/
Автор: Антонян Ю.М.
Теги: прочие литературные жанры религия религиоведение философия библиография утопия утопизм
ISBN: 5-98704-031-0
Год: 2005
Текст
Исследование
Апокалипсиса
ИОАНН НА ПАТМОСЕ
Ю.М.Антонян
Исследование
Дпокалипсиса
Москва • «Логос» • 2005
УДК 82-97
ББК 86.2
А72
Антонян Ю.М.
А 72 Исследование Апокалипсиса. - М.: Логос, 2005. - 264 с.
ISBN 5-98704-031-0
Впервые в отечественной литературе публикуется научное исследо-
вание Апокалипсиса - заключительной, самой таинственной и проро-
чащей будущее книги Библии. Для объяснения ее положений привлечен
огромный философский, культурологический, психологический, исто-
рический, мифологический и религиоведческий материал. В центре ис-
следования -конец света и Страшный суд, наступление царства Божье-
го, образ Христа, символы и смыслы, зашифрованные в тексте Апока-
липсиса. Показано, что поиски небесного Иерусалима, равно как и уто-
пические искания Города солнца, коммунизма и др., представляют со-
бой выражение извечных, глубинных и неутолимых внутренних по-
требностей человека. Эти сложные темы раскрыты живым и ясным
литературным языком, что придает изложению захватывающий харак-
тер.
Для ученых и специалистов в области философии, психологии и
других наук о человеке. Представляет интерес для широких кругов чи-
тателей.
ББК86.2
В оформлении переплета использованы фрагменты картины
Эль Греко «Снятие пятой печати» (Апокалипсис).
В оформлении издания использовались иллюстрации
Гюстава Доре к последней книге Библии
ISBN 5-98704-031-0
©Антонян Ю.М., 2005
© «Логос», 2005
И, книгу развернув, предстал он в грозной силе.
Как шум от многих вод, как рев степного льва,
Звучали ангела могучие слова,
И тысячи громов в ответ проговорили.
Тогда мне голос был: «Я - Альфа и Омега,
Начало и конец, я в мир гряду! Аминь».
Гряди, о, Господи!
Д. Мережковский
Да будет с вами благодать, милость,
мир от Бога Отца и от Господа Иисуса Христа,
Сына Отчего, в истине и любви.
2Ин;3
Оглавление
Введение............................................7
Глава L Апокалипсис — хтонический взрыв.............13
1. Первый общий взгляд..........................13
2. Многоаспектность Апокалипсиса................25
3. Иудаистские предшественники христианского
Откровения......................................40
4. Откровение в видениях Иоанна.................63
5. Авторство Откровения.........................79
Глава II. Откровение как отказ от любви
и прощения.........................................91
1. Этические проблемы Откровения................91
2. Новый образ Христа..........................110
3. Слияние Яхве и Христа и Христос как
гигантский сверхчеловек........................122
Глава III. Вечное искание будущего................135
1. Эсхатология Апокалипсиса....................135
2. Эсхатология других религий..................154
3. Человек после смерти: христианство,
Апокалипсис, душа..............................169
4. Конец света и воскресение...................188
5. Небытие и страх.............................204
6. Апокалиптика и мессия.......................217
Глава IV. Апокалипсис и тоталитарные
вдеологии.........................................229
Заключение........................................247
Литература и примечания...........................255
Введение
Памяти моего сына
Слова «Апокалипсис» и «апокалиптический» давно ста-
ли штампами для обозначения чего-то очень плохого, ужас-
ного, свидетельствующего о наступлении конца времен, гло-
бальной катастрофе. В наши дни Апокалипсис стали видеть
не только в опустошительных войнах и угрозе ядерного кон-
фликта, но и в том, ч/о неверие побеждает и распространя-
ется во всем мире, что расцветают лжерелигии и сектант-
ство, и даже в том, что экуменические движения ставят сво-
ей целью создание ложной мировой церкви, которую назы-
вают блудницей Апокалипсиса. Поэтому некоторые веду-
щие деятели церкви призывают находить ответы в небес-
ном, богооткровенном учении отцов древности, особенно в
том, что касается Апокалипсиса и конца времен.
Для религиозного сознания Апокалипсис - это книга са-
мых главных тайн, в первую очередь о спасении человече-
ства, его будущем и конце мира, об искуплении грехов и заг-
робной жизни, о пределах и беспредельности бытия. Это -
нечто, что должно вводить в мир нетленных ценностей и
вечное божье царство, это - мистическое изображение судь-
бы христианской церкви, которая во что бы то ни стало по-
бедит своих врагов. Поэтому в дни кровавых гонений, т.е. в
действительно апокалиптические времена, Откровение не-
сло верующим великое утешение и надежду на конечное тор-
жество. Его смыслы, его цели и образы, весь его строй и то-
нальность призваны дать им силы для многотрудной борь-
8
Исследование Апокалипсиса
бы. Не случайно Апокалипсис часто называли утешитель-
ной книгой.
Неудивительно поэтому, что книга Откровения привле-
кает сегодня широкий, как никогда прежде, интерес1. Од-
нако по большей части этот интерес весьма поверхностный,
строго научных работ по этой достаточно сложной и нео-
днозначной работе очень мало. Особые сложности возни-
кают в объяснении потребности в Апокалипсисе, его необ-
ходимости и функциях, исследовании значений и содержа-
ний символов и образов Апокалипсиса. Для решения таких
проблем теологи призывают изучать другие произведения
Библии, особенно Книгу пророка Даниила и некоторые дру-
гие пророческие книги. Однако это вряд ли окажет серьез-
ную помощь, поскольку символы и образы названных книг
сами нуждаются в толковании.
Было бы ошибкой думать, что видения ужасных бед-
ствий, о которых так красноречиво говорит Иоанн, сбы-
лись лишь в современном мире, в частности в годы II Ми-
ровой войны. Такие же катастрофы преследовали челове-
чество всю его историю, но раньше они были локальны:
Столетняя война и опустошительные эпидемии в средне-
вековой Европе были столь же страшны, как и глобальные
катаклизмы двадцатого века. Думается, что и в будущем не
избежать массовых бедствий, и их тоже уже привычно бу-
дут называть апокалиптическими. Это происходит пото-
му, что все самое страшное человек западной цивилиза-
ции называет апокалиптическим. Но ведь «Апокалипсис»
есть понятие, категория христианской религии, а Откро-
вение - одна из глав Нового Завета, новохристианского
познания.
Эти вопросы требуют научного ответа.
Апокалипсис призван удовлетворить давно назревшую
потребность знать, что там, за гранью жизни, что вообще
будет с людским родом и всем миром в конечном итоге.
Апокалипсис не был бы христианским сочинением, если
бы конечные цели человечества не были бы связаны с
Иисусом, он его главная движущая сила и стимул даль-
Введение 9
нейшего развития. Для верующего в него борьба с соб-
ственной натурой, с ее врожденными свойствами может
оказаться пустой и бесплодной, если нет психической опо-
ры на спасителя. Такая борьба способна изменять привыч-
ное течение жизни и придавать ему новые смыслы, напол-
ненные религиозной духовностью. Значит, для христиан-
ства Иисус оказывается главным внутренним стержнем,
однако этот бог выступает в Откровении Иоанна в весьма
непривычном для него облике, далеком от олицетворения
любви и милосердия.
Это тоже нуждается в анализе и объяснении.
Для свободного ума, для науки Откровение представля-
ет собой один из самых крупных памятников религиозной
мысли и духовной жизни, мифологического осмысления
истории и ее конечных целей. Эта книга, как и апокалипти-
ка в целом, не может претендовать на сколько-нибудь исто-
рическую достоверность Изображаемых и прогнозируемых
событий, она ни в коем случае не есть философия истории.
Задачей науки здесь должно быть Исследование причин и
генезиса написания Апокалипсиса, потребностей, которые
обусловили его появление, содержательные и идеологичес-
кие связи с другими аналогичными произведениями, содер-
жания и смыслы образов и символов книги, внешние об-
стоятельства и исторические факты, которые нашли отра-
жение, пусть и искаженное, на ее страницах. Для западной
культуры Апокалипсис был и остается мистическим зерка-
лом, в котором она, с трудом различая собственные конту-
ры, часто черпает метафоры, объяснения своим страдани-
ям и страхам, видит конечные цели того пути, по которому
пытается следовать, подчас забывая, что зеркало не подлин-
ное, а только мистическое.
Совсем иначе воспринимает Апокалипсис религия. В нем
она видит свои истоки, духовные начала, крайне необхо-
димое ей учение о смысле жизни и конце времен для чело-
века и самой церкви. Задачей науки является познание и
этой потребности в Откровении, которая, разумеется, но-
сит психологический характер. Богословие обычно не ви-
10
Исследование Апокалипсиса
дит в Апокалипсисе все те присущие ему кошмары и ужа-
сы, которые совершенно очевидны для непредубежденно-
го ума. Наука обязана объяснить и это богословское отно-
шение к ним.
Если Апокалипсис - это книга о конечной судьбе мира и
человечества (между ними не делается разницы, что весьма
характерно для того уровня мышления, плодом которого
является эта книга), остается тем не менее непонятно, для
чего нужно в ней ни с чем не сравнимое нагромождение тру-
пов и катастроф? Для того ли, чтобы предпринять еще одну
бесполезную попытку показать, что смерть ничто и означа-
ет она начало новой прекрасной жизни. Только ли для того,
чтобы запугать неверующих в Яхве, и особенно в его сына,
и заставить идти по начертанному ими, точнее - Христом,
пути? Ведь в Апокалипсисе гибли и праведные, и ни в чем
не виноватые, их смерти не только не прибавили славы и
убедительности новому учению, но, напротив, вполне мог-
ли отвратить от него. Правда, начало нового царства явля-
ется целью и смыслом нового учения, но это царство, как
видно из самого Откровения, будет даровано не всем, а толь-
ко весьма неопределенной части людей.
Но дело не только в этом: разве к смерти как к избавле-
нию от болезней, страданий и самой смерти можно придти
исключительно путем тех же болезней и страданий? Нет ли
другого пути, особенно для праведников, зачем понадоби-
лось так страшно мучить их, только ли затем, чтобы дока-
зать, что нечеловеческие мучения есть единственный и наи-
вернейший путь к спасению души, неужели нельзя было
найти другие? Нет ли здесь еще одного аспекта, чрезвычай-
но существенного, но до сих пор не замеченного?
Если эти сомнения обоснованы, то можно предположить
(только предположить!), что Апокалипсис в целом, за ис-
ключением первых глав посланий семи церквам, есть, по-
существу, вопль полного отчаяния, свидетельствующий об
абсолютнейшем незнании того, что же в конце концов де-
лать с несчастным человечеством. Ведь практики многих эк-
спериментов, собственно христианства и его жалкого подо-
Введение 11
бия - марксистско-ленинского учения ни к чему опреде-
ленно положительному в смысле конца мучений и страда-
ний и несравненно лучшей жизни человека не привели. Это
теперь ясно каждому здравомыслящему человеку. Поэтому
поневоле напрашивается предположение, что Апокалипсис
явился кровавой попыткой (кровавой потому, что других
тогда да и потом не знали) доказать и показать, что одино-
чество человека, враждебные или безразличные связи и от-
ношения со всем миром, как и его бренность, не могут быть
преодолены ни при каких обстоятельствах. Именно невоз-
можность решения всех таких наиболее жгучих для челове-
чества проблем выбрасывает на страницы Апокалипсиса
кошмарные драмы как всплеск отчаяния. Не эта же причи-
на действует в кровавых садистских пиршествах новых ис-
правителей человечества, Которые, увы, никогда не переве-
дутся и которые тоже никогда не смогут предложить ничего
нового, кроме смерти?
При написании этой книги я стремился максимально
увязать содержание, события и смыслы Апокалипсиса с со-
временной жизнью, тем самым показать непреходящую
ценность этой новозаветной книги, ее значимость для нас.
Передо мной стояла и другая не менее важная научная за-
дача: попытаться объяснить происхождение апокалипти-
ческих идей и концепций, в первую очередь, на антропо-
логическом (этнологическом) материале и в связи с ины-
ми религиями, прежде всего с иудаизмом. Действительно,
эсхатологические искания в Апокалипсисе отнюдь не пер-
вая религиозная попытка предугадать, что будет с челове-
чеством в запредельной дали. Подобного рода прогнозы
делались, например, в том же иудаизме, но именно в Апо-
калипсисе эсхатология прозвучала наиболее мощно, ясно,
недвусмысленно и, если можно так сказать, цельно, в чем
можно видеть исключительную ценность этой великой
книги, и не случайно нет числа ее подражаниям, иногда
достаточно жалким.
ВИДЕНИЕ ИОАННА: НЕБЕСНАЯ ВОЙНА
Глава I
Апокалипсис - хтонический взрыв
1. Первый обший взгляд
Апокалипсис - это мистическоеизображение будущего
человечества и христианской церкви, глобального и судь-
боносного конфликта добра и зла, предстающих в архети-
пическом обличье, это мистическое решение основных про-
блем бытия, жизни и смерти, это яркая мифологическая
демонстрация непоколебимой уверенности в конечном бла-
женстве, когда «отрет Бог всякую слезу с очей, и смерти не
будет уже; ни плача, ни вопля, ни болезни уже не будет, ибо
прежнее прошло» (Откр., 21:4)2.
Апокалипсис - великая книга о борьбе христианской
церкви против всех ее врагов и предвосхищении ее конеч-
ной и окончательной победы над ними. В этом качестве она
предстает для верующих как несомненное утешение, осо-
бенно во время гонений на церковь и религию. Но, несмот-
ря на то что Апокалипсис сразу же привлек к себе внимание
и сам жанр апокалиптической литературы имел достаточ-
ное распространение, Откровение Иоанна до IV в. не смог-
ло обрести канонический статус в Новом Завете. Некото-
рые из отцов церкви едва упоминали о ней, но затем она
стала единодушно признанным сочинением о последних
временах и событиях.
Последняя библейская книга представляет собой одну из
многих и давних религиозных попыток еще раз ответить на
14
Исследование Апокалипсиса
главные вопросы бытия: будет ли Конец света, что будет с
человеком, что ждет его после смерти и при каких условиях
может наступить вечное блаженство, какому небесному вла-
дыке следует поклоняться. Откровение потому называется
Откровением, что в нем Бог открывает человеку нечто чрез-
вычайно важное и самое сокровенное, то, что является ос-
новой жизни, ее смыслом и конечной целью. Естественно,
что устами Бога говорит сама личность, отвечающая таким
образом на ею же поставленный вопрос. Ведь она создала
Бога, чтобы попасть в психологическую, притом жесткую,
зависимость от него, чтобы сделать его ответственным за все
свои катастрофы и провалы, сняв таким образом с себя часть
непосильной ноши. Ответ на сокровенные тайны бытия че-
ловек поэтому тоже требует от Бога, у которого он стал веч-
ным нахлебником. Апокалипсис, наверное, больше, чем
любая другая библейская книга, свидетельствует о неразрыв-
ной зависимости его от им же сотворенного повелителя.
Помощь этого кумира столь необходима, что люди не по-
стоят перед самой дорогой платой: они готовы расплачивать-
ся своими жизнями. В то же время они особенно любят, что-
бы божество обращалось к ним непосредственно, так ска-
зать, интимно.
Апокалипсис, как и многие другие тексты Библии, име-
ет разные значения: буквальное, историческое, мистичес-
кое, символическое и т.д. Например, утверждение Иоанна,
что он «был на острове, называемом Патмос» (Откр., 1:9),
следует понимать буквально, т.е. так, что он действительно
находился на этом острове, и там ему было дано Открове-
ние. Однако и о таком в общем-то обыкновенном событии,
как пребывание в определенном месте, тоже можно совер-
шенно произвольно, только потому, что так представляет-
ся, толковать в мистическом или символическом смысле,
как это часто делают исследователи Библии, причем не обя-
зательно теологи. Так, три дня Ионы в чреве кита якобы
предзнаменуют три дня, проведенные Христом в гробу. Но
есть и иное, никак не связанное с наукой, понимание на-
званного события: Иона в этом чреве есть символ человека
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 15
в море бессознательного. Одним словом, пределов для фан-
тазирования нет, но это вовсе не ставит под сомнение очень
сложный символический характер многих библейских об-
разов, событий, действий, видений, особенно в книге От-
кровения.
Поскольку Откровение отличается высокой эмоциональ-
ной насыщенностью, содержит пророчества витального зна-
чения, ставит проблемы жизни и смерти, оно воспринима-
ется верующими не только со страстной взволнованностью,
но и со страхом.
Пророчества, образы и видения Апокалипсиса резко от-
личаются от того, что мы встречаем в других библейских
книгах, прежде всего своей жесткостью, даже жестокостью
и суровостью. Создается впечатление, что творец и его сын
настолько ненавидят людей, что готовы ниспослать на них
всех мыслимые беды. Поэтому закономерно, что «и цари
земные, и вельможи, и богатые, и тысяченачальники, и вся-
кий раб, и всякий свободный скрылись в пещеры и ущелья
гор, и говорят горам и камням: падите на нас и сокройте нас
от лица Сидящего на престоле и от гнева Агнца; ибо при-
шел великий день гнева Его, и кто может устоять?» (Откр.,
6:15-17). В то же время нельзя не признать, что апокалип-
тические символы и видения носят всеобъемлющий, обще-
человеческий, бытийный характер. Они вне времени, что
во многом объясняет исключительное внимание к Откро-
вению во все времена, тем более что по сравнению с други-
ми книгами Нового завета оно больше насыщено пророче-
ствами.
Один из естественных вопросов, возникающих при на-
учном исследовании Апокалипсиса, состоит в следующем:
почему последняя книга Библии названа Откровением?
К. Ясперс считал, что религия основывается на открове-
нии; ясно и сознательно - индийская и библейская рели-
гии. Откровение есть непосредственная, локализованная во
времени, данная всем людям весть Бога через слово, требо-
вание, действие, событие. Бог дает свои заповеди, создает
сообщества, основывает культ. Так, христианский культ
16
Исследование Апокалипсиса
основан как деяние божие посредством установленного при-
частия. Поскольку откровение служит источником религи-
озного содержания, оно значимо не само по себе, а в сооб-
ществе - народа, общины, церкви, - которое служит авто-
ритетом и гарантией в настоящем. Но откровение, сообща-
емое как таковое, должно иметь образ в мире. В качестве
высказанного оно подпадает под власть конечности, даже
понятности. В словах искажается в нем то, что предполага-
лось. Слово божие уже не слово человека3.
Если слово божие уже не слово человека, то, следователь-
но, оно человеком же приписано божеству и в силу этого
приобретает трансцендентальный, потусторонний, сверхъе-
стественный характер, совершенно новый статус. То, что
человек вложил в божественные уста, обретает совершенно
суверенное от него существование и неумолимую власть над
ним. Откровение не должно быть до конца понятно и ясно
всем, в нем должна быть таинственность, лишь смутно уга-
дываемый скрытый смысл, доступный лишь самим боже-
ствам или великим посвященным. Но разве христианство
еще не все сказало, что хотело, в предыдущих своих книгах,
разве оно не восприняло, даже присвоило себе книги иуда-
истского Ветхого Завета?! Ведь во всех предыдущих священ-
ных текстах обстоятельно изложено не только новое учение,
но и то, как и кем был сотворен мир и человек, кто такие
творец и мессия, как надлежит себя вести по. отношению к
ним и другим людям, что такое добро и зло и т.д. Так поче-
му же лишь одна из книг Библии, да еще самая последняя,
именуется Откровением?
С.Н. Булгаков отмечал, что эволюция в своих естествен-
ных пределах неприкосновенна и ненарушима, поскольку
каждый несет в себе закон своего бытия и свершения, но в
то же время она не может быть признана универсальным и
верховным законом бытия. В этом смысле надо понимать и
принципиальную возможность Апокалипсиса, вообще обе-
тований и пророчеств, которая как будто противоречит сво-
боде с ее индетерминизмом, множественностью разных воз-
можностей. Апокалипсис раскрывает будущее, заложенное
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв
17
в настоящем, но он не ограничивается этим, ибо содержит
и откровение о том, что Бог сотворит с миром своим про-
мышлением и всемогуществом. Только откровению, т.е.
сверхъестественному ведению (в своем выражении есте-
ственно принимающему гносеологическую форму мифа),
может быть доступна божественная сторона мирового про-
цесса4.
Разумеется, возможно и иное понимание эволюции, рав-
но как и обетований и пророчеств. Булгаков проводит чет-
кую, на его взгляд, границу между людским видением буду-
щего и божественным Апокалипсисом, совершенно не по-
нимая при этом, что и откровение Бога не что иное, как
изобретение людей. Только в одних случаях они свои от-
крытия приписывают себе, а в других, более значимых, -
небесному повелителю. Символика последних, как прави-
ло, существенно затрудняет их понимание, что в глазах ве-
рующих придает им особую весомость, заставляя верить в
их сверхъестественное происхождение. Поэтому Булгаков
(и многие другие) так уверен, что «распечатать» пророчес-
кие книги невозможно без духовного озарения. Эти книги,
по Булгакову, имеют не условное и безусловное значение,
они голос вечности, раздающийся во времени, они являют
собой вечную основу мира, в чем нет «прежде» «и после»,
нет самого времени. В вечности нет настоящего, прошед-
шего и будущего; все неподвижно5.
Знаменательно, что откровение, т.е. сверхъестественное
видение, естественно, как считал Булгаков, принимает гно-
сеологическую форму мифа. Не знаю, какое содержание
вкладывает он в понимание мифа, он ничего об этом не го-
ворит, но, как правило, под мифом понимается нечто нере-
альное, потустороннее или связанное с потусторонним, при-
думанное, однако основанное на реальном и имеющее ре-
альный смысл. Если из такого понимания исходит и Булга-
ков, то он, возможно, проговорился, проявив в данном слу-
чае научное понимание проблемы, но все-таки не смог пойти
дальше по этому пути. Это, впрочем, от него и не ожида-
лось, для его рационально верующего ума выбранная им
2 Исследование Апокалипсиса
18 Исследование Апокалипсиса
реальность - создатель, а все остальное зависит от его воли
и желания. Но, применительно к Апокалипсису, не до кон-
ца ясно, кого он имеет в виду, скорее всего иудейского Яхве,
который только и мог создать тварный мир и, по Булгакову,
сотворить его сызнова, не нарушая при этом свободу твари.
Однако если свобода твари не нарушается, как понимать
убийства и пытки людей в Апокалипсисе? Ответ на этот воп-
рос Булгаков не дает, хотя посвятил последней библейской
книге отдельную монографию.
Х.Р. Нибур отмечал, что в радикальном движении бого-
словия существует тенденция использовать слово «разум» для
обозначения методов и содержания знания, обнаруживаемого
в культурном обществе, а словом «откровение» обозначить
то христианское знание Бога и обязанности, которое исхо-
дит от Иисуса Христа и укоренено в христианском обществе.
Таким образом, эти определения связаны с очернением ра-
зума и возвеличиванием откровения. Однако сила исповеда-
ния веры в общепризнанное христианское учение делает че-
ловека великим приверженцем антирационалистических воз-
зрений и поборником откровения не в большей степени, чем
нападки на философию и мудрость культуры.
Подобный подход к культурному разуму можно найти у
многих монашествующих, в раннем квакерстве, в других
протестантских сектах; характерен он и для Л. Толстого.
Человеческий разум в том его виде, как он процветает в куль-
туре, является для этих людей не только недостаточным, ибо
он не ведет к познанию Бога и путей спасения: он еще и
ошибочный, и даже обманчивый. Правда, лишь немногие
из них считают достаточным отречение от разума и замену
его откровением. Вместе с Тертуллианом и Толстым они
различают простое, «естественное» знание, которым наде-
лена неиспорченная человеческая душа, и извращенные
представления, свойственные культуре; более того, они стре-
мятся провести различие между откровением, данным че-
рез дух или внутренний свет, и откровением историческим,
переданным через Писание. Они не в состоянии решить
проблему Христа и культуры без признания того, что следу-
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 19
ет отделять не только мыслительные процессы, происходя-
щие вне христианской сферы, но и то знание, что присут-
ствует в ней самой6.
Не может быть никаких сомнений в том, что очернение
разума недопустимо, что знание существует не только вне
религиозной веры, но и в ней самой: это, например, даже
элементарное представление о Боге, духе, других сверхъес-
тественных персонажах, ритуалах, обрядах и т.д. Есть и на-
учное знание о том же. Но не следует говорить об истори-
ческом откровении, переданном через Писание, просто не-
понятно, о чем идет речь. Если Писание и дает какие-то
представления об истории, то лишь фрагментарные и ми-
фологизированные, но Нибур говорит здесь не о знании, а
об откровении. Постижение Иисуса Христа, которое гнос-
тики расценивали в качестве вершины Человеческих дости-
жений, на самом деле вполне может стать результатом ра-
ционального воспитания и обучения. Христос может быть
предметом откровения и экстатического постижения точно
так же, как и Мухаммад, Будда и другие боги. Христианское
богословие обычно совсем забывает о том, что существуют
и другие религии. Господство Христа распространяется не
на весь религиозный мир.
Откровение может снисходить на так называемого чело-
века духа, о котором С. Кьеркегор говорил, что он отлича-
ется от нас, людей обыкновенных, тем, что способен выне-
сти полное уединение; его уровень как человека духа про-
порционален его способности выдерживать уединение, в то
время как другие постоянно нуждаются в человеческом ста-
де. Иоанн на Патмосе был в уединении.
Христианство воспринимает Иисуса как откровение
Бога, исходя из того, что эта придающая ценность и спаса-
ющая сила есть принцип самого бытия, забывая при этом,
что наряду с христианским есть еще и другие миры. Говоря
об откровении, христиане имеют в виду и приватное сооб-
щение себе личного Бога, и оценку какого-либо события в
качестве религиозного происшествия, в результате которо-
го устанавливается определенная форма поклонения. Сам
20
Исследование Апокалипсиса
Христос может рассматриваться в качестве символа предан-
ности всех существ единому Богу. Нередко откровение яв-
ляется реакцией на человеческий призыв о помощи, направ-
ленный сверхъестественным силам даже вне мистического
или экстатического опыта. Такие откровения могут быть в
связи с политической борьбой, социальными и культурны-
ми кризисами. Поскольку они пришли со стороны религи-
озной веры, проявленной во всей жизни, то переживаются
в качестве доказательства божественного присутствия. С по-
мощью откровения люди пытаются проникнуть в суть ок-
ружающего их мира, откровение придает их знаниям о нем
необходимую убежденность и непротиворечивость.
Откровение означает событие, в котором самое высшее
может обнаруживаться в качестве очень личного и очень вер-
ного, а поэтому человеческий ответ на него является результа-
том сконцентрированных усилий личности. Уверенность в
том, что все происходящее верно, способно перерасти в убеж-
денность, что благодаря всевышнему оно всегда полезно7.
В религиозном понимании вообще откровение есть про-
явление божества, передача самой важной, принципиаль-
ной и сокровенной информации о том, что представляют
собой Вселенная и мир как божественное творение, в чем
основы этого мира и его части - человека, как ему следует
вести себя по отношению к богам, в чем основное содержа-
ние данной религии и смысл ее символов, что будет с чело-
веком после смерти и человечеством в конце времен и т.д.
Однако как раз Откровение Иоанна Богослова не содержит
принципиально ничего нового по таким самым важным
вопросам, все это уже сделано в евангелиях и других книгах
Нового Завета. Апокалипсис же, пророчествуя о конце мира,
акцентирует внимание на тех сверхсуровых карах, которые
ожидают отступников от учения Христа, а также дает пред-
ставление о грядущем божьем царстве. Отнюдь не случайно
в повседневном общении понятие «апокалиптический»
обычно используется для обозначения ужасной конечной
судьбы человечества, его катастрофы, неимоверных страда-
ний людей, в частности, даже в данное актуальное время.
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 21
Поэтому проблему наименования книги Иоанна никак
нельзя назвать простой.
То, что было дано Иоанну в видениях, названо Открове-
ния потому, что оно подводило некий итог христианскому
учению, в первую очередь, о Конце света. Относительно же
новым оказались наказания и беды, которые были обруше-
ны (могли быть обрушены) на головы людей Яхве и Хрис-
том, общий максимально мрачный фон этой книги. Имен-
но апокалиптические ужасы выступают в качестве Откро-
вения, пророчествуя и предупреждая о тех страданиях, ко-
торые еще надлежит вынести людям во время религиозных
гонений. Конечно, и в предыдущих библейских (особенно
в ветхозаветных) произведениях было немало жестокостей
в отношении людей, но ни в одной из них нет такого их на-
громождения и концентрации.
Слово «апокалипсис» далеко не всегда было синонимом
катастроф и самых страшных страданий. Вначале это дей-
ствительно означало откровение, т.е. обнажение, представ-
ление, раскрытие чего-то исключительно важного. Соб-
ственно Концу света в книге посвящены только три после-
дние главы, предыдущие подводят к ним, живописуя реши-
тельные шаги христианства, массовую гибель и мучения
людей. Между тем многие пророчества обладают некоторой
обязующей силой (психологической, разумеется), они как
бы призывают и даже принуждают людей исполнить их пред-
начертания, если они верят в основные идеи и догмы уче-
ния. Люди начинают жить в свете прогнозируемых собы-
тий, а то, что концу времен предшествуют глобальные ка-
таклизмы и казни, представляет собой не что иное, как пе-
ресказ истории, и здесь ничего нового нет, хотя сам пере-
сказ реализуется в мифологических формах. Поскольку же
массовая гибель людей, глобальные общественные, есте-
ственные и техногенные катастрофы время от времени про-
исходят, это начинает убеждать верующих, что предсказа-
ния Откровения верны.
Таким образом, человеческая история становится про-
стым комментарием к Апокалипсису, причем каждое поко-
22 Исследование Апокалипсиса
ление может находить в современном ему мире неопровер-
жимые свидетельства наступления Конца света. Тому, что в
этой книге можно обнаруживать самые разные содержания
и смыслы, в огромной степени способствует ее богатейшая
символика, любой символ может быть подвергнут непохо-
жим друг на друга интерпретациям. Апокалиптические пред-
сказания означают попытку ухода от своей человеческой
природы, но эту попытку нельзя однозначно признать удач-
ной или неудачной, при этом следует помнить, что личность
способна видеть в будущем исключительно то, что ей уже
знакомо. Движение времени всегда возбуждало человечес-
кий ум, в первую очередь, потому, что он извечно стремил-
ся связать смертное с бессмертным. Будущее всегда пугало,
поэтому ужасы Апокалипсиса можно рассматривать как
ужас перед ним и как ужас перед перспективой утраты на-
стоящего, которое действительно невозможно продлить или
удержать. Сила религии в том, что она дарует надежду в бу-
дущем, даже смерть воспринимая как начало новой жизни.
Если Откровение есть совокупность сокровенных рели-
гиозных знаний, то почему выделяются религии Открове-
ния - иудаизм, христианство и ислам, тем самым отказы-
вая в этом другим религиям, хотя они тоже несут людям
столь же важную информацию. Так, М. Малерб пишет, что
только религии Откровения настаивают на существовании
единого Бога, который являет себя людям. Политеистичес-
кие религии более или менее сознательно ощущают потреб-
ность в посредниках между человеком и абсолютом. Что же
касается «моральных» религий (буддизм, конфуцианство,
даосизм), то они не высказывают четких утверждений о су-
ществовании Бога, но рекомендуют стиль поведения, кото-
рый удивительным образом напоминает рекомендации дру-
гих религий. М. Малерб ставит вопрос о том, какие из на-
званных трех религий Откровения являются истинными*,
но к научному исследованию этот вопрос не имеет никако-
го отношения.
Представляется, что считать какую-либо религию рели-
гией Откровения только на том основании, что она являет-
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 23
ся монотеистической, нельзя. Во-первых, то же христиан-
ство не является единобожным, поскольку божествами фак-
тически выступают Яхве, Христос, святой дух и богороди-
ца, хотя формально Мария лишь мать Христа, а Бог един в
трех лицах, что является совершенной бессмыслицей, не
поддающейся никакому пониманию. Во-вторых, любая дру-
гая религия, кроме трех названных, тоже несет людям ис-
ключительную по значимости духовную информацию, ко-
торая открывает им особый мир. В нем тоже действуют боги,
но иные и в других обличьях, не всегда столь явно, как, на-
пример, в иудаизме или в исламе. В-третьих, считать Бога
чем-то вроде посредника между человеком и абсолютом -
запутывать ситуацию, поскольку это означает совершенно
иной подход к пониманию религии, близкий к античному,
когда считалось, что и Зевс подчиняется некой высшей силе.
Если уж вводить в оборот такое важное понятие, как «абсо-
лют», следует пояснить, что имеется в виду. Иудаизм, хрис-
тианство и ислам не знают такой категории.
В Откровении можно найти совсем не божественные
факты. Я имею в виду, в частности, обращения господа к
Ефесской, Смирнской, Пергамской, Фиатирской, Сардий-
ской, Филадельфийской и Лаодикийской церквам9. Эти об-
ращения с полным основанием можно назвать грозными
начальственными окриками и неприкрытыми угрозами в
адрес покорных подчиненных. Причем начальник вполне
убежден в том, что никто не посмеет возразить ему. Это ес-
тественно, коль скоро речь идет о спасителе и вседержите-
ле, но столь же несомненно, что на его отношения с церк-
вами бессознательно спроецированы обычные отношения
между абсолютным властелином и слугой.
Например, ангелу Ефесской церкви сказано: «Итак,
вспомни, откуда ты ниспал, и покайся, и твори прежние
дела; а если не так, скоро приду к тебе и сдвину светильник
твой с места его, если не покаешься» (2:5).
Обращение к Ангелу Пергамской церкви начинается со
слов: «Так говорит Имеющий острый с обеих сторон меч»
(2:12).
24
Исследование Апокалипсиса
Ангел Фиатирской церкви уличен в том, что он попуска-
ет жене Иезавели, «называющей себя пророчицей, учить и
вводить в заблуждение рабов Моих, любодействовать и есть
идоложертвенное» (2:20). Далее идут угрозы смерти. Не луч-
ше отношение к ангелу Сардийской церкви, которому Хри-
стос (а это именно он) говорит: «Вспомни, что ты принял и
слышал, и храни и покайся. Если же не будешь бодрство-
вать, то Я найду на тебя, как тать, и ты не узнаешь, в кото-
рый час найду на тебя» (3:3).
Насыщено грубостью послание Лаодикийской церкви:
«Советую тебе купить у Меня золото, огнем очищенное,
чтобы тебе обогатиться, и белую одежду, чтобы одеться и
чтобы не видна была срамота наготы твоей, и глазною ма-
зью помажь глаза твои, чтобы видеть» (3:18).
Эти обращения, перечисления ошибок и промахов на-
ряду с достижениями и успехами в деятельности указанных
церквей носят весьма обыденный характер. Ясно, что на-
званные религиозные учреждения были весьма близки тому
(или тем), кто писал Откровение, и их значимость оценива-
лась очень высоко. Но необходимо отметить, что обыден-
ное ограничено в основном первыми тремя главами книги.
В дальнейшем она насыщена мистическими видениями,
образами и пророчествами.
Послания к малоазийским церквам изложены в почти
одинаковых, как бы симметричных формах, хотя приме-
нительно к каждой из них отмечены разные достоинства и
упущения, нередко злостные. Значимость посланий ни в
коем случае не ограничивается этими церквами, а имеет
общехристианское значение. Но оно приобрело такой ста-
тус лишь со временем, когда стало ясно, что ошибки этих
церквей достаточно типичны, особенно для первых веков
христианства, а содержащиеся в посланиях похвалы и уг-
розы можно толковать очень широко. Однако сама тональ-
ность посланий, очень резкая, суровый язык существенно
контрастируют с другими книгами Нового Завета, но он
весьма сходен с тем, что излагается в следующих главах От-
кровения.
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 25
Послания семи церквам, таким образом, богословие вос-
принимает не только как адресованное этим учреждениям,
но и ко всему христианскому миру и всем верующим. Кро-
ме того, число «семь» имеет для христианства мистическое
значение, что неоднократно подчеркивается в самом Апо-
калипсисе10. Между тем вторая и третья главы этой книги, в
которых содержатся послания к семи церквам, по своему
содержанию и идеям резко контрастируют со всеми осталь-
ными ее частями. Действительно, крайне странно видеть
более чем земные указания (наставления) «подчиненным
организациям», не содержащие никаких предсказаний, тем
более судьбоносных и общечеловеческих, в сочинении, до
пределов насыщенном мистическими видениями и образа-
ми, пророчествами о Конце света и Страшном суде. Очень
возможно, что раньше названные главы были самостоятель-
ными работами или составляли часть других произведений,
а затем были достаточно искусно вмонтированы в Апока-
липсис. В них ничего апокалиптического нет.
2. Многоаспектное™ Апокалипсиса
Апокалипсис - достаточно противоречивая и разноас-
пектная книга. В ней как-то органично уживаются вполне
земные поступки, вроде указаний малоазийским церквам, с
истинной духовностью, связанной с небесными властите-
лями, высокохудожественные образы, символы и метафо-
ры с грубой аляповатостью, искреннее сострадание и жела-
ние помочь людям с исключительной жестокостью и мсти-
тельностью.
Апокалипсис обладает исключительными художествен-
ными достоинствами, что, на мой взгляд, является одной
из существенных причин его огромного влияния на всю за-
падную культуру. В данном качестве эта книга заметно вы-
деляется даже среди других библейских произведений, ко-
торые в целом тоже отличаются очень высоким художествен-
ным уровнем. В первую очередь, надо отметить необычай-
26
Исследование Апокалипсиса
но образное и яркое повествование, его высокую эмоцио-
нальную тональность, распирающую изнутри напряжен-
ность и насыщенность, очень запоминающиеся, драмати-
ческие, даже грозные и пугающие образы - зверей, драко-
нов, жен на небе, светильников и др. Они наряду с весьма
впечатляющими символами и сравнениями мощно стиму-
лировали художественное, философское, теологическое и
публицистическое творчество великого множества прозаи-
ков, поэтов, мыслителей, художников, композиторов.
Откровение отличается торжественностью, даже пара-
дностью стиля, частым использованием наиболее звучных
слов и оборотов речи, придающих особую значимость и эмо-
циональную силу тем описаниям, персонажам и событиям,
о которых повествует эта книга. Совершенно очевидно, что
мысли о Боге, Конце света и воскресении из мертвых долж-
ны отличаться высокой проникновенностью и пафосом.
Вместе с тем автору (авторам) Апокалипсиса иногда из-
меняет художественный вкус и такт, чувство меры. Отсюда
нагромождение грубостей при описании казней и гибели
людей, некросадистские проявления, пристрастия к драго-
ценным камням и золоту. Апокалиптический небесный
Иерусалим - нечто нескладное, ребяческое, неестественное.
Книга пронизана ненавистью ко всему неиудейскому и не-
христианскому, ко всем другим цивилизациям, нежелание
их понять и тем более принять, хоть в каком-то виде, что
вообще характерно для религиозного мышления с его чер-
но-белыми установками. Все «другое» должно быть стерто с
лица земли, смерть и разрушение есть единственный и уни-
версальный способ решения всех проблем, в первую оче-
редь, духовных. Это проявляет некрофильскую направлен-
ность Апокалипсиса, становится основой террористического
отношения к другим культурам.
Откровение ни в коем случае не хронология общеисто-
рических событий, прошлых и будущих, пусть и очень важ-
ных для человечества. Это - мистическое видение жизни и
истории христианской церкви, будущего человечества, это -
повествование о беспощадной и кровавой борьбе добра и
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 27
зла, иногда в виде столкновения с дьяволом и его ангелами
(Откр., 12:7-13), о страшных карах, которые ждут отступ-
ников, неверных и предателей, всех, кто упорствует в своих
заблуждениях и ошибках, это - весть о безусловном торже-
стве христианства, это - предупреждение о неминуемом
Конце света. Апокалипсис представляет собой логическое
завершение Нового Завета, и не только в качестве проро-
ческой книги. Он венчает собой побеждающее христианс-
кое учение, которое не потерпит никакого инакомыслия и
будет жестоко расправляться со своими идеологическими и
духовными оппонентами. Я хочу подчеркнуть, что книга
содержит не только сверхдальний прогноз истории, но и
будущего своей церкви. Но парадокс заключается в том, что
она не оказала жесткого влияния на христианскую этику,
не сокрушила ее, и она как учение осталась этикой любви и
прощения. Но если кто-нибудь захочет найти в христиан-
стве оправдание буйной жестокости и злу, он легко обнару-
жит соответствующие обоснования в Откровении.
Со страниц его на зрителя взирает практически новый,
не евангелический Христос, но это никого не должно сму-
щать: тот, прежний, любящий, прощающий, сострадаю-
щий - остался, конечно, в учении, апокалиптический спа-
ситель не смог его вытеснить, просто они стали сосущество-
вать. Хотя Апокалипсис чуть ли не прямо бросает вызов
евангелической проповеди любви, и это является самой дра-
матической главой христианства, вместе с тем и евангельс-
кий, и апокалиптический Христос побуждают людей пола-
гаться на божественную милость, вместо того чтобы призы-
вать их к реализации своих человеческих возможностей. Это
всегда вызывало осуждение и протесты в первые века хрис-
тианства, но потом оказалось, что совместить одно с дру-
гим достаточно просто. Верующий любого христианского
ответвления при желании может найти в Новом Завете обо-
снование необходимости трудиться, защищать Родину и т.д.
В первые века христианства эту религию справедливо
упрекали в нетерпимости, что особенно наглядно демонст-
рирует Откровение. Цивилизация Древнего Рима не могла
28 Исследование Апокалипсиса
принять христианство именно потому, что в Риме царила
терпимость. Римская культура могла существовать и успеш-
но развиваться как раз в силу того, что она была терпима и
лояльна ко всему великому разнообразию религий и рели-
гиозных культур, населявших империю народов. Эта римс-
кая терпимость подобна терпимости современных демок-
ратических государств, но даже при ней общество не могло
без осуждения относиться к тому, что христиане презирали
все другие религии и безусловно отрицали их. Сейчас воз-
ражения, которые предъявляет общество христианству, вы-
ражаются лишь в предписаниях того, чтобы оно не вмеши-
валось в политику, бизнес, науку или чтобы оно уживалось
с другими религиями. Так христианство и делает, даже в по-
литику вмешивается во время достаточно редких сейчас
острых социальных обострений, еще реже выступает в ка-
честве арбитра, чье мнение почтительно выслушивается, но
не всегда принимается во внимание. Можно сказать, что
теперь боги оказались вытесненными тем, что именуется
ценностями.
Вместе с тем это очень сложная книга - с иносказания-
ми, гиперболами, тайными смыслами, которые никак не
поддаются однозначному толкованию. Более того, церков-
ные писатели любят предупреждать, что правильное пони-
мание апокалиптических текстов возможно лишь в том слу-
чае, если опираться на труды отцов церкви. Задачи читате-
ля усложняются тем, что главным содержанием книги яв-
ляется череда очень неоднозначных видений, которые дол-
жны поведать о прошлом, настоящем и будущем, но сразу
трудно разобраться, о чем идет речь. Сложность Апокалип-
сиса делает его весьма таинственным, неподдающимся од-
нозначному пониманию и толкованию. Вместе с пророче-
ствами именно таинственный характер этой книги привле-
кает к ней взоры и верующих христиан, и пытливых мысли-
телей, на протяжении всей новозаветной истории пытаю-
щихся разгадать смысл и значение загадочных видений и
образов, описанных в Откровении, поэтому о нем появи-
лось множество публикаций, в основном теологических11.
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 29
Весьма примечательно мнение С.Н. Булгакова, одного
из самых глубоких богословских исследователей Апокалип-
сиса. Он писал, что эта книга по своему стилю и характеру
является чужеродной в Библии, принадлежащей к опреде-
ленному литературному жанру определенной эпохи. Одна-
ко она включена в Библию как ее органическая и существен-
но необходимая часть. И это включение сделалось настоль-
ко органическим, что заставляет забыть исторические и спе-
цифические особенности Апокалипсиса. Он предстает во
всем своем своеобразии как некий монолит. Его литератур-
но-исторические особенности не воспрепятствовали при-
нятию его как христианского откровения. Эта иудаистичес-
кая по стилю книга синкретического характера восприняла
черты христианского откровения, стала христианской кни-
гой, органически войдя в состав Нового Завета как откро-
вение о Христе и его церкви. Она воспринята в общем биб-
лейском контексте как новозаветная книга в связи со всем
новозаветным откровением. Она принадлежит к числу про-
роческих книг и в таком качестве является единственной
пророческой книгой в Новом Завете12.
Булгаков поясняет, что тема откровения необходима в
Библии, последняя не может ее миновать. О будущем или о
том, что «грядет вскоре», одинаково не могли не спраши-
вать ни первохристианская церковь, ни все последующие
века, каждый по-своему, с растущей мучительностью, тре-
вожностью и напряжением. Человечество погружено в ис-
торию и не может не мыслить о ней. Церковь имеет свои
исторические судьбы, раскрытия которых она не может не
искать. Христос воцаряется в своей церкви в борьбе со зве-
рем и антихристом, и мы благодаря Апокалипсису участву-
ем в этой борьбе13.
Апокалипсис - глубоко трагическое произведение, по-
скольку в нем царствуют наводящие ужас видения, показа-
ны тщета самой жизни, абсолютное ничтожество и беспо-
мощность человека перед божьим произволом, который не
остановит и гора трупов, полный и безоговорочный кризис
человеческого рода и его культуры. Апокалипсис - набор
30 Исследование Апокалипсиса
мрачных антиутопий, предвосхитивших антиутопии XX
века. Они все доказывают, что человечество иногда охваты-
вают депрессивные спазмы, оно становится угрюмым и не-
доверчивым, явственно ощущая свое окончание и тщетность
земных усилий, хотя большинство современных антиуто-
пий, например О. Хаксли, полно насмешек и иронии. Эта
книга - набор жутких картин битв, массовых смертей и при-
родных катаклизмов, способных посеять беспросветное от-
чаяние и панику. В то же время Откровение насыщено оп-
тимизмом, особенно в последних трех главах, в которых
победоносно звучат ликующие фанфары всеобщего спасе-
ния и благоденствия в будущей вечной жизни, хотя плата за
нее, судя по предыдущим, чрезвычайно велика. Но в под-
тексте и самых страшных глав глухо, но явственно звучит
тема конечной победы добра, а ее гарантирует не кто иной,
как Христос, тот самый агнец, который является символи-
ческим продолжателем образа Давида, сокрушителя Голиа-
фа: ведь маленький человек всегда тайно надеялся, что смо-
жет победить сильных мира сего. Агнца-Давида не страшат
ни грозные всадники и чудовища, ни насилия и войны, ни
с!ама смерть, тем более что он и творит ее, и побеждает.
Наконец, Откровение предупреждает верующих, что бу-
дет с ними и с миром, если установится царство зверя или
люди последуют за ним.
Тайные смыслы и иносказания в совокупности с не все-
гда ясными образами, сравнениями и метафорами придают
Апокалипсису тот самый мистицизм, который отмечают
многие его исследователи. Но, думается, такая его черта сви-
детельствует и о высоких художественных достоинствах это-
го религиозного творения, достоинствах, которыми обла-
дают далеко не все священные тексты христианства.
Богословие, конечно, иначе оценивает названную сто-
рону книги. Так, комментируя видения о снятии печатей,
один из богословов пишет: «Подробное объяснение виде-
ний, представившихся святому тайнозрителю по разреше-
нии каждой печати, представляет трудности, вполне непо-
бедимые. Все пророчества имеют такое свойство, что до
Глава I. Апокалипсис-хтонический взрыв 31
окончательного исполнения своего изображают истину по-
луоткрытою. Дух Святой, провозвещая будущее, вместе с
тем запечатлевает его таинственными образами, без сомне-
ния, с тем благим намерением, дабы, с одной стороны,
истинное любомудрие в верующих обретало в пророчествах
хотя не полный, но при всем том благотворный для них
свет ведения о премудрых путях Промысла Божия, с дру-
гой - дабы неверие и нечестие врагов истины не могло дер-
зновенно восставать против определений Божиих. Поче-
му и пророческая книга Нового Завета до тех пор будет зак-
лючать в себе много сокровенного, пока не совершится все,
что в ней написано; а полное совершение ее пророчеств,
очевидно, есть вместе совершение всего домостроительства
Божия»14.
С другими книгами Нового Завета Апокалипсис сохра-
няет не только идеологическое, мировоззренческое, но и
событийное единство, например по поводу казни Христа.
Так, еще в самом начале Откровения говорится, что его уз-
рят «и те, которые пронзили Его; и возрыдают пред Ним все
племена земные» (1:7). Чуть выше в той же главе мессия на-
зывается «первенцем из мертвых», а ниже говорится о том,
что он был мертв (1:18). Между тем есть и резкие отличия
Откровения от других новозаветных книг, особенно в эти-
ческом аспекте, о чем я собираюсь рассказать ниже.
Несмотря на весь мистицизм Откровения, ему, как и
многим другим мифологическим сочинениям, присущи
двойная перспектива, параллелизм совершающегося на зем-
ле и на небе. То, что имеет место на земле, обязательно на-
ходит отклик и оценку наверху, при этом для людей все, что
делается на небесах, всегда покрыто тайной, однако может
быть открыто путем ниспосылаемого чудесного откровения.
Конечно, небожители здесь обладают несомненным преиму-
ществом: им, особенно богам, все известно обо всех челове-
ках и всех событиях внизу.
Все это придает Апокалипсису тайноведческий и проро-
ческий характер, еще и достоверность происшедшего, и обя-
зательность предназначенного, что очень важно для верую-
32
Исследование Апокалипсиса
щего ума. Он обретает в Откровении надежду, что будет ус-
лышан и утешен, перед ним в то же время раскрывается ис-
тория церкви в контексте земной истории человечества.
Интересны высказывания Ф. Энгельса об Апокалипси-
се, которые следует оценивать прежде всего исходя из об-
щего отношения марксизма к религии. Энгельс считал, что
Книга Откровения отнюдь не самая непонятная и таин-
ственная, а, наоборот, самая простая и ясная книга из всего
Нового Завета. Однако никаких доказательств этого он не
приводит, считая, что в ней нет ни следа дохристианских
учений. Здесь христианство, по Энгельсу, представлено в
самой необработанной из дошедших до нас форм. Господ-
ствует только один догмат: верующие спасены жертвой Хри-
ста15. Вот с этой самой необработанностью христианства в
Апокалипсисе следует согласиться: ту же мысль можно из-
ложить в психологических понятиях, поскольку в исследу-
емой книге произошел прорыв бессознательного, самых
древних, нецивилизованных форм поведения, когда нечто
насаждалось с помощью грубой силы и безжалостного унич-
тожения. Однако неточно, что только в этой книге господ-
ствует догмат: верующие спасены жертвою Христа. Это же
явственно звучит и торжествует в других новозаветных тек-
стах, особенно евангелиях.
Определенные возражения возникают и по поводу дру-
гого утверждения Энгельса, что это самая простая и ясная
книга из всего Нового Завета. Трудно сказать, что именно
дало Энгельсу основания для такого вывода, но он представ-
ляется сомнительным.
Откровение многое заимствовало из книг Ветхого Заве-
та, в частности из книг Иезекииля и Даниила. Так, живот-
ные вокруг божественного престола (4:7-8) взяты частично
из книги Иезекииля (1:9-13), частично - из книги Исайи
(6:2). Скорее всего, эти животные олицетворяют различные
группы представителей живой природы. Они все время про-
славляют Яхве: «Свят, свят, свят Господь Бог Вседержитель,
Который был, есть и грядет» (4:8). Это прославление прак-
тически совпадает с тем, которое мы находим в Книге Исайи:
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 33
«Свят, свят, свят Господь Саваоф! Вся земля полна славы
Его» (6:3).
Точно так же действовали авторы древних апокалипти-
ческих апокрифов. Для них образцом служили те канони-
ческие пророческие книги, в которых откровения облека-
ются в форму видений и символов. Я имею в виду прежде
всего пророчества Иезекииля, Захария, и особенно Дании-
ла, книга которого, как давно установлено, оказала значи-
тельное влияние на Откровение Иоанна Богослова. Авторы
и апокрифических апокалипсисов, и канонического Откро-
вения питали явное пристрастие к определенным символам
и смыслам (например, к цифре «7»), которые становились
очень удобными и понятными для читателей тех лет фор-
мулами, как бы пропусками в таинственный мир мистичес-
ких видений и образов. То, что многие образы и символы
были весьма туманны и не совсем понятны, отнюдь не от-
талкивало от такого рода сочинений, а, наоборот, притяги-
вало к ним. Древний человек предощущал, что все боже-
ственное (священное) должно быть именно таким, посколь-
ку оно божественное. Иными словами, видения были дос-
товерны постольку, поскольку они были расплывчаты, не-
ясны, фантастичны.
Пророческие книги, апокрифические в том числе,
пользовались большой популярностью и по той причине,
что повествовали о неизбежной гибели всех врагов Израи-
ля. Эта тема в Откровении звучит очень явственно.
Прошлыми и нынешними пророками Конца света особен-
но любимо слово и понятие «тысячелетие», которое они по-
черпнули из Апокалипсиса. Здесь дело не в цифровой симво-
лике, к которой весьма неравнодушно Откровение. Термин
«тысячелетие» употреблен в нем скорее всего для обозначе-
ния необозримо длительного и весьма неопределенного сро-
ка, по истечении которого наступают те события, о которых
оно повествует. Вместе с тем «тысячелетие» можно понимать
как «десять веков» и, ссылаясь на авторитет Библии, строить
предсказания об окончании времен. В целом можно сказать,
что «тысячелетие» сказалось весьма удобным понятием.
3 Исследование Апокалипсиса
34
И сследование Апокалипсиса
Ни в одной книге Нового Завета, предшествующей От-
кровению, нет описания воцарения Христа в небесном двор-
це. Это объясняется тем, что во всех предыдущих новоза-
ветных сочинениях к богу-отцу и его престолу ясно прочи-
тывается особо благоговейное отношение. Миротворец как
бы не берет на себя смелость приблизиться к нему. Тот же,
кто писал Откровение, не испытывает по этому поводу ника-
ких колебаний, он описывает вседержителя с такой же лег-
костью и простотой, с какой лепит образ какого-нибудь
могущественного в прошлом монарха автор современного
исторического романа.
В правой руке Яхве книга, запечатанная «внутри и от-
вне», т.е. содержащая все тайны мироздания. Ангел стал
вопрошать громким голосом «Кто достоин раскрыть сию
книгу и снять печати ее?» Конечно, это мог быть только
Христос, и никто другой. Поэтому ангелы вокруг престола
«говорили громким голосом: достоин Агнец закланный при-
нять силу и богатство, и премудрость и крепость, и честь и
славу и благословение» (5:12). Здесь агнец максимально при-
ближается, даже приравнивается к своему божествен-
ному отцу, в связи с чем неудивительно, что хвала и благо-
словение всего живого на земле теперь адресовано и отцу, и
сыну. Можно сказать, что Апокалипсис знаменует как тор-
жество христианства вообще, так и его победу над иудаиз-
мом, коль скоро христианский Бог теперь не только при-
равнен к иудейскому богу-демиургу, но и постепенно начи-
нает успешно вытеснять его.
Разумеется, указанными заимствованиями из книг про-
роков Иезекииля и Даниила не исчерпывается содержатель-
ная и смысловая связь Апокалипсиса с книгами Ветхого
Завета. Об этом еще будет рассказано ниже.
Апокалипсис не ожидает и, естественно, не жаждет при-
хода мессии, поскольку он уже пришел и действует во всю
свою силу и мощь, в него поверили тысячи людей, готовых
пожертвовать ради его слова своими жизнями. Однако от
него ждут, что он покарает тех, кто преследовал и убивал
его последователей. Христос же, этот символ любви и ми-
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 35
лосердия, не спешит мстить, но не потому, что милосерден
и негневлив, а потому, что еще недостаточно христиан уби-
то. Надо, чтобы уничтожено было еще некоторое количе-
ство людей, он ждет этого, вот тогда и начнет действовать.
Подобным образом, как ни печально это констатировать,
может поступать только совершенно безнравственный,
очень циничный человек, и так делали и делают некоторые
политики или рвущиеся в политику люди самого низкого
пошиба. Пример можно взять из новейшей российской ис-
тории: чеченские боевики, вместо того чтобы прекратить
кровопролитие, действуют так, чтобы было больше убито
их соотечественников, с тем чтобы сильнее возбудить нена-
висть к России и русским и таким путем увеличить число
своих сторонников. Подобных примеров можно привести
великое множество.
Образ Христа от этого страдает, но это совсем не тот спа-
ситель, который живет и действует в евангелиях и других но-
возаветных книгах. Тот - закончился, ушел навсегда и ос-
тался как олицетворение любви, прощения и непротивления
насилию; апокалиптический Христос - агнец - совершенно
иной персонаж, не имеющий ничего общего с евангеличес-
ким. Первый - спаситель древних иудеев в залитой кровью
Палестине, второй - небесный повелитель времен полной
победы христианства и наступивших затем крестовых похо-
дов и инквизиции, страстный, яростный, злой.
Булгаков обращал внимание на то, что апокалиптика с
ее живой образностью и необузданной фантастикой не обе-
щает ясности философских различий. Граница, отделяющая
ее историческое от эсхатологического, то совершенно сти-
рается, то углубляется до непроходимости. Но для подоб-
ного рода сетований нет оснований, поскольку в Апокалип-
сисе нет ничего исторического, если, конечно, не иметь в
виду, что его отдельные фантастические и мистические со-
бытия могли быть спроецированы от вполне исторических
событий. Но если не иметь в виду научно-историческое, то
апокалиптические сочинения вполне можно назвать рели-
гиозной философией истории. Конечно, иудейская апока-
36
Исследование Апокалипсиса
липтика порождена исторической судьбой еврейского на-
рода, его страданиями и надеждами.
Апокалиптические мечты о национальном торжестве и
надежды на его чудесное осуществление соединяются с
мрачными эсхатологическими перспективами воскресения
мертвых, Страшного суда, с сопровождающими его миро-
выми и историческими катастрофами, после которых на-
чинается все новое, новая земля и новое небо. Яхве и Хрис-
тос явят себя в новом мире, и явление это естественно и не-
избежно, оно будет Страшным судом для всего человече-
ства, для одних - источником неизреченного блаженства,
для других - столь же неизреченной муки. Эсхатология со-
ставляет самую важную часть Апокалипсиса, притом в ос-
новных своих идеях она была санкционирована христиан-
ством, с тем, конечно, отличием, чтобы центральное место
в ней занял Христос.
Булгаков выделял еще такую черту апокалиптического
восприятия истории, как глубокий ее трагизм. Он заключа-
ется в безнадежном пессимизме относительно настоящего
и тем сильнее настраивает на ожидание исторического чуда,
которым окажется эра мессианского царства. Нужно было
это исключительное соединение, с одной стороны, траги-
ческой судьбы иудейского народа, с полной исторической
безвыходностью, а с другой - с его ни перед чем не сгибаю-
щимся религиозным идеализмом, верой во всемогущество
и справедливость божию и несомненную богоизбранность
Израиля, чтобы из взаимодействия этих факторов родилось
такое настроение. Без всякого преувеличения можно ска-
зать, что этим народом был выдержан исключительный ис-
торический экзамен, и вся уродливая чувственность пред-
ставлений апокалиптики должна быть отнесена в значитель-
ной мере на счет этих внешних условий, а вся изумительная
и ни с чем несравнимая живучесть религиозной надежды
приписана религиозному гению народа, душа которого тя-
нулась навстречу грядущему.
Новое хилиазмическое царство, которое наступит в за-
облачном будущем, не представляется мифотворческому уму
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 37
простым и логическим продолжением нынешнего состоя-
ния. Более того, то будущее царство есть прямое противо-
поставление нынешней жизни. Это не постепенная эволю-
ция и не медленный прогресс, а революционное преобразо-
вание, хтонический взрыв, когда без остатка гибнет все ста-
рое и появляется то новое, чего никогда не было до тех пор -
нет уже ни смерти, ни болезней, ни страданий. Будущий
«дивный новый мир» тем не менее рождается в муках: ката-
строфы и бедствия Апокалипсиса нужно понимать именно
как муки рождения. Мифотворец и не мог себе представить,
что принципиально новое может быть рождено без них.
Апокалипсис продолжил начатую в Новом Завете тему
страданий, лишений, разрушений и смерти. В дальнейшем
развитии христианства это нашло наиболее яркое выраже-
ние в православии, несколько меньше в католицизме, еще
меньше - в протестантизме. В российском православии
мазохистский культ страданий и бедствий, обретения счас-
тья в лишениях и неприхотливой жизни, минимальное вни-
мание к материальным благам стал весьма питательной поч-
вой для принятия условий реализации коммунистических
идей. Их достижение, как известно, предполагало отказ от
индивидуального благополучия, приятие незамысловатой,
убогой и полностью подконтрольной жизни, даже страда-
ний ради построения эфемерного общества, могущего су-
ществовать лишь в головах его создателей.
А. Дж. Тоинби полагал, что способность высших рели-
гий воздействовать на души ограничена неспособностью
человека обучаться иным, чем через страдание, путем. Люди,
обучавшиеся через страдания в период агонии шумерской
и египетской цивилизаций, были предшественниками про-
роков Израиля и Иудеи, просветленных, в свою очередь,
страданиями вавилонского и сирийского смутного време-
ни. Все эти страдальцы были предшественниками Христа.
В такой перспективе христианство можно рассматривать как
высшую точку непрерывного восходящего движения в ду-
ховном прогрессе, который не только пережил последова-
тельные мировые катастрофы, но и был порожден их мучи-
38 Исследование Апокалипсиса
тельным опытом. Духовный и светский идеалы - не застыв-
шие формы. Они постоянно сражаются между собой за гос-
подство над человеческими душами. Поэтому неудивитель-
но, что во времена успехов и процветания души людские
глухи к зову духа и, напротив, они улавливают даже слабый
шепот его, когда суетные мирские дела заканчиваются ка-
тастрофой. Сердца их смягчаются страданиями и горестя-
ми обрушивающихся на них катастроф. Когда дом рушит-
ся, человек, который его возвел, оказывается под открытым
небом, подвластный всем стихиям, он опять поворачивает-
ся лицом к Богу, чье вечное присутствие не отгорожено те-
перь тюремною стеною, воздвигнутой самим человеком.
Если это так, то междуцарствия, нарушающие мирный ход
истории, влияют и на религиозную жизнь, вызывая вспыш-
ки интенсивного духовного озарения и взрывы духовной
активности16.
Разумеется, в дни несчастий и катастроф человек, стра-
дая, значительно больше открыт Богу, чем в благоденствии,
но происходит это потому, что он тогда нуждается в помо-
щи и утешении. Поэтому он делает небесного властителя
могучим и грозным, ибо только такой может победить его
врагов, устрашить их; либо он творит образ любящего и про-
щающего божества, которому можно доверить свои беды и
на понимание и снисхождение которого можно рассчиты-
вать. Иногда же земной творец в одном образе соединяет
все эти столь нужные ему части - таковы Яхве и Христос.
Но есть еще одна чрезвычайно важная для религии функ-
ция страдания: страдая, личность психологически не толь-
ко очищается от повседневности и ее изматывающей сует-
ности, она сосредотачивается на предмете и источнике стра-
даний, наконец, приближается к смерти, что очень часто
приводит к мыслям о Боге.
Интересные соображения относительно этиологии стра-
дания высказал М. Вебер. Он писал, что первоначальное
отношение к страданию выражалось во время религиозных
празднеств сообщества, прежде всего в отношении тех, кого
преследовали болезни или несчастья. Человек, длительно
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв
39
страдающий, скорбящий больной или подверженный иным
несчастьям, считался в зависимости от характера страдания
либо одержимым демонами, либо отмеченным гневом оби-
женного им Бога. Пребывание его среди членов культового
сообщества могло повлечь за собой дурные последствия. Во
всяком случае ему не следовало принимать участия в куль-
товых трапезах и жертвоприношениях, ибо его присутствие
не ублажало богов и могло повлечь их гнев. Страдание, та-
ким образом, могло быть симптомом оставленное™ Богом.
