j> КрогиусН.В.
ПСИХОЛОГИИ
ШАХМАТНОГО
ТВОРЧЕСТВА
Н. В. КРОГИУС,
международный гроссмейстер
О психологии
шахматного
творчества
Издательство
«Физкультура и спорт»
Москва 1969
7 A 9.1
К 83
Эта книга — не систематический курс психологии шахмат.
Время для написания такой книги еще не наступило. Науч-
ная психология шахмат только начинает свое существование.
Эта книга лишь популярное изложение некоторых вопро-
сов, рассчитанное на широкий круг любителей шахмат.
Следует отметить, что практикой шахмат уже накоплено
большое количество отдельных психологических сведений.
Многие шахматисты умело применяют в своей игре различные
психологические приемы.
Однако этот богатый фактический материал недостаточно
обобщен и поэтому, оставаясь достоянием индивидуального
опыта, еще не приносит педагогике шахмат той пользы, кото-
рую мог бы дать.
Автор сделал попытку рассказать о некоторых типичных
особенностях мышления и внимания в шахматной борьбе,
надеясь, что книга поможет шахматисту полнее осознать сла-
бые и сильные стороны своей игры и лучше организовать
тренировку.
Вероятно, многое в книге покажется читателю спорным.
Это естественно: проблемы еще мало исследованы, и чем ак-
тивнее мы приложим совместные усилия в их изучении, тем
скорее психология сослужит свою ценную службу в деле
совершенствования шахматиста.
6-9-4
тем. план
1969 Xsl42
ЗАДАЧИ ПСИХОЛОГИИ ШАХМАТ
ПСИХОЛОГИ О ШАХМАТАХ
Шахматист ждет от психоло-
гии, чтобы она помогла ему
изучать личные качества, не-
обходимые для наиболее успеш-
ной игры, и исследовать законо-
мерности процессов развития и
формирования этих психических
свойств личности.
Такие задачи определяют
и относительно более частные
проблемы: психологический ана-
лиз особенностей игры сопер-
ника, определение методов
тренировки, учитывающих ин-
дивидуальность шахматиста,
изучение рациональных прие-
мов обдумывания, борьбы с цейт-
нотами и т. д. Таким образом
психологические исследования
могут и должны быть использо-
ваны для совершенствования
мастерства шахматиста, разви-
тия и сохранения им спортивной
формы.
Но это не все. Не только пси-
хология нужна шахматисту, но и
шахматы представляют значи-
тельный интерес для общей пси-
хологии. Здесь уместно под-
черкнуть роль шахмат в воспи-
тании характера человека, их
благотворном влиянии на его
ум, волю, чувства. В последнее
время шахматы стали объектом
широкого внимания кибернети-
ков, математиков, специалистов
инженерной психологии.Они рас-
сматривают шахматы как удоб-
ную модель изучения творческого
мышления человека. В познании
тайнышахматони видятпутькпо-
стижению загадок творческой
деятельности человека. Однако
успехи ученых в создании шах-
матных программ для игры элек-
тронно-вычислительных машин
пока не очень велики. Причина
состоит в том, что до недавних
пор создатели этих программ
игнорировали специфично чело-
веческие способы ведения игры
(роль эмоциональных и волевых
моментов, интуиции), были заня-
ты лишь логическим анализом
теории шахмат.
Отличия мышления шахма-
тиста от «мышления» машины
хорошо показаны в работах со-
ветских психологов О. Тихоми-
рова и В. Пушкина. Они, напри-
мер, заметили, что во многих
машинных программах поиски
хода ведутся по пути сокращения
«рассматриваемых» вариантов.
По-иному мыслит человек. Вна-
чале он также отбрасывает не-
понравившиеся варианты, но
если намечаемый ход его не
1
3
удовлетворяет, то он немедленно
расширяет зону поисков, ана-
лизирует новые возможности.
На необходимость иного прин-
ципиального подхода для совер-
шенствования программ указал
академик В. Глушков. Он писал:
«Для овладения же программи-
рованием сложнейших задач из
области интеллектуального труда
человека нет, пожалуй, иного
пути, кроме изучения процессов
человеческого мышления». В
этом направлении уже ведутся
работы. О них свидетельствует
хотя бы матч шахматных про-
грамм СССР — США, проведен-
ный в 1967 году, а также инте-
ресные предложения, выдвину-
тые М. Ботвинником в книге
«Алгоритм игры в шахматы».
В связи с интенсивной дея-
тельностью по программирова-
нию возникает вопрос: не закон-
чат ли шахматы существование,
когда машины научатся играть?
Если говорить о теоретической,
принципиальной возможности
создания электронного сверх-
гроссмейстера, то она, по-види-
мому, существует, так как шах-
маты обладают хотя и большой,
но все же конечной информацией.
Но не будем гадать об игре элект-
ронных чемпионов — обратимся
к живым. Тем более, что и шах-
матистов и кибернетиков инте-
ресует тот материал, который
накоплен психологией о шахма-
тах.
Первое исследование в этой
области, принадлежащее фран-
цузскому психологу А. Бинэ,
относится еще к 1894 году.
А. Бинэ изучал игру вслепую.
Он получил интересные данные,
позволившие ему сделать пра-
4
вильный вывод о том, что зри-
тельные представления шахма-
тиста носят преимущественно
смысловой характер. Так, на-
пример, некоторые мастера не
могли сразу ответить на вопрос
о цвете той или иной клетки на
доске. В то же время А. Бинэ,
по-видимому, не очень разби-
рался в тонкостях шахмат. Он
поверил заявлению одного из
испытуемых, что тот может рас-
считывать на 500 (!?) ходов впе-
ред.
В 1925 году участники мос-
ковского международного тур-
нира были подвергнуты психоло-
гическому обследованию. И. Дья-
ков, Н. Петровский и П. Рудик
написали книгу об этих экспери-
ментах. У шахматистов, кото-
рые сравнивались с обычными
испытуемыми, были обнаружены
высокоразвитые динамические
свойства внимания и мышления,
а также наличие исключитель-
ной специфической шахматной
памяти. Авторы предложили
также так называемую «психо-
грамму шахматиста» — шест-
надцать качеств, определяющих,
по их мнению, успехи в игре.
Многие рекомендации авторов
в этом плане не вызывают воз-
ражений. Это, например, само-
обладание, синтетическая сила
мышления, дисциплинированная
воля и т. д. Однако некоторые
их положения спорны. Они счи-
тают, что развитие мышления
шахматиста не находится в пря-
мой связи с общим культурным
уровнем его развития. Надо за-
метить, что практика убедитель-
но показала несправедливость
подобного мнения. Высокая об-
щая культура значительным
образом содействует развитию
шахматных способностей. Также
утверждение авторов о том, что
ими не обнаружено наличие
какой-либо существенной общей
одаренности у крупнейших шах-
матистов (напомним, что среди
испытуемых были Ласкер, Рети,
Тартаковер, Торре и др.), может
быть объяснено лишь узостью
примененных методик исследо-
вания.
Значительный вклад в раз-
работку вопросов психологии
шахматного мышления сделал
известный мастер и психолог
Б. Блюменфельд. Он показал,
что мышление шахматиста от-
личается наглядностью, исклю-
чительной эмоциональной окра-
шенностью и волевой напряжен-
ностью. Блюменфельд отметил
практический характер шахмат-
ного мышления» так как в нем
мысль непосредственно связана
с действием (ходом). Нормиро-
вание времени втурнирной борьбе
интенсифицирует мыслительный
процесс, вынуждает мысль рабо-
тать наиболее экономичными спо-
собами.
Блюменфельд впервые пред-
ложил ряд интересных методов
психологического исследования
шахматного творчества. Напри-
мер, он ввел хронометраж хо-
дов, ставший ныне популярным,
метод восстановления давно сыг-
ранных партий, запись сообра-
жений шахматиста во время
игры и т. д.
Блюменфельд сделал попытку
исследования интуитивных форм
шахматного мышления. В этом
плане особого внимания заслу-
живают его предположения о
возникновении интуитивной до-
гадки в зависимости от сохране-
ния в памяти образов сходных
позиций.
Блюменфельд дал много цен-
ных практических рекомендаций.
Его советы говорят, например,
что сначала надо сделать вынуж-
денный ход, а лишь затем углуб-
ляться в обдумывание, а не нао-
борот. Он указывал, что не следу-
ет полагаться при расчете лишь
на зрительные представления во-
ображения, поскольку они блед-
нее непосредственного восприя-
тия положения на доске. Отсюда
необходимость контроля за каж-
дым ходом, каким бы очевидным
он ни казался издалека.
В последние годы за рубежом
появилось несколько работ,
посвященных психологии шах-
мат. Американский гроссмейстер
Р. Файн в своей книге «Психо-
логия шахматиста» рассматри-
вает творчество Морфи, Стейни-
ца, Эм. Ласкера, Капабланки,
Алехина, Эйве, Ботвинника и
других крупнейших шахматис-
тов с позиций психоаналитичес-
кой концепции 3. Фрейда. Раз-
витие шахматного мастерства
объясняется Файном ролью «вы-
тесненных» (по терминологии
Фрейда) инстинктов и другими
малодостоверными положениями
психоанализа. К сожалению,
Файн не использовал в книге свой
богатый опыт участия в шахмат-
ных соревнованиях.
Интерес представляют иссле-
дования перспективности моло-
дых шахматистов с помощью
тестов, предложенные Л. Черны
(Чехословакия). Испытуемому
предлагалось, например, воз-
можно быстрее обойти белым
конем al все поля доски. После
5
выполнения этого задания на
доску ставились черные пешки
сЗ, f3, сб, f6. Теперь также тре-
бовалось обойти конем поля дос-
ки, за исключением полей, за-
нятых пешками или находящих-
ся под боем пешек. В этих и дру-
гих испытаниях секундомером
фиксировалось время, затрачен-
ное на выполнение задания, учи-
тывалась также точность выпол-
нения (количество ошибок), на-
стойчивость испытуемого, его
решительность. Хотя тесты
ШАХМАТИСТЫ
Ценный материал для психо-
лога представляют высказывания
видных шахматистов, их коммен-
тарии к партиям, статьи, книги.
Но при анализе этого материала
следует учитывать, что, во-пер-
вых, шахматные мастера боль-
шей частью не профессиональ-
ные психологи и поэтому упот-
ребление ими терминов не всегда
обосновано с научной точки зре-
ния; во-вторых, они не очень
любят рассказывать о своих пере-
живаниях и мыслях. Алехин
справедливо сетовал по этому
поводу: «Я думаю, что было бы в
интересах миллионов любителей
шахмат и самой игры, если бы
мастера, давая пояснение к сво-
им партиям, несколько откровен-
нее высказывались о мотивах,
вынудивших их избрать опреде-
ленные ходы...»
С другой стороны, если уж
шахматист дает описание пси-
хологических моментов борьбы,
то почти наверняка можно рас-
считывать найти в нем глубокое
и искреннее свидетельство зна-
тока.
6
Л. Черны вряд ли могут дать
достаточно полный и объектив-
ный материал, чтобы судить об
одаренности шахматиста, но они
заслуживают внимания, как воз-
можные среди других методов.
Любопытно, что эксперименты,
проведенные Л. Черны несколь-
ко лет назад, правильно пред-
сказали большое шахматное бу-
дущее В. Горту, тогда как тре-
неры считали его не самым пер-
спективным шахматистом сре-
ди других испытуемых.
О психологии
Эм. Ласкер был первым, кто
оценил по-настоящему, что за
жизнью шахматных фигур скрыт
человек с его характером и что
тайны шахматной борьбы нельзя
познать без человека, без его
психологии, его переживаний во
время этой борьбы, без его ин-
дивидуальных особенностей и
вкусов.
Шахматы в его пониманиибыли
прежде всего борьбой двух лич-
ностей, двух интеллектов. «На
шахматных досках борются лю-
ди, а не деревянные фигуры»,—
говорил Ласкер. Он подробно
изучал стиль, слабые и сильные
стороны игры противников,
чтобы на практике использовать
полученные выводы. Часто он
старался делать не объективно
лучшие ходы, а субъективно наи-
более неприятные именно для
этого противника.
В одном интервью Ласкер
сказал: «Шахматная партия —
борьба, в которой участвуют
самые разнообразные факторы.
И поэтому знание сильных сто-
рон и слабостей противников
чрезвычайно важно. Так, на-
пример, партии Мароци пока-
зывают, что он осторожно за-
щищается и лишь тогда сам ата-
кует, когда вынужден к этому;
партии Яновского — что он
может десять раз держать в
руках выигрыш, но, жалея рас-
статься с партией, в конце кон-
цов уверенно ее проигрывает.
Словом, можно многое извлечь
из внимательного изучения нес-
кольких партий противника».
В турнирах Ласкер мастерски
использовал психологические
особенности партнеров, навязы-
вая противнику чуждое ему по
духу направление партии. Лас-
кер впервые обосновал положе-
ние, что шахматный стиль —
отражение свойств характера
человека. Правильность этого
тезиса он убедительно доказы-
вал на практике.
Метод Ласкера не был в доста-
точной степени понят его сов-
ременниками в начале XX века.
Нередко тогда писали о необъ-
яснимом шахматном «счастье»
Ласкера, чуть ли не о гипноти-
ческом внушении, которое от
него исходит. В наше время
конкретный психологический
подход к изучению противника
получил более широкое распрос-
транение.
Правда, еще до Ласкера фран-
цузский мастер Арну де Ривьер
утверждал, что по игре можно
определить характер и темпера-
мент шахматиста и что «личность
сказывается в стиле игры». Одна-
ко этоброшенное вскользь замеча-
ние не было обосновано и про-
шло незамеченным.
А Ласкер разработал подроб-
ную классификацию стилей игры
Он указывал на следующие твор-
ческие направления в шахматах:
1) классический стиль. Выбор
плана производится не вслепую,
а разумно, сообразно с принци-
пами «здравого смысла»; 2) стиль
«автомата», делающего ходы
всегда по готовому шаблону из
запаса памяти; 3) «прочный»
стиль укрепления позиции и вы-
жидания ошибки противника;
4) стиль «заманивания»противни-
ка и 5) комбинационный стиль.
Можно спорить по поводу
этой классификации. Слишком
широко, например, толкование
«здравого смысла». Если же это
только верная оценка позиции
по чутью, то вряд ли обоснованна
приложимость такой оценки к
представителям лишь одного
стиля. Нет и единых принципов,
определяющих разделение сти-
лей,—тут и черты характера (так-
тика заманивания, выжидание
ошибки) и одновременно свойст-
ва логического мышления (шаб-
лон, динамичность и т. д.).
Однако при всей дискуссион-
ное™ попытка Ласкера класси-
фицировать стили игры не поте-
ряла значения и теперь. Ведь он
еще в 1925 году оспаривал тра-
диционное разделение стилей
на комбинационный и позици-
онный.
Посмотрим, насколько про-
двинулась в наши дни проблема
изучения стилей — важнейшее
условие индивидуальной подго-
товки к противнику. Наряду
с некоторыми успехами в области
практического применения (на-
пример, матчи Спасского с Талем
в 1965 г. и Геллером в 1968 г.)
исследования ушли недалеко.
В современной шахматной лите-
ратуре по-прежнему чаще всего
дается описание двух стилей иг-
ры: комбинационного и позици-
онного.
К первому из них относят шах-
матистов, стремящихся к острой
тактической игре, связанной с
жертвами и комбинациями. Счи-
тается, что шахматисты комбина-
ционного стиля обладают высоко-
развитым творческим воображе-
нием и способностью к далекому
конкретному расчету. Их воо-
бражение особенно проявляется
в позициях миттельшпиля, в
которых большое количество
фигур создает многообразие воз-
можностей при выборе хода. К
этому стилю относят игру Ан-
дерсена, Морфи, Чигорина, Але-
хина, Таля, Ларсена, Брон-
штейна.
Шахматисты позиционного сти-
ля характеризуются основатель-
ной и более спокойной постанов-
кой партии. В их игре превали-
рует вера в общие принципы
стратегии, и оценка позиции
основывается на логических
умозаключениях. Обобщение
частных признаков, обусловлен-
ность и последовательность —
таково их творческое кредо. Кон-
кретный расчет занимает сравни-
тельно меньшее место в процессе
мыслительных поисков. Позици-
онным шахматистам свойственно
понимание шахмат как научной
дисциплины с определенными за-
кономерностями. К лидерам по-
зиционного стиля комментаторы
обычно относят В. Стейница,
X. Р. Капабланку, А. Рубин-
штейна, М. Ботвинника, В. Смы-
слова и Т. Петросяна.
В последнее время говорится
и о третьем стиле в шахматном
8
творчестве, которому дано наз-
вание универсального. Здесь
предполагается гармоничное со-
четание в игре позиционных и
комбинационных элементов.
К такому стилю относят игру
Б. Спасского и П. Кереса.
Нам представляется, что тра-
диционная классификация сти-
лей игры в настоящее время еще
не базируется на серьезных ис-
следованиях творчества шахма-
тистов. Эта классификация сы-
грала положительную роль в
развитии шахматной культуры,
известное положительное зна-
чение она имеет и сейчас. Благо-
даря ей, пусть только в общем
виде, можно наметить пути изу-
чения индивидуальных особен-
ностей шахматистов. Но этого
в наши дни недостаточно.
Мы считаем, что одним из
основных изъянов существующей
классификации является разде-
ление стилей по слишком широко
обобщенному принципу (стра-
тегия и тактика). Поэтому твор-
чество шахматистов характери-
зуется чересчур прямолинейно,
и многие существенные отличи-
тельные свойства их игры не
выявляются.
Внутри каждой группы шах-
матистов одного из трех стилей
можно найти значительные раз-
личия в психологических особен-
ностях воображения, анализа и
в технике расчета. Стремление
подробнее изучить все эти ком-
поненты творчества встречает
преграду в виде принятого единс-
твенного признака разделения на
стили — соотношения стратегии
и тактики.
Сравним игру двух комбина-
ционных шахматистов — Толу-
ша и Нежметдинова. Если Неж-
метдинов обычно точно, скрупу-
лезно рассчитывает конкретные
варианты, тозамыслыТолуша ча-
ще основаны на интуитивном
«видении» комбинационных уг-
роз. Исходя из существующего
определения, что шахматисты
комбинационного стиля сильны
конкретным расчетом, можно бы-
ло бы предположить, что Толуш
и Нежметдинов не так уж различ-
ны в особенностях расчета. А в
действительности выясняется,
что вариантному расчету Неж-
метдинова, как правило, можно
довериться, а ходы Толуша надо
было проверять прежде всего в
отношении точности расчета.
Существующая классификация
не способствует более дифферен-
цированному пониманию и со-
ставлению детальной характе-
ристики шахматистов. Это может
привести к просчетам в тренер-
ской работе и в определении
правильной тактики в турнир-
ной борьбе. Принято считать,
что позиционный игрок сильнее
в общей оценке положения, а
комбинационный лучше учиты-
вает конкретные элементы пози-
ции. Но вот, определяемый как
позиционный шахматист, Пет-
росян оказывается почти непо-
грешимым в проведении такти-
ческих операций. Недаром Спас-
ский указывал, что мнение о
недостатках комбинационного
зрения у чемпиона мира — боль-
шое заблуждение. Пример Пет-
росяна не является исключением:
Капабланка, Шлехтер и некото-
рые другие «позиционные» шах-
матисты отличались великой
силой конкретного мышле-
ния,
По-видимому, понятия «ком-
бинационный» и «позиционный»
стили не совсем точны и разра-
ботаны недостаточно. Неясно и
как понимать само определение—
стиль шахматиста.
Вообще в широком философ-
ском понимании этого термина
стиль — это совокупность мето-
дов, способов познания, с отно-
сительным постоянством при-
меняемых человеком в его дея-
тельности.
Попробуем несколько конкре-
тизировать это понятие примени-
тельно к шахматам. Обратимся
к положению на доске, в котором
возможна форсированная вы-
игрывающая комбинация.
Любой опытный шахматист
осуществит эту комбинацию, и
никакой разницы в выполнении
ее у разных шахматистов обна-
ружить не удастся. Проявление
особенностей стиля возможно
тогда, когда позиция содержит
не единственный путь решения, а
несколько примерно равноцен-
ных способов игры. Следователь-
но, своеобразие стиля обнару-
живается в проблемных ситуа-
циях.
В то же время у отдельного
шахматиста оценка многих сход-
ных позиций обладает извест-
ным постоянством. Легко заме-
тить определенные вкусы во всех
стадиях партии почти у любого
мастера. Поэтому стиль — это
также относительное постоян-
ство в оценках шахматиста.
Исходя из сказанного, можно
предположить, что стиль шахма-
тиста — это устойчивое индиви-
дуальное своеобразие в оценке
проблемных позиций. Особен-
ности стиля определяются мно-
9
гими факторами: типом мыш-
ления шахматиста, качествами
воли, внимания, эмоциональным
складом, его характером. В
стилях отдельных шахматистов
обнаруживаются общие сходные
черты. Поэтому правомерно го-
ворить о наличии групп относи-
тельно сходных по стилю шах-
матистов.
Следует также учитывать, что
устойчивость стиля не абсолют-
но неизменное явление. Стиль
совершенствуется, развивается.
Существенные изменения, на-
пример, претерпел стиль Спас-
ского за последние годы. Корч-
ной писал: «Начав как шахматист
позиционный, он после выхода
на международную арену за-
сверкал тактическим талантом, а
примерно в последнее пятилетие
игра его стала более академич-
ной. По количеству поражений
за год Спасский стал прибли-
жаться к «непробиваемому» Пет-
росяну».
В шахматной литературе име-
ются аргументированные харак-
теристики эволюции стиля Кере-
са, Ларсена, Болеславского. Но
чаще шахматиста длительное
время сопровождает устойчи-
вая, неменяющаяся оценка его
творчества. Так, значительные
изменения претерпела манера
игры Симагина, но на протяже-
нии десятилетий он постоянно
именовался «ярким комбинацион-
ным» шахматистом, хотя сам он
неоднократно возражал против
этой характеристики. Причина
столь «статичного» отношения
к эволюции стиля шахматиста
объясняется, в частности, труд-
ностью анализа, а трудность эта
усугубляется чересчур общей
и нечетко определенной клас-
сификацией стилей.
Наиболее заметные изменения
в стиле наблюдаются в игре мо-
лодых шахматистов. Современная
же шахматная педагогика испы-
тывает определенные трудности
в выработке правильного инди-
видуального подхода опять-таки
из-за слишком общих критериев,
лежащих в основе традиционной
классификации стилей.
По-видимому, задача создания
общей классификации стилей не
имеет достаточно благоприятных
перспектив, пока не будут изуче-
ны частные компоненты этой
проблемы: типология волевых
и эмоциональных способностей
шахматистов, качеств мышления.
В последние годы автором
проводились исследования в этом
направлении. Была сделана по-
пытка выделить характерные
типы в мыслительной деятель-
ности шахматистов на основе
сравнительного анализа особен-
ностей логических и интуитив-
ных форм мышления, воображе-
ния. Читателя мы отсылаем к
книге «Вопросы психологии
творчества», Саратов, 1968, в
которой опубликована статья
по этому вопросу.
Итак, мысли Ласкера о необ-
ходимости индивидуальной пси-
хологической подготовки к про-
тивнику, а в связи с этим и
проблема изучения стилей шахма-
тистов актуальны и по сей день.
Более того, теперь, когда зна-
чительно возрос общий класс
игры, произошла существенная
нивелировка в разнице силы
шахматистов, психологическая
подготовка приобрела более важ-
ное значение. Без учета психо-
10
логических факторов нельзя
рассчитывать на спортивный
успех. Поэтому идеи, высказан-
ные Ласкером о шахматных сти-
лях, требуют дальнейших серь-
езных исследований.
Интересные соображения были
высказаны Ласкером также о
свойствах шахматного мышления
и структуре мыслительного про-
цесса при выборе хода. Необхо-
димым качеством мышления шах-
матиста он называл экономич-
ность. Рассматривая вопрос о
взаимоотношении красоты и
логики в шахматах, Э. Ласкер
писал: «Только извращенный
вкус может предпочесть излишне
запутанное простому. Из двух
одинаково целесообразных ходов
здоровый человек изберет более
прямолинейный, более ясный и
менее парадоксальный».
Он подверг критике несколько
так называемых «блестящих»
партий, показав, что их авторы,
увлекшись внешними эффектами,
по сути дела, облегчали поло-
жение противника. Подобные
случаи напоминают борьбу, гово-
рил Э. Ласкер, когда мертвого
воскрешают только для того,
чтобы его вторично побе-
дить.
Однако Ласкер отмечал, что
выбор хода — не только логи-
ческое умозаключение, основан-
ное на принципах стратегии и
расчете, но и своеобразное при-
влечение теории вероятностей:
знание вкусов противника поз-
воляет предвидеть его ответ с
большей долей вероятности.
Таким образом, во взглядах
Ласкера сочеталось понимание
шахмат и как психологической
борьбы и как игры, имеющей
«здравый смысл», опирающейся
на выводы теории.
Знаменитый соперник Лас-
кера — Х.-Р. Капабланка не
отличался столь глубокой пси-
хологической проницательнос-
тью. Он реже играл «на против-
ника», а больше заботился о
собственных замыслах. Партии
Капабланки показывают исклю-
чительно рациональный харак-
тер его размышлений. Ничего
лишнего, искусственного — та-
ков был девиз кубинского шах-
матиста.
Поэтому творчество Капаблан-
ки содержит богатый педагоги-
ческий материал, позволяющий
судить о приемах рационально-
го обдумывания за доской. Он
указывал на следующие методы,
которыми руководствовался в
процессе игры:
1.	Необходимость обращать
внимание на согласованность в
действии шахматных сил. Фигу-
ры и пешки должны дополнять
друг друга в операциях на доске.
«Многие шахматисты пытаются
атаковать в то время, как их фи-
гуры разбросаны на доске без
всякого согласования в действии,
и в конце концов такие игроки с
удивлением ищут, где же они
ошиблись в партии? Вы должны
координировать действия ваших
фигур, и это основной принцип
всей игры»,— писал Капабланка.
2.	Выбор наиболее экономич-
ных решений. Это относится к
экономии сил как при защите,так
и при нападении. Использовать
возможно большее число фигур
можно лишь в атаке на короля.
Капабланка требовал особенного
внимания к сбережению времени
в передвижениях фигур. «Каж-
11
дый ход, выигрывающий или сбе-
регающий время, должен быть
учтен немедленно».
3.	Намеченный ход должен не
откладываться, а делаться на
доске. «Вы должны также быть
решительными в ваших сужде-
ниях. Если вы думаете, что ваш
ход хорош,—делайте его. Опыт—
лучший учитель. Многие, приду-
мав во время игры какой-нибудь
маневр и считая его хорошим,
боятся сделать его. Напрасно!
Вы должны решиться и без вся-
кого колебания сделать то, что
вам кажется хорошим».
А. А. Алехин развил мысли
Ласкера о необходимости знания
психологических особенностей
личности противника. Характе-
ристики шахматистов, состав-
ленные Алехиным, являются ре-
зультатом всестороннего изуче-
ния соперников. Эти характе-
ристики точны, содержательны
и служат практическим руко-
водством к действию.
Приводим небольшой отрывок
из замечаний Алехина о Капа-
бланке: «С того момента партии,
когда точное знание уступает
место чистому искусству, ярче
всего выявляются те свойства
Капабланки, которые создали
его полулегендарную славу:
прежде всего исключительная
быстрота схватывания позиции,
затем почти безошибочное инту-
итивное понимание положения.
Однако именно эти два качества,
которые при правильном примене-
нии должны были бы вознести их
обладателя как художника, быть
может, на недосягаемую высоту,
в действительности удивитель-
ным образом привели Капаблан-
ку к совершенно противополож-
ным результатам — к мертвому
пункту, к убеждению, что шах-
матное искусство очень близко
к своему концу, что оно почти
исчерпано. Как это могло слу-
читься?
Чтобы правильно ответить на
этот вопрос, необходимо остано-
виться на тех психологических
опасностях, которые таит в себе
первое из указанных качеств
Капабланки. С очевидными пре-
имуществами, которые дает бы-
строта схватывания,— способ-
ность почти одновременно ви-
деть целый ряд тактических мо-
ментов, имеющихся в каждом
сложном положении (экономич-
ность мышления и вследствие
этого — вера в себя),— связана
некоторая опасность: шахматист
может прийти к ошибочному вы-
воду, что те хорошие ходы, кото-
рые он при знакомстве с положе-
нием видит сразу, обязательно
наилучшие, вследствие чего его
творчество столько же теряет
в глубине, сколько выигрывает
в легкости».
Далее Алехин пишет: «В ре-
зультате всех... наблюдений и со-
ображений я пришел к кажущему-
ся парадоксальным убеждению,
что к моменту нашего матча (1927
год.— Я. /С) в Капабланке так-
тик значительно уступает стра-
тегу, что вследствие этого в сере-
дине игры Капабланке нельзя
доверять, т. е. каждый его такти-
ческий замысел необходимо тща-
тельно проверить, так как вовсе
не исключена возможность прос-
четов с его стороны».
Эти выводы помогли Алехину
использовать упущения Капа-
бланки в матче на первенство
мира. Психологическая харак-
12
теристика кубинского гроссмей-
стера оказалась исключительно
точной. Анализ партий матча
показывает, что она позволила
Алехину с большой долей веро-
ятности предугадывать замыслы
партнера.
Высказывания Алехина весьма
интересны и в той части, где он
говорит об опасности возникно-
вения некоторых отрицательных
черт характера, когда шахматист
рассматривает интуитивнуюоцен-
ку как наиболее верное и окон-
чательное суждение о позиции.
В понимании психологичес-
кой стороны шахматной борьбы
Алехин пошел дальше Ласкера.
Он считал необходимым учиты-
вать не только особенности игры
и характера своих соперников,
но и предвидеть их психологи-
ческую подготовку, направлен-
ную против него самого. Алехин
понял, образно говоря, важность
не только прямой, но и обратной
связи в такой подготовке. На-
пример, готовясь к поединку за
мировое первенство с Капаблан-
кой, он предусмотрел, что куби-
нец, по-видимому, захочет ис-
пользовать несколько рискован-
ную стратегию игры за черных,
которой он нередко руководст-
вовался в тот период.
После матча Алехин писал:
«Играя же черными, я применял
тот же метод упрощения, какой
при защите применял Капаблан-
ка». Несмотря на то, что подоб-
ная стратегия была нова для
Алехина, ее психологический
эффект вполне оправдался в этом
соревновании.
Метод, введенный в практику
Алехиным, нашел последовате-
лей среди современных шахма-
тистов. Сошлюсь в качестве при-
мера на эпизод, имевший ме-
сто при нашей совместной тре-
нировке с гроссмейстером
Ю. Л. Авербахом.
Разбирая его картотеку, я
обнаружил в ней наряду с ха-
рактеристиками творчества и вы-
писками из партий ряда шахма-
тистов — вероятных будущих
противников — тетрадь, озаглав-
ленную так: «Ю. Л. Авербах».
Составление шахматного досье
на самого себя — не случайность,
а вполне целесообразный способ
подготовки, логически следую-
щий из мнения Алехина о необ-
ходимости предугадать, каково
будет направление теоретической
шахматной и психологической
подготовки партнера.
Алехин указывал на воспита-
тельную роль шахмат. Он пола-
гал, что достижение крупных
успехов в шахматах невозможно
без воспитания положительных
свойств характера и устранения
отрицательных.
