реформирование  высших  административных  структур.  Цент¬
ральной  задачей,  наряду  с  повышением  эффективности  работы  Се¬
ната,  было  выделение  Судебного  департамента  Сената  в  верховный
суд  и  создание  совета  сенаторов  для  контроля  за  генерал-губернато¬
ром.  Оба  эти  пункта  программы  основывались  на  уже  старых,  давно
зревших  идеях,  для  реализации  которых  именно  тогда  наступил  но¬
вый  благоприятный  момент.  Они  были  на  столе  еще  во  времена  под¬
готовки  сейма  1819  г.12  Речь,  действительно,  шла  о  важных  и  цент¬
ральных  проектах  по  реализации  на  практике  государственности
Финляндии.  То,  что  Финляндия  могла  получить  свое,  основывающе-
еся  на  формах  правления  Густава  III  государственное  законодатель¬
ство  —  форму  правления,  было  чрезвычайно  важным  моментом  в
Плане  утверждения  государственной  сущности  Финляндии.  В  ре¬
формировании  административных  структур  наибольшее  значение
и^ела  концепция  превращения  экспедиций  Сената  в  министерства  в
т°гдашнем  западном  понимании  этого  слова,  а  также  трансформа-
Ция  вице-председателя  Хозяйственного  департамента  Сената  в  на¬
стоящего  премьер-министра.  Все  эти  реформы  превратили  бы

334
 Финляндская  провинция  становится  государством
 Финляндию  в  западноевропейскую  конституционную  монархичес¬
кую  страну.  Хотя  на  практике  эти  проекты  и  не  были  реализованы,
они  дают  представление  о  том,  что  думала  на  этот  счет  финляндская
элита.
 Как  уже  отмечалось  выше,  Э.Шернваль-Валлен  и  А.Армфельт
смогли  «внедрить»  в  тронную  речь  Александра  II  предложение  об
изменении  устаревших  основных  законов.  Хотя  я  употребил  слово
«внедрить»,  я  подразумеваю  под  этим  совсем  не  то,  что  русские  пуб¬
лицисты  во  времена  правовой  борьбы.  Они  прямо  утверждали,  что
финляндские  советники  императора,  а  именно  министры  статс-сек¬
ретари,  предали  государя,  скрывая  от  него  истинное  положение  ве¬
щей  и  представляя  их  в  неправильном  и  ложном  свете.  Я  имею  в  виду
лишь  то,  что  государственное  мышление  руководителей  Финляндии
уже  настолько  отличалось  и  отдалилось  от  того,  каким  виделось
правовое  положение  Финляндии  русским,  что  подобные  ситуации
стали  в  принципе  возможными.  Похоже  на  то,  что  во  многих  ситуа¬
циях  руководители  Финляндии,  особенно  министры  статс-секрета¬
ри  с  помощниками,  считали,  что  в  силу  этих  различий  во  мнениях
лучше  всего  было  обходить  русских  советников  императора,  в  том
числе  и  генерал-губернатора,  и  идти  с  докладом  непосредственно  к  го¬
сударю,  чтобы  достичь  большего  понимания  и  одобрения  финской
точки  зрения.  В  этих  своих  расчетах  они,  как  мы  увидим  позднее,
серьезно  ошибались.
 Комиссии  ПО  РЕФОРМЕ
 Для  подготовки  политико-административных  реформ  в  1864  г.
было  создано  две  комиссии  —  комиссия  по  составлению  проекта  ос¬
новных  законов  и  Сеймового  устава  под  председательством  генера¬
ла  Ю.М.Норденстама  и  комиссия  по  реформе  административных
структур  под  руководством  сенатора  К.О.Кронстедта.13  Цель,  кото¬
рая  преследовалась  при  назначении  гецерала  Ю.М.Норденстама
председателем  конституционной  комиссии,  состояла,  по  всей  види¬
мости,  в  том,  чтобы  обеспечить  принятие  итогового  предложения  по
реформе.  Представлялось  маловероятным,  чтобы  комиссия,  руково¬
димая  таким  известным  и  убежденным  консерватором,  каким  был
генерал,  была  способна  подготовить  что-нибудь  радикальное  или
революционное.  Но  генерал  не  мог  контролировать  юристов.

Финляндская  провинция  становится  государством
 335
 Сенат  должен  был  назначить  членов  комиссий.  Естественно,  что
комиссиям  никто  не  позволил  действовать  по  собственному  разуме¬
нию,  и  для  их  работы  были  заданы  жесткие  рамки.  Это  было  сделано
в  Санкт-Петербурге  в  Комитете  финляндских  дел  и  в  Статс-секрета-
риате.  Главную  роль  в  этом  сыграли  как  раз  министр  статс-секре¬
тарь  А.Армфельт  и  его  помощник  Э.Шернваль-Валлен.  Из  этих  дво¬
их,  по  всей  видимости,  наибольшее  влияние  имел  последний  в  силу
своей  активности  и  инициативности.14  Он  отодвинул  в  сторону
А.Армфельта,  и  тот  не  стал  возражать.
 Первой  конституционной  комиссии,  руководимой  Ю.М.Норден-
стамом,  А.Армфельт  счел  необходимым  дать  в  качестве  главного
наказа  позаботиться  о  том,  чтобы  «основными  законами»,  которые
определяют  ключевые  права  и  обязанности  в  отношениях  между  мо¬
нархом  и  народом,  были  признаны  Форма  правления  от  21  августа
1772  г.  и  Акт  соединения  и  безопасности  от  21  февраля  1789  г.  Ко¬
миссии  предписывалось  по  мере  возможностей  и  обстоятельств  объ¬
единить  их  в  один  акт.  Затем  А.Армфельт  перечислил  ряд  явно  не¬
подходящих  в  современных  условиях  пунктов,  которые  следовало
из  этих  основных  законов  изъять.  Кроме  того,  А.Армфельт  предло¬
жил  императору,  чтобы  конституционная  комиссия  составила  про¬
ект  нового  «устава  Государственного  сейма».  Император  одобрил
предложения  А.Армфельта.  В  отношении  этого  русский  историк
М.М.Бородкин  отмечает,  что  если  в  1862  г.  руководство  Статс-сек-
ретариата  предложило  императору  из  форм  правления  Густава  III
оставить  в  силе  лишь  Акт  соединения  и  безопасности  1789  г.  об  объ¬
единении  и  гарантиях,  то  в  1864  г.  оно  уже  предлагало  оставить
в  Финляндии  в  силе  как  Форму  правления  1772  г.,  так  и  Акт  соеди¬
нения  и  безопасности  1789  г.  Главное  указание,  данное  сенатской
комиссии  по  реформе,  заключалось  в  том,  чтобы  выделить  Судеб¬
ный  департамент  в  качестве  верховного  суда,  члены  которого  дейс¬
твовали  бы  на  постоянной  основе.  Хозяйственный  департамент  Се¬
ната  следовало  разделить  на  экспедиции,  соответствующие  минис¬
терствам.  Однако,  как  отмечает  русский  историк  М.М.Бородкин,
главной  задачей  этой  комиссии  являлось  отделение  генерал-губер-
Натора  от  Сената,  поскольку  он  не  владел  местным  языком.  Это  за¬
мечание  М.М.  Бородкина,  безусловно,  справедливо.  Задачей  гене¬
рал-губернатора  оставалась  бы  защита  державных  интересов  в  фин-
ЛянДской  администрации.
 Программы  комиссиям  были  одобрены  также  в  Комитете  фин-
ЛянДских  дел.  Необходимость  таких  инструкций  комиссиям  А.Арм¬
фельт  обосновал  «общим  мнением»,  которое  проявилось,  в  частности,

336
 Финляндская  провинция  становится  государством
 в  ходе  государственного  сейма  1863  г  Может  ли  быть  более  очевид¬
ное  доказательство  того,  что  идеи  и  общественное  осознание  госу¬
дарственной  сущности  Финляндии  учитывались  теперь  и  при  при¬
нятии  практических  мер?
 А.Армфельт  не  обсуждал  вопрос  об  этих  программах  с  гене¬
рал-губернатором  П.И.Рокасовским.  Генерал-губернатора  в  це¬
лом  всячески  стремились  держать  в  стороне  от  дел.  В  умах  фин¬
ляндских  советников  императора  жила,  по  всей  видимости,  на¬
дежда  на  то,  что  «либеральный»  император  более  благосклонно
отнесется  к  их  проектам,  чем  его  финляндский  генерал-губерна¬
тор.  Но  в  этом  они  серьезно  ошибались,  поскольку  Александр  II
все  же  больше  прислушивался  к  мнению  своего  генерал-губерна¬
тора,  чем  к  советам  своих  финляндских  советников.  А.Армфельт
и,  в  особенности,  его  помощник  Э.Шернваль-Валлен  еще  не  по¬
няли  той  премудрости,  которую  хорошо  усвоил  Ю.В.Снельман,
что  во  всех  финляндских  делах,  которые  касаются  также  России,
император  прислушивается,  в  первую  очередь,  к  мнению  своих
русских  советников.
 Поскольку  генерал-губернатора,  как  уже  отмечалось,  стремились
полностью  отстранить  от  составления  программ  для  этих  комиссий,
он  вынужден  был  поручить  начальнику  своей  канцелярии  К.Х.Мо-
ландеру  запросить  касающиеся  этого  вопроса  документы  в  Статс-
секретариате.15  Дело  обстояло  именно  так,  как  это  описывает
М.М.Бородкин:  стоявший  во  главе  финляндской  администрации  ге¬
нерал-губернатор  не  знал,  что  замышляют  в  Статс-секретариате,
хотя  обе  стороны  находились  в  это  время  в  Санкт-Петербурге.
 М.М.Бородкин  пишет,  что,  по  словам  одного  современника,  суп¬
руга  генерал-губернатора  рассказала,  как  П.И.Рокасовский  вначале
попросил  полученные  комиссиями  программы  у  председателя
Ю.М.Норденстама,  но  не  получил  их.  Вышеупомянутый  современ¬
ник  утверждает,  что  П.И.Рокасовский  получил  из  Новгородской  гу¬
бернии  частное  письмо,  в  котором  говорилось,  что  под  завесой  сис¬
тематизации  основных  законов  Финляндии  составляется  новый  за¬
кон  о  государственном  устройстве  («конституция»).  Как  совершенно
справедливо  отмечает  М.М.Бородкин,  первую  часть  этих  утвержде¬
ний  подтверждали  полученные  из  Статс-секретариата  документы.
Как  уже  отмечалось,  П.И.Рокасовский  поручил  начальнику  своей
канцелярии  К.Х.Моландеру  написать  русскому  члену  Комитета
финляндских  дел  В.П.Степанову,  что  генерал-губернатор  хотел  бы
получить  программы,  данные  как  комиссии  Ю.М.Норденстама,  так
и  комиссии  К.О.Кронстедта,  и  он  их  впоследствии  получил.  Как  пи-

Финляндская  провинция  становится  государством
 337
 ¡нет  М.М.Бородкин,  они  «открыли»  ему  планы  финляндских  поли¬
тиков  и  побудили  его  к  действиям.
 В  полном  неведении  П.И.Рокасовского,  конечно  же,  не  держали,
так  как  в  марте  1864  г.  Статс-секретариат  уведомил  генерал-губерна¬
тора  о  своем  намерении  приступить  к  составлению  разъяснений  и
добавлений  к  основным  законам  Финляндии,  а  также  к  реформе  Се¬
ната.  Министр  статс-секретарь  сообщил  генерал-губернатору  об
указании  императора  по  созданию  вышеупомянутых  комиссий  и  че¬
рез  генерал-губернатора,  являвшегося  председателем  Сената,  обра¬
тился  к  Сенату  с  просьбой  назначить  членов  этих  комиссий.  А.Арм-
фельт,  однако,  не  направил  генерал-губернатору  программы  для  ко¬
миссий,  хотя,  безусловно,  должен  был  это  сделать  —  ведь  генерал-
губернатор  был  высшим  должностным  лицом  Финляндии.  Комиссии
как  Ю.М.Норденстама,  так  и  К.О.Кронстедта  направляли  свои  пред¬
ложения  напрямую  через  министра  статс-секретаря  императору.  Од¬
нако  П.И.Рокасовский  успел  представить  на  этот  счет  свои  замеча¬
ния  императору  (в  конфиденциальном  плане)  еще  до  того,  как  пред¬
ложения  комиссий  попали  ему  на  стол,  и  император  сделал  пометку
на  памятной  записке  П.И.Рокасовского:  «Иметь  в  виду  при  пред¬
ставлении  новых  проектов  сюда».  Это  указание  императора  комис¬
сии  не  успели,  однако,  принять  во  внимание,  так  как  генерал-губер¬
натор  направил  свои  замечания  в  мае  1865  г.,  а  комиссии  —  уже
в  следующем  месяце.
 Решающий  момент  наступил  в  ноябре  1864  г.,  когда  Комитет
финляндских  дел  на  заседании  с  участием  дополнительных  членов
составил  окончательные  программы  для  обеих  комиссий  и  предста¬
вил  их  на  утверждение  императору  7/19  декабря  1864  г.  Императору
также  представили,  помимо  протокола  заседания  Комитета  фин¬
ляндских  дел,  два  «своеобразных  акта»,  как  называет  их  М.М.Бо¬
родкин.  Это  были  вышеупомянутые  подробные  инструкции  комис¬
сиям.  Император  утвердил  их,  не  зная,  на  мой  взгляд,  что  он  делает.
Здесь  как  раз  уместно  поставить  вопрос  о  различиях  в  русском  и
финском  менталитетах.
 Я  уверен,  что,  одобряя  инструкции  комиссиям,  император
Не  осознавал,  что  тем  самым  он  дает  Финляндии  мандат  на  состав¬
ление  «государственного  закона»  финляндского  государства,  а
Не  всего  лишь  разрешение  на  кодификацию  прежних  привилегий
Финляндии.  Утверждаю,  что  российские  императоры,  включая
Александра  И,  рассматривали  Форму  правления  1772  г.  и,  особенно,
***  соединения  и  безопасности  1789  г.  именно  как  акты,  гарантиру¬
ющие  привилегии  их  финляндских  подданных,  а  никак  не  «формы

338
 Финляндская  провинция  становится  государством
 правления»,  ограничивающие  российское  самодержавие  и  деспо¬
тию.  В  этом  плане  «заправилы»  Статс-секретариата,  в  первую  оче¬
редь  Э.Шернваль-Валлен,  ввели  в  заблуждение  не  только  императо¬
ра  Александра  II,  но  также  и  председателя  конституционной  комис¬
сии  генерала  Ю.М.Норденстама.  Характерные  для  духа  того  време¬
ни  идеи  о  конституции  и  государстве  увлекали  даже  таких  ярых
консерваторов,  как  Ю.М.Норденстам,  как  бурный  поток  увлекает
бревно.
 Что  же  было  в  этих  инструкциях,  которые  П.И.Рокасовский  счи¬
тал  опасными?  Хотя  их  содержание  частично  было  уже  изложено,
не  помешает  остановиться  на  наиболее  критических  моментах.  Во-
первых,  комиссии  Ю.М.Норденстама  следовало  представить  пред¬
ложения  относительно  внесения  «разъяснений»  и  «добавлений»
в  основные  законы  Финляндии.  При  выполнении  этой  работы  ко¬
миссия  должна  была  принять  во  внимание  то,  что  не  только  Форма
правления  1772  г.  и  Акт  соединения  и  безопасности  1789  г.,  но  и
последовавшие  за  этим  другие  императорские  акты  должны  быть
объединены  в  один  акт  или  основной  закон  —  Уложение  Великого
княжества  Финляндского.  При  этом  комиссии  следовало  по  возмож¬
ности  более  полно  сохранять  старые  законы  в  их  прежнем  виде  и
при  внесении  изменений  руководствоваться  первой  статьей  Акта
соединения  и  безопасности  о  державных  правах  монарха.  Затем  пе¬
речислялось  целых  13  особых  моментов,  которыми  должна  была
руководствоваться  комиссия.  Первым  из  них  было,  конечно,  опре¬
деление  правового  статуса  Финляндии.  Оно  звучало  следующим
образом:  «Великое  княжество  Финляндское,  составляя  часть  Рос¬
сийского  государства,  состоит  с  ним  в  неразрывном  соединении»
(кстати  сказать,  комиссия  впоследствии  радикально  отступила  от
инструкций).  Затем  следовало  определение  самоуправления  или  ав¬
тономии:  «Великое  княжество  Финляндское  управляется  согласно
с  его  формой  правления  и  законами».  В  третьем  параграфе  следова¬
ло  утверждение  о  том,  что,  поскольку  российский  император  явля¬
ется  также  Великим  князем  Финляндским,  то  все  российские  зако¬
ны  престолонаследия,  регентства  и  т.д.  действуют  также  в  Финлян¬
дии.  Внешняя  политика  империи  определялась  так  же,  как  внешняя
политика  Финляндии.  Вместе  с  тем,  об  общих  военных  вопросах
не  упоминалось.  Финляндский  Сенат  был  определен  в  качестве  вы¬
сшего  административного  органа  Финляндии,  однако  генерал-гу¬
бернатор  не  был  особо  упомянут  в  качестве  его  председателя.  Пр°
законодательную  власть  не  было  сказано  ни  слова.  В  программе  ко¬
миссии  отсутствовал  отдельный  пункт  или  наказ  относительно  об¬

Финляндская  провинция  становится  государством
 339
 щего  или  общегосударственного  законодательства,  хотя  и  отмеча¬
лось  (в  экземпляре  на  русском  языке),  что  Финляндия  является  час¬
тью  российского  государства.  В  качестве  совместных  законов  ука¬
зывались  лишь  законы  и  вопросы,  связанные  с  государем  и  внешней
политикой.
 Отмечалось,  что  сейму  возвращается  право  инициативы  в  том
виде,  в  каком  оно  было  определено  в  42-й  статье  Формы  правления
1772  г.  В  отношении  государственного  сейма  указывалось,  что  его
основой  должен  служить  сеймовый  устав  1617  г.,  а  также  те  пунк¬
ты  решений  сейма  1723  г.,  которые  сейм  утвердил  после  1772  г.
Законодательная  власть  определялась  в  соответствии  с  Формой
правления  1772  г.
 Эти  программы  комиссиям  подписали:  граф  А.Армфельт,  барон
Ю.М.Норденстам,  барон  Э.Шернваль-Валлен,  К.О.Кронстедт,
Ф.О.Брунер,  барон  К.Седеркрейц  и  барон  А.Л.фон  Борн.
 Хотя  формально  созданную  в  1864  г.  конституционную  комис¬
сию  возглавлял  ветеран  войн  на  Кавказе  генерал  Ю.М.Норденстам,
на  самом  деле  как  составлением  программы  для  нее,  так  и  всей  ра¬
ботой  руководили  юристы,  испытавшие  пробуждение  как  конститу¬
ционного,  так  и  государственного  самосознания.  Поскольку  в  русс¬
коязычном  варианте  программы  задачей  комиссии  было  обозначено
составление  для  Финляндии  проекта  «основных  законов»  (или  уло¬
жения),  то  есть  основных  законов  в  духе  правовых  норм  государс¬
твенного  устройства,  а  не  просто  сборника  коренных  законов,  как
это  отмечалось  в  императорской  грамоте,  данной  в  Порвоо  в  1809  г.,
то  комиссия  всего  лишь  выполняла  порученную  ей  работу.  Стало
быть,  именно  русские  должностные  лица,  прежде  всего  генерал-гу¬
бернатор  П.И.Рокасовский,  были  виноваты  в  том,  что  проснулись
или  же  были  разбужены,  когда  дело  было  уже  на  финишной  пря¬
мой,  —  слишком  поздно.
 Аналогичная  необходимость  следовать  инструкциям  действова¬
ла  и  в  отношении  комиссии  по  административным  структурам.  Ее
главными  задачами,  как  уже  отмечалось,  были:  во-первых,  выделить
Судебный  департамент  Сената  в  отдельный  верховный  суд;  во-вто¬
рых»  отодвинуть  генерал-губернатора  от  функций  председателя  Се-
Ната;  в-третьих,  создать  особый  контролирующий  совет  для  гене¬
рал-губернатора  (или  «шинель»),  главной  задачей  которого  было
вЫнесение  своих  заключений  (или  решений)  именно  в  тех  случаях,
к°гда  генерал-губернатор  не  был  согласен  с  мнением  Сената.
 Как  мы  уже  видели,  обе  комиссии  были  на  практике  в  той  или
степени  заложниками  уже  составленных  в  Санкт-Петербурге  и

340
 Финляндская  провинция  становится  государством
 утвержденных  императором  инструкций.  Свободы  маневра  у  них
было  мало.
 В  тот  же  день,  когда  император  утвердил  программу  для  консти¬
туционной  комиссии  Ю.М.Норденстама,  он  утвердил  инструкции
также  и  для  комиссии  по  административным  структурам.  Их  первым
и  важнейшим  пунктом,  как  уже  отмечалось,  было  выделение  Судеб¬
ного  департамента  Сената  в  отдельный  верховный  суд,  члены  кото¬
рого  действовали  бы  на  постоянной  основе.  Во  втором  пункте  про¬
граммы  отмечалось,  что  Хозяйственный  департамент  Сената  по-
прежнему  остается  высшей  административной  структурой  страны.
Сенат  предстояло  разделить  на  экспедиции,  во  главе  которых  были  бы
председатели-сенаторы.  Наиболее  важные  вопросы  по-прежнему
решались  бы  на  пленуме,  но  менее  важные  —  в  экспедициях,  где
помимо  председателя  был  бы  еще  особый  секретарь-докладчик.  За¬
дачей  комиссии  как  раз  было  определить,  какие  вопросы  следует  ре¬
шать  на  пленуме,  а  какие  —  в  экспедициях.  Помимо  этого  комиссии
предстояло  составить  предложение  об  инстанциях  обжалования  или
коллегиях,  чего  в  1809  г.  сделано  не  было.
 Как  и  прежде,  генерал-губернатор,  даже  не  являясь  более  предсе¬
дателем  Сената,  должен  был  направлять  представления  Сената  на  ут¬
верждение  императору.  Об  этом  важном  изменении  упоминалось
лишь  между  делом  в  дополнительном  предложении.  У  генерал-губер¬
натора  по-прежнему  оставалось  право  давать  свои  заключения  по
представлениям  Сената.  Однако  для  этого  генерал-губернатор  должен
был  сформировать  для  себя  в  качестве  консультативного  органа  из  со¬
става  высшей  административной  структуры  страны,  то  есть  на  прак¬
тике  —  Сената,  специальный  совет,  который  назначался  бы  императо¬
ром.  После  того,  как  этот  совет  рассмотрел  бы  вопрос,  у  генерал-гу¬
бернатора  было  бы  право  занести  собственное  особое  мнение  в  про¬
токол  заседания  совета,  в  котором  члены  совета  также  могли  зафикси¬
ровать  свои  мнения,  после  чего  протокол,  заверенный  старейшим
членом  совета,  передавался  императору  вместе  с  представлением  Се¬
ната.  Короче  говоря,  эта  сложная  и  многоступенчатая  инструкция  оз¬
начала,  что  в  качестве  стража  и  контролера  решений  генерал-губерна¬
тора  создавался  бы  состоящий  из  финнов  совет,  «шинель»,  как  впос¬
ледствии  назвал  этот  орган  П.И.Рокасовский.
 Этот  пункт  программы  включал  в  себя  два  важных  изменения:  ге¬
нерал-губернатор  был  бы  отстранен  от  председательствования  в  Се¬
нате,  а  для  контроля  за  его  решениями  был  бы  создан  особый  совет,
состоящий  из  высокопоставленных  финляндских  чиновников.  НеуДИ'
вительно,  что  генерал-губернатор  П.И.Рокасовский  этого  не  одобрил-

Финляндская  провинция  становится  государством
 341
 Эти  наставления  также  разработали  и  подписали  граф  А.Армфельт,
барон  Ю.М.Норденстам,  барон  Э.Шернваль-Валлен,  К.О.Кронстедт,
ф  О.Брунер,  барон  К.Седеркрейц  и  барон  А.Л.фон  Борн,  то  есть  уси¬
ленный  несколькими  дополнительными  членами  Комитет  финлянд¬
ских  дел.  Утвержденные  императором  программы  комиссиям  были
настолько  обширными  и  подробными,  что  при  составлении  итогового
документа  на  практике  у  них  оставалось  совсем  немного  свободы  для
маневра.  В  действительности  содержание  итоговых  документов  опре¬
деляла  имевшее  сильное  влияние  в  Санкт-Петербурге  узкая  группа
людей,  ключевыми  из  которых  были  министр  статс-секретарь  А.Арм¬
фельт,  его  помощник  Э.Шернваль-Валлен,  а  также  член  Комитета
финляндских  дел  Ф.О.Брунер,  зарекомендовавший  себя  как  умелый
составитель  проектов.  Как  известно,  в  отношении  комиссий  и  иных
структур,  занимающихся  составлением  проектов,  действует  то  прави¬
ло,  что  именно  автор  первоначальной  версии  играет  решающую  роль
с  точки  зрения  конечного  результата:  изменения,  вносимые  в  подго¬
товленную  им  первую  версию,  зачастую  касаются  второстепенных
деталей,  а  сама  эта  первая  версия  сохраняется.  Именно  такие  проекты
и  составлял  Ф.О.Брунер.  Но  вернемся  еще  раз  к  итоговому  документу
конституционной  комиссии.
 В  русскоязычном  тексте  проекта  в  статье  1,  которая  касалась  опре¬
деления  статуса  Финляндии,  основные  моменты  были,  с  точки  зрения
финнов,  перевернуты  с  ног  на  голову.  Ведь  Финляндия,  в  соответс¬
твии  с  ней,  являлась  частью  российского  государства  и  была  нераз¬
рывно  соединена  с  Российской  империей.  Формулировки  русскоязыч¬
ных  инструкций,  полученных  комиссией  Ю.М.Норденстама,  звучали
совсем  иначе.  Согласно  им,  Финляндия  составляла  часть  российского
государства  и  состояла  с  ним  в  неразрывном  соединении:  «Великое
Княжество  Финляндское  <...>  составляет  часть  Российского  Государ¬
ства  и  состоит  с  Российскою  Империею  в  неразрывном  соединении,
но  управляется  согласно  с  сим  Уложением  и  Финляндскими  закона¬
ми».  В  шведоязычной  же  версии  Финляндия  объявлялась  частью  Рос¬
сийской  империи*  и  состояла  в  соединении  с  российским  государс¬
твом**16.  Тем  не  менее,  именно  русскоязычная  формулировка  была
правильной  и  соответствовала  действительности.  Текст  же  на  шведс-
*°м  языке  отражал  упомянутые  ранее  финские  идеи  об  отдельном  го-
сУДарстве.  Российская  империя,  как  видно  уже  из  титула  самого  импе¬
ратора,  охватывала  только  коренные  русские  земли:  он  являлся  импе¬
ратором  только  для  русских,  то  есть  для  Москвы,  Киева,  Новгорода  и
 Кфагепке^  по-шведски  «империя».
 К^агейоте^  по-шведски  «государство»,  «держава».

342
 Финляндская  провинция  становится  государством
 Владимира  и  лишь  после  этого  он  был  царем  бывших  ханств  (или
государств)  —  Казани,  Астрахани,  Сибири,  а  также  Херсонеса  Таври¬
ческого  и  Польши,  затем  Великим  Князем  Смоленским,  Литовским,
Волынским,  Подольским  и  Финляндским.  Российское  государство,
однако,  включало  в  себя  всю  территорию,  находящуюся  под  властью
императора,  во  всем  ее  разнообразии.  В  ней  Финляндия  была  лишь
одной  частью,  одним  Великим  княжеством,  но  она  «состояла  в  нераз¬
рывном  соединении»  с  вышеупомянутой  Российской  империей.  Ко¬
миссия  отступила  от  важного  пункта  своих  инструкций,  вернее,  сде¬
лала  добавление,  когда  определила  законодательную  власть  в  соот¬
ветствии  с  формами  правления  1772  г.  и  1789  г.  В  программе  комис¬
сии,  однако,  отмечалось,  что  законодательная  власть  должна  быть
определена  в  соответствии  с  Формой  правления  1772  г.
 Все  эти  тонкости  определений  имеют  только  некую  познаватель¬
ную  ценность,  поскольку  итоговый  документ  комиссии  Ю.М.Нор-
денстама,  равно  как  и  документ  комиссии  К.О.Кронстедта,  не  полу¬
чили  одобрения  императора.  Препятствием  стал  генерал-губернатор
П.И.Рокасовский,  которого  финны  считали  доброжелательным  и
слегка  рассеянным.  Его,  так  же  как  и  Ф.Ф.Штейнгеля,  звали  «де¬
дом».  Он  сразу  же  отверг  как  проект  комиссии  Ю.М.Норденстама,
так  и  документ  комиссии  К.О.Кронстедта.  По  представлениям  обе¬
их  комиссий  он  направил  доклад  императору,  по  каждому  отдельно,
а  также  еще  и  третье,  обобщающее  заключение.
 В  отношении  реформы  Сената  П.И.Рокасовский  жестко  отметил,
что  это  было  достижением  радикальной  финской  партии.  Основная
цель,  которая  стояла  за  предложением  назначить  председателем  Се¬
ната  кого-нибудь  из  финнов,  заключалась  в  том,  чтобы  «избавиться»
от  влияния  генерал-губернатора.  Это  было  бы  достигнуто  путем  со¬
здания  в  помощь  генерал-губернатору  совета,  состоящего  из  сенато¬
ров  и  двух  представителей  судебной  власти.  На  практике  такой  совет
лишил  бы  генерал-губернатора  возможности  влиять  на  решения  им¬
ператора  в  финляндских  вопросах,  отмечал  П.И.Рокасовский.  Его
члены  были  бы  на  самом  деле  не  советниками  генерал-губернатора,
а  ревизорами  и  контролерами  его  решений.  Эти  ревизоры  препятс¬
твовали  бы  исполнению  генерал-губернатором  его  долга  перед  пре¬
столом.  Из-за  них  генерал-губернатор  больше  не  мог  бы  влиять  на
решения  Сената.  Затем  П.И.Рокасовский  утверждал,  и  совершенно
справедливо,  что  в  политическом  общественном  мнении  Финляндии
произошли  радикальные  изменения:  возникло  понятие  о  «независи¬
мости  Финляндии»,  а  также  сепаратистские  устремления,  проявив¬
шиеся,  например,  в  ходе  проведения  монетной  реформы.  За  всем

Финляндская  провинция  становится  государством
 343
 этим  стояла  радикальная  партия,  под  которой  П.И.Рокасовский
не  мог  иметь  в  виду  никого  другого,  кроме  как  «дагбладовских»  ли¬
бералов.  Уступки  не  только  не  удовлетворили  бы  эту  партию,  но  и
привели  бы  только  к  новым  требованиям.  Предпринятые  до  сих  пор
шаги  были  небольшими  и  постепенными,  но  в  конечном  итоге  они
вели  к  отделению  Великого  княжества  Финляндского  от  России.
Этот  вывод  был,  однако,  типичным  русским  преувеличением.
 В  ответ  на  эти  критические  замечания  в  финляндском  Статс-сек-
ретариате  было  составлено  обширное  опровержение.  По  сути  оно
не  содержало  ничего  нового,  поэтому  вряд  ли  стоит  здесь  подробно
его  излагать.  В  основном  оно  вышло  из-под  пера  Ф.О.Брунера  и
Э.Шернваля-Валлена.  Отметим  вкратце,  что  в  нем  отмечалось,  что
финский  народ  по  своему  характеру  является  консервативным  и  мо¬
нархическим,  а  также  то,  что  Финляндия  является  хоть  и  не  незави¬
симым,  но  в  сущности  все  же  государством.  В  опровержении  Э.Шер-
нваль-Валлен  защищал  совет  при  генерал-губернаторе  с  помощью
длинных  цитат  из  уже  утвержденного  императором  протокола  засе¬
дания  Комитета  финляндских  дел  от  28  ноября  1864  г.  В  нем  была
четко  представлена  и  обоснована  идея  создания  такого  совета.
Э.Шернваль-Валлен  также  добавлял,  что  если  у  Сената  должен  быть
председатель,  то  было  бы  логичным,  чтобы  он  мог  выполнять  соот¬
ветствующие  функции  на  практике,  а  не  только  формально.  В  связи
с  языковой  проблемой  только  Ф.Ф.Штейнгель  и  помощник  А.С.Мен-
шикова  А.П.Теслев  могли  реально  председательствовать  в  Прави¬
тельственном  совете/Сенате.  Даже  если  генерал-губернатор  пере¬
стал  бы  быть  формальным  председателем  Сената,  он  по-прежнему
оставался  представителем  императора,  стоящим  над  Сенатом.  На¬
мек  генерал-губернатора  о  том,  что  влияние  радикальной  партии
распространилось  вплоть  до  уровня  советников  императора,  Э.Шер¬
нваль-Валлен  отвергал  как  непонятный  и  двусмысленный,  требуя
назвать  конкретные  имена.  В  этой  связи  государь  написал  на  полях:
«Прощу  не  забывать,  что  записка  генерал-губернатора  была  написа¬
на  только  для  меня».  В  переводе  на  финский  язык  это  означало,  что
Император  не  желал  каких-либо  объяснений  в  отношении  записки
генерал-губернатора  и  был  даже  раздражен  тем,  что  насчет  нее  про¬
изошла  «утечка»  в  финляндский  Статс-секретариат.
 Второе  резко  отрицательное  заключение  П.И.Рокасовский  напи-
сал  По  итоговому  проекту  комиссии  Ю.М.Норденстама.  Его  главной
^Ыслью  было  то,  что  комиссия  не  удовлетворилась  лишь  составле-
нИем  кодификации  действующих  основных  законов,  а  подготовила
Полностью  новую  «конституцию»  для  Великого  княжества.  С  одной

344
 Финляндская  провинция  становится  государством
 стороны,  в  ней  были  расширены  права  сейма,  с  другой  стороны  —
урезаны  права  верховной  власти.  Это  было  серьезным  обвинением,
поскольку  с  имевшего  место  в  1825  г.  восстания  «декабристов»,  ос¬
новным  лозунгом  которых  как  раз  и  была  «конституция»,  это  слово
стало  восприниматься  в  России  как  опасное  и  революционное.  Поэ¬
тому  термин  «конституция»  был  изъят  из  текста  данного  Александ¬
ром  II  подтверждения  прав  и  привилегий  Финляндии  и  заменен  сло¬
вом  «установления».
 В  отношении  этого  пункта  обвинений  П.И.Рокасовского  импера¬
тор  Александр  II  собственноручно  написал:  «Совершенно  справед¬
ливо».  По  мнению  П.И.Рокасовского,  в  этих  условиях  не  следовало
составлять  никакой  новой  формы  правления.  Достаточно  было  изъ¬
ять  из  актов  1772  г.  и  1789  г.  моменты,  не  соответствовавшие  новым
реалиям,  и  добавить  положения,  вступившие  в  силу  после  1809  г.,
в  качестве  приложения.  Для  контроля  за  генерал-губернатором
не  нужны  были  никакие  новые  структуры  —  достаточно  было  одно¬
го  слова  императора,  и  в  тот  же  час  все  вмешательство  генерал-гу¬
бернатора  в  дела  прекратится,  заявлял  П.И.Рокасовский.  На  доклад¬
ной  записке  Э.Шернваля-Валлена,  которая  сопровождала  замечания
П.И.Рокасовского,  император  написал:  «Замечания  генерал-губер¬
натора  нахожу  вообще  основательными  и  желаю,  чтобы  они  были
еще  здесь  обсуждены  в  присутствии  его  самого,  графа  Армфельта  и
генерала  Норденстама»*.  Конечно  же,  они  и  были  обсуждены,  пос¬
кольку  воля  императора  России  была  равносильна  закону.
 У  П.И.Рокасовского  были  также  некоторые  замечания  в  отноше¬
нии  составленного  комиссией  Ю.М.Норденстама  нового  устава  го¬
сударственного  сейма,  но  не  настолько  серьезные,  чтобы  приостано¬
вить  его  продвижение.  Однако  то,  что  из  этих  трех  проектов  —  фор¬
мы  правления,  реформы  Сената  и  устава  сейма  —  лишь  последний
в  итоге  был  одобрен  императором,  объясняется  во  многом  именно
тем,  что  поскольку  сейм  с  1863  г.  вновь  начал  собираться,  для  него
был  необходим  некий  нормативный  документ.  Предыдущий,  шведс¬
кий  устав  сейма  1617  г.  безнадежно  устарел.  Интересно  и  с  точки
зрения  духа  времени  весьма  красноречиво,  что  новый  Сеймовый  ус¬
тав  1869  г.  представили  в  России  как  обновленный  вариант  устава
1617  г.  Это,  в  отличие  от  предложения  Ю.М.Норденстама  о  форме
правления,  не  было  какой-то  новой  и  революционной  «конституци¬
ей».  Поэтому  русские  отнеслись  к  нему  спокойно  и  одобрили  его.
 Если  Николай  I  играл  в  конституционную  монархию  в  Польше,
то  почему  Александр  II  не  мог  делать  того  же  самого  в  Финляндии  •
 *  Сохранена  орфография  первоисточника.

Финляндская  провинция  становится  государством
 345
 g  обоих  случаях  речь  шла  все  же  о  чем-то  другом,  нежели  подлин¬
ная  конституционная  система:  вопрос  не  стоял  о  распределении
нласти  таким  образом,  чтобы  государственный  сейм  взял  власть
снизу.  Речь  шла  о  том,  чтобы  авторитарный  (и  даже  деспотичный)
правитель  делегировал  сейму  определенную  сферу  полномочий,  ко¬
торую  он  мог  в  любой  момент  отобрать.  Насколько  я  понимаю,
Александр  II  жил  на  этом  этапе  в  дуалистической  системе,  в  которой
с  одной  стороны  был  круг  полномочий  монарха,  а  с  другой  сторо¬
ны  —  сфера  привилегий  сейма,  которые  монарх  не  трогал,  после
того,  как  он  сам  подтвердил  их  и  заверил,  что  эти  привилегии  дейс¬
твуют.  Как  я  уже  отмечал  ранее,  основные  законы  1772  г.  и  1789  г.  по
своему  содержанию  в  весьма  значительной  степени  были  актами,
подтверждавшими  привилегии  подданных.  Как  мне  кажется,  имен¬
но  так  их  и  понимал  Александр  II.
 После  критики,  высказанной  П.  И.  Рокасовским,  барону  Ю.М.Нор-
денстаму  пришлось  лично  объяснять  императору  действия  своей
комиссии.  Император  хотел,  чтобы  при  этом  присутствовал  также
А.Армфельт.  Помимо  устного  доклада,  Ю.М.Норденстам  вынужден
был  также  представлять  свои  объяснения  в  форме  памятной  запис¬
ки,  составленной  Э.Шернвалем-Валленом.  Он  предоставил  в  распо¬
ряжение  Ю.М.Норденстама  свой  альтернативный  ответ  на  критику
П.И.Рокасовского.  У  меня  есть  подозрение,  хотя  и  не  подкрепленное
какими-либо  доказательствами,  что  за  Э.Шернвалем-Валленом  сто¬
ял  еще  кто-то  третий,  непосредственный  автор  первоначального  ва¬
рианта,  член  Комитета  финляндских  дел  и  один  из  «старожилов»
Статс-секретариата,  известный  как  опытный  составитель  проек¬
тов,  —  не  кто  иной,  как  Ф.О.Брунер.  Э.Шернваль-Валлен  не  владел
соответствующим  искусством,  да  и  в  целом  литературная  деятель¬
ность  была  не  его  коньком.  Предполагаю,  что  Э.Шернваль-Валлен
поручил  Ф.О.Брунеру  составить  первичные  варианты  инструкций
комиссиям,  а  затем  и  затребованных  императором  объяснений,  кото¬
рые  сам  он  впоследствии  проверил  и  внес  в  них  собственные  заме¬
чания.17
 Ключевая  роль  Э.Шернваля-Валлена  в  составлении  этих  объяс¬
нений  явно  указывает  на  то,  что  он  был  центральной  фигурой  также
и  в  подготовке  инструкций  для  комиссий  и,  таким  образом,  во  всем
Эт°м  великом  финском  проекте.  Генерал  и  барон  Ю.М.Норденстам,
Который  не  имел  опыта  ни  в  работе  с  юридическими  вопросами,
1111  в  составлении  памятных  записок,  во  всем  этом  процессе  был
***  символической  фигурой,  которую  вели  в  нужном  направлении,
Кнк  барана  на  поводу.

346
 Финляндская  провинция  становится  государством
 После  письменных  разъяснений,  данных  Ю.М.Норденстамом
императору,  государь  сделал  на  докладной  записке  пометку  о  том,
что  вызывает  его  для  уточняющего  доклада.  О  чем  говорил  Ю.  М.  Нор-
денстам  в  ходе  этих  устных  бесед,  не  известно,  однако  можно  пред¬
положить,  что  при  этом  затрагивались  те  же  основные  моменты,  что
и  в  письменном  объяснении.
 В  своем  меморандуме  Ю.М.Норденстам  (и  Э.Шернваль-Вал-
лен)  опирался,  естественно,  на  уже  одобренные  императором  инс¬
трукции  комиссии.  Отметим,  однако,  что  и  замечания  П.И.Рока-
совского,  и  записки  Ю.М.Норденстама,  да  и  в  целом  касавшаяся
этого  дела  переписка  были  секретными.  Опора  на  инструкцию  для
комиссии,  действительно,  являлась  для  Ю.М.Норденстама  единс¬
твенным  выходом.  И  в  этом  он  был  прав,  поскольку  комиссия  в  ос¬
новных  моментах  следовала  программе,  где  было  прописано,  что
комиссия  должна  составить  уточнения  и  дополнения  к  основным
законам  Финляндии,  привести  их  в  соответствие  с  современными
реалиями,  а  также  объединить  их  в  один  законодательный  акт,  то
есть  «основной  закон»  под  названием  Уложение  Великого  княжес¬
тва  Финляндского.  В  программе  отмечалось  также,  что  старые  ос¬
новные  законы  следовало  по  возможности  сохранить  в  первона¬
чальном  виде,  а  изменения  вносить  лишь  в  те  пункты,  где  этого
нельзя  было  избежать.  Кроме  того,  следовало  сохранить  основной
принцип  статьи  1  Акта  соединения  и  безопасности,  подчеркивав¬
ший  права  государя.
 Ситуация  была  довольно  абсурдной,  поскольку  Ю.М.Норденс¬
там,  а  на  самом  деле  Э.Шернваль-Валлен,  опирался  в  данном  случае
на  им  же  составленные  инструкции.  Весь  этот  конфликт,  вся  эта
каша  заварилась  потому,  что  император  при  утверждении  инструк¬
ций  либо  не  до  конца  разобрался,  либо  не  придал  достаточного  зна¬
чения  тому  пункту,  в  котором  говорилось,  что  для  Финляндии  следо¬
вало  составить  один  акт  под  названием  «основной  закон».  Хотя  при
этом  использовались  русские  названия  —  «основной  закон»  и  «уло¬
жение»,  в  то  время  они  уже  значили  в  России  то  же  самое,  что  и
«конституция».  Если  бы  в  инструкциях  использовалось  это  опасное,
революционное  слово,  совершенно  очевидно,  что  император  бы  их
не  одобрил.  Император  отреагировал  на  этот  пункт  лишь  тогда,  ког¬
да  на  него  отреагировал  П.И.Рокасовский.  Таким  образом,  П.И.Р°'
касовский  «разбудил»  императора.
 Что  касается  обвинений  П.И.Рокасовского  в  том,  что  комиссия
по  административным  структурам  в  своем  представлении  попыта¬
лась  отстранить  генерал-губернатора  от  должности  председателя

Финляндская  провинция  становится  государством
 347
 Сената  и  сделать  его,  по  сути,  совершенно  бесполезным,  на  них
Ю.М.Норденстам  (и  Э.Шернваль-Валлен)  также  отвечал  ссылкой
на  те  инструкции  комиссии,  которые  император  сам  же  утвердил.
 На  главное  обвинение  П.И.Рокасовского,  состоявшее  в  том,  что
комиссия  Ю.М.Норденстама  составила  в  некотором  отношении  пол¬
ностью  новую  «конституцию»,  в  которой  были  расширены  полномо¬
чия  сейма  и  сужены  полномочия  государя,  Ю.М.Норденстам  (то
есть  Э.Шернваль-Валлен)  ответил  ссылкой  на  утвержденные  импе¬
ратором  инструкции,  в  соответствии  с  которыми,  как  уже  отмеча¬
лось,  Форму  правления  1772  г.  и  Акт  соединения  и  безопасности
1789  г.  следовало  свести  в  один  законодательный  акт,  или  «основной
закон»  под  названием  Уложение  узаконений  Великого  княжества
финляндского.  Таким  образом,  объяснял  Ю.М.Норденстам,  не  сле¬
дует  усматривать  в  этом  некую  «новую  конституцию»,  а  замечания
генерал-губернатора  на  этот  счет  показывают  либо  целиком  иное  по¬
нимание  вопроса,  либо  неправильное  мнение  о  тех  источниках,  ко¬
торые  составляют  основу  «собрания  узаконений».  Однако  все  эти
разъяснения  были  напрасными  после  того,  как  П.И.Рокасовский
в  своей  критике  выпустил  на  волю  это  опасное  волшебное  слово
«конституция».  По  всей  видимости,  императору  стало  также  извест¬
но  то  же,  что  узнал  П.И.Рокасовский  от  своего  источника  в  Новгоро¬
де,  —  что  за  этим  термином  в  Финляндии  стоит  радикальная  партия,
которой  удалось  проникнуть  в  ряды  финляндских  советников  импе¬
ратора  и,  прежде  всего,  в  Статс-секретариат.18
 Когда  рассматриваешь  на  основании  сохранившихся  источников
комиссию  по  основным  законам  Ю.М.Норденстама  и  комиссию  по
реформе  административных  структур  К.О.Кронстедта,  то  трудно  из¬
бавиться  от  мысли,  что  в  кругах  Статс-секретариата  и  Комитета
финляндских  дел,  действительно,  пытались  тайком  «протащить»
инструкции  для  этих  комиссий,  минуя  генерал-губернатора  П.И.Ро¬
касовского.  Хотя  «деда»  П.И.Рокасовского  считали  рассеянным,
Добродушным  и,  может  быть,  несколько  глуповатым,  все  равно  были
опасения,  что  он  может  выступить  против  уже  на  стадии  составле-
^  инструкций  комиссиям.  Вместе  с  тем  нет  никакого  объяснения
тому,  что  инструкции  не  были  автоматически  направлены  генерал-
^ернатору,  к  ведению  которого,  как  высшего  должностного  лица
великого  княжества,  они  относились.
 Как  свидетельствуют  вышеупомянутые  архивные  источники,
•И.Рокасовскому  пришлось  поручить  начальнику  своей  канцелярии

348
 Финляндская  провинция  становится  государством
 К.Х.Моландеру  запросить  тексты  инструкций  отдельно  из  Статс-
секретариата  в  Санкт-Петербурге.  Очевидно,  что  в  Статс-секрета-
риате  у  некоторых  людей  совесть  явно  была  нечиста.  В  этом  смыс¬
ле  утверждение  русского  историка  генерала  М.М.Бородкина  о  том,
что  финские  советники  императора  пытались  неоднократно  и  за¬
частую  успешно  ввести  в  заблуждение  государя  и  его  русских  со¬
ветников,  бесспорно,  справедливо.  Государя  явно  пытались  под¬
вести  к  одобрению  того,  чего  он  никогда  не  одобрил  бы,  если  бы
узнал  от  своих  русских  советников,  о  чем  в  действительности  шла
речь.  С  другой  стороны,  в  защиту  финских  политиков,  прежде  все¬
го,  Э.Шернваля-Валлена,  следует  сказать,  что  «общественное  мне¬
ние  Финляндии»,  то  есть  описанное  выше  учение  о  государстве,
прямо-таки  требовало  от  них  чего-либо  подобного.  Они  были  слов¬
но  между  молотом  и  наковальней:  с  одной  стороны,  на  них  давило
это  государственное  «общественное  мнение»,  с  другой  стороны,
как  жители  Санкт-Петербурга  и  люди,  хорошо  знакомые  с  его  обы¬
чаями  и  нравами,  они  понимали,  что  русское  общественное  мне¬
ние,  а  вместе  с  ним  и  император  не  готовы  были  воспринять  финс¬
кие  конституционные  притязания  и  учение  о  государстве.  Соот¬
ветственно,  им  и  приходилось  пытаться  лавировать  между  двумя
этими  общественными  мнениями.  А.Армфельт  был  весьма  иску¬
сен  в  этом  деле,  но  когда  его  помощник,  активный  герой  войны
Э.Шернваль-Валлен  явно  взял  бразды  в  свои  руки,  столкновения
было  не  избежать.
 Даже  несмотря  на  это,  остается,  однако,  загадкой  то,  почему  им¬
ператор  утвердил  инструкции  комиссий,  если  впоследствии,  после
критики  П.И.Рокасовского,  он  был  готов  незамедлительно  отверг¬
нуть  предложения  комиссий,  составленные  на  их  основе.  Одним  из
объяснений  может  быть  то,  что  критика  П.И.Рокасовского  явно  про¬
извела  на  него  большое  впечатление,  и  до  появления  этого  опасного
слова  «конституция»  государь  полагал,  как  и  ранее,  что  Форма  прав¬
ления  1772  г.  и  Акт  соединения  и  безопасности  1789  г.  представляли
собой  подтвержденные  монархами  для  своих  финляндских  подан¬
ных  привилегии,  приведение  которых  в  соответствие  с  современны¬
ми  реалиями  не  вносило  ничего  существенно  нового  в  «прежние
постановления»,  упомянутые  в  его  монаршей  грамоте,  данной  еше
в  1855  г.  и  служившей  основанием  для  этих  прав  и  привилегий.  Ут'
верждая  инструкции  для  комиссий  по  реформе,  он  никак  не  ожидав’
что  тем  самым  дает  указание  составить  для  Финляндии  современ¬
ную  «конституцию»,  которая  определяет,  с  одной  стороны,  права
монарха,  а  с  другой  —  права  сейма.

Финляндская  провинция  становится  государством
 349
 решающую  роль  во  всем  этом  процессе,  как  уже  отмечалось  ра¬
нее,  играли  составленные  для  комиссий  инструкции,  которых  они
впоследствии  неукоснительно  придерживались.  Хотя  эти  инструк¬
ции  и  были  достаточно  подробными,  местами  они  допускали,  одна¬
ко,  свободу  толкования.  Особенно  это  касалось  пункта  инструкции
комиссии  по  административным  структурам  о  будущем  статусе  ге¬
нерал-губернатора.  Что  касается  наставлений  для  комиссии
Ю.М.Норденстама  относительно  определения  будущего  статуса
Финляндии  в  составе  Российской  империи,  то  здесь  комиссия  явно
отступила  от  своей  инструкции,  используя  возможности  ее  перевода
на  шведский  язык:  в  соответствии  с  итоговым  документом  комис¬
сии,  как  уже  отмечалось  ранее,  Финляндия  была  частью  Российской
империи,  но  присоединена  лишь  к  российскому  государству.  Русско¬
язычная  версия  этого  пункта  документа  была  правильной  и  соот¬
ветствовала  инструкциям:  Финляндия  являлась  частью  российского
государства  и  была  присоединена  к  Российской  империи.  Но  и  эта
русскоязычная  версия  не  помогла  обеспечить  одобрение  государя
после  того,  как  П.И.Рокасовский  произнес  слово  «конституция»,
ставшее  подобным  «выстрелу  в  воздух».
 При  утверждении  инструкции  комиссии  по  форме  правления  им¬
ператор  вряд  ли  полностью  понимал,  что  он  делает.  То  же  самое  ка¬
сается  и  программы  комиссии  по  реформе  административных  орга¬
нов.  Настолько  запутанно  и  нечетко  этот  вопрос,  касавшийся  буду¬
щего  статуса  генерал-губернатора,  был  изложен  в  инструкции.  Госу¬
дарь  вряд  ли  одобрил  бы  документ,  если  бы  в  нем  было  четко  и  крат¬
ко  сказано,  что  генерал-губернатор  смещается  с  поста  председателя
Сената  и,  когда  он  дает  заключение  относительно  решения  Сената,
его  будет  проверять  и  контролировать  особый  совет,  собранный  из
финских  должностных  лиц  (в  первую  очередь,  сенаторов).
 Э.Шернваль-Валлен  в  финских  исторических  исследованиях  час¬
то  превозносится  именно  как  смелый  и  инициативный  государствен-
ньщ  муж.  Ему  в  заслугу  ставится,  прежде  всего,  представление  и  про-
бдение  через  высокие  инстанции  устава  о  воинской  повинности
*878  г.,  хотя  суровая  правда  заключается  в  том,  что  в  это  время  Э.Шер-
кваля-Валлена  вовсе  не  было  на  месте,  а  вопрос  представлял  его  по-
м°Щник  К.Пальмрот.  В  вопросе  о  комиссиях  по  форме  правления  и
а^инистративным  органам  случилось  еще  хуже  —  оба  проекта  были
^ергнуты,  причем,  возможно,  именно  по  той  причине,  что  завоева-
Тель  крепости  Байбурт  и  герой  войны  Э.Шернваль-Валлен  был  слиш-
смелым  и  инициативным.  Он  обратился  к  императору  за  одобре-
^ем  того,  что  император,  выслушав  своего  генерал-губернатора,

350
 Финляндская  провинция  становится  государством
 не  был  готов  одобрить.  Возможно,  что  репутация  Э.Шернваля-Вал-
лена  в  этом  деле  была  бы  более  позитивной,  если  бы  увенчался  ус¬
пехом  его  первоначальный  план  —  отстранить  генерал-губернатора
уже  на  начальном  этапе  подготовки  инструкций  и  поставить  его  уже
перед  свершившимся  фактом,  то  есть  перед  утвержденными  госуда¬
рем  итоговыми  документами  комиссий.  Но  в  этом  он  не  преуспел,  и
на  его  репутации  вся  эта  история  оставила  явное  пятно.  Похоже  на
то,  что  Э.Шернвалю-Валлену  задним  числом  удалось  создать  себе
замечательную  репутацию,  которая,  однако,  не  во  всем  соответству¬
ет  действительности.
 Сеймовый  устав  1869  года
и  право  инициативы  1886  года  —
 ВВЕДЕНИЕ  ИМПЕРАТОРОВ  В  ЗАБЛУЖДЕНИЕ
ИЛИ  ПРЯМАЯ  ИЗМЕНА?
 Комиссия  Ю.М.Норденстама  по  основным  законам,  большинс¬
тво  в  которой  составляли  либералы,  в  течение  неполных  двух  меся¬
цев  подготовила  также  проект  Сеймового  устава.  Неким  «образцом-
призраком»  для  этого  проекта  служил  новый  шведский  Регламент
1809-1810  гг.  В  отличие  от  реформы  Сената  и  формы  правления,
дальнейшее  рассмотрение  этого  проекта  было  возможным,  посколь¬
ку  генерал-губернатор  П.И.Рокасовский  никаких  принципиальных
замечаний  в  адрес  проекта  устава  не  высказывал.  После  того,  как
комиссия  завершила  подготовительную  работу,  в  обсуждении  про¬
екта  приняли  участие  Сенат,  генерал-губернатор,  Комитет  финлянд¬
ских  дел,  а  также  сейм.  Проект  рассматривался  на  заседании  сейма
в  1867г.
 Поскольку  Л.Крусиус-Аренберг  в  своем  исследовании  «История
органа  народного  представительства  в  Финляндии»  19  весьма  осно¬
вательно  описала  подготовку  и  принятие  этого  устава,  хотел  бы  ос¬
тановиться  здесь  на  прояснении  двух  вопросов,  которые  впоследс¬
твии  оказались  весьма  значительными.  Во-первых,  как  и  почему
в  заключительную  часть  принятого  в  конце  1869  г.  Сеймового  устава
после  подписей  предводителей  сословий  был  включен  весьма  зна¬
чимый  итоговый  абзац,  в  котором  император  уведомлял,  что  остав¬
ляет  за  собой  права  в  том  виде,  как  они  были  утверждены  в  Фор^е
правления  1772  г.  и  Акте  соединения  и  безопасности  1789  г.,  которЫе

Финляндская  провинция  становится  государством
 351
 не  изменены  формулировками  данного  устава  сейма?  Во-вторых,
стало  ли  известно  императору  до  утверждения  этого  документа,  что
именно  в  шведском  законе  о  форме  правления  написано  о  правах
монарха,  или  же  его  финские  советники,  прежде  всего  министр
статс-секретарь  А.Армфельт,  скрыли  это  или  довели  до  императора
эту  информацию  в  искаженном  виде?
 Первый  вопрос  важен,  поскольку  позднее  борцы  за  финские  пра¬
ва,  в  частности  Ю.Р.Даниельсон,  считали  этот  итоговый  абзац  од¬
ним  из  наиболее  верных  свидетельств  того,  что  император  Алек¬
сандр  I  утвердил  в  качестве  основных  законов  Финляндии  именно
формы  правления  1772  г  и  1789  г,  в  соответствии  с  которыми  власть,
особенно  законодательная,  была  поделена  между  монархом  и  сей¬
мом.  И  если  этого  не  сделал  Александр  I,  то,  по  крайней  мере,  это
сделал  Александр  II.  Русские,  в  свою  очередь,  оспаривали  это  ут¬
верждение  финнов  и  всячески  стремились  либо  дезавуировать  весь
этот  абзац,  либо  просто  «отмахнуться»  от  него.
 На  второй  вопрос  эти  «пожиратели  Финляндии»,  особенно
М.М.Бородкин,  отвечали,  что  император  не  знал  содержания  этих
законов,  поскольку  от  него  это  либо  скрыли,  либо  представили  их
ему  в  искаженном  виде.  А.Армфельт  злоупотребил,  мол,  таким  об¬
разом  доверием  своего  государя  и  практически  «предал»  его.
 Для  прояснения  этих  вопросов  центральным  моментом  и  отправ¬
ным  пунктом  является  право  сейма  на  законодательную  инициативу,
которое  император  обещал  вернуть  сословиям  в  своем  выступлении
на  открытии  сейма  в  1863  г.  Это  право  инициативы  было  у  сейма
отобрано  в  соответствии  со  статьей  6  Акта  о  соединении  и  безопас¬
ности  1789  г.  Право  на  инициативу  было  включено  в  проект  нового
устава  сейма  еще  комиссией  Ю.М.Норденстама.  Оно  было  также
Упомянуто  в  статье  40  подготовленного  комиссией  проекта  уложе¬
ния  о  форме  правления.  Естественно,  что  в  этой  комиссии  проекты
Уложения  о  форме  правления  и  устава  сейма  нужно  было  синхрони¬
зировать  вместе.  Эта  смычка  сохранялась  вплоть  до  1866  г.,  то  есть
До  тех  пор,  пока  оставались  надежды  на  то,  что  проект  уложения  о
Форме  правления  будет  утвержден.  В  своей  докладной  записке  в  1866  г.
(№388)  А.Армфельт  разорвал  эту  смычку.  Он  отметил,  что  в  речи
императора  на  открытии  сейма  затрагивалась  тема  возвращения  сей¬
му  права  законодательного  почина.  Это  было  сделано  при  том  пони¬
мании,  что  император  утвердит  новый  проект  основного  закона.
Поскольку  А.Армфельту,  по  его  словам,  было  известно,  что  импера-
ТоР  не  будет  представлять  проект  основного  закона  следующему
СеиМу,  то  он  просит  разрешения  убрать  из  проекта  Сеймового  устава

352
 Финляндская  провинция  становится  государством
 все  те  пункты,  где  содержится  упоминание  о  праве  сейма  на  законо¬
дательную  инициативу.  Император  согласился  с  просьбой  своего
министра,  и  А.  Армфельт  убрал  эти  пункты.  С  точки  зрения  будущих
событий,  принципиально  важным  в  действиях  А.Армфельта  было
то,  что  он  при  этом  не  предложил  добавить  статью  или  пункт,  где
«четко  и  ясно»  говорилось  бы,  что  сейм  не  имеет  подобного  права
инициативы.  В  документе  Статс-секретариата  №59  за  1869  г.,  в  ко¬
тором  отображена  основная  часть  проведенной  за  этот  год  работы  по
подготовке  законопроектов  (фолио  198),  есть  памятная  записка  не¬
известного  лица.  В  ней  отмечается,  что  статьи  проекта  Сеймового
устава  №2,  5,  57  и  70  взяты  из  Формы  правления  1772  г.  и  Акта  со¬
единения  и  безопасности  1789  г.,  и  одновременно  они  меняют  неко¬
торые  положения  этих  «основополагающих  коренных  законов»,  а
именно  статьи  №  39,40,42,43  и  46  закона  о  Форме  правления  1772  г.
и  статью  6  Акта  соединения  и  безопасности  1789  г.  Если  бы  проект
устава  сейма  был  скоординирован  с  проектом  формы  правления,  то
такое  перечисление  статей  не  потребовалось  бы.
 Сейм  1867  г.  предложил  добавить  в  начало  Сеймового  устава  вве¬
дение,  а  в  конец—положение  об  утверждении  закона  в  том  виде,  в  ка¬
ком  они  содержались  в  Форме  правления  1772  г.  Но  в  этой  форме
правления  в  конце  есть  лишь  краткое  упоминание,  что  закон  утверж¬
ден  в  качестве  не  подлежащего  изменению  основного  закона  и  что
это  накладывает  также  обязательства  и  на  преемников  монарха.
К  этому  Сенат  хотел  добавить  еще  и  то,  что  основной  закон  принят
по  представлению  императора.
 В  начале  1868  г.  Сенат  в  своем  заключении  сделал  значительное
открытие,  что  в  72-ой  статье  предложенного  императором  проекта
(статья  71  проекта,  предложенного  сеймом),  которая  касалась  офор¬
мления  основных  законов  и  привилегий,  ничего  не  упоминалось  о
том,  что  также  и  в  обычных  законотворческих  вопросах  право  ини¬
циативы  имеется  только  у  императора,  так  как  статья  42  Формы
правления  1772  г.  была  аннулирована  статьей  6  Акта  соединения  и
безопасности,  в  которой  сейм  лишался  права  инициативы.  Уже  на
этом  этапе  следует  сказать,  что  если  бы  это  добавление  Сенатом
было  сделано,  то  в  заключительную  часть  Сеймового  устава  1869  г.
не  было  бы  необходимости  включать  упомянутый  выше  дополни¬
тельный  пункт  о  порядке  утверждения  закона.
 В  уже  упомянутом  документе  Статс-секретариата  в  самом  его
конце  (фолио  199-200)  есть  интересный  проект  памятной  записки,
написанный  рукой  Ф.  О.Брунера,  а  в  конце  текст  утвердительной
приписки  в  проект  устава  государственного  сейма,  который  в  итоге

Финляндская  провинция  становится  государством
 353
 был  внесен  в  этот  закон.  Ф.  О.  Брунер  был  не  только  сенатором  и
членом  Комитета  финляндских  дел,  но  и  умелым  составителем  па-
а^ятных  записок.  М.М.Бородкин  видел  и  читал  эту  памятную  за¬
писку  и  достаточно  подробно  изложил  ее  в  своей  работе  «История
Финляндии.  Время  императора  Александра  II».20  Он  утверждает,
что  нашел  также  в  одном  частном  собрании  вариант  памятной  за¬
писки  на  русском  языке,  надписанный  «промемория  Брунера»,  од¬
нако  не  говорит  читателю,  в  чьей  коллекции  он  найден.  Он  утверж¬
дает,  что  Ф.О.Брунер  «скормил»  эту  идею  А.Армфельту,  который
без  всякого  одобрения  Сената  и  сейма  включил  ее  в  устав  государс¬
твенного  сейма.  В  этом  утверждении  он  прав.  М.М.Бородкин  так¬
же  обнаружил,  и,  похоже,  совершенно  правильно,  что  этот  абзац,
содержавший  положение  об  утверждении  закона,  был  добавлен
в  Сеймовый  устав  в  самый  последний  момент.  В  конце  вышеупо¬
мянутого  акта  №59  (фолио  75-108)  есть  вариант  проекта  устава  на
шведском  языке,  в  котором  заключительная  часть  вписана  иным
почерком,  чем  основной  текст.  К  этому  можно  еще  добавить,  что
поверх  проекта  написан  номер  относившейся  к  нему  докладной  за¬
писки  №  105  (1869),  посредством  которой  законопроект  был  пред¬
ставлен  императору.  В  записке  или  в  приложении  нет  самого  текста
закона.  Нет  его  и  в  протоколе  заседания  Комитета  финляндских
дел  от  27  февраля,  который  в  данном  случае  выступал  также  в  роли
докладной  записки.  Кроме  того,  могу  отметить,  что  в  акте,  помимо
памятной  записки  Ф.О.Брунера,  есть  еще  отпечатанный  вариант
Сеймового  устава,  но  без  предложенной  Ф.О.Брунером  заключи¬
тельной  части.
 М.М.Бородкин  при  изложении  содержания  памятной  записки
опустил  те  наиболее  существенные  ключевые  моменты,  в  которых
Ф.О.Брунер  обосновывал  причины  и  мотивы  необходимости  выше¬
упомянутого  пункта  об  утверждении  закона.  По  всей  видимости,  он
это  сделал,  чтобы  все  дело  еще  больше  выглядело  как  некий  заговор
А.Армфельта  и  его  помощника.
 А  вот  Л.Крусиус-Аренберг  кратко,  но  точно  изложила  этот  эпи-
3°Д  с  подготовкой  устава  сейма  и  даже  процитировала  в  ссылках
Проект  заключительной  приписки  Ф.О.Брунера.21  В  конце  она  заме-
чает,  что  «советники,  по  всей  видимости,  не  довели  до  сведения  им¬
ператора  то,  насколько  важным  именно  для  Финляндии  могло  рас¬
сматриваться  включение  в  этот  новый  основной  закон  пункта  о  под-
Тверждении  Формы  правления  1772  г.  и  Акта  соединения  и  безопас¬
ности  1789  г.».  Подобным  своим  замечанием  она  косвенно  под-
Тверждает  утверждения  М.М.Бородкина.

354
 Финляндская  провинция  становится  государством
 М.М.Бородкин,  однако,  привел  те  пункты  записки  Ф.О.Брунера,
в  которых  отмечается,  что  если  это  дело  развалится,  то  оно  приобре¬
тет  характер  «кукольной  комедии»,  что  вовсе  не  соответствовало  бы
авторитету  верховной  власти  и  что  не  было  изначально  запланиро¬
вано.  Из  этого  следовало,  что  доверие  к  императору  и  к  его  слову
было  бы  подорвано.  Этого  необходимо  было  избежать.  Сделанные
сеймом  поправки  не  были  таковыми,  чтобы  из-за  них  нужно  было
останавливать  весь  процесс.  Упреки  в  «кукольной  комедии»  были  бы
направлены,  прежде  всего,  в  адрес  советников  государя,  однако  и  на
самого  императора  легла  бы  тень,  которую  впоследствии  было  бы
трудно  устранить.  М.М.Бородкин  считает,  что  подобными  довода¬
ми  Ф.О.Брунер  пытался  воздействовать  на  А.Армфельта,  чтобы  он
доложил  вопрос  императору,  поскольку  министр  статс-секретарь
по-прежнему  колебался.  После  того,  как  Сенат  высказал  свое  мне¬
ние,  прошел  уже  год.  В  Хельсинки  с  нетерпением  ждали  решения
вопроса.
 В  изложении  записки  Ф.О.Брунера  М.М.Бородкин  полностью
игнорирует  существенный  вопрос  о  праве  на  инициативу.  Между
тем,  основной  тенденцией  записки  как  раз  и  было  показать,  что
в  одобренном  сеймом  уставе  сейму  не  предоставлялось  права  зако¬
нодательной  инициативы.  По  его  мнению,  распространенное  пред¬
ставление,  будто  бы  оно  предоставлено  в  статье  72  проекта,  является
чистой  воды  «адвокатурой».  В  ней  лишь  не  было  четко  сказано,  что
такого  права  сейму  не  дается.
 Вопрос  о  праве  законодательной  инициативы  был  именно  тем
моментом,  который  на  заключительном  этапе  мог  погубить  все  дело.
Император  еще  в  1863  г.  обещал  вернуть  сейму  право  инициативы.
Комиссия  Ю.М.Норденстама  включила  его  как  в  проект  уложения  о
форме  правления,  так  и  в  проект  Сеймового  устава,  однако  впос¬
ледствии,  как  мы  видели,  это  предложение  пришлось  удалить  по
предложению  А.Армфельта  в  1866  г.  Однако  тогда  не  было  четко
сказано,  что  у  сейма  нет  права  инициативы  в  отношении  обычных
законов.  Если  бы  такое  добавление  было  сделано  в  последний  мо¬
мент,  в  начале  1869  г.,  то  весь  вопрос  нужно  было  бы  отложить  до
следующего  заседания  государственного  сейма.  Такая  задержка  мог¬
ла  бы  поставить  под  угрозу  успех  всего  дела  в  целом.  Поэтому
Ф.О.Брунер  и  придумал  этот  ловкий,  даже  хитрый  способ,  как  мож¬
но  было  компенсировать  замалчивание  вопроса  об  отсутствии  права
законодательной  инициативы  в  Сеймовом  уставе.  В  статье  6  Акта  о
соединении  и  безопасности  1789  г.  четко  говорилось,  что  сейм  во
время  созыва  не  рассматривает  иные  вопросы,  кроме  тех,  которые

Финляндская  провинция  становится  государством
 355
 представляет  монарх,  в  форме,  принятой  до  1680  г.  Именно  во  избе¬
жание  неправильной  трактовки,  что  сейму,  якобы,  давалось  право
инициативы,  Ф.О.Брунер  считал  необходимым  добавить  в  заключи¬
тельную  часть  устава  сейма  разъясняющий  пункт.  Проблема  состоя¬
ла  еще  и  в  том,  что  император  в  1863  г.  обещал  вернуть  право  иници¬
ативы,  и  это  обещание  сложно  было  забрать  назад  «четкими  слова¬
ми».  Было  бы  лучше  обойти  весь  этот  вопрос,  замолчать  его,  что  и
было  сделано  в  уставе  государственного  сейма.  Поэтому  Ф.О.Бру¬
неру  и  нужно  было  придумать  этот  вычурный  способ  констатации
того,  что  новый  Сеймовый  устав  не  дал  сейму  права  инициативы.
 ф.О.Брунер  сделал  такое  предложение  в  надежде,  что  кто-то
придумает  более  удачную  формулировку,  но  этого  не  произошло.
Его  предложения  выглядели  следующим  образом,  и  в  таком  виде
они  и  попали  в  закон  (зачеркнутые  пассажи  приведены  в  скобках):
 «Мы  (Великий  князь  Финляндский)  сохраняя  за  Собою  прина¬
длежащее  Нам  (при  всех  обстоятельствах  незыблемое)  право  в  том
виде,  как  оно  установлено  в  форме  правления  от  21  августа  1772  г.  и
в  акте  соединения  и  охранения  от  21  февраля  и  3  апреля  1789  г.  и
неизменно  точными  словами  в  вышеизложенном  сеймовом  уставе
(для  Нас  и  Наших  потомков),  Мы  Высочайше  одобряем  и  утвержда¬
ем  сей  устав,  как  неизменный  основной  закон.  Для  вящего-же  удос¬
товерения  подписали  Мы  сие  собственноручно  в..»*.
 Утверждение  состоялось  в  Санкт-Петербурге  3(15)  апреля  1869  г.
Окончательный  процесс  утверждения  после  изобретения  Ф.О.Бру¬
нера  был  весьма  простым.  Вначале  созвали  заседание  Комитета
финляндских  дел  с  участием  генерал-губернатора  Н.В.  Адлерберга  и
его  помощника  генерала  Б.Э.Индрениуса.  Они  только  что  прибыли
в  Санкт-Петербург.  Их  встретили  торжественно.  Финляндский  вок¬
зал  Санкт-Петербурга  был  иллюминирован.  На  встречу  прибыли  в  па¬
радных  мундирах  и  при  орденах  как  А.Армфельт,  так  и  весь  его  Ко¬
митет  финляндских  дел.  Генерал-губернатора  проводили  в  его  рос¬
кошную  резиденцию.  Такое  описание  М.М.Бородкиным  приезда
Н.В.Адлерберга  поездом  в  Санкт-Петербург  выглядит  несколько
сомнительным,  поскольку  железнодорожная  ветка  до  Санкт-Петер¬
бурга  была  построена  только  в  следующем  1870  г.  По  всей  видимос¬
ти,  это  связано  с  каким-нибудь  более  поздним  приездом  Н.В.  Адлер¬
берга  в  столицу.
 Заседание  Комитета  состоялось  27  февраля  (по  старому  стилю),
и  его  протокол  государь  одобрил  3(15)  апреля.22  Заседание  было
 *  орфография  первоисточника.

356
 Финляндская  провинция  становится  государством
 кратким  и  лаконичным.  Заслушали  нижеследующее  представление
сейма.  Отметили,  что  сейм  одобрил  предложенный  императором
проект  закона,  внеся  в  него  некоторые  изменения  и  дополнения,
в  частности  добавив  уже  длительное  время  используемое  введение.
Сенат  поддержал  предложение  сейма,  поскольку  в  этих  условиях
новый  Сеймовый  устав  был  для  страны  необходим.  Затем  Комитет
поддержал  проект,  не  утверждая  его,  а  император  написал  на  верх¬
нем  поле  документа:  «Быть  по  сему».
 Э.Берг  в  своей  книге  про  сейм  и  администрацию,23  по  всей  види¬
мости,  справедливо  утверждает,  что  именно  Н.В.Адлерберг  развеял
в  конце  концов  опасения  императора  и  убедил  его  одобрить  законо¬
проект.  Обратим  внимание  на  то,  что  после  решающего  заседания
Комитета  финляндских  дел  минул  месяц,  прежде  чем  император  ут¬
вердил  законопроект.  Заседание  Комитета  было  в  конце  февраля,  и
лишь  3  апреля  император  в  конце  концов  его  одобрил.  Почему  он
сомневался?  Конечно  же,  из-за  напряженной  ситуации  в  России.
С  одной  стороны,  возникло  радикальное  движение  народников,  и
императора  даже  пытались  убить  в  1866  г.  С  другой  стороны,  после
восстания  в  Польше  в  1863  г.  начался  сильный  подъем  националис¬
тического  движения  славянофилов,  которое  противилось  расшире¬
нию  прав  приграничных  областей.  Именно  отрицательной  реакции
славянофилов  император  опасался  больше  всего.
 Ввел  ли  А.Армфельт  при  этой  подготовительной  работе  импера¬
тора  в  заблуждение  или  даже  «предал»  его?  Знал  ли  император  до
утверждения  законопроекта,  как  определяли  его  полномочия  эти
статьи  шведских  форм  правления  1772  г.  и  1789  г.?  М.М.Бородкин  и
компания  правы  в  том  смысле,  что  ни  на  одном  этапе  подготовки
Сеймового  устава  1869  г.  императору  не  показали  русский  перевод
или  даже  справку  об  этих  статьях.  По  крайней  мере,  в  архивах  нико¬
му  пока  не  посчастливилось  найти  ничего  подобного.  Император
не  мог  также  прочитать  о  содержании  этих  законов  в  каких-нибудь
книгах,  поскольку  первый  перевод  на  русский  язык  появился
в  Санкт-Петербурге  только  в  1909  г.  Переводчиком  был  бывший  рек¬
тор  Русского  лицея  в  Хельсинки  К.И.Якубов.
 В  обширном  подготовительном  материале  к  закону  1869  г.  есть
немалое  число  ссылок  на  эти  формы  правления,  а  также  на  уставы
сейма  времен  шведского  владычества  и  их  статьи.  Естественно,  что
в  них  ничего  не  говорится  о  содержании  самих  статей.  В  этом  плане
наиболее  наглядными  для  императора  были  различные  сравнитель¬
ные  таблицы,  в  которых  были  сопоставлены  проекты  различных  со¬
ставителей  со  своими  ссылками.  Одна  такая  таблица  была  составле-

Финляндская  провинция  становится  государством
 357
 да  в  сентябре  1866  г.  В  ней  были  представлены  в  сравнении  версии,
предлагавшиеся  комиссией  Ю.М.Норденстама,  Сенатом,  генерал-
губернатором  и  Комитетом  финляндских  дел.  В  знак  того,  что  он
документ  прочел,  император  красным  карандашом  чертил  на  верх¬
нем  поле  Б-образную  черту.24  Вторая  более  сжатая  версия  того  же
периода  включает  в  себя  проекты  лишь  комиссии  и  Сената.25  Из  этих
документов,  а  также  из  предложения  комиссии  Ю.М.Норденстама
по  проекту  формы  правления  император  мог  получить,  по  крайней
мере,  косвенное  представление  о  том,  как  определяют  его  полномо¬
чия  шведские  основные  законы.  В  этом  плане  М.М.Бородкин  и  ком¬
пания  были  явно  не  правы.  Мы,  однако,  не  знаем,  как  император
воспринимал  прочитанное:  понимал  ли  он  на  основании  только  этих
документов,  что  для  Финляндии  он  является  конституционным  мо¬
нархом,  чьи  полномочия  ограничены  актами  1772  г.  и  1789  г.?
 Можно,  однако,  быть  уверенным  в  том,  что  составленная
Ф.О.Брунером  заключительная  приписка  не  означала,  что  импера¬
тор  одним  лишь  ее  подписанием  утвердил  целиком  формы  правле¬
ния  1772  г.  и  1789  г.  Эта  часть  появилась,  как  мы  видели,  в  конце
законопроекта  в  качестве  некого  исправления  явной  ошибки,  допу¬
щенной  в  ходе  подготовки  документа.
 Несколько  слов  о  том,  как  закон  был  воспринят  в  Финляндии  и
России.  М.М.Бородкин  отмечает,  что  когда  весть  об  утверждении
устава  достигла  Финляндии,  там  поднялась  волна  энтузиазма.  По
этому  поводу  праздновали  не  только  в  Хельсинки,  но  и  в  разных
уголках  страны,  хотя  власти  пытались  сдерживать  торжества,  опаса¬
ясь  негативной  реакции  из  России.  Как  З.Топелиус,  так  и  Ю.В.Снель-
ман  выразили  по  этому  поводу  свою  большую  радость.  По  мнению
Ю.В.Снельмана,  устав  государственного  сейма  являлся  первым  ос¬
новным  законом  Финляндии,  под  которым  стояла  подпись  импера¬
тора.  Кроме  того,  в  его  заключительной  части  император  отметил,
нто  его  власть  соответствует  формам  правления  1772  г.  и  1789  г.  Осо¬
бенно  важным  считали  то,  что  в  соответствии  с  этим  уставом  созыв
сейма  становился  регулярным  —  раз  в  пять  лет  —  событием.  С  осо¬
бым  энтузиазмом  по  этому  вопросу  писала  либеральная  пресса.
В  честь  этого  события  редакция  «Гельсингфорс  Дагбладет»*  орга¬
низовала  в  Хельсинки  праздничную  иллюминацию.  Студенты  ис¬
полнили  песни  перед  университетом  и  Рыцарским  домом**.  Собрав¬
 *  «Дневная  газета  Гельсингфорса»,  выходила  в  1862-1889  гг.  в  Хельсинки
являлась  рупором  финских  либералов.
 Здание,  где  собирались  представители  дворянского  сословия  сейма.

358
 Финляндская  провинция  становится  государством
 шийся  в  1872  г.  государственный  сейм  поднес  императору  благо¬
дарственный  адрес.
 В  Санкт-Петербурге  в  Статс-секретариате  не  только  в  напряже¬
нии  ждали  реакции  русских,  но  и  стремились  заблаговременно  смяг¬
чить  ее,  составив  две  благоприятные  статьи  на  эту  тему  для  россий¬
ских  газет,  которые  были  опубликованы  в  газетах  «Биржевые  ведо¬
мости»  и  «Петербургские  ведомости».  А.Армфельт  опасался,  что
эта  реакция  будет  такой  же  сильной,  как  и  во  времена  польского  вос¬
стания  в  1863  г.  Опасения  и  попытки  смягчить  реакцию  русских
были,  однако,  совершенно  напрасными,  поскольку  в  России  к  этому
делу  не  проявили  совершенно  никакого  интереса.  У  них  хватало  и
своих  проблем.  Возможно,  что  на  последовавшую  в  России  тишину
повлияло  то,  что  в  вышеупомянутых  финских  статьях  Сеймовый  ус¬
тав  1869  г.  был  представлен  как  некая  модернизация  устава  сейма
1617г.
 Как  мы  уже  видели,  обещанное  императором  сейму  в  1863  г.  пра¬
во  законодательной  инициативы  не  было  реализовано  в  Сеймовом
уставе  1869  г.,  но  было  отложено  до  1886  г.  После  утверждения  Сей¬
мового  устава  прошло  несколько  лет,  прежде  чем  вопрос  об  инициа¬
тиве  вновь  пришел  в  движение.  Это  произошло  таким  образом,  что
сейм  составил  в  1877  г.  петицию  о  сокращении  межсеймовых  пери¬
одов  до  трех  лет,  поскольку  на  рассмотрение  сейма  поступило  много
новых  вопросов.  В  следующем  году  Сенат  дал  в  отношении  петиции
отрицательное  заключение.  Основанием  послужило  то,  что  госу¬
дарственный  сейм  созывался  в  соответствии  с  новым  уставом  лишь
дважды,  и  опыта  у  него  было  пока  недостаточно.  Кроме  того,  пос¬
кольку  крестьянское  сословие  выступило  против  петиции,  не  было
уверенности,  что  она  будет  одобрена  на  следующем  государствен¬
ном  сейме.26
 Сенат  так  долго  готовил  свое  негативное  заключение,  что  еще  до
того,  как  оно  было  готово,  император  сам  принял  решение  об  откло¬
нении  ходатайства.  Генерал-губернатор  Н.В.Адлерберг  поддержи¬
вал  мнение  Сената  и  в  секретном  письме  сообщил  министру  статс-
секретарю  Э.Шернвалю-Валлену,  что  обсудил  этот  вопрос  с  импера¬
тором.  Р.  Швейцер  считает,  что  Э.Шернваль-Валлен  воспользовался
тогда  ситуацией  и  предложил  императору  рассмотреть  вопрос  в  Ко¬
митете  финляндских  дел.  Затем  председатель  Комитета,  наверное,
сообщил  его  членам  о  желании  императора  найти  возможность  ре'
шить  поднятую  сеймом  проблему  без  того,  чтобы  сокращать  срок
между  его  созывами.27  Комитет  запросил  у  императора  разрешение
на  такое  рассмотрение  и  получил  его.  Итогом  была  обширная  памят-

Финляндская  провинция  становится  государством
 359
 пая  записка  на  французском  языке,  которую  составил  помощник  ми¬
нистра  статс-секретаря  К.Пальмрот28.  В  такого  рода  делах  он  был
намного  проворнее  своего  начальника.  Тогда  в  состав  Комитета  вхо¬
дили,  помимо  К.Пальмрота,  В.П.Степанов  (как  член  Комитета,  на¬
значенный  напрямую  императором),  помощник  генерал-губернато¬
ра  Б.Э.Индрениус,  а  также  сенатор  В.Фореман.
 В  качестве  средства  решения  проблем,  поднятых  сеймом,  Коми¬
тет  предложил  вернуть  ему  право  законодательной  инициативы.
Было  отмечено,  что  у  сейма  нет  права  инициативы,  а  лишь  право
запроса,  и  что  император  обещал  в  1863  г.  вернуть  право  инициати¬
вы,  упомянутое  в  Форме  правления  1772  г.  Если  бы  император  одоб¬
рил  это  предложение,  то  Сенату  можно  было  бы  дать  указание  гото¬
вить  проект  соответствующего  представления  сейму.  В  этом  месте
император  сделал  на  полях  пометку  «в  том  случае,  если  речь  идет  о
вопросе,  связанном  с  законодательством».  Комитет  выступал  за  воз¬
вращение  права  инициативы  сейму  под  тем  предлогом,  что  это  уско¬
рило  бы  процесс  рассмотрения  законов.  Для  использования  права
запроса  требовалось  два  созыва  сейма,  то  есть  шесть  лет,  если  даже
срок  между  созывами  государственного  сейма  сократить  до  трех  лет.
От  права  на  инициативу  была  бы,  по  мнению  Комитета,  также  и  та
польза,  что  в  таком  случае  правительство  получило  бы  возможность
критиковать  сейм,  а  не  только  сейм  —  правительство,  как  тогда  об¬
стояло  дело.
 По  мнению  Комитета,  для  выдвижения  инициативы  следовало
установить  сроки,  в  которые  можно  было  бы  не  только  представить
основания  для  инициативы,  но  и  подготовить  подробный  законопро¬
ект.  Одно  из  отрицательных  последствий  права  на  инициативу  за¬
ключалось  в  том,  что  это  право  могло  привести  к  запросам  прави¬
тельству  (интерпелляциям).  Вместе  с  тем,  опыт  системы  представи¬
тельной  власти,  дарованной  Финляндии  императором,  уже  показал,
что  сейм  выступал  с  достаточно  умеренных  позиций  и  проявлял  так-
тичность  в  обсуждении  представлений  правительства.  То,  что  сейм
будет  злоупотреблять  правом  законодательной  инициативы,  пред-
ставлялось  маловероятным  еще  и  в  силу  того,  что  председатель  сей-
Ма  имел  право  вмешиваться  в  дискуссии.
 По  мнению  Комитета,  предоставление  права  инициативы  было  бы
°чередным  свидетельством  доверия  императора  к  преданности  Фин-
ЛянДии  и  ее  народа,  а  также  показателем  заботы  императора  о  ее
благополучии  и  развитии  ее  институтов.  В  заключение  Комитет  еще
 Перечислял  те  ограничения,  которые  считал  необходимыми:  пра-
в°  инициативы  не  касалось  бы  основных  законов,  а  к  инициативам

360
 Финляндская  провинция  становится  государством
 следовало  прилагать  подробные  законопроекты  и  определять  срок
их  подготовки.
 Император  одобрил  памятную  записку  Комитета,  однако  написал
на  ней,  что  хотел  бы  знать  мнение  по  этому  вопросу  князя  С.Н.Уру.
сова,  являвшегося  государственным  секретарем  и  главноуправляю¬
щим  Вторым  отделением  императорской  канцелярии,  то  есть  отде¬
лением  кодификации.  В  данном  случае  вновь  подтвердились  услы¬
шанные  Ю.В.Снельманом  еще  в  ходе  проработки  вопроса  о  введе¬
нии  марки  слова  императора  о  том,  что  ни  одного  связанного  с  Фин¬
ляндией  дела,  которое  затрагивает  интересы  державы,  он  не  решает,
не  выслушав  прежде  мнение  на  сей  счет  своего  русского  советника.
 С.Н.Урусов  представил  запрошенное  заключение  уже  в  конце
января  1880  г.  Оно  содержало  в  основном  лишь  изложение  памятной
записки  Комитета  финляндских  дел,  хотя  в  его  распоряжении  были
и  различные  иные  материалы.  По  мнению  князя,  подозрения,  воз¬
никшие  при  подготовке  устава  государственного  сейма  1869  г.,  на
тот  момент  в  значительной  мере  рассеялись  благодаря  приобретен¬
ному  новому  опыту  работы  сейма.  С.Н.Урусов  поддержал  предло¬
жения  Комитета,  добавив  со  своей  стороны,  что  если  правительство
по  какой-либо  причине  сочтет  изучение  этого  вопроса  необходи¬
мым,  то  оно  может  быть  отложено  до  следующего  созыва  сейма.  По¬
явление  запросов  правительству  С.Н.Урусов  не  считал  вероятным,
поскольку  в  сейме  не  было  представителей  правительства.  Сослови¬
ям  следовало  представлять  свои  инициативы  в  том  же  порядке,  в  ка¬
ком  Комитет  финляндских  дел  представлял  их  сейму.
 После  того  как  С.Н.Урусов  дал  свое  заключение,  министр  статс-
секретарь  Э.Шернваль-Валлен  получил  согласие  императора  на  то,
чтобы  вопрос  был  передан  генерал-губернатору*,  который,  посове¬
товавшись  с  сенаторами,  также  дал  бы  свой  отзыв.  Э.Шернваль-
Валлен  направил  генерал-губернатору  заключение  С.Н.Урусова,
снабдив  этот  документ  своими  комментариями.  В  «доверительном
плане»  он  написал  Н.В.Адлербергу,  что  вопрос  может  иметь  «небла¬
гоприятное»  влияние  в  России,  поскольку  там  не  было  системы
представительных  органов  власти.  То  же  самое  отметил  и  Н.В.АД-
лерберг  в  своем  письме  Э.Шернвалю-Валлену  в  феврале  1880  г.,
попросив  его  показать  это  письмо  императору.  Он  подчеркивал,  что
предоставление  финляндскому  сейму  права  инициативы  способно
«в  нынешние  времена»  вызвать  в  России  критику  и  недовольств  о.
Министр  статс-секретарь  также  высказывал  сомнение  в  отношении
 *  Н.В.Адлербергу.

Финляндская  провинция  становится  государством
 361
 того,  какие  преимущества  сейм  сможет  извлечь  из  права  инициати¬
вы.  Он  излагал  Н.В.  Адлербергу  то  же  самое,  что  генерал-губернатор
уясе  слышал  от  вице-председателя  Судебного  департамента  Сената
Ю.ф.Пальмена,—  представитель,  который  получит  для  своей  ини¬
циативы  одобрение  как  сейма,  так  и  императора,  может  считать,  что
добился  принятия  соответствующего  закона.  Ю.Ф.Пальмен  также
говорил,  что  в  этом  случае  представитель  должен  быть  «польщен»  и
право  инициативы  является  не  чем  иным,  как  ускоренной  петицией.
В  своем  письме  Н.В.Адлербергу  Э.Шернваль-Валлен  также  отме¬
чал,  что  для  правительства  право  инициативы  не  представляло,  по
его  мнению,  никакой  опасности.  Н.В.Адлерберг  проконсультиро¬
вался  не  только  с  Ю.Ф.Пальменом,  но  и  с  вице-председателем  Хо¬
зяйственного  департамента  Сената  Ю.  М.  Норденстамом,  а  также  с  се¬
натором  О.Р.Шультеном.  Ю.М.Норденстам  считал  более  желатель¬
ным  сокращение  межсеймовых  периодов,  чем  предоставление  сей¬
му  права  инициативы.  Доводы,  представленные  как  Э.Шернвалем-
Валленом,  так  и  Ю.Ф.Пальменом,  были  весьма  важными,  поскольку
помогли  склонить  Н.В.Адлерберга  в  пользу  предоставления  сейму
права  законодательной  инициативы.
 Э.Шернваль-Валлен  посоветовался  по  этому  вопросу  с  членами
Комитета,  которые,  однако,  оставили  вопрос  о  сроках  утверждения
нового  права  на  усмотрение  императора.  Докладывая  этот  вопрос
императору  25  (13)  февраля  1880  г.,  Э.Шернваль-Валлен  изложил
приведенное  выше  мнение  генерал-губернатора  и  с  надеждой  доба¬
вил,  что  если  император  сочтет  возможным,  то  заключение  генерал-
губернатора  можно  было  бы  передать  на  рассмотрение  Комитета
финляндских  дел.  Император,  однако,  разделял  мнение  своего  гене¬
рал-губернатора  и  наложил  на  докладную  записку  резолюцию:  «От¬
ложить,  до  более  удобного  времени».
 Почему  же  то  время  —  начало  1880г.  —  не  являлось  подходя¬
щим?  Потому,  что  политическая  ситуация  в  России  была  еще  более
напряженной,  чем  во  второй  половине  1860-х  годов.  Радикальное
Движение  народников  не  только  усилилось,  но  и  ужесточило  свои  ме-
тоды  борьбы.  В  1879  г.  возникла  террористическая  организация  «На¬
родная  воля»,  которой  в  1881  г.  удалось  убить  императора  Александ-
Ра  II.  Для  искоренения  терроризма  генерал  и  министр  внутренних
Дол  М.Т.Лорис-Меликов  получил  практически  диктаторские  полно-
Мочия.  Он  разработал  программу,  состоящую  из  двух  частей:  с  одной
^роны,  предлагалась  подготовка  законодательства  о  чрезвычайном
положении,  с  другой  стороны,  планировалось  создание  совещатель-
комитетов  в  том  же  духе,  что  и  при  подготовке  крестьянской  ре¬

362
 Финляндская  провинция  становится  государством
 формы  1861  г.  Это  предложение  породило  слухи  о  том,  что  в  России
готовится  введение  конституционной  представительной  системы
власти.
 Хотя  император  отложил  вопрос  о  законодательной  инициативе
сейма  на  неопределенное  будущее,  активно  продвигавшие  его
Э.Шернваль-Валлен  и  генерал-губернатор  Н.В.Адлерберг  не  сда¬
вались  и  продолжили  свою  переписку.  Н.В.Адлерберг  высказал
соображение  о  том,  что  решение  отложить  вопрос  было  вызвано
ситуацией  в  России  —  в  этом  он  был  прав  —  и,  когда  эта  ситуация
нормализуется,  реформу  можно  будет  осуществить.  Э.Шернваль-
Валлен,  в  свою  очередь,  писал  в  мае  1880  г.  Н.В.Адлербергу,  что
в  сейме  были  представители  партии,  стремившейся  расширить
полномочия  государственного  сейма.  По  мнению  министра  статс-
секретаря,  основные  законы  Финляндии  являлись  на  тот  момент
вполне  адекватными,  однако  если  в  будущем  в  них  придется  вно¬
сить  изменения,  то  инициатива  должна  исходить  от  императора,  а
не  от  сейма.  Далее  он  вновь  отмечал,  что  если  сейчас  император
предоставил  бы  сейму  право  инициативы,  то  это  произвело  бы  хо¬
рошее  впечатление,  стало  бы  новым  свидетельством  монаршего
доверия,  а  также  с  учетом  того,  что  для  содержания  войска  были
необходимы  средства,  повысило  бы  готовность  сейма  взять  на  себя
требуемые  жертвы.
 Прежде,  чем  вопрос  вновь  пришел  в  движение,  императором
стал  Александр  III,  министром  статс-секретарем  Т.Брун,  а  генерал-
губернатором  Ф.Л.Гейден.  Состав  Сената  также  был  обновлен.
Собравшемуся  в  конце  1881  г.  сейму  в  речи  на  его  открытии  было
обещано  возвращение  права  инициативы,  и  сейм  сделал  на  этот
счет  очередной  запрос  в  марте  1882  г.  Сенат  получил  указание  со¬
ставить  заключение  и  подготовить  проект  представления.  И  заклю¬
чение,  и  проект  были  готовы  лишь  в  начале  1883  г.  В  своем  докладе
Сенат  использовал  текст  вводной  части,  содержавшийся  еще  в  Сей¬
мовом  уставе  1869  г.,  одобренный  императором  и  ранее  использо¬
вавшийся  в  Швеции  при  опубликовании  конституционных  законов.
В  этом  введении  говорилось,  что  представители  сословий  «одоб¬
рили»  по  представлению  монарха  соответствующие  конституции
онные  законы.  Наличие  такого  введения  Сенат  оправдывал  тем,
что  речь  шла  о  государственном  законодательстве  Финляндии  и
введение  предназначено  для  того,  чтобы  показать,  что  основные
законы  нельзя  принимать  односторонним  решением  монарха  или
административным  путем.  Впоследствии  в  1889  г.  из-за  этого  Д°^
бавления  разгорелся  спор  по  поводу  формулировок  вступительной

Финляндская  провинция  становится  государством
 363
 части,  который  приобрел  даже  большую  важность,  чем  собственно
вопрос  о  предоставлении  права  инициативы29.  В  своем  заключении
на  проект  Сената  новый  генерал-губернатор  Ф.Л.  Гейден  в  принци¬
пе  высказался  за  предоставление  права  инициативы,  выдвинув
в  этой  связи,  однако,  ряд  ограничений:  оно  не  должно  было  рас¬
пространяться  на  сферу  сухопутной  и  военно-морской  обороны,  а
также  вопросы  печати.  Эти  ограничения  вошли  позднее  в  мани¬
фест  1886  г.  В  1883  г.  Ф.Л.Гейден  еще  не  был  тем  Гейденом,  кото¬
рый  в  конце  десятилетия  выдвинул  свой  ставший  знаменитым
«проект  формы  правления».  Он  пока  еще  не  проникся  государс¬
твенным  самосознанием,  так  что  занятая  им  на  данном  этапе  одоб¬
рительная  позиция  вполне  понятна.
 Комитет  финляндских  дел  рассмотрел  этот  вопрос  в  июне  1883  г.
в  ходе  заседания,  которое  стало  определяющим.  Прежде  всего  было
констатировано,  что  сейм  выдвинул  два  предложения  —  о  предо¬
ставлении  сейму  права  инициативы  и  об  изменении  статей  51  и  52
Сеймового  устава  1869  г.  Было  также  отмечено,  что  сейм  включил
в  свой  проект  введение,  издавна  использовавшееся  при  выработке
основных  законов,  а  также  упоминание  об  отмене  статьи  6  Акта  со¬
единения  и  безопасности  1789  г.  Таким  образом,  этот  важный  пункт
попал  в  закон  по  инициативе  сейма  и  благодаря  его  усилиям.  В  ста¬
тье  Сеймового  устава  формулировка  «полноценный»  (то  есть  зако¬
нопроект)  была  заменена  на  формулировку  «составленный  в  форме
закона».  Это  изменение  было  сделано  потому,  что  первоначальная
формулировка  могла  создать  впечатление,  что  все  проекты,  пред¬
ставленные  сейму,  должны  были  носить  форму  закона.  Сейм  объ¬
явил,  что  будет  рассматривать  также  проекты  в  той  форме,  которая
будет  предложена  правительством.  Сенат  предложил  название  зако¬
на:  «Одобренный  Государственным  сеймом  созыва  1882  г.  и  Высо¬
чайше  утвержденный  Его  Императорским  Величеством  закон  о  пре¬
доставлении  права  законодательной  инициативы  сейму  Великого
княжества  Финляндского».
 Ф-Л.Гейден  выступал  за  формулировку  «полноценный»,  пос¬
кольку  это  давало  более  прочную  гарантию  того,  что  удастся  избе¬
гать  незрелых  проектов.  В  Комитете  финляндских  дел  его  председа¬
тель  Т.Брун  задал  вопрос  о  том,  не  может  ли  император  утвердить
3ак°нопроект  без  предложенных  сеймом  введения  и  заключения.  Се-
 Нат  и
 его  прокурор  придерживались  той  точки  зрения,  что,  хотя
 Вступление  и  заключение  не  являются  непосредственно  частью  са-
Мого  законопроекта,  император  должен  либо  утвердить  его  в  той
^°рме,  как  он  есть,  либо  отвергнуть.  Иными  словами,  император

364
 Финляндская  провинция  становится  государством
 не  мог  менять  законопроект  в  одностороннем  порядке.  Т.Брун  также
поддержал  мнение  Сената  и  его  прокурора.  Этот  эпизод  интересен
тем,  что  здесь,  насколько  я  знаю,  впервые  был  четко  обозначен  воп¬
рос  о  том,  может  ли  император  в  одностороннем  порядке  вносить
изменения  в  предложения  сейма.  Как  мы  видим,  и  Сенат,  и  прокурор
однозначно  считали,  что  император  этого  делать  не  может.  В  шведс¬
ких  основных  законах  об  этом  ничего  не  говорилось,  однако  в  качес¬
тве  косвенного  подтверждения  такого  вывода  можно  привести  как
статью  40  Формы  правления  1772  г.,  в  соответствии  с  которой  ко¬
роль  не  мог  принять  новый  закон  или  отменить  старый  без  ведома  и
согласия  сейма,  так  и  прежнюю  практику.  В  следующий  раз,  когда
император  Александр  III  попытался  внести  в  одностороннем  поряд¬
ке  изменения  в  Уголовное  уложение  в  1892  г.,  тогдашний  министр
статс-секретарь  В.К.фон  Ден  напомнил  императору  об  этой  практи¬
ке,  и  император  его  послушался.
 В  Комитете  финляндских  дел  по  этому  вопросу  возникли  различ¬
ные  мнения.  Член  Комитета  Т.Седерхольм  выступил  за  одобрение
предложения  сейма  целиком,  включая  вступление  и  заключение.
В  свою  очередь,  тайный  советник  В.П.Степанов  заметил,  что  всту¬
пительная  часть  закона  не  определена  никаким  законодательством  и
основывается  лишь  на  прецедентах.  Формы  правления  1772  г.  и
1789  г.,  в  которых  такое  вступление  имелось,  возникли  в  результате
политических  потрясений  и,  по  природе  своей,  являлись  соглашени¬
ями  между  монархом  и  сеймом,  подобными  шведской  Форме  прав¬
ления  1809  г.  В  данном  случае  речь  не  идет  о  таком  соглашении,  до¬
бавлял  В.П.Степанов  и  продолжал,  отмечая,  что  при  подготовке
Сеймового  устава  1869  г.  высказывались  такие  же  мнения,  что  и  сей¬
час,  однако  нет  сведений  о  том,  дошли  ли  они  до  государя  и  почему
такая  форма  введения  была  тогда  утверждена.  В.П.Степанов  пред¬
ложил  не  утверждать  законопроект  в  той  форме,  в  какой  его  предла¬
гал  сейм.  Следует  обратить  внимание  на  то,  что  некая  «теория  об
измене»,  имевшей  место  при  подготовке  Сеймового  устава  1869  г.,
прозвучала  уже  в  этом  выступлении  В.П.Степанова  еще  на  столь
раннем  этапе,  как  1883  год!  Член  Комитета  Ю.К.Эрнрот  поддержал
Т.Седерхольма,  поскольку  предлагаемая  сеймом  форма  введения
уже  была  использована  в  1869  г.
 В  итоге  решающую  позицию  в  протокол  заседания  Комитета
продиктовал  его  председатель  Т.Брун:  в  случае,  если  предлагаемый
сеймом  проект  не  получит  Высочайшего  утверждения,  Сенату  сле¬
дует  поручить  составить  для  сейма  новый  проект,  но  уже  без  изме¬
нений  и  добавлений  со  стороны  сословий.  Напротив  пункта  про  «Ут"

Финляндская  провинция  становится  государством
 365
 вержДение>>  император  написал  «Не  утверждаю»  и  на  всякий  случай
дважды  подчеркнул  эту  резолюцию.  Напротив  пункта  об  особом  по¬
ручении  Сенату  император  написал  «Согласен».  Конечно  же,  было
сделано  так,  как  этого  хотел  государь.  Вопрос  был  отложен  до  созы¬
ва  сейма  в  1885  г.
 Переданный  этому  сейму  новый  правительственный  проект  был
практически  таким  же,  но  к  нему  было  добавлено  новое,  измененное
введение,  а  также  исключена  заключительная  фраза  об  утвержде¬
нии.  Эта  фраза  звучала  так  же,  как  и  в  Сеймовом  уставе  1869  г.  —
«для  вящего  же  удостоверения  засвидетельствовали,  подкрепили  и
утвердили  Мы  сие  подписью  Наших  имен  и  предложением  Наших
печатей,  что  состоялось...».  Форма  проекта  была  изменена  таким
образом,  что  он  содержал  предложение  о  принятии  не  отдельного
закона,  а  манифеста  об  изменении  статей  51  и  52  Сеймового  устава.
Сейм  одобрил  предложение  без  каких-либо  изменений,  и  последую¬
щее  рассмотрение  вопроса  в  Санкт-Петербурге  также  прошло  без
осложнений.  В  Комитете  финляндских  дел  рассмотрение  было  чис¬
той  формальностью.  Заслушали  предложение  сейма  и  проект  мани¬
феста*.  Отметили,  что  Сенат  предложил  его  одобрить.  Поскольку
Комитет  также  поддержал  эту  идею,  Александр  III  26  июня  1886  г.
в  Петергофе  поставил  на  верхнем  поле  протокола  красными  черни¬
лами  большой  вензель  «А»  в  знак  своего  утверждения.
 Вступление,  вызвавшее  столько  споров,  выглядело  теперь  сле¬
дующим  образом:  «МЫ  АЛЕКСАНДР  Третий,  Император  и  Само¬
держец  Всероссийский,  Царь  Польский,  Великий  Князь  Финлянд¬
ский  и  проч.  и  проч.  и  проч.  Объявляем  чрез  сие:  что  соответствен¬
но  выраженным  по  §  71-му  Сеймового  Устава  от  15  (3)  апреля
1869  года  одобрению  и  согласию  Земских  Чинов  Финляндии  МЫ
признали  за  благо,  с  отменою  6-го  пункта  Акта  Соединения  и  Охра¬
нения  от  21-го  Февраля  и  3-го  апреля  1789  года  Высочайше  поста¬
новить  и  повелеть,  чтобы  §§-ы  51-й  и  52-й  сказанного  Сеймового
Устава,  в  виду  дополнения  к  оному  закона  о  предоставлении  Земс¬
ким  Чинам  права  предложения,  получили  следующее  измененное
Удержание:»**.  Далее  приводились  новые  формулировки  вышеу¬
помянутых  статей.
 *  Имеется  в  виду  манифест  Александра  III  об  изменении  редакции
§§51  и  52  Сеймового  устава  Великого  княжества  Финляндского  от  15  (3)
^Реля  1869  года,  которым  вносились  дополнения  «касательно  предоставле-
ЙИя  Земским  Чинам  края  права  предложения».
 Сохранена  орфография  первоисточника.

366
 Финляндская  провинция  становится  государством
 В  чем  заключалось  существенное  отличие  этого  введения  от  пре¬
жних  введений  к  основным  законам?  В  том,  что  в  прежних  введени¬
ях  «государственный  сейм»  «поддерживал  и  одобрял»  предложения
императора  (монарха),  а  теперь  император  устанавливал  и  опреде¬
лял  основной  закон  с  согласия  и  одобрения  сейма.
 *  *  *
 Как  становится  вполне  очевидным  из  вышеизложенного,  при  рас¬
смотрении  этого  вопроса  как  Александр  II,  так  и  Александр  III  озна¬
комились  с  содержанием  статьи  6  Акта  соединения  и  безопасности.
По  форме  она  была  совсем  краткой:  «Государственные  чины  в  тече¬
нии  сейма  должны  только  заниматься  теми  предметами,  кои  предлага¬
ются  Королем,  как  до  1680  г.  в  обыкновении  было»*.  Императоры
также  узнали,  правда  косвенно,  наиболее  существенную  часть  содер¬
жания  статьи  42  Формы  правления  1772  г.  Как  уже  было  отмечено
ранее,  в  этом  вопросе  о  праве  на  законодательную  инициативу  основ¬
ным  спорным  моментом  стала  форма  введения  к  манифесту:  мог  ли
в  ней  основной  закон  быть  представлен  в  виде  некоего  соглашения
между  монархом  и  сеймом?  По  мнению  членов  Комитета  Т.Бруна  и
 В.П.Степанова,  а  впоследствии  и  императора,  не  мог.  Используемая
до  тех  пор  в  Финляндии  и  в  Швеции  форма  введения  их  не  устраива¬
ла,  поскольку  в  ней  излишне  акцентировались  полномочия  сейма,  и,
соответственно,  принижались  полномочия  монарха.
 Вполне  вероятно,  что  манифест  1886  г.  был  принят,  после  многих
проволочек,  в  самый  последний  момент.  В  том  же  году  появилась
книга  Л.Мехелина  о  государственном  праве  Финляндии,  вокруг  ко¬
торой  возникла  полемика  правоведов.  Одновременно  с  этим  нача¬
лось  рассмотрение  как  в  Хельсинки,  так  и  в  Санкт-Петербурге  про¬
екта  Формы  правления,  подготовленного  конституционным  комите¬
том  под  председательством  А.Б.фон  Вейсенберга.  В  этой  связи  гене¬
рал-губернатор  Ф.Л.  Гейден  поднял  вопрос  об  общегосударственном
законодательстве.  Уже  через  три  года  после  этого  император  задавал
свой  ироничный  вопрос  о  том,  входит  ли  Финляндия  в  состав  Рос¬
сии  или  Россия  в  состав  Финляндии.  Если  бы  решение  вопроса  о
предоставлении  права  законодательной  инициативы  было  отложено
до  конца  1880-х  гг.,  то  оно  вряд  ли  было  бы  получено.
 *  *  *
 Хотя  реформы  как  основных  законов,  так  и  административных
структур  потерпели  неудачу  из-за  обвинений  в  сепаратизме,  выска¬
 *  Цитируется  по  изданию:  К.Ф.Ордин  «Покорение  Финляндии»,  т.  3.

Финляндская  провинция  становится  государством
 367
 зывавшихся  П.И.Рокасовским,  на  практике  в  Финляндии  постепен¬
но  стали  жить  и  вести  себя  так,  как  будто  эти  реформы  были  осу¬
ществлены.  Шведские  формы  правления  1772  г.  и  1789  г.  стали  счи¬
таться  финляндскими  «конституциями»,  а  то  и  «законами  о  госу¬
дарственном  устройстве»,  хотя  они  не  были  разработаны  или  при¬
способлены  для  существующих  условий.  Одновременно  Сенат  ста¬
ли  в  возрастающей  степени  считать  не  только  совещательным  орга¬
ном  при  государе,  каковым  он  в  действительности  и  не  являлся,  а
современным  правительством,  в  котором  руководители  экспедиций
были  некими  «министрами»  с  портфелями,  а  вице-председатель  Хо¬
зяйственного  департамента  —  своего  рода  премьер-министром.

ОТ  РОСТКОВ  ГОСУДАРСТВЕЕЕОСТИ
К  СЛОЖИВШЕМУСЯ  ГОСУДАРСТВУ
 Небольшой  росток  государственности,  который  с  легкой
руки  Александра  I  возник  где-то  за  Выборгом,  за  столетие
вырос  в  полноценное  государство  (И.  Грипенберг,  1889  г.)
 Чиновник  Статс-секретариата  барон  Й.Грипенберг  написал  свое¬
му  другу  Ю.С.Юрьё-Коскинену  это  широко  известное  и  часто  цити¬
руемое  письмо  15  апреля  1889  г.  В  нем  он  весьма  метко  описал,  как
выглядело  новое  финляндское  государство  в  глазах  русских.  Хотя
это  письмо  уже  неоднократно  цитировалось,  его  меткие  формули¬
ровки  заслуживают  того,  чтобы  быть  приведенными  здесь  еще  раз:
русские  вдруг  неожиданно  для  себя  обнаружили,  что  «тот  неболь¬
шой  росток  государственности,  который  с  легкой  руки  Александра  I
возник  на  бурной  заре  века  где-то  за  Выборгом,  за  три  четверти  сто¬
летия  вырос  в  автономное  государство,  в  котором  все  признаки...
государства  присутствуют  и  развиты  в  большей  или  меньшей  степе¬
ни...  Их  изумленному  взору  предстает  хорошо  организованное,  са¬
моуправляющееся  общество  с  тысячами  школ,  в  которых,  йоглЬПе
(ИсШ  (страшно  сказать),  не  преподается  государственный  язык,  про¬
мышленностью,  которая  частично  конкурирует  за  ведущие  позиции
на  рынках  с  их  собственной,  опирающимися  на  прочную  основу  фи¬
нансами  и  такими  собственными  займами  на  мировых  рынках,  ка¬
ким  позавидовали  бы  и  более  богатые  страны».
 Далее  Й.Грипенберг  задавал  вопрос  и  сам  же  отвечал  на  него:  что
испытывает  русский,  приезжающий  в  эту  часть  империи  провести
лето?  «То,  что  дети  империи  являются  в  этом  ее  уголке  чужаками,
что  у  них  нет  даже  права  владеть  здесь  куском  земли  с  торпой*  без
 *  Финская  изба.

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  369
 особого  на  то  разрешения  от  общего  монарха  и  что  если  он,  русский,
захочет  на  эту  свою  торпу  привезти  с  собой  бутылку  виноградной
жидкости  с  берегов  Дона,  чтобы  утопить  в  ней  свою  печаль,  то  ему
прежде  придется  заплатить  таможенный  сбор  и  налог  чудскому  та¬
моженнику.  И  при  этом  даже  российские  рубли,  имевшие  хождение
от  Ледовитого  океана  до  границ  Китая  и  Индии,  не  годились  в  Фин¬
ляндии  как  средство  оплаты  и  потому  должны  были  обмениваться
по  невыгодному  курсу  на  сумму,  пропечатанную  непонятными  ие¬
роглифами».
 Это,  по  сути,  практически  идеально  точная  картина  того,  как  от¬
дельное  от  России  финляндское  государство,  так  или  иначе  сформи¬
ровавшееся  к  началу  1880-х  гг.,  воспринималось  глазами  русских.
У  него  была  своя  денежная  единица,  важнейший  признак  государс¬
твенности,  собственное  таможенное  ведомство  и  таможенный  та¬
риф,  про  которые  можно  сказать  то  же  самое.  У  него  было  хоть  и
нечетко  определенное,  но  все  же  собственное  финляндское  граж¬
данство,  поскольку  русский  не  мог  владеть  в  Финляндии  даже  зем¬
лей  для  избы,  не  имея  на  то  особого  разрешения  государя.  Здесь
не  упоминается  собственная  «национальная  армия»,  с  которой  дач¬
никам  на  Карельском  перешейке  редко  приходилось  иметь  дело,
не  упоминается  и  собственное  почтовое  ведомство  с  особыми  поч¬
товыми  марками,  с  которыми  этим  дачникам  сталкиваться,  конечно,
приходилось,  —  хотя  все  это  вполне  можно  было  упомянуть.  Также
как  можно  было  упомянуть  и  центральный  административный  ор¬
ган  финляндского  «государства»  —  Правительственный  совет/Се-
нат.  В  любом  случае  здесь  весьма  емко  описано  то  отдельное  от  Рос¬
сии  государственное  образование,  которое  с  1809  г.  постепенно  на¬
полнялось  содержанием.  Его  основными  признаками,  как  уже  отме¬
чалось  выше,  были  собственная  денежная  единица,  собственное  та¬
моженное  ведомство,  собственное  почтовое  ведомство  и  собствен¬
ное  гражданство.  Под  конкурентоспособностью  промышленности
следовало  вне  всякого  сомнения  понимать  финскую  бумагоделатель-
НУК)  промышленность,  которая  была  в  состоянии  преодолевать  даже
Российскую  таможенную  стену.
 Теперь  же,  когда  описано  финское  видение  своих  государствен-
структур,  стоит  подробно  рассмотреть,  как  это  «государство»
Развивалось  в  действительности.
 В  красочном  изложении  Й.Грипенберга  интересным  и  значимым
с  точки  зрения  нашей  темы  является  именно  то,  что  это  «финлянд¬
ке  государство»  развивалось  как  бы  незаметно,  шаг  за  шагом,  до
Техпор,  пока  в  1870-х  и  1880-х  гг.  неожиданно  не  предстало  во  всем

370  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 своем  совершенстве  взору  русских  и,  прежде  всего,  именно  дачни¬
ков  с  Карельского  перешейка,  которым  пришлось  испытать  это  в  кон¬
кретной  повседневной  жизни.  «Чудской»  таможенник  проверял  их
бутылки  с  вином,  а  рубль  не  годился  для  оплаты.
 Такие  ключевые  признаки  финляндского  государства,  как  собс¬
твенная  денежная  единица  и  собственная  «национальная  армия»,
возникли  быстро,  как  бы  в  одночасье,  и  потому  были  вполне  понят¬
ны  широкой  публике  по  обе  стороны  реки  Раяйоки*.  Гораздо  слож¬
нее  было  воспринимать  те  незначительные,  постепенные  и  медлен¬
ные  изменения,  которые  на  определенном  этапе  начинали  вызывать
большое  удивление  и  недоумение.  Называя  раздражавшие  их  мо¬
менты,  отличавшие  Финляндию,  русские  тем  самым  как  бы  косвен¬
но  определяли  основные  составляющие  финляндской  государствен¬
ности.  Эти  отличия  нуждаются,  однако,  в  некотором  пояснении  —
почему  их  появление  оказалось  для  русских  столь  неожиданным?
 От  Правительственного  совета
 К  ПРАВИТЕЛЬСТВУ  ГОСУДАРСТВА
 «Что  такое  Императорский  Финляндский  Сенат?
 Иногда  странно  бывает  видеть,  что  мысли  и  мнения  разнятся
даже  по  тем  позициям,  к  которым  можно  было  бы  ожидать  отноше¬
ния  в  высшей  степени  серьезного.  Не  так  уж  много  лет  прошло  с  той
поры,  когда  люди  из  нашего  правительства  с  нижайшем  смирением
называли  финляндский  Сенат  „местной  администрацией“,  как  буд¬
то  бы  никакого  финляндского  государства  никогда  и  не  существова¬
ло,  а  было  лишь  несколько  провинций  с  различными  законами  и  ад¬
министративными  структурами.  Пришло  другое  время,  когда  нако¬
нец-то  заметили,  что  у  финляндского  государства  есть  законный  и
особый  статус,  и  никому  из  финнов  и  в  голову  не  придет  сравнить
верховный  административный  орган  Финляндии  с  каким-нибудь
коммунальным  советом  или  собранием  ратуши».
 Так  остро  описывал  изменившееся  восприятие  статуса  Сената
в  сознании  финнов  руководитель  движения  фенноманов  Г.3.Форе¬
ман  (Юрьё  Коскинен)  в  редакционной  статье  газеты  «Суометар»
 *  Река  Сестра,  по  которой  проходила  административная  граница  межДУ
Великим  княжеством  Финляндским  и  остальной  Россией  на  Карельском  пе¬
решейке.

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  371
 4  февраля  1865  г.  Он  ошибался  лишь  в  том,  что  под  термином  «мес¬
тная  администрация»  не  подразумевался  некий  коммунальный  со¬
вет,  а  слово  «местная»  в  данном  случае  означало  противопоставле¬
ние  всей  остальной  империи.  После  процитированного  пассажа,  он
также  отмечал,  что  неправильной  была  и  другая  крайность  —  срав¬
нивать  Сенат  с  Государственным  Советом  Швеции,  которому  Сенат,
по  мнению  Ю.Коскинена,  также  не  соответствовал.  На  этот  счет  им¬
ператор  в  1867  г.  в  связи  с  вопросом  о  свободе  печати  обоснованно
сделал  особое  напоминание  о  том,  что  Сенат  не  следует  сравнивать
со  шведским  Госсоветом.  В  своих  заметках  Ю.Коскинен  также  отме¬
чал,  как  впоследствии  подтвердили  специалисты  по  истории  Сената,
что  Сенат  был  «специфической  структурой»,  которую  нельзя  было
сравнивать  ни  с  каким  другим  органом  власти.  Он  объединял  в  себе
и  верховный  суд,  и  коллегии,  и  правительство.  Сферы  исполнитель¬
ной  и  административной  власти  не  были  отделены  друг  от  друга.
Это  был  быстро  собранный  воедино  «плод  поспешной  работы»,  как
отмечал  в  своих  мемуарах  К.Э.Маннергейм.13
 Первый  ответ  на  заданный  выше  вопрос  о  том,  почему  признаки
финляндского  государства  предстали  взору  русских  столь  стреми¬
тельно  и  неожиданно,  как  раз  и  заключается  в  описанном  Ю.Коски-
неном  резком  изменении  Сената,  его  не  формальном,  а  именно  со¬
держательном  превращении  из  «коммунального  совета»  в  государс¬
твенное  «правительство».
 Состоявший  из  финнов  Правительственный  совет/Сенат  как  раз
и  был,  как  отмечалось  во  вступительной  части  его  регламента,  тем
самым  «з1аЪ>*,  которое  являлось  центром  структуры  финских  ком¬
мун  (губернских  правлений).  Совершенно  очевидно,  что  это  был  тот
самый  «росток  государственности»,  о  котором  писал  Й.Грипенберг.
Однако,  как  уже  отмечалось,  это  было  не  гражданское  государство
в  его  современном  понимании,  основанное  на  естественном  праве
или  гегелевской  философии,  а  существовавшее  еще  в  Средние  века
весьма  обычное  «финансовое  государство»  одного  князя,  в  котором
Центральными  элементами  были  механизм  налогообложения  и  бюд-
Жет  (слово  «бЫ»  и  обозначает  также  штат  расходов  или  штат  чинов¬
ников).  Помимо  Хозяйственного  департамента  в  нем  имелся  также
^УДебный  департамент,  который  занимался  вопросами,  поступав¬
шими  из  надворных  судов.  История  создания  Правительственного
Совета  свидетельствует  о  том,  что  он  был  весьма  прагматичной  и
 Государство,  штат  {швед.).

372  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 $aonirnna  faaruaavat:
 Htfolfa:  6uomaiat(tn  puoltpáltoWaarnan■
n 	©ot*m*n  }•  ruo4f«Uif<n  n  fuffob  3M\-  •
 tilffl.  —  Guomalalftn  ja  niotfalaiftn  ilta»{aarnan
19.  t  fomlntltrti  VtMrtfon
Biobalf«  fltfoi  ja.  Ruoífalaiftn  puolipoiroa-faatnon
«.  L  rttffobma  6n»llman
©aomin  b«nfiroattija»paialjcnan  firfaijo  ruoi-
fia:  fataproto  Oidnlunfc  3uinalanpalrB«luí  al*
taa  ftQo  tt  t  pp
 ©affalaléten  fjrfoífa  patton  Gtfcribtt  3u»a*
Uap«bo«ltié  olfaa  f:le  U  tpp.
 pibtláán  mqanantcina  6  p  fcelmifuuta
tfe  6  Jpp.  €uom«Iati»rtl'ffianba#ja  |a  Ruotfalainrn
RifpUtn  fltfoéf«  í<f¿  Caffaffl  faffqUtíten  ttifolfa.
 $tlfínfí,  4
 fRlíá  ArifacilUnta  feaomen  Cutaatti  oh.
 		nn  ftflj  himma  nafrbá,  mitenfá  aja»
 tufftí  ja  mielipiíett  toaifctelewat  nitIfáFm"art»
milla,  'ioitla  liralift  jqrfintá  wafawuutta  ükiI»
lüfrtwut.  ÜRonta  ttuctta  ei  ole  fulunut  fiitd
ajaMa,  íutt  ^attihxímte^fmnxeinalaliramaéfa  neo»
fljVbtfifá  nimittiwáí  0uomen  (Senaatin  muía  pai»
talliftfyallituffttji  (Jbkal-regering),  {fádn-
■fufa  ti  mitáán  ©uomen  tralticta  clifl  enfin»  ;
Ififin  tfiíjtynpt,  ®flan  «‘tt®a*taan  muwiama  erl
Iaeilla  ia  laitoffiUa  toaruflteítu  maafunta.  luli  '
fttten  toinen  aifa,  ioüoitt  "iói^ibóin  fcuomattiin,
_dt¿  j§>uomen  ©üUíolla  en  la’iümen  ja  erifei»
toinen  afemanfa;  eifópa  eitáá  tooine  tuDa  íel-
lenfaan  ©uomen  mie^eQt  ^ielcen,  etta  Cuo*
men  fanfan  lorfetn  tyaQituSfunta  cltfi  tterratta»
tpajo^onfufyun  funnalliMautafuntaan  tai  raati»
mte^iétéón.  Sftuita  fittemmm  onftn  toinen  a|a»
tu0  ilmaantunut,  jola  páin*uxritai[ctla  fatoalla
=^üTT5a"  "tJtffea  'tjfotmattotr  trtinrtta:-  £>nt*a
-T¡5$fq~~Teteñtectla  teaiteltátran,  ettá  matmttu
©uomen  ^aBltuáfcmta  on  aurolta  ja  mcrfitqf»
 Финляндское  государство
 на  ПРАКТИКЕ
 От  Правительственного  совета
до  министерства.  Копия  редакцион¬
ной  статьи  Ю.  Коски  йена  в  газете
«Суометар»  от  4  февраля  1865  г.
«Что  такое  Императорский  Финлянд¬
ский  Сенат»  (см.  главу  об  изменив¬
шемся  характере  деятельности  Се¬
ната).  Когда  генерал-губернатор
П.И.Рокасовский  привез  из  Санкт-
Петербурга  в  1862  г.  информацию  о
назначении  новых  сенаторов,  газета
«Гельсингфорс  Тиднингар»  (№80,
07.04.1862  г.)  писала  об  этом,  как  о
 назначениях  министров.  Газета
«Гельсингфорс  Дагблад»  (№42,
20.02.1865  г)  требовала,  чтобы  Се¬
нат  стал  совещательным  органом
при  императоре,  а  его  экспедиции
были  преобразованы  в  департамен¬
ты.  В  1882  г.  та  же  газета  называла
Сенат  «палатой  советников».
 Вверху  портрет  действительного
статского  советника  барона  Л.Г.фон
Гартмана  (музей  «Атенеум»).  Он  был
одним  из  ключевых  создателей  фин¬
ляндского  «экономического  государс¬
тва»,  но  при  этом  также  сторонником
сближения  с  Россией.  Еще  во  время
Крымской  войны  он  писал  А.Арм-
фельту:  «Счастьем  моей  Родины  яв¬
ляется  принадлежать  России».  Чле¬
ном  Сената  он  являлся  долго  —
с  1830  г.  по  1858  г.,  был  начальником
финансовой  экспедиции  в  1840—
 1841  гг.,  а  также  вице-председателем
Хозяйственного 	департамента
 в  1841-1858  гг.  В  истории  финлянд¬
ской  администрации  период  1830—
1858  гг.  вполне  можно  назвать  «эпо¬
хой  Л.Г.фон  Гартмана».  Он  пользо¬
вался  доверием  и  расположением
императора,  хотя  Николай  I  не  Ра3
выражал  досаду  по  поводу  того,  чТ°

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  373
 простой  структурой,  созданной  в  краткие  сроки  в  силу  имевшейся
насущной  необходимости.
 Поскольку  Финляндия  не  была  инкорпорирована  в  Россию,  нуж¬
но  было  решать  две  основные  группы  вопросов:  правовые,  посту¬
павшие  из  надворных  судов,  и  экономические  и  иные  вопросы,  пос¬
тупавшие  из  губернских  правлений.  Для  первых  в  Совете  был  создан
Судебный  департамент,  для  вторых  —  Хозяйственный.  В  Прибалти¬
ке  и  в  Старой  Финляндии  те  же  самые  аспекты  были  организованы
таким  образом,  что  правовые  вопросы  направлялись  тому  департа¬
менту  Правительствующего  Сената,  который  занимался  юридичес¬
кими  вопросами  губерний,  имевших  особые  привилегии,  а  для  эко¬
номических  вопросов  была  создана  особая  Казенная  палата.
 На  начальном  этапе  финляндский  Правительственный  совет
(с  1816  г.—  Сенат)  был  весьма  скромной  и  даже  пренебрегаемой
структурой.  Финские  правительственные  чиновники  в  Санкт-Петер¬
бурге,  в  особенности  председатель  и  многие  члены  Комитета  фин¬
ляндских  дел,  поглядывали  на  него  свысока.  Неоднократно  рассмат¬
ривался  вопрос  о  его  упразднении.  Но,  поскольку  этого  не  было  сде¬
лано,  это  вначале  весьма  скромное  учреждение  шаг  за  шагом  стано-
 «любимым  коньком»  Л.Г.фон  Гарт¬
мана  была  финляндская  конститу¬
ция.  Несмотря  на  импульсивный  ха¬
рактер  Л.Г.фон  Гартмана,  у  него  сло¬
жились  хорошие  отношения  с  Р.Х.Ре¬
биндером,  помощником  которого  он
был  в  Санкт-Петербурге,  А.  Армфель-
том  и,  особенно,  с  князем  А.С.  Мен¬
ьшовым,  хотя  с  последним  иногда
возникали  разногласия.  Л.Г.фон  Гар¬
тман  был  одним  из  тех  важных  для
А.С.Меншикова  финских  помощни¬
ке,  от  которых  он  получал  нужную
емУ  информацию  для  противодейс¬
твия  российским  чиновникам,  пытав¬
шимся  русифицировать  Финляндию.
л-г-фон  Гартман  был  членом,  а  так-
^  председателем  многих  важных
К°миссий  по  экономическим  вопро-
Он  был  ключевой  фигурой  в  под-
г°товке  и  реализации  финансовой
Реформы  1840  г.,  за  что  приобрел
пРозвище  «Серебряный  Лассе»  (ос¬
новной  денежной  единицей  в  Вели-
м  княжестве  Финляндском  стал
 серебряный  рубль;  Лассе  —  финс¬
кий  вариант  шведского  имени  Ларе,
которое  носил  фон  Гартман.—
Прим,  перев.).  Кроме  того,  он  играл
важную  роль  в  проекте  по  строитель¬
ству  Сайменского  канала,  нацелен¬
ном  на  сближение  Финляндии  с  Рос¬
сией,  а  также  реализации  таможен¬
ной  политики,  существенно  увели¬
чившей  приток  средств  в  государс¬
твенную  казну.  За  свои  заслуги  он
приобрел  целый  ряд  почетных  зва¬
ний  и  наград,  в  частности,  стал  дейс¬
твительным  тайным  советником
в  1856  г.,  членом  Государственного
совета  в  1858  г,  кавалером  орденов
Св.  Александра  Невского  в  1851  г  и
Св.  Владимира  еще  в  1840  г.  Подроб¬
нее  см.  К.  Каллейнен  «Жизнеописа¬
ние  барона  Ларса  Габриэля  фон  Гар¬
тмана».
 От  собрания  земских  чинов  к  го¬
сударственному  сейму  —  такой  путь
был  пройден  как  в  финском  языке,
так  и  в  сознании  финнов  в  период,

374  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 начавшийся  с  собрания  сословий
1809  г.  в  Порвоо  и  завершившийся
сеймом  1863  г.  в  Хельсинки.  В  шведс¬
ком  языке,  впрочем,  по-прежнему  ос¬
талось  название  «landtdagar»  (по-
шведски  «земские  дни».—  Прим,  ие¬
рее.).  Это  произошло  потому,  что  в
шведском  языке  нет  слова  «statsda-
даг»  (по-шведски  государственные
дни;  в  финском  языке  так  называют
заседания  парламента.—  Прим,  ие¬
рее.),  а  термин  «riksdag  а  г»  (по-швед-
 ски  державные  дни.—  Прим,  перев.)
так  и  не  осмелились  начать  приме¬
нять.  Устав  сейма,  принятый  в  1869  г.,
закрепил  принцип  регулярности  его
созыва,  которая  уже  сама  по  себе
служила  подтверждением  финлянд¬
ской  государственности.  НаряДУ
с  этим,  каждый  очередной  созыв  сей¬
ма  распространял  и  укреплял  в  об¬
ществе  только  что  зародившееся  но¬
вое  государственное  самосознание-
Дворянство  собиралось  в  Рыцарской

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  375
 1863. 	®иотеп 	лъ.  и.
 оиё.
 ^^(еспше^о
 тШа  юотаё[а  оГсш1ё(а  fdаtш6гбtа  ¡а  [сига^аша!^  о!еЦисЯа  tawoi§taf  ¡о1?а
©иотсп  ©иигкиртаптаап  гоаШорашйфгг}сё^1^её[а  оюа(
поиЬ<Яе&аш<!Я.
 1  8.
 Лит  фйпеп  ЭДсф«п:еШп[а  ^Гст  пзаШорамэШе  Гифш,  МоопЯтзси  ©ио-
тептаап  <ЗааЫ;т  {тпе  ]а  (ШоЫ,  Ьт  ?и*[шпи?Геё[а  оп  таагагй?.
фаШШвтиоЬ  21  ратз.  Шо?.  1772,  38  §.
 2  §.
 9%иаг131оп  |а  ЭДлЯсПп  ша1г{ораиг>а=т1е^1й  оша!  пе,  |оШа,  ЭШап^иопе^аг®
1е$^?[еп  ти!аап  6  ДОитаМ  ^е[а!ии!а  1626  $ппй  ЯЙаггаёйшп  3  £а{Пзапа  1778
|Я1)еп  *е^}сп  И[а^еп  ¡о$Ьоа*а,  оп  ЗвтчЬиопес^а  1«шп1а=  }а  }зи$е*йзайа.  а)
 ЭДийт  ©М^)сп  пхШипбпие^т  гоаШ[епи[с£1а  #Ййз&  а|хапота1[е1  £рпзЫ
о!!еиЬе1,  ЛийзсгпбоЖ  ¡а  Здизпио?арЯиШ,  Мт  }л1ггё|ап[а,  Ып1а,  Ы^а  йип  тУ
ОД&Ьз&Ьфити!  оп  доШейи.  Ъ)
 огоа!  Я|'еШп|а  тйагйфйй  фа^ййЫрп  шаШорсипз^гте*
Щ.  2>оё  ¡о^  Щийро^а  {(йЯцеп  ¡одп  *а$Ъеп  оп  сШЩ  пзаШо^апЫЯс  Метала,  Пэа*
 Д°ме,  а  для  недворянских  сословий
был  в  1890  г.  построен  Дом  сословий.
На  фою  показан  фронтон  этого  зда-
ния-  На  его  правой  части  фигура  про¬
фессора  и  сенатора  Л.Мехелина  —
наиболее  активного  поборника  уче¬
ния  о  финляндском  государстве.
Риз  с  барельефом  был  выполнен
•Викстрёмом  и  установлен  в  1903  г.
Втайне  от  губернатора  Н.И.Бобри-
Кова.  в  центре  композиции  —  Алек-
^НДР  I  в  окружении  народа  Финлян-
Ии-  Слева  от  императора  изображе-
1  Магические  цифры,  символизиру¬
 ющие  годы  издания  коренных  зако¬
нов  —  1734-й  и  1772-й.
 Вверху  —  титульный  лист  указа,
обобщившего  нормы  и  правила,
действовавшие  на  сейме  1863  г.  в  со¬
ответствии  с  его  уставом.  Как  видно
уже  из  первого  листа  этого  указа,  сло¬
во  «государство»  как  обозначение
Великого  княжества  Финляндского  на
тот  момент  уже  окончательно  укоре¬
нилось  в  финском  языке  (сейм  име¬
нуется  в  этом  документе  по-финс¬
ки  уже  не  иначе,  как  «государствен¬
ные  дни».—  Прим,  перев.).

376  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 вилось  все  более  важным  и  влиятельным.  При  этом  юридический  и
административный  регламент  совета  не  претерпел  изменений,  а  сам
совет  и  другие  органы  власти  стали  воспринимать  его  не  как  адми¬
нистративный  совет  провинции,  а  как  Правительственный  совет  го¬
сударства.  Изменения  в  принятый  в  1809  г.  регламент  совета  за  сто
лет  были  незначительными  и  легко  поддаются  перечислению:
в  1812г.  указанием  генерал-губернатора  было  создано  общее  собра¬
ние  департаментов,  или  пленум;  в  1822  г.  в  департаменты  были  на¬
значены  вице-председатели;  в  1824  г.  создан  общий  ревизионный
суд;  некоторое  время  действовал  малый  пленум;  в  1857  г.  членов  Се¬
ната  назвали  «сенаторами»  и  сенаторская  деятельность  стала  обес¬
печиваться  жалованием  (то  есть  сенаторам  приходилось  теперь  при
получении  назначения  отказываться  от  прежней  должности);  их
число  увеличивали  в  1820  г.ив  1855  г.;  экспедиции  подвергались
серьезным  изменениям,  особенно  в  конце  века;  в  1880  г.  был  издан
указ  об  изменениях  распорядка  работы  Сената  и  были  добавлены
две  экспедиции  в  Хозяйственный  департамент.  Все  эти  изменения
были  кодифицированы  в  новом  регламенте  1892  г.  Основной  целью
всех  изменений  было  укрепление  эффективности  и  правовой  базы
работы  Сената.  Уже  после  1892  г.  генерал-губернатор  Н.И.Бобриков
получил  в  1903  г.  значительные  дополнительные  полномочия  в  Се¬
нате,  но  это  изменение  было  временным.
 Уже  судя  по  регламенту  Правительственного  совета/Сената,  осо¬
бенно  по  главе,  где  определены  его  функции  (глава  III),  можно  легко
убедиться  в  том,  что  он  действительно  был  важной  центральной
структурой,  верховным  административным  органом  финляндского
«государства».  К  его  ведению  относились  все  вопросы  судебной
власти  и  государственной  экономики  в  целом,  за  исключением  дел,
решения  по  которым  принимались  непосредственно  императором
(таковые  распределялись  на  семь  групп).  В  качестве  прочих  исклю¬
чений  из  этой  общей  сферы  компетенции  отмечалось,  что  совет
не  мог  назначать  новых  податей  или  сборов  вне  уже  установленного
штата  расходов  —  это  могло  происходить  только  по  особому  указа¬
нию  императора.  Совет  также  не  обладал  какими-либо  полномочия¬
ми  в  отношении  издания  или  трактовки  законов.  Вместе  с  тем,  он
мог  представлять  на  рассмотрение  императора  свое  мнение  о  пояс¬
нениях  к  постановлениям  или  узаконениям,  представлявшихся  ему
нужными.
 Как  показала  практика  подготовки  законопроектов  Правительс¬
твенным  советом/Сенатом,  во  второй  половине  столетия  эти  поясне¬
ния  стали  со  временем  играть  весьма  важную  роль.  Однако,  как  °т'

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  377
 ^ечалось  в  регламенте,  такие  пояснения  должны  были  приниматься
советом  лишь  после  зрелого  обсуждения  и  не  имели  силы  без  одоб¬
рения  императора.  У  совета  не  было  никакой  независимой  от  импе¬
ратора  власти,  а  была  лишь  делегированная  им,  и  поэтому  решения
совета  давались  от  имени  императора.  Так  в  Турку  появился  «второй
Мы,  Александр»,  служивший  поводом  для  насмешек  современни¬
ков.  Этот  «второй  Александр»  исчез  из  решений  Сената  только
в  конце  1860-х  годов.  Хозяйственный  департамент  получил  все  фун¬
кции,  принадлежавшие  ранее  в  этой  сфере  коллегиям.  Из  них  заслу¬
живает  упоминания  подготовка  проекта  ежегодного  государственно¬
го  бюджета  и  верховный  надзор  за  налогообложением.
 Был  составлен  целый  ряд  различных  планов  по  реформированию
Правительственного  совета/Сената,  которые,  однако,  большей  час¬
тью  так  и  оставались  планами.  Их  принялись  составлять  сразу  же  в
1812  г.,  когда  ожидался  созыв  сейма,  а  затем  в  1819  г.  по  той  же  при¬
чине.  Особенно  активно  представлялись  проекты  преобразования
Сената  в  1860-е  гг.  Однако  как  после  1812  г.,  так  и  в  конце  1860-х  гг.
в  конечном  итоге  был  сделан  вывод  о  том,  что  принципиальная
структура  Сената  в  целом  весьма  удачна.  Главный  автор  планов
1812  г.  Ю.Эренстрём  даже  признавал,  что  совет  —  это  неприкасае¬
мый  «Ковчег  завета».  В  1866  г.  в  Сенате  с  удовлетворением  отмети¬
ли,  что  «нынешний  Сенат,  созданный  государем,  выполнял  свои
функции  без  существенных  напоминаний  в  течение  почти  60  лет».
При  этом  хотя  и  не  озвучивалось,  но  все  же  подразумевалось,  что
эти  функции  будут  выполняться  им  и  в  будущем.  Как  отметил
в  1876  г.  Комитет  финляндских  дел,  отклонив  запрос  сейма  о  преоб¬
разовании  Сената,  Сенат  пользовался  «полной  поддержкой  и  дове¬
рием  страны».  В  конце  1860-х  гг.  на  отказ  от  реформаторских  планов
повлиял  также  страх  перед  русификацией,  но,  например,  в  части  со¬
хранения  Судебного  департамента  имела  значение  также  необходи¬
мость  обеспечения  и  в  дальнейшем  легитимности  деятельности  Хо¬
зяйственного  департамента.
 Все  эти  проекты  преобразования  Сената  имели  однотипное  со¬
держание,  и  поэтому  не  стоит  описывать  их  подробно.  Попробую
ЛИШь  вкратце  изложить  их  суть.  Одной  из  основных  причин  появле-
иих  реформаторских  планов  был  медленный  ход  рассмотрения  воп¬
росов  в  коллегиальных  органах  и  их  загруженность  работой.  Вопро-
СЬ1  предавались,  или  делегировались,  от  императора  Сенату  неод-
н°Кратно,  однако  от  Сената  нижестоящим  инстанциям  —  впервые
ЛиШь  в  1887  г.  Первой  и,  пожалуй,  наиболее  важной  целью  преобра-
3°ваний  было  выделение  Судебного  департамента  в  отдельный

378  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 верховный  суд,  то  есть  отделение  верховной  судебной  власти  от  ис¬
полнительной  власти.  Их  соединение  воедино  произошло  именно  в
соответствии  с  «русскими  чертежами».  Затем  в  списке  значилось  со¬
здание  коллегий,  чего  не  было  сделано  в  1809  г.  С  помощью  этих  мер
административная  власть  была  бы  отделена  от  исполнительной.
 Еще  в  планах  Ю.Эренстрёма  в  1812  г.  был  пункт  о  создании  ка¬
мер-коллегии  по  гражданским  делам.  В  1860-х  годах  четко  прояви¬
лось  стремление  перейти  от  коллегиального  управления  к  министер¬
скому.  В  этой  связи  широкую  известность  получило  прошение  сель¬
скохозяйственного  советника  Ю.Г.Шателовица,  поданное  в  дворян¬
ское  сословие  в  1867  г.  Его  главной  целью  было  именно  освобожде¬
ние  части  сенаторов  «от  оков  коллегий»  и  их  превращение  в  минис¬
тров,  занимающихся  подготовкой  законов.  Предложение  было  от¬
клонено  по  тем  соображениям,  что  освобожденные  от  оков  коллегий
сенаторы  превратились  бы  в  «безответственных  князьков».  Это
Ю.Г.Шателовиц  яро  оспаривал.  Существовала  также  идея  о  том,  что
Сенат  должен  быть  подотчетен  сейму,  особенно  активно  обсуждав¬
шаяся  при  подготовке  к  сейму  1819  г.  В  соответствии  с  этими  идея¬
ми,  подотчетными  сейму  должны  были  также  стать  секретари-до¬
кладчики.  В  этой  связи  К.Валлен  предлагал  перейти  к  пожизненно¬
му  назначению  членов  Судебного  департамента,  который  должен
был  быть  преобразован  в  отдельный  верховный  суд.  Одновременно
было  предложено  отказаться  от  практики  принятия  решений  Сената
от  имени  императора.
 Третьей  и  последней  из  основных  целей  было  сокращение  пол¬
номочий  генерал-губернатора  в  Сенате.  Этот  момент  уже  был,  одна¬
ко,  рассмотрен  выше.  О  реформаторских  проектах  1860-х  годов  до¬
бавлю  еще  то,  что,  хотя  большинство  реформаторов,  включая
Ю.Коскинена,  считали,  что  для  разделения  сфер  административной
и  исполнительной  власти  следовало  бы,  помимо  образования  колле¬
гий,  основать  министерства,  весьма  влиятельный  мыслитель  про¬
фессор  Ю.Ф.Пальмен  в  конечном  итоге  не  поддержал  идею  о  ми¬
нистерствах  и  активно  выступил  в  защиту  коллегий.  Вначале
Ю.Ф.Пальмен  высказывался  за  создание  Государственного  совета.
Ближайшим  эталоном  реформаторских  планов  была  Швеция,  где  со¬
хранились  коллегии  и  был  Государственный  совет  со  своими  депар¬
таментами.  Л.  Крусиус-Аренберг  в  своей  истории  парламента  весь¬
ма  метко  отмечает,  что  неким  «призрачным  образцом»  для  реформа¬
торских  планов  1860-х  гг.  была  шведская  система  1809-1810  гг.,  хотя
в  Финляндии  ее  приходилось  маскировать  под  установления  густа-
вианской  эпохи.

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  379
 Из  реализованных  нововведений  стоит  отметить  усиление  де¬
партаментского  характера  работы  экспедиций.  Их  сферу  деятель¬
ности  расширили,  а  их  начальники  стали,  по  существу,  докладчика¬
ми.  Они  выступали  первыми,  что  противоречило  принципам  колле¬
гии,  хотя  непосредственно  функции  докладчиков  остались  за  секре-
тарями-докладчиками.  Расширение  полномочий  было  крайне  не¬
значительным:  например,  гражданская  экспедиция  получила  право
выдавать  лицензии  на  деятельность  биллиардных  заведений,  экспе¬
диция  финансов  —  определять  объемы  поставок  дров  в  дом  гене¬
рал-губернатора,  а  экспедиция  духовных  дел  —  блюсти  государс¬
твенный  архив.
 Хотя  эти  представленные  нововведения  так  и  не  были  осущест¬
влены,  они,  тем  не  менее,  имели  большое  значение  именно  с  точки
зрения  того,  как  стали  воспринимать  Сенат.  А  его  начали  восприни¬
мать  именно  таким,  каким  его  предлагалось  сделать  в  реформаторс¬
ких  проектах,  то  есть  Сенат  постепенно  превращался  из  трибунала,
действующего  по  принципам  судебной  инстанции,  в  правительство
страны  (госсовет),  в  котором  экспедиции  были  своего  рода  минис¬
терствами,  а  их  руководители  —  министрами.  Одним  из  значитель¬
ных  изменений  было  уже  упомянутое  назначение  вице-председате¬
лей  в  департаменты  в  1822  г.  При  этом  вице-председатель  Хозяйс¬
твенного  департамента  стал  восприниматься  как  некий  премьер-ми¬
нистр.  Одновременно  стало  формироваться  истинное  руководство
Сената  —  тройка  в  составе  генерал-губернатора  и  вице-председате¬
лей  департаментов.  В  начале  XX  века,  после  стачки  1905  г.  вице-
председатель  Хозяйственного  департамента  стал  еще  в  большей  сте¬
пени  считать  себя  премьер-министром,  а  свой  Сенат  —  чуть  ли
не  парламентским  правительством.  На  мой  взгляд,  одним  из  наибо¬
лее  красноречивых  свидетельств  подобных  изменений  в  мышлении
является  то,  что  уже  в  1860-х  годах  при  смене  сенаторов  стали  гово¬
рить  о  «портфелях»  и  их  дележе.  В  те  моменты,  когда  ожидалось,
что  генерал-губернатор  привезет  из  Санкт-Петербурга  известия  о
новых  сенаторских  вакансиях,  в  политических  кругах  Финляндии
Начиналась  оживленная  дискуссия  и  гадание  о  том,  кому  достанутся
новые  «министерские  портфели».
 Вначале  Сенат  был  весьма  пассивным  по  своему  характеру  и  ра¬
ботал,  включая  Хозяйственный  департамент,  как  судебный  орган,  то
есть  сам  не  выступал  с  инициативами,  а  принимал  поступающие
(<Дела»  и  выносил  по  ним  решения.  Впоследствии  он  мало-помалу
Та*оке  стал  выступать  с  собственными  инициативами  и  составлять
с°бственные  планы.  На  начальном  этапе  в  отношении  деятельности

380  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 совета,  в  том  числе  Хозяйственного  департамента,  употреблялось
шведское  слово  «ёотШга»,  то  есть  вынесение  приговоров.  Впос¬
ледствии  во  внутреннем  развитии  Сената  произошел  отход  от  «сена¬
торской»  практики  и  усиление  министерских  тенденций.  Так  —  точ¬
но,  на  мой  взгляд,  —  изложил  происходившие  с  начала  XIX  века
в  административной  системе  России  изменения  американский  ис¬
следователь  Д.Яней.
 Очевидная  разница  между  Финляндией  и  Россией  была  все  же
в  том,  что  в  России  особые  министерства  были  созданы  в  1802  г.
(регламенты  к  ним  —  лишь  в  1811  г.),  в  то  время  как  в  Финляндии
это  развитие  происходило  как  внутри  Сената,  так  и  вне  его,  но  имен¬
но  в  плане  того,  как  изменялось  восприятие  деятельности  и  статуса
Сената.  Правительственный  совет/Сенат  стал  получать  и  использо¬
вать  неофициальные,  то  есть  находящиеся  вне  границ  его  регламен¬
та,  полномочия.  Хотя  как  в  соответствии  с  регламентом  совета,  так  и
с  инструкцией  для  генерал-губернатора  право  вносить  особые  пред¬
ставления  императору  имели  лишь  пленум  и  Судебный  департамент,
тогда  как  у  Хозяйственного  департамента  подобного  права  не  было,
на  практике  последний  начал  со  временем  поступать  так  же.  Причи¬
на  того,  почему  в  регламенте  совета  не  было  предусмотрено  право
Хозяйственного  департамента  делать  представления,  заключается,
возможно,  в  том,  что  подобные  экономические  вопросы  изначально
и  не  должны  были  доходить  до  императора,  а  только  до  генерал-гу¬
бернатора.  При  составлении  регламента  не  смогли  предвидеть  раз¬
витие  Хозяйственного  департамента  до  «правительства»,  активно
выступающего  с  различными  инициативам.  Второе  возможное  объ¬
яснение  заключается  в  том,  что  тогда  еще  не  произошел  переход  от
меркантилизма  к  камералистике.
 Уже  вскоре  после  создания  Правительственного  совета  появи¬
лись  признаки  возрастания  активности  и  инициативности  как  всего
совета,  так  и  его  Хозяйственного  департамента.  Поэтому  уже  в  1810  г.
пленум  предложил  принять  установление  о  рассмотрении  вопросов
ревизий  и  обжалований  в  совете.  Хозяйственный  департамент  также
принялся  по  собственной  инициативе  без  указаний  сверху  выдви¬
гать  различные  представления.  В  октябре  1812  г.  совет  по  собствен¬
ной  инициативе  принял  решение  о  запрете  вывоза  пшеницы  в  Шве¬
цию  и  лишь  поставил  об  этом  в  известность  государя,  что  вызвало
сильное  замешательство  в  Комиссии  финляндских  дел  в  Санкт-Пе¬
тербурге.  Для  смягчения  проблемы  нехватки  рабочей  силы  Хозяйс¬
твенный  департамент  запросил  у  императора  разрешение  сделать
в  будущем  предложение  по  этому  вопросу.  Однако  еще  на  том  Рай

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  381
 нем  этапе  департамент  счел  необходимым  выразить  императору  бла¬
годарность  за  саму  возможность  дать  свое  заключение  по  этому  воп¬
росу.
 В  начале  1810-х  годов  профессор  Г.Э.фон  Гартман  привнес  в  со¬
вет  новый  и  активный  камералистический  тип  мышления.  Это  хоро¬
шо  видно  по  его  обширной  памятной  записке  относительно  сметы
расходов  на  1813  г.  В  ней  Г.Э.фон  Гартман  делал  четкое  разграниче¬
ние  между  благосостоянием  государства  и  граждан  (что  было  весь¬
ма  типично  именно  для  камерализма,  который  обращал  внимание,
помимо  процветания  государства,  также  и  на  благосостояние  под¬
данных),  резко  критиковал  меркантилизм,  приводя  в  качестве  поучи¬
тельного  примера  Испанию,  антиподом  которой  он  считал  представ¬
лявшуюся  ему  образцом  для  подражания  Англию.  По  его  мнению,
в  Финляндии  также  следовало  развивать  именно  производительный
сектор  экономики.  Его  требования  относительно  степени  обработки
промышленных  товаров  были  весьма  современными.
 Во  второй  половине  столетия,  особенно  после  1863  г.,  когда  на¬
чал  собираться  сейм,  активность  и  инициативность  Сената  стала
проявляться  в  том  числе  в  создании  возрастающего  количества  ко¬
митетов  и  сенатских  комиссий.  Так,  в  1876-1880  гг.  Сенат  создал
всего  36  комитетов,  из  которых  28  были  учреждены  без  предвари¬
тельного  согласования  с  императором  и  лишь  восемь  —  с  его  согла¬
сия.  Это,  как  отмечал  Т.Парккари,  было  для  Сената  одним  из  спосо¬
бов  справиться  с  возраставшим  потоком  дел.  Подписанная  импера¬
тором  большая  программа  реформ  1856  г.  дала  Сенату  много  допол¬
нительной  работы,  как,  впрочем,  и  полномочий.  После  этого  влияние
Сената  возросло  настолько,  что  он  начал  составлять  заключения  на
«ответы»,  даваемые  сеймом  императору.  На  этот  счет  не  было  ника¬
ких  указаний  ни  в  уставе  государственного  сейма  1869  г.,  ни  в  регла¬
менте  Сената.  Практика  возникла  по  предложению  генерал-губерна¬
тора  П.И.Рокасовского  в  апреле  1864  г.  В  первоначальном  варианте,
предложенном  П.И.Рокасовским,  заключение  Сената  необходимо
было  получать  в  том  случае,  если  сейм  внесет  значительные  поправ¬
ки  в  представление  правительства.  На  практике  получилось,  что  за¬
слонение  Сената  запрашивалось  почти  на  все  «ответы»  сейма.  На
Этом  основании  М.Тююниля  сделал  в  своем  исследовании  по  исто¬
рии  Сената  далеко  идущий  вывод  о  его  превращении  в  «верхнюю
палату»  органа  народного  представительства.  Это  сравнение  явно
хРомает,  поскольку  верхние  палаты  формируются  по  принципу
представительства,  что  нельзя  сказать  о  финляндском  Сенате.  В  лю¬
бом  случае,  получив  такое  право  давать  заключения,  Сенат  стал

382  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 также  его  использовать.  Как  отметил  У.Туоминен  в  своей  части  ис¬
тории  института  народного  представительства  в  Финляндии,  в  1863—
1906  гг.  во  время  работы  сейма  император  оставил  без  утверждения
всего  39  «ответов»  сейма,  и  основой  для  таких  решений  в  «достаточ¬
но  большом  количестве  случаев»  было  заключение  Сената.
 С  началом  созыва  сейма  Сенат  приобрел  также  де-факто  важную
роль  в  подготовке  законов,  хотя  де-юре  ни  в  каком  регламенте  это
не  было  прописано.  Но  чем  же  иным,  как  не  подготовкой  законов,
являлась  подготовка  представлений  правительства  сейму?  Как  толь¬
ко  Сенату  дали  такую  роль,  он,  приняв  ее,  уже  не  собирался  впос¬
ледствии  от  нее  отказываться.  Поэтому  он  отверг  в  1868  г.  предложе¬
ние  о  постоянном  комитете  по  подготовке  законопроектов  под  эги¬
дой  верховного  суда,  а  также  предложение  о  комитете  по  подготовке
административных  законодательных  актов  под  эгидой  Сената  и
предложил  учредить  вместо  них  временные  подготовительные  ко¬
митеты.  Со  временем,  однако,  Сенат  созрел  для  создания  в  1884  г.
постоянной  комиссии  по  подготовке  законопроектов.  Объяснением
может  служить,  по  всей  видимости,  то,  что  и  в  Сенате  стали  пони¬
мать,  что  без  подобной  структуры  по  подготовке  законопроектов  он
не  справится  с  возрастающими  объемами  такой  работы.
 Статус  и  значение  Сената  изменялись  также  в  зависимости  от
времени  и  обстоятельств.  Общей  тенденцией  было,  однако,  укрепле¬
ние  его  позиций  и  возрастание  его  значения.  Важным  с  точки  зрения
статуса  и  значения  Сената  было  присвоение  ему  в  1816  г.  названия
«Императорский  Финляндский  Сенат»,  поскольку  таким  образом
финляндская  административная  структура  была  приравнена  к  Пра¬
вительствующему  Сенату  России.  Изменение  названия  было  наце¬
лено  на  то,  чтобы  предотвратить  непосредственное  вступление
в  силу  указов  российского  Сената  в  Финляндии,  что  имело  место  до
этого,  несмотря  на  создание  Комиссии  финляндских  дел.  Уже  при
Р.Х.Ребиндере,  но  еще  в  большей  степени  при  его  преемнике  А.  Арм-
фельте  Сенат  получил  также  реальные  полномочия  определять,  ка¬
кие  из  указов  российского  Сената  применимы  и  к  Финляндии.  Имен¬
но  А.Армфельт  в  самом  начале  срока  своих  полномочий  добился  от
императора  указания  о  том,  что  в  тех  случаях,  когда  Сенат  считает
это  необходимым,  он  должен  делать  представление  о  вступлений
того  или  иного  указа  в  силу  в  Финляндии.
 Важным  для  Сената  было  также  упразднение  в  1826  г.  Комиссии
финляндских  дел,  которая  была  явно  вышестоящим  по  отношению
к  нему,  опекающим  и  контролирующим  органом.  Сенат,  несомнеН'
но,  эмансипировался  от  такой  опеки  и  стал  еще  более  независимы^-

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  383
 Одновременно  большая  часть  времени  председателя  Сената,  то  есть
генерал-губернатора,  стала  уходить  на  исполнение  министерских
обязанностей  в  Санкт-Петербурге.  Министр  статс-секретарь  А.  Арм-
федьт,  в  свою  очередь,  долгое  время  находился  в  тени  А.С.Менши-
кова  и  не  мог  опекать  Сенат  столь  же  активно,  как  это  делал  его
предшественник  Р.Х.Ребиндер.  Таким  образом,  центр  тяжести  в  под¬
готовке  финляндских  дел  явно  переместился  из  Санкт-Петербурга
в  Хельсинки.  Если  Комиссия  финляндских  дел  в  Санкт-Петербурге
была  «департаментом  для  подготовки  вопросов  под  руководством
министра»,  то  с  1826  г.  в  этой  роли  стал  в  возрастающей  степени
выступать  Сенат,  однако  теперь  этот  «департамент»  работал  под  ру¬
ководством  уже  не  министра,  а  генерал-губернатора.  Если  в  соот¬
ветствии  с  системой  1811  г.  в  докладной  записке  императору  сразу  за
изложением  существа  вопроса  должно  было  следовать  заключение
Комиссии,  то  в  записках  Статс-секретариата  вместо  этого  было  мне¬
ние  Сената  и  затем  заключение  генерал-губернатора.  Если  он  тако¬
вого  не  представил,  об  этом  должно  было  быть  особо  упомянуто
в  тексте  документа.  Воссозданный  в  1857  г.  Комитет  финляндских
дел  стал  рабочим  инструментом  как  министра  статс-секретаря,  так  и
Сената.  С  другой  стороны,  в  1823  г.,  незадолго  до  роспуска  Комис¬
сии  финляндских  дел,  генерал-губернатором  был  назначен  А.А.За-
кревский,  с  чего,  собственно,  и  началась  эпоха  сильных  генерал-гу¬
бернаторов  —  эпоха  «генерал-губернаторства»,  длившаяся  до  1861  г.
и  существенно  ослабившая  позиции  Сената.  В  середине  1850-х  гг.
Л.Г.фон  Гартман  высказался  на  этот  счет  достаточно  драматично,
заявив,  что  с  1824  г.  Сенат  стал  неким  «безвластным  парламентом»,
что,  однако,  было  явным  преувеличением.  Как  мы  уже  видели  в  пре¬
дыдущей  главе  про  «генерал-губернаторство»,  даже  в  это  время  Се¬
нат  играл  весьма  важную  и  ответственную  роль  именно  в  отражении
различных  попыток  русификации.  Как  отмечает  исследователь
М.Тююниля  в  своей  истории  Сената,  в  период,  когда  сейм  не  соби¬
рался,  то  есть  в  1809-1863  гг.,  Сенат  исполнял  также  функции  сейма
и>  Цитируя  М.Тююниля,  «представлял  собой  Финляндию».
 Пожалуй,  наиболее  ярким  из  всех  встречавшихся  мне  свиде¬
тельств  значимости  Сената  для  финляндского  самоуправления  явля-
^  архив  Статс-секретариата,  который  я  изучил  досконально.  Он
°Чень  убедительно  доказывает,  что  финляндские  статс-секретари,  а
с  1834  г.  министры  статс-секретари,  будучи  вовлечены  как  в  начале
Столетия,  так  и  в  его  конце  в  борьбу  с  высокопоставленными  русски-
 Чиновниками,  в  самой  значительной  степени  опирались  при  этом
^енно  на  финляндский  Сенат  и  его  прокуроров,  а  также  на  правовой

384  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 экспертный  потенциал  этих  структур.  Важнейшими  вопросами,  по
которым  потребовались  заключения  Сената,  стали  во  времена  Нико¬
лая  I  правовые  и  экономические  отношения  с  новой  метрополией  --
Россией.  Заключения  Сената  по  этим  важным  вопросам  рассматри¬
вались  впоследствии  в  таких  структурах  империи,  как  Комитет  ми¬
нистров  и  Государственный  совет.  Четко  заметный  в  это  время  рост
правосознания  Сената  все  чаще  приводил  к  конфликтам  с  министра¬
ми  империи,  особенно  министром  юстиции,  а  также  со  Священным
Синодом.  Находящемуся  в  Санкт-Петербурге  министру  статс-секре¬
тарю  Сенат  с  его  прокурорами  служил  мощной  опорой,  к  которой  он
прибегал,  когда  российские  чиновники  требовали  представить  пози¬
цию  Финляндии  по  тому  или  иному  вопросу.  Сенат,  таким  образом,
стал  также  и  для  российских  чиновников  своеобразным  центром
финского  экспертного  потенциала  в  экономике  и  праве.  В  структу¬
рах  империи  заключениям  Сената  по  вопросам  российско-финлянд¬
ских  отношений  уделялось  значительное  внимание,  особенно  если
за  ними  стояла  еще  и  поддержка  генерал-губернатора.  Часто,  как  мы
уже  убедились,  Сенат  не  ограничивался  предоставлением  запрошен¬
ного  заключения,  а  готовил  свое  обоснованное  встречное  представ¬
ление.
 Впоследствии  в  Санкт-Петербурге  сложилось  анекдотичное
представление  о  поведении  сенатора  Л.Мехелина,  который  неод¬
нократно  прямо-таки  «грозил»  русским  финляндским  Сенатом,  если
они  не  уступят  его  требованиям!  У  русских  сложилось  мнение,  что
финляндский  Сенат  является  неким  неземным  и  непобедимым  орга¬
ном.  Удивительно,  что  когда  в  конце  столетия  русские  обрушились
на  финляндское  «государство»,  они  начали  вовсе  не  с  роспуска  Се¬
ната,  который  был,  безусловно,  ключевой  структурой  этого  госу¬
дарства.  Этого  не  произошло  даже  в  «годы  угнетения»  1899-1917  гг.,
хотя  Н.И.Бобриков  и  успел  серьезно  обдумать  этот  вопрос.  Единс¬
твенным  критическим  моментом,  когда  роспуск  Сената  казался
вполне  вероятным,  был  1909  г.,  когда  никто  в  Финляндии  не  хотел
идти  в  сенаторы.  Тогда  для  спасения  Сената  прибегли  к  известной
идее  сделать  сенаторами  финских  офицеров,  долгое  время  находив¬
шихся  на  российской  службе,  в  результате  чего  возник  «адмираль¬
ский»  или  «сабельный»  Сенат.
 Статус  и  полномочия  генерал-губернаторов  как  председателей
 Сената  не  стоит  преуменьшать,  хотя  они  и  не  владели  шведским
 языком.  Это,  правда,  зависело  от  генерал-губернаторов  и  обстоя
 тельств:  у  Ф.Ф.Штейнгеля  этой  власти  было  меньше,  чем  у  А.А*За
 Ге-
 кревского,  А.С.Меншикова,  Ф.В.фон  Берга  или  Н.И.Бобрикова.

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  385
 нерал-губернатор  был  председателем  Сената  уже  по  его  регламенту,
особенно  на  совместных  заседаниях  департаментов  (пленумах),
ставших  регулярными  лишь  с  принятием  инструкции  для  генерал-
губернатора.  Хотя  генерал-губернатор  и  не  имел  «права  выносить
приговор»  по  гражданским  делам,  а  лишь  по  уголовным,  да  и  в  этом
случае  его  особое  мнение  не  препятствовало  исполнению  приговора
суда,  у  него,  несмотря  на  эти  ограничения,  были  многие  другие
средства  добиться  значительного  влияния  в  Сенате.  Из  этих  средств
наиболее  важным  было,  пожалуй,  то,  что  он  играл  решающую  роль
в  определении  того,  кого  назначали  сенаторами.  Можно  сказать,  что
каждый  из  генерал-губернаторов  Финляндии,  включая  и  тех,  кото¬
рые  упомянуты  здесь  в  качестве  слабых,  был  способен  формировать
нужный  себе  состав  Сената.  В  этом,  как  ни  в  чем  другом,  играло
решающую  роль  уже  неоднократно  упоминавшееся  «правление  фа¬
воритов».  В  сенаторы  Великого  княжества  Финляндского  не  стоило
стремиться,  не  имея  поддержки  находящегося  в  должности  генерал-
губернатора  или,  по  крайней  мере,  некоторого  его  доверия.  Кроме
того,  у  большинства  генерал-губернаторов  были  внутри  Сената  от¬
дельные  «приближенные  сенаторы»,  которые  посредством  особого
отношения  своего  покровителя  получали  дополнительное  влияние  и
при  помощи  которых  генерал-губернатору  было  просто  направлять
Сенат  в  нужном  ему  направлении.  Пожалуй,  наиболее  ярким  приме¬
ром  этого  стало  сотрудничество  Л.Г.фон  Гартмана  и  А.С.Менши-
кова.  При  нем  Сенат  управлялся  «семейством»  Л.Г.фон  Гартмана,
через  посредство  которого  А.С.Меншикову,  в  свою  очередь,  было
просто  руководить  Сенатом.
 Помимо  полномочий  по  назначению,  генерал-губернатор  имел
также  право  давать  свой  отзыв  и  делать  представление.  В  направля¬
емом  императору  представлении  (и  в  докладной  записке)  помимо
мнения  Сената  присутствовал  также  отзыв  генерал-губернатора.  Так
было  заведено  еще  во  время  первой  Комиссии  финляндских  дел,
хотя  в  выполнявших  роль  докладных  записок  протоколах  это  не  было
отражено  так  же  четко,  как  впоследствии  после  1826  г.  в  записках
статс-секретаря.  Если  генерал-губернатор  в  своем  отзыве  высказы-
Вал  иное  мнение,  чем  Сенат,  император  при  желании  всегда  мог  ут-
ВеРДИть  дело  в  том  виде,  как  его  представлял  генерал-губернатор,  и
На  практике  император  зачастую  так  и  поступал.  В  отношении  эпохи
совместного  правления  А.Армфельта  и  А.С.Меншикова  могу  заме-
Тйть>  что  А.Армфельт  практически  всегда  механически  отмечал
в  своих  докладных  записках,  что  он  придерживается  одного  мнения
генерал-губернатором  А.С.Меншиковым.  В  своих  мемуарах  он

386  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 описывал  свое  тогдашнее  положение,  отмечая,  что  был  «единствен¬
ным  просителем»  в  приемной  министра  (то  есть  А.С.Меншикова).
Хотя,  как  мы  уже  убедились,  полученное  А.А.Закревским  право
прямого  устного  доклада  и  означало,  за  исключением  начального
этапа,  лишь  право  доклада  второстепенных  дел,  таких,  как  полицей¬
ские  и  иные  вопросы,  на  самом  деле  генерал-губернаторы  доклады¬
вали  финляндские  дела  императору  также  и  письменно  и  касались
временами  весьма  серьезных  моментов.  Кроме  того,  зачастую  быва¬
ло  так,  что  тот  или  иной  вопрос  готовился  полностью  от  начала  и  до
конца  под  руководством  генерал-губернатора,  однако  докладывать
его  приходилось  статс-секретарю.  И,  как  мы  уже  видели  ранее,  гене¬
рал-губернатор  А.С.Меншиков  мог  взять  со  стола  Р.Х.Ребиндера
или  А.Армфельта  уже  готовую  докладную  записку  и  пойти  доло¬
жить  ее.  Такие  генерал-губернаторы,  как  П.И.Рокасовский,  Н.В.Ад-
лерберг  и  Ф.Л.Гейден,  часто  и  охотно  докладывали  в  Санкт-Петер¬
бурге  о  состоянии  финляндских  дел.  Н.В.  Адлерберг  при  этом  актив¬
но  сотрудничал  как  с  министром  статс-секретарем  А.Армфельтом,
так  и  с  его  помощником  Э.Шернвалем-Валленом.  В  то  время  в  Фин¬
ляндии  был  особо  сильным  «режим  личных  симпатий»  —  понятие,
возникшее  позднее  и  принадлежавшее  министру  статс-секретарю
К.Эрнроту,  явно  испытывавшему  на  этот  счет  зависть.  В  его  время
министры  империи  стали  столь  значительными  фигурами  в  фин¬
ляндских  делах,  что  обойти  их  было  невозможно.
 Зачастую  эти  сильные  генерал-губернаторы  использовали  свою
власть  в  обход  Сената  таким  образом,  что  это  противоречило  регла¬
менту.  О  действиях  А.А.Закревского  здесь  уже  говорилось.  Хотя
А.С.Меншиков  жестко  защищал  законы  Финляндии,  причем  не  толь¬
ко  от  русских  чиновников,  он  также  не  раз  был  виновен  в  обходе
Сената  вопреки  регламенту.  Примером  его  ревностного  отношения
к  законам  может  служить  то,  что  он  выговаривал  даже  А.  Армфельту,
что  никакие  расходы,  превышающие  финляндскую  смету,  не  могут
быть  произведены  без  особого  на  то  решения  императора.  Он  дваж¬
ды  делал  А.  Армфельту  замечания  относительно  общегосударствен¬
ного  законодательства,  указывая,  что  для  вступления  того  или  иного
закона  в  силу  в  Финляндии  он  должен  был  быть  отдельно  представ¬
лен  императору.
 Превыше  всего  генерал-губернатор  А.С.Меншиков  ставил,  однако,
коллегиальную  власть  Сената  в  сфере  правовых  и  финансовых  вопро¬
сов.  Он  считал  финляндский  Сенат  таким  же  блюстителем  законности,
как  и  Правительствующий  Сенат  России.  Именно  при  Николае  I  боль¬
шая  часть  исполнительных  функций  Правительствующего  Сената  была

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  387
 передана  министерствам,  тогда  как  Сенат  остался  блюстителем  закон¬
ности  в  вопросах  управления.  Данное  представление  А.С.Меншикова
0б  однотипности  этих  учреждений  нашло  отражение  во  многих  дета¬
лях,  например,  в  проекте  реформирования  Сената  1840  г.  и  в  споре  об
использовании  средств  на  попечительство  бедных  для  финансирования
облигаций  Сайменского  канала  в  1848  г.  В  первом  случае  А.С.Менти¬
ков  сделал  однозначное  заявление  о  том,  что  Сенат  является  коллегией,
задача  которой  —  следить  за  исполнительной  властью  с  тем,  чтобы  пос¬
ледняя  не  нарушала  закон.  В  последнем  случае  спор  между  Сенатом  и
А.С.Меншиковым  чуть  не  дошел  до  конфликта,  как  отмечает  К.В.Ра-
ухала  в  своем  исследовании  по  истории  Сената.
 На  предмет  того,  когда  А.С.Меншиков  действовал  в  обход  Сена¬
та,  можно  привести  целый  ряд  примеров,  однако  остановлюсь  лишь
на  некоторых  из  них.  В  1832  г.  А.С.Меншиков  освободил  одного
владельца  лесопилки  от  налогов,  которые  Сенат  назначил  тому  к  вы¬
плате.  В  1839  г.  А.С.Меншиков  вновь  изменил  решение  Сената,  ког¬
да  Судебный  департамент  приговорил  к  тюремному  заключению
ленсмана  Сакколы  Э.Стрёмберга  за  убийство,  а  суд  второй  инстан¬
ции  —  к  смертной  казни.  Убийство  произошло,  по  свидетельству
ленсмана,  в  ходе  потасовки,  возникшей  в  пожалованном  имении.
А.С.Меншиков  освободил  ленсмана  от  всякой  ответственности.
Могу,  однако,  присоединиться  к  мнению  К.В.Раухалы,  писавшего,
что  «подобные  шаги,  понижающие  авторитет  Сената,  не  были,  впро¬
чем,  обычным  делом».  Зачастую  А.С.Меншиков  запрашивал  мнение
Сената  при  подготовке  какого-нибудь  вопроса.  Так  произошло,
в  частности,  с  подготовкой  строительства  Сайменского  канала,  когда
представление  готовившего  этот  вопрос  комитета  было  направлено
напрямую  императору,  минуя  Сенат.
 Здесь  могу  в  качестве  своеобразного  обобщения  отметить,  что
в  управлении  Великим  княжеством  Финляндским  у  всех  трех  основ¬
ных  структур  —  генерал-губернатора  с  его  канцелярией,  Сената
с  его  департаментами,  а  также  министра  статс-секретаря  и  действо¬
вавшего  при  нем  Комитета  —  была  центральная  роль.  Расстановка
сил  и  распределение  полномочий  между  ними  менялись  в  зависи¬
мости  от  времени.  В  качестве  своеобразного  примера  того,  как  уп¬
равлялась  Финляндия  во  времена  фаворитизма,  характерного  для
Начала  столетия,  до  того,  как  с  1863  г.  стал  регулярно  созываться
Сеим,  могу  привести  случай  с  появлением  манифеста  1840  г.,  сделав-
Шего  Рубль  финляндской  денежной  единицей.  В  этой  связи  процити-
РУН>  самого  себя  из  «Истории  центральной  власти  Финляндии»
(с-109,  см.  также  с.  182):

388  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 «Докладная  записка  по  денежной  реформе  с  пометками  импера¬
тора  (почти  к  каждому  абзацу)  служит  наглядной  иллюстрацией
того,  как  происходило  принятие  решений  высшим  руководством  в  то
время.  Вначале  вопрос  готовится  комитетом,  или  несколькими  коми¬
тетами,  о  созыве  и  составе  которых  принимают  решение  министр
статс-секретарь  и  генерал-губернатор.  Они  также  следят  за  деятель¬
ностью  этих  комитетов  через  своих  доверенных  лиц,  если  только
сами  не  являются  председателями  этих  комитетов.  Затем  Сенат  дает
свое  заключение,  и  те  же  доверенные  лица  следят  за  рассмотрением
вопроса.  В  итоге  документы  прибывают  в  Санкт-Петербург  для  сов¬
местной  проверки  министром  статс-секретарем  и  генерал-губерна¬
тором,  в  ходе  которой  те  же  доверенные  лица  из  Хельсинки  выступа¬
ют  в  роли  экспертов.  На  заключительном  этапе  император  собствен¬
норучно  утверждает  представление,  подготовленное  министром
статс-секретарем  и  генерал-губернатором».  Если  бы  это  происходи¬
ло  в  конце  столетия,  то  дело  обстояло  бы  точно  так  же,  только  к  стоп¬
ке  документов  были  бы  добавлены  заключения  финляндского  сейма
и  соответствующих  общегосударственных  министров,  возможно,
отзыв  Комитета  финансов,  а  также  итоги  рассмотрения  вопроса
в  Государственном  совете.
 Помимо  Правительственного  совета/Сената  следует  особо  отме¬
тить,  поскольку  об  этом  часто  забывают,  такую  часть  финляндских
ростков  государственности,  как  многочисленные  центральные  уп¬
равления,  образованные  под  эгидой  Правительственного  совета.
Поскольку  в  Финляндии  по  понятным  причинам  не  могло  создавать¬
ся  и,  соответственно,  не  создавалось  коллегий  по  шведскому  образ¬
цу,  на  замену  им  были  образованы  центральные  управления,  такие,
как  таможенное  управление,  почтовое  управление  и  т.д.  Они,  одна¬
ко,  были  некими  финскими  частями  «урезанных»  шведских  колле¬
гий,  а  не  принципиально  новыми  структурами.  Важным  с  точки  зре¬
ния  зарождения  финляндской  государственности  было  также  то,  что
у  Великого  княжества  были  собственные  финансы  —  финансовая
экспедиция,  готовившая  и  составлявшая  ежегодную  смету  доходов  и
расходов  Финляндии  абсолютно  независимо  от  российского  минис¬
тра  финансов  и  общегосударственного  бюджета.  Кроме  того,  была
еще  также  камерная  экспедиция,  ведавшая  вопросами  налогообло¬
жения.  Это,  действительно,  было  отдельное  «финансовое  государс"
тво».  Понятие  «финансового  государства»  в  различной  связи  быто¬
вало  в  Финляндии  до  1860-х  гг.  Даже  когда  в  уставе  государственно¬
го  сейма  1869  г.  употребляется  (тогда  —  редко)  слово  «бХзХ»*,  т0
 *  «Государство»  или  «штат»  (швед.).

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  389
 л^енно  в  значении  «штата  расходов»  (например,  «81а181Д8коП»  —
финансовая  комиссия).
 Многие  специфические  черты  и  учреждения  финляндского  госу¬
дарства,  в  особенности  Сенат,  не  появились  неожиданно  и  ярко,  как
появилась  финляндская  марка  или  была  образована  собственная
«национальная  армия»  Финляндии,  а  развились  из  скромных  рост¬
ков,  мало-помалу,  как  дерево  или  куст,  который,  на  удивление  посто¬
ронних  наблюдателей,  на  каком-то  этапе  неожиданно  оказывается
выросшим.  На  самом  деле  они  были  частью  шведского  государс¬
твенного  механизма,  которая  осталась  на  восточной  стороне  грани¬
цы,  проведенной  в  соответствии  с  Фридрихсгамским  договором  по
реке  Торнео,  и  которая  так  и  не  была  ассимилирована  с  соответству¬
ющими  российскими  системами.
 Финляндское  гражданство
 Общей  чертой,  характерной  для  всех  описанных  ниже  мер,  или
шагов,  является  то,  что  они  по  сути  своей  не  были  какими-либо  но¬
вовведениями  или  изменениями  существующего  порядка  вещей,  за
исключением  марки  и  армии.  Они  были  элементами  сохранения
прежнего  порядка,  а  также  препятствования  попыткам  изменить
этот  порядок,  исходившим  извне.  В  этом  смысле  аргументы  финс¬
ких  участников  правовой  борьбы,  утверждавших,  что  Финляндия
являлась  государством,  поскольку  до  этого  была  частью  государс¬
тва,  а  именно  Швеции,  совершенно  справедливы.  Эти  особые  черты
Финляндии,  отличавшие  ее  от  России,  появились  именно  потому,
что  имевшиеся  в  Финляндии  структуры  и  институты  не  подверглись
изменениям  и  не  были  русифицированы.  Это  касалось  как  граж¬
данства,  так  и  таможенного  и  почтового  управлений.
 Название  этой  главы  о  гражданстве  вполне  могло  бы  звучать  сле-
-ЦУкнцим  образом:  «От  финляндских  подданных  российского  импе¬
ратора  до  граждан  финляндского  государства».  Соответствующий
пУГь>  Действительно,  был  пройден,  однако  происходило  это  медлен-
Но  и  в  несколько  этапов.  Гражданство  является  относительно  моло-
ЯЬШ  термином,  не  старше,  чем  понятие  современного  государства.
 образом,  финляндское  гражданство  могло  развиваться  лишь
°Дновременно  и  в  том  же  темпе,  что  и  отдельное  от  России  финлянд-
С1СОе  ^сударство.  До  эпохи  современного  гражданского  государства

390  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 и  экономического  либерализма  существовала  ситуация,  когда  под-
данный  (или  просто  человек)  принадлежал,  прежде  всего,  к  какому-
либо  профессиональному  сообществу,  гильдии  или  корпорации,  во-
вторых,  был  подданным  какого-нибудь  правителя  (монарха)  и  лишь
в-третьих,  жителем  какой-нибудь  области,  например  Финляндии,  и
какого-либо  губернаторства  или  края.  Как  отмечает  М.Энгман,  в  на¬
чале  XIX  века  финскому  ремесленному  рабочему  было  очень  трудно
стать  членом  российской  профессиональной  гильдии  или  корпора¬
ции.  Такая  же  ситуация  была  и  в  Великом  княжестве  Финляндском
до  роспуска  ремесленных  цехов  и  экономического  либерализма.
 Различия  в  финляндском  и  российском  гражданстве  берут  начало
еще  с  того  момента,  когда  жителям  покоренного  края  были  под¬
тверждены  их  прежние  привилегии  в  ходе  войны  1808-1809  гг.,  а
также  в  «Порвооской  грамоте».  Эти  подтверждения  не  касались
подданных  других  подвластных  императору  губернаторств.  Присяга
финляндских  подданных  императору  также  была  иной,  чем  у  жите¬
лей  других  губерний  империи.  Поэтому  вплоть  до  1850  г.  существо¬
вала  своеобразная  ситуация,  когда  иностранец  мог  получить  в  Фин¬
ляндии  «буржуазные  права»,  не  становясь  подданным  российского
императора.
 В  многонациональной  Российской  империи  было  несколько  раз¬
личных  групп  подданных.  «Финляндские  подданные»,  или  «Наши
подданные  в  Финляндии»,  как  нас  называл  император,  были  лишь
небольшой  подгруппой  среди  многих  других.  По  всей  видимости,
примерно  в  1830-х  гг.  стало  использоваться  выражение  «финлянд¬
ское  гражданство»*.  Когда  в  1833  г.  А.  С.Меншикову  дали  финлянд¬
ское  гражданство,  то  использовалось  именно  слово  «гражданин».
К.Фишер  также  стал  финляндским  «гражданином»  после  того,  как
был  назначен  помощником  министра  статс-секретаря.
 Как  показывает  описанный  ранее  пример  иностранцев,  которые
регистрировались  в  Финляндии  как  «буржуа»,  это  финляндское
«подданство»  можно  было  использовать  и  в  корыстных  целях.  Так  и
стали  делать  русские,  поскольку  выплаты,  связанные  с  гражданс¬
твом,  были  в  Финляндии  ниже,  чем  в  России.  Русские  стали  записы¬
ваться  в  «граждане»  Финляндии,  хотя  и  не  переезжали  туда  жить.
Для  пресечения  подобного  мошенничества  российские  власти  стали
требовать  и  добиваться  введения  различных  препятствий.  Финлянд¬
ские  власти,  в  свою  очередь,  принялись  эти  препятствия  устранять,
 *  МесШо^агекар  —  «гражданство»  {швед.).

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  391
 поскольку  русские  обвиняли  их  в  притеснениях  и  приравнивании
русских  в  Финляндии  к  иностранцам.
 Что  касается  прав  как  финнов,  так  и  русских  православного
вероисповедания,  то  в  Финляндии  этот  вопрос  был  решен  быстро
и  эффективно.  На  этот  счет  русские  не  жаловались  вовсе.  Как  пи¬
сал  известный  правовед  Р.  А.Вреде  в  своей  работе  о  правах  рус¬
ских  в  Финляндии1,  православная  церковь  и  относившиеся  к  ней
верующие  имели  в  Финляндии  привилегированное  положение.
Это  было  очень  разумным  шагом  со  стороны  финских  политиков,
поскольку  православие  в  России  было  очень  важным  и  весомым
фактором.  Недаром  в  известной  формуле  министра  просвещения
 С.С.Уварова  —  православие,  самодержавие,  народность  —  имен¬
но  православие  стояло  на  первом  месте.  Уже  в  начале  XIX  века
в  отношении  прав  православных  в  Финляндии  императором  было
принято  несколько  важных  решений,  в  частности  от  25.06.1810  г.
и  24.01.1824  г.,  а  также  известный  указ  1827  г.  о  доступе  право¬
славных  на  государственные  должности  в  Финляндии.  Правда,
это  касалось  лишь  православных,  получивших  финляндское
«гражданство».
 Сильное  влияние  православия,  являвшегося  государственной  ре¬
лигией,  хорошо  заметно  также  в  деятельности  и  документах  Статс-
секретариата,  поскольку  этой  инстанции  приходилось  заниматься
урегулированием  финляндско-российских  кризисов  в  вопросах
веры.  В  них  Священный  Синод  и  его  Обер-прокурор  были,  пожалуй,
более  серьезными  противниками,  чем  даже  министры.  Православие
было  священным  и  поэтому  столь  сильным.
 В  упомянутой  статье  Р.А.Вреде  пишет  об  указе  1858  г.,  касав¬
шемся  права  русских  дворян  и  представителей  других  сословий
переезжать  на  жительство  в  Финляндию.  В  контексте  другого  воп¬
роса  мне  довелось  подробно  изучить,  как  возник  этот  указ.  Все  на¬
чалось  с  того,  что  находившийся  на  пенсии  российский  поддан¬
ный,  государственный  советник  Иван  Кандорский  запросил
в  1856  г.  у  губернатора  Выборга  разрешение  переехать  на  жительс¬
тво  в  Финляндию.  Тогда-то  в  Статс-секретариате  и  обнаружили,
что  в  отношении  таких  случаев  не  имеется  никаких  указаний.  Ра-
Нее>  к°гда  русские  дворяне  и  сословные  люди  переходили  на  служ¬
бу  в  Финляндию,  таких  проблем  не  возникало.  Стали  готовить
^едписания  по  этому  вопросу.  Министр  статс-секретарь  подгото-
ВИл  базовое  представление.  Одним  из  его  доводов  было  то,  что
°ТН0Шении  Поттытти  гпптпетгтт^юттшй  чак-пн  v^яce  с^тттестт^ет

392  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 чего  генерал-губернатор  поддержал  представление  Сената,  осно¬
ванное  на  заключении  прокурора.
 У  главноуправляющего  Вторым  отделением  императорской  кан¬
целярии  —  отделением  кодификации  —  было  запрошено  заключе¬
ние.  В  нем  были  предложены  два  незначительных  изменения.  Одно
из  них  сводилось  к  устранению  пункта,  в  котором  русские  дворяне
приравнивались  к  проживающим  в  Финляндии  иностранным  дворя¬
нам.  Комитет  финляндских  дел  поддержал  это  изменение  и  предло¬
жил  еще  одно.  В  итоге  появилось  указание  о  том,  что  лица,  получив¬
шие  в  России  личное  дворянство,  а  также  представители  иных  со¬
словий  приравнивались  в  Финляндии  к  недворянским  сословиям.
Главноуправляющий  Вторым  отделением  Д.Н.Блудов  не  только  про¬
верял  проект  в  общем  плане,  но  еще  и  следил  за  тем,  чтобы  он  соот¬
ветствовал  тем  инструкциям,  которые  действовали  в  отношении  ре¬
гистрации  русских  дворян  и  сословных  людей  в  прибалтийских  гу¬
берниях.2
 В  те  же  годы  появилось  более  общее  постановление  о  записи
в  Финляндии  российских  подданных  и  проживающих  там  иност¬
ранцев.  Это  был  совместный  закон,  который  попал  как  в  финские,
так  и  российские  сборники  законов  (ПСЗ,  №32109).3  В  нем  были
перечислены  определенные  условия:  например,  для  предотвра¬
щения  махинаций  с  финляндским  гражданством  при  переезде  в
Финляндию  необходимо  было  оформлять  на  сей  счет  соответс¬
твующее  письменное  обязательство  и  вносить  в  качестве  залога
тысячу  рублей  серебром  в  финляндские  благотворительные  уч¬
реждения.  От  таких  выплат  были  освобождены  определенные  ка¬
тегории,  перечисленные  в  постановлении.  В  заключение  приво¬
дилась  уже  ставшая  стандартной  для  всех  касавшихся  переезда
предписаний  фраза  о  том,  что  на  переезд  необходимо  было  полу¬
чить  разрешение  как  финляндского  Сената,  так  и  через  Сенат  са¬
мого  императора.
 Что  касается  прав  русских  купцов,  мещан  и  крестьян  быть  при¬
писанными  в  Финляндии  к  купеческому  сословию,  ремесленникам
или  рабочим,  составлявшим  наиболее  крупные  общественные
группы,  а  также  права  быть  зарегистрированными  в  Финляндии
для  освобождающихся  с  военной  службы  солдат  и  матросов,  их  Де'
тей  и  вдов,  то  на  этот  счет  уже  в  начале  XIX  века  было  принято
несколько  предписаний.  Р.А.Вреде  также  перечисляет  их  в  своей
работе,  совершенно  обоснованно  отмечая,  что  ими  устанавлива¬
лись  весьма  обременительные  условия,  в  том  числе  высокие  плате
жи,  которые  должны  были  быть  выполнены  прежде,  чем  эти  лЮДи

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  393
 могли  стать  гражданами  Финляндии.  Эти  условия  и  платежи  стали
в  конце  столетия  объектом  особенно  громких  жалоб  со  стороны
русских,  считавших,  что  в  Финляндии  их  ставят  в  один  ряд  с  инос¬
транцами.
 Как  становится  ясно  из  описанного  выше  постановления  1858  г.,
эти  платежи  были  направлены  на  предотвращение  махинаций  с  фин¬
ляндским  гражданством,  которыми  русские  до  этого  успешно  зани¬
мались.  Таким  образом,  соответствующие  ограничения  были  введе¬
ны  именно  по  желанию  российских  властей.  Ни  финляндское  госу¬
дарство,  ни  финны  вовсе  не  стремились  устанавливать  такие  усло¬
вия,  при  которых  русские  были  бы  в  Финляндии  приравнены  к  инос¬
транцам.  Различия  в  гражданствах  Финляндии  и  России  возникли
по  большей  части  в  силу  таких  факторов  и  изменений,  которые  не  за¬
висели  от  воли  властей  двух  стран.  Под  этим  я  имею  в  виду  то,  что
не  только  в  Финляндии  и  России,  но  и  по  всей  Европе  с  середины
XIX  века  начался  процесс  трансформации  прежнего  (меркантилис¬
тического)  общества  сословий,  корпораций  и  гильдий  в  гомогенное
гражданское  общество.  Одновременно  с  этим  такими  же  темпами
стало  зарождаться  гражданство  Финляндии,  отдельное  от  гражданс¬
тва  России.  Если  бы  власти  хотели  это  предотвратить,  им  следовало
делать  это  одновременно  с  упразднением  соответствующих  корпо¬
раций  и  их  привилегий.  Но  делать  это  нужно  было  оперативно  и  при
наличии  взаимопонимания  по  обе  стороны  реки  Сестры,  что,  одна¬
ко,  было  завышенным  требованием  как  по  отношению  к  властям
того  времени,  так  и  к  государственному  аппарату  в  целом.  Так  воз¬
никло  гражданство  Финляндии,  отдельное  от  российского  гражданс¬
тва,  и,  повторю,  произошло  это  именно  в  то  же  самое  время,  когда
зарождалось  финляндское  государственное  самосознание.  Несмот¬
ря  на  то,  что  для  улучшения  положения  русских  и  расширения  их
прав  в  Финляндии  еще  до  начала  процесса  развития  гражданского
общества  был  принят  целый  ряд  установлений,  эти  меры  оказались
Недостаточными  и  не  смогли  предотвратить  последствия  великих
общественных  потрясений.
 Уже  в  начале  XIX  века  было  принято  несколько  законодательных
актов  для  улучшения  положения  русских  в  Финляндии.  В  частности,
было  упрощено  использование  рубля  в  качестве  денежной  единицы
в  Финляндии,  русские  получили  право  приобретать  в  Финляндии
^Движимость.  Обстоятельства  складывались,  однако,  таким  обра¬
зом,  что  ситуация,  когда  русские  ощущали  себя  в  Финляндии  на  по¬
ложении  иностранцев,  могла  возникнуть  на  практике.  Из  попыток
облегчить  положение  русских  упомяну  постановление  1866  г.,

394  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 предписывавшее  судам  и  органам  власти  беспрепятственно  прини¬
мать  в  работу  обращения  и  документы  на  русском  языке  от  тех  под¬
данных  Его  Императорского  Величества  в  Финляндии,  для  которых
родным  языком  был  русский.  И  это  требование  в  отношении  россий¬
ских  подданных  соблюдалось.  Как  отмечает  в  своей  статье  Р.  А.  Вреде,
русские  обладали  в  Финляндии  многими  такими  правами,  которые
гражданам  других  стран  автоматически  не  предоставлялись.  И
в  этом  плане  недовольство  русских  тем,  что  в  Финляндии  они  были
в  том  же  положении,  что  и  остальные  иностранцы,  не  имело  под
собой  оснований.
 Следует,  однако,  отметить,  что  процесс  расширения  прав  русских
в  Финляндии  замедлился  в  1870-х  и  1880-х  гг.,  когда  в  финском  об¬
ществе  стало  усиливаться  осознание  своей  особой  государственнос¬
ти.  Лишь  в  1890-х  гг.  по  инициативе  министра  статс-секретаря
 В.К.фон  Дена  началась  последовательная  и  целенаправленная  зако¬
нодательная  работа  по  расширению  прав  русских  в  Финляндии.
 В.К.фон  Ден  был  убежден,  что  именно  это  было  важнейшим  средс¬
твом  разрешения  возникшего  финляндско-российского  конфликта.
Это  и  было  в  итоге  сделано,  однако  конфликта  не  разрешило.  В  этом
плане  В.К.фон  Ден  ошибался.
 Как  следует  из  вышеупомянутой  статьи  Р.А.  Вреде,  финнам  и
Финляндии  вначале  подтвердили  их  собственные  законы  и  привиле¬
гии,  которые  были  иными,  чем  в  других  российских  губернаторс¬
твах,  и  на  их  основе  впоследствии  возникло  своеобразное  финлянд¬
ское  «подданство»  или  гражданство.  При  этом  следует  отметить,
что,  даже  несмотря  на  созданное  на  основе  особых  привилегий
гражданство,  финны  являлись  также  российскими  подданными.  Это
подданство  на  практике  имело  значение  лишь  при  сношениях  с  инос¬
транными  державами.  Пожалуй,  самой  важной  привилегией  и  также
гражданским  правом  было  то,  что  ни  одну  должность  в  Финляндии
нельзя  было  получить,  не  имея  финляндского  гражданства.  Из  этого
правила  было  сделано  лишь  несколько  исключений  в  отношении  чи¬
новников  канцелярии  генерал-губернатора  и  Статс-секретариата.
В  заключение  следует,  однако,  признать,  что  полное  уравнение
в  гражданских  правах  было  осуществлено  между  Россией  и  Фин¬
ляндией  лишь  посредством  печально  известного  закона  1912  г.  во
время  «второго  периода  угнетения».

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  395
 Таможенная  автономия
 Помимо  собственной  денежной  единицы  и  армии  одной  из  важ¬
нейших  отличительных  черт  государства  является  собственная  та¬
моженная  служба  и  собственные  тарифы.  Как  отмечал  Й.Грипенберг
в  уже  цитировавшемся  нами  письме,  русский  человек,  направляв¬
шийся  на  свою  дачу  на  Карельском  перешейке,  должен  был  смирен¬
но  предъявить  для  досмотра  «чудскому»  таможеннику  даже  свою
бутылку  вина  и  заплатить  за  нее  отдельному  от  России  финляндско¬
му  государству  пошлину.  Такая  ситуация  возникла  вовсе  не  от  стрем¬
ления  финнов  к  сепаратизму  или  их  злого  умысла,  как  утверждали
впоследствии  «пожиратели  Финляндии»,  а  стала  следствием  сущес¬
твовавших  обстоятельств  и,  в  весьма  значительной  степени,  систе¬
мы,  созданной  самими  русскими.  Впрочем,  сами  финны  также  весь¬
ма  активно  добивались  учреждения  своей  собственной  таможенной
службы  и  таможенных  пошлин.  Пожелания  о  создании  собственной
таможни  высказывались  уже  в  1808  г.  Внутрифинляндское  прави¬
тельство  принялось  создавать  таможенную  службу  сразу  же,  как
только  представилась  соответствующая  возможность.  Еще  во  время
сейма  в  Порвоо  были  высказаны  предложения  о  создании  таких
собственных  структур,  как  почтовое  управление,  медицинское  уп¬
равление,  таможенное  управление  и  главная  землемерная  контора.
Сами  по  себе  эти  предложения  не  привели  на  том  этапе  к  каким-
либо  результатам.
 Отдельное  таможенное  управление  принялись  создавать  по  ини¬
циативе  генерал-губернатора  еще  в  1809  г.4  После  того,  как  специ¬
альный  комитет  разработал  предложение  на  этот  счет,  вопрос  был
передан  на  рассмотрение  Правительственного  совета.  В  марте  1810г.
Хозяйственный  департамент  предложил,  чтобы  руководство  тамо¬
женной  службой  было  разделено  между  тремя  членами  руководяще¬
го  правления,  а  не  поручено  одному  человеку,  как  предлагал  коми¬
тет,  так  как,  по  мнению  Правительственного  совета,  это  противоре¬
чило  духу  финляндских  законов.  Предложение  совета  было  затем
ПеРедано  в  Комиссию  финляндских  дел,  но  подробнее  об  этом  будет
Рассказано  несколько  позднее.
 Получилось,  что  после  завоевания  Финляндии  в  1808-1809  гг.
На  ее  границе  возникла  огромная  брешь  в  защитной  таможенной
Стене  вокруг  России,  которую  следовало  незамедлительно  заде¬
нь,  поскольку  во  время  войны  старая  таможенная  граница  была

396  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 снята.  Это  и  было  сделано  в  1809  г.,  когда  от  Выборга  до  Кякисал-
ми*  была  проведена  таможенная  граница  для  защиты  российской
промышленности  и  экономики.  На  финляндской  стороне  действо¬
вал  уже  неоднократно  упоминавшийся  закон  преемственности:
прежние  структуры  шведского  периода  проще  всего  было  сохра¬
нить,  сделав  в  них  лишь  самые  необходимые  изменения,  продикто¬
ванные  новыми  обстоятельствами.  Когда  был  создан  Правительс¬
твенный  совет,  то  под  его  началом  в  ускоренном  темпе  принялись
создавать  различные  главные  управления.  Создание  главного  тамо¬
женного  управления  заняло  немало  времени;  до  этого  таможенные
вопросы  находились  в  ведении  губернаторов  и  соответствующей
экспедиции  Правительственного  совета.  Главное  таможенное  уп¬
равление  было  основано  18  февраля  1812г.  Происходило  это  таким
образом,  что  император  пожелал,  чтобы  положения  таможенного
манифеста  1810  г.  вступили  в  силу  также  и  в  Финляндии,  если  они
соответствовали  местным  условиям  и  реальным  интересам  края.
Последняя  оговорка  с  точки  зрения  самостоятельного  управления
Финляндии  была  чрезвычайно  важной.  Правительственный  совет
предложил  внести  в  манифест  несколько  изменений  и  направил
свой  проект  императору.  Государь  не  принял,  однако,  окончатель¬
ного  решения  по  этому  вопросу,  распорядившись  о  создании  цепи
таможенных  постов  между  Выборгом  и  Кякисалми,  о  чем  уже  упо¬
миналось  ранее,  а  также  о  том,  чтобы  этот  вопрос  проработал  со¬
зываемый  в  Санкт-Петербурге  особый  комитет  с  участием  Г.М.  Ар-
мфельта.  Таким  образом,  этот  главный  организатор  финляндской
автономии  стоял  также  у  истоков  финляндской  таможенной  авто¬
номии.  Особенно  активно  Г.М.Армфельт  поработал  посредником
между  генерал-губернатором  Финляндии  и  министром  финансов
России.  Он  сразу  же  посчитал  необходимым  поинтересоваться
мнением  Правительственного  совета  относительно  интересов  фин¬
ляндской  торговли.  Особый  комитет  и  ряд  купцов  по  приказу  Пра¬
вительственного  совета  составили  по  этому  вопросу  памятную  за¬
писку,  и,  кроме  того,  эту  тему  рассмотрел  еще  и  Хозяйственный
департамент  Правительственного  совета.  В  феврале  1812  г.  совет
направил  в  Санкт-Петербург  свое  новое  предложение,  которое
было  очень  близко  к  мнению,  высказанному  на  сей  счет  российс¬
ким  министром  финансов.  В  Комиссии  финляндских  дел  предло¬
жение  Правительственного  совета,  как  это  часто  бывало,  передела¬
ли  почти  полностью,  и  на  этой  основе  император  в  марте  1812  г.
 *  Ныне  г.  Приозерск.