Типичная деятельность магов и священнослужителей
сводилась на данной стадии к установлению вины, вызвав-
шей страдание, к требованию покаяния в «грехах», т.е. преж-
де всего в нарушении ритуальных предписаний и наставле-
ний, как устранить страдание. Их материальные и духов-
ные интересы во все большей степени исходили из плебей-
ских мотивов. Дальнейшим продвижением по этому пути
под воздействием типичных, постоянно повторяющихся
бедствий было развитие религиозной веры в «спасителя».
Она предполагала наличие мифа спасения, следовательно
(хотя бы относительно), рациональное видение мира, важ-
нейшим фактором которого вновь стало страдание17.
Если страдание очищает и приближает к Богу и стано-
вится одним из условий спасения, то оно принципиально
необходимо. Ужасы и катастрофы Апокалипсиса, эти гипер-
трофированные страдания, становятся полезными для лю-
дей, которые таким путем будут удостоены вечного блажен-
ства в небесном Иерусалиме. Однако при изучении Апока-
липсиса не покидает ощущение, что здесь целесообразность
страдания навязана и в его утверждении проявился садома-
зохистский радикал автора (авторов) книги.
Страдание в христианстве, особенно в православии, чем
так умело воспользовались идеологи коммунизма, есть не-
что сакральное и таинственное, необычайно важное для
спасения. Люди чаще всего не делают предметом логичес-
кого осмысления, как жить со страданием, но живут и стра-
дают, не понимают, чем оправдать или даже объяснить его,
и не пытаются это сделать. Люди с долгосрочным опытом
40
Исследование Апокалипсиса
страдания даже и не воспринимают его как страдание, ведь
так жили их предки, так живут окружающие, это образ и
качество жизни. Они ничего не требуют, не стремятся улуч-
шить свое существование, поэтому плохо и мало работают.
Ими становится легко управлять, тем более что они чрез-
вычайно почитают владык, земных и небесных. Люди мо-
гут и гордиться тем, что они страдают, поскольку это их воз-
вышает и очищает, они делают свою несчастную жизнь эта-
лоном и призывают, иногда принуждают других следовать
ему. Этим тоже в полной мере пользовался коммунизм.
3. Иудаистские предшественники
христианского Откровения
Исследование Откровения Иоанна Богослова не может
быть эффективным без всестороннего учета его иудаистс-
ких предшественников. Об их существовании, разумеется,
известно очень давно, понятно в этой связи и давнее же по-
явление такого термина, как «мессиология». Многие иссле-
дователи (А. В. Смирнов, М. Элиаде) справедливо называ-
ют в числе первых апокалипсисов «Книгу Даниила» и ряд
апокрифических сочинений, в первую очередь «Книгу Ено-
ха». Между тем А.В. Смирнов отмечал, что «ко времени мак-
кавейского восстания каноническая письменность Ветхого
Завета была совсем уже закончена; поэтому ветхозаветные
священные книги не могут быть отнесены к числу непос-
редственных источников для изучения мессианских веро-
ваний позднейшего иудейства, хотя нельзя не заметить, что
краеугольным камнем, на котором было воздвигнуто зда-
ние раввинской мессиологии и апокалиптики, служила
именно каноническая письменность с ее пророческими обе-
тованиями о благодатных временах Мессии»18.
Учение о Конце света имеет давние традиции в иудаиз-
ме. Продолжая их, о нем же говорят и многие книги Ново-
го Завета (Мф., 24,25; Мк., 13; Лк., 21; 2 Петр., 3; 2 Тим., 4
и др.).
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 41
В иудаистских религиозных сочинениях многие проро-
чества сводятся к тому, что за великие грехи народа перед
Богом он подвергнет его великим же испытаниям. Но когда
люди вновь всем сердцем обратятся к Богу, он простит их,
соберет на земле обетованной и наградит их неслыханными
радостями. Разумеется, все враги и притеснители Израиля
будут уничтожены, а их идолопоклонство и язычество по-
срамлено. Однако не следует смешивать эсхатологию, ос-
новывающуюся на концепции Конца света и последующе-
го возрождения, а также посмертного существования чело-
века, с мессианскими ожиданиями. Последние формиро-
вались на фоне пророчеств и включали в себя прежде всего
приход спасителя; они не только не противоречили эсхато-
логическим представлениям, но и частично смыкались с
ними. На первый взгляд, это произошло и в Откровении
Иоанна Богослова, что не соответствует действительности:
в этой книге нет ни малейшего намека на приход мессии,
поскольку он уже давно состоялся.
В религиозной мифологии немало сочинений о том, что
ожидает человека в конце времен, в христианской главная
такая работа - Откровение Иоанна Богослова. Ей предше-
ствовала иудейская апокалиптика, которая, по мнению Бул-
гакова, представляет собой совокупность произведений,
содержащих в себе «откровение» тайн относительно насто-
ящего состояния мира и человечества, его прошлого и осо-
бенно будущего. Собственно название апокалипсиса или
откровения дано только новозаветному «Откровению св.
Иоанна» и отсюда уже распространено на целый ряд произ-
ведений иудейской письменности, литературно к нему при-
мыкающих. В новейшей церковно-исторической литерату-
ре эти произведения известны под названием псевдоэпиг-
рафов, ввиду обычной их псевдонимности. Эпоха, к кото-
рой относится преимущественно развитие апокалиптичес-
кой литературы, открывается примерно Маккавейским вос-
станием и гонением Антиоха Епифана (168-165 гг. до н.э.),
а прерывается лишь с окончательной гибелью иудейской об-
щины после восстания Бар-Кохбы и других (132-135 гг.),
42
Исследование Апокалипсиса
следовательно, обнимает около трех веков. Наиболее ран-
ним и классическим произведением этого рода является
каноническая Книга пророка Даниила. По господствующе-
му в критической литературе мнению, она считается псев-
доэпиграфом, время составления которого относится к эпохе
гонения Антиоха Епифана, к 165 или 164 г. до н. э. За пос-
ледние десятилетия особенно внимательно собирались и изу-
чались религиозно-исторической наукой эти памятники апо-
калиптики. Критическое издание текстов и затем переводов
разных апокалипсисов, особенно издание ветхозаветных
апокрифов и псевдоэпиграфов сделали эти памятники дос-
тупными, по крайней мере для владеющих немецким язы-
ком. Критическое изучение апокалиптической литературы
еще не может считаться законченным. Но это касается част-
ностей и не препятствует пониманию ее общего духа.
Среди важнейших памятников иудейской апокалипти-
ки (кроме библейской книги пророка Даниила) можно вы-
делить Книги Еноха («Эфиопский текст»; «Книга Еноха
Праведного. «Славянский Енох»; «Книга Святых тайн Ено-
ха»; «Славянский Енох»), Это один из важнейших и обшир-
нейших апокалипсисов. По мнению немецких исследова-
телей, «Эфиопский текст» сочинялся в период с 167 г. до
н.э. - 64 г. В крайне мистической и фантастической форме
Книги Еноха содержат значительный мессианский, космо-
логический и эсхатологический материал.
Помимо Книг Еноха можно назвать Книгу юбилеев, За-
вещание 12 патриархов, содержащее наставления 12 сы-
новей Иакова своим детям, а также апокалипсисы Илии,
Софонии, Захарии, Моисея, Авраама. Эсхатологическая
информация содержится также в талмуде и некоторых древ-
них иудейских молитвах. Апокалиптика не была литерату-
рой в нынешнем ее понимании, это была, как правильно
отмечал Булгаков, народная литература, питавшаяся потреб-
ностями и ожиданиями еврейских народных масс. Но в це-
лом это фольклорное творчество было под сильным влия-
нием иудаистского ритуала, вообще религии закона. Изра-
иль жил эсхатологией.
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 43
Новозаветная литература, в том числе синоптические
евангелия (Матфея, Марка, Луки), жадно впитали в себя
мифологические ожидания ветхозаветных книг, особенно
пророческих - от Исайи до Малахии. Само учение Христа в
немалой и весьма существенной его части есть не что иное,
как эсхатология. Можно сказать, что после разрушения
Иерусалима апокалиптика изгоняется из иудаизма и заме-
няется талмудической мудростью, но она уже перешла к
первым христианским сообществам.
Вот что писал об иудейской апокалиптике Булгаков: «И
по содержанию своему апокалипсисы представляют собой
как бы религиозно-научную энциклопедию народной муд-
рости, выражают народное миросозерцание с разных его
сторон: в этой исторической амальгаме, в которой под по-
кровом псевдонимности соединяются в одном целом кус-
ки, принадлежащие разным эпохам, разным даже культу-
рам и народностям, благоговейный читатель находил «от-
кровения» и из области космологии и астрономии, и физи-
ки, и демонологии, и ангелологии, и истории в прошедшем
и будущем - словом, это был настоящий «народный уни-
верситет» разных знаний. В то же время апокалиптика пред-
ставляет собою как бы бассейн, в который изливаются, здесь
смешиваясь, воды из разных родников, и в этом качестве
она имеет незаменимое значение для изучения так называ-
емого религиозного синкретизма. Над разложением этого
синкретического целого на составные элементы с величай-
шим увлечением и усердием, хотя и все еще с проблемати-
ческими результатами, работает современная религиозно-
историческая наука».
Булгаков особо отмечал многомотивность и сложность
апокалиптической литературы, совершенно, по его мнению,
не поддающейся простой и объединяющей характеристике.
Интерес к иудейской апокалиптике с особенной живостью
наблюдается в современную Булгакову эпоху, когда неот-
ступно вставала проблема смысла истории, ее целей и исхо-
да, когда Европа была охвачена трепетным чувством како-
го-то стремительного, неудержимого, даже произвольного
44
Исследование Апокалипсиса
движения вперед, смутным и тревожащим ощущением про-
рыва в неизвестное. Это было разлито в духовной жизни
тех лет и питало характернейшие движения, такие как со-
циализм (коммунизм), оно прорывалось, говоря словами
Булгакова, в кровавом и хмельном энтузиазме революций
с их зелотизмом.
В религиозной жизни иудейского народа апокалиптика
исторически пришла на место пророчествам. Когда умолк-
ли пророки, верующие в тяжелых жизненных обстоятель-
ствах стали искать ободрения в таинственной, прикрытой
псевдонимами, полной символами апокалиптике. Живое,
личное слово пророка сменилось писаным, безличным про-
изведением апокалиптиков. Сравнительно с огненным вдох-
новением великих пророков, которое убеждало в том, что
они слышали Бога и вещают от его имени, апокалиптики
нередко представляются эпигонами, которые заимствуют
свою эсхатологию и питаются лишь прежними пророчества-
ми, хотя и пытаются по-своему переработать их.
Сила и вдохновение пророков были связано как с их
личностью, так и с важными историческими событиями, при-
чем сам пророк нередко не только вещал и обличал, но был и
общественным деятелем. Вебер под пророком правильно
понимал обладателя личной харизмы, возвещающего в силу
своей миссии учение или волю Бога. При этом Вебер не про-
водил резкого различия между пророком, возвещающим дей-
ствительно или предположительно данное ранее откровение,
и пророком, притязающим на то, что он приносит в мир со-
вершенно новое откровение, следовательно, между тем, кто
восстанавливает религию, и тем, кто основывает ее. Эти два
типа пророчеств могут переходить друг в друга. Вебер под-
черкивает решающее значение «личного» призвания проро-
ка. Именно оно отличает пророка от священнослужителя.
Прежде всего потому, что авторитет священнослужителя ос-
нован на священной традиции; напротив, пророк притязает
на этот авторитет в силу личного откровения или своей ха-
ризмы. Не случайно в подавляющем большинстве случаев
пророки выходят не из среды священнослужителей. Свя-
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 45
щеннослужитель в качестве члена объединенного предпри-
ятия по дарованию спасения легитимирован своей должно-
стью, тогда как пророк, подобно харизматическому колду-
ну, действует только в силу личного дарования19.
Пророчества произносились ради них самих и в иудаис-
тском мире ни в коем случае не были источником матери-
ального благополучия самих пророков, которые часто были
в оппозиции к власти. Пророк был окружен постоянными
помощниками, если его пророчества имели успех. Они пре-
доставляли ему деньги, убежище, услуги, повседневную по-
мощь, надеясь обрести спасение через его миссию. Другое
дело современные пророки, особенно тоталитарные: для них
власть едва ли не дороже тех эсхатологических предсказа-
ний, которым они так любят предаваться. Страсть к власти
питает страх - глубокий, бессознательный, составляющий
фундаментальную черту личности - страх быть уничтожен-
ным, если не защищаться властью. Этот страх очень выпук-
ло представлен в параноидальной личности Сталина.
Сама фигура пророка серьезно отличалась от апокалип-
тика. Первый выступал от своего лица, жил и действовал в
настоящем в гораздо большей степени, чем апокалиптик;
если он и смотрит в будущее, то не столь отдаленное, как
второй, и он более рационален и прагматичен, его взор не
затуманен бескрайними перспективами конца всех времен.
Пророк не склонен к авантюрам, он служит Богу, а не рево-
люции, и поэтому не будет толкать свой народ на «корен-
ное преобразование мира». Как служитель Бога, он только
в его мудрости и силе видит свой путь и спасение. Апока-
липтик же полагает, что ему известны все законы, управля-
ющие жизнью, а поэтому он всегда (или почти всегда) ве-
ликий оптимист, во всяком случае непоколебимо убежден,
что все будет именно так, как представляется его просве-
щенному уму. Все это можно обнаружить и в Откровении
Иоанна Богослова, в котором нет ни малейших сомнений
по поводу того, что все будет именно так, как видится ему.
Разумеется, апокалиптические прорывы были и у пророков,
но они не занимают у них главенствующего положения.
46
Исследование Апокалипсиса
Истины о весьма отдаленных временах представляются
авторам апокалипсисов в виде видений и символов. От них
не отказывается и пророк, но они у него носят более конк-
ретный и определенный характер. Поэтому, при всей схо-
жести коммунистических оракулов с пророками, они все-
таки больше апокалиптики, склонные к вульгарному детер-
минизму и абстрактной объективности. Если древний апо-
калиптик видел мировую историю как простую смену и
борьбу нескольких апокалиптических зверей и стереотип-
ных магических чисел, то и коммунистические теоретики
укладывали историю в прокрустово ложе таких понятий, как
экономическая формация, производственные отношения,
классы, классовая борьба и т.д. История осмысливается в
этих и подобных им категориях, так же поступали и древ-
ние апокалиптики: например, «Книга юбилеев» содержит
пересказ библейской истории от Адама и Евы. Могут возра-
зить, что апокалиптические концепции и символы обяза-
тельно нуждаются в объяснениях и толкованиях. Но то же
следует отметить и в отношении марксистских представле-
ний, которые нуждаются в том же.
Израильский пророк это - человек, который пытается
рассматривать временные вещи под углом вечности, кото-
рый всегда распознает власть и голос Бога, который умеет
раскрывать людям план божий. Однако апокалиптик стоит
несколько выше него, поскольку ему известны самые ко-
нечные, главные цели мира и то, что последует в конце вре-
мен, он негласно исходит из того, что апокалиптическая
схема висит над историей. Последнее суждение вовсе не
продиктовано тем, что по своим художественным достоин-
ствам, содержанию, композиции Откровение Иоанна сто-
ит выше других сочинений иудейской апокалиптики. Но и
пророк, и апокалиптик ощущают себя посредником между
Богом и людьми, хотя и являются выразителями потребно-
стей последних. Если исходить из понимания Откровения
как способа и формы реализации ведущих человеческих по-
требностей, то в этой книге останется намного меньше тайн,
чем полагает христианское богословие.
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 47
В «Умозрении и апокалипсисе» Л. Шестов так характе-
ризует пророков: «Пророки, в противоположность филосо-
фам, никогда не знают покоя. Они - воплощенная тревога.
Они не выносят удовлетворенности, словно чуя в ней нача-
ло разложения и смерти. Оттого философов часто чтили и
уважали, пророков же всегда ненавидели и гнали. Разве мо-
гут люди любить тех, кто ищет невозможного, борется с не-
преодолимым, не верит в самоочевидности, не покоряется
даже разуму? Для грека мирозданием правят вечные, неиз-
менные законы, неизвестно когда и неизвестно откуда при-
шедшие. Их можно изучать - с ними нельзя разговаривать,
им должно повиноваться, но их нельзя умолить. Еврейский
пророк чует над собой живого Бога, который своей волей
создал живого человека. «Я, Господь, Бог твой от самой зем-
ли Египетской; и другого Бога, кроме Меня, ты не должен
знать и Спасителя нет, кроме Меня» (Ос., 13:4). И еще «от
власти ада Я искуплю их, от смерти избавлю их; где твое
жало, смерть? Где твоя победа, ад?» (Ос., 13:14). Для проро-
ка - прежде всего всемогущий Бог, творец неба и земли,
потом - истина. Для философа - прежде истина, потом Бог.
Философ покоряется и аду, и смерти, и в этой вольной «по-
корности находит свое высшее благо, пророк вызывает на
страшный и последний бой и ад, и самое смерть».
Путь пророческого вдохновения у древних евреев не был
путем логичного поиска истины, их всегда вдохновляло и
направляло божество. Поэтому пророчества могли быть ра-
зумными лишь в пределах религиозной мифологии. В них
же пребывают концепции и предсказания Апокалипсиса,
поскольку никакая религиозная вера не нуждается в ум-
ственной и эмпирической проверке, она всегда утверждает
с абсолютной уверенностью, что это дано свыше.
Пророки, согласно Ветхому Завету, - это посланцы Яхве,
его провозвестники. Он посылает их к людям, чтобы они
указали им новую духовную цель и открыли новые сокро-
венные смыслы. Они раскрывают перед человеком альтер-
нативы, среди которых он должен сделать выбор, в то же
время пророки выражают протест против действий и отно-
48 Исследование Апокалипсиса
шений, из-за которых индивид может утратить самого себя
и свой путь, свою возможность к спасению. Мессия есть
нечто более высокого уровня, чем пророк, поскольку реша-
ет глобальные задачи спасения людей. Однако, строго гово-
ря, мессия не спаситель и он не может изменить природу
людей, но знаменует достижение ими определенного уров-
ня духовного и нравственного развития. Он появляется,
поскольку его страстно ждут, его появление столь же зако-
номерно, как и ожидания прихода такого сакрального пер-
сонажа. Он, иначе говоря, появляется потому, что таково
состояние общества. С ним начинается новое время и но-
вый мир, заполненный надеждами.
Как и вся апокрифическая литература, апокрифическая
апокалиптика существенно уступает канонической по глу-
бине мысли, уровню символизма, охвату проблем, наконец,
по своим художественным достоинствам, языку, образнос-
ти, эмоциональной силе. Такое, например, сочинение, как
Книга пророка Даниила, которая, по существу, открывает
апокалиптическую литературу, с полным на то основанием
можно назвать религиозной философией истории. Ее влия-
ние на свою эпоху и на христианство огромно. Подобного
статуса не может быть удостоено ни одно апокрифическое
апокалиптическое произведение, даже Книги Еноха, кото-
рые, несомненно, обладают многими из тех достоинств,
которые присущи каноническим творениям.
В целом иудейская апокалиптика сыграла исключитель-
ную роль в зарождении и становлении христианства, кото-
рое появилось на почве апокалиптических ожиданий иуда-
изма и явилось логическим продолжением таких ожида-
ний, включая и жажду прихода мессии, который постепен-
но вытеснил бога-отца. Отсчет истории новой религии надо
начинать с того момента, когда утвердилась вера в спасе-
ние человечества через крестные страдания и смерть мес-
сии, который, что чрезвычайно важно, обещал жизнь пос-
ле смерти.
Мессия, в сущности, представляет собой продукт кол-
лективных представлений или, точнее, является одним из
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 49
коллективных представлений. Такие представления, по
мнению Л. Леви-Брюля, могут распознаваться по следую-
щим признакам, присущим всем членам данной социаль-
ной группы: они передаются в ней из поколения в поколе-
ние, они навязываются в ней отдельным личностям, про-
буждая в них, сообразно обстоятельствам, чувства уважения,
страха, поклонения и т.д. в отношении своих объектов, они
не зависят в своем бытии от отдельной личности. Это проис-
ходит не потому, что представления предполагают некий кол-
лективный субъект, отличный от индивидов, составляющих
социальную группу, а потому, что они проявляют черты, ко-
торые невозможно осмыслить и понять путем одного только
рассмотрения индивида как такового20. Все эти признаки мы
можем обнаружить в вере в мессию, которая в связи с этим
приобретала мощный творческий потенциал, реализующийся
в религиозной мифологии в самых разных формах и направ-
лениях, здесь главное из них - творение христианства.
В дальнейшем апокалиптические пути христианства и
иудаизма разошлись, причем иудаизм весьма отрицательно
стал относиться к христианскому мессии. Сам Христос ут-
верждал, конечно, что он мессия и еще к тому же царь, хотя
царство его не от мира сего. Христианство считало, что при-
ход Христа предсказан иудейскими пророками, что сам Яхве
обещал «воздвигнуть Христа во плоти и посадить на пре-
столе его» (Деян., 2:30). Иудаизм не отрицает, что пророки
действительно предрекали приход мессии, но это должен
быть иудейский, а не какой-нибудь иной спаситель, тем
более не основатель новой религии. Иудейский мессия мыс-
лился как спаситель только еврейского народа, христианс-
кий же предназначался всему миру. Иудейская апокалип-
тика так и осталась в ожидании посланника Бога, в то вре-
мя как в христианстве он реальный виртуальный персонаж,
весьма активный и деятельный. Если первая ждала от него
разрешения национальной трагедии, то вторая - обретения
всеобщей благодати.
Под иудейской апокалиптикой можно понимать особый
жанр религиозной (мифологической) литературы, кано-
4 Исследование Апокалипсиса
50
Исследование Апокалипсиса
нической или апокрифической, которая содержит проро-
чества о Конце света, причем эти пророчества могут быть
связаны или не связаны с мессией. Думается, что к числу
апокалиптических не следует относить те, в которых гово-
рится только о мессии, тем более что нередко о нем упоми-
нается лишь в самом общем виде. Откровение Иоанна яв-
ляется апокалиптическим и по той, в частности, причине,
что оно возвещает не приход мессии, а события Конца све-
та и торжество новой религии.
Иначе понимал иудейскую апокалиптику А.В. Смирнов.
Он считал, что под ней разумеются такие произведения
иудейской письменности, которые в подражание некоторым
богодухвенным пророчествам сообщают под образом виде-
ний и символов откровения преимущественно относитель-
но мессианского царства и последней судьбы мира. Подра-
жание апокалиптиков богодухвенным пророчествам обна-
руживается не столько в полном усвоении пророческих обе-
тований, сколько в перенимании внешней формы; они с
полной свободой перерабатывают пророческие идеи сооб-
разно с личными воззрениями и с той системой толкования
Писания, которая выработалась в позднейших книжничес-
ких школах. Авторы апокалипсисов нередко восполняют
пророческие образы легендарными сказаниями и вносят в
учение канонических книг совершенно чуждые элементы.
Но по форме они стараются стоять как можно ближе к ка-
ноническим пророчествам, и особенно к тем, в которых пре-
обладают символы и видения21.
Скорее всего под богодухвенными пророчествами Смир-
нов понимал канонические священные тексты иудаизма;
следовательно, из иудаистской апокалиптики исключались
ветхозаветные сочинения, в том числе Книга Даниила, и
соответственно имелись в виду лишь дохристианские апок-
рифы. Такой подход не представляется достаточно обосно-
ванным именно по этой причине. Вместе с тем несомнен-
но, что отдельные апокалиптические апокрифические со-
чинения представляют собой лишь подражание каноничес-
ким трудам, но тем не менее не могут исключаться из сфе-
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 51
ры научных исследований, которые должны ответить и на
такой вопрос - в силу каких потребностей, в том числе бес-
сознательных, создавались подобного рода сочинения.
Очевидно, и в этом случае реализовывалась потребность
познания будущего, украшение его и обещание себе про-
цветания и благополучия в более чем неопределенном гря-
дущем.
Во многих апокалиптических сочинениях царство мес-
сии должно наступить при конце этого мира. Эта же мысль
наличествует и в Откровении Иоанна Богослова, она под-
черкнута в последних главах книги, в которых, однако, на-
ряду с описанием грядущего царства христова вновь и вновь
раздаются жестокие угрозы и обещания беспощадных рас-
прав. Авторы предшествующих апокрифических апокалип-
сисов широко пользовались этим жанром, чтобы изложить
свои самые сокровенные чаяния о будущем. Люди пытались
понять, ставил ли Бог, создавая их, разумную цель, почему
жизнь полна страданий и бедствий, почему она так коротка
и заканчивается тягостной старостью и неминуемой смер-
тью. Между тем и иудаистские апокалипсисы полны жесто-
костями. В этой связи надо отметить одну общую черту всех
апокалипсисов - и апокрифических, и канонических: обя-
зательное уничтожение всех врагов. С ними не должно быть
никаких компромиссов, с ними никто не намеревался ис-
кать что-то общее и на этой почве решать конфликты ми-
ром. Разумеется, это отражало нравы и нравственность той
поры, это было также и условием выживания еврейского
народа, который находился в окружении врагов. Конфлик-
ты в той или иной форме определялись и религиозными ус-
тановками и ориентациями, а религиозное единство ощу-
щалось в качестве непременного условия выживания Изра-
иля. При этом в суде и расправе над врагами часто активно
участвовали и спасители (мессии). Такая практика потом
была скрупулезно реализована тоталитарными режимами и
тоталитарными вождями.
Последние, следовательно, возвращаются к древнейшим
формам поведения, тем самым отвергая то, что с таким тру-
52 Исследование Апокалипсиса
дом было достигнуто цивилизацией в XIX-XX столетиях.
Это отрицание цивилизации всегда, во все века, носило тер-
рористический характер, имея своей целью не только фи-
зическое уничтожение, но и запугивание врагов и тех, кто
представлялся таковыми. Собственно говоря, в поведении
современных террористов мы видим то же самое, когда ник-
то из них даже не пытается договориться, пойти на компро-
мисс, заключив соглашение, грубо попирает его, а решение
всех своих проблем видит в смерти того, кого считает вра-
гом, иногда жертвуя и своей жизнью.
Задолго до христианства, и не только в иудаизме, появи-
лось множество свидетельств острого недовольства челове-
ка своей судьбой и, следовательно, Богом, который за все в
ответе. Например, древний аккадский поэт писал:
Поистине, умница мой, тому, что открыл ты,
нет подтверждения!
Истину ты отвергаешь, предначертанья бога
поносишь!
Не соблюдать обряды богов ты возжелал
в твоем сердце.
Обряды богини истинные ты презираешь.
Точно средина небес, мысли богов далеко;
Слово из уст богини не разумеют люди.
Верно понять решенья богов заказано человекам,
Замыслы их для людей недоступны22.
В самом же иудаизме неудовлетворение земными поряд-
ками (а значит, и небесными) высказаны в той или иной
форме во многих мифологических, в том числе ветхозавет-
ных сочинениях. В наиболее же концентрированном виде
оно выражено в Книге Иова и Книге Экклесиаста. В Биб-
лии нет ни одного сочинения, в котором, как в этих книгах,
с такой же страстью и силой были бы выражены тоска, пес-
симизм и отчаяние человека, его безысходность, его пони-
мание бессмысленности жизни и того, что он абсолютно
беззащитен против злой воли того, кого он называет Бо-
гом. Загнанный в тупик, он не ждет улучшения своей уча-
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 53
сти, убедившись, что все будет так, как уже было, что за
все ему придется отвечать перед судом, который назначен
не им и будет беспощаден к нему, что даже знание умно-
жит его печали.
Если бы библейские бунтари Иов и Экклесиаст жили в
средневековой Европе или в новых тоталитарных режимах, с
ними расправились бы очень быстро. Вот почему можно
вновь поставить очень давний вопрос: по каким причинам
произведения этих вольнодумцев были включены в ветхоза-
ветный канон? Об этом сейчас можно только гадать, в числе
прочих причин называя либерализм их современников, а так-
же весьма высокий философский уровень и выдающиеся ху-
дожественные достоинства этих великих книг. Как бы то ни
было, их чтение с необходимостью убеждает в том, что чело-
век скоро потребует изменить сложившиеся порядки и захо-
чет увидеть хоть какие-то новые перспективы, особенно об-
рести надежду на посмертное существование.
Страстно желаемые изменения, как показывает ему его
магический и религиозный опыт, может осуществить лишь
верховный небесный владыка, творец и вседержитель. Но
не случайно Иов и Экклесиаст были такими скептиками,
они прекрасно знали, что всевышнему все-таки полностью
доверять нельзя ни в коем случае. Конечно, спасение рода
человеческого было крайне необходимо, однако в столь важ-
ном деле уже не следовало надеяться только на него. Между
тем у спасителя, конечно, должны были быть божеские воз-
можности и силы, иначе он не смог бы коренным образом
изменить жизнь и судьбы людей и тем более преодолеть их
бренность. Вот почему это обязательно должен быть Бог,
но принципиально другой - максимально приближенный
к людям, несравненно лучше их понимающий и, разумеет-
ся, более милосердный.
По этой причине роль мессии была поручена не оче-
редному небожителю, а тому, кто был рожден женщиной (т.е.
имеет нечто весьма человеческое), но от Бога. Дева Мария -
именно залог человечности (человеческого), Яхве - сверхъе-
стественных возможностей. Правда, христианство, судя по
54
Исследование Апокалипсиса
Откровению Иоанна Богослова, не удержалось в тех гуман-
ных рамках, которые были очерчены учением странствую-
щего проповедника Иисуса, но вначале замысел был имен-
но такой.
Средиземноморский мир жил ожиданием рождения
идеи, которая могла бы объединить его народы, носителем
же идеи должен был быть мифологический персонаж, ко-
торый свяжет материальную природу с божествами, станет
носителем полноценной духовной мощи и наполнит духов-
ностью жизнь, откроет людям тайны мироздания, а глав-
ное - смысл их существования и страданий. Но потребность
в нем, его объединительные функции могли появиться и по-
лучить развитие только в том случае, если для этого созда-
лись бы необходимые социальные, духовные, психологичес-
кие и экономические условия. Они действительно сформи-
ровались в этом огромном регионе, страны которого, не-
смотря на все различия их культур, объединяли многочис-
ленные духовные, этические, исторические, торговые и
иные связи. Сложилась определенная общность, о которой
в наши дни можно было бы сказать, что она представляет
собой результат глобализации - региональной, в границах
римского мира.
Этот мир, испытывая кризис, в дружном и едином по-
рыве искал в учителе-богочеловеке спасителя, который,
конечно, не мог не быть архетипической фигурой. Особые
надежды бессознательно возлагались на странствующих
проповедников-пророков. Среди них было много предше-
ственников Христа, выделялись отдельные личности, напри-
мер, Аполлоний Тианский, которого Ю. Николаев называ-
ет знаменитейшим предшественником христианства, напо-
миная» что вся литература первых веков новой эры пестрит
указаниями на него. Апполония Тианского противопостав-
ляли Христу и обожествляли, прославляли сотворенные им
чудеса, в том числе воскресение мертвых, укрощение диких
зверей и т.д. Он много странствовал, дошел с учениками до
Индии, затем через Вавилон и Эфес пришел вАфины, Рим,
побывал в Египте. Аполлоний был прежде всего «великим
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 55
посвященным» и говорил не для толпы, храня обет молча-
ния перед профанами. Ни он, ни другие представители пи-
фагорейских школ или иных таинств не могли бросить лю-
дям живого слова, утолить всеобщую жажду просветления.
Безмолвные, загадочные, скользили они над жизнью, не в
состоянии утолить мировой тоскии.
В Книге Еноха («Эфиопский текст») мессия назван Сы-
ном жены и Сыном человеческим, в чем, конечно, нельзя не
видеть желания акцентировать внимание на человеческой
принадлежности спасителя. Енох пытается сказать, что мес-
сия - человек, но обладает силами Бога. Енох также называ-
ет мессию Избранным, но тогда возникает вопрос, среди кого
его избрали. Если он в то же время является Сыном жены и
(или) Сыном человеческим, то поневоле напрашивается вы-
вод, что его избрали из числа людей. Однако подобное утвер-
ждение внешне как будто вступает в противоречие с тем, что
имя Избранного, как об этом повествует Енох, было названо
перед Богом прежде, чем были сотворены солнце, знамения
и звезды. Иначе говоря, Избранный как защитник людей
появился чуть ли наравне с создателем мира и скорее всего
как противовес ему, а точнее - как защитник людей.
Самым поразительным в этой Книге как раз и является
то, что Сын человеческий противостоит вседержителю, у
которого, как следует думать, были основания опасаться
этого Сына. Такой вывод следует из утверждения Еноха, что
последний был «сокрыт перед Ним прежде даже, чем создан
мир» (8,48). Более того, утверждается, что «Избранный вос-
стал перед Господом духов» (8, 49). Правда, за этим и после
этого утверждения следуют обычные славословия в адрес
«Господа духов».
Весьма показательно то, что творец и всевышний назван
в Книге Еноха «Господом духов». Это может (?) означать
ограничение (возможно, и существенное) власти Бога, осо-
бенно, если данное наименование понимать так, что он был
Господом не людей, а духов.
Таким образом, можно считать, что Книга Еноха явля-
ется во многом бунтарским произведением. В нем содер-
56 Исследование Апокалипсиса
жится скрытый, но несомненный призыв к тому, чтобы че-
ловек спасал сам себя, поскольку доверие к Богу исчерпа-
но. В дальнейшем такой призыв был персонифицирован в
Христе, который является прямым наследником Сына
жены, Сына человеческого, Избранного и других имен мес-
сии в иудаистских исканиях.
Расправы над людьми в Книге Еноха («Эфиопский
текст») такие же кровавые и беспощадные, как и в более
позднем христианском Откровении. Однако Яхве и Хрис-
тос нисколько не сомневаются в необходимости и полезно-
сти учиняемых ими казней - в отличие от Бога в Книге Ено-
ха. Этот все-таки признал свою неправоту: «И после этого
раскаялся Глава дней (т.е. Бог. - Ю.А.) и сказал: «Напрасно
Я погубил всех живущих на земле». И он поклялся своим
великим именем: «Отныне Я не буду более поступать так с
живущими на земле...» (п. 55). Раскаяние Главы дней по-
нятно: Бог Еноха принципиально отличается от Бога Иоан-
на Богослова. Религия первого переживает кризис и чрева-
та спасителем, новозаветный же Яхве действует не один, а с
Христом. Это означает, что уничтожение человеков проис-
ходит в рамках стремительно крепнущей новой религии.
Тогда казалось, что все жертвы, положенные на алтарь ее
очищения и торжества, вполне оправданы для блага и спа-
сения человечества. Абсолютно так же были уверены в сво-
ей правоте большевики, захватившие в 1917 г. власть в Рос-
сии, но в отличие от Главы дней ни в чем и никогда не рас-
каивались.
Господь духов, между тем, возлагает на Избранного по-
истине грандиозные задачи: он должен разобраться с дела-
ми людей и сделать их сильными, он поднимет могуществен-
ных царей с их лож и сильных с их престолов, развяжет узды
сильных, и сокрушит зубы грешников. Сам же господь ду-
хов обязуется преобразовать небо и приготовить его для веч-
ного благословения и света, а также изменить землю, грех и
преступления исчезнут на ней (8, 45).
В Ветхом Завете наиболее обстоятельные пророчества о
Конце света содержатся в Книге Даниила. В ней же гово-
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 57
рится о Сыне человеческом, которому будут служить все
народы и языки, и царство его никогда не разрушится.
Однако эта фигура никак не связана с последними днями
мира или какими бы то ни было надеждами на загробную
жизнь: все это определяется Яхве. Впервые же о конце мира
говорится тогда, когда Даниилу предстали видения о не-
ком царе, который пытался восстать против всевышнего,
но был побежден им (7:21-27). Вслед за этим к Даниилу
прилетел «муж Гавриил», который поведал ему, что вос-
становление Иерусалима связано с «Христом Владыкой» и
что он будет предан смерти. Появление Христа в Книге
Даниила, которая, как считают исследователи, написана
была во II в. до н.э., несколько неожиданно. М.И. Рижс-
кий объясняет это так.
В русском переводе «Христос» возник вместо «помазан-
ника» в оригинальном тексте. По-гречески «Христос» и оз-
начает помазанник. Но, конечно, не случайно одно это слово
оказалось не переведенным на русский язык и написанным
с прописной буквы. Таким нехитрым способом оно было
превращено в имя собственное сына божьего24.
Гавриил также открыл Даниилу, что «к концу опреде-
ленного времени» будут дни гнева, что «восстанет царь
наглый и искусный в коварстве», но будет сокрушен вла-
дыкой владык. Бедствия Израиля привычно объясняются
грехами людей и отступлениями от истинной веры. Это
было очень актуально для эпохи автора Книги Даниила,
когда шла ожесточенная борьба за независимость от се-
левкидской Сирии, с ее религиозной политикой и элли-
низаторскими действиями самих иудейских отступников.
В немалой степени эти весьма важные обстоятельства оп-
ределили то, что значительная, если не большая, часть ви-
дений Даниила представляет собой не пророчества Конца
света или иных потусторонних явлений, а связана со вполне
земными войнами и другими конфликтами, с разграбле-
нием и опустошением земель, дворцовыми интригами и т.д.
Все это было мифологизированным отражением реальных
исторических событий в Израиле и вокруг него. Бедствия
58 Исследование Апокалипсиса
Израиля привычно объясняются грехами людей и отступ-
лением от истинной веры.
О воскресении мертвых и загробном воздаянии в Книге
Даниила сказано довольно кратко, даже отрывочно. Так, в
заключительной главе отмечается, что «...многие из спящих
в прахе земли пробудятся, одни для жизни вечной, другие
на вечное поругание и посрамление. И разумные будут си-
ять, как светила на тверди, и обратившие многих к правде -
как звезды, во веки, навсегда» (2, 3). Справедливости ради
следует отметить, что в рассматриваемой Книге нет ответа
на вопрос, что значит «многие из спящих в прахе пробудят-
ся», т.е. кто эти «многие», по какому признаку или принци-
пу они будут определяться, и что будет с теми, кто не подле-
жит пробуждению, да и кто они.
Прав М.И. Рижский, что автор Книги Даниила написал
актуальную пропагандистскую работу и при этом вполне
сознательно пошел на благочестивый обман - приписал свое
произведение древнему пророку Даниилу. Точно так же ве-
ком раньше был приписан древнему царю Соломону сбор-
ник притчей, а Давиду - множество сочиненных разными
авторами и в разное время псалмов. Библейская критика
обнаружила, что большинство сюжетов, образов и идей кни-
ги явно заимствованы из разных источников, прежде всего,
конечно, из ветхозаветных произведений, но помимо этого в
ней обнаружены заимствования из преданий и мифов раз-
ных народов. М.И. Рижский считает, что обещание «вечной
власти и царства» для пострадавшего, но устоявшего в вере
Яхве «народа святых» было очередным оправданием Яхве
перед народом Израиля. Этим же целям служило утвержде-
ние о воскресении из мертвых и воздаянии по заслугам25.
В Книге Даниила четко прослеживается идея личной от-
ветственности за преданность религиозному учению, за свое
праведное или неправедное поведение, что, конечно, име-
ло огромное значение для развития нравственности. Одна-
ко эта идея в основном воплощена в образе самого Дании-
ла, который показывал исключительную преданность Яхве,
за что был полностью вознагражден им. В Книге Даниила
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 59
мы не найдем таких, как в Откровении Иоанна, потрясаю-
щих картин глобальных разрушений и мучительных казней,
видений Страшного суда и т.д. В этой связи нелишне вспом-
нить, что иудаизм, не только грозил отступникам и языч-
никам страшными карами, но иногда, не отличаясь от хри-
стианства, в массовых масштабах прибегал к ним.
Как отмечает М. Элиаде, религиозное творчество эпохи
автора Книги Даниила преобразило исторические события,
зашифровало послания, вплело их в особое видение всемир-
ной истории. В кругах группы зилотов-«благочестивых» («на-
божных») появились первые апокалиптические писания -
Книга Даниила и наиболее древний раздел Книги Еноха.
«Набожные» жили замкнутой общиной, они настаивали на
неукоснительном соблюдении закона и необходимости по-
каяния. Высокая значимость покаяния была прямым след-
ствием апокалиптического осмысления истории. Страх пе-
ред историей отличался невиданной до той поры силой, счи-
тает Элиаде. Ибо, - предсказывают Даниил и первая книга
Еноха, - мир подходит к концу; «набожные» должны гото-
виться к неотвратимому суду божию. Автор Книги Даниила
ставит своей ближайшей целью ободрить и укрепить своих
единомышленников26.
Страх перед историей есть не что иное, как страх перед
глобальным разрушением, точнее - гибелью мира, о чем, в
общем-то, в Книге Даниила говорится довольно глухо. Го-
раздо явственнее об этом повествует христианский Апока-
липсис, который после Конца света обещает всеобщее бла-
годенствие и заканчивается на вполне мажорной ноте. Из
этого следует, что пророчествуют для того, чтобы дать на-
дежду, тем самым снизить страх. Это в целом верно и для
тех случаев, когда пророчества предвидят всеобщую катаст-
рофу и смерть: здесь предсказания нужны, чтобы подгото-
виться к смерти и тем самым снизить имманентно и спон-
танно присущий человечеству страх перед неизбежным кон-
цом. Это вечная и фундаментальная особенность психики,
она передается из поколения в поколение архетипическим
генетическим путями, поэтому любые попытки избавиться
60
Исследование Апокалипсиса
от указанной особенности всегда оказываются неудачными.
Можно лишь снизить уровень связанных с нею тягостных и
психотравмирующих переживаний.
Сказанное подтверждается тем, что пророчества о Кон-
це света появлялись и появляются в самых разных обще-
ственных ситуациях: в Книге Даниила - в бурные годы Ан-
тиоха IV Епифана, в Откровении Иоанна - в эпоху стреми-
тельного распространения христианства. Такие пророчества
часто появляются и в наше время, в том числе во вполне
благополучных странах. Так, в Японии в 2003 г. получило
немалое признание учение семидесятилетней прорицатель-
ницы Тино, основанное на вольном толковании шумерс-
ких текстов, Библии и некоторых научно-популярных из-
даний. Еще в 1982 г. она предрекала ядерное нападение
СССР на свою страну, в 2003 г. - приближение к Земле не-
кой звезды Нибиру, которая вызовет уничтожение плане-
ты, обмен местами северного и южного полюсов, что ста-
нет причиной опустошительных землетрясений, затопления
суши, и прочие кошмары.
Таких примеров можно привести множество, пророче-
ства о Конце света особенно характерны для религиозных
сект, которые таким путем пытаются еще и подчеркнуть
свою значимость. Из этого можно сделать вывод, что пре-
дощущения неизбежности конца и связанный с этим страх,
которые порождают апокалиптические предсказания, не
обязательно появляются в годы всеобщих бедствий. Они
вполне могут сформироваться и в процветающих обществах,
но в тех больших или чаще малых социальных группах, ко-
торые никак нельзя отнести к благополучным. Можно ска-
зать, что здесь условия жизни, ее трудности и невзгоды от-
ходят на задний план в той мере, в какой на передний план
выступает витальная человеческая потребность в преодоле-
нии своей бренности и снижении уровня тревожности. Если
рассматривать жизнь с позиций присущих ей наиболее важ-
ных задач, нельзя не признать, что названная потребность
относится к числу наиболее важных, если не является са-
мой важной.
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 61
Отношение Даниила к Богу, его невызывающая ника-
ких сомнений бесконечная преданность и жертвенная лю-
бовь к нему есть не что иное, как отношение ребенка к отцу.
Такая же позиция может быть у сына к реальному отцу, вож-
дю, правителю или правящей партии, которых он обязан
всеми силами защищать: от внешних врагов и от собствен-
ных греховных помыслов и зла, поселившегося в душе. Когда
ведут оборону отца от внешних врагов, то хороши все сред-
ства, поскольку речь идет о безопасности Великого Отца,
иными словами, о безопасности самого субъекта. Поэтому
находят оправдание любые приемы защиты, в том числе са-
мые кровожадные и подлые. Все это имеет место на почве
жесткой психологической зависимости от Отца, неизбежно
принимая форму идеологической преданности.
Книга Даниила несомненно является выдающимся ре-
лигиозным и художественным произведением, она же со-
держит некоторые ценные исторические сведения и, что
особенно следует отметить, принципиально важные для ре-
лигии и богословия пророчества. Для христианского серд-
ца очень дорого содержащееся в ней указание на «как бы
Сына человеческого» - предвестника Христа. Однако неосмот-
рительно и наивно рассматривать это произведение как точ-
ные предсказания на все время и для всех народов. Но имен-
но это и делает Д.В. Щедровицкий, который считает пред-
сказания Даниила безупречно точными. В его книге якобы
предсказана не только последовательность и взаимосвязь,
но даже и хронология исторических событий, которые ав-
тор созерцал в будущем. К таковым относятся, например,
дата казни и воскресения Иисуса Христа (знаменитое про-
рочество о «семидесяти седминах», завершающихся в 34 г.),
а также срок возвращения Иерусалиму статуса столицы из-
раильского государства в XX в. (пророчество о 2300 годах,
оканчивающихся в 1967 г.)27.
По Д.В. Щедровицкому, оказывается, что упоминаемый
в Книге Даниила «северный царь», характеризуемый слова-
ми «подлый» и «презренный», является германским нациз-
мом, а разгромивший его победитель - Советский Союз. Он
62
Исследование Апокалипсиса
выиграл войну «с великим богатством» (11:28), т.е. с огром-
ной контрибуцией, выплаченной капитулировавшей Герма-
нией, после чего возвратился «в землю свою с враждебным
намерением против святого завета» (11: 28). Под «враждеб-
ным намерением» Д.В. Щедровицкий понимает антисемит-
скую политику Сталина28.
Подобные произведения в дальнейших комментариях не
нуждаются.
Практически все библейские пророчества, апокалипти-
ческие в особенности, представляют собой попытку позна-
ния закономерностей, механизмов или принципов, которые
управляют жизнью. Как и в иных аналогичных случаях, по-
требности познавательного процесса не могут не учитывать
то, что было достигнуто усилиями других авторов - древ-
них мыслителей. Поэтому в более поздних пророчествах
нередко встречаются ссылки на предыдущие или прямые
заимствования из них.
В ветхозаветные и последующие затем раннехристиан-
ские годы указанные познавательные процессы могли ре-
ализовываться только в религиозных рамках и формах, по-
скольку прошлое, настоящее и будущее зависело исклю-
чительно от потусторонних сил и, в первую очередь, от
Бога. Вот почему чрезвычайно важным для всей истории
является появление в иудаизме сына человеческого, впос-
ледствии ставшего Христом, причем появление вначале
очень и очень робкое - и «как бы» сына человеческого
(Дан., 7:13). Так, словно извиняясь и несколько неуверен-
но, говорит этот пророк. Все дело в том, что возникнове-
ние в религиозной мифологии этого сына означает не что
иное, как начало формирования принципиально иного
отношения человека к самому себе, к своему месту в жиз-
ни и своим возможностям. Можно сказать, что произошел
величайший переворот, поскольку теперь управление все-
ми делами людей и их судьбами переходит в руки челове-
ка, пусть и частично. Частичность выражается, во-перрых,
в том, что он, этот новый управляющий, сын Бога, а во-
вторых, и сам становится Богом, хотя и не творцом приро-
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 63
ды и вселенной, но творцом души и нравственности, т.е.
новой личности.
Можно, конечно, с полным на то основанием утверж-
дать, что тем самым человек не мог полностью доверять сам
себе, своего спасителя он обязательно должен был мифоло-
гизировать. Но это - вечное качество людей, которые даже
в новейшей истории обязательно мифологизировали, напри-
мер своих коммунистических мессий.
Сын человеческий в Книге Даниила представляет собой
лишь первый шаг по пути коренного изменения позиции
человека и его адаптации, следовательно, и наиболее важ-
ную предтечу Христа. Однако дилемма Христа и антихрис-
та у Даниила даже не обозначена, антихрист появляется,
если иметь в виду апокалиптические канонические произ-
ведения, лишь в Откровении Иоанна. Не только в канони-
ческих и апокрифических текстах, но и во всей богословс-
кой христианской литературе Христос и антихрист нераз-
лучны, как человек и его тень.
4. Откровение в видениях Иоанна
Апокалипсис насыщен видениями, которые играют ис-
ключительную роль в передаче идей и ценностей, содержа-
щихся в этой книге. Вообще видения значимы в любой ре-
лигии, поскольку обладают огромной силой убеждения и
внушения через эмоции и переживания, формирующие у
человека свой виртуальный мир. Для фанатически заряжен-
ной психики видения - это реальность, в которую нельзя
не верить, даже если они грубы и на первый взгляд бессмыс-
ленны. Видения, зафиксированные в священном тексте,
приобретают статус откровения и формы явления божества
или иной потусторонней силы. Видения всегда остро при-
влекают к себе жгучей таинственностью, возможностью
выйти в новое измерение, прикоснуться к чему-то сокро-
венному и ранее неведанному. Многие видения вполне ре-
альны в том смысле, что имеют место в виде галлюцина-
64
Исследование Апокалипсиса
ций, сопровождающих временное или постоянное рас-
стройство психической деятельности. Галлюцинации были
у многих из тех, кого церковь почитает в качестве святых
или блаженных, эти продукты больной психики часто ка-
нонизируются.
Видения представали многим пророкам, святым, правед-
никам и другим мифологическим персонажам, например,
одному из двенадцати патриархов Левию, завет которого
почти полностью построен на видениях. Небезынтересно,
что Левий предрекает прекращение прежнего священства,
которое, как это вытекает из текста «Заветов двенадцати
патриархов», не удовлетворяет Бога. Левий предвидит по-
явление «священника нового, которому все слова Господ-
ни будут открыты, и он совершит суд истины на земле во
множестве дней. И взойдет звезда его на небе, как царя, сияя
светом знания (как) при солнце день, и он возвеличится во
вселенной. Сей воссияет как солнце на земле, и удалит вся-
кую тьму из поднебесной, и будет мир во всей земле. Небеса
возликуют во дни его, и земля возрадуется, и облака возве-
селятся, и познание Господа разольется на земле, как вода
морская, и Ангелы славы лица Господня возвеселятся в
нем»29. По существу, это предчувствие прихода мессии, точ-
нее - выражение потребности в нем.
В зависимости от содержания и смысла видений, в том
числе закрепленных в религиозных ритуалах, они могли
приносить блаженство и радость, или, напротив, повергать
в шок и устрашать. Так, демонстрация дарующего блажен-
ство в Элевсине представляла собою ежегодное событие,
повторяющееся на протяжении более чем тысячи лет. Его
успех заключался в природе психической реальности. Тра-
гедия также оказывает психическое воздействие, но иного
рода. Непрерывность культа мистерий являлась важным
элементом в создаваемом им религиозном переживании30.
Иоанн Богослов обозначает то психическое состояние, в
котором он был в тот «день воскресный», когда перед ним
представали апокалиптические видения. Богословие пони-
мает названное состояние как такое, когда человек видит,
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв
65
слышит и чувствует не телесными органами, а всем своим
внутренним существом. Это не сновидение, такое состоя-
ние бывает и во время бодрствования, и оно, конечно, яв-
ляется экстатическим, возможно, даже связанным с погра-
ничными состояниями, расстройствами психики. Голос,
который услышал Иоанн, велел ему обратиться с посла-
ниями к семи церквам. Учитывая, что именно число «семь»
в этой книге утверждается неоднократно (семь светильни-
ков, семь громов, семь печатей, семь ангелов, семь чаш),
можно сделать вывод, что «семь» имеет мистическое зна-
чение и символизирует полноту вселенской христианской
церкви.
Апостолу Иоанну предстали следующие основные (толь-
ко основные!) видения:
- Христа среди семи светильников;
- семи таинственных печатей, которые спаситель сни-
мал, что сопровождалось массовой гибелью людей;
- семи ангелов с семью трубами под седьмой печатью,
что также сопровождалось казнями и смертями;
- жены, облаченной в солнце, а также красного дракона
с семью головами и десятью рогами;
- зверя с семью головами и десятью рогами;
- агнца на Сионе и с ним ста сорока четырех тысяч чело-
век, у которых имя отца написано на челах;
- семи вспышек ярости господней;
- жены, великой блудницы, сидящей на звере багряном;
- последнего суда над Вавилоном, зверем и лживым про-
роком;
- торжества истинного победителя;
- тысячелетнего царства христова на земле и последую-
щего за ним Страшного суда;
- нового неба, новой земли и небесного Иерусалима.
Первые видения представляют собой как бы предисло-
вие к самому Откровению, Христос являет себя в качестве
не только повелителя всей христианской церкви, но и Бога,
владыки мира. Он имеет ключи от ада и смерти, а следова-
тельно, властвует над жизнью. В последующих видениях
5 Исследование Апокалипсиса
66
Исследование Апокалипсиса
тотальных разрушений и массовой гибели людей он действи-
тельно предстает как владыка жизни и смерти.
Булгаков поясняет, что все видения, словесные открове-
ния и пророчества не относятся к земному миру, они про-
исходят не на земле, но в мире духовном, они не относятся
ни к пребыванию Христа среди учеников до крестной смер-
ти, ни к его явлениям после воскресения и до вознесения.
Тайнозритель приемлет их, находясь «в духе», под прямым
его воздействием и вдохновением. Если земное пребывание
Христа, как и его явление по воскресении, вдохновляет, со-
общает благодать святого духа, то здесь, напротив, вдохно-
вение являет, порождает явления. Будучи по содержанию
своему созерцательным, имея характер видений, по суще-
ству Апокалипсис есть книга пророческих видений и откро-
вений. Если по предмету своему она может быть названа
пятым евангелием, она и отличается существенно от еван-
гельского повествования о жизни Христа на земле как от-
кровение о нем по удалении его из этого мира в «одесную
Отца сидение». Поэтому все явления Христа в Апокалипси-
се, хотя и относящиеся к его вочеловечению, не суть явле-
ния во плоти, но духовные, как мы бы ни понимали это ду-
ховное его созерцание31.
Вряд ли можно назвать Апокалипсис пятым евангелием -
даже по христианским канонам, поскольку он не содержит
сведений о земной жизни Христа и вообще резко выделяет-
ся среди всех книг Нового Завета. В Откровении отсутству-
ет вся та часть его учения, которая сосредоточена в Нагор-
ной проповеди, и апокалиптический Иисус предстает в со-
вершенно ином облике, в котором очень трудно, а прак-
тически невозможно узнать мессию, который до этого, в
своей мирской жизни, призывал к миру и любви.
В видениях Иоанну представляется множество опусто-
шительных бедствий и грозных образов - не случайно мно-
гие из них, если не все, стали нарицательными и активно
используются в христианской, да и во всей западной куль-
туре, для обозначения катастроф и трагедий. При этом со-
вершенно непонятно, почему обрушиваются беды на чело-
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 67
веческий род. Так, Иоанн «видел и слышал одного Ангела,
летящего посреди неба и говорящего громким голосом: горе,
горе, горе живущим на земле от остальных трубных голосов
трех Ангелов, которые будут трубить!» (8:13). Действитель-
но, как только они начали трубить, массовые несчастья не
заставили себя ждать.
Булгаков, восторженный поклонник Откровения Иоан-
на, правда, объяснявший его отдельные положения более
чем путано, говорил об этих людских казнях следующее:
«Очевидно, тайнозритель сознательно говорит здесь языком
религиозного синкретизма, которым он пользуется как сред-
ством описать почти невыразимое и неописуемое духов-
ное видение бед и опустошений, постигающих незапечат-
ленную часть человечества. Понимать это буквально или
даже делать попытку давать истолкование отдельным чер-
там этих образов, как и их сочетанию, нам представляется
невозможным, даже если и можно подыскать для них па-
раллели религиозно-исторического и сравнительно-мифо-
логического характера»32. Здесь Булгаков остается верен
себе и богословию, не утруждаясь доказательствами и про-
сто полагаясь на веру. «Пути Промысла для нас непости-
жимы и неисследимы, но надо верить в их абсолютную вер-
ность и безошибочность, - писал он в другой работе. -
Лишь в исключительные моменты становится ощутитель-
но зрима рука Промысла в личной и исторической жизни
человечества». Булгаков верит в принципиальную возмож-
ность Апокалипсиса, вообще обетований и пророчеств.
Апокалипсис раскрывает будущее, заложенное в настоя-
щем, но он не ограничивается этим, ибо содержит и от-
кровение о том, что Бог сотворит с миром промышлением
своим и всемогуществом своим33.
Булгаков полагает, что еще не настало время правильно
истолковывать апокалиптические видения и образы, это
дело будущего, а поэтому призывает к благоговению и
скромности. Общий смысл этих образов, по Булгакову, до-
статочно ясен: здесь говорится о действенном вмешатель-
стве демонических сил в человеческую жизнь, которое про-
68
Исследование Апокалипсиса
мыслительно попускается, хотя и ограничивается промыс-
лом божьим34. С этим, конечно, никак нельзя согласиться,
поскольку людей убивают не какие-то демонические силы,
а христианские боги. Создается впечатление, что они спо-
собны обеспечить свое царство только над мертвыми, на
земле не обещая людям ничего.
Особые состояния психики (экстаза, опьянения, сна и
др.) с древнейших времен привлекали к себе повышенное
внимание. Такие состояния были совсем не понятны и уже
по этой причине вызывали страх. Поскольку же они были
из ряда вон выходящими, вполне логично было предполо-
жить, что вызываются потусторонними силами и что имен-
но в их рамках происходит общение с подобными силами.
Поэтому в древности была широко распространена вера в
то, что боги являются человеку в сновидениях и объявляют
ему свою волю. В Древней Греции и Риме люди искали во
сне совета и утешения богов или обоготворенных людей.
Автор (авторы) Апокалипсиса проявляет одержимость
как религиозное переживание, которая придает им опреде-
ленное величие. Как и во многих других древних духовных
идеологиях, речь в этой новозаветной книге идет о вопло-
щении духа, о сверхъестественных силах, иными словами,
о том, чтобы сделать духовный мир присутствующим, жи-
вым и «реальным». Как раз по этой причине в Откровении
избран особо насыщенный эмоциональный стиль и язык,
необычайно живописные образы и символы. Подобная
одержимость, вероятно, очень древнее религиозное явление,
но оно во многом отличается от тех переживаний, которые
характерны, например, для шаманизма. Однако и общего
между ними немало: шаман путешествует в верхний и ниж-
ний мир, духи могут владеть его телом. Схожие путешествия
совершает и апокалиптический странник, его возносит на
самый верх, к творцу вселенной, Христу, ангелам и проро-
кам. Они, правда, не завладевают его телом, но дух (душу)
захватывают целиком. Утверждение Иоанна: «Я был в духе
в день воскресный» (1:10) - следует понимать именно как
пребывание в экстатическом состоянии и как мистическое
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв
69
переживание внутреннего света, которое возникает в этом
состоянии.
Но здесь же можно усмотреть и другую мысль: дух Иоан-
на не знает границ, духу подвластно видеть все. Он видит не
глазами, а всем своим существом, точнее - своей духовной
мистической сущностью. Это видение очень близко к тому,
о котором говорят шаманы во время транса:
Все мое тело — сплошные глаза.
Посмотрите на них! Не пугайтесь!
Я смотрю на все стороны!35
Видения Иоанна дают все основания говорить о том, что
Откровение является самой мистической книгой Нового За-
вета. Конечно, Иоанн не единственный фанатически веру-
ющий, кому «в духе» приходит видение, как раз такие люди
всегда были особо ценимы сообществом. Следующие выво-
ды М. Элиаде о шаманах вполне относимы ко всем подоб-
ным персонажам. Он называет их «специалистами по свя-
щенному», людьми, способными видеть духов, возноситься
на небо и встречаться с богами, спускаться в ад и бороться с
демонами, болезнями и смертями. Принципиальная роль
шамана в защите психической целостности в обществе зиж-
дется прежде всего на уверенности людей в том, что один из
них сможет им помочь в критической ситуации, вызванной
обитателями невидимого мира. Чрезвычайно утешительной
и укрепляющей является убежденность, что один из членов
общества может видеть то, что закрыто и невидимо для ос-
тальных, а также приносить непосредственные и точные со-
общения из сверхъестественных миров36.
Я думаю, что эти утверждения Элиаде, хотя они и выска-
заны по другому поводу, в немалой степени помогают по-
нять, почему Книга Откровения Иоанна, несмотря на серь-
езные колебания в ее оценке в первые века существования
христианства, все-таки была признана каноническим про-
изведением.
То, что экстатические видения могут носить болезнен-
ный характер, подтверждает, например, состояние здоро-
70
Исследование Апокалипсиса
вья пророка Даниила после очередных видений. Он «изне-
мог и болел несколько дней; потом встал и начал занимать-
ся царскими делами» (Дан., 8:27).
Очень важно отметить, что видения Иоанна представля-
ют собой существенный вклад в познание смерти, хотя об
индивидуальной посмертной судьбе человека немало гово-
рилось и в других библейских, в том числе новозаветных
книгах. Наряду с ними Апокалипсис значительно, даже рез-
ко акцентирует на этом внимание. Многие элементы по-
смертной географии, как и отдельные темы христианской
мифологии смерти, почерпнуты из Откровения, что, в час-
тности, нашло отражение в большом числе религиозных
живописных произведений. Благодаря всему этому неизве-
стный и страшный мир смерти приобретает некоторую оп-
ределенность, более ясные формы и структуры, становится
более видимым, соответствующие картины, следовательно,
призваны снизить страх перед ней. Мир усопших в глазах
верующих становится познаваемым, а сама смерть приоб-
ретает значимость перехода к новому способу бытия, несрав-
ненно лучшему, чем земной.
В Апокалипсисе довольно мало земного, ему отведены в
основном вторая и третья главы, что неудивительно для свя-
щенного текста, да еще такого, который призван дать от-
кровение верующему уму. В этих двух главах Иоанн снача-
ла называет себя, давая весьма краткие сведения о том, кто
он и где он находится, в чем его миссия. После чего следуют
обращения к семи церквам, на чем относительно реалисти-
ческая часть заканчивается, но она выглядит несколько чу-
жеродным телом в этом в целом мистическом сочинении.
Не очень, на первый взгляд, понятно, с какой целью отно-
шения с церквами вообще описаны в книге, тем более что
здесь в основном рассмотрены, так сказать, служебные воп-
росы. Между тем первые три главы отлично вписываются в
общую эмоциональную тональность книги и ее содержание:
я имею в виду многочисленные апокалиптические ужасы,
глобальные катастрофы, расправы. Угрозы в адрес отдель-
ных церквей плавно и логично перетекают в угрозы всему
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв
71
человечеству, словно предваряя их. По-существу, масштаб-
ные видения начинаются с четвертой главы и не прекраща-
ются до конца.
Видения Иоанна чрезвычайно динамичны, сверхъесте-
ственные явления проносятся стремительно и в то же вре-
мя мощно. О некоторых из них ему сообщает голос, но в
большинстве случаев он видит их, причем катастрофы и
разгромы иногда вызывают у него эмоциональный отклик,
чаще всего завуалированный, но ни в коем случае не осуж-
дение - только одобрение. Богослов воспринимает их - и
все, этим его задача исчерпывается, не считая, конечно,
того, что он обязан сообщить об этом читателю. Но поче-
му видения, почему не избрана иная форма выявления ин-
формации и наблюдения за ней? Видения принадлежат к
наиболее архаичным формам подачи сведений сверхъес-
тественного характера, имеющих витальное значение, древ-
ний человек и религиозное сознание особенно верили
именно видениям как наиболее надежному каналу связи с
потусторонним миром. С ним ведь нельзя общаться «про-
сто так», а только «в духе», т.е. в весьма специфическом
состоянии психики.
В некоторых архаичных системах верили, что череп мер-
твого может пророчествовать, или что человек, заснувший
на его могиле, видит вещие сны. Чаще всего таких открове-
ний, получаемых во сне или в состоянии бодрствования,
ожидают от свободно витающего духа мертвого, и с этой
целью вызывают его заклятиями, как эндорская колдунья -
дух Самуила (1 Цар., 28:7-25). Наконец, существует пред-
ставление, что дух мертвого временно или постоянно оби-
тает в неком человеке: именно так шаманы объясняют и свой
дар пророчества, и прочие свои умения. Ведь люди не мог-
ли остановиться на идее, что духи покойников могут про-
рочествовать, - и стали приписывать им всевозможные вол-
шебные эффекты37.