Показателен в этом смысле
пример самого Алехина. Р. Рети
писал о нем: «В самом начале его
карьеры все уже удивлялись его
богатой фантазии и волевому на-
пряжению его бурных атак. То,
что он не дал своему природному
дарованию, разжигавшемуся его
поклонниками, увлечь себя на
путь фантастики, но подчинил
свое дарование разуму... по-
могло ему достигнуть высших
ступеней шахматного мастерст-
ва».
Алехин прямо говорил: «По-
средством шахмат я воспитал
свой характер. Шахматы прежде
всего учат быть объективным. В
шахматах можно сделаться боль-
13
шим мастером, лишь осознав
свои ошибки и недостатки».
В нескольких статьях Алехин
высказывался (к сожалению,
очень кратко) об особенностях
протекания мыслительных про-
цессов при обдумывании хода.
Применительно к игре не глядя
на доску он писал: «Играющий не
пытается воспроизвести перед
своими глазами всю доску с ее
белыми и черными клетками, бе-
лыми и черными фигурами, как
полагает большинство непосвя-
щенных, но он припоминает толь-
ко какой-нибудь характерный
ход, конфигурацию части дос-
ки...»
Это чрезвычайно важное за-
мечание о постоянном выделении
для обдумывания основных, наи-
более значимых в данный момент
элементов позиции, по нашим
наблюдениям, верно передает со-
держание поисковой деятельнос-
ти при выборе хода и в обычной
игре за доской.
Интересно упоминание о «ха-
рактерном» ходе. Это лишний раз
подтверждает справедливость
мнения Б. М. Блюменфельда о
наглядном характере мышления
шахматиста. Общая оценка поло-
жения не может пониматься как
форма мышления, оторванная от
единичных представлений, от
конкретного образа фигур. Един-
ство чувственного и логического,
конкретного и абстрактного в
шахматном мышлении проявля-
ется в том, что общая оценка,
идеи и другие обобщения всегда
сопровождаются при обдумыва-
нии каким-либо конкретным хо-
дом или серией ходов (вариантом).
Ряд интересных замечаний о
характере мышления шахматиста
14
высказал Р. Рети. Будучи чело-
веком абстрактного склада ума,
Рети подчеркивал роль общих
оценок в шахматной игре. Он
предостерегал от увлечения кон-
кретным расчетом, от наивной
попытки объяснить искусство
мастера только развитием его
«счетных» способностей. Его за-
мечания, может быть и чересчур
категоричные, отнюдь не проти-
воречат пониманию образности
шахматного мышления, а пока-
зывают, что эти образы могут
быть различными — более или
менее обобщенными.
Рети писал: «Профаны думают,
что превосходство шахматных
маэстро заключается в их спо-
собности рассчитывать вперед.
Такие шахматисты, спрашивая
меня, на сколько ходов вперед
я рассчитываю обычно свои ком-
бинации, бывают очень удивле-
ны, когда я искренне отвечаю
им, что обычно — ни на один».
Но если не основываться глав-
ным образом на расчете, то как
выбрать ход? Рети полагает, что
«каждый шахматист, наислабей-
ший и наисильнейший, обладает—
сознательно ил и бессознательно—
принципами, которыми он руко-
водствуется в выборе ходов.
Слабый игрок придерживается,
быть может, примитивных прин-
ципов... такой шахматист уже
доволен, если ему удастся дать
шах своему противнику».
Любопытно, что создатели пер-
вых шахматных программ на
электронно-вычислительных ма-
шинах прошли мимо этих важ-
ных наблюдений Рети. Они по-
пытались решить проблемы шах-
матной игры путем перебора
вариантов, то есть путем беско-
нечного конкретного расчета.
Эти попытки быстро показали
свою непригодность.
Интересные данные о психи-
ческих состояниях шахматистов
содержатся в работах Р. Шпиль-
мана и К. Торре. К. Торре под-
робно останавливается на про-
блеме формирования стиля. Он
намечает четыре стадии развития
шахматиста: 1) манера, 2) лицо
игры,3) стиль и 4)большой стиль.
К. Торре особенно подчеркивает
мысль, что хотя творчество каж-
дого мастера должно быть ин-
дивидуальным и самобытным, но
это своеобразие игры обязано
основываться на всем том, что
было накоплено развитием шах-
матной культуры, опытом мно-
гих шахматистов.
Советские шахматисты изу-
чили и развили дальше те методы
психологической подготовки к
соревнованиям, которые выдви-
нули Ласкер и Алехин. В этом
огромную роль сыграл пример
М. М. Ботвинника. В разрабо-
танной им системе подготовки
и совершенствования для психо-
логии наиболее интересны сле-
дующие моменты: 1) составление
индивидуально психологической
характеристики партнера, 2) соз-
дание состояния оптимальной
работоспособности во время пар-
тии и 3) психологическая на-
стройка на соревнование.
Ботвинник умело проводил все-
сторонний психологический ана-
лиз игры своих противников.При
этом он подмечал не только бро-
сающиеся в глаза достоинства
и недостатки, но и, казалось бы,
несущественные детали вроде
«длинных» ходов, которые часто
просматривает М, Эйве. Ботвин-
ник обладает редкой способнос-
тью не ограничиваться состав-
лением точной характеристики,
а претворять полученные выводы
в конкретные дебютные схемы и
общую манеру ведения борьбы,
оказывающиеся субъективно на-
иболее неприятными его против-
никам. Глубину его понимания
партнера как человека прочув-
ствовали в матч-реваншах
В. Смыслов и М. Таль.
Правда, по складу своего ха-
рактера М. Ботвинник не скло-
нен доверяться первым впечат-
лениям и предпочитает нако-
пить достаточное количество
психологических наблюдений,
прежде чем сделать вывод. Мо-
жет быть, именно поэтому матч-
реванш он проводил значи-
тельно увереннее, чем первый
матч.
Ботвинник давно понял, что
человеку психологически трудно
сразу, вдруг переключиться на
новую деятельность, например
на турнирную партию. Для того
чтобы лучше настроиться на пред-
стоящую борьбу, мобилизовать
запас волевой энергии и пол-
ностью отрешиться от всего, что
не имеет отношения к партии, он
постоянно совершает прогулку
перед туром, а раньше регулярно
приходил в игровое помещение
минут за 10—15 до начала. Этот
способ позволял ему отвлечься
от посторонних впечатлений и
с первых мгновений хода часов
полностью сосредоточиться на
партии.
Ботвинник справедливо ука-
зывал и на то, что плодотворно
трудиться за доской можно лишь
в спокойном состоянии. Путем
специальных тренировок он на-
15
учился бороться с возникнове-
нием отрицательных эмоций.
Наряду с этим спокойствие Бот-
винника за игрой не означает
безразличия. Он обладает всегда
изрядным запасом «спортивной
злости» в лучшем смысле этого
слова. Он считаетсебя обязанным
бороться до конца, вложить в
партию все свои способности и
нервную энергию. Иногда из-за
возникающей усталости он про-
игрывал партии в районе И—13
туров, но в общем принцип рабо-
ты с полной отдачей оправдался
в его практике.
Ботвинник изучал вопросы
турнирного режима, методики
анализа отложенных партий, ус-
ловий возникновения цейтнота и
многие другие.
Методы совершенствования,
которыми пользуется Ботвинник,
стали на долгие годы основным
примером в тренировке совет-
ских шахматистов.
Однако, как справедливо за-
метил Ю. Авербах, система под-
готовки, предложенная Ботвин-
ником, не всегда приводила к
желаемому, так как слепо копи-
ровалась тренерами и мастерами,
хотя сам ее автор говорил: «Воз-
можно, что для некоторых шахма-
тистов эта система подготовки и
менее пригодна; каждый мастер
должен подойти к ней осторожно и
применять ее, считаясь со своими
индивидуальными особенностями
и привычками».
Теперь перед советскими шах-
матистами стоит задача созда-
ния системы тренировки, обобща-
ющей как личный опыт крупней-
ших шахматных специалистов,
так и объективные научные дан-
ные, полученные усилиями пси-
16
хологов, физиологов, педагогов
и врачей.
Для достижения этих целей
имеются богатые возможности.
Много ценных психологических
наблюдений содержится в стать-
ях и комментариях к партиям
Т. Петросяна, М. Таля, Д. Брон-
штейна, Ю. Авербаха, В. Корч-
ного, В. Симагина, А.Быховского
и других наших гроссмейстеров
и мастеров. Пора проанализи-
ровать эти материалы и привести
их в научную систему.
Немало поучительного содер-
жит и уже накопленный опыт
тренеров, который, однако, еще
очень скупо ими самими пропа-
гандируется. Возьмем важней-
ший вопрос: когда заканчивать
тренировочный период перед со-
ревнованием? Сколько дней уде-
лить отдыху?
Ботвинник, основываясь на
своем опыте, говорил, что за
пять дней до турнира надо пре-
кратить всякие шахматные заня-
тия. А на практике выяснилось,
что это не для всех годится. Есть
шахматисты, сразу входящие в
ритм турнирной борьбы,— для
них пятидневный отдых полезен.
А есть и другие, обычно неуве-
ренно начинающие турнир и те-
ряющие на периоде «освоения»
драгоценные очки. Для них
вместо отдыха могут сослужить
добрую службу и серьезные тре-
нировочные партии.
Здесь многое зависит от пси-
хологической проницательности
тренера. И. Бондаревский сумел
увидеть у Геллера и Спасского
склонность вяло включаться в
борьбу на старте. По его совету
Геллер накануне начала матча
со Смысловым (Москва, 1955)
провел утомительный сеанс с
часами против кандидатов в ма-
стера, а Спасский не прекращал
тренировок вплоть до стартового
сигнала в поединке с Талем
(Тбилиси, 1965). В итоге оба
подопечных Бондаревского с са-
мого начала соревнований ока-
зались в отличной спортивной
форме. О многих интересных ме-
тодах рационального обдумыва-
ния за доской рассказывают
Я. Рохлин, Р. Нежметдинов,
Б. Воронков, Г. Равинский,
А. Кобленц и другие видные
тренеры.
От исследований в психологии
спорта, в частности в психологии
шахмат, ждут многого. Надо
надеяться, что изучение вопро-
сов психологии уже скоро ока-
жет существенную помощь прак-
тике и педагогике шахмат.
Заказ 363-9
О ШАХМАТНОМ МЫШЛЕНИИ
ЗАГАДКИ ШАХМАТНЫХ ОБРАЗОВ
Изучение особенностей мышле-
ния шахматиста, пожалуй, наи-
более важная проблема, одина-
ково волнующая как практиков,
так и шахматных педагогов. Эти
вопросы пока еще недостаточно
изучены, да и с большим трудом
поддаются исследованиям. Пер-
воочередная задача — опреде-
лить типичные недостатки мыс-
лительной деятельности шахма-
тиста и попытаться найти прие-
мы, повышающие ее эффектив-
ность.
Мы отметили уже, что мышле-
ние шахматиста есть преимуще-
ственно образное мышление.
Каково же содержание тер-
мина «шахматный образ»?
В. Малкин определяет его как
типовую позицию, по поводу ко-
торой шахматист имеет сложив-
шуюся оценку. Здесь верно под-
черкнута мысль, что шахматный
образ — это не только наглядная
картина позиции на доске, но
и ее оценка, то есть обобщение,
учитывающее особенности вза-
имного расположения фигур и
их возможных действий. Однако,
на наш взгляд, не только типовые
позиции обусловливают появле-
ние образа. Каждая позиция в
партии отражается сознанием
18
как образ. Только степень обоб-
щенности, т. е. глубина и точ-
ность оценки шахматистом раз-
личных позиций, неодинако-
ва.
Благодаря знаниям и практи-
ческому опыту шахматист оце-
нивает множество позиций, при-
чем самых разнообразных, по
сходству с ранее встречавшими-
ся. Здесь ему приблизительно из-
вестно, что и как делать дальше.
На основе этих позиций возни-
кают более обобщенные образы.
Но значительное количество
позиций не может с достаточной
полнотой быть оценено только по
аналогии с ранее известными.
Какие-то элементы оценок, взя-
тых из прошлого опыта, здесь
тоже имеются: характерное поло-
жение отдельной фигуры, знако-
мая угроза «вилки» и т. д., но
это пока еще фрагменты будущей
общей оценки.
Это более конкретный образ,
существенно отличающийся от
образа типовой позиции.
Рассмотрим динамические
свойства образов шахматного
мышления. С этой точки зрения
мы будем различать образы оста-
точные, инертные и опережа-
ющие.
Остаточный образ
Это перенос оценки прошлой
позиции или оценки действия
отдельных фигур в неизменном
виде в новую ситуацию, сложив-
шуюся на доске. Тем самым
прошлое как бы продолжает свою
деятельность в настоящем, порой
вытесняя действительность. При
возникновении остаточных об-
разов наблюдается статичность
мышления, понижается переклю-
чаемость внимания.
Рассмотрим окончание первой
партии матча Таль — Глигорич
(Белград, 1968).
tfs 1
Положение белых незавидное.
Таль только что взял ферзя
ходом 37. К : d6+, но даже это
не может компенсировать мате-
риальный урон.
Кобленц писал: «Как при-
знался Таль после партии, ему
померещилось, что этим ходом
одновременно будет атакована
и черная ладья е8. Он рассчи-
тывал, отыграв качество, реа-
лизовать перевес в ладейном
эндшпиле. Но удар оказался по
воздуху! Ведь ладья Глигорича
успела переместиться на el со
смертельной угрозой мата».
Такая же причина — мыслен-
ная «прописка» фигуры по ста-
рому адресу — вызвала просчет
М. Таля в его партии с Г. Россето
(Амстердам, 1964).
О сходных случаях рассказы-
вал А. Ильин-Женевский еще
в 1928 году.
№ 2
На диаграмме № 2 (Ильин-
Женевский — Ненароков, Моск-
ва, 1922) у белых решающая ата-
ка. Последовало 1. Cf7+ Kpf8
2. <Dh6+? Кр : f7 3. Л!6+ Kpg8,
и преимущество неожиданно пе-
решло к черным. Белые в предва-
рительном расчете учитывали
лишь 3. . .Кре8 4. ФГ8+ Kpd7
5. Ф§7+ и 6. Л18х.
«Почему же я просмотрел такой
простой ход 3. . .KpgS? — пи-
шет А. Ильин-Женевский.— Да
очень просто! Посмотрите ис-
ходное положение. В нем поле
g8 атаковано двумя фигурами —
слоном ЬЗ и ферзем g5. И, рас-
считывая свою комбинацию, я,
смотря на доску, составил себе
ошибочное представление, что
на g8 король пойти не мо-
жет».
Некоторые важные особенно-
сти прошлой позиции (контроль
над полем g8) мысленно были
перенесены в неизменном виде
в новую, изменившуюся ситуа-
цию. Белые, например, могли
сохранить все выгоды своего по-
ложения, сыграв хотя бы Ф : g4
19
на втором ходу, но остаточный
образ, уверенность в надежности
контроля над полем g8 затормо-
зили переключаемость внимания
и затруднили объективный учет
новой обстановки.
№3
Позиция на диаграмме № 3
(Ильин-Женевский — Ненаро-
ков, Москва, 1923) примерно рав-
на. Ильин-Женевский так ком-
ментировал дальнейший ход
борьбы: «Для того чтобы полу-
чить инициативу, я решил
вскрыть линию «Ь и сыграл
1. ЛИ g6 2. ФеЗ Ке7. Теперь,
казалось, ничто уже больше не
мешало осуществлению моего
плана, и на радостях я сыграл
3. f4, но получилось вот что:
3. . .ef 4. Ф : f4 Ф : Ь5. Вот уже
это никак не входило в мои пла-
ны. Линию я открыл, но потерял
фигуру.
Мне скажут: грубый зевок.
Да, зевок, но интересна психо-
логия этого зевка. Затевая свой
план и смотря на доску, я видел,
что черный ферзь g5 и незащи-
щенный белый слон Ь5 разделе-
ны плотной перегородкой — пеш-
кой е5. Это представление твердо
укрепилось в моем сознании.
Настолько твердо, что даже ког-
да черный ферзь взял слона, мне
показалось, что он перескочил
через пешку».
Примером отрицательного
влияния остаточного образа на
выбор решения является игра
белых в партии Созин — Кирил-
лов (Москва, 1931).
№4
Здесь последовало 26. С : е7?
По этому поводу В. Созин писал:
«Просмотр, до некоторой степени
понятный с психологической точ-
ки зрения: в своих расчетах бе-
лые не считались с возможностью
ответного хода JId7, невозмож-
ного ранее из-за мата (®g8)».
Легко выигрывало 26. Ле1. Пос-
ле ошибки белых партия закон-
чилась вничью.
И в данном примере образ
прежней позиции оказался на-
столько устойчивым, что благо-
даря этому у В. Созина возникло
настроение непоколебимой уве-
ренности в правильности своих
прошлых предположений.
Остаточный образ может соз-
давать не только отдельная фи-
гура с присущими ей функциями
или отдельное поле доски, но и
группа фигур или полей с более
сложными функциями. Не толь-
ко отдельные фигуры, поля и
ходы, но и тактические и страте-
гические идеи, бывшие объектом
углубленного обдумывания, в
ходе партии могут оставаться в
сознании в относительно неиз-
менном виде.
20
Рассмотрим позицию из пар-
тии Чеховер — Модель (Ленин-
град, 1933)
№5
Чеховер писал: «В этой пози-
ции ничего не дает 29. Ch7+
Kpf8 30. ФаЗ+ хотя бы из-за
30. . .Фс16 31. с5 Фе7. Исходя
из этого, я обдумывал главным
образом продолжение 29. ЛИ7
Фс14 30. ФИ4 g6 31. ФИ6 с после-
дующим Л14 и ЛИ4 и во избежа-
ние в дальнейшем мата по пер-
вой горизонтали сыграл 29. h3.
На это Модель ответил очень
слабо — 29. . .Фе2?, и вот здесь
уже продолжение 30. Ch7+ Kpf8
31. ФаЗ+ Ле7 32. Cd3 сразу
выигрывало партию. Я же, от-
казавшись на прошлом ходу от
Ch7+, не стал его рассматривать
в данной позиции и сыграл ина-
че. Партия в конце концов окон-
чилась вничью».
Мы видим, вывод о недоста-
точности идеи со Ch7+ и ФаЗ+
оказался настолько устойчивым,
что особенности взаиморасполо-
жения трех атакующих фигур
белых (ферзя, ладьи, слона) не
стали предметом серьезного об-
думывания на следующем ходу,
уже при благоприятно изменив-
шейся ситуации.
Бывают случаи, хотя и срав-
нительно редко, когда существо-
вание остаточного образа прош-
лой позиции в сознании связано
с появлением своеобразных ми-
ражей, образов исчезнувших с
доски фигур. Особенности дей-
ствий этих фигур в предыдущий
период развития партии были
так важны, потребовали столь
напряженного внимания к ним,
что переключение мысли на дру-
гие элементы позиции оказалось
затрудненным даже тогда, когда
эти фигуры были разменены или
уничтожены.
«Ns 6
В партии Сабо — Бронштейн
(Цюрих, 1953) в атаке белых
главную роль играет их черно-
польный слон, поэтому Д. Брон-
штейн уничтожает его: 36. . .Л :
сЗ 37. ФИ616 38. ЬсЛ§7? (лучше
Kpf7)39. Лд8! Ф: d8 40. ФИ8+,
и белые вскоре выиграли.
По поводу своего ошибочного
хода 38. . .Л§7?, перекрываю-
щего лишний раз опасную в
прошлом диагональ al—h8,
Д. Бронштейн замечает: «До
сих пор черные боролись со
слоном сЗ, теперь они продолжа-
ют борьбу с его тенью».
Приведенные примеры, по-
видимому, позволяют говорить
об отрицательных проявлениях
остаточных образов, как о до-
вольно распространенном недо-
статке мышления шахматистов.
Отрицательная роль остаточных
21
образов создает парадоксальную
ситуацию, когда, казалось бы,
сильные стороны мышления: уг-
лубленность, четкая направлен-
ность—оборачиваются слабостью.
Впрочем, еще раз подтверждает-
ся старая истина: «хорошо то,
что в меру». А в рассмотренных
случаях как раз и наблюдалось
нарушение необходимой меры в
соотношении между глубиной и
динамичностью мышления.
Однако не всегда остаточные
образы выступают в роли тормо-
за творческого процесса. Можно
отметить положительное зна-
чение остаточных образов при
сознательном регулировании вни-
мания и действенном самоконт-
роле. При этих условиях идеи,
возникшие ранее в партии, не
превращаются в неизменные ак-
сиомы, а используются в видо-
измененном виде применительно
к новым особенностям позиции.
Такое проявление остаточных
образов очень полезно, так как
обеспечивается последователь-
ность в обдумывании. Благодаря
этому создаются предпосылки
для лучшей преемственности эта-
пов развития партии, игра ста-
новится более цельной и пла-
номерной.
На диаграмме позиция из
партии Новотельнов — Нежмет-
динов (Саратов, 1953).
№ 7
Здесь в ответ на 16. Kg3 чер-
ные наметили жертву качества:
16. . .Ле5 17. f4 Л : g5 18. fg
Kg4 с богатой игрой по черным
полям. В партии последовало:
16. <Df4 Ле5 17. Kg3 Kd3 18. ФИ4
К : Ь2 19. f4, и теперь Р. Нежмет-
динов осуществил давно заготов-
ленную жертву: 19. . .Л : g5
20. fg Kg4! В результате у чер-
ных перспективная позиция с
хорошими шансами на атаку.
В данном случае возникшая
на 16-м ходу идея жертвы ка-
чества напоминала вещь, заго-
товленную впрок предусмотри-
тельным хозяином. Эта идея была
рассмотрена Нежметдиновым, в
целом одобрена, но отложена до
подходящей благоприятной об-
становки.
Наличие положительного оста-
точного образа позволяет после-
довательно бороться за осущест-
вление какого-либо плана или
конкретной идеи, приноравливая
их соответственно к меняющейся
ситуации в патгии.
На диаграмме позиция второй
партии матча Ботвинник —
Левенфиш (Москва — Ленин-
град, 1937).
№8
У Левенфиша возникла идея
подорвать центр белых ходом
f7— f6. Но сразу она не прохо-
дит. Левенфиш писал: «Я опа-
22
сался после 14.. .f6 продолжения
15. cd ed 16. еб Л : еб 17. f5 gf
18. С : f5 Ле8 19. ФИ5 Kf8 20. СаЗ
Фс7 21. е4 de 22. К : е4 с силь-
ной атакой». Не забывая об этой
важной стратегической идее, он
проводит последующие маневры
фигур: 14. . .Фе7 15. cd ed 16.
е4! Белые снова препятствуют
f7—f6. 16. . ,d4 17. КЫ с5 18.
Kd2. И опять задуманный подрыв
невозможен ввиду 19. е6и20. f5,
но мысль о нем не оставляет чер-
ных. 18.. .g5! 19. g3gf 20. gf Kph8
21. Kc4 Лg8 22. Kphl f6! Наконец
давно замеченная идея претво-
ряется в действительность, при-
чем в наиболее подходящий мо-
мент. После 23. Kd6 fe! 24. К :
Ь7 ef черные получили за коня
две пешки и опасные встречные
шансы.
Нередко ранее возникший за-
мысел содержит завуалирован-
ную тонкость, осуществить ко-
торую выгодно. Однако немед-
ленное проведение этой идеи
ничего не дает. В этих случаях,
«завязав узелок» на память,
шахматист какое-то время зани-
мается выжидательными манев-
рами, чтобы лучше замаскиро-
вать ловушку, создав у против-
ника ощущение безопасности
его позиции. В этом плане ха-
рактерен опыт Бронштейна, не-
однократно с успехом применяв-
шего указанный психологичес-
кий прием. Особенно памятны
окончания его встреч с С. Ре-
шевским (Цюрих, 1953) иВ.Ми-
кенасом (Таллин, 1965).
Стремление использовать даже
незначительные практические
шансы — обычно вполне оправ-
данная мера. Алехин в своей
книге о нью-йоркском турнире
1927 года справедливо упрекал
Шпильмана в том, что тот в нес-
кольких партиях соглашался на
ничью, хотя имел шансы, пусть
минимальные, на выигрыш.
Итак, при сознательном пере-
ключении внимания на изменив-
шиеся моменты ситуации и при
логическом сравнении прошлой
и возникающей позиции остаточ-
ный образ оказывает положи-
тельное влияние на эффектив-
ность мыслительной деятельно-
сти, способствует быстроте и точ-
ности принятия решения.
В отмеченных выше противо-
речивых особенностях остаточ-
ных образов проявляются две
тенденции мышления шахма-
тиста: в одних случаях отдель-
ные ходы рассматриваются как
взаимосвязанные между собой
элементы развития партии (поло-
жительное значение остаточных
образов, высокоразвитая дина-
мика мышления и внимания), в
других наблюдается стремление
разделить партию на изолирован-
ные этапы, причем статичные,
неизменяющиеся остаточные об-
разы механически переносятся
из одного этапа в другой.
Какие же меры можно пред-
ложить для устранения отрица-
тельного влияния остаточных
образов? Среди чисто шахмат-
ных рекомендаций заслуживает
внимания игра вслепую.
Считается, что это вредно для
здоровья и ничего не дает для
развития способностей шахма-
тиста. Не будем оспаривать пра-
вильное утверждение, что увле-
чение рекордными сеансами всле-
пую преследует лишь цели рек-
ламы и пользы не приносит. Од-
нако в нашем совете речь идет о
23
небольшом количестве трениро-
вочных партий. Это не так уж
утомительно для сильного шах-
матиста. В игре вслепую, мо-
жет быть, лучше, чем в других
видах шахматной тренировки,
совершенствуются динамические
свойства мышления и внимания.
Характер игры предполагает не-
обходимость постоянного и точ-
ного сравнения прошлых обра-
зов с наличной позицией. Это
требует систематического конт-
роля, приложения волевых уси-
лий по преодолению отвлечений
внимания. Особенно важно бы-
вает не упускать из виду точное
расположение фигур. Можно
сказать, что вялость, индиффе-
рентность мышления несовмести-
мы с игрой вслепую. Помимо про-
чего, такие тренировки способ-
ствуют и развитию комбинацион-
ного зрения.
Надо отметить, что наиболее
дальновидные тренеры приме-
няют этот вид подготовки в своей
работе. Так, по предложению
Бондаревского Спасский бук-
вально накануне матча с Талем
(Тбилиси, 1965) провел сеанс
вслепую на восьми досках про-
тив сильнейших сочинских шах-
матистов. Возможно, отчасти
и поэтому Спасский с самого
начала провел весь этот матч
очень изобретательно, не усту-
пая своему противнику в дина-
мичности мышления. Во всяком
случае, никаких миражей в ру-
ководстве фигурами у него не
наблюдалось.
Можно предложить и чтение
шахматной литературы без доски.
Такой способ тренировки давно
применяет Корчной.
Полезно также контролиро-
вать себя во время партии поста-
новкой мысленного вопроса:
«Что изменилось на доске после
хода противника? Чем он угро-
жает?» Этот способ был практи-
чески проверен в соревнованиях
саратовских шахматистов и при-
нес положительные результаты.
Несколько перворазрядников,
использовавших указанный со-
вет, отметили, что они перестали
«забывать» фигуры на их старых
местах, когда эти фигуры изме-
няли свое расположение. Ранее
такой недостаток у них наблю-
дался.
Инертный образ
Инертные образы характерны
тем, что оценка наличной пози-
ции мыслится как окончатель-
ная оценка исхода всей партии.
Хотя партия еще продолжается,
мысленно она уже завершена.
У шахматиста создается мнение,
что на пути к цели остаются
лишь мелкие затруднения, не тре-
бующие большого умственного
напряжения. Тем самым настоя-
щее (зачастую неправильно оце-
ниваемое) механически перено-
сится на предстоящее.
Поэтому объективность прог-
нозирования и точность оценки
создавшегося на доске положе-
ния снижаются. На практике
инертный образ появляется в
связи с возникновением у шах-
матиста неправильного и поспеш-
ного вывода о том, что достигну-
тый материальный или позици-
онный перевес, знание какой-
либо возникшей типовой позиции
предопределяют результат пар-
тии.
24
При появлении инертного об-
раза напряжение падает. Воз-
никает состояние разрядки. Воз-
бужденность борьбой за достиже-
ние намеченной ранее цели те-
перь, когда кажется, что цель до-
стигнута, сменяется самоуспо-
коенностью и даже апатией. В ре-
зультате благодушное созерцание
позиции вытесняет чувство от-
ветственности. Резко снижается
переключаемость внимания и
способность к предвидению.
Этот спад мыслительной актив-
ности сопровождается, как пра-
вило, ошибками. Поэтому-то и
нередки случаи, когда не выиг-
рываются «совершенно выиг-
рышные» позиции и проигры-
ваются «абсолютно ничейные».
Нужно также отметить, что
инертные образы, характерные
тенденцией к окончательной
оценке позиции, отличаются вы-
сокой степенью обобщенности.
В партии Петросян — Корч-
ной (Москва, 1963) возникло
следующее положение:
№ 9
Петросян так рассказывал о
дальнейшем ходе борьбы: «Дол-
гое время я считал свою позицию
выигрышной. К тому же вся
предварительная фаза борьбы,
где Корчной не мог выйти из
тисков, психологически настро-
ила меня на благополучный ис-
ход партии... и вот следует не-
постижимый просмотр — 35.
Л : h6?? Угрозы f4—f3 я вообще
не видел, вероятно, потому, что
она резко контрастировала по
своей активности с беззащитным
положением черных. Я лично
убежден в том, что если сильный
мастер сразу не видит подобного
рода угроз, он может затем про-
думать над позицией 20—30 ми-
нут, но уже этой угрозы не за-
метит».
После 35. Л : h6 партия за-
кончилась так: 35. . .f3 36. Kpg5
Кре8, и черные выиграли.
В этом примере наблюдается
возникновение инертного образа
в связи с окончательной, как
казалось Петросяну, оценкой
позиции. Поэтому-то он, спра-
ведливо решив, что партия кон-
чена, ослабил бдительность.
И наказание не заставило себя
долго ждать! Выигрышная пози-
ция превратилась в проигрыш-
ную. Этот эпизод лишний раз
свидетельствует о справедли-
вости старой шахматной исти-
ны, что партия считается выиг-
ранной лишь тогда, когда в таб-
лице проставлено очко.
Что касается утверждения
Петросяна о невозможности в
подобных случаях и при более
длительном обдумывании найти
правильный ход, то оно представ-
ляется спорным. Конечно, инерт-
ный образ отличается высокой
степенью статичности, так как
связан с появлением устойчи-
вого эмоционального состояния
излишней уверенности, но все
же при сознательной критичес-
кой проверке своих замыслов эти
психические состояния управ-
ляются волей человека.
25
Обратимся к другим примерам
из шахматной практики.
Перед нами позиция из партии
Гавликовский — Симагин (Щав-
но-Здруй, 1950).
№ 10
У белых большое материальное
преимущество (лишнее качество,
да к тому же неотвратимо по-
явление ферзя на а8). Однако
внимание Гавликовского было
сконцентрировано лишь на од-
ном — как обеспечить безопас-
ность своего короля? Действи-
тельно, угрозы черных очень
неприятны. Оценка настоящего
момента, выражающаяся толь-
ко в девизе «спасти короля»,
оказалась настолько доминирую-
щей, что, сыграв 37. а8Ф+ Kph7,
белые немедленно продолжили
38. Фаб (на защиту!) 38...Ф§2+
39. Kpel Кс2+ 40. Kpd2 К : еЗ, и
партия закончилась вничью. Но
белые могли добиться победы,
перейдя в неожиданную контр-
атаку путем 38. ФЬ8Н~! (вместо
робкого 38. Фаб) 38. . .Кр : h8
39. ФЬб+ и т. д. Переключить
внимание на новые возможнос-
ти в связи с появлением на дос-
ке ферзя а8 Гавликовский не
смог — настолько устойчивым
и сильным оказался образ по-
зиции, приведенной на диаграм-
ме, оценив которую белые «по-
становили» думать лишь озащите.