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  397
 утвердил  торговый  манифест,  а  также  тарифы  импортных  и  экс¬
портных  пошлин.
 Что  касается  непосредственно  таможенного  тарифа  Финлян¬
дии,  то  он  оставался  вначале  прежним,  то  есть  тариф  шведского
периода  бы  сохранен,  хотя,  естественно,  лишь  на  временной  осно¬
ве.  Новый  тариф  для  Финляндии  стали  составлять  уже  в  1811  г.,
когда  в  России  был  обнародован  временный  тариф  на  тот  год.  При
его  применении  стремились  принять  во  внимание  особые  финские
условия.  Постепенно,  однако,  составленные  в  России  новые  тари¬
фы  стали  применяться  в  Финляндии  практически  без  изменений.
Все  чаще  оговорка  «если  это  позволят  местные  условия»  не  встав¬
лялась  в  текст  постановлений  и  инструкций.  Это  видно  из  основа¬
тельного  исследования  Л.Хармая  о  таможенной  политике  того  пе¬
риода.  Например,  созданный  в  1811  г.  в  России  торговый  комитет
считал  применение  российского  таможенного  тарифа  в  Финлян¬
дии,  как  пишет  Л.Хармая,  «совершенно  естественным  делом».  По¬
этому  первый  финский  собственный  таможенный  тариф  был  лишь
переводом  российского  тарифа.  Так  же  действовали  и  в  1816  г.
Вместе  с  тем,  уже  в  следующем  году,  когда  для  Финляндии  была
введена  отдельная  экспортная  пошлина,  особые  финляндские  ус¬
ловия  были  приняты  во  внимание  в  достаточно  полном  объеме.
Как  отмечает  Л.Хармая,  при  этом  Финляндия  была  противопостав¬
лена  «российскому  государству»,  тогда  как  ранее  она  обычно  фи¬
гурировала  как  его  край.  Начиная  с  экспортной  таможенной  пош¬
лины  1817  г.  стал  развиваться  собственный  финляндский  таможен¬
ный  тариф,  все  более  отличавшийся  от  российского.  Первый,  явно
отдельный  тариф,  был  введен  в  1819  г.  Л.Хармая  пишет  об  этом
следующим  образом:  «В  первое  время  после  присоединения  Фин¬
ляндии  к  России  мы  исходили  из  того,  что  необходимо  неукосни¬
тельно  следовать  единой  государственной  политике  в  таможенной
сфере.  Из  приведенного  выше  уже  ясно,  однако,  что  с  годами  стали
Допускаться  существенные  исключения».  Но  даже  после  этого  из
России  поступали  мощные  импульсы  по  унификации  таможенных
тарифов  с  Финляндией.  За  ними,  как  правило,  стояло  стремление
предотвратить  контрабанду  и  усилить  таможенную  границу  Рос-
сии  как  на  финляндском,  так  и  на  польском  направлениях.  Это  про¬
явилось  при  подготовке  импортной  таможенной  пошлины  в  1822  г.
На  этот  раз  финские  должностные  лица  стояли  на  страже  интере¬
се  своей  страны  значительно  эффективнее,  чем  в  1812  г.  или
в  1816  г.  Несмотря  на  это,  соответствующие  финским  интересам
исключения  были  относительно  незначительными.  В  дальнейшем

398  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 надеждам  на  собственный  таможенный  тариф  долгое  время  не  суж¬
дено  было  сбыться.  Некоторых  дополнительных  послаблений  фин¬
нам  удалось  добиться  в  1830-х  и  1840-х  гг.
 С  созданием  собственного  главного  таможенного  управления
в  1812  г.  в  Финляндии  была  основана  особая  таможенная  система.
Она  была  отдельной  от  российской  соответствующей  системы,  хотя
тарифы  еще  долгое  время  были  едиными.  Следует  отметить,  что
собственное  таможенное  ведомство  было  организовано  при  помощи
и  с  ведома  российского  министра  финансов,  хотя,  как  мы  видели,
финляндский  «министр»  Г.М.Армфельт  сыграл  в  этом  ключевую
роль.  Под  его  управлением  находились  морские  таможни,  тогда  как
таможенные  посты  на  сухопутной  границе  с  Россией  оставались  до
1841  г.  в  подчинении  министерства  финансов  России.  В  1855  г.  глав¬
ное  таможенное  управление  было  переименовано  в  таможенное  уп¬
равление.
 Из  всего  вышеизложенного  существенно,  однако,  то,  что  Вели¬
кое  княжество  Финляндское  получило  собственное,  отдельное  от
России  таможенное  ведомство  со  своей  структурой  управления.
С  учетом  того,  что  таможни  на  сухопутной  границе  с  Россией  оста¬
вались  до  1841  г.  под  контролем  министерства  финансов  России,  на
это  ведомство  оказывалось  гораздо  большее  давление,  чем  на  дру¬
гие,  с  целью  придать  его  деятельности  общегосударственный  харак¬
тер,  унифицировать  и  русифицировать  ее.
 В  1816  г.  русские  впервые  попытались  ликвидировать  таможен¬
ную  границу  между  Финляндией  и  Россией.  Это  обосновывалось
тем,  что  таможенный  тариф,  принятый  в  России  в  1812  г.,  делал  уп¬
разднение  этой  границы  возможным.  Вторым  аргументом  было  то,
что  таможенная  граница  между  Финляндией  и  Россией  изначально
задумывалась  как  временная.  В  предложении  об  упразднении  тамо¬
женной  границы  был  также  пункт  о  подчинении  финляндского  та¬
моженного  ведомства  особому  контролю  российских  чиновников.
Статс-секретарю  Р.Х.Ребиндеру  было  предписано  начать  перегово¬
ры  с  вышеупомянутыми  чиновниками  об  организации  такого  конт¬
роля.  Как  Правительственный  совет,  так  и  Комиссия  финляндских
дел  получили  возможность  высказать  свое  мнение  по  этому  вопросу.
Предполагалось,  что  до  того,  пока  не  будет  подготовлено  заключе¬
ние  Сената,  цепь  таможенных  постов  на  границе  между  Финлянди¬
ей  и  Россией  должна  оставаться  в  прежнем  виде.
 Легко  догадаться,  что  Сенат  в  своем  заключении  вовсе  не  под¬
держал  идею  подчинения  финляндского  таможенного  ведомства
российскому  контролю,  полагая  достаточным  повышение  эффеК"

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  399
 тивности  таможенного  контроля,  выделение  дополнительных
средств  для  борьбы  с  контрабандой,  равно  как  и  создание  цепи  та¬
моженных  постов  также  на  финской  стороне  границы  между  Фин¬
ляндией  и  Россией.  Это  заключение  Сената  показывает  также,  по¬
чему  русские  хотели  поставить  под  свой  контроль  финляндское
таможенное  ведомство.  Они  считали,  что  таможенная  граница
с  Финляндией  была  недостаточно  эффективной,  она  «протекала».
Вышеупомянутое  заключение  Сената  было  поддержано  министром
финансов  России  и  Комиссией  финляндских  дел,  и  это  оказалось
спасением  для  таможенного  ведомства  Финляндии.  Доклад  импе¬
ратору  был  составлен  в  духе  заключения  Сената  и  получил  высо¬
чайшее  одобрение.
 Когда  же  Сенат  должен  был  приступать  к  окончательной  орга¬
низации  цепи  таможенных  постов,  то  весной  1819  г.  он  получил
через  Р.Х.Ребиндера  информацию  о  том,  что  император  распоря¬
дился  приостановить  этот  проект  и  та  временная  таможенная
цепь,  которую  Сенат  уже  успел  создать,  должна  была  быть  ликви¬
дирована.  Кроме  того,  император  распорядился  о  внесении  сроч¬
ных  изменений  в  экспортный  таможенный  тариф  из-за  заключен¬
ного  между  Россией  и  Швецией  в  1817  г.  торгового  соглашения,
в  составлении  которого  с  финской  стороны  имели  возможность
участвовать  лишь  члены  Комиссии  финляндских  дел.  Сенат  дол¬
жен  был  представить  свой  проект  соответствующих  изменений.
Предложения  подготовили  и  направили  в  начале  1819  г.  в  Санкт-
Петербург.  27  марта  1819  г.  император  одобрил  новую  экспортную
пошлину,  которая,  однако,  не  по  всем  параметрам  совпадала
с  предложениями  Сената.
 В  1820-х  гг.  российское  правительство  вновь  захотело  распро¬
странить  российский  таможенный  тариф  на  Финляндию.  На  этом
этапе  унификация  тарифов  еще  не  означала  неизбежной  ликвида¬
ции  собственного  таможенного  ведомства  Финляндии.  Финляндия
вполне  могла  иметь  такой  же  таможенный  тариф,  как  и  Россия,  но,
несмотря  на  это,  также  собственное  таможенное  ведомство  со  сво¬
ими  постами  и  пограничной  стражей.  По  этому  вопросу  Сенат,  так-
Же  высказав  свое  мнение,  добился  того,  что  император  в  конце  кон¬
цов  согласился  на  особый  таможенный  тариф  для  Финляндии.  Для
Этого  Сенат  создал  соответствующий  комитет  и  на  основании  раз¬
работанной  им  памятной  записки  направил  представление  в  Санкт-
Петербург.  Позиция  Сената  вызвала  резкое  сопротивление  минист-
Ра  финансов,  после  чего  в  Санкт-Петербурге  составили  и  утверди-
Ли  в  1822  г.,  в  основном  на  основании  российского  тарифа,  новый

400  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 таможенный  тариф  для  Финляндии.  Сенату  пришлось  еще  раз  да.
вать  заключения  по  изменениям,  которые  русские  требовали  внести
в  финляндские  импортные  и  экспортные  пошлины.  Осенью  1824  г.
Хозяйственный  департамент  Сената  опять  внес  предложение  о  со¬
здании  цепи  таможенных  постов  вдоль  финляндско-российской  гра¬
ницы  на  финляндской  стороне,  но  и  на  этот  раз  одобрение  императо¬
ра  получено  не  было.
 Эта  противоречивость  политики  русских  в  отношении  Финлян¬
дии,  которая,  надеюсь,  стала  очевидной  из  описанного  выше,  во
многом  была  вызвана  тем,  что  у  правительства  (императора),  с  од¬
ной  стороны,  и  у  таможенных  и  финансовых  властей,  с  другой,  были
разные  цели.  Правительство  стремилось  к  единству  державы,  вклю¬
чая  таможенные  ведомства  и  таможенную  политику.  Таможенные  и
финансовые  власти,  в  свою  очередь,  пытались  всеми  способами  пре¬
дотвратить  появление  «лазеек»  в  государственной  границе  и  с  этой
целью  выстраивали  максимально  высокую  и  прочную  таможенную
стену,  в  том  числе  между  Финляндией  и  Россией.
 Когда  в  1834  г.  в  Санкт-Петербурге  был  создан  хорошо  извест¬
ный  комитет  по  подготовке  предложений  об  организации  торговых
отношений  между  Финляндией  и  Россией,  в  своей  работе  он  неиз¬
бежно  столкнулся  и  с  таможенными  вопросами.  В  соответствии  с  пред¬
ложением,  подготовленным  этим  комитетом,  российский  министр
финансов  мог  в  любое  время  направить  своих  представителей  для
контроля  над  финляндскими  должностными  лицами  при  рассмотре¬
нии  ими  случаев  таможенных  нарушений.  Таким  образом,  российс¬
кие  власти  по-прежнему  не  доверяли  способности  финнов  обеспе¬
чивать  непроницаемость  таможенной  границы  между  Российской
империей  и  Великим  княжеством.  Финляндский  Сенат,  естественно,
отверг  эти  предложения,  ссылаясь  на  то,  что  в  стране  существует
собственное,  созданное  императором  таможенное  ведомство,  а  так¬
же  собственные  основные  законы  и  привилегии,  которым  подобные
предложения  вовсе  не  соответствовали.  Вышеупомянутый  комитет
получил  также  право  разработать  для  Финляндии  таможенные  пош¬
лины,  отличные  от  российских,  что  и  было  сделано.
 В  1839  г.  был  принят  особый  пятилетний  таможенный  тариф*
в  рамках  которого  импортные  пошлины  были  снижены,  а  экспор¬
тные  —  повышены.  Известность  приобрел  также  так  называемый
тайный  таможенный  тариф  одного  из  тогдашних  руководителей
экономики  Финляндии,  тайного  советника  Л.  Г.  фон  Гартмана.
Этот  тариф  был  принят  в  1841  г.  и  предполагал  существенное
снижение  импортных  пошлин,  однако  при  этом  существенно  уве'

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  401
 личивал  таможенные  доходы  Финляндии.  Именно  в  это  время
д  Г.фон  Гартман  и  озаботился  решением  таможенного  вопроса.
Он  особо  подчеркивал,  что  введение  во  время  сезона  навигации
в  1842  г.  таможенных  послаблений  обосновывалось  тем,  что
«нам»  следовало  максимально  соответствовать  интересам  Рос¬
сии,  поскольку  только  это  позволит  сохранить  в  долгосрочной
перспективе  существовавшее  на  тот  момент  особое  положение.
А.С.Меншикову  Л.Г.фон  Гартман  объяснял,  что,  применяя  осо¬
бые  пошлины,  он  стремился  делать  это  так,  чтобы  избавить  Рос¬
сию  от  какого-либо  связанного  с  ними  ущерба.  Полученные
Л.Г.фон  Гартманом  тайные  полномочия  в  таможенных  вопросах
привели  к  целому  ряду  проблем,  которые  были,  однако,  решены
с  изданием  в  декабре  1842  г.  двух  постановлений,  одно  из  кото¬
рых  касалось  предотвращения  контрабанды  товаров  из  Финлян¬
дии  в  Россию,  а  второе  —  таможенного  контроля  на  границе  со
Швецией  и  Норвегией.  Там,  а  также  в  Выборгской  губернии  были
введены  три  должности  пограничных  ревизоров.  Как  отмечает
К.Каллейнен  в  биографии  Л.Г.фон  Гартмана  (с.  165),  «с  создани¬
ем  таможенного  ведомства  Финляндия  стала  все  в  большей  сте¬
пени  выглядеть  как  отдельная  таможенная  зона,  так  что  можно
считать,  что  ее  автономия  укреплялась  по  мере  укрепления  отде¬
льных  структур  управления».  Реформированная  Л.Г.фон  Гартма¬
ном  таможенная  система  принесла  зримые  плоды.  В  1840-х  гг.
доля  таможенных  сборов  заметно  выросла,  составив  до  40%  от
общего  объема  налоговых  поступлений.
 Этот  знаменитый  тайный  советник  вынужден  был  активно  защи¬
щать  собственные  таможенное  ведомство  и  таможенный  тариф
Финляндии,  тем  более  что  император,  вначале  дав  указание  о  ликви¬
дации  таможенной  границы  между  Россией  и  Польшей,  заявил,  что
аналогичную  операцию  следует  провести  и  в  отношении  Финлян¬
дии.  Николай  I  дважды  давал  указание  об  унификации  финляндско-
110  таможенного  тарифа  и  таможенного  ведомства  с  общегосударс¬
твенными  структурами  и  тарифами,  однако  Л.Г.фон  Гартману
в  1850  г.  удалось  при  содействии  генерал-губернатора  А.С.Менши-
к°ва  и  К.Фишера  отразить  эти  попытки  практически  так  же,  как
А.Армфельт  отразил  начатую  в  1835  г.  кодификацию  законов.  Одна¬
ко  этот  эпизод  уже  описан  выше.
 Продемонстрированный  Л.Г.фон  Гартманом  в  его  памятной
записке  талант  убеждения  помог  не  во  всем,  и  император  по-пре-
^Нему  настаивал  на  скорейшем  сближении  таможенных  тарифов
Инляндии  и  России,  к  чему  Л.Г.фон  Гартман  и  приступил

402  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 незамедлительно  уже  в  начале  следующего  года.  В  марте  1851  г.  у
него  была  возможность  обсудить  таможенные  вопросы  в  Хельсинки
с  наследником  престола  Александром.  Имевшие  место  вскоре  после
этого  в  Выборге  стычки  между  контрабандистами  и  русскими  солда¬
тами  заставили  императора  отдать  указание  о  принятии  незамедли¬
тельных  мер  по  ликвидации  таможенной  границы,  проходившей  в  не¬
посредственной  близости  от  Санкт-Петербурга.  По  этому  вопросу
вновь  было  запрошено  мнение  вице-председателя  Сената  барона
Л.  Г.фон  Гартмана  без  всякого  ведома  и  участия  остальных  членов
Сената.  До  того,  как  написать  свое  заключение,  Л.  Г.  фон  Гартман
имел  беседу  с  генерал-губернатором  А.С.Меншиковым  и  запросил
его  согласие  на  то,  чтобы  в  данной  связи  совершить  осенью  поездку
в  Санкт-Петербург.  Получив  соответствующее  разрешение,  он  от¬
правился  в  путь  в  конце  осени  1851  г.  Там  он  был  принят  императо¬
ром  и  наследником  престола,  на  которого  он,  по  его  собственному
мнению,  сумел  произвести  сильное  впечатление.  Ближайший  колле¬
га  Л.Г.фон  Гартмана  А.Армфельт  считал  эту  встречу  чрезвычайно
важной  и  отметил:  «Если  Л.Г.фон  Гартману  удастся  смягчить  пред¬
лагаемую  меру,  то  он  окажет  Отечеству  большую  услугу,  и  долгом
Финляндии  будет  поставить  ему  памятник».
 Итогом  рассмотрения  вопроса  о  таможенной  границе  стало  то,
что  по  возвращении  домой  Л.  Г.  фон  Гартман  получил  в  середине  ян¬
варя  1852  г.  задание  подготовить  подробные  предложения  по  сбли¬
жению  таможенных  тарифов  Финляндии  и  России.  В  апреле  того  же
года  был  издан  новый  таможенный  тариф,  а  в  1854  г.  пошлины  были
несколько  увеличены.  Вместе  с  тем,  от  планов  по  упразднению  та¬
моженной  границы  отказались  в  связи  с  Крымской  войной  и  сменой
государя  вплоть  до  конца  1880-х  годов.
 Поворот,  вызванный  Крымской  войной  и  сменой  монарха,  был
достаточно  резким.  Как  уже  отмечалось,  новый  император  Алек¬
сандр  II,  еще  будучи  наследником  престола,  позитивно  относился
к  таможенной  автономии  Финляндии.  Поэтому  сразу  же  вслед  за
этим  поворотом  стали  планироваться  новые  реформы  в  духе  свобо¬
домыслия  того  времени.  В  1858  г.  для  Финляндии  был  утвержден
новый,  еще  более  либеральный,  таможенный  тариф.  В  том  же  году
начали  разрабатывать  новое  соглашение  о  торговле  между  Фин¬
ляндией  и  Россией.  Главным  действующим  лицом  со  стороны  Фин¬
ляндии  был  преемник  Л.  Г.фон  Гартмана  на  посту  финансового  рУ'
ководителя  Ф.Лангеншёльд.  В  самом  начале  1859  г.  император  Ут'
вердил  новое  торговое  соглашение,  основывавшееся  на  принцип
взаимности.  Этим  соглашением  предписывалось  восстановить

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  403
 цепь  таможенных  постов  на  финской  стороне  сухопутной  границы
с  Россией.  Однако  уже  в  начале  нового  десятилетия  появились  пла¬
ны  пересмотра  таможенного  тарифа.  В  итоге  импортные  пошлины
на  ряд  товаров  были  снижены.  Одновременно  с  этим  Сенат  одоб¬
рил  принцип  постепенного  отказа  от  системы  протекционистских
пошлин.  Эту  реформу  решено  было  проводить  постепенно  и  осто¬
рожно  ввиду  недостаточной  развитости  финляндской  промышлен¬
ности.  На  этот  счет  в  1863  г.  появилось  постановление,  частично
упразднявшее  пошлины.  Одновременно  возник  вопрос  о  том,  что
сейм  должен  также  участвовать  в  разработке  таможенного  законо¬
дательства.  Эти  намерения  и  проекты  не  привели,  однако,  ни  к  ка¬
ким  результатам.
 В  конце  1860-х  гг.  началась  кардинальная  реформа  таможенно¬
го  ведомства.  Ее  разработка  была  поручена  учрежденному  в  1862  г.
особому  таможенному  комитету.  Вопрос,  однако,  продвигался
трудно  и  с  запозданием,  будучи  объединен  с  другими  готовивши¬
мися  реформами,  в  числе  которых  были  морское,  торговое  и  уго¬
ловное  уложения.  Достаточно  отметить,  что  вышеупомянутый  ко¬
митет  составил  обширный  и  подробный  план  реформирования  та¬
моженного  ведомства.  Его  свели  в  таможенный  устав,  включив  в  него
также  положения,  ранее  входившие  в  регламент  судоходства,  пред¬
писания  о  предотвращении  контрабанды  и  расследовании  тамо¬
женных  преступлений,  проект  инструкций  для  таможенного  уп¬
равления  и  личного  состава,  смету  расходов,  а  также  план  о  новой
таксе  на  побочные  доходы  для  таможен.  В  конце  1870-х  гг.  была
осуществлена  одна  важная  реформа,  ознаменовавшая  реорганиза¬
цию  в  1878  г.  таможенного  контроля  на  границе  между  Финлянди¬
ей  и  Россией:  число  служащих  сократили,  однако  их  жалование
существенно  повысили.
 Не  стоит  перечислять  в  данной  связи  все  составляющие  этой  ка¬
валькады  реформ.  Уже  сказанного  достаточно,  чтобы  дать  представ¬
ление  о  том,  насколько  серьезные  изменения  произошли  вследствие
Крымской  войны  и  смены  государя.  Если  до  тех  пор  таможенная  ав¬
тономия  Финляндии  неоднократно  была  под  угрозой,  то  после  этого
Поворота  таможенное  ведомство  было  основательно  реформирова¬
но»  а  таможенная  граница  между  Финляндией  и  Россией  укреплена.
Финны  получили  возможность  спокойно  и  без  помех  развивать  свою
таможенную  автономию,  а  благорасположенный  к  этому  император
^ез  возражений  утверждал  их  проекты.  Сложности  в  этой  сфере
Вн°вь  возникли  лишь  при  следующем  императоре  Александре  III
конце  1880-х  гг.,  но  об  этом  будет  подробнее  рассказано  ниже.

404  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 Ф  ИНСКАЯ  ПОЧТА  Ф  инляндии
 Почтовое  ведомство  играет  не  настолько  значимую,  но  весьма
заметную  роль  в  жизни  общества.  Собственные  почтовые  марки  для
стремящегося  к  созданию  своего  государства  народа,  в  том  числе
для  финнов,  являются  таким  же  символом  государства,  как  собс¬
твенный  флаг.  Поэтому  неудивительно,  что  финляндское  почтовое
ведомство  с  его  собственными  марками  стало  для  русских  объектом
внимания  и  недовольства.  В  этом  отношении  почтовые  марки  можно
сравнить  с  финскими  деньгами  —  они  тоже  раздражали  русских,
в  особенности  тех  самых  дачников  на  Карельском  перешейке,  пос¬
кольку  так  же,  как  и  рубли,  русские  почтовые  марки  не  годились  к  ис¬
пользованию  в  Финляндии.
 Почтовое  ведомство  в  большей  степени,  нежели  все  другие
структуры,  могло  быть  унаследовано  Финляндией  в  неизменном
виде  и,  по  существу,  было  унаследовано  ею  от  своей  прежней  метро¬
полии,  Швеции.  Это  ведомство  нуждалось  лишь  в  самых  незначи¬
тельных  изменениях,  особенно  с  учетом  того,  что  финляндское  об¬
щество,  как  уже  неоднократно  отмечалось,  не  было  инкорпорирова¬
но  в  Россию  в  ходе  завоевания  1808-1809  гг.  Почтовый  манифест
1890  г.  мог  бы  быть  издан  уже  в  1808  г.  или  год  спустя,  но  это  не  впи¬
сывалось  в  практику  завоеваний  тех  времен.  Тем  не  менее,  со  сме¬
ной  страны-метрополии  изменения  требовались  и  в  почтовом  ве¬
домстве,  по  крайней  мере  в  его  руководстве.
 Во  время  войны  было,  разумеется,  естественным,  что  почтовое
ведомство  зависело  от  руководства  военной  почтой.  Однако  уже
Г.М.Спренгтпортен,  будучи  генерал-губернатором,  занялся  устройс¬
твом  финляндского  почтового  ведомства.  Дело  Г.М.Спренгтпортена
продолжил  его  преемник  М.Б.Барклай-де-Толли,  совместно  с  мини¬
стром  финансов  приступивший  к  разработке  соответствующих  пла¬
нов  в  конце  1809  г.  Особому  статусу  финляндской  почты  такое  со¬
трудничество  не  предвещало  ничего  хорошего,  хотя,  впрочем,  и  не  уг¬
рожало.  Ничего  хорошего  не  сулило  и  то,  что  составление  проекта
устройства  почтового  ведомства  было  поручено  весной  1810  г.  обру¬
севшему  эмигранту  Г.Ладау,  состоявшему  служащим  в  канцелярии
генерал-губернатора.  Проект  был  готов  уже  в  том  же  году  и  9  сентяб¬
ря  1811  г.  поступил  на  рассмотрение  Правительственного  совета.
Там  его  одобрили  с  испытательным  сроком  в  один  год.  В  проекте
Г.Ладау  была  предпринята  попытка  объединить  российскую  и  швеД'
скую  системы.  В  принципе,  Правительственный  совет  высказался  за

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  405
 т0  чтобы  придерживаться  особой  системы,  принятой  во  времена
шведского  владычества,  а  не  предложений  Г.Ладау.  В  общих  чертах
финляндское  почтовое  ведомство  было  организовано  как  раз  в  соот¬
ветствии  с  этим  предложением  совета,  хотя  император  уже  успел
распорядиться  об  исполнении  проекта  Г.Ладау.  В  отношении  почто¬
вого  ведомства  был  в  меньшей  проекции  реализован  тот  же  принцип,
которого  придерживались  при  организации  всей  административной
системы  Финляндии:  вначале  дело  вроде  бы  шло  к  созданию  систе¬
мы  прибалтийско-старофинского  образца,  однако  впоследствии,
благодаря  действиям  должностных  лиц  «шведской  Финляндии»,  ре¬
ализовывалась  шведская  система.5
 В  начале  1812  г.  был  создан  особый  почтовый  директорат,  который
руководил  почтовым  ведомством  под  контролем  Правительственного
совета.  Это  уже  само  по  себе  говорило  о  создании  в  Финляндии  осо¬
бого,  отдельного  от  России  почтового  ведомства.  Почтовый  директо¬
рат  был  одной  из  подконтрольных  Правительственному  совету  струк¬
тур,  к  деятельности  которых  российские  почтовые  чиновники  не  име¬
ли  никакого  отношения.  Такое  положение  было,  однако,  временным  и
продлилось  до  1816  г.,  когда  Сенат  опубликовал  циркулярное  письмо
императора  об  организации  почтового  ведомства  на  постоянной  осно¬
ве.  Для  этого  Сенат  разработал  проекты  инструкций  для  директора,
инспекторов  и  почтмейстеров.  С  этой  целью  была  создана  специаль¬
ная  подготовительная  комиссия.  Предложения  Сената  были  одобрены
императором  в  январе  1817  г.,  в  результате  чего  в  Финляндии  было
создано  свое,  отдельное  от  России  и  соответствовавшее  традиционно¬
му  шведскому  образцу  почтовое  ведомство.
 Как  и  таможня,  финляндское  почтовое  ведомство  в  начале  XIX
века  также  становилось  время  от  времени  объектом  попыток  руси¬
фикации.  В  первый  раз  это  произошло  во  времена  генерал-губерна¬
тора  А.  А.Закревского  и  по  инициативе  директора  почтового  ведомс¬
тва  Г.Ладау.  В  1825  г.  А.А.Закревский  представил  императору  полу¬
ченное  им  от  Г.Ладау  предложение  о  реорганизации  почтового  ве¬
домства,  по  поводу  чего  император  приказал  запросить  заключение
Сената.  Сенат,  однако,  отложил  этот  вопрос  на  будущее,  как  и  все
0стальные  вопросы,  которые  А.А.Закревский  представлял  импера-
^РУ  напрямую.  Так  в  истории  осталось  хорошо  известное  и  подроб¬
но  описание  конфликта  между  А.  А.Закревским  и  Сенатом.
 ®  вышеупомянутом  предложении  Г.Ладау  требовал  возврата
сУЩествовавшему  до  1817  г.  временному  положению,  то  есть
Ярибалтийско-старофинской  системе,  за  введение  которой  он  как
Р93  и  высказывался.  А.А.Закревский  поддерживал  предложение

406  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 Г.Ладау,  но  не  во  всех  его  частях.  Этим  проектам  Г.Ладау  не  суждено
было  сбыться,  и  финляндское  почтовое  ведомство  было  сохранено
в  прежнем  виде.  В  октябре  1827  г.  для  финских  почтальонов  ввели
такую  же  униформу,  как  и  в  России.  По  предложению  генерал-гу¬
бернатора  их  не  стали  вооружать  саблями,  а  оставили  им  лишь  пис¬
толеты,  как  это  было  ранее.
 После  Г.Ладау  почтовое  ведомство  возглавил  коллежский  совет¬
ник  А.Вульфферт,  находившийся  в  хороших  отношениях  с  А.Арм-
фельтом.  Его  первым  нововведением  было  изменение  в  1838  г.  сис¬
темы  назначения  почтовых  ревизоров,  кандидатуры  которых  а  ал
предлагать  генерал-губернатору  уже  не  Сенат,  а  почт-директор.
А.Вульфферт  считал  это  нововведение  необходимым,  поскольку  Се¬
нат  мог  выдвигать  в  почтовые  ревизоры  людей,  абсолютно  не  соот¬
ветствовавших  этой  должности  с  точки  зрения  секретных  государс¬
твенных  интересов.
 В  1842-1843  гг.  в  почтовом  ведомстве  было  произведено  немало
нововведений,  касавшихся  финансовых  и  других  подобных  вопро¬
сов.  Был  введен  новый  почтовый  тариф,  обновлена  система  возна¬
граждения  почтальонов,  а  также  по  предложению  А.Вульфферта
преобразована  вся  внутренняя  структура  почтового  ведомства.  Поч¬
тово-сортировочные  центры  были  освобождены  от  обязанности  до¬
ставки  почты,  которая  была  возложена  на  почтальонов.
 Важным  шагом  стало  начатое  в  1844  г.  по  предложению  Л.  Г.  фон
Гартмана  использование  штемпельных  конвертов.  На  применяв¬
шемся  штемпеле  был,  естественно,  финляндский  герб  со  львом,  что
явно  отличало  его  от  почтовых  штемпелей  Российской  империи.
Первые  собственные  финляндские  почтовые  марки  были  введены
лишь  в  1865  г.,  и  на  них,  естественно,  также  был  изображен  герб
Финляндии  со  львом.
 После  поворота,  связанного  с  Крымской  войной,  а  также  при¬
шедшейся  на  тот  же  период  смены  государя  финляндское  почтовое
ведомство  также  получило  более  широкие  возможности  по  разви¬
тию  и  совершенствованию  своей  деятельности.  Попытки  русифика¬
ции  начались  лишь  в  конце  1880-х  годов.  Когда  в  1873-1875  гг.  про¬
исходило  обновление  почтовых  тарифов,  российский  министр  внут¬
ренних  дел  потребовал  их  унификации  с  российскими  тарифами,
однако  Сенат  воспрепятствовал  этому.  Все  финляндские  норматив¬
ные  акты  в  почтовой  сфере  были  проверены  и  кодифицированы
в  1880-х  гг.  Уездная  почта  была  вначале  реорганизована,  а  затем  пол¬
ностью  упразднена.  До  выхода  почтового  манифеста  1890  г.  успели
также  создать  почтовый  сберегательный  банк.

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  407
 Собственная  марка,  метр  и  армия
 История  рождения  финляндской  марки  является  одним  из  самых
значительных  событий  в  истории  финского  «сепаратизма».  Так,  на¬
пример,  генерал-губернатор  П.И.Рокасовский  назвал  это  событие
«сепаратизмом».  Важность  этого  проекта  в  том,  что,  хотя  большинс¬
тво  лиц,  принимавших  участие  в  его  подготовке,  вплоть  до  генерал-
губернатора  и  императора,  были  против  него,  этот  проект,  тем  не  ме¬
нее,  был  реализован.  Не  будет  большой  ошибкой  сказать,  что  А.Ар-
мфельт,  Ф.Лангеншёльд  и  Ю.В.Снельман  буквально  протащили
проект,  прибегая,  в  частности,  к  интригам,  через  отчаянно  сопротив¬
лявшуюся  имперскую  бюрократию  с  помощью  и  при  властной  под¬
держке  министров  финансов  А.М.Княжевича  и  М.Х.Рейтерна.  Без
них  из  реформы  ничего  бы  не  вышло.  Характер  вопроса  в  какой-то
степени  иллюстрирует  то,  что  противостоявший  проекту  в  Комитете
финляндских  дел  П.И.Рокасовский  почти  регулярно  обеспечивал
победу  своей  точке  зрения,  то  есть  получал  поддержку  своей  пози¬
ции  со  стороны  императора,  однако  дело,  тем  не  менее,  шло  вперед
столь  же  неудержимо,  как  поезд.6
 Денежная  реформа  включала  три  основных  этапа:  1.  Ликвида¬
ция  дефицита  разменной  монеты  за  счет  выпуска  в  обращение  сна¬
чала  медных,  а  затем  и  серебряных  монет  (марок  и  пенни);  2.  Уда¬
ление  из  Финляндии  русских  кредитных  билетов  в  рублях,  которые
Финляндский  банк  был  обязан  принимать  по  принудительному  кур¬
су,  что  было  убыточно,  и  3.  Придание  финляндской  серебряной
марке  статуса  единственной  законной  денежной  единицы  в  Фин¬
ляндии.  Первый  из  перечисленных  этапов  являлся  наиболее  легким
и  был  осуществлен  уже  в  1860-1861  гг.  Второй  же  и  третий  этапы
столкнулись  с  существенными  трудностями,  так  что  их  реализация
затянулась  до  1865  г.
 Денежная  реформа  началась,  как  и  многие  другие  преобразова-
НИя,  с  прошений,  направленных  подданными  в  адрес  официальных
лластей.  В  данном  случае  в  качестве  просителей  выступали  купцы  и
^Рожане,  хозяйственной  деятельности  которых  инфляция  русских
битных  билетов  наносила  ущерб.  Затем  Сенат  в  январе  1860  г.
НапРавил  ходатайство  об  изъятии  российских  бумажных  денег  из
оборота  в  Финляндии.  В  качестве  одного  из  аргументов  отмечалось,
Русские  кредитные  билеты  являются  слишком  крупными  для
Одного  финляндского  народа.  По  сути  эта  ситуация  была  связана  с  те-
°Рйей  об  отдельном  финляндском  государстве,  сколь  бы  странным

408  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 Первые  финляндские  марки  и
пенни  и  один  из  важнейших  их  созда¬
телей,  министр  финансов  России,
действительный  тайный  советник,
граф  и  председатель  Комитета  ми¬
нистров  Михаил  Рейтерн  (фотогра¬
фия  слева),  хотя  на  первом  этапе
министром,  утвердившим  финские
деньги,  был  А.М.Княжевич.  М.Х.Рей¬
терн  был  высокообразованным  и  ли¬
берально  настроенным  человеком.
В  начале  своей  карьеры  он  долгое
время  был  дипломатом,  являлся
другом  поэта  В.А.Жуковского,  извес¬
тного  как  учитель  Александра  II.  По
долгу  службы  он  хорошо  знал  При¬
балтику  и  ее  особое  положение
 это  ни  казалось.  Если  рассматривать  Финляндию  как  интегрирован¬
ную  часть  Российского  государства,  то  в  этом  случае  сложившаяся
ситуация  не  имела  альтернативы:  в  качестве  части  Российской  де¬
ржавы  она  должна  была  переносить  тяготы  инфляции  наравне  с  ос¬
тальной  Россией;  но  если  рассматривать  Финляндию  как  отдельное
от  России  государство,  она  имела  право  всеми  возможными  средс¬
твами  стремиться  к  отходу  от  линии  пагубного  развития,  да  и  ее  долг
в  отношении  собственных  граждан  диктовал  то  же  самое.  Одним  из
способов  как  раз  и  было  введение  собственной  денежной  единицы*
Сейчас,  в  эпоху  Европейского  валютного  союза  (ЕВС),  вероятно,

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  409
 в  стране.  В  круг  его  друзей  входил
также  канцлер  и  граф  К.  В.  Нессель¬
роде  (министр  иностранных  дел),  ко¬
торый,  как  известно,  благожелатель¬
но  относился  к  особым  правам  Фин¬
ляндии.  Вероятно,  все  это  было  так
или  иначе  связано  с  тем,  что  он  столь
энергично  занимался  введением
собственной  денежной  единицы  Фин¬
ляндии,  марки,  действуя  против  воли
как  императора,  так  и  генерал-губер¬
натора,  а  позже  также  и  переходом
Финляндии  на  золотой  стандарт.
 Когда  проекты  рисунков  пенни  и
марки  были  представлены  императо¬
ру  в  1860  и  1861  гг.,  он  сначала  заме-
тил,  что  российский  двуглавый  орел
Должен  быть  образца,  утвержденно-
Го  Для  Финляндии,  то  есть  вместо
Расположенного  на  его  груди  щита
с  гербом  Москвы  должен  быть  щит
 с  Финляндским  львом  (рисунок  на
с.4пд 	..
 ио  —  копия  из  докладной  записки
 финляндского  Статс-секретариата
№152,  1860  г.).  Остается  в  опреде¬
ленном  смысле  загадкой,  что  же  им¬
ператор  имел  в  виду,  поскольку  на
рисунках  и  так  уже  был  двуглавый
орел  с  финляндским  львом  на  груди.
Такое  геральдическое  объединение
орла  и  льва  было  введено  в  употреб¬
ление  еще  в  1809  г.  на  пуговицах
мундиров  финляндских  таможенных
чиновников  (см.  О.  Грипенберг,
«Гражданская  униформа  в  Финлян¬
дии»,  O.Gripenberg,  «Civiluniformer  i
Finland»,  с.  64),  позже  такое  же  изоб¬
ражение  появилось  на  пуговицах
мундиров  гвардейского  батальона  и
чиновников  Статс-секретариата.  Та¬
ким  образом,  это  геральдическое
объединение  орла  и  льва  можно  на¬
звать  «общегосударственным  фин¬
ляндским  гербом»,  тогда  как  сам  лев
был  лишь  «местным»  гербом  Фин¬
ляндии.

410  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 Когда  затем  в  1861  г.  императору
представили  новые  рисунки  монет  и
банкнот,  он  наложил  следующую  ре¬
золюцию:  «Щит  на  орле  с  финлянд¬
ским  гербом  сделать  большего  раз¬
мера,  как  на  пуговицах  Лейб-гвардии
Финляндского  Стрелкового  батальо¬
на».  Рисунок  из  докладной  записки
№96,  1861  г,  с.  410.
 Двуглавый  орел  как  на  оборот¬
ной  стороне  монет,  так  и  на  банкно¬
тах  (рисунок  на  с.  411)  означал,  одна¬
ко,  что  финляндская  марка  была
«лишь»  частью  российского  сереб¬
 ряного  рубля,  его  четвертой  частью.
Благодаря  этой  идее,  подчеркнутой
Ю.В.Снельманом,  министр  финан¬
сов  М.Х.Рейтерн  в  конце  концов  ут¬
вердил  марку,  собственную  денеж¬
ную  единицу  Финляндии.  Рисунки
монет  и  банкнот  имеются  в  упомяну¬
тых  докладных  записках  или  в  книге
М.М.Бородкина  «История  Финлян¬
дии.  Время  императора  Алексан¬
дра  II»,  с.  230.  Портрет  М.Х.Рейтерна
взят  из  книги  «Министерство  финан¬
сов,  1802-1902»,  с.  528-529.

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  411
 МАНК1811Лт
 Огт£е/елЩ'//'
 т/абг
 УШ/
 /г/т  /у-  21/{г/%{7//гггг/г//////гг:
 Вдмш-Огкекток
 Ваотсо-К  девон
 [Ж
 МАшазшгш
 о  //«,/(/тт^б//уЛ/Л/г
 лтлшшш
 Вахко  1)шесток
ВлхкоКл^ок
 трудно  понять  то,  как  важно  было  для  Финляндии  тогда  именно
с  точки  зрения  утверждения  ее  статуса  как  отдельного  государства
получить  собственную,  отдельную  от  российского  рубля  денежную
единицу,  марку.  Это  было  в  высшей  степени  символом  собственно-
т°>  пусть  и  несуверенного,  государства,  и  поэтому  в  дальнейшем  до¬
стижение  этой  цели  будет  рассмотрено  достаточно  подробно.
 Перед  представлением  ходатайства  Сената  императору  А.Арм-
Фельт,  однако,  проконсультировался  у  «высокопоставленных,  опыт-
пых  в  финансовых  вопросах  чиновников»  империи,  а  затем  высту-
Пил  в  поддержку  ходатайства,  усилив  его  некоторыми  собственными
диодами,  в  частности,  отметив,  что  российских  кредитных  билетов
бьщо  в  Финляндии  мало,  вряд  ли  более  чем  на  миллион  рублей.  Так
*ак  общая  масса  бумажных  денег  составляла  600  миллионов  рублей,

412  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 '  /Лои1(:1и 	<  (  л%■  I  г11  <~г
 /  м  с  ^  г  <  <  и  /  Ас  г  г  (  «л,  IV  '{у%
 ,5  ^  с  >Ь  ип  п  (  <  V  (Ас^*ип(£щ  м
СЬ'Н-1  *  *Я  t  1^с-  1л  1  Ь  Х.Я,  Ь-  ^Х  п  <  I  V-
 —■ 	■%
 ¿& 	.~£ъ>.
 т
 7*  .  1
 '  -
 Г>  С'  (Л  ,
 "Г*
 //
 с/
 С  «  (  у  и  ил.<л,  и.
 /  ')
 ^  ^ 	^  <*-  *ч  »  1-фм  'Ил-е.С'  111  (с<7.
 сЬи  1  с  с.Л  /С«^
 /£/
 Ь^4^1ГИ,/  <Г  мрл\л\.^уььи,
Н  '^^С-О  Г1'Ы}  рЛ1,^Л  '  1  у  ыЛАм.рл  ь.
ЪчЪрк'
 нл,гс  Л  а  Ь  ль  Ы,аЛ  .  м,  ыли  Л  Ь  ,5  (
 о 	/
 Г17  АЬМЛ'КЛ  1.Л 	-и  С-»*  /  I  £'  -/г^  4{<,д^
 ЧуЫЛНль  ,5  ОьЬО
 у' 	^
 рлор,м,,  1,-0  лл
 П  Ь-О-и/  Ло+лиЬЯ'И  Г<Г  СГ-/7^<7'
 К
 4  *<-/0'»  ^тт  М  1,0  11,  <,  <)лЛ,АЯЛАЛ^  «Ч,  '.
 АА/Хъ-  'А-ььл)и  и  '{ЦллА-ыЛлаАг!
 О  О
 -Г*
 Выше  приведено  начало  прото¬
кола  (18.8.1876)  заседания  Комите¬
та  финляндских  дел,  в  котором  из¬
лагаются  действия  по  переходу  на
золотой  стандарт.  Император  в  вер¬
хнем  правом  углу  наложил  резолю¬
 цию:  «Быть  по  сему,  но  с  тем,  чтобы
проект  о  введении  в  Финляндии  зо¬
лотой  монетной  единицы  был  пред
варительно  моего  утверждения  РаС
смотрен  в  Комитете  финансов»-

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  413
 т0  цх  изъятие  из  оборота  и  возвращение  в  Россию,  особенно  с  уче¬
том  того,  что  баланс  взаимной  торговли  был  для  России  положи¬
тельным,  не  сказалось  бы  на  России  негативно.7  А.Армфельт  стре¬
мился  также  протащить  проект  при  помощи  дипломатически  хитро¬
го  процессуального  предложения:  чтобы  опубликование  манифеста
не  отразилось  отрицательно  на  стоимости  российских  кредитных
билетов,  для  создания  в  Финляндии  собственной  финансовой  систе¬
мы  было  бы  достаточно,  чтобы  император  разрешил  сообщить  ком¬
петентным  финляндским  властям,  что  в  стране  наряду  с  серебряным
рублем  обращаются  только  банкноты,  гарантированные  правительс¬
твом  Финляндии,  и,  таким  образом,  российские  ассигнации  стали  бы
необязательны  к  приему.  В  России  об  этом  событии  не  было  необхо¬
димости  делать  каких-либо  сообщений,  так  как  о  поступлении  рос¬
сийских  бумажных  денег  в  Финляндию  в  России  не  сообщалось
ни  одним  законом  или  указом.  В  завершение  А.Армфельт  ссылался
на  принцип  справедливости  и  взаимности  в  отношениях  между
странами:  так  как  финляндские  банкноты  не  были  обязательны
к  приему  в  России,  отмечал  он,  то  и  российские  банкноты  не  долж¬
ны  быть  обязательны  к  приему  в  Финляндии.
 Однако  финляндская  марка  не  была  создана  с  такой  легкостью.
Несмотря  на  заверения  А.Армфельта,  император  пока  не  был  готов
уступить  и  написал  на  полях  докладной  записки:  «Проверить  в  Ко¬
митете  финляндских  дел».  В  Комитете  проект  сразу  получил  про¬
тивника  в  лице  П.И.Рокасовского,  который  был  так  называемым  не¬
посредственно  назначенным  императором  русским  членом*.  Он  со¬
ставил  почти  на  12  страницах  отдельное  возражение,  на  полях  кото¬
рого  император  сделал  собственноручные  благосклонные  пометки:
«Весьма  справедливое  замечание»  и  т.п.,  а  также  написал  на  доклад¬
ной  записке:  «Исполнить  по  мнению  генерала  П.И.Рокасовского».
Хотя  комитет  должен  был  быть  коллегиальным  органом,  тем  не  ме¬
нее  сольная  роль  фаворита  была  всегда  возможна  в  российской  сис¬
теме.  Мнение  П.И.Рокасовского,  которое  император  одобрил,  состо-
ЭДо  в  том,  что  российские  кредитные  билеты  должны  были  и  впредь
пРиниматься  в  Финляндии,  но,  соответственно,  также  и  финлянд¬
ские  должны  были  приниматься  в  России.  Если  бы  российские  бу¬
мажные  деньги  были  выведены  из  обращения  в  Финляндии,  это  мог-
л°  бы  произвести  угнетающее  впечатление,  вызвать  всеобщее  недо-
 П.И.Рокасовский  был  назначен  членом  Комитета  финляндских  дел
1857  г.;  впоследствии  в  1861-1866  гг.  являлся  генерал-губернатором
 финля]
 [ндии,  сменив  на  этом  посту  Ф.Ф.Берга.

414  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 вольство,  а  также  поколебать  доверие  к  распоряжениям  верховной
власти.
 В  своем  заключении  П.И.Рокасовский  всячески  преуменьшал
трудности  Финляндии,  которые  он  считал  лишь  временными  и
не  связанными  с  российскими  кредитными  билетами.  Меры,  пред¬
лагаемые  Сенатом  и  генерал-губернатором  (то  есть  Ф.В.фон  Бер¬
гом),  привели  бы,  по  его  мнению,  только  к  ухудшению  состояния
торгового  баланса  и  еще  более  снизили  бы  стоимость  российских
ассигнаций.  Если  правительство  разрешит  выкуп  российских  ассиг¬
наций  «в  подвластных  империи  провинциях»,  к  которым  относилась
и  Финляндия,  по  цене  ниже  официального  курса,  то  в  политическом
отношении  это  будет  означать  не  всестороннее  сближение  Финлян¬
дии  с  Россией,  а  еще  больший  отход  и  отделение  от  державы.  Таким
образом,  П.И.Рокасовский  и  здесь  использовал  уже  известный  жу¬
пел  сепаратизма.  «Как  я  понимаю,  —  продолжал  генерал,  —  Фин¬
ляндия  может  процветать  только  под  защитой  сильной  державы  и
обязана  разделять  с  ней  также  временные  финансовые  кризисы,  с  ко¬
торыми  сталкиваются  все  сильные  страны».
 Собственно  говоря,  здесь  весьма  четко  выражена  вся  суть  про¬
блемы:  прямой  обязанностью  Финляндии  как  части  российского  го¬
сударства  было  переносить  вместе  с  ним  его  трудности.  В  конце
П.И.Рокасовский  заявил  «со  всею  откровенностью»,  что  нет  причи¬
ны  сожалеть  о  том,  что  деликатный  проект  Сената  держался  в  тайне,
проект,  который  возник  на  основе  пожеланий  некоторых  коммерсан¬
тов.  «Весьма  справедливое  замечание»,  написал  император  на  полях
записки.8
 Император  утвердил  протокол  заседания  Комитета  финляндских
дел  в  соответствии  с  мнением  П.И.Рокасовского.  Ни  в  докладе
П.И.Рокасовского,  ни  тем  более  в  протоколе  заседания  Комитета  о
марках  и  пенни  не  говорилось  ни  слова.  Идею  об  их  чеканке  выска¬
зал  А.Армфельт  —  а  не  Ю.В.Снельман  —  и  изложил  ее  в  своем  со¬
проводительном  письме  генерал-губернатору  и  Сенату  8  февраля
1860  г.  Получив  указание,  Сенат  проделал  свою  работу  и  составил  о
марках  и  пенни,  в  том  числе  о  банкнотах,  два  доклада.  Начальник
финансовой  экспедиции  Сената  Ф.Лангеншёльд  отослал  их  в  пере¬
воде  на  русский  язык  министру  финансов  А.М.Княжевичу.  Тот  нало¬
жил  на  доклад  положительную  резолюцию.  Когда  П.И.Рокасовский
стал  упрекать  министра  за  это,  тот  в  свою  защиту  сказал,  что  являет¬
ся  лишь  «калифом  на  час».  Однако  раз  уж  министр  финансов  одоб¬
рил  собственную  денежную  единицу  Финляндии,  марку,  то  и  импе¬
ратор  не  имел  ничего  против  этого.  А.Армфельта  нельзя  обвинять,

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  415
 как  это  сделал  М.М.Бородкин,  в  умышленном  искажении  смысла
императорского  решения,  но  лишь  в  выработке  упомянутой  идеи  и
передаче  ее  Сенату.
 Хотя  российскому  члену  Комитета  финляндских  дел  П.И.Рока-
совскому  удалось  остановить  на  том  этапе  денежную  реформу,  это,
однако,  не  создало  препятствий  для  разработки  финских  денег,  раз
уж  А.Армфельт  успел  выдвинуть  эту  идею.  В  марте  1860  г.  в  Коми¬
тете  финляндских  дел  рассматривался  вопрос  о  нехватке  разменной
монеты.  В  протокол  вложена  длинная  докладная  записка  А.Арм-
фельта  от  26  марта.  В  ней  А.Армфельт  сообщал,  что  при  предыду¬
щем  докладе  получил  от  императора  указание  составить  проект  ма¬
нифеста,  которым  провозглашалось  бы  создание  для  Финляндии
собственных  денег,  а  именно  монет  в  20,  5  и  1  пенни,  а  также  банк¬
нот  в  5  и  1  марку.  А.Армфельт  отмечал,  что  по  получении  указания
провел  работу,  и  императору  были  представлены  рисунки  денег,  а
манифест  был  опубликован  уже  4  апреля  того  же  года.  Перед  этим,
однако,  проект  должен  был  получить  одобрение  министра  финан¬
сов.  Комитет  финляндских  дел  дополнил  доклад  упоминанием  о
банкноте  в  3  марки.  В  разработке  монет  принял  активное  участие
сам  император,  который  своим  распоряжением  определил,  что  рос¬
сийский  герб  на  них  должен  был  быть  «по  утвержденному  для  Фин¬
ляндии  образцу»,  то  есть  на  гербовом  щите  на  груди  двуглавого  орла
вместо  герба  Москвы  должен  был  быть  финляндский  лев.  А  на  вто¬
ром  этапе  рассмотрения  проекта  монет  в  следующем  году  Его  Вели¬
чество  озаботился  тем,  чтобы  щит  с  финляндским  гербом,  располо¬
женный  на  российском  гербе,  был  сделан  большего  размера.
 Император  принял  решение  восполнить  дефицит  разменной  мо¬
неты  в  Финляндии  путем  передачи  Финляндскому  банку  50  тысяч
рублей  из  российских  финансовых  средств  в  обмен  на  российские
кредитные  билеты,  а  также  разрешил  Финляндскому  банку  чеканить
Медные  разменные  монеты.
 В  мае  1860  г.  Сенат  внес  предложение  начать  чеканку  серебряной
монеты  для  Финляндии.  Генерал-губернатор  Ф.В.фон  Берг  подде¬
ржал  предложение.  В  Комитете  финляндских  дел  П.И.Рокасовский
°казал  энергичное  противодействие.  В  своем  пространном  заключе-
Иии  он  требовал  придать  финляндским  серебряным  монетам  вид,
более  схожий  с  имперскими  монетами,  так  как  денежная  система
Финляндии  должна  и  в  будущем  быть  тесно  связана  с  денежной  сис-
Темой  империи.  П.И.Рокасовскому  явно  пришлось  уступить  в  том
пРинципиальном  вопросе,  что  Финляндия  должна  иметь  собствен-
11У10  денежную  единицу,  марку.  Однако  затем  он  продолжил:  «С  вве¬

416  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 дением  ныне  в  виде  опыта  монетной  единицы  в  !Л  рубля  следует,  как
кажется,  устранить  всякий  повод  думать  о  большем  отделении  Фин¬
ляндии  от  России  в  финансовом  отношении».  Замечу  для  читателя,
что  уже  в  этом  заключении  П.И.Рокасовского  представлена  та  идея
«колумбова  яйца»,  которую  обычно  относили  на  счет  Ю.В.Снель-
мана,  правда  только  с  1864  г.,  что  марка  должна  была  быть  лишь  не¬
коей  денежной  единицей,  подчиненной  рублю,  его  Ул  частью.  Вероят¬
но,  ее  стали  приписывать  Ю.В.Снельману  потому,  что  он  сам  расска¬
зал,  будто  бы  придумал  ее.  В  конце  своего  заключения  П.И.Рокасов-
ский  приводил  перечень  тех  моментов,  по  которым  предложение  Се¬
ната  было  «сепаратистским».  Хотя  А.Армфельт  и  сообщал,  что  ми¬
нистр  финансов  империи  А.М.Княжевич  одобрил  предложение  Се¬
ната  и  просил  императора  утвердить  его,  обращения  министра  статс-
секретаря  оказалось  недостаточно,  и  комитет  вновь  принял  решение,
соответствовавшее  мнению  его  российского  члена  —  П.И.Рокасовс¬
кого.  Тем  не  менее,  медные  и  серебряные  монеты,  марки  и  пенни,  а
также  банкноты  содержались  теперь  и  в  докладе  П.И.Рокасовского,  и
так  Финляндия  получила,  в  конце  концов,  собственную  денежную
единицу.  Основным  аргументом  было  устранение  дефицита  размен¬
ной  монеты.  Получить  одобрение  императора  помогло  то,  что  речь
шла  не  более  чем  об  эксперименте  и  марка  должна  была  стать  лишь
одной  четвертой  частью  рубля.  Наряду  с  маркой  платежным  средс¬
твом  в  Финляндии  остались  рубли,  в  том  числе  кредитные  билеты.
 В  начале  1861  г.  Сенат  представил  министру  статс-секретарю,  а
тот,  в  свою  очередь,  Комитету  финляндских  дел  предложения  и  ри¬
сунки  как  банкнот  достоинством  в  20  и  40  марок,  так  и  серебряных
и  медных  монет,  в  частности,  монет  достоинством  в  2  и  1  марку,  75,
50  и  25  пенни.  В  отношении  этих  рисунков  император  повелел  уве¬
личить  размеры  финляндского  герба,  наложенного  в  виде  щита  со
львом  на  двуглавого  орла.  В  начале  1862  г.  император  дал  согласие
на  учреждение  в  Финляндии  монетного  двора,  который  был  открыт
в  1864  г.
 Когда  после  назначения  П.И.Рокасовского  генерал-губернатором
в  Хельсинки  к  нему  поступили  материалы  денежной  реформы,  речь
шла  о  ее  втором  и  более  сложном  этапе,  то  есть  об  изъятии  российс¬
ких  кредитных  билетов  из  обращения  в  Финляндии.  Из  Хельсинки
П.И.Рокасовскому  было,  однако,  гораздо  труднее  следить  за  соблю¬
дением  российских  интересов,  чем  из  Санкт-Петербурга,  особенно
когда  в  Комитете  финансов  империи  —  неофициальном,  но  очень
влиятельном  органе  —  Финляндию  представляли  Фабиан  Ланген-
шёльд  и,  по  особому  приглашению  императора  (а  практически

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  417
 д.Армфельта),  барон  Э.Шернваль-Валлен.  Ф.Лангеншёльда  сменил
в  Санкт-Петербурге  новый  руководитель  финансов  Ю.В.Снельман.
Уже  перечисления  этих  имен  вместе  с  министром  финансов  М.Х.Рей-
терном  было  бы  достаточно,  чтобы  убедить  читателя  в  том,  что  и
второй  этап  реформы  был  проведен  в  соответствии  с  пожеланиями
финляндцев.  А.Армфельт  в  качестве  министра  статс-секретаря  под¬
держивал  отношения  со  своим  коллегой  М.Х.Рейтерном.  Он,  в  част¬
ности,  представлял  запрашивавшиеся  последним  дополнительные
разъяснения.  Кроме  того,  он  отклонил  просьбу  министра  финансов
отказаться  от  проведения  реформы  на  том  основании,  что  прави¬
тельство  России  уже  приступило  к  мероприятиям  по  стабилизации
стоимости  денег.  На  это  А.Армфельт  коротко  ответил,  что  финлянд¬
ский  Сенат  уже  принял  это  во  внимание.  В  то  же  время,  А.Армфельт,
несмотря  на  многократные  запросы,  так  и  не  получил  заключения
министра  финансов  по  реформе.  Ему  была  направлена  секретным
письмом  лишь  копия  протокола  заседания  Комитета  финансов  от  24
июля  1862  г.  Из  нее  следовало,  что  комитет  при  поддержке  М.Х.Рей-
терна  дал  Сенату  Финляндии  разрешение  на  проведение  подготови¬
тельных  мероприятий  по  введению  собственной  денежной  единицы.
Но  и  это  разрешение  далось  нелегко.  Как  сообщил  Э.Шернваль-Вал¬
лен,  член  комитета  Константин  Чевкин  выступил  против  проекта,
утверждая,  что  если  дать  соответствующее  разрешение  Финляндии,
то  и  Польша  захочет  того  же.
 Следующий  раз  А.Армфельт,  Э.Шернваль-Валлен  и  Ю.В.Снель¬
ман  предприняли  попытку  решить  судьбу  реформы  в  1863  г.  в  Хямеен-
линне  во  время  визита  государя,  но,  как  поведал  Ю.В.Снельман,
Дело  зависло  на  так  называемом  общегосударственном  крючке,  то
есть  император  пожелал  услышать  еще  мнение  своего  министра  фи¬
нансов.  О  том,  что  дело  откладывается,  император  сообщил
Ю.В.Снельману  весьма  любезно  и  принеся  извинения.  Из  этого  им¬
ператорского  сообщения  Ю.В.Снельман  сделал  мудрый  вывод,
впоследствии  записанный  им  и  заключавшийся  в  том,  что  российс¬
кий  император  не  принимает  ни  одного  решения  по  финляндским
Делам,  которые  затрагивают  также  Россию,  не  выслушав  прежде
своих  российских  советников.
 Позже,  в  соответствии  с  принципиальной  позицией  императора
и  его  распоряжением,  Ю.В.Снельман  и  А.Армфельт  вели  в  августе
1863  г.  переговоры  с  М.Х.Рейтерном  на  его  даче.  Погода  была  сырая
и  колодная,  и  министр  чувствовал  себя  неважно.  Ю.В.Снельман
ПоДробно  и  живо  описал  эти  переговоры  в  своем  рассказе  «Приход
в  Сенат»  (Собрание  сочинений,  том  X).  Несмотря  на  плохое  само¬

418  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 чувствие,  а  может  быть  именно  из-за  него,  министр  дал  реформе  зе¬
леный  свет,  но  выставил  одно  условие:  ее  нельзя  было  осуществлять
до  того,  как  он  обеспечит  в  России  равенство  стоимости  серебра  и
кредитных  билетов.
 Однако  когда  Ю.В.Снельман  прибыл  в  Санкт-Петербург  в  дека¬
бре  1864  г.,  он  обнаружил,  что  в  российских  финансовых  кругах
дело  приобрело  «привкус  сепаратизма».  По  словам  Ю.В.Снельмана,
П.И.Рокасовский  выступил  против  реформы,  что  он,  впрочем,  делал
с  самого  начала.  Еще  летом  1865  г.  П.И.Рокасовский  пытался  отло¬
жить  проведение  реформы,  доложив  императору,  что,  так  как  Фин¬
ляндии  угрожал  неурожай  из-за  плохих  погодных  условий  осени
1864  г.  и  весны  1865  г.,  то  проведение  реформы  может  вызвать  боль¬
шие  затруднения  и  убытки  как  частным  лицам,  так  и  всему  обще¬
ству.  Император  прислушался  к  этому  и  распорядился  отложить  осу¬
ществление  реформы  до  получения  сведений  об  урожае.  Однако  еще
в  январе  1865  г.  император  довел  до  сведения  Сената,  что  законным
платежным  средством  в  Финляндии  по-прежнему  остается  общеим¬
перская  денежная  единица,  то  есть  металлический  рубль  и  его  части,
но  для  Финляндии  в  качестве  денежных  единиц  определены  марки  и
пенни,  причем  марка  составляет  1А  рубля  и  является,  таким  образом,
частью  общегосударственной  денежной  единицы.  Эта  формулиров¬
ка,  данная  императором,  показывает,  что,  несмотря  на  существова¬
ние  банкнот  и  монет  в  марках,  он  по-прежнему  считал  металличес¬
кий  рубль  основным  законным  платежным  средством  в  Финляндии.
 Хотя  выше  уже  было  отмечено,  что  идея  о  том,  чтобы  марка  со¬
ставляла  лишь  Ул  часть  рубля  и  являлась  подчиненной  по  отноше¬
нию  к  нему  единицей,  была  изложена  еще  в  докладе  П.И.Рокасовко-
го  в  1860  г.,  именно  этот  аргумент  «колумбова  яйца»  на  заключи¬
тельном  этапе  реформы  сломил  сопротивление  как  императора,  так
и  Комитета  финансов.  В  этом,  собственно  говоря,  не  было  ничего
нового.  Новым  было  то,  что  в  Финляндии  начали  чеканить  марки  и
пенни,  а  также  печатать  банкноты  различного  достоинства  в  марках,
а  также  то,  что  подлежавшие  выкупу  по  принудительному  курсу
российские  кредитные  билеты  были  изъяты  из  обращения  в  Фин¬
ляндии.  На  этом  завершающем  этапе  реформы  П.И.Рокасовский
еще  следил  за  обеспечением  интересов  России,  но  на  практике  это
означало  лишь  необходимость  компенсировать  каким-либо  образом
находившимся  в  Финляндии  российским  войскам  убытки  от  денеж¬
ной  реформы.  Однако  на  этом  частном  случае  не  стоит  долго  задер'
живаться,  хотя  он  и  принес  как  А.Армфельту,  так  и  Комитету  ФйН-
ляндских  дел  много  проблем  и  хлопот.

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  419
 В  некоторой  степени  забавным  последствием  реформы  было  то,
что  когда  банкноты  в  марках  начали  распространяться  в  России,  то
стали  поступать  жалобы,  что  двуглавый  орел  на  них  почти  не  виден.
Сенат  сослался  на  плохое  качество  бумаги,  но  отказался  изъять  из
обращения  уже  выпущенные  банкноты.  Было,  однако,  обещано  ис¬
править  изображение  герба  на  новых  банкнотах.  Жалобы  побудили
императора  потребовать  представить  ему  вновь  все  виды  банкнот
в  финляндских  марках.  Это,  естественно,  было  сделано.
 Так  Финляндия  после  сложных  и  даже  удивительных  событий
получила  собственную  денежную  единицу,  марку,  и,  что  особенно
важно,  инфляционные  кредитные  билеты  в  рублях  были  убраны  из
Финляндии.  Одна  серьезная  проблема  еще  оставалась,  так  как  марка
была  привязана  к  серебряному  рублю.  Соответственно,  когда  стои¬
мость  серебра  на  мировом  рынке  понижалась,  это  предопределяло
инфляционную  динамику  также  и  финской  марки.  По  этой  причине
многие  европейские  страны  перешли  на  золотой  стандарт.  Финлянд¬
скую  марку  следовало  также  перевести  на  золотой  стандарт,  чтобы
избавиться  от  «серебряной»  инфляции.  Но  как  заставить  финансо¬
вые  круги  государства  согласиться  на  это?  В  этом  и  состояла  следу¬
ющая  большая  проблема.
 Уже  в  своем  докладе  сейму  в  1872  г.  представители  Финляндско¬
го  банка  предложили  перейти  на  золотой  стандарт,  после  чего  в  Фин¬
ляндии  развернулась  дискуссия  на  эту  тему.  Однако  добиться  этого
преобразования  казалось  почти  невозможным.  Для  достижения  цели
попытались  использовать,  в  частности,  визит  императора  в  Финлян¬
дию  в  1878  г.  В  этой  ситуации  начальник  финансовой  экспедиции
Сената  К.Х.Моландер  получил  возможность  сказать  об  этом  деле
несколько  слов  непосредственно  государю  во  время  представления
ему  членов  Сената.  Император  благосклонно  выразил  надежду,  что
из  сложившейся  ситуации  будет  найден  выход.  Бывший  в  то  время
генерал-губернатором  Н.В.Адлерберг  представил  по  данному  воп¬
росу  записку,  в  которой  сделал  акцент  на  сложности  положения.
Вскоре  уполномоченные  Финляндского  банка  сделали  по  этому  воп¬
росу  конкретное  предложение  Сенату.  Однако  без  высочайшего,  то
есть  императорского,  разрешения  Сенат  не  мог  дать  этому  делу  ход.
Поэтому  Э.Шернваль-Валлен  осторожно  попробовал,  «не  тонок  ли
ЛеД»,  и  вынужден  был  констатировать,  что  он  пока  еще  весьма  слаб.
Император  сообщил,  что  переход  на  золотой  стандарт  стал  бы  воз-
м°Жен  в  Финляндии  только  после  того,  как  это  было  бы  осуществле-
Но  в  России.  Об  этом  ответе  императора  исполняющий  обязанности
Министра  статс-секретаря  сообщил  частным  письмом  исполняюще¬

420  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 му  обязанности  генерал-губернатора  Б.Э.Индрениусу,  который  пе¬
редал  информацию  далее  вице-председателю  Сената  Ю.М.Норденс-
таму  и  Сенату.  При  рассмотрении  предложения  уполномоченных
Финляндского  банка  в  Сенате  были  вынуждены  констатировать,  что
вопрос  на  некоторое  время  должен  быть  поставлен  в  зависимость  от
развития  соответствующих  дел  в  России.  Б.Э.Индрениус  сообщил
об  этом  в  Санкт-Петербург  министру  статс-секретарю  и  добавил
собственное  замечание  о  том,  что  никакого  большого  несчастья  пока
не  произошло,  так  как  этот  вопрос  поддержали  только  некоторые
газеты  и  спекулянты.  Дело,  таким  образом,  сошло  с  рельсов,  и  вер¬
нуть  его  обратно  для  тех,  кто  своими  ушами  слышал  отрицательное
решение  императора,  то  есть  в  первую  очередь  для  министра  статс-
секретаря  Э.Шернваля-Валлена,  было  непросто.  Однако  это  дело,
также,  как  некоторые  другие  ранее,  как  К.Пальмрот  отметил  для  па¬
мяти,  показало,  насколько  «важным  было,  что  докладчиком  госуда¬
рю  был  человек,  который  не  уклоняется  от  докладов  даже  сложных
вопросов».  Человеком,  которого  имел  в  виду  К.Пальмрот,  был
Э.Шернваль-Валлен.9  Тем  не  менее,  на  сей  раз  этот  докладчик  труд¬
ных  вопросов  счел  свою  задачу  чрезмерно  сложной,  потому  что,  как
поведал  его  помощник  К.Пальмрот,  только  после  «жестких  дебатов»
согласился  взять  дело  для  доклада  императору.  Тактика  была  извес¬
тна  по  многим  другим  контактам.  Государю  было  доложено  только
то,  что  финляндский  Сенат  мог  бы  приступить  к  подготовительным
мероприятиям  по  выяснению  ситуации  в  сфере  денежного  обраще¬
ния  и  по  устранению  существующих  проблем  и  трудностей.  О  пере¬
ходе  на  золотой  стандарт  в  этом  докладе  не  говорилось  ни  слова.
 Император  дал  разрешение  на  проведение  подготовительных  ме¬
роприятий,  и  Сенат  учредил  комитет,  который  на  основе  ранее  доло¬
женного  документа  сделал  предварительный  секретный  доклад  1
августа  1876  г.  После  этого  министр  статс-секретарь  Э.Шернваль-
Валлен  вступил  в  тайную  переписку  с  министром  финансов
М.Х.Рейтерном.  В  итоге  министр  сообщил,  что  не  возражает  против
представления  вопроса  финляндскому  сейму,  однако  вначале  он
должен  быть  рассмотрен  в  имперском  Комитете  финансов.  Таким
образом,  в  отличие  от  ситуации  с  созданием  марки,  сейм  получал
возможность  принять  участие  в  акции  по  переходу  на  золотой  стан¬
дарт.  На  протоколе  Комитета  финляндских  дел  от  13  сентября  1876  г.
государь  в  собственноручной  резолюции  подчеркнул  необходимость
рассмотрения  этого  вопроса  в  Комитете  финансов,  но  на  полях  Д0'
клада  о  переходе  на  золотой  стандарт  написал  «Быть  по  сему»1

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  421
 Что  в  этом  вопросе  изменило  мнение  Его  Величества  Императо¬
ра,  который  сначала  непреклонно  считал,  что  Финляндия  не  может
перейти  на  золотой  стандарт  раньше  России?  Роль  Э.Шернваля-Вал-
лена  не  стоит  недооценивать,  но  в  одиночку  он  не  справился  бы.
Мнение  императора  удалось  изменить  при  помощи  искусно  приме¬
ненной  тактики  малых  шагов.  Бесспорно,  решающим  оказался  поло¬
жительный  отзыв,  данный  министром  финансов  М.Х.Рейтерном.
Он  тоже  изменил  свое  мнение  не  без  оговорок,  будучи  в  полной  мере
убежден,  что  металлический  рубль  и  после  реформы  должен  иметь
хождение  в  Финляндии.  Ключевое  значение  имело  рассмотрение
дела  в  упомянутом  выше  неофициальном,  но  очень  влиятельном  Ко¬
митете  финансов.  М.Х.Рейтерн  попросил,  чтобы  в  заседании  коми¬
тета  принял  участие  или  Э.Шернваль-Валлен,  или  его  помощник.
Когда  Э.Шернваль-Валлен  предложил  кандидатуру  своего  помощ¬
ника  К.Пальмрота,  М.Х.Рейтерн  пригласил  на  заседание  комитета
как  его,  так  и  тогдашнего  начальника  финансовой  экспедиции  Сена¬
та  К.Моландера.  Заседание  состоялось  в  Санкт-Петербурге  в  Мра¬
морном  дворце  28  марта  1877  г.  Хотя  затем  в  действительности  рас¬
смотрение  дела  прошло  в  комитете  на  одном  дыхании,  финляндскую
делегацию  долгое  время  держали  в  напряжении.  Членов  делегации
пригласили  в  комитет  уже  к  часу  дня,  но  им  пришлось  ожидать  в  хо¬
лодном  салоне  до  четырех  часов,  прежде  чем  их  пригласили  войти.
Кроме  того,  хотя  в  состав  комитета  и  входил  министр  М.Х.Рейтерн,
о  позиции  других  членов  они  ничего  не  знали.  То,  что  председателем
был  великий  князь  Константин  Николаевич,  а  членами  многие  из¬
вестные  имперские  эксперты  по  финансовым  вопросам,  не  обещало
финнам  положительного  решения.  Однако  единственным  настоя¬
щим  противником  оказался  государственный  контролер  Самуэль
Грейг,  который  стал  министром  финансов  после  М.Х.Рейтерна.  Он
противостоял  переводу  финской  марки  на  золотой  стандарт  по  поли¬
тическим  соображениям  и  задал  вопрос,  есть  ли  в  мире  хоть  одна
«подчиненная  государству  территория»,  которая  имела  бы  собствен-
ИУ10  денежную  единицу.  На  это  министр  М.Х.Рейтерн  ответил,  что
такая  территория  есть  —  это  Финляндия,  которая  имела  собствен-
Ные  деньги  с  1865  г.  С.  Грейг  удовлетворился  этим  ответом,  а  другие
°тветили  молчанием  на  замечание  председателя:  «Похоже,  что  с  этим
м°Жно  согласиться».11
 Когда  императору  Александру  II  намекнули  о  негативных  пос-
ЛеДствиях  ввода  самостоятельной  финляндской  денежной  единицы
т°пки  зрения  России,  говорят,  что  он  ответил:  «Мое  согласие  было
л°лучено  с  помощью  обмана».  Под  этим  «обманом»  император,  ве¬

422  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 роятно,  подразумевал  то,  что  марка  была  представлена  ему  в  качест¬
ве  только  некоторой  подчиненной  части  рубля,  его  четверти.  Это
заявление  государя  российские  мастера  пера,  особенно  Ф.П.Еленев
и  П.И.Мессарош,  позже  многократно  цитировали  в  качестве  приме¬
ра  того,  как  финляндские  советники  «обманывали»  своих  императо¬
ров.
 Так  Финляндия  получила  не  только  формально,  но  и  действи¬
тельно  независимую  от  российского  рубля  и  его  стоимости  собс¬
твенную  денежную  единицу.
 Хотя  переход  на  метрическую  систему  мер  и  весов,  собственно
говоря,  не  был  мероприятием,  как-то  особенно  укреплявшим  фин¬
ляндскую  государственность,  следует  провести  его  краткий  обзор,
так  как  он  наглядно  освещает  так  называемые  общегосударственные
принципы  императора  Александра  II.  Как  отмечалось  выше,  его  по¬
метки  на  полях  докладов  явно  свидетельствуют,  что  он  стремился
в  максимально  возможной  степени  применять  в  отношении  Финлян¬
дии  те  же  принципы  и  системы,  которые  действовали  в  других  так
называемых  привилегированных  провинциях  империи.  Хорошим
примером  является  переход  Финляндии  на  метрическую  систему.
В  начале  1864  г.  Сенат  внес  предложение  по  данному  вопросу.  Ког¬
да  же  министр  статс-секретарь  доложил  его  государю,  и  речь  шла
лишь  о  подготовительных  мерах  по  переходу  на  новую  систему  —
профессор  Л.Линделёф  должен  был  отправиться  в  Париж,  чтобы
ознакомиться  с  этой  системой,  —  то  император  наложил  на  доклад
резолюцию:  «Я  решительно  на  все  это  не  согласен.  Меры  и  весы
должны  оставаться  одинаковые  во  всей  империи».  Докладчик  попал
в  щекотливое  положение,  так  как  поддержал  предложение  Сената.
Генерал-губернатор  не  выразил  своего  мнения  по  данному  вопросу.
Возникшую  проблему  вынужден  был  разбирать  летом  1864  г.  во  вре¬
мя  отпуска  министра  статс-секретаря  А.Армфельта  его  помощник
Э.Шернваль-Валлен.  Он  тоже  был  в  отпуске  в  Киссингене  и,  полу¬
чив  там  направленный  ему  с  курьером  пакет  документов  и  увидев
приведенную  выше  резолюцию  императора,  написал  30  июня  (ново¬
го  стиля)  1864  г.  А.Армфельту  письмо.  В  нем  Э.Шернваль-Валлен
процитировал  резолюцию  государя  и  заметил,  что  тот  забыл,  что  сам
дал  сейму  предложение  по  данному  вопросу  и  что  сейм  с  ним  согла¬
сился.  Он  также  не  учел,  что  предложение  Сената  было  сформули¬
ровано  полностью  в  соответствии  с  письмом  министра  статс-секре"
таря.  Э.Шернваль-Валлен  пообещал  А.Армфельту  объяснить  сутЬ
дела  императору,  но  одновременно  сообщил,  что  опасается  нового

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  423
 отказа.  По  мнению  Э.Шернваля-Валлена,  дело  требовало  дополни¬
тельного  рассмотрения  в  Комитете  финляндских  дел.
 Проблемой  Э.Шернваля-Валлена  было  то,  как  такой  доклад,  ко¬
торый  император  вынужден  был  в  столь  резкой  форме  отклонить,
вообще  мог  быть  ему  представлен.  Э.Шернваль-Валлен  весьма  ис¬
кусно  прояснил,  как  развивалась  ситуация.  Вначале  император  пред¬
ложил  сейму  изменить  меры  и  весы.  Сейм  согласился  с  предложени¬
ем  и  одновременно  запросил  переход  на  метрическую  систему.  Пос¬
ле  этого  Сенат  учредил  комитет  для  подготовки  вопроса.  Затем
предложение  комитета  было  передано  на  рассмотрение  в  Комитет
финляндских  дел,  но  еще  до  представления  его  протокола  императо¬
ру  Сенат  счел  необходимым  ходатайствовать  о  том,  чтобы  один  из
его  членов,  профессор  Л.Линделёф,  был  бы  направлен  в  ознакоми¬
тельную  поездку  в  Париж.  Представление  Сената  было  направлено,
таким  образом,  лишь  на  введение  в  действие  уже  утвержденного  им¬
ператором  доклада  сейма.  Для  того,  чтобы  дать  ход  делу,  Э.Шерн¬
валь-Валлен  обратился  за  помощью  к  своему  начальнику  А.Арм-
фелыу.  Он  отметил,  что  император  не  принимает  никаких  решений
без  консультации  с  «Вами,  господин  граф».12  Для  рассмотрения  воп¬
роса  в  Хельсинки  был  созван  Комитет  финляндских  дел.
 Однако  император  никогда  не  считал,  что  он  утвердил  введение
метрической  системы  в  Финляндии,  и  28  июля  1864  г.  он  так  и  запи¬
сал  в  протокол  заседания  Комитета  финляндских  дел  от  30  апреля
1864  г.  лишь  частичное  утверждение:  «Утверждаю  только  отмену
старинных  весов  в  рескрипте  на  имя  генерал-губернатора».  После
этого  Сенат  оставил  впредь  до  времени  все  дело  без  последствий,
пока  в  конце  1879  г.  не  испросил  разрешения  учредить  комиссию  для
перехода  на  метрическую  систему.  Комитет  финляндских  дел  подде¬
ржал  это  предложение,  искусно  обосновывая  его  тем,  что  данное
Дело  представляет  собой  сложный  технический  вопрос,  который
следовало  бы  вовремя  и  тщательно  изучить,  чтобы,  когда  империя
будет  переходить  на  эту  систему,  то  и  в  Финляндии  были  бы  к  этому
^товы.  С  этим,  конечно,  государь  не  мог  не  согласиться.  Оконча¬
тельное  введение  метрической  системы,  однако,  осталось  дожидать-
ся  следующего  царствования  и  1886  года,  когда  император  Алек-
СаНцр  III  утвердил  ее  введение  с  начала  1887  г.
 Для  финляндских  советников  императора  и,  в  особенности,  для
его  Докладчиков  эта  неразбериха  явилась  хорошим  уроком  того,  что
°бход  императора  не  стоило  протаскивать  ничего  такого,  что  про-
^сречило  бы  основополагающим  принципам,  которых  он  придер-
или  того,  что  он,  быть  может,  не  до  конца  понимал.  Даже

424  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 Истинный  отец  устава  о  всеоб¬
щей  воинской  повинности  1878  г.,  ге¬
нерал-фельдмаршал,  военный  ми¬
нистр,  граф  Д.А.Милютин,  который
в  последний  момент  одобрил  этот
устав,  действительно,  «сквозь  скре¬
жет  зубов»  и  лишь  на  10  лет  (фото¬
графия  из  Военной  энциклопедии).
Он  был  истинной  душой  и  руководи¬
телем  военной  реформы  в  России
в  эпоху  Александра  II.  Ее  важней¬
шим  итогом  явилось  введение  все¬
общей  воинской  повинности.  Наряду
с  этим,  существенное  значение  име¬
ло  создание  системы  военных  окру¬
гов.  Д.А.Милютин  был  также  одним
из  фаворитов  Александра  II.  Еще  в
1855  г.  он  был  принят  в  императорс¬
кую  свиту,  а  в  1861  г.  стал  военным
министром.  Во  время  войны  за  неза¬
висимость  Болгарии  он  провел  семь
месяцев  вместе  со  своим  императо¬
ром,  что  создало  в  отношениях  меж¬
ду  ним  и  государем  особого  рода
братство  по  оружию.  В  связи  со  взя¬
тием  Плевны  император  наградил
его  знаком  ордена  Св.  Георгия  2-й
степени  и  возвел  в  графское  досто¬
инство.  Из  наград  на  груди  Д.А.Ми-
 '  ■/  '/  /  /  ’  //  ¿  и  }
 "пн  ¡гг**  чЛ'т/п  ;*>■  -
/у//  /
 лютина  нижняя  справа  —  крест  «За
службу  на  Кавказе»  (учрежден
в  1864  г.),  над  ним  —  знак  ордена
Св.  Владимира  2-й  степени.  Из  орде¬
на  Св.  Георгия  виден  только  крест
над  рядом  пуговиц.
 Вверху  собственноручная  правка
Александра  II  в  1876  г.  (докладная
записка  №400)  параграфа  о  коман¬
дующем  в  проекте  устава  о  воинской
повинности.  Формулировку  «Гене¬
рал-губернатор  Великого  княжества
Финляндского  есть  командуюШиИ
финскими  войсками...»  император
изменил  следующим  образом:  «Ге
нерал-губернатор  Великого  княжест
ва  Финляндского,  командующий  в°и^
сками  Финляндского  военного  окрУ
га,  есть  вместе  с  тем  начальник  Ф

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  425
 ских  войск».  Несколько  выше  на  по¬
лях  этого  документа  имеется  еще
одно  замечание  императора,  подчер¬
кивающее  ту  же  мысль,  «Согласен  [с
тем,  что  генерал-губернатор  являет¬
ся  начальником  финских  войск],  но
с  тем  добавлением,  что  начальство¬
вание  над  финскими  войсками  воз¬
лагается  на  финляндского  генерал-
губернатора,  командующего  войска¬
ми  Финляндского  военного  округа».
Как  отмечено  в  тексте  настоящей  ра-
 ///  /у  .  /  /  >. 	).///  с
 ////// 	/'/.</г'/,//.// 	Ш
 /  /  /
 л'  г,  ы,  ■  ■/<  /  г/нл  ■*//<  //**/'/л/у.//'
 •  /.  и//  г,  / 	«/-¿у/с  л/ 	.
 боты,  император  окончательно  про¬
играл  эту  битву  характеров  за  фор¬
мулировку  параграфа  финляндскому
Сенату  и  сейму.  Вопрос  касался,  од¬
нако,  не  только  формы  изложения,
так  как  в  соответствии  с  формули¬
ровкой,  данной  финнами,  генерал-
губернатор  был  начальником  финс¬
ких  войск  именно  и  только  в  качестве
генерал-губернатора,  а  не  команду¬
ющего  Финляндским  военным  окру¬
гом.
 если  на  начальном  этапе  он  мог  чего-то  не  заметить,  когда-либо  поз¬
же  он  схватывал  суть  вопроса,  и  чем  позже  это  происходило,  тем
в  более  неприятное  и  сложное  положение  попадал  докладчик.  Тем
больше  появлялось  на  полях  докладов  раздраженных  резолюций:
«Не  утверждаю»,  «Не  одобряю».  Хороший  докладчик  должен  был
заботиться  о  том,  чтобы  его  начальник,  Его  Величество,  постоянно
был  в  курсе  развития  дела  и  правильно  понимал  сделанные  предло¬
жения.  Если  этого  не  происходило,  возникали  конфликты  и  затруд¬
нения,  которые  позже  было  трудно  решать.
 Переход  на  метрическую  систему  был  все-таки  малозаметным  и
второстепенным  эпизодом  по  сравнению  с  таким  большим  делом,
как  устав  о  воинской  повинности  1878  г.  Хотя  сам  по  себе  он  был
прямым  производным  от  российской  военной  реформы  1870  г.,  его
Некоторое  приспособление  к  условиям  Финляндии,  как  и  результат
Длительного  и  многоступенчатого  рассмотрения,  дали  то,  что  в  Фин-
ляндии,  «финляндском  государстве»,  была  создана  национальная
аРмия.  В  этом  состоит  его  основное  значение.  Этот  законодательный
^  наряду  с  собственной  маркой,  пожалуй,  в  наибольшей  степени
ПоДЧеркивал  собственную  финляндскую  государственность  и,  та-
1С11М  образом,  максимально  отдалял  Финляндию  от  России  в  XIX
йе1се-  Процесс  его  разработки  основательно  рассмотрел  Олави  Сейт-
в  своей  диссертации  «Рождение  устава  о  воинской  повинности

426  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 Добровольцы  Выборгского  стрел-  I  ре  в  г.  Лаппеенранта  (фотография  из
кового  батальона  на  учениях  в  лаге-  I  фондов  Военного  музея).
 1878  года»  13,  и  мне  нечего  к  этому  добавить.  Дальнейшее  изложение
этого  вопроса  строится  на  основе  этого  исследования,  если  иное
не  оговорено  особо.
 В  своей  основе  новая  система  воинской  повинности  в  Финлян¬
дии  была  такой  же,  как  и  в  России.  Военнообязанных  по  жребию
делили  на  две  категории  —  тех,  кто  попадал  на  активную  службу,  и
тех,  кто  оставался  в  запасе.  И  в  России,  и  в  Финляндии  этот  жребий
был  для  рекрутов  важным  и  судьбоносным  событием.  Единым  был
также  как  командный  язык,  русский,  так  и  калибр  винтовок.  Однако
на  этом  заканчивалось  общее  и  начинались  различия.  Националь¬
ную  особенность  финляндских  вооруженных  сил  подчеркивало  то,
что  офицерами  в  них  могли  служить  лишь  подданные  Великого  кня¬
жества  Финляндского,  тогда  как  российские  подданные  такого  права
не  имели.  Кроме  того,  финские  войска  могли  использоваться  только
для  защиты  Финляндии;  их  нельзя  было  посылать  на  войну  за  преДе'
лы  княжества,  даже  на  военные  учения.  Исключение  составлял
Гвардейский  батальон,  который  еще  раньше  направлялся  как  на  по¬
давление  восстания  в  Польше,  так  и  на  Балканы  на  войну  с  ТурПиеИ’
Император  Александр  III  сделал  из  этого  правила  исключение,  кото
рое  вызвало  в  финском  обществе  сильное  раздражение  и  в  итого

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  427
 лишь  подтвердило  правило.  Государь  приказал  некоторым  частям
финляндской  армии  прибыть  на  учения  в  Красное  село.  Тем  не  ме¬
нее,  финляндский  устав  о  воинской  повинности  1878  г.  создал  в  зна¬
чительной  степени  особую  национальную  финскую  армию,  несмот¬
ря  на  язык  команд  и  калибр  винтовок,  и  в  этом  смысле  являлся,  веро¬
ятно,  самой  значительной  вехой  на  пути  Финляндии  к  собственной,
отдельной  от  России  государственности.  Финляндский  сейм  прини¬
мал  широкое  и  активное  участие  в  подготовке  устава,  а  русские,  в  час¬
тности  военный  министр  Д.А.Милютин,  приняли  его  предложения
во  внимание.  На  самом  деле  военный  министр  полагал,  что  устав
принят  сроком  на  10  лет,  после  чего  его  можно  было  бы  пересмот¬
реть.  Таким  образом,  военный  министр  пошел  на  компромисс  с  фин¬
нами,  но  только  временно.  Главной  причиной  этого  компромисса
было,  как  показал  О.Сейткари,  кризисное  положение,  вызванное
войной  с  Турцией.  Из-за  особой  важности  этого  устава  некоторые
решающие  этапы  его  подготовки  заслуживают  того,  чтобы  быть  рас¬
смотренными  более  подробно.
 Как  отмечалось  выше,  разработка  финляндского  устава  о  во¬
инской  повинности  была  следствием  принятия  нового  российско¬
го  закона  о  воинской  повинности.  Российский  закон,  основным
разработчиком  которого  был  военный  министр  Д.А.Милютин,
содержал  упоминание  о  распространении  воинской  повинности
также  и  на  Финляндию.  Применяться  она  должна  была  на  особых
основаниях  так  же,  как  и  в  отношении  донских  казаков  и  вообще
инородцев.  Сначала  разработка  финляндского  устава  о  воинской
повинности  находилась  под  жестким  контролем  генерал-губерна¬
тора  Н.  В.  Адлерберга.  В  Финляндии  для  подготовки  вопроса  было
создано  несколько  комиссий,  перед  которыми  была  поставлена
задача  попытаться  согласовать  указания  метрополии  с  финлянд¬
скими  законами.  На  следующем  этапе  дело  было  передано  воен¬
ному  министру.
 Свою  принципиальную  позицию  военный  министр  Д.А.Милю-
ТИн  сформировал  еще  в  феврале  1871  г.:  Финляндия  могла  получить
Национальные  войска,  но  их  следовало  бы  жестко  подчинить  воен¬
ному  министру  и  системе  общегосударственного  военно-окружного
Управления  (то  есть  военным  округам).  Кроме  того,  на  доклад  ко¬
миссии  по  уставу  о  воинской  повинности  военный  министр  дал
собственное  обширное  заключение,  в  котором  выставил  требование
°беспечить  тесную  связь  между  российской  и  финляндской  военны¬
ми  системами.  Уже  на  этом  раннем  этапе  между  военным  мини-
СтРом,  с  одной  стороны,  и  генерал-губернатором  Н.В.Адлербергом

428  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 и  министром  статс-секретарем  А.Армфельтом,  с  другой  стороны
шла  жесткая  борьба  характеров.  Генерал-губернатор  был  прямо-
таки  в  ярости  («furieux»)  на  военного  министра  по  поводу  того,  чью
позицию  в  конечном  итоге  примет  император.  По  данному  вопросу
Н.В.Адлерберг  был  однозначно  в  одном  лагере  с  министром  статс-
секретарем  А.Армфельтом  и  его  помощником  Э.Шернвалем-Валле-
ном.  На  том  этапе  генерал-губернатор  был  пока  еще  преисполнен
надежд  в  отношении  конечного  результата.  В  феврале  1871  г.  он  уве¬
рял  соратника  по  борьбе  А.Армфельта,  что,  если  военный  министр
имел  бы  какие-либо  возражения  по  их  предложению,  император
не  стал  бы  принимать  никакого  решения,  не  посоветовавшись  снача¬
ла  с  ними.  При  этом  он,  однако,  добавлял,  что  лишь  они  все  вместе
смогли  бы  создать  достаточный  противовес  военному  министру.
Здесь  мы  имеем  показательный  и  очень  конкретный  пример  борьбы
между  фаворитами  за  то,  кто  первым  склонит  императора  на  свою
сторону.
 Центральным  вопросом  и  предметом  спора  между,  с  одной  сто¬
роны,  военным  министром  и,  с  другой  стороны,  генерал-губернато¬
ром  Финляндии  и  Сенатом  стало  то,  должен  ли  генерал-губернатор
быть  главнокомандующим  финляндскими  войсками  в  качестве  гене¬
рал-губернатора  или  же  в  качестве  командующего  Финляндским  во¬
енным  округом.  В  первом  случае  вооруженные  силы  Финляндии
имели  бы  гораздо  большую  самостоятельность,  поскольку  только
генерал-губернатор  связывал  бы  их  с  империей,  во  втором  случае
Финляндский  военный  округ  был  бы  частью  военно-территориаль¬
ной  системы  империи.  Свою  позицию  Сенат  аргументировал  тем,
что  «командующий  войсками»  Финляндии  был  «финляндским  госу¬
дарственным  служащим»  и  подчинялся  законам  Финляндии,  а  ко¬
мандующий  военным  округом  никак  не  был  связан  с  должностью
генерал-губернатора,  хотя  обе  должности  исправлял  один  и  тот  же
человек!  Вторым  спорным  вопросом  было  предназначение  фин¬
ляндских  войск.  По  мнению  военного  министра,  они  должны  были
защищать  не  только  Финляндию,  но  и  всю  империю,  и  поэтому
должны  были  участвовать  в  совместных  учениях.  Третьим  спорным
вопросом  был  вопрос  о  том,  могли  ли  российские  подданные  слу-
жить  в  финляндских  войсках.
 В  длительном  процессе  представления  докладов  и  заключении
на  них  позиции  министра  и  Сената,  бесспорно,  сближались,  но
в  важнейших  пунктах,  то  есть  в  вопросе  о  главнокомандовании,  пра'
ве  русских  служить  в  армии  Финляндии  и  о  совместных  учениях
окончательное  решение  осталось  за  императором  и  сеймом,  а  воеН'

Россия  КАК  МНОГОНАЦИОНАЛЬНОЕ  ГОСУДАРСТВО
 Большой  герб  Российского  госу¬
дарства  1857  года.  Он  был  лишь  час-
тью  т°й  большой  геральдической  ре-
Ф°рмы,  которая  была  осуществлена
т°гда  в  России.  Предыдущий  государе¬
занный  герб  с  пояснениями  восходил
МНого  ни  мало  к  XVII  веку,  временам
аРя  Алексея  Михайловича.  Приведен-
1и  выше  герб,  на  мой  взгляд,  хорошо
^Ражает  возникшую  в  результате  мно-
сленных  завоеваний  многонацио-
Яв  Ьную'  Даже,  можно  сказать,  состо-
КонУЮ  Из  многих  государств,  державу.
pgj5440,  он  представляет  видение  ха-
СТо  ер)а  Российского  государства  со
-  °НЬ|  экспертов  по  геральдике  того
 вРеме
 1НИ)  особенно  его  главного  разра-
 ботчика  Б.В.  Кене  (барон  Бернгард  (Бо¬
рис)  Васильевич  Кене,  1817-1886,  ар¬
хеолог,  нумизмат  и  геральдик,
в  1844  г.  назначен  хранителем  нумиз¬
матического  отделения  Эрмитажа,
с  1857  г.  был  также  начальником  гер¬
бового  отделения  департамента  Ге¬
рольдии.—  Прим,  перев.).  Расположен¬
ный  посередине  герб  с  изображением
двуглавого  орла  начал  использовать
царь  Иван  III  как  знак  того,  что  Россия
являлась  наследником  Рима.  В  числе
расположенных  вокруг  него  изображе¬
ний  и  предметов  стоит  упомянуть  нахо¬
дящийся  над  центральной  частью  герба
шлем  Александра  Невского,  а  также
опоясывающую  гербовый  щит  цепь  ры¬

царского  ордена  Святого  Апостола  Анд¬
рея  Первозванного.
 Слева  от  гербового  щита  располо¬
жился  архангел  Михаил,  держащий
в  руке  меч,  необходимый  для  победы
над  драконом,  то  есть  сатаной.  Спра¬
ва  —  архангел  Гавриил.  Купол  гербово¬
го  шатра  над  шлемом  Александра  Нев¬
ского  и  центральной  частью  герба  ук¬
рашен  изображениями  двуглавого
орла.  По  нижнему  краю  большого  купо¬
ла  идет  надпись  «С  нами  Бог».  Купол
венчает  большая  императорская  коро¬
на,  над  которой  развевается  военный
флаг  империи.
 Герб  хорошо  отражает  первые  две
составляющие  триединой  идеи  России:
православие,  самодержавие  и  народ¬
ность,  но  совсем  не  напоминает  о  тре¬
тьей.  Императорская  корона  располо¬
жена  в  верхней  части  и  символически
правит  завоеванными  землями.
 С  точки  зрения  рассматриваемой
нами  темы  наибольший  интерес  пред¬
ставляют  окружающие  центральную
часть  герба  изображения  гербов  завое¬
ванных  территорий.  Верхний  ряд  оста¬
вим  без  внимания,  его  составляют  объ¬
единенные  гербы  некоторых  малых  об¬
ластей.  Упомянем  из  них  лишь  крайний
слева,  который  состоит  из  гербов  Эст-
ляндии,  Ливонии,  Курляндии,  Семгалии
и  Карелии.  Из  гербов,  расположенных
под  верхним  рядом,  первым  слева  идет
герб  Казани,  справа  —  Астрахани,  т.е.
гербы  первых  завоеванных  Москвой  зе¬
мель.  В  следующем  снизу  ряду  —  сле¬
ва  герб  Польского  королевства,  спра¬
ва  —  Сибирского  царства.  Еще  ниже  —
слева  герб  герцогства  Таврического
(т.  е.  Крыма),  справа  —  объединенный
герб  нескольких  небольших  княжеств.
Далее  внизу  слева  находится  объеди¬
 ненный  герб  старых  русских  княжеств  ^
Киевского,  Владимирского  и  Новгороде
кого  (герб  Москвы  расположен  на  груди
находящегося  в  центре  государствен¬
ного  герба  двуглавого  орла,  на  нем  Ве¬
ликомученик  Георгий  Победоносец  или
Святой  Георгий,  сидя  на  серебряном
коне,  пронзает  дракона  копьем,  увен¬
чанным  золотым  крестом.  Подробнее  о
Святом  Георгии  см.  в  разделе  про  ор¬
дена).  Справа  в  том  же  ряду  располо¬
жен  герб  Великого  княжества  Финлянд¬
ского  со  львом  и  коронами.  Обратите
внимание  на  российского  двуглавого
орла  внутри  короны.  Внизу  посередине
расположен  фамильный  герб  царской
династии,  правая  его  часть  —  фамиль¬
ный  герб  Романовых,  левая  —  Шлез-
виг-Гольштейнов.
 Хотел  бы  привлечь  внимание  чита¬
теля  к  тому,  что  все  короны  на  гербах
бывших  татарских  государств  имеют
опушку  из  соболя.  Такая  опушка  была
и  на  той  короне,  которой  Иван  IV  коро¬
новался  царем  России.  Корона  эта  от¬
нюдь  не  была  наследством  Киевского
князя  Владимира  Мономаха  и  еще
в  меньшей  степени  Византии,  как  ут¬
верждала  созданная  для  коронации
Ивана  Грозного  легенда,  а  являлась
подарком  монгольского  Узбек-хана.
 (Более  подробное  объяснение  рос¬
сийского  герба  можно  найти  в  собра¬
нии  законов  России,  акт  №  31720,
1857  г.  См.  также  прилагающиеся  к
нему  иллюстрации  и  книгу  Юсси  Куу-
санмяки  «Большая  печать  России».
О  разработке  герба  Финляндии  —  соб¬
рание  законодательных  актов  Финлян¬
дии,  акт  №42,  1809  г.  Описание  герба
№23936.  Библиографические  данные
по  иллюстрациям  приложения  из  упО'
мянутых  книг,  с.  825).

<1
 &  *'ФА
 4  4}  •  ж
 аV*  У
 '  *
 Присяга  сейма  и  заверение  императора  в  Порвоо
 На  иллюстрации  —  картина  Эмма¬
нуэля  Тельнинга  «Сейм  в  Порвоо».
Картина  эта  много  использовалась
в  различных  исследованиях  и  в  этом
смысле  «поизносилась»,  но  я  выбрал
ее  потому,  что  основывавшееся  на  ней
полотно,  написанное  в  1855-1858  гг.
Финским  художником  школы  нацио¬
нального  романтизма  Р.В.Экманом
 было
 одним  из  источников  того  культа
 °еима  в  Порвоо,  который  возник  в  Фин-
Ляндии  в  тот  период,  когда  после  Крым-
СК0Й  в°йны  возникла  надежда  на  но-
ВЫЙ  с°зыв  сословного  сейма.
 3  ^аРтина  Р.В.Экмана  находится  в
е  заседаний  Государственного  со-
ее  а  (правительства)  Финляндии,  хотя
Ме^астояЩее  место  было  бы  в  парла-
 НейПолотно  изображает  апогей  и  важ-
Ве  ее  событие  сейма,  акт  присяги  на
Но;ость  29  марта  1809  г.  в  кафедраль-
°оборе  Порвоо,  где  сначала  пред¬
 ставители  сословий  вслед  за  канцле¬
ром  юстиции,  подняв  руки,  принесли
присягу  верности  и  верноподданства
своему  новому  государю,  а  затем  импе¬
ратор  дал  им  заверение  в  сохранении
их  прежних  веры,  коренных  (конститу¬
ционных)  законов  и  соответствующих
этим  законам  прав  и  привилегий.  Таким
образом,  был  заключен  статусный  дого¬
вор:  обе  стороны  обещали  сохранить
прежний  правовой  порядок  или  статус.
 На  упомянутой  картине  Р.В.Экмана
генерал-губернатор  Г.М.Спренгтпортен
зачитывает  по-шведски  подписанную
императором  за  два  дня  до  того  Грамо¬
ту  о  законах  и  правах.  На  представлен¬
ной  здесь  картине  Э.Тельнинга  канцлер
юстиции  А.Тандефельт  читает  текст
присяги  на  верность  императору.  Дво¬
рянское  сословие  расположилось  слева
от  императора  (с  точки  зрения  читате¬
ля),  так  же,  как  и  стоящие  рядом  с  госу¬
дарем  видные  члены  его  свиты,  в  том

числе  министр  иностранных  дел  Н.П.Ру¬
мянцев  (занимал  пост  министра  инос¬
транных  дел  в  1808-1814  гг.,  в  сен¬
тябре  1809  г.  возведен  в  канцлеры;
в  1808-1810  гг.  был  также  замести¬
телем  председателя,  а  в  1810-
1812гг.—  председателем  Государс¬
твенного  совета.—  Прим,  перев.),
граф  и  обер-гофмаршал  П.А.Толстой,
государственный  секретарь  М.М.Спе¬
ранский,  генерал-адъютант  князь  П.Г.  Га¬
гарин,  а  также  военный  министр
А.А.Аракчеев.  Герольды,  которые  в  со¬
провождении  уланов  сообщали  о  ме¬
роприятии  в  городе,  стоят  по  обе  сторо¬
ны  от  императора.
 Перед  представителями  дворянско¬
го  сословия  мы  видим  ландмаршала
Р.В.де-Геера  с  маршальским  жезлом
в  руках.  Он  принадлежал  к  числу  участ¬
ников  Аньяльского  заговора  и  в  1808  г.
переехал  в  Россию  для  того,  чтобы
совместно  с  Г.М.Спренгтпортеном  и
Ю.А.Ягергорном  заниматься  финлянд¬
скими  делами.  Впоследствии  он  стал
первым  вице-председателем  Хозяйс¬
твенного  департамента  Правительс¬
твенного  совета,  то  есть  первым  «пре¬
мьер-министром»  Финляндии.  За  со¬
трудничество  с  завоевателями  и  вер¬
ность  император  щедро  наградил  его,
в  том  числе  даровал  ему  титул  графа.
 Император  Александр  I  не  сидит  на
троне,  а  стоит  перед  ним  (подробнее  о
троне  см.  в  главе  «Сословный  сейм  в  По-
рвоо»).  На  спинке  трона  отсутствует
изображение  финляндского  герба  со
львом,  как  отмечалось  позднее  во  вре¬
мя  борьбы  за  права  Финляндии,—  на
нем  изображен  российский  двуглавый
орел.  Еще  больших  размеров  орел  ук¬
рашает  красный  балдахин  за  троном.
Герб  с  фигурой  льва  был  изображен  на
натянутой  за  троном  материи,  когда
трон  стоял  в  актовом  зале  лицея  По-
рвоо,  который  во  время  проведения  со¬
словного  сейма  использовался  как
тронный  зал.
 Отметим  в  этой  связи,  что  сонета
ние  льва  и  двуглавого  орла  многократ
но  использовалось  в  дальнейшем  в  ис
тории  Великого  княжества  Финляндско
го.  Помимо  трона  другие  предметы  рек.
визита,  использовавшиеся  во  время
сейма,  включая  жезл  ландмаршала  и
повязки  герольдов,  были  привезены  из
России.
 Император  со  свитой  и  другими  по¬
четными  гостями  прибыл  в  собор  из
своей  резиденции,  которая  была  рас¬
положена  в  домах  Ю.Э.Солитандера  и
Хенрика  Боргстрема  на  улице  Исо  йо-
кикату  (в  историческом  центре  г  По-
рвоо  недалеко  от  собора.  —  Прим  пе¬
рев.),  в  сопровождении  солдат  и  вслед
за  длинным  праздничным  шествием.
Ход  торжеств  спланировали  Р  В  де-
Геер  и  РХ.Ребиндер,  взяв  за  основу
торжественную  церемонию  проведе¬
ния  заседания  шведского  парламента,
однако  в  сценарий  было  включено  не¬
мало  элементов  и  символов  также  из
российских  придворных  церемоний.
Порядок  старшинства  при  следовании
в  процессии  был  четко  определен
в  программе  торжеств  и  потом  даже
включен  в  собрание  законодательных
актов  и  указов  Финляндии.  Шествие
возглавляли  два  императорских  ге¬
рольда,  после  них  шла  свита  импера¬
тора,  в  которую  входили,  в  частности,
уже  перечисленные  лица.  Затем  сле¬
довали  канцлер  юстиции  и  генерал-гу¬
бернатор  (Г.М.Спренгтпортен).  за
ними  —  ландмаршал.  Только  после
этой  передовой  части  процессии  шел
сам  император  под  балдахином,  кото¬
рый  несли  генералы  и  полковники.
 Такое  шествие  от  резиденции  в
церковь  во  многом  напоминало  выхо¬
ды  российского  императорского  двора
(их  мы  рассматривали  подробнее
в  комментарии  к  иллюстрации  «Балет
фаворитизма»  в  главе  «Генерал-губеР'
наторство  в  1823-1861  гг.»).

Балет  фаворитизма
 Этот  заголовок  придуман  не  мною,  а
заимствован  из  путевых  заметок  по¬
ртившего  в  1839  г.  Россию  французс¬
кого  маркиза  А.  де  Кюстина.  Он  означа-
еТ  что  самодержавные  императоры
России  окружали  себя  как  бы  балетом
и3  помощников  и  чиновников,  в  кото¬
ром  благорасположение  государя  опре¬
деляло  как  ведущих  танцоров,  так  и
весь  ритм  танцев.  Императоры  имели
в  своем  распоряжении  немало  спосо¬
бов  проявить  расположение,  в  том  чис¬
ле  путем  раздачи  чинов,  званий,  дво¬
рянских  титулов  (князь,  граф,  барон),
назначений  на  должности  и  увольне¬
ний  с  них,  назначений  в  царскую  свиту,
адъютантами  и  т.п.,  награждения  по¬
дарками,  например,  украшенными  бри¬
льянтами  табакерками  или  портретами
государя.
 Важнейшим,  пожалуй,  было  все  же
награждение  орденами.  Войдя  в  Фин¬
ляндию  (имеется  в  виду  начало  русс¬
ко-шведской  войны  1808-1809  гг.—
Прим,  перев.),  российские  войска  везли
с  собой  в  обозах  не  только  большое  ко¬
личество  прокламаций,  но  и  ордена,  ко¬
торые  главнокомандующий  Ф.Ф.Букс-
гевден  щедрой  рукой  раздавал  руково¬
дящим  деятелям  Финляндии,  проявляв¬
шим  желание  сотрудничать  с  русскими.
Свидетельством  большого  значения,
которое  имели  ордена,  может  служить
хотя  бы  описание  помощником  А.Арм-
фельта  Константином  Фишером  того,
как  реагировал  уже  почти  умирающий
60-летний  барон  Л.Г.фон  Гартман,  ког¬
да  Фишер  сообщил  ему,  что  император
пожаловал  фон  Гартману  рыцарскую
пенту  ордена  Александра  Невского.  Ле¬
жавший  на  диване  с  закрытыми  глаза-
Ми  Л-Г".фон  Гартман  мгновенно  вскочил
На  ноги,  швырнул  свою  трость  в  угол  и
|Жазал:  «Ага,  значит  время  мое  еще
е  вышло»  (К.Каллейнен,  «Биография
’'■Фон  Гартмана»,  с.  233).  О  большой
нности  орденов  свидетельствовало
и  е  ВЬ|сокое  положение  их  капитула
0  канцлера  в  старшинстве  чинов  —
ПеРвом  классе.
 Ров  ^°ССИИ  Рыцарские  ордена  кавале-
г°сударственных  наград  отличались
Зап  ’  к°Т0Рые  существовали  в  странах
ЗДной  Европы.  Во-первых,  ордена
 были  привязаны  к  системе  чинов  таким
образом,  что  определенные  ордена  мог¬
ли  получить  лишь  те,  кто  достиг  соот¬
ветствующего  классного  чина.  В  то  же
время  в  связи  с  награждением  орденом
и  чин  награждаемого  мог  быть  поднят
до  соответствующего  уровня.  Во-вто¬
рых,  получение  ордена  означало  также
известные  экономические  привилегии,
например,  получение  пенсии.  В-треть¬
их,  рыцарские  ордена  были  организова¬
ны  значительно  теснее  и  предполагали
от  своих  членов  прилежного  участия
в  деятельности  и  церемониях  ордена.
В-четвертых,  объединявшие  кавалеров
ордена  были  весьма  богаты.  Они  соби¬
рали  средства  различными  путями  и
могли  предоставлять  своим  членам  эко¬
номические  привилегии  (подробнее  см.
в  книге  Л.Е.Шепелева,  с.  190-214).
 На  иллюстрации  следующего  раз¬
ворота  представлены  некоторые  вы¬
сшие  российские  ордена,  которые  по¬
лучали  и  финны  (иллюстрации  взяты
из  «Энциклопедического  словаря»,  том
XIII,  часть  25,  Санкт-Петербург,  1894  г.
Они  идут  в  порядке,  принятом  на  мо¬
мент  выхода  словаря.  Описания  орде¬
нов  даны  также  в  книге  Л.Е.Шепелева
на  упомянутых  страницах).
 А)  Первый  слева  и  исключение  из
упомянутой  общей  распространенности
орденов  —  это,  конечно,  самый  ценный
высший  орден  Российской  империи,  ор¬
ден  Святого  Апостола  Андрея  Перво¬
званного.  Из  финнов  я  не  знаю  иных,
кроме  Г.М.и  Александра  Армфельтов,  а
также  князя  А.С.Меншикова  (А.С.Мен-
шиков  не  был  финном  по  происхожде¬
нию,  автор  имеет  в  виду  деятель¬
ность  князя  на  посту  генерал-губер¬
натора  Финляндии,  а  также  то,  что
он  имел  финляндское  гражданство.—
Прим,  перев.),  кому  был  пожалован
этот  орден.  Рыцарский  орден  учредил
в  1698  г.  Петр  I.  Святой  Андрей  был
апостолом,  который  принял  великому¬
ченическую  смерть  через  распятие.  По¬
этому  на  цепи  орденского  знака  изоб¬
ражен  косой  крест.  Такой  же  крест  был
изображен  на  флаге  военно-морского
флота  России,  который  развевался,
в  частности,  над  императорским  двор¬
цом  в  Хельсинки.

Б)  Следующим  идет  орден  Святой
Великомученицы  Екатерины  Александ¬
рийской.  Екатерина  была  образованной
женщиной,  которая  эффективно  рас¬
пространяла  христианское  вероучение,
за  что  в  начале  IV  века  н.  э.  была  коле¬
сована  и  обезглавлена.  Согласно  ле¬
генде,  ангелы  отнесли  ее  тело  на  Си¬
найскую  гору,  где  расположен  носящий
ее  имя  монастырь.  Этот  орден  также
не  очень  широко  давался  в  Финляндии.
Возможно  потому,  что  он  предназначал¬
ся  для  женщин,  и  первой  его  получила
любовница  Петра  I,  впоследствии  его
жена  и  будущая  императрица  Екатери¬
на  I.  Единственным  мужчиной,  получив¬
шим  этот  орден,  стал  в  1727  г.  князь
А.А.Меншиков.
 В)  Следующим  идет  предназначен¬
ный  для  военных  и  дававшийся  за  бое¬
вые  заслуги  орден  Святого  Георгия  —
Победоносца,  а  также  великомученика.
На  иллюстрации  —  орден  второй  сте¬
пени,  всего  степеней  этого  ордена  было
четыре.  Рыцарский  орден  был  учреж¬
ден  в  1769  г.  Святой  Георгий  был  при¬
нявшим  христианскую  веру  солдатом,
который  стал  жертвой  гонений  со  сто¬
роны  императора  Диоклетиана  в  303  г.
н.  э.  После  восьми  дней  пыток  он  был
обезглавлен.  В  России  он  стал  особо
почитаемым  святым.  Герой  Куликовс¬
кой  битвы  (1380  г.)  князь  Дмитрий  Донс¬
кой  включил  изображение  Святого  Ге¬
оргия  верхом  на  серебряном  коне
в  герб  Москвы,  на  нагрудный  щит  двуг¬
лавого  орла.  Поскольку  Святой  Георгий
был  солдатом,  то  носящий  его  имя  ор¬
ден  давался  военнослужащим  и  за  во¬
енные  заслуги.  Этот  орден  состоит  из
двух  квадратов,  нижний  серебряный,
стоящий  углом,  посередине  круг,  по
ободу  которого  написан  девиз  ордена.
Второй  орден  представляет  из  себя  бе¬
лый  эмалевый  крест,  в  центре  которого
 изображен  на  коне  сам  Святой  Георгий
Из  кавалеров  этого  ордена  первой  сте¬
пени  упомянем  генерал-губернатора
Финляндии  М.Б.Баркаля-де-Толли
 Г)  Орден  Святой  Анны.  Анна  была
дочерью  Петра  Великого.  Этот  орден
раздавали  в  Финляндии  довольно  ши¬
роко,  в  том  числе  начиная  с  1808  г  Ры¬
царский  орден  основал  в  1797  г  импе¬
ратор  Павел  I,  но  первым  его  создате¬
лем  был,  собственно,  герцог  Карл
Фридрих  Гольштейн-Готторпский,  кото¬
рый  хотел  таким  образом  увековечить
память  своей  супруги,  дочери  Петра  I
Анны.  Сначала  существовало  три  сте¬
пени  этого  ордена.  В  1815  г.  была  вве¬
дена  четвертая  степень.  Здесь  изобра¬
жено  два  ордена  —  серебряная  много¬
конечная  звезда,  в  центре  которой
в  круге  расположен  крест,  вокруг  него
идет  девиз  ордена,  над  кругом  —  импе¬
раторская  корона.  Второй  орден  —  си¬
некрасный  эмалевый  крест  на  серебря¬
ном  поле,  посередине  которого  распо¬
ложен  портрет  Анны  Петровны.
 Д)  Пропущу  следующий  орден  Бе¬
лого  орла  (он  происходит  из  Польши)  и
перейду  к  ордену  Святого  Александра
Невского.  Финнов  этим  орденом  также
награждали  достаточно  щедро.  Рыцарс¬
кий  орден  был  учрежден  в  1725  г.  когда
мощи  Александра  Невского  были  пере¬
везены  в  Петербург.  Первым  орденом
пожаловала  сама  себя  Екатерина  I,  *е'
лая  таким  образом  установить  высокий
авторитет  награды.  Здесь  также  пред
ставлено  два  орденских  знака  —  звезда
и  крест.  Посередине  восьмиконечн
серебряной  звезды  в  светлокрасн
круге  расположен  девиз,  в  середине  к
торого  на  белом  поле  вензель  «
 {«Святой  Александр»,  вензель  вь1П
нен  латинскими  буквами.—  ПриМ-  ^
рев.).  Второй  орден,  более  высокой  ^
пени,  представляет  собой  красный  а

д
 левый  крест  на  ярко-красной  орденской
ленте.  В  промежутках  между  концами
креста  расположены  двуглавые  орлы,
в  центре  креста  на  светлом  фоне  изоб¬
ражение  Александра  Невского  на  коне.
Орден  имел  также  широкую  красную
ленту  и  серебряные  звезды,  посереди¬
не  которых  располагались  монограммы
князя  (по  статуту  ордена  1797г.  —
«звезда  серебряная,  в  середине  кото¬
рой  в  серебряном  поле  вензеловое  имя
Святого  Александра  Невского  под  Кня¬
жескою  Короною».—  Прим,  перев.).
Кроме  того,  в  центре  ордена  по  окруж¬
ности  на  красном  фоне  шла  надпись
«За  труды  и  Отечество».
 Е)  Следующим  по  порядку  шел  ор¬
ден  Святого  Равноапостольного  Князя
Владимира.  Наименования  Святой  и
Равноапостольный  Владимир  получил
от  церкви  за  эффективное  распростра¬
нение  христианской  веры  на  Руси.  Ор¬
ден  учрежден  в  1782  г  в  честь  20-ле-
тия  правления  Екатерины  II.  Он  имел
два  орденских  знака  —  серебряную
звезду  и  черный  эмалевый  крест.
 Посреди  восьмиугольной  звезды  в
черном  круглом  поле  малый  крест  (зна¬
менует  просвещение  России  Святым
крещением  и  Евангелием.  —  Прим,  пе-
Рев.).  Вокруг  в  красной  кайме  девиз  ор¬
дена.  В  центре  креста  на  белом  поле
Уква  «в»  (Владимир).  На  ордене  пер-
в°и  степени  (всего  степеней  было  че-
^Ь|Ре)  был  золотой  крест  и  литеры
•  -К.В.,  то  есть  Святой  Равноапос-
°Льный  Князь  Владимир.  Вокруг  дент¬
альной  части  ордена  шла  кайма  из
а°ной  эмали,  по  краям  креста  —  чер-
е  каймы,  в  середине  на  горностае-
 м  поле  вензелевое  имя  Св.  ВлаДИМИ-
Ра  И  наг,
 О  л  ним  великокняжеская  корона.
Кр  .  Нская  лента  из  трех  полос,  из  коих
^Ие  черные,  а  средняя  красная.
 Г1ослеДним  идет  орден  Святого
НИслава.  Так  же,  как  орден  Белого
 Ж
 орла,  он  первоначально  был  польским
орденом,  который  в  1831  г.  был  вклю¬
чен  в  число  российских  (Святой  Ста¬
нислав  -  покровитель  Польши  —  был
краковским  епископом  в  XI  веке).  По
статуту  ордена  он  давался  за  занятия
благотворительностью  купечеству  и
среднему  классу,  а  также  ученым  и  де¬
ятелям  искусства.  Поэтому  его  широко
давали  в  Финляндии,  где  дворянство
было  малочисленным,  а  средний  класс
и  купечество  уже  достаточно  развиты¬
ми.  Орден  Св.  Станислава  был  трех
степеней.  Орден  первой  степени  состо¬
ял  из  двух  орденских  знаков  —  сереб¬
ряной  звезды  и  покрытого  с  лицевой
стороны  красной  финифтью  золотого
креста,  на  обоих  посередине  вензель
Св.  Станислава  —  ББ.  Каждый  из  че¬
тырех  концов  креста  был  еще  разделен
на  два  острых  конца.  По  краям  всего
креста  шла  двойная  золотая  кайма,  на
восьми  острых  концах  золотые  шарики,
в  их  соединении  золотые  полукруги,
имеющие  вид  полосатых  раковин.  Меж¬
ду  концами  креста  —  золотые  российс¬
кие  двуглавые  орлы.
 Сторонник  финской  национальной
идеи  Агафон  Меурман,  который  обла¬
дал  даром  сарказма  как  в  устном,  так  и
в  эпистолярном  жанре,  писал  в  «Пись¬
менном  ежемесячнике»  (№5  за  1869  г.)
в  защиту  Ю.В.Снельмана  об  обычном
чиновнике-бюрократе,  что  таковой  мог
подняться  на  более  высокую  ступень
после  того,  как  «отстоял  свои  академи¬
ческие  труды  и  переписал  их  начисто,
получив  все  степени  Св.  Станислава».
(При  учреждении  орден  Св.  Станисла¬
ва  любой  степени  предоставлял  пра¬
во  потомственного  дворянства,  од¬
нако  в  среде  дворян  возникло  недо¬
вольство  от  слишком  большого  числа
новых  дворян  из  купцов  и  мелких  слу¬
жащих,  получавших  орден  Св.  Станис¬
лава.  В  1845  г.  награждение  орденами

второй  и  третьей  степени  было  при¬
остановлено.  Возобновилось  оно
с  1855  г.,  однако  с  тех  пор  право  по¬
томственного  дворянства  предостав¬
ляла  уже  только  первая  степень  орде¬
на  Св.  Станислава.  —  Прим,  перев.)
 В  конце  приведем  девизы  орденов.
Орден  Святого  Апостола  Андрея  Пер¬
возванного:  «За  веру  и  верность»;  Свя¬
той  Екатерины  —  «За  любовь  и  Оте¬
чество»;  Святого  Георгия  —  «За  служ¬
бу  и  храбрость»;  Святой  Анны  —
«АтапйЬиэ  ииэМат,  Рю1а1ет,  Р1бет»—
 Санкт-Петербург  —  центр
 На  следующем  развороте  вы  види¬
те  центральную  часть  панорамной  кар¬
ты  Санкт-Петербурга  1913  г.,  на  кото¬
рой  изображены  все  важнейшие  зда¬
ния,  памятники,  мосты  и  улицы  города.
К  сожалению,  на  иллюстрацию  помес¬
тился  лишь  самый  центр  города,  да  и
тот  только  со  стороны  южного  берега
Невы  (следующие  ниже  пояснения
к  карте  основываются  на  прилагавших¬
ся  к  ней  опубликованных  в  1990  г.  ком¬
ментариях  П.Я.Канна,  а  также  на  дру¬
гой  справочной  литературе).
 1. 	Важнейшим  центром  города  как
в  архитектурном,  так  и  в  функциональ¬
ном  плане  было,  наравне  с  Петропав¬
ловской  крепостью  и  Зимним  дворцом,
здание  Адмиралтейства,  которое  нача¬
ли  строить  в  1705  г.  первоначально  как
крепость.  Изображенный  на  этой  карте
облик  оно  получило  в  1806-1823  гг.  Ба¬
рельефы  его  фасада  прославляют  доб¬
лесть  российского  флота.  Петр  Великий
планировал  новую  столицу  своего  госу¬
дарства  как  именно  морское  окно  в  Ев¬
ропу  и  базу  для  флота.  Так  что  рядом
со  зданием  Адмиралтейства  на  берегу
Невы  вплоть  до  1844  г.  действовала  су¬
достроительная  верфь.  В  градострои¬
тельном  плане  центральное  положение
Адмиралтейства  проявляется  в  том,  что
все  проспекты,  включая  Невский,  рас¬
ходятся  от  него  во  все  стороны.
 «Любящим  Правду,  Благочестие,  Вер-
ность»;  Святого  Александра  Невского^.
«За  труды  и  Отечество»;  Святого  Вла¬
димира  —  «Польза,  Честь,  Слава»-
Святого  Станислава  —  «Praemiando  in¬
citât»  —  «Награждая,  поощряет».  цВе_
та  лент  в  том  же  порядке:  голубая
красная  с  серебряной  каймой,  черно¬
оранжевая,  красная  с  желтой  каймой
черная-красная-черная,  волнистая
красного  цвета  с  двойной  белой  кай¬
мой.  (Шепелев.  Цит.  соч.  С.  204-205)
 ласти  России  и  Финляндии
 В  здании  Адмиралтейства  распола¬
галось  в  том  числе  и  Морское  минис¬
терство,  где  начальник  штаба  воен¬
но-морского  флота,  морской  министр  и
генерал-губернатор  Финляндии  князь
А.С.Меншиков  в  1831-1855  гг.  вершил
дела  Финляндии.
 2. 	Комплекс  зданий  Правительству¬
ющего  Сената,  учрежденного  Петром
Великим  в  1711  г.  вместо  боярской
думы,  соединенный  идущими  над  ули¬
цей  переходами  со  Святым  Синодом.
Здание,  изображенное  на  карте,  приоб¬
рело  такой  вид  в  1829-1834  гг.  Здание
Сената  —  со  стороны  берега  Невы.
Справа  от  него  расположена  Сенатс¬
кая  площадь,  на  которой  стоит  знаме¬
нитый  конный  памятник  Петру  Велико¬
му  —  «Медный  всадник».
 3. 	Знаменитое  здание  Зимнего  двор¬
 ца  1734-1762  гг.  (архитектор  В.Ф  РаС'
трелли).  Здесь  расположены  галерея
побед  войны  1812-1814  гг.,  целый  ряД
больших  залов,  рабочие  кабинеты  им¬
ператоров.  См.  иллюстрацию  в  главе
«Депутация  1808  года  и  ее  основопола
гающий  договор  о  капитуляции»  ^
Александр  I  работает  в  своем  большом
кабинете,  где  он  решил  немало  ДеЛ’
связанных  с  Финляндией. 	^
 К  сожалению,  из  большого  числа
бинетов  музей  сделан  только  в  као  ^
те  Александра  II.  В  Зимнем  дворие

началу  собирался  спланированный  под
 оводством  М.М.Сперанского  и  на¬
павший  работу  в  1810  г.  Государствен¬
ный  совет,  возглавлявшийся  императо-
0м  (дополнительно  о  нем  в  главе  «Ге-
^ерал-губернаторство  1823-1861  гг.»).
Здесь  также  располагалась  Собствен¬
ная  Его  Императорского  Величества
Канцелярия  (личная  канцелярия)  с  от¬
делениями.  Длина  дворца  составляет
200  м,  высота  —  22  м.  Николай  I  издал
распоряжение,  в  соответствии  с  кото¬
рым  в  Петербурге  было  запрещено
строить  здания  выше  Зимнего  дворца.
 4. 	Дворцовая  площадь,  в  центре  ко¬
торой  расположена  колонна  —  памят¬
ник  Александру  I,—  которая  вместе  со
зданием  Генерального  штаба  на  южной
стороне  площади  и  триумфальными
воротами  образует  ансамбль,  увекове¬
чивающий  военные  победы  Александ¬
ра  I.  Колонна  —  такой  же  памятник  по¬
беды,  как  столпы  римских  императоров
Антония  и  Траяна  или  Вандомская  ко¬
лонна  Наполеона  I  (воздвигнута  на
Вандомской  площади  Парижа  в  1810  г.
в  честь  побед  Наполеона  в  войне
1805г.—  Прим,  перев.).
 Александровская  колонна  была  го¬
това  в  1834  г.  Она  сделана  из  цельного
куска  финского  гранита,  хотя  высота  ее
составляет  30  метров,  а  диаметр  —  4
метра.  В  честь  ее  открытия  был  устроен
большой  парад.  На  постаменте  колон¬
ны  в  барельефах  изображены  события
войны  против  Наполеона,  а  на  вершине
ее  стоит  ангел,  держащий  крест  (като¬
лический,  а  не  православный).  Змея  под
ногами  ангела  символизирует  темные
СИЛЬ|.  т.е.  Францию  Наполеона  Бона-
ПаРта.  Колонну  воздвиг  в  честь  брата
император  Николай  I  («Три  века  Санкт-
Петербурга».  Поиск  по  слову  «Алексан¬
 дровская  колонна»).
 5.  Здание  Генерального  штаба  было
встроено  в  первой  половине  XIX  века
*акже  в  ознаменование  военных  побед
12-1814  гг.  Одним  из  признаков  этого
°лужит  расположенная  на  сводчатой
аРке  в  центральной  части  здания  скуль-
^Рная  композиция  —  колесница,  вле-
Мая  шестеркой  лошадей  (двойная
Ика).  Сама  сводчатая  арка  напоми-
ет  Триумфальные  ворота.  Правит  ко¬
 лесницей  крылатая  древнегреческая
богиня  победы  Ника.  Над  аркой  между
двух  женских  фигур  расположен  герб
России  и  над  ним  —  императорская  ко¬
рона.  Вокруг  сложенные  знамена  и  ору¬
жие,  щиты,  пушки  и  т.п.  В  здании  Гене¬
рального  штаба  располагались  также
министерство  иностранных  дел  и  воен¬
ное  министерство.  Первое  не  очень
много  было  связано  с  финляндскими
делами,  если  не  считать  заключения
ряда  торговых  соглашений  и  назначе¬
ний  консулов,  но  вот  военный  министр
с  1878  г.  докладывал  императору  все
вопросы,  касавшиеся  финляндских
войск.  В  этой  связи  его  помощником
был  финский  офицер.
 6. 	Такой  же  символ  победы,  как  на
здании  Генерального  штаба,—  колес¬
ница  с  шестеркой  лошадей  —  венчает
Нарвскую  Триумфальную  арку.  Арка
была  поставлена  на  Нарвской  заставе,
потому  что  как  раз  по  ведущей  через
нее  дороге  войска  Александра  I  воз¬
вращались  в  Петербург.  Первая  Триум¬
фальная  арка  была  построена  из  дере¬
ва  сразу  после  взятия  Парижа  в  1814  г.
В  1834  г.  на  ее  месте  было  решено  пос¬
троить  из  камня  и  металла  более  про¬
чную  арку.  На  арке  были  выгравирова¬
ны  как  названия  победоносных  воинс¬
ких  частей,  так  и  названия  сражений.
Поначалу  предполагалось  водрузить
над  опорными  столбами  арки  скульпту¬
ры  героев  войны,  М.Б.Барклая-де-Тол-
ли  и  М.И.Кутузова,  но  потом  от  этого
намерения  отказались,  и  над  колонна¬
ми  встали  ангелы.
 7. 	Упомянутым  героям  войны
в  1837  г.  были  поставлены  памятники  у
Невского  проспекта,  перед  Казанским
собором.  Они  были  открыты  с  торжест¬
венными  церемониями  в  присутствии
императора  Николая  I  перед  почетным
строем  солдат  Петербургского  гарнизо¬
на.  Хотя  оба  полководца  сначала  отсту¬
пили  перед  армией  Наполеона,  сперва
М.Б.Барклай-де-Толли,  назначенный  в
1810  г.  военным  министром,  а  в  1812  г.—
командующим  российской  Западной  ар¬
мией,  и  даже  потерпели  поражение
в  Бородинской  битве  (как  уже  отмеча¬
лось,  О.Юссила  в  своей  книге  воспро¬
изводит  бытующую  среди  западных

историков  и  ошибочную  с  российской
точки  зрения  оценку  сражения  при  Бо¬
родине.—  Прим,  перев.),  время  побед
обоих  пришло  после  отступления  Напо¬
леона  из  Москвы.  Сначала  М.И.Кутузов
разбил  войска  Наполеона  под  Смоленс¬
ком  и  получил  за  это  прибавку  к  фами¬
лии  «Смоленский».  После  смерти
 М.И.  Кутузова  в  1813  г.  его  место  во  гла¬
ве  Западной  армии  вновь  занял
М.Б.Барклай-де-Толли,  который  успеш¬
но  преследовал  Наполеона  до  самого
Парижа.  За  заслуги  он  был  произведен
в  фельдмаршалы,  получил  титулы  гра
фа  и  князя.  Генерал-губернатором  фиН
 ляндии  он  был  в  1809-1810  гг.,  а  до  эТ°

го  Успешно  воевал  в  Финляндии,  в  т.ч.
пРотив  Ю.А.Сандельса.
 М.И.Кутузов  также  успел  получить
рВание  фельдмаршала  и  титул  князя.
 Го  имя  связано  с  Финляндией  таким
°бРазом,  что  он  некоторое  время  был
ГбНеРал-губернатором  Старой  Финлян-
ДИи  (в  1795  г.  М.  И.  Кутузов  был  назна¬
 чен  главнокомандующим  над  всеми  су¬
хопутными  войсками,  флотилией  и
крепостями  в  Старой  Финляндии.
В  1801-1802  гг.  был  Петербургским
военным  губернатором,  управлял  так¬
же  гражданской  частью  Санкт-Петер¬
бургской  и  Выборгской  губерний.  —
Прим,  перев.).

8. 	Аничков  дворец  на  углу  у  Анич¬
кова  моста  при  пересечении  Невского
проспекта  и  реки  Фонтанки.  В  распо¬
ложенном  там  рабочем  кабинете  им¬
ператора  30  ноября  1808  г.  первый  раз
встретились  Александр  I  и  возглавля¬
емая  К.Э.Маннергеймом  финляндская
депутация.  Дворец  был  построен
в  1741-1754  гг.  по  решению  императ¬
рицы  Елизаветы  I  и  предназначался
для  ее  фаворита,  графа  А.  Г.  Разумовс¬
кого,  но  потом  стал  использоваться  по
разным  случаям  царской  семьей.  На¬
звание  дворца  происходит  от  имени
строителя  первого  моста  через  Фон¬
танку,  подполковника  Михаила  Анич¬
кова.
 9. 	Место  расположения  с  1813  г.
здания  Комиссии  финляндских  дел  и
финляндского  Статс-секретариата  —
Екатерингофский  проспект,  дом  39,  у
Николаевской  площади.  На  той  же  пло¬
щади  находилось  также  ведомство
статс-секретаря  Польши.  Оно,  однако,
как  и  финляндский  Статс-секретариат,
на  карту  не  нанесено.  Эти  ведомства
в  масштабах  Петербурга  1913  г.
не  были  столь  значительными,  чтобы
быть  отраженными  на  карте  города.
Здание  финляндского  Статс-секрета¬
риата  существует  до  сих  пор,  внешний
вид  его  фасада  не  изменился.  В  1811—
1813  гг.  Комиссия  финляндских  дел  и
статс-секретарь  располагались  в  доме
4  по  улице  Фонтанке  на  северо-восточ¬
ном  углу  Фонтанки  и  Невского  проспек¬
та  (изображение  здания  см.  в  главе
«Экономическое  государство  во  главе
с  министром  в  составе  Российской  им¬
перии.  Решающий  поворот  1811  года»).
 10. 	Мариинский  (то  есть  Марии)
дворец,  который  Николай  I  построил  в
1839-1844  г.  для  своей  дочери  Марии.
Однако  уже  в  год  завершения  строи¬
тельства  —  1844  —  он  был  продан  го¬
сударству,  после  чего  в  нем  работал
весьма  значимый  законодательный  ор¬
ган  —  Государственный  совет.  До  того
совет  собирался  в  Зимнем  дворце.
 11. 	Таврический  дворец  (остается
за  рамками  иллюстрации  направо
вниз),  который  Екатерина  II  построила
в  1783-1789  гг.  для  своего  фаворита
Г.А.Потемкина,  возглавлявшего  завое¬
вание  Крыма.  Отсюда  и  название
«Таврический».  В  1906  г.  здание  было
реставрировано  и  передано  в  пользо¬
вание  только  что  учрежденной  Госу¬
дарственной  Думы.  Улица  возле  двор¬
ца  также  получила  название  Тавричес¬
кой.  На  ней  располагался  дом  М.М  Спе¬
ранского,  но  и  он  на  карте  не  виден
 12. 	Мраморный  дворец,  который
был  построен  для  Григория  Орлова  в  на¬
граду  за  то,  что  он  возглавлял  заговор,
возведший  на  престол  Екатерину  ||.
В  этом  дворце  проводил  свои  заседа¬
ния  неофициальный,  но  весьма  важ¬
ный  Комитет  финансов  империи,  кото¬
рый  сыграл  существенную  роль  как  в
создании  финляндской  марки,  так  и
в  переходе  на  золотой  стандарт.
 13. 	Михайловский  дворец,  который
построен  в  1819-1825  гг.  для  брата  Ни¬
колая  I,  Михаила.  В  этом  дворце
с  1873  г.  располагалась  Собственная
канцелярия  императора  с  множеством
своих  отделений.  Три  первых  отделе¬
ния  во  многих  отношениях  занимались
также  финляндскими  делами.  Второе
отделение  —  вопросами  кодификации
законов,  третье  —  как  руководящий  ор¬
ган  жандармского  ведомства.  До  этого,
в  1856-1873  гг.,  канцелярия  располага¬
лась  в  Иезуитском  доме  (изображение
на  карте  отсутствует).  Ранее,  с  начала
правления  Николая  I,  она  работала
в  Зимнем  дворце,  а  еще  раньше,  начи¬
ная  с  создания  ее  в  1812  г.,  —  в  доме
ее  первого  начальника,  генерала
А.А.Аракчеева.
 14. 	Наконец,  несколько  минис¬
терств,  с  которыми  финляндская  адми¬
нистрация  контактировала,  но  которые
еще  не  были  упомянуты:  А  —  минис¬
терство  внутренних  дел;  Б  —  минис
 терство  финансов;  В  —  министерство
 юстиции.

Император  Александр  I  верхом
въезжает  вместе  с  союзниками  и  свои¬
ми  победоносными  войсками  в  Париж
через  Триумфальную  арку  19  (31)  мар¬
та  1814  г.  Благодаря  победе  над  Напо¬
леоном  он  стал  ведущим  монархом  ан-
тинаполеоновской  коалиции,  а  Рос¬
сия  —  ведущей  державой  Европы
вплоть  до  поражения  в  Крымской  вой-
не-  По  мнению  многих  финских  совре¬
менников,  было  счастьем  стать  частью
этой  державы.  Поэтому  руководители
Финляндии  первой  половины  XIX  века
 стремились  сблизить  Финляндию
с  Россией.
 К  сожалению,  на  иллюстрации
не  виден  шедший  верхом  на  верблю¬
дах  калмыцкий  полк,  который  также
входил  в  состав  императорской  армии
и  привлек,  конечно,  внимание  парижан.
(Иллюстрация  из  книги  Н.К.Шильдера
«Император  Александр  Первый»,
том  III,  с.305-306;  я  и  в  дальнейшем
буду  использовать  такое  указание  стра¬
ниц  в  тех  случаях,  когда  страница  с  ил¬
люстрацией  не  нумерована.)

Парад  в  ознаменование  второй  го¬
довщины  взятия  Парижа  31  марта
1816  г.  в  Санкт-Петербурге  (иллюстра¬
ция  из  книги  Ф.М.Лурье  «Блистатель¬
ный  Петербург»,  с.  114).
 Парады  в  России  в  целом,  не  толь¬
ко  этот  парад,  были  важной  возмож¬
 ностью  для  мечтавших  о  повышении
офицеров  показать  себя,  даже  более
важной,  чем  сражения.  Ведь  парады
устраивались  часто  и  смотреть  их  со¬
бирались  высокопоставленные  члены
двора  и  высшее  командование  армии.

Портретная  галерея  ведущих  офи¬
церов  войн  против  Наполеона  1812—
8'4  гг.  в  Зимнем  дворце  (иллюстрация
^вышеупомянутой  книги,  с.  123).  Каж-
Д°му,  кто  хотел  бы  своими  глазами  уви¬
 деть  и  почувствовать  имперский  дух
значительно  расширенной  Александ¬
ром  I  российской  державы,  стоит  посе¬
тить  эту  галерею.

Административное  деление  импе¬
рии  также  отражало  ее  многонацио¬
нальный  характер.  Это  видно  по  при¬
веденной  выше  карте  от  1824  г.  (Биб¬
лиотека  Хельсинкского  университета,
Славянская  коллекция  карт).  На  ней
Польша  и  Финляндия  отделены  от  ос¬
тальной  территории  империи  более
четкой  пограничной  чертой.  В  собра¬
нии  Славянского  отделения  библиоте¬
ки  Хельсинкского  университета  имеет¬
ся  немало  карт  XIX  века,  которые  на¬
зываются  «Карта  Российской  империи,
Царства  Польского  и  Великого  княжес¬
тва  Финляндского»,  но  они  состоят  из
нескольких  листов,  и  сделать  с  них  фо¬
токопию  для  книги  было  слишком
сложно.
 В  соответствии  со  сводом  законов
России  1842  г.  государство  в  админист¬
ративно-территориальном  плане  дели¬
лось  на  две  зоны:  губернии,  подчинен¬
ные  общей  администрации,  и  области
с  особой  формой  управления.  Первых
было  значительно  больше  —  43,  пос¬
ледних  —  лишь  16.  Эти  обладавшие
особыми  привилегиями  губернии  также
подразделялись,  в  свою  очередь,  на  не¬
сколько  групп.  Первую  группу  составля¬
 ли  прибалтийские  губернии,  ко  второй
относилась  Сибирь.  Но  и  сибирские  гу¬
бернии  были  разделены  на  западные  и
восточные.  К  третьей  группе  относились
кавказские  области,  к  четвертой  —  За¬
кавказье.  Пятую  категорию  образовала
Бессарабия,  шестую  —  земли  казаков  и
седьмую  —  пастбищные  земли  чуже¬
родных  племен.
 Заметим,  что  Польша  и  Финляндия
не  относились  к  этой  классификации
губерний,  а  стояли  как  бы  над  ней.
В  то  же  время  Бессарабия,  где  после
"  присоединения  к  империи  в  1812  г  был
создан  Правительственный  совет,  весь¬
ма  напоминающий  финляндский,  была
включена  в  перечень  губерний.  Поэт
В.А.Жуковский  учил  наследника  пре¬
стола  Александра  (будущего  императо¬
ра  Александра  II),  что  в  состав  импе¬
рии  не  входили  Финляндия,  Польша,
Кабарда,  киргизские  земли  и  американ¬
ские  территории  (имеется  в  виду  Аляс^
ка,  которая  с  1744  г.  была  колонией
России  и  называлась  «Русская  АмеРи
ка».  В  1867  г.  эта  удаленная  от  °с
новной  территории  России  зеМ
была  продана  США  за  7,2  млн.  долЛа
ров.  —  Прим,  перев.).

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  429
 ный  министр  Д.  А.Милютин  играл  роль  посредника.  Решающий  до¬
клад  Э.Шернваля-Валлена  состоялся  30  ноября  1876  г.  Он  надеялся
получить  поддержку  генерал-губернатора  именно  для  защиты  па¬
раграфа  о  главнокомандовании,  но  Н.В.Адлерберг  ушел  от  участия
в  этом  деле.  Он  сообщил,  что  сделал  для  решения  вопроса  все,  что
определил  император,  и  не  счел  возможным  дать  заключение  по  воп¬
росу  о  главнокомандовании,  так  как  это  касалось  его  лично.  Комитет
финляндских  дел  должен  был  бы  высказать  свое  мнение  без  его
участия.  Когда  затем  Э.Шернваль-Валлен  докладывал  протокол  за¬
седания  Комитета,  то  по  первому  спорному  вопросу  император  по¬
пытался  достичь  компромисса  и  собственноручно  сформулировал
параграф  о  главнокомандовании  следующим  образом:  «Генерал-гу¬
бернатор  Великого  княжества  Финляндского,  командующий  войска¬
ми  Финляндского  военного  округа  одновременно  является  команду¬
ющим  финляндскими  войсками».  Когда  на  следующий  год  Комитет
финляндских  дел  попытался  изменить  формулировку  и  после  слов
«одновременно  является»  добавил  «в  качестве  генерал-губернато¬
ра»,  император  был  бдителен  и  вернул  свою  прежнюю  формулиров¬
ку.  Однако  затем,  когда  сейм  убрал  из  текста  выражение  «Финлянд¬
ского  военного  округа»,  как  не  соответствовавшее  финляндским  за¬
конам,  и  вообще  придал  этой  формулировке  неопределенную  форму,
император  утвердил  ответ  сейма  и  вместе  с  ним  этот  параграф  на
том  основании,  что  он  был  утвержден  российским  военным  мини¬
стром.  Этот  параграф  о  главнокомандовании  теперь  был  сформули¬
рован  следующим  образом:  «Генерал-губернатор,  который  команду¬
ет  теми  российскими  войсками,  которые  могут  быть  расположены
в  Финляндии,  является  командующим  финляндских  войск».  То  есть
командующим  войсками  Финляндии  при  такой  формулировке  явля¬
ется  однозначно  генерал-губернатор,  а  не  командующий  Финлянд¬
ским  военным  округом.  Так  финны  в  данном  пункте  добились  своей
Цели,  когда  военный  министр  уступил;  они  отделили  вооруженные
силы  Финляндии  от  имперских  военных  округов.14
 Император  одобрил  также  позицию  сейма  в  отношении  предна¬
значения  финляндских  войск,  которая  звучала  так:  войска  должны
защищать  «престол  и  отечество»,  причем  в  Финляндии  под  «отечес¬
твом»  могли  понимать  Финляндию,  а  в  России  —  всю  империю.  Ут-
^РЖдение  пункта  облегчило  высказанное  во  время  доклада  мнение,
что  император  мог  направить  финляндские  войска  за  пределы  гра-
ниц  Финляндии  во  время  войны,  а  в  случае  необходимости  и  при
Других  обстоятельствах.  Это,  в  свою  очередь,  было  явной  уступкой
с°  стороны  финнов.  Вопрос  о  праве  русских  служить  в  финских

430  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 войсках  оставался  пока  открытым;  в  случае  необходимости  Сенат
должен  был  сделать  по  данному  вопросу  предложение.  Однако  та¬
кой  необходимости  никогда  не  возникало,  а  потому  не  было  и  пред¬
ложения.  В  закон,  тем  не  менее,  была  включена  формулировка  о  том,
что  в  финляндских  войсках  служат  только  «финляндские  поддан¬
ные»,  и  на  практике  это  исключило  российских  офицеров.  Для  того,
чтобы  иметь  возможность  поступить  в  финляндскую  армию,  им  сле¬
довало  сначала  получить  финляндское  гражданство.
 Собравшаяся  в  Финляндии  особая  комиссия  попыталась  обязать
военного  министра  придерживаться  финляндских  законов,  когда  он
докладывал  императору  военные  дела  Финляндии,  но  как  Сенат,  так
и  Комитет  финляндских  дел  не  сочли  это  возможным.  Комитет  обос¬
новывал  свою  позицию  тем,  что  военные  министры  и  раньше  докла¬
дывали  такие  вопросы  без  особых  указаний.  В  окончательную  фор¬
мулировку  закона  такие  положения,  ограничивающие  военного  ми¬
нистра,  не  были  включены,  но  возможности  министра  нарушать
финляндские  законы  значительно  сократились,  так  как  из  круга  воп¬
росов,  по  которым  он  мог  делать  доклад,  были  выведены  сферы  за¬
конодательства  и  хозяйственного  управления.  К  тому  же  сейм  вер¬
нул  в  этот  пункт  однажды  уже  изъятые  слова  «i  enahanda  egenskap
for  finska  militären»*,  подразумевая  под  этими  словами  то,  что  воен¬
ный  министр  при  докладе  по  финляндским  военным  делам  действо¬
вал  как  «финляндское  должностное  лицо».
 В  этой  борьбе  между,  с  одной  стороны,  Сенатом,  сеймом,  прес¬
сой  и  общественным  мнением  и,  с  другой  стороны,  военным  мини¬
стром  и  императором  министр  статс-секретарь  Э.Шернваль-Валлен
был,  естественно,  однозначно  и  полностью  на  стороне  Сената  и  сей¬
ма,  но,  что  также  естественно,  по  долгу  службы  стремился  действо¬
вать  как  посредник  и  препятствовать  возникновению  открытого  кон¬
фликта  или  затягиванию  рассмотрения  дел.  Это  не  всегда  было
просто.  Позже  с  российской  стороны  в  его  адрес  слышались  обвине¬
ния  в  «утаивании»  определенных  вопросов  и  даже  в  измене.  В  соот¬
ветствии  с  этими  обвинениями,  он  будто  бы  совместно  с  сеймом
обманул  военного  министра,  отстранив  его  от  управления  финлянд¬
скими  войсками,  и  ввел  в  заблуждение  военного  министра  и  даже
самого  императора,  скрыв  то,  что  некоторые  статьи  устава  о  воинс¬
кой  повинности  носили  конституционный  характер.  Обвинение
в  измене  содержалось  уже  в  записях  за  1881  год  в  дневнике  Д.А.Ми-
лютина;  обвинение  в  обмане  появилось  позже,  когда  закон  начали
 *  «В  качестве  финляндской  военной  власти»  (швед.).

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  431
 пересматривать  в  1890-х  гг.15  Оба  обвинения  были,  однако,  ошибоч¬
ны  и  возникли  по  политическим  мотивам.  Д.А.Милютину  было  со¬
вершенно  необходимо  обосновать  свою  соглашательскую  позицию,
которой  он  придерживался  в  1878  г.
 Гораздо  легче  было  доказать  беспочвенность  обвинения  в  сокры¬
тии  некоторых  вопросов,  чем  обвинения  в  измене.  Хотя  в  письме
Э.Шернваля-Валлена  от  14  (26)  июля  1878  г.  военному  министру  от¬
сутствовал  —  что,  однако,  пока  полностью  не  подтверждено,  —
пункт  о  статьях,  имевших  конституционный  характер,  который,  тем
не  менее,  имеется  в  проекте  этого  письма  в  соответствующем  доку¬
менте  Статс-секретариата,  как  Д.А.Милютин,  так  и  император  полу¬
чали  эту  информацию  по  многим  другим  каналам  и  даже  неод¬
нократно,  как  я  сам  мог  убедиться  на  основе  относящихся  к  делу
документов  и  как  доказывает  Ханну  Иммонен  в  своем  обстоятель¬
ном  исследовании  по  данной  теме.  До  сведения  императора  эта  ин¬
формация  доводилась  во  многих  докладных  записках.  Яснее  ясного
это  дело  изложено  в  последнем  и  окончательном  докладе  по  рас¬
сматриваемому  вопросу.  Наконец,  император  подписал  отдельный
манифест  по  статьям,  имеющим  конституционный  характер!  Впол¬
не  вероятно  и  то,  что  Д.А.Милютин  —  как  и  русские  вообще  —
не  выяснил  даже  того,  какая  разница  была  в  правовой  системе  Фин¬
ляндии  между  конституционными  и  обычными  законами.  Как  отме¬
тил  будущий  министр  статс-секретарь  В.Прокопе,  существенным
было  то,  что  устав  о  воинской  повинности  был  законом,  который
затрагивал  все  сословия,  и  поэтому  вносимые  в  него  изменения
должны  были  утверждаться  сеймом.  Предположительно,  что  как  ми¬
нимум  этот  основополагающий  принцип  был  известен  Д.А.Милю¬
тину,  когда  он  выступал  за  принятие  закона.
 Почему  Д.А.Милютин  одобрил  закон  в  такой  финско-нацио¬
нальной  или,  лучше  сказать,  финско-государственной  форме?  Одна
причина  уже  указана  выше:  кризисная  ситуация  из-за  войны  с  Тур¬
цией.  Второй  причиной  было  то,  что  финляндский  сейм  представил
Устав  как  не  более  чем  временный  законодательный  акт,  вводив¬
шийся  сроком  на  10  лет,  после  чего  можно  было  бы  приступить
к  его  пересмотру  и  устранить,  по  мнению  Д.А.Милютина,  содер¬
жавшиеся  в  нем  недостатки.  Необходимые  изменения  можно  было
сДелать  и  раньше.
 Таким  образом,  обвинение  Э.Шернваля-Валлена  в  измене,  учи¬
тывая  руководящую  роль  Д.А.Милютина,  безосновательно.  Оно
совершенно  явно  было  связано  не  с  чем  иным,  как  с  рассмотрен¬
ий  выше  формулировкой  о  командовании  финскими  войсками,

432  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 при  помощи  которой  эти  войска  были  оторваны  от  общегосударс¬
твенной  системы  военных  округов  и  подчинены  генерал-губерна¬
тору.  В  этом  отношении  или  Э.Шернваля-Валлена,  или  Сенат  мож¬
но  было  если  не  обвинять,  то,  во  всяком  случае,  критиковать  за  то,
что  они  на  завершающем  этапе  рассмотрения  вопроса  недостаточ¬
но  настойчиво  обращали  внимание  императора  на  окончательную
формулировку  данной  статьи,  в  отношении  чего  при  всех  предыду¬
щих  докладах  император  был  очень  внимателен  и  возвращал  ис¬
правленную  финнами  версию  в  им  самим  сформулированный  ва¬
риант.  В  своих  ответах  сейм  четко  излагал  как  внесенные  им  поп¬
равки,  так  и  их  обоснования,  но  создается  впечатление,  что  именно
замечания  сейма  по  статье  о  командовании  финляндскими  войска¬
ми  никогда  не  доходили  до  императора,  а  может  быть,  даже  и  до
военного  министра.  В  своем  заключении  на  ответ  сейма  Сенат  вы¬
сказал  возможность  не  упоминать  эту  статью,  так  как,  по  его  мне¬
нию,  проблема  частично  носила  редакционный  характер,  что  было
не  так,  а  частично  касалась  таких  частных  вопросов,  которые  в  бу¬
дущем  можно  было  бы  легко  исправить.  В  Статс-секретариате,  ис¬
ходя  из  принципа  непрерывности  бюрократического  процесса,  пе¬
ренесли  это  заключение  Сената  как  в  письмо  военному  министру,
так  и  в  доклад  императору.  В  качестве  приложения  к  докладу  в  Статс-
секретариате  составили  сравнительную  таблицу  тех  статей,  в  кото¬
рые  сейм  внес  поправки,  но  в  нее  включили  только  статью  1,  или
статью  о  предназначении  финляндских  войск,  а  также  статью  о
сроке  службы,  а  не  статьи  о  командовании  войсками  и  докладах
военного  министра.  Однако  именно  формулировку  статьи  о  коман¬
довании  император  неоднократно  собственноручно  возвращал
в  приемлемую  для  себя  форму  даже  после  рассмотрения  вопроса  в
Комитете  финляндских  дел.  Поэтому  весьма  вероятно,  что,  если
бы  ему  и  на  завершающем  этапе  четко  представили  предложенную
сеймом  и  Сенатом  формулировку  статьи,  он  бы  вновь  вернул  ее  в
прежнюю  форму.  Но  те,  кто  готовил  и  представлял  документ,  прос¬
то  не  оставили  императору  для  этого  никакой  возможности.  Заново
сформулированная  сеймом  и  одобренная  Сенатом  статья  более
не  была  четко  представлена  государю  для  контроля,  но  была  им
утверждена  в  формулировке  сейма  и  Сената,  и  его  внимания  никто
на  нее  особо  не  обратил.  В  этом  отношении  можно  критиковать
либо  Сенат,  либо  министра  статс-секретаря  за  халатность,  если
не  за  сознательное  введение  в  заблуждение.  Особенно  министр
статс-секретарь  должен  был  принять  во  внимание  то,  что  импера¬
тор  все  время  так  тщательно  и  внимательно  отслеживал  формулИ'

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  433
 ровку  статьи  о  командовании  финскими  войсками,  и  ему  следова¬
ло  бы,  представляя  завершающий  этап  работы  над  законом,  обра¬
тить  на  нее  внимание  государя.  Но  он  этого  не  сделал.
 В  Статс-секретариате  были  хорошо  осведомлены  о  значении  и
различных  формулировках  этой  статьи.  Э.Шернваль-Валлен  попы¬
тался  привлечь  генерал-губернатора  Н.В.Адлерберга  к  защите  се¬
натской  формулировки,  и  в  Статс-секретариате  составили  сравни-
тельную  таблицу  формулировок  этой  статьи,  предложенных  Сена¬
том,  императором  и  Комитетом  финляндских  дел.16  Все  еще  остается
загадкой,  почему  никто  из  причастных  к  этому  делу  лиц  —  ни  Э.  Шер-
нваль-Валлен,  ни  К.Пальмрот,  ни  Эмиль  Стренг  —  не  счел  необхо¬
димым  напомнить  на  завершающем  этапе  рассмотрения  вопроса
военному  министру  или  императору  о  значительном  изменении,
внесенном  сеймом.  Проблема,  на  самом  деле,  ни  в  коем  случае  не  но¬
сила  редакционного  характера,  как  представил  это  дело  Сенат,  а
была  самой  что  ни  на  есть  принципиальной  —  речь  шла  о  том,
были  ли  финляндские  войска  частью  имперской  системы  военных
округов  или  нет.  В  данном  случае  финским  советникам  императора
удалось  «протащить»  упомянутую  статью  в  окончательную  редак¬
цию  закона  против  воли  государя  и  в  той  формулировке,  которая  со¬
ответствовала  их  собственным  пожеланиям.  Было  ли  это  предатель¬
ством  или  только  введением  в  заблуждение  —  пусть  решает  чита¬
тель.  Однако  эта  борьба  ясно  показала,  что  даже  всемогущий  само¬
державный  Император  Всероссийский  вынужден  был  соглашаться  и
отступать,  если  встречал  достаточно  сплоченное  и  упорное  сопро¬
тивление,  в  данном  случае  со  стороны  министра  статс-секретаря,
Сената  и  сейма  Финляндии.
 Вероятно,  вечной  загадкой  останется  также  то,  что  говорилось
на  последнем  и  решающем  докладе  по  данному  вопросу  18  дека¬
бря  1878  г.  Докладчиком  был  не  Э.Шернваль-Валлен,  хотя  он  и
приобрел  славу  в  Финляндии  именно  в  таком  качестве,  а  его  замес¬
титель  Казимир  Пальмрот.  Э.Шернваль-Валлен  с  середины  того
года  находился  в  отпуске  и  занимался  поправкой  собственного  здо¬
ровья.  Об  этом  событии  К.Пальмрот  написал  в  своем  письме
Э.Шернвалю-Валлену,  но  письмо,  к  сожалению,  не  сохранилось.
Из  письма  Э.Шернваля-Валлена  из  Сан  Донато,  датированного  26
Декабря  и  адресованного  К.Пальмроту  (находится  в  его  собрании
Документов),  можно,  однако,  сделать  некоторые  выводы.  Он  благо¬
дарил  своего  заместителя  за  «четкость  и  ясность»,  с  которой  тот
Представил  императору  «этот  сложный  и  чувствительный  вопрос».
Далее  он  продолжал:  «Знаю  по  собственному  опыту,  что  император

434  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 не  утвердил  бы  его,  если  бы  он  был  представлен  нечетко  или  так,
что  какой-нибудь  пункт  в  нем  вызывал  бы  сомнение  или  был  не¬
подходящим,  особенно  в  отношении  того,  что  сейму  предоставля¬
ется  право  принимать  участие  в  разработке  военного  законодатель¬
ства».  Это  ответное  письмо,  возможно,  позволяет  заключить,  что
именно  этот  центральный  вопрос  о  роли  сейма  обсуждался  на  до¬
кладе  императором  и  К.Пальмротом.  Но  затрагивался  ли  в  той  же
связи  упомянутый  выше  вопрос  о  командовании  финскими  войска¬
ми?  Вероятно,  нет.
 В  соответствии  с  преданием,  существовавшим  в  Статс-секрета-
риате  и  записанным  Эмилем  Стренгом  в  1904  г.,  император  на  этом
решающем  докладе  выразил  удивление  позицией  военного  минис¬
тра,  а  министр  возражал  против  утверждения  закона  из-за  его  ста¬
тей,  касавшихся  резерва  армии.  Когда  император  заявил,  что,  не¬
смотря  на  это,  подпишет  закон,  министр  будто  бы  добавил,  что
в  таком  случае  России  следует  еще  раз  завоевать  Финляндию.  Рас¬
сказ,  однако,  не  кажется  правдоподобным,  а  производит  впечатле¬
ние  типичного  и  более  позднего  мифотворчества.  Он  не  дает  убе¬
дительного  объяснения  тому,  почему  Д.  А.Милютин  в  течение  не¬
скольких  месяцев  так  резко  изменил  свое  мнение,  хотя  еще  в  конце
июля  однозначно  и  в  письменном  виде  отстаивал  необходимость
утверждения  закона  в  редакции  сейма,  причем  предложения  сейма
по  изменению  статей,  касающихся  резерва,  были  ему  четко  изло¬
жены.  Докладчик  по  финляндским  делам  К.Пальмрот  также
не  стал  бы  докладывать  вопрос,  если  бы  было  хотя  бы  малейшее
подозрение,  что  военный  министр  будет  иметь  по  нему  возраже¬
ния.  Он,  как  никто  другой,  знал,  что  император  не  принял  бы  реше¬
ния  по  столь  важному  вопросу  без  одобрения  его  военным  мини¬
стром.  Ничто  из  предшествовавшего  поведения  императора  Алек¬
сандра  II  и  из  его  отношения  к  военному  министру  не  говорит
в  пользу  того,  что  он  мог  бы  утвердить  нечто  такое,  против  чего
возражал  его  военный  министр.  В  записанном  Э.Стренгом  преда¬
нии  налицо  принцип,  известный  и  по  другим  подобным  рассказам:
императора  считают  хорошим,  а  министра  —  плохим.  Кроме  того,
в  административной  практике  Российской  империи  такое  резкое
расхождение  во  мнениях  между  министром  и  императором  автома¬
тически  означало  бы  отставку  министра;  Д.  А.  Милютин,  тем  не  ме¬
нее,  в  отставку  после  этого  не  ушел.17
 Вступление  в  силу  устава  о  воинской  повинности  привело  к  воз¬
никновению  новых  проблем.  Так,  сейм  выделил  40  тысяч  марок,  а
Сенат,  соответственно,  направил  предложение  заложить  в  расходы

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  435
 на  армию  бюджет  отдельной  канцелярии  финляндских  войск  в  раз¬
мере  этой  суммы.  Предполагалось  расположить  канцелярию  в  воен¬
ном  министерстве  для  подготовки  докладов  министра  по  вопросам
финляндских  войск.  Однако  военный  министр  Д.  А.Милютин  сразу
и  резко  отверг  учреждение  такой  канцелярии  как  бесполезное;  по
его  мнению,  для  канцелярии  не  нашлось  бы  достаточного  объема
работы.  Истинной  причиной,  вероятно,  было  то,  что  министр  сразу
догадался,  каким  было  бы  ее  настоящее  предназначение:  связать  его
в  максимальной  степени  мнениями  финских  сотрудников  канцеля¬
рии  и,  таким  образом,  ограничить  его  власть  и  свободу  действий  по
вопросам  финляндских  войск.  Этого  министр,  конечно,  не  хотел.
Можно,  между  прочим,  задать  вопрос,  почему  финны  не  предложи¬
ли  создать  такие  же  канцелярии  в  других  министерствах,  которые
рассматривали  финляндские  дела,  например  в  министерстве  финан¬
сов  или  иностранных  дел?  Поэтому  военный  министр  посчитал,  что
для  выполнения  задачи  достаточно  будет  назначить  одного  специ¬
ального  чиновника  министерства,  естественно  русского.  Денежные
средства,  выделенные  для  канцелярии,  министр  предложил  исполь¬
зовать  на  какое-либо  более  полезное  дело,  например  на  улучшение
условий  размещения  в  Финляндии  российских  войск.  Когда
К.Пальмрот  подал  императору  доклад  по  данному  вопросу  30  июля
1880  г.,  министр  приложил  к  нему  собственную  «памятную  запис¬
ку»,  в  которой  оставлял  окончательное  решение  за  императором.  Ес¬
тественно,  государь  принял  решение  в  соответствии  с  мнением
своего  военного  министра.18  Особая  финляндская  канцелярия  в  ми¬
нистерстве  не  была  создана,  а  был  назначен  лишь  один  финляндский
офицер,  который  докладывал  дела  военному  министру.  Даже  это  не¬
сколько  превышало  то,  что  предлагал  военный  министр.  Жалованье
этого  офицера  должно  было  быть  таким  же,  как  у  министерских  чи¬
новников  для  особых  поручений.
 Сенат  выразил  благодарность  Д.  А.  Милютину  за  «благородное
бескорыстие»  в  связи  с  отказом  использовать  выделенные  Сенатом
средства,  но  внес  предложение  перечислять  военному  министерс¬
тву  не  только  жалованье  упомянутого  офицера,  но  дополнительно
1700  марок  в  год  —  не  на  его  личные  расходы,  а  на  канцелярские
нужды.  Таким  образом,  Сенат  попытался  протащить  в  военное  ми¬
нистерство  хоть  что-то  финское,  если  не  людей,  так  деньги.  В  связи
с  этим  генерал-губернатор  Н.В.Адлерберг  в  неофициальном  пись¬
ме  Э.Щернвалю-Валлену  выразил  сожаление  по  поводу  того,  что
Сенат  направил  такое  предложение,  несмотря  на  то,  что  император
еДиножды  уже  отверг  идею  учреждения  канцелярии  как  таковую.

436  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 Н.В.Адлерберг  попросил  Э.Шернваля-Валлена  представить  воен¬
ному  министру  предложение  Сената  «в  более  приемлемой  форме».
И  хотя  позже  Э.Шернваль-Валлен  поступил,  как  просил  Н.В.Адлер¬
берг,  министр  не  согласился  и  с  предложением,  сделанным  «в  более
приемлемой  форме».  Он  одобрил  жалованье  офицера-референта,  но
не  принял  денежных  средств  на  канцелярские  нужды.  Однако  когда
на  сторону  Сената  встал  Комитет  финляндских  дел,  император  нако¬
нец  согласился  25  февраля  1881  г.  на  введение  в  штат  военного  ми¬
нистерства  особого  финляндского  референта.  О  том,  что  принять  это
решение  было  для  государя  не  самым  легким  делом,  говорит  его  по¬
метка  на  полях  доклада:  «Хочу  обсудить  это  дело  лично  и  прошу
придти  ко  мне  завтра  утром  в  четверг  после  доклада  военного  ми¬
нистра,  то  есть  в  14  12».
 Первым  «докладчиком  при  военном  министре»  стал  полков¬
ник  Карл  Энкель.  Справедливости  и  ясности  ради  стоит  отметить,
что  этот  финский  докладчик  представлял  дела  только  военному
министру,  а  тот  —  императору.  Это  было  явным  отступлением  от
существовавшей  до  тех  пор  «автономии  в  докладах»  по  финлянд¬
ским  делам.  Назначение  финского  докладчика  можно  было  обос¬
новать,  что  и  было  сделано,  на  основании  прецедента  1817  г.  Тог¬
да  император  Александр  I  назначил  Людвига  Егершёльда  в  Гене¬
ральный  штаб  империи  для  подготовки  тех  вопросов  финлянд¬
ских  войск,  которые  начальник  Генерального  штаба  докладывал
императору.
 В  качестве  языка  команд  новых  финляндских  войск  Сенат  хотел
ввести  финский  язык  вместо  русского.  Тем  не  менее,  от  офицеров
и  унтер-офицеров  пришлось  бы  требовать  знания  также  команд  на
русском  языке.  Необходимость  введения  финского  языка  Сенат
обосновывал  именно  существованием  всеобщей  воинской  повин¬
ности.  Пока  войска  формировались  за  счет  рекрутского  набора,
языком  команд  мог  оставаться  русский,  хотя  и  тогда  практически
никто  из  числа  младших  командиров  им  не  владел.  Генерал-губер¬
натор  и  военный  министр  оставили  этот  трудный  вопрос  на  реше¬
ние  императора.  По  долгом  размышлении  Комитет  финляндских
дел  принял  решение  поддержать  общую  линию  Сената,  то  есть
финский  язык  в  качестве  языка  команд,  но  при  этом  отметил,  что
офицеры  и  унтер-офицеры  должны  были  «твердо»  знать  русские
команды,  а  унтер-офицеров  срочной  службы  следовало  обучать
в  основном  при  помощи  команд  на  русском  языке.  Но  император
был  непреклонен.  Он  наложил  10  февраля  1881  г.  на  доклад  резо-

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  437
 людию:  «Требую,  чтобы  все  команды  делались,  как  это  и  доселе
было,  на  русском  языке».19
 финны  попытались  получить  в  свою  национальную  армию  так¬
же  артиллерию,  но,  так  как  император  Александр  II  выступил  резко
против,  это  не  удалось.  В  этом  деле  финны  вновь  попробовали  при¬
менить  известную  тактику  малых  шагов  и,  частично,  введения  в  за¬
блуждение.  Они  ссылались  на  устав  о  воинской  повинности,  будто  бы
он  предполагал  создание  артиллерии,  хотя  во  всем  законе  слово  ар¬
тиллерия  вообще  не  встречалось;  в  нем  речь  шла  только  о  «создании
различных  родов  войск».  Данный  вопрос  пытались  различными
способами  и  весьма  настойчиво  провести  и  при  следующем  импера¬
торе,  то  есть  Александре  III,  который  был,  однако,  настроен  против
этого  в  не  меньшей  мере,  чем  его  предшественник.  Хотя  в  этом  деле
были  многие  весьма  интересные  моменты,  его  более  подробное  из¬
ложение  не  представляется  здесь  необходимым.
 Финляндское  государство  получает
 ЧАСТЬ  ВНЕШНЕПОЛИТИЧЕСКИХ  ДЕЛ
 Хотя  почти  все  сторонники  так  называемой  теории  личной  унии
в  Финляндии  придерживались  того  мнения,  что  как  внешняя  поли¬
тика  (в  том  числе  и  внешнеторговая  политика),  так  и  военные  вопро¬
сы  (кроме  упомянутых  выше  исключений)  относились  исключи¬
тельно  к  ведению  России,  на  практике,  однако,  финнам  удалось  при¬
обрести  для  себя  и  своего  государства  некоторые  внешнеполитичес¬
кие  функции.  В  этой  области  все  началось  еще  до  того,  как  финны
«обнаружили»  в  1860-х  гг.  свое  государство.  Начало  соответствую¬
щего  процесса  было  связано  с  тем,  что  в  экономическом  отношении
Финляндия  представляла  собой  отдельную  единицу  в  Российском
государстве.  Ее  особые  экономические  связи  со  Швецией  после  сме¬
ны  метрополии  в  1809  г.  остались  прежними,  так  как  у  Финляндии
были  собственные  финансы,  собственная  таможня  и  т.д.  Поэтому
нет  ничего  удивительного  в  том,  что,  когда  Россия  заключала  торго-
вЫе  соглашения  со  Швецией  в  первой  половине  XIX  века,  в  столь
в&Жных  для  Финляндии  переговорах,  в  частности,  по  соглашению
*834  г.  особые  интересы  Финляндии  представлял  и  за  их  соблюде¬
нием  следил  статс-секретарь  Р.Х.Ребиндер,  а  в  1838  г.  —  начальник
Финансовой  экспедиции  Сената  Л.Г.  фон  Гартман.  Оба  они  также

438  От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству
 подписали  соглашение  от  имени  Финляндии  и  увековечили,  таким
образом,  свои  имена  в  Полном  собрании  законов  Российской  импе¬
рии.  Можно  привести  и  гораздо  более  поздний  пример  подобной
практики,  когда  сенатор  Лео  Мехелин  в  1887  г.  представлял  Финлян¬
дию  и  отстаивал  ее  интересы  на  переговорах  о  заключении  торгово¬
го  договора  между  Россией  и  Испанией.
 Кроме  того,  поскольку  Финляндия  проводила  отличную  от  Рос¬
сии  таможенную  и  торговую  политику,  было  естественным  и  как  бы
само  собой  разумеющимся  обстоятельством  то,  что  Финляндия  по¬
лучила  право  назначать  торговых  консулов  в  важнейшие  для  нее
страны  экспорта  и  импорта,  хотя  и,  конечно,  только  с  разрешения
правительства  России.
 Финны  начали  направлять  на  различные  международные  собра¬
ния  и  конференции  собственные  делегации,  а  также  устраивать  на
всемирных  выставках  собственные  павильоны,  что  впервые  про¬
изошло  в  Париже  в  критическом  с  политической  точки  зрения
1889  году.  В  1878  г.  Россия  еще  не  позволила  Финляндии  организо¬
вать  собственный  павильон.  В  определенном  смысле  наивысшей
точкой  в  отдельном  выступлении  Финляндии  с  национальных  пози¬
ций  явилась  Всемирная  выставка  1900  г.  в  Париже.  Для  этой  выстав¬
ки  была  издана  на  французском  языке  специальная  книга  о  Финлян¬
дии  «Notices  sur  la  Finlande»*.  Предисловие  к  ней  написал  не  кто
иной,  как  Лео  Мехелин.  К  тому  же  он  написал  три  статьи,  первая  из
которых  называлась  «Государственное  и  административное  уст¬
ройство»  («Organisation  politique  et  administrative»).20
 Удивительный  в  этой  связи  факт  состоит  в  том,  что  даже  в  самом
суровом  1912  году  так  называемого  второго  периода  угнетения,  ког¬
да  был  издан  закон  о  равенстве**,  финляндская  команда  получила
возможность  пройти  на  Олимпийских  играх  в  Стокгольме  под  собс¬
твенной  табличкой  «Финляндия»,  хотя  шла  она,  конечно,  после  ко¬
манды  России.
 Представленные  в  этой  главе  практические  примеры  примене¬
ния  нового  учения  о  финляндском  государстве  позволяют  понять,  о
чем  шла  речь.  Когда  финны  однажды  придумали  и  неожиданно  для
себя  заметили,  что  Финляндия  была  не  частью  российского  госу¬
дарства,  его  провинцией,  а  государством,  состоявшим  с  ним  в  лич¬
 *  «Заметки  о  Финляндии»  (франц.).
 **  Имеется  в  виду  закон  об  уравнении  в  правах  с  финляндскими  граЖДа'
нами  других  русских  подданных.

От  ростков  государственности  к  сложившемуся  государству  439
 ной  унии,  то  они  начали  применять  —  или,  грубо  говоря,  проталки¬
вать  или  протаскивать  —  это  новое  учение  во  все  российско-фин¬
ляндские  структуры  и  виды  взаимодействия,  причем  так  усердно,
что  это  стало  раздражать  императоров  и  некоторых  их  министров
или  же,  во  всяком  случае,  им  не  нравиться.

ГОСУДАРСТВО  И  ПЕРВЫЕ  КОНФЛИКТЫ
 Либералы:  Финляндия  является  государством,
состоящим  в  личной  унии  с  Россией.
Славянофилы-консерваторы:
 Финляндия  ЯВЛЯЕТСЯ  ПРИВИЛЕГИРОВАННОЙ  ПРОВИНЦИЕЙ
 Нет  ничего  странного  и  удивительного  в  том,  что  описанная
выше,  неожиданно  возникшая  и  быстро  распространившаяся  в  Фин¬
ляндии  идея  о  собственном  государстве  привлекла  внимание  также
и  в  России,  но,  в  действительности,  больший  интерес  вызвала  январ¬
ская  комиссия,  которая  готовила  созыв  сейма,  а  также  само  заседа¬
ние  сейма  в  1863  г.
 Положение,  установившееся  после  1856  г.,  во  многих  отношени¬
ях  напоминало  ситуацию  после  1905  г.  Когда  Россия  потерпела  ре¬
шительное,  даже  сокрушительное  поражение  в  большой  европейс¬
кой  войне,  то  в  результате  него  возникла  определенная  эйфория  и
всеобщее  опьянение  свободой.  Все  желаемые  и  ожидаемые  преобра¬
зования  казались  в  том  положении  возможными:  в  России  —  долго¬
жданное  освобождение  крепостных  крестьян,  в  Финляндии  же  —-
созыв  сейма  после  длительного  перерыва  и  вообще  всестороннее
возрождение  конституционной  жизни.  В  какой-то  степени  это  поло¬
жение  можно  сравнить  также  с  ситуацией,  создавшейся  после  Мар¬
товской  революции  1917  г.*:  тогда  тоже  свободные  российский  и
финский  народы  приступили  к  новому  устройству  взаимных  отно¬
шений  в  обстановке  общей  свободы.
 *  Так  у  автора,  хотя  в  российской  историографии  ее  принято  называть
Февральской  революцией.

Первые  реакции  на  новое  финляндское  государство
 441
 Российские  либералы  и  славянофилы
 Поэтому  нет  ничего  удивительного  и  примечательного  в  том,  что
общественное  мнение  в  России  (в  первую  очередь,  пресса)  сначала
относилось  к  новым  явлениям,  связанным  с  возникновением  фин¬
ляндской  государственности,  довольно  позитивно  и  с  пониманием.
Первыми  на  финляндские  события  отреагировали  либеральные  кру¬
ги  России,  что  было  естественно  и  понятно.  (При  последующем  опи¬
сании  я  буду  опираться,  в  основном,  на  англоязычное  исследование
Кейо  Корхонена  1967  г.  «Автономная  Финляндия  в  политической
мысли  России  XIX  века»  («Autonomous  Finland  in  the  Political  Thought
of  Nineteenth  Century  Russia»).  Благодаря  К.Корхонену  у  меня  нет  не¬
обходимости  углубляться  в  подробности  того,  что  писала  пресса,  и  я
могу  ограничиться  лишь  изложением  общих  направлений.
 Российская  пресса  так  пристально  и  жестко  следила  за  события¬
ми  в  Финляндии,  что  даже  возникший  в  конце  1850-х  гг.  интерес  к  сей¬
му  в  Порвоо  и  выведение  этого  сейма  из  исторического  забвения
были  отмечены  в  российских  газетах.  Кроме  того,  на  удивление  боль¬
шое  внимание  было  приковано  также  к  дискуссии  вокруг  январской
комиссии,  и  даже  публикации  Ю.В.Снельмана  со  ссылками  на  По-
рвооский  сейм  и  слабую  государственную  и  конституционную  со¬
знательность  широко  комментировались.  Из  числа  российских  либе¬
ральных  газет  самой  значительной,  пожалуй,  была  газета  «Голос»,
основанная  в  1863  г.  В  то  время  как  другие  газеты  удовлетворялись
лишь  направлением  специального  корреспондента  для  освещения
финляндского  сейма  1863  г.,  «Голос»  создал  для  этих  целей  специ¬
альный  отдел  в  своей  редакции.  Следует  заметить,  что  даже  в  славя¬
нофильских  кругах  к  финляндскому  сейму  сначала  отнеслись  весь¬
ма  положительно,  даже  с  энтузиазмом.  Однако  для  нашей  темы  важ¬
но  следующее:  в  российской  либеральной  прессе  Финляндию  при¬
знавали  соединенным  с  Россией  «государством»,  у  которого  есть
старинные  права  и  автономия.  Сначала  газета  «Голос»  пошла  даже
так  далеко,  что  рассматривала  Финляндию  в  качестве  государства,
находящегося  с  Россией  в  персональной  унии.  Наличие  финской  го¬
сударственности  многократно  отмечалось  также  в  некоторых  иных
газетах.  Наряду  с  газетой  «Голос»  многие  другие  печатные  органы  с  во-
°Душевлением  изображали  отношения  между  Финляндией  и  Россией
^  «личную  унию».  Газета  «Голос»  в  своем  вольнодумстве  зашла
Так  Далеко,  что  даже  выразила  понимание  крайне  либеральных  тре¬
бований  «нейтралитета»  и  «суверенитета»,  которые  высказывались

442
 Первые  реакции  на  новое  финляндское  государство
 в  газете  «Гельсингфорс  Дагблад».  Лояльность  финнов  должна  была
гарантировать  то,  что  такие  публикации  не  привели  бы  к  возникно¬
вению  настоящего  сепаратизма.  Значение  финляндского  сейма  в  ка¬
честве  символа  было  столь  велико,  что  оно  оставило  в  тени  даже
такие  крайние  выражения  и  мнения,  которые  публиковала  газета
«Гельсингфорс  Дагблад».
 Это  воодушевление  и  позицию  либеральной  прессы  можно  объ¬
яснить  внутренними  условиями  России:  вольнодумство,  распро¬
странившееся  в  начале  царствования  Александра  II,  зашло  так  дале¬
ко,  что  и  в  России  также  ждали  создания  какого-либо  представитель¬
ного  органа  и,  кроме  того,  переустройства  Российской  империи  по
типу  федерации;  и  в  том,  и  в  другом  вопросе  Финляндия  приводи¬
лась  в  качестве  примера.
 От  этой  общей  линии  либеральной  прессы  отличался  как  в  своих
статьях,  так  и,  особенно,  при  описании  положения  Финляндии  в  сво¬
ей  книге  либеральный  профессор  А.В.Лохвицкий  (статьи  вышли,
в  основном,  в  1860  г.,  книга  в  1862  г.).  Эта  книга  А.В.Лохвицкого
«Политическое,  административное  и  судебное  устройство  Финлян¬
дии»  была  важна  в  том  отношении,  что  явилась  первой  русскоязыч¬
ной  и  предназначенной  для  русской  просвещенной  публики  книгой,
в  которой  излагалась  политическая  и  административная  система
Финляндии.  По  мнению  ее  автора,  император  Александр  I,  завоевав
Финляндию,  обеспечил  ей  сохранение  прежних  шведских  конститу¬
ционных  законов  и  дал  Финляндии  новый  статус,  составной  частью
которого  были  заседания  сословного  сейма.  Однако  Финляндия  не  со¬
стояла,  как  Польша,  в  личной  унии  с  Россией,  и  ее  положение  не  ос¬
новывалось  на  международном  договоре.  Таким  образом,  юриди¬
чески  Финляндия  являлась  провинцией  России.  Но,  несмотря  на  это,
ее  автономия  была  весьма  широкой,  шире,  чем  автономия  многих
стран,  находившихся  в  личной  унии;  Финляндия  сохранила  собс¬
твенную  конституцию,  собственные  законы,  армию,  государствен¬
ные  финансы  и  т.п.  Она  обладала  даже  собственным  «совещатель¬
ным  органом»  (то  есть  сеймом)  в  непосредственной  близости  от
российской  границы.  А.В.  Лохвицкий  подчеркнул  также  то,  что  Фин¬
ляндия  не  имела  никаких  общих  законов  с  Россией,  —  в  чем  он,  ко¬
нечно,  ошибался,  —  а  власть  Государственного  совета  России  не  рас¬
пространялась  на  Финляндию  —  в  чем  он  тоже  ошибался.  Общим  У
двух  стран  был  только  глава  государства.  Несмотря  на  некоторые
ошибки  и  недостатки,  книга  А.В.Лохвицкого  была  очень  важна  ДлЯ
ознакомления  широких  кругов  российской  общественности  с  осо
бым  положением  Финляндии.

Первые  реакции  на  новое  финляндское  государство
 443
 В  то  же  время  на  рубеже  1850-1860-х  гг.,  когда  в  Финляндии  воз¬
никло  и  неожиданно  распространилось  новое  государственное  са¬
мосознание,  в  правящих  кругах  Финляндии  быстро  возникло  пони¬
мание  того,  что  это  следовало  бы  каким-то  образом  разъяснить  рус¬
ским;  в  противном  случае  ничего  хорошего  не  последовало  бы.  Вот
тогда-то  и  началась  деятельность,  которую  можно  было  бы  назвать
даже  кампанией  и  в  ходе  которой  на  Россию,  точнее  на  ее  правящие
круги,  были  направлены  прямые  пропагандистские  усилия  для  разъ¬
яснения  явлений  и  изменений,  происходивших  в  Финляндии.  Осо¬
бенно  нуждались  в  разъяснении  сейм,  конституционные  законы  и
новое  учение  о  финляндском  «государстве».  В  этой  кампании  самым
важным  было  объяснить,  прежде  всего,  то,  что  финская  система  яв¬
лялась  старой  густавианской  и,  таким  образом,  полностью  отлича¬
лась  от  шведской  системы  того  времени:  финляндская  система  была
именно  монархической,  стержнем  которой  был  государь  и  которая
давала  монарху  широкие  полномочия;  то  есть  она  не  была  «консти¬
туционной»  в  тогдашнем  значении  этого  слова,  в  новом  его  значе¬
нии.  Второй  важной  темой  и  предметом  разъяснений  было  то,  что
Финляндия  являлась  неотделимой  частью  Российской  империи,  хотя
и  пребывала  в  реальной  унии  с  российским  государством  и  имела
собственное  законодательство,  сейм  и  самоуправление.
 Ту  основательность  и  серьезность,  с  которой  в  Финляндии  отно¬
сились  к  этой  просветительской  деятельности,  хорошо  иллюстриру¬
ет  то,  что  в  1858  г.  планировалось  добиться  того,  чтобы  наследнику
российского  престола  начали  преподавать  основы  общественного
устройства  Финляндии,  конституционные  законы  и  основные  при¬
нципы  административного  управления.1  В  правящих  кругах  Фин¬
ляндии  этот  план  считался  «неизмеримо  важным»,  но  затем  по  ка¬
ким-то  причинам  он  остался  нереализованным.  Именно  на  рубеже
1850-1860-х  гг.  как  в  российские  газеты,  так  и  в  правительственные
круги  направлялись  из  Финляндии  многочисленные  статьи  и  памят¬
ные  записки,  в  которых  освещалась  система  управления  Финляндии
П°Д  указанным  выше  углом  зрения.  В  них  жестко  придерживались
т°го  мнения,  что  для  Финляндии  в  качестве  основных  законов
в  1809  г.  были  утверждены  густавианские  формы  правления  1772  и
1789  гг.  в  той  их  части,  которая  соответствовала  новым  обстоятельс-
Твам.  И  эта  пропаганда  также  встречала  понимание  и  отклик  у  части
Российского  общественного  мнения.
 Вероятно,  одним  из  интереснейших  документов  этой  кампании
ЯЕЛяется  написанная  сенатором  Себастьяном  Грипенбергом,  воз¬
можно  по  заказу,  памятная  записка  «Размышления  по  поводу  только

444
 Первые  реакции  на  новое  финляндское  государство
 что  окончившегося  сейма».  А.  Армфельт  представил  документ  импе¬
ратору,  который  с  удовольствием  его  одобрил.  Сначала  С.Грипен-
берг  выражал  удивление  тем  энтузиазмом,  с  которым  сейм  попытал¬
ся  увеличить  свою  власть  по  сравнению  с  тем,  что  ему  было  опреде¬
лено  основными  законами.  По  мнению  С.Грипенберга,  сейм  дейс¬
твовал  так,  невзирая  на  то,  что  император  сообщил,  что  оставляет  за
собой  право  законодательной  инициативы  в  отношении  конституци¬
онных  вопросов.  Всеми  этими  своими  требованиями  сейм  хотел
«лишить  государя  многих  властных  прерогатив,  принадлежащих
ему  в  соответствии  с  ныне  действующим  основным  законом».  Им¬
ператор  полностью  одобрил  мысли  С.Грипенберга  и  в  своем  замеча¬
нии,  написанном  на  полях  доклада,  дал  указание  поблагодарить
 С.Грипенберга  за  эту  «дельную»  и  «правдивую»  записку.  Кроме
того,  император  высказал  пожелание,  чтобы  статья  была  опублико¬
вана  в  российской  прессе,  что,  естественно,  и  было  исполнено.  Ста¬
тья  была  опубликована  как  в  России,  так  и  в  Финляндии.2
 Далее  могу  еще  раз  повторить,  что,  как  я  уже  писал  в  своей  дис¬
сертации  в  1969  г.,  в  условиях,  когда  Финляндии  угрожали  повстан¬
ческие  движения,  скандинавизм  и  современные  конституционалист¬
ские  течения,  император  со  спокойной  душой  счел  возможным  ут¬
вердить  для  Финляндии  в  качестве  действующих  старые,  действи¬
тельно  «чисто  монархические»  основные  законы  —  те  части  Формы
правления  1772  г.  и  Акта  соединения  и  безопасности  1789  г.,  кото¬
рые  подходили  для  Финляндии,  так  как  они  были  далеки  от  опасной
шведской  «демократической»  конституции  и  не  ограничивали,  как
она,  власть  государя  в  пользу  сейма;  в  этих  законодательных  актах
в  отношении  управления  речь  шла  не  более  чем  о  таком  же  принци¬
пе  «законного  правительства»,  как  и  в  России.
 Однако  удивление  и  вопросы  вызывает  то,  почему  финны,  про¬
свещая  таким  образом  российскую  общественность,  писали  так
мало  или  практически  ничего  о  новом  учении  о  государстве  и  о  но¬
вом  государственном  мышлении,  которое  возникло  и  распространи¬
лось  в  Финляндии.  Возникает  вопрос,  не  посмели  или  же  постесня¬
лись  писать  об  этом?  А  может  быть,  объяснение  как  раз  в  том,  что
либеральная  пресса  России,  как  уже  упоминалось  выше,  сама  писа¬
ла  об  этом  без  какого-либо  побуждения  или  какой-либо  инициативы
со  стороны  Финляндии.
 Этот  либеральный  климат,  благоприятный  для  государственного
развития  Финляндии,  сохранялся,  однако,  весьма  недолго.  Его  резко  и
неожиданно  прервало  второе  польское  восстание  в  1863  г.,  о  которой

Первые  реакции  на  новое  финляндское  государство
 445
 можно  обоснованно  сказать,  что  оно  изменило  все  одним  махом,  в  том
числе  и  отношение  русских  к  Финляндии.  Под  воздействием  этого
восстания  и  как  его  следствие  в  России  возникло  сильное  патриоти¬
ческое  движение,  целью  которого  были  «единство  и  неделимость»
России.  Одним  из  известнейших  его  рупоров  была  газета  «Московс¬
кие  ведомости»  и  ее  знаменитый  главный  редактор  М.Н.Катков.  Газе¬
та  была  основана  в  1863  г.  и  сразу  же  получила  6000  подписчиков,  что
в  те  времена,  да  еще  и  в  России,  было  на  удивление  много.  Она  стала
ведущим  органом  нового  патриотического  мышления,  за  ней  очень
пристально  следили  также  и  при  санкт-петербургском  дворе.  Предме¬
том  своего  особого  интереса  М.Н.Катков  почему-то  сделал  именно
Финляндию  и  ее  особые  права,  и  поэтому  его  можно  обоснованно  на¬
звать  «финляндским  Самариным».  Юрий  Самарин  стал  известен
именно  благодаря  своей  критике,  направленной  против  особых  прав
прибалтийских  провинций.  М.Н.Каткова  здесь  не  стоит  основательно
анализировать.  Достаточно  констатировать,  что  он,  прежде  всего,  был
сторонником  национально-российского  империализма  и  главной  его
целью  была  сильная  Россия.  Кроме  того,  есть  все  основания  констати¬
ровать,  что  в  нем  финские  «государственники»,  как  русские  нацио¬
нальные  круги  добродушно  и  ехидно  называли  создателей  финлянд¬
ского  учения  о  государстве,  получили  по  знаниям  и  уму  равного,  а
может  быть,  и  превосходившего  их  противника.  По  мнению  М.Н.Кат¬
кова,  либеральные  методы  могли  быть  средством  для  достижения  ука¬
занной  цели  в  той  же  степени,  как  и  националистические.  Тем  не  ме¬
нее,  по  мнению  М.Н.Каткова,  Россия  была  многонациональной  лишь
в  культурном  отношении,  а  не  в  политическом.  Как  Польша,  так  и
Финляндия  являлись  частями  российского  государства.  Россия  была
страной  русской  нации;  она  была  единым  государством,  в  котором
местный  патриотизм  не  должен  был  развиваться  в  отдельную  госу¬
дарственность.
 М.Н.Катков  опубликовал  свою  антифинляндскую  программу
в  своей  газете  в  1863  г.  —  именно  в  год  польского  восстания  и  засе¬
дания  финляндского  сейма.  И  это  не  было  случайностью:  оба  эти
явления  означали  для  него  сепаратизм  на  окраинных  территориях
России.  Центральными  характерными  чертами  катковской  програм-
 были,  как  уже  указал  К.Корхонен,  империализм,  централизация
и  Национализм.  Свою  программу  по  финляндским  вопросам  он  из-
л°Жил  во  многих  статьях  в  1864-1865  гг.  Повторим  еще  раз:
^•Н.Катков  признавал,  что  Россия  является  многонациональной
СтРаной,  но  лишь  в  культурном,  а  не  политическом  отношении.  Рос-
сИя,  прежде  всего,  была  страной  русского  народа.  И  в  ней  не  было

446
 Первые  реакции  на  новое  финляндское  государство
 места  для  политической  или  государственной  консолидации  нацио¬
нальных  меньшинств,  например  поляков  или  финнов.  Теперь  же,  в  ос¬
новном  из-за  публикаций  в  газете  «Гельсингфорс  Дагблад»  и  так
называемого  скандала  с  правом  представительства  офицеров,  рус¬
ские  вынуждены  были  задать  вопрос,  считают  ли  финны  Россию
«заграницей»  в  отношении  Финляндии.  Программа  М.Н.Каткова
была,  как  отмечает  К.Корхонен,  чисто  панрусистской.
 Однако  положение  таких  национальных  меньшинств,  как  поля¬
ки,  финны  и  прибалты,  создало  и  для  М.Н.Каткова  определенные
проблемы.  Он  не  мог  отрицать  их  особенного  политического  и  об¬
щественного  характера,  но  он  ни  в  коем  случае  не  хотел  бы  предо¬
ставлять  им  статус  отдельного  от  России  государства.  И  здесь  мы
опять  возвращаемся  к  стержню  нашей  темы:  русские  националисты
тоже  были  готовы  предоставить  окраинным  территориям  привиле¬
гии,  выделяющие  их  из  общей  системы  российской  губернской  ад¬
министрации,  но  статуса  отдельного  от  России  государства  они
ни  в  коем  случае  не  были  готовы  за  ними  признать.
 Когда  газета  «Гельсингфорс  Дагблад»  ответила  М.Н.Каткову  и
определила  Финляндию  как  «суверенное  государство»,  М.Н.Катков
составил  список  из  требований  газеты  и  затем  рассмотрел  каждое  из
них  в  отдельности.  Их  не  имеет  смысла  подробно  здесь  повторять;
достаточно  отметить  три  основных  утверждения:  1.  Вся  автономия
Финляндии  основывалась  только  на  обещании,  данном  российским
императором  Александром  I;  2.  Финляндия  не  была  государством,
потому  что  не  была  таковым  и  до  1809  г.;  3.  Время  сепаратизма
в  России  уже  прошло,  и  сторонникам  партии,  которую  поддержива¬
ла  газета  «Гельсингфорс  Дагблад»*,  следовало  бы  это  понять.  Далее
М.Н.Катков  добавлял  для  большей  убедительности,  что  русская  на¬
ция,  которая  называет  себя  сильной,  не  позволит  присоединенным
к  ней  «областям»  вырасти  в  отдельные  государства.  Воссоединение
Старой  Финляндии  с  Новой,  по  мнению  М.Н.Каткова,  было  доста¬
точным  подтверждением  того,  что  российский  император  никогда  и
не  думал  предоставлять  Финляндии  статус  отдельного  от  России  и
нейтрального  государства.  М.Н.Катков  не  считал  угрозой  то,  что  не¬
которые  зарубежные  государства  стремятся  отделить  Финляндию,
Прибалтику  или  Польшу  от  России;  угрозой  единству  России  был
«внутренний  сепаратизм»  в  этих  странах,  который  мог  бы  постепен¬
но  привести  к  разрушению  всего  российского  государства.  Поэтому
в  России  необходимо  было  заботиться  о  том,  чтобы  было  одно  госу¬
 *  Имеется  в  виду  политическая  группа  либералов,  рупором  которой  я  в
лялась  газета.

Первые  реакции  на  новое  финляндское  государство
 447
 дарство  и  одна  верховная  власть.  Ведущей  нацией  в  России  должна
была  быть  русская  нация.  Таким  образом,  программа  М.Н.Каткова
была  панрусистской  с  некоторым  гегельянским  влиянием.  Именно
наличие  многих  национальностей  в  России  требовало  сильной  кон¬
центрации  власти  и  ведущей  роли  русской  нации  во  главе  империи,
если  ее  существование  хотели  гарантировать.  А  это  можно  было
обеспечить  через  единство  государства  и  его  ведущей  нации,  кото¬
рому  национальные  меньшинства  должны  были  подчиниться.  Под¬
ключение  Финляндии  и  Польши  в  эту  общую  схему  вызвало  и  у
М.Н.Каткова  определенные  трудности,  потому  что  ему  также  при¬
шлось  признать,  что  эти  две  окраинные  территории  сильно  отлича¬
лись  от  других  национальных  меньшинств  России.  Это  же  частично
касалось  Прибалтики.  М.Н.Катков  решил  эту  проблему,  пояснив,
что  так  называемое  «государственное  положение»  Финляндии  и
Польши  было  причиной  тех  ошибочных  представлений,  которые  су¬
ществовали  на  Западе  относительно  сущности  России.  Он  также
придерживался  мнения,  что  политическое  развитие  в  Европе  делало
сепаратизм  в  западных  окраинных  провинциях  России  особенно
опасным  для  страны.  Затем  он  отметил  известное  отличие  между
Финляндией  и  Прибалтикой,  с  одной  стороны,  и  Польшей,  с  другой.
В  то  время  как  Польша  была  едина  в  национальном  отношении,
в  Финляндии  и  Прибалтике  существовал  высший  класс,  чуждый
в  национальном  отношении  основному  населению,  в  Финляндии  —
шведы,  а  в  Прибалтике  —  немцы,  чьи  сепаратистские  устремления
поддерживали  в  Финляндии  Швеция,  а  в  Прибалтике  Германия.  Это¬
го  политического,  то  есть  государственного  сепаратизма  Россия  поз¬
волить  не  могла.  Она  могла  позволить  этим  нерусским  окраинным
территориям  только  самобытное  культурное  развитие,  но  не  от¬
дельное  от  России  политико-государственное  развитие.
 Сначала  российская  либеральная  пресса  находилась  в  жесткой
оппозиции  М.Н.Каткову  и  его  взглядам,  но,  когда  после  восстания
в  Польше  он  и  его  газета  заняли  ведущее  положение  в  общественном
мнении  России,  либералам  пришлось  немного  отступить  перед  этим
главным  движением  своего  времени.  С  тех  пор  они  оказывали  только
«слабую  поддержку»  финляндской  автономии  и  ее  развитию,  как  и
значится  в  названии  работы  К.Корхонена.  Эти  либералы  всячески
Проводили  мысль,  что  естественное  экономическое  развитие  должно
было  неизбежно  сблизить  Россию  и  Финляндию.  Они  подчеркивали
также  то,  что  русификация  Финляндии  не  только  не  была  важна,  но  и
в°°бще  не  требовалась,  так  как  в  Финляндии  было  очень  мало  рус-
Ских.  В  этом  своем  последнем  утверждении  они  были  весьма  правы.

448
 Первые  реакции  на  новое  финляндское  государство
 А  пока  либеральная  пресса  под  давлением  обстоятельств,  в  частнос¬
ти  жестких  нападок  М.Н.Каткова,  была  вынуждена  пересмотреть
свои  взгляды.  Если  хорошо  известная  либеральная  газета  «Голос»
еще  в  1863  г.  придерживалась  мнения,  что  Финляндия  была  отде¬
льным  от  России  государством,  то  сейчас,  в  1866  г.,  она,  в  связи  с  рас¬
смотрением  вопроса  о  собственной  денежной  единице  Финляндии,
считала,  что  Финляндия  была  провинцией,  завоеванной  силой  рос¬
сийского  оружия:  Финляндия  не  была  присоединена  к  России  по
международному  договору,  а  включена  в  нее  на  тех  же  основаниях,
что  и  Прибалтика,  Сибирь  или  Грузия.  Газета  представила  подроб¬
ные  расчеты  того,  какую  большую  экономическую  выгоду  Финлян¬
дия  имела  от  вхождения  в  состав  России.  На  это  ответил  псевдоним
«Б.С.»  (профессор  С.Барановский)  в  газете  «Санкт-Петербургские
ведомости»,  доказывая,  что  экономические  выгоды,  полученные
Финляндией  от  пребывания  в  составе  империи,  не  нанесли  ущерба
России.
 Работавший  в  Санкт-Петербурге  министр  статс-секретарь  Фин¬
ляндии  и  восстановленный  в  1857  г.  Комитет  финляндских  дел  были
в  конце  1863  г.  обеспокоены  полемикой,  которая  развернулась  меж¬
ду  М.Н.Катковым  и  финнами.  Тогда  эти  ведомства  поместили  в  из¬
дававшейся  на  французском  языке  полуофициальной  газете  «Жур-
наль  де  Санкт-Петербург»*  статью,  в  которой  разъяснялось,  что
Финляндия  была  страной,  политически  присоединенной  к  России,
пользовалась  автономией  по  воле  императора  и  не  состояла  с  Росси¬
ей  в  реальной  унии.  Тогда  же  газете  «Гельсингфорс  Дагблад»  было
направлено  предостережение  против  публикаций,  которые  раздра¬
жали  российскую  сторону.  Одновременно  с  целью  успокоить  на¬
строения  в  1865  г.  была  издана  на  русском  языке  книга  чиновника
статс-секретариата  Финляндии  В.Головина,  в  которой  рассматри¬
вался  сейм  1863-1864  гг.  («Финляндский  сейм  1863-1864»).  В  этой
книге  лишь  вскользь  затрагивался  произошедший  в  сословном  соб¬
рании  спор  о  статусе  Финляндии  —  указывались  стороны  этого  спо¬
ра,  но  не  разъяснялись  их  позиции.
 В  качестве  короткого  вывода  из  вышеизложенного  можно  конста¬
тировать,  что  сначала,  после  произошедшего  в  1856  г.  поворота,  от¬
ношение  и  реакция  либеральной  российской  прессы  на  происходив¬
шие  в  Финляндии  новые  процессы,  особенно  на  созыв  сейма,  были
положительными,  даже  полными  энтузиазма.  В  Финляндии  видели
также  пример  для  России.  Но  затем  наступил  1863  год,  и  произошло
восстание  в  Польше,  которое  изменило  все.  В  Москве  начала  выхо¬
 *  «Санкт-Петербургский  журнал»  (франц.).

Первые  реакции  на  новое  финляндское  государство
 449
 дить  газета  «Московские  ведомости»,  главным  редактором  которой
был  М.Н.Катков,  избравший  объектом  своих  нападок  именно  Фин¬
ляндию  и  ее  особое  государственное  развитие.  Это  было  важно  так¬
же  потому,  что  за  публикациями  в  этой  газете  пристально  следили  и
при  императорском  дворе  —  государь  лично  читал  ее  статьи,  имев¬
шие,  таким  образом,  реальное  воздействие  на  российскую  политику
в  отношении  Финляндии.
 Публикации  М.Н.Каткова  в  его  газете  в  1863  г.  по  финляндскому
вопросу  были,  однако,  лишь  началом  дискуссии.  Он  на  этом  не  закон¬
чил,  а  продолжил  с  еще  большей  энергией  и  более  остро  писать  как  о
Финляндии,  Польше,  так  и  прибалтийских  областях.  Так,  газета  осо¬
бенно  отмечала  то,  что  позже  заметил  также  и  генерал  М.М.Бород¬
кин,  а  именно  что  финны  стремились  везде,  где  это  только  было  воз¬
можно,  придать  российско-финляндским  отношениям  «международ¬
ный»  характер  (например,  в  торговых  делах,  в  почтовых  или  в  лоц¬
манских  вопросах).  Кроме  того,  доклады  и  решения  по  этим  вопро¬
сам  в  Финляндии  всегда  называли  «договорами».  На  самом  деле  дела
обстояли  именно  так.  Хорошо  известно,  что  финны  не  только  созда¬
вали  свои  павильоны  на  всемирных  выставках,  как,  например,  в  Па¬
риже,  но  также  выделялись  в  отдельные  делегации  на  многих  между¬
народных  конференциях.  Кроме  того,  газета  отмечала,  что  финнам
удавалось  —  правда,  по  разрешению  Министерства  иностранных  дел
России,  —  направлять  за  границу  собственных  торговых  консулов.
Это  утверждение  тоже  было  правдой.  После  этих  обвинений  катков-
ская  газета  принималась  доказывать  на  основе  исторических  доку¬
ментов,  каким  был  действительный  статус  Финляндии.  В  этих  дока¬
зательствах  центральное  место,  конечно,  отводилось  так  называемым
манифестам  об  объединении,  которые  подчеркивали  присоединение
Финляндии  к  российскому  государству,  а  также,  конечно,  Фридрихе  -
гамскому  мирному  договору  1809  г.,  в  котором,  к  несчастью  финнов,
Даже  не  упоминалась  финляндская  нация,  не  говоря  уже  о  государс¬
тве;  перечислялись  лишь  шведские  губернии,  которые  присоединя¬
лись  к  России,  и  вскользь  упоминалось,  что  император  уже  гаранти¬
ровал  жителям  этих  губерний  их  веру,  прежние  законы  и  привилегии.
Кроме  того,  по  мнению  газеты,  достаточно  было  ознакомиться  с  до¬
кументами  российского  министерства  иностранных  дел  того  време-
1111  Для  того,  чтобы  обнаружить,  что  Финляндия  была  завоевана  и
Присоединена  к  России  не  как  государство,  а  как  провинция  или  об¬
ласть.  Возникает  сильное  впечатление,  что  в  прессе  того  времени,
°собенно  в  российской,  велась  так  называемая  письменная  правовая
борьба  за  статус  Финляндии  в  Российской  империи,  причем  еще  до

450 	Первые  реакции  на  новое  финляндское  государство
 того,  как  эта  борьба  перешла  на  страницы  книг  К.Ф.Ордина,  Л.Ме-
хелина  и  Ю.Р.Даниельсона  и  получила  затем  еще  более  широкую
известность.
 Рассмотрим  в  завершение  один  весьма  наглядный  пример  рус¬
ской  позиции,  которую  еще  генерал  М.М.Бородкин  в  своей  истории
эпохи  Александра  II  упоминал  как  представляющую  мнение  рус¬
ских  и  которая,  по  моему,  сама  по  себе  весьма  иллюстративна.  Он
позаимствован  не  из  газеты  М.Н.Каткова  «Московские  ведомости»,
а  из  передовой  статьи  выходившей  в  Санкт-Петербурге  газеты
«Санкт-Петербургские  ведомости»  за  1879  год  (№  104).3  Эта  важная
санкт-петербургская  газета  писала  следующее:
 «Финляндская  печать  успела  уже  поселить  в  умах  финляндцев  и
продолжает  поддерживать  мысль  о  Финляндии,  как  о  каком-то  отде¬
льном  союзном  с  Россиею  государстве,  находящемся  в  личном  или
династическом  соединении  с  Россиею,  последовавшем  на  основа¬
нии  договора,  заключенного  между  императором  Александром  I  и
финляндскими  представителями  на  Боргоском  сейме.  Такой  образ
мыслей  обнаружился  даже  на  минувшем  сейме  при  обсуждении
вопроса  об  общей  воинской  повинности.  Все  помыслы  и  стремления
финляндцев  направлены  к  тому,  чтобы  стать  в  отношении  к  России
в  такое  же  положение,  в  каком  находится  Венгрия  к  Австрии  и  Нор¬
вегия  к  Швеции,  то  есть  на  равную  ногу,  как  государство  ...  Финлян¬
дия...  присоединена  к  России...  и  находится  в  соединении  не  с  ...
династиею  русского  императора,  а  с  Россиею,  при  том  в  связи  реаль¬
ной,  то  есть  она  вошла  в  состав  империи  in  corpore,  неразрывно  со¬
единена  с  нею  и  должна  в  политической  своей  жизни  следовать  за
всеми  судьбами  России»*.
 В  этой  публикации  газета  справедлива  в  отношении  финлянд¬
ских  «дагбладских»  либералов,  однако  эта  публикация  и  близко  не  по¬
пала  в  цель  в  отношении  таких  реалистов,  как,  например,  Ю.В.Снель-
ман  или  Р.Германсон,  которые  оспаривали  даже  теорию  личной  унии
и  исходили  из  того,  что  Финляндия  была  хоть  и  государством,  одна¬
ко  не  суверенным,  а  подчиненным  России.
 На  практике  темы  для  раздражения  в  финляндско-российских  от¬
ношениях  дал  русским  уже  сейм  1863-1864  гг.  М.Н.Катков  получил
повод  для  раздражения  сразу  в  начале  проходившего  в  Хельсинки
сейма  1863  г.,  когда  дворянское  сословие  хотело  лишить  права  пред-
ставительства  в  сейме  тех  финляндских  офицеров,  которые  служили
в  русской  армии,  а  также  гражданских  лиц,  которые  служили  в  роС'
 *  Сохранена  орфография  первоисточника.

Первые  реакции  на  новое  финляндское  государство
 451
 сийских  ведомствах.  Принадлежавшие  к  этому  сословию  либераль¬
ные  легалисты*  опирались  на  параграф  12  устава  рыцарской  палаты
1626  г.,  который  запрещал  участие  в  заседаниях  и  лишал  права  голо¬
са  тех  дворян,  которые  переехали  на  жительство  за  границу  и/или  слу¬
жили  иностранным  князьям.  Конкретно  этот  спор  касался  лишь  трех
дворян  —  капитан-лейтенанта  Ю.К.В.Уггла,  вице-адмирала
Ю-Э.фон  Шанца  и  статского  советника  Т.Вруна,  который  позже  стал
министром  статс-секретарем  Финляндии.  В  этом  в  целом  ничтож¬
ном  скандале  российскую  сторону  больше  всего  раздражало  то,  что
либералы  упомянутого  сословия  рассматривали  Россию  в  отноше¬
нии  Финляндии  как  «зарубежную  страну».4  Когда  в  России  по  этому
делу  поднялся  шум,  упомянутым  дворянам  в  конечном  итоге  верну¬
ли  право  участия  в  заседании  сейма,  но  лишь  после  голосования.
Однако  это  уже  не  могло  исправить  ущерба,  нанесенного  в  России
репутации  Финляндии.
 Похожий,  хотя  и  еще  более  ничтожный  скандал  возник  между
М.Н.Катковым  и  газетой  «Гельсингфорс  Дагблад»  по  поводу  того,
что  эта  газета  стала  размещать  новости  из  России  в  разделе  зарубеж¬
ных  новостей.  В  результате  жестких  протестов  российской  стороны
эта  газета  вынуждена  была  отступить  и  впредь  размещать  российс¬
кие  новости  в  отдельном  разделе  новостей  из  России.
 Коробейники  как  проблема  отношений
 Права  русских  в  Финляндии,  а  также  их  возможная  дискримина¬
ция  были  и  до  1850-х  и  1860-х  гг.  объектом  специальных  расследо¬
ваний  российских  и  финляндских  властей.  Однако  особо  острый  и
публичный  спор  возник  в  связи  с  отношением  в  Финляндии  к  рус¬
ским  (на  практике  восточно-карельским)  коробейникам,  когда  упо¬
мянутая  газета  М.Н.Каткова  в  1864  г.  (№16  «Из  Финляндии»)  опуб¬
ликовала  по  этому  вопросу  статью  жителя  Финляндии  под  псевдо¬
нимом  «В»,  и  лично  император  прочитал  ее.5  Кроме  того,  статья
вышла  тогда,  когда  сейм  еще  заседал,  и  упомянутый  выше  скандал
относительно  прав  служащих  в  России  офицеров  принимать  учас-
Тие  в  заседаниях  сейма  был  еще  свеж  в  памяти.  Именно  поэтому  это
Дело  стоит  выделить  из  числа  многих  однотипных  дел.  Как  мы  мог¬
ли  обнаружить  выше  при  рассмотрении  публикаций  российских
 *  Сторонники  строгого  соблюдения  правовых  норм.