Иудаизм и христианство часто прибегают к видениям,
чтобы сообщить особо важную информацию. В Новом За-
вете одно из самых известных - видение Савла по дороге в
72 Исследование Апокалипсиса
Дамаск, когда он услышал голос: «Савл, Савл, что ты го-
нишь меня?» (Деян., 9:4).
Видения посещали Э. Сведенборга, когда он был «духом
отрешен от тела» и мог «уноситься духом в иные пределы»,
что два или три раза было показано ему живым примером.
«Приведу один пример: прохаживаясь в беседе с духами по
городским улицам и по полям, нисколько не блуждая и счи-
тая себя в полной памяти и в обычном состоянии, я между
тем был в видении и видел леса, реки, здания, палаты, лю-
дей и прочее. После нескольких часов такой прогулки я вне-
запно впадал в свое телесное зрение, сознавал, что я уже не
там, где был. Таким образом, я в крайнем удивлении созна-
вал, что я был в том состоянии, про которое испытавшие
его говорили, что были в духе или уносились духом в иные
пределы (см. Деян., 8:39). В этом состоянии нисколько не
думаешь о пути, по которому идешь, хотя бы прошел много
миль, не думаешь о времени, хотя бы прошли целые часы и
даже дни, и не знаешь усталости: человек проводится неве-
домыми ему дорогами и безошибочно до определенного
места... Беседовать с духами как равными мне, и притом
наяву, при полной бодрости тела, дано мне постоянно в те-
чение многих лет и поныне»38.
Видения посещали бесчисленное множество святых, бла-
женных, юродивых и т.д., причем есть все основания думать,
что у них в значительном числе случаев имели место бред и
галлюцинации. Последние могли быть следствием психи-
ческой болезни или кратковременного расстройства психи-
ческого здоровья, в частности, вызванного употреблением
наркотических веществ, что привычно для некоторых ду-
ховных практик. Бред, как известно, в корне отличается от
заблуждений и неверных суждений и убеждений психичес-
ки здоровых людей, всегда искаженно отражая действитель-
ность, а бредовым идеям, особенно мистического характе-
ра, присущи ошибочные основания (паралогика, например).
Названные идеи могут быть связаны и с интеллектуальным
снижением. Анализ религиозных видений показывает, что
среди них преобладают слуховые, зрительные или комплек-
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 73
сные, они могут вызвать чувства экстаза, нередко отлича-
ются яркостью и образностью, воздействуя на эмоциональ-
ную сферу личности, убеждая ее в реальности происходя-
щего и формируя свой виртуальный мир39.
Между тем совсем не исключено, что многие религиоз-
ные идеи, образы и представления появились в результате
вполне здравой мыслительной деятельности, но затем для
убедительности были облачены в форму видений.
Изложение апокалиптического материала в виде виде-
ний в немалой степени определялось и тем, что «литератур-
ные вкусы иудеев настолько сроднились с апокалиптичес-
кой формой, что даже авторы апокрифов с лирическим и
нравоучительным содержанием постоянно прибегали к апо-
калиптическим образам и таинственным видениям в тех
случаях, когда нужно было говорить о будущем блаженстве
угнетенного Израиля и печальной судьбе их поработителей.
К сожалению, многие из этих апокалиптических образов
сделались для нас не вполне ясными и понятными; и это
вполне естественно: нужно обладать живостью восточного
воображения и всецело проникнуться чаяниями и интере-
сами той эпохи, когда создавались апокалипсисы, чтобы
суметь осветить все подробности таинственных видений»40.
Одним словом, необходимо владеть языком той культуры,
опираться на ее символы и значения, даже при всем том,
что они могут быть архетипическими, а следовательно, по-
требуют адекватного толкования и объяснения.
Страшные события Апокалипсиса, с участием ангелов
или без них, происходят в некоем таинственном мире, пред-
ставшем перед автором (авторами) Откровения в его виде-
ниях. После первых трех глав, повествующих о достаточно
обыденных вещах, в книге все время нарастает напряжение,
чудовищные видения сменяют друг друга, как бы соревну-
ясь между собой в том, чтобы быть как можно страшнее.
Даже вполне в целом мажорный финал (глава 22) не смог
обойтись без угроз лишения жизни и тяжких болезней. Со-
вершенно очевиден смысл книги: охранение христианства
и закрепление его наступающей динамики, предупрежде-
74
Исследование Апокалипсиса
ние влияния других религий, представление конца мира и
неминуемого торжества церкви, показ загробного существо-
вания. Вместе с тем трудно отделаться от ощущения, что
апокалиптическое повествование представляет собой путь
в глубины человеческой психики, и этот путь самый слож-
ный и опасный, с его разрушительными страстями и влече-
ниями, реализация которых никак не урегулирована нор-
мами цивилизации. Более того, эти влечения и способы их
претворения в жизнь представляют собой отрицание циви-
лизации. Если христианство в своей доапокалиптической
части представляет собой несомненный шаг вперед в нрав-
ственном и духовном развитии, то последняя новозаветная
книга возвращает нас почти в доисторическое прошлое.
Названные страсти и влечения укрыты от дневного све-
та из-за их, в первую очередь, нравственной неприемлемо-
сти, и они есть то, чего человек особенно страшится, в том
числе и тогда, когда они приходят к нему в виде галлюцина-
ций. Кстати, в пользу моего предположения о том, что Апо-
калипсис есть путь в глубины себя, может говорить и то, что
видения в нем занимают центральное место, создавая осо-
бый виртуальный мир. Таким образом, не лишено основа-
ний предположение, что Откровение представляет собой
серьезное психологическое исследование, хотя те, которые
его писали, и не ставили перед собой подобной осмыслен-
ной задачи.
Косвенным доказательством того, что Откровение мож-
но воспринимать также и как путешествие вглубь себя, слу-
жит такая отличительная черта этой книги, как отсутствие
в ней фигуры человека, если, конечно, не считать самого
рассказчика - апостола Иоанна. Людей - не просто безы-
мянной массы, а наделенных именами и индивидуальнос-
тью, хотя бы какой-то, больше всего в евангелиях, значи-
тельно меньше в деяниях апостолов, соборных посланиях и
посланиях апостола Павла. В Апокалипсисе они исчезают
вообще, уступая место богам, ангелам, зверям, дьяволам и
другим потусторонним персонажам. Апокалиптический
Иоанн Богослов скорее должен быть причислен к ним, чем
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 75
к обычным людям. Поэтому можно сказать, что Открове-
ние завершает процесс мистифицирования новозаветных
священных текстов. Затем, разумеется, он был продолжен в
трудах отцов церкви и в других бесчисленных богословских
работах. Итак, человека в Апокалипсисе нет, точнее - нет
конкретного лица, но есть глобальный человек как все че-
ловечество, до предела насыщенный его самого пугающи-
ми монстрами и деструктивными влечениями.
Другим доказательством того, что Откровение можно
представить как путешествие к себе, является то, что чудо-
вища и ужасы этой книги наступают не единовременно, не
сразу, а постепенно, точнее - поэтапно: так бывает, когда
внимание путешественника раз за разом приковывают к себе
особо значимые и(или) невиданные им ранее зрелища, дей-
ствия, пейзажи, здания, люди и т.д. Тогда он поневоле ос-
танавливается, старается понять и прочувствовать то, что
предстало перед ним, затем двигается дальше. Апокалипти-
ческий странник поступает аналогичным образом: вначале
нечто новое и ужасное неизменно наступало после снятия
каждой из семи печатей, снятие последней вызвало семь
ангелов с семью трубами. Первый трубный глас, как и лю-
бой последующий, открывает перед читателем новые стра-
ницы страданий и разгромов.
Думается, что Апокалипсис не сочинялся как психоло-
гическое исследование себя путем продвижения в глубины
«Я», в которых были обнаружены не только монстры и чу-
довища, но и то, что можно назвать радостями жизни. О пос-
ледних немало сказано в заключительных главах этой биб-
лейской книги. Путь к себе прокладывается бессознательно
наряду с изложением и описанием сугубо религиозных, ми-
стических образов, персонажей, явлений, символов и др.
Обсуждаемую здесь мысль можно выразить и так: это изло-
жение и описание очень похоже на анализ внутреннего мира
человека, который по большей части не открывается его
сознанию.
О том, что Апокалипсис может быть путешествием внутрь
себя, убеждают такие рассуждения Дж. Франкла.
76
Исследование Апокалипсиса
Как средневековые погромщики, так и нацистские ли-
деры представляли свою роль в апокалиптических мысле-
образах, напрямую заимствованных из библейских «Откро-
вений Иоанна Богослова». Они представляли себя некими
ангелами во плоти, разящими силы тьмы, даже, пожалуй,
коллективным Христом, побеждающим антихриста. Ни одна
реальная армия в войне против реального противника не воз-
буждалась и не ликовала столь откровенно, как погромщики
евреев в своей односторонней борьбе против воображаемого
заговора. Послушать их, так можно подумать, что убийство
безоружных и беззащитных людей, включая детей, женщин
и стариков, есть акт мужества и весьма рискованное пред-
приятие. Это явление становится более понятным, если
вспомнить, что убийца-параноик тоже может испытывать
страх перед своими беззащитными жертвами. Ибо то, что эти
люди ощущают как врага, на самом деле есть жестокие и раз-
рушительные импульсы их собственной психики, проециру-
емые вовне. И чем сильнее в них бессознательное ощущение
вины, тем более грозным кажется воображаемый враг. Чув-
ство вины, первоначально возникшее из-за кровожадных
импульсов младенца, обращенных к родителям, непомерно
усиливается в мире взрослых с его реальным насилием. Од-
нако воспринимается оно не как чувство вины, но как ощу-
щение опасности, угрозы или неясного страха, что вдруг жер-
твы - родители ли, в мечтах уничтоженные, или авторитеты,
замещающие родительскую власть и убитые в реальности, -
возникнут вновь и потребуют возмездия. Уже одно это мо-
жет объяснить тот удивительный парадокс, связанный с на-
цистской резней, когда чем беззащитнее становились евреи,
чем большее число их уничтожалось, тем более опасными,
злодейскими и сильными они казались нацистами41.
В любом мистическом чувствовании видения не обяза-
тельно есть то, что человек видит, слышит или может пощу-
пать, но и то, что он ощущает всем своим существом, не
понимая и не ставя вопроса о том, чем именно. Опыт мис-
тического мышления включает в себя очень много данных,
которым «нормальная» личность отказывает в объективной
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 77
ценности. Для мистической же, фанатически заряженной
психики такие данные вполне реальны и даже более реаль-
ны, чем то, что воспринимается с помощью внешних чувств.
Мистическое мышление, если ему это нужно, игнориру-
ет новый опыт или пытается приспособить его для своих
нужд, пытаясь объяснить все в рамках того понимания, ко-
торое уже давно установлено для него, и не ищет новых
объяснений. Ему известно все наперед, оно во всем видит
проявление сверхъестественных сил, считая, что именно их
действия определяют все на свете. Ему, собственно, не нуж-
но познание, в том числе эмпирическое, более того, его вы-
воды могут оказаться для него весьма травматическими. Как
раз по этой причине мы наблюдаем, что богословие никог-
да не опирается на эмпирически проведенные факты, но оно
ни в коем случае не признает, что является наиболее совер-
шенной формой мистического мышления.
Скорее всего представляя собой естественное и логичес-
кое продолжение первобытного мышления, религиозное
мышление неизбежно является мистическим, особенно ког-
да пытается проникнуть в сверхдальные пределы истории
человечества. Для него сверхъественные существа, в первую
очередь божественные, составляя неделимое единство с
миром видимых существ и определяя их бытие, так же ре-
альны, как и эти последние. «Иной» мир дан не менее не-
посредственно, чем видимый, он обладает большей дей-
ственностью и внушает больше страха, тем более если он
облечен в апокалиптические видения. Они, разумеется, не
могут не вызвать страх и ужас, тем более что нет никакой
возможности предотвратить те катастрофы и смерти, кото-
рые вызваны к виртуальной реальности мистическим апо-
калиптическим мышлением.
Итак, мышление мистически охваченного и притом глу-
боко верующего человека во многом, хотя и не во всем, на-
поминает мышление первобытного человека, во всяком слу-
чае в том виде, в каком представлял это последнее Леви-
Брюль. Мистическое мышление верующего человека ско-
рее всего выступает прямым наследником первобытного.
78
Исследование Апокалипсиса
Подобно ему, оно не ищет причин субъективно значимых
явлений и процессов, их ему незачем искать, поскольку они
наперед представлены ему как бы в самих явлениях и про-
цессах, он во всем видит божью руку. Точно так же дикарь
воспринимал (и воспринимает) мистическую силу, которая
подобным образом проявляется. Чаще всего он ее видеть и
слышать не может, но полностью верит в нее, именно в силу,
а не во что-нибудь иное, в силу, которая определяет и по-
рождает все видимое, слышимое и ощущаемое. Можно даже
сказать, что окружающие мистически верующего предметы
и связанные с ними процессы представляют собой тот язык,
на котором с ним говорит запредельный мир. Поэтому та-
кие предметы для него выступают в качестве исключитель-
но ценных, однако такой ум, как и у первобытного дикаря,
перестает развиваться, поскольку он все время располагает
безупречным набором все объясняющих и всеохватываю-
щих ответов, в достоверности которых сомневаться не сле-
дует ни в коем случае.
Видения Иоанна в той части, когда ему представляются
гигантские природные катаклизмы и массовая гибель лю-
дей, можно интерпретировать как некое разворачивающее-
ся действо, даже мистерию, хотя непросто вообразить Хри-
ста, и тем более Яхве, в качестве героя таких действ. Вели-
кие эсхатологические чаяния, воплощенные в видениях зак-
лючительных глав книги, содержат в себе лишь внешние
описания грядущего божьего царства, но там нет людей и
ничего не сообщается о том, как они там будут существо-
вать. Это только потом христианское богословие и религи-
озное изобразительное искусство стали рисовать загробную
жизнь избранных спасенных, зачастую живущих параллель-
но с общиной осужденных. Вера в названное царство, как и
религиозная вера вообще, есть страсть внутреннего мира,
стремящегося к сохранности. Везде, где есть такое стремле-
ние, там есть эта страсть. Можно предположить, что ею по-
рождены, хотя и частично, и видения Иоанна на Патмосе.
Она изначально внедрена в нашу историю, в нашу культу-
ру, в личность, в нашу человеческую общность.
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв_
5. Авторство Откровения
79
Отдельного рассмотрения заслуживает вопрос об автор-
стве Апокалипсиса. Каноническая точка зрения состоит в
том, что им, конечно, является апостол Иоанн, тем более
что и он так себя (Иоанном, а не апостолом Иоанном) на-
зывает. Другие толкователи Откровения называют автором
некоего «пресвитера Иоанна», либо Иоанна-Марка, т.е.
евангелиста Марка, и др. Но, повторяю, церковное преда-
ние твердо стоит на том, что эта книга написана именно
апостолом Иоанном, прозванным Богословом, причем в
качестве аргумента в числе некоторых других приводится
мнение ряда отцов церкви, что вообще свойственно тради-
ционной теологической системе доказательств: верно пото-
му, что так считает такой-то церковный авторитет. Такая
же система была принята в другом догматическом учении -
марксизме, что совершенно естественно.
Серьезных доказательств авторства какого-либо конкрет-
ного человека не имеется, и, строго говоря, рассчитывать
на это, как и в отношении других священных книг, трудно,
если не невозможно. Скорее всего, авторов Откровения в
том виде, в котором оно дошло до нас, было несколько.
Совсем не исключено, что первым человеком, который на-
чал ее писать, действительно был тот, кого впоследствии
мифология нарекла апостолом Иоанном, затем в нее были
внесены существенные изменения и дополнения, что-то из
прежнего текста, возможно, было утрачено, что-то написа-
но заново. Соавторами могли быть переписчики или кто-то
из церковных авторитетов, но несомненно, что они были
очень талантливыми людьми, настоящими мыслителями,
обладающими к тому же недюжинными способностями к
художественному творчеству. О том, что исследуемая книга
писалась не одно столетие и не была начата и закончена
одним лицом, свидетельствует то, что ее содержание и тон,
авторитарный, если не сказать диктаторский, непререкае-
мый, не терпящий возражения, больше свойственны побеж-
дающей религии, а не той, которая еще только находится в
80
Исследование Апокалипсиса
начале своего пути. Апостол Иоанн как сподвижник Иису-
са как раз и жил на первых его этапах.
О том, что Апокалипсис не принадлежит только перу
Иоанна, говорит и то, что эта книга признана каноничес-
кой лишь в IV в. Между тем вряд ли следует использовать в
качестве аргумента в пользу того, что не только Иоанн и
вообще не он является автором Откровения, тот факт, что
его содержание и особенно тональность не имеют ничего
общего с Евангелием от Иоанна и тремя его посланиями.
Дело в том, что Апокалипсис этически и идеологически по
своей тональности не связан и с другими новозаветными
сочинениями. Такие связи скорее можно обнаружить в тек-
стах Ветхого Завета, особенно в Книге пророка Даниила.
Соборные послания Иоанна Богослова пронизаны лю-
бовью к людям : «Кто любит брата своего, тот пребывает во
свете...» (I Ин., 1:10); «Станем любить не словом или язы-
ком, но делом и истиною» (I Ин., 3:18); «Будем любить друг
друга, потому что любовь от Бога» (I Ин., 4:7); «Что мы лю-
бим детей Божиих, узнаем из того, когда любим Бога и со-
блюдаем заповеди Его» (I Ин., 5:2); «Кто делает добро, тот
от Бога» (III Ин.). В них много таких обращений, как «дети
мои», «возлюбленные», «отцы», «дети». Ничего близкого к
этому мы не встретим в Апокалипсисе.
В евангелии и посланиях Иоанн не называет себя по име-
ни, а в Апокалипсисе он неоднократно, постоянно, если не
сказать, навязчиво, называется Иоанном. Создается впечат-
ление, что им это делается намерено, чтобы убедить читате-
ля, что тайновидцем является именно он и никто другой.
Подобная нарочитость, стремление подчеркнуть, кем он
является, не может не вызывать определенных подозрений.
В Откровении Христос именует себя вседержителем, но
это не дает безусловных оснований считать, что божествен-
ный сын покушается на прерогативы отца. Яхве так квали-
фицировал себя в качестве создателя вселенной и человека,
что они продолжают существовать только благодаря небес-
ному творцу. Христос же является вседержителем лишь в
духовном смысле, как держитель (ведущая сила, главная
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 81
опора, стимул) духовной жизни, однако эту разницу рядо-
вой верующий не видит. Однако Иисус в Откровении все-
таки вытесняет Яхве.
Апокалипсис - страстный и предельно суровый моно-
лог того, кто великолепно владеет словом. Его сочинение
было избрано молодой церковью в качестве завершающего
учения пророческого, провидческого произведения. Скорее
всего, он не был тем, кто написал четвертое евангелие и со-
борные послания, но это нисколько не умаляет исключи-
тельной ценности того, что им было сделано: Откровение
представляет собой выдающееся религиозное сочинение,
оказавшее огромное влияние не только на церковь и духов-
ную жизнь, но и на культуру в целом.
Дискуссии об авторстве Апокалипсиса никогда не пре-
кратятся, но они значимы больше для богословия, чем для
научной мифологии. Естественно, что как раз богословие
настаивает на авторстве Иоанна: во-первых, Иоанн как про-
рок представляет собой весьма значимую фигуру в христи-
анстве, он автор одного из евангелий; во-вторых, если чи-
татель будет сомневаться в том, что книгу сочинил именно
этот человек, то он поставит под сомнение все произведе-
ние, все, что в нем изложено. В качестве главного доказа-
тельства авторства Иоанна теология, как обычно, ссылает-
ся на авторитет древних христианских авторов.
Тот, кто называет себя в Апокалипсисе Иоанном, был не
грек, а палестинский еврей, что следует из его имени, при-
чем занимал среди христиан высокое положение, что по-
зволяло ему называть себя просто Иоанном или «Я, Иоанн».
О высоком статусе Иоанна говорит и сама тональность хотя
бы обращений к семи церквам: хотя автор и передает слова
Христа, в них явно усматривается и его собственный авто-
ритет, его близость к основоположнику всего учения - к
Христу. Он, видимо, имел все основания говорить о себе:
«соучастник в скорби, и в царствии, и в терпении Иисуса
Христа» (1:9). Я полагаю, что Христос был вполне реальной
фигурой, человеком выдающихся организаторских, анали-
тических и ораторских способностей, прекрасно образован-
6 Исследование Апокалипсиса
82
Исследование Апокалипсиса
ным великим мыслителем, блестяще определявшим наибо-
лее актуальные и сложные проблемы. Скорее всего он был
фанатически заряженным индивидом, умевшим увлекать за
собой своих последователей и готовым на самопожертвова-
ние. Иисус истово верил в свое мессианское предназначе-
ние. Другое дело, что он, отвечая самым острым ожидани-
ям времени, был мифологизирован, возможно, еще при
жизни. Как мы теперь очень хорошо знаем, мифологиза-
ция есть постоянная и неистребимая потребность ума, ко-
торая порождается бессознательным ощущением несовер-
шенства людской природы и поисками идеального. Бли-
зость к Христу-мифу, который полностью вытеснил Иису-
са-человека, придавала любому лицу особую весомость.
В этом отношении Иоанн Богослов никак не мог быть ис-
ключением.
Э. Ренан отмечал, что Апокалипсис, явившийся под при-
крытием весьма почитаемого среди христиан имени, про-
извел очень сильное впечатление в азийских церквах. Мно-
жество подробностей были ясны современникам. Рискован-
ные предсказания близкого потрясения не могли удивить, а
решительные речи Иисуса находили доверчивый прием.
Притом в течение года мировые римские события могли
казаться удивительным подтверждением книги, доказатель-
ством, что судьба Рима свершилась в соответствии с пред-
сказаниями Откровения. Разочарование началось только
после взятия римлянами Иерусалима, разрушения храма и
окончательного утверждения династии Флавиев. Но рели-
гиозная вера не отказывается от своих надежд, притом что
многие положения книги допускали различные толкования.
Ее автор возвестил, что римская империя не восстановится
и Иерусалимский храм не будет разрушен. Надо было най-
ти лазейки для этих двух пунктов.
Различными богословами искомые лазейки были, конеч-
но, найдены. Однако после примирения империи с церко-
вью в IV столетии судьба Апокалипсиса подверглась, как не
без оснований считал Ренан, большой опасности. Гречес-
кие и латинские ученые, не отделявшие будущности хрис-
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 83
тианства от судеб империи, не могли считать боговдохно-
венной мятежную книгу, суть которой заключалась в нена-
висти к Риму и предсказании его гибели. Почти вся просве-
щенная часть духовенства Восточной Церкви, получившая
эллинистическое образование, полная отвращения к мил-
ленаристским и иудео-христианским произведениям, объя-
вила Апокалипсис апокрифом. Однако книга заняла такое
прочное положение в Новом Завете, что изгнать ее было
невозможно.
В наши дни Откровение заняло высокое место, принад-
лежащее ему среди священных писаний. Апокалипсис в из-
вестном смысле - завершение пророчеств, последнее сло-
во Израиля. У старых пророков, например, у Иоиля, есть
описание тех великих судов, которые учреждает время от
времени Верховный судия дел человеческих, чтобы восста-
новить порядок, беспрестанно нарушаемый людьми, - в
нем можно найти зародыш Патмосского видения. Всякая
революция, всякое историческое потрясение превращалось
в воображении еврея, упорно стремящегося обойтись без
бессмертия души и установить царство справедливости на
земле, в дело провидения, в прелюдию к еще более торже-
ственному и окончательному суду. При всяком событии
являлся пророк, восклицавший: «Трубите трубою на Сио-
не: ибо наступил день Господень; ибо он близок» (Иоиль,
2:1). Апокалипсис - продолжение и увенчание этой стран-
ной литературы, составляющей славу Израиля. Его автор
- последний великий пророк; он уступает своим предше-
ственникам только там, где подражает им; та же душа, тот
же ум. Апокалипсис представляет собой почти единствен-
ный пример гениальной компиляции, оригинального под-
ражания. Если исключить две-три детали, изобретенные
самим автором и удивительно прекрасные, то в целом по-
эма состоит из черт, заимствованных у прежней пророчес-
кой и апокалиптической литературы, в особенности у Иезе-
кииля, у автора книги Даниила, у обоих Исаий. Христиан-
ский ясновидец, истинный ученик этих великих людей, он
знает наизусть их произведения и извлекает из них крайне
84
Исследование Апокалипсиса
логические выводы. Процесс теоретической разработки
заключался в смелом перемещении, приложении к царству
мессии и Иисуса всякой фразы древних писаний, в кото-
рой можно было усмотреть смутное отношение к темному
идеалу42.
Все эти рассуждения относятся к генезису Откровения,
объясняют его истоки, но в то же время, как ни печально,
свидетельствуют о продолжении в христианстве традиций
крайне жестокого отношения к отступникам, о непрекра-
щающемся торжестве более чем суровых нравов и обычаев.
Такое ни в коем случае не прибавляет славы религиозному
учению, которое провозгласило своими главными целями
прощение, любовь и милосердие. Жизнестойкость Откро-
вения объясняется также и тем, что оно пытается удовлет-
ворить одну из главных потребностей человечества - знать,
чем завершится вся эта жизнь. Апокалипсис жив и своими
удивительными художественными достоинствами, став не-
сомненным наследником древней и блестящей иудейской
духовной литературы.
Поскольку Апокалипсис утверждает новый образ Хрис-
та (об этом подробно будет сказано ниже) и, соответствен-
но, новые этические ценности, поневоле возникают сомне-
ния в том, что эту книгу писал тот же человек, что и четвер-
тое Евангелие, и апостольские послания - они резко отли-
чаются от последней библейской книги. Совсем не исклю-
чено, что авторитетное имя автора трех предыдущих ново-
заветных произведений было использовано для обеспече-
ния высокого статуса Откровения. Между тем этому произ-
ведению, которое Э. Ренан называл Книгой Нерона, все-
таки не удалось занять в христианстве то же место, что и
другим новозаветным сочинениям, в первую очередь еван-
гелиям. Патмосский тайновидец, кто бы он ни был и каки-
ми бы талантами ни обладал, не смог превратить христиан-
ство в учение кошмара и ужасов. Апокалиптические кош-
мары и ужасы отступают перед любовью и прощением, во
всяком случае в христианской теории, если ее понимать в
качестве некого высшего идеала, нравственного эталона, к
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 85
которому необходимо стремиться. Поэтому, можно сказать,
что христианство смогло выдержать мощный удар, который
само себе же и нанесло. Но Откровение, подобно евангели-
ям, тоже останется вечной книгой, психологическим сви-
детельством того, что человек не смог сдержать себя, вытес-
нить из себя имманентное и спонтанное стремление к на-
силию, в том числе с целью защиты от реальных и вирту-
альных врагов.
В этом смысле Откровение - открытая книга. В ней нет
лицемерия или обмана, все обнаружено и обнажено, пре-
дельно ясно и ничего не скрыто. Каждый может узнать,
что его ожидает, но не только за гранью жизни, хотя это и
самое главное, но и в ее пределах в случае повиновения
или, напротив, непослушания и отказа следовать за срав-
нительно новой религией. С полным на то основанием
Апокалипсис можно назвать Программой, по которой бу-
дет жить человечество. Это дает возможность установить
его общность, например, с тоталитарным большевизмом,
который обожал составлять различные программы («Ма-
нифест Коммунистической партии» тоже является про-
граммой).
Можно ли Апокалипсис считать и прогнозом? Думается,
что нет, если исходить из современного понимания прогно-
за, который всегда носит вероятностный характер. Предви-
димые же Откровением события и весь ход мировой исто-
рии произойдут не скорее всего, а во что бы то ни стало.
Вопрос о времени написания Апокалипсиса относится к
числу дискуссионных. Ф. Энгельс, например, считал, что
он написан в 68 г., оперируя следующими соображениями.
Иоанн видит поднимающегося из моря зверя с семью
головами и десятью рогами: «И видел я, что одна из голов
его как бы смертельно была ранена, но эта смертельная рана
исцелела». Этот зверь должен был получить власть над зем-
лей, враждебную богу и агнцу, на сорок два месяца (поло-
вина священных семи лет), и все люди должны были в тече-
ние этого времени иметь на правой руке или на своем челе
начертание зверя или число имени его.
86
Исследование Апокалипсиса
Ириней во втором веке еще знал, что раненая и исцелен-
ная голова означала императора Нерона. Нерон был пер-
вым крупным гонителем христиан. После его смерти рас-
пространился слух, особенно в Ахайе и в Азии, что он не
умер, а только ранен и что когда-нибудь он появится вновь
и наведет ужас на весь мир (Тацит. Анналы, VI, 22). В то же
время Иринею был известен и другой, очень старый текст, в
котором число имени было обозначено цифрой 616 вместо
666.
В главе XVII зверь с семью головами появляется снова;
на этот раз на нем сидит пресловутая дама в порфире, изящ-
ное описание которой читатель может найти в самой книге.
Тут ангел объясняет Иоанну: «Зверь, которого ты видел, был,
и нет его... Семь голов суть семь гор, на которых сидит жена,
и семь царей, из которых пять пали, один есть, а другой еще
не пришел, и, когда придет, не долго ему быть. И зверь, ко-
торый был и которого нет, есть восьмой и из числа семи...
Жена же, которую ты видел, есть великий город, царствую-
щий над земными царями».
Итак, здесь два ясных утверждения: 1) дама в порфире -
это Рим, великий город, царствующий над царями земными;
2) книга написана в царствование шестого римского импе-
ратора; после него придет другой, которому царствовать не-
долго; а затем следует возвращение одного «из семи», ранен-
ного, но исцеленного, имя которого содержится в этом та-
инственном числе и о ком Ириней еще знал, что это Нерон.
Начиная с Августа, продолжает Энгельс, следуют: Август,
Тиберий, Калигула, Клавдий; пятый - Нерон; шестой, тот,
который есть, - Гальба, восшествие коего на престол по-
служило сигналом к восстанию легионов, особенно в Гал-
лии, под предводительством Огона, преемника Гальбы. Та-
ким образом, наша книга, по-видимому, была написана в
царствование Гальбы: 9 июня 68 г. - 15 января 69 г. И в ней
предсказывается близкое возвращение Нерона.
А теперь о последнем доказательстве - о числе. Это до-
казательство также было открыто Фердинандом Бенари и с
тех пор никогда не оспаривалось в научном мире.
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 87
Приблизительно за 300 лет до нашей эры евреи стали
употреблять свои буквы в качестве символов для обозна-
чения чисел. Философствующие раввины видели в этом но-
вый метод мистического толкования, или каббалы. Тай-
ные слова выражались числом, полученным от сложения
цифровых значений букв, из которых состояли эти слова.
Эту новую науку они называли gematriah, геометрия. Эту на-
уку и применяет здесь Иоанн. Мы дрлжны доказать: (1) что
число содержит имя человека и что этот человек - Нерон
и (2) что данное решение вопроса остается в силе как для
текста с числом 666, так и для столь же старого текста с
числом 616. Возьмем древнееврейские буквы и их цифро-
вое значение:
э (нун) н = 50 р (коф) к = 100
1 (реш) р = 200 Q (самех) с = 60
1 (вав) как о = 6 т (реш) р = 200
3 (нун) н = 50
Нерон - кесарь, император, по-гречески - Neron Kaisar.
Теперь, если вместо греческого начертания мы напишем
латинское Nero Caesar древнееврейскими буквами, то бук-
ва «нун» в конце слова «Нерон» отпадает, а вместе с ней и ее
числовое значение 50. Это приводит нас к другому старому
тексту - 616, и доказательство, таким образом, совершенно
безупречно.
Итак, таинственная книга становится теперь абсолют-
но ясной. Иоанн предсказывает возвращение Нерона при-
близительно к 70-му году и господство террора в его цар-
ствование, которое должно продолжаться сорок два меся-
ца, т.е. 1260 дней. По прошествии этого срока бог восста-
нет, победит антихриста - Нерона, разрушит великий го-
род огнем и закует дьявола на тысячу лет. Наступит тыся-
челетнее царство43.
Протоиерей Н. Орлов писал, что из посланий Лионс-
кой и Бьенской церквей к церквам Азии и Фригии о гоне-
88
Исследование Апокалипсиса
ниях на христиан при Марке Аврелии в 177 г. видно, что
Апокалипсис был у них в широком употреблении как уте-
шительная книга, так как в этом послании обнаруживает-
ся много параллелей с выражениями Апокалипсиса. Один
раз в послании он прямо цитируется как «Писание». В це-
лом Откровение в церквах Малой Азии пользовалось об-
щим признанием в качестве писания апостола Иоанна.
Один из документов римской церкви примерно в 155 г.
называет Апокалипсис дважды, второй раз наряду с Апо-
калипсисом Петра. В древней церкви Откровение Иоанна
анализировал св. Дионисий, сначала наставник огласитель-
ной церкви в Александрии, а с 247 г. - епископ Александ-
рийский. Дионисий сомневался в том, что ее сочинил апо-
стол Иоанн, поскольку он обнаружил различия между язы-
ком и стилем этой книги и языком и стилем евангелия от
Иоанна и посланий Иоанна.
Н. Орлов дает краткий обзор позиций древних отцов цер-
кви относительно Апокалипсиса. Св. Кирилл иерусалимс-
кий (315-386) не называет эту книгу среди канонических
произведений. Св. Епифаний Кипрский (ум. в 403 г.) при-
нимал Откровение и опровергал возражения против него.
Иоанн Златоуст и св. Ефрем Сирин не цитирует эту книгу.
Св. Иоанн Дамаскин (ум. в 750 г.) считал ее канонической.
Такого же мнения был Афанасий Великий, а также все цер-
ковные писатели западной церкви. Первые комментарии к
ней появились в V в.44
Не должно, по-моему, вызывать сомнений, что Апока-
липсис написан не в дни наиболее яростных гонений на
христиан: об этом свидетельствует то, что ни в одном из по-
сланий к азиатским церквам, а это наиболее реалистичес-
кая часть книги, не говорится о преследовании христиан; в
том же убеждает сама тональность Апокалипсиса, его тор-
жественный, победный настрой, высокий оптимизм, непо-
колебимая убежденность в том, что христианству принад-
лежит будущее. Так может вести себя отнюдь не жестоко
преследуемая религия.
Глава I. Апокалипсис - хтонический взрыв 89
В своем Первом соборном послании апостол Иоанн Бого-
слов написал знаменательные слова, которые как нельзя
лучше передают этическую сущность новой религии и по-
этому стали чрезвычайно популярны: «Бог есть любовь, и
пребывающий в любви пребывает в Боге, и Бог в нем» (I Ин.,
4:16). Этого, увы, мы не найдем в Откровении, в котором
Бог выступает отнюдь не как олицетворение любви.
ВИДЕНИЕ ИОАННА: РАЗРУШЕННЫЙ ВАВИЛОН
Глава II
Откровение как отказ от любви
и прошения
1. Этические проблемы Откровения
Чтобы должным образом оценить этические проблемы,
в изобилии поставленные Апокалипсисом, необходимо
предварительно вспомнить, что христианство стало прин-
ципиально новым духовным явлением, изменившим лицо
мира.
М. Бубер отмечал, что поток христианства, излившийся
на мир из израильского источника, подкрепленного мощ-
ными притоками, в особенности из Ирана и Эллады, воз-
ник в то время, когда в эллинистическом культурном ареа-
ле, особенно в его религиозной жизни, народный компо-
нент оказался вытесненным в связи с ростом значения от-
дельного человека. Христианство «эллинистично» постоль-
ку, поскольку оно отказывается от концепции «святого на-
рода» и знает одну лишь личную святость. Индивидуальная
религиозность приобретает вследствие этого прежде неви-
данную интенсивность и обращенность внутрь человека, тем
более что постоянно здесь наличествующий образ Христа
оказывается куда более тесно связанным с отдельным чело-
веком в отношении возможности следования и подражания
ему, чем лишенный образа Бог Израиля, - Бог, себя откры-
вающий, но не в меньшей степени и скрывающий себя.
Склонившиеся на сторону христианства народы, в отличие
от Израиля как народа союзного, не находились с этим не
92
Исследование Апокалипсиса
принимающим никакого окончательного образа, но вновь
и вновь покидающим всякое свое правление Богом в еди-
ном основополагающем отношении и не могли вступать с
ним в непосредственную связь45.
В этих словах можно видеть достаточно точную характе-
ристику христианства и его этики, в том числе в соотноше-
нии с иудаизмом. Христианство действительно поставило
человека в центр своего учения, чему в решающей степени
способствовали образ и поведение нового Бога, его чело-
вечность и простота, реализация им своих мессианских фун-
кций в постоянном и тесном общении с людьми. Они с ним
как раз и вступают в непосредственную связь. Апокалип-
сис же эту связь обрывает, сталкивает человека не с любя-
щим и понимающим божеством, а с грозным, разящим и
мстительным Богом. Он имеет четко определенный образ
и отнюдь не покидает свое правление, напротив, именно
правление дает ему возможность проявить себя в самом
буйном качестве.
Р. Нибур писал, что этика Иисуса есть совершенный плод
пророческой религии. Ее идеал любви также соотносим с
фактами и потребностями человеческого существования,
как Бог пророческой веры соотносим с миром. Она основа-
на на всем богатстве нравственного опыта и соответствует
ему. Она имманентна жизни, как Бог имманентен мирозда-
нию. В своих высших проявлениях она превосходит чело-
веческие возможности, как и Бог превосходит мир. Люди
призываются «любить своих врагов», прощать не до семи,
но «до седмижды семидесяти раз», не противиться злу, под-
ставлять другую щеку, благословлять проклинающих нас и
благотворить ненавидящих нас. Сопротивление и недоволь-
ство во всех этих призывах запрещается.
Абсолютизм любви в этике выражается в форме универ-
сальности, противопоставленной всем более узким формам
человеческой приязни, а также в виде особой моральной
взыскательности, направляющей свою жесткую критику
даже против самых неизбежных и слабых способов самоут-
верждения. Нибур справедливо считал, что нигде еще этика
Глава II. Откровение как отказ от любви и прошения 93
Иисуса не оказывается в более строгом противоречии с по-
буждениями и нуждами простых людей, чем в обыденной
жизни46. Она противоречит интересам не только так назы-
ваемых простых людей, но и вообще всех людей; ее следует
расценивать не как правила поведения в повседневной жиз-
ни, а как свод неких высших принципов, идеалов, на кото-
рых должно вообще строиться существование людей. Вмес-
те с тем это и требование к ним, острое желание видеть их
совершенно другими в новой эре, но его оказалось невоз-
можно удовлетворить, поскольку человеческая природа не
меняется, даже если к этому призывают самые великие ре-
форматоры.
Однако взгляды и поведение самого реформатора - Хри-
ста - претерпели, согласно Апокалипсису, весьма суще-
ственные изменения.
В Апокалипсисе Христос предстает в совершенно новом
обличии, более того, создается впечатление, что перед нами
просто иной персонаж, причем отнюдь не воплощение люб-
ви. Об отдельных агрессивных прорывах с его стороны го-
ворилось еще в Евангелии, а книга «Откровение Святого
Иоанна Богослова» свидетельствует об этом более чем крас-
норечиво. Правда, может создаваться впечатление, что Хри-
стос здесь действует в неком сложном и странном сплаве с
Богом-отцом, но на самом деле в книге фигурирует соб-
ственно Христос, о чем говорят такие слова: «Я есмь Пер-
вый и Последний. И живой; и был мертв...» (1:17, 18). По-
нятно, что «живой», и особенно «был мертв», никак не при-
менимо к Творцу, извечному и бессмертному. Самозабвен-
ный проповедник любви к ближнему, Христос грозит Эфес-
ской церкви сдвинуть «светильник твой с места его» и заяв-
ляет, что ненавидит николаитов (2:5, 6). Пергамской церк-
ви напоминает, что имеет острый с обеих сторон меч, кото-
рым может сразиться (2:12), а в послании Фиатирской цер-
кви лжепророчице Иезавели грозит смертью ее детей (2:20,
23), что очень странно со стороны того, кто сам избежал
Вифлеемского истребления младенцев и всегда проповедо-
вал любовь и прощение, даже врагам. Еще более удивитель-
94
Исследование Апокалипсиса
но утверждение Христа, что кого он любит, того обличает и
наказывает (3:19), удивительно из-за того, что от него ожи-
дается прямо противоположное.
В апокрифическом Евангелии Младенчества содержит-
ся глава, резко отличающаяся от остальных: «В другой раз,
когда Господь Иисус входил вечером в лес с Иосифом, вот,
ребенок бежал навстречу Ему и сильно толкнул Его, и по-
чти опрокинул Господа Иисуса, и Он сказал этому ребенку:
«Так же, как ты Меня толкнул, упади и не вставай». И тот-
час ребенок упал на землю и умер». Убийство ребенка, даже
если он «сильно толкнул Его», в комментариях и оценках
не нуждается.
На протяжении всей книги «Откровение Святого Иоан-
на Богослова» Христос (иногда вместе с Яхве) выступает в
качестве гневного, ничем не сдерживаемого, крайне жесто-
кого разрушителя. К.Г. Юнг имел все основания говорить,
что «отсюда развивается та ужасающая картина, которая
находится в вопиющем противоречии со всеми представле-
ниями о христианском смирении, негневливости, любви к
ближнему и к недругам, о любящем Отце небесном и спаса-
ющем людей Сыне и Избавителе. Настоящая оргия нена-
висти, гнева, мести и слепого буйства, ненасытно порожда-
ющая фантастические кошмары, разразившись, затопляет
кровью и огнем миф, который, выходит, и спасать-то сто-
ило только ради изначального статуса невиновности и лю-
бовной общности с Богом»47.
Откровение Иоанна Богослова знаменует крах идеаль-
ного и прекрасного учения о всепрощении и любви, уче-
ния, имеющего, тем не менее, всемирно-историческое зна-
чение для человеческой нравственности. Если бы комму-
нисты во главе с Марксом и Лениным, нацисты во главе с
Гитлером при всей их понятной ненависти к христианству
тщательно проштудировали Новый завет и особенно Откро-
вение, сумели должным образом оценить эту последнюю
книгу в сопоставлении с предыдущими, проанализировать
весь путь, пройденный затем человечеством, то они, веро-
ятно, не стали бы в очередной раз экспериментировать с
Глава II. Откровение как отказ от любви и прошения 95
коренной перестройкой человека. Это не удалось Христу,
это не удалось и им, это невозможно в принципе никогда и
не под силу никому. В этом, не сомневаюсь, заложено ве-
личие и неисчерпаемость личности. Но нет никакой гаран-
тии, что не найдется новый исправитель людской природы,
которого тоже ожидает неминуемый провал.
Вечное возвращение к идее коренного улучшения чело-
века означает не столько наличие определенной перспек-
тивы, сколько неудовлетворенность тем, что он из себя пред-
ставляет. Мы теперь уже можем с большой долей уверенно-
сти прогнозировать результаты предпринимаемых усилий.
Такое облегчающее, хотя и трагическое, обстоятельство дает
нам возможность заранее вынести осуждающий приговор
всем усилиям, основанным на агрессии. Но все-таки и та-
кая идея возвышается над человечеством подобно моноли-
ту, иногда грозя раздавить его. Поэтому ничего наперед не
прощено и ничего не дозволено, если это не христовы лю-
бовь и милосердие, которые торжествуют в большинстве
новозаветных сочинений.
Видения, действа и образы Откровения есть продукт па-
тологической и фанатически заряженной психики его ав-
тора, когда прорываются из бессознательного все таящиеся
в нем грозные брутальные силы48. Ужасы нагромождаются
друг на друга, болезненная кровавая фантазия не знает гра-
ниц, и все подчиняется только извращенной логике устра-
шения и разрушения. Создается впечатление, что христи-
анство долго сдерживалось на протяжении всего Нового
Завета до Откровения, но так и не смогло это сделать, про-
рвавшись все-таки фантасмагорией агрессии. Конечно, нет
сомнений, что христианство в лице Иисуса действительно
принесло принципиально иное восприятие мира и челове-
ка, но где-то в глубине, под спудом великого учения глухо
клокотала ненависть. В этом смысле Откровение представ-
ляет собой свидетельство невозможности переделать чело-
веческую природу. Скорее всего оно есть взрыв бессозна-
тельного, и в нем можно обнаружить все, что отвергается
официальным христианством, т.е. сознанием. Апокалипти-
96
Исследование Апокалипсиса
ческие видения подымаются с того дна, которое принадле-
жит коллективному бессознательному, и отдельные образы
Откровения суть архетипы. Следовательно, эта книга охва-
тывает общие для человечества проблемы. На этом же дне
обитают и самые брутальные силы души, которые выступа-
ют в виде страшных монстров и приводят в ужас владельцев
этих душ, на время убаюканных Христом.
Но, как и всегда, здесь нет и не может быть резкой гра-
ницы между сознанием и бессознательным, их постоянное
взаимодействие предполагает по временам высочайшее на-
пряжение. Оно имеет место и тогда, когда вырываются вы-
тесненные страсти, - собственно сами видения, действа и
голоса на Патмосе есть не что иное, как вырвавшиеся стра-
сти. Иоанн, который ранее так убедительно доказал, что
познать Бога и уверовать в него можно только в любви, а
любовь в том, «что не мы возлюбили Бога, а Он возлюбил
нас...» (1 Ин., 4:10), теперь столь же красноречив, как и не-
истов, утверждая, что познание всевышнего вполне реали-
зуемо в буйном потоке его гнева и ярости.
Сама фигура Христа, если иметь в виду весь Новый За-
вет, включая Откровение, есть модель цельного человека,
способного не только на безграничную любовь и милосер-
дие, но и на стойкость, решительность, даже жестокость,
беспощадное сокрушение врагов, на непредсказуемое и про-
тиворечивое поведение. В немалой степени этим объясня-
ется ошеломляющий успех христианства в античном мире.
Цельность Апокалипсиса несомненна, хотя противоре-
чий в нем предостаточно: чего стоит, например, гнев буй-
ного агнца, что также позволяет говорить о том, что автор
(авторы) пытался объединить в единое и неделимое целое
несовместимые кротость и жестокую агрессию. Но образ
агнца выступает и в качестве прототипа Христа. Более того,
агнец и есть Христос, что еще сильнее запутывает ситуа-
цию.
Откровение Иоанна Богослова условно можно разделить
на три части: вступительную, состоящую из первых пяти глав
и включающую в себя предварительные пояснения, настав-
Глава II. Откровение как отказ от любви и прошения 97
ления главам семи церквей, видения Яхве и Христа. В соот-
ношении со следующими за ними главами они не столь аг-
рессивны, основную, состоящую из четырнадцати глав (с 6
по 19) и повествующую о всех мыслимых казнях и катаст-
рофах, которые обрушатся на человечество; заключитель-
ную, состоящую из последних трех глав и рассказывающую
о всеобщем воскресении, Страшном суде, открытии нового
Иерусалима, необходимости соблюдения божьих заповедей
и об ожидании второго пришествия мессии. Если попытать-
ся найти аналоги апокалиптическим текстам в других кни-
гах Библии, в том числе ветхозаветных, то окажется, что
наибольшее число параллелей имеют первая и третья части
Откровения, наименьшее - основная часть. Иными слова-
ми, намного больше аналогов имеют тексты «нестрашных»
восьми глав первой и третьей частей, намного меньше -
четырнадцать глав основной части этой книги.
В качестве доказательства приведу богословские изыс-
кания архиепископа Аверкия (Таушева), который обнару-
жил следующее количество параллелей Апокалипсиса с дру-
гими книгами Библии49. Приведу их в виде таблицы.
Как мы видим, в относительно «нестрашных» восьми
главах архиепископ Аверкий (Таушев) обнаружил 88 ана-
логов с другими книгами Ветхого и Нового заветов, и лишь
52 - в остальных четырнадцати. Конечно, возможны иные
изыскания для установления и новых параллелей, но, ду-
мается, соотношение будет примерно таким же. Вызывает
интерес и то, какие именно параллельные места нашел в
других книгах Библии Аверкий (Таушев), особенно к та-
ким сверхагрессивным главам Откровения, как восьмая и
девятая.
К восьмой главе:
«Все, что Я показываю тебе, и образец скинии и образец
всех сосудов ее; так и сделайте» (Исх., 25-9);
«Которые служат образу и тени небесного, как сказано
было Моисею, когда он приступил к совершению скинии:
смотри, сказано, сделай все по образу, показанному тебе на
горе» (Евр., 8:5);
7 Исследование Апокалипсиса
98
Исследование Апокалипсиса
Номер главы Откровения Число аналогов в других книгах Библии
1 23
2 13
3 26
4 4
5 6
6 5
7 3
8 3
9 1
10 2
11 2
12 4
13 2
14 3
15 4
16 4
17 2
18 4
19 13
20 15
21 2
22 5
«Перед ними сотрясется земля, поколеблется небо; сол-
нце и луна помрачатся, и звезды потеряют свой свет» (Иоиль,
2:10).
К девятой главе:
«Ныне суд миру сему; ныне князь мира сего изгнан бу-
дет вон» (Ин., 12:31).
Из приведенных четырех библейских отрывков устраша-
ющим можно назвать лишь тот, который взят из книги про-
рока Иоиля. Вместе с тем знаменательно, что после подоб-
ных угроз этот пророк говорит: «Раздирайте сердца ваше, а
не одежды ваши, и обратитесь к Господу Богу вашему; ибо
Глава II. Откровение как отказ от любви и прошения 99
Он благ и милосерд, долготерпелив и многомилостив и со-
жалеет о бедствии» (Иоиль, 2:13). О богах Откровения никак
нельзя сказать, что они милосердны и многомилостивы, что
они сожалеют о бедствиях, которые обрушили на людей.
В этическом аспекте Апокалипсис резко противоречит хрис-
тианству, в Новом Завете он явно выглядит чужеродным те-
лом. Не случайно эта книга была признана канонической до-
статочно поздно. Вообще в этом не было никакой необходи-
мости: пророчеств о Конце света и возможности воскресе-
ния из мертвых достаточно много сказано в других библейс-
ких произведениях. Но, возможно, необходимость была в том,
чтобы максимально устрашить противников новой побеж-
дающей религии, создать духовную и нравственную основу
для будущих гонений на отступников и «предателей».
Яхве и Христос агрессивно проявляют себя даже и в тех
случаях, когда внешние ситуации объективно никак не дол-
жны провоцировать насилие. Так, Иоанну предстало виде-
ние сидящего на престоле Бога, вокруг него на престолах
же сидели двадцать четыре старца, которые были облечены
в белые одежды и имели на головах золотые венцы (4:3-4).
Однако от престола исходили «молнии и громы и гласы»
(4:5), хотя старцы это, конечно, вполне праведные персо-
нажи, о чем свидетельствуют их белые одежды и золотые
венцы. Здесь же обычная концепция Бога, который просто
не может быть не грозным, о чем говорят и многие ветхоза-
ветные сочинения. Впрочем, не только они: уже в еванге-
лии от Матфея мы находим нечто вроде извинения за ми-
лосердного и прощающего Иисуса и появление его в тради-
ционно устрашающем (для богов) виде (Мф., 24:7-31).
Как уже отмечалось выше, Апокалипсис демонстрирует
полное и безоговорочное отрицание любой другой культу-
ры, все нехристиане достойны лишь презрения, осуждения
и даже уничтожения. Никакой компромисс или диалог с
ними немыслим, управлять ими можно только с помощью
террора. Иными словами, христианство устами Откровения
призывает поступать с нехристианами так, как с христиана-
ми поступали римские власти. Не случайно, по-видимому,
100 Исследование Апокалипсиса
в этой книге ни один апостол не упоминается по имени, в
том числе главный проповедник христианства Павел. Эфес-
ская церковь, которая, по преданию, была основана им, удо-
стаивается похвалы за то, что испытала «тех, которые назы-
вают себя апостолами, а они не таковы и... они лжецы» (262).
В этом можно усмотреть прямое порицание Павла.
Между тем, как справедливо отмечал П.А. Кропоткин,
главное отличие христианства и буддизма от предшествую-
щих им религий было в том, что вместо жестоких, мститель-
ных богов, велениям которых должны были покоряться
люди, эти две религии выдвинули - в пример людям, а не в
устрашение - идеального богочеловека, причем в христи-
анстве любовь божественного учителя к людям - ко всем
людям без различия племен и состояний, а особенно к низ-
шим, - дошла до самого высокого подвига, до смерти на
кресте, ради спасения человечества от власти Зла.
Вместо страха перед мстительным Иеговой или перед
богами, олицетворявшими злые силы природы, проповедо-
валась любовь к жертве насилия, и нравственным учителем
в христианстве было не мстительное божество, не жрец, не
человек духовной касты и даже не мыслитель из числа муд-
рецов, а человек из народа. Если основатель буддизма Гуа-
тама был еще царский сын, добровольно ставший нищим,
то основателем христианства являлся плотник, оставивший
дом и родных и живший, как живут «птицы небесные», в
ожидании близкого пришествия «Грозного суда». Идеалом
христианства были не спокойная жизнь греческого мудре-
ца и не военные или гражданские подвиги героев Древней
Греции и Рима, а проповедник, восставший против безоб-
разий современного ему общества и готовый идти на смерть
за проповедь своей веры, состоящей в справедливости ко
всем, в признании равноправия всех людей, в любовном
отношении ко всем, как своим, так и чужим, и, наконец, в
прощении обид - в противовес всеобщему тогда правилу
обязательного отмщения обид50.
Такого проповедника и такой проповеди мы в Апокалип-
сисе не найдем. Этика Апокалипсиса - этика побеждающе-
Глава II. Откровение как отказ от любви и прошения
101
го, почти победившего христианства, во всяком случае, та-
кой религии, которая нисколько не сомневается в своей
победе. В первых веках христианства с построением церкви
известные этические основы этой религии, особенно рав-
ноправие и прощение, - скоро стали стираться, а потом и
вовсе забылись. Отказ от первоначальных этических основ
христианства канонически закреплен в Апокалипсисе, за-
тем пришедшая к власти церковь сделала все, чтобы это от-
ступление закрепить.
Итак, мы видим, что этика христианства в Апокалипси-
се изменила себе, сделав шаг назад к извечному способу ре-
шения всех мыслимых ситуаций - угрозе, страху, насилию.
О том, что этот шаг будет сделан, можно было предполагать
давно, поскольку в условиях гонений (пусть даже инфор-
мация о них преувеличена) не могло же христианство вы-
жить только благодаря кротости и непротивления злу. Пос-
ледние больше нужны были в качестве новой глобальной
идеи для мира, уставшего от насилия и переставшего верить
в то, что только с его помощью можно найти решение важ-
нейших жизненных проблем. К тому же эта идея вначале
предназначалась социальным низам, в арсенале которого
если и была сила, то лишь в виде стихийного и слепого бун-
та. Данный общественный слой тогда в основном мог наде-
яться на любовь и прощение. Однако по мере распростра-
нения христианства и укрепления его позиций оно все боль-
ше стало опираться на ненависть и насилие.
Апокалипсис закрепил еще одну очень важную тенден-
цию в христианстве. Если проследить его историю, то мы
увидим, что Христос постепенно вытеснил Яхве, что оста-
лось почти незамеченным не только теологами (что вполне
закономерно), но и учеными. Этот процесс, если иметь в
виду священные тексты, в полной мере начат именно в От-
кровении. Христос во всех книгах Нового Завета называл
себя лишь сыном божьим и неизменно подчеркивал, что
только выполняет волю своего отца. В Откровении же Иисус
открыто именует себя Альфой и Омегой, началом и концом,
Первым и Последним, даже вседержителем, а это уже на-
102
Исследование Апокалипсиса
стоящее и ничем не прикрытое посягательство на творца
вселенной и человека - бога-отца. Даже внешне он неотли-
чим от отца: «Глава его и волосы белы, как белая волна, как
снег» (1:14). Так описывает его Иоанн.
Апокалиптический «великий дракон, древний змий, на-
зываемый диаволом и сатаною» (12:9) наделяется рядом от-
рицательных черт, что, впрочем, вполне естественно. Од-
нако главное, что он делает, это обольщение народов и скло-
нение их к поклонению себе, а также клевета на Бога: «И даны
были ему уста, говорящие гордо и богохульно, и дана ему
власть действовать сорок два месяца. И отверз он уста свои
для хулы на Бога, чтобы хулить имя Его, и жилище Его, и
живущих на небе. И дано ему было вести войну со святыми
и победить их; и дана была ему власть над всяким коленом,
и народом, и языком, и племенем. И поклонятся ему все
живущие на земле, которых имена не написаны в книге
жизни у Агнца, закланного от создания мира» (13:5-8). Но
несмотря на эти богопротивные дела, дьявол никого, как
ни странно, не убивает, все плохое осуществляется им лишь
на вербальном уровне.
А вот агнец, т.е. Христос, совершенно другой - он устра-
шает морем крови. Так, когда «Он снял вторую печать, вы-
шел другой конь, рыжий; и сидящему на нем дано взять мир
с земли, и чтобы убивали друг друга... И когда Он снял чет-
вертую печать... и я взглянул, и вот, конь бледный, и на нем
всадник, которому имя «смерть»; и ад следовал за ним; и дана
ему власть над четвертою частью земли - умерщвлять мечом,
и голодом, и мором, и зверями земными... И когда Он снял
пятую печать, я увидел под жертвенником души убиенных
за слово Божие... И когда Он снял шестую печать ... про-
изошло великое землетрясение, и солнце стало мрачно как
власяница, и луна сделалась как кровь. И звезды небесные
пали на землю... И небо скрылось, свившись как свиток; и
всякая гора и остров двинулись с мест своих» (6:3-14).
Когда же агнец снял седьмую печать, появились семь ан-
гелов, стоящих перед Богом, каждому из них была дана тру-
ба. Когда они начинали трубить, в мире стали происходить
Глава II. Откровение как отказ от любви и прошения 103
величайшие природные катастрофы и несчастья, массами
гибли люди, животные, вообще все живое. Так, «Второй
Ангел вострубил, и как бы большая гора, пылающая огнем,
низверглась в море; и третья часть сделалась кровью, И умерла
третья часть одушевленных тварей, живущих в море, и тре-
тья часть судов погибла» (8:8-9). Трубный глас пятого анге-
ла вызвал саранчу, которая не убивала людей, а только мучи-
ла их пять месяцев, и «мучение от нее подобно мучению от
скорпиона... В те дни люди будут искать смерти, ноне найдут
ее; пожелают умереть, но смерть убежит от них» (9:5-6).
А. Майков имел все основания написать («Из Апокалип-
сиса»):
Шестой Господен ангел вострубил.
И я услышал громкий глас из рога,
Единого из четыре рогов,
Которыми снабжен алтарь был Божий.
Он агнецу трубившему изрек:
«Четыре ангела стоят и ждут,
Окованные при реке Евфрате:
Сними с них узы!» И разбил он узы.
И ждавшие сего часа и дня,
И месяца, и года, устремились
Четыре ангела, чтоб третью часть
Людей убить...
Поэт почему-то не ставит перед собой вопрос: а за что
убивать этих людей? В чем они повинны перед всевышним?
Ведь убийство само по себе великий грех, и поэт - уже только
потому, что он поэт, - ни в коем случае не может оправды-
вать убийство, даже если это происходит по господнему по-
велению.
Вообще ангелы в Откровении играют весьма сложную и
по большей части открыто агрессивную роль, обычно выс-
тупая в роли кровожадных и безжалостных убийц. Ангел
появляется в самом начале первой главы, именно через него
Христос передал Иоанну «чему надлежит быть вскоре».
Иисус приказывает Иоанну обратиться к ангелам ряда цер-
104
Исследование Апокалипсиса
квей, но это не обычные для некоторых мифологий бесплот-
ные существа, назначением которых является служение еди-
ному богу и борьба с его врагами, а скорее главы религиоз-
ных общин. В качестве действующего субъекта ангел впер-
вые появляется в пятой главе: здесь он вопрошает громким
голосом, кто достоин открыть имеющуюся у Христа книгу.
Полный разбой учиняют ангелы в восьмой главе, убивая
людей, вызывая природные катаклизмы и т.д. То же самое
они делают в шестнадцатой главе. Так, первый ангел вылил
свою чашу на землю, отчего у людей появились жестокие и
отвратительные гнойные язвы, правда, они имели «начер-
тание зверя» и поклонялись ему. Четвертый ангел вылил
чашу свою на солнце, вследствие чего оно стало жечь людей
огнем, а поэтому они начали хулить Бога. Как можно пола-
гать, всевышний наслать на людей это бедствие для того,
чтобы проверить крепость их веры.
Как и в других монотеистических религиях (хотя бы фор-
мально таковых), в христианстве ангелы выполняют пору-
чения Бога или Христа. Только им они обязаны своим су-
ществованием. На самом же деле ангелы «произошли» из
двух главных источников: 1) древнейших анимистических
представлений, что за всем неживым стоит чья-то воля, ум,
дух, бесплотные, но вполне разумные существа, которые
управляют этим неживым; 2) из понимания древними людь-
ми природы ветра - наши далекие предки не могли себе
представить, что воздух движется, иногда с очень большой
скоростью, «просто» сам по себе, без вмешательства какой-
то разумной силы. Не случайно на древнееврейском, ара-
мейском и арабском языках одним и тем же словом обозна-
чаются «дух» и «ветер».
Автор (авторы) как бы предлагает читателям: посмотри-
те, кто из них страшнее - дьявол, который лишь обольща-
ет, или Христос вместе с богом-отцом, которые устраивают
совершенно зверские, ни с чем не сравнимые расправы. Но,
думается, в Апокалипсисе нет богохульства, желания убе-
дить, что дьявол лучше богов, которые наделены всеми чер-
тами некросадизма. Скорее здесь стремление показать, ка-
Глава II. Откровение как отказ от любви и прошения 105
кова грозная божественная сила - слепая, не разбирающая
правых и виноватых, чрезмерно жестокая, такова будет рас-
права с теми, кто отступит от нее. Психологический расчет
здесь верен, поскольку люди уважают именно могучих вла-
дык, которые охотно прибегают к грубой силе. Только та-
кой и может защитить. Если в отношении Яхве не нужно
было демонстрировать, что он отнюдь не добрый дядюшка,
с улыбкой благосклонно взирающий на проделки и шалос-
ти людей, то относительно всегда милосердного Христа надо
было сказать, что и он может быть свирепым.
Очень интересен эпизод с великим знамением на небе,
когда появилась «жена, облаченная в солнце; под ногами ее
луна, и на главе ее венец из двенадцати звезд. Она имела во
чреве и кричала от болей и мук рождения» (12:1-2). Далее
повествуется о том, что она родила мальчика, которого хо-
тел «пожрать» дракон, тоже появившийся с неба. Ему не
удалось покушение на ребенка, но самое главное в том, что
этому ребенку «надлежало пасти все народы жезлом же-
лезным; и восхищено было дитя ее к Бога и престолу Его»
(12:5). Нетрудно заметить, что здесь очень кратко повто-
рена легенда о рождении Иисуса и его божественной, пас-
тырской миссии на земле. Следовательно, «жена, облечен-
ная в солнце», выступает в роли богородицы. Это, в сущ-
ности, Великая Мать, извечная женщина, олицетворяю-
щая животворное начало в природе. Поэтому она столь ве-
личественна: облечена в солнце и на ее голове венец из
двенадцати звезд. К тому же она родит «младенца мужско-
го пола», пастыря человечества, а значит, ее предназначе-
ние чрезвычайно велико. Поэтому она не может быть не-
блистательной. Под ее ногами луна, которая древнему че-
ловеку представлялась в качестве блуждающей и непосто-
янной силы. В данном контексте луна может выражать как
непостоянство женской натуры, так и подчеркивать значи-
мость Великой Матери, которая в обрамлении солнца опи-
рается на луну, стоит на ней.
Дракон, который появился на небе одновременно с же-
ной, стал перед ней, «чтобы пожрать ее младенца». По-ви-
106
Исследование Апокалипсиса
димому, дракон отражает не только ту опасность, которая
грозила новорожденному Иисусу со стороны Ирода, но и
вечный страх любой матери за свое беззащитное дитя. То,
что жена выступает в качестве начала и символа всего жи-
вого, следует и из того, что когда дракон пустил ей вслед
воду, «как реку, дабы увлечь ее рекою... земля помогла жене,
и разверзла земля уста свои и поглотила реку» (12:15-16).