Сам ход 37. а8Ф+ был рассчитан и
сделан в предвидении оборо-
нительной возможности Фаб и
не связывался с иными особен-
ностями ситуации. Гавликов-
ский после партии рассказывал,
что он и не предполагал воз-
можности немедленной жертвы
ферзя, ибо внимание было при-
ковано только к опасному по-
ложению короля на fl!
Следующий пример взят из
партии Ивков — Васюков (матч
СССР — Югославия, 1962)
№ 11
У югославского гроссмейсте-
ра решающая атака. Главная
роль в ней принадлежит пешке
f6, причем сразу устранить пеш-
ку f6 черные не могут, так как
она надежно защищена слоном.
Исходя из оценки позиции как
легко выигранной (что соответ-
ствовало истине), Ивков, не при-
нимая во внимание возможные
изменения положения, в част-
ности устранение своего глав-
ного козыря — пешки f6, де-
лает попытку немедленно вы-
играть партию. Последовало:
19. ЛИЗ Ь5 20. Л : h5?? Ужасная
ошибка. Сильную атаку все еще
сохраняло 20. ФЬ4 и далее g2—
g4. Просчет Ивкова виден в вари-
анте 20. . ,Ф : сЗ 21. ЛИ8+ Кр :
26
h8 22. ФЬ4— Kpg8 23. ФЬ6
Фа1+ 24. Kpd2 Ф : d4+ 25.
Kpcl С : f6, и неожиданно вы-
ясняется, что оплот позиции бе-
лых — пешка f6 уничтожается.
Пал тот фундамент оценки по-
зиции, о незыблемости кото-
рого и для будущего этапа пар-
тии, казалось бы надежно, ин-
формировал возникший «по инер-
ции» образ.
Уверенность в постоянстве
факторов оценки данной пози-
ции на весь последующий пери-
од игры и недостаточная пере-
ключаемость внимания часто яв-
ляются психологическими при-
чинами непредвидения так на-
зываемых патовых комбинаций.
На диаграмме положение из
партии Эванс — Решевский
(Нью-Йорк, 1965).
№ 12
Дела белых плохи. У против-
ника лишняя фигура и грозная
атака на короля. По-видимому,
эти соображения казались Ре-
шевскому столь ясными и оче-
видными, что, рассчитывая свой
следующий ход, он предпола-
гал неизменность такой оцен-
ки и в будущем. Иначе его вни-
мание привлекли бы небольшие,
но существенные изменения, воз-
никающие в позиции в случае
намечаемого им взятия на g3.
А именно: все пешки белых Ста-
новятся неподвижными, король
оказывается в «патовом» углу,
и благодаря этому у разобщен-
ных фигур на с8 и f7 появляет-
ся новая возможность — прине-
ся себя в жертву, форсировать,
пат.
Но вера в победоносное завер-
шение атаки была так сильна,
внимание приковано только к
очевидным плюсам стоящей на
доске позиции, что Решевский
неосторожно взял пешку g3.
После 48. . .Ф : g3?? недостатки
игры «по инерции» быстро ска-
зались. Последовало 49^g8+
Кр : g8 50. Л : g7+, и пришлось
согласиться на ничью, ибо спа-
сения от пата нет.
А прояви Решевский мини-
мальную осмотрительность, пе-
реключи внимание на новые осо-
бенности возникающей после
48. . ^g3 позиции, он, без вся-
кого сомнения, предусмотрел бы
комбинацию противника и сы-
грал по-иному, например: 48. . .
Фg6 49. Л18 Феб 50. gf Ле1+ и
51. . .Фа2+ с быстрой победой.
Замечено, что инертные об-
разы особенно часто возникают
у шахматиста, добившегося луч-
шей или даже выигрышной по-
зиции. Решив, что теперь все
ясно, такой шахматист не учи-
тывает в своем предвидении воз-
можных изменений положения,
пусть изменений самых парадо-
ксальных, а слепо руководству-
ется устойчивым образом бла-
гоприятной оценки данной
позиции в ее неизменном ви-
де.
Даже очень сильный шахма-
тист при возникновении устой-
чивого инертного образа авто-
27
матически переносит имеющиеся
признаки ситуации на будущее,
подходит к оценке будущей об-
становки с готовым штампом.
Следовательно, инертные об-
разы затрудняют поиски нового
в позиции и сводят к минимуму
элементы творческого вообра-
жения.
В отличие от остаточных об-
разов, проявляющихся в двоя-
ком значении — положитель-
ном и отрицательном,— инерт-
ные образы однозначны, они
обусловлены нарушениями ди-
намики мышления и всегда выс-
тупают в роли отрицательных
факторов.
Недостатки мышления и пе-
реключения внимания связаны
в первую очередь с волевыми
чертами характера. От воспи-
тания должного самоконтроля
и самокритичности прежде все-
го зависит успешное искорене-
ние такого недочета внимания
шахматиста, как рассмотрен-
ные выше случаи возникнове-
ния устойчивого образа «по инер-
ции».
В борьбе с инертными обра-
зами надо тренироваться в на-
хождении парадоксальных ре-
шений, стремиться к поискам
исключений из правил, разви-
вать конкретность мышления.
В тренировочных партиях по-
лезно сознательно избирать труд-
ные дебютные варианты, чтобы
главную цель видеть не в ре-
зультате, а в поисках скрытых
ресурсов обороны. При этом шах-
матист невольно заражается
духом скептицизма по отноше-
нию к самым, казалось бы, оче-
видным оценкам. Помощь мо-
жет принести и внимательное
28
изучение партий Ласкера и Кор-
чного.
Левенфиш писал о высокораз-
витой критичности мышления
Ласкера: «Анализировать с Лас-
кером было очень интересно.
Сколько различных и часто
малоубедительных характерис-
тик стиля Ласкера пришлось
мне слышать и читать на своем
веку! ...Отмечу только одну бес-
спорную черту Ласкера — его
скептицизм и веру в защиту. Раз-
бираем какой-либо дебютный ва-
риант, на мой взгляд плохой
для черных. И вот Ласкер на-
чинает изобретательно выиски-
вать незаметные контршансы, и
оказывается, что вариант при-
емлем и попытки опровержения
не удаются».
Во время партии полезно бы-
вает отвлечься от собственных
планов и, «перейдя линию фрон-
та», попробовать подумать за
противника. Если удается серь-
езно проникнуться «интереса-
ми» партнера, то можно обнару-
жить идеи, часто упускаемые
из внимания при одностороннем
обдумывании. Тем самым обес-
печивается непредвзятый, бо-
лее объективный подход к оцен-
ке позиции.
Опережающий образ
Опережающий образ возника-
ет при обдумывании возможных в
будущем изменений ситуации.
При этом роль предстоящих со-
бытий в партии настолько пе-
реоценивается, что они воспри-
нимаются шахматистом чуть ли
не как реально существующие
уже сейчас.
«Насколько я могу судить по
собственному опыту, бывают
моменты, когда представление,
созданное зрительным вообра-
жением, вытесняет действитель-
ность»,— писал Блюменфельд.
Отрицательная роль опере-
жающих образов проявляется
двояко. В одних случаях воз-
можные угрозы противника, за-
частую мнимые и нереальные,
принимаются как действительно
существующие, преувеличивают-
ся и превращаются в сознании в
грозных сказочных великанов.
Отдаленная перспективафетиши-
зируется сознанием и становит-
ся реальным фактором оценки
уже существующей позиции.
В других случаях излишнее
значение приписывается воз-
можным в будущем активным
маневрам своих собственных фи-
гур. То, что их осуществление
еще недостаточно подготовле-
но, не учитывается достаточно
отчетливо. Наоборот, на оцен-
ку настоящей ситуации меха-
нически переносятся «воздуш-
ные замки», созданные собствен-
ным воображением. Такое от-
сутствие удовлетворительного
переноса сосредоточенности с
опять-таки предполагаемой си-
туации на воспринимаемую при-
водит к случаям «прожектерст-
ва», нереальности планирова-
ния в мыслительных операциях
на шахматной доске.
На диаграмме положение из
партии Бондаревский — Флор
(Стокгольм, 1948).
У белых имеются известные
атакующие возможности. Од-
нако, пожалуй, самая «непри-
ятная» из них — продвижение
пешки «Ь> для черных пока не
№ 13
опасна. Об этом свидетельству-
ет хотя бы вариант 28. . .Ле8!
29. f5 Ф : е5 30. fg fg 31. ФГ7+
Kph8. Такова реальная оценка
ситуации.
Но на Флора сама эта возмож-
ность маневра f4—f5 произвела
столь сильное впечатление, что,
не считаясь с другими особенно-
стями позиции, он делает ход,
продиктованный лишь одной
мыслью — не допустить продви-
жения пешки.
Последовало: 28. . .f5? 29. ef
К : f6 30. f5! Черные неожидан-
но попали из огня да в полымя.
Опережающий образ сработал
таким образом, что профилак-
тические меры, принятые про-
тив возможной в отдаленном бу-
дущем угрозы, сделали эту
угрозу вполне реальной уже сей-
час. После 30. . .g5 31. Kh5 К :
h5 32. Ф : h5 белые добились
явного преимущества.
№ 14
29
Рассмотрим позицию из пар-
тии Капабланка — Александер
(Ноттингем, 1936).
Последовало 26. . .Фе8? По
поводу этого хода Алехин писал:
«Не только теряя драгоценное
время, но и допуская ответный
ход белых, являющийся первым
шагом к освобождению их фер-
зевого слона. Между тем, по-
скольку у противника не было
никаких прямых угроз, черные
сами могли начать атаку на фер-
зевом фланге посредством 26. . .
Саб с последующим наступле-
нием пешки «Ь». Исход партии
был бы тогда совершенно нея-
сен».
Вероятно, защитительные меры
черных объясняются переоцен-
кой призрачной угрозы ФЙ5.
В партии было 27. g4! Ф§6 28.
gf Л : 15 29. Л : (5 Ф : 15+ 30.
Kpal Л18 31. ФЫ, и инициати-
вой овладели белые.
Также добровольно лишил се-
бя единственного активного пла-
на	(Ь5—Ь4)	Решевский,
испугавшись подрыва аЗ—а4, ма-
ло перспективного для белых
в создавшейся обстановке (Спас-
ский — Решевский, Амстер-
дам, 1965).
№ 15
Решевский сыграл здесь 33. . .
а4. После 34. ФеЗ Фбб 35. g3 пе-
ревес белых увеличился, так-
30
как черным нечего предпринять.
Они полностью лишили себя
контригры, поверив в осущест-
вимость угрозы аЗ—а4.
Нечто похожее наблюдалось
в партии Крогиус — Жуховиц-
кий (Сочи, 1967), в которой
после ходов 1. d4 d5 2. с4 еб 3.
КсЗ К16 4. cd ed 5. Cg5 Се7 6. еЗ
сб 7. К13 Kbd7 8. Cd3 0-0 9. Фс2
Ле8 10. 0—0 Kf8 11. ЛаЫ а5 12.
аЗ Kg6 13. Ь4 ab 14. ab Ке4 15. С :
е7 Ф:е7 16. b5Cg4 17. С: е4! de 18.
Kd2 15 19. be be угрозы черных
Фg5 и Kh4 приковали внимание
белых. Эти угрозы казались та-
кими опасными и реальными,
что последовало полное пере-
ключение на защиту: 20. h3?
Ch5 21. ЛЬе1? Kh4 22. Ке2, и
преимущество перешло к чер-
ным. А следовало бы не так под-
даваться воздействию опережа-
ющего образа и рассчитать ва-
риант 20. ЛЬ6 Kh4 21. Л1Ы Фg5
22. g3, где белые опережают про-
тивника в наступлении. Напри-
мер, 22. . . К13+ 23. Kf3 С : 13
24. Л : сб ФИ5 25. КЬ5 ФйЗ 26.
Фс4+ и ФП.
В рассмотренных примерах
наблюдались случаи переоцен-
ки будущих угроз противника
и недооценки возможностей соб-
ственной позиции. При этом со-
вершался добровольный и боль-
шей частью немотивированный
отказ от активных действий и
переход к обороне. Подобная
самовнушенная пассивность при-
водит к значительному сниже-
нию продуктивности мышления.
Начинается борьба с ветряными
мельницами. В таких случаях
обнаруживается и недостаточ-
ная переключаемость внима-
ния. Оно фиксируется в основ-
ном на далеком будущем и фак-
тически обходит стороной по-
зицию на доске.
Эти свойства опережающего
образа тонко подметил Нимцо-
вич в своем известном афоризме
«угроза выглядит сильнее, чем
ее исполнение».
Нередко проявляется и дру-
гая сторона опережающего об-
раза: преувеличиваются свои
шансы и внимание направляет-
ся лишь на рассмотрение воз-
можностей собственных фигур.
Реальные же ответы партнера не-
дооцениваются.
На диаграмме позиция из пар-
тии Крогиус— Бронштейн (Тби-
лиси, 1967)
№ 16
В этой позиции Бронштейн
наметил план атаки неприятель-
ского короля посредством h5—h4
и при случае f7—f6 и g6—g5.
Эти активные возможности соб-
ственных фигур настолько при-
влекли внимание Бронштейна,
что он счел свои предполага-
емые угрозы чуть ли не един-
ственными имеющими значение
для оценки позиции. Поэтому
последовало 13. . .с4? Этот ход
плох хотя бы потому, что раз-
вязывает белым руки в центре
и на ферзевом фланге, но внима-
ние Бронштейна устойчиво за-
фиксировано на весьма перспек-
тивных, по его мнению, шансах
на атаку белого короля. Заме-
тим, однако, что реальная оцен-
ка позиции требовала поддер-
жания напряжения в центре, для
чего следовало играть хотя бы
13.. . ФЬ6.
В партии далее было: 14 Сс2
Фс7 15. Kgl 0-0-0 16. Kf3 Ch6
17. Фе1 Jlde8 18. Ь4! Cg7 19 а4
f6?
Черные по-прежнему занима-
ются несбыточными проектами.
Опережающий образ возможной
атаки на белого короля оказался
настолько устойчивым, что даже
в данной позиции, где атака чер-
ных потеряла малейшие перспек-
тивы, Бронштейн, не считаясь
с резким ухудшением положе-
ния, осуществляет «псевдоак-
тивное» продвижение f7—f6. Его
внимание приковано к мифи-
ческой атаке на белого короля.
20. Kpgl Фс18 21. Ла2! h4 22.
СЫ fe?
Снова несколько ходов сде-
ланы черными под явным вли-
янием опережающего образа не-
существующей активности, а
последний из них — уже решаю-
щая ошибка. У белых сначала
появились возможности плана
с g2—g3, Jlg2 и далее g4, а теперь
они получают грозную иници-
ативу и на другом краю доски.
Впрочем, повторяем, цепь оши-
бочных ходов черных не слу-
чайна — внимание Бронштейна
уже длительное время находит-
ся в плену несбыточных пред-
положений. Еще последовало:
23. de! После партии Брон-
штейн объяснил, что ожидал
лишь 23. fe. Вот, оказывается,
в какой степени расчет данной
позиции был подчинен влиянию
31
сосредоточенности на желаемых
будущих изменениях позиции!
В угоду устойчивому опережа-
ющему образу в «нужном» на-
правлении ожидались и ходы
партнера. 23. . . КЬ8 24. СеЗ
Кеб 25. <Df2 h3 26. g3 Ь6 27. а5
КрЬ7 28. С : f5 gf 29. ab ab 30.
JIfal Фс7 31. Kd4 Ла8 32. Kb5
Л : а2 33. Ф : а2, и черные сда-
лись.
Опережающий образ часто про-
является в связи с возникнове-
нием у шахматиста уверенности
в обязательности ответного взя-
тия противником пожертвован-
ной или размениваемой фигуры.
На диаграмме позиция из пар-
тии Либерзон — Тайманов (Тби-
лиси, 1967).
№ 17
Здесь отрицательный опере-
жающий образ заметен в рас-
чете М. Тайманова, поверившего
в обязательность варианта 35. . .
Л : е4 36. fe Лс11+ с выигрышем
(так , кстати, и закончилась эта
партия). Однако черные не пре-
дусмотрели промежуточного
хода 36. ФГ6!, менявшего оцен-
ку их замысла. Надо заметить,
что предвидение так называе-
мых «промежуточных» и «тихих»
ходов психологически особенно
трудно, так как они обычно свя-
заны с отказом от немедленного
отыгрыша материала или с на-
рушением очевидных на пер-
вый взгляд оценок позиции. А
ведь практика большей частью
убеждает шахматиста в обратном,
т. е. в необходимости уважитель-
ного отношения к материальным
ценностям и принципам стра-
тегии. Поэтому позиции, насы-
щенные нестандартными идеями,
порой сбивают с толку даже са-
мых оригинальных шахматис-
тов.
Рассмотрим < положение из
партии Нимцович — Алехин
(Дрезден, 1926)
№ 18
Здесь черные сыграли 35. . .
Лс8. А. Алехин писал: «Эта не-
нужная тонкость ставитвыигрыш
под сомнение. Следовало играть
35. . .С : Ь5 36. С : а5 Ф : а5 37.
С : с4 d3 38. С : Ь5 de, и у чер-
ных качество за пешку. Одна-
ко мне ошибочно показалось,
что ход в партии проще и даст
мне через четыре хода выигрыш-
ное окончание».
Последовало: 36. С : а5 Ф : а5
37. Лс2! С : Ь5 38. С : с4 d3 39.
ЛсЗ d2! 40. Фс2! «Защита, кото-
рую я не предусмотрел,— вспо-
минал А. Алехин,— я рассчи
тывал только на взятие пешки,
что во всех случаях давало вы-
игрыш».
32
Далее было: 40. . .С : с4 41.
Л : с4 Л : с4 42. Ф : с4 Лс8 43.
Фе2 ФЬ6+ 44. Ф(2 Ф : f2+ 45.
Кр : f2 Лс2 46. Кре2, и партия
вскоре закончилась вничью.
Иногда устойчивость внима-
ния к обдумыванию будущей
ситуации настолько высока, что
действительность чуть ли не пол-
ностью игнорируется. Под бо-
ем остается пешка, фигура, а
шахматист не замечает непосред-
ственной опасности, мыслит ка-
тегориями будущего, допус-
кая грубейшие просмотры в один
ход.
О таком эпизоде рассказывал
мастер Н. Рюмин.
№ 19
«Задумавшись, я вдруг нашел
«комбинацию»— 26. . .Кс5 27. . .
Ф : f2+ и 27. . .Kd3+ с отыг-
рышем белого ферзя! Взялся
за коня, сделал ход и остановил
часы, не дожидаясь хода Капа-
бланки».
То, что Капабланка своим
предыдущим ходом напал на
ферзя, Рюмин не заметил — его
вниманиебыло приковано к прог-
нозированию будущих опера-
ций.
Итак, чрезмерная фиксация
мышления на возможных вы-
годах действий собственных фи-
гур также отрицательно влияет
на объективную оценку поло-
жения, хотя теперь уже преуве-
личивается сила собственной по-
зиции. При этом наблюдается
сужение поля внимания. Взор
шахматиста отвлекается от ос-
тального и лишь пристально
следит за особенно волнующей
его идеей. Увлеченность замыс-
лом настолько высока, что рас-
чет зачастую ведется только «за
себя», как будто противника не
существует.
Отрицательный опережающий
мыслительный образ выступает,
следовательно, в двух плоскос-
тях. Недостатки динамичности
мышления приводят в одних слу-
чаях к излишней осторожности,
когда «у страха глаза велики»,
а в других — к чрезмерной сме-
лости, самонадеянности, а порой
и к бесплодному прожектерству.
Однако необходимо отметить
и положительную роль опережа-
ющих образов в развитии фан-
тазии шахматиста.
ВтворчествеМ. Таля, Б. Ларсе-
на, В. Корчного, Р. Нежметдино-
ва и других шахматистов объекты
представлений воображения, как
правило, соотносятся критиче-
ским анализом с реальной дей-
ствительностью. Это сочетание
воображения и восприятия бла-
годаря сознательному переключе-
нию внимания способствует даль-
ности и точности расчета, нахож-
дению оригинальных идей.
На диаграмме № 20 позиция из
партии Нежметдинов — Каспа-
рян (Рига, 1955).
В этом положении у Нежмет-
динова возник замысел краси-
вого мата королю черных. Идея
подкрепляется точным расчетом
и воплощается в жизнь. Обра-
3 Заказ № 3639
33
№ 20
тим внимание на трудность ана-
лиза, так как позиция очень
сложная и обоюдоострая.
Последовало: 38. Себ! ЛЬ8+
39. Ch3 (смысл хода 38. Себ в
варианте 38. . .Л : f2+ 39. Ф :
f2! Л62 40. С : d5) 39. . .К : g6
40. ЛГ7+ Kph641. Ф:§6+! Чер-
ные сдались. Неизбежен мат
в шесть ходов.
Итак, опережающие образы мо-
гут быть важными факторами в
развитии способности предви-
дения событий на доске. Но ка-
кие меры следует предложить
для устранения отрицательных
опережающих образов?
Интересные практические ре-
комендации дает Блюменфельд:
«Как бы сильно ни было зритель-
ное воображение, но совершенно
очевидно, что представление в
уме бледнее зрительного вос-
приятия. Поэтому, когда про-
тивник сделал ход, пусть даже
ожидаемый, никогда не следу-
ет (кроме, разумеется, случаев
крайнего цейтнота ) без всяко-
го обдумывания делать заготов-
ленный ход на ожидавшийся от-
вет: ведь ход-то был заготовлен
тогда, когда данная позиция была
в воображении».
Заинтересовавшись красивой
идеей, эффектным маневром, не
следует забывать о «прозе» шах-
34
матной жизни. Прежде чем сде-
лать ход, полезно еще раз оки-
нуть взором доску — не гро-
зит ли противник каким-либо
простым ударом? Вообще спра-
ведливо мнение, что ход надо
делать в четыре такта: наметить
его, записать, проверить и толь-
ко потом передвинуть фигуру.
Тем самым надежнее контро-
лируется даже самый очевид-
ный замысел.
В борьбе с отрицательными
проявлениями опережающих об-
разов мы рекомендуем трениро-
ваться по методу «промежуточ-
ных финишей». Пусть читатель
не вспоминает здесь велосипед-
ные гонки. Суть метода в том,
что шахматисту предлагается ре-
шить сложную, многоходовую
комбинацию, не передвигая фи-
гур на доске. Когда он сообщает,
что решение найдено, то доска
убирается и ему предлагается
рассказать о точном расположе-
нии каждой фигуры после, напри-
мер, второго хода комбинации,
пятого и т д.
Этот способ тренировки име-
ет принципиальные достоинст-
ва и в том смысле, что многие
опережающие образы возника-
ют как догадки интуитивного
характера. Шахматист осозна-
ет при интуитивной догадке за-
вершающий момент осуществле-
ния какой-либо идеи, но опус-
кает промежуточные звенья.
Значение указанного метода
хорошо иллюстрирует пример,
приводимый Быховским.
Быховский рассказывает: «Об-
думывая эту довольно неприят-
ную для себя позицию (№ 21, бе-
лыми играл Щербаков), я вдруг
«увидел» серию ходов: 1. . .К : f4
№ 21
2. К : Ь6 Kh3+ 3. Kphl <Df3+
4. <Dg2 Kf2+ 5. Kpgl КЬЗн- 6.
Ф : h3 Ла2 7. С : a2 Л : a2. Весь
вариант промелькнул мгновенно,
и сознание зафиксировало лишь
конечную позицию. Проанали-
зировав ее, я с радостью обна-
ружил, что у белых не находит-
ся спасения от вечного шаха.
Однако, начав внимательно рас-
считывать вариант с самого на-
чала, я тут же обнаружил, что
у белых есть сильный ответ 3.
Kpg2, и после3. . .<М34-4. Кр :
ИЗ у черных нет компенсации
за большие материальные поте-
ри. Впрочем, особенного выбора
не было...я решился на ход 1. . .
К : f4. К моему большому об-
легчению, Щербаков продол-
жал 2. К : Ь6 Kh3-r 3. Kphl?
Теперь, думая над ходом, я «ви-
дел» два варианта: один начи-
нался с шаха ферзем на f3, а
другой —с хода Ла2. Я попы-
тался заставить себя просчи-
тать эти варианты, но не мог со-
средоточиться, а думал о том,
как здорово, что сделал ничью,
причем довольно красивую. В
результате такого «обдумывания»
я пришел к выводу, что оба пути
ведут к одной и той же цел и, и сыг-
рал 3. . .Ф13+? Далее последо-
вало: 4. Фg2 Kf2+ 5. Kpgl Kh3+
6. Ф : h3 Ла2 7. Cd5!, и черные
сдались. Если бы черные не под-
меняли расчет «видением» и фик-
сировали в уме позиции после
каждого мысленного хода, то
им бы удалось без особого труда
путем 3. . .Ла2! сделать ничью».
Рассматривая динамические
особенности шахматного мышле-
ния, мы невольно затронули во-
прос и об его компонентах Об-
ратимся теперь к едва ли не слож-
нейшей форме мыслительного
процесса — к интуиции.
О ШАХМАТНОЙ ИНТУИЦИИ
Интуицией называют непос-
редственное постижение истины,
быстрое решение, «внезапно» при-
шедшее в голову. Пожалуй, най-
дется немного таких понятий,
которые вызывали бы столь
оживленные споры, как понятие
«интуиция». Делались даже серь-
езные попытки вообще изъять
его из употребления. Эта дис-
куссия не обошла стороной и
область шахмат.
Итак, имеет ли место в шах-
матном творчестве интуиция?
Говоря о компонентах шах-
матного творчества, Бронштейн
в книге «Международный тур-
нир гроссмейстеров» писал:
«...Однако есть и четвертая со-
ставляющая, быть может, наи-
более привлекательная, хотя о
ней часто забывают. Я имею в
виду интуицию, или, если хо-
тите, шахматную фантазию... Ин-
туиция была и остается одной
из основ шахматноготворчества».
Бронштейн определенно вы-
сказывается за интуицию, но в
35
3:
то же время ставит знак тождест-
ва между ней и фантазией шах-
матиста.
В книге «Атака» Панов пишет:
«Интуиция, конечно, неправиль-
ный термин. Как известно, ин-
туиция является излюбленным
понятием зарубежной идеалисти-
ческой философии, подразуме-
вающей под интуицией «непос-
редственное постижение» исти-
ны, что-то вроде «откровения»
свыше... Шахматист должен ру-
ководствоваться ... шахматным
чутьем, которое дает ему необ-
ходимую убежденность в пра-
вильности жертвы в таких по-
зициях, где все варианты рас-
считать невозможно...»
Таким образом, Панов про-
тив интуиции, но он за «шахмат-
ное чутье». Из дальнейшего будет
видно, что это скорее недоразуме-
ние с терминологией, а не отрица-
ние проявления у шахматиста
комбинационного решения без
точного расчета или предвари-
тельного стройного ряда умоза-
ключений.
По мнению Линдера, «каждая
партия от начала до конца соста-
вляет цепь логически связанных
друг с другом умозаключений»
(книга «Ваша любимая игра? —
Шахматы!»).
Здесь подчеркивается мысль,
что любая партия — всегда пол-
ностью осознаваемый процесс,
в котором нет места чему-то ир-
рациональному, неосознанному.
Познакомимся теперь с тем,
что говорит об интуиции марк-
систская теория познания, так
как правильное философское по-
нимание интуиции поможет вер-
нее определить ее место в шах-
матном творчестве.
36
«Я нахожу, что все интуиции
так и нужно понимать, что че-
ловек окончательное помнит, а
весь путь, которым он подхо-
дил, подготовлял, он не подсчи-
тал к данному моменту»,—гово-
рил И. П. Павлов на одной из
своих знаменитых «сред».
В «Философском словаре» (изд.
1963 г.) отмечается : «Интуиция
играет вспомогательную роль в
процессе познания. За способ-
ностью как бы «внезапно» уга-
дывать истину на самом деле
стоит накопленный опыт, приоб-
ретенные ранее знания. Резуль-
таты интуитивного познания не
нуждаются в каком-то особом
критерии истинности («самооче-
видность» и т. д.), но также ло-
гически доказываются и про-
веряются практикой».
Из приведенных положений
следует, что интуиция вообще,
а шахматная в частности — впол-
не определенный компонент
мышления. В отличие от логичес-
кого анализа в интуитивном ре-
шении осознается лишь конеч-
ный результат мыслительных
операций, а предшествующий
процесс поиска остается в данный
момент неосознанным.
В шахматном творчестве ин-
туиция выступает как «внезап-
ная находка» (подготовительный
период прихода к решению шах-
матистом в этот момент не осо-
знается).
Поскольку в интуитивном ре-
шении осознается какой-либо ре-
зультат («видение» серии ходов
или маневра), а детали, проме-
жуточные звенья рассуждения
подсознательно опускаются, то
такое решение воспринимается
шахматистом как нечто целост-
ное, обобщенное. «Я схватываю
его (положение на доске.—Н. К.),
как музыкант схватывает аккорд,
в его целом»,— писал А. Бинэ.
Мы особенно подчеркиваем,
что объектом интуиции могут
быть как комбинационные, так
и позиционные элементы шахмат-
ной борьбы.
В качестве примеров сошлем-
ся на грандиозную комбинацию
из партии Полугаевский — Неж-
метдинов (Сочи, 1958) и на глу-
бокую проницательность Чи-
горина, предугадавшего воз-
можность полноправной борь-
бы коней против слонов в своей
знаменитой партии с Ласкером
(Гастингс, 1895).
Полагаем, что отнесение «чу-
тья» только к комбинационным
моментам и жертвам обедняет
понимание шахматной интуи-
ции. С другой стороны, невер-
но отождествлять интуицию с
фантазией. Фантазия шахматис-
та, предвидение им предстоя-
щих изменений на доске не обя-
зательно сопровождается вне-
запным «озарением» какой-либо
идеей. Возможен точный рас-
чет или полностью осознанный
на всех стадиях логический ана-
лиз намечаемого плана.
Критически мы должны от-
нестись и к мнению Линдера.
Если вся партия только вполне
определенное, осознаваемое до
конца познание, то где же мес-
то догадке, поиску?
Подведем итог. Мы считаем,
что шахматное творчество — со-
знательный интеллектуальный
труд, в котором, однако, имеются
неосознаваемые компоненты. К
ним и относится интуитивное
мышление шахматиста.
Какими же особенностями об-
ладает шахматная интуиция?
Во-первых, следует отметить
относительную быстроту воз-
никновения интуитивных реше-
ний в шахматах.
Во-вторых, интуиция шахма-
тиста носит ярко выраженный
произвольный характер. Каж-
дый ход — действие с определен-
ной целью: в одних случаях это
нападение, в других — защита.
Поэтому шахматист не может
ждать благоприятного случая
для творческого озарения, для
вдохновения — подобно Архи-
меду или Ньютону.
В каждый данный момент шах-
матисту нужны не какие-нибудь
идеи вообще, хотя бы и очень
оригинальные, а именно те, ко-
торые содержат в себе решение
данной задачи. Поэтому цен-
ность каждой догадки шахматис-
та зависит от ее своевременности.
Если бы идея жертвы ферзя в
известной партии Авербах —
Котов (Цюрих, 1953) посетила бы
ее автора «внезапно» через пару
ходов после возможности осу-
ществления комбинации, то, ве-
роятно, она принесла бы лишь
запоздалые сожаления. Шахма-
тист должен неустанно искать
решение за доской, именно сей-
час, не откладывая его на даль-
нейшее, прилагая определенные
волевые усилия. Все это созда-
ет исключительную напряжен-
ность мыслительных процессов
во время партии.