452
 Первые  реакции  на  новое  финляндское  государство
 газет,  особенно  М.Н.Каткова,  российская  сторона  была  особо  чувс¬
твительна  к  тому,  как  к  русским  относились  в  Финляндии.  Сначала
автор  статьи  в  какой-то  степени  с  иронией  заметил,  что  «мы,  рус¬
ские,  проживающие  здесь  в  Финляндии»,  ожидаем,  что  вы,  финны,
своими  постановлениями  станете  защищать  интересы  российского
правительства  и,  таким  образом,  также  наши  интересы.  После  этого
автор  статьи  изложил  некоторые  факты  того,  как  финны  защищали
их  интересы.  За  этим  вступлением  следовал  длинный  и  подробный
перечень  обвинений  в  том,  как,  несмотря  на  постановление  1839  г.,
которое  касалось  прав  русских  на  передвижение  и  торговлю  в  Фин¬
ляндии,  финляндские  власти,  особенно  ленсманы,  на  практике  пре¬
пятствовали  деятельности  коробейников  и  прямо-таки  их  преследо¬
вали.  Когда  император  прочитал  этот  пункт,  дело  было  направлено
на  рассмотрение  высших  должностных  лиц  Финляндии.  Что  же  из
этого  вышло?
 Первым  на  линию  огня  попал,  конечно  же,  высший  руково¬
дитель  финляндской  администрации  генерал-губернатор  барон
Платон  Рокасовский.  Министр  внутренних  дел  передал  сначала
императорский  запрос  министру  статс-секретарю  Финляндии,  а
тот  затем  генерал-губернатору:  император  хотел  знать,  было  ли
правдой  то,  что  писали  в  газете  «Московские  ведомости».  Гене¬
рал-губернатор,  естественно,  поручил  разобраться  в  деле  свое¬
му  начальнику  канцелярии  К.Х.Моландеру.  Кроме  того,  он  пот¬
ребовал  разъяснений  от  губернаторов  финляндских  губерний,  а
также  от  губернского  правления  Турку.  Когда  эти  разъяснения
были  готовы,  и  на  запросы  были  получены  ответы,  генерал-гу¬
бернатор  сообщил  в  Петербург,  что  до  его  сведения  не  доходили
упомянутые  в  газете  случаи.  Но  все-таки  он  почти  одновремен¬
но  доложил,  что  губернаторы  сообщали  о  ведении  жителями
Архангельской  губернии  незаконной  торговли  в  Финляндии.
Поэтому  жители  отдельных  уездов,  которым  незаконная  торгов¬
ля  причиняла  явное  неудобство,  для  прекращения  ее  создали
особые  мирские  сходки.
 Далее  генерал-губернатор  также  сообщал,  что  для  опровержения
информации  упомянутой  газеты  он  счел  необходимым  направить  в  ми¬
нистерство  внутренних  дел  особую  записку  по  этому  делу.  Кроме
того,  он  проинформировал,  что  может  организовать  отдельный  до¬
клад  Сената  по  этому  делу  —  для  представления  императору  —  к0'
торый  касался  бы  права  жителей  российских  губерний  вести  торгов¬
лю  в  Финляндии.  Записку  в  министерство  внутренних  дел  тоже  го¬
товил  К.Х.Моландер.  Эта  представленная  К.Х.Моландером  записка

Первые  реакции  на  новое  финляндское  государство
 453
 является  приложением  к  докладу  №65  за  1864  год.  Она  датирована
16  февраля  1864  г.  по  старому  стилю.
 К.Х.Моландер  поспешил  сразу  сообщить,  что  до  него  не  доходи¬
ли  известия  о  случаях,  упомянутых  в  статье.  Но,  чтобы  полностью
прояснить  вопрос,  он  —  как  уже  упоминалось  —  потребовал  инфор¬
мации  от  губернаторов  и  губернского  правления  Турку.  Далее  он
продолжал,  что  «Ваше  Превосходительство»  знает,  что  местные  чи¬
новники  в  Финляндии  уже  давно  относятся  негативно  к  тому,  что
крестьяне,  приходящие  из  пограничных  с  Финляндией  губерний,  на¬
пример  из  Архангельской,  занимаются  в  Финляндии  «незаконной
торговлей».  По  данным  некоторых  финляндских  газет,  в  некоторых
местах  жители  самостоятельно  организовывали  особые  сходки  для
прекращения  этой  незаконной  торговли.  К.Х.Моландер  сообщил,
что  направит  еще  более  подробный  доклад,  в  котором  будут  опро¬
вергнуты  утверждения  упомянутой  статьи.
 Я  приведу  самые  важные  моменты  из  этого  доклада,  потому  что
он  хорошо  освещает  как  то,  что  писалось  в  «Московских  ведомос¬
тях»,  так  и  позицию  финляндских  властей.  В  самом  начале  записки
отмечается,  что  в  публикации  русской  газеты  полностью  извращено
отношение  финляндского  «правительства»  вообще  к  русским  в  Фин¬
ляндии.  Так,  в  ней,  в  частности,  представлено  совершенно  в  невер¬
ном  свете  постановление  финляндского  Сената  от  1839  г.,  то  есть
утверждается,  что  у  тех  русских,  которые  не  имели  финляндского
гражданства,  не  было  права  вести  торговлю  в  Финляндии.  Во-вто¬
рых,  в  этой  публикации  утверждалось,  что  финляндский  Сенат  раз¬
решал  торговать  в  Финляндии  только  тем  лицам,  которые  сдали  осо¬
бый  торговый  экзамен,  чем  создавались  препятствия  для  нефиннов
в  ведении  торговли.  И,  в-третьих,  псевдоним  в  газетной  публикации
Утверждал,  что  финские  ленсманы  разыскивали  с  собаками  русских
коробейников  по  деревням  и,  поймав  их,  сажали  в  тюрьму  на  хлеб  и
воду.  Предполагаю,  что  именно  это  утверждение  вызвало  тревогу  у
 императора.
 Далее  К.Х.Моландер  продолжал,  что  именно  эти  полностью
лживые  утверждения  требовали  разъяснения  жителям  империи.
Когда  Финляндия  была  присоединена  к  России,  то  одновремен¬
но  российским  купцам,  ремесленникам  и  крестьянам  было  пре¬
доставлено  право  поселяться  в  Финляндии.  На  основании  этого
большое  количество  русских  беспрепятственно  живет  в  Фин-
ЛяНдии;  кроме  того,  в  Финляндии  имеется  большое  число  рус-
сКих,  проживающих  по  специальным  паспортам,  которые  зани¬
жаются  в  основном  торговлей  и  садоводством.  Многие  из  них  по

454
 Первые  реакции  на  новое  финляндское  государство
 разрешению  императора  были  включены  в  списки  жителей  го¬
родов  Финляндии  и  получили  таким  образом  финляндское  граж¬
данство.  Это  и  есть  суть  вопроса,  которая  особенно  интересова¬
ла  русских  и  которую  К.Х.Моландер  упомянул  лишь  вскользь:
русские  могли  заниматься  в  Финляндии  хозяйственной  деятель¬
ностью  лишь  с  особого  разрешения  Сената  и  императора.  Коро¬
бейники  тоже  должны  были  получить  разрешение  финляндских
властей,  а  может  быть,  даже  самого  императора,  для  того,  чтобы
законно  заниматься  своей  хозяйственной  деятельностью  в  Фин¬
ляндии.  Затем  К.Х.Моландер  перечисляет  многие  из  тех  поста¬
новлений,  которыми  в  Финляндии  определялось,  что  в  финлянд¬
ских  городах  ведение  торговли  и  занятие  ремеслом  разрешалось
только  тем,  кто  платил  за  это  право  особый  налог.  А  так  как  ко-
робейничество  не  являлось  специфическим  видом  торговли  го¬
рожан,  то  право  вести  такую  торговлю  предоставляли  даже  рус¬
ским,  и  для  ведения  ее  от  них  не  требовалось  быть  гражданами
Финляндии.  Такие  коробейники  были  в  Финляндии  преимущес¬
твенно  русскими,  и  они  имели  возможность  беспрепятственно
продавать  в  Финляндии  свои  товары.  Коробейничество  не  отно¬
силось  к  обычным  видам  торговли,  которыми  занимались  горо¬
жане.  Коробейники,  таким  образом,  не  имели  права  продавать
товары,  относившиеся  к  разряду  товаров,  которые  продавались
обычными  городскими  купцами.  Они  могли  продавать  только
собственные,  так  называемые  деревенские  товары,  но  ничего
иного.  Наряду  с  этим,  чтобы  вести  «оптовую  торговлю»,  требо¬
валось  сдать  специальный  экзамен,  который  был  установлен  им¬
ператорским  указом  от  29  июня  1850  г.  Но  вместо  этого  для  по¬
лучения  разрешения  на  коробейничество  от  коробейников  тре¬
бовали  лишь  грамотности  и  наличия  не  менее  чем  шестилетнего
торгового  опыта.
 К.Х.Моландер  доказывал,  и  довольно  убедительно,  что  упо¬
мянутые  правила  относились  как  к  финнам,  так  и  к  русским,  то
есть  что  в  этом  отношении  русских  в  Финляндии  никоим  образом
не  притесняли.  Он  доказывал  это  также  тем,  —  на  самом  деле,
по-моему,  немного  непоследовательно,  —  что  русские,  достаточ¬
но  долго  прожившие  в  Финляндии  и  получившие  права  местных
городских  жителей,  были  полностью  довольны  условиями  своей
жизни.
 Далее  К.Х.Моландер  продолжал  доказывать,  ссылаясь  на  законы
и  положения  Финляндии,  что  как  финнам,  так  и  русским  была  запре"
щена  торговля  многими  такими  изделиями,  которые  изготавливз

Первые  реакции  на  новое  финляндское  государство
 455
 лись  за  пределами  городов.  Для  большей  убедительности  он  отме¬
чал,  ссылаясь  на  постановления,  еще  и  то,  что  как  финнам,  так  и
русским  была  запрещена  торговля  галантерейными  товарами  в  сель¬
ской  местности.  Тот  государственный  чиновник,  который  разрешал
такую  торговлю,  нарушал  закон.  Далее  К.Х.Моландер  все-таки  вы-
лужден  был  признать  тот  факт,  что  такая  торговля  галантерейным
товаром  практиковалась  людьми,  пришедшими  из  Архангельской
губернии,  в  Финляндии  довольно  давно  и  так  широко,  что  практи¬
чески  одна  треть  взрослого  мужского  населения  этой  губернии  жила
за  счет  такой  торговли.  И  многие  финские  местные  чиновники  неод¬
нократно  впустую  просили  прекращения  такой  торговли.  Не  помо¬
гало  даже  то,  что  как  в  Финляндии,  так  и  в  России  в  1820  г.  было
издано  отдельное  постановление,  запрещающее  такую  торговлю.
Таким  же  неэффективным  оказался  указ  Правительствующего  Сена¬
та  по  тому  же  вопросу  в  1839  г.  Несмотря  на  эти  указы  и  постанов¬
ления,  контрабанда  товара  и  незаконная  торговля  постоянно  увели¬
чивались.
 В  конце  К.Х.Моландер  доказывал,  причем,  на  мой  взгляд,  до¬
вольно  разумно,  что  финские  власти  пытались  препятствовать  этой
незаконной  торговле  не  потому,  что  ее  вели  русские  торговцы,  а
только  потому,  что  такая  торговля  в  Финляндии  была  незаконной.
К  этому  он  добавлял  еще  и  то,  что  многие  из  русских  торговцев  были
карелами,  которые  говорили  по-фински.  Наказания,  которые  опреде¬
лялись  финскими  судами,  налагались  не  потому,  что  торговцы  были
русскими,  а  потому,  что  торговля  была  незаконной.  Так  же  и  по  тем  же
причинам  наказывали  и  финнов.  Тот  ленсман,  который  конфисковы¬
вал  товары  торговца  и  выдвигал  обвинения,  только  выполнял  свой
служебный  долг.
 Нет  точных  данных  о  том,  какое  влияние  эти  доказательства
К.Х.Моландера,  представленные  императору,  оказали  на  высшие
эшелоны  власти,  в  первую  очередь  на  мнение  Александра  II.  Вероят¬
но,  какой-то  вывод  можно  сделать  из  того,  что  об  этом  деле  долгое
время  ничего  не  было  слышно.  Пожалуй,  это  говорит  о  том,  что  объ¬
яснения  возымели  свое  действие.
 Здесь  рассмотрены  следующие  конфликтные  темы  взаимоотно¬
шений  между  финнами  и  русскими  после  того,  как  в  Финляндии
Распространилось  учение  о  финляндском  государстве:  крайне  либе¬
ральные  публикации  газеты  «Гельсингфорс  Дагблад»,  содержавшие
^эис  о  личной  унии,  а  также  требования  нейтралитета  и  торгового
Флага,  попытка  дворянской  курии  сейма  1863  г.  запретить  финнам,
с°стоявшим  на  российской  службе,  участвовать  в  заседаниях  сейма,

456
 Первые  реакции  на  новое  финляндское  государство
 а  также  скандал  по  поводу  коробейничества  в  1864  г.  Встречались  и
другие  мелкие  трения,  но  они  не  имели  большого  значения.  В  своем
исследовании,  вышедшем  в  1967  г.,  К.Корхонен  удачно  озаглавил
эпоху  1870-1880-х  гг.  «Затишье  перед  бурей».  Он,  однако,  не  упоми¬
нает  того,  что  российская  сторона  начала  готовить  бурю  уже  в  нача¬
ле  1880-х  гг.
 ф  ИННЫ  ПРОДОЛЖАЮТ  ПРОСВЕЩАТЬ  РОССИЮ
 Когда  учение  о  финляндском  государстве  возникло  и  распростра¬
нилось  в  Финляндии,  а  также  вызвало  первую  раздраженную  реак¬
цию  в  России,  финские  высокопоставленные  чиновники,  особенно
в  Петербурге,  в  Статс-секретариате  и  Комитете  финляндских  дел,
стали  стараться  разъяснить  произошедшее  в  Финляндии,  а  также
объяснить  образованной  части  российского  общества  статус  Фин¬
ляндии  в  российском  государстве.  Некоторые  примеры  этой  просве¬
тительской  деятельности  уже  изложены  выше,  но,  пожалуй,  самой
значительной  и  честолюбивой  попыткой  было  издание  в  1872  г.  на
русском  языке  предназначенного  для  русской  публики  разъяснения
об  управлении  Великим  княжеством  Финляндским.
 Кроме  упомянутой  выше  книги  А.В.  Лохвицкого,  единственным
изданием  для  русских  на  русском  языке,  освещавшим  данный  воп¬
рос,  была  изданная  в  Петербурге  в  1872  г.  анонимная  брошюра
«Очерк  устройства  правления  Великого  княжества  Финляндско¬
го».  Автор  ее  неизвестен,  но  сильные  подозрения  существуют,  во
всяком  случае  относительно  составителя  второй,  то  есть  петер¬
бургской  версии,  в  отношении  русского  члена  Комитета  финлянд¬
ских  дел  В.  П.Степанова,  который,  безусловно,  написал  как  мини¬
мум  одну  из  версий  этой  брошюры.  Исследователь  Р.  Швейцер  ши¬
роко  и  подробно  рассматривает  вопрос  об  авторе  этой  брошюры*
но,  на  мой  взгляд,  достаточно  отметить,  что  она  вышла  из  Статс-
секретариата  Финляндии  в  Санкт-Петербурге.  Были  составлены
два  разных  варианта  этой  брошюры,  одна  «более  конституцион¬
ная»  и  во  всех  отношениях  более  острая  для  финской  публики  и
смягченная  —  для  русских.
 Эта  брошюра  появилась  благодаря  тому,  что  министр  внутреН'
них  дел  России  А.Е.Тимашев  написал  в  октябре  1869  г.  письмо  гене¬

Первые  реакции  на  новое  финляндское  государство
 457
 рал-губернатору  Н.В.Адлербергу,  где  критиковал  финляндские  ад¬
министративные  органы  за  то,  что  они  пытаются  во  всем  отделиться
от  государственной  администрации.  В  качестве  одного  из  примеров
0н  упомянул  почерпнутую  из  прессы  информацию,  что  финны  пы¬
тались  выступать  в  качестве  отдельного  от  России  государства,
в  частности,  на  одной  международной  конференции  по  статистике.
Из  этой  критики,  высказанной  министром  внутренних  дел,  которую
Н.В.Адлерберг,  конечно,  резко  отверг,  он  обнаружил,  что  в  России,
по  сути  дела,  абсолютно  не  знают  ни  об  особом  положении  Финлян¬
дии,  ни  о  ее  законодательстве.  Как  следствие  позже  родилась  эта
брошюра  для  просвещения  русских.  На  самом  деле,  довольно  стран¬
но,  что  имперским  властям  была  подробно  разъяснена  особая  адми¬
нистративная  система  Великого  княжества  Финляндского  лишь
спустя  60  лет  после  ее  создания!
 Хотя  в  основных  положениях  содержание  брошюры  было  та¬
ким  же,  как  и  рассмотренного  выше  доклада  комиссии  по  состав¬
лению  уложения  для  Финляндии  под  председательством
Ю.М.Норденстама,  но  по  своему  характеру  и  форме  она  сильно
от  него  отличалась.  Она  не  являлась  «формой  правления»  Фин¬
ляндии  (не  говоря  уже  о  государственном  законодательстве  или
конституции),  но  представляла  собой  в  определенном  смысле
свод  правил  особой  финляндской  администрации.  Естественно,
что  эта  брошюра  не  была  также  манифестацией  нового  учения  о
финляндском  государстве,  хотя  в  ней  и  приводился  пункт  мани¬
феста  о  перемене  названия  Правительственного  совета  от  1816  г.,
в  котором  император  обещал  от  собственного  имени  и  от  имени
своих  наследников  соблюдать  «особую  конституцию»  этой  стра¬
ны.  В  этих  правилах  особенно  сильно  подчеркивались  именно
особые  права  финляндских  подданных  императора,  а  также  права
сейма  в  отношении  законодательства,  то  есть  то,  что  новые  зако¬
ны  и  налоги  не  могли  быть  введены  в  Финляндии  без  согласия  ее
сейма.  Однако  в  самом  важном  пункте,  то  есть  в  определении  ста¬
туса  Финляндии,  эта  брошюра  ни  в  коем  случае  не  является  де¬
кларацией  нового  учения  о  финляндском  государстве.  В  ней,
в  Частности,  отмечалось,  что  великое  княжество  «с  первого  мгно-
Вения»  его  присоединения  к  империи  пользовалось  «местной  ав-
т°номией»,  которая  ни  в  малейшей  мере  не  имеет  характера  госу¬
дарственной  независимости.  Иными  словами,  в  условиях  1870-х
Гг-  было  очень  важно  и  необходимо  особо  обратить  внимание  рус-
с*и*  на  то,  что  «местная  автономия»  не  имела  государственного
Характера.  Кроме  того,  в  брошюре  особо  выделялось  также  то,

458
 Первые  реакции  на  новое  финляндское  государство
 что  эта  «местная  автономия»  возникла  не  благодаря  какому-либо
двустороннему  договору  между  императором  и  жителями  Фин¬
ляндии,  но  явилась  результатом  выражения  односторонней  воли
императора.  В  этой  публикации  сейм  в  Порвоо  и  данное  в  ходе
него  императором*  удостоверение  представлены  как  одно,  хотя  и
самое  прочное  звено  в  цепи  гарантий,  которыми  жителям  Финлян¬
дии  обеспечили  соблюдение  их  законов  и  прав.  Последним  звеном
в  этой  цепи  было  соответствующее  удостоверение,  данное  Алексан¬
дром  II.
 Когда  брошюру  представили  императору,  он  оказался  ею  дово¬
лен,  хотя  и  ограничил  ее  распространение  более  узким  кругом  вы¬
сокопоставленных  чиновников,  чем  изначально  планировали  со¬
ставители  брошюры.  Р.Швейцер  подытожил  следующим  образом:
то,  что  по  своему  содержанию  брошюра  была  весьма  близка  к  до¬
кладу  конституционной  комиссии  Ю.М.Норденстама,  обеспечило
высочайшее,  то  есть  императорское  одобрение,  но  то,  что  не  было
допущено  ее  широкого  распространения,  очень  хорошо  освещает
ситуацию  с  финляндской  автономией  в  1870-х  гг.  В  политическом
отношении  император,  вероятно,  мог  бы  ее  одобрить,  но  в  право¬
вом  отношении  он  не  мог  бы  ее  одобрить  даже  в  первом  приближе¬
нии.  Эта  брошюра  могла  иметь  и  имела  значение  только  в  узких
рамках  тех  кругов,  до  которых  была  доведена.  Однако  свою  про¬
светительскую  роль  в  этих  кругах  она  впоследствии  играла  в  тече¬
ние  около  20  лет.6
 Чудской  таможенник  против  русского  дачника
 Очень  конкретно  и  близко  русские  сталкивались  с  этим  новым
финляндским  государством  и  его  особенностями  на  Карельском
перешейке,  где  у  них  были  летние  дачи.  Хотя  об  этом  уже  говори¬
лось  раньше,  но,  пожалуй,  более  подробное  рассмотрение  дела
не  будет  излишним.  Количество  дач  стало  особенно  быстро  расти
после  того,  как  в  1870  г.  была  построена  Петербургская  железная
дорога,  но  какое-то  количество  дач  существовало  и  до  этого.  Важ¬
ным  с  точки  зрения  финляндско-российских  отношений  это  рУс'
ское  дачное  население  делало  то,  что  как  нанимателями  дач,  так  и
их  владельцами  были  в  основном  петербургские  представители
 *  Александром  I.

Первые  реакции  на  новое  финляндское  государство
 459
 привилегированного  сословия,  известные  политики,  чиновники,
деятели  искусства  и  науки.  На  своих  дачах  они  конкретно  и  еже¬
дневно  входили  в  контакты  с  новым  и  отдельным  финляндским  го¬
сударством,  которое,  в  частности,  имело  собственную  таможню,
валюту  и  почту.  Все  эти  особые  черты  финляндского  государства
были  для  них  предметом  большого  удивления,  а  поначалу  просто
сюрпризом.  Ранее  уже  цитировалось  письмо  чиновника  Статс-сек-
ретариата  Финляндии  Йоханнеса  Грипенберга  Ю.Юрьё-Коскине-
ну,  которое  содержит  меткое  описание,  именно  с  точки  зрения  рос¬
сийского  дачника,  того,  какое  впечатление  производило  отдельное
от  России  финляндское  государство.
 Одним  из  таких  дачников  с  Карельского  перешейка  был  гофмей¬
стер  К.Ф.Ордин,  известный  «пожиратель  Финляндии»  и,  пожалуй,
самый  значительный  представитель  российской  стороны  в  борьбе
по  вопросам  права.  Говорили  даже,  что  вся  правовая  полемика,  кото¬
рая  велась  в  письменном  виде  в  так  называемый  период  угнетения,
началась  потому,  что  этот  К.Ф.Ордин  не  мог  привезти  на  свою  дачу
на  перешейке  свои  винные  запасы  без  предварительного  их  досмот¬
ра  финским  (чудским)  таможенником  и  уплаты  за  их  ввоз  соответс¬
твующей  таможенной  пошлины.  Это,  однако,  не  просто  историчес¬
кий  анекдот.  К.Ф.Ордин  однажды  лично  упомянул  в  одной  из  публи¬
каций,  что  центральным  мотивом  всей  его  деятельности,  направлен¬
ной  на  Финляндию,  были  те  унижающие  достоинство  случаи,  объ¬
ектом  которых  он  лично  был  в  период  покупки  земельной  собствен¬
ности,  а  также  в  различных  ситуациях,  которые  касались  владения
этой  собственностью.7
 Русский  дачник  независимо  от  того,  сколь  высоким  чином  он
обладал,  на  этой  окраинной  территории  своего  государства  чувс¬
твовал  себя  «чужаком»,  а  также  не  имел  права  владеть  в  Финлян¬
дии  даже  небольшим  клочком  земли  без  специального  разреше¬
ния  на  то  государя;  кроме  того,  если  он,  русский,  хотел  на  этот
клочок  земли  привезти  с  собой  бутылку,  содержащую  продукцию
Донских  виноградников,  чтобы  залить  свою  печаль,  он  должен
был  платить  за  нее  таможенную  пошлину  и  налог  чудским  тамо¬
женникам,  как  сказано  в  упомянутом  выше  письме  Й.Грипен-
берга.  И  даже  русский  рубль,  который  имел  хождение  в  качестве
Денежной  единицы  на  территории  от  Ледовитого  океана  до  гра¬
ниц  Китая  и  Индии,  не  годился  в  уплату  в  Финляндии,  а  его  сле¬
довало  обменять  с  убытком  для  владельца  по  плохому  курсу  на
Эквивалент  стоимости,  пропечатанный  чуждыми  иероглифами»,
То  есть  на  финляндскую  марку.

460
 Первые  реакции  на  новое  финляндское  государство
 Памятники  победам  финнов  над  русскими
 Кроме  совершенно  ненужных  неприятностей  дачников  русские
в  это  время  испытали  дополнительное  унижение  со  стороны  Фин¬
ляндии  —  уже  не  в  виде  пошлин  на  бутылки  вина,  а  в  виде  истори¬
ческих  памятников.  С  1860-х  гг.  в  Финляндии  начали  устанавливать
и  открывать  памятники,  посвященные  победам  над  русскими  в  вой¬
не  1808-1809  гг.  Толчком  к  этому  послужило  распространившееся
на  рубеже  1850-1860-х  гг.  государственное  самосознание  и  особен¬
но  поэзия  национального  поэта  Ю.Л.Рунеберга,  главным  образом
его  «Сказания  прапорщика  Столя».  Первым  таким  памятником,  ве¬
роятно,  стал  установленный  в  1864  г.  в  Лапуа  памятник  в  честь  со¬
стоявшегося  там  сражения.  Он  был  открыт,  как  писали  тогда  газеты,
«в  духе,  поднятом  прапорщиком  Столем».8  В  приходе  Алавус  в  1867  г.
успели  установить  пьедестал  памятника,  но  сам  памятник  был  кон¬
фискован  российскими  властями.
 Однако  это  были  лишь  первые  порывы  ветра,  предвещавшие
большую  бурю,  так  как  большой  скандал  разразился  в  1885  г.
в  связи  с  установкой  и  открытием  памятника,  посвященного  сра¬
жению  при  Кольйонвирта.  Русским  это  все  казалось  в  какой-то
степени  «невероятным»  и  «удивительным».  Невероятным  и  уди¬
вительным  было  то,  что  на  земле  российского  государства  уста¬
навливались  и  открывались  памятники,  посвященные  военным
победам  финнов  над  русскими!  И  следует  признать,  что  русские
в  своем  удивлении  были  совершенно  правы.  Они  просто  пока  еще
не  сумели  учесть  новое  государственное  мышление,  которое  за¬
родилось  в  Финляндии,  и  «рунеберговский  дух»,  который  состав¬
лял  его  стержень.  Первая  часть  «Сказаний  прапорщика  Столя»
вышла  в  1848  г.  и  в  то  время  еще  не  вызвала  такого  конкретного
поклонения  победам  времен  войны  1808-1809  гг.  Но  вторая  книга
поэмы  вышла  очень  удачно  —  в  1860  г.,  то  есть  в  то  время,  когда
в  Финляндии  зародилось  новое  государственное  мышление.  И
она  оказала  свое  влияние.  Некоторым  парадоксом  было,  конечно,
то,  что  поэт,  давший  толчок  таким  сепаратистским  настроениям,
к  тому  времени  уже  долго  был  в  почете  у  императора  и  был  на¬
гражден  императорскими  орденами.  Второй  парадокс  был  в  том,
что  ему  удалось  почти  невозможное:  в  своих  стихах  он  сумел  пр^'
образовать  горечь  поражений  и  даже  ужас  русско-шведской  вой¬
ны  1808-1809  гг.  в  почти  победную  борьбу  финнов  и  даже  в  ка¬
кой-то  степени  финляндской  нации  против  русских  захватчиков-

Первые  реакции  на  новое  финляндское  государство
 461
 Цз  этой  полностью  проигранной  войны  он  выделил  именно  те
редкие  сражения,  в  которых  шведско-финские  войска  одержали
победы.  Он  воспел  героизм  простого  финского  солдата  (Свен
Дуфва),  и  ему  удалось  сделать  успешного  шведского  военачаль¬
ника  Ю.А.Сандельса  почти  полностью  финном.  В  этой  «мута¬
ции»  не  имело  большого  значения  даже  то,  что  Свеаборг,  кре¬
пость,  которую  называли  северным  Гибралтаром,  сдалась  рус¬
ским  почти  без  единого  выстрела,  частично  благодаря  подкупу.
 Однако  эти  «Сказания  прапорщика  Столя»  Ю.Л.Рунеберга  име¬
ли  невероятно  сильное  воздействие  именно  на  просыпавшееся  на¬
циональное  и  государственное  сознание  финнов.  Как  высокоточное
оружие,  она  попала  именно  в  ту  точку,  где  просыпалось  представле¬
ние  о  Финляндии  как  об  отдельном  от  России  государстве,  которое
имеет  свою  форму  правления,  конституцию  и  т.п.  Теперь  Ю.Л.Руне-
берг  дал  этим  финским  «государственникам»  также  собственную
национальную  военную  историю.  В  этом  отношении  даже  можно
утверждать,  что  нация  и  государство  возникают  лишь  тогда,  когда  у
них  появляется  собственная  военная  история.  И  Ю.Л.Рунеберг,  воз¬
веденный  в  ранг  национального  поэта,  создал  ее  для  финнов.  Это
деяние  Ю.Л.Рунеберга  почти  столь  же  удивительно  и  невероятно,
как  и  возрождение  и  быстрое  распространение  учения  о  финлянд¬
ском  государстве  в  начале  1860-х  гг.
 Однако  вернемся  еще  на  короткое  время  в  Кольйонвирта.  Еще
какие-то  там  памятники  в  Юутасе  или  Лапуа  могли  остаться  в  Рос¬
сии  почти  незамеченными,  но  ни  в  коем  случае  не  памятник  в  честь
сражения  при  Кольйонвирта.  В  этом  сражении  шведско-финские
войска  под  командованием  Ю.А.Сандельса  одержали  победу  над
русскими  войсками  под  командованием  князя  М.П.Долгорукого.
Правда,  вскоре  после  этой  победы  те  же  самые  шведско-финские
войска  потерпели  поражение  и  вынуждены  были  отступить.  Откры¬
тие  памятника  взял  на  заметку  корреспондент  газеты  «Московские
ведомости»  в  Финляндии  и,  естественно,  сообщил  об  этом  в  свою
газету.  И,  конечно  же,  газета  не  оставила,  да  и  не  могла  просто-на¬
просто  оставить  без  внимания  это  событие.  Так,  31  августа  1885  г.
°на  писала:  «Несколько  дней  назад  в  одной  газете  была  опубликова¬
на  новость,  которая  была  настолько  невероятна,  что  мы  решили  ее
Не  публиковать  и  дождаться  или  ее  опровержения,  или  пояснения.
Ничего  подобного,  однако,  до  сих  пор  не  произошло,  и  одновремен-
Но  с  разных  сторон  стали  поступать  столь  точные  данные  об  этом
Удивительном  событии,  что  любое  сомнение  в  отношении  его  реаль¬
ности  стало  невозможным.

462
 Первые  реакции  на  новое  финляндское  государство
 15  августа  (1885  г.)  был  торжественно  открыт  памятник,  предна¬
значенный  для  того,  чтобы  увековечить  память  о  поражении  россий¬
ских  войск,  и  праздник  прошел  не  за  границей,  а  в  России!»
 Но  это  еще  не  все,  продолжал  М.Катков.  Генерал-губернатор
Финляндии  разрешил  открыть  этот  враждебный  России  памятник,
выдвинув  единственное  условие,  чтобы  на  нем  не  было  явно  анти¬
русских  надписей.  При  открытии  памятника  присутствовал  местный
губернатор,  который  в  чине  генерал-майора  служил  в  той  же  самой
армии,  победой  над  которой  восхищались  выступавшие.  Кроме  упо¬
мянутого  губернатора  Августа  Ярнефельта,  на  этом  мероприятии
присутствовал  также  обергофмаршал  короля  Швеции  Оскара  II  граф
Самуэль  Август  Сандельс,  который  таким  образом  воздал  почести
своему  отцу.  На  этом  празднике  были  исполнены  «Бьернеборгский
марш»,  а  также  «Саволакская  песня»  и  «Наш  край».
 М.  Катков  писал,  что,  конечно  же,  русские  хорошо  осведомлены
как  о  радостных,  так  и  о  печальных  днях  войны  1808  г.,  но  о  некоем
сражении  при  Кольйонвирта,  конечно  же,  никто  ничего  не  слышал.
И  вот  его  все-таки  празднуют  в  Финляндии!  Рассказывая  своим  чи¬
тателям  о  ранее  им  неизвестной  «победе»,  М.  Катков  напомнил  —  и
совершенно  правильно  —  что  на  следующий  день  Ю.А.Сандельсу
пришлось  отступить,  и  до  полного  поражения  шведских  войск  оста¬
валось  лишь  несколько  недель.
 Искусственность  и  «нефинский  характер»  праздника  прояви¬
лись,  по  мнению  М.  Каткова,  уже  в  том,  что  значительная  часть  фи¬
нансирования  памятника  поступила  из  Швеции  и  что  большую  часть
участников  празднования  этого  «победного»  сражения  составляли
шведы.
 Прошло  лишь  около  двух  месяцев  после  торжеств  в  Кольйонвир¬
та,  или  Виррат*,  как  М.Каткову  пришлось  рассказывать  аналогич¬
ную  историю  об  открытии  памятника  в  честь  сражения  при  Юутасе.
«Рунеберговским»  героем  этой  битвы  был  Г.К.фон  Дёбельн.  На  этом
мероприятии,  «слава  Богу»,  как  писал  М.Катков,  не  было  ни  русско¬
го  губернатора,  ни  русских  военных,  но  студенты  из  Упсалы**  все-
таки  прислали  телеграмму  и  был  исполнен  также  «Бьернеборгский
марш».
 В  связи  с  открытием  памятников  в  Кольйонвирта  и  Юутасе  раз¬
вернулась  оживленная  полемика  между  финскими  и  русскими  газе¬
тами.  Финны  в  свою  защиту  приводили  довод  о  том,  что  речь  шла
 *  Современное  название.
 **  Университетский  город  в  Швеции.

Первые  реакции  на  новое  финляндское  государство
 463
 лишь  о  памятниках  павшим  в  войне  и  они  не  содержали  ничего  ан¬
тирусского.  В  связи  с  памятником  в  Кольйонвирта  было  упомянуто
также  то,  что  российскому  военачальнику,  князю  М.П.  Дол  гору  кому
памятник  был  установлен  еще  в  1850  г.  В  то  же  время,  ничего  не  было
сказано  о  том,  что  в  1860-х  гг.  он  стал  объектом  вандализма.  Редак¬
тор  российской  газеты  «Свет»  В.В.Комаров  потребовал  от  финлянд¬
ского  Сената  «как  одного  из  государственных  органов  власти»  снес¬
ти  памятник  в  Кольйонвирта  и  вместо  него  построить  православную
часовню.  В.В.Комаров  не  отрицал  доблести  финских  воинов,  но  по¬
лагал,  что  поводы  для  торжеств  следовало  бы  искать  в  войнах  1853—
1856  гг.  или  1877-1878  гг.,  когда  «финны  вместе  с  русскими  сража¬
лись  на  берегах  Финского  залива  против  англичан  и  на  Балканах  за
славянское  дело».
 Шум,  поднятый  российской  стороной,  привел  к  тому,  что  уста¬
новка  таких  памятников  и  проведение  торжеств  по  случаю  их  от¬
крытия  прекратились.  Некоторые  удалось  все-таки  установить  полу¬
тайно,  например,  в  Оравайнене  в  1897  г.  и  в  Пулккила  в  1908  г.  Боль¬
шая  часть  памятников,  посвященных  сражениям  так  называемой
«Финской  войны»,  была  установлена  лишь  в  1920-х  —  1930-х  гг.
 Описанный  здесь  скандал  с  памятниками  во  всей  своей  комич¬
ности  является,  однако,  действительным  отражением  того,  как  ши¬
роко  успело  в  1860-1870-х  гг.  распространиться  представление  о
Финляндии  как  об  отдельном  государстве;  и  не  только  широко,  но  и
глубоко.  В  противном  случае,  это  явление  нельзя  ни  объяснить,  ни  по¬
нять.  Следует  признать,  что  у  М.Н.Каткова  и  его  единомышленни¬
ков  действительно  была  причина  приходить  в  удивление  и  изумле¬
ние  в  связи  с  изложенным  выше.  Они  были  правы,  когда  писали,  что
на  территории  Российской  империи  открывались  памятники  в  честь
побед  шведско-финских  войск  над  русскими.  Этого  не  стоит  никоим
образом  отрицать.
 Выше  я  рассмотрел  лишь  некоторые  вопросы  и  эпизоды,  которые
вызывали  раздражение  русской  стороны  еще  до  начала  «периода  уг¬
нетения».  Было  и  многое  другое,  но  то,  что  я  рассмотрел,  мне  кажет-
Ся  наиболее  ярким.  Общим  для  всех  этих  случаев  было  то,  что  ос¬
новной  причиной  раздражения  российской  стороны  была  именно
собственная,  особая  финляндская  государственность,  отличная  от
Российской  державы.  Если  бы  ее  не  было,  и  финны  представляли  бы
Свою  страну  и  многие  ее  особенности  лишь  как  характерные  черты
Российской  провинции,  пользующейся  привилегиями,  никакого  раз-
■^вясения  в  России  не  возникло  бы.  Приведу  также  мнение  В.К.фон
^е11а,  который  стал  позже  министром  статс-секретарем  и  с  которым

464
 Первые  реакции  на  новое  финляндское  государство
 я  полностью  согласен.  Он  считал,  что  основой  всего  финляндско-
российского  конфликта  было  то,  что  финны  начали  использовать
в  отношении  своей  страны  наименование  «государство».
 Эти  описанные  выше  эпизоды,  вызвавшие  раздражение  в  России,
были,  однако,  весьма  незначительны  по  сравнению  с  целенаправ¬
ленной  и  систематической  деятельностью  по  демонтажу  финлянд¬
ского  «государства»,  которая  началась  в  России  в  конце  1880-х  гг.
как  усилиями  генерал-губернатора  Ф.Л.Гейдена,  так  и,  в  особеннос¬
ти,  специалистов  по  Финляндии  отдела  кодификации  Государствен¬
ного  совета.  Эту  деятельность  я  рассмотрю  в  следующей  главе.

ИТ  КОДИФИКАЦИИ  ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРА
Ф.Л.  ГЕЙДЕНА  Р  ОСОБОГО  СОВЕЩАНИЯ  МИНИСТРА
И.¡.БУНГЕ.НАЧИНАЕТСЯ  ВРЕМЯ  ОБЩЕГОСУДАРСТВЕНОГО
ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА  И  ВЛАСТИ  МИНИСТРОВ
 Вопрос  о  финляндской  конституции  становится
 ОБЩЕГОСУДАРСТВЕННЫМ.  «СТАРЫЕ  ФИНЛЯНДСКИЕ  КОРЕННЫЕ
ЗАКОНЫ  НИКОГДА  НЕ  БЫЛИ  ПРЕПЯТСТВИЕМ
ДЛЯ  ОСУЩЕСТВЛЕНИЯ  ВЕРХОВНОЙ  ВЛАСТИ  В  ФИНЛЯНДИИ»
 (министр  статс-секретарь  В.  К.  фон  Ден,  1892  г.)
 Этот  заголовок  требует  некоторого  разъяснения  читателю.  Собс¬
твенно  говоря,  на  финский  манер  заголовок  мог  бы  звучать  как  «путь
к  периоду  угнетения»  или  к  «годам  заморозков»,  но  я  не  хочу  ис¬
пользовать  эти  варианты,  так  как  они  представляют  собой  финские
формулировки,  привязанные  к  своему  времени,  а  потому  весьма  од¬
носторонние.  Не  хочу  использовать  их  также  потому,  что  считаю,
что  «эпоха  общегосударственного  законодательства»  началась  еще
в  1881  г.,  когда  генерал-губернатором  Финляндии  стал  Ф.Л.Гейден,
а  министром  статс-секретарем  Т.Брун.  Императором  России  стал
Александр  III,  и  в  России  были  введены  так  называемые  «чрезвы¬
чайные  законы»,  которые,  во  всяком  случае  по  мнению  исследовате¬
ля  Р.Пайпса,  сделали  Россию  полицейским  государством.  Российс¬
кое  государство  вообще  повернулось  от  либеральных  реформ  к  так
называемым  контрреформам  и  всеобщей  реакции.  Это  был  важный
н  большой  поворот  в  истории  России.  В  конце  правления  Алексан¬
дра  II  под  руководством  министра  внутренних  дел  генерала  М.Т.Ло-
Рис-Меликова  была  разработана  некая  система  совещательных  ор¬
ганов  при  правительстве  (однако  не  система  представительной  де¬
мократии).  Позже  ее  называли  даже  «конституцией»  М.Т.Лорис-
^оликова,  но  все-таки  это  было  лишь  прозвище,  данное  ей  сменив-
Ц1ИМи  Александра  II  консерваторами,  а  не  ее  истинное  содержание.

466
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 Финляндская  политика  Александра  III
 В  СВЕТЕ  ЕГО  ЗАМЕТОК  НА  ПОЛЯХ
 В  исторической  литературе  им¬
ператора  Александра  III  обычно  опи¬
сывают  как  человека  очень  сильного
физически,  который  руками  мог  ра¬
зогнуть  подкову,  но  довольно  слабо¬
го  в  духовном  отношении.  В  качестве
доказательства  этому  обычно  приво¬
дят  то,  что  он  не  мог  читать  длинные
документы,  поэтому  для  него  следо¬
вало  готовить  их  сокращенный  вари¬
ант.  Тем  не  менее,  во  всяком  случае
описанная  здесь  его  деятельность  по
управлению  Финляндией  и  его  пись¬
менное  наследие  говорят,  на  мой
взгляд,  об  обратном.  Ведь  смог  же  он
в  конце  1889  г.  внимательно  выслу¬
шать  длинные  доклады  Сената  по
таможенным,  почтовым  и  финансо¬
вым  вопросам,  хотя  и  был  просту¬
жен,  а  после  написать  на  них  длин¬
ный  иронический  комментарий.
 Когда  финны  вновь  в  1881  г.
(21.4.,  докладная  записка  №104,  ил¬
люстрация  на  следующей  странице)
внесли  предложение  ввести  в  состав
финляндских  войск  артиллерию,
только  что  ставший  императором
Александр  III  написал  сначала  наис¬
косок  в  верхнем  левом  углу  доклада:
«Хорошо,  но  я  тоже  не  допускаю  и
вопроса  об  организации  артиллерии
Финских  войск».  Слово  «тоже»  отсы¬
лает  к  отрицательному  решению,
принятому  его  отцом  Александром  N
по  тому  же  вопросу.  Затем  Алек¬
сандр  III  продолжил  писать  горизон¬
тально  на  полях  доклада:  «Я  нахожу
вообще  название  «Финские  войскЗ»
неправильным.  Гораздо  проШе
было  бы  назвать  их:  Финские
ковые  батальоны  или  Финская  Clpg^
ковая  бригада»  (подчеркнуто  импе-

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 467
 Л 	>
 О  к  <  viciX  it  '  hi  ы
 ^1'  (.jjititxA^i,
 I  f  I  liAsitxX  V\iti-t  t  Ut  II  <'Тч4г}И7Н
 Ct^UsTb  л  ^/j  Ы  t<rta  HI 	njiA
 mrsi  c  an,t,  v  (>  (cJc-h  t  t,t/  ^  hj  i  <x  r>
ыослмт  Cn  tv  ft  (C  U  l  tC  AVtt  ru>-
 ^4
 '<  ¿/К
 1  ^  v_J
 Ь  tt.t-i  i  t  с-ь  m  tt  Ь<  rt  С  п  l  it  С  р
 1  n  ri  P
 о
 V  С  Г  ’  t-  v  u  <J  t-V  f  t  I4T>  t  bttl.O  itO  VO/11
 ibd'Ut/~
 >  f  \W'i-0  icn.'t  tt  t  I  f  bV~Vtrt'  ip'
 lllr  С  (7-
 .  ■4+^Л  *  ,
 /
 C  a.  c<-  t~r  >
 <■1  <v  *4  tf  .|  (to  t^Vp
 iftt  3  «1-1  t  И,
C<X(-tooy
 p  V
 j  f  t  tit  I  I 	'  I  t  «  /  -f  o't)<  j'l  <-4t
 i 	/  ° 	/
 W  (Л  I  (  C^fC  11 	'iyO-bttAt'i''  f  ^
 i-*-" 	^
 ЪС'ХЛААУ  it  ll  j  l^t(9c(^CtJt4/trtt-vli  I  ln^ot
 ратором).  Этим  замечанием  импера¬
тор  хотел  дать  знать,  что  финлянд¬
ские  войска  не  были  какой-то  отде¬
льной  от  российского  государства  ар¬
мией,  а  в  качестве  особой  финской
части  входили  в  состав  вооруженных
сил  российской  державы.
 Когда  финляндский  Сенат  пред¬
ложил  весной  1888  г  повысить  тамо¬
женные  пошлины  на  некоторые  им¬
портируемые  Финляндией  товары,
причем  обложить  пошлиной  также
некоторые  виды  товаров,  ввозимых
из  России,  Александр  III  написал  на
Докладе  (№173а,  иллюстрация  на
бедующей  странице)  очень  резкое
замечание:  «Я  никак  не  могу  согла-
 ситься  на  то,  чтобы  какие-либо  оте¬
чественные  товары  были  облагаемы
пошлиною  при  ввозе  их  в  Финлян¬
дию.  Пусть  Сенат  представит  мне
проект  более  возможный  и  более
нормальный»  (подчеркнуто  импера¬
тором).  Замечание  показывает,  что
отношения  между  императором  и  его
финляндским  Сенатом  были  уже  до¬
статочно  накалены,  почему  импера¬
тор  и  назвал  предложение  Сената
«ненормальным».
 Император  строго  следил  за  соб¬
людением  интересов  своей  держа¬
вы,  и  когда  финляндский  Сенат  пред¬
ставил  «более  нормальный»  доклад
при  подготовке  в  1888  г.  нового  торга-

468
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 V*  *
 /
 С  с.
 /  У)/  ///  //  Г  А  V/  /  /  /У  ////<  ///<■
 луу/уу  ¿у/уин/у/у*  /г  гнаа/л
/у/// 	'  7^  .//  ////г  /////У 	^  /  У/  /  //
 //  -
 «/,у 	г  г/  г/
 ./.'////'/  л  //  // 	[//г.  /г  <////✓/
 (',//////  (/.///  :
 п/
 •Уг  У  П.О('ГУ>  //У  Н  /У/////у/ 	///>/  />///*//
 /  /
 /у./У/У/У  •  У  /\>,7/  /  У  //  ?/У  /У  ///У  //'
 Л////  /  (///  /  /V  <у.  /  /  I  /V  /  /  /  г/ 	Л.  /  //
 А.ЛПА/У/У  /У  /'у/УГУ//  /  'У  У//У  г
 \
 ^  /У  /у*/К  *./.# 	//<?('  /О  О  Г/  У  У  Г
 //У  У//  ГГ  /У  У)У,У  УН  //  / 	/л//.  /УУ  У  /НУ/  УУ
 I  (  14  {ч  <  ((|(Л/»у»  /»А**.  $6
 ¡1 	У/Х  *  о  еЛ)епс/\гс»сА
 /(СУа,//{I  и  <«  •  £о(поГг(*  1*^«/*
 /УУУ//.7  Л/у/У  Н// 	/У  АЛ/////У///У  Л  *  Ч\  гхс  Хтс  и
 Г  У//У 	/Г?  у)/НУ  //У/.
 ^/у/УЛУ/У 	/П/)6<У  //
 /УУ  о  У:  Г  У  у/УЧУ/
 Уф  (к«.-и  ///у
 /{<>/У/УГУ  /У/У  /Г  //////
 ,////  уун/г//////>
 ОГ/  У  А/  //  /  /У  А
 /_ 	'  -  ?
 4.  с  %г>///</и^9({
 ну/’/\г/>/>/  /,  ///  у/н  // 	rt.ht.yH,н
 /
 •  .  )
 //  и,У  ,//  /У//Г  А  г  /У  А  А///Л  А///
 '  /  7
 си¬
 вого  договора  между  Финляндией  и
Россией  (докладная  записка  №349
от  1.12.,  иллюстрация  на  следующей
странице),  он  написал  в  верхней  час¬
ти  доклада:  «Представьте  мне  об
этом  доклад  вместе  с  министром  фи¬
нансов  и  тогда  пришлите  на  мое  рас¬
смотрение  и  утверждение».  Сенат
предложил  либерализовать  правила
1885  г.  для  облегчения  экспорта  Фин¬
ляндии  в  Россию.  По  мнению  Сена¬
 та,  финско-русским  торговым  отно¬
шениям  следовало  уже  придать  нор¬
мальный  характер,  что  должно  было
сблизить  народы  Финляндии  и  Рос¬
сии.  Иными  словами,  то,  что  на
взгляд  императора  было  ненормаль¬
ным,  финляндский  Сенат  считал  пол¬
ностью  нормальным.
 На  иллюстрации,  находящейся
на  странице  470,  показан  ставший
уже  знаменитым  весьма  ироническим

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 469
 /'///z/zz/rh  ^//y/zZAZZ/A/zZ//  ZZZ  Ь
 ''%;////?/#*  f  //  /¿//,жгг////(/
 y//zzzz.  z/zzzzz  U<>
 ftf
 ,  77/,  /fr/yt/'S'y
 IMrbW'dy  V/  ->z  /zyt.zs.zzz  //  '7'zz/z
 <  Ж,
 o-  ,
 у
 .  Z/hZ/Sf/ZSZZ  <r/,///rZ’zyzZ/Z///Z^  //
///Z/,lZ>  ZZyz/Z'Z/////  /  .  ZZ  ///,  ? 	'/j//  //,  /.  '////7
 Y 	S'.ATS./.*'/>  fYs/t////.//■  Z?  ,  */./*у?АУ..Х>Ь  A/bSSW
 /Пу/,  ////////(/  y/Zz  //,  z.r/z  /«AAVZ  S7y//b/S/S
/ 	ZZZ./S/fS/YVS/t.S/.  tt  /v  //zyZZ?,iZ1>  №sz/?/*
 .XZ/Yz/fit///  s  /Z/AOtSS.  /t  Otfc  //iCS/t/VSt#
/.//  ///  // 	S//S*.  ¿ttVtti'S/SSAe.Xf,
 /ZZ?//Z,  Z./Z/ZA'  ////  /ZZbfa>/‘/Z.syUl'Aу?у*УХУА
 /7//>жуш,  /7&<SY/.//  /¿/HYSYytYS
 //uyu-rtw  •st*
 /*¿A'ifiO  tsYty/ZtSifo  /у'SZJ/Z.Z?rY,Z/J/V"rSZAZ.Z  <szspy?zz
fl(A  tut  l  a.yijY  1  о  /^(UZAfCylrZuT'zrzzz^A.  ZZZ,  ZZZ  //1  Z>z**  Z/KS/7S,  favZSZ
№¿4Lnuytt  AitiM"■</*£*-■7zk  --
'A^tCUUMLiAJL.
 ducucA.»  AjL  I4.  t4.fu  ^!\Л1Ж*А-
 y  /  tZ/Z*  ff  t  <
 комментарий  Александра  III  по  ПОВО¬
ДУ  финляндско-российских  отноше-
Ний,  сделанный  им  в  декабре  1889  г.
 Этот
 комментарий  отмечается  мною
 По  тексту  данной  книги  и  даже  в  ее
3аг°ловках  как  решающая  веха  в  пла-
Не  того,  как  воспринимался  импера¬
торами  особый  статус  Финляндии.
МпеРаторский  комментарий  напи-
н  карандашом  на  отдельном  листе
 бума|
 1ГИ»  который  представляет  собой
 сложенный  вдвое  лист  коричневой
бумаги  размером  с  половину  листа
формата  А4.  Императору  пришлось
так  поступить,  по-видимому,  потому,
что  пространное  замечание  не  уме¬
щалось  на  узких  полях  доклада.  Ком¬
ментарий  императора  сохранился  в
фонде  «Государственные  докумен¬
ты»,  папка  5,  опись  115,  Националь¬
ный  архив  Финляндии.  То,  что  этот
документ  написан  императором,  а

470
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 \,а
 4-Н-гри-е
U.
 f-UJLJCi  ЫУЫЛсЛц  th-t
 ~ф
 4ЛЛ  4лЛ-*Ч.+<-*  i-t  -hp.
 <ш:  t  ч
 /
 /  1П1
 ~  *fJ»4
 i  t  li  t  4  Г
 ИГ  '  ’
 Ч  1  И  <  4  И  г
 i  ¿-«vy  »•*•/»  /*¿.
 i»
 u  íá  ?  а
 /14  f  -1  %<Л  i  ,4  ,4.Ar'
 /
 /
 </
 U  -4л.4>  С  t
 VI  *-<  t  t4-i  f  t*
 '//  /  ни  о  4.4-  ff/i  tu  ,  4  iJf  *  MV  и  /^  /////
 J
 'sf  n.h’>
 ¿П*Ь
 /
 '*■  Пил.  f  V4*fl  J  l*j  <•  r  /.  44.  /  v
 •г
 >77'"
 14pt  ЛА  J-4rj  '*»  К  <yf  St  44V.
 cA-44 	t-t.-C*  4  4t$l
 4  4-  P  l  y  4  4^  (  t  *  .t  M  l  f.f  j
 >  „ 	f<  -  Ip  4A  I  4  <  t  <f  Г  4^A/J<H  444/  '
 /  /  '
 f  li~
 'U.,
 ■  h
 W 	/С4-Ф  +  1  P  is  &f  4  У 	*
 7  ,  ¿/  /
 V  hi  v- 	<?  У  и  t?  a  *ЫЫ4+
 *%€*Л*С' 	C&c.***
 ,4  //<  4r  / 	"Ai
 U  ¿i-tU-Áf*  W'  »
 .  7 	'
 Л  )Л  j-¿~(  АЛА  Í  H  I  ,
 U<  — 	? 	Ж  лЛЛЛЛА?  Л/4.4  4~4  t  A-4L-4
 \4^4  4?' 	ХА.  1  *7  С 	>4.V 	<6l*0
 /
 >
 ífrjpUJta*  tviX-e»
 444///^
 Hr
 й/t*  \  ri+44
 ¿  0
 l/f  $4
 /i  1ЛЛ  *  ‘.**-‘ц*  g  ~  fif  í  *
 л  <s  S
 y4A4bi.Jt-&'  U&U  i
 ry  #4*y*  his  sCpx
 44  **S
 •fas
 t  fftsr
 /vP  44
 J'h+t  -  Э*С4-Л
 tip  aun*
 -y
 и  4tf  l*
 Vr^'i  14>~  +  4Л  J-C*\c  4  ч4^
<?  Ук  +i  rt  f-<  ?\ 	/г.
 v1iS  A-'tpxúüU
 a  KHÍi4 	4»*
 tY  /-Í.M*  Ф*
 /
 '/at*
 9У*Р 	*<
 Ал
 ■и?***»/#$,*>*%  4Uy<i* 	£é.tfé*****  <
 ■<$  {■<**  C 	CL  f-t  4  <  4  4JX
 44|^rt« 	/4-VC
 ^  -n  r>
 '  >^U*iy6u4i*  '  C*h**u+++*<  fa*¿**p*\
У}4нЬ1*+л> 	¿*44¿UlS>
 tpiA<¿nt.4^>
 1-С4.ЛП..ЛА.  c*.  ¿f  e  >-<.~rX-  91./¡,  C*- 	i
 не  скопирован  министром  статс-сек¬
ретарем  или  каким-нибудь  канцеляр¬
ским  служащим,  подтверждается
сравнением  почерка,  которым  он  на¬
писан,  с  другими  документами,  напи¬
санными  Александром  III.  Полный
текст  императорской  записки  приво¬
дится  в  начале  главы  «Год  большого
 поворота  1889-й...».  Но  повторим
еще  раз  основную  часть  его  с  ирони¬
ей  и  удивлением  сделанного  замеча¬
ния  —  о  чем,  собственно  говоря,  шла
речь,  «об  части  Русской  империи  или
об  иностранном  государстве?  Что  же
это,  наконец,  Россия  принадлежит
или  составляет  часть  Финляндии  или

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 471
 В.К.Финляндское  принадлежит  Рос¬
сийской  Империи?»  (сохранена  ор¬
фография  первоисточника.  —  Прим,
перев.).
 Император  Александр  III  прини-
Мал  также  активное  участие  в  коди¬
фикации  финляндских  законов  и  осо¬
бенно  стремился  обеспечить  при
этом  учет  общегосударственного  за-
к°нодательства.  Поэтому  он  написал
На  сложенном  вдвое  листе  бумаги
(иллюстрация  вверху),  в  который
ь,ла  вложена  пространная  отпеча-
Танная  типографским  способом  па¬
рная  записка  министра  статс-сек-
РетаРя  В.  К.фон  Дена  о  юридических
^ношениях  Финляндии  и  России:  «Я
 нахожу,  что  все  эти  бумаги  чрезвы¬
чайно  полезны  как  министру  юсти¬
ции,  так  и  Фришу  при  рассмотрении
основных  законов  В.К.Финляндского.
Послать  им  лично  для  прочтения  все
эти  документы».  (Государственные
документы,  папка  5,  опись  136,  На¬
циональный  архив  Финляндии).  Хотя
в  лист,  содержащий  вышеупомяну¬
тое  замечание  императора,  вложена
только  памятная  записка  В.К.фон
Дена,  Александр  III,  вполне  вероят¬
но,  имел  в  виду  также  записку  гене¬
рал-губернатора  Ф.Л.Гейдена  и  «до¬
клад  по  вопросам  формы  правле¬
ния»,  а  также  доклад  финляндского
Сената  по  данному  вопросу.

472
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 Генерал  М.Т.Лорис-Меликов  подготовил  для  правительства  два  ва¬
рианта:  вариант  уступок,  то  есть  линию  создания  совещательных
органов,  и  линию  прямых  и  жестких  репрессий.  Из  них  император
Александр  III,  потрясенный  убийством  Александра  II,  выбрал,  по¬
нятно,  последнюю.
 В  то  время  центральный  аппарат  империи  начал  бюрократизиро¬
ваться,  централизоваться  и  унифицироваться.  Совершался  переход
от  прежнего  патерналистского  управления  фаворитов  к  более  бю¬
рократическому.  С  точки  зрения  Финляндии,  пожалуй,  самым  су¬
щественным  изменением  было  значительное  укрепление  положения
и  авторитета  министров.  Они  постепенно  стали  фактором  силы,  ко¬
торый  руководителям  Финляндии,  таким,  как  генерал-губернатор  и
министр  статс-секретарь,  было  трудно  обойти  или  победить  в  борь¬
бе  за  благосклонность  государя,  в  том  числе  при  рассмотрении  фин¬
ляндских  дел.  Имперские  министры  и  раньше  —  как  мы  могли  убе¬
диться  —  играли  значительную  роль  в  финляндских  делах,  напри¬
мер,  такие  министры  финансов,  как  Е.Ф.Канкрин  или  М.Х.Рейтерн,
министр  иностранных  дел  К.В.Нессельроде  или  министр  юстиции
 В.Н.Панин.  Возникшим  теперь  новым  моментом  стало  то,  что  уси¬
лилось  взаимодействие  между  имперскими  министрами;  они  все
больше  стали  выступать  как  единый  коллектив.  С  1872  г.  министры,
в  частности,  стали  обмениваться  отпечатанными  законопроектами,
но  министр  статс-секретарь  Финляндии  не  входил  в  этот  круг  рас¬
сылки.  Солирование  отдельных  министров  у  трона  сократилось,  а
взаимная  солидарность  укрепилась.  Даже  К.П.Победоносцев  ста¬
рался  действовать  так,  чтобы  его  не  обвинили  в  интриганстве,  хотя
на  практике  не  мог  удержаться  от  выпячивания  своей  роли.
 Роль  и  статус  учрежденного  Александром  II  в  1857  г.  Совета
министров  оставались  слабыми,  тогда  как  значение  Комитета  ми¬
нистров  и  Государственного  совета  росло.  Совет  министров  более
не  собирался  после  1882  г.  Его  место  занял  Комитет  министров.
В  частности,  устав  Комитета  министров  был  обновлен  в  1886  г.  По
мнению  императора,  Комитет  министров  был  более  послушным  и
с  ним  было  легче  работать,  чем  с  Государственным  советом.  Вот
в  этом  Комитете  и  разрабатывались  такие  законопроекты  «контр¬
реформ»,  которые  в  Государственном  совете  могли  бы  встретить
сопротивление.  Кроме  этих  органов,  вопросы  начали  рассматри¬
ваться  во  все  разраставшихся  особых  комиссиях,  в  которых  цент¬
ральная  роль  принадлежала  министрам.  Неофициальный  Комитет
финансов  становился  все  более  важным  органом  в  вопросах  эконо¬
мики.  Усиление  власти  министров  означало  также  рост  значения  и

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 473
 усиление  власти  Государственного  совета,  так  как  все  министры
являлись  его  членами  по  должности.  Как  отмечает  Хейде  В.Велан
в  своем  исследовании  по  тематике  Госсовета,  хотя  Александр  III
мог  встретить  в  Госсовете  сильное  сопротивление,  он  уже  не  мог
править  без  него.  Государственный  совет  был  ему  нужен  для  лега¬
лизации  императорской  власти.  Уже  в  его  время  Россия  не  могла
более  являться  тиранией,  опирающейся  только  на  министров  и  ис¬
полнительную  власть,  но  должна  была  стать  организованной  авто¬
кратией,  действующей  на  основе  законов.  Однако  даже  этот  уси¬
лившийся  Государственный  совет  не  ограничивал  самодержавной
власти  императора.
 По  мере  роста  власти  и  усиления  взаимодействия  имперских  ми¬
нистров  министр  статс-секретарь  Финляндии  все  в  большей  степени
оставался  в  одиночестве  и  изоляции.  При  Ф.Л.Гейдене  даже  гене¬
рал-губернатор  уже  не  был  для  него  такой  опорой,  как  при  Н.В.Ад-
лерберге,  эффективную  поддержку  со  стороны  которого  министр
статс-секретарь  получал  даже  при  разногласиях  с  великими  князья¬
ми.  Таким  образом,  несколько  парадоксальным  было  то,  что  центра¬
лизация  и  унификация,  начавшиеся  с  «либеральных»  реформ  Алек¬
сандра  II,  все  больше  ограничивали  возможности  министра  статс-
секретаря  в  Санкт-Петербурге  и,  соответственно,  сужали  финлянд¬
скую  автономию.  В  Хельсинки,  в  свою  очередь,  бюрократизация
России  и  рост  власти  министров  вели  к  тому,  что  Сенат  и  сейм  стали
стремиться  к  отдалению  от  Санкт-Петербурга.  Центральная  адми¬
нистрация  Финляндии  сосредоточилась  на  коллективной  охране
прав  и  стала  избегать  проведения  преобразований,  опасаясь,  что  они
могут  открыть  дорогу  русификации.
 Начиная  с  Ф.Л.Гейдена  и  до  убийства  Н.И.Бобрикова  в  1904  г.,  а
затем  до  и  во  время  генерал-губернаторства  Ф.А.Зейна  политика
России  в  Финляндии  была  направлена  на  восстановление  того  поло¬
жения,  которое  существовало  непосредственно  после  присоедине¬
ния  края,  то  есть  в  период  пребывания  Г.М.Спренгтпортена  в  долж¬
ности  генерал-губернатора,  а  после  него  —  на  начальном  этапе  гене¬
рал-губернаторства  М.Б.Барклая-де-Толли.  Это  можно  также  назвать
в  определенном  смысле  «программой  демонтажа»  финляндского  го¬
сударства.  Ее  основной  задачей  была  ликвидация  относительного
Равновесия  так  называемой  двойной  власти,  то  есть  с  одной  стороны
Сената,  а  с  другой  —  генерал-губернатора,  и  наделение  генерал-гу¬
бернатора  большим,  чем  компетенция  Сената,  объемом  полномочий.
Это  и  было  одной  из  важнейших  задач  Н.И.Бобрикова.  И,  как  мы
Унидим  ниже,  вся  известная  «программа  русификации»  Н.И.Бобри-

474
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 Начало  государственной  унификации  и  демонтажа
 ФИНЛЯНДСКОГО  ГОСУДАРСТВА  	 ВРЕМЯ  АЛЕКСАНДРА  III
 На  иллюстрации  слева  изобра¬
жен  генерал-губернатор  Ф.Л.Гейден,
который,  собственно,  и  начал  прово¬
дить  в  жизнь  «новую»  финляндскую
политику  России,  как  позже  совер¬
шенно  верно  заметил  Н.И.Бобриков
(фотография:  Т.Седерхольм,  упомя¬
нутое  произведение,  с.  80-81).  Фото¬
графии  ближайшего  помощника
Ф.Л.Гейдена,  преподавателя  Гель¬
сингфорсского  русского  лицея  и  кор¬
респондента  газеты  «Московские  ве¬
домости»  К.И.Якубова  найти  не  уда¬
лось.  (О  Ф.Л.Гейдене  и  его  полити¬
ческой  линии  см.  подробнее  в  разде¬
ле  «Комитет  Ф.  Л.  Гейдена).
 Важнейшие  сторонники  и  про¬
водники  новой,  общегосударствен¬
ной  линии  Ф.Л.Гейдена  в  Санкт-Пе¬
тербурге:  бывший  министр  финан¬
сов,  действительный  тайный  совет¬
ник,  председатель  Комитета  минист¬
ров,  член  Государственного  совета,
«заслуженный  профессор»  и  ректор
университета  (имеется  в  виду  Импе¬
раторский  университет  Св.  Влади¬
мира  в  Киеве.  —  Прим,  перев.)
Н.Х.Бунге  (вверху  справа),  который
руководил  созданным  в  конце  1891  г.
смешанным  финско-русским  Особым
совещанием  для  кодификации  ос¬
новных  законов  и  который  в  его  ра¬
 боте  сосредоточился  только  на  опре¬
деленном  Ф.Л.Гейденом  в  качестве
приоритета  общегосударственном  за¬
конодательстве  (см.  с.  594  и  дальше,
фотография  из  книги  «Министерство
финансов  1802-1902»,  т.  II  с.  80-81),
и  министр  юстиции  Н.А.Манасеин
(министр  в  1885-1894  гг.,  фотогра¬
фия  внизу,  из  книги  «Министерство
юстиции  за  сто  лет»,  с.  175-176).  Об¬
ратите  внимание  на  мундир  минист¬
ра.  Далее  начальник  отдела  кодифи¬
кации  Государственного  совета

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 475
 в  1883-1893  гг.  Э.В.Фриш,  вверху
(фотография  из  книги  «Гос.  совет»,
с.  186;  новое  издание,  с.  2).  Фотогра¬
фию  его  наиболее  заметного  помощ¬
ника  в  области  финляндского  законо¬
дательства,  юриста  К.И.Малышева,
к  сожалению,  найти  не  удалось.
 Как  отмечено  в  основном  тексте
книги,  Н.Х.Бунге  был  по  образованию
юристом,  а  на  практике  —  как  юрис¬
том,  так  и  экономистом.  Уйдя  в  1887  г.
с  поста  министра  финансов,  он  ос¬
тался  в  распоряжении  императора
в  качестве  чиновника  для  особых  по¬
ручений.  Одним  из  таких  весьма  под¬
ходивших  ему  заданий  было  руко¬
водство  финско-русским  смешанным
 Особым  совещанием,  учрежденным
для  кодификации  основных  законов.
 Министр  юстиции  Н.А.Манасеин,
в  свою  очередь,  стал  известен  в  пер¬
вую  очередь  благодаря  осуществлен¬
ной  им  в  прибалтийских  губерниях  в
1882  г  еще  в  бытность  его  сенатором
ревизии,  на  итоги  которой  впоследс¬
твии  во  многом  опиралась  начавшая¬
ся  русификация  администрации  При¬
балтийского  края.  Этим  процессом
Н.А.Манасеин  руководил  и  после
того,  как  был  назначен  министром  юс¬
тиции.  С  этой  линией  хорошо  сочета¬
лась  его  деятельность  в  рамках  на¬
чавшейся  в  Финляндии  русификации
администрации.  (См.  о  Н.А.Манасе-
ине  книгу  «Русификация  прибалтийс¬
ких  провинций  и  Финляндии»,  «Russi¬
fication  in  the  Baltic  Provinces  and  Fin¬
land»,  поиск  по  ключевым  словам
«Манасеин»  и  «сенаторская  ревизия
Манасеина»,  особенно  с.  56-57).
 В  некоторой  степени  учителями
Ф.Л.Гейдена  и  сменившего  его  Н.И.Боб¬
рикова  по  истории  Великого  княжества
Финляндского  были  гофмейстер
К.Ф.Ордин  и  генерал  М.М.Бородкин.
(Портрет  К.Ф.Ордина  в  книге:  К.Ф.Ор¬
дин,  Собрание  сочинений  по  финлянд¬
скому  вопросу,  том  I,  форзац;  портрет
М.М.Бородкина  из  фондов  Музейного
ведомства.)  Фотографии  внизу.

476
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 В  значительной  степени  линии
Ф.Л.Гейдена  следовал  также  новый
министр  статс-секретарь  Финляндии
Теодор  (или  Федор)  Врун,  который
занимал  эту  должность  в  1881-1888  гг.
(фотография  слева,  Т.Седерхольм,
упомянутое,  с.  128-129).  Лацкан  его
сюртука  украшает  только  знак  импе¬
раторского  статс-секретаря,  который
был  введен  в  1872  г.  На  нем  всегда
была  монограмма  того  императора,
который  вручил  этот  знак.  На  приве¬
денном  в  книге  рисунке  проекта  зна¬
ка,  естественно,  монограмма  Алек¬
сандра  II  (А  II)  (рисунок:  Полное  соб¬
рание  законов  Российской  империи,
 №50518,  1872  г.,  приложения).  Т.Брун
был  родом  из  Старой  Финляндии,  из
имения  Сумма  под  г.  Хамина.  Он  по¬
лучил  образование  в  России,  а  также
служил  в  различных  российских  уч¬
реждениях,  в  частности,  во  Втором
отделении  Собственной  Его  Импера¬
торского  Величества  Канцелярии,  то
есть  в  отделении  кодификации.  Поэ¬
тому  в  Финляндии  его  считали  как  ко¬
дификатором,  так  и  полурусским.
В  Комитете  финляндских  дел  по  мно¬
гим  вопросам  его  поддерживал  рус¬
ский  член  комитета  В.П.Степанов
(фотография  справа,  из  фондов  Му¬
зейного  ведомства,  «мнимый  рус-
 ?исуяокъ
 иа!с«т  ?лл  (¿'Чиогпця*-Сс1с^ти^<мЧ  О?  о  (1Волиг  гс»и  (>л

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 477
 ский»,  как  Р.Швейцер  метко  назвал
этого  члена  комитета,  непосредс¬
твенно  назначенного  императором).
Еще  А.Армфельт  пригласил  В.П.Сте¬
панова  на  службу  в  русскоязычный
отдел  Статс-секретариата.  Т.Вруна
сменил  самоуверенный  «гений»,  ге¬
нерал  Казимир  Эрнрот,  занимавший
эту  должность  в  1888-1891  гг.  (фото¬
графия  вверху,  из  фондов  Музейного
ведомства),  который  приобрел  извес¬
тность  как  военный  министр  (факти¬
чески  диктатор)  Болгарии.  Как  повес¬
твует  один  анекдот,  когда  Н.И.Бобри¬
ков  закрыл  газету  «Нюа  прессен»  и
молодые  Эрнроты  возмущались  этим
в  родовом  имении  Сееста,  старый
Казимир,  наблюдавший  за  беседой
молодежи,  заметил:  «Да  что  вы,  мо¬
лодые,  там  сетуете  впустую.  Когда  я
®Ыл  военным  министром  Болгарии,  я
^претил  все  газеты».  Во  время  пре¬
дания  в  должности  К.Эрнрота  про-
Изоцщи  события,  описанные  в  главе
 «Год  большого  поворота  1889-й...».
Александр  III  с  удивлением  обнару¬
жил,  что  финны  считают  свой  край  от¬
дельным  от  России  государством,  а
также  был  принят  Почтовый  мани¬
фест  1890  г.  Он  был  представлен,
тем  не  менее,  помощником  К.Эрн¬
рота  В.К.фон  Деном,  сменившим  его
позже  на  этом  посту.  К.Эрнрот  лично
принимал  активное  участие  в  разра¬
ботке  манифеста,  отстаивая  мнение
финской  стороны.
 Генерал  и  министр  статс-секре¬
тарь  В.К.фон  Ден  (занимал  эту  долж¬
ность  в  1891-1898  гг.;  фотография  из
фондов  Музейного  ведомства,  вни¬
зу).  В.К.фон  Ден  вместе  с  профессо¬
рами  Ю.Ф.Пальменом  и  Р.Германсо-
ном  относился  к  тем,  кто  стремился
найти  некоторый  компромисс  между
сильно  отличавшимися  друг  от  друга
подходами  русских  и  финнов.  Одна¬
ко  достижение  компромисса  оказа¬
лось  невозможным.

478
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 кова  представляла  собой,  по  сути,  программу  демонтажа  государе-
твенного  развития  Финляндии.
 Второй  задачей  этого  этапа  «русификации»  или  унификации
было  остановить  и  повернуть  вспять  только  что  описанный  процесс
развития  отдельного  финляндского  государства  так,  чтобы  Финлян¬
дия  опять  стала  лишь  одной  из  привилегированных  губерний  Рос¬
сии.  При  выполнении  второй  задачи  был  достигнут  лишь  частичный
успех.
 Роберт  Швейцер  был  все-таки  прав,  утверждая,  что  в  начале
1880-х  гг.  Россия  еще  не  разработала  никакого  плана  по  русифика¬
ции  Финляндии,  не  говоря  уже  о  конспирации.  Но  в  то  же  время
различные  трения  и  конфликты  начали  в  течение  того  десятилетия
явно  усиливаться.  Одним  из  таких  явлений  было  увеличение  взаи¬
модействия  между  русскими  и  финнами  особенно  на  Карельском
перешейке  после  строительства  в  1870  г.  железной  дороги  Санкт-
Петербург  —  Риихимяки.  Вторым  важным  фактором  была  индуст¬
риализация  России,  которая  вызвала  конфликты  особенно  в  области
таможенной  политики.
 После  церемониймейстера  Н.В.Адлерберга  генерал-губернато¬
ром  Финляндии  был  назначен  генерал  Ф.Л.  Гейден,  который  имел
голландское  происхождение,  был  не  только  наполовину  глухим,  но
также  низкого  роста,  да  и  во  всех  иных  отношениях  сильно  усту¬
пал  Н.В.  Адлербергу.  Рассказывали,  что  его  абсолютно  нельзя  было
назвать  «инициативным  человеком»,  и  вообще  он  находился  под
каблуком  у  своей  жены.  Он  всегда  «играл  вторую  скрипку»  как
дома,  в  лагере  под  Лаппеенрантой,  так  и  вообще  в  Финляндии.
В  зависимости  от  того,  какие  ветры  дули  из  Санкт-Петербурга,  он
поворачивался  как  флюгер.  Однако  его  финские  современники
сильно  его  недооценивали.  Хотя  правда  и  то,  как  метко  заметил
архитектор  и  писатель  Я.Аренберг,  что  после  смены  генерал-гу¬
бернатора  его  дом  превратился  из  дворца  в  штаб,  но  влияние
Ф.Л.Гейдена  на  финляндскую  политику  России  было  в  действи¬
тельности  во  много  раз  значительнее,  чем  влияние  Н.В.Адлербер-
га.  И,  на  мой  взгляд,  это  влияние  состояло  в  выдвижении  на  пер¬
вый  план  общегосударственного  законодательства,  хотя  его  к  этому
и  подтолкнул  отдел  по  кодификации  Государственного  совета.  Не¬
гативное  впечатление,  которое  сложилось  у  современников  0
Ф.Л.Гейдене,  сформировали  в  основном  упомянутый  выШе
Я.Аренберг  и  сенатор  Т.Седерхольм.  Тем  не  менее,  Ф.Л.Гейде11’
как  и  другие  генерал-губернаторы,  был  любимцем  императора
хотя  перевод  с  поста  начальника  Генерального  штаба  на  должность

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 479
 генерал-губернатора  Финляндии  и  был,  на  его  взгляд,  формальным
понижением.  Однако  член  Комитета  финляндских  дел  Виктор  фон
Гартман  рассказал  в  1883  г.  в  Санкт-Петербурге  Лео  Мехелину,  что
«император  и  его  ближайшее  окружение  флиртовали  с  Ф.Л.Гейде¬
ном  так,  что  у  того  должно  было  сложиться  убеждение,  будто  ухо
государя  было  полностью  и  всегда  в  его  распоряжении,  а  поэтому
он  мог  поступать,  как  хотел».
 После  того  как  Ф.Л.Гейден  стал  председателем  Сената,  там
произошло  следующее  изменение:  генерал-губернатор,  хотя  и
не  владел  шведским  языком,  стал  руководить  им  значительно  ак¬
тивнее,  чем  его  предшественник.  Ф.Л.Гейден  стал  действовать  так,
как  если  бы  он  был  премьер-министром.  Одной  важной  предпо¬
сылкой  для  этого  явилось  произошедшее  в  1885  г.  восстановление
должности  помощника  генерал-губернатора.  Помощник  времен
Н.В.Адлерберга  генерал  Б.Э.Индрениус  был  освобожден  от  долж¬
ности  еще  в  июне  1881г.
 В  том,  что  касалось  соотношения  полномочий  генерал-губер¬
натора  и  министра  статс-секретаря,  Ф.Л.Гейден  усвоил  такое
представление,  что  генерал-губернатор  должен  был  быть  дейс¬
твительным  руководителем  администрации  и  нуждался  в  минис¬
тре  статс-секретаре  только  в  качестве  технического  докладчика
своих  предложений  и  предложений  Сената.  Да  и  в  действитель¬
ности  отношения  между  этими  чиновниками  развивались  именно
в  указанном  направлении.  Новый  министр  статс-секретарь  не  был
личностью  того  же  масштаба,  что  его  предшественник.  Только
 В.К.  фон  Дену  удалось  еще  раз  в  1890-х  гг.  поднять  авторитет  этой
Должности  почти  на  ту  же  высоту,  что  и  во  время  А.Армфельта  и
Э.Шернваля-Валлена.  Ф.Л.Гейден  эффективно  использовал  уже
существовавшее  в  то  время  железнодорожное  сообщение  между
Хельсинки  и  Санкт-Петербургом.  Проиграв  министру  статс-сек¬
ретарю  при  рассмотрении  школьного  вопроса  в  1883  г.,  он  добил-
ся  Для  себя  права  присутствовать  на  докладах  министра  статс-
секретаря  и  активно  пользовался  этим  правом.  Он  также  лично
Докладывал  многие  вопросы,  например,  в  1889  г.  представлял  до-
^Д  Сената  по  вопросам  денежной  единицы,  деятельности  та-
можни  и  почты.  Таким  образом,  при  нем  как  бы  вернулись  време-
На  А.А.Закревского  и  А.С.Меншикова.  Есть  также  повод  утверж¬
дать,  что  подготовительная  работа  Ф.  Л.  Гейдена  стоит  за  многими
Важными  преобразованиями,  инициатива  в  отношении  которых
Исходила  от  императора  лично  или  от  кого-либо  из  высокопостав-
Ленных  чиновников  империи.

480
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 Естественно,  Ф.Л.Гейден  подобрал  для  себя  подходящий  состав
Сената.  Новым  моментом  было  то,  что  в  его  состав  впервые  вошли
кроме  либералов  также  и  многие  фенноманы.  Членами  Сената  стали
как  лидер  фенноманов  Ю.Юрьё-Коскинен,  так  и  руководитель  либе¬
ралов  Лео  Мехелин.  Это  было  частью  только  что  рассмотренной  по¬
литики  Ф.Л.Гейдена,  которая  основывалась  на  принципе  «разделяй
и  властвуй».  Существует  утверждение,  что  тогда  наличие  «партий»
было  впервые  принято  во  внимание  при  формировании  Сената.  Тем
не  менее,  и  в  Сенате,  который  был  сформирован  Ф.Л.Гейденом,  су¬
ществовали  два  четко  определившихся  блока:  профессора-юристы  и
офицеры.  Влиятельность  юристов,  особенно  Л.Мехелина,  в  Сенате
на  практике  означала  все  большее  расхождение  путей  Хельсинки  и
Санкт-Петербурга.  Сенат  как  бы  в  одностороннем  порядке  провозг¬
ласил  себя  правительством  нового  финляндского  «государства»  и
государственным  советом  Великого  княжества.  Одновременно  сам
великий  князь  со  своими  русскими  советниками  все  дальше  отходил
от  таких  трактовок.
 Как  я  уже  отмечал  ранее,  основной  задачей  всех  направлявшихся
в  Финляндию  генерал-губернаторов  было  «сближение»  Финляндии
с  Россией.  Н.В.  Адлерберг  стремился  достичь  этого  мягкими  метода¬
ми,  относящимися  к  сфере  культуры,  в  частности,  при  помощи  орга¬
низации  в  Финляндии  русского  театра  и  поддержки  искусства  вооб¬
ще,  но  это  направление  не  дало  результата.
 Генерал-губернатор  Ф.  Л.  Гейден
 АКЦЕНТИРУЕТ  ОБЩЕГОСУДАРСТВЕННОЕ
ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО
 В  этом  отношении  Ф.Л.Гейден  оказался  совершенно  другим  че¬
ловеком  и  значительно  эффективнее  своего  предшественника.  Сме¬
нивший  его  знаменитый  Н.И.Бобриков  без  тени  сомнения  признал,
что  его  новая  финляндская  политика  была  начата  его  предшествен¬
ником  Ф.Л.Гейденом.  Он  самостоятельно  или  вместе  с  помощника¬
ми  в  самом  начале  своей  деятельности  на  посту  генерал-губернатора
составил  две  основательные  программы  по  сближению  Финляндии
с  империей,  одну  политическую,  а  вторую  культурную.1  Разница
между  Ф.Л.Гейденом  и  его  предшественником  была  значительной
еще  и  в  том  отношении,  что  если  Н.В.  Адлерберг  опирался  в  основ¬

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 481
 ном  на  своих  финских  помощников  и  советников,  в  особенности  на
Э.Шернваля-Валлена  и  А.Армфельта,  то  основными  советниками
ф.Л.Гейдена  были  русские  специалисты  по  Финляндии.  Из  них  осо¬
бо  следует  упомянуть  преподавателя  русского  лицея  в  Хельсинки
К.И.Якубова,  который  предположительно  составил  первичные  вер¬
сии  упомянутых  программ  Ф.Л.Гейдена.2  Одновременно  в  отделе
кодификации  Государственного  совета  возникла  отдельная  группа
специалистов  по  Финляндии,  которые  хорошо  знали  финляндское
законодательство,  развитие  юридического  статуса  Финляндии  в  со¬
ставе  Российской  империи  и  т.п.  Одним  из  наиболее  заметных  среди
них  был  юрист  К.И.Малышев  (1841-1907  гг.).  О  его  профессиона¬
лизме  говорит  уже  то,  что  он  самостоятельно  перевел  все  шведское
уложение  1743  г.  на  русский  язык,  причем  не  только  перевел,  но  и
снабдил  комментариями.  Кроме  того,  он  свел  воедино  все  указания,
касавшиеся  финляндского  Сената.  Совместно  с  К.И.Якубовым  эта
группа  стала  не  просто  серьезным,  но  и  «опасным»  противником
финнов,  которые  придерживались  тезиса  о  Финляндии  как  отде¬
льном  государстве.
 Основной  идеей  программ  Ф.Л.Гейдена  было  то,  что  «сепаратизм»
являлся  идеологическим  направлением  в  основном  шведоманов,  тог¬
да  как  фенноманы  были  лояльны  и  поддерживали,  как  последователи
Ю.В.Снельмана,  так  называемую  идею  зависимой  территории,  то
есть  то,  что  хотя  Финляндия  и  была  «государством»,  она  была,  однако,
подчинена  российскому  государству,  а  не  являлась  суверенной  держа¬
вой.  Таким  образом,  следовало  противодействовать  шведоманам  и
поддерживать  фенноманов.  В  этом  подходе  Якубова  —  Гейдена  ос¬
новным  и  одновременно  ошибочным  моментом  было  то,  что  счита¬
лось,  будто  бы  в  Финляндии  друг  другу  противостоят  только  «шведо-
маны»  (шведскоязычные  либералы)  и  сторонники  идеи  Российской
империи,  тогда  как  «фенноманы»  (финноязычные  и  феннофилы)
не  были  опасными  противниками,  да  и  противниками  вообще,  потому
нго  финский  язык  не  был  таким  же  культурным  языком,  как  русский  и
Шведский.  Поэтому  фенноманов  и  финский  язык  можно  было  и  сле¬
довало  поддерживать  для  устранения  шведоманства  из  Финляндии,  и
Это  можно  было  делать  еще  и  потому,  что  ни  фенноманство,  ни  финс-
*****  язык  не  представляли  опасности  для  русского  языка  и  русского
Дола  в  Финляндии.  На  этих  стратегических  воззрениях  Ф.Л.Гейдена
в  Дальнейшем  базировалось  его  тесное  сотрудничество  с  руководите-
Лем  фенноманов  Ю.Юрьё-Коскиненом;  совместно  они  всячески  спо¬
собствовали  делу  фенноманов  против  шведоманов.  Тем  не  менее,
в  этом  тактическом  союзе  победа,  в  конце  концов,  осталась  заЮ.Юрьё-

482
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 Коскиненом,  так  как,  как  нам  известно,  Ф.Л.Гейден  и  его  помощники
сильно  ошиблись.  Феннофильство  поднялось  как  птица  феникс  и  уст¬
ранило  как  прошведские,  так  и  прорусские  настроения.
 Вместо  нынешнего  заголовка  данную  главу  вполне  можно  было  бы
озаглавить:  «От  кодификации  Ф.Л.Гейдена  до  Февральского  мани¬
феста»,  так  как,  по  моему  представлению,  именно  с  начатого
Ф.Л.Гейденом  в  начале  1880-х  гг.  процесса  кодификации  выстраива¬
ется  прямая  линия  к  Февральскому  манифесту  1899  г.,  хотя  Ф.Л.Гей¬
ден,  конечно  же,  не  планировал  такого  развития,  да  и  не  мог  его  пре¬
дугадать.  Сначала  Ф.Л.  Гейден  под  кодификацией  подразумевал  об¬
щую  кодификацию  всех  законов  Финляндии,  но  учрежденная  для
проведения  этой  работы  комиссия  губернского  секретаря  А.  фон
Вейсенберга  кодифицировала  только  основные  законы  и  вновь  пода¬
ла  предложение  о  форме  правления  Великого  княжества  Финлянд¬
ского.  Этого,  в  свою  очередь,  Ф.Л.  Гейден  и  его  помощники  никак
не  могли  одобрить,  но  составили  в  противовес  «Учреждение  управ¬
ления  губерний  Великого  княжества  Финляндии»*.  В  ее  состав  вхо¬
дила  также  пространная  памятная  записка  Ф.Л.Гейдена,  в  которой
он,  пожалуй,  первым  подчеркнул  значение  общегосударственного
законодательства  и  необходимость  его  более  точного  определения.
И  когда  затем  Особое  совещание  Бунге,  учрежденное  для  рассмотре¬
ния  именно  памятной  записки  Ф.Л.Гейдена,  обратило  внимание
именно  на  этот  пункт,  а  остальные  оставило  без  внимания,  это  стало
центральной  темой  отношений  между  Финляндией  и  Россией  вплоть
до  разделения  государств  в  1917  г.  В  этом  смысле  именно  благодаря
выдвижению  вопроса  об  общегосударственном  законодательстве
Ф.Л.Гейдену  принадлежит  весьма  важная  роль  в  истории  правовых
взаимоотношений  между  Финляндией  и  Россией.
 Справедливости  ради  следует  отметить,  что  на  начальном  этапе
своего  пребывания  в  должности  генерал-губернатора  Ф.Л.Гейден
не  был  таким  «пожирателем  Финляндии»,  каким  он  стал  известен
в  финляндской  истории.  Его  образ  мыслей  изменялся  и  развивался.
Хорошим  примером  может  служить  так  называемый  скандал  с  пре¬
амбулой  законов,  который  случился  в  1889  г.  Когда  К.Ф.Ордин  на
страницах  газеты  «Московские  ведомости»  высказал  резкую  крити¬
ку  в  отношении  применявшейся  в  Финляндии  формы  публикации
законов,  именно  в  части  их  преамбулы,  в  которой  обычно  констати¬
ровалось,  что  император  утвердил  такой-то  и  такой-то  закон  «с  со¬
гласия  земских  чинов  Финляндии»,  то  генерал-губернатор  Ф.Л.Гей¬
ден  вынужден  был  отстаивать  финляндскую  точку  зрения  против
 *  В  оригинале  слово  «Финляндии»  написано  со  строчной  буквы.

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 483
 К.Ф.Ордина.  дЛя  этого  он  составил  —  или  поручил  составить  своим
помощникам  —  отдельную  собственную  памятную  записку,  которая
затем  была  опубликована  в  России.3
 Однако  эта  поднятая  Ф.Л.Гейденом  тема  об  общегосударственном
законодательстве  является  очень  важной  и  занимает  центральное  мес¬
то  также  в  отношении  всей  данной  книги,  то  есть  вопроса  о  том,
была  ли  Финляндия  одним  из  государств  в  составе  Российской  импе¬
рии  или  только  ее  провинцией.  Можно,  пожалуй,  вполне  обоснованно
думать  и  рассуждать  так,  что  если  бы  взаимоотношения  Финляндии  и
России  основывались  на  общегосударственном  законодательстве
(в  разработке  которого,  по  моему  определению,  российские  законода¬
тельные  органы  играли  определяющую  роль),  то  в  таком  случае  Фин¬
ляндия  не  могла  быть  даже  в  законодательном  смысле  одним  из  госу¬
дарств  в  составе  Российской  империи,  но  лишь  одной  из  ее  провин¬
ций.  Этот  упомянутый  выше  свой  тезис  я  считаю  одним  из  основных
критериев  того,  была  ли  Финляндия  государством  или  провинцией  по
отношению  к  российской  державе.  Если  общегосударственное  зако¬
нодательство  в  вышеупомянутом  смысле  существовало  и  применя¬
лось,  то  Финляндия  была  провинцией.  Если  нет,  то  она  была  одним  из
государств  в  составе  Российской  империи.  И  если  рассмотреть  дейс¬
твительное  положение  вещей  и  развитие  Финляндии,  то  на  основе
этого  критерия  Финляндия,  безусловно,  была  одной  из  российских
провинций  в  1809-1863  гг.,  но  «государством»  в  1863-1891  гг.  Это
объясняется  тем,  что  именно  в  1863-1891  гг.,  когда  сейм  Финляндии
бдительно  охранял  сферу  своей  законодательной  компетенции,  обще¬
государственное  законодательство  в  отношении  Финляндии  не  при¬
менялось.  Исключением  является,  пожалуй,  закон  о  всеобщей  воинс¬
кой  повинности  1878  г.,  но  он  был  во  многих  отношениях  особым,
или  же  устав  1898  г.  об  исполнении  решений  в  Финляндии  российс¬
ких  гражданских  судов.  Такое  законодательство  не  применялось  так¬
же  и  после  Февральского  манифеста  1899  г.,  который  был  только  один
Раз  использован  для  введения  устава  о  воинской  повинности  1901  г.
После  этого  Финляндия  вновь  была  во  многих  отношениях  явно  отде¬
льным  от  России  государством,  во  всяком  случае  до  принятия  в  1908  г.
Нового  порядка  представления  финляндских  дел  или  до  принятия
в  1910  г.  закона  о  применении  общегосударственного  законодательс-
^'Ва*  Однако  и  после  этого  у  Финляндии  сохранялись  многие  признаки
^УДарства,  в  частности,  Сенат,  однопалатный  парламент,  централь-
ведомства  и  ряд  других.
 Для  прояснения  упомянутого  в  памятной  записке  Ф.Л.Гейдена
Вопроса  и  конфликта  в  начале  1890-х  гг.  было  учреждено  финско¬

484
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 русское  смешанное  Особое  совещание  под  руководством  бывшего
министра  финансов  Н.Х.Бунге,  в  котором  вопрос  об  общегосударс¬
твенном  законодательстве  был  вынесен  на  первый  план  и  результа¬
том  работы  которого  стали  два  доклада  русского  большинства  и
финского  меньшинства.  Следует  отметить,  что  Особое  совещание
Бунге  родилось  именно  во  время  доклада  Ф.Л.Гейденом  своей  па¬
мятной  записки  императору  1  декабря  (по  старому  стилю)  1891  г.
Я  не  располагаю  информацией  о  том,  предложил  ли  идею  такого
смешанного  Особого  совещания  Ф.Л.Гейден  самостоятельно,  или
эта  идея  принадлежит  императору,  но  фактом  является  то,  что  сове¬
щание  было  учреждено  именно  на  этом  докладе.  Подтверждением
этого  является,  в  частности,  также  то,  что  сообщения  членам  упомя¬
нутого  Особого  совещания  Бунге  об  их  назначении  были  направле¬
ны  из  канцелярии  генерал-губернатора  Финляндии.  Весьма  вероят¬
но,  что  еще  до  этого  доклада  Ф.Л.  Гейден  со  своим  штабом  разрабо¬
тал  план  создания  Особого  совещания  Бунге,  а  император  затем  лишь
одобрил  предложение  генерал-губернатора.  В  противном  случае  ста¬
новится  непонятным  то,  как  уже  во  время  доклада  император  смог
назначить  как  председателя  Особого  совещания,  так  и  его  членов.  Ге¬
нерал-губернатор  Ф.Л.Гейден  во  всех  отношениях  производит  впе¬
чатление  центральной  фигуры  или  даже  primus  motor  Особого  сове¬
щания  Бунге;  именно  он  сразу  после  своего  доклада  проинформиро¬
вал  как  председателя  совещания,  так  и  его  членов,  а  также  министра
юстиции  и  начальника  отдела  кодификации  Государственного  сове¬
та.  Далее  Особому  совещанию  Бунге  посвящена  отдельная  глава,  по¬
этому  не  имеет  смысла  рассматривать  его  здесь  подробнее.4
 Когда  позже,  в  конце  1890-х  гг.,  при  разработке  нового  закона  о
всеобщей  воинской  повинности  зашли  в  тупик  в  том  смысле,  что
российская  сторона  не  ожидала  или  не  верила,  что  сейм  Финляндии
одобрит  ее  предложения,  в  учрежденном  императором  комитете  ad
hoc*  был  быстро  разработан  манифест  в  соответствии  с  мнением
большинства  Особого  совещания  Бунге,  который  давал  возможность
обойти  решение  финляндского  сейма  как  мнение,  высказанное  в  со¬
вещательном  порядке.  Этот  манифест  и  стал  тем  знаменитым  Фев¬
ральским  манифестом.  И  дальнейшая  история  российско-финлянд¬
ских  отношений  вплоть  до  Февральской  революции  1917  г.  была
в  большей  или  меньшей  степени  историей  последствий  этого  мани¬
феста  и  основанных  на  нем  постановлений.
 *  От  латинского  «специально,  применимо  для  этого»,  т.е.  комитете,  обра
зованном  для  выполнения  конкретной  задачи.

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 485
 Возможность  КОМПРОМИССА
 В  финляндской  картине  эпохи  осталось  незамеченным  то,  что
конфликт  не  был  «тотальным»,  то  есть  таким,  чтобы  как  в  России,
так  и  в  Финляндии  мнения  сторон  были  бы  совершенно  различны¬
ми.  В  действительности  как  с  финской,  так  и  с  российской  стороны
были  группы,  между  которыми  компромисс  был  вполне  возможен,
или,  скажем  так,  он  был  на  волосок  от  реальности.  Историческая
наука  и  наше  представление  об  истории  всегда  основывались,  в  ос¬
новном,  на  мнениях  и  позициях  тех  групп  обеих  сторон,  которые
придерживались  крайних  мнений  и  позиций;  мнения  же  и  позиции
тех,  кто  искал  компромисса  и  согласия,  оставались  либо  в  стороне,
либо  совсем  не  были  замечены.
 Из  этих  возможностей  компромисса  и  согласия,  прежде  всего,
следует  упомянуть  отмечавшееся  еще  в  упоминавшейся  ранее  дис¬
сертации  Роберта  Швейцера  совпадение  позиций  помощника
Ф.Л.Гейдена,  преподавателя  К.И.Якубова  и  профессора  финлянд¬
ского  права  Р.Германсона,  на  основе  чего  вполне  можно  было  бы
обеспечить  финско-русский  консенсус  (взаимопонимание)  и,  таким
образом,  избежать  как  борьбы  в  области  права,  так  и  политического
конфликта.  В  качестве  второго  важного  строителя  консенсуса  хочу
отметить  министра  статс-секретаря  В.К.фон  Дена,  чей  важный
вклад  в  этом  отношении  историческая  наука  ранее  не  отмечала.  Од¬
нако  об  этом  его  вкладе  подробнее  будет  сказано  позже.  Обратимся
сначала  к  подмеченной  Р.Швейцером  возможности  компромисса
между  К.И.Якубовым  и  Р.Германсоном.5
 В  этой  связи,  пожалуй,  будет  обоснованным  вновь  отметить  то,
что  среди  сторонников  теории  финляндского  государства  сформиро¬
валось  два  основных  взгляда  на  статус  Финляндии  в  Российской  им-
ясрии:  либеральная  теория,  которую  представляли,  прежде  всего,
газета  «Гельсингфорс  Дагблад»,  а  также  профессор  Лео  Мехелин  в
своей  известной  брошюре  «Очерк  публичного  права  Великого  кня¬
жества  Финляндского»  («Précis  du  droit  public  du  Grand-Duché  de
Finlande»),  написанной  в  1886  г.  Ее  самой  существенной  мыслью
было  то,  что  финляндское  государство  пребывало  в  (реальной)  унии
с  Российским  государством.  Вопрос  о  том,  была  ли  уния  по  своему
Характеру  реальной  или  личной,  являлся  второстепенным.  Данная
Теория  содержит  также  мысль  о  параллельном  законодательстве,  то
есть  0  том,  что  никакого  общегосударственного  законодательства

486
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 не  существовало,  или,  во  всяком  случае,  не  должно  было  быть,  но
в  Финляндии  принимались  финские  законы  для  Финляндии  в  соот¬
ветствии  с  финским  порядком  законотворчества,  а  в  России,  соот¬
ветственно,  русские  законы  в  соответствии  с  русским  порядком.
Если  и  когда  возникали  общие  законодательные  вопросы,  а  они  на
практике  возникали,  то  в  этих  случаях  следовало  действовать  так  же,
как  при  разработке  международных  договоров.  Если  стороны  не  при¬
ходили  к  единому  мнению,  дело  оставлялось  без  последствий.
 Второй  лагерь  или  направление,  ведущей  фигурой  которого
был  профессор  Роберт  Германсон,  а  основную  поддержку  в  облас¬
ти  общественного  мнения  ему  оказывал  Ю.В.Снельман,  исходил
из  того,  что  хотя  Финляндия  и  являлась  государством,  она  была
при  этом  подчинена  российскому  государству.  Взгляды  финского
советника  Ф.Л.Гейдена,  преподавателя  К.  И.Якубова,  видны  из  со¬
ставленных  им  замечаний  к  докладу  комиссии  по  кодификации  за¬
конов  А.  фон  Вейсенберга.  К.И.Якубов  определил  статус  Финлян¬
дии  как  автономную  провинцию  и  неотделимую  часть  российской
державы.6  Общегосударственные  законы  действовали  в  Финлян¬
дии  до  тех  пределов,  пока  не  вступали  в  противоречие  с  законами,
изданными  специально  для  Финляндии.  Данная  позиция  четко  оз¬
начала  то,  что  общегосударственные  законы  являлись  правилом,  а
законы,  изданные  специально  для  Финляндии,  лишь  исключением
из  них.  В  то  же  время  К.И.Якубов  ясно  признавал  как  существова¬
ние  основных  законов  Финляндии,  так  и  то,  что  они  действовали.
В  этом  отношении  его  определение  было,  как  метко  замечает
Р  Швейцер,  вероятно,  первым  и  единственным  определением,  ко¬
торое  сделала  российская  сторона,  и  в  котором  признавалось  осо¬
бое  положение  Финляндии  в  рамках  ее  собственных  границ.  Есть
причина  особо  выделить  следующий  вывод  Р.  Швейцера:  «На  осно¬
вании  многочисленных  совпадений  взглядов  Р.Германсона  и
К.И.Якубова  была  возможность  создать  определенный  компро¬
мисс  между  финскими  и  российскими  умеренными  убеждениями»-
Однако  преподаватель  К.И.Якубов,  возьмем  это  себе  на  заметку,
был  слишком  мелкой  личностью,  хотя  и  помощником  Ф.Л.Гейдена,
для  того,  чтобы  представлять  в  этом  деле  всю  Россию,  а  с  дрУгоИ
стороны,  профессор  РГермансон,  хотя  и  был  значительной  фигу-
рой,  находился  в  Финляндии  явно  в  меньшинстве,  если  рассматри
вать  финское  общественное  мнение  того  времени.

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 487
 Путь  к  так  называемым  «годам  угнетения»
 С  точки  зрения  России,  речь  шла  о  ликвидации  возникшего  в  Фин¬
ляндии  учения  о  государстве  и  сепаратизма.  В  какой-то  степени
окончательным  выражением  представлений  большинства  русских
по  данному  вопросу  можно  считать  определение,  включенное  во
вторую  статью  конституции  России  1906  г.,  которое  возникло  в  ре¬
зультате  длинных  и  сложных  финско-русских  переговоров  о  том,  что
Финляндия  являлась  частью  российского  государства,  но  управля¬
лась  по  своим  собственным  особым  законам.
 Этот  юридический  и  политический  конфликт,  который  получил
в  Финляндии  наименование  «годов  угнетения»  или  «годов  замороз¬
ков»*,  явился  результатом  длительного  и  постепенного  историчес¬
кого  развития  в  обеих  странах.  Бесполезно  искать  и  определять  ви¬
новных  в  этом,  так  как  их  очень  трудно  найти  в  этой  истории.  Рас¬
суждая  с  высоты  сегодняшнего  времени,  можно  сказать,  что  этот
процесс  не  должен  был  бы  стать  сюрпризом  в  обеих  странах,  хотя,
по  крайней  мере,  в  Финляндии  он  таким  стал.
 Его  семена  были  посеяны  очень  рано,  собственно  говоря,  еще  в  пе¬
риод  завоевания  в  1808-1809  гг.,  когда  юридический  статус  Финлян¬
дии  в  новом  государственном  образовании  не  был  определен.  Так,
например,  тогда  Россия  не  ввела  однозначно  оговорку  о  монарших
правах  в  противоположность  ситуации  в  балтийских  провинциях,
иными  словами,  не  оговорила  того,  что  также  и  в  Финляндии  законы
и  привилегии  утверждались  лишь  в  той  степени  и  до  того  предела,
пока  они  не  входили  в  противоречие  с  интересами  императора  и  Рос¬
сийской  империи.  На  практике  эта  оговорка  применялась  в  Финлян¬
дии  с  самого  начала.  Было,  конечно,  ясно,  что  то,  что  в  каждом  кон¬
кретном  случае  соответствовало  «интересам  империи»,  определяли
представители  империи.  Следует  заметить,  что  в  данном  императо¬
ром  на  сейме  в  Порвоо  подтверждении  прав  и  привилегий  не  упоми¬
нались  никакие  особые  законы,  которые  были  бы  утверждены,  но
законы  подтверждались,  как,  между  прочим,  известный  современ-
Инктех  событий,  а  именно  К.Э.Маннергейм  отмечал  в  своих  мемуа¬
ры»  лишь  «в  общих  выражениях».  Иного  и  быть  не  могло;  ведь
 *  В  финляндской  историографии  периодами  угнетения  принято  называть
. 	9~~1905  гг.  («первый  период  угнетения»  или  «годы  заморозков»)  и  1908—
 1'  гг.  («второй  период  угнетения»),  когда,  по  мнению  финских  историков,
Российскими  властями  предпринимались  попытки  упразднить  автономию
Дикого  княжества  Финляндского  в  составе  Российской  империи.

488
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 в  практическом  плане  было  невозможно  в  столь  короткий  срок  и  так
быстро  выделить  из  шведского  законодательства  Финляндии  те  пун¬
кты,  которые  в  новых  условиях  более  не  могли  действовать.  Это  раз¬
граничение  проводилось  затем  в  течение  всего  столетия  в  процессе
практического  управления  и  применительно  к  каждому  конкретно¬
му  случаю.
 Таким  образом,  угроза  общегосударственного  законодательства
висела  над  Финляндией,  как  дамоклов  меч,  с  самого  момента  завое¬
вания.  Падению  этого  меча  препятствовал  целый  ряд  факторов,  из
которых  многие  уже  были  представлены.  Кроме  того,  руководство
российской  державы,  особенно  императоры,  в  течение  долгого  вре¬
мени  не  нуждались  в  падении  этого  меча,  так  как  Финляндия  была
одной  из  самых  верных  провинций  империи.  Ранее  уже  упоминалось
указание  Николая  I  своему  окружению,  чтобы  Финляндию  не  трога¬
ли,  так  как  именно  она  была  самой  преданной  из  преданных.
 На  юридическом  уровне  указаний  относительно  общегосударс¬
твенного  законодательства  (то  есть  законодательства,  которое  каса¬
лось  в  равной  степени  как  империи,  так  и  Финляндии)  в  течение
почти  всего  XIX  века  было  довольно  мало,  и  они  были  неполными.
Вплоть  до  начала  1890-х  гг.  практически  единственным  указанием,
касавшимся  данного  вопроса,  был  последний,  то  есть  14-й  параграф
инструкции  Статс-секретариату  от  1826  г.,  в  соответствии  с  которым
государственным  чиновникам,  если  они  хотели  ввести  в  Финляндии
уже  действующий  в  России  закон,  следовало  обратиться  к  министру
статс-секретарю  Финляндии.  Именно  он  должен  был  в  данном  слу¬
чае  решить,  было  ли  возможно  ввести  данный  закон  в  действие  так¬
же  и  в  Финляндии.  И  если  министр  статс-секретарь  принимал  поло¬
жительное  решение,  то  в  этом  случае  он  должен  был  вновь  предста¬
вить  данный  закон  императору  для  введения  его  в  Финляндии.  На
практике  так  чаще  всего  и  происходило.  Однако,  как  русские  позже
в  конце  столетия  заметили,  когда  эти  законы  публиковались  в  Собра¬
нии  постановлений  финляндских,  в  их  введении  практически  регу¬
лярно  оставляли  без  упоминания  те  российские  органы,  которые
разрабатывали  данный  закон.
 Министр  статс-секретарь  А.Армфельт  все-таки  отошел  пару  Р33
от  данной  практики,  как  мы  уже  видели  выше.  На  самом  деле  данное
правило  имело  все-таки  множество  недостатков.  Прежде  всего,  оно
касалось  лишь  тех  случаев,  в  которых  в  России  закон  уже  был  при
нят,  и  его  хотели  также  ввести  и  на  территории  Финляндии,  а  не  тех
случаев,  когда  уже  на  этапе  подготовки  закона  становилось  ясно,  что
он  должен  был  бы  затрагивать  также  и  Финляндию.  Кроме  того,  с0

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 489
 вершенно  за  пределами  действия  этого  правила  оставались  те  слу¬
чаи,  в  которых  законы,  вводившиеся  в  Финляндии,  были  также  важ¬
ны  и  касались  России.  Этот  последний  недостаток  был  исправлен
затем  в  1891  г.  путем  внесения  в  инструкцию  Статс-секретариата  до¬
полнения,  в  соответствии  с  которым  министр  статс-секретарь  дол¬
жен  был  сообщать  соответствующему  российскому  министру  о  та¬
ких  законопроектах  в  Финляндии,  которые  могли  иметь  общегосу¬
дарственное  значение.  Однако  и  после  этого  дополнения  за  предела¬
ми  сферы  действия  инструкции  остались  такие  случаи,  когда  пот¬
ребность  введения  общего  закона  возникала  как  бы  одновременно
в  России  и  Финляндии,  и  деятельность,  направленная  на  достиже¬
ние  этой  цели,  также  начиналась  одновременно  в  обеих  странах.
Второй  момент,  который  русские  заметили  также  в  конце  столетия,
заключался  в  том,  что  министру  статс-секретарю  Финляндии  была
дана  или  в  его  руках  была  сосредоточена  слишком  большая  власть,
также  и  после  дополнения  1891  г.,  в  отношении  решения  о  том,  ка¬
кой  российский  или  финляндский  закон  был  по  своему  характеру
общегосударственным.
 Опираясь  на  эти  несовершенные  указания,  система,  тем  не  ме¬
нее,  функционировала  вплоть  до  конца  1890-х  гг.  Как  мы  уже  ви¬
дели  выше,  проекты  документов  многократно  пересекали  границу,
проходившую  по  реке  Сестре,  все  больше  и  больше  делалось  за¬
ключений  по  обеим  сторонам  реки,  и  их  оттачивали  и  изменяли
многократно.  С  разной  степенью  активности  в  процессе  принима¬
ли  участие  многие  чиновники  из  обеих  стран.  Часто  финляндский
Сенат  и  его  прокурор  действовали  как  опора  финляндских  взгля¬
дов  и  передавали  их  министру  статс-секретарю,  который  действо¬
вал  в  качестве  посредника  между  финляндскими  и  российскими
властями.  Весьма  часто  министру  статс-секретарю  Финляндии
приходилось  играть  роль  не  столько  посредника,  сколько  коорди¬
натора  всего  процесса.  Он  поддерживал  связь  с  соответствующи¬
ми  властями  как  в  Хельсинки,  так  и  в  Петербурге.  Чаще  всего  ре¬
шение  по  делу  приходилось  принимать  все-таки  имперским  чи¬
новникам,  и  в  таких  случаях,  даже  с  формальной  точки  зрения,
РеЧь  шла  об  общегосударственном,  а  не  только  общем  законода¬
тельстве.  Выделим  особо,  что  в  таких  случаях  речь  шла  не  о  парал-
Лельном  или  договорном  законодательстве,  а  российские  разработ¬
чики  законов  и  законодатели  занимали  явно  более  высокое  положе¬
ние,  чем  финские.  После  1863  г.  к  этому  процессу  был  подключен
Та*Же  финляндский  сейм.  Сначала  сейм  придерживался,  и  дейс-
ТвИтельно  имел  возможность  придерживаться  даже  формально,

490
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 «права  принятия  решения»  по  общим  или  общегосударственным
вопросам,  как  показывает,  в  частности,  подготовка  устава  о  воинс¬
кой  повинности  1878  г.,  но  позже,  особенно  в  1890-х  гг.,  на  него  час¬
то  оказывали  давление  с  целью  одобрения  позиции  соответствую¬
щего  российского  министра.  Давление  выражалось  в  том,  что  один  и
тот  же  законопроект  направлялся  сейму  в  неизменном  виде  так  мно¬
го  раз,  что,  в  конце  концов,  сейм  считал  за  благо  одобрить  его.  Хоро¬
шими  примерами  этого  могут  быть,  в  частности,  уголовное  уложе¬
ние  и  закон  об  исполнении  в  Финляндии  постановлений  российских
гражданских  судов.  Можно  привести  и  другие  примеры.  Это  давле¬
ние  зашло  так  далеко,  что  некоторые  депутаты  сейма  даже  стали  ис¬
пользовать  такое  выражение,  как  «самодавление»,  то  есть  это  озна¬
чало,  как  будто  сейм  сам  оказывал  давление  на  себя,  чтобы  был  до¬
стигнут  желаемый  российской  стороной  результат.  Вывод  мог  бы
быть  следующим:  это  было  уже  недалеко  от  права  делать  только  за¬
ключение,  которое  сейму  было  оставлено  Февральским  манифес¬
том.  Развитие  ситуации  в  1890-х  гг.  на  практике  неуклонно  вело  к  тому
положению,  которое  затем  нашло  отражение  (или  было  кодифици¬
ровано)  в  подлежащих  применению  положениях  Февральского  ма¬
нифеста  относительно  роли  финляндского  сейма  в  общегосударс¬
твенном  законодательстве.
 А  сейчас  перейдем  к  другому  вопросу.  Для  возникновения  так
называемых  «годов  угнетения»  термин  «кодификация»  имел  важное
значение.  Как  я  уже  отмечал  выше,  решения  относительно  того,  ка¬
кие  оставшиеся  со  времен  шведского  владычества  финские  законы
могли  оставаться  в  силе,  а  какие  нет,  принимались  постоянно  в  про¬
цессе  практического  управления.  Однако  то  же  самое  могло  проис¬
ходить  также  в  процессе  кодификации  законов.  Кодификация  озна¬
чает  не  только  сведение  законов  воедино,  но  также  их  проверку  и
отбор  с  той  точки  зрения,  какие  из  них  —  или  их  частей  —  по-пре¬
жнему  могут  оставаться  в  силе,  а  какие  нет.  В  этом  отношении  рус¬
ские  и  финны  резко  отличались  друг  от  друга:  русские  были  актив¬
ными  и  ревностными  кодификаторами,  тогда  как  финны  не  только
противились  такой  кодификации,  но  и  просто  боялись  ее.  Исключе¬
ние  составляет,  конечно,  кодификация  основных  законов  (конститу"
ции),  в  результате  которой  в  Финляндии  мог  быть  выработан  собс¬
твенный  закон  о  форме  правления  (конституция).  Об  усердии  РУС'
ских  в  области  кодификации  говорят  уже  их  учреждения:  в  собс¬
твенной  канцелярии  Николая  I  и  Александра  II  было  особое  отделе
ние,  второе,  занимавшееся  только  вопросами  кодификации.  Затем  в
эпоху  Александра  III  его  задачи  были  переданы  отделу  кодификаД*1*1

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 491
 Государственного  совета.  В  Финляндии  не  было  никакого  соответс¬
твующего  учреждения  или  инстанции,  которые  были  бы  предназна¬
чены  только  для  кодификации  законов.  Эти  подходы  как  финнов,  так
й  русских  четко  проявились  еще  в  рассмотренном  выше,  начавшем¬
ся  в  1835  г.  в  Финляндии  процессе  кодификации  законов.  Финны
резко  противились  общей  программе  кодификации,  которая  могла
принципиально  изменить  структуру  общих  законов  Финляндии
(Уложение  1734  г.),  но  поддерживали  и  стремились  провести  коди¬
фикацию  финских  основных  законов  и  таким  образом  обеспечить
финляндскому  государству  собственный  закон  о  форме  правления.
 Следует  заметить,  что  уже  в  этой  первой  попытке  кодификации
встал,  хотя  и  опосредованно,  вопрос  об  общегосударственном  зако¬
нодательстве.  Когда  финны,  как  уже  отмечалось,  попытались  вклю¬
чить  в  начало  собрания  законов  отдельную  главу  об  основных  зако¬
нах  Финляндии,  «то  есть  о  форме  правления»,  главноуправляющий
Второго  отделения  Собственной  Его  Императорского  Величества
Канцелярии,  то  есть  кодификационного  отделения,  Д.Н.  Блудов  от¬
верг  эту  попытку  под  тем  предлогом,  что  это  могло  бы  воспрепятс¬
твовать  «обеспечению  гармонии  между  жителями  империи  и  Фин¬
ляндии».  Необходимость  кодификации  этот  же  Д.Н.Блудов  обосно¬
вывал  тем,  что  таким  образом  создавалась  бы  «необходимая  связь
между  общим  законодательством  России  и  особым  законодательс¬
твом  Великого  княжества  Финляндского».  Официально  провозгла¬
шенной  целью  кодификации  было  также  «привести  местное  законо¬
дательство  в  соответствие  с  законодательством  империи».  Это  была
та  же  мысль,  которая  позже  содержалась  также  и  в  Февральском  ма¬
нифесте.  Поэтому  неудивительно,  что  финны  противились  кодифи¬
кации,  а  русские  ее  поддерживали.
 «Формы  правления»  финнов  и  Ф.Л.  Гейдена
 В  следующий  раз  русский  жупел  кодификации  появился  на  фин¬
ском  горизонте  только  в  начале  1880-х  гг.,  когда  только  что  вступив-
***  в  Должность  генерал-губернатор  Ф.Л.Гейден  заявил  о  своем
Намерении  провести  кодификацию  финляндских  законов.7  В  качес-
Тве  подтверждения  этого  намерения  Ф.Л.Гейден  получил  даже  им¬
ператорский  рескрипт,  в  котором  определялось,  что  генерал-губер¬
натор  совместно  с  Сенатом  должен  представить  доклад  о  том,  как

492
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 следует  проводить  кодификацию  законов  Финляндии.  Причинами
кодификационных  устремлений  генерал-губернатора  были,  прежде
всего,  раскрытие  в  1882  г.  в  Свеаборге  кружка  русских  революцио¬
неров  (нигилистов)  и  связанные  с  их  осуждением  пробелы  в  законо¬
дательстве,  а  также  некоторые  неясные  моменты,  связанные  с  ис¬
пользованием  финского  языка.  В  деле  нигилистов  юридически  неоп¬
ределенным  было  то,  имели  ли  русские  жандармы  право  расследо¬
вать  дело  и  задерживать  причастных  к  нему,  как  в  реальности  и
произошло,  или  же  вопрос  относился  к  компетенции  финляндских
властей,  если  «преступление»  произошло  в  Финляндии.
 В  планы  Ф.Л.Гейдена  совершенно  не  входил  запуск  своим  пред¬
ложением  о  кодификации  того  длительного  процесса,  который  все-
таки  последовал  за  этим  и  который  привел  в  конечном  итоге  к  Фев¬
ральскому  манифесту  1899  г.  Причиной  для  кодификации  были
только  юридические  неясности  того  момента,  которые  Ф.Л.Гейден  и
его  помощники  надеялись  устранить.  Поэтому  позже  была  учрежде¬
на  особая  комиссия  по  кодификации  под  председательством  юриста
и  губернского  секретаря  А.  фон  Вейсенберга.  Членами  комиссии
были  только  финны;  то  есть  по  своему  составу  она  не  была  смешан¬
ной.  До  того,  в  начале  1860-х  гг.,  А.  фон  Вейсенберг  был  радикаль¬
ным  либералом;  он  требовал  для  Финляндии  учреждения  собствен¬
ного  флага  и  признания  ее  нейтралитета,  но  так  как  Ф.Л.Гейден  это¬
го  не  знал,  а  А.  фон  Вейсенберг  хорошо  владел  русским  языком  и
был  сторонником  финской  партии,  то  генерал-губернатор  счел  воз¬
можным  назначить  его  председателем  комиссии.  Позже  А.  фон  Вей¬
сенберг  стал  также  сенатором  и  прокурором.  В  комиссию  также  вхо¬
дили  директор  казначейства,  а  позже  сенатор  Н.И.Фельман,  профес¬
сор  Т.Рейн  и  судья  К.В.Нюстен.  Секретарем  был  профессор  Ю.Р.Да-
ниельсон.8
 Сначала  намеревались  приступить  к  кодификации  всех  законов,
но  очень  быстро  мнение  переменили  и  начали  кодификацию  только
основных  законов.  Официально  комиссия  была  учреждена  только
в  марте  1885  г.  Она  получила  очень  сжатые  инструкции,  если  срав¬
нивать  их,  например,  с  инструкциями  ее  предшественницы,  комис¬
сии  по  основным  законам  под  председательством  Ю.М.Норденс-
тама.  Комиссия  должна  была  составить  «систематический  кодекс
действующих  законоположений,  касающихся  государственного
права  Финляндии,  а  также  замечания  относительно  того,  что  из  ны¬
нешней  юридической  практики  более  не  могло  применяться  или
основывалось  на  неполных  основных  законоположениях».  Как  от
мечает  Р.Швейцер,  узость  инструкции,  с  одной  стороны,  давала  ко

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 493
 миссии  преимущества,  а  с  другой  —  создавала  трудности.  Преиму¬
ществом  было  то,  что  комиссия  не  была  загружена  задачами  и  поже¬
ланиями  создать  что-то  совершенно  новое,  но  трудности  были  свя¬
заны  с  тем,  что  комиссия  не  имела  указания,  в  каком  направлении
ей  следовало  продвигаться  при  систематизации  и  актуализации  ос¬
новных  законов,  чтобы  в  результате  император  мог  одобрить  конеч¬
ный  результат.
 Комиссия  фон  Вейсенберга  хорошо  знала  и  помнила  судьбу  сво¬
ей  предшественницы,  комиссии  Норденстама.  И,  конечно,  она  вся¬
чески  стремилась  избежать  ее  ошибок.  Большой  проблемой  было  то,
что  комиссия  не  имела  никаких  инструкций  для  решения,  вероятно,
важнейшего  вопроса,  а  именно  для  определения  юридического  ста¬
туса  Финляндии.  Его  также  нельзя  было  вывести  непосредственно
из  шведских  законов.  Комиссия,  однако,  нашла  замечательное  реше¬
ние  этой  проблемы,  которым  она,  кроме  того,  обошла  всю  проблема¬
тику,  относящуюся  к  понятиям  «государство»  и  «империя»;  комис¬
сии  Норденстама  с  этим  все-таки  пришлось  столкнуться.  Комиссия
фон  Вейсенберга  позаимствовала  первый  параграф  своего  доклада
прямо  из  основных  законов  действующего  свода  законов,  где  имелся
параграф,  в  соответствии  с  которым  с  престолом  Российской  импе¬
рии  были  нераздельно  соединены  престолы  Царства  Польского  и
Великого  княжества  Финляндского.  В  этом  предложении  комиссии
фон  Вейсенберга  была  дана  более  узкая  формулировка,  так  как
Польша  не  упоминалась:  «Престол  Великого  Княжества  Финлянд¬
ского  нераздельно  соединен  с  престолом  Российской  Империи.  По
сему  Император  Российский  есть  также  Великий  Князь  Финлянд¬
ский».  Так  опасное  слово  «государство»  было  заменено  менее  опас¬
ным  словом  «престол».  А  если  учесть,  что  действующее  российское
законодательство  содержало  такое  же  определение  статуса  Финлян¬
дии,  то  русские  не  могли  обвинить  комитет,  во  всяком  случае  в  отно¬
шении  данного  пункта,  в  сепаратизме  или  в  поддержке  теории  су¬
ществования  отдельного  финляндского  государства.  Тем  не  менее,
определение  содержало  все-таки  теорию  об  унии  государств,  пусть
и  искусно  скрытую.  Так  как  Фридрихсгамский  договор  не  упоми¬
нался  в  качестве  основы  объединения  Финляндии  и  России,  его  мес-
110  занял  Порвооский  «акт  соединения»,  который  одновременно  был
Ировозглашен  конституционным.  В  соответствии  с  таким  подходом
Логичным  было  то,  что  об  общем  законодательстве  Финляндии  и
России  не  говорилось  ничего.  Член  комитета  профессор  Р.Герман¬
ии  представил  особое  мнение,  в  котором  высказал  пожелание,  что-
^  статус  Финляндии  в  составе  российского  государства  был  бы

494
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 определен  не  в  одном  параграфе,  а  в  отдельном  акте  более  широкого
характера.  И  в  нем,  по  замыслу  Р.Германсона,  статус  Финляндии
должен  был  бы  быть  определен  как  подвластная  России  автономная
область.  В  соответствии  с  этим  подходом,  Финляндия  была  соедине¬
на  с  Российской  империей  «в  одно  государство»  и  являлась  не  «суве¬
ренным»,  а  только  «автономным  государством».
 В  остальном  можно  констатировать,  что  комиссия  внесла  пред¬
ложение  о  форме  правления  Финляндии,  похожее  на  предложение
комиссии  Норденстама;  в  нем  параграфы  также  имели  ссылки  на  по¬
ложения  законов,  на  которых  они  основывались.  Второе  совпадение
было  в  том,  что  комиссия  фон  Вейсенберга  тоже  стремилась  везде,
где  это  было  возможно,  отделить  Финляндию  от  России.  И,  как  мет¬
ко  заметил  Р.Швейцер,  что  относилось  к  основным  законам,  а  что
нет,  в  комитете  решалось  не  на  основе  объективных  критериев,  а
исходя  из  политической  целесообразности.
 С  точки  зрения  комиссии,  пожалуй,  наиболее  критической  и
сложной  была  привязка  Сената,  министра  статс-секретаря  и  гене¬
рал-губернатора  тем  или  иным  образом  либо  к  старым  основным
законам  времен  шведского  владычества,  либо  к  эпохе  1809  г.  или  же
к  более  поздним  актам,  имевшим  характер  основных  законов.  В  этом
отношении  комитет  был  вынужден  широко  использовать  творчес¬
кую  фантазию.  С  Сенатом  разобрались  таким  образом,  что  его  Рег¬
ламент  истолковали  как  единогласно  утвержденное  сеймом  (1809  г.)
изменение  основных  законов,  а  поэтому  и  Регламент  1809  г.  являлся
основным  законом.  Существование  должности  министра  статс-сек¬
ретаря  и  Статс-секретариата,  которые  однозначно  были  творением
российского  императора,  рассматривали  как  развитие  института
статс-секретарей,  упомянутого  в  параграфе  21  Формы  правления
1772  г.  Генерал-губернатор  и  его  аппарат  оказались,  вероятно,  са¬
мым  трудным  пунктом;  их,  действительно,  было  трудно  истолковать
как  продолжение  какого-либо  учреждения  времен  шведского  влады¬
чества.  Эту  проблему  комиссия  решила,  постаравшись  написать  о
генерал-губернаторе  как  можно  меньше.  Основным  было  то,  что  ге¬
нерал-губернатор  является  председателем  Сената.  Вероятно,  учиты¬
вая  опыт  1865  г.,  было  принято  решение  не  упоминать  совсем,  что
генерал-губернатор  был  важнейшим  контрольным  органом  импера¬
тора  в  финляндской  администрации.  Вообще  весьма  сильно  подчер¬
кивались  права  монарха  со  ссылкой  на  первый  параграф  Акта  соеди¬
нения  и  безопасности.  Но,  тем  не  менее,  этот  параграф  не  стали  ис¬
пользовать  в  виде  моста  от  абсолютизма  Густава  III  к  русскому  само-
 Т-ТЗ
 державию.  Власть  великого  князя  Финляндского  выводилась

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 495
 уложения  о  королевской  власти  свода  законов  1442  г.,  в  котором  го¬
ворилось  об  избираемом  народом  выборном  короле!
 Когда  предложение  комиссии  фон  Вейсенберга  было  готово,  оно
поступило  на  рассмотрение  в  Сенат,  для  которого  —  особенно  для
прокурора  Ю.Ф.Пальмена  —  во  многих  отношениях  оно  оказалось
крепким  орешком.  Ю.Ф.Пальмен  с  большим  удовольствием  отло¬
жил  бы  все  дело  на  некоторое  время.  Неуверенность  и  затруднения
были  вызваны  тем,  что  не  было  никакого  представления  о  том,  как
к  предложению  комиссии  отнесутся  русские.  Необходимый  зондаж
в  этом  направлении  не  был  сделан,  и  Комитет  финляндских  дел
в  сложившейся  ситуации  ничем  помочь  более  не  мог.
 Когда  обширный  доклад  комиссии  фон  Вейсенберга,  содержав¬
ший  предложения  как  о  форме  правления,  так  и  о  сословных  при¬
вилегиях,  а  также  объемное  особое  мнение  члена  комитета  Р.Гер-
мансона,  был  готов  в  декабре  1886  г.  (особое  мнение  Р.Герман-
сона  —  лишь  в  начале  1887  г.),  он  был  направлен,  как  уже  упоми¬
налось,  в  Сенат.  В  соответствии  с  решением  императора,  Сенату
надлежало  на  пленарном  заседании  составить  заключение  на  до¬
клад  комитета.  И  тогда  в  Сенате  начали  долго  и  основательно  пере¬
жевывать  дело,  так  что,  казалось,  конца  этому  не  будет.  В  1888  г.
были  планы  создать  комиссию  из  сенаторов  для  рассмотрения  дан¬
ного  вопроса,  но  лишь  в  марте  1890  г.  эта  идея  воплотилась  в  жизнь.
В  состав  комиссии  вошли,  в  частности,  Т.Седерхольм  и  Л.  Мехе  -
лин,  последний  из  которых  составил  проект  ее  заключения.  Эта
комиссия  по  многим  пунктам  расходилась  во  мнении  с  комиссией
фон  Вейсенберга,  но  эти  разногласия  не  имеет  смысла  здесь  под¬
робно  разбирать.
 Выработанные  комиссией  предложения  получил,  естественно,  и
председатель  Сената  генерал-губернатор  Ф.Л.Гейден.  Однако  ему
трудно  было  с  ними  ознакомиться  уже  потому,  что  они  были  напи¬
саны  только  по-шведски.  Поэтому  Ф.Л.Гейден  обратился  в  1888  г.  к
К.Ф.Ордину  и  попросил  сделать  на  них  заключение.  К.Ф.Ордин
Уже  успел  приобрести  известность  как  специалист  по  государствен¬
ному  праву  Финляндии,  а  также  благодаря  своей  полемике  с  Лео
Мехелином  и  своей  книге  о  финляндской  «конституции»,  опублико¬
ванной  в  1887  г.  Но  К.Ф.Ордин  отказался  от  предложенной  чести,
с°славшись,  в  частности,  на  то,  что  бесполезно  ремонтировать  фа-
СаД  дома,  если  весь  дом  необходимо  построить  заново.9  К.Ф.Ордин,
Тем  не  менее,  написал  конфиденциальное  письмо  Ф.Л.Гейдену,
в  Котором  изложил  семь  тезисов  по  правовому  положению  Финлян¬
дии.  Ф.Л.Гейден  счел  письмо  столь  важным,  что  направил  его  для

496
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 сведения  министру  юстиции.  Влияние  К.Ф.Ордина  на  финляндскую
политику  России  на  практике  было  гораздо  большим,  чем  это  каза¬
лось.  Ф.Л.  Гейдену  пришлось  удовлетвориться  помощью  гораздо  ме¬
нее  известного,  чем  К.Ф.Ордин,  человека  —  своего  старого  и  дове¬
ренного  помощника  преподавателя  К.И.Якубова.  Памятная  записка,
составленная  К.И.Якубовым,  уже  была  рассмотрена  выше  вместе
с  особым  мнением  профессора  Р.Германсона  в  качестве  возможнос¬
ти  компромисса.
 Заключение  Сената  было  окончательно  подготовлено  лишь  в  мае
1891  г.,  но  еще  до  этого  русские  специалисты  по  Финляндии,  воз¬
главляемые  генерал-губернатором  Ф.Л.  Гейденом,  успели  со  своей
стороны  вмешаться  в  дело.  Это,  собственно  говоря,  не  оказало  влия¬
ния  на  содержание  заключения  Сената,  хотя  император  дал  прямое
указание,  чтобы  Сенат  принял  во  внимание  замечания  этих  россий¬
ских  чиновников.
 В  то  время  как  Сенат  с  его  комиссиями  рассматривал  доклад  ко¬
миссии  фон  Вейсенберга,  его  истинные  противники,  то  есть  россий¬
ские  власти,  получили  время  для  подготовки  контрудара.  Этой  рус¬
ской  интервенцией  руководил  сам  генерал-губернатор  Ф.Л.Гейден.
Сначала  он  намеревался  выйти  из  сложившегося  положения  только
при  помощи  своих  финских  сенаторов,  но  это  было  более  невозмож¬
но,  так  как  император  именно  в  1889  г.  узнал  о  новом  учении  о  фин¬
ском  государстве.  Чуть  позже  на  рубеже  1889-1890  гг.  Ф.Л.Гейден
получил  от  императора  указание  запросить  для  комиссии  фон  Вей¬
сенберга  заключения  отдела  по  кодификации  Государственного  со¬
вета,  а  также  министерства  юстиции.  После  этого  дело  должно
было  бы  рассматриваться  в  комитете,  который  состоял  бы  из  финнов
и  русских  и  принял  бы  во  внимание  мнение  вышеупомянутых  рос¬
сийских  чиновников.
 Заключение  кодификационного  отдела  было  готово  уже  первого
августа.  Заключение  министра  юстиции  поступило  к  генерал-губер¬
натору  в  октябре  1890  г.,  и  в  том  же,  и  в  следующем  месяце  комитет
Ф.Л.Гейдена  провел  свои  заседания.  В  соответствии  с  указанием  им¬
ператора  председательствовал  генерал-губернатор  Ф.Л.Гейден,  а  чле¬
нами  комитета  были  вице-председатели  департаментов  Сената
Ю.Ф.Пальмен  и  С.В.фон  Тройль,  а  также  по  три  сенатора  от  каждого
департамента,  которых  генерал-губернатор  выбрал  для  участия  в  ра¬
боте  комитета.  Ими  были  от  Судебного  департамента  Сената  сенато¬
ры  Т.Седерхольм,  А.Нюберг  и  Э.Стренг,  а  также  от  Хозяйственного
департамента  сенаторы  В.Н.Прокопе,  К.Э.Ф.Игнатиус  и  Ю.Г-Соль
ман.  Русскими  членами  комитета  были  от  отдела  по  кодификаций

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 497
 действительные  статские  советники  К.И.Малышев  и  П.А.Харитонов,
а  также  от  министерства  юстиции  —  коллежский  советник  А.  А.Хвос¬
тов.  Секретарем  и  переводчиком  был  преподаватель  К.И.Якубов.
 Документы  смешанного  Комитета  Ф.Л.Гейдена  генерал-губерна¬
тор  представил  затем  в  Сенат,  и  там  началась  разработка  предложе¬
ний  для  окончательного  заключения  Сената.  Вопрос  рассматривался
на  совместном  заседании  департаментов  Сената  22  мая  1891  г.,  где
было  принято  решение  направить  заключение  Сената  государю.
Когда  это  заключение  Сената  было  доложено  императору  в  1892  г.,
то  он  распорядился  по  представлению  министра  статс-секретаря  на¬
править  это  заключение  на  рассмотрение  только  что  учрежденного
смешанного  финско-русского  комитета*  под  руководством  минист¬
ра  Н.Х.  Бунге.
 Туда  же  поступило  «Учреждение  управления  губерний  Великого
княжества  Финляндии»,  составленное  Ф.Л.Гейденом  и  его  помощ¬
никами  в  1891  г.  Ф.Л.Гейден  вынужден  был  составить  этот  доку¬
мент,  поскольку  руководимый  им  смешанный  комитет  не  смог  прид¬
ти  к  единому  мнению.  При  составлении  «Учреждения»  экспертную
помощь  ему  оказывал,  как  отмечает  Р.  Швейцер,  в  первую  очередь
преподаватель  К.И.Якубов.  Если  в  1860-х  гг.  предложение  по  форме
правления,  выработанное  комиссией  Норденстама,  подверглось  кри¬
тике  только  со  стороны  генерал-губернатора  П.И.Рокасовского,  то
двадцать  лет  спустя  предложение  по  форме  правления,  составлен¬
ное  уже  комиссией  фон  Вейсенберга,  встретило  с  российской  сторо¬
ны  противодействие  широкого  фронта.  Кроме  генерал-губернатора
Ф.Л.Гейдена  с  его  русскими  советниками,  этот  фронт  составляли
также  отдел  по  кодификации  Государственного  совета  и  министерс¬
тво  юстиции.  Широкое  участие  российских  ведомств  в  рассмотре¬
нии  предложения  комиссии  фон  Вейсенберга  четко  говорит  о  том,
что  вопрос  о  форме  правления  Великого  княжества  Финляндского
более  не  был  делом  только  Финляндии  и  финнов,  но  стал  общегосу¬
дарственным  вопросом.  И  это  не  предвещало  ничего  хорошего  как
Учению  о  финляндском  государстве,  так  и  разработанному  на  его  ос¬
нове  предложению  по  форме  правления.  Заключения  отдела  по  ко¬
дификации  и  министерства  юстиции,  памятная  записка,  составлен¬
ная  генерал-губернатором  Ф.Л.Гейденом  и  его  помощниками,  а  так-
 «Учреждение  управления  губерний  Великого  княжества  Финлян¬
дии»  были  важны  потому,  что  в  них  впервые  российские  власти  оп-
РеДелили  юридический  статус  Финляндии  в  российском  государс-
ТВе-  И  так  как  в  этом  участвовали  русские  юристы  —  специалисты
 *  Особого  совещания.

498  От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 по  Финляндии  при  поддержке  книг  и  статей  К.Ф.Ордина,  то  такое
объединение  также  не  сулило  ничего  хорошего  учению  о  финлянд¬
ском  государстве.  Но  прежде,  чем  я  подробнее  рассмотрю  это  «пред¬
ложение  по  форме  правления»  Ф.Л.Гейдена,  для  соблюдения  хроно¬
логической  последовательности  сначала  следует  рассмотреть  за¬
ключения  отдела  по  кодификации  и  министра  юстиции.
 С  российской  стороны  первым  получил  возможность  высказать
свою  критику  упомянутый  выше  отдел  по  кодификации.  Хотя  за¬
ключение  подписал  лишь  начальник  отдела  Э.В.Фриш,  но,  в  дейс¬
твительности,  он  опирался  на  комиссию  или  комитет,  в  состав  кото¬
рого  входили  эксперты  по  Финляндии  этого  отдела.  Из  этих  экспер¬
тов  самым  значительным  был  действительный  статский  советник
К.И.Малышев.  На  содержание  заключения  существенное  влияние
также  оказал  известный  российский  «борец  в  области  права»  гоф¬
мейстер  К.Ф.Ордин,  чье  основное  произведение  «Покорение  Фин¬
ляндии»*  уже  успело  выйти  из  печати;  кроме  того,  он  опубликовал
многочисленные  статьи  по  финляндскому  вопросу,  в  частности,  ши¬
роко  снабженный  критическими  комментариями  перевод  известной
книги  Лео  Мехелина,  которая  касалась  государственного  права  Фин¬
ляндии.  К.Ф.Ордин  не  принимал  непосредственного  участия  в  рабо¬
те  комиссии  Фриша,  но  в  его  распоряжении  была,  как  минимум,  осо¬
бая  записка  комиссии.  Кроме  этого,  на  заключение  отдела  оказали,
естественно,  влияние  и  такие  рассматривавшиеся  в  то  время  вопро¬
сы,  как  возможная  унификация  финляндской  почты,  таможни  и  де¬
нежного  обращения  с  соответствующими  учреждениями  России.
 В  рамках  этой  книги  нет  возможности  углубленно  рассмотреть
все  частные  вопросы  заключения  кодификационного  отдела.  Тем
не  менее,  можно  констатировать,  что  отдел  проделал  основатель¬
ную  и  тщательную  работу  (вероятно,  благодаря  именно  К.И.Малы¬
шеву).  В  заключении  приводятся  многочисленные  и  подробные
ссылки  на  законы  времен  шведского  владычества.  Вместо  подроб¬
ного  реферирования  заключения  отдела  могу  прибегнуть  к  выво¬
дам,  которые  приводятся  в  истории  Сената  К.В.Раухалы,  содержа¬
щей,  на  мой  взгляд,  существенные  пояснения,  а  также  разъяснени¬
ям  Р.Швейцера.10
 В  своем  заключении  отдел  сосредоточился  в  значительной  степе¬
ни  именно  на  основных  законах;  финское  учение  о  государстве  за¬
трагивалось  лишь  косвенно,  в  основном  сквозь  призму  критики  ос¬
новных  законов.  Отдел  весьма  подробно  изучил,  параграф  за  параг¬
 *  Двухтомник  издан  в  Санкт-Петербурге  в  1889  г.

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 499
 рафом,  формы  правления  1772  и  1789  гг.,  а  также  королевское  уложе-
нИе  1442  г.  с  целью  выяснить,  в  какой  мере  их  положения  были  при¬
менимы  в  условиях  Финляндии  после  1809  г.  Мнение  отдела  было
таково,  что  основные  законы  периода  шведского  владычества  (то
есть  Форма  правления  1772  г.  и  Акт  соединения  и  безопасности
1789  г.)  не  были  утверждены  для  Финляндии  и  что  российский  им¬
ператор  имел  в  Финляндии  те  же  права  управления,  которые  ему
принадлежали  в  соответствии  с  основными  законами  России.  В  сво¬
ем  заключении  отдел  указывал,  что  комиссия  фон  Вейсенберга  очень
грубо  применила  и  приспособила  эти  старые  законы  времен  шведс¬
кого  владычества  к  ситуации,  которая  сложилась  после  1809  г.  Эта
методика,  как  отметил  Р.  Швейцер,  позволяла  отвергнуть  как  непод¬
ходящие  практически  все  параграфы  старых  шведских  законов.  Так,
известный  русский  эксперт  К.И.Малышев  признал  в  качестве  дейс¬
твующих  только  параграф  39  Формы  правления  1772  г.  и  первый  па¬
раграф  Акта  соединения  и  безопасности  1789  г.,  потому  что  они  от¬
ражали  неограниченность  власти  монарха.  Кроме  этого,  в  качестве
основных  законов  были  признаны  только  Сеймовый  устав,  а  также
некоторые  параграфы  из  устава  о  воинской  повинности  1878  г.,  а
также  постановления  о  занятии  иноверцами  должностей  в  Финлян¬
дии,  но  во  всех  иных  случаях  воля  правящего  государя  была  опреде¬
ляющим  фактором.  Финляндский  сейм  в  соответствии  с  заключени¬
ем  отдела  имел  право  принимать  участие  в  выработке  только  упомя¬
нутых  выше  основных  законов  и  привилегий.  Одной  из  основных
тенденций  заключения  отдела  было  показать,  что  многие  пункты,
которые  комиссия  фон  Вейсенберга  связала  с  законами  времен  швед¬
ского  владычества,  на  самом  деле  основывались  не  на  них,  а  на  зако¬
нах  и  императорских  постановлениях,  данных  после  1809  г.  Приме¬
чательно  то,  что  в  заключении  никак  не  затрагивался  сейм  в  Порвоо
и  также  все  то,  что  там  происходило.  Из  позиции  отдела  по  данному
вопросу  можно  сделать  косвенный  вывод  о  том,  что  в  соответствии
с  ней  только  пункты  вышеупомянутых  шведских  законов  были  ут-
вврждены  на  сейме  в  Порвоо  для  Финляндии  в  качестве  ее  основных
законов.  Упоминание  в  конце  Сеймового  устава,  утвержденного
Александром  II  в  1869  г.,  о  действии  законов  1772  и  1789  гг.  в  той
части,  в  которой  они  не  противоречили  данному  уставу  сейма  1869  г.,
°тдел  истолковал  так,  что  этим  заявлением  император  имел  в  виду
^лько  и  именно  сохранение  своих  властных  прерогатив.
 Однако  самым  важным  результатом  этого  заключения  отдела
было  именно  то,  что  в  нем  поднимались  вопросы  общегосударс-
Твенного  законодательства,  то  есть  то,  что  полностью  отсутствовало

500
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 в  докладе  комиссии  фон  Вейсенберга.  Отдел  сделал  это  еще  до  уч¬
режденного  в  1891  г.  Особого  совещания  министра  Н.Х.Бунге,  в  ра¬
боте  которого  данный  вопрос  стал  центральным.  Справедливости
ради  следует  указать,  что  этот  вопрос  затронул  еще  раньше  генерал-
губернатор  Ф.Л.Гейден.  В  заключении  отдела  по  кодификации  тре¬
бование  о  распространении  общегосударственного  законодательства
также  и  на  Финляндию  обосновывалось  многими  практическими
историческими  примерами,  в  которых,  по  мнению  отдела,  такой  по¬
рядок  уже  соблюдался.  Заключение  министра  юстиции  придержива¬
лось  как  в  основном,  так  и  в  частностях  заключения  отдела  по  коди¬
фикации,  поэтому  его  отдельное  рассмотрение  не  имеет  смысла.
 В  этом  заключении,  однако,  упоминаются  Порвооская  «грамота»
и  «коренные  законы»,  которые  отдел  по  кодификации  полностью
обошел.  Утверждение  упомянутых  законов,  по  мнению  министра,
никоим  образом  не  могло  означать  утверждения  шведской  конститу¬
ции  для  Финляндии.  Кроме  того,  самодержавная  власть  императора
не  была  в  Финляндии  ни  в  малейшей  степени  ограничена.  Лишь
с  1860-х  гг.  основные  законы  Финляндии  стали  основой  для  участия
сейма  в  законотворческой  деятельности,  но  это  в  то  же  время  не  оз¬
начало  перехода  к  конституционной  монархии.  Сейм  по-прежнему
выполнял  роль  лишь  совещательного  органа,  как  и  в  Порвоо
в  1809г.
 Комитет  Ф.Л.  Гейдена
 После  того,  как  Ф.Л.Гейден  осенью  1890  г.  получил  заключения
как  кодификационного  отдела  Госсовета,  так  и  министра  юстиции,
он  начал  в  октябре  (15  числа)  работу  вышеупомянутого  смешанного
комитета.11  Формируя  этот  комитет,  Ф.Л.Гейден  на  том  этапе  еще
оптимистично  и  даже,  может  быть,  наивно  полагал,  что  он  мог  бы
обеспечить  определенный  компромисс  между  сторонами.  Конечно,
компромисс  был  бы  ближе  к  русской  позиции,  чем  к  финской,  но
финны,  вероятно,  проглотили  бы  его,  хотя  и  сжав  зубы.  Однако
Ф.Л.Гейден  сильно  ошибся  в  этом  своем  предположении.  На  деле  же
оказалось,  что  позиции  входивших  в  комитет  сенаторов  и  русских
статских  советников  представляли  прямо  противоположные  точки
зрения;  кроме  того,  на  заседаниях  комитета  началась  такая  же  острая
юридическая  борьба,  которая  в  то  время  бушевала  за  стенами  зала

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 501
 заседания.  В  этой  борьбе  оба  фронта  сохраняли  внутреннее  единс¬
тво.  Кроме  председателя,  наиболее  активными  и  наиболее  профес¬
сионально  подготовленными  членами  были  с  финляндской  стороны
профессор  и  прокурор  Ю.Ф.  Пальмен,  а  с  российской  стороны,  в  свою
очередь,  эксперт  по  шведской  юридической  истории  К.  И.Малышев.
При  чтении  протокола  создается  впечатление,  что  речь  идет  о  финс¬
ко-русской  юридической  дуэли  между  этими  двумя  экспертами,
финские  сенаторы  защищали  форму  правления,  составленную  для
финляндского  государства  комиссией  фон  Вейсенберга.  В  то  же  вре¬
мя  сидевший  во  главе  стола  председатель  Ф.Л.  Гейден  со  своими
русскими  «имперскими  юристами»  вырабатывал  лишь  некоторую
административную  инструкцию  для  одной  из  самоуправляющихся
областей  Российской  империи.  Обе  стороны  стола  уже  успели  про¬
читать  первые  выступления  в  рамках  этой  юридической  борьбы;  это
видно  как  по  использованным  цитатам,  так  и  по  содержанию  аргу¬
ментов.  Барон  С.В.фон  Тройль  даже  зачитал  длинную,  на  полстра-
ницы  цитату  из  Манифеста  на  французском  языке  Александра  I  от
1810  г.,  касавшегося  прав  офицеров  финских  войск.
 Насколько  стороны  были  далеки  друг  от  друга,  хорошо  иллюст¬
рирует  то,  что  даже  по  первому  вопросу,  то  есть  о  том,  как  следует
называть  первое  и  самое  важное  предложение  комиссии  фон  Вей¬
сенберга,  они  не  смогли  придти  к  единому  мнению.  Русские  не  со¬
глашались  с  финским  названием  «форма  правления»  потому,  что,  по
их  мнению,  Финляндия  не  была  государством,  а  только  государство
может  иметь  «форму  правления».  Ф.Л.Гейден  даже  заметил,  что
этот  термин,  «форма  правления»,  мог  бы  означать  даже  то,  что  Фин¬
ляндия  является  отдельным  от  России  государством.  Русские  были
сторонниками  термина  «уложение»,  который  означает  «свод  или
сборник  законов»,  например,  такой,  как  изданный  в  1734  г.  Вторым
вариантом  был  термин  «свод»,  который  соответствовал  названию
Действовавшего  в  России  собрания  законов  (свод  законов).  Обе  сто¬
роны,  обосновывая  свою  позицию,  ссылались  на  инструкции  комис¬
сии  Норденстама  1865  г.  и  на  название  подготовленного  ею  доклада:
финны  утверждали,  что  его  название  по-шведски  было  «^ег^Б-
Ьгщ»*,  а  русские  ссылались  на  русскоязычную  версию,  в  которой
эт°т  документ  назывался  «уложение».  В  связи  с  этим  Ю.Ф.Пальмен
обратил  внимание  на  то,  что  в  инструкции  комиссии  фон  Вейсенбер-
Га  ставилась  задача  собрать  законы,  которые  содержали  бы  «госу¬
дарственное  право  Финляндии»  и,  таким  образом,  термин  «^ег-
^^огщ»  имел  право  на  существование.  Уже  на  начальном  этапе
 «Форма  правления»  {швед.).

502
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 характер  противостояния  хорошо  иллюстрирует  то,  что  финны  обра¬
тили  внимание  на  слова  Александра  I  на  сейме  в  Порвоо  в  1809  г.  о
том,  что  Финляндия  стала  «нацией»  и  что  в  регламенте  Правительс¬
твенного  совета  в  отношении  Финляндии  использовались  такие  тер¬
мины,  как  «stat»,  «état»*,  но  по-русски  все-таки  «край»  и  по-фински
«maakunta»**.  Барон  С.В.фон  Тройль  заметил,  что  никто  из  финнов
не  оспаривает  того,  что  Финляндия  является  частью  России.  К.  И.  Ма¬
лышев,  со  своей  стороны,  ссылался  даже  на  Лео  Мехелина,  который
утверждал,  что  в  международно-правовом  отношении  Финляндия
не  является  государством.  Русские,  однако,  не  дали  четкого  опреде¬
ления  того,  чем  является  Финляндия,  если  она  не  государство.  Но
в  то  же  время  К.И.Малышев  констатировал,  что  Финляндия  пользу¬
ется  «внутренней  автономией».
 После  этого  начался  спор  по  поводу  первого  параграфа  доклада
комиссии  фон  Вейсенберга,  то  есть  о  престолах  России,  Польши  и
Финляндии.  Но  так  как  он  подробно  рассматривается  в  следующей
главе  о  борьбе  в  области  права,  и  аргументы  были  бы  рассмотрены
те  же  самые,  могу  только  сослаться  на  ту  главу.  Замечу  лишь  выдви¬
нутый  К.И.Малышевым  тезис,  что  в  той  статье  о  престолах  россий¬
ского  свода  законов  речь  идет  о  такой  же  констатации,  как  и  в  малом
титуле  императора,  где  упоминается  лишь  Император  Всероссийс¬
кий,  Царь  Польский  и  Великий  князь  Финляндский.  На  этом  заседа¬
нии  комитета  К.И.Малышев  еще  раз  заметил,  что  содержание  ос¬
новных  законов  России  нет  смысла  повторять  в  финляндском  «уло¬
жении».  Поэтому  отдел  по  кодификации  в  своем  заключении  пред¬
ложил  убрать  из  доклада  комиссии  фон  Вейсенберга  пятнадцать
первых  параграфов.  На  реплику  Ю.Ф.Пальмена  о  том,  что  финнам
тоже  было  бы  хорошо  знать  эти  параграфы  основных  законов  Рос¬
сии,  К.И.Малышев  ответил,  что  было  бы  достаточно  перевести  их
на  шведский  и  финский  языки.  Еще  на  очень  раннем  этапе  российс¬
кая  часть  комитета  сообщила  то  же,  что  председатель  уже  слышал  от
К.Ф.Ордина,  то  есть  что  доклад  комиссии  фон  Вейсенберга  не  стоит
исправлять,  но  имеет  смысл  составить  полностью  новый.  Тем  не  ме¬
нее,  комитет  просмотрел  в  полном  объеме  доклад  А.  фон  Вейсенбер¬
га  и  постарался  выбрать  из  него  те  части,  которые  можно  было  бы
использовать  для  нового  доклада.  Ясно,  что  в  этом  процессе  после
отбора  русской  стороной  осталось  не  так  много  параграфов.  Русские
стремились  со  своей  стороны  показать,  что  из  старых  шведских  за
конов  в  Финляндии  после  1809  г.  в  силе  осталось  так  мало,  как  толь
 *  «Государство»,  «штат»,  соответственно  по-шведски  и  по-французсКЙ*
 **  Провинция.

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 503
 к0  было  возможно;  финляндские  сенаторы,  в  свою  очередь,  стреми¬
лись  добиться  прямо  противоположного  толкования,  то  есть  того,
что  из  старого  шведского  права  после  1809  г.  в  Финляндии  можно
было  применять  так  много,  как  только  возможно.
 русские  не  приняли  даже  того,  что  в  Финляндии  считалось  са¬
мим  собой  разумеющимся,  то  есть  того,  что  Император  Всероссийс¬
кий  является  Великим  князем  Финляндским.  Нет,  утверждали  они,  у
императора  лишь  в  его  титулатуре  содержится  также  титул  Великого
князя  Финляндского.  Русские  не  одобрили  этого  потому,  что,  по  их
мнению,  это  намекало  на  наличие  какой-то  унии  между  Финляндией
и  Россией.
 Затем  стороны  углубились  в  вопрос  о  том,  какой  властью  обладал
монарх  в  Финляндии.  Русские  утверждали,  что  это  была  та  же  само¬
державная  власть,  что  и  в  России.  Финляндские  сенаторы,  естест¬
венно,  стремились  доказать,  что  самодержавие  было  ограничено
финляндскими  основными  законами,  в  первую  очередь  Формой
правления  1772  г.  и  Актом  соединения  и  безопасности  1789  г.  В  под¬
тверждение  этого  они,  конечно,  приводили  Порвооский  акт  об  объ¬
единении.  Но  в  поддержку  российских  аргументов  К.И.Малышев
приводил  примеры  многих  законов,  которые  были  приняты  в  Фин¬
ляндии  в  1809-1863  гг.  без  участия  сейма,  а  такие,  действительно,
имелись.  Но  затем  в  стремлении  обосновать  свою  позицию  он  под¬
нялся  на  такие  высоты,  которые  я  не  могу  здесь  оставить  без  объяс¬
нения.  Он,  в  частности,  утверждал,  что  власть  императора  столь  не¬
разрывно  соединена  с  сильным  организмом  империи  и  находится  на
такой  высоте,  что  не  может  быть  и  речи  ни  о  каком  ее  ограничении.
 После  этого  долго  и  усердно  спорили  о  том,  действовали  ли,  и
если  да,  то  в  какой  степени  в  Финляндии  шведские  формы  правле¬
ния  1772  и  1789  гг.,  а  также  вообще  о  том,  в  какой  степени  шведские
законы,  изданные  до  1809  г.,  сохраняли  свою  силу  в  Финляндии.  Но
в  связи  с  этим  был  также  углубленно  рассмотрен  вопрос  о  том,  что
°значали  выражения  «коренные  законы»  и  «конституция»  (или  «по
конституциям»)  в  Порвооском  обещании  императора.  Аргументы
были  те  же,  что  и  в  публикациях,  касавшихся  борьбы  по  вопросам
Ч^ва,  так  что  нет  необходимости  здесь  их  повторять.  По  этим  воп¬
росам  К.И.Малышев  и  Ю.Ф.Пальмен  читали  друг  другу  длинные
Лекции.  В  своих  выступлениях  К.И.Малышев  затронул  также  воп¬
рос  об  общегосударственном  законодательстве  и  заметил,  в  частнос-
ТИ}  4X0  в  Финляндии  принятием  нового  уголовного  законодательства
одностороннем  порядке  был  изменен  один  такой  закон,  а  именно
3аКон  1826  г.  о  подсудности  русских  в  Финляндии  и  финнов  в  России.

504
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 На  это  Ю.Ф.Пальмен,  в  свою  очередь,  заметил,  что  в  России  также
в  одностороннем  порядке  изменялись  такие  законы.  К.И.Малышев
привел  в  качестве  примера  Германскую  империю  —  почти  так  же
 как  несколько  позже  это  сделал  премьер-министр  П.  А.Столыпин,
 в  качестве  державы,  объединявшей  многие  народы  и  государства,  в
которой  государственное  единство  довольно  далеко  продвинулось
по  пути  выработки  общегосударственного  законодательства.  То  же
самое  должно  было,  по  его  мнению,  неизбежно  произойти  и  в  Рос¬
сийской  империи.
 Председатель  комитета  Ф,Л.Гейден  долгое  время  слушал  эту
дискуссию  по  правовым  вопросам  и  обширные  доклады  о  том,  что
в  действительности  происходило  во  время  Порвооского  акта  29  мар¬
та  1809  г.  Но  в  конце  концов  это  ему  надоело,  и  он  предложил  коми¬
тету  программу,  состоявшую  из  трех  пунктов,  на  которые  он  попро¬
сил  ответить  письменно  членов  комитета,  представлявших  противо¬
положные  точки  зрения.  Пункты  этой  программы  были  следующи¬
ми:  1  —  о  сущности  верховной  власти,  2  —  о  применении  основных
государственных  законов  империи  в  Великом  княжестве  Финлянд¬
ском,  3  —  о  самоуправлении  Финляндии.  Основным  тезисом  перво¬
го  пункта  было  то,  что  Великое  княжество  Финляндское  являлось
неотъемлемой  частью  российского  государства,  и  верховная  власть
имела  на  его  территории  те  же  права,  которые  были  определены  ос¬
новными  государственными  законами  империи.  Из  этого  существо¬
вали  только  два  исключения:  «Сеймовый  устав»  в  Финляндии  мож¬
но  было  изменить  или  отменить  только  на  основании  его  83-го  па¬
раграфа;  в  Финляндии  можно  было  изменять  законы  или  издавать
новые  только  на  основании  51-го  и  52-го  параграфов  «Сеймового
устава»  1869  г.,  которые  были  заново  сформулированы  в  1886  г.  (пре¬
доставляли  представителям  сословий  право  законодательной  ини¬
циативы).
 Второй  пункт  программы  был  наименее  проблемным,  так  как
финны  тоже  признавали,  что  положения  законов  о  престолонасле¬
дии,  совершеннолетии  императора,  вступлении  на  престол  и  дрУгие
действовали  также  и  в  Финляндии.  Третий  пункт  программы  опре¬
делял  финляндское  самоуправление,  причем  так,  что:  1)  верховная
власть  определила  его  различными  указами,  постановлениями  и  т.п.,
и  оно  касалось  местных  административных  и  правовых  учрежде-
ний,  2)  верховная  власть  установила  также  для  Финляндии  предста
вительное  учреждение,  «сейм  земских  чинов»,  для  участия  во  внуг
рением  законотворчестве  края.  Состав  представительного  учреЖДе
ния  определялся  особым  уставом  сейма.  Внешняя  политика,  высн1^

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 505
 полицейская  власть,  вопросы  почты  и  телеграфа,  а  также  организа¬
ция  вооруженных  сил  и  система  командования  ими  относились
к  компетенции  соответствующих  министерств  империи.  Делами
греко-русской*  церкви  ведал  Священный  Синод.  К  созданию  или
составлению  этой  принципиальной  программы  из  трех  пунктов  при¬
ложил  руку  не  только  Ф.Л.Гейден,  но  в  нее  довольно  искусно  были
вплетены  основные  принципы  финляндской  программы  правитель¬
ства  России  того  времени.  Центральным  пунктом  или  принципом
было  именно  то,  что  Финляндия  была  частью  самодержавно  управ¬
лявшегося  российского  государства,  в  рамках  которого  она  имела
четко  очерченные  и  определенные  императором  пределы  самоуп¬
равления  и  законотворчества.
 Ясно,  конечно,  что  шесть  финских  сенаторов  комитета  не  одоб¬
рили  эти  программные  пункты  Ф.Л.Гейдена,  но  составили  на  них
свой  длинный  и  подробный  письменный  комментарий.  Первый
пункт,  то  есть  определение  характера  верховной  власти  в  Финлян¬
дии,  начинался  с  длинного  описания  acte  solemnel**  (как  сенаторы
называли  речь  Александра  I)  Порвооского  «сейма»,  на  котором
Александр  I  торжественно  пообещал  финнам  сохранить  их  «корен¬
ные  законы»,  под  которыми,  по  мнению  сенаторов,  «явно»  подразу¬
мевались  формы  правления  1772  и  1789  гг.,  поскольку  в  них  была
определена  «конституциональная  форма  правления»  Швеции  и
Финляндии,  хотя  и  не  все  параграфы  этих  форм  правления  были
применимы  в  новых  условиях  Финляндии.  Тем  не  менее,  по  мнению
сенаторов,  эти  законы  составляли  «основу  государственного  сущес¬
твования  Финляндии».  Таким  образом,  исходя  из  приведенного
выше  исторического  исследования,  окончательный  вывод  о  сущест¬
ве  верховной  власти  в  Финляндии  был  следующим:  «власть  импера¬
тора  и  великого  князя  по  управлению  Великим  княжеством  Фин¬
ляндским  ограничена  лишь  теми  основными  законами  и  установле¬
ниями,  которые  из  великодушной  заботы  о  благе  Финляндии  по
собственной  инициативе  утвердили  и  гарантировали  стране  отчасти
блаженной  памяти  император  Александр  I,  отчасти  его  высокие  пре¬
емники».  Итак,  по  мнению  сенаторов,  Великий  князь  Финляндский
Практиковал  в  Финляндии  определенное  «самоограничение»  власти.
Раз  он  сначала  по  собственной  воле  и  благородству  утвердил  для
Своих  финляндских  подданных  их  старые  основные  законы,  то  затем
и  в  процессе  управления  он  их  соблюдал.  И  это  определение  оказа-
^2£^очень  точным!  Именно  так  я  и  сам  ранее  многократно  пытался
 Православной.
 Торжественного  акта  (франц.).

506
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 доказать,  что  де-факто  законы,  утвержденные  императорами  для
Финляндии,  ограничивали  их  власть.  В  то  же  время  важно  вновь  от¬
метить  то,  что  это  ограничение  со  стороны  императора  было  полно¬
стью  добровольным  и  благородным;  его  к  этому  не  принуждали  ни¬
какие  финские  силы,  сословия  или  корпорации.  Следует  также  отме¬
тить,  что  в  данном  сенаторами  определении  власти  великого  князя
ничего  не  говорится  ни  о  каком  договоре  или  учреждении  государс¬
тва.  Хотя  в  процессе  дискуссии  в  комитете  выступления  сенаторов
были  весьма  резкими  и  выдержанными  в  очень  конституционном
духе,  но  как  только  по  требованию  Ф.Л.Гейдена  им  было  необходи¬
мо  облечь  свою  позицию  в  форму  точного  определения,  они  на  удив¬
ление  быстро  отступали  в  желательном  для  русских  направлении.
 Примером  этого  является  также  в  конечном  итоге  составленный
ими  сокращенный  проект  основных  законов  Великого  княжества
Финляндского.  Он  содержал  только  27  параграфов,  но  и  те  были  из¬
ложены  в  краткой  форме,  практически  в  виде  некоторых  принципи¬
альных  деклараций.  В  этом  четко  проявилось  соглашательство  упо¬
мянутых  выше  сенаторов.  Уже  первый  параграф,  то  есть  определе¬
ние  статуса  Финляндии,  был  будто  прямо  заимствован  из  русско¬
язычного  доклада  комиссии  Норденстама:  «Великое  княжество
Финляндское  является  частью  российского  государства  и  неразрыв¬
но  связано  с  империей».  Таким  образом,  было  отвергнуто  определе¬
ние  комиссии  фон  Вейсенберга,  основывавшееся  на  нераздельности
престолов.  Это  предложение  сенаторов  сильно  подчеркивало  власт¬
ные  права  монарха,  которым  было  посвящено  несколько  параграфов.
В  частности,  за  государем  было  закреплено  полное  право  на  издание
указов,  но  так  же  точно  было  обозначено,  в  каких  вопросах  он  дол¬
жен  был  осуществлять  свою  законодательную  власть  совместно  с  сей¬
мом.  Такими  вопросами  были:  основные  законы,  общее  гражданское
и  уголовное  законодательство,  церковные  законы,  законы  о  воинс¬
кой  повинности,  законы  о  морском  судоходстве,  лесном  хозяйстве  и
промышленности  и  вообще  все  то  законодательство,  которое  было
определено  в  законе  1886  г.  о  законодательной  инициативе  сейма.  Но
в  то  же  время  следует  отметить,  что  соглашательство  сенаторов
в  этом  проекте  не  зашло  так  далеко,  чтобы  они  хоть  словом  упомя¬
нули  об  общегосударственном  законодательстве.  В  соответствий
с  их  образом  мышления,  такового  вообще  не  существовало.  В  конце
сенаторы  комитета  писали,  что  предложенный  ими  проект  никоим
образом  не  связывает  Сенат  при  выработке  им  позиции  в  отношении
предложения  комиссии  фон  Вейсенберга.  Председатель  комитета  ге
нерал-губернатор  Ф.Л.Гейден,  в  конце  концов,  не  мог  отметить  ни

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 507
 чего  иного,  кроме  как  то,  что  предложение  сенаторов  коренным  об¬
разом  противоречило  выдвинутым  им  основным  тезисам.  Это  при¬
знание  означает  только  то,  что  Ф.Л.Гейден  потерпел  полное  фиаско
в  решении  первоначально  поставленной  задачи  достичь  согласия
между  позициями  русских  и  финнов  и  обеспечить  в  какой-то  степе¬
ни  общий  «дух  Порвоо».  Каким  же  этот  «дух  Порвоо»  должен  был
быть,  по  мнению  Ф.Л.Гейдена?  Он  должен  был  бы  быть  очень  па¬
терналистским  духом,  в  котором  благородный,  но  самодержавный
император  России  утвердил  и  гарантировал  для  своих  новых  фин¬
ляндских  подданных  их  прежние  коренные  законы,  а  также  основ¬
ные  права  в  соответствии  с  установлениями,  на  основании  которых
у  них  было  право,  в  частности,  через  своих  представителей  в  сейме
принимать  участие  в  развитии  «местного»  законодательства  своего
края;  кроме  того,  они  обладали  самоуправлением,  пределы  которого
были  для  них  определены  императором,  но  в  то  же  время  эти  даро¬
ванные  им  императором  права  не  ограничивали  авторитарной  влас¬
ти  монарха  и  не  могли  быть  препятствием  или  ограничением  для
общегосударственного  законодательства.
 Эта  попытка  генерал-губернатора  Ф.Л.Гейдена  обеспечить  согла¬
сие  между  финской  и  русской  точками  зрения  полностью  провали¬
лась,  и  у  него  не  осталось  иной  возможности,  кроме  как  составить
собственное  предложение,  облеченное  в  форму  параграфов.  И  это
было  то  самое,  по  мнению  многих  финнов  печально  известное,  «Уч¬
реждение  управления  губерний  Великого  княжества  Финляндии».12
На  мой  взгляд,  этот  документ  заслуживает,  однако,  более  присталь¬
ного  внимания,  хотя  финляндские  историографы  с  некоторым  пре¬
небрежением  его  обходят.  Особенно  интересной  является  его  вступи¬
тельная  записка.  Как  видно  из  ранее  изложенного,  названием  доку¬
мента  было  не  «Форма  правления  Финляндии»,  так  как  это  утверди¬
ло  бы  мысль  об  отдельном  финляндском  государстве,  а  «Учреждение
Управления  губерний  Великого  княжества  Финляндии».  «Форма
правления»  могла  быть  только  у  государств,  а  не  у  пользующихся
привилегиями  провинций  или  областей,  каковой  являлась  Финлян-
по  убеждению  Ф.Л.  Гейдена  и  российских  членов  его  комитета.
 При  помощи  этой  записки,  а  также  сравнения  предложений  Се¬
ната  и  Ф.Л.  Гейдена  можно,  на  мой  взгляд,  наглядно  осветить  проти-
Воп°ложные  представления,  которые  в  то  время  существовали  в  от¬
ношении  статуса  Финляндии,  с  одной  стороны,  у  финнов  и,  с  другой
Ст°роны,  у  русских.  Ф.Л.Гейден  прочно  соединил  свою  записку  и
^Дложение  «об  управлении  губерниями»  с  упомянутым  выше
^Дложением  Сената  или  предложением  по  докладу  комиссии  фон

508
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 Вейсенберга.  Он  также  считал  самым  важным  из  трех  предложений  ко¬
митета  именно  предложение  по  основным  законам,  то  есть  предложе¬
ние  о  форме  правления.
 Ф.Л.Гейден  в  самом  начале  своей  записки  отметил,  что  действия
финляндских  властей  воспрепятствовали  сближению  Финляндии  и
России,  которое  имел  в  виду  император  Александр  1.  Этим  Ф.Л.Гей¬
ден  хотел  сказать,  что  в  Финляндии  истолковали  неправильно  и
ошибочно  намерение  и  целевые  установки  Александра  I.  Централь¬
ное  место  в  этой  деятельности  финнов  принадлежит,  по  мнению
Ф.Л.Гейдена,  пропаганде  и  насаждению  учения  о  финской  государс¬
твенности  как  в  школах,  так  и  в  прессе.  Затем  Ф.Л.Гейден  коротко
рассмотрел  этапы  деятельности  и  судьбу  комиссии  по  основным  за¬
конам  Ю.М.Норденстама,  а  также  изложил  далее  судьбу  предложе¬
ния  комиссии  фон  Вейсенберга,  сделав  акцент  на  том,  что  это  пред¬
ложение  было  передано  на  рассмотрение  его  комитету.  Он  также
выстроил  их  в  одну  линию,  то  есть  подчеркнул,  что  их  всех  объеди¬
няла  финская  теория  об  отдельном  финляндском  государстве  с  ос¬
новными  законами  времен  шведского  владычества  (Форма  правле¬
ния  1772  г.  и  Акт  соединения  и  безопасности  1789  г.).  Затем  он  сооб¬
щил,  что  на  основании  заключений  начальника  кодификационного
отдела  Э.В.Фриша  и  министра  юстиции  Н.А.Манасеина  его  комитет
признал  предложение  комиссии  фон  Вейсенберга  неудовлетвори¬
тельным  и  требующим  основательного  пересмотра,  при  котором
было  бы  учтено  истинное  отношение  Великого  княжества  Финлянд¬
ского  к  Российской  империи.  Но,  к  сожалению,  как  отметил  Ф.Л.Гей¬
ден,  представители  финляндского  Сената  в  его  комитете  не  были
согласны  с  его  взглядами  как  председателя.  С  мнением  этих  сенато¬
ров  солидаризовался  весь  остальной  состав  финляндского  Сената.
 Далее  Ф.Л.Гейден  писал,  что  финские  сепаратисты,  которые  дога¬
дались,  что  их  взгляды  не  имеют  под  собой  достаточно  прочной  исто¬
рической  основы,  стремились  найти  опору  в  некоторых  односторонне
истолкованных  документах,  а  затем  протащить  эти  лживые  обоснова¬
ния  в  законодательство  и,  таким  образом,  создать  государственную
структуру  отдельного  Великого  княжества  Финляндского.
 В  качестве  некоторого  вывода  из  всех  рассмотренных  им  финс¬
ких  точек  зрения  он  констатировал,  что  они  стремились  представить
Финляндию  «отдельным  автономным  государством»  (это  место  ДаН°
вразрядку),  престол  которого  был,  однако,  нераздельно  соединен
с  престолом  Российской  империи.  Тем  не  менее,  Ф.Л.Гейден  и  еГ°
 юридические  советники  не  поддержали  этого  хитро  изобретенного
 ОйИ
 комиссией  фон  Вейсенберга  определения  статуса  Финляндии.

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 509
 увидели  в  нем  все  тот  же  тезис  об  отдельном  финляндском  государс¬
тве,  который  содержался  уже  в  докладе  комиссии  Норденстама.
В  финских  докладах  одной  из  основных  опор  тезиса  об  отдельном
государстве  было  утверждение  о  том,  будто  бы  Александр  I  утвер¬
дил  на  сейме  в  Порвоо  в  1809  г.  в  качестве  основных  законов  шведс¬
кие  формы  правления  1772  и  1789  гг.  Ф.Л.Гейден  и  его  советники
резко  отрицали  это  утверждение.  Он  также  заметил,  что  шведские
формы  правления  ни  в  коем  случае  не  могли  ограничивать  в  Фин¬
ляндии  власть  российского  императора.  Он  считал,  что  Александр  1
утвердил  для  финнов  только  их  прежние  права  и  привилегии,  а  это
император  сделал  еще  до  сейма  в  Порвоо  во  многих  своих  манифес¬
тах,  изданных  во  время  войны.  Затем  Ф.Л.Гейден  перечислил  все
эти  декларации,  из  которых,  пожалуй,  важнейшей  является  так  на¬
зываемый  манифест  об  объединении,  изданный  5  июня  1808  г.  Кро¬
ме  этого,  Ф.Л.Гейден  упомянул  статью  6  Фридрихсгамского  мирно¬
го  договора,  в  котором  король  Швеции  отказался  от  требований  в  от¬
ношении  гарантий  прав  своих  бывших  подданных,  так  как  импера¬
тор  России  уже  благородно  гарантировал  им  «свободное  исповеда¬
ние  их  веры,  права  собственности  и  привилегии».  Давая  перечень
прежних  гарантий,  Ф.Л.Гейден  прав  еще  и  потому,  что  в  своем  обе¬
щании  в  Порвоо  на  русском  языке  (которое  является,  таким  образом,
оригиналом)  император  сказал,  что  «вновь»  подтверждает  финнам
религию,  основные  законы  и  права.  При  этом,  как  в  свое  время  со¬
вершенно  правильно  заметил  еще  К.Ф.Ордин,  это  слово  «вновь»
было  пропущено  в  переводе  обещания  на  шведский  язык.
 Затем  Ф.Л.Гейден  поднял  вопрос  об  общегосударственном  законо¬
дательстве.  Здесь  его  позиция  была  такой  же,  как  и  в  рассмотренном
выше  заключении  отдела  кодификации:  хотя  в  Финляндии  действовал
утвержденный  Александром  I  собственный  особый  порядок  управле¬
ния,  существовала  своя  внутренняя  политическая  жизнь,  Финляндия
и  ее  законодательство  не  могли  развиваться  независимо  от  империи,
не  нарушая  единства  государства.  Общие  государственные  интересы
были  выше  прав  Финляндии;  Финляндия  могла  иметь  собственные
нрава  и  законы  лишь  в  той  мере  и  в  тех  пределах,  которые  эти  общие
^Дарственные  интересы  позволяли  (таким  образом,  здесь  провозг¬
лашался  уже  упоминавшийся  выше  принцип  jura  maj  estática*).
 Если,  по  мнению  Ф.Л.Гейдена,  шведские  формы  правления  1772
И  1789  гг.  не  были  основными  законами  Финляндии,  то  что  же  тогда
Hïo?  Генерал-губернатор  имел  четкий  ответ  и  на  этот  вопрос.  «Ко-
5^^щ»  или  «основными  законами»  Финляндии  —  Ф.Л.Гейден
 «Права  монарха»  {лат.).

510
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 не  делал  различия  между  этими  понятиями  —  были:  законы,  касав¬
шиеся  лютеранского  вероисповедания  края,  права  собственности,  а
также  личных  и  сословных  прав  и  привилегий.  Их  император  Алек¬
сандр  I  подтвердил  для  своих  финляндских  подданных  в  1808—
1809  гг.  Кроме  этого,  Александр  II  утвердил  в  1869  г.  Устав  сейма
который  гарантировал  регулярность  созыва  представителей  фин¬
ляндских  сословий  и  право  принимать  участие  в  выработке  «мест¬
ного»  законодательства.  Характер  основных  законов  имели  и  неко¬
торые  параграфы  устава  о  воинской  повинности  1878  г.  Далее
Ф.Л.Гейден  признавал,  что  эти  основные  законы,  если  они  касались
только  местных  потребностей  и  условий  края,  нельзя  было  изменить
иначе,  как  с  одобрения  представителей  населения  Финляндии  (то
есть  представителей  сословий).  В  отношении  этого  правящий  импе¬
ратор  Александр  III  дал  финляндскому  сейму  особые  гарантии.  Но
в  остальном,  за  пределами  вопросов,  относившихся  к  местным  ос¬
новным  законам,  император  имел  полную  власть  принимать  реше¬
ния  и  определять.  Ф.Л.Гейден,  однако,  подчеркнул  —  еще  раз  для
большей  гарантии  —  что,  если  эти  «местные»  основные  законы  ка¬
сались  каких-либо  общегосударственных  интересов,  то  в  этом  слу¬
чае  финляндский  сейм  более  не  имел  полномочий  на  принятие  ре¬
шений.  Это  уже  явно  предшествовало  содержанию  Февральского
манифеста  в  отношении  предела  полномочий  финляндского  сейма.
Именно  для  того,  чтобы  такие  общегосударственные  законы  не  воз¬
будили  бы  у  населения  Финляндии  ощущения,  что  они  нарушают
его  права,  по  мнению  Ф.Л.Гейдена,  было  бы  полезно  принять  специ¬
альный  закон,  в  котором  определялся  бы  статус  Финляндии  относи¬
тельно  других  частей  империи,  а  также  «самодержавные»  права  вер¬
ховной  власти  в  Финляндии.  Такой  закон  должен  был  прекратить
распространение  в  Финляндии  лживых  политических  теорий  и  ук¬
репить  ее  единство  с  империей.  Одновременно  закон  сделал  бы  не¬
нужным  издание  особых  манифестов  новых  монархов  финляндско¬
му  народу.  Это  предложение  Ф.Л.Гейдена,  по  всей  вероятности,
было  направлено  на  издание  какого-либо  манифеста  о  «jura  majes-
tatica»*.  Своим  предложением  Ф.Л.  Гейден,  по  сути,  присоединялся
к  предложению  профессора  Р.Германсона  о  том,  чтобы  правовые  от¬
ношения  между  Финляндией  и  Россией  были  определены  в  особом
акте.  В  завершение  Ф.Л.  Гейден  высказал  пожелание,  чтобы  эти  его
предложения  были  рассмотрены  в  Государственном  совете  в  поряД
ке,  определенном  для  общегосударственного  законодательства.  Д°
 *  Правах  монарха  {лат.).

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 511
 этого  их,  однако,  следовало  бы  рассмотреть  в  особой  комиссии,  в  со¬
став  которой  должны  были  войти  высшие  чиновники  империи,  а
также  один  или  два  представителя  финляндского  Сената.  Это  пос¬
леднее  пожелание  Ф.Л.Гейдена  было  реализовано,  так  как  Особое
совещание  Бунге,  в  которое  были  переданы  его  предложения,  было
именно  таким  —  смешанным  финско-русским  комитетом  высокого
уровня.  В  то  же  время  на  рассмотрение  Государственного  совета  его
предложения  не  прошли.
 Оценивая  сейчас  тогдашние  события,  можно  сказать,  что
ф.Л.Гейден  и  его  советники,  выдвигая  свое  предложение,  были  пра¬
вы  во  всем,  кроме  одного:  они  оставили  без  внимания  тот  факт,  что
как  Форма  правления  1772  г.,  так  и  Акт  соединения  и  безопасности
1789  г.  содержали  большое  количество  параграфов  —  и  не  только
тех,  которые  были  указаны  отделом  по  кодификации,  —  которые  как
раз  и  гарантировали  права  жителей  Финляндии  и  которые  вместе
с  «определенными  конституциями  правами»  могли  быть  утвержде¬
ны  императором  Александром  I  «грамотой»  в  Порвоо.  Он  мог  бы
также  без  излишних  трудностей  признать,  что  Финляндия  в  дейс¬
твительности  стала  «государством»  в  значении  «бШ»;  ведь  она  име¬
ла  собственное  центральное  правительство  (Сенат),  свои  законы  и
законодательство,  свою  денежную  единицу  и  армию,  и  т.д.  И  в  этом
случае  Ф.Л.Гейден  мог  бы  обоснованно  утверждать,  что  это  фин¬
ляндское  «государство»  являлось  частью  российского  государства  и
находилось  у  него  в  подчинении.
 Наиболее  наглядно  то  большое  различие,  которое  в  то  время  су¬
ществовало  между,  с  одной  стороны,  представлениями  финлянд¬
ского  Сената,  с  другой  стороны  —  российских  властей,  откроется,
если  сопоставить  предложения  Сената  и  Ф.Л.Гейдена.  Уже  в  заго¬
ловках  была  резкая  разница.  Если  предложение  Сената  называлось
«Предложение  о  кодификации  действующих  основных  законов  Ве¬
ликого  княжества  Финляндского»,  то  предложение  Ф.Л.  Гейдена
было  озаглавлено  «Предложение  по  учреждению  управления  губер¬
ний  Великого  княжества  Финляндии».  И  уже  первые  параграфы
предложений  были  как  будто  из  совершенно  разных  миров.  Если
Сенат  выдвинул  упомянутое  выше  предложение  комиссии  фон  Вей-
Сенберга  о  нераздельности  престолов  Финляндии  и  России,  то
^•Л.Гейден  перечислял  —  в  соответствии  с  Фридрихсгамским  мир-
НьШ  договором  —  те  губернии  Великого  княжества  Финляндского,
к°торые  составляли  неотъемлемую  часть  Российской  империи.  Па-
РагРаф  содержал  ссылки  на  все  возможные  декларации  и  манифес-
ТЫ  0  присоединении  Финляндии  к  России,  начиная  с  мартовского

512
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 воззвания  1808  г.*  и  заканчивая  Фридрихсгамским  мирным  догово¬
ром  1809  г.  Кроме  того,  перечислялся  также  ряд  торговых  соглашений
России  с  зарубежными  странами,  в  которых  Финляндия  указывалась
как  часть  российского  государства.  Всех  актов,  перечисленных  в  этом
списке,  насчитывалось  целых  двадцать  два!  Огромное  их  количество
производит  почти  комическое  впечатление,  но  так  велики  были  пот¬
ребность  и  желание  Ф.Л.Гейдена  показать,  что  Финляндия  неразрыв¬
но  и  на  вечные  времена  соединена  с  Россией.  В  целом,  всем  этим  ог¬
ромным  потоком  документов  Ф.Л.Гейден  намеревался  показать,  что
Финляндия  являлась  неотъемлемой  частью  российского  государства.
 Второй  параграф  обоих  предложений  был  почти  одинаков,  раз¬
личаясь  лишь  в  формулировках.  Он  был  посвящен  российскому
царствующему  дому  и  касавшимся  его  законам,  в  частности,  закону
о  престолонаследии.  Было  как  бы  само  собой  разумеющимся,  что
эти  законы  действуют  также  и  в  Финляндии.  В  то  же  время  удив¬
ляться  можно  тому,  что  ни  Ф.Л.Гейден,  ни  Сенат  ни  в  одном  своем
пункте  не  определили  четко  властные  права  в  Финляндии  императо¬
ра  —  великого  князя.  Можно  только  предполагать,  что,  по  мнению
Ф.Л.Гейдена,  они  были  такими  же,  как  и  в  России,  то  есть  самоде¬
ржавными,  а  по  мнению  Сената,  были  аналогичны  правам  короля
Швеции  в  соответствии  с  Актом  соединения  и  безопасности  1789  г.
В  основном  совпадали  по  смыслу  также  параграфы  о  евангелическо-
лютеранской  вере  в  Финляндии.  А  вот  там,  где  Сенат  лишь  кратко
отмечал,  что  Финляндия  подразделяется  на  губернии,  которыми  уп¬
равляют  губернаторы,  Ф.Л.Гейден  счел  необходимым  записать,  что
эти  губернии  имеют  отличное  от  остальной  империи  внутреннее  уп¬
равление  и  местное  законодательство.  Кроме  этого,  он  все-таки  еще
упомянул,  что  определенные  сферы  внутреннего  финляндского  уп¬
равления  регулируются  специальным  законодательством  и,  в  соот¬
ветствии  с  изложенными  основаниями,  подчинены  общей  админис¬
тративной  системе  империи.
 Уже  из  этого  видно  то,  что  Ф.Л.Гейден  и  его  советники  подчерки¬
вали  общегосударственную  точку  зрения  всегда,  когда  это  только
было  возможно.  В  отношении  параграфа,  который  касался  представ¬
ления  финляндских  дел  на  доклад  императору,  а  также  министра  статс-
секретаря,  между  позициями  сторон,  то  есть  Ф.Л.Гейдена  и  Сената,
разница  была  лишь  в  том,  что  Сенат  подчеркивал  то,  что  министр
статс-секретарь  должен  был  быть  гражданином  Финляндии,  и  ему
надлежало  визировать  все  императорские  решения  по  Финляндия*
 *  Манифест  20  марта  1808  г.  о  покорении  шведской  Финляндии  и  прис°
единении  оной  навсегда  к  России.

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 513
 Кроме  этого,  Сенат  также  отмечал,  что  по  международным  вопросам,
касавшимся  также  Финляндии,  доклад  делал  имперский  министр
иностранных  дел.  Но  вот  шестой  параграф  доклада  Ф.Л.Гейдена
не  имел  аналога  в  докладе  Сената.  Он  касался  именно  общегосударс¬
твенного  законодательства.  В  этом  пункте  и  существовало,  пожалуй,
самое  большое  и  резкое  различие  между  российской  и  финляндской
позициями:  Ф.Л.Гейден  и  русские  непременно  хотели  включить  опре¬
деление,  касающееся  общегосударственного  законодательства;  фин¬
ны  —  как  комиссия  фон  Вейсенберга,  так  затем  и  Сенат  —  вообще
не  принимали  самого  понятия  общегосударственного  законодательс¬
тва,  но  придерживались  принципа  параллельного  законодательства.
Это,  в  свою  очередь,  означало  то,  что  в  Финляндии,  в  соответствии
с  финским  порядком,  принимались  свои  законы,  а  в  России,  в  соот¬
ветствии  со  своим  порядком,  принимались  свои  законы,  и  если  возни¬
кала  необходимость  в  общих  законах,  то  они  готовились  и  принима¬
лись  на  основе  договоров  в  том  же  порядке,  как  и  межгосударствен¬
ные  соглашения  вообще.  Таким  образом,  не  было  никакой  необходи¬
мости  в  «общегосударственном  законодательстве»,  которого  так
страстно  желали  и  пытались  воплотить  в  жизнь  русские.
 Этот  параграф  доклада  Ф.Л.Гейдена,  касавшийся  общегосударс¬
твенного  законодательства,  состоял  из  двух  частей  (пунктов):  первая
часть  представляла  собой  короткое  определение  того,  что  законы,
являющиеся  общими  для  Великого  княжества  Финляндского  и  дру¬
гих  частей  империи,  принимаются  в  порядке,  который  определяется
основными  законами  империи,  и  вводятся  в  действие  в  Финляндии
ее  Сенатом  (то  есть  промульгируются).  Вторая  часть  была  непос¬
редственно  заимствована  из  последнего  14-го  параграфа  инструкции
Статс-секретариату  1826  г.  и  звучала  следующим  образом:  «По  воп¬
росам,  которые  касаются  изданных  в  империи  общих  указов  и  пос¬
тановлений,  которые  могут  затрагивать  также  Финляндию,  заинте¬
ресованные  министры  и  начальники  министерств  должны  в  предва¬
рительном  порядке  связаться  с  министром  статс-секретарем  Велико¬
го  княжества  Финляндского».
 В  отношении  последнего  параграфа  инструкции  Статс-секрета-
Риату  я  уже  неоднократно  и  в  различном  контексте  отмечал,  что  это
было,  собственно  говоря,  первое  четкое  законодательное  указание
°б  общегосударственной  законодательной  процедуре,  которая  каса-
лась  также  и  Финляндии.
 Ф  Л.Гейден  и  его  советники  дали  «документальное  обоснова¬
ние»  этого  параграфа,  касающегося  общегосударственного  законо¬
дательства  —  такое  же,  как  первого  параграфа  доклада,  —  длинное

514
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 и  впечатляющее.  Оно,  однако,  содержало  лишь  семь  документов,  но
вероятно,  и  этого  хватило.  Первым  был  упомянут  манифест  1811  г.
об  объединении  Выборгской  губернии  с  остальной  Финляндией,  ве¬
роятно  потому,  что  его  окончательная  подготовка  и  рассмотрение
велись  в  Государственном  совете,  затем  шел  торговый  договор  меж¬
ду  Финляндией  и  Россией  1859  г.,  потом  указ  (или  закон)  1843  г.  о
 наследовании  движимого  имущества  между  русскими  и  финнами
 что  было  хорошей  ссылкой,  так  как  я  сам  тоже  раньше  считал  и
представлял  закон  1843  г.  в  качестве  наглядного  примера  общегосу¬
дарственного  законодательства.  Последним  в  списке  этих  докумен¬
тов,  естественно,  стояла  инструкция  для  Статс-секретариата  1826  г.
 Разница  между  параграфами,  касавшимися  генерал-губернатора
и  его  задач,  состояла  в  том,  что  в  предложении  Ф.Л.  Гейдена  этот
параграф  длинный  и  подробный,  занимает  целую  страницу,  тогда
как  в  докладе  Сената  он  занимает  лишь  четверть  страницы.  Нет  ни¬
чего  странного  или  удивительного  в  том,  что  генерал-губернатор  в  сво¬
ем  докладе  уделил  особое  внимание  своему  статусу.  Сенат,  следуя
инструкции  генерал-губернатора,  коротко  упомянул  в  этом  парагра¬
фе,  что  генерал-губернатор  может  быть  либо  финном,  либо  русским
и  что  он  является  председателем  Сената,  надзирая  в  этом  качестве  за
быстрым  осуществлением  правосудия,  соблюдением  законов  и  пос¬
тановлений,  а  также  за  тем,  как  реализуются  указы  императора  и
великого  князя.  Далее  шло  дополнение  о  том,  что  генерал-губерна¬
тор  мог  принимать  участие  в  рассмотрении  уголовных  дел  в  Судеб¬
ном  департаменте  Сената,  но  в  отношении  гражданских  дел  он  мог
лишь  наблюдать  за  их  рассмотрением  в  соответствии  с  законом.
 Ф.Л.Гейден  и  его  советники,  напротив,  подчеркнули  сразу  в  первом
пункте  седьмого  параграфа  своего  доклада,  что  генерал-губернатор  яв¬
ляется  высшим  начальником  гражданской  администрации  края,  коман¬
дующим  расположенными  в  Финляндии  войсками  Финляндского  воен¬
ного  округа,  а  также  председателем  Финляндского  Императорского
Сената.  Затем  шли  целых  пять  отдельных  пунктов,  позаимствованных
как  из  инструкции  генерал-губернатора,  так  и  из  регламентов  Комитета
министров  и  Статс-секретариата  Финляндии.  Пожалуй,  самыми  инте¬
ресными  из  них  были  третий,  четвертый  и  пятый  пункты.
 В  первом  пункте  вновь  упоминалось  полученное  генерал-губер'
натором  А.С.Меншиковым  в  1843  г.  право  представлять  Комитету
министров  такие  касающиеся  Финляндии  и  России  вопросы,  кото
рые  не  требовали  изменения  законов.  Затем  констатировалось  то
уже  на  практике  реализованное  положение,  что  генерал-губернатор
мог  присутствовать  на  заседании  Государственного  совета,  если  там

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 515
 рассматривались  общегосударственные  вопросы,  которые  могли  за¬
трагивать  также  и  Финляндию.  Здесь  не  было  ссылки  на  какой-либо
указ  или  постановление,  на  которые  Ф.Л.Гейден  мог  бы  опереться;
была  лишь  практика.  Генерал-губернатор  А.С.Ментиков,  держав¬
ший  свою  штаб-квартиру  в  Санкт-Петербурге,  весьма  прилежно
участвовал  в  таких  заседаниях  Государственного  совета.  В  шестом  и
одновременно  последнем  пункте  параграфа  Ф.Л.Гейден  выделял
так  же,  как  и  в  предыдущих,  общегосударственный  аспект.  В  соот¬
ветствии  с  этим  пунктом  по  вопросам,  касавшимся  местного  фин¬
ляндского  управления,  которые  также  затрагивали  другие  части  го¬
сударства,  генерал-губернатор  должен  был  связываться  с  соответс¬
твующими  министрами  и  ведомствами  империи.  Здесь  он  мог  опи¬
раться  на  инструкцию  Статс-секретариату  1826  г.,  в  соответствии
с  которой  по  вопросам  исполнения  решений  имперские  чиновники
должны  были  связываться  с  генерал-губернатором  Финляндии.  Но
здесь  он  перевернул  этот  пункт  наоборот.
 Если  доклад  Сената  был  очень  сдержан  в  отношении  генерал-гу¬
бернатора,  то  тем  пространнее  он  писал  о  Сенате;  этот  раздел  занял
почти  две  страницы.  Еще  более  лаконичным  в  отношении  Сената  был,
в  свою  очередь,  доклад  генерал-губернатора,  содержавший  лишь  два
коротких  пункта.  Первым  пунктом  была  констатация  того,  что  Фин¬
ляндский  Императорский  Сенат  является  высшим  правительством
края,  состав  которого,  полномочия  и  порядок  работы  зависят  от  мест¬
ного  законодательства.  Во  втором  пункте  говорилось,  что  от  тех  же
местных  законов  зависели  также  полномочия  и  порядок  работы  нахо¬
дившихся  в  подчинении  у  Сената  как  административных,  так  и  юри¬
дических  чиновников.  Длинный  параграф  сенатского  доклада  здесь
не  стоит  рассматривать;  достаточно  лишь  упомянуть,  что  он  содержал
почти  все  существенные  пункты  устава  Сената.
 В  отношении  чиновников  и  занятия  должностей  Ф.Л.Гейден
представил  параграф,  который  практически  соответствовал  закону  о
равенстве  1912  г.*.  В  соответствии  с  этим  параграфом  у  всех  россий¬
ских  подданных,  которые  имели  право  занимать  должности  граж¬
данской  службы  в  соответствии  с  законами  империи,  было  право
быть  назначенными  на  гражданские  должности  также  и  в  Финлян¬
дии.  В  этом  отношении  Сенат  в  своем  докладе  твердо  придерживал-
Ся  глубоко  укоренившегося  в  Финляндии  представления,  что  на
Должности  в  Финляндии  могли  быть  назначены  лишь  финляндские
$^Дане.  На  практике  исключение  из  этого  правила  можно  было
 *  Закон  об  уравнении  в  правах  с  финляндскими  гражданами  других  рус-
СКи*  подданных.

516
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 сделать  лишь  в  отношении  канцелярии  генерал-губернатора  и  Статс-
секретариата,  в  которые  и  без  того  было  очень  трудно  найти  чинов¬
ников,  свободно  владевших  русским  языком.  После  этого  Ф.Л.Гей¬
ден  добавил  еще  один  параграф  о  правах  русских  в  Финляндии.  Его
содержанием  было  то,  что  все  русские  христианского  вероисповеда¬
ния,  которые  записались  в  состав  какого-либо  местного  финлянд¬
ского  сословия,  пользуются  определенными  местным  финляндским
законодательством  правами  сословного  представительства,  а  также
другими  правами  и  преимуществами.
 Что  касается  центрального  и  важного  вопроса  о  законодательстве,
зафиксированных  в  нем  прав,  с  одной  стороны,  финляндского  сейма
и,  с  другой,  великого  князя,  то  здесь  Ф.Л.Гейден  подчеркнул  разницу
между  «местным»  финляндским  и  «общегосударственным»  законода¬
тельством,  тогда  как  Сенат  сделал  акцент  на  праве  финляндского  сей¬
ма  принимать  решения  в  отношении  законодательства.  Что  касается
определения  института  сословного  представительства,  то  в  обоих  до¬
кладах  оно  было  почти  одинаковым  и  опиралось  на  Устав  сейма  1869  г.
Сенат  удовлетворился  лишь  коротким  перечнем  тех  сословий,  кото¬
рые  были  представлены  в  сейме;  Ф.Л.Гейден,  в  свою  очередь,  не  пе¬
речислял  сословий,  но  во  втором  пункте  соответствующего  параграфа
написал  о  созыве  представителей  сословий  и  окончании  работы  сей¬
ма,  а  также  о  внесении  предложений  сейму  в  соответствии  с  Сеймо¬
вым  уставом  1869  г.  Об  этом  же  писал  и  Сенат.  В  то  время  как  Сенат
в  отношении  экономического  и  административного  законодательства
лаконично  констатировал,  что  оно  относится  к  компетенции  исключи¬
тельно  императора  и  великого  князя,  Ф.Л.Гейден  в  соответствующем
пункте  своего  доклада  ссылался  на  полученное  сеймом  в  1886  г.  право
законодательной  инициативы  и  на  то,  что  проекты  законов  сейму  на¬
правлял  император.  Но  одновременно  в  том  же  параграфе  он  четко
признал,  что  финляндский  сейм  имел  право  участвовать  в  разработке
местного  финляндского  законодательства.
 Однако  далее  в  определении  того,  что  относилось  к  общему  зако¬
нодательству  государя  и  сейма,  между  сторонами  были  большие  и  су¬
щественные  различия.  Самое  большое  и  важное  различие  было  в  том,
что  Ф.Л.Гейден  дал  длинный  перечень  разнообразных  законов,  после
которого  написал,  что  все  они  являются  местными  финляндскими  ко¬
ренными  законами,  тогда  как  Сенат  в  своем  докладе  выделил  основ¬
ные  законы  в  первую  и  единственную  группу  своего  списка,  которая
как  бы  стояла  над  всеми  остальными  законами.  И  в  этом  еще  раз  ярко
проявилось  различие  между  финнами  и  русскими  в  подходе  к  поня¬
тию  основных  законов,  которое  я  стремился  показать  в  моем  исслеД0

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 517
 вании  и  диссертации  о  финских  основных  законах  в  1969  г.  Приведен¬
ные  Ф.Л.Гейденом  и  Сенатом  перечни  законов,  которые  подлежали
рассмотрению  в  Сенате,  были  в  основных  чертах  одинаковыми;  пере¬
чень  Ф.Л.Гейдена  был,  конечно  же,  шире.  Оба  перечня  содержали  как
церковные,  так  и  гражданские  законы  (в  докладе  Сената  отсутствова¬
ли  уголовные  законы),  а  также  закон  о  всеобщей  воинской  повиннос¬
ти.  В  предложении  Ф.Л.Гейдена  имелись  также  и  многие  другие.
 ф.Л.Гейден  ввел  в  свой  доклад  параграф  (14-й),  который  содер¬
жался  в  дополнении  1891  г.  к  инструкции  Статс-секретариату.  Он
включал  еще  раньше  поступившее  указание  о  том,  что  если  те  зако¬
нопроекты,  которые  разрабатывались  в  Финляндии  или  представля¬
лись  в  сейм,  имели  то  или  иное  общегосударственное  значение,  то
министр  статс-секретарь  должен  был  запросить  по  ним  заключение
компетентных  министров,  а  затем  доложить  дело  императору  вместе
с  полученными  заключениями,  а  также  мнением  генерал-губернато¬
ра.  Этого  пункта  не  было  в  предложении  Сената.  Затем  в  16-м  параг¬
рафе  Ф.Л.Гейден  предложил,  чтобы  законопроекты,  касавшиеся  ко¬
ренных  законов  Финляндии,  либо  утверждались  императором  на
основании  данного  по  ним  заключения  сейма,  либо  полностью  от¬
вергались.  Но  если  переданные  на  рассмотрение  сейма  законы  ка¬
ким-либо  образом  затрагивали  интересы  всего  государства,  то  в  этом
случае  дело  зависело  полностью  от  решения  императора  —  утвер¬
дит  ли  он  их  с  такими  замечаниями  и  дополнениями,  которые  проти¬
воречили  бы  заключению,  данному  финляндским  сеймом.  Как  по
этому,  так  и  по  остальным  предложениям  Ф.Л.Гейдена,  касавшимся
общегосударственного  законодательства,  Сенат  не  имел  никаких
предложений  —  он  вообще  не  признавал  понятия  общегосударс¬
твенного  законодательства.
 Встречная  памятная  записка
МИНИСТРА  СТАТС-СЕКРЕТАРЯ  В.  К.  ФОН  ДеНА
 Предложение  Сената,  основанное  на  докладе  комиссии  фон  Вей-
Сенберга,  тоже  поступило  министру  статс-секретарю  Финляндии
Доклада  императору.  В  то  время  эту  должность  после  Казимира
^РНрота  занимал  другой  финский  генерал  Вольдемар  Карл  фон  Ден.
^н>  однако,  не  соглашался  исполнять  роль  механического  докладчи-
^  но  хотел  занять  активную  позицию  по  этому  вопросу,  что  и
Преминул  сделать.  Он  не  спешил  докладывать  как  предложение

518
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 Сената,  так  и  Ф.Л.Гейдена,  так  как  считал  их  оба  односторонними  и
тенденциозными.  Доклад  Ф.Л.Гейдена  он  представил  в  начале
1892  г.,  и  император  определил  его  на  рассмотрение  Особого  сове¬
щания  Бунге.  В  той  же  связи  он  распорядился  отправить  туда  и  до¬
клад  Сената.  В  то  же  время  В.К.фон  Ден  испросил  у  императора
разрешение  и  представил  собственную  памятную  записку  по  этому
вопросу.  Он  составил  ее  при  помощи  сенатора  Роберта  Монтгомери
и  представил  императору  4  апреля  1892  г.  (по  новому  стилю).13
 Но  прежде,  чем  перейду  к  более  близкому  знакомству  с  этой  за¬
мечательной  запиской,  стоит  сказать  несколько  слов  о  самом  В.  К.  фон
Дене,  потому  что  я  его  здесь  делаю  в  определенном  смысле  «геро¬
ем»  финско-русских  юридических  отношений  —  на  мой  взгляд,  эта
его  записка  была  на  редкость  трезвым  и  попавшим  в  точку  предло¬
жением,  которое  могло  бы  стать  компромиссом  между  спорившими
сторонами.  В.К.фон  Ден  имел  на  редкость  хорошие  предпосылки
для  составления  такого  предложения,  потому  что  хорошо  знал  обе
стороны.  Он  относился  к  тем  немцам  из  Старой  Финляндии,  кото¬
рые  через  кадетскую  школу  г.  Хамина  отправлялись  в  Россию  делать
военную  карьеру.  Хотя  он  сначала  и  прослужил  десять  лет  в  Фин¬
ляндии,  его  связи  с  ней  остались,  однако,  относительно  слабыми.
Прежде  всего,  это  был  родной  дом  в  Сиппола  по  соседству  с  имени¬
ем  Сумма,  принадлежавшем  семье  Брун.  В.К.фон  Ден  женился  на
русской  женщине.  Он  относился  к  ветеранам  кавказских  войн,  в  ходе
которых  вырос  до  полковника  и  стал  затем  командиром  Тифлисского
гренадерского  полка.  Решающий  поворот  в  его  карьере  произошел
в  1854  г.  из-за  несчастного  случая.  При  попытке  остановить  лоша¬
дей,  которые  понесли  коляску  тогдашнего  наместника  Кавказа  вели¬
кого  князя  Михаила  Николаевича,  его  нога  попала  под  колесо  и  была
раздроблена,  после  чего  он  более  не  мог  продолжать  военной  служ¬
бы.  После  этого  он  сам  и  его  помощник  стали  искать  для  него  какую-
то  гражданскую  должность  в  Финляндии.  И  она  нашлась,  хотя  и
после  многих  перипетий  и  сложностей.  В  1882  г.  В.К.фон  Ден  полу¬
чил  назначение  на  должность  выборгского  губернатора,  а  в  1885  г.
был  переведен  в  сенаторы.  Карьера  сенатора  привела  его  сначала  на
должность  помощника  министра  статс-секретаря,  а  потом  и  самого
министра.
 В  отношении  В.К.фон  Дена,  пожалуй,  более  важным,  чем  эти
высокие  посты,  являлось  то,  что  он  был  весьма  начитан,  образован  и
владел  языками.  Он  свободно  говорил  на  пяти  языках  и  довольно
прилично  по-фински.  В  противоположность  многим  другим  финс¬
ким  офицерам,  прослужившим  долгое  время  в  русской  армии,  еГ°

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 519
 шведский  язык  был  безупречен.  Но,  прежде  всего,  кроме  большой
начитанности  и  образованности  в  отношении  его  важно  было  то,  что
из  службы  в  России  он  вынес  уже  многократно  упоминавшийся
выше  «широкий  кругозор»,  а  из  службы  в  Финляндии  —  хорошее
знание  местных  финских  условий.
 В.К.фон  Ден  и  был,  пожалуй,  —  за  исключением  В.К.фон  Пле-
ве  —  последним  министром  статс-секретарем,  который  еще  был
способен  успешно  противостоять  имперским  министрам.  В  качестве
примера  можно  упомянуть  хотя  бы  его  успешную  борьбу  как  с  гене¬
рал-губернатором  Ф.Л.  Гейденом,  так  и  с  его  опорой,  министром  на¬
родного  просвещения  И.Д.Деляновым.  Речь  шла  об  управлении  рус¬
скими  школами  в  Финляндии.  Ф.Л.Гейден  и  И.Д.Делянов  хотели
перевести  в  подчинение  министерства  народного  просвещения  рус¬
скоязычные  начальные  и  средние  школы,  действовавшие  в  Финлян¬
дии  на  российские  средства.  Сенат  и  В.К.фон  Ден  ссылались  на  то,
что  такой  перевод  не  соответствовал  бы  «автономному  статусу  Фин¬
ляндии»,  и  их  точка  зрения  победила  на  докладе  императору.
 В  качестве  определенного  итога  о  В.К.фон  Дене  можно  сказать
следующее:  так  как  он  прослужил  более  двадцати  двух  лет  далеко
в  России  —  и  был,  таким  образом,  в  Финляндии  «homo  novus»*  —  у
него  не  было  того  традиционного  почитания  буквы  старых  шведс¬
ких  законов.  Однако  после  того,  как  он  ознакомился  —  и  его  ознако¬
мили  —  с  законами  и  правовым  статусом  Финляндии,  в  нем  произо¬
шел  определенный  поворот;  он  стал  лучше  понимать  также  финс¬
кую  точку  зрения.  Основными  принципами  его  «линии»  были:  де¬
монстраций  против  императора  позволять  нельзя;  главными  винов¬
никами  конфликта  были  финские  либералы,  особенно  Лео  Мехелин
и  компания.  Важно  было  завладеть  душой  императора;  министры
были  в  России  фактором  силы,  который  следовало  принимать  во
внимание.  В  своей  практической  политике  В.К.фон  Ден  начал  уст¬
ранять  те  факторы,  которые  в  наибольшей  степени  раздражали  об¬
щественное  мнение  России.
 Финляндские  законы  и  правовую  систему  В.К.фон  Дену  при¬
шлось  изучать,  когда  он  был  выборгским  губернатором,  а  затем  и  се¬
натором.  Но  особенно  усердно  ему  пришлось  делать  это,  пребывая
в  Должности  помощника  министра  статс-секретаря.  Он  располагал
большим  количеством  времени  для  этого  и  тщательно  пересмотрел
аРхив  своего  ведомства,  составив  на  его  основе  свое  собственное
Представление  о  возникновении  и  основаниях  правового  статуса
 *  «Новым  человеком»  (лат.).

520
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 великого  княжества.  Опираясь  на  такие  основы,  его  представление
было  очень  гармоничным,  а  для  отношения  к  обеим  сторонам  были
характерны  как  критичность,  так  и  понимание.  Еще  на  докладе  по
поводу  известного  почтового  манифеста  1890  г.  В.К.фон  Ден  полу¬
чил  возможность  показать  свой  глубокий  профессионализм,  когда
император  спросил  —  неожиданно  —  у  докладчика,  какие  выраже¬
ния  из  финляндских  официальных  документов  в  основном  исполь¬
зуются  для  поддержки  того  учения,  в  соответствии  с  которым  Фин¬
ляндия  является  отдельным  государством.14  Повод  для  этого  вопроса
дал  императору  поступивший  к  нему  годом  ранее  доклад  финлянд¬
ского  Сената  по  вопросам  таможни,  почты  и  денежной  единицы,
когда  государь  сделал  на  полях  доклада  ироническую  запись  о  том,
входит  ли  Финляндия  в  состав  России  или  Россия  —  в  состав  Фин¬
ляндии.  Только  тогда  российский  император  впервые  с  удивлением
заметил,  что  финны  считали  свой  край  отдельным  от  России  госу¬
дарством.  После  этого  вопрос  о  финляндском  государстве  стал  за¬
метно  занимать  мысли  императора.
 В.К.фон  Ден  ответил  императору  не  сразу,  а  лишь  на  следующем
докладе,  предварительно  внимательно  просмотрев  необходимые  до¬
кументы.  В  результате  появился  перечень  из  четырех  пунктов:  1.  сло¬
ва  «placé  désormais  au  rang  des  nations»*  из  заключительной  речи  им¬
ператора  на  сейме  в  Порвоо,  2.  слово  «état»**  из  Регламента  Прави¬
тельственного  совета,  3.  пункт  программы  сейма  в  Порвоо,  предпо¬
лагавший  произнесение  здравицы  в  честь  «Императора  Всероссийс¬
кого  и  Великого  князя  Финляндского»  и  4.  упоминание  в  основных
законах  России  о  российском  престоле,  с  которым  неразрывно  соеди¬
нены  престолы  польский  и  финляндский.  К  этому  В.К.фон  Ден  доба¬
вил  также  инструкцию  конституционной  комиссии  барона  Ю.М.Нор-
денстама,  хотя  в  ней,  в  ее  русскоязычной  версии,  прямо  говорилось,
что  Финляндия  была  частью  «российского  государства».
 На  том  же  самом  докладе,  когда  представлялся  Почтовый  мани¬
фест,  В.К.фон  Ден  получил  у  императора  разрешение  для  себя  как
министра  статс-секретаря  дать  свое  отдельное  заключение  по  основ¬
ным  законам  Финляндии.  Это  заключение  В.К.фон  Дена  было  столь
основательным,  что  не  могло  быть  подготовлено  в  сжатые  сроки,  а
было  завершено  лишь  в  1892  г.  В.К.фон  Ден  представил  его  импера¬
тору  4  апреля  упомянутого  года.  Одновременно  он  представил  пр°~
 *  «Занимая  отныне  место  в  чреде  наций»  (франц.);  у  К.Ф.Ордина,  кото
рый  переводит  слово  «nations»  как  «народов»,  просматривается  очевиди3*
тенденция.  —  Прим.  автора.
 **  «Государство»  {франц.).