Христианство никогда не было монотеистической рели-
гией. Помимо трех богов - Яхве, Христа и Святого Духа,
четвертым божеством является богоматерь, которая, как и в
большинстве мифологий мира, соотносится с землей, жен-
ским творческим началом в природе, является ипостасью
Великой Матери. Однако в отличие от всех других богов она
совершенно земная женщина, и божественный статус при-
обрела благодаря длительным и сложным процессам мифо-
логизации. То, что эта богиня появляется в Апокалипсисе в
столь роскошном обрамлении, тоже есть свидетельство на-
званного процесса. Между евангелической богоматерью и
апокалиптической существует большая разница: первая пос-
ле смерти (вполне земной) была вознесена на небо, вторая
же спустилась с небес на землю. Тема же рожденного «пос-
ле приземления» священного младенца в Апокалипсисе во-
обще не развита, только сказано, что ему «надлежит пасти
все народы жезлом железным».
Материя, мать Иисуса никоим образом не связана с хао-
сом и дикостью, как некоторые другие богини-матери, на-
пример Кибела. Христианский взгляд представляет ее как
олицетворение чистоты, милосердия, любви, защиты. Она,
собственно, есть продолжение своего сына, в духовном пла-
не он породил ее и стал ее отцом.
Апокалипсис еще раз подчеркнул изначальное и неуст-
ранимое ничтожество человека перед Богом, то самое нич-
тожество, которое как-то стремились смягчить, даже зна-
чительно, предыдущие книги Нового Завета. Сделал это
Христос, любящий и прощающий, противопоставивший
свою этику ветхозаветным ценностям. Но прежнего Христа
в Откровении нет, там вновь действует суровый и жестокий
Глава II. Откровение как отказ от любви и прошения 107
Бог, который не собирается никого прощать. Собственно, в
Апокалипсисе Христос сливается с Яхве, поэтому во мно-
гих случаях очень трудно понять, кого из них имеет в виду
автор (авторы) книги, кто из них действует.
Ничтожество человека в Откровении определяется не
только его греховной природой, проистекающей из перво-
родного греха, но и тем, что он полное ничто по сравнению
с могущественным небесным владыкой, который меняет по
своему желанию землю и всю природу, насылает на челове-
чество неисчислимые беды. Бог Апокалипсиса (Яхве с со-
вокупностью с Христом или отдельно) ничем не отличается
от Бога в Книге Иова. Человек обязан пасть прахом перед
такой силой, и к Богу его должна приближать не любовь,
которую так настойчиво насаждал Христос, а только страх.
Вообще создается впечатление, что жертва Христа попрос-
ту была напрасной. Апокалиптическое соотношение между
Богом и человеком может прочно обосновать в сердце пос-
леднего отчаяние, не имеющее ничего общего с тем отчая-
нием, о котором писал С. Кьеркегор и которое ведет к спа-
сению.
В целом Откровение не оказало разрушающего влияния
на христианскую этику по двум причинам: а) практически
любой текст можно интерпретировать и комментировать так,
чтобы скрыть нежелательнее концепции, представления или
призывы; б) эта книга стоит особняком в христианстве, ей в
богословской литературе сравнительно с иными новозавет-
ными сочинениями уделено намного меньше внимания, на
нее, конечно, никогда не ссылаются, когда речь идет о люб-
ви и милосердии. В определенном смысле богословие иг-
норирует Апокалипсис, но в дни катастроф и лишений его
символы и образы используются весьма активно, но не бо-
гословием.
С.Л. Франк ставит, как он сам говорит, давнишний и
неразрешимый в своей логически заостренной форме воп-
рос: подчинен ли Бог добру, - есть ли добро все вообще, что
произвольно велит Бог, или, наоборот, Бог велит и может
велеть только то, что уже в самом себе есть добро, - этот
108 Исследование Апокалипсиса
спор разрешается в живом религиозном и метафизическом
опыте сознанием, что Бог изначала и есть Добро, здесь яв-
ляется нам не как абстрактное понятие и самодовлеющая,
общая норма, а как совпадающее с самим живым Богом. В этом
и состоит само существо религиозного сознания, руководи-
мого только абстрактным понятием должного51.
Неизвестно, Бога какой религии имел в виду Франк,
скорее всего христианской, но и это не очень точно, по-
скольку в том же сочинении Франк называет подлинным
Богом Христа, а значит есть еще как минимум один, хотя
и неподлинный Бог. Христианская вера как религия бого-
человечности наиболее явственно раскрывается в области
морали, считал Франк. Он писал, что ближайшим образом
святость человека открывается как святость «ближнего»,
другого, на чем основана заповедь любви к ближнему, обя-
занность помогать ему в материальной нужде. Но христи-
анский смысл заповеди любви к ближнему этим отнюдь
не исчерпывается. Самоотверженная помощь ближнему,
просто как аскетическое упражнение в преодолении свое-
го природного существа и развития своих сверхприродных
духовных сил, есть порочно-фарисейская, антихристиан-
ская установка. Истинная любовь к ближнему есть, напро-
тив, непосредственное усмотрение его святости, его бого-
подобия и богосродности - усмотрение, в силу которого
мы должны бережно и внимательно относиться и к плен-
ному тварному сосуду, содержащему эту святыню, т.е. к
земным нуждам ближнего. Но это святое, богоподобное и
богосродное существо человека есть одно и то же и в моем
ближнем, и во мне самом52.
Всегда была неразрешимой проблема греховности и не-
совершенства человека в соотношении со всемогуществом
и с абсолютным совершенством творца, который не только
создал его, но и направляет все его поступки, следователь-
но, несет ответственность за них. На первый взгляд, нераз-
решима и проблема жестоких расправ, чинимых, согласно
Апокалипсису, Христом, а то, что чрезмерно крут Яхве, -
удивления уже давно не вызывает. Эта последняя проблема
Глава II. Откровение как отказ от любви и прошения 109
перестает порождать недоумение, если вспомнить, что че-
ловек давно пришел к выводу о значительной этической
дистанции между собой и божеством. Он признал (об этом
прямо говорится в Книге Иова), что к богам не применимы
нравственные требования людей, боги руководствуются
только своим моральным кодексом, а их решения и цели
непостижимы для человеческого разумения. Боги (Яхве и
вслед за ним Христос) ничем не ограничены в своих дей-
ствиях, а поэтому к ним неприменимы нормы человечес-
кой справедливости, они могут совершать поступки, безус-
ловно, осуждаемые морально, не подпадая под юрисдикцию
земного суда. Иными словами, нравственно недопустимое
и психотравматичное вытесняется не только, например, в
сновидения, но и в мифологию: так, древние греки разре-
шали богам инцест. Безграничное могущество и стремле-
ние поступать так, как человек желает, всегда были его не-
истребимой, хотя и неосуществимой потребностью.
Всеведение Бога заключается и в том, что только ему из-
вестно, почему имеет место в мире то, что порицается мо-
рально. Откровение распространило это всеведение и на
Христа, подводя к тому, что христианство не только уни-
версальная религия спасения, но спасение может быть обес-
печено с помощью насилия. Люди окончательно пригово-
рены терпеть его, равно как и порождаемое им страдание.
Откровение окончательно помещает человека между вре-
менем и вечностью, между гневом и милосердием, между
убийством и любовью, между прощением и местью. Поэто-
му жизнь истинного христианина не может не быть двой-
ственной, и трагической, и радостной. Эту дилемму нельзя
разрешить по его сторону смерти, но христианам дан об-
щий дар надежды на то, что придет конец существующему в
мире злу, сам человек преобразится и наступят время все-
общего благоденствия. Смерть не только завершает боль и
страхи этой жизни, но и грехи и пороки.
Эсхатологическая религия объясняет моральное зло в
мире недоброй волей человека и его греховностью; иными
словами, человек так понимает собственное несовершен-
110 Исследование Апокалипсиса
ство, перенося это свое понимание на мифологический уро-
вень и с этой для него недостижимой этической высоты оце-
нивая сам себя. Так простое чувство вины за сознательно
совершенное зло превращается в религиозное чувство вины,
неизменно связанное с божествами и обострением пережи-
вания ответственности перед ними. Собственно говоря, че-
ловек ставит себя в положение ребенка, который нарушил
строгий запрет отца, чем вызвал его вполне справедливый
гнев. Поэтому казни и страдания людей в Апокалипсисе
оказываются вполне оправданными и этически обоснован-
ными. Можно сказать, что Откровение призвано сохранять
первобытный страх перед высшими силами, когда дикарь
переживал панический ужас при ударе грома и блеске мол-
нии. Идея Бога, возможно, состоит в том, чтобы держать
человека в постоянном страхе.
Христианство нередко упрекают в том, что оно превра-
тило религию любви и милосердия в проповедь безжалост-
ного и жестокого отношения к человеку, в требование сми-
рения перед злом и разрушением. Но причины подобных
превращений ошибочно видят в практике религиозной жиз-
ни уже после победы христианства и не связывают с его свя-
щенными текстами. На самом деле это не так, начало этим
метаморфозам положено в самой Библии, а именно в Апо-
калипсисе, многие, слишком многие страницы которого
дышат ненавистью и злобой. Истинный Христос умер до
появления Откровения.
2. Новый образ Христа
Христос - совершенный человек, т.е. моральный и ду-
ховный эталон без каких-либо изъянов или темных сторон.
Но так можно говорить о нем лишь только до Откровения
Иоанна. В этой последней книге он приобретает реальные
черты своего творца-человека: гневливость, раздражитель-
ность, стремление к лишению, агрессивность и прочие не-
гативные личностные качества. Иными словами, он дей-
Глава II. Откровение как отказ от любви и прошения 111
ствительно становится человеческим сыном. С ним случа-
ется то же, что и с его отцом. Тот тоже вначале был вполне
миролюбив, создал природу и людей, призывал их размно-
жаться, но потом, постоянно общаясь с ними, понял, что
без крутых расправ и даже казней не обойтись. Такой же
путь прошел и Иисус, доапокалиптический Христос резко
отличается от апокалиптического. Первый из них еще как
бы не познал реальную жизнь, он наивен и весь во власти
глобальных идей любви и милосердия, могущих изменить
мир и человека; лишь эпизодически ему приходится при-
знать, что без агрессии трудно добиться успеха. Он одно-
временно и пылкий юноша, и взрослый муж, понимающий,
что необходимо изменить жизнь и дать людям надежду, од-
нако надеется сделать это сугубо мирным путем.
Жестокие же расправы, учиняемые Христом и описан-
ные в Апокалипсисе, нас удивляют и даже вызывают шок.
Между тем о его жестокостях повествуют некоторые апок-
рифические сочинения, например евангелие Фомы. Там
рассказывается, что «сын Анны книжника» задумал поме-
шать играм юного Иисуса, и, по слову разгневанного Иису-
са, иссох, как дерево, к великой скорби своих родителей. В
другой раз, когда Иисус проходил по селу, разбежавшийся
мальчик толкнул его; Иисус сказал ему: «Ты не дойдешь до
конца пути своего», - и мальчик упал и тотчас умер. Роди-
тели его пришли в сильный гнев, но, по слову Иисуса, ос-
лепли, хотя впоследствии прозрели, когда познали силу та-
инственного страха.
К. Г. Юнг напоминает, что дехристианизация нашего
мира, сатанинское развитие науки и технологии, устраша-
ющие материальные и моральные разрушения, оставленные
Второй мировой войной, - все это не однажды сравнива-
лось с эсхатологическими событиями, предсказанными в
Новом Завете. Как известно, они сопряжены с приходом
Антихриста. Апокалипсис переполнен ожиданием устраша-
ющих событий, которые произойдут в конце времен, перед
венчанием агнца. Это ясно показывает, что anima Christiana
(христианская душа) располагает твердым знанием не только
112 Исследование Апокалипсиса
о существовании врага, но и о том, что враг этот в будущем
узурпирует власть53.
С этими положениями невозможно согласиться, хотя раз-
рушительные события Второй мировой войны действительно
часто сравнивают с предсказаниями в Откровении Иоанна.
Однако устрашающие апокалиптические события, которые
произойдут в конце времен, никак не сопряжены с Антихрис-
том. Напротив, они учиняются Яхве и Христом (ими и только
ими!), о чем говорит и сам Юнг в своей работе «Ответ Иову».
Христианская душа, конечно, располагает твердым знанием
о существовании врага, но о том, что он в будущем узурпиру-
ет власть, Апокалипсис ничего не говорит. Антихрист лишь
попытался это сделать, но был посрамлен и побежден.
Юнг справедливо называет Христа нашим культурным
героем, независимо от своего исторического существования
воплощающим миф о божественном первочеловеке, мис-
тическом Адаме. Он занимает центр христианской Манда-
лы, он - Господь Тетраморфа, т.е. четырех символов еван-
гелистов, уподобляющихся четырем колоннам его трона.
Христос, по Юнгу, репрезентирует архетип самости. Им
представлена целостность божественного или небесного
характера, слава человека, сына божьего, незапятнанного
грехом. Он, как второй Адам, соответствует первому Адаму
до грехопадения, когда тот еще представлял собой чистый
образ божий. Юнг приводит слова Святого Августина, что
наше совершенство есть Христос, ибо он есть совершенный
образ божий. Образ Бога в человеке не был уничтожен гре-
хопадением, но лишь поврежден и искажен. Спонтанные
символы самости или целостности практически неотличи-
мы от образа Бога. Архетип целостности присутствует все-
гда, но может исчезнуть из поля зрения сознания или вооб-
ще не восприниматься до тех пор, пока просветленное но-
вообращенное сознание не распознает его в фигуре Христа.
В результате такого «припоминания» воссоздается исходное
состояние единства с божьим образом54.
Христос, несомненно, наш культурный герой. Можно,
хотя и не без пояснений и оговорок, согласиться и с тем,
Глава II. Откровение как отказ от любви и прошения 113
что он воплощает миф о божественном первочеловеке, ми-
стическом Адаме, но если только иметь в виду Адама до гре-
хопадения. Между тем Христос практически полностью по-
вторяет судьбу первочеловека, поскольку, согласно Апока-
липсису, совершает грехопадение, учиняя кровавые погро-
мы и катастрофы. Иными словами, сын человеческий дей-
ствительно сказался человеческим сыном, так как запятнан
тяжким грехом насилия, но это христианская душа полнос-
тью вытесняет, причем в бессознательное. Точно так же дей-
ствует и конкретный человек, вытесняя в бессознательное
позорные влечения и мысли, неприемлемые с этических
позиций. Любой грех, тем более насилие, предощущается
как совершенно несовместимый с божеством, как грубое и
бесспорное кощунство. Поэтому душа сохраняет в себе об-
раз только абсолютно непорочного Бога. Такой образ есть
не что иное, как высоконравственная модель, многие ас-
пекты которой могут и не охватываться сознанием, но к ней
личность должна стремиться.
О том, что Христос олицетворяет первочеловека, было
известно очень давно, об этом говорит в Апокалипсисе он
сам, утверждая, что является началом «создания Божия»
(3:14).
Целостность богов, отца и сына, в том, что они соединя-
ют в себе и плохое, и хорошее, так же как и их творцы-люди.
Последние именно в качестве людей просто не могут до-
пустить, чтобы Христос был только эталоном нравственно-
сти, а поэтому сделали из него еще и сокрушающий кулак.
Стремление человека к единству с божественным образом
есть не что иное, как движение к нравственному совершен-
ству. Тем самым подобное движение носит в общем-то боль-
ше мирской, чем духовный характер, хотя высокая нрав-
ственность, помноженная на веру, обещает верующему до-
стойное загробное существование.
Итак, мы видим, что человек очеловечил не только Яхве,
но и Христа в Откровении Иоанна. Иначе просто не могло
быть, это непреложный психологический закон - стремле-
ние к целостности. Однако на рациональном уровне лич-
8 Исследование Апокалипсиса
114
Исследование Апокалипсиса
ность решительно отвергает малейшую возможность того,
что Христос способен на насилие, а следовательно, и пред-
положение, что в нем есть внутренние силы, детерминиру-
ющие агрессивное поведение. Точно так же она отрицает и
в себе наличие таких сил, т.е. проецирует себя на Христа,
как раньше это делала на Яхве. Деструктивные действия
Христа автору (авторам) Апокалипсиса представляются не-
которыми оговорками, похожими на попытку замаскиро-
вать агрессию. Так, Христос часто именуется агнцем, хотя
всякому человеку понятно, что агнец есть воплощение
кротости. Иногда же просто непонятно, кто учиняет распра-
ву - отец или сын; это дает основание думать, что Яхве при-
зван скрыть Христа.
Можно присоединиться к мнению Юнга, что Христос как
несомненное воплощение самости под психологическим
углом зрения выглядит соответствующим только половине
архетипа. Вторая половина проявляется в антихристе. Од-
нако системное мышление позволяет предположить, что и
в самом Иисусе есть две стороны, одна из которых - тем-
ная, вскрыта в Откровении, но о которой христианство не-
когда не говорит по причинам, названным выше. Поэтому
в западной культуре прочно укоренился архетип Христа ис-
ключительно как воплощение любви и прощения, дарую-
щий надежду на посмертное спасение; в русской литерату-
ре это, например, князь Мышкин.
Сказанное отнюдь не исключает и даже не затрудняет
обретение Христом божественного статуса, поскольку че-
ловечество давно привыкло к мыли, что боги гневливы и
скоры на расправу. Напротив, наделяя сына Яхве традици-
онно суровыми и жестокими чертами, автор (авторы) От-
кровения лишь следовал привычным путем. Но, возможно,
церковь спасала себя, сделав Апокалипсис последней кано-
нической книгой Библии: можно предположить, что Новый
Завет был бы иным, а вместе с ним и новая религия, если
бы в него были включены и другие сочинения после Откро-
вения. Более того, если бы все было бы так, то не существо-
вало бы самого христианства.
Глава II. Откровение как отказ от любви и прошения 115
Тем не менее христианство, а вслед за ним и вся запад-
ная цивилизация воспринимали Христа только как символ
любви и милосердия. Нам же необходимо осознать эту внут-
реннюю ситуацию Христа, отражающую общую ситуацию
в мире, понять, что его образ не только не совершенен, но и
не завершен, так как каждая новая эпоха будет понимать
его по-своему. Однако если он не совершенен как образ, то
совершенен и закончен как архетип. Бессознательное ми-
фологического образа не стремится к собственной акцен-
туации, оно деликатно отходит в сторону, чтобы дать воз-
можность полюбоваться на лучезарные ипостаси своего но-
сителя.
Юнг писал об агнце, что он выступает в чисто териомор-
фной, но монстроподобной форме, будучи одним из мно-
гих других рогатых зверей Апокалипсиса. С этим трудно
согласиться, поскольку это не просто зверь, а сам Христос в
образе агнца. Но Юнг прав, что он похож не на агнца, а на
овна, и вообще выглядит довольно скверно. Хотя он изоб-
ражен в виде «как бы закланного», но впредь ведет себя от-
нюдь не как невинная жертва, а весьма бойко. Сняв первые
четыре печати, он выпускает четверых несущих беду апока-
липтических всадников. При снятии пятой раздается вопль
мучеников о мщении («Доколе, Владыка Святый и Истин-
ный, не судишь и не мстишь живущим на земле за кровь
нашу?») (6:10). Шестая печать несет с собой космическую
катастрофу, и все скрывается «от гнева Агнца; ибо пришел
великий день гнева его» (6:16-17). Кроткого агнца, безро-
потно идущего на убой, не узнать, зато мы видим воинствен-
ного и норовистого овна, чья ярость наконец-то получает
возможность разразиться. В этом можно усмотреть не
столько метафизическое таинство, сколько прежде всего
прорыв давно накипевших негативных эмоций, что часто
бывает у людей, стремящихся к совершенству55.
Создается впечатление, что автор (авторы) Откровения
не смог долго сдерживать свой гнев и ненависть, оказался
не в силах это сделать и выплеснул их наружу, на страницы
последней библейской книги. Это может сильно запугать
116 Исследование Апокалипсиса
верующих, но не окажет на них сколько-нибудь желаемого
воспитательного воздействия. Впрочем, некоторые люди
охотнее поверят в такого бога и будут преданы ему, посколь-
ку у него доброта и любовь сочетаются с грозной силой.
Юнг неоднократно отмечал, что Христос не просто сим-
вол целостности; как психический феномен он является
целостностью. Хотя все здесь зависит от конкретного пони-
мания того, что такое целостность, вышеприведенное ут-
верждение Юнга прибавляет не очень много к тому, что нам
уже известно о Христе. Мы уже давно ведаем, что человек -
это целостность, а поэтому не может не обладать этим же
качеством такое его глобальное творение, как боги. Иначе
просто не могло быть. Придание им целостности неопреде-
ленным множеством людей произошло бессознательно, и
соответствующие процессы и механизмы можно сравнить с
наделением божеств любыми другими особо значимыми
чертами, например бессмертием.
Христос адаптировался к символам, смыслам и образам,
которые существовали до него. Вместе с тем он же создал
новые символы, смыслы и образы. Они представляют собой
виртуальное бытие этого солнечного бога в человеческом
поле. Он не является истоком вселенной, но вседержителем
мира в психологическом и духовном смысле; он рожден, но
непорочен, поскольку зачат непорочно; он страдал, и сам этот
факт выделяет человеческую часть его природы. Его вечность
относительна, потому что он рожден, а не предшествует кос-
мосу, природе и человеку и не творит их. Он поэтому скорее
не вечен, а бессмертен, а это присуще только божествам.
Все названные особенности не способны поколебать воз-
можность существования Христа в качестве «царствия не-
бесного внутри нас». Это, собственно, и есть вера в него, а
он предстает в качестве виртуальной реальности, но, кроме
того, это царствие может выступать в качестве регулятора
мировосприятия и собственного поведения.
В начале нового времени Христос выступал живым воп-
лощением Бога, и это чрезвычайно активно способствова-
ло его популяризации. Для людей того времени было пси-
Глава II. Откровение как отказ от любви и прошения 117
хологически очень важно увидеть и услышать живого Бога -
сына Бога, точнее - увидеть и услышать тех, кто якобы ви-
дел и слышал его, кто был убежден в том, что в той или иной
форме общался с Богом. Последний из заоблачного и неви-
димого небожителя и недоступного судьи превращался в
близкого и понятного сына человеческого. Иными слова-
ми, речь идет о восприятии мифологического духовного
образа. Именно этим психологическим путем Христос в хри-
стианстве заслонил Яхве. Но сначала спаситель, опираясь
на свою харизму, на свое умение убеждать, смог доказать,
что он, и только он, знает отца и выполняет его волю, а вера
в него открывает путь к Богу.
В Апокалипсисе Христос не мог не заменить Яхве, по-
скольку только всемогущий повелитель способен защитить
своих людей, само осознание того, что новый Бог - боже-
ственный сын равен своему отцу, придавало ему привержен-
цам новые силы. Я хочу сказать, что это не мог быть просто
мессия, это должен быть вседержитель, равный творцу. Он
обязан был соответствовать такой модели: «Что сотворил
Мне величие Сильный, и свято имя Его; милость Его в роды
родов к боящимся Его; явил силу мышцы Своей; рассеял
надменных помышлениями сердца их; Низложил сильных
с престолов, и вознес смиренных; алчущих исполнил благ,
и богатящихся отпустил ни с чем; Воспринял Израиля, от-
рока Своего, воспомянув милость» (Лк., 1:49-54).
Представление о Христе подвержено некоторым изме-
нениям, каждая значительная эпоха старалась внести в его
образ свое чувствование себя, своего места в мире и отно-
шение мира к себе. При всем этом оставались незыблемы-
ми его канонические черты, запечатленные не только в свя-
щенных текстах,-но и в церковных ритуалах богословия и
культуре, в частности в изобразительном искусстве. Понят-
но, что и интерпретации упомянутых текстов могут быть
самыми разными, да и апокрифические книги продолжают
привлекать к себе внимание. Всегда было очень велико же-
лание идентифицировать Христа с первочеловеком - с пер-
воначальным Адамом, но только до его грехопадения. На
118
Исследование Апокалипсиса
уровне религиозного сознания здесь проявлялась вера в су-
ществование от века сына Бога и самого, поэтому, Бога как
носителя идеальных человеческих качеств неземного, есте-
ственно, происхождения.
Рассматриваемое положение чрезвычайно важно: людям
совершенно необходим моральный и духовный эталон; он
должен находиться в сознании с тем, чтобы каждый значи-
мый раз или, возможно, реже личность могла бы свериться
с ним. Таким образом, мы с неизбежностью приходим к
выводу, что важность фигуры Христа определяется двумя
его главными виртуальными функциями: морально-духов-
ного эталона и надежды на загробную жизнь. Поэтому ис-
кажение его исходного канонического образа, совершение
им жестоких или иных недостойных поступков (описанных,
например, в Откровении Иоанна) неспособны подорвать
веру в него. Массовым сознанием (я уже не говорю о церк-
ви) оно уже просто не принимается во внимание.
Апокалипсис демонстрирует нам принципиально иное
отношение Христа к самому себе. В евангелиях он оценивает
себя более чем скромно, постоянно подчеркивая, что он по-
сланец бога-отца и лишь выполняет его волю. Совсем не та-
ким предстает спаситель в последней библейской книге: здесь,
не колеблясь, он аттестует себя как Альфу и Омегу, Первого
и Последнего, корень и потомка Давида, звезду светлую и
утреннюю. Судя по этим словам, никак не скажешь, что Хри-
стос, как писал Павел филиппийцам, «уничижил Себя Са-
мого, приняв образ раба, сделавшись подобным человекам и
по виду став как человек; смирил Себя, был послушным даже
до смерти, и смерти крестной» (Флп., 2:7, 8).
То, что Христос называл себя Альфой и Омегой, нача-
лом и концом, можно объяснить следующим образом:
1) он есть начало спасения, т.е. с него началось спасе-
ние, но после него уже никакого мессии не будет. Он - пер-
вый и последний спаситель, а поэтому иного ждать не сле-
дует и все внимание должно быть сосредоточено только на
нем. Конец же нельзя представлять себе так, чтобы этот мес-
сия перестал бы существовать, ибо он вечен;
Глава II. Откровение как отказ от любви и прошения 119
2) образно Альфа и Омега объемлют все буквы алфавита,
иначе говоря, все слова, т.е. Христу ведомо все, как и поло-
жено Богу, вместе с тем он соединяет в себе все самое со-
вершенное;
3) он есть духовное начало всех людей и их конечная цель,
они в нем обретают бессмертное существование и вечный
покой души;
4) он, конечно, не является началом священных иудео-
христианских текстов, хотя многие богословы и философы
видят в нем первочеловека Адама до грехопадения. Но имен-
но на Христе такие тексты и заканчиваются;
5) он не может быть началом всех вещей, таковым явля-
ется лишь его божественный отец. Христос же для христиан
начало их духовности, в их психике он давно вытеснил Яхве.
Описания внешности Христа в Апокалипсисе резко от-
личаются от тех, которые мы найдем в других книгах Ново-
го Завета. Он с самого начала предстает в весьма грозном
облике, чтобы вызывать не любовь, а страх и трепет. Уже в
седьмом стихе I главы автор Откровения обещает, что «воз-
рыдают пред Ним все племена земные». Его глаза отнюдь
не кроткие и полные прощения и милосердия, а «как пла-
мень огненный» (1:14), ноги «подобны халколивану (драго-
ценный металлический сплав с огненно-красным или зо-
лотисто-желтым блеском. - ЮЛ.), как раскаленные в печи»
и голос Его как шум вод многих» (1:15), из «уст Его выходил
острый с обеих сторон меч» (1:16). Неудивительно, что ког-
да Иоанн богослов увидел Христа, «то пал к ногам Его, как
мертвый» (Г.17). Последний, понимал, что смертельно на-
пугал своего апостола, а поэтому сделал вполне человечес-
кий жест, положив на него руку и сказав: «не бойся» (1:17).
Итак, Иисуса не узнало не какое-нибудь постороннее лицо
или случайный знакомый, а один из самых преданных и
близких учеников. Спаситель сказал «не бойся» потому, что
Иоанну было чего бояться. Строго говоря, агрессивным
Откровение является с самого начала; хотя первые его пять
глав и назвал «нестрашными», они таковыми являются лишь
условно: в них насилия и угроз насилием просто меньше,
чем в главах с шестой по девятнадцатую.
120
Исследование Апокалипсиса
Тем не менее Христос - это эталон, модель совершенно-
го человека, к которому должны стремиться люди и к кото-
рому они долго шли. Именно такой образ Христа - любя-
щего, справедливого, прощающего, милосердного, спаса-
ющего - не способен уничтожить никакой Апокалипсис,
поскольку он порожден жгучей потребностью человека в
любви, справедливости, прощении, милосердии, спасении.
Поэтому этот образ ею беспрерывно поддерживается, и вос-
создается. На протяжении веков он активно способствовал
формированию современной цивилизации и культуры, ос-
нов государственности, норм морали и права, регулирую-
щих повседневные отношения людей, он помогает проти-
востоять дикости, варварству, тоталитарному насилию.
Отношения между Христом и человеком носят двой-
ственный характер. С одной стороны, между ними суще-
ствует интимная и достаточно существенная близость, но с
другой - человек сокрыт от него своей изначальной и им-
манентной греховностью, хотя мессия и пожертвовал ради
него своей жизнью. Поэтому возникают сомнения в том, ис-
куплены все-таки грехи этой жертвой или нет, а поэтому нет
оснований для фамильярного и обыденного общения с бо-
жеством. Христианство в полной мере сохраняет свой серь-
езный и даже трагический характер, что в той или иной мере
присуще вообще религии, но особенной этой. Она дает по-
чувствовать всю горечь бытия и враждебность мира, вселяя в
отношения к конечным земным целям крайние скепсис и
разочарование, постоянно держа личность на известном уда-
лении от богов. Христос, хотя и является солнечным богом,
тем не менее совсем не похож на своих античных предше-
ственников, которые с явным удовольствием и заинтересо-
ванностью принимали самое активное участие в делах жите-
лей земли - они были, так сказать, повседневными богами.
Христос безмерно близок христианину, христианин впол-
не может ощутить и вкусить спасающую его близость к спа-
сителю, но он и безмерно далек от него своей неземной чи-
стотой и абсолютной безгрешностью, своим недосягаемым
совершенством, наконец, своим бессмертием. Иными ело-
Глава II. Откровение как отказ от любви и прошения 121
вами, человек отчужден от Христа, наверное, еще и по той
причине, что христианство нарушило то мифологическое
равновесие, которое существовало между людьми и дохри-
стианскими богами. Те, хотя и считались бессмертными, но
тем не менее иногда становились жертвами своих более мо-
гущественных противников. Христос тоже был убит, но
лишь тогда, когда был человеком, и его гибель была всем
понятна, естественна. Став же богом, причем, согласно Апо-
калипсису, весьма грозным, он стал совсем неуязвим, за-
няв место одесную творца-отца. Сатана ему совсем не стра-
шен: этот наивный персонаж был просто смешон, когда
предлагал будущему небесному властителю жалкие земные
блага, а в Откровении он ничтожен.
Какие бы надежды ни возлагались мифологией на очис-
тительную силу воды, Всемирный потоп не был спасением
для погрязшего в грехе человечества. И сам человек не мог
спастись лишь собственными усилиями, поскольку само-
спасение не в его возможностях. Спасителем должен был
выступить некто, в ком человеческое естество совмещалось
с божественными силами, посланец Бога, но он непросто
вестовой или порученец, а носитель божьего естества, т.е. во-
человечевшийся Бог, прошедший в христианстве очень
сложный и противоречивый путь. Христос был принесен в
жертву, и она не оказалась напрасной, так как он призывал
грешное человечество к нравственному поведению, а его ве-
ликий образ стал нравственным эталоном. Поэтому спасае-
мый христианством человек на Страшный суд должен явиться
несколько другим, очистившимся, но тем не менее грешным.
Из евангелических представлений об этом суде вытекает, что
люди будут судимы по некоторой имманентной норме чело-
вечности, которая вместе с тем окажется и мерой Христа, но
евангелического, а не апокалиптического.
На мифологическом уровне распятие Христа можно рас-
сматривать и как жертву Богу от людей, высшую форму их
покаяния и надежды на возрождение и бессмертие. Это
вполне в иудаистских традициях, от множества которых хри-
стианство и не пыталось освободиться, да и не смогло бы.
122
Исследование Апокалипсиса
Но в жертву мог быть принесет опять-таки не апокалипти-
ческий, а только евангелический Христос. Только он есть
совершенство, только в нем может видеть верующий выс-
шую и единственную норму должествований, свое истин-
ное бытие. Но когда спаситель начинает казнить и карать,
человек поневоле придет к мысли, что был нагло обманут.
Если Христос столь же мстителен и свиреп, как и Яхве, то
совсем не стоило «изобретать» агнца, достаточно было бога-
отца. Это приводит к мысли о том, что совершенно неслу-
чайно Яхве и Христос в Апокалипсисе слиты в одно лицо. Но
я, конечно, говорю об этом не для того, чтобы опровергнуть
христианское учение о триединном божестве - это выходит
за пределы научного исследования. Данное учение - лишь
разновидность мифологии, которая хотя и вытекает из ре-
альной жизни, ее потребностей и противоречий, но ее фан-
тазия не имеет границ и поэтому она всегда права. Мифо-
логия, несмотря на всю свою материальную обусловлен-
ность, свободна и самостоятельно использует свои силы и
возможности, подчиняется своим закономерностям и логике
развития, создает собственный виртуальный мир, становя-
щийся вполне осязаемой и зримой материальной силой.
3. Слияние Яхве и Христа и Христос как
гигантский сверхчеловек
Слияние Яхве и Христа воедино еще одна причина того,
что Откровение занимает обособленное место в христианском
учении. Апокалиптический Христос в ненависти столь же не-
истов, как и евангельский Христос в любви. Мы здесь наблю-
даем возвращение к древней формуле: «Господь - муж брани»
(Исх., 15:3). Поэтому для нас очень важен вопрос, поставлен-
ный А.Дж. Тойнби: «Почему христианство, которое решитель-
но отвергало иудаизм, провозгласив, что Бог - это Любовь,
вновь приняло концепцию «страшного Бога Яхве»?»
Тойнби объясняет, что «эта частичная духовная регрес-
сия, нанесшая христианству немалый урон, была той неиз-
Глава II. Откровение как отказ от любви и прошения 123
бежной платой, которую христианство должно было запла-
тить за победу в смертельной схватке с культом Цезаря. Ре-
лигиозная война велась бескомпромиссно, потому что кол-
лективное поклонение человечества человеку представляет
собой высшую форму идолопоклонства и противопоставить
ей можно лишь поклонение Истинному Богу. Соглашение
между противоборствующими сторонами было невозмож-
ным, потому что поклонение Цезарю считалось благород-
ным и благодатным делом. Великой римско-христианской
войны нельзя было избежать. В этом трагическом конфликте
христианам было бессмысленно писать на своих воинских
знаменах «Бог есть Любовь». По мере наступления на власть
Цезаря любовь становилась все более воинственной. Да и
восстановление мира после победы церкви не устранило
этой воинственности, наоборот, оно лишь подтвердило уди-
вительную связь между Христом и Яхве; ибо в час победы
непримиримость христианских мучеников превратилась в
нетерпимость. Восторжествовала роковая практика приме-
нения физической силы как простейшего способа решения
религиозных разногласий»56.
Эта страница в истории раннего христианства стала злове-
щим провозвестником различных трагических событий прак-
тически всех эпох западной цивилизации, в том числе XX в.
Разумеется, бог-творец принадлежит к числу архетипичес-
ких образов, причем самых главных. Архетипическими яв-
ляются и боги-спасители, именно спасители, а не пророки,
подобные, например, Мухаммаду. В тех религиях, где есть
спаситель, обычно нет пророка (пророков), и наоборот. Если
пророк излагает взгляды учения бога-отца или интерпрети-
рует их, то спасители заняты формулированием, передачей и
внедрением собственных взглядов и учений, которые в ряде
случаев, иногда весьма существенно, иногда прямо противо-
речат тому, что уже известно от бога-отца: таковой в христи-
анстве является, например, Нагорная проповедь.
Очень важно отметить, что само появление бога-спаси-
теля является отрицанием идеи бога-отца, либо существен-
ным его дополнением, корректировкой, представлением
124
Исследование Апокалипсиса
новых надежд, поскольку последний уже не способен дать
то, что от него ждут. Действительно, зачем вводить новый
грандиозный религиозный персонаж, если отец, все сотво-
ривший, все видящий, все контролирующий, сам способен
дать людям то, в чем у них наибольшая потребность. Ему
ведь все подвластно. Значит, недовольство творцом достиг-
ло такой степени, что людям необходимо новая духовная
опора и новая надежда, которые он, всевышний, уже не спо-
собен дать. В этом состоит глубинный и бессознательный
смысл появления бога-спасителя.
Между тем нельзя обойти молчанием и мнение тех, ко-
торые оспаривают истинность всеми разделяемого утверж-
дения о безграничной любви Христа к людям, при этом, не
принимая во внимание даже Апокалипсис.
Х.Р. Нибур, например, считал, что отношения Христа к
Богу и к ближнему не находятся на одном уровне. Только
Бога следует изо всех сил любить всем сердцем, душой и
разумом; ближнего же надо поставить на тот же уровень цен-
ности, что и отводимый самому себе. Более того, сама идея
присвоения человеческой душе «бесконечной» или «сущно-
стной» ценности представляется совершенно чуждой Иису-
су. Он никогда не говорит о достоинстве человека отдельно
от Бога. Ценность человека, как и ценность птицы или цвет-
ка, есть его ценность для Бога; мерой подлинной радости
является радость на небесах. Благие качества человека - это
его достоинства по отношению к Богу. Невозможно удов-
летворительно описать добродетель любви к ближнему в
поведении и учении Иисуса, если каким бы то ни было об-
разом отделять ее от изначальной любви к Богу. Христос
возлюбил ближнего не как самого себя, но так, как любит
его Бог. Мы должны дать себе отчет в том, что то, что виде-
ли в нем ранние христиане и что должны принять в нем мы,
если будем смотреть на него, а не на свои фантазии, не со-
ответствует личности, исполненной вселенской доброты,
любящей и Бога, и человека.
По мнению Нибура, любовь Иисуса к Богу и его любовь
к ближнему - различные добродетели, не имеющие общих
Глава II. Откровение как отказ от любви и прошения 125
свойств, а только общий источник. Любовь к Богу - это есть
поклонение единственному истинному благу, это есть бла-
годарность подателю даров, это радость в святости, это «при-
ятие Бытия». А любовь к человеку наполнена скорее жалос-
тью, нежели поклонением, она скорее дающая и прощаю-
щая, а не преисполненная благодарности; она страдает от
людской порочности и нечестивости, она не согласна при-
нимать людей такими, каковы они есть, но призывает их к
покаянию. Любовь к Богу - страсть, а любовь к человеку -
сострадание. Здесь дуализм сына человеческого и сына бо-
жьего, который возлюбил Бога, как должен его любить че-
ловек, и возлюбил человека так, как это может сделать толь-
ко Бог, испытывая величайшую жалость к погибающим57.
Действительно, Христос призывал любить Бога всем сер-
дцем, покорность ему ясно выражена и в Откровении. Но
вместе с тем не следует забывать, что излагая свое учение,
Христос отвергал некоторые из тех ценностей и правил, ко-
торые творец передал людям через Моисея. Он упрекал Бога-
отца и за свою мученическую смерть. Однако Бог на самом
деле стоит у него на первом плане. Так, Иисус утверждал:
«...возлюби Господа Бога твоего всем сердцем твоим и всею
душою твоею и всем разумением твоим» - сия есть первая и
наибольшая заповедь; вторая же подобная ей: «возлюби
ближнего твоего как самого себя» (Мф., 22:37-38). Та же
мысль изложена и в Евангелии от Марка (12:28-34). Что
касается Апокалипсиса, там вообще местами декларируемая
любовь к людям сочетается с развернутыми картинами их
жестокого уничтожения.
Мы не должны забывать, что не только в связи с Апока-
липсисом, но и вообще учение Иисуса было эсхатологичес-
ким. Он страстно желал исполнения мессианских обеща-
ний величайшего исторического переворота, который по-
зволил бы раз и навсегда уничтожить зло и добиться сверхъе-
стественного исхода - установления божьего царства. Дру-
гими словами, его учение было упованием, обращенном в
будущее, оно ярко проявляется и в Откровении, особенно в
его заключительных главах, причем создается впечатление,
126
Исследование Апокалипсиса
что упование мучительно продирается сквозь девственный
густейший лес жестокостей и катастроф. Упование Иисуса
упорное, бурное, страстное, чрезмерное, он готов на любые
жертвы ради его реализации.
По новозаветным текстам, до Откровения, Христос про-
являл казалось бы полное послушание воле отца, к которо-
му он относился не просто как почтительный сын к весьма
почитаемому отцу, но и как человек к Богу. Он был рожден
покорным и послушным, запрограммированным на роль
мессии, по указанию творца нес людям новое слово, скло-
нил голову перед мученическим уделом, хотя и высказал
упрек Яхве. Тем не менее внимательное изучение Нового
Завета заставляет думать, что Иисус все-таки самостояте-
лен, а покорность и послушание во многом внешние и боль-
ше декларативные. Он просто не может не быть автоном-
ным, даже суверенным, иначе он просто сольется с Яхве и
станет ненужным, это был бы уже не второй Бог, практи-
чески заслонивший первого. Ведь Христос появился пото-
му, что для определенной части древнего общества старый
Яхве исчерпал свои функции и остро нужен был новый бо-
жественный персонаж. Конечно, при этом сын вовсе не
претендовал на роль творца природы, вселенной и челове-
ка, но именно он, а не кто-нибудь другой, дает людям но-
вую спасительную надежду на грядущее царство всеобщего
благополучия. Образно говоря, если отец стоял в начале
истории, то сын - у его финала. Излишне объяснять, на-
сколько именно будущее важно для человечества. Мессия
еще принес людям новую этику.
В Откровении Христос тем более не предстает покорным
и послушным, фактически становится полностью равным
Яхве, он такой могучий и всеведущий. Тем самым христи-
анство показывало и подчеркивало преодоление иудаизма.
Если романтическое воображение воспринимало Иисуса как
безоглядно верующего в добрую природу людей и стремяще-
гося с помощью этой веры активизировать доброе начало в
них, то это было возможно только до Апокалипсиса. Апока-
липтический же буйный агнец совсем не похож на кроткого
Глава II. Откровение как отказ от любви и прошения 127
евангелического мессию, который жил с самыми гонимыми
и обездоленными, с городскими и сельскими париями, омы-
вал ноги своим ученикам, смиренно принимал оскорбления
и поношения от священнослужителей и солдат.
Евангелический Христос удивительно свободен от чрева
и, конечно, от повседневных земных забот, он прост и геро-
ичен в своей вере в Бога и проповедуемое им слово, непо-
колебимо убежден в его правдивости и в том, что его можно
реализовать путем любви и смирения. Но в смирении мес-
сии нет и следа самоуничижения, он не переживает свое
смирение как неполноценность, это его нравственная по-
зиция. Его смирение радикально отличается от скромности
и робости, присущих тем, кто не уверен в себе, в своем мес-
те в жизни. Его смирение проистекает из абсолютной уве-
ренности в своей правоте и выполнении миссии, предпи-
санной тем, кто по своему усмотрению распоряжается судь-
бами человечества и вселенной. Со страниц же Откровения
предстает совершенно иной божественный персонаж, гроз-
ный и жестокий, который даже в торжественном финале
книги не перестает угрожать возмездием. От смирения не
остается и следа.
Что несомненно и в полном объеме наследует Открове-
ние из других новозаветных текстов - это сосредоточение
всего внимания и всей человеческой жизни на ином мире,
который является наградой за праведную и правильную
жизнь. Христос в значительной мере теряет здесь статус по-
средника между людьми и творцом, который был у него в
доапокалиптических сочинениях, он становится необходи-
мым связующим звеном между людьми и.грядущим небес-
ным Иерусалимом. Иисус и раньше во всем, что было свя-
зано с его мессианством, действовал властно и с увереннос-
тью, какую дают силы и убежденность. В Откровении вы-
ражено стремление к абсолютной и беспрекословной влас-
ти Иисуса над человеком, а также отказ от всего земного. И
в этом последнем Апокалипсис остается верен предыдущим
новозаветным сочинениям, в том числе положениям, содер-
жащимся в Первом соборном послании Иоанна Богослова:
128
Исследование Апокалипсиса
«Не любите мира, ни того, что в мире: кто любит мир, в том
нет любви Отчей. Ибо все, что в мире: похоть плоти, похоть
очей и гордость житейская, не есть от Отца, но от мира сего»
(2:15-16). Этот мир - царство зла, область тьмы, где правят
ненависть и убийство, это мир временных, преходящих цен-
ностей с его чувственностью, поверхностью и материализ-
мом, это мир умирающий и убивающий, который Христос
пришел разрушить окончательно. Но если это так, то какой
же мир действительно утверждает апокалиптический мес-
сия, этот буйный и неукротимый агнец, уничтожающий
людей и подвергающий их неимоверным мукам?!
Христианству ничего не оставалось, как отсечь от себя
Апокалипсис, что оно и сделало.
Доапокалиптические страницы Нового Завета повеству-
ют о посланце и сыне божьем, который приносит людям но-
вую этику и твердую надежду на спасение. Его не случайно
назвали и называют сыном человеческим, ибо он обладает
истинно человеческими и человечными чертами. В Откро-
вении же перед нами предстает гигантский сверхчеловек, по
существу, вершитель и повелитель мира, божество, равное, а
во многом и превосходящее своего отца. Поэтому его обеща-
ния вечного спасения становятся еще более весомыми по
сравнению с теми, которые давал евангельский Христос, ина-
че говоря, мифотворец предпринял все необходимые, на его
взгляд, меры, чтобы обеспечить себе вечное существование.
Понятно, что выигрыш от этого огромен.
Но такого соображения, пусть и очень важного, совер-
шенно недостаточно для понимания грандиозных измене-
ний, которые претерпел образ Христа в Апокалипсисе. Что-
бы понять природу и истоки названных превращений, надо
отправиться в труднейшее путешествие - к своему детству.
В этом путешествии можно обнаружить, что вполне взрос-
лый человек бессознательно продолжает ощущать послед-
ствия руководства собой со стороны родителей в годы дет-
ства. У многих из них сформировался образ суровых, даже
слишком суровых и властных родителей. Наверное, многие
из них сами давали повод к проявлению строгости или не
Глава II. Откровение как отказ от любви и прошения 129
понимали, что она нужна, но след от нее оставался на дол-
гие годы, иногда навсегда. Логично допустить,' что такие
люди предпочитают верить тоже в строгого и даже жестоко-
го Бога, а не в мягкого и прощающего. Строгие, умеющие
наказывать, иногда очень жестоко, родители, особенно отец,
бессознательно воспринимались как более надежная защи-
та и опора в жизни. Но надо отметить, что те родительские
образы, которые являются супер-Эго, выполняя функции
внутреннего контролера, могут и не отражать реальных ха-
рактеристик реальных родителей. Они часто принимают
весьма причудливые и искаженные формы и в качестве су-
пер-Эго действуют даже более жестко, чем реальные роди-
тели. Упомянутое искажение может иметь место по той же
причине: суровый и даже жестокий родитель лучше защи-
тит, чем мягкий и прощающий, поскольку последний мо-
жет проявить мягкость и прощение по отношению к врагам
или неведомым угрожающим силам.
Вымышленный родитель-монстр в бессознательном инди-
вида вполне может соперничать с реальным любящим отцом,
образ которого, несмотря на наличие фантастического влас-
тителя, никуда не исчезает, а потребность в нем сохраняется.
Именно она скорее всего сыграла достаточно активную роль
в сотворении образа евангельского Христа. С формировани-
ем образа апокалиптического мессии дело обстоит иначе.
Во-первых, он возникает из бессознательных представ-
лений об отце как грозной и разрушительной силе, но в то
же время защитнике. Во-вторых, его появление может быть
объяснено и тем, что на определенном этапе развития лич-
ности ее самообраз рисуется в виде гигантского сверхчело-
века, способного объять всю вселенную. Человек ощущает
себя в ее центре, наделенным силой и могуществом, спо-
собным карать и прощать. Эти образы, по мнению Дж.
Франкла, прототип маниакального состояния, при котором
желания и мысли индивида являются для него главными и
всесильными, не зависят от времени и места, от законов
природы или человеческих законов и правил. Отсюда не-
удивительно, что фигура космического человека появляет-
ся во многих мифах и религиозных учениях.
9 Исследование Апокалипсиса
130 Исследование Апокалипсиса
В западной цивилизации образ космического человека
связан с символической фигурой Адама, первочеловека.
Существует иудейская легенда, что, когда Бог создавал Ада-
ма, он взял сначала по горстке красного, желтого, черного
и белого праха земного из четырех сторон света, и, таким
образом, Адам «простирался от одного конца света до дру-
гого». Когда он наклонялся, голова его была на востоке, а
ноги на западе. Согласно другой иудейской легенде, все
человечество с самого начала было заключено в теле Адама,
то есть, заключена была душа каждого, кто когда-либо бу-
дет рожден на земле. Так что душа Адама была «словно фи-
тиль лампы, сотканный из бесчисленных нитей». В этом
символе прекрасно отражена идея абсолютной общности
всего человеческого существования58.
В богословии, и особенно в богословской философии, Хри-
ста, как уже отмечалось выше, нередко сопоставляют с Ада-
мом, называя первочеловеком в том смысле, что последую-
щие люди будут столь же совершенны и безгрешны, как спа-
ситель. Первое рождение есть рождение природное, вроде пер-
вого Адама, прародитель природного человечества, рождение
в раздельности и разорванности. Второе рождение есть рож-
дение духовное, считал, например, НА Булгаков, вроде Но-
вого Адама, начальника духовного человечества, рождение в
единстве. Отсюда можно, как я полагаю, сделать вывод, что в
отличие от ветхозаветного Адама, второй, духовный Адам, т.е.
Христос, не имеет границ, носит космический характер.
В Древней Персии первочеловек по имени Гайомарт
изображался в виде огромной фигуры, источающей свет.
Когда он умер, его тело рассыпалось на множество метал-
лов, а душа превратилась в золото. Его семя пало на землю,
и из него проросли первые люди в виде двух ростков реве-
ня. На Востоке и в некоторых гностических кругах Запада
люди вскоре осознали, что космический человек есть ско-
рее психический образ, нежели конкретная реальность.
В индуистских преданиях, например, он есть нечто, что живет
внутри человека и является единственно бессмертной его
частью. Это внутренний Великий Человек воспитывает ин-
дивида, ведет его от самого сотворения и до возвращения к
Глава II. Откровение как отказ от любви и прошения 131
первоначальному праху. В мифах Древней Индии эта фигу-
ра известна под именем Пуруша - слово это значит просто
«человек, лицо». Пуруша живет в сердце каждого человека,
и в то же время он наполняет собой весь космос. На западе
космический человек отождествлялся в значительной сте-
пени с Христом, на Востоке - с Кришной или Буддой. В
Ветхом Завете эта же символическая фигура предстает как
«Сын Человеческий», а в иудаистской мифологии его имя
Адам Кадмон. В некоторых религиозных движениях поздней
античности его назвали просто Антропос (человек). Знаме-
нательно, что Адам как космическая фигура наказан Богом
за свои чрезмерные амбиции, и в результате этого наказа-
ния, когда он сталкивается с действительностью, его мания
трансформируется в депрессию. Будучи родоначальником
человечества, гордостью Господа, зеницей его ока и хозяи-
ном Рая, он вдруг проклят Богом, который говорит ему: «За
то, что ты послушал голоса жены твоей и ел от дерева, о ко-
тором Я заповедал тебе, сказав: «не ешь от него», проклята
земля за тебя: со скорбию будешь питаться от нее во все дни
жизни твоей. Тернии и волчцы произрастит она тебе; и бу-
дешь питаться полевою травою. В поте лица твоего будешь
есть хлеб, доколе не возвратишься в землю, из которой ты
взят; ибо прах ты есть и в прах возвратишься» (Быт., 3:17-
19). Это четкое определение прямо направлено к тем мани-
акальным индивидам, чей нарциссизм выходит за пределы
реальности и соперничает с Супер-Эго. Супер-Эго мстит за
это, заставляя Эго впадать в депрессию. Маниакально-нар-
циссический индивид стремится уничтожить Супер-Эго и
занять его место, в то время как при депрессии именно Су-
пер-Эго уничтожает Эго или по крайней мере наносит ему
сильнейший удар.
Позволю себе здесь небольшое отступление, соглашаясь
с мнением Франкла по поводу психологической природы
отношений Бога и Адама, когда Супер-Эго заставляет Эго
впадать в депрессию.
Библейский эпизод использования Адамом и Евой пло-
дов дерева познания добра и зла вызывает острые споры не
132 Исследование Апокалипсиса
одно столетие. Между тем сам ветхозаветный текст дает не-
обходимую возможность решить, что на самом деле про-
изошло в Эдемском саду. Прежде всего, посреди рая было
не одно дерево, а два: дерево жизни и дерево познания доб-
ра и зла (2:9). Бог запретил первому человеку есть именно
от дерева познания добра и зла, предупредив, что в день,
когда он вкусит от него, умерет (2:17). Это предсказание не
сбылось, хотя Адам и Ева и съели плоды дерева познания
добра и зла. Но остается еще первое дерево - дерево жизни,
о котором Бог не предупреждал и люди к нему не подходи-
ли. Второе дерево является деревом смерти, и они предпоч-
ли его жизни, т.е. предпочли познание бессмертию. В це-
лом данная библейская легенда является одна из очень мно-
гих, призванных объяснить смертную природу человека доб-
ровольным выбором первых людей.
То, что в Новом Завете вначале Иисус предстает про-
щающим и любящим, может означать проявление Эго, той
части личности, которая в детском и подростковом возрас-
те жаждет любви и прощения. Новый, апокалиптический
Христос - это Супер-Эго, окончательно победившее и вы-
теснившее Эго, олицетворение наконец-то повзрослевше-
го и набравшего силу и победно шествующего христианства.
Ему уже совсем не нужны милосердие и мягкость, оно и не
будет их проявлять к своим врагам и даже равнодушным..
Христиане противопоставили евангельского Иисуса
Яхве, и это был бунт сына против отца путем создания вто-
рого отца. Инфантильные средиземноморские народы ста-
ли иметь двух отцов: Иисуса и Яхве, соответственно, они
создали два отцовских образа своих детских фантазий - су-
рового и жестокого Яхве и доброго, любвеобильного и все-
прощающего Христа, между характерами и поведением ко-
торых (до появления Апокалипсиса) мало общего. Каждый
оттенял другого, и хотя Христос постоянно апеллировал к
отцу и ссылался на него, но и прямо призывал не соблюдать
его заветы - в Нагорной проповеди. Но на этапе зарожде-
ния и первоначального развития христианства нужны были
оба, поэтому христиане не отринули Ветхий Завет, к тому
же новая религия была крайне заинтересована в том, чтобы
Глава II. Откровение как отказ от любви и прошения 133
ее мессия был не земного, а небесного происхождения, имея
постоянную опору в создателе и вседержителе. Люди долж-
ны были быть убежденными в том, что Бог может прини-
мать человеческий облик и не оставит их.
Понятие спасителя, данное Христу, может быть наполне-
но нетрадиционным содержанием: спасителя от слишком
сурового первого отца, но еще в евангелиях сын-отец стал
важнее отца-отца. Ребенок ведь нуждается в том, чтобы его
приласкали, простили, чтобы ему объяснили то, что ему не-
понятно, пообещали, убедили в том, что любят несмотря ни
на что. Ребенок уверен, что и он, повзрослев, будет таким же
добрым, и будет любить всех, но с годами убеждается, то это
всего лишь детские мечты. Тогда приходит горькое разоча-
рование - например, в виде Откровения Иоанна Богослова.
Можно ли утверждать, что с приходом в христианство
апокалиптического Христа эта религия возвратилась, не
формально, а по существу, к иудаизму, что она полностью и
окончательно порвала со своими духовными началами и
своей этикой? Думается, что для таких утверждений нет
никаких оснований, хотя Христос в Апокалипсисе приоб-
рел все те черты, которые свойственны ветхозаветному Богу.
Иными словами, в Апокалипсисе Супер-Эго вытеснил Эго,
которое в евангельской части Нового Завета исповедует воз-
вышенную радость и сопереживание, но вынуждено возвра-
титься к нарциссическому любованию собственными сила-
ми и своими возможностями самой разрушительной агрес-
сии. Когда речь идет о его духовных основах, христианство
поступает очень мудро, как бы забывая о том, что существу-
ет Апокалипсис и апокалиптический Христос.
То, что Супер-Эго, подавляя Эго, приняло образ до той
поры любящего Бога, нет ничего удивительного. Формиро-
вание Супер-Эго отражает не реальную действительность, а
ее искаженный и весьма фантастический образ. В Супер-
Эго возрождаются детские и юношеские страхи и тревож-
ные ожидания, агрессивные фантазии, в том числе носящие
защитный характер. Как свидетельствует Апокалипсис,
Иисус не смог удержаться в рамках юного божества и стал
свирепым отцом.
СТРАШНЫЙ СУД
Глава III
Вечное искание будущего
1. Эсхатология Апокалипсиса
В эсхатологической христианской богословской литера-
туре конец мира рассматривается по-разному, чаще - как все
время после пришествия Христа, т.е. более двух тысяч лет.
В других, более редких случаях Конец света означает самые
последние события этого же периода непосредственно перед
самым его концом. Тогда возникает другая сложность - оце-
нить апокалиптичность самого события, а поэтому в наши
дни выбирают те, которые могут принести глобальную ката-
строфу, например ядерную войну сверхдержав.
Казнь Иисуса, и особенно его воскресение, давало хрис-
тианству возможность предсказать скорое наступление цар-
ства божия и, прежде всего, преодоление тленной природы
человека. Поэтому раннехристианские сочинения, в том
числе канонические, буквально пронизаны ожиданием ско-
рого конца этого ненавистного смертного мира. Поскольку
же конец все никак не наступал, богословие вынуждено
было искать какие-то объяснения. Они, конечно, нашлись:
во-первых, Христос утверждал, что наступление Конца света
известно не ему, а только его отцу, однако тот ничего по
этому поводу людям не сообщал; во-вторых, понимание
времени совершенно разное у Бога и у простых смертных, -
то, что последним может представляться вечностью, у твор-
ца - лишь один день.
136
Исследование Апокалипсиса
Апокалиптический апофеоз пречистого небесного Иеру-
салима порождает очень сильный эсхатологический пафос.
Человек входит в вечную обитель света, но за его пределами
оказываются все те, кто не записан в книге жизни у агнца.
Иначе говоря, несмотря ни на что, в целом, к человеку ос-
тается настороженное и недоверчивое отношение, не изжи-
вается подозрение, что в качестве твари он может продол-
жать противиться божеству.
В христианстве наступление Конца света и счастья для
всех является постоянным будущим временем, в то же вре-
мя чем-то застывшим, лишенным движения. Верующий
переживает это, конечно, в настоящее время, и в этом смыс-
ле о является для него настоящим, как если бы оно проис-
ходило у него на глазах. Таким путем подобные люди при-
касаются к блаженному будущему и обретают или под-
держивают надежду, а поэтому не могут не чувствовать удов-
летворения. Следовательно, все это имеет для них огром-
ное психологическое, а значит духовное значение. Здесь обе-
щание великого эсхатологического события - необходимое
условие эффективности христианства и многих его священ-
ных ритуалов. И если попытку С. Кьёркегора выразить удел
христианина в формуле «быть современником Христа» рас-
смотреть в названном свете, она может быть истолкована в
двух временных аспектах: соответствия требованиям Хрис-
та в настоящей жизни и тому, грядущему Христу, призыва-
ми к которому заканчивается Апокалипсис.
Откровение - книга о запредельном будущем, она не
обещает ни справедливого социального равенства, ни при-
хода мессии для решения посторонних проблем - он уже
пришел в лице Христа. Иными словами, эсхатологический
процесс в ней не сводится к социальному и политическому
преобразованию мира, хотя она признает наличие неспра-
ведливостей и гонений, но призывает к терпению, обещая
вознаграждение в иной, загробной жизни. Поэтому можно
сказать, что Откровение - это гимн загробной жизни. Од-
нако оно не только не объясняет причины страданий лю-
дей, но и резко умножает эти страдания, поскольку боже-
Глава III. Вечное искание будущего 137
ства насылают на них неисчислимые беды. Апокалипсис
строго требует от людей постоянного следования божествен-
ным заветам и указаниям, чтобы благодаря божественному
благоволению обрести для себя шансы войти в царство бла-
годати. Учение об этом царстве выросло из представлений о
потустороннем мире, которые в зародыше существовали еще
в магии.
Названное учение возникло не только и не столько как
духовная реакция на актуальное социальное неблагополу-
чие, но и как возможность преодоления страха смерти. При
этом чем крепче надежда на благополучное посмертное су-
ществование, чем больше земная жизнь рассматривается как
временная, тем больше торжествует мысль о загробном воз-
даянии и небесной благодати. Здесь не просматривается та-
кая логика: если мир и вселенную Бог создал из небытия, то
в небытие они и вернутся. Апокалипсис, как и другие свя-
щенные христианские тексты, обещает людям не небытие,
а вполне определенный небесный Иерусалим и вечную
жизнь в нем.
Возникает такой вопрос: почему Конец света так или
иначе связан с Христом, с его приходом в мир. Это может
дать противникам христианства веский аргумент для утвер-
ждения, что Христос выступает в качестве разрушителя
мира. С другой же стороны, как спаситель человечества он
готовит его к новой, чистейшей, безгрешной жизни - загроб-
ной. Однако грозные, устрашающие видения Апокалипси-
са совсем не свидетельствуют о возможности плавного пе-
рехода человека к лучшей доле, напротив, они дают все ос-
нования думать, что путь к ней будет устлан трупами. В книге
очень много резких суждений и угрожающих обращений и
призывов, стигматизаций адресатов, утверждений, не тер-
пящих сомнений и колебаний, а тем более возражений. Так,
обращаясь к некой Иезавели, называющей себя пророчи-
цей, Христос говорит: «Я дал ей время покаяния в любодея-
нии ее, но она не покаялась. Вот, Я повергаю ее на одр и
любодействующих с нею в великую скорбь, если не пока-
ются в делах своих, и детей ее поражу смертью; и уразумеют
138 Исследование Апокалипсиса
все церкви, что Я есть испытующий сердца и внутренности;
и воздам каждому из вас по делам вашим (Откр., 2:21-23).
Конец света связан с Христом потому, что он является
спасителем, Конец света означает гибель не человечества, а
того мира, который так жесток и несправедлив. Христос
приходит как провозвестник и создатель грядущего нового
мира, т.е. как спаситель. Ужасы Апокалипсиса предстают в
качестве кары за все прошлые грехи людей, и как предосте-
режение от будущих неверных шагов, и как свидетельство
того, что человек тех времен не мог представить себе изме-
нение мировых порядков без казней и глобальных физичес-
ких потрясений в природе. Впрочем, с тех пор у преобразо-
вателей человечества отпали разве только взгляды на необ-
ходимость природных катаклизмов, а установки на цели-
тельность казней, как это можно усмотреть в практике Гит-
лера, Ленина и Сталина, остались прежними.
Эсхатологические ожидания свойственны не только, ко-
нечно, христианству, но в нем они отличаются существен-
ной спецификой, состоящей в том, что такие ожидания свя-
заны с Христом. Яхве отнюдь не исключен из соответству-
ющего процесса. Точные же даты наступления Конца света
неизвестны, о нем прямо говорит апостол Петр: «Одно то
не должно быть сокрыто от вас, возлюбленные, что у Гос-
пода один день, как тысяча лет, и тысяча лет, как один день.
Не медлит Господь исполнением обетования, как некото-
рые почитают то медлением; но долго терпит нас, не желая,
чтобы кто погиб, но чтобы все пришли к покаянию. Придет
же день Господень, как тать ночью...» (2 Петр., 3:8-10).