Считаем необходимым возра-
зить Блюменфельду, который в
статье «О характере шахматного
мышления» высказал мнение,
что интуитивное мышление за
доской непроизвольно, что при
37
нем шахматисты «думают, как
думается». Придерживаясь та-
кого взгляда, мы неоправданно
дезориентируем шахматиста. Вы-
ходит, не надо желать, стремить-
ся к цели — «озарение» придет
само!
В-третьих, удачное интуитив-
ное решение сопровождается
сильными положительными эмо-
циями: чувством творческого удо-
влетворения, уверенности, тор-
жества. Вполне справедливы сло-
ва Бронштейна: «Интуиция... да-
ла шахматному искусству кра-
сивейшие комбинации, а шах-
матистам позволила пережить
подлинную радость творчества».
В-четвертых, практический,
действенный характер шахмат-
ного мышления проявляется в
возникновении у шахматиста ин-
туитивного «чувства времени».
Шахматист «чувствует», напри-
мер, что настал момент, когда
промедление смерти подобно, что
именно сейчас, а не позднее надо
начинать контратаку, наступ-
ление, жертвовать пешку и т. д.
«Чувство времени» проявля-
ется, например, в хорошо зна-
комом шахматистам «чувстве опа-
сности». Котов писал: «Уметь
предвидеть опасность, вовремя
ее предупредить — это залог
больших успехов в шахматных
соревнованиях. Такое качество
шахматисты именуют «чувством
опасности».
Остановимся теперь на обсто-
ятельствах, определяющих воз-
никновение интуитивных реше-
ний в процессе обдумывания хо-
да.
Мы уже отмечали, что инту-
иция играет вспомогательную
роль в процессе познания. Ин-
38
туитивному акту обычно пред-
шествует логический анализ по-
зиции на доске. Интуиция в этом
смысле вторична по отношению
к сознательному поиску хода.
Однако не всегда рациональный
процесс рассуждений или точ-
ный расчет вариантов позволяет
сделать выбор. Нередко у шах-
матиста остаются сомнения, и он
чувствует неудовлетворенность,
перебрав пути, подсказанные ло-
гическим анализом. Ограничен-
ность времени на обдумывание
еще более подчеркивает невоз-
можность пользоваться только
методом строго логических
операций.
В такие моменты на помощь
и привлекается аппарат интуи-
ции. Как пишет психолог Я. По-
номарев, «успех интуитивного
решения зависит от того, на-
сколько удалось освободиться от
шаблона, убедиться в непригод-
ности ранее известных путей и
вместе с тем сохранить увлечен-
ность задачей» (см. «Психика и
интуиция». «Мысль», 1967 г.).
При переходе от логики к ин-
туиции возникает своеобразное
эмоциональное состояние, в кото-
ром наблюдается сочетание про-
тивоположных эмоций. С одной
стороны, шахматист чувствует
себя неудовлетворенным ходом
логического анализа (отрица-
тельные эмоции), с другой — со-
храняет увлеченность, интерес
к поискам (положительные эмо-
ции).
Остановимся на примерах,
иллюстрирующих «вторичность»
интуиции. В партии Крогиус —
Геллер из XXVII первенства
СССР внезапно «осенившая»
меня идея хода К : а5 возникла
после того, как я с сожалением
убедился, что многие «естест-
венные», рациональные пути мне
не по душе, так как сохраняют
за черными надежную позицию.
№ 22
Последовало: 23. К : а5 Лhc8
24. Ф : Ь4 Л : с2 25. аЗ Кра7
26. ЛЬЗ Краб 27. СЬ7+, и чер-
ные сдались.
А вот что пишет Бронштейн по
поводу выбора Смысловым (чер-
ные) своего 19-го хода в партии
с Кересом (Цюрих, 1953).
№ 23
«Долго я думал,— рассказы-
вал впоследствии Смыслов.—
Очень хотелось взять ладью, тем
более, что я не видел, как здесь
белые могут выиграть. Действи-
тельно, взять даром целую ла-
дью!» Однако после длительного
анализахода 19. . .ghСмыслов ос-
тановился на иной идее и сыграл
19. . .de! Это было интуитивное
решение, так как о том, чтобы
рассчитать все возникающие ва-
рианты, не могло быть и речи.
Итак, сначала анализ, потом
интуитивное решение!
Возникшая догадка, интуи-
тивное решение снова возвраща-
ются в рамки логического ана-
лиза, которым они проверяются.
Бронштейн пишет далее об этой
партии: «Интуиция не обманула
Смыслова, он сделал лучший
ход, как впоследствии было
доказано анализом». Оказывает-
ся, после 19. . .gh 20. Ф : h5 Ле8
белые отрезали дорогу королю
противника заданным маневром
21. а4!
По-видимому, можно говорить
о том, что логические формы
мышления являются необходи-
мым условием как возникнове-
ния интуиции, так и определе-
ния правильности интуитивного
замысла. Интуитивные догадки
шахматиста воплощаются в хо-
ды или планы на доске после воз-
можно более полной их про-
верки логическим анализом. О
необходимости проверки инту-
итивного решения писал фило-
соф М. Бунге: «Она (интуиция.—
Н. К-) может настроить нас в
пользу одной теории или метода
в ущерб другим. Но подозрение—
не доказательство. Интуитив-
но сформулированная гипотеза
нуждается в рациональной разра-
ботке, а после этого — в провер-
ке обычными методами... Интуи-
ция не избавляет от необходи-
мости строгого или по крайней
мере наилучшего возможного до-
казательства».
Может создаться впечатление,
что мы недооцениваем и обедня-
ем роль интуиции. Совсем нет.
39
Интуиция — важный компонент
мышления шахматиста, но не
следует и преувеличивать ее зна-
чение. Интуиция не таинственная
сила, происхождение которой не-
объяснимо и подсказанные ко-
торой решения оказываются всег-
да правильными. Интуиция за-
висит от сознательного мысли-
тельного труда шахматиста, воз-
никает на основе сознательного
логического анализа и проверя-
ется им.
Нам могут возразить, указав
на случаи, когда идея интуитив-
но возникает немедленно после
ответного хода партнера. Дума-
ется, однако, что возникшая по-
зиция, по всей вероятности, за-
ранее предвиделась с достаточ-
ной определенностью и уже на
предшествовавших ходах «офор-
мились» как логический ана-
лиз будущей позиции, так и ин-
туитивная поисковая деятель-
ность.
От интуиции следует отличать
некоторые мыслительные опера-
ции, которые осуществляются
шахматистом в известной мере
«автоматически» и почти не осо-
знаются в процессе игры. Это,
например, точное знание энд-
шпильной позиции или дебют-
ного варианта, простейшие так-
тические и технические приемы.
В результате многократных по-
вторений возникает известная
автоматизация в применении
указанных приемов.Можно часто
наблюдать, как ладья в эндшпи-
ле «автоматически» ставится по-
зади проходной пешки, как пеш-
ки даже в цейтнотной лихорад-
ке располагаются на полях цве-
та, противоположного цвету соб-
ственного слона и т. д. По сути
40
дела, такие автоматические ре-
акции шахматиста представля-
ют собой своеобразные навыки
шахматного мышления. Их глав-
ная особенность в том, что они
воплощаются почти без измене-
ний, по единому установленно-
му образцу, как бы «шаблону».
Творческий элемент здесь отсут-
ствует.
Совсем иное содержание в ин-
туитивных процессах. Интуи-
ция — процесс творческий, ко-
гда открывается новое, ориги-
нальное. Хотя механизмы шах-
матной интуиции, по-видимому,
исходят из сравнения сход-
ных, аналогичных позиций, уже
знакомых шахматисту, но это
сходство служит отнюдь не для
бездумного повторения по из-
вестному образцу.
Следует также подчеркнуть,
что трудно отделить интуитив-
ную часть мышления от логи-
ческой, так как они тесно вза-
имосвязаны в едином познава-
тельном процессе.
Мы убедились, что интуиция
не какое-то таинственное «откро-
вение» свыше, а вполне опреде-
ленный необходимый компонент
творческого мышления шахма-
тиста. А раз это так, то весьма
заманчивым для развития мас-
терства будут рекомендации о
способах развития интуитивных
способностей. Есть ли такие ре-
цепты?
Здесь мы останавливаемся перед
узловой проблемой объяснения
механизмов интуиции, волную-
щей науку сегодняшнего дня.
Попытаемся высказать предпо-
ложения об особенностях воз-
никновения интуитивных реше-
ний в шахматном творчестве.
Сначала познакомимся с ин-
тереснейшими, на наш взгляд,
замечаниями Блюменфельда. Он
писал: «Положение на диаграм-
ме получилось после 21-го хода
черных в партии Боголюбов —
Мизес (Баден-Баден, 1925).
№ 24
Боголюбов нашел в этом по-
ложении следующую комбина-
цию: 22. С : d5 ed 23. Л : g7+
Кр : g7 24. <Df6+ Kpg8 25. Л§1 +
Ф§4 26. Л : g4+ fg 27. f5 с ре-
шающим превосходством... Ком-
бинация Боголюбова требовала
значительного расчета и правиль-
ной оценки позиции. Все
это, однако, дело техники и
опыта.
Основная ценность комбина-
ции в идее ее, связанной с ходом
22. С : d5. Путем чисто схема-
тического мышления и базиру-
ясь на одних общих принципах
до этой комбинации не доду-
маться. Несомненно, что эта ком-
бинация возникла благодаря
какой-либо ассоциации. Не ис-
ключена возможность, что толч-
ком к нахождению этой комби-
нации (пусть неосознанно для
самого Боголюбова) послужила
известная комбинация Мор-
фи против Берда (Лондон,
1858)».
№ 25
Здесь последовало 17. . .Л : f2
18. С : f2 ФаЗ! с выигрывающей
атакой.
Таким образом возникнове-
ние комбинационного интуитив-
ного решения объясняется срав-
нением данной позиции с сохра-
нившимися в памяти идеями из
прошлого опыта. При подсозна-
тельном процессе сравнения вы-
являются различия и эле-
менты сходства этих позиций.
Механизм сравнения настоя-
щего с прошлым опытом, веро-
ятно, остается принципиально
неизменным и при нахождении
интуитивных идей более общего,
стратегического порядка. В пар-
тии Уйтелки — Крогиус (Сочи,
1967) черные осуществили инту-
итивную позиционную жертву ка-
чества, опираясь на различные
прошлые впечатления о ценнос-
ти «староиндийского» слона.
Однако, несмотря на предпо-
ложительно общую природу
возникновения интуитивных ре-
шений, в шахматной практике
они проявляются по-разному и
очень индивидуально. Так, на-
пример, интуиция Петросяна
существенно отличается от ин-
туиции Таля или Бронштейна.
В чем же здесь дело? Вероятно,
различие в типах интуитивного
мышления зависит от того, на
41
какой из типов ассоциаций пре-
имущественно опирается шах-
матист при обдумывании. Можно
предположить, что есть шахмати-
сты, подсознательно учитываю-
щие в первую очередь элементы,
объединяющие многие позиции
и, следовательно, подтверждаю-
щие правила, а есть и другие,
которые находят исключения и
моменты, контрастные по от-
ношению к правилам. Следо-
вательно, в одних случаях дей-
ствует механизм ассоциаций по
сходству, а в других случаях —
по контрасту. Поясним эту мысль
на примерах.
В партии Геллер — Керес
(Цюрих, 1953) после дебютных
ходов 1. d4 Kf6 2. с4 еб 3. КсЗ
d5 4. Kf3 с5 5. cd cd 6. Ф : d4 ed
7. e4 Кеб 8. Cb5 К : e4 9. 0—0
Kf6 10. Ле1+ Ce7 последовало
11. Фе5. Эта идея привлекла вни-
мание Геллера, вероятно, не слу-
чайно. Аналогичный мотив встре-
тился в его партии с Холмовым
из XVII первенства СССР. Прав-
да, в ней черным удалось удач-
но защититься, осуществив после
пешечных продвижений маневр
Ла8—а7.
Кстати, в данной позиции силь-
нее было 11. С : с6+ Ьс, и толь-
ко теперь уже 12. Фе5, угрожая
Kd4. А после хода в партии Ке-
ресу удалось освободиться от связ-
ки, сыграв 11. . .0—0!, и на 12.
С : сб следует 12. . .Cd6. Возмож-
но, Геллер не сыграл 11. С : сб
потому, что интуитивно «срабо-
тала» еще одна ассоциация по
сходству с упомянутой парти-
ей: не содействовать любому дви-
жению пешек противника на фер-
зевом фланге, поскольку там
это пошло черным на пользу.
42
А теперь обратимся к поло-
жению из партии Таль — Кел-
лер (Цюрих, 1959).
№ 26
Можно с уверенностью ска-
зать, что шахматист, опираю-
щийся в размышлении на сход-
ные идеи, встречавшиеся ранее
в аналогичных позициях, сыг-
рал бы примерно так: 14. Ка4
Kd7 15. de fe 16. Kd4 0—0—0
17. С : c4.
Но не таков Таль. Он принима-
ет решение (наверняка интуитив-
ное, так как что-либо доказать
или рассчитать до конца не пред-
ставлялось возможным), кон-
трастирующее с прошлым опы-
том, содержащее прямой вызов
этому опыту. Он сделал ход 14.
de!? И такой выбор — не исклю-
чение для Таля. Его партии — а
заметим кстати, и творчество
Ласкера, Корчного и некоторых
других шахматистов — насы-
щены интуитивными находками,
прямо-таки противоречащими
тому, что говорит апробирован-
ный прошлый опыт. Выходит,
интуиция интуиции рознь, даже
при примерно одинаковом клас-
се игры и таланте. А следова-
тельно, каждый тип интуитивно-
го мышления имеет свои досто-
инства и недостатки.
Но как же шахматисту бороть-
ся с недочетами своего «чутья» и
развивать его сильные стороны^
Поскольку мы много говорили
о зависимости интуитивных ре-
шений от прошлого опыта, то
ответ, казалось бы, прост. Изу-
чайте больше партий, читайте
больше теоретических статей —
и проницательное «чутье» вам
обеспечено. Но на деле не все
так просто. Капабланка срав-
нительно мало занимался шах-
матами, но обладал богатейшей
интуицией, а иные гроссмейсте-
ры обладают энциклопедичес-
кими познаниями, но и боят-
ся и не умеют доверять интуи-
ции.
Конечно, знания — большое
достоинство, но главное состо-
ит не в количестве этих знаний,
а в разумной их организации.
Мы говорили о том, что инту-
иция основывается на сравнени-
ях и ассоциациях. Значит, надо
сознательно искать связи меж-
ду отдельными позициями, от-
дельными идеями и варианта-
ми, сравнивать и стремиться най-
ти основное, что их объединяет
и различает. Прошлый опыт дол-
жен активно перерабатываться,
осмысливаться и обобщаться.
Лучше иметь меньшую сумму
знаний, но зато более гибкую,
осознанную и систематизирован-
ную, чем массу отдельных фак-
тов, представляющих своеоб-
разный шахматный мертвый ка-
питал. Ведь чтение подряд всех
статей из энциклопедического
словаря — не лучший способ раз-
вития интеллекта.
Капабланка обладал замеча-
тельным умением сравнивать и
находить общее в самых слож-
ных и противоречивых ситуа-
циях. Вспомним рассказ о том,
как он научился играть в шах-
маты. «На третий день, когда я
наблюдал за партией,— писал
Капабланка,— мой отец, еще сов-
сем неопытный новичок, пошел
конем с белого поля на другое
белое поле... Мой отец выиграл, и
тогда я назвал его плутом и стал
смеяться над ним. После малень-
кой ссоры... я показал ему, что
он сделал. Он спросил меня: от-
куда и что я знаю о шахматах?
Я ответил, что могу выиграть у
него; он сказал, что это невоз-
можно, что я, вероятно, не умею
даже правильно расставить фи-
гуры. Мы попробовали сыграть,
и я выиграл. Это был мой пер-
вый дебют».
Поражает, как четырехлетний
мальчик за три дня наблюдений
проявил такие способности —
заметить сходство в движениях
дотоле ему неизвестных шахмат-
ных фигур и сделать выводы (уз-
нал правила и даже догадался,
что конь после каждого хода ме-
няет цвет поля).
По-видимому, эти качества
появившиеся так рано, объяс-
няют экономичность мышления
и выдающуюся интуицию, ко-
торыми впоследствии славился
Капабланка.
Нам могут возразить, что это
не типичный пример, поскольку
кубинский шахматист обладал
выдающимся талантом. Но не
будем спорить о значении ода-
ренности. Мы привели здесь эпи-
зод из биографии Капабланки
лишь затем, чтобы показать, ка-
кое колоссальное значение име-
ет активная синтезирующая де-
ятельность в усвоении шахмат-
ных знаний.
А что касается успешного раз-
43
вития способностей, то это преж-
де всего труд, упорный и хорошо
организованный. Поэтому не-
зависимо от уровня природной
одаренности интуицию можно и
нужно развивать. И лучше фор-
мируется интуиция при созна-
тельном и настойчивом труде, в
котором сравниваются, анализи-
руются и обобщаются сыгран-
ные шахматистом партии и тео-
ретические сведения. В общем,
чем теснее и глубже взаимо-
связаны прошлые знания, тем
благоприятнее почва для раз-
вития интуиции.
О ВНИМАНИИ
ВСЯ СИЛА В СОСРЕДОТОЧЕННОСТИ!
Широко распространено мне-
ние о высоком развитии внима-
ния у шахматистов. Когда шах-
матист допускает какую-нибудь
очевидную оплошность в обыч-
ной трудовой деятельности, то
часто можно услышать искрен-
нее удивление: как человек, ус-
пешно рассчитывающий далекие
варианты, не досмотрел столь
простой вещи?
Впрочем, исами шахматисты,
как правило, убеждены в сво-
их способностях по части вни-
мательности. Это убеждение про-
является в отношении многих
наших коллег к зевкам и оче-
видным просмотрам как к чему-то
случайному, нехарактерному для
клана шахматистов. Ведь неред-
ко после проигрыша партии шах-
матист не только вариантами, но
и всем своим видом пытается по-
казать, что играл он превосход-
но и если бы не досадная слу-
чайность, то...!
А так ли случайны ошибки,
которые не объяснишь недоста-
точным опытом или скудными
теоретическими знаниями мас-
тера?
Конечно, мы не собираемся
отрицать вообще положитель-
ную роль занятия шахматами в
развитии внимания. Последо-
вательность смены событий на
доске, необходимость учета раз-
личных, даже самых второсте-
пенных, возможностей, безус-
ловно, способствуют воспи-
танию внимательности. Быть со-
средоточенным — это жизнен-
ная необходимость для успеха
в шахматах.
И не удивительно, что Н. Гре-
ков, П. Рудик и другие авторы
вполне резонно утверждают, что
шахматы являются эффектив-
ным средством в борьбе с таким
серьезным нарушением внима-
ния, как рассеянность.
«Для человека, склонного к
рассеянности или к провалам
внимания, способность к дли-
тельной и неослабевающей кон-
центрации внимания, развива-
ющаяся за шахматной доской,—
драгоценное приобретение.
На основании долголетних
наблюдений я беру на себя сме-
лость утверждать, что многие
случаи резкого уменьшения рас-
сеянности у детей и подростков
совпадают с началом их серьез-
ного увлечения шахматами и,
несомненно, являются следст-
вием именно указанной особен-
ности воздействия шахмат на
45
психику»,— писал	Н. Гре-
ков.
Однако при сравнительно вы-
соком уровне внимания у шах-
матистов из турнира в турнир
кочуют зевки и ошибки, каза-
лось бы несовместимые с клас-
сом игры участников. Действи-
тельно, здесь ссылками на не-
знание или непонимание часто ни-
чего не объяснишь. Да и просто
смешно говорить, выражаясь
языком кибернетики, о недоста-
точной информированности ма-
стера, когда, к примеру, он не
замечает одноходовой угрозы
своему ферзю.
Не всегда убедительными бы-
вают и попытки объяснить по-
добные чрезвычайные проис-
шествия цейтнотом или уста-
лостью. Несомненно, что и цейт-
нот и утомление играют важную
роль в спаде внимания, но все
жеони являются скорееблагопри-
ятной почвой, способствующей
появлению ошибок, но еще мало
говорят нам о природе этих оши-
бок. Ведь было бы неправиль-
ным считать причинами прес-
тупления темную ночь, плохую
погоду, безлюдное место и дру-
гие обстоятельства, лишь спо-
собствующие созданию столь не-
благоприятной для потерпев-
шего ситуации.
Разгадка многих «необъясни-
мых» на первый взгляд зевков и
просмотров, по-видимому, за-
висит от изучения индивидуаль-
ных особенностей внимания шах-
матистов. И эти личные и, как мы
убедимся далее, порой и доволь-
но типичные недостатки внима-
ния проявляются чаще и с боль-
шей силой в особенно неблаго-
приятных условиях, т. е. в
46
цейтноте, при утомлении И
т. д.
Но прежде несколько слов о
том, как понимается внимание
психологической наукой. Вни-
мание — рабочее состояние со-
знания, оно неотделимо от всех
процессов, при посредстве ко-
торых человек осуществляет
различные виды своей деятель-
ности. Сосредоточенность в рав-
ной степени необходима как при
восприятии, так и в запомина-
нии, воспроизведении, деятель-
ности мышления и воображе-
ния, на всех стадиях волевого
акта, т. е. в постановке цели,
осуществлении действия и про-
верке его выполнения. Внима-
ние способствует также углуб-
ленности и устойчивости эмоци-
ональных переживаний чело-
века.
Внимание нельзя сводить к
какому-то отдельному психичес-
кому процессу. Так, благодаря
только сосредоточенности не-
возможно узнать новый дебют-
ный вариант или вызвать бод-
рое игровое настроение. Само по
себе внимание каких-либо зна-
ний или переживаний не дает,
но оно является важнейшим и
необходимым союзником всех
психических процессов, прида-
вая каждому из них качествен-
ное психологическое своеобра-
зие.
Внимание шахматиста прояв-
ляется в особенно тесной связи
с его мышлением, и поэтому мож-
но с полным правом говорить о
преимущественно интеллекту-
альном характере внимания шах-
матиста. К шахматной деятель-
ности могут быть отнесены без
оговорок слова И. П. Павлова:
«Вся сила в сосредоточении. Это
надо считать главным правилом
мышления —сосредоточение вни-
мания».
Внимание шахматиста носит
ярко выраженный произволь-
ный характер. Каждый ход со-
держитопределенныецели, ишах-
матист вполне сознательно при-
лагает волевые усилия, чтобы
создать большую углубленность
в работе, лучше выполнить на-
меченные задачи. Волевые чер-
ты характера регулируют уро-
вень сосредоточенности. Интен-
сивность, объем и переключае-
мость внимания повышаются или
понижаются в прямой зависи-
мости от силы и направленности
волевых процессов.
Значение воли как регуля-
тора сосредоточенности особенно
заметно в сравнении продук-
тивности обдумывания за дос-
кой и при домашнем анализе.
Здесь также огромную роль иг-
рает и разница эмоциональных
состояний. При одинаковой за-
трате времени обдумывание за
доской оказывается более эф-
фективным, так как при нем
яснее определены конкретные
цели борьбы и наблюдается зна-
чительно большая сила эмоци-
ональных переживаний.
Большое влияние на уровень
внимания оказывают эмоции
шахматиста. Не секрет, что до-
сада, разочарование, страх ме-
шают сосредоточиться и пол-
ностью углубиться в анализ. И
наоборот, уверенность, спокой-
ствие позволяют сохранить шах-
матную бдительность.
«Спокойствие — далеко не де-
коративная вещь; у меня лично
голова работает хорошо лишь
тогда, когда я спокоен; поэтому
во время турнира я специально
тренировал в себе эту черту»,—
писал Ботвинник в книге, по-
священной XI первенству СССР.
Кроме того, внимание прояв-
ляется не только непосредствен-
но в выборе хода, но и в отноше-
нии к другим людям, в умении
наблюдать их психическое со-
стояние. Трудно переоценить
значение подобной психологиче-
ской проницательности при шах-
матной подготовке. Сколько оши-
бок на доске было сделано из-за
неумения или нежелания вни-
мательно присмотреться к со-
стоянию противника! Так, на-
пример, на финише XXIV чем-
пионата СССР подавленный вид
обычно оживленного гроссмей-
стера Васюкова ввел меня в за-
блуждение. Мне казалось, что,
расстроенный предыдущими не-
удачами, он махнул рукой на
результаты и стремится лишь
поскорее доиграть турнир. Я как
следует не разобрался в поведе-
нии москвича и принял желаемое
за действительность. В резуль-
тате я довольно легкомысленно
начал партию и вдруг с удивле-
нием увидел перед собой не вя-
лого, растерянного, а настой-
чиво стремящегося к победе про-
тивника. Эта ошибка тем более
непростительна, так как за мно-
гие годы нашего знакомства я мог
не раз убедиться, что Васюков
даже при плохом турнирном по-
ложении борется до конца и осо-
бенно «зло» играет с лидерами.
Васюков очень тонко и с не-
ожиданной для меня выдержкой,
аккуратностью провел партию
и одержал заслуженную побе-
ду. А я после этого поражения
47
потерял реальные шансы на
выход в межзональный турнир.
Похожие случаи психологи-
ческой невнимательности на-
блюдаются не только при подго-
товке, но и во время партии. Ког-
да шахматист теряет своеобраз-
ный психологический контакт
с партнером и перестает следить
за изменениями его настроения,
то нередко попадает в ловушки,
излишне доверяясь его, каза-
лось бы, обреченному виду. Спе-
циалистом по «ловле» доверчи-
вых партнеров, как утвержда-
ют, является Найдорф.
Находчиво использовал Таль
недостаточную психологичес-
кую проницательность Фишера
(турнир претендентов, Югосла-
вия, 1959). В. Васильев так опи-
сывает этот эпизод: «...Насту-
пила ситуация, когда Фишер
ходом ладьи мог сделать поло-
жение Таля критическим. В этот
драматический момент Таль про-
гуливался по сцене... Вдруг кра-
ем глаза Таль заметил, что Фи-
шер записал ход и с какой-то
непонятной настойчивостью под-
совывает ему бланк, явно ста-
раясь, чтобы Таль разглядел
запись. Что это могло значить?
Хорошо, пусть будет так, как
он хочет. Таль посмотрел на
бланк и увидел, что Фишер за-
писал тот самый ход, которого
он опасался. И тут же ему ста-
ло ясно, что Фишер испытывал
его!.. Как тут быть? Нахмурить-
ся? Но это только укрепит Фи-
шера в задуманном. Улыбнуться?
Но он может разгадать маневр...
Таль с каменным лицом, на ко-
тором не шевельнулся ни один
мускул, как ни в чем не бывало
продолжал свою прогулку. И
48
тогда, сбитый с толку невозму-
тимостью противника, Фишер
сам попал в свою хитро постав-
ленную западню... Фишер ре-
шил, что его первоначальный
план ошибочен, и пошел дру-
гой фигурой».
Однако пусть этот яркий слу-
чай не введет читателя в заблуж-
дение. Нельзя всецело полагать-
ся даже на самое тщательное
наблюдение за состоянием со-
перника. Внимательное отно-
шение к поведению противника,
конечно, необходимо, но все же
это только важное, но отнюдь не
универсальное средство шахмат-
ной борьбы.
Вернемся к вопросам, подда-
ющимся более точному описа-
нию. Остановимся на конкрет-
ном анализе особенностей вни-
мания, часто проявляющихся в
шахматной практике. Основные
свойства внимания человека:
интенсивность, объем сосредото-
ченности, ее устойчивость и пе-
реключаемость.
Интенсивность внимания —
показатель степени концентра-
ции на каком-либо объекте. Ин-
тенсивность — необходимая пси-
хологическая предпосылка уг-
лубленности в шахматной де-
ятельности. Можно предполо-
жить, что без достаточной ин-
тенсивности внимания затруд-
няется последовательность и си-
стематичность мышления шах-
матиста, ясность понимания им
позиции.
Объем — это количество объ-
ектов, охватываемых внимани-
ем в данный момент. Это качест-
во характеризует широту сосре-
доточения, позволяет точнее
определить индивидуальные раз-
личия шахматистов, например,
в способностях лучше вести иг-
ру на одном фланге, при раскры-
том центре, на всей доске и т. д.
К динамическим качествам
внимания относятся устойчи-
вость и переключаемость. Устой-
чивость — это длительность под-
держания необходимой для про-
дуктивного обдумывания опре-
деленной силы, интенсивности
внимания. Устойчивость не про-
является как некое статичное
состояние, а выступает в един-
стве с переключаемостью и ко-
лебаниями внимания. Колеба-
ния внимания представляют со-
бой различные отвлечения, воз-
никающие непроизвольно (шум
в турнирном зале, цейтнот за
соседним столиком и т. д.).
Отличительным же призна-
ком переключения внимания яв-
ляется его сознательный харак-
тер. Здесь вполне намеренно
сосредоточенность переносится
на другой фланг, на расчет иного
варианта, на оценку другой уг-
розы. Сознательное переключе-
ние внимания — основной ме-
ханизм динамики мыслитель-
ной деятельности шахматиста.
Мы исследовали особенности
внимания анализом партий, ком-
ментариев к ним, наблюдением
за ходом соревнований, а также
в серии экспериментов. Удалось
установить некоторые типичные
недостатки шахматистов в раз-
витии интенсивности, объема и
динамики внимания. Мы рас-
сматриваем подробно именно
случаи нарушения внимания, так
как предупреждение их имеет пер-
востепенное практическое зна-
чение. Сделана также попытка
связать замеченные типичные не-
дочеты внимания с индивиду-
альными особенностями мысли-
тельной деятельности шахматис-
тов.
неустойчивость внимания
Рассмотрим положение из
партии Каспарян — Мазель (VII
первенство СССР).
№ 27
План черных скорее всего мо-
жет быть связан с пешечными
продвижениями: f7—f5, еб—е5
либо с7—с5. Вначале внимание
Мазеля привлек естественный
план с еб—е5, и для этого он сы-
грал 12. . .JIfe8.
После ходов 13. ЬЗ СЬ7 14.
СЬ2 черные вдруг изменили свои
намерения и отказались от пер-
воначального замысла, сыграв
14. . .Ке4 15. Фс2 f5. Теперь
после неожиданного переключе-
ния внимания на осуществле-
ние нового плана с f7—f5 выяс-
няется, что нелогичным был ход
12. . .JIfe8.
Далее последовало: 16. Ке1
Kdf6 17. f3 Kg5 18. Kd3 c5!? Еще
одна неожиданность! Черные
снова меняют замысел, не дово-
дя прежний до конца.
49
Итак, без достаточных осно-
ваний трижды менялся план чер-
ных на протяжении последних
шести ходов. Внимание без серь-
езной мотивировки поспешно пе-
реключалось с одного участка
доски на другой. В результате
белые добились преимущества
после 19. Kf2 и в дальнейшем —
прорыва е2—е4.
Поучительно описывал Иль-
ин-Женевский аналогичный слу-
чай из своей практики: «Бывает
так, что можно избрать два раз-
личных плана игры. В этом слу-
чае нет ничего хуже, как пытать-
ся проводить оба плана. Полу-
чается смешение идей, и ни один
не удается как следует выпол-
нить.