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 521
 щение  170  граждан  Финляндии  и  членов  сейма  о  кодификации  ос¬
новных  законов.  Прошение  представляло  собой  некий  адрес  сторон¬
ников  конституции  в  поддержку  В.К.фон  Дена  для  Особого  совеща¬
ния  Бунге.  Для  этого  в  сейме  была  создана  специальная  комиссия,  а
текст  составил  В.  фон  Гартман.  В  нем  излагалась  жалоба  по  поводу
того,  что  только  предложение  генерал-губернатора,  которое  вызвало
в  Финляндии  широкий  интерес,  было  направлено  на  рассмотрение
в  Особое  совещание  Бунге,  а  предложение  Сената  —  нет.  Оно  содер¬
жало  также  широкий  исторический  обзор  с  конституционалистских
позиций  развития  статуса  Финляндии  и  ее  основных  законов,  начи¬
ная  с  сейма  в  Порвоо.  Подача  адреса  обосновывалась  тем,  что  ми¬
нистру  статс-секретарю  было  важно  знать  «мнение  края».  Позже
 В.К.фон  Ден  признавал,  что  адрес  принес  ему  пользу.
 Эта  памятная  записка  В.К.фон  Дена  была  не  только  выражением
его  принципиальной  позиции  и  определением  линии  поведения
в  конституционном  вопросе.  В  ней  он  также  изложил  свое  представ¬
ление  о  собственном  положении  и  отношении  к  генерал-губернато¬
ру  и  Сенату.  В  качестве  помощника  при  составлении  записки  он  ис¬
пользовал,  как  уже  отмечалось,  в  частности,  юриста  и  сенатора  Ро¬
берта  Монтгомери,  а  его  общий  настрой  в  значительной  степени
совпадал  с  докладом  по  государственному  праву  профессора  Робер¬
та  Германсона.  Как  заметил  еще  Роберт  Швейцер,  в  государственно¬
правовой  части  записки  В.К.фон  Ден  резко  отмежевался  как  от  до¬
клада  генерал-губернатора  Ф.Л.  Гейдена,  так  и  от  радикальной  фин¬
ской  линии  с  ее  теорией  реальной  унии  и  требованием  буквального
следования  основным  законам  времен  шведского  владычества.
 А  сейчас  я  попрошу  у  моего  читателя  немного  терпения,  так  как
намерен  довольно  подробно  рассмотреть  памятную  записку  генера¬
ла  В.К.фон  Дена,  считая  ее  действительно  важным  выступлением
в  этом  финско-русском  правовом  конфликте,  хотя  она  и  не  имела  ни¬
каких  конкретных  последствий.
 Свою  памятную  записку  В.К.фон  Ден  начал  с  критики  доклада
Ф-Л.Гейдена  и  предложения  по  управлению  губерниями.  Он  призна-
Вал>  что  в  Финляндии  появились  тенденциозные  толкования  основ-
иых  законов  Великого  княжества  Финляндского  и  что  этим  толкова-
НИям  следовало  положить  конец,  но  те  методы,  которые  Ф.Л.Гейден
Избрал  для  этого,  были,  на  его  взгляд,  неверными  и  не  могли  привес-
***  к  желаемому  результату.  Вывод  из  доклада  Ф.Л.Гейдена  В.К.фон
^ен  выразил,  и  по-моему,  весьма  метко,  в  двух  пунктах:  во-первых,
 Нляндия  не  являлась  государством,  и,  во-вторых,  никакая  часть
Адских  основных  законов,  то  есть  Формы  правления  1772  г.  и

522
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 Акта  соединения  и  безопасности  1789  г.,  никогда  не  применялась  в
Финляндии  и  также  не  была  утверждена  для  Финляндии.
 Затем  он  продолжал:  что  касается  первого  утверждения,  то  ради¬
кальная  партия  в  Финляндии  утверждает  без  каких-либо  фактов  и
документов,  что  Финляндия  состоит  с  Россией  в  реальной  унии  и
что  такое  положение  подтверждено  или  создано  на  Порвооском
«сейме»  1809  г.  особым  договором  между  императором  Александ¬
ром  1  и  финляндскими  сословиями,  а  также,  что  это  положение  было
позже  подтверждено  многими  актами.  Потом  В.К.фон  Ден  все-таки
упоминал,  что  в  Финляндии  была  в  этом  отношении  и  более  умерен¬
ная  партия,  которая  считала,  что  Финляндия,  конечно,  является  «го¬
сударством»,  но  подчиненным  российской  державе.  Это  направле¬
ние  представляли,  в  первую  очередь,  Ю.В.Снельман  и  профессор
Р.Германсон.  В.К.фон  Ден  сообщал  в  этой  связи,  по-моему,  ошибоч¬
но,  что  в  поддержку  этих  более  умеренных  взглядов  приводились
слова  М.М.Сперанского,  сказанные  в  1810  г.  о  том,  что  Финляндия
является  «государством,  а  не  губернией».  По  моему  мнению,  это  вы¬
ражение  М.М.Сперанского,  в  котором  в  отношении  Финляндии  со¬
держалось  слово  «государство»,  использовали  именно  упомянутые
выше  представители  радикальной  партии.  В.К.фон  Ден,  однако,
придавал  этим  словам  весомое  значение,  так  как  произнес  их  чело¬
век,  являвшийся  в  то  время  ближайшим  и  важнейшим  советником
императора  Александра  I  по  финляндским  делам.
 Затем  В.К.фон  Ден  коротко  останавливался  также  на  том,  как  ис¬
толковывали  финляндский  вопрос  русские  «публицисты»  и  юристы.
По  их  убеждению,  теории  финских  крайних  либералов  не  имели  ни¬
какого  подтверждения  в  исторических  документах.  Наряду  с  теми
документами,  где  Финляндию  называли  «государством»  (état),  су¬
ществовало  большое  число  документов,  в  которых  Финляндию  на¬
зывали  «провинцией».  На  их  взгляд,  было  достаточно  ссылки  на
Фридрихсгамский  мирный  договор,  чтобы  можно  было  опроверг¬
нуть  подобные  утверждения  о  финляндском  «государстве».
 После  этого  В.К.фон  Ден  переходил  к,  пожалуй,  основной  и  важ¬
нейшей  части  своего  повествования,  а  именно  к  тому,  что  описан¬
ные  выше  разногласия  в  значительной  степени  имели  семантичес¬
кую  природу,  то  есть  что  западноевропейское  понятие  «stat»  было
отождествлено  с  русским  понятием  «государство»  —  иными  слова
ми,  так  в  документах  на  русском  языке  начали  использовать  в  отно
шении  Финляндии  понятие  «государство».  Именно  тогда  пришлось
столкнуться  с  невозможной  ситуацией:  если  Россия  была  «госуДаРс
твом»  и  Финляндия  также  была  «государством»,  то  как  же  было  воз

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 523
 можно,  чтобы  в  состав  одного  «государства»  входило  другое  «госу¬
дарство»?  В  этом  отношении  В.К.фон  Дену  представилась  возмож¬
ность  показать  свою  ученость,  когда  он  сообщил,  что  шведское  «stat»
не  обязательно  должно  означать  то  же  самое,  что  и  русское  «госу¬
дарство».  Здесь  он  сослался  на  французского  ученого  Фустеля  де
Куланжа,  который  изучал  и  описывал  устройство  Римской  империи.
В  отношении  ее  частей,  хотя  у  них  было  гораздо  меньше  автономии,
чем  у  Финляндии,  использовалось  слово  «государство»  (état).  По
оценке  В.К.фон  Дена,  в  русском  языке  было  бы  невозможно  назвать
такую  территорию  «государством».  В  качестве  некоего  окончатель¬
ного  вывода  в  отношении  того,  была  ли  Финляндия  государством
или  нет,  В.К.фон  Ден  констатировал,  что  этот  вопрос  был  в  большей
степени  научным,  чем  практическим.  И  даже  если  бы  Финляндия
была  признана  государством,  размышлял  он  далее,  из  этого  не  сле¬
довало  бы  то,  какими  правами  и  привилегиями  она  стала  бы  обла¬
дать.  Они  бы  зависели  только  от  того,  какими  документами  они
были  бы  утверждены.
 После  этого  В.К.фон  Ден  переходил  к  очень  важному  и  решаю¬
щему  вопросу:  каков  был  статус  шведских  форм  правления  1772  и
1789  гг.  в  Финляндии  после  1809  г.?  Он  отмечал,  что  финские  ради¬
калы  считали,  что  эти  законы  были  одобрены  почти  полностью  и
что,  таким  образом,  они  по-прежнему  действовали  в  Финляндии
почти  в  полном  объеме.  Затем  В.К.фон  Ден  перечислял  некоторые
важные  параграфы  из  этих  законов,  которые  финские  «радикалы»
полагали  утвержденными  и  находящимися  в  силе.  Далее  он  писал,
что  на  таких  радикальных  взглядах  строились  проекты  финских  ко¬
дификаторов.  Он  явно  не  одобрял  такую  позицию  финских  радика¬
лов.  Но  он  не  одобрял  и  другой  крайней  точки  зрения,  которую  пред¬
ставлял  Ф.Л.Гейден  и  его  проекты,  то  есть  то,  что  из  упомянутых
шведских  форм  правления  ничего  не  было  подтверждено,  и  ни  один
их  параграф  не  действовал.  Для  опровержения  этого  крайнего  мне¬
ния  Ф.Л.Гейдена  и  его  помощников  В.К.фон  Ден  уверенно  перечис¬
лял  более  десятка  параграфов  этих  шведских  форм  правления,  кото¬
рые  применялись  и  использовались  в  течение  тех  80  лет,  когда  Фин¬
ляндия  входила  в  состав  России.  Конечно,  почти  все  эти  примеры
бЫли  из  эпохи  1860-х  гг.  и  более  позднего  времени,  но,  несмотря  на
ЭТо>  не  будем  их  здесь  подробно  перечислять  —  они  были  бес-
сНорными  и  действительными.  Правда,  В.К.фон  Ден  нашел  один
пример  еще  из  времен  Комиссии  финляндских  дел.  Затем  В.К.фон
^ен  °тметил,  что  если  бы  эти  параграфы  актов  1772  и  1789  гг.  были
Убраны  из  числа  действующих,  это  значительно  ограничило  бы  ут¬

524
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 вержденные  права  и  привилегии  финнов.  В.К.фон  Ден  рекомендо¬
вал  реализовать  на  практике  принципы  «рескрипта  умиротворения»
1891  г.*,  то  есть  верховная  власть  должна  была  оставаться  и  сохра¬
няться  на  той  высоте,  на  которой  она  де-факто  находилась  и  к  кото¬
рой  подданные  всегда  относились  бы  доброжелательно  и  с  безгра¬
ничным  доверием.  По  мнению  В.К.фон  Дена,  составление  формы
правления  для  Финляндии  представляло  собой  весьма  простую  за¬
дачу:  следовало  лишь  удалить  из  форм  правления  1772  и  1789  гг.  те
пункты,  которые  были  более  неприменимы  в  новых  условиях  или
изменились,  и  добавить  положения  закона,  принятые  после  1809  г.
Таким  образом,  осталось  бы  небольшое  количество  статей  законов,
которые  вместе  с  изданными  после  1809  г.  постановлениями,  имев¬
шими  характер  основных  законов,  составили  бы  свод  основных  за¬
конов  Финляндии.
 Изложенное  таким  образом  дело,  действительно,  кажется  прос¬
тым,  но  на  практике  оно  таковым  не  было.  В.К.фон  Ден  критиковал
как  комиссию  фон  Вейсенберга,  так  и  комитет  Ф.Л.Гейдена  за  то,
что  они  оба  стремились  в  своих  докладах  создать  «структурное
единство»  и  поэтому  включали  в  них  много  нового,  что  никогда
не  имело  в  Финляндии  силы  основных  законов,  или  же  искажали
старые  основные  законы.  Со  своей  стороны,  В.К.фон  Ден  в  этой  свя¬
зи  подчеркивал  необходимость  держаться  в  рамках  старого,  то  есть
делать  как  можно  меньше  изменений.  Он  был  здесь  весьма  консер¬
вативен.  Он  желал  возвращения  к  «старому»  и  простому,  возражая
против  новых  и  странных  «конструкций».
 Когда  затем  В.К.фон  Ден  после  перечня  примеров  и  консерватив¬
ной  декларации  заявил,  что  «эти  финляндские  старые  основные  зако¬
ны»  в  период  вхождения  Финляндии  в  Россию  никогда  не  были  пре¬
пятствием  для  осуществления  верховной  власти  в  Финляндии  в  поль¬
зу  России,  он  по  сути  дела  сам  признал  то,  что  в  этом  отношении  его
подход  базируется  на  уже  описанном  выше  и  сохранившемся  со  вре¬
мен  средневековья  дуалистическом  образе  мышления,  то  есть  на  том,
что  с  одной  стороны  существовал  монарх  и  сфера  его  власти,  а  с  ДрУ'
гой  —  сословия  и  корпорации  со  своими  правами  и  привилегиями,
которые  этот  государь  для  них  утвердил.  В  Финляндии  эти  утверж¬
денные  права  подданных  в  значительной  мере  содержались  также
в  шведских  «конституциях»  1772  и  1789  гг.,  основанные  на  которых
права  император  Александр  I  утвердил  для  них  еще  в  1809  г.  Однако
эти  старые  «конституции»  времен  шведского  владычества  и  близко
 *  Рескрипт  Александра  III  генерал-губернатору  Финляндии  Ф.  Л.ГеЙДеНУ
от  28  февраля  (12  марта)  1891  года.

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 525
 не  походили  на  «конституцию»,  соответствующую  XIX  веку  и  духу
французской  революции,  а  также  ограничивающую  власть  монарха.
 В.К.  фон  Ден,  однако,  не  выразил  своего  мнения  по  горячо  обсуждав¬
шемуся  вопросу  о  том,  был  ли  император  —  великий  князь  в  Фин¬
ляндии  самодержцем  (автократом),  как  и  в  России,  или  же  конститу¬
ционным  монархом,  как  утверждало  большинство  финляндских  уче¬
ных.  Сам  по  себе  этот  вопрос  для  него,  возможно,  совершенно  не  был
важным.  В  то  же  время  из  приведенного  выше  его  заявления  о  том,
что  финляндские  основные  законы  никогда  не  были  препятствием
для  осуществления  воли  верховной  власти,  можно  было  бы  сделать
осторожное  предположение,  что  В.К.фон  Ден  считал  Великого  князя
финляндского  тоже  самодержцем,  который  своим  правом  самоде¬
ржца  утвердил  для  своих  новых  финляндских  подданных  права,  вы¬
текавшие  из  их  «коренных  законов»  и  «конституций».
 В.К.фон  Ден,  тем  не  менее,  отметил,  что  трудности  в  этом  вопро¬
се  вызвали  только  совсем  новые  законы,  при  разработке  которых
не  были  в  достаточной  степени  учтены  интересы  верховной  власти
империи.  Конкретных  примеров  он,  тем  не  менее,  не  привел.
 Хотя  В.К.фон  Ден,  с  одной  стороны,  был  изрядным  знатоком  ис¬
тории  и  трезво  мыслящим  реалистом,  с  другой  стороны,  у  него  тоже
были  свои  слабые  стороны.  Наиболее  явной  из  них  был,  наверное,
некоторый  наивный  оптимизм,  который  проявился  в  его  определе¬
нии  конкретной  программы  развития  отношений  между  Финлянди¬
ей  и  Россией.  Основным  принципом  в  этой  связи  было  то,  что,
если  бы  главные  лица,  отвечавшие  за  эти  отношения,  то  есть  гене¬
рал-губернатор  и  министр  статс-секретарь,  ежедневно  и  присталь¬
но  надзирали  за  разработкой  и  применением  каждого  закона  —  как
закона  о  сейме,  так  и  любого  административного  постановления,  —
а  также  за  подбором  кадров  на  важнейшие  должности  в  Финлян¬
дии,  то  все  бы  непременно  организовалось  без  ненужных  конфлик¬
тов.  Особой  обязанностью  министра  статс-секретаря  было  следить
За  тем,  чтобы  важнейшие  законы  Финляндии  не  получали  «невер¬
ного»  толкования.  Его  позиция  в  этом  отношении  была,  однако,  не¬
самостоятельной,  так  как  он  был  полностью  зависим  от  предложе-
Иии,  поступавших  от  Сената  и  его  председателя,  генерал-губернато¬
ра.  Защиту  общегосударственных  интересов,  по  мнению  В.К.фон
^ена,  значительно  улучшило  дополнение  1891  г.  в  инструкцию
Статс-секретариату,  в  соответствии  с  которым  —  как  вы,  вероятно,
вомните  —  министр  статс-секретарь  должен  был  направлять  соот-
Ветствующим  российским  министрам  для  получения  их  заключений

526
 От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 все  такие  проекты  финляндских  законов,  которые  могли  иметь  об¬
щегосударственное  значение.  Так  В.К.фон  Ден  в  конечном  итоге
пришел  к  выводу,  что  генерал-губернатор  играет  более  важную  и  ре¬
шающую  роль  в  ведении  финляндских  дел,  чем  министр  статс-сек¬
ретарь.  И  это  было  совершенно  не  ошибочное  умозаключение.  О  до¬
верчивости  и  даже  наивности  В.К.фон  Дена  свидетельствует  уже  то,
что  в  своей  памятной  записке  он  как  бы  дал  совет  генерал-губерна¬
тору  придерживаться  в  своей  деятельности  решений  только  что
сформированного  смешанного  финско-русского  Особого  совещания
под  руководством  Н.Х.Бунге.  В.К.фон  Ден,  вполне  вероятно,  верил,
что  это  Особое  совещание,  в  котором  он  и  сам  состоял  членом,  мог¬
ло  достигнуть  компромисса,  который  одобрили  бы  обе  стороны.  Но,
как  мы  хорошо  знаем,  этого  не  произошло.  А  затем  последовал  окон¬
чательный  и  жесткий  приговор,  связанный  с  проектом  «формы  прав¬
ления»  Ф.Л.Гейдена:  если  бы  она  вступила  в  силу,  это  означало  бы
полную  отмену  или  уничтожение  всей  существовавшей  админист¬
ративной  системы  Финляндии.
 Несмотря  на  приведенные  примеры  наивности,  эта  памятная  за¬
писка  министра  статс-секретаря  В.К.фон  Дена  в  вопросе  об  основ¬
ных  законах  Финляндии  оказалась  важнейшим  и  самым  разумным
выступлением,  а  также  превосходным  вариантом  компромисса
между  сторонами  спора.  К  сожалению,  она  не  получила  благосло¬
вения  верховной  власти  и  четкого  указания  стать  таким  компромис¬
сным  проектом.  Подводя  итог,  перечислю  ее  сильные  стороны.  Пре¬
жде  всего,  она  содержала  определение,  пожалуй,  самого  основного
предмета  спора,  а  именно  финляндской  «государственности».  По
убеждению  В.К.фон  Дена,  Финляндия  была  не  «государством»,  как
Россия,  а  подчиненным  ей  штатом  фа!:).  У  нее,  тем  не  менее,  были
свои  «государственные»*  основные  законы,  которые  еще  импера¬
тор  Александр  I  утвердил  для  нее  в  1809  г.,  и  в  числе  этих  основных
законов  были  также  те  части  шведских  форм  правления  1772  и
1789  гг.,  которые  могли  применяться  в  условиях,  сложившихся  пос¬
ле  1809  г.  К  сохранившим  силу  частям  этих  законов  относится,
в  частности,  вопрос  о  коренных  правах  финнов,  которые  содержа¬
лись  в  этих  законах.  Они,  тем  не  менее,  не  являлись  современной,
революционной  «конституцией»,  которая  бы  конституционным  пу¬
тем  ограничивала  власть  русского  императора  —  великого  князя
в  Финляндии,  тем  более  в  вопросах,  которые  затрагивали  общегосУ'
дарственные  интересы.
 *  «Staatliche»  (нем.).

От  кодификации  Гейдена  до  особого  совещания  Бунге
 527
 Памятная  записка  В.К.фон  Дена  явно  произвела  впечатление  на
императора,  который  даже  рекомендовал  распространить  ее  среди
министров,  причастных  к  ведению  финляндских  дел.  Так,  уже
в  июне  1892  г.  министр  Н.Х.Бунге  получил  ее  экземпляр.15  Значение
памятной  записки  В.  К.фон  Дена  ограничилось,  однако,  лишь  педа¬
гогическим  воздействием.  На  практике  ее  уроки  своей  цели  не  до¬
стигли.  В.К.фон  Ден  и  после  Особого  совещания  Бунге  продолжил
свою  деятельность  по  согласованию  интересов  России  и  Финлян¬
дии,  но  на  практике  все  в  большей  степени  поддерживал  финские
взгляды.  После  того,  как  ему  удалось  в  1894  г.  получить  подпись
нового  императора  Николая  II  под  монаршим  обещанием,  он  стал
настоящим  героем  финских  конституционалистов*.
 *  Сразу  же  после  смерти  Александра  III  в  начале  ноября  1894  г.  В.К.фон
Лен  предпринял  поездку  протяженностью  2  тыс.  км  из  Санкт-Петербурга
®  Ливадию  в  Крыму,  чтобы  представить  на  подпись  новому  императору
к°лаю  И  монаршее  обещание  о  сохранении  прав  и  привилегий  Финляндии
виснем  объеме  до  того,  как  имперские  министры  успеют  оказать  влия-
на  мнение  государя.

ГОД  БОЛЬШОГО  ПОВОРОТА  1Ш-Й:  «ЧТО  IE  ЭТО,
НАКОНЕЦ,  РОССИ  ПРИНАДЛЕЖИТ  НИ  СОСТАВЛЯЕТ
ЧАСТЬ  ФИНЛЯНДИИ,  НИ  ВЕЛИКОЕ  КНЯЖЕСТВО
ФИНЛЯНДСКОЕ  ПРИНАДЛЕЖИТ  РОССИЙСКОЙ  ИМПЕРИИ!»
 Такой  вопрос  задал  император  Александр  III,
 ПРОЧИТАВ  ДОКЛАДНЫЕ  ЗАПИСКИ  ФИНЛЯНДСКОГО  СЕНАТА
ПО  ВОПРОСАМ  ТАМОЖНИ,  ПОЧТЫ  И  ДЕНЕЖНОЙ  ЕДИНИЦЫ
 Этот  поворот  произошел  в  связи  с  таможенными,  денежными  и
почтовыми  делами.  Именно  эти  три  вопроса  в  наибольшей  степени
осложняли  финляндско-российские  правовые  отношения.  Обостре¬
ние  таможенного  вопроса  произошло  в  связи  с  индустриализацией
России.  Явные  разногласия  успели  проявиться  также  и  в  военных
делах.  Когда  император  Александр  III  получил  доклады  финлянд¬
ского  Сената  по  этим  вопросам,  он  по  прочтении  их  в  1889  г.  напи¬
сал  эти  известные  и  уже  многократно  цитировавшиеся  слова:  «Я
прочел  все  эти  докладные  записки  и  поражен,  о  чем  идет  речь,  об
части  Русской  империи  или  об  иностранном  государстве?  Что  же
это,  наконец,  Россия  принадлежит  или  составляет  часть  Финляндии,
или  В.К.Финляндское  принадлежит  Российской  империи?  Я  нахо¬
жу,  что  таможенное  объединение  необходимо,  что  это  вещь  не  лег¬
кая  и  работа  большая,  но  исполнить  можно.  Что  же  касается  почт,
монетной  и  денежной  части,  то  это  непростительно,  что  это  разделе¬
ние  существует  еще,  и  соединение  с  общей  имперской  системой  не¬
обходимо.  Прошу  в  этом  смысле  и  направить  эти  дела»*1.
 Хотя  и  говорят,  что  император,  когда  писал  это,  был  простужен,
плохо  себя  чувствовал  и  пребывал  в  плохом  настроении,  это,  однако,
не  объясняет  существа  содержания  его  замечания.  Не  имеет  значе¬
ния  также  и  то  обстоятельство,  что  император  держал  эти  докумеН
ты  у  себя  почти  тринадцать  дней,  прежде  чем  вернул  их  со  своими
 *  Подчеркнуто  Александром  III.

Год  большого  поворота  1889-й
 529
 замечаниями  министру  статс-секретарю  Финляндии.  Существен¬
ным  моментом  является  также  ирония,  с  которой  написано  это  заме¬
чание.  Это  говорит,  во  всяком  случае  мне,  о  том,  что  император,  чи¬
тая  эти  доклады  Сената,  с  удивлением  обнаружил  тот  факт,  что  фин¬
ские  ученые  и  политики  считали  свой  край  отдельным  от  российской
державы  государством.  В  этом  заключалась  основная  мысль  импера¬
тора,  хотя  он  и  облек  ее  в  форму  иронических  вопросов.  Таким  обра¬
зом,  император  Александр  III  обнаружил  тот  же  факт,  что  и  дачники
на  Карельском  перешейке  несколькими  годами  ранее.  Вот  потому-то
он  и  спросил  несколько  позже  у  своего  министра  —  статс-секретаря
Финляндии  В.К.фон  Дена,  на  каких  документах  финны  основывают
это  свое  учение  о  государстве.
 Роберт  Швейцер  высказал  мнение,  что  попытка  решения  этих
вопросов  исходила  только  и  лично  от  императора  Александра  III  и
имела  целью  устранение  из  области  финляндско-российских  отно¬
шений  наиболее  беспокоящих  факторов.  В  этом  отношении  моя
трактовка  все-таки  отличается  от  представлений  Р.Швейцера.  При¬
нимая  во  внимание  упомянутое  «удивление»  императора,  считаю,
что  речь  идет  о  принципиальном  повороте  в  финляндской  политике
императора.  Совсем  другим  и  иным  по  характеру  делом  является  то,
что  из  принятой  императором  «программы  общегосударственной
унификации»  —  это  могло  бы  быть  вполне  подходящим  для  нее  на¬
званием  —  были  приняты  лишь  Почтовый  манифест  в  1890  г.  и  при
следующем  императоре  Февральский  манифест  в  1899  г.  Еще  пре¬
жде  своего  «пробуждения»  в  отношении  финляндских  дел  в  1889  г.
император  именно  в  связи  с  таможенным  вопросом  столкнулся  с  но¬
вым  финляндским  государственным  учением,  но  это  не  вызвало  у
него  тогда  столь  резкой  реакции.  Тем  не  менее,  еще  в  1888  г.  он  на¬
писал  на  полях  доклада,  в  котором  предлагалось  ввести  пошлины  на
ввозимые  в  Финляндию  российские  товары:  «Я  никак  не  могу  согла¬
ситься  на  то,  чтобы  какие-либо  отечественные  товары  были  обложе¬
ны  пошлиною  при  ввозе  их  в  Финляндию.  Пусть  Сенат  представит
мне  проект  более  возможный  и  более  нормальный».
 Императорская  «молния»,  эта  ироническая  пометка  на  полях,
УДарила,  естественно,  прежде  всего  в  тогдашнего  министра  статс-
секретаря  Казимира  Эрнрота.  Он  принялся  «без  промедления»,  как
Сворил  он  сам,  или  «с  нервозной  поспешностью»,  как  виделось  это
ег°  противникам,  исполнять  повеление  императора.  Он  немедленно
Связался  с  начальником  почт  и  телеграфа  империи.  Был  учрежден
Комитет  под  руководством  генерал-губернатора  Ф.Л.Гейдена  для
Рассмотрения  дальнейших  действий  по  упомянутым  вопросам.

530
 Год  большого  поворота  1889-й
 Император  еще  раньше  лично  поручил  генерал-губернатору
Ф.Л.Гейдену  приступить  к  практическим  действиям  по  упомянутым
вопросам,  хотя  тот  и  не  был  от  этого  в  восторге.  Тем  не  менее,  полу¬
чив  приказ,  Ф.Л.Гейден  начал  действовать  и  для  начала  попросил
Сенат  составить  по  этому  делу  доклад.  К  сожалению,  нет  возмож¬
ности  выяснить,  одобрил  ли  Ф.Л.Гейден  сам  содержание  докладных
записок  Сената.  В  сенатских  кругах,  однако,  надеялись  и  даже  вери¬
ли,  что  дело  обстояло  именно  так.  Одновременно  в  Сенате  надея¬
лись,  что  Ф.Л.Гейден  как  можно  быстрее  представит  их  императору.
Так  в  общем-то  и  произошло,  и  уже  через  десять  дней  после  того,
как  была  готова  последняя  сенатская  записка,  Ф.Л.Гейден  предста¬
вил  эти  документы  императору  на  аудиенции  22  ноября  1889  г.  Он
отчасти  даже  был  вынужден  это  сделать,  так  как  министр  финансов
И.  А.Вышнеградский  уже  успел  до  этого  на  своей  аудиенции  затро¬
нуть  таможенный  вопрос.  Между  прочим,  следует  заметить,  что
Л.Мехелин  был  сильно  обеспокоен  тем,  успеет  ли  министр  статс-
секретарь  Финляндии  Казимир  Эрнрот  представить  доклады  Сената
прежде,  чем  в  дело  вмешается  министр  финансов  России.  В  тот  мо¬
мент,  пожалуй,  важнейшей  задачей  министра  статс-секретаря  Фин¬
ляндии  было  получение  принципиального  согласия  императора  на
то  или  иное  решение,  выгодное  с  финской  точки  зрения,  прежде  чем
какой-либо  имперский  министр  успевал  вмешаться  в  дело.
 По  почтовому  вопросу  действовали  целенаправленно  и  упорно,  и
в  Почтовом  манифесте  1890  г.  он  получил,  наконец,  решение,  прием¬
лемое  для  императора,  но  в  то  же  время  как  таможенный,  так  и  де¬
нежный  вопросы  были  и  остались  нерешенными  ввиду  многих  свя¬
занных  с  ними  трудностей,  которые  нет  смысла  рассматривать  здесь
подробно.  Следует,  однако,  в  этом  отношении  отметить  и  даже  под¬
черкнуть,  что  именно  собственная  денежная  единица,  таможня  и
почта  были,  вероятно,  наиболее  зримыми  символами  собственного
отдельного  государства.  Как  мы  теперь  знаем,  из  этой  программы
был  решен  только  почтовый  вопрос  Почтовым  манифестом  1890  г.
Денежный  и  таможенный  вопросы  оказались  слишком  сложными  и
трудными,  чтобы  их  можно  было  решить  быстро.  На  мой  взгляд,
Р.Швейцер  убедительно  доказывает  ошибочность  общего  убежде¬
ния,  состоявшего  в  том,  что,  например,  решение  почтового  вопроса
явилось  следствием  ведшейся  по  нему  в  прессе  дискуссии  или  что
на  решение  вопроса  оказали  влияние  российские  министры.2
 В  составлении  представленных  императору  докладов  одна  из
важнейших  ролей  принадлежит,  в  частности,  сенатору  Л.МехелйНУ-
Он  почти  в  одиночку  составил,  в  частности,  памятную  записку  п°

Год  большого  поворота  1889-й
 531
 вопросам  денежной  единицы,  а  также  совместно  с  Р.Монтгомери  до¬
клад  по  таможенному  ведомству.3  Некоторые  современники  были
даже  убеждены,  что  Л.Мехелин  составил  все  три  доклада,  но  это
утверждение  вряд  ли  соответствует  действительности.  Однако,  хотя
Л.Мехелин  и  не  был  отцом  всех  трех  докладов,  все-таки  нет  ничего
странного  или  удивительного  в  том,  что  в  докладах  подчеркивался
тезис  об  отдельном  от  российской  державы  финляндском  государс¬
тве.  Уже  был  издан  известный  памфлет  Л.Мехелина  о  правовом  ста¬
тусе  Финляндии  «Précis  du  droit  public  du  Grand-Duché  de  Finlande»*.
И,  как  отмечает  P.Швейцер,  так  как  доклады  рассматривались  лишь
на  неофициальных,  а  не  пленарных  заседаниях  Хозяйственного
департамента  Сената,  то,  например,  более  умеренные  взгляды
Ю.Ф.Пальмена  не  были  приняты  во  внимание.  Основной  линией
или  идеологией  докладов  стала  выраженная  комиссией  фон  Вейсен-
берга  мысль  об  отдельном  государстве.  Р.Швейцер  представляет
дело  даже  в  столь  острой  форме,  что  будто  бы  составленный  Л.Ме-
хелином  доклад  по  вопросу  денежной  единицы  приобрел  почти
«гротескные  формы»,  когда  тот  писал,  что  между  финляндской  и
российской  денежными  системами  не  было  существенных  разли¬
чий,  поскольку  пятирублевый  кредитный  билет  по  стоимости  был
равен  двадцати  финляндским  золотым  маркам  и  российский  сереб¬
ряный  рубль  был  в  Финляндии  приемлемым  платежным  средством.
В  то  же  время  Л.Мехелин  прекрасно  знал,  что  в  России  был  в  оборо¬
те  «кредитный  рубль».  Далее,  как  отмечает  Р.Швейцер,  мысль  о  том,
что  финны  должны  были  бы  по  этим  вопросам  чем-то  пожертвовать,
чтобы  сохранить  автономию,  была  для  Сената  совершенно  чуждой.
С  уверенностью  можно  сказать,  что  и  это  не  осталось  незамеченным
императором.  Его  иронические  комментарии  совершенно  не  нужда¬
ются  в  объяснениях  простудой  или  плохим  настроением.
 Считаю  этот  эпизод  очень  важным  поворотным  пунктом  в  фин¬
ляндско-российских  отношениях  потому,  что  именно  тогда  у  само¬
державного  монарха  (автократа)  России  в  действительности  впер-
ВЬ1е  открылись  глаза  на  тот  факт,  что  руководящие  лица  Финляндии
считали  свой  край  отдельным  от  российской  державы  государством,
то  есть  утверждали,  что  финляндское  и  российское  государства  были
лишь  в  унии  между  собой  и  эта  уния  возникла  на  основе  договора,
включенного  между  российским  императором  и  финляндскими
сословиями  в  1809  г.  на  сейме  в  Порвоо.  После  этого  открытия  или
^Робуждения»  императора  ничто  в  российско-финляндских
 княжества  Финляндского»  (франц.,
 188  <<^Че*Ж  наличного  права  Великого

532
 Год  большого  поворота  1889-й
 отношениях  более  не  было  по-старому.  С  этого  «пробуждения»  и  от¬
крытия  в  правовых  отношениях  между  Финляндией  и  Россией  начи¬
нается  совершенно  новый  этап,  который  можно  было  бы  назвать,
например,  «годами  угнетения».  Начиная  с  этого  пробуждения  поли¬
тика  российского  правительства  в  отношении  Финляндии  измени¬
лась  радикально  и  решительно.  Задачей  стало  подавление  идеи  об
отдельном  финляндском  государстве  и  утверждение  того  тезиса,  что
Финляндия  являлась  лишь  самоуправляющейся  частью  российского
государства.  Она  была  территорией,  завоеванной  силой  российского
оружия  у  шведского  государства  и  впоследствии  по  Фридрихсгамс-
кому  мирному  договору  присоединенной  к  российскому  государству
(инкорпорированной  в  его  состав).
 Из  этих  трех  вопросов  —  почтового,  денежного  и  таможенно¬
го  —  первый  был  наименее  значительным,  хотя  и  имел  для  государс¬
твенной  сущности  Финляндии  большое  символическое  значение.
Особенно  важны  были  собственные  почтовые  марки,  что  наглядно
показывают  те  издания  утраченных  почтовых  марок,  которые  появ¬
лялись  в  Финляндии  после  Почтового  манифеста.  Отметим,  между
прочим,  что  организация  почтового  ведомства  никогда  ранее  не  про¬
водилась  по  решению  финляндского  сейма;  сейчас  же,  однако,  Се¬
нат  определил,  что  для  реорганизации  почтовой  службы  необходимо
решение  сейма.  Высказывались  также  требования  увязать  это  реше¬
ние  с  основными  законами.  Одновременно  также  таможенный  воп¬
рос  стали  считать  относящимся  к  основным  законам,  хотя  до  сих
пор  он  был  обычным  административным  вопросом.  В  качестве  оп¬
ределенного  вывода  можно  заметить,  что  по  мере  разворачивания  и
обострения  борьбы  в  области  права  финны  стремились  как  можно
большую  часть  вопросов  перевести  из  области  административных
решений  в  область  основных  законов.
 О  произошедшем  «прозрении»  императора  Александра  III  также
красноречиво  свидетельствует  изданный  после  Почтового  манифес¬
та  в  1891  г.  «рескрипт  умиротворения»,  о  котором  подробнее  будет
сказано  позже.4
 С  полным  основанием  можно  спросить,  почему  именно  так  про¬
изошло  «прозрение»  русского  императора,  и  почему  он  заметил  это
новое  финское  учение  о  государстве  только  в  конце  1889  г.?  Почему
это  не  произошло  раньше  и  с  Александром  II?  Мой  собственный  от
вет,  основанный,  впрочем,  на  множестве  предположений,  мог  бы
быть,  вероятно,  таким.  Важной  причиной  этого,  насколько  я  пони
маю,  при  Александре  II  было  то,  что  его  финские  фавориты  Алек
сандр  Армфельт  и  Эмиль  Шернваль-Валлен  весьма  сильно  «пригла

Год  большого  поворота  1889-й
 533
 ясивали»  всю  информацию  из  Финляндии,  поступавшую  для  импе¬
ратора,  причем  так,  чтобы  она  не  вызывала  у  него  обеспокоенности
ситуацией  в  крае.  Основным  содержанием  этой  информации  было
то,  что  финский  народ  спокоен,  лоялен  и  по  своим  политическим
убеждениям  консервативен;  в  Финляндии  совершенно  не  было  тако¬
го  политического  радикализма  или  антироссийских  настроений,  как,
например,  в  Швеции.  Такого  рода  успокаивающая  информация  о
Финляндии  доставлялась  императору  еще  во  время  скандала  с  ян¬
варской  комиссией,  а  затем  в  период  сессии  сейма  в  1863-1864  гг.,
как  мы  имели  возможность  убедиться  выше.  И  когда  эти  скандалы,
в  том  числе  также  скандал  1863  г.  с  правами  представительства  фин¬
ляндцев,  служивших  в  России,  были  объяснены  императору,  в  1870-х
гг.  последовал  уже  гораздо  более  спокойный  период.  Хорошим  при¬
мером  такого  «фильтрования»  информации  для  императора  является
уже  упоминавшийся  ранее  первый  доклад  на  русском  языке  «Очерк
устройства  правления  Великого  княжества  Финляндского»,  который
был  издан  в  1872  г.  и,  можно  с  уверенностью  сказать,  прочитан  им¬
ператором.  Его  вариант  на  русском  языке  был  гораздо  мягче,  то  есть
менее  проникнут  конституционным  духом,  чем  вариант  на  шведс¬
ком  языке.М.Н.  Катков,  конечно,  продолжал  писать,  но  настоящая
борьба  в  области  права  при  Александре  II  еще  не  успела  начаться.
Она,  возможно,  привлекла  бы  внимание  и  этого  императора  к  фин¬
ляндскому  вопросу  совершенно  по-иному,  чем  в  ситуации,  когда
очевидной  борьбы  в  области  права  не  наблюдалось.
 В  то  же  время,  как  мы  уже  убедились,  Александр  II  был  вынуж¬
ден  тоже  частенько  писать  довольно  сердитые  отказы  и  коммента¬
рии  на  полях  докладов:  например,  в  1865  г.  на  документах  комитетов
по  проведению  реформ,  на  документах  по  денежной  реформе,  а  так¬
же  позже  на  докладах,  касавшихся  подготовки  устава  о  всеобщей
воинской  повинности  1878  г.  Иными  словами,  исходя  из  этого,  уже  у
иего  должна  была  зародиться  какая-то  догадка  о  том,  что  в  Финлян¬
дии  именно  на  данном  этапе  государственного  развития  происходит
нечто  такое,  о  чем  он  не  был  достаточно  полно  информирован.  Эта
Догадка,  однако,  не  успела  преобразоваться  в  такую  иронически  сер-
ДНтую  реакцию,  как  у  Александра  III.  В  то  же  время  известно,  что
еЩе  Александр  II  иногда  в  порыве  раздражения  мог  сказать,  что
Финляндия-то,  мол,  ведет  себя,  как  «маленькая  Польша».
 Активный  и  энергичный  начальник  жандармского  управления
ельсинки  доставлял  еще  с  начала  1860-х  гг.  генерал-губернаторам
у  -И.Рокасовскому,  Н.В.Адлербергу  и  Ф.Л.Гейдену)  вплоть  до
 5 	г.  подробные  рапорты  о  зарождении  и  росте  в  Финляндии

534
 Год  большого  поворота  1889-й
 «сепаратизма»,  и,  вероятно,  его  преемник  продолжал  в  том  же  духе.5
А.Тобиесен  докладывал  о  спровоцированной  январской  комиссией
демонстрации,  о  возникшем  на  сейме  1863  г.  споре  в  отношении
прав  представительства  дворян,  которые  служили  в  России,  а  также
о  публикациях  относительно  собственного  торгового  флага,  нейтра¬
литета  и  т.п.  Самой  большой  ошибкой  финнов  А.Тобиесен  считал
то,  что  во  время  польского  восстания  Финляндия  не  направила  им¬
ператору  адреса  с  заверениями  в  верности,  как  это  сделали  другие
части  империи.  Когда  генерал-губернатор  Н.В.Адлерберг  заметил
А.Тобиесену,  что  его  деятельность  в  отношении  телеграфной  пере¬
писки  между  студентами  Хельсинкского  и  Упсальского  университе¬
тов  производила  неблагоприятное  впечатление,  А.Тобиесен  ответил
на  это  длинным  специальным  разъяснением  в  марте  1867  г.  Он  сооб¬
щил,  что  уже  13  лет  изучает  образ  мышления  финского  народа  и,
отталкиваясь  от  этого,  прочитал  лекцию  новичку  генерал-губерна¬
тору  Н.В.Адлербергу.  По  убеждению  А.Тобиесена,  простой  народ
был  верен  императору,  но  среди  него  были  некоторые  влиятельные
лица,  относившиеся  к  шведскому  населению,  которые  были  совер¬
шенно  безразличны  к  интересам  России,  а  кроме  того,  глубоко  нена¬
видели  русский  народ.  Они  также  препятствовали  сближению  фин¬
ского  населения  с  Россией.  Далее  следовала  типичная  для  тайной
полиции  спекуляция:  говорилось,  что  эти  финские  шведы  мечтали
также  о  возвращении  Финляндии  под  власть  Швеции.  У  них  не  было
никакой  организации,  но  они  могли  бы  с  легкостью  таковую  создать.
(Sic!)  А.Тобиесен,  правда,  не  знал,  кто  они  и  где  находятся.  Чтобы
убедить  генерал-губернатора  Н.В.Адлерберга,  А.Тобиесен  показал
ему  свои  рапорты  за  1863  г.  Слушая  доклад,  Н.В.Адлерберг,  по  рас¬
сказу  А.Тобиесена,  был  весьма  удивлен  этими  делами,  ранее  ему
неизвестными.
 Уже  в  конце  1871  г.  А.Тобиесен  имел  возможность  докладывать,
что  конституционный  энтузиазм  1860-х  гг.  явно  ослабел.  Следует  за¬
метить,  что  политика,  основанная  на  принципе  «разделяй  и  власт¬
вуй»,  которую  генерал-губернатор  Ф.Л.Гейден  начал  практиковать
в  1880-х  гг.,  была  спрограммирована  А.Тобиесеном  в  рапортах  начи¬
ная  с  1862  г.  Тем  не  менее,  и  после  этого  А.Тобиесен  имел  основания
докладывать  о  различных  «сепаратистских»  явлениях  в  Финляндии-
Одним  из  таких  поводов  была  дискуссия,  возникшая  вокруг  нового
устава  о  воинской  повинности.  Теперь,  по  утверждению  А.Тобие
сена,  все  слои  финского  народа  считали,  что  Финляндия  находилась
лишь  в  личной  унии  с  Россией.  В  1880  г.  А.Тобиесен  поведал  о  ФиН^
ских  представлениях  о  том,  будто  бы  конституционные  права  края

Год  большого  поворота  1889-й
 535
 «личная  уния»  с  Россией  основываются  на  секретной  статье  Фрид-
рихсгамского  мирного  договора!  Я  бы  сказал,  что  это  типичный  при¬
мер  воображения,  свойственного  тайной  полиции.  А.Тобиесен  над¬
лежащим  образом  рассмотрел  также  программу  либералов  того  же
года.
 Однако  пока  мы  не  располагаем  информацией  о  том,  доходили  ли
эти  рапорты  до  императора,  и  если  доходили,  то  какое  воздействие
они  оказывали.  А  также  о  том,  в  какой  степени,  возможно,  А.Арм-
фельт  и  Э.Шернваль-Валлен  смогли  это  впечатление  ослабить.  Воз¬
можно  также,  что  императору  подавались  на  прочтение  лишь  обзор¬
ные  рапорты  о  настроениях  по  всей  империи,  и  Финляндии  уделя¬
лось  в  них,  естественно,  не  так  много  внимания.
 Что  касается  информации,  которую  получал  Александр  III,  то,
прежде  всего,  следует  отметить,  что  он  совершенно  не  был  «читате¬
лем».  Известно,  в  частности,  что  для  него  по  его  собственной  про¬
сьбе  составлялись  короткие  обзоры,  причем  не  только  по  материа¬
лам  прессы,  но  и  на  основе  подробных  докладов  подчиненных  ему
чиновников  и  ведомств.  И  если  среди  них  и  были  жандармские  до¬
клады,  касавшиеся  всей  империи,  то  вполне  возможно,  что  в  состав¬
ленных  для  императора  сокращенных  материалах  о  Финляндии
не  говорилось  ни  слова.  Предполагаю,  что  в  отношении  финлянд¬
ского  «сепаратизма»  Александра  III  начал  просвещать  именно  гене¬
рал-губернатор  Ф.Л.Гейден.  А  он,  в  свою  очередь,  получал  необхо¬
димую  информацию  от  преподавателей  русского  лицея  в  Хельсинки,
прежде  всего  К.И.Якубова.  Позже,  уже  в  конце  1880-х  гг.,  началась
ожесточенная  печатная  борьба  в  области  права.  Начал  свою  писа¬
тельскую  деятельность  К.Ф.Ордин,  и  о  ее  содержании  был  инфор¬
мирован  император.  Это,  конечно,  совпадение,  что  свое  основное
произведение  «Покорение  Финляндии»  К.Ф.Ордин  опубликовал  в
том  же  1889  г.,  когда  Александр  III  сделал  рассмотренные  выше  по¬
метки  на  полях  доклада.  Вряд  ли  до  его  сведения  к  тому  времени
Успели  довести  основное  содержание  книги  К.Ф.Ордина.
 Тем  не  менее,  то,  что  «прозрение»  императора  в  1889  г.  не  было
преходящей  и  неожиданной  вспышкой,  но  означало  серьезную  сме-
ПУ  направления  финляндской  политики,  на  мой  взгляд,  четко  под-
^ерждает  как  Почтовый  манифест  1890  г.,  так  и  данный  императо¬
ром  генерал-губернатору  Финляндии  12  марта  (по  новому  стилю)
г.  «рескрипт  умиротворения».  Это  название,  на  самом  деле
°пщбочное,  используется  в  финской  историографии,  за  исключени-
ем  Последователя  Тайми  Торвинен.  Название  происходит  от  того,
 9  как  считается,  своим  рескриптом  император  хотел  устранить

536
 Год  большого  поворота  1889-й
 беспокойство  и  даже  брожение,  вызванное  в  Финляндии  Почтовым
манифестом,  который  был  опубликован  за  год  до  этого.  Однако  те
кто  дал  рескрипту  такое  название,  прочитали,  вероятно,  лишь  его
первую  половину,  в  которой  император  действительно  сначала  под¬
тверждает,  что  некоторые  спланированные  им  мероприятия,  то  есть
унификация  почты,  таможни  и  денежной  системы,  предпринимае¬
мая  с  целью  сближения  Финляндии  с  остальными  частями  российс¬
кого  государства,  вызвали  в  Финляндии  «беспокойство».  Это  «бес¬
покойство»  возникло,  однако,  по  мнению  императора,  лишь  по  при¬
чине  неверного  толкования  отношения  Финляндии  к  империи.  Пос¬
ле  этого  император  как  бы  дает  новое  «монаршее  обещание»,  отме¬
чая,  что  еще  император  Александр  I  дал  Финляндии  особую  систему
внутренней  администрации  и  гарантию  «сохранения  ее  прав,  приви¬
легий,  веры  и  коренных  законов».  Такую  гарантию  подтверждали
также  его  преемники.  Содержание  обещания  император  истолковал
так  же,  как  генерал-губернатор  Ф.Л.Гейден  в  своем  упомянутом
выше  докладе,  то  есть  оно  касалось,  прежде  всего,  церковной  струк¬
туры  и  законов  страны.  Затем  император  излагал  свое  видение  того,
как  эти  законы  страны  развивались  во  взаимодействии  с  Россией,  и
как  связь  с  Россией  соответствовала  собственным  интересам  Фин¬
ляндии.
 Только  после  этого  шла  собственно  основная  идея  рескрипта,  и
эти  фразы  заслуживают  того,  чтобы  быть  приведенными  полностью:
«Тем  не  менее,  несогласованность  некоторых  постановлений  Фин¬
ляндии  с  общими  государственными  узаконениями  и  недостаточная
определительность  законоположений,  касающихся  отношений  Ве¬
ликого  Княжества  к  Империи,  подают,  к  сожалению,  повод  к  пре¬
вратному  пониманию  действительного  значения  мер  принимаемых
в  видах  достижения  целей,  общих  всем  частям  Государства  Россий¬
ского.  Я  надеюсь,  однако,  что  благоразумие  Финского  народа  рассе¬
ет  это  заблуждение,  а  правильное  понимание  собственных  выгод
побудит  его  стремиться  к  вящему  скреплению  уз  связывающих  Фин¬
ляндию  с  Россией»*.
 В  завершение  император  еще  раз  заверял,  что  относится  к  своим
вернопреданным  финляндским  подданным  с  прежним  благоволени¬
ем,  заботой  и  доверием,  «неизменно  охраняя  дарованные  ему  Р°с
сийскими  Монархами  права  и  преимущества»,  и  что  в  намерения  его
«не  входит  изменять  начала  действующего  в  крае  порядка  внутреН
него  управления».  Император  призывал  финских  подданных  един0
 *  Здесь  и  далее  сохранена  орфография  первоисточника.

Год  большого  поворота  1889-й
 537
 душно  содействовать  ему  «к  осуществлению  Моих  [императора]
предначертаний,  клонящихся  к  укреплению  Государственной  связи
Великого  Княжества  с  Империей».
 Надеюсь,  что  из  приведенного  выше  обзора  становится  ясно:
рескрипт  был  действительно  «умиротворяющим»  в  своей  началь¬
ной  и  завершающей  части  (подтверждение  законов  и  прав).  Вмес¬
те  с  тем,  на  мой  взгляд,  его  самая  существенная  часть  лежит  как
раз  между  ними  —  программа  общегосударственного  законода¬
тельства  по  Гейдену,  а  также  утверждение  о  необходимости  четко
определить  отношение  Великого  княжества  Финляндского  к  им¬
перии.  Как  утверждает  Тайми  Торвинен  в  своем  приведенном
выше  исследовании  (с.  179),  за  этим  рескриптом  стояли  (были  его
истинными  составителями)  Ф.Л.  Гейден,  К.Эрнрот,  П.Н.Дурново,
Н.А.Манасеин  и  Э.В.Фриш,  то  есть  генерал-губернатор  Финлян¬
дии  и  ее  министр  статс-секретарь,  министр  внутренних  дел  и  ми¬
нистр  юстиции  империи,  а  также  начальник  отдела  кодификации
Государственного  совета.  Пожалуй,  и  без  лишних  слов  ясно,  что
в  этом  окружении  министр  статс-секретарь  Финляндии  был  один
и  в  меньшинстве,  а  содержание  рескрипта  диктовали  русские.
Очевидно  и  то,  что  перед  началом  работы  составителей  импера¬
тор  определил  им  некоторые  направления,  и  если  даже  не  дал
инструкции,  то  хорошие  чиновники  и  без  инструкции  догадались,
что  Его  Величество  хотел  сказать.  В  своих  самых  существенных
частях,  то  есть  в  отношении  того,  что  касалось  общегосударс¬
твенного  законодательства,  рескрипт  был  как  бы  заимствован  из
более  позднего  доклада  Ф.Л.  Гейдена,  представленного  императо¬
ру  в  конце  1891  г.  И,  как  пишет  уже  упоминавшаяся  исследова¬
тель  Т.Торвинен,  русский  «борец  в  области  права»  Ф.П.Еленев
истолковал  и  изложил  характер  этого  рескрипта  совершенно  вер¬
но  и  в  правильном  свете.
 Значение  этого  рескрипта  как  документа,  определившего  на¬
правление  финляндской  политики  России,  не  стоит  преумень¬
шать.  Императоры  выражали  свою  волю  и  определяли  полити¬
ческие  линии  в  своих  выступлениях,  особенно  в  выступлениях  на
°ткрытии  и  закрытии  финляндского  сейма,  как,  например,  Алек-
сандр  I  в  1809  г.  и  Александр  II  в  1863-1864  гг.  Кроме  того,  они
°пределяли  политическую  линию  в  особых  рескриптах  финлянд-
скому  генерал-губернатору,  как,  например,  император  Александр  I
в  1810  г.  в  своем  известном  письме  генерал-губернатору
•Ф.Щтейнгелю  или  Александр  III  именно  в  этом  рескрипте
 1  г.  Кроме  того,  ход  мыслей  императоров  иллюстрируют

538
 Год  большого  поворота  1889-й
 сделанные  ими  на  полях  докладов,  иногда  довольно  пространные
заметки.  Такими  пространными  заметками  известны  императоры
Александр  III  и  Николай  II.

БОРЬБА  ПО  ПРАВОВЫМ  ВОПРОСАМ
 Была  ли  Финляндия  государством  или  провинцией?
Лео  Мехелин  стал  тем,  кто  бросил  первый  камень
(Э.  Г.  Пальмен)
 Вирус  Мехелин
 Хотя  эта  тема  уже  рассматривалась  ранее  в  общем  плане,  более
подробное  ее  рассмотрение,  однако,  также  не  повредит.  Когда  борь¬
ба  по  правовым  вопросам  была  в  самом  разгаре,  историк  Э.Г.Паль¬
мен  сказал,  что  Л.Мехелин  стал  тем,  кто  бросил  первый  камень  и  кто
затем  разбудил  Россию.  В  том  же  духе  писала  старофинская  газета
«Ууси  Суометар»  в  статье,  посвященной  памяти  Л.Мехелина,
в  1914  г.:  памфлет  Л.Мехелина  был  тем  первым  брошенным  камнем,
который  затем  вызвал  нападки  на  Финляндию  со  стороны  русских
«борцов  в  области  права».  Эти  старофинны,  конечно,  с  готовностью
признали,  что  его  цели  были  правильными,  но  способы  их  достиже¬
ния  неверными.
 Л.Мехелин  хорошо  знал,  что  с  точки  зрения  гарантий  сохранения
правового  статуса  Финляндии  не  имело  большого  значения,  была  ли
Финляндия  государством  или  нет,  но  он  считал  фиксацию  государс¬
твенной  сущности  Финляндии  очень  важной  для  ее  будущего  как
внутри  страны,  так  и  за  ее  пределами.  Он  хотел  видеть  свою  страну
веденной  в  круг  государств.  И,  как  метко  заметил  его  более  позд-
инй  последователь  и  ученик  Рафаэль  Эрих  (когда  со  дня  рождения
Л.Мехелина  в  1939  г.  исполнилось  100  лет),  более  поздний  опыт  до-
^ал,  что  признание  наличия  у  Финляндии  государственной  сущ-
н°сти  было  ценно  не  только  с  точки  зрения  амбиций,  но  и  с  точки
3Рения  практической  политики.  В  1917  г.  у  Финляндии  уже  не  было
Не°бходимости  конституироваться  в  качестве  государства,  как  у
мНогих  других  малых  государств,  обретших  одновременно  с  ней  не-
^исимость.1

540
 Борьба  по  правовым  вопросам
 Признание  Л.Мехелина  первым  и  единственным  виновником
правовой  борьбы  слишком  в  большой  степени  соответствовало  бы
теории  великих  людей,  то  есть  что  один  человек,  «великий  человек»
сделал  все  сам.  Вполне  возможно  и  вероятно,  что  борьба  в  области
права  развернулась  бы  и  без  Л.Мехелина:  как  уже  отмечалось  ранее
материал  для  нее  был  готов  еще  до  его  памфлета.  С  тем  же  успехом,
что  и  Л.Мехелин,  эту  борьбу  мог  бы  начать  один  из  его  основных
противников,  русский  гофмейстер  К.Ф.Ордин.  Тем  не  менее,  вклад
Л.Мехелина  не  стоит  недооценивать.  Его  вклад  конкретно  выража¬
ется  в  том,  что  он  облек  зародившееся  в  Финляндии  учение  о  госу¬
дарстве  в  точную  юридическую  форму.  Кроме  того,  ему  удалось  ши¬
роко  распространить  это  учение  не  только  в  Европе,  но  и  во  всем
мире.  Сеть  его  международных  связей  была  на  удивление  широкой.
Его  труд  о  финляндском  государственном  праве  был  переведен  на
многие  ведущие  языки  мира.  Кроме  того,  он  был  опубликован
в  1889  г.  в  издававшемся  на  немецком  языке  Г.Марквардсеном  авто¬
ритетном  «Справочнике  по  публичному  праву».  Уже  в  заголовке
финляндское  и  российское  государство  были  обозначены  как  равно¬
правные  части  Российской  империи,  и  Л.Мехелин  лично  проследил,
чтобы  эти  государства  не  смешивались  также  и  в  предметном  указа¬
теле  книги.
 Памфлет  Л.Мехелина  («Précis  du  droit  public  du  Grand-Duché  de
Finlande»  —  «Очерк  публичного  права  Великого  княжества  Фин¬
ляндского»,  1886)  имел  гораздо  большее  влияние  за  пределами  Рос¬
сии,  чем  внутри  нее.  Но  на  это  он  и  был  рассчитан.  Там,  в  Европе  он
активно  распространял  представление,  будто  Финляндия  была  от¬
дельным  от  российской  державы  государством.  Распространяя  та¬
кие  идеи,  Л.Мехелин  проявил  себя  как  весьма  искусный  и  активный
деятель,  и,  смотря  ретроспективно  на  эти  события,  можно  утверж¬
дать,  что  его  идеи  подобны  вирусу,  который  распространяется  с  ог¬
ромной  скоростью.  Так,  когда  руководители  белого  движения  Рос¬
сии  в  конце  Первой  мировой  войны  отчаянно  пытались  удержать
свою  разваливавшуюся  бывшую  империю,  они  всегда  получали  от
представителей  западных  держав  сочувственную  поддержку,  н0
с  одной  оговоркой:  Польша  и  Финляндия  —  это,  конечно,  ДрУг°е
дело.  На  формирование  такой  позиции  сильное  влияние  оказал  се
натор  Л.Мехелин.
 С  чего  начался  столь  сильный  «вирус»?
 Отец  Леопольда  Мехелина  Густав  был  учителем  русского  языка
в  Финляндском  кадетском  училище  в  г.  Хамина.  Его  мать  происходи
ла  из  выборгских  немцев,  и,  таким  образом,  немецкий  язык  был  Р0>д

Борьба  по  правовым  вопросам
 541
 ным  языком  Леопольда.  При  Николае  I  «понятие  Родины»  у  Густава
начало  было  тускнеть,  как  отмечает  биограф  Л.Мехелина  С.Норде-
нстренг,  но  оно  возродилось,  когда  в  состав  руководства  кадетским
училищем  вошел  Юхан  Мунк.  Кроме  русского  языка,  Густав  начал
преподавать  кадетам  также  общественное  устройство  Финляндии
(по  упоминавшемуся  ранее  учебнику  Ю.Ф.Пальмена),  которое  он
преподавал  и  своим  сыновьям.  От  отца  Леопольд  выучил  также  рус¬
ский  язык,  хотя  успел  его  забыть  еще  до  начала  своей  учебы.  Он,
однако,  восстановил  владение  русским  языком  в  той  степени,  что
мог  беседовать  по-русски,  в  частности,  с  генерал-губернатором
П.И.Рокасовским.
 Леопольд  учился  в  университете  в  1856-1860  гг.  как  раз  в  пери¬
од  подъема  политического  либерализма.  Дискуссия,  которая  велась
вокруг  январской  комиссии,  была  для  Л.Мехелина,  как  и  для  мно¬
гих  других,  важным  этапом  в  развитии  конституционалистских
убеждений.
 Однако  жизненный  путь  Л.Мехелина,  как  и  других  «великих  лю¬
дей»,  был  полон  случайностей  и  прихотливых  поворотов  судьбы,
которые  могли  бы  привести  его  на  совершенно  иную  стезю,  а  не  в  пе¬
редовые  ряды  финляндских  борцов  в  области  права.  После  оконча¬
ния  университета  Л.Мехелин  имел  возможность  начать  карьеру
в  канцелярии  генерал-губернатора,  куда  он  мог  бы  попасть  при  бла¬
госклонной  поддержке  супруги  генерал-губернатора  П.И.Рокасовс-
кого.  Но,  вероятно,  «гордость»  помешала  ему  сделать  это,  предпола¬
гает  биограф  Л.Мехелина  писатель  С.Норденстренг.  В  этом  отноше¬
нии  я  не  разделяю  его  уверенности.  Стоит,  тем  не  менее,  задуматься,
мой  уважаемый  читатель,  над  тем,  как  близко  Л.Мехелин  был  в  тот
период  к  тому,  чтобы  стать  не  передовым  борцом  за  права  Финлян¬
дии,  а  преданно  служащим  русскому  генерал-губернатору  начальни¬
ком  его  канцелярии.  Поди  знай,  еще  и  во  времена  Н.И.Бобрикова!
Вместо  должности  в  канцелярии  генерал-губернатора  Л.Мехелин
стремился  получить  место  в  Статс-секретариате  Финляндии  в  Санкт-
Петербурге.  Он  подал  прошение  о  предоставлении  ему  должности
Помощника  редактора-секретаря,  но  не  получил  даже  ее.  Главная
пРичина  предпринятой  попытки  была  очень  житейской;  он  влюбил-
Ся  в  Дочь  одного  из  русских  генералов.  А  тот  генерал,  однако,  не  дал
 Молодым  влюбленным  разрешения  на  брак,  поскольку  чин  кандида-
Тэ  и
 а  в  зятья  не  был  достаточно  высок.
 Не  только  автор  этой  книги,  но  и  многие  другие  задавались  позже
Опросом,  кем  бы  стал  этот  ведущий  борец  за  права  Финляндии,
если  бы  он  уже  в  возрасте  24  лет  переехал  жить  в  Санкт-Петербург

542
 Борьба  по  правовым  вопросам
 и  связал  себя  узами  брака  с  семьей  генерала  русской  армии?  Вряд  ли
из  него  получился  бы  тот  Л.Мехелин,  достижения  которого  в  борьбе
в  области  права  мы  здесь  рассматриваем.
 Вместо  Санкт-Петербурга  Л.Мехелин  начал  свою  карьеру  в  над¬
ворном  суде  Выборга  и,  женившись  на  девушке,  которая  подходила
ему  по  своему  сословному  происхождению,  получил  в  жены  дочь
торгового  советника,  а  вместе  с  ней  в  приданое  и  деньги.  Из  надвор¬
ного  суда  Выборга  он  был  по  распоряжению  генерал-губернатора
Ф.Л.Гейдена  переведен  в  сенаторы  и  начал  в  1870  г.  готовиться  к  ра¬
боте  в  качестве  профессора  государственного  права.
 Свою  докторскую  диссертацию  Л.Мехелин  написал  по  теме  «Го¬
сударственно-правовое  положение  Государственного  совета  Шве¬
ции  от  Густава  I  до  1634  г.»,  что  было  хорошей  подготовкой  к  буду¬
щей  деятельности.  В  то  же  время,  еще  более  перспективной  теме
была  посвящена  его  профессорская  диссертация,  которую  он  гото¬
вил  весной  1873  г.  в  Берлине  и  Вене.  Она  называлась  «О  государс¬
твенных  союзах  и  униях».
 В  понятии  «государство»  Л.Мехелин  особенно  выделял  сувере¬
нитет:  государство  само  по  себе  является  суверенным.  К  его  правам
относились  организация  внутренней  жизни  без  вмешательства  инос¬
транных  государств,  определение  формы  правления,  принятие  зако¬
нов,  вынесение  решений  об  использовании  доходов.  Если  бы  эти
права  были  утрачены,  государство  перестало  бы  существовать  и  пе¬
решло  бы  в  разряд  провинции.  Как  утверждал  Л.Мехелин,  история
знала  множество  примеров  этого.  Л.Мехелин  искусно  применил
к  отношениям  между  Финляндией  и  Россией  подразделение  на  «го¬
сударственно-правовой»  и  «международно-правовой»  или  внутрен¬
ний  и  внешний  суверенитет,  которое  было  популярно  особенно  у
французов.  Финляндия  обладала  только  первым,  но  не  вторым.  Так
ему  удалось  спасти  для  Финляндии  ее  самую  важную,  то  есть  госу¬
дарственную,  сущность,  хотя  она  и  не  обладала  внешним  суверени¬
тетом.
 По  убеждению  Л.Мехелина,  Финляндия  была  государством,  а
не  провинцией  уже  потому,  что  обладала  собственным,  отдельным
от  России  законодательством,  формой  правления  и  государственной
экономикой.  В  его  трактовке  очень  существенным  было  то,  что  эти
основные  положения  были  заложены  двусторонним  соглашением  на
сейме  в  Порвоо  в  1809  г.  Если  бы  они  были  дарованы  императором
России  в  одностороннем  порядке,  он  мог  бы  их  в  любой  момент  сво
бодно  отменить,  и  тогда  Финляндия  перешла  бы  из  госудаРства
в  разряд  провинции.

Борьба  по  правовым  вопросам
 543
 Л.Мехелин  не  одобрял  использование  в  отношении  Финляндии  и
России  термина  «соединенное  государство»,  тогда  как  его  последо¬
ватель  профессор  Роберт  Германсон  был  горячим  сторонником  этого
понятия.  Для  того,  чтобы  стать  и  быть  государством,  по  мнению
Л.Мехелина,  было  недостаточно  иметь  центральное  правление,  сто¬
ящее  на  ступеньку  выше  провинциального.
 Упоминавшийся  выше  известный  труд  Л.Мехелина  по  государс¬
твенному  праву  Финляндии  («Очерк  публичного  права  Великого
княжества  Финляндского»)  являлся  не  только  лишь  частной  иници¬
ативой  и  делом  самого  Л.Мехелина.  В  определенном  смысле  он  был
«полуофициальным»,  так  как  Л.Мехелин  был  членом  Сената  и  как
сенатор  принимал  участие  в  похожем  сенатском  проекте.  В  1884  г.
министр  статс-секретарь  Т.Брун  поручил  Сенату  составить  отвечав¬
ший  современному  положению  дел  доклад  по  государственному
праву  Финляндии,  который  был  предназначен  для  просвещения  рос¬
сийских  чиновников.  В  то  время  единственной  публикацией,  сущес¬
твовавшей  для  этих  целей,  был  изданный  еще  в  1872  г.  короткий
«Очерк  устройства  правления  Великого  княжества  Финляндского».
Идеей  Т.Бруна  было,  как  отмечает  Р.Швейцер,  получить  обновлен¬
ный  и  актуализированный  вариант  этой  старой  брошюры.  Л.Мехе¬
лин  как  одна  из  центральных  фигур  Сената,  естественно,  был  вы¬
нужден  заняться  этим  делом.  Сенат  выпустил  обновленную  версию
под  названием  «Краткое  изложение  государственного  устройства  и
управления  Великого  княжества  Финляндского».2  Важным  было  по¬
явление  нового  волшебного  слова  в  заглавии  брошюры,  и  этим  сло¬
вом  было  «государственный».  В  содержании  брошюры  значение
имело  то,  что  присоединение  Финляндии  к  России  представлялось
как  «соединение»  этих  двух  государств.  В  качестве  центрального  со¬
бытия  «сейма»  в  Порвоо  выдвигался  «торжественный  акт  соедине¬
ния»  между  финляндскими  сословиями  и  их  новым  монархом.  Затем
позже  были  доведены  до  полной  завершенности  как  этот  тезис  об
Унии,  так  и  «теория  сепаратного  мира»,  хотя  они  никогда  не  исполь¬
зовались  под  этими  названиями.3  Генерал-губернатор  Ф.Л.Гейден
Добился  того,  что  этот  подготовленный  Сенатом  документ  не  был,
однако,  издан  и  разослан  адресатам.4
 К  работе  над  памфлетом  «Очерк  публичного  права  Великого  кня¬
жества  Финляндского»  Л.Мехелина  подтолкнул,  однако,  не  этот
пРоект,  а  деятельность  комиссии  фон  Вейсенберга.  Л.Мехелин  опуб-
ликовал  этот  памфлет  в  1886  г.,  когда  комиссия  фон  Вейсенберга  еще
 завершила  своей  работы.  Важно  и  примечательно  то,  что  он  издал

544
 Борьба  по  правовым  вопросам
 свой  памфлет  именно  как  сенатор  Финляндии:  в  издании  это  отмече¬
но  в  качестве  его  титула.
 Важнейшей  частью  указанного  памфлета  Л.Мехелина  является
историческое  описание  возникновения  финляндского  государства.
На  этом  базируется  все  остальное  —  все  финляндское  государство
и  все,  что  в  нем  было.  Это  историческое  описание  было  не  очень
длинным,  всего  несколько  страниц,  но  оно  оказалось  настоящим
динамитом.  Л.Мехелин  не  был  историком  и  для  своей  работы
не  проводил  дополнительных  исследований  в  архивах.  Л.Мехелин
строил  финляндское  государство,  не  начиная  с  актов  1808-1809  гг.,
а  опираясь  на  них.  У  него  было  уже  заранее  готовое  представление
о  характере  этого  государства:  оно  было  суверенным,  находилось
в  параллельной  унии  с  российским  государством,  но  не  было  ему
подчинено.  Нужно  лишь  было  найти  историческую  опору  в  1808-
1809  гг.,  и  таковая  нашлась.  Именно  в  этом  отношении  работа  Л.Ме¬
хелина  является,  на  мой  взгляд,  мастерским  произведением.  Его
автор  не  полемизирует  и  не  объясняет,  но  излагает  в  краткой  и  чет¬
кой  форме  «факты»,  представленные  и  подобранные,  однако,  имен¬
но  таким  образом,  что  они  являются  поддержкой  упомянутым  выше
основным  тезисам.  Между  этими  «фактами»  были  вставлены  стра¬
тегически  важные  короткие  выводы,  из  которых  наиболее  сущест¬
венным,  пожалуй,  является  перечень  основных  правовых  моментов,
связанных  с  присоединением  Финляндии  к  России.  Но  «мастерс¬
кой»  эта  работа  Л.Мехелина  была  в  отношении  перечисленных  мо¬
ментов  еще  и  в  том  смысле  —  как  правильно  заметил  его  известный
русский  оппонент  К.Ф.Ордин,  —  что  эти  выводы  он  очень  искусно
сконструировал  своими  силами,  не  прибегая  к  документальным  ис¬
точникам.
 Памфлет  Л.Мехелина  отличался  от  работ  его  предшественников
(И.Вассера,  Ю.В.Снельмана  и  Ю.Ф.Пальмена)  тем,  что  в  нем  про¬
двигалась  мысль  о  том,  что  намерение  императора  инкорпорировать
Финляндию  в  качестве  провинции  сохранялось  лишь  с  начала  вои¬
ны  до  июня  1808  г.,  так  как  в  манифесте  об  объединении  5  июня
император  обещал  оставить  в  неизменном  виде  законы  страны.  С  того
момента,  как  думалось  Л.Мехелину,  Финляндия  была  более  не  про-
винцией,  а  государством,  хотя  ее  так  прямо  и  не  именовали  в  актах
тех  времен.  В  то  же  время,  по  мнению  Л.Мехелина,  этот  Июньский
манифест  нельзя  считать  юридическим  основанием  статуса  ФйН
ляндии,  хотя  он  и  закладывал  его  основы.  Л.Мехелин  в  своей  работе
совершенно  не  нуждался  ни  в  какой-либо  «вассеровской»  эмансипз
ции  финляндского  народа  до  состояния  государства,  ни  в  «снельмз

Борьба  по  правовым  вопросам
 545
 ловском»  постепенном  развитии  государственного  сознания.  Л.Ме-
хелин  был  убежден,  что  Финляндия  являлась  государством  уже
только  потому,  что  в  качестве  части  шведского  государства  она  име¬
ла  конституцию  государства,  а  не  провинции.
 По  Л.Мехелину,  основные  юридические  моменты,  связанные
с  присоединением  Финляндии  к  России,  были  следующими:
 «Прежде  всего,  принятое  сеймом  от  императора  подтверждение
существовавших  в  то  время  в  Финляндии  и  действовавших  основ¬
ных  законов,  которые  в  соответствии  с  содержащимися  в  них  поло¬
жениями  нельзя  в  одностороннем  порядке,  то  есть  без  согласия  сей¬
ма,  изменить  или  отменить.  Но  система*,  содержащаяся  в  этих  ос¬
новных  законах,  принятых  для  всего  шведского  государства,  была
конституцией  государства  (курсив  Л.Мехелина),  а  не  провинциаль¬
ным  уставом;  только  в  государстве  могло  быть  реализовано  это  ос¬
новополагающее  правило».
 В  качестве  подтверждения  этого  своего  вывода  Л.Мехелин  отме¬
чал,  что  император  Александр  I  учредил  финляндский  великокня¬
жеский  престол,  назвал  финляндский  народ  нацией**  и  признал  заво¬
еванный  им  край  государством.  Для  подкрепления  своих  доводов
Л.Мехелин  упоминал  слово  «état»***  из  регламента  Правительствен¬
ного  совета,  слово  «nation»  и  выражения  «constitution»  и  «existence
politique»****  —  из  изданного  в  марте  1810  г.  военного  манифеста,  а
также,  конечно,  известные  слова  из  заключительной  речи  на  сейме
в  Порвоо  «placé  désormais  au  rang  des  nations»*  *  *  *  *.  В  своем  памфлете
Л.Мехелин  дал  эти  слова  в  разрядку.
 Второй  пункт  звучал  у  Л.Мехелина  следующим  образом:
 «Когда  представители  сословий  славили  императора  Александра
в  качестве  Великого  князя  Финляндского  в  сложившейся  на  тот  мо¬
мент  ситуации  в  Финляндии,  этот  акт  явился  также  связывающим  на
будущие  времена  признанием  того,  что  и  в  дальнейшем  Императору
Всероссийскому  принадлежало  право  в  качестве  Великого  князя
Финляндского  использовать  в  этой  стране  власть,  основанную  на  ут-
всржденной  конституции.  Присоединение,  таким  образом,  не  яви-
л°сь  инкорпорированием  в  Россию:  оно  приняло  форму  унии  (раз-
РЗДса  Л.Мехелина)  Великого  княжества  Финляндского  с  Российской
Империей».  Разрядка  Л.Мехелином  приведенного  выше  слова
 * 	Verfassung  {нем.).
 **  Nation  (франц.).
 ***  «Государство»  (франц.).
 *****  конституция»  и  «политическое  существование»  (франц.).
 * 	«Занимая  отныне  место  в  чреде  наций».

546
 Борьба  по  правовым  вопросам
 «уния»  является,  пожалуй,  центральным  пунктом  в  созданном  им
учении.
 Как  мы  уже  имели  возможность  убедиться,  Л.Мехелин  еще  в  сво¬
ей  научной  деятельности  специализировался  на  государственных
союзах,  так  что  нет  ничего  странного  или  удивительного,  что  он
применил  это  учение  также  к  отношениям  между  Россией  и  Фин¬
ляндией.  С  этой  точки  зрения  основным  в  его  учении  было  то,  что
Финляндия  являлась  отдельным  от  России  государством,  которое
было  соединено  с  Россией  унией  или  союзом.  Здесь  Л.Мехелину
не  так  важно,  какой  характер  получила  эта  уния,  была  ли  она  реаль¬
ной  или  личной;  главным  было  существование  союза  двух  госу¬
дарств.  Как  мы  увидим  позже,  он  был  сторонником,  в  отличие  от  его
коллеги  РГермансона,  того  представления,  что  речь  шла  о  реальной
унии.
 В  своих  лекциях  Л.Мехелин  называл  известный  «акт»  сейма  в  По-
рвоо  «Порвооским  договором»,  который  определял  статус  Финлян¬
дии  в  российском  государстве.
 В  немецкоязычный  вариант  своей  работы,  опубликованной
в  справочнике  Г.Марквардсена,  Л.Мехелин  добавил  раздел  под  на¬
званием  «Правовое  отношение  Великого  княжества  Финляндского
к  Российской  империи»,  которого  еще  не  было  в  оригинальной  фран¬
коязычной  версии.  В  нем  содержалось  также  точное  определение
статуса  Финляндии:
 «Финляндия  является  соединенной  с  Россией,  скоординирован¬
ной  в  государственно-правовом  отношении  с  империей  конституци¬
онной  монархией.
 Таким  образом,  соединение  Финляндии  с  Россией  соответствует
понятию  реальная  уния».5
 Младший  коллега  Л.Мехелина  Роберт  Германсон  в  своих  раз¬
мышлениях  (в  своей  книге  «Государственно-правовой  статус  Фин¬
ляндии»  —  «ПпЬпбБ  81а1згШ8^а  бШИп^»,  изданной  в  1892  г.)
пришел,  в  конце  концов,  к  такому  выводу,  что  объединение  Финлян¬
дии  и  России  не  могло  быть  реальной  унией,  потому  что  Финлян¬
дия  не  обладала  суверенитетом.  Таким  образом,  Финляндия  могла
быть  в  отношении  России  лишь  подчиненной  территорией.  Это  Д0'
казательство  Р.Германсона  не  успело,  однако,  оказать  влияние  на
Л.Мехелина;  но  на  более  молодых  «борцов  за  права»,  в  частности
на  Ю.Р.Даниельсона,  оно  повлияло.  Однако  что  касается  Л.Ме*е'
лина,  то  он,  как  опытный  ученый  в  области  государственного  права>
сделал  в  своей  теории  о  реальной  унии  оговорку  о  том,  что  так  как
Финляндия  обладает  только  государственно-правовым,  а  не  меЖДУ

Борьба  по  правовым  вопросам
 547
 народно-правовым  суверенитетом,  то  реальная  уния  между  двумя
странами  является  неравной,  то  есть  «unió  realis  inequalis»;  здесь
использовано,  таким  образом,  то  же  определение,  которое  мы  встре¬
чаем  у  Ю.Я.Нордстрёма  или  «Олли  Кекяляйнена».  Но  после  этого
следует  заметить,  что  подчеркивание  того,  что  финляндское  госу¬
дарство  находилось  с  российским  государством  в  скоординирован¬
ном,  то  есть  равном  положении,  а  не  было  подчинено  ему,  в  буду¬
щем  стало  весьма  важной  частью  всего  дальнейшего  печатного  на¬
следия  Л.Мехелина.  Это  касалось  и  законодательства,  причем  со¬
вершенно  особым  образом.  В  этом  отношении  Л.Мехелин  тоже
подчеркивал,  что  финляндское  законодательство  по  отношению
к  российскому  законодательству  занимало  параллельную,  то  есть
равноправную,  позицию,  а  не  было  ему  подчинено.  Поэтому  он  так¬
же  совершенно  не  мог  принять  в  отношении  Финляндии  общегосу¬
дарственного  законодательства,  так  как  в  этом  случае  финляндские
законы  оказались  бы  в  подчиненном  положении  по  отношению  к  за¬
конам  российским.
 Невозможно  точно  определить  влияние  за  границей  книги  Л.Ме¬
хелина  «Очерк  публичного  права  Великого  княжества  Финляндско¬
го»,  но  оно  должно  было  быть  значительным.  Уже  авторитетность  и
большой  тираж  справочника  Г.Марквардсена  обеспечили  ей,  как  я
понимаю,  заметное  влияние.  Кроме  того,  франкоязычную  версию
книги  как  распространяли,  так  она  и  сама  распространялась  во  вли¬
ятельных  европейских  кругах,  а  перевод  на  русский  язык,  выпол¬
ненный  К.Ф.Ординым,  расходился  по  России.  Уже  собственная  сеть
международных  контактов  Л.Мехелина  и  круг  его  друзей,  обшир¬
ность  которого  ясно  видна  по  его  собранию  писем,  вызывают  инте¬
рес.  Эта  сеть  покрывала  всю  Европу,  вплоть  до  Италии  и  Испании.
До  книги  Л.Мехелина  о  правовом  положении  Финляндии  в  Европе
Не  писали  и  не  распространяли  ничего  подобного.  Книга  была  до¬
ставлена,  в  частности,  королю  Швеции,  а  также  известному  англий¬
скому  государственному  деятелю  Уильяму  Гладстону.  Она  распро¬
странялась  также  в  английском  парламенте.
 О  влиянии  книги  в  какой-то  степени  свидетельствует  уже  то,  что
известный  профессор  Ф.  фон  Мартенс  из  Санкт-Петербурга  уступил
Перед  ее  аргументами.  Он  писал  Л.Мехелину,  что  только  эта  его  кни-
Га  открыла  ему  глаза.  Ведь  до  сих  пор  он  исследовал  положение
Финляндии  в  российском  государстве  только  с  точки  зрения  Фрид-
РИхсгамского  договора  и  не  мог  на  основе  его  признать  наличие  у
Финляндии  государственной  сущности.  Однако  открывать  свои  гла-
За  Публично  Ф.  фон  Мартенс  на  том  этапе  не  стал.

548
 Борьба  по  правовым  вопросам
 Л.Мехелин  был  невероятно  продуктивен  и  активен,  причем
не  только  как  писатель,  но  также  и  как  политик  и  сенатор.  Например
о  его  активной  информационной  работе  в  России  можно  быстро  по¬
лучить  хорошее  представление,  просмотрев  каталог  микрокарточек
русскоязычного  собрания  «Фенника»  в  библиотеке  Хельсинкского
университета  или  издание  «Финляндия  в  российской  прессе»;  там
имеется  невероятно  большое  количество  изданных  на  русском  языке
памфлетов,  брошюр  и  статей  Л.Мехелина.  Но  в  Сенате  он  не  удов¬
летворялся  «хлопотами»  только  по  делам  своей  редакционной  кол¬
легии.  Он  был  очень  энергичным  прожектером  как  в  хорошем,  так  и
в  плохом  значении  этого  слова.  Примером  этого  может  служить  то,
что  несколько  позже  1905  г.  он  составил  предложения  о  форме  прав¬
ления  не  только  для  Финляндии,  но  и  для  России.  Своей  активнос¬
тью,  суетливостью  и  самоуверенностью  он  часто  нервировал  и  даже
раздражал  своих  часто  более  медлительных  и  простых  коллег,  на¬
пример,  таких,  как  министра  статс-секретаря  Т.Бруна,  которому  час¬
то  приходилось  получать  от  Л.Мехелина  подробные  инструкции
того,  как  следует  докладывать  императору  то  или  иное  дело.  Однако
в  отношении  Л.Мехелина,  как  никого  другого,  справедливо  утверж¬
дение,  что  тот,  кто  быстрее  разработает  лучшее,  облеченное  в  форму
параграфов  предложение  по  какому-либо  вопросу,  получит  также
одобрение  своей  позиции.
 Ответ  К.  Ф.  Ордина  Л.Мехелину
 3  марта  1887  г.  Л.Мехелину  написал  совершенно  неизвестный
ему  русский  помещик  с  Карельского  перешейка,  представившись
статс-секретарем  и  камергером.  Он  просил  разрешения  перевести
книгу  Л.Мехелина  «Очерк  публичного  права  Великого  княжества
Финляндского»  на  русский  язык.  Не  предчувствуя  никакого  подвоха,
Л.Мехелин  согласился.  Этим  русским  помещиком  с  перешейка  ока¬
зался  именно  «Cesar  Ordine»,  как  он  себя  титуловал  в  этом  письме.
Но  нам  его  имя  лучше  известно  в  форме  К.Ф.Ордин.6
 Ниже  я  рассмотрю  подробнее  этот  перевод  К.Ф.Ордина,  потому
как  его  замечания,  во-первых,  крайне  плохо  известны  в  Финляндии
и,  во-вторых,  составляют  определенную  основу  всех  более  поздни*
представлений  русских  борцов  в  области  права.

Борьба  по  правовым  вопросам
 549
 Сделанный  К.Ф.Ординым  перевод  книги  Л.Мехелина  можно
расценить  как  провокацию,  даже  не  учитывая  его  обширных  ком¬
ментариев  и  дополнений,  из  которых  некоторые  занимают  до  двух
страниц.  По  сути  дела,  К.Ф.Ордин  написал  наряду  с  переводом
собственную  версию  описанных  Л.Мехелином  событий.  В  дейс¬
твительности,  замечания  К.Ф.Ордина  сосредоточены  в  основном
именно  на  решающих  годах  присоединения  —  1808-м  и  1809-м;
комментарии  относительно  более  поздних  событий  и  других  глав
книги  Л.Мехелина  —  редкие  и  короткие,  а  по  содержанию  мало¬
значительные.  Но  уже  заголовок  перевода  был  в  каком-то  смысле
дразнящим:  «Конституция  Финляндии  в  изложении  местного  сена¬
тора  Л.Мехелина».  Со  времени  восстания  декабристов  в  1825  г.
слово  «конституция»  было  в  России  символом  опасной  революци¬
онности,  да  и  именование  Л.Мехелина  «местным  сенатором»  было
не  намного  лучше.
 Эта  первая  «дуэль»  между  Л.Мехелином  и  К.Ф.Ординым  —
Л.Мехелин  ответил  на  замечания  К.Ф.Ордина,  и  К.Ф.Ордин  опять
ответил  Л.Мехелину  —  содержала,  собственно  говоря,  в  началь¬
ной  форме  все  основные  постулаты  борьбы  в  области  права.  И  по¬
этому,  как  я  уже  отметил  выше,  на  них  стоит  обратить  более  при¬
стальное  внимание.  Основные  различия  между  борцами  были  те  же,
что  уже  упоминались  выше,  то  есть  следующие:  Л.Мехелин  под¬
черкивал  в  качестве  основы  взаимоотношений  между  Финляндией
и  Россией  так  называемый  «акт  соединения»  Порвооского  «сей¬
ма»,  по  которому  Финляндия  стала  государством,  тогда  как  К.Ф.Ор¬
дин,  со  своей  стороны,  выделял  все  манифесты  об  объединении  и
особенно  Фридрихсгамский  мирный  договор  1809  г.  Основным
вопросом  в  этой  борьбе  было  то,  является  ли  Финляндия  провин¬
цией  российского  государства  или  представляет  собой  государс¬
тво,  находящееся  в  союзе  или  унии  с  ней.  Эта  связь  между,  с  одной
стороны,  событиями  Порвооского  сейма  и  особенно  актом  29  мар¬
та  1809  г.  и,  с  другой  стороны,  Фридрихсгамским  мирным  ДОГОВО¬
РОМ  была  центральным  вопросом  всей  этой  правовой  борьбы.  Все
°стальное  представляло  собой  в  большей  или  в  меньшей  мере  до¬
полнительную  детализацию  этого  вопроса  и  ничего  не  прибавляло
к  нему  по  сути.  Это  же  касается  густавианских  основных  законов,
10  есть  Формы  правления  1772  г.  и  Акта  соединения  и  безопаснос-
т*  1789  г.,  а  также  их  положения  в  Финляндии  после  1809  г.
 Сразу  в  предисловии  к  своему  переводу  К.Ф.Ордин  отметил,  что
СеНатор  Л.Мехелин  полностью  игнорировал  права  России  и  что  он
Умышленно  забыл  —  или  упомянул  лишь  мимоходом  —  об  основах

550
 Борьба  по  правовым  вопросам
 статуса  Финляндии,  в  частности,  о  Манифесте  о  присоединении
Финляндии  1808  г.  и  Фридрихсгамском  мирном  договоре.  В  соот¬
ветствии  с  ними  Финляндия  была  лишь  провинцией,  а  не  государс¬
твом.  Уже  только  по  этой  причине,  заметил  К.Ф.Ордин,  он  как  пере¬
водчик  был  вынужден  делать  не  только  замечания,  но  также  про¬
странные  добавления  к  работе  Л.Мехелина.
 В  тексте  Л.Мехелина  К.Ф.Ордин  сразу  взял  на  заметку  выраже¬
ние  «акт  соединения».  Л.Мехелин  здесь,  по  его  мнению,  хотя  и
не  извратил  факты,  но  все-таки  создал  собственное  выражение,  ко¬
торого  не  было  ни  в  одном  из  документов.  За  это  же,  то  есть  за  выво¬
ды,  которые  не  основывались  на  источниках,  К.Ф.Ордин  критиковал
Л.Мехелина  также  и  во  многих  других  отношениях.
 В  критике  К.Ф.Ордина,  на  мой  взгляд,  положительным  является
то,  что  он  выделил  роль  финляндской  депутации  в  качестве  создате¬
ля  основ  отношений  между  Финляндией  и  Россией.  Он  даже  излагал
содержание  памятной  записки,  поданной  членами  депутации  импе¬
ратору.  Одновременно  он  совершенно  верно  отмечал,  что  здесь
не  было  ничего  нового  в  истории  российских  завоеваний,  и  ссылал¬
ся  в  качестве  примера  на  присоединение  Курляндии,  которое  я  и  сам
ранее  приводил  для  сравнения  с  присоединением  Финляндии.
 По  поводу  порвооского  «договора»*  К.Ф.Ордин  писал,  что  если
таковой  и  был  заключен,  то  лишь  в  «нравственном»  плане.  Война
между  Россией  и  Швецией  еще  продолжалась,  и  счастье  могло  изме¬
нить  русскому  оружию.  Окончательный  мир  между  странами  был
заключен  лишь  на  полгода  позже,  и  только  он  и  мог  быть  действи¬
тельным  «актом  соединения».
 В  отношении  сейма  К.Ф.Ордин  выражает  мнение,  что  император
Александр  I  сильно  сомневался  в  необходимости  его  созыва  —  ив
этом  он  совершенно  прав,  как  мы  уже  имели  возможность  увидеть.
И  поскольку  Л.Мехелин  написал,  что  Порвооский  сейм  не  только
принес  присягу,  но  и  «утвердил  сохранение  конституции»,  т0
К.Ф.Ордин  возражает,  что  представители  финляндских  сословии
не  могли  «утвердить»  никакой  конституции,  так  как  они  находились
полностью  в  подчиненном  российскому  императору  положении.  И
здесь  тоже,  особо  выделяя  подчиненное  положение  сейма,  он,  на
мой  взгляд,  прав,  но  не  в  своем  отрицании  утверждения  сеймом  ка¬
кой-либо  конституции.
 И  всегда,  когда  Л.Мехелин  пишет  о  финляндском  «государстве»*
К.Ф.Ордин  замечает,  что  Финляндия  была  не  государством,  а  «пр°
 *  Имеется  в  виду  сейм  в  г.  Порвоо  29  марта  1809  г.

Борьба  по  правовым  вопросам
 551
 виндией».  Свою  точку  зрения  он  обосновывает  тем,  что  Финляндию
в  то  время  называли  «провинцией»,  причем  как  в  императорских  ак-
тах,  так  и  в  финляндских,  однако  К.Ф.Ордин  не  упоминает,  что  Фин¬
ляндию  называли  также  «государством»  (в  значении  «81аЪ>).  И  когда
д.Мехелин  пишет  о  Финляндии  как  о  «новом  государстве»,  К.Ф.Ор¬
дин  добавляет  к  этому  свое  следующее  уже  хорошо  известное  и  важ¬
ное  замечание:  «Нового  „государства“.  Упорно  и  систематически
повторяя  это  выражение,  несомненно  на  актах  неоснованное,  финс¬
кие  писатели  достигли  того,  что  в  понятии  весьма  многих  Финлян¬
дия  составляет  особое  государство».
 Так  как  Л.Мехелин  сделал  из  заключительной  речи  императора
на  сейме,  в  которой  содержалось  то  известное  выражение  о  «вве¬
дении  в  круг  наций»,  тот  вывод,  что  российский  император  не  хо¬
тел  инкорпорировать  финляндский  народ,  привыкший  к  свободе,
в  Россию  потому,  что  это  не  отвечало  бы  интересам  империи,  а
вместо  инкорпорирования  избрал  «акт  соединения»,  в  котором  он
утвердил  конституцию  страны  и  призвал  ее  представителей  орга¬
низовать  в  своей  стране  новый  порядок,  то  К.Ф.Ордин  в  ответ  за¬
мечает,  что  все  это  философствование  основывается  на  искажении
исторических  фактов  и  на  личном  суждении  автора.  Само  понятие
«акт  соединения»  является  лишь  плодом  фантазии  автора  и  не  со¬
держится  ни  в  одном  из  исторических  документов  своей  эпохи.
Затем  К.Ф.Ордин  продолжает,  что  любой  читатель  и  сам  может
видеть  из  этих  документов,  что  в  Порвоо  император  Александр  I
сохранил  стране  ее  прежние  законы,  заслушал  советы  представи¬
телей  сословий  по  тем  вопросам,  по  которым  он  счел  необходи¬
мым  их  выслушать,  а  также  выказал  некоторые  существенные  зна¬
ки  милости  за  счет  России  и  ее  народа  (например,  устранение  во¬
енного  бремени),  но  ни  словом  не  обмолвился  о  том,  какие  будут
отношения  между  русским  народом  и  завоеванной  его  кровью  и
Деньгами  Финляндией.  Следует  сказать  сразу:  в  этом  своем  сар¬
кастическом  комментарии  К.Ф.Ордин  совершенно  прав,  когда  он
пишет,  что  в  Порвоо  не  было  утверждено  никакого  «договора»
«ли  что  там  не  произошло  никакого  «акта  соединения».  Как  я  уже
отмечал  ранее,  и  при  встрече  депутации  и  императора  в  Санкт-Пе-
тербурге,  и  затем  в  Порвоо  был  заключен,  однако,  так  называемый
Договор  о  статусе»,  то  есть  обе  стороны  подтвердили  существо¬
ваний  правовой  статус,  и  на  обоих  мероприятиях  произошло  оп¬
ределенное  «объединение»  представителей  финляндского  народа
11  Их  нового  монарха.

552
 Борьба  по  правовым  вопросам
 Кроме  того,  по  поводу  «акта  соединения»  К.Ф.Ордин  пишет,  что
таковой  мог  быть  заключен  только  равными  сторонами,  а,  по  мне¬
нию  К.Ф.Ордина,  стороны  в  Порвоо  таковыми  отнюдь  не  были.  Но
здесь  он  явно  ошибается:  неравные  стороны,  конечно  же,  могут  объ¬
единяться,  причем  в  данном  случае  так,  что  финны  стали  одним  но¬
вым  народом  Александра  I,  а  Александр,  в  свою  очередь,  стал  новым
государем  этого  народа.  Далее  К.Ф.Ордин  отмечает,  что  присяга,
принесенная  сеймом  в  Порвоо,  была  лишь  повторением  присяги,  ко¬
торую  принесло  все  население  во  время  войны,  и  в  этом  он,  конечно,
совершенно  прав.  Из  перевода  на  шведский  язык  «грамоты  монар¬
ха»  в  Порвоо  было  выпущено  слово  «вновь»,  которое  относилось
именно  к  утверждению  коренных  законов.  Затем,  сразу  после  этого,
К.Ф.Ордин  выделяет  то,  что  сейм  в  Порвоо  не  имел  права  вынесе¬
ния  решений,  а  обладал  лишь  совещательной  функцией.  Здесь  он
также,  конечно,  прав,  так  как  мы  знаем  о  письме  председателя  сейма
М.М.Сперанского  генерал-губернатору  М.Б.Барклаю-де-Толли,  где
говорилось,  что  сейм  в  Порвоо  не  должен  был  принимать  никаких
решений,  а  лишь  давать  советы  (avis).  На  это  Ю.Р.  Даниельсон,  одна¬
ко,  заметил  и,  вероятно,  правильно,  что  этим  словом  называли  еще
в  Швеции  XVIII  века  ответы,  которые  давали  представители  сосло¬
вий  на  предложения  государя.  То  есть  вообще  до  великого  перелома,
совершенного  Французской  революцией,  ответы  сословных  корпо¬
раций  на  предложения  монарха  не  только  в  Финляндии,  но  и  повсе¬
местно  носили  совещательный  характер.
 К.Ф.Ордин  высказал  сильный  протест  против  того  тезиса  Л.Ме-
хелина,  будто  финляндский  народ  как  бы  самостоятельно  и  по  своей
воле  заключил  договор  с  новым  монархом.  (Один  из  основных  тези¬
сов  И.Вассера  как  раз  и  состоял  в  том,  что  финляндский  народ  эман¬
сипировался  от  власти  Швеции  и  заключил  договор  с  новым  монар¬
хом.)  На  это  К.Ф.Ордин  заметил,  что  если  бы  дела  обстояли  так,  то
финны  могли  бы  заключить  такой  договор  уже  весной  1808  г.  Но
вместо  этого  они  оказывали  ожесточенное  сопротивление  русским,
даже  вели  жестокую  партизанскую  войну.
 Затем  К.Ф.Ордин  взялся  за  хорошо  известную  проблему  связи
между  Фридрихсгамским  миром  и  сеймом  в  Порвоо.  Он  обвинил
Л.Мехелина  в  том,  что  тот  оторвал  события  в  Порвоо  от  ФридриХ"
сгамского  мира.  Здесь  уже  необходимо  напомнить  читателю  о  том,
что,  собственно  говоря,  первым  в  Финляндии  такое  разделение
изобрел  национальный  философ  Ю.В.Снельман:  он,  в  частности,
утверждал,  что  то,  что  произошло  в  Порвоо,  относилось  лишь
к  двусторонним  отношениям  между  Финляндией  и  Россией,  а  в°т

Борьба  по  правовым  вопросам
 553
 фридрихсгамский  мирный  договор  относился  как  бы  к  совершен¬
но  иной  сфере,  а  именно  к  сфере  международно-правовых  догово¬
ров.  К  этому  пункту  К.Ф.Ордин  приводит  статью  6  Фридрихсгамс-
Кого  мирного  договора,  в  которой  говорилось,  что  Швеция  отказы¬
вается  от  требования  такой  гарантии  прав  своих  бывших  поддан¬
ных,  которая  содержалась  в  Ништадтском  мирном  договоре  1721  г.,
так  как  российский  император  Александр  I  уже  утвердил  для  своих
новых  финских  подданных  их  законы  и  права.  Кроме  того,  он  не  смог
здесь  обойти  молчанием  того,  что  по  Фридрихсгамскому  мирному
договору  Швеция  передала  России  не  какое-то  финляндское  «госу¬
дарство»,  а  только  лишь  несколько  восточных  губерний.  Одновре¬
менно  К.Ф.Ордин  повторяет  здесь  один  из  своих  основных  тезисов
о  том,  что  права  и  законы  Финляндии  были  подтверждены  не  двус¬
торонним  договором,  а  лишь  в  силу  великодушия  российского  им¬
ператора.
 О  статусе  густавианских  основных  законов  1772  и  1789  гг.
в  Финляндии  К.Ф.Ордин  напоминает  сначала  в  связи  с  дискусси¬
ей,  которая  велась  по  ним  на  начальном  этапе  работы  сейма  в  По-
рвоо  между  К.Э.Маннергеймом,  Ю.Г.фон  Морианом  и  М.М.Спе¬
ранским.  Он  ссылается  на  содержащееся  в  мемуарах  К.Э.Маннер-
гейма  упоминание  о  том,  что  император  угрожал  распустить  сейм,
если  эти  густавианские  акты  будут  упоминаться  в  заверении  (гра¬
моте)  государя.  И  здесь  К.Ф.Ордин  опирается  на  описание  эпизо¬
да,  приводимое  Р.Кастреном  («Рассказы  из  новейшей  истории
Финляндии»,  «Skildringar  ur  Finlands  nyare  historia»,  с.  140).  Эту
дискуссию  К.Ф.Ордин  приводит  как  бы  в  качестве  окончательного
и  верного  доказательства  того,  что  Александр  I  в  своей  порвооской
«грамоте»  не  подразумевал  под  «коренными  законами»  этих  густа¬
вианских  форм  правления.
 Л.Мехелин,  конечно,  ответил  на  эти  замечания  К.Ф.Ордина,  но
не  только  он,  а  также  финляндские  конституционалистские  газеты,
в  частности  «Нюа  Прессен»*,  которая  опубликовала  даже  две  статьи
0  переводе  К.Ф.Ордина  («Finlands  konstitution  och  hr.  Ordins  noter»).
На  них  К.Ф.Ордин  ответил,  в  основном,  сообщением,  что  вскоре  он
собирается  издать  обширный  и  основательный  труд  «Покорение
Финляндии»,  как  он  позже  и  сделал.
 «Новая  пресса»  {швед.).

554
 Борьба  по  правовым  вопросам
 Общий  характер  правовой  борьбы
 Печатная  борьба  по  правовым  вопросам  между  Финляндией  и
Россией  по  своему  охвату  огромна.  Она  составляет  целую  библио¬
теку.  Чтобы  убедиться  в  этом,  нужно  не  более  чем  просмотреть  ис¬
торическую  библиографию  Финляндии,  а  относительно  российс¬
кой  стороны  —  находящийся  в  русскоязычном  отделении  «Фенни-
ка»  (Бейтса)  библиотеки  Хельсинкского  университета  русский
перечень  микрокарточек.  Но,  к  счастью  как  для  автора  данной  кни¬
ги,  так  и  для  читателя,  в  этой  огромной  по  своему  объему  литера¬
туре  все  вновь  и  вновь  повторяются  известные  и  одни  и  те  же  ос¬
новные  постулаты.  На  завершающем  этапе  они  приобрели  в  какой-
то  степени  даже  характер  постоянно  повторяющихся  скороговорок.
Но  я  намерен  расставить  перед  читателем  эти  основные  постулаты
в  качестве  своеобразной  закуски.  Однако  перед  этим  замечу,  что
определенным  справочником  по  постулатам  финской  стороны  яв¬
ляется  диссертация  Тайми  Торвинен  «Ю.Р.Даниельсон-Кальмари
как  защитник  автономии  Финляндии»  (Хельсинки,  1965).  Что  же
касается  российской  стороны,  то  ее  понятийный  аппарат  и  предло¬
жения  отражены  в  изданной  в  1891  г.  и  состоящей  из  трех  частей
книге  Сергея  Петровского  «Финляндская  окраина  России.  Сбор¬
ник  статей,  очерков,  писем,  документов  и  иных  материалов  для
изучения  так  называемого  «финляндского  вопроса»  (Москва,
1891).  Это  собрание  содержит  почти  все  существенное,  что  в  Рос¬
сии  писали  по  финляндскому  вопросу,  начиная  со  статей  М.Н.Кат¬
кова  и  заканчивая  К.Ф.Ординым,  Ф.П.Еленевым  и  М.М.Бородки¬
ным.  Кроме  этого  книга  содержит  также  изданные  в  России  публи¬
кации  финских  авторов.
 Ну,  а  что  касается  основных  вопросов,  то  они  таковы:  Как,  где,
когда  и  в  каком  качестве  Финляндию  присоединили  к  России  —  в  ка¬
честве  провинции  или  государства?  Характер  присоединения  и,  как
его  следствие,  юридического  статуса  Финляндии,  опять  же  —  в  ка¬
честве  провинции  или  государства?  И  если  это  было  государство,  то
в  каком  отношении  оно  было  к  российскому  государству  —  в  лич¬
ной  или  реальной  унии,  или  же  являлось  «соединенным  государс
твом»?
 Вторым  основным  вопросом  был  характер  порвооского  акта-
Был  ли  это  акт  соединения  Финляндии  и  России,  из  которого  одН°
временно  родилось  финляндское  государство,  как  утверждала  ФйН
ляндская  сторона,  или  он  был  лишь  повторением  еще  раньше

Борьба  по  правовым  вопросам
 555
 время  войны  данной  присяги  на  верность  и  подтверждением  зако¬
нов  и  прав,  как  утверждала  российская  сторона?  В  определенной
степени  производным  от  него  вопросом  было  толкование  «грамо¬
ты»  Александра  I,  данной  им  в  Порвоо  29  марта  1809  г.,  то  есть
гарантии  финских  законов  и  прав.  Следующим  является  вопрос  о
правовом  статусе  густавианских  форм  правления  (Формы  правле¬
ния  1772  г.  и  Акта  соединения  и  безопасности  1789  г.)  при  смене
метрополии  в  1809  г.:  были  ли  они  подтверждены  или  нет?  Что  оз¬
начают  содержащиеся  в  вышеупомянутой  «грамоте»  выражения
«коренные  законы»  и  «по  конституциям»?  Или  в  единственном
числе:  что  означало  слово  «конституция»  в  применении  к  Финлян¬
дии?  Кроме  них  важными  вопросами  были:  власть  монарха  —  ве¬
ликого  князя  в  Финляндии,  и  что  означал  принятый  императором
титул  «Великий  князь  Финляндский»?  Кроме  того,  существовал
еще  один  вопрос,  по  поводу  которого  шли  многочисленные  споры.
Это  вопрос  о  финляндском  престоле:  был  ли  таковой  или  нет,  и
если  был,  то  какой  характер  он  имел?
 Из  этих  вопросов,  безусловно,  важнейшими  и  центральными
были  два  первых,  то  есть  вопрос  провинция  —  государство  и  вопрос
о  характере  порвооского  «акта»  29  марта  1809  г.:  был  ли  это  «акт
соединения»,  на  основе  которого  Финляндия  стала  государством,
находящимся  в  унии  с  Россией,  или  он  был  лишь  повторением  при¬
сяг  и  гарантий  времен  войны?
 Необходимо  принять  во  внимание,  что  как  с  финляндской,  так  и
с  российской  стороны  существовало  множество  представлений  и
толкований,  которые  значительно  отличались  друг  от  друга,  но  для
выделения  их  всех  здесь  нет  ни  места,  ни  возможности.  Поэтому  я
попытался  упростить  картину,  постаравшись  представить  с  обеих
сторон  какой-то  усредненный  результат.
 Но  прежде,  чем  я  перейду  к  более  подробному  рассмотрению
Упомянутых  выше  вопросов,  имеет  смысл  выделить  основные  этапы
борьбы  в  области  права.  Их  как  минимум  два.
 Первый  этап  составляет  «дуэль»  Л.Мехелина  и  русского  гофмей-
Стсра  К.Ф.Ордина,  которая  началась  с  того,  что  К.Ф.Ордин  перевел
На  русский  язык  известный  памфлет  Л.Мехелина  «Очерк  публично-
^  права  Великого  княжества  Финляндского»,  изданный  в  1886  г.,  и
снабдил  его  широкими  критическими  комментариями.  Л.Мехелин,
естественно,  ответил,  а  К.Ф.Ордин  со  своей  стороны  опять  же  отве-
111,1  На  замечание  Л.Мехелина.  С  этого  и  началась  борьба  по  вопро-
Сам  права.

556
 Борьба  по  правовым  вопросам
 Второй  этап  начался  с  издания  К.Ф.Ординым  своей  книги  в  двух
частях  «Покорение  Финляндии»  (1889  г.),  на  которую  финский  про¬
фессор  Ю.Р.Даниельсон  ответил  своим  памфлетом  «Присоединение
Финляндии  к  Российской  империи».  В  нем  он,  на  мой  взгляд,  совер¬
шенно  верно  отметил,  что  К.Ф.Ордин  в  этой  своей  толстой  книге
не  представил  решительным  образом  ничего  нового  по  сравнению
с  тем,  что  он  включил  в  свой  перевод  памфлета  Л.Мехелина.  К.Ф.Ор¬
дин,  естественно,  ответил  на  это,  но  теперь  «к  борьбе»  присоедини¬
лись  также  русский  генерал  М.М.Бородкин  и  Ф.П.Еленев.  Послед¬
ний  был  широко  образованным  человеком  и  педантом,  который
не  только  дал  финнам  ответ  большой  книгой,  но  еще  и  вновь  изло¬
жил  все  аргументы  как  российской,  так  и  финской  стороны.
 Определенный  итог  двух  начальных  этапов  правовой  полемики
подвел  с  российской  стороны  уже  упоминавшийся  Сергей  Петровс¬
кий  своим  многотомным  трудом  «Финляндская  окраина  России»,  в  ко¬
тором  опубликованы  почти  все  русские  произведения  вплоть  до  га¬
зетных  статей,  начиная  с  М.Н.Каткова  и  заканчивая  М.М.Бородки¬
ным  и  самим  автором,  а  также  важнейшие  документы  эпохи,  в  част¬
ности  памятная  записка  и  предложение  по  управлению  финляндски¬
ми  губерниями  Ф.Л.Гейдена.
 В  определенном  смысле  завершающими  этапами  только  что  опи¬
санной  борьбы  явились  дискуссии  по  актуальным  событиям,  как,
например,  подготовке  и  опубликованию  Февральского  манифеста
1899  г.  или  разработанного  в  его  развитие  закона  1910  г.  Все  1890-е
годы  были  очень  бойким  временем  с  точки  зрения  публикаций.  В  дис¬
куссиях  принимали  участие,  в  основном,  те  же  самые  писатели,  что
на  более  ранних  этапах,  в  частности  Л.Мехелин  и  М.М.Бородкин,
но  в  них  более  не  выдвигались  такие  новые  аргументы  или  точки
зрения,  которые  заслуживали  бы  здесь  отдельного  внимания.
 В  первом  вопросе,  касавшемся  способа  и  характера  присоедине¬
ния  Финляндии  к  России,  финны  подчеркивали  произошедший
в  Порвоо  «акт  соединения»,  благодаря  которому  Финляндия  стала
как  государством,  так  и  нацией  и  находилась  в  союзе  (унии)  с  Рос¬
сийской  империей.  Финны,  конечно,  упоминали  и  предшествовав¬
шие  Порвоо  манифесты  об  объединении,  а  также,  естественно,
Фридрихсгамский  мирный  договор,  но  центром  их  внимания  в  отно¬
шении  объединения  был  именно  упомянутый  порвооский  акТ-
В  свою  очередь,  центром  внимания  русских  были  манифесты
объединении,  изданные  весной  и  летом  1808  г.,  а  также  ФридриХС
гамский  мирный  договор.  Они  подчеркивали  то,  что  в  них  Финлян
дия  предстает  провинцией,  объединенной  с  Россией,  и  что  именно

Борьба  по  правовым  вопросам
 557
 в  соответствии  с  Фридрихсгамским  мирным  договором,  который,  по
их  мнению,  является  решающим  актом,  Швеция  передала  России
лишь  группу  восточных  губерний,  а  не  «государство»  Финляндию.
 Что  касается  второго  вопроса,  то  есть  характера  объединения,  то
в  нем  подчеркивались  именно  последствия  произошедшего  в  По-
рвоо  «акта  соединения»,  а  именно  то,  что  между  императором  и
представителями  финляндских  сословий  был  заключен  договор,  по
которому  Финляндия  стала  государством,  и  она  же  затем  в  импера¬
торской  речи  на  закрытии  сейма  «была  возвышена  в  достоинство
нации».  По  этой  причине  Финляндия,  конечно,  стала  входить  в  со¬
став  Российской  империи,  но  не  в  состав  российского  государства,
так  как  сама  являлась  государством.  Она  была  лишь  в  союзе  (унии)
с  российским  государством.  Более  умеренное  толкование,  предста¬
вителем  которого  позже  был,  прежде  всего,  профессор  Р.Германсон,
было  таким,  что  Финляндия  и  Россия  образуют  некое  «объединен¬
ное  государство»,  в  котором  Финляндия  являлась  «подчиненной
страной».
 Российская  картина  событий  объединения  и  их  толкование  были
такими,  что  Финляндия  в  соответствии  со  многими  манифестами,
изданными  начиная  с  1808  г.  и  заканчивая  Фридрихсгамским  мир¬
ным  договором,  была  присоединена  к  России  «в  качестве  провин¬
ции».  То,  что  произошло  в  Порвоо  весной  1809  г.,  этого  не  изменило;
в  крайних  заявлениях  российской  стороны  события  в  Порвоо  трак¬
товались  как  некий  «политический  парад».  Русские,  тем  не  менее,
не  отрицали  того,  что  в  этом  объединительном  процессе  Финляндии
были  сохранены  ее  религия,  основные  законы  и  права.  Но  они  были
Дарованы  ей  лишь  односторонним  выражением  воли  российского
императора,  а  никак  не  двусторонним  договором,  и,  кроме  того,  они
были  неоднократно  гарантированы  еще  до  событий  в  Порвоо.
 В  качестве  ответа  на  вопрос,  была  ли  Финляндия  провинцией
или  государством,  и  русские,  и  финны  приводили  один  и  тот  же  ар¬
гумент.  Ответ  финнов  состоял  в  том,  что  раз  Финляндия  была  интег¬
рированной  частью  шведского  государства  и  не  была  инкорпориро-
Вана  в  состав  России,  то  она  являлась  государством.  Русские  же,  со
своей  стороны,  утверждали,  что  раз  Финляндия  была  шведской  про¬
винцией,  то  в  этом  качестве  она  и  была  присоединена  к  России.
®  процессе  присоединения  не  произошло  ничего  такого,  что  изме¬
нило  бы  статус  Финляндии  как  провинции.  Однако  в  отношении
^актовки  того,  что  произошло  после  порвооского  акта,  представле¬
ния  резко  различались.  Русские  подчеркивали,  что  если  Финляндия
Из  провинции  преобразовалась  во  что-то  иное,  то  это  было  творением

558
 Борьба  по  правовым  вопросам
 исключительно  русского  императора  и  его  власти,  а  именно  новая
центральная  администрация  Финляндии,  основным  элементом  кото¬
рой  являлся  Правительственный  совет  (с  1816  г.  Сенат).  Финны,  со
своей  стороны,  стремились  привязать  эту  новую  центральную  адми¬
нистрацию,  возникшую  в  Финляндии  после  1808  г.,  в  максимальной
степени  к  старым  шведским  законам,  то  есть  доказать,  что  и  она
тоже  была  как  бы  автоматическим  следствием  утверждения  старых
основных  законов.
 Что  же  касается  толкования  порвооской  «грамоты»,  или  завере¬
ния  монарха  и  особенно  употребленных  в  нем  выражений  «корен¬
ные  законы»  и  «по  конституциям»,  то  финны  считали,  что  «корен¬
ные  законы»  означали  именно  густавианские  формы  правления  1772
и  1789  гг.  Русские,  со  своей  стороны,  считали,  что  «коренные  зако¬
ны»  означали,  прежде  всего,  такие  основные  законы,  как  закон
1734  г.  или  церковный  закон  1686  г.  Финны  полагали,  что  термин
«конституции»,  который  в  шведскоязычном  варианте  грамоты  стоял
в  единственном  числе,  означал  именно  конституцию,  основанную
на  законах  Швеции  1772  и  1789  гг.,  тогда  как,  по  убеждению  рус¬
ских,  он  означал  вообще  те  «законоположения»,  которыми  гаранти¬
ровались  основные  права  финляндцев.  Их  трактовку  позже  подтвер¬
дило  изменение,  сделанное  в  обещании  государя  императора  Алек¬
сандра  II,  в  котором  выражение  «по  конституциям»  заменили  слова¬
ми  «по  прежним  установлениям».7  Русские,  конечно,  не  упомянули
или  не  заметили  того,  что  большое  количество  этих  основных  прав
содержалось  также  в  густавианских  формах  правления,  особенно
в  Акте  соединения  и  безопасности  1789  г.  Особенно  К.Ф.Ордин  от¬
мечал,  что  «грамота»  не  была  «актом  соединения»,  а  означала  в  рус¬
ском  языке  только  такой  документ,  которым  царь  предоставлял  при¬
вилегии  отдельным  своим  подданным  или  группам  подданных.  Он
также  упоминал,  на  мой  взгляд,  совершенно  правильно,  что  в  пере¬
воде  текста  обещания  государя  на  шведский  язык  отсутствовало
слово  «вновь»,  которое  содержалось  в  русскоязычной  версии  и  кото¬
рое  означало  ссылку  на  более  раннее,  состоявшееся  еще  во  время
войны  утверждение  императором  законов  и  прав.
 Что  же  касается  представлений  о  властных  полномочиях  велико¬
го  князя  в  Финляндии,  то  финляндская  сторона  считала,  что  они  в  ос¬
новных  чертах  соответствовали  густавианским  формам  правления
1772  и  1789  гг.,  за  исключением,  конечно,  таких  пунктов,  как,  напри¬
мер,  необходимость  исповедания  монархом  лютеранской  веры*
Большинство  русских  «борцов»  придерживалось,  в  свою  очереДь>
той  позиции,  что  император  —  великий  князь  был  и  в  Финляндии

Борьба  по  правовым  вопросам
 559
 тоже  самодержцем,  власть  которого  не  могли  ограничивать  никакие
«местные»  финляндские  законы;  он  по  своей  воле  великодушно  пре¬
доставил  и  подтвердил  своим  финляндским  подданным  их  законы  и
привилегии,  которые  де-факто,  конечно,  могли  ограничивать  власть
монарха,  но  он  мог  также  при  желании  отменить  свою  гарантию
этих  привилегий  и  прав.  Финляндский  сейм  обладал  не  правом  при¬
нятия  решений,  а  лишь  совещательным  правом,  как  М.М.Сперанс¬
кий  уже  отмечал  в  связи  с  Порвооским  сеймом.
 Но  финны  считали,  что,  приняв  титул  «Великий  князь  Финлянд¬
ский»,  Император  Всероссийский  уже  этим  своим  деянием  как  бы
подтвердил  то,  что  Финляндия  была  собственным  государством.
Кроме  того,  они  искусно  разделяли  «императора»  и  «великого  кня¬
зя»  таким  образом,  что  они  юридически  были  как  бы  двумя  разными
лицами.  Император  был,  бесспорно,  самодержцем  в  России,  но  Ве¬
ликий  князь  Финляндский  был  ограниченным  финляндскими  ос¬
новными  законами  конституционным  монархом.  Это  дало  повод
Ю.В.Снельману  позлорадствовать  на  эту  тему  при  работе  над  про¬
граммой  либералов,  в  которой  говорилось,  что  было  необходимо  на¬
чать  переговоры  для  уточнения  юридического  статуса  Финляндии;
Ю.В.Снельман  получил  возможность  задать  вопрос,  намерен  ли  им¬
ператор  начать  переговоры  с  Великим  князем  Финляндским.
 Кроме  титула  великого  князя  финны  затронули  также  разрабо¬
танную  под  руководством  М.М.Сперанского  статью  основных  зако¬
нов  Свода  законов  Российской  империи,  в  соответствии  с  которой
российский  престол  был  неразделим  с  престолами  как  Царства
Польского,  так  и  Великого  княжества  Финляндского*.  Кроме  того,
они  отметили,  что  отдельный  престол  Финляндии  упоминался  в  не¬
которых  манифестах  еще  до  издания  свода  законов  России,  и,  осо¬
бенно,  Ю.Р  Даниельсон  напоминал  о  том,  что  еще  во  время  пребыва¬
ния  в  Порвоо  в  1809  г.  на  императорском  троне  был  изображен  герб
Финляндии,  что  показывало,  что  это  был  именно  императорский
трон  Великого  княжества  Финляндского.  Тем  не  менее,  Ю.Р.Дани-
ельсон  здесь  ошибся.  Финский  герб  со  львом  находился  лишь
в  «тронном  зале»  гимназии  на  ткани,  располагавшейся  над  троном.
Вообще-то  этот  трон  доступен  для  обозрения  всеми  желающими  в  На¬
циональном  музее  Финляндии  в  Хельсинки,  а  также  изображен  на
°бложке  этой  книги.
 Этот  вопрос  об  отдельном  финляндском  престоле  оказался  для
£2^уских  борцов  в  области  права  особенно  «крепким»  орешком.
 *  «С  Императорским  Всероссийским  Престолом  нераздельны  суть  пре-
СТ°Лы  Царства  Польского  и  Великого  Княжества  Финляндского».

560
 Борьба  по  правовым  вопросам
 Они  попытались  «убрать»  его,  ссылаясь,  в  частности  (как,  напри¬
мер,  К.Ф.Ордин),  на  допущенную  в  спешке  погрешность  редакции  и
другие  подобные  факторы.  К.Ф.Ордин  даже  предпринял  попытку
изменить  этот  пункт  закона.  Одновременно  они  подчеркивали  то
что  всегда,  когда  шла  речь  о  российском  престоле,  одновременно  от-
мечалось,  что  речь  идет  об  «объединенном»  престоле  России,  Поль¬
ши  и  Финляндии.  В  связи  с  этим  они  также  делали  акцент  на  слове
«инкорпорированный»  престол.  В  этом  споре  о  престоле  речь  шла,
конечно  же,  о  юридическом  престоле,  а  не  об  одном  из  шести  тро¬
нов,  которые  были  изготовлены  во  времена  императора  Павла.
 Фактом,  однако,  является  то,  что  еще  в  Порвоо  император  Алек¬
сандр  I  сидел  на  отдельном  «престоле  Великого  княжества  Фин¬
ляндского»,  хотя  на  самом  решающем  «мероприятии  чествования»,
то  есть  в  момент  принесения  присяги  представителями  сословий,
как  спинку  трона,  так  и  висевшую  за  ним  ткань  украшал  российский
герб  с  двуглавым  орлом.  Таким  образом,  император  всегда  использо¬
вал  императорскую  власть  —  и  тогда,  когда  находился  на  император¬
ском  троне  на  заседании  Правительственного  совета  Финляндии
в  1812  г.,  и  впоследствии  в  Сенате  в  1856  г.  Но  есть  все  основания
отметить,  что  уже  в  начале  XIX  века  Финляндия  значительно  возвы¬
силась  по  сравнению  с  другими  великими  княжествами  России.
Подтверждением  этому  служит  малый  титул  императора,  в  котором
упоминались  лишь  Император  Всероссийский,  Царь  Польский  и  Ве¬
ликий  князь  Финляндский,  а  затем  шла  ссылка  на  иные  титулы  в  фор¬
ме  «и  прочая,  и  прочая,  и  прочая».  Одновременно  будет  обоснован¬
ным  заметить,  что  в  большом  гербе  империи,  имеющемся  в  цветном
приложении  этой  книги,  Финляндия  была  явно  помещена  выше  дру¬
гих  великих  княжеств  наравне  с  царствами  или  королевствами,  и  ее
герб  имел  собственную  корону.  То  же  подтверждают  и  многие  карты
России  первой  половины  XIX  века:  на  них  Финляндия  и  Польша
четко  отделены  от  остальных  частей  России.
 Мое  собственное  представление  об  этом  споре  по  поводу  престо¬
ла  я  мог  бы,  вероятно,  коротко  изложить  уже  здесь.  Великое  княжес¬
тво  Финляндское  поднялось  в  глазах  как  специалистов  по  русской
геральдике  и  императорской  титулатуре,  так  и  разработчиков  зако
нов  выше  других  великих  княжеств,  например  Смоленского,  Волын
ского  или  Подольского,  именно  потому,  что  оно  получило  не  только
собственный  Сенат,  но  и  докладчика  по  своим  делам  (сначала  обше
го  докладчика  М.М.Сперанского,  а  затем  и  вообще  своего  статс-сск
ретаря  Р.Х.Ребиндера)  в  отличие  от  всех  остальных  великих  кНЯ
жеств.  В  лице  Г.М.Армфельта  оно  получило  собственного  своего

Борьба  по  правовым  вопросам
 561
 рода  министра*  и  таким  образом  поднялось  по  внутренней  шкале
рангов  империи  почти  на  уровень  Царства  Польского.  Если  же  при¬
мем  во  внимание,  что  затем  статс-секретарь  Финляндии  получил
в  1834  г.  еще  и  звание  министра,  которое  уже  было  у  его  польского
коллеги,  то,  на  мой  взгляд,  эта  загадка  не  потребует  больших  объяс¬
нений.
 В  приведенном  перечне  основных  моментов,  вокруг  которых  ве¬
лась  борьба,  и  их  различных  трактовок  речь  шла  в  значительной  сте¬
пени  о  различной  расстановке  акцентов.  По  большинству  пунктов
обе  стороны  были  правы,  однако  по  некоторым  явно  ошибались.  По¬
пытаюсь  максимально  сжато  представить  здесь  мое  собственное
толкование  этих  пунктов,  чтобы  доказать  правильность  своих  ут¬
верждений.
 По  первому  пункту,  то  есть  по  вопросу  о  провинции  и  государс¬
тве,  обе  стороны  были  правы:  Финляндия  была  и  тем,  и  другим,  если
только  слово  «государство»  использовать  не  в  значении  соответству¬
ющего  русского  слова  «государство»,  а  в  значении  шведского  слова
«ьЫ»  и,  кроме  того,  принять  во  внимание,  что  после  1809  г.  в  этом
шведском  понятии  произошли  значительные  изменения,  особенно
после  1861  г.,  как  ранее,  надеюсь,  уже  было  показано.  Финляндия,
однако,  не  была  вторым  «государством»,  состоявшим  с  российским
государством  в  отношениях  равноправной  унии,  но  была  лишь  од¬
ним  штатом  «государства».  В  России,  в  свою  очередь,  господство¬
вавшее  мнение  все  больше  укреплялось  в  том  толковании,  что  Фин¬
ляндия  и  после  1861  г.,  а  также  1863  г.  была  провинцией  или  «окра¬
иной»,  как  ее  все  чаще  стали  называть.
 Затем  второй  пункт,  то  есть  события  в  Порвоо  29  марта  1809  г.
Короче  и  проще  говоря,  это  было  то,  что  в  шведском  языке  называ¬
ется  словом  «ЬуИпн^еп»**,  то  есть  акт,  во  время  которого  жители  за¬
воеванной  Финляндии  через  представителей  своих  сословий  при¬
несли  присягу  на  верность  своему  новому  монарху,  а  тот,  в  свою
очередь,  гарантировал  еще  раз  сохранение  в  силе  религии,  коренных
законов  и  прав  своих  новых  подданных.  В  этом  значении  это  был
также  «акт  соединения»,  как  утверждали  финны,  но  в  той  форме,  в  ко¬
торой  это  произошло,  акт  представил  собой  лишь  повторение  уже
Произошедшего  ранее,  а  именно  «акта  соединения»  депутации  и
Оператора  в  Санкт-Петербурге.  Но  актом  соединения  был  также
 *  Формально  председатель  Комиссии  финляндских  дел  в  1811-1814  гг.
 •М.Армфельт  не  был  министром,  но  де-факто  по  своему  положению  при
Александре  I  был  равен  министрам  империи.
 **
 «Чествование»

562
 Борьба  по  правовым  вопросам
 Фридрихсгамский  мирный  договор,  как  это  подчеркивали  русские.
Однако  по  своему  характеру  он  был  весьма  отличным  от  акта  в  По-
рвоо;  если  в  Порвоо  жители  Финляндии  через  представителей  сво¬
их  сословий  «объединились»  со  своим  новым  монархом,  то  в  соот¬
ветствии  с  Фридрихсгамским  мирным  договором  к  России  были
присоединены  восемь  восточных  шведских  губерний.  Данное  им¬
ператором  в  Порвоо  подтверждение  законов  и  прав  не  противоречи¬
ло  Фридрихсгамскому  мирному  договору,  и  эти  акты,  таким  обра¬
зом,  совершенно  не  следовало  относить  к  различным  правовым  ка¬
тегориям  (или  сферам),  как  финны  стали  это  делать  начиная
с  Ю.В.Снельмана.  Раз  в  статье  6  Фридрихегамского  мирного  дого¬
вора  говорилось,  что  Император  Всероссийский  уже  великодушно
подтвердил  жителям  завоеванного  края  их  веру,  право  собственнос¬
ти  и  привилегии,  то  король  Швеции  отказался  требовать  каких-либо
гарантий  в  отношении  своих  бывших  подданных  (в  противополож¬
ность  мирному  договору  1721  г.).  Упоминание  в  этой  статье  под¬
тверждения  веры,  права  собственности  и  привилегий,  естественно,
являлось  ссылкой  на  гарантии,  которые  были  даны  как  в  Порвоо,
так  и  ранее.
 Данное  императором  подтверждение  прав  финнов  было  также
«грамотой»,  как  по-русски  называли  обещание  монарха,  но  это
не  исключает  того,  что  она  была  в  то  же  время  данной  монархом  га¬
рантией  этих  прав.  Важнейшим  событием  Порвооского  сейма,  безу¬
словно,  явилась  присяга  представителей  сословий;  она  должна  была
также  стать  центральным  событием  сейма,  который  планировался
Г.М.Спренгтпортеном  еще  весной  1808  г.
 Был  ли  в  таком  случае  в  Порвоо  заключен  договор  между  импе¬
ратором  и  финляндскими  сословиями?  Да,  был,  но  не  «государс¬
твенный  договор»,  которым  было  бы  создано  финляндское  государс¬
тво,  как  утверждали  финны,  а  «договор  о  статусе»,  в  котором  обе
стороны  обязывались  поддерживать  прежний  правовой  статус  заво¬
еванной  территории.
 Что  же  касается  статуса  густавианских  форм  правления  1772  и
1789  гг.,  то  их,  конечно,  не  было  никакой  возможности  отдельно  упо¬
мянуть  ни  в  порвооских  гарантиях,  ни  в  более  ранних  манифестах,
так  как  они  содержали  многие  пункты,  совершенно  неприемлемые
для  нового  статуса  Финляндии,  например,  касавшиеся  вероиспове¬
дания  монарха  и  его  власти.  Как  цитировалось  выше,  на  сейме  в  По¬
рвоо  рассматривались  только  права  подданных,  а  не  права  монарха-
Аргумент,  используемый  финскими  борцами  в  области  права,  что
будто  бы  император  России  мог  подтвердить  эти  формы  правления»

Борьба  по  правовым  вопросам
 563
 так  как  в  них  —  особенно  в  Акте  соединения  и  безопасности
1789  г.—  ему  гарантировались  весьма  широкие  права,  представляет
собой  полностью  безосновательную  догадку.  В  этом  пункте  могу  со¬
гласиться  с  трактовкой  тех  русских,  которые  считали,  что  также  и  в  ка¬
честве  Великого  князя  Финляндского  Император  Всероссийский
сохранял  свою  самодержавную  власть.  То,  что  он  подтвердил  фин¬
нам  их  основные  законы  и  привилегии,  конечно  же,  на  практике  ог¬
раничивало  его  власть,  но  так  происходило  и  во  многих  других  гу¬
берниях  России,  пользовавшихся  особыми  привилегиями,  например
в  Прибалтике.  Но  написанное  здесь  не  означает  того,  что  части  этих
шведских  форм  правления,  касавшиеся  прав  и  привилегий  поддан¬
ных,  не  могли  быть  утверждены  уже  в  1808-1809  гг.;  кроме  того,  на
них  ссылались  многократно  и  в  более  позднее  время.  Мы  лишь
не  знаем  точно,  какие  именно  это  могли  быть  параграфы,  так  как
кодификация  этих  форм  правления,  то  есть  форма  правления  Фин¬
ляндии,  несмотря  на  многие  попытки,  не  была  утверждена  в  течение
всего  периода  пребывания  Финляндии  под  российской  властью.  На¬
илучшая  возможность  для  этого  была  при  первой  попытке,  то  есть
в  1819  г.,  если  бы  только  был  созван  сейм.  Чем  дальше  шло  время,
тем  труднее  финнам  становилось  добиться  своего.
 Вопрос  о  том,  что  в  порвооской  грамоте  означали  ключевые  по¬
нятия  «коренные  законы»  (по-шведски  «grundlagar»,  по-французс¬
ки  «loix  fondamentales»)  и  «конституции»  (или  в  единственном
числе  «конституция»)  я,  на  мой  взгляд,  основательно  прояснил  еще
в  1969  г.  в  своей  диссертации  «Основные  законы  Финляндии».  Од¬
нако  здесь  стоит  еще  раз  коротко  отметить,  что  К.Ф.Ордин  и  рус¬
ские  были  в  своих  трактовках  более  правы,  чем  финны:  термин
«коренные  законы»  означал  на  всех  упомянутых  выше  языках
просто  неизменные  законы  в  противовес  изменявшимся  указам  и
постановлениям,  а  «конституции»  (также  и  в  единственном  чис¬
ле)  —  те  основные  законоположения,  которые  содержали  основ¬
ные  права  и  привилегии  финнов,  то  есть  части  форм  правления
1772  и  1789  гг.  Содержание  обоих  из  этих  базовых  понятий  претер¬
пело  резкое  изменение  именно  в  первой  половине  XIX  века.  Если
термин  «основные  законы»  («grundlagar»)  означал  сначала  вообще
Все  законы  (в  том  числе  и  закон  1734  г.),  то  затем  его  значение  спе¬
циализировалось  и  стало  означать  лишь  такие  основные  законы,
вносящиеся  по  процедуре  своего  принятия  к  высшему  разряду,
Как  форма  правления  и  регламент  сейма.  В  русском  языке,  в  свою
°чередь,  для  передачи  этого  значения  вместо  выражения  «корен¬
ные  законы»  возникло  полностью  новое  выражение,  а  именно

564
 Борьба  по  правовым  вопросам
 «основные  законы».  Термин  «конституция»,  который  сначала  озна¬
чал  базовую  структуру  общественного  устройства  вообще  —  как
в  Англии,  где  еще  и  в  XIX  веке  не  было  записанной  формы  правле¬
ния,  —  в  XIX  веке,  ставшем,  по  меткому  выражению,  «столетием
конституций»,  приобрел  более  специализированное  значение,  су¬
зившееся  до  лишь  записанной  конституции  (или  хартии).  Хотя  поня¬
тие  «государство»  (в  значении  «51аЪ>)  не  содержалось  в  порвооских
актах,  несмотря  на  его  использование  в  Финляндии  еще  в  1809  г.,
здесь  имеет  смысл  отметить,  что  в  его  значении  в  XIX  веке  произош¬
ло  большое  изменение  —  оно  из  средневекового  финансового  госу¬
дарства  посредством  естественного  права  и  гегельянства  преобразо¬
валось  в  органическое  государство.  Когда  затем  в  финском  языке
в  1850-х  гг.  возникло  слово  «государство»,  оно  уже  при  рождении
имело  это  более  новое  значение.  Эти  семантические  изменения  клю¬
чевых  понятий  давали  именно  финским  борцам  в  области  права  от¬
личное  оружие.
 Одно  только  принятие  титула  великого  князя  еще  не  означало,
что  Финляндия  стала  государством,  как  это  утверждали  финские
борцы  в  области  права.  Если  следовать  их  логике,  то  Смоленск  дол¬
жен  был  бы  стать  отдельным  от  России  государством.  Присоедине¬
ние  титула  Великого  князя  Финляндского  к  длинному  титулу  импе¬
ратора  было  обычным  делом,  как  выше  уже  отмечалось.  Император
и  ранее  обладал  титулами  великих  князей  различных  территорий,  да
и  Финляндия  была  великим  княжеством  еще  до  1809  г.  в  том  смысле,
что  этот  титул  существовал  еще  до  включения  его  Александром  I
в  свою  титулатуру*.
 Из  необычайно  обширного  материала  по  борьбе  в  области  права
я  выберу  для  ближайшего  рассмотрения  лишь  три  эпизода,  которые,
на  мой  взгляд,  представляются  наиболее  существенными,  а  именно
«дуэль»  между  Л.Мехелином  и  К.Ф.Ординым,  которую  я  уже  выше
описал,  дебаты  между  Ю.Р.  Даниельсоном  и  его  главными  противни¬
ками,  а  также,  в  завершение,  сделанное  М.М.Бородкиным  описание
того,  как  и  где  возникло  учение  о  финляндском  «государстве».  Пос¬
туплю  так  уже  потому,  что  считаю  последнее  из  них  заслуживаю¬
щим  весьма  высокой  похвалы.
 *  См.  также  ссылку  на  с.  27.

Борьба  по  правовым  вопросам
 565
 К.  Ф.  Ордин,  М.М.Б  ОРОДКИН
и  Ю.Р.Д  АНИЕЛЬСОН
 Самый  известный  и  центральный  спор  борьбы  в  области  права
произошел  именно  вокруг  и  по  случаю  опубликованного  Ю.Р.Дани-
ельсоном  критического  памфлета  о  книге  К.Ф.Ордина  «Покорение
Финляндии».  Ведь  Ю.Р.Даниельсон  был,  бесспорно,  центральной
фигурой  оборонительной  борьбы  финнов.
 Это  основательное  произведение  К.Ф.Ордина  в  двух  частях,  ба¬
зирующееся  в  основном  на  русских  источниках,  было,  действитель¬
но,  если  и  не  самым  весомым,  то,  во  всяком  случае,  самым  простран¬
ным  выступлением  в  рамках  всей  борьбы  в  области  права.  Его  зна¬
чение  вынуждены  были  косвенно  признавать  даже  многие  финские
исследователи  —  это  выражалось  в  том,  что  они  широко  опирались
на  его  данные  (например,  К.В.Раухала).  Действительно,  само  собой
разумеется,  что  эта  книга  содержала  четкую  тенденцию:  показать
ошибочность  утверждений  финских  «государственников»  (создате¬
лей  учения  о  государстве)  методами  исторического  исследования,
которое  опирается  на  первоисточники.  Но  главная  слабость  К.Ф.Ор¬
дина  в  том,  что  он  был  не  профессиональным  историком,  а  любите¬
лем.  Хотя  крупных  кардинальных  ошибок  в  его  произведении  найти
не  удалось,  но  ошибок  в  деталях  имеется  предостаточно;  тем  не  ме¬
нее,  на  него  ссылались  и  в  более  поздних  финских  произведениях
как  на  некий  фундаментальный  труд,  каковым  он,  бесспорно,  и  яв¬
лялся.
 На  мой  взгляд,  самую  важную  и  центральную  часть  этой  книги
составляет  анализ  ошибок  перевода  на  шведский  язык  порвооской
«грамоты»,  а  также  обширные  документальные  приложения.  Эти
Указанные  К.Ф.Ординым  ошибки  перевода  бесспорны,  и,  кроме
т°го,  находятся  в  стратегически  весьма  важных  местах.  Их,  правда,
мы  рассматривали  ранее.  Ведь  финские  борцы  в  области  права,
в  первую  очередь  Ю.Р.Даниельсон,  были  твердо  убеждены,  что  со¬
держащийся  в  порвооском  обещании  монарха  термин  «коренные
Зак°ны»  означал  именно  и  только  густавианские  шведские  формы
Правления  1772  и  1789  гг.,  за  исключением,  конечно,  тех  параграфов,
вторые  были  явно  неприемлемы  в  условиях  нового  политического
Положения  Финляндии.  Но  какие  статьи  были  неприемлемы,  этого  и
°Пи  не  могли  сказать.  Толкование  К.Ф.Ордина  было  совершенно
Иным:  термин  «коренные  законы»  означал  все  постоянные  законы

566
 Борьба  по  правовым  вопросам
 Финляндии  как  противовес  изменяющимся  постановлениям.  И  это
толкование  было  правильным,  как  я  уже  доказал  в  своей  упомянутой
выше  диссертации,  опираясь,  в  частности,  на  толкование  тогдашне¬
го  прокурора  Финляндии  М.Калониуса.  В  порвооской  «грамоте»
было  просто  невозможно  упомянуть  какие-либо  отдельные  основ¬
ные  законы  Финляндии  потому,  что  тогда  еще  было  невозможно
знать,  какие  их  части  будут  соответствовать  новому  государственно¬
му  положению,  а  какие  нет.  К.Ф.Ордин  указал  также  на  то,  что  в  «гра¬
моте»  на  русском  языке  выражение  «по  конституциям»  стояло  в  фор¬
ме  множественного  числа,  а  в  переводе  на  шведский  язык  оно  было
дано  в  форме  единственного  числа  «по  конституции»  («еп^  копБЦ-
Шбопеп»).  Из  этого  в  будущем  финские  создатели  учения  о  государс¬
тве  смогли  сделать  тот  —  по  мнению  К.Ф.Ордина,  ошибочный  —
вывод,  что  для  Финляндии  была  в  1809  г.  утверждена  отдельная
«конституция»  (то  есть  конституция  или  хартия  в  значении,  создан¬
ном  Французской  революцией).
 Что  касается  именно  слова  «грамота»,  то  об  этом  следует  рас¬
сказать  несколько  подробнее.  Как  хорошо  известно,  по  мнению
финских  современников,  эта  «грамота»  была  тем  же  самым,  что  и
заверение  монарха  (по-шведски  «РогБакг^Ба^еп»  или  «Рбгзакпп-
gen»),  под  которым  подразумевались  типичные  гарантии  государей
тогдашнего  феодального  общества.  Их  давали,  в  частности,  все
шведские  короли,  правившие  до  1809  г.,  при  восшествии  на  пре¬
стол.  Корни  этой  практики  восходят  к  знаменитой  английской  Ве¬
ликой  хартии  вольностей  1215  г.  Под  эту  традицию  хорошо  подхо¬
дит  также  и  русская  «грамота»  —  именно  такой  утверждавшийся
монархом  документ,  которым  подданным  даровались  или  под¬
тверждались  права.
 Эти  ошибки,  перечисленные  К.Ф.Ординым,  не  являются,  одна¬
ко,  столь  судьбоносными  и  решающими,  как  я  сам  в  свое  время  ут¬
верждал.  Гораздо  более  важным  было  изменение  ключевых  понятии,
которое  произошло  в  течение  столетия.
 Когда  К.Ф.Ордин  писал  свои  замечания,  ему  не  нужно  было  бо¬
лее  изучать  что-либо  новое,  так  как  он  держал  в  памяти  все  важней¬
шие  документы  и  ход  событий.  Он  еще  в  1888  г.  опубликовал  отде¬
льный  труд  «Конституция  Финляндии»,  а  затем  в  следующем  году
двухтомник  «Покорение  Финляндии».
 Кроме  этих  основательных  первичных  исследований,  К.Ф-Ор'
дин  написал  множество  специальных  статей  «по  финляндскому  в°п
росу»,  которые  собраны  в  изданной  в  1908  г.  в  Санкт-Петербурге
книге  «Собрание  сочинений  по  финляндскому  вопросу».

Борьба  по  правовым  вопросам
 567
 К.Ф-Ордин  выплеснул  огромный  объем  ранее  неизвестных  рус¬
ских  источников,  имевших  непосредственное  отношение  к  присо¬
единению  Финляндии  к  России.  Уже  одно  издание  этих  источников
было  бы  важным  и  достойным  делом.  В  России  К.Ф.Ордин  за  свои
труды  получил  признание  и,  в  частности,  премию  Российской  акаде¬
мии  наук,  что  Ю.Р.  Даниельсон  после  своей  критики  отказался  пони¬
мать.  В  Финляндии,  тем  не  менее,  в  качестве  наследия  времен  борь¬
бы  в  области  права  на  К.Ф.Ордине  стоит  клеймо  не  только  дилетан¬
та,  чьи  произведения  полны  ошибок,  но  и  одного  из  худших  «пожи¬
рателей  Финляндии».  В  действительности  К.Ф.Ордин  был,  однако,
гораздо  более  серьезным  и  опасным  противником  финских  участни¬
ков  правовой  полемики,  чем  это  когда-либо  было  признано  в  Фин¬
ляндии.
 Финские  борцы  по  правовым  вопросам,  в  первую  очередь,  конеч¬
но,  Ю.Р.Даниельсон,  стремились  свести  на  нет  значение  его  работ,
во-первых  потому,  что  он  был  не  профессиональным  историком,  а
любителем,  а  во-вторых  потому,  что  в  его  работах  было  много  как
неточностей  в  деталях,  так  и  совершенно  явных  ошибок  в  толкова¬
нии.  Обвинение  финнов,  упомянутое  последним,  совершенно  спра¬
ведливо.  Но  хотя  К.Ф.Ордин  и  был,  совершенно  бесспорно,  любите¬
лем,  тем  не  менее,  в  выбранной  им  специфической  области,  то  есть
в  области  присоединения  Финляндии  к  России  в  1808-1809  гг.,  он
был  на  голову  выше  всех  остальных  в  отношении  основных  доку¬
ментов  и  на  их  основе  сделанных  выводов.  В  этом  плане  его  основ¬
ной  финский  противник  Ю.Р.Даниельсон  явно  от  него  отстает.  Ведь
не  смог  же  Ю.Р.Даниельсон  найти  в  двухтомном  основательном  ис¬
следовании  К.Ф.Ордина,  хотя  и  просмотрел  его,  как  это  обычно  де¬
лает  оппонент  по  семинару,  ничего  кроме  неверного  истолкования
источников,  тенденциозных  трактовок  или  же  совершенно  второсте¬
пенных  неточностей  в  деталях,  как,  например,  то,  что  место  морско¬
го  Роченсальмского  сражения  в  книге  указано  неправильно!  В  то  же
время  в  отношении  важнейших  пунктов,  например  сейма  в  Порвоо,
КХР.Даниельсон,  оппонируя  К.Ф.Ордину,  оказался  довольно  беззу-
бьщ.  в  остальном,  кроме  центральных  событий  сейма  в  Порвоо,  ос¬
иным  объектом  критики  Ю.Р.Даниельсона  был  показ  К.Ф.Орди-
Пьщ  тенденциозных  действий  Финляндии  и  финских  советников
Императора.  Вообще  же,  Ю.Р.Даниельсон  сосредоточился  не  на  кри-
тИке  книги  К.Ф.Ордина,  а  на  подчеркивании  и  выделении  таких  вы-
Рвэкений,  как  «stat,  état»,  «grundlagar,  loix  fondamentales»,  «полити¬
ческое  существование»  и,  конечно  же,  выражения  из  заключитель¬
на  речи  императора  на  сейме  в  Порвоо  [о  том,  что  Финляндия]

568
 Борьба  по  правовым  вопросам
 «занимает  ныне  место  в  среде  наций».  Для  этого  он  издал  in  extenso*
основные  документы,  кроме  речи  императора  на  открытии  сейма.
 Ю.Р.Даниельсон,  по  существу,  обладал  только  двумя  главными  до¬
казательствами  того,  что  Финляндия  стала  в  1809  г.  государством.
Первым  доказательством  было  то,  что  император  Александр  1  вклю¬
чил  в  свою  титулатуру  титул  Великого  князя  Финляндского,  а  вторым
то,  что  М.М.Сперанский  в  1811  г.  в  отчете  о  своей  деятельности  за
1810  г.  указал,  что  Финляндия  была  государством,  а  не  губернией.
 Что  касается  принятия  императором  титула  великого  князя,  то
читателю,  вероятно,  еще  раньше  стало  понятно,  что  это  само  по  себе
еще  не  означало  наделения  Финляндии  государственной  сущнос¬
тью.  Это  было  рутинным  действием,  которое  повторялось  при  всех
российских  завоеваниях,  то  есть  император  включал  в  свою  титула¬
туру  титул  прежнего  правителя  завоеванной  территории.  В  этой  свя¬
зи,  однако,  следует  обратить  внимание  на  то,  что  император  Алек¬
сандр  1  принял  этот  титул  еще  на  рубеже  1808  и  1809  гг.,  то  есть  до
созыва  сейма  в  Порвоо,  и  это  никоим  образом  не  было  связано  с  этим
сеймом.  Приняв  титул,  он  мог  созвать  представителей  финляндских
сословий  на  сейм  в  качестве  Великого  князя  Финляндского.
 Вторым  основным  аргументом  Ю.Р.Даниельсона  в  пользу  су¬
ществования  у  Финляндии  государственной  сущности  был  уже  упо¬
минавшийся  отчет  М.М.Сперанского  о  своей  работе  в  1810  г.,  в  ко¬
тором  он,  в  частности,  писал,  что  «Финляндия  государство,  а  не  гу¬
берния».  Это  утверждение  М.М.Сперанского  следует,  однако,  рас¬
сматривать  с  учетом  действительных  условий,  в  которых  оно  было
сделано,  и  толковать  в  соответствии  с  этим.  По  мнению  М.М.Спе¬
ранского,  Финляндия  была  «государством»  уже  потому,  что  из  Фин¬
ляндии  постоянно  поступало  для  доклада  императору  значительно
больше  дел,  чем  обычно  поступает  из  одной  отдельно  взятой  губер¬
нии.  Такое  положение  сложилось  потому,  что  в  Финляндии  приме¬
нялась  шведская  административная  практика.  То  есть  утверждение
М.М.Сперанского  полностью  соответствовало  позиции  финлянд¬
ских  борцов  по  вопросам  права,  особенно  Л.Мехелина,  о  том,  что
Финляндия  была  государством  потому,  что  она  являлась  интегриро¬
ванной  частью  государства,  то  есть  Швеции.
 Тем  не  менее,  хотя  М.М.Сперанский  и  использовал  в  этой  связи
в  отношении  Финляндии  слово  «государство»,  я  совершенно  не  ду¬
маю,  что  он  в  данном  случае  имел  в  виду  почти  то  же  самое  парал¬
лельное  сосуществование  государств,  что  и  Л.Мехелин.  Как  отмеча¬
ет  Тайми  Торвинен  в  своей  диссертации  о  Ю.Р.  Даниельсоне,  в  связи
 *  «Полностью,  дословно»  {лат.).

Борьба  по  правовым  вопросам
 569
 с  этим  русские  извлекли  из  архивов  запись,  сделанную  в  1810  г.  ру¬
кой  М.М.Сперанского,  который  отмечал:  «Финляндию  называют
провинцией.  Да,  конечно,  это  провинция,  но  пока  недопустимо  гово¬
рить  об  этом».8
 Ю.Р.Даниельсон,  конечно,  был  прав  в  том,  что  Финляндия  стала
«государством»  (в  значении  «з1аЪ>)  еще  в  1809  г.,  но  ошибался  в  том,
что  это  качество  она  приобрела  в  соответствии  с  порвооским  актом
29  марта.  Как,  надеюсь,  уже  было  доказано,  Финляндия  стала  госу¬
дарством  («з1аЪ>)  именно  в  результате  создания  Правительственного
совета,  а  это  произошло  после  сейма  в  Порвоо.
 То  утверждение  Ю.Р.Даниельсона,  что  император  знал  до  произ¬
несения  своего  обещания  содержание  финляндских  основных  зако¬
нов  хотя  бы  в  общих  чертах,  вероятно,  справедливо,  так  как  по  этому
вопросу  он  получил  множество  разъяснений  и  записок  до  этого  со¬
бытия.  Однако  одно  дело,  что  император  знал,  а  другое  дело,  что  он
сделал.  Мне  представляется,  что,  несмотря  на  все  эти  полученные
им  разъяснения,  он  был  убежден,  что  утверждает  прежние  вероис¬
поведание,  основные  законы  и  определенные  «конституциями»  (то
есть  установлениями)  права  своих  новых  финляндских  поданных
не  так,  что  они  принципиально  будут  ограничивать  его  самодержав¬
ную  власть,  а  в  силу  того,  что  он  сначала  великодушно  эти  права  и
гарантии  уже  финнам  предоставил,  и  они  в  действительности  («де-
факто»)  будут  ограничивать  его  власть  в  Финляндии.
 В  своих  памфлетах  Ю.Р.Даниельсон  особо  выделял  тот  параграф
основных  законов  России,  в  котором  говорилось,  что  с  российским
престолом  нераздельно  соединены  престолы  как  Царства  Польско¬
го,  так  и  Великого  княжества  Финляндского.  То  есть  у  Финляндии
был  свой  престол,  и  поэтому  она  также  была  совершенно  явно  отде¬
льным  государством.  И  это  было  совершенно  бесспорно,  так  как  у
нас  до  сих  пор  представлен  в  экспозиции  Национального  музея  трон,
на  котором  Александр  I  сидел  в  Порвоо.  На  спинке  трона  изображен
не  финляндский  герб  со  львом,  а  только  имперский  двуглавый  орел.
Тем  не  менее,  следует  заметить,  что  уже  на  этом  этапе  присоедине-
иия  в  1809  г  для  Финляндии  был  утвержден  отдельный  герб  с  коро¬
ной,  который  также  украшает  имперский  герб,  изображенный  на
Последней  странице  обложки  этой  книги.
 Что  касается  этого  спора  о  престоле,  то,  вероятно,  следует  от¬
ветить,  что  монарх  многонациональной  Российской  империи  имел,
естественно,  как  многочисленные  троны,  так  и  титулы.  В  Москве,
гАе  короновались  российские  императоры,  был,  конечно,  «престол
Императора  Всероссийского»,  в  Польше  находился  престол  Царя

570
 Борьба  по  правовым  вопросам
 Польского,  а  в  Финляндии,  в  свою  очередь,  престол  Великого  кня¬
зя  Финляндского.  Кроме  того,  были  изготовлены,  как  уже  упомина¬
лось,  в  период  правления  императора  Павла  шесть  тронов,  которы¬
ми  государь  мог  пользоваться,  осуществляя  свои  властные  полно¬
мочия  за  пределами  Москвы  и  Санкт-Петербурга,  как,  например,
в  Финляндии.  Не  знаю,  но  предполагаю,  что  если  бы  император
направился  осуществлять  свою  власть  хотя  бы  в  Казань  или  Астра¬
хань,  то  туда  для  него  был  бы  доставлен  один  из  этих  тронов,  а  на
ткани,  которая  располагалась  бы  за  ним,  был  бы  изображен  герб
данной  области.  Эти  территории  обладали  если  и  не  собственным
престолом,  то,  во  всяком  случае,  собственной  короной  и  гербом.
Во  всех  тех  местах,  где  императору  приходилось  восседать  с  ка¬
кой-либо  целью,  для  него  был  приготовлен  трон,  на  котором  он  мог
сидеть.  Так  что  в  этом  вопросе  о  престоле  не  было  ничего  особен¬
ного.
 Такое  же  выделение  особого  статуса  Великого  княжества  Фин¬
ляндского  можно  видеть  в  малом  титуле  императора,  как  уже  отме¬
чалось  ранее.  В  нем  перечислялись  сначала  Император  Всероссийс¬
кий,  затем  Царь  Польский  и  после  этого  Великий  князь  Финлянд¬
ский,  после  чего  трижды  следовало  выражение  «и  прочая».  Причи¬
ны  такого  определения  более  высокого  статуса  Великого  княжества
Финляндского  по  сравнению  с  другими  великими  княжествами  при¬
водились  ранее.
 В  большинстве  своих  замечаний  Ю.Р.Даниельсон  был  совершен¬
но  прав:  в  подписанных  императором  актах,  в  частности,  в  регла¬
менте  Правительственного  совета,  в  отношении  Финляндии  исполь¬
зовалось  выражение  «stat»;  император  неоднократно  как  писал,  так
и  говорил  о  «политическом  существовании»  Финляндии,  особенно
в  своем  рескрипте,  данном  генерал-губернатору  Ф.Ф.Штейнгелю
в  1810  г.;  сам  М.М.Сперанский  писал,  что  Финляндия  была  «госу¬
дарством»,  а  не  губернией;  слово  «конституция»  использовалось
в  единственном  числе  во  многих  документах;  одновременно  во  мно¬
гих  документах  на  французском  языке  упоминались  «1°1Х
fondamentales»*  и  т.д.  В  целом  ряде  документов  упоминался  и  «пре¬
стол»  Великого  княжества  Финляндского.
 В  связи  со  всем  этим  можно  задать  вопрос  —  ну  и  что  же,  или,
как  говорят  англичане,  so  what?  Что,  собственно  говоря,  доказывает
то,  что  император  Александр  I  назвал  завоеванную  им  Финляндии
одним  «государством»  и  «нацией»  из  числа  многих  «государств»  и
 *  «Основные  законы».

Борьба  по  правовым  вопросам
 571
 «наций»  своей  империи,  или  что  он  подтвердил  своим  новым  финс¬
ким  подданным  их  прежнюю  веру,  «коренные  законы»  и  определен¬
ные  «конституциями»  права,  или  что  он  сказал,  что  Финляндия  со¬
хранила  свои  «политические  законы»?  Он  доказал  лишь  то,  что,  как
сказал  император,  он  сделал  Финляндию  одним  из  многих  «госу¬
дарств»  (в  значении  «ьЫ»)  своей  империи,  а  также  «нацией»  и,  кро¬
ме  того,  созвал  ее  сословия  на  сейм  в  Порвоо,  что  именно  и  указыва¬
ет  на  то,  что  Финляндии  были  гарантированы  не  только  гражданс¬
кие,  но  также  и  политические  законы,  то  есть  политическое  сущест¬
вование.
 В  то  же  время  в  вопросе  о  действии  в  Финляндии  актов  1772  и
1789  гг.  Ю.Р.Даниельсон  вынужден  был  опираться  на  изрядный  со¬
физм:  так  как  в  соответствии  с  густавианскими  основными  закона¬
ми  1772  и  1789  гг.  никакой  закон  не  мог  быть  принят  или  изменен
иначе  как  по  совместному  одобрению  монархом  и  представителями
сословий,  то,  таким  образом,  подтверждение  основных  законов  оз¬
начало  также  утверждение  и  остальных  законов  Финляндии!  Он  был
совершенно  прав  в  том,  также  как  и  упоминавшийся  ранее  В.К.фон
Ден,  что  на  эти  густавианские  акты  ссылались  еще  в  протоколах  по-
рвооского  сейма  и  весьма  часто  также  после  него,  но  ни  он,  ни  мно¬
гие  другие  финские  борцы  в  области  права  не  давали  ответа  на  ос¬
новной  вопрос  о  том,  в  каком  качестве  на  эти  акты  ссылались  и  их
упоминали.  И,  как  я  надеюсь,  выше  уже  было  показано,  что  ответ
мог  бы  быть  следующим:  на  них  ссылались  и  их  упоминали  не  как
форму  правления  (сйаЛа)  Великого  княжества  Финляндского,  а  лишь
и  именно  как  акты,  которые  гарантировали  финнам  определенные
основные  права.
 По  этой  «борьбе»  Ю.Р.  Даниельсона  в  нашем  распоряжении  име¬
ется  уже  упоминавшееся  ранее  толстое  и  подробное  исследование,  а
именно  диссертация  Тайми  Торвинен  1965  г.  «Ю.Р.Даниельсон-Кал-
МаРИ  как  защитник  финляндской  автономии».  В  ней  целых  473  стра¬
ницы  и  она  содержит  почти  все  самое  существенное  по  борьбе  в  об¬
ласти  права.  Тем  не  менее,  и  это  подробное  изложение  содержит
четкую  тенденцию:  хотя  в  нем  Ю.Р.Даниельсон  подвергается  крити-
Ке  и  указываются  его  ошибки  и  слабые  стороны  в  частных  вопросах,
симпатия  автора  всегда  на  стороне  Ю.Р.Даниельсона.  Это  проявля¬
йся  уже  в  обосновании  темы  исследования  в  предисловии,  почему
авт°Р  стал  исследовать  именно  Ю.Р.Даниельсона.  Потому,  что  автор
Диссертации  с  симпатией  относится  к  манере  изложения  Ю.Р.  Дани¬
ельсона.  Несмотря  на  всю  основательность  и  обширность,  книга
•Аорвинен  страдает  той  же  слабостью,  что  и  работы  финских

572
 Борьба  по  правовым  вопросам
 борцов  в  области  права,  включая  Ю.Р.Даниельсона,  то  есть  тем,  что
перед  началом  своих  исследований  и  борьбы  они  не  выяснили  осно¬
вательно  и  досконально,  как  на  самом  деле  происходило  присоеди¬
нение  Финляндии  к  российскому  государству  в  1808-1809  гг.  Без
такого  тщательного  исследования  их  выводы  приобрели,  собственно
говоря,  характер  определенной  тавтологии  или  образовали  «пороч¬
ный  круг»,  когда  их  представления  о  событиях  1808-1809  гг.  были
заведомо  финско-национальными  и  конституционно-мифологичес¬
кими.  Иными  словами,  то,  что  финны  выдвигали  еще  раньше,  со
времен  шведа  Израэля  Вассера,  было  правильным,  а  все  то,  что  рус¬
ские  выставляли  в  качестве  контраргументов,  было  неверным  и
ошибочным.
 То  же  самое  можно,  конечно,  отчасти  сказать  и  о  русских  борцах;
раз  и  они  не  производили  надлежащего,  то  есть  не  впадающего
в  анахронизм  основательного  исследования  событий  1808-1809  гг.,
то  и  их  выступления  в  большей  или  меньшей  мере  представляли  со¬
бой  аргументацию,  связанную  с  политическими  стереотипами.  Они
переносили  в  1809  г.  представления  о  едином  государстве  своего
времени  и  не  видели  «династического  союза»  многих  государств  и
наций,  которым  Россия  являлась  еще  в  1809  г.,  да  и  довольно  долго
после  него.
 На  том  этапе  на  книгу  Ю.Р.Даниельсона  ответил  своими  статья¬
ми  в  «Московских  ведомостях»  псевдоним  «Б.Л.»  (М.М.Бородкин).
Кроме  того,  он  написал  под  псевдонимом  «Абов»  (то  есть  «житель
Турку»*)  в  журнале  министерства  юстиции  статью  «Из  истории
учений  финляндского  государственного  права»  (Санкт-Петербург,
1895  г.).  На  этот  ответ  псевдонима  «Б.Л.»  Ю.РДаниельсон  ответил,
в  свою  очередь,  памфлетом  «Внутренняя  независимость  Финлян¬
дии»,  не  зная,  что  под  псевдонимом  скрывался  М.М.Бородкин.
 Этот  ответ  на  книгу  Ю.Р.Даниельсона,  написанный  М.М.Бород¬
киным  под  псевдонимом  «Б.Л.»,  представляет  собой,  пожалуй,  са¬
мое  худшее  произведение  М.М.Бородкина,  которое  мне  довелось
читать.  Оно  полно  полемического  лицемерия,  навешивания  ярлыков
и  иных  подобных  явлений,  не  имеющих  ничего  общего  с  серьезным
отношением  к  делу.  Ответ  озаглавлен  «Мертворожденное  финлянД-
ское  государство»,  и,  как  следует  из  заголовка,  автор  сосредоточился
на  теме  провинция  —  государство.  Ответ  был  опубликован  в  1890  г.
в  номерах  336,  338  и  339  газеты  «Московские  ведомости».
 *  Шведоязычное  название  города  Турку  —  АЬо.

Борьба  по  правовым  вопросам
 573
 Уже  в  первой  части  этой  серии  публикаций  создается  четкое  впе¬
чатление,  что  ответ  Ю.Р.Даниельсона  на  книгу  К.Ф.Ордина  оказал
сильное  влияние  на  М.М.Бородкина,  так  как  в  противном  случае  он
не  стал  бы  своими  замечаниями,  сделанными  в  оскорбительной  фор¬
ме  и  написанными  низким  стилем,  стремиться  свести  на  нет  его  зна¬
чение.  Так,  в  частности,  он  начинает  свою  статью  констатацией,  что
«в  Финляндии  радуются»  по  поводу  выхода  книги  Ю.Р.Даниель¬
сона.  Местные  газеты  смакуют  отдельные  места  этой  книги,  а  вит¬
рины  книжных  магазинов  полны  ее  экземпляров.  М.М.Бородкин
упоминает  также  то,  что  книга  издана  одновременно  на  трех  язы¬
ках—  на  шведском,  финском  и  русском.  Кроме  того,  он  еще  отмеча¬
ет,  что  каждый  финский  патриот  хочет  заполучить  это  «новое  финс¬
кое  политическое  Евангелие».  Далее  М.М.Бородкин  указывает,  что
местные  газеты  Финляндии  пишут,  что  после  книги  Ю.Р.Даниель¬
сона  от  тезисов  К.Ф.Ордина  не  осталось  и  камня  на  камне.
 Главный  ответ  М.М.Бородкина  Ю.Р.Даниельсону  состоял  в  том,
что  эта  книга  представляла  собою  лишь  сборник  всех  уже  ранее  вы¬
сказывавшихся  финскими  сепаратистами  утверждений.  Ее  автор
лишь  повторил  положения,  которые  излагались  ранее  уже  сто  раз.
В  этой  книге,  как  и  во  многих  более  ранних,  финны  выбирали  из
истории  лишь  те  пункты,  которые  подходили  под  их  «теорию  госу¬
дарства»,  отвергали  основные  принципы  и  распространяли  различ¬
ные  софизмы.  Они  выбирали  из  источников  лишь  те  места,  где  Фин¬
ляндия  называлась  «государством»,  но  обходили  те,  где  ее  называли
«провинцией».  Затем  М.М.Бородкин  повторил  еще  раз  давно  извес¬
тное  толкование  значения  слов  «конституция»  и  «государство»,  а
также  «провинция».  Он  упомянул  также,  как  и  К.Ф.Ордин,  письмо
Александра  I  Наполеону  и  манифест  лета  1808  г.,  в  которых  Финлян¬
дия  именуется  «провинцией»,  и  иные  подобные  примеры.  Затем  сле¬
довало  уже  рассмотренное  выше  рассуждение  о  финляндском  пре¬
столе,  был  ли  таковой  или  нет.  Как  и  К.Ф.Ордин,  М.М.Бородкин
занял  ту  позицию,  что  вопрос  состоял  лишь  в  редакционной  ошибке.
Однако  обширное  и  подробное  рассмотрение  вопроса  М.М.Бород-
киным  указывает  на  то,  что  он  был  как  для  него,  так  и  для  К.Ф.Ор¬
дина  действительно  сложной  проблемой.  Значение  слова  «конститу¬
ция»  М.М.Бородкин  принизил  в  своем  ответе  замечанием,  что  оно
°значало  вообще  устав  любого  учреждения;  так,  например,  универ-
ситеты  имели  свои  конституции.  И  он  в  этом  своем  замечании
Не  ошибался  —  так  и  было.  В  отношении  значения  слова  «конститу¬
ция»  М.М.Бородкин  опирался  также  на  К.Ф.Ордина,  который  заме-
Т*л>  что  в  1809  г.  оно  имело  иное  значение,  чем  «сейчас»,  то  есть

574
 Борьба  по  правовым  вопросам
 в  конце  XIX  века.  И  в  этом  своем  замечании  эти  собратья  по  право¬
вой  борьбе  не  ошибались,  как,  я  надеюсь,  я  уже  сумел  показать
выше.
 Затем  М.М.Бородкин  повторил  в  значительной  степени  то  же
что  и  К.Ф.Ордин  раньше,  а  именно  то,  что  все  происходившее  зави¬
село  лишь  от  воли  императора.  В  действительности  так  и  было.
В  подтверждение  этого  он  цитировал  те  же  выражения,  что  и  К.Ф.Ор¬
дин,  то  есть  «признали  за  благо»  утвердить  «вновь»  и  т.д.  Затем  он
также  не  забыл  напомнить,  что  в  Порвоо  представители  сословий
лишь  принесли  «вновь»  присягу,  которая  была  принята  у  жителей
Финляндии  еще  раньше  во  время  войны.  И,  конечно  же,  М.М.Бород¬
кин  подчеркнул  то  же  самое,  что  и  К.Ф.Ордин:  все,  что  получили
финны,  было  следствием  одностороннего  великодушия  императора.
Финны  более  не  могли  выдвигать  никаких  условий,  так  как  в  воен¬
ном  отношении  они  были  побеждены,  а  Финляндия  завоевана.  И  те
права,  которые  император  даровал  Финляндии,  были  правами  про¬
винции,  а  не  государства.  А  затем  М.М.Бородкин  задавал  вопрос,
вытекала  ли  из  подтверждения  прав  сословий  —  как  утверждал
Ю.Р.Даниельсон  —  также  «государственная  структура»  Финляндии.
Ответ  Ю.Р.Даниельсона  был  утвердительным,  а  М.М.Бородкина,
естественно,  отрицательным.  По  его  мнению,  какая-либо  область
могла  иметь  «политические  права»  (например,  сейм,  как  в  Прибал¬
тике),  но  из  этого  еще  не  следовало,  что  она  является  государством.
Затем  М.М.Бородкин  привел  свои  еще  прежде  известные  со  времен
правовой  полемики  примеры  Канады,  Индии  и  Ирландии  и  задал
вопрос,  были  ли  они  государствами  или  нет.
 М.М.Бородкин  считал,  что  основным  содержанием  ответа
Ю.Р.Даниельсона  К.Ф.Ордину  было  то,  что  раз  Александр  I  даровал
Финляндии  «конституцию»,  то  в  силу  этого  Финляндия  была  госу¬
дарством.  Однако  М.М.Бородкин  был  убежден,  что  раз  этот  импера¬
тор  не  дал  Финляндии  никакой  «конституции»,  то  Финляндия  не  яв¬
лялась  никаким  государством.  Обратим  внимание  читателя  на  то,
что  здесь  «конституция»  уже  означала  особый  записанный  основ¬
ной  закон  («Charta»).  Затем,  уже  в  этом  ответе  М.М.Бородкин  обоз¬
начил  в  качестве  праотца  финского  «учения  о  государстве»  Израэля
Вассера,  хотя  в  то  время  его  знания  об  этом  шведском  профессоре
были  весьма  неполными.  Все-таки  он  мог  уже  упомянуть,  что  этот
профессор  «одним  росчерком  пера»  превратил  Финляндию  из  пр0'
винции  в  государство.
 В  качестве  промежуточного  вывода  из  этой  первой  своей  статьи
М.М.Бородкин  выдвинул  предположение:  допустим,  что  нелепо6

Борьба  по  правовым  вопросам
 575
 заявление  Ю.Р.  Даниельсона  было  все-таки  разумным  —  то  есть,  со¬
хранив  прежние  основные  законы  и  привилегии  Финляндии,  Алек¬
сандр  I  сделал  Финляндию  государством.  В  таком  случае,  если  сле¬
довать  Ю.Р.Даниельсону,  Александр  1,  сохранив  в  1808  г.  в  Финлян¬
дии  прежние  условия,  уже  тогда  создал  в  Финляндии  государствен¬
ную  структуру,  то  есть,  по  его  утверждению.  Финляндия  была  госу¬
дарством  еще  до  1809  г.
 Затем  М.М.Бородкин  выдвинул  тезис,  что  все  такие  выражения
императора,  как,  в  частности,  «Мы  решились  управлять  ею  [Фин¬
ляндией]  как  свободным  народом  и  пользующимся  правами,  обес¬
печенными  в  его  конституции»,  или  выражение  «свободный  народ»
и  т.  п.  давали  финским  сепаратистам  возможность  утверждать,  что
их  край  стал  «государственной  организацией».  Тем  не  менее,  по
убеждению  М.М.Бородкина,  единственным  правильным  выводом
из  этих  выражений  императора  было  то,  что  русский  монарх  имел
много  забот  по  организации  условий  жизни  в  Финляндии,  но  лишь
в  качестве  «местной  провинциальной  автономии».  В  дальнейшем
он  продолжил  доказательство  этого,  в  частности,  опираясь  на  выра¬
жения  манифеста  1816  г.  об  изменении  названия  Правительствен¬
ного  совета,  то  есть  утверждая,  что  в  отношении  финляндской  ад¬
министрации  речь  шла  лишь  о  местной  администрации  Российской
империи.
 Далее  следовал  пункт,  который  Ю.Р.Даниельсон  критиковал,  по¬
жалуй,  наиболее  остро,  то  есть  сравнение  Финляндии  с  Канадой,
Индией  и  Ирландией.  Этому  предшествовало  также  утверждение,
что,  по  мнению  Ю.Р.Даниельсона,  отдельными  от  России  государс¬
твами  были  также  Кавказ,  Туркестан,  область  Войска  Донского  и
Другие.  Это,  однако,  можно  объяснить  уже  ранее  упоминавшейся  ог¬
раниченностью  значения  в  русском  языке  слова  «государство».  Кон¬
траргументы  М.М.Бородкина,  направленные  против  теории  реаль¬
ной  унии,  можно  оставить  без  внимания  уже  хотя  бы  потому,  что
финны  и  сами  постепенно  отказались  от  этой  теории.
 Оценка  М.М.Бородкиным  характера  финляндского  сейма,  на  мой
взгляд,  хотя  бы  частично  попала  в  точку;  он  ведь  утверждал,  что  этот
Сеим  был  новым  созданием  Императора  Всероссийского,  которое
Не  имело  аналогов  в  более  ранней  истории.  Можно  сказать,  что  это
было  и  так,  и  не  так.  Сам  ландмаршал  Р.В.де  Геер  сравнивал  фин-
•^Идский  сейм  в  Порвоо  с  проводившимися  ранее  ландтагами.
 ДРУГОЙ  стороны,  все-таки  ясно,  что  сейм  в  Порвоо  не  мог  идти
с  риксдагом  Швеции  —  как  верно  заметил
его  нельзя  было  также  сравнивать  и  с  каким-
 "  **кое  сравнение
•М.Бородкин,  —  но

576
 Борьба  по  правовым  вопросам
 либо  проводившимся  ранее  провинциальным  собранием  Швеции
(landtdagar),  которые  иногда  проводились,  например,  во  время  «ма¬
лой  вражды»*  в  начале  1740-х  гг.  В  1809  г.  сейм  только  что  завоеван¬
ной  Новой  Финляндии  был,  действительно,  как  это  также  предста¬
вил  М.М.Бородкин,  совершенно  особым  и  новым  явлением  и  имен¬
но  творением  русского  императора.  Этот  факт  не  может  изменить
даже  то,  что  его  депутаты  избирались  на  основании  действовавшего
устава  риксдага  Швеции,  что  М.М.Бородкин  также  правильно  и
с  готовностью  признает.  На  мой  взгляд,  лучшим  подтверждением
того,  что  он  был  «новым  творением»,  является  то  обстоятельство,
что  после  того,  как  сейм  собрался  в  Порвоо,  на  него  успели  напра¬
вить  также  представителя  Аландских  островов,  которые  были  толь¬
ко  что  захвачены  русскими.
 Что  касается  созданных  в  Финляндии  в  1809  г.  и  позже  органов
центральной  администрации,  в  особенности  Правительственного
совета  и  центральных  ведомств,  то  представления  о  них  финнов  и
русских,  в  частности,  Ю.Р.Даниельсона  и  М.М.Бородкина,  различа¬
лись  именно  в  том,  что  русские  подчеркивали,  что  они  были  практи¬
чески  полностью  новыми  творениями  российской  власти,  не  зави¬
севшими  от  прежних  шведских  учреждений,  тогда  как  финны  под¬
черкивали,  что  они  являются  продолжением  учреждений  шведской
центральной  администрации  (например,  подготовительной  комис¬
сии  по  общим  вопросам,  верховного  суда  и  коллегий).
 Затем,  когда  М.М.Бородкин  начинал  излагать  то,  к  какому  време¬
ни  или  к  каким  событиям  финские  «государственники»  относили
рождение  финского  государства,  он  неизбежно  наталкивался  на
И.Вассера  и  «акт  соединения»,  заключенный  на  сейме  в  Порвоо.  Он
отмечал,  что,  по  мысли  как  этого  шведского  профессора,  так  и  его
финских  коллег,  финляндское  «государство»  родилось  как  бы  само
по  себе,  «как  гриб  в  лесу».  После  этого  М.М.Бородкин  набрасывал¬
ся  на  то  «вассеровское»  утверждение,  будто  финский  народ  посредс¬
твом  своих  представителей  как  бы  «эмансипировался»,  то  есть  отде¬
лился  от  шведского  государства,  и  заключил  договор  «с  новым  мо¬
нархом».  В  этой  связи  он  напоминал,  также  как  и  К.Ф.Ордин,  о  заяв¬
лении  профессора  М.Калониуса,  который  подчеркивал  сохранение
связей  со  Швецией  до  тех  пор,  пока  окончательный  мир  не  был  за¬
ключен.  Затем  он  констатировал,  что  Ю.Р.Даниельсон  ушел  от  про¬
блемы,  ограничившись  утверждением,  что  «сила  вещей»  привела
представителей  Финляндии  к  тому  убеждению,  что  финляндски*1
 *  Русско-шведской  войны  1741-1743  гг.

Борьба  по  правовым  вопросам
 577
 народ  должен  был  спокойно  и  достойно  следовать  своему  чувству
самосохранения  и  обеспечить  свое  будущее  заключением  соглаше¬
ния  с  победителем.  М.М.Бородкин  вновь  напоминал  о  том,  что  по-
рвооский  манифест  (грамота)  был  дан  лишь  после  присяги  предста¬
вителей  сословий,  а  Ю.Р.Даниельсон  писал,  что  сначала  были  даны
монаршие  гарантии,  и  только  после  этого  состоялась  присяга  сейма.
В  этом  пункте  М.М.Бородкин  был  прав,  а  Ю.Р.Даниельсон  —  нет.
Действительно,  грамота  была  написана  и  император  даже  утвердил
ее  своей  подписью  перед  тем  известным  актом  29  марта,  но  во  время
того  события  —  как  явствует  из  программы  —  сначала  состоялась
присяга  сословий  и  лишь  затем  было  зачитано  обещание  императо¬
ра.  М.М.Бородкин  был  прав  также  в  том,  что  заметил,  что  император
принял  титул  Великого  князя  Финляндского  еще  до  созыва  сейма.
 Что  касается  событий  после  1809  г.,  то  М.М.Бородкин,  на  мой
взгляд,  был  совершенно  прав,  когда  напомнил,  что  многие  важные
признаки  финляндской  государственности,  такие,  как  Сенат,  Статс-
секретариат,  армия,  собственная  денежная  единица  и  другие,  были
созданы  лишь  после  сейма  в  Порвоо.  По  убеждению  М.М.Бород¬
кина,  это  были  такие  факты,  которые  не  подходили  под  финскую
теорию  «о  государственном  договоре  на  сейме  в  Порвоо».  Далее
М.М.Бородкин  продолжал,  что  представители  сословий  в  Порвоо
хорошо  понимали,  что  манифест,  данный  29  марта,  был  для  них  ве¬
ликодушным  даром  императора.  Только  «смелость»  финнов  (слово
смелость  здесь  можно  было  бы  заменить  даже  на  дерзость)  могла
завести  их  так  далеко,  чтобы  против  всякой  логики  прочитать  мани¬
фесты,  акты  и  решения  сейма  в  Порвоо  как  «некие  договорные  акты
между  двумя  государствами»,  отмечал  М.М.Бородкин  в  конце  этого
абзаца.
 Свой  упомянутый  выше  тезис  М.М.Бородкин  повторял  также
под  псевдонимом  «Абов»  в  официальном  издании  министерства  юс¬
тиции  «Журнал  Министерства  Юстиции».  Статья  в  этом  органе  пе¬
чати  министерства  была  гораздо  ценнее  или  даже  «научнее»,  чем
какой-нибудь  отдельный  памфлет  или  газетная  публикация.  Новым
здесь  было  цитирование  так  называемого  «рескрипта  об  умиротво¬
рении»  1891  г.,  основное  содержание  которого  М.М.Бородкин  со-
Вершенно  верно  истолковал  как  придание  особого  значения  нераз¬
рывному  нахождению  Финляндии  в  составе  Российской  империи.  И
Двлее  М.М.Бородкин  подчеркнул,  в  соответствии  с  упомянутым
вЫЩе  рескриптом,  необходимость  распространения  на  Финляндию
^Негосударственного  законодательства.  На  основании  этого  он
ТаКже  поставил  вопрос  о  том,  на  каком  этапе  и  в  каком  состоянии

578
 Борьба  по  правовым  вопросам
 находилась  в  то  время  кодификация  финляндских  законов;  она  ведь
теснейшим  образом  была  связана  с  вопросом  об  общегосударствен¬
ном  законодательстве.  По  его  мнению,  эта  кодификация  пребывала
в  «ужаснейшем»  положении,  и  поэтому  русским  было  почти  невоз¬
можно  получить  информацию  об  основных  законах  Финляндии.
После  этого  М.М.Бородкин  разъяснял,  как  обстояли  дела  с  кодифи¬
кацией  в  Финляндии  на  тот  момент,  подчеркивая,  как  мало  в  России
знали  о  законах  и  системе  законодательства  Финляндии.  Когда  Алек¬
сандр  1  утвердил  для  Финляндии  основные  законы,  он  сделал  это,  по
мнению  М.М.Бородкина,  таким  образом,  который  дал  финнам  воз¬
можность  толковать  их  в  свою  пользу  и  в  ущерб  русским.  Со  своей
стороны,  русские  не  позаботились  в  достаточной  мере  о  том,  чтобы
статус  Финляндии  в  российском  государстве  был  бы  сразу  с  момен¬
та  завоевания  определен  точно  и  ясно.  Затем  он  рассказывал  о  рабо¬
те  комиссий  Ю.М.Норденстама  и  А.  фон  Вейсенберга,  подчеркивая,
что  их  членами  были  только  финны.  После  этого  М.М.Бородкин
упоминал  и  коротко  рассматривал  памфлет  Л.  Мехелина  «Очерк  пуб¬
личного  права  Великого  княжества  Финляндского»  и  другие  финс¬
кие  выступления  того  времени,  отмечая,  что  во  всех  них  политичес¬
кий  статус  Финляндии  представлялся  в  одностороннем  свете.  Как
в  них  утверждалось,  Финляндия  являлась  отдельным  от  России  го¬
сударством,  так  как  имела  собственный  престол  и  состояла  лишь  в
унии  с  Российской  империей.  Однако  не  стоит  далее  пересказывать
это  выступление  М.М.Бородкина,  так  как  оно  не  содержало  ничего
нового  относительно  изложенного  ранее,  за  исключением  пояснения
полемики  И.Вассера,  «Пекки  Куохаринена»  и  «Олли  Кекяляйнена»,
которое,  впрочем,  было  в  тот  момент  у  М.М.Бородкина  на  началь¬
ном  этапе,  то  есть  весьма  неполным.  Тогда  М.М.Бородкин  еще  силь¬
но  сомневался,  был  ли  «Олли  Кекяляйнен»  профессором  Ю.Я.НорД-
стрёмом.
 Важно,  однако,  то,  что  уже  в  этом  своем  труде  М.М.Бородкин
подробно  объяснил  полемику,  которую  вели  на  рубеже  1850-1860-х
гг.  Ю.В.Снельман  и  Ю.Ф.Пальмен  о  том,  является  ли  Финляндия
государством  или  провинцией.  Но  затем  он  подчеркнул,  что  вскоре
после  этого  в  образе  мыслей  Ю.Ф.Пальмена  произошел  радикаль¬
ный  поворот.
 Что  же  касается  январской  комиссии  и  конституционного  про-
буждения  Финляндии  как  ее  следствия,  то  М.М.Бородкин  предста¬
вил  довольно  правильное  описание  этого,  то  есть  такое,  которое  я
уже  излагал  выше.  Я  уже  цитировал  М.М.Бородкина  именно  в  той
части,  что  после  дебатов  на  тему  «провинция  или  государство»

Борьба  по  правовым  вопросам
 579
 вызванного  январской  комиссией  взрывоподобного  роста  конститу¬
ционного  сознания  в  Финляндии  не  было  больше  «ничего  провин¬
циального,  а  все  было  только  государственным».  После  этого
М.М.Бородкин  критически  комментировал  высказывания  Роберта
Кастрена  и  его  работы,  особенно  об  «акте  соединения  на  сейме  в  По-
рвоо».  Он  отмечал,  что  среди  финнов  существовали  различные
представления  о  характере  соединения  России  и  Финляндии,  имея
в  виду,  в  первую  очередь,  взгляды  Л.Мехелина  и  Р.Германсона.  Од¬
нако,  по  его  мнению,  это  были  тонкие  различия,  не  имевшие  боль¬
шого  значения  на  практике.  Когда  финны  хотели  получить  «досто¬
верную»  информацию  о  правовом  положении  Финляндии,  они,  как
считал  М.М.Бородкин,  всегда  и  в  первую  очередь  обращались,  не¬
сомненно,  к  Л.Мехелину,  который  распространил  свою  теорию  унии
уже  по  всей  Европе.  Но  позже,  когда  русские  также  стали  обращать
на  этот  вопрос  внимание,  выдвинутая  Р.Германсоном  теория  «соеди¬
ненного  государства»  заняла  больше  места  в  мыслях  финнов.
 Следует  заметить,  что  еще  в  этом  своем  произведении  М.М.Бо¬
родкин  исключает  Ю.В.Снельмана  из  числа  финских  «государствен¬
ников»,  так  как  Ю.В.Снельман  считал,  что  Финляндия  в  1809  г.  была
еще  российской  провинцией  и  что  только  после  этого  она  постепен¬
но  сформировалась  как  государство.  Тем  не  менее,  это  свое  заблуж¬
дение  Ю.В.Снельман  вынужден  был  почти  сразу  исправить,  и  в  этом
отношении  М.М.Бородкин  в  своем  «спасении»  Ю.В.Снельмана  был
неправ.  Когда  М.М.Бородкин  затем  изучал  кодификацию  законов,
начавшуюся  в  Финляндии  на  рубеже  1830-1840-х  гг.,  он  не  имел
четкой  информации  о  том,  что  комитет  под  руководством  К.Ю.Вал¬
лена  разработал  также  предложение  по  конституции  Финляндии  (то
есть  форме  правления),  хотя  русские,  в  частности  сам  император,
этот  проект  в  конечном  итоге  не  одобрили.  Тем  не  менее,  совершен¬
но  верными  являются  замечания  М.М.Бородкина  о  том,  что  импера¬
тор  Александр  II  неоднократно  подчеркивал  тесную  связь  Финлян¬
дии  с  Россией  и  заметил,  в  частности,  в  1867  г.,  что  финляндский
Сенат  не  был  тем  же  самым,  что  шведский  «гас!»*.
 К.Ф.Ордин,  в  свою  очередь,  ответил  как  всем  «финским  оппо¬
нентам»,  так  и  особо  Л.Мехелину.  В  этом  ответе  К.Ф.Ордина  дейс¬
твительно  новым  было  то,  что  он  извлек  из  забвения  истории  про¬
фессора  И.Вассера,  который  первым  высказался  в  пользу  того,  что
Финляндия  была  государством.  Но  в  то  время  финны  еще  не  приня-
^  этот  тезис  И.Вассера.  Правда,  знания  К.Ф.Ордина  о  полемике
 *  «Совет».

580
 Борьба  по  правовым  вопросам
 И.Вассера  и  А.И.Арвидсона  кажутся  весьма  поверхностными,  так
как,  в  частности,  имя  «Пекка  Куохаринен»  он  приводит  в  форме
«Пекко  Каухаринен».  Вторым  пунктом  в  ответе  К.Ф.Ордина  («Моим
финляндским  оппонентам»,  письмо  в  редакцию  «Нового  времени»
5.1.1888,  газета  №4261)  было  то,  что  представления  его  финлянд¬
ских  оппонентов  основывались  только  на  переводах  на  шведский
язык  оригинальных  документов  на  русском  языке,  а  переводы,  по
мнению  К.Ф.Ордина,  содержали  множество  ошибок.  Затем  он  про¬
шелся  по  ошибкам,  содержавшимся  в  так  называемой  порвооской
«грамоте»,  а  позже  повторил  этот  материал  в  своей  работе  «Покоре¬
ние  Финляндии».  Одновременно  он  и  в  этом  своем  ответе  повторил,
что  в  противоположность  своим  финляндским  оппонентам  он  стре¬
мится  опираться  на  все  источники,  тогда  как  финны  выбирают  из
них  лишь  те,  которые  им  нравятся.  К.Ф.Ордин  также  отметил  су¬
щество  дискуссии,  то  есть  вопрос  о  том,  была  ли  Финляндия  «госу¬
дарством»  или  нет.  Затем  следовало  старое  известное  доказательс¬
тво,  которое  нет  смысла  здесь  более  пояснять.
 Лично  Л.Мехелину  К.Ф.Ордин  ответил,  что  он  сам  (то  есть
К.Ф.Ордин)  стремится  опираться  на  все  возможные  документы,  тог¬
да  как  его  оппонент  Л.Мехелин  выбирает  только  те,  которые  считает
для  себя  приемлемыми.  И  здесь  тоже  К.Ф.Ордин  догадался  о  самом
важном,  то  есть  о  том,  в  чем  был,  в  конце  концов,  вопрос.  А  вопрос
состоял  в  том,  была  ли  Финляндия  государством,  находившимся  в  унии
с  российским  государством,  или  же  только  его  провинцией.  И  уже
в  этом  своем  ответе  Л.Мехелину  К.Ф.Ордин  привел  представленное
Л.Мехелином  сравнение,  то  есть  сравнение  с  унией  Швеции  и  Нор¬
вегии.  И,  естественно,  он  оспорил  справедливость  такого  сравнения.
Кроме  того,  в  своем  ответе  Л.Мехелину  К.Ф.Ордин  сосредоточился,
прежде  всего,  на  так  называемом  порвооском  «акте  соединения».
 Однако  что  еще  здесь,  вероятно,  стоит  отметить,  так  это  тезис
К.Ф.Ордина  —  а  затем  и  многих  других  русских  —  о  том,  что  полу¬
ченное  финнами  подтверждение  веры,  основных  законов  и  привиле¬
гий  было  лишь  односторонним  и  великодушным  актом  российского
императора,  а  не  договором.  В  этой  связи  следовало  бы,  возможно,
взять  на  заметку  и  то,  что  К.Ф.Ордин  приравнял  это  подтверждение
веры,  законов  и  прав,  например,  к  тому,  что  произошло  в  Прибалти¬
ке  еще  в  1710  г.  Этим  К.Ф.Ордин  хотел,  конечно,  напомнить,  что  то,
что  произошло  при  завоевании  Финляндии,  не  было  в  Российской
империи  ни  новым,  ни  особенным,  и  в  этом  своем  замечании  он  был
совершенно  прав.  Помимо  этого,  К.Ф.Ордин  вновь  повторил  и  про¬
анализировал  содержание  и  значение  порвооской  «грамоты».  Он  ни'

Борьба  по  правовым  вопросам
 581
 провал  и  заимствовал  из  нее  в  первую  очередь  выражения  «вступив
в  обладание  Великого  княжества  Финляндии»,  «признали  ...  за  бла¬
го  сим  вновь  утвердить  и  удостоверить  ...  коренные  законы»,  «Про¬
изволением  Всевышнего»  и  т.п.  Затем  К.Ф.Ордин  пояснил  присягу
представителей  сословий,  показав,  что  порвооский  сейм  не  мог  вы¬
двигать  императору  никаких  условий,  и  был  в  своих  доказательствах
безусловно  прав.  Затем  он  доказал,  что  завоевание  неизбежно  изме¬
нило  законы  Финляндии.  И  как  самодержавный  император  едино¬
жды  что-то  даровал,  так  же  он  мог  и  взять  это  назад.
 Ю.Р.Даниельсону  было  довольно  легко  ответить  на  контраргу¬
менты  псевдонима  «Б.Л.»,  то  есть  М.М.Бородкина.  Это  он  сделал
в  своей  книге  «Внутренняя  независимость  Финляндии»  (1891  г.),
в  которой  им  дан  ответ  также  профессору  Н.М.Коркунову,  сенатору
Н.С.Таганцеву  и  господину  Ф.П.Еленеву,  которые,  как  и  М.М.Бо¬
родкин,  подвергли  его  книгу  критике.  В  этой  книге,  которая  имеет
подзаголовок  «Для  отражения  постоянных  нападок»,  Ю.Р.Даниель¬
сон  производит  впечатление  в  некоторой  степени  отчаявшегося  че¬
ловека.  Так,  он  риторически  восклицает:  «Если  наши  русские  про¬
тивники  не  приняли  во  внимание  прежние  доказательства,  вряд  ли
они  примут  во  внимание  новые!»  Так  же  несколько  позже  проявля¬
ется  его  усталость  от  постоянных  придирок  к  словам  и  их  значению,
когда  он  пишет  (с.  36):  «Важнее  названия  само  дело.  Те,  кого  оскор¬
бляет  именование  Финляндии  государством,  пусть  не  употребляют
этого  слова».  И  в  этих  своих  несколько  подавленных  словах  Ю.Р.  Да¬
ниельсон  был  совершенно  прав:  позиции  обеих  сторон  уже  были
жестко  зафиксированы,  и  никакие  новые  доказательства  ничего  не
значили.  Кроме  того,  придирок  к  таким  словам  и  понятиям,  как  «ос¬
новные  законы»  и  «государство»,  было  уже,  на  его  взгляд,  достаточ¬
но.  В  отношении  этой  второй  его  «боевой  публикации»  следует  за¬
метить,  собственно  говоря,  в  первую  очередь  то,  что  он  —  именно  на
основании  доказательств  своего  коллеги  Р.Германсона  —  вынужден
был  отказаться  от  теории  реальной  унии.  Но  как  бы  взамен  ее  он
Нашел  теорию  профессора  Бреслауского  университета  С.Бриэ  о  так
Называемых  государствах  без  суверенитета.  Основным  контраргу¬
ментом  Р.Германсона  против  теории  реальной  унии  было  именно  то,
410  Финляндия  не  имела  суверенитета,  им  обладало  российское  го¬
сударство  в  целом.  Тем  не  менее,  опираясь  именно  на  теорию  С.Бриэ,
^•Р-Даниельсон  мог  по-прежнему  стоять  на  том,  что  Финляндия
была  все-таки  государством,  хотя  и  не  суверенным.
 Основным  объектом  второй  книги  борьбы  Ю.Р.  Даниельсона  был
псевдоним  «Б.Л.»  (то  есть  генерал  М.М.Бородкин)  и  его  только  что

582
 Борьба  по  правовым  вопросам
 рассмотренная  серия  публикаций  «Мертворожденное  финляндское
государство».  В  ней  Ю.Р.  Даниельсон  сосредоточился  на  том,  чтобы
ответить  на  поставленные  ему  М.М.Бородкиным  вопросы.  Однако
поскольку  основное  содержание  его  ответов,  как  и  вопросов  М.М.Бо¬
родкина,  касалось  именно  того  ранее  уже  столь  широко  рассмотрен¬
ного  вопроса,  была  ли  Финляндия  государством  или  провинцией,  то
эту  тему  здесь  можно  обойти.  И  здесь  вновь  повторялись  хорошо
известные  основополагающие  понятия  —  «основные  законы»  и
«конституция».  Ю.Р.Даниельсон  доказывал  в  соответствии  с  заго¬
ловком  своей  книги,  что  Финляндия  обладала  только  так  называе¬
мой  внутренней  независимостью,  а  ни  в  коем  случае  не  независи¬
мостью  суверенного  государства.  Одновременно  он  отмечал,  что
в  1808-1809  гг.,  прежде  всего  благодаря  учреждению  Правительс¬
твенного  совета  и  центральных  ведомств,  Финляндия  получила  бо¬
лее  высокий  статус,  чем  имела  прежде,  то  есть  чем  провинции  Шве¬
ции,  и  в  этом  своем  доказательстве  он  был  полностью  прав.  В  ответ
на  инсинуацию  М.М.Бородкина,  будто  бы  первым,  кто  публично  на¬
звал  Финляндию  государством,  был  иностранец  (то  есть  профессор
И.Вассер),  Ю.Р.Даниельсон  заявлял,  что  абсолютно  правильно  —
это  был  иностранец,  а  именно  император  Александр  I.
 К  господину  Ф.П.Еленеву  Ю.Р.Даниельсон  относился,  как  к  не¬
коему  эпигону  К.Ф.Ордина,  то  есть  не  придавал  ему  большого  зна¬
чения.  И  такое  отношение  было  совершенно  правильным,  так  как
Ф.П.Еленев  в  основном  занимался  переписыванием  воззрений  рос¬
сийских  «борцов».  У  него  не  было  ничего  своего  оригинального.
 Пожалуй,  самым  важным,  что  дала  эта  вторая  «книга  борьбы»
Ю.Р.Даниельсона,  явилась  полная  публикация  как  по-фински,  так  и
на  языке  оригинала,  то  есть  по-русски,  секретной  инструкции  импе¬
ратора  1810  г.  генерал-губернатору  Ф.Ф.Штейнгелю.  (Источник
имеется  в  книге  Ю.Р.Даниельсона,  с.  75-78).
 Ранее  я  уже  в  иной  связи  показал,  что  такие  инструкции  импера¬
тора  генерал-губернатору  были  очень  важны  и  значительны;  в  опре¬
деленном  смысле  они  были  программными  заявлениями  императо¬
ра,  и  поэтому  на  них  следует  обратить  особое  внимание.  Хотя  это
письмо-инструкция  было  уже  рассмотрено  выше,  имеет  смысл  еще
раз  упомянуть,  что,  по  сути,  это  был  перечень  всех  добрых  дел  и
мероприятий  российского  императора,  которые  он  пожаловал  и  сде¬
лал  для  только  что  завоеванной  «шведской  Финляндии».  По  мнений*
Ю.Р.Даниельсона,  его  важнейшим  пунктом  был  четвертый,  который
он  в  своей  книге  выделил  курсивом.  Он  был  следующим:  «Устрай
вая  условия  Финляндии,  Моей  целью  было  предоставить  этому  на

Борьба  по  правовым  вопросам
 583
 роду  бытие  государственное  (в  оригинале  «политическое»),  чтобы
он  не  считал  себя  завоеванным  (в  оригинале  «порабощенным»)  Рос¬
сией,  но  привязанным  к  ней  собственными  его  очевидными  польза¬
ми»  .  Я  проверил  сделанный  Ю.  Р.  Даниельсоном  перевод,  который  в  не¬
которых  местах  явно  уходит  в  сторону  «Политическое  бытие»  пере¬
ведено  младофинским  выражением  «государственное  бытие»,  а
слово  «порабощенный»  —  как  «завоеванный»,  что  является  явной
ошибкой,  так  как  в  действительности  Россия  и  впрямь  завоевала
Финляндию.  Следующую  за  этим  завершающую  часть  своей  книги
Ю.РДаниельсон  посвятил  доказательству  того,  что  шведские  фор¬
мы  правления  1772  и  1789  гг.  были  утверждены  для  Финляндии  в  ка¬
честве  ее  основных  законов,  а  также  доказательству  верности  фин¬
ляндского  народа  российскому  монарху.
 *  *  *
 Не  вдаваясь  более  в  частности  правовой  борьбы,  материалы  ко¬
торой,  как  я  уже  отмечал,  образуют  огромную  библиотеку,  следует
сказать,  что  наступило  время,  чтобы  сделать  какой-то  вывод.  Мой
первый  вывод  состоит  в  том,  что  обе  стороны  виновны  в  анахрони¬
ческих  ошибках.  А  что  собой  представляет  анахронизм?  Анахро¬
низм  —  это  утверждение,  «неподходящее  по  времени»,  то  есть  от¬
несение  к  какому-либо  времени  событий  и  явлений,  которые  при¬
надлежат  другому  времени.  Самой  распространенной  формой
анахронизма  является  перенесение  явлений,  структур  и  понятий
более  позднего  времени  в  прошлое.  О  таком  анахронизме  именно  и
идет  речь  в  этой  правовой  борьбе.  Ни  одна  из  сторон,  повторяя  уже
упоминавшиеся  ключевые  понятия  «государство»,  «провинция»,
«конституция»,  «основной  закон»,  «акт  соединения»  и  т.п.,  не  уде¬
лила  в  достаточной  мере  внимания  существенному  развитию,  ко¬
торое  как  в  Финляндии,  так  и  во  всей  Европе  произошло  в  период
с  начала  XIX  века  до  его  конца.  И  это  развитие,  даже  прямо-таки
крутое  изменение,  явилось  следствием  перелома,  вызванного  про-
свещением  и  Французской  революцией.  Старое  дуалистическое
понимание  общества  и  государства  рухнуло  и,  преобразившись,
стало  совершенно  другим.  Этот  перелом  произошел  в  таких  пери¬
ферических  странах,  как  Финляндия  и  Россия,  не  в  конце  XVIII
Века,  а  лишь  в  следующем  столетии.  Тогда  радикально  изменились
По  своему  содержанию  такие  основополагающие  понятия  только
Вт°  описанной  правовой  борьбы,  как  «государство»,  «основные  за¬
коны»,  «конституция»  и  т.п.

584
 Борьба  по  правовым  вопросам
 Коренные  изменения  можно  было  бы  представить  —  как  ранее
уже  часто  делалось  —  хотя  бы  так,  что  место  старого  дуалистичес¬
кого  общества,  в  котором,  с  одной  стороны,  существовала  сфера
(зона)  монарха,  а  с  другой  стороны,  сфера  корпораций  подданных,
которые,  конечно,  вели  какой-то  диалог  между  собой,  но  монарх  не  мог
просто  так  вмешаться  в  права  корпораций,  заняло  цельное  и  единое
общество-государство,  в  котором  отношения  между  гражданами  (а
не  подданными)  и  монархом  регулировались  писаной  конституцией
(или  формой  правления).  Первым  свидетельством  существования
такой  дуалистической  системы  и  ее  гарантий  была  известная  «Mag¬
na  Charta»*.  Если  не  учитывать  это  очень  радикальное  и  принципи¬
альное  изменение,  которое  произошло  в  идейном  плане  как  в  Фин¬
ляндии,  так  и  в  России  —  а  его  не  учли  в  той  правовой  борьбе  —  то
делая  в  конце  XIX  века  выводы  относительно  1808-1809  гг.,  неиз¬
бежно  можно  впасть  в  заблуждение.
 Кроме  того,  следует  отметить,  что  российская  сторона  перенесла
или  спроецировала  представление  своей  эпохи  о  едином  государс¬
тве,  о  «едином  и  неделимом»  российском  государстве,  на  1809  г.  и
последующие  годы,  на  время,  когда  Российская  империя,  пожалуй,
в  большей  степени,  чем  когда  бы  то  ни  было,  представляла  собой
определенную  династическую  унию  наций  и  «государств»  (в  значе¬
нии  «stat»).  Российские  «борцы»  или  не  знали  —  или  не  хотели  упо¬
минать  те  факторы,  которые  в  таком  государстве  благоприятствуют,
в  первую  очередь,  широкой  автономии  окраинных  территорий.  Эти
факторы  уже  перечислялись  выше  на  основе  исследования  Э.К.Та-
дена,  но  ради  повторения  перечислим  их  еще  раз:
 1. 	Самодержавный  монарх,  в  подчинении  которого  нет  какого-
либо  координирующего  органа  (например,  Совета  министров).  Бла¬
годаря  этому  самодержец  мог  предоставлять  завоеванным  террито¬
риям  и  поставленным  во  главе  их  своим  фаворитам  (как,  например,
Г.М.Армфельту)  весьма  разнообразные  права.  Но  частью  этой  авто¬
ритарной  системы  было  также  «правление  фаворитов»,  которое,  в
свою  очередь,  благосклонно  относилось  к  широкой  автономии.
 2. 	«Фактор  элиты»  и  связанный  с  ним  дефицит  чиновничест¬
ва  в  России,  который  заставлял  российское  правительство  опираться
при  организации  управления  завоеванными  территориями  на  мест¬
ную  элиту.
 3. 	«Фактор  образца»,  который  состоял  в  том,  что  на  многих  заво¬
еванных  на  Западе  территориях,  как,  например,  в  Финляндии,  Уже
 *  Великая  хартия  вольностей.

Борьба  по  правовым  вопросам
 585
 существовала  более  развитая  административная  система,  чем  в  Рос¬
сии.  России  не  только  просто  неразумно  было  переделывать  ее  на
российский  лад,  но  и,  скорее  всего,  ее  стремились  взять  за  образец.
Кроме  того,  необходимо  упомянуть  внешнеполитический  фактор  —
иными  словами,  например,  имело  смысл  предоставить  Финляндии
сразу  после  завоевания  гораздо  более  выгодный  статус,  чем  она  име¬
ла  в  составе  Швеции,  для  успокоения  населения  и  обеспечения  его
лояльности  в  условиях  надвигавшейся  большой  войны  (возможного
нападения  Наполеона).  Справедливости  ради  следует  отметить,  что,
например,  М.М.Бородкин  привел  некоторые  из  перечисленных  фак¬
торов,  хотя  он  и  не  использовал  таких  названий.  Так,  в  биографии
Н.И.Бобрикова9  он  упоминает  в  качестве  одной  из  причин  предо¬
ставления  Финляндии  больших  привилегий  именно  опасность  вой¬
ны  со  стороны  Наполеона.  Одновременно  он  сообщает,  что  в  подчи¬
нении  императора  не  было  никакого  органа,  который  бы  координи¬
ровал  общегосударственную  администрацию  и  законодательство.
Он  также  цитирует  Ю.В.Снельмана,  который  заявил,  что  он  после
смерти  Николая  I  с  удивлением  заметил,  что  только  русское  самоде¬
ржавие  защищало  особый  статус  Финляндии.  Сразу,  как  только  Рос¬
сия  получила  бы  свободные  учреждения,  Финляндия,  конечно,  по¬
лучила  бы  свободу,  но  только  свободу  направлять  своих  представи¬
телей  в  какое-нибудь  национальное  собрание  в  Москву.  Фактор  эли¬
ты  можно  видеть  в  сетованиях  российских  участников  правовой
полемики  на  то,  что  Александр  I  окружил  себя  иностранными  фаво¬
ритами  и  советниками.
 Фактором,  сильно  осложнявшим  правовую  борьбу,  было  так¬
же  действительное  развитие  Великого  княжества  Финляндского
после  1809  г.  Как  я  уже  попытался  показать,  Финляндия  шаг  за
шагом  в  результате  действий  как  финских,  так  и  русских  властей
преобразовалась  из  российской  провинции  —  у  которой,  однако,
был  свой  Правительственный  совет  —  в  особое,  несомненно  от¬
дельное  от  России  государство  (однако  только  в  значении  «81аЬ>).
Как  мы  видели  выше,  из  непритязательного  «ростка  государс¬
твенности»  1809  г.,  каковым  Финляндия  тогда  еще  была,  к  концу
столетия,  причем  особенно  начиная  с  1860-х  гг.,  развилось  ло¬
яльно  полноценное  государство,  без  кавычек.  Единственным,  о
Ком  я  знаю,  что  он  попытался  принять  во  внимание  такое  разви-
ТИе>  был  Ю.В.Снельман.  Ведь  именно  он  высказал  гегельянскую
Мысль  о  том,  что  с  1809  г.  до  1860-х  гг.  Финляндия  постепенно
Развивалась  из  провинции  в  государство.  Но,  как  мы  видели
вЫШе,  он  со  своими  идеями  в  дебатах  своего  времени  попал

586
 Борьба  по  правовым  вопросам
 в  тяжелое  положение  и  вынужден  был  быстро  отказаться  от  своих
слов.
 Что  касается  центрального  вопроса  о  том,  была  ли  Финляндия
«государством»  или  «провинцией»,  то,  на  мой  взгляд,  лучший  ответ
на  него  дал  министр  статс-секретарь  В.К.фон  Ден,  заметивший,  что
этот  спор  носил  в  основном  семантический  и,  таким  образом,  отвле¬
ченный  характер.  Это  проистекало  в  основном  из  того,  что  в  русском
языке  не  было  соответствия  слову  «stat»  или  «état»,  но  его  всегда
переводили  словом  «государство»,  которое  могло  означать  как  де¬
ржаву*,  так  и  понятие  «stat».  Русские  борцы  в  области  права  также,
наверное,  одобрили  бы  то,  что  Финляндия  представляла  собой  «stat»,
но  при  этом  была  подчинена  российской  державе,  или  же  еще  мень¬
ше  —  так  называемое  «финансовое  государство»  в  его  средневеко¬
вом  значении.  Но  они  не  могли  понять  и  одобрить  утверждений  о
том,  будто  Финляндия  была  «государством»,  находящимся  в  какой-
либо  унии  с  государством  российским.
 Из  финнов  Л.Мехелин  наиболее  долго  и  упорно  придерживался
теории  унии,  но,  например,  Р.Германсон  и  Ю.Р.Даниельсон  с  легко¬
стью  отказались  от  нее  еще  на  более  раннем  этапе.  Определенного
компромисса  в  этом  вопросе  можно  было  бы  достичь,  как  уже  упо¬
миналось  ранее,  между  воззрениями,  которые  представлял  Р.Гер¬
мансон,  и  русской  позицией  именно  на  базе  основной  идеи  Р.Гер-
мансона  о  том,  что  Финляндия  в  отношении  России  была  своего
рода  подчиненной  территорией  или  что  Финляндия  и  Россия  состав¬
ляли  некое  «объединенное  государство».
 Что  касается  второго  основного  вопроса  дебатов,  то  есть  статуса
густавианских  форм  правления  1772  и  1789  г.  в  Финляндии  после
1809  г.,  то  и  здесь  решение  или  вывод  В.К.фон  Дена  в  весьма  значи¬
тельной  степени  соответствует  истине.  Хотя  эти  акты  в  неизменном
виде  и  не  могли  быть  утверждены  «грамотой»  1809  г.,  обширные  их
части  могли,  однако,  быть  в  будущем  приспособлены  к  новым  усло¬
виям  и  применены  на  практике  потому,  что  в  них  были  гарантирова¬
ны  как  шведам,  так  и  финнам  многие  основные  права.  Они  были
частью  именно  тех  «конституций»,  определенные  которыми  права
Александр  I  гарантировал  своим  финляндским  подданным.  Тако¬
го  же  правильного  мнения  придерживался  Ю.Р.Даниельсон  в  своей
книге  «Присоединение  Финляндии  к  российскому  государству»-
 Что  же  касается  того,  состоялся  ли  в  Порвоо  какой-либо  «акт  со
единения»  или  нет,  то  мой  ответ  на  этот  вопрос  —  утвердительный-
 *  «Rike»  (швед.).