Сравнение дня господня с татью, т.е. вором или разбойни-
ком, весьма рискованно, но только на первый взгляд, по-
скольку, согласно Петру, «...небеса с шумом пройдут, сти-
хии же, разгоревшись, разрушатся, земля и все дела на ней
сгорят» (2 Петр., 3:10). Туже картину, собственно, рисует и
Апокалипсис.
Как отмечал А. Швейцер, можно предположить, что до
середины II в., по крайней мере, в малоазийской церкви, о
которой мы узнаем от Игнатия, Поликарпа и Папия, эсха-
Глава III. Вечное искание будущего 139
тологическая надежда была еще живым элементом христи-
анской веры. То, что в евхаристических молитвах и в благо-
дарственных молитвах после Евхаристии ожидания Царства
и второго пришествия Христа ежевоскресно провозглаша-
лось с прежним пылом, вероятно, во многом содействовало
тому, что ожидание это, вопреки всем сомнениям, порож-
денным задержкой призываемых событий, по-прежнему не
утратило значения для верующих.
Однако для объяснения эволюции христианской веры
отнюдь не столь важно установить, считал Швейцер, в ка-
кой мере еще сохраняется в тот или иной данный момент
подлинно живое эсхатологическое ожидание. Элинизация
веры в ниспосылаемое с Христом воскресение неизбежно
начинается гораздо раньше заметных колебаний эсхатоло-
гической надежды. Вера в наступление царства мессии -
дело чистого ожидания. Напротив, уверенность в воскресе-
ние, даруемая людям общностью с Христом, есть нечто та-
кое, что можно вывести логически. Следовательно, с этого
логически обоснованного постулирования указанной уве-
ренности начинается работа умозрительного подкрепления
христианской надежды. Если уверенность в воскресении
логически обоснована, то тем самым подтверждено и сопри-
частие мессианскому царству, и вопрос здесь не в том, как
долго эсхатологическое ожидание еще будет сохранять свое
значение, а в том, как долго оно еще будет столь значимо,
чтобы определить собой логику веры в воскресения на ос-
нове единения с Христом59.
Эсхатологические ожидания Конца света и, стало быть,
коренного преобразования всей природы и всего мира в хри-
стианстве тесно соседствуют с надеждой на индивидуаль-
ное воскресение из мертвых, гораздо более конкретное и
вытекающее из веры воскресение из мертвых Иисуса. Все-
общее царство божие является как бы общим необходимым
фоном и гарантией индивидуального воскресения. В древ-
нем же иудаизме индивидуальная эсхатология, т.е. совокуп-
ность представлений о загробном существовании отдельной
личности, вытесняется из области собственно религиозно-
140
Исследование Апокалипсиса
го интереса и сосредотачивается на национальной и даже
универсальной эсхатологии. Собственно говоря, это пред-
ставления о конечной судьбе Израиля как божьем народе и
вообще всех людей, следовательно, торжества культа имен-
но Яхве. Его сыном, можно сказать, выступает не какой-
либо конкретный мессия, пусть даже и богочеловек, а на-
род Израиля.
Успех христианства можно объяснить, в частности, тем,
что оно обещало индивидуальное воскресение человека.
Крах же коммунистического учения можно объяснить так-
же и тем, что оно провозглашало лишь грядущее всеобщее
счастье, игнорируя конкретного человека, чего он ему не
мог простить.
Таким образом, христианское предвидение будущего
решает две наиважнейшие жизненные задачи:
1) обещание дарования всеобщего блаженства, а значит,
коренным образом изменения этого несправедливого и же-
стокого мира, раз и навсегда осудив его;
2) обещание преодоления смертной природы человека
и тем самым снижения изматывающего страха смерти, что
само по себе играло исключительную, ни с чем не сравни-
мую роль.
Христианство всегда было эсхатологическим учением,
благодаря в основном ему и пропаганде веры в жизнь после
смерти оно стало захватывать все новые народы и в конце
концов триумфально победило. Если эта религия хочет со-
хранить за собой существующие позиции, она должна оста-
вить в неприкосновенности как свою эсхатологическую сер-
дцевину, так и названную веру в жизнь за гробом. Дума-
ется, что именно эти два центра всего учения являются оп-
ределяющими по отношению к другим важным составляю-
щим, прежде всего к нравственности. Если в каком-то да-
леком будущем придет другая религия, она может рассчи-
тывать на успех лишь при условии сохранения эсхатологи-
ческих ожиданий и веры в посмертное существование, хотя
формы, ритуалы и символы могут быть значительно изме-
нены или стать совершенно другими. Все это вытекает из
Глава III. Вечное искание будущего 141
самой психологической природы человека, которая, будучи
пронизана архетипическими стержнями, проявляет несок-
рушимую и совсем не удивительную устойчивость, остава-
ясь неизменной.
Мне возразят, что не все авторы традиционно относят к
эсхатологии воскресение из мертвых отдельного человека,
с чем не могу не согласиться. Однако вера в такое воскресе-
ние в сущности представляет собой самую важную часть
человеческих ожиданий. Индивиду нужно не только и, глав-
ное, не столько всеобщее благоденствие в неопределенном
будущем, сколько убежденность в возможности преодолеть
свою тленную природу. Хотя при этом он и понимает, что
загробное бытие для всех или даже только для избранных,
возможно, и является непременным условием продолжения
его конкретного посмертного существования. Поэтому я
предлагаю в эсхатологических исследованиях особо выделять
религиозные учения о воскресении отдельного человека.
Идея о Конце света и последующем возрождении, нашед-
шая столь яркое воплощение в Апокалипсисе, прежде чем
стать догматом веры и религиозным идеологическим стан-
дартом, во-первых, была (и осталась!) выражением ужаса
данного народа перед прежде всего собственной историей,
смутно ощущаемой как частное проявление всеобщей доли
человечества. Во-вторых, указанная идея детерминирована
неистребимой потребностью человека в знании того, что ему
предуготовлено в будущем. Здесь мы сталкиваемся с необ-
ходимостью отделить религиозную эсхатологию о будущем
человечества от эсхатологических нерелигиозных (футуро-
логических) представлений, хотя сделать это только на пер-
вый взгляд просто. На самом деле довольно часто внешне
нерелигиозные представления оказываются близкород-
ственными религиозным. Именно это мы можем обнару-
жить в коммунистическом учении, а его исключительно
враждебное отношение к религии объясняется бессознатель-
ным стремлением отрицать указанную близость как комп-
рометирующую. Враждебность была вызвана и тем, что это
учение во многом являлось магией, если понимать после-
142
Исследование Апокалипсиса
днюю как сложную систему концепций о мире, его природе
и механизмах, о возможности управлять им. Религия как
несомненный шаг вперед вытеснила магию, которая тем не
менее продолжала представлять для нее огромную опас-
ность. Уже поэтому коммунизм, частично как система ма-
гических представлений, не мог не ненавидеть религию. В сво-
ей же идеологической части, которая, в сущности, является
эсхатологической, коммунизм почти полностью повторил
ближневосточные, особенно христианские, доктрины о спа-
сении человечества в более чем неопределенном будущем,
о мессии (спасителе), путях манипулирования человеком и
обществом и т.д.
Имея в виду более чем значительные различия между
предвидением будущего всего человечества и обещаниями
индивидуального загробного существования, следует отме-
тить, что Откровение прежде всего занято первым аспектом.
Посмертное же бытие отдельного человека органично впи-
сывается в ту картину, которая дается применительно ко всему
людскому роду. Естественно, что несомненные преимуще-
ства в указанном бытии получат приверженцы истинного
Бога, о чем прямо говорит последняя библейская книга. Бу-
дущий сверхдальний мир в ней описан достаточно подроб-
но, вплоть до указания на его вполне материальные призна-
ки, особенно самого Иерусалима, его размеров, стен, укра-
шений и т.д. Город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне
для освещения, поскольку «слава Божия осветила его, и све-
тильник его - Агнец». Из этого следует, что царство всеоб-
щего благоденствия вообще будет не в этом мире.
Эсхатологическая мощь Откровения безусловна. Несом-
ненно, что еще до него иудаизм делал небезуспешные по-
пытки апокалиптического осмысления истории. Но такое
ее осмысление именно иудаизмом достаточно корыстно в
том смысле, что предвидится полный крах всех других
царств, которые были враждебны Израилю, и обязательное
его полное торжество в конце. Собственно, эта тема пред-
ставлена и в Апокалипсисе, в его последних главах. Об этом
говорят и Книга Даниила и Книги Еноха. Конечно, рели-
Глава III. Вечное искание будущего 143
гии и других народов предрекают триумф именно им, а не
кому-нибудь другому, но вместе с тем иудаизм выводит по-
беду Израиля не из какого-то абстрактного космического
цикла, а только из божьего промысла. Таким образом, в этом
фиксируется дальнейшее развитие религии, когда над Бо-
гом, как было в Древней Греции, уже нет никакой высшей
силы. Яхве, следовательно, провозглашается единственным
творцом и хозяином истории и природы. Этот статус пол-
ностью подтверждается в последней библейской книге, хотя
иногда возникает путаница, кто же производит грандиоз-
ные изменения в природе и истребляет людской род - все-
вышний или его сын.
В представлениях о грядущем Страшном суде христиан-
ство в Апокалипсисе не двинулось дальше по сравнению с
иудаизмом. Так, во сне Даниил видел «Ветхого днями» и
судей с книгами, по которым они судили людей (Дан., 7:9 -
10). То же самое видит и Иоанн Богослов: Бога, раскрытые
книги и суд над людьми в соответствии с их делами (Отк.,
20:12). Однако в упомянутом сне Даниила есть один чрез-
вычайно важный момент, точнее - персонаж, которому от-
дают должное очень многие исследователи христианства.
Это - «как бы Сын человеческий», которому «дана власть,
слава и царство, чтобы все народы, племена и языки служи-
ли Ему; владычество Его - владычество вечное, которое не
прийдет, и царство Его не разрушится» (Дан., 7:13 - 14).
Я намеренно привожу полностью этот отрывок из Книги
Даниила, чтобы показать, что речь, собственно, идет о мес-
сии, о предтече Христа, которому надлежит спасти людей и
который впоследствии принял образ Христа. В Новом За-
вете о нем тоже будет сказано, что ему даны власть, слава и
царство, и что владычество его - вечное. Разумеется, здесь
речь идет именно о сыне человеческом, а не о Яхве, посколь-
ку последнему не могут быть даны власть, слава и царство.
Он сам их дает другим, они принадлежат ему исконно, со-
ставляют его сущность.
В книге Даниила мессия был предугадан, но эта тема там
не развита, для нее, как можно полагать, еще не сложились
144
Исследование Апокалипсиса
необходимые условия. Даниилов «Сын человеческий» ни в
коем случае не является ни Адамом, предсущим творению
мира, и никаким другим первочеловеком, вроде древнеин-
дийского Пуруша, из которого возникли элементы космо-
са, вселенская душа, «Я». «Сын человеческий» представля-
ется именно мессией. Поскольку Книга Даниила предше-
ствовала христианству, можно сделать вывод, что потреб-
ность в спасителе существовала давно, и она выражена в
целом ряде и иных священных иудаистских текстах. Есть
все основания думать, что само появление христианства в
недрах иудаизма означает кризис последнего, который уже
не удовлетворял многие витальные духовные потребности.
Именно христианство, а не иудаизм стало мировой религи-
ей. Старый Яхве оказался не в силах решить все важнейшие
проблемы еврейского народа, нужны были, как сказали бы
теперь, свежая кровь, новые идеи, которые не укладывались
в столь древние представления о Яхве. Но и от него не мог-
ли полностью избавиться, не могли, прежде всего первые
христианства, которые создали новое учение.
Это объясняет, почему Христос стал сыном Яхве, а Вет-
хий Завет - священным и для христианства. Естественно,
что эсхатологические христианские идеи отчасти заимство-
ваны из этой части Библии, однако по своему размаху, силе
и убедительности христианская эсхатология превосходит
иудаистскую.
Апокалиптические видения конца мира и последующе-
го возрождения представляют собой не только ужас перед
историей, но и попытку защититься от нее: ведь Апокалип-
сис есть предвидение чего-то чрезвычайно важного, а пред-
видеть значит иметь возможность обезопасить себя.
Поэтому апокалиптическая информация принадлежит к
числу спасительных. Конечно, само апокалиптическое зна-
ние было священным, причем всегда, невзирая на то что
вначале оно сообщалось лишь особо посвященным и из-
бранным, которые затем передавали его всем. Такой его свя-
щенный характер определяется прежде всего тем, что сами
сведения о конечном времени идут от Бога, поэтому они
Глава III. Вечное искание будущего 145
чрезвычайно значимы, весомы и точны. Они не только воо-
ружают людей, но еще и прославляют богов.
Те, кому давались эти сокровенные знания, во всех ре-
лигиозных системах отличались необыкновенной мудрос-
тью, которая, будучи помноженной на видения и экстати-
ческий опыт, убеждали в неоспоримости прогностической
информации. Знание божественной кТудрости охватывали
природу, весь космос, историю и человека, но в конечном
итоге все делалось только для человека, чтобы снизить его
тревожность перед неопределенным будущим, кратковре-
менностью бытия, одиночеством и враждебностью среды.
Потребность в апокалиптическом знании показывает, что
недостаточно иметь в партнерах Бога, надо еще знать, что
предложит история, хотя бы и определяемая им, и какова
будет судьба самого Бога. Поэтому естественно думать, что
апокалиптика всегда моложе веры во всевышнего творца.
Христианский Апокалипсис во многом, как уже отмеча-
лось, заимствован из иудаистских сочинений, которые были
сугубо националистическими. Откровение Иоанна сохра-
нило многие националистические черты, что особенно бро-
сается в глаза в заключительных главах книги, но в целом
христианский Апокалипсис смог преодолеть национальные
рамки, потому что христианство уже стало развиваться в
качестве мировой религии. Вот почему в Откровении на-
равне с Яхве действует Христос, семи христианским церк-
вам адресуются грозные послания и т.д. Если быть точным
и при этом не выходить за религиозные рамки, Апокалип-
сис начинается не с видений Иоанна на Патмосе, а с благо-
вещения деве Марии: именно оно ознаменовало отсчет спа-
сения. Христианский Апокалипсис, хоть и рисует картины
глобального разрушения мира и гибель многих людей, их
спасение связано только с Христом, вся христианская исто-
рия от благовещения до Апокалипсиса разыгрывается не
только в сакральном пространстве, но и в «житейском», про-
фанном тоже. Эта же тенденция сохраняется и в Открове-
нии, которое содержит вполне земные указания на место
действия и состояния Иоанна, послания церквам и т.д. От-
10 Исследование Апокалипсиса
146
Исследование Апокалипсиса
ступничество и колебания в сторону нехристианских богов
тоже можно рассматривать как мирские явления.
Известно, что прогноз представляет собой одно из необ-
ходимых звеньев управления, эффективность которого в
числе прочих факторов зависит и от точности и обоснован-
ности прогноза. Для этого сам прогноз должен постоянно
корректироваться с учетом изменяющейся обстановки и по
мере обогащения знаний о тех факторах, которые будут дей-
ствовать в прогнозируемом будущем. Эти общие правила
распространяются и на апокалиптическое предвидение, ко-
торое тоже представляет собой чрезвычайно важную попыт-
ку управлять своей судьбой путем предвосхищения гряду-
щего. Если взять всю историю религии, а не только христи-
анства и других современных религий, мы увидим, что их
эсхатологии все время корректируются, изменяются, обо-
гащаются. Они тем эффективнее, чем совершеннее их ре-
лигиозная база и, главное, чем больше утешения они не-
сут людям. «Обычные» (нерелигиозные) прогнозы и сак-
ральные эсхатологии внешне схожи в том, что их утверж-
дения и выводы относятся к неопределенному будущему,
они виртуальны по своей сущности. Однако их виртуаль-
ности абсолютно разной природы: религиозное предвиде-
ние опирается только на потусторонние силы, которые
могут существовать в воображении, фантазии, эсхатоло-
гических видениях.
Согласно Апокалипсису, царство божие на земле, как и
в Рагнарёке, наступает после очень многих разрушений и
катастроф. И хотя Иоанн не повествует о единовременной
гибели всего мира, те опустошения в нем, которые проис-
ходят по велениям Яхве и Христа, столь глобальны, что и
они могут рассматриваться как Конец света. Так, когда аг-
нец снял шестую печать, произошло великое землетрясе-
ние, солнце стало мрачно, луна сделалась как кровь, звезды
пали на землю, небо скрылось, всякая гора и остров сдви-
нулись со своих мест. Все люди скрылись в пещеры и уще-
лья, говоря «горам и камням: падите на нас и сокройте нас
от лица Сидящего на престоле и от гнева Агнца; ибо при-
Глава III. Вечное искание будущего 147
шел великий день гнева Его, и кто может устоять?» (Откр.,
6:12-17). Здесь и во многих других текстах Апокалипсиса
кажется, что автору просто не хватает слов, сравнений, кра-
сочных прилагательных, оглушительных восклицаний, что-
бы описать весь ужас, который охватил землю, причем на-
стигает всех, и грешников, и праведников.
Собственно говоря, и богословие воспринимает эти ка-
тастрофические события так же. Например, в «Толковой
Библии» говорится, что после снятия шестой печати про-
изойдет изменение в самой природе Солнца и в его отно-
шениях к Земле и другим планетам. Здесь нужно разуметь
прекращение солнечного света, поэтому и Луна уже не бу-
дет освещать землю. Следует видеть в этом, утверждает ав-
тор комментариев, не обман зрения, но действительное па-
дение звезд в виде астероидов, метеоров и т.д. Мировой пе-
реворот коснется и Земли, и неба, которое скроется, свив-
шись. Одновременно на Земле произойдет землетрясение,
следствием которого будет изменение вида земной поверх-
ности60.
Однако казни Земли и всего живого не завершились со
снятием Агнцем шестой печати. Когда он снял седьмую пе-
чать, по очереди вострубили семь ангелов, и каждый раз
происходили глобальные катастрофы. Но и после этого ан-
гелы продолжали громить планету и людей; в первую оче-
редь досталось Вавилону, «матери блудницам и мерзостям
земным». Особенно щедры оказались Яхве и Христос на зем-
летрясения: «И произошли молнии, громы и голоса, и сде-
лалось великое землетрясение, какого не бывало с тех пор,
как люди на земле. Такое землетрясение! Так великое», - с
удовлетворением констатирует Богослов (Откр., 16:18).
Эсхатологические видения апостола Иоанна имеют та-
ких своих мифологических предшественников, как леген-
ды о Всемирном потопе. Подобные легенды распростране-
ны по всему миру, они ни в коей мере не специфичны лишь
для иудейского Ветхого Завета. У большинства народов пла-
неты сложилась уверенность в том, что некогда, в то или
иное время, Земля или, по крайней мере вся обитаемая ее
148
Исследование Апокалипсиса
часть, была затоплена великим наводнением, от которого
погиб почти весь человеческий род. Следовательно, приро-
да подобных мифов - архетипична, а поэтому к разгадыва-
нию их тайн надо подходить с позиций коллективного бес-
сознательного.
О происхождении названных мифов высказаны различ-
ные мнения, обстоятельно проанализированные и оценен-
ные Д.Д. Фрэзером в его замечательном труде «Фольклор в
Ветхом Завете». Мне эти мнения представляются и недо-
статочными, и необоснованными. Наиболее удачной явля-
ется позиция самого Фрэзера. Он предполагал, что некото-
рые, а может быть, и многие, предания о потопе представ-
ляют собой не что иное, как преувеличенные описания на-
воднений, которые фактически имели место в результате
проливного дождя, действия морских волн во время земле-
трясения или в силу других причин. Поэтому подобные пре-
дания нужно отнести частью к категории легенд, частью к
категории мифов: поскольку предание отражает воспоми-
нание о действительно случившемся наводнении, оно мо-
жет быть названо легендарным; поскольку же оно описыва-
ет Всемирный потоп, которого в действительности никогда
не было, оно может быть названо мифическим. Есть не-
сколько сказаний чисто мифических, поскольку они пове-
ствуют о потопах, которых вообще никогда не было (напри-
мер, самофракийское и фессалийское). Такие сказания
Фрэзер вместе с Э. Тайлором называет мифами наблюде-
ния, так как они вызваны ложным истолкованием верных
наблюдений явлений природы.
Другая группа преданий о потопе, продолжает Фрэзер,
также принадлежит к разряду мифов наблюдения. Таковы
сказания о Великом потопе, основанные на нахождении
морских ископаемых в горах и в других местах, отдаленных
от моря (предания у монголов, туземцев Целебеса, говоря-
щих на диалекте баре, обитателей Таити, эскимосов и грен-
ландцев). Будучи основаны на неверном предположении,
будто бы море поднялось некогда выше тех гор, где теперь
встречаются ископаемые, предания эти являются непра-
Глава III. Вечное искание будущего 149
вильными выводами или мифами наблюдения; но если бы
те же предания исходили из той гипотезы, что эти высоты
некогда находились ниже уровня воды в океане, то они яви-
лись бы правильными выводами, предвосхищающими вы-
воды современной науки.
Поскольку многие предания о потопе, рассеянные по
всему миру, обусловлены воспоминаниями о действитель-
но происшедших катастрофах, постольку происхождение
всех таких преданий должно быть отнесено к периоду вре-
мени, обнимающему, самое большое, несколько последних
тысячелетий. Везде, где предания описывают грандиозные
изменения поверхности земного шара, которые совершались
в более или менее отдаленные геологические эпохи, мы
имеем перед собой не записи современников-очевидцев, а
умозрения мыслителей значительно более поздних времен61.
Сам по себе потоп это, конечно, не только то, что вода
покрывает огромные площади земли, вызывая гибель лю-
дей, их жилищ, скота, посевов, святынь и т.д. В те далекие
времена, да зачастую и в наши дни, наводнения порождали
эпидемии, иногда чудовищные по своим масштабам и ущер-
бу. Добавим к сказанному и те случаи, когда наводнения
были связаны с землетрясениями. Все же вместе действи-
тельно создает впечатление Конца света, столь красноречи-
во описанного в Апокалипсисе. Так же, собственно говоря,
красочен рассказ о последствиях Всемирного потопа и в
Книге Бытия: «Все, что имело дыхание духа жизни в нозд-
рях своих на суше, умерло. Истребилось всякое существо,
которое было на поверхности земли; от человека до скота, и
гадов, и птиц небесных, - все истребилось с земли, остался
только Ной и что было с ним в ковчеге» (7:22-23).
Однако Всемирный потоп род людской полностью не
извел, поскольку Яхве до его начала поручил Ною спасти на
ковчеге его семейство и всех животных. Аналогичная ситу-
ация складывается и на страницах Откровения: несмотря на
все разрушения и катастрофы, случившиеся по указанию
Яхве и Христа, мир вовсе не погиб - последняя библейская
книга заканчивается весьма оптимистически. Сходство меж-
150
Исследование Апокалипсиса
ду ветхозаветным мифом о потопе и Откровением еще бо-
лее усилится, если подчеркнуть, что и потоп, и апокалипти-
ческие казни и ужасы были посланы на землю божествами
по одной и той же причине: потому, что она «растлилась
пред лицом Божиим, и наполнилась земля злодеяниями»
(Быт., 6:11)
Мышление людей, создававших мифы о Всемирном по-
топе или Конце света, не было ни пралогичным, ни только
мистическим, оно вполне опиралось и на реальный жизнен-
ный опыт со всеми его противоречиями. Этот опыт был во
многом мифологическим, включая в себя и предания о
страшных бедствиях, которые имели место в прошлом. Мас-
штабы катастрофы всегда преувеличивались, так как при-
обретали мифологический статус, а поскольку древнему че-
ловеку нужно было понять их природу и особенно причи-
ны, он выводил их, во-первых, из собственных грехов, и,
во-вторых, из велений высшего существа. Если ничего не
происходило без него, то такие катастрофы, как потоп или
землетрясение, заведомо не могли иметь место без сверхъе-
стественного вмешательства. Мифотворец еще только пы-
тался разгадать, понять природу, проще всего ему было при-
писать потусторонним силам и свои несчастья. Но вера в
них, в том числе в божественного творца, всегда была, в сущ-
ности амбивалентной: она включала в себя и любовь с пре-
клонением и покорностью, и возмущение с гневом, как,
например, у вольнодумца Иова. Если справедливо утверж-
дение, что научное познание своими глубинными корнями
уходит в веру в Бога, то в наибольшей степени оно обязано
осуждению порядков и ситуаций, созданных божественным
промыслом, хотя это осуждение и не выходит за религиоз-
ные рамки.
В пророчествах-описаниях Конца света, в том числе апо-
калиптических, явственно звучит страх перед ним, некий
вид футурофобии. Но само то, что это можно предсказать и
описать, снижает страх, поскольку тревожность опредмечи-
вается, а это есть неизменная логика: при появлении тре-
вожности человека больше всего терзает неизвестность по
Глава III. Вечное искание будущего 151
поводу того, что ее вызвало. Найдя причину, он может обес-
печить себе хоть некоторый покой, потому что теперь ему
известно, чего следует особенно опасаться. Следовательно,
можно принять защитительные и притом конкретные меры.
С тех пор как человек создал Бога, последний был обре-
чен на постоянные упреки и обвинения, и ему не могли по-
мочь никакие теодицеи. Вечная упречность Бога понятна:
человек никогда не смог бы быть им доволен. Если бы такое
произошло, при сохранении, естественно, прежнего соци-
ального значения религии, жизнь остановилась бы. Обви-
нения в адрес Бога и теодицея наравне с учением о Конце
света активно способствовали развитию личности, все вре-
мя стимулируя поиски смыслов. Вместе с тем, как показы-
вает многовековый опыт, она весьма склонна к попаданию
в жесткую психологическую зависимость от призрачных
надежд на новое спасение и нового спасителя. В свою оче-
редь, это сулит вечную жизненность религии, но в разных
формах и обличиях.
Личность раскрывается, в том числе и в прогнозах - крат-
косрочных, сверхдолгосрочных или бесконечных. Такие
прогнозы - не что иное, как объяснение личности во вре-
мени и стремление понять себя, ее духовность оказывается
обусловленной тем, как и в чем она видит свое будущее. Ее
представления о своей свободе, если человек начинает за-
думываться над ней, распространяются на всю его целост-
ность, но обязательно захватывают и его будущее. Представ-
ления о нем могут быть как индивидуализированными -
тогда в центре окажется его посмертная судьба, так и всеоб-
щими - со всем человечеством.
В некоторые критические моменты развития общества
(например, в России в начале XX в.) человек оказывается
всецело захваченным будущим, оно попросту владеет им.
Такая футуромания сродни психической болезни, когда не-
кое влечение полностью захватывает личность и она не в
состоянии отказаться от него, идя на любые жертвы. Тогда
начинается настоящая вакханалия насилия. С его помо-
щью человек пытается защититься от угрожающего ему бу-
152
Исследование Апокалипсиса
дущего, решить новые проблемы с наибольшей выгодой
для себя.
Эсхатология как жизненный центр религиозных учений,
дает возможность увидеть за пределами этого мира конеч-
ную и главную цель. Она может быть достигнута творчес-
кой силой божества, который для этого изменяет мир, даже
вызывает, как в Откровении Иоанна, глобальные катастро-
фы. Но это - преображение, необходимое для конечного
спасения. Эсхатология ставит единую всемирную цель, в
достижении которой человек играет, казалось бы, пассив-
ную роль, хотя эта цель поставлена для него, и ни для кого-
нибудь другого. Здесь, конечно, есть противоречие, но для
религиозного сознания оно несущественно, оно его даже и
не замечает. Для него главное, что апокалиптическая эсха-
тология органически включает в себя хилиазм. Вообще, как
известно, границы личной воли отдельного человека, как
и совокупного творчества человечества, в религии строго
очерчены, за них не дано выйти никому. Но это не значит,
что в таинственный мир иррационального личность про-
никнуть не способна. Это как раз в ее власти, когда ее бес-
сознательное создает для нее мифологическую виртуаль-
ную реальность и организует путешествие в глубины са-
мой себя, причем отделить одно от другого иногда практи-
чески невозможно.
Впрочем, индивид может и не чувствовать себя ничтож-
ной песчинкой в могущественных руках божества, им же
созданного, но только если он поймет это. Иными словами,
человек пошел самым сложным путем, определив свое сверх-
дальнее будущее не непосредственно, а только через сотво-
ренное им божество. Это оказалось очень выгодно, посколь-
ку снимает с личности ответственность за саму постановку
проблемы цели и смысла истории, которая, как и все челове-
ческое, может быть ложной. Носителем апокалиптических
идей становится высший Бог - демиург либо мессия, хотя
иногда трудно решить, кто именно из них действует.
В зависимости от мироощущения религиозный эсхато-
логизм может быть светлым, если в нем предощущается не-
Глава III. Вечное искание будущего
153
бесная гармония, и мрачным, если он окрашивается пред-
чувствием тяжких испытаний и смерти. Поскольку это ре-
лигиозный эсхатологизм, в нем силен антиисторизм и, со-
ответственно, ослаблено чувство эмпирической реальнос-
ти, которую тем не менее полностью изгнать не удается. Она
всегда таится где-то глубоко, во тьме, ее трудно различить,
но надо знать, что она присутствует всегда и избавиться от
нее невозможно. Даже тогда, когда, казалось бы, перекры-
ты все пути ее объективации, она все-таки проявляется в
эмоциях и влечениях мифотворца.
В западной цивилизации христианская мифология о ко-
нечной стадии человечества уникальна, поскольку никто
другой не смог так убедительно назвать и описать эту ста-
дию. Не сделала этого и наука - я, естественно, не прини-
маю во внимание тоталитарные, в том числе коммунисти-
ческие мифологические фантазии на эту же тему. Апока-
липтические эсхатологические искания христианства, вклю-
чая крайне болезненные учения о спасении и посмертной
жизни, логически замыкают великие религиозные мифы о
творении и искуплении. Эти искания связаны с парадок-
сальными отношениями между конечным и вечным, кото-
рые в рамках религии, разумеется, не могут быть рациона-
лизированы.
Апокалипсис содержит ряд важных этических требова-
ний, во многом, но не во всем, являющихся продолжением
евангельской этики, которая, безусловно, была жесткой и
бескомпромиссной, далеко не всегда соответствующей ре-
альностям жизни и ее требованиям. Обещаемые этой эти-
кой награды носят эсхатологический характер, хотя нигде
не говорится, что этот мир достоин презрения и должен по-
гибнуть. Вместе с тем обоснованно предположить, что дей-
ствительная реализация требований евангельской этики
возможна лишь в новом царстве конца времен, о котором
повествует Апокалипсис. Это означает верность канонам
пророческой религии, утверждающей, что только вечные
формы возвышаются над истоками жизни и только такие
формы имеют значение и для рациональной и преходящей
154 Исследование Апокалипсиса
жизни. Миротворец однако не замечает (и не может заме-
чать!), что учение о вечности может возникать исключитель-
но в преходящей жизни, т.е. она является источником тако-
го учения. Иисус сформулировал его, только став челове-
ком, иначе говоря, надев на себя ветхие одежды рациональ-
ности.
Апокалиптическую эсхатологию можно интерпретиро-
вать как мифологическую историю, именно такая эсхато-
логия позволяет хоть как-то представить себе финальную
часть развития человечества. Иллюзии, неизбежно возни-
кающие из такого мифологического понимания истории, не
могут уничтожить веру, которая никогда не строится на ра-
циональности. Человеческий дух, поставленный перед апо-
калиптическим измерением вечности, обычно беспомощен
понять и вместить в себя это тотальное измерение.
2. Эсхатология других религий
Эсхатологические искания свойственны, конечно, не
только христианству, но и многим другим религиям, в том
числе древним. При этом мифологические взгляды относи-
тельно самого дальнего края человеческой истории обычно
переплетались с представлениями о загробной жизни. Я тоже
буду анализировать их в таком сочетании.
Так, в Древнем Египте рано получило распространение и
развивалось теологами на протяжении тысячелетий учение,
согласно которому после смерти душа покойного попадает в
загробный мир и предстает там перед судом богов, под пред-
седательством бога царства мертвых Осириса или бога солн-
ца Ра. На древних изображениях этого судилища душа умер-
шего представлена человеческим сердцем, помещенным на
одну чашу весов, а на другой - перо, символ справедливости
и правосудия, или фигурка богини справедливости Махт.
На этих «весах правды» взвешивались все добрые и злые,
праведные и неправедные дела покойного. Если добро пе-
ревешивало, душа могла обрести вечное блаженство. В про-
Глава III. Вечное искание будущего 155
тивном случае она обрекалась на множество мучений и даже
отдавалась на пожирание страшному чудовищу.
Вера в то, что все совершенное человеком при жизни бу-
дет рассматриваться и оцениваться божественными силами
после смерти человека, возникла в самой ранней стадии раз-
вития египетской цивилизации и оставалась в основном
неизменной у многих поколений египтян, - писал У. Бадж.
В их сердцах вера в посмертный суд коренилась столь же
глубоко, как и вера в бессмертие. Они, по-видимому, не
представляли себе какого-то всеобщего суда, во время ко-
торого все жившие должны получить воздаяние за совер-
шенное при жизни. Вопрос о деяниях и посмертной судьбе
каждой души рассматривался отдельно, после чего она либо
получала разрешение войти в царство Осириса, где пребы-
вают блаженные, либо уничтожалась, но есть и иные дан-
ные, позволяющие думать, что существовали такие места,
где души злых людей подвергались наказанию, испытывая
вечные муки.
Идея суда над мертвыми, считал У. Бадж, настолько ста-
ра, что бессмысленно даже пытаться установить, когда она
появилась впервые. В самых ранних известных нам религи-
озных текстах есть указание на то, что египтяне ожидали после
смерти некоего суда; впрочем, эти указания недостаточно
определенны для того, чтобы рассматривать их серьезно. Но
уже во времена правления фараона Мен-кау-Ра, около 3100
г. до н.э., был найден религиозный текст, позже положен-
ный в основу Главы XXX в «Книге Мертвых» и начертанный
на железной плите рукой бога Тота. Этот текст должен был
помочь умершему во время суда. У. Бадж полагает, что на-
званный текст был копией произведений гораздо более древ-
них, считая доказанным, что около 3600 г. до н.э. в религи-
озных писаниях появилась идея суда над мертвыми62.
М.И. Рижский анализирует дошедший до нас древнееги-
петский литературный документ, главным образом эпохи так
называемого Среднего царства (с конца 3 тыс. до н.э. до се-
редины 2 тыс. до н.э.). Это, по его мнению, интереснейший
текст, в котором человек, который его сочинил, вкладывает
156
Исследование Апокалипсиса
ответы на очень важные вопросы в уста самого бога, творца
и управителя мира:
Сотворил я четыре добрых дела внутри
ворот небосклона:
Сотворил я четыре ветра, чтобы мог
дышать каждый во время его, - это одно
из них (этих дел).
Сотворил я воду половодья великую,
чтобы пользовался ею малый и великий, -
это (другое) дело из их (числа).
Сотворил я человека всякого подобным
другому и приказал, чтобы они не делали
зла - это уже их сердца нарушили
повеление мое - это (третье) дело из их
(числа).
Сотворил я склонности их сердец, не забывали о Западе
(т.е. о неизбежной
кончине), чтобы творили они жертвы
богам номов - это (четвертое) дело из их
(числа)63.
Как обоснованно полагает М.И. Рижский, этот древне-
египетский текст был, конечно, настоящей теодицеей. Ус-
тами бога автор текста настаивает на том, что бог никак
неповинен в господстве зла в мире людей. Бог творил лю-
дям только добро, он создал ветер, воду для того, чтобы в
равной мере ими пользовались малые и великие. Бог со-
творил людей «подобными» и запретил им творить зло, а
если люди чинят друг другу злые дела, то это потому, что
они нарушили божественную заповедь, и если они страда-
ют, то по своей вине. Пусть же они не забывают о неотвра-
тимой смерти и пусть приносят жертвы своим богам, что-
бы искупить свои провинности и заслужить посмертное
воздаяние.
Итак, мы можем сделать следующие выводы:
• идея воскресения людей и суда над ними чрезвычайно
древняя. Возможно, иудаизм и христианство взяли эту идею
Глава III. Вечное искание будущего 157
из египетской мифологии, но не исключено также, что они
пришли к ней своими путями;
• в египетской религии отсутствует идея коренного пре-
образования мира путем его уничтожения и последующего
возрождения, что в планетарном масштабе повторяет жизнь,
смерть и посмертную судьбу отдельного человека. В египет-
ской религии нет и идеи мессии, которая, как представля-
ется, должна взаимодействовать с концепцией мировой ка-
тастрофы, Конца света, всеобщего суда;
• наличие теодицеи в египетской религии говорит о том,
что в глубокой древности обвинения против богов были са-
мыми серьезными, что является питательной средой фор-
мирования фигуры мессии и идеи спасения человечества.
Идея бессмертия души присуща практически всем куль-
турам, иными словами, она есть мифологическое выраже-
ние имманентной и, по-видимому, самой главной потреб-
ности человека как живого существа - не прекращать свое-
го существования. Народ майя, например, верил в то, что
душа бессмертна, что после смерти будет другая жизнь, бо-
лее хорошая, которой наслаждаются души, отделившись от
тела. Будущая жизнь разделяется на хорошую и плохую, тя-
гостную и полную отдыха. Плохая и тягостная для людей
порочных, хорошая и приятная для тех, кто хорошо жил.
Первые могли вкушать сладостную пищу в прохладной и
большей тени, где они отдыхали и веселились все время.
Дурные же люди подвергались истязаниям демонов и му-
кам голода, холода, усталости и печали. И хорошая, и пло-
хая жизнь не имеют конца64.
В скандинавской мифологии Рагнарёк - гибель богов и
всего мира - наступает вслед за последней битвой богов и
хтонических чудовищ. Предвестием Рагнарёка является
смерть юного бога Бальдра, как в христианстве - гибель
Иисуса. Но мир не оказывается все-таки уничтоженным, за
его гибелью наступает возрождение: сначала, как и положе-
но, возрождаются боги, затем люди. Впрочем, если возро-
дятся боги, то они обязательно должны произвести людей,
иначе им незачем вообще появляться. В «Старшей Эдде»
158
Исследование Апокалипсиса
(«Речи Вафтруднира») гибель мира весьма осторожно и с
надеждой именуется «зимой великанов», поскольку зима
всегда проходит, сменяясь весной. Люди - мифотворцы,
неизменно исходят из того, что все должно иметь свое на-
чало, но и конец тоже. Однако они никогда не смирятся с
тем, что конец это действительно беспросветное и беспово-
ротное окончание всего, но в первую очередь самого чело-
века. Поэтому гибель богов и всего мира видится лишь как
очищение для новой и лучшей жизни, как способ ее воз-
рождения.
В предвестиях неизбежной гибели мира (хотя бы и такой
условной) проявляется имманентный и диффузный протест
человека против установленных богами порядков и против
самих богов тоже. По этой причине и наступает гибель бо-
гов, как, например, в Рагнарёке. Уничтожая их, он выражал
агрессивное несогласие со своей жизнью и судьбой, но, что
очень важно, на мифологическом уровне ощущая себя твор-
цом богов, и мира, и порядков в нем.
Близки идеям Рагнарека и другим индоевропейским тра-
дициям изложенные в ранней «Авесте» взгляды, согласно
которым существуют три эпохи в истории вселенского про-
тивоборства добра и зла, изначальных сил творения (Ахура-
мазды и Ангро-Майнью): Золотой век, царство первочело-
века и культурного героя Йимы сменяется эпохой ожесто-
ченной борьбы между духами добра и зла, которая закон-
чится мировой катастрофой. Перед Концом света наступит
чудовищная зима, мир погибнет в огне, но затем возродит-
ся в первоначальном состоянии. В эпоху Сасанидов было
разработано учение о трех трехтысячелетних циклах исто-
рии. Последний завершается победой добра над злом, вос-
кресением из мертвых и Страшным судом, в результате ко-
торого праведники обретут вечное блаженство на земле, а
грешники - вечные муки в преисподней. Как мы видим, в
этом данное учение не отличается от апокалиптического.
Ясно, что Страшный суд страшен лишь для грешников, но
его назвали так потому, что страшен любой суд верхового
божества, его должны бояться даже и праведники. Ведь кри-
Глава III. Вечное искание будущего
159
терии оценки праведного и грешного у людей и богов раз-
личны.
Но является ли несогласие со своим уделом, вера в гря-
дущую гибель мира и затем в его обновление представлени-
ем о цикличности всего сущего? На мой взгляд, здесь все-
таки представлена идея цикличности, но в искаженном виде.
Эта идея предполагает постоянное повторение и стадии:
даже если циклы очень большие, это все давно повторяю-
щиеся периоды. Однако в мифологических учениях о кон-
це мира мы такого не найдем. Грядущая гибель богов, при-
роды, человечества не представляет собой учения о том, что
когда это произойдет, затем все улучшится, потом неизбеж-
но наступит ухудшение, кризис жизни, но опять последует
уничтожение мира с последующим возрождением и т.д.
Напротив, эсхатологические видения все время упираются
лишь в одну-единственную катастрофу, вслед за которой
наступит неизмеримо лучшая доля на земле, как, например,
в коммунистической теории, или в небесах, как, например,
в христианстве.
Сказанное не означает отрицания весьма стойких пред-
ставлений о цикличности человеческой истории, которые
помогают народам пережить самые страшные испытания.
Теория цикличности времен может и не подвергать сомне-
нию взгляды на то, что существует глобальный поступатель-
ный процесс, либо, напротив, движение человечества к пол-
ному упадку и разложению без надежды на последующее
обновление. Но все-таки в эсхатологических учениях раз-
ных религий и в теориях цикличности есть немало общего,
и прежде всего желание защитить человека и дать ему на-
дежду. При регрессе улучшения, естественно, не наступает.
Архаичная мифология, не знающая собственно эсхато-
логических мотивов, тем не менее допускала возможность
мировой катастрофы и всеобщего хаоса, но в прошлом. Тем
самым она подготавливала наступление представлений о
том, что подобное в силу цикличности может произойти в
будущем. Поскольку же человечество не способно допус-
тить своего исчезновения вообще, то уже в развитых рели-
160
Исследование Апокалипсиса
гиях глобальные будущие катастрофы неизбежно оборачи-
ваются «очищенной» счастливой жизнью в некоем запре-
дельном царстве. Некоторые мифологии (например, ин-
дейцев Центральной Америки) вообще призывали не до-
пустить конца мира путем кровавых жертвоприношений и
особо значимых обрядов. Поэтому такие мифологии не
содержат учений о том, что после всеобщего взрыва насту-
пит благоденствие. Архаическое стремление укрепить ста-
бильность вселенной ритуальными средствами означает не
что иное, как постоянное и всеобщее ожидание всеобщей
катастрофы. Такая новая религия как христианство потому
имела столь оглушительный успех, что давала надежду на
спасение, причем, что очень важно, и на индивидуальное,
и на всеобщее, конечно, для ее последователей. Тем самым
христианство сделало шаг вперед в развитии индивидуаль-
ности, что нельзя недооценить. Христианская апокалип-
тика унаследовала идеи спасения из иранской и иудаистс-
кой мифологии, но преодолела их национальную ограни-
ченность.
Архаическая вера в то, что раньше был рай на земле (Зо-
лотой век и т.д.), есть, в сущности, суждение о том, что не
могло всегда быть так плохо, как сейчас. Если когда-то,
очень давно, в затерянном прошлом все было хорошо, по-
чему это не может и не должно повториться. Христианство
и ислам, однако, не понимали конец старого мира и наступ-
ление счастливой и принципиально новой веры как возвра-
щение вспять, ни тем более в первобытный хаос. Это буду-
щее есть пребывание человека в вечности, в лоне нового
творения, когда время становится целостным и неделимым.
Человек никогда не переставал верить в это, но конкретные
представления об этом существенно менялись. Вера в ком-
мунистический рай на земле, а не на небесах, свидетельству-
ет о разочарованности человека в христианских заверени-
ях, его усталости от постоянных ожиданий.
М. Элиаде, констатируя явный параллелизм между че-
ловеческой философией и теологией истории у еврейских
пророков, отмечал, что, согласно Гегелю, в судьбе народа
Глава III. Вечное искание будущего 161
сохраняется трансисторическое значение, поскольку любая
история оказывается новым и все более совершенным про-
явлением Мирового Духа. Однако с приходом Маркса ис-
тория лишилась всякого трансцендентального значения -
теперь она становится всего лишь проявлением классовой
борьбы. Марксизм сохраняет за историей определенный
смысл, ибо события в ней не рассматриваются как череда
случайных действий: они включены в стройную систему и,
главное, имеют точную цель - окончательное уничтожение
ужаса перед историей, «спасение». Таким образом, в тер-
минах марксистской философии истории воспроизводится
Золотой век архаичных эсхатологических концепций. На
чисто человеческом уровне Маркс осуществил переоценку
изначального мифа о Золотом веке, но с одной лишь разни-
цей - Золотой век располагается в конце истории, хотя ему
следовало находиться также и в начале.
Именно в этом, считал Элиаде, состоит для убежденного
марксиста тайна исцеления против ужаса истории. Он, этот
марксист, перед лицом драмы, вызванной давлением исто-
рии, воспринимает зло как необходимость, видя в нем пред-
вестие неизбежной близкой победы, которая навсегда по-
ложит конец любому историческому «злу»65.
Нельзя не согласиться с Элиаде, что учение Маркса (и мар-
ксизма в целом) носит архетипический характер и в этом
смысле оно ни в коем случае не является новым. Однако
трудно присоединиться к мнению Элиаде, что с приходом
Маркса история лишилась всякого трансцендентального
значения и стала лишь проявлением классовой борьбы. Во-
первых, само придание этой борьбе значения главного дви-
гателя истории и решающего фактора в построении свет-
лейшего будущего носит трансцендентальный и даже опре-
деленно мистический характер. Во-вторых, упомянутое бу-
дущее теряется в столь туманных и бессрочных далях, что
уже по этой причине несомненно является трансценденталь-
ным. Основоположники коммунистической теории исходи-
ли из того, что пролетарская революция кладет конец всей
предыдущей истории, после нее начинается отсчет нового
11 Исследование Апокалипсиса
162
Исследование Апокалипсиса
времени, но оно будет наполнено кровавыми конфликтами
в связи с подавлением сопротивления свергнутых классов и
переделкой самого человека. Эти конфликты не что иное,
как апокалиптические ужасы.
Священные тексты с пророчествами о конце времен и
сокровенном знании можно найти во многих религиях мира.
Так, пророком Откровения предстает Мухаммад. Коран
утверждает: «Не было, чтобы Аллах говорил с человеком
иначе, как в откровении, или позади завесы, или, посылая
посланника и открывая ему по своему позволению, что же-
лал. Поистине, Он - высокий, мудрый! И так Мы внушили
тебе дух от Нашего веления: ты не знал, что такое книга и
вера, но мы сделали его светом, которым Мы ведем кого
угодно из Наших рабов, и ты ведешь на прямой путь» (42:
50-52). В Коране имеется немало и других пророчеств и от-
кровений. Между тем обращает на себя внимание несом-
ненная схожесть только что приведенного текста из Корана
с первыми Двумя частями первой главы Откровения: «От-
кровение Иисуса Христа, которое дал ему Бог, чтобы пока-
зать рабам Своим, чему надлежит быть вскоре. И он пока-
зал, послав оное через Ангела Своего рабу Своему Иоанну,
который свидетельствовал слово Божие и свидетельство
Иисуса Христа и что он видел».
Можно обнаружить и другие совпадения текстов Кора-
на и Откровения, например суры 24 (34—44) и Откр., 22
(17-21): и там, и там восхваляются боги соответствующей
религии.
К числу откровений, т.е. сообщений о самых сокровен-
ных и священных явлениях и персонажах, можно отнести
встречи пророков (или спасителей человечества) с богами.
Подобная информация имеется в мусульманской мифоло-
гии: это встреча Мухаммада с Аллахом: «Когда во время ноч-
ного путешествия я приблизился к Престолу, ко мне опус-
тился зеленый, неописуемо красивый рафраф (узкий лос-
кут материи. — Ю.А.), и тогда Джабраил подошел и посадил
меня на него. После этого он должен был оставить, закрыв
очи ладонями из страха ослепнуть от искрящегося света
Глава III. Вечное искание будущего 163
Престола, и громко заплакал... По соизволению Аллаха, в
знак Его милости ко мне и совершенства Его благосклон-
ности ко мне, рафраф вознес меня в (присутствие) Господа
Престола - величие его невозможно не пересказать, ни во-
образить. Зрение мое настолько затмилось, что я боялся ос-
лепнуть. Поэтому я закрыл глаза по великой милости ко мне
Аллаха. После того, как я набросил на свое зрение пелену,
Аллах перенес Его (из моих глаз) в мое сердце, чтобы я взи-
рал сердцем на то, что увидел до этого глазами». Далее сле-
дует описание Аллаха66, причем надо отметить, что в ново-
заветной мифологии столь развернутые описания Бога от-
сутствуют.
Важно подчеркнуть также, что в Коране ни Аллах, ни
Мухаммад отнюдь не предстают такими кровожадными и
свирепыми, как Яхве и Христос в Апокалипсисе (во многих
местах Апокалипсиса невозможно понять, действует ли Яхве
или Христос. Ясно одно, что действует высшее божество).
Для правоверного мусульманина очень важна вера в Суд-
ный день, который является для него залогом того, что жизнь
не заканчивается смертью, а длится вечность, поскольку ему
обещано воскрешение из мертвых (суры Корана: «Корова»,
«Нух», «Поэты», «Взаимный обман», «Железо», «Женщи-
ны» и др.). Аллах всесилен, но когда состоится Судный день,
он, как и Яхве, никогда не говорит. Поэтому, как и в хрис-
тианстве, среди мусульман немало желающих назвать вре-
мя этого столь важного дня, что, конечно, церковью всегда
осуждается.
Апокалиптические мотивы встречаются и в других веро-
ваниях и религиях.
Так, великий основополагающий принцип религии ин-
дейцев сиу «Пляски духов» гласит, что настанет время, ког-
да вся индейская раса: живые и мертвые - воссоединятся
на возрожденной земле, чтобы жить в изначальном, счаст-
ливом состоянии, свободном от смерти, болезни и страда-
ния. На этом фундаменте каждое племя возвело надстрой-
ку из собственной мифологии, а каждый апостол и верую-
щий дополнили ее деталями сообразно своим умственным
164
Исследование Апокалипсиса
способностям или представлениям о счастье с прибавлени-
ем подробностей, полученных в состоянии транса. Соглас-
но мифу, все мертвые воскресают, и толпы духов прибли-
жаются и уже прибыли к границам этой земли; их возглав-
ляет воскреситель в виде смутно различимого облака. Дух -
предводитель мертвых всегда изображается с помощью это-
го неясного уподобления. Великие перемены будут возве-
щены сотрясением земли, которое не должно устрашать ве-
рующих. Надежда здесь на то же, что и одушевлявшие хри-
стиан на протяжении девятнадцати столетий - счастливое
бессмертие и вечную молодость. Что касается срока, то мес-
сия пророчествует столь же осторожно, как и его предше-
ственник, провозгласивший, что «никто не знает времени,
ни даже ангелы Бога». Его погодные предсказания столь же
определенны, как вдохновенные вещания Дельфийского
оракула67.
Эсхатологические ожидания вообще характерны для веч-
но недовольного человечества, причем, конечно, они все-
гда связаны с лучшей жизнью в будущем, иногда довольно
неопределенным. Эти ожидания могут иметь как глобаль-
ные масштабы (например, в христианстве или коммуниз-
ме), так и сугубо местные.
Например, в начале 1940 г. на острове Танне (Новые Геб-
риды) вдруг стали устраиваться собрания, на которые не
допускались белокожие и женщины. Целью собраний было
получение вести от некоего Джона Фрама (иногда его имя
произносили «Джонфрам»), которого описывали как «та-
инственного низкого человека с бесцветными волосами,
высоким голосом, в плаще с блестящими пуговицами». Он
был талантливым постановщиком, приходил ночью, при
слабом свете костра к людям, находившимся под воздей-
ствием кавы. Фрам выступал с пацифистскими нравствен-
ными порицаниями лености, побуждал к совместному воз-
делыванию садов и кооперации, призывал плясать и пить
каву. Пророка считали представителем или земным вопло-
щением Караперамуна, бога самой высокой горы на остро-
ве. Он проповедовал грядущий катаклизм, в результате ко-
Глава III. Вечное искание будущего 165
торого Танна станет плоской, вулканические вершины ося-
дут и наполнят русла рек, образовав плодородные равнины,
а Танна соединится с соседними островами, создав новый
остров. Тогда явит себя Джон Фрам, неся с собой царство
блаженства, туземцы снова обретут молодость, и не будет
ни болезней, ни необходимости возделывать сады, ухажи-
вать за деревьями или свиньями. Белокожих следовало про-
гнать первым делом, а иммигрантов с других островов - от-
править по домам. Границы между бедными и богатыми сти-
рались в свете грядущих баснословных богатств для всех68.
Как мы видим, эсхатологические предвидения вовсе не
связаны с бедами, а тем более с конечной гибелью челове-
чества. Напротив, в большинстве случаев они как раз ори-
ентированы на грядущий расцвет и всеобщее блаженство.
Разумеется, провозвестниками такого будущего нередко ста-
новились обычные мошенники и шарлатаны, но это быва-
ло (и бывает) на локальном уровне. Беды если и прогнози-
руются, то только перед окончательным спасением.
Джонфрамизм есть типичный образец эсхатологическо-
го мифотворчества, связанного с желанием так называемых
колониальных народов (многие из них стояли на первобыт-
ных ступенях развития) избавиться от власти чужеземцев.
Без сомнения, последние по большей части объективно не-
сли прогресс в жизнь таких народов, ломая структуры и тра-
диции, которые противоречили современной цивилизации
(например, людоедство, многоженство, постоянное и час-
тое ритуальное потребление наркотиков и т.д.). Более того,
чужеземцы повсеместно пытались заменить местные веро-
вания христианством, к чему очень многие были просто
не готовы. Вмешательство в жизнь таких народов вызыва-
ло сопротивление, поскольку страдали их традиционные
смыслы и символы, исконные представления и ориента-
ции, т.е. все то, на чем основывалась жизнь, в первую оче-
редь духовная.
Очень сложным является вопрос, что представляет со-
бой предсказываемое время, обычно связываемое с Концом
света и общечеловеческим счастьем. Чтобы ответить на этот
166
Исследование Апокалипсиса
вопрос, необходимо предварительно отметить, как это де-
лает, например, Элиаде, что восприятие времени и его пе-
реживание у первобытного и современного западного чело-
века совершенно различны. Для первобытного человека
восприятие профанного времени еще не отделилось полно-
стью от представления о магико-религиозном времени. Та-
кое восприятие дает первобытной личности постоянный
«выход» в религиозное время®. Сейчас у западных людей
подобное возможно лишь тогда, когда вера близка к фана-
тичной или является ею. В целом же нынешняя ситуация с
возможностью (невозможностью) перехода в религиозное
(сакральное) время определяется прежде всего тем, что ре-
лигия в современной западной культуре уже давно утратила
былое значение.
Время бесконечного счастья может быть только сакраль-
ным, поскольку видится верующему взгляду как сверхъес-
тественная бесконечная повседневность в постоянном об-
щении с богами, что предполагает стирание грани между
профанным и сакральным временами в психологии верую-
щего. Причем религии лишь в самом общем виде отвечают
на вопрос о том, будут ли в том блаженном времени испол-
няться ритуалы и какие именно, либо вообще обходят дан-
ный вопрос. Грядущие времена обновления и всеобщего
благоденствия без сомнения могут быть названы мифоло-
гическими, однако это нас вряд ли может удовлетворить,
поскольку это слишком общее определение. Такие времена
точнее обозначить как эсхатологические.
Для человека действительность всегда была обрамлена
возможным, но в то же время он постоянно ощущал воз-
можное как бесконечное, т.е. терял границы возможного, в
том числе в своих эсхатологических исканиях. Он стремил-
ся вырваться за пределы своего бытия, но в его далеко иду-
щих потенциальностях и особенно предвидениях нет место
хаосу. Точнее - он очень желал этого. Хаос может быть толь-
ко позади, впереди в худшем случае возможны неясности,
не до конца видимые детали. Крайнее будущее будет дивно
прекрасным, как Ра, потому, что там нет хаоса, который
Глава III. Вечное искание будущего 167
всегда пугает его. Относительно достоверности прогнози-
руемых сверхдалей ему, конечно, требуются подтвержде-
ния, но их всегда легко найти, если сверхдальнее будущее
остро желаемо. Можно найти подтверждение у того, кому
в первую очередь доверяешь, и в движении собственной
души, чтобы освободиться от страха брошенности как пред-
чувствия смерти, в которой, кроме абсолютной тьмы, нет
ничего.
В тех границах человеческого мира, которые познаны
нами, не имеется никаких оснований для уверенного про-
гнозирования будущего, тем более сверхдальнего. Хотя
нельзя не признать, что потребность в прогнозе была всегда.
Умозрительный образ мира, созданный религией или утопи-
ческими учениями и несущий в себе указание на цель и смысл
истории, совершенно неубедителен. Но по сравнению с по-
литическими утопиями религиозная вера обладает тем несом-
ненным преимуществом, что все связанные с ней предвиде-
ния покоятся на гарантиях того, кому верующий всецело до-
веряет. Христианская эсхатология не указывает на более или
менее точную дату спасения, видимо, потому, что представ-
ляет самого человека как проблематичного и раздираемого
противоречиями, в котором всегда боролись начала, и спо-
собствующие, и препятствующие его же спасению.
Марксизм проделал с религиозной эсхатологией нехит-
рую операцию, которую можно назвать секуляризацией: веру
в откровение и спасение он переделал в веру в грядущее тор-
жество всеобъемлющей идеи. Но было бы ошибкой думать,
что между ними лежит пропасть. В сущности и религиозная
вера в спасение тоже есть вера в торжество идеи. И в том и в
другом случае речь идет о спасении, будущее находится здесь
в прямой связи с непосредственно переживаемым настоя-
щим. Мысль наделяется способностью устроить загробную
судьбу человека, хотя общественное бытие на самом деле
может порождать силы, готовые к его обновлению. Но ре-
лигиозное и марксистское будущее мифологично, а время
этого будущего сакрально. Человек с религиозным или мар-
ксистским мировоззрением уходит в это будущее как в пси-
168
Исследование Апокалипсиса
хологическое убежище от всех повседневных болезненных
проблем и катастроф. Соответствующие мировоззренческие
системы рассматривают такое убежище едва ли не самым
главным своим идентификационным признаком. Смысл
бытия видится ими не в мгновении, не в настоящем, а в веч-
ности, не во всякий раз переживаемой конкретности, а толь-
ко в абстрактной эсхатологической виртуальности. Христи-
анин не утверждает, что знает своего Бога, но это не только
не мешает ему верить в него и в грядущее царство божье, а,
напротив, способствует его вере, поскольку она освящена
таинственным светом всемогущего. Марксист же полагает,
что свое божество он знает очень хорошо, не подозревая,
что оно давно мифологизировано.
Христианская и любая другая религиозная эсхатология
не представляет человеку никаких возможностей выбора, он
строго ориентирован только на этот вариант развития исто-
рии и никакой другой. Ему не остается ничего другого, как
пассивно ожидать его наступления при полном отсутствии
возможности подстегнуть обстоятельства. Единственное, что
остается в личностных возможностях, это своей праведной
жизнью заслужить наилучший загробный удел. Ожидающий
обычно не пытается описать то, что ему предстоит в более
чем отдаленном будущем, в первую очередь потому, что он
о нем ничего или почти ничего не знает. К тому же есть ин-
стинктивный страх вызвать божественное неудовольствие,
ну а слова затемняют и убивают то, что составляет предмет
его самых больших надежд.
Надежда - это состояние бытия, это внутренняя готов-
ность с еще нерастраченной энергией, это знак того, что
жизнь не кончена. Надежда питает веру, и наоборот. Они
вместе пытаются осознать и понять божественный промы-
сел, каждая из них нерациональна, каждая из них трансцен-
дентна, поскольку они принимают за истину то, что еще
требует доказательств. Но доказательства им как раз и не
нужны, ибо они верят, а потому надеятся.
Вера и надежда нашли свое классическое выражение в
апокалиптическом видении человеческого финала, а еще
Глава III. Вечное искание будущего 169
раньше - у иудейских пророков. Апокалиптическое виде-
ние безальтернативно и строго предопределено. Вне церк-
ви наиболее значимым эсхатологическим предсказанием
был марксистский коммунизм, надежды которого в XX в.
полностью рухнули, но это еще не значит, что в будущем
они не возродятся и не соберут новых преданных и фана-
тичных сторонников.
3. Человек после смерти: христианство,
Апокалипсис, душа
Вопрос о душе является едва ли не самым основным и
болезненным, поскольку напрямую связан со смертью и
возможностью обретения после смерти новой жизни. Учи-
тывая исключительную важность этого вопроса, христиан-
ство не просто сделало его одним из центральных, но и при-
писало себе особые заслуги в «открытии» души, формиро-
вании и развитии концепции о ней, ее роли в обеспечении
бессмертия.
Апокалипсис, как и другие тексты Нового Завета, исхо-
дит из того, что душа покидает тело и именно она обретает
бессмертное существование, но, как уже отмечалось выше,
не у всех людей, а лишь достойных этого. Однако и в этом
нет ничего нового, поскольку так думали и многие другие
культурные народы древности, даже первобытные люди,
наблюдая безвозвратную гибель бренного тела и убедив-
шись, что труп не воскресает. Вера в бессмертие души есть
способ психологического преодоления своей бренности и
снижения страха смерти, душа при этом становится вирту-
альным объектом, а вера в ее существование - главным уте-
шением для верующего. Между тем в некоторых культурах
душа мыслилась как нечто телесное, а значит, осязаемое и
видимое; некоторые народы представляли себе душу чело-
века еще при его жизни в виде маленького человечка, дру-
гие - в виде животного. Отголоски подобного понимания
души можно обнаружить в Откровении: после снятия печа-
170
Исследование Апокалипсиса
ти Иоанн увидел «души убиенных за слово Божие», каждой
душе была дана белая одежда (Откр., 6:9-11).
Вообще вера в то, что душа может иметь телесные фор-
мы, настолько сильна, что во многих художественных ду-
ховных произведениях европейского средневековья она
изображалась в виде человека, например царицы. Живучесть
таких представлений объясняется тем, что подобным обра-
зом олицетворенная и оживленная душа должна была, в силу
своей особой наглядности, убеждать в том, что она суще-
ствует, а человек, следовательно, бессмертен.
Л. Леви-Брюль писал, что для большинства низших об-
ществ смерть наступает в тот момент, когда «жилец», пре-
бывающий в теле, имеющий некоторые общие черты с тем,
что мы называем душой, окончательно покидает тело, даже
если физиологическая жизнь еще не угасла. В этом одна из
причин столь поспешных похорон, часто встречающихся у
первобытных людей. На островах Фиджи погребальный об-
ряд часто начинается за несколько часов до того, как чело-
век действительно умирает. Туземцы Западной Африки,
находясь у изголовья умирающего, иногда говорили: «Он
умер». В действительности больной только потерял созна-
ние и лежал неподвижно. На возражения белого человека,
что он жив, поскольку продолжается сердцебиение, окру-
жающие говорили: «Нет, он умер, дух его ушел, он не ви-
дит, не слышит, не чувствует». В 1863 г. на острове Кориско
один туземец разыскал Нассау (информатора Леви-Брюля)
и попросил у него лекарства, чтобы убить или успокоить духа
тела его матери, движения которого мешали ему и не дава-
ли обряжать тело.
Все же, продолжает Леви-Брюль, если душа и покинула
окончательно тело, если смерть уже наступила, только что
умерший еще не отделен от своих близких. Он пребывает
близ своего тела, и заботы, которые уделяются останкам,
внушены ощущением его присутствия и опасностью, кото-
рая грозила бы живым, если бы они не поступили с телом
покойника согласно установленным обычаям. Вообще дух,
душу покойника боятся очень сильно и всячески стараются
Глава III. Вечное искание будущего
171
умиротворить его. Конечно, в некоторых обществах иногда
пытаются обезвредить покойника, уродуя его тело или пре-
вращая его в жижу, изгоняя духа или сбивая его с толку,
однако обычно более верным средством считают располо-
жить духа к себе, удовлетворив все его желания. Тем самым
презумируется, что нечто таинственное, то, что мы теперь
называем душой, продолжает активно существовать, в том
числе и у людей, которые при действительной жизни отнюдь
не отличались активностью, причем посмертная деятель-
ность может быть очень зловредной. Новоумерший по ис-
течении нескольких дней оказывается одновременно и в
своей могиле, и поблизости от жилища, где он умер, и дале-
ко на пути в страну теней, если только уже не прибыл туда70.