№ 28
. . .Здесь (партия Ильин-Же-
невский — Григорьев, Москва,
1919) у меня было два плана
игры. Один — использовать пло-
хое положение черной ладьи и
сыграть 1. Cfl Ла4 2. Фе2 с угро-
зой ФЬ5, а также 2. Cd3 с угро-
зой Сс2 или Фе2. В этом случае
черные фигуры ферзевого фланга
оказываются в незавидном по-
ложении. Другой план — играть
на слабость пешки d5 путем 1. f4
g6 2. g4 и затем f4—f5. У меня же
оба эти плана слились в один, и
я сыграл 1. h3^ (этот ход вообще
никуда не годится, так как слон
все равно не может идти на g4
из-за С : d5) 1. . .Ь5 2. f4 (поте-
ряв важнейший темп, я избрал
второй план, но теперь он уже
запаздывает) 2. . .Ь4 3. ab ab
4. Cfl (а вот и первый план, вер-
нее, жалкая пародия на него)
4. . .Ьс 5. С : с4 Ф : с4 6. Ьс
С : h3, и через несколько ходов
я должен был сдаться».
К словам Ильина-Женевского
добавим: недостаточная сосредо-
точенность на каждом из двух
планов, излишне быстрая пере-
ключаемость с одного на другой
и обратно — все это привело к
разбросанности, фрагментарно-
сти протекания мыслительных
процессов.
Итак, неустойчивость внима-
ния выражается в поспешном пе-
реносе обдумывания с одного
объекта позиции на другой.
Необходимая для принятия про-
дуктивного решения продолжи-
тельность обдумывания отсут-
ствует. В результате происходит
нарушение последовательности в
игре, планы и идеи смешивают-
ся, не доводятся до логического
завершения.
Неустойчивость внимания ха-
рактерна также отказом от по-
исков скрытых, оригинальных
возможностей в позиции. При
этом шахматист часто доверяет
первоначальной, порой поверх-
ностной оценке или расчету. Все
ему кажется ясным и простым.
Поэтому нередко неустойчивость
внимания сочетается с такими
чертами характера, как излиш-
няя самоуверенность и легко-
весность.
Неустойчивость внимания
связана с определенными осо-
бенностями мышления. Такой
50
шахматист зачастую больше до-
веряет интуитивной общей оцен-
ке или мгновенному «видению»
вариантов в ущерб обстоятельно-
му логическому анализу. Подоб-
ная манера игры, правда, обычно
избавляет от цейтнотов, но зато
существенно сужает творческий
диапазон шахматиста.
Как избавиться от этого не-
достатка? Вероятно, первопри-
чина его кроется в индивидуаль-
ных свойствах характера. Не-
обходима работа по воспитанию
выдержки и решительности при
выборе хода. В связи с этим вспо-
минаются слова Бронштейна:
«Почти всегда настойчивое про-
ведение пусть даже не совсем
правильного плана скорее при-
ведет к успеху, чем недостаточно
обоснованный крутой поворот с
полдороги».
Можно попытаться наметить
и специальные шахматные реко-
мендации в развитии устойчи-
вости внимания. На наш взгляд,
полезным средством является
чтение шахматной литературы,
решение композиций без доски,
а также тренировочные партии
вслепую. При игре вслепую
повышается необходимость более
концентрированного внимания
к положению фигур на доске и
каждому возникающему замыс-
лу. Представление «в уме» блед-
нее зрительного восприятия, но
поэтому и повышается контроль
за принятием решения, требует-
ся особая тщательность, акку-
ратность обдумывания.
На основании собственного
опыта могу посоветовать контро-
лировать себя во время партии
постановкой мысленного вопро-
са: «Не слишком ли поспешно я
оценил позицию, план, идею?
Не слишком ли рано закончил
рассмотрение варианта. . .» и
т. д.
Педагогическую ценность
представляют известные реко-
мендации А. Котова, предла-
гавшего для развития комбина-
ционного зрения анализировать
сложную позицию, не передви-
гая фигур, за определенный про-
межуток времени (20—30 ми-
нут).
УЗОСТЬ ВНИМАНИЯ
Алехин, Ботвинник и другие
шахматные авторитеты указы-
вали, что играющий не может
одновременно охватить все слож-
ные взаимосвязи фигур на доске.
Шахматист мысленно выделяет
какую-то часть доски, группу
фигур, отдельный вариант или
план в качестве главного объекта
обдумывания. «. . .на некоторые
фигуры шахматист не обращает
внимания. Из общего числа 25—
30 фигур в расчете участвуют
3—6 фигур. . .» — писал Бот-
винник.
Таким образом, психологи-
чески понятна и объяснима необ-
ходимость своеобразной узости
внимания шахматиста, мыслен-
ного разделения участков доски
на главные и второстепенные.
При достаточно высокой пере-
ключаемости внимания, созна-
тельном контроле эта особен-
ность внимания не является
недостатком, так как не наблюда-
51
ется несоответствия между стрем-
лением как следует углубиться
в обдумывание какого-либо ва-
рианта и пониманием необходи-
мости своевременно перенести
внимание на другой объект.
Однако нередко шахматист,
увлеченный определенной иде-
ей, буквально не может от нее
оторваться. При недостаточном
самоконтроле возникает устой-
чивая узкая направленность вни-
мания, ограничивающая широ-
ту мысли, приводящая к необъ-
ективной оценке позиции и
ошибкам.
Вот положение из партии Ро-
мановский — Каспарян (Ленин-
град, 1938).
№ 29
Дела белых плохи. Не хватает
пешки, к тому же у противника
сильная атака. Выиграть пар-
тию черные могут по-разному.
Однако Каспарян, по-видимому
стремясь как можно быстрее за-
вершить партию, решает обяза-
тельно дать мат. Его внимание
привлекает идея создать мато-
вую сеть с помощью ферзя и ко-
ня. Эта идея захватывает его
настолько, что другие фигуры,
в частности особенности поло-
жения собственного короля и
ферзя, ускользают из поля его
внимания. Объектом сосредото-
чения становится узкий участок
доски, ограниченный линией
h4—g4—f3—el.
Последовало 52. . .Фе1 + .
Здесь Каспарян объявил мат в
три хода. Далее было: 53. Kph2
Л : Ь3+? 54. С : h3 Kf3x??!!
Последний ход был сделан фак-
тически, и Романовский с боль-
шим смущением стал объяснять
Каспаряну, что его конь связан:
«Сначала он даже не понял меня
и лишь после моего жеста рукой
вдоль диагонали al—h8 увидел
свою ошибку и сам вернул коня
на поле е5»,— вспоминал Рома-
новский.
Мы видим: настолько сильна
была прикованность внимания к
узкому участку пространства на
доске, что все остальные фигуры
и поля перестали существовать
для Каспаряна! Это привело да-
же к курьезному случаю нару-
шения шахматных правил.
Узкое внимание особенно
опасно при оживленной игре по
всей доске. Недаром говорится,
что самое трудное в шахматах —
одновременная игра на двух
флангах. На следующей диаграм-
ме позиция из партии Зайцев —
Шабанов (Красноярск, 1959).
№ 30
Дальше события развивались
так: 24. g4 hg 25. h5. Как теперь
52
играть черным? По свидетель-
ству Фридштейна, присутство-
вавшего при последующем ана-
лизе этой партии, Зайцев рас-
сматривал следующие варианты:
25.. .gf 26. hg+ Кр : g6 27. Лgl +
Kpf7 28. Ф : f5 с грозной атакой
или 25. . .е4 26. hg+ Кр : g6
27. Л : е4 Л : е4 28. Ф : е4 gf 29.
Фg44- также с весьма активной
позицией.
Но Шабанов ответил 25. . .
Ф : Ь2+! Неожиданна и силь-
ная реплика на другом фланге!
Белые, поглощенные мыслями
об атаке на короля, совершенно
игнорировали существование
другой половины доски. Еще
последовало: 26. Ф : Ь2 Л : Ь2
27. Kg5+ fg 28. hg+ Кр : g6
29. Кр : Ь2 g3 30. с5 е4 31. d6 еЗ
32. d7? ЛЬ8+ 33. Крс2 ed 34. Ле8
g2, и белые сдались.
Сходный случай описывал
Ильин-Женевский, приводя
пример из партии Алехин —
Блэкберн (Петербург, 1914).
№ 31
«Алехин сыграл здесь 1. Kd2,
на что последовало 1. . .Фа5 2. а4
аб, и белый слон потерян. .. «Чем
объяснить, что вы так грубо
зевнули?» — спросил я Алехина
позднее. «Да помилуйте,— от-
ветил Алехин,— я просто забыл
про слона. Я забыл, что он су-
ществует». Такого рода забыв-
чивость явление довольно ча-
стое».
И в этом примере замысел
белых был связан только с под-
готовкой активных действий в
центре. Идея перевода туда коня
захватила Алехина настолько,
что «целый» ферзевый фланг ока-
зался обойденным вниманием.
Наряду с приведенными выше
примерами, когда объектом уг-
лубленной сосредоточенности
становился какой-то план или
комбинационная идея, нередко
встречаются и случаи чрезмерно-
го выделения вниманием отдель-
ного хода, особенно если он
связывается с непосредственным
нападением или защитой.
Возникает состояние своеоб-
разного самообмана, заключаю-
щегося в том, что защита фигуры
или очевидный отход считаются
обязательными при нападении
на нее. Другие возможности не
учитываются. Пространственные
границы зоны направленности
внимания очень тесны — они ча-
ще всего ограничиваются не-
сколькими полями.
Рассмотрим положение из пар-
тии Ходос — Сергиевский (Во-
ронеж, 1959).
№ 32
Вместо 19. . .Ьс с лучшей иг-
рой черные сыграли 19. . .Ь4?
53
Можно быть уверенным, что Сер-
гиевский рассчитывал лишь на
20. КЬ1, что после 20. . .JIcd8
вело к выгодной для него пози-
ции. Его внимание было прикова-
но именно к этому продолжению
ввиду кажущейся на первый
взгляд обязательности указан-
ного варианта.
Поля а4, d5, впрочем как и
остальные участки доски, ока-
зались выпавшими из границ
внимания, так как не разрешали
необходимую с точки зрения чер-
ных проблему спасения коня сЗ.
Поэтому совершенно неожи-
данным для Сергиевского ока-
зался блестящий ответ Ходоса
20. Ка4! Белые жертвуют коня,
но получают сильнейшую атаку.
Последовало: 20. . .К : а4 21.
0>d7+ Ке7 22. Феб Ь5 23. g4
Kd5 24. Фd7+ Ке7 25. gh Фс5
26. Феб, и белые вскоре выигра-
ли.
В партии Сокольский — Иль-
ин-Женевсхий (Ленинград, 1937)
возникла сложная позиция.
№ 33
Сокольский вспоминал: «Здесь
я сыграл 25. Ь5?, увлеченный
вариантами Ф : Ь5 26. ЛЫ Фg4
27. Л : h7!, и нельзя Кр : h7
из-за 28. Kg5+ или 25. . .Kf4+
26. С : f4 ef 27. ЛЫ fg 28. ЛИ4.
В каком-то непонятном ослепле-
54
нии ни я, ни Женевский не за-
метили простого 25. . .Kh4+,
после которого белым пришлось
бы сдаться».
Опять мы видим пример узкого
внимания, при котором в мысли-
тельном анализе рассматривают-
ся лишь две возможности: либо
взятие атакующей пешки, либо
естественное отступление коня,
а третьего вроде бы и не дано!
А между тем этим «третьим» был
сильнейший контрудар черных,
сразу решавший исход борьбы.
Таким образом при возникно-
вении состояния статичности
узкого внимания часто просмат-
риваются так называемые «проме-
жуточные» ходы и другие неожи-
данные возражения противника
на «второстепенных» участках
доски.
У шахматистов, нередко стра-
дающих от узости поля внима-
ния, по нашим наблюдениям,
можно заметить относительное
отставание понимания динамики
в борьбе на доске от способности
к кропотливому и продуктивно-
му анализу отдельной идеи или
варианта. Вероятно, эти шахма-
тисты отчасти подвержены стрем-
лению к излишней добросовест-
ности, стремлению как можно
лучше, дальше, глубже разо-
браться в понравившейся им
идее.
В борьбе с недостатками узо-
сти внимания полезными могут
быть тренировочные блицпартии.
При игре блиц быстрая смена
ситуаций не создает достаточных
предпосылок к излишне углуб-
ленному анализу какого-то от-
дельного плана, а, наоборот, как
правило, требует постоянной пе-
рестройки, переключения внима-
ния на разрешение вновь возни-
кающих проблем по всей дос-
ке.
Кроме того, на основании сво-
ей тренерской практики считаю
возможным высказать предполо-
жение, что благоприятное влия-
ние на расширение объема вни-
мания шахматиста оказывают се-
ансы одновременной игры, осо-
бенно с часами при сокращенном
контроле времени (сеанс на 8—
10 досках, контроль 45—60 ми-
нут на 40 ходов).
Положительные результаты
дали и первые опыты показа
шахматистам первого разряда и
кандидатам в мастера сложных
позиций. После 20-секундного
рассмотрения доска убиралась и
предлагалось восстановить по-
зицию, а также дать общую ха-
рактеристику борьбы на каждом
из флангов в отдельности.
РАЗБРОСАННОСТЬ ВНИМАНИЯ
Этим термином мы обозначаем
чрезмерную широту внимания,
стремление объять необъятное
на шахматной доске. Распреде-
ленность «мощностей» внимания
на очень большое количество
элементов в сложной позиции
приводит к слабой концентрации
на главном, решающем участке
шахматного сражения и затруд-
няет правильную оценку поло-
жения. Часто при этом возни-
кает разбросанность мыслей,
направленных на анализ много-
численных конкретных вариан-
тов, а соображения общего стра-
тегического планирования отхо-
дят на второй план.
Такое увлечение конкретными
моментами в ущерб общим сооб-
ражениям приводит к тому, что
самые главные, определяющие
признаки положения на доске
ускользают из поля внимания,
назревает благоприятная для по-
явления цейтнотов обстановка,
а сама общая оценка позиции
не совсем объективна, так как
страдает излишней детализаци-
ей.
Следует отметить существен-
ное различие между рассмотрен-
ными выше особенностями не-
устойчивости внимания, его из-
лишней переключаемости и слу-
чаями распыленности внимания.
При неустойчивости внимания
мысль последовательно перехо-
дит от одной, главной в данный
момент, идеи к другой, а при рас-
пыленности наблюдается стрем-
ление в единовременном акте
восприятия объять все многооб-
разие деталей возникшей ситу-
ации.
Красочно описывает состояние
распыленности внимания Таль в
комментариях к 9-й партии свое-
го матча с Ботвинником (Моск-
ва, 1960).
№ 34
«Как только черная ладья h8
нейтрализовала давление белых
55
по линии «е», можно считать, что
основные трудности черных по-
зади. . . Тут мне хотелось бы
несколько отвлечься. В ходе
шахматной борьбы у партнеров
мысли развиваются совершенно
по-разному. Многие шахматисты
(особенно молодого поколения)
на протяжении всех пяти часов
игры занимаются в основном
вычислениями, и их работа во
время партии сводится примерно
к следующему: «если я пойду
сюда, он пойдет туда» и т. д.,
сколько хватит сил. . . Для ил-
люстрации мне хотелось бы при-
вести диалог, который состоялся
после окончания встречи между
М. Ботвинником и мною. Когда
я начал с пулеметной скоростью
выпаливать варианты, рассчи-
танные во время партии, которые
демонстрировали удобность по-
зиции черных, М. Ботвинник
сказал: «Мне вначале эта пози-
ция казалась более приятной
для белых, но потом я нашел пра-
вильный план: нужно ладьи ме-
нять, а ферзей сохранить». Вна-
чале такая оценка позиции по-
казалась мне удивительно абст-
рактной, но когда я начал пере-
бирать те самые многочисленные
варианты, то оставалось лишь
прийти к выводу, что М. Ботвин-
ник был абсолютно прав».
Любопытно, что в последую-
щей части партии Таль допустил
решающую ошибку, запутавшись
в море конкретных вариантов и
упустив из виду главную стра-
тегическую идею этой острой по-
зиции — невыгодность для бе-
лых размена ладей. Таль мог
сыграть 21. f4 и 22. Ле5, созда-
вая форпост на критической ли-
нии «е», но он прошел мимо этой
56
возможности, так как, вероятно,
считал излишней роскошью уг-
лубиться в обдумывание опера-
ций «только» на линии «е».
Показательно начало партии
Лейн — Штейн (Тбилиси, 1966/
67): 1. d4 Kf6 2. Kf3 d6 3. Kbd2
Cg4 4. сЗ сб 5. Фс2 Kbd7 6. e3
e5 7. de de 8. Cc4 Ce7 9. 0—0 0—0
10. Ле1 Фс7 11. аЗ Ь5 12. Се2
а5 13. ЬЗ Кс5 14. Ь4 Ка4 15. е4
ЛаЬ8 16. с4 ab 17. Cfl Лк8 18. cb
cb 19. Ф : с7 Л : с7 20. К : е5
Себ 21. Kd3 ЬЗ.
№ 35
Позиция белых производит
грустное впечатление. Рассмат-
ривая предшествующие ходы
Лейна, легко заметить, что каж-
дый его отдельный ход сам по
себе вроде бы неплох и был
направлен на решение какой-ли-
бо конкретной задачи. Но обще-
го плана в игре белых не было.
Бесплановость сопровождается
разбросанностью, фрагментар-
ностью процессов мышления и
внимания. В данном случае осно-
вной причиной расстройства вни-
мания белых было, по-видимому,
эмоциональное состояние подав-
ленности у Лейна. Результат
этой партии был очень важен
для него. В случае благоприят-
ного ее исхода он почти навер-
няка попадал в число участии-
ков межзонального турнира.
Обычно очень внимательный, он
был неузнаваем в этой встрече.
Разбросанный ход мыслей, рас-
пыленность внимания «на все по-
немногу» были быстро наказаны.
Случаи разбросанности вни-
мания отчасти напоминают элек-
тронно-счетную машину, рабо-
тающую по принципу перебора
вариантов. Такая машина много
и быстро считает, но не может
отделить главное от второсте-
пенного.
Несомненно, что разбросан-
ность внимания нарушает плано-
мерность творческого процесса
шахматиста. Цельную партию, от
начала до конца пронизанную
единым стратегическим планом,
при разбросанности внимания
создать нельзя.
Преодоление разбросанности
внимания связано в первую оче-
редь с развитием оценочной спо-
собности шахматиста. Поэтому
при анализе позиции на трениро-
вочных занятиях следует прежде
всего стремиться к ясному от-
вету на вопрос «что делать?», а
не «как делать?».
Полезным упражнением явля-
ется решение позиций на тему:
«Найдите план за белых или
черных». К сожалению, в шах-
матных учебниках, за исклю-
чением, пожалуй, книги Г. Лиси-
цына, отсутствуют такие зада-
ния.
На занятиях с перворазряд-
никами я практиковал сорев-
нование на быстроту оценки по-
зиции. За 3—10 минут занимаю-
щиеся должны были обосновать
свои выводы и указать на глав-
ные стратегические и тактичес-
кие идеи позиции. Первые опыты
в этом направлении принесли
свои положительные результаты.
Даже самые большие любители
разбрасываться при обдумывании
на всякие мелочи стали мыслить
значительно дисциплинирован-
нее. Пришлось бороться даже
с другой крайностью, возникшей
у некоторых занимающихся,—
стремлением любую позицию ре-
шить лишь путем логических
умозаключений.
В борьбе с разбросанностью
внимания большую пользу мо-
жет принести изучение твор-
чества Рубинштейна, Капаб-
ланки, Ботвинника, Смыслова,
Петросяна. В их партиях осо-
бенно заметна принципиальная
целеустремленная направлен-
ность внимания при осуществ-
лении, по их мнению, главного
на доске — далекого стратеги-
ческого плана или даже корот-
кой операции по улучшению
положения отдельной фигуры.
индивидуальные особенности внимания
При исследовании особеннос-
тей внимания в шахматной дея-
тельности следует учитывать
избирательный характер сос-
редоточения в зависимости от
знаний шахматиста, его опыта,
эстетических взглядов и т. д.
Индивидуальные особенности ха-
рактера шахматиста, его вкусы
и интересы существенно влияют
на направленность внимания.
Расскажем об этом подробнее.
57
Зависимость внимания шах-
матиста от его теоретических
знаний и опыта. Внимание часто
фиксируется на каком-либо эле-
менте шахматной позиции или
переключается на другие эле-
менты под влиянием знаний,
опыта, то есть благодаря обна-
ружению шахматистом сходства
между знакомыми, встречав-
шимися ранее позициями и на-
стоящим положением на доске.
Опыт играет роль своеобразного
светофора для внимания шахма-
тиста. «Зеленый свет» сопровож-
дает приятные воспоминания, а
«красный» как бы сигнализирует
об опасности при ассоциации
с ранее встречавшимися труд-
ностями.
В качестве примера рас-
смотрим дебютную часть партии
Уинтер —Капабланка (Гастингс,
1919).
Xs 36
Внимание Капабланки прив-
лекла идея отключения слона
белых от театра боевых дейст-
вий посредством h6ng5. После-
довало: 8... h6 9.Ch4?c5 10. Kd5?
g511.K : 16+Ф : f6 12. Cg3 Cg4
13. h3 C : f3 14. Ф : f3 Ф : f3
15. gf f6.
«Достаточно взглянуть на до-
ску, чтобы убедиться, что прак-
тически у белых не хватает сло-
на»,— писал Капабланка.
58
По всей вероятности, вни-
мание кубинского шахматиста к
операции на королевском фланге
было привлечено также и бла-
годаря ассоциациям с рядом пре-
дыдущих партий, в которых Ка-
пабланкой проводились сход-
ные идеи отключения неприяте-
льского слона. Достаточно, к
примеру, посмотреть первые хо-
ды его партии с Моррисоном
(белые), игранной в Нью-Йорке
годом раньше. 1. е4 е5 2. Kf3 Кеб
3. СЬ5 бб 4. КсЗ Cd7 5. d4ed 6
К : d4 g6 7. Kf3 Cg7 8. Cg5 Kf6
9. Ф62 h610. Ch4? 0—0 11.0—0—0
Ле8 12. JIhel g5! 13. Cg3 Kh5
14. Kd5 аб, и слон g3 не у дел.
Безусловно, знания в опре-
деленной степени регулируют на-
правленность внимания шах-
матиста. Однако считаем необ-
ходимым отметить, что наиболее
эффективно в регуляции вни-
мания выступают те знания,
которые были достаточно глу-
боко осмыслены.
Это лишний раз говорит об
огромной пользе анализа своих
партий. Причем анализа под-
робного, критического, в котором
объективно выявляются пере-
ломные моменты борьбы и
ошибки. Корчной как-то вы-
сказал поучительное замечание
о требованиях к качеству ана-
лиза собственных партий, ука-
зав, что к этой работе должно
быть такое отношение, как будто
каждая партия предназначается
для печати.
К сожалению, у многих шах-
матистов наблюдается совсем не
хозяйское отношение к своему
творчеству. Тексты сыгранных
партий в лучшем случае пы-
лятся на полке, а дсг их кри-
тического разбора дело так и
не доходит.
Глубоко осмысливаться, ко-
нечно, должен и опыт других
шахматистов. В этом отношении
картина, кажется, более благо-
приятная. Теоретические статьи
и партии видных шахматис-
тов изучаются. Однако и здесь
недалеко ходить за примерами,
когда турнирные сборники «про-
биваются» на доске со скоростью
блицпартий, а серьезный ана-
лиз отсутствует. Думается, что
сторонники подобного скорост-
ного метода тем самым приобре-
тут не знания, а знакомый нам
уже недостаток — распылен-
ность внимания.
Осмысливание изучаемого ма-
териала станет более продуктив-
ным, если он будет обобщен в
словесной форме. Ведь слово,
в том числе слово, относящееся
к шахматным позициям, поз-
воляет лучше сравнивать, вы-
делять главное, делать прак-
тические выводы. Словесная фор-
мулировка многих шахматных
событий дает возможность под-
няться над уровнем голого рас-
чета «я туда — он сюда — я снова
туда» и т. д., а это уже громад-
ный шаг вперед в развитии оце-
ночной способности шахматиста.
Конечно, мы не собираемся
отрицать значение зрительных
образов в усвоении прошлого
опыта. Хочется только сказать,
что и зрительная и смысловая
память шахматиста должна раз-
виваться гармонично, в единстве.
А о роли зрительных пред-
ставлений для эффективной фик-
сации внимания свидетельству-
ют хотя бы опыты, проведенные
нами с группой из 10 шахматис-
тов первого разряда и канди-
датов в мастера. Испытуемым
предложили оценить позицию и
наметить план игры в хорошо
известном им варианте старо-
индийской защиты. В знакомую
ситуацию на доске эксперимен-
татором была внесена, казалось
бы, несущественная новая де-
таль — был изменен цвет фи-
гур, хотя все фигуры и пешки
оставались на прежних местах.
Но хотя смысл позиции оста-
вался неизмененным, результаты
опытов оказались неожиданны-
ми. Большинство испытуемых в
течение всего эксперимента (15
минут) не пришли к ясному по-
ниманию тождества обеих по-
зиций и предлагали не сов-
сем обычные и не очень хорошие
планы. В общем продемонст-
рировали лишний раз доволь-
но убедительно, что в шах-
матном творчестве осмысливание
позиции органически взаимо-
связано с актом зрительного
восприятия этой позиции.
Зависимость внимания от шах-
матной моды. Каждый шахма-
тист обладает своим инди-
видуальным почерком. Можно
выделить группы сходных ха-
рактеров творчества. Эти группы
мы называем стилями.
И все же, обладая различными
стилями, многие шахматисты по-
падают под влияние господст-
вующего в данный момент опре-
деленного творческого направ-
ления в шахматах.
Так, в свое время учение
Стейница, взгляды Тарраша,
идеи Капабланки и ряда других
крупных мастеров оказали влия-
ние на дебютный репертуар, тех-
нические приемы, применяе-
59
мые многими современными им
шахматистами различных сти-
лей.
Подобную картину мы можем
наблюдать и в наши дни, когда
господствуют в дебютах старо-
индийская и сицилианская за-
щиты, а в миттельшпиле осо-
бенно популярны типичные по-
зиции с динамическим напря-
жением в центре или пешечным
штурмом королевской крепости
при фианкеттированном слоне
у противника.
Поэтому, по нашим наблюде-
ниям, в настоящий период раз-
вития шахмат вне поля внима-
ния многих шахматистов различ-
ных стилей и характеров остают-
ся позиции, к примеру, с симмет-
ричным пешечным построением в
центре (возникающие, например,
из ортодоксальной и славян-
ской защит ферзевого гамбита).
Такие положения почему-то счи-
таются скучными, даже ничей-
ными. Мысль не останавливается
на них, а переключается внима-
нием на более «современные»
построения фигур.
Это ли не дань моде!
Показателен в этом смысле
рассказ Тайманова о проведен-
ном им в 1967 году семинаре для
молодых мастеров. Гроссмейстер
отметил, что шесть молодых шах-
матистов различных творческих
направлений дружно обходили
вниманием возможности, ана-
логичные названным выше, а
с интересом искали и находили в
партиях более модные, часто
встречающиеся в последние годы
тактические и стратегические
идеи.
Зависимость внимания от эс-
тетических взглядов. Красивая
60
жертва, необычная идея обычно
привлекают внимание шахматис-
тов различных стилей. При этом
наблюдаются известные труд-
ности при переключении вни-
мания с какого-либо эффектного
варианта на более прозаичес-
кий, но, может быть, более дейст-
венный путь— настолько велико
влияние эстетических моментов
на состояние внимания шахмати-
ста. Иногда (чаще всего это на-
блюдается у шахматистов с бо-
гатым воображением) требуется
серьезное волевое усилие, чтобы
отвлечься от эффектного, но ме-
нее сильного маневра в пользу
«сухой» прозы, быстрее приво-
дящей к цели.
Хотя многие мастера как буд-
то убеждены в том, что красиво
в шахматах наиболее целесо-
образное, но в душе почти каж-
дого из них таится чувство, что
пожертвовать ферзя и выиг-
рать в пять ходов лучше, чем
спокойно добиться победы, ска-
жем, за четыре хода.
Наверное, такие взгляды объ-
ясняются мощной многолетней
пропагандой в пользу жертв и
риска за шахматной доской.
Взгляды эти, безусловно, спор-
ны, но что поделаешь — роман-
тика в шахматной литературе
все еще с успехом противопо-
ставляется реализму.
На диаграмме №37 позиция из
партии Крогиус — Кузнецов
(Ессентуки, 1962).
У белых большое преимущест-
во. Спокойное 14. Kphl с даль-
нейшим f4—f5 вело к победе.
Но у кого из шахматистов не за-
мрет сердце, когда он увидит
возможность пожертвовать фер-
зя? Внимание белых было устой-
№ 37
чиво нацелено на поле d4.Осталь-
ные возможности (Kphl) всплы-
вали в мыслях, но отвергались.
Сердце у меня замерло, и после-
довало 14. Ф : d4. Хотя автора
жертвы отнюдь нельзя причис-
лить к представителям романти-
ческого направления, эстети-
ческие моменты, вероятно не
совсем правильно понятые мною
в этой партии, все же взяли верх.
В итоге белые выиграли, прав-
да не самым коротким путем.
Скорее вело к цели 14. Kphl.
А в партии было: 14. . .К : d4
15. Kd6+ Kpf8 16. К : Ь7 Фа4
17. ЬЗ К : ЬЗ 18. ab! (новая жерт-
ва, также повлиявшая на выбор
14-го хода белых) 18. . .Ф : al
19. СеЗ ФЬ2 20. С : с5+ d6
21. С : d6+ Kpg8 22. Ке7+ Kpf8
23. Ле1! h5 24. Kg6+ + Kpg8
25. Ле8+ Kph7 26. К : h8 Фd4+
27. Kpfl аб (более упорное со-
противление можно было ока-
зать, играя Kd7) 28. К : f7 ab
29. Kg5+ Kpg6 30. Cf7+ Kpf5
31. Ле5+ Kp : f4 32. g3+, и
черные сдались.
Зависимость внимания от ин-
дивидуальных особенностей игры
противника. Шахматная деятель-
ность предполагает не только
обдумывание позиции «за себя»,
но и одновременное прогнозиро-
вание направленности мышления
противника. Вопрос «о чем ду-
мает противник?», «к какой цели
он стремится?» сопровождает,
как правило, выбор каждого
очередного хода.
Поэтому внимание шахматиста
корректируется и направляется
знанием сильных и слабых сто-
рон игры партнера, проникнове-
нием в особенности его твор-
ческого стиля.
Приводим поучительное вы-
сказывание Ларсена по поводу
следующей позиции из его матча
с Ивковым (Блед, 1965).
№ 38
Здесь белые сыграли 15. Kd5,
на что последовало 15. . .Ф : d2.
Как мы уже говорили, внима-
ние — избирательный процесс.
Внимание — всегда выделение
каких-то предметов для сосредо-
точения на них и отвлечения от
других. В данном случае внима-
ние Ларсена еще заранее, когда
только намечался ход 15. Kd5,
было всецело направлено на рас-
чет позиции после размена фер-
зей. А почему не на ход 15. . .
Ф : а2? — спросит читатель.
О возможном ходе 15. . .Ф : а2
Ларсен пишет: «Такие пешки
Ив ков не берет — в этом я был
совершенно уверен и поэтому не
принимал всерьез последствия
вполне возможного хода 15. . .
61
Ф : а2. Время на обдумывание
следует беречь!»
Итак, Ларсен не стал углуб-
ляться в расчет вариантов в свя-
зи с 15. . .Ф : а2. Причина —
знание индивидуальных особен-
ностей игры Ивкова, который не
любит принимать жертвы пешек
на краю доски, взамен предо-
ставляя инициативу партнеру.