Борьба  по  правовым  вопросам
 587
 Там  произошел  акт  соединения,  хотя  таковой  еще  раньше  состоялся
в  Санкт-Петербурге  между  финляндской  депутацией  и  императо¬
ром.  Но  в  Порвоо  это  произошло  в  гораздо  более  торжественной  и
праздничной  обстановке.  Хотя  Фридрихсгамский  мирный  договор
еще  не  был  заключен,  а  именно  его  русская  сторона  считала  единс¬
твенным  действительным  актом  объединения,  правительство  Рос¬
сии,  как  заметил  ранее  упоминавшийся  русский  профессор
Б.Э.Нольде,  уже  начало  в  Финляндии  так  же,  как  это  происходило
до  того  и  на  других  завоеванных  западных  территориях,  переговоры
с  представителями  завоеванного  населения.  Из  этих  переговоров
первые  и  основные,  как  я  уже  ранее  попытался  показать,  произошли
между  финляндской  депутацией  и  императором  в  Санкт-Петербурге
на  рубеже  1808-1809  гг.  Проведенные  там  переговоры,  в  свою  оче¬
редь,  привели  непосредственно  к  сейму  в  Порвоо  и  состоявшемуся
там  так  называемому  «соглашению  о  статусе».  И  именно  здесь  рус¬
ские  борцы  в  области  права,  пожалуй,  ошибаются  в  наибольшей  сте¬
пени.  В  Порвоо,  конечно,  не  был  заключен  никакой  «государствен¬
ный  договор»,  которым  было  бы  создано  финляндское  государство,
но  там  был  заключен,  как  я  уже  неоднократно  подчеркивал,  средне¬
вековый  договор  о  статусе,  в  котором  как  представители  сословий,
так  и  их  новый  монарх  обещали  сохранить  прежний  правовой  статус
края.  Кроме  того,  там  еще  был  заключен  —  новым  и  торжественным
образом  —  так  называемый  «договор  о  господстве»,  то  есть  предста¬
вители  сословий  завоеванного  края,  принеся  вновь  присягу  на  вер¬
ность  перед  алтарем,  торжественным  образом  признали  императора
Александра  I  своим  новым  монархом  под  крики  «Да  здравствует!».
 Но  прежде,  чем  подводить  окончательные  итоги  этой  правовой
полемики,  задам  еще  один,  возможно,  вызывающий  удивление  воп¬
рос:  почему  как  финские,  так  и  русские  «борцы»  с  таким  упорством
сосредоточились  только  на  событиях  1808-1809  гг.?  Почему  они  за¬
были  о  достигнутом  Г.М.Армфельтом  в  1811  г.  коренном  повороте
в  развитии  Финляндии  с  балтийско-старофинляндского  пути  на
собственный  и  особый  финляндский  путь  развития?  Финские  учас¬
тники  борьбы  в  области  права,  конечно,  не  забыли  упомянуть  изме¬
нение  в  1816  г.  названия  Правительственного  совета  на  Сенат  и  тор¬
жественные  обещания  последующих  императоров,  но  забыли  о  ко¬
ренном  повороте  1811  г.  И,  как  я  уже  напоминал,  практически  единс¬
твенным  из  этих  борцов  в  области  права,  который  в  какой-то  степени
°братил  внимание  на  решающий  вклад  Г.М.  Армфельта,  был  М.М.Бо-
Р°Дкин,  который  опубликовал  в  1901  г.  под  псевдонимом  «Абов»
статы°  «Густав  Мориц  Армфельт  и  его  русско-финляндские

588
 Борьба  по  правовым  вопросам
 отношения».  Конечно,  правда,  что  из  финнов,  в  частности,  Ю.Р.Да^
ниельсон  исследовал  присоединение  Старой  Финляндии  к  основной
Финляндии  и  издал  об  этом  отдельную  книгу  (в  1894  г.),  в  которой
была  четко  показана  роль  Г.М.Армфельта.  Но  и  в  ней  не  был  показан
его  вклад  в  создание  Комиссии  финляндских  дел.  Именно  в  этом  от-
ношении  М.М.Бородкин  со  своей  упомянутой  статьей  был  в  опреде¬
ленном  смысле  пионером  или  первопроходцем,  хотя,  он,  конечно
показал  роль  Г.М.Армфельта  в  качестве  основателя  и  пионера  «фин¬
ляндского  сепаратизма».  С  финляндской  стороны  пришлось  ждать
освещения  этого  вклада  Г.М.Армфельта  до  тех  пор,  пока  Карл  фон
Бонсдорфф  не  опубликовал  в  1930-1934  гг.  четырехтомную  биогра¬
фию  Г.М.Армфельта  и  затем  Кейо  Корхонен  не  издал  в  1963  г.  свою
диссертацию  о  Комиссии  финляндских  дел.  Но  и  в  этих  исследова¬
ниях,  на  мой  взгляд,  недостаточно  четко  отражен  тот  действитель¬
ный  и  существенный  поворот,  которого  добился  Г.М.  Армфельт  в  судь¬
бе  Финляндии.
 Мой  читатель  может  с  полным  основанием  задать  вопрос:  кто  же
был  более  прав  —  финны  или  русские?  С  большой  нерешительнос¬
тью  отвечу:  русские,  несмотря  на  свои  многочисленные  серьезные
ошибки  и  анахронизм.  Почему  же?  Потому  что  они  обладали  более
широким  государственным  взглядом  на  вещи,  который  логически
является  более  правильным,  чем  более  узкий  финский  «местный
подход».  С  другой  стороны,  в  их,  в  том  числе  К.Ф.Ордина,  распоря¬
жении  были  все  существенные  русские  источники  в  оригинале.
Финны  же  вынуждены  были  опираться,  как  заметил  К.Ф.Ордин,
в  основном  на  переводы  этих  источников  на  шведский  язык.  Но,  что¬
бы  не  впасть  в  чрезмерное  восхваление  русских  «пожирателей  Фин¬
ляндии»,  стоит  заметить,  что  также  и  они  —  как  и  их  финские  про¬
тивники  —  виновны  во  многих  анахронизмах  и  трактовках  в  духе
славянофильства  и  даже  панславизма  своей  эпохи.  Как  уже  отмеча¬
лось  ранее,  они  переносили  идею  единого  государства  своей  эпохи
на  1808-1809  гг.  Кроме  того,  у  них  было  весьма  много  типичных
ошибок  историков-любителей,  на  которые  такому  профессионалу,
как  Ю.Р.Даниельсон,  было  легко  указать.  Еще  у  них  была  очень  чет¬
кая  и  сильная  антифинляндская  тенденция.  Из  их  дилетантских
ошибок,  пожалуй,  наиболее  наглядными  примерами  являются  обви
нения  не  только  таких  советников  Александра  I,  как,  например?
М.М.Сперанский  или  Р.Х.Ребиндер,  но  и  самого  императора  в  деис
твиях  вразрез  с  интересами  России  в  финляндской  политике.
 В  завершение  не  могу  не  сказать  в  поддержку  русских,  что
версии  и  толкования  предмета  были  гораздо  проще  и  «жестче»,  че1У*

Борьба  по  правовым  вопросам
 589
 финская  теория  государственного  договора;  и  с  удовольствием  пред¬
положу,  что  простое  и  четкое  объяснение  всегда  является  более  до¬
стоверным,  чем  высокопарное  и  сложное.  Но  к  этому  хочу  сразу  до¬
бавить,  что  это  русское  жесткое  объяснение  было  справедливым
только  до  1811  г.,  когда,  как  уже  отмечалось,  Г.М.Армфельт  все  из¬
менил.
 Что  касается  последующего  развития,  то  в  отношении  него  фин¬
ские  борцы  в  области  права  были  явно  более  правы,  чем  русские;
парадоксально  лишь  то,  что  они  в  своей  борьбе  не  обратили  внима¬
ния  на  достигнутые  Г.М.Армфельтом  радикальные  изменения.
 Пусть  это  покажется  в  какой-то  степени  странным,  но  в  заверше¬
ние  отмечу,  что  обе  стороны  правовой  борьбы  были  в  своем  роде
правы;  они  лишь  выделяли  в  длинной  и  сложной  череде  историчес¬
ких  событий  различные  вопросы,  и  столь  же  различны  были  и  их
точки  зрения.  Тем  не  менее,  невозможно  показать  явные  ошибки
в  аргументации  сторон.  Финляндия,  с  одной  стороны,  была  провин¬
цией,  но,  с  другой  стороны,  тем  не  менее  «государством»  (в  значе¬
нии  «81аЪ>);  густавианские  формы  правления  1772  и  1789  гг.  были
подтверждены  —  в  той  части,  в  которой  их  можно  было  считать  под¬
ходящими  для  новых  условий  —  но  они  не  были  утверждены  в  неиз¬
менном  и  полном  виде  с  упоминанием  собственных  названий.  Таким
образом,  Финляндия,  по  мнению  М.М.Сперанского,  была  как  про¬
винцией,  так  и  «государством»  и  т.д.  Это  перечисление  могло  бы
быть  очень  и  очень  долгим.
 М.М.  Бородкин  и  И.Вассер
 Подводя  окончательный  итог  описанной  правовой  полемике,
не  могу  не  затронуть  описание  генералом  М.М.Бородкиным  (псев¬
доним  Б.Л.,  то  есть  Борис  Ленский)  возникновения  и  развития  фин¬
ляндского  «учения  о  государстве»,  так  как  еще  тогда,  в  ходе  этой
Полемики,  он  дал  очень  меткое  его  описание  и  задолго  до  нас  в  Фин-
ЛянДии  догадался,  о  чем,  собственно  говоря,  шла  речь.  На  мой
ВзгляД>  этого  историка-дилетанта  и  генерала  в  Финляндии  до  сих
ПоР  сильно  недооценивали.  В  частности,  автор  имеющегося  у  меня
эНЦиклопедического  словаря  признает,  конечно,  что  этот  генерал  из-
^ек  Из  архивов  многие  полезные  источники,  но  не  признает  за  ним

590
 Борьба  по  правовым  вопросам
 должного  значения.  Я,  тем  не  менее,  придерживаюсь  абсолютно
иного  мнения:  хотя  М.М.Бородкин  и  сильно  ошибался  во  многих
отношениях,  особенно  обвиняя  финляндских  советников  во  введе¬
нии  императоров  в  заблуждение,  но  его  общий  вклад  в  финляндскую
историческую  науку,  на  мой  взгляд,  несомненно,  является  положи¬
тельным.  Его  многотомная  история  Финляндии,  которая  охватывает
период  от  Петра  I  до  Н.И.Бобрикова,  до  сих  пор  была  —  и,  наверное,
по-прежнему  является  —  самым  обширным  изданием  по  финлянд¬
ской  истории  на  русском  языке.
 В  качестве  примера  заслуг  этого  генерала-историка  приведу  опи¬
сание  и  анализ  того,  как  «учение  о  финляндском  государстве»  заро¬
дилось  и  развивалось.  Еще  при  написании  части  об  эпохе  Николая  I
в  своей  уже  упоминавшейся  многотомной  истории  М.М.Бородкин
относительно  хорошо  разобрался  в  дискуссии  между  Израэлем  Вас-
сером  и  А.И.  Арвидсоном,  которую  они  вели  на  рубеже  1830-1840-х
гг.  и  о  которой,  как  было  указано  ранее,  К.Ф.Ордин  имел  еще  смут¬
ное  представление.  Но  только  в  своей  работе  «Вассер  и  Арвидсон.
Первопроходцы  современного  финляндского  учения  о  государстве»
(Санкт-Петербург  1914  г.)  М.М.Бородкин  раскрыл  российской  пуб¬
лике  всю  свою  широкую  образованность  по  данному  вопросу.  Собс¬
твенно  говоря,  удивительно,  но  в  то  же  время  может  быть  записано
в  качестве  дополнения  в  список  заслуг  М.М.Бородкина  то,  что  он
еще  тогда  на  основе  редких  опубликованных  источников  догадался
о  том  же,  о  чем  финляндский  исследователь  Олави  Юннила  на  пол¬
столетия  позже,  то  есть  в  1972  г.,  на  основе  значительно  большего
числа  источников  написал  в  своей  диссертации  «Эмигрировавший
в  Швецию  Адольф  Ивар  Арвидсон  и  Финляндия  (1823-1858  гг.)»
(Хельсинки,  1972  г.).  М.М.Бородкин  издал  это  исследование  не  под
одним  из  своих  многочисленных  псевдонимов,  а  под  своим  именем.
 В  его  распоряжении  было  сравнительно  немного  источников,
если  их  количество  сравнить  хотя  бы  с  объемом  материалов,  кото¬
рыми  располагал  О.Юннила.  Важнейшими  были  издание  Г.Гейн-
рисиуса  «Некоторые  высказывания  о  Ю.В.Снельмане  А.И.Арвид-
сона,  Израэля  Вассера  и  А.Блумквиста»,  «Финский  журнал»
60:/1906  («Nâgra  uttalanden  от  J.V.Snellman  af  A.  I.Arwidsson,  Israel
Hwasser  och  Alex.  Blomqvist»,  «Finsk  Tidskrift»),  а  также  письма
А.И.Арвидсона  своему  другу  Э.Ранкену,  опубликованные  в  №№
 19  и  20  газеты  «Гельсингфорс  Дагблад»  за  1879  г.  Но  и  этого  мало¬
го  числа  источников  было  достаточно  тонкому  генералу-мыслите-
лю,  чтобы  придти  к  правильному,  на  мой  взгляд,  выводу.  В  чем  #е
состоял  вывод  М.М.Бородкина?  Он  состоял  в  том,  что  во  времЯ

Борьба  по  правовым  вопросам
 591
 этой  знаменитой  дискуссии  у  А.И.Арвидсона  созрел  изощренный
план,  при  помощи  которого  он  хотел  пробудить  своих  финских
земляков  к  восприятию  нового  как  государственного,  так  и  консти¬
туционного  сознания.  М.М.Бородкин  еще  не  знал,  что  означал  пер¬
вый  псевдоним  А.И.Арвидсона  «Пекка  Куохаринен»,  но  значение
псевдонима  «Олли  Кекяляйнен»  было  ему  уже  известно.  Благодаря
упомянутому  исследованию  Олави  Юннилы,  мы  сейчас  знаем,  что
«Куохаринен»  означал  «кастрацию,  оскопление»*,  то  есть  развен¬
чание  первого  памфлета  И.Вассера.  В  то  же  время  М.М.Бородкин
уже  знал,  что  псевдоним  «Кекяляйнен»  происходил  от  финского
слова  «кека1е»**  и  означал  здесь  именно  «зажигание»,  то  есть  про¬
буждение  финского  народа  к  восприятию  государственного  созна¬
ния.  Как  М.М.Бородкин,  так  позже  и  О.Юннила  догадался,  что  у
А.И.Арвидсона  по  мере  развития  полемики  созрел  изощренный
план:  он  стремился  своими  публикациями,  особенно  в  качестве
«Куохаринена»,  спровоцировать  И.Вассера  писать  по  этой  теме
больше  и  лучше,  но  этот  его  план  на  практике  не  сработал  так,  как
он  предполагал.  И.Вассер  был  очень  медлителен  и  не  действовал
так,  как  хотелось  А.И.Арвидсону.  В  первоначальные  планы
А.И.Арвидсона  входило  сначала  в  качестве  «Пекки  Куохаринена»
разбудить  финнов,  чтобы  они  видели,  какова  действительность  их
страны,  а  затем  в  качестве  «Олли  Кекяляйнена»  показать,  какой
она  должна  была  бы  быть.  Раз  И.Вассер  не  действовал  так,  как
ожидал  от  него  А.И.Арвидсон,  А.И.Арвидсону  самому  пришлось
начать  действовать,  чтобы  способствовать  осуществлению  плана
по  пробуждению  финнов,  и  поэтому  он  в  определенной  степени
«был  вынужден»  под  давлением  возникших  обстоятельств  само¬
стоятельно  написать  под  псевдонимом  «Олли  Кекяляйнен»  памф¬
лет  «Современная  государственная  система  Финляндии»  («РЫапбБ
пиуагапбе  81а1зГбгГаип^»),  в  котором,  как  он  утверждал,  он  соеди¬
нил  точки  зрения  И.Вассера  и  «Пекки  Куохаринена».  Однако,  как
нерно  заметил  М.М.Бородкин,  он  их  не  объединил,  а  на  самом  деле
полностью  перешел  на  позиции  И.Вассера  и  поддержал  его  фанта-
зии  при  помощи  пространных  теоретических  доказательств  на
тему  государства.  Как  пишет  М.М.Бородкин,  А.И.Арвидсон  сна-
Чала  заявил,  что  очень  рад  выходу  нового  памфлета  И.Вассера  «О
Сеиме  в  Порвоо  и  положении  Финляндии»  («От  Во^а  Landtdag
°сЬ  Finlands  81а11п^»),  но  затем  при  более  позднем  и  подробном
 * 	«КиоБйвца»,  «киоЬап»  —  «совершающий  оскопление»  (фин.).
 * 	«Головешка»  (фин.).

592
 Борьба  по  правовым  вопросам
 рассмотрении  тот  все-таки  его  не  удовлетворил.  Именно  поэтому
А.И.Арвидсон  счел,  что  вынужден  ответить  и  выступить  как  бы
в  поддержку  И.Вассера,  что  он  и  сделал  под  псевдонимом  «Олли
Кекяляйнен».  Таким  образом,  сначала  следовало  в  качестве  «Пекки
Куохаринена»  показать,  как  до  сих  пор  действовали  в  Финляндии
правящие  круги,  а  затем,  уже  в  качестве  «Олли  Кекяляйнена»,  по¬
казать,  как  им  нужно  было  действовать.  Такова  была  стратегия
А.И.Арвидсона  в  этой  важной  дискуссии.
 На  этом  этапе  М.М.Бородкин  более  не  думал,  что  «Кекяляйне-
ном»  мог  бы  быть  профессор  Ю.Я.Нордстрём,  он  был  полностью
уверен,  и  совершенно  правильно,  что  «Кекяляйненом»  тоже  был
А.И.Арвидсон.  М.М.Бородкин  в  своей  статье  даже  цитировал  такие
выдающие  А.И.Арвидсона  выражения,  как,  например,  «Я  использо¬
вал  тебя,  дорогой  Вассер»  или  «Таким  образом,  ты  был  для  меня
игрушкой  в  моей  большой  хитрости».  Хотя  Матти  Клинге  и  считал
эти  слова  А.И.Арвидсона  более  поздней  вставкой,  их  датировка  го¬
ворит,  однако,  прямо  об  обратном,  то  есть  о  том,  что  они  были  заду¬
маны  А.И.Арвидсоном  еще  во  время  дискуссии.10  И  здесь  автор  этой
книги  должен  смиренно  признать,  что  в  своих  прежних  работах  по
этой  теме  заблуждался,  когда  считал,  что  уж  во  всяком  случае  госу¬
дарственно-правовую  часть  памфлета  «Кекяляйнена»  написал  про¬
фессор  Ю.Я.Нордстрём.  Но,  тем  не  менее,  может  же  быть,  хотя  это¬
му  нет  доказательств,  что  А.И.Арвидсон  консультировался  по  воп¬
росам,  затрагиваемым  в  этой  части  памфлета,  с  кем-либо  из  компе¬
тентных  юристов.  Но  был  ли  это  именно  Ю.Я.Нордстрём?  Этого  мы
не  знаем.
 Для  написания  этой  своей  работы  М.М.Бородкин  прочитал
не  только  письма  А.И.Арвидсона,  но  также  и  современные  ему
материалы  —  мемуары  Августа  Шаумана.  На  их  основании  он
получил  возможность  заявить,  что  «фантазии»  И.Вассера
не  встретили  в  тогдашней  Финляндии  большого  отклика.  В  дока¬
зательство  он  процитировал  письма  И.Вассера  И.Илмони,  в  кото¬
рых  выражалось  удивление  по  поводу  сложившейся  ситуации.
Но,  как  отмечалось  ранее  и  о  чем  также  пишет  М.М.Бородкин,
время  И.Вассера  в  Финляндии  пришло  несколько  позже,  а  имен¬
но  в  1860  г.,  когда  его  —  как  я  уже  писал  —  как  бы  «обрели  вновь»-
В  завершение  М.М.Бородкин,  оставаясь  верным  своим  целевым
установкам,  отмечает,  что  в  конечном  итоге  результатом  этой  по¬
лемики  И.Вассера  и  А.И.Арвидсона  стало  то,  что  финны  начали
воспринимать  свою  страну  как  одно  из  государств  Северной  Ев
ропы.  «Время  показало»,  как  писал  М.М.Бородкин,  что  иде**

Борьба  по  правовым  вопросам
 593
 И.Вассера  и  пропаганда  А.И.  Арвидсона  достигли  своей  цели.  Та¬
ким  образом,  идеи  упали  на  благодатную  почву.  Финны  начали
считать  свою  страну  одним  из  государств  Северной  Европы.  И
с  тех  пор  Европа  наших  дней  полна  сторонников  этого  нового
учения,  с  некоторой  горечью  заключал  М.М.Бородкин.

ОСОБОЕ  СОВЕЩАНИЕ  Н.Х.БУНГЕ  1852-189!
ГОДОВ  I  ФЕВРАЛЬСКИЙ  МАНИФЕСТ  1899  ГОДА.
ФИНЛЯНДСКОЕ  ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО  ПОДЧИНЕНО
ОБЩЕГОСУДАРСТВЕННОМУ
 «Наконец-то  что-то  новое!»  Председатель  Н.Х.Бунге
 НА  ЗАСЕДАНИИ  СВОЕГО  ОСОБОГО  СОВЕЩАНИЯ,  КОГДА  БЫЛ  ПОДНЯТ
ВОПРОС  ОБ  ОБЩЕГОСУДАРСТВЕННОМ  ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ
 Почему  придаю  одной  этой  комиссии,  которой  руководил  быв¬
ший  министр  финансов  Н.Х.Бунге,  такое  большое  значение,  как  это
видно  из  заголовка?  Потому,  что  она  решила  вопрос  правового  ста¬
туса  Финляндии  и  определила  его  на  срок  с  1893  г.,  когда  был  подго¬
товлен  ее  доклад,  в  принципе  до  Февральской  революции  1917  г.
Особое  совещание  Бунге  первым  в  качестве  смешанного  финско-
русского  коллегиального  органа  приняло  к  тщательному  рассмотре¬
нию  вопрос  об  общегосударственном  законодательстве,  и  позиция
его  русского  большинства,  собственно  говоря,  почти  в  точности  со¬
ответствовала  содержанию  манифеста,  опубликованного  в  феврале
1899  г.  Февральский  манифест  оставался  в  силе  вплоть  до  1910  г.,
хотя  его  применение  из-за  всеобщей  забастовки  и  было  временно
прекращено.  В  1910  г.  решениями  как  Государственного  совета  Рос¬
сии,  так  и  Думы  был  принят  закон  об  общегосударственном  законо¬
дательном  порядке*,  который  в  основных  чертах  следовал  направле¬
ниям,  определенным  еще  Особым  совещанием  Бунге.  Этот  закон
1910  г.,  в  свою  очередь,  был  отменен  лишь  в  результате  Февральской
революции  1917  г.  И  хотя  применение  на  практике  и  Февральского
манифеста,  и  закона  1910  г.  оказалось  очень  кратковременным,  тем
не  менее,  они  оба  как  фиксировали,  так  и  доводили  до  общего  сведе¬
ния  нечто  совершенно  новое  и  важное,—  а  именно  то,  что  в  России
 *  Закон  о  порядке  издания  касающихся  Финляндии  законов  и  постанов
лений  общегосударственного  значения.

Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 595
 ской  империи  законодательство  Великого  княжества  Финляндского
было  по  своему  характеру  «местным»  и  подчиненным  общегосу¬
дарственному  законодательству,  охватывавшему  всю  державу.
 Так  можно  вкратце  представить  последствия  работы  Особого  со¬
вещания  Бунге  в  долгосрочной  временной  перспективе.  Но,  пожа¬
луй,  еще  более  важным  является  принципиальное  содержание  пози¬
ции  его  русского  большинства.  Оно  четко  подчинило  финляндское
законодательство  «в  качестве  местного»  общегосударственному
российскому  законодательству.  Наибольшее  сопротивление  со  сто¬
роны  финнов  вызвало  то,  что  русское  большинство  Особого  совеща¬
ния  признало  за  финляндским  сеймом  «право  принятия  решений»
в  отношении  местного  финляндского  законодательства,  но  в  отно¬
шении  общегосударственного  законодательства  —  лишь  совеща¬
тельную  роль.  Одновременно  позиция  русского  большинства  Осо¬
бого  совещания  Бунге  —  и  ее  более  поздние  производные  —  косвен¬
но  фиксировали  на  государственном  уровне  тот  принцип,  что  Фин¬
ляндия  не  являлась  государством,  состоящим  в  унии  с  Российской
державой,  а  только  лишь  подчиненной  ей  «областью»,  которая  обла¬
дала  автономией  и  управлялась  в  соответствии  со  своими  законами,
то  есть  так,  как  гласил  второй  параграф  основного  закона  России,
принятого  в  1906  г.
 На  мой  взгляд,  деятельность  Особого  совещания  Бунге  явилась
столь  важным  этапом  и  поворотным  моментом  в  финляндско-рос¬
сийских  правовых  отношениях,  что,  руководствуясь  ее  принципами,
эти  отношения  можно  разделить  на  три  этапа  так,  что  первый  этап
1809-1861  гг.  был  бы  временем  сближения  Финляндии  и  России,
второй,  1861-1892  гг.,  —  периодом  развития  учения  о  финляндском
государстве  и  сепаратизма  Финляндии  в  отношении  России,  и  затем
от  Особого  совещания  Бунге  до  Февральской  революции  1917  г.  —
этапом  общегосударственного  законодательства.  Выше  я  писал,  что
генерал-губернатор  Ф.Л.Гейден  выдвинул  в  конце  1880-х  гг.  вопрос
об  общегосударственном  законодательстве,  и  это  совершенно  верно.
Но  это  было,  тем  не  менее,  лишь  мнением  и  инициативой  одного
генерал-губернатора  и  в  таком  качестве  не  имело  того  значения,  ко¬
торым  обладало  предложение  смешанного  Особого  совещания  под
Руководством  министра.  Несмотря  на  это,  генерал-губернатору
Ф-Л.Гейдену  принадлежит  все-таки  весьма  важная  роль  в  учрежде-
иии  Особого  совещания  Бунге.
 Таким  образом,  настало  время  задать  вопрос,  что  собой  пред¬
ъявляло,  из  чего  возникло  и  чего,  собственно  говоря,  достигло  Осо-
б°е  совещание  Бунге?  Следует  сразу  отметить,  что  об  этом  имеется

596
 Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 на  удивление  мало  информации,  если  учесть  указанное  выше  его
значение.  Оно,  конечно,  упоминается  во  многих  книгах,  рассматри¬
вающих  финско-русские  правовые  отношения,  иногда  даже  кратко
разбирается  его  доклад.  Но  я  не  обнаружил,  чтобы  кто-либо  из  ис¬
следователей  придавал  ему  то  значение,  которое  только  что  было
описано  выше.  Пожалуй,  лучшее  и  наиболее  подробное  описание
Особого  совещания,  которое  до  сих  пор  было  сделано,  содержится
в  диссертации  Роберта  Швейцера  «Автономия  и  автократия»,  кото¬
рой  я  уже  неоднократно  восхищался.  Но  и  в  ней  не  проясняется,  на
основе  чего  и  по  чьей  идее  было  создано  Особое  совещание,  а  также
то,  почему  его  председателем  был  выбран  именно  бывший  министр
финансов  России  Н.Х.Бунге.
 Ответ  дает  его  биография.  Н.Х.Бунге  был  министром  финансов
в  1881-1886  гг.,  но  по  своему  основному  образованию  являлся  юрис¬
том,  окончившим  Киевский  университет,  и  даже  доктором  государс¬
твенного  права.  Он  специализировался  в  области  экономического
права  и  после  ухода  с  поста  министра  находился  в  распоряжении
императора  для  особых  поручений.  Одним  из  подходящих  особых
поручений  как  раз  и  оказалось  руководство  смешанным  финско-рус¬
ским  Особым  совещанием.  Его  совсем  не  воодушевлял  пост  предсе¬
дателя  такого  органа;  более  того,  он  довольно  резко  противился  это¬
му  назначению,  потому  что  не  считал  себя  специалистом  в  этой  об¬
ласти.  Он  даже  хотел  отказаться  от  этого  мандата,  потому  что,  на¬
пример,  совершенно  не  знал  предложений  Сената  по  данному  воп¬
росу.  1
 Одной  явной  и  чисто  технической  причиной  для  учреждения  та¬
кого  Особого  совещания  было,  конечно  же,  то,  что  к  началу  1890  г.
по  различным  причинам  успело  накопиться  довольно  много  матери¬
алов,  поступивших  из  разных  источников,  которые  затрагивали  ос¬
новные  законы  Финляндии  и  правовые  отношения  между  Финлян¬
дией  и  Россией.  Эти  материалы  следовало  каким-то  образом  обрабо¬
тать.  В  их  число  входили,  прежде  всего,  уже  рассмотренный  выше
доклад  конституционной  комиссии  под  руководством  губернского
секретаря  А.  фон  Вейсенберга,  заключение  финляндского  Сената  по
нему,  а  также  заключения  отдела  кодификации  Государственного  со¬
вета  России  и  министерства  юстиции.  К  тому  же  имелось  составлен¬
ное  еще  генерал-губернатором  Ф.  Л.  Гейденом  и  его  помощниками
«Учреждение  управления  губерний  Великого  княжества  Финлян¬
дии»,  своего  рода  предложение  Ф.Л.Гейдена  по  форме  правления,  и
относящаяся  к  ней  памятная  записка,  а  также  последняя  по  поряДкУ
упоминания,  но  не  по  значимости  обширная  памятная  записка  ново

Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 597
 го  министра  статс-секретаря  В.К.  фон  Дена  о  правовых  отношениях
между  Финляндией  и  Россией.
 На  данный  момент  не  только  моя  интуиция,  но  также  и  многие
письма  Ф.Л.Гейдена  привели  меня  к  выводу,  что  инициатором  уч¬
реждения  и  идеологом  Особого  совещания  Бунге,  вероятнее  всего,
был  генерал-губернатор  Ф.Л.  Гейден  по  той  причине,  что  он  хотел
обеспечить  своему  предложению  широкое  и  официальное  одобре¬
ние.  Ф.Л.Гейден,  в  частности,  сообщал  во  многих  своих  письмах  как
министру  статс-секретарю  Финляндии,  так  и  многим  имперским
должностным  лицам,  что  решение  об  учреждении  Особого  совеща¬
ния  Бунге  было  принято  во  время  доклада  его  памятной  записки  им¬
ператору  1  декабря  (по  старому  стилю)  1891  г.  В  пользу  ключевой
роли  Ф.Л.Гейдена  в  создании  Особого  совещания  также  явно  гово¬
рит  то,  что  сообщения  членам  этого  органа  об  их  назначении  были
отправлены  из  канцелярии  генерал-губернатора  Финляндии.  О  клю¬
чевом  значении  Ф.Л.Гейдена  для  учреждения  Особого  совещания
Бунге  косвенно  свидетельствует  также,  в  частности,  докладная  за¬
писка  Н.Х.  Бунге  императору  от  7  марта  1893  г.  (по  старому  стилю).2
Этот  доклад  явился  в  некотором  смысле  итогом  работы  Особого  со¬
вещания  с  точки  зрения  его  председателя.  В  нем  Н.Х.Бунге  ссылает¬
ся  на  выдвинутый  Ф.Л.Гейденом  вопрос  об  общегосударственном
законодательстве  и  считает  его  однозначно  важным.  Он  пишет  так¬
же,  что  в  связи  с  упомянутым  выше  докладом  Ф.Л.Гейдена  импера¬
тор  направил  генерал-губернатору  по  данному  вопросу  особый  рес¬
крипт.  Если,  как  создается  впечатление,  генерал-губернатор  Ф.  Л.Гей¬
ден  был  primus  motor  Особого  совещания  Бунге,  то  с  точки  зрения
русификации  Финляндии  он  был  гораздо  более  значительной  лич¬
ностью,  чем  его  известный  преемник  Н.И.Бобриков.
 Кроме  перечисленных  факторов,  Н.Х.Бунге  отметил  в  своей  па¬
мятной  записке  императору  28  мая  1893  г.  (по  старому  стилю),  что
настало  время  положить  конец  возникшим  в  Финляндии  лжеучени¬
ям  об  отношениях  между  Финляндией  и  Россией.  Помимо  этого,  он
констатировал,  что  ни  в  российских,  ни  в  финляндских  законах
Не  содержалось  никаких  указаний  относительно  общеимперского
законодательства  в  связи  с  Финляндией.  Уже  более  тридцати  лет
в  этом  отношении  существовала  полная  неопределенность.  Здесь
Датировка  Н.Х.Бунге  попала  действительно  в  точку,  так  как,  дейс-
Твительно,  приблизительно  за  30  лет  до  этого  как  в  Финляндии,  так
**  в  России  началась  публичная  дискуссия  о  том,  являлась  ли  Фин-
^^ия  государством,  состоящим  в  унии  с  Россией,  или  лишь  про-
в**нцией  России.  Важно  также  то,  что  в  этой  памятной  записке

598
 Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 Н.Х.Бунге  подчеркнул  роль  финляндских  законотворческих  органов
в  разработке  общегосударственного  законодательства.  Он,  в  част¬
ности,  отметил,  что  при  рассмотрении  общегосударственных  зако¬
нопроектов  в  Государственном  совете  должны  были  присутствовать
также  представители  Финляндии,  например  министр  статс-секре¬
тарь,  и  должны  были  приниматься  во  внимание  заключения  как  ге¬
нерал-губернатора,  так  и  Сената  и  сейма.  В  случае  необходимости
следовало  также  заслушать  мнение  представителей  и  других  фин¬
ляндских  учреждений.
 В  своем  утверждении,  будто  бы  относительно  общегосударствен¬
ного  законодательства  ранее  не  было  дано  никаких  указаний,  ми¬
нистр  Н.Х.Бунге  все-таки  немного  ошибся.  Именно  последний,  то
есть  14-й  параграф  инструкции  для  Статс-секретариата  Финляндии,
утвержденной  в  1826  г.,  определял  то,  как  следовало  действовать,
если  принятый  закон  хотели  ввести  также  в  Финляндии,  а  дополне¬
ние  1891  г.  к  инструкции  Статс-секретариата  Финляндии,  в  свою
очередь,  определяло  порядок  действий,  если  какой-либо  разрабаты¬
вавшийся  в  Финляндии  закон  признавался  имевшим  общегосударс¬
твенное  значение.
 Именно  для  рассмотрения  этой  проблемы  общегосударственного
законодательства  Особое  совещание  Бунге  и  создало  особый  подко¬
митет,  членами  которого  были  сам  Н.Х.Бунге,  министр  юстиции
Н.А.Манасеин,  начальник  отдела  кодификации  Э.В.Фриш,  министр
статс-секретарь  В.К.фон  Ден  и  прокурор  В.Калониус.  Но  и  этот  под¬
комитет  не  пришел  к  единому  мнению,  а  в  результате  его  работы
появились  два  разных  доклада  —  русский  и  финский.
 Вторым  возможным,  но,  на  мой  взгляд,  маловероятным  местом
рождения  Особого  совещания  является  отдел  кодификации  Госу¬
дарственного  совета.  Там  имелся  как  экспертный  потенциал,  так  и
интерес  именно  к  таким  делам.  Да  и  вообще  в  России  именно  в  то
время  стремились  всеми  способами  укрепить  позицию  Государс¬
твенного  совета  в  качестве  основного  института  по  разработке  зако¬
нодательства,  тогда  как  в  то  же  время  значение  и  влияние  Собствен¬
ной  Его  Императорского  Величества  Канцелярии  снижались.  Имен¬
но  тогда  функции  Второго  отделения  канцелярии,  то  есть  отделения
кодификации,  были  переданы  отделу  кодификации  Государственно¬
го  совета.  Тем  не  менее  на  данном  этапе  основателями  Особого  со
вещания  Бунге  я  считаю  Ф.Л.  Гейдена  и  императора.
 Хотя  смешанное  Особое  совещание  под  руководством  Н.Х.Бунге
и  не  было  органом  Государственного  совета,  оно  было,  однако,  Д°
вольно  прочно  связано  с  ним  непосредственно  по  рассматриваемый

Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 599
 йМ  вопросам  через  свою  русскую  часть.  Смешанное  Особое  совеща¬
ние  было  сформировано  так,  что  русские  имели  незначительное
большинство.  Русскими  были  кроме  председателя,  тайного  советни¬
ка  Н.Х.Бунге,  также  генерал-губернатор  и  граф  Ф.Л.Гейден,  воен¬
ный  министр  П.С.Ванновский,  начальник  отдела  кодификации  Госу¬
дарственного  совета  Эдвард  Фриш,  министр  юстиции,  действитель¬
ный  тайный  советник  Николай  Манасеин  и  министр  внутренних
дел,  государственный  секретарь  и  действительный  тайный  советник
И.Н.Дурново.  Финляндию,  в  свою  очередь,  представляли  сенатор,
барон  и  генерал-лейтенант  Г.  фон  Альфтан,  министр  статс-секре¬
тарь,  генерал-лейтенант  В.К.фон  Ден,  его  помощник  генерал-лейте¬
нант  В.Прокопе,  а  также  прокурор  Сената  В.Калониус.
 При  более  внимательном  рассмотрении  списка  членов  можно  об¬
наружить,  что  с  обеих  сторон  присутствуют  как  сильнейший  про¬
фессионализм,  так  и  влиятельность.  С  российской  стороны  внима¬
ние  на  себя  обращают  как  министр  юстиции,  так  и  начальник  отдела
кодификации  Государственного  совета,  в  чьем  распоряжении  нахо¬
дился  эксперт  по  финляндским  делам  К.И.Малышев  со  своим  зна¬
нием  дела.  С  финляндской  стороны  наиболее  активными  фигурами,
пожалуй,  были  министр  статс-секретарь  В.К.фон  Ден  и  прокурор
 В.Калониус.  Почему  я  перечислил  столь  подробно  титулы  и  звания
всех  членов  Особого  совещания?  Потому,  что  это  показывает,  на¬
сколько  высокопоставленные  финские  и  русские  чиновники  были
назначены  в  его  состав  для  отстаивания  интересов  своих  сторон.
 Сформированное  в  таком  составе  смешанное  Особое  совещание
стало  затем  в  определенном  смысле  «свалкой»,  куда  направлялся
почти  весь  материал  по  кодификации  основных  законов  Финляндии,
накопившийся  к  тому  времени  для  дальнейшей  обработки.  «Свали¬
вание»  материалов  происходило  исключительно  по  приказу  импера-
тпра  при  представлении  ему  памятных  записок  и  докладов  по  данно-
му  вопросу.  Такими  документами  были,  как  уже  упоминалось,  за¬
ключения  отдела  кодификации  и  министерства  юстиции,  проект  ге¬
нерал-губернатора  Ф.Л.Гейдена,  предложение  финляндского  Сена-
Та?  а  также  памятная  записка  В.К.фон  Дена.  Однако  уже  на  первом
Своем  заседании  Особое  совещание  Бунге  по  предложению  своего
Председателя  практически  сбросило  все  эти  предшествовавшие  его
Работе  документы  со  своего  стола  и  сосредоточилось  лишь  на  одном
°сновном  вопросе:  общегосударственном  законодательстве.  Уже  в  за-
^Ловках  протоколов  Особого  совещания  отмечалось,  что  оно  рас-
с^атривало  только  памятную  записку  Ф.Л.Гейдена.  Одновременно
^Мусорную  корзину»  совещания  отправились  доклад  комиссии

600
 Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 фон  Вейсенберга  и  предложение  по  форме  правления  Финляндии.
Это  была  уже  третья,  если  не  четвертая  бесплодная  попытка  финнов
добиться  утверждения  русским  императором  собственной  формы
правления  Великого  княжества  Финляндского,  которая  опиралась  бы
в  основном  на  форму  правления  Густава  III.
 Похоже,  что  сам  председатель  Н.Х.Бунге  был  в  восторге  от  этою
дела,  то  есть  от  сосредоточения  Особого  совещания  только  на  обще¬
государственном  законодательстве.  Он,  в  частности,  сказал,  что  на¬
конец-то  появилось  «что-то  новое».  С  точки  зрения  Н.Х.Бунге  и  тог¬
дашней  ситуации  это  могло,  конечно,  выглядеть  «чем-то  новым»,  но
на  самом  деле  таковым  не  являлось.  Данный  вопрос  поднимали  как
отдел  кодификации  Государственного  совета  в  своем  заключении  на
доклад  комиссии  фон  Вейсенберга,  так  и  генерал-губернатор
Ф.Л.Гейден  в  упоминавшемся  выше  «Учреждении  управления  гу¬
берний  Великого  княжества  Финляндии».  Кроме  того,  этот  вопрос
если  и  не  был  четко  поставлен,  то,  во  всяком  случае,  «витал  в  возду¬
хе»  еще  в  связи  с  начатой  в  1835  г.  кодификацией  законов,  и  факти¬
чески  общегосударственное  законодательство  применялось  в  отно¬
шениях  между  Россией  и  Финляндией  если  и  не  непосредственно
с  1809  г.,  то,  во  всяком  случае,  с  начала  1820-х  гг.
 На  основе  памятной  записки  Н.Х.Бунге  создается  впечатление,
что  он  позаимствовал  эту  идею  в  значительной  степени  именно  из
доклада  Ф.Л.Гейдена,  но,  вероятно,  свое  влияние  оказало  также  за¬
ключение  отдела  кодификации.
 Достойно  сожаления  с  точки  зрения  как  финской,  так  и  русской
стороны  то,  что  Особое  совещание  Бунге  отодвинуло  в  сторону  все
иные  поступившие  к  нему  предложения,  в  особенности  предложе¬
ние  В.К.фон  Дена,  сосредоточившись  только  на  общегосударствен¬
ном  законодательстве.  Следствием  этого  было  то,  что  вплоть  до
Февральской  революции  1917  г.  существовало  острое  и  принципи¬
альное  противоречие  между  теми  понятиями,  которые  использовали
финны  и  русские.
 А  сейчас  можем  опять  порассуждать  в  сослагательном  наклоне¬
нии:  если  бы  Особое  совещание  Бунге  приняло  в  качестве  основы
для  своей  работы  памятную  записку  В.К.фон  Дена,  в  которой,  в  зна¬
чительной  степени  опираясь  на  исследования  профессора  Р  Герман-
сона,  был  весьма  искусно  сформулирован  компромисс  между  Фин¬
ляндией  и  основными  правами  финнов,  с  одной  стороны,  и  требова¬
нием  единства  российского  государства,  с  другой,  то  весьма  вероят¬
но,  что  удалось  бы  избежать  так  называемых  «годов  угнетения»
с  Февральским  манифестом  и  другими  их  событиями  (пассивное  и

Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 601
 даже  активное  сопротивление  финнов  и  другие  явления).  Для  Фин¬
ляндии  и  России  был  бы  найден  какой-либо  взаимно  приемлемый
modus  vivendi,  то  есть  форма  сосуществования.  Финнам,  действи¬
тельно,  пришлось  бы  отказаться  от  своего  требования  признания
того,  что  Финляндия  являлась  отдельным  от  России  «государством»,
и  привыкнуть  к  мысли,  что  в  российском  государстве  существовало
так  называемое  общегосударственное  законодательство,  которое  ка¬
салось  также  Финляндии,  но  было  бы,  в  соответствии  с  предложени¬
ями  В.К.фон  Дена,  ограничено  заранее  точно  определенным  кругом
вопросов.  Вероятно,  самым  трудным  моментом,  к  которому  при¬
шлось  бы  привыкать  финнам,  стала  бы  роль  сейма  в  формировании
общегосударственного  законодательства;  он  обладал  бы  не  правом
принятия  решений,  а  лишь  совещательной  ролью.
 На  мой  взгляд,  из  всего  состава  Особого  совещания  Бунге  самым
творческим,  компетентным  и  конструктивным  членом  был  именно
статс-секретарь  Финляндии  В.К.фон  Ден.  Он,  в  частности,  выработал
отдельный  перечень  вопросов,  относившихся  к  компетенции  общего¬
сударственного  законодательства,  так  как  на  том  этапе  финны  сильно
боялись  того,  что  император  со  своими  русскими  советниками  мог
объявить  любой  даже  малозначительный  закон,  касающийся  внутрен¬
них  финляндских  дел,  имеющим  общегосударственное  значение.  И
это  опасение  не  было  беспричинным,  как  позже  пришлось  убедиться
в  так  называемый  второй  период  угнетения,  когда,  например,  вопрос
о  выделении  средств  на  строительство  больницы  в  г.  Лахти  сочли
в  Петербурге  вопросом,  имеющим  общегосударственное  значение.
 В  Особом  совещании  Бунге3  В.К.фон  Ден  мудро  подразделил  за¬
конодательство  на  четыре  разных  вида  или  категории:
 1. 	Законы,  которые  действовали  на  всей  территории  империи,
в  том  числе  и  в  Финляндии.  Таковыми  были,  в  частности,  основные
законы  империи  о  наследовании  престола,  международные  соглаше¬
ния  России,  а  также  законы,  касавшиеся  военных  мероприятий  по
обороне  империи,  и  иные  аналогичные  законоположения.
 2. 	Общие  законы  империи,  которые  должны  были  вводиться  во
всех  ее  частях,  в  том  числе  и  в  Великом  княжестве  Финляндском.
 3. 	Законы,  которые  хотя  и  вводятся  лишь  в  Великом  княжестве
Финляндском,  но  затрагивают  при  этом  также  интересы  империи
(например,  уголовное  законодательство).
 4. 	Законы,  затрагивающие  Великое  княжество  Финляндское,  ко-
^РЫе  имеют  лишь  местное  значение.
 Перечень  областей  общегосударственного  законодательства
ß-К.фон  Дена  содержал  14  пунктов  и  был,  таким  образом,  весьма

602
 Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 обширным  и  всеохватывающим.  Следует,  однако,  заметить,  что  он  ка¬
сался  лишь  законов,  относящихся  ко  второй  категории  из  приведен¬
ных  им  четырех.  Этот  перечень  включал,  что  было  вполне  естествен¬
но,  в  основном  законы,  регулирующие  правовые  отношения  между
Финляндией  и  Россией,  а  также  между  финнами  и  русскими.  Он  не  со¬
держал,  например,  военного  законодательства,  о  чем  российская  сто¬
рона  не  преминула  немедленно  в  резкой  форме  напомнить,  но  ошиб¬
лась  в  том  смысле,  что  законы,  касавшиеся  обороны  государства,
были  отнесены  к  первой  категории  из  четырехчастного  подразделе¬
ния  В.К.фон  Дена.  В  перечне  В.К.фонДена  отсутствовали,  конечно  же,
и  законы,  касавшиеся  почты,  таможни  и  денежной  единицы,  которые
многие  из  представителей  российской  стороны  хотели  бы  включить
в  перечень.  Если  бы  об  этом  был  задан  вопрос  самому  императору,  то,
учитывая  его  известные  заметки  на  полях,  он  тоже  захотел  бы  вклю¬
чить  упомянутые  области  в  сферу  общегосударственного  законода¬
тельства.  Здесь  нет  необходимости  подробно  рассматривать  перечень
 В.К.фон  Дена,  но  все-таки  отметим,  что  он  в  весьма  значительной
степени  опирался,  как  и  многие  другие  пункты  рассмотренной  выше
памятной  записки  В.К.фон  Дена,  на  уже  существовавшую  практику.
Напомню  лишь,  например,  о  том,  как  В.К.фон  Ден  перечислял  прак¬
тические  примеры  того,  как  и  в  каких  случаях  различные  параграфы
густавианских  форм  правления  применялись  в  Финляндии  после
1809  г.  Тем  не  менее,  приведем  некоторые  примеры  из  перечня  обще¬
государственных  законов  В.К.фон  Дена:
 1. 	условия  принятия  иностранцев  как  в  имперское,  так  и  в  фин¬
ляндское  гражданство;
 2. 	переход  русских  в  финляндское  гражданство  и  регистрация
финнов  в  российских  губерниях;
 3. 	осуждение  по  уголовным  делам  граждан  России  в  Финляндии
и  граждан  Финляндии  в  России  (что  было  уже  урегулировано);
 4. 	наследование  недвижимого  и  движимого  имущества  между
Россией  и  Финляндией  и  т.д.
 Часть  вопросов  из  перечня  В.К.фон  Дена  была  уже  урегулирова¬
на  при  помощи  законов  и  постановлений,  часть  еще  ждала  урегули¬
рования,  но  почти  все,  тем  не  менее,  позже  получили  решение
частично  именно  по  инициативе  В.К.фон  Дена.
 Русское  большинство  Особого  совещания  не  приняло  этого  ра'
зумного  перечня  В.К.фон  Дена,  а  продолжало  придерживаться  еше
ранее  сформулированной  позиции,  что  император  в  каждом  конк¬
ретном  случае  должен  решать,  что  относится  к  компетенции  обще¬
государственного  законодательства,  а  что  нет.  В  этом  русская  сторо¬

Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 603
 на  все-таки  совершила  большую  ошибку,  и  после  принятия  Фев¬
ральского  манифеста  вынуждена  была  признать,  что  такой  перечень
был  бы  все  же  полезен.  Поэтому  позже,  в  1904  г.,  для  его  разработки
была  учреждена  смешанная  финско-русская  комиссия  под  председа¬
тельством  профессора  Н.С.Таганцева,  в  котором  от  Финляндии  при¬
нимал  участие,  в  частности,  профессор  Ю.Р.Даниельсон.4  Позже
в  законе  1910  г.  об  общегосударственном  законодательстве  содер¬
жался  приблизительно  такой  же  перечень,  хотя  и  более  обширный  и
подробный,  общегосударственных  дел,  как  тот,  который  рассматри¬
вался  еще  комиссией  Таганцева.
 Здесь  нет  смысла  разбирать  длинные  или  короткие  как  финские,
так  и  русские  выступления,  которые  были  сделаны  в  Особом  сове¬
щании  Бунге.  На  мой  взгляд,  самый  важный  вклад,  внесенный  в  его
работу  В.К.фон  Деном,  уже  был  рассмотрен  выше.  Отметим  еще  раз
и  то,  что  он  активно  стремился  на  деле  обеспечить  компромисс,  ко¬
торый  удовлетворил  бы  обе  стороны.  Но,  к  сожалению,  он  не  преус¬
пел  в  этом  своем  благородном  стремлении.
 В  данном  исследовании  будет  достаточно  отметить  важные  ас¬
пекты  позиций  как  российской  стороны,  так  и  финского  меньшинс¬
тва.  По  ним  в  Особом  совещании  были  составлены  выводы,  хорошо
подходящие  для  обозначенной  выше  цели.5  Ниже  я  рассмотрю  их
достаточно  подробно,  потому  что  они  образуют,  как  я  уже  говорил,
основу  развития  всей  последующей  эпохи  вплоть  до  начала  1917  г.
 В  соответствии  с  российской  позицией,  первым  и  важнейшим
общим  принципом  было  то,  что  такой  общегосударственный  закон,
который  является  общим  для  всей  империи,  включая  Финляндию,
перед  представлением  императору  должен  был  рассматриваться  в  Го¬
сударственном  совете  России  в  соответствии  с  принятым  в  нем  зако¬
нодательным  порядком.  На  это  финская  сторона  предложила  уже
выдвигавшийся  В.К.фон  Деном  перечень  из  14  пунктов  законов  вто¬
рой  категории  для  того,  чтобы  только  по  указанным  в  нем  вопросам
применялся  общегосударственный  законодательный  порядок.
 Вторым  пунктом  в  русском  предложении  было  то,  что  совмест¬
ные  законопроекты  должны  были  бы  рассматриваться  в  Государс¬
твенном  совете  в  присутствии  министра  статс-секретаря  и  генерал-
губернатора  Финляндии.  На  рассмотрение  можно  было  бы  пригла¬
шать  по  мере  необходимости  представителей  различных  финлянд-
СКИх  учреждений  для  предоставления  различных  разъяснений.  Этот
1*Упкт  финская  сторона  могла  бы  одобрить  без  изменений.  Практика
и  Прежде  была  такова,  что  в  Государственном  совете  интересы  Фин-
JlяПДии  представляли  генерал-губернатор,  а  также  министр  статс-

604
 Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 секретарь;  у  финнов,  естественно,  не  могло  быть  никаких  возраже¬
ний  против  того,  что  круг  их  представителей  был  бы  расширен.
 Третий  пункт  предложения  большинства  касался  системы  зако¬
нодательной  инициативы  в  рамках  общегосударственного  законода¬
тельства,  то  есть  того,  как  должна  была  начинаться  разработка  тако¬
го  закона.  Предложение  большинства  ставило  во  главу  угла  минист¬
ра,  то  есть  имперский  министр  или  начальник  центрального  ведомс¬
тва  в  случае  необходимости  принятия  общегосударственного  закона
должен  был  связаться  с  министром  статс-секретарем  или  генерал-
губернатором  Финляндии.  Независимо  от  этого  контакта  министр
статс-секретарь  Финляндии  должен  был  запросить  мнение  финлянд¬
ского  Сената  по  данному  вопросу.  Когда  соответствующий  министр
или  начальник  центрального  ведомства  передавал  затем  дело  в  Госу¬
дарственный  совет,  к  нему  должны  были  быть  приложены  заключе¬
ния  соответствующих  финских  властей,  а  также,  возможно,  мнение
иных  финских  ведомств.  Заметим  здесь,  что  такая  система  с  точки
зрения  финнов  явилась  бы  существенным  улучшением  прежней
практики,  когда  только  генерал-губернатор  представлял  Финляндию
в  Государственном  совете.  Этот  пункт  также  финская  часть  Особого
совещания  Бунге  могла  бы  одобрить  без  изменений;  ведь  он  был
очень  выгоден  Финляндии.
 В  то  же  время  следующий,  четвертый  пункт  предложения  боль¬
шинства,  в  котором  говорилось,  что  если  общегосударственный  за¬
кон  требует  изменения  или  дополнения  финляндского  закона,  то
к  докладу  соответствующего  министра  или  начальника  центрально¬
го  ведомства  должно  прилагаться  «заключение»  финляндского  сей¬
ма,  финская  часть  Особого  совещания  не  могла  принять.  В  сравни¬
тельной  таблице  мнений  Особого  совещания  в  графе  финской  части
против  этого  пункта  не  значится  ничего.
 Финская  стабильная  и  принципиальная  позиция  состояла  именно
в  том,  что  в  Финляндии  мог  быть  введен  только  закон,  на  который
финляндский  сейм  «дал  свое  согласие»  (или  «вынес  решение  о  нем»)-
Безусловным  мнением  русского  большинства  было  то,  что  сейм  от¬
дельной  части  (области)  российского  государства  не  мог  иметь  права
вето  по  вопросам,  касавшимся  всей  российской  державы.
 Второй  пункт  доклада  российской  части  Особого  совещания
представлял  собой  обширное  и  подробное  изложение  того,  как  сле¬
довало  действовать,  когда  генерал-губернатор  Финляндии  доклады'
вал  императору  по  финляндским  законопроектам  или  по  предложи
ниям  для  финляндского  сейма.  По  мнению  русской  части  Особого
совещания,  он  должен  был  сначала  доложить  их  министру  статС'

Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 605
 секретарю  Финляндии,  а  также,  если  они  имели  общегосударствен¬
ное  значение,  запросить  на  них  заключение  соответствующего  им¬
перского  министерства.  Пункт  был,  собственного  говоря,  повторе¬
нием  действующего  постановления  1891  г.  Затем  шла  часть,  которая
тоже  была  повторением  содержания  упомянутого  постановления
1891  г.  —  это  было  дополнение  в  инструкцию  Статс-секретариата  о
том,  что  министр  статс-секретарь  должен  был  запрашивать  заклю¬
чение  соответствующего  имперского  министра  по  таким  финским
законопроектам,  которые  имели  общегосударственное  значение.  И
когда  затем  министр  статс-секретарь  Финляндии  представлял  такой
законопроект  императору,  к  нему  должны  были  быть  приложены
заключение  генерал-губернатора  и  соответствующего  имперского
министра  или  начальника  центрального  ведомства.  В  том  случае,
если  император  одобрял  дальнейшее  рассмотрение  дела,  министр
статс-секретарь  Финляндии  должен  был  связаться  с  Государствен¬
ным  советом,  который  затем  рассматривал  это  дело  в  том  порядке,
который  был  изложен  в  первом  пункте,  то  есть  в  соответствии  с  об¬
щим  порядком  законодательной  деятельности  в  России.  Здесь  име¬
ет  смысл  обратить  внимание  читателя  на  пункт,  в  котором  упомина¬
ется  согласие  императора  на  дальнейшее  рассмотрение  дела.  Он
предоставил  как  в  Февральском  манифесте,  так  и  в  последовавшем
за  ним  законе  1910  г.  императору  окончательное  право  решения  или
даже  право  вето  в  отношении  подготовки  общегосударственных  за¬
конов  и  одновременно  на  практике  значительно  снизил  или  даже
парализовал  практическое  значение  как  Февральского  манифеста,
так  и  закона  1910  г.
 В  этом  отношении  позиция  финского  меньшинства  Особого  со¬
вещания  была  радикально  иной.  Финны  делали  акцент  на  том,  что
именно  Сенат,  а  не  генерал-губернатор  должен  был  определять,  со¬
держались  ли  в  финляндском  законопроекте  такие  пункты,  которые
в  соответствии  с  основными  законами  Финляндии  требовали  согла¬
сия  представителей  сословий.  Если  таковые  были,  то  дальнейшее
Рассмотрение  дела  не  могло  происходить  в  соответствии  с  российс¬
ким  общегосударственным  порядком,  но  в  этом  случае  финляндский
Сенат  должен  был  бы  представить  доклад  по  данному  вопросу  фин¬
ляндскому  сейму.  Министр  статс-секретарь  Финляндии  должен
был  бы  получить  по  такому  вопросу  заключение  соответствующего
Имперского  министра  и  представить  законопроект  вместе  с  заключе¬
нием  министра  на  рассмотрение  финляндского  сейма.  После  полу¬
чения  решения  финляндского  сейма  министр  статс-секретарь  дол-
^ен  был  бы  представить  вопрос  на  рассмотрение  в  Государственный

606
 Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 совет,  который  мог  бы  затем  или  утвердить  законопроект,  или  отвер¬
гнуть  его,  но  не  мог  бы  делать  в  нем  односторонних  изменений.
 Здесь  финская  часть  Особого  совещания  четко  следовала  старой
традиции,  в  соответствии  с  которой  император  не  мог  вносить  одно¬
сторонние  изменения  в  предложение  финляндского  Сената,  а  мог
только  или  принять,  или  отвергнуть  его  в  неизменном  виде.  Об  этом,
в  частности,  министр  статс-секретарь  В.К.фон  Ден  вынужден  был
однажды  напомнить  Александру  III  (вопрос  об  уголовном  законода¬
тельстве  Финляндии).
 По  третьему  основному  пункту  доклада  русского  большинства
Особого  совещания,  в  соответствии  с  которым  российские  минист¬
ры  и  начальники  центральных  ведомств  должны  были  сообщать  о
тех  финляндских  законопроектах,  а  также  предложениях  сейму,  по
которым  заранее  не  запрашивалось  заключение  министров  или  на¬
чальников  центральных  ведомств,  министру  статс-секретарю  Фин¬
ляндии,  а  также  соответствующим  министрам  или  начальникам  цен¬
тральных  ведомств  для  получения  у  них  в  месячный  срок  заключе¬
ния  о  том,  содержалось  ли  в  них  что-либо  затрагивающее  общегосу¬
дарственные  интересы,  финская  часть  Особого  совещания  не  имела
никакой  позиции  —  то  есть  она  приняла  его.  Финская  сторона  пол¬
ностью  промолчала  также  в  отношении  того  мнения  российской
стороны  —  и  тем  самым  одобрила  его,  —  что  если  министры  или
начальники  центральных  ведомств  считали,  что  финский  законо¬
проект  не  затрагивал  общегосударственных  интересов,  то  дело  мог¬
ло  рассматриваться  в  соответствии  с  финляндским  законодательным
порядком.
 По  пункту,  который  касался  того,  что,  если  между  министром
статс-секретарем,  генерал-губернатором  Финляндии,  а  также  им¬
перскими  министрами  и  начальниками  центральных  ведомств  воз¬
никнет  разногласие  относительно  того,  имеет  ли  какой-либо  законо¬
проект  общегосударственное  значение,  то  в  этом  случае  министр
статс-секретарь  должен  был  бы  представить  дело  для  вынесения  ре¬
шения  императором,  обе  стороны  комитета  были  одного  мнения,  что
следовало  действовать  именно  так.
 Но  и  у  финской  стороны  имелся  совершенно  свой  пункт  (раздел
VIII),  по  которому  русской  стороне  нечего  было  сказать,  и  он  касал¬
ся  того,  что  упомянутые  в  первом  пункте  русского  доклада  общего
сударственные  законы  должны  были  бы  рассматриваться,  и  решения
по  ним  должны  были  бы  приниматься  лишь  в  основных  чертах,  что
бы  затем  детали  закона  могли  бы  быть  определены  специальны^*1
постановлениями  как  в  Финляндии,  так  и  в  империи.

Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 607
 Последний  пункт  в  сравнительной  таблице  (в  русской  части  VI,
в  финской  —  IX)  был  общим.  Он  предполагал,  что  утвержденное
императором  решение  Государственного  совета  по  тому  или  иному
закону  должно  было  вводиться  в  действие  в  Финляндии  —  в  фин¬
ляндском,  а  в  России  —  в  российском  законодательном  порядке.
 Что  можно  сказать  об  основном  содержании  позиций  сторон
Особого  совещания?  Общее,  но  довольно  неопределенное  представ¬
ление  до  сих  пор  было  таким,  что  воззрения  финской  и  русской  сто¬
рон  отличались  друг  от  друга  очень  резко,  почти  тотально.  Но  если
тщательно  изучить  изложенные  выше  позиции  в  целом,  то  можно
обнаружить,  что  по  многим  пунктам  они  полностью  совпадали.  На¬
пример,  в  отношении  первого  раздела  предложенного  В.К.фон  Де-
ном  подразделения  законов  на  четыре  категории  не  было  никаких
разногласий.  Вторым,  по  моему  мнению,  важным  фактором  являет¬
ся  то,  что  если  бы  русская  сторона  приняла  предложенный  финнами
список  второго  раздела  перечня  законов  В.К.фон  Дена,  то  финны,  со
своей  стороны,  одобрили  бы  их  общегосударственный  характер,  то
есть  русский  порядок  их  подготовки  и  рассмотрения.  И  это  им
было  бы  довольно  легко  принять  уже  потому,  что  это  значительно
расширило  бы  круг  тех  финских  органов,  которые  получили  бы  воз¬
можность  участвовать  в  разработке  таких  законов.  Единственным
исключением  здесь  все-таки  оказалась  —  и  стала  определенным
камнем  преткновения  —  роль  сейма  Финляндии  в  рассмотрении  та¬
ких  законов.  Хотя  это  уже  многократно  упоминалось,  повторим  еще
раз:  финны  требовали  для  своего  сейма  так  называемой  «решаю¬
щей»  роли  также  при  рассмотрении  и  этих  законов,  потому  что,  по
финским  представлениям  и  даже  убеждениям,  в  Финляндии  никакой
закон  не  мог  вступить  в  силу  без  согласия  (то  есть  решения)  фин¬
ляндского  сейма.  До  тех  пор  императоры  действовали  так,  что  не  вно¬
сили  односторонних  изменений  в  предложения  финляндского  сей¬
ма,  а  утверждали  или  отвергали  их  без  изменений.  Такую  же  роль
финны  требовали  обеспечить  и  Государственному  совету  при  рас¬
смотрении  законов,  относившихся  ко  второй  категории  по  класси¬
фикации  В.К.фон  Дена.  Русская  сторона  отвергла  это  требование
финнов  как  чрезмерное:  у  представителей  сословий  одной  части
(области)  государства  не  может  быть  права  вето  в  отношении  вопро-
Сов,  касающихся  всего  государства.  Однако  в  защиту  финского  аргу¬
мента  здесь  следует  сказать,  что  его  источником  является  уже  неод-
н°кратно  ранее  упоминавшаяся  теория  унии  между  государствами,
^аз  уж  —  и  если  —  Финляндия  и  Россия  состояли  друг  с  другом
в  Унии,  то  ни  в  каком  общегосударственном  законодательстве

608
 Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 не  было  необходимости,  и  в  этом  случае  финляндскому  сейму
не  нужно  участвовать  в  связанных  с  ним  действиях.
 Эта  роль  сейма  оказалась  самым  трудным  гордиевым  узлом  все¬
го  вопроса.  В  отношении  всего  остального  можно  было  придти  к  со¬
гласию  на  основании  предложений  В.К.фон  Дена.  Но,  тем  не  менее,
давайте  предположим,  что  в  ответ  на  то,  что  русская  сторона  приня¬
ла  бы  предложенную  В.К.фон  Деном  классификацию  общегосударс¬
твенных  законов  и  перечень  законов,  относящихся  к  ее  второму  пун¬
кту,  финская  сторона  одобрила  бы  —  по  ее  мнению,  весьма  разум¬
ный  —  принцип  русской  стороны,  что  представители  сословий  од¬
ной  части  (области)  государства  не  могут  иметь  права  вето  в  отно¬
шении  вопросов,  которые  касаются  всего  государства,  то  компро¬
мисс  мог  бы  быть  достигнут  уже  в  Особом  совещании  Бунге.  Роль
финляндского  сейма  можно  было  бы  уточнить  таким  образом,  что
с  ним  были  бы  проведены  переговоры  о  компромиссном  предложе¬
нии,  которое  удовлетворило  бы  обе  стороны,  как  в  1890-х  гг.  факти¬
чески  происходило  по  многим  общегосударственным  делам,  к  кото¬
рым  был  причастен  финляндский  сейм.  И  если  бы  такое  компромис¬
сное  решение  было  достигнуто,  то  можно  было  бы  избежать  всего
так  называемого  периода  «годов  угнетения»  со  всеми  конфликтами,
«народным  адресом»*  и  как  пассивным,  так  и  активным  сопротив¬
лением  финнов.
 Но  раз  нет,  так  нет.  Вероятно,  боги  определили  ход  событий  по-
иному.  А  может  быть,  для  этого  и  боги  не  были  нужны,  так  как
в  Финляндии  к  тому  времени  прочно  утвердилось  убеждение,  что
раз  Финляндия  является  отдельным  от  России  государством,  то  ни¬
чего  такого,  как  общегосударственное  законодательство,  вообще
не  требовалось.  Об  общих  делах  и  законах  заключались  бы  догово¬
ры,  как  это  было  принято  между  суверенными  государствами.
Если  бы  одна  из  сторон  не  одобрила  предложения,  то  дело  оста¬
лось  бы  без  последствий.  Так  что  и  здесь  последним  препятствием
на  пути  к  компромиссу  оказалась  финская  теория  государства.  Но,
тем  не  менее,  я  придерживаюсь  того  мнения,  что  так  называемых
«годов  угнетения»  легко  можно  было  бы  избежать,  если  бы  еще
в  Особом  совещании  Бунге  обе  стороны  пошли  на  изложенные  выше
относительно  небольшие  уступки.
 Таким  образом,  Особое  совещание  решило  подготовить  два  от¬
личающихся  друг  от  друга  доклада  —  русского  большинства  и  фин¬
 *  Обращение  граждан  Великого  княжества  Финляндского  к  императору
с  просьбой  об  отмене  Февральского  манифеста  1899  г.  Под  этим  обрашенИ'
ем  было  собрано  около  полумиллиона  подписей.

Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 609
 ского  меньшинства.  Предполагалось  подать  их  на  рассмотрение  Го¬
сударственного  совета  России,  который  с  большой  вероятностью
оказал  бы  поддержку  позиции  русского  большинства  Особого  сове¬
щания.  Ясно,  что  сам  император  Александр  III  разделял  мнение  рус¬
ского  большинства  Особого  совещания.  Однако  по  некоторым  тех¬
ническим  и  иным  незначительным  причинам  доклад  Особого  сове¬
щания  Бунге  не  успели  направить  в  Государственный  совет  до  ско¬
ропостижной  кончины  императора  Александра  III.  А  когда  новый
император  Николай  II  взошел  на  престол,  все  дело  предстояло  на¬
чать  как  бы  с  начала.
 Перед  своей  кончиной  император  Александр  III  успел  все-таки
дать  некоторые  указания  относительно  дальнейшего  рассмотрения
доклада  Особого  совещания  Бунге.  9  марта  1893  г.  (по  старому  сти¬
лю)  он,  в  частности,  распорядился  а)  прежде  всего,  отделить  вопрос
об  общегосударственном  законодательстве  от  докладов  Ф.Л.Гейдена
и  финляндского  Сената,  б)  немедленно  представить  на  рассмотре¬
ние  Государственного  совета  доклады  как  большинства,  так  и  мень¬
шинства  Особого  совещания  Бунге  и  в)  создать  особый  комитет  из
русских  и  финских  юристов  для  предварительного  изучения  коди¬
фикации  основных  законов  Великого  княжества  Финляндского,  в  ко¬
тором  был  бы  всесторонне  рассмотрен  как  проект  генерал-губерна¬
тора  Ф.Л.Гейдена,  так  и  доклад  финляндского  Сената,  и  в  котором
особое  внимание  следовало  уделить  тому  вопросу,  какие  из  фин¬
ляндских  законов  по-прежнему  сохраняли  силу,  какие  утратили  ее,  а
какие  требовали  уточнения  и  согласования.  Таким  образом,  я  вы¬
нужден  здесь  исправить  ранее  написанное  мною:  доклад  о  новой
форме  правления  Финляндии  все-таки  не  был  окончательно  брошен
в  мусорную  корзину.  Это,  то  есть  «таможенный  досмотр  юридичес¬
кого  багажа»  Финляндии,  как  раз  и  было  той  основной  задачей,  ко¬
торую  надлежало  выполнить  уже  давно,  но  чего  по  какой-то  причи¬
не  не  сделали.  Это,  в  частности,  прояснило  бы  центральный  вопрос
о  том,  что  означали  загадочные  «коренные  законы»  и  «конституции»
в  Удостоверении  императора  1809  г.  Это,  как  ничто  иное,  было  важ¬
ной  и  основной  задачей.  Император  и  Великий  князь  Финляндский
Александр  III,  скорее  всего,  не  был  столь  глупым  человеком,  как  ис¬
тория  его  обычно  изображала.  В  соответствии  со  своей  волей,  импе-
Ратор  назначил  24  мая  1893  г.  (по  старому  стилю)  государственного
секретаря  —  который  руководил  также  отделом  кодификации  Госу¬
дарственного  совета  —  и  поручил  ему  представить  в  Государствен¬
ен  совет  доклад  о  порядке  применения  общегосударственного  за-
^Нодательства  в  отношении  Финляндии.  Помощнику  секретаря

610
 Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 Государственного  совета  Н.А.Неклюдову  император,  в  свою  оче¬
редь,  дал  указание  продолжать  руководство  кодификацией  законов
в  смешанной  финско-русской  комиссии.6
 Однако  вернусь  еще  раз  к  продолжению  рассмотрения  доклада
Особого  совещания  Бунге.  Новому  императору,  Николаю  II,  это  важ¬
ное  дело,  то  есть  доклад  Особого  совещания  Бунге,  представил  госу¬
дарственный  секретарь,  то  есть  «генеральный  секретарь»  Государс¬
твенного  совета  В.К.фон  Плеве  21  января  1895  г.  (по  старому  сти¬
лю).7  В.К.фон  Плеве  предложил,  чтобы  этот  доклад  не  передавался
в  Государственный  совет,  так  как  этот  вопрос  мог  бы  вызвать  там
серьезные  разногласия.  Будь  решение  совета  каким  угодно,  оно,  ко¬
нечно  же,  прояснило  бы  этот  вопрос,  но  вызвало  бы  в  то  же  время
вновь  беспокойство  как  в  Финляндии,  так  и  в  России  в  тех  кругах,
которые  были  заинтересованы  в  этом  деле.  По  этой  причине  В.К.фон
Плеве  высказал  императору  свои  сомнения  в  том,  было  ли  в  тот  мо¬
мент  разумным  передавать  дело  на  рассмотрение  Государственного
совета.  Новый  император  одобрил  подход  и  сомнения  своего  госу¬
дарственного  секретаря,  то  есть,  чтобы  дело  не  передавалось  в  Госу¬
дарственный  совет.  Это  решение  молодого  императора  было  явно
невыгодным  и  даже  вредным  для  Финляндии.  Если  бы  дело  было
направлено  в  Государственный  совет,  его  большинство,  несомненно,
утвердило  бы  позицию  русского  большинства  Особого  совещания
в  качестве  закона  —  и  так  был  бы  получен  закон  об  общегосударс¬
твенном  законодательстве,  который  касался  бы  также  Финляндии  и
был  бы  одобрен  высшим  российским  советом  по  разработке  законо¬
дательства.  Именно  в  силу  этой  своей  особенности  он  вызвал  бы,
вероятно,  гораздо  меньше  сопротивления  в  Финляндии,  чем  Фев¬
ральский  манифест,  который  воспринимался  как  документ,  разрабо¬
танный  неожиданно  и  по  собственному  произволу  узким  кругом
придворной  камарильи.
 Николай  II  написал  на  полях  упомянутого  доклада  В.К.фон  Пле¬
ве  длинный  комментарий,  который  показывает,  что  он  все  это  дело
совершенно  не  считал  важным.  Так  как  этот  комментарий  в  истори¬
ческой  литературе,  по  моему  мнению,  трактовался  весьма  часто  со¬
вершенно  неправильно,  есть,  вероятно,  причина  повторить  его
здесь:
 «Не  вижу  нужды  возбуждать  о  сем  законодательный  вопрос-
Само  собою  разумеется,  что  в  случае  возбуждения  закона  обШеГ°
для  всей  Империи  с  Великим  Княжеством  Финляндским  или  закона
финляндского,  имеющего  отношение  ко  всей  Империи,  подлежащие
Министры  должны  входить  в  предварительное  сношение  с  властями

Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 611
 и  учреждениями  Великого  Княжества  Финляндского  или  власти
финляндские  с  Министрами  Империи.  Затем  от  меня  будет  зависеть
дальнейшее  направление  дела».
 На  мой  взгляд,  смысл  комментария  молодого  императора  очень
прост  и  ясен,  и  просто-таки  странно,  что  он  вызвал  столь  многочис¬
ленные  ошибочные  толкования.  Во-первых,  Николай  II  совершенно
не  считал  это  дело  проблемным.  Во-вторых,  он  не  хотел  передавать
дело  в  Государственный  совет,  то  есть  не  хотел  делать  из  него  зако¬
нодательного  вопроса.  Кроме  того,  он  считал  —  в  соответствии
с  прежней  практикой  —  что  император  сам  решает,  какое  дело  явля¬
ется  общегосударственным,  а  какое  нет.  В  этом  он  ревностно  стоял
на  страже  своей  огромной  власти,  что  позже  отрицательно  сказалось
на  применении  на  практике  как  Февральского  манифеста,  так  и  соот¬
ветствующего  закона  1910г.
 Продолжим  рассмотрение  комментария:  если  император  считал,
что  вопрос  является  общегосударственным,  то  его  рассмотрение
происходило  в  порядке,  предусмотренном  для  таких  документов  в
российском  государстве;  если  же  он  считал,  что  вопрос  является
местным,  затрагивающим  только  Финляндию,  то  он  рассматривался
в  соответствии  с  финским  законодательным  порядком.  Таким  прос¬
тым  был  только  что  рассмотренный  сложный  клубок  вопросов,  по
мнению  молодого,  только  что  взошедшего  на  престол  императора!
Тем  не  менее,  в  действительности  дело  абсолютно  не  было  таким
простым,  как  мы  уже  имели  возможность  убедиться  при  рассмотре¬
нии  деятельности  Особого  совещания  Бунге.  Молодой  император
обошел,  в  частности,  полностью,  пожалуй,  самый  сложный  пункт
всего  клубка  вопросов:  роль  финляндского  сейма  при  разработке  об¬
щегосударственного  законодательства.  Предполагаю,  что  причиной
этого  было  то,  что,  по  его  мнению,  как  Государственному  совету,  так
и  финляндскому  сейму  принадлежала  только  совещательная  роль.
Он  также  не  упомянул  того,  какие  дела  относились  к  компетенции
общегосударственного,  а  какие  —  местного,  финляндского  законо¬
дательства.  В  этом  вопросе  он  считал,  что  право  принятия  решения
принадлежит  ему,  то  есть  императору.  Однако  вскоре  молодой  импе¬
ратор  обнаружил,  что  избранный  им  упрощенный  путь  решения
в°проса  был  ошибочным.  Это  показали  ему  как  военный  министр
^-Н.Куропаткин,  так  и  новый  генерал-губернатор  Финляндии
Н.И.Бобри  ков.
 Преемником  Особого  совещания  Бунге  стало  в  1899  г.  Особое
с°вещание  под  председательством  великого  князя  Михаила  Никола-
евИча,  который  быстро  подготовил  так  называемый  Февральский

612
 Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 манифест  1899  г.  Основной  причиной  спешки,  как  хорошо  показал
Т.Полвинен,  было  стремление  принять  и  ввести  в  действие  новый,
подготовленный  в  основном  русскими,  устав  о  воинской  повиннос¬
ти.  Основные  русские  разработчики  были  заранее  глубоко  убежде¬
ны,  что  финляндский  сейм  не  стал  бы  его  одобрять  даже  под  давле¬
нием.  Поэтому  его  нужно  было  обойти,  а  для  этого  готовый  способ
предлагал  доклад  русского  большинства  Особого  совещания  Бунге.
Раз  ожидалось,  что  финляндский  сейм  не  одобрит  предложенную
российской  стороной  формулировку  нового  устава  о  воинской  по¬
винности,  то  в  русском  лагере  сочли  целесообразным  подготовить
такой  императорский  манифест,  который  сделал  бы  сопротивление
финляндского  сейма  этому  уставу  бесполезным.  Таким  манифестом
и  стал  Февральский  манифест  1899  г.  Он  придал  позиции  финлянд¬
ского  сейма  по  вопросу  о  принятии  нового  устава  о  воинской  повин¬
ности  лишь  совещательное  значение.  Но  по  сути  дела  —  как  уже
отмечалось  ранее  —  эти  подлежащие  применению  законоположе¬
ния  Февральского  манифеста  представляли  собой  лишь  позицию
русского  большинства  Особого  совещания  Бунге.  И,  как  иногда  бы¬
вает,  после  выхода  доклада  Особого  совещания  Бунге  в  1893  г.  мне¬
ние  его  русского  большинства  висело  над  финнами,  угрожая  им,  как
дамоклов  меч;  оно  использовалось,  в  частности,  для  давления  на
финляндский  сейм,  чтобы  он  одобрял  мнение  русских  органов  влас¬
ти  и  министров  в  совместных  законодательных  проектах,  используя
в  качестве  угрозы  именно  такой  аргумент,  что  если  согласия  не  пос¬
ледует,  мнение  русского  большинства  Особого  совещания  Бунге  бу¬
дет  утверждено  в  качестве  закона.  Собственно  говоря,  рассматривая
этот  вопрос  спустя  много  лет,  видим,  что  реализация  решения  боль¬
шинства  Особого  совещания  Бунге  была  лишь  делом  времени,  это
так  или  иначе  было  бы  сделано,  и  дамоклов  меч  упал  бы  на  голову
финнов.  И  в  1899  г.  это  осуществилось:  мнение  большинства  Особо¬
го  совещания  Бунге  было  воплощено  в  жизнь  императорским  мани¬
фестом.
 Все  еще  остается  загадкой,  что  произошло  с  указанием  импера¬
тора  Александра  III  учредить  упомянутую  выше  Особую  комиссию
Неклюдова,  так  как  Н.  А.Неклюдов  умер.  Этого  не  проясняет  доклад
 В.К.фон  Плеве  1895  г.,  в  котором  описывается  изложенный  выше
ход  событий.  Вероятнее  всего,  комиссия  так  и  не  была  создана.  Ее
функции  приняла  на  себя  комиссия  по  систематизации  законов  (°®
этом  см.  далее).
 И  вновь  если:  если  бы  указания  императора  Александра  III  уДа'
лось  воплотить  в  жизнь  —  то  есть,  если  бы  император  не  умер  таК

Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 613
 неожиданно  —  то  все  развитие  трудных  правовых  отношений  между
Финляндией  и  Россией  могло  бы  получить  совсем  иное  направление.
Теперь  же  кодификация  финских  основных  законов  была  полностью
оставлена  в  стороне,  и  центром  внимания  стало  только  общегосу¬
дарственное  законодательство.  Опять  же,  если  бы  волю  императора
Александра  III  удалось  воплотить  в  жизнь,  то  возникли  бы  два  отде¬
льных  и  особых  проекта:  первый,  который  касался  бы  основных  за¬
конов  Финляндии,  и  второй,  который  касался  бы  общегосударствен¬
ного  законодательства.  Весьма  вероятно,  что  в  этом  случае  и  тот  са¬
мый  первый  проект,  то  есть  форма  правления,  был  бы  реализован,
возможно,  именно  на  основе  компромиссной  линии,  представленной
Р.Германсоном  и  В.К.фон  Деном.  В  нем,  конечно  же,  был  бы  параг¬
раф  об  общегосударственном  законодательстве  и,  возможно,  он  был
бы  сформулирован  так,  что  финляндский  сейм  играл  бы  в  отношении
этого  законодательства  только  совещательную  роль,  но,  пожалуй,
финны  и  это  бы  проглотили,  радуясь  только  тому,  что  страна  получи¬
ла  бы,  наконец,  собственную  форму  правления.
 После  всего  этого  о  разработке  и  содержании  Февральского  ма¬
нифеста  сказать  можно  немного.  Все  существенное  уже  сказано  в  свя¬
зи  с  Особым  совещанием  Бунге.  Стоит,  однако,  упомянуть  один  час¬
тный  случай,  описанный  Туомо  Полвиненом.  В  соответствии  с  пер¬
воначальным  планом  особого  совещания,  общегосударственный  за¬
конопроект  должны  были  бы  передавать  на  рассмотрение  Государс¬
твенного  совета*  соответствующий  министр  и  министр  статс-секре¬
тарь  Финляндии  вдвоем.  По  требованию  генерал-губернатора
Н.И.Бобрикова,  предсказавшего  «ненужные  осложнения»,  минист¬
ра  статс-секретаря  все-таки  убрали  из  этого  пункта.  И.  о.  министра
статс-секретаря  Финляндии  В.Прокопе  или  вообще  не  заметил  сде¬
ланного  изменения,  или  же  счел  бесполезным  даже  пытаться  начи¬
нать  борьбу  за  свой  статус  в  связи  с  этим  частным  случаем.8
 Февральский  манифест
 Хотя  с  момента  издания  этого  знаменитого  манифеста  о  нем  на¬
писана  уже,  наверное,  не  одна  сотня  страниц,  да  и  я  сам,  наряду,
Прежде  всего,  с  Туомо  Полвиненом,  как  мне  кажется,  весьма  обстоя¬
тельно  изучил  этот  вопрос,  думаю  все  же,  что  несколько  слов  и  неко-
т°рая  дополнительная  рефлексия  на  эту  тему  были  бы  и  в  данной

614
 Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 связи  нелишними.9  В  пользу  такого  вывода  говорит  уже  одно  то,  что,
хотя  многое  и  было  написано,  манифест,  на  мой  взгляд,  до  сих  пор
 недостаточно  ясно  увязан  с  предшествовавшими  ему  событиями
 под  этим  я  подразумеваю,  прежде  всего,  как  Особое  совещание  Бун¬
ге,  так  и  те  события,  которые  предварили  это  совещание  и  к  нему
привели.  Это,  среди  прочего,  «проект  формы  правления»  генерал-
губернатора  Ф.Л.Гейдена,  проект  конституционной  комиссии  фон
Вейсенберга,  во  многом  основанный  на  нем  проект  финляндского
Сената,  а  также  заключение  на  него,  данное  кодификационным  отде¬
лом  Государственного  совета.
 Как  уже  неоднократно  отмечалось  выше,  сам  манифест  с  поло¬
жениями  по  его  применению  не  содержал  чего-либо  нового.  Это
была  просто  реализация  позиции  русского  большинства  Особого  со¬
вещания  Бунге,  осуществленная  не  решением  Государственного  Со¬
вета,  а  высочайшим  манифестом.  Новый  устав  о  воинской  повин¬
ности,  ставший  поводом  для  принятия  Февральского  манифеста,
готовился  в  частном  совещании  под  председательством  военного
министра  П.С.Ванновского.  Принятый  комитетом  меморандум,  то
есть  конечный  результат  его  работы,  был  значительно  менее  выгод¬
ным  с  точки  зрения  финнов  или  более  «государственным»  по  своему
духу,  нежели  устав  о  воинской  повинности  1878  г.  В  данной  связи
не  стоит,  однако,  детально  вдаваться  в  эти  различия;  отметим  только,
что  с  принятием  упомянутого  устава,  вступившего  в  силу  в  1901  г.,
Финляндия  утратила  свою  так  называемую  «национальную  армию».
Следует  все  же  напомнить,  что  именно  военные  вопросы  имели  при¬
оритетное  значение  с  точки  зрения  национальных  интересов  госу¬
дарства,  и  военный  министр  Д.  А.Милютин  утвердил  устав  о  воинс¬
кой  повинности  1878  г.  в  конечном  итоге  лишь  на  том  основании,  что
его  действие  ограничивалось  десятилетним  сроком,  по  истечении
которого  этот  закон  можно  было  бы  подвергнуть  пересмотру  —  ес¬
тественно,  в  сторону  большего  учета  российских  интересов.  Соот¬
ветственно,  пересмотр  закона  был  начат  в  комитете  упомянутого
П.С.Ванновского.  Одновременно  необходимо  отметить  компромис¬
сное  предложение  министра  финансов  Сергея  Витте,  также  рассмат¬
ривавшееся  в  Государственном  совете.  В  этом  предложении
 С.Ю.Витте  стремился  объединить  интересы  империи  и  интересы
Финляндии.  Когда  С.Ю.Витте  спросил  у  находившихся  в  Санкт-Пе¬
тербурге  финляндских  сенаторов,  как  финляндский  сейм  отнесся  бы
к  его  проекту,  сенаторы  посчитали  весьма  вероятным,  что  сейм  его
одобрит.  Проект  С.Ю.Витте,  однако,  так  никогда  и  не  попал  в  ФйН
ляндский  сейм,  поскольку  был  отвергнут  Государственным  советом

Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 615
 даже  несмотря  на  то,  что  получил  поддержку  подавляющего  боль¬
шинства  (50-15).  Но  император  занял  позицию  П.С.Ванновского  и
своего  нового  военного  министра  А.Н.Куропаткина,  и  это  решило
дело.  Ведь  Государственный  совет  был  лишь  совещательным  орга¬
ном,  не  имевшим  полномочий  принимать  решения.  На  сей  счет
вполне  можно  было  бы  порассуждать  в  сослагательном  наклонении.
Если  бы  император  и  А.Н.  Куропаткин,  подобно  большинству  чле¬
нов  Государственного  совета,  приняли  компромисс  С.Ю.Витте,  воз¬
никшего  впоследствии  финляндско-российского  конфликта  уда¬
лось  бы,  по  всей  вероятности,  избежать.
 В  свете  вышеизложенных  обстоятельств  становится  очевид¬
ным,  что  на  долю  Особого  совещания  под  председательством  вели¬
кого  князя  Михаила  Николаевича  выпало  не  так  уж  много  работы.
Соответствующие  вопросы  были  уже  до  него  основательно  и  до¬
сконально  изучены.  Поэтому  со  своей  задачей  совещание  справи¬
лось  очень  быстро.  Следует,  однако,  еще  раз  повторить  уже  отме¬
ченное  выше  обстоятельство:  соблюдавшийся  русскими  в  данной
связи  порядок  подготовки  документа  был  явным  тактическим  про¬
счетом,  если  сравнить  его  с  другой  имевшейся  альтернативой,  а
именно  рассмотрением  в  Государственном  совете.  Причем  единс¬
твенным,  кто  нес  ответственность  за  эту  ошибку,  был  молодой  и
неопытный  новый  император  Николай  И,  а  также  государственный
секретарь  В.К.фон  Плеве,  соответствующим  образом  доложивший
этот  вопрос  государю.
 С  учетом  вышеизложенного  в  прояснении  нуждается  лишь  один
интересный  момент.  Чем  можно  объяснить  то,  что  вступивший  на
престол  молодой  император  был  настолько  изумлен  и  удивлен  той
бурной  шумихой  и  тем  сопротивлением,  которые  манифест  вызвал
в  Финляндии?  Ведь  он,  император,  как  ему  представлялось,  своим
манифестом  ровным  счетом  ничего  не  менял.  По  его  мнению,  мани¬
фест,  напротив,  прояснял  и  уточнял  существовавшую  в  данной  связи
неясную  ситуацию,  что  в  нем,  собственно,  и  было  зафиксировано.
На  мой  взгляд,  император  был  совершенно  искренне  удивлен  бур¬
ной  дискуссией  и  протестом,  объектом  которых  оказался  документ.
Ведь  император,  как  он  сам  считал,  подписал  манифест  и  связанные
с  ним  Основные  положения  о  составлении,  рассмотрении  и  обнаро¬
довании  законов,  издаваемых  для  империи  с  включением  Великого
Княжества  Финляндского,  лишь  будучи  убежден  в  том,  что  ими  поп-
Р°сту  кодифицировалась  ранее  применявшаяся  практика.  В  подоб-
н°м  своем  убеждении  Николай  II,  известный  как  слабый  правитель,
в  основном,  прав,  за  исключением  разве  что  одного  момента.

616
 Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 Но  именно  этот  момент  и  вызывал  у  финнов  наибольшее  сопротив¬
ление.  Согласно  манифесту,  финляндским  сословиям  отводилась
лишь  совещательная,  а  не  решающая  роль  в  утверждении  общегосу¬
дарственного  законодательства.  Однако  исторические  истоки  и  ос¬
нования  того,  почему  финны  возражали  против  такой  позиции,  мо¬
лодому  императору  никак  не  могли  быть  известны.  Представления
Николая  II  ярко  отражены  в  его  многочисленных  резолюциях  на  по¬
лях  докладных  записок.10
 Эту  искреннюю  уверенность  Николая  II,  по  моему  мнению,  хо¬
рошо  подтверждает  уже  представленная  выше  обширная  резолю¬
ция,  сделанная  им  в  1895  г.  на  докладной  записке  В.К.фон  Плеве,
в  которой  представлялись  меры,  принимаемые  в  развитие  проекта
Особого  совещания  Бунге.  Из  этой  резолюции  следует,  что  импера¬
тор  Николай  II  считал  вопрос  об  общегосударственном  законода¬
тельстве  как  бы  самим  собой  разумеющимся  —  иными  словами,
не  представлявшим  никаких  проблем.  Никаких  затруднений  импе¬
ратор  не  усматривал  даже  в  роли  финляндских  сословий  —  о  них  он
вообще  не  упоминал!  Однако  еще  более  примечательно  продолже¬
ние  резолюции,  которое  необходимо  в  этой  связи  процитировать
повторно:  «Само  собою  разумеется,  что  когда  возбуждается  законо¬
дательный  вопрос,  общий  для  всей  империи,  включая  Великое  кня¬
жество  Финляндское,  или  финляндская  законодательная  инициати¬
ва,  имеющая  отношение  ко  всей  империи,  то  соответствующим  ми¬
нистрам  следует  предварительно  связаться  с  властями  и  админист¬
ративными  структурами  Великого  княжества  Финляндского  или  же
финляндским  властям  —  с  министрами  империи.  Далее  развитие
дел  будет  зависеть  от  меня».  Настолько  простым  и  ясным  представ¬
лял  себе  молодой  император  вопрос  об  общегосударственном  зако¬
нодательстве.
 Чем  же  можно  объяснить  то,  что  столь  важный  для  финнов  воп¬
рос  о  роли  финляндских  сословий  в  общегосударственном  законода¬
тельстве  был  оставлен  без  упоминания?  Весьма  вероятно,  что  импе¬
ратор  Николай  II,  подобно  российским  участникам  правовой  борь¬
бы,  по-прежнему  воспринимал  финляндские  сословия  как  некое
местное  собрание  «земских  чинов»,  которое,  конечно,  могло  давать
советы,  возможно,  даже  предлагать  решения  по  вопросам,  затраги¬
вавшим  интересы  своей  территории,  но  при  этом  никак  не  могло
иметь  решающей  роли  в  рассмотрении  общегосударственных  ДеЛ-
 Упомянутую  резолюцию,  сделанную  императором  Николаем
в  1895  г.,  подтверждают  многие  из  его  резолюций  на  докладных  за
писках  финляндского  министра  статс-секретаря  за  период  после  из

Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 617
 дания  Февральского  манифеста.  Император  был  убежден,  что  Фев¬
ральским  манифестом  он  никоим  образом  не  нарушил  данные  им
заверения  монарха.  Наиболее  существенный  в  этой  связи  момент,
заслуживающий  внимания,  состоит  в  том,  что  император  не  считал,
что  Февральским  манифестом  он  как-либо  изменял  роль  финлянд¬
ских  сословий.
 Резолюции,  сделанные  Николаем  II  на  полях  докладных  записок
министра  статс-секретаря,  свидетельствуют  также  о  том,  что  импе¬
ратор  в  полной  мере  усвоил  из  Февральского  манифеста  позицию
русского  большинства  Особого  совещания  Бунге.  Это  отчасти  объ¬
ясняется  еще  и  тем,  что  ему  тогда  были  представлены  для  ознаком¬
ления  работы  российских  участников  правовой  борьбы,  в  том  числе
К.Ф.Ордина  и  Ф.П.Еленева.  Таким  образом,  вполне  понятно,  что
молодому  императору,  неискушенному  в  юридических  тонкостях,
было  весьма  сложно  противостоять  научному  давлению,  объектом
которого  он  оказался.
 Повод  для  острых  резолюций  император  имел  еще  до  Февраль¬
ского  манифеста.  Особенно  длинной  резолюцией  он  сопроводил  за¬
писку,  в  которой  и.  о.  министра  статс-секретаря  В.Прокопе  пред¬
ставлял  позицию  Сената  в  отношении  устава  о  воинской  повинности
в  начале  1899  г.  Император  специально  распорядился  направить
в  Сенат  копию  записки  со  сделанными  им  на  полях  пометками.  В  том
месте,  где  Сенат  обозначал  необходимость  подать  проект  устава  о
воинской  повинности  в  конституционном  порядке  на  рассмотрение
сословий,  император  написал:  «Добавление  излишне».  Там,  где  Се¬
нат  отмечал,  что  требование  владения  как  устной,  так  и  письменной
русской  речью  означало  бы  более  жесткие  и  тяжелые  требования
Для  тех,  кто  не  получил  образования  в  империи,  император  указал:
«Ввиду  того,  что  русский  язык  столь  слабо  распространен  в  Фин¬
ляндии,  данное  требование  совершенно  умеренно».  Немного  далее
император,  однако,  отмечал,  что  шведский  язык  в  финляндских  вой¬
сках  не  был  нужен  вообще.  В  том  из  пунктов,  где  Сенат  ссылался  на
Ф°рму  правления  1772  г.,  император  написал  на  полях:  «О  форме
правления  пора  было  бы  забыть».  Когда  же  Сенат  упоминал,  что  ге¬
нерал-губернатор  является  командующим  финляндскими  войсками,
Николай  отмечал:  «Но  воля,  собственноручно  начертанная  моим  Ро¬
зелем,  состояла  в  том,  чтобы  во  главе  финляндской  армии  стоял  её
Командующий  (то  есть  командующий  военным  округом)».
 Записку,  содержавшую  речи  представителей  сословий  на  откры-
^  сейма  по  воинской  повинности,  Николай  сопроводил  следую¬
щей  резолюцией:  «Благодарю  за  выраженные  мне  всеми  сословиями

618
 Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 чувства  любви  и  преданности.  Надеюсь,  что  эти  чувства  будут  дока¬
заны,  при  предстоящей  сейму  работе,  точным  применением  к  укла¬
ду  местной  жизни  тех  главных  начал  военного  закона,  кои  уже  одоб¬
рены  моим  незабвенным  Родителем  и  мною.  Сообщить  генерал-гу¬
бернатору».
 Хотя  наиболее  важные  резолюции  Николая  II  о  Февральском  ма¬
нифесте  и  вызванной  им  в  Финляндии  реакции  будут  приведены
в  иллюстрациях  далее,  целесообразно  все  же  дать  здесь  их  обобще¬
ние.  Император,  похоже,  был  в  полной  мере  уверен  в  том,  что  мани¬
фест  оказался  воспринят  в  Финляндии  неверно  как  Сенатом,  так  и
«великой  депутацией»*.  Наиболее  красноречивым  доказательством
этого  может  служить  пометка  императора  на  записке,  в  которой  под¬
робно  излагается  позиция  Сената,  трактовавшего  манифест  в  духе
финляндского  конституционализма.  Резолюция  императора  была
резкой:  «В  представлении  Сената  усматриваю  неправильное  толко¬
вание  манифеста  3-го  февраля...»  Поэтому  правильное  представле¬
ние  о  документе  финляндским  властям  следовало,  по  его  мнению,
всячески  разъяснять  финскому  народу,  особенно  тот  факт,  что  мани¬
фест  ни  в  коей  мере  не  сужает,  а  напротив,  расширяет  права  финнов.
Вместе  с  тем  император,  по  крайней  мере  в  одной  из  своих  резолю¬
ций,  отнесся  с  пониманием  к  тому,  что  манифест  вызвал  в  Финлян¬
дии  брожение,  поскольку,  по  мнению  финнов,  не  соответствовал  их
конституциям.  Об  этом  свидетельствует  дополнительная  резолюция
императора  на  речи  ландмаршала  барона  К.  фон  Тройля  в  той  ее  час¬
ти,  где  барон  отмечал,  что  в  Февральском  манифесте  не  определен
круг  общегосударственных  вопросов,  «поскольку  этот  манифест,
не  будучи  издан  в  предусмотренном  финляндскими  конституциями
порядке,  по  понятным  причинам  вызовет  (в  Финляндии)  сильное  за¬
мешательство».
 Резолюции  на  полях  докладных  записок,  касающиеся  Февраль¬
ского  манифеста,  в  полной  мере  соответствуют  позиции  российских
участников  ведшейся  в  то  время  правовой  борьбы.  Император,  в  час¬
тности,  утвердил  позицию,  изложенную  в  циркулярном  письме  ге¬
нерал-губернатора  Н.  И.  Бобрикова,  о  том,  что  порядок  подготовки
вопросов,  установленный  Февральским  манифестом,  был  выгоднее
с  точки  зрения  финнов,  чем  прежняя  практика.  Ведь  по  новому  по¬
рядку,  обосновывал  Н.И.Бобриков,  в  заседаниях  Государственного
 *  «Великая  депутация»  —  около  500  уполномоченных  финляндских
представителей,  доставивших  в  марте  1899  г.  в  Санкт-Петербург  так  назы
ваемый  «народный  адрес»  с  протестом  против  Февральского  манифеста»
подписанный  более  чем  500  тысячами  жителей  Великого  княжества.

Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 619
 Новое  устройство  общегосударственного  законодательства,
или  Февральский  манифест  1899  г.
 И  ЗАМЕЧАНИЯ  ПО  ЭТОМУ  ПОВОДУ  НИКОЛАЯ  II
 Император  Николай  II  («Госу¬
дарственная  канцелярия  1810—
1910»,  начало  правления).  Николая  II
принято  считать  слабохарактерным
Монархом,  не  всегда  решавшимся
в°зразить  своим  докладчикам  и  за¬
нимавшим,  как  правило,  ту  же  пози¬
цию,  что  и  последний  из  высказав¬
шихся  по  тому  или  иному  вопросу  его
Цветников.  Наряду  с  этим,  считает¬
 ся,  что  он  находился  под  влиянием
не  только  Григория  Распутина,  но  и,
в  особой  степени,  своей  матери  («ма¬
меньки»),  а  также  министров  и  гене¬
ралов.  Однако  тот  же  император,  по
крайней  мере  в  свете  своих  резолю¬
ций  на  полях  докладных  записок,
предстает,  как  мне  кажется,  значи¬
тельно  более  независимым  и  воле¬
вым  монархом.

620
 Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 Первый  генерал-губернатор  Ни¬
колая  II  в  Финляндии,  Н.И.Бобриков
(иллюстрация  слева,  М.М.Бородкин,
«Из  новейшей  истории  Финляндии.
Время  управления  Н.И.Бобрикова»,
с.  237),  а  также  министр  статс-секре¬
тарь  Финляндии  и  государственный
 секретарь  России  В.К.фон  Плеве  (ил¬
люстрация  справа,  М.М.  Бородкин,
«Из  новейшей  истории  Финляндии.
Время  управления  Н.И.Бобрикова»;
В.К.фон  Плеве  подарил  этот  портрет
Н.И.Бобрикову  со  своим  автогра¬
фом).
 совета,  помимо  генерал-губернатора,  должны  были  участвовать  так¬
же  министр  статс-секретарь  Финляндии  и  некоторые  финляндские
сенаторы.  К  этому  Н.И.Бобриков  также  добавлял,  что  Февральский
манифест  никоим  образом  не  изменял  внутрифинляндский  законо¬
дательный  порядок.
 Судьба  «народного  адреса»  и  доставившей  его  в  Санкт-Петер¬
бург  «великой  депутации»  описана  историками  и  широко  известна:
император  не  принял  депутацию,  велев  её  участникам  возвращать¬
ся  по  домам  и  представить  свои  прошения  губернаторам,  которые
доложат  о  них  генерал-губернатору,  а  тот  представит  их  министру
статс-секретарю,  если  сочтет  это  необходимым.  Министру  статс-
секретарю  император  поручил  разъяснить  участникам  депутации
значение  Февральского  манифеста.  Он,  однако,  милостиво  сооб¬
щил,  что  на  депутацию  «не  сердит».  Когда  же  К.  А.  Армфельт,  сме
нивший  В.Прокопе  на  посту  министра  статс-секретаря,  вновь
представил  императору  подготовленный  финляндцами  «народный

Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 621
 /
 »/>//
 с/  /
 ■? 	/СЛ-  ¿г-0-С 	/ъ-° 	^ 	/
 /  С  ' 	у
 ‘  гт— 	—-ГГ—
 ¿¿¿-с  /
 Т  А'К'
 7  ^у-гУ],  ¡у  ¿¿Фсу 	^  Л/*¿у  ¿т/су
 {  /
 /л  /г:/г  у-гсу  /4-<у  4 	у  «_ 	'
 .¿Г*
 <нЬ
 У  у?/<<1г
 1х~'/Со  & 	?~^у  -<-У 	2 	у  Ут~  А  Лу/^сс/с<^-
 (7  /
 г 	у?
 о  ~>/2а>  ту/  ¿у  **  £  <^*¿4/^
 „ 	сУ^Су
 /7
 ^ 	^>14
 ^  /-г  <.->■  ¿У  9-г^сУ
 ~  ¿4^2  ^
 /г-^?  ¿л-^+-*  /счг 	^
 /
 УЪ^УУУ7Г< 	.
 *  /  /^У  ^£<7  -¿УОС^^~
 Еще  до  издания  манифеста  им¬
ператор  продемонстрировал  в  своих
Резолюциях,  каких  взглядов  он  при¬
держивается.  На  иллюстрации  ввер-
ХУ  представлена  записка-напомина-
Ние  Николая  II  на  листе  гербовой  бу-
Маги,  адресованная  вышеупомянуто¬
му  и-  о.  министра  статс-секретаря
•Прокопе  12  января  1899  г.  и  полу¬
финал  им  за  ужином  (записка  №18):
 «Объявите,  в  установленном  поряд¬
ке,  мое  повеление,  чтобы  впредь
не  представлялись  для  замещения
открывающихся  вакантных  должнос¬
тей  сенаторов,  губернаторов  и  на¬
чальников  главных  управлений  лииа.
не  владеющие  русскою  разговорною
речью.  Для  судебного  департамента
Сената  эта  мера  может  быть  приме¬
нима  по  истечении  пяти  лет».

622
 Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 /у
 2
 'С0М4.<4Ш\.  ЛГ.
 4^« 	¿Л. 	/¡Г  \**ъУч/ъ  :'  7/^«
 ‘Г
 7^/  •,-'7^'  л//  •'  '
 /7/  /?Ь/с$/сЛМ<  •/»
 7  / 	/
 ^й<елл«  /  /.  ^
 /¿АпеАиг  г*ир</
 ///// 	/  /у  /у  .  /У/У//У//УУ  .  7/  /7.  /{//У
 ¿¿ТуАйАм  /АЖпеАиг  гпу/</  У*  '
 £/1би4,/Уг***,Г41Л*.М**<1  ('  /{  //  "  *4 	.  ,  ■  .  .  4,;  л  *  *  'У 	У  У
 '  С'  УУГ  ,  У/УУ/У  /УГ//////'(/А{А  У  УУУУ  // 	/  7,  Уу  У'/Уа  /
 /V 	//Унт,/г//г.  /У-//мг/,////,■■  /у,„
 &*4-м  Ф*п*{г»*ци4  бь  УУО  Г  си
 4%
 /*»**  ’
 Ъ*У'Л  иЛ
 ¿и/ъАи**ги,  У^тухАу  <4.  Му  **ЛУ1*у*\
 ^^.0^?м4^/  (/^^бАУ//уууу  У  У.'/УУУ  У/  ууууул  ууу  /
 <-л_.  л*  ^А  *
 ^^ЛУГУх^чтА  «  Ь+ху'ГъЪ
 /V  7/  7/7/7  //  7 	/  У  /7/7  7/7  7 	./7  7  ^7/  7/7  ’ 	77  7  7
 ///77. 	77777/77.  77/  /777  /7/7  7  77  7'7  /.  77  /'777
 /7/У/7/77777/777 	7/7/  /
 /Г/"  //1* 	Ув/У/ШМ/УУ/УУ
 Г^7 	*^Ж^.  ^777777,  //^
 Л,  л«7.  УсаУ»к*ир  пеМчжиуг,^ 	. 	7 	/
 **  МГ~*Р~ 	‘"'"ууууууу/у:УУУ/  ?Ж  УУУУУУУУУУУ/  у/,  у-  у
 ОиК  лМСилу«,  *  ЬМЬ,  САУЛ  / 	/ 	/ 	/
 9-ик  л/—
 / 	7 	7  //7  /У/У/  7/  777  7  7  7  7  777  У/уУуУ/У777/77777УУ/У'  /у///'
 к/д^ЛАе.Ми~~<  л^и'Г^’У\л/«л4*У  У 	/  ’
 смУ* 	у  млл**!«  у//{  ///  /у  у  //  /У/  у/ууууу  у  У'У'  уууу/у  Усу  у/у/у/
 /77777  ,  7  у/уУ  У//У7  7  7
 ,  3,  Л  У*Г1УПу?тл*-г>ъ».у
 «  ¿4  /  Ни  У  ***У1  * 	^  ■УУУУ'У  7  ^>‘77/77
 $4сиуги-;  У  +4**м  м
 /$£(  С(А)У1У/УУУвА 	__
 /х  Окьа^хеЛ  (г4у«~4ук'а*~У1, 	/ 	/ 	/  У
 ,  ¿'*7*'^^$}//.  УУА  У'У/уУ/<  У  Уг  У  УУУ  У  УУУУУ  У/У  У  У  у//уу^у
 /.  £%1лЛЛУ  Л.  П1иуА+"  . 	/
 /3.  Уу+с-^л  >.
уГ-уу
 ,  7/,  У/.///У  У  У  У,  с  УУУ  С  .  777  7  7  *  /'/<  777
 7/77  У/У
 Февральский  манифест
«Великая  депутация»  и  её  прием.
Представление  депутации  состоя¬
лось  5  марта  1899  г.  (докладная  за¬
писка  №76).  Николай  II  пометил  крас¬
ным  карандашом  сверху  над  текстом
 записки:  «Мой  ответ  в  прилагаемом
письме».  Это  письмо,  к  сожалению,
сохранилось  лишь  в  копии,  сделан-
ной  В.Прокопе.  В  соответствии  с  этой
копией,  его  текст  был  следУюЩИМ'
«Объявите  участникам  этой  депута

Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 623
 адрес»,  император  сопроводил  его  следующей  резолюцией:  «Ад¬
рес  оставляю  без  последствий.  Ходатайство  нахожу  неуместным,
так  как  Манифест  3-го  февраля  касается  общегосударственного,  а
не  местного  законодательства».  В.Прокопе  рассказывает  в  своих
мемуарах,  как  Николай  II  дрожащим  голосом  и  со  слезами  на  гла¬
зах  уверял:  «Вы  видите,  в  какой  ситуации  я  оказался  ...  Я  очень
хорошо  помню,  что  я  обещал.  Меня  крайне  удивляет,  что  кто-то
мог  подумать,  будто  я  нарушил  мое  слово».  Эти  слова  Николай  II
произнес,  когда  ему  сообщили  о  депутации,  доставившей  «народ¬
ный  адрес».
 Почему  же  в  Финляндии  столь  упорно  отстаивали  право  сосло¬
вий  принимать  решения  в  том  числе  в  отношении  общеимперского
законодательства?  Причина  заключалась  в  том,  что  с  1863  г.,  когда
финляндские  сословия  начали  регулярно  собираться,  мало-помалу
сложились  практика  и  традиция,  основанные  на  Форме  правления
1772  г.  и  Акте  соединения  и  безопасности  1789  г.  и  наделявшие  со¬
словных  представителей  «согласительным  правом»  (то  есть  правом
принятия  решения)  в  отношении  всех  утверждаемых  в  Финляндии  и
касающихся  её  законов.  Еще  на  сейме  1809  г.  в  Порвоо  роль  сосло¬
вий  была,  по  словам  М.М.Сперанского,  лишь  совещательной.  Весь¬
ма  важным  представляется  в  этой  связи  то  обстоятельство,  что  рос¬
сийские  императоры,  а  именно  Александр  I  и  Александр  II,  также
привыкли  к  тому,  что  не  могли  в  одностороннем  порядке  вносить
изменения  в  «ответы»  сословий,  но  лишь  принимали  либо  отклоня¬
ли  их  в  неизменном  виде.
 Несмотря  на  это,  я,  однако,  по-прежнему  убежден  в  том,  что  все
Великие  князья  Финляндские  тем  не  менее  считали  роль  финлянд¬
ских  сословий  не  только  в  общегосударственных,  но  и  во  внутри-
финляндских  делах  в  той  или  иной  степени  совещательной.  Если
выразиться  точнее,  свое  взаимодействие  с  сословиями  они  понима¬
ли  как  своего  рода  «патерналистский»  диалог,  в  ходе  которого  воп¬
росы  задавал  император,  а  сословия,  как  его  подданные,  на  них  отве¬
чали.  Если  же  случалось  так,  что  ответ  сословий  был  отрицатель-
 Ции  в  500  человек,  что  я  их,  разумеет-
Ся.  не  приму,  хотя  и  не  сердит  на  них.
Они  должны  возвратиться  по  домам  и
Затем  могут  подать  свои  прошения  гу¬
бернаторам,  которые  представят  их
Генерал-губернатору,  а  он,  наконец,
Перешлет  их  ходатайства  вам,  для
 доклада  мне,  если  они  представятся
уважительными.  Разъясните  прибыв¬
шей  сюда  депутации  значение  мани¬
феста  3  февр.  и  отпустите  её  с  ми¬
ром».  В.Прокопе,  разумеется,  дейс¬
твовал  в  полном  соответствии  с  рас¬
поряжением  императора.

624
 Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 -  /У  ¿£/1  У  /*'*
 У^А  „ГА
 у,  ./
 /  /Г///  ////{ 	//)у/
 ///  ,  V 	//,////гА'Г////г///  А  //,  г
 /
 /
 ')/.  /////г  ////Г/  ,
 /у  ,/,/>//•  у  /  ,  /,  *  у/  /  У  У  /У/  ‘/У  //  ,  /У  ///уУ/
 ■1С*и,4уи<«Л 	/г////  ////  У//У  у  //)/’//  >■/.'
 9.
 /у/.  //////у/'/,  У  У.  //Г
 /У  У  У  У  ////V  /,>  /
 У’/  ////у'/  У  ///  /  А'
 // 	0'/'у//.  у/уу/уу/у/  (г  у/уу/у./уу/  ./^уУ-  у
 ууу/уУ//,//// 	//,  /  у  >///Уу/у/  /у/,  ,  //У'^
 ууууу/у/  у/  .  А/у//'////  .  //У/ 	///у//  /ууг/у
 ¿/У  У^///  ///У/У  У  \  //  /
 У  У/
 '/  а'//у;/.  /у/// 	у//////
 'У  ///АЛУ/
 /V  ,  '////у/'/////■//  .¿у  у,//г 	//{////  ///У'г/
 ///Г//У'Л  //У^  ^У/у/уу/уу  /г  ,//<//‘
 О 	°//, 	-
 /Г*  /$/'¡1  ,
 Когда  императору  было  доложе¬
но  содержание  речей  председателей
сословных  фракций  на  чрезвычай¬
ном  сейме  по  воинской  повинности,
он  еще  был  настроен  оптимистично
и  написал  сверху  над  текстом  запис¬
ки  (докладная  записка  №341):  «Бла¬
годарю  за  выраженные  мне  всеми
 сословиями  чувства  любви  и  предан¬
ности.  Надеюсь,  что  эти  чувства  бу¬
дут  доказаны,  при  предстоящей  сей¬
му  работе,  точным  применением  к  ук¬
ладу  местной  жизни  тех  главных  на¬
чал  военного  закона,  кои  уже  одо
рены  моим  незабвенным  Родителем
и  мною».

Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 625
 ным,  император  оставлял  дело  без  последствий  или  же  спрашивал
вновь  до  тех  пор,  пока  не  получал  ответ,  удовлетворявший  его  само¬
го,  а  также  соответствующего  министра  империи.11
 Но  в  рамках  данного  «диалога»  императоры,  на  мой  взгляд,  мыс¬
лили  именно  по  описанной  дуалистической  модели,  где  с  одной  сто¬
роны  были  утвержденные  ими  права  и  привилегии  корпораций  под¬
данных,  а  с  другой  —  монарх  и  его  властные  полномочия.  Если  бы
они,  великие  князья,  стали  в  одностороннем  порядке  изменять  отве¬
ты  сословий,  это  означало  бы  вмешательство  в  сословные  привиле¬
гии,  утвержденные  самими  же  императорами.  Даже  столь  широкие
права  сословий,  на  мой  взгляд,  все  же  не  ограничивали  существен¬
ным  образом  или  в  духе  современного  конституционализма  права
самодержавного  императора.  Этого  не  происходило  потому,  что  им¬
ператоры,  особенно  Александр  I,  предоставили  финляндским  сосло¬
виям  соответствующие  привилегии  или  права  по  своей  собственной
доброй  воле,  не  будучи  принуждены  к  этому  ни  внешними,  ни  внут¬
ригосударственными  силами.  Генерал-губернатор  Ф.Л.Гейден  четко
обозначил  этот  момент  в  приложенном  к  т.н.  «проекту  формы  прав¬
ления»  меморандуме,  отметив,  что  финляндцы  имели  конституции  и
привилегии  лишь  по  той  причине,  что  таковые  были  предоставлены
им  самодержавным  правителем  России.  Именно  поэтому  в  том  чис¬
ле  «договор»  Порвоо  не  мог  являться  соглашением  между  двумя
равноправными  государствами,  но  был  лишь  односторонней  уступ¬
кой  императора  в  пользу  финнов.  Финляндцы,  будучи  завоеваны  и
подчинены  с  помощью  военной  силы,  не  могли  иметь  никаких  сило¬
вых  средств  давления  на  нового  правителя.  Однако  данная  ситуация
не  означала,  вопреки  частым  заявлениям  российских  «правобор-
цев»,  что  самодержавный  император  и  Великий  князь  Финляндский
не  мог  своей  самодержавной  властью  в  значительной  мере  учесть  и
утвердить  надежды  и  потребности  финляндских  подданных,  что,
собственно,  и  произошло  уже  в  ходе  пребывания  депутации  в  Петер¬
бурге*.
 Пока  развивалась  эта  созданная  финнами  практика,  никто  не  за¬
думывался  над  тем,  какой  могла  бы  быть  роль  финляндских  сосло¬
вий  в  общегосударственном  законодательстве.  То,  что  этот  вопрос
не  был  осознан  и  не  был  задан,  объяснялось,  прежде  всего,  преобла¬
данием  в  тогдашнем  обществе  учения  о  государстве,  возникшего  и
Распространившегося  в  Финляндии  в  1860-е  гг.,  —  иными  словами,
Представлений  о  том,  что  Финляндия  и  Россия  являлись  государс¬
твами,  находящимися  в  унии  между  собой  и  имеющими  каждое  свое
 *  Имеется  в  виду  финляндская  депутация  1808  г.

626
 Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 /
 //  ///Л  //,  /
 ,  ////,
 у/-//////  ////'/
 '/  '  /■/'  Л  >"■ 	*  '-  V  / 	-  /  /&/ 	'У-,  /'■
 ■  ///  //  '■,*  //<  А'  У  - 	/г  •><  -///г'  /у  у  /■/  Л//.Л
 '/у 	!■  У  .  //',  //,-//.  ^  /V  ///,/•'•  Г/
 '  /'  Л
//./
 у//.  г  /у.?//  у-у  //?/<  /,  /<  -м/<  ^ 	■  ////
 ■V///»'У/ 	/У  г 	/  '/'
 ///■
 У’/  !■<//?//<  //'/у//Г  <  ■///,  //  /У  ..'•/// 	/  г  У/у
 //¿-г*.  -*-¿$'¿-1  г*  -¡гу-с-  г'
 /7 	0 	/У 	^ 	/О 	^
 Когда  финляндский  Сенат  пред¬
ставил  императору  меры  по  успокое¬
нию  брожения,  вызванного  Февраль¬
ским  манифестом  (эти  меры  предпо¬
лагали  создание  смешанного  комите¬
та  из  руководящих  имперских  и  фин¬
ляндских  чиновников  для  разработки
проекта  по  устройству  вопросов  об¬
щегосударственного  законодательс¬
 тва,  который  был  бы  представлен  на
рассмотрение  финляндских  сосло¬
вий  в  конституционном  порядке),  а
также  предложил  императору  пору-
чить  финляндскому  Сенату  подготов¬
ку  проекта  мер  по  успокоению  УмоВ
в  Финляндии,  ответом  на  это  стала
резкая  резолюция  императора  на  по
лях  записки  (№132/1899  г.):  «В  пРеД'

Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 627
 отдельное  законодательство.  Такого  понятия,  как  «общегосударс¬
твенное  законодательство»,  по  крайней  мере,  в  понимании  финнов,
не  существовало.  Л.Мехелин  учил  так:  в  Финляндии  издавались  за¬
коны  для  Финляндии,  а  в  России  —  для  России;  единственным  инс¬
титутом,  объединявшим  эти  законодательства,  был  император,  ут¬
верждавший  в  конечном  итоге  законы  обоих  государств.  Общие  за¬
конодательные  вопросы  этих  государств,  в  свою  очередь,  следовало
разрешать  так,  как  это  было  обычно  принято  между  государствами,
то  есть  в  договорном  порядке.  Если  в  согласительных  переговорах
между  государствами  не  удавалось  придти  к  единому  мнению,  воп¬
рос  оставляли  без  последствий.  Настолько  просто,  по  теории  Л.Ме-
хелина,  обстояло  дело.
 В  этом  вопросе,  затрагивавшем  роль  финляндских  сословий,  Ни¬
колай  II,  подписав  Февральский  манифест,  со  всей  ясностью  изме¬
нил  более  раннюю  практику,  или  же,  если  сказать  иначе,  создал  со¬
вершенно  новую  практику.  Ему,  однако,  было  явно  сложно  понять,
как  болезненно  это  изменение  было  воспринято  финнами;  это  был
основной  вопрос,  побудивший  их  обвинять  великого  князя  в  «клят-
воотступничестве».  Финны  считали,  что  соответствующим  пунктом
Февральского  манифеста  оказалось  нарушено  ключевое  положение
клятвы  правителей  о  сохранении  существовавших  до  тех  пор  «конс¬
титуций»,  включавших,  в  их  понимании,  право  принятия  решений
по  законам,  вступающим  в  силу  в  Финляндии.  Следует,  однако,  сра¬
зу  отметить,  что  формально  это  положение  не  было  нарушено  мани¬
фестом,  поскольку  в  нем  как  раз  и  провозглашалось  сохранение  мес¬
тного,  или  внутрифинляндского  законодательного  порядка  в  неиз¬
менном  виде.  Финны,  однако,  хотели,  чтобы  их  сословия  имели
право  принимать  решения  также  по  общегосударственным  законам.
 Данного  убеждения  финляндцев  не  поколебало  и  то  уже  упоми¬
навшееся  обстоятельство,  что  российские  чиновники  еще  в  1880-е  и,
в  особенности,  в  1890-е  гг.  стали  оказывать  все  более  жесткое  давле¬
ние  на  финляндские  сословия,  склоняя  их  принимать  позицию  рос¬
сийских  министров.  Так  было  в  том  числе  при  подготовке  Уголовного
 ставлении  Сената  усматриваю  не¬
правильное  толкование  манифеста
3-го  февраля  и  домогательства  во¬
зобновить  отклоненные  уже  мною  хо¬
датайства.  Ставлю  это  Сенату  на
вид».  —  Упомянутая  императором
иеверная  трактовка  Сената  содержа-
Лась  в  обширной  начальной  части
 проекта,  где  излагалась  финлянд¬
ская  конституционная  трактовка  Фев¬
ральского  манифеста.  Столь  резкое
замечание  императора  в  адрес  Се¬
ната  позволяет  заключить,  что  отно¬
шения  между  ним  и  финляндским
Сенатом  на  том  этапе  уже  были  ис¬
порчены.

628
 Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 уложения,  а  также  в  отношении  закона,  касавшегося  исполнения  ре¬
шений  российских  гражданских  судов  в  Финляндии.  Можно  упомя¬
нуть  и  другие  примеры.
 Каким  же  образом  могло  возникнуть  подобное  противоречие?
Произошло  это  из-за  того,  что  в  1899  г.  дела  обстояли  кардинально
иначе,  нежели  в  1809-м.  Очевидно,  что  тогда,  в  1809  г.  ни  импера¬
тор  Александр  I,  ни  представители  финляндских  сословий,  при¬
нявшие  знаменитый  акт  в  кафедральном  соборе  города  Порвоо,
не  рассчитывали,  что  через  90  лет,  к  1899  г.,  возникнет  такая  ситу¬
ация,  какая  впоследствии  объективно  сложилась.  Как  неоднократ¬
но  отмечалось  выше,  в  1809  г.  в  государственных  делах  в  Финлян¬
дии  еще  царил  классический  феодализм.  В  Порвоо  было  заключе¬
но  в  1809  г.  «статусное  соглашение»  между  императором  и  сосло¬
виями,  в  соответствии  с  которым  обе  стороны  заверяли  о  своем
уважении  к  существовавшему  на  тот  момент  правовому  статусу.
Речь  вовсе  не  шла  о  создании  какого  бы  то  ни  было  финляндского
государства.  Такой  договор,  «договор  о  капитуляции»,  был,  по  су¬
ществу,  заключен  уже  в  Санкт-Петербурге  между  финляндской  де¬
путацией  и  императором  на  рубеже  1808-1809  гг.  и  впоследствии
обновлен  в  Порвоо  29  марта  1809  г.  Такие  же  соглашения  были  за¬
ключены  в  1710  г.  императором  Петром  I  с  дворянством  Лифлян-
дии  и  Эстляндии.
 Причина  того,  что  в  1899  г.  в  Финляндии  тем  не  менее  сложилась
вышеописанная  конфликтная  ситуация,  заключалась,  по  моему  мне¬
нию,  в  том,  что,  в  отличие  от  упомянутых  прибалтийских  земель,  в
Финляндии  Россией  не  было  ясно  провозглашено  наличие  так  назы¬
ваемых  jura  majestatica*.  Понятие  соответствующих  прав  на  практи¬
ке  означало,  что  если  в  какой-либо  конкретной  ситуации  привилегии
местных  корпораций  завоеванной  территории  оказывались  в  проти¬
воречии  с  державными  или  императорскими  интересами,  то  приви¬
легии  должны  были  отступить.  Ведь  именно  об  этом  и  шла  речь  в  ка¬
савшемся  Финляндии  Февральском  манифесте.  Отличие  от  Прибал¬
тийского  края  состояло  лишь  в  том,  что  в  Финляндии  права  монар¬
шие  не  были  с  самого  начала  провозглашены  прямо  и  явно  (expressis
verbis)  и  доведены  до  общего  сведения,  хотя  и  применялись  Россией.
Соответственно,  у  финнов  возникло  уже  описанное  неверное  пред¬
ставление,  ставшее  роковым.  Оно  состояло  в  том,  что  их  привиле¬
гии,  в  особенности  согласительное  право  сословий,  имели  приори¬
тет  над  общегосударственными  интересами.
 *  «Права  монаршие»  {лат.).

Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 629
 Весьма  характерно,  что  в  вышеупомянутых  прибалтийских  гу¬
берниях  —  Лифляндии  и  Эстляндии  —  не  возникло  конфликта,  по¬
добного  ситуации  с  Февральским  манифестом  в  Финляндии.  Они,
напротив,  послушно  подчинились  законодательной  кодификации,
превратившей  их  законодательство  в  организованные  по  российской
системе  своеобразные  приложения  к  Своду  законов  России.  Хотя
местные  ландтаги  и  функционировали  там  вплоть  до  1917  г.,  о  том,
чтобы  местные  сословия  требовали  бы  себе  права  вето  в  вопросах
общеимперского  законодательства,  как  это  было  в  Финляндии,  не  мог¬
ло  быть  и  речи.  Все  это  было  связано,  конечно,  еще  и  с  тем,  что
прибалтийские  земли,  по  причине  тех  же  упомянутых  jura  majestatica,
покорно  смирились  со  своим  положением  подчиненных  общегосу¬
дарственным  интересам  провинций,  в  то  время  как  Финляндия,
в  свою  очередь,  требовала  для  себя  положения  государства,  «парал¬
лельного»  Российской  империи.
 Как  следует  из  вышеизложенного,  в  финляндско-российском
конфликте,  известном  в  Финляндии  как  «годы  угнетения»,  бесполез¬
но  искать  конкретных  виновников.  Если  же  нас  все-таки  интересуют
в  том  или  ином  виде  причины  его  возникновения,  то  к  таковым  мож¬
но  отнести  развитие  идейных  основ  государственного  права  в  XIX
в.,  прошедшее  путь  от  феодальных  корпораций  до  органических
представлений  о  государстве.  Еще  в  1809  г.  самодержавный  импера¬
тор  России  (автократ)  вполне  .мог  утвердить  «коренные  законы»  и
«права  по  конституциям»  своих  новых  финляндских  подданных,
не  ограничивая  при  этом  свою  самодержавную  власть.  Он  предоста¬
вил  и  утвердил  эти  привилегии  своей  автократической  властью,  од¬
нако  при  необходимости  мог  также  ограничить  или  же  полностью
упразднить  их,  если  бы  они  оказались  в  противоречии  с  его  властны¬
ми  полномочиями.  С  современной  точки  зрения  этот  момент  кажет¬
ся  абсолютно  очевидным;  удивительно  лишь  то,  как  он  мог  в  свое
время  вызвать  столь  жесткую  полемику.
 В  конечном  итоге  следует,  однако,  еще  раз  перечислить  позитив¬
ные  и  негативные  аспекты  Февральского  манифеста  и  предшество¬
вавшего  ему  Особого  совещания  Бунге  с  точки  зрения  финнов.  По¬
ложительный  аспект,  никогда  не  отмечавшийся  финской  историо¬
графией,  состоял  в  том,  что  манифест  весьма  существенно  расширил
число  финляндских  органов  власти  и  институтов,  участвовавших
в  Разработке  общегосударственных  законов.  В  соответствии  с  более
Ранней  практикой  в  заседаниях  Государственного  совета  принимал
Участие  генерал-губернатор,  да  и  тот  от  случая  к  случаю.  Теперь  же
Четко  и  ясно  постановлялось,  что  в  подготовке  общегосударственного

630
 Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 закона,  касавшегося  в  том  числе  Финляндии,  должен  был  участво¬
вать,  помимо  генерал-губернатора,  также  министр  статс-секретарь,
а  при  необходимости  ещё  и  другие  финляндские  чиновники,  в  час¬
тности  сенаторы.  Таким  образом,  произошло  возвращение  к  ситуа¬
ции,  о  которой  еще  в  начале  1840-х  гг.  писали  Л.Г.фон  Гартман  и
Александр  Армфельт,  высказывавшиеся  за  то,  чтобы  из  финлянд¬
ского  Сената  направлялось  два  представителя  в  Государственный
совет  всякий  раз,  когда  там  рассматривались  касавшиеся  Финлян¬
дии  вопросы.
 Справедливости  ради  следует,  однако,  отметить,  что  и  позиция
большинства  Особого  совещания  Бунге,  и  Февральский  манифест,
бесспорно,  свидетельствовали,  что,  по  мнению  русских,  финлянд¬
ское  законодательство  находилось  в  подчиненном  положении  по  от¬
ношению  к  общеимперскому  и  представляло  собой  лишь  некоторое
исключение  из  этого  законодательства.  Соответственно,  можно  сде¬
лать  в  том  числе  на  государственном  уровне  вывод  о  том,  что  рус¬
ские  не  признавали  Финляндию  как  равноправное  с  Россией  госу¬
дарство,  считая  её  не  более  чем  самоуправляющейся  провинцией,
или,  по  терминологии  Р.Германсона,  «1ус11апс1»*.  В  этой  связи  важны
не  столько  отдельные  термины,  сколько  сама  суть  вопроса.  В  пред¬
ставлении  русских  Финляндия  не  могла  быть  отдельным  от  России
государством,  но  являлась,  самое  большое,  подчиненной  российско¬
му  государству  самоуправляющейся  землей,  «областью»  или  же  со¬
ответствовало  понятию  «з1аЪ>**.
 Ранее  использовавшаяся  практика  кодифицировалась,  прежде
всего,  разделами  манифеста,  определявшими  процедуру  разработки
общегосударственного  законодательства.  То,  что  Государственный
совет  и  министерства  играли  в  нем  решающую  и  заключительную
роль,  вовсе  не  было  новым  моментом.  То  же  предполагала  и  более
ранняя  практика,  в  чем  мы  могли  убедиться  выше.  Новым,  как  уже
отмечалось,  было  заметное  увеличение  числа  дававших  свои  заклю¬
чения  финляндских  представителей,  а  также  законодательная  фик¬
сация  соответствующего  принципа.  По  этому  поводу  финны  вполне
могли  бы  направить  какой-нибудь  благодарственный  адрес  своему
великому  князю.
 В  отношении  Февральского  манифеста,  необоснованно  драмати¬
зируемого  финской  историографией,  следует  отметить  также  следУ'
ющие  моменты,  неоднократно  указывавшиеся  в  моих  ранее  упомя¬
 *  Вассальное  государство  (швед.).
 **  «Государство,  штат»  (швед.),  что  можно  было  понимать  как  «экономи
ческое  государство».

Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 631
 нутых  работах.  Во-первых,  он  означал  недвусмысленное  и  бесспор¬
ное  утверждение  российской  стороной  того  принципа,  что  «мест¬
ное»  финляндское  законодательство  было  подчинено  законодательс¬
тву  общеимперскому.  Во-вторых,  о  чем,  как  правило,  забывают
финны,  он  фиксировал  и  то,  что  Финляндия  имела  собственную,
обособленную  от  империи  законодательную  сферу.  Как  удачно  заме¬
тил  российский  правовед  Э.Н.Берендтс,  Февральский  манифест  за¬
крепил  на  принципиальном  уровне  наличие  в  российском  государс¬
тве  двух  отдельных  и  отличных  друг  от  друга  законодательных
сфер  —  российской  и  финляндской.  Польша  и  многие  другие  авто¬
номные  территории  уже  не  удовлетворяли  этому  условию.  Иными
словами,  Финляндия  и  финны,  упорно  и  последовательно  продви¬
гавшие  финляндское  «учение  о  государстве»,  добились  все  же  оче¬
видных  результатов:  даже  в  ситуации  наиболее  острых  столкнове¬
ний  «лет  угнетения»  русские  перестали  считать  Финляндию  обыч¬
ной  губернией  империи.  Она  представляла  собой  нечто  значительно
большее  —  по  крайней  мере,  область,  имевшую  свои  законы  и  зако¬
нодательство,  а  также  привилегии,  подтвержденные  несколькими
императорами.  Вопрос  о  том,  являлась  ли  она  также  отдельным  от
России  особым  государством,  был  уже  вопросом  совершенно  иного
порядка.
 В  заключение  следует  обозначить  еще  один  момент.  Для  боль¬
шей  части  просвещенного  финляндского  общества  Февральский
манифест  1899  г.  стал  большой  неожиданностью,  однако  узкую
группу  представителей  финляндского  руководства,  участвовавших
в  процессах  кодификации  местного  законодательства  с  середины
1860-х  гг.,  его  появление  не  должно  было  удивить,  да  и,  наверное,
не  удивило.  Ибо  вопрос  об  общегосударственном  законодательстве
со  всей  ясностью  возник  еще  в  ходе  кодификационных  процессов,
начатых  генерал-губернатором  Ф.Л.Гейденом  в  начале  1880-х  гг.
Именно  генерал-губернатор  Ф.Л.  Гейден  и  его  финские  и  российс¬
кие  помощники  поставили  на  повестку  дня  вопрос  об  общегосу¬
дарственном  законодательстве.  Этот  вопрос  оставался  на  повестке
Дня  и  впоследствии  —  например,  в  ходе  работы  Особого  совеща¬
ния  Бунге,  целиком  и  полностью  сосредоточившегося  только  на
нем.  Непосредственным  следствием  этого  и  стал  Февральский  ма¬
нифест  1899  г.  Однако  в  действительности  данный  вопрос  имел,
Как  разъяснено  выше,  историю  значительно  более  давнюю,  нежели
сР°к  полномочий  генерал-губернатора  Ф.Л.Гейдена.  Иными  слова¬
ми,  угроза  общегосударственного  законодательства  нависала  над
Финляндией  с  того  самого  момента,  когда  в  1820-е  гг.  был  начат

632
 Особое  совещание  Бунге  и  Февральский  манифест
 процесс  кодификации  российских  законов,  однако  оставалась  не*
реализованной  ввиду  многих,  причем  весьма  случайных  факторов
(как  описано  выше),  из  которых  не  последнее  значение  имел  гене*
рал-губернатор  А.С.Ментиков,  стремившийся  сделать  Финлян*
дию  зоной  своего  и  только  своего  влияния.  Но  и  после  того,  как  в  на*
чале  1830-х  гг.  в  России  под  руководством  М.М.Сперанского  была
завершена  кодификация  законов  и  создано  «Полное  собрание  зако¬
нов»,  представлявшее  собой  кодекс  действовавшего  на  тот  момент
законодательства,  угроза  общегосударственного  законодательства
продолжала  довлеть  над  Финляндией.  Вопрос  о  соотношении  фин¬
ских  законов  с  законодательством  империи  рано  или  поздно  при¬
шлось  бы  решать.  Однако  уже  описанные  обстоятельства,  как
представляется,  предопределили  то,  что  его  окончательное  реше¬
ние  затянулось  вплоть  до  1899  г.

ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОР  Н.  И.  БОБРИКОВ:
ФИНЛЯНДИЯ  ДОЛЖНА  СТАТЬ  УПРАВЛЯЕМОЙ
ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРОМ  «ОКРАИНОЙ»
 «Мне  казалось,  будто  я  путешествую  где-то  за  границей»
 (Н.И.Б  ОБРИКОВ  О  СВОИХ  ПЕРВЫХ  ВПЕЧАТЛЕНИЯХ  ОТ  ФИНЛЯНДИИ)
 Генерал-губернатор  Н.И.Бобриков  (находился  в  этой  должности
в  1898-1904  гг.)  в  подробном  представлении  финнам  не  нуждается.
В  финском  общественном  сознании  он  оказался  приравнен  к  нарко¬
му  иностранных  дел  СССР  В.М.Молотову.  Об  этом  поется  в  извест¬
ной  финской  песенке:  «Нет,  Молотов,  нет,  Молотов,  еще  больше
лгал  ты,  чем  сам  Бобриков».  Деятельность  Н.И.Бобрикова  примеча¬
тельна  еще  и  в  позитивном  смысле.  Так,  один  из  его  влиятельных
современников,  архитектор  и  писатель  Я.Аренберг  отметил,  что
только  железные  дороги  и  Н.И.Бобриков  объединили  Финляндию:
железные  дороги  —  в  экономическом  плане,  а  Н.И.Бобриков  —  в  по¬
литическом.  Он  имел  в  виду  то,  что  только  действия  Н.И.Бобрикова
заставили  широкие  круги  финляндской  общественности  понять,  что
У  них  есть  общее  достояние,  которое  им  надлежит  защищать,  а  имен¬
но  финляндские  конституционные  законы.  Этот  генерал-губернатор,
однако,  известен  в  финляндской  истории,  наряду  с  А.А.Закревским
и  Ф.А.Зейном,  как  еще  более  активный,  чем  они,  «русификатор»,
который  был  застрелен  в  1904  г.  на  лестнице  Сената  Евгением  Шау-
Маном,  возведенным  после  этого  в  разряд  национальных  героев*.
 Деятельность  и  история  жизни  Н.И.  Бобрикова  весьма  подроб¬
но  изложены  как  в  старых  работах  М.М.Бородкина  по  истории  тог¬
дашней  Финляндии,  так  и,  в  особенности,  в  написанной  Туомо
 *  Евгений  Шауман  —  служащий  финляндского  училищного  управления,
3астРелил  Н.И.Бобрикова  в  здании  Сената  16  июня  1904  г.,  после  чего  по¬
кончил  с  собой.

634
 Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 Полвиненом  современной  и  подробной  биографии  («Держава  и  ок¬
раина.  Н.И.Бобриков  в  должности  финляндского  генерал-губернато¬
ра  в  1898-1904  гг.»*).  Вся  представленная  ниже  фактологическая
информация  почерпнута  из  упомянутой  книги  Т.Полвинена,  если
иное  не  отмечено  особо.
 Действуя  в  конкретном  месте  и  в  конкретное  время,  люди  зачас¬
тую  руководствуются  своими  представлениями  о  прошлом,  особен¬
но  о  недавней  истории.  В  этом  отношении  не  был  исключением  и
генерал-губернатор  Н.И.Бобриков.  Хотя  Т.Полвинен  и  отмечает
в  его  биографии,  что  практически  все  без  исключения  пункты  со¬
ставленной  Н.И.Бобриковым  программы  были  озвучены  уже  до  него
на  страницах  российской  консервативно-националистической  печа¬
ти,  полагаю,  тем  не  менее,  не  только  уместным,  но  и  необходимым
изложить  более  подробно  воззрения  вступавшего  в  должность  гене¬
рал-губернатора  Н.  И.  Бобрикова  о  «финляндском  вопросе»,  «сепара¬
тизме»  финляндцев  и  развитии  их  учения  о  государстве.  Без  этого
невозможно,  на  мой  взгляд,  получить  полное  представление  ни  о
знаменитой  программе  Н.И.Бобрикова,  ни  о  его  деятельности  в  Фин¬
ляндии.
 Мы  не  имеем  возможности  обратиться  к  статье  по  этой  теме,  ко¬
торая  была  бы  написана  самим  Н.И.Бобриковым,  поскольку  он  был
не  историком,  а  военным,  начальником  штаба  Гвардии  и  Петербург¬
ского  военного  округа.  Однако  кое-что  можно  заключить  уже  из  за¬
писки,  представленной  им  императору  незадолго  до  вступления
в  должность,  а  также  из  его  уже  упомянутой  программы  и  высказы¬
ваний  по  отдельным  вопросам.  Еще  больший  интерес  представляет
та  литературно-публицистическая  среда,  из  которой  Н.И.Бобриков
черпал  информацию  до  своего  приезда  в  Финляндию,—  национа¬
листически  ориентированная  российская  печать,  литература  и  мно¬
гочисленные  политические  памфлеты.  Полагаю,  что  наибольшее
влияние  на  формирование  взглядов  Н.И.Бобрикова  имели  его  близ¬
кие  друзья  и  соратники  —  полковник-историограф  М.М.Бородкин  и
корреспондент  газеты  «Московские  ведомости»,  уроженец  Харько¬
ва,  венгр  по  национальности  П.И.Мессарош.  О  близкой  дружбе,  су¬
ществовавшей  между  Н.И.Бобриковым  и  М.М.Бородкиным,  свиде¬
тельствует  уже  сама  по  себе  активная  переписка  между  ними,  а  так¬
же  то,  что  Н.И.Бобриков  хотел  сделать  М.М.Бородкина  своим  по¬
мощником  в  Финляндии.  Этого,  однако,  устроить  не  удалось  —  на'
столько  сильно  боялся  М.М.Бородкин  финнов!  После  того,  как
 *  Valtakunta  ja  rajamaa.N.I.Bobrikov  Suomen  kenraalikuvemoorina  1898
1904,  Helsinki,  1984.

Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 635
 в  1904  г.  Н.И.Бобриков  был  убит,  М.М.Бородкин  посвятил  памяти
погибшего  друга  изданный  им  на  следующий  за  тем  год  труд  по  ис¬
тории  Финляндии*.  Н.И.Бобриков  использовал  П.И.Мессароша  как
своего  журналиста-помощника  как  до,  так  и  после  вступления  в  долж¬
ность  генерал-губернатора.  Он  просил  П.И.Мессароша  писать  ста¬
тьи  и  о  Статс-секретариате,  и  о  Финляндском  военном  округе,  ис¬
правлял  их,  а  иногда  и  сам  участвовал  в  написании.  Однако  впос¬
ледствии  энтузиазм,  с  которым  этот  помощник  стал  подходить  к  сво¬
ей  работе,  вынудил  Н.И.Бобрикова  обратиться  к  М.М.Бородкину
с  просьбой  утихомирить  пылкого  публициста.  Он  не  хотел,  чтобы
сложилось  впечатление,  что  направление  деятельности  нового  гене¬
рал-губернатора  задает  националистическая  печать.  П.И.Мессарошу
это,  разумеется,  совсем  не  понравилось.1
 Уже  в  начале  1897  г.  император,  избрав  Н.  И.  Бобрикова  кандида¬
том  на  пост  финляндского  генерал-губернатора,  поручил  ему  озна¬
комиться  с  финляндскими  делами.  Для  этого  Н.И.Бобриков  распола¬
гал  весьма  продолжительным  временем  —  свою  программу  дейс¬
твий  он  представил  императору  только  в  августе  1898  г.  Будучи  че¬
ловеком  добросовестным  и  даже  педантичным,  Н.И.Бобриков  от¬
несся  к  поставленной  задаче  со  всей  серьезностью  и,  несмотря  на
свой  почтенный  —  почти  60-летний  —  возраст  и  обилие  должност¬
ных  обязанностей,  начал  читать  книги  и  статьи  по  упомянутому
«финляндскому  вопросу».  В  процессе  чтения  он  делал  по  тексту
много  замечаний  и  пометок,  как  пишет  в  своей  книге  М.М.Бород¬
кин,  ознакомившийся  с  семейным  архивом  Н.И.Бобрикова.  М.М.Бо¬
родкин  также  указывает,  что  подобные  занятия  были  редким  явлени¬
ем  для  человека,  занимавшего  положение  Н.  И.  Бобрикова.
 Вначале  Н.И.Бобриков,  конечно,  ознакомился  с  деятельностью
своего  предшественника  Ф.Л.Гейдена  —  прежде  всего  в  части,  ка¬
савшейся  общегосударственного  законодательства,  а  также  с  доку¬
ментами  рассматривавшего  этот  вопрос  Особого  совещания  Бунге.
Весьма  вероятно,  что  Н.И.Бобриков  прочитал  две  программы,  со¬
ставленные  упомянутым  Ф.Л.  Гейденом  в  начале  срока  своих  полно¬
мочий.  Знакомясь  с  документами  Особого  совещания  Бунге,
Н-И.Бобриков  одновременно  вынужден  был  изучить  вопрос  о  коди¬
фикации  финляндских  законов  и  его  историю,  работу  комиссии  фон
Вейсенберга,  проекты  Сената  и  Ф.Л.Гейдена,  заключения  Государс¬
твенного  совета  и  министра  юстиции,  проект  В.К.фон  Дена  (см.  об
 *  Книга  М.М.Бородкина  «Из  новейшей  истории  Финляндии.  Время
Управления  Н.И.Бобрикова»,  изданная  в  1905  г.  с  посвящением:  «Памяти
^^олая  Ивановича  Бобрикова  посвящает  труд  свой  М.Бородкин».

636
 Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 этом  выше,  passim).  Очевидно,  что  из  всего  этого  обширного  мате¬
риала  Н.И.Бобриков  принимал  и  усваивал  именно  российскую  по¬
зицию,  хотя  мы  и  не  имеем  возможности  привести  в  подтверждение
этого  его  собственные  слова.  Убежден,  что  именно  изучение  этих
обширных  материалов  побудило  Н.И.Бобрикова  впоследствии  отме¬
тить,  что  именно  Ф.Л.Гейден  положил  начало  той  политике,  кото¬
рую  сам  он,  Н.И.Бобриков,  впоследствии  лишь  продолжил.2
 Недостатка  в  печатных  источниках  не  было  —  в  конце  1880-х  п.
началась  так  называемая  правовая  борьба,  сопровождавшаяся
в  1890-е  гг.  особенно  активной  издательской  деятельностью.  В  оби¬
лии  вышедших  в  то  время  статей  можно  убедиться,  пролистав  опуб¬
ликованную  М.М.Бородкиным  библиографию  «Финляндия  в  рус¬
ской  печати».  Еще  в  1888  г.  К.Ф.Ордин  опубликовал  сделанный  им
критический  перевод  памфлета  Л.Мехелина,  а  год  спустя  —  двух¬
томный  труд  «Покорение  Финляндии».  В  1890  г.  была  издана  работа
правоведа  Н.М.Коркунова  «Великое  княжество  Финляндское»  (в  га¬
зете  «Юридическая  летопись»),  год  спустя  вышло  уже  упомянутое
обширное  собрание  работ  С.А.Петровского  «Финляндская  окраина
России».  В  том  же  году  вышла  книга  Ф.П.Еленева  «Финляндский
современный  вопрос  по  русским  и  финляндским  источникам»,  через
два  года  —  его  же  «Учение  о  финляндском  государстве».  Друг
Н.И.Бобрикова  М.М.Бородкин  написал  под  псевдонимом  «Г.Абов»
несколько  статей,  в  том  числе  в  1900  г.  опровержение  на  книгу
Ю.Р.Даниельсона  «Мертворожденное  финляндское  государство»  и
позднее,  в  1895  г.,  статью  в  журнале  министерства  юстиции  «Из  ис¬
тории  учений  финляндского  государственного  права»  (о  содержании
этих  работ  см.  выше  в  главе  «Правовая  борьба»).  В  свою  очередь,
П.И.Мессарош  в  своей  книге  «Финляндия  —  государство  или  рус¬
ская  окраина?»  (1897  г.)  подробно  отреферировал  работу  Ф.П.Еле¬
нева  «Требования  финляндских  сепаратистов»,  опубликованную  на
французском  языке  в  Париже  в  1895  г.,  дополнив  ее,  однако,  своими
взглядами  и  выводами.  Далее,  в  1898  г.,  когда  Н.И.Бобриков  зани¬
мался  изучением  истории  финляндского  «сепаратизма»,  в  газете
«Московские  ведомости»  вышла  серия  статей  П.И.Мессароша  о
Статс-секретариате  Великого  княжества  Финляндского.  В  правке,  а
отчасти  и  написании  этих  статей  принимал  участие  и  сам  Н.И.Боб¬
риков.  Уже  в  том  же  году  эти  статьи  были  изданы  в  формате  книги
«О  Финляндском  Статс-секретариате».  Наибольшее  влияние  на
Н.И.Бобрикова,  по  всей  видимости,  оказали  статьи  его  друзей  и  со
ратников  М.М.Бородкина  и  П.И.Мессароша.  Через  посредство
П.И.Мессароша  —  если  не  имелось  иной  возможности  —  он  озна

Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 637
 комился  также  со  взглядами  Ф.П.Еленева.  И  даже  если  Н.И.Бобри¬
ков  не  читал  К.Ф.Ордина,  основные  идеи  этого  историка  в  любом
случае  дошли  до  сведения  кандидата  в  генерал-губернаторы  в  изло¬
жении  его  упомянутых  друзей.
 Н.И.Бобриков  изучил  интересовавшие  его  вопросы  настолько  до¬
сконально,  что  эти  знания  впоследствии  дали  ему  возможность  прове¬
рять  самих  финляндцев.  Он,  в  частности,  отмечал:  «Большая  часть
сенаторов  и  прокуроров  твердо  не  знают  историю  Финляндии  и  не¬
редко  в  беседах  со  мной  обнаруживают  непростительное  незнание».
 Прежде  чем  перейти  к  рассмотрению  программной  записки,
представленной  Н.И.Бобриковым  императору,  а  также  содержания
собственно  его  программы  мер,  полагаю  необходимым  привести  об¬
зор  этапов  возникновения  и  развития  финляндского  сепаратизма,
составленный  на  основе  работ  вышеупомянутых  публицистов,  хотя
он  и  содержит  ряд  моментов,  уже  приведенных  выше  в  главе  «Пра¬
вовая  борьба».  Не  изучив  исторических  взглядов  Н.И.Бобрикова,
невозможно  понять  и  предложенную  им  программу.
 *  *  *
 Основным  тезисом  или  даже  в  определенном  смысле  категори¬
ческим  императивом  являлась  идея  о  «едином  и  нераздельном»  рос¬
сийском  государстве.  Она  и  была  мерилом  всех  оценок  и  суждений  о
прошлом.  События,  явления  и  лица,  укреплявшие  единство,  воспри¬
нимались  позитивно  и  считались  полезными,  а  те  факторы,  которые
ослабляли  оное,  —  негативными  и  вредными.
 Для  сепаратизма  в  Финляндии  имелось  две  основные  причины:
во-первых,  ошибочная  политика  российского  правительства  (или  от¬
дельных  императоров),  вплоть  до  пренебрежения  к  вопросам  объ¬
единения  окраин  с  остальной  империей;  во-вторых,  искусная  и  даже
хитроумная  политика  самих  финляндцев  —  политика  постепенных
мер,  направленная  на  создание  особого  государства  и  в  конечном
итоге  приведшая  к  возникновению  «сепаратистского  движения  за
независимость»,  подобного  польскому.  Сепаратизм,  впрочем,  отме¬
чался  и  в  ряде  других  окраин,  однако  в  Финляндии  его  развитие
пошло  дальше  всего  и  было  наиболее  протяженным  по  времени.  Ос¬
новным  вопросом,  связанным  с  финляндским  сепаратизмом,  был
вопрос  о  том,  каким  образом  сформировались  ошибочные  представ¬
ления  финнов.  Неверными,  по  мнению  российских  публицистов,
были  именно  финские  взгляды,  тогда  как  их  собственные  воззрения
были  правильными.
 Если  императору  Петру  Великому  и  императрице  Екатерине  Ве¬
ликой  еще  удавалось  активно  и  успешно  защищать  интересы  Рос¬
сийского  государства  в  покоренных  окраинах,  то  уже  при  императоре

638
 Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 Александре  I  Россия  «сбилась  со  своего  исторического  пути».  В  ис¬
тории  страны  началась  «печальная  эпоха»  (М.М.Бородкин).  Импера¬
тор  подпал  под  влияние  таких  либерально  настроенных  личностей,
как  швейцарский  философ,  «республиканец»  Ф.С.Лагарп  и  поль¬
ский  князь  Адам  Чарторыйский.  Он  окружил  себя  иностранными
советниками,  такими,  как  шведский  генерал  Г.М.Армфельт  или
прусский  барон  Карл  Штейн.  Его  симпатии  были  на  стороне  Запада,
тогда  как  к  нуждам  русского  народа  он  был  практически  равноду¬
шен.  Вместо  русского  языка  говорили  и  писали  по-французски.
 В  этот  либеральный  период  своего  правления  Александр  I  «играл»
как  планами  дать  конституцию  самой  России,  так  и  понятиями  «con¬
stitution»,  «loi  fondamentale»,  «existence  politique»*,  но  как  только
дело  доходило  до  реализации  соответствующих  планов,  он  колебал¬
ся  и  отступал,  не  имея  ни  малейшего  желания  отказываться  от  своей
власти.  Поэтому,  например,  на  сейме  в  Порвоо  в  1809  г.  сословия
получили  лишь  совещательную  роль.
 Хотя  в  период  правления  Александра  I  судьба  даровала  России
несколько  новых  окраин,  император,  однако,  ничего  не  сделал  для  их
объединения  с  остальной  империей.  Он,  напротив,  превращал  их
в  обособленные  в  административном  плане  территории.  Это  каса¬
лось  не  только  Финляндии,  но  и,  например,  Бессарабии,  получившей
конституционное  самоуправление.  Одной  из  «печальных  глав»  этого
периода  российской  истории  стало  присоединение  к  Финляндии
в  1811  г.  завоеванной  Петром  I  Выборгской  губернии.  Один  из  фин¬
ляндских  «воссоединителей»,  Г.М.Армфельт,  в  свою  очередь,  опи¬
сывал  это  как  «славную  победу».  В  Польше  была  в  1815  г.  создана,
не  больше  не  меньше,  «организованная  анархия».  Император  плани¬
ровал  также  превратить  Литву  в  великое  княжество  для  своего  фаво¬
рита,  литовского  князя  М.Огинского.  Осуществление  этого  вредного
проекта,  однако,  в  последний  момент  предотвратил  в  1811  г.  «мужес¬
твенный  голос»  Н.М.Карамзина.  Он  направил  императору  записку
«о  старой  и  новой  России»,  где  прямо  указывал  на  то,  что  император
не  уважает  российских  границ,  и  напоминал  ему  о  клятве  «блюсти
целость  своей  державы».
 Сразу  после  покорения  Финляндии  она  получила,  отчасти
в  ущерб  российским  интересам,  чрезвычайно  широкие  привилегии
и  права.  Завоеванный  край  необходимо  было  умиротворить  и  сде¬
лать  лояльным  новому  государству-обладателю,  поскольку  России
угрожал  завоевательный  поход  Наполеона.  Поэтому  Финляндии  и
были  предоставлены  такие  льготы  и  привилегии,  каких  ей  никогда
не  смогла  бы  дать  Швеция.  Сословия  были  созваны  в  Порвоо,  в  ре¬
зультате  чего  был  создан  орган  представительной  власти  Финлян¬
дии.  Сословия  планировалось  созвать  вновь  в  1819  г.  и  одновре¬
 *  «Конституция»,  «основной  закон»,  «политическое  существование
(франц.).

Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 639
 менно  с  этим  принять  особую  форму  правления  для  Финляндии,  но
в  последний  момент  император,  однако,  такой  проект  отклонил.
Воинская  повинность  была  упразднена,  размер  налогов  уменьшен,
были  созданы  Правительственный  совет  и  Комиссия  финляндских
дел,  состоявшая  целиком  и  полностью  из  финнов,  были  основаны
центральные  учреждения,  много  новых  должностей  и  т.д.  Финлян¬
дия  сохранила  не  только  свой  прежний  уклад,  но  и  политические
особенности.  Шведский  язык  продолжал  использоваться  в  управ¬
лении,  образовательные  учреждения  были  совершенно  обособле¬
ны  от  российской  образовательной  системы.  М.Б.Барклай-де-Тол-
ли,  занявший  пост  генерал-губернатора  после  Г.М.Спренгтпор-
тена,  пытался  предотвратить  основание  Правительственного  сове¬
та,  существенно  ограничивавшего  власть  генерал-губернатора,  од¬
нако  его  усилия  не  возымели  успеха.  (Российские  публицисты  за¬
бывают,  однако,  отметить  тот  факт,  что  некоторое  время  спустя
тот  же  генерал-губернатор  активно  поддержал  предложение  коми¬
тета  Тенгстрёма-Калониуса  о  создании  Правительственного  сове¬
та.—  Прим,  автора).
 Негативной  стороной  такой  политики  умиротворения  и  привиле¬
гий  было,  в  частности,  то,  что  финляндская  администрация  оказа¬
лась  полностью  отделена  от  центральных  структур  российского  уп¬
равления.  Когда  первый  генерал-губернатор  Г.М.Спренгтпортен
предложил  представлять  императору  дела  Финляндии  через  минис¬
тров,  Александр  I  приказал  ему  докладывать  соответствующие  воп¬
росы  непосредственно  себе.  Впоследствии  докладчиком  стал  уже
не  генерал-губернатор,  а  финляндский  статс-секретарь,  в  том  числе
Р.Х.Ребиндер  и  А.Армфельт.  Они  же  редко  имели  обязательство  со¬
ветоваться  по  финляндским  вопросам  с  министрами.  Большой  ошиб¬
кой  было  то,  что  сразу  после  завоевания  Финляндии  её  положение
не  было  определено  законодательно.
 После  Г.М.Спренгтпортена  генерал-губернаторы  оказались  фак¬
тически  полностью  отстранены  от  управления  Финляндией,  в  том
числе  ввиду  языковых  трудностей.  Пока  не  был  учрежден  осенью
1809  г.  Правительственный  совет,  генерал-губернатор  М.Б.Барклай-
Де-Толли,  крепко  державший  в  своих  руках  власть,  еще  мог  руково¬
дить  финляндской  администрацией,  однако  уже  в  1810  г.  управление
ею  перешло  к  помощнику  М.М.Сперанского  Р.Х.Ребиндеру,  а  впос¬
ледствии  —  к  Г.М.Армфельту.  Но  даже  настолько  сильный  генерал-
губернатор,  как  А.А.Закревский,  жаловался,  что  не  может  и  шагу
ступить  в  Финляндии  без  переводчика.  Канцелярия  генерал-губер¬
натора  также  состояла  целиком  из  финляндцев.  Регламент  Прави¬
тельственного  совета  1809  г.,  с  одной  стороны,  и  Инструкция  гене¬
рал-губернатору  1812  г.,  с  другой,  создали  в  Финляндии  «двойствен¬
ность  власти»:  она  оказалась  разделена  между  Правительственным

640
 Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 советом  и  генерал-губернатором,  причем  соотношение  властных
полномочий  было  явно  в  пользу  совета.
 Поскольку  при  императоре  не  существовало  органа,  который  бы
координировал  государственную  администрацию,  Финляндия  ока¬
залась  целиком  и  полностью  за  пределами  общегосударственного
контроля.  Местное  законодательство  Финляндии  еще  более  отделя¬
ло  её  от  России.  Самодержавные  императоры  поддерживали  фенно-
манство,  чтобы  укрепить  верность  себе  со  стороны  народа,  однако
это  движение  также  приобрело  впоследствии  сепаратистский  харак¬
тер.  Одновременно  автократия  сделала  возможной  широкую  автоно¬
мию  Финляндии  —  обстоятельство,  отмеченное  стоявшим  во  главе
движения  фенноманов  Ю.В.Снельманом  после  смерти  Николая  I.
Даже  после  покорения  Финляндии  в  России  плохо  представляли
себе  тамошнее  положение  вещей.  Но  еще  меньше  о  самой  России
знали  в  Финляндии.  В  учебниках,  использовавшихся  в  финских  шко¬
лах,  Россия,  подобно  Турции  и  Персии,  рассматривалась  как  некото¬
рое  второстепенное  государство,  весьма  отсталая  и  даже  варварская
страна.
 При  сильном  императоре  Николае  I  ситуация  несколько  улучши¬
лась.  Николай  I  не  одобрял  проводившейся  его  братом  политики
в  отношении  окраин,  что  и  высказал  со  свойственной  ему  прямотой,
в  частности,  полякам.  Тем  не  менее,  при  этом  императоре  мер  по
сближению  Финляндии  с  Россией,  а  также  усилению  позиций  русс¬
кого  языка  предпринято  было  весьма  немного.  Позитивными  шага¬
ми,  однако,  явились  предоставление  в  1827  г.  лицам  греко-католи¬
ческого  исповедания*  права  поступления  в  гражданскую  и  военную
службу  края,  принятые  в  1829  г.  цензурный  устав  и  новый  универси¬
тетский  устав.  Финляндия  была  в  экономическом  отношении  отде¬
лена  от  Швеции,  но  экономического  присоединения  ее  к  России  при
этом  не  произошло.  Некоторые  попытки  сблизить  Финляндию  с  Рос¬
сией  предпринимали,  в  частности,  А.Армфельт,  Л.Г.фон  Гартман,  К.
фон  Котен,  однако  их  добрые  начинания  не  получили  поддержки  со
стороны  российского  правительства.  Л.Г.фон  Гартман  жаловался,
что  в  Финляндии  не  было  никого,  кто  бы  представлял  Россию  и  слу¬
жил  определенным  образцом  для  подражания,  что  и  было  одной  из
причин  неудачи  России  в  этом  плане.  (Один  такой  человек  все  же
был  —  профессор  Я.Грот.  —Прим,  автора).
 Основа  для  развития  в  Финляндии  учения  о  государстве,  а  впос¬
ледствии  возникновения  сепаратизма  сформировалась,  однако,  уже
при  Николае  I.  Произошло  это  усилиями  шведского  доктора  меди¬
цинских  наук  И.Вассера.  Он  был  первым,  кто  еще  в  1838  г.  заговорил
о  «государственных»  правах  Финляндии.  Однако  финн  А.И.Арвид-
сон  доказал  несостоятельность  его  утверждений.  О  государственном
статусе  Финляндии  или  же  представительной  форме  правления
 *  Православным.

Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 641
 не  говорилось  в  течение  нескольких  десятилетий  после  её  покоре¬
ния.  Лишь  в  1860-е  гг.  ситуация  в  этом  плане  изменилась.
 Основными  очагами  возникновения  и  развития  финляндского
сепаратизма  были  Сенат,  а  также  созданные  Г.М.Армфельтом  и
впоследствии  А.Армфельтом  Комиссия  финляндских  дел  в  Санкт-
Петербурге  и  Статс-секретариат  (1826  г.).  Статс-секретари  и  сотруд¬
ники  их  ведомства  были  финнами,  хотя  в  Инструкции  1826  г.*  ** не  со¬
держалось  соответствующего  требования.  Сепаратизм  этого  учреж¬
дения,  а  также  «интриги»  и  «тайные  проекты»  самого  статс-секрета¬
ря  разоблачал  в  своих  публикациях  вышеупомянутый  публицист
П.И.Мессарош.  Не  только  Сенат,  но  и  Статс-секретариат  он  считал
совершено  бесполезными  и  при  этом  дорогостоящими  для  государс¬
твенного  бюджета  учреждениями.  По  его  мнению,  их  вполне  можно
было  упразднить,  а  их  функции  передать  соответствующим  минист¬
рам.  Обличая  Статс-секретариат,  он  зашел  —  при  очевидном  согла¬
сии  на  это  Н.И.Бобрикова  —  особенно  далеко,  называя  Г.М.Арм-
фельта  «предателем»  и  «заклятым  врагом»  России,  Р.Х.Ребиндера
«хитрецом»  и  «преступником»,  А.Армфельта  —  также  «предате¬
лем».  Далее,  Э.Шернваля-Валлена  он  обвинял,  по  крайней  мере,  в  со¬
крытии  важных  фактов;  пощады  не  удостоились  даже  такие  минист¬
ры  статс-секретари,  как  Т.Брун  или  К.Эрнрот,  не  говоря  уже  о
 В.К.фон  Дене.  Предательские  и  преступные  действия  всех  этих  фин¬
ских  «государственников»  заключались,  мол,  в  злоупотреблении  до¬
верием  императоров,  введении  их  в  заблуждение  и  сокрытии  важ¬
ных  дел.  Ведь  обман  императора  был,  ни  больше  ни  меньше,  пре¬
ступлением  против  Его  Императорского  Величества!  В  подтвержде¬
ние  подобного  обмана,  объектом  которого  стал  император,  П.И.Мес¬
сарош  и  ряд  других  публицистов  неустанно  приводили  слова  Алек¬
сандра  II,  сказанные  им  после  проведения  в  Финляндии  денежной
реформы  и  перехода  к  золотому  стандарту:  «Мое  согласие  было  по¬
лучено  с  помощью  обмана»*  *.  Прибегая  к  подобным  уловкам,  минис¬
тры  статс-секретари  понемногу  выстраивали  «государственность»
Финляндии,  все  больше  отдаляя  её  от  России.  На  фундаменте  фин¬
ляндской  государственности,  заложенном  еще  Г.М.Армфельтом,  его
сын,  А.Армфельт,  уже  выстроил  здание  этой  государственности.
 Среди  наиболее  тяжких  «прегрешений»  Р.Х.Ребиндера  был  сде¬
ланный  им  в  1809  г.  неверный  перевод  «грамоты»  на  шведский  язык
(он  подтвердил  верность  перевода,  хотя  и  не  знал  русского),  а  также
 *  Инструкция  Статс-секретариату  Великого  княжества  Финляндского.
 **  Язык  оригинала  —  французский;  в  книге  М.М.Бородкина  «Из  новей¬
шей  истории  Финляндии.  Время  управления  Н.И.  Бобрикова»  цитата  при-
в°Дится  в  следующем  виде:  «Когда  Государь  усмотрел  все  последствия  ре¬
формы  и  то  впечатление,  которое  она  должна  была  произвести  в  России,  то,
Ка*  Рассказывают,  Он  обмолвился  приблизительно  такими  словами:  «Оп  а
escamoté  mon  consentement»,  т.  е.  как  в  тексте.

642
 Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 торможение  и  даже  прямой  саботаж  указов,  улучшавших  положение
русского  языка  (предоставление  многих  льгот  в  1812  г.  по  распоря¬
жению  императора).  (В  действительности  же  Р.Х.Ребиндер  был  од¬
ним  из  наиболее  активных  сторонников  укрепления  позиций  русско¬
го  языка.  —  Прим,  автора).  С  другой  стороны,  то,  что  Р.Х.Ребиндер
убедил  Николая  I  подписать  очередную  «грамоту»,  произнеся  крат¬
кую  фразу:  «Сир,  всё  или  ничего»,  —  считалось  легендой,  не  имев¬
шей  под  собой  никаких  оснований.  При  Николае  I  А.Армфельт  еще
практически  не  интриговал  —  император  сам  категорически  запре¬
тил  ему  какие  бы  то  ни  было  интриги.  Его  час  пробил  при  императо¬
ре  Александре  II.
 Весь  период  правления  Александра  II  стал  «триумфом»  сепара¬
тизма  и  движения  за  независимость,  хотя  император  и  вычеркнул  из
своей  «грамоты»  слово  «конституции»,  вписав  вместо  этого  «по  пос¬
тановлениям».  Профессор  Ю.Ф.Пальмен  опубликовал  в  1861  г.  акты
1772  и  1789  гг.  как  конституционные  законы  Финляндии.  В  ходе  дис¬
куссии  вокруг  написанной  им  «Настольной  книги  по  юриспруден¬
ции  для  всеобщего  образования»  в  1861  г.  ведущие  круги  финлянд¬
ской  интеллигенции  утвердились  в  том  представлении,  что  Финлян¬
дия  является  не  провинцией  России,  а  отдельным  государством.  Со¬
словия  были  вновь  созваны  в  1863  г.,  и  с  тех  пор  сословный  сейм
начал  собираться  регулярно,  укрепляя  своими  законодательными  ак¬
тами  «государственность»  Финляндии  и  ее  обособленность  от  Рос¬
сии.  «Принудительное»  изучение  русского  языка  было  упразднено
в  школах  в  1863  г.,  вместо  русского  стали  изучаться  немецкий  и  ла¬
тынь.  Обучение  русскому  было,  впрочем,  восстановлено  в  1872  г.,  но
лишь  «на  бумаге».  Как  представители  сословий,  так  и  печать  начали
требовать  нейтралитета  и  собственного  торгового  флага.  Финлянд¬
цам,  служившим  в  России,  дворянское  сословие  не  хотело  предо¬
ставлять  право  быть  депутатами,  поскольку  таковыми  в  соответс¬
твии  с  уставом  сейма  не  могли  быть  иностранцы.  Началось  сооруже¬
ние  памятников,  посвященных  победам  над  русскими  войсками
в  войне  1808-1809  гг.  В  газетах  новости  из  России  стали  размещать¬
ся  в  разделе  зарубежных,  а  в  только  что  построенном  шведском  теат¬
ре  над  царской  ложей  не  пожелали  ставить  русского  двуглавого  орла,
заменив  его  буквой  «А».  Еще  до  этого  студенты  начали  исполнять
гимн  Финляндии.  Права  русских  в  Финляндии  начали  ограничивать¬
ся,  что  продолжалось  вплоть  до  1880-х  гг.  В  частности,  лица  греко¬
католического  вероисповедания  не  могли  преподавать  в  финлянд¬
ских  школах  историю,  русские  были  лишены  права  участия  в  комму¬
нальном  управлении  и  так  далее.  Финляндию  представляли  как  от¬
дельное  государство,  состоящее  либо  в  личной,  либо  в  реальной
унии  с  Россией.  После  того,  как  в  начале  1860-х  гг.  была  изобретена
«государственная  идея»,  а  акты  1772  и  1789  гг.  провозглашены  фин¬
ляндскими  конституциями,  соответствующие  взгляды  стали  не  толь¬

Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 643
 ко  распространяться  и  повсеместно  навязываться,  но  и  применяться
на  практике.
 В  текст  речи  императора  на  открытии  сейма  1863  г.  были  «прота¬
щены»  слова  «конституционная  монархия»,  а  также  обещание  пере¬
смотреть  основные  законы  Финляндии,  вернуть  сословиям  право
законодательной  инициативы  и  реформировать  Сенат.  Затем  А.Арм-
фельт  за  спиной  генерал-губернатора  устроил  так,  что  в  программу
комиссии,  учрежденной  для  разработки  этих  реформ,  было  включе¬
но  упоминание  о  шведских  формах  правления  1772  и  1789  гг.,  разра¬
ботке  особой  «конституции»,  а  также  об  ограничении  власти  гене¬
рал-губернатора  Советом,  состоящим  из  сенаторов.  Благодаря  бди¬
тельности  генерал-губернатора  П.И.Рокасовского,  проекты  реформ
были  остановлены  императором.  Однако  А.Армфельт  не  сдался,  и,
прибегнув  к  помощи  члена  Комитета  финляндских  дел  Ф.  О.Брунера,
добился  того,  чтобы  в  последнем  абзаце  Сеймового  устава  1869  г.
содержалось  упоминание  об  актах  1772  и  1789  гг.,  причем  в  такой
форме,  что  власть  императора  в  Финляндии  оказывалась  определен¬
ной  этими  актами.  Император,  между  тем,  и  не  знал,  что  именно  го¬
ворилось  в  этих  актах  о  власти  монарха.  Этого  А.Армфельт  импера¬
тору  не  рассказал.  Первым  упоминанием  финляндских  «конститу¬
ций»  в  законе,  утвержденном  императором  для  Финляндии,  был
очень  доволен,  в  частности,  Ю.В.Снельман.  Таким  образом,  фин¬
ляндским  «интриганам»  удалось  создать  впечатление  того,  что  хотя
самодержавная  власть  императора  и  не  была  ничем  ограничена
в  России,  в  Финляндии,  где  он  являлся  великим  князем  и  конститу¬
ционным  монархом,  его  власть  ограничивали  формы  правления  1772
и  1789  гг.
 Особенно  ярко  финляндский  сепаратизм  проявился  в  ходе  подго¬
товки  устава  о  воинской  повинности  1878  г.  По  преобладавшим  на
сейме  суждениям,  финляндские  войска  должны  были  защищать
только  Финляндию,  но  никак  не  Россию.  Их  нельзя  было  выводить
на  учения  на  другой  берег  реки  Сестры*.  Русские  офицеры  не  могли
служить  в  финляндских  войсках.  Собственные  войска  укрепили  бы
финляндскую  «государственность»  и  т.д.  Командовать  этими  войс¬
ками  должен  был  генерал-губернатор,  причем  не  в  качестве  коман¬
дующего  Финляндским  военным  округом,  а  именно  в  качестве  гене¬
рал-губернатора  (и  хотя  император  неоднократно  исправлял  в  ходе
подготовки  устава  пункт  о  командовании  войсками  в  соответствии
с  русскими  пожеланиями,  финляндские  законодатели,  однако,  вы¬
правили  его  так,  как  сами  считали  нужным).  Также  по  пункту,  касав¬
шемуся  солдатской  присяги,  тогдашний  министр  статс-секретарь
Э.Шернваль-Валлен  ввел  императора  в  заблуждение.  В  присяге  от¬
мечалось,  что  она  должна  приноситься  в  соответствии  с  «Формой
 *  По  этой  реке  проходила  граница  Великого  княжества  Финляндского,
0тделявшая  его  от  остальной  территории  Российской  империи.

644
 Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 правления».  Императору,  однако,  не  было  сказано,  что  под  «Формой
правления»  подразумевалась  Форма  правления  1772  г.,  согласно  ко¬
торой  присягу  следовало  приносить  как  королю,  государству,  так  и
сейму.  В  принятой  в  то  время  в  Финляндии  форме  присяги,  впрочем,
ничего  не  говорилось  о  сейме.  Самым  же  тяжким  обвинением  в  от¬
ношении  Э.Шернваля-Валлена  было,  однако,  сокрытие  как  от  импе¬
ратора,  так  и  от  военного  министра  того,  что  часть  статей  устава  о
воинской  повинности  носила  конституционный  характер,  но,  как  от¬
мечают  изучивший  эту  тему  Ханну  Иммонен,  а  также  автор  настоя¬
щей  работы,  это  обвинение  не  имело  под  собой  никаких  оснований.
 Схожее  положение  сохранялось  в  располагавшемся  в  Санкт-Пе¬
тербурге  ведомстве  по  подготовке  финляндских  вопросов  для  докла¬
да  императору*  и  после  1881  г.,  когда  его  возглавлял  Т.Брун.  Он  пе¬
ренес  архив  этого  важного  ведомства  в  Хельсинки,  тем  самым  ли¬
шив  к  нему  доступа  российских  исследователей,  и  позволил  внести
в  закон  1886  г.,  предоставивший  сословиям  право  законодательной
инициативы,  упоминание  об  Акте  соединения  и  безопасности  1789  г.,
как  будто  бы  этот  акт  действовал  в  Финляндии.  Дозволение  того,  что
подготовленный  проект  уголовного  уложения  носил  весьма  сепара¬
тистский  характер,  было  серьезной  ошибкой  как  самого  Т.Бруна,  так
и  его  преемника  К.Эрнрота.  Помимо  этого,  К.Эрнрот  утвердил  весь¬
ма  ошибочный  и  подчеркивающий  обособленность  Финляндии  пе¬
ревод  важного  рескрипта  на  имя  генерал-губернатора  1891  г.,  в  кото¬
ром  император  подчеркивал  неотъемлемую  принадлежность  Фин¬
ляндии  российскому  государству,  а  также  высокую  значимость  об¬
щегосударственного  законодательства.  Из-за  этой  ошибки  К.Эрнрот
и  был  вынужден  впоследствии  подать  в  отставку.  Просчетами  его
преемника  В.К.фон  Дена  были  новые  ошибки  в  «грамоте»  Нико¬
лая  II  («прежние  постановления»  были  переведены  как  «forfatt-
ning»**,  что  могло  быть  истолковано  как  «форма  правления»),  позво¬
ление  Финляндии  иметь  отдельный  павильон  на  международной
выставке  в  Париже,  а  также  строительство  железной  дороги  до  Тор-
нио.  Неверный  перевод  упомянутой  «грамоты»  обеспечил  В.К.фон
Дену  в  Финляндии  почести  великого  героя.
 *  *  *
 Уже  в  1860-е  и  1870-е  гг.  основным  противоречием  в  восприятии
финляндцами  и  русскими  «финляндского  вопроса»  было  различное
толкование  политического  положения  Финляндии.  Русские,  хотя  и
не  все,  считали  Финляндию  провинцией  или  окраиной,  имевшей
земскую  автономию.  Эта  автономия  была  предоставлена  ей  благо¬
родным  соизволением  российского  монарха.  Финны  же  считали
свой  край  «государством»,  состоящим  в  унии  с  Россией,  иными  сло¬
 *  Имеется  в  виду  финляндский  Статс-секретариат.
 **  «Конституция»  {швед.).

Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 645
 вами,  не  являющимся  частью  российского  государства.  Финляндия
имела  собственную  «конституцию»  и  основные  законы,  ограничи¬
вавшие  власть  Великого  князя  в  Финляндии.  Таким  образом,  полно¬
мочия  российского  монарха  были  как  бы  разделены  на  две  части  —
он  являлся  одновременно  и  самодержавным  императором  России,  и
конституционным  Великим  князем  Финляндским,  власть  которого
была  ограничена  конституцией.
 Если,  по  мнению  русских,  статус  Финляндии  основывался  на
Фридрихсгамском  мирном  договоре,  по  которому  Швеция  уступала
России  не  финляндское  «государство»,  а  лишь  несколько  губерний,
то  финны  считали,  что  основой  их  государственного  статуса  являет¬
ся  «грамота»,  данная  Александром  I  в  Порвоо  в  1809  г.  В  ней  импе¬
ратор  по  собственной  свободной  воле  подтвердил  финнам  их  рели¬
гию,  «коренные  законы»,  а  также  те  права  и  преимущества,  которы¬
ми  они  «по  конституциям  их  доселе  пользовались».  Император
не  определил,  что  подразумевает  под  «коренными  законами»,  и  зна¬
чение  этого  выражения  осталось  неясным.  Если  он  имел  в  виду  фор¬
мы  правления  1772  и  1789  гг.,  как  это  трактовали  сами  финны,  то  ему
следовало  уже  тогда,  в  1809  г.,  со  всей  ясностью  объявить,  какие  из
их  положений  могли  сохранять  свое  действие  в  новых  условиях.
Российские  исследователи  (в  том  числе  К.Ф.Ордин)  доказали,  что
под  «коренными  законами»  подразумевались,  прежде  всего,  Уложе¬
ние  1734  г.  и  церковный  закон  1686  г.  Доказательством  этого  служит,
в  частности,  то,  что  Уложение  1734  г.  было  'в  1824  г.  переведено  на
русский  язык.
 Финляндские  историки  и  юристы  трактовали  выражение  «корен¬
ные  законы»  весьма  самовольно  и  ошибочно.  Они  уверяли,  что  на
основании  «грамоты»  Александра  I  Финляндия  является  «государс¬
твом»  и  имеет  свою  «конституцию»,  однако  еще  не  определили  в  пол¬
ной  мере  характер  унии  между  Финляндией  и  Россией.  Весь  ход  ис¬
тории  и  юридические  нормы,  однако,  ясно  свидетельствуют  о  том,
что  Финляндия  не  является  государством.
 «Грамота»,  данная  императором  в  Порвоо,  не  была  аналогом  да¬
вавшихся  королями  Швеции  заверений.  Она  представляла  собой
не  более  чем  такое  же  подтверждение  привилегий,  какое  российские
правители  давали  жителям  многих  других  покоренных  ими  террито¬
рий.  Подтверждение  привилегий  Финляндии  было  в  полной  мере
внутренним  делом  России.  В  основных  законах  России  в  отношении
власти  правителя  не  содержалось  никаких  исключений  в  части,  ка¬
савшейся  Финляндии.  Таким  образом,  российский  государь  являлся
самодержцем  и  в  самой  Финляндии.  Как  Александр  I,  так  и  Алек¬
сандр  II  ясно  заявили  финнам,  что  их  страна  является  неотъемлемой
частью  российской  державы,  или,  как  однажды  отметил  Алек¬
сандр  II,  финляндцы  составляют  «часть  того  большого  общества,
главой  которого  является  Император  Российский».

646
 Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 *  *  *
 Лишь  при  «незабвенном»  императоре  Александре  III  политика
России  в  отношении  Финляндии  начала  меняться  в  правильном  на¬
правлении.  Однако  даже  тогда,  а  именно  в  1885  г.,  финляндцы  пред¬
приняли  попытку  создать  для  Финляндии  собственную  форму  прав¬
ления  (конституцию).  Это  происходило  в  конституционной  комис¬
сии  под  председательством  А.  фон  Вейсенберга.  Тогда  финляндцы
зашли  настолько  далеко,  что  не  хотели  признавать  действительными
законы,  указы  или  решения  императора  по  Финляндии,  если  таковые
не  были  контрассигнованы,  то  есть  заверены,  финляндским  мини¬
стром  статс-секретарем.  Однако  1889  год,  как  отмечает  П.И.Месса-
рош,  стал  роковым  для  финляндских  сепаратистов.К.  Ф.Ордин  издал
свою  книгу  «Покорение  Финляндии»,  сословия  получили  новый
проект  уголовного  уложения,  который,  однако,  не  был  введен  в  силу,
был  поднят  вопрос  об  общегосударственном  законодательстве  (это
было  сделано  еще  намного  ранее.—  Прим,  автора),  и  император
подчеркнул  его  значение  в  своем  рескрипте  1891  г.,  который  он  собс¬
твенноручно  тщательно  проверил.  В  нем  он  заявлял,  что  «Финлянд¬
ский  край»,  а  не  государство,  состоит  в  собственности  и  державном
обладании  Российской  империи  и  сохранил  только  «особый  порядок
внутреннего  управления».  К  описанию  рокового  для  Финляндии
года  можно  добавить  лишь  вопрос  удивленного  императора:  «Что  же
это,  наконец,  Россия  принадлежит  или  составляет  часть  Финляндии,
или  Великое  Княжество  Финляндское  принадлежит  Российской  Им¬
перии?»
 Российские  самодержцы,  которые  подписывали  «удостоверение»
привилегий  Великого  княжества  Финляндского  и  от  которых  единс¬
твенно  зависело  политическое  положение  Финляндии,  разъяснили,
как  надлежит  понимать  начала  истинного  отношения  Финляндии
к  России,  но  финляндцы,  тем  не  менее,  продолжают  упорно  настаи¬
вать  на  своей  государственности  и  даже  протестуют  против  тех  ак¬
тов,  в  которых  осуждены  их  домогательства.
 (Обращаю  внимание  на  то,  что  в  данном  обзоре  подходов  рос¬
сийских  историков  мною  исправлены  лишь  некоторые  очевидные
заблуждения.  Нахождение  других  ошибок  оставляю  на  радость  са¬
мого  читателя,  который  может  воспользоваться,  в  частности,  мате¬
риалом,  изложенным  мною  выше  в  настоящей  книге.  Добавлю,  од¬
нако,  что  в  этой  связи  важно  не  то,  насколько  верными  или  неверны¬
ми  являются  приведенные  выше  исторические  взгляды  Н.И.Бобри¬
кова,  а  сама  суть  этих  взглядов.)
 В  программной  записке,  представленной  Н.  И.Бобриковым  импе¬
ратору  в  августе  1898  г.,  четко  прослеживался  изложенный  выше  ис
торический  подход.  В  записке  было  в  общей  сложности  шесть  пунк
тов3.  Первый  из  них  содержал  мысль  о  том,  что  «покоренная  русским

Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 647
 оружием  Финляндия  вошла  в  состав  России  по  праву  завоевания  и
по  жребию  битв».  Начиная  с  1809  г.  она  «состоит  в  собственности  и
державном  обладании  Империи  Российской  и  к  ней  навсегда  присо¬
единена».  Её  граждане,  бесспорно,  являются  гражданами  России  и
подданными  российского  царя.  По  мнению  Н.И.Бобрикова,  Фин¬
ляндия  не  была  присоединена  к  России  в  результате  какого-либо  со¬
глашения  и  не  составляла  с  нею  унии.
 Во  втором  пункте  Н.И.Бобриков  отмечал,  что  завоевание  Фин¬
ляндии  было  вызвано  необходимостью  отдалить  границу  России  от
Санкт-Петербурга.  Эта  цель,  однако,  не  была  в  полной  мере  достиг¬
нута,  несмотря  на  девяностолетнее  совместное  существование,  пос¬
кольку  вместо  иностранного  государства  вблизи  российской  столи¬
цы  создалась  окраина,  чуждающаяся  облагодетельствовавшей  её
России  и  открыто  стремящаяся  к  закреплению  за  собою  прав  неза¬
висимого  конституционного  государства,  соединенного  с  Россией
лишь  единством  верховной  власти.
 В-третьих:  «Представитель  русской  власти  в  Финляндии  был
поставлен  в  такое  неестественное  положение,  что  лишен  был  воз¬
можности  воздействовать  на  ход  финляндских  дел  и  направлять  их
согласно  интересам  Империи...»
 В-четвертых:  «Полное  отсутствие  русских  людей  в  сенате,  статс-
секретариате,  канцелярии  генерал-губернатора,  университете,  ка¬
детском  корпусе  и  в  составе  земских  чинов  сейма  дало  весьма  не¬
благоприятные  результаты:  финляндская  окраина  остается  настоль¬
ко  же  чуждой  нам  в  настоящее  время,  насколько  была  в  дни  ее  заво¬
евания.  Отсутствие  русских  людей  сказалось  на  всем  местном  зако¬
нодательстве,  в  результатах  деятельности  статс-секретариата  и  сей¬
мовых  прениях.  Действуя  бесконтрольно,  земские  чины  во  время
одного  из  сеймов,  в  1864  году,  собирались  на  особые  тайные  сове¬
щания  и  составили  неустановленное  законом  ходатайство  на  Высо¬
чайшее  имя,  а  ораторы  сейма,  особенно  дворянского  сословия,  про¬
износили  речи  такого  характера,  что  были  осуждены  Верховною
Властью.4  Законодательствуя  на  сейме,  финляндцы,  где  только  воз¬
можно  было,  загородили  доступ  русским  людям  в  местные  учреж¬
дения.  Ободренные  первыми  своими  успехами,  финляндцы  стали
Действовать  смелее  и  доходили  до  публичных  антирусских  мани¬
фестаций,  до  призыва  к  неисполнению  неугодных  им  постановле¬
ний  правительства,  до  свободного  осуждения  действия  высшей  рус¬
ской  власти.  Русские  воззрения  и  русские  чувства  в  крае  в  расчет
Не  принимаются,  а,  стремясь  к  обособлению,  финляндцы  тщатель¬
но  обходят  все  то,  что  внешним  образом  должно  свидетельствовать

648
 Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 о  принадлежности  их  края  к  России.  Таким  образом  они  установи¬
ли  у  себя  свой  особый  национальный  гимн,  особые  национальные
цвета  для  флагов;  на  монетных  и  бумажных  денежных  знаках,  па¬
мятниках,  общественных  зданиях  и  т.п.  заметно  преобладают  фин¬
ляндские  гербы  и  шведские  надписи.  Ни  в  университете,  ни  в  дру¬
гих  учебных  заведениях  края,  не  возбуждается  ни  малейшего  инте¬
реса  к  России,  к  ее  населению,  истории  и  литературе.  Русский  язык
преподается  формально,  для  вида,  а  в  учебниках  истории  и  геогра¬
фии  даются  о  России  несоответствующие  понятия.  Самые  торговые
обороты  края  с  Россией  в  последнее  время  стали  заметно  умень¬
шаться,  тогда  как  экономические  связи  сближают  народы  более,
чем  другие  факторы  жизни».
 «Представляется  очевидным,  что  теперь  контроль  над  учрежде¬
ниями  Финляндии  недостаточен  и  руководители  ее  политики  поль¬
зуются  тем  для  широкого  распространения  преступных  планов  и
мыслей.  Вообще  на  окраинах,  в  особенности  же  в  Финляндии,  необ¬
ходимо  между  тем  настойчиво  водворять  в  населении  убеждение,
что  их  граждане  находятся  в  подданстве  Русского  Царя.  Заветное  же
желание  Финляндии  таково,  чтобы  русские  люди  были  не  в  ней,  а
около  нее,  и  то  лишь  на  случай  защиты;  чтобы  Русский  Царь  ею
не  управлял,  а  лишь  царствовал...»
 «При  данных  условиях  обстановки  представителю  в  Финляндии
русской  власти  нелегко  сблизиться,  в  интересах  Империи,  с  ее  сов¬
ременными  дельцами  и  делами.  Немалый  срок  потребуется  для  изу¬
чения  дела  на  месте  и  затем  для  установления  и  утверждения  систе¬
мы,  в  большей  мере  соответствующей  основным  интересам  Импе¬
рии.  Для  более  основательного  и  всестороннего  выяснения  совре¬
менного  положения  Финляндии  необходимо  желать  производства
в  ней  ревизии  русскими  людьми.  По  примеру  ревизии  сенатора  Ма-
насеина  в  Остзейских  губерниях,  по  всей  вероятности  и  ныне
были  бы  добыты  данные,  выясняющие  современное  состояние  мес¬
тных  учреждений  края.  Не  выжидая  однакоже  результатов  такой
ревизии,  можно  было  бы  ограничить  финляндский  сепаратизм,  про¬
изведя:
 1) 	Объединение  армии,  с  уравнением  повинности  и  средств  на  ее
содержание.  Преобразование  кадетского  корпуса  в  русском  духе.
Учредить  в  Гельсингфорсе  общее  офицерское  собрание  для  русских
и  финских  войск.
 2) 	Упразднение  или  ограничение  значения  статс-секретариата
с  предоставлением  права  финляндскому  генерал-губернатору  при-

Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 649
 сутствовать  при  всеподданнейших  докладах  министра  статс-секре¬
таря,  хотя  бы  по  делам  особой  важности.
 3) 	Кодификация  местных  законов  и  узаконение  особого  порядка
рассмотрения  дел  общих  Империи  и  Великого  Княжества.
 4) 	Введение  русского  языка  в  сенате,  учебные  заведения  и  в  ад¬
министрации.
 5) 	Предоставление  возможности  русским  людям  поступать  на
службу  в  учреждения  Великого  Княжества  без  тех  стеснений,  какие
установлены  в  этом  отношении  законом  1858  г.
 6) 	Установление  надзора  за  университетом  и  пересмотр  учебни¬
ков  во  всех  финляндских  учебных  заведениях.
 7) 	Упразднение  таможни  и  монеты.
 8) 	Введение  русской  правительственной  официальной  газеты  и
облегчение  возможности  русским  людям  издавать  газеты  на  русском
или  местных  языках.
 9) 	Упростить  ныне  действующий  церемониал  открытия  сейма.
 10) 	Пересмотреть  положение  о  генерал-губернаторе  Великого
Княжества,  изданное  в  1812  году».
 Эта  программа  действий  из  10  пунктов  и  была  той  самой  знаме¬
нитой  «бобриковской  программой»  5.  Следует,  однако,  сразу  отме¬
тить,  что  она  представляла  собой  лишь  некоторый  непосредствен¬
ный  и  предварительный  список  мер,  которые  возможно  было  при¬
нять,  не  дожидаясь  основательной  ревизии,  подобной  ревизии  сена¬
тора  Н.  А.Манасеина.
 Представив  вышеупомянутый  список,  Н.И.Бобриков  продолжал:
«Этот  высший  представитель  местной  администрации  [генерал-гу¬
бернатор]  должен  пользоваться  тем  авторитетом,  какой  закон  дает
соответствующим  чинам  в  Империи.  Подчинение  ему  губернаторов
края  следовало  бы  установить  на  общих  с  Империей  основаниях,
приняв  при  этом  во  внимание  отсутствие  зависимости  этих  лиц  от
министерства  внутренних  дел.  Генерал-губернатору  должна  быть
предоставлена  полная  возможность  постоянно  следить  за  скорым  и
точным  исполнением  в  крае  Высочайших  повелений.  Ему  не  подо¬
бает  находиться  под  опекою  сената,  куда  теперь  он  представляет  ко¬
пии  с  отдаваемых  им  губернаторам  распоряжений.  Еще  М.Б.Барк-
лай-де-Толли,  занимая  пост  генерал-губернатора  и  изведав  местные
особенности,  открыто  высказал,  что  „лучше  в  Финляндии  вовсе
нс  иметь  генерал-губернатора,  нежели  иметь  его  без  необходимых
Полномочий“».
 «В  нарождении  современной  в  крае  неурядицы,  —  продолжал
1саНЦИдат  в  генерал-губернаторы,  явно  смягчая  тональность,—  не-
с°Мненно  виновна  и  русская  власть,  что  вызывает  необходимость

650
 Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 применять  теперь  ее  силу  с  особенною  осторожностью.  Надо  также
помнить,  что  свобода  усваивается  легко  и  человек  расстается  даже
с  мыслью  о  ней,  наоборот,  чрезвычайно  тяжело  ...  В  основание
действий  местной  власти  должны  быть  положены  требования  стро¬
гой  системы,  справедливости  и  беспристрастия.  Изданные  Всерос¬
сийскими  Монархами  законы  и  узаконения,  из  числа  остающихся
поныне  мертвою  буквою,  подлежат  непременному  исполнению.  Ис¬
правления  местного  законодательства  и  восстановления  обществен¬
ного  порядка  желательно  достигнуть  без  коренной  ломки  и  не  вызы¬
вая,  по  возможности,  в  крае  раздражения.  Достоинство  России  одна-
коже  требует,  чтобы  Финляндия,  направляемая  твердою  рукою,  пос¬
тепенно  становилась  по  чувству  русскою  окраиною  и  в  этом  отно¬
шении  неизбежные  по  пути  озлобление  и  противодействие  следует
сломить  во  что  бы  то  ни  стало».
 В  марте  1899  г.,  то  есть  уже  находясь  в  должности,  Н.И.Бобри¬
ков  представил  к  выше  приведенному  списку  дополнение  из  10
пунктов,  которые,  однако,  большей  частью  уже  содержались  в  пре¬
дыдущем  списке.6  По  этой  причине  привожу  лишь  наиболее  инте¬
ресные  из  них:
 1. 	Издать  акт,  подтверждающий  всю  законность  самодержавных
прав  Русских  венценосцев  в  Финляндии.  Тем  самым  удастся  прекра¬
тить  вводящие  в  заблуждение  речи  о  «клятвоотступничестве».
 2. 	Освободить  православные  школы  от  опеки  финских  властей.
 3. 	Пересмотреть  цензурный  устав,  подчинить  газеты  контролю
генерал-губернатора.
 4. 	Улучшить  экономический  быт  безземельных.
 5. 	Обновить  уголовное  уложение  Финляндии  с  учетом  интересов
империи  и,  прежде  всего,  ее  авторитета.
 6. 	Принять  закон  о  равенстве,  чтобы  все  русские  имели  приори¬
тетное  право  выдвигать  свою  кандидатуру  на  любые  должности
в  Финляндии  и  занимать  оные.
 Н.И.Бобриков  не  хотел  критиковать  своих  предшественников  и
их  политику,  но,  тем  не  менее,  охарактеризовал  Ф.Ф.Штейнгеля  и
Н.В.Адлерберга  как  слабых  генерал-губернаторов,  действия  кото¬
рых  привели  лишь  к  отрицательным  результатам.  Прибыв  в  Хель¬
синки,  в  своей  программной  речи  он,  естественно,  подчеркнул
единство  и  нераздельность  России,  а  также  значение  общегосудар0'
твенного  законодательства  и  политики.  В  этой  связи  он  с  полным  на
то  основанием  придал  важное  значение  рескрипту  1891  г.  Одновре
менно  он  дал  финнам  своеобразное  «удостоверение  генерал-губер

Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 651
 натора»,  сказав,  что  в  пределах,  установленных  упомянутым  реск¬
риптом,  особенности  Финляндии,  ее  церковное  устройство,  права,
преимущества  и  внутреннее  управление  будут  оставлены  неприкос¬
новенными,  насколько  они,  конечно,  не  противоречат  пользе  и  до¬
стоинству  России7.
 Настало  время  сравнить  эту  программу  с  описанными  выше  про¬
граммами  и  историческими  воззрениями,  бытовавшими  в  ближай¬
шем  окружении  Н.И.Бобрикова.  Мой  читатель  может  провести  та¬
кой  анализ  самостоятельно.  Сравнение,  по-моему,  показывает  уди¬
вительное  сходство  между  ними,  однако  также  то,  что  Н.И.Бобриков
придерживался  в  этом  отношении  воззрений  вовсе  не  радикальных,
а  значительно  более  умеренных,  чем  те  же  П.И.Мессарош  или
Ф.П.Еленев.  Последние  требовали,  в  частности,  скорейшего  упразд¬
нения  Сената  и  Статс-секретариата,  с  передачей  их  функций  россий¬
скому  министру.  Н.И.Бобриков,  впрочем,  тоже  вначале  хотел  упраз¬
днить  Статс-секретариат  и  не  соглашался  становиться  генерал-гу¬
бернатором,  если  министром  статс-секретарем  будет  при  этом  ка¬
кой-нибудь  сильный  финн,  наподобие  В.К.фон  Дена,  поскольку  его
исторические  взгляды  подсказывали,  что  у  такого  министра  статс-
секретаря  сам  он  неизбежно  оказался  бы  в  подчиненном  положении.
Однако  когда  В.К.фон  Ден  был  вынужден  уйти  в.отставку,  а  на  его
место  назначен  временно  исполняющим  обязанности  В.Прокопе,  и
в  перспективе  забрезжила  возможность  назначения  на  пост  минист¬
ра  статс-секретаря  русского  на  постоянной  основе,  Н.И.Бобриков
согласился.  Пункт  его  программы,  касавшийся  права  генерал-губер¬
натора  присутствовать  при  докладах  министра  статс-секретаря,  был
принят  уже  на  том  этапе,  когда  Н.  И.  Бобриков  представлял  импера¬
тору  свою  программу.  В  начале  Н.  И.  Бобриков  размышлял  также  о
возможности  упразднения  Сената,  однако  отказался  от  такого  наме¬
рения  после  того,  как  добился  изменения  состава  Сената  в  соответс¬
твии  со  своими  пожеланиями,  тем  самым  превратив  его  в  «соглаша¬
тельский»  сенат.
 Представления  Н.  И.  Бобрикова  об  основах  юридического  статуса
Финляндии,  а  также  финских  взглядах  на  сей  счет  во  многом  соот¬
ветствовали,  в  частности,  воззрениям  М.М.Бородкина.  В  том  же  духе,
что  М.М.Бородкин  и  П.И.Мессарош,  воспринимал  Н.И.Бобриков
также  финский  сепаратизм,  его  причины  и  ход  развития.  В  особен¬
ности  в  том,  что  касалось  сепаратизма  Статс-секретариата,  Н.И.Боб-
Риков  даже  сотрудничал  с  П.И.Мессарошем,  как  уже  было  отмечено
выше.  Как  и  П.И.Мессарош,  он  называл  планы  и  мысли  финских
Сепаратистов  «преступными».  С  точки  зрения  как  Н.  И.  Бобрикова,

652
 Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 так  и  П.И.Мессароша,  в  Финляндии  готовился  чуть  ли  не  мятеж.
Ссылка  на  ревизию  Н.А.Манасеина,  как  и  прославление  М.Б.Барк-
лая-де-Толли,  также  имелись  у  П.И.Мессароша.  На  жалкое  состоя¬
ние  кодификации  финляндских  законов  указывал  еще  М.М.Бород¬
кин;  то  же  самое  требование  кодификации  законов  было  третьим
пунктом  в  программе  Н.И.Бобрикова.  Следующий  пункт  програм¬
мы  —  введение  русского  языка  в  Сенате,  школах  и  структурах  уп¬
равления  —  был  единым  для  всех  упомянутых  российских  публи¬
цистов,  равно  как  и  требование  о  допуске  русских  к  занятию  долж¬
ностей  в  Финляндии.  П.И.Мессарош  требовал  основания  не  одной,
а  двух  российских  газет,  одну  из  которых  издавала  бы  Канцелярия
генерал-губернатора,  а  вторую  —  православная  епархия.  Жалобы  на
слабость  положения  генерал-губернатора,  особенно  на  ограничения,
наложенные  в  этой  связи  Инструкцией  1812  г.,  в  работах  российских
публицистов  по  Финляндии  были  повсеместными.  Поэтому  не  уди¬
вительно,  что  в  качестве  последнего  пункта  своей  программы
Н.И.Бобриков  предлагал  не  что  иное,  как  пересмотр  этой  инструк¬
ции.  Данный  последний  пункт  также  был,  наверное,  наиболее  важ¬
ным,  и  в  его  реализации  Н.И.Бобриков  добился  очевидных  успехов.
 *  *  *
 Программа  Н.И.  Бобрикова  была  осуждена  еще  его  финскими
современниками  как  «чудовищная»  программа  русификации  и
с  этого  момента  несла  на  себе  соответствующее  клеймо.  Однако
давайте  для  разнообразия  рассмотрим  ее  с  сугубо  исторической
точки  зрения,  абстрагировавшись  от  финских  и  русских  нацио¬
нальных  страстей.
 Первый  пункт  этой  программы  касался  более  тесного  объедине¬
ния  финляндской  армии  с  российской  армией,  а  также  их  унифика¬
ции.  Данный  процесс  начался  еще  в  бытность  Н.И.Бобрикова  гене¬
рал-губернатором,  его  продвижение  практически  совершенно  не  за¬
висело  от  самого  Н.И.Бобрикова  и  достигло  своего  апогея  в  новом
уставе  о  воинской  повинности  1901  г.,  в  подготовке  которого  Нико¬
лай  Иванович,  впрочем,  успел  поучаствовать.
 Второй  пункт  —  упразднение  финляндского  Статс-секретариата
или  же,  по  крайней  мере,  ограничение  его  влияния,  а  также  предо¬
ставление  генерал-губернатору  права  присутствовать  при  докладах
министра  статс-секретаря,  хотя  бы  по  делам  особой  важности,  ^
имел  с  точки  зрения  генерал-губернатора  весьма  существенное  зна¬
чение.  Соответствующее  право  Н.  И.  Бобриков  получил  от  императо¬
ра  уже  на  том  этапе,  когда  представлял  ему  свою  программу.  Е*еДь

Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 653
 в  данной  связи  вопрос  был,  прежде  всего,  о  том,  что  финляндский
министр  статс-секретарь  имел  право  на  регулярные  встречи  и  уст¬
ные  доклады  у  императора,  являвшегося  источником  всей  власти,  —
право,  в  масштабах  империи  весьма  вожделенное  и  потому  вызы¬
вавшее  зависть.  Несмотря  на  то,  что,  как  нам  хорошо  известно,  еще
генерал-губернатор  А.А.Закревский  в  1826  г.  выхлопотал  себе  и  сво¬
им  преемникам  право  на  устные  доклады  императору,  на  практике
такие  доклады  включали,  как  впоследствии  совершенно  верно  заме¬
тил  Э.Шернваль-Валлен,  лишь  незначительные  полицейские  и  иные
исполнительные  вопросы.  Основная  ответственность  за  представле¬
ние  финляндских  дел  оставалась  за  финляндским  статс-секретарем.
И  хотя,  как  мы  уже  видели  выше,  финляндский  статс-секретарь,
в  отличие  от  генерал-губернатора,  не  имел  права  включать  в  подго¬
товленные  им  записки  своих  заключений,  он,  однако,  мог  различны¬
ми  способами  влиять  на  окончательные  решения  императора  во  вре¬
мя  личных  встреч,  что  и  делал.
 В  этом  плане  у  генерал-губернатора,  действительно,  были  при¬
чины  для  зависти,  которой  Н.И.Бобриков  даже  и  не  скрывал.  Еще
тогда,  когда  генерал-губернаторы  находились  на  постоянной  основе
в  Санкт-Петербурге,  как,  например,  А.А.Закревский  и  А.С.Менши-
ков,  ситуация  была  для  них  более  выгодной,  поскольку  в  Санкт-Пе¬
тербурге  попасть  на  прием  к  императору  им  было  проще,  чем  гене¬
рал-губернатору,  проживавшему  в  Хельсинки.  Еще  в  идеализируе¬
мое  Н.И.Бобриковым  время  Г.М.Спренгпортена  и  М.Б.Барклая-де-
Толли  между  генерал-губернатором  и  императором  не  существовало
какого-либо  посредника  в  виде  Статс-секретариата.  У  М.М.  Сперан¬
ского,  докладывавшего  текущие  административные  дела,  был  один
лишь  помощник  —  Р.Х.Ребиндер,  помогавший  ему  в  подготовке
финляндских  вопросов.
 Предлагая  новый  порядок,  Н.  И.Бобриков  подкреплял  свои  суж¬
дения  информацией  из  работ  российских  авторов,  обвинявших  фин¬
ляндского  министра  статс-секретаря  и  в  целом  Статс-секретариат  во
введении  правителей  в  заблуждение,  а  то  и  вовсе  «предательстве».
Основными  объектами  обвинений  оказались  Э.Шернваль-Валлен,  а
также  процесс  подготовки  устава  о  воинской  повинности  1878  г.
Министра  статс-секретаря  как  раз  и  обвиняли  в  сокрытии  от  импе¬
ратора  конституционного  характера  некоторых  частей  устава  о  во¬
инской  повинности,  которые,  таким  образом,  невозможно  было  из¬
менить  иначе,  как  с  согласия  финляндского  сословного  сейма.  Хотя
ошибочный  характер  таких  заявлений  был  неоднократно  доказан
в  Финляндии8—  и  я  собственноручно  проверил  по  документам,  что

654
 Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 императора  неоднократно  информировали  по  этому  вопросу,—  эти
сведения  тем  не  менее  не  успели  дойти  до  Н.И.Бобрикова,  а  если  бы
и  успели,  то  вряд  ли  бы  он  им  поверил.  Обвинения  касались,  однако,
не  только  подготовки  устава  о  воинской  повинности,  но  и  в  целом
работы  статс-секретаря/министра  статс-секретаря  и  его  ведомства
в  Санкт-Петербурге,  которая  на  нескольких  этапах  и  по  ряду  вопро¬
сов  способствовала  развитию  Финляндии  по  пути  дальнейшего  обо¬
собления  от  России.  Вместе  с  тем  нельзя  отрицать,  что  часть  этих
обвинений  не  была  лишена  оснований,  хотя  министры  статс-секре¬
тари  сознательно  и  не  ставили  перед  собой  соответствующей  цели.
Вместе  с  тем  факторы,  способствовавшие  обособлению  Финляндии
от  России,  носили  зачастую  случайный  характер.  Не  последнюю
роль  сыграли  усилия  Г.М.Армфельта  по  учреждению  «должности»
финляндского  статс-секретаря.  Эта  должность  сохранилась  и  даже
увеличила  свою  значимость  после  того,  как  А.  А.Закревский  упразд¬
нил  в  1826  г.  Комиссию  финляндских  дел.  Когда  генерал-губернатор
 А.С.Меншиков  добился  возведения  статс-секретаря  в  ранг  минист¬
ра,  в  Санкт-Петербурге  появился  своего  рода  финляндский  министр.
С  упразднением  после  второго  польского  восстания  соответствую¬
щей  должности  в  Польше  финляндский  министр  статс-секретарь
оказался  единственным  «региональным  министром»  во  всей  импе¬
рии.  В  этом  отношении  он  и  его  должность  носили  уникальный  ха¬
рактер.  Стоит,  видимо,  отметить  еще  и  то,  что  министр  в  системе
чинов  был  либо  на  том  же  уровне,  либо  на  одну  ступеньку  выше,  чем
генерал-губернатор,  в  зависимости  от  того,  был  ли  генерал-губерна¬
тор  полным  генералом*  или  же  генерал-лейтенантом.  Полный  гене¬
рал  относился  ко  второму  классу,  как  и  министры,  а  генерал-лейте¬
нант  —  к  третьему.  Помимо  всех  перечисленных  позитивных  мо¬
ментов,  министр  статс-секретарь  имел  также  право  на  регулярные
доклады  у  монарха,  вызывавшее  зависть  у  многих  чиновников  более
высокого  уровня.  С  учетом  этого,  вовсе  не  удивительно,  что  Н.  И.  Боб¬
риков  также  хотел  упомянутым  образом  понизить  статус  этого  могу¬
щественного  чиновника  или  же,  по  возможности,  и  вовсе  упразд¬
нить  его  должность.
 С  другой  стороны,  у  Н.И.  Бобрикова  было  далеко  не  так  много
причин  жаловаться,  поскольку  любой  генерал-губернатор  империи
в  принципе  имел  право  напрямую  докладывать  императору  вопро¬
сы,  относившиеся  к  его  компетенции.  Таким  образом,  А.А.Закревс¬
кий  сражался  за  это  право,  по  существу,  напрасно.  Однако  в  данном
 *  В  Российской  армии  начала  XX  в.  полными  генералами  были  генерал
от  инфантерии,  кавалерии,  артиллерии,  а  также  инженер-генерал.

Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 655
 праве  генерал-губернатора  на  доклад  была  на  деле  лишь  одна  слабая
сторона  по  сравнению,  например,  с  соответствующим  правом  ми¬
нистра.  Если  финляндского  министра  император  принимал  в  зара¬
нее  назначенное  время  регулярно  и  достаточно  часто,  то  генерал-
губернатор  был  вынужден  каждый  раз  особо  просить  об  аудиенции.
И  получить  таковую  было  далеко  не  так  просто,  поскольку  время
Его  Императорского  Величества  огромной  империи  было,  как  гово¬
рится,  нарасхват  —  желающих  попасть  к  императору  на  прием  было
немало.
 Практика,  которую  хотел  ввести  Н.И.Бобриков,  не  являлась  но¬
вовведением  иначе,  как  в  том  смысле,  что  он  хотел  присутствовать
на  всех  докладах  министра  статс-секретаря,  однако  в  этом  случае
ему  пришлось  бы  постоянно  проживать  в  Санкт-Петербурге.  Его
предшественники,  например  Ф.Л.Гейден  и  Н.В.Адлерберг,  доста¬
точно  часто  присутствовали  на  докладах  министра  статс-секретаря,
когда  считали  обсуждавшийся  вопрос  особо  важным  со  своей  точки
зрения.  На  сей  счет  имеются  многочисленные  примеры.  Причем  на
докладе  могли  присутствовать  не  только  генерал-губернаторы,  но  и
министры  империи.  Наиболее  известен,  по  всей  видимости,  тот  слу¬
чай,  когда  товарищ  финляндского  министра  статс-секретаря
К.Пальмрот  представлял  в  1878  г.  устав  о  воинской  повинности
в  присутствии  военного  министра  Д.  А.Милютина.
 Н.И.  Бобриков,  однако,  продолжил  практику  своих  предшествен¬
ников  в  том  смысле,  что  получил  разрешение  императора  присутс¬
твовать  на  докладах  министра  статс-секретаря  в  Санкт-Петербурге.
Поскольку  Н.И.Бобриков  часто  посещал  Санкт-Петербург  и  полно¬
стью  подчинил  себе  и  без  того  неопытного  и.  о.  министра  статс-сек¬
ретаря  В.Прокопе,  служба  последнего  превратилась  в  настоящий
кошмар.  Неожиданностями  для  В.Прокопе  стали  оставление  долж¬
ности  министра  статс-секретаря  незаполненной,  доклад  военного
министра  А.Н.Куропаткина  о  созыве  сейма  (этот  сейм  В.Прокопе
Удалось  заменить  чрезвычайным  сеймом),  назначение  Н.И.Бобри¬
кова  на  пост  генерал-губернатора,  ироничные  замечания  императора
по  поводу  подготовленного  Сенатом  проекта  устава  о  воинской  по¬
винности,  а  также  его  записка,  полученная  В.Прокопе  за  ужином,  о
том,  что  на  высокие  должности  в  Финляндии  могли  с  того  момента
назначаться  лишь  люди,  владеющие  русским  языком.
 Остановимся,  однако,  еще  раз  на  докладах.  До  реформы  1908  г.,
к°гда  все  доклады  стали  проходить  через  председателя  Совета  ми¬
нистров,  то  есть  премьер-министра,  практика  докладов  была  как  бы
анархичной  или,  если  выразиться  мягче,  неорганизованной.  Как  уже

656
 Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 упоминалось  выше,  например,  могущественный  генерал-губернатор
Финляндии  и  морской  министр  А.С.Ментиков  мог  время  от  време¬
ни  запросто  взять  со  стола  Р.Х.Ребиндера  или  А.Армфельта  какую-
нибудь  записку  и  самостоятельно  представить  ее  императору.
 Третий  пункт  программы  Н.И.Бобрикова,  требование  кодифика¬
ции  местных  законов  и  узаконения  особого  порядка  рассмотрения
дел,  общих  для  империи  и  Великого  княжества  Финляндского,  фак¬
тически  уже  было  реализовано  к  моменту  его  вступления  в  долж¬
ность  в  1898  г.,  хотя  Февральский  манифест  тогда  еще  не  был  издан.
 Четвертый  пункт,  предполагавший  более  широкое  использова¬
ние  в  Финляндии  русского  языка  в  различных  учреждениях,  по  су¬
ществу,  как  мы  уже  могли  убедиться,  представлял  собой  давнее  тре¬
бование,  выдвигавшееся  Г.М.  Армфельтом  и  не  реализованное  в  силу
целого  ряда  причин  и  трудностей  практического  характера.  В  этой
связи  напомню  также,  что  Г.М.  Армфельт  в  свое  время  был  настроен
настолько  оптимистично  и  радикально,  что  требовал  перехода  на
русский  язык  в  течение  пяти  лет.  Таким  образом,  Н.И.Бобриков  хо¬
тел  оживить  этот  уже  старый  проект  и  придать  ему  новый  импульс.
 Пятый  пункт  плана,  равенство  русских  при  занятии  должнос¬
тей  и  выборе  профессий  в  Финляндии,  невзирая  на  предусмотрен¬
ные  законом  1858  г.  ограничения,  был  требованием,  действительно
имевшим  в  Финляндии  уже  в  течение  долгого  времени  многих  вли¬
ятельных  сторонников.  Упоминания  заслуживает,  прежде  всего,
наиболее  авторитетный  из  них,  министр  статс-секретарь  В.К.фон
Ден,  который  в  1890-е  гг.  добился  принятия  нескольких  законов,
значительно  расширивших  права  русских  в  Финляндии.  Об  этом
подробно  рассказано  выше.  Таким  образом,  соответствующее  тре¬
бование  Н.  И.Бобрикова  не  несло  в  себе  какой-либо  новизны;  оно
было  не  более  чем  повторением  ранее  уже  выдвигавшихся  русски¬
ми  требований  и  предполагало  их  ускоренную  и  более  эффектив¬
ную  реализацию.
 Шестой  пункт,  касавшийся  инспекции  и  ревизии  университетов
и  учебников,  воспринимался  в  Финляндии  прямо-таки  как  чудовищ¬
ное  требование  цензуры.9  Впрочем,  и  он,  по  сути  дела,  не  содержал
в  себе  чего-либо  удивительного  и  еще  меньше  —  драматичного.
Внимание  Н.И.Бобрикова,  безусловно,  было  сосредоточено  на  сис¬
теме  школьного  образования,  используемых  в  её  рамках  учебниках,
а  также  на  университете,  раз  уж  он  собрался  сражаться  против  фин¬
ляндского  учения  о  государстве.  Хотя  по  своему  характеру  Н.И.Боб-
риков  и  был  фельдфебелем  в  форме  генерала,  назвать  его  совершеН'
но  глупым  было  бы  неверно.  Удар  необходимо  было  направить  туДа>

Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 657
 где  произрастали  и  размножались  корни  учения,  подлежавшего  лик¬
видации,  то  есть  на  школьную  систему  и  университет.  Однако  там
Н.И.Бобрикову  противостоял  более  сильный,  чем  он  сам,  против¬
ник—  министр  статс-секретарь  В.К.фон  Плеве,  резко  возражавший
против  вмешательства  в  школьную  систему.  В  этой  сфере  Н.И.Боб¬
риков  столкнулся  также  с  мощным  пассивным  сопротивлением  фин¬
нов:  наибольшим  героем  и  патриотом  среди  школьников  считался
тот,  кто  получал  самую  низкую  оценку  по  русскому  языку.  Таким  же
образом  обстояло  дело  и  в  университете.
 Седьмой  пункт  был  значительно  более  сложным  и  многоплано¬
вым:  упразднение  таможни  и  денежной  системы  Финляндии.  Но  и
это  требование  не  было  новым.  Соответствующее  предложение
было,  как  мы  видели  выше,  весомо  обозначено  еще  в  записке  Алек¬
сандра  III.  За  упразднение  отдельного  таможенного  тарифа  успел
дважды  высказаться  еще  император  Николай  I,  однако  на  том  этапе
Л.Г.  фон  Гартман  и  товарищ  министра  статс-секретаря  Константин
Фишер  предотвратили  соответствующие  действия.  Н.И.Бобриков
оказался  не  более  удачлив,  чем  его  славные  предшественники.  Ско¬
рее,  наоборот:  его  требования  в  этой  экономической  области  вообще
не  возымели  никакого  эффекта.  Одним  из  препятствий  для  объеди¬
нения  таможенных  тарифов  были  знаменитые  привилегии  Тампере,
которые  были  предоставлены  этому  городу  императорами  и  потому
не  могли  быть  просто  так  аннулированы.  Препятствием  для  объеди¬
нения  денежных  систем,  в  свою  очередь,  были  те  же  самые  причи¬
ны,  которые  в  свое  время  привели  как  к  введению  финляндской  мар¬
ки,  так  и  её  увязке  с  золотым  стандартом.  Эти  экономические  факто¬
ры  были  настолько  значительными,  что  даже  почти  что  самовласт¬
ный  «сатрап»  Н.И.Бобриков  не  мог  ничего  им  противопоставить.
В  этой  связи  следует  напомнить  читателю  также  о  том,  что  отде¬
льная  финансовая  система  Финляндии  была  во  многом  творением
русского  министра  финансов  М.Х.Рейтерна.  Для  её  упразднения  ну¬
жен  был  еще  один  такой  же  сильный  и  влиятельный  министр  финан¬
сов,  однако  на  момент  выдвижения  Н.И.Бобриковым  соответствую¬
щего  требования  такого  министра  в  империи  не  было.  В  свою  оче¬
редь,  сил  одного  Н.И.Бобрикова  для  проведения  подобной  реформы
было  явно  недостаточно.
 Восьмой  пункт,  учреждение  официального  русскоязычного  изда¬
ния,  был,  безусловно,  новым  моментом,  реализованным  с  началом
Издания  «Финляндской  Газеты».  Следует,  однако,  напомнить,  что
специальный  закон,  разрешивший  русским  выпускать  русскоязыч¬
ное  газеты  в  Финляндии,  был  принят  в  1890-е  гг.  по  инициативе

658
 Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 В.К.фон  Дена.  До  Н.И.Бобрикова  никто  просто  не  воспользовался
этой  возможностью.
 Далее,  девятый  пункт  предполагал  упрощение  церемониала  от¬
крытия  сейма.  Причины  для  выдвижения  подобного  требования,  сточ¬
ки  зрения  Н.И.Бобрикова,  были  весьма  понятными,  хотя  данный
вопрос  и  кажется  в  целом  весьма  малозначительным.  По  сравнению
со  скромным  «собранием  земских  чинов»  1809  г.  последующие  сей¬
мы,  начиная  с  1863  г.,  стали  превращаться  в  настоящие  собрания  го¬
сударственных  сословий.  Эта  новая  «государственность»,  разумеет¬
ся,  подчеркивалась  в  церемониях  и  раздражала  Н.И.Бобрикова.  Он
хотел  устранить  из  церемониала  всё  то,  что  хотя  бы  в  малой  степени
представляло  Финляндию  как  отдельное  от  России  государство.  По¬
мимо  этого,  церемонии,  проходившие,  в  частности,  перед  Сенатом,
были,  по  его  мнению,  излишне  торжественными  —  играл  гвардейс¬
кий  оркестр,  были  герольды  и  т.д.  Этот  вопрос  поднимал  также
К.Ф.Ордин.
 И  наконец,  последний,  десятый  пункт,  касавшийся  пересмот¬
ра  Инструкции  генерал-губернатору  1812  г.  Этот  пункт,  направ¬
ленный  на  превращение  генерал-губернатора  в  единственного  и
безусловного  носителя  правительственной  власти  в  Финляндии,
был,  по  существу,  наиболее  важным  пунктом  программы  Н.И.Боб¬
рикова.  Сенат,  конечно,  мог  продолжать  свою  работу  —  разумеет¬
ся,  при  условии  его  русификации  —  однако  суверенное  руководс¬
тво  всей  его  деятельностью  должно  было  принадлежать  генерал-
губернатору.  При  этом  вице-председатель  Хозяйственного  депар¬
тамента  Сената  утратил  бы  свое  значение,  а  его  власть  перешла
бы  к  генерал-губернатору.  Генерал-губернатор  председательство¬
вал  бы  —  на  русском  языке  —  не  только  в  общем  собрании  обоих
департаментов,  но  и  в  каждом  из  них  в  отдельности.  Для  этого
Сенат  надлежало,  естественно,  русифицировать.  Каким  бы  ради¬
кальным  ни  казалось  это  требование,  в  действительности  оно,
однако,  также  не  содержало  ничего  нового.  Его  реализация  озна¬
чала  бы  возвращение  к  временам  Г.М.Спренгтпортена  или
М.Б.Барклая-де-Толли.  Ведь  мысль  Г.М.Спренгтпортена,  как  мы
уже  видели  выше,  заключалась  в  том,  чтобы  образуемый  Комитет
Главного  Управления  (Правительственный  комитет),  или  же  со¬
вет,  являлся  бы  не  более  чем  некоторым  вспомогательным  сове¬
щательным  органом  при  генерал-губернаторе.  Но  поскольку  пос¬
ле  Г.М.Спренгтпортена  генерал-губернаторы  уже  не  были  финна¬
ми,  а  М.Б.Барклай-де-Толли,  занявший  эту  должность  непосреД0'
твенно  весной  1809  г.,  не  владел  шведским  языком,  то  под  давле

Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 659
 нием  практики  и  сформировалась  подобная  «двойственность
власти».
 Т.Полвинен  совершенно  справедливо  отмечает  в  своей  книге,
что  программа  Н.И.Бобрикова  не  содержала  в  себе  «ничего  нового».
В  ней,  по  существу,  были  собраны  проекты,  на  тот  момент  либо  уже
старые,  либо  находившиеся  в  стадии  реализации.  Значительную
часть  составляли  проекты,  реализация  которых  уже  началась  ранее,
однако  была  не  по  силам  одному  Н.И.Бобрикову  как  по  своим  масш¬
табам,  так  и  по  связанным  с  ней  последствиям,  —  такие,  как  рефор¬
ма  армии  и  общегосударственное  законодательство,  расширение
прав  русских  в  Финляндии,  объединение  таможенной  и  финансовой
систем,  расширение  сферы  применения  русского  языка.  Новыми  и
значительными  по  своему  содержанию  моментами  были  существен¬
ное  расширение  полномочий  генерал-губернатора,  бывшее,  естест¬
венно,  основной  целью  каждого  из  генерал-губернаторов,  а  также
ограничение  полномочий  Статс-секретариата  или  же  вообще  его  уп¬
разднение.  Это,  конечно,  было  в  определенном  смысле  подпунктом
по  отношению  к  предыдущему  вопросу  о  расширении  властных
полномочий  генерал-губернатора.  Ведь  именно  находившийся
в  Санкт-Петербурге  министр  статс-секретарь  представлял  собой  на¬
иболее  сложное  и  труднопреодолимое  с  точки  зрения  генерал-губер¬
натора  препятствие.
 Что  касается  приведенной  выше  дополнительной  программы,  то
второй  её  пункт,  предполагавший  распространение  на  Финляндию
полномочий  самодержца  посредством  специального  закона,  был  в  оп¬
ределенном  смысле  ненужным  и  напрасным,  поскольку  на  практике
это  уже  осуществилось  (см.  о  jura  maj  estática  выше).  Однако  возмож¬
но,  что  это  упростило  бы  ситуацию,  по  крайней  мере  с  точки  зрения
некоторых  финнов.  В  то  же  время  при  Н.И.Бобрикове  принять  соот¬
ветствующий  закон  не  успели.  Ужесточение  цензуры  было,  по  су¬
ществу,  в  определенном  смысле  очевидной  и  естественной  целью
Для  генерал-губернатора,  находившегося  в  таком  положении,  как
Н.И.Бобриков.  Требование  улучшения  положения  безземельного
населения  можно  считать,  как  это  обычно  и  делается,  попыткой
Н.И.Бобрикова  привлечь  на  свою  сторону  финское  сельское  населе¬
ние  в  противовес  шведоязычной  и  прошведски  настроенной  элите.
Требование  об  обновлении  Уголовного  уложения  Финляндии  было,
в  свою  очередь,  абсолютно  неактуальным,  поскольку  еще  в  преды¬
дущем  десятилетии  это  уложение  обновили,  придав  ему  с  немалыми
тРУДностями  характер,  соответствовавший  общегосударственным
Интересам.  И,  наконец,  требование  равенства.  Следует  признать,  что

660
 Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 данная  цель  не  была  в  полной  мере  реализована  вплоть  до  1912  г.,
однако  ситуация  постоянно  развивалась  именно  в  этом  направле¬
нии.
 Настало  время  задать  старый  и  хорошо  знакомый  вопрос:  что  же
из  всего  этого  следует,  и  как  надо  относиться  к  знаменитой  програм¬
ме  Н.И.Бобрикова?  Что  она  в  конечном  итоге  означала?  Впоследс¬
твии  программу  Н.И.Бобрикова  в  Финляндии  принято  было  считать
чуть  ли  не  программой  тотальной  русификации  Финляндии.  Однако
Т.Полвинен,  на  мой  взгляд,  уже  доказал  в  своей  книге  ошибочность
подобных  утверждений.  Программа  Н.И.Бобрикова  была  направле¬
на,  с  одной  стороны,  на  сближение  Финляндии  с  Россией,  с  другой  —
на  противодействие  финляндскому  государственному  «сепаратиз¬
му».  Её  целью  было  принизить  значение  Великого  княжества  Фин¬
ляндского,  которое  финны,  при  содействии  многих  влиятельных
русских,  превратили  в  отдельное  от  России  особое  государство,  ге¬
нерал-губернаторство,  имевшее  самоуправление,  но  подчиненное
Российской  империи.
 В  качестве  исторической  подоплеки  можно  еще  раз  отметить  тот
факт,  что  основной  задачей  каждого  из  направлявшихся  в  Финлян¬
дию  генерал-губернаторов  было  не  что  иное,  как  сближение  Фин¬
ляндии  с  Россией.  Таким  образом,  само  собой  разумеется,  что  это  же
было  и  главной  задачей  генерал-губернатора  Н.И.Бобрикова.  Одна¬
ко  теперь,  в  1898  году,  Финляндия  в  совершенно  иной  степени,  мож¬
но  даже  сказать,  в  многократно  большей  степени,  отделилась  и  обо¬
собилась  от  России  по  сравнению  с  ситуацией,  существовавшей  на
момент  назначения  в  1823  г.  генерал-губернатором  А.А.Закревского.
Именно  поэтому  А.А.Закревский  и  удовлетворился  тем,  что  проде¬
монстрировал  свое  могущество  и  силу  в  самом  начале  срока  своих
полномочий,  однако  затем  успокоился,  довольствовавшись  ролью
обычного  генерал-губернатора.  Н.И.Бобриков,  в  свою  очередь,  неус¬
танно  вел  активную  и  энергичную  работу  по  сближению  Финляндии
с  Россией,  пока  пули  Евгения  Шаумана  не  настигли  его  на  ступенях
Сената  в  1904  г.  Единственным,  кто  в  значительной  степени  сдержи¬
вал  и  корректировал  его  деятельность,  был  министр  статс-секретарь
 В.К.фон  Плеве,  о  деятельности  которого  будет  подробно  рассказано
ниже.
 Вернемся,  однако,  еще  ненадолго  к  Н.И.Бобрикову.  Если  рас-
сматривать  предложенную  им  программу  мер  в  сравнении  с  деятель¬
ностью  его  предшественников,  то  в  деталях,  а  также  масштабности
целей  Н.И.Бобрикова  было,  безусловно,  много  нового.  Однако  и  это
можно  в  значительной  мере  объяснить  существовавшей  на  тот  мо¬

Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 661
 мент  ситуацией.  Заслугой  Н.И.Бобрикова,  в  отличие  от  многих  из
его  предшественников,  можно  считать  принятие  во  внимание  про¬
должительной  исторической  перспективы  вопросов.  Он  хорошо  по¬
нимал,  что,  по  его  выражению,  «недоработки,  сохранявшиеся  в  тече¬
ние  почти  ста  лет»,  в  одночасье  устранить  невозможно.
 Когда  же  Н.И.Бобриков,  этот  фельдфебель  в  генеральской  фор¬
ме,  был  направлен  в  качестве  генерал-губернатора  в  Финляндию,
не  было  ничего  ни  странного,  ни  удивительного  в  том,  что  это  вызва¬
ло  резкий  конфликт  —  настолько  отличными  друг  от  друга  были  по¬
зиции  сторон.  Когда  назначение  Н.И.  Бобрикова  стало  в  России
«всем  известным  секретом»  и  граф  Сергей  Витте  на  одном  из  обедов
поздравил  сидевшего  рядом  с  ним  Н.  И.Бобрикова,  тот  сказал,  что
его  миссия  в  Финляндии  подобна  миссии  графа  Муравьёва,  когда  он
был  назначен  генерал-губернатором  в  Вильну.  На  это  С.Ю.Витте,
как  он  сам  отмечает  в  своих  мемуарах,  ответил,  что  не  может  согла¬
ситься  с  таким  сравнением.  «Муравьёв  был  назначен,  чтобы  пога¬
сить  восстание,  а  вы,  по-видимому,  назначены,  чтобы  создать  вос¬
стание»,—  саркастически  заметил  он  10.
 Определенное  различие  между  Н.И.Бобриковым  и  многими  из
его  предшественников  состояло  еще  и  в  том,  что  Н.И.Бобриков  от¬
носился  к  своей  задаче  очень  серьезно  и  действовал  энергично
(можно  сказать,  что  даже  маниакально),  упорно  и  настойчиво,  при¬
дираясь  к  весьма  малозначительным  деталям.  Он  суетился  и  мета¬
лся  во  все  стороны,  однако  в  сравнении  с  такой  чрезмерной  актив¬
ностью  результаты  его  деятельности  были  тем  не  менее  довольно
скромными.
 Поскольку  мы  вкратце  рассмотрели  программу  Н.И.Бобрикова,
стоит,  пожалуй,  рассказать  и  о  том,  какие  из  её  элементов,  после  всех
препятствий  и  сложностей,  в  конечном  счете  удалось  реализовать.
 Первый  пункт  программы  —  реформирование  армии  —  был,  ко¬
нечно,  реализован  с  принятием  в  1901  г.  устава  о  воинской  повин¬
ности,  однако  этот  вопрос,  как  уже  отмечалось,  решался  не  силами
одного  Н.И.Бобрикова,  а  на  значительно  более  высоком  уровне.
 В  осуществлении  второго  пункта,  предполагавшего  ограничение
полномочий  Статс-секретариата  или  же,  возможно,  даже  упраздне¬
ние  его  как  такового,  Н.И.Бобриков  преуспевал  до  тех  пор,  пока  обя¬
занности  министра  статс-секретаря  временно  исполнял  генерал
 В.Прокопе.  После  того,  как  руководителем  Статс-секретариата  и  ми¬
нистром  статс-секретарем  был  в  1900  г.  назначен  могущественный
государственный  секретарь  В.К.фон  Плеве,  об  упразднении  этого
ведомства  или  же  сокращении  его  полномочий  не  могло  быть  и  речи.

662
 Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 В.К.фон  Плеве,  напротив,  начал  всячески  расширять  полномочия  и
компетенцию  своего  ведомства.  Так  что  оно  стало,  как  мы  впоследс¬
твии  увидим,  весьма  серьезным  препятствием  для  многих  устремле¬
ний  Н.  И.  Бобрикова.
 Третий  пункт  программы  —  реализация  общегосударственного
законодательства  —  входил  в  число  вопросов,  по  существу  превос¬
ходивших  силы  одного  Н.И.Бобрикова,  принимавшего,  впрочем,
участие  в  их  осуществлении,  и  был  реализован  в  Февральском  мани¬
фесте  1899  г.  В  этой  связи  есть  смысл  еще  раз  напомнить,  что  на
практике  применение  манифеста  свелось  к  одному  единственному
случаю,  а  именно  принятию  в  1901  г.  нового  устава  о  воинской  по¬
винности.
 Четвертый  пункт  —  введение  русского  языка  в  Сенате,  учебных
заведениях  и  администрации  —  удался  Н.  И.Бобрикову,  наверное,
лучше  других,  хотя  и  здесь  В.К.фон  Плеве  эффективно  сдерживал
его  энтузиазм.  Тем  не  менее  закон  1900  г.  о  положении  русского  язы¬
ка  в  Финляндии  был  большим  шагом  вперед  в  этой  сфере,  хотя  и
предполагал  продолжительный  переходный  период,  а  Всероссийс¬
кая  политическая  стачка  1905  г.  прервала  его  реализацию.  Однако
как  Сенат,  так  и  многие  губернские  правления  все  же  успели  перей¬
ти  на  русскоязычное  делопроизводство.
 В  отношении  пятого  пункта  —  требования  о  расширении  прав
русских  по  занятию  должностей  в  Финляндии  —  министр  статс-сек¬
ретарь  В.К.фон  Ден  еще  до  Н.И.Бобрикова  в  1890-е  гг.  провел  качес¬
твенную  и  фундаментальную  работу,  так  что  в  этом  отношении  но¬
вому  генерал-губернатору  пришлось  приложить  не  так  уж  много
усилий.
 Шестой  пункт  и  его  второй  подпункт  —  надзор  за  университе¬
том  —  был  предметом  особого  внимания  всех  предшественников
Н.И.Бобрикова,  так  что  в  этом  отношении  программа  не  содержала
чего-либо  нового.  Однако,  как  показывает  Т.  Пол  винен,  в  период,
когда  вице-канцлером  университета  был  В.К.фон  Плеве,  универси¬
тетская  научно-исследовательская  и  преподавательская  деятель¬
ность  продолжалась,  в  основном,  в  своем  прежнем  виде.
 В  свою  очередь,  ревизия  учебников  всех  школ  была  новым  и
особенным  моментом,  и  в  этом  отношении  Н.И.Бобриков  достиг
некоторых  результатов,  хотя  и  весьма  незначительных.  Из  учебни-
ков  и  учебной  программы,  особенно  по  истории,  стремились  УД3'
лить  всяческие  «сепаратистские»  элементы.  Однако  в  данной  об¬
ласти  препятствием  для  реализации  намерений  Н.И.Бобриков3
стали  В.К.фон  Плеве,  нехватка  времени,  а  также  медленная  работ3

Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 663
 комитета,  учрежденного  для  планирования  соответствующих  ме¬
роприятий11.
 В  отношении  седьмого  пункта  —  требования  об  упразднении  от¬
дельной  таможенной  и  финансовой  системы  —  уже  отмечалось,  что
эта  задача  была  невыполнимой  даже  для  энергии  и  способностей
самого  Н.И.Бобрикова.  Соответственно,  никаких  результатов  до¬
стигнуто  не  было.
 Пункт  восьмой  —  основание  русскоязычной  газеты  («Финлянд¬
ской  Газеты»)  —  был  реализован,  однако  не  имел  для  края  какого-
либо  кардинального  значения.  И,  как  уже  отмечалось,  еще  министр
статс-секретарь  В.К.фон  Ден  добился  принятия  закона,  делавшего
основание  такой  газеты  в  Финляндии  не  только  возможным,  но  и
в  полной  мере  законным.
 Пункт  девятый  —  упрощение  церемониала  открытия  сейма  —  на
мой  взгляд,  реализовать  не  удалось.  Ибо  упростить  что-либо  в  этом
церемониале  было  уже  невозможно.  Сам  монарх  или  же  представ¬
лявший  его  генерал-губернатор  произносил  речь,  посвященную  от¬
крытию  сейма,  ландмаршал  выступал  с  ответной  речью  от  имени
сословий.  То,  к  чему,  естественно,  стремился  Н.И.Бобриков,  было
удаление  из  соответствующих  церемоний  всяческой  государствен¬
ной  фразеологии,  что  ему,  однако,  не  удалось,  уже  хотя  бы  в  силу
того,  что  сословия  в  период  его  управления  не  собирались.
 И  наконец,  последний,  десятый  и  самый  важный  пункт  —  пере¬
смотр  Инструкции  генерал-губернатору,  в  реализации  которой  ос¬
новной  целью  Н.  И.Бобрикова  была,  прежде  всего,  ликвидация  «дво¬
евластия».  Насколько  он  преуспел  в  этом?  Довольно  значительно,  но
не  настолько,  насколько  ему  самому  бы  хотелось.  Препятствиями
были,  главным  образом,  языковой  вопрос,  а  также  министр  статс-
секретарь  В.К.фон  Плеве.  Чтобы  Н.И.Бобриков  мог  в  полной  мере
руководить  Сенатом,  выступая  в  качестве  его  председателя  не  толь¬
ко  на  пленуме,  но  и  в  департаментах,  Сенат  должен  был  целиком  и
полностью  перейти  на  использование  русского  языка.  Но  прежде,
чем  это  произошло,  прошло  некоторое  время  (см.  главу  о  В.К.фон
Плеве).  С  другой  стороны,  требования  Н.И.  Бобрикова  в  отношении
столь  активного  участия  генерал-губернатора  в  работе  Сената  при-
вели  бы  к  практическим  затруднениям,  и  в  этой  связи  В.К.фон  Плеве
получал  повод  для  колких  замечаний.
 Другими  словами,  из  знаменитой  программы  Н.И.Бобрикова  по
(<РУсификации»  Финляндии  на  практике  было  осуществлено  не  так
У5*  много  таких  мер,  которые  не  были  бы  реализованы  в  любом
СлУчае.  Наиболее  значительным  изменением  было,  несомненно,

664
 Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 существенное  расширение  полномочий  генерал-губернатора  как
по  отношению  к  Сенату,  так  и  в  целом,  а  также  упразднение  «двойс¬
твенности  власти»  путем  внесения  в  1902  г.  изменений  в  Регламент
Сената,  принятия  в  1903  г.  новой  Инструкции  генерал-губернатору
и  наделение  его  чрезвычайными  полномочиями*.  Помимо  этого,
следует  отметить  расширение  сферы  использования  русского  язы¬
ка  в  высших  административных  учреждениях  Финляндии  и  осно¬
вание  русскоязычной  газеты.  Таким  образом,  сделано  было  не  так
уж  много  по  сравнению  с  шумихой,  которую  назначение  генерал-
губернатором  Н.И.Бобрикова  с  его  знаменитой  программой  вызва¬
ло  среди  его  современников.
 Целесообразно  также  отметить,  что  Н.И.Бобриков  все  же  не  уп¬
разднил  финляндского  Сената,  того  «ядра  государственности»,
хотя  вначале,  когда  в  Сенат  еще  входили  конституционалисты,  он  и
вынашивал  эту  идею.  Отношения  между  Н.И.Бобриковым  и  Сена¬
том  тогда  весьма  резко  обострились.  В  этой  связи  Н.  И.Бобриков
жаловался  В.К.фон  Плеве  в  1899  г.:  «Сенат  нам  противодействует
явно  и  тайно,  а  о  медленности  делопроизводства  и  говорить  нече¬
го.  До  тех  пор,  пока  сила  сената  в  окраине  не  ликвидирована,  про¬
движение  российских  интересов  будет  идти  здесь  крайне  медлен¬
но.  В  Финляндии  не  должно  быть  двух  генерал-губернаторов:  я
или  сенат,  но  мы  не  можем  стоять  на  одной  ступени».  Вряд  ли  свое
неприятие  уже  упомянутого  так  называемого  «двоевластия»  мож¬
но  выразить  яснее.  Однако  впоследствии,  на  рубеже  веков,  когда
конституционалисты  покинули  Сенат  и  он  превратился  просто
в  «финляндский  соглашательский  сенат»,  Н.  И.Бобрикову  удава¬
лось  уживаться  с  ним  все  лучше  и  лучше.  Так,  предлагая  в  октябре
1900  г.  назначить  надворного  егерьмейстера  Константина  Линдера
вице-председателем  Хозяйственного  департамента  Сената,
Н.И.Бобриков  обосновывал  свое  предложение  тем,  что  К.Линдер
был  известен  ему  «своими  благоразумными  убеждениями,  в  связи
с  чем  его  назначение  желательно  с  точки  зрения  общегосударс¬
твенных  интересов»12.  Еще  в  1901  г.  Н.И.Бобриков  писал  В.К.фон
Плеве:  «С  современным  Сенатом  живу  хорошо,  и  такой  результат
достигнут,  конечно,  не  моими  уступками,  а  справедливостью  и
беспристрастием».  Впоследствии,  после  октября  1903  г.,  когда
Н.  И.Бобриков  начал  самостоятельно  председательствовать  в  Сена¬
 *  Чрезвычайные  полномочия  по  охранению  государственного  порядка  и
общественного  спокойствия  были  предоставлены  генерал-губернатору  1
марта  (3  апреля)  1903  г.  сроком  на  3  года  и  распространялись  на  все  стороны
гражданской  жизни  Финляндии.

Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 665
 те,  он  написал:  «Участие  мое  в  Сенате  идет  пока  успешно  и  для
края  плодотворно.  До  сих  пор  разногласий  не  было»13.  Можно  ли
сказать  еще  яснее  о  том,  что  «двоевластие»  было  устранено?
 Как  уже  отмечалось  выше,  Н.И.Бобрикова  можно  во  многих  от¬
ношениях  сравнить  с  А.А.Закревским.  И  тому,  и  другому  в  ходе  на¬
значения  было  отмечено,  что  ввиду  произошедшего  обособления
Финляндии  от  России  их  задачей  было  теперь  присоединить  её  об¬
ратно.  Значительная  разница  заключалась,  однако,  в  том,  что  Фин¬
ляндия,  с  которой  столкнулся  Н.И.Бобриков,  успела  обособиться
в  гораздо  большей  степени,  нежели  во  времена  А.А.Закревского.
Когда  же  Н.И.Бобриков,  как  и  полагалось,  ознакомился  со  своим  ге¬
нерал-губернаторством,  он  мог  сделать  такие  же  наблюдения,  как  и
жильцы  дач  на  Карельском  перешейке,  например  К.Ф.Ордин.  В  Фин¬
ляндии  не  было  ничего  русского,  она  была  как  будто  зарубежным
государством.  Н.И.Бобриков,  в  частности,  отмечал:  «Ни  на  одной
должности  я  не  встретил  русских».  В  сфере  торговли  сношений
с  Россией  избегали,  ища  подходящий  рынок  в  Германии  и  Англии.
Ни  одно  из  местных  печатных  изданий  не  поддерживало  российское
правительство  и  не  высказывалось  за  сближение  с  империей.  Уни¬
верситет  был  государством  в  государстве.  «Все  свидетельствовало  о
том,  что  у  Финляндии  нет  ничего  общего  с  империей,  и  мне  каза¬
лось,  что  я  путешествую  где-то  за  границей»,  —  с  удивлением  опи¬
сывал  Н.  И.  Бобриков  свои  первые  впечатления14.  Этот  перечень  мож¬
но  было  бы  продолжать  еще  долго.
 Если  учесть  специфику  тогдашней  ситуации  и  поставленной  пе¬
ред  Н.  И.Бобриковым  задачи  по  сближению  Финляндии  с  Россией,  а
также  то  обстоятельство,  что  он  был  добросовестным,  точным  и
энергичным  солдатом,  то  что  же  необычного  или  удивительного
было  в  его  действиях?  Моя  философия  истории  в  отношении  такого
человека,  как  Н.И.Бобриков,  свидетельствует  о  том,  что  действия
личности  в  истории  определяются,  во-первых,  обстоятельствами,
в  которых  этот  человек  оказывается,  и,  во-вторых,  его  предыдущим
жизненным  опытом,  сформировавшим  его  личность  и  понятия  о
прошлом  и  настоящем.  Не  следует  демонизировать  Н.И.Бобрикова,
как  это  принято  делать  в  Финляндии,—  надо  уметь  объяснить  его
Действия  и  отнестись  к  нему  с  пониманием.
 Теперь  мой  читатель,  конечно,  может  с  полным  на  то  основани-
ем  спросить,  не  слишком  ли  далеко  я  зашел  в  понимании  Н.  И.Боб¬
рикова  —  примерно  так  же,  как  вопрошал  мой  великий  предшест¬
венник  Ю.Р.Даниельсон  в  своем  памфлете,  когда  был  вынужден
Сказаться  от  теории  реальной  унии  в  определении  отношений

666
 Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 между  Финляндией  и  Россией.  Отвечу  так  же,  как  он:  думаю,  что
нет.  Получив  от  императора  основное  указание,  состоявшее  в  сбли¬
жении  Финляндии  с  Россией,  и  впоследствии  заметив  на  практике,
подобно  жителям  дач  на  Карельском  перешейке,  что  Финляндия
стала  будто  бы  совершенно  обособленным  и  отличным  от  России
государством,  какие  иные  средства  мог  употребить  Н.И.Бобриков
для  исполнения  поставленной  перед  ним  задачи?  Он  был  солдатом,
привыкшим  без  колебаний  исполнять  полученные  приказы.
 Подозреваю,  что,  по  крайней  мере,  часть  моих  читателей  пола¬
гает,  что  я  обвиняю  финнов  не  в  чем  ином,  как  в  уже  упомянутом
злонамеренном  плетении  интриг  против  России,  а  если  выразиться
более  резко  —  во  введении  императоров  в  заблуждение.  С  этим
не  могу  согласиться,  но  готов  признаться  в  попытке  хотя  бы  час¬
тично  реабилитировать  Н.  И.Бобрикова,  верившего  в  существова¬
ние  подобной  интриги  на  основании  доступных  ему  сведений.
Вместе  с  тем  существование  чисто  финской  интриги,  ставившей
целью  обособление  Финляндии,  можно  отрицать  уже  на  основании
того,  что  вина  или  ответственность  за  постепенное  обособление
Финляндии  от  российской  власти  лежала  как  на  русских,  так  и  на
финнах.  Никто  сознательно  к  этому  не  стремился  —  это  просто
произошло  под  влиянием  обстоятельств  и  отдельно  взятых  лич¬
ностей.  Подчеркну  в  этой  связи  роль  факторов,  более  масштабных
и  значительных,  чем  отдельные  личности,  а  именно  существова¬
ния  и  развития  идейно-исторических  течений.  Как  уже  отмечалось
выше,  когда  29  марта  1809  г.  в  Порвоо  была  зачитана  «грамота»
Александра  I,  адресованная  его  новым  финляндским  подданным,  и
их  сословные  представители  принесли  ему  присягу  на  верность,
всё  это  происходило  в  совершенно  иной  исторической  ситуации,
нежели  1898  г.,  когда  в  должность  генерал-губернатора  Финляндии
вступил  Н.И.Бобриков.  В  1809  г.  как  Финляндия,  так  и  Россия  еще
представляли  собой  дуалистическое  по  своему  характеру  феодаль¬
ное  сословное  общество,  в  рамках  которого  с  одной  стороны  были
сословные  корпорации  с  их  привилегиями,  с  другой  —  не  ограни¬
ченный  в  своих  правах  монарх-самодержец.  Данные  сущности  и
встретились  в  кафедральном  соборе  в  Порвоо,  заключив  так  назы¬
ваемое  «статусное  соглашение».
 К  началу  эпохи  Н.И.  Бобрикова  —  рубежу  XIX  и  XX  вв.—
 произошел  переход  к  совершенно  иной  идейно-мировоззренческой
 системе.  Позади  осталось  «столетие  конституций»,  в  течение  кото¬
рого  произошел  переход  от  влияния  идей  Просвещения,  Францу30'
кой  революции  и  естественного  права  к  эпохе  таких  «форм  правле

Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 667
 ния»,  в  которых  были  четко  и  ясно  определены,  статья  за  статьей,
взаимные  права  правителя  и  его  подданных  как  в  законодательном,
так  и  в  административном  плане.  Под  влиянием  подобной  идейной
тенденции  в  Финляндии  родилось  учение  о  финляндском  государс¬
тве,  хотя  никто  осознанно  не  стремился  к  этому  из  неких  злонаме¬
ренных  соображений.  Под  влиянием  той  же  самой  идейной  тенден¬
ции  возникло  и  учение  о  едином  и  неделимом  российском  государс¬
тве,  неотъемлемой  частью  которого,  по  устойчивому  убеждению
большинства  русских,  являлась  Финляндия.
 В  защиту  Н.И.Бобрикова  стоит,  видимо,  еще  раз  повторить  неод¬
нократно  звучавший  в  начале  данной  работы  тезис  о  том,  что  как
при  Г.М.Спренгтпортене,  так  и  в  первые  годы  правления  М.Б.Барк-
лая-де-Толли  преобладали  тенденция  и  намерение  превратить  Фин¬
ляндию  в  генерал-губернаторство,  суверенно  управлявшееся  гене¬
рал-губернатором,  при  котором  некий  Комитет  Главного  Управления
(Правительственный  комитет)  или  совет  был  бы  лишь  вспомога¬
тельным  органом.  Это  не  осуществилось  в  силу  совершенно  случай¬
ных  и  единичных  факторов  —  перемены,  произошедшей  в  воззрени¬
ях  генерал-губернатора  М.Б.Барклая-де-Толли,  а  также  появления
на  этой  сцене  Г.М.  Армфельта.  Когда  же  ему,  помимо  всего  прочего,
удалось  стать  одним  из  главных  фаворитов  Александра  I,  то  почти
всё,  что  он  предлагал,  получало  одобрение  императора.  Именно  он
решающим  образом  повернул  развитие  Финляндии  с  «прибалтийс¬
кого  пути»  на  собственный,  особый  финляндский  путь.  Решающими
поворотными  пунктами  на  этом  пути  были  замена  полностью  рус¬
ской  Комиссии  по  финляндским  делам  финляндской  по  своему  со¬
ставу  Комиссией  финляндских  дел  во  главе  с  финляндским  же  статс-
секретарем,  а  также  объединение  в  1811  г.  Старой  Финляндии  с  Но¬
вой  Финляндией.  В  дальнейшем  на  страже  обособления  Финляндии
успешно  стоял  генерал-губернатор  А.С.Меншиков,  который,  будучи
вдохновляем  и  поддерживаем  своими  финскими  советниками,  пре¬
пятствовал  как  кодификации  законов,  так  и  многим  другим  проек¬
там  российских  чиновников,  направленным  на  унификацию  адми¬
нистративного  и  общественного  порядка  Финляндии  с  соответству¬
ющими  системами  империи.  Унификации  таможенной  политики
эффективно  препятствовали,  в  частности,  российский  министр  фи¬
нансов  Е.Ф.Канкрин,  а  также  тайный  советник  Константин  Фишер.
То,  что  Финляндия  получила  свою  денежную  единицу  —  марку,
последствии  привязанную  к  золотому  стандарту,  было  заслугой
Российского  министра  финансов  М.Х.Рейтерна.  Этому  проекту  из¬
начально  противились  как  генерал-губернатор,  так  и  император.

668
 Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков
 В  свою  очередь,  то  обстоятельство,  что  Финляндия  обрела  в  1878  г.
собственные,  весьма  обособленные  от  российской  армии  войска,
было  в  значительной  степени  заслугой  российского  военного  минис¬
тра  Д.  А.Милютина.  В  целом,  подводя  итог,  можно  сказать,  что  в  тен¬
денции  на  обособление  Финляндии  от  России  в  XIX  веке  русские
играли  роль,  по  крайней  мере  столь  же  значительную,  как  и  финны.
 Итак,  чтобы  противодействовать  подобной  сепаратистской  тен¬
денции  и  положить  ей  конец,  в  Финляндию  был  в  1898  г.  направлен
генерал-губернатор  Н.И.Бобриков.  Что  плохого  или  неправильного
он,  в  конечном  итоге,  сделал?  На  фоне  вышеизложенного  не  виж\
в  его  деятельности  ничего  иного,  заслуживающего  критики,  кроме
излишней  суетливости  и  мелочности  —  «фельдфебельского»  мента¬
литета.  Однако  в  том,  что  касается  основной  линии,  не  нахожу  ника¬
ких  оснований  для  критики.  Эта  линия  была,  в  принципе,  такой  же,
как  и  у  всех  остальных  генерал-губернаторов.  Н.И.Бобриков  был  на¬
правлен  в  Финляндию  для  того,  чтобы  сближать  эту  окраину  с  импе¬
рией,  что  он  и  делал  в  течение  всего  отпущенного  ему  на  это  непро¬
должительного  срока.
 Причина  того,  почему  многие  непростые  цели  Н.И.Бобрикова
либо  не  осуществились  вообще,  либо  осуществились  лишь  частич¬
но,  крылась  в  Санкт-Петербурге.  Этой  причиной  был  назначенный
в  1900  г.  на  должность  финляндского  министра  статс-секретаря
В.К.фон  Плеве.  На  основании  выше  изложенного  берусь  утверж¬
дать,  что  шумиха  вокруг  политики  Н.И.Бобрикова  и  его  целей  в  Фин¬
ляндии,  поднятая  еще  финскими  современниками  Н.И.  Бобрикова  и
продолжавшаяся  впоследствии,  была  в  весьма  значительной  степе¬
ни  преувеличенной.  Это  справедливо  в  отношении  и  поборников
национальной  финской  идеи,  и  конституционалистов.  Нельзя,  ко¬
нечно,  отрицать,  что  политика  Н.И.  Бобрикова  была  на  несколько
ступеней  радикальнее,  нежели  политика  его  предшественников,  и
имела  целью  не  только  упразднение  финляндского  «государства»,
но  и  русификацию  тамошней  активной  политической  жизни  как  в
языковом,  так  и  в  националистическом  смысле.  Однако  Финляндия
времен  Н.И.Бобрикова  уже  настолько  продвинулась  по  начатому  в
1860-е  гг.  пути  создания  своего  особого  государства,  что  генерал-
губернатор,  каким  бы  энергичным  он  не  был,  уже  не  мог  существен¬
но  повлиять  на  сложившийся  вектор  развития.

МИНИСТР  СТАТС-СЕКРЕТАРЬ  В.  К.  ФОН  ПЛЕВЕ  НАМЕЧАЕТ
ОСНОВНЫЕ  ВЕКЕ  ПОЛИТИКИ  РОССИИ  В  ОТНОШЕНИИ
ФИНЛЯНДИИ:  «КОРЕННАЯ  ЛОМКА»  В  УПРАВЛЕНИИ
ФИНЛЯНДИЕЙ  НЕ  НУЖНА
 «Необходимо  устранить  структурные  недостатки
 ФИНЛЯНДСКОГО  УПРАВЛЕНИЯ,  ОБРАЗУЮЩИЕ  ОСНОВУ  ДЛЯ  НЫНЕШНЕЙ
 смуты»  (В.К.фон  Плеве,  1899  г.)
 Как  отмечает  Туомо  Полвинен  в  уже  неоднократно  упоминав¬
шейся  биографии  Н.И.Бобрикова,  на  рубеже  лета  и  осени  1899  г.
Статс-секретариат  возглавил  один  из  сильнейших  государственных
деятелей  Российской  империи,  известный  своим  чувством  собствен¬
ного  достоинства,  целеустремленностью  и  незаурядным  талантом
администратора  —  Вячеслав  Константинович  фон  Плеве.  «Вместе
с  тем  о  формировании  своего  рода  „профинляндского“  противовеса
Н.И.Бобрикову  речь  тогда,  разумеется,  не  шла»,—  продолжает
Т.Полвинен.  По  основным  направлениям  политики  оба  эти  господи¬
на  придерживались  во  многом  схожих  позиций,  да  и  в  целом  В.К.фон
Плеве  не  хотел  подвергать  опасности  свое  положение  в  глазах  импе¬
ратора.  С  другой  стороны,  обширный  и  многосторонний  практичес¬
кий  опыт,  приобретенный  В.К.фон  Плеве  в  ходе  работы  в  гражданс¬
кой  администрации,  помогал  ему  зачастую  видеть  вещи  иначе,  не¬
жели  их  воспринимал  фанатичный,  то  и  дело  устраивавший  все  но-
вЬ1е,  то  крупные,  то  мелкие  конфликты  генерал  Н.И.Бобриков.  В  це¬
лом,  подводит  итог  Т.Полвинен,  В.К.фон  Плеве  стал  своего  рода
«фильтром»  между  императором  и  Н.  И.  Бобриковым  1.
 Некоторые  современники,  например  В.Прокопе  и  К.А.Арм-
фельт,  очень  скоро  заметили,  что  в  лице  В.К.фон  Плеве  в  Санкт-Пе-
тербурге  сформировался  весьма  мощный  противовес  Н.  И.  Бобри¬
кову.  Руководство  финляндскими  делами  переместилось  с  Южной
Эспланады  в  Хельсинки  на  Николаевскую  площадь,  где  располагался

670
 Министр  статс-секретарь  В.  К.  фон  Плеве
 Статс-секретариат*.  По  этому  поводу  среди  современников  быто¬
вала  меткая  поговорка:  хоть  булочки  и  пекутся,  конечно,  в  Хель¬
синки,  говорили  они,  но  глазурью  их  покрывают  уже  на  Николаев¬
ской  площади.
 Что  представлял  из  себя  В.К.фон  Плеве  в  профессиональном  и
человеческом  плане?  Большей  частью  его  финляндских  современ¬
ников  назначение  нового  статс-секретаря  было  воспринято  как  одна
из  серьезных  мер  по  русификации,  вызвавшая  почти  такое  же  непри¬
ятие,  как  и  назначение  Н.И.Бобрикова.  Сам  В.К.фон  Плеве,  однако,
считал,  и  вполне  мог  быть  прав  в  этом,  что  его  назначение  оказалось
спасительным  для  Статс-секретариата,  который  в  противном  слу  чае
был  бы  либо  упразднен,  либо  превращен  в  часть  государственной
канцелярии.  Сам  император  все  же  захотел  сохранить  прежний  по¬
рядок,  хотя  и  был  весьма  «сердит»  на  Финляндию2.  В  его  ближайшее
окружение  входило,  однако,  несколько  финнов,  которые  на  основа¬
нии  первого  впечатления  отнеслись  к  В.К.фон  Плеве  весьма  опти¬
мистично3.  Более  поздний  опыт  заставил  их,  впрочем,  жестоко  разо¬
чароваться.  Основные  факты  биографии  В.К.фон  Плеве  можно  про¬
читать  в  книге  Т.Полвинена  или  же  в  изданной  американским  иссле¬
дователем  Эдгаром  Джаджем  в  1983  г.  его  биографии4.
 О  карьере  В.К.фон  Плеве  отметим,  что  по  образованию  он  был
юристом,  закончил  университет**  в  1867  г.  и  быстро  сделал  карьеру
Уже  в  1881  г.  он  был  назначен  директором  департамента  государс¬
твенной  полиции  министерства  внутренних  дел  и  стал  самым  могу¬
щественным  полицейским  чиновником  в  империи.  С  этим,  по  всей
видимости,  был  связан  и  выраженный  им  впоследствии  интерес  к  пос¬
ту  министра  внутренних  дел.  В  1894  г.  он  был  назначен  начальником
Государственной  канцелярии  (государственным  секретарем),  однако
не  придавал  большого  значения  этому  новому  ведомству  и  вскоре
начал  искать  для  себя  новый  пост.  Если  относить  его  к  какой-либо
социальной  группе,  это  будет,  безусловно,  поместное  дворянство.
Он  был  также  известным  земским  деятелем,  то  есть  относился  поло¬
жительно  к  созданным  в  1864  г.  соответствующим  органам  местного
самоуправления.  Финляндия  представлялась  в  его  глазах,  скорее
всего,  своего  рода  самоуправляющейся  территорией,  по  размерам
превосходящей  земство.
 *  Финляндский  статс-секретарь  с  1813  года  работал  в  Санкт-Петербурге
в  доме  39  по  Екатерингофскому  проспекту  (ныне  —  проспект  Римского-
Корсакова)  на  площади,  которую  петербуржцы  называли  Николаевской.
 **  Санкт-Петербургский.

Министр  статс-секретарь  В.  К.  фон  Плеве
 671
 Не  стану  цитировать  в  этой  связи  многочисленные  свидетельства
современников,  приводимые  в  книге  Т.Полвинена,  о  самом  В.К.фон
Плеве,  а  также  его  начальнике,  великом  князе  Михаиле  Николаеви¬
че;  об  этом  можно  прочитать  в  книге  Т.Полвинена  о  В.К.фон  Плеве.
Наверное,  достаточно  упомянуть  в  этой  связи  обвинение  в  оппорту¬
низме5.  Вместо  этого  попробую  разъяснить  линию  политики  В.К.фон
Плеве  в  отношении  Финляндии,  а  также  её  принципиальные  отли¬
чия  от  линии  Н.  И.  Бобрикова  по  вопросам,  относящимся  к  основной
теме  данной  работы,  —  постепенному  превращению  Финляндии  из
провинции  в  государство.
 В  своих  заключениях  я  был  бы  готов  по  ряду  моментов  пойти
еще  дальше  Т.Полвинена,  прежде  всего  в  том,  что  касается  значе¬
ния  В.К.фон  Плеве.  Иными  словами,  находясь  на  посту  финлянд¬
ского  статс-секретаря  в  1900-1904  гг.,  В.К.фон  Плеве  стал  не  прос¬
то  своего  рода  «фильтром»  между  Н.  И.  Бобриковым  и  главой  рос¬
сийского  государства,  но  и  тем  человеком,  который  в  решающей
степени  определял  политику  России  в  отношении  Финляндии.  Он
не  только  эффективно  тормозил  чрезмерный  энтузиазм  инициатив
Н.И.Бобрикова,  но  и  реально  определил  и  зафиксировал  направле¬
ния  тогдашней  политики  России  в  Финляндии,  сохранившиеся
вплоть  до  1917г.6
 Как  продемонстрировал  Т.Полвинен  в  упомянутой  выше  биогра¬
фии  Н.И.Бобрикова,  В.К.фон  Плеве,  основной  целью  которого  был
портфель  министра  внутренних  дел,  вовсе  не  интересовался  Фин¬
ляндией.  Однако  для  того,  чтобы  получить  этот  пост  и  продолжить
подъем  по  карьерной  лестнице,  ему  нужна  была  должность  фин¬
ляндского  министра  статс-секретаря,  который,  сколь  странным
это  бы  ни  казалось,  имел  возможность  быть  с  докладом  у  императо¬
ра  значительно  чаще  и  регулярнее,  чем  государственный  секретарь
России!  Должность  государственного  секретаря,  несмотря  на  краси¬
вое  название,  в  Табели  о  рангах  располагалась  ниже  должности  ми¬
нистра,  в  том  числе  и  финляндского,  будучи  отнесена  к  третьему
классу,  в  то  время  как  министры  относились  ко  второму  классу  и
имели  право  на  регулярные  доклады  у  императора.
 Принципиальное  решение  о  назначении  В.К.фон  Плеве  фин¬
ляндским  министром  статс-секретарем  было  принято  еще  весной
1899  г.  Активно  участвовать  в  финляндских  делах  В.К.фон  Плеве
начал  в  ходе  подготовки  Февральского  манифеста  1899  г.,  однако  его
°фициальное  назначение  состоялось  лишь  в  январе  1901  г.  Одновре¬
менно  он  сохранил  за  собой  должность  начальника  Государственной
Канцелярии,  которую  занимал  с  1894  г.  Таким  образом,  в  истории

672
 Министр  статс-секретарь  В.  К.  фон  Плеве
 Финляндии  второй  раз  со  времен  М.М.  Сперанского  сложилась  ситу¬
ация,  при  которой,  по  существу,  самый  высокий  по  своему  положе¬
нию  чиновник-докладчик  одновременно  докладывал  и  финляндские
вопросы.  Уже  вскоре  после  своего  назначения  министром  статс-сек¬
ретарем  В.К.фон  Плеве  имел  непосредственное  касательство  к  фин¬
ляндским  делам,  а  именно,  как  мы  уже  видели  выше,  представлял
новому  императору  Николаю  II  свои  предложения  о  мероприятиях
в  развитие  меморандума  Особого  совещания  Бунге.  В  своей  записке
он  рекомендовал  не  направлять  подготовленное  Совещанием  заклю¬
чение  в  Государственный  совет  —  за  этим  могла,  по  его  мнению,
последовать  напрасная  публичная  шумиха  ввиду  наличия  резко  раз¬
личавшихся  между  собой  представлений  на  предмет  того,  находит¬
ся  ли  Финляндия  в  унии  с  Россией  или  же  является  подчиненной  ей
самоуправляющейся  провинцией.  Хотя  в  тот  момент  В.К.фон  Плеве
и  не  занимал  в  этом  отношении  какой-либо  окончательной  позиции,
но  все,  что  он  впоследствии  произносил  и  делал,  бесспорно  свиде¬
тельствует  о  том,  что  из  двух  упомянутых  вариантов  сам  он  придер¬
живался  последнего.
 В.К.фон  Плеве  был  прокурором  и  начальником  полиции,  знаме¬
нитым  восстановителем  порядка  и  своего  рода  «бюрократом-рефор-
матором».  Его  главным  стремлением  было  восстановить  единство
Российской  империи,  что,  заметим  в  скобках,  являлось  в  то  время
основополагающей  целью  всего  Российского  государства.  Упомяну¬
тому  единству  империи  были  подчинены  все  местные  автономии,
в  том  числе  и  финляндская.  По  мнению  В.К.фон  Плеве,  все  должны
были  быть,  прежде  всего,  русскими,  то  есть  подданными  империи;
лишь  после  этого  можно  было  быть  финном,  прибалтом  или  же  по¬
ляком7.  Однако,  как  уже  отмечалось  выше,  одновременно  В.К.фон
Плеве  был  земцем,  то  есть  сторонником  созданных  в  России  в  1864  г.
органов  местного  самоуправления  —  при  том  понимании,  что  эти
органы,  или  же,  вернее,  их  деятельность,  не  могли  входить  в  проти¬
воречие  с  принципом  самодержавия.
 В  чем  же  была  суть  политики  В.К.фон  Плеве  в  Финляндии,  и  чем
эта  политика  отличалась  от  линии  Н.И.Бобрикова?  Основной  при¬
нцип  В.К.фон  Плеве,  как  следует  из  его  докладных  записок  и  разно¬
образных  меморандумов,  сводился  в  общих  чертах  к  следующему.
 В  российской  политике  в  Финляндии  не  было  необходимости
в  предлагавшейся  Н.И.Бобриковым  коренной  ломке.  Достаточно
было  внести  в  существовавшую  на  тот  момент  систему  управления
некоторые  поправки  и  дополнения,  сохранив  при  этом  её  основы  в  не¬
изменном  виде.  Так,  например,  в  прежнем  виде  следовало  оставить

Министр  статс-секретарь  В.  К.  фон  Плеве
 673
 Сенат,  равно  как  и  сословный  сейм.  Полномочия  генерал-губернато¬
ра  местами  можно  было  бы  несколько  расширить,  избегая  при  этом
коренной  ломки  структур  управления.  Наряду  с  этим,  требовались
такие  преобразования,  которые  уменьшили  бы  сопротивление  фин¬
нов8.  Если  сравнить  такой  подход  с  приведенной  выше  программой
Н.И.Бобрикова,  становится  очевидным  существенное  различие
между  ними.
 В.К.фон  Плеве  подходил  к  упомянутым  вопросам  с  позиций
юриста  и  своего  рода  реформатора  системы.  В  этом  было  еще  одно
принципиальное  различие  между  ним  и  Н.И.Бобриковым,  который,
как  уже  отмечалось,  принадлежал  к  типу  военного  сатрапа.  В  Рос¬
сийской  империи  юристы,  подобные  В.К.фон  Плеве,  зачастую  ока¬
зывались  серьезным  препятствием  для  генералов  и  их  по-военному
прямолинейной  деятельности.
 В  сентябре  1899  г.  В.К.фон  Плеве  писал  одному  из  своих  сотруд¬
ников,  что  российское  правительство  не  предполагало  упразднять
ни  законодательного,  ни  административного  самоуправления  Фин¬
ляндии  и  не  стремилось  к  её  денационализации.  Затем  он,  однако,
добавлял:  «Желательно  лишь,  чтобы  автономия  не  исключала  нача¬
ла  нашего  государственного  права,  согласно  коему  Финляндия  есть
область  государства,  управляемого  властью  самодержавной».  Дру¬
гими  словами,  по  мнению  В.К.фон  Плеве,  в  Финляндии  следовало
объединить,  с  одной  стороны,  самодержавие,  с  другой  —  принципы
самоуправления9.  Позднее,  в  декабре  того  же  года,  В.К.фон  Плеве
замечал  Н.И.  Бобрикову,  что  для  решения  финляндского  вопроса  од¬
них  административных  мер  недостаточно  —  следовало,  по  его  мне¬
нию,  устранить  «структурные  недостатки  финляндского  управле¬
ния,  образующие  основу  для  нынешней  смуты».
 Тормозя  энтузиазм  Н.И.Бобрикова,  В.К.фон  Плеве  постоянно
подчеркивал  особенности  финляндской  законодательной  и  адми¬
нистративной  системы,  которые  необходимо  было  принимать  во
внимание.  Говоря  о  программных  моментах  его  политики  в  Финлян¬
дии,  за  отправную  точку  можно  взять  переписку,  которую  он  вел
в  1899  г.  с  Н.И.Бобриковым,  главным  образом  о  полномочиях  гене¬
рал-губернатора.  Подход  В.К.фон  Плеве  заключался  в  том,  что  вре¬
менные  явления  следует  отличать  от  постоянных.
 Основными  существовавшими  в  Финляндии  структурными  не¬
достатками,  нуждавшимися  в  устранении,  были,  по  мнению  В.К.фон
Плеве,  следующие:  1)  положение  генерал-губернатора  (то  есть  вне¬
сение  изменений  в  Инструкцию  генерал-губернатору),  2)  Сенат  и
его  Регламент,  3)  положение  русского  языка  в  делопроизводстве  и

674
 Министр  статс-секретарь  В.  К.  фон  Плеве
 4)  форма  публикации  постановлений  Сената.  Исправляя  эти  недо¬
статки,  следовало  укрепить  власть  генерал-губернатора,  устранить
«двоевластие»  генерал-губернатора  и  Сената,  усилить  положение
русского  языка  как  делопроизводственного,  действуя  при  этом,  од¬
нако,  осмотрительно,  а  форму  публикации  постановлений  Сената
изменить  таким  образом,  чтобы  языком  оригинала  был  русский.  На¬
ряду  с  этим,  требовалось  разграничить  предметы  общеимперского  и
местного  законодательства,  для  чего  и  была  учреждена  смешанная
комиссия  во  главе  с  сенатором  Н.С.Таганцевым.
 Комментируя  изложенные  В.К.фон  Плеве  программные  момен¬
ты,  Н.И.Бобриков  отмечал,  что  реформа  Сената  уже  рассматрива¬
лась  в  особом  комитете  под  председательством  его  помощника
Н.Н.Шипова.  При  этом  имелось  в  виду  более  четко  разграничить
компетенцию  генерал-губернатора  и  Сената  —  иными  словами,  пре¬
вратить  Сенат,  по  существу,  во  вспомогательный  орган,  подчинен¬
ный  генерал-губернатору.  Одновременно  предполагалось  упразд¬
нить  «двойственную»  систему  подчинения  губернаторов  —  с  одной
стороны,  генерал-губернатору,  с  другой  —  Сенату.  В  этой  связи
Н.И.Бобриков  ссылался  на  время  управления  генерал-губернатора
М.Б.Барклая-де-Толли,  которого  считал  своим  идеалом.  М.Б.Барк-
лай-де-Толли  отмечал,  что  если  генерал-губернатору  не  будут  пре¬
доставлены  достаточные  полномочия,  то  эту  должность  и  вовсе  уч¬
реждать  не  следует10.
 Далее  можно,  не  вдаваясь  в  детали,  сказать,  что  подходы  В.К.фон
Плеве  и  Н.И.Бобрикова  отличались  друг  от  друга,  как  отличаются
подходы  высокообразованного  юриста  и  генерала  с  фельдфебель¬
ским  менталитетом.  В.К.фон  Плеве,  впрочем,  великодушно  призна¬
вал  наличие  перечисленных  Н.  И.Бобриковым  недостатков,  но  при
этом  отмечал,  однако,  что  их  исправление  не  должно  было,  по  его
мнению,  вызвать  «коренную  ломку»  существовавшей  на  тот  момент
административной  системы,  а  только  лишь  устранить  наиболее  се¬
рьезные  из  её  дефектов.  В  этой  связи  главной,  с  точки  зрения  В.К.фон
Плеве,  мерой  должно  было  стать  усиление  власти  генерал-губерна¬
тора.  Однако  и  здесь  инструменты  влияния  В.К.фон  Плеве  хотел  со¬
хранить  в  своих  руках.  Соответственно,  когда  Н.  И.  Бобриков  начал
уже  в  1901  г.  требовать  для  себя  чрезвычайных  полномочий,  В.К.фон
Плеве  отмечал  в  меморандуме,  подготовленном  осенью  того  же  года
и  утвержденном  императором,  что  если  в  России  все  следственные
мероприятия  относились  к  компетенции  судебных  властей  (а  также
полиции,  если  речь  шла  о  губерниях  и  ситуациях  чрезвычайного  ха¬
рактера),  то  в  Финляндии  существовал  в  этом  отношении  другой  по¬

Министр  статс-секретарь  В.  К.  фон  Плеве
 675
 рядок.  Ввиду  отсутствия  при  финляндских  судах  каких-либо  особых
следственных  учреждений  расследования  любого  рода  проводились
местной  полицией11.
 Великолепно  иллюстрирует  политику  В.К.фон  Плеве  в  Финлян¬
дии  обширная  записка,  подготовленная  им  в  апреле  1902  г.,  то  есть
незадолго  до  того,  как  он  достиг  своей  основной  цели,  став  мини¬
стром  внутренних  дел,  и  одновременно  утратил  интерес  к  финлянд¬
ским  вопросам.  Подобно  многим  из  дел,  осуществлявшихся  В.К.фон
Плеве  на  посту  российского  министра  полиции,  в  этой  программе
также  было  два  взаимодополнявших  друг  друга  направления  —  и
реформы,  и  репрессии  одновременно.  Такую  черту  в  деятельности
В.К.фон  Плеве  в  России  подметил  вышеупомянутый  исследователь
 Э.Джадж,  отразив  свое  в  наблюдение  в  заголовке  работы  «Репрес¬
сии  и  реформы».  Подобная  линия,  построенная  на  единстве  двух
альтернатив,  ясно  прослеживалась  и  в  финляндской  политике
В.К.фон  Плеве12.
 Вышеупомянутая  записка  В.К.фон  Плеве  дает,  пожалуй,  наибо¬
лее  полное  представление  об  основах  его  политики  в  Финляндии.
По  этой  причине  стоит  рассказать  об  этом  документе  более  подроб¬
но.  Свою  записку  В.К.фон  Плеве  начинал  с  упоминания  о  распоря¬
жении  императора,  приказавшего,  чтобы  правительство,  наряду
с  неуклонным  проведением  в  жизнь  новых  начал  управления,  возве¬
щенных  высочайшими  манифестами  3  февраля  1899  г.  —  об  обще¬
имперском  законодательстве,  7  июля  1900  г.  —  о  введении  русского
языка  в  присутственные  места  Великого  княжества  и  29  июня
1901  г.  —  о  новом  порядке  отбывания  воинской  повинности,  поста¬
вило  себе  особой  целью  успокоить  взволнованные  умы  населения.
Если  данной  антиправительственной  деятельности  не  препятство¬
вать,  это  подорвет  авторитет  правительства  и  даст  финляндским  аги¬
таторам  возможность  сосредоточить  все  усилия  на  том,  чтобы  поме¬
шать  осуществлению  очередного  правительственного  начинания  —
введению  русского  языка  в  делопроизводство  Сената.  Поскольку
смута  в  Финляндии,  гнездившаяся  до  тех  пор,  главным  образом,
в  крупных  городских  центрах,  в  последнее  время  начала  распро¬
страняться  уже  и  в  сельской  местности,  необходимо  было  очистить
от  пособников  смуты  губернаторский  состав  и  суды.  Писавший  это
В.К.фон  Плеве  сам,  однако,  не  имел  окончательной  ясности  относи¬
тельно  причин  столь  взволнованных  настроений  финляндцев  и  по¬
тому  предлагал  прояснить  их.  Его  собственные  представления  и
объяснения  на  сей  счет  сводились,  прежде  всего,  к  тому,  что  в  Фев¬
ральском  манифесте  1899  г.  не  был  приведен  перечень  предметов

676
 Министр  статс-секретарь  В.  К.  фон  Плеве
 общеимперского  законодательства;  далее  шли  устав  о  воинской  по¬
винности  1901  г.,  манифест  1900  г.  о  введении  русского  языка  в  Се¬
нате,  пересмотр  некоторых  постановлений,  касающихся  управления
краем,  меры,  осуществленные  генерал-губернатором  и,  в  особен¬
ности,  слухи  о  школьной  реформе.  Надо  сказать,  что  в  своих  предпо¬
ложениях  министр  статс-секретарь  нисколько  не  ошибался.
 Подробно  проанализировав  положение  в  крае,  В.К.фон  Плеве
предлагал  программу  мер,  основной  принцип  которой  состоял  в  сле¬
дующем:  следовало  сохранить  основы  управления  в  неизменном
виде,  успокоив  при  этом  взволнованные  умы  финляндцев.  Основны¬
ми  пунктами  этой  программы  были:
 1. 	установление  определенной  границы  между  предметами  об¬
щеимперского  и  местного  законодательства;
 2. 	осмотрительное,  хотя  и  последовательное  проведение  в  жизнь
программы  о  делопроизводственных  языках;
 3. 	сохранение  основных  особенностей  местного  административ¬
ного  строя  при  предстоящем  изменении  Регламента  Сената  и  неко¬
торых  других  финляндских  узаконений.
 На  те  же  моменты,  как  мы  уже  видели  выше,  В.К.фон  Плеве  ука¬
зывал  Н.И.Бобрикову  еще  в  1899  г.
 В  своей  записке  В.К.фон  Плеве  вновь  подчеркивал,  что  Финлян¬
дией  должны  были  по-прежнему  управлять  представляющие  импе¬
ратора  верховные  органы  управления  (то  есть  Сенат  и  генерал-гу¬
бернатор,  причем  совместно  и  сообща),  а  не  генерал-губернатор,
действующий  единолично,  бесконтрольно  и  без  участия  Сената.
 Непосредственные  и  необходимые  меры  по  умиротворению
Финляндии  заключались,  по  мнению  В.К.фон  Плеве,  в  том,  чтобы
остановить  все  новые  проекты  административных  и  законодатель¬
ных  преобразований.  Это  требование  более,  чем  что-либо  другое,
стало  «пощечиной»  для  Н.  И.Бобрикова.  В  особенности  следовало,
по  мнению  В.К.фон  Плеве,  избегать  всяческих  проектов,  предпола¬
гавших  вмешательство  в  школьную  систему.  Помимо  этого,  необхо¬
димо  было  восстановить  равновесие  между  финляндскими  партия¬
ми  в  плане  их  участия  в  управлении  краем.  В  этих  целях  в  Сенат  и
на  руководящие  должности  следовало  по  прошествии  некоторого
времени  допустить  нескольких  представителей  шведской  партии.
 Неудивительно,  что  начальник  Государственной  канцелярии  уже
в  силу  своей  должности  был  проводником  общеимперских  интере¬
сов.  После  опубликования  Февральского  манифеста,  в  подготовке
которого  В.К.фон  Плеве  играл  ключевую  роль,  он,  еще  не  буду411
официально  назначен  на  пост  финляндского  министра  статс-секре¬

Министр  статс-секретарь  В.  К.  фон  Плеве
 677
 таря,  осуществил  ряд  мер  по  подготовке  к  упрощению  процесса  рас¬
смотрения  финляндских  вопросов  в  Государственном  совете.  Для
этого  он,  в  частности,  учредил  еще  в  апреле  1899  г.  при  Государс¬
твенной  канцелярии  Временную  комиссию  для  составления  сведе¬
ний  по  финляндским  законам  и  систематизации  этих  законов13.  В  её
состав  вошли  как  русские,  так  и  финские  юристы.  На  практике  доля
финнов,  однако,  была  весьма  невелика,  так  что  комиссия  была  фак¬
тически  русской.  Ее  задачей  было  установлено  составление  «спра¬
вок,  сведений  и  соображений»  по  финляндским  законам,  необходи¬
мых  для  производства  дел,  вносимых  на  рассмотрение  Государс¬
твенного  совета  в  соответствии  с  основными  положениями  Фев¬
ральского  манифеста.  Реально  исполнять  эту  задачу  комиссии,  одна¬
ко,  не  пришлось,  поскольку  Февральский  манифест  был  применен
лишь  один  единственный  раз.  Статс-секретарю  было  предоставлено
право  самостоятельно  выбрать  председателя  комиссии  из  статс-сек¬
ретарей  Государственного  совета,  что  также  свидетельствует  о  том,
что  комиссия  в  весьма  значительной  степени  являлась  органом,
вспомогательным  при  В.К.фон  Плеве  и  нацеленным  на  обеспечение
реализации  общеимперского  законодательства.  Председателем  ко¬
миссии  В.К.фон  Плеве  сделал  служившего  в  его  канцелярии  началь¬
ника  отдела  по  изданию  российского  Свода  законов,  профессора-
юриста  Н.Д.Сергиевского.  Он  был  хорошо  подготовлен  для  испол¬
нения  подобной  задачи,  являясь  автором  очерка  «К  вопросу  о  корен¬
ных  законах  Великого  Княжества  Финляндского»,  экземпляры  кото¬
рого  В.К.фон  Плеве  в  конфиденциальном  порядке  направил  военно¬
му  министру  А.Н.Куропаткину,  Н.И.Бобрикову,  а  также  его  помощ¬
нику  Н.Н.  Шипову.  В  качестве  военного  эксперта  в  комиссию  Серги¬
евского  был  приглашен  уже  неоднократно  упоминавшийся  любитель
истории,  полковник  М.М.  Бородкин.  Тот,  однако,  дал  свое  согласие
на  соответствующее  назначение  лишь  в  сентябре  1901  г.  и  практи¬
чески  не  успел  принять  участие  в  работе  комиссии,  поскольку  по
долгу  службы  был  занят  написанием  юбилейного  исторического  об¬
зора  по  случаю  200-летия  завоевания  Выборга.
 Хотя  комиссия  Сергиевского  была  комиссией  по  систематизации,
разъяснению  и  переводу  законоположений,  перед  ней  была,  по  су¬
ществу,  также  поставлена  цель  продолжить  незавершенную  кодифи¬
кацию  законодательства,  начатую  еще  генерал-губернатором
Ф.Л.Гейденом  в  Особой  комиссии  товарища  статс-секретаря,  тайно¬
го  советника  Н.  А.Неклюдова.  На  практике  комиссия  Сергиевского,
однако,  этого  не  сделала,  но  её  работа  послужила  делу  унификации
финляндской  администрации  с  общеимперской.

678
 Министр  статс-секретарь  В.  К.  фон  Плеве
 В  соответствии  с  инструкциями,  данными  В.К.фон  Плеве  комис¬
сии  Сергиевского  в  мае  1899  г.,  её  основной  задачей  было  проясне¬
ние  того,  какие  из  финляндских  законов  имеют  общеимперский  ха¬
рактер.  В  обязанности  комиссии  входило  также  составление  обзора
истории  действовавшего  на  территории  всей  Финляндии  общегосу¬
дарственного  законодательства  вплоть  до  современного  комиссии
периода.  Соответственно,  комиссия  начала  с  составления  перечня
касавшихся  Финляндии  законов,  входивших  в  Полное  собрание  за¬
конов  и  действовавший  на  тот  момент  Свод  законов,  а  также  фин¬
ляндских  законов,  имевших  общегосударственное  значение.  В  этой
связи  работа  комиссии  была,  на  мой  взгляд,  весьма  полезной;  ранее
ничего  подобного  не  делалось14.
 Хотя  комиссия  Сергиевского  называлась  «временной»,  на  прак¬
тике  она  стала  постоянной.  При  этом,  как  отмечает  Т.Полвинен,  ко¬
миссия  стала  значимым  фактором  фонового,  или  же  скрытого,  влия¬
ния  на  процесс  подготовки  финляндских  вопросов  в  Санкт-Петер¬
бурге  и  их  дальнейшего  рассмотрения.  Впоследствии  результаты  её
работы  использовались  в  ходе  подготовки  и  составления  закона
1910  г.  о  порядке  издания  касающихся  Финляндии  законов  и  поста¬
новлений  общегосударственного  значения.  Этот  закон  заменил  со¬
бой  Февральский  манифест  и,  в  отличие  от  него,  содержал  особый
перечень  предметов  общегосударственного  законодательства,  в  со¬
ставление  которого  комиссия  Сергиевского  как  раз  и  внесла  весьма
существенный  вклад.  Помимо  этого,  в  задачи  комиссии  входила  так¬
же  подготовка  предварительных  проектов,  в  том  числе  нового  Регла¬
мента  Сената  и  Инструкции  генерал-губернатору.  Вместе  с  тем
в  комплексной  программе  В.К.фон  Плеве  комиссии  Сергиевского
отводилась,  по  существу,  роль  не  более  чем  подготовительного  орга¬
на.  Принятие  решений  происходило,  в  свою  очередь,  в  комиссии,
образованной  В.К.фон  Плеве  и  действовавшей  под  его  председа¬
тельством*.  Представляя  проект  вышеупомянутого  комитета  Шипо¬
ва,  В.К.фон  Плеве  получил  одобрение  императора  на  то,  чтобы  про¬
екты  комиссии  Сергиевского  проверялись  особой  комиссией,  кото¬
рая  была  бы  создана  при  Статс-секретариате.15  Человеком,  пользую¬
щимся  доверием  императора  и  могущим  возглавить  такую  комис¬
сию,  был,  естественно,  сам  В.К.фон  Плеве.  Комиссия  имела  сме¬
шанный  русско-финский  состав.  В  числе  ее  членов  были,  помимо
В.К.фон  Плеве,  также  помощник  генерал-губернатора,  председатель
комиссии  по  систематизации  финляндского  законодательства,  Два
 *  «Высочайше  утвержденная  комиссия  для  пересмотра  некоторых  зако
ноположений,  касающихся  финляндского  управления».

Министр  статс-секретарь  В.  К.  фон  Плеве
 679
 финляндских  сенатора,  представители  министерства  внутренних
дел  и  министерства  юстиции,  а  также  начальник  канцелярии  Статс-
секретариата.  Уже  на  данном  этапе  можно  заключить,  что  в  руках
столь  умелого  бюрократа,  как  В.К.фон  Плеве,  слабый  по  характеру
император  Николай  II  был  податлив,  как  воск.  В.К.фон  Плеве  управ¬
лял  императором,  как  только  хотел,  и  император  почти  всегда  прини¬
мал  его  точку  зрения.
 В  качестве  инструкции  комиссии  император  утвердил  уже  изло¬
женную  выше  программу  В.К.фон  Плеве.  По  вопросу  об  особом  по¬
рядке  управления  Финляндией  комиссия  была  настроена  более  бла¬
госклонно,  чем  упомянутая  комиссия  Сергиевского,  состоявшая  из
«императорских  юристов».  Комиссия  фон  Плеве  имела  руководящее
положение  по  отношению  к  комиссии  Сергиевского  и  осуществляла
ревизию  её  проектов.  Если  комиссия  Сергиевского  носила  на  себе
характерную  печать  комиссии  при  Государственном  совете  и  его
канцелярии,  то  комиссия  фон  Плеве,  в  свою  очередь,  действовала
под  руководством  министра  статс-секретаря  финляндского  и  нахо¬
дилась  при  Статс-секретариате.  Благодаря  наличию  в  составе  комис¬
сии  двух  финских  сенаторов,  она  имела  значительно  более  тесную
связь  с  Финляндией,  нежели  комиссия  Сергиевского,  и  это  отчетли¬
во  проявлялось  в  работе  комиссии  фон  Плеве,  но  не  будем,  однако,
в  этой  связи  вдаваться  в  детали.  Следует,  впрочем,  отметить  уже
одно  то,  что  из  членов  комиссии  как  помощник  генерал-губернатора
Н.Н.Шипов,  так  и  председатель  комиссии  по  систематизации  зако¬
нов  Н.Д.Сергиевский  наиболее  ревностно  поддерживали  предложе¬
ния  Н.И.Бобрикова.  В  подобных  случаях  В.К.фон  Плеве  и  другие
члены  комиссии  обычно  высказывали  противоположное  мнение.
Побеждала,  как  правило,  точка  зрения  В.К.фон  Плеве  как  председа¬
теля  комиссии,  так  что  он  имел  возможность  выбрать  из  различных
позиций  ту,  которая  в  наибольшей  степени  ему  импонировала.
 Из  вопросов,  находившихся  на  повестке  дня  комиссии,  ключевы¬
ми  с  точки  зрения  центральной  администрации  Финляндии  (то  есть
её  государственной  сущности)  являлись  Регламент  Сената  и  Инс¬
трукция  генерал-губернатору,  а  также  порядок  издания  законов.
В  этих  вопросах  комиссия  фон  Плеве  следовала,  в  целом,  в  русле
комиссии  Сергиевского.  Было  предложено,  чтобы  генерал-губерна¬
тор  председательствовал,  при  наличии  у  него  соответствующей  воз¬
можности,  также  в  экспедициях  департаментов  Сената,  хотя  на
практике  функции  председателя  исполняли  бы  его  помощники.  В  Су¬
дебном  департаменте  предполагалось  сохранить  существовавший
До  тех  пор  порядок.  Если  генерал-губернатор  не  был  согласен

680
 Министр  статс-секретарь  В.  К.  фон  Плеве
 с  мнением  Хозяйственного  департамента  Сената  по  тому  или  иному
вопросу,  он  мог  препятствовать  исполнению  соответствующих  реше¬
ний.  По  этому  пункту  большинство  членов  комиссии  фон  Плеве  от¬
клонило  возражения  Сената,  подробно  обосновав  свою  точку  зрения.
Генерал-губернатор  получил  право  руководить  работой  как  экспеди¬
ций,  так  и  канцелярии  Хозяйственного  департамента.  Экспедиция  юс¬
тиции  лишалась  права  законодательной  инициативы  и  могла  в  буду¬
щем  лишь  выступать  с  законодательными  предложениями.  В  отноше¬
нии  прокурора  Сената  было  установлено,  что  он  более  не  может  вы¬
сказывать  замечаний  в  адрес  генерал-губернатора.  Право  Сената  ос¬
тавлять  обращения  подданных  без  последствий  предполагалось  уни¬
фицировать  с  соответствующей  системой  империи.  Губернаторам
передавались,  главным  образом,  экономические  вопросы,  ранее  нахо¬
дившиеся  в  компетенции  Сената.  Генерал-губернатор  получал  право
закрывать  наносящие  вред  библиотеки,  а  также  запрещать  или  разре¬
шать  сбор  общественных  средств  на  различные  цели.
 Целый  ряд  предложений  Н.И.Бобрикова  В.К.фон  Плеве,  однако,
отклонил.  Важнее  всего  было,  пожалуй,  то,  что  он,  по  существу,  спас
генерал-губернатора,  не  допустив  такой  ситуации,  когда  тот  оказал¬
ся  бы  не  способен  исполнять  свои  должностные  обязанности.  Имен¬
но  к  этому  могла,  между  тем,  привести  реализация  предложений
комиссии  Сергиевского  и  комиссии  самого  В.К.фон  Плеве  о  том,
чтобы  генерал-губернатор  и  его  помощник  председательствовали
в  экспедициях  Сената  и  осуществляли  надзор  за  деятельностью  кан¬
целярии.  Согласно  проекту  В.К.фон  Плеве,  генерал-губернатор  и
его  помощник  могли  принимать  участие  лишь  в  некоторых  отдельно
оговоренных  законом  мероприятиях  Сената,  его  департаментов,  а
также  экспедиций.  В  особенности  невозможным,  по  мнению  В.  К.  фон
Плеве,  было  то,  чтобы  генерал-губернатор  руководил  канцелярией
Судебного  департамента,  где,  согласно  касавшемуся  Сената  закону  о
введении  русского  языка*,  рассмотрение  вопросов  могло  даже  после
1  октября  1903  г.  производиться  на  шведском  и  финском.  Такого  мне¬
ния  придерживалась  также  комиссия  фон  Плеве.  По  этой  причине
В.К.фон  Плеве  и  предлагал,  чтобы  в  новом  положении  было  бы
лишь  в  общем  плане  отмечено,  что  «высшее»  руководство  канцеля¬
рией  Сената  осуществляет  генерал-губернатор  при  содействии  свое¬
го  помощника  и  вице-председателей  департаментов.
 Комиссия  фон  Плеве  успела  рассмотреть  вопрос  об  изменении
порядка  созыва  и  роспуска  сейма  и  издания  его  решений,  а  также
 *  Имеется  в  виду  Высочайший  манифест  о  введении  русского  языка
в  Сенате  от  7  (20)  июля  1900  г.

Министр  статс-секретарь  В.  К.  фон  Плеве
 681
 вопрос  о  чиновниках  (расширение  полномочий  генерал-губернатора
по  увольнению  чиновников,  обеспечение  доступа  русских  к  занятию
должностей  в  Финляндии).
 Самые  важные  вопросы  —  инструкции  генерал-губернатору  и
губернаторам  —  стали  последними  из  дел,  рассмотренных  комисси¬
ей  фон  Плеве.  Как  уже  отмечалось  выше,  подготовительная  комис¬
сия  Сергиевского  в  части,  касавшейся  Инструкции  генерал-губерна¬
тору,  не  удовлетворилась  исправлением  имевшегося  документа,  но
составила  его  совершенно  новый  базовый  проект.  Основной  целью,
преследовавшейся  при  этом,  было  возвращение  к  ситуации  1808—
1809  гг.
 Докладывая  в  августе  1900  г.  свои  предложения  по  дополни¬
тельному  рассмотрению  вопросов,  изучавшихся  комитетом  Ши¬
пова,  В.К.фон  Плеве  жестко  критиковал,  прежде  всего,  позицию
Сената  касательно  взаимоотношений  между  этим  органом  власти
и  генерал-губернатором.  По  мнению  В.К.фон  Плеве,  система  ав¬
тономного  управления  Финляндией,  а  также  структура  её  учреж¬
дений,  главным  среди  которых  являлся  Сенат,  не  были  продолже¬
нием  законов  времен  шведского  владычества  и  результатом  их
дальнейшего  развития.  Они,  напротив,  были  созданы  властью  са¬
модержавного  российского  императора.  Изначально  предполага¬
лось  учредить  наделенную  широкими  полномочиями  должность
генерал-губернатора,  который  был  бы  главой  всех  ветвей  власти.
Но  цель  эта,  к  сожалению,  не  была  достигнута  по  целому  ряду
причин.  Отчасти  это  было  связано  с  тем,  что  лица,  занимавшие
должность  генерал-губернатора,  не  владели  языком  местной  ад¬
министрации,  то  есть  шведским,  за  исключением  первого  губер¬
натора  Г.М.Спренгтпортена,  отчасти  —  с  тем,  что  в  первоначаль¬
ный  вариант  Регламента  Сената  были  внесены  изменения.  Этот
исторический  обзор,  сделанный  В.К.фон  Плеве,  на  мой  взгляд,
в  полной  мере  объективен.
 Вернемся,  однако,  еще  раз  к  тому,  что  исправление  всех  этих
ошибок  требовало,  по  мнению  В.  К.фон  Плеве,  не  «коренной  ломки»
всей  существовавшей  на  тот  момент  системы  управления,  а  лишь
исправления  её  основных  недостатков.  Менять  соотношение  полно¬
мочий  между  органами  власти,  не  говоря  уже  об  упразднении  их  са¬
мих,  не  было  необходимости;  следовало  лишь  устранить  «двоевлас¬
тие»  генерал-губернатора  и  Сената  (или  же  параллелизм  в  их  власт¬
ных  полномочиях),  а  также  задать  структурам  финляндской  адми¬
нистрации  направление  работы,  в  большей  степени  соответствовав¬
шее  общегосударственным  потребностям16.

682
 Министр  статс-секретарь  В.  К.  фон  Плеве
 С  назначением  В.К.фон  Плеве  на  пост  министра  статс-секрета¬
ря  о  намерениях  Н.И.Бобрикова  сократить  полномочия  Статс-сек-
ретариата  или  же  вообще  устранить  его  должность  уже  не  могло,
разумеется,  быть  и  речи.  В.К.фон  Плеве  начал,  напротив,  всячески
укреплять  положение  переданного  под  его  руководство  ведомства.
Одновременно  он  стремился,  однако,  сделать  его  неотъемлемой
частью  Государственной  канцелярии  —  основного  для  него  места
службы.  Финляндское  законодательство  следовало  обоснованно  и
четко  увязать  с  законодательством  общеимперским,  которое  долж¬
но  было  при  этом  иметь  безусловный  приоритет  —  иными  словами,
если  общеимперское  и  «местное»  финляндское  законодательство
оказывались  в  противоречии  между  собой,  то  уступало  «местное»
законодательство.
 Получив  назначение  на  должность  министра  статс-секретаря,
В.К.фон  Плеве  охранял  границы  своей  компетенции  столь  же  рев¬
ностно,  как  и  его  предшественники,  но  при  этом  пользовался,  по-
видимому,  большим,  чем  они,  авторитетом.  В  этой  связи  показатель¬
но  письмо  В.К.фон  Плеве  министру  иностранных  дел  В.Н.Ламс-
дорфу  в  ноябре  1902  г.,  где  он  подчеркивал,  что  власть  Сената,  ми¬
нистров  и  иных  учреждений  империи  не  распространялась  на  Фин¬
ляндию.  В  частности,  финляндский  Сенат  был  учреждением  одного
уровня  с  Сенатом  российским  и  потому  не  мог  считаться  ему  подчи¬
ненным.  Помимо  этого,  он  также  отмечал,  что  министры  и  другие
должностные  лица  империи  должны  были  сообщать  финляндскому
Сенату  об  осуществляемых  ими  мерах  в  отношении  Финляндии  как
через  финляндского  министра  статс-секретаря,  так  и  генерал-губер¬
натора17.
 В  качестве  еще  одной  альтернативы,  которая  позволила  бы  избе¬
жать  включения  в  состав  финляндского  правительства  представите¬
лей  шведской  партии,  за  что  В.К.фон  Плеве  высказывался  в  пред¬
ставленной  выше  программе,  он  предлагал  восстановить  существо¬
вавший  вплоть  до  1891  г.  Комитет  финляндских  дел,  устройство  ко¬
торого  было  бы,  разумеется,  несколько  изменено  сообразно  новым
условиям.  Учреждение  подобного  комитета,  как  полагал  В.К.фон
Плеве,  явилось  бы  серьезной  мерой  по  успокоению  общественного
мнения  Финляндии  и  вместе  с  тем  дало  бы  возможность  для  «прове¬
дения  объединительных  мероприятий,  предуказываемых  Вашим  Ве¬
личеством».  Основной  задачей  комитета,  по  словам  В.К.фон  Плеве,
было  бы  сближение  финляндского  управления  с  имперским,  на  что
и  была  направлена  работа  прежнего  комитета,  учрежденного  в  1857  г.
Во  исполнение  данной  задачи  в  комитет,  по  мнению  В.К.фон  Плеве,

Министр  статс-секретарь  В.  К.  фон  Плеве
 683
 могли  бы  быть  введены  представители  имперских  ведомств.  Это  ус¬
транило  бы  надобность  в  особых  смешанных  финско-российских
комиссиях,  «образование  которых  всегда  с  тревожным  недоверием
встречается  в  Финляндии».  Вместе  с  тем,  по  мнению  В.К.фон  Пле¬
ве,  учреждение  нового  комитета  финляндских  дел  имело  бы  успока¬
ивающее  влияние  на  общественное  мнение  Финляндии,  поскольку
было  бы  воспринято  там  как  возможность  для  подданных,  «среди
них  и  для  старейшей  правительственной  партии»,  изложить  свои
воззрения  по  вопросам  управления,  имевшим  с  их  точки  зрения  важ¬
ное  значение.
 Хотя  проект  по  учреждению  нового  комитета  по  финляндским
делам,  составленный  В.К.фон  Плеве  или  же  по  его  поручению
в  марте  1902  г.,  основательно  изучен  Туомо  Полвиненом,  Тайми
Торвинен  и  Робертом  Швейцером18,  важное  значение  этого  доку¬
мента  делает  рассмотрение  ряда  его  ключевых  положений  и  в  этой
связи  уместным.
 Подробно  излагая  историю  докладов  по  финляндским  вопро¬
сам,  В.К.фон  Плеве,  прежде  всего,  обосновывал  необходимость
реформирования  финляндского  Статс-секретариата  таким  обра¬
зом,  чтобы  этот  орган  власти  не  отделял  Финляндию  от  России,  а
объединял  их.  В  Финляндии  произошло  мощное  развитие  законот¬
ворческого  процесса  (выразившееся  в  учреждении  комиссии  по
подготовке  законов),  и  она  более  не  была  подконтрольна  централь¬
ному  правительству  России.  В  этой  связи  весьма  показательным
примером  была  в  том  числе  разработка  нового  Уголовного  уложе¬
ния  Финляндии.  Поскольку  положение  генерал-губернатора  в  силу
целого  ряда  описанных  выше  причин  было  слабым,  требовалось
создать  в  Санкт-Петербурге  на  базе  действовавшего  там  Статс-сек¬
ретариата  орган,  который  отвечал  бы  за  координацию  законотвор¬
ческой  деятельности  Финляндии  и  контроль  над  нею  —  иными
словами,  новый  комитет  финляндских  дел  под  председательством
министра  статс-секретаря.  В  такой  комитет  могли  бы  войти  по¬
мощник  министра  статс-секретаря,  три  назначаемых  императором
финляндских  сенатора,  а  также  начальник  канцелярии  министра
статс-секретаря,  исполняющий  также  функции  секретаря  комите¬
та.  Финляндский  министр  статс-секретарь  мог  бы  по  мере  необхо¬
димости  привлекать  к  работе  комитета  чиновников  из  министерств
Империи  и  начальников  экспедиций  Сената.  Следует  отметить,  что
в  комитете  предполагалось  солидное  финское  представительство  и
0н  Должен  был  рассматривать  все  вопросы,  поступавшие  из  Фин-
Дяндии  в  адрес  императора.

684
 Министр  статс-секретарь  В.  К.  фон  Плеве
 В  подобном  варианте  план  В.К.фон  Плеве  предполагал  создание
своего  рода  постоянного  смешанного  финляндско-российского  ко¬
митета,  в  котором  приоритетное  положение  имела  бы  российская
сторона.  Задачей  нового  комитета,  в  отличие  от  его  более  ранних
вариантов,  была  бы  подготовка  общегосударственного  законода¬
тельства,  а  также  надзор  за  его  подготовкой  и  исполнением.
 Одновременно  с  основанием  комитета  финляндских  дел  следова¬
ло,  по  мнению  В.К.фон  Плеве,  укрепить  в  целом  Статс-секретариат,
а  также,  в  особенности,  его  канцелярию^Подобная  необходимость
была  обусловлена,  по  его  мнению,  уже  хотя  бы  более  тесной,  чем
раньше,  связью  финляндских  вопросов  с  делами  империи  —  фин¬
ляндский  Статс-секретариат  имел  рабочие  контакты  почти  со  всеми
российскими  министерствами  и,  соответственно,  нуждался  в  допол¬
нительном  числе  квалифицированных  чиновников.  Его  канцелярию
следовало  бы  разделить  на  три  отдела,  а  должностные  ранги  поднять
до  уровня  императорской  канцелярии,  отнеся  министра  статс-секре¬
таря  ко  второму  классу,  его  помощников  —  к  третьему  и  т.д.
 Этим  планы  В.К.фон  Плеве  по  реформированию  Статс-секрета-
риата,  однако,  не  ограничивались.  Помимо  вышеизложенного,  необ¬
ходимо  было,  по  его  мнению,  учредить  особый  постоянный  орган  —
Финляндский  совет,  который  бы  включал  министров  внутренних  и
иностранных  дел,  министра  финансов,  военного  министра,  минист¬
ра  юстиции,  генерал-губернатора  Финляндии  и  министра  статс-сек¬
ретаря.  Подобный  совет  требовался  для  того,  чтобы  успокоить  фин¬
ляндские  общественные  настроения  в  отношении  общегосударс¬
твенного  законодательства.  В  случае,  если  император  не  согласил¬
ся  бы  участвовать  в  заседаниях  совета  сам  и  не  назначил  бы  его
председателя,  соответствующие  функции  исполнял  бы  старший  по
сроку  службы  чиновник  из  членов  совета.  Задачей  совета  было  бы
рассмотрение  всех  общегосударственных  законопроектов,  касав¬
шихся  Финляндии  и  поступавших  из  министерств  в  Государствен¬
ный  совет.  Помимо  этого,  как  генерал-губернатор,  так  и  министр
статс-секретарь  могли  бы  вносить  на  рассмотрение  совета  другие
вопросы  управления.  Заключение  совета  докладывал  бы  императору
старший  из  его  членов,  исполняющий  функции  председателя.  Сек¬
ретариатом  и  канцелярией  совета  могла  бы  быть  канцелярия  Статс-
секретариата,  которая  бы  работала  под  руководством  помощника
министра  статс-секретаря19.
 Данный  план  В.К.фон  Плеве  был,  однако,  положен  «под  сукно»
в  той  же  связи,  что  и  вопрос  о  чрезвычайных  полномочиях  генерал-
губернатора.  Как  отмечает  Т.  Пол  винен,  было  принято  типичное  для

Министр  статс-секретарь  В.  К.  фон  Плеве
 685
 российской  административной  системы  компромиссное  решение  —
вообще  ничего  не  предпринимать20.
 Несмотря  на  то,  что  план  по  учреждению  нового  комитета  фин¬
ляндских  дел  и  не  был  реализован,  он  дает  подробную  картину  воз¬
зрений  В.К.фон  Плеве  на  российскую  политику  в  Финляндии.  Не¬
удача  с  реализацией  проекта  не  сломила,  однако,  его  автора.  В.К.фон
Плеве,  напротив,  пытался  добиться  своей  цели  хотя  бы  частично,
предложив  в  1903  г.  значительно  увеличить  бюджет  Статс-секрета-
риата21  на  тех  же  основаниях,  что  и  в  изложенном  выше  обширном
проекте,  однако  в  меньшем  объеме  за  счет  отказа  от  создания  нового
Комитета  финляндских  дел,  а  также  Финляндского  совета.
 Описанная  выше  реформа  финляндского  управления,  подготов¬
ленная  и  реализованная  комиссией  Сергиевского  и  комитетом  фон
Плеве  (укрепление  и  усиление  позиций  общегосударственного  за¬
конодательства,  а  также  расширение  полномочий  генерал-губерна¬
тора  в  Регламенте  Сената  и  в  новой  генерал-губернаторской  инс¬
трукции)  являлась,  по  всей  видимости,  наиболее  важным  и  ключе¬
вым  с  точки  зрения  В.К.фон  Плеве  мероприятием.  В  финляндской
историографии,  если  не  считать  написанной  Т.Полвиненом  биогра¬
фии  Н.И.Бобрикова,  она  почему-то  оказалась  в  тени  более  эффект¬
ных,  но  менее  важных  по  своему  содержанию  событий,  таких,  как,
например,  временное  «распоряжение  о  диктатуре»  Н.И.Бобрикова.
Изменения,  осуществленные  под  руководством  и  контролем
В.К.фон  Плеве,  не  были  «временными»  —  вводимый  ими  порядок,
напротив,  должен  был  стать  постоянным.  По  своему  содержанию
они  повторяли  в  сфере  управления  то,  что  уже  было  сделано  Фев¬
ральским  манифестом  в  области  законодательства:  административ¬
ная  система  Финляндии,  как  администрация  «местного»  уровня,
оказывалась  подчинена  общеимперским  структурам  управления  и
более  плотно  увязана  с  ними,  а  также  с  Государственным  советом.
Хотя  Госсовет  только  готовил  законопроекты,  его  членами  были,
однако,  все  министры  империи,  получившие,  таким  образом,  более
близкое  касательство  к  финляндским  делам.  Вместе  с  тем  в  опреде¬
ленной  степени  парадоксальным  было  то,  что  В.К.фон  Плеве  в  то  же
время  существенно  укрепил  свое  «финляндское  министерство»,  то
есть  финляндский  Статс-секретариат.  С  назначением  В.К.фон  Пле¬
ве  на  пост  министра  статс-секретаря  это  «министерство»  в  его  лице
и  благодаря  его  авторитету  выросло  в  своем  достоинстве  и  заняло,
осмелюсь  утверждать,  более  высокое  положение,  чем  многие
«обычные»  министерства  империи.  Однако  Н.И.Бобрикову  также
Удалось  укрепить  свою  власть  в  Хельсинки  после  1902  г.,  когда

686
 Министр  статс-секретарь  В.  К.  фон  Плеве
 В.К.фон  Плеве,  утратив  интерес  к  Финляндии,  уступил  его  требо¬
ваниям.
 Описанный  выше  комитет  фон  Плеве  и  результаты  его  работы
наглядно  демонстрируют  то,  как  много  мог  сделать  сильный  рос¬
сийский  государственный  секретарь  министерского  уровня  в  рам¬
ках  своих  должностных  полномочий.  Хотя  во  время  всего  преобра¬
зовательного  процесса  В.К.фон  Плеве  и  заботился  о  том,  чтобы
базовый  уклад  жизни  в  Финляндии  не  был  нарушен,  произведен¬
ные  под  его  руководством  изменения  были  тем  не  менее  весьма
значительными.  Достаточно  взять  хотя  бы  Сборник  постановлений
финляндских  за  1902  г.  и  открыть  его  последний  том,  чтобы  сразу  же
заметить,  что  изменилось,  по  крайней  мере,  в  некоторых  внешних
порядках.  В  новом  Сборнике  постановлений  титульный  лист  был
уже  составлен  на  трех  языках.  Все  законы  издавались  уже  не  толь¬
ко  в  виде  манифестов,  юр^это  предполагалось  Инструкцией  Статс-
секретариата  1826  г.,  но  часть  их  публиковалась  как  Именные  Вы¬
сочайшие  Указы  генерал-губернатору.  Наряду  с  этим,  могли  непос¬
редственно  вводиться  в  действие  законы,  представляемые  минист¬
рами  империи.
 Однако  еще  важнее,  чем  новый  порядок  издания  законов,  были
внесенные  в  1902  г.  изменения  в  Регламент  Сената,  Инструкция
генерал-губернатору  1903  г.,  а  также  утвержденные  одновременно
с  нею  чрезвычайные  полномочия  генерал-губернатора  («распоря¬
жение  о  диктатуре»).  Все  перечисленные  документы,  по  существу,
означали  расширение  властных  полномочий  генерал-губернатора
и  его  помощника.  Не  стану  в  этой  связи  подробно  разъяснять,  ка¬
ким  образом  был  изменен  Регламент  Сената,  поскольку  изменения
были  весьма  многочисленны.  Ограничусь  лишь  тем,  что  процити¬
рую  вывод  специалиста  по  истории  Сената  К.В.Раухалы:  «Мимо¬
летного  взгляда  достаточно  для  того,  чтобы  понять,  какую  цель
преследовали  рассмотренные  выше  изменения,  внесенные  в  Регла¬
мент  Сената.  С  их  помощью  всячески  подчеркивалось  доминирую¬
щее  положение  генерал-губернатора.  Это  было  заметно  не  только
в  том,  что  его  власть  распространялась  теперь  вплоть  до  деталей
в  формах  работы  и  от  него  стали  зависеть  назначения  чиновников
Сената,  в  том  числе  высших  из  них,  но,  прежде  всего,  в  том,  что  в  оп¬
ределенных  случаях  он  мог  препятствовать  исполнению  решении
Сената.  Настолько  дерзко  оказался  на  сей  раз  нарушен  принцип,
соблюдавшийся  с  момента  основания  Сената  и  заключавшийся  в
том,  что  генерал-губернатор  мог  использовать  власть  только  во
взаимодействии  с  Сенатом»22.

Министр  статс-секретарь  В.  К.  фон  Плеве
 687
 В  новой  Инструкции  генерал-губернатору  Великого  княжест¬
ва  Финляндского  подчеркивалось,  что  генерал-губернатор  был
высшим  представителем  государственной  власти  в  Финляндии,
тогда  как  в  прежней  редакции  соответствующего  документа  он
упоминался  лишь  как  «главноуправляющий  гражданской  испол¬
нительной  частью».  Согласно  новой  Инструкции,  он  назначался
и  увольнялся  Именным  Высочайшим  Указом  Правительствующе¬
му  Сенату.  Генерал-губернатор  получил  право  представлять  на
рассмотрение  императора  любые  дела.  Все  вопросы  местной
гражданской  администрации,  вплоть  до  общинных  управлений,
были  подчинены  генерал-губернатору,  за  исключением  лишь  не¬
которых  учреждений,  состоявших  в  особом  ведении,  как,  напри¬
мер,  Императорский  Александровский  университет.  Однако  и  по¬
добные  учреждения  подлежали  надзору  генерал-губернатора.
Были  существенно  расширены  его  ревизионные  полномочия.  Ге¬
нерал-губернатор  располагал  властью  предотвращать  распро¬
странение  в  крае  представлявшихся  ему  вредными  учений,  а  так¬
же  был  обязан  направлять  во  всех  финляндских  учебных  заведе¬
ниях  преподавание  и  воспитание  юношества  в  духе  преданности
Государю  Императору  и  Отечеству  и  т.  д.23  Продолжать  этот  пере¬
чень  далее,  наверное,  не  стоит.  Все,  кто  интересуется  новой  Инс¬
трукцией,  могут  ознакомиться  с  ней  в  Сборнике  финляндских
постановлений  за  1903  г.
 Таким  образом,  «двоевластие»  в  Сенате  было  устранено,  а  гене¬
рал-губернатор  стал  его  не  формальным,  а  фактическим  председате¬
лем.  Помимо  этого,  было  объявлено,  что  он  является  «высшим  пред¬
ставителем  государственной  власти  в  Финляндии».  Решение  в  Сена¬
те  важных  вопросов  было  возможно  лишь  в  присутствии  генерал-
губернатора  или  его  помощника.  Участники  особого  общего  заседа¬
ния  Хозяйственного  департамента  Сената,  происходившего  с  учас¬
тием  двух  членов  Судебного  департамента,  должны  были  владеть
русским  языком,  чтобы  генерал-губернатор  мог  на  нем  председа¬
тельствовать.  Генерал-губернатор  также  приобрел  право  препятс¬
твовать  исполнению  решений  Сената  —  вопрос,  вызвавший  много¬
численные  споры  во  время  дебатов  вокруг  Инструкции  генерал-гу¬
бернатору  в  1811  г.  Прокурор  Сената  был  лишен  права  делать  заме¬
чания  по  поводу  деятельности  генерал-губернатора  в  обход  самого
генерал-губернатора.  Помимо  этого,  права  и  возможности  генерал-
губернатора  оказывать  влияние  на  должностные  назначения,  а  также
Контролировать  работу  ведомств  и  чиновников  были  значительно
расширены.

688
 Министр  статс-секретарь  В.  К.  фон  Плеве
 В  том,  что  изменения,  введенные  В.К.фон  Плеве  и  Н.И.Бобрико¬
вым,  на  практике  соблюдались  весьма  недолго,  винить  следует
не  Н.И.Бобрикова  и  не  В.К.фон  Плеве,  а  Всероссийскую  политичес¬
кую  стачку  1905  г.  Многие  из  тогдашних  нововведений  были,  одна¬
ко,  впоследствии  восстановлены  в  несколько  измененном  виде  в
ходе  т.н.  «второго  периода  угнетения».
 Следует,  однако,  отметить  еще  одно  ключевое  обстоятельство,
указанное  уже  в  названии  этой  главы.  Несмотря  на  то,  что  в  систему
управления  Финляндией  были  внесены  многочисленные  изменения,
её  основы  сохранились  в  прежнем  виде,  и  «коренной  ломки»,  таким
образом,  не  произошло.  Сенат  упразднен  не  был,  хотя  Н.И.Бобриков
и  грозился  распустить  его,  когда  русификация  Сената  столкнулась
с  трудностями.  Основные  принципы  организации  Сената  также
не  были  подвергнуты  изменению,  если  не  считать  мер  по  его  посте¬
пенному  переводусна  русский  язык.  Губернаторы  по-прежнему  стоя¬
ли  во  главе  прежних  губерний,  хотя  и  были  при  этом  в  большей  сте¬
пени,  нежели  ранее,  подчинены  генерал-губернатору.  Сейм  как  инс¬
титут  по-прежнему  существовал,  хотя  и  не  созывался  после  «сейма
о  воинской  повинности»*  в  связи  с  тем,  что  в  1903  г.  Н.И.Бобриков
добился  решения  о  чрезвычайном  положении.  Однако  уже  вскоре
после  убийства  Н.  И.  Бобрикова  возможность  созыва  сейма  начали
обсуждать  с  новым  генерал-губернатором.
 Наибольшие  изменения  заключались  в  увеличении  не  только
формальной,  но  и  реальной  власти  генерал-губернатора,  а  при  этом
также  власти  министра  статс-секретаря  и  Статс-секретариата,  в  ре¬
зультате  чего  центр  власти  явно  переместился  из  Хельсинки  в  Санкт-
Петербург.  Одновременно  с  этим  высшее  управление  Финляндии
оказалось,  уже  посредством  личности  самого  В.К.фон  Плеве**,  бо¬
лее  тесно  привязано  к  имперской  центральной  администрации.  В  свою
очередь,  привязка  законодательства  к  Государственному  совету  ста¬
ла  более  тесной,  по  существу,  уже  с  принятием  Февральского  мани¬
феста.
 *  *  *
 Теперь  же  настало  время  вновь  немного  порассуждать  в  сослага¬
тельном  наклонении.  Могла  ли  описанная  выше  система,  введенная
под  руководством  В.К.фон  Плеве,  функционировать  эффективно  и
 *  Имеется  в  виду  созванный  в  1899  г.  чрезвычайный  сейм  для  рассмотре¬
ния  проекта  устава  о  воинской  повинности.
 **  Являвшегося  одновременно  и  государственным  секретарем  России,  и
министром  статс-секретарем  Финляндии.

Министр  статс-секретарь  В.  К.  фон  Плеве
 689
 на  постоянной  основе,  если  бы  В.К.фон  Плеве  не  был  убит  в  1904  г.*
и  почти  сразу  же  после  этого  не  вспыхнула  бы  всеобщая  забастовка,
охватившая  всю  империю,  а  затем  и  Февральская  революция  1917  г.?
Мой  ответ  —  это  весьма  вероятно.  В  пользу  этого  говорит,  как  пред¬
ставляется,  уже  «второй  период  угнетения»,  который,  как  отмеча¬
лось  выше,  сопровождался  восстановлением  многого  из  того,  что
было  введено  В.К.фон  Плеве,  а  также  продолжением  начатых  им  ре¬
форм.  Хотя  сопротивление  финляндцев,  пусть  и  в  ослабленном  виде,
все  же  сохранялось,  российское  правительство,  оправившись  от
кризиса  1905  г.,  продолжало  непоколебимо  следовать  намеченной
В.К.фон  Плеве  линии.  Даже  в  наиболее  острый  период  кризиса
1905  г.  положения  Февральского  манифеста  1899  г.  об  общегосударс¬
твенном  законодательстве  отменены  не  были  —  их  практическая
реализация,  не  осуществлявшаяся  с  1901  г.,  была  в  этой  связи  лишь
приостановлена  на  неопределенный  срок.  Начатую  еще  В.К.фон
Плеве  работу  по  определению  перечня  предметов  общеимперского
законодательства  успешно  продолжала  комиссия  Таганцева  вплоть
до  Всероссийской  политической  стачки.  Впоследствии  теми  же  воп¬
росами  занималась  комиссия  Харитонова,  готовившая  закон  1910  г.
о  порядке  издания  касающихся  Финляндии  законов  и  постановле¬
ний  общеимперского  значения,  в  который  в  результате  и  был  вклю¬
чен  соответствующий  ограничительный  перечень.
 Вероятность  того,  что  В.К.фон  Плеве  удалось  бы  «успокоить»
Финляндию,  возрастает,  если  предположить,  что  он  мог  бы  добиться
реализации  своего  плана  о  создании  нового  комитета  финляндских
дел  и,  в  особенности,  «Финляндского  совета»  весьма  высокого  уров¬
ня.  Действительно,  членами  подобного  совета  были  бы  все  важней¬
шие  российские  министры,  а  также  генерал-губернатор  и  министр
статс-секретарь  Финляндии.  В  заседаниях  совета  мог  бы,  возможно,
время  от  времени  принимать  участие  даже  сам  император.  С  учреж¬
дением  такого  совета  Финляндия  приобрела  бы  в  составе  империи
статус  значительно  более  высокий,  чем  другие  самоуправляющиеся
территории,  что,  можно  полагать,  польстило  бы  финнам,  пролив¬
шись  бальзамом  на  причиненные  Февральским  манифестом  раны.
К  тому  же  Финляндский  совет  и  новый  комитет  финляндских  дел
однозначно  переместили  бы  центр  управления  Финляндией  из  Хель¬
синки  в  Санкт-Петербург,  что  и  было,  разумеется,  задней  мыслью
 *  В.К.фон  Плеве  был  убит  15  (28)  июля  1904  г.  в  Санкт-Петербурге  сту-
Дентом-эсером  Е.С.Сазоновым,  бросившим  бомбу  в  карету  В.К.фон  Плеве,
когда  он  ехал  на  доклад  к  Государю.

690
 Министр  статс-секретарь  В.  К.  фон  Плеве
 В.К.фон  Плеве,  властные  полномочия  которого  при  этом  еще  боль¬
ше  возрастали.
 И  еще  раз  в  завершение:  если  сравнить  генерал-губернатора
Н.И.Бобрикова  и  министра  статс-секретаря  В.К.фон  Плеве,  а  также
программы  их  политики  в  Финляндии,  становится  очевидным,  что
с  точки  зрения  финляндской  автономии  (то  есть  самоуправления)
линия  В.К.фон  Плеве  была  значительно  более  выгодной,  чем  линия
Н.И.Бобрикова.  Своеобразным  кредо  В.К.фон  Плеве  —  иными  сло¬
вами,  постоянно  повторявшимся  им  тезисом  —  было  то,  что  в  систе¬
ме  управления  Финляндией  не  требовалось  и  не  должно  было  про¬
изводиться  какой-либо  кардинальной  ломки.  О  Н.И.Бобрикове
ни  в  коем  случае  нельзя  сказать  того  же  самого.  Соответственно,
именно  линия  В.К.фон  Плеве,  а  отнюдь  не  линия  Н.И.Бобрикова  оп¬
ределила  российскую  политику  на  финляндском  направлении  в  тот
решающий  период  1900^1903  гг.,  а  по  существу,  и  основы  российс¬
кой  политики  в  Финляндии  вплоть  до  1917  г.
 *  *  *
 Еще  раз  вкратце  отметим:  в  основе  линии  В.К.фон  Плеве  лежало
сочетание,  с  одной  стороны,  самодержавия  и  единства  России,  с  дру¬
гой  —  самоуправления  таких  автономных  территорий,  как  Финлян¬
дия,  причем  если  подобная  автономия  каким-либо  образом  вступала
в  противоречие  с  вышеупомянутыми  фундаментальными  принципа¬
ми,  а  именно  автократией  и  державным  единством,  то  автономия
должна  была  отступить.  Именно  об  этом  и  шла  речь  в  Февральском
манифесте  и  общегосударственном  законодательстве;  в  этой  связи
как  самодержавие,  так  и  единство  империи  стали  препятствием  на
пути  финляндской  автономии.  Это,  однако,  не  означало  уничтоже¬
ния  основ  этой  автономии,  в  данном  случае  —  собственного  законо¬
дательства  и  административной  системы  Финляндии.
 В  целом,  линия  В.К.фон  Плеве  представляла  собой  выдвину¬
тый  российской  стороной  разумный  компромисс,  сочетавший
в  себе  и  кнут,  и  пряник  —  и  репрессии,  и  реформы.  С  их  помощью
имелось  в  виду  успокоить  Финляндию,  бурлящую  и  мятущуюся
вследствие  Февральского  манифеста  и  политики  Н.И.Бобрикова.
Программа  В.К.фон  Плеве  не  принесла  бы  быстрых  результатов
для  её  реализации  требовалось,  напротив,  продолжительное  время.
Можно,  однако,  с  большой  уверенностью  утверждать,  что  со  вре-
менем  к  намеченной  В.К.фон  Плеве  модели  в  Финляндии  бы  при¬
способились:  она  была  бы  не  параллельным  с  Россией,  а  подчинен¬
ным  ей  государством  (по  терминологии  Р.Германсона  —  «1у^'

Министр  статс-секретарь  В.  К.  фон  Плеве
 691
 land»*),  однако  при  этом  обладала  бы  присущими  «государству»
(в  значении  «stat»**)  важнейшими  учреждениями  —  Сенатом,  цен¬
тральными  ведомствами,  сеймом,  а  также  своими  законами  и  зако¬
нодательством,  губернаторами  в  провинциях  и  т.д.  В  этой  связи
необходимо,  на  мой  взгляд,  упомянуть  замечание  российского
юриста  Э.  Н.  Берендтса,  сказавшего,  что  Февральский  манифест  в  оп¬
ределенном  смысле  разделил  Российское  государство  на  две  сфе¬
ры  —  Российскую  империю  и  Финляндию,  каждая  из  которых  име¬
ла  свое  особое  законодательство.  Иными  словами,  в  1899  г.  Фин¬
ляндия  в  законодательном  отношении  представляла  собой  уже
единственное  в  своем  роде  исключение  в  Российской  империи.  По¬
добное  состояние,  или  статус,  сохранялось  также  в  течение  «вто¬
рого  периода  угнетения».  Наиболее  ярким  и  наглядным  примером
этого  стали  парламентские  выборы,  еще  в  1916  г.  проводившиеся
в  Финляндии  в  соответствии  с  утвержденным  в  1906  г.  Регламен¬
том  сейма.  На  этих  выборах  подавляющее  большинство  голосов
было  отдано  за  социал-демократов,  получивших  103  депутатских
кресла  из  двухсот.
 *  «Вассальное  государство»  {швед.).
 **  «Государство,  штат»  {швед.).

ВСЕРОССИЙСКАЯ  ПОЛИТИЧЕСКАЯ  СТАЧКА  1S0S  ГОДА
Н  II  ПОСЛЕДСТВИЯ:  ФИНЛЯНДСКАЯ  ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ
 Свободные  братские  народы,  финляндский  и  российский,
 заключили  союз
 Основным  результатом  Всероссийской  политической  стачки
1905  г.*  в  Финляндии  стало  то,  что  почти  все  мероприятия  по  её  ру¬
сификации,  предпринятые  в  «первый  период  угнетения»,  начиная
с  Почтового  манифеста,  были  отменены,  за  исключением,  однако,
одного  из  важнейших,  а  именно  Февральского  манифеста  1899  г.,
применение  которого  было  не  более  чем  приостановлено  на  неопре¬
деленный  срок.  Однако  из  всех  предпринятых  тогда  мер  эта  явля¬
лась,  по  существу,  иллюзорной,  поскольку,  как  уже  отмечалось
выше,  после  введения  в  1901  г.  нового  устава  о  воинской  повиннос¬
ти  манифест  более  не  применялся  ни  разу  Таким  образом,  хотя  в  те¬
ории  всеобщая  стачка  1905  г.  и  не  превратила  Финляндию  из  рос¬
сийской  провинции  в  равноценное  России  государство,  это  все  же
произошло  на  практике.  В  остальном  сложившаяся  тогда  ситуация
соответствовала  положению  вещей  до  назначения  Н.И.Бобрикова
генерал-губернатором  (status  ante  Bobrikov).  На  практике  был  осу¬
ществлен  в  весьма  значительной  степени  и  с  помощью  самых  разно¬
образных  действий  переход  к  тому,  чтобы  Финляндия  стала  не  толь¬
ко  восприниматься  как  параллельное  России  особое  государство,  но
и  де-факто  являться  таковым.  В  атмосфере  эйфории,  характерной
для  всеобщей  стачки  1905  г.,  жестокие  факты  забывались.  В  Фин¬
ляндии  в  это  время  повторилось  то  же,  что  и  в  ходе  почти  всех  мяте¬
 *  В  тексте  О.Юссилы  используется  термин  «всеобщая  забастовка»,  при¬
нятый  в  финской  историографии.

Финляндская  государственность  возвращена  на  миг
 693
 жей,  организованных  после  Великой  французской  революции,  ло¬
зунгом  которых  стали  слова  «свобода»,  «братство»  и  «равенство».
То  же  произошло  и  в  Финляндии  осенью  1905  г.,  хотя  основной  ак¬
цент  и  был  со  всей  очевидностью  сделан  на  первых  двух  словах  —
«свободе»  и  «братстве».  И  Финляндия,  и  Россия  были  бы  свободны
от  правительства  угнетателей  и  в  этой  своей  свободе  стали  бы  брать¬
ями.  В  подобном  дурмане  Французской  революции  на  вопрос,  явля¬
ющийся  главной  темой  настоящей  работы,  —  была  ли  Финляндия
отдельным  от  России  государством  или  же  просто  её  провинцией?  —
внимание  практически  не  обращалось.  Однако  если  все  же  заду¬
маться  о  том,  какие  настроения  преобладали  в  тогдашней  ситуации,
это  будет,  со  всей  очевидностью,  восприятие  Финляндии  как  отде¬
льного  государства,  состоящего  в  союзе  с  товарищами  или  «братья¬
ми»  из  России,  а  также  с  российским  государством.1
 В  этой  связи  следует  особо  подчеркнуть,  что  «первый  период  уг¬
нетения»  в  весьма  значительной  степени  укрепил  осведомленность
финнов  о  вопросах  государственности.  Иными  словами,  можно  еще
раз  повторить  слова  уже  упомянутого  Я.Аренберга  о  том,  что  лишь
железные  дороги  и  Н.И.Бобриков  объединили  Финляндию.  Именно
Февральский  манифест,  манифест  1900  г.  о  введении  русского  языка
в  Сенате,  а  также  новый  устав  о  воинской  повинности  1901  г.  сущес¬
твенно  укрепили  осведомленность  финнов  о  том,  что  их  Великое
княжество  —  это  их  собственное,  отдельное  от  России  государство.
В  атмосфере  свободы,  царившей  после  всеобщей  забастовки  1905  г.,
произошел  мощный  выход  таких  настроений  и  эмоций  на  поверх¬
ность.  Хотя  в  тогдашних  перипетиях  Финляндия  и  не  была  четко
провозглашена  отдельным  от  России  государством,  опосредованно
соответствующая  декларация  содержалась,  однако,  во  многих  пред¬
принятых  в  то  время  мероприятиях.  При  этом  в  качестве  своего  рода
символа  новой  свободы  стали  уже  в  ходе  забастовки  подниматься
красные  флаги  с  изображением  льва.
 На  завершающем  этапе  забастовки  было  образовано  «правитель¬
ство»,  в  котором  преобладали  представители  политических  сил,  со¬
ставлявших  в  свое  время  основную  оппозицию  Н.И.Бобрикову  (Се¬
нат  конституционалистов  под  председательством  Л.Мехелина),  и  ко¬
торое  на  практике  функционировало,  по  существу,  как  правительство
независимого  государства.  В  Финляндии  была  реализована,  пожа¬
луй,  наиболее  радикальная  в  Европе  реформа  органа  народного  пред¬
ставительства,  предполагавшая  переход  от  четырехпалатного  сослов¬
ного  сейма  к  однопалатному  парламенту,  избираемому  на  основе
всеобщего  и  равного  избирательного  права.  Наряду  с  этим,  началось

694
 Финляндская  государственность  возвращена  на  миг
 Промежуточный  этап  Всероссийской  политической  стачки  1905  г.
И  ОЧЕРЕДНОЙ  ПЕРИОД  ОБЪЕДИНЕНИЯ  С  ИМПЕРИЕЙ  (1907-1917  гг.)
 Вверху  —  Сенат  Лео  Мехелина
(фотография  из  фондов  Музейного
ведомства).
 Внизу  —  председатель  российс¬
кого  конституционного  Совета  ми¬
нистров,  соответствовавшего  Сенату
Л.Мехелина,  конституционный  де¬
мократ  («кадет»)  Сергей  Витте  (порт¬
рет  из  книги  «История  министерства
 финансов»,  т.  II,  с.  528).  Обратите
внимание,  что  С.Ю.  Витте  запечат¬
лен  в  форме  министра.
 Внизу  —  принадлежавший  к  но¬
вому  конституционному  направле¬
нию  министр  статс-секретарь  Август
Лангхофф,  1906-1913  гг.  (из  фондов
Музейного  ведомства).

Финляндская  государственность  возвращена  на  миг
 695
 ^ 	^  .
 //.
 /рл-9 	}  -  -- 	—|^пп|..1я.
 ^^иШ1ГИ-Г^у 	V  ^.^уГ  ^
 ¿~ги’
 Первая  страница  проекта  формы
правления  Финляндии,  составленно¬
го  Я.Мехелином  еще  в  1904  г.  (Соб¬
рание  сочинений  Л.Мехелина,  папка
№19,  Национальный  архив).
 Подготовленный  Сенатом  проект
новой  формы  правления  Финляндии
натолкнулся,  однако,  на  жесткое  сопро¬
тивление  со  стороны  премьер-минист-
Ра  России  П  АСтолыпина.  Данный  про¬
 ект  формы  правления  имеет,  однако,
важное  значение  по  той  причине,  что
учрежденный  в  1917  г.  под  председа¬
тельством  К.Ю.Стольберга  конституци¬
онный  комитет  основывал  свой  проект
в  весьма  значительной  степени  на  дан¬
ном  проекте  Л.Мехелина,  а  второй  ко¬
митет  Стольберга,  составивший  Форму
правления  1919  г.,  построил  свой  про¬
ект  во  многом  на  предложении  1917  г.

696
 Финляндская  государственность  возвращена  на  миг
 Вверху  —  проводники  новой  об¬
щегосударственной  политики:  пре¬
мьер-министр  России  П.А.Столыпин
и  генерал-губернатор  Ф.А.Зейн
(Ф.А.Зейн,  из  фондов  Музейного  ве¬
домства;  П.А.Столыпин,  из  книги
«Государственный  Совет  1801-
1901»,  новое  издание,  с.  227).
 На  следующей  странице  —  пер¬
вый  лист  нового  порядка  направле¬
ния  финляндских  дел,  утвержденно¬
го  в  1908  г.  и  означавшего  фактичес-
 ~itoe  упразднение  финляндской  авто¬
номии.  Поскольку  как  А.Лангхофф,
так  и  тогдашний  Сенат  оказывали
пассивное  сопротивление,  это  важ¬
ное  положение  не  было  признано
в  Финляндии  законным  и  не  было  из¬
дано  в  Собрании  постановлений
финляндских.  Публикуемое  здесь
Высочайше  утвержденное  положе¬
ние  Совета  министров  издано  в  рос¬
сийском  Собрании  узаконений  и  рас¬
поряжений  правительства,  №78.
 планирование  и  разработка  новой  формы  правления  Финляндии,  а
также,  в  довершение  всего,  даже  применение  принципа  парламента¬
ризма  во  взаимоотношениях  «правительства»,  то  есть  Сената,  с  пар¬
ламентом.  Содержание  обширной  программной  речи,  с  которой
Л.Мехелин  выступил  в  Сенате  в  атмосфере  триумфа  после  забастов¬
ки  1905  г.,  было  весьма  оптимистичным.  Помимо  первого  и  самого
важного  пункта,  предполагавшего  восстановление  законности,  она
призывала  в  том  числе  к  конституционной  реформе,  которая  косну¬
лась  бы,  прежде  всего,  Сеймового  устава  и  формы  правления,  а  также
судебным  реформам,  изменению  социального  законодательства  и
системы  образования.  Программа  содержала  также  давнюю  цель  ли¬
бералов  по  устранению  генерал-губернатора  из  системы  гражданско¬
го  управления,  в  результате  чего  вице-председатель  Хозяйственного
департамента  Сената  становился  бы  настоящим  «премьер-мини¬
стром».  В  программу  Сената  Л.Мехелина  входила  еще  одна  озвучен-

Финляндская  государственность  возвращена  на  миг
 697
 ИЗДАВАЕМОЕ  ПРИ  ПРАВИТЕЛЬСТВУЮЩЕМЪ  СЕНАТ*.
 28  Мая  1908  г. 	№  78. 	ОТДЪЛЪ  ПЕРВЫЙ.
 СОДЕРЖАН1Е:
 Ст.  549.  О  порядмЬ  направлена  фннляндсквхъ  д*дъ,  касающихся  интересовъ  Инперш.
 Высочайше  утвержденное  подежете  Совета  Министром.
 649.  О  поряди*  направлен!«  фваляядовихъ  д*лг,  каоающнхоя  ннтереоовъ  Жмпер1и.
 СовЬтъ  Мнннстровъ  полагалъ:
 Въ  соотвЬтстше  съ  возложенною  на  Сов'Ьтъ  Мшшстровъ  задачею  объедннее1я  деятель¬
ности  отдельны  хъ  частей  государстввняаго  управлешя  ■  на  основаши  статей  10  и  11  основ-
выхъ  государственныхъ  завововъ  (Свод.  Зак.,  т.  I,  ч.  1,  взд.  1906  г.),  въ  отношевАн  порядка
направления  «нвляндскнхъ  дЪлъ,  постановить:
 1) 	На  Сов'Ьтъ  Мнннстровъ  возлагается  суждеше  о  томъ,  как1я  изъ  возннкающнхъ  но
Великому  Княжеству  Финляндскому  дЪлъ  затрагиваютъ,  вмЬстЬ  съ  тЬмъ,  интересы  Имлерш
и  посему  требуютъ  блнжайшаго  со  стороны  Мнввстерствъ  и  Главныхъ  Управлений  сообра-
жешя.
 2) 	Соответственно  сему,  одновременно  съ  передачей  Министру  Статсъ-Секретарю  Фие-
лянд1н  дЪлъ,  требующихъ  всеподданнЬйшаго  доклада,  ФннляндокШ  Геяералъ-Губерваторъ
преоровождаетъ  второй  акземдляръ  вхъ,  со  своимъ  заключешемъ  и  отноеящвнвся  къ  дЬлу
документами,  къ  Председателю  Совета  Мнннстровъ  для  обсуждешя  въ  окначенномъ  СовЬтЬ.
 3) 	Къ  чвслу  дЬлъ,  упомянутыхъ  въ  предыдущей  (2)  стать*,  относятся:  1)  проекты
завововъ  для  Велвкаго  Княжества  Фнвлнндскаго  кагь  сеймовыхъ,  такъ  в  адмнвнстративныхъ;
2)  проекты  Высочайшвхъ  оредложевШ  «внлявдскожу  сейму;  3)  всеподданпЬйпйя  петящи  я
представлен!  я  сейма,  и  4)  всеподданн-Ьйпм  представленья  Императорского  Фвнлявдскаго
Сената,  касаюпцяся:  а)  предметовъ  управлешя,  имЬющнхъ  общее  эначейе;  б)  испрошешя
Высочайшаго  разрЬшея1я  на  составлеше  проектовъ  законовъ  в  предложен!й  сейму  н  в)  сей¬
мовыхъ  петнщй  и  представлен^  сейма.
 4) 	На  предварительный  просмотръ  Совета  Мнннстровъ  сообщаются  также  проекты
всеподданнейший  докладовъ,  соотавляемыхъ  Фвнлявдскнмъ  Гееералъ  -  Губернаторомъ  или
Ииннстромъ  Статсъ  Секретаремъ  по  нхъ  собственному  почиву  и  касающихся  предметовъ,  въ
статье  В  укашвыхъ.
 ная  еще  задолго  до  этого  задача  по  преобразованию  Судебного  депар¬
тамента  Сената  в  отдельный  верховный  суд.  Помимо  этого,  в  Санкт-
Петербурге  предполагалось  воссоздать  Комитет  финляндских  дел,
однако  на  сей  раз  таким  образом,  чтобы  он,  будучи  департаментом
Сената  или  же  своего  рода  представительной  делегацией,  рассматри¬
вал  все  вопросы,  поступающие  на  рассмотрение  правителя,  и  тем
самым  осуществлял  надзор  за  деятельностью  министра  статс-секре¬
таря.  В  остальном  по  своему  устройству  он  был  бы  в  значительной
Мере  похож  на  учрежденный  в  1857  г.  Комитет  финляндских  дел.

698
 Финляндская  государственность  возвращена  на  миг
 Тайный  советник  П.А.Харито-
нов  —  изначально  принадлежал  к  ко¬
дификационному  отделу  Государс¬
твенного  совета,  являлся  председа¬
телем  смешанной  русско-финлянд¬
ской  комиссии,  учрежденной  для  вы¬
работки  закона  1910  г.  о  порядке  из¬
дания  касающихся  Финляндии  зако¬
нов  и  постановлений  общегосударс¬
твенного  значения.  П.А.Харитонов
еще  в  1890  г.  входил  в  смешанный
комитет  под  председательством
Ф.Л.Гейдена,  рассматривавший  про¬
ект  финляндской  формы  правления,
подготовленный  комиссией  фон  Вей-
сенберга.  (Иллюстрация  —  «Госу¬
дарственный  Совет  1801-1901»,  но¬
вое  издание,  с.  92.)
 Данный  конституционный  проект,  предполагавший  восстановле¬
ние  комитета  финляндских  дел,  затормозился,  однако,  уже  на  на¬
чальном  этапе  в  связи  с  негативным  отношением  к  нему  со  стороны
императора.  Император  попросту  не  желал,  чтобы  какой-либо  по¬
добный  комитет  становился  посредником  между  ним  и  Сенатом.
Продвижение  проекта  было  также  остановлено  генерал-губернато¬
ром  Н.Н.  Герардом,  который  ссылался  на  мнение  Особого  совещания
под  председательством  графа  Д.М.Сольского,  занимавшегося  разра¬
боткой  проекта  реформы  Государственного  совета.  По  мнению
Н.Н.Герарда,  подобный  комитет  финляндских  дел  был  бы  совер¬
шенно  бесполезным,  поскольку  Сенат  и  без  того  осуществлял  подго¬
товку  вопросов  для  доклада  императору.  Помимо  этого,  комитет
уменьшил  бы  власть  генерал-губернатора,  что  и  было  для  Н.Н.Ге¬
рарда  наиболее  веским  аргументом.
 В  Тампере,  где  российское  военное  присутствие  было  менее  за¬
метным,  чем  в  Хельсинки,  в  атмосфере  энтузиазма,  связанного  с  все¬
общей  забастовкой,  был  выпущен  «красный  манифест»,  в  котором,
в  частности,  отмечалось,  что  Финляндия  не  будет  иметь  никакого
желания  отделяться  от  России,  но  только  в  том  случае,  если  там  при¬
дут  к  власти  «лучшие  силы»  (то  есть  социалисты).  Этот  пункт  мани¬
феста  позволяет  заключить,  что,  если  бы  эти  «лучшие  силы»  не  при¬
шли  к  власти,  Финляндия  могла  бы  полностью  отделиться  от  Рос¬
сии.  В  ходе  неофициального  и  весьма  малоформального  «нацио¬
нального  собрания»,  состоявшегося  на  площади  перед  железнодо¬
рожным  вокзалом  в  Хельсинки  во  время  всеобщей  забастовки  и  вы¬

Финляндская  государственность  возвращена  на  миг
 699
 держанного  в  духе  Французской  революции,  было  избрано  новое
временное  правительство  Финляндии,  утверждение  состава  которо¬
го  было  затем,  впрочем,  весьма  смиренно  предоставлено  воле  гене¬
рал-губернатора.  Все  подобные  явления,  однако,  ясно  свидетельс¬
твовали  о  том,  что  в  атмосфере  эйфории,  вызванной  всеобщей  забас¬
товкой,  Финляндию  вновь  как  будто  бы  провозгласили  особым,  от¬
дельным  от  России  государством.
 Таким  образом,  на  данном  этапе  Финляндия  со  всей  ясностью  и
многими  на  это  основаниями  представляла  собой  особое,  отдельное
от  России  государство,  объединенное  с  империей  лишь  общим  пра¬
вителем.  В  России,  однако,  Финляндию  в  подобном  виде  по-прежне¬
му  не  признавали.
 После  всеобщей  забастовки,  а  также  вследствие  нее  новым  гене¬
рал-губернатором  Финляндии  было  впервые  назначено  гражданское
лицо,  Николай  Герард.  Он  был  членом  Государственного  совета,  где
и  изучил  финляндские  дела,  хотя  и  недостаточно  основательно.  По¬
этому  Лео  Мехелин,  Август  Нюберг  и  Адольф  Тёрнгрен  впоследс¬
твии  разъясняли  ему  финляндские  вопросы  так  же,  как  Э.Шернваль-
Валлен  в  свое  время  разъяснял  их  Н.В.Адлербергу.  В  результате
этого  как  «Новое  Время»,  так  и  другие  славянофильские  газеты
вскоре  стали  называть  Н.Н.Герарда  явным  «мехелинцем».  Нельзя,
впрочем,  сказать,  чтобы  это  их  утверждение  было  абсолютно  невер¬
ным.
 п  ОЛОЖЕНИЕ  Финляндии  В  НОВОЙ
конституции  России
 Государственная  идея  проявилась  со  всей  очевидностью  в  1906  г.,
когда  финляндцы  приняли  участие  в  выработке  формулировки  ста¬
тьи  2  новой  российской  конституции*,  впервые  определившей  поло¬
жение  Финляндии  в  Российской  империи.  Впрочем,  в  разделе  Ос¬
новных  государственных  законов  Свода  законов  Российской  импе¬
рии,  составленного  М.М.Сперанским  еще  в  начале  1830-х  гг.,  была
статья,  где  отмечалось,  что  престолы  Королевства  Польского  и  Вели¬
кого  княжества  Финляндского  неотделимы  от  престола  Российского.
Эта  фраза  впоследствии  превратилась  в  оружие  правовой  полемики,
 *  Высочайше  утвержденных  Основных  государственных  законов
Российской  империи,  принятых  23  апреля  1906  г.

700
 Финляндская  государственность  возвращена  на  миг
 к  которому  прибегали  как  финны,  так  и  русские,  а  комиссия  фон
Вейсенберга  даже  применила  её  в  качестве  определения  правового
статуса  Финляндии,  что  уже  указывалось  выше.  Вместе  с  тем,  это
не  было,  однако,  определением  статуса  как  такового,  а  конституции
тогдашнего  свода  законов  не  были  столь  же  современной  формой
правления,  каковой  являлась  конституция  1906  г.
 Разработка  новой  конституции  России  велась  при  премьер-ми¬
нистре  Сергее  Витте  и  была  утверждена  уже  весной  1906  г.  Роль
 С.Ю.Витте  в  процессе  разработки  документа  была  весьма  значи¬
тельной.  Первая  версия  определения  статуса  Финляндии,  подготов¬
ленная  конституционной  комиссией,  была  по  сравнению  с  его  окон¬
чательным  вариантом  длинной  и  сложной.2  Она  звучала  следующим
образом:
 «Великое  Княжество  Финляндское,  состоя  в  державном  облада¬
нии  Российской  Империи  и  составляя  нераздельную  часть  государс¬
тва  Российского,  во  внутренних  своихГделах  управляется  на  особых
основаниях».
 Л.Мехелин  имел  возможность  ознакомиться  с  особым  предложе¬
нием  профессора  О.О.Эйхельмана  (более  подробной  информации  о
нем  найти  не  удалось),  оформленным  в  качестве  замечания.  Хотя
Л.Мехелин  и  не  давал  в  этой  связи  своего  заключения,  упомянутое
замечание  представляет  определенное  любопытство,  поскольку  в  зна¬
чительно  большей  степени  проникнуто  духом  российского  национа¬
лизма:
 «Великое  княжество  Финляндское  навечно  и  нераздельно  присо¬
единено  к  Российскому  государству.  Вопросы,  служащие  потребнос¬
тям  единственно  финляндского  края,  удовлетворяются  по  милости
Российских  государей  императоров  в  рамках  особой  системы  облас¬
тного  самоуправления  этого  края  и  на  основании  права,  предостав¬
ленного  ему  верховной  властью».
 На  формулировках,  содержащихся  в  двух  приведенных  выше
проектах,  со  всей  очевидностью  отразилась  ведшаяся  ранее  и  по-
прежнему  продолжавшаяся  на  тот  момент  правовая  борьба,  причем
в  свете  подходов  её  российской  стороны.  Подчеркиваемые  ею  Фрид-
рихсгамский  мирный  договор  и  статус  Финляндии  как  провинции
отчетливо  прослеживаются  в  приведенных  выше  формулировках,
особенно  в  последней  из  них.
 «Кадет»  С.Ю.Витте,  естественно,  вовсе  не  был  удовлетворен  оп¬
ределением,  которое  предложила  комиссия.
 Русские  явно  намеревались  подготовить  и  составить  статью  Ос¬
новных  законов,  касающуюся  Финляндии,  не  прибегая  к  консульта¬

Финляндская  государственность  возвращена  на  миг
 701
 циям  с  финляндскими  представителями.  Этому  намерению  не  уда¬
лось,  однако,  осуществиться,  поскольку  у  Л.Мехелина  были  и
в  Санкт-Петербурге  весьма  хорошие  и  осведомленные  информато¬
ры.  С  их  помощью  он  узнал  о  готовящемся  проекте  и,  по  своему
обыкновению,  сразу  же  принялся  за  дело.  Он  обратился  напрямую
к  своему  «коллеге»  С.Ю.Витте,  которого  попросил  направить  ему
проект,  чтобы  он  мог  дать  на  него  свое  заключение.  С.Ю.Витте  на¬
правил  проект,  однако  не  в  виде  официального  поручения  от  имени
конституционной  комиссии,  но  как  бы  в  частном  порядке,  в  опреде¬
ленном  смысле  даже  тайно.
 Получив  приведенное  выше  предложение,  Л.Мехелин  дал  на  него
в  феврале  1906  г.  весьма  критическое  заключение,  которое  адресовал
 С.Ю.Витте.  Л.Мехелин  обратил  внимание,  прежде  всего,  на  фразу  «в
державном  обладании».  Она  не  была,  по  его  мнению,  подходящей,
поскольку  «финляндские  органы  управления  не  подчинены  органам
управления  империи».  Выражение  «нераздельная  часть»  России  так¬
же  не  устраивало  Л.Мехелина,  поскольку,  если  бы  дело  обстояло
именно  таким  образом,  Финляндия,  по  его  словам,  вообще  не  могла  бы
иметь  своего  законодательства.  Наряду  с  этим,  Финляндия,  по  мне¬
нию  Л.Мехелина,  управлялась  не  «на  особых  основаниях»,  а  соот¬
ветственно  её  собственным  конституционным  законам.  Замечания
Л.Мехелина  не  остались  известны  одному  лишь  С.Ю.Витте,  но  были
весьма  критически  прокомментированы  членом  Государственного
совета,  сенатором  и  доктором  наук  Н.С.Таганцевым.  По  его  мнению,
проект  редакции,  сделанный  Л.Мехелином,  создавал  искаженное
представление  об  отношении  Финляндии  к  России  и,  по  существу,
предоставлял  Финляндии  статус  независимого  государства.
 Упомянутый  вопрос  рассматривался,  естественно,  также  Сове¬
том  министров,  где  С.Ю.Витте  стремился  выйти  на  тот  или  иной
компромисс.  По  его  словам,  «цель,  к  которой  мы  стремились,  состо¬
яла  в  том,  чтобы  ограничиться  изложением  в  конституции  империи
лишь  тех  касавшихся  правового  статуса  Финляндии  положений,  ко¬
торые  неоспоримы  в  соответствии  с  действующими  законами  и  по
этой  причине  могли  бы  быть  одобрены  здравомыслящей  частью
финского  народа».  В  результате  Совет  министров  решил  обойтись
без  упоминания  о  пребывании  Финляндии  в  державном  обладании
Российской  империи,  поскольку  «несмотря  на  всю  историческую
справедливость,  напоминание  об  этом  может  показаться  финнам  ос¬
корбительным  и,  кроме  того,  не  является  в  данной  связи  обязатель¬
ным».  На  этом  основании  Совет  министров  предложил  формулиров¬
ку,  которая  и  вошла  в  конечном  итоге  в  закон.  В  окончательной

702
 Финляндская  государственность  возвращена  на  миг
 редакции  было  учтено  первое  из  замечаний  Л.Мехелина,  тогда  как
второе,  касавшееся  финляндских  «конституционных  законов»,  учте¬
но  не  было.  Окончательной  формулировкой  статьи  2  стал  следую¬
щий  компромисс:
 «Великое  Княжество  Финляндское,  составляя  нераздельную
часть  государства  Российского,  во  внутренних  своих  делах  управ¬
ляется  особыми  установлениями  на  основании  особого  законода¬
тельства».
 Однако  окончательно  судьбу  данной  статьи  решила  комиссия  под
председательством  великого  князя  Николая  Николаевича,  на  завер¬
шающем  этапе  рассматривавшая  новую  конституцию  постатейно.
В  целом  комиссия  изучала  статьи  документа,  так  сказать,  бегло,  од¬
нако  статья  2,  касавшаяся  Финляндии,  вызвала  оживленное  обсуж¬
дение.  Подавляющее  большинство  членов  комиссии  высказалось  за
формулировку,  изначально  предложенную  российской  стороной.
Основным  тезисом  возражавшего  противнее  меньшинства  было  то,
что  подобная  формулировка  вызвала  бы  ненужное  беспокойство  в
Финляндии.  Не  вдаваясь  в  детали  происходившего  в  комиссии  об¬
суждения,  можно  лишь  отметить,  что  С.Ю.Витте  удалось  и  там  до¬
биться  более  умеренного  компромиссного  варианта.  Его  предложе¬
ние  о  том,  чтобы  право  принятия  окончательного  решения  было
предоставлено  Государственной  Думе,  удовлетворило  других  чле¬
нов  комитета,  особенно  после  того,  как  С.Ю.Витте  еще  дополни¬
тельно  «поддал  жару»,  упомянув,  что  Дума  наверняка  пойдет  в  этом
вопросе  дальше  любого  из  императоров.
 Так  и  был  выработан  один  из  финляндско-российских  компро¬
миссов.  Статья  была  краткой  и  поэтому  весьма  неясной.  Рассказы¬
вают,  однако,  что  сам  Наполеон  говорил,  что  конституция  как  раз  и
должна  быть  краткой  и  неясной.  В  результате  обе  стороны  получи¬
ли  возможность  толковать  вторую  статью  новой  конституции  в  сво¬
их  интересах.  Русских,  скорее  всего,  устраивало  то,  что  Финляндия
была  определена  как  «нераздельная  часть  государства  Российско¬
го»,  а  не  особое  государство,  отдельное  от  России;  финляндцы,
в  свою  очередь,  были  довольны  тем,  что  в  статье  отмечалось  управ¬
ление  Финляндии  особыми  установлениями  на  основании  особого
законодательства.  Если  же  кто-нибудь  поинтересовался  бы  мнени¬
ем  об  этой  статье  автора  настоящей  работы,  мой  ответ  был  бы  сле¬
дующим:  статья  со  всей  ясностью  зафиксировала  принцип,  соглас¬
но  которому  Финляндия  являлась  не  государством,  а  лишь  провин¬
цией  или  «областью»,  автономной  в  административном  и  законода¬
тельном  плане.

Финляндская  государственность  возвращена  на  миг
 703
 Попытка  создать  форму  правления  Финляндии
 Одновременно  с  разработкой  второй  статьи  Основных  государс¬
твенных  законов  России  осуществлялся  и  еще  один  нацеленный  на
определение  статуса  и  сущности  Финляндии  проект.  Это  была  собс¬
твенная  попытка  финнов,  предпоследняя  из  предпринимавшихся
ими  за  всю  историю  Великого  княжества  Финляндского,  по  разра¬
ботке  финляндской  формы  правления.3  Последнюю  попытку  в  этом
направлении  предпринял  конституционный  комитет  Стольберга
в  1917  г.  непосредственно  перед  тем,  как  власть  в  России  захватили
большевики.  Что  же  касается  проекта  1907  г.,  он  известен  как  проект
Л.Мехелина,  или  же  возглавляемого  им  Сената,  и  был  подготовлен
летом  1907  г.,  но  не  продвинулся,  однако,  дальше  стола  премьер-ми¬
нистра  П.  А.  Столыпина.
 Л.Мехелин  занимался  подготовкой  новой  формы  правления
еще  до  перелома,  связанного  с  Всероссийской  стачкой,  весьма
дальновидно  рассчитывая,  что  в  будущем  сложится  ситуация,  ко¬
торая  сделает  реализацию  этой  формы  правления  возможной.
Предложение  о  новой  форме  правления  было  заложено  еще  в  про¬
ект  завершившего  стачку  Ноябрьского  манифеста*,  однако  впос¬
ледствии  было  из  него  удалено.  Вместе  с  тем  сразу  же  после  за¬
бастовки  проект  по  разработке  формы  правления  начали  весьма
оживленно  обсуждать  также  в  различных  партиях  и  на  сейме.  В  ко¬
нечном  итоге  дискуссия  по  этому  вопросу  продолжилась  в  Сена¬
те,  который,  однако,  не  учредил  специального  конституционного
комитета,  а  ограничился  комиссией.  На  деле  душой  и  основным
двигателем  всего  проекта  стал  Лео  Мехелин.  Его  соратниками  и
помощниками-экспертами  были  профессоры  Р.Германсон  и
Р.А.  Вреде,  способствовавшие  продвижению  проекта,  прежде
всего  и  главным  образом  в  сейме.  Характерным  для  тогдашней
ситуации  было  то,  что  предварительного  разрешения  императора
на  осуществление  соответствующего  проекта  никто  не  запраши¬
вал;  государя  о  нем  просто  уведомили.  Проект  стремились  как
можно  дольше  держать  в  тайне  от  лиц,  в  нем  не  участвовавших.
В  частности,  печатные  документы  по  данному  вопросу  из  собра¬
ния  сочинений  Л.Мехелина  помечены  грифом  «секретно».  Сам
 *  Высочайший  манифест  от  22  октября  (4  ноября)  1905  г.  «О  мерах
к  восстановлению  порядка  в  крае»,  которым  приостанавливалось  действие
Февральского  манифеста  и  поручалось  Сенату  составить  проект  нового  сей¬
мового  устава  и  ряда  других  законоположений.

704
 Финляндская  государственность  возвращена  на  миг
 премьер-министр  П.  А.  Столыпин  узнал  об  этом  деле  только  из
«Нового  Времени»,  а  оно  —  из  газеты  «Хуфвудстадсбладет»*.
Удивленный  П.  А.Столыпин  написал  на  своих  бумагах  начальни¬
ку  канцелярии:  «Какой  еще  проект  формы  правления?  Нельзя
прозевать!  Прошу  доложить  18.6.».
 Финляндские  инициаторы  проекта,  по  всей  вероятности,  весь¬
ма  хорошо  понимали,  что  возглавляемый  П.  А.Столыпиным  Совет
министров  никогда  не  утвердит  подобного  документа.  Поэтому
они,  скорее  всего,  были  заинтересованы  в  том,  чтобы  представить
его  напрямую  императору  через  посредство  министра  статс-секре¬
таря  А.Лангхоффа.  Однако  этому  их  намерению  осуществиться
не  удалось.
 Пора,  однако,  перейти  к  самому  важному  вопросу  —  что  же  пред¬
лагали  инициаторы  этого  проекта  в  отношении  статуса  Финляндии?
Новым  моментом  была  постановка  цели  по  разработке  двух  отде¬
льных  актов,  а  именно  формы  правления  как  таковой  и  т.н.  «госу¬
дарственного  акта»,  в  котором  имелось  в  виду  определить  статус
Финляндии  в  составе  Российской  империи  (её  отношение  к  Рос¬
сии?).  Впрочем,  о  подобном  определяющем  акте  шла  речь  и  ранее;
в  частности,  с  предложением  о  его  разработке  выступал  в  свое  время
Р.Германсон,  однако  соответствующего  проекта  подготовлено
не  было,  как  не  было  этого  сделано  и  сейчас  —  по  крайней  мере,  сам
я  в  архивах  такового  не  обнаружил.  Хотя  С.Норденстренг  в  биогра¬
фии  Л.Мехелина  подробно  описывает  проект  формы  правления,  он
при  этом  не  упоминает  об  определении  правового  статуса  Финлян¬
дии  или  же  указанном  выше  «государственном  акте».  Подробное
описание  такого  акта  содержится,  однако,  в  третьей  статье  разрабо¬
танного  Л.Мехелином  проекта  формы  правления,  где  ставится  цель
по  его  разработке.  Таким  актом  предполагалось  определить  право¬
вые  отношения  между  империей  и  великим  княжеством.  Акт  мог  бы
быть  одобрен  органами  народного  представительства  России  и  Фин¬
ляндии,  а  затем  утвержден  императором.  В  него  нельзя  было  бы  вно¬
сить  изменения  иначе,  как  в  рамках  согласованной  обеими  странами
законодательной  процедуры,  а  в  Финляндии  соответствующий  воп¬
рос  должен  был  бы  рассматриваться  в  порядке,  соблюдавшемся  в  от¬
ношении  конституционных  законов.
 Читатель,  наверное,  не  узнает  для  себя  ничего  нового  или  уди¬
вительного,  если  я  уже  в  самом  начале  отмечу,  что  основополагаю¬
щим  принципом  формы  правления,  составленной,  естественно,
 *  «Столичная  газета»  (швед.).

Финляндская  государственность  возвращена  на  миг
 705
 главным  образом  на  основании  базового  проекта,  разработанного
в  1905  г.  Л.Мехелином,  был  принцип  межгосударственной  унии
—  иными  словами,  констатация  того,  что  финляндское  и  россий¬
ское  государства  находились  в  унии  между  собой.  Это  ясно  сле¬
довало  уже  из  упомянутого  выше  «государственного  акта»,  срав¬
нимого,  например,  с  Австро-Венгерским  соглашением  1867  г.
(Ausgleich,  нем.)*.  Однако  и  в  других  частях  проекта  формы  прав¬
ления  речь  идет  именно  о  форме  правления  (основном  государс¬
твенном  законе)  финляндского  государства,  отдельного  от  госу¬
дарства  российского.  Итак,  её  первая  статья  звучала  на  финском
языке  следующим  образом**:
 «Великое  княжество  Финляндское  объединено  с  Российской  Им¬
перией,  но  управляется  в  соответствии  с  собственным  государствен¬
ным  законодательством,  содержащимся  в  настоящей  Форме  правле¬
ния  и  прочих  конституционных  законах  страны».
 На  шведском  языке  эта  же  статья  звучала  так:  «Storfurstendömet
Finland  är  förenadt  med  Kejsardömet  Ryssland  (under  samma  monark),
men  styras  enligt  sin  egen  konstitution,  som  innehálles  i  denna  Regering¬
form  och  landets  övriga  grundlagar».  Слова,  данные  в  скобках,  были
зачеркнуты  и  не  содержатся  в  финноязычной  версии,  которая  приве¬
дена  выше***.
 Употребив  в  отношении  России  слово  «империя»,  а  не  «государс¬
тво»,  Л.Мехелин  уже  в  первой  статье  документа  искусно  избежал
проблемы,  с  которой  столкнулась  учрежденная  в  1865  г.  конститу¬
ционная  комиссия  Норденстама****  *****.  Эта  комиссия  пыталась  ис¬
пользовать  различие  в  значениях  шведских  слов  «Kejsarriket******
и  «Kejsaredömet»******,  а  поскольку  в  русском  языке  соответству¬
ющих  слов  не  было,  а  были  лишь  слова  «империя»  и  «государство»,
то  шведоязычное  определение  отличалось  от  русскоязычного.
 *  Договор,  заключенный  между  австрийским  императором  Францем-
Иосифом  I  и  представителями  венгерского  национального  движения,  в  со¬
ответствии  с  которым  Австрийская  империя  преобразовывалась  в  дуалисти¬
ческую  монархию  Австро-Венгрия.
 **  Дается  перевод  на  русский.
 ***  В  переводе  на  русский  язык.
 ****  Комиссия  под  председательством  сенатора  Ю.М.Норденстама  по
составлению  уложения  или  формы  правления  для  Финляндии.
 *****  «Империя»  {швед.).
 ******  «Империя»  {швед.)  как  государство,  держава,  совокупность  владе¬
ний  одного  монарха.

706
 Финляндская  государственность  возвращена  на  миг
 В  шведском  варианте  Финляндия  была  частью  «пкеЪ>*  и  объедине¬
на  с  «боте!»**.  В  свою  очередь,  в  русском  тексте  Финляндия
провозглашалась  частью  российского  «государства»,  а  объединена
была  с  «империей».  Используя  в  отношении  Финляндии  наименова¬
ние  «Великое  княжество  Финляндское»,  а  не  «государство»,  Л.Ме-
хелин  также  избежал  обвинений  со  стороны  русских  в  том,  что  счи¬
тал  взаимоотношения  между  Финляндией  и  Россией  унией  двух  го¬
сударств,  хотя  в  действительности  именно  такого  мнения  он  и  при¬
держивался.  Об  этом  свидетельствует  употребленное  в  статье  слово
«объединена»  —  иными  словами,  Великое  княжество  Финляндское
и  Российская  империя  были  «объединены»  друг  с  другом,  и  про¬
изошло  это,  по  мнению  Л.Мехелина,  в  результате  «акта  соедине¬
ния»,  заключенного  в  Порвоо  в  1809  г.  И  хотя  в  первой  статье  своего
проекта  Л.Мехелин  и  не  называл  Финляндию  «государством»,  в  дру¬
гих  его  статьях  Финляндия  неоднократнсГобозначена  как  государс¬
тво,  причем  как  в  финноязычном,  так  и  в  шведоязычном  варианте
(соответственно  «уаШо»  и  «з!аЪ>).  Таким  образом,  как  из  выбора
слов  в  проекте,  так  и  из  содержания  статей  со  всей  очевидностью
следует,  что  речь  шла  о  проекте  формы  правления  финляндского  го¬
сударства,  отдельного  от  государства  российского.  Статьи,  посвя¬
щенной  общегосударственному  законодательству,  в  проекте  Л.Ме¬
хелина  не  было.
 В  переводе  упомянутой  первой  статьи  на  русский  язык  Великое
княжество  Финляндское  было  объединено  именно  «с  Российской
империей»,  а  не  с  государством,  не  говоря  уже  о  том,  чтобы  называть
Финляндию  неотъемлемой  частью  Российского  государства,  как  на
том  этапе  обычно  делали  русские.
 Четвертый  пункт  проекта  предполагал  обновление  «акта  соеди¬
нения»  всякий  раз,  когда  в  России  сменялся  монарх.  Великому  кня¬
зю  надлежало  издавать  манифест,  где  он  подтверждал  бы  законы
своих  финляндских  подданных.  Этот  манифест  должен  был  бы  зачи¬
тываться  в  финляндских  церквях,  после  чего  финляндцы  посредс¬
твом  присяги  подтверждали  бы  верность  своему  новому  правителю
и  законам  (иными  словами,  происходил  бы  акт  «Ьу11пн^»***).
 Остальная  часть  проекта  повторяла  содержание  проектов  форм
правления,  разработанных  в  ходе  уже  описанных  более  ранних  по¬
пыток.  Подробнее  об  этом  можно  прочитать  во  второй  части  напи¬
санной  С.Норденстренгом  биографии  Л.Мехелина  (с.  354-360).  От¬
 *  «Империи»  {швед.).
 **  «Государством»,  «державой»  {швед.).
 ***  «Чествование,  преклонение»  {швед.).

Финляндская  государственность  возвращена  на  миг
 707
 метим,  однако,  еще  и  то,  что  Л.Мехелин  предполагал  сохранить  пра¬
ва  как  монарха,  так  и  сословий  в  прежнем  виде,  то  есть  так,  как  они
были  определены  в  формах  правления  1772  и  1789  гг.
 Как  уже  отмечалось  выше,  проект,  естественно,  не  остался  в  тай¬
не  от  русских.  Уже  на  стадии  подготовки  он  привлек  в  России  значи¬
тельное  внимание.  За  этот  проект,  разумеется,  сразу  же  уцепился,
как  мы  видели  выше,  премьер-министр  П.А.Столыпин.  Он  начал
прямо-таки  бомбардировать  и  министра  статс-секретаря,  и  генерал-
губернатора  Финляндии  требованиями  и  вопросами.  Прежде  всего,
он  хотел,  чтобы  ему  направили  все  касающиеся  этого  вопроса  доку¬
менты,  и  получил  их,  в  том  числе  в  переводе  на  русский  язык  и
в  шведоязычной  версии  (то  есть  в  трех  экземплярах),  а  также  другие
документы,  в  частности,  текст  речи,  произнесенной  Александром  11
в  1863  г.*,  и  программу,  подготовленную  в  свое  время  для  комиссии
Норденстама.
 В  своем  письме  А.Лангхоффу  П.А.Столыпин  с  самого  начала
подчеркивал,  что  подобный  законодательный  акт,  самым  непосредс¬
твенным  образом  касавшийся  положения  Финляндии  в  составе  рос¬
сийского  государства,  не  мог  готовиться  лишь  во  внутрифинлянд-
ском  законодательном  порядке,  но  должен  был  рассматриваться
в  Совете  министров  прежде,  чем  будет  представлен  императору;
обосновывая  свою  точку  зрения,  П.А.Столыпин  ссылался  на  уже
рассмотренную  статью  2  Основных  государственных  законов  Рос¬
сийской  империи.
 Далее  П.А.Столыпин  особо  осведомлялся  о  том,  на  каком  осно¬
вании  Сенатом  начата  разработка  формы  правления,  то  есть  где  и
когда  императором  было  дано  соответствующее  распоряжение.  От¬
ветить  на  этот  вопрос  финляндцам  было  явно  непросто,  поскольку
такого  распоряжения  Сенату  император  никогда  не  давал.  В  ответ  на
свой  вопрос  П.А.Столыпин  узнал,  что  распоряжение  было  дано,
мол,  двумя  предыдущими  императорами.  При  этом  имелись  в  виду,
во-первых,  речь  Александра  II  на  открытии  сейма  в  1863  г.  и,  во-вто¬
рых,  конечно  же,  распоряжения,  данные  учрежденной  в  1865  г.  ко¬
миссии  Норденстама  и  созданной  в  1885  г.  конституционной  комис¬
сии  фон  Вейсенберга.  В  этой  связи  П.А.Столыпину,  разумеется,
не  рассказали,  какая  судьба  постигла  эти  комиссии  и  в  силу  каких
причин.  Помимо  этого,  делались  ссылки  на  статью  14  Регламента
Сената  1892  г.,  согласно  которой  Сенат  имел  право  представлять  на
рассмотрение  императора  законодательные  меры,  которые  считал
 *  На  открытии  сейма.

708
 Финляндская  государственность  возвращена  на  миг
 необходимыми.  П.А.Столыпин  получил  также  копию  доклада
А.Лангхоффа  «Об  издании  основного  закона  взамен  Формы  правле¬
ния  1772  г.»,  представленного  им  императору  7  (20)  февраля  1907  г.
В  своем  письме  П.А.Столыпину  А.Лангхофф  подчеркивал,  что  в
ходе  доклада  император  дал  свое  согласие  на  создание  особого  фин¬
ляндско-российского  смешанного  комитета  для  изучения  предложе¬
ния  Сената,  что,  однако,  не  препятствовало  бы  его  обсуждению  так¬
же  в  Совете  министров,  если  бы  сам  П.  А.Столыпин  счел  это  необхо¬
димым.
 Ввести  П.А.Столыпина  в  заблуждение  своими  объяснениями
финляндцам,  однако,  не  удалось.  По  поводу  распоряжений  Алексан¬
дра  II  и  Александра  III  П.  А.Столыпин  сухо  отметил,  что  они  на  тот
момент  уже  не  действовали,  а  в  отношении  упомянутой  выше  до¬
кладной  записки  А.Лангхоффа  сказал,  что  никакого  решения  импе¬
ратором  по  данному  вопросу  принято  не  б£пю  —  была  лишь  сделан¬
ная  самим  А.Лангхоффом  на  записке  пометка  о  том,  что  её  содержа¬
ние  «доложено»  императору.  Наконец,  в  июле  П.  А.Столыпин  соста¬
вил  для  императора  своего  рода  меморандум,  или  докладную  запис¬
ку,  где  изложил  полученную  им  информацию  по  этому  вопросу.  В  за¬
писке  он  отмечал,  что  не  считает  достаточными  представленные
Сенатом  и  А.Лангхоффом  обоснования,  а  также  приводил  обзор  ис¬
тории  общеимперского  законодательства,  начиная  с  Ф.Л.Гейдена  и
заканчивая  Февральским  манифестом.
 Здесь  следует  отметить,  что,  вопреки  тому,  как  зачастую  представ¬
ляют  дело  историки,  данный  проект  формы  правления  был  останов¬
лен  вовсе  не  генерал-губернатором  В.Бекманом,  а  премьер-мини¬
стром  П.А.Столыпиным.  Упомянутый  губернатор,  действительно,
занял  в  отношении  проекта  негативную  позицию  и  не  направлял
предложение  Сената  А.Лангхоффу,  тем  самым  не  давая  ему  возмож¬
ности  представить  соответствующий  проект  императору.  Однако  уже
на  основании  представленной  выше  переписки  между  П.А.Столыпи-
ным  и  А.Лангхоффом  становится  очевидно,  что  именно  П.А.Столы¬
пин  реально  препятствовал  реализации  проекта.  В.Бекман,  разумеет¬
ся,  понимал,  что  в  Санкт-Петербурге  у  проекта  не  было  бы  никаких
шансов  быть  одобренным.
 Из  российских  публикаций  в  этой  связи  можно  отметить,  напри¬
мер,  целую  серию  статей  уже  упоминавшегося  выше  профессора
Н.Д.Сергиевского  в  газете  «Мирный  Труд»,  цитировавшуюся  впос¬
ледствии  «Новым  Временем».  Приговор,  вынесенный  проекту  про¬
фессором,  возглавлявшим  в  свое  время  комиссию  по  систематиза¬
ции  финляндских  законов,  был  резким,  но  при  этом  содержал  РЯД

Финляндская  государственность  возвращена  на  миг
 709
 очевидных  преувеличений  и  делал  явный  акцент  на  финляндском
«сепаратизме».  Изложу  позицию  Н.Д.Сергиевского,  как  она  приве¬
дена  в  исследовании  Кауко  Кемппинена.  По  мнению  Н.Д.Сергиевс¬
кого,  с  помощью  новой  формы  правления  финляндцы  стремились
свести  отношения  между  Россией  и  Финляндией  к  тому,  что  россий¬
ский  император  являлся  также  Великим  князем  Финляндии.  Какой-
либо  другой  связи  между  ними  как  будто  бы  и  не  существовало.
Иными  словами,  отношения  между  двумя  странами  (или  государс¬
твами)  представляли  собой  личную  унию.  Ни  один  из  российских
органов  управления  не  имел  возможности  вмешиваться  в  финлянд¬
ские  дела,  как  не  может  ни  одно  независимое  государство  вмеши¬
ваться  в  дела  другого  независимого  государства.  Дума  и  Государс¬
твенный  совет  не  могли  иметь  никаких  дел  с  Финляндией.  Из  рос¬
сийской  администрации  следовало  исключить  почтовое  ведомство
Финляндии,  и  в  будущем  ни  одно  финляндское  ведомство  не  могло
находиться  в  российском  управлении.  Русские  должны  были  нахо¬
диться  в  Финляндии  в  таком  же  положении,  как  и  другие  иностран¬
цы.  Единственным  докладчиком  финляндских  дел  в  России  был  ми¬
нистр  статс-секретарь,  которому  следовало  быть  финном.  Лишь
упомянутый  министр  статс-секретарь  мог  решать,  затрагивал  ли  тот
или  иной  финляндский  законопроект  интересы  России.  Интересы
Финляндии  должны  были  иметь  приоритет  перед  интересами  Рос¬
сии.  У  Финляндии  должна  была  быть  своя  армия,  во  главе  которой
стояли  бы  финляндские  офицеры,  и  т.д.  Так  писал,  в  изложении
К.Кемппинена,  профессор  Н.Д.Сергиевский.

САМОУПРАВЛЯЮЩАЯСЯ  ОБЛАСТЬ  ПОД  ЖЕСТКИМ
КОНТРОЛЕМ  СОВЕТА  МИНИСТРОВ.
«ВТОРОЙ  ПЕРИОД  УГНЕТЕНИЯ»
 «Finis  Finlandiae!»  Известный  возглас  депутата
 ОТ  КОНСЕРВАТОРОВ  В  ГОСУДАРСТВЕННОЙ!  ДУМЕ  РОССИИ
 В.  М.  Пуришкевича  в  связи  с  одобрением  Думой  закона
1910  ГОДА  ОБ  ОБЩЕИМПЕРСКОМ  ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ
 Ситуация,  вызванная  Всероссийской  политической  стачкой
1905  г.,  была  лишь  кратким  промежуточным  этапом,  который  завер¬
шился,  когда  российское  правительство  справилось  с  наиболее  ост¬
рой  фазой  кризиса  —  по  существу,  уже  весной  1906  г.,  когда  пре¬
мьер-министром  стал  сильный  и  волевой  политик  П.А.Столыпин,
сменивший  на  этом  посту  С.Ю.Витте.  Сразу  отметим,  однако,  что
«второй  период  угнетения»  был  лишь  отчаянной  попыткой  умираю¬
щей  империи  восстановить  свое  прежнее  положение  в  том  числе
в  Финляндии.  Поражение  в  войне  с  Японией  стало  для  России  почти
что  смертельным  ударом,  который  довершило  впоследствии  пора¬
жение  в  противостоянии  с  Германией  в  ходе  Первой  мировой  войны.
Мероприятия,  которые  правительство  России  пыталось  осущест¬
вить  в  отношении  Финляндии  в  период  между  этими  двумя  пораже¬
ниями,  были  не  более  чем  последними  попытками  империи  восста¬
новить  прежнее  положение  дел.
 Из  тогдашних  ведущих  политиков  Финляндии,  пожалуй,  единс¬
твенным,  кто  сразу  же  после  стачки  1905  г.  понял,  что  Российскую
империю  охватили  предсмертные  судороги,  был  председатель  партии
старофиннов  Ю.Р.Даниельсон-Кальмари.  Лишь  он  со  всей  ясностью
осознал,  что  означали  с  точки  зрения  Финляндии  перемены,  вызван¬
ные  в  России  всеобщей  стачкой,  в  частности  основание  Государствен¬

Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 711
 ной  Думы  и  нового  Совета  министров*.  Значение  этих  перемен  состо¬
яло  в  том,  что  к  решению  вопросов  Финляндии,  помимо  императора,
являвшегося  также  великим  князем,  оказалось  подключено  и  россий¬
ское  «общество».1  Ведь  до  того  момента  в  Финляндии  прямо-таки  со¬
дрогались  при  мысли  о  том,  что  какие-либо  иные  российские  силы  и
органы  власти,  помимо  Великого  князя  Финляндского,  могли  вме¬
шаться  в  управление  Финляндией.  От  принципа,  которого  твердо  при¬
держивались  в  Финляндии  и  который  состоял  в  том,  что  управлять  ею
могли  лишь  финны,  пришлось  отказаться  уже  в  ходе  первого,  а  в  еще
большей  степени  —  в  ходе  второго  периода  угнетения.
 Ю.В.Снельман,  именуемый  в  Финляндии  национальным  фило¬
софом,  осознал  это  еще  в  1850-х  гг.  В  своих  мемуарах  «Дорога  в  Се¬
нат»  он  ярко  описал  посетившее  его  настроение,  а  также  то,  как  он
был  потрясен,  узнав  о  кончине  императора  Николая  I.  В  тот  момент,
как  описывает  сам  Ю.В.Снельман,  он  понял,  что  в  России  только
самодержавие  является  гарантией  и  защитой  обособленного  поло¬
жения  Финляндии.  Если  же  в  России  возникла  бы  демократия  и  ин¬
ститут  народного  представительства,  то  участью  Финляндии  ста¬
ло  бы  лишь  направление  нескольких  представителей  в  какое-нибудь
национальное  собрание  в  Москву2.  Ошибся  он  лишь  в  той  детали,
что  Финляндию  могли  попросить  направить  своих  представителей
в  Санкт-Петербург,  причем  как  в  Государственный  совет,  так  и
в  Думу.  После  учреждения  Думы  Государственный  совет  стал  по  от¬
ношению  к  ней  как  бы  «верхней  палатой».  Однако  Ю.В.Снельман
был,  бесспорно,  прав  в  том,  что  если  бы  в  1918  г.  Учредительное
собрание  России  начало  функционировать  так,  как  это  предполага¬
лось  изначально,  то  финны  должны  были  бы  направлять  в  его  состав
своих  представителей.  Парламент  Финляндии  даже  подготовил  осо¬
бый  адрес,  предназначенный  для  Учредительного  собрания,  однако
этому  адресу  не  нашлось  применения,  так  как  собрание  постигла  из¬
вестная  участь.
 На  упомянутом  этапе  предполагалось  добиваться  более  тесной
«привязки»  Финляндии  к  России  на  двух  направлениях:  а)  «привяз¬
ка»  исполнительной  власти  к  Совету  министров;  2)  попытка  «привяз¬
ки»  законодательства  как  к  Думе,  так  и  к  Государственному  совету.
 *  Реформирован  Высочайшим  Указом  Правительствующему  Сенату  от
19  октября  1905  г.  «О  мерах  к  укреплению  единства  в  деятельности  минис¬
терств  и  главных  управлений»;  в  1905-1917  гг.  являлся  высшим  государс¬
твенным  органом,  объединявшим  и  направлявшим  деятельность  различных
ведомств;  до  этого  в  1857-1882  гг.—  совещательный  орган  по  общегосу¬
дарственным  делам  под  председательством  императора.

712
 Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 Из  этих  двух  пунктов  реализовался,  однако,  лишь  первый,  и  тот
лишь  частично.  Попытки  же  осуществить  последний  натолкнулись
на  пассивное  сопротивление  финнов.
 Начальными  фазами  и  основными  этапами  «второго  периода  угне¬
тения»  были  следующие  (здесь  я  повторю  хорошо  известные  факты):
назначение  премьер-министром  «националиста»  П.А.Столыпина,
сменившего  уже  летом  1906  г.  на  этом  посту  «кадета»  С.Ю.Витте;
роспуск  как  Первой,  так  и  Второй  Думы,  а  также  реформа  избиратель¬
ного  законодательства,  приведшая  к  формированию  в  1907  г.  Третьей,
консервативной  Думы,  с  которой  премьер-министр  П.А.Столыпин
мог  хоть  как-то  сработаться;  учреждение  в  1907  г.  при  Совете  минис¬
тров  Особого  совещания  по  делам  Великого  княжества  Финляндско¬
го,  а  также  издание  в  1908  г.  Положения  о  порядке  направления  фин¬
ляндских  дел,  касающихся  интересов  империи,  которое  поставило
под  контроль  Совета  министров  все  дела,  требовавшие  всеподданней¬
шего  доклада;  своеобразной  кульминацией  этого  процесса  стал  при¬
нятый  Думой  в  1910  г.  закон  о  порядке  издания  касающихся  Финлян¬
дии  законов  и  постановлений  общегосударственного  значения,  а  так¬
же  опубликованная  в  1914  г.  программа  по  реализации  упомянутого
общеимперского  законодательства,  составленная  комиссией  под  пред¬
седательством  Н.Н.Корево.  В  промежутке  между  ними  следует,  на¬
верное,  упомянуть  также  закон  1912  г.  об  уравнении  в  правах  с  фин¬
ляндскими  гражданами  других  русских  подданных.
 Приведенный  выше  перечень  включает,  по  существу,  все  важней¬
шие  акты  «второго  периода  угнетения».
 П.  А.  Столыпин  И  ЕГО  ПОЛИТИКА
в  отношении  Финляндии
 Вышеупомянутый  новый  премьер-министр  П.А.Столыпин,  по¬
жалуй,  заслуживает  в  этой  связи  особого  внимания,  поскольку  срав¬
ним  по  своему  значению  в  делах  Финляндии  с  уже  описанным
В.К.фон  Плеве.  3  В  старой  энциклопедии  издательства  «Отава»,  ко¬
торая  стоит  у  меня  на  книжной  полке,  о  П.  А.Столыпине  кратко  со¬
общается  следующее:  «Осуществлял  националистическую  полити¬
ку  в  отношении  иных  национальностей.  Обновил  подход  к  управле¬
нию  Финляндией,  направленный  на  упразднение  её  автономии  и
применявшийся  до  всеобщей  стачки  1905  г.  В  1908  г.  добился  того,

Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 713
 чтобы  финляндские  дела,  затрагивавшие  российские  интересы,  рас¬
сматривались  в  Совете  министров,  а  также  настоял  на  принятии  за¬
кона  о  порядке  издания  касающихся  Финляндии  общегосударствен¬
ных  постановлений».  —  В  общих  чертах  все  это  совершенно  верно,
однако  детали  нуждаются  в  подробном  уточнении.
 Первое  уточнение  заключается  в  том,  что,  как  и  В.К.фон  Плеве,
П.А.Столыпин  не  был  исключительно  националистом-бюрократом,
умея  учесть  интересы  не  только  русского,  но  и  других  народов.
Вместе  с  тем,  разумеется,  совершенно  очевидно  и  то,  что  на  первом
месте  в  его  мировоззрении  был  русский  народ,  и  лишь  затем  шли  все
другие  национальности.  Абсолютно  верно,  что  он  был,  в  первую
очередь,  восстановителем  порядка  (то  есть  проводником  репрессив¬
ной  политики).  Неслучайно  виселицы  с  петлей  стали  называть  «сто¬
лыпинским  галстуком».  Прежде,  чем  стать  министром  внутренних
дел,  П.  А.Столыпин  служил  в  губерниях,  где  было  много  крестьянс¬
ких  волнений.  Нельзя,  однако,  забывать  и  о  том,  что  П.А.Столыпин
был  предводителем  дворянства  в  западных  губерниях,  отвоеванных
Россией  у  Польши,  откуда  он  вынес  осознание  того,  что  Россия  была
многонациональной  империей.  Это,  конечно,  не  изменило  его  глав¬
ного  убеждения,  заключавшегося  в  том,  что  интересы  русского  наро¬
да  являются  приоритетом,  и  лишь  после  этого  следуют  интересы
других  национальностей.
 Большие  надежды  П.А.Столыпин  возлагал  на  систему,  создан¬
ную  в  начале  периода  его  службы,  а  именно  на  Думу  и  Государствен¬
ный  совет.  Его  идеалом  было  сильное  государство,  иными  словами,
сильная  Россия,  создать  которую,  по  его  мнению,  можно  было  лишь
с  помощью  хорошо  налаженного  сотрудничества  между  Императо¬
ром  и  Думой.  С  точки  зрения  Финляндии  подобная  перспектива
не  предвещала  ничего  хорошего,  и  финны  уже  в  скором  времени
смогли  убедиться  в  этом  на  конкретных  примерах.  В  рамках  такого
подхода  для  какой-то  там  Финляндии  предполагалась  лишь  опреде¬
ленная  этническая  (или  этнографическая),  но  никак  не  политичес¬
кая  независимость.  Весьма  рельефно  резко  централистическая  пози¬
ция  П.  А.  Столыпина  в  финляндском  вопросе  проявилась  в  том,  что,
по  его  мнению,  избрание  финляндских  представителей  в  Думу
Должно  было  происходить  сообразно  избранию  представителей  из
Других  российских  губерний.
 Резюмируя  вышеизложенное,  можно  сказать,  что  П.  А.  Столыпин
был  националистом  и  централистом.  Вместе  с  тем  благодаря  опыту,
приобретенному  им  в  ходе  управления  западными  губерниями,  он
°тносился  с  некоторой  долей  понимания  к  отличным  от  российского

714
 Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 централизма  национальным  воззрениям,  но  лишь  до  определенной
степени.  Это,  впрочем,  не  означало,  что  его  целью  не  было  бы  факти¬
ческое  упразднение  не  только  финляндского  государства,  но  и  фин¬
ляндской  автономии.  Однако  прежде,  чем  он  успел  довести  до  конца
эту  весьма  непростую  операцию,  его  убила  пуля  террориста*.
 После  убийства  П.А.Столыпина  пост  премьер-министра  занял
значительно  менее  авторитетный  человек  —  бывший  министр  фи¬
нансов  граф  В.Н.Коковцев.  Его  политика  в  отношении  Финляндии
была  значительно  умереннее  и  мягче,  однако  на  практике  это  уже
не  имело  никакого  значения  —  все  наиболее  важные  решения,  каса¬
ющиеся  Финляндии,  либо  уже  были  приняты,  либо  находились
в  процессе  подготовки.
 Финляндия
 и  Государственная  Дума  России
 Начну  с  взаимоотношений  между  Финляндией  и  Государствен¬
ной  Думой  России,  хотя  по  сравнению  с  вопросами  исполнитель¬
ной  власти  эта  тема  все  же  является  второстепенной.4  Включение
в  состав  Думы  финляндских  представителей  входило,  по  существу,
уже  в  первые  думские  планы  еще  до  Всероссийской  политической
стачки,  а  именно  в  проект  Булыгинской  Думы,  утвержденный  в  ав¬
густе  1905  г.  Выступивший  с  соответствующим  проектом  А.Г.Булы¬
гин  был  министром  внутренних  дел  России.  В  его  проекте  конкрет¬
ные  формы  финляндского  представительства  предполагалось  впос¬
ледствии  уточнить  более  детально.  Весьма  точно  они  были  опреде¬
лены,  в  свою  очередь,  в  комиссии  графа  Д.М.Сольского,  основной
задачей  которой  была  разработка  нового  регламента  работы  Госу¬
дарственного  совета,  соответствующего  изменившимся  обстоятель¬
ствам.  Комиссия  разработала,  в  частности,  два  весьма  подробных
базовых  варианта  финляндского  участия  как  в  Государственном  со¬
вете,  так  и  в  Думе,  один  из  которых  был  основан  на  принципе  деле¬
гирования,  другой  —  на  принципе  прямого  участия.  Решение  ко¬
миссии  успели  оформить  как  проект  указа,  издать  который,  однако,
в  тогдашней  беспокойной  обстановке  не  решились.  Особо  веский
контраргумент  был  приведен  министром  статс-секретарем  Авгус¬
 *  П.А.  Столыпин  был  смертельно  ранен  террористом  Д.Г.Богровым
в  Киевском  оперном  театре  1  сентября  1911  года.

Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 715
 том  Лангхоффом  и  состоял  в  следующем:  финляндцы  не  могли  бы
работать  в  Думе,  поскольку  не  знали  русского  языка,  а  если  бы
в  Думу  выбирались  только  владевшие  им  финны,  это,  в  свою  оче¬
редь,  не  гарантировало  бы  избрания  наиболее  достойных  их  пред¬
ставителей.  Необходимость  направления  финляндских  представи¬
телей  в  Думу  и  в  Государственный  совет  была  установлена  законом
1910  г.  об  общеимперском  законодательстве,  в  соответствии  с  кото¬
рым  парламент  Финляндии  должен  был  избирать  двух  представите¬
лей  в  Госсовет  и  четырех  —  в  Думу  На  практике  это  был  бы  своего
рода  вариант  выше  упомянутого  принципа  делегирования.  Однако
тогдашний  премьер-министр  России  П.  А.Столыпин  считал,  что  по¬
добная  схема  была  бы  лишь  временным  исключением,  продикто¬
ванным  обстоятельствами;  конечной  же  целью  был  переход  в  Фин¬
ляндии  к  такой  же  системе  выборов,  какая  существовала  в  других
российских  губерниях.
 На  мой  взгляд,  подобная  позиция  П.  А.Столыпина,  пожалуй,  на¬
иболее  красноречиво  свидетельствует  о  стремлении  этого  пре¬
мьер-министра  России  осуществить  полную  русификацию  системы
управления  Финляндией.  Препятствовали  этому  вовсе  не  принципи¬
альные  соображения,  а  лишь  трудности  практического  характера.  И
если  избирательную  систему  Финляндии  стремились  унифициро¬
вать  с  российской  системой,  то,  возможно,  так  же  собирались  посту¬
пить  и  со  всеми  остальными  ключевыми  системами  управления?  У
меня,  однако,  нет  никакой  информации  о  том,  что  мог  думать  на  сей
счет  П.  А.Столыпин  и  какие  меры  он  планировал,  например,  в  отно¬
шении  финляндского  Сената.  В  то  же  время  на  основании  его  поли¬
тических  взглядов,  а  также  ряда  других  обстоятельств  можно  пред¬
положить,  что  он  сохранил  бы  Сенат  в  качестве  своего  рода  «руди¬
мента»  ушедших  времен,  лишив  его,  однако,  реального  авторитета  и
уподобив,  таким  образом,  прибалтийским  судебным  коллегиям  и
ландтагам.  Однако  в  отношении  парламента  позиция  П.А.Столы¬
пина  была  на  редкость  ясной:  в  рамках  предлагавшейся  им  выбор¬
ной  системы  парламент  был  бы,  по  всей  вероятности,  постепенно
растворен  в  составе  российской  Думы.
 Но  поскольку  парламент  Финляндии  не  признал  закона  1910  г.,
он,  соответственно,  и  не  предпринял  никаких  мер  по  избранию  уста¬
новленных  этим  законом  представителей.  Начавшаяся  вскоре  после
этого  война  и  связанные  с  нею  чрезвычайные  обстоятельства  поме¬
шали  нам  увидеть,  были  бы  российским  правительством  предприня¬
ты  принудительные  меры  для  того,  чтобы  добиться  назначения
представителей  из  Финляндии,  или  нет.

716
 Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 Когда  в  1906  г.  в  России  возникла  упомянутая  «демократия»  в  виде
Думы,  то  практически  сразу  после  её  созыва  депутаты  прямо-таки  с  бе¬
шенством  набросились  на  финляндский  вопрос.  Поскольку  на  том
этапе  Финляндия  была  единственной  отличной  от  других  территори¬
ей  России  как  в  административном,  так  и  в  законодательном  плане,
финляндский  вопрос  приобрел  в  России  весьма  высокое  значение  и
важность,  а  также  привлек  к  себе  заметное  внимание  общества.  Гово¬
рят,  что  последними  словами  смертельно  раненного  премьер-минист¬
ра  П.А.Столыпина  было:  «Не  забывайте  о  Финляндии!»*.
 Третья  Дума  обратилась  к  российскому  правительству  с  тремя
запросами,  касавшимися  Финляндии,  на  которые  премьер-министр
поспешил  ответить  сразу  же,  причем  значительно  раньше,  чем  исте¬
кал  соответствующий  срок  подготовки  ответа.  Первый  запрос  был
внесен  октябристами  и  касался  порядка  направления  финляндских
дел  —  того,  что  ни  генерал-губернатор,  ни  минист^статс-секретарь
Финляндии  предварительно  не  сообщали  в  Совет  министров  о  все¬
подданнейших  докладах,  имевших  общеимперское  значение,  как  это
предписывал  еще  указ  о  Совете  министров  1905  г.**  *** Второй  запрос
касался  мер,  принятых  Советом  министров  по  ограждению  госу¬
дарства  от  посягательств  на  государственную  безопасность  в  Фин¬
ляндии,  а  третий—объединения  «Войма»*  *  *,  подробнее  об  этом  объ¬
единении  см.  мою  книгу  «Национализм  и  революция».  Хотя  пре¬
мьер-министр  П.А.Столыпин  и  не  обещал  скорейших  и  решитель¬
ных  действий  по  обозначенным  проблемам,  Дума  и  премьер-ми¬
нистр,  однако,  действовали  в  финляндском  вопросе  в  полном  взаи¬
мопонимании  между  собой.  На  сей  счет  имеется  несколько  подроб¬
ных  описаний,  одно  из  которых  принадлежит  А.Я.Авреху.5
 П.  А.Столыпин  опирался  на  Думу  и  получал  у  нее  желаемую  под¬
держку.  Но  не  будем  останавливаться  на  этом  вопросе,  поскольку  он
уже  весьма  подробно  рассмотрен  в  целом  ряде  исследований.  Сле¬
дует,  однако,  добавить,  что  в  ходе  обсуждения,  происходившего
 *  Аркадий  Столыпин  в  очерке  «Слово  об  отце»  (Париж,  1986)  пишет:
«Очевидно,  о  перечисленных  мною  вопросах  думал  мой  отец  во  время  аго¬
нии  <...>.  Думал  он  и  о  Финляндии,  по  отношению  к  которой  он  не  смог
найти  окончательного  удовлетворительного  решения.  «Сейчас  главный  не¬
разрешенный  вопрос  —  это  Финляндия»,  —  были  его  последние  слова  на
смертном  одре».
 **  Именной  Высочайший  Указ  Правительствующему  Сенату  «О  мерах
к  укреплению  единства  в  деятельности  министерств  и  главных  управлении»
от  19  октября  1905  г.
 ***  «Сила»  (фин.);  объединение  было  образовано  в  начале  XX  в.  под  видом
спортивного  общества,  занималось  в  том  числе  распространением  оружия.

Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 717
 в  Думе  уже  в  связи  с  вышеупомянутыми  запросами,  именно  со  сто¬
роны  правых  сил  высказывались  мысли,  направленные  на  упраздне¬
ние  не  только  финляндского  государства,  но  и  его  автономии.  Извес¬
тный  депутат  В.М.Пуришкевич  дал  понять,  что  Финляндия  будет
превращена  в  такую  же  часть  Российского  государства,  как,  напри¬
мер,  Царство  Казанское,  Царство  Астраханское  или  Новгородская
пятина.
 Реформа  Совета  министров  1905  года
 И  НОВЫЙ  ПОРЯДОК  ДОКЛАДА  ФИНЛЯНДСКИХ  ДЕЛ
 1908  года
 С  точки  зрения  политического  положения  Финляндии  существен¬
но  более  важным  событием,  чем  основание  Думы,  была  реформа  Со¬
вета  министров  1905  г.  До  сих  пор  финская  историография  либо  игно¬
рировала  этот  момент,  либо  не  до  конца  осознавала  его  значение.  Ос¬
новным  результатом  этой  реформы  было  учреждение  должности  пре¬
мьер-министра*,  против  чего  до  тех  пор  категорически  и  вполне  обос¬
нованно  возражали  все  императоры.  Их  самодержавная  власть,  дейс¬
твительно,  оказывалась  существенно  ограничена  в  пользу  этого  ново¬
го  чиновника,  тем  более  что  первыми  премьер-министрами  стали  та¬
кие  сильные  и  авторитетные  политики,  как  С.Ю.Витте  и  П.А.Столы-
пин.  Эта  весьма  важная  по  своему  значению  реформа  Совета  минист¬
ров  означала  также  конец  «анархии  докладов»  и  «правления  фавори¬
тов»,  благоприятствовавших,  в  частности,  обособленному  положению
Финляндии.  Все  предназначенные  для  представления  императору  до¬
клады  должны  были  теперь  предварительно  проходить  через  Совет
министров  и  его  председателя,  то  есть  премьер-министра,  который
рассматривал  и  утверждал  их.  В  результате  от  «правления  фавори¬
тов»,  до  того  времени  преобладавшего  в  России,  произошел  переход
к  управлению  Совета  министров  под  председательством  премьер-ми¬
нистра.  Это  было,  действительно,  существенное  и  радикальное  изме¬
нение  в  российской  системе  управления,  которое  в  тот  момент  совер¬
шенно  не  было  осознано  финляндскими  современниками,  как  не  было
осознано  и  его  значение  с  точки  зрения  положения  Финляндии  в  со¬
ставе  России.  Если  ранее  существовал  узкий  круг  высоких  должност¬
ных  лиц,  имевших  право  докладывать  непосредственно  и  напрямую
 *  Председателя  Совета  министров.

718
 Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 императору  —  в  этот  круг  входили  министры  и  генерал-губернаторы,
а  также,  конечно  же,  «министр  Финляндии»  (то  есть  министр  статс-
секретарь),  —  то  теперь,  после  реформы  Совета  министров,  в  этой
«анархии  докладов»,  характерной  для  времен  «правления  фавори¬
тов»,  был  создан  совершенно  новый  порядок:  теперь  премьер-ми¬
нистр  и  Совет  министров  выполняли  координирующую  роль  и  в  опре¬
деленном  смысле  принимали  решения  по  всем  предназначенным  для
императора  докладам.  Представление  доклада  в  обход  Совета  минис¬
тров  уже  не  было  возможным.  В  Финляндии  это  конкретно  прояви¬
лось  в  ходе  известного  изменения  порядка  представления  финлянд¬
ских  дел,  осуществленного  в  1908  г.
 Отметим  в  этой  связи,  что  соблюдаться  новый  порядок  начал,  ра¬
зумеется,  не  сразу.  Уже  указ  1905  г.,  реформировавший  Совет  минис¬
тров,  предписывал,  как  отмечалось  выше,  направлять  все  доклады
императору  через  Совет  министров,  однако  на  практике  эт^положе-
ние  не  реализовывалось.  Не  соблюдался  новый  порядок,  в  частнос¬
ти,  в  отношении  министра  статс-секретаря  и  генерал-губернатора
Финляндии,  что  и  дало  российской  Думе  повод  для  замечаний.
И  только  указ  1908  г.  эффективно  заработал  в  данном  отношении,
однако  и  его  введение  в  силу  заняло  определенное  время.  Уже  в  свя¬
зи  с  реформой  Совета  министров  1905  г.  встал  вопрос  о  том,  дол¬
жен  ли  в  него  входить  министр  Финляндии.  Министр  статс-секре¬
тарь  Польши  в  свое  время  являлся  членом  кабинета  министров,  од¬
нако  министр  статс-секретарь  Финляндии  таковым  не  был.
 Данный  вопрос  затрагивался  еще  в  ходе  беседы  финляндских
политиков  с  С.Ю.Витте  непосредственно  перед  тем,  как  всеобщая
стачка  вспыхнула  в  Финляндии.  Отношение  председателя  Совета
министров  на  начальном  этапе  было  весьма  негативным  —  пре¬
мьер-министра,  у  которого  было  и  без  того  достаточно  дел,  вполне
устраивало,  чтобы  финляндские  вопросы  и  впредь  рассматривались
в  отдельном  порядке.  Того  же  мнения  придерживался  и  министр
финансов,  впоследствии  премьер-министр  В.Н.Коковцев.  Еще
в  связи  с  подготовкой  положения  о  порядке  направления  финлянд¬
ских  дел  1908  г.  он  горячо  высказывался  за  то,  чтобы  министр  статс-
секретарь  Финляндии  мог  и  в  дальнейшем  сохранить  прямой  кон¬
такт  с  императором  и  не  был  бы  сделан  членом  Совета  министров.
Имеются,  однако,  свидетельства  того,  что  именно  тогда  А.Ланг-
хофф  был  обеспокоен  перспективой  своего  включения  в  Совет  ми¬
нистров.  Адольф  Тёрнгрен  воскликнул  во  время  дебатов  в  Думе
весной  1906  г.:  «Пусть  Лангхофф  лучше  идет  куда  подальше,  чем
в  состав  Совета  министров!»

Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 719
 Подчеркнем  еще  и  то,  что,  вопреки  утверждениям  финляндской
историографии,  а  вследствие  этого  также  и  общественному  мнению,
в  изменении  порядка  направления  дел,  осуществленном  в  1908  г.,
речь  шла  не  о  направленной  только  против  Финляндии  «злонаме¬
ренной  русификации»,  но  об  изменении,  затронувшем  всю  систему
центрального  управления  Российской  империи.  Оно  коснулось  как
всех  министров  империи,  так  и  губернаторов  и  различных  намест¬
ников,  имевших  ранее  соответствующее  особое  право.  Всех  их  те¬
перь  поставили  в  один  строй,  подчинив  общей  дисциплине  и  едино¬
му  порядку.  Они  могли,  конечно,  по-прежнему  докладывать  дела,
относящиеся  к  их  сфере  ответственности  или  касавшиеся  находя¬
щейся  под  их  управлением  территории,  как  это  делал,  например,  ми¬
нистр  статс-секретарь  Финляндии  Август  Лангхофф.  Представляе¬
мые  им  вопросы,  однако,  предварительно  поступали  на  проверку  и
одобрение  Совета  министров,  а  также  докладывались  императору,
так  что,  когда  уже  после  этого  их  представлял  государю  такой  «час¬
тный  докладчик»,  как  А.Лангхофф,  это  было  не  более  чем  опреде¬
ленной  рутинной  формальностью.  В  Совете  министров  также  при¬
нималось  решение  о  том,  какие  вопросы  министр  статс-секретарь
мог,  например,  представлять  императору  напрямую,  минуя  заключе¬
ние  Совета  министров,—  ведь  были  и  такие  вопросы.  Одним  из  ос¬
новных  сюжетов  знаменитых  мемуаров  А.Лангхоффа  «Семь  лет
представителем  Финляндии  при  престоле»  как  раз  и  является  описа¬
ние  постоянной  борьбы  за  влияние  между  ним  самим,  Советом  ми¬
нистров  и  его  председателем.  Победу  в  этой  борьбе  одержал,  естес¬
твенно,  Совет  министров.  Еще  весной  1907  г.  А.Лангхофф  жаловал¬
ся  Л.Мехелину:  «Особенно  затрудняет  мою  работу  то,  что  все  дела
рассматривает  теперь  Совет  министров,  и  я  вынужден  получать  по
ним  заключения  министров.  Это  весьма  осложняет  сам  процесс
представления  вопросов,  поскольку,  если  весь  Совет  министров  зай¬
мет  негативную  позицию  в  отношении  того  или  иного  предложения,
мне  непросто  добиться  его  принятия».  Написано  совершенно  спра¬
ведливо  и  безыскусно.
 В  то  же  время  несколько  парадоксальным,  а  одновременно  и  ха¬
рактерным  с  точки  зрения  давних  традиций  финляндской  автономии
было  то,  что  даже  в  ходе  этих  изменений  Финляндия  по-прежнему
сохранила  свое  в  некотором  роде  особое  положение.  Еще  в  октябре
1907  г.,  до  упомянутого  изменения  порядка  направления  дел,  при
Совете  министров  по  инициативе  премьер-министра  П.А.Столы-
пина  было  создано  Особое  совещание  по  делам  Великого  княжества
Финляндского,  которое  должно  было  подготавливать  связанные

720
 Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 с  Финляндией  вопросы  для  рассмотрения  их  на  Совете  министров.6
Председателем  Совещания  стал  председатель  Совета  министров,
вначале  —  сам  П.  А.Столыпин;  в  качестве  российских  членов  в  него
вошли  государственный  контролер  П.  А.Харитонов,  члены  Государс¬
твенного  совета  В.Ф.Дейтрих  и  уже  упоминавшийся  профессор
Н.Д.Сергиевский,  сенатор  Н.П.Гарин,  а  также  генерал-лейтенант
М.М.Бородкин.  В  следующем  1908  году  в  состав  Совещания  были
введены  еще  три  члена  —  будущий  премьер-министр  В.Н.Коковцев,
И.Г.Щегловитов,  а  также  генерал-губернатор  Финляндии.  Когда
председателем  Совета  министров  был  И.  А.Горемыкин,  членом  сове¬
щания  предложили  стать  министру  статс-секретарю  Финляндии,
сыну  купца  из  Хамины  Владимиру  Маркову.  Задачей  Совещания
была  предварительная  подготовка  финляндских  дел,  поступавших
на  рассмотрение  Совета  министров.  Как  заметно  из  состава  членов
Совещания,  явное  большинство  в  нем  составляли  старыет^убежден-
ные  сторонники  общеимперского  решения  вопросов  и,  соответс¬
твенно,  противники  финляндской  «государственности».
 Это  Совещание  в  определенном  смысле  было  «параллельным»
выше  упомянутой  комиссии  под  председательством  Н.Д.Сергиевского
или  же  сравнимым  с  нею,  с  тою  лишь  разницей,  что  если  комиссия  Се¬
ргиевского  была  подготовительной  комиссией  при  Госсовете  и,  соот¬
ветственно,  рассматривала  законодательные  вопросы,  то  это  совещание
было  подготовительным  органом,  занимавшимся  вопросами  исполни¬
тельной  власти,  относившимися  к  компетенции  Совета  министров.  Это
был  постоянный  орган,  а  не  какая-то  временная  комиссия.
 Между  комиссией  Сергиевского,  занимавшейся  систематизацией
финляндского  законодательства,  и  упомянутым  Особым  совещани¬
ем  по  делам  Великого  княжества  Финляндского  существовала  до¬
вольно  мощная  связь  на  уровне  личностей.  Помимо  уже  неоднократ¬
но  упоминавшегося  профессора  Н.Д.Сергиевского,  и  в  комиссии,  и
в  совещании  одновременно  состояли  членами  сенатор  Н.П.Гарин  и
генерал  М.М.Бородкин.  Когда  профессор  Н.Д.Сергиевский  отказал¬
ся  от  председательства  в  комиссии  по  систематизации,  его  преемни¬
ком  стал  статский  советник  Н.Н.Корево.  Подобная  мощная  личнос¬
тная  связь  между  этими  органами  демонстрирует,  на  мой  взгляд,  что
в  России  даже  на  том  этапе  не  появилось  еще  достаточного  количес¬
тва  экспертов  по  Финляндии,  и  их  постоянно  не  хватало.
 Учреждение  Особого  совещания  в  1907  г.,  а  также  состоявшееся
в  том  же  году  назначение  Ф.А.Зейна  на  пост  генерал-губернатора
считаются  в  Финляндии  первыми  мероприятиями  «второго  периода
угнетения».  Однако  упомянутое  совещание  можно  рассматривать  и

Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 721
 с  другой  точки  зрения  —  как  еще  одно  свидетельство  того,  что  Фин¬
ляндия  обладала  особым  административным  положением.  Ни  у  ка¬
кой  другой  части  России  не  был  отакого  же  особого  органа,  как  не  было,
помимо  Думы,  и  своего  парламента,  если  не  считать  таковыми  сей¬
мы  прибалтийского  дворянства.  Вместо  подобной  комиссии  вполне
можно  было  перевести  финляндского  министра  статс-секретаря  в  Со¬
вет  министров  в  качестве  своего  рода  «министра  финляндских  дел»
или  же  вообще  не  учреждать  никакого  совещания,  упразднив  при
этом  должность  министра  статс-секретаря  Финляндии  и  Статс-сек-
ретариат,  возможность  чего  ранее,  как  мы  уже  видели,  действитель¬
но  рассматривалась.  Однако  эти  органы,  как  нам  известно,  продол¬
жали  существовать  вплоть  до  1918  г.,  и  никакого  «министра  по  де¬
лам  Финляндии»  в  Совет  министров  введено  не  было.
 На  мой  взгляд,  необходимость  в  подобном  Особом  совещании
была  обусловлена  тем,  что  Финляндия  столь  существенно  отлича¬
лась  от  других  частей  России,  прежде  всего  в  силу  того,  что  имела
совершенно  иную  законодательную,  а  также  административную
систему.  Для  прояснения  этой  законодательной  системы,  а  также  оз¬
накомления  с  ней  как  раз  и  потребовалась  в  свое  время  целая  комис¬
сия,  имевшая  обширный  членский  состав  и  возглавленная  Н.Д.Се¬
ргиевским.
 Возможно,  законодательная  система  Финляндии  была  бы  унифи¬
цирована  в  рамках  начатой  в  1835  г.  кодификации  законов  так  же,  как
это  было  сделано  в  Прибалтийском  крае,  однако  соответствующий
проект  был  остановлен  как  А.  Армфельтом,  так  и  генерал-губернато¬
ром  А.С.Меншиковым.  Система  управления  Финляндии  также  оста¬
валась  по-прежнему  весьма  отличной  от  соответствующей  общерос¬
сийской  системы.  Ни  в  какой  другой  части  империи  не  было,  напри¬
мер,  такого  же,  как  в  Финляндии,  Сената,  состоявшего  из  двух  де¬
партаментов.  После  завоевания  в  1812  г.  Бессарабии  подобие  фин¬
ляндского  сената  было  основано  и  там.  Этот  сенат,  однако,  не  стал
эффективным  из-за  позиции  бессарабской  элиты,  не  желавшей  нахо¬
диться  под  управлением  органа  власти,  учрежденного  русскими.
В  отличие  от  обычных  российских  губерний,  Финляндия  сама  под¬
разделялась  на  губернии,  во  главе  которых  стояли  губернаторы.  Та¬
ким  образом,  она  представляла  собой  нечто  среднее  между  генерал-
губернаторством  и  «государством»  (в  значении  «81аЪ>*).
 Остановлюсь,  однако,  еще  раз  на  том,  какое  значение  осущест¬
вленное  в  1905  г.  преобразование  Совета  министров  имело  для  Фин¬
ляндии.  Российские  министры  и  другие  чиновники  высокого  уровня,
 *  «Государство,  штат»  {швед.).

722
 Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 как  мы  уже  видели  выше,  разумеется,  неоднократно  вмешивались
в  дела  Финляндии,  но  при  этом  действовали  как  отдельно  взятые  ми¬
нистры  или  чиновники  и,  как  правило,  обращались  по  законодатель¬
ным  вопросам  к  финляндскому  статс-секретарю,  а  по  исполнитель¬
ным  —  к  генерал-губернатору,  как  и  предписывалось  инструкцией
Статс-секретариата.  После  дополнений,  внесенных  в  эту  инструкцию
в  1891  г.,  министр  статс-секретарь  Финляндии  стал  запрашивать  заклю¬
чения  соответствующих  министров  империи  на  предмет  того,  затраги¬
вал  ли  тот  или  иной  законопроект  общеимперские  интересы.  Однако
после  проведенной  в  1905  г.  реформы  Совета  министров  оба  вышеупо¬
мянутых  документа  от  1826  и  1891  гг.  оказались  устаревшими  и  не  го¬
дились  для  новой  ситуации.  После  реформы  1905  г.  именно  Совет  ми¬
нистров  во  главе  с  премьер-министром  стал  решать,  какие  законы  им¬
перии  должны  были  действовать  также  в  Финляндии  и  какие  финлянд¬
ские  законодательные  инициативы  имели  общеимперское  значение.
Следует  отметить  и  то,  что  в  соответствии  с  новой  схемой  Совет  минис¬
тров  осуществлял  координацию  и  контроль  вопросов  не  только  в  зако¬
нодательной  сфере,  но  и  в  области  управления.  Финляндские  админис¬
тративные  дела  оказались  подчинены  контролю  Совета  министров,
рассматривавшего  их  прежде,  чем  они  докладывались  императору.
В  Совет  министров  соответствующие  вопросы  направлял  председатель
финляндского  Сената,  то  есть  генерал-губернатор.  Из  этих  вопросов
Совет  министров  отбирал  те,  которые  считал  общеимперскими,  и  пере¬
давал  соответствующему  министру  или  же  самому  премьер-министру
для  последующего  доклада  императору.  Остальные,  если  можно  так
выразиться,  исключительно  «местные  финляндские  дела»,  докладывал
министр  статс-секретарь.  Однако  в  качестве  примера  того,  насколько
малозначительные  вопросы  могли  считаться  общеимперскими,  можно
упомянуть  хотя  бы  вопрос  об  импорте  крыжовника  в  Финляндию  или  же
расходы  на  строительство  больницы  в  Лахти.  Такая  ситуация  была,  в
свою  очередь,  обусловлена  тем,  что,  во-первых,  в  законе  1910  г.,  касав¬
шемся  общегосударственного  законодательства,  список  вопросов,
имевших  общеимперское  значение,  был  весьма  продолжительным  и
подробным,  а  также  допускал  различные  толкования,  и,  во-вторых,  со¬
ответствующего  списка  административных  вопросов,  подлежавших
контролю  со  стороны  Совета  министров,  составлено  не  было.  В  при¬
нципе,  а  впоследствии  и  на  практике,  по  существу,  все  дела,  поступав¬
шие  на  доклад  императору,  проходили  через  Совет  министров  и  его
рассмотрение.  Часть  их  могла  быть  передана  министру  статс-секрета¬
рю  для  доклада,  другая  часть  —  задержана  с  тем,  чтобы  её  представили
императору  через  Совет  министров.

Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 723
 О  практических  аспектах  контроля  за  финляндскими  вопросами,
осуществлявшегося  Советом  министров  после  1908  г.,  имеется  спе¬
циальное  исследование  Марьи  Лиивалы7.  Процитирую  из  него  сле¬
дующий  фрагмент,  который  считаю  ключевым  (с.  284):
 «Можно  задать  вопрос  о  том,  насколько  обширным  был  контроль
в  обычной  практике  управления  —  должен  же  был  быть  определен¬
ный  порог  важности  для  вопросов,  на  которые  тратили  свое  время
правительство  и  премьер-министр  большой  России.  Системный  ана¬
лиз  докладных  записок  Статс-секретариата  показывает,  что  этот  по¬
рог  был  низким:  Совет  министров  давал  свои  заключения  по  весьма
незначительным  вопросам,  касавшимся  Финляндии.  Ему  были  цели¬
ком  подчинены  финансовые  вопросы,  за  исключением  вопросов,  ка¬
савшихся  личных  расходов  императора,  которые  на  заключение  не  на¬
правлялись.  Таким  же  образом  все  без  исключения  законопроекты
следовали  через  Совет  министров.  Из  административных  вопросов
без  заключения  министров  А.Лангхофф  представлял  императору
лишь  наиболее  рутинные.  Это  были  различные  вопросы,  касавшиеся
пенсий,  приема  на  работу  и  назначения  на  должность  частных  лиц,  а
также  индивидуального  денежного  вспомоществования.  Не  особенно
требовались  заключения  и  при  присвоении  орденов  или  медалей  за
спасение  жизни.  Помимо  этого,  общегосударственного  рассмотрения
не  предполагали  выход  из  финляндского  гражданства,  возбуждение
судебного  дела  об  оскорблении  императорского  достоинства,  а  также
запросы  о  помиловании.  Из  общих  вопросов  можно  упомянуть  докла¬
ды  генерал-губернатора  и  экспедиций,  представлявшиеся  напрямую
императору,  утверждение  планов  городов,  упразднение  и  объедине¬
ние  должностей.  При  учреждении  новых  должностей,  напротив,  тре¬
бовалось  заключение  Совета  министров  —  ведь  соответствующее
мероприятие  предполагало  утверждение  особой  статьи  расходов».
 В  качестве  своего  рода  промежуточного  тезиса  можно  в  данной
связи  отметить,  что  учреждение  нового  Совета  министров  во  главе
с  премьер-министром  в  весьма  значительной  степени  означало  реа¬
лизацию  на  практике  уже  неоднократно  упоминавшегося  принципа
единства  Российского  государства,  в  частности  в  том,  что  касается
Финляндии.  Член  Особого  совещания  по  делам  Великого  княжества
Финляндского,  бывший  помощник  генерал-губернатора  Владимир
Дейтрих  как  раз  и  отмечал  в  газете  «Новое  Время»  в  1911  г.,  что
с  введением  нового  порядка  представления  дел  влияние  финлянд¬
ского  министра  статс-секретаря  было  сведено  к  минимуму  как  в  юри¬
дическом,  так  и  в  фактическом  плане.  А.Лангхофф,  впрочем,  пытал¬
ся  еще  после  1908  г.  поддерживать  иллюзию,  что  даже  после  того,

724
 Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 как  Совет  министров  высказывал  свою  позицию,  его  собственный
доклад  имел  решающее  значение,  тогда  как  позиция  Совета  минист¬
ров  была  не  более  чем  предварительной.  Но  П.  А.Столыпин  жестко
развенчал  подобную  иллюзию.  Он  добился  принятия  решения,  со¬
гласно  которому  после  представления  императору  протокола  Совета
министров  министр  статс-секретарь  Финляндии  уже  не  имел  права
на  повторный  доклад  по  тому  же  вопросу.  А.Лангхофф,  однако,
не  сразу  же  стал  следовать  новой  практике.  Хотя  преемник  П.  А.Сто¬
лыпина  В.Н.Коковцев  подходил  к  этому  вопросу  с  более  благопри¬
ятных  для  Финляндии  позиций,  это,  однако,  принципиально  не  из¬
менило  сложившийся  новый  порядок.  А.Лангхофф,  совершенно
расстроенный  фактическим  аннулированием  своих  полномочий,
в  конечном  итоге  получил  согласие  императора  на  свое  прошение  об
отставке  в  1913  г.  Его  преемником  стал  вице-председатель  Хозяйс¬
твенного  департамента  Сената  Владимир  Марков,  при  котором
Статс-секретариат  был  уже  не  более  чем  своего  рода  «почтовой  кон¬
торой»  по  финляндским  делам.  Самого  же  В.И.Маркова  полностью
затмил  собой  генерал-губернатор  Ф.А.Зейн.
 Новое  положение  Совета  министров  явственно  отразилось  также
на  генерал-губернаторе  Финляндии,  однако  иначе,  чем  на  министре
статс-секретаре.  Если  власть  последнего  оно  практически  аннулиро¬
вало,  то  полномочия  генерал-губернатора,  в  частности,  в  отношении
Сената  оказались  расширены.  Генерал-губернатор  стал  как  бы  специ¬
альным  представителем  Совета  министров  в  Хельсинки.  Это  было
заметно  уже  при  Владимире  Бекмане,  однако  особенно  явным  стало
в  период  нахождения  у  власти  его  преемника  Ф.А.Зейна,  то  есть
с  1909  г.,  когда  генерал-губернатор  превратился  в  своеобразного
блюстителя  интересов  Совета  министров  в  Финляндии.  Это  нагляд¬
но  продемонстрировано,  в  частности,  в  длинном  конфиденциальном
письме  П.А.Столыпина  В.А.Бекману  от  26  июня  1908  г.  Таким  обра¬
зом,  Совет  министров  начал  укреплять  власть  генерал-губернатора
Финляндии  также  в  практическом  плане,  опираясь  при  этом,  естест¬
венно,  на  содействие  Ф.А.Зейна.  Соответствующую  инструкцию,
однако,  не  успели  изменить  до  1914  г.,  когда  военное  положение  дало
Ф.А.Зейну  чрезвычайные  полномочия.  Ф.А.Зейн  хотел  бы  провозг¬
ласить  в  Финляндии  чрезвычайное  положение  уже  в  1911  г.  Красно¬
речивым  свидетельством  укрепившейся  власти  генерал-губернатора
стало  значительное  усиление  его  канцелярии.  В  ней  было  образовано
целых  четыре  отдела,  а  в  качестве  языка  делопроизводства  утверж¬
ден  русский.  В  новом  бюджете  предполагалась  ни  много  ни  мало
41  постоянная  должность.

Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 725
 Закон  1910  года  об  общегосударственном
 ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВЕ.  ФИНЛЯНДИЯ  ПРЕВРАЩАЕТСЯ
В  САМОУПРАВЛЯЮЩУЮСЯ  ОБЛАСТЬ
 Закон  1910  г.  готовился  учрежденной  в  1908  г.  смешанной  фин¬
ляндско-российской  комиссией,  председателем  которой  был  назна¬
чен  член  уже  упоминавшегося  выше  Особого  совещания  по  делам
Великого  княжества  Финляндского,  государственный  контролер  и
тайный  советник  П.А.Харитонов8.  Русские  имели  большинство
в  один  голос,  однако  и  этого  было  достаточно.  Помимо  П.  А.Харито¬
нова,  из  других  российских  членов  комиссии  можно  упомянуть  уже
известных  нам  бывшего  помощника  Н.И.Бобрикова  В.Ф.Дейтриха,
генерала  М.М.  Бородкина,  а  также  статского  советника  Н.Н.Корево.
Из  финляндских  членов  наиболее  значительными  фигурами  были
архиепископ  Густав  Йоханссон  и  профессор  Роберт  Германсон.
В  ходе  работы  комиссии  они  упорно  пытались  добиться  какого-либо
компромисса,  однако  это  им  не  удалось.  Достичь  такового  в  то  время
и  в  тогдашней  ситуации  уже  не  было  возможным.  На  самом  завер¬
шающем  этапе,  когда  непосредственная  работа  комиссии  уже  была
окончена,  финляндская  сторона  попыталась  пойти  на  определенные
уступки,  но  напрасно.  Представляя  свое  особое  мнение,  финны  уве¬
ряли,  что  хотят  осуществить  предлагаемые  русскими  изменения;
они  заявляли,  что  в  Финляндии  уже  признан  тот  базовый  факт,  что
Финляндия  является  частью  российского  государства,  обладающей,
однако,  собственным  государственным  законодательством  (консти¬
туцией)  и  собственными  основными  законами.  Подобный  подход
разделялся  не  только  финляндской  частью  комиссии  Харитонова.
Иными  словами,  поскольку  уже  невозможно  было  утверждать,  что
Финляндия  является  особым,  отдельным  от  России  государством,
финляндцы  еще  упорнее  держались  за  свою  конституцию  и  основ¬
ные  законы.  При  этом  они  признавали  право  российских  советников
императора  вмешиваться  в  финляндские  дела  в  большей  мере,  чем
ранее.  Финляндские  члены  комиссии  также  утверждали,  что  предла¬
гаемый  ими  законопроект  гарантировал  бы  России  более  широкие
права,  чем  проект  российской  части  комиссии,  тогда  как  предложе¬
ние  русских  стало  бы,  мол,  «роковым  ударом  для  народа  Финлян¬
дии»,  а  также  в  полной  мере  противоречило  финляндской  конститу¬
ции.  На  самом  завершающем  этапе  финляндская  сторона  направила
также  особое  письмо  председателю  комиссии  П.А.Харитонову  за

726
 Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 подписью  Августа  Нюберга,  в  котором  она  все  еще  пыталась  пойти
на  уступки,  которые  устроили  бы  русских.  Из  этих  уступок,  навер¬
ное,  ключевым  и  одновременно  самым  удивительным  моментом
было  то,  что  финны  готовы  были  поступиться  правом  парламента
принимать  решения  по  общегосударственным  законам.  А.  Нюберг
обосновывал  такую  позицию  тем,  что  слова  «решающее  значение»
могли  бы  представить  воззрения  финляндской  стороны  в  искажен¬
ном  виде,  иными  словами,  создать  впечатление,  что  право  принятия
решений  по  конституционным  вопросам  должен  был  иметь  только
парламент  Финляндии.  Финляндская  сторона  пошла  еще  на  ряд  ус¬
тупок,  однако  все  это  было  уже  не  только  напрасно,  но  и  слишком
поздно.  Российская  позиция  уже  была  зафиксирована.
 Прежде,  чем  комиссия  начала  свою  работу,  для  нее  была  состав¬
лена  программа,  в  подготовке  которой  участвовали  как  вышеупомя¬
нутое  Особое  совещание  по  делам  Великого  княжества  Финляндско¬
го,  так  и  Совет  министров.  Она  была  длинной  и  подробной  и,  по
существу,  в  значительной  степени  определяла  позицию  российского
большинства  комиссии.  После  того,  как  комиссией  был  подготовлен
проект,  он  поступил  на  рассмотрение  Совета  министров.  В  инструк¬
цию  комиссии,  естественно,  входил  базовый  принцип,  согласно  ко¬
торому  в  случае,  если  общеимперский  и  местный  финляндский  за¬
коны  вступали  в  противоречие  между  собой,  приоритет  отдавался
общеимперскому.  Наряду  с  этим,  было  зафиксировано  требование,
выдвигавшееся  еще  П.  А.Столыпиным,  о  том,  что  целью  было  избра¬
ние  в  Государственный  совет  и  Думу  финляндских  представителей
в  соответствии  с  российским  избирательным  законодательством.
 Не  стану  подробнее  останавливаться  в  данной  связи  на  действи¬
ях  комиссии,  поскольку  эта  тема  уже  широко  и  подробно  рассмотре¬
на  в  исторической  литературе.  Отмечу,  однако,  в  качестве  личного
наблюдения  тот  факт,  что  в  комиссии  и  ее  действиях  было  много
общего  с  работавшим  в  начале  1890-х  гг.  Особым  совещанием  Бун¬
ге.  Были  между  ними,  однако,  и  существенные  различия.  Так,  комис¬
сии  Харитонова  не  удалось  придти  к  консенсусу  даже  в  отношении
рабочего  языка.  Русский  язык  в  данном  качестве  не  устраивал  финс¬
ких  членов  комиссии,  многие  из  которых  им  не  владели.  По  мнению
русских,  напротив,  именно  русский  язык  являлся  единственным  воз¬
можным  языком  совместной  работы,  как  государственный  язык  Рос¬
сийской  империи.  Соответственно,  обсуждение  как  таковое  в  комис¬
сии  не  велось.  Вместо  этого  в  письменной  форме  представлялись
позиции  и  декларации  и  той,  и  другой  стороны,  озвучивались  длин¬
ные  речи.  У  устных  и  письменных  переводчиков  было  много  рабо¬

Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 727
 ты.  Поэтому  удовлетворюсь  тем,  чтобы  изложить  на  основе  этих
документов  ключевые  положения  позиций  финляндской  и  российс¬
кой  сторон,  имеющие  отношение  к  теме  настоящего  исследования  —
финляндской  государственности.
 Воспользуюсь  в  данной  связи  таким  же  обобщением  позиций
сторон  комиссии,  какое  использовалось  мною  при  описании  работы
Особого  совещания  Бунге.  Это  обобщение  имеется  даже  на  финском
языке  в  приложении  к  финноязычной  версии  мемуаров  А.  Лангхоффа
(«Семь  лет  представителем  Финляндии  при  престоле»,  Порвоо,
1922).  Оригинальная  русскоязычная  версия  содержится  в  упомяну¬
том  в  ссылках  сборнике  «Материалы  по  закону  7  июня  1910  г.  о  по¬
рядке  издания  касающихся  Финляндии  законов  и  постановлений
общегосударственного  значения».
 Основное  различие  в  позициях  сторон  вновь  состояло  в  опреде¬
лении  положения  Финляндии,  то  есть  того,  является  ли  она  самоуп¬
равляющейся  провинцией  России,  как  считали  русские,  или  же  осо¬
бым  государством,  находящимся  с  Россией  в  унии  или  объединен¬
ным  с  нею,  как  утверждали  финны.  В  позициях  сторон  комиссии
ясно  просматриваются  следы  правовой  борьбы,  ведшейся  ранее  и
по-прежнему  продолжавшейся.  И  в  комиссии,  и  в  ходе  правовых  де¬
батов  звучали  одни  и  те  же  тезисы.
 Хотя  позиция  финляндской  стороны  и  не  стала  законом  —  иначе
говоря,  потерпела  поражение  —  целесообразно,  несмотря  на  это,
разъяснить  ее  основные  моменты.  Интерес  представляет,  прежде  все¬
го,  определение  положения  Финляндии,  наиболее  подробно  и  четко
изложенное  в  обосновании  финляндской  позиции  (упомянутые  «Ма¬
териалы»,  начиная  со  с.  313)  и  звучавшее  следующим  образом:
 «Финляндия  занимает  в  Российском  государстве  положение  стра¬
ны,  имеющей  свои  особые  основные  законы  и  свою  особую  консти¬
туцию,  кои  могут  быть  изменяемы  не  иначе,  как  с  согласия  финского
народа  или  его  представительства,  т.е.  Сейма,  голос  которого  имеет
в  таком  случае  решающее  значение».
 Здесь  не  говорилось  прямо  и  четко,  что  Финляндия  является  го¬
сударством,  отдельным  от  российского  государства,  —  напротив,
отмечалось,  что  Финляндия  входит  в  состав  российского  государс¬
тва  (является  его  частью).  Однако  во  многих  других  пунктах  пози¬
ции  явственно  просматривается  точка  зрения,  в  соответствии  с  кото¬
рой  финляндцы  по-прежнему  считали  свою  страну  государством,
хотя  и,  так  сказать,  несуверенным.  Финляндская  сторона  комиссии,
конечно,  признавала  (правда,  несколько  иначе,  чем  это  признавала
Уже  в  1865  г.  комиссия  Норденстама),  что  Финляндия  входит  (как

728
 Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 считала  и  комиссия  Норденстама)  в  Российскую  империю.  Вместе
с  тем,  по  мнению  финляндских  членов  комиссии  Харитонова,  она  вхо¬
дила  также  и  в  российское  государство,  но  при  этом  —  данный  мо¬
мент  они  постоянно  подчеркивали  —  имела  свои  основные  законы  и
свою  особую  форму  правления,  которые  невозможно  было  изменить
иначе,  как  с  согласия  финляндского  органа  народного  представитель¬
ства.  С  учетом  этого  законы,  подготовленные  при  участии  Государс¬
твенного  совета  России  и  Думы,  также  невозможно  было  привести
в  исполнение  в  Финляндии  без  согласия  на  то  со  стороны  финлянд¬
ского  парламента.  Таким  образом,  на  данном  этапе  финляндцы,  нахо¬
дясь  под  давлением  и  принуждением,  признавали,  что  Финляндия
не  могла  являться  даже  «несуверенным»  государством  при  России,  но
в  противовес  этому  постоянно  подчеркивали  наличие  у  Финляндии
своей  особой  конституции  и  своих  основных  законов.
 О  том,  каким  было  определение  статуса  Финляндии  в  формули¬
ровке  российской  стороны,  легко  можно  догадаться  на  основе  всего
вышеизложенного.  Оно  было  следующим:
 «Так  как  Финляндия  есть  нераздельная  часть  единого  Российско¬
го  государства,  то  она  пользуется  во  внутренних  своих  делах  лишь
областным  самоуправлением,  основные  начала  и  пределы  которого
определяются  общим  законодательством  Империи».
 Помимо  этого,  российская  часть  комиссии  Харитонова  подчерки¬
вала,  что  Основные  законы  российского  государства  действуют  в  Фин¬
ляндии  так  же,  как  и  в  любой  другой  части  империи,  и  что  основные
законы  Финляндии  действуют  лишь  во  внутренних  финляндских  де¬
лах,  то  есть  таких,  которые  никоим  образом  не  касаются  других  час¬
тей  государства.  Далее,  российская  сторона  ссылалась  на  вторую  ста¬
тью  утвержденных  в  1906  г.  Основных  законов  империи,  согласно
которой  в  своих  внутренних  делах  Великое  княжество  Финляндское
управлялось  на  основании  особого  законодательства.  В  этой  связи
русские,  естественно,  подчеркивали,  как  и  в  ходе  подготовки  Фев¬
ральского  манифеста,  что  в  общегосударственных  вопросах  роль  пар¬
ламента  Финляндии  могла  быть  лишь  совещательной.
 Согласно  мнению  российского  большинства,  общеимперские  за¬
коны  следовало  издавать  и  исполнять  в  общеимперском  (то  есть  рос¬
сийском)  порядке.  Это  означало,  в  частности,  то,  что  и  в  Финляндии
они  должны  были  публиковаться  и  приводиться  в  исполнение  Прави¬
тельствующим  Сенатом  России.  Существенное  отличие  по  сравне¬
нию,  например,  с  Февральским  манифестом  состоит  в  том,  что  ми¬
нистр  статс-секретарь  Финляндии  оказался  полностью  вытеснен  из
процесса  подготовки  общеимперских  законов.  Помимо  этого,  неко¬

Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 729
 торые  российские  члены  комиссии  Харитонова,  например  В.Ф.Дейт-
рих,  в  своих  заявлениях  ясно  давали  понять,  что  Финляндия  является
не  государством,  находящимся  в  унии  с  Россией,  а  лишь  российской
провинцией.  Следует,  однако,  заметить,  что  российская  сторона  ко¬
миссии  Харитонова  де-факто  признавала,  что  Финляндия  имеет  свои
основные  законы,  хотя,  по  мнению  российской  стороны,  действовали
они  лишь  в  отношении  внутренних  дел  Финляндии  —  но  тем  не  ме¬
нее  все-таки  действовали!  К  «внутренним  делам»  Финляндии  рус¬
ские  относили  лишь  те  вопросы,  которые  никоим  образом  не  затраги¬
вали  интересы  империи.  Далее,  русские  члены  комиссии  Харитоно¬
ва,  как  и  участники  Особого  совещания  Бунге,  считали,  что  в  обще¬
государственных  вопросах  парламент  Финляндии  мог  лишь  давать
заключения,  которые  не  связывали  высшие  законодательные  органы
государства  в  процессе  принятия  решений.  Одновременно  они  счита¬
ли,  что  в  том,  что  касается  законодательства,  общегосударственные
интересы  всегда  являются  приоритетными  перед  местными  интере¬
сами  Финляндии,  если  таковые  вступают  в  противоречие  с  общегосу¬
дарственными.  В  целом,  базовая  позиция  российского  большинства
комиссии  Харитонова  была  весьма  похожей  на  мнение,  высказанное
Особым  совещанием  Бунге.
 Следствием  приведенных  выше  базовых  определений  статуса
Финляндии  можно  считать  и  все  остальные  воззрения  сторон  комис¬
сии.  Из  заявлений  финляндской  стороны  интереснее  всего  будет,  по¬
жалуй,  отметить  то,  что  финны  в  подготовке  и  издании  общеимперс¬
ких  законов  придерживались  «принципа  параллелизма»,  который,
как  правило,  применялся  при  регулировании  отношений  между  суве¬
ренными  государствами  с  помощью  законодательных  установлений.
Следует  также  отметить,  что  в  российской  Думе  сторонниками  упо¬
мянутого  принципа  были  кадеты  —  конституционные  демократы.
 Финляндская  сторона  предлагала,  чтобы  для  рассмотрения  об¬
щеимперских  вопросов  создавались  особые  финляндско-российские
делегации,  в  состав  которых  парламенты  обеих  стран  избирали  бы
одинаковое  число  членов.  Эти  делегации  собирались  бы  каждая
в  отдельности.  Избрание  финляндских  представителей  как  в  Госу¬
дарственный  совет,  так  и  в  Думу  не  могло,  по  мнению  финляндской
стороны,  в  достаточной  мере  обеспечить  интересы  Финляндии.  Если
Делегациям  не  удавалось  придти  к  взаимопониманию  в  ходе  письмен¬
ного  диалога,  назначалась  согласительная  комиссия  с  равным  числом
членов  от  каждой  из  сторон.  Если  же  и  она  не  достигала  согласия,
Дело  считалось  на  сей  раз  оставленным  без  последствий.  Это  была
обычная  процедура,  применявшаяся  при  заключении  соглашений

730
 Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 между  суверенными  государствами.  Наряду  с  этим,  финляндская
часть  комиссии,  разумеется,  подчеркивала,  что  во  всем  связанном
с  Финляндией  законодательстве  решающим  и  определяющим  пра¬
вом  принятия  решений  обладал  финляндский  парламент.
 Порядок  представления  финляндских  дел,  находившийся  под
контролем  Совета  министров,  финляндская  сторона  комиссии  Хари¬
тонова  пыталась  сделать  менее  жестким,  чего  предполагалось  до¬
стичь  путем  основания  при  Статс-секретариате  особой  комиссии,
которая  могла  бы  включать  одинаковое  число  финляндских  и  рос¬
сийских  членов  и  решать,  затрагивает  ли  вопрос  интересы  империи
и  должен  ли  он,  соответственно,  направляться  на  рассмотрение  Со¬
вета  министров.
 Однако,  как  уже  отмечалось  выше,  ситуация  в  отношениях  меж¬
ду  Финляндией  и  Россией  была  уже  на  том  этапе  такова,  что  фин¬
ляндские  проекты  не  только  не  получали  позитивного  отклика  со
стороны  русских,  но  и  немедленно  отвергались.  Помимо  данных  те¬
зисов  следует,  однако,  рассмотреть  еще  и  список  общегосударствен¬
ных  вопросов,  поскольку  во  всем  описываемом  проекте  он  имеет
ключевое  значение.
 Действительно,  как  в  то  время  и  утверждалось  в  Финляндии,  пе¬
речень  общегосударственных  законов,  содержавшийся  в  законе
1910  г.  и  включавший  19  пунктов,  был  настолько  обширным,  что
любой  финляндский  законодательный  проект  можно  было  на  его
основании  объявить  общегосударственным.  Перечень  включал,
в  частности,  такие  пункты,  как  пункт  6  —  основные  начала  и  преде¬
лы  управления  Финляндии  особыми  установлениями  на  основании
особого  законодательства;  пункт  10  —  основные  начала  школьного
дела  и  устройство  за  ними  надзора;  пункт  11  —  устройство,  права  и
условия  деятельности  в  Финляндии  компаний,  обществ  и  союзов,  а
также  публичных  собраний.  Совершенно  само  собой  разумеющим¬
ся  было  то,  что  в  перечень  входили  такие  вопросы,  как,  например,
участие  Финляндии  в  государственных  расходах,  отбывание  воинс¬
кой  повинности,  права  русских  подданных  в  Финляндии,  употреб¬
ление  русского  языка  в  Финляндии,  охрана  государственного  по¬
рядка,  цензура,  таможенная  часть,  торговая  и  промышленная  де¬
ятельность,  монетная  система,  почта  и  телефон,  железнодорожное
дело,  мореплавание  и  лоцманская  часть,  а  также  права  в  Финляндии
иностранцев.  Полезно  в  этой  связи,  однако,  задать  вопрос  о  том,
что  же  по-прежнему  отсутствовало  в  этом  почти  полном  перечне.
Отсутствовали  в  нем,  в  частности,  такие  центральные  сферы,  как,
например,  гражданские  и  церковные  законы.  Помимо  этого,  столь  же

Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 731
 уместно  спросить,  было  ли  в  этом  перечне  что-либо  такое,  что  авто¬
матически  означало  бы  ликвидацию  финляндского  государства.
Мой  ответ  на  этот  вопрос  —  нет,  не  было.  Единственным  пунктом,
который  мог  бы  стать  поводом  для  подобных  выводов,  был  пункт
шестой  —  основные  начала  и  пределы  управления  Финляндии  осо¬
быми  установлениями  на  основании  особого  законодательства.  Од¬
нако  поскольку  комиссия  Корево,  которая  подготовила  в  1914  г.  про¬
грамму  законодательства,  основанную  на  законе  1910  г.,  при  этом
ничего  не  упоминала  об  упразднении  финляндского  Сената,  можно
и  в  этом  случае  сделать  вывод  о  том,  что  упразднение  основного
учреждения  финляндского  государства,  то  есть  Сената,  не  было  це¬
лью  данных  российских  мер  (как  закона  1910  г.,  так  и  законодатель¬
ной  программы  1914  г.).
 Составленный  финляндской  стороной  перечень  вопросов,  отне¬
сенных  к  сфере  общеимперского  законодательства,  был  значительно
короче.  Он  основывался  на  перечне,  который  составила  собиравша¬
яся  ранее  комиссия  сенатора  Н.С.Таганцева.  Упомянутая  комиссия
была  основана  после  убийства  Н.И.Бобрикова  для  подготовки  спис¬
ка  общегосударственных  законов,  отсутствовавшего  в  положениях
по  применению  Февральского  манифеста.  Работа  комиссии  оказа¬
лась,  однако,  прервана  всеобщей  стачкой  1905  г.  и  вызванными  ею
резкими  изменениями.  В  этом  перечне  основными  сферами  были,
конечно  же,  основные  законы  империи,  в  том  числе  законы  о  власти
и  полномочиях  правителя,  а  также  престолонаследии,  законы,  касав¬
шиеся  внешней  политики  и  международных  отношений,  вопросы
войны  и  мира,  управление  православной  церковью,  расположение  и
статус  русских  войск  в  Финляндии  и  прочие  подобные  вопросы.
Данный  список,  составленный  финляндцами,  во  многом  исходил  из
теории  реальной  унии  между  Финляндией  и  Россией.
 Хотя  составленный  русскими  список  вопросов,  относимых  к  об¬
щеимперскому  законодательству,  был  обширным  и  подробным,  за¬
конодательный  проект  в  целом  и,  соответственно,  закон  1910  г.  со¬
держали,  если  рассматривать  их  под  российским  углом  зрения,  один
принципиальный  недостаток:  основная  власть  в  процессе  принятия
решений  по  вопросам  подготовки  и  издания  общеимперских  зако¬
нов  была  предоставлена  императору.  Этот  момент  был  прописан
в  статье  4  закона,  которая  звучит  следующим  образом:  «По  предме¬
там  законодательства,  указанным  в  пунктах  1-19  статьи  2  (то  есть
общеимперским  законам),  почин  принадлежит  единственно  Госуда¬
рю  Императору».  Однако  на  практике  у  правителя  огромной  и  мно¬
гонациональной  России  было  много  других  дел,  чтобы  размышлять

732
 Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 об 	инициативах  по  началу  подготовки  касавшихся  Финляндии  об¬
щегосударственных  законов.  С  учетом  этого  весь  масштабный  про¬
ект  по  подготовке  и  изданию  закона  1910  г.  большей  частью  пошел,
как  говорится,  насмарку.  Подчеркивая  в  данной  связи  центральную
роль  императора,  комиссия  Харитонова  следовала  давней  и  не  вызы¬
вавшей  сомнений  базовой  линии:  еще  в  1895  г.,  когда  В.К.фон  Плеве
представил  императору  план  работы  в  развитие  заключений  Особо¬
го  совещания  Бунге,  император  ясно  заявил,  что  решение  вопроса  о
том,  что  в  отношении  Финляндии  касалось  общеимперских  дел,  а
что  нет,  зависело  единственно  от  него  самого,  то  есть  от  императора.
В  этом  отношении  давней  традиции  следовала  и  российская  часть
комиссии  Харитонова.  Соответственно,  на  основании  упомянутого
закона  1910  г.,  наделавшего  в  свое  время  немало  шума,  было  приня¬
то  не  так  уж  много  законов  —  по  существу,  лишь  два.  Один  из  них  —
«печально  известный»  закон  об  уравнении  в  правах,  другой  —  так
называемый  закон  о  военных  миллионах.  В  этом  отношении  судьба
закона  1910  г.  была  во  многом  схожа  с  судьбой  его  предшественника,
Февральского  манифеста.
 Были,  конечно,  изданы  и  другие  законы,  однако  их  значение  не  было
существенным,  да  и  принять  их  можно  было  бы  и  без  закона  1910  г.
Они  опубликованы  отдельным  сборником  под  названием:  «Собрание
касающихся  Финляндии  законов  и  постановлений,  имеющих  обще¬
имперское  значение,  1910-1917  гг.».  В  сборник  включены  в  том  числе
указы  о  наименовании  Выборгской  крепости  Петровской  цитаделью,
ратификации  международного  трактата  об  автомобильном  сообще¬
нии  и  предотвращении  выпуска  печатной  продукции  неподобающего
содержания,  а  также  другие  документы  такой  же  степени  важности.
 На  данном  этапе  будет  уместно  подвести  итог  в  отношении  того,
могли  закон  1910  г.  означать  кардинальное  и  окончательное  упразд¬
нение  финляндского  государства.  Уже  упоминавшийся  советский
исследователь  А.Я.Аврех  в  своей  книге  «Столыпин  и  Третья  Дума»
отмечает  в  главе  «Поход  на  Финляндию»,  что  одного  взгляда  на  пе¬
речень  вопросов,  относившихся,  по  мнению  комиссии  Харитонова,
к  сфере  общеимперского  законодательства,  достаточно  для  того,
чтобы  понять,  что  он  «полностью  ликвидировал»  конституцию  Фин¬
ляндии.  Финляндский  сейм,  по  мнению  А.Я.Авреха,  был  низведен
до  уровня  губернского  земского  собрания.  А.Я.Аврех  был,  однако,
советским  и  «ленинским»  исследователем  прав  Финляндии,  так  что
в  действительности  дело  обстояло  не  совсем  так,  как  он  описывал.
 В  Думе  не  только  упомянутый  депутат  от  правых  В.М.Пуришке-
вич  воскликнул,  когда  закон  был  окончательно  утвержден:  «Finis

Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 733
 РййапсНае!»,  но  выступали  и  многие  другие  правые  депутаты  и  ок¬
тябристы,  отмечая,  что  финляндское  государство  «уничтожено»,  а
статус  Финляндии  понижен  до  провинции  или  губернии.  Конечно,
упразднить  Финляндию  как  нацию  или  же  этническую  общность
было  не  во  власти  ни  В.М.Пуришкевича,  ни  других  правых  депута¬
тов  в  Думе.  Вместе  с  тем  они,  а  также  стоявшие  за  ними  силы  были
вполне  способны  ликвидировать  финляндское  государство,  к  чему  и
стремились.  Помимо  В.М.Пуришкевича,  также  со  стороны  т.н.  ок¬
тябристов  (группа,  поддерживавшая  Октябрьский  манифест*,  поло¬
живший  конец  Всероссийской  политической  стачке)  в  Думе  звучали
оценки,  согласно  которым  Финляндия  никогда  не  являлась  отде¬
льным  от  России  государством.  Кадеты  («конституционные  демок¬
раты»)  считали  Финляндию  «автономным  государством».  Они  геро¬
ически  защищали  в  Думе  права  Финляндии,  однако  безрезультатно,
поскольку  в  Третьей  Думе  они  были  уже  в  меньшинстве.
 Разумеется,  совершенно  справедливо  будет  сказать,  что  упомя¬
нутым  законом  1910  г.  права  парламента  Финляндии  были  де-юре
существенно  сокращены,  но  совершенно  другое  дело  —  то,  что  фин¬
ляндский  парламент  никогда  не  соглашался  с  этими  ограничениями,
а  также  тот  уже  отмечавшийся  ранее  факт,  что  на  основании  закона
1910  г.  успели  издать  лишь  два  значимых  закона.  И  что  еще  важнее,
упомянутый  закон  1910  г.  не  упразднил  парламента  Финляндии.  Он
также  не  ликвидировал  (это  даже  не  входило  в  его  юрисдикцию)  са¬
мый,  пожалуй,  ключевой  государственный  институт,  а  именно  Се¬
нат,  как  не  упразднил  и  центральных  учреждений  или  губернских
правлений,  не  говоря  уже  о  генерал-губернаторе  и  министре  статс-
секретаре.  Как  уже  отмечалось  выше,  его  шестой  пункт  мог  бы  сде¬
лать  такие  действия  возможными.  Ведь  этот  пункт  относил  к  сфере
общеимперского  законодательства  основные  начала  и  пределы  уп¬
равления  Финляндии  особыми  установлениями  на  основании  осо¬
бого  законодательства.  На  этой  основе  вполне  было  бы  возможно
упразднить,  например,  финляндский  Сенат,  чего,  однако,  не  про¬
изошло.  Таким  образом,  финляндское  государство  (в  значении  «ъШ»)
сохранилось  и  после  1910  г.  Перспектива  упразднения  Сената  была
наиболее  вероятной  в  1909  г.,  однако  причиной  этого  были  не  рус¬
ские,  а  сами  финны.  В  Финляндии  попросту  уже  не  было  достаточ¬
ного  числа  желающих  занять  должности  сенаторов.  Результатом
этого  стал  «адмиральский»  или  «сабельный»  Сенат,  однако  Сенат
как  таковой  все  же  сохранился,  что  необходимо  вновь  подчеркнуть.
 *  Манифест  от  17  октября  1905  г.

734
 Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 Большая  «программа  русификации»  1914  года
 Конкретные  меры  по  применению  и  исполнению  закона  1910  г.
начали  планироваться  лишь  в  учрежденной  в  1912  г.  комиссии  под
председательством  Н.Н.Корево.9  Эта  комиссия  была  образована  еще
до  1912  г.  и  продолжила  работу  комиссии  Сергиевского  по  система¬
тизации  законов,  однако  в  тот  момент,  в  1912  г.,  перед  нею  была  пос¬
тавлена  совершенно  новая  и  важная  задача.  Упомянутая  законода¬
тельная  программа  1914  г.  должна  была  охватить  не  только  общего¬
сударственные  законы,  но  и  в  целом  все  касающиеся  Финляндии
законодательные  проекты,  посредством  которых  можно  было  бы
в  полной  мере  обеспечить  интересы  империи  на  территории  Фин¬
ляндии,  а  также  укрепить  авторитет  правительства  вне  зависимости
от  того,  в  каком  порядке,  общегосударственном  или  же  местном
финляндском,  эти  проекты  подлежали  исполнению.  Законодатель¬
ная  программа  комиссии  Корево,  о  которой  стало  известно  в  1914  г.,
стала  последним  актом  «второго  периода  угнетения»  и  его  кульми¬
нацией,  хотя  её  исполнению  и  воспрепятствовала  уже  в  самом  нача¬
ле  Первая  мировая  война.  Могу  с  полной  уверенностью  согласиться
с  оценкой  этой  программы,  данной  моим  старшим  коллегой,  Вильо
Расилой,  который  отмечает,  причем  в  бодряще  отличном  от  традици¬
онных  для  финляндской  историографии  конституционалистских
взглядов  ключе,  что  целью  программы  было  не  упразднение  собс¬
твенной  автономной  системы  управления  Финляндии,  а  более  жест¬
кое  подчинение  её  контролю  российского  правительства.  Целью
было  не  столько  угнетение  финляндцев,  сколько  предотвращение
того,  чтобы  Великое  княжество  Финляндское  действовало  в  ущерб
комплексным  интересам  государства.  «Это,  по-видимому,  мини¬
мальное  требование,  какое  любое  государство  выдвигает  своим  под¬
данным,  особенно  в  критических  приграничных  районах»,—  подво¬
дит  итог  В.Расила.
 Основной  задачей  комиссии  Корево  было  наполнить  конкретным
содержанием  «рамочный»  закон  1910  г,  то  есть  составить  програм¬
му  того,  какие  законы  следовало  издавать  на  основании  упомянутого
закона.  К  более  активной  деятельности  комиссию  подталкивали  как
генерал-губернатор  Ф.А.Зейн,  так  и  прокурор  финляндского  Сената
Алексей  Хозяинов.  По  своему  составу  комиссия  Корево  была  полно¬
стью  русской.  Финляндский  Сенат  был  в  ней  представлен  лишь  про¬
курором  А.Хозяиновым,  да  и  тот  был  русским.  Различные  подразде¬
ления  российской  администрации  в  комиссии  представляли  целых

Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 735
 23  из  её  членов.  Однако  русификаторский  пыл  как  Ф.А.Зейна,  так  и
А.Хозяинова,  а  также  упомянутых  23  российских  представителей
сдерживал  благоприятно  относившийся  к  Финляндии  премьер-ми¬
нистр  В.Н.Коковцев.  Комиссия  работала  тайно,  но  это  не  означало,
что  о  её  деятельности  не  происходило  время  от  времени  утечек  ин¬
формации,  причем  как  в  России,  так  и  в  Финляндии.
 Читая  в  статье  Вильо  Расилы  окончательный  вариант  подготов¬
ленной  комиссией  программы,  я  могу  лишь  вновь  отметить  то  уже
указанное  в  моей  книге  «Национализм  и  революция»  обстоятельс¬
тво,  что  ключевой  целью  этой  программы,  или  же  явственно  просле¬
живавшейся  в  ней  тенденцией,  было  именно  укрепление  и  гаранти¬
рование  в  Финляндии  общественного  порядка  после  «революции»
1905  г.  Первой  и  наиболее  важной  частью  программы  комиссии
было  обеспечение  позиций  российских  властей  и  спокойствия
в  Финляндии;  вторым  основным  пунктом  было  «обеспечение  оборо¬
ны  государства»  в  Финляндии,  и  лишь  третьим,  то  есть  последним,
были  меры,  касавшиеся  «государственного  и  экономического  сбли¬
жения  Финляндии  с  империей».  В  данном  разделе  требований  ко¬
миссии  самым  важным  и  ключевым  был,  по  всей  видимости,  вопрос
о  «русификации»  или  же  унификации  финляндского  таможенного
ведомства,  который,  однако,  в  рамках  данной  программы  также  не  был
реализован  на  практике.  Если  же  посмотреть  точнее  данный  третий,
или  последний,  раздел  программы  комиссии  Н.Н.Корево,  касавший¬
ся  мер  по  государственному  и  экономическому  сближению  Финлян¬
дии  с  Россией,  то  он  представляет  собой,  по  сути,  лишь  собрание
уже  старых  и  давно  находившихся  в  рассмотрении  вопросов.  Среди
них  —  улучшение  положения  православной  церкви  и  православной
веры  в  Финляндии;  упрощение  условий  работы  в  Финляндии  рос¬
сийских  банков  и  финансовых  учреждений,  а  также  компаний,  объ¬
единение  денежной  системы  Финляндии  с  соответствующей  рос¬
сийской  системой,  дальнейшее  развитие  утвержденного  еще  в  1912  г.
принципа  равенства  и  т.д.  Могу,  таким  образом,  уже  здесь  и  сейчас
отметить,  что  в  цели  упомянутой  комиссии  Корево  не  входило  уп¬
разднение  финляндской  «государственности»  —  иными  словами,
Сенат  и  парламент  даже  после  этого  продолжили  бы  свое  существо¬
вание,  что  и  произошло  на  практике.
 То,  что  в  законодательной  программе  1914  г.  оказались  столь  под¬
черкнуто  выделены  именно  вопросы  охраны  общественного  поряд¬
ка,  отчасти  связано  с  ошибочной  и  искаженной  информацией,  пере¬
дававшейся  о  Финляндии  жандармами.  В  их  докладах,  как  и  в  кари¬
катурах  газет,  Финляндия  представлялась  страной,  вооруженной  до

736
 Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 зубов,  наполненной  различными  военными  организациями  и  гвар¬
диями,  а  также  готовой  в  любой  момент  насильственным  образом
отделиться  от  России.  Наиболее  показательным  примером  подобной
дезинформации,  распространявшейся  в  России,  был  опубликован¬
ный  в  1907  г.  памфлет  «Финляндия  вооружается»,  написанный  чи¬
новником  из  канцелярии  генерал-губернатора  Финляндии,  полков¬
ником  Петером  Ниве.  В  моей  книге  «Национализм  и  революция»
подробно  описаны  эти  ошибочные,  местами  сфабрикованные  и  под¬
деланные  документы,  с  помощью  которых  предпринималась  попыт¬
ка  доказать,  что  Финляндия  тяготеет  к  насильственному  мятежу.
 Чертой,  характерной  для  обоих  «периодов  угнетения»,  по  крайней
мере  в  скрытой  форме,  было  намерение  упразднить  Сенат  в  случае,
если  бы  он  не  согласился  действовать  так,  как  того  требовали  русские.
Но  поскольку  Сенат  соглашался  на  выдвигавшиеся  в  его  адрес  требо¬
вания,  ключевым  из  которых  было  использование  русского  языка,  он
мог  и  дальше  продолжать  свою  работу.  В  то  же  время  следует  отме¬
тить,  что  ликвидация  Сената  была,  однако,  скорее  постоянно  маячив¬
шим  на  горизонте  намерением,  нежели  какой-то  конкретной  програм¬
мой  мер.  При  Н.И.Бобрикове  осуществления  этого  намерения  удалось
избежать,  поскольку  Сенат,  в  котором  преобладали  старофинны,  как
оказалось,  устраивал  Н.И.Бобрикова  и  в  языковом,  и  в  идейном  плане.
Теперь  же,  в  1909  г.,  когда  и  старофинны  стали  отказываться  от  долж¬
ностей  в  Сенате,  его  намечавшегося  упразднения  вновь,  на  сей  раз
едва-едва,  удалось  избежать,  когда  кому-то  пришла  в  голову  гениаль¬
ная  мысль  —  пригласить  в  Финляндию  в  качестве  сенаторов  офице¬
ров,  служивших  в  России  и  владевших  русским  языком.  Так  возник
«адмиральский»  или  «сабельный»  Сенат,  как  его  принято  было  назы¬
вать.  Финляндский  Сенат,  однако,  несмотря  на  свой  в  определенном
смысле  необычный  состав,  все  же  по-прежнему  сохранился  и  продол¬
жал  состоять  из  граждан  Финляндии.  В  целом,  русских,  похоже,  удов¬
летворяло  то,  что  рабочим  языком  Сената  был  сделан  русский,  и  Се¬
нат  мог,  соответственно,  продолжать  свое  существование.  Можно
было  бы,  впрочем,  обойтись  и  без  Сената,  как  обстояло  дело  во  всех
других  генерал-губернаторствах  России,  или  же  заменить  его  некото¬
рым  советом  при  генерал-губернаторе,  к  чему  явно  стремился  первый
генерал-губернатор  Финляндии,  финн  Г.М.Спренгтпортен.  Если  бы
это  произошло,  Финляндия  абсолютно  точно  превратилась  бы  не  в  «го¬
сударство»,  а  в  генерал-губернаторство.
 Наряду  с  этим  стали  приниматься,  как  и  во  времена  Н.И.Бобри¬
кова,  меры  по  расширению  полномочий  генерал-губернатора.  Одна¬
ко  как  только  этот  процесс  начал  продвигаться,  вспыхнула  мировая

Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 737
 война,  и  объявленное  в  связи  с  ней  чрезвычайное  положение  дало
генерал-губернатору  удовлетворявший  его  объем  полномочий.
Ф.А.Зейн  начал  процесс  смены  губернаторов,  возглавлявших  губер¬
нии,  а  также  других  высоких  чиновников.  При  этом  вовсе  не  обяза¬
тельно  ставилась  цель  устроить  на  эти  должности  русских,  посколь¬
ку  Ф.А.Зейн  был  не  настолько  глуп,  чтобы  не  понимать,  что  на  соот¬
ветствующие  должности  лучше  брать  лояльных  финляндцев,  вла¬
девших  русским,  чем  русских,  говоривших  лишь  на  русском  языке.10
Еще  В.К.фон  Плеве  принадлежала  блестящая  идея  —  подготавли¬
вать  русских,  владеющих  шведским  и  финским  языками,  для  заня¬
тия  должностей  в  Финляндии.  Теперь  же  эта  идея  была  вновь  приня¬
та  к  использованию  и  стала  одним  из  пунктов  в  программе  вышеу¬
помянутой  комиссии  Корево.
 В  этом  и  заключаются  основные  мероприятия  «второго  периода
угнетения».  К  этому  перечню  можно,  наверное,  добавить  еще  и  так
называемые  военные  миллионы,  которые  финляндское  государство
должно  было  выплачивать  России  в  качестве  компенсации  за  то,  что
ему  не  надо  было  содержать  регулярные  войска.11
 Что  же  в  конечном  итоге  изменили  все  эти  мероприятия  «второго
периода  угнетения»?  Совершенно  ясно,  что,  хотя  финляндское  госу¬
дарство  и  не  было  упразднено,  «государственность»  в  её  реальных
формах  оказалась  существенно  сужена.  Из  конкретных  мероприятий,
предпринятых  на  данном  направлении,  наиболее  значимым  был  ут¬
вержденный  в  1908  г.  новый  порядок  представления  финляндских
дел  [императору],  а  одной  из  наиболее  серьезных  попыток  —  закон
1910  г.  об  общегосударственном  законодательстве  и  программа  1914г.
по  его  применению.  И  повторюсь  на  всякий  случай:  основное  значе¬
ние  первого  из  упомянутых  мероприятий  —  порядка  направления
финляндских  дел  1908  г.  —  состояло  именно  в  том,  что  финляндское
управление  было  подчинено  вплоть  до  мельчайших  подробностей
контролю  Совета  министров.  Закон  1910  г.  вновь  оказался  неполно¬
ценным  —  во  многом  по  тем  же  причинам,  что  и  Февральский  мани¬
фест.  «Большая  программа  русификации»  1914  г.,  в  свою  очередь,
была  похоронена  в  водовороте  мировой  войны.  Иными  словами,  за¬
конодательная  система  Финляндии,  отличная  от  соответствующей
российской  системы,  сохранилась  в  прежнем  виде.
 В  данной  связи  можно  было  бы  использовать  хотя  бы  такое  срав¬
нение  —  после  1908  г.  финляндское  государство  было  подобно  неко¬
торому  механизму  или  двигателю,  который,  конечно,  продолжал  ра¬
ботать  и  крутиться,  как  раньше,  однако  регулироваться  и  управлять¬
ся  он  стал  уже  не  из  Хельсинки,  а  из  Санкт-Петербурга.

738
 Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 *  *  *
 В  завершение  еще  несколько  замечаний  об  упомянутом  «втором
периоде  угнетения»,  хотя  все  значительное  уже  отмечено.  Следует
еще  раз  указать,  что  даже  «второй  период  угнетения»,  который  счи¬
тается  в  Финляндии,  как  правило,  более  негативным,  чем  первый
соответствующий  период,  не  привел  к  «коренной  ломке»  админист¬
ративной  системы  Финляндии  (и  её  автономии),  если  использовать
выражение,  употребленное  в  свое  время  В.К.фон  Плеве.  Сенат  уп¬
разднен  не  был,  хотя  до  этого  едва  не  дошло  дело,  и  его  структура
сохранилась  в  прежнем  виде.  А  ведь  именно  Сенат,  как  уже  отмеча¬
лось,  был  главной  конкретной  формой  выражения  финляндской  «го¬
сударственности».  Уже  в  Высочайшей  пропозиции  к  проекту  «Пла¬
на  общего  управления  Финляндией»  1809  г.  было  записано,  как
в  свое  время  с  радостью  отметил  Ю.В.Снельман,  что  общее  благо
«государства»  («81аЪ>)  требовало,  чтобы  система  управления  губер-
ниями  включала  некоторый  объединяющий  их  орган*.  Центральные
ведомства  также  не  были  упразднены.  Не  был  ликвидирован  и  одно¬
палатный  парламент  Финляндии,  который,  впрочем,  неоднократно
распускался,  когда  он  (точнее,  его  председатель)  использовал  в  сво¬
их  речах  выражения,  являвшиеся,  по  мнению  российского  прави¬
тельства,  неподобающими.  По  сравнению  с  гонениями  на  другие
народы,  финны  фактически  не  подвергались  во  «второй  период  уг¬
нетения»  каким-либо  репрессивным  мерам.  Наиболее  красноречиво
свидетельствует  об  этом  тот  факт,  что  в  разгар  объявленного  в  связи
с  войной  чрезвычайного  положения  в  1916  г.  в  императорском  Вели¬
ком  княжестве  Финляндском  состоялись  выборы  в  однопалатный
парламент,  в  ходе  которых  социал-демократы  получили  безусловное
большинство,  а  именно  103  места  из  200.  Генерал-губернатор
Ф.А.Зейн,  управлявший  краем  на  основании  чрезвычайных  полно¬
мочий,  вовсе  не  был  обеспокоен  тем,  что  упомянутое  безусловное
большинство  получили  именно  социалисты;  его  беспокоило  лишь
то,  что  данная  политическая  сила  составляла  на  тот  момент  наибо¬
лее  сильную  оппозицию  российскому  правительству.
 Хотя  жизненное  пространство  финляндского  «государства»  и  было
де-факто  ограничено  столь  большим  числом  мер,  это,  однако,  не  озна¬
 *  Э.Н.Берендтс  в  своей  работе  «Лекции  по  административному  праву
Финляндии»  цитирует  «Высочайшую  пропозицию»  следующим  образом:
«Различные  ведомства  и  управления,  кои  распределены  по  различным  об¬
ластям  Финляндии,  требуют  общего  сосредоточения,  в  коем  все  дела,  до  об¬
щего  управления  касающиеся,  так  сказать  стекались  бы  для  окончательного
своего  решения».

Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем
 739
 чало  ослабления  популярности  государственной  идеи  в  умах  финлян¬
дцев.  Произошло,  по  существу,  наоборот:  чем  больше  правительство
империи  «угнетало»  Финляндию,  а  Дума  «бешено»  поддерживала  на¬
правленные  против  неё  меры,  тем  больше  эта  государственная  идея
разрасталась,  распространялась  и  крепла  в  Финляндии.  Произошло,
таким  образом,  то  же,  что  и  во  времена  Н.И.Бобрикова.
 В  данной  связи  не  стоит,  наверное,  вдаваться  в  подробности,  ка¬
сающиеся  комиссии  Харитонова,  работа  которой  по  подготовке  про¬
екта  вышеупомянутого  закона  1910  г.  рассмотрена  выше,  поскольку
комиссия  представила  те  же  тезисы  и  аргументы,  что  и  уже  упоми¬
навшееся  и  важное  по  своему  значению  Особое  совещание  Бунге.
Отметим,  однако,  тот  факт,  что  комиссия  Харитонова  вновь  вызвала
к  жизни  бурные  финляндско-российские  дебаты  о  «государстве»,
«провинции»  и  общегосударственном  законодательстве  с  участием,
главным  образом,  тех  же  борцов,  прежде  всего  Лео  Мехелина.12  Рас¬
сказывать  об  этих  дебатах  в  данной  связи  вряд  ли  стоит,  поскольку
никаких  кардинально  новых  аргументов  в  ходе  них  представлено
уже  не  было  —  все  важное  было  сказано  ранее.

ВНУТРЕННЕ  НЕЗАВИСИМОЕ  ГОСУДАРСТВО.
ОТ  МАРТА  ДО  НОЯБРЯ  1917  ГОДА
 Финляндия  ЯВЛЯЕТСЯ  СВОБОДНЫМ  и  СОВРЕМЕННЫМ  ГОСУДАРСТВОМ
 (генерал-губернатор  М.  А.  Стахович,  1917  г.)
 Так  называемая  Февральская  (по  старому  стилю)  революция
1917  г.  была  во  многих  отношениях  продолжением  Всероссийской  по¬
литической  стачки  1905  г  —  в  феврале  1917  г  события  лишь  зашли
значительно  дальше,  чем  осенью  1905  г  В  обоих  случаях  предпосыл¬
кой  послужила,  однако,  война,  в  которой  Россия  терпела  тяжелые  по¬
ражения.  От  кризиса  1905  г  правительство  и  правящий  режим  в  целом
оправились  сравнительно  быстро,  благодаря,  в  частности,  умелому
премьер-министру  П.  А.Столыпину.  Однако  февральский  (мартовский
по  новому  стилю)  кризис  оказался  настолько  глубже  и  тяжелее,  что
правительство  уже  не  смогло  удержаться  у  власти.  В  руководимой  Ни¬
колаем  II  Ставке,  куда  поступала  информация  о  манифестациях
в  Санкт-Петербурге*,  полагали,  что  достаточно  направить  туда  не¬
сколько  подразделений  армии,  и  манифестации  сойдут  на  нет.  Когда  же
войска  были  направлены,  события  начали  развиваться  по  неожидан¬
ному  и  наиболее  негативному  с  точки  зрения  правительства  сцена¬
рию:  войска,  направленные  для  восстановления  дисциплины  и  наве¬
дения  порядка,  стали  брататься  с  демонстрантами.  Это  весьма  не¬
предсказуемое  явление  стало  впоследствии  причиной  падения
не  только  российского,  но  и  многих  других  авторитарных  режимов.
В  связи  с  этими  поворотными  событиями  император  Николай  II  был
вынужден  отречься  от  престола.  Он  пытался  передать  власть  своему
брату,  великому  князю  Михаилу  Александровичу,  однако  поскольку
 *  В  1914-1924  гг.  Петроград.

Внутренне  независимое  государство.  Март  —  ноябрь  1917  г.  741
 тот  не  согласился  её  принять,  Россия  оказалась  под  управлением  Вре¬
менного  правительства,  образованного  на  основе  комитета  Думы.  Это
правительство  состояло  большей  частью  из  кадетов  (то  есть  конститу¬
ционных  демократов)  и  социалистов-революционеров.  Однако  офи¬
циально  Россия  была  объявлена  республикой  лишь  осенью  1917  г.
 Цель  —  полная  внутренняя  независимость
 Последствия  этой  революции  в  отношении  Финляндии  были  во
многом  схожи  с  последствиями  всеобщей  стачки  1905  г.,  однако  но¬
сили  при  этом  значительно  более  глубокий  и  далеко  идущий  харак¬
тер.  Новое  Временное  правительство,  проведя  переговоры  с  фин¬
ляндскими  делегациями,  издало  так  называемый  Мартовский  мани¬
фест*,  во  многих  отношениях  похожий  на  Ноябрьский  манифест,
изданный  в  завершение  всеобщей  забастовки  1905  г.**  Он  также  вер¬
нул  Финляндию  к  ситуации,  предшествовавшей  назначению  гене¬
рал-губернатором  Н.И.Бобрикова  (status  ante  Bobrikov).  Однако
весьма  существенным  и  новым  моментом  в  этой  связи  было  то,  что
общегосударственное  законодательство  было  объявлено  целиком
утратившим  свою  силу,  в  отличие  от  1905  г.,  когда  было  лишь  приос¬
тановлено  его  применение,  и,  что,  возможно,  еще  важнее,  отменялся
утвержденный  в  1908  г.  порядок  рассмотрения  финляндских  дел.
Главные  представители  тогдашней  администрации  —  генерал-гу¬
бернатор  Ф.  А.Зейн,  вице-председатель  Хозяйственного  департамен¬
та  Сената  (то  есть  «премьер-министр»)  М.Боровитинов,  а  также  ми¬
нистр  статс-секретарь  В.Марков  —  были  либо  арестованы,  либо  так
или  иначе  смещены  со  своих  должностей.  Туомо  Полвинен  в  своей
книге  «Российская  революция  и  Финляндия»  (часть  I)  описывает,
как  обошлись,  в  частности,  с  Ф.А.Зейном  после  его  задержания.
Когда  Ф.  А.Зейн,  прибыв  на  Финляндский  вокзал  в  Петрограде,  поп¬
росил  свою  охрану  найти  ему  извозчика,  в  ответ  ему  было  грубо  ска¬
зано:  «Гуляй,  собака!»
 Что  касается  смены  министра  статс-секретаря  Финляндии,  в  этой
связи  имел  место  такой,  возможно,  даже  несколько  комичный  эпи¬
зод:  когда  Совет  министров  уже  успел  назначить  члена  Временного
 *  «Акт  об  утверждении  конституции  Великого  княжества  Финляндского
и  о  применении  её  в  полном  объеме»  от  7  (20)  марта  1917  г.
 **  Высочайший  манифест  «О  мерах  к  восстановлению  порядка  в  крае»  от
22  октября  (4  ноября)  1905  г.

742  Внутренне  независимое  государство.  Март  —  ноябрь  1917  г.
 Финляндия  СТАНОВИТСЯ  ОТДЕЛЬНЫМ  от  России  ГОСУДАРСТВОМ  в  1917  г.
 Этот  большой  (примерно  8  х  5  м)
красный  флаг  с  изображением  фин¬
ляндского  льва  был  поднят  в  Хель¬
синки  на  флагшток  Сената  28  марта
сразу  после  Февральской  революции
1917  г.  в  знак  того,  что  Финляндия  яв¬
лялась  особым,  отдельным  от  Рос¬
сии  государством.  Флаги  с  изображе¬
нием  финляндского  льва  были  под¬
няты  также  над  Финляндским  бан¬
ком,  Домом  сословий  и  университе¬
том.  Такой  флаг  использовался,  ко¬
нечно,  и  ранее  —  например,  шведс¬
кой  партией  в  преддверии  парла¬
ментских  выборов  1907  г.  По  случаю
этого  значимого  события  молодой
поэт  В.А.Коскенниеми  опубликовал
в  85-м  номере  газеты  «Ууси  Суоме-
тар»  (28  марта  1917  г.)  стихотворе¬
ние  «Флаг  со  львом»,  выдержанное
в  подражающем  Ю.Л.Рунебергу  во¬
инственном  и  высокопарном  духе.  В
этом  стихотворении,  как  и  в  «Бьерне-
боргском  марше»,  излагалась  долгая
и  славная  военная  история  финлян¬
дцев,  но  при  этом  звучала  и  мысль  о
 независимости,  порожденная  новым
ощущением  свободы.  Стихотворе¬
ние  начиналось  следующими  слова¬
ми:  «Финляндский  Лев,  приветствую
тебя.  Как  вспыхнул  меч  твой  под  лу¬
чами  солнца!  Свободы  жаждут  твои
скованные  силы».  Эти  же  строки  пов¬
торялись  в  конце  стихотворения.

Внутренне  независимое  государство.  Март  —  ноябрь  1917  г.  743
 Ehdotu  s
 laiksi  YtB^jàn  ja  Saornen  v&liseatn
oikeRësnhteesta.
 Sittenkiiin  on  káynyt  i  a  г  p  e  e  11  i  s  ek-¿>-  i  erityisella  века  Ve-
nâjàa  et  la  Нц  ornes  silovalla  perustuslailla  vakaannutt&a  ja
vah  vistan  molempain  maiden  va  linen  oikeusstibde.  yhdisty-
neiden  kans^aii^onrieksi  ja  tyydytykseksi.  ja  sellaisen  lain
-ajnan.isaii-ai.selia  ovat  hy  vúksyneet  Ventajan  Perustuslakia
^iiíitiiA'á^KaixsaliiákokoiLs  seka  Suomea  Eduskunta,  Kansal-
li.skokous  siina  jarjeslyksessa.  kuin  tastii;  kokouksesta
on  vuimassa,  ja  Edibkunta  20  paivána  heiniikuuta  19CM5
annetun  Suomen  Valtiopaivajarjestyksen.  (Ю  §:n  mukaisesti,
olkoon  tamil  laki  peruuttamattomana  perustuslakina  ttouda-
tettava,  canasta  sanaan  n  a  i  n  kuuluvana:
 1. 	Yleisiá  saanuok&ia.
 1  §■
 Suomi  on  edelleenkin  yhdistettyna  Venájan  kan«sa.
mutta  silla  on  orna  Venajan  lainsaadánto-  ja  hallitusvallasta
riippumaton  valiiosaimtonsá  ja  ballituksensa.
 2  §.
 Niilla  ehdoilla  ja  rajoituksilla,  jotka  tiissa  laissa  saàde-
taan,  olkoon  voimassa:  ettá  kkia.  joka  on  oleva  noudatetta-
vana  Suome>sa,  saadetaiin  Suomen  valtiosaannon  mukaan;
etta  Suomen-  alueella  lainkayttoii,  hallitusta  ja  hallintoa
hoidetaan  seka  yleensii  julkista  valtaa  kiiytetáan  taman.  maan
valtiosaannon  ja  lakien  mukaan  suomalaisten  virnoomaisten
kautla;  sekii  ettii  Suomen  valtioyaroja  kaytotaau  niin.  kuin
Suomen  lain  santamásssi  jarjestyksessa  barkitann  olevan  maan
hyodyksi  ja  parhaaksi.
 На  с.742  внизу  —  генерал-губер¬
натор  М.А.Стахович,  ставший  пер¬
вым  представителем  российских
властей,  ясно  признавшим  Финлян¬
дию  как  отдельное  от  России  госу¬
дарство  в  своем  выступлении  на  от¬
крытии  Сейма  (фотография  из  архи¬
ва  Музейного  ведомства).
 Составленный  парламентским
конституционным  комитетом  под
председательством  К.Ю.Стольберга
 проект  «государственного  акта»,  ре¬
гулировавшего  отношения  между
Финляндией  и  Россией;  его  первый
лист  представлен  сверху  (из  архива
комитета).  Первый  лист  составлен¬
ного  комитетом  проекта  формы  прав¬
ления  приводится  в  написанной
 С.Линдманом  «Истории  финляндско¬
го  органа  народного  представительс¬
тва»  (часть  VI,  с.  335).

744  Внутренне  независимое  государство.  Март  —  ноябрь  1917  г.
 Временному  Правительству.
 -  /уЬ  ПотроградЪ.
 О  нааначен!и  Финляндока-
Го  Гвнералг-Губернатора  от¬
крыть  очередной  въ  1917  го¬
ду  Сеймъ  ФинляндХи.
 в
 Соглаоно  $  24  Сеймоваго  Устава  Сейма  $ин-
лянд!и  привЬтствук/тоя  отъ  имени  Верховной  Вла-
 <3¿4 	¿4"* 	Га^*.
 У*'
 *у'А 	Вг  виду  лредстоящаго  открыт!я  очередного
 *  *слн*  '*^У* 	^ги** 	^  вг  1917  году  Сейма  Финлянд1и,  ходатайствуя  о
 // 	V  ж* 	повел£н!к  Финляндскому  Генералг-Губернатору
 1л(  ¿¿¿¿ничутьг
 Михаилу  Александровичу  Стаховичу  открыть  пред-
¿4*4+,  & 	стоящХЙ  Сеймъ,  предотавляю  у  сего  кг  подписан!»
 '  'ь'/^'проектъ  соответствующей  Грамоты.
 Си  напс  00  - 	с*  ¿Г  ¿1  А*  й? 	р-^~>
 Докладная  записка,  адресован¬
ная  всему  составу  Временного  пра¬
вительства  (из  книги  «История  цент¬
рального  управления  Финляндии
1808-1996»,  с.  279).  Записка  подпи¬
сана  «комиссаром  по  финляндским
делам»  Ф.И.Родичевым.  Он  был  вна¬
 чале  по  ошибке  назначен  на  эту
должность,  пока  не  было  обнаруже¬
но,  что  у  Финляндии  уже  есть  свой
министр.  Однако  министр  статс-сек¬
ретарь  Карл  Энкель  также  адресовы¬
вал  свои  докладные  записки  Времен¬
ному  правительству.

Внутренне  независимое  государство.  Март—  ноябрь  1917  г.  745
 правительства  ответственным  за  финляндские  вопросы  (то  есть  про¬
изошло  то,  чего  финны  боялись  уже  сто  лет),  было  обнаружено,  что
Финляндия  имеет  своего  министра  статс-секретаря,  который  кури¬
рует  ее  дела  и  при  этом  не  входит  в  состав  членов  Совета  министров.
Когда  ошибка  была  замечена,  её  быстро  исправили.  Новым  мини¬
стром  статс-секретарем  Финляндии  был  назначен  Карл  Энкель,  ис¬
полнявший  эту  должность  вплоть  до  того  момента,  когда  Финляндия
обрела  независимость  от  России.  Основанное  в  1907  г.  Особое  сове¬
щание  по  делам  Великого  княжества  Финляндского  при  Совете  ми¬
нистров  также  было  упразднено.
 Однако  и  этот  период  был  в  определенном  смысле  парадоксаль¬
ным.  Несмотря  на  то,  что  Мартовский  манифест  отменил  меры,
предпринятые  в  ходе  «второго  периода  угнетения»  и  названные,  со¬
ответственно,  мерами  по  угнетению,  самая,  по  существу,  «негатив¬
ная»  из  этих  мер  —  порядок  рассмотрения  финляндских  дел  1908  г.  —
на  деле  была  отменена  лишь  частично.  Поскольку  у  Финляндии  уже
не  было  великого  князя,  которому  министр  статс-секретарь  мог  бы
представлять  дела,  и  поскольку  носителем  верховной  власти  в  Фин¬
ляндии  было  де-факто  провозглашено  Временное  правительство,
министр  статс-секретарь  был  вынужден  докладывать  свои  вопросы
Совету  министров  России,  причем  в  его  полном  составе,  а  не  только
одному  премьер-министру.  Это  можно  четко  проследить,  хотя  бы
полистав  докладные  записки,1  с  каждой  из  которых  делались  копии
для  всех  министров.  Министр  статс-секретарь  Финляндии,  конечно,
участвовал  только  в  тех  заседаниях  Совета  министров,  на  которых
рассматривались  вопросы  Финляндии.  Особое  положение  Финлян¬
дии  стремились  принять  во  внимание  и  тогда,  когда  для  рассмотре¬
ния  вопросов,  касавшихся  как  Финляндии,  так  и  России,  была  уч¬
реждена  особая  подготовительная  комиссия,  в  состав  которой  вошли
также  финляндские  представители.  Возврат  к  прежнему  законному
порядку  произошел  и  в  том  смысле,  что  Совету  министров  представ¬
лялись  лишь  те  вопросы,  которые  по  конституционным  законам
Финляндии  полагалось  докладывать  монарху.  И,  как  мы  увидим
впоследствии,  перечень  вопросов,  представлявшихся  Временному
правительству,  постоянно  сокращался  —  их  переводили  в  число  дел,
решение  по  которым  принимали  генерал-губернатор  и  Сенат.
 Мартовский  манифест  1917г.  восстановил  автономные  права  Фин¬
ляндии,  что  было  сделано  уже  в  1905  г.  Ноябрьским  манифестом.  Од¬
нако  нынешний  манифест  предполагал  более  масштабные  изменения,
как  уже  отмечалось  выше:  в  отличие  от  1905  г.,  на  сей  раз  было  объяв¬
лено  утратившим  силу  все  общегосударственное  законодательство.

746  Внутренне  независимое  государство.  Март  —  ноябрь  1917  г.
 Впрочем,  даже  председателю  партии  кадетов  (конституционалис¬
тов)  П.Н.Милюкову  пришлось  проделать  большую  работу  среди
членов  своей  партии,  чтобы  убедить  их  в  том,  что  общегосударс¬
твенное  законодательство  следовало  отменять  целиком,  а  не  времен¬
но  приостанавливать  его  действие,  как  это  произошло  в  1905  г.  Та¬
ким  образом,  в  законодательном  отношении  Финляндия  оказалась
четко  отделена  от  России;  в  этом  смысле  она  была  равноправной
с  Россией  или  же,  иными  словами,  имела  статус,  параллельный  рос¬
сийскому  государству,  —  а  это  и  было  то,  за  что  всегда  последова¬
тельно  выступал  Лео  Мехелин.
 Как  в  1905  г.,  так  и  теперь,  после  Февральской  революции,  воца¬
рилась  некая  революционная  атмосфера  эйфории.  Слова,  ставшие
в  свое  время  лозунгом  Французской  революции,  «свобода»,  «братс¬
тво»  и  «равенство»,  вновь  вышли  на  первый  план  и  были  у  всех  на
устах.  В  подобной  эйфории  второстепенным  стал  вопрос  о  том,  при¬
обрела  ли  Финляндия  теперь  государственный  статус,  равносиль¬
ный  статусу  России,  или  нет.  Более  существенным  и  важным  вопро¬
сом  было  то,  в  чьих  руках  оказалась  верховная  власть  в  Финляндии
после  того,  как  Великий  князь  Финляндский  отрекся  от  власти.  Кто
обладал  этой  властью  —  Временное  правительство  России  (то  есть
Совет  министров),  Сенат  или  же  финский  парламент?  К  тому  же
комплексу  проблем  относился  и  уже  рассмотренный  выше  вопрос  о
том,  кому  министр  статс-секретарь  Финляндии  должен  был  докла¬
дывать  финляндские  вопросы  в  ситуации,  когда  великого  князя  уже
не  было,  —  председателю  Совета  министров  или  же  всему  Совету
министров?  На  практике  сложилось  так,  что  подобные  вопросы
представлялись  всему  Совету  министров.
 Вопрос  о  верховной  власти
 Таким  образом,  после  Февральской  революции  и  свержения  им¬
ператорской  власти  основным  в  Финляндии  стал  вопрос  о  том,  в  ка¬
кой  мере  и  в  каких  сферах  Временное  правительство  России  унасле¬
довало  власть  и  статус  Великого  князя  Финляндского.  Фактически
финляндский  Сенат  признал,  однако,  власть  Временного  правитель¬
ства  России  в  Финляндии  еще  тогда,  когда  вел  с  ним  переговоры  по
уже  упомянутому  Мартовскому  манифесту.
 Новой  и  существенной  проблемой  в  подобной  ситуации  стало  то,
что  после  Февральской  революции  уже  не  существовало  фактора,

Внутренне  независимое  государство.  Март  —  ноябрь  1917  г.  747
 который  бы,  подобно  императору  —  великому  князю,  объединял  эти
законодательные  сферы.  Кого  или  же  какой  орган  власти  следовало
признать  взамен  великого  князя  носителем  высшей  или  верховной
власти  и,  соответственно,  наделить  также  высшими  полномочиями
по  утверждению  финляндских  законов?  Как  в  Финляндии,  так  и
в  России  этот  вопрос  был  значительно  более  актуальным,  нежели
«старый»  вопрос  о  том,  была  ли  Финляндия  государством  наравне
с  Россией  или  лишь  одной  из  провинций  Российской  империи.  Со¬
вершенно  очевидно,  однако,  что  вопросу  о  финляндской  государс¬
твенности  совсем  не  уделялось  внимания  потому,  что  как  в  Финлян¬
дии,  так  и  в  России  считалось,  по  существу,  само  собой  разумею¬
щимся,  что  Финляндия  была  теперь  отдельным  от  России  государс¬
твом.  Государственная  идея  время  от  времени,  однако,  пробивалась
то  здесь,  то  там.  Так,  старофинны  после  Февральской  революции
высказывались  за  то,  чтобы  отношения  между  Финляндией  и  Росси¬
ей  были  оформлены  в  виде  четкого  «государственного  договора».
Рассматривалась  также  возможность  получения  международных  га¬
рантий  финляндской  автономии.  Однако  именно  упомянутая  идея
старофиннов  о  «государственном  договоре»  содержала  мысль  о  на¬
личии  двух  государств,  Финляндии  и  России,  которые  бы  и  заключи¬
ли  между  собой  взаимное  соглашение.  Конституционный  комитет
под  председательством  К.Ю.Стольберга  (подробнее  о  нем  —  ниже)
также  исходил  из  само  собой  разумеющегося  положения  о  том,  что
Финляндия  была  особым,  отдельным  от  России  государством.  На
открытии  сессии  парламента  новый  генерал-губернатор  М.  А.Стахо-
вич  ясно  и  недвусмысленно  признал  Финляндию  отдельным,  сво¬
бодным  и  современным  государством.  Вскоре  после  этого,  прежде
всего,  социал-демократы  начали  мечтать  ни  много  ни  мало  о  незави¬
симом  финляндском  государстве.  «Премьер-министр»  Оскари  Токой
говорил  весной  в  своей  знаменитой  «речи  о  независимости»,  впро¬
чем,  лишь  о  «праве  на  самоопределение»,  добавляя,  однако,  при
этом,  что  оно  стало  бы  «началом  финляндской  независимости».
 Следует,  однако,  сразу  же  отметить  в  данной  связи,  чтобы  это
не  оказалось  забытым,  что,  хотя  в  России  и  признавали  теперь  Фин¬
ляндию  в  принципиальном  плане  как  отдельное  государство,  её  осо¬
бую  государственную  сущность  в  значительной  мере  ограничивало
фактическое,  де-факто,  подчинение  и  подчиненность  Финляндии
Временному  правительству.  Как  уже  отмечалось  выше,  финлянд¬
ский  Сенат,  в  сущности,  признал  власть  Временного  правительства
в  Финляндии,  когда  стал  вести  с  ним  переговоры  по  упомянутому
Мартовскому  манифесту.  Однако  де-юре,  то  есть  в  юридическом

748  Внутренне  независимое  государство.  Март  —  ноябрь  1917  г.
 плане,  вопрос  был  вовсе  не  настолько  простым  и  однозначным.  Осо¬
бенно  финляндские  социал-демократы  жестко  возражали  против
признания  верховной  власти  Временного  правительства  России  во
внутренних  делах  Финляндии.  Эта  реально  существовавшая  слож¬
ная  проблема  возникла  оттого,  что  в  России  не  стало  главы  государс¬
тва,  то  есть  императора.  Если  бы  императорская  власть  сохранилась,
никакой  подобной  проблемы  не  было  бы.
 Попытки  решить  эту  проблему  сводились  к  трем  различным  схе¬
мам,  которые  Свен  Линдман  емко  обобщил  в  своей  части  «Истории
финляндского  органа  народного  представительства».  Существовало
три  различных  фундаментальных  теории  решения  этого  вопроса.
Первая  из  них  —  позиция  Временного  правительства  (основанная
на  соображениях  российских  правоведов),  заключавшаяся  в  том,  что
к  Временному  правительству  России  перешел  весь  объем  власти,  ра¬
нее  принадлежавшей  императору  —  великому  князю.  Свержение
монархии  в  России,  согласно  подобным  воззрениям,  не  создавало
какой-либо  новой  ситуации,  в  том  числе  в  юридическом  отноше¬
нии.
 Второй  теорией  являлось  предложение  финского  профессора
права  Роберта  Германсона,  основанное  на  идее  компенсации.  Пос¬
кольку  император  являлся  также  великим  князем  Финляндии,  фин¬
ляндцы  не  могли  считать  российский  народ  и  российские  органы
власти  равносильными  императору.  По  этой  причине  Финляндия
была  вправе  требовать  некоторой  компенсации  за  произошедшее  из¬
менение.  В  качестве  одного  из  вариантов  подобной  компенсации
Р.Германсон  предлагал  такое  соглашение  с  Россией,  которое  обеспе¬
чило  бы  Финляндии,  по  крайней  мере,  полное  право  на  самоопреде¬
ление  в  своих  внутренних  делах.
 Третьим  вариантом  была  модель  профессора  права  Р.  Эриха.
Не  вдаваясь  в  её  детали,  можно  лишь  отметить,  что,  согласно  этой
модели,  ни  один  из  компонентов  власти  императора  —  великого  кня¬
зя  не  переходил  к  Временному  правительству.  По  мнению  Р.  Эриха,
финляндцам  следовало  сразу  же  после  революции  передать  полно¬
мочия  великого  князя  финляндским  органам  власти.2  Следует  также
отметить  в  данной  связи,  что  русские  особенно  подчеркивали  имен¬
но  единство  верховной  власти,  и  Финляндия  могла  обладать  лишь
внутренней  независимостью  —  иными  словами,  внешняя  политика
и  военные  вопросы  оставались  по-прежнему  прерогативой  российс¬
кого  правительства.
 На  практике  Финляндия,  однако,  оказывалась  все  больше  и  боль¬
ше  обособлена  от  власти  российского  Временного  правительства.

Внутренне  независимое  государство.  Март  —  ноябрь  1917  г.  749
 Одновременно  с  этим  постоянно  укреплялась  особая  государствен¬
ная  сущность  Финляндии.  Отношения  между  Финляндией  и  Росси¬
ей  обсуждались  в  смешанном  финляндско-российском  комитете  под
председательством  К.Ю.Стольберга,  по  существу,  в  течение  всей
весны  и  всего  лета  1917  г.3  Еще  до  принятия  так  называемого  закона
А.Туленхеймо  (Lex  Tulenheimo)  социал-демократы  предлагали  из¬
брать  в  Финляндии  особого  «главу  государства»,  который  заме¬
нил  бы  собой  великого  князя.  Согласно  этому  предложению,  вне¬
шняя  политика  по-прежнему  осталась  бы  прерогативой  России,  од¬
нако  торговые  договоры  Финляндия  могла  бы  заключать  самостоя¬
тельно.  Кроме  того,  социал-демократы,  в  частности,  предлагали,
чтобы  в  мирное  время  российских  военнослужащих  не  размещали
на  территории  Финляндии.  Помимо  всего  этого,  в  числе  требований
было  получение  международной  гарантии  статуса  Финляндии.  Упо¬
мянутые  предложения  социал-демократов  Временное  правительс¬
тво,  однако,  не  приняло.
 Изданный  в  июне  так  называемый  закон  А.Туленхеймо  был
в  данной  связи  своего  рода  временным  решением,  компромиссом
между  финляндскими  социал-демократами  и  Временным  прави¬
тельством.  Предпосылки  для  появления  этого  закона  заключались
в  продолжавшемся  ослаблении  позиций  Временного  правительства.
Закон  предполагал  сохранение  права  созыва,  открытия,  закрытия  и
роспуска  сейма  за  носителем  верховной  исполнительной  власти,  то
есть  Временным  правительством,  за  которым  оставалось  также  пра¬
во  принятия  решений  по  вопросам,  затрагивавшим  «интересы  Рос¬
сии».  Что  же  касается  вопросов,  рассмотрение  которых  перешло
к  Хозяйственному  департаменту  Сената,  по  ним  полагалось  полу¬
чать  заключение  генерал-губернатора  в  отношении  того,  затрагива¬
ют  ли  они  интересы  России.  Когда  упомянутый  закон  А.Туленхеймо
рассматривался  12  июня  в  парламенте  Финляндии,  первым  красно¬
речиво  выступил  председатель  Хозяйственного  департамента  Сена¬
та  (теперь  уже  можно  было  бы  с  полным  основанием  назвать  его
«премьер-министром»)  Оскари  Токой.  Он  подчеркнул,  что  закон,
рассматриваемый  парламентом,  будет  регулировать  финляндско-
российские  отношения  лишь  на  временной  основе,  и  далее  продол¬
жил:  «Наша  цель  идет  значительно  дальше.  Народ  и  парламент  Фин¬
ляндии  стремятся  к  достижению  независимости  и  свободы  Финлян¬
дии».4  В  ходе  данного  обмена  мнениями  и  переговоров  между  фин¬
ляндскими  партиями  и  Временным  правительством  не  было  уже  и
с  финской  стороны  необходимости  подчеркивать,  что  Финляндия
являлась  отдельным  от  России  особым  государством  —  для  обеих

750  Внутренне  независимое  государство.  Март  —  ноябрь  1917  г.
 сторон  это  обстоятельство  было  уже  как  бы  само  собой  разумею¬
щимся.  Вопрос  заключался  лишь  в  том,  какими  должны  были  быть
отношения  между  этими  государствами.  Дискуссий  и  споров  о  том,
была  ли  это  личная  или  же  реальная  уния,  уже  не  велось.  Спор  шел
теперь  о  значительно  более  конкретных  и  повседневных  вопросах:  о
том,  каковы  были  права  Временного  правительства  в  отношении
Финляндии  и  какие  вопросы  подлежали  его  решению.
 Закон  о  власти  и  его  последствия
 Летом,  когда  большевики  поднялись  на  мятеж,  или  же,  будет  пра¬
вильнее  сказать,  подняли  мятеж  против  Временного  правительства,
использовав  в  своих  интересах  манифестации,  вызванные  серьезны¬
ми  поражениями  в  войне,  Социал-демократическая  партия  и  Аграр¬
ный  союз  Финляндии  посчитали  создавшуюся  ситуацию  благопри¬
ятной  для  того,  чтобы  передать  все  вопросы  верховной  власти  фин¬
ляндскому  парламенту,  за  исключением,  однако,  внешней  политики
и  военных  дел.  Результатом  этой  операции  стал  знаменитый  закон  о
власти*,  который  не  только  переносил  власть  из  Петрограда  в  Хель¬
синки,  но  и  передавал  властные  полномочия  финляндского  Сената
парламенту.  Такая  мера  оказалась,  однако,  поспешной  и  преждевре¬
менной.  Находившееся  в  Петрограде  Временное  правительство,
вопреки  ожиданиям,  не  только  не  было  свержено,  но  и,  напротив,
под  руководством  нового  премьер-министра,  эсера  А.Ф.Керенского,
предприняло  жесткие  карательные  меры  не  только  в  России,  но  и  в
Финляндии.  Финляндский  парламент  был  распущен,  были  назначе¬
ны  новые  выборы.  Закон  о  власти  утвержден  не  был.  Социал-демок¬
раты  в  Финляндии  попытались,  однако,  под  руководством  председа¬
теля  парламента  Куллерво  Маннера  продолжить  работу  парламента
в  прежнем  составе,  хотели  силой  проникнуть  в  здание,  где  проводи¬
лись  его  заседания,  —  так  называемый  дом  Хеймолы,  однако  этому
воспрепятствовала  полиция.  В  ходе  новых  выборов  социал-демок¬
раты  потерпели  поражение  и  утратили  безусловное  большинство,
приобретенное  ими  в  ходе  выборов  1916  г.  Дальнейшее  рассмотре¬
ние  этой  темы  не  входит  в  предмет  данного  исследования.
 В  то  же  время  после  упомянутых  июльских  событий,  а  также  не¬
смотря  на  них  переговоры  с  целью  заново  сформулировать  статус
 *  Одобрен  финляндским  сеймом  18  июля  1917  г.

Внутренне  независимое  государство.  Март  —  ноябрь  1917  г.  751
 Финляндии  в  составе  российского  государства  были,  однако,  про¬
должены.  В  ходе  этих  переговоров  Временное  правительство  под
председательством  А.Ф.Керенского,  в  связи  с  тем,  что  его  положе¬
ние  постоянно  ослаблялось,  было  вынуждено  идти  на  все  новые  и
новые  уступки.  В  конечном  итоге  было  достигнуто  определенное
компромиссное  решение,  согласно  которому  Временное  правитель¬
ство  отказывалось  от  функций  исполнительной  власти  в  Финляндии.
Предполагалось,  что  такая  схема  будет  действовать  временно  —  до
тех  пор,  пока  отношения  между  Финляндией  и  Россией  не  начнет
регулировать  законодательство,  находившееся  тогда  в  стадии  подго¬
товки  (велась  эта  подготовка,  главным  образом,  в  конституционном
комитете  Стольберга).  Из  полномочий  исполнительной  власти  за
Временным  правительством  оставались  лишь  внешнеполитические
вопросы  и  то,  что  Финляндия  не  будет  вносить  в  одностороннем  по¬
рядке  изменений  в  военное  законодательство,  а  также  законы,  каса¬
ющиеся  российских  ведомств  или  же  граждан  России  в  Финляндии.
Помимо  этого,  генерал-губернатор  утрачивал  свой  статус  как  фин¬
ляндского  чиновника,  а  его  канцелярия  переставала  быть  финлянд¬
ским  учреждением.  В  рамках  данного  законопроекта  связь  Финлян¬
дии  с  Россией  оказывалась  весьма  слабой.  Одновременно  можно,
принимая  во  внимание  тему  настоящего  исследования,  отметить,
что  ни  на  той,  ни  на  другой  стороне  —  ни  в  Финляндии,  ни  в  Рос¬
сии  —  уже  не  было  ни  малейшего  сомнения  в  отношении  того,  что
Финляндия  являлась  отдельным  от  России  особым  государством.5
Однако  когда  финляндские  представители  отправились  в  Петроград,
чтобы  представить  там  свое  предложение,  вторая  сторона,  то  есть
Временное  правительство,  члены  которого  были  арестованы  боль¬
шевистским  Военно-революционным  комитетом,  перестала  сущест¬
вовать.  В  отношениях  между  Финляндией  и  Россией  началась  совер¬
шенно  новая  эпоха.  В  России  возникла  советская  республика  во  гла¬
ве  с  большевиками,  в  Финляндии  был  сформирован  Сенат  независи¬
мости  под  председательством  П.Э.Свинхувуда.
 Конституционный  комитет  К.  Ю.  Стольберга
 И  ЕГО  ПЕРЕГОВОРЫ  С  РУССКИМИ
 Однако  еще  до  того,  как  был  составлен  упомянутый  проект  ма¬
нифеста,  между  представителями  России  и  Финляндии  велись  зна¬
чительно  более  глубокие  и  обстоятельные  переговоры  о  положении

752  Внутренне  независимое  государство.  Март  —  ноябрь  1917  г.
 Финляндии.  Речь  идет  о  деятельности  конституционного  комитета
Стольберга  и  его  переговорах  с  представителями  Временного  прави¬
тельства.  Упомянутый  комитет  был  учрежден  еще  в  марте  —  апреле
1917  г.  исходя  из  содержавшегося  в  Мартовском  манифесте  упоми¬
нания  о  том,  что  парламенту  Финляндии  должен  был  быть  представ¬
лен  проект  формы  правления  для  Великого  княжества  Финляндско¬
го,  а  также  предложения  о  возможном  дальнейшем  развитии  идей,
заложенных  в  эту  форму  правления.  Соответственно  этому  Сенатом
и  был  учрежден  парламентский  конституционный  комитет  под  пред¬
седательством  К.Ю.Стольберга.6  Его  состав  и  деятельность  описа¬
ны  Юрьё  Блумстедтом  в  биографии  К.Ю.Стольберга,  С.Линдма-
ном  —  в  «Истории  органа  народного  представительства  Финлян¬
дии»,  а  также  К.Г.Идманом  —  в  своих  мемуарах.
 Хотя  деятельность  упомянутого  комитета  Стольберга  и  её  ре¬
зультаты  являются  общедоступной  информацией,  мне  не  известно,
однако,  ни  одной  работы,  где  они  рассматривались  бы  именно  с  точ¬
ки  зрения  затронутой  нами  темы.  Их  анализ  отсутствует,  в  частнос¬
ти,  в  упомянутой  выше  биографии  К.Ю.Стольберга,  написанной
Ю.Бломстедтом,  в  которой  он,  по  идее,  должен  был  бы  быть.  В  свою
очередь,  С.Линдман  в  своем  исследовании  сосредотачивается  на
рассмотрении  подготовленного  комитетом  Стольберга  проекта  фор¬
мы  правления  с  исторической  точки  зрения  —  иными  словами,  под¬
черкивает  черты  его  отличия  и  сходства  с  более  ранними  проектами
формы  правления.  Поэтому  в  данной  связи  рассмотрю  эту  тему  не¬
сколько  шире  обычного,  в  том  числе  в  силу  того,  что  предложения,
подготовленные  этим  комитетом  в  отношении  как  формы  правления
Финляндии,  так  и  закона,  регулирующего  российско-финляндские
правовые  отношения,  представляют  собой  определенную  заверша¬
ющую  точку  во  всем  описанном  выше  процессе  развития  финлянд¬
ской  государственности.
 Конституционный  комитет  под  председательством  К.Ю.Столь¬
берга  подготовил,  таким  образом,  два  различных  законопроекта  —
проект  формы  правления  Финляндии  и  проект  закона  о  правовых
отношениях  между  Финляндией  и  Россией  —  «riksakten»*,  как  этот
документ  в  беседах  называли  по-шведски  (скромное  название  «stat-
sakten»**,  использовавшееся  еще  в  проектах  Сената  Л.Мехелина
в  1906-1907  гг.,  уже  не  употреблялось).  Изучая  эти  два  законопроек¬
та,  нельзя,  прежде  всего,  не  придти  к  выводу  о  том,  что  они  вобрали
 *  «Государственный  акт»,  от  «rike»  —  «государство,  империя,  царство»
(швед.).
 **  «Государственный  акт»,  от  «государство,  штат»  (швед.).

Внутренне  независимое  государство.  Март  —  ноябрь  1917  г.  753
 в  себя  все  те  надежды  и  мечтания,  которые  лелеяли  конституциона¬
листские  круги  Финляндии  начиная  с  «чудесного  года»  1861  -го.  Те¬
перь  же,  в  1917  г.,  когда  имперское  правительство  было  свергнуто,  а
положение  его  преемника,  Временного  правительства,  ослабевало,
осуществление  тех  мечтаний  казалось  вполне  возможным.
 Далее  рассмотрю  упомянутые  проекты  в  том  их  виде,  какой  они
имели  после  рассмотрения  их  Сенатом  и  в  каком  были  направлены  в
секретариат  министра  статс-секретаря  в  Петроград  в  конце  октября,
то  есть  за  несколько  дней  до  свержения  Временного  правительства.
Рассмотрю  их  относительно  подробно  в  силу  того,  что  как  предложе¬
ния  комитета  Стольберга,  так  и  комментарии  Особой  комиссии  Юри¬
дического  совещания  по  составлению  проекта  основных  государс¬
твенных  законов,  учрежденной  Временным  правительством,  стали,
по  моим  представлениям,  конечным  результатом  или  кульминацией
всего  процесса  формирования  финляндской  государственности,  про¬
должавшегося  свыше  ста  лет.  Такое  утверждение  справедливо  не¬
смотря  на  то,  что  предложения  комитета  Стольберга  никогда  не  были
официально  утверждены:  незадолго  до  того,  как  должно  было  про¬
изойти  подобное  утверждение,  большевики  успели  захватить  власть.
 Рассмотрим  вначале  проект  формы  правления.  Ни  в  одной  из  его
статей  особо  не  подчеркивалось,  что  Финляндия  являлась  отде¬
льным  от  России  особым  государством,  однако  данный  тезис  прохо¬
дил  «красной  нитью»  через  оба  подготовленных  комитетом  проекта.
Ясным  доказательством  этого  служит  уже  одно  присутствие  в  них
таких  должностей  и  структур,  как  «регент»  Финляндии  или  же  «го¬
сударственный  совет».  Следует  уже  на  данном  этапе  отметить,  что
подготовленный  комитетом  Стольберга  проект  формы  правления
был  весьма  близок  к  документу,  утвержденному  в  качестве  формы
правления  Финляндии  в  1919  г.  Уже  в  первой  статье  проекта  формы
правления  отмечалось,  что  Финляндия  является  «республикой,  госу¬
дарственное  законодательство  которой  утверждено  в  данной  Форме
правления  и  других  конституционных  законах  страны».  Далее  отме¬
чалось,  что  законодательную  власть  реализуют  совместно  парла¬
мент  и  регент.  Высшая  исполнительная  власть  принадлежала  упомя¬
нутому  регенту,  помимо  которого  для  общего  управления  страной
имелся  особый  Государственный  совет,  в  состав  которого  входили
премьер-министр  и  необходимое  число  министров.
 С  учетом  того,  что  проект  формы  правления  К.Ю.Стольберга  го¬
товился  после  того,  как  был  разработан  закон  о  власти,  он  был  в  со¬
ответствии  с  требованиями  времени  весьма  демократичным.  Соот¬
ветственно,  регент  избирался  на  прямых  общенародных  выборах  на

754  Внутренне  независимое  государство.  Март  —  ноябрь  1917  г.
 шестилетний  срок  таким  образом,  что  если  кто-либо  из  кандидатов
получал  в  первом  голосовании  более  половины  поданных  голосов,  он
считался  избранным.  Если  же  этого  не  происходило,  проводились  но¬
вые  выборы  между  тремя  набравшими  наибольшее  число  голосов
кандидатами.  После  избрания  регент  должен  был  принести  перед  пар¬
ламентом  присягу  правителя,  которую  до  сих  пор  дает  вновь  избран¬
ный  президент  страны  и  которая  представляет  собой  его  заверения
в  сохранении  действующего  государственного  законодательства  и
конституционных  законов  страны.  Права  регента  были  приблизитель¬
но  такими  же,  как  и  права  президента  по  Форме  правления  1919г.  Ему
принадлежало  право  окончательного  утверждения  законов  Финлян¬
дии.  В  законодательном  процессе  он  обладал,  однако,  правом  суспен-
сивного,  или  отлагательного,  вето.  В  процессе  принятия  решений  ре¬
гент  оказывался  жестко  подчинен  контролю  Государственного  совета
так  же,  как  и  впоследствии  в  Форме  правления  1919  г.  Свои  решения
он  должен  был  принимать  в  Государственном  совете.
 Поскольку  на  том  этапе  Финляндия  еще  являлась  частью  россий¬
ского  государства,  проект  формы  правления,  естественно,  включал
статью  о  находившемся  в  Петрограде  министре  статс-секретаре,
обязанности  которого  определялись  как  «передача  проектов  и  уве¬
домлений  между  правительствами  обеих  стран».  Таким  образом,  на
практике  он  был  своего  рода  послом  Финляндии  в  России.  Примеча¬
тельно,  что  о  генерал-губернаторе  и  его  канцелярии  в  проекте  фор¬
мы  правления  не  было  сказано  ни  слова.  Это,  в  свою  очередь,  объяс¬
нялось  тем,  что  в  этом  документе  должность  генерал-губернатора
как  финляндская  должность  считалась  более  не  существовавшей.
 Комитет  Стольберга,  в  отличие  от  многих  предшествовавших
ему  комитетов,  не  увязывал  свой  проект  постатейно  с  более  ранни¬
ми  шведскими  установлениями,  хотя,  судя  по  содержанию  этого
проекта,  густавианские  акты  1772  и  1789  гг.  явно  стали  прообразом
многих  из  его  статей.  Комитет  удовлетворился  упоминанием  в  за¬
вершающем  положении  своего  проекта  о  том,  что  с  принятием  дан¬
ной  формы  правления  Форма  правления  1772  г.,  а  также  Акт  соеди¬
нения  и  безопасности  1789  г.  утрачивали  свою  силу.  Таким  образом,
упомянутые  документы  являлись,  по  мнению  комитета,  прежней
формой  правления  Финляндии,  предшествовавшей  нынешнему  про¬
екту  комитета.
 По  поводу  этого  проекта  генерал-губернатор  Н.В.Некрасов,  разу¬
меется,  дал  свое  заключение,  как  и  предполагалось  его  должностны¬
ми  обязанностями.  В  этом  заключении  он,  во-первых,  отмечал,  что
прежде,  чем  проект  будет  представлен  финляндскому  парламенту,  он

Внутренне  независимое  государство.  Март  —  ноябрь  1917  г.  755
 должен  был  пройти  рассмотрение  российской  верховной  власти  (то
есть  Временного  правительства).  Затем  он  указывал,  что  общие  фин¬
ляндско-российские  акты  также  должны  были  подаваться  на  утверж¬
дение  российской  верховной  власти.  Далее  он  затрагивал  вопрос  о
наименовании  носителя  верховной  исполнительной  власти  Финлян¬
дии,  предлагая  называть  его  либо  «вице-президентом»,  либо  «прези¬
дентом  Сената  Финляндии».  Затем  он  отмечал,  что  то,  как  будет  впос¬
ледствии  называться  финляндский  Сенат  —  Сенатом  или  же  «Сове¬
том  министров»  —  следовало  поставить  в  зависимость  от  того,  как
будет  назван  глава  исполнительной  власти  в  Финляндии.  Н.В.Некра¬
сов  признавал  без  каких-либо  оговорок  реализацию  принципов  парла¬
ментаризма  в  финляндской  администрации,  требовал  утверждения
кандидатуры  министра  статс-секретаря  российской  государственной
властью,  а  также,  естественно,  поднимал  вопрос  о  войсках  Финлян¬
дии,  которые,  по  его  мнению,  следовало  в  оперативном  отношении
подчинить  высшему  военному  командованию  России.
 Но  теперь  перехожу  к  еще  более  интересному  документу,  подго¬
товленному  комитетом  Стольберга,  —  проекту  закона  о  правовых
отношениях  между  Россией  и  Финляндией,  в  отношении  которого
финны  и  русские  употребляли  в  ходе  переговоров  шведское  слово
«пкзакЪ).  Подобный  закон  планировался  еще  в  конце  XIX  века  по
инициативе  Лео  Мехелина  и  в  связи  с  подготовкой  его  Сенатом  про¬
екта  формы  правления,  однако  осуществить  эти  планы  тогда  просто
не  удалось.  Тогдашний  документ  обозначался  скромным  наименова¬
нием  «51а15акЬ>.  На  сей  раз  такой  акт  наконец-то  был  разработан,
хотя  и  не  получил  официального  утверждения.
 Во  введении  к  проекту  закона  указывалась  необходимость  ут¬
верждения  его  одновременно  как  Учредительным  собранием  Рос¬
сии,  так  и  финляндским  парламентом.  В  общих  положениях  законо¬
проекта  отмечалось,  что  «Финляндия  по-прежнему  объединена
с  Россией»,  но  при  этом  подчеркивалось,  что  Финляндия  обладает
собственным  государственным  законодательством  и  собственным
правительством,  не  подчиненными  российской  законодательной  и
исполнительной  власти.  В  целом,  четкого  определения  Финляндии
как  отдельного  от  России  государства  и  на  том  этапе  по-прежнему
пытались  избегать!  Далее  отмечалось,  главным  образом  по  требова¬
нию  русских,  что  Финляндия  является  республикой,  где  высшая  ис¬
полнительная  власть  принадлежит  регенту,  избираемому  народом
Финляндии.  Он  должен  был  быть  гражданином  Финляндии.  Сра¬
зу  же  после  этого,  во  второй  статье,  акцентировался  принцип,  с  дав¬
них  пор  особенно  чтимый  в  Финляндии  и  касавшийся  того,  что

756  Внутренне  независимое  государство.  Март  —  ноябрь  1917  г.
 издание  финляндских  законов  происходило  в  соответствии  с  госу¬
дарственным  законодательством  Финляндии.  Далее  подчеркивался
еще  один  принцип,  также  с  давних  пор  чтимый  финнами,  согласно
которому  законы  Финляндии  должны  были  разрабатываться  и  ут¬
верждаться  в  соответствии  с  финляндскими  конституционным  зако¬
нами,  равно  как  и  то,  что  государственная  власть,  исполнение  зако¬
нов  и  правительственная  власть  должны  были  осуществляться  ис¬
ключительно  в  соответствии  с  государственным  законодательством
Финляндии  и  при  содействии  финских  чиновников.
 Поскольку  основной  целью  комитета  Стольберга,  неоднократно
озвучивавшейся  комитетом,  было  утверждение  полной  внутренней
независимости  Финляндии,  было  ясно,  что  как  внешняя  политика,
так  и,  в  основных  чертах,  военные  вопросы  признавались  по-пре¬
жнему  принадлежащими  к  компетенции  российской  правительс¬
твенной  власти.  Однако  и  в  этих  вопросах  комитет  Стольберга  заре¬
зервировал  для  финляндцев  ряд  особых  преимуществ.  Так,  когда
правительство  России  заключало  договоры  с  зарубежными  госу¬
дарствами,  предполагавшие  изменения  в  финляндских  правовых
нормах,  эти  изменения  следовало  вносить  в  порядке,  установленном
финляндским  законодательством.  На  международные  встречи,  не  ка¬
савшиеся  войны  или  мира,  правительство  Финляндии  должно  было
иметь  возможность  направлять  финляндских  уполномоченных,  ко¬
торые  бы  оказывали  российским  уполномоченным  экспертное  со¬
действие.  Если  же  вопрос  касался  одной  лишь  Финляндии,  для  веде¬
ния  переговоров  по  соответствующему  вопросу  и  заключения  дого¬
воренностей  должны  были  назначаться  только  финляндские  уполно¬
моченные.  На  другие  международные  встречи,  например  научного  и
иного  характера,  правительство  Финляндии  или  же  соответствую¬
щая  финляндская  организация  могли  назначать  специальных  пред¬
ставителей  со  стороны  Финляндии.
 На  посольства  и  консульства  России  в  зарубежных  государствах
возлагалось  в  соответствии  с  упомянутым  «государственным  актом»
обязательство  оказывать  содействие  также  гражданам  Финляндии.
Для  этого  была  предусмотрена  возможность  включения  в  состав  их
сотрудников  граждан  Финляндии,  назначаемых  правительством
России  по  представлению  правительства  Финляндии.  Помимо  это¬
го,  в  компетенцию  правительства  Финляндии  входило  назначение
по  мере  необходимости  торговых  представителей  (консулов)  для  ра¬
боты  в  других  странах.
 В  определенном  смысле  характерным  для  условий  того  времени
было  то,  что  в  главе  «государственного  акта»,  озаглавленной  как

Внутренне  независимое  государство.  Март  —  ноябрь  1917  г.  757
 «Греко-католическая  церковь,  российские  учреждения  и  граждане
России  в  Финляндии»,  могущественной  православной  церкви  был
посвящен  один  лишь  параграф.  В  нем  кратко  отмечалось,  что  Греко¬
католическая  церковь  в  Финляндии  подчиняется  в  вопросах  религии
собственному  церковному  правлению  в  соответствии  с  законами,
регулирующими  деятельность  упомянутой  церкви.  После  этого  речь
шла  уже  о  российских  войсках  в  Финляндии,  которые  Россия,  как
следовало  из  проекта  закона,  могла  в  условиях  войны  использовать
на  территории  Финляндии  так,  как  считала  нужным.  Примечатель¬
но,  однако,  что  в  мирное  время  Россия  могла  содержать  в  Финлян¬
дии  свои  войска  в  качестве  гарнизона  военных  портов  и  крепостей
лишь  до  того  момента,  пока  не  были  бы  организованы  собственные
вооруженные  силы  Финляндии!  Затем  следовал  пассаж,  касавшийся
российского  телеграфа,  контор  государственного  банка,  а  также  рос¬
сийских  торговых  агентов.  Все  перечисленное  Россия,  конечно,  мог¬
ла  иметь  в  Финляндии,  однако  в  отношении  представителей  всех
других  ведомств  требовалось  особое  разрешение,  выдаваемое  со¬
гласно  финляндским  законам.
 Что  касается  прав  граждан  России  в  Финляндии,  отмечалось,  что
они,  в  принципе,  обладают  теми  же  правами,  что  и  финны,  однако
эти  права  еще  следовало  установить  посредством  особого  законода¬
тельства.  Чтобы  пользоваться  теми  же  правами,  какими  пользова¬
лись  граждане  Финляндии,  граждане  России  должны  были  отдельно
получить  одобрение  российского  правительства.
 В  главе  IV,  озаглавленной  как  «Финляндские  учреждения  в  Рос¬
сии»,  отмечались,  естественно,  Статс-секретариат  Финляндии,  пас¬
портная  экспедиция,  Петербургская  железная  дорога,  а  также  конто¬
ры  Финляндского  банка.  Помимо  этого,  Финляндия  получала  право
(это  уже  повторение)  иметь  в  России  своих  агентов  по  вопросам  тор¬
говли  и  морской  навигации.
 Далее  шла  глава  V  о  собственных  войсках  Финляндии,  где  особо
подчеркивалось,  что  на  службе  в  них  могли  состоять  только  фин¬
ляндские  граждане.  Правительство  России  должно  было,  однако,
иметь  право  осуществлять  инспекции  в  упомянутых  финляндских
войсках,  а  также  требовать  их  мобилизации.  Для  основания  новых
крепостей  и  военных  портов  также  нужно  было  получать  одобрение
российского  правительства.  Далее  следовал  параграф  27  о  задачах
финляндских  войск,  включавший  положение,  напоминавшее  по
своему  содержанию  одну  из  статей  Договора  о  дружбе,  сотрудничес¬
тве  и  взаимной  помощи*.  Целью  финляндских  войск  была  защита
 *  Договор  между  СССР  и  Финляндией  1948  г.

758  Внутренне  независимое  государство.  Март  —  ноябрь  1917  г.
 только  территории  Финляндии,  однако  одновременно  они  защища¬
ли  бы  российскую  державу.  В  данной  связи  повторялось  также  поло¬
жение,  содержавшееся  еще  в  уставе  о  воинской  повинности  1878  г.,
согласно  которому  войска  Финляндии  не  могли  выводиться  за  пре¬
делы  страны  иначе,  как  по  согласию  парламента  и  в  ходе  защиты
ими  финляндских  границ.
 «Государственный  акт»  предоставлял  российскому  правительс¬
тву  ряд  особых  преимуществ  в  отношении  использования  его  войск
в  Финляндии,  однако  лишь  в  военное  время.  В  свою  очередь,  в  мир¬
ное  время  роль  российских  войск  в  Финляндии  стремились  миними¬
зировать,  а  в  конечном  итоге  —  вообще  ликвидировать  их  присутс¬
твие  в  Финляндии.
 В  упомянутом  документе  была  также  глава  VI,  «Обеспечение
объединительных  мероприятий  в  России  и  Финляндии»,  —  инъпйи
словами,  глава  об  общегосударственном  законодательстве.  В  этом
отношении  проектом  комитета  Стольберга  предлагалось,  чтобы  при
возникновении  соответствующего  вопроса  либо  правительство  Рос¬
сии,  либо  правительство  Финляндии  выступало  с  особым  предложе¬
нием  в  адрес  правительства  другой  страны,  и  если  это  правительс¬
тво  соглашалось  на  последующее  рассмотрение  соответствующего
вопроса,  то  правительства  обеих  стран  учреждали  бы  с  этой  целью
особый  комитет,  в  который  входили  бы  граждане  как  Финляндии,
так  и  России.  После  этого  вопрос  рассматривался  бы  в  каждой  из
стран  в  соответствии  с  её  законодательством.  Таким  образом,  в  этот
проект  комитета  Стольберга  в  отношении  общегосударственного
или  же  общего  законодательства  со  всей  очевидностью  был  заложен
принцип  параллелизма.  Налаживанию  торговых  отношений  между
Финляндией  и  Россией,  а  также  железнодорожного  сообщения
должны  были,  согласно  «государственному  акту»,  предшествовать
совместная  подготовка  и  достижение  взаимного  соглашения.
 Как  уже  отмечалось  выше,  в  подготовленном  комитетом  Столь¬
берга  проекте  формы  правления  не  было  никакого  упоминания  о  ге¬
нерал-губернаторе.  Однако  в  «государственном  акте»  этот  вопрос
уже  нельзя  было  оставить  без  внимания.  Но  и  в  нем  (параграф  33)
в  весьма  эвфемистическом  ключе  отмечалось,  что  предложения  и
уведомления  правительства  России  передавались  бы  правительству
Финляндии  «верховным  представителем  России  в  Финляндии»  или
финляндским  министром  статс-секретарем.  Однако  то,  кто  мог  бы
выступать  в  качестве  подобного  «верховного  представителя»  России
в  Финляндии,  не  уточнялось.  Предложения  правительства  Финлян¬
дии  в  адрес  правительства  России,  в  свою  очередь,  передавались  бы

Внутренне  независимое  государство.  Март  —  ноябрь  1917  г.  759
 министром  статс-секретарем,  как  уже  было  отмечено  выше,  или  же,
опять-таки,  российским  «представителем  верховной  власти»,  нахо¬
дящимся  в  Финляндии.
 В  завершение  отмечалось,  что  данный  законодательный  акт  о
финляндско-российских  правовых  отношениях  действовал  бы  как
необратимый  конституционный  закон  и  в  России,  и  в  Финляндии.
При  возникновении  разногласий  между  Россией  и  Финляндией  в  от¬
ношении  применения  положений  этого  закона  соответствующий
вопрос  передавался  бы  на  подготовку  в  совместный  комитет,  вклю¬
чающий  по  три  члена  от  каждой  из  стран.  Если  же  к  единому  мне¬
нию  все  равно  придти  бы  не  удалось,  то  как  правительство  Финлян¬
дии,  так  и  правительство  России  имели  бы  право  передать  вопрос  на
рассмотрение  в  «общий  международный  арбитражный  суд»,  то  есть
международный  суд  в  Гааге.
 На  этот  законопроект  генерал-губернатор  Финляндии  Н.В.Некра¬
сов  также  давал  свое  заключение.  Неудивительно,  что  в  своем  заклю¬
чении  (от  13  октября)  он,  прежде  всего,  обращал  внимание  на  вопрос
о  носителе  верховной  власти  в  Финляндии.  Он  подчеркивал  необхо¬
димость  более  четко  определить  «общность»  верховной  власти  Фин¬
ляндии  и  России  именно  в  отношении  того,  кто  реализовывал  эту
власть  в  Финляндии.  По  мнению  Н.В.Некрасова,  соответствующими
полномочиями  следовало  наделить  «вице-президента»  (или  же  «пре¬
зидента  Сената»),  избираемого  парламентом,  однако  его  выбор  или  же
избрание  должны  были  также  осуществляться,  по  его  мнению,  носи¬
телем  российской  верховной  власти.  Второй  вопрос,  который,  естест¬
венно,  затрагивал  Н.В.Некрасов,  касался  войск.  В  этом  отношении
Н.В.Некрасов  отмечал  (к  параграфу  10),  что  Финляндии  следовало  бы
финансировать  содержание  российских  войск  не  только  в  военное,  но
и  в  мирное  время.  Генерал-губернатор  также  подчеркивал,  что  именно
во  время  войны  Россия  должна  была  иметь  полное  право  распоря¬
жаться  своими  войсками  в  Финляндии.  Отвечая  на  вопрос  о  том,  кто
мог  бы  быть  представителем  России  в  Финляндии,  Н.В.Некрасов  ука¬
зывал  на  назначаемого  правительством  России  «верховного  комисса¬
ра»,  который  занимался  бы  вопросами,  связанными  со  всеми  россий¬
скими  ведомствами  в  Финляндии,  а  также  их  управлением.  При  этом
он  пользовался  бы  помощью  канцелярии,  которая  была  бы,  однако,
в  полной  мере  российским  учреждением,  а  жалование  ее  персоналу
выплачивалось  бы  из  российской  казны.  В  составлении  норм,  регули¬
рующих  отношения  между  Финляндией  и  Россией,  Н.В.Некрасов
также  под  держивал  принцип  параллельного  законодательства,  однако
по  военным  делам  право  издания  законов  должно  было  принадлежать

760  Внутренне  независимое  государство.  Март  —  ноябрь  1917  г.
 российской  законодательной  власти.  Таким  же  образом  утверждение
законов,  проходящих  через  сейм,  должно  было,  по  мнению  Н.В.Не¬
красова,  быть  прерогативой  российской  верховной  власти.  Взамен
Гаагского  международного  суда  Н.В.Некрасов  рекомендовал  разре¬
шение  разногласий  между  странами  через  финляндско-российский
смешанный  комитет.
 В  отличие  от  своего  предшественника  Лео  Мехелина  и  проекта,
подготовленного  его  Сенатом  в  1907  г.,  конституционный  комитет
под  председательством  К.Ю.Стольберга  не  стремился  скрывать  сво¬
их  мероприятий  и  предложений  от  российского  правительства.  Да  и
никакой  возможности  скрывать  их  уже  не  было,  поскольку  не  было
и  императора  —  великого  князя.  Необходимо  было  иметь  дело  и  ре¬
шать  вопросы  с  Временным  правительством.  Поэтому  в  середине
октября,  15-16  числа,  в  здании  Сената  было  проведено  особееЛш-
формационное  и  переговорное  совещание  между  конституционным
комитетом  Стольберга  и  Особой  комиссией  Юридического  совеща¬
ния  по  составлению  проекта  основных  государственных  законов,
учрежденной  Временным  правительством.  Более  ранние  исследова¬
ния  обходят  эти  переговоры  стороной,  поскольку  каких-либо  конк¬
ретных  результатов  в  ходе  них  достигнуто  не  было.  Они,  однако,
заслуживают,  на  мой  взгляд,  значительно  большего  внимания  по  той
причине,  что  высказывавшиеся  в  ходе  этих  переговоров  мнения  ярко
и  подробно  высвечивают  позиции  обеих  сторон,  то  есть  показывают
ситуацию,  существовавшую  в  этом  плане  на  момент  свержения  Вре¬
менного  правительства.
 Председательствовал  на  совещании  финский  сенатор  Ю.К.Паа-
сикиви.7  Особая  комиссия  состояла,  как  совершенно  верно  отмечает
в  своих  мемуарах  входивший  в  её  состав  К.Г.Идман,  в  основном  из
весьма  либеральных  российских  юристов  (кадетов).  Так,  в  комис¬
сию  входил,  в  частности,  профессор  Б.Э.Нольде,  весьма  благосклон¬
но  рассмотревший  особое  положение  Финляндии  в  изданной  им  еще
в  1911  г.  книге.  Председатель  Особой  комиссии  сенатор  Н.И.Лаза¬
ревский,  как  и  сенатор  Д.Д.  Гримм,  представляли  несколько  более
жесткую  националистическую  российскую  линию,  чем  Б.Э.Нольде.
Однако  в  целом  комиссия  была  настроена  в  отношении  особого  по¬
ложения  Финляндии  весьма  благоприятно.
 В  своем  предварительном  заявлении  информационного  плана
К.Ю.Стольберг  сосредоточился,  главным  образом,  на  двух  вопро¬
сах.  Он  подчеркнул,  что  целью  комитета  была,  во-первых,  подготов¬
ка  предложений,  которые  гарантировали  бы  Финляндии  полную
внутреннюю  независимость  и  «полноценную  государственную

Внутренне  независимое  государство.  Март  —  ноябрь  1917  г.  761
 жизнь»,  и  во-вторых,  также  обеспечение  российских  интересов  на¬
столько,  насколько  это  было  возможно.  Он  подчеркивал,  что  вне¬
шнеполитические  вопросы  следует  оставить  в  прежнем  виде,  то
есть  сохранить  в  компетенции  России.  Помимо  этого,  как  он  добав¬
лял,  конституционный  комитет  в  этом  отношении  сделал  некоторые
необходимые  с  точки  зрения  России  оговорки.  В  этой  связи  не  толь¬
ко  К.Ю.Стольберг,  но  и  некоторые  другие  члены  его  комитета  под¬
черкивали,  что  речь  шла  о  минимальных  требованиях  со  стороны
финнов;  как  в  России,  так  и  в  Финляндии  имелись  «демократичес¬
кие»  группы  и  элементы,  готовые  пойти  в  своих  требованиях  значи¬
тельно  дальше.  В  ходе  дополнительного  рассмотрения  подготовлен¬
ного  комитетом  проекта  формы  правления  К.Ю.Стольберг  отметил,
что  в  Финляндии  имелось  в  виду  передать  его  на  рассмотрение  пар¬
ламента,  а  в  России  он  должен  был  утверждаться  тем  органом,  кото¬
рому  «по  состоянию  на  тот  момент»  будет  принадлежать  верховная
власть.  Эта  фраза  свидетельствовала  о  том,  что  перспективы  разви¬
тия  России  вызывали  у  финнов  значительные  сомнения.  Закон  о  пра¬
вовых  отношениях  между  Финляндией  и  Россией  должен  был  ут¬
верждаться  Учредительным  собранием  России,  которое,  однако,
не  могло  утверждать  форму  правления  Финляндии.  Вместе  с  тем
в  ходе  собственно  обсуждения  К.Ю.Стольберг  отметил,  что  упомя¬
нутый  закон  о  правовых  отношениях  предполагалось  дать  лишь  «на
рассмотрение»  российского  Учредительного  собрания.  Таким  обра¬
зом,  данный  вопрос  был  для  К.Ю.Стольберга  весьма  непростым  —
он  колебался  в  отношении  предложений  по  его  решению.  На  второй
день  заседания  он  все-таки  отметил,  что  проекты,  подготовленные
его  комитетом,  не  могли  утверждаться  Учредительным  собранием.
Соответствующую  роль,  по  его  мнению,  мог  выполнять  либо  прези¬
дент  России,  либо  Совет  министров.
 В  свою  очередь,  Ю.Р.Даниельсон-Кальмари  выступил  категори¬
чески  против  того,  чтобы  проекты  финляндского  конституционного
комитета  утверждались  Учредительным  собранием  России.  Он  рез¬
ко  возразил,  что  упомянутому  собранию  не  следует  ни  на  минуту
давать  прежней  власти  Великого  князя  Финляндского,  поскольку
в  таком  случае  Собрание  присвоит  себе  соответствующие  права  на¬
вечно.  Учредительное  собрание  может  представлять  народ  России,
но  не  народ  Финляндии.
 Как  отмечает  участвовавший  в  переговорах  К.Г.Идман  в  своих
мемуарах,  замечания  русских  были  сосредоточены,  главным  обра¬
зом,  на  трех  вопросах:  роли  российской  верховной  власти  в  Фин¬
ляндии,  военных  делах,  а  также  разрешении  разногласий  между

762  Внутренне  независимое  государство.  Март  —  ноябрь  1917  г.
 Финляндией  и  Россией.  Помимо  этого,  затрагивался  вопрос  о  стату¬
се  и  роли  генерал-губернатора.
 Однако  прежде,  чем  перейти  к  более  подробному  рассмотрению
упомянутых  вопросов,  следует  сразу  же  отметить,  что  теперь  эти
«либеральные»  русские  открыто  и  безоговорочно  признавали  Фин¬
ляндию  государством  —  чтобы  выразиться  точнее,  процитирую
Б.Э.Нольде:  «Российские  представители  признают,  что  все  госу¬
дарственное  устройство  Финляндии  должно  быть  полноценным,
в  частности,  в  плане  того,  что  она  имеет  право  формировать  все  ор¬
ганы  государства».
 Однако  еще  до  вопроса  о  принадлежности  верховной  власти  стал
обсуждаться  вопрос  о  внешней  политике.  Признавая  эту  сферу  отно¬
сящейся  к  компетенции  России,  финны  допускали,  однако,  опреде¬
ленные  оговорки  (которые  уже  упоминались  в  проектах  комитета
Стольберга).  Финляндия  должна  была  иметь  возможность  направ¬
лять  своих  представителей  в  российскую  делегацию  в  ситуации  за¬
ключения  Россией  с  зарубежными  государствами  договоров  (напри¬
мер,  торговых),  затрагивавших  также  интересы  Финляндии.  Данное
право  Ю.Р.Даниельсон-Кальмари  обосновывал  примером  из  исто¬
рии  —  о  том,  как  статс-секретарь  Р.Х.Ребиндер  представлял  интере¬
сы  Финляндии  в  ходе  заключения  Россией  торгового  договора  со
Швецией.  В  той  же  связи  он  мог  бы  упомянуть  также  Л.  Г.  фон  Гарт¬
мана  и  Л.Мехелина.  В  отношении  торговых  агентов  Финляндии,  то
есть  её  консулов  в  других  государствах,  также  имелось  четкое  исто¬
рическое  обоснование:  еще  при  императорской  власти  Финляндия
имела  таковых  в  целом  ряде  стран.  К.Ю.Стольберг  отмечал  в  этой
связи,  что  хотя  его  комитет  и  сделал  уже  упомянутые  оговорки  в  от¬
ношении  участия  финляндских  представителей,  он,  однако,  вовсе
не  имел  в  виду  как-либо  ограничивать  права  России  по  окончатель¬
ному  утверждению  договоров.
 Большинство  российских  представителей,  однако,  по-прежнему
считало,  что  лишь  носитель  российской  верховной  власти  мог  обла¬
дать  соответствующими  полномочиями  также  в  Финляндии.  В  про¬
тивном  случае  у  Финляндии  появлялась  возможность  в  односторон¬
нем  порядке  изменять  правовые  основы  своих  отношений  с  Россией.
Даже  барон  и  профессор  Б.Э.Нольде  принципиально  высказывался
за  то,  чтобы  сохранить  единство  верховной  власти  между  двумя
странами,  то  есть  Финляндия  в  таком  случае  не  могла  бы  иметь
своего  регента,  а  носитель  единой  верховной  власти  и  в  дальнейшем
утверждал  бы  финляндские  конституционные  законы.  Он,  однако,
разделял  мнение  К.  Ю.  Стольберга  о  том,  что  подобное  единство

Внутренне  независимое  государство.  Март  —  ноябрь  1917  г.  763
 не  вполне  соответствовало  бы  принципу  полной  внутренней  незави¬
симости  Финляндии,  поскольку  для  Финляндии  её  собственные  кон¬
ституционные  законы  имели  наиболее  важное  значение.  Поэтому
Б.Э.Нольде  и  сказал,  что  русскими  сделана  «соответствующая  ого¬
ворка»  в  отношении  гарантирования  независимости  Финляндии,
при  этом,  однако,  не  уточняя,  в  чем  эта  оговорка  состояла.  В  данном
вопросе,  как  и  по  многим  другим  ключевым  моментам,  Б.Э.Нольде
в  значительной  степени  следовал  в  русле  финляндских  позиций.  Он,
в  частности,  отметил,  что  желание  финляндцев  получить  особого
регента  не  было  «результатом  какого-либо  национального  тщесла¬
вия»  или  же  стремления  стать  «суверенным  государством»,  а  объяс¬
нялось  только  лишь  соображениями  целесообразности.  При  этом
Б.Э.Нольде  имел  в  виду,  прежде  всего,  то,  что  финляндский  Сенат
(или  же  будущий  Государственный  совет)  уже  только  по  причине
обилия  рассматриваемых  им  вопросов  не  мог  выступать  в  качестве
носителя  верховной  власти  в  Финляндии.  Одновременно  он  отме¬
чал,  что  из  «единства»  верховной  власти  следовала  бы  для  Финлян¬
дии  опасность  того,  что  вопросы,  вопреки  ее  интересам,  решались  бы
чуждой  благу  Финляндии  державой,  то  есть  Россией.  Поэтому
Б.Э.Нольде  и  говорил,  что  русские  пришли  к  тому  заключению,  что,
помимо  внешней  политики  и  военных  вопросов,  по  всем  остальным
делам  решения  должны  приниматься  правительственными  органа¬
ми  Финляндии.  В  то  же  время  в  общих  делах  Финляндии  и  России
право  принятия  решений  должно  было,  по  мнению  Б.Э.Нольде,  при¬
надлежать  российскому  правительству.
 Б.Э.Нольде  полемизировал  также  со  своим  коллегой,  сенатором
Д.Д.  Гриммом,  который  твердо  придерживался  той  позиции,  что  но¬
ситель  верховной  власти  в  России  должен  был  бы  по-прежнему  ут¬
верждать  конституционные  законы  Финляндии,  поскольку  таковые
могли  содержать  ключевые  с  точки  зрения  отношений  между  Фин¬
ляндией  и  Россией  моменты.  На  это  Б.Э.Нольде  отвечал,  что  подоб¬
ные  вопросы  были  вынесены  в  комитете  Стольберга  в  особый  «госу¬
дарственный  акт».  Ю.Р.Даниельсон-Кальмари,  в  свою  очередь,  за¬
метил  в  отношении  вопроса  о  верховной  власти,  что  поскольку  рос¬
сийское  правительство,  назначенное  после  отречения  императора,
было  временным,  то  и  верховная  власть,  реализуемая  им  в  Финлян¬
дии,  также  являлась  лишь  временной.
 Финны  однозначно  отвергли  российское  предложение  (высказывав¬
шееся,  главным  образом,  Н.И.Лазаревским  и  Д.Д.Гриммом)  о  том,  что¬
бы  создать  для  решения  общих  для  Финляндии  и  России  вопросов  ко¬
митет  из  российских  и  финляндских  представителей,  председатель

764  Внутренне  независимое  государство.  Март  —  ноябрь  1917  г.
 которого  назначался  бы  российским  правительством.  Свое  категори¬
ческое  несогласие  они  обосновывали  тем,  что  при  таком  раскладе  рус¬
ские  получили  бы  решающее  право  в  плане  принятия  решений.
 По  вопросу  о  единстве  верховной  власти  К.Ю.Стольберг  отме¬
тил,  что  подобное  единство  не  сочеталось  с  полноценной  внутрен¬
ней  независимостью  Финляндии.  То  же  доказывал  впоследствии,
причем  значительно  обстоятельнее,  Ю.Р.Даниельсон-Кальмари,  ко¬
торый  аргументировал  многие  из  своих  обширных  выступлений  ис¬
торическими  примерами  вплоть  до  «сейма»  в  Порвоо.
 В  начале  своих  продолжительных  и  многочисленных  выступле¬
ний  Ю.Р.Даниельсон-Кальмари  благодарил  российских  членов  Осо¬
бой  комиссии  за  готовность  признать  полную  внутреннюю  незави¬
симость  Финляндии.  Он  добавлял,  что  подобным  образом  Финлян¬
дию  уже  признали,  в  частности,  член  Временного  правительства
Ф.И.Родичев,  а  также  генерал-губернаторы  Финляндии  М.А.Стахо-
вич  и  Н.В.Некрасов.  Причем  именно  в  отношении  данного  вопроса,
то  есть  получения  гарантий  внутренней  независимости  Финляндии,
этот  «заслуженный  ветеран»  финляндской  правовой  борьбы  ощу¬
щал  себя  весьма  свободно  —  ведь  и  в  ходе  правовой  борьбы  он  за¬
щищал  не  что  иное,  как  внутреннюю  независимость  Финляндии.
Он,  впрочем,  придерживался  того  мнения,  что  русские  по-прежнему
понимали  внутреннюю  независимость  Финляндии  иначе,  нежели
финны.  Первым  и  наиболее  важным  для  финнов  принципом  в  этом
плане  было,  по  его  мнению,  то,  что  лишь  финляндские  органы  влас¬
ти  могли  утверждать  законы,  предназначенные  для  Финляндии.
В  том  случае,  если  этот  принцип  не  соблюдался,  полноценной  внут¬
ренней  независимости  Финляндия  иметь  уже  не  могла.  Что  же  каса¬
ется  вопроса  об  особом  главе  финляндского  государства  (регенте),
то  на  сей  счет  Ю.Р.Даниельсон-Кальмари  лишь  повторял  то  же,  что
до  него  говорили  как  К.Ю.Стольберг,  так  и  Р.А.Вреде.  Затем  он  уг¬
лублялся  в  хорошо  известную  всем  историю,  отмечая,  что  подобное
единство  верховной  власти,  естественно,  существовало  при  импера¬
торе  —  великом  князе,  что,  однако,  не  ограничивало  внутренней  не¬
зависимости  Финляндии.  Таким  образом,  профессор  Ю.Р.Даниель¬
сон-Кальмари  в  этом  отношении  в  большей  степени  доверял  импе¬
ратору  —  великому  князю,  нежели  Временному  правительству  или  же
его  возможному  преемнику.  В  этом  он  четко  выступал  с  позиций
Ю.В.Снельмана:  император  —  великий  князь  считался  хорошим,
российское  общество  —  плохим.  Затем  он  напоминал  своим  россий¬
ским  слушателям  о  том,  как  еще  Александр  I  не  позволял  российс¬
ким  министрам  вмешиваться  в  дела  Финляндии.

Внутренне  независимое  государство.  Март  —  ноябрь  1917  г.  765
 Однако  еще  дальше,  чем  Ю.Р.Даниельсон-Кальмари,  пошел  ко¬
митет  Стольберга  в  вопросе  о  разделении  российской  монархичес¬
кой  власти,  то  есть  монархии,  на  две  категории,  когда  давал  заключе¬
ние  на  законопроект,  в  соответствии  с  которым  вопросы,  представ¬
ляемые  российской  верховной  власти,  передавались  как  генерал-гу¬
бернатору,  так  и  Сенату  (т.  н.  Корниловский  манифест).  В  данном
случае  комитет  в  юридическом  отношении  полностью  отделял  Ве¬
ликого  князя  Финляндского  от  императора  России.  Это  мотивирова¬
лось  тем,  что  в  ходе  «сейма»  в  Порвоо  было  решено,  что  российский
монарх  являлся  не  только  императором  России,  но  и  Великим  кня¬
зем  Финляндии.  Благодаря  этому  объединения  правительственной
власти  Финляндии  и  России  тогда  не  произошло  —  «общий  монарх
являлся  в  этих  странах  различным  юридическим  лицом».  Вот  так
просто  все  выглядит,  если  заниматься  «отцеживанием  комара».
В  этой  связи  не  могу  не  поддаться  искушению  и  не  напомнить  слова
Ю.В.Снельмана,  критиковавшего  в  1880  г.  программу  либеральной
партии.  В  этой  программе  был  пункт  о  том,  что  «униатские  отноше¬
ния  между  Финляндией  и  Россией  должны  быть  определены  более
точно».  В  этой  связи  Ю.В.Снельман  нашел  повод  для  злорадных
комментариев:  он  сказал,  что  не  знает,  с  каким  из  российских  ве¬
домств  следует  в  этой  связи  вести  переговоры,  и  потому  не  видит
иной  возможности,  кроме  как  то,  чтобы  Великий  князь  Финлянд¬
ский  начал  бы  переговоры  с  Императором  Всероссийским.8
 Ю.Р.Даниельсон-Кальмари  хотел  напомнить  о  вышеизложенных
исторических  обстоятельствах,  чтобы  показать,  что  комитет  Столь¬
берга  в  своих  проектах  не  создал  ничего  принципиально  нового,  а
лишь  приспособил  к  ситуации  1917  г.  основы,  созданные  еще
в  1809  г.  К  вопросу  о  единстве  и  разделении  верховной  власти
Ю.Р.Даниельсон-Кальмари  добавил  еще  один  аргумент  в  защиту
разделения  властных  полномочий,  а  именно  то,  что  в  Финляндии
также  существовала  потребность  в  сильной  правительственной
власти.  Одновременно  с  этим  он  подчеркивал,  что  если  на  утвержде¬
ние  финляндских  законов  будут  иметь  влияние  не  только  финлянд¬
ские  органы  правительственной  власти,  то  полной  внутренней  неза¬
висимости  Финляндия  окажется  в  таком  случае  лишена.
 Помимо  общности  и  раздельности  верховной  власти,  вторым  клю¬
чевым  вопросом  этих  переговоров  был  вопрос  об  армии.  В  этой  связи
русские  были  заинтересованы  не  только  в  усилении  контроля  со  сторо¬
ны  российского  высшего  военного  руководства  над  финской  армией,  но
и  её  всяческом  соединении  и  сближении  с  общероссийскими  военными
структурами.  Здесь  финны  опять-таки  имели  возможность  опираться

766  Внутренне  независимое  государство.  Март  —  ноябрь  1917  г.
 на  положения  устава  1878  г.  о  воинской  повинности,  что  и  делали.  Они
могли  ссылаться  на  то,  что  согласно  упомянутому  финляндскому  уста¬
ву  о  воинской  повинности  командующим  финляндскими  войсками  яв¬
лялся  генерал-губернатор  Финляндии,  причем  именно  в  этом  своем  ка¬
честве,  а  не  как  командующий  Финляндским  военным  округом.  Они
могли  сослаться  и  на  то,  что  в  финляндских  войсках  могли  служить
лишь  финляндские  граждане,  а  сами  войска  могли  быть  использованы
вне  пределов  Финляндии  лишь  с  согласия  финляндского  парламента.
Русских,  по  всей  видимости,  в  некоторой  степени  удовлетворил  тот  ар¬
гумент  финнов,  что,  защищая  Финляндию,  финляндские  войска  одно¬
временно  защищали  бы  и  Россию.  Мотивируя  подобное  отделение
финляндских  войск  от  войск  общероссийских,  Ю.Р.Даниельсон-Каль-
мари  был,  однако,  вынужден  справедливости  ради  пpизнaтьJгoт  факт,
что  вопросы  финляндской  армии  представлял  в  свое  время  императору
российский  военный  министр.  Одновременно  он,  однако,  отмечал,  что
требования  русских  о  подчинении  финляндских  войск  российскому  во¬
енному  руководству  и  приравнивании  финляндской  армии  к  российс¬
кой  были  совершенно  новыми  требованиями.  Затем  этот  «заслуженный
ветеран»  финляндской  правовой  борьбы  удивлялся  тому,  как  финлянд¬
цы  теперь,  когда  им  удалось  достичь  большей  независимости,  чем  ког¬
да-либо,  могли  бы  отказаться  от  одного  из  важнейших  своих  требова¬
ний.  Далее  Ю.Р.Даниельсон-Кальмари  указывал,  что  пожелание  о  том,
чтобы  Россия  вообще  не  имела  бы  в  Финляндии  своих  войск  в  мирное
время,  высказывалось  в  Финляндии  уже  давно,  приводя  в  качестве  до¬
казательства  обещания,  данные  еще  во  времена  Александра  I.
 После  этого  Ю.Р.Даниельсон-Кальмари  переходил  к  вопросу  о
правах  русских  в  Финляндии.  Не  считая,  что  русские  по-прежнему
находились  в  Финляндии  на  положении  иностранцев,  упомянутый
герой  правовой  борьбы  стремился  недвусмысленно  опровергнуть
это  утверждение.  Основным  его  аргументом  было  то,  что  полное
уравнение  в  правах  невозможно  было  бы  осуществить,  не  нанеся
при  этом  ущерба  финляндским  интересам  —  столь  более  многочис¬
ленным  по  сравнению  с  населением  Финляндии  было  население
России.  Права  финнов  из  маленькой  Финляндии  не  представляли  бы
для  России  никакой  опасности,  однако  права  граждан  большой  Рос¬
сии  вполне  могли  угрожать  маленькой  Финляндии.  В  этой  связи
Ю.  Р.  Даниельсон-Кальмари  приводил  в  качестве  примера  опыт  «вто¬
рого  периода  угнетения»,  свидетельствовавший  о  том,  что  такая
большая  держава,  как  Россия,  вполне  могла  управлять  небольшой
частью  своей  территории  посредством  собственного  аппарата  чи¬
новников.

Внутренне  независимое  государство.  Март—  ноябрь  1917  г.  767
 Ю.Р.Даниельсон-Кальмари  затрагивал  также  вопрос  о  предста¬
вителе  России  в  Финляндии,  который,  по  существу,  не  поднимался
ни  одним  из  выступавших  до  него  ораторов.  Поскольку  русские  упо¬
минали  как  один  из  вариантов  в  этой  связи  наместника,  то  есть  пред¬
лагали  назначить  таковым  генерал-губернатора,  то  в  этом  случае
присутствие  представителя  российского  правительства  (наместни¬
ка)  в  Финляндии  делало  бы  ее  внутреннюю  независимость  непол¬
ной.  На  второй  день  переговоров  Р.А.Вреде  отметил,  что  если  бы
в  форму  правления  были  включены,  как  то  предлагали  русские,  по¬
ложения  о  назначении  генерал-губернатора,  это  противоречило  бы
проектам  конституционного  комитета,  согласно  которым  генерал-
губернатор  не  должен  был  более  являться  финляндским  должност¬
ным  лицом.  РА.Вреде,  однако,  не  имел  ничего  против  того,  чтобы
генерал-губернатор  был  руководителем  находившихся  в  Финляндии
российских  ведомств  (например,  телеграфа).  Опубликование  касав¬
шихся  генерал-губернатора  положений  также  было  бы  целиком  и
полностью  делом  самой  России.  Хотя  конституционный  комитет
считал  генерал-губернатора  своего  рода  посредником  между  финна¬
ми  и  русскими,  касавшиеся  его  положения  все  же  не  было  смысла
включать  в  «государственный  акт».  По  обязанностям  генерал-губер¬
натора  РА.Вреде  отмечал,  что  ему  полагалось  бы  наблюдать  за  соб¬
людением  распоряжений,  касавшихся  его  самого  и  российских  ве¬
домств  в  Финляндии,  а  также  докладывать  о  возможных  нарушени¬
ях  в  этой  связи  российскому  правительству.  Однако  никаких  полно¬
мочий  в  отношении  финляндской  администрации  генерал-губерна¬
тору,  как  считал  РА.Вреде,  предоставлять  не  следовало.  К  этому
предложению  РА.Вреде  Ю.Р.Даниельсон-Кальмари  добавил,  что
использование  соответствующего  названия  должности  —  генерал-
губернатор  —  могло  уже  само  по  себе  привести  к  недоразумениям  и
потому  должно  было  быть  заменено  на  что-то  другое.  Затем  он  вы¬
сказывал  подозрение  в  отношении  того,  что  генерал-губернатор
вряд  ли  мог  в  тех  условиях  командовать  финляндскими  войсками.
После  этого  он  представлял  продолжительный  обзор  деятельности
российских  генерал-губернаторов  в  Финляндии.
 Как  мы  уже  могли  заметить  выше,  в  проектах  комитета  Столь-
берга  не  содержалось  также  ни  одного  упоминания  о  генерал-губер¬
наторе.  Генерал-губернатор  Н.В.Некрасов  высказывался  в  данной
связи  за  введение  должности  «верховного  комиссара»,  назначаемого
российским  правительством.  В  окончательном  проекте  конституци¬
онного  комитета  Стольберга  предлагалось  ввести  пост  «верховного
представителя  России»  в  Финляндии  или  же  сохранить  должность

768  Внутренне  независимое  государство.  Март  —  ноябрь  1917  г.
 финляндского  министра  статс-секретаря.  Таким  образом,  комитет
Стольберга  был  готов  не  только  сделать  генерал-губернатора  исклю¬
чительно  российским  должностным  лицом,  но  и  заменить  его  на  ми¬
нистра  статс-секретаря  Финляндии.  Задачей  обоих  упомянутых  чи¬
новников,  при  условии  сохранения  поста  генерал-губернатора,
было  бы,  впрочем,  выступать  в  качестве  своего  рода  посредников,
передающих  те  или  иные  сообщения  между  двумя  государствами,  то
есть  своего  рода  послов.
 Ю.Р.  Даниел  ьсон-Кальмари  однозначно  отверг  предложение
председателя  с  российской  стороны,  Н.И.  Лазаревского,  о  том,  чтобы
разделить  финляндские  конституционные  законы  на  две  части,  вы¬
делив  те,  которые  зависели  от  решений  российских  законодатель¬
ных  органов,  и  те,  которые  зависели  лишь  от  решений  финляндских
органов  власти.  Ю.Р.  Даниел  ьсон-Кальмари  также  жестко  возражал
против  того,  чтобы  упоминание  о  Финляндской  республике  было
включено  в  «государственный  акт»,  поскольку  будущая  форма  прав¬
ления  Финляндии  была,  по  его  мнению,  внутренним  делом,  касав¬
шимся  одной  лишь  Финляндии.  Не  соглашался  он  и  с  предложением
о  включении  в  «государственный  акт»  суспенсивного  права  вето.
 В  ходе  заседания,  которое  было  продолжено  на  следующий  день,
16  октября,  Р.  А.Вреде  поддержал  многие  из  высказанных  Ю.Р.Дани-
ельсоном-Кальмари  оценок,  например,  в  отношении  того,  что  коми¬
тет  Стольберга  озвучил  лишь  минимальные  требования  финляндцев,
ссылаясь  на  негативный  опыт  предыдущих  30  лет.  Он  отклонил  рос¬
сийское  предложение  о  составлении  отдельного  перечня  общих  для
России  и  Финляндии  вопросов.  Такой  перечень,  по  его  мнению,  уже
содержался  в  проектах  комитета  Стольберга.  Далее  Р.  А.Вреде  касал¬
ся  весьма  существенного,  на  мой  взгляд,  вопроса  об  общегосударс¬
твенном  законодательном  порядке.  Когда  председатель  комитета
с  российской  стороны  Н.И.  Лазаревский  высказался  за  возможность
опубликовать  «государственный  акт»  также  в  общем  законодатель¬
ном  порядке,  иными  словами,  таком  порядке,  который  соблюдался
в  подобных  случаях,  например,  в  Германии  или  Америке,  то
Р.  А.Вреде  отметил,  что  для  утверждения  подобного  законодательс¬
тва  потребовался  бы  особый  орган,  например  рейхстаг  или  конгресс,
однако  подобного  института  между  Финляндией  и  Россией  не  су¬
ществовало.  Р.А.Вреде  также  добавлял,  что  если  бы  соответствую¬
щий  закон  был  издан  в  общем  порядке,  решающий  голос  в  такой
ситуации  имела  бы  Россия.
 После  выступления  Р.А.Вреде  Ю.Р.Даниельсон-Кальмари  обширно
и  подробно  рассмотрел  вопрос  о  верховной  власти,  то  есть  о  том,  пере¬

Внутренне  независимое  государство.  Март  —  ноябрь  1917  г.  769
 шла  ли  власть  Великого  князя  Финляндского  целиком  и  полностью
к  Временному  правительству,  как  считали  русские,  в  том  числе  упомя¬
нутый  Б.Э.Нольде.  Ю.Р.Даниельсон-Кальмари  решительно  отвергал
трактовку,  согласно  которой  отношения  между  Россией  и  Финляндией
были,  в  принципе,  такими  же,  как  и  во  времена  монархии.  Выше  мы,
однако,  имели  возможность  убедиться  в  том,  что  он,  с  другой  стороны,
также  не  считал,  что  конституционный  комитет  что-либо  изменил  в  ос¬
новании,  заложенном  в  1809  г.  Однако  на  сей  раз  речь  шла  о  том,  чтобы
отклонить  позицию,  согласно  которой  Временное  правительство,  а  со¬
ответственно,  и  российское  общество,  имели  властные  полномочия  в
финляндских  делах.  Он  подчеркивал,  что  Временное  правительство
было,  действительно,  лишь  временным,  так  что  и  в  Финляндии  оно
могло  иметь  лишь  временную  власть.  Поскольку  Россия  уже  была  про¬
возглашена  республикой,  речь  шла  теперь  о  новой  ревизии  и  реоргани¬
зации  правовых  отношений  между  Финляндией  и  Россией,  народы  ко¬
торых  должны  были  совместно  выстраивать  новую  основу  своих  взаи¬
моотношений.
 Член  комитета  Стольберга  от  социал-демократов,  вице-судья  Ан¬
тон  Котонен  попросил  в  этой  связи  слова,  осмелившись  заметить,
что  разногласия  между  финнами  и  русскими  происходили  оттого,
что  у  русских  по-прежнему  сохранялись  «имперские  тенденции».
 Что  же  касается  уже  упомянутого  третьего  из  основных  вопро¬
сов  соответствующих  переговоров,  а  именно  роли  международного
суда  в  Гааге  в  урегулировании  разногласий  между  Россией  и  Фин¬
ляндией,  то  русские  отклонили  данный  тезис,  сославшись  на  то,  что
этот  суд  был  предназначен  для  разрешения  споров  между  суверен¬
ными  государствами,  а  поскольку  Финляндия  не  обладала  суверени¬
тетом,  то  упомянутый  судебный  орган,  соответственно,  не  годился
в  качестве  форума  для  разрешения  споров  между  Россией  и  Финлян¬
дией.  На  это  Ю.Р.  Даниел  ьсон-Кальмари,  однако,  отметил,  что  еще
Л.Мехелин  в  свое  время  выступал  с  предложением  о  том,  чтобы  Га¬
агский  суд  мог  рассматривать  также  вопросы  несуверенных  госу¬
дарств,  и  это  предложение,  по  всей  вероятности,  будет  принято.
 Предложения  комитета  Стольберга  еще  успели  быть  представле¬
ны  Временному  правительству.  Сохранилось  сделанное  самим
К.Энкелем  описание  того,  как  происходило  представление  проекта
комитета,  состоявшееся  5  ноября  и  ставшее  последним  докладом
министра  статс-секретаря  Финляндии.  Это  описание  заслуживает
того,  чтобы  быть  приведенным  здесь  полностью:
 «Во  второй  половине  дня  5  ноября,  то  есть  незадолго  до  свержения
Временного  правительства,  мною  были  представлены  подготовленные

770  Внутренне  независимое  государство.  Март  —  ноябрь  1917  г.
 сенатским  конституционным  комитетом  Стольберга  проекты  государс¬
твенного  закона  и  формы  правления.  В  соответствии  с  этими  предложе¬
ниями,  Финляндия  должна  была  иметь  собственного  президента,  наде¬
ленного  полномочиями  главы  государства,  за  исключением  права  при¬
нятия  решений  по  вопросам  международных  отношений,  военных  дел,
а  также  прав  находящихся  в  стране  русских.  Утверждение  законов,  ка¬
савшихся  этих  вопросов,  сохранялось  в  компетенции  носителя  россий¬
ской  верховной  власти.  На  заседании  царила  нервозная  атмосфера,  оно
то  и  дело  прерывалось,  когда  председателя  просили  выйти,  чтобы  при¬
нять  очередную  из  делегаций,  причиной  прихода  которых  был  готовив¬
шийся  большевиками  мятеж.  Юридический  комитет  высказал  целый
ряд  соображений  по  внесению  изменений,  представленных  профессо¬
ром  Н.И.Лазаревским.  Я  был  против  изменений,  однако  правительство
приняло  их  без  обсуждения.  В  одном  из  пунктов  этих  изменений  упо¬
минался  носитель  верховной  власти,  однако  особо  не  уточнялось,  что
имеется  в  виду  власть  российская.  Когда  я  указал  на  эту  неточность,
А.Ф.Керенский,  вспылив,  воскликнул:  „В  Финляндии  нет  другого  но¬
сителя  верховной  исполнительной  власти“.  Услышав,  что  в  законопро¬
екте  шла  речь  о  президенте  Финляндии,  он  сразу  же  уступил».  Таким
образом,  К.Энкель  представил  этот  законопроект,  а  Временное  прави¬
тельство  утвердило  его  с  изменениями,  но,  несмотря  на  это,  промульги¬
ровать  его,  то  есть  ввести  в  силу,  уже  не  успели.9
 С  точки  зрения  основной  темы  данного  исследования  стоит  в  за¬
ключение  отметить,  что  незадолго  до  окончательного  отделения
Финляндии  от  России,  то  есть  провозглашения  финляндской  незави¬
симости  и  её  признания  большевиками  во  главе  с  В.И.Лениным,  уже
по  итогам  Февральской  революции  1917  г.  Финляндия  стала  в  прак¬
тическом  отношении  независимым  от  России,  то  есть  самостоятель¬
ным  государством,  что,  как  я  надеюсь,  стало  ясно  из  вышеизложен¬
ного.  Её  государственная  сущность,  как  мы  могли  убедиться  выше,
шаг  за  шагом  укреплялась  по  мере  того,  как  ослабевало,  также  шаг
за  шагом,  положение  российского  Временного  правительства.

ОДНОВРЕМЕННО  0  ПРАВИЛО,  И  ИСКЛЮЧЕНИЕ
 Среди  многих  автономных  территорий,  входивших  в  состав  Рос¬
сии,  Великое  княжество  Финляндское  было  одновременно  и  прави¬
лом,  и  исключением.  Трудно  сказать,  который  из  этих  двух  аспектов
преобладал.  То,  что  было  типичным,  в  значительной  степени  объяс¬
нялось  структурными  особенностями  Российской  империи,  а  также
их  эволюцией;  в  свою  очередь,  исключения  были  зачастую  обуслов¬
лены  случайными  факторами.
 Среди  факторов,  приведших  к  проявлению  закономерности,  первы¬
ми  следует  упомянуть,  конечно  же,  описанную  в  начале  данной  работы
структуру  Российской  империи  —  своего  рода  династической  унии  го¬
сударств  и  земель,  а  также  начавшийся  впоследствии  во  второй  полови¬
не  XIX  в.  объединительный  процесс  внутри  российского  государства.
К  формированию  такой  «династической  унии»  и  наличию  целого  ряда
автономных  областей,  в  свою  очередь,  приводили  факторы,  перечис¬
ленные  выше  в  первой  главе,  а  именно  самодержавие  (которое  означало
отсутствие  координации  в  управлении),  дефицит  чиновников  и  обус¬
ловленная  им  необходимость  формировать  на  завоеванных  территори¬
ях  администрацию  из  представителей  местной  элиты,  а  также  так  назы¬
ваемый  фактор  образца  —  многие  отвоеванные  у  Запада  окраины  были
значительно  более  развитыми  как  в  административном,  так  и  в  законо¬
дательном  плане,  чем  Россия,  поэтому  изменять  их  общественный
строй  было  нецелесообразно.
 Завоевание  Новой  Финляндии  и  её  присоединение  к  России  в
1808-1809  гг.  со  всей  очевидностью  относились  к  типичным  мо¬
ментам,  или  правилу.  В  этой  связи  соблюдалась  трехступенчатая
схема,  описанная  профессором  Б.Э.Нольде:  её  первым  этапом  было
завоевание,  затем  следовали  переговоры  с  представителями  жите¬
лей  завоеванной  территории  о  восстановлении  в  стране  мирной

772
 Одновременно  и  правило,  и  исключение
 жизни,  а  также  её  будущем  статусе,  и  лишь  после  этого  заключался
мирный  договор  с  государством,  у  которого  соответствующая  терри¬
тория  была  отвоевана.  По  этой  схеме  процесс  завоевания  и  присо¬
единения  Новой  Финляндии  кажется,  в  конечном  итоге,  совсем
не  сложным,  если,  конечно,  освободить  его  от  созданного  впоследс¬
твии  мифологического  ореола.
 Вместе  с  тем  Финляндия  была  присоединена  к  Российской  импе¬
рии  в  весьма  исключительный  исторический  момент,  когда  Россия,
возможно,  в  большей  степени,  чем  когда-либо,  представляла  собой
«династическую  унию».  Александр  I  окружил  себя  западноевропей¬
скими  либеральными  советниками  и  планировал  сделать  Россию
своего  рода  федерацией  наций.  Финляндия  стала  определенной  «ко¬
лонией»,  такой  же,  какой  был,  например,  Кавказ. 	^
 Уже  в  ходе  военного  завоевания  российское  правительство  рас¬
пространяло  среди  финляндского  населения  манифесты  с  заверени¬
ями  о  том,  что  прежние  религия,  законы  и  права  края  будут  сохране¬
ны  в  неизменном  виде.  Это  было  частью  политики  по  завоеванию  и
успокоению  умов.  После  состоявшегося  осенью  1808  г.  покорения
Финляндии  в  Санкт-Петербург  была  приглашена  финляндская  депу¬
тация,  которая  должна  была  изложить  императору  ситуацию  в  крае
и  его  нужды.  Это  в  полной  мере  соответствовало  правилу,  или  же
схеме,  как  в  ироническом  ключе  описал  те  события  Р.Х.Ребиндер.
Исключением  была,  однако,  правовая  осведомленность  этой  фин¬
ляндской  депутации,  отказавшейся  выступать  от  лица  сословного
сейма.  Исключительным  было  также  то  обстоятельство,  что  делега¬
ция  не  удовлетворилась  тем,  чтобы  просто  присягнуть  на  верность
новому  правителю,  но  представила  ему  список  пожеланий  и  даже
требований  из  17  пунктов  и  заключила,  соответственно,  своего  рода
«соглашение  о  капитуляции»  таким  же  образом,  как  это  сделали
в  свое  время  депутации  от  прибалтийских  земель.  Император  утвер¬
дил  проект  ответа  на  «требования»  депутации,  подготовленный  ко¬
митетом,  состоявшим  из  трех  генералов.  Из  упомянутых  требова¬
ний,  безусловно,  самыми  важными  были  скорейший  созыв  сослов¬
ного  сейма,  а  также  учреждение  Правительственного  совета,  в  со¬
став  которого  входили  бы  только  финляндцы.
 Титул  Великого  князя  Финляндского,  взятый  Александром  I  на
рубеже  1808-1809  гг.,  в  полной  мере  соответствовал  правилу  и  схе¬
ме.  Подобным  же  образом  российские  правители  действовали  и  ра¬
нее.  В  конечном  итоге  титул  императора  превратился  в  занимавшее
почти  целую  страницу  перечисление,  зафиксированное  в  Своде  ос¬
новных  государственных  законов  Российской  империи.

Одновременно  и  правило,  и  исключение
 773
 Созыв  сейма  в  Порвоо  также  был  шагом,  соответствовавшим
схеме,  или  же  правилу.  В  прибалтийских  губерниях,  например  в  Кур¬
ляндии,  сейм  таким  же  образом  участвовал  в  процессе  присоедине¬
ния  территорий.  Важнейший  акт  сейма,  состоявшийся  29  марта
1809  г.,  также  соответствовал  старым,  еще  феодальным  традициям.
Вначале  сословия  приносили  верноподданническую  присягу  свое¬
му  новому  правителю,  а  затем  он  утверждал  и  удостоверял  религию,
коренные  законы  и  права,  которыми  его  новые  подданные  по  их  кон¬
ституциям  пользовались  ранее.  Речь  шла  о  т.н.  акте  «hyllning»*,  или
по-немецки  «Huldigung»  —  старой,  сохранившейся  со  Средних  ве¬
ков  традиции,  соблюдавшейся  в  Европе  еще  в  первые  десятилетия
XIX  века.  По  имеющимся  сведениям,  последний  соответствующий
акт  был  совершен  в  Нижней  Австрии  в  1835  г.  Акт,  конечно,  являлся
соглашением,  однако  не  соглашением  об  основании  финляндского
государства,  а  «статусным  соглашением»,  если  использовать  терми¬
нологию  исследователя  Отто  Бруннера.  Ибо  в  рамках  такого  согла¬
шения  обе  стороны  давали  друг  другу  заверения  в  том,  что  прежний
правовой  порядок  и  статус  земли  будет  сохранен.  В  данном  акте
можно  видеть  и  «вассальный  договор»,  в  рамках  которого  предста¬
вители  завоеванного  народа,  принося  присягу,  признавали  нового
правителя,  а  тот,  в  свою  очередь,  удостоверял  их  законы  и  права,  а
также  признавал  их  своими  новыми  подданными.  В  Порвоо  присяга
подданных  была  также  подкреплена  провозглашением  здравицы
в  честь  нового  правителя.
 Хотя  император  Александр  I  в  своей  «грамоте»  Порвоо  и  утвер¬
дил  «коренные  законы»  (по-шведски  —  grundlagar),  даже  это  не  было
каким-либо  исключением  из  схемы  или  правила,  поскольку  под  «ко¬
ренными  законами»,  по  существу,  подразумевались  законы,  имев¬
шие  постоянное  действие  и  этим  отличавшиеся  от  преходящих  уста¬
новлений.  Данный  термин  был,  по  всей  вероятности,  включен  в  текст
«грамоты»  по  инициативе  М.М.Сперанского,  так  как  именно  он  ис¬
пользовал  его  во  многих  своих  статьях,  имея  при  этом  в  виду  Уложе¬
ние  государственных  законов.  Так  понимали  этот  термин  и  автор
императорской  «грамоты»  М.М.Сперанский,  и  ведущий  финлянд¬
ский  юрист  М.Калониус.  Привлеку  внимание  моего  читателя  к  тому
кажущемуся  на  первый  взгляд  странным  обстоятельству,  что  импе¬
ратор  утвердил  лишь  «коренные  законы»,  то  есть  не  законы  обыч¬
ные.  Это  обстоятельство,  вызывающее  удивление,  объясняется,  од¬
нако,  тем,  что  термин  «коренные  законы»  означал  то  же  самое,  что  и
 *  «Чествование,  поклонение»  (швед.).

774
 Одновременно  и  правило,  и  исключение
 «законы»  вообще.  В  конце  XIX  в.  финн  Ю.Р.Даниельсон  пытался
спасти  ситуацию,  объясняя,  что  в  «грамоте»  императора  Александ¬
ра  I  были  утверждены,  на  его  взгляд,  не  только  коренные,  но  и  все
другие  законы,  поскольку  в  соответствии  с  этими  коренными  зако¬
нами  Финляндии  другие  законы  нельзя  было  ни  изменять,  ни  изда¬
вать  иначе,  как  в  предусмотренном  ими  порядке,  —  весьма  замысло¬
ватое  объяснение.
 Удостоверение,  данное  в  Порвоо,  также  в  полной  мере  соответс¬
твовало  правилу,  которое  я  в  данной  связи  называю  «максимумом
Юрия  Самарина».  Ю.Ф.  Самарин  был  своего  рода  Катковым,  а  мо¬
жет  быть,  и  Ординым  Прибалтийского  края.  Он,  на  мой  взгляд,
весьма  удачно  сказал,  что  Россия  в  своих  завоеваниях  брала  и  вос¬
принимала  весь  законодательный  багаж  покоренных  ею  террито¬
рий,  не  подвергая  его  таможенному  досмотру.  Это  превосходно
объясняет  то  обстоятельство,  которому  удивлялись  многие  финские
современники,  в  том  числе  К.Э.Маннергейм:  в  удостоверении  им¬
ператора  не  было  упомянуто  ни  одного  конкретного  закона  —  пре¬
жде  всего,  форм  правления  1772  и  1789  гг.,  а  также  Уложения  1734  г.
Законы  были  подтверждены  лишь  «в  общих  выражениях»,  как  от¬
мечал  в  этой  связи  несколько  разочарованный  К.Э.Маннергейм.
В  ходе  быстро  происходившего  покорения  Финляндии  у  завоевате¬
лей  попросту  не  было  ни  времени,  ни  возможности  выяснять,  какие
части  прежних  законов,  включая  законы  1772  и  1789  гг.,  могли  бы
действовать  в  новых  условиях.  Подобная  ревизия  должна  была  про¬
водиться  впоследствии  на  основе  как  административной  практики,
так  и  кодификации  законодательства.  Иной  альтернативы  попросту
не  существовало.
 О  том,  что  созыв  сословий  в  Порвоо  был  частью  российской  по¬
литики  по  покорению  и  умиротворению  Финляндии,  свидетельству¬
ет  то,  что  этот  сейм  стал  первым  и  последним  на  несколько  десяти¬
летий.  Следующий  сейм  был  созван  лишь  в  1863  г.  после  многих
предшествовавших  этому  сложностей  и  проводился  в  абсолютно
иных  обстоятельствах.
 Последней,  или  третьей,  частью  «схемы  завоевания»  Б.Э.Нольде
стал  Мирный  трактат,  заключенный  между  Россией  и  Швецией  в  Ха-
мине*  осенью  1809  г.  По  упомянутому  Фридрихсгамскому  договору
Швеция  не  передавала,  да  и  не  могла  передавать  России  Великое
княжество  Финляндское  или  же  финляндское  государство,  посколь¬
ку  таковых,  как  и  присущих  им  ясных  и  четких  границ,  на  тот  мо¬
 *  В  устоявшемся  названии  договора  используется  шведское  название  го¬
рода  —  Фридрихсгам.

Одновременно  и  правило,  и  исключение
 775
 мент  еще  не  существовало.  В  договоре  перечислялись  лишь  восемь
восточных  губерний  Швеции.  Русские  не  захотели  включать  в  дого¬
вор  статью,  которая  гарантировала  бы  прежние  права  подданных  по
примеру  положения,  вошедшего,  например,  в  Ништадский  договор
1721  г.,  поскольку,  как  они  обосновывали  свою  позицию,  российс¬
кий  император  уже  гарантировал  своим  новым  финляндским  под¬
данным  их  бывшие  законы  и  права.  Речь  шла  о  заверениях,  данных
императором  в  ходе  войны,  заверениях,  полученных  финляндской
депутацией,  а  также  тех  заверениях,  которые  были  предоставлены
представителям  сословий,  участвовавшим  в  Порвооском  сейме.  Та¬
ким  образом,  третья  часть  завоевания  —  соглашение  о  мире  —  нахо¬
дилась  в  полном  соответствии  с  его  предыдущими  этапами,  и  нет
необходимости  отделять  её  от  сословного  сейма  в  Порвоо  и  акта,
совершенного  в  ходе  него  29  марта  1809  г.,  равно  как  и  относить
к  некой  отдельной  международно-правовой  сфере,  как  это  было
впоследствии  сделано  в  Финляндии.
 Частью  российской  практики  и,  соответственно,  правила  было  так¬
же  назначение  генерал-губернатора  для  управления  только  что  завое¬
ванной  Новой  Финляндией,  состоявшееся  1  декабря  1808  г.  Назначать
губернаторов,  в  особенности  на  окраины,  в  России  начали  еще  в  XVIII
в.  Не  было  исключением  и  то,  что  первому  генерал-губернатору,
Г.М.Спренгтпортену,  император  дал  право  докладывать  ему  финлянд¬
ские  дела  напрямую,  минуя  министров,  поскольку  соответствующим
правом  были  наделены  и  другие  генерал-губернаторы  и  наместники.
Тем  более  что  на  том  этапе,  пока  статус  только  что  учрежденных  в  Рос¬
сии  министерств  был  еще  слабым  и  окончательно  не  устоявшимся,  по¬
добное  положение  воспринималось  как  совершенно  естественное.  Ми¬
нистерства  были  основаны  в  1802  г.,  однако  соответствующие  регла¬
менты  получили  лишь  в  1811  г.  Частью  практики  и  правила  системы
управления,  центром  которой  был  генерал-губернатор,  являлось  то,  что
особенно  при  таких  сильных  генерал-губернаторах,  как  М.Б.Барклай-
де-Толли,  А.А.Закревский,  А.С.Меншиков,  Ф.В.фон  Берг,  Ф.Л.Гейден,
Н.И.Бобриков  и  Ф.А.Зейн,  Финляндия,  несмотря  ни  на  Правительс¬
твенный  совет,  ни  на  заседания  сейма,  была  так  или  иначе  не  более  чем
одним  из  генерал-губернаторств  Российской  империи.  Наличие  силь¬
ных  генерал-губернаторов  также  свидетельствует  о  том,  что  столь  ти¬
пичное  для  России  «правление  фаворитов»  распространялось  также  на
Финляндию,  хотя  влиятельными  фаворитами  могли  стать  и  «министр
Финляндии»  (Г.М.Армфельт),  и  некоторые  министры  статс-секретари.
 Правилом  в  государственной  администрации  России  как  раз  на
этапе  присоединения  ею  Финляндии,  то  есть  в  1808-1809  гг.  и  на

776
 Одновременно  и  правило,  и  исключение
 протяжении  некоторого  времени  после  этого,  было  предоставление
финляндских  дел  для  доклада  как  бы  единственному  докладчику
в  империи,  государственному  секретарю  императора  и  товарищу
министра  юстиции  М.М.Сперанскому.  Ему  были  также  доверены
дела  целого  ряда  других  отвоеванных  незадолго  до  этого  у  Запада
территорий,  таких,  как  Молдавия  и  Валахия.  Соответственно,
М.М.Сперанский  не  был  первым  статс-секретарем  Финляндии,  но
ему,  как  одному  из  титулованных  статс-секретарей  императора,  было
поручено  курировать  дела  Новой  Финляндии  и  докладывать  их  им¬
ператору.  В  результате  этого  представление  финляндских  дел  было,
по  существу,  в  весьма  значительной  степени  русифицировано.  Впро¬
чем,  несколько  смягчал  ситуацию  тот  момент,  что  помощником
М.М.Сперанского  был  назначен  финн  Р.Х.Ребиндер.  Одновременно
с  этим  генерал-губернатор  Г.М.Спренгтпортен  утратил  поддержку
императора,  и  руководство  финляндскими  делами  оказалось  вплоть
до  1811  г.  передано  М.М.Сперанскому  и  Р.Х.Ребиндеру,  сыгравшим
ведущую  роль  как  в  подготовке  и  проведении  Порвооского  сейма,
так  и  в  разработке  структуры  Правительственного  совета.
 К  разряду  правил,  соблюдавшихся  при  присоединении  Новой
Финляндии,  относилось  также  то,  что  на  практике  Новая  Финляндия
вначале  была  объединена  в  административном  отношении  со  Ста¬
рой  Финляндией.  Это  произошло  посредством  созданной  М.М.Спе¬
ранским  в  1809  г.  в  помощь  себе  Комиссии  финляндских  дел.  Эта
комиссия  была  русской  по  своему  составу  и  представляла  собой
своего  рода  дополнение  или  же  придаток  уже  существовавшей  на
тот  момент  Особой  комиссии  для  дел  Выборгской  губернии.  Комис¬
сия  получила  весьма  широкие  полномочия  в  отношении  Новой  Фин¬
ляндии,  по  существу,  по  той  причине,  что  М.М.Сперанский  был  на¬
столько  перегружен  делами  империи,  что  не  располагал  достаточ¬
ным  количеством  времени  для  того,  чтобы  заниматься  финляндски¬
ми  вопросами.  Характерным  для  тогдашнего  положения  дел  было
также  то,  что  министры  империи  по-прежнему  постоянно  вмешива¬
лись  в  дела  Финляндии,  невзирая  на  роль  М.М.Сперанского  как  до¬
кладчика.  Однако  Г.М.Спренгтпортен,  будучи  генерал-губернато¬
ром,  докладывал  финляндские  вопросы  через  министров.  К  элемен¬
там  процесса  преобразования  Новой  Финляндии  по  образцу  Старой
Финляндии  или  же  прибалтийских  губерний,  происходившего
в  1809-1810  гг.,  можно  отнести  также  разработанные  в  1809  г.  мно¬
гочисленные  планы  в  отношении  того,  чтобы  поручить  руководство
финляндской  администрацией  некоторому  смешанному  финляндс¬
ко-российскому  комитету,  который  бы  работал  в  Санкт-Петербурге  и

Одновременно  и  правило,  и  исключение
 777
 был  бы  подчинен  министрам  империи.  Когда  летом  1809  г.  разраба¬
тывалось  устройство  Правительственного  совета,  генерал-губерна¬
тор  М.Б.Барклай-де-Толли  с  самого  начала  заявил,  что  в  учреждении
такового  вообще  нет  необходимости.  Создание  подобного  органа,  по
его  мнению,  лишь  замедлило  бы  прохождение  дел.  Для  рассмотре¬
ния  вопросов,  поступавших  из  надворных  судов,  следовало,  как  счи¬
тал  он,  основать  в  Петербурге  Высший  суд,  для  финансового  управ¬
ления  —  подчиненную  генерал-губернатору  Казенную  палату  (Сат-
егаИюО.  Таким  образом,  целью  М.Б.Барклая-де-Толли  было  созда¬
ние  системы  управления  по  образцу  той,  которая  существовала
в  Прибалтийском  крае  и  Старой  Финляндии.
 Однако  несмотря  на  то,  что  М.Б.Барклай-де-Толли  вскоре  изме¬
нил  свое  мнение,  и  в  1809  г.  Финляндия  получила  свой  Правительс¬
твенный  совет  (или  Государственный  совет)  и  стала  государством
(в  значении  «81аЪ>*,  или  «финансового  государства»),  данное  обсто¬
ятельство  также  не  было  в  Российской  империи  абсолютным  исклю¬
чением.  Не  было  исключением  и  вхождение  Финляндии  в  «чреду
наций»,  отмеченное  Александром  I  в  своей  заключительной  речи  на
сейме  в  Порвоо.  Хотя  подобный  совет,  состоящий  из  двух  департа¬
ментов,  был  исключительным  явлением  в  том  смысле,  что  второй
подобный  орган  был  создан  лишь  в  завоеванной  в  1812  г.  Бессара¬
бии  и  планировался  к  созданию  в  Литве,  в  обширной  империи  име¬
лись  и  другие  «государства»  и  нации.  И  финны,  и  русские  в  полной
мере  осознавали,  что  империя  состояла  из  множества  королевств,
княжеств,  государств,  наций  и  других  образований,  в  число  которых
посчастливилось  попасть  и  Финляндии.  Являясь  «государством»  и
нацией,  Финляндия  одновременно  с  этим  была  также  провинцией,
завоеванной  Россией.  На  всякий  случай  отметим  в  этой  связи,  что
между  упомянутыми  понятиями  не  было  того  различия,  а  они  сами
еще  не  имели  того  значения,  какие  сформировались  в  конце  XIX
века.  Финляндия  могла  быть  —  и  являлась  —  одновременно  и  про¬
винцией,  и,  с  другой  стороны,  также  «государством»  и  «нацией».
 Хотя  Новая  Финляндия  получила  подтверждение  своей  религии,
коренных  законов  и  прав  как  в  ходе  завоевания,  так  и  после  него,
это,  однако,  не  означало,  что  как  финны,  так  и  русские  не  пытались  бы
всячески  сближать  новый  доминион,  или  провинцию,  с  новой  мет¬
рополией,  то  есть  Россией.  То  же  осуществлялось  и  в  других  наде¬
ленных  привилегиями  окраинах.  Однако  даже  несмотря  на  много¬
численные  и  весьма  энергичные  шаги  по  сближению,  особая  систе¬
ма  управления  и  автономный  статус  западных  окраин  постоянно
 *  «Государство,  штат»  {швед.).

778
 Одновременно  и  правило,  и  исключение
 расширялись  вплоть  до  1870-х  гг.  Как  отмечал  еще  вышеупомяну¬
тый  Э.К.Таден  в  своем  исследовании  по  данной  теме,  западные  ок¬
раины  имели  в  1870  г.  более  широкую  автономию,  чем  в  1710  г.  Так
обстояло  дело  даже  несмотря  на  то,  что  еще  в  ходе  присоединения
прибалтийских  земель  в  них  была  введена  в  действие  клаузула  о  мо¬
нарших  правах  —  особая  оговорка  о  том,  что  местные  законы  и  при¬
вилегии  были  действительны  до  той  степени,  пока  не  оказывались
в  противоречии  с  интересами  императора  и  империи.  Эта  клаузула,
равно  как  и  осуществлявшаяся  в  1840-е  гг.  кодификация,  в  прибал¬
тийских  землях  привели  к  тому,  что  общегосударственное  законода¬
тельство  на  практике  реализовывалось  там  еще  до  середины  XIX
века.  Никакой  декларации,  подобной  Февральскому  манифесту,  там
уже  не  потребовалось. 	~
 В  отношении  Финляндии  упомянутые  шаги  по  сближению  с  Рос¬
сией  в  начале  XIX  века  носили  не  только  «нравственный»  характер,
предполагавший  духовное  сближение  с  метрополией,  но  и  включали
в  себя  попытки  осуществления  конкретных  мер,  а  также  сами  эти
меры.  Подобное  нравственное  сближение  или  же,  выражаясь  точнее,
«прикрепление»  Финляндии  к  России  удавалось  значительно  лучше,
чем  практические  меры.  В  свете  военных  побед,  одержанных  Росси¬
ей  в  1812-1813  гг.,  первый  компонент,  или  нравственное  сближение,
обеспечить  было  значительно  проще,  чем  практические  мероприя¬
тия.  Действительно,  присоединение  к  России,  ставшей  одним  из  ос¬
новных  победителей  Наполеона  и  великой  европейской  державой,
можно  было  в  пропагандистских  целях  представить  как  подарок
судьбы,  и  именно  так  оно  и  преподносилось.  Эпоху  Николая  I,  с  ха¬
рактерным  для  нее  милитаристским  правлением,  цензурой  и  други¬
ми  негативными  явлениями,  вполне  можно  было  пережить,  посколь¬
ку  она  в  определенном  смысле  «заморозила»  в  неизменном  виде  те
привилегии,  дары  и  всяческие  благодеяния,  которые  Финляндия  по¬
лучила  от  нового  правителя  в  ходе  завоевания  и  после  него.
 В  ходе  «прикрепления»  Финляндии  к  России  важно  было  проде¬
монстрировать  финнам,  насколько  более  выгодным  во  всех  отноше¬
ниях  стало  их  положение  по  сравнению  со  статусом  финских  губер¬
ний  в  составе  Швеции.  Об  этом  говорил  в  1810  г.  сам  император
Александр  I  в  своем  знаменитом  письме  на  имя  генерал-губернатора
Ф.Ф.Штейнгеля,  в  котором  излагалась  секретная  часть  инструкции
генерал-губернатору.  Ф.Ф.Штейнгель,  естественно,  передал  слова
императора  дальше.  Однако  такой  же  смысл  содержался  и  в  словах,
приписываемых  А.И.Арвидсону:  «Шведами  мы  уже  не  являемся,
русскими  становиться  не  хотим.  Так  будем  же  финнами».  Эти  слова,

Одновременно  и  правило,  и  исключение
 779
 однако,  с  большей  вероятностью  могли  быть  частью  программы  са¬
мого  Г.М.Армфельта.  Иначе  говоря,  став  частью  России,  Финляндия
одновременно  стала  и  нацией,  и  государством.  Данную  мысль  Кейо
Корхонен  удачно  назвал  «идеей  Финляндии»  в  понимании  Комиссии
финляндских  дел.  В  рамках  этой  идеи  также  предполагалось,  что
всяческое  сближение  Финляндии  с  Россией  не  должно  было,  однако,
сопровождаться  вмешательством  в  её  законодательную  и  обществен¬
ную  систему,  то  есть  их  русификацией.  Соответствующая  програм¬
ма  мер,  однако,  не  исключала  того,  чтобы  сделать  русский  язык  язы¬
ком  делопроизводства  в  Финляндии,  к  чему  энергично  стремились  и
Г.М.Армфельт,  и  Комиссия  финляндских  дел,  и  Правительственный
совет.  Утопической  была  цель  достичь  этого  в  пятилетний  срок.  Это
и  не  удалось,  причем  не  удалось  даже  во  второй  половине  XIX  века,
в  отличие  от  того,  как  обстояло  дело  в  прибалтийских  губерниях.
Программа  первой  Комиссии  финляндских  дел  была  также  програм¬
мой  таких  высоких  чиновников,  как  Л.  Г.фон  Гартман  и  Александр
Армфельт.  Именно  они  стремились  теснее  привязать  финляндский
Сенат  к  Государственному  совету  России,  однако  одновременно
с  этим  охраняли  общественный  строй  своей  страны  и  ее  учреждения
от  русификаторских  устремлений.
 Из  мер  по  сближению  Финляндии  с  Россией,  предлагавшихся
финнами,  удались,  однако,  лишь  следующие,  причем  и  те  во  многом
благодаря  содействию  генерал-губернаторов  и  ряда  министров:  пе¬
ренос  столицы  из  Турку  в  Хельсинки,  замена  шведских  денег  на  рос¬
сийский  рубль  (в  1840  г.),  экономическое  отделение  Финляндии  от
Швеции  (окончательное  —  в  1830-х  гг.),  но  при  этом  и  от  России,
благодаря  чему  между  Швецией  и  Россией  возникло  своего  рода
особое  в  экономическом  отношении  государство,  называвшееся
Финляндией.  Помимо  этого  следует,  безусловно,  упомянуть  начало
морской  навигации  между  Хельсинки  и  Санкт-Петербургом,  а  также
строительство  Сайменского  канала.  Железная  дорога  соединила
Хельсинки  и  Санкт-Петербург,  однако,  лишь  в  1870  г.,  хотя  и  Л.Г.фон
Гартман,  и  А.Армфельт  высказывались  за  то,  чтобы  в  первую  оче¬
редь  была  построена  железнодорожная  ветка  Турку  —  Санкт-Петер¬
бург,  а  не  Хельсинки  —  Хямеенлинна.
 Наиболее  выдающейся  попыткой  по  сближению  Финляндии
с  Россией  оказались,  однако,  начатые  профессором  Израэлем  Вассе-
ром  в  Швеции  в  конце  1830-х  гг.  дебаты  о  юридическом  статусе
Финляндии.  Его  основным  оппонентом,  защищавшим  свои  воззре¬
ния,  стал  А.И.Арвидсон.  Благая  цель  И.Вассера  была  той  же,  что  и
упомянутого  Г.М.Армфельта,  Александра  I  и  других,  и  заключалась

780
 Одновременно  и  правило,  и  исключение
 в  том,  чтобы  доказать,  насколько  более  выгодное  положение  Финлян¬
дия  имела  в  составе  России,  нежели  в  составе  Швеции.  По  мнению
И.Вассера,  лишь  при  помощи  России  Финляндия  смогла  эмансипиро¬
ваться  от  шведского  владычества  и  заключить  в  ходе  «сейма»  в  По-
рвоо  своего  рода  «сепаратный  мир»  с  императором  России,  а  также
заключить  соглашение,  в  соответствии  с  которым  она  становилась  от¬
дельным,  конституционным  государством.  Когда  впоследствии
А.И.Арвидсон,  выступая  под  псевдонимом  «Олли  Кекяляйнен»,  под¬
держал  и  по-своему  развил  этот  тезис,  добавив,  что^конституциями
этой  конституционной  Финляндии  были  формы  правления  1772  и
1789  гг.,  он  тем  самым  заложил  первый  камень  в  основание  будущего
здания  финляндского  «учения  о  государстве»  и  основывавшегося  на
нем  сепаратизма.  Искреннее  намерение  И.Вассера  содействовать
сближению  Финляндии  с  Россией  преобразовалось  в  сепаратизм,  ко¬
торый,  однако,  начал  проявляться  в  Финляндии  не  раньше  начала
1860-х  гг.,  поскольку  в  ходе  тогдашних  дебатов  воззрения  И.Вассера
еще  не  получили  в  Финляндии  какого-либо  отклика.
 Российские  шаги  по  сближению  Финляндии  с  Россией  носили
весьма  конкретный  характер,  однако  в  ситуации  начала  XIX  века  были
скорее  исключением,  нежели  правилом.  К  тому  же  в  кругу  высоких
чиновников  России  на  тот  момент  еще  не  сформировалось  какой-либо
единой  линии  или  же  политики  по  данному  вопросу.  Так,  например,
влиятельный  министр  финансов  Е.Ф.Канкрин  и  после  него  М.Х.Рей-
терн  предпринимали  меры  по  отчуждению  Финляндии  от  России
в  экономическом  плане,  чтобы  тем  самым  защитить  отрасли  российс¬
кой  экономики  от  конкуренции  с  Финляндией.  Одной  из  сильных  лоб¬
бистских  групп,  препятствовавших  сужению  привилегий,  были  нахо¬
дившиеся  в  Петербурге  прибалтийские  дворяне-чиновники.  Общее
предложение  министра  внутренних  дел  Льва  Перовского  от  1846  г.,
касавшееся  сужения  привилегий  окраин  посредством  унификации
«органических»  законов  государства,  не  привело  к  какому-либо  ре¬
зультату  благодаря  усилиям  той  самой  прибалтийской  группы.  Сам
император  Николай  I  также  колебался  в  этом  вопросе.  С  одной  сторо¬
ны,  он  стремился  русифицировать  таможенное  ведомство,  однако
с  другой  стороны,  запрещал  своим  чиновникам  трогать  Финляндию,
поскольку  из  всех  провинций  его  обширной  империи  она  была  самой
лояльной.  Наверное,  отсюда  и  происходила  догадка  Ю.В.Снельмана,
который,  узнав  о  кончине  Николая  I,  сказал,  что  только  сильная  царс¬
кая  рука  могла  сохранить  особое  положение  Финляндии.
 Первой  серьезной  попыткой  по  существенному  сужению  особых
привилегий  Финляндии  был  начатый  в  1835  г.  проект  по  кодифика¬

Одновременно  и  правило,  и  исключение
 781
 ции  законов,  который,  в  случае  его  успеха,  означал  бы  то  же  самое,
что  и  в  Прибалтийском  крае:  финляндские  законы  не  просто  были  бы
реорганизованы  в  соответствии  с  российской  системой,  но  стали  бы,
как  это  произошло  в  прибалтийских  губерниях,  своего  рода  прило¬
жением  к  российскому  своду  законов.  Осуществлению  этого  проек¬
та  смогли,  однако,  воспрепятствовать  как  Александр  Армфельт,  так
и,  в  конечном  итоге,  генерал-губернатор  А.С.Ментиков,  ссылавши¬
еся  на  то,  что  подобные  меры  могли  вызвать  беспокойство  в  Фин¬
ляндии  и  ослабить  преданность  народа  по  отношению  к  правителю.
Еще  одним,  однако  значительно  более  долговременным  и  настойчи¬
вым  шагом  в  этом  направлении  была  попытка  по  постепенному  вве¬
дению  в  Финляндии  системы  чинов  и  соответствующего  им  чино¬
производства.  Однако  и  эту  попытку  А.С.Меншикову  удалось  от¬
бить,  пользуясь  поддержкой  и  осведомленностью  своих  финских
помощников  и  коллег.  Наряду  с  этим  следует  отметить  также  актив¬
ный  процесс  издания  общегосударственных  законов  и  введения  их
в  действие  в  Финляндии,  хотя  и  этот  процесс  как  генерал-губернато¬
ру  А.С.Меншикову,  так  и  министрам  статс-секретарям  удавалось
довольно  эффективно  тормозить.  Деятельность  А.С.Меншикова
была  в  той  степени  правилом,  что  и  в  прибалтийских  губерниях  был
ряд  генералов,  которые  в  первой  половине  XIX  века  предотвращали
реализацию  там  проектов  по  объединению.  Пожалуй,  наиболее  из¬
вестными  из  них  были  генерал-губернаторы  А.А.Суворов  и  барон
В.Лиевен  (1800-1880).  В  отношении  того  самого  А.А.Суворова  ми¬
нистр  внутренних  дел  П.  А.Валуев  весьма  метко  отметил,  что  он  был
«в  большей  степени  постоянным  прибалтийским  представителем
в  Петербурге,  нежели  представителем  Петербурга  в  Прибалтийском
крае».  Наибольшей  интенсивности  русификация  Прибалтики  до¬
стигла  при  генерал-губернаторе  П.П.Альбединском  (в  должности  в
1866-1870  гг.).  И  он,  и  его  преемники  стремились  по  возможности
смягчить  влияние  административных  мероприятий  по  русификации
и  сочетать  их  с  прибалтийскими  привилегиями.  Пожалуй,  наиболее
значительными  из  соответствующих  мероприятий  были  распростра¬
нение  русского  языка  в  администрации  и  в  школьной  системе,  а  так¬
же  применение  к  прибалтийским  губерниям  реформ  земского  и  го¬
родского  управления.  Одно  из  явных  различий  между  Финляндией  и
Прибалтийским  краем  на  указанном  объединительном  этапе  заклю¬
чалось  в  том,  что  если  упразднение  в  1876  г.  прибалтийского  гене¬
рал-губернаторства  было  безоговорочно  воспринято  как  одно  из
русификаторских  мероприятий*,  то  в  Финляндии  в  таком  же  ключе
 *  В  1801  г.  Эстляндия,  Лифляндия  и  Курляндия  были  объединены  в  отде¬
льное  генерал-губернаторство,  просуществовавшее  до  1876  г.

782
 Одновременно  и  правило,  и  исключение
 были  встречены  полученные  Н.И.Бобриковым  в  1902-1903  гг.  зна¬
чительно  более  широкие,  нежели  ранее,  полномочия.  По-видимому,
одной  из  причин  упразднения  прибалтийского  генерал-губернаторс¬
тва  было  именно  то,  что  его  генерал-губернаторами  были  большей
частью  дворяне  из  балтийских  немцев,  уже  в  силу  своего  происхож¬
дения  так  или  иначе  настроенные  против  русификаторских  действий
правительства.
 Отталкиваясь  от  упомянутой  русификации  Прибалтийского  края,
перехожу  непосредственно  к  последнему  правилу  ^разумеется,  так
называемой  русификации.  Первые  шаги  по  её  осуществлению  были
связаны  с  начавшимся  в  1863  г.  польским  восстанием,  после  подавле¬
ния  которого  повсеместным  лозунгом  в  России  стало  «единство  и
нераздельность  государства».  Первые  конкретные  проявления  такого
подхода  стали  заметны  уже  в  1870-е  гг.  —  именно  тогда  начался  про¬
цесс  внутригосударственного  административного  и  культурного  объ¬
единения,  продолжавшийся  до  тех  пор,  пока  империя  не  прекратила
свое  существование.  В  отношении  этого  процесса  используется  так¬
же  термин  «русификация»,  употребляя  который,  следует  отделять
административную  и  культурную  русификацию  от  обрусения,  проис¬
ходившего  добровольно  или  в  инициативном  порядке.  Русификация
была  подготовлена  русскими  публицистами:  в  Прибалтике  —  уже
упоминавшимся  Ю.Ф.Самариным,  а  в  Финляндии  начиная  с  1860-х
гг.  —  Михаилом  Катковым.  Последний,  действительно,  усердно  пи¬
сал  о  привилегиях  прибалтийских  земель.  Как  метко  указал  в  одном
из  своих  соответствующих  исследований  Роберт  Швейцер,  начавша¬
яся  еще  в  1870-е  гг.  в  прибалтийских  губерниях  административная
русификация  не  была  никоим  образом  связана  с  подобным  ей  про¬
цессом,  начавшимся  несколько  позднее  в  Финляндии.  В  то  же  время
само  собой  разумеется,  конечно,  то,  что  они  были  взаимосвязаны  как
части  объединительного  процесса,  происходившего  в  одной  и  той  же
империи.  В  прибалтийских  губерниях  данный  процесс  просто  начал¬
ся  значительно  раньше,  нежели  в  Финляндии,  и  продвинулся  значи¬
тельно  дальше,  примером  чего  служит,  в  частности,  преподавание
русского  языка  в  школах  или  же  реформы  земского  и  городского  уп¬
равления  в  Прибалтийском  крае,  осуществленные  фактически  в  не¬
изменном  виде.  Факты,  приведшие  к  упомянутым  переменам,  были,
однако,  не  только  отличными  между  собой,  но  и  случайными  по  свое¬
му  характеру.  Так,  в  Финляндии  соответствующий  процесс  начался
с  кодификации  финляндского  государственного  права  генерал-губер¬
натором  Ф.Л.Гейденом  в  начале  1880-х  гг.,  однако  набрал  силу  не  ра¬
нее  рубежа  1880-х  и  1890-х  гг.  Ключевым  понятием  этого  процесса

Одновременно  и  правило,  и  исключение
 783
 было  «общеимперское  законодательство»,  которое,  по  крайней  мере
по  мнению  Ф.Л.Гейдена,  ранее  в  Финляндии  отсутствовало.  Ф.Л.Гей-
ден  поставил  себе  целью  утверждение  такового,  и  этой  цели  ему  уда¬
лось  добиться.  Важным  фоновым  фактором  в  этом  процессе  был
К.Ф.Ордин.  Русское  большинство  учрежденного  в  начале  1892  г.  по
инициативе  Ф.Л.Гейдена  Особого  совещания  Бунге  составило  уста¬
новления,  которые  практически  в  неизменном  виде  вошли  в  Фев¬
ральский  манифест  1899  г.  Повтором  и  обновленным  вариантом  Фев¬
ральского  манифеста  стал  закон  1910  г.  об  общегосударственном  за¬
конодательстве.  Данный  процесс,  в  общем  и  целом,  означал  то,  что  в
Финляндии  также  был  введен  в  действие  и  начал  реализовываться  на
практике  принцип  jura  majestatica*,  заключавшийся  в  том,  что  законы
и  привилегии  Финляндии  действовали  лишь  в  той  мере,  пока  они
не  входили  в  противоречие  с  интересами  императора  и  империи.  За¬
конодательство  Финляндии  было  подчинено  на  правах  «местного»
общеимперскому  законодательству.  Одновременно  с  этим  русские
отвергли  учение  о  финляндском  государстве,  формировавшееся  фин¬
нами  с  начала  1860-х  гг.  В  представлении  русских,  Финляндия  была
не  отдельным  от  России  государством,  а  частью  российского  госу¬
дарства;  она  являлась  «областью»  (землей)  Российской  империи,  на¬
деленной  особыми  привилегиями.  Поскольку  же  Финляндия  не  была
государством,  ей  и  не  полагалось  иметь  особую  форму  правления,  а
лишь  некоторый  регламент  местного  самоуправления.  Сам  импера¬
тор  Александр  III  к  1889  г.  также  в  полной  мере  усвоил  новую  поли¬
тику  на  финляндском  направлении,  проводившуюся  его  генерал-гу¬
бернатором.  Ведь  написал  же  он  на  полях  представленной  ему  в  кон¬
це  года  докладной  записки  свой  ставший  знаменитым  иронический
вопрос:  «Что  же  это,  наконец,  Россия  принадлежит  или  составляет
часть  Финляндии,  или  Великое  Княжество  Финляндское  принадле¬
жит  Российской  Империи?»  Его  сын  и  преемник  Николай  II,  в  свою
очередь,  продолжал  последовательно  проводить  линию,  намеченную
отцом.
 Другой,  причем  еще  более  значительный,  на  мой  взгляд,  объеди¬
нительный  процесс  начался  уже  в  1870-х  гг.,  имел  схожее  влияние  во
всех  окраинах  и,  таким  образом,  явно  был  правилом.  Имею  в  виду
окончание  «правления  фаворитов»,  на  смену  которому  пришла  «бю¬
рократия  министров».  Роль  и  значение  министров,  а  вместе  с  ними
также  Комитета  министров  и  Государственного  совета  значительно
возросли.  Министры  стали  в  большей  степени  действовать  как  еди¬
ный  коллектив,  солирование  существенно  сократилось.  На  этом  фоне
 *  «Прав  монарших»  {лат.).

784
 Одновременно  и  правило,  и  исключение
 генерал-губернаторы,  в  том  числе  и  финляндские,  по  объему  своих
властных  полномочий  явно  начали  уступать  министрам.  Финлянд¬
ский  «министр»,  или  же  министр  статс-секретарь,  вновь  оказался  в  оди¬
ночестве  и  как  бы  в  изоляции.  Своей  кульминации  данная  тенденция
достигла  с  осуществлением  реформы  Совета  министров,  предприня¬
той  вследствие  всеобщей  забастовки  1905  г.  и  превратившей  его  в  ми¬
нистерство,  возглавляемое  премьер-министром.  Уже  это  означало  яв¬
ное  сокращение  числа  особых  докладов  генерал-губернаторов  и  ми¬
нистров  статс-секретарей,  однако  по-настоящему  значительным  ре¬
шением  стал  в  этом  смысле  новый  порядок  представления  финлянд¬
ских  дел  1908  г.  Следует  также  отметить,  что  реформа  1905  г.  косну¬
лась  не  только  генерал-губернатора  Финляндии  и  министра  статс-сек¬
ретаря,  но  и  всех  других  чиновников  империи,  имевших  право  на
особый  доклад  императору.  Упомянутый  новый  порядок  рассмотре¬
ния  дел,  утвержденный  в  1908  г.,  подчинил  наибольшую  и  важней¬
шую  часть  финляндских  административных  вопросов  контролю  Со¬
вета  министров,  и,  соответственно,  означал,  как  указывает  в  заголовке
своей  работы  Марья  Лиивала,  «конец  финляндской  автономии».  Ми¬
нистр  статс-секретарь  Финляндии  Август  Лангхофф  вплоть  до  своей
отставки  в  1913  г.  безнадежно  пытался  убедить  себя  самого  и  других,
что  доклады  председателя  Совета  министров  по  финляндским  вопро¬
сам  были  лишь  «предварительными»,  тогда  как  его  собственные  до¬
клады  —  решающими.  Однако  уже  премьер-министр  П.  А.Столыпин
неоднократно  давал  А.Лангхоффу  понять,  что  его  доклады  были  вов¬
се  не  «предварительными»,  а  лишь  формальными,  тогда  как  настоя¬
щие  доклады  он,  Столыпин,  делал  сам.
 Далее  перехожу  к  исключениям.  В  чем  они  заключались?  Следу¬
ет,  прежде  всего,  отметить,  что  их  было  намного  больше,  нежели
описанных  выше  правил.
 В  качестве  первого  из  них,  по  крайней  мере  в  свете  истории  пре¬
дыдущих  завоеваний  Финляндии,  следует  отметить,  что  во  время
завоевания  финляндские  чиновники  продолжали  исполнять  свои
обязанности,  что  отменяло  необходимость  в  направлении  чиновни¬
ков  из  прибалтийских  губерний.  Подобный  план,  однако,  существо¬
вал,  и  если  бы  его  пришлось  приводить  в  исполнение,  автономия
Новой  Финляндии  вряд  ли  чем-либо  отличалась  бы  от  соответству¬
ющего  прибалтийского  варианта.
 Несмотря  на  то,  что  финляндская  депутация,  посетившая  Петер¬
бург  в  конце  1808—  начале  1809  гг.,  отнесена  выше  к  правилам  рос¬
сийской  политики  в  отношении  вновь  завоеванных  земель,  следует,
однако,  отметить,  что  в  определенном  смысле  она  была  и  явным  ис¬

Одновременно  и  правило,  и  исключение
 785
 ключением.  Депутация,  в  частности,  не  удовлетворилась  тем,  чтобы
принести  присягу  новому  правителю,  но  установила  четкие  и  важ¬
ные  условия  своей  капитуляции.  Как  отмечал  уже  упоминавшийся
проницательный  русский  профессор  Б.Э.Нольде,  в  том,  как  депута¬
ция  вела  себя  в  Петербурге,  отчетливо  проявилось  весьма  развитое
правосознание  финляндцев.  Так,  депутация  категорически  отказа¬
лась  брать  на  себя  полномочия  сейма,  поскольку  её  члены  не  были
избраны  в  порядке,  соблюдавшемся  при  избрании  представителей
от  сословий.  Часть  участников  депутации  была  назначена  сверху.  Со
своим  новым  правителем,  императором  России,  депутация  заключи¬
ла  договор  о  капитуляции.  Для  этого  она  составила  перечень  из  17
пожеланий  (или  даже  требований),  важнейшими  из  которых  были
учреждение  состоящего  из  финляндцев  Правительственного  совета,
а  также  скорейший  созыв  сословного  сейма.  Несмотря  на  то,  что  это
уже  было  обещано  императором  первому  генерал-губернатору  Фин¬
ляндии  Г.М.Спренгтпортену  (был  даже  составлен  регламент  вре¬
менного  Комитета  Главного  Управления),  очевидно,  однако,  что
«требования»  депутации  явно  ускорили  осуществление  этих  важ¬
ных  дел.  Очень  возможно,  что,  не  выступи  депутация  столь  актив¬
ным  образом,  обещанные  Г.М.Спренгтпортену  меры  остались  бы
неосуществленными.  Одним  из  аргументов  в  пользу  подобного  ут¬
верждения  является  то,  что  Г.М.Спренгтпортен  вскоре  после  своего
назначения  утратил  доверие  и  расположение  императора,  после  чего
влияние  этого  генерал-губернатора  равнялось  нулю.
 Последовавший  созыв  сейма  в  Порвоо  весной  1809  г.  был  пред¬
ставлен  мною  выше  как  своего  рода  правило.  В  данном  перечне  ис¬
ключений  я  также  не  могу  привести  каких-либо  отличий  его  от  при¬
нятой  на  тот  момент  практики.  Возможно,  единственным  исключи¬
тельным  моментом  было  то,  что,  в  отличие  от  прибалтийских  губер¬
ний,  сейм  в  Порвоо  был  в  некотором  роде  новым  творением  россий¬
ского  правителя  (и,  естественно,  М.М.Сперанского).  Хотя  ландмар-
шал  Р.В.де  Геер  в  одной  из  своих  речей  и  приравнял  этот  сейм  к  со¬
словному  сейму,  состоявшемуся  в  Финляндии  за  200  лет  до  этого,
подобное  сравнение  не  было,  однако,  убедительным.  Сеймы,  дейс¬
твительно,  проводились  в  Финляндии  еще  в  ХУН-ХУШ  веках,  в  том
числе  в  период  Малой  вражды*,  однако  они  все  же  не  были  столь  же
представительными  собраниями  сословий  Новой  Финляндии  и  Ве¬
ликого  княжества  Финляндского,  как  сословный  сейм  в  Порвоо.
 После  того,  как  Г.М.Спренгтпортен  утратил  расположение  импе¬
ратора,  управление  и  руководство  финляндскими  делами  перешли
 *  Русско-шведская  война  1741-1743  гг.

786
 Одновременно  и  правило,  и  исключение
 к  М.М.Сперанскому  и  его  финскому  помощнику  Р.Х.Ребиндеру.
Они,  в  свою  очередь,  учредили  комитет  для  выработки  проекта  Рег¬
ламента  Правительственного  совета,  назначив  его  председателем
епископа  Я.Тенгстрёма,  а  лицом,  реально  влиявшим  на  принимае¬
мые  комитетом  решения,  профессора  Матиаса  Калониуса.  Под  их
руководством  разработка  Регламента  Правительственного  совета
приобрела  совершенно  иное  направление,  чем  планировал  в  свое
время  Г.М.Спренгтпортен.  В  частности,  в  комитете  Тенгстрёма  —
Калониуса  генерал-губернатор  оказался  в  большей  степени  связан
своей  ролью  в  качестве  председателя  Совета,  чем  это  предполага¬
лось  планами  Г.М.Спренгтпортена.
 Значимым  и  заметным  исключением  на  старофинляндском  и
балтийском  направлении  стал  внезапный  и  необъяснимый  разворот
в  позиции  влиятельного  генерал-губернатора  М.Б.Барклая-де-Тол¬
ли,  изменившего  свои  взгляды  в  отношении  потребности  в  учрежде¬
нии  Правительственного  совета.  Как  мы  уже  видели  выше,  вначале
он  считал,  что  совет  был  совершенно  не  нужен  и  лишь  замедлил  бы
прохождение  дел.  Однако  по  прошествии  весьма  непродолжитель¬
ного  времени  он  полностью  пересмотрел  свое  мнение  и  торопил
с  учреждением  Совета,  чтобы  дать  ход  остановившимся  делам.  Что
именно  вызвало  столь  резкую  перемену  в  его  суждениях,  неизвест¬
но.  Возможно,  определенное  касательство  к  этому  вопросу  имел
Р.Х.Ребиндер.  Последствием  подобного  изменения  мнения  генерал-
губернатора  было,  однако,  то,  что  подготовленный  комитетом
Я.Тенгстрёма  и  доработанный  М.М.Сперанским  проект  Регламента
был  утвержден  императором,  и  Правительственный  совет  торжест¬
венно  начал  свою  работу  2  октября  1809  г.
 Учреждение  Правительственного  совета,  состоявшего  из  двух
департаментов,  было  весьма  исключительным  событием  в  Российс¬
кой  империи,  хотя,  как  уже  отмечалось  выше,  подобный  орган  влас¬
ти  был  основан  впоследствии  также  в  Бессарабии  и  планировался
в  Литве.  Весьма  исключительным  обстоятельством  было  также  то,
что  российский  генерал-губернатор  оказался  довольно  жестко  свя¬
зан  своей  ролью  как  председателя  Совета.  Одновременно  возникла
ситуация  двоевластия:  поскольку  генерал-губернаторы  были  рус¬
скими  и  не  владели  шведским  языком  *,  их  председательская  роль  в  Со¬
вете  осталась  весьма  формальной,  в  результате  чего  высшая  адми¬
 *  Решение  о  придании  финскому  языку  статуса  официального  было
принято  Александром  II  в  1863  г.,  однако  реально  он  стал  рабочим  языком
органов  финляндского  управления  лишь  в  начале  XX  в.;  до  этого  языком
делопроизводства  и  управления  в  Финляндии  был  шведский.

Одновременно  и  правило,  и  исключение
 787
 нистративная  власть  на  практике  оказалась  как  бы  разделенной  над¬
вое:  сверху  находился  Правительственный  совет  и  его  экспедиции,  а
с  1822  г.  —  вице-председатели  департаментов,  с  другой  стороны  —
генерал-губернатор  и  его  канцелярия.  В  1812  г.  была  утверждена
Инструкция  генерал-губернатору,  что  также  являлось  весьма  исклю¬
чительным  шагом.  Для  других  генерал-губернаторов  империи  соот¬
ветствующие  инструкции  были  утверждены  лишь  в  1853  г.  Навер¬
ное,  наиболее  значимым  пунктом  в  упомянутой  инструкции  было
фиксирование  общего  собрания  обоих  департаментов  Правительс¬
твенного  совета  (пленума),  а  также  положение  о  том,  что  отличное
мнение  генерал-губернатора  по  уголовным  делам  не  препятствовало
реализации  решений  Совета.
 Однако  в  целом  учреждение  подобного  Правительственного  со¬
вета  из  двух  департаментов  (Судебного  и  Хозяйственного),  в  кото¬
ром  председательствовал  генерал-губернатор,  было  мероприятием
не  только  исключительным,  но  и  весьма  выдающимся  с  точки  зре¬
ния  будущего  финляндского  самоуправления.  Хотя  на  первых  порах
Совет  был  весьма  скромным  и  не  особенно  авторитетным  органом
власти,  в  течение  XIX  в.  он  постепенно  превратился  в  центральное
правительственное  учреждение  Финляндии,  и  именно  по  этой  при¬
чине,  а  также  благодаря  этому  Финляндия  стала  своего  рода  «заро¬
дышем  государства»,  а  впоследствии  и  настоящим  государством,
уже  без  кавычек.  Первым  значительным  этапом  в  развитии  Прави¬
тельственного  совета  было  переименование  его  в  1816  г.  в  Импера¬
торский  Финляндский  Сенат,  в  результате  чего  он  был  приравнен
к  российскому  Сенату.  Второй  вехой  стало  назначение  в  1822  г.  вице-
председателей  департаментов,  третьей  —  упразднение  в  1826  г.  Ко¬
миссии  финляндских  дел  и,  соответственно,  освобождение  Сената
из-под  её  опеки.  Хотя  Регламент  Сената  в  своих  основных  принци¬
пах  не  изменялся  за  все  время  существования  Великого  княжества
Финляндского,  вместе  с  тем  особенно  после  поворота,  связанного
с  Крымской  войной,  его  начали  в  возрастающей  степени  восприни¬
мать,  по  примеру  Швеции,  как  правительство,  состоящее  из  «минис¬
терств».  Вице-председатель  Хозяйственного  департамента  стал  счи¬
таться  своего  рода  премьер-министром  Финляндии.  Ставший  в  1863  г.
регулярным  созыв  сословного  сейма  придал  Сенату  новую  и  значи¬
мую  роль  как  своего  рода  «верхней  палаты»  —  Сенат  начал  направ¬
лять  заключения  на  «ответы»  сословий,  дававшиеся  на  предложения
императора.  Однако  еще  до  этого  Сенат  приобрел  значимую  роль,
в  частности,  в  отношении  как  общего  для  Финляндии  и  России,  так
и  общеимперского  законодательства.  С  точки  зрения  министров

788
 Одновременно  и  правило,  и  исключение
 статс-секретарей,  занимавшихся  изданием  упомянутых  законов,  Се¬
нат  и,  в  особенности,  его  прокурор  стали  почти  незаменимым  кладе¬
зем  сведений  по  юриспруденции  и  экономике.  Исследователь  Роберт
Швейцер,  на  мой  взгляд,  удачно  описал  различие  между  автономией
Финляндии  и  прибалтийских  земель,  отметив,  что  если  финлянд¬
ская  автономия  была  по  своему  характеру  автономией  администра¬
тивной,  то  особый  статус  Прибалтийского  края  основывался  на  при¬
вилегиях  и  самоуправлении  местного  дворянства.  В  рамках  упомя¬
нутой  административной  автономии  Финляндии  Правительствен¬
ный  совет/Сенат  имел  центральное  положение.
 Заметным  исключением  и  поворотным  моментом  в  истории  Ве¬
ликого  княжества  Финляндского  стал  переезд  Г.М.Армфельта  в
Финляндию  и  превращение  его  в  1811  г.  в  главного  фаворита  Алек¬
сандра  I.  Вследствие  этого  Старая  Финляндия  была  объединена
с  Новой  Финляндией,  а  не  наоборот,  хотя  развитие  намечалось  как
раз  в  противоположном  направлении.  В  Петербурге  была  основана
Комиссия  финляндских  дел,  председателем  которой  стал  Г.М.Арм-
фельт,  а  статс-секретарем,  докладывавшим  финляндские  вопросы
императору,  был  назначен  Р.Х.Ребиндер.  Император  и  Г.М.Арм-
фельт  совместно  определили  комиссию  как  подготовительный  де¬
партамент,  возглавляемый  министром.  На  практике  Г.М.Армфельт,
действительно,  стал  в  империи  определенным  «министром  Финлян¬
дии»,  хотя  формально  и  не  носил  соответствующего  титула.  После
учреждения  Комиссии  для  высоких  должностных  лиц  империи  был
издан  особый  указ,  предписывавший  им  по  всем  связанным  с  Фин¬
ляндией  делам  обращаться  к  председателю  Комиссии  финляндских
дел  барону  Г.М.  Армфельту.  Однако  еще  более  важным  нововведени¬
ем,  чем  создание  должности  председателя  Комиссии,  стало,  по  всей
видимости,  учреждение  финской  должности  финляндского  статс-
секретаря.  Эта  должность  была  постоянной  и  сохранилась  в  том
числе  после  упразднения  Комиссии.  Она  была  исключительной  еще
и  в  том  смысле,  что,  помимо  Финляндии,  такая  же  должность  и  со¬
ответствующее  ей  ведомство  существовали  только  в  Польше.  Наря¬
ду  с  этим,  должность  докладчика  по  финляндским  делам  была  в  1834  г.
по  инициативе  А.С.Меншикова  повышена  до  статуса  министра,  так
что  Р.Х.Ребиндер  стал  министром  статс-секретарем,  как  и  его  поль¬
ский  коллега.  В  данном  повышении  статуса  должности  крылась,  од¬
нако,  некоторая  возможность  русификации  Финляндии.  Ведь  когда
Р.Х.Ребиндер  пришел  поблагодарить  Николая  I  за  это  повышение,
император  первым  делом  сказал  ему,  чтобы  он  надевал  министерс¬
кий  мундир  и  направлялся  в  Государственный  совет,  где  находились

Одновременно  и  правило,  и  исключение
 789
 в  силу  своих  должностных  обязанностей  все  остальные  министры.
Р.Х.Ребиндер,  однако,  вышел  из  положения,  сказав  императору,  что
не  владеет  русским  языком  и  потому  никакой  пользы  в  Государс¬
твенном  совете  принести  не  сможет,  и  этой  его  отговоркой  Николай  I
вполне  удовлетворился.
 Польша,  однако,  утратила  соответствующую  должность  минист¬
ра  статс-секретаря  после  восстания  1863  г.,  в  результате  чего  Фин¬
ляндия  осталась  единственным  автономным  образованием  в  составе
Российской  империи,  имевшим  своего  министра  статс-секретаря
в  Санкт-Петербурге.  Прибалтийские  губернии  такой  должности
не  имели,  хотя  некоторые  из  тамошних  либералов  и  мечтали
в  1860-е  гг.  о  её  учреждении.
 Значение  упомянутого  поворотного  момента  в  истории  Финлян¬
дии,  ставшего  возможным  благодаря  действиям  главного  фаворита
Александра  I  Г.М.Армфельта,  вряд  ли  можно  переоценить  —  на¬
столько  выдающимся  событием  он  являлся.  В  результате  него  Фин¬
ляндия  не  просто  сложилась  как  государственное  образование,  со¬
стоявшее  из  Старой  и  Новой  Финляндии  и  известное  нам  как  Вели¬
кое  княжество  Финляндское.  Это  новое  государственное  образова¬
ние  оказалось  по  своему  статусу  намного  выше  других  привилеги¬
рованных  земель  и  областей,  приблизившись  к  Царству  Польскому.
Именно  поэтому,  как  я  уже  писал,  на  мой  взгляд,  краткий  титул  им¬
ператора  России,  помимо  упоминания  о  том,  что  он  является  носите¬
лем  российской  императорской  власти,  включал  только  титулы
«Царь  Польский»  и  «Великий  князь  Финляндский».  По  той  же  при¬
чине  в  Свод  законов  Российской  империи  была  включена  особая
глава,  где  отмечалось,  что  с  российским  императорским  престолом
нераздельно  связаны  престолы  Царства  Польского  и  Великого  кня¬
жества  Финляндского*.
 Комиссия,  созданная  Г.М.Армфельтом,  являлась  в  1811-1826  гг.
(то  есть  в  годы  своего  существования),  без  сомнения,  главным  пра¬
вительственным  органом  Финляндии  и  находилась  в  Петербурге.
Она  осуществляла  контроль  и  суверенную  опеку  над  деятельностью
Правительственного  совета/Сената.  Однако  впоследствии,  когда
А.А.Закревский  упразднил  эту  комиссию,  значительная  часть  её
властных  полномочий  перешла  к  Сенату,  другая  же  часть  оста¬
лась  —  или  была  передана  и,  соответственно,  оказалась  в  руках
статс-секретаря  Финляндии.  Новый  регламент  для  подчиненного
 *  В  статье  4  Законов  Основных  издания  1892  г.:  «С  Императорским
Всероссийским  престолом  нераздельны  суть  престолы  Царства  Польского
и  Великого  Княжества  Финляндского».