Как мы видим, душа в загробном мире живет достаточно
полной жизнью и постоянно может находиться в движении.
Вместе с тем Леви-Брюль отмечает, что ни покойники, ни
предки почти никогда не наделяются в представлении пер-
вобытных людей традиционными атрибутами божеств, хотя
бы второстепенных, или полубогов, без чего покойники и
предки не могут быть объектом религии или культа. Напри-
мер, народ тонга, несмотря на могущество, приписываемое
ими предкам и покойникам, не обожествляют их в полном
смысле слова. Природа их и в ином мире остается челове-
ческой, они не становятся объектом религиозного почита-
ния. Однако живые, безусловно, заинтересованы в том, что-
бы предки и покойники к ним хорошо относились, они все-
гда внушают страх. Но те и другие постоянно поддержива-
ют между собой связь. Крайне почтительное отношение к
покойникам и панический страх перед ними объясняется
не чем иным, как тем, что они наиболее полно и ярко сим-
волизируют смерть. Постоянные и деятельные отношения
живых с мертвыми, кроме всего прочего, означают для пер-
вых, что по смерти они ведь не умрут, а будут самым актив-
ным образом участвовать в делах живых. Тем самым они
обретают надежду.
Эти представления распространены повсеместно. Торан-
джа (Центральный Сулавеси) умоляли покойного оставать-
172
Исследование Апокалипсиса
ся там, где он есть, к нему придут другие умершие родствен-
ники; он должен подавать живущим дождь, чтобы рис был
обильным, и не напускать на поля птиц, мышей и свиней.
Его душа по-прежнему навещала мертвых, особенно в пер-
вую ночь после переноса гроба. Предотвратить эти посеще-
ния могла шаманка, которая для этого в первую ночь после
выноса тела спускалась в подземный мир, чтобы доставить
назад духов родичей, которые могли последовать туда за ду-
шой умершего. Заупокойная молитва описывает, как мерт-
вецы пробуждаются, одеваются и проходят по подземному
царству к араковой пальме, по стволу которой взбираются
на землю и выходят на ее поверхность, чтобы, наконец, быть
приведенными в храм или пиршественную хижину71.
Постоянное стремление умилостивить усопших предков,
порождаемое главным образом страхом перед смертью и
всем, что связано с нею, означает признание того, что эти
предки стали духами или душами. О том, что представляют
собой души, первобытные люди имели самые примитивные
и общие представления или вообще ничего об этом не зна-
ли. Впрочем, не знают этого и современные христиане или
мусульмане. Сама вера в духов (души) умерших диктуется
не только страхом смерти, в этом проявляется попытка убе-
дить самих себя, что жизнь со смертью вовсе не заканчива-
ется. Эта вера проходит через всю историю человечества, она
пронизывает ее, без нее человечество не существует. В то
же время нельзя не заметить, что сама идея духа (души) умер-
шего за все долгие века практически не изменилась. Хрис-
тианство не сказало здесь ничего нового.
Души умерших, по представлениям первобытных людей,
творят не только злые, но и добрые дела, например вдувают
жизнь в деревья. Племя дисри в Центральной Австралии
считает священными деревья, в которые, как гласит преда-
ние, превратились их предки: они с почтением отзываются
об этих деревьях и делают все возможное, чтобы их не сру-
били и не сожгли. Часть жителей Филиппинских островов
верят, что в определенных деревьях обитают духи их пред-
ков, а поэтому бережно относятся к ним. Игорроты, одно
Глава III. Вечное искание будущего
173
из горных филиппинских племен, в каждой деревне имеют
священное дерево, в котором обитают души умерших пред-
ков ее жителей. Дереву приносят жертвы. По верованиям
корейцев, души людей, умерших от чумы или на дороге, а
также души женщин, испустивших дух во время родов, не-
изменно находят себе пристанище в деревьях. В Китае с
незапамятных времен существовал обычай сажать деревья
на могилах, чтобы придать духу умершего силу и тем самым
спасти его тело от разложения72.
Обобщая огромный этнологический материал, Д.Д. Фре-
зер писал, что, по представлению первобытного человека,
живое существо живет и двигается потому, что внутри него
сидит человек или зверек, который им двигает. Этот зверек
в животном, этот человек внутри человека есть душа. Дея-
тельность животного или человека объясняется присутстви-
ем этой души, а его успокоение во сне или в смерти - ее
отсутствием; сон или транс представляют собой временное,
а смерть - постоянное отсутствие души. В последнем слу-
чае предохраниться от нее можно, либо закрыв душе выход
из тела, либо, если она его покинула, добившись ее возвра-
щения. Далее Фрезер делает очень важный вывод: меры пре-
досторожности, принимаемые дикарями для достижения
одной из этих целей, выступают в виде запретов, или табу,
являющихся не чем иным, как правилами, предназначен-
ными достигнуть постоянного присутствия или возвраще-
ния души. В подтверждение этого вывода Фрезер приводит
множество примеров.
Так, индейцы-гуроны считают, что у души есть голова,
тело, руки и ноги, короче, она является уменьшенным по-
добием человека. Так же думают эскимосы, малайцы, на-
родности Пенджаба. Племена индейцев, живущих в ниж-
нем течении реки Фрейзер, полагают, что у человека есть
четыре души; главная из них имеет форму человечка, а три
другие являются ее тенями. Обитатели острова Ниас верят,
что каждого человека до рождения спрашивают, какой дли-
ны и веса душу ему хотелось бы иметь, и отмеривают ему
душу подходящего веса и длины. Самая тяжелая из когда-
174
Исследование Апокалипсиса
либо выданных душ весит примерно 10 граммов. Существу-
ет множество способов, обеспечивающих сохранение души
в теле или возвращения ее обратно.
Часто душа представляется птицей, готовой умереть. Та-
кое представление, вероятно, оставило следы в большин-
стве языков и продолжает сохраняться в качестве поэтичес-
кой метафоры. Множеством способов это представление о
душе-птице проявляется у малайцев. Если душа готова взле-
теть птицей, можно воспользоваться рисом как приманкой,
чтобы помешать ей улететь либо возвратить из опасного
полета. Например, на острове Ява, когда ребенка впервые
ставят на землю - этот момент первобытным людям кажет-
ся особенно опасным, - его помещают в клетку для кур, и
мать начинает кудахтаньем созывать цыплят.
Чревато опасностями отсутствие души во время сна. У нен-
цев бытует верование, что душа выскальзывает изо рта спя-
щего в виде белой мыши или птички. Жители Трансильва-
нии утверждают, что не следует позволять ребенку спать с
открытым ртом, в противном случае душа его выскользнет
в виде мыши, и ребенок никогда не проснется. Душа не все-
гда отлетает добровольно, иногда ее извлекают из тела при-
ведения, демоны или колдуны73.
Фрезер приводит и многие другие убедительные приме-
ры веры первобытных людей в существование души74, спо-
собы ее сохранения или возвращения в тело. Поскольку та-
кие представления были распространены на всех континен-
тах, это означает, что практически весь древнейший мир
знал о том, что есть душа, приписывая ей ни с чем не срав-
нимое значение. Очень важно, что дикари полагали и по-
смертное сохранение души, хотя и не всегда четко понима-
ли, где она будет обретать. Это в должной мере сделали по-
том развитые религии, например египетская и древнегре-
ческая.
Взгляды древних на душу человека, с одной стороны,
были частью их представлений о том, что все предметы и
явления имеют внутри себя некие существа, определяющие
их жизнь, движения, действия и т.д., с другой - они давали
Глава III. Вечное искание будущего 175
недвусмысленную надежду на то, что и после смерти душа
продолжает жить, а значит, в худшем случае исчезает толь-
ко тело. В аспекте обеспечения душой бессмертия человека
не имеет существенного значения, где она находит приста-
нище после смерти: в других людях, деревнях, животных,
водах, на небесах или еще где-нибудь. Главное - она про-
должает существование. Конечно, современный верующий
не думает, подобно дикарю, что с помощью разных ухищ-
рений можно сделать так, чтобы ушедшая из тела душа вновь
возвратится в него, т.е. чтобы человек воскрес. Да это ему и
не нужно, ведь он верит, что душа должна обеспечить бес-
смертие. Но и это, к великому огорчению религии, в том
числе христианской, не спасает от страха смерти, который
практически не зависит от сознательной воли индивида и
его духовных убеждений. Этот страх дан от природы, он ге-
нетически запрограммирован у живых существ.
Представления о душе покойника отразились во многих
народных поверьях. Так, в Ирландии существует запрет на
плач над покойником. Его нельзя готовить к похоронам до
тех пор, пока не пройдет три часа после его смерти, чтобы
звуки оплакивания не мешали душе покинуть тело и она не
стала добычей демонов, ждущих неподалеку75.
Анализируя верования в продолжение существования
души за гробом, Э.Б. Тайлор напоминает, что учение о бу-
дущей жизни в том виде, в каком оно существует у прими-
тивных обществ, есть ни что иное, как неизбежный вывод
из анимизма дикарей (этот вывод закреплен в современных
религиях. — Ю.А.). Верования в будущую жизнь распадает-
ся на два отдела, принадлежащих к самой отдаленной древ-
ности. Одно из них есть учение о переселении душ. Возник-
нув на самых низших ступенях и распространившись в об-
ширных религиозных общинах Азии, оно заняло видное
место в истории и даже теперь чрезвычайно распростране-
но, но в настоящее время оно, по-видимому, остановилось
в своем развитии и не двинется дальше. Более образован-
ный мир отверг это древнее верование, и теперь в Европе
лишь выродившиеся остатки его.
176
Исследование Апокалипсиса
Совершенно иной является история другого учения, про-
должает Тайлор, - о самостоятельном существовании лич-
ной души после смерти тела. Переходя из одной стадии в
другую соответственно развитию человечества, изменяясь
и обновляясь в течение своего длинного пути у разных на-
родов, это очень важное учение может быть прослежено,
начиная от его грубых и первобытных проявлений у дика-
рей до его утверждения в недрах новейших религий. В пос-
ледних вера в будущую жизнь является стимулом к добру,
надеждой, поддерживающей человека в страданиях и перед
страхом смерти, ответом на вечный вопрос о столь нерав-
номерном распределении счастья и несчастья в настоящем
мире, ответом в виде ожидания другого мира, где будут ула-
жены все несправедливости76.
Думается, что между этими двумя учениями не следует
проводить резкой границы. Если посмотреть на них с пози-
ций их функций, мы легко обнаружим, что то и другое име-
ют одну функцию - жизнь со смертью человека не кончает-
ся, душа продолжает ее, переселившись (как в первом слу-
чае) и в животных. Дикаря это совсем не смущало, поскольку
он не проводил черты между душами людей и животных.
К тому же человеческая душа после смерти животного опять
могла воплотиться в человека. Его душа могла переселить-
ся и в растения, примитивный человек вполне это допус-
кал, из них она была способна вновь перейти к животному
или человеку. Но и этим не ограничиваются возможности
перевоплощения души, она имела возможность войти в по-
тусторонние существа и даже вещи. Разумеется, конкрет-
ные переходы решали многие важные духовные, религиоз-
ные и этические вопросы, но самый главный из них - чело-
век не умирает со смертью, он все время перевоплощается.
Жители Тробрианских островов верят, что сразу же пос-
ле того, как дух покидает тело, с ним происходит замеча-
тельная вещь. В широком смысле это может быть определе-
но как расщепление. По существу, имеются два верования,
которые, будучи явно несовместимыми, тем не менее быту-
ют бок о бок. Согласно одному из них балома (основной вид
Глава III. Вечное искание будущего 177
духов смерти) отправляется на Туму, небольшой остров в де-
сяти милях на северо-запад от Тробриан. На этом острове
имеются и живые обитатели, его часто посещают и туземцы с
основного острова. По другому верованию, после смерти дух
некоторое, недолгое время ведет неприкаянное существова-
ние возле деревни и в местах, часто посещавшихся умершим:
где-то на огороде, на берегу моря или у водоема. Этот вид
духов называется коси. Соотношение между коси и балома
не вполне ясно, и туземцы не утруждают себя попытками
согласовать эти представления. Оба они считаются истинны-
ми и оказывают влияние на поступки людей, управляют их
поведением. Люди явно боятся встречи с коси и всегда стре-
мятся быть настороже, чтобы вовремя заметить его. Но их
страх не очень силен, поскольку коси считаются глумливы-
ми, но в целом безвредными; они проказничают, докучают
людям и пугают их, устраивая мелкие пакости, вроде гру-
бой шутки, когда один человек в темноте пугает другого.77
Обобщая, мы можем утверждать, что повсеместно на зем-
ле разным народам и племенам была свойственна вера в
жизнь после смерти и возможность общения между людь-
ми и душами умерших. Как утверждал Кассирер, все это
неоспоримо и ясно свидетельствует о том, что перед нами
действительно универсальная, неустранимая и существен-
ная характеристика первобытной религии. Я бы дополнил,
что вера в жизнь после смерти есть универсальный, неуст-
ранимый и существенный догмат не только первобытной,
но и любой другой религии. Вместе с тем следует согласить-
ся с мнением Кассирера, что все религии порождены стра-
хом. Можно уточнить, что они порождены и страхом, в том
числе, смерти наряду с другими очень важными фактора-
ми, например стремлением познать мир и себя.
Кассирер верно учитывал, что хотя первобытному чело-
веку со всех сторон и в любой момент угрожали невидимые
опасности, он даже на самих ранних и низших стадиях раз-
вития обрел новую силу, с помощью которой мог сопротив-
ляться страху смерти, прогонять его. Силой, позволяющей
противостоять страху смерти, была уверенность в неземном
12 Исследование Апокалипсиса
178
Исследование Апокалипсиса
и нерушимом всеединстве жизни. Даже тотемизм выражает
это глубокое убеждение в общности всех живых существ -
общности, обеспечиваемой и укрепляемой постоянными
усилиями человека, строгим исполнением магических ри-
туалов и религиозных обрядов. Однако, я полагаю, вряд ли
стоит говорить о всеединстве жизни, предварительно особо
не оговорив, что в орбиту жизни древний человек (во мно-
гом и современный) включал не только собственно живых,
но и умерших. Он исходил из того, что существует необъят-
ный мир жизни, в которой смерть является лишь условным
барьером, перешагнув через него человек вовсе не исчезает,
а лишь начинает новое существование.
Страх смерти, несомненно, один из самых общих и глу-
боко укоренившихся инстинктов человека, считал Касси-
рер. Первая реакция человека на мертвое тело, должно быть,
заключается в том, чтобы бросить его на произвол судьбы и
в страхе бежать прочь. Но такая реакция встречается лишь в
немногих исключительных случаях. Очень скоро она сме-
няется противоположной позицией - удержать или вернуть
дух умершего. Конечно, можно найти немало попыток вос-
препятствовать духу мертвых вернуться домой. Однако в
большинстве случаев преобладала противоположная тенден-
ция. Всеми силами живые стремились удержать дух вблизи
себя. Духи становились домашними богами. Умерших ро-
дителей просили не покидать дома78.
Здесь необходимо внести существенное уточнение. Даже
если предпринимались усилия, чтобы дух усопшего остался
с живыми (для этого его хоронили дома или вблизи от дома),
это отнюдь не свидетельствует о том, что дух не вызывал
страх и даже ужас. Эти эмоции практически оставались все-
гда, даже если к умершему относились с нежной любовью -
его боялись (и боятся) потому, что он - в смерти, в неведо-
мом и страшном. Оставлять же вблизи его надо было по двум
основным причинам: во-первых, это был дух близкого, хотя
и умершего человека, поэтому он вполне мог претендовать
на то, чтобы быть рядом, вообще не покидать место, где жил.
Соблюдавшие подобного рода правила люди доказывали
Глава III. Вечное искание будущего 179
сами себе, что и они по смерти останутся рядом со своими
близкими и дорогими. Во-вторых, оставление духа вблизи
жилища и проявление доброго отношения к нему говорит о
страхе перед ним: лучше держать его рядом и всячески уб-
лажать, чем если он будет далеко, вне общения, заботы и
какого-то хоть контроля, а поэтому сможет причинить вред
живущему.
А. Гарнак писал, что благодаря принятию христологии
церковное учение и для мирян оказалось связанным с эл-
линизмом. Для огромного большинства христиан оно стало
благодаря этому мистерией. Чтобы удовлетворить людей,
которые во времена раннего христианства искали ответа на
все идеалистические запросы своей природы, она должна
была представлять собой нечто уточненное и сложное, быть
строением причудливого стиля. С этим требованием соеди-
нялось величайшее благоговение ко всякой традиции, свой-
ственное всем реставрационным эпохам. Но, как всегда,
старое благодаря искусственному сохранению становилось
под защиту нового. Церкобь легитимировала в своей среде
эллинскую спекуляцию, суеверные воззрения, обряды язы-
ческих мистических культов и институтов падающего госу-
дарственного строя, к которому она приспособлялась и ко-
торой, благодаря ей, приобрел новые силы79.
Но на примере догмы о душе, которая после смерти про-
должает свое существование, мы видим, что христианство
аккумулировало в себе не только эллинистическое, но и са-
мые древние воззрения о душе, призванные снизить страх
смерти. Разумеется, это не единственная идея, заимствован-
ная из давно, казалось бы, умерших культов. Оно действи-
тельно вобрало в себя суеверные воззрения и обряды язы-
ческих мистических культов. Учение о душе и ее бессмер-
тии, что в тех или иных формах встречается практически во
всех религиях, несравненно важнее суеверных представле-
ний или мистических ритуалов. Многие суеверия и культо-
вые позиции носили не архетипический, а местный харак-
тер, что грозило христианской церкви дроблением на отдель-
ные, достаточно самостоятельные духовные системы. Пред-
180 Исследование Апокалипсиса
ставление о душе принадлежит к тем мощным идеям, кото-
рые помогли сплотить христианство и сделать его мировой
религией. Этому активно способствовал эмоционально
крайне насыщенный образ богочеловека, который тяжко
страдал за людей и принес себя в жертву ради их спасения,
т.е. ради спасения их души. В это нельзя было не верить,
ведь он жили творил среди них, такой обыкновенный и та-
кой похожий на всех остальных, но вместе с тем - Бог и
посланец Бога, давнего и очень понятного высшего власти-
теля и творца. Христово откровение, приходящее на помощь
помраченному грехом разуму совершенным богопознани-
ем, укрепляет возможности и силы для добродетельной жиз-
ни и тем самым дарует бессмертие!
Учение христианства о посмертном существовании, та-
ким образом, не представляет собой ничего принципиаль-
но нового не только по сравнению с тем, чему учила мать -
религия - иудаизм, но даже относительно первобытных ве-
рований. Эти верования исходили из того, что после смерти
то, что позднее назвали душой, просто уходит из тела и на-
чинает другое существование, иными словами, человек не
исчезает, а продолжает жить, хотя и в другом мире. Это, ко-
нечно, не снимало постоянного и ужасающего страха смер-
ти, в основе которого лежало бессознательное неверие в воз-
можность такого продолжения жизни, что полностью оста-
лось в людях и при христианстве, несмотря на все его уси-
лия. Однако вера в загробную жизнь души давала (и про-
должает давать) некоторую надежду, в которую слепо вери-
лось. Поэтому у христианства, в том числе у его миссионе-
ров в диких странах, не было никаких оснований кичиться
необычайной прогрессивностью своей религии, если не
иметь в виду ее этические аспекты, ритуалы и обряды. Эта
религия стала важной составной частью новой побеждаю-
щей цивилизации, поэтому она не могла не нести все пре-
имущества и достоинства последней. Таким образом, начи-
ная с первобытных времен человек на мифологическом
уровне ничего не прибавил себе по самому главному для себя
вопросу - о смерти. И вне религии завоевания в этой обла-
Глава III. Вечное искание будущего 181
сти ничтожны, создается впечатление, что само научное
знание о ней навевает тревоги и страхи человечества, а по-
этому оно не нужно. Перед смертью сохраняется все тот же
жуткий страх (а он не мог не оставаться), который, правда,
сейчас не выражается в диких и варварских формах.
Христос для того и стал Богом, чтобы ему поверили, осо-
бенно в то, что смерть означает не конец, а начало новой
жизни. В плане ее продолжения не имеет прямого значения
воскресение Христа, поскольку он воскрес телом и тем са-
мым продемонстрировал, что представляет собой божество,
которое, разумеется, не могло давать необдуманных и нео-
существимых обещаний. Поскольку продолжает жить душа,
даже хорошо, что навечно уходит бренное тело, - ведь оно
носитель греха и низменных влечений. Иначе говоря, с по-
мощью мифа о крестном подвиге Иисуса человек пытался
убедить себя, что его душа продолжит земной путь. Именно
земной, поскольку ничего неземного он попросту не знает,
все небесные представления и видения суть исключительно
земные.
Стремление к бессмертию, т.е. к вечному, психологичес-
ки означает в то же время уход к Богу, который, как никто
другой, олицетворяет вечность. Поэтому трудно согласить-
ся с Ф. Шлейермахером, что стремление большинства лю-
дей к бессмертию и тоска по бессмертию имеют своим ис-
точником лишь отвращение к тому, чтобы личностные чер-
ты, уходя к вечному (к Богу), постепенно стирались, в чем
видят одну из возможностей слияния с ним. Человек очень
хотел бы сохранить такие свои черты, но еще больше ему
нужно бессмертие. Вот почему он готов на любую плату, как
бы ни была велика его озабоченность своей личностью. Ко-
нечно, идеально было бы и сохранить личность, и обрести
бессмертие, но если такое невозможно, то лучше выбрать
второе.
Люди по всему миру, не осознавая этого, постоянно жа-
луются себе и друг другу, что у них есть душа, которая, увы,
не заменила бренность. Они, в сущности, недовольны еще
и тем, что мало видят чужих смертей и смертельных страда-
182 Исследование Апокалипсиса
ний, что дало бы им возможность ощутить свою силу и уве-
ренность. Впрочем, некоторые стремятся исправить такое
положение.
Понятие души, столь значимое в религии и имеющее
множество толкований, ни в коем случае не является откры-
тием или изобретением христианства. Идея души вытекает
из древнейших анимистических представлений, что все
вещи и явления имеют внутри себя некоего духа, который
приводит их в движение, а иногда даже является их смыс-
лом. Древнеегипетская мифология создала достаточно раз-
работанную систему обозначения того, что позднее христи-
анство обозначило в качестве души. Разновидности этого
явления позволили египтянам адаптировать к посмертному
миру то, что якобы остается после кончины. Так что в идею
загробного существования глубоко верили и в древнем мире,
в том числе и в иудаизме.
Согласно «Египетской книге мертвых», то, что христи-
анство понимает под душой, после смерти попадает в бла-
женный и благостный мир, мало чем отличающийся оттого,
что можно найти в Апокалипсисе. Так, в названной книге
мертвые при прохождении сквозь вечность обращаются к
Озирису с перечислением всех его титулов и достоинств. Но
создается впечатление: то, что доступно ему, может быть в
пределах возможности того, что впоследствии было назва-
но душой, да и вообще не очень понятно, идет ли речь о
боге (богах) или именно о нем. Об этом есть все основания
говорить, поскольку в «Книге о прохождении сквозь веч-
ность» речь идет не только об Озирисе, но и о саху, которое,
по мнению древних египтян, представляет собой светящу-
юся, полупрозрачную и нематериальную оболочку, в нее
облачались все духовные, интеллектуальные и ментальные
составляющие и свойства человека после смерти материаль-
ного тела; удачным переводом этого слова можно считать
выражение «духовное тело». В той же книге говорится, что
ка получает божественную сущность вместе с богами, само
ка понималось как абстрактная индивидуальность или лич-
ность, обладающая внешностью и качествами человека, ко-
Глава III. Вечное искание будущего 183
торому она принадлежала, и хотя обычно ка жил в гробни-
це вместе с телом, он мог по своему желанию выходить из
нее. Вообще многие места в «Египетской книге мертвых»
(в том числе в «Книге о прохождении сквозь вечность») уди-
вительно напоминают заключительные главы Откровения
Иоанна.
Другое замечательное произведение - «Тибетская книга
мертвых» - также исходит из убеждения, что существует не-
что, отдельное от тела, которое продолжает жить после его
смерти. Названная книга представляет собой наставления,
которые лама читает над мертвым для того, чтобы на каж-
дом этапе новых иллюзий и заблуждений напоминать ему о
постоянной возможности освобождения и объяснять при-
роду его видений. Иначе говоря, наставления адресованы
тому, кто обладает сознанием и способен принимать реше-
ния. Уже один тот факт, что наставления читаются над мер-
твым, говорит о том, что, значит, в нем есть нечто, способ-
ное услышать и усвоить указания и советы, а затем, руко-
водствуясь ими, жить в посмертном мире. Жизнь в нем, как
прямо вытекает из текстов книги, может быть достаточно
активной.
Представления о самой душе разные. Австралийские або-
ригены полагают, что у человека две души: его настоящая
сущность - «вечная душа Времени Сновидений, которая
существовала извечно и будет существовать еще долго или
вечно и которая в некоторых племенах может переселяться, -
и другая душа, которая может появляться в снах, после смер-
ти владельца может поселиться в другом человеке или в душе
и разыгрывать всякие шутки, пугать или даже уничтожать
своих воплощенных родственников. Именно вторая душа,
обманщик, противится окончательному отделению от тела.
И особенно ей не нравится, когда живущие защищают себя
с помощью ритуалов».
Как и везде, констатирует М. Элиаде, представления о
душе и ее посмертном существовании неотчетливы и во
многом противоречивы. Настоящая, вечная душа возрож-
дается в обители духов, из которой она первоначально по-
184 Исследование Апокалипсиса
‘ л
явилась и где живет ее создатель. Эта обитель может быть
небом (как в верованиях аборигенов большей части Восточ-
ной Австралии, а также некоторых областей запада и юго-
запада), или тотемическим центром (как в представлениях
большей части племен Северной и Центральной Австралии),
или в некоторых случаях находиться где-то за морем. Смерть
по сути своей - экстатический опыт: душа покидает тело и
отправляется в страну потусторонней жизни. Отличие от
других экстатических состояний - сна, вызванного болез-
нью транса, шаманских путешествий - заключается в том,
что душа покидает тело навсегда, таким образом вызывая
разложение и окончательное разрушение последнего.
В первобытных теориях души видения играют не мень-
шую роль, чем сны, причем эти явления подкрепляют и до-
полняют друг друга. Так, душа вполне может предстать в
видениях или снах. Э.Б. Тайлор считал, что только сны и
видения могли внушить людям представления о душах как
об эфирных образах тел. Для примитивных народов, как и
для современных добрых христиан, душа является несом-
ненной реальностью, и только в науке она может называть-
ся виртуальной.
Если иудаист и христианин верят, что душа дана челове-
ку Богом и после смерти вернется к нему, то и североамери-
канские индейцы происхождение души возводят к творцу
или культурному герою. Так, белла колола и шошоны с
Винд-Ривер почитают Высшее существо за подателя жизни
и жизненной души. Это существо поэтому называют Созда-
телем Дыхания или Повелителем Души. Если верховное
божество индейцы считают творцом мира, то естественно
ожидать, что его также считают творцом человеческой души
(душ), даже если об этом прямо не говорится. Конечно,
иудео-христианство не имеет ничего общего, например, с
представлениями некоторых эскимосских племен, верящих
в то, что душа входит вместе с водой, которую пьет женщи-
на, или поднимается от земли, когда женщина мочится.
Другие верят в то, что ребенок обретает душу в момент рож-
дения, а третьи - что душа входит во время беременности.
Глава III. Вечное искание будущего 185
В целом же ни одна религия не обходит проблему смерти
и посмертного существования. Каждая религия в той или
иной форме пытается решить эту проблему, которая, несом-
ненно, относится к числу самых важных. Вряд ли какое-ни-
будь религиозное вероучение могло бы рассчитывать на дли-
тельное признание, если бы не рассматривало вопрос о заг-
робном существовании и не обещало продолжения жизни.
Решения предлагаются самые разные, общим же для всех
является убежденность и обещание: жизнь не заканчивает-
ся смертью, после смерти начинается новое существование.
В этом аспекте религия намного более оптимистична, чем
наука, что неудивительно, поскольку первая основывается
на вере. О том же, что представляет собой посмертная жизнь,
как и в каких условиях она будет осуществляться и т.д., в
священных текстах разных религий ответы самые разные
либо об этом вообще ничего не говорится. Общей тенден-
цией для всех без исключения мифологий является стрем-
ление избежать деталей.
Можно выделить следующие основные формы веры в
бессмертие и продолжение посмертного существования:
- вера в воскресение плоти. Она больше свойственна пер-
вобытным верованиям и более древним религиям;
- вера в воскресение и бессмертие души;
- вера в переселение душ.
Христианство, как и ряд других религий, твердо стоит на
том, что душа продолжает жить после смерти, т.е. воскресе-
ние происходит с помощью души, человеческое бессмертие
обеспечивается именно с ее помощью и в форме души, ко-
торая, следовательно, является носителем бессмертия.
Как только человеческому духу удалось выдумать идею
души, он обрел великую надежду. Но знание о ней ни в коем
случае не стало каким-то сокрытым для большинства и из-
вестным только посвященным. Никто не мог сказать, что
только он посвящен в тайну, которая обладает тем свой-
ством, что отчуждает ее носителя от других. Напротив, само
существование названной идеи, сами ее функции диктова-
ли необходимость распределения ее среди всех. Постепен-
186
Исследование Апокалипсиса
но религиозное учение о душе стало великим духовным на-
следием, оказывающим огромное влияние на различные
стороны культуры, в том числе на те, которые, казалось бы,
не имеют ничего общего с посмертным существованием.
Иными словами, оно стало одним из двигателей обществен-
ной и индивидуальной жизни. Душа приобрела все качества
виртуальной реальности.
Все живо в душе, она вся живая, и иначе не может быть,
поскольку она предназначена для продолжения существо-
вания людей. Другое дело, что человек охотно признает, что
ему далеко не все ясно в содержании души, но это неудиви-
тельно, ибо она является объектом веры. Часто душа пред-
стает в качестве некоего психологического образования,
составляющего надстроечную часть личности, эфемерную
и неуловимую, которая все время ускользает от стремления
человека втиснуть ее в рамки своих рациональных опреде-
лений и тем самым овладеть ею. Такая неуловимость при-
дает душе особый статус и значимость, в то же время вдох-
новляя на поклонение ей.
Важность идеи души и в том, что она соединяет челове-
ка с Богом, и эта связь если не главнейшая ее функция, то
одна из главных; к тому же эта идея позволяет питать на-
дежду на встречу с ним, как, впрочем, и с другими сверхъе-
стественными персонажами, даже быть уверенным в этом.
Это еще одна причина неистребимости представлений о
душе и их распространенности в мире. Разве можно без
души достигнуть Бога, идя холодной, унылой и бесконеч-
ной пустыней?
Наделение человека душой не поставило человека над
всеми животными, которых он считал равными себе или
даже превосходящими его. Он стал над животным миром
тогда, когда понял, что его возможности несравненно выше
тех, которыми обладают любые представители этого мира.
Вызывает сомнение позиция Юнга, что требование хри-
стианского таинства крещения означает поворотный
пункт, имеющий огромное значение в духовном развитии
человечества. Крещение наделяет человека реальной ду-
Глава III. Вечное искание будущего 187
шой; это делает не частный, магический, баптистский об-
ряд крещения, а сама идея крещения, которая извлекает
человека из архаичной тождественности с миром и превра-
щает его в существо, превосходящее мир. То, что челове-
чество достигло высоты этой идеи, является в самом глу-
боком смысле крещением и рождением духовного, непри-
родного человека.
Во-первых, идея души появилась намного раньше обря-
да крещения. Во-вторых, этот обряд означает нечто иное, а
не наделение человека душой: это знак приобщения данно-
го человека к определенной религиозной культуре. Обряды
приобщения существуют и в других религиях, например в
иудаизме и исламе. В-третьих, если следовать утверждени-
ям Юнга, то выходит, что все нехристиане являются суще-
ствами, которые не превосходят мир и их никак нельзя от-
нести к духовным, неприродным людям. Другое дело, что
церковь внушает: обряд крещения превращает человека в
существо особое, превосходящее всех тех, кто не подвергся
этому обряду, наделяет его душой, которая, в свою очередь,
обеспечивает ему бессмертие. Но это уже относится к рели-
гиозной мифологии. Нелишне заметить, что так учит не
только христианство, но и другие религии.
О. Шпенглер писал, что скорее удастся с помощью скаль-
пеля и кислоты разложить бетховенскую тему, чем средства-
ми абстрактного мышления - душу. Вслед за этим он пред-
принял небезынтересную попытку разложить, т.е. понять,
объяснить, исследовать душу, причем теми же средствами
абстрактного мышления. Очень важной представляется его
мысль, что для человека, поскольку он не только живет и
ощущает, но и, наблюдая, примечает, душа - это образ, про-
исходящий из всецело изначального опыта жизни и
смерти. Действительно, только наблюдая, переживая, оце-
нивая жизнь и смерть, человек пришел к пониманию необ-
ходимости души, при этом ни тогда, в начале пути, ни в со-
временном мире не отдавая себе должного отчета в настоя-
щих функциях души, этого самого главного врачевателя че-
ловечества. Между тем душа неимоверно расширила преде-
188 Исследование Апокалипсиса
лы своих владений, став синонимом духовной жизни лич-
ности и ее психологии, ее «Я», внутреннего космоса, уча-
ствуя в измерении ценностных ориентаций, уровня этичес-
кого и даже эстетического развития, комплексного отноше-
ния к окружающему миру и самому себе. Душа давно стала
поэтической категорией.
Душа имеет свои границы, о них частично говорилось
выше, но она, в сущности, бесконечна, став, если перейти
на социологический уровень, очень важным фактором ци-
вилизации. Однако образ души, в каких бы ипостасях он ни
выступал в социальном мире, изначально, в своей основе и
сути есть прежде всего бессознательная надежда человека
на продолжение жизни после смерти. В дальнейшем, воз-
можно, в необозримом будущем, когда такое восприятие
может быть исчерпано, за ней останутся те социальные и
психологические функции, которыми она уже прочно вла-
деет. Однако я думаю, что исследованная функция души
никогда не будет отменена.
Изначальный образ души един, к какой бы культуре он
ни принадлежал и какие бы обязанности на него ни возла-
гались, но как раз это единство дает основание относить его
к области религиозных мифологий. Разумеется, этот изна-
чальный образ в разных культурах чем-то обязательно от-
личается, иначе не может быть, но функциональное мифо-
логическое его единство этим не колеблется. А вот если взять
душу как социально-психологическое понятие, здесь раз-
личия в культурах столь сильны, что не бросаются в глаза
разве что только совершенному профану. Каждый век отра-
жает в своем философском или психологическом зеркале
собственное понимание души, но уже не как явления рели-
гиозной мифологии. Здесь горизонты души неисчерпаемы.
4. Конец света и воскресение
Основная тема Апокалипсиса - грядущий конец света,
воскресение умерших и Страшный суд. Вслед за этим на-
Глава III. Вечное искание будущего 189
ступает принципиально новый мир, где уже нет места не-
справедливости, страданиям и смерти. Это - небесный
Иерусалим, учение о нем в тех или иных формах и вариан-
тах было известно и некоторым другим древним религиям,
что совсем не удивительно, поскольку человечество верило
и продолжает непоколебимо и истово верить в спаситель-
ную надежду, что смерть не означает конец всего, а лишь
начало новой и гораздо лучшей жизни.
Однако уже во времена раннего христианства появились
сомнения в том, что совершится второе пришествие и
Страшный суд. В частности, эти сомнения нашли отраже-
ние во Втором послании Петра: «...в последние дни явят
наглые наглые ругатели, поступающие по собственным сво-
им похотям, и говорящие: «где обетование пришествия Его?
Ибо с тех пор, как стали умирать отцы, от начала творения,
все остается так же» (II Петр., 3:3-4). Петр объясняет, что
земля и небеса сберегаются на день суда и погибель нечести-
вых человеков, но у Бога один день как тысяча лет, и тысяча
лет как один день. Столь неопределенный ответ стал класси-
ческой формулой неоспоримой возможности Бога поступать
так и тогда, как и когда он сочтет необходимым. Человек
никак не мог не только повлиять на ускорение наступления
желаемых событий, но даже не способен, не может, не дол-
жен знать, когда они свершаться, что вполне логично.
Вообще в христианстве нет единого и ясного представ-
ления о том, наступит ли царство Христа раньше конца мира
или еще до этого конца. Так, нельзя однозначно толковать
слова апостола Павла (I Кор.) о том, что Спаситель предаст
Яхве царство, как несомненное указание на то, что царство
Христа будет предшествовать концу мира. В Апокалипсисе
же эти два глобальных события сливаются, наступление цар-
ства бога-сына достаточно близко, сразу же после падения
Римской империи. Только мученики воскреснут в этот пе-
риод, всех остальных мертвецов это не коснется, тем самым
мученичество находило оправдание и вознаграждение. Все
остальные должны были воскреснуть после окончательной
победы над сатаной.
190
Исследование Апокалипсиса
Загробная жизнь, в которой уже не будет смерти, - одна
из важнейших тем Апокалипсиса. В центре этой жизни, ко-
нечно, Яхве и Христос, которые творят суд. Описание мест,
где будет существовать человек после смерти, составлено так,
как будто это делал очевидец. Условия жизни в том мире
самые прекрасные, но они только для тех, кто предан един-
ственно верным и истинным божеством («Написаны у Агн-
ца в книге жизни»). Что касается всех других, их судьба, судя
по Апокалипсису, будет более чем печальней, пощады им
ожидать не придется, и христианское милосердие здесь ни-
как не представлено. Более того, угрозы в адрес нарушите-
лей, отступников и т.д. раздаются даже в самых последних
строках Откровения.
В том, что христианство, в том числе в Апокалипсисе,
говорит о воссоединении в загробном царстве человека с бо-
жествами, нет ничего нового. В посмертное воссоединение
с ними верили многие древние народы. Так, Геротод о фра-
кийском племени гетов сообщал, что они были убеждены,
что люди не умирают, а удаляются к своему божеству Сал-
моксису. Эта вера представляется вполне естественной: та-
ким путем пытаются уменьшить страх смерти (что является
сердцевиной всех мистических и религиозных учений о
смерти), допуская, что раз человек порожден божеством, то
он и возвращается к нему.
Идея воскресения из мертвых, допущение конца всех
вещей и гибели мира - отнюдь не христианское (апокалип-
тическое) изобретение, они имели место в разных дохрис-
тианских культурах. Бундахишн («первотворение», «изна-
чальное творение» из Авесты) говорил, что после прише-
ствия Саошьянт (персидского мессии) готовится воскресе-
ние мертвых. Первым делом поднимутся остатки прачело-
века, затем - первая пара людей, а вслед за ними - и все
остальные. При этом древние персы не могли себе предста-
вить чисто духовное продолжение жизни и связывали вос-
кресение умершего с его плотью. Однако они были убежде-
ны в конечной победе доброго бога и наступлении состоя-
ния блаженства - так же или почти так же, как и позднее
Глава III. Вечное искание будущего 191
христианство. Саошьянт - эсхатологический спаситель че-
ловечества, один или несколько Саошьянтов в конце веков
призваны вершить Страшный суд, истребить носителей зла,
воскресить праведников и ради бессмертия закончить ми-
ровую историю искупительной жертвой быка. Возможно,
что образ Саошьянта оказал влияние на иудео-христианс-
кие и гностические эсхатологические представления, отра-
зившись в Апокалипсисе, но это только предположение. Но
отнюдь не исключено, что какие-то сходные религиозные
концепции могли зародиться и сформироваться у народов с
общей судьбой, постоянно общающихся друг с другом, жи-
вущих в сходных географических и социальных условиях с
похожим культурным генезисом. При этом взаимное заим-
ствование вполне естественно.
Но, кроме этого, существуют и архетипы, в данном слу-
чае это образ доброго бога. Это исключительно важный ми-
фологический персонаж, поскольку именно от него зави-
сит загробное существование, если бы не было данного об-
стоятельства то, скорее всего религиозная мифология не
стала бы изобретать его. Архетипы доброго бога - главная
религиозная надежда человечества.
Проблему грядущего царства божьего и воскресения мер-
твых Откровение решило так, как и должно было решать
его христианство: сначала приход земного царства мессии,
и лишь затем собственно Конец света и воскресение мерт-
вых. Но в царство не войдут псы, чародеи, любодеи, убий-
цы, идолослужители и все любящие и делающие неправду.
Логично предположить, что они и не смогут воскреснуть.
Земное, материальное, более понятное царство мессии
именно в силу своей понятности и психологической близо-
сти к людям закономерно ожидалось раньше трансценден-
тального, насквозь отвлеченного духовного будущего. Вос-
кресение мертвых связано с приходом мессии не только в
христианстве, но и, например, в Талмуде и парсизме. Со-
гласно Откровению, перед наступлением царства мессии
«зверь и лжепророк» должны быть побеждены, но через ты-
сячу лет сатана будет освобожден из темницы, выйдет
192
Исследование Апокалипсиса
обольщать народы и собирать их на брань. Его покарает
огонь от Бога, и он будет ввержен в озеро огненное, где уже
находятся зверь и лжепророк, - теперь уже навсегда. Вслед
за этим начинается воскресение мертвых.
Здесь поэтому можно допустить, что уничтожение сата-
ны, зверя и лжепророка (это собственно, одно лицо) высту-
пает как бы в качестве условия воскресения мертвых. В ог-
ненное озеро были брошены не только смерть и ад, но и те,
«кто не был записан в книге жизни» (20:15). Остались толь-
ко чистые и безгрешные для чистого и безгрешного мира.
Вечный и нерукотворный дом на небесах должен быть на-
селен именно такими существами. Если бы в этот дом до-
пускали всех умерших, Страшный суд попросту не понадо-
бился бы. В этом выражаются не столько идеологические,
мировоззренческие установки, сколько бессознательное и
вечно живое стремление жить в упорядоченном и светлом
мире, не опасаясь никакой агрессии: ни от других людей,
ни от мистических сил. Здесь не проявляется просто отно-
шение к другим людям или к миру, а в первую очередь и
главным образом к самому себе, чтобы обеспечить собствен-
ную безопасность. Иными словами, сформировав с помо-
щью духовной фантазии новый мир, мифолог создал его для
себя. Только в этом мире личность могла бы решить такие
свои извечные витальные потребности, как преодоление
одиночества, враждебности среды и бренности.
Конец света и наступление царства божьего Христос
предрекал и в евангелиях (Мф., 24:3-44; Мк., 13:3-32; Лк.,
21:7-36), что дало богословию основания говорить о «Ма-
лом Апокалипсисе». Но это действительно лишь «Малый
Апокалипсис», в нем нет тех ужасающих картин разруше-
ний и массовой гибели людей, на которые оказалась так уди-
вительно щедра книга Откровения.
Как следует из текста Алокалипсиса, воскресшие будут
жить в совершенно новом мире, где будут новое небо и но-
вая земля, а прежнее небо и земля уже «миновали». Подоб-
ные идеи встречаются и в других культовых системах, по-
скольку человек всегда должен был надеется на качествен-
Глава III. Вечное искание будущего 193
но иную, гораздо лучшую загробную жизнь. Не уточняется,
как и куда «минуют» прежние небо и земля, обретет же бес-
смертие душа. Что касается новых небес и земли, то здесь
сомнений почти нет - это святой Иерусалим, исходящий
от Бога. В Откровении даются его размеры как куба, но,
очевидно, автор (авторы) не имели в виду реальные масш-
табы, а пытались таким путем создать образ.
По данному поводу К. Клемен отмечал, что первоначаль-
но это представление должно было быть чем-то большим,
нежели простой метафорой; идея города как огромного куба
едва ли могла быть случайной. Легко можно восстановить
исходный смысл этого представления, если вспомнить и дру-
гие детали в описании Иерусалима. У него двенадцать ворот,
по три на каждую сторону света, и двенадцать оснований; на
воротах написаны имена двенадцати колен сынов Израиле-
вых; на основаниях - имена двенадцати апостолов. Однако
первоначально и ворота, и основания обозначали и нечто
иное. Об исконном смысле этих двенадцати ворот Клемен
заключает на основании иудейского апокалипсиса - первой
книги Еноха, где небо, мыслившееся как твердое полушарие,
накрывшее собой землю, имеет двенадцать ворот, через ко-
торые солнце восходит и заходит, меняя ворота в соответствии
с месяцем. Однако и это воззрение нуждается в дальнейшем
объяснении: оно, как и образ двенадцати небесных основа-
ний, становится понятным, если вспомнить, что уже вавило-
няне различали на небе двенадцать знаков зодиака, которые
иногда понимались как небесные ворота, а иногда - как ос-
нования, на которых стоит небо. И если небесный Иеруса-
лим имеет двенадцать ворот и двенадцать оснований, то это
означает, что изначально он и есть само небо; или наоборот
- небо осмыслено как город, но, конечно, как такой город,
который похож на небо, похож уже своей кубообразной фор-
мой: ведь в небе, в воздухе человек во всех направлениях ви-
дит одинаково далеко. Река, протекающая через этот город,
опять-таки взята с неба: она не что иное, как Млечный Путь90.
Река в небесном Иерусалиме не только отражает Млеч-
ный Путь. Она есть символ жизни, более того, прямо назва-
13 Исследование Апокалипсиса
194
Исследование Апокалипсиса
на «чистой рекой воды жизни, исходящей от престола Бога
и Агнца».
Особое место в загробном мире занимают мученики за
веру, и еще 144 тыс. человек, заслуги которых заключаются
в том, что они не осквернились с женами и следуют за Хри-
стом, куда бы он ни пошел. В этом проявляется представле-
ние об очень высокой ценности сексуальной непорочности
(девственности), уходящее в глубочайшую древность, в том
числе в связи с непониманием первобытными людьми фи-
зиологического механизма зачатия и рождения, тем более в
условиях группового брака. Их отпугивали менструальные
циклы, общий настрой отношения к женщине как непол-
ноценной и подчиненной, а также, как ни парадоксально
на первый взгляд, то, что сам половой акт было необходимо
скрывать от окружающих. Следовательно, в нем было что-
то нехорошее, порочное, грешное, но не понятно, чем имен-
но нехорошее, а это еще больше отталкивало и пугало. По-
этому боги, цари, пророки - вероучители и некоторые дру-
гие выдающиеся персонажи рождались в результате непо-
рочного зачатия - иное снижало их статус, попросту было
недопустимо. В отдельных культурах, например в Древней
Греции, девственность охранялась божествами, девственни-
цу нельзя было казнить. В раннем христианстве на женщи-
ну смотрели косо еще и потому, что она стала причиной гре-
хопадения в раю. Вообще сексуальный аскетизм в христи-
анстве очень силен, некоторые сектантские движения, мо-
нашество и религиозное подвижничество были основаны
как раз на аскетизме91.
Оценка Апокалипсисом очень высокой ценности дев-
ственности мощно стимулировала христианское сексуаль-
ное воздержание.
В плане сурового осуждения эротических аспектов жиз-
ни весьма показательно следующее видение из Книги Ено-
ха (Эфиопский текст): «И я видел там воинства идущих Ан-
гелов наказания, которые держали веревки из железа и руды.
И я спросил Ангела мира, шедшего со мною, говоря: «К кому
идут те, которые держат веревки?» И он сказал мне: «Каж-
Глава III, Вечное искание будущего 195
дый - к своим избранным и возлюбленным, чтобы бросить
их в глубокую пропасть долины. И тотчас та долина напол-
нится их избранными и возлюбленными, и день их жизни
окончится, и день их обольщения не будет с тех пор более
считаться»92. Современный цивилизованный человек дол-
жен посчитать полной дикостью и изуверством убийство
«избранных и возлюбленных» только для того, чтобы они
больше не обольщали. Так не поступают даже дикари, но
вполне способны на это фанатически охваченные люди,
стремящиеся избавиться от любовной «скверны».
Однако указанные 144 тыс. человек не просто те, кото-
рые не осквернились с женами. Это - запечатленные из всех
колен сынов израилевых, т.е. избранные. Идея избранни-
чества (избрания Богом только еврейского народа) - чисто
иудаистская, но не христианская, а поэтому ее реализация
на страницах Откровения еще раз свидетельствует об еще
сохранившимся в те годы сильнейшем влиянии иудаизма.
Впрочем, названная идея и не столь уж чужда христианству.
Булгаков, например, считал, что существование избранных
и запечатленных, как и самое их запечатление, может быть
рассматриваемо как относящееся вообще к истории церкви
во все ее времена, и есть в этом смысле факт качественный,
событие не единократное, а типологическое. Оно означает
наличие некой спасительной ограды внутри церкви для из-
бранных93. Как мы видим, не осуждая саму идею избранни-
чества, Булгаков существенно корректирует ее, рассматри-
вая возможность существования уже внутри церкви особо-
го круга избранных. В существовании этого круга в христи-
анстве, как .и в других религиях, сомневаться не приходит-
ся: с тех пор как оно победило, в нем образовалось стойкое
ядро элиты. Это богословы, иерархи церкви, особо почита-
емые старцы. Все в соответствии с социально-психологи-
ческими законами.
Между тем понятно, что концепция избранничества ка-
кого-нибудь народа по религиозному или иному признаку
чрезвычайно опасна. Гитлеровский нацизм как раз и исхо-
дил из того, что немцы - избранный народ, от чего страшно
196
Исследование Апокалипсиса
пострадал другой избранный - евреи. Современный наци-
онализм, ксенофобия, национальная и религиозная нетер-
пимость, этнорелигиозные конфликты и терроризм бурно
произрастают именно на почве признания своей нации ис-
ключительной и избранной.
Идея избранности еврейского народа и сейчас имеет не-
мало сторонников, хотя некоторые реформаторы иудаизма
возражали против нее. Усилия доказать избранность наро-
да (любого!) всегда выглядит пустой затеей, иногда даже
смехотворной. Так, Р.Ш. Клюгер весьма многословно и со-
всем не убедительно пытается это сделать в отношении ев-
реев, чрезмерно цитируя и Ветхий Завет, и других авторов94.
Но она не в состоянии разрешить, казалось бы, очень про-
стую проблему: Бог любого народа избирает, конечно, этот
народ, и никакой другой, поскольку творец является пси-
хологическим творением именно этого этноса, его духов-
ной культуры. Если народ почувствует, что Бог его не уст-
раивает, он его отвергнет.
По понятным причинам мертвые в Откровении занима-
ют совершенно особое место: и мертвые враги (отношение
к ним сугубо отрицательное), и мертвые, погибшие в резуль-
тате катаклизмов и массовых истреблений, и те, которые
заслужили высшие божеские поощрения и посмертные на-
грады. Однако никто из них не предназначен для того, что-
бы вызывать страх, и не фигурирует в виде устрашающего
фактора, хотя некоторые и призваны стимулировать хрис-
топослушное поведение. Из этого можно сделать однознач-
ный вывод, что христианство пыталось преодолеть страх
перед опасностью, которую якобы представляют собой мер-
твецы. Как известно, многие древние поверья и магические
системы опирались на то, что не только сами мертвые, но
даже и живые, так или иначе соприкасавшиеся с трупом,
рассматривались как опасные для других людей и поэтому
должны были определенным образом изолироваться как от
других, так и от самих себя.
Христианство же не видело в мертвых врагов, предпри-
нимая вместе с тем поистине титанические усилия к тому,
Глава III. Вечное искание будущего
197
чтобы вообще преодолеть страх смерти. Однако здесь оно ни-
чего не способно сделать, поскольку такой страх функциони-
рует на организменном уровне и, конечно, не может коррек-
тироваться и тем более исчезать даже под влиянием столь
«мощного» фактора, как обещание бессмертия души. В сво-
ем более чем понятном стремлении преодолеть этот страх хри-
стианство поставило мертвых, вообще мир смерти в надче-
ловеческое положение. Тем самым осуществляется возврат к
архаичным представлениям о том, что мертвые - это высшие
существа, потому что обладают тайнами, которые недоступ-
ны живым, что у них, по сравнению с последними, есть нео-
споримое преимущество - они знают, что «там» они обща-
ются с богами и другими божественными силами. Разумеет-
ся, у древних людей были сверхъестественные существа и
другие потусторонние тайны. Но все-таки в христианстве не
образовался культ предков, как это имеет место в Китае,
Индии или Австралии. Главная причина - культ Яхве, и осо-
бенно его сына.
Однако, как уже отмечалось выше, не всех умерших, со-
гласно Апокалипсису, ждет одинаковая судьба. Решающее
значение имеет прижизненное поведение, и главное - не-
преклонная вера в Яхве и Христа, строгое выполнение ре-
лигиозных предписаний. В предшествующих религиях (ва-
вилонян, греков, германцев) предпочтение на том свете от-
давалось властителям, предводителям, воинам. В строгом
иудаизме обрезание рассматривается как предварительное
условие блаженства. Смысл этой процедуры в том, что край-
няя плоть, являясь частью фаллоса, символа жизни, отда-
валась Богу, источнику жизни, встреча с которым и должна
была произойти по смерти.
Трудно согласиться с Элиаде, что в апокалиптической
литературе мир и история мыслятся подчиненными силам
зла, бесовским полчищам под предводительством сатаны.
Во всяком случае Откровения Иоанна, в котором действует
сатана, говорит о другом, постоянно подчеркивая победу
Яхве над ним. Однако эти победы в начале и середине кни-
ги небезусловны и неокончательны: дракон (дьявол, сата-
198
Исследование Апокалипсиса
на) то повержен в прах, то вновь возрожден. Лишь в главе
20 дьявол «ввержен в озеро огненное и серное», где он будет
«мучиться день и ночь во веки веков» (20:10). Совершенно
очевидно, что автор (авторы) Апокалипсиса пытались мыс-
лить диалектически, ощущая, что добиться полной победы
над злом невозможно, но потом все-таки не устоял перед
каноном. Впрочем, и ранее сатана побеждался, но все-таки
умудрялся в том же Откровении вновь объявиться в мире.
Оценивая роль и значение сатаны в Апокалипсисе, сле-
дует иметь в виду совершенно иную ситуацию с христианс-
кой религией в этой книге по сравнению со всеми другими
новозаветными сочинениями, особенно евангелиями. В пос-
ледних явно ощущается, что мир еще не принадлежит Иису-
су, он еще активно насаждает свои идеи и борется за свою
правоту, он тяжко страдает в предчувствии близкой смерти
и еще более - на кресте. В Апокалипсисе же ситуация прин-
ципиально иная: Христос триумфально победил, ему под-
чиняется все, он есть первый и последний, он творит суд и
расправу, ничто и никто не способны противостоять агнцу.
Сатана, хоть и опасен, оказывается в жалком положении,
его уничтожают без особого труда и практически без сопро-
тивления.
Между тем сатана и его многочисленные разновидности
сыграли исключительную роль в становлении и во всей ис-
тории христианства, особенно в средневековье. Ему уделя-
лось исключительное внимание в богословии и христианс-
кой философии, литературе и искусстве, юстиции, повсед-
невной жизни. Это внимание сравнимо лишь с тем местом,
которое отводилось Христу и всему божескому. Сатана бук-
вально ослеплял умы средневековья, которые видели его во
всем и никак не могли от него избавиться. Сам того не по-
нимая, в лице сатаны средневековый человек создал себе
могущественного идола, которому истово поклонялся и бо-
ялся намного больше, чем творца. Культ сатаны был столь
велик, что поневоле возникает мысль о возвращении в нем
к самым древним богам, которые олицетворяли одновремен-
но и добро, и зло. От этого, кстати, не была свободна и та-
Глава III. Вечное искание будущего 199
кая развитая религия, как иудаизм. Так, Саула «возмущал
злой дух от Господа» (1 Цар., 16:14-15). Средневековым ев-
ропейцам в результате бессознательной рефлексии нуж-
на была персонификация зла в сатане, чтобы постараться
преодолеть зло.
Среди персонажей Откровения есть и ангелы. Они игра-
ют очень активную, а во многих случаях и деструктивную
роль. Так, Иоанн видел четырех ангелов, стоящих на четы-
рех углах земли, которым дано вредить земле и морю (7:2).
Трубные гласы шести из семи ангелов (8, 9) неизбежно
вызывали катастрофы в природе и гибель людей. В этой кон-
статации христианством жестокости ангелов нет ничего нео-
жиданного, коль скоро, согласно Откровению, были жес-
токи бог-отец и бог-сын, да и ангелы действовали по их по-
велению. Между тем на опасное поведение ангелов указы-
вается и в иудаизме, причем, в отличие от Апокалипсиса,
иудаизм дает ангелам и отрицательную оценку. Так, в апок-
рифической «Книге юбилеев» рассказывается о том, что «Ан-
гелы Господни» взяли себе в жены дочерей людей, вследствие
чего «неправда усилилась на земле, и всякая плоть извратила
свой путь», поэтому Бог решил истребить ангелов и их детей
(«поразить их мечем и умертвить их под небом»)95.
Божества в Апокалипсисе представляют как реальные,
даже материальные существа. Пожалуй, только в этой кни-
ге внешности Яхве и Христа уделено столько внимания. Это
несет важную эмоциональную нагрузку и призвано убедить
не только в реальности божественных персонажей, но и в
наличии у них определенных качеств. Ведь не только древ-
нему человеку, но и вполне современному достаточно труд-
но представить себе чисто духовное существо. Поэтому во
многих религиях боги, которые изначально не имели в себе
ничего материального, все же мыслились как наделенные
телом. Так же в некоторых духовных культурах обстоит дело
и с умершими.
Во многих древних верованиях в мире мертвых есть не-
кий источник, выполняющий различные функции. Так, для
обитателей островов Фиджи этот источник служил для того,
200
Исследование Апокалипсиса
чтобы мертвый забыл о том, что он потерял, и чтобы друзья
забыли о том, что они его лишились. Одним словом, это
очень грустное верование, призванное полностью вычерк-
нуть умершего из жизни. Греки, как известно, тоже говори-
ли о забвении, если иметь в виду реку Лету. У других наро-
дов источник в загробной жизни служит мертвым для ус-
лаждения и наслаждения. И Откровение Иоанна упомина-
ет этот источник, точнее источники (7:17), называя их жи-
выми. Последнее означает, что пребывание перед престо-
лом Бога есть продолжение жизни или нечто, что может
вдохнуть жизнь, к тому же он отрет «всякую слезу с очей
их». К тому же в будущем царстве бесконечного блаженства
есть еще чистая река воды жизни, светлая, как кристалл,
исходящая от престола Бога и агнца. Но, конечно, никакая
вода не может подарить истинное блаженство, а только не-
посредственная близость к агнцу.
Апокалипсис и его видения (кроме первых трех глав),
справедливо считает автор введения к толкованию Откро-
вения Иоанна, есть в собственном смысле эсхатология -
изображение последней судьбы мира и церкви, тех собы-
тий, которые предварят или подготовят их кончину. Поэто-
му ключ к пониманию Апокалипсиса богослов должен ис-
кать, с одной стороны, в пророческих писаниях Ветхого За-
вета, где рисуются некоторые образы грядущей судьбы вет-
хозаветной и новозаветной церкви (прор. Даниил, Иезеки-
ил, Иоиль), а с другой - и это особенно - в эсхатологичес-
кой речи спасителя (МФ., XXIV). То, что предсказал спаси-
тель как имеющее быть при конце мира, должно служить
руководством к пониманию Апокалипсиса. И все эсхатоло-
гическое в посланиях апостолов Павла, Петра, Иуды также
необходимо принимать во внимание при толковании Апо-
калипсиса96.
Апокалипсис содержит ответ на вопрос о загробной жиз-
ни неправедных людей. По поводу их участи богословами
написаны сотни тысяч страниц. Между тем само Открове-
ние на сей счет содержит совершенно ясный и недвусмыс-
ленный ответ: «Блаженны те, которые соблюдают заповеди
Глава III. Вечное искание будущего 201
Его, чтобы иметь им право на древо жизни и войти в город
воротами. А вне - псы и чародеи, и любодеи, и убийцы, и
идолослужители, и всякий любящий и делающий неправ-
ду» (Откр., 22:14,15). Здесь христианский принцип проще-
ния и милосердия полностью отринут, зато восторжество-
вало присущее древним и даже первобытным народам пред-
ставление, что посмертная жизнь «проклятых» должна быть
прямо противоположна жизни праведных. Таким представ-
ляли загробное существование грешников, например, в буд-
дизме и зороастризме; древние египтяне верили, что нечес-
тивых пожирает чудовище, которое в сценах суда над мерт-
выми изображалось рядом с весами и имело голову кроко-
дила, зад бегемота и туловище льва. Первая книга Еноха
сулит некоторым нечестивым полное уничтожение, чаще же
они предаются вечной пытке огнем. В исламском аде греш-
ников будет мучить огонь, который семикратно превосхо-
дит по силе земной, и в целом наказание для них будет веч-
ным; лишь некоторые, кто помимо злых совершали еще и
добрые дела, через продолжительное время будут освобож-
дены из ада. По-видимому, эти положения заимствованы
из парсизма и христианства.
Евангелия тоже говорит о вечном огне для грешников.
В апокрифическом Апокалипсисе Петра содержится под-
робное изображение адских мук для них.
Очень важная тема Откровения - воцарение Иисуса Хри-
ста и принятие им всей полноты власти. Он начинает дей-
ствовать как бог-творец, которым был принесен в жертву,
поскольку все древние религии исходили из того, что вину
(прегрешение) можно искупить жертвой божеству. Правда,
в христианстве все произошло наоборот - Яхве принес в
жертву своего сына, чтобы искупить свою вину перед людь-
ми. Казалось бы, на этом теодицея закончилась, но это лишь
желаемая видимость: человек все равно ощущает, что боги
виноваты перед ним, не только Яхве, но даже и Христос.
Впрочем, у последнего критиков всегда было намного
меньше, поскольку он олицетворял любовь и прощение,
страдания и мученическую смерть, и уже по этой причине
202
Исследование Апокалипсиса
не мог не быть близким людям, постоянно вызывая у них
чувство вины. Его близость к ним определяется и тем, что
он воскрес, а это вселяет веру в то, что такое в принципе
возможно.
Эта вера - несомненный продукт человеческого инстин-
кта самосохранения и выживания, в личности запрограм-
мирована надежда на воскресение и спасение от полного
мрака. Такая надежда никогда не покидает людей, даже если
рассудок решительно отбрасывает эту явно безумную идею,
не находящую абсолютно никакого эмпирического подтвер-
ждения.
В тесной связи с вопросами Конца света и воскресения
стоит проблема спасения. Христианство видит спасение в
том, что после смерти душа уходит в христово царство и там
находит вечное упокоение, но этому должна предшество-
вать более или менее праведная жизнь. О. Хаксли ставит та-
кой вопрос: спасение, но от чего? Уход - но из какой конк-
ретной ситуации, и в какую иную? Человечество, отмечает
он, неоднократно отвечало на эти вопросы, но поскольку
люди отличаются друг от друга по темпераменту, живут в
разных общественных условиях и не могут выйти за рамки
конкретного образа мышления и чувств, то ответы получа-
лись различные и взаимоисключающие.
Простейшая форма материалистического подхода к спа-
сению - это просто-напросто жажда жизни, выражающая-
ся в осознанном желании выбраться из обстоятельств, опас-
ных для жизни. На практике, пишет Хаксли, эффективная
реализация этого желания зависит от двух вещей: исполь-
зование разума для решения конкретных экономических и
политических проблем и создание и поддержание атмосфе-
ры доброй воли, в которой разум сможет работать наиболее
эффективно. Но люди жаждут соотнести свои деяния, мыс-
ли и чувства с общими принципами и философией косми-
ческого масштаба. Поэтому их философия принимает фор-
му псевдорелигии, системы организованного идолопоклон-
ничества. Таким образом, простое желание не умереть с
голоду превращается в пророчествующий утопизм; жела-
Глава III. Вечное искание будущего 203
ние спастись от угнетения и эксплуатации объясняется и
направляется верой в апокалипсис революции, в сочета-
нии с поклонением Молоху нации как высшему добру. Во
всех этих случаях спасение рассматривается как уход с по-
мощью политических и экономических средств от страда-
ний и зла, связанных с плохими материальными условия-
ми, к иному набору будущих материальных средств, кото-
рые сделают всех абсолютно счастливыми, мудрыми и до-
стойными людьми.