А случись такое положение
у Ларсена с Корчным — можно
поручиться, что он прежде всего
бы направил внимание на расчет
хода 15. . .Ф : а2, так как хоро-
шо известно, что Корчной при-
нимает почти любые жертвы,
хотя иногда это очень рискован-
но и сомнительно. Мы видим на
этом примере, как приспосабли-
ваются особенности внимания и
мышления шахматиста к инди-
видуальному стилю партнера.
Удачно «запрограммировал»
направленность своего внимания
Ботвинник во втором матче с
Талем (Москва, 1961). «Лока-
ционные» установки его внима-
ния были обращены в первую
очередь на учет агрессивных так-
тических возможностей против-
ника.
В шахматной практике можно
обнаружить немало случаев удач-
ной направленности внимания на
наиболее вероятные ответы про-
тивника, обусловленные особен-
ностями стиля его игры. Превос-
ходной иллюстрацией служит
здесь, например, игра Спасского
в его матчах с Геллером,(Сухуми,
1968) и Талем (Тбилиси, 1965).
Мы довольно подробно рас-
смотрели особенности внимания
шахматистов. Важный методоло-
гический и практический воп-
рос — как соотносятся отмечен-
ные особенности с различными
стилями игры?
По-видимому, однозначно от-
ветить на этот вопрос нельзя.
В творчестве мастера можно за-
метить весьма относительное и
подчас условное наличие того
или иного недостатка или силь-
ной стороны сосредоточенности.
Новее же, по-видимому, имеются
определенные тенденции, связы-
вающие стили игры с определен-
ными качественными показате-
лями внимания. Однако выясне-
ние этой актуальной проблемы
пока не представляется возмож-
ным.
Это задача будущих исследо-
ваний.
ЦЕЙТНОТ
ЦЕЙТНОТ —ЯВЛЕНИЕ
Цейтнот означает недостаток
времени для обдумывания. Это
явление занимает значительное
место в практике шахмат. При
цейтноте мышление, воля, чувст-
ва и другие свойства личности
шахматиста проявляются не в
обычной, а в чрезвычайной обста-
новке, требующей немедленного
выбора решения, подчас в слож-
нейшей игровой ситуации.
Знание особенностей игры в
цейтноте важно для практики и
имеет определенное психологи-
ческое значение, так как сущест-
венно дополняет характеристику
специфики мышления шахмати-
ста, волевых и эмоциональных
компонентов его характера. Как
мы увидим, цейтнот имеет сход-
ство с рядом чрезвычайных жиз-
ненных ситуаций, в которых вы-
бор решения также строго огра-
ничен по времени.
Поэтому мы остановимся на
вопросе о причинах возникнове-
ния цейтнота и рассмотрим так-
же основные особенности проте-
кания мыслительных процессов
в цейтноте.
Прежде всего следует дать
формальное определение этому
явлению — какой же лимит вре-
мени можно расценивать как
ПСИХОЛОГИЧЕСКОЕ
цейтнот? На этот вопрос трудно
ответить однозначно. Цейтнот —
понятие относительное и, в из-
вестной мере, субъективное. На-
блюдаются ситуации, когда на
18—20 ходов остаются десятки
секунд, и, с другой стороны,
наличие 8—10 минут на обдумы-
вание 5—6 оставшихся ходов
в сложном положении иногда
также называется .цейтнотом. На-
ступление цейтнота часто опре-
деляется на основании субъек-
тивных впечатлений шахмати-
ста, который оценивает остаю-
щийся запас времени в связи
сосвоим индивидуальным опытом,
характером позиции, особенно-
стями игры партнера и т. д. Так,
например, Корчной обычно счи-
тает вполне естественной по
количеству времени ситуацию,
когда за 3 минуты предстоит сде-
лать 5—6 ходов, а для Холмова
или А. Зайцева это уже серьез-
ный цейтнот. Мы будем придер-
живаться распространенного
среди шахматных судей мнения—
считать цейтнотом такую ситуа-
цию, когда на обдумывание каж-
дого из оставшегося до контроля
числа ходов остается не больше
1 минуты, причем резерв време-
ни не превышает 10 минут.
63
(Напомним, что обычный конт-
роль времени в шахматных со-
ревнованиях — 2,5 часа на 40
ходов, т. е. по 3 минуты 45 се-
кунд на каждый ход в среднем.)
Шахматные часы — непремен-
ный атрибут соревнований, и
практика показала его необ-
ходимость. Игра без часов созда-
вала неравные условия борьбы
и приводила к нерациональному
использованию времени. Так, в
нью-йоркском турнире 1857 года
восемь партий между Морфи и
Паульсеном продолжались 62 ча-
са, причем за это время в них
было сделано лишь 311 ходов.
Партия Морфи — Левенталь
(Лондон, 1858) длилась 20 часов,
было сделано 67 ходов. Свидете-
ли отмечали, что противники
Морфи обдумывали ходы в три-
четыре раза дольше, чем он
(впрочем, успеха им это не при-
несло).
В нюрнбергском турнире 1906
года была установлена норма —
15 ходов в час, каждая же лиш-
няя минута обдумывания кара-
лась не поражением, а денежным
штрафом. Попытка таким обра-
зом дисциплинировать мышле-
ние шахматистов окончилась не-
удачей: уже через несколько
дней многие участники оказались
несостоятельными должниками.
Под угрозой неминуемого распа-
да турнир пришлось продлить,
и он продолжался вообще без
контроля времени. Соревнование
очень затянулось. Любопытно,
что творческие показатели тур-
нира оказались отнюдь не выше,
чем в других турнирах, в кото-
рых играли те же участники, но
уже с часами! Поэтому Шпиль-
ман справедливо указывал, что
нюрнбергский турнир устранил
последние сомнения в целесооб-
разности применения часов. Ока-
залось, что без часов шахматисты
думают хотя и дольше, но отнюдь
не продуктивнее.
Однако возникает другой воп-
рос: насколько объективно уста-
новлена существующая норма
расхода времени, не слишком ли
она жестока? Ведь в любом со-
ревновании, на каждом туре мож-
но наблюдать немало партий,
проходящих в обстановке острой
нехватки времени для обдумыва-
ния. Известны и шахматисты,
систематически попадающие в
цейтнот. Можно назвать Ф. Зе-
миша, П. Бенко, С. Решевского,
В. Алаторцева, Г. Вересова,
В. Савона и других.
Мы полагаем, что исторически
сложившийся норматив времени
для обдумывания, по-видимому,
приблизительно соответствует
объективной потребности шахма-
тиста. Об этом свидетельствуют
факты, когда увеличение конт-
рольного срока не привело к ис-
чезновению цейтнота.
Так, например, на междуна-
родном турнире в Бледе, 1931,
был установлен весьма либераль-
ный контроль — 2,5 часа на
35 ходов,— однако количество
цейтнотов от этого не убавилось.
Корчной говорил: «Сколько вре-
мени ни прибавляй «цейтнотчи-
ку» на обдумывание ходов,
в какой-то момент он все равно
будет играть на флажке».
Высказанные соображения
позволяют предположить, что
причины цейтнота имеют скорее
психологический характер. По-
знакомимся с мнениями специа-
листов по этому вопросу. Бот-
64
винник указывает: «Часто бы-
вает, что шахматист за доской
напрасно тратит драгоценное
время — рассчитывает варианты,
заранее непригодные, или никак
не может отказаться от соблаз-
нительного, но невыгодного про-
должения». «В частности, я давно
уже советовал нашим мастерам,
систематически попадающим в
ужасный цейтнот, один путь
борьбы с этим недостатком. . .
Надо играть тренировочные пар-
тии и при этом обращать вни-
мание в первую очередь на часы,
а не на качество игры или ее
результат и продолжать эти
упражнения до тех пор, пока не
выработается навык целесообраз-
но распоряжаться временем,
успевая рассчитывать все необ-
ходимые варианты».
Ботвинник хотя и отмеча-
ет некоторые психологические
предпосылки возникновения
цейтнота, но его конкретный
практический совет — играть
лишь тренировочные партии (при
его определенной методической
ценности) мало говорит о психо-
логическом содержании цейтнота
и причинах его возникновения.
Создается впечатление, что при-
чины цейтнота следует искать
только в недостаточной трениро-
ванности. Можно указать на
многих шахматистов, оставших-
ся «цейтнотчиками» на протяже-
нии многих лет, хотя они и тре-
нировались по предложенному
Ботвинником способу.
Авербах писал: «Мой личный
опыт говорит, что цейтнот —
отнюдь не неумение распоряжать-
ся временем, а либо недостаток
характера, связанный с нереши-
тельностью, либо недостаток
практики, а отсюда связанная
с этим неуверенность. Шахматист
попадает в цейтнот не потому,
что он не умеет распределять
время, а, как правило, потому,
что он недостаточно уверен в
себе, не доверяет своему расчету
и многократно проверяет одни
и те же варианты.
Хотя метод Ботвинника и
чрезвычайно прост — нужно иг-
рать тренировочные партии, об-
ращая главное внимание на ча-
сы, но мне он кажется недоста-
точно эффективным и слишком
поверхностным. Правда, сам Бот-
винник говорит, что этим мето-
дом 90% страдающих «цейтнот-
ной болезнью» полностью изле-
чиваются. . . Если это так, то,
по-видимому, я отношусь к
остальным 10%, но мне кажется,
что сюда же следует отнести ц
автора этого метода».
Мнение Авербаха, связываю-
щее возникновение цейтнота с
индивидуальными особенностя-
ми характера шахматиста, на
наш взгляд, дает более целостное
понимание сущности цейтнотных
явлений.
По нашим исследованиям (рас-
смотрены следующие турниры:
Ноттингем, 1936; Москва, 1936;
Гаага — Москва, 1948; Цюрих,
1953; претендентов в Югославии,
1959; матчи СССР — Югославия,
1956—1966, XXXIV чемпионат
СССР и другие, всего свыше
500 партий. Проведены наблю-
дения в ходе всесоюзных и меж-
дународных соревнований 1965—
1968 гг., а также беседы с их
участниками)можно выделить оп-
ределенные объективные и субъ-
ективные причины, способствую-
щие возникновению цейтнота.
65
К объективным причинам мы
относим следующие.
1.	Недостаточная теоретиче-
ская подготовка. Недостаточное
знание типичных позиций мит-
тельшпиля и эндшпиля и осо-
бенно схем развития и вариантов
в дебюте приводит к повышенной
затрате времени на обдумывание.
Например, Пол у гаевский указы-
вал, что часто попадал в цейтнот
главным образом из-за слабой
дебютной подготовки. В меж-
дународном турнире памяти Чи-
горина (1965) автор этих строк, в
общем не отличающийся при-
страстием к цейтноту, неодно-
кратно испытывал острую нехват-
ку времени по той же причине.
Недостаточное количество и
низкое качество теоретической
информации вызывают у шахма-
тиста неуверенность. Отсюда
излишне тщательная многократ-
ная проверка и перепроверка
гипотез, возникающих в процес-
се поисков хода.
В этой связи небезынтересно
познакомиться с мнением физио-
лога П. Симонова, который объ-
ясняет возникновение у человека
отрицательных эмоций недостат-
ком информации. Например, че-
ловек, не знакомый с правилами
движения транспорта, испытыва-
ет страх при переходе оживлен-
ной улицы. По-видимому, сход-
ное чувство неуверенности не-
редко возникает у шахматиста,
когда, не обладая достаточным
запасом знаний, он пытается пе-
рейти «шахматную магистраль»,
то есть решиться на выбор хода
в исследованных теорией пози-
циях.
2.	Недостаточная практиче-
ская подготовка, растренирован-
66
ность. Длительный перерыв в
игре обычно также снижает про-
дуктивность мыслительной ра-
боты шахматиста. Поэтому спра-
ведливы выводы тренерской прак-
тики, утверждающие, что после
продолжительного перерыва не-
сколько тренировочных партий
перед турниром необходимы. Эти
партии создают благоприятные
предпосылки для успешного при-
способления шахматиста к об-
становке турнирной борьбы, по-
могают возникновению своеоб-
разного игрового динамического
стереотипа.
В случаях растренированности
помощь в предотвращении цейт-
нотов могут оказать советы Бот-
винника, приведенные выше. Из-
вестную положительную роль
могут сыграть и тренировочные
блиц-партии. В тех же случаях,
когда предварительная трениро-
вочная работа не проводилась,
шахматист, особенно в начале
соревнования, оказывается в зна-
чительно большей степени пред-
расположенным к цейтноту, чем
обычно.
Следует отметить, что при со-
стоянии растренированности в
первую очередь снижаются не
способности к общей интуитивной
оценке положениям те автомати-
зированные компоненты мышле-
ния, своеобразные интеллекту-
альные навыки, которые сущест-
венно сокращают затрату вре-
мени на расчет и решение конк-
ретных тактических задач.
3.	Объективная сложность си-
туации. Сложные, динамичные,
еще не определившиеся положе-
ния требуют более тщательного
и детального обдумывания, уг-
лубленного поиска плана. По-
добных же обстоятельных раз-
мышлений требуют и позиции,
вдруг претерпевшие существен-
ные и неожиданные изменения.
Ботвинник писал: «Во время
партии бывают моменты, когда
следует тщательно изучить по-
зицию; приходится расходовать
лишние 20—30 минут на обдумы-
вание и следующие ходы до
контроля времени делать уже
быстрее. Это «нормальный» цейт-
нот, от него я и не собираюсь
отказываться». Это высказыва-
ние Ботвинника содержит важ-
ную мысль о наличии прямо
пропорциональной зависимости
между объективной сложностью
содержания позиций и временем
поисков решений в них. Поэтому
наивными представляются еще
бытующие среди шахматистов со-
ображения: планировать, допу-
стим, на дебют максимум 30 ми-
нут или арифметическим деле-
нием оставшегося времени на
число ходов определять норма-
тив обдумывания на каждый ход
в отдельности.
Критически мы должны от-
нестись и к совету Шпильмана —
обязательно оставлять про запас
для последнего хода 5 минут.
Мысленное сокращение общего
лимита времени на 5 минут имеет
известное значение для самоконт-
роля в процессе развития партии,
но стремление буквально выпол-
нять совет Шпильмана может
привести к тому, что время будет
затрачено не по назначению —
не на том ходу, на котором этого
требует партия.
Сравнительно чаще объектив-
ная сложность выбора приводит
к цейтноту, если одна из сторон
находится в трудном положении.
Шахматист, имеющий преиму-
щество, с особой аккуратностью
проверяет свои замыслы, боясь
упустить перевес, а защищаю-
щийся с большей тщательностью,
чем обычно, изыскивает возмож-
ности выхода из тяжелой по-
зиции.
4.	Сознательное попадание в
цейтнот. Подобные случаи на-
блюдаются тогда, когда шахма-
тист, неудовлетворенный ходом
партии, попадает в цейтнот, что-
бы использовать его как прием
психологической борьбы. Такое
своеобразное «перенесение огня
на себя» нередко приводит к це-
ли. Противник, надеясь в чужом
цейтноте быстро достигнуть ус-
пеха, возбуждается и утрачивает
необходимую критичность. Объ-
ективный характер его размыш-
лений сменяется импульсивными
порывами. В результате потеря
объективности, контроля над сво-
ими эмоциями приводит к тяже-
лым ошибкам, и применение при-
ема сознательного попадания в
цейтнот часто оправдывается.
Следует отметить психологи-
ческую вероятность допущения
собственных ошибок в цейтноте
противника, так как снижается
критическое отношение к за-
мыслам противника, недооцени-
ваются его возможности глубоко
вникнуть в позицию.
Утверждают, что часто прие-
мом сознательного попадания в
цейтнот пользуется Решевский.
Поучительным примером в этом
смысле была и партия Корчной—
Суэтин, которая на финише
XXVII чемпионата СССР (Ле-
нинград, 1960) решала судьбу
первого места. Суэтин по дебюту
добился преимущества и после-
67
довательно усиливал давление
в миттельшпиле. Лишь «спрово-
цировав» собственный цейтнот,
Корчному удалось вывести
Суэтина из размеренного темпа
игры. У Суэтина создалось непра-
вильное мнение о возможности
быстрой победы. Он начал спе-
шить, допустил несколько серьез-
ных ошибок и проиграл эту пар-
тию. Так, отчасти и благодаря
«своевременному» попаданию в
цейтнот, Корчной одержал важ-
ную победу.
Сознательное попадание в цейт-
нот применяется при проница-
тельном учете совокупности ряда
причин, как объективных (труд-
ная позиция), так и субъектив-
ных (учет индивидуальности
партнера, вероятности ошибок
с его стороны и т. д.).
Мы отнесли предпосылки воз-
никновения цейтнота по созна-
тельным мотивам к группе объ-
ективных причин, порождающих
цейтнот, так как определяющим
признаком считаем здесь вполне
объективный критерий — не-
удовлетворительную позицию.
Цейтнот возникает и благода-
ря субъективным причинам —
проявлению определенных инди-
видуальных качеств мышления,
воли, эмоционального склада
шахматистов. Психолог Б. Теп-
лов подчеркивал особую значи-
мость для эффективной деятель-
ности практического мышления
единства ума и воли. Это поло-
жение может быть полностью
отнесено к соревновательной,
спортивной сфере шахматного
творчества. Нарушение единства
между содержанием мышления
и строгой целенаправленностью
его в рамках напряженной шах-
68
матной борьбы является одной
из главных причин возникнове-
ния цейтнота. На практике это
нарушение проявляется в систе-
матическом отказе от принятия
решений, неуверенности в собст-
венных оценках и стремлении
отдалить неизбежный выбор
хода.
У некоторых шахматистов
нежелание и неумение своевре-
менно принимать решение ста-
новятся привычкой, системой по-
ведения. Бронштейн нередко
долго размышляет даже над на-
чальными ходами. В XXVIII
чемпионате СССР он 20 минут
обдумывал первый ход в
партии со Штейном. И хотя в
миттельшпиле он добился перс-
пективной позиции, затем все
его труды были обесценены цейт-
нотом. Допустив несколько оши-
бок, Бронштейн проиграл. Авер-
бах рассказывал, что однажды
Бронштейн думал над своим пер-
вым ходом 40 минут! Об анало-
гичных случаях длительного раз-
думья на начальных ходах,
встречавшихся в практике Н.Гри-
горьева, вспоминал и Панов.
В приведенных примерах на-
блюдалось неэкономное расходо-
вание времени для обдумыва-
ния, не вызванное какими-либо
серьезными объективными при-
чинами (дебютные системы, осо-
бенно на первых ходах, достаточ-
но хорошо известны любому
квалифицированному шахмати-
сту. К тому же в упоминаемых
партиях ни Бронштейн, ни Гри-
горьев не придумали ничего
сверхъестественного в дебютной
стадии, а ограничились выбором
давно известных систем). Можно
предположить, что размышле-
ния Бронштейна и Григорьева
объяснялись субъективными мо-
ментами: с одной стороны, они
решали вопрос: какая дебютная
схема будет приятнее или ока-
жется более непривлекательной
для партнера? То есть намечали
контуры психологической борь-
бы; с другой — преодолевали со-
стояние собственного перевоз-
буждения, неуверенности, на-
страивались на оптимальное ра-
бочее состояние.
Можно заметить, что боль-
шинство шахматистов заранее,
еще перед туром, целеустремлен-
но осуществляют переориенти-
ровку мыслей, чувств на пред-
стоящую борьбу. Затяжную па-
узу в начале игры у Бронштейна
и Григорьева, по-видимому, мож-
но объяснить индивидуальными
особенностями их психики —
прежде всего недостаточным са-
мообладанием в предстартовый
период; они смогли сосредото-
читься на партии, побороть от-
влечения только тогда, когда
борьба уже началась. Налицо
тот разлад ума и воли, о котором
говорилось выше.
По аналогии здесь уместно
привести отмеченное Б. Тепло-
вым высказывание Наполеона о
маршале Массена, который не
мог и не умел наметить план
предстоящего сражения заранее,
а проявлял свои способности
военачальника лишь тогда, ког-
да, по словам Наполеона, «на-
чинали стрелять пушки».
Итак, мы убедились, что су-
ществуют определенные субъек-
тивные причины, вызывающие
повышенные затраты времени на
обдумывание и тем самым спо-
собствующие возникновению
цейтнотов. Как мы уже отметили,
эти причины проявляются в от-
казе от принятия решений и со-
провождаются неуверенностью
и нерешительностью. Указанные
отрицательные волевые черты ха-
рактера порождаются различны-
ми по содержанию сомнениями
и колебаниями. Поэтому, опре-
деляя различные субъективные
причины, способствующие воз-
никновению цейтнотов, мы оста-
новимся на анализе сомнений
шахматиста, помогающем рас-
крыть сущность этих при-
чин.
1.	Сомнения аналитические.
Они проявляются в настойчивых
поисках чуть ли не в каждой
позиции единственного, неповто-
римого, наилучшего хода. Поэ-
тому вполне приемлемый вари-
ант кажется шахматисту еще не-
достаточно сильным,хочется най-
ти что-то еще более действенное.
В результате время идет, поиски
продолжаются, а обуревающие
шахматиста сомнения не позво-
ляют сделать выбор. Идет свое-
образная призрачная погоня за
абсолютной истиной. Шпильман
писал: «Такой шахматист с са-
мого начала обречен на гибель-
ный метод преувеличенной доб-
росовестности! Он будет в каж-
дом положении отыскивать объ-
ективно наилучший ход, но ско-
ро в хаосе всевозможных за и
против потеряет всякую возмож-
ность ориентировки. Безвозврат-
но пройдет ценное время, и в
конце концов он в большинстве
случаев должен будет решиться
на ход, скорее подсказанный чув-
ством, нежели математическим
расчетом. Но к этому моменту
его чувство уже будет отравлено
69
тысячью сомнений и подскажет
ему неудачный ход».
Шпильман, может быть, слиш-
ком категорично, но весьма об-
разно характеризует шахмати-
стов, склонных отыскивать
всегда абсолютно лучший способ
решения. Следует отметить тео-
ретическую несостоятельность
этого направления. Многообра-
зие возможностей создает прак-
тическую неисчерпаемость шах-
мат. Поэтому попытка объять
необъятное принципиально не-
осуществима в большинстве по-
зиций.
Конечно, мастера не столь
крайни в своих стремлениях, но
на практике они часто пытаются
полностью разгадать особенно-
сти какой-либо сложной пози-
ции. А когда выясняется, что это
невозможно, то возникают сом-
нения, колебания в выборе, цейт-
нот не заставляет себя долго
ждать. По нашим наблюдениям
примером подобных аналитиче-
ских сомнений могут служить
многие партии Борисенко, Кот-
кова, Удовчича.
Ботвинник, отмечая несостоя-
тельность такого подхода к по-
искам хода, подчеркивал, что
между диапазоном поисков и име-
ющимся лимитом времени нуж-
но стремиться найти разумную
меру, иногда сознательно реша-
ясь на снижение качества игры.
Поэтому распространенный шах-
матный афоризм «Лучше иметь
плохой план, чем никакого пла-
на вообще» имеет значение и для
предотвращения цейтнота. Ко-
нечно, мы не отвергаем мнения
Алехина, который говорил, что
опасно доверяться первому впе-
чатлению, интуитивной оценке
70
без проверки, и что необходимо
стремиться найти лучший ход.
Но это стремление к лучшему,
сильнейшему продолжению не
должно пониматься как нечто
абсолютное, а его надо сораз-
мерить с реальными возможно-
стями.
Удачные практические реко-
мендации дает Шпильман: «Не
играйте слишком быстро! Ис-
следуйте каждый ход, каким бы
естественным он ни казался! Но
не забывайтесь в мечтах! Если
после краткого размышления вы
убедились, что задуманный ход
не плох, делайте его! Если вам
приходится выбирать между не-
сколькими равноценными с виду
ходами, не углубляйтесь в бес-
конечные сравнения. Не забы-
вайте, что в большинстве поло-
жений бывает несколько хоро-
ших путей, но вы должны
избрать лишь один из них, иначе
будет слишком поздно! Не ищите
всегда объективно лучшего хо-
да — зачастую на деле такого
не бывает: он в большинстве
случаев является делом вкуса,
но ищите просто хорошего хо-
да!»
Следует отметить, что в погоне
за синей птицей шахматист под-
вергает анализу сравнительно
большое количество вариантов,
причем каждый стремится рас-
считать как можно дольше. У
такого шахматиста заметно не-
желание остановить расчет и
критически оценить возникшую
в этом расчете позицию.
2.	Сомнения, связанные с пре-
увеличением значения особенно-
стей стиля противника. Указан-
ные сомнения, вызванные необъ-
ективной характеристикой парт-
нера, учетом лишь сильных
сторон его игры, приводят к не-
дооценке собственных возможно-
стей, пассивности мышления, по-
явлению комплекса отрицатель-
ных эмоциональных состояний:
страха, апатии или импульсив-
ности, неуверенности, скованно-
сти. В этом случае замыслы
обычно не отличаются далеким
расчетом и широким диапазоном
вариантов. Число сравниваемых
в анализе возможностей отно-
сительно невелико, конкретный
расчет менее далек, чем обычно.
Возникшие гипотезы при выборе
окончательного решения много-
кратно проверяются и перепро-
веряются. Лишь после «сверх-
тщательного» контроля, тре-
бующего повышенных затрат
времени, делается ход.
Так, многие противники Таля
(например, Смыслов — турнир
претендентов 1959, Полугаев-
ский — XXVI чемпионат СССР
и др.) попадали в цейтнот из-за
той излишней аккуратности, по-
вышенной ответственности, с ко-
торой они проверяли реальные,
а порой и не совсем реальные
тактические возможности про-
тивника. Создавалось впечатле-
ние, что партнеры Таля искали
и находили опасность там, где
она объективно не существовала.
Их неуверенность, сомнения,
многократные повторения в рас-
чете вызывались субъективной
боязнью комбинационных спо-
собностей Таля.
В партии Лейн — А. Зайцев
(Сочи, 1967) обычно очень быстро
играющий Зайцев оказался в
цейтноте; причиной тому были
сомнения в правильности своих
расчетов, так как все предыду-
щие встречи с Лейном оканчива-
лись поражением А. Зайцева.
Такова же причина цейтнота и
Билека в партии с Таймано-
вым (Будапешт, 1965), в которой
венгерский шахматист рассчиты-
вал во время игры множество
острейших вариантов, возмож-
ных со стороны противника. Пос-
ле окончания партии выясни-
лось, что опасения Билека были
напрасны. По словам Таймано-
ва, он и не собирался вызывать
осложнения, а намеревался огра-
ничиться небольшим позицион-
ным перевесом.
Излишнее доверие к силе про-
тивника, а может быть, и пре-
увеличение возможностей парт-
нера характерно для Бронштей-
на. Он рассказывал, что часто
отказывался от интереснейших
продолжений, так как видел
скрытые защитительные ресурсы
за партнера. В итоге Бронштейн
отвергал объективно сильнейшие
возможности и делал явно более
слабый ход, при котором про-
тивнику изыскать ресурсы было
гораздо легче. А на поиски скры-
тых возможностей и сомнения —
найдет ли противник защиту —
уходило время, и сам автор за-
мыслов оказывался в жестоком
цейтноте.
3.	Сомнения, связанные со
значением результата партии.
Некоторые партии имеют особое
спортивное значение: необхо-
димо выиграть, чтобы стать по-
бедителем турнира, сделать
ничью, чтобы выполнить норму
мастера, выйти в следующий этап
отборочных соревнований ит. д.
Часто спортивные соображения
порождают излишние волнения,
колебания, чувство излишней от-
71
ветственности, приводят к ско-
ванности.
Значение каждого хода воз-
растает, так как отдельная ошиб-
ка может повлиять на все тур-
нирное выступление шахмати-
ста в целом. Немногие сохраняют
в подобные моменты самообла-
дание. Результат партии может
оказывать первостепенное влия-
ние на ход мыслей, определять
выбор того или иного хода.
Сомнения, вызывающие цейтнот
в подобных ситуациях, чаще все-
го связаны с несколько занижен-
ной оценкой достоинств своей
позиции и переоценкой позиции
партнера. Так, например, в пар-
тии Данов — Сахаров (Иркутск,
1966) победа давала Ю. Сахаро-
ву право участия в финале пер-
венства СССР. В середине игры
ему удалось добиться преиму-
щества: он выиграл пешку. Ве-
роятно, в обычной обстановке
Сахаров избрал бы медленный
путь усиления позиции и посте-
пенно добился бы победы. Но
под давлением ответственности
результата он стал сомневаться —
удастся ли добиться цели спо-
койным маневрированием,поспе-
шил форсировать события и в
цейтноте упустил выигрыш. Ана-
логичная картина наблюдалась
в партиях Штейна с Тортом
(Лос-Анджелес, 1968) и Геллера
со Спасским (Сухуми, 1968), в
которых сомнения, связанные с
особым значением результата
этих партий, привели к цейтно-
там и серьезным ошибкам.
4.	Сомнения, связанные с
опытом данной партии. Они по-
являются при осознании допу-
щенной ранее ошибки, упущен-
ной возможности. Панов писал:
72
«Большим недостатком многих
шахматистов является привычка
жалеть во время игры о слишком
поздно замеченных возможно-
стях, упущенных несколько хо-
дов назад. Это бесплодное обду-
мывание вариантов, которые мог-
ли бы быть, не только отнимает
драгоценное время, но и рассеи-
вает внимание и снижает волю
к борьбе».
К точной характеристике Па-
нова добавим, что сомнения, по-
рождаемые опытом данной пар-
тии, воспоминания об ошибках
часто приводят к цейтнотам. В
партии Ивашин — Крогиус
(Ярославль, 1949) черные имели
преимущество. В один момент
они могли форсировать эффект-
ную победу. Просмотрев эту воз-
можность, черные упустили пе-
ревес, и партия перешла в рав-
ный, сравнительно безобидный
эндшпиль. Но при каждом раз-
думье в этом простом окончании
черных обуревали воспоминания
о неиспользованной возможно-
сти. Эти сомнения вплетались в
процесс обдумывания очередного
хода, затрудняли выбор. Конеч-
но, следствием был цейтнот, и в
совершенно ничейной позиции
черные даже не заметили, как
упал контрольный флажок. До
контроля надо было сделать еще
один ход!
Во встрече Шамкович — У fl-
телки (Сочи, 1967) черные могли
получить в середине игры по-
давляющий перевес красивым
тактическим ударом. Увидев эту
возможность с опозданием на
один ход, Уйтелки расстроился.
По его словам, мысли впоследст-
вии регулярно возвращались к
досадной ошибке. На дальней-
шем развитии партии это сказа-
лось очень быстро. Вмешался
цейтнот, и хорошо игранная до
злополучной ошибки партия
окончилась поражением Уйтел-
ки. Число подобных примеров
нетрудно увеличить.
В рассмотренных случаях сом-
нения, связанные с ошибкой, до-
пущенной раньше в данной пар-
тии, не только вызывали допол-
нительные затраты времени, но
и создавали отрицательно окра-
шенные эмоциональные состоя-
ния, что резко снижало продук-
тивность мыслительной деятель-
ности. На решение самых про-
стых задач теперь приходилось
затрачивать больше времени, чем
до осознания допущенной ошиб-
ки.
Как этот вид сомнений у шах-
матиста перекликается с распро-
страненным жизненным советом
«надо было»! Причем совет, как
надо было поступить, дается в
тот момент, когда сожаления уже
смысла не имеют, что-либо ис-
править поздно, а следует макси-
мально сосредоточиться на раз-
решении проблем, возникших
сейчас, в данный момент. Это
краткое отступление лишний раз
свидетельствует о том, что основа
шахматных колебаний лежит
прежде всего в свойствах харак-
тера человека, руководящего
движением шахматных фигур. И
не стоит ли — борясь с сожале-
ниями по поводу совершенных
во время партии ошибок — за-
думаться над вопросом: не слиш-
ком ли мы увлекаемся бесплод-
ными сетованиями на судьбу не
только за шахматным столиком?