790
 Одновременно  и  правило,  и  исключение
 ему  ведомства  был  составлен  совместно  генерал-губернатором
А.А.Закревским  и  статс-секретарем  Р.Х.Ребиндером.  Наряду  с  этим,
значительная  часть  власти  оказалась  передана,  естественно,  генерал-
губернатору,  что  дает  основание  называть  Финляндию  последующего
периода  «генерал-губернаторством».  Вместе  с  этим  регламент  Статс-
секретариата,  составленный  совместно  господами  А.А.Закревским  и
Р.Х.Ребиндером,  вплоть  до  конца  века  оставался  своего  рода  основ¬
ным  административным  документом  финляндско-российских  отно¬
шений.  Наиболее  значительным  был,  по  всей  видимости,  его  заклю¬
чительный,  14-й  параграф,  в  соответствии  с  которым  по  вопросам  за¬
конодательства  (то  есть  общеимперского  законодательства)  министры
империи  должны  были  обращаться  к  статс-секретарю  Финляндии,  а
по  исполнительным  вопросам  —  к  генерал-губернатору.  В  соответс¬
твии  с  этим  регламентом  представление  всех  важнейших  финлянд¬
ских  дел  осталось  за  статс-секретарем  Финляндии.  К  темам  доклада,
осуществляемого  генерал-губернатором,  были  отнесены  лишь  второ¬
степенные  полицейские  и  организационные  вопросы.
 Настолько  же  случайным  и  личностным  по  своему  характеру
фактором  в  развитии  Великого  княжества  Финляндского  стал  швед¬
ский  профессор  медицины  Израэль  Вассер,  достижения  которого
уже  описаны  выше.  Именно  он,  наряду  с  Г.М.Армфельтом,  стал  ос¬
новным  творцом  финляндского  учения  о  государстве.  Ничего  соот¬
ветствующего  или  подобного  этому  не  было,  насколько  мне  извест¬
но,  ни  на  одной  из  других  автономных  территорий  империи.  Данное
учение  о  финляндском  государстве  он  создал  и  развил  в  ходе  своей
полемики  с  А.И.Арвидсоном  на  рубеже  1830-х  и  1840-х  гг.  При  этом
оба  участника  соответствующих  дебатов  дополняли  друг  друга.
 И  хотя  в  то  время,  когда  велась  их  дискуссия,  она  еще  не  получа¬
ла  отклика  в  Финляндии,  её  час  настал  несколько  позднее,  в  1860-е  гг.,
когда  учение  о  финляндском  конституционном  государстве,  создан¬
ное  совместно  И.Вассером  и  А.И.Арвидсоном,  стало  пользоваться
в  Финляндии  не  только  значительным  вниманием,  но  и  всеобщим
одобрением.  Очень  быстро  эти  фантазии  И.Вассера  и  «Олли  Кекя-
ляйнена»  были  научно  обоснованы  и  освящены  финляндскими  ис¬
ториками  и  правоведами.
 В  течение  уже  упомянутого  периода  начала  1860-х  гг.  и,  в  особен¬
ности,  в  1861  г.  развитие  финляндской  автономии  было  в  столь  значи¬
тельной  мере  исключением  из  правил,  что  подобного  ему  феномена
просто  не  существует.  Ведь  именно  тогда  возникли,  как  будто  в  еди¬
ной  «эйфории»,  и  учение  о  финляндском  государстве,  и  понятие  о
конституции.  Поэтому  именно  1861-й,  а  не  1809-й  год  я  называю  «чу¬

Одновременно  и  правило,  и  исключение
 791
 десным  годом»  для  Финляндии  (annus  mirabilis).  Финляндское  учение
о  государстве,  то  есть  представление,  согласно  которому  Финляндия
являлась  отдельным  от  России  государством,  родилось  в  ходе  обшир¬
ной  полемики,  которая  была  вызвана  вышедшей  в  1859  г  книгой
Ю.Ф.Пальмена.  Результатом  этой  полемики  стало  общее  мнение  о
том,  что  Финляндия  —  это  не  провинция  Российской  империи,  а  отде¬
льное  от  России  государство.  Осведомленность  о  конституции,  в  свою
очередь,  стала  следствием  конституционного  кризиса,  вызванного  так
называемой  январской  комиссией,  задачей  которой  была  подготовка
предстоящего  сейма:  существовало  подозрение,  что  комиссией  будет
заменен  собственно  сейм.  Кризис  породил  первую  политическую  ма¬
нифестацию  в  Финляндии,  в  ходе  которой  звучал  лозунг  «Да  здравс¬
твует  конституция!».  Одновременно  с  этим  возникла  безмерная  пот¬
ребность  получить  информацию  о  том,  что  же  представляли  собой
конституционные  законы  Финляндии.  Эту  жажду  знаний  и  утолила
книга  Ю.Ф.Пальмена,  опубликовавшего  в  качестве  конституций  Фин¬
ляндии  формы  правления  1772  и  1789  гг.  Затем,  когда  осведомлен¬
ность  в  вопросах  государства  и  конституции  стала  распространенным
явлением  в  просвещенной  части  финляндского  общества,  уже  не  было
на  свете  такой  силы,  которая  могла  бы  ликвидировать  или  подавить
это  знание.  Это  было  даже  не  во  власти  самодержавного  императора
России.  Когда  же  финляндцы  начали  привлекать  свое  новое  учение  к  ис¬
пользованию  в  рамках  финляндской  административной  практики,
разрабатывать  для  Финляндии  форму  правления  и  орган  по  надзору  за
генерал-губернатором,  состоящий  из  сенаторов  (так  называемую  ши¬
нель),  то  император  Александр  II  отклонил  эти  проекты,  следуя  сове¬
там  своего  генерал-губернатора  П.И.Рокасовского  и  с  его  помощью.
При  Александре  II  развитию  особого  положения  Финляндии  способс¬
твовал  также  благоприятный  статус  российских  «партий».  «Партия»
славянофилов  тогда  только  зарождалась,  доминировали  же  «германс¬
кая  партия»  и  «демократическая  партия»,  обе  из  которых  поддержива¬
ли  государственное  развитие  Финляндии:  «немцы»  —  тем,  что  охра¬
няли  привилегии,  «демократы»  —  своим  благоприятствованием  делу
возрождения  института  сословного  представительства.
 Мне  неизвестно  ни  одного  другого  автономного  образования
в  рамках  Российской  империи,  где  происходили  бы  процессы,  по¬
добные  такому  неожиданному  пробуждению  финнов  и  формирова¬
нию  у  них  четких  представлений  как  о  государстве,  так  и  о  консти¬
туции.  Наблюдалось  в  Финляндии  и  еще  одно  уникальное  явление,
заключавшееся  в  том,  что  чем  больше  мер  по  сокращению  финлянд¬
ского  самоуправления  предпринимало  находившееся  в  Петербурге

792
 Одновременно  и  правило,  и  исключение
 правительство,  тем  более  укреплялись  представления  финнов  о  госу¬
дарстве  и  конституции.  В  данной  связи  хорошо  подходит  уже  цитиро¬
ванное  мною  меткое  выражение  писателя  и  архитектора  Я.  Аренберга
о  том,  что  лишь  железные  дороги  и  Н.И.Бобриков  объединили  Фин¬
ляндию  —  железные  дороги  в  экономическом  смысле,  а  Н.И.Бобри¬
ков  —  в  политическом.  Лишь  Февральский  манифест  и  последовав¬
шие  за  ним  мероприятия  заставили  широкие  слои  финской  обще¬
ственности  осознать,  что  у  них  есть  общее^достояние,  которое  они
должны  защищать,  а  именно  конституционные  законы.  Таким  обра¬
зом,  Финляндия  родилась,  прежде  всего,  в  правосознании  самих  фин¬
ляндцев.  Пожалуй,  наилучшим  примером  этого  является  фриз  Дома
сословий,  спроектированный  скульптором  Эмилем  Викстрёмом.  По
рассказам  современников,  он  был  установлен  в  1903  г.  в  тайне  от
Н.И.Бобрикова.  В  центре  фриза  изображена  фигура  Александра  1,  ря¬
дом  с  ним  —  верный  ему  финляндский  народ,  а  также  магические
числа  —  1734  (Уложение  законов  Швеции)  и  1772  (Форма  правления
Густава  III).
 Новое  финское  учение  о  государстве  было  настолько  сильным,
что  выдержало  давление  внутриимперских  объединительных  тен¬
денций  конца  1880-х  гг.  Начатая  Ф.Л.Гейденом  операция  по  введе¬
нию  в  действие  общегосударственного  законодательства,  таким  об¬
разом,  запоздала.  Выступивший  против  государственного  учения
финляндцев  генерал-губернатор  Н.И.Бобриков  имел  возможность
убедиться  в  том,  насколько  мощным  было  встреченное  им  противо¬
действие,  которое  не  смогли  ослабить  ни  Особое  совещание  Бунге,
ни  изданный  по  итогам  его  работы  Февральский  манифест  1899  г.
Напротив,  упомянутые  мероприятия,  проведенные  русскими,  лишь
укрепили  это  сопротивление,  наиболее  красноречивыми  свидетель¬
ствами  чего  стали  сбор  подписей  под  массовым  адресом  и  доставка
его  в  Петербург,  а  также  формирование  делегации  европейских  уче¬
ных.  То  обстоятельство,  что  император  не  принял  доставившую  «на¬
родный  адрес»  депутацию  и  даже,  напротив,  выразил  свое  неудо¬
вольствие  в  связи  с  её  приходом,  никак  не  повлияло  на  осведомлен¬
ность  финнов  в  вопросах  государства.  Император  Николай  II,  в  свою
очередь,  был  вполне  уверен  в  том,  что  своим  манифестом  1899  г.  он
ничего  не  изменил.  К  финляндским  сословиям  он,  по  всей  видимос¬
ти,  относился  как  к  своего  рода  «земским  чинам»,  которые  при  необ¬
ходимости  могли  давать  советы  своему  монарху.
 Поражение  России  в  войне  с  Японией,  а  также  вспыхнувшая
вследствие  этого  как  в  России,  так  и  в  Финляндии  всеобщая  стачка
вновь  дали  финнам  возможность  укрепить  свое  учение  о  государе-

Одновременно  и  правило,  и  исключение
 793
 тве.  Ведь  «премьер-министром»  стал  один  из  наиболее  известных
творцов  этого  учения  —  профессор  Лео  Мехелин.  Его  Сенат  сра¬
зу  же  начал  разработку  формы  правления  Финляндии,  однако  на¬
толкнулся  на  противодействие  со  стороны  националистически  на¬
строенного  премьер-министра  П.А.Столыпина.  Возможно,  единс¬
твенным  финном,  осознавшим  значение  1905  года  с  точки  зрения
финляндцев,  был  духовный  преемник  Ю.В.Снельмана,  председа¬
тель  партии  старофиннов  Ю.Р.Даниельсон-Кальмари.  Он  предо¬
стерегал  своих  однопартийцев  об  опасностях,  которые  таила  в  себе
российская  «демократия»  с  точки  зрения  Финляндии  в  том  же  духе,
как  это  сделал  еще  Ю.В.Снельман  после  смерти  Николая  I.  То  есть,
если  в  России  в  том  или  ином  виде  возникнет  демократия,  то  Фин¬
ляндия,  конечно,  получит  достаточно  свободы,  но  то  будет  свобода
отправить  своих  представителей  в  какое-нибудь  национальное  соб¬
рание  в  Москву.
 Как  уже  было  описано  выше,  во  время  «второго  периода  угнетения»
Финляндия  стала  объектом  сильного  давления  и  принуждения,  направ¬
ленных  на  то,  чтобы  сделать  её  частью  единого  Российского  государс¬
тва.  В  понимании  русских,  Финляндия  не  могла  быть  отдельным  от
России  государством,  а  являлась  лишь  его  самоуправляющейся  облас¬
тью.  Однако  так  обстояло  дело  лишь  на  уровне  российских  представле¬
ний  и  мер.  В  совершенном  отрыве  от  этого  развивалась  и  постоянно
укреплялась  осведомленность  финнов  о  своем  государстве,  внутренне
независимом  и  отдельном  от  России.  Такие  пожелания  и  мечтания,  со¬
хранявшиеся  у  финнов  в  течение  нескольких  десятилетий,  получили
исполнение  после  Февральской  революции  в  России,  когда  представи¬
тели  Временного  правительства  безоговорочно  признали  Финляндию
отдельным  от  России  государством.  В  четкий  вид,  присущий  законода¬
тельным  положениям,  эти  мечтания  облек  конституционный  комитет
под  председательством  К.Ю.Стольберга,  разработавший  форму  прав¬
ления  финляндского  государства  и  «государственный  акт»  (пкза^еп),
определявший  взаимоотношения  между  российским  и  финляндским
государством.  Согласно  подготовленному  комитетом  проекту,  Финлян¬
дия  должна  была  иметь  собственного  главу  государства,  избираемого
в  ходе  прямых  общенародных  выборов.  Помимо  этого,  предполагалась
исполнительная  власть  в  лице  министров,  которые  несли  бы  ответс¬
твенность  перед  парламентом,  и  т.д.  Имелось  в  виду  также  создать
собственные  вооруженные  силы  Финляндии.  Генерал-губернатора
предполагалось  превратить  попросту  в  посла  России  в  Финляндии,  а
министр  статс-секретарь  в  Санкт-Петербурге  сделался  бы  послом  Фин¬
ляндии  в  России.  В  ходе  состоявшихся  осенью  переговоров  между

794
 Одновременно  и  правило,  и  исключение
 представителями  Временного  правительства  и  комитетом  К.Ю.Столь-
берга  российская  сторона  одобрила  почти  все  выдвинутые  этим  коми¬
тетом  базовые  тезисы.  Единственное  заметное  разногласие  было  связа¬
но  с  тем,  должны  ли  Финляндия  и  Россия  иметь  единую,  или  же  каждая
из  них  —  собственную  «верховную  власть».  Данный  идеальный  проект
комитета  К.Ю.Стольберга  едва-едва,  но  все  же  успели  представить
Временному  правительству,  однако  для  того,  чтобы  его  рассмотрел
финляндский  сейм,  времени  уже  не  хватило.
 *  *  *
 Структура  Российской  империи,  включавшая  в  себя  многочис¬
ленные  нации  и  государственные  образования  и  потому  в  опреде¬
ленном  смысле  «непрочная»,  сделала  возможным  как  возникнове¬
ние,  так  и  развитие  финляндского  государства.  Это  было  его  дейс¬
твительным  основанием,  ИтбатепШт.  Потребовался,  конечно,  и
большой  переворот  в  европейской  политике  —  Наполеон  и  его  вой¬
ны,  в  особенности  война  против  России,  а  также  договоренности,
заключенные  между  Наполеоном  и  Александром  I  в  Тильзите  и  Эр¬
фурте.  Причем  именно  по  Эрфуртскому  соглашению  Александр  I
получил  согласие  Наполеона  на  то,  чтобы  сохранить  за  Россией  за¬
воеванную  ею  Финляндию.
 Совершенно  очевидно,  однако,  что  в  рамках  таких  гомогенных
по  своей  структуре  государств,  каковыми  являлись,  например,  Шве¬
ция  или  же  Франция  после  Наполеона,  развитие  Финляндии  по  пути
постепенного  превращения  в  государство  вовсе  не  было  бы  возмож¬
ным.  Если  бы  Финляндия  осталась  и  после  1809  г.  частью  Швеции,
можно  практически  с  полной  уверенностью  утверждать,  что  в  этом
случае  финляндского  государства  так  и  не  возникло  бы.  Возможно
даже,  что  относительно  быстро  произошла  бы  глубокая  «шведиза-
ция»  Финляндии.  Финский  язык  получил  бы  статус  не  более  чем
языка  меньшинства,  как  это  произошло  с  «меянкиели»  в  нынешней
Северной  Швеции*.  Правительство  Швеции,  скорее  всего,  не  ста¬
ло  бы  ставить  перед  собой  таких  же  политико-тактических  целей  по
поощрению  фенноманства,  какие  были  у  правительства  России  во
второй  половине  XIX  в.
 Однако  и  в  этом  отношении  Финляндия  не  являлась  каким-либо
исключением.  По  мере  разрушения  «непрочной»  структуры  Россий¬
ской  империи  образовывались,  помимо  Финляндии,  также  другие
малые  независимые  государства,  например,  Эстония,  Латвия  и  Лит¬
 *  Один  из  диалектов  финского  языка,  также  «торнедальский  финский»,
имеющий  статус  языка  меньшинств  в  Швеции.

Одновременно  и  правило,  и  исключение
 795
 ва.  У  них,  в  особенности  у  Эстляндии  и  Лифляндии,  были  в  опреде¬
ленном  смысле  даже  лучшие,  чем  у  Финляндии,  предпосылки  раз¬
виться  в  независимые  государства,  несмотря  на  происходившую  во
второй  половине  XIX  века  русификацию.  Так  обстояло  дело  потому,
что,  в  отличие  от  Финляндии,  они  еще  до  присоединения  к  России
имели  свои  дворянские  структуры  самоуправления  (ландтаги  и  т.д.).
Что  же  касается  Финляндии,  там  в  1809  г.  всю  систему  центрального
управления  (Правительственный  совет  и  центральные  ведомства),
равно  как  и  институт  сейма  пришлось  создавать  заново.  Примеча¬
тельным  исключением  из  этого  правила  была  Курляндия.  Почему
она  не  стала  отдельным  государством,  хотя  до  присоединения
в  1795  г.  к  России  там  существовало  герцогство  с  административ¬
ным  аппаратом  и  престолом?  Единственный  убедительный  ответ  на
этот  вопрос  состоит  на  сегодняшний  день  в  том,  что  на  этапе  присо¬
единения  курляндское  дворянство  сочло  за  благо  захватить  власть  и
упразднить  герцогскую  администрацию,  действуя  совместно  с  рос¬
сийской  императрицей.  Соответственно,  Курляндия  в  конечном  ито¬
ге  стала  одной  из  провинций  латвийского  государства.  Иными  сло¬
вами,  те  же  самые  случайные  факторы,  которые  привели  к  пониже¬
нию  статуса  Курляндского  герцогства  до  провинции,  способствова¬
ли  возвышению  восьми  восточных  губерний  Швеции  до  отдельного
от  России  государства.  Этими  случайными  факторами  в  отношении
Финляндии  были,  во-первых,  внезапный  разворот  в  суждениях  гене¬
рал-губернатора  М.Б.Барклая-де-Толли  в  отношении  целесообраз¬
ности  учреждения  Правительственного  совета,  и,  во-вторых,  пере¬
ход  Г.М.  Армфельта  на  службу  к  Александру  I  и  превращение  его  в  од¬
ного  из  главных  фаворитов  императора.
 Когда  в  1939  г.  исполнилось  100  лет  со  дня  рождения  сенатора  и
профессора  Лео  Мехелина,  известный  правовед  Рафаэль  Эрих  отме¬
тил,  что  опыт  более  позднего  времени  продемонстрировал,  на  его
взгляд,  значимость  признания  финляндской  государственности
с  точки  зрения  Финляндии,  не  только  исходя  из  соображений  пре¬
стижа,  но  и  в  плане  практической  политики.  Так,  в  1917  г.  Финлян¬
дии,  в  отличие  от  многих  других  приобретших  независимость  ма¬
лых  государств,  уже  не  пришлось  выстраивать  государственные
структуры.  Он  имел  в  виду,  на  мой  взгляд,  то,  что  имидж  (образ,  ре¬
путация)  подобных  малых  государств  имели  важное  значение,  когда
в  кабинетах  глав  великих  держав  в  переломные  моменты  эпохи  ми¬
ровых  войн  проводились  новые  границы,  создавались  и  упраздня¬
лись  государства.  Так  что  когда  руководители  белого  движения  Рос¬
сии,  так  называемые  белые  генералы,  в  ходе  гражданской  войны,

796
 Одновременно  и  правило,  и  исключение
 охватившей  Россию  в  1918-1919  гг.,  обращались  за  поддержкой  к  за¬
падным  державам  ради  сохранения  единства  своего  государства,  то
поддержку  и  сочувствие  они,  разумеется,  получали,  однако  всегда
с  той  оговоркой,  что  Польша  и  Финляндия  —  это,  конечно,  другое
дело.
 Когда  же  президент  Соединенных  Штатов  Ф.Д.Рузвельт  в  ходе
Второй  мировой  войны  спросил  у  своего  союзника,  бывшего  комис¬
сара  по  национальным  вопросам^.В.Сталина,  почему  тот  столь
упорно  добивался  присоединения  прибалтийских  государств  к  СССР
в  качестве  советских  республик,  он  услышал  в  ответ,  что  при  пос¬
леднем  царе  никакой  автономии  прибалтийские  губернии  уже
не  имели.

ССЫЛКИ  НА  ИСТОЧНИКИ
 Обращаю  внимание  читателя  на  то,  что  названия  источников
 ПРИВЕДЕНЫ  В  ФОРМЕ,  НЕИДЕАЛЬНОЙ  С  БИБЛИОГРАФИЧЕСКОЙ  ТОЧКИ
ЗРЕНИЯ,  НО  ВМЕСТЕ  С  ТЕМ  ДОСТАТОЧНО  ПОДРОБНОЙ  ДЛЯ  ТОГО,
ЧТОБЫ  ЧИТАТЕЛЬ  С  ЛЕГКОСТЬЮ  МОГ  ИХ  НАЙТИ.  То  ЖЕ  КАСАЕТСЯ
ССЫЛОК  НА  АРХИВНЫЕ  ИСТОЧНИКИ.
 «Провинция»  и  «государство»
 Поскольку  двумя  центральными  понятиями  заглавия  и  одновре¬
менно  темы  этой  книги  являются  «провинция»  и  «государство»,  из
которых,  в  особенности,  последнее  является  весьма  неясным  и  до¬
пускает  различные  толкования,  а  его  значение  заметно  варьирует  в  за¬
висимости  от  временного  и  географического  контекста  его  употреб¬
ления,  стоит,  наверное,  в  данной  связи  так  или  иначе  прояснить  эти
основные  понятия  и  дать  им  определение.  Вначале  рассмотрю  на¬
иболее  простое  из  них  —  понятие  «провинция».  Если  обратиться
к  энциклопедиям,  происходит  оно  со  времен  Римской  империи  и
в  буквальном  смысле  означает  «завоеванную  землю».  Римские  про¬
винции  находились  под  управлением  проконсулов  или  пропреторов.
Впоследствии  «провинция»  стала  означать  довольно  большую  ад¬
министративно-территориальную  единицу  государства,  например
историческую  область  или  губернию.
 До  этого  момента  все  кажется  весьма  простым  и  ясным,  однако
проблемы  начинаются  в  случае,  когда  империя  завоевывает  целиком
бывшее  государство  или  княжество  и  делает  его  своей  «завоеванной
землей»,  или  провинцией.  Сохраняется  ли  в  таком  случае  прежняя

798
 Ссылки  на  источники
 государственность  этой  провинции  или  нет?  В  истории  России  име¬
ется  на  сей  счет  довольно  показательный  пример  —  Польша.  Когда
Россия  завоевала  Польшу  в  войне  против  Наполеона  и  закрепила
свое  завоевание  на  Венском  конгрессе,  то  Польша,  конечно,  явля¬
лась  с  точки  зрения  России  «завоеванной  землей»,  то  есть  провин¬
цией,  однако  при  этом  она  со  всей  ясностью  была  отдельным  от  Рос¬
сии  королевством,  а  также  государством^Его  правителем,  то  есть
королем,  стал  российский  великий  князь  Константин.  В  отношении
Великого  княжества  Финляндского  дело,  однако,  отнюдь  не  обстоя¬
ло  столь  же  просто  и  ясно.  Ведь  Финляндия  была  вплоть  до  1809  г.
практически  полностью  интегрированной  частью  шведского  госу¬
дарства,  хотя  упомянутый  титул,  «Великий  князь  Финляндский»,  и
существовал  в  действительности.  Таким  образом,  в  тот  момент,  ког¬
да  Финляндия  была  присоединена  к  России  в  качестве  «завоеванной
земли»,  то  есть  провинции,  она  не  являлась  ни  государством,  ни  даже
великим  княжеством.  Государством  её  сделал  лишь  сам  завоеватель,
то  есть  Россия.  При  этом  Финляндия  была  превращена  отнюдь  не  в  на¬
ходящееся  в  унии  с  Россией  государство,  а  в  один  из  «штатов»  рос¬
сийского  государства,  то  есть  административно-территориальное
образование,  соответствующее  понятию  «з1аЪ>.
 Наверное,  в  качестве  определения  корректнее  и  точнее  будет
употреблять  в  данной  связи  понятие  не  провинции,  а  генерал-губер¬
наторства.  Ведь  в  ту  эпоху  в  отношении  Финляндии  действовала  за¬
кономерность,  заключавшаяся  в  том,  что  чем  больше  власти  имел
генерал-губернатор  по  отношению  к  Правительственному  совету/
Сенату,  тем  ближе  к  генерал-губернаторству  оказывался  статус  Фин¬
ляндии,  и,  соответственно,  чем  больше  власти  Сенат  имел  по  отно¬
шению  к  генерал-губернатору,  тем  ближе  оказывалась  Финляндия
по  своему  положению  к  государству.  Согласно  данному  определе¬
нию,  еще  в  1810-1826  гг.  статус  Финляндии  был  ближе  к  государс¬
тву,  нежели  к  генерал-губернаторству,  а,  в  свою  очередь,  в  1826—
1861  гг.  это  было  генерал-губернаторство,  после  чего  вплоть  до  1903  г.
государство,  а  в  1903-1904  гг.  и  при  Ф.А.Зейне  в  1909-1917  гг.  —  ге¬
нерал-губернаторство.
 Что  касается  понятия  «государство»,  оно  является  значительно
более  сложным  и  в  меньшей  степени  поддается  определению,  чем
понятие  «провинция».  Сразу  напомню  читателю,  что  в  финском  язы¬
ке  слово  «государство»  появилось  сравнительно  поздно,  лишь  в  се¬
редине  XIX  в.,  и  было  изобретено  «творцом  новых  слов»  П.Тиккане-
ном.  Нынешнее,  более  или  менее  общепринятое  определение  госу¬
дарства  звучит  следующим  образом:  «сообщество  людей,  которое

Ссылки  на  источники
 799
 реализует  свою  постоянную  и  независимую  власть  на  определенной
территории.  Основными  элементами  государства  являются  народ,
территория,  а  также  собственная  постоянная  власть  на  соответству¬
ющей  территории.  Под  государством  обычно  имеется  в  виду  обще¬
ство,  обладающее  суверенитетом.  Вместе  с  тем  государство,  облада¬
ющее  лишь  автономией,  также  подпадает  под  понятие  государства
в  его  расширенном  понимании».  Как  становится  ясно  из  приведен¬
ного  выше  определения,  данного  в  финском  энциклопедическом
словаре,  не  обладающая  суверенитетом  автономная  часть  государс¬
тва  также  может  сама  по  себе  являться  государством.
 Не  стану  в  данной  связи  повторять  всю  историю  эволюции  поня¬
тия  государства,  по  поводу  которого  политологами  уже  написано
столько  работ,  что  они  могут  составить  целую  библиотеку.  Сосредо¬
точусь  лишь  на  том  определении  государства,  которое  может  быть
применимо  к  ситуации  Великого  княжества  Финляндского.  В  таком
варианте  речь  идет  уже  не  о  государстве  в  значении  «державы»,
шведского  «rike»  или  же  «империи»,  а  том  понятии,  корень  которого
восходит  к  итальянскому  «stato»,  немецкому  «Staat»,  французскому
«état»  или  же  шведскому  «stat».  Данное  понятие  государства  заимс¬
твовано  и  в  русском  языке,  в  котором  оно  по-прежнему  используется
в  отношении  в  том  числе  Соединенных  Штатов  Америки.  Отцом
данного  понятия  является  французский  государствовед  Жан  Бодэн,
подчеркивавший  суверенитет  государства.  С  точки  зрения  финлянд¬
ского  случая,  однако,  еще  более  примечательным,  чем  его  работы,
является  возникшее  в  Средние  века  понятие  государства-княжества,
в  соответствии  с  которым  ключевым  признаком  государства  было
не  что  иное,  как  собственная  экономика  и  центральное  управление.
Удовлетворяющие  этим  признакам  государства  стали  называться
«финансовыми  государствами».  Более  подробно  об  этом  см.:  Юсси-
ла  О.  От  провинции  до  государства.  С.  180,  ссылка  14.  Великое  кня¬
жество  Финляндское  непосредственно  с  момента  основания  в  конце
1809  г.  Правительственного  совета  являлось  именно  таким  «финан¬
совым  государством»,  хотя  финляндские  современники  и  не  сразу
начали  воспринимать  его  в  подобном  качестве.  Такое  государство
имело,  в  частности,  собственные  финансы,  бюджет,  никоим  образом
не  связанный  с  финансами  Российской  империи,  а  также  собствен¬
ную  центральную  администрацию  —  Правительственный  совет  и
центральные  ведомства.  К  данному  перечню  следует,  пожалуй,  до¬
бавить  также  отдельное  от  российского  государства  собственное  за¬
конодательство.  Руководствуясь  примером  Финляндии,  я  опреде¬
лил  бы  несуверенное  государство  как  провинцию  или  же  составную

800
 Ссылки  на  источники
 часть  государства,  имеющие  собственное  центральное  управление,
собственное  законодательство,  а  также  государственный  бюджет.
 Введение
 1. 	Финляндия  в  составе  Российской  империи.  Описание,  сделанное  Б.Э.Ноль-
де  в  1911  г.  /  Перевел  и  отреферировал  Осмо  Юссила.  Мянття,  1981.
 2. 	См.  подробнее:  Каллейнен  К.  Счастьем  моей  Родины  является  прина¬
длежать  России.  Жизнеописание  барона  Ларса  Габриэля  фон  Гартмана
[Kalleinen  К.  Isänmaani  onni  on  kuulua  Venäjälle.  Vapaaherra  Lars  Gabriel
von  Haartmanin  elämä].  Хельсинки:  Финляндское  литературное  обще¬
ство,  2001.
 Другие  автономии  России
 1. 	Старр  С.Ф.  Децентрализация  и  самоуправление  в  России,  1830/70
[Starr  S.F.  Decentralisation  and  Self-Government  in  Russia,  1830/70].
Принстон,  1972,  вся  работа,  и  особенно  первая  глава  «Провинции  с  де¬
фицитом  управления,  1830-1855».  Нехватку  квалифицированных  чи¬
новников  опосредованно  подчеркивает  также  Э.К.Таден  в  своем  серьез¬
ном  произведении  «Западные  окраины  России,  1710-1870»  [Thaden  Е.  С.
Russia’s  Western  Borderlands,  1710-1870].  Принстон,  1984.
 2. 	Старр  С.  Ф.  Цит.  соч.,  passim.
 3. 	См.  Юссила  О.  Финляндские  коренные  законы  в  русских  и  финских
трактовках  в  1808-1863  гг.  [Jussila  О.  Suomen  perustuslait  venalaisten  ja
suomalaisten  tulkintojen  mukaan  1808-1863].  Хельсинки,  1969.  C.  215,
ссылка  1.
 4. 	См.  Бруннер  О.  Земля  и  власть.  Основные  вопросы  территориальной
конституционной  истории  Юго-Восточной  Германии  в  Средние  века
[Brunner  О.  Land  und  Herrschaft.  Grundffagen  der  territorialen
Verfassungsgeschichte  Sudostdeutschland  im  Mittelalter].  1939  (первое  из¬
дание),  а  также:  Юссила  О.  От  провинции  до  государства  [Jussila  О.
Maakunnasta  valtioksi].  Юва,  1987,  ссылка  5  к  главе  IV.  В  этой  связи  хочу
также  подчеркнуть,  что  правильная  трактовка  событий  начала  1809  г.
предполагает  их  обязательное  рассмотрение  в  контексте  предшество¬
вавшей  им,  а  не  последовавшей  за  ними  истории.  Кардинальное  разли¬
чие  между  средневековыми  представлениями  об  обществе,  а  также  иде¬
ями,  сложившимися  впоследствии  под  влиянием  эпохи  Просвещения  и
Французской  революции,  можно  выразить  с  помощью  своего  рода  клю¬
чевого  слова  —  «дуализм».  Если  в  Средневековье  оно  играло  сущест¬
венную  роль,  то  в  упомянутые  более  поздние  периоды  уже  не  фигуриро¬

Ссылки  на  источники
 801
 вало.  Согласно  средневековым  представлениям,  в  обществе  имелось
как  бы  два  разных  круга,  или  сферы:  с  одной  стороны,  круг  монарха,  его
двора  и  чиновников,  с  другой  —  подданных  и  их  корпораций.  При  этом
последний  круг  имел  значительную,  практически  полную  автономию  от
первого.  Корни  подобной  концепции  восходят  еще  к  Великой  хартии
вольностей.  Согласно  этому  старому  средневековому  представлению  об
обществе,  «конституциями»  (или  в  единственном  числе  —  «конститу¬
цией»)  было  не  что  иное,  как  законы,  гарантировавшие  основополагаю¬
щие  права  корпораций  подданных.  После  Французской  революции  воз¬
никли,  в  свою  очередь,  особые  «государственные  законы»  (хартии),  в  ко¬
торых  четко  определялись  права  как  монарха,  так  и  подданных,  а  также
их  взаимные  отношения.  Если  исследователь  не  примет  во  внимание
данного  фундаментального  изменения,  выводы,  к  которым  он  придет,
будут  заведомо  неверными.  Так  произошло  по  выше  описанной  причи¬
не  с  участниками  правовой  полемики,  однако  подробнее  об  этом  будет
сказано  позднее.  В  ходе  написания  в  1969  г.  своей  диссертации  автор
настоящей  работы  еще  не  знал  об  этом  обстоятельстве.
 5. 	Об  этом  см.  вышеупомянутых  С.Ф.Старра  и  Э.К.Тадена.
 6. 	Парадоксом  Эдварда  К.Тадена  я  начал  называть  основной  вывод,  кото¬
рый  он  делает  в  своем  вышеупомянутом  произведении  («Западные  ок¬
раины  России»),  согласно  которому  в  1870  г.  западные  окраины  России
имели  значительно  более  широкую  автономию,  чем  в  1710  г.
 7. 	Шайберт  П.  Меморандум  Сперанского  о  реформе  российского  госу¬
дарства  1811  г.  [Scheibert  Р  Eine  Denkschrift  Speranskijs  zur  Reform  des
Russichen  Reiches  aus  dem  Jahre  1811]  //  Исследования  по  истории  Вос¬
точной  Европы,  вып.7.  Берлин,  1959.
 8. 	Раух  Г.  фон.  Россия:  единое  государство  и  национальное  многообра¬
зие  [Rauch  G.  von.  Russland:  Staatliche  Einheit  und  nationale  Vielfalt].
Мюнхен,  1953.  Это  исследование  является  своего  рода  классическим
в  том,  что  касается  национального  многообразия  России.  Не  так  дав¬
но  его  удачно  дополнил  и  уточнил  другой  немецкий  исследователь
(Каппелер  А.  Россия  как  многонациональное  государство  [Kappeier  А.
Russland  als  Vielvölkerreich].  Мюнхен,  1993).  Все  мои  последующие
рассуждения  о  других  автономиях  России  основаны  большей  частью
на  этой  замечательной  книге  А.Каппелера,  если  иное  не  указано  от¬
дельно.  Указанные  в  ссылках  к  ней  документы  и  книги  нет  смысла
упоминать  особо,  поскольку  их  основная  часть  уже  заранее  мне  зна¬
кома,  а  что  касается  сделанных  на  их  основании  выводов,  то  я
не  имею  никаких  замечаний  по  поводу  толкований,  принадлежащих
моему  коллеге  А.Каппелеру.  —  Помимо  превосходной  книги  А.Кап¬
пелера,  следует,  наверное,  отметить  также  еще  более  раннее,  но  на¬
столько  же  хорошее  исследование  по  той  же  теме,  а  именно:  Нолъ-
де  Б.Э.  Образование  Российской  империи.  Проекты,  записки  и  доку¬
менты  [NoldeB.E.  La  formation  de  l’Empire  russe.  Études,  notes  et
documents].  Bd.  1-2.  Париж,  1952-1953.

802
 Ссылки  на  источники
 9. 	Что  касается  завоевания  Казани,  то  в  этой  связи  следует  упомянуть,  прежде
всего,  специальное  исследование  по  данной  теме:  Пеленский  Я  Россия  и
Казань.  Завоевание  и  имперская  идеология  (1438-1568)  \PelenskiJ.  Russia
and  Kazan.  Conquest  and  Imperial  Ideology  (1438-1568)].  Гаага,  1974,  пос¬
кольку  у  А.  Каппелера  это  исследование  почему-то  не  отмечено.
 10. 	Основное  содержание  данного  акта  излагает  А.Каппелер  (с.  60),  который
также  ссылается  на  связанные  с  ним  базовые  дсцсументы,  изучив  которые,
я  могу  полностью  присоединиться  к  сделанному  им  толкованию.
 11. 	Подробнее  об  этом  см.  Юссила  О.  От  провинции  до  государства.  С.  25-
27  (и  ссылки).
 12. 	О  присоединении  Курляндии  к  России  см.  подробнее  Юссила  О.  От
провинции  до  государства.  С.  31-33  (и  ссылки).
 Присоединение  шведской  Финляндии
к  РОССИЙСКОЙ  Ф  инляндии  в  1808-1811  ГОДАХ
 1. 	Раухала  К.В.  Об  организации  центрального  управления  Финляндии
в  1808-1817  гг.  В  2-х  тт.  [RauhalaK.W.  Suomen  keskushallinnon
järjestämisestä  w.  1808-1817].  Хельсинки,  1910.  T.  I,  с.  107-108.  Упомя¬
нутое  исследование  К.В.Раухалы  является  весьма  точным,  подробным  и
во  всех  отношениях  основательным.  Он,  в  частности,  весьма  успешно  и
тщательно  использовал  результаты  вышедших  на  тот  момент  российс¬
ких  исследований  (в  том  числе  К.Ф.Ордина),  а  также  изданные  в  России
новые  источники.  Другие  базовые  исследования  о  присоединении  Фин¬
ляндии:  Осмонсало  Э.  К.  Завоевание  Финляндии  в  1808  г.  [Osmonsalo  Е.  К.
Suomen  valloitus  1808].  Порвоо,  1947;  Корхонен  К.  Комиссия  финлянд¬
ских  дел  [Korhonen  К.  Suomen  asiain  komitea].  Хельсинки,  1963;  а  также
Ордин  К.Ф.  Покорение  Финляндии,  т.  II.  СПб.,  1889.
 2. 	Об  этих  манифестах  см.  подробнее:  Юссила  О.  От  провинции  до  госу¬
дарства.  С.  13-14  (и  ссылки),  а  также  Бонсдорф  Л.Г.фон.  Русская  поли¬
тика  умиротворения  в  Финляндии  1808-1809  гг.  [Bonsdorff  L.G.  von.
Den  ryska  pacificeringen  i  Finland  1808-1809].  Хельсинки,  1929.
 3. 	О  депутации  см.  старую,  но  по-прежнему  являющуюся  наиболее  осно¬
вательным  из  всех  написанных  по  этой  теме  исследований  работу:  Кас-
трен  Р.  Финская  депутация  1808-1809  гг.  [Castrén  R.  Finskadeputationen
1808-1809].  Хельсинки,  1879,  и,  в  особенности,  приложения  к  ней,  а
также  главу  «Финская  депутация»  в:  Кастрен  Р.  Рассказы  из  новейшей
истории  Финляндии  [Castrén  R.  Skildringar  ur  Finlands  nyare  historia].
Хельсинки,  1882.  Особую  ценность  имеют  опубликованные  в  приложе¬
нии  к  первой  работе  оригиналы  документов,  в  особенности  то,  что  я
называю  «актом  о  капитуляции»,  а  именно  адресованный  императору
меморандум  депутации  из  17  пунктов,  и  ответ  на  него,  данный  импера¬
тором,  с.  69-78.  Проверив  опубликованные  Р.Кастреном  документы  по

Ссылки  на  источники
 803
 оригинальным  источникам,  я  не  имею  замечаний  в  отношении  пра¬
вильности  формы  их  публикации.  Единственное  мое  замечание  заклю¬
чается  в  том,  что  Р.Кастрен  в  этой  своей  работе  мог  бы  также  обратить
внимание  на  отметку  об  утверждении,  сделанную  императором  на  ре¬
визионном  акте,  который  был  составлен  комитетом  из  трех  российских
представителей.  Проект  ответа,  подготовленный  А.А.Аракчеевым,
 A. 	Н.Салтыковым  и  Г.М.Спренгтпортеном  и  утвержденный  императо¬
ром,  представлен  в  акте  финляндского  Статс-секретариата  номер
2/1809.  Это  копии,  которые  граф  А.Н.Салтыков  направил  М.М.Спе¬
ранскому.  Особые  переговоры  о  созыве  сейма  упомянуты  в  акте  фин¬
ляндского  Статс-секретариата  номер  3/1808.  См.  также:  История  орга¬
на  народного  представительства  Финляндии.  Т.  1:  Халила  А.  Сейм  в  По-
рвоо  и  первый  период  автономии  [HaiПа  А.  Porvoon  valtiopäivät  ja
autonomian  alkuaika.  Suomen  kansanedustuslaitoksen  historia].  Хельсин¬
ки,  1962.  С.  461—472  (и  ссылки).
 4. 	О  характере  сейма  в  Порвоо  и  удостоверения  монарха  см.  в  общем  пла¬
не  Юссила  О.  От  провинции  до  государства.  С.  13-30,  34-41.  См.  также
Юссила  О.  Финляндские  коренные  законы...  С.  73-89,  и  вышеупомяну¬
тую  работу  А.Халилы.
 Целый  ряд  документов  сейма  в  Порвоо  издан  в  том  числе  в  качестве
приложений  к  протоколам  заседаний  духовенства.  Протоколы  размеще¬
ны  в  начале  раздела,  включающего  документы  сейма.
 Многие  из  документов  Порвооского  сейма  опубликованы  также  в  качес¬
тве  приложений  ко  второй  части  вышеупомянутой  работы  К.Ф.Ордина.
 5. 	Халила  А.  Сейм  в  Порвоо  и  начальный  период  автономии.  С.  541-542.
Данная  работа  А.Халилы  на  нынешнем  этапе  является,  на  мой  взгляд,
наиболее  подробным  из  всех  научных  исследований  о  «сейме»  в  По¬
рвоо,  хотя  в  ней  и  прослеживается  явная  финско-националистическая  и
конституционалистская  тенденция;  о  депутации  и  сейме  см.  также  на¬
иболее  обстоятельное  описание,  сделанное  современником:  Собствен¬
норучные  заметки  тайного  советника  К.Э.Маннергейма  [Geheimerádet
greve  C.E.Mannerheims  egentliga  anteckningar]  /  Ред.  Б.  Лещ  [Utg.
 B. 	Lesch]  //  Протоколы  и  сочинения,  35  [Förhandlingar  och  Uppsatser  35].
Хельсинки:  Шведское  литературное  общество  Финляндии  [SSLF],
1922.  О  церемониале  и  реквизитах  в  Порвоо  см.  Клинге  М.  Бело-синие
цвета  Финляндии  [Klinge  М.  Suomen  sinivalkoiset  värit].  Keypyy,  1981.
 C. 	233-241.
 6. 	Об  удостоверении  монарха  и  прочих  связанных  с  ним  вопросах  см.:
Юссила  О.  Финляндские  коренные  законы...  С.  77-79,  и  Юссила  О.
От  провинции  до  государства.  С.  13-30  и  34-41.  О  законодательной
концепции  М.М.Сперанского  см.  Сперанский  М.М.  Проекты  и  запис¬
ки/Ред.С.Н.Валк.  Москва  —  Ленинград,  1961.  О  сделанных  М.М.Спе¬
ранским  исправлениях  в  речах  императора:  ЦГИАЛ,  фонд  1251,  оп.  1,
дело  5,  1809,  микрофильмы  с  копиями  материалов  из  архивов  бывшего
СССР,  катушка  27.

804
 Ссылки  на  источники
 Ф  инляндия  становится  государством.  Планы  по  русификации
 ЦЕНТРАЛЬНОЙ  АДМИНИСТРАЦИИ  И  ЕЁ  ФИНЛЯНДСКОЕ  УСТРОЙСТВО
 1. 	Раухала  КВ.  Цит.  соч.  С.  115,  см.  в  его  работе  также  вышеупомянутый
план  Г.М.Спренгтпортена,  с.  116-118;  Ордин  К.Ф.  Цит.  соч.  Т.  И,  с.  222-
223.  Все  основные  планы  Г.М.Спренгтпортена  изданы  в  его  официаль¬
ной  переписке:  Спренгтпортен  Г.  М.  Официальная  переписка  генерал-
губернатора  Финляндии  в  1808-1809  гг.  [Sprengtporten  У  М.  Suomen
kenraalikuvemóórin  virallista  kirjeenvaihtoa  vv.  1808-1809]  //  Докумен¬
тальные  свидетельства  финляндской  истории  [Todistuskappaleita  Suomen
historiaan].  Хельсинки:  Финляндское  историческое  общество,  1882.  Т.  I.
 2. 	Раухала  К.В.  Цит.  соч.  С.  115.  О  полковнике  Турском  см.:  Кастреи  Р  Рас¬
сказы  из  новейшей  истории  Финляндии.  С.  257-258.
 3. 	Раухала  К.В.  Цит.  соч.  С.  135.
 4. 	Раухала  К.  В.  Цит.  соч.  С.  435^36,  а  также  ссылки,  особенно  Ордин  К.  Ф.
Цит.  соч.  Т.  II,  приложения  с.  2-8.
 5. 	Возможно,  Г.М.  Спренгтпортен  и  не  был  настолько  уж  неправ  в  выборе
выражения,  поскольку  Р.Х.Ребиндер  также  упоминал  в  своем  письме
М.М.Сперанскому  (06.01.1809)  о  «Финляндском  департаменте».  См.
Раухала  К.В.  Цит.  соч.  С.  436.
 6. 	Повествование  Г.М.Сперанского:  Отчет  о  делах  1810  года,  представлен¬
ный  Императору  Александру  I  М.М.Сперанским  11-го  февраля  1811  года
//  Сборник  Русского  Исторического  Общества,  т.  XXI.  СПб.,  1877.  С.  455-
457.  Ю.Р.Даниельсон-Кальмари  не  только  подробно  изложил  основные
моменты  данного  отчета,  но  и  опубликовал  значительные  фрагменты  из
него  в  переводе  на  финский  язык  в  своей  книге:  Эпоха  Александра  I
[Danielson-Kalmari  J.  R.  Aleksanteri  I:n  aika].  Порвоо,  1920.  Ч.  I,  с.  484-486.
См.  также  Юссила  О.  От  провинции  до  государства.  С.  51-53.
 7. 	Шильдер  Н.К.  Император  Александр  Первый.  Его  жизнь  и  царствова¬
ние.  СПб.,  1905.  Т.  III,  с.  9.
 8. 	Об  этой  комиссии  см.  подробнее:  Раухала  К.В.  Цит.  соч.  С.  435—451;
Корхонен  К.  Цит.  соч.  С.  36-40.
 9. 	Раухала  К.В.  Цит.  соч.  С.  142-143.  План  издан  в:  Палъмен  Э.Г.  Истори¬
ческий  архив  VIII.  Хельсинки,  1884.  С.  208-248.
 10. 	Раухала  К.В.  Цит.  соч.  С.  154-156;  Ордин  К.  Ф.  Цит.  соч.  Т.  II,  приложе¬
ния,  с.  130-134.
 11. 	Раухала  К.В.  Цит.  соч.  С.  160-161.
 12. 	Об  участии  Ф.Ф.Штейнгеля  в  работе  Правительственного  совета  см.:
Раухала  К.В.  Цит.  соч.  С.  326-330.
 13. 	Рескрипт  опубликован  в:  Даниельсон  Ю.Р.  Внутренняя  независимость
Финляндии  [Danielson  J.R.  Suomen  sisallinen  itsenaisyys].  Хельсинки,
1891.  С.  72-78.
 14. 	О  данном  рассмотрении  регламента  см.  Раухала  К.В.  Цит.  соч.  С.  384-
421;  Юссила  О.  Финляндские  коренные  законы...  С.  134-137.

Ссылки  на  источники
 805
 15. 	Раухала  К.В.  Цит.  соч.  С.  367-375;  Шёблум  М.  Канцелярия  Финляндско¬
го  генерал-губернаторства.  Канцелярия  генерал-губернатора  и  её  чи¬
новники,  1808-1898  гг.  [Sjoblom  М.  Suomen  kenraalikuvemementin
kanslia.  Kenraalikuvemoorin  kanslia  ja  sen  virkamiehisto  1808-1898]  11  Ис¬
следования  по  истории  управления,  7  [Hallintohistoriallisia  tutkimuksia
7].  Хельсинки,  1993.
 «Экономическое  государство»  во  главе  с  министром
в  составе  Российской  империи.  Решающий  поворот  1811  года
 1. 	О  Г.М.Армфельте  у  нас  есть,  к  счастью,  две  многоплановых  и  подроб¬
ных  биографии:  Бонсдорфф  К.  фон.  Густав  Мориц  Армфельт
[Bonsdorff  С.  von.  Gustav  Mauritz  Armfeit],  I-IV.  Хельсинки,  1930-1934;
ТэгнерЭ.  Густав  Мориц  Армфельт  [Tegner  Е.  Gustav  Mauritz
Armfeit],  I—III.  Стокгольм,  1893.  Помимо  этого:  Гартман  Т.  Три  густа-
вианца.  Г.М.Армфельт,  Ю.Ф.Аминофф  и  Ю.А.Эренстрём  [Hartman  Т.
De  tre  gustavianema.  G.M.Armfeit,  J.F.Aminoff  och  J.A.Ehrenström].  Хель¬
синки,  1899;  АбовГ.  (Бородкин  M.M.).  Г.М.Армфельт  и  его  русско-фин¬
ляндские  отношения.  СПб.,  1901.  Наиболее  удачная  биография
М.М.Сперанского:  Раев  М.И.  Михаил  Сперанский.  Государственный
деятель  императорской  России,  1772-1839  [RaeffM.  Michael  Speransky.
Statesman  of  Imperial  Russia,  1772-1839].  Гаага,  1957.
 2. 	См.  примечание  6  к  предыдущей  главе.
 3. 	Торвинен  Т.  Ю.Р.Даниельсон-Кальмари  как  защитник  финляндской  ав¬
тономии  [Torvinen  Т.  J.  R.  Danielson-Kalmari  Suomen  autonomian
puolustajana].  Хельсинки,  1965.  С.  109.
 4. 	Корхонен  К.  Цит.  соч.  С.  141-142.
 5. 	Раухала  К.В.  Цит.  соч.  С.  367-375.
 Рождение  «Финляндии»  и  «финляндская  идея»
 1. 	См.,  например,  Ранта  Р.  Экономическая  жизнь  Старой  Финляндии
[RantaR.  Vanhan  Suomen  talouselama],  I—II.  Хельсинки,  1985;  Пааскос-
киЮ.  Права  пожалованных  крестьян  в  Выборгском  наместничестве
в  1784-1796  гт.  [Paaskoski  J.  Lahjoitusmaatalonpoikien  oikeudet  Viipurin
kaskynhaltijakunnassa  1784-1796]  11  История  Финляндии  [Suomen
historia],  4  апреля  1991;  его  же:  Аристократическое  землевладение  и  кре¬
постное  право  в  Старой  Финляндии  [Noble  Land-Holding  and  Serfdom  in
Old  Finland].  1996;  его  же:  Г.М.Армфельт  и  Старая  Финляндия
[G.M.Armfelt  och  Gamla  Finland]  //  Финляндский  исторический  журнал
[Historisk  Tidskrift  for  Finland],  №3,  1997.

806
 Ссылки  на  источники
 2. 	Корхонен  К.  Цит.  соч.  С.  192-193.
 3. 	Там  же.  С.  191-206.
 4. 	Глава  основывается  во  многом  на  3-ей  главе  вышеупомянутой  работы
К.Корхонена  —  «Новые  воззрения  Комиссии  финляндских  дел  на  Фин¬
ляндию»,  а  также  её  подразделе  «Сближение  Финляндии  с  Россией»,
с.  191-214.  Упомянутая  реплика  А.Армфельта  —  на  с.  207.
 5. 	Таркиайнен  К.  Епископ  Порвоо  Магнус  Якоб  Алопеус,  1743-1818
[Tarkiainen  К.  Porvoon  piispa  MagnusTTacob  Alopaeus  1743-1818].  Хель¬
синки,  1985.  С.  200-202,  223.
 6. 	Пелтонен  М.  Государственная  ночь?  Мысли  о  государственном  строи¬
тельстве  периода  автономии  [Peltonen  М.  Valtiollinen  yo?  Ajatuksia
autonomian  ajan  valtionrakentumisesta]  //  Голод,  экономика,  контроль
[Nàlkà,  talous,  kontrolli].  Хельсинки  1987;  a  также:  Дворянство  и  форми¬
рование  элиты  [Aatelisto  ja  eliitin  muodostus]  //  Экономика,  власть  и  го¬
сударство  [Talous,  valta  ja  valtio]  /  Под  ред.  Пертти  Хаапалы.  Хельсинки,
1992.
 7. 	Этот  абзац  о  языке  чиновников  также  написан,  главным  образом,  на  ос¬
нове  вышеупомянутого  произведения  Корхонена,  с.  210-214.
 8. 	Повествование  об  эпохе  А.А.Закревского  и  А.С.Меншикова  базируется,
прежде  всего,  на:  Каллейнен  К.  Финляндское  генерал-губернаторство.
Положение  и  значение  генерал-губернатора  в  представлении  финлянд¬
ских  вопросов,  1823-1861  гг.  [Kalleinen  К.  Suomen  kenraalikuvemementti.
Kenraalikuvemóórin  asema  ja  merkitys  Suomen  asioiden  esittelyssá  1823-
1861].  Хельсинки,  1994.  C.  228-231;  далее:  Хяркёнен  M  Школьная  по¬
литика  первого  директора  Главного  управления  училищного  ведомства
Казимира  фон  Котена  [.Hàrkônen  M.  Kouluylihallituksen  ensimmàisen
pâallikôn  Casimir  von  Kothenin  koulupolitiikka].  Хельсинки,  1982,  в  осо¬
бенности  глава  IV.  Академик  Эйно  Ютиккала  озаглавил  свою  рецензию
на  книгу  М.Хяркёнен,  опубликованную  в  газете  «Хельсингин  Саномат»
(11.05.1983),  как  «Линия  Паасикиви  сто  лет  назад».
 9. 	Часть,  касающаяся  Л.Г.фон  Гартмана,  основана,  прежде  всего,  на  био¬
графии  Гартмана  {Каллейнен  К.  Счастьем  моей  Родины...),  особенно
с.  144-149.
 10. 	О  развитии  финляндского  «экономического  государства»  см.  вышеупо¬
мянутую  статью  Матти  Пелтонена;  о  торговых  договорах  и  экономичес¬
ких  отношениях  между  Россией,  Швецией  и  Финляндией:  Каллейнен  К
Счастьем  моей  Родины...  С.  140-142;  Йоустела  К  Торговля  Финлян¬
дии  с  Россией  в  начальный  период  автономии  в  1809-1865  гг.  [Joustela  К.
Suomen  Venáján  kauppa  autonomian  ajan  alkupuolella  w.  1809-65].  Хель¬
синки,  1963.  С.  62-75;  ХармаяЛ.  Таможенная  политика  Финляндии
в  эпоху  российской  власти  [HarmajaL  Suomen  tullipolitiikka  Venáján
vallan  aikana].  Порвоо,  1920.  T.  I,  passim.,  упомянутая  в  тексте  цитата
дана  на  с.  693.
 11. 	Фрагмент,  посвященный  Л.  Г.  фон  Гартману,  взят  из  вышеупомянутой
биографии:  Каллейнен  К  Счастьем  моей  Родины...  Рассуждения  о  пла¬

Ссылки  на  источники
 807
 нах  А.  Армфельта  в  отношении  Правительственного  совета:  Швейцер  Р.
Подъем  и  закат  русско-финляндского  консенсуса.  История  «второго  ко¬
митета  по  финляндским  делам»  в  Санкт-Петербурге  (1857-1891)
[Schweitzer  R.  The  Rise  and  Fall  of  the  Russo-Finnish  Consensus.  The
History  of  the  “Second  Committee”  on  Finnish  Affairs  in  St.  Petersburg
(1857-1891)].  Хельсинки,  1996.  C.  31-40.
 12. 	Рассуждения  об  И.Вассере,  «Пекке  Куохаринене»  и  «Олли  Кекяляйне-
не»  основаны  на  работе  Юссила  О.  От  провинции  до  государства,  и  её
ссылках,  хотя  она  и  подвергнута  в  данной  связи  существенной  ревизии.
Прочитав  написанную  М.М.Бородкиным  в  1914  г.  статью  «Вассер  и  Ар-
видсон»,  я  изменил  свое  мнение  на  счет  того,  был  ли  «Кекяляйнен»
в  действительности  Ю.Я.Нордстрёмом  или  же  нет.  Если  ранее,  в  том
числе  в  моей  книге  «От  провинции  до  государства»,  я  считал,  что
Ю.Я.Нордстрём,  по  крайней  мере,  принимал  участие  в  написании  госу¬
дарственно-правовой  части  памфлета  «Кекяляйнена»,  то  теперь  я  пола¬
гаю,  что  его  основную  часть  написал  сам  А.И.Арвидсон.  Возможно,  он
консультировался  с  одним  или  несколькими  юристами,  что  нам,  однако,
не  известно.  Ведь  Матти  Клинге  в  своей  статье  «Адольф  Ивар  Арвидсон
или  Юхан  Якоб  Нордстрём»  еще  в  1968  г.  пытался  доказать,  что  «Кекя-
ляйненом»  был  профессор  Ю.Я.Нордстрём  («Публикации,  изданные
Шведским  литературным  обществом  Финляндии»,  №424).  Однако  не¬
смотря  на  то,  что  я  в  свое  время,  а  именно  в  1968  г.,  поддерживал
М.Клинге  в  его  теории,  прочтение  М.М.Бородкина  заставило  меня  из¬
менить  мое  мнение.  Об  этих  источниках,  помимо  М.Клинге,  см.  также
диссертацию  Олави  Юннилы:  Переехавший  в  Швецию  Адольф  Ивар
Арвидсон  и  Финляндия  [Junnila  О.  Ruotsiin  muuttanut  Adolf  Iwar
Arvidssonja  Suomi].  Хельсинки,  1972,  особенно  страницы  74-111,  каса¬
ющиеся  «высоких  целей»  А.И.Арвидсона,  а  также  статью:  Бород¬
кин  М.  М.  Вассер  и  Арвидсон  (Родоначальники  современных  учений  о
«Финляндском  государстве»).  СПб.,  1914,  где  М.М.Бородкин  еще  за  не¬
сколько  десятилетий  до  О.Юннилы  раскрывает  хитрый  провокацион¬
ный  план  А.И.Арвидсона  —  иными  словами,  то,  что  А.И.Арвидсон  на¬
меренно  пытался  спровоцировать  И.Вассера  на  то,  чтобы  тот  писал  так,
как  хотел  сам  А.И.Арвидсон,  хотя  ему  это  и  не  во  всех  отношениях  уда¬
лось.  —  О  Ю.Я.Нордстрёме  см.  Юссила  О.  Финляндские  коренные  за¬
коны...  С.  171-175.
 Генерал-губернаторство  1823—1861  годов
 В  самом  начале,  прежде,  чем  переходить  к  ссылкам,  замечу,  что  своего
рода  базовым  произведением  по  данной  тематике  является  работа  Кал-
лейнен  К.  Финляндское  генерал-губернаторство...  Второе  значительное
произведение  —  ЛильяА.А.  Арсений  Андреевич  Закревский  [ЬИЦаА.А.

808
 Ссылки  на  источники
 Arsenij  Andrejevitj  Zakrevskij].  Хельсинки,  1948.  Адрес  Сената  императо¬
ру  опубликовал  в  1825  г.  Р.  Кастрен  (см.  его:  Рассказы  из  новейшей  исто¬
рии  Финляндии),  а  также  разъяснил  Ю.Р.Даниельсон-Кальмари,  с.  383—
391.  На  пути  к  национальной  и  государственной  независимости  [Tien
varrelta  kansalliseen  ja  valtiolliseen  itsenäisyyteen],  II.  Порвоо,  1929.
 C. 	227-232.  О  «немецкой  партии»  России  см.:  Русификация  прибалтийс¬
ких  провинций  и  Финляндии,  1855-1914  гг.  /  Под  ред.  Э.  К.Тадена.  Прин¬
стон  (Нью-Джерси),  1981.  С.  25-26/33,  151;  Шимаии  Т.  Российская  исто¬
рия  во  время  царствования  Николая  I  [Schiemann  Т  Geschichte  Russlands
unter  Kaiser  Nikolaus  I].  Берлин,  1913.  Ч.Ш,  с.  404.
 1. 	Акт  Канцелярии  генерал-губернатора  190/1833;  ХырнХ.  Александр  Ар-
мфельт.  Начало  пути  государственного  деятеля,  1832-1841  [Hirn  И.
Alexander  Armfeit.  Början  av  en  statsmannabana  1832-1841].  Хельсинки,
1948.  С.  73.
 2. 	ЮссылаО.  Финляндские  коренные  законы...  С.  186-210;  его  же:  Фин¬
ляндия  в  законодательной  кодификации  во  время  царствования  Нико¬
лая  I  [Finland  in  der  Gesetzkodifikation  zur  Zeit  Nikolajs  I]  //  Ежегодник  по
истории  Восточной  Европы  [Jahrbücher  für  Geschichte  Osteuropas],  Н.Ф.
20,  1972.  C.  24-41.  О  проекте  Перовского:  Лещ  Б.  Лев  Перовский  и  Фин¬
ляндия  //  Финляндский  исторический  журнал,  1945;  ЮссылаО.  Фин¬
ляндские  коренные  законы...  С.  163,  197-198;  Тобыеи  А.  фон.  Лифлянд-
ское  рыцарство  в  его  отношении  к  царизму  и  русскому  национализму
[Tobien  А.  von.  Die  livländische  Ritterschaft  in  ihrem  Verhältnis  zum
Zarismus  und  russischen  Nationalismus].  Рига,  1925.  C.  359-360;  об
А.А.Суворове:  там  же.  С.  81,  106.  План  Л.А.Перовского  есть  в  архиве
А.С.Меншикова,  Архив  военно-морского  флота,  Ленинград,  фонд  19,
дело  27,  микрофильмы  с  копиями  материалов  из  архивов  бывшего
СССР,  катушка  116.  План  опубликован  в  серии:  Чтения  в  Императорс¬
ком  обществе  истории  и  древностей  российских  при  Московском  уни¬
верситете,  вып.  9.  1865.  С.  173-185.
 О  важном  письме  А.Армфельта  см.  подробнее  Юссыла  О.  Финляндские
коренные  законы...  С.  204,  ссылка  3.  Черновик  письма  имеется  в  архиве
А.Армфельта,  II  b  32,  Национальный  архив  Финляндии.
 3. 	Акт  52/1837  Канцелярии  генерал-губернатора.
 4. 	Акт  167/1840  финляндского  Статс-секретариата.
 5. 	Акт  72/1846  финляндского  Статс-секретариата.
 6. 	Акт  145,1  часть/1846;  191/1846;  146/1847  Канцелярии  генерал-губерна¬
тора.
 7. 	Акт  70/1847  финляндского  Статс-секретариата.
 8. 	Там  же.
 9. 	Акт  68/1848  финляндского  Статс-секретариата.
 10. 	Акт  62/1852  финляндского  Статс-секретариата.  Переписка  по  вопросу
Меларта  и  Бьёркмана,  секретный  акт  292/1849  Канцелярии  генерал-гу¬
бернатора.
 11. 	Акт  15/1855  финляндского  Статс-секретариата.

Ссылки  на  источники
 809
 12. 	Директивный  акт  94  Канцелярии  генерал-губернатора.
 13. 	Акт32Ь/1857  финляндского  Статс-секретариата.
 14. 	См.  иллюстрированную  вставку,  ордена.
 15. 	Акт  27/1842  финляндского  Статс-секретариата;  микрофильмы  с  копия¬
ми  материалов  из  архивов  бывшего  СССР,  катушка  15,  ЦГИАЛ,  Ф.  1149,
дело  48,  1840  г.  Национальный  архив  Финляндии.  В  отношении  этих
архивов  я  по-прежнему  использую  названия  советского  периода,  под
которыми  они  приводятся  в  картотеке.
 16. 	Архив  А.Армфельта,  микрофильм  VAY  582.
 17. 	Микрофильмы  с  копиями  материалов  из  архивов  бывшего  СССР,  катуш¬
ка  15,  Ф.  1149,  дело  76,  1841^2  гг.  Регламент  составлен  генерал-губер¬
натором  А.С.Меншиковым.  Записка  генерал-губернатора  Финляндии  от
 3.(26.)  01.1840,  записка  от  8.(20.)  01.1840  государственному  секретарю
Н.И.Бахтину  и,  наряду  с  этим,  записка  от  10.(22.)  06.1840  также  Н.И.Бах¬
тину.  —  Директивный  акт  122  Канцелярии  генерал-губернатора.
 См.  также  архив  А.Армфельта,  микрофильм  VAY  582,  папки  24-42.
О  действиях  генерал-губернатора  в  Государственном  совете,  предпри¬
нятых  в  защиту  прав  Финляндии,  готовится  в  настоящее  время  диплом¬
ная  работа  на  факультете  политической  истории.
 18. 	Протокол  правового  департамента  Государственного  совета  и  содержа¬
щиеся  в  нем  решения  от  28.11.  и  1.12.1841  (по  старому  стилю).  Архив
Государственного  совета,  Ф.  1149,  дело  76,  микрофильмы  с  копиями  ма¬
териалов  из  архивов  бывшего  СССР,  катушка  15;  акт  27/1842  финлянд¬
ского  Статс-секретариата.
 19. 	Вопрос  о  таможенной  автономии  изложен  на  основании,  главным  обра¬
зом,  вышеупомянутой  биографии  Л.  Г.  фон  Гартмана:  Каллейнен  К.
Счастьем  моей  Родины...  С.  227-234.  Похвалы  К.Фишера  в  свой  адрес:
Мемуары  сенатора  Фишера  [Senator  Fischers  шешоагег].  Хельсинки.
 С.132-138.
 20. 	Акт  55/1826  финляндского  Статс-секретариата;  Архив  Государственно¬
го  совета,  Ф.  1149,  опись  1,  дело  37,  микрофильмы  с  копиями  материа¬
лов  из  архивов  бывшего  СССР,  катушка  15.
 Полное  Собрание  Законов  Российской  Империи,  №210/1826;  Материа¬
лы  по  вопросу  о  судопроизводстве  по  делам  смешанной  подсудности
Имперской  и  Финляндской  (СПб,  1905);  директивный  акт  67  Канцеля¬
рии  генерал-губернатора.
 21. 	По  вопросу  о  ссылке  в  Сибирь  см.  акт  127/1825  Канцелярии  генерал-
губернатора;  ЦГИАЛ,  Ф.  1361  (финляндский  Статс-секретариат),  on.  1,
дело  69;  ЛильяА.А.  Арсений  Андреевич  Закревский.  Хельсинки,  1948.
 С. 	232  и  далее;  Виртанен  В.  Пенитенциарные  учреждения  Финляндии
[Virtanen  V  Suomen  vankeinhoito],  I,  1808-1831  гг.  Хельсинки,  1944.  См.
ссылки  упомянутого  ниже  Алпо  Юнтунена  на  В.Виртанена;  Юнту-
нен  А.  Высылка  финнов  в  Сибирь  во  времена  автономии  и  жизнь  со¬
сланных  в  Сибири  [JuntunenA.  Suomalaisten  karkottaminen  Siperiaan
autonomian  aikana  ja  karkotetut  Siperiassa].  Турку,  1983.  C.  30-42  и  далее;
Каллейнен  К.  Финляндское  генерал-губернаторство...  С.  183-184.

810
 Ссылки  на  источники
 22. 	По  вопросу  о  введении  в  действие  решений  российских  гражданских
судов  в  Финляндии,  готовившемся  с  1833  по  1898  гг.,  основным  источ¬
ником  является,  прежде  всего,  брошюра:  Материалы  по  вопросу  о  судо¬
производстве  по  делам  смешанной  подсудности  Имперской  и  Финлянд¬
ской.  СПб.,  1905;  помимо  этого,  наиболее  важным  архивным  источни¬
ком  может,  пожалуй,  служить  директивный  акт  №  13  Канцелярии  гене¬
рал-губернатора,  содержащий  наиболее  важные  с  процедурной  точки
зрения  документы;  помимо  этого,  полезными  оказались  директивный
акт  №67  Канцелярии  генерал-губернатора,  а  также  обычный  акт
№13/1884.  Из  актов  финляндского  Статс-секретариата  наиболее  важ¬
ными  являются  59/1833,  88/1884,253/1884,  87/1891,90/1892,  111/1895.
Помимо  перечисленных  архивных  источников,  использовались  также
документы  сейма  по  данной  тематике.
 23. 	О  процедуре  удостоверения  документов  ключевыми  источниками  явля¬
ются  следующие:  Архив  Государственного  совета,  Ф.  1149,  дело  8  и  62
(1853  г.);  акт  51/1845  финляндского  Статс-секретариата;  директивный
акт  213  Канцелярии  генерал-губернатора;  акт  Сената  112/14,  1853  г.
 Большой  поворот,  связанный  с  Крымской  войной  и  сменой
 монарха.  Финляндская  провинция  становится  государством
 1. 	Об  удостоверении  Александра  II,  акт  финляндского  Статс-секретариата
53/1855;  Бородкин  М.  М.  История  Финляндии.  Время  императора  Алек¬
сандра  II.  СПб.,  1908.  С.  6;  Юссила  (9.  Финляндские  коренные  законы...
 С. 	212;  о  конституционности  Александра  II:  там  же.  С.  213-214.  О  пар¬
тиях  эпохи  Александра  II:  Русификация  прибалтийских  провинций  и
Финляндии,  1855-1914  гг.  Таден,  1981.  С.  25-26.  О  Комитете  финлянд¬
ских  дел  и  системе  управления  времен  Александра  II  см.  Швейцер  Р.
Подъем  и  закат  русско-финляндского  консенсуса.  История  «второго  ко¬
митета  по  финляндским  делам»  в  Санкт-Петербурге  (1857-1891).  Хель¬
синки,  1996.
 2. 	Глава,  посвященная  дебатам  на  предмет  того,  является  ли  Финляндия
провинцией  или  государством,  написана  в  значительной  степени  на  ос¬
нове  моей  книги  {Юссила  О.  От  провинции  до  государства).  Таким  об¬
разом,  это  повторение  уже  известных  фактов,  которые,  однако,  настоль¬
ко  важны,  что  не  могут  быть  в  данной  связи  опущены.
 3. 	Юссила  О.  Финляндские  коренные  законы...,  passim,  с.  216-222;  Его  же.
От  провинции  до  государства.  С.  90-112.
 4. 	См.,  например,  Юссила  О.  От  провинции  до  государства,  последняя
страница  иллюстрированной  вставки.
 5. 	См.  Шубергсон  М.Г.  Записки-мемуары  Э.Шернваля-Валлена  [Schyberg-
son  М.  G.  Е.  Stjemvall-Walleens  memoaranteckningar]  //  Финский  журнал
[Finsk  Tidskrift].  1903.  С.  224-225;  Из  бумаг,  оставленных  бароном
Э.Шернвалем-Валленом  [Ur  friherre  Е.  Stjemvall-Walleens  efterlamnade

Ссылки  на  источники
 811
 раррег]  /  Под  ред.  В.  Альквиста  [utg.  W.Ahlqvist].  Хельсинки,  1902.
 С. 	8-9.  Р.  Швейцер  в  своем  упомянутом  исследовании  по  этой  теме  не  со¬
глашается,  однако,  с  данной  трактовкой,  с.  40-48.
 6. 	Швейцер  Р.  Автономия  и  автократия.  Положение  Великого  княжества
Финляндского  в  российском  государстве  во  второй  половине  XIX  века
(1863-1899)  [Schweitzer  R.  Autonomie  und  Autokratie.  Die  Stellung  des
Grossfiirstentums  Finnland  im  russischen  Reich  in  der  zweiten  Hälfte  des  19.
Jahrhunderts  (1863-1899)].  Марбург-Ланн,  1978.  C.  96.  Данная  основа¬
тельная  диссертация  P.Швейцера  содержит  почти  все  факты  и  подроб¬
ности  с  1863  по  1899  гг.  и  потому  могла  бы  служить  одной  общей  ссыл¬
кой  в  отношении  всего  упомянутого  периода.  Несмотря  на  это,  я  вес  же
посчитал  необходимым  для  облегчения  труда  читателя  по  некоторым
наиболее  важным  моментам  делать  ссылки  также  на  отдельные  страни¬
цы  данной  работы;  История  органа  народного  представительства  Фин¬
ляндии.  T.  II:  Крусиус-Аренберг  Л.  Орган  сословного  представительства
с  середины  1850-х  по  конец  1870-х  гг.  [Krusius-Ahrenberg  L.  Suomen
kansanedustuslaitoksen  historia].  Хельсинки,  1891.  С.  12.
 6а.  1861  г.:  доклады  финляндского  Статс-секретариата  425,  444;  акт  178;
1862  г.:  акт  97  финляндского  Статс-секретариата;  1863  г.:  докладная  за¬
писка  260;  1864  г.:  акт  финляндского  Статс-секретариата  90;  1865  г.:  до¬
клады  финляндского  Статс-секретариата  121,  517,  267,  277,  акт  64;
1866  г.:  доклад  426  финляндского  Статс-секретариата.  Литература:
Рейн  Т  Юхана  Вильгельм  Снельман  [Rein  Th.  J.  V.  Snellman],  II.  Хель¬
синки,  1928,  страницы,  касающиеся  свободы  печати;  Крусиус-Арен¬
берг  Л.  История  органа  народного  представительства  Финляндии.  T.  II,
подготовка  законов  о  печати.
 7. 	О  подготовке  данной  программы  см.  подробнее  Юссила  О.  и  др.  Поли¬
тическая  история  Финляндии  1809-1995  [Jussila  О.  et  alia  Suomen  ро-
liittinen  historia  1809-1995].  Порвоо,  1995,  информационная  вставка  с.  47-
48.  Помимо  этого:  Архив  А.Армфельта,  ПЬ,  номера  6,  9,  Национальный
архив  Финляндии.
 8. 	Мемориалы*  Л.Г.фон  Гартмана  содержатся  в  вышеупомянутом  собра¬
нии  А.Армфельта;  письма  А.Армфельта  Л.Г.фон  Гартману,  собрание
Л.Г.фон  Гартмана  45,  Национальный  архив  Финляндии.
 9. 	Проект  манифеста  в  докладной  записке  №221/1856  финляндского
Статс-секретариата;  см.  также  собрание  А.Армфельта  ПЬ  (микрофильм
VAY  522).
 10. 	См.  собрание  А.Армфельта  ПЬ  (микрофильм  VAY  481).
 11. 	Там  же.
 12. 	См.  Юссила  О.  Финляндские  коренные  законы...,  приложение  I,  с.  251.
 13. 	Целый  ряд  документов  комитетов  издан  как  в  финляндских,  так  и  в  рос¬
сийских  работах.  В  качестве  наиболее  важных  из  них  следует  упомянуть:
Гротенфелып  К.  Финляндская  конституционная  комиссия  1865  года,  а
также  касающиеся  ее  документы  [Grotenfelt  К.  Den  finska  grundlagskomiten
ár  1865  jämte  densamma  rörande  handlingar].  Хельсинки,  1912;  из  российс¬
 *  Т.  е.  памятные  записки.

812
 Ссылки  на  источники
 ких  работ,  в  свою  очередь,  Бородкин  ММ.  История  Финляндии.  Время
императора  Александра  II.  СГ16.,  1908.  Страницы  с  текстом  252-261,  и
в  особенности  приложения,  с.  508-546,  где  опубликованы  основные  доку¬
менты  и  резолюции,  сделанные  на  них  императором.  Архивные  источни¬
ки:  докладные  записки  440/1864  и  3246/1865  финляндского  Статс-секре-
тариата;  акт  15/1865  финляндского  Статс-секретариата.
 14. 	В  русскоязычных  черновиках  инструкций  имеется  много  исправлений,
сделанных  почерком  Э.Шернвкяя-Валлена.  В  качестве  примера  приве¬
ду  акт  15/1865  финляндского  Статс-секретариата,  фолио  46.
 15. 	Соответствующие  документы,  акт  15/1865  финляндского  Статс-секре¬
тариата,  фолио  83-87;  также  упомянутая  работа  М.М.Бородкина,  ука¬
занные  страницы.
 16. 	В  данной  связи  комитет  имел  возможность  играть  на  различии  в  нюансах
значений  шведских  слов,  не  имеющих  точных  соответствий  в  русском
языке,  чем  он  и  воспользовался.  Слово  «keisareriket»  означало  объедине¬
ние  достаточно  слабо  связанных  между  собой  народов  и  даже  «госу¬
дарств»,  частью  которого  Финляндия  вполне  могла  являться,  не  утрачи¬
вая  при  этом  своей  государственности.  Что  касается  слова  «kejsaredömet»,
оно,  как  дает  понять,  в  особенности,  его  вторая  часть  «dôme»,  в  свою
очередь,  обозначало  единое  в  юридическом  и  законодательном  отноше¬
нии  государство,  частью  которого  Финляндия,  по  мнению  членов  комите¬
та,  не  могла  являться;  она  могла  лишь  быть  объединена  с  ним.  Соответс¬
твующие  термины  русского  языка  —  «Российская  империя»,  то  есть  объ¬
единение  «русских»  территорий,  в  состав  которой  не  могла  входить  не  яв¬
лявшаяся  «русской»  Финляндия,  и  понятие  «Российское  государство»,
которое  включало  в  себя  все  подвластные  императору  территории,  облас¬
ти  и  государства,  в  том  числе  Великое  княжество  Финляндское.
 17. 	См.,  например,  акт  15/1865  финляндского  Статс-секретариата,  фолио  46.
 18. 	Данная  мысль  повторяется  почти  во  всех  ответных  замечаниях  П.И.Ро-
касовского,  см.  вышеупомянутое  произведение  М.М.Бородкина,  в  осо¬
бенности  приложения  к  нему.
 19. 	История  органа  народного  представительства...  Т.Н.  С.  253-374.
 20. 	Бородкин  М.М.  История  Финляндии.  Время  императора  Александра  II.
 С. 	307-308.
 21. 	Крусиус-Аренберг  Л.  Цит.  соч.  С.  370.
 22. 	Докладная  записка  №  105/1869  финляндского  Статс-секретариата.
 23. 	Берг  Э.  Наше  управление  и  наши  сеймы  [Berg  Е.  Vâr  styrelse  och  vâra
landtdagar],  II.  Хельсинки,  1889.
 24. 	Докладная  записка  финляндского  Статс-секретариата  №338/1866.
 25. 	Акт  финляндского  Статс-секретариата  №59/1869.  Это  своего  рода  базо¬
вый  акт,  содержащий  большинство  основных  документов  либо  в  ориги¬
нале,  либо  в  копии.
 26. 	Раухала  К.В.  Императорский  Финляндский  Сенат  в  1809-1909  гг.
[RauhalaK.  W.  Keisarillinen  Suomen  senaatti  1809-1909],  II.  Хельсинки,
1921.  С.  288.

Ссылки  на  источники
 813
 27. 	ШвейцерР.  Подъем  и  закат  русско-финляндского  консенсуса.  История
«второго  комитета  по  финляндским  делам»  в  Санкт-Петербурге  (  1857—
1891).  Хельсинки,  1996.  С.  193.
 28. 	Меморандум  содержится  в  акте  №110/1884  финляндского  Статс-секре-
тариата.  Он  называется  «Note  sur  la  petition  des  Etats  de  Finland  concernant
la  périodicité  des  diètes»*.  Данный  акт  является  в  определенном  смысле
базовым  актом  Статс-секретариата  в  том,  что  касается  вопроса  о  праве
законодательной  инициативы.  Другие  документы:  докладная  записка
№204/1886  и  акты  №№101/1885  и  91/1886.  О  подготовке  вопроса  о  за¬
конодательной  инициативе  см.  также:  История  органа  народного  пред¬
ставительства  Финляндии.  Т.111:  Туоминен  У.  Орган  сословного  предста¬
вительства  с  начала  1880-х  гг.  по  1906  г.  [Tuominen  U.  Säätyedustuslaitos
1880-luvun  alusta  vuoteen  1906.  Suomen  kansanedustuslaitoksen  historia].
Хельсинки,  1964.  С.  28,  32,  37,  41-42,  43,  48,  50,  199-200.
 29. 	Подробнее  о  споре,  связанном  с  формулировками  преамбул  законов,  см.
Федерлей  Б.  С  позволения  и  согласия  финляндских  сословий  [Federley  В.
Med  Finlands  Ständers  bifall  och  samtycke]  //  Финляндский  исторический
журнал  [Historisk  Tidskrift  för  Finland],  1960.  C.  126-152.
 От  РОСТКОВ  ГОСУДАРСТВЕННОСТИ  К  СЛОЖИВШЕМУСЯ  ГОСУДАРСТВУ
 1а.  Постепенное  превращение  Правительственного  совета  в  правительство
государства  описано  на  основании  следующих  работ:  Раухала  К.В.  Им¬
ператорский  Финляндский  Сенат  в  1808-1809  гг.  Т.  I—II.  Хельсинки,
1915,  1921;  Тююниля  М.  Сенат.  Исследование  о  Правительственном  со¬
вете  —  Сенате  1809-1918  [Tyynilä  М.  Senaatti.  Tutkimus  hallituskonselji-
senaatista  1809-1918].  Хельсинки,  1992\Юссила  О.  Генерал-губернатор,
министр  статс-секретарь  и  Сенат  [Jussila  О.  Kenraalikuvemööri,
ministerivaltiosihteeri  ja  senaatti]  //  История  финляндской  центральной
администрации  в  1809-1996  гг.  [Suomen  keskushallinnon  historia  1809—
1996].  Хельсинки,  1996.
 1. 	Вреде  Р.  А.,  Стольберг  К.Ю.,  Эстландер  Э.,  Лилиус  Ф.О.  О  правах  рус¬
ских  в  Финляндии.  Рассмотрение  в  связи  с  предложением  Совета  ми¬
нистров  об  «уравнении  в  правах  с  финляндскими  гражданами  других
русских  подданных»  [Wrede  R.A.,  Stählberg  К.  J.,  Estländer  Е.,  Lilius  К  О.
Venäläisten  oikeuksista  Suomessa.  Tarkastelu  keisarikunnan  ministeri-
neuvoston  ehdotuksesta  ’’muiden  Venäjän  alamaisten  saattamisesta  oikeuksien
puolesta  yhdenvertaisiksi  Suomen  kansalaisten  kanssa”].  Хельсинки,  1910;
Юссила  О.  От  российских  подданных  до  финляндских  граждан  —  о
развитии  представлений  о  гражданстве  в  первой  половине  XIX  в.
[Jussila  О.  Frän  ryska  undersätar  tili  finländska  medborgare  —  on
 *  «Записка  о  петиции  финляндских  сословий  касательно  периодичности
сеймов»  (франц.).

814
 Ссылки  на  источники
 medborgarbegreppets  utveckling  under  första  hälften  av  1800-talet]  //  Фин¬
ляндский  исторический  журнал  [Historisk  Tidskrift  for  Finland],  1978;
ЭнгманМ.  К  России  1809-1917.  Управление  и  эмиграция  \Engman  М.
Till  Ryssland  1809-1917.  Förvaltningen  och  utvandringen].  Хельсинки,
1995.  C.  19-45.
 2. 	Докладная  записка  105/1858  финляндского  Статс-секретариата;  акт
8/1858.
 3. 	В  1858  г.  как  в  Финляндии,  так4и  в  России  был  издан  указ  (то  есть  это
был  общий  указ)  о  переписи  российских  подданных  и  проживающих  в
России  иностранцев  в  Финляндии.  «Полное  собрание  законов»  32709,
см.  также  акт  финляндского  Статс-секретариата  8/1858.
 4. 	В  отношении  таможенной  политики  имеется  обширное  и  подробное  ис¬
следование,  а  именно  работа  Хармая  Л.  Таможенная  политика  Финлян¬
дии  при  российской  власти  [Hannaja  L.  Suomen  tullipolitiikka  Venäjän
vallan  aikana].  Хельсинки,  1920  (первая  часть  охватывает  период  до
1859  г.).  См.  первую  часть  упомянутой  работы,  passim.  См.  также:  Ра-
ухалаК.В.  История  Сената,  главы  по  ключевому  слову  «таможенные
пошлины»;  таким  же  образом  Каллейнен  К.  Счастьем  моей  Родины...
 С. 	162-165,227-234.
 5. 	См.  История  почтового  ведомства  Финляндии  в  1638-1938  гг.  Т.Н:  Нур-
мио  Ю.  Почтовое  ведомство  Финляндии  в  1808-1870  гг.  [Nurmio  Y
Suomen  postilaitos  vuosina  1808-1870.  Suomen  postilaitoksen  historia
1638-1938].  Хельсинки,  1938,  особенно  раздел  «Структура  после
1809  года»,  с.  12-176;  ПиетияйненЮ.П.  История  финляндской  почты
[PietiäinenJ.Р.  Suomen  postin  historia].  TI.  Хельсинки  1988;  Рауха-
ла  К.  В.  История  Сената,  страницы  по  ключевому  слову  «почтовое  ве¬
домство».
 6. 	Докладные  записки  финляндского  Статс-секретариата  53,  152  и
257/1860;  96/1861;  протокол  Комитета  финляндских  дел  от  14.05.1860.
 7. 	Основная  работа  по  денежной  реформе:  ПиппингХ.  Денежная  реформа
1865  года  [Pipping  H.  Myntreformen  âr  1865].  Хельсинки,  1928.  Passim;
Рейн  Т  Юхана  Вильгельм  Снельман,  П.  Хельсинки,  1928,  денежная  рефор¬
ма,  с.  309-310,409-429;  Бородкин  М.М.  История  Финляндии.  Время  импе¬
ратора  Александра  П.  С.  214-235;  докладные  записки  финляндского  Статс-
секретариата  53,  152,257/1860;  96/1861,  190,311/1862;  303  и  432/1865,  где
письмо  министра  финансов  в  адрес  А.Армфельта  от  07.10.1865;  акт  фин¬
ляндского  Статс-секретариата  9/1860,  1/1865  и  1/1866.
 8. 	О  меморандуме  П.И.Рокасовскош  см.  докладную  записку  финляндско¬
го  Статс-секретариата  257/1860  и  протокол  Комитета  финляндских  дел
от  14.05.1860.
 9. 	Мемуары  К.Пальмрота,  его  собрание  в  Национальном  архиве.  Они  час¬
тично  также  опубликованы  в:  Актуальные  вопросы  1870-х  годов,  со¬
ставлено  Эмилем  Шюбергсоном,  из  собственноручно  написанных  това¬
рищем  министра  статс-секретаря  Казимиром  Пальмротом  мемуаров
[Frâgor  pâ  dagen  pâ  1870-talet,  af  Emil  Schybergson,  Ur  framlidne  minis-
terstatssekreterare-adjointen  Casimir  Palmroths  handskrifna  memoarer]  //

Ссылки  на  источники
 815
 Финский  журнал.  1913.  С.  3-30;  письма  Э.Шернваля-Валлена
К.Пальмроту,  его  собрание  в  Национальном  архиве;  ПиппингХ.  Под  за¬
щитой  золотого  стандарта.  Банк  Финляндии  в  1878-1914  гг.  [Pipping  Н.
Kultakannan  turvissa.  Suomen  pankki  1878-1914].  Хельсинки,  1969.
С.  51-62  и  ссылки  к  ним.
 10. 	Докладная  записка  финляндского  Статс-секретариата  316/1876;  вышеу¬
помянутые  мемуары  К.Пальмрота,  вышеупомянутое  произведение
Х.Пиппинга.
 11. 	Вышеупомянутые  опубликованные  мемуары  К.Пальмрота,  с.  20-21.  За¬
мечание  Александра  II  насчет  «обмана»:  Берг  Э.  Наше  управление  и
наши  сеймы.  Т.  II.  Хельсинки,  1889.  С.  15.
 12. 	Докладные  записки  финляндского  Статс-секретариата  225,  226,  234,
235,  257/1864,  а  также  номер  146/1881;  акт  финляндского  Статс-секре¬
тариата  32/1864.
 13. 	Сейткари  О.  Этапы  разработки  устава  о  воинской  повинности  1878  г.
[Seitkari  О.  Vuoden  1978  asevelvollisuuslain  syntyvaiheet].  Хельсинки,
1951.  Passim.  Исследование  точным  и  исчерпывающим  образом  разъяс¬
няет  связанные  с  разработкой  устава  вопросы.
 14. 	Сейткари  О.  Цит.  соч.  Passim;  докладные  записки  финляндского  Статс-
секретариата  56  и  68/1871,  а  также  400/1876;  акт  финляндского  Статс-
секретариата  1/1878.
 15. 	Ханну  Иммонен  основательно  изучил  этот  вопрос  и  делает  в  своем  ис¬
следовании  вывод  о  том,  что  никакого  сокрытия  фактов  со  стороны
финляндского  министра  статс-секретаря  не  происходило,  см.  его:  Воен¬
ный  министр  Д.А.Милютин  и  устав  о  воинской  повинности  1878  г.  //
Исторический  журнал  [Historiallinen  Aikakauskirja].  3/1983.  Знаменитое
письмо  Э.Шернваля-Валлена,  в  котором  он,  по  предположениям,  и  ута¬
ил  соответствующую  информацию,  обнаружилось  в  1898  г.  у  Д.А.Ми-
лютина  дома.  См.  подробнее  объяснение  Я.Пальмена  в:  Армфелът  К.А.
Политические  письма  времен  «лихолетья»  в  1898-1899  гг.  [Armfeit  А.
Politiska  brev  frán  ’’ofárdstidens”  inbrott  1898-1899].  Хельсинки,  1923.
С.  4(М1.
 16. 	Акт  финляндского  Статс-секретариата  1/1878,  часть  I,  фолио  593v-594.
Статья  119  о  главнокомандующем  была  утверждена  в  том  виде,  в  каком
она  была  представлена  финляндским  Сенатом  и  сеймом.  См.  акт  фин¬
ляндского  Статс-секретариата  1/1878,  часть  III,  фолио  691.  Там  имеется
перевод  статьи  119  на  русский  язык,  в  котором  сделаны  карандашом  по¬
метки,  носящие,  однако,  в  большей  степени  стилистический,  нежели
сущностной  характер.  Основной  формулировкой,  в  которой  была  ут¬
верждена  статья,  стала  та,  которую  предложили  сословия:  генерал-гу¬
бернатор  возглавлял  финляндскую  армию  и,  помимо  этого,  командовал
также  размещенными  в  Финляндии  российскими  войсками.
 17. 	Стренг  Э.  Мемуары  [Streng  Е.  Muistelmat].  1904,  собрание  Э.  Стренга,
Национальный  архив  Финляндии.  Они  изданы,  но  я,  к  сожалению,  поте¬
рял  соответствующий  шифр;  докладная  записка  финляндского  Статс-
секретариата  33/1881.

816
 Ссылки  на  источники
 18. 	Докладные  записки  финляндского  Статс-секретариата  239/1880;  31  и
481/1881.  Акт  31/1881  финляндского  Статс-секретариата.
 19. 	Записка  33/1881  финляндского  Статс-секретариата.
 20. 	Об  участии  Финляндии  в  различных  выставках  см.  подробнее  в:
Смедс  К.  Хельсинки  —  Париж.  Финляндия  на  международных  выстав¬
ках  в  1851-1900  гг.  [Smeds  К.  Helsingfors-Paris.  Finland  pa
varldsutstallningar  1851-F§00].  Ваммала,  1996.
 Первые  реакции  русских  на  новое  финляндское  государство
 И  ПЕРВЫЕ  КОНФЛИКТЫ
 1. 	Юссила  О.  Финляндские  коренные  законы...  С.  221.
 2. 	О  меморандуме  Грипенберга  и  в  целом  о  просвещении:  Там  же.  С.  221—
228.
 3. 	Бородкин  М.М.  История  Финляндии.  Время  императора  Александра  II.
С.  426-427.
 4. 	Об  этом  скандале  по  вопросу  о  представительстве  см.,  в  частности,  ра¬
боту  Л.Крусиус-Аренберг  по  истории  органа  народного  представитель¬
ства  Финляндии,  IV.  С.  144-145.
 5. 	Об  этом  скандале,  связанном  с  коробейниками,  помимо  упомянутой
статьи  также:  Бородкин  М.М.  Цит.  соч.  С.  447-448,  450  и  докладная  за¬
писка  финляндского  Статс-секретариата  65/1864  с  приложенной  к  нему
перепиской.
 6. 	См.  подробнее  в:  Швейцер  Р.  Автономия  и  автократия...  С.  117-128.
 7. 	Хямяляйнен  В.  Дачники  Карельского  перешейка  и  их  влияние  на  развитие
отношений  между  Финляндией  и  Россией  на  завершающем  этапе  автоно¬
мии  [Hámáláinen  V.  Karjalan  kannaksen  kesaasutus  ja  sen  vaikutus  Suomen  ja
Venajan  suhteidenkehitykseenautonomian  ajan  lopulla].  Тампере,  1974.  C.  83-
84.  Все  остальные  моменты  в  книге,  связанные  с  жизнью  на  летних  дачах,
изложены  на  основании  данной  работы  В.Хямяляйнена.
 8. 	О  памятниках  см.  подробнее:  Юссила  О.  Русская  Финляндия  [Jussila  О.
Venaláinen  Suomi].  Порвоо,  1983.  С.  65  и  далее.
 От  КОДИФИКАЦИИ  ГЕНЕРАЛ-ГУБЕРНАТОРА  Ф.  Л.  ГеЙДЕНА
ДО  ОСОБОГО  СОВЕЩАНИЯ  МИНИСТРА  Н.Х.Б  унге.  Начинается  время
ОБЩЕГОСУДАРСТВЕННОГО  ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВА  И  ВЛАСТИ  МИНИСТРОВ
 1. 	Исследователь  из  Петрозаводска  Лео  Суни  первым  обнаружил  и  изучил
упомянутые  программы  Ф.Л.Гейдена,  и  эта  честь  в  полной  мере  прина¬
длежит  ему.  См.,  например:  Суни  Л.  Царизм  и  общественно-политичес¬
кое  движение  в  Финляндии  в  1880-90-е  гг.  [Бит  Ь.  Тзапзгш  ja

Ссылки  на  источники
 817
 yhteiskunnallis-poliittinen  Hike  Suomessa  1880—90-luvuilla]  //  Историчес¬
кий  архив  69.  Форсса,  1975  или  Самодержавие  и  общественно-полити¬
ческое  развитие  Финляндии  в  80-90-е  гг.  XIX  в.  Ленинград,  1982.  С.  28,
ссылка  31.  Впоследствии  соответствующие  меморандумы  основательно
изучил  Туомас  Маннинен  в  своей  дипломной  работе  на  факультете  по¬
литической  истории  Хельсинкского  университета  «Политика  генерал-
губернатора  Ф.Л.Гейдена  в  Финляндии  в  1880-е  гг.  в  свете  его  языковой
философии»  [Manninen  I  Kenraalikuvemööri  Heidenin  Suomen-politiikka
1880-luvulla  hänen  kielifilosofiansa  valossa]  (1985).  Программы  можно
прочитать  также  в  Финляндии,  в  Национальном  архиве  в  микрофиль¬
мах  с  копиями  материалов  из  архивов  бывшего  СССР,  см.  подробнее
ссылки  к  вышеупомянутому  исследованию  Т.Маннинена.
 2. 	О  воззрениях  лектора  К.И.Якубова  см.:  Швейцер  Р.  Автономия  и  автокра¬
тия...  С.  214-216.  О  сотрудничестве  Ю.С.Юрьё-Коскинена  и  Ф.Л.Гейде-
на,  а  также  В.К.фон  Дена  см.  Роммы  П.  Превращение  соглашательского
направления  в  линию  деятельности  Ю.С.Юрьё-Коскинена  и  финлянд¬
ской  партии  [Rommi  Р  Myöntyvyyssuuntauksen  hahmottuminen  Yrjö-
Koskisen  ja  suomalaisen  puolueen  toimintalinjaksi].  Лахти,  1964.  Passim.
 3. 	О  меморандуме  Ф.Л.Гейдена  см.  Швейцер  Р.  Автономия  и  автократия...
 С. 	373-375.
 4. 	Об  Особом  совещании  Бунге  см.  ниже  отдельная  глава  и  ссылки  к  ней.
В  целом  о  кодификации,  а  также,  в  особенности,  о  действиях  Ф.Л.Гей¬
дена  см.,  прежде  всего,  Швейцер  Р.  Автономия  и  автократия...  С.  143—
171;  Раухала  К.В.  Финляндский  Сенат.  Т.И,  с.  305-310,  434-437.
 5. 	О  воззрениях  К.И.Якубова  и  Р.Германсона  см.  Швейцер  Р.  Цит.  соч.
 С.225-226.
 6. 	Там  же.  С.  217-221.
 7. 	Ф.Л.Гейден  и  кодификация,  см.  Швейцер  Р.  Цит.  соч.  С.  145,  150-156,
202-232.
 8. 	О  комитете  фон  Вейсенберга  см.  Швейцер  Р.  Цит.  соч.  С.  157-171  и
269-285.
 9. 	О  попытке  Ф.Л.Гейдена  взять  к  себе  на  службу  К.Ф.Ордина  см.  Швей¬
цер  Р.  Цит.  соч.  С.  213:  ОрдинК.Ф.  Собрание  Сочинений  по  финлянд¬
скому  вопросу.  T.I,  с.  121-124.
 10. 	Заключение  кодификационного  отдела  опубликовано  в  сборнике:  Матери¬
алы,  относящиеся  к  проектам  Формы  правления  и  сословных  привилегий
для  Великого  Княжества  Финляндского  и  т.д.  1885-1892  гг.  С.  50-98.  Под¬
робнее  об  этом  сборнике  «Материалы»  см.  ниже,  ссылка  12;  см.  Швей¬
цер  Р  Цит.  соч.  С.  270  и  ссылки  к  ней.  Заключение  имеется  также  в  архиве
кодификационного  отдела  Государственного  совета,  микрофильмы  с  копи¬
ями  материалов  из  архивов  бывшего  СССР,  Ф.  1155,  катушки  17-19.
 11. 	О  комитете  Гейдена  см.  Швейцер  Р  Цит.  соч.  С.  286-299.  Протоколы
комитета  опубликованы:  Протоколы  и  журнал  Высочайше  утвержден¬
ного,  под  председательством  Финляндского  Генерал-Губернатора,  Ко¬
митета  (Комиссии)  для  рассмотрения  проекта  кодификации  основных
законов  Финляндии.  Гельсингфорс,  1891.

818
 Ссылки  на  источники
 12. 	Меморандум  Ф.Л.Гейдена  и  «проект  формы  правления»  опубликованы
в  сборнике:  Материалы,  относящиеся  к  проектам  формы  правления  и
сословных  привилегий  для  Великого  Княжества  Финляндского.  СПб.,
1907.  С.  91-105.  Эти  «Материалы»  входят  в  сборник  «Материалы  ...  до
основных  законов»,  111.  См.  подробнее  перечень  источников  Р.Швейце¬
ра  (Цит.  соч.)  или  же  картотеку  библиотеки  Хельсинкского  университе¬
та.  Ф.  Л.  Гейден  хотедвключить  в  состав  своего  комитета  в  качестве  по¬
мощника,  прежде  всего,  специалиста  по  финляндскому  законодательс¬
тву  К.И.Малышева,  однако  отдел  кодификации  Государственного  сове¬
та  России  предложил  ему  тайного  советника  П.А.Харитонова.  После
этого  Ф.Л.Гейден  хотел  включить  в  комитет  и  К.И.Малышева,  и  П.  А.Ха¬
ритонова,  и  в  конце  концов  после  некоторых  сложностей  заполучил  их
обоих.  См.  переписку  по  этому  вопросу  между  Ф.Л.Гейденом  и  началь¬
ником  кодификационного  отдела  К.Фришем,  акт  Канцелярии  генерал-
губернатора  31/1892.
 Не  только  данный  сборник  «Материалы...»,  но  и  другие  сборники,  назва¬
ния  которых  начинаются  с  того  же  слова,  имеющиеся  в  собрании  «Фен-
ника»  («Fennica»)  библиотеки  Хельсинкского  университета,  являются
весьма  ценным  источником  среди  опубликованных  серий  документов  и
затрагивают  вопросы  не  только  кодификации  финляндских  конституций,
но  и  развития  общеимперских  законодательных  вопросов  в  целом.  Поэто¬
му  настоятельно  советую  тем  из  моих  читателей,  которые  владеют  рус¬
ским  языком,  ознакомиться  с  этим  собранием  источников.  Соответствую¬
щие  документы  можно  легко  найти  в  подробных  оглавлениях  сборников.
Не  стану  в  данной  связи  перечислять  их,  поскольку  это  заняло  бы  очень
много  места.  Сошлюсь  лишь  на  содержащийся  в  вышеупомянутой  работе
Р.Швейцера  список  использованных  источников,  где  они  подробно  пере¬
числены.  Упомяну,  однако,  то,  что  именно  эти  сборники  используются
в  дальнейших  рассуждениях,  если  в  ссылках  не  указано  иное.
 Проекты  Сената  и  Ф.Л.Гейдена  опубликованы  в  целом  ряде  источников.
Отмечу  среди  них,  во-первых,  изданную  на  шведском  языке  работу:
Тёрнгрен  А.  К  вопросу  об  общеимперском  законодательстве  [Torngren  А.
Till  fragan  от  rikslagstiftningen].  Хельсинки,  1909.  С.  20-52,  где  есть  на¬
глядная  сравнительная  таблица  этих  проектов.  См.  также:  Швейцер  Р
Цит.  соч.  С.  287-299.
 13. 	В.К.фон  Ден  представил  свой  меморандум  императору  4  апреля  1892  г.,
докладная  записка  номер  27/1892  финляндского  Статс-секретариата.
Доклад  В.К.фон  Дена  опубликован  в  вышеупомянутом  сборнике  «Ма¬
териалы»  за  1885-1892,  часть  «G»,  с.  111-131;  знаменитая  записка
В.К.фон  Дена  хранится  также  в  собрании  «Государственные  докумен¬
ты»  (Национальный  архив  Финляндии),  номер  136.  В  той  же  папке  име¬
ется  адрес  в  поддержку  В.К.фон  Дена,  направленный  ему  сословиями;
об  этом  также:  Туоминен  У  Орган  сословного  представительства  с  нача¬
ла  1880-х  гг.  по  1906  г.  История  органа  народного  представительства
Финляндии.  ТЛИ,  с.  75.  В  своем  изложении  данного  вопроса  У.Туоми-

Ссылки  на  источники
 819
 нен,  однако,  ошибочно  датирует  указанный  адрес  1864  годом.  См.  так¬
же:  Швейцер  Р  Цит.  соч.  С.  303-304.
 14. 	Представление  Почтового  манифеста,  докладная  записка  177  финлянд¬
ского  Статс-секретариата  и  акт  178/1890.  Император  задавал  свои  воп¬
росы  В.К.фон  Дену  в  ходе  его  доклада,  состоявшегося  14  июня.
 15. 	О  рассылке  докладной  записки  В.К.фон  Дена  см.  Швейцер  Р.  Цит.  соч.
С.  303-305.  Рескрипт  императора  Александра  III  на  имя  В.К.фон  Дена  о
рассылке  записки  и  других  относящихся  к  этому  вопросу  документов,
«Государственные  документы»,  дело  5,  связка  136.
 Год  большого  поворота  1889-й:  «Что  же  это,  наконец,
 Россия  ПРИНАДЛЕЖИТ  ИЛИ  СОСТАВЛЯЕТ  ЧАСТЬ  ФИНЛЯНДИИ,
 или  Великое  Княжество  Финляндское  принадлежит
Российской  ИМПЕРИИ?»
 1. 	Данное  замечание  императора  я  сделал  названием  целой  главы,  пос¬
кольку  оно  представляет  собой,  на  мой  взгляд,  весьма  важный  поворот¬
ный  момент.  Подробное  описание  этого  эпизода  есть  в:  Швейцер  Р  Цит.
соч.  С.  235-237.  Знаменитая  резолюция  императора  сделана  на  доклад¬
ном  меморандуме  генерал-губернатора  —  вопрос  был  доложен  генерал-
губернатором  22.11.,  однако  император  вернул  меморандум  со  своей
резолюцией  министру  статс-секретарю  К.Эрнроту.  Меморандум,  а  так¬
же  лист  с  резолюцией  императора  находятся  в  Национальном  архиве
в  собрании  «Государственные  документы»,  номер  115.
 2. 	См.  Швейцер  Р.  Цит.  соч.  Резюме,  с.  371.
 3. 	Там  же.  С.  233-234.
 4. 	Об  этом  «рескрипте  умиротворения»  1891  г.  см.  Торвинен  Т  Цит.  соч.
С.  177-178,  где  рескрипт  опубликован  полностью;  также  Швейцер  Р
Цит.  соч.  С.  337-342;  Сборник  постановлений  №  13/1891.
 5. 	Об  Августе  Тобиесене  и  его  докладах  см.:  Юссила  О.  Имперские  враче¬
ватели  общественной  морали:  политический  жандармский  надзор
в  Финляндии  в  XIX  в.  [Keisarikunnan  moraalilaakarit:  poliittinen
santarmivalvonta  Suomessa  1800-luvulla]  //  Исторический  момент:  еже¬
годный  альманах  политической  истории  [Ajankohta:  poliittisen  historian
vuosikirja].  Хельсинки,  1994.
 Борьба  по  правовым  вопросам
 1. 	Это  описание  основывается,  большей  частью,  на  книге  автора  данной
работы  «От  провинции  до  государства»,  вышеупомянутой  работе
Р.Швейцера,  а  также  диссертации  Тайми  Торвинен  о  Ю.Р.Даниельсоне-
Кальмари  (Цит.  соч.).  По  этой  причине  в  дальнейшем  ссылок  будет
не  так  много,  лишь  по  определенным  стратегическим  моментам.  По

820
 Ссылки  на  источники
 сравнению  с  тем,  как  изложена  данная  тема  в  моей  книге  «От  провин¬
ции  до  государства»,  в  настоящей  работе  добавлено  описание  времени,
последовавшего  после  полемики  между  К.Ф.Ординым  и  Л.Мехелином.
В  этой  связи  использованы  также,  в  отличие  от  книги  «От  провинции  до
государства»,  обширные  примечания,  сделанные  К.Ф.Ординым  к  памф¬
лету  Л.Мехелина  при  его  переводе,  а  также  написанное  им  вступление
к  переводу  («От  переводчика»)  (см.  Мехелин  Л.  Конституция  Финлян¬
дии  /  Переведена  и  дополнена  примечаниями  по  русским  документам
К.Ординым.  СПб.,  1888);  Ордин  К.Ф.  Конституция  Финляндии  в  изло¬
жении  местного  сенатора  Л.Мехелина,  1887  г.  //  Собрание  сочинений  по
финляндскому  вопросу.  Т.  1,  с.  34-37,  а  так  же  статьи  «Моим  финским
оппонентам»  и  «Как  было  дело?  (ответ  на  ответ  Мехелина)»  в  том  же
сборнике.
 Помимо  статей  К.Ф.Ордина,  в  изложении  данной  темы  активно  исполь¬
зовались  работы  М.М.Бородкина.  Из  них  следует  упомянуть,  во-пер¬
вых,  его  многотомный  труд  «История  Финляндии»,  охватывающий  пе¬
риод  от  эпохи  императора  Александра  I  до  времени  управления  гене¬
рал-губернатора  Н.  И.Бобрикова.  Далее  следует  упомянуть  его  уже  ука¬
занные  работы:  интересную  статью  об  И.Вассере  и  А.И.Арвидсоне
(1914),  краткую  биографию  Г.М.Армфельта,  а  также  написанную  под
псевдонимом  «Г.А.Абов»  статью  «Из  истории  учений  финляндского  го¬
сударственного  права»;  серию  статей  в  газете  «Московские  ведомости»
под  названием  «Мертворожденное  финляндское  государство»,  написан¬
ную  в  1890  г.  и  опубликованную  в  альманахе  министерства  юстиции  за
1895  г.;  на  эту  серию  статей  Ю.Р.Даниельсон  ответил  в  своей  книге
«Внутренняя  независимость  Финляндии».  Помимо  этого,  следует  упо¬
мянуть  также  обширный  труд  Еленев  Ф.П.  Учение  о  финляндском  госу¬
дарстве.  1893.  На  своего  рода  раннюю  версию  данной  книги  (Финлянд¬
ский  современный  вопрос,  1891)  Ю.Р.Даниельсон  также  дал  ответ
в  своей  уже  упомянутой  работе.
 2. 	Швейцер  Р.  Цит.  соч.  С.  118.
 3. 	Там  же.  С.  121  и  далее.
 4. 	Там  же.  С.  126.
 5. 	Юссила  О.  От  провинции  до  государства.  С.  140-141.
 6. 	Примечания  К.Ф.Ордина  к  памфлету  Л.Мехелина  довольно  подробно
разъяснены  Р.Швейцером,  с.  180-182;  примечания  опубликованы,  как
уже  отмечалось  выше,  под  заголовком  «Конституция  Финляндии  в  из¬
ложении  местного  сенатора  Л.Мехелина.  Переведено  и  дополнено  при¬
мечаниями  по  русским  документам  К.Ординым»  (СПб.,  1888);  Торви-
нен  I  Цит.  соч.  С.  41-42.
 7. 	О  трактовке  «Грамоты»,  данной  в  Порвоо,  см.  Юссила  О.  Финляндские
коренные  законы...,  особенно  с.  18-21,  а  также,  далее,  по  существу,  и
всю  упомянутую  работу  целиком  —  на  предмет  того,  что  означали  и  как
развивались  понятия  «grundlagar»,  «коренные  законы»  и  «основные  за¬
коны».

Ссылки  на  источники
 821
 8. 	Торвинен  Т.  Цит.  соч.  С.  109.
 9. 	Бородкин  М.М.  Из  новейшей  истории  Финляндии.  Время  управления
Н.И.Бобрикова.  СПб.,  1905.  С.  7-8.
 10. 	См.  главу  «Сближение  Финляндии  с  Россией»  (выше)  и  ссылки  к  ней
в  отношении  И.Вассера.
 Особое  совещание  Н.Х.Бунге  1892-1893  годов
и  Ф  евральский  манифест  1899  года.  Финляндское
 ЗАКОНОДАТЕЛЬСТВО  ПОДЧИНЕНО  ОБЩЕГОСУДАРСТВЕННОМУ
 1. 	История  того,  как  возникло  смешанное  российско-финляндское  Особое
совещание  под  председательством  Н.Х.Бунге,  по-прежнему  остается
весьма  неясной.  Как  я  уже  отмечал  в  ссылках  выше,  одним  из  его  идео¬
логов  мог  быть  генерал-губернатор  Ф.Л.Гейден,  составленный  которым
«проект  формы  правления»  был  одним  из  основных  материалов,  ис¬
пользовавшихся  Особым  совещанием  Бунге;  с  другой  стороны,  с  та¬
ким  же  успехом  начало  совещанию  могло  быть  положено  в  кодификаци¬
онном  отделе  Государственного  совета.  В  своих  исследованиях  я,  одна¬
ко,  пришел  к  тому  заключению,  что  соответствующая  идея  была  выска¬
зана  либо  генерал-губернатором  Ф.Л.Гейденом,  либо  самим  императо¬
ром  Александром  III.  В  любом  случае,  решение  о  формировании  Особо¬
го  совещания  Бунге,  а  также  составе  его  членов  было  принято  в  ходе
доклада  Ф.Л.  Гейдена,  состоявшегося  1  декабря  (по  старому  стилю)
1891  г.  Этому  имеется  целый  ряд  доказательств  как  в  актах  Канцелярии
генерал-губернатора,  так  и  в  переписке  Ф.Л.Гейдена  с  чиновниками  им¬
перии.  Соответствующие  доказательства  и  переписка  есть  в  том  числе
в  следующих  источниках:  финляндский  Статс-секретариат,  Fb  32/926,
письмо  генерал-губернатора  министру  статс-секретарю;  акт  Канцеля¬
рии  генерал-губернатора  31/1892  и  микрофильмы  с  копиями  материа¬
лов  из  архивов  бывшего  СССР,  катушка  17,  Государственный  совет,
фонд  1155,  Кодификационный  отдел  Госсовета,  дело  268,  1888-1892  гг.,
«По  вопросу  Свода  основных  законов  Великого  Княжества  Финлянд¬
ского»,  ч.  I.  Помимо  этих  источников,  Ф.Л.Гейден  в  целом  ряде  своих
писем  отмечает,  как  1  декабря  в  ходе  его  уже  упоминавшегося  высочай¬
шего  доклада  императором  было  принято  решение  об  учреждении  сме¬
шанного  финляндско-российского  комитета  под  председательством
бывшего  министра  финансов  Н.Х.Бунге,  который  должен  рассмотреть
записку  Ф.Л.Гейдена  по  данному  вопросу.  Наверное,  наиболее  красно¬
речивым  свидетельством  того,  что  своего  рода  «отцом»  Особого  сове¬
щания  Бунге  был  именно  генерал-губернатор  Ф.Л.Гейден,  является  то,
что  уведомления  членам,  избранным  в  состав  комитета,  были  направле¬
ны  из  Канцелярии  финляндского  генерал-губернатора.  См.  также
Р.Швейцер,  упомянутая  работа,  с.  305-306.  См.  также  докладную  запис¬

822
 Ссылки  на  источники
 ку  финляндского  Статс-секретариата  номер  27/1892.  Когда  решение  об
учреждении  смешанного  российско-финского  совещания  под  председа¬
тельством  Н.Х.Бунге  было  принято,  император  распорядился,  чтобы
все  проекты,  имеющие  даже  малейшее  к  нему  касательство,  в  том  числе
проект  Сената  и  меморандум  В.К.фон  Дена,  направлялись  на  рассмот¬
рение  Совещания  Бунге.  Таким  образом  в  Совещании  набрался  доволь¬
но  большощобъем  материалов,  из  которых  основную  часть  оно,  однако,
проигнорировало,  сосредоточившись  лишь  на  общеимперском  законо¬
дательстве.
 2. 	На  данную  инициативу  Ф.Л.Гейдена  ссылается  также  Н.Х.Бунге  в  сво¬
ей  докладной  записке  на  имя  императора  от  7  марта  (по  старому  стилю)
1893  г.,  которая  имеется  в  сборнике  «Материалы  по  делу  о  кодификации
Финляндских  основных  законов  и  т.д.  (см.  подробнее  следующую  ссыл¬
ку)  1891-1898»,  часть  I,  с.  49.
 3. 	Представленный  В.К.фон  Деном  перечень  общегосударственных  воп¬
росов  опубликован  в  том  числе  в  материалах  Особого  совещания  Бунге,
«Материалы  по  делу  о  кодификации  Финляндских  основных  законов,  а
также  о  порядке  издания  и  обнародования  законов  общих  для  всей  Им¬
перии,  со  включением  В.К.Финляндского  1891-1898  гг.»,  Приложение
3,  с.  16-17,  также  акт  Канцелярии  генерал-губернатора  31/1892.
 4. 	О  комитете  Таганцева  см.  Торвинен  Т  Цит.  соч.  С.  325-338.
 5. 	Итоги  работы  Особого  совещания  Бунге  —  в  вышеупомянутом  сборни¬
ке  «Материалы  по  делу  о  кодификации  Финляндских  основных  законов,
а  также  о  порядке  издания  и  обнародования  законов  общих  для  всей
Империи,  со  включением  В.К.Финляндского  1891-1898  гг.»,  приложе¬
ние  3,  с.  95-100.
 6. 	Данные  распоряжения  Александра  III  подробно  разъяснены  в  доклад¬
ной  записке  В.К.фон  Плеве.  См.  следующую  ссылку.
 7. 	Доклад  В.К.фон  Плеве,  сделанный  21  января  (по  старому  стилю)  1895  г.,
в  котором  на  верхнем  поле  Николаем  II  сделана  длинная  резолюция.
Докладной  документ  опубликован  в  вышеупомянутом  сборнике  «Мате¬
риалы  по  делу  о  кодификации  Финляндских  основных  законов,  а  также
о  порядке  издания  и  обнародования  законов  общих  для  всей  Империи,
со  включением  В.К.Финляндского  1891-1898  гг.»,  с.  67-71;  см.  также
Швейцер  Р  Цит.  соч.  С.  366.  О  комитете  Неклюдова  см.  вышеупомяну¬
тую  записку  В.К.фон  Плеве,  с.  69.  —  Об  этом  комитете  и  его  работе  не  из¬
вестно  пока  практически  ничего,  поскольку  Н.  А.Неклюдов  умер  вскоре
после  учреждения  комитета.  Вероятно,  однако,  что  работа  комитета
не  продвинулась  дальше  его  формирования,  поскольку  ни  о  каких  её
результатах  объявлено  не  было.  Об  этом  комитете  следует,  однако,  упо¬
мянуть,  поскольку  он  свидетельствует  о  том,  что  дело  кодификации
финляндских  конституций  не  было  окончательно  похоронено  и  после
учреждения  Особого  совещания  Бунге.
 8. 	Полвинен  I  Держава  и  окраина.  Н.И.Бобриков  на  посту  генерал-губер¬
натора  Финляндии  в  1898-1904  гг.  [PolvinenT.  Valtakunta  ja  rajamaa.

Ссылки  на  источники
 823
 N.I.  Bobrikov  Suomen  kenraaliluvemöörinä  1898-1904].  Юва,  1984.
С.  109.
 9. 	О  Февральском  манифесте  было  написано  очень  много  с  самого  момен¬
та  его  издания,  и  в  данной  связи  нет  ни  возможности,  ни  оснований  для
того,  чтобы  расписывать  отдельную  библиографию  по  истории  этого
манифеста.  Поэтому  здесь  я  выбрал  лишь  некоторые  наиболее  важные
источники,  основную  часть  из  которых,  естественно,  составляют  мои
собственные  работы.  Лучшей  из  них  считаю  мою  статью  в  издании,
посвященном  60-летнему  юбилею  Эйно  Мурторинне:  Юссила  О.  Фев¬
ральский  манифест  как  этап  в  государственном  развитии  Финляндии  и
России  [Jussila  О.  Helmikuun  manifesti  osana  Suomen  ja  Venäjän  kehitystä]
//  Церковь  и  политика  [Kirkko  ja  politiikka].  Хельсинки,  1990.  Во-вто¬
рых,  хочу  упомянуть  свою  статью  «Исторические  предпосылки  Фев¬
ральского  манифеста  1899  года»  [Jussila  О.  Historical  Background  of  the
February  Manifesto]  (JBS  2-3/1984),  в-третьих,  информационную  встав¬
ку  в  книге  «Политическая  история  Финляндии  1809-1999»  [Jussila  О.  et
alia  Suomen  poliittinen  historia  1809-1999]  (2000),  с.  74-77,  а  также  стра¬
ницы  текста  68-73.  Помимо  этого,  хотел  бы  также  отметить  мою  поле¬
мику  с  Аки  Расилайненом  в  «Историческом  журнале»  и  «Финляндском
историческом  журнале»  в  2001-2002  гг.,  посвященную  общеимперско¬
му  законодательству,  то  есть  предпосылкам  Февральского  манифеста,
см.  оглавления  вышеупомянутых  журналов.  Помимо  моих  публикаций,
следует,  наверное,  отметить  статью  Полвинен  Т.  Генерал-губернатор
Бобриков  и  Февральский  манифест  [Polvinen  Т.  Kenraalikuvemööri
Bobrikov  ja  helmikuun  manifesti]  //  Исторический  журнал  [Historiallinen
Aikakauskirja],  2/1973  и  главу  «Чрезвычайный  сейм  и  Февральский  ма¬
нифест»  [Ylimääräiset  valtiopäivät  ja  helmikuun  manifesti]  в  вышеупомя¬
нутой  биографии  Н.И.Бобрикова.  О  компромиссе  С.Ю.Витте  см.  его
мемуары,  Витте  С.Ю.  Воспоминания.  Т.  3.  Москва,  1960.  С.  266-269.
 10. 	Докладная  записка  финляндского  Статс-секретариата  номер  132/1899  и
резолюция,  сделанная  на  ней  Николаем  II:  «В  представлении  Сената  ус¬
матриваю  неправильное  толкование  манифеста  3-го  февраля  и  домога¬
тельство  возобновить  уже  отклоненное  мною  ходатайство.  Ставлю  это
Сенату  на  вид».  О  других  резолюциях  Николая  II  по  поводу  Февраль¬
ского  манифеста:  акт  финляндского  Статс-секретариата  номер  13/1899,
в  особенности  письмо  Н.И.Бобрикова  В.Н.Прокопе  от  09/21.02.1899,  а
также  циркулярное  письмо  Правительствующего  Сената  от  22.03  .(03.04.)
1899.  Докладные  записки  финляндского  министра  статс-секретаря  с  ре¬
золюциями  монарха:  номера  30  (1898  г.);  45,  76,  130,  131  и  132  (1899  г.).
Помимо  этого,  см.  Полвинен  Т.  Цит.  соч.  С.  106,  113-114;  Маннинен  Ю.
Николай  II  в  свете  своих  резолюций  [Manninen  J.  Nikolai  II
reunamuistutuksiensa  valossa]  //  Егерь-инвалид  [Jääkäri-Invaliidi].  1935.
С.  24-29.  Помимо  этих  многочисленных  резолюций,  император  также
отмечал  на  полях  места,  казавшиеся  ему  ошибочными  или  же  сомни¬
тельными.

824
 Ссылки  на  источники
 11. 	См.  упомянутую  выше  статью  об  общеимперском  законодательстве:
Юссила  О.  Российское  государственное  законодательство  в  Финляндии
[Die  russische  Reichsgesetzgebung  in  Finnland],  а  также  статью  в  издании
Европейского  научного  фонда:  Сравнительные  исследования  о  прави¬
тельствах  и  недоминирующих  этнических  группах  в  Европе,  1850-1940.
Том  IV.  ^ртмут,  1898;  Российское  правительство  и  финляндский  сейм:
Исследование  на  предмет  эволюции  политического  представительства,
1863-1914;  то  же,  Император  и  сейм  —  отношения  власти,  особенно
с  точки  зрения  императора  //  Финляндский  исторический  журнал
[Historisk  Tidskrift  för  Finland].  1974.
 Генерал-губернатор  Н.  И.  Бобриков:  Финляндия  должна
стать  управляемой  генерал-губернатором  «окраиной»
 Наиболее  полным  исследованием  об  этой  известной  личности  является,
естественно,  уже  упомянутая  выше  его  современная  биография,  напи¬
санная  Туомо  Полвиненом.  Данная  книга  использовалась  как  основание
при  написании  настоящей  работы,  если  иное  по  какой-либо  причине
не  указано  отдельно.  Что  касается  фактологических  сведений,  источни¬
ков  и  литературы,  а  также  их  использования,  работа  Т.Полвинена  явля¬
ется  практически  идеальной.  Второе  базовое  произведение,  использо¬
ванное  Т.  Полвиненом,  —  это  книга  Бородкин  М.М.  Из  новейшей  исто¬
рии  Финляндии.  Время  управления  Н.И.Бобрикова.  СПб.,  1905.
 1. 	См.  об  этом:  Полвинен  I  Цит.  соч.  С.  47,  49,  79-81,  84,  85,  87  и  особенно
99;  также  Торвинен  I  Цит.  соч.  С.  223-224.
 2. 	Бородкин  М.М.  Цит.  соч.  С.  65-66.  —  В  Архиве  Канцелярии  генерал-
губернатора  имеется  объемный  акт  1899  г.  (номер  72),  содержащий  до¬
клады  Ф.Л.Гейдена  императору  за  1881-1884  гг.,  однако  на  том  этапе
общегосударственный  вопрос  пока  еще  не  поднимался.  Доклады  выдер¬
жаны  в  позитивном  ключе,  как  и  сделанные  на  них  резолюции  импера¬
тора.
 3. 	Бородкин  М.М.  Цит.  соч.  С.  66-68.  Меморандум-программа  имеется
в  дневнике  Н.И.Бобрикова,  по  которому  М.М.Бородкин  цитирует  её
ключевые  моменты.
 4. 	Под  этими  действиями  сословий,  имевшими  место  в  1894  г.,  Н.И.Боб-
риков,  вероятно,  имел  в  виду  особые  тайные  переговоры  между  обеими
языковыми  и  политическими  группировками  о  направлении  на  имя  мо¬
нарха  адреса  с  выражением  озабоченности  государственным  положени¬
ем  Финляндии,  а  также  описание  отраженного  в  докладе  о  сейме  конс¬
титуционного  конфликта  между  правительством  и  сословиями,  разго¬
ревшегося  из-за  так  называемого  вопроса  о  маргарине.  На  полях  докла¬
да  Александр  III  сделал  следующую  резолюцию:  «В  целом  рыцарство  и
дворяне  на  сей  раз  отличились  своей  антиправительственной  направ¬

Ссылки  на  источники
 825
 ленностью  и  к  тому  же  совершенно  неподобающим,  даже  дерзким  пове¬
дением».  См.  История  органа  народного  представительства  Финляндии.
ТЛИ,  с.  75  и  81.
 5. 	Программа:  Полвинен  Т  Цит.  соч.  С.  91;  Бородкин  М.М.  Цит.  соч.  С.  68.
 6. 	Добавление  к  программе,  Полвинен  I  Цит.  соч.  С.  133-134.
 7. 	Бородкин  М.М.  Цит.  соч.  С.  69.
 8. 	Иммонен  X.  Цит.  соч.,  см.  также  выше  глава  «От  ростков  государствен¬
ности  к  сложившемуся  государству»,  ссылка  15.
 9. 	Об  осуществлявшейся  Н.И.Бобриковым  цензуре  школьных  учебников,
см.  Полвинен  Т.  Цит.  соч.  С.  193-212.
 10. 	Полвинен  Т.  Цит.  соч.  С.  85.
 11. 	Там  же.  С.  193-212.
 12. 	Докладная  записка  финляндского  Статс-секретариата  218/1900.
 13. 	Цитаты,  Полвинен  Т.  Цит.  соч.  С.  186,  188.
 14. 	Там  же.  С.  99.
 Министр  статс-секретарь  В.  К.  фон  Плеве  намечает
основные  вехи  политики  России  в  отношении  Финляндии:
 «КОРЕННАЯ  ЛОМКА»  В  УПРАВЛЕНИИ  ФИНЛЯНДИЕЙ  НЕ  НУЖНА
 1. 	Полвинен  Т.  Цит.  соч.  С.  143.
 2. 	Там  же.  Passim,  и  Армфелып  К.А.  Два  сочинения  о  В.К.фон  Плеве
[Armfeit  С.  A.  Tvenne  uppsatser  от  W.K.  von  Plehwe]  //  О  кризисных  вре¬
менах.  Новая  серия  [Frán  brytningstider.  Ny  serie].  Гельсингфорс,  1921.
 С. 	99.
 3. 	Армфелът  К.А.  Политические  письма  времен  «лихолетья»  в  1898—
1899  гг.  Гельсингфорс,  1923.  С.  227-231,  249,  261-62.
 4. 	Джадж  Э.  Плеве.  Репрессии  и  реформы  в  имперской  России  в  1902—
1904  гг.  [Judge  Е.  Plehwe.  Repression  and  Reform  in  Imperial  Russia  1902—
1904].  Сиракузы,  1983.  C.  102.
 5. 	Полвинен  I  Цит.  соч.  С.  138-141.
 6. 	О  борьбе  за  власть  между  Н.И.Бобриковым  и  В.К.фон  Плеве  см.  Там
же.  С.  306-307.
 Далее  приведу  в  качестве  примера  несколько  докладов  В.К.фон  Плеве,
в  которых  он  со  всей  ясностью  выступал  против  позиции  Н.И.Бобрико-
ва,  причем  в  ходе  представления  соответствующих  вопросов  императору
именно  его  мнение  одерживало  верх:  доклады  №  110/1900,  денежная  ре¬
форма;  №  207а/1900,  комитет  Шипова;  №52/1901,  законы  о  печати;
№103/1901,  унификация  паспортов;  №122/1901,  Финляндский  герб  в
письмах;  №235/1901,  увольнение  чиновников  в  связи  с  манифестация¬
ми;  №26/1902,  положение  русского  языка;  №  114/1902,  закон  об  аренде
земли;  №26/1902,  №114/1902,  положение  русского  языка;  №218/1902,
ограничение  перечня  предметов  общегосударственного  законодательс-

826
 Ссылки  на  источники
 тва;  №35/1903,  положение  русского  языка;  №38/1903,  чрезвычайные
полномочия  генерал-губернатора;  №142/1903,  законы  о  печати;
№211/1903,  законы  о  печати;  №№211  и  359/1903,  положение  русского
языка;  №130/1904,  денежная  реформа.  Можно  было  бы  упомянуть  и
многие  другие  примеры,  однако  этих  будет,  наверное,  достаточно  для
того,  чтобы  продемонстрировать,  сколь  сильным  противовесом  Н.И.Боб-
^икову  был  находившийся  в  Санкт-Петербурге  В.К.фон  Плеве.
 7. 	Джадж  Э.  Цит.  соч.  С.  102  и  далее.
 8. 	Там  же;  см.  также  докладную  записку  финляндского  Статс-секретариа-
та  59/1902.
 9. 	Торвинен  Т.  Цит.  соч.  С.  287,  ссылка  2.
 10. 	Сведения  взяты  из  докладных  записок  финляндского  Статс-секретариа-
та  —  см.,  например,  записку  206/1902.
 11. 	Там  же.
 12. 	Заглавие  упомянутой  работы  Э.Джаджа  весьма  метко  отражает  соот¬
ветствующую  тактику  В.К.фон  Плеве,  в  соответствии  с  которой  вначале
предполагались  репрессии,  а  затем  поощрительные  реформы.  Копия
этого  важного  докладного  меморандума  В.К.  фон  Плеве  сохранилась  в  ар¬
хиве  генерал-губернатора  И.М.Оболенского,  микрофильмы  с  копиями
материалов  из  архивов  бывшего  СССР,  катушка  114,  фонд  1538,  дело  2.
Возможно,  в  архиве  И.М.Оболенского  он  находится  именно  в  силу  того,
что  тот,  вступив  в  должность,  хотел  как  можно  основательнее  ознако¬
миться  с  проводившейся  до  него  политикой.
 13. 	О  Временной  комиссии,  учрежденной  для  систематизации  финлянд¬
ских  законов,  см.,  во-первых,  Полвинен  I  Цит.  соч.  С.  141-142;  об  уч¬
реждении  комиссии  см.  микрофильмы  с  копиями  материалов  из  архивов
бывшего  СССР,  катушка  20,  фонд  1162,  дело  9/1899;  акт  финляндского
Статс-секретариата  21/1899,  а  также  издание:  Временная  комиссия  для
составления  сведений  по  финляндским  законам  и  систематизации  сих
законов.  СПб,  1901;  История  Государственной  Канцелярии.  С.  407-^ИО;
Тасихин  Ю.  Русский  язык  в  политике  России  в  отношении  Финляндии
в  1905-1909  гг.  \TasihinJУепЩап  клеП  Уепфап  ЬаНкикдеп  рЫкИкавва
1905-1909]  (работа  на  соискание  научной  степени  лиценциата  по  исто¬
рии  Финляндии.  Хельсинский  университет,  отделение  истории,  1979).
 14. 	Наверное,  ключевым  и  наиболее  важным  из  достижений  комиссии  Се¬
ргиевского  было  создание  особого  перечня  «общих»  для  Финляндии  и
России  законов  и  постановлений,  иными  словами,  таких,  которые  были
опубликованы,  за  исключением  преамбулы,  в  одном  и  том  же  виде  как
в  Финляндии,  так  и  в  России.  См:  Указатель  узаконений  отн.  до  Велико¬
го  Княжества  Финляндского.  Полное  Собрание  Законов  Российской
Империи,  1808-1900  гг.  //  Собрание  узаконений  и  распоряжений  прави¬
тельства,  1901-1902.  СПб.,  1903.
 15. 	Об  учреждении  комиссии  фон  Плеве,  докладная  записка  финляндского
Статс-секретариата  207а/1900;  о  её  деятельности,  акты  финляндского
Статс-секретариата  54,  55/1903;  «Высочайше  утвержденная  комиссия

Ссылки  на  источники
 827
 для  пересмотра  некоторых  законоположений  касающихся  Финляндско¬
го  управления,  1901-1902  гг.»  (материалы  частично  копированные,  час¬
тично  отпечатанные  без  указания  места  и  года  печати,  Библиотека
Хельсинкского  университета).  Издание  содержит  в  том  числе  протоко¬
лы,  доклады  и  ответные  предложения  комиссии  фон  Плеве.
 16. 	Там  же.
 17. 	Торвинен  Т.  Цит.  соч.  С.  282.  Аргументы  В.К.фон  Плеве  в  защиту  своего
ведомства,  финляндского  Статс-секретариата.
 18. 	Полвинен  Т.  Цит.  соч.  С.  307-308;  Торвинен  Т.  Цит.  соч.  С.  283-284;  Швей¬
цер  Р.  Подъем  и  закат  русско-финляндского  консенсуса.  С.  228-234.
 19. 	Полвинен  Т.  Цит.  соч.  С.  307-308.
 20. 	Там  же.  С.  309.
 21. 	Доклад  финляндского  Статс-секретариата  3  8/1903.
 22. 	Раухала  К.В.  Финляндский  Сенат.  Хельсинки,  1921.
 23. 	Там  же.  С.  514-515.
 Всероссийская  политическая
стачка  1905  ГОДА  и  её  последствия:
 ФИНЛЯНДСКАЯ  ГОСУДАРСТВЕННОСТЬ  ВОЗВРАЩЕНА  НА  МИГ
 1. 	О  всеобщей  забастовке  1905  г.  см.,  помимо  её  описания,  сделанного  сов¬
ременником  тех  событий  (Роос  С.  Национальная  забастовка  в  Финляндии
[Roos  S.  Nationalstrejken  i  Finland],  I—II.  Хельсинки,  1906),  также:  Сойкка-
нен  X  Всеобщая  забастовка  [Soikkanen  Н.  Suurlakko]  //  Период  российс¬
кого  гнета  в  Финляндии  [Venäläinen  sortokausi  Suomessa].  Хельсинки,
1960;  наряду  с  этим  также  размышления  автора  данной  работы:  Юсси-
ла  О.  Национализм  и  революция  в  российско-финляндских  делах  в  1899-
1914  гг.  [Jussila  О.  Nationalismi  ja  vallankumous  venäläis-suomalaisissa
suhteissa  1899-1914]  //Исторические  исследования.  Вып.  110.  Хельсинки:
Финляндское  историческое  общество,  1979.  С.  65-68.
 2. 	О  разработке  статьи  российской  конституции,  касавшейся  Финляндии,
см.  Кемппинен  К.  Финляндский  вопрос  в  Санкт-Петербурге  в  1906-
1914  гг.  [Kemppinen  К.  Suomen-kysymys  Pietarissa  1906-1914].  Работа  на
соискание  научной  степени  лиценциата.  Университет  Тампере,  1981.
 С. 	64-68.  К  сожалению,  данное  основательное  исследование  К.Кемппи-
нена  не  было  опубликовано.  Помимо  этого,  собрание  Лео  Мехелина,
короб  10,  тетрадь  5,  Национальный  архив  Финляндии.
 3. 	О  проекте  1907  г.  по  разработке  Формы  правления:  собрание  Лео  Мехе¬
лина,  короб  12,  Национальный  архив  Финляндии;  микрофильмы  с  копи¬
ями  материалов  из  архивов  бывшего  СССР,  катушки  34-35,  фонд  1276,
дело  35;  Кемппинен  К  Цит.  соч.  С.  139-143;  Норденстренг  С.  Л.Мехе-
лин.  Его  государственная  деятельность  и  политическая  личность
[Nordenstreng  S.  L.Mechelin.  Hans  statsmannagäming  och  politiska

828
 Ссылки  на  источники
 personlighet],  II.  Хельсинки,  1937.  С.  354-361;  Торвинен  Т.  Цит.  соч.
С.  387-389;  Раухала  К.В.  Финляндский  Сенат.  II,  с.  534.
 Самоуправляющаяся  область  под  жестким  контролем  Совета
ч 	министров.  «Второй  период  угнетения»
 1. 	Об  этом  см.  Торвинен  Т.  Цит.  соч.  С.  377.
 2. 	Снельман  Ю.В.  Собрание  сочинений.  Часть  X.  Порвоо  1930.  С.  368.
 3. 	Подробнее  о  П.  А.Столыпине  см.  работу:  Хоскинг  Г.  А.  Российский  конс¬
титуционный  эксперимент.  Правительство  и  Дума  в  1907-1914  гг.
[Hosking  G.A.  The  Russian  Constitutional  Experiment.  Government  and
Duma  1907-1914].  Кэмбридж,  1973.  C.  18,  21-28  и  упомянутые  в  них
ссылки,  в  особенности:  Левин  А.  Петр  Аркадьевич  Столыпин,  полити¬
ческая  переоценка  [Levin  A.  Peter  Arkadevits  Stolypin,  a  Political  Re¬
appraisal]  //  Журнал  современной  истории.  Т.  37.  1965.  С.  445-^163;  Ав-
рех  А.Я.  Столыпин  и  третья  Дума.  Москва,  1968.  Passim  (см.  указатель
имен).
 4. 	В  данной  связи  дается  ссылка  на  мою  статью  «Финляндия  и  Государс¬
твенная  Дума  России»  [Jussila  О.  Finland  and  the  Russian  Duma],  а  также
перечень  использованных  в  ходе  её  написания  источников.  Журнал  Бал¬
тийских  исследований  [Journal  of  Baltic  Studies],  №3/1988.  С.  241-248.
 5. 	АврехА.Я.  Цит.  соч.  В  книге  имеется  особая  глава,  посвященная  Фин¬
ляндии  —  «Поход  на  Финляндию»  (с.  44-78),  где  на  базе  первоначаль¬
ных  источников  подробно  рассказывается  о  запросах  Думы,  касавшихся
Финляндии,  ответах,  данных  на  них  премьер-министром  П.А.Столыпи¬
ным,  действиях  комиссии  Харитонова,  рассмотрении  их  Думой  и  её  раз¬
личными  партиями,  а  также  Советом  министров.  В  целом,  работа
А.Я.Авреха,  хотя  она  и  написана  в  советское  время,  —  это  превосход¬
ное  и  детальное  исследование  того,  как  рассматривался  финляндский
вопрос  в  Государственной  Думе,  несмотря  на  заметный  в  этой  работе
«ленинский»  и,  соответственно,  явно  профинский  подход.  Книга
А.Я.Авреха  содержит  также  подробное  описание  деятельности  комис¬
сии  Харитонова  (которая  разрабатывала  проект  закона  1910  г.  об  обще¬
имперском  законодательстве).  См.  также  Хоскинг  Г.  Российский  консти¬
туционный  эксперимент,  глава  «Финляндия»,  с.  106-116.
 6. 	АврехА.Я.  Цит.  соч.  С.  45^6;  Кемппинен  К.  Цит.  соч.  С.  144-145.  См.
также  Тасихин  Ю.  Русский  язык  в  политике  правительства  России
в  1907-1909  гг.  Работа  на  соискание  научной  степени  лиценциата.  Хель¬
синкский  университет,  факультет  гуманитарных  наук,  отделение  исто¬
рии,  1979.
 7. 	Об  изменении  порядка  представления  финляндских  дел,  осуществлен¬
ном  в  1908  г.:  см.:  Кемппинен  К.  Цит.  соч.  С.  135-157,  и,  в  особенности,
Лиивала  М.  Конец  финляндской  автономии?  Совет  министров  России  и

Ссылки  на  источники
 829
 применение  нового  порядка  представления  финляндских  дел  [Liivala  М.
Suomen  autonomian  loppu?  Venäjän  ministerineuvosto  ja  Suomen  asiain
uuden  esittelyjärjestyksen  soveltaminen]  //  Исследования  по  тематике  исто¬
рии  центральной  администрации  Великого  княжества  Финляндского,  6.
Хельсинки,  1992.  —  Статья  основана  на  дипломной  работе  М.Лиивалы,
подготовленной  на  факультете  политической  истории  Хельсинкского
университета.
 8. 	О  комиссии  Харитонова  и  разработанном  ею  законе  1910  г.:  основные
документы  изданы  в  сборнике:  Материалы  по  закону  7  июня  1910  г.  о
порядке  издания  касающихся  Финляндии  законов  и  постановлений  об¬
щегосударственного  значения.  СПб.  (том  без  указания  года  издания
в  отделении  «Фенника»  Библиотеки  Хельсинкского  университета);  мик¬
рофильмы  с  копиями  материалов  из  архивов  бывшего  СССР,  катушка
30,  фонд  1276,  дела  12-16,  1906-1910  гг.;  Аврех  А.Я.  Цит.  соч.  С.  53-78;
Кемптшен  К.  Цит.  соч.  С.  191-204.
 9. 	Pacuna  В.  Рождение  Программы  по  русификации  1914  г.  [RasНа  V.
Vuoden  1914  venäläistämisohjelman  synty]  //  Исторический  журнал
[Historiallinen  Aikakauskirja].  №  1,  1966.  См.  также  Юссила  О.  Национа¬
лизм  и  революция...  С.  241-244.  Основные  документы  комиссии  Коре-
во  опубликованы  в  издании,  упомянутом  в  ссылках  к  работе  В.Расилы  и
имеющемся  в  собрании  «Фенника»  Библиотеки  Хельсинкского  универ¬
ситета:  «Высочайше  утвержденной  подготовительной  комиссии  проект
законодательных  программ  для  Финляндии  и  материалы  1912-1913  гг.»
(Библиотека  Хельсинкского  университета);  о  дезинформации  со  сторо¬
ны  жандармов  см.  упомянутую  работу  «Национализм  и  революция...»,
passim,  но  в  особенности  главу  VIII,  а  также  статью:  О  деятельности
жандармского  управления  Финляндии  во  время  «второго  периода  угне¬
тения»  //  Исторический  журнал  [Historiallinen  Aikakauskirja].  1976.
С.  197-210;  см.  также  Лунтинен  П.  Военные  планы  русских  по  противо¬
действию  финляндскому  сепаратизму  [Luntinen  R  Venäläisten  sota-
suunnitelmat  Suomen  separatismia  vastaan].  Тампере,  1984.
 10. 	О  генерал-губернаторе  Ф.А.Зейне,  см.  Лунтинен  П.  Ф.А.Зейн  1862-1918.
Политическая  биография  чиновника  царской  Империи  в  должности  уп¬
равляющего  Финляндией  [Luntinen  Р.  F.A.  Seyn  1862-1918.  А  Political
Biography  of  a  Tsarist  Imperialist  as  Administrator  of  Finland]  //  Studia
Histórica,  19.  Хельсинки:  Финляндское  историческое  общество,  1985.  См.
также  Юссила  О.  Национализм  и  революция...,  именной  указатель.
 11. 	Об  этих  миллионах  см.  подробнее  Лунтинен  П.  Военные  миллионы
[Luntinen  Р  Sotilasmiljoonat]  //  Исторические  исследования.  Вып.  125.
Хельсинки:  Финляндское  историческое  общество,  1984.
 12. 	О  действиях  Лео  Мехелина  в  данном  отношении  см.  микрофильмы  с  ко¬
пиями  книг  на  русском  языке  в  собрании  «Фенника»  Библиотеки  Хель¬
синкского  университета  в  разделе  «Мехелин».  В  этом  собрании  имеется
большое  количество  книг  и  брошюр  Л.Мехелина,  изданных  на  русском
языке.

830
 Ссылки  на  источники
 Внутренне  независимое  государство.
 От  марта  до  ноября  1917  года
 1. 	Главными  исследованиями,  на  основании  которых  написана  данная  гла¬
ва,  являются:  История  органа  народного  представительства  Финляндии.
Т.  VI:  Лындман  С.  Изменение  статуса  парламента  в  1917-1919  гг.
[Suomen  kansanedustuslaitoksen  historia,  VI.  Lindmcm  S.  Eduskunnan
aseman  muuttuminen  1917-1919].  Хельсинки,  1968;  Полвинен  T.  Россий¬
ская  революция  и  Финляндия  [Polvinen  Т.  Venajan  vallankumous  ja
Suomi].  Ч.  I.  1967,  а  также  Идман  K.FCÚ  годах  обретения  нашим  отечес¬
твом  независимости.  Мемуары  [Idman  К.  G.  Maamme  itsenaistymisen
vuosilta.  Muistelmia].  Порвоо-Хельсинки,  1953.
 2. 	Лындман  С.  Цит.  соч.  С.  45^19.  Энкель  К.  Мои  политические  мемуары,  I.
1956.  Passim.
 3. 	Полвинен  Т  Цит.  соч.  Passim.
 4. 	Там  же.  С.  68-71.
 5. 	Проект  последнего  договора  между  Финляндией  и  Россией  опублико¬
ван  в  том  числе  в  упомянутой  книге  Т.Полвинена,  с.  100,  в  ссылке  1.
См.  также  проект  конституционного  комитета  Стольберга,  следующая
ссылка.
 6. 	О  комитете  Стольберга  и  его  проектах:  архив  комитета,  Национальный
архив  Финляндии;  микрофильмы  с  копиями  материалов  из  архивов
бывшего  СССР,  катушки  99-101,  фонд  1361  (финляндский  Статс-секре-
тариат),  дела  67-68,  содержит  проекты  комитета  в  том  виде,  в  каком  они
были  представлены  в  финляндский  Статс-секретариат  с  заключениями
генерал-губернатора;  Ю.Блумстедт,  К.Ю.Стольберг  (Хельсинки  1969),
с.  316,  329-331  и  ссылки  с.  526;  История  органа  народного  представи¬
тельства  Финляндии.  Т.  VI,  с.  331-344.  С.Линдман  рассматривает  подго¬
товленный  комитетом  проект  формы  правления  и  его  содержание  ис¬
ключительно  с  внутрифинляндской  точки  зрения,  сравнивая  его  с  более
ранними  предложениями.  «Государственный  акт»  не  упоминается  им
вообще.
 7. 	О  переговорах  между  комитетом  Стольберга  и  представителями  Вре¬
менного  правительства:  микрофильмы  с  копиями  материалов  из  архи¬
вов  бывшего  СССР,  катушка  101,  фонд  1361,  дело  113  {\9\1)\  Идман  К.Г.
Цит.  соч.  С.  167-169;  о  выступлениях  Ю.Р.Даниельсона-Кальмари  см.
также  Торвинен  Т  Цит.  соч.  С.  440-441.
 8. 	Снельман  Ю.В.  Программа  партии  газеты  «Гельсингфорс  Дагблад»
[SnellmanJ.  V.  Dagbladin  puolueen  ohjelma]  //  Снельман  Ю.В.  Собрание
сочинений  [Kootut  teokset],  VII.  Порвоо,  1930.  С.  533.
 9. 	Энкель  К.  Цит.  соч.  С.  113-114.

Ссылки  на  источники
 831
 Литература,
 УПОМЯНУТАЯ  В  ТЕКСТЕ  К  ИЛЛЮСТРАЦИЯМ
 Блистательный  Петербург  =  Лурье  Ф.М.  Блистательный  Петербург.  СПб.,
2002.
 Бородкин  М.М.  История  Финляндии.  Время  императора  Александра  I.
СПб.,  1909.
 Бородкин  М.М.  История  Финляндии.  Время  императора  Александра  II.
СПб.,  1908.
 Бородкин  М.М.  История  Финляндии.  Время  управления  Н.И.Бобрикова.
СПб.,  1905.
 Вилинбахов  Г.В.  Государственный  герб  России  500  лет.  СПб,  1997.  (Текст
также  на  английском  языке:  The  State  Coat  of  Arms  of  Russia  500  years).
 Военная  энциклопедия.
 Государственная  канцелярия  1810-1910.  СПб,  1910.
 Государственный  совет  1801-1901.  СПб,  1901.
 Государственный  совет.  СПб,  1907.
 Грипенберг  У.  Гражданские  формы  в  Финляндии.  Хельсинки,  1969.
 Даниельсон-Кальмари  Ю.Р.  По  пути  к  национальной  и  государственной
независимости,  III.  Порвоо,  1930.
 Дуров  В.А.  Ордена  Российской  Империи.  М.,  2003.
 История  Правительствующего  Сената,  т.  III.  СПб,  1911.
 История  центральной  администрации  =  История  центральной  админист¬
рации  Финляндии  в  1809-1996  гг.  Хельсинки,  1996.
 Каллейнен  К  Счастьем  моей  Родины  является  принадлежать  России.  Жиз¬
неописание  барона  Ларса  Габриэля  фон  Гартмана.  Хельсинки:  Фин¬
ляндское  литературное  общество,  2001.
 КлингеМ.  (и  другие).  Императорский  Александровский  Университет  1  SOS-
1917.  Хельсинки,  1989.
 КлингеМ.  История  студенчества.  Вторая  часть  1853-1871.  Порвоо,  1967.
 Крусиус-Аренберг  Л.  История  органа  народного  представительства  Фин¬
ляндии.  Т.Н.  Хельсинки,  1981.
 Куусанмяки  Ю.  Большая  печать  России.  Пертса.  Книга,  подготовленная
друзьями  Пертти  Вуоринену  3.6.2002.  Хельсинки,  2002.
 ЛильяА.А.  Арсений  Андреевич  Закревский.  Хельсинки,  1948.
 Линдман  С  История  органа  народного  представительства  Финляндии.
T.VI.  Хельсинки,  1968.
 Майков  П.М.  Второе  отделение  С.Е.И.В.  Канцелярии,  1826-1882.  СПб,
1906.
 Мемуары  К.Э.Маннергейма  =  Собственноручные  заметки  тайного  совет¬
ника  К.Э.Маннергейма  /  Ред.  Б.  Лещ.  Протоколы  и  сочинения,  35.  Хель¬
синки:  Шведское  литературное  общество  Финляндии,  1922.
 Министерство  финансов  1802-1902,1—II.  СПб,  1902.
 Министерство  юстиции  за  сто  лет,  1802-1902.  СПб,  1902.

832
 Ссылки  на  источники
 Норденстренг  С.  Л.Мехелин.Его  государственная  деятельность  и  полити¬
ческая  личность»,  II.  Хельсинки,  1937.
 Ордин  К.  Ф.  Собрание  сочинений  по  финляндскому  вопросу,  т.  I.  СПб,
1908.
 Очерк  истории  министерства  иностранных  дел  1802-1902.  СПб,  1902.
 План-панорама  городу  Санкт-Петербурга  1913.  С  комментариями  П.И.Кан¬
на.  Л.,  1990.
 ПСЗ  =  Полное  Собрание  Законов  Российской  Империи.
 Рейн  Т  Юхана  Вильхельм  Снельман,  I.  Хельсинки,  1928.
 Русификация  прибалтийских  провинций  и  Финляндии,  1855-1914  /  Под
ред.  Э.К.Тадена.  Принстон  (Нью-Джерси),  1981.
 Русский  биографический  словарь.
 Санкт-Петербург,  Петроград,  Ленинград.  Энциклопедический  справочник
(1992)
 Санкт-Петербург.  Портрет  города  и  горожан.  «Palace  Editions»,  2003.
 Свод  Законов  Российской  Империи.
 Сёдерхольм  Т  Политические  воспоминания.  Хельсинки,  1924.
 Строев  В.И.  Столетие  Собственной  Его  Императорского  Величества  кан¬
целярии.  СПб,  1912.
 Три  века  Санкт-Петербурга.  Энциклопедия,  I—III.  СПб,  2003.
 Шепелев  Л.Е.  Титулы,  мундиры,  ордена.  Л.,  1991.
 Шильдер  Н.К  Император  Александр  Первый,  т.  I—IV.  СПб,  1897-1898.
 Шильдер  Н.К.  Император  Николай  Первый,  т.  I—II.  СПб,  1903.
 Энциклопедический  словарь,  т.  XIII,  ч.  25.  СПб,  1894.

УКАЗАТЕЛЬ  ИМЕН
 Указатель  не  охватывает  страницы  со  ссылками
 И  ЦВЕТНЫЕ  ИЛЛЮСТРАЦИИ
 Август  (Augustus),  римский  император,  312
 Аврех  А.Я.,  российский  историк,  716,  732
 Адлерберг  (Adlerberg),  графиня,  276
 Адлерберг  А.В.  (Adlerberg  Alexander),
министр  императорского  двора  и  уделов,
 259, 	275
 Адлерберг  В.Ф.  (Adlerberg  Vladimir),  министр
императорского  двора  и  уделов,  259,  275
 Адлерберг  Н.В.  (Adlerberg  Nikolai),  генерал-
губернатор  Финляндии,  103,  189,  259,
 260, 	275-277,  284,  322,  323,  325,  356,  358,
360-362,  386,  419,  428,  429,  435,  436,  457,
480,  534,  650,  655
 Александр  I,  император  России,  11,27,  28,
 47,  52,  53,  55,  57,  58,  64-67,  72,  73,  75-77,
80,  96,  99,  100,  105,  113,  114,  118,  124,  131,
134,  137,  151,  154,  161,  166,  169,  170,  174,
176,  177,  187,  235,  289,  298,  300,  307-309,
311,  351,  368,  375,  436,  442,  446,  450,  458,
501,  502,  505,  508-511,  522,  524,  526,  536,
537,  545,  550-553,  555,  560,  564,  568-570,
573-575,  578,  582,  585-588,  623,  625,  628,
638,  639,  645,  666,  667,  764,  766,  772-774,
777-779,  788,  789,  792,  794,  795,  804,  820,
831
 Александр  II,  император  России,  75,  77,
 99,  116,  154,  177,  181,213,220,  255-261,
263-265,  270,  274,  275,  277,  281,  284,  296,
299,  307,  323,  327,  333,  334,  336-338,  344,
345,  351,  353,  361,  366,  402,  408,  410,  421,
422,  424,  434,  437,  442,  450,  455,  458,  465,
466,  472,  473,  476,  490,  499,  510,  532,  533,
537,  558,  579,  623,  641,  642,  645,  707,  708,
786,  791
 Александр  III,  император  России,  154,  232,
257,  287,  362,  364-366,  403,  423,  426,  437,
465^67,  469^74,  477,  490,  510,  524,
527-529,  532,  533,  535,  537,  538,  606,  609,
612,613,646,  657,  708,  783
 Александра,  императрица,  супруга
императора  России  Николая  I,  100
 Александра,  императрица,  супруга
императора  России  Николая  И,  186
 Алексей  Михайлович,  русский  царь,  30
 Алопеус  Д.  (Alopaeus  D.),  посол  России  в
Стокгольме,  48
 Алопеус  М.  (Alopaeus  Magnus),  настоятель
кафедрального  собора  в  Порвоо  (Борго),
137
 Альбединский  П.П.,  генерал-губернатор
Прибалтийского  края,  257,  781
 Альфтан  Г.,  фон  (Alftan  G.,  von),  сенатор,  599
 Аминофф  Ю.Ф.  (Aminoff  J.F.),  офицер  и
государственный  деятель,  48,  49,  131,  133,
135
 Андраш  11  (Andreas  II),  король  Венгрии,  36
 Аничков,  русский  офицер,  54,  57
 Антелл  С.Х.  (Anteil  S.H.),  сенатор,  146,  323
 Аракчеев  А.  А.,  российский  генерал,  53,  60,
62,  82,  180
 Арвидсон  А.И.  (Arwidsson  А.  I.),  доцент
истории,  130,  131,  161,  162,  164,  166,  167,
168,  171,  288,  303,  580,  590,  591,  592,  593,
640,  778,  779,  780,  790
 Аренберг  Я.  (Ahrenberg  Jacob),  архитектор,
 130, 	478,  633,693,792
 Армфельт  A.  (Armfelt  Alexander),  министр
статс-секретарь  Финляндии,  15,24,  112,
115,  116,  117,  118,  123,  124,  125,  126,  127,
 131, 	135,  136,  140,  143,  145,  146,  153,  156,
157,  158,  159,  160,  161,  183,  185,  188,  197,
198,  200,  202,  203,  204,  205,  206,  207,  209,
213,  215,  217,  218,  220,  221,  222,  223,  226,
227,  228,  233,  235,  243,  244,  245,  247,  248,
249,  250,  251,256,  257,  258,  259,  260,  261,
262,  270,  271,  275,  277,  281,  282,  283,  284,
285,  302,  311,  313,  314,  315,  316,  317,  321,
322,  323,  325,  326,  327,  328,  329,  330,  331,
332,  333,  334,  335,  336,  337,  339,  341,  344,
345,  348,  351,  352,  353,  354,  355,  356,  358,
372,  373,  382,  383,  385,  386,  401,  402,  406,
407,  411,  413,  414,  415,  416,  417,  418,  422,
423,  428,  444,  477,  479,  481,  488,  532,  535,
630,  639,  640,  641,  642,  643,  656,  721,  779,
781

834
 Указатель  имен
 Армфельт  Г.М.  (Armfeit  G.M.),  председатель
Комиссии  финляндских  дел,  15,  47,  48,  49,
73,  104,  109,  111,  112,  113,  114,  115,  118,
119,  121,  122,  123,  124,  125,  127,  129,  130,
133,  135,  136,  139,  140,  158,  187,  200,  233,
258,  296,  396,  398,  560,  561,584,  587,  588,
589,  638,  639,  641,  654,  656,  667,  775,  779,
788,  789,  790,  795
 Армфельт  К.А.  (Armfeit  С.А.),  чиновник
Статс-секретариата,  620,  669
 Армфельт  С.  (Armfeit  Sigrid),  графиня,
супруга  А.Армфельта,  256
 Арппе  А.Э.  (Arppe  А.Е.),  ректор
 Гельсингфорсского  (Хельсинкского)
университета,  323
 Арсеньев  К.И.,  российский  географ,  132
 Барановский  С.,  российский  профессор,  448
 Барклай-де-Толли  М.Б.  (Barclay  de
Tolly  М.В.),  генерал-губернатор
Финляндии,  7,  67,  78,  84,  89,  92,  93,  94,  95,
96,  97,  98,  103,  104,  106,  109,  127,  177,  404,
 473, 	552,  639,  649,  652,  653,  658,  667,  674,
775,  777,  786,  795
 Бахтин  Н.И.,  статс-секретарь  России,  180
 Бекман  В.  A.  (Boeckman  V.  А.),  генерал-
губернатор  Финляндии,  708,  724
 Берг  Ф.В.,  фон  (Berg  F.W.,  von),  генерал-
губернатор  Финляндии,  161,  176,  177,  189,
244,  258,  259,  281,  282,  285,  311,312,313,
328,  329,414,415,775
 Берг  Э.  (Bergh  Е.),  историк,  118,  356
 Берендтс  Э.Н.  (Berendts  Е.),  российский
специалист  по  государственному  праву,
631,691,738
 Берндтсон  Ф.  (Bemdtson  F.),  редактор
официальной  газеты,  318
 Блок  М.  (Block  Maurice),  учёный-правовед,
276,310,317
 Блудов  Д.Н.,  министр  внутренних  дел  России
и  главноуправляющий  Вторым  отделением
Собственной  Его  Императорского
Величества  Канцелярии,  179,  180,  188,  203,
233,247,  248,  392,  491
 Блумквист  A.  (Blomqvist  Alex),  профессор
истории  учений,  590
 БлумстедтЮ.  (Blomstedt  Yrjö),  историк,  752
 Бобриков  Н.И.,  генерал-губернатор
 Финляндии,  9,  17,  24,  84,  93,  108,  109,  130,
173,  176,  181,  189,  193,  375,  376,  384,  473,
 474, 	475,  477,  480,  541,  590,  597,  611,  613,
618,  620,  633,  634,  635,  636,  637,  641,  646,
647,  649,  650,  651,  652,  653,  654,  655,  656,
657,  658,  659,  660,  661,  662,  663,  664,  665,
666,  667,  668,  669,  670,  671,  672,  673,  674,
676,  677,  679,  680,  682,  685,  688,  690,  692,
693,  725,  731,  736,  739,  741,  775,  782,  792
 Бонсдорфф  К.,  фон  (Bonsdorff  Carl,  von),
историк,  112,  588
 Борн  Ю.А.,  фон  (Bom  J.A.),  276,  323,  339,  341
 Боровитинов  М.М.,  вице-председатель
Хозяйственного  департамента  Сената,  741
 Бородкин  М.М.,  российский  генерал  и
историк,  5,  9,  25,  52,  75,  96,  112,  113,  116,
161,  166,  168,  256,  257,  264,  268,  270,  275,
280,  299,  308,  335,  336,  337,  348,  351,  353,
354,  355,  356,  357,  410,  415,  449,  450,  475,
554,  556,  564,  565,  572,  573,  574,  575,  576,
577,  578,  579,  581,582,  585,  587,  588,  589,
590,  591,  592,  593,  620,  633,  634,  635,  636,
638,  641,651,652,  677,  720,  725
 Боэтиус  Д.  (Boethius  Daniel),  шведский
философ,  164
 Бранденбург  А.,  фон  (Brandenburg  Albrecht,
von),  князь,  36
 Бриэ  С.  (Brié  S.),  профессор  Бреслауского
университета,  581
 Брун  Т.  (Bruun  Theodor),  министр  статс-
секретарь  Финляндии,  28,  155,  284,  362,
363,  364,  366,  451,  465,  476,  477,  518,  543,
548,  641,644
 Брунер  Ф.О.,  аф  (Brunér  F.О.,  af),  сенатор,
член  Комитета  по  финляндским  делам,  311,
321,  323,  324,  339,  341,  343,  345,  352,  353,
354,355,357,  643
 Бруннер  Отто  (Brunner  Otto),  немецкий
историк,  27,  36,  58,  71,  773
 Бруноу  A.  A.  (Brunou  А.А.),  сенатор,  276
 Буксгевден  Ф.В.  (Buxhoevden  F.W.),
 российский  генерал,  47,  48,  49,  50,  51,  55,
56,81
 Булыгин  А.Г.,  министр  внутренних  дел
России,  714
 Бунге  Н.Х.  (Bunge  N.H.),  министр  финансов
России,  9,  474,  475,  482,  484,  497,  500,  511,
518,  521,  526,  527,  594,  595,  596,  597,  598,
599,  600,  601,  603,  604,  608,  609,  610,  611,
612,  613,  614,  616,  617,  629,  630,  631,  635,
672,  726,  727,  729,  732,  739,  783,  792
 Бьёркман  (Björkman),  учитель  начальной
школы,  217,  218
 Валлен  К.Ю.  (Walleen  K.J.)>  сенатор  и
 прокурор,  15,  30,  49,  86,  106,  116,  123,  203,
223,  247,  248,  249,  329,  378,  579
 Валуев  П.  А.,  министр  внутренних  дел  России,
257,315,781
 Ванновский  П.С.,  военный  министр  России,
599,614,615
 Вассер  И.  (Hwasser  Israel),  шведский
профессор  медицины,  7,  8,  9,  156,  161,
 162,  163,  164,  165,  166,  167,  168,  169,  170,
171,  172,  288,  294,  298,  300,  302,  303,  308,
309,  310,  544,  552,  572,  574,  576,  578,  579,
580,  582,  589,  590,  591,  592,  593,  640,  779,
780,  790
 Ватгель  Э.,  де  (Vattel  Е.,  de),  швейцарский
учёный-юрист,  169

Указатель  имен
 835
 Вейсенберг  А.  Б.,  фон  (Weissenberg  A.,  von),
губернский  секретарь,  366,  482,  486,  492,
493,  494,  495,  496,  497,  499,  500,  501,502,
506,  508,  511,513,517,  524,  531,  543,  578,
596,  600,  614,  635,  646,  698,  700,  707
 Велан  Х.В.  (Whelan  Heide  W.),  американский
историк,  473
 Викстрём  Э.  (Wikström  Emil),  скульптор,  375.
792
 Виртанен  В.  (Virtanen  Veikko),  историк,  240
 Витте  С.Ю.,  министр  финансов  и
 премьер-министр  России,  614,  615,  661,
694,  700,  701,702,  710,  712,  717,  718
 Волков  Н.Е.,  российский  историк,  186,  187
 Воронцов  М.С.,  наместник  на  Кавказе,  183
 Вреде  PA.  (Wrede  R.A.),  профессор
 юриспруденции,  391,392,  394,  703,  764,
767,  768
 Вульфферт  A.  (Wulffert  А.),  начальник  почт,
406
 Вышнеградский  И.  А.,  министр  финансов
России,  530
 Гагарин  П.Г.,  российский  князь,  72
 Гадолин  К.  (Gadolin  К.),  профессор  теологии,
91
 Гарин  Н.П.,  российский  сенатор,  720
 Гартман  В.,  фон  (Haartman  Viktor,  von),
сенатор,  член  Комитета  финляндских  дел,
276,  479,  521
 Гартман  Г.Э.  (Haartman  G.E.),  профессор
Абоской  (Туркуской)  академии,  56,  157,
 381
 Гартман  Л.Г.,  фон  (Haartman  L.G.,  von),
сенатор  и  государственный  деятель,  7,  12,
15,23,  112,  136,  140,  144,  145,  146,  148,
 149,  150,  151,  152,  156,  157,  158,  159,  160,
161,  198,  226,  227,  228,  259,  266,  302,  327,
328,  329,  330,  331,  332,  333,  372,  373,  383,
385,  400,  401,402,  406,  437,  630,  640,  657,
762,  779
 Гегель  Ф.  (Hegel  Friedrich),  немецкий
философ,  164,  169,  288,  295
 Геер  Р.В.,  де  (Geer  P.V.,  de),  ландмаршал,  575,
785
 Гейден  Ф.Л.  (Heiden  F.L.),  генерал-губернатор
Финляндии,  9,  103,  173,  189,  284,  362,  363,
366,  386,  464,  465,  471,  473,  474,  475,  476,
478,  479,  480,  481,482,  483,  484,  485,  486,
491,  492,  495,  496,  497,  498,  500,  501,  504,
505,  506,  507,  508,  509,  510,  511,  512,  513,
514,  515,  516,  517,  518,  519,  521,  523,  524,
526,  529,  530,  533,  534,  535,  536,  537,  542,
543,  556,  595,  596,  597,  598,  599,  600,  609,
614,  625,  631,  635,  636,  655,  677,  698,  708,
775,  782,  783,  792
 Гейер  Г.  (Geijer  Herman),  шведский  лингвист  и
антрополог,  164
 Гейкинг  (Heiking),  барон  и  тайный  советник,
член  Комиссии  по  финляндским  делам,  88
 Гейнрициус  Г.  (Heinricius  G.),  историк
культуры,  590
 Гейтлин  Г.  (Geitlin  Gabriel),  преподаватель
русского  языка,  142
 Герард  Н.Н.  (Gerard  Nikolai),  генерал-
губернатор  Финляндии,  103,  698,  699
 Германсон  Р.  (Hermanson  Robert),  профессор
права,  309,  450,  477,  485,  486,  493,  494,  495,
496,  510,  521,  522,  543,  546,  557,  579,  581,
586,  600,  613,  630,  690,  703,  704,  725,  748
 Герцен  А.,  российский  писагель,  28
 Гершау  П.,  фон  (Gerschau  Peter,  von),
немецкий  историк,  132
 Гладстон  У.  (Gladstone  William),
 премьер-министр  Великобритании,  547
 Голицын  А.Н.,  канцлер  российских  орденов
(главный  начальник  Капитула  российских
императорских  и  царских  орденов),  222
 Головин  В.,  чиновник  Статс-секретариата,  448
 Головнин  А.В.,  министр  просвещения  России,
257
 Гордий  (Gordios),  основатель  фригийского
царского  рода,  608
 Горемыкин  И.  А.,  премьер-министр  России,
720
 Горчаков  А.М.,  министр  иностранных  дел
России,  257,  261
 Грейг  С.  (Greigh  Samuel),  министр  финансов
России,  421
 Гримм  Д.Д.,  российский  сенатор,  760,  763
 Грипенберг  Й.  (Gripenberg  Johannes),
 чиновник  Статс-секретариата,  11,  147,  368,
369,  371,  395,459
 Грипенберг  О.  (Gripenberg  Ole),  историк,  409
 Грипенберг  С.  (Gripenberg  Sebastian),  сенатор,
311,443,444
 Гротиус  X.  (Grotius  Н.),  голландский  юрист  и
государственный  деятель,  169
 Грот  Я.К.  (Grot  J.),  профессор  русского
языка  Гельсингфорсского  (Хельсинкского)
университета,  143,  144,  145,  147,  266,  640
 Груббе  С.Г.  (Grubbe  S.G.),  шведский  философ,
169
 Гурьев  Д.А.,  министр  финансов  России,  126
 Густав  I,  король  Швеции,  542
 Густав  III,  король  Швеции,  48,  49,  203,  280,
312,328,333,335,494,  600,  792
 Густав  IV,  король  Швеции,  49
 Гюльденстолпе  К.Э.  (Gyldenstolpe  К.Е.),
асессор,  91
 Даль  Ю.Д.  (Dahl  J.D.),  сенатор,  276

836
 Указатель  имен
 Дамокл  (Damokles),  по  легенде,
 приближённый  царя  Сиракуз,  488,  612
 Даниельсон  Ю.Р.  (Danielson  J.R.),  (с  1906
Даниельсон-Кальмари  —  Danielson-
Kalmari),  историк,  сенатор,  9,  105,  119,  129,
136.  161,  166,  176,305,306,351,450,  492,
546,  552,  554,  556,  559,  564,  565,  567,  568,
569,  570,  571,  572,473,  574,  575,  576,  577,
581,  582,  583,  586,  588,  603,  636,  665,  710,
761,  762,  763,  764,  765,  766,  767,  768,  769,
774,  793
 Дёбельн  Г.К.  (Döbeln  G.С.),  шведский  барон,
военачальник,  462
 Дейтрих  В.Ф.  (Deutrich  V.F.),  помощник
генерал-губернатора  Финляндии,  член
Комиссии  по  финляндским  делам,  720,  723,
725,729
 Делянов  И.Д.,  министр  просвещения  России,
519
 Ден  В.К.,  фон  (Daehn  W.C.),  министр  статс-
секретарь  Финляндии,  9,  155,  246,  364,  394,
463,  465,  471,477,  479,  485,  517,  518,  519,
520,  521,  522,  523,  524,  525,  526,  527,  529,
571,  586,  597,  598,  599,  600,  601,  602,  603,
606,  607,  608,  613,  635,  641,  644,  651,  656,
658,  662,  663
 Джадж  Э.  (Judge  Edgar),  американский
историк,  675,  825,  826
 Долгорукий,  российский  князь,  461,  463
 Дромберг  (Dromberg),  купец  из  г.  Турку,  317
 Дурново  П.Н.,  министр  внутренних  дел
России,  537,  599
 Егершёльд  Л.  (Jägerskiöld  Ludvig),
представитель  финляндских  войск  в
военном  министерстве,  436
 Екатерина  II,  императрица  России,  37,  39,  51,
114,  208
 Еленев  Ф.П.,  российский  публицист,  422,  537,
554,  556,  581,  582,  617,  636,  637,  651
 Жуковский  В.А.,  русский  поэт,  255,  408
 Закревский  А.  А.,  генерал-губернатор
Финляндии,  8,22,  83,  103,  110,  116,  127,
 142,  173,  174,  176,  177,  179,  188,  189,  190,
191,  192,  193,  194,  196,  198,  200,  233,  238,
258,  330,  383,  384,  386,  405,  479,  633,  639,
653,  654,  660,  665,  775,  789,  790
 Зейн  Ф.А.  (Seyn  F.A.),  генерал-губернатор
Финляндии,  24,  103,  173,  176,  181,  189,  473,
633,  696,  720,  724,  734,  735,  737,  738,  741,
775,  798
 Иван  Грозный,  русский  царь,  30
 Игнатиус  К.Э.Ф.  (Ignatius  K.E.F.),  сенатор,
496
 Идман  К.Г.  (Idman  K.G.),  чиновник  Статс-
секретариата,  752,  760,  761
 Илмони  И.  (Ilmoni  I.),  профессор  медицины,
161,  165,592
 Иммонен  X.  (lmmonen  Hannu),  историк,  431,
644
 Импола  X.  (lmpola  Н.),  чиновник
Министерства  иностранных  дел
Финляндии,  25
 Индрениус  Б.Э.  (lndrenius  В.),  генерал-
лейтенант,  сенатор,  322,  355,  359,  420,  479
 Йоханссон  Г.  (Johansson  Gustaf),  архиепископ,
725
 Исто  Э.  (lsto  Е.),  художник,  22
 Каллейнен  К.  (Kalleinen  Kristiina),  историк,
 12,  15,23,  149,  157,  173,  174,  193,226,  227,
228,373,401
 Калониус  В.  (Calonius  W.),  прокурор  сената,
598,  599
 Калониус  М.  (Calonius  Matías),  профессор
права,  прокурор,  49,  65,  66,  74,  91,  92,  94,
96,  103,  106,  240,  243,  566,  576,  639,  773,
786
 Кампенгаузен  И.,  фон  (Campenhausen  Johan,
von),  ландрат  Лифляндии,  47
 Кандорский  И.,  российский  статский
советник,  391
 Канкрин  Е.Ф.,  министр  финансов  России,  148,
151,  152,  158,  199,  227,331,472,  667,  780
 Каппелер  А.  (Kappeier  Andreas),  немецкий
историк,  27
 Карамзина  А.,  фрейлина  при  российском
императорском  дворе,  261,  269
 Карамзин  Н.М.,  российский  историк,  638
 Карл  Юхан  (Kaarle  Juhana;  Carl  Johan),  король
Швеции,  162,  202
 Карр  Э.Х.  (Carr  Е.Н.),  английский  историк,
 12,  17,  118
 Кастлери  Р.  (Castlereagh  Robert),  министр
иностранных  дел  Великобритании,  137
 Кастрен  Р  (Castrón  Robert),  историк,  57,  61,
 62,  64,  133,  177,  308,  309,  310,  553,  579
 Катков  М.Н.,  российский  публицист,  445,  446,
447,  448,  449,  450,  451,  452,  462,  463,  533,
554,  556,  774,  782
 Каян  Ю.Ф.  (Cajan  J.F.),  студент-историк,  302,
307
 Квист  К.  (Qvist  Carl),  журналист,  298
 Кекяляйнен  О.  (Kekäläinen  Olli  =
 A.  I.Arwidsson),  псевдоним  А.  И.  Арвидсона,
7,  166,  168,  169,  170,  171,  172,279,  298,
 303,  309,  547,  578,  591,  592,  780,  790
 Кемппинен  К.  (Kemppinen  Kauko),  историк,
709

Указатель  имен
 837
 Керенский  А.Ф.,  премьер-министр  России,
750,  751,770
 Клик  К.Х.  (Klick  К.Н.),  финский  офицер,  48
 Клинге  М.  (Klinge  Matti),  историк,  22,  168,
215,  592
 Клинковстрём  О.,  фон  (Klinckowström  Otto,
von),  сенатор,  160
 Кнорринг  Б.,  фон  (Knorring  В.,  von),
российский  генерал,  62,  82
 Княжевич  А.М.,  министр  финансов  России,
407,  408,414,416
 Коковцев  В.Н.,  премьер-министр  России,  714,
718,  720,  724,  735
 Комаров  В.В.,  редактор  газеты  «Свет»,  463
 Константин  Николаевич,  российский  великий
князь,  257,  421
 Константин  Павлович,  российский  великий
князь,  27
 Корево  Н.Н.,  российский  юрист,  статский
советник,  712,  720,  725,  731,  734,  735,  737
 Коркунов  Н.М.,  российский  профессор
государственного  права,  581,  636
 Корнилов  Л.Г.,  российский  генерал,  765
 Корф  М.А.  (Korf  М.А.),  главноуправляющий
Вторым  отделением  Собственной  Его
Императорского  Величества  Канцелярии,
209,  244,  245
 Корхонен  К.  (Korhonen  Keijo),  историк,  12,
15,22,  88,  112,  124,  130,  132,  133,  134,  135,
441,445,  446,  447,  456,  588,  779
 Коскенниеми  В.A.  (Koskenniemi  V.A.),  поэт,
742
 Коскинен  Ю.  (после  возведения  во
 дворянство  Юрьё-Коскинен)  (Koskinen
Yijö  =  Yrjö-Koskinen),  историк,  сенатор,  11,
73,  75,  76,  147,  153,  307,  308,  368,  370,  371,
372,378,  459,480,  481,482
 Котен  К.,  фон  (Kothen  Casimir,  von),  директор
Главного  управления  училищного
ведомства,  136,  144,  145,  146,  204,  640
 Котонен  A.  (Kotonen  Anton),  вице-судья,  769
 Кочубей  В.П.,  канцлер,  министр  внутренних
дел,  207,  211
 Кронстедт  К.О.  (Cronstedt  С.О.),  сенатор,  276,
334,336,337,  339,  341,342,  347
 Крусиус-Аренберг  Л.  (Krusius-Ahrenberg
Lolo),  историк,  24,  263,  268,  286,  325,  350,
353,  378
 Куохаринен  П.  (Kuoharinen  Pekka  =
 A.I.Arwidsson),  псевдоним  А.И.Арвидсона,
7,  166,  167,  168,  171,  578,  580,  591,  592
 Куракин  А.Б.,  министр  внутренних  дел
России,  85
 Куропаткин  А.Н.,  военный  министр  России,
611,615,655,  677
 Кутузов  М.И.,  российский  фельдмаршал,  97
 Куусанмяки  Ю.  (Kuusanmäki  Jussi),  историк,
29
 Куусинен  О.В.  (Kuusinen  O.V.),  деятель
 финского  коммунистического  движения,  48
 Кюстин  А.,  де  (Custine  A.,  de),  французский
маркиз,  28,  176,  185
 Лагарп  Ф.С.  (Laharpe),  швейцарский
философ,  53,  638
 Лагус  Р  (Lagus  Robert),  учёный-правовед,
311,312
 Ладау  Г.  (Ladau  Gustaf),  директор  почтового
ведомства  Финляндии,  47,  48,  404,  405,  406
 Лазаревский  Н.И.,  российский  сенатор,  760,
763,  768,  770
 Ламсдорф  В.Н.  (Lamsdorf  V.N.),  министр
иностранных  дел  России,  682
 Лангеншёльд  Ф.  (Langenskiöld  Fabian),
сенатор,  259,  402,  407,  414,  416,  417
 Лангхофф  А.  (Langhoff  August),  министр
статс-секретарь  Финляндии,  24,  155,  694,
696,  704,  707,  708,  715,  718,  719,  723,  724,
727,  784
 Лёнрот  Э.  (Lönnrot  Elias),  врач  и  филолог,
 278,  294
 Ленский  Б.,  псевдоним  М.М.Бородкина,  589
 Ливен  В.  (Lieven  Wilhelm),  генерал-
губернатор  Прибалтийского  края,  781
 Лиивала  М.  (Liivala  Marja),  исследователь,
 784,  828
 Лилле  Б.О.  (Lille  В.О.),  профессор  церковной
истории,  172
 Лилья  Ю.В.  (Lillja  J.W.),  книготорговец,  317,
318
 Линделёф  Л.  (Lindelöf  L.),  профессор
математики,  422,  423
 Линдер  К.  (Linder  Constantin),  сенатор  и
министр  статс-секретарь  Финляндии,  155,
664
 Линдман  С.  (Lindman  Sven),  учёный  в  области
государственного  права,  24,  164,  171,  743,
748,  752
 Линеен  Ю.Г.  (Linsen  J.G.),  профессор
литературы  университета  г.  Турку,  161
 Лорис-Меликов  М.Т.,  генерал,  министр
внутренних  дел  России,  361,  465,  472
 Лохвицкий  А.В.,  российский  профессор,  442,
456
 Лунтинен  П.  (Luntinen  Pertti),  историк,  24
 Майков  П.М.,  российский  историк,  179,  233
 Малышев  К.И.,  российский  юрист,  475,  481,
497,  498,  499,  501,  502,  503,  504,  599
 Манасеин  Н.А.,  министр  юстиции  России,
 474,  475,  508,  537,  598,  599,  648,  649,  652

838
 Указатель  имен
 Маннергейм  К.Э.  (Mannerheim  С.Е.),  граф,
председатель  финляндской  депутации,  24,
49,  51,  52,  54,  56,  57,  58,  68,  69,  74,  87,  91,
95,96,  107,371,487,553,774
 Маннер  К.  (Manner  Kullervo),  председатель
Парламента  Финляндии,  750
 Марквардсен  Г.  (Marquardsen  Heinrich),
немецкий  правовед,  306,  540,  546,  547
 Марков  В.,  министр  статс-секретарь
Финляндии,  720,  724,  741
 Мартенс  Ф.,  фон  (Martens  Friedrich,  von),
немецкий  правовед,  300,  547
 Меларт  (Mêlait),  преподаватель  русского
языка,  217,  218
 Меллин  А.Г.  (Mellin  A.G.),  сенатор,  329
 Ментиков  А.С.,  князь,  генерал-губернатор
Финляндии,  8,  22,  109,  110,  115,  116,  142,
143,  144,  145,  148,  149,  150,  158,  159,  160,
173,  176,  177,  180,  181,  183,  188,  192,  196,
197,  198,  199,  200,  201,  202,  203,  204,  205,
206,  207,  211,  213,  217,  218,  219,  220,  221,
222,  223,  224,  225,  226,  228,  233,  237,  241,
242,  246,  247,  248,  249,  250,  251,  316,  343,
373,  383,  384,  385,  386,  387,  390,  401,402,
479,  514,  515,  632,  653,  654,  656,  667,  721,
775,  781,788
 Мессарош  П.И.,  российский  публицист,  88,
422,  634,  635,  636,  641,  646,  651,  652
 Мехелин  Г.  (Mechelin  Gustaf),  преподаватель
русского  языка,  540,  541
 Мехелин  Л.  (Mechelin  Leo),  профессор
юриспруденции,  сенатор,  9,  100,  305,  306,
309,  310,  366,  375,  384,  438,  450,  479,  480,
485,  495,  498,  502,  519,  530,  531,  539,  540,
541,  542,  543,  544,  545,  546,  547,  548,  549,
550,  551,  552,  553,  555,  556,  564,  568,  578,
579,  580,  586,  627,  636,  693,  694,  695,  696,
699,  700,  701,  702,  703,  704,  705,  706,  707,
719,  739,  746,  752,  755,  760,  762,  769,  793,
795
 Милюков  П.Н.,  российский  министр,  746
 Милютин  Д.А.,  военный  министр  России,
257,  277,  424,  427,  429,  430,  431,  434,  435,
614,  655,668
 Милютин  Н.  А.,  министр  внутренних  дел
России,  257
 Михаил  Александрович,  российский  великий
князь,  740
 Михаил  Николаевич,  российский  великий
князь,  518,  611,  615,  671
 Моландер  К.Х.  (Molander  С.Н.),  сенатор,  276,
336,  348,  419,  421,  452,  453,  454,  455
 Молотов  В.М.,  нарком  (министр)
иностранных  дел  СССР,  633
 Монтгомери  P.  (Montgomery  Robert),  сенатор,
518,  521,  531
 Монтескьё  Ш.Л.,  де  С.  (Montesquieu  С.  —  L.,
de  S.),  французский  философ,  330
 Мориан  Ю.Г.,  фон  (Morian  J.G.,  von),  лагман,
553
 Мунк  Ю.  (Munch  Johan),  генерал  от
инфантерии,  541
 Муравьёв  М.Н.,  граф,  661
 Наполеон  (Napoleon),  французский
 император,  30,  53,  54,  55,  80,  96,  97,  104,
136,  137,  139,  162,  177,  266,  573,  585,  638,
702,  778,  794,  798
 Невакиви  Ю.  (Nevakivi  Jukka),  историк,  12
 Неклюдов  А.Н.,  товарищ  государственного
секретаря  России,  610,  612,  677
 Некрасов  Н.В.,  генерал-губернатор
 Финляндии,  754,  755,  759,  760,  764,  767
 Нессельроде  К.В.  (Nesselrode  К.),  министр
иностранных  дел  России,  152,  188,  199,
409,  472
 Ниве  П.  (Nive  Peter),  полковник,  чиновник
канцелярии  генерал-губернатора,  736
 Николай  I,  император  России,  20,  28,  55,  73,
100,  113,  137,  145,  148,  154,  158,  159,  173,
174,  175,  176,  177,  181,  185,  188,  196,  201,
204,  210,  228,  233,  235,  238,  240,  255,  256,
257,  260,  261,  263,  266,  275,  292,  296,  344,
372,  384,  386,  401,488,  490,  541,  585,  590,
640,  642,  657,  711,  778,  780,  788,  789,  793
 Николай  II,  император  России,  73,  154,  186,
257,  527,  538,  609,  610,  611,  615,  616,  617,
618,  619,  620,  621,  622,  623,  627,  644,  672,
679,  740,  783,  792
 Николай  Николаевич,  российский  великий
князь,  702
 Нольде  Б.Э.  (Nolde  В.Е.),  российский
 профессор  государственного  права,  14,  41,
50,  55,  64,  95,  587,  760,  762,  763,  769,  771,
774,785
 Норденгейм  М.В.  (Nordenheim  M.W.),
начальник  канцелярии  генерал-
губернатора,  207
 Норденстам  Ю.М.  (Nordenstam  J.M.),  генерал,
заместитель  председателя  экономического
отдела  Сената,  145,  146,  154,  155,  156,  259,
270,  271,  272,  273,  274,  276,  326,  334,  335,
336,  337,  338,  339,  340,  341,  342,  343,  344,
345,  346,  347,  349,  350,  351,  354,  357,  361,
420,  457,  458,  492,  493,  494,  497,  501,  506,
508,  509,  520,  578,  705,  707,  727,  728
 Норденстренг  С.  (Nordenstreng  Sigurd),
историк,  541,  704,  706
 Нордстрём  Ю.Я.  (Nordstrom  J.J.),  профессор
юриспруденции,  168,  171,  172,  288,  289,
292,  297,  298,  300,  301,  304,  309,  547,  578,
592
 Норрмен  О.  (Norrmén  Oscar),  сенатор,  276
 Нюберг  К.  A.  (Nybergh  С.А.),  сенатор,  496,
 699,  726

Указатель  имен
 839
 Нюгрен  К.  (Nygren  Karl),  градоначальник
г.  Сердоболя  (Сортавалы),  220
 Нюстен  К.В.  (Nysten  K.W.),  судья,  492
 Оберг  (Âberg),  купец  из  г.  Турку,  318
 Огинский  М,  литовский  князь,  134
 Оленин  А.Н.,  государственный  секретарь
России,  238
 Ордин  К.Ф.,  российский  гофмейстер,  5,  9,  25,
306,  309,  366,  450,  459,  475,  482,  483,  495,
496,  498,  502,  509,  520,  535,  540,  544,  548,
549,  550,  551,  552,  553,  555,  556,  558,  560,
563,  565,  566,  567,  573,  574,  576,  579,  580,
581,  582,  588,  590,  617,  636,  637,  645,  646,
658,665,  783
 Орреус  Ф.  (Orreaus  Fabian),  лагман,  81
 Оскар  II  (Oscar  II),  король  Швеции,  462
 Осмонсало  Э.К.  (Osmonsalo  Е.К.),  историк,
12,57,  83
 Паасикиви  Ю.К.  (Paasikivi  J.K.),  сенатор,
президент  Финляндии,  119,  145,  760
 Пааскоски  Ю.  (Paaskoski  Jyrki),  историк,  129
 Павел,  37
 Павел  I,  император  России,  76,  208
 Пайпс  Р  (Pipes  Richard),  американский
историк,  465
 Пален  К.М.,  фон  (Pablen  К.М.,  von),  генерал-
губернатор  Прибалтийского  края,  242
 Пальмен  Э.Г.  (Palmén  E.G.),  историк,  539
 Пальмен  Ю.Ф.  (Palmén  J.  Ph.),  профессор
юриспруденции,  сенатор,  20,  171,  278,  279,
280,  288,  289,  290,  291,  292,  293,  294,  295,
296,  297,  299,  304,  311,  361,  378,  477,  495,
496,  501,  502,  503,  504,  531,  541,  544,  578,
642,  791
 Пальмрот  К.  (Palmroth  Casimir),  помощник
министра  статс-секретаря,  262,  349,  359,
420,  421,433,434,  435,655
 Панин  В.Н.,  министр  юстиции  России,  179,
213,224,  225,249,472
 Парккари  T.  (Parkkari  Tuomas),  историк,  381
 Пелитц  К.Х.  (Pölitz  К.Н.),  немецкий  учёный  в
области  государства  и  права,  169
 Пелтонен  М.  (Peltonen  Matti),  историк,  138
 Перовский  Л.  А.,  министр  внутренних  дел
России,  188,  204,206,  207,  780
 Петер  (Peter),  герцог  Курляндский,  39
 Пётр  I,  император  России,  30,  64,  113,  208,
590,  628,  638
 Петровский  С.  А.,  российский  писатель,  554,
556,  636
 Пиппинг  X.  (Pipping  Hugo),  историк,  151
 Плеве  В.К.,  фон  (Plehwe  V.K.,  von),  министр
статс-секретарь,  9,  173,  519,  610,  612,  615,
 616,  620,  657,  660,  661,  662,  663,  664,  668,
669,  670,  671,  672,  673,  674,  675,  676,  677,
678,  679,  680,  681,  682,  683,  684,  685,  686,
688,  689,  690,  712,  713,  732,  737,  738
 Победоносцев  К.П.,  обер-прокурор
Священного  Синода,  472
 Полвинен  T.  (Polvinen  Tuomo),  историк,  24,
 612, 	613,  634,  659,  660,  662,  669,  670,  671,
678,  683,684,  685,741
 Половцов  А.  А.,  государственный  секретарь
России,  180
 Прокопе  В.  (Prokopé  Viktor),  и.о.  министра
статс-секретаря,  117,  155,  431,  496,  599,
 613, 	617,  620,  621,622,  623,  651,  655,  661,
669
 Пуришкевич  В.М.,  депутат  Государственной
Думы,  710,  717,  732,  733
 Пуфендорф  С.  (Pufendorf  S.),  немецкий
философ  права,  169
 Раев  М.И.  (Raeff  Marc),  американский
историк,  5,  185
 Рамсай  А.Э.  (Ramsay  А.Е.),  генерал,  153
 Ранкен  Э.  (Rancken  Е.),  писатель,  590
 Расила  В.  (Rasila  Viljo),  историк,  734
 Расилайнен  A.  (Rasilainen  Aki),  историк,  229
 Распутин  Г.,  русский  крестьянин,  619
 Раухала  К.В.  (Rauhala  K.W.),  историк,  22,  23,
88,  90,  91,  93,  95,  103,  106,  128,  387,  565
 Ребиндер  Р.Х.  (Rehbinder  R.H.),  министр
статс-секретарь  Финляндии,  15,  49,  51,  54,
56,  63,  65,  70,  75,  79,  80,  85,  86,  87,  88,  90,
91,92,  94,  96,97,  99,  111,  112,  113,  115,  116,
117,  123,  124,  127,  133,  134,  136,  137,  139,
142,  149,  151,  159,  160,  174,  177,  181,  183,
190,  191,  193,  194,  200,  202,  204,  205,  206,
221,  222,  229,  238,  241,  242,  243,  244,  245,
373,  382,  383,  386,  398,  399,  437,  560,  588,
639,  641,  642,  653,  656,  762,  772,  776,  786,
788,  789,  790
 Рейн  Г.  (Rein  Gabriel),  профессор  истории,
 290,  302
 Рейн  T.  (Rein  Th.),  профессор  философии,  304,
305,  307,  492
 Рейтерн  А.Г.  (Reutern  Alexander),  адъютант
императора  Александра  И,  261
 Рейтерн  М.Х.  (Reutern  Mihail),  министр
финансов  России,  199,  261,  287,  407,  408,
410,  417,  420,  421,472,  657,  667,  780
 Рибопьер  A.  (Ribeaupierre  Alexander),
французский  дипломат,  262
 Рихтер  (Richter),  кожевенник  из  г.  Турку,  89,
 99
 Рихтер  К.Ф.  (Richter  С.F.),  сенатор,  329
 Родичев  Ф.И.,  комиссар  по  делам  Финляндии,
744,  764

840
 Указатель  имен
 Розенкампфф  Г.  (Rosenkampff  Gustaf),  барон,
член  Комитета  финляндских  дел,  125
 Рокасовская,  супруга  генерал-губернатора
Финляндии  П.И.Рокасовского,  541
 Рокасовский  П.И.,  генерал-губернатор
Финляндии,  201,  258,  259,  270,  271,272,
273,274,  2175,  283,  301,  316,  317,  318,  319.
320,  321,  }22,  328,  331,  336,  337,  338,  339,
340,  342,  343,  344,  345,  346,  347,  348,  349,
350,  367,  372,  381,386,  407,  413,  414,  415.
416.  418,  452,  497.  533,  541,643,  791
 Ромми  П.  (Rommi  Pirkko),  исюрик,  817
 Рузвельт  Ф.Д.  (Roosevelt  F.D.),  президент
США,  796
 Румянцев  Н.П.,  министр  иностранных  дел
России,  79
 Рунеберг  Ю.Л.  (Runeberg  J.L.),  поэт,  460,
 461,  742
 Рюрс  Ф.  (Rührs  F.),  немецкий  профессор,  302
 Саволайнен  Р.  (Savolainen  Raimo),  историк,
185
 Салтыков  А.Н.,  товарищ  министра
 иностранных  дел  России,  52,  56,  57,  60
 Самарин  Ю.Ф.,  российский  писатель,  71,445,
774,  782
 Сандельс  С.  А.  (Sandeis  S.A.),  шведский  граф,
462
 Сандельс  Ю.А.  (Sandeis  J.A.),  шведский
фельдмаршал,  97,  461,  462
 Свинхувуд  П.Э.  (SvinhufVud  Р.Е.),  сенатор,
президент  Финляндии,  751
 Седеркрейц  К.Э.  (Cedercreutz  С.Е.),  сенатор,
член  Комитета  финляндских  дел,  323,  339,
341
 Седерхольм  Т.  (Cederholm  Theodor),  сенатор,
276,  277,  364,  474,  476,  478,  495,  496
 Сейткари  О.  (Seitkari  Olavi),  историк,  24,  425,
427
 Сергиевский  Н.Д.,  российский  учёный,  230,
231,  677,  678,  679,  680,  681,  685,  708,  709,
720,  721,734
 Сигнеус  Ф.  (Cygnaeus  Fredrik),  писатель,  309
 Скрин  Дж.  (Screen  John),  английский  историк,
152,  153
 Снельман  (Snellman),  унтер-офицер,  221,  225
 Снельман  X.  (Snellman  Henrik),  доктор
теологии,221
 Снельман  Ю.В.  (Snellman  J.V.),  публицист  и
сенатор,  8,  73,  100,  161,  176,  201,  265,  278,
279,  287,  289,  290,  291,  292,  293,  294,  295,
296,  297,  298,  299,  304,  311,  315,  316,  318,
319,  326,  333,  336,  357,  360,  407,  410,  414,
416,  417,  418,  441,  450,  481,  486,  522,  544,
552,  559,  562,  578,  579,  585,  590,  640,  643,
711,738,  764,  765,780,  793
 Соловьёв  С.В.,  профессор  русского  языка,  142
 Сольман  Ю.Г.  (Sohlman  J.G.),  сенатор,  496
 Сольский  Д.М.,  российский  граф,  698,  714
 Сперанский  М.М.,  российский
 государственный  деятель,  статс-секрегарь.
7,  46,  53,  63,  65,  67,  70,  72,  74.  75.  83-92,
94-96,99,  103,  106,  108,  111-115,  118-123,
129-131,  133,  179,  187,202,232,233,255,
256,  282,  522,  552,  553,  559,  560,  568-570,
588,  589,  623,  632,  639,  653,  672,  699,  773.
776,  785,  786
 Спренгтпортен  Г.М.  (Sprengtporten  G.M.),
генерал-губернатор  Финляндии,  7,  45,  46,
48,  49,  50,  51,52,  56,  57,  59,  60,  61,62,  63.
64,  65,  66,  70,  79,  80,  81,82,  83.  84,  85,  87,
89,  90,  91,92,  93,  96,  103,  108,  109,  113,
 127,  174,  404,  473,  562,  639,  658,  667,  681,
736,  775,  776.  785,  786
 Сталин  И.В.,  генеральный  секретарь
Коммунистической  партии  Советского
Союза,  796
 Старр  Ф.С.  (Starr  F.S.),  американский  историк,
28,41
 Стахович  М.А.,  генерал-губернатор
Финляндии,  740,  743,  747,  764
 Степанов  В.П.,  член  Комитета  финляндских
дел,  283,  284,  336,  359,  364,  366,  456,  476,
477
 Столыпин  П.А.,  премьер-министр  России,  10,
504,  695,  696,  703,  704,  707,  708,  710,  712,
713,  714,  715,  716,  717,  719,  720,  724,  726,
732,  740,  784,  793
 Стольберг  К.Ю.  (Stàhlberg  K.J.),  профессор
административного  права,  сенатор,
президент  Финляндии,  10,  117,  695,  703,
743,  747,  749,  751,  752,  753,  754,  755,  756,
758,  760,  761,  762,  763,  764,  765,  767,  768,
769,  770,  793,  794
 Стрёмберг  Э.  (Strömberg  Erik),  становой
пристав  (ленсман)  в  Саккола,  387
 Стренг  Э.  (Streng  Emil),  сенатор,  433,  434,  496
 Суворов  А.А.,  генерал-губернатор
Прибалтики,  204,  781
 Суолахти  Я.  (Suolahti  Jaakko),  историк,  173
 Таганцев  Н.С.,  российский  учёный-юрист,
сенатор,  581,  603,  674,  689,  701,  731
 Таден  Э.К.  (Thaden  Е.С.),  американский
историк,  31,  584,  778
 Тандефельт  А.  (Tandefelt  Adolf),  председатель
надворного  суда,  49,  106,  107
 Танеев  А.С.,  управляющий  Первым
отделением  Собственной  Его
Императорского  Величества  Канцелярии,
180,  206,213,217,218,219,  220
 Тацит  П.К.  (Tacitus  Р.С.),  римский  историк,
312
 Тегнер  Э.  (Tegnör  Е.),  шведский  историк,
 112,  118

Указатель  имен
 841
 Тейлс  (Theils),  тайный  советник,  член
Комиссии  финляндских  дел,  88
 Тенгстрём  Я.  (Tengström  Jakob),  епископ
Турку,  49,  65,  66,  74,  80,  87,  88,  90,  91,92,
93,  94,  96,  98,  103,  135,  139,  168,  639,  786
 Тёрнгрен  А.  (Törngren  Adolf),  чиновник
Статс-секретариата,  699,  718
 Теслев  А.П.  (Thesleff  А.),  помощник  генерал-
губернатора  Финляндии,  109,  201,  241,  343
 Тиккансн  П.  (Tikkanen  Р.),  журналист,  26,
 279,  798
 Тимашев  А.Е.,  министр  внутренних  дел
России,  257,  456
 Тобиесен  А.  (Tobiesen  August),  финляндский
жандармский  начальник,  266,  268,  285,
 534,  535
 Токвиль  A.  (Tocqueville  А.),  французский
учёный,  268
 Токой  О.  (Tokoi  Oskari),  вице-председатель
Хозяйственного  департамента  Сената,
 747,  749
 Толстой,  российский  граф,  261
 Томе  (Тоше),  адъютант  русского  батальона,
318
 Томмила  П.  (Tommila  Päiviö),  историк,  12,  23
 Топелиус  3.  (Topelius  Z.),  писатель  и
профессор,  267,  357
 Торвинен  T.  (Torvinen  Taimi),  историк,  535,
537,554,  568,571,683
 Тройль  К.,  фон  (Troil  Knut,  von),  губернатор,
49,  127
 Тройль  С.В.  (Troil  S.W.),  сенатор,  496,  501,
502,618
 Трощинский  Д.П.,  министр  юстиции  России,
85
 Туленхеймо  A.  (Tulenheimo  Antti),  сенатор,
749
 Туоминен  У.  (Tuominen  Uuno),  историк,  24,
382
 Турский,  русский  полковник,  80
 Тююниля  Маркку  (Tyynilä  Markku),  историк,
381,383
 Уатт  Д.К.  (Watt  D.C.),  английский  историк,  5,
12,  13,84
 Уваров  С.С.,  министр  просвещения  России,
188,391
 Уггла  Ю.К.В.  (Uggla  J.K.W.),  капитан-
лейтенант,  451
 Урусов  С.Н.,  статс-секретарь  России,
 главноуправляющий  Вторым  отделением
Собственной  Его  Императорского
Величества  Канцелярии,  235,  360
 Фельман  Н.И.  (Fellman  N.  I.),  сенатор,  492
 Фердинанд  (Ferdinand),  австрийский
император,  36
 Фишер  К.  (Fischer  Konstantin),  помощник
генерал-губернатора  и  министра  статс-
секретаря,  198,  201,228,  390,  401,657,  667
 Форселлес  Э.Г.,  аф  (Forselles  E.G.,  af),
сенатор,  276
 Фореман  В.  (Forsman  Wilhelm),  сенатор,  359
 Фореман  Г.З.  =  Юрьё  Коскинен  (Forsman  G.Z.
-  Yrjö  Koskinen),  профессор,  370
 Фрикциус  И.  (Friccius  Р.),  статский  советник,
член  Комиссии  финляндских  дел,  88
 Фриш  Э.В.  (Frisch  E.V.),  начальник  отдела
кодификации  Государственного  совета,
 471,475,  498,  508,  537,  598,  599
 Фюстель  де  Куланж  Н.Д.  (Fustel  de
Coulanges),  французский  историк,  523
 Халила  A.  (Halila  Aimo),  историк,  229
 Хальстен  А.Г.Ю.  (Hallsten  A.G.J.),  историк,
302
 Харитонов  П.А.,  российский  статский
советник,  государственный  контролёр,
 497,  689,  698,  720,  725,  726,  728,  729,  730,
732,  739
 Хармая  Л.  (Harmaja  Leo),  историк,  152,  397,
806,814
 Хвостов  А.  А.,  российский  коллежский
советник,  497
 Хеншалл  Н.  (Henshall  Nicholas),  английский
историк,  256
 Хирн  X.  (Hirn  Hans),  историк,  24,  161,  197
 Хмельницкий  Б.,  украинский  гетман,  30
 Хозяинов  А.,  прокурор  сената,  734,  735
 Хяркёнен  М.  (Härkönen  Mirja),  историк,  146
 Цейер  Ф.И.  (Zeiger  F.J.),  помощник
М.М.Сперанского,  86
 Чарторыйский  A.  (Czartoryski  Adam),
польский  князь,  638
 Чевкин  К.,  член  Комитета  финансов  России,
417
 Чичерин  Б.Н.,  российский  учёный-юрист,  310
 Шанц  Ю.Э.,  фон  (Schantz  J.E.,  von),  вице-
адмирал,  451
 Шателовиц  Ю.Г.  (Schatelowitz  J.G.),  советник
земледелия,  378
 Шауман  А.  (Schauman  August),  журналист,  24,
165,  171,266,296,  297,  309,592
 Шауман  Е.  (Schauman  Eugen),  вице-казначей
главного  управления  училищного
ведомства,  633,  660

842
 Указатель  имен
 Шауман  Ф.Л.  (Schauman  F.L.),  епископ,  75,
285,  307
 Швейцер  Р.  (Schweitzer  Robert),  немецкий
историк,  12,  23,  24,  38,  160,  277,  281,  282,
283,  284,  286,  358,  456,  458,  477,  478,  485.
486,  492,  494,  497,  498,  499,  521,529,  530,
531,  543,  596,  782,  788
 Шепелев  Л.Е..  российский  историк,  180,  186,
209
 Шереметьев  Б.Г1.,  российский  граф  и
фельдмаршал,  36
 Шернваль-Валлен  Э.  (Stjernvall-Walleen  Emil),
министр  статс-секретарь  Финляндии,  115,
116,  155,  174,  258,  259,  260,  261,262,269,
271,  275,  276,  277,  281,  284,  315,  318,  320,
323,  325,  329,  333,  334,  335.  336,  338,  339,
341,  343,  344,  345,  346,  347,  348,  349,  350,
358,  360,  361,  362,  386,  417,  419,  420,  421,
422,  423,  428,  429,  430,  431,432,  433,  435,
436,  479,  481,  532,  535,  641,  643,  644,  653,
699
 Шильдер  Н.К.,  российский  историк,  52,  55,
113,  114,175
 Шипов  Н.Н.,  помощник  генерал-губернатора,
674,  677,  678,  679,  681
 Шмиттеннер  Ф.  (Smitthenner  F.),  немецкий
учёный-юрист,  169,300
 Штейнгель  Ф.Ф.  (Steinheil  Fabian),  генерал-
губернатор  Финляндии,  104,  107,  109,  116,
126,  127,  128,  139,  148,  189,  240,  342,  343,
384,  537,  570,  582,  650,  778
 Штейн  К.  (Stein  Karl),  прусский  барон,  638
 Шубергсон  Э.  (Schybergson  Е.),  историк,  310,
311
 Шуберт  Ф.В.  (Schubert  F.W.),  немецкий
профессор  теологии,  132
 Шувалов  П.А.,  генерал-губернатор  и
 начальник  корпуса  жандармов  России,  257
 Шультен  О.Р.,  аф  (Schulten  O.R.,  af),  сенатор,
322,  361
 Щегловитов  И.Г.,  российский  политик,  720
 Эйхельман  О.О.  (Eihelman),  российский
профессор,  700
 Экман  Р.В.  (Ekman  R.W.),  художник,  307
 Эльвинг  Х.Р.  (Elving  H.R.),  начальник
канцелярии  генерал-губернатора,  142
 Эльмгрен  С.Г.  (Elmgren  S.G.),  библиотекарь  и
историк,  24.  299
 Эмин  Н.Ф.  (Emine  Nikolai),  финляндский  и
российский  чиновник,  47,  48,  88,  106,  107,
118,122
 Энгель  Л.  (Engel  Ludvig),  немецко-финский
архитектор,  100,  148
 Энгман  М.  (Engman  Мах),  историк,  16,  151,
153,  154,  284,  390
 Энкель  К.  (Enckel  Carl),  министр  статс-
секретарь  Финляндии.  744,  745,  770
 Энкель  К.  (Enckel  Carl),  полковник,  докладчик
военного  министерства,  436
 Эренстрём  Ю.А.  (Ehrenström  J.A.),
 густавианец  и  градостроитель,  48,  49,  133,
377,  378
 Эрих  Р.  (Erich  Rafael),  профессор
 государственного  права,  539,  748,  795
 Эрнрот  К.  (Ehrnrooth  Casimir),  министр  статс-
секретарь  Финляндии,  21,  155,  277,  284,
364,  386,  477,  517,  529,  530,  537,  641,  644
 Юликангас  X.  (Ylikangas  Heikki),  историк,
 17,  118
 Юннила  О.  (Junnila  Olavi),  историк,  168,  590,
591
 Ягергорн  Ю.А.  (Jägerhorn  J.A.),  офицер,  48,
88^9,  90,  122
 Якубов  К.И.,  преподаватель  русского  лицея
в  Хельсинки,  356,  474,  481,  485,  486,  496,
497,  535
 Яней  Дж.  (Yaney  George),  американский
историк,  380
 Ярнефельт  А.  (Jämefelt  August),  губернатор,
462

Приложение  к  русскому  изданию
 Императоры  Всероссийские  —
Великие  князья  Финляндские
 Александр  I  (1777-1825)
Николай  I  (1796-1855)
Александр  II  (1818-1881)
Александр  III  (1845-1894)
Николай  II  (1868-1918)
 1809-1825  (на  российский  престол  вступил  в  1801)
 1825-1855
 1855-1881
 1881-1894
 1894-1917
 Г  ЕНЕРАЛ-ЕУБЕРНАТОРЫ
 Великого  княжества  Финляндского
 Георг  Магнус  Спренгтпортен  (1740-1819)
 Михаил  Богданович  Барклай-де-Толли  (1761-1818)
 Фабиан  (Фаддей  Федорович)  Штейнгель  (1762-1831)
 Густав  Мориц  Армфельт  (1757-1814)
 Арсений  Андреевич  Закревский  (1786-1865)
 Александр  Сергеевич  Ментиков  (1787-1869)
 Александр  Аматус  (Александр  Петрович)  Теслев  (1778-1847)
Платон  Иванович  Рокасовский  (1800-1869)
 Фридрих  Вильхельм  Ремберт  фон  Берг  (1794-1874)
 Платон  Иванович  Рокасовский
Юхан  Мориц  Норденстам  (1802-1882)
 Николай  Владимирович  Адлерберг  (1819-1892)
Федор  Логинович  Гейден  (1821-1900)
 Степан  Осипович  Гончаров  (1831-1912)
 Николай  Иванович  Бобриков  (1839-1904)
 Иван  Михайлович  Оболенский  (1856-1910)
Николай  Николаевич  Герард  (1838-1929)
Владимир  Александрович  Бекман  (1848-1923)
Франц  Альберт  Зейн  (1862-1918)
 Адам  Иосипович  Липский  (1860—?)
 Михаил  Александрович  Стахович  (1861-1923)
Николай  Виссарионович  Некрасов  (1879-1918)  -
 1808- 	1809
 1809- 	1810
 1810- 	1823
и.о.  1823-1824
и.о.  1812-1813
 1824-1831
1831-1855
и.о.  1832-1846
.о.  1848,  1850-1854
и.о.  1854-1855
1855-1861
1861-1866
и.о.  1861,  1864,  1868
и.о.  1870,  1872-1873
1866-1881
1881-1897
и.о.  1897-1898
1898-1904
 1904- 	1905
 1905- 	1908
 1908- 	1909
 1909- 	1917
1917
1917
 временный  генерал-губернатор  1917

844
 Приложение  к  русскому  изданию
 *  *  *
 Михаил  Михайлович  Сперанский  (1771-1839)  —  российский  статс-секретарь,
в  1809-1811  докладчик  финляндских  дел  Императору  Всероссийскому,
в  1810-1812  —  государственный  секретарь  России.
 Министры  статс-секретари
Великого  княжества  Финляндского
 (ДО  1834  I.  С  гагосекрегари)
 Роберт  Хенрик  Ребиндер  (1777-1841)
 Александр  Армфельт  (1794-1876)
 Карл  Эмиль  Кнут  Шернваль-Валлен  (1806-1890)
 Теодор  (Федор  Антонович)  Брун  (1833-1888)
 Юхан  Казимир  Эрнрот  (1833-1913)
 Вольдемар  Карл  фон  Ден  (1838-1900)
 Виктор  Наполеон  Прокопе  (1839-1906)
 Вячеслав  Константинович  фон  Плеве  (1846-1904)
 Эдвард  Эрстрём  (1862-?)
 Константин  Линдер  (1836-1908)
 Карл  Фредрик  Август  Лангхофф  (1856-1929)
 Владимир  Марков  (1859-1919)
 Федор  Измайлович  Родичев  (1853-1932),  комиссар  финляндских  дел
Карл  Юхан  Алексис  Энкель  (1876-1959)
 1811-1841
и.о.  1841-1842
1842-1876
1876-1881
1881-1888
1888-1891
1891-1898
и.о.  1898-1899
и.о.  1899-1901
1901-1904
1904-1905
1905
1906-1913
1913-1917
1917
1917

Каким  образом  Великому
княжеству  Финляндскому  удалось
 РАСШИРИТЬ  СВОЮ  АВТОНОМИЮ  в  то
ВРЕМЯ,  КАК  ДРУГИЕ  ПОДОБНЫЕ  ЕМУ
ТЕРРИТОРИИ  ЕЕ  УТРАТИЛИ?
 В  новом  исследовании  Осмо  Юссилы  связи
Финляндии  с  Россией  представлены  как  значи¬
тельно  более  прочные,  чем  это  считалось  до  сих
пор.  С  одной  стороны,  Финляндия  была  в  опре¬
деленном  смысле  весьма  обособленной  россий¬
ской  «колонией»,  подобной,  например,  Кавказу
или  Сибири.  Финляндия  может  рассматриваться
и  как  правило,  и  во  многих  отношениях  как  ис¬
ключение.  Особенно  во  второй  половине  XIX
века  Финляндии  удалось  расширить  свое  само¬
управление,  тогда  как  другие  подобные  ей  авто¬
номные  территории  его  утратили.
 Период  с  1809  по  1917  год  в  истории  Фин¬
ляндии  был  насыщен  событиями  и  полон  не  под¬
дающихся  объяснению  совпадений  и  неожидан¬
ных  поворотов.  Одним  из  первых  примеров
в  этой  связи  стал  1811  год,  когда  благодаря  уси¬
лиям  Г.М.Армфельта  Великое  княжество  Фин¬
ляндское  свернуло  с  пути  развития  прибалтийс¬
ких  губерний.  Впоследствии  весьма  существен¬
ное  значение  имели,  в  свою  очередь,  междуна¬
родные  факторы.  Так,  поворотным  пунктом  на
пути  превращения  Финляндии  из  провинции
в  государство  стал  1856  год,  когда  Россия  потер¬
пела  поражение  в  Крымской  войне.  Лишь  после
этого,  а  вовсе  не  в  1809  году  в  Финляндии  нача¬
ли  активно  распространяться  национализм  и
конституционный  либерализм.
 К  числу  значимых  поворотных  моментов
относится  также  неожиданное  осознание  рос¬
сийским  императором  того,  что  финны  считали
свой  край  отдельным  от  России  государством.
В  1889  году  император  Александр  III  даже  задал
ироничный  вопрос:  что  же  это,  наконец,  Россия
принадлежит  или  составляет  часть  Финляндии,
или  Великое  княжество  Финляндское  принадле¬
жит  Российской  империи?  После  этого  происхо¬
дило  практически  непрерывное,  если  не  считать
последствий  Всероссийской  политической  стач¬
ки  1905  года,  интегрирование  Финляндии  в  со¬
став  российского  государства,  как  его  неотъем¬
лемой  части.
 Конечный  результат  —  формирование  неза¬
висимого  в  своих  внутренних  делах  и  отдельно-
го  от  России  финляндского  государства  —  вовсе
не  был  заранее  предрешенным.  В  исследовании
предпринята  попытка  рассмотреть  в  гом  числе  и
неосущсствившиеся  исторические  альтернати¬
вы,  чтобы  представить  в  правильном  свете  объ¬
ективно  реализовавшийся  ход  истории.
 О^юрмяение:  Мика  Туаминен

Путь,  пройденный  Финляндией  в  1809-1917  годах,  был
богат  на  события  и  неожиданные  повороты.  Автори¬
тетный  исследователь  политической  истории  описыва¬
ет,  как  Великое  княжество  Финляндское  из  небольшого
«ростка  государственности»  превратилось  в  государство  с
полностью  сформировавшейся  внутренней  структурой.
 Осмо  Юссила  подходит  к  данной  теме  с  общегосударс¬
твенной  точки  зрения:  Финляндия  и  этапы  ее  развития  рас¬
сматриваются  как  неотъемлемая  часть  истории  Российской
империи,  а  положение  Великого  княжества  Финляндского
сравнивается  с  положением  других  входивших  в  состав
России  наций  и  областей,  имевших  внутреннее  самоуправ¬
ление.
 ISBN  978-951-97819-6-9  •  www.ruslania.eom
 9"  7  8  9  5  1  9"  7  8  1  9  6