Хаксли здесь имеет в виду коммунистическое учение, но
рассматривает также и религиозные представления о спасе-
нии, которые понимают спасение как уход от глупости, зла
и страданий в счастье, добро и мудрость. Политические и
экономические меры считаются всего лишь дополнением к
обретению индивидуальной святости, добродетели и веры в
некий божественный принцип или некую божественную
личность, обладающую способностью так или иначе, но
прощать и освящать индивидуальную душу. Более того, счи-
тается, что желанная цель находится не в каком-то утопи-
ческом будущем, которое, скажем, в двадцать втором веке
или даже раньше, если наши любимые политики останутся
у власти и издадут правильные законы, а на «небесах»97.
Не думаю, что все религии считают политические и эко-
номические меры дополнением к обретению человеком свя-
тости, добродетели и веры. Напротив, многие из них отри-
цают какую-либо значимость таких мер, православие, на-
пример, вообще выступает за бедность и страдание как путь
к святости и добродетели. Но повторю вопрос, поставлен-
ный Хаксли: от чего спасение? Думается, что ответ на него
совсем не простой, даже если оставить в стороне разное по-
нимание спасения разными религиями. Если же исходить
из того, что спасение состоит в том, что личность правиль-
ной жизнью добивается бессмертия души и ее вечного во-
царения в небесном христовом Иерусалиме, то этот ответ
неизбежно порождает новый вопрос: а ради чего, для чего
это нужно? Ответ может быть только такой: чтобы знать,
точнее - верить, что смерть не есть конец всего, что потом
204 Исследование Апокалипсиса
будет новое, лучшее существование, не омрачаемое болез-
нями, страданиями, нуждой и даже смертью. Иными сло-
вами, смысл спасения как религиозного понятия представ-
ляет собой попытку смертного уйти от страха смерти.
5. Небытие и страх
Апокалипсис устрашает своими образами и грядущими
ужасными карами, но взамен он дает ни с чем не сравнимое
утешение - грядущее наступление божьего царства. Хотя и
не раскрывает, что именно ждет людей, точнее, их души в
страстно желаемом небесном Иерусалиме. Апокалипсис
спасает человека от страха небытия, страха, который посто-
янно, на протяжении всех веков готов проглотить личность.
Несомненная заслуга религии в том, что она не дает это сде-
лать, но такую же функцию до нее выполняли примитив-
ные верования, важной концепцией которых были учения
о душе. Между тем испытание страхом небытия, т.е. полно-
го и окончательного исчезновения человека, способно по-
рождать мужество, которое не дает этому страху покорить
его. Но не следует преувеличивать названный страх: подав-
ляющее большинство людей не думает о нем, они просто
живут, чтобы жить, а страх обычно может появиться в ста-
рости или в случае болезни, в том числе психической, по-
стоянных, часто болезненных поисков смысла и цели жиз-
ни на фоне бессознательно ощущаемых и переживаемых
угроз.
Небытие является отрицанием бытия, его антиподом,
небытие - это не быть. Для человека оно означает не жить,
следовательно, не чувствовать, не переживать, не знать, не
общаться. Небытие человека есть логическое и закономер-
ное продолжение его бытия, но нет никаких оснований ду-
мать, что после небытия наступит бытие, т.е. жизнь, суще-
ствование. Но религия, в частности Апокалипсис, именно
это и утверждает, но даже она не в состоянии снять страх
небытия, смерти, который сокрыт в психике всех живых су-
Глава III. Вечное искание будущего
205
ществ. Поэтому в любом случае (исключая, конечно, истин-
но некрофильское влечение к смерти) человек остается со
своим страхом, который, хотелось бы подчеркнуть, далеко
не всегда актуализируется. В субъективном аспекте небы-
тие не представляет собой часть собственного бытия чело-
века, а знание, представления о нем, сердцевину которых
составляют неизбежность, преходящий характер своего бы-
тия. В свою очередь, вызванные этими знаниями ощуще-
ния и переживания не могут не заполнить некоторые важ-
ные отрезки жизни конкретного субъекта и повлиять на нее.
Однако небытие существует объективно, как данность, по-
рождая страх и тревогу, имеющие общую онтологическую
основу.
Неизвестное, что таит смерть, есть неизвестное особого
рода, поскольку, во-первых, с его наступлением кончается
человек, т.е. его жизнь, и, во-вторых, именно потому, что
оно неизвестное. Религия, в частности христианство, запол-
нила его разными содержаниями, образами, символами, со-
бытиями, но все они без исключения взяты из земной жиз-
ни, хотя и представлены в самых фантастических видах и
сочетаниях, не прибавляя по этой причине абсолютно ни-
каких знаний неземного характера. Поэтому все за гранью
жизни порождает тревогу и страх именно своей неизвест-
ностью. Вообще возможная встреча с Богом способна по-
родить страх, но не потому и не столько потому, что он пред-
стает со страниц Апокалипсиса в качестве внушающей ужас
силы. Дело в том, что подобная встреча очень часто означа-
ет смерть, иными словами, Бог может нести угрозу небы-
тия. Хотя при этом мы должны отдавать себе отчет в том,
что бытие всегда зависит от небытия, и наоборот, т.е. небы-
тие является небытием только потому, что противопостав-
ляется бытию.
Заключительные главы Откровения своими эсхатологи-
ческими описаниями призваны убедить читателя в досто-
верности этих описаний, причем делается это в первую оче-
редь с помощью чисто эмоционального воздействия. Кажет-
ся, приложены все усилия для того, чтобы доказать, что в
206 Исследование Апокалипсиса
грядущем небесном блаженном царстве всем достойным
того людям обеспечена благодать Иисуса Христа и право на
древо жизни. И этому «надлежит быть вскоре». Тем самым
перед человеком ставится цель и его жизни придается опре-
деленный смысл. Это тоже способно снизить уровень тре-
воги или устранить ее вообще, так как утеря смысла жизни
способна ее породить. Однако обещанное духовное царство
совсем не снимает чувства вины и угрозы вероятного осуж-
дения, поскольку попасть в это царство могут лишь достой-
ные: «Се, гряду скоро, и возмездие Мое со Мною, чтобы
воздать каждому по делам его» (22:12). Но мужество быть,
самоутверждение личности на уровне ее существования спо-
собны победить не только страх смерти, но и угрозу утраты
смысла. Апокалипсис, как и другие священные христианс-
кие тексты, призывает бороться со страхом смерти муже-
ством веры, что сделать, как уже отмечалось выше, дано да-
леко не каждому, а сам страх небытия настолько сокрыт от
субъекта, что очень слабо поддается корректировке или во-
обще не поддается воздействию.
Как писал П. Тиллих, тревога судьбы и смерти - наибо-
лее основополагающая, наиболее универсальная и неотвра-
тимая. Любые попытки доказать ее несостоятельность бес-
полезны. Даже если бы так называемые доказательства «бес-
смертия души» обладали доказательной силой (которой они
на самом деле не обладают), то на уровне существования
они все равно были бы неубедительны, ибо на этом уровне
каждый осознает всю полноту утраты себя, которую пред-
полагает биологическое умирание. Неизощренная душа
инстинктивно понимает то, что формирует изощренная
онтология: реальность обладает основополагающей струк-
турой, основанной на корреляции Я - мир. С исчезновени-
ем одной из частей этой структуры (мира) другая часть (Я)
также исчезает, и в результате сохраняется лишь их единая
основа, но не структурная корреляция98.
Теперь представим, что исчез не «мир», а «Я». Совершен-
но очевидно, что в этом случае для последнего исчезает
«мир». Трагедия небытия как раз в этом и состоит, именно
Глава III. Вечное искание будущего
207
перспектива утраты «мира» вызывает страх - предельно се-
рьезный. Он может даже принимать патологический ха-
рактер, если будет сочетаться с другими страхами, если че-
ловек станет задумываться над тем, что его бытие в данном
месте и в данное время в определенный мере случайно, а
отсюда случайно и то социальное и иное окружение, кото-
рое сопутствует ему. Усилению страха способствует и то,
если индивид сделает предметом своего анализа ту истину,
что прошлое невозможно возвратить, что любой момент
времени исчезает навсегда. Страх небытия может развивать-
ся на базе тревоги, порожденной утратой смысла жизни, но
такая тревога (тревога и страх явления разные) присуща да-
леко не всем людям, а лишь тем избранным, которые заня-
ты его поиском. Поэтому страх утраты смысла жизни по
своей распространенности среди людей заметно уступает
страху небытия. Ведь отсутствие смысла означает «лишь»
небытие духовного самоутверждения и духовной жизни,
духовную пустоту. Непоявление или исчезновение духовно-
го центра, если человек жаждет обрести его, приводит к уходу
смыслов отдельных сторон жизни человека, и в целом мо-
жет привести его к катастрофе. Страх утраты смысла жизни
может даже исчезнуть, если страх небытия приобретает то-
тальный характер и начнет мощно подавлять другие страхи
и тревоги.
Угрозы, обильно содержащиеся в Апокалипсисе, в том
числе в его заключительной главе, могут быть применены к
неопределенно широкому кругу поступков, даже мыслей,
особенно нетерпимы проступки идеологического характе-
ра. Кара, причем самая суровая, может наступить за что угод-
но, в том числе и за то, что человек не видит смысла в испо-
ведании христианской веры, или недостаточно предан ее
догматам и т.д. Во всякие времена пути плоти и особенно
мысли и побуждения личности могли быть извращены или
признаны извращенными при самых благочестивых побуж-
дениях. Откуда людям знать, праведны ли они или непра-
ведны перед Богом, и не вызывает ли у него отвращение то,
что человеку кажется вполне праведным. Не знают они и
208
Исследование Апокалипсиса
того, когда у творца иссякает терпение, и он обречет их на
истребление. Те глобальные катастрофы, которые Яхве и его
сын обрушили (в Откровении) на человечество, мало чем
отличаются от Всемирного потопа, о котором рассказывает
Ветхий Завет (и мифологии очень многих народов мира, что
более чем убедительно доказано Фрезером). Но потоп, как
поясняет мифотворец, был реакцией на прегрешения лю-
дей, терпеть которые больше нельзя. Апокалипсические же
катастрофы этим вовсе не объясняются, они произошли
потому, что таким путем божества демонстрировали свое
могущество и насаждали страх.
Первым, кто ввел в психоанализ понятие «танатос», был
В. Штекель, сотрудник и соратник Фрейда, впоследствии
порвавший с ним. Штекель с самого начала отмечал огром-
ное психическое напряжение, связанное с темой смерти
вообще. Еще в 1910 г. им высказывалось мнение, что в лю-
бых проявлениях повышенной тревожности присутствуют
проявления инстинкта смерти, возникающего, по его мне-
нию, как результат подавления сексуального инстинкта (в
более широком смысле - инстинкта жизни, обозначаемого
в психоанализе понятием «эрос»), Штекелю принадлежит и
первое описание символических проявлений стремления к
смерти в фантазиях пациентов. Фрейд в целом положитель-
но воспринял идеи Штекеля и стал их активно разрабаты-
вать, особенно в таких работах, как «Мы и смерть» и «По ту
сторону принципа наслаждения».
В первой из них Фрейд отмечал, что человек в глубине
души не верит в собственную смерть и просто не в силах
себе ее представить. При всех попытках вообразить, что бу-
дет с нами после смерти, мы представляем себя в качестве
наблюдателей. Подобное отношение к смерти накладывает
глубокий отпечаток на нашу жизнь. Она обедняется, туск-
неет. Эмоциональные связи, невыносимая интенсивность
скорби делают из нас трусов, склонных избегать опасности,
грозящей нам и нашим близким. Жизнь теряет содержатель-
ность и интерес, когда из жизненной борьбы исключена
наивысшая ставка, т.е. сама жизнь. Нам необходимо чем-то
Глава III. Вечное искание будущего 209
вознаградить себя, и мы обращаемся к миру воображаемо-
го, к литературе, театру. Я бы мог с полным основанием к
этому добавить, что в поисках вознаграждения и утешения
человек привык обращаться еще к религии, хотя она, стро-
го говоря, придерживается двойственного отношения к
смерти. Это очень ярко проявляется в Апокалипсисе: с од-
ной стороны, в этой книге мифотворец пугает смертью (гла-
вы 5-20), доводя отношение к ней до ужаса, а с другой -
утешая, что эта смерть будет последней и за ней наступит
неведомый дотоле сверкающий всеми радужными краска-
ми мир (главы 21 - 22).
Фрейд считал, что отношение первобытного человека к
смерти лишено цельности и противоречиво. Он, с одной
стороны, признавал смерть уничтожением жизни и в этом
смысле пользовался ею, но с другой - начисто отрицал. Это
было возможно потому, что к смерти другого, чужака, врага
он относился в корне иначе, чем к собственной. Смерть дру-
гого не вызывала у него возражений, он воспринимал ее как
уничтожение и жаждал ее достичь. Первобытный человек
был страстным, свирепым и коварным, он убивал охотно и
не ведал сомнений.
Если расценивать эти слова Фрейда об отношении пер-
вобытного человека к смерти как присущего только ему, но
отнюдь не современным людям, то неизбежна грубая ошиб-
ка. И последние относятся к смерти противоречиво, они
тоже жаждут смерти врага, хотя и не всегда признаются в
этом, они по-разному относятся к смерти чужака и к смер-
ти своей собственной или своих близких. При этом чужака-
ми могут выступать не только люди другого народа, но и
своего, если таких людей считают, например, предателями.
Однако надо признать, что современники, во всяком слу-
чае, из числа представителей западной культуры, вовсе не
отрицают смерть как реальность. Впрочем, я заблуждаюсь,
не отрицали ее еще в древности, даже задолго до христиан-
ства. Примитивное отрицание смерти присуще примитив-
ным, первобытным народам, которые видели в ней нечто
случайное или результат чьих-то козней.
14 Исследование Апокалипсиса
210
Исследование Апокалипсиса
Предощущение смерти, связанные с ней бессознатель-
ные переживания всегда были переплетены с чувством вины,
которое, возможно, зародилось у тела умершего любимого
и породило первые религиозные требования. Иудаизм, а
затем и христианство стали интенсивно разрабатывать это
чувство в своих интересах, но, пользуясь достижениями уже
предыдущих религий, попытались (и отнюдь не безуспеш-
но) перенести его на божественных персонажей. Это пе-
ред ними теперь виноват человек, поскольку посмел ослу-
шаться их, не всегда следовал их советам и указаниям, про-
являл своеволие и, что очень важно, твердость в вере, а
иногда вообще кощунственно отступал от единственно воз-
можного творца. Эта мысль в Апокалипсисе проводится
очень четко, от первых до последних строк, но при этом в
нем нет ни малейшего отвращения перед пролитием кро-
ви. Напротив, в книге сохранено вполне первобытное от-
ношение к убийству как способу решения витальных про-
блем. Но здесь надо иметь в виду один существенный мо-
мент: в Откровении убивают не люди, а боги. Это уже со-
всем другое дело, боги не нуждаются в оправдании, им не
присуще чувство вины и они ни перед кем не отчитывают-
ся, даже если и убивают.
В этом аспекте отношение к смерти в Откровении мож-
но назвать некрофильским, ибо оно представлено в форме
влечения к ней, в чрезвычайно ярких образах и символах,
среди них «всадник, которому имя «смерть», ставший, ви-
димо, навеки олицетворением небытия. Упиваясь описани-
ем последнего, мифотворец, как можно предположить, уз-
нает о нем все больше и больше, поскольку психологически
соучаствует в его сотворении. Он познает не только смерть,
но и жизнь, ее особенности, он воочию убеждается в том,
чем они отделены друг от друга.
Христос, каким он представляется в священных текстах,
и особенно в евангелиях, стремился сформировать у людей
определенные духовные (религиозные) и этические потреб-
ности, причем не путем насилия, а убеждения, любви, про-
щения, личным примером. В человеке должен был образо-
Глава III. Вечное искание будущего 211
ваться некий духовный и нравственный критерий, который
направлял бы его жизнь и отдельные поступки. К созданию
потребности вести себя определенным образом Апокалипсис
подходит принципиально иначе; путем запугивания, чаще
очень грубого и ничем не прикрытого. Между тем насиль-
ственное подчинение даже добродетели не представляет со-
бой этической ценности, поскольку это должно быть внут-
ренней потребностью личности. Она должна нести ответ-
ственность за свое бытие - именно бытие, а не только за от-
дельные поступки. Иными словами, она обязана выступать в
качестве собственного судьи, она в ответе за то, выполняется
ли ею ее предназначение. Для этого, конечно, нужно не толь-
ко мужество, но и осознание своей роли в своей же судьбе,
умение преодолевать страхи и находить их источники.
Страх, который могут породить ужасы Апокалипсиса, не
вызывает у его создателей каких-либо отрицательных эмо-
ций, тем более что обещается новый Иерусалим, «сходящий
от Бога с неба». Но, конечно, отнюдь не только поэтому,
поскольку страх, как и агрессия, привычное явление для
мира, признанный и универсальный способ решения не
только витальных, но и повседневных проблем. Люди толь-
ко делают вид, что порицают кровавое насилие, но в глуби-
не души знают, что без этого никак не обойтись, хотя бы
потому, что небытие всегда устрашает людей и заставляет
подчиниться. К нему с древнейших времен выработано ам-
бивалентное отношение тяготения - отвергания, что, ко-
нечно, довольно редко осознается. Такое же отношение тор-
жествует в Откровении: с одной стороны, происходит мас-
совое уничтожение людей, а с другой - обещается, что
смерть будет преодолена. Вместе с тем относительно небес-
ного Иерусалима, преподанного в книге как некое весьма
отдаленное человеческое будущее, не акцентируется вни-
мание на том, что оно наступит только после смерти всех
людей или является царством смерти. Более того, будущее в
видениях Иоанна представлено как то место, где «смерти
не будет уже», где «смерть и ад повержены в озеро огнен-
ное». Однако перед этим содержится следующее утвержде-
212
Исследование Апокалипсиса
ние: «Тогда отдало море мертвых, бывших в нем, и смерть и
ад отдали мертвых, которые были в них; и судим, был каж-
дый по делам своим» (Откр., 20:13).
Напрашивается вывод, что новый счастливый мир воз-
можен лишь после смерти, причем в нем уже не будет вто-
рой смерти. Все последующее богословие понимало это
именно так. Из этого следует, что человеческой жизни на
земле уже не будет. Именно такой вывод вытекает из виде-
ния Иоанна, который увидел «новое небо и новую землю;
ибо прежнее небо и прежняя земля миновали, и моря уже
нет» (21:1).
Связь между конечным и бесконечным всегда была пол-
на парадоксами, Апокалипсис добавил в нее новые, кото-
рые на протяжении веков человек пытается осмыслить и на
рациональном, и на мифологическом уровнях. Он един-
ственное в мире существо, знающее о своей смертности.
Поэтому им всегда проявлялось вначале смутное стремле-
ние сделать себя бессмертным, затем это стремление пре-
вратилось в четкое и оформленное учение о душе. Христи-
анство, как и многие другие религии, проникнуто трагичес-
ким ощущением смертности, в нем грех и зло отождествля-
ются с бренностью существования, а спасение видится в
бегстве в мир вечности. Однако Апокалипсис обещает спа-
сение не для всех, а только для тех, кто отвечает божествен-
ным требованиям.
Страх смерти (небытия) совсем не равнозначен инстин-
кту смерти, который можно понимать и как более или ме-
нее постоянное ощущение своей бренности, своей близос-
ти к смерти, причем не обязательно из-за болезни или воз-
раста. Это сопровождается раздумьями о ней и иногда осу-
ществлением действий, ориентированных на ее постижение.
Ощущение своей телесной конечности может носить скры-
тый, бессознательный характер, маскируясь за восприятия-
ми и мыслями, даже поступками совсем иного рода. Страх
смерти включен в инстинкт смерти, но не исчерпывает его,
в этот инстинкт может входить, например, интерес, чисто
познавательное отношение к ней, что можно наблюдать у
Глава III. Вечное искание будущего 213
некоторых людей, совершающих суицидальные попытки.
В то же время названный инстинкт не обязательно форми-
руется в качестве реакции на отсутствие смысла своего бы-
тия, как полагал Фрейд. Жизнь представляет множество
примеров людей, у которых инстинкт смерти занимает ве-
дущее место в их мироощущении, но они совсем не терза-
ются отсутствием смысла своего существования. Отсутствие
смысла жизни тоже может, конечно, порождать страх, но, в
первую очередь, оно свидетельствует о духовной скуднос-
ти, иногда даже отрицании духовности.
Можно высказать такое внешне противоречивое сужде-
ние: необычайная близость смерти (а в Апокалипсисе она
все время близка) и особое отношение к ней едины. При
этом отношение к ней действительно особое, поскольку она
является, как вытекает из анализа текста, единственным
путем в светлейший мир. Конкретный же человек, по-на-
стоящему стремящийся к ней, т.е. некрофильская личность,
далеко не всегда способен изжить в себе страх перед ней.
Уничтожая других, он тем самым подавляет в себе страх
смерти, поскольку делает ее понятной и близкой, а себя
может ощущать могучим вершителем чужих жизней. Боже-
ства в Апокалипсисе выступают именно в роли таких вер-
шителей, что с их стороны вполне естественно. Но боже-
ства совсем, конечно, не боятся смерти, что является сви-
детельством того, что такое отношение, весьма желатель-
ное для себя, человек спроецировал на них. Не страшиться
смерти - извечная, но, увы, неосуществимая для него меч-
та, проистекающая из его тварной природы. Смерть никог-
да не превратится в радостное прозрение, не перестанет быть
пугающим врагом и роковой ошибкой в мироздании.
Одна из форм встречи со смертью - это конфронтация
со своей собственной смертностью. Тот, кто избегает воп-
росов, связанных со смертью, скорее всего будет иметь труд-
ности в приобретении глубокого внутреннего опыта, пока-
зывающего, что жизнь преходяща. Тогда остается только
страх перед ней, способный опустошить человека, не склон-
ного или не готового столкнуться с неизбежным финалом.
214 Исследование Апокалипсиса
Но для тех, кто готов принять его, может иметь место осво-
бождающий эффект, позволяющий насладиться каждым
мгновением жизни. Множество людей склонно скептичес-
ки относиться к христианской и ряда других религий идее
непрерывности всего существующего, жизни после жизни,
как к тому, что изобретено самим же человеком для соб-
ственного утешения. Субъект, знакомый с древней мифо-
логией, мог бы усмотреть здесь лишь повторение первобыт-
ной легенды о смерти (хаосе), новом рождении и новом су-
ществовании, которая может опираться лишь на веру, не
будучи подкреплена никакими эмпирическими данными.
Некоторые люди в состоянии духовного кризиса, опи-
санного С. и К. Грофами, внезапно начинают чувствовать,
что их комфорт и безопасность исчезают, как будто они по-
лучили некий толчок в неизвестном направлении. Знако-
мые способы бытия больше не кажутся подходящими и сме-
няются новыми. Индивид не чувствует себя способным за-
цепиться за какие-либо проявления жизни, испытывает
страх и не может вернуться к старым интересам. Таким об-
разом, он может быть поглощен огромной тоской по своей
умирающей старой сущности.
Состояние освобождения от различных социальных ро-
лей, отношений, от мира и самого себя - одна из форм сим-
волической смерти. Это хорошо известно различным духов-
ным системам как первейшая цепь внутреннего развития, к
этому призывает и Апокалипсис, особенно явственно в сво-
их заключительных главах. Такое освобождение от старого
является необходимым событием в жизни, и оно естествен-
но происходит в момент смерти - в то время, когда каждый
человек понимает, что не может унести с собой не только
принадлежащие ему материальные вещи, но и все другое.
Такие переживания дают свободу для того, чтобы можно
было полнее радоваться всему, что имеется в жизни. Практи-
ка медитации и другие формы самоисследования приводят
искателей к столкновению с этими переживаниями еще до
того, как наступает момент физической смерти. В буддизме
привязанность или пристрастие к проявлениям материаль-
Глава III. Вечное искание будущего 215
ного мира считается корнем всех страданий, а отказ от этой
привязанности - ключом к духовному освобождению.
Страх смерти одним из своих источников может иметь и
свойство ума видеть в том, что хорошо известно и понятно,
выражение могущества и власти личности. Непонятное и
непознанное вызывает, напротив, беспокойство, неуверен-
ность, тревожность. Это хорошо представляли себе и наши
далекие предки. Просветить насчет всех непонятностей и
таинств смерти пытается и Откровение, но способно сде-
лать это лишь в самом общем виде.
В нашем нынешнем секуляризованном мире смерть ужа-
сает нас, особенно в связи с опасностью превратиться в нич-
то, и именно поэтому она всячески маскируется. Но нужно,
конечно, иметь в виду различные восприятия и понимания
смерти: для верующих это переход в иное бытие, а для неве-
рующих - в небытие. Именно небытие «Я» и вызывает страх,
даже ужас, но это не означает, что у верующих (и у так на-
зываемых примитивных народов в древности, и сейчас)
мысль о смерти или ее предощущение не вызывают боли и
страданий. И здесь можно видеть боль расставания с при-
вычным и близким, в первую очередь с близкими людьми,
особенно если они нуждаются во внимании и поддержке,
но боль в некоторой степени снижает уверенность в том,
что смерть открывает дверь в новый мир, являясь таким кон-
цом, за которым сразу же следует новое начало. И у прими-
тивного древнего человека, верящего в жизнь после смер-
ти, она вызывала не только боль, но и страх.
Этот страх мало отличается от страха вполне современ-
ного неверующего человека. Такой страх лежит в основе
самого человеческого существа, он, как и у бегущих от по-
жара животных, заложен самой природой как условие су-
ществования в мире, где всем живым всегда что-то угрожа-
ет, явно или открыто. Отсутствие такого страха может озна-
чать полную дезадаптацию личности.
Зная, что смерть есть лишь пролог к возрождению и выс-
шему существованию, древние общества не наказывали бы
смертью своих преступников. Если думать иначе, то смерт-
216
Исследование Апокалипсиса
ная казнь стала бы не наказанием, а наградой. Если бы не
было страха смерти, то с самых первых времен человек не
защищался бы от врагов и разрушительных сил природы
вроде пожаров, наводнений или засухи, не стремился бы
излечиться от болезней. Практически у всех народов мира
имеется неисчислимое множество примет, суеверий, кото-
рые помогли бы человеку избежать смерти, вовремя указать
ему на смертельную опасность. Эти поверья охватывают
практически все сферы жизни.
Не только Апокалипсис, но все христианство в целом
очень сурово к человеку. Оно прекрасно помнит, как по ве-
лению Бога Авраам хотел лишить жизни своего сына Исаа-
ка, что, конечно, никогда не вызывало осуждения богосло-
вия. Так, С. Кьёркегор писал: «...судьба Исаака была вместе
с ножом вложена в руку Авраама. И он стоял там, старец, с
единственной своей надеждой! Однако он не усомнился, он
не озирался в страхе направо и налево, он не бросил вызов
небесам в своих молитвах. Он знал, что сам Господь Всемо-
гущий испытывал его..., но он знал также, что ни одна жер-
тва не бывает слишком тяжела, когда ее требует Господь, -
и он занес нож»99. Так же испытывал творец вначале взбун-
товавшегося, а затем смирившегося Иова, наслав на него
неисчислимые бедствия, в том числе погубив его детей.
Достаточно суров был евангелический Христос. Лука
передает его слова: Если кто приходит ко Мне и не вознена-
видит отца своего и матери, и жены и детей и братьев и сес-
тер, а притом и самой жизни своей, тот не может быть Моим
учеником» (14:26). По-моему, слишком резко и гневливо для
того, кто так истово проповедовал любовь и прощение, учил
всегда прощать своих врагов.
Но люди, создающие богов любых религий, всегда бес-
сознательно исходят из того, что с ними, так склонными к
греху и злу, просто нельзя иначе, они не поймут другого об-
ращения. Они, люди, для того и сотворили Бога, чтобы он
управлял ими, причем самыми суровыми, когда нужно, ме-
тодами. Однако люди не должны впадать в отчаяние, по-
скольку, как утверждал Кьёркегор, отчаяние - это грех, про-
Глава III. Вечное искание будущего 217
тивоположностью которого является не добродетель, но
вера100. Вера же нужна для того, чтобы человек всегда был
убежден в том, что творец все делает для его же блага, даже
насылая на него всякие несчастья.
Кьёркегору принадлежат знаменательные слова, ярко от-
ражающие всю полноту его преданности идее бессмертной
жизни души: «...На языке людей смерть - это конец всего,
и, как они говорят, пока есть жизнь, есть надежда. Однако
для христианина смерть - вовсе не конец всего, и не про-
стой эпизод в единственной реальности, каковой является
вечная жизнь; и она вмещает бесконечно больше надежды,
чем несет нам жизнь, даже наполненная здоровьем и си-
лой»101. Если бы Кьёркегор попытался эмпирическим путем
проверить это свое утверждение, он был бы горько разоча-
рован: даже самые преданные христиане боятся смерти. Они
ничего не могут поделать с этим страхом, поскольку он за-
ложен в них самой природой и функционирует в качестве
инстинкта. И никто не доказал, что единственной реально-
стью является вечная жизнь, впрочем, никто и не знает, что
это такое.
6. Апокалиптика и мессия
В Апокалипсисе еще раз подтверждается трансцендент-
ность и имманентность божества, его сверхприродная сущ-
ность, оно потому и господствует в мире, что находится над
ним. Непосредственная близость богов к человеку, их жи-
вой промысел в природе и истории, его конкретное, хотя и
суровое, всемогущество находят в Откровении самое яркое
воплощение. Причем эта книга требует целомудренной вер-
ности Иисусу, точно так же, как Ветхий Завет - Яхве. Но в
последнем случае предполагается союз только с еврейским
народом, в то время как христианство (и его Апокалипсис)
адресовано всем. Человек еще вступает с божеством (или с
божествами) в некоторое подобие юридических отношений,
высшие судьи оценивают его поступки и затем выносят свое
218 Исследование Апокалипсиса
решение на Страшном суде. Людей будут судить строго, в
первую очередь взвешивая их преданность христианству -
если следовать только Апокалипсису, а также любовь к
ближнему - если иметь в виду всю совокупность ценностей
и принципов этой религии, одним словом, ее закон. Значе-
ние последнего состоит в безусловном осуждении греха,
именно осуждении, а не оправдании. Только милостью Яхве
и Иисуса может смягчиться участь преступившего закон, но
мы не знаем, при каких условиях такое способно случиться.
Как мы видим, древние евреи, как, наверное, практичес-
ки все народы той поры, были очень суровы к себе. Но не
только - они еще были большими оптимистами, полагая,
что с помощью наказания можно исправить мир и навести
в нем порядок. Современный же человек, по-видимому, ус-
тал, он уже не верит в исправление и кару, при этом наивно
считая, что жизнь человека неприкосновенна, хотя это и
противоречит законам. Поэтому современное западное об-
щество весьма милостиво даже к таким грешникам, как са-
мые жестокие убийцы, в бесполезной надежде таким путем
смягчить общественные нравы. Но часто, отбросив назван-
ный принцип и преследуемое извечными апокалиптичес-
кими телами, оно начинает яростно уничтожать невинных,
как, например, при большевизме и нацизме, во время II
Мировой войны.
Апокалипсис закономерно появился не только как сви-
детельство торжества новой религии, но и как логический
результат многолетних надежд еврейского народа, нагляд-
но выраженный в апокалиптической, в том числе апокри-
фической литературе. Важно отметить, что при этом даже в
иудаистских рамках, горизонты апокалиптиков все более
расширялись, охватывая новые регионы, что явилось не
только следствием рассеяния этого народа, но и укрепле-
нием его культурных и экономических связей. В самом иуда-
изме и, конечно, в раннем христианстве все больше крепли
идеи мессианства и личного участия праведных в блажен-
ном мессианском царстве, загробного воздаяния и воскре-
сения умерших. Все это будет помещено в надприродную,
Глава III. Вечное искание будущего
219
сверхъестественную сферу, в новый небесный свет, кото-
рый контрастен земному миру. Небесный Иерусалим схо-
дит вместе с мессией.
Новозаветное откровение является несомненным наслед-
ником и преемником ветхозаветных пророчеств и некото-
рых древних апокалиптических концепций, точно так же,
как вся раннехристианская культура, в том числе религиоз-
ная идеология и догматика, взошли на поле иудаизма. По
этой причине Откровение Иоанна не смогло преодолеть
одно исключительно важное противоречие, свойственное
иудаизму: нарушают божеские и земные законы лишь от-
дельные, конкретные люди, а божью кару несут все. Так
было, когда на землю обрушился Всемирный потоп и когда
случились глобальные катастрофы, повлекшие неисчисли-
мые жертвы, что описано в Апокалипсисе.
Появление и развитие христианства, которое, разумеет-
ся, не могло и не хотело разорвать многочисленные нити,
связывающие его с иудаизмом, в свою очередь оказали на
него некоторое влияние. В частности, это проявилось в иуда-
изме в усилении трансцендентальных стремлений и появ-
лении мессианских смыслов при толковании отдельных свя-
щенных текстов. Апокалиптические ожидания в иудаизме
усиливались в связи с каждой исторической катастрофой
Израиля, возбуждавшие предчувствия действительности и
близости Страшного суда, но, главное, неминуемое конеч-
ное осуждение зла и торжество страдающих и униженных.
Согласно Откровению новое блаженное царство обретут
праведные не только из Израиля, а любые праведные; каз-
ни и страдания, как повествует эта книга, тоже должны пре-
терпеть все, невзирая на национальную или иную принад-
лежность.
Вера в жизнь и возмездие после смерти придала новой
эсхатологии новую тональность, изменила ее содержание.
Христос остается богом живых, а не мертвых, религиозная
мысль продолжает настойчиво стремиться проникнуть в та-
инственный мир духов и жадно ищет новых откровений,
которые в полной мере смогла бы обрести с помощью бого-
220
Исследование Апокалипсиса
словия. Именно богословские искания делали реальными
виртуальный мир, а сверхъестественное знание делало этот
мир чуть ли не обыденным, тем самым обеспечивая челове-
ку все земное блаженство. Утвердились в качестве незыбле-
мых мистические идеи о спасении человечества и царстве
мессии - небесном мире, новом Иерусалиме с райским са-
дом. Но мы еще не в состоянии в полной мере оценить ко-
лоссальное влияние богословия - именно его, а не собствен-
но религиозного учения - на всю христианскую культуру,
поскольку богословие еще не было объектом подлинно на-
учного исследования.
Ход истории и в иудаизме, и в христианстве представля-
ется предопределенным с самого начала: в этом смысле
Книга Бытия предстает первой книгой божественного от-
кровения. Поэтому в истории нет места неожиданностям и
случайностям, его величайшее событие - Страшный суд и
наступление блаженного царства тоже предначертано от
истока веков. Этому рубежу должно предшествовать появ-
ление мессии, которого Израиль ждал очень давно. Яхве
наставлял: «Вот, Я пошлю к Вам Илию пророка пред на-
ступлением дня Господня, великого и страшного. И он об-
ратит сердца отцов к детям и сердца детей к отцам их, чтобы
Я, придя, не поразил землю проклятием» (Мал., 4:5-6).
Илия был призван выполнять примерно те же функции,
которые затем были возложены на Христа, но иудаизм с его
строгим единобожием не был в состоянии развить месси-
анские идеи, это было под силу только христианству, мес-
сиология которого достигла неимоверных высот. Но даже
Христа, согласно Евангелию от Иоанна, иудеи спрашива-
ли, не является ли он Илией, на что получили отрицатель-
ный ответ.
Собственно говоря, идея мессии и загробного спасения
возникла не на заре иудаизма, все это пришло значительно
позже. Поэтому представляется ничем не обоснованной
попытка назвать мессией даже Моисея. Появлению фигуры
спасителя, ставшего богом, предшествовали иные сверхъе-
стественные персонажи в качестве неких подступов к нему.
Глава III. Вечное искание будущего 221
Так бывает всегда, когда накопленные знания о чем-то по-
зволяют вдруг взять качественно новый рубеж.
Однако мессия присутствовал не во всех религиозных
сочинениях апокалиптического характера. Его мы не най-
дем, например, в Книге Юбилеев, Славянском Енохе, древ-
нейшей части эфиопского Еноха. Роль спасителя Ветхий
Завет предлагал и Михаилу, которого называл «князем ве-
ликим, стоящим за сынов народа твоего». Предрекалось, что
«наступает время тяжкое, какого не бывало с тех пор, как
существуют люди до сего времени; но спасутся в это время
из народа твоего все, которые найдены будут записанными
в книге. И многие из спящих в прахе земли пробудятся, одни
для жизни вечной, другие на вечное поругание и посрамле-
ние» (Дан.,12 1-2). Таким образом, идеи мессии находили
в иудаизме самое различное выражение, но эту фигуру сле-
дует всегда рассматривать в свете эсхатологических представ-
лений.
Можно ли считать, что представления о мессии (спаси-
теле) и грядущем царстве божьем являются частью идеоло-
гии и вековых надежд людей только христианской культу-
ры? На этот вопрос следует дать отрицательный ответ, по-
скольку соответствующие идеи в современном коммунис-
тическом выражении восторжествовали в СССР и ряде вос-
точных стран, в первую очередь, Китае, Камбодже и Вьет-
наме, в исламской Албании. Сейчас там сила самих идей
существенно снизилась, они уже не играют прежней роли в
политике и, особенно в экономике, но никто не сможет иг-
норировать период их расцвета в названных странах. Мож-
но, следовательно, сделать вывод, что спасение, жизнь пос-
ле смерти и воцарение в блаженном царстве представляют
собой важнейшую общечеловеческую потребность. Но ком-
мунистическое учение не стало движением вперед по срав-
нению с ветхозаветной или новозаветной апологетикой, так
как это учение призывало обходиться без Бога, этого веч-
ного владыки, пусть и сурового, но святого и праведного,
справедливого и объективного. Это давало твердую надеж-
ду на равный божий суд и конечное наказание зла. Его ком-
222
Исследование Апокалипсиса
мунисты заменили на земных богов, вернее - божков, мел-
ких, злобных, паранояльных.
Апокалипсис ждал конца времен в самом близком буду-
щем, но он так и не наступил. Апокалипсис видел после-
днего врага в таких ненавистных своих гонителях, как, на-
пример, Нерон, но и он ушел, появились новые - бесчис-
ленные новые. Тем не менее история текла по-прежнему.
Значит, с эмпирической точки зрения чаяния апокалипти-
ков не сбылись, но с позиций духовности они не потеряли
своей ценности и достоверности, навсегда оставшись в ка-
честве вечно живой идеи, в которой человечество всегда бу-
дет искать спасение.
Христианский мессия существенно отличается от иудаист-
ского. Прежде всего в иудаизме мессия вовсе не занимал того
центрального места, которое ему было уготовано в христи-
анстве. В отдельных иудаистских религиозных памятниках
индивидуальный мессия просто отсутствует, в других он дос-
таточно пассивен, в-третьих он вообще смертен, выступая в
качестве царя, полководца, даже судьи. Иногда даже можно
встретить мысль о заступничестве праотцев. Но ни в одном
случае мы не встретимся со страданиями, тем более смерт-
ными, мессии; это чисто христианское достижение (если его
можно назвать достижением), обнаруживающее истинно на-
родное, а не элитное происхождение идеи мессии и спасе-
ния. Подобная идея возникла в гуще народных чаяний и хо-
дячих представлений о мессии, а затем, пройдя несколько
необходимых этапов мифологического развития, приобрела
тот законченный вид, который мы все хорошо знаем.
Но не следует забывать, что спасение неразрывно пере-
плетается с искуплением грехов через страдания и крестную
смерть мессии. Это положение занимает центральное место
в христианстве, страсти господни становятся гарантией спа-
сения человечества. Этого в иудаизме не было, христиан-
ство наполнило совершенно новым смыслом идею мессии,
оно стало мессианской религией. Страдания Иисуса ради
людей есть отзвук тех бедствий, которые выпали на их долю,
о чем можно найти упоминание даже в богословских сочи-
Глава III. Вечное искание будущего 223
нениях. Желательно также учитывать, что и его современ-
ники знали об очистительной силе его страданий.
Спасителем человечества не мог быть сын простого че-
ловека, он должен был быть носителем чего-то необыкно-
венного, даже божественного. Иначе люди просто не пове-
рили бы ему, его, точнее, не стали бы мифологизировать,
поскольку та роль, которая ему предназначалась, была бы
для него невыполнимой. Спаситель произошел от древних
героев, многие из которых успешно исполняли спасительс-
кие функции, но, разумеется, не такого порядка, как биб-
лейский Иешуа. Рождение героя и битва со злом возможны
только в том случае, если мифотворец осмыслил или хотя
бы приблизился к пониманию значения мужественности.
Именно в мифе о герое Эго становится носителем муже-
ственности. Оно выталкивается из первоначальной среды
так сильно, что начинает ощущать и акцентировать свое
собственное отличие и неповторимость. Мужчина должен
воспринимать среду, в которой раньше жил, как «не-Я», что
является условием формирования мужественности.
Герой появляется как сын Бога, если сам не является
богом. Бог-творец как образ тождествен мифологическому
«небу», т.е. мужскому, духовному, верховному фону, хотя
«небесное» не следует отождествлять с небесным богом.
Слияние предка с богом - творцом и культурным героем
обусловлено процессом персонализации, который придает
форму бесформенному.
Герой не может вступить в сражение со злом или его но-
сителем драконом (дьяволом и т.д.) до тех пор, пока он не
отождествит себя с тем, что можно назвать мужским «не-
бом». Это отождествление достигает высшей точки в ощу-
щении, что он сын Бога, воплощающий в себе все могуще-
ство неба. Это равносильно тому, что все герои рождены от
Бога. Лишь божественная помощь, ощущение того, что кор-
ни уходят вверх, к богу-отцу, который является не просто
главой семьи, делает возможным сражение со злом для по-
мощи людям и их спасения. Христос никогда не сомневал-
ся в своей исключительной избранности, как «простой» че-
224
Исследование Апокалипсиса
ловек в том, что он создан из плоти и крови. Собственно,
все события после рождения и в том числе то, что он делает
в Апокалипсисе, внушают только одну мысль - о его осо-
бой «посланности», и те, которые излагают соответствую-
щие события, нисколько не сомневаются в этом. Иное про-
сто не приходит им в голову, иного они не знают, для них
это данность, аксиоматичность. Сам Христос - всегда и вез-
де ведущий, но он не просто помазанник и посланец Бога,
он его сын и это обстоятельство становится решающим для
его триумфа. Как ни казалась кощунственной эта мысль
иудаистам, но именно она дала основание поверить Иисусу
и стать ему основателем новой мировой религии.
Идея бога-спасителя - сына божьего отнюдь не вечная.
Она не появлялась ни в первобытном обществе, ни в антич-
ности, ее не знал ни зороастризм, ни египетский религиоз-
ный мир, их боги, когда нужно, спасали людей и помогали
им. Древнегреческие боги вообще жили и действовали сре-
ди землян и часто практически не отличались от них. Здесь
я подхожу к очень сложному вопросу: почему появился Хри-
стос, почему сына Бога как нового Бога и спасителя не зна-
ли другие религии?
И представляется, что главная причина не в том, что ев-
рейский народ много страдал и на его долю выпали самые
тяжкие испытания. У многих других народов была не луч-
шая судьба, и они стояли на грани полного уничтожения.
По-моему, дело в том, что у евреев был только один Бог, а
он был суров, жесток и скор на расправу. От него трудно
было ожидать прощения и помощи, а других богов не было:
разум никак не мог допустить, что в одном лице, пусть и
божественном, могут соединяться противоположные нрав-
ственно-психологические черты. Они должны быть порознь.
В политеистических же религиях если одно божество (или
несколько божеств) карало, насылало несчастья, болезни,
даже смерть, то были другие, добрые и прощающие, кото-
рые могут заступиться и помочь.
Теперь обратимся к зороастризму и исламу. Это моноте-
истические религии, но лишь формально, поскольку Зара-
Глава III. Вечное искание будущего 225
тустра и Мухаммад вполне успешно выполняют функции
добрых, прощающих божеств, им вполне можно доверять,
обратиться с мольбой, и они могут стать посредниками меж-
ду людьми и богами.
Вот почему был «изобретен» Иисус - как противополож-
ность Яхве, что он и не скрывал, например, в Нагорной про-
поведи. Он, в конце концов, не выдержал роли и в Апока-
липсисе превратился в свирепого тирана, но в христианстве
в основном сохранился в доапокалиптическом виде как доб-
рый, милосердный, прощающий Бог. Думаю, что как раз
строжайший монотеизм иудаизма стал причиной того, что
он, произведя на свет великую всемирную религию, сам ос-
тался верой только одного, небольшого по численности на-
рода. В христианстве было и осталось три бога и богиня, а
монотеизм одна лишь видимость. Вот почему, например,
Булгаков писал об этой богине, которая, несомненно, яв-
ляется одной из ипостасей Великой Матери, что кто не почи-
тает ее, не знает и Христа, и вера во Христа, не включающая
в себя почитание богородицы, есть иная вера. Дева Мария,
по мнению Булгакова, есть райский цвет, расцветший на
древе всего человечества.
Ничего удивительного или неожиданного в этих сладчай-
ших словах нет. Если бы богоматери не было, христианство,
став на путь многобожия, назвало бы другую богиню, оли-
цетворяющую женское начало. Дева Мария - это христи-
анская Изида. Что касается иудаизма, то его строгое едино-
божие стало одной из причин некоторой изолированности
еврейского народа и в то же время его исключительной пре-
данности своему Богу, а следовательно, своей культуре, об-
разу жизни, ценностным ориентациям, отношениям с дру-
гими народами и их культурами.
Христианство много раз пыталось доказать недоказан-
ное, а именно, что Бог един, как это ни абсурдно, в трех
лицах. Если следовать этому утверждению, то еще до рож-
дения Христа Яхве (т.е. на протяжении всего Ветхого Заве-
та) уже как бы был каким-то непостижимым образом не
просто соединен со своим сыном, но даже слит с ним. Это
15 Исследование Апокалипсиса
226
Исследование Апокалипсиса
грубо противоречит не только здравому смыслу, но и само-
му христианскому учению, включающему в себя и Ветхий
Завет, в котором бог-отец действует исключительно один.
Правда, в книгах некоторых пророков вдруг появляется мес-
сия или некто похожий на него, но лишь эпизодически и
его ни в Библии, ни затем в богословии никто не посмел
назвать богом. В этом, впрочем, нет ничего удивительного,
поскольку Ветхий Завет есть сочинение совсем другой ре-
лигии - иудаизма, которая не нуждается в доказательствах
своего монотеизма.
Но если богоматерь - это Изида, то Яхве в христианстве
отнюдь не Озирис или Зевс, т.е. неверховный бог, словосо-
четание «бог-отец» лишь подчеркивает его наивысший ста-
тус, и христианство вовсе не оспаривает того, что именно
он, и никто другой, является творцом земли, космоса и все-
го живого. Яхве выступает еще и отцом спасителя, формаль-
но выступая верховным божеством, хотя в христианстве ре-
ально верховный и главный - Христос. Отцом же мессии
Яхве стал только в связи с тем, чтобы отдать сыну часть сво-
его божественного (сверхъестественного) потенциала. Если
бы не было такой необходимости, без него бы прекрасно
обошлись.
Появление Христа и христианства представляет собой
классический образец мифологизации: в результате потреб-
ности в альтернативе Яхве появилась идея мессии вначале в
лице Илии, Михаила и др. Она окрепла в условиях истори-
ческих катастроф еврейского народа, и бродячий фанатич-
ный проповедник Иешуа оказался весьма подходящей фи-
гурой для опредмечивания названной потребности, у него
было более или менее сложившееся учение, несомненный
талант убеждать, он был прекрасным организатором и орато-
ром, обладал тем, что потом М. Вебер назвал харизмой. У него
была уверенность пророка, твердость наставника и сознание
мессии, призванного, его стали приветствовать как избран-
ника, совершенного человека, постепенно идентифициро-
ванного в горячо желаемое божество. К тому же этот учитель
призывал к смирению, состраданию, милосердию, он убеж-
Глава IV. Апокалипсис и тоталитарные идеологии
227
дал, что любовь, доброта и прощение неизбежно вытесняет
зло и ненависть. Очень вероятная казнь на кресте максималь-
но способствовала его мифологизации. Только благодаря ней
Иешуа стал Иисусом Христом, и в том, что это был реальный
человек, у меня нет никаких сомнений.
Его мать была мифологизирована позднее, в ней тоже
была острая необходимость. В качестве богини-матери она
просто не могла не вознестись после смерти на небо. Она
заключила такой же завет с христианской частью человече-
ства, что и ее сын. Вполне естественно, что он занимает в
мифологии намного больше места, чем она, но ее религиоз-
ный статус более чем самостоятельный, в первую очередь
потому, что она представляет в христианстве Великую Мать.
Стоит отметить, что признание пришло к Иисусу не сра-
зу, о чем говорят и евангелисты, да и он сам, вероятно, тоже
не сразу поверил в свое исключительное призвание. Об этом
красноречиво свидетельствует то, что он подвергся креще-
нию Иоанном Крестителем, то есть этот очень важный ри-
туал новой религии - посвящение в нее - совершил не мес-
сия, а другой человек, пусть и очень авторитетный.
Мессия ушел из жизни, скорее всего уверенный в том,
что божье царство приблизилось, сатана растоптан, а смерть
побеждена.
НОВЫЙ ИЕРУСАЛИМ
Глава IV
Апокалипсис и тоталитарные
идеологии
По своим идеям и ценностям, отношению к человеку,
предлагаемым путям и способам решения наиболее важных
проблем, по своему общему настрою Апокалипсис удиви-
тельно напоминает тоталитарные, в первую очередь комму-
нистические (большевистские) и национал-социалистичес-
кие (гитлеровские) концепции и идеи, выраженные в про-
граммах, манифестациях, высказываниях вождей, их про-
изведениях. Схожесть и идентичность подтверждается не
только совпадением тех или иных выводов, положений, кон-
цепций, тоталитарных теорий в целом и Откровения, но и
самой практикой: церкви - в жестоких преследованиях ина-
комыслящих, прежде всего инквизицией; тоталитарных ре-
жимов - в массовых и беспощадных репрессиях.
Следует выделить такие общие идеи:
1. Отрицание возможности сколько-нибудь постепенно-
го, эволюционного развития общества, утверждение острой
необходимости мгновенного, скачкообразного, революци-
онного шага.
2. Неприятие любого инакомыслия, его резкое и безого-
ворочное осуждение, преследование и уничтожение носи-
телей иных идей наряду с непоколебимой верой в собствен-
ную непогрешимость и владение конечной истиной.
230 Исследование Апокалипсиса
3. Решимость идти даже на колоссальные человеческие
жертвы ради достижения своих целей и воплощения своих
идей.
4. Отношение к отдельной личности как к ничтожной
песчинке, заслоненной всем человечеством.
Тоталитарное мышление по существу является апокалип-
тическим: то же видение сверхдальних перспектив и уверен-
ное определение сверхдальних целей и задач, та же катастро-
фичность и крайность мышления и в целом мироощущения,
призывы к суровому суду над противниками и отсутствием
сомнений в праве вершить такой суд. Откровение как эсха-
тологическое сочинение с коммунизмом и нацизмом роднит
и то, что все они устремлены в будущее, у них, образно гово-
ря, нет настоящего. Если это утверждение звучит слишком
резко, то можно сказать и по-другому: настоящее для них
значимо лишь постольку, поскольку в нем начинает твориться
будущее. Сила любого эсхатологического учения (коммунизм
и нацизм не исключение) сконцентрирована в жизненно важ-
ных обещаниях, реальность, обоснованность и достоверность
которых определенная и очень многочисленная часть обще-
ства, а именно толпа, проверить не только не может, но и не
желает. Она в них слепо верит. Лидеры учения через толпу
навязывают его всему обществу.
Здесь невозможно, конечно, дать соответствующий ана-
лиз всей коммунистической и национал-социалистической
литературы, сочинений так называемых классиков и тем
более всех тех, кто слепо копировал их и попросту кормил-
ся таким путем. Работы «классиков» были канонизированы
подобно священным религиозным текстам, а ссылки на них
были совершенно обязательными, какая-либо критика, ес-
тественно, исключалась. Однако трудно удержаться от соб-
лазна сравнить Откровение Иоанна Богослова с коммунис-
тической «Библией» - «Манифестом Коммунистической
партии». Сравнение приводится в таблице, позволяющей
наиболее ярко показать схожесть идеологий.
В «Манифесте...» угрозы еще несколько завуалированы,
хотя утверждение, что законы, мораль и религия не более
Глава IV. Апокалипсис и тоталитарные идеологии
231
Откровение святого Иоанна Богослова Манифест Коммунистической партии
«И я, Иоанн, увидел святой город Иерусалим, новый, схо- дящий от Бога с неба, приго- товленный как невеста, укра- шенная для мужа своего. И ус- лышал я громкий голос неба, говорящий: се, скиния Бога с человеками, и Он будет оби- тать с ними; они будут Его на- родом, и Сам Бог с ними бу- дет Богом их. И отрет Бог вся- кую слезу с очей их, и смерти не будет уже; ни плача, ни воп- ля, ни болезни уже не будет, ибо прежнее прошло»(21:2-4). «И город не имеет нужды ни в солнце, ни в луне для освеще- ния своего, ибо слава Божия осветила его, и светильник его - Агнец. Спасенные народы будут ходить во свете его, и цари земные принесут в него славу и честь свою. Ворота его не будут запираться днем; а ночи там не будет» (21: 23-25). «Призрак бродит по Евро- пе - призрак коммунизма» (с. 23). «ближайшая цель комму- нистов та же, что и всех осталь- ных пролетарских партий: формирование пролетариата в класс, ниспровержение гос- подства буржуазии, завоева- ние пролетариатом полити- ческой власти» (с. 39). «В той мере, в какой будет уничтожена эксплуатация од- ного индивидуума другим, уничтожена будет эксплуатация одной нации другой. Вместе с антагонизмом классов внутри наций падуг и враждебные от- ношения наций между собой» (с. 44). «На место старого буржуаз- ного общества с его классами и классовыми противополож- ностями приходит ассоциа- ция, в которой свободное раз- витие каждого является усло- вием свободного развития всех» (с. 47).
«Первый ангел вострубил, и сделались град и огонь, сме- шанные с кровью, и пали на землю; и третья часть дерев сго- рела, и вся трава зеленая сго- рела. Второй ангел вострубил и как бы большая гора, пылаю- щая огнем, низверглась в море; и третья часть моря сделалась «Законы, мораль, религия - все это для него (пролетария. - ЮЛ.) не более как буржуазные предрассудки, за которыми скрываются буржуазные инте- ресы» (с. 36). «Пролетариат, самый низ- ший слой современного обще- ства, не может выпрямиться
232
Исследование Апокалипсиса
кровью, и умерла третья часть одушевленных тварей, живу- щих в море, и третья часть су- дов погибла» (8:7-9). Сюда же можно включить все те многочисленные места из Откровения, в которых по- вествуется о массовой гибели людей, их мучениях и страда- ниях, гигантских катаклизмах. без того, чтобы при этом не взлетела на воздух вся возвы- шающаяся над ним надстрой- ка из слоев, образующих офи- циальное общество» (с. 37). «Описывая наиболее общие фазы развития пролетариата, мы прослеживали более или менее прикрытую гражданс- кую войну внутри существую- щего общества вплоть до того пункта, когда она превращает- ся в открытую революцию, и пролетариат основывает свое господство посредством на- сильственного ниспроверже- ния буржуазии» (с. 37). «Пусть господствующие классы содрогаются перед Коммунистической Револю- цией» (с. 61).
«А дьявол, прельщавший их, ввержен в озеро огненное и серное, где зверь и лжепро- рок, и будут мучиться день и ночь во веки веков» (20:10). «Блаженны те которые со- блюдают заповеди Его, чтобы иметь им право на древо жиз- ни и войти в город воротами. А вне-псы и чародеи, и любо- деи, и убийцы, и идолослужи- тели, и всякий любящий и де- лающий неправду» (22:14-15). Феодальный социализм ... «не упускает случая променять верность, любовь, честь на ба- рыш от торговли овечьей шер- стью, свекловицей и водкой. Подобно тому как поп всегда шел рука об руку с феодалом, поповский социализм идет рука об руку с феодальным» (с. 49). Мелкобуржуазный социа- лизм «стремится или восста- новить старые средства про- изводства и обмена, а вместе с ними старые отношения соб- ственности и старое общество, или вновь насильственно втиснуть современные сред- ства производства и обмена в
Глава IV. Апокалипсис и тоталитарные идеологии
233
рамки старых отношений соб- ственности, отношений, ко- торые были уже ими взорва- ны... В обоих случаях он од- новременно реакционен и утопичен» (с. 51). Немецкий или «истинный социализм...» был подслащен- ным дополнением к горечи плетей и ружейных пуль, ко- торыми правительства усми- ряли восстания немецких ра- бочих» (с. 53). Консервативный или буржу- азный социализм... хотел бы иметь буржуазию без пролета- риата, а самое подходящее вы- ражение он находит «только тогда, когда превращается в простой ораторский оборот речи» (с. 55). Критически-утопический социализм и коммунизм для сооружения своих воздушных замков «вынуждены обращать- ся к филантропии буржуазных сердец и кошельков. Они по- степенно опускаются в катего- рию реакционных или консер- вативных социалистов» (с. 59).
как буржуазные предрассудки, достаточно красноречиво
само по себе, равно как и угроза того, что взлетит на воздух
надстройка из слоев, образующих официальное общество,
которое, кстати, всегда и везде образовывалось и образует-
ся отнюдь не только богатыми, так называемыми эксплуа-
таторскими классами. Но после того как коммунисты зах-
ватывали власть, их угрозы начинали носить совсем откры-
тый характер. Например, у Ленина, который открыто при-
234 Исследование Апокалипсиса
зывал к террору и сделал его чуть не официальной полити-
кой своего правительства.
Нет ничего удивительного в том, что в работах вождей на-
ционал-социализма, и, в первую очередь, Гитлера, в его выс-
казываниях легко можно обнаружить неудивительные, ко-
нечно, совпадения с тем положением «Манифеста Комму-
нистической партии», который был приведен выше: «Зако-
ны, мораль, религия - все это для пролетария не более чем
буржуазные предрассудки». Вот эти параллельные места.
«Мы должны преобразовать совестливость в жестокость.
Только так мы можем изгнать из нашего народа мягкоте-
лость и сентиментальное филистерство. У нас нет времени
на прекрасные чувства»102.
«Демократия - это яд, который разъедает тело любой на-
ции. Действие этого яда тем смертельнее, чем сильнее и здо-
ровее нация. Старые демократические государства с тече-
нием времени привыкли к этому яду и поэтому могут вла-
чить свое существование еще несколько столетий. Но для
Германии, для юной неиспорченной нации, действие этого
яда было смертоносным. Это как сифилис»103.
«Мы находимся в конце эпохи разума. Дух сделался само-
властным и стал болезнью жизни. Наша революция - это не
просто политический и социальный переворот; мы стоим пе-
ред гигантским переворотом моральных понятий и духовной
ориентации людей... Скрижали с горы Синай уже недействи-
тельны. Совесть - жидовская выдумка. Что-то вроде обреза-
ния, окорачивание человеческой сущности»104. И т.д.
Поэтому у Гитлера были все основания говорить так: «Я не
просто борюсь с учением Маркса. Я еще и выполняю его
заветы. Его истинные желания и все, что есть верного в его
учении, если выбросить оттуда всякую еврейскую талмудис-
тскую догматику... Я многому научился у марксистов. И я
признаю это без колебаний. Но я не учился их занудному об-
ществоведению, историческому материализму и всякой там
предельной полезности. Я учился их методам. Я всерьез взгля-
нул на то, за что робко ухватились эти мелочные секретарс-
кие душонки. И в этом суть национал-социализма»105.
Глава IV. Апокалипсис и тоталитарные идеологии 235
Прав был М. Бубер, что, по Марксу, во всякой морали
находят свое идеальное выражение условия существования
правящих классов, и, пока существует классовая борьба,
всякое различие между добром и злом является не более чем
ее функцией, а всякая жизненная норма представляет со-
бой не что иное, как выражение господства или оружие его
осуществления, причем это распространяется не только на
сменяющие друг друга моральные содержания, но и на мо-
ральные оценки как таковые106. Естественно, что такое от-
ношение к морали представляет широчайшие возможности
для ее самого циничного попирания, совершения самых же-
стоких преступлений.
Марксистско-ленинский коммунизм представляет собой
вульгарную форму древних хилиазмических пророчеств, ре-
лигию человекобожия. Являясь выражением духовного оску-
дения и упрощения, этот коммунизм оказался рационалисти-
ческим, переведенным с языка космологии и теологии на язык
политической экономии и так называемой теории борьбы клас-
сов, переложением иудео-христианского хилиазма, а поэтому
все его основные узлы получили экономическое и грубомате-
риалистическое истолкование. Избранный народ, носитель
мессианской идеи, был заменен пролетариатом, который на-
делен совершенно исключительными функциями - в этой
теории, разумеется. В ней же роль сатаны (дьявола, вообще
зла) отведены капиталистам и всем богатым людям. Предмес-
сианским мукам и скорбям соответствует прогрессирующее и
всеобщее объединение широких народных масс. Апокалип-
тическому концу времен и наступлению царства христова пред-
шествовали убийства людей и их неимоверные страдания, но
они ведь существовали только в фантазиях автора (авторов)
Откровения. Массовые же казни и мучения людей после на-
чала реализации хилиамическо-коммунистической програм-
мы имели место в весьма суровой действительности.
Эквивалент слова божьего (священных текстов) в ком-
мунизме был найден достаточно просто: им стало учение ос-
новоположников, «открытые» ими «законы» развития ис-
тории, общества, экономики, природы и т.д. Булгаков с го-
236
Исследование Апокалипсиса
речью писал: «Необыкновенное притупление чувства ми-
ровой трагедии, обусловленное страшно поверхностным,
механически-экономическим пониманием жизни сравни-
тельно с религиозной углубленностью и обострением чув-
ства трагедии у иудейских апокалиптиков, здесь прямо по-
ражает». Надо сказать, что чувство трагедии, которое зас-
тавляет критически взглянуть на будущее и пути его дости-
жения, у иудейских апокалиптиков действительно было. Но
это нельзя утверждать в отношении христианского апока-
липтика, у которого массовая гибель людей и глобальные
природные катаклизмы не вызывают такого чувства.
Подобно христианской апокалиптике, марксизм остро
чувствует все то зло, которое содержится в истории, а по-
этому его философия и психология дышат катастрофизма-
ми. Тем не менее он преображает пессимизм, казалось бы,
неизбежно вытекающий из знания истории, в высший оп-
тимизм, уверенно предсказывая окончательное торжество
идеального общества. При этом марксизм как секуляризо-
ванная религия не может не надеяться на историческое чудо,
хотя и тщетно пытается опереться на логику истории. Мар-
ксистский апокалипсис по-детски, подчас даже не пытаясь
скрыть это, заимствует у религии ее символы и фантазии,
концепции и идеи, прежде всего о вечном и трансцендент-
ном. Его утопические фантазии с их земным натурализмом
по существу оказываются идеологическим самодовольством,
а кратковременные успехи ложно выдаются за гарантию ко-
нечных достижений. Кажущийся рационализм марксизма,
особенно в его эсхатологической части, на деле оборачива-
ется мистицизмом, а историческое, конкретное бытие обес-
смысливается, потому что его преходящие и относительные
формы называются недостойными по сравнению с «вели-
кой» конечной целью.
