Оглавленіе.
Стр.
Предисловіѳ .... VII
Двойственная пстииа въ современной нѣмецкоіі фплософіп... 1
Почему мы не хоткмъ идти назадъ? 93
0 нѣкоторыхъ философскихъ упражненіяхъ нѣкоторыхъ „кри-
тиковъ" 130
Новая разновидность ревизіошпма 171
Опытъ критикн критпцизма 18^
Нриложеніе. Еще одинъ критикъ Маркса .... 225

Предисловіе.
Въ этотъ сборвЕКъ вошлп пять статей, которыя были
напечатаны въ разное время въ разныхъ періодическихъ
изданіяхъ. Перваяже статья еборншса,„Двойственная истина
въ современной нѣиецкой фялософіи", написана теперъ и
появляется въ печати впервые,
Несмотря на то, что эти статьн посвящены критикѣ
различиыхъ авторовъ, сборникъ представляетъ собою еди-
ное дѣлое, такъ какъ въ общемъ всѣ статьи занимаются
крйтикой современныхъ идеалиетическихъ теченій и за-
щитой діалектическаго матеріалжзма. Но это же самое
обстоятельство сдѣлало неизбѣжнымъ повтореніе—хотя
незначительное—нѣкоторыхъ положеній, вызванное сход-
ствомъ направленій разбираемыхъ мною авторовъ. Повто-
рены также въ первой ж послѣдней статьяхъ яѣкоторые
главные принцииы ученія Канта и нѣкоторыя цитаты изъ
„Критики чистаго разума". Эти положенія имѣютъ глав-
ное, пѳрвостепенное значеніе въ критической философіи,
л потому до такой степени связаны со всѣмъ ходомъ
мысли этого ученія, что я ихъ никоимъ образомъ не
могла опуститъ въ первой статьѣ, несмотря на то, что они
отмѣчены въ послѣдней. Кромѣ того, всѣ повторенныя
положенія имѣютъ иное значеніе въ каждой отдѣльной
статьѣ, такъ какъ они связаны съ различными оттѣнками
идеалистичеекой философіи и преслѣдуютъ такимъ обра-
зомъ въ каждой изъ нихъ особую критическуі} цѣль.
Это, несомнѣнно, читатель замѣтитъ, и потому, надѣюсь,
не поставБтъ миѣ въ упрекъ повтореніе этихъ мѣетъ.
Еще два слова. Я позволила себѣ помѣстить въ этоть
сборник/ь неболъшую статъю: „Новая разновидность реви-
зіонизма". Очень прошу читателя не забыватъ о ея глав-

VI] I
ной цѣлн. Какъ это замѣчено въ этой же статьѣ, я не
имѣла въ виду изложеніе и критику теоріи познанія Аве-
паріуса и Маха. Моя задача состояла лишь въ томъ, что-
бы показать невозможность построенія матеріалистическаго
объясненія псторіи на основѣ субъѳктивной теоріи позна-
пія эмпиріомонизма. Эта скромная задача можетъ быть,
какъ мнѣ кажется, въгаолнеяа въ неболыпой статьѣ. Ибо
всякій мыслящіи человѣкъ легко пойметъ, что признаніс
объективпой закономѣрности въ исторіи не мооюетъ ужи-
ваться съ отргщаніемъ дѣйствительности природы и объек-
тиѳной закономгьрности вообще, короче, что „махизмъ"
является прямой противополояшостью марксизма. Кромѣ
того статья „0 нѣкоторыхъ философскихъ удражненіяхъ
нѣкоторыхъ критиковъ", занимающаяся опровѳрженіемъ
основныхъ положеній ииманентной философіи, опровер-
гаетъ также главньте принцшіы міровоззрѣнія Маха, такъ
какъ имманентдая философія тождеетвенна но своѳму су-
ществу съ философскиші взглядами послѣдияго. Нѣкото
рьшъ доказательствомъ философской солидарности Маха
съ главнымъ представителемъ имманентной школы, Виль-
гельмомъ Шуппе, можетъ служить хотя бы то обстоятель-
ство, что Махъ посвятилъ свое произвѳдѳніѳ:.„Егкепп1пІ88
und Irrtum etc" (Leipzig 1905) философскому учителю
г. П. Струве—ПІуіше. Если философскій учитель г. Бог-
данова посвяиі;аетъ свое произведеніе учителю „критиче-
екаго деріода" г. П. Струве, то г. Богдановъ долженъ
послѣдовать дримѣру своего учнтеля п посвятить свои
нроизведенія русскому ученику Шупіге, г. П. Струве.
Авторъ.
Бернъ, апрѣль 1906.

Двойственная истина въ современной нѣ-
мецкой философіи.
Das richtige Denken ist das Kennen
und Erkennen der Sache, und unsere
Brkenntniss soll daher -wissenschaftlich
sein. *) Regel.
I.
Всѣ крупные философскіе яисатели нашего времени
констатируютъ фактъ сильяаго оживленія въ философской
мысли. й каждый изъ этяхъ писателей старается дать
объясяеніе философскому возрожденію.
Вундтъ и за нимъ Кюльпе полагаютъ, что причину
этого характернаго, знаменательнаго явленія слѣдуетъ
искать, съ одной стороны, въ преувѳличѳнномъ увлеченіи
чистымъ эмпиризмомъ, съ другой стороны, въ основныхъ
и вѣчныхъ свойствахъ человѣческаго духа. Современная
положитѳльная наука развѣтвляется на безчисленное мжо-
жѳство областей. Каждая отдѣльная область, обогащаясь
все болѣе и болѣе новыми изслѣдованіями, достигла та-
кихъ широкихъ размѣровъ, что недостаточно человѣчѳской
жизни для того, чтобы овладѣть ѳю всецѣло. Нѣтъ поэтому
ни малѣйшей возможности выработать сѳбѣ общее міросо-
зерцаніе на почвѣ точнаго опыта. Наша жѳ нравственная
и духовная природа насквозь проникнута нѳизмѣннымъ и
непреодолимымъ стремленіемъ объяснить сѳбѣ мірозданіе
въ его цѣломъ. Человѣкъ хочетъ и долженъ опрѳдѣлить
свое мѣсто во вселенной, онъ нуждается въ полной, ясной
и законченной оцѣнкѣ, какъ своѳго собственнаго бытія,
*) Истинное мышлѳніе состоитъ въ знаніи и познаніи вепщ, и
нашѳ позыаше должно быть поэтому научнымъ.

— 2 —
такъ и бытія окружающагоміра. Эту основную дотребность
человѣческаго духа немогутъуспокоитьсухіѳ а равнодушные
выводы доложительяаго знанія. Только метафиздка, эта „ца-
рица всѣхъ наукъ", сдособна пополнить этотъ пробѣлъ.
Въ такомъ же дриблизителъно смыслѣ высказались
сотрудники сборника: „Zu Gedächtniss Kants". Они дри-
знали прямо илп косвенно настоятельную деобходимость
въ метафизикѣ, а нѣкоторые изъ нихъ пошли еще дальше:
они требуютъ возрожденія религіи. Въ сдеціальной брощюрѣ,
опубликованной подъ опредѣленнымъ я ясньшъ заглавіемъ
„Kants Verhältniss zur Metaphysik", Паульсенъ дриходитъ
къ заключенію, что Кантъ нѳ только не разрушилъ мета-
фдзики, а, наоборотъ, далъ ѳй настоящѳѳ обоенованіѳ. Мадо
того, Паульсеяъ доказываѳтъ и, по нашему мнѣнію, вполнѣ
основательно, что еистема Канта лроникнута по существу
своеыу деизмомъ, и что она достигаѳтъ своѳго настоящаго
завершенія въ вѣрѣ въ бога. Возстановивъ истинный
смыслъ критяческой философіи въ ѳя цѣльномъ историче-
скомъ видѣ, Паульсенъ зоветъ назадъ к.ъ Канту, но къ
Канту нѳ «разрушителю» метафизяки и «критику» релдгіи,
а къ Канту обоснователю я той и другой.
Въ послѣднемъ своемъ дроизведѳніи: „Einleitung in die
Philosophie der Gegenvart" Риль држдѳржявается въ общемъ
своей прежней дозитявной. точки зрѣнія. Тѣмъ не менѣе
и этотъ позитивистъ сдѣлалъ огромные шаги по надра-
вленію къ метафизвдѣ. Точная наука должяа, по его мяѣ-
нію, оставаться на дозитивной почвѣ; природу необходимо
разсматривать и пзучать ея явленія досредствомъ механд-
ческой, дричинности, коль скоро мы хотямъ добиться точ-
ныхъ, объективяыхъ д вѣрныхъ результатовъ. Но точнымъ,
доложительнымъ одытомъ далеко не исчердывается объѳмъ
нашихъ духовныхъ стремленій. Есть другая, и для чело-
вѣка самая важная сфера дознанія, которую нѳльзя объ-
яснить съ домощью закона дричинности. Точное изслѣдо-
ваніе говоржтъ только о томъ, что и какъ дроисходило до
сихъ доръ, но само до себѣ точное дзслѣдованіе не даетъ
накъ ди малѣйшаго указанія на то, что необходжмо должно
дроисходить. А вся наша драктическая дѣятельность зъ
обширноагь смыслѣ этого слова жмѣетъ своимъ дредметомъ
судъбы будущаго. Она сообразуется нѳ только съ тѣмъ,
что было & что есть, а сосредоточиваетъ свое главное вни-

— 3 —
маніе на томъ, что желателъно осуществить, иначе говоря,
вся практическая область имѣѳтъ дѣло не съ безразлич-
нымъ бытіемъ, а съ желательными идеалами. Поэтому на-
Бііі практическія задачи и иеторическія цѣли, наши нрав-
ствепныя требованія и стремленія' къ новымъ цѣнностямъ
вевозможно вывести на основаніи причияной необходи-
мости, онѣ являются продуктомъ нр.авственной оцѣнки,
имѣющей своимъ первоиеточнякомъ моральяую водю.
Зиммель точно такъ же, какъ Паульсенъ, требуетъ пол-
наго возрожденія системы Канта. Но расходится онъ съ
Паульсеномъ въ оцѣнкѣ пониманія задачъ этой систѳмы.
Между тѣмъ какъ первьга подчеркиваетъ, главнымъ обра-
зомъ, метафпзическіе и религіозные рѳзультаты критиче-
ской философія, второй выдвигаетъ на первый планъ ея
wpum-ическгй методъ. По мпѣнію Зиммеля, Кантъ далъ за-
кончениую п исчѳрпывающую картину міра. Тоіько эта
система сяособпа удовлетворить какъ запросамъ точнаго
зпанія, такъ и стреміеніямъ человѣчѳскаго духа. Зиммель
съ большой рѣзкостью осяариваетъ тотъ взглядъ, будто
Кантъ съ самаго начала подчинилъ наше мышленіе нрав-
ственной волѣ. Наяротивъ того, философъ съ помощыо
мыгаленія истрогаго' критическаго' анализа доказалъ не-
обходямость яризнанія послѣднѳй. Надъ философскимъ
яредпріятіемъ Канта вовсе не господствовалъ категоричѳ-
скіи императивъ, какъ это думаютъ многіе; наоборотъ,
тщательноѳ, критическое изслѣдованіе нашяхъ познаватель-
ныхъ способностей яривело мыслятеля къ катѳгорическому
имяеративу. Слѣдовательно, такъ какъ въ основу системы
Канта лоложенъ критичѳскій методъ, то и ея метафизиче-
скіѳ выводы ничего общаго не имѣютъ со старой догма-
тической меяафизикой.
Объ отношеніи познаяія къ мѳтафязикѣ и религіи вы-
сказался также Рикертъ. Модный у нашяхъ русскяхъ
«критиковъ* тияичный «схоластъ>, Рикертъ не совсѣмъ
доволѳнъ ученіемъ Канта; онъ зоветъ къ Фихте. Привле-
каетъ ѳго въ системѣ геніальяаго ядѳалиста послѣдоватедь-
ное тѳоретикояознавательяоѳ обоснованіѳ рѳлигіи. У Канта
остались, но мнѣнію Рикерта, слѣды стараго догматиче-
скаго дуализма между нравственной волей' я теоретиче-
скимъ разумомъ. Этотъ дуализлгь былъ окончательно уни-
чтоженъ болѣе яослѣдовательньшъ Фихте, который довелъ
і*