5.	Сомнения, связанные с ин-
дивидуальным опытом шахма-
тиста. Знание дебютных схем
развития, приемов разыгрыва-
ния типичных положений мит-
тельшпиля и эндшпиля при не-
критическом отношении к своему
опыту, знаниям может ока-
заться причиной появления сом-
нений в процессе обдумывания и
привести к возникновению цейт-
нотов.
В партии Крогиус — Спасский
(Ленинград, I960) белые заме-
тили в подробно исследованном
дебюте неожиданную возмож-
ность выигрыша пешки: 9. С :
d7+ (после ходов 1. е4 е5 2. Kf3
КсбЗ. СЬ5 Сс5 4.0—0 KJ6 5. К :
е5 К : е4 6. Фе2 К : е5 7. Ф : е4
Фе7 8. d4 Kg6). Около 20 минут
белые размышляли, брать пеш-
ку или отказаться, причем со-
держанием мыслительного про-
цесса явился не обстоятельный
анализ форсированного вариан-
та: 9. С : d7+ С : d7 10. Ф : Ь7
0—0 11. de Ф : с5, а колебания,
обусловленные мыслью о том,
что так еще никто не играл в
этом апробированном варианте.
С другой стороны, очень хоте-
лось выиграть пешку. В конце
концов вера в непогрешимость
теории взяла верх, белые сдела-
ли ход 9. Ф : е7+, который, как
показал последующий анализ,
был объективно слабее, чем 9.
С: d7 +. 20 минут, потраченные на
сомнения при выборе 9-го хода,
сказались на ходе партии. Сле-
дует отметить, что в эти 20 минут
белые отнюдь не занимались
операцией логического сравне-
ния вариантов С : d7+ или
Ф : е7+, а предавались отвле-
ченным мыслям — оправдано
доверие к теории или
нет?!
73
Подобные сомнения нередко
возникают у шахматистов, из-
лишне доверяющих общеприня-
тому, уже познанному. Когда
они встречаются с неожиданной
оригинальной возможностью, то
с недоверием и опаской отно-
сятся к ней. Возникают коле-
бания: переступить ли границы
известного, надежного или соб-
лазниться не совсем ясной, но
заманчивой перспективой? Срав-
нительно чаще на практике сом-
нения разрешаются в пользу
апробированной в прошлом опы-
те альтернативы. Заметим, од-
нако, что при наличии у шахма-
тиста серьезных сомнений любое
решение вопроса — доверять-
ся авторитету теории или нет —
вызывает повышенную затрату
времени и способствует возник-
новению цейтнота.
Так, например, в партии Рю-
мин — Левенфиш (Москва, 1936)
черные, по воспоминаниям Рю-
мина, продумали 30 минут над
острым, сильным, но несколько
необычным для возникшей по-
зиции ходом 14. . .Jld4, свя-
занным с жертвой качества. Не-
смотря на это, в партии был все
же сделан шаблонный ход конем.
Рюмин высказал недоумение по
поводу этих раздумий и решения,
принятого Левенфишем.
Нам представляется, что дли-
тельное обдумывание Левенфи-
шем своего хода объясняется
не столько тщательностью анали-
за и сравнения двух указанных
вариантов, сколько сомнениями
более общего порядка: стоит ли
затевать неясные, рискованные
осложнения, когда шаблонный,
естественный ход конем отыг-
рывает пешку и гарантирует
74
более или менее надежную по-
зицию?
В приведенных примерах не-
решительность, сомнения шах-
матистов были связаны со слу-
чаями проявления несамостоя-
тельности мышления.
Таким образом, недостаточная
критичность анализа, привычка
опираться на шаблон затрудняет
динамичное, творческое исполь-
зование опыта. Противоречие,
возникающее между объективной
неопределенностью ситуации и
субъективным стремлением шах-
матиста не учитывать эту не-
определенность и опираться на
проверенное, шаблонное, спо-
собствует появлению у него чув-
ства неуверенности, сомнений.
Это приводит к цейтнотам.
6.	Сомнения, вызываемые осо-
бенностями индивидуального сти-
ля игры. Если подвергнуть сис-
тематическому анализу партии
какого-нибудь мастера, в которых
он находился в цейтноте, то
можно заметить, что наряду с
влиянием некоторых из пере-
численных выше причин нехват-
ка времени объясняется и ка-
ким-либо определенным, типич-
ным для этого шахматиста ха-
рактером возникшей борьбы.
Шахматисты часто оказываются
в цейтноте из-за необходимости
играть такие позиции, которые
чужды их творческой манере,
стилю и поэтому субъективно
представляют большие трудно-
сти.
Панов, рассказывая о матче
Ботвинник — Бронштейн (Моск-
ва, 1951), отмечал, что цейтнота
Ботвинника, как правило, воз-
никали в сложных, динамичных
позициях, в которых необыч-
ность и оригинальность проблем
в меньшей степени позволяли
опираться на логику стратеги-
ческих соображений.
Эти ситуации были субъектив-
но неприятны Ботвиннику, так
как не совсем соответствовали
главным требованиям его стиля:
логической стройности планов,
цельности партии, вере в науч-
ную последовательность и при-
чинность изменений совершаю-
щихся на доске событий.
Укажем в связи с этим на са-
мокритичные замечания Ботвин-
ника, который неоднократно
подчеркивал недостаток своей
игры — «слабость комбинацион-
ного зрения». Вот эти-то динамич-
ные, не определившиеся по стра-
тегической структуре позиции
явились относительно трудными
при выборе решения даже для
Ботвинника. Эти трудности, вы-
званные индивидуальными осо-
бенностями стиля его игры, при-
водили к длительному обдумы-
ванию и цейтнотам. В цейтноте
Ботвинник в отдельных партиях
допускал серьезные ошибки.
Панов указывал также на то,
«что цейтнот Бронштейна вызы-
вался, в противовес цейтноту
Ботвинника, малофигурными
позициями технического поряд-
ка», в которых у противника
был незначительный позицион-
ный перевес. Здесь мы также
наблюдаем прямую зависимость
между расходом времени на об-
думывание и особенностями сти-
ля шахматиста. Богатой фан-
тазии художественного стиля
Бронштейна были непривычны,
скучны, неприятны положения,
которые требовали точности ис-
полнения, но создавали меньше
возможностей для нахождения
оригинальных комбинационных
идей.
Можно с уверенностью утвер-
ждать, что в малофигурных по-
зициях, явившихся камнем прет-
кновения для Бронштейна, у
Ботвинника были бы минималь-
ные шансы оказаться в цейтноте.
Можно привести примеры, ког-
да Нежметдинов, сравнительно
быстро ориентируясь в такти-
ческих осложнениях, попадал в
цейтнот при более спокойном,
маневренном характере борьбы
или когда Корчной больше вре-
мени затрачивал на расчет ата-
кующих возможностей, нежели
при защите трудных позиций,
и т. д. Все эти примеры свиде-
тельствуют о наличии причинно-
следственной связи между воз-
никновением цейтнота и инди-
видуальными особенностями,
относительно слабыми сторонами
типа мыслительной деятельности
шахматиста.
Знание индивидуальных свой-
ств стиля противника, распола-
гающих его к более длительному
обдумыванию в определенных по-
зициях, часто используют на
практике как прием психоло-
гической борьбы. Укажем на
партию Глигорич — Таль (тур-
нир претендентов, 1959, 23-й
тур). К 26-му ходу Таль полу-
чил небольшое преимущество,
которое, однако, было очень
трудно использовать при плано-
мерном, спокойном продолжении
партии. Учитывая склонность
Глигорича к ясному, логически
обоснованному характеру борь-
бы, Таль избрал рискованное,
обоюдоострое продолжение, объ-
ективно не сильнейшее. Расчет
75
Таля оправдался. С. Глигорич,
смущенный такой «игрой не по
правилам», надолго задумался,
попал в цейтнот, допустил ряд
серьезных ошибок и партию
проиграл.
№ 39
Здесь последовало 26. . .gf!?
По этому поводу Глигорич пи-
сал: «Характерно для Таля. У
черных было более безопасное
и объективно лучшее продол-
жение 26. . . Ф : f5 27. Ф : f5
gf 28. Л : е8 К : d5, после чего
белые должны были бы бороть-
ся за ничью... Однако черные в
расчете на цейтнот противника
избирают обоюдоострую пози-
цию, при которой белые лиша-
ются плана игры».
Далее было 27. Л : е5 Л : е5
28. g3 Ке2+ 29. Kpf2 Kpg8 30.
КеЗ? (30. f4! Ле8 31. Ф : f5)
30. . .Kd4 31. f4 Ле4 32. g4?
Л : f4+ 33. Kpg2 fg, и черные
вскоре выиграли.
Кроме приведенных, основ-
ных по нашему мнению, субъ-
ективных причин, способству-
ющих возникновению цейтнота,
можно указать и на некоторые
другие: это сомнения, связанные
с эстетическими взглядами на
шахматы, современной модой на
определенные позиции и приемы
игры в них и т. д.Так, например,
Авербах вспоминает об одной
своей партии, когда в выигрыш-
ном положении он задумался,
увидев две возможности нанести
решающий удар. Вместо про-
верки каждого из этих путей,
Авербах занялся рассуждениями
на отвлеченную тему; какой путь
правильнее с точки зрения эсте-
тики — элементарная красота
или ясное, простое продолжение.
«В конце концов я пришел к ло-
гическому выводу, что жертва
является ненужной красивостью,
и избрал второй, как мне каза-
лось простой, путь. Однако в
дальнейших событиях выясни-
лось, что по ходу варианта я
просмотрел потерю фигуры, игра
осложнилась до предела, и по-
беда досталась мне с колоссаль-
ным трудом».
Итак, как же избавиться от
«цейтнотной болезни», которая
справедливо называется бичом
шахматного творчества? Уже из
короткого рассказа о причинах
возникновения цейтнота можно
заметить, что предпосылки «за-
болевания» охватывают обшир-
ную область эмоционального и
волевого склада, характера шах-
матиста. Анализ конкретных при-
чин возникновения цейтнота по-
может установить более точный
диагноз в каждом отдельном
случае и, надеемся, будет содей-
ствовать более серьезному и раз-
ностороннему отношению к борь-
бе с этим сложным психическим
явлением. Ведь цейтнот — не не-
обходимое следствие размышле-
ния над тайнами шахматного
искусства, а большей частью
результат ошибочного отноше-
ния человека к этим тай-
нам.
76
МЫШЛЕНИЕ В УСЛОВИЯХ ЦЕЙТНОТА
Мы рассмотрим динамику мыс-
лительных процессов, способ-
ности шахматиста к обобщениям,
а также свойства критичности,
самостоятельности мышления
при дефиците времени.
Прежде всего следует отме-
тить, что обстановка цейтнота
требует высокой скорости мыш-
ления, вызывая при этом состо-
яние исключительной напряжен-
ности волевых и эмоциональных
компонентов характера. Дей-
ствие, ход должны осуществлять-
ся без промедления. Быстрые
изменения ситуации вызывают
чувство ответственности за каж-
дую выдвинутую гипотезу, вы-
зывают также состояния страха,
неуверенности за уже принятые
и предполагаемые способы ре-
шений.
В цейтноте при наличии воле-
вой собранности и эмоциональ-
ного подъема часто наблюдается
противоречие между субъектив-
ным стремлением максимально
повысить эффективность мысли-
тельной деятельности и объ-
ективной невозможностью до-
статочно глубоко воспринять
позицию и наметить путь ее ре-
шения. В итоге отрицательное
разрешение противоречия (проиг-
рыш, зевок, ошибка) приводит к
резкому спаду эмоционально-
волевого тонуса шахматиста на
сравнительно длинный период.
Цейтнот — тяжелое испытание
для характера, и систематическая
игра в цейтноте способствует
тенденции общего снижения во-
левых качеств и повышения эмо-
циональной возбудимости шах-
матиста.
Динамика мыслительных
процессов
В цейтноте, как правило, сни-
жаются способности к объектив-
ному и критическому учету из-
менений ситуации на доске и по-
вышается опора при поисках
решения на статичные, относи-
тельно постоянные элементы по-
зиции. Эти особенности мышле-
ния проявляются в следующих
тенденциях игры шахматистов
при цейтноте.
1. Тенденция к внешней оче-
видности, прямолинейности, ес-
тественности избираемых реше-
ний. Эта тенденция мышления
характеризуется значительным
сокращением числа рассматри-
ваемых альтернатив. Объектом
обдумывания в насыщенной так-
тическими возможностями пози-
ции часто становится альтерна-
тива, содержащая непосредствен-
ную угрозу или способствующая
отражению непосредственной уг-
розы. Таким образом, прямое
нападение на какую-либо фигуру
вызывает реакции необходимости
защиты этой фигуры. При выборе
хода определяющим мотивом
также часто становится стрем-
ление к непосредственному на-
падению (угроза взять фигуру,
дать мат и т. д.). Итак, игра за-
частую ведется по принципу
«защитил—напал».
Приводим позицию из партии
Ботвинник — Решевский (Га-
ага — Москва, 1948).
По поводу этой позиции (№ 40)
Керес писал: «В цейтноте черные
не находят удовлетворительного
ответаиделаютпервыйпопавший-
77
№ 40
ся ход, не только лишаясь всех
выгод своего положения, но даже
попадая в беду». Решевский сыг-
рал 28. . .Сс5?? Любопытно, что
при остром дефиците времени
«первым попавшимся» ходом ста-
новится непосредственное напа-
дение на сильнейшую фигуру
противника — ферзя. Этот вы-
бор был, на наш взгляд, не
случаен. Поскольку другой оче-
видный ход, связанный с отра-
жением угрозы пешке f5 (28. . .fg
29. Л : е4), не мог удовлетворить
черных, Решевский из имеющих-
ся в данной позиции ходов, свя-
занных девизом «защита или
нападение», выбрал 28. . .Сс5.
Указанный Кересом тонкий ва-
риант с28. . Kg5, приводивший к
ясному перевесу черных, не по-
пал в поле рассмотрения, так как
в условиях жестокого цейтнота
не удовлетворял ни одному из
двух требований решения — ни
задаче непосредственной защиты,
ни непосредственного нападе-
ния. Партия окончилась побе-
дой белых.
Появление в цейтноте при ост-
рой тактической борьбе потреб-
ности осуществлять прямое на-
падение или защиту приводит к
не осознанному в полной мере
(в смысле объективной оценки
возникающей позиции) размену
фигур.
На диаграмме позиция из пар-
тии Болеславский— Пирц(Хель-
синки, 1952).
№ 41
В цейтноте Болеславский «ав-
томатически» избирает естест-
венный путь и меняет пешки:
40. fg? Как показал последующий
анализ, прямолинейный размен
оказался ошибкой. Выигрывало
40. Ь5. Партия закончилась
вничью.
Конкретный расчет также не
характеризуется широким диа-
пазоном рассматриваемых раз-
ветвлений. Часто упускаются из
виду промежуточные ходы, а
также побочные варианты. Это
свидетельствует о недостаточ-
ной распределенности внимания
в цейтноте. При расчете обнару-
живается снижение динамиче-
ских способностей мышления. Во
многих примерах мы наблюда-
ли, что шахматисты рассчиты-
вали варианты, подчиняясь как
бы правилам игры в шашки,
то есть строили прогнозы, ос-
новываясь на будто бы обяза-
тельном взятии размениваемых
или жертвуемых фигур и пешек.
На диаграмме № 42 положение
из партии Решевский — Ботвин-
ник (Гаага — Москва, 1948).
В цейтноте Решевский пошел
на вариант 29. Cf6+? К : f6 30. ef
78
№ 42
Кс4! По-видимому, этот сильный
промежуточный ход он просмот-
рел, считая обязательным взя-
тие — 30. . .Ф : f6, что после
31. JIge3 приводило к перевесу
белых.
Можно указать на сходные
моменты, встретившиеся в пар-
тиях Кан — Флор (Москва,
1936), Суэтин — Крогиус (Тби-
лиси, 1967), в которых Флор и
Суэтин основывались в цейт-
нотном расчете на обязательно-
сти взятия противником разме-
ниваемой фигуры.
Стремление к прямолинейным
решениям в позициях с относи-
тельно спокойным, маневренным
развитием событий проявляется
в выборе ходов, основанных на
«автоматизированных» техниче-
ских приемах. Такова психологи-
ческая природа «автоматической»
постановки пешек на поля, про-
тивоположные цвету слона, «фор-
точки» в позиции рокировки
и т. д.
«Никогда нельзя поддаваться
кажущемуся благополучию ес-
тественных ходов»,— говорил
Алехин. Это замечание может
быть отнесено и к игре в
цейтноте.
2. Стремление опереться на
относительно постоянные, ста-
тичные элементы позиции. Эта
тенденция особенно рельефна
в стремлении к получению ма-
териальных выгод. «Инициати-
ва может выдохнуться, а лиш-
няя фигура останется. Матери-
альное преимущество — вещь
более надежная» — примерно
такими соображениями часто ру-
ководствуется шахматист, на-
ходящийся в цейтноте. «В цейт-
ноте все берут пешки»,— под-
черкивал Бронштейн. Динами-
ческие моменты относительного
соотношения ценности шахмат-
ных фигур отступают на второй
план. Шахматист в цейтноте не
в состоянии объективно учи-
тывать меняющуюся с каждым
ходом сравнительную стоимость
фигуры, и потому он руковод-
ствуется ее внешней определен-
ностью, формальной абсолют-
ной стоимостью.
№ 43
На диаграмме положение из
партии Симагин — Удовчич
(Белград, 1961). Жертвой двух
качеств белые получили гроз-
ную атаку. Здесь сразу выиг-
рывало 33. сб. Попав в цейтнот,
Симагин, очевидно не имевший
времени на оценку скрытых ди-
намических возможностей своей
позиции, стремится к скорейше-
му восстановлению материально-
го равенства и делает ход 33. Ю6.
79
Вот что он писал сам по этому
поводу: «Этот катастрофически
слабый ход я со страхом вспо-
минаю до сих пор... Обычно я не
стремлюсь после комбинации к
немедленному восстановлению
материального равновесия...
Буквально в последние минуты
решался исход матча, и я поторо-
пился». Встреча окончилась
вничью.
Показательна и партия Бен-
ко—Глигорич (Югославия, 1959).
№ 44
Бенко испытывал недостаток
во времени. Увидев, что черные
угрожают ходом 34. . .Ла8 вы-
играть пешку, Бенко принимает
быстрое и пока правильное ре-
шение: сохранить материальное
равенство. Последовало: 34. аЗ Ьа
35. С : аЗ Ле5 36. Cd6? А это уже
ошибка, которую, однако, легко
понять, если учесть стремление
белых ни в коем случае не до-
пускать материальных потерь.
Лучше было пойти на временную
жертву пешки: 36. Сс1 ЛЬ5 37.
Cd2 Л : Ь3 38. С : сЗ de 39. Лс1,
и белые, приближая короля,
отыгрывают пешку. В партии же
Глигорич получил хорошие шан-
сы на выигрыш.
Примерно теми же соображе-
ниями, как и при стремлении
«на всякий случай» запастись
материальной добычей, руковод-
ствуется шахматист, когда в
цейтноте он старается занять
фигурой сильный пункт, обес-
печить безопасное место для
короля и т. д.
Рассмотренные тенденции мы-
слительной деятельности шах-
матистов в цейтноте приводят
к преувеличению значения ста-
тичных элементов позиции и к
не вполне объективному учету
динамических возможностей.
На практике это проявляется в
снижении способности предви-
дения неожиданных реплик парт-
нера, различных тактических
«трюков». Подобные тактические
«трюки» и ловушки имеют в
цейтноте сравнительно большие
шансы на успех не в силу своих
объективных достоинств, а бла-
годаря элементу внезапности.
Цейтнотная ловушка, как прави-
ло, рассчитана на естественный,
очевидный ответ партнера. И
противник, не распознавший за
безобидным вступительным хо-
дом завуалированной угрозы, не-
редко реагирует на него прямо-
линейно, попадаясь в ловушку.
№ 45
По поводу последнего хода
белых 35. h5 (из партии Решев-
ский — Керес, Гаага — Москва,
1948) Керес пишет: «Типичный
80
трюк в цейтноте, на который чер-
ные и попадаются. Объективно
лучшебыло сразу 35. Kd5». После
очевидного, но ошибочного от-
вета Кереса (на это и рассчи-
тывал Решевский) 35. . .g5 (силь-
нее было «неестественное» 35...
gh, расстраивая позицию собст-
венных пешек) белые добились
решающего преимущества и быст-
ро выиграли партию.
Богаты цейтнотными неожи-
данностями встречи Эйве—Решев-
ский и Смыслов — Керес из то-
го же турнира (Гаага — Москва,
1948), в которых расчет на оче-
видную реакцию партнера пол-
ностью оправдался.
Способности шахматиста
к обобщениям и
абстрагированию
Бронштейн писал: «Чем бли-
же к цейтноту, тем меньше стра-
тегии и больше тактики». Мож-
но отметить, что в обстановке
цейтнота наблюдается стрем-
ление к решению сравнитель-
но частных задач, имеющих
определенные конкретные цели.
На второй план отступают со-
ображения о цельности единого
стратегического плана и общая
оценка положения. Содержание
тактических идей в цейтноте
также существенно обедняется,
так как расчет носит более узкий
характер — он направлен на до-
стижение близких целей, кото-
рые можно точнее доказать ва-
риантным анализом. Поэтому в
цейтноте и стратегические и так-
тические элементы не раскры-
ваются так полно, как в обычной
игровой обстановке. Но за-
мечание Бронштейна все же
справедливо, так как характери-
зует важную особенность мышле-
ния шахматиста в цейтноте—сни-
жение способности к общей оцен-
ке положения и стремление опи-
раться при выборе на более
частные, порой отдельно взятые,
элементы ситуации. При этом
тактика (даже при сокращенной
дальности вариантного расчета)
проявляется как сравнительно
преобладающий над стратегией
компонент игры.
Эти особенности мыслитель-
ной деятельности в цейтноте ха-
рактеризуются следующими тен-
денциями.
1. Тенденция к упрощениям.
Стремление к максимальной яс-
ности, простоте позиции вызы-
вается объективной необходи-
мостью и пониманием практи-
ческой невозможности удовлет-
ворительно решить проблемы
сложных, динамичных ситуаций.
Упрощение позиции достигает-
ся благодаря разменам или огра-
ничению подвижности фигур и
пешек противника. Упрощение
обычно форсируется шахматис-
том, имеющим преимущество или
примерно равную позицию. В
крайне тяжелых позициях метод
упрощений, как правило, не при-
меняется, так как обычно облег-
чает противнику возможность ре-
ализовать перевес. Стремление
к упрощению часто не является
объективно правильным, а дик-
туется отрицательной эмоцио-
нальной окрашенностью сомне-
ний, возникающих у шахматиста
в связи с цейтнотом.
Так, по поводу предложен-
ного Бенко в партии с Кересом
(Югославия, 1959) размена фер-
зей Рагозин писал: «Белые полу-
81
чили большое позиционное пре-
имущество, гармонично распо-
ложив свои фигуры. Черные
зажаты в центре и лишены ка-
кой-либо контригры. Можно было
усилить давление, сыграв 23.
KJ4. Неожиданно Бенко прини-
мает парадоксальное решение —
разменять ферзей. Вероятно, та-
кое решение было вызвано на-
ступлением цейтнота...»
В том же духе о причинах упро-
щений высказывается Бронш-
тейн: «Времени рассчитывать ва-
рианты уже не было, поэтому
понятно, что Решевский изби-
рает наиболее простое продол-
жение». В рассмотренной выше
позиции из партии Симагин —
Удовчич Симагин также отме-
чал, что в цейтноте он решил
форсировать упрощения и из-за
этого упустил победу.
Однако наблюдаются и слу-
чаи, когда объективные требо-
вания ситуации и особенности
цейтнотной обстановки не проти-
воречат друг другу при стремле-
нии шахматиста упростить борь-
бу. Обычно эти случаи характер-
ны для позиций с материальным
перевесом или наличием опре-
деленных стратегических пре-
имуществ.
№ 46
Эта позиция взята из партии
Рагозин — Тайманов (Ленин-
82
град, 1956). Белые, находясь в
сильном цейтноте, охотно идут
на упрощение, даже возвращая
при этом часть своего матери-
ального перевеса: 34. Лс8 Kf4+
35. Л : f4 Л : с8, и вскоре белые
выиграли.
2. Тенденция к упрощению по-
зиции тесно связана со стремле-
нием отказаться от принятия
сложных, обязывающих реше-
ний. Она проявляется на
практике в стремлении отложить
решение и на время цейтнота
ограничиться выжидательной
тактикой.
Стремление избежать при-
нятия сложных, ответственных
решений наблюдается у шах-
матистов тогда, когда они срав-
нительно благоприятно оцени-
вают свое положение. В пози-
циях же, оцениваемых ими как
безнадежные, они готовы пойти
на любые осложнения в поисках
выхода.
№ 47
Эта позиция встретилась в
партии В. Неделькович — Л.
Вольперт (Белград, 1961). Бе-
лые в течение 10 следующих
«цейтнотных» ходов занимаются
выжиданием событий, отклады-
вая на будущее поиски плана
реализации перевеса. В итоге
белый король сделал 10 ходов
в квадрате сЗ, с4, d4, (13.
Керес по поводу одной из сво-
их партий из матч-турнира 1948 г.
писал «Последние ходы были
сделаны в остром цейтноте. Оба
противника избирают по воз-
можности нейтральные ходы,
чтобы каким-нибудь случай-
ным неудачным ходом не испор-
тить своей позиции».
Керес подчеркивает здесь, что
в цейтноте, если это не вызывает-
ся необходимостью, психологиче-
ски трудно пойти на какой-либо
решительный шаг, поскольку он
не может быть достаточно обду-
ман и его оценка будет зависеть в
гораздо большей степени, чем
обычно, от случайных моментов.
В таком же духе высказывается
Бронштейн, когда анализирует
сложный и рискованный вариант
из партии Штальберг — Болес-
лавский (Цюрих, 1953): «Пойти
на такой вариант в цейтноте нель-
зя».
Интересны для понимания от-
меченной особенности мышления
шахматиста в цейтноте партии
Смыслова против Эйве, Геллера
и Петросяна из турнира претен-
дентов (Цюрих, 1953), в которых
он допускал целые серии повто-
рения ходов, чтобы, не изменяя
стратегической определенности
позиции, отложить выбор реше-
ния до окончания цейтнота.
Можно заметить, что в рас-
смотренных примерах наблю-
далось снижение мыслительной
активности и даже нерешитель-
ность. Учитывая, что придание
партии выжидательного харак-
тера зависит и от противника,
который стремится помешать это-
му, на практике часто встреча-
ются так называемые цейтнотные
шахи. Такие шахи объясняются
чаще не возникновением какого-
то обдуманного плана, где шах
является звеном на пути его осу-
ществления, а стремлением хотя
бы еще на один ход отдалить
появление встречных планов про-
тивника и тем самым отсрочить
необходимость самому принять
решение. Часто такие шахи яв-
ляются ошибками, существенно
ухудшающими собственную по-
зицию.
№ 48
На диаграмме положение из
партии Уинтер — Капабланка
(Ноттингем, 1936). Дела черных
плохи после 37. Фс4. Однако в
цейтноте Уинтер решает для вы-
игрыша времени дать шах и уже
потом, после контроля, поду-
мать. Последовало 37. ФЬ7+??,
и белым пришлось сдаться, так
как король черных неожиданно
нашел надежное убежище, а его
белый коллега беззащитен от
матовых угроз.
Также цейтнотным шахом,
желая на ход отдалить момент
принятия решения, упустил
Удовчич победу в партии с Гел-
лером (Белград, 1961).
Рассмотренные нами мыслен-
ные тенденции к упрощениям,
а также к выжидательной так-
тике и отказу от сложных, от-
ветственных решений приводят
83
к фрагментарности мышления,
непоследовательности в игре.
Логическая связь между отдель-
ными ходами нарушается, по-
следующие замыслы вступают
в противоречие с предшество-
вавшими, происходит смешение
идей. Зачастую игра в цейтноте
состоит из разобщенных между
собой одноходовых замыслов.
В партии Кэн — Рагозин (Мо-
сква, 1936) черные выиграли
пешку, но затем, вместо плано-
мерного отражения сравнительно
неопасных угроз соперника, за-
нялись маневрами ладьей по
маршруту с8—f8—с8 и f7—f4—
f7—f6. Каждый из этих манев-
ров был связан лишь с однохо-
довой целью защиты или напа-
дения и не составлял звеньев
единого плана. В результате
черные быстро проиграли луч-
шую позицию.
Подобную ситуацию можно
увидеть в окончании встречи ме-
жду Бенко и Кересом (Югосла-
вия, 1959).
№ 49
39. f6+ Кр : f6. Теперь сле-
довало ожидать 40. СИЗ — имен-
но в этом заключен смысл жертвы
пешки. Однако, не завершив од-
ну идею, Бенко тут же остав-
ляет ее, и его мысль переносится
на новую. Он сыграл 40. ФеЗ?
84
и после 40. . .Ь2 проиграл. Пол-
ная разбросанность в за-
мыслах!
Примерами непоследователь-
ности, фрагментарности мышле-
ния в цейтноте могут служить
партии из того же турнира Олаф-
ссон—Таль и Глигорич — Смыс-
лов.
Нам представляется, что не-
последовательность игры в от-
меченных выше многочисленных
примерах возникала не случай-
но: увлечение решением отно-
сительно частных задач вытес-
няет стратегическое планирова-
ние партии, связывающее в
единое целое отдельные частные,
тактические операции. В резуль-
тате постепенно, с усилением
цейтнота, нарушается преемст-
венность этапов партии, и после-
довательность, логическая обо-
снованность принципиальных
стратегических решений стано-
вится фактически невозможной.
Особенности критичности
мышления в цейтноте
Мы уже отметили выше склон-
ность шахматистов в цейтноте
избегать ответственных решений,
стремление к упрощениям и к опо-
ре на постоянные, статичные фак-
торы положения. В прямой связи
с указанными свойствами на-
ходится и сравнительное сни-
жение критичности мышления
шахматиста в цейтноте. Это ка-
чество проявляется, с одной сто-
роны, в излишней пассивности
своих замыслов, неверии в актив-
ные возможности, отказе от по-
пыток выдвинуть и отстаивать
свою трактовку содержания по-
зиции, а с другой — в преуве-
№ 50
личении силы активных планов у
противника. Таким образом воз-
никает некритическое отношение
как к возможностям противника,
так и к своим. Некритичность
мышления шахматиста в цейтно-
те часто сочетается с узостью
его внимания и мышления. Пре-
увеличенное представление о си-
ле угроз противника нередко
вызывает также перевозбужде-
ние, приводящее к азартным и
импульсивным решения^. Рас-
смотрим подробнее эти особен-
ности мышления в цейтноте.
1. Тенденция к выбору относи-
тельно пассивных продолжений.
Эта тенденция характеризуется
стремлением по возможности от-
казываться от активных опера-
ций, связанных с каким-либо
риском. По поводу своей партии
с Ботвинником(Гаага — Москва,
1948) Керес рассказывал, что
в цейтноте он не смог рассчитать
сложный, но активный вариант и
избрал поэтому пассивную за-
щиту. Как выяснилось в после-
дующем анализе, активный ва-
риант приводил к ничьей, пе-
рейдя же к пассивной защите,
Керес проиграл партию. Также
в партии Ботвинник — Смыслов
из того же турнира белые в цейт-
ноте не решились на активный
рейд короля, связанный с жерт-
вой пешки, и потеряли шансы на
выигрыш.