Марксистские пророчества дают еще одно интересное
подтверждение того, что подлинная вера в них возвышает
человека, дает ему возможность подняться над культурой и
историей своего народа. Но при этом, как ни печально, он
получает возможность попирать и даже отрицать их. В пер-
Глава IV. Апокалипсис и тоталитарные идеологии 237
вую очередь, это относится к религии, разрушая которую
марксизм тем самым делал попытку избавиться от собствен-
ного религиозного груза, уничтожить свою мифологичес-
кую начинку. Национал-социализм тоже весьма отрицатель-
но относился к религии, по тем же причинам, что и марк-
сизм.
Н.А. Бердяев и ряд других мыслителей отмечали несом-
ненное влияние Ницше на фашизм и национал-социализм,
на современный апофеоз могущественных вождей, на вы-
работку жестокого, лишенного сострадания типа молодежи.
Сам Ницше, по мнению Бердяева, одинокий аристократи-
ческий мыслитель, наверное, в ужасе отвернулся бы от со-
циальных последствий своей проповеди. Ницше совсем не
любил идеи пангерманизма, не был немецким националис-
том и, вероятно, испытал бы содрогание отвращения от со-
временного плебейского духа, лишенного всякого благород-
ства. Влияние Маркса на коммунизм гораздо более по ви-
димости прямое, но русская коммунистическая революция,
наверное, очень изумила бы Маркса, ибо совершенно про-
тиворечит его учению и даже опровергает его. Сейчас Маркс
и Ницше влияют в направлении дегуманизации общества и
культуры. И эта дегуманизация есть вместе с тем дехристи-
анизация107.
Возможно, Ницше и Маркс были бы поражены практи-
ческими результатами своих теорий, особенно если бы ста-
ли свидетелями гибели миллионов ни в чем не повинных
людей. Однако следует заметить, что взгляды Ницше, ис-
пользованные гитлеровским нацизмом, коренным образом
отличаются от учения Маркса, которое было именно уче-
нием, а не совокупностью отдельных мыслей, достаточно
стройным и аргументированным учением, основатель ко-
торого постоянно убеждал и призывал к его претворению в
жизнь. Марксу не следовало особенно поражаться и изум-
ляться, его (с Энгельсом) «Манифест Коммунистической
партии» содержит ничем не скрытые угрозы и призывы к
насилию. Русская революция, вопреки мнению Бердяева,
совсем не противоречит его учению и не опровергает его.
238
Исследование Апокалипсиса
Мыслитель такого масштаба, как Маркс, не мог не пони-
мать, что уничтожение существующего общества и вековеч-
ной морали не может обойтись без массовых жертв. Он ведь
не призывал к ликвидации несправедливых, на его взгляд,
общественных отношений эволюционным путем, с помощью
переговоров, компромиссов, выборов и т.д., а именно к на-
сильственному ниспровержению таких отношений, а значит,
и уничтожению тех групп, на которых они держались, т.е.
людей. Маркс утверждал, что конфликт между личностью и
обществом существовал лишь потому, что был конфликт меж-
ду классами. Когда исчезнут классы, класс эксплуататоров и
классовая борьба, то никакого конфликта между личностью
и обществом не будет. На деле же общество и коммунисти-
ческий монстр - государство полностью поработили челове-
ка и тем самым полностью отделили его от себя.
Но отчуждением личности, как известно, дело не огра-
ничилось. Ленинско-сталинское государство развязало не-
виданный в истории массовый террор против своих же граж-
дан. Это было то, что во всем мире называлось апокалипти-
ческими ужасами.
Вот почему так опасно явно намечающееся в современ-
ной России непомерное усиление государства в ущерб де-
мократии и гражданским институтам. Причем именно для
России это особенно опасно, поскольку, с одной стороны,
в ней сохраняется крайне вредный опыт недавнего тотали-
тарного государства, а с другой - практически полностью
отсутствуют традиции демократии, привычки и потребнос-
ти в демократических ценностях. Негативный опыт еще
прочно хранится в психологии народа и отдельных соци-
альных групп. В антидемократическом ожесточении госу-
дарства слишком многие продолжают видеть способ реше-
ния многих насущных проблем и, прежде всего наведения
порядка в стране.
Религиозная нетерпимость, присущая христианству, о
которой говорилось выше, особенно наглядно проявляется
в Апокалипсисе, достаточно вспомнить послания семи цер-
квам и другие места этой книги, где изрыгаются проклятия
Глава IV. Апокалипсис и тоталитарные идеологии 239
и угрозы всем инакомыслящим. То же самое можно наблю-
дать в коммунизме, фашизме и национал-социализме, в
идеологии и практике которых легко обнаружить универ-
сальное, абсолютное обезличивание людей. Все должны
мыслить одинаково, иметь одни и те же суждения, даже
внешне, как в Китае и Северной Корее, выглядеть как все.
Личная оригинальность не просто порицается, она может
стоить головы. Такая универсализация наносит сокруши-
тельный удар по ярким индивидуальностям, наиболее твор-
ческим людям, в целом по духовной и художественной куль-
туре общества, которое превращается в покорное стадо, ко-
торым, правда, легко управлять. Можно сказать, что проис-
ходит возвращение к первобытному образованию, которое
жило под знаком коллектива, а личность не поднялась над
ним и не осознала границ, которые отделяют ее от него.
Бердяев полагал, что расовая (нацистская) теория с хри-
стианской и просто с человеческой точек зрения гораздо
хуже, чем классовая теория, в ней дегуманизация гораздо
глубже. В классовой теории марксизма человек из обречен-
ных на гибель буржуазных классов может все-таки спастись
через изменение сознания, он может усваивать марксистс-
кую идеологию, стать коммунистом или даже народным ко-
миссаром. В расовой теории спасения нет. Если ты еврей
или негр, то никакое изменение сознания, никакие верова-
ния и убеждения тебя не спасут, ты погиб. Если еврей ста-
новится христианином, то это его не спасет. И если он ста-
новится национал-социалистом, не спасет. Истинным гер-
манским «арийцем» также нельзя сделаться, как нельзя сде-
латься евреем, им можно только родиться. Фатум крови дов-
леет над человеком. Это есть абсолютный детерминизм и
фанатизм108.
С этим можно согласиться лишь отчасти. Действитель-
но, в коммунистическом СССР некоторые представители
дворянства, купечества и деловых кругов путем обмана или
рабского приспособления и даже предательства, после мно-
гих проверок и покаяний могли уцелеть, а отдельные даже
допускались в правящую номенклатуру. Но это были толь-
240 Исследование Апокалипсиса
ко исключения, которым никто не мог гарантировать безо-
пасность точно также, как и представителям самых что ни
на есть трудящихся классов. Не будем забывать, что в СССР
репрессии против своего народа были намного более масш-
табными и жестокими, чем в гитлеровской Германии.
Взор апокалиптика, иудейского или христианского, созер-
цающего сверхдальние миры и мыслящего сверхглобальны-
ми категориями, тем не менее не замутнен ими. Апокалип-
тик тверд, спокоен и уверен, он неподвластен никаким со-
мнениям и колебаниям, поскольку убежден в божественном
промысле, который правит историей. А в ней практически
не остается места для свободной личности, которая без ос-
татка подчинена высшей воле; отсюда и та легкость, с кото-
рой расправляются с людьми. Божество, конечно, не иден-
тифицируется с ними, на то оно и божество, тем более что в
конце времен обещает им вечное блаженство.
Взор коммунистического апокалиптика тоже ясен и лу-
чезарен, он тоже не подвержен сомнениям. Непоколебимы
его последователи, особенно из числа бедных и необеспе-
ченных слоев населения, которым мысль о будущем про-
цветании всегда согревала их незатейливые и доверчивые
сердца.
Автору (авторам) Апокалипсиса история представляется
как процесс, ведущий к строго определенной цели на са-
мом краю исторического горизонта. Все, что происходит в
рамках этого процесса, имманентно по отношению к нему.
Впрочем, говорить здесь о горизонте не следовало бы, по-
скольку горизонт, как известно, все время отступает, если
пытаться приблизиться к нему. Апокалиптический же (рав-
но как и коммунистический) не отодвигается от путника,
вот только когда он придет к нему, неизвестно. Но это не
смущает путника-апокалиптика, для которого хилиазмичес-
кая потребность является настолько определяющей, что
вытесняет и подавляет все остальные, но обеспечивает ему
ценность восприятия жизни. Он теряет ощущение време-
ни, оно становится для него незначащим, и он весь отдает-
ся вечности. Поэтому такой спутник является мифологом-
Глава IV. Апокалипсис и тоталитарные идеологии 241
творцом и потребителем мифов - ведь миф всегда (или по-
чти всегда) уходит в вечность. Однако если время для него
ничто, то он не движется, а топчется на месте.
Хилиазм как тысячелетнее царство с торжеством всеоб-
щего благоденствия по окончании времен представляет со-
бой сугубо мифологическую категорию - 'апокалиптичес-
кую или коммунистическую. Хилиазм не может быть устра-
нен не из христианской апокалиптики, не из коммунисти-
ческих учений, и в их рамках он выступает как форма абсо-
лютного восприятия истории и ее единственный ориентир.
Все человечество должно двигаться к нему, и только к нему.
Вот почему есть все основания рассматривать коммунисти-
ческое учение как чрезвычайно завуалированную разновид-
ность религии, но именно по этой причине коммунизм рез-
ко враждебен к религии: ведь ему очень хочется отмежевать-
ся от нее, тем самым доказывая свою реалистичность.
Хотя мессия в Апокалипсисе уже не призывается, он все-
таки оказывается в центре идей и событий Откровения. Надо
сказать, что и в дохристианской иудейской апокалиптике
он тоже появлялся, но в иудаизме он не мог занять того ме-
ста, которое впоследствии в христианстве им было получе-
но. В различных апокалиптических иудейских представле-
ниях он выступал иногда в качестве коллективного образа,
человека, царя или героя. Он активно помогает своему на-
роду, освобождает его и карает его врагов, утверждает могу-
щественное царство с Иерусалимом в качестве столицы,
даже присутствует при воскрешении из мертвых и на Страш-
ном суде соединяет с Богом. Как мы видим, иудейский мес-
сия творит и земные, и божественные дела, христианский
же в Апокалипсисе занят практически только вторыми. В этой
книге, если не принимать во внимание послания семи цер-
квам, он целиком погружен в неземные заботы, созидая
новые миры, в которых не будет места болезням, страдани-
ям и смерти, хотя именно они, по Апокалипсису, являются
непременным условием наступления царства божьего. Ком-
мунистическое учение тоже призывало к лишениям и стра-
даниям ради светлого будущего.
16 Исследование Апокалипсиса
242 Исследование Апокалипсиса
В коммунизме мессия тоже имеется. Обычно считают,
что им был назначен пролетариат, которому, кстати, отнюдь
не стала принадлежать государственная власть после ок-
тябрьского переворота. Подлинным мессией в коммуниз-
ме, точнее - отцом-мессией, был Маркс, а в России сыном-
мессией - Ленин.
Нельзя не обратить внимание на то, что христианство в
Иудее и других средиземноморских странах, коммунизм в
России и нацизм в Германии развивались и укреплялись в
довольно сходных обстоятельствах политической нестабиль-
ности и острых социальных конфликтов, особенно болез-
ненных для низших классов. Хотя, конечно, христианство
развивалось медленнее, медленнее завоевывало руководя-
щие политические и идеологические позиции, что, навер-
ное, для тех лет неудивительно. Но сходство этим не исчер-
пывается.
Коммунизм в России и нацизм в Германии смогли до-
биться того, что их политические режимы, партии и прави-
тельства полностью отождествлялись населением с Родиной,
соответственно с Россией (СССР) и Германией. Человек,
несогласный с режимом и критиковавший его, автомати-
чески всегда расценивался как враг Родины и неизменно
оказывался вне жизни. Такой же порядок стремился уста-
новить и Апокалипсис: каждый, кто выступал против его
идеологии, рисковал тем, что Бог отнимет у него «участие в
книге жизни». Эта крайняя нетерпимость христианства к
любым другим религиозным идеологиям тогда, в римском
обществе, и позже вызывала неизменное осуждение всех
свободомыслящих людей.
Очень роднит Апокалипсис с коммунизмом и нацизмом
фигура мессии, но именно в ее апокалиптическом обличье -
грозного и жестокого владыки, который не остановится пе-
ред массовыми жертвами. Такие мессии - носители того
типа характера, который принято называть даже не автори-
тарным, а тираническим, который постоянно проявляет
стремление к власти и подавлению других. Люди с подоб-
ным характером очень страдают, если нет объекта, на кото-
Глава IV. Апокалипсис и тоталитарные идеологии 243
рый они могут обрушить свою власть, и они имеют все пра-
ва наслаждаться ею. Ленин и Гитлер, а позже Сталин стали
активно выступать в роли спасителей, которые создают для
человечества и прежде всего для своих народов новую жизнь.
Гитлер даже называл себя господствующей апостольской
натурой.
Апокалипсис не устает утверждать, что все происходя-
щие на его страницах действия бога-отца и агнца только на
пользу людям, которые, конечно, окружены врагами и нуж-
даются в защите. Боги как раз и могли ее обеспечить. Абсо-
лютно то же самое вещали окутанные паранойяльным ту-
маном коммунистические и нацистские вожди, напыщен-
но утверждавшие, что их действия служат прежде всего выс-
шим интересам цивилизации. Свою агрессию эти лидеры
всегда оправдывали тем, что они защищаются от нападений
и беспощадности своих врагов. Сам же главный объект за-
боты - человек - ничего из себя не представляет, он - нич-
то и должен признать свое ничтожество и смириться с этим.
Он обязан раствориться в высшей силе и ощутить гордость
от причастности к ней. Гитлер, объясняя свое понимание
идеализма, писал, что только идеализм принуждает людей
к добровольному признанию прерогатив принуждающей
силы и тем самым превращает их в пылинки мирового по-
рядка, образующего и формирующего вселенную.
Гитлер рассматривал самоотверженность и полный от-
каз от собственного «Я» как единственно приемлемый тип
поведения, поэтому обучение покорности и терпимости
объявлялось главной целью воспитания.
Поскольку в Апокалипсисе человек ничто (то же самое
повторяют нацизм и ортодоксальный марксизм), история
полностью сосредотачивается в божьих руках, мир может
развиваться только в силу сверхъестественного воздействия
(в ортодоксальном марксизме-ленинизме - идей его осно-
воположников, которым (идеям и основоположникам) при-
даются магические возможности. Эсхатология оказывается
центральным нервом и того, и другого учения. Зачарован-
ный эсхатологическими образами хилиазма, человек обре-
244
Исследование Апокалипсиса
тает великие надежды, не отдавая себе отчета в том, что ос-
леплен утопиями и вымогает чудо.
Насилие - бог коммунизма и нацизма, без него они не
представляют себе ни собственного господства, ни дости-
жения декларируемых ими целей. То же самое полностью
относимо к идеологии, проповедуемой Апокалипсисом, при
этом я утверждаю, что Апокалипсис это именно проповедо-
вал и к этому призывал, насилием и угрозами эта книга про-
питана от начала и до конца, буквально до последних строк.
Эта проповедь была услышана и воспринята, она положила
начало тому длительному периоду в истории западной ци-
вилизации, когда христианство из преследуемой религии
надолго превратилась в преследующую.
Природа насилия в коммунизме и нацизме по сравне-
нию с его проповедью в Откровении различна, особенно
если иметь в виду источники. В коммунизме и нацизме бе-
зудержная агрессия во многом стала следствием непонима-
ния социальных процессов в мировой истории и способов
решения актуальных социальных проблем. В призывах к
насилию нет ничего романтичного, но законспирированная
террористическая деятельность и возможность безгранич-
ной власти над людьми и произвола смогли мобилизовать
себе на службу множество людей, в том числе молодых и
весьма активных. Коммунонацистская агрессия стала так-
же порождением ошибочного понимания человеческой при-
роды, которую пытались изменить таким путем. Насилие
мыслилось как прагматический и в целом правильный и
повседневный путь к достижению целей.
Гитлеровский план уничтожения целых народов, кото-
рых он считал неполноценными, ненужными и даже вред-
ными для процветания германской нации и ее гегемонии
во всем мире, к несчастью, частично был претворен в
жизнь. Его тысячелетний рейх, построенный на костях
миллионов, в сущности мало отличался от того, что пла-
нировали коммунисты (не только российские, но и, напри-
мер, камбоджийские) или автор (авторы) Апокалипсиса.
«Новый дивный мир» предназначался, соответственно,
Глава IV. Апокалипсис и тоталитарные идеологии 245
избранному германскому народу, строителям коммунизма
(пролетариату во главе с коммунистической партией) или
исповедовавшим истинную религию. Всем другим там мес-
та не было.
Гитлер говорил: «Мы обязаны истреблять народы, так же
точно, как мы обязаны систематически заботиться о немец-
ком населении. Следует разработать технику истребления
народов. Вы спросите: что значит «истреблять народы»?
Подразумеваю ли я под этим истребление целых наций?
Конечно. Что-то в этом роде, все к тому идет. Природа же-
стока, и нам тоже позволено быть жестокими. Если я брошу
немцев в стальную бурю грядущей войны, не жалея драго-
ценной немецкой крови, которая прольется в этих битвах,
то я тем более имею право истребить миллионы неполно-
ценных, плодящихся подобно насекомым - не уничтожая
их, а всего лишь систематически препятствуя их природной
плодовитости. Например, на многие годы «отделив женщин
от мужчин»109. Как известно, он использовал не этот спо-
соб, а физическое уничтожение.
Следует подчеркнуть, что Гитлер и национал-социалис-
тическая идеология в целом тоже предавались эсхатологи-
ческим пророчествам такого же масштаба, как и марксизм,
пытались заглянуть в сверхдальнее будущее человечества.
Они не ограничивались сравнительно ближним временем,
но от этого их программы не становились менее людоедс-
кими. Тем не менее мы найдем у Гитлера финальные про-
рочества, причем, что знаменательно, со ссылками на мар-
ксизм и в апокалиптических выражениях. Так, он говорил:
«Мы - Движение. Ни одно выражение не выразит нашу сущ-
ность лучше. Марксизм учит, что мир изменяется в резуль-
тате глобальных катаклизмов. Тысячелетний Рейх сошел с
небес, как небесный Иерусалим. После этого всемирная
история должна прекратиться. Развития больше нет. Повсю-
ду воцарился порядок. Пастырь пасет своих овец. Вселен-
ная закончилась. Но мы знаем, что не существует конечно-
го состояния, не существует вечности, есть только вечные
превращения»1 *°.
246
Исследование Апокалипсиса
Россия, как и большинство бывших советских респуб-
лик, до сих пор была значительно меньше подвержена ре-
лигиозным апокалиптическим метаниям, чем западные
страны и особенно США. Возможно, это имеет место пото-
му, что коммунистический апокалипсис бесконечные деся-
тилетия у нас вполне успешно заменял новозаветный. Но с
крахом советской империи мистические идеи Конца света
вполне могут занять пустующее место в идеологической
нише, и глашатаи последнего дня уже взялись за дело. Об
иммунитете от этой напасти никто еще не думает. Между
тем потребность знать, что будет с миром в конечном итоге,
относится к числу наиболее значимых, хотя и неосознавае-
мых. Постоянно раздающиеся в России сетования по пово-
ду утраты идеологических ориентиров достаточно внятно
сигнализируют об актуализации названной потребности.
Апокалиптическое видение мира, как уже неоднократно
говорилось выше, не является исключительным атрибутом
христианства, оно присуще и другим религиям, в том числе
исламу и иудаизму. Но именно апокалиптическая симво-
лика и смыслы Иоанна Богослова пронизывают православ-
ное сознание в такой степени, что способны придавать оте-
чественной истории и общественной жизни самые неожи-
данные обороты. Когда Маркс, Ленин, Сталин, Гитлер про-
возглашали наступление «нового дивного мира», требовали
истребления врагов и действительно уничтожали их, они
лишь говорили на светском языке, но, в сущности, провоз-
глашали идеи древних людей, закрепленные в последней
библейской книге. Поэтому их лозунги находили широкое
и быстрое признание.
Заключение
Как и в любых других пророческих сочинениях, напри-
мер в марксистских, в Апокалипсисе и иных иудео-христи-
анских книгах нет ответа на вопрос, что же будет, когда на-
ступит царство божие, всеобщее благоденствие и т.д., т.е. как
будут жить люди. Классический марксизм, который глубо-
ко и всесторонне исследовал современное ему капиталис-
тическое общество, и особенно экономику, в общем-то ни-
чего не сказал о том, каким будет общество будущего, как
будут производиться материальные блага при коммунизме.
Апокалипсис, конечно, даже и не мог ставить вопросы про-
изводственного характера, однако он очень мало, невнятно
и в самом общем виде поведал о том, что произойдет в его
мифологическом будущем, что ждет там людей. Но о двух
чрезвычайно важных вещах Апокалипсис, частично повто-
ряя некоторые положения из других новозаветных книг, все-
таки рассказал: в грядущем царстве не будет сатаны, т.е. сил,
творящих зло и несправедливость, и смерти. Именно этого
и ждали верующие.
Об отдаленнейшем будущем человечества принципиаль-
но не может быть дан вразумительный и тем более развер-
нутый ответ: об этом никто ничего не знает. Хотя, разуме-
ется, всегда найдутся самозваные или призванные проро-
ки, которым якобы все известно. Одно, наверное, не дол-
жно вызывать сомнений, а именно неистребимая способ-
ность человечества к мифотворчеству, поскольку оно вы-
полняет важнейшую функцию защиты и дарует людям на-
дежду.
248 Исследование Апокалипсиса
Откровение Иоанна Богослова утверждает очиститель-
ное, освещающее воздействие мифологических представле-
ний о конце времен, преодолении земных страстей и жела-
ний через веру и слово, апокалиптику как путь к понима-
нию и спасению.
Не только как последняя книга Библии, но и как весьма
значительное религиозное произведение, Откровение пы-
тается покончить с временным и ввести в вечность, отвечая
на вопрос, который от начала ставился человеком: что бу-
дет после сего. Откровение желает сотворить конечный и
полный суд над злом, тьмою, смертью, страданиями, сата-
ной. Оно возвещает о времени, которое придет, о втором
пришествии Иисуса, когда сбудутся все ветхозаветные и
новозаветные пророчества. Но это не история христианс-
кой церкви, и тем более еврейского народа. Оно претендует
на то, чтобы быть историей всего человечества, никак не
меньше, но историей не в плане хронологического изложе-
ния событий, а как судьбы мира и людей. Христос предста-
ет в книге и как абсолютное совершенство, и как грозная и
карающая сила. Это - его полное и беспрекословное тор-
жество, он не только восседает одесную Бога-отца, он фак-
тически становится равным ему во всем. Ангелы, власти и
силы покорились Христу и преклонились перед ним.
Откровение Иоанна Богослова представляет собой по-
пытку глобального мифологического осмысления судьбы
человечества и его сверхдальних перспектив, соединяя в себе
элементы религии (в первую очередь) и художественного
творчества. Такое соединение придало книге убедитель-
ность, образность, эмоциональность, в ней проявилась осо-
бая изощренная техника аллегорической интерпретации.
Однако в отличие от других мифологических творений Апо-
калипсис не бессознательное, а скорее сознательное сочи-
нение, выполненное по вполне определенному, как сказа-
ли бы сейчас, социальному заказу. Это сочинение нельзя
назвать исключительно мифологическим, поскольку в его
начальных главах говорится о вполне земных делах вполне
земной церкви. В нем нет нагромождения неорганизован-
Заключение
249
ных спутанных идей: текст прекрасно структурирован и по-
этапно приводит к главной идее: вечному блаженному цар-
ству и наказанию нечестивцев и отступников. Текст книги
сжат и лаконичен, а в глубине повествования всегда схватка
и борьба, острое столкновение и изобличение врага, его по-
ражение и уничтожение. Поэтому мир Откровения не про-
сто драматичен, а трагичен. Все, что бы ни находилось здесь
в поле зрения, до краев наполнено радостью, ликованием
либо, напротив, горем, несчастьем, смертью.
Откровение Иоанна Богослова - одна из великих книг
человечества.
По-разному можно представить себе дальнейшее движе-
ние человечества. Достаточно простая и в то же время уто-
пическая гипотеза заключается в том, что оно движется от
первобытной дикости к сияющим высотам цивилизованно-
сти, когда не будет социальных конфликтов и все люди за-
живут в полном достатке, мире и братстве, а технические и
научные достижения будут подчинены исключительно зада-
чам обеспечения их процветания и счастья. Однако такое
предположение полностью надумано, и вся история челове-
чества, в том числе современная, не дает никаких оснований
считать, что его ожидает лишь такое светлейшее будущее.
Социальные конфликты никогда не исчезнут, и не
столько потому, что они, как полагал марксизм, являются
двигателями прогресса. Конфликты вечны, поскольку все-
гда найдутся люди и группы людей, которые по каким-то
вопросам или поводам обязательно станут бороться друг с
другом, поскольку совпадение их позиций никак невозмож-
но. Научные и технические достижения будут постоянно
умножаться, но нет никаких гарантий, что это пойдет толь-
ко на пользу обществу, а не на его разрушение: во всяком
случае, наличие современного оружия и возможности его
применения свидетельствуют как раз об этом. Но скорее
всего не произойдет ни окончательного крушения цивили-
зации, ни уничтожения рода людей, им не позволит это ин-
стинкт самосохранения, и неизменно найдутся такие, ко-
торые будут думать об их спасении. Люди всегда были и бу-
250 Исследование Апокалипсиса
дуг счастливы и несчастны, благополучны и раздавлены го-
рем, страдающими и радующимися, теряющими смысл жиз-
ни и обретающими его, страшащимися одиночества и убе-
гающими от свободы, они во все времена умирали и несмот-
ря ни на что надеялись на спасение и бессмертие. Но по срав-
нению с пещерной первобытностью во все последующие
эпохи это будет происходить (и происходило) по-разному,
в разных формах и обличиях, с разными социальными и
индивидуальными последствиями.
Но финал скорее всего не наступит никогда, и не только
в том смысле, что человечество прекратится. Не станет хри-
стианского царства божьего или марксистского коммуниз-
ма, ни любой иной утопии, которая в общем-то означает,
согласно доктрине, прекращение какого-либо движения
вперед. Именно движение и сохранится, каждый раз откры-
вая новые перспективы и сверхдальние миры. Построение
новых утопий тоже движение, но духовное, т.е. виртуаль-
ное. Их создание - любимейшее занятие человека, его он
не оставит ни в коем случае.
Человек всегда ощущал, что центр тяжести подлинной
жизни для него может переместиться в иной, будущий мир.
Поэтому он часто проходит через жизнь этого мира со взо-
ром, обращенным в бесконечную и неизъяснимую даль, ста-
раясь прикоснуться к ее тайнам. Он чувствует, что ничто не
завершено, но мечтает о завершении, причем, конечно, толь-
ко благополучном, он знает, что мир не прозрачен, но хотел
бы видеть его предельно ясным и доступным для понима-
ния, он видит, что окружен тайными знаками и символами,
а поэтому полагает, что они свидетельствуют о чем-то со-
вершающемся в глубине, что все вешнее есть лишь отдален-
ное проявление внутреннего. По такой же схеме он воспри-
нимает и оценивает будущее и сверхбудущее, не понимая,
что они есть проекция его переживаний и состояний его
психики, отображение его внутренней жизни.
Разумеется, в современном мире нет недостатка в про-
гнозах о грядущих бедах, ожидающих человечество. Их осо-
бенностью является то, что они большое внимание уделяют
Заключение
251
экологическим проблемам. Так, в докладе Пентагона (2004 г.)
говорится о том, что климатическая революция на пороге,
и она будет стоить жизни миллионам людей. Они станут
жертвами сотрясающих планету войн и стихийных бедствий.
Начнется жестокий процесс сокращения населения, дове-
дение его до «посильной» для прокорма черты. Климати-
ческие потрясения принесут гигантского размаха засуху, ги-
бель урожая, голод, эпидемии и массовый исход населения
с пострадавших территорий. Миллионы людей покинут тер-
ритории, ушедшие под воду или сожженные засухой. Бла-
гополучные страны Европы и США превратятся в крепос-
ти, вынужденные сдерживать осаду беженцев из районов
бедствия.
Сохранение запасов продовольствия, воды и энергии ста-
нет проблемой стратегического характера для огромного
числа стран, что породит многочисленные военные конф-
ликты. Развернется настоящая битва за доступ к водоисточ-
никам. Нил, Дунай и Амазонка находятся под наибольшим
риском.
Внутренние конфликты и беспорядки будут раздирать на
части Индию, Южную Африку и Индонезию. На планете
может начаться настоящая анархия, так как страны будут
использовать ядерную угрозу в попытке отстоять сокраща-
ющиеся запасы еды, воды и энергоносителей. Распростра-
нение ядерного оружия при этом неизбежно. Япония, Юж-
ная Корея и Германия разработают свои ядерные програм-
мы. То же самое сделают Иран, Египет и Северная Корея.
Что касается угрозы применения ядерного оружия, то она
может исходить от Израиля, Индии, Пакистана и Китая.
Ядерные конфликты начнут к 2020 г. свое смертоносное
шествие по планете.
Это - прогноз, а всякий прогноз носит неопределенный
характер и этим он прекрасен в отличие от пророчества,
которое обязательно должно сбыться, поскольку продикто-
вано Богом, но если все соображения о будущем неизбежно
сбывались бы, это лишило бы людей нравственных стиму-
лов и мотивов предпринимать какие-либо действия. Мож-
252 Исследование Апокалипсиса
но сказать, что предписанная определенность уничтожила
бы человечество.
Апокалипсис и марксизм роднит то, что они попытались
заглянуть в сверхдальнее будущее, увидев в нем то, что они
хотели увидеть. Иными словами, обнаруженное там было
чистым плодом их воображения, так же, как, например, у
Т. Мора или Т. Компанеллы. К ним примыкают труды мно-
гих современных футурологов, которые призывают к изме-
нению человека, воспитанию в нем миролюбия и благоже-
лательности вместо агрессивности, потребности честно тру-
диться и т.д. Одного только нет в этом маниловском пре-
краснодушии - как этого добиться. Переделыватели чело-
веков во все века забывали именно эту малость или просто
не задумывались над ней.
Апокалиптические поиски не прекращаются никогда.
Достаточно вспомнить о нашумевшей недавно организации
«Небесные ворота», члены которой в 1996 г. совершили в Ка-
лифорнии коллективное самоубийство. Они истолковали яв-
ление кометы Хейла-Боппа как сигнал, что за ними прислан
космический корабль и телесная смерть - единственный путь
на этот корабль. Ранее в Швейцарии и Канаде, а затем во
Франции, состоялись массовые самоубийства членов «Орде-
на храма Солнца». Апокалиптический аспект японской сек-
ты «Аум синрикё» не привлек широкого внимания, которое
было в основном приковано к ее террористическому акту. Но
сам этот акт был попыткой спровоцировать серию мировых
катастроф, предсказанную лидером культа.
Магистральная ветвь христианского миллениализма по-
прежнему остается живой и плодоносной. В 1993 г. в техас-
ском городе Уэйко группа отклонившихся адвентистов седь-
мого дня во главе с Д. Корешем истолковала требование ФБР
сдать оружие и последовавшую попытку штурма как апока-
липтический знак и стала оказывать ожесточенное сопро-
тивление. Во время второй попытки штурма возник пожар,
в котором погибли десятки людей.
Недавно известный в США проповедник Джерри Фалу-
эл, в свое время возглавлявший массовое движение «Мо-
Заключение 253
ральное большинство», объявил, что антихрист уже родил-
ся, и, таким образом, предстартовый, вернее, предфиниш-
ный, отсчет уже начат. Фигура антихриста - плод не столько
библейской традиции (в Библии он больше обозначен, чем
рассмотрен), сколько средневековой фантазии. Поскольку
считается, что он, как и сам Христос, должен быть евреем,
подозрение до сих пор не снято с бывшего госсекретаря
США Киссинджера.
Естественно, что Израиль со времени своего образова-
ния или возрождения попал в центр внимания апокалипти-
ческих пророков. Многие крайние фундаменталисты в США
ссылаются на Книгу пророка Даниила, где сказано, что Из-
раиль будет вновь собран накануне конца времен, и оказы-
вают всяческую поддержку сионизму. Приближение 2000 г.
побудило израильские власти принять самые серьезные
меры предосторожности.
Жанр Апокалипсиса популярен с древнейших времен.
И сейчас находится немало фанатиков или просто очень ув-
леченных людей, вдруг обнаруживших в себе пророческие
силы. Среди них могут быть и лица с расстройствами пси-
хики, но, невзирая на психический статус, глубинной при-
чиной их предсказаний является, по-видимому, страх пе-
ред будущим и страх смерти. Я не имею здесь в виду науч-
ные футурологические искания, хотя совсем не исключаю
того, что и среди ученых-футурологов могут быть люди с
названными личностными особенностями. Доморощенные
«апокалипсисы» в полном соответствии со своим великим
предшественником предрекают несчастья и катастрофы,
обычно всемирные. По сравнению с количеством таких про-
гнозов тех, которые видят будущее человечества счастливым,
ничтожно мало. Многочисленные секты и группы, о кото-
рых порой никто раньше и не слышал, обзаводятся сайтами
в Интернете, предвещая неминуемый конец времен и пред-
лагая советы, как подготовиться к этому уникальному со-
бытию. Некоторые начинают действовать, не дожидаясь его.
Число апокалиптических пророчеств значительно возросло
перед наступлением третьего тысячелетия.
254 Исследование Апокалипсиса
Значение Апокалипсиса для современной западной куль-
туры столь велико, что эта книга не могла не породить мно-
жество подражаний, основным смыслом которых являются
пророчества. Сам жанр Откровения оказался весьма соблаз-
нительным для тех, кто склонен к поверхностным обобще-
ниям и скоропалительным выводам, напыщенной ритори-
ке и ложному пафосу.
Литература и примечания
Введение
1 Об Апокалипсисе, как и других книгах Библии, имеется по-
истине неисчерпаемое количество богословских трудов. Именно
в качестве богословских в большинстве случаев они вполне серь-
езны, но есть среди них нелепые и даже просто глупые. Так, не-
кий К. Кедров утверждает, что «Иисус является не только Богом-
Отцом и Святым Духом, Первотворящей причиной мира, но и
Сыном Божьим, воплощенным Богочеловеком» {Кедров К За чер-
той Апокалипсиса. М., 2002. С. 9). Получается, что Иисус сам себе
и отец, и сын. К. Кедров считает, что «в космическом портрете
Иисуса, который впервые дан в Апокалипсисе, Иоанн предстает
перед нами не только как апостол и свидетель, но и как величай-
ший художник, опередивший все эпохи. Перед нами гений, со-
здавший словесный портрет...» (с. 13).
Глава I
2 Разумеется, богословие давало совершенно иное толкование
Откровения. Вот что писал, например, святой Андрей Кесарийс-
кий: «Апокалипсис есть такое откровение сокрытых тайн, кото-
рое бывает во время озарений ума или в видениях во время сна,
или в бодрственном состоянии при помощи Божественного ©си-
яния. Если апостол говорит, что это Откровение дано Христу от
Бога, то употребляет выражение применительно к природе чело-
веческой, ибо в своем Евангелии он более всех других евангелис-
тов изображает Его в чертах возвышенных и выражениях Боже-
256
Исследование Апокалипсиса
ственных. Также и здесь чрез служащего ангела и именем учащихся
рабов указывает нам на величие Божества Христова».
3 См.: Ясперс К. Смысл и назначение истории. М., 1991. С. 459-
460.
4 См.: Булгаков С.Н. Свет невечерний. М., 1994. С. 183.
5 См.: Там же. С. 184.
6 См.: Нибур Х.Р. Христос и культура /Христос и культура. Из-
бранные труды Ричарда Нибура и Райнхольда Нибура. М., 1996.
С. 69-70.
7 О религии как откровении Н.А. Булгаков писал следующее:
«Традиционное деление религий на «откровенные» и «естествен-
ные» не идет вглубь, оно остается экзотерическим. Все религии, в
которых есть отблеск божественного, — откровенные. Откровен-
но все, в чем открывается божественное. Божественное же откры-
вается и в религиях языческих. Через природу открывается боже-
ственное в религиях природы. Старое школьно-семинарское уче-
ние о том, что откровение Божества в мире дохристианском было
лишь у еврейского народа, в Ветхом Завете, а язычество было по-
гружено в совершенную тьму и знало лишь демонов, не может быть
удержано. Вся многообразная религиозная жизнь человечества
есть лишь раскрытие по ступеням единого христианского откро-
вения. И когда научные историки религий говорят о том, что хри-
стианство совсем не оригинально, что уже языческие религии зна-
ют страдающего бога (Озирис, Адонис, Дионис и т.п.), что уже
тотемистический культ знает евхаристию, приобщение к плоти и
крови тотемистического животного, что уже в религии персидс-
кой, в религии египетской или в орфизме можно найти большую
часть элементов христианства, то они совсем не понимают смыс-
ла того, что открывается. Христианское откровение есть универ-
сальное откровение, и все, что в других религиях открывается схо-
жего с христианством, есть лишь часть христианского открове-
ния. Христианство не есть одна из религий, стоящая в ряду дру-
гих, христианство есть религия религий (выражение Шлейерма-
хера). Пусть в самом христианстве, взятом дифференциально, нет
ничего оригинального, кроме явления Христа, личности Христа.
Но в этой оригинальной особенности христианства осуществля-
ется упование всех религий. И откровения всех религий были лишь
Литература и примечания 257
упреждением и предчувствием откровения христианского. Египет-
ская религия была полна потрясающей жажды воскресения мерт-
вых, и в таинствах Озириса даны были прообразы смерти и вос-
кресения Христа. Но онтологически-реальное воскресение совер-
шалось в Воскресении Христа, и через Него побеждена смерть и
открыта возможность вечной жизни. И в египетской религии, в
мистериях Озириса было откровение божественного, было отра-
женное в природном мире предчувствие и прообраз. Христиан-
ство и явилось в мир, как реализация всех предчувствий и прооб-
разов. Когда говорят о естественных религиях в противополож-
ность религиям откровенным, то хотят сказать, что в естествен-
ных религиях ничто не открывается из иных миров, что в них даны
лишь человечески-природные состояния, иллюзии первобытно-
го мышления и языческого творчества мифов, отражение страха и
подавленности человека грозными силами природы или раскры-
тие сил природы внебожественной в человеческом сознании».
(Бердяев НА. Философия свободного духа. М., 1994. С. 70-71).
То, что христианство есть религия религий, что откровения всех
религий были лишь упреждением и предчувствием откровения
христианского, что онтологически реальное воскресение совер-
шилось в воскресении Христа, и через него побеждена смерть и
открыта возможность вечной жизни, может говорить лишь глубо-
ко верующий христианин, с чем решительно не согласятся испо-
ведывающие другие религии. Для христианина, как писал Н.А.
Булгаков, религия есть откровение божества и божественной жиз-
ни в человеке и мире. Религиозная жизнь есть обретение челове-
ком родственности и близости с Богом, выход из состояния одино-
кости, покинутости и отчужденности от первооснов бытия. Но в
жизни религиозной происходит не только откровение, но и при-
кровение Божества. Откровение не снимает тайны, оно обнаружи-
вает бездонность тайны, указывает на неизъяснимую глубину. От-
кровение противоположно рационализации, оно не означает, что
божество становится проницаемым для разума и для понятия. По-
этому откровение всегда оставляет сокровенное. Религия означает
парадоксальное сочетание откровенного с откровенным (с. 71).
Психологически здесь все верно. Обретение веры помогает
человеку преодолеть ощущение одинокости и отчуждения. В то
17 Исследование Апокалипсиса
258
Исследование Апокалипсиса
же время он обнаруживает бездонность тайны, связанной с Богом
и божественным промыслом, и чем больше усилий будет пред-
приниматься им для познания божества и чем дальше продвинет-
ся на этом пути, тем больше вопросов, а возможно, и сомнений
возникнет у него. Откровение практически целиком в области
психологии, оно совершается только во внутреннем мире лично-
сти, не похоже на восприятие внешних реальностей. Поэтому от-
кровение в любой религии исключительно субъективно, когда
субъектом выступает личность, а объектом - божество в вирту-
альной реальности, оно имманентно и спонтанно присуще чело-
веческой психике, а с помощью символов, знаков и образов запи-
сывается в психологии.
8 См.: МалербМ. Религии человечества. М. - СПб., 1997. С. 65-
67.
9 Ефес, например, - древнейший торговый город на берегу
Эгейского моря, который выделялся своим богатством и числен-
ностью населения. Согласно легенде, там более двух лет пропове-
довал св. апостол Павел, которого сменил его любимый ученик
Тимофей, там долго жил и скончался Иоанн Богослов. Ефес по-
читается и как город, в котором проживала последние годы своей
жизни богородица. Поэтому когда в христианстве возник конф-
ликт по поводу того, считать ли деву Марию богородицей или хри-
стородицей (поскольку у Бога, считал константинопольский епис-
коп Несторий, не может быть матери), Ефес был избран местом
проведения Третьего вселенского собора в 431 г. На нем победили
сторонники первой точки зрения.
Эфес находился на берегу Эгейского моря, на прекрасной рав-
нине между двумя горами на реке Каистре, которая славилась сво-
ими лебедями, воспетыми многими греческими поэтами. Особую
важность городу придавал храм Артемиды, которую чтила вся
Малая Азия (Деан., 19:27). Он почитался одним из чудес света,
отличался значительными размерами и был украшен дарами раз-
личных государей. Амфитеатр при храме был столь обширен, что
мог вместить 20 000 зрителей. Для христианства Эфес представ-
лял большую ценность. Апостол Павел проповедовал здесь более
двух лет и оставил «Послание к ефесянам», полное нежной забо-
ты, нравственных назиданий и любви. Спутник Павла, св. Тимо-
Литература и примечания 259
фей был, согласно легенде, первым эфесским епископом. В Эфе-
се же, по преданию, скончался Иоанн Богослов.
Согласно некоторым преданиям, Откровение было написано
Иоанном не на о. Патмосе, а именно в Эфесе, и что перед его на-
писанием Иоанн и эфесские христиане молились и постились.
Подлинная рукопись Евангелия св. Иоанна якобы тоже храни-
лась в Эфесе (см.: Сб. статей по истолковательному и назидатель-
ному чтению Апокалипсиса с библиографическим указателем. М.,
2002. С. 75).
В дальнейшем Ефесе постепенно превратился в небольшой
городок, потеряв свое былое величие. В этом при желании можно
увидеть реализацию апокалиптической угрозы в адрес Ефесской
церкви «сдвинуть светильник твой».
Богословие обычно оценивает послания семи церквам как оте-
ческие наставления, конечно, не без упреков, которые надо вос-
принимать как указания на века. Есть и более здоровые сужде-
ния, хотя и не выходящие за теологические рамки. Так, А. Гарнак
пишет следующее.
Подробную картину иоанновских христианских общин дают
семь апокалиптических посланий (Апк. 2, 3) один из наиболее
ценных, в частности для нашей цели, документов, которые оста-
вило первоначальное христианство. Здесь мы имеем краткие, но
многосторонние характеристики семи малоазийских общин, глав-
ным образом с нравственной точки зрения, причем о каждой из
них дается пророком определенный отзыв. Заслуживает внима-
ния уже тот факт, что из семи местных общин нам знакомы из
времени Павла только две: христианство экстенсивно разрослось.
Каждая из этих общин развилась своеобразно, пять из них заслу-
жили похвалу, хотя и с ограничением, только две - прямое пори-
цание, результат сам по себе благоприятный. Общины являются
лучезарными светильниками (1; 20). Что же заслуживает похва-
лы? В Ефесе, метрополии: дела, стойкость в страданиях, терпение
и - сохранение себя от всякого лжеучения; в Смирне: духовное
богатство при внешних бедствиях и нищете, верность в страда-
нии; в Пергаме, городе императорского культа: твердость в испо-
ведании, сохраненная даже в мучениях; в Фиатире: дела, любовь,
вера, добровольное служение, терпение, усиление христианской
260
Исследование Апокалипсиса
деятельности, отчасти также противодействие лжеучению; после-
днее относится и к порицаемым в других отношениях Сардам; в
Филадельфии с радостною готовностью исповедания связывает-
ся живое миссионерское рвение при незначительных силах; это,
по-видимому, образцовая община. В противовес этому мы встре-
чаем следующие порицания: Ефес забыл прежнюю любовь, его
следует призвать к покаянию и вернуть к его прежним делам;
Смирну приходится наставлять лишь в дальнейшей верности и
стойкости в страданиях; в Пергаме незначительное меньшинство
отпало в лжеучение; в Фиатире последнее играет большую роль.
Всего хуже обстоит дело с Сардами и Лаодикеей; первая община
вплоть до отдельных ее членов мертва, сонна, бездеятельна; пос-
ледняя в целом ни холодна, ни горяча, воображает, что она бога-
та, и не знает, как она несчастна, жалка, бедна, слепа и нага.
Так судит дух божий устами пророка об общинах, согласно
этому он распределяет угрозы и обещания. Его интерес направ-
лен прежде всего на двойную борьбу. Менее опасной является
внешняя борьба, при которой ненависть иудеев (2, 9; 3, 9) и не-
терпимость к нарушению императорского культа (2, 13) угрожа-
ют преследованием и мучением; в большинстве случаев это слу-
жит лишь сохранению и укреплению веры; радостная готовность
к мученичеству находит себе многократно яркое выражение (ср.
6,9 сл.). Настоящая опасность грозит, собственно говоря, со сто-
роны ереси, которая обозначается символическими именами, как
дела Николаитов, учение Валаама, соблазны Иезавели. Конеч-
но, может показаться сомнительным, говорится ли во всех этих
случаях об одном и том же; под лжеапостолами, (2, 2), напри-
мер, быть может, разумеются другие учителя. Но в основных чер-
тах эти учения, вероятно, совпадали: это спекулятивный гносис
(2, 24), на него автор Апокалипсиса обращает внимание исклю-
чительно только с его практической стороны; его возмущает нео-
бузданный либертанизм, приверженцы которого не совестятся
вступать в языческую среду со всеми ее обычаями и пороками.
Составитель говорит о вкушении идоложертвенного мяса и пре-
любодеянии. Эта выражения заимствованы, правда, из ветхоза-
ветной символики и относятся к факту забвения богоизбранным
народом своей святости и принятия им религии и нравов ханаа-
Литература и примечания
261
нян. Оно может пониматься образно, но может иметь и букваль-
ный смысл, если будет приведено в связь с некоторыми другими
явлениями (см.: Гарнак А. Церковь и государство вплоть до уста-
новления государственной церкви / Раннее христианство. М.,
2001. Т. I. С. 536).
10 Э. Сведенборг, пользующийся славой провидца, духовидца и
мистика, и почему то решивший, что именно он открыл все смыс-
лы Откровения, а на самом деле написавший об этой книге доста-
точно обыкновенный богословский комментарий, поясняет, что
под семью церквами понимаются не семь церквей, но все церкви
в христианском мире. Это вызывает большие сомнения, посколь-
ку упреки каждой церкви достаточно конкретны, и упреки не по-
вторяются. Сведенборг считает, что «семь» означает всех и всё,
также полноту и совершенство; оно употребляется там, где гово-
рится о святых предметах, а в противоположном смысле - об ос-
кверненных предметах. Поэтому оно содержит святость, в про-
тивоположном смысле - профанацию. Автор приводит многочис-
ленные примеры использования цифры «семь» в Ветхом и Но-
вом заветах (см: Сведенборг Э, Апокалипсис открытый. СПб., 2002.
С. 73-76).
В работе Сведенборга очень много совершенно произвольных
утверждений и толкований, что вообще свойственно богословию,
которое обычно совсем не заботится о правдоподобии, даже когда
речь идет о вполне земных вещах и достоверность могла бы при-
дать некоторую убедительность теологическим истинам. Так, Све-
денборг утверждает, что Откровение Иоанну совершилось на Пат-
мосе, потому что этот греческий остров был недалеко от земли
Ханаанской, между Азией и Европой, хотя, надо сказать, между
ними есть немало и других островов. Острова же, по Сведенборгу
(в Апокалипсисе речь идет лишь об одном острове - Патмосе),
означают народы, не состоящие в поклонении Богу, но которые
все же могут придти к нему, ибо могут быть просвещены. Сама же
церковь означается землей Ханаанской, Азией означаются те из
принадлежащих к церкви, которые пребывают в свете истины из
Слова, а Европой - те, кому Слово будет дано. Из этого следует,
что островом Патмос означается состояние и место, в котором он
(Иоанн. - ЮЛ.) мог быть просвещен (с. 101). Оказывается, апо-
262 Исследование Апокалипсиса
калиптический конь означает понимание Слова, а белый конь -
понимание истины по Слову, так как белый цвет относится к ис-
тине (с. 348). Рыжий цвет означает добро, совершенно погибшее,
потому что под рыжим понимается адский красный цвет, проис-
ходящий от геенны огненной, которая есть любовь ко злу. Вслед-
ствие чего рыжий конь означает понимание Слова, совершенно
разрушенное относительно добра (с. 355).
11 Среди посвященных Апокалипсису книг много, как считал
архиепископ Аверкий (Таушев), вздорных книг. Среди них он
указывает на произведение Н.А. Морозова «Откровение в грозе
и буре». Исходя из предвзятой мысли, что описываемые в Апо-
калипсисе видения с точностью астронома-наблюдателя изоб-
ражают состояние звездного неба в какой-то определенный мо-
мент времени, Н.А. Морозов делает астрономические вычисле-
ния и приходит к заключению, что таковым было звездное небо
30 сентября 395 года. Заменяя лица, действия и картины Апока-
липсиса планетами, звездами и созвездиями, Н.А. Морозов ши-
роко пользуется расплывчатыми очертаниями облаков, заменяя
ими недостающие названия звезд, планет и созвездий для изоб-
ражения полной картины неба в соответствии с данными Апо-
калипсиса. Если и облака не помогают, при всей мягкости и по-
датливости этого материала в умелых руках, тогда Н.А. Морозов,
как считает архиепископ Аверкий, переделывает в нужном ему
смысле текст Апокалипсиса, оправдывая свое вольное обраще-
ние с ним опиской, или невежеством переписчиков книги, или
даже тем соображением, что сам ее писатель делал натяжки в
описании картины звездного неба. Н.А. Морозов считает, что
автором Откровения был св. Иоанн Златоуст (347-407), архи-
епископ Константинопольский (см.: Апокалипсис в учении древ-
него христианства. Толкование архиепископа Аверкия (Тауше-
ва): Пер. с англ. М., 2001. С. 37-38).
12 См.: Булгаков С. Апокалипсис Иоанна (опыт догматического
толкования). М., 1991.С. 10.
13 См.: Там же. С. 14.
14 Сборник статей по истолковательному и назидательному чте-
нию Апокалипсиса с библиографическим указателем /Состави-
тель М. Барсов. М., 2002. С. 9.
Литература и примечания 263
15 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 8.
16 См.: ТоинбиА. Дж. Постижение истории: Сборник. М., 1991.
С. 523-524.
17 См.: Вебер М. Избранное. Образ общества. М., 1994. С. 46-47.
18 Смирнов А.В. Обзор памятников иудейской мессиологии. /
Книга Еноха. Тайны Земли и Неба. М., 2003. С. 377.
19 См.: Вебер М. Социология религии / М. Вебер. Избранное.
Образ общества. М., 1994. С. 112-113.
20 См.: Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мыш-
лении. М., 1999. С. 9.
21 См.: Смирнов А.В. Указ. Работа. С. 394-395.
22 Я открою тебе сокровенное слово. Литература Вавилонии и
Ассирии. М., 1981. С. 238.
23 См.: Николаев Ю. В поисках божества. Очерки из истории
гностицизма. Киев, 1995. С. 50-52.
24 См.: Рижский М.И. Библейские пророки и библейские про-
рочества. М., 1984. С. 315-316.
25 См.: Там же. С. 317-318, 322.
26 См.: Элиаде М. История веры и религиозных идей. М., 2002,
т. II. С. 224-225.
27 См.: Щедровицкий Д.В. Пророчества Книги Даниила. 597 г.
до н.э. - 2 240 г. М., 2003. С. 3-4.
28 См.: Там же. С. 226-227.
29 Ветхозаветные апокрифы. Книга юбилеев. Заветы двенадца-
ти патриархов. СПб., 2000. С. 178.
30 См.: Кереньи К. Элевсин: архетипический образ матери и до-
чери. М., 2000. С. 129-130.
31 См.: Прош. Сергий Булгаков. Апокалипсис Иоанна (опыт дог-
матического толкования. М., 1991. С. 331-332.
32 См.: Там же. С. 71.
33 Булгаков С.Н. Свет невечерний. Созерцания и умозрения. М.,
1994. С. 183. Только откровению, считает С.Н. Булгаков, т.е.
сверхъестественному ведению (в своем выражении естественно
принимающему гносеологическую форму мифа), может быть до-
ступна божественная сторона мирового процесса. Пророческие
мифы — голос вечности, раздающийся во времени (с. 183-184).
34 См.: Прош. Сергий Булгаков. Апокалипсис Иоанна. С. 71.
264 Исследование Апокалипсиса
35 См.: Элиаде М. Шаманизм. Архаические техники экстаза.
Киев, 1998. С. 222.
36 См.: Там же. С. 377.
37 См.: Клемен К. Жизнь мертвых в религиях человечества. М.,
2002. С. 123-124.
38 Сведенборг Э. О небесах, о мире духов и об аде. Трактат. СПб.,
2000. С. 322.
39 М. Элиаде считает, что психические болезни почти всегда
имеют связь с призванием знахаря. Человек религиозный, как и
больной, переносится на витальный уровень, открывающий ему
фундаментальные предпосылки человеческого существования, т. е.
одиночество, недолговечность, враждебность окружающего мира.
Часто, когда призвание шамана или знахаря проявляется через
болезнь или эпилептический припадок, посвящение кандидата
равносильно его исцелению. Эскимосский или индонезийский
шаман обязан своей силой и престижем не своей приверженнос-
ти эпилептическим припадкам, а тому, что он может эту эпилеп-
сию обуздать. Внешне очень легко заметить большое сходство
между феноменологией истерии и трансом сибирского шамана,
однако принципиальным фактом остается способность шамана
произвольно вызывать свой «эпилептоидальный транс» (см.: Эли-
аде М. Шаманизм. Архаические техники экстаза. Киев, 1998. С.
31-32).
40 Смирнов А.В. Обзор памятников иудейской миссиологии //
Книга Еноха. Тайны Земли и Неба. М., 2003. С. 392.
41 См.: ФранклДж. Неизведанное Я. М., 1998. С. 183.
42 См.: Ренан Э. Святой Павел. Антихрист. М., 1961. С. 598-601.
43 См.: Маркс К., Энгельс Ф. Соч. Т. 21. С. 11-12.
44 См.: Толковая Библия или Комментарий на все книги св.
писания. Петербург, 1911-1913. С. 409-501.
Глава II
45 См.: Бубер М. Два образа веры. М., 1999. С. 521-522.
46 См.: Нибур Р. Опыт интерпретации христианской этики //
Христос и культура. Избранные труды Ричарда Нибура и Райн-
хольда Нибура. М., 1996. С. 396-398.
41 Юнг К.Г. Ответ Иову. М., 1995. С. 197.
Литература и примечания 265
48 Разумеется, богословие совершенно иначе комментирует рас-
правы богов с людьми. В качестве примера приведу Толкование
Апокалипсиса святым Андреем Кесарийским того эпизода в кни-
ге, когда третий ангел вострубил и упала с неба большая звезда:
«Горечь, обозначаемая полынью, как утверждают некоторые, оз-
начает скорбь, поражающую грешников, мучимых в геенне; по
обширности своей она правдоподобно и правильно названа вода-
ми. Но мы думаем, что этим указывается и на скорби последних
дней. Звезда или означает, что все это идет с неба, или указывает
на диавола, как о нем говорит пророк Исаия: как упал ты с неба,
денница, сын зари!» (Ис., 14:12). Так как диавол, напоя людей чрез
удовольствия горьким развращением, по попущению Божию на-
водит и скорби, хотя не на всех, но по долготерпению Божию на
третью часть, для того, чтобы неверие в загробное воздаяние не
привело нетерпеливых к душевной смерти. На оставшихся же в
живых пред кончиной сбудется все горькое, видимое наступле-
ние чего Господь раскрыл для нашего вразумления. И если мы не
хотим быть осужденными Им, то должны сами осудить себя, ибо,
по словам божественного апостола, ибо если бы мы судили сами
себя, то не были бы судимы (1 Кор. 11:31). И, как осужденные, мы
должны быть наказаны Господом и принять с благодарностию
наводимые на нас скорби, подобно тому как мы видим, что рассу-
дительные больные с терпением переносят прижигания и опера-
ции, надеясь на выздоровление. Поэтому и мы, являясь душевно
здоровыми и не давая из своей среды пищи геенне огненной, да
не осудимся с миром, но воцаримся на веки со Христом, Ему же
подобает всякая слава, честь и поклонение, величие и великоле-
пие, с Безначальным Отцом и Всесвятым Духом ныне и присно, и
в нескончаемые веки веков. Аминь».
49 См.: Апокалипсис в учении древнего христианства. Толкова-
ние архиепископа Аверкия (Таушева). М., 2001. С. 63-249.
50 См.: Кропоткин ПЛ. Этика. М., 1991. С. 105.
51 См.: Франк C.JI. Реальность и человек. М., 1997. С. 323.
52См.: Там же. С. 331.
53 См.: Юнг К.Г. Aion. Исследование феноменологии самости.
М., 1997. С. 50.
54 См.: Там же. С. 50-52.
266
Исследование Апокалипсиса
55 См.: Юнг К.Г. Ответ Иову. М., 1994. С. 196-197.
56 ТоинбиА. Дж. Постижение истории. Сборник. М., 1991. С. 525-
526.
57 См.: Нибур Х.Р. Христос и культура // Христос и культура.
Избранные труды Ричарда Нибура и Райнхоль Нибура. М., 1996.
С. 23-24.
58 См.: ФранклДж. Неизведанное Я. М., 1998. С. 159.
Глава III
59 См.: Швейцер А, Благоговение переджизнью. М., 1992. С. 449-
450.
60 См.: Толковая Библия, или Комментарий на все книги св. пи-
сания Ветхого и Нового Завета. Петербург, 1911-1913. Т. III. С. 543.
61 См.: Фрэзер ДД. Фольклор в Ветхом Завете. М., 1985. С. 158—
159.
62 См.: БаджУ. Египетская религия. Египетская магия. М., 1996.
С. 95-99.
63 См.: Рижский М.И, Библейские вольнодумцы. М., 1992. С. 164—
165.
64 См.: Священные письмена майя. СПб., 2000. С. 322.
65 См.: Элиаде М. Миф о вечном возвращении. Архетип и по-
вторяемость. СПб., 1998. С. 226-228.
66 См.: Элиаде М. Священные тексты народов мира. М., 1998.
С. 499-501.
67 См.: Элиаде М. Священные тексты народов мира. М., 1998.
С. 393, 396.
68 См.: Элиаде М. Священные тексты народов мира. М., 1998.
С. 403-404.
69 См.: Элиаде М. Очерки сравнительного религиоведения. М.,
1999. С. 354.
70 См.: Леви-Брюль Л. Сверхъестественное в первобытном мыш-
лении. М., 1994. С. 317-319.
71 См.: Элиаде М. Священные тексты народов мира. М., 1998.
С. 340-343.
72 См.: Фрезер ДД. Золотая ветвь. Исследование магии и рели-
гии. М., 1986. С. 115-116.
73 См.: Там же. С. 175-178.
Литература и примечания 267
74 См. Фрезер Дж. Дж. Золотая ветвь // Дополнительный том.
Исследование магии и религии. М., 1998.
75 См: Энциклопедия суеверий. М., 1995. С. 421.
76 См: Тайлор Э.Б. Первобытная культура. М., 1989. С. 254-255.
77 См: Малиновский Б. Магия, наука и религия. М., 1998. С. 145-146.
78 Кассирер Э. Избранное. Опыт о человеке. М., 1998. С. 540-541.
79 См.: ГарнакА. История догматов//Раннее христианство. М.,
2001. Т. II. С. 237.
80 См.: Уоллис Бадж Э. А. Путешествие души в царстве мертвых.
М., 1997.
81 См.: Там же. С. 426.
82 Тибетская книга мертвых. СПб., 1992. С. 10.
83 См.: Элиаде М. Религии Австралии. СПб., 1998. С. 268.
84 См.: Там же. С. 271.
85 См.: Там же. С. 274.
86 См.: Элиаде М. Священные тексты народов мира. М., 1998.
С. 184-185.
87 См.: Там же. С. 188.
**ЮнгК.Г. Проблемы души нашего времени. М., 1994. С. 177—
178.
89 См.: Шпенглер О. Закат Европы. Очерки морфологии миро-
вой истории. Образ и действительность. М., 2003. Т. I. С. 353.
90 См.: Клемен К. Жизнь мертвых в религиях человечества. М.,
2002. С. 89.
91 Христианская литература предоставляет бесчисленное мно-
жество примеров осуждения, причем очень резкого, телесных и
особенно сексуальных радостей. Так, апокрифический Герма, уви-
дев в реке купающуюся женщину, подумал: «Счастлив бы я был,
если бы имел жену такую же и лицом, и нравом». Только это же-
лание взять в жены понравившуюся женщину и больше ничего;
однако вслед за этим он заснул и во сне ему представилось виде-
ние с неба той же женщины, которая сказала, что будет отличать
перед Богом его грехи, поскольку у него в сердце возникло нечи-
стое желание, что навлекает на человека смерть и тлен. Вслед на
этим несчастному Герме явилось еще одно видение, в котором он
также и за то же был заклеймен как грешник (См.: Пастырь Гер-
мы. М., 1997. С. 12-14).
268
Исследование Апокалипсиса
92 См.: Книги Еноха. Тайны земли и неба. М., 2003. С. 86-87.
93 См.: Прот. Сергий Булгаков. Апокалипсис Иоанна (опыт дог-
матического истолкования). М., 1991. С. 64.
94 См.: Клюгер Р.Ш. Глубинная психология в Священном пи-
сании. Психологические аспекты идеи избранного народа и дру-
гих фундаментальных библейских образов и событий. М., 2000.
С. 21-28.
95 См.: Ветхозаветные апокрифы. Книга юбилеев. Заветы две-
надцати патриархов. СПб., 2000. С. 30-31.
96 См.: Толковая Библия, или Комментарий на все книги св.
писания Ветхого и Нового Завета. СПб., 1911-1913. С. 510-511.
97 См.: Хаксли О. Вечная философия. М., 1997. С. 219-220.
98 См.: Тиллих П. Избранное. Теология культуры. М., 1995. С. 34.
".См.: Кьеркегор С. Страх и трепет. М., 1993. С. 27.
100 Там же. С. 309.
101 Там же. С. 253.
Глава IV
тРаушнинг Г. Говорит Гитлер. Зверь из бездны. М., 1993. С. 31.
103 Там же. С. 93.
104 Там же. С. 173.
105 Там же. С. 148.
106 См.: Бубер М. Два образа веры. М., 1999. С. 524.
107 См.: Бердяев НА. Философия свободного духа. М., 1994. С. 326.
108 См.: Бердяев НА. Философия свободного духа. М., 1994. С. 352.
^РаушнингГ. Говорит Гитлер. Зверь из бездны. М., 1993. С. 111.
110 Там же. С. 149.
Научное издание
Юрий Миранович Антонян
Исследование Апокалипсиса
Редактор А. В. Полякова
Переплет С.С. Носова, Е.Ю. Молчанова
Компьютерная верстка А.Е. Воробьевой
Подписано в печать 16.06.2005. № 25 (и)
Формат 84x108/32. Печать офсетная. Бумага офсетная
Печ. л. 8,5. Тираж 1500 экз. Заказ № 3286
Издательская группа «Логос»
105318, Москва, Измайловское ш., 4
Отпечатано в полном соответствии с качеством
предоставленных диапозитивов
во ФГУП ИПК «Ульяновский Дом печати»
432980, г. Ульяновск, ул. Гончарова, 14
По вопросам приобретения литературы
обращаться по адресу:
105318, Москва, Измайловское ш., 4
Телефакс: (095) 369-5819, 369-5668, 369-7727
Электронная почта: universitas@mail.ru
Дополнительная информация на сайте:
http:// logosbook.ru