критичеекую философію до ея естествеяваго, вѣрнаго и
логичѳскаго конца. Сущѳствеяная поправка, сдѣланная
Фихтѳ къ философіи Канта, состоитъ въ томъ, что онъ
связалъ теорѳтичѳскій разумъ съ нравствѳяяой волей, подчи-
нивъ первый всецѣло второй. Для Фихте, какъ извѣстно,
сила обязательности, лежащая въ основѣ всякаго убѣжде-
нія, нѳ можетъ быть яочерпнута изъ теоретическаго ра-
зума. Роль тѳоретичѳскаго разума заключаѳтся только въ
томъ, что онъ констатируетъ факты опыта такими, какъ
они суть. Свойственная же всякому убѣлданію принуди-
тельность беретъ, поэтому, свое яачало въ нравственной
вѣрѣ. Всякому нашѳму убѣждеяію, будь оно теоретичѳскаго
или практическаго характѳра, въ одинаковой степени при-
сущи обязательность и необходямость.
Мы увѣрены, что данноѳ нашѳ сужденіе справедливо
въ противоположность другому какому-нибудь убѣжденію,
котороѳ съ точки зрѣнія теоретическаго разума имѣетъ
достаточную причину. Наша увѣренность—это главное,
отличительное свойство истиннаго дознанія—сводится, до
этому, въ конечномъ счѳтѣ къ нравственной оцѣнкѣ. Когда
мы разсматриваемъ всѳленную подъ угломъ теорѳтичѳскаго
разума, она представляется намъ въ видѣ полнаго безраз-
личія. Она такова, какъ есть, и нѳ можетъ быть иной,
чѣмъ она есть; въ нѳй самойнѣтъ такой ѳдиницы измѣрѳ-
нія, съ помощью которой мы бы могли найтя для нея
оцѣнку. При такомъ взглядѣ на міръ яѣтъ мѣста тому,
что мы считаемъ убѣждѳніемъ, ибо убѣжденіе, основанцое
на нравственной оцѣнкѣ, имѣетъ своимъ прѳдположеніемъ
разлнчіе мѳжду добромъ и зломъ. Разумъ же, для котораго
все въ мірѣ одинаково законосообразно и одинаково пеобхо-
димо, не знаетъ этого различія, составляющаго сущность
истиннаго лознанія. Источникомъ этой сущпости является
для Фихте я ѳго запоздавшаго послѣдоватѳля Рикѳрта вѣра
въ сверхъопытный нравствѳнный міропорядокъ. Дѣйстви-
тѳльное, реальное бытіе сверхъопытнаго міродорядка не
можетъ быть тѳорѳтически обосновано. Но его бытіе н не
нуждается въ теоретическомъ обоснованіи. Разъясняя
мысль Фяхте, Рикертъ говоритъ: сВѣра, осяованная на
волѣ, есть скорѣе нѣчто абсолютно необходимое, кореня-
щееся въ самомъ разумѣ, который считаетъ ее безуслов-
яой и для которой Фяхте не только не требуѳтъ доказа-

— 5 —
тѳльствъ, а считаетъ ѳе самымъ вѣрнымъ взъ всего того,
что существуетъ. Онъ нѳ хочетъ доказывать бытія нрав-
ственнаго міропорядка, но онъ только потому отказываѳтся
отъ аргументаціи въ пользу такого бытія, что вѣра обла-
даетъ для него большей истинностью, чѣмъ какое бы то
ни было доказательство» *).
Вставъ на такую ііочву, Рякертъ возстаетъ противъ
метафизики. Мѳтафизика, имѣя своимъ стрѳмленіемъ умо-
зрительнымъ путемъ обооновывать бытіе нравственнаго
міропорядка, комирометировала рѳлигію, подрывая ея твер-
дую основу, коренящуюся въ нравствѳнной вѣрѣ. Своимъ
содѳржаніемъ она нѳ способна была удовлетворить ни
научнымъ, яи религіознымъ требованіямъ. Человѣкъ науки
искалъ въ ней логнчѳскихъ доказатѳльствъ въ защиту
рѳалъности бытія сверхъѳстественнаго міра, а такихъ до-
казательствъ метафизяка дать не могла. Чѳловѣка жѳ рѳ-
лигіознаго она оскорбляла своимъ гипотѳтичѳскимъ харак-
тѳромъ, т. ѳ. тѣмъ, что, считая нужнымъ доказывать вѣру,
она еѳ ставила подъ знакъ ссшнѣнія. Поэтому, соглашаясь
съ рѳлигіозяой мыслью Фихтѳ ж излагая ее, Рякертъ раз-
суждаетъ такимъ образомъ: «Фихтѳ, который выработалъ
абсолютньга и высшій принципъ увѣренности въ сверхъ-
естѳственномъ міропорядкѣ, доступилъ съ величайшей
осторожностью, когда утверждалъ, что онъ намъ дапъ не*
посредственно (курсивъ нашъ). Онъ показалъ, что безу-
словная необходимость заставляѳтъ насъ выходить за пре-
дѣлы чувственнаго міра и признать сверхчувственный
міродорядокъ. Но аяализировать содержаніѳ свѳрхъестѳ-
ственнаго міра, пытаться наполнять его реальными свой-
ствами, которыя всегда бѳрутся нами изъ міра чувствен-
наго, представлялось ѳму прѳдпріятіѳмъ, лишеннымъ вся-
коі цѣнностя» **).
Отказываясь дать реальное опрѳдѣленіѳ сверхъѳстѳ-
ственному міропорядку, Фихте считаетъ вѣру въ реальное
бытіе личнаго бога идолодоклонствомъ. Такимъ рѣшитѳль-
нымъ и для своѳго времеяи рѳволюціоннымъ выводомъ
великаго идеалиста Рикѳртъ крайне нѳдоволёнъ. «Рѳли-
*) «Fichtes Atheismusstreit und die Kantische Philosophie> S. 6.
1899, Berlin.
**) Ibid. S. 25.

— 6 —
гіозноѳ чувство, говоритъ онъ, всегда будетъ возставать
протдвъ такого бога, которыы не существуетъ реалъно, и
съ понятіеыъ высшей цѣыности, которую оно только знаетъ,
оно всегда будетъ связывать понятіе реальнаго бытія, на
что рѳлпгіозное чувство шіѣетъ безъ всякаго сомнѣнія
полное право» *). Рѳлигія, разсуждаетъ Рпкертъ далыле>
не дожетъ удовлетвориться чпсто отвлеченньшъ отноше-
ніемъ человѣка къ сверхъѳстествѳнному міропорядку, она
нуждается въ личной предмѳтной связи человѣка съ бо
гомъ. Чтобы удовлетворить эту потребность, слѣдуетъ
ііридержпваться какоі-нибудъ одредѣленной выработанной
исторической релдгіи, въ которой живетъ преданіе о лич-
ноё, реальной связи какого-нпбудь велпкаго человѣка,
илп, какъ выражаѳтся Рвкертъ, ••-релнгіознаго генія» съ
богоиъ. Такимъ образомъ Рикертъ приходитъ дутемъ
теоріи познанія къ устраненію метафпзикп и возстановлѳ-
нію религіи въ ея полномъ догматическомъ, церковноаіъ
видѣ. Само собою разумѣется, что такой готовой цсторд-
ческон религіей является для Рикерта хрпстіанство.
Въ этой краткой характеристикѣ мы хотѣли отмѣтить
лишь главные основные мотивы, заставляющіе упомяну-
тыхъ мыслителей возвращаться къ метафизикѣ и религіи.
Между всѣми упомянутымн философскимя писателядш
существуютъ серьезныя и весьма существенныя разно-
гласія по многнмъ важнымъ вопросамъ теоріи лознанія,
логики, пеихологіи и т. д. Тѣмъ не мѳнѣе, нѳсмотря ва
крупное различіе частныхъ взглядовъ, во всей совремѳнной
философіи госдодствуютъ общія и всѣмъ мыслителямъ при-
сущія главныя положѳнія, ярко опредѣляющія осыовной
характеръ всей фмософской мысли послѣдняго періода.
Общее жѳ ыаправленіе сводится къ слѣдующимъ главнымъ
дриніщпамъ. ІІоложительпая паука должна руководство-
ваться закономъ мехашческой причипности и стоять на
твердой почвѣ чистаго опыта. Но одипъ опытъ не въ со-
стоянги охватить весь ѳбъемъ человѣческой оюгізни и
практической дтьятельиости. ІІосредствомъ критическаго
анализа нашихъ позиаѳательпыхъ споеобностей теорія по-
зпанія показала, что теоретическая сфера яашего познанія
ограничена. И тѣмъ, что теоргя позпангя сознательно по-
«) Ibid. S. 26.

сѵпавила грапицу теоретическому разуму и чгістому опыту,
она ѵткрыяа новый, критичестй путь, ведущгй къ мета-
физикѣ и религіи. Не трудно замѣтпть, что этп положевія
тіредставляютъ собою нж что пное, какъ окончательный
результатъ фнлософіи Канта, результатъ, который кратко
ж ясно былъ сформулированъ отцомъ крптицизма въ извѣ-
стныхъ его словахъ: «Ich ruusste also das Wissen aufheben,
um zum Glauben Platz zu bekommene
Въ заключеніе этоіі главы згы счятаемъ нелвшнимъ
отмѣтить чрезвычайно характерное п весьма поучительное
явленіе въ историческомъ движеніи кантіанской мысли
второл доловпыы XIX столѣтія. Когда Отто Либманъ въ
1865 году заканчивалъ каждую главу кнпги «Kant und
die Epigonen> страствъшъ восЕлидаяіемъ: «Also muss auf
Kant zurückgegangen werden», то авторъ этого горячаго
врпзыва ямѣлъ въ вчду протпвопоставпть крптическую
философію метафизякѣ Фпхте, Шеллинга ж Гѳгеля. Съ
точкя зрѣнія Отто Лнбмана, какъ п съ точки зрѣнія дру-
гихъ возобновителей критицнзма, ученіе Канта должно
было служить спасителъной, отрезвляющей свлой отъ той
яеобузданяой спекулядіи, до которой дошелъ нѣмецкій
ядеализмъ въ нѣкоторыхъ его представителяхъ. Стоило,
поэтому, въ то время доказать, что Кавтъ былъ настоя-
щямъ защитникомъ вѣры и рѳлигіи, что онъ бытія божія
вовсе не опровергъ, а, наоборотъ, своимъ способомъ одро-
верженія укрѣпилъ позицію бога, что «Критика практиче-
скаго разума» являѳтся естественнъшъ продолженіемъ <Кри-
тикп чистагоразума>,и что Фихте, слѣдовательно, сдѣлалъ
насіоящіе, логическіе выводы изъ этого ученія—дѣло кри-
тики и опроверженія системы Канта бьтло бы призяано
вполнѣ закончевнымъ и исчеряанвымъ. Въ настоящее же
время подобнаго рода доводы някого смутитъ яе въ со-
стояніи. Совремѳнные стороннвки Канта совершеино со-
знателъно и съ яснымъ понвманіемъ критшщзма возро-
ждаютъ въ немъ имѳнно эти же отрицательвыя, реакціон-
ныя сторовы. Ихъ ве страшитъ ни деизмъ, іш опроверг-
нутый и высмѣянный катѳгорическій императивъ, ви не-
лѣпость субъективнаго ядеалязма. Навротивъ того, Бауль-
сенъ зоветъ къ кантовскому богу; Зпммель защищаетъ со
всей силой своѳго схоластическаго ума катѳгорическій им-
пе ативъ; Виндельбандъ и Зигвартъ сильно прибляжаются

— 8 —
къ Фихте; Рикѳртъ и всѣ представитѳли имманѳнтной
школы возрождаютъ субъѳктивяый идѳализмъ, объявляя
это міровоззрѣніе единствепно позитивнымъ и единственно
не мешафизичеокимъ. Однжмъ словомъ, яроизошло стран-
ное и, на первый взглядъ, удивительное движеніе мысли.
Критицжзмъ, возрождеяный съ цѣлью сдужить орудіемъ въ
борьбѣ съ идеализмомъ, обнаруживаетъ впослѣдствіи свою
собственную идеалистическую дрироду. Это ученіе про-
являетъ, такимъ образомъ, то саыоѳ содержаніѳ, противъ
котораго оно должно было вступить въ борьбу. Насъ бы
завело слишкомъ далеко, если бы мы захотѣли разсма-
тривать здѣсь коренныя историчѳскія ыричины этого про-
тиворѣчиваго движѳнія мысли. Но съ точки зрѣнія исторіи
философіи это явлѳніе объясняѳтся тѣмъ простымъ и оче-
видяымъфактомъ, что всѣэлемѳнтынѣмѳцкагоидѳализмаХІХ
отолѣтія берутъ своѳ начало именно въ ученіи Канта-—въ
апріоризмѣ съ одной стороны, ж въ вѳщи въ себѣ съ
другой. А разъ критжцизмъ былъ возрождѳнъ, то вполнѣ
естественно, что онъ пошелъ по сроеи метафизической
диніи. Но, конѳчно, съ той великой разняцей, что, какъ
всякая цѣлостно возрожденная старая тѳорія, критическая
философія во второмъ изданіи выетуяаѳтъ и оказываетъ
свое главное вліяяіѳ своими отжившими, реакціонными
сторонами. Всііѣдствіе этого его запоздавшіѳ эпигоны ли-
шѳны истаннр творчѳской прогрессивноі силы, живой
плодотворной мысли и всякаго смѣлаго полета. Не обращая
вниманія иа выводы современяой науки, нѳ имѣя муже-
ства идти вперѳдъ, они все болѣе и болѣе погружаютея
въ безысходный скептицизмъ, который яе даетъ имъ ни
жить, ни умѳрѳть. И чтобы избавиться отъ философскаго
гаюетизма, они судорожно хватаются за свѳрхъопытный
мірояорядокъ, какъ утопающій за соломинку. Но слѣдуетъ,
однако, отдать справѳдливость буржуазнымъ представите-
лямъ кантіанства: не закрывая глазъ на реакціонное со-
держаніе критической философіи и нисколько нѳ стѣсняясь
ѳго реакціоннаго содержанія, они правильно поняли внут-
ренній смыслъ этого ученія.

— 9 —
П.
Теоріи, которыя еодержатъ въ себѣ очѳвидныя истиыы,
легко подвергаются вульгаризаціи. Къ такимъ тѳоріямъ
принадлѳжатъ теорія Маркса и теорія Канта. Въ наше
время кому, напримѣръ, неизвѣстно, что „экономическій
факторъ" жмѣетъ огромное значѳніѳ и что онъ влаотвуетъ
надъ многими сторонами общѳственной жизни и дѣятѳль-
ности. Объ этой очѳвидной встинѣ читалъ всякій „инте-
рѳсующійся" русскій интеллигентъ у Михайловекаго, у
Карѣева, у Лаврова и у всѣхъ молодыхъ „критиковъ"
марксизма. Но съ другой етороны, какому же интелли-
генту также нѳизвѣстяо, что, кромѣ „экономическаго факто-
ра'', еще дѣйствуютъ въ исторіи и идеологическія фориы,
нравственностъ, идѳалы, высокія, благородныя стремленія,
самопожертвованіе и такъ далѣе. Дилетантъ, который по-
т<жу ииенно и дилетантъ, что твердо вѣритъ своему не-
вѣжеству и рѣшительно неспособенъ на критическое отно-
шеніѳ къ вопросу, дѣлаетъ то поспѣшяое заключеніѳ, что
Марксъ, Энгѳльсъ ж ихъ послѣдоватѳли, тѳоретики діалек-
тичѳскаго матеріализма, просто удустили изъ виду исто-
рическую ролъ идеологіи и создали грубую, узкую и одно-
стороннюю „догму" *). Очѳвидность вліянія „экономиче-
скаго фактора" даѳтъ, такжмъ образовіъ, возможность
получить поверхностное представлѳніе о марксизмѣ, а это
поверхностноѳ представленіе дѣлаетъ дилѳтанта вульгар-
нымъ противникомъ этого сложнаго ж всеобъемлющаго
міровоззрѣнія.
Нѣчто додобяое происходитъ по отношенію къ сиетѳмѣ
Канта, только съ противоположнымъ рѳзультатомъ. Всякій
интересующійся философіѳй дилетантъ здаѳтъ изъ учѳбни-
*) Такъ, между лрочимъ, относится къ матѳріалиетическому
пониманію исторіи ыѳ только широкая дшіѳтантская дублика, но и
такъ называемая «критика> марксистекаго міровоззрѣнія. Стоитъ
хотя бы вспомнить «критическук» литѳратуру, вызванную появле-
ніемъ книги Бельтова: <Къ вопросу о разватіи монистическаго
взгляда на исторію>. <Субъѳктивные* противникн матеріалистиче-
скаго пониманія исторіи очень сѳрдились, много писали, но нѳ сдѣ-
дали самаго главнаго—не прѳдставили ни одного такого тѳорети-
чѳскаго возражѳнія, которое обнарудсило бы пониманіѳ вопроса.
Вся ихъ <критика> свелась къ голому, догматичѳскому повторенію
тѣхъ старыхъ взглядовъ, п отивъ которыхъ выступилъ Бѳльтовъ.

— 10 —
ковъ, полулярвыхъ лекцій, а ияогда и изъ разсказовъ
свопхъ знакомыхъ, что Кантъ лоставшгь въ центрѣ своей
систѳмы научлый опытъ и что онъ проловѣдывалъ нрав-
ственный долгъ. II не шѣя вн малѣйшаго понятія о ввут-
репнемъ содержаніи Кантовой теорін опыта и этвки, ди-
летантъ, полагаясь на формальвыя опредѣленія, становится
вульгарпьшъ приверженцемъ критицизма. Если вы, лоэтому,
сдѣлаете иопытку выяснить истинный смыслъ критической
фплософіи, есливы докажете, что кантовская теорія одыта—
чистѣйшая метафизика, что категорическій императивъ ли-
шенъ всякаго реалънаго нравственнаго содержанія, то ди-
летантъ, нисколько не задумываясь надъ вашнми доводами,
і азоветъ васъ невѣждой въ философіи, а самъ останется
чдорвымъ и горячимъ послѣдователемъ неизвѣстной ему
философской системы. Однішъ словомъ, накопивдііеся пред-
разсудки и традиціл насчетъ міросозерцавія Канта являются
въ вастоящеѳ время могучимъ прелятствіемъ къ его пол-
ному уясненію, тѣмъ болѣе, что эти традпціи ж нредраз-
судкл выгодны для гослодствуюлшхъ классовъ.
Сдѣлавъ эти лредварительвыя замѣчанія, мы могли бы
перейти къ изложѳвію п яритикв кавтовской теоріи по-
знанія. Но для лучшаго уясненія основъ критицизма, мы
считаемъ веобходимымъ дать хотя бы самую общую и са-
мую краткую характеристяку возвикновенія я развнтія
шысли о гравицахъ познавія вообще.
Вояросъ объ абсолютпыхъ граніщахъ чистаго разума
былъ вызвавъ къ жлзви борьбой противъ средяевѣтсовой
схоластики и лолучялъ свое дальнѣйшее развитіе подъ
вліявіемъ той жѳ схоластиЕИ. Церковъ стрѳмилась слить
во-едино философію съ христіанской догмой и оправдать
эту лослѣднюю лередъ судомъ разума. Въ виду этого всѣ
стремленія схоластики сводшшсь къ тому, чтобы подчинить
науку церковной догмѣ и міръ дѣйствительный—міру сверхъ-
естествеЕвому. Это умствеЕвое тѳченіе яввлосъ идеологиче-
скямъ выраженіемъ фактической, матеріальяой власти духо-
венства надъ міромъ. Дуалнзмъ между матеріей и духомъ,
между живой, дѣйствитѳльной првродой и сверхъестествен-
яымъ, умопостигаемьшъ бытіемъ развивается въ ученіи
церкви въ томъ направдевіи, что матеріальЕЫй дѣйстви-
тельяый міръ сводится ва самую низшую степень реаль-
ности, между тѣмъкакъ настоящей реальяостью считаѳтся

— 11 —
абстрактное/ свѳрхъестественное бытіе. Конкретпая, зем-
пая власупь церкви принимаетъ, такимъ ооразомъ, въ ея
гьдеологіи форму матеріализаціи абстрактнаго, сверхъесте-
ственнаго мгра. А духовенство представляѳтъ изъ себя
посредника между грѣшной землей п свѳрхчувственнымъ
вѣчнымъ бытіѳлъ. Отсюда вытекало совершенно отрица-
тельное отношеніе церкви къ ызученію природы д къ истян-
ной наукѣ; и отсюда же вытекалъ ея безпредѣлышй раціо-
налнзмъ. Чистый разуігъ, пгнорцровавшій опытъ н стремив-
шійся доказать существованіенесуществующаго,всебольшеи
болыпезапутывалсявъ свопхъ собственныхъ дротиворѣчіяхъ.
Но въ ХІУ столѣтіи было поднято знамя возстапія
противъ ученія церкви. Это величественное революціонное
движеніе было вызвано не геніемъ тѣхъ истинно великихъ
людей, которыми такъ богата славная и великая эпоха
Возрожденія. Ростъ п развитіе пропзводительныхъ силъ,
развитіе торговли и бътстрое увѳличеніе городовъ подтачн*-
ваютъ малоло-малу феодальную систему и наносятъ сііль-
ный ударъ всесильной церковной іерархіи, наложившеп
свою мрачную печать на весь феодальныіі порядокъ. Борьба
противъ дерковной схоластики зарождается внутри схола-
стнческаго же міра н обнаруживается въ знаменптомъ
спорѣ между реализмомъ іі номиналіізмомъ. Ношшалнсты
рѣшительно возстаютъ противъ реадьностп отвлеченныхъ
понятій п отстаиваютъ реальность дѣйствптельныхъ іірѳд-
метовъ одыта. Сущность яхъ борьбы и побѣды состоитъ
въ реабвлитаціи природы.
Несмотря, однако, ва смѣлую и рѣшительную войну,
которую вѳдутъ представители Возрождѳнія противъ. дер-
ковяой философіи, они вступаютъ съ цѳрковью въ компро-
миссъ, который выразился" въ извѣстномъ ученіи о двой-
ствеяной истинѣ. Это значитъ, что извѣстное положеніе
можетъ быть вѣрно съ точкп зрѣнія философіи и ложно
съ точки зрѣнія теологіи, и наоборотъ. Этотъ компромиссъ,
это одпортюнистическое ученіѳо двойствѳнной истинѣ дрохо-
дитъ красной нитью чѳрезѣ всюэпоху Возрожденія ипрони-
каетъ рѣшятельно во всѣ области мысли и творчества *).
*) Только одинъ человѣкъ, Джіордано Бруно, не хотѣлъ при-
знать двухъ истинъ, а только одну. За это онъ былъ сожженъ въ
Римѣ 17-го февраля 1600 года, и пепелъ его былъ разсѣянъ по вѣтру.

— 12 -
Тотъ, кто придерживаѳтся идеалистическаго взгляда на
исторію, объяснитъ этотъ компромиссъ властью церк'овныхъ
традяцій. Какъ бы ни были смѣлы и революціонды, скажетъ
онъ, могучія личности ренессанса, надъ ихъ головами все
таки господствовала теологія. Это такъ и не такъ. Гос-
подство и власть духовныхъ традицій самя нуждаются
въ-объяснеяіи, въ особенности же тогда, когда вліяніе ста-
рыхъ традицій имѣетъ всеобщее, серьезное общественноѳ
значеніе. Компромиссъ, сдѣланный революціонерами эпохи
Возрожденія съ теологіеи, соотвѣтствовалъ, какъ нѳльзя
лучше, матеріальнымъ янтѳресамъ народившейся буржу-
азіи, стремившейся въ свою очерѳдь къ господству. Марксъ
говорлтъ, что всѣ дроисходившія до сихъ лоръ рѳволюціи
совершалиеь по жнпціативѣ менъшинства противъ госиод-
ствующаго меньшинства и во имя новаго господства мень-
шинства. Естѳственно, поэтому, что такія революцш быля
по существу своему обречѳны на доловинчатость и на ком-
промиссъ оъ прошедшшіъ, такъ какъ при переходѣ гос-
подства отъ одного класса къ другому оставался одинъ
неизмѣяный общественный „факторъ": подчиненіѳ меньшин-
ствомъ большинства. А религія, съ тѣхъ поръ какъ она
стала общѳственной и государственноі оилой, всегда слу-
жила могучимъ орудіемъ въ рукахъ господствующихъ
клаосовъ для порабощенія трудящяхся массъ. Являясь са-
мымъ реакціоннымъ общественнымъ факторокъ, религія
первая терпѣла жестокіѳ удары критики со стороны вся-
каго начияавшагося революціоннаго теченія или, говоря
словами Маркса, критика общественныхъ отношеній начя-
налась съ критики религіи. Но, съ другой стороды, рели-
гія, этотъ „опіумъ для дарода", никогда не разрушалась
окончательно. Идѳологи новаго дривилегироваддаго класса
еѳ екоро излѣчивали отъ яанѳсѳяныхъ ей ранъ. И чтобы
древняя, скучная д давно всѣмъ надсѣвшая старуха не
вызывала раздражѳнія своимъ старымъ, знакомымъ видомъ,
еѳ наряжали въ новый, часто болѣе дростой костюмъ и
снова отправляли къ обѳздолѳннымъ ддя утѣшенія. А же-
стокая, хотя ж сентимѳнтальная старуха, собравшись съ
новыми силами, продолжала упорно свою старую пропо-
вѣдь о томъ, что богъ послѣ грѣхопаденія Адама обрекъ
вееь человѣческій родъ яа тяжелый трудъ, и что, если по-
этому хозяинъ заставитъ тебя сдѣлать одну работу, то

— 13 —
сдѣлай двѣ, жбо счастье человѣка не въ матеріальяомъ
благѣ, а во внутреннемъ спокойствіж ж равновѣсіи дудш,
а свѳрхъ того блаженны ншціе и обездоленные—ихъ ждетъ
вѣчное блаженство рая.
Но вѳрнемся къ яашему предмету, хотя въ сущности
мы отъ него и нѳ уклонилнсь. Ученіе о двойственной ис-
тинѣ нмѣло двоякое значеніе. Тѣмъ обстоятельствомъ, что
тѳологіи отводилась собственная, законная область, сверхъ-
опытное бытіе не только не подвергалось отрицанію или
дажѳ сомнѣнію, а, надротивъ, оно получшю новуюсанкцію,
только вмѣсто того, чтобы быть предметомъ разума и ло-
гической аргументанціи, оно стало предметомъ нѳпосред-
ствѳнной вѣры. Во-вторыхъ, тѣ, которые отводнли вѣрѣ
особую область, ставтаи этимъ разуму абсолютную границу.
Областыо вѣры является сверхъестественноѳ бытіѳ или,
выражаясь языкомъ позднѣйшихъ теоретиковъ познанія,
нравствѳнный міропорядокъ, а компетенція разума проети-
рается лишь на предметы природы, чувственное воспріятіе
которыхъ доставляѳтъ ѳму матеріалъ для научнаго опыта.
Въ этомъ теоретико-познавательномъ смыслѣ ставили и
разрѣшали вопросъ уже нѣкоторыѳ мыслители эпохи Воз-
рожденія.
Идейное движеніе, родившееся въ Италіи, переходитъ
во всѣ культурныя етраны. Въ Англіи, странѣ, гдѣ почва
для развитія капитализма была расчшцена ещѳ въ XIV сто-
лѣтіи, эмпирігтеское направлѳніѳ въ философіи достигаетъ
встннно-блестящаго развитія. Бэконъ выступаетъ.Еакъ нѳ-
примиримыі врагъ чистой дѳдукціи и метафизики. Одъ
является горячимъ защитншсомъ опыта ж наблюденія. Зна-
ніе и стремлѳвіе къ нѳму разсматривается англійскимъ
фвлософомъ, какъ чясто утилитарная и культурная задача.
Нѳ сокровѳнныя, врожденныя свойства духа создаютъ въ
насъ страсть познавать вселенную, а насущныя матѳріаль-
ныя потребностя толкали и толкаютъ чѳловѣчѳство къ
уясненію законовъ окружающѳй природы. Знаніѳ есть снла
и сила есть знаніе, повторяетъ Бэконъ также неутомимо,
какъ это нѣкогда повторялъ Сократъ. Но съ тѣмъ огром-
нымъ н кореннымъ различіемъ, что для философа эпохи
паденія Греціи знаніе состояло въ познаніи самого себя,
въ анализѣ своего собствѳннаго сознанія, ъъ борьбѣ съ
своѳй собственной природой я побѣдѣ надъ нѳй, между

— 14 —
тѣмъ, какъ -для филоеофа эпохи Возрожденія знаніе за-
ключается въ изучѳніи законовъ объѳктивнаго міра н
въ господствѣ надъ его силамж: Тамъ субъектъ, ястощенныи
и разслабленный вслѣдствіе разложенія общественныхъ
отношѳній, удаляется отъ реальной жизни и дѣйствитель-
ной борьбы, погружается въ самого себя е ищетъ оправ-
данія своѳму отступленію въ подавленіи аффектовъ и ві
отвлеченяой нравственности; тутъ субъектъ, подъ влія-
ніемъ роста и развитія творческихъ объектЕвныхъ силъ,
чувствуетъ свое могущество и смѣло вступаетъ въ борьбу
съ матеріальньшъ объективнымъ міромъ.
Несмотря, однако, на страстную защиту оиытнаго зна-
нія, и несмотря на горячій протестъ противъ вмѣшатель-
ства теологія въ науку, Бэконъ очень далѳкъ отъ мысли
подвергать критикѣ теологію, какъ таковую. Наоборотъ,
основатель эшшрЕческаго метода—глубоко вѣрующій деисті
іі трѳбуетъ только строгаго разграняченія вѣры отъ зна-
яія. Обѣ эти сферы должны существовать отдѣльно, само-
стоятѳльно и нѳзависимо одна отъ другой. Мы видимъ,
такимъ образомъ, что признаніе схоластической двойствен-
ной истины свойствѳнно е міровоззрѣнію Бэкона.
Намѣченный Бэкономъ въ общихъ чѳртахъ эмпяриче-
скій методъ разрабатывается впослѢдствіе Локкомъ въ
подробностяхъ. Исходнымъ пунктомъ для философской ра-
боты Локка служитъ, однако, уже упомянутый наьш споръ
между яоминализмомъ и рѳалЕЗмомъ. Продолжаяразвявать
идѳи номияалистовъ и являясь убѣждѳннымъ сторонннкомъ
этого надравленія, Локкъ заяялся обстоятельной критвкой
теоріи врожденныхъ идей и пришелъ къ нѳпоколебимому
убѣжденію, что всѣ наши понятія, представленія я отвле-
ченныя вдѳи составляютъ ялодъ чувственнаго воспріятія
внѣшняго міра. Отсюда слѣдовало для Локка то же самоѳ
заключѳніѳ, къ которому дряшлЕ уже древніе стоеке, что
интеллектъ ѳеть tabula rasa, на которой чувственное вос-
пріятіе лишетъ своя знаки. Что же касаетоя содѳржанія
научнаго опыта, то Локкъ стоетъ ва точкѣ зрѣяія ГаллЕ-
лѳя, который возобновялъ е развЕлъ ученіѳ Демокрита объ
объѳктЕвныхъ ж субъективныхъ свойотвахѣ. ОбъектЕвнымя
вли, какъ ихъ называѳтъ Локкъ, первичными свойствани
счятаются: устойчЕвость, притяженіѳ, непронЕдаемость,
положедіе въ лространствѣ е форма; слѣдоватѳльно, всѣ

— 15 —
эти свойства отиосятся къ внѣшнему міру. Оубъективныя
или вторичныя свойства имѣютъ своимъ источникомъ наши
физіологичеекія способности восітріятія; такими свойствами
являются: цвѣтъ, звукъ, запахъ н т. д.
Учѳніѳ Локка объ объективныхъ и субъективныхъ
свойствахъ, являющееся по существт своѳму матершги-
стическпмъ, составляетъ основу совремеяной науки, во-
преки всѣмъ фокусамъ метафизиков.ъ и схоластическюнь
упражненіямъ субъѳктдвныхъ идѳалпстовъ. Но тутъ намъ
приходится отмѣтить тотъ поястинѣ поразительнын фактъ,
что и Локкъ, волрѳки всеіі своей критпческоп работѣ и
въ полной противоположности къ аолучеяньшъ имъ рѳзуль-
татамъ, продолжаетъ вѣрить въ бога, на основаніж онто-
логическаго доказатѳльства его бытія. Это значитъ, что
Локкъ опять-таки допустилъ реальность и возможность
врожденяой■идѳи. Оставивъ бѳзъ объясненія этотъ оста-
тоеъ, Локкъ по существу првдерживается все той жѳ. двой-
ственной истины. Защитникъ чувственнаго опыта и того
взгляда, что nihil est in intellectu, quod non fuerit in sensu,
Локкъ оставляѳтъ безъ критики бытіе бога, религію и яв-
ляѳтся лишь поборникомъ вѣротѳршшостя.
Но въ уч:еніж Локка насъ занимаетъ еще и другая сто-
рона. Какъ уже нами было упомянуто, Локкъ вышелъ изъ
схоластики. Бѳзконѳчноѳ умозрѣніе* церковной философіи,
ея полное пренебрѳженіе къ опыту, вся прѳдшествующая
ЛоЕку критическая дѣятельность заставляютъ его яепо и
опредѣленно поставить. вопросъ о грапицахъ познанія
Hainero разума. Результатомъ Локковскаго изслѣдованія ока-
залось то положеніе* что разумъ пустъ и безсодѳржате-
ленъ, коль скоро его дѣятельность не вызвана внѣшними
дредметами. Но, нѳсмотря на этотъ результатъ, роль ра-
зума, соглаоно ученію Локка, далеко нѳ пассивная. Въ
яричинной зависимости отъ внѣшнихъ восдріятій возни-
каетъ въ самомъ разушѣ своі собственныі рядъ свойствъ,
которъшъ нѣтъ тотааго соотвѣтствія во внѣшнемъ мірѣ.
Къ такимъ свойствамъ яашего разума принадлежитъ, на-
примѣръ, мышденіѳ, еомнѣніе, вѣра, способность дѣлать
заключеніѳ и т. д. Поэтому Локка, какъ это совершенно
вѣрно 8амѣчаетъ Ибервегъ, напраспо и совершенно нѳ-
основательло счжтаютъ родоначальникомъ чистаго сен-
суализма. •

— ]6 —
Съ точкя зрѣнія методологической Локковскоѳ учѳніѳ
скрываетъ въ себѣ серьѳзяый, существѳнный и богатый
послѣдствіями нѳдостатокъ. Недостатокъ этотъ состоитъ
въ томъ, что Локкъ руководился мѳтафизичѳскимъ мето-
домъ. Наше иознаяіе одъ разсматриваетъ де какъ постояя-
ный, непрерывнып дроцѳссъ развитія, въ которомъ созна-
ніе работаетъ пеотдѣлимо отъ воспріятія внѣшнихъ прѳд-
метовъ ояыта, я котороѳ по этой причинѣ нѳ можетъ быть
оторвано отъ нихъ. Гѳгѳль замѣчаетъ, что разумъ—это
самн вещи. Вѳликій діалектикъ высказываѳтъ эту мысль
не съ точки зрѣнія своей діалѳктичѳской системы, согласдо
которой міръ есть логическій процессъ, а съ точки зрѣнія
діалектическаго метода. Соотвѣтственно послѣднѳму, ра-
зумъ являѳтся яродуктомъ мірового процѳсса и совершаѳтъ
свое развитіе на дочвѣ воспріятія вяѣдшдхъ лрѳдметовъ,
обрабатывая ихъ въ научный олытъ. Нѳразрывность и
неотдѣлшиость нашѳго созяанія отъ предметовъ внѣшняго
міра исключали для Гегѳля всякоѳ сомнѣніе на ечетъ ихъ
дѣйствительнаго бытія. Съ точки.зрѣдія этого монизма
чувствѳнное воспріятіе нѳ только нѳ должно отдѣлять
насъ отъ вяѣшнихъ лрѳдмѳтовъ, а, напротивъ, связывать
насъ съ ними. Чнстоѳ сознаніѳ, совѳршѳнно нѳзависдмоѳ и
оторванноѳ отъ опыта, дрѳдставлялось Гегѳлю дустымъ,
безсодержательнымъ и ничѳго не выражающимъ слоівомъ,
такъ какъ нашѳ сознадіе фактически всегда одѳрируѳтъ
надъ дрѳдмѳтомъ. Поэтому заключѳяіѳ, котороѳ дѣлаѳтъ
разумъ отъ чувстведдаго восдріятія къ существоваяію
дрѳдмета—дѳ пустая логдческая форма. Болѣе того,—одо
дажѳ дѳ заключедіѳ, а понятге, связаппое посредствомъ
чувствеппаго воепргятгя съ самимъ предметомъ. Локкъ жѳ
бѳретъ создадіѳ, какъ форму, дезависимую отъ дѣйствія
дредмета. Эта чистая форма, стоящая до эту стороду дред-
мета, координдруѳтъ чувстведдоѳ вослріятіѳ, не имѣя воз-
мождостд выходить за ѳго предѣлы. Между дредмѳтомъ в
сознадіѳкъ стоитъ, такимъ образомъ, ощущѳдіе, какъ де-
дреодолимая лрѳграда. Слѣдоватѳльно, дѣйшѳіе предмета
на наши чувства вмѣспго того, чтоби связать насъ съ
нимЪ) отрываетъ его отъ насъ.
Локковскій метафизическій сдособъ анализа нашего со-
мдѣдія додалъ ловодъ Берклѳю дривѳстд сѳдсуализмъ
обратдо къ идеализм . Еели дашеаіу созланію дѳдосред-

— 17 —
ственно дано только ощущеніе, то по какому праву,
спрашиваетъ Берклей, мы можемъ выходить за его прѳ-
дѣлы и утверждать, что ощущенію дѣйствительно со-
отвѣтствуетъ предмѳтъ. Превосходно понимая, что на-
стоящей реальпоатью можетъ быть только матерія, Берклѳй
сосредоточиваетъ всю силу своѳй мысли на томъ, чтобы
доказать нѳвозможность ѳя бытія съ точіш зрѣнія сенсуа-
лизма.
„Матерія, говорю я, и каждая ея частвгца является;
согласно своѳму собствѳнному прцнцппу, безконѳчяой и
безформенной. Только разумъ образуетъ все окружающѳе
насъ множество тѣлъ, составляющпхъ нашъ видимый міръ,
и каждоѳ тѣло сущѳствуетъ толъко въ тотъ моментъ,
когда мы его воспрпнимаемъ" *). Далѣе Берклей осдари-
ваетъ дѣлѳніѳ содержанія нашего сознанія на объективныя
и субъективныя свойства. Если разумъ пмѣетъ дѣло толысо
съ ощущеніемъ, то онъ впаиаетъ въ корѳнное противо-
рѣчіе съ самимъ собой, колъ скоро признаетъ объективныя
свойства, лежащія по ту сторону ощущѳнія. Поэтому про-
странство, которое съ точки зрѣнія Локка относится къ
объективнымъ качествамъ, считается Берклеѳмъ такимъ жѳ
субъективнымъ свойствомъ, какъ цвѣтъ, звукъ, вкусъ я т. д.
ІТзъ ученія Локка вышло другое направленіе- на-
правленіе скеіггичѳское. Его представитѳлемъ является,
извѣстно, Юмъ. Оеновная и гдавная причина скепти-
ческихъ выводовъ этого мьіслителя еостоитъ въ томъ же
метафизическомъ способѣ мышлѳнія, которымъ проникнута
вся эпоха чистаго эмпиризма. Бэконъ и Локкъ, выстудивъ
какъ защитникя индуктивно-эмпиржчѳскаго метода, отстаи-
ваютъ точность и ясность въ изслѣдованіи внѣшнеи при-
роды, они трѳбуютъ деталънаго анализа ея предметовъ.
Это теченіе, являясь живымъ и рѣшительнымъ проте-
стомъ нротивъ чистаго умозрѣнія схоластики, порождаетъ,
въ свою очередь, другую крайность — метафизичѳскій
взглядъ на природу. Съ истинно-фшюсофскимъ и глубо-
кимъ пониманіемъ характеризуетъ Энгѳльсъ причины в
сущность чистаго эмииризма. „Настоящѳѳ ѳстествознаніѳ,
говоритъ онъ, начинается только со второй половины
*) „Abhandlungen über die Principien der menschlichen
Erkenntnisse S. 45. Нѣмецкій переводъ Ибервега.
2

— 18 -
XV вѣка, п съ этого врѳмени оно недрерывно дѣлаетъ
все болѣѳ быстрые успѣхи. Разложеніе природы на отдѣль-
ныя ея части, раздѣленіе раздичныхъ явленій и прѳдме-
товъ въ природѣ на опредѣленныѳ классы, анатомичѳскоѳ
изслѣдованіѳ разнообразнаго внутренняго строенія орга-
ничѳскихъ тѣлъ—все это было основой тѣхъ исполинскихъ
успѣховъ, которыми ознаменовалось естествознаніѳ въ
яослѣднія чѳтырѳ столѣтія. Но тотъ жѳ споеобъ нзученія
оставилъ въ насъ привычку брать предмѳты и явлѳнія
природы въ ігхъ обособлеиности, внѣ ихъ вѳликой общей
связд, къ тому же не въ движеніи, а въ нѳподвижномъ
состояніи, не какъ сугцественно измѣняющееся, а какъ
вѣчно неизмѣнное, не живыми, а мертвыші. Пѳренесенное
Бэкономъ и Локкомъ изъ естествознанія въ философію, это
міровоззрѣніѳ создало характеристичѳскую ограниченность
послѣднихъ столѣтіи: метафизическій способъ мышленія" *).
Именно эта ограниченность, эта привычка разсматривать
предметы и явленія природы внѣ ихъ взаимной, законо-
мѣрной связи легли въ основу скѳптицизма Юма.
Для Юма не существуетъ никакой объективной, дѣй-
ствитѳльной закономѣряости въ явленіяхъ внѣшняго міра.
„Разсматривая, говоритъ онъ, каждую вещь саму по себѣ,
мы не видимъ, чтобы она съ необходимостью предпола-
гала другукг\ Необходимость ж закономѣрность, которыя
на дѣлѣ нризнаются намп и которыя составляютъ еущ-
ноеть науки, не отличаются, съ точки зрѣнія этого мысли-
теля, никакой научной достовѣрностъю. Ибо то, что мы
называѳмъ закономъ, т. ѳ. лостояннымъ соотношѳніѳмъ
мѳжду явленіями, есть яи что другое, какъ рѳзулътатъ
Harnet привычкж, созданной благодаря воспріятію прѳдме-
товъ внѣшняго міра во времени, послѣдователъно одинъ
за другимъ. Мы видимъ, такимъ образомъ, какъ подъ
вліяніемъ метафизичѳскаго мышленія, свойственнаго чистому
эмпиризму, возникаѳтъ идеализмъ Берклѳя и скептидизмъ
Юма. Мѳтафизическій анализъ чистаго сознанія, взятаго
отдѣльяо отъ прѳдмѳта, приводитъ пѳрваго къ отрицанію
дѣйствительнаго, объѳктивнаго міра; мѳтафизичѳскій
взглядъ на природу служитъ йсходнымъ пунктомъ для
*) „Развитіе научнаго соціализма", стр. 16—17, рус. пер.
изданіѳ трѳтье, 1902. Курсивъ нашъ.

— 19 —
второго къ отрицанію объективноп необходимости ж за-
кояомѣрности.
Критичѳская философія, возвикшая, главнымъ образомъ,
подъ вліяніемъ англійскаго эмпиризма, имѣла своей задачеіі
установить и обосновать научный опытъ. Для этой цѣли
она должна была критическимъ путезіъ опровергнутъ
идеализмъ Берклея ж реабилитировать внѣшяій міръ, съ
другой стороны, подвергнуть критикѣ скептнцпзмъ Юмаи
спасти объективную закономѣрность.
Въ слѣдующѳмъ взложеніи мы увидішъ, выполнилъ ли
Кантъ эту двойную задачу.
III.
Неокантіанцы держатся того непоколебимаго убѣждевія,
что формальный вдеализмъ Канта спасъ лознаніе отъ
скеитвіщзма Юма, что онъ окончательно опровергъ догма-
тическій идеализмъ вообще в міросозерцаніе Берклея въ
частности и что онъ, наконецъ, разбилъ на голову „мате-
ріалистичѳскую метафизику". Спасеніе отъ скептпцизма
они усматриваютъ въ кантовскожъ открытіи синтетиче-
скихъ суждѳній а priori, побѣду надъ догматическимъ
идеализмомъ—въ ученіи о пространствѣ и времени; что же
касается матеріализма, то это міровоззрѣвіе должво счи-
татъся разъ навсегда опровергнутымъ совокупностью тѣхъ
же открытій, такъ какъ матѳріалвствчѳская философія
привимаетъ пространства, врѳмя, весь чувственный міръ
и причинность за- нѣчто объективное. Необходимо, слѣдо-
вательно, остановиться на этихъ главныхъ лоложеніяхъ
критической философіи.
Оиредѣляя свою основную задачу, Кантъ даетъ опыту
слѣдующую характеристику. Опытъ „во всякомъ случаѣ
прѳдставляетъ собою далеко не единственноѳ полѳ, кото-
рымъ могъ ограничиваться нашъ разсудокъ. Опытъ гово-
ритъ намъ только о томъ, что ѳсть, но нжсколько вѳ го-
воритъ о томъ, что существующеѳ должно быть жменяо та-
ковымъ, а нѳ иначе. Вслѣдствіе этого онъ намънѳ даѳтъ
истияной всеобшяости, ж вашъ разумъ, который такъ стрѳ-
мится именно къ этому роду позванія, скорѣѳ приходитъ
въ раздраженіе, чѣмъ удовлетворяется на почвѣ опыта.
2*

— 20 —
Такиііъ образомъ, общее позяаніе, которое должно содер-
жать въ сѳбѣ вяутреннюю необходимост-ь и обязательность,
можѳтъ существоватъ только независимо отъ опыта, оно
должно быть достовѣрно и очевидно до нѳго, оно назы-
вается поэтому познаніемъ а priori" *).
Высказанныя здѣсь положенія опредѣляютъ общую
точку зрѣнія Еанта съ полной ясностью. Во-первыхъ,
очѳвидно, что Кантъ вполнѣ раздѣляетъ основное иоло-
женіе Юзга, что опытъ нѳ въ состояніи дать самаго глав-
наго: всеобщности н необходимости. Во-вторыхъ, что эти
элезіенты, составляющіѳ основное содержаніе науки, явля-
ются исключительно продуктомъ апріорныхъ свойствъ
еубъекта. Въ зависнмости отъ опрѳдѣленія опыта и зна-
чѳнія апріоризма, Кантъ устанавливаетъ принципіальноѳ
различіе мѳжду аналитическіши суждѳніями и синтетиче-
скими суяденіяміі а priori. Аналитическоѳ сужденіѳ заны-
мается лшпь описаніемъ даннаго прѳдмета. Въ немъ мы
констатжруѳмъ фактъ сущѳствованія какого-либо свойства
ирѳдмета, не выходя за его прѳдѣлы. Выражаэтсь проще,
сказуемое въ аналитичѳскомъ сужденіи заключается въ
самомъ иодлежащѳмъ и составляетъ его часть. Поясняя
эту мысль прмѣромъ, Кантъ говоритъ, что въ сужденіи
„тѣло имѣѳтъ протяжѳнность" понятіе о протяженности
входитъ въ понятіе тѣла. Совершенно иной смыслъ имѣѳтъ
спнтетнчѳское суждѳніѳ а priori. Отличительный признакъ
такого суждѳнія состоитъ въ томъ, что сказуемоѳ лежитъ
внѣ понятія о данномъ предметѣ, напримѣръ въ
положеніи, что „тѣло 'имѣетъ тяжѳсть", свойство тяжесть
находится внѣ понятія тѣла. Хотя законъ всемірнаго тя-
готѣнія вывѳденъ на основаніи опыта, т. е. полученъ
а posteriori; сама еущность этого закона, въ которой вы-
ражено нѳ свойство тѣлъ, а ихъ взаимное отношѳніе, дана
а priori до всякаго опыта. Этотъ родъ сужденій обладаетъ
яаиболыпѳи точностыо и наибольшей достовѣрностью
именно благодаря своему сверхъодытному происхожденію.
Въ доказательство Кантъ ссылается на матѳматику, точ-
ность н достовѣрность которой ■ обуславливаѳтся, съ ѳго
точки зрѣнія, юіенно тѣмъ, что она чужда всякаго чув-
ствѳннаго воспріятія. „Надо замѣтить, говоритъ онъ, что
*) „Kritik der гоіпѳіі Vernunft" S. 35, изд. Кѳрбаха.

— 21 —
собственно матѳдгатическія доложѳнія—всегда суоюденія
а priori, a не эмпиричѳскія суждѳнія, мбо они вносятъ съ
собою такой лрнзнакъ необходимостн, какого нельзя
извлѳчь изъ опыта; если же этого не захотятъ допустнть.
то я ограничу моѳ положеніе чистою математикой, самоѳ
понятіе которой показываетъ, что она заключаетъ въ
сѳбѣ не эмппрпческое, а только чистое познаніе а priori.
Хотя на пѳрвыхъ лорахъ можбо дуыать, что формула
74-5=12 просто аналитпческое сузденіе, которое слѣ-
дуетъ изъ понятій 7 и 5 по закону противорѣчія, яо лри
ближайшѳмъ разсмотрѣніи дѣла оказывается, что понятіе
суммы 7 я 5 не заключаетъ въ себѣ ничего, кромѣ соѳди-
иенія двухъ чисѳлъ въ одномъ, прпчемъ совѳршенно нѳ
имѣется въ виду, какоѳ пмѳяно едннственпое число соеди-
няѳтъ въ себѣ оба эти. Понятіе двѣнадцати мыслится
отнюдь не въ томъ, что я представляю это соедпненіе
сѳми и пяти, и я могъ бы мое понятіѳ о такой возможной
суммѣ расчленять сколько угодно и BG'e-таки не встрѣ-
тилъ бы въ немъ двѣнадцати" *).
Къ синтетическимъ суждѳніямъ, даннымъ а priori,
прннадлежатъ такжѳ основныя положенія геометріи. Ак-
сіоыа, что ирямая лияія есть кратчайшее разстояніѳ между
двумя точками, нѳ можетъ быть получева изъ опыта, такъ
какъ свойство быть кратчайшей не входитъ въ понятіе
прямой. Можно расчленять прямую линію сколъко угодно,
я мы не откроемъ въ ней свойства быть кратчайшимъ
разстояніемъ между двумя точками. Синтетжчѳская апріор-
ность чистой матѳматики опредѣляѳтся тѣмъ, что въ ея
основѣ лежатъ апріорныя субъективныя форыы созѳрцанія
пространства и времѳни. Математика не выражаетъ
объѳктивныхъ, реальныхъ свойствъ предметовъ, а раз-
сматриваѳтъ ляшь ихъ взаимныя отношепія. Матерію ма-
тѳматики составляетъ, поэтому, не чувственное воспріятіѳ,
а чистыя отъ всякой чувствѳнности субъективныя формы,
благодаря которымъ мы воспринимаемъ предметы рядомъ—
въ пространствѣ и одинъ за другимъ—во времѳни. Пер-
вымъ источникомъ сижтетичесАихъ сужденій а priori явля-
*) „Критика чистаго разума" стр. 36. Русскій переводъ Соко-
лова. Тамъ, гдѣ перѳводъ точно пѳредаетъ смыслъ подлинника, мы
будемъ цитировать по нему.

— 22 —
ются, такимъ образомъ, наши субъѳктивныя формы ео-
зерцанія: яространство и врѳмя. Анализомъ этихъ формъ
занимаѳтся первая часть ,,Крятики чистаго разума",
трансцендентальная эстетика. Въ этоі части критики за-
дача Канта состояла въ томъ, чтобы изолжровать чув-
ственное воспріятіѳ отъ первыхъ апріорныхъ свожствъ, съ
которыаш субъѳктъ приступаетъ къ восиріятію внѣшняго
міра. Такимп свойствами оказались пространство и время.
Мы видимъ, такюіъ образомъ, что пѳрвоѳ условіе, въ силу
котораго воспринятыя впѳчатлѣнія представляются намъ
въ извѣстномъ порядкѣ, принадлежитъ не объективному
міру, а нашей собствѳнной духовной органлзаціи. Этотъ
выводъ, сдѣланяый Кантомъ пзъ трансцепдентальной:
эстетики, должѳнъ вмѣстѣ съ тѣмъ служить отвѣтомъ на
поставлѳнныи имъ вопросъ: „возможяа ли чистая матѳма-
тика?" Чистая математика оказывается, какъ мы видимъ,
возможной на томъ основаніи, что она покоится на чи-
етыхъ апріорныхъ формахъ созѳрцанія. Второй вояросъ
„Критики чистаго разума" гласитъ: „возможно ли чистое ес-
тествознаніе?" Иначѳ говоря, существуютъ ли апріорныя
положбнія, свойственныя исключителъно этоё области по-
зяанія? И на этотъ вонросъ Кантъ отвѣчаѳтъ въ
положительномъ смыслѣ: „Естѳственныя пауки (Physica),
говоритъ- онъ, содѳржатъ въ себѣ синтѳтическія су-
ждѳнія а priori, какъ принцииы. Я хочу для примѣра
ігривести здѣсь два суждѳнія: то, что нри всѣхъ из-
мѣненіяхъ въ тѣлесномъ мірѣ количество матѳріи остается
неизмѣннымъ, и то, что при всякой пѳредачѣ движенія
дѣйствіѳ и противодѣйствіе всегда должны быть равны.
Въ обоихъ суждѳніяхъ ясно замѣтны не толъко ихъ нѳ-
обходимость и, слѣдовательно, ихъ происхождѳніѳ а priori,
но и то, что это синтетическія сужденія. Ибо въ ионятіи
матеріи я мыслю не ея устойчивость, а только ея при-
сутствіѳ въ пространствѣ путѳмъ ѳго наполненія; слѣдова-
тельно, я дѣйствитѳльно пѳрѳхожу за понятіе матѳріи,
чтобы а priori примыслить къ нему нѣчто, чѳго я не.мыслилъ
въ нѳмъ. Итакъ, это сужденіе нѳ аналитическо©, но синтѳ-
тическоб, и цритомъ а priori. To же самое надо сказать ж
о другихъ суждѳніяхъ чистой части ѳстѳствовѣдѣнія" *).
*) .Дритика чистаго разума", 38 стр. Руе. переводъ Соколова.

— 23 —
Ясно, что чистое естѳствознаніе, или синтетическія суж-
денія а priori, относящіяся къ этой отрасли науки,
содержжтъ въ себѣ, помимо апріорныхъ формъ, прост-
ранства и врѳмени, ещѳ одинъ апріорный источникъ. Раз-
бору другого рода апріоризма посвящена вторая часть
критики, трансцендѳнтальная аналжтжка. Изложимъ вкратцѣ
главныя положѳнія этого отдѣла.
Какъ мы видѣли, пространство и время являются функ-
ціями нашей воспринимательной способностд. Онѣ необхо-
димыя формы а priori, лежащія въ основѣ всякаго вос-
пріятія, или, какъ ихъ опрѳдѣляетъ Кантъ, первыя условія
нашей чувственности, которыя по врѳмени предшѳствуютъ
опыту. Но бѳзсвязная и разрозненная матерія явленія,
которая дана намъ въ ощущеніи, въ пространствѣ и вре-
мѳни, ѳщѳ не составляѳтъ единства и не есть, вслѣдствіе
этого, представленіе о единомъ цѣломъ предметѣ. Для
того, чтобы изъ этой безсвязной, хаотической матеріи
образовалось представленіе предмета, она должна быть
прѳжде всего объединена. Процессъ объѳдинѳнія безсвяз-
ныхъ элѳмѳятовъ ощущенія происходитъ посредствомъ
слѣдующаго троякаго синтѳза. Для того, чтобы связать
отдѣльныя чаоти, данныя въ отущѳніи, необходішо: 1) вос-
принять ихъ совокупно одну за другой, 2) всякая восііри-
нятая часть должна быть сохраняема въ памяти и вос-
производима при воспріятіи послѣдующей части, 3) вос-
произвѳденныя части должны бытъ опять узнаны, какъ
ужѳ разъ воспринятыя, другими словами, должно быть
установлено тождееупѳо между воспринятыми и воспро-
извѳденными частями. Изъ этого слѣдуетъ, что закончен-
ность и цѣлостность представленія о прѳдметѣ опрѳдѣ-
ляется въ послѣднемъ счѳтѣ нашей способностью уста-
навливать тождѳство мѳжду воспринятымъ и воспроизве-
дѳннымъ. Въ подтвѳржденіе этой мысли Кантъ говоритъ:
„Очевидно, что если я хочу мысленно провести линію
или представять сѳбѣ время отъ одного полудня до дру-
гого или нзвѣстное число, то мнѣ, прѳждѳ всего, необхо-
димо прѳдставить сѳбѣ эти разяообразныя прѳдставленія
одыо послѣ другого. Но еслибы я всѳгда забывалъ пред-
шествующіе моменты (первыя части линіи, прежнія части
времени или яослѣдоватѳльно прѳдставляѳмыя единнцы)
и, переходя къ слѣдующѳму, нѳ воспроизводилъ пхъ, то

— 24 —-
джкогда не могло бы возникнуть ни цѣлаго представленія,
ни одной язъ вышеназванныхъ мыслей, и даже някогда
не могло бы быть чистѣйшихъ и первыхъ основныхъ пред-
ставленій пространетва ж времени" *). Здѣсь ясно сказано,
что даже дервпчяыя апріорныя формы пространства и
временп обуславляваются все той жѳ способностыо уста-
навливать тождество, Какова же сущность этой способ-
носта и гдѣ ея источникъ? Прежде чѣмъ отвѣтить на
этотъ вопросъ, Каытъ дѣлаетъ различіе между эмпдрдче-
скшіъ и трансцендентальньшъ созяаніемъ. Отличительный
характеръ эмпирическаго созяанія—это его непрерывная
язііѢнчіівость. Находясь въ постоянноіі зависимости отъ
мѣняющихся ощущеній, оно само иодвергается безпре-
станному пзмѣнепію. Нашѳ эмпнрическое „я", какъ про-
дуктъ опыта, лпшено всякаго свойства. Отражая въ сѳбѣ
сумму разлпчныхъ воспринятыхъ вяечатлѣній, оно сегодня
иное, чѣмъ было вчера. „Сознаніе самого себя до олре-
дѣленію нашего состоянія при внутреннемъ воспріятіи
чисто эмпирическое, всегда измѣнчивоѳ въ этомъ потокѣ
внутреннпхъ явленій, не даетъ „устойчиваго" я постоян-
наго „я" и обыкновенно яазывается внутреннимъ чув-
ствомъ илй эмдирической адперцедціей" **). Вслѣдствіѳ
своего измѣнчиваго характера эмлирическое сознаніе не
можетъ быть основой тождества, которое яеобходимо для
образованія представленія. Но рядомъ съ эмдирическшиъ
сознаяіемъ существуетъ созяаніе трансцендеятальное,
сверхъопытное. Сущность этого созяанія заключается въ
томъ, что ояо при всѣхъ измѣнѳніяхъ внутреннихъ ощу-
щѳній остается одинаковымъ. Какъ эмпирическое „я", я
теперь иная, чѣмъ была, скажемъ, 10 лѣтъ тому назадъ,
но какъ трансцевдентальяое „я", какъ формально логиче-
скій субъектъ, я мыслю себя одной и той же въ дродол-
жѳніи всей своѳй жязни. Осяову вышеназваннаго тожде-
ства составляѳтъ этотъ формально логическій субъектъ.
Для того, чтобы воспринятый нами въ одянъ моментъ
времѳни самъ до себѣ измѣнчдвый предметъ былъ тожде-
ствененъ съ дредставленіемъ, воспроизвѳдеянымъ въ дру-
гой моментъ врѳменя, необходимо, чтобы наше „я", дри
*) Ibid. стр. 611.
**) Ibid. стг- 614.

— 25 —
воспроизведеніи было тождественно съ нашимъ „я" при
воспріятіи. Когда я, напрпмѣръ, въ воспринятомъ мною
вчера предметѣ сегодия его опять узнаю, то зто воз-
аіожно лищь подъ тѣмъ условіемъ, что я саяа себя воспринд-
маю п въ моемъ сегодняшяемъ „я" узнаю мое вчерашнее
„я"; слѣдовательно, я коястатпрую постоянное тождество
предмета и представлеяія, потому что сознаю тождество
моѳго „я": лредметъ равенъ представленію потому, что я
мыслю я=я. Поэтому, говоритъ Кантъ, молчалпвое „я
мыслю" сопровождаетъ всѣ нашп иредставленія. Пояснимъ
эту мысль хотя бы слѣдующішъ конкретнымъ прюіѣрсшъ.
Дерево, которое я впжу пзъ моего окна, отражается въ
моемъ эмпирическомъ сознаніи въ разлпчное время раз-
лично: лѣтомъ оно покрыто зелеными листьямн, осенью
желтыми, зимою оно безъ лпстьевъ п т. д. и т. д. Раз-
лпчны и измѣнчивы также восвріимчивость п степень
впечатлительности моего эмиирическаго я. Такюіъ обра-
зомъ, неустойчивость эшіирическаго субъекта, съ одной
стороны, ж измѣнчивость внѣшняго предмета, съ другой—
дѣлаютъ невозможнымъ образованіе цѣлънаго и постоян-
наго представленія. Поэтому окончательное заключеніе,
котороѳ Кантъ вывелъ изъ аналпза трансцеядентальнаго и
эмпирическаго созяанія, слѣдующее: „Устойчгше и по-
стоянное „я" (чистой апперцепцш) создаетъ корреЛатъ
воѣхъ нашихъ представленій, по скольку только пхъ
возможно созяавать" *).
Изъ всѳго сказаннаго ясно слѣдуетъ, что творчество
нашихъ понятій и, слѣдовательно, вся закономѣрвость
всецѣло принадлежитъ сверхъ-олытному субъекту или,
выражаясь терминологіеі Канта, трансцеядентальной
апперцепціи.
IV.
Глубоко возмущѳнный недомысліемъ и половинчатостыо
догматжческихъ послѣдоватѳлеи Канта, вхъ иолнъшъ яе-
пониманіемъ духа критической философіи, Фпхте писалъ:
„Если послушаешь нѣкоторыхъ кантіандевъ о понятіязъ
*) Ibid. стр. 642, курсивъ нашъ.

— 26 —
a priori, to можно подумать, что апріорныя формы стоятъ
въ человѣческой головѣ, какъ развернутыя складки и ждутъ,
пока чувственный опытъ не наполнитъ ихъ своимъ со-
дѳржаніемъ" *). Эта мѣткаяи справедливая характѳристика
кантіанцевъ энохи Фихте примѣнима ѳще въ гораздо болъ-
шей степени къ неокантіанцамъ нашего времени. Несмотря
на обшпрную и подчасъ глубокую критяку, которой под-
верглосъ ученіе Канта даже со сторопы его же послѣдо-
вателей, большииство теорѳтиковъ познанія этого толка
застыли на дуалистической точкѣ зрѣнія. Матерія опыта,
утверждаютъ они, дана извнѣ, а форма его принадлѳжитъ
субъекту. Внѣшній міръ цредставляетъ собой полный хаосъ,
и толъко субъектъ, благодаря своішъ апріорньшъ формамъ,
приводнтъ хаотическое содержаніе опыта въ закожжѣр-
ный строиный порядокъ. Заслуга траясцендентальнаго
идеализма состоя^ъ, по ихъ увѣренію, въ удачномъ соеди-
нѳніи эмпиризма съ раціонализмсшъ. Исходя не изъ гото-
выхъ врожденныхъ идей, а изъ апріорныхъ формъ, какъ
уеловій опыта, онъ уничтожилъ догматичѳскій идеализмь
въ корнѣ. Съ другой сторояы, то открытіе, что внѣшній
рѳальный міръ не обнаруживаетъ никакой внутренней за-
кономѣрности, положило конецъ матеріалистической мета-
физикѣ. Однимъ словомъ, извѣстное и часто повторяемоѳ
положеніе Канта, что чувственное воспріятіе безъ разсу-
дочныхъ формъ слѣпо, а разсудочныя формы безъ чув-
ственнаго воспріятія пусты, остается и до сихъ поръ въ
полной силѣ. Но стоитъ серьѳзно вникнуть въ содержаніе
трансцендентальной апперцелціи, чтобы тотчасъ убѣдиться
въ поляой нѳсостоятельности этого, якобы счастливаго и
побѣдояоспаго сочетанія.
И въ самомъ дѣлѣ, какъ мы уже знаѳмъ, трансценден-
талъная апперцѳпція составляетъ „корѳнную" основу вся-
каго понятія.' Мы такжѳ знаемъ, что эмпирическое оодѳр-
жаніе, черпаѳмое нами изъ воспріятія прѳдметовъ внѣш-
няго міра, не способно дать цѣльнаго и законченнаго яред-
ставленія. А если это такъ, то мы ставимъ старый фило-
софскій вопросъ, гдѣ жѳ реальность? Реалѳнъ ли дѣйстви-
тельвый, чувственный міръ или же реальны наши понятія,
имѣющія сверхъопытное начало? Отвѣтъ на этотъ вопросъ
*) Sämmtliche Werke, Bd. III S. 5. Berlin, 1845.

— 27 —
мы читаѳмъ въ „Критикѣ чистаго разума". „Можетъ по-
казатьоя очѳнь страннымъ, что природа должна согласо-
ваться съ нашей субъективной основой аплерцепціи я даже
зависѣть отъ нея въ своѳй закономѣрности. Но если вспом-
нять, что эта лрирода въ себѣ самой только совокулность
явлежій и% значятъ, не вещь въ себѣ, а множество пред-
ставлепгй души, то не будемъ удивляться тому, что уви-
длкъ ее въ коренной способности всякаго нашего познанія,
а именно въ трансцендентальнои аплерцепціи, въ едияствѣ
которой она въ впду только этого и можетъ назваться
объектомъ всякаго опыта" *). Для всякаго, кто хоть мало-
мальскп способѳнъ къ отвлѳченному мышленію и кто хоть
немного знакоыъ съ философскюш вопросами въ лхъ исто-
ричсекомъ развитіи, должно быть ясно, какъ день, что
Каятъ ничуть не опровергъ догматяческаго идеализма, по-
лучявшаго свою полную и законченную форму въ спстемѣ
Платона. Дуализмъ Платона, точно такъ, какъ дуализмъ
Канта, явился плодомъ лресловутаго соединенія эмппризма,
съ одной стороны, ж раціонализма, съ другой. Согласивпшсь
съ Гѳраклитомъ, что внѣшній міръ есть яепрерывный лро-
цѳссъ, Платонъ лриходитъ къ заключенію, что текучая
дѣйствитѳльность неспособна дать устоичивыхъ понятій.
Принимая, съ другой стороны, мѳтафизическое ученіе
элѳйцевъ, согласяо которому яастоящеѳ бытіе должно оста-
ваться неизмѣняемымъ, велпкій идеалистъ ищетъ объекта
устойчивыхъ понятій по ту сторону чувственнаг.о міра, въ
мірѣ умопостягаемомъ. Реальныѳ предметы окружающаго
внѣшняго міра суть жалкія копіи идѳй свѳрхъестественнаго
царства, вызывающія своимъ дѣиствіемъ на напш внѣшнія
чувства въ нашей душѣ воспоминаніе о своихъ лервооб-
разахъ, т. е. сверхъолытжыхъ идеяхъ. Мы спрашиваемъ
тѳпѳрь, развѣ по существу своему отношѳніѳ эмпириче-
скаго сознанія къ трансцендѳнтальному у Канта нѳ то же
самое, какъ отношеніе чувственнаго воспріятія къ лонятію
у Платона? Какъ для Платона, такъ и для Канта язмѣн-
члвое содѳржаніе оігыта не въ состояніи дать объѳктовъ
для понятій; какъ у Платона, такъ и у Канта понятіе обя-
зано свомъ происхожденіемъ сверхъопыіному источнику;
какъ у Платона, такъ ж у Канта чувственноѳ воспріятіе
•) Ibid. стр. 618.

— 28 —
только вызываетъ къ дѣятельности наши сверхчувствен-
ныя свойства; наконецъ, какъ для Платона, такъ и для
Еанта рѳально лжшь устожчжвоѳ понятіе. Разница между
догматическюіъ ждеалнзмомъ Платона и критическимъ идеа-
лизмомъ Канта лишь та, что первый несравненяо послѣ-
довательнѣе второго.
Исходя жзъ того доложенія, что лоиятія, сушествующія
въ человѣческой головѣ, должны имѣть соотвѣтственную
объективную реальность, и отказываясь признать такую
реальность во внѣшнемъ чувственноыъ мірѣ, Платонъ прѳд-
полагаетъ еѳ по ту сторону восдржнжмаемой дѣйствитель-
ности. Кантъ же подъ вліяніемъ новыхъ условіи его эиохи,
подъ вліяніѳмъ англійскаго эмпиризма вообще, и локков-
скоіі критпкп платонизма въ частности, отказался отъ тео-
ріи врождевныхъ ждей и сталъ на точку зрѣнія апріоризма.
Разсудокъ самъ по себѣ пустъ, но этотъ пустой разсудокъ
оказывается тѣмъ не мепѣе творцомъ вселенной. Тѣмъ,
что ученіе объ апріорныхъ формахъ ставитъ сознаніе нѳ
послѣ опыта, а до него, оно остаѳтся фактически на почвѣ
догматическаго идеалжзма. Апріоризмъ обрываетъ только
нжть, которая ведетъ неминуемо въ темный лабиринтъ
платоновскаго сверхъѳстественяаго царства.
Ставъ на полдорогѣ, Кантъ пожеволѣ ж неожиданно
для самаго себя очутился на почвѣ субъективнаго идеа-
лжзма Берклея. „Если отржцаютъ мыслящій субъектъ, тѣ-
лесныи міръ долженъ пасть, такъ какъ овъ только явленіе
въ чувственности нашего субъекта и представляетъ одияъ
жзъ видовъ его представленій". Внутренняя логика трая-
сцендентальной апперцепціи подсказала Каяту этотъ вы-
водъ, вопрекн субъективяымъ намѣреніямъ фжлософа.
Повинуясь общжмъ господствующжмъ стремленіямъ
XVIII столѣтія, основатѳль научной космогоніж ве жѳлаетъ
быть субъективнымъ ждеалистомъ.
Отлжчительной чертой этой эпохи является рѣзкая ж
плодотворная критжка старой, отжжвшей ждеалжстической
метафжзики. Французскій матѳріалжзмъ, объявившій рѣши-
тельную воіну господствующѳму духовенству, безпощадно
іг со свойственнож революціоннымъ періодамъ логической
послѣдовательностью возсталъ протжвъ теологіи и всѣхъ
праздяыхъ схоластжческжхъ измышленій. Свѳрхъестествѳн-
ный міродорядокъ былъ л овозглашенъ плодомъ зѳмного

— 29 —
обмана и надувательства духовенства, и, поскольку поз-
волялъ уровень науки того врѳмеяи, матеріалисты ста-
рались объяснить историческое происхождеяіе вѣры въ
сверхъестественныя силы. Вмѣсто слѣпой, отупляющей и
принижающей человѣческую личность религіозной вѣрьт,
матеріализмъ потребовалъ яснаго ц разумнаго отношенія
къ явленіямъ прпроды. Человѣкъ не божье созданіе; его
психическій и нравственный складъ не сверхъестествен-
яаго происхожденія; человѣкъ—часть природы и продуктъ
окружающей общѳственной среды. Релпгія ставида своимъ
требованіемъ знаніе аттрибутовъ сверхъопытнаго міропо-
рядка, стремясь додчшшть человѣческую волю сверхъ-
естественному бытію. Матеріализмъ поставидъ себѣ цѣлью
точное изученіе законовъ дѣйствительнаго міра для того,
чтобы господствовать надъ его великнш силамп. Объектив-
ная, матеріальная, дѣйствительная природа становится,
такимъ образоагъ, центромъ философской мысли этоі по-
йстинѢ великой эдохи, дроникнутой ясной, глубокой *}
геритикой и непоколебимьшъ убѣжденіемъ въ мощи н тор-
жествѣ человѣческаго разума. И Кантъ, стоявшій на высотѣ
знанія своѳго вѣка, прѳкрасно созяавалъ, что невозможно
открывать законы природы и объяснять пхъ дѣйствія, если
исходить изъ субъективнаго идеалпзма Берклея или мета-
физическаго скептицизма Юііа. „Это скандалъ для фило-
софіи и для общаго человѣческаго разума принимать на
вѣру бытіе внѣ насъ вещей, изъ которыхъ даже паши
знутреннія чувства черпаютъ весь матеріалъ для позна-
нія" **) восклнцаетъ философъ съ глубокимъ и искреннимъ
негодованіѳмъ.
Подъ вліяніемъ матеріалистичѳскаго направленія эпохи,
*) Идеалистическіе иеторики и критики отзываются о фран-
цузсксжъ матеріализмѣ XVIII столѣтія, какъ о поверхностной фи-
пософіи. Противъ этого взгляда трудно спорить по той причинѣ,
что зти господа, пишущіе учѳныѳ, обстоятѳльные трактаты объ
общеизвѣстныхъ и, подчасъ, 'весьма шаблозныхъ ждеяхъ совсѣмъ
вефилософскихъ ішеателей, не дали себѣ труда изложить матѳ-
ріализмъ XVIII вѣка, сыгравшій такую огромную роль въ исто-
рическомъ развитіи. Поверхностной остаѳтся лишь ихъ лѳгкомыс-
ленная, приетрастная и субъектжвная характеристика французскаго
матеріализма.
**) Kr. d. r. V. 31. Изданіѳ Кербаха. Въ русскомъ переводѣ
Соколова это хаіэактерное мѣсто пѳредано не точно.

— 30 —
Кантъ беретъ за точку отправленія существованіе объек-
тивнаго міра. Предположеніе дѣйствительнаго внѣшняго
предмета выражено Кантомъ съ достаточной опредѣлен-
ностью въ самомъ началѣ критики: „Несомнѣнно, что вся-
кое наше познаніѳ начинается съ опыта, ибо чѣмъ же
другимъ и возбуждается къ дѣятельности наша познава-
телъная способность, какъ нѳ тѣми прѳдметами. которые
дѣйствуютъ на наше внѣшнее чувство и отчасти сами вы-
зываютъ въ насъ представленія, отчасти приводятъ въ
движеніе нашу разсудочную дѣятельность, заставляютъ ее
сравнжвать эти представленія, соединять или раздѣлять
ихъ и, такимъ образомъ, перерабатывать грубый матеріалъ
чувственныхъ впечатлѣніп въ познаніе предмета, которое
называется опытомъ".
Итакъ, ѵпо времени ни одно наше познаніѳ не дред-
шествуетъ опыту, а всякое начянается имъ\ Предмѳтъ, о
которомъ идетъ здѣсь рѣчь и который долженъ дѣйство-
вать на наше внѣшнее чувство, есть извѣстная вещь въ
себѣ. 0 кантовской вещи въ себѣ такъ много говорили и
такъ много писали, она пріобрѣла такую широкую извѣст-
ноеть, что подвергать ее новому разбору можетъ казаться
даже чѣмъ-то тривіалънымъ. Совремѳнные кантіанцы, воз-
рождающіе критическую философію въ ея цѣлоетномъ видѣ,
либо совсѣмъ замалчиваютъ „вещь въ себѣ", либо упоми-
наютъ о неі мимоходомъ, торопясь какъ жожно скорѣѳ
отдѣлаться отъ этого, какъ они сами выражаются, неудач-
наго, противорѣчиваго понятія, или же обрулшваются про-
тивъ нея съ той безпокойной, тревожной страстью, кото-
рая показываетъ, что совѣсть не совсѣмъ чиста. Но во
всѣхъ этихъ случаяхъ дѣйетвуетъ установленная, прочная
традиція, что „вещь въ себѣ" не имѣѳтъ серьезнаго, рѣ-
шающаго значенія въ критической философіи. Это абсолютно
не вѣрно. Кто-то изъ старыхъ критиковъ Канта, если не
ошибаемся, Якоби, замѣтялъ, ■ что безъ „вѳпщ въ себѣ" не-
возможно войти въ „Критикучистагоразума", а съ„вѳщью
въ себѣ" нельзя выйти жзъ нѳя. Этимъ остроумнымъ за-
мѣчаніемъ сказано очень