На диаграмме № 50 позиция из
партии Флор — Капабланка
(Москва, 1936).
У Флора лишнее качество. Ре-
шало активное 30. Лс7! Этот ход
удачно гармонировал с атаку-
ющим положением белых фигур.
Однако Флор в цейтноте ре-
шает создать компактную, взаи-
мосвязанную группировку фигур
не в нападении, а в защите, рас-
полагая их поближе к собствен-
ному королю. Последовало:
30. Cg4? K:g4 31. hg Kpg6
32. ЛсП? (снова сильно было
32. Лс7) 32. . .Саб 33. Ф15+, и
партия вскоре закончилась
вничью.
Аналогичный момент встре-
тился в партии Крогиус — Корч-
ной (Тбилиси, 1967), в которой
белые долго рассчитывали по-
следствия заманчивой жертвы
ладьи, попали в цейтнот и из-
брал и бол ее надежный, но гораздо
менее сильный путь. В итоге —
ничья.
Тенденция пассивности часто
проявляется в стремлении обе-
спечить взаимнуюзащиту группы
собственных фигур. Это стре-
мление объясняется сравнитель-
ной узостью мышления и сосре-
доточения в цейтноте. Опасение
зевнуть какую-либо из разбро-
санных на доске фигур заставляет
шахматиста держать их по возмо-
жности более компактной груп-
пой, чтобы меньше распределять
свое внимание.
Позиция надиаграмме№51 из
партии Эйве — Керес (Гаага —
Москва, 1948). В стремлении соз-
дать компактную группировку
своих фигур в центре Эйве
85
№ 51
сыграл 34. Фс14?, забывая об
опасности королю. После 34. . .
Лс1+ он вскоре сдался. Защиту
давал ход 34. ФаЗ, но он, по-ви-
димому, не был учтен белыми из-
за возникающей разобщенности
сил.
Итак, мы наблюдаем стремление
к явной «перестраховке» в цейт-
ноте. Это и выражается в рас-
положении фигур по принципу
«не надо многого — лишь бы за-
щищали друг друга».
Мы не осуждаем в общем-то
оправданных, практически це-
лесообразных приемов борьбы.
Приведенные к этой теме приме-
ры, а также примеры по другим
разделам, показывающие случаи
ошибок в цейтноте, служат лишь
цели иллюстрации выдвигаемо-
го нами мнения о том, что в цейт-
ноте эффективность мыслитель-
ной деятельности в подавляю-
щем большинстве случаев опре-
деленно снижается.
2. Тенденция переоценки досто-
инства активных возможностей
противника. Эта тенденция, во-
обще характерная для многих
шахматистов, в цейтноте про-
является со значительно боль-
шей силой. Если в обычной об-
становке осторожный шахматист,
увидев угрозу, более или менее
объективно оценивает ее опас-
ность, то в цейтноте, когда нет
86
времени для анализа, угроза
вызывает повышенное чувство
боязни, и поэтому часто поиски
ответного хода связаны не с
попыткой опровержения замысла
партнера, а лишь со стремлением
найти непосредственную защиту.
«№ 52
Позиция взята из партии Чи-
рич — Полугаевский (Врняч-
ка Баня, 1965). Здесь Чирич
ошибочно сыграл 40. Лес11. По
этому поводу он пишет: «В цейт-
ноте угрозы черных по диагона-
ли а8—Ы казались мне страш-
ными, и я сделал «солидный» ход
вместо 40. Л : Ь6, после чего
исход партии был бы ясен».
С неуверенностью в силе собст-
венной позиции и преувеличе-
нием силы активных возмож-
ностей противника связано и
появление в цейтноте импульсив-
ных решений и азартной игры.
Это не уверенность, не смелость,
а стремление игрой «на авось»
снять эмоциональную и волевую
напряженность. Здесь вспомина-
ются по аналогии уже совсем
не шахматные, а серьезные жиз-
ненные трудности, в которых че-
ловек «устает от борьбы», скла-
дывает руки или совершает даже
самые отчаянные поступки, лишь
бы скорее — уже неважно как —
прийти к какому-то результату,
освободиться от нервного пере-
возбуждения. В таких случаях
можно порой наблюдать состоя-
ние аффекта, в котором нахо-
дятся шахматисты в цейтноте'.
Проведенные после игры беседы
показали, что опытные мастера
не могут объяснить причины тех
или иных ходов, идущих враз-
рез с элементарным здравым
смыслом. Они утверждали, что
делали эти ходы в.опреки своему
пониманию шахмат вообще и на-
мерениям в данной партии в
частности. В качестве примера
сошлюсь на партию Крогиус —
Оснос (Тбилиси, 1967), где, за
несколько ходов заранее оценив
возникшую позицию, белые ре-
шили форсировать ничью. С каж-
дым ходом убеждаясь в правиль-
ности этой оценки и придавая
все большее значение угрозам
противника, белые вдруг круто
изменили намерения, начали
азартную атаку и проиграли.
Причиной этого явилосьслишком
сильное впечатление от угроз
противника (возможное про-
движение проходных пешек в
центре), которое вызывало про-
тивоположную отрицательную
эмоциональную реакцию, при-
ведшую к резкому снижению
критического мышления.
Сравнения характеристик пси-
хических состояний человека при
наступлении и защите показы-
вает, что в условиях обороны
шахматисту значительно труд-
нее управлять своим поведением.
«Я считаю, что нападение дей-
ствует всегда на психологию про-
тивника тем, что уже одним
этим обнаруживается воля более
сильная»,— писал М. В. Фрун-
зе. Это высказывание может быть
отнесено и к шахматам. Поэтому
тенденция к пассивности, защи-
те, вызываемая цейтнотом, соз-
дает у шахматиста сравнительно
большие трудности в управлении
своей деятельностью, способ-
ствует развитию некритичности,
несамостоятельности и других
минусов мышления.
Разобранные случаи, конеч-
но, не должны пониматься как
обязательные для каждого от-
дельного цейтнотного поединка.
Любой конкретный цейтнотный
эпизод содержит и свои специ-
фические тонкости, зависящие от
обстановки и противников. Мы
остановились лишь на некоторых
общих направлениях, важных,
на наш взгляд, для дальнейшей
разработки этой сложной проб-
лемы.
ОТРИЦАТЕЛЬНОЕ ВЛИЯНИЕ ЦЕЙТНОТА
При рассмотрении особенно-
стей мышления шахматиста в
цейтноте обнаружилось нали-
чие общей тенденции к снижению
п р оду кти в ности мысл ител ь н ой
деятельности. Но в этой связи
представляют интерес следующие
вопросы: можно ли проследить
определенные закономерности в
снижении эффективности работы
мышления и каково значение от-
дельных мыслительных компо-
нентов (логика, интуиция, твор-
ческое воображение) в обстанов-
ке цейтнота?
Для ответа на эти вопросы
следует в первую очередь остано-
виться на особенностях взаимо-
связи опыта шахматиста вообще
и опыта «истории» данной партии
87
с его игрой в цейтноте.Обратимся
к примерам из практики.
№ 53
На диаграмме позиция из пар-
тии Решевский — Болеславский
(Цюрих, 1953). Решевский на-
ходился в цейтноте. Для пони-
мания дальнейшей борьбы важно
учесть замечание Бронштейна:
«Опасаясь что-нибудь подста-
вить в цейтноте, Решевский на-
метил себе заранее сделать ходы
JIf7—f3—d3—d7—f7, что было
возможно при положении черной
пешки на ЬЗ, но давало черным
шанс на спасение при пешке на
Ь2». В партии последовало:
34. ЛГЗ Ь2 35. ЛбЗ Cf8 36. Лбб7
(лучше Лd8, так как теперь чер-
ные спасались ходом Ла7, но
Решевский играл по намечен-
ному плану) 36. . .Сс5 37. Л68+
Cf8 38. Л db8, и черные сдались.
Из анализа этого примера мож-
но заметить, что игра белых в
цейтноте во многом основывалась
на заготовленном заранее рас-
чете (маневр Л17—f3—d3—d7)
и предварительной общей оценке
возникающих позиций. Таким
образом цейтнотная игра белых
в данной партии была прямо
связана с опытом «истории» этой
партии (хотя предварительное
умозаключение о выгодности ма-
невра ладьей на d7 и оказалось
ошибочным), последующие цейт-
нотные события были почти пол-
ностью запланированы заранее.
Однако часто наблюдаются и
случаи, когда стратегические или
тактические идеи, намеченные
в какой-либо партии, уже в де-
бюте или начале миттельшпиля
осуществлялись не сразу, а зна-
чительно позднее, в обстановке
цейтнота. Так, например, во
встрече Флор — Рагозин (Моск-
ва, 1936) черные энергично го-
товили план с продвижением
пешки d5—d4 на 17—25-м хо-
дах. Осуществить же его уда-
лось после разнообразных изме-
нений ситуации и планов толь-
ко на 33-м ходу уже в цейтноте.
На выбор решения черными все
же, несомненно, влияли прош-
лые размышления о недостатках
и достоинствах этого плана, сде-
ланные почти на 20 ходов ранее.
В цейтноте также сохраняются
и оказывают свое воздействие
на объективность анализа эмо-
циональные переживания шахма-
тиста, связанные с предшест-
вующим течением данной партии,
или даже эмоциональный опыт
прошлых встреч с этим же про-
тивником. Корчной в партии с
Кересом (Таллин, 1965) вовре-
мя не разглядел очертания
приближающейся атаки, так
как, во-первых, он находился под
впечатлением развития собст-
венной инициативы в первой по-
ловине партии, а во-вторых,
по-видимому, известное влияние
на него оказали предыдущие
встречи между ними, завершив-
шиеся благоприятно для Кереса.
Итак, можно с полным осно-
ванием утверждать, что цейт-
нот — это этап партии, нераз-
88
рывно связанный с ее пред-
шествовавшим развитием. В
цейтноте в известной мере сохра-
няется преемственность ранее
намеченных планов, такти-
ческих идей, оценки позиции.
В цейтноте прошлый опыт шах-
матиста выступает в творчески
переработанном виде, примени-
тельно к конкретной обстановке
данной партии. Поэтому прош-
лый опыт, конкретизированный
в данной партии, при цейтноте
оказывает существенное влия-
ние на мышление шахматиста,
помогает или мешает ему.
Следует отметить принципи-
альное различие между блиц-
партиями и цейтнотом в про-
тивовес распространенному мне-
нию о чуть ли не идентичности
этих явлений. Блиц — это бы-
страя игра, практически не име-
ющая опыта «истории» данной
партии. Благодаря предшест-
вующим этапам развития пози-
ции игра в цейтноте имеет зна-
чительно больше предпосылок
к творческому подходу в выборе
решений, чем в блицпартиях.
К возникновению цейтнота уже
создана конструкция позиции,
осуществляются те или иные
последовательные планы и так-
тические операции. В блице же
преобладает случайная смена си-
туаций на доске. Прошлый опыт
шахматиста при игре блиц про-
является фрагментарно и боль-
шей частью ограничивается уста-
новлением аналогий по очевид-
нымвнешнимпризнакампозиции.
Если в цейтноте шахматист опи-
рается при обдумывании на про-
шлые знания, всем ходом игры
связываемые с данной партией,
то блиц — это скорее всего лишь
отрывочные воспоминания. Раз-
лична и психологическая хара-
ктеристика этих явлений. Брон-
штейн говорил, что гораздо лег-
че сыграть блицпартию за одну
минуту, чем найти верный ход
в серьезной партии даже за
5—10 минут. Цейтнот сопро-
вождается исключительной на-
сыщенностью волевых и эмоци-
ональных процессов, вызываю-
щих напряженный характер мыс-
лительной деятельности. Впол-
не справедливы слова Бронштей-
на: «Не секрет, что каждый из
нас, благополучно выскочив из
цейтнота, меньше всего в первые
десять минут думает о записан-
ном ходе. И только успокоив нер-
вы, можно приступить к обдумы-
ванию». Блиц не вызывает столь
глубоких и устойчивых пережива-
ний. Часто игра блиц сопровож-
дается возникновением состоя-
ния эмоциональной разрядки, а
не напряженности. Поэтому, по
нашему мнению, блиц не может
рассматриваться как оптималь-
ное средство тренировки для
игры в цейтноте. Положитель-
ная роль блица проявляется
лишь в подготовке давно не
выступавшего в соревнованиях
шахматиста. Здесь блиц помо-
гает восстановлению навыков и
закреплению технических при-
емов.
Итак, мы отметили связь цейт-
нота с опытом «истории» данной
партии и большое значение этого
опыта для игры в цейтноте.
Прежде чем перейти к рассмот-
рению роли отдельных компо-
нентов мышления в цейтнотной
обстановке, следует сделать об-
щее замечание, что все они обна-
руживают тем более высо-
89
кую продуктивность, чем ближе
цейтнотная ситуация связана с
позициями предшествующих эта-
пов партии. Можно привести не-
мало примеров превосходной
игры шахматистов в цейтноте.
Однако анализ этих партий пока-
зывает, что при всех индивиду-
альных различиях шахматистов
по стилям игры они обнаружи-
вают общую тенденцию —лучшее
качество игры наблюдается тог-
да, когда цейтнотная позиция
возникает сравнительно последо-
вательно, без резких изменений
в ходе партии.
Логические компоненты мыш-
ления. В цейтноте трудно оценить
позицию путем умозаключений.
В тех случаях, когда оценки
предцейтнотного периода пере-
стают действовать, логическая
оценка позиции часто представ-
ляет собой сочетание отдельных
суждений (на ферзевом фланге
лишняя пешка, зато силен конь
противника на d4; грозит еще
[7—f5 и т. д.), не объединенных
общим выводом.
Способности к общей логи-
ческой оценке положения обычно
значительно снижаются в цейт-
ноте. На это указывал Корч-
ной: «Главное и самое трудное —
решить, где лучше будут стоять
фигуры, какие перегруппиров-
ки надо вызвать у противника,
иначе говоря, дать стратегиче-
скую оценку позиций, возника-
ющих в рассчитываемых вари-
антах».
Вариантный расчет, как пра-
вило, носит сравнительно сокра-
щенный характер. Далекие ва-
рианты не рассчитываются, а
рассматриваются короткие —
двух-трехходовые варианты (не-
90
посредственные угрозы про-
тивника и очевидные возмож-
ности своей позиции). Количест-
во попадающих в поле внимания
вариантов также значительно
сокращается и сводится к рас-
чету двух-трех альтернатив. По-
этому часто на непредусмотрен-
ный ход противника следует ма-
шинальная реакция — делает-
ся ответ, подготовленный на дру-
гое продолжение. Все же ва-
риантный расчет, при всей его
узости и сокращенности, являет-
ся одним из основных инстру-
ментов мышления шахматиста в
цейтноте, так как здесь общие
соображения отходят на второй
план и главной целью становится
решение частных проблем по-
зиции.
Интуиция отчетливо проявля-
ется в позициях, сходных с по-
ложениями, бывшими предметом
анализа в доцейтнотном пери-
оде. Но и в них проверка интуи-
тивных гипотез последователь-
ным логическим анализом осу-
ществляется, как правило, не-
достаточно. Там же, где логиче-
ская последовательность партии
нарушается, интуитивная догад-
ка, как правило, не возникает.
В цейтноте, однако, часто можно
наблюдать быстрое «видение»так-
тических угроз и других элемен-
тов позиции, нередко правиль-
ные ходы выбираются без пред-
варительного обдумывания.
Психолог Я. Пономарев не от-
носит эти операции к творческой
интуиции. Мы полностью раз-
деляем его мнение. Мгновенное
«видение» комбинаций, пози-
ционных нюансов — это не на-
хождение новых, оригинальных
идей стратегии и тактики шах-
мат, не творческая интуиция,
как мы уже отмечали выше, а
лишь «автоматизированные» ком-
поненты мышления — своеоб-
разные интеллектуальные на-
выки. Когда-то эти тактические
идеи или позиционные тонкости
были хорошо изучены и после
многократных повторений, отра-
ботки их на практике перестали
осознаваться в полной мере и
стали «автоматизированными»
техническими приемами.
Эти интеллектуальные навы-
ки имеют важное значение в шах-
матах. Без них мы не могли бы
успешно ориентироваться в мно-
гообразии вариантов, отделять
знакомое от неизвестного, срав-
нивать и анализировать. В цейт-
ноте они приобретают особо зна-
чимую роль, поскольку интуиция
и логическая абстракция теря-
ют эффективность. По тем же
причинам воображение шахма-
тиста в цейтноте не носит, как
правило, творческого характера.
Предвидение охватывает срав-
нительно близкую перспективу
(обычно два-три хода) и осно-
вано на вариантном расчете. По-
этому преобладают механизмы
воссоздающего воображения, то
есть воображения, основанного
на прошлых знаниях (в определен-
ных границах). Следовательно,
нужно сказать, как бы парадо-
ксально это ни звучало, что вла-
дение шаблонными методами иг-
ры в известной степени полезно
для успеха в цейтноте. Тут не
до больших открытий —- главное,
успеть сделать ходы, причем не
очень плохие.
Даже исходя из краткого об-
зора особенностей логического
мышления, интуиции и фанта-
зии можно высказать предполо-
жение, что общие творческие
способности шахматиста в об-
становке цейтнота снижаются.
Не активные поиски нового и
оригинальногоопределяют содер-
жание игры в цейтноте, а, ско-
рее, навыки, шаблонные приемы
и сокращенный конкретный ва-
риантный расчет. Наблюдается,
следовательно, определенное су-
жение динамики шахматного
творчества. Как мы знаем, отно-
сительная ценность шахматных
сил и полей, постоянная изменчи-
вость ситуаций на доске явля-
ются связующими элементами
временных и пространственных
соотношений. В динамичности
мышления шахматиста отража-
ется единство и взаимозависи-
мость понятий времени и прост-
ранства шахматной игры. В цейт-
ноте, при снижении динамики
мышления и внимания, нару-
шается объективность восприя-
тия пространственно-временных
соотношений.
Стиль и цейтнот. Как мы уже
отмечали, цейтнот является ярко
выраженным психическим состо-
янием шахматиста и возникает
благодаря тем или иным инди-
видуальным качествам.
Поэтому очень важно попы-
таться наметить связь между
стилем шахматиста и его пред-
расположенностью к цейтно-
там, а также успешностью игры
в цейтноте. По-видимому, го-
ворить о наличии такой связи
правомерно, ибо стиль шахма-
тиста, как известно, отражает
в значительной степени черты
его характера и темперамента.
Во время IV спартакиады на-
родов РСФСР (Ленинград, 1967)
91
мы провели опрос шахматистов
об их мнении по этому вопросу.
В 124 анкетах, заполненных уча-
стниками спартакиады, содер-
жатся интересные данные, ко-
торые позволяют с известной
уверенностью говорить о нали-
чии зависимости между стилем
игры и приверженностью к цейт-
нотам.
Действительно, вспомним твор-
чество виднейших представите-
лей шахматного искусства, гросс-
мейстеров различных творче-
ских направлений, и мы заметим
некоторую закономерность в их
отношении к цейтнотам.
Вот, например, Капабланка и
Петросян. В их манере игры мно-
го общего: богатая интуиция, вы-
сокое тактическое мастерство,
стремление к простоте и ясности
оценок. Объединяет их и то, что
цейтнот в их партиях — очень
редкий гость. Нечастые же их
цейтноты возникали главным об-
разом тогда, когда требовалось
разрешение новых и сложных
стратегических проблем. Укажем
на партии Капабланки из Авро-
турнира (1938) и Петросяна в
матчах с Ботвинником (1963) и
Спасским (1966). В цейтноте они
играли, как правило, превосход-
но. По-видимому, сказывалось
отличное владение игровыми на-
выками и техническими прие-
мами.
Иную картину можно увидеть
в творчестве Ботвинника и Пор-
тиша. Они чаще оказываются в
цейтноте. Возникают цейтноты у
них преимущественно при слож-
ной, динамичной обстановке на
доске, насыщенной комбинаци-
онными мотивами. Мощным «ка-
тализатором» является и рез-
92
кое изменение событий, крутой
поворот в развитии партии. В
цейтноте они играют менее прак-
тично и сравнительно чаще оши-
баются.
А вот у Корчного происхожде-
ние цейтнотов большей частью
иное. Комбинационные бури его
не так уж волнуют. Крепче
задумывается он тогда, когда
нужно атаковать, сжигая за со-
бой мосты, или в ситуациях, не
поддающихся конкретному вари-
антному расчету, а нуждающих-
ся в весьма абстрактной оценке.
Не часто встретишь цейтнот
у Спасского. И если он у него
возникает, то повинна скорее
не позиция, а психологические
неожиданности, преподнесен-
ные партнером. Благодаря уни-
версальности своего стиля Спас-
ский отлично играет самые раз-
нообразные положения на доске.
Универсальный стиль дает ему
большие преимущества — важ-
но подобрать к противнику клю-
чи и заставить играть нелюбимые
им позиции. Ведь сам Спасский
не знает «нелюбимых» позиций!
Однако, когда это по каким-ли-
бо причинам не получается и
Спасский бывает вынужден на-
править партию в русло «узкой
специализации» партнера, то тут
и он начинает сомневаться чаще,
чем обычно, и порой оказывается
в цейтноте.
Таким образом, мы можем за-
метить: разные шахматисты —
разные стили и разные причины
цейтнота. Практическое зна-
чение более подробного изуче-
ния этого вопроса трудно пере-
оценить. Но пока это дело буду-
щих исследований.
ПРАКТИЧЕСКИЕ СОВЕТЫ
Большое практическое зна-
чение имеют психологические
особенности правильной игры в
цейтноте противника, а также
проблема успешного выхода из
собственного цейтнота.
При цейтноте у противника
следует прежде всего исходить
из объективной оценки позиции
и не преувеличивать ее досто-
инств в связи с недостатком
времени у партнера.
Распространенной психологи-
ческой ошибкой является стрем-
ление максимально ускорить
темп своей игры, чтобы не дать
партнеру возможности подумать
за «чужой счет». В этом случае
происходит фактическое урав-
нение времени, но не учитывает-
ся, что противник эмоционально
настроен на быструю игру, по-
нимает ответственность каждого
хода. А шахматист, имеющий
достаточно времени, но начав-
ший торопиться, оказывается
в невыгодном положении, у него
не возникло, как у партнера, со-
стояние волевой собранности, по-
нимания психологической труд-
ности своего положения. В итоге
последовательность замыслов
часто нарушается и шахматист
играет, рассчитывая лишь на
один-два хода вперед, не про-
веряя анализа, все больше сни-
жая критичность мышления и
поддаваясь излишнему азарту
борьбы.
Именно такой неправильной
тактики придерживался Таль в
8-й партии матча с Ботвинником
(Москва, 1960). Имея лучшую
позицию, он в стремлении быст-
рее добиться победы недооценил
способности Ботвинника най-
ти в цейтноте правильные ходы.
В результате Таль, захваченный
азартом, сам допустил ошибку и
проиграл. Об аналогичном слу-
чае из партии Флор — Ново-
тельной (Москва, 1950) расска-
зывает Панов: «Новотельнов уже
к двадцатому ходу попал в цейт-
нот, и на оставшиеся двадцать
ходов ему оставалось всего лишь
пять минут. Флор, имевший луч-
шую позицию и большой запас
времени, стремясь использовать
цейтнот противника, сам стал
и гр ать с л и хор адоч ной быстротой.
Думая поставить противнику ло-
вушку, Флор ошибочно пожерт-
вовал слона, но обратно отыграть
его не смог». В итоге Флор по-
терпел поражение.
В приведенных примерах цейт-
нот противника оказался столь
действенным раздражителем, что
привел к перевозбуждению, воз-
никновению эмоционального
состояния ожидания близкой
победы. Последовательность мы-
слительных операций наруша-
лась, чувства вышли из-под конт-
роля сознания, и шахматист ока-
зался во власти аффективного
состояния.
Использовать цейтнот про-
тивника можно более разумно.
Учитывая тенденции мыслитель-
ных процессов к решению внеш-
не очевидных частных проблем
и учету статичных факторов по-
зиции, следует обстоятельно про-
думать и проверить сложный
пяти-шестиходовый вариант,
приводящий, если возможно, к
изменениям ситуации, и заду-
манную серию ходов делать уже
93
быстро. В этом случае можно
ожидать ошибки противника, ес-
ли замысел застал его врасплох.
Конечно, необходимо учиты-
вать индивидуальные особенно-
сти стиля противника. Так, на-
пример, Бронштейну в матче с
Ботвинником (Москва, 1951) ча-
сто удавался прием запутывания
в тактических осложнениях. В
одной из партий этого матча
Бронштейн остался без ладьи,
но сумел в цейтноте так обост-
рить позицию, что добился ничь-
ей. В свою очередь, Ботвинник
в матчах с Бронштейном и Талем
(Москва, 1961) удачно исполь-
зовал в цейтноте сравнительную
неуверенность игры обоих шах-
матистов в простых позициях.
В ситуациях, когда у против-
ника цейтнот, но к тому же и
большое преимущество, не стоит
менять темп игры и делать собст-
венные ходы с предельной ско-
ростью. В этом отношении мы
решительно не согласны с мне-
нием, высказанным Пановым в
книге «Атака». Правильно его
утверждение, что надо попы-
таться запутать противника в
этот момент. Но осложнение об-
становки не должно быть резуль-
татом импульсивного желания, а
продуктом объективного, кри-
тического анализа ситуации. По-
этому стремление к резкому обо-
стрению позиции, запутыванию
должно основываться на объек-
тивных факторах позиции, рас-
крытых анализом. Мы полагаем,
что и здесь наиболее целесооб-
разным остается ранее указан-
ный прием борьбы — тщательно
наметить план,длинный вариант,
проверить его и серию ходов де-
лать уже быстро.
94
В партии Ботвинник — Ре-
шевский (Гаага — Москва, 1948)
черные играли по совету Панова;
имея худшее положение, делали
ходы в цейтноте противника поч-
ти без обдумывания. Ничего хо-
рошего это не принесло. Бот-
винник уверенно опроверг им-
пульсивную игру Решевского и
добился победы.
В собственном цейтноте ярко
проявляются особенности лич-
ности шахматиста в реакции на
объективные трудности. От его
самообладания во многом за-
висит успешность преодоления
цейтнота. В цейтноте необхо-
димо заставить себя отвлечься
от посторонних мыслей и пол-
ностью сосредоточиться на пар-
тии. Наши наблюдения позволя-
ют предположить, что полезным
методом здесь оказывается само-
внушение, выраженное в словес-
ной форме самоприказа. При об-
думывании необходимо обратить
особое внимание на колебания
внимания, наблюдаемые при
расчете вариантов. Следует
регулировать переключение вни-
мания на расчет следующей
альтернативы лишь после выне-
сения определенной оценки ранее
рассчитанному варианту. Если
имеется уже намеченный, хорошо
продуманный план, то не сле-
дует от него отклоняться. Если
же такого плана нет, то, как по-
казывает практика, полезно при-
держиваться выжидательной
тактики, стремясь не испортить
стратегическую конструкцию по-
зиции и отказываясь от ответст-
венных, обязывающих решений.
В любых ситуациях при
собственном цейтноте необходим
сознательный систематический
самоконтроль. Это достигается
попыткой на каждом ходу опре-
делить хотя бы основной, непо-
средственный смысл ответа парт-
нера, ставя мысленный вопрос:
«Что грозит?», «Что неприятно в
этом ходе противника?» По воз-
можности должен повторно конт-
ролироваться и выбор собствен-
ного решения.
Резюмируем. Цейтнот — труд-
ное испытание для психики шах-
матиста. Возникновение его объ-
ясняется главным образом субъ-
ективными причинами — сниже-
нием волевых качеств, недоста-
точной критичностью мышле-
ния.
Шахматист может и должен бо-
роться с возникновением цейтно-
тов. При этом необходимо учиты-
вать, что цейтнот— явление пси-
хологическое и поэтому успеш-
ная борьба с ним связана не толь-
ко чисто шахматными трениро-
вочными приемами, но главным
образом посредством воспита-
ния характера, воли, мышле-
ния.
Цейтнот — вполне преодоли-
мая трудность на пути развития
шахматиста. Практика шахмат
показывает, что при наличии
целеустремленности, критично-
сти можно преодолеть цейтнот,
воспрепятствовать его появле-
нию.
Ссылка на цейтнот «также мало
может считаться оправданием,
как, например, ссылка право-
нарушителя на то, что он был
пьян в момент совершения пре-
ступления. Неспособность опыт-
ного мастера справляться с ча-
сами надо считать такой же тяж-
кой виной, как и просчет»,—
писал Алехин.
* *
Изучение шахматного цейтно-
та, как мы уже отмечали, имеет
большое общепсихологическое
значение для исследования пси-
хического состояния фрустра-
ции, то есть «выносливости по
отношению к жизненным труд-
ностям и реакций на эти трудно-
сти».
Жизненные трудности, как
указывал И. П. Павлов, часто вы-
зывают либо перевозбуждение,
либо депрессию. Объективные
трудности цейтнота относятся
к числу преодолимых жизненных
трудностей. Эти трудности могут
быть преодолены воспитанием
определенных черт характера:
выносливости, спокойствия, тор-
можения перевозбуждения или
депрессии. Все это — несмотря
на наличие объективных и субъ-
ективных причин, способству-
ющих возникновению цейт-
нота.
Полагаем, что можно наметить
психологическую общность цейт-
нота с другими жизненными сос-
тояниями, вызываемыми систе-
матическим отказом от принятия
решений: «штурмовщина» на про-
изводстве, перенесение студен-
том подготовки к экзамену на
последнюю ночь и т. д.
Знаниеособенностей шахматно-
го цейтнота может иметь значение
для постановки конкретных за-
дач по воспитанию характера.
Ведь недаром говорится,
что правильное определение ка-
кого-либо недостатка характе-
ра — половина успеха в борьбе
с ним!
Содержа н ие
Задачи психологии шахмат.............................. 3
Психологи о шахматах.................................. —
Шахматисты о психологии............................... 6
О шахматном мышлении................................. 18
Загадки шахматных образов............................. —
О шахматной интуиции................................. 35
О внимании........................................... 45
Вся сила в сосредоточенности!......................... —
Неустойчивость внимания.............................. 49
Узость внимания.................................... 51
Разбросанность внимания.............................. 55
Индивидуальные особенности внимания.................. 57
Цейтнот.............................................. 63
Цейтнот — явление психологическое..................... —
Мышление в условиях цейтнота......................... 77
Отрицательное влияние цейтнота....................... 87
Практические советы.................................. 93
Николай Владимирович Крогиус
«О ПСИХОЛОГИИ ШАХМАТНОГО ТВОРЧЕСТВА»
Редактор Ю. А. Бразильский. Художник В. Н. Ан
Художественный редактор Е. В. Шворак. Технический редактор М. П. Манина
Корректор 3. Г. Самылкина
А00767. Сдано в набор 13/111 1969 г. Подписано к печати 28/V 1969 г. Формат бОхЭО1/^.
Бум. типографская № 2. Печ. л. 6,0. Учет. изд. листы 5,9. Бум. листы 3,0.
Тираж 30 000 экз. Заказ № 3639. Цена 35 коп.
Издательство «Физкультура и спорт»
Комитета по печати при Совете Министров СССР
Москва, К-6. Каляевская ул., 27
Ордена Трудового Красного Знамени
Первая Образцовая типография имени А. А. Жданова
Главполиграфпрома Комитета по печати при Совете Министров СССР
Москва, Ж-54. Валовая ул., 28.
Цена 35 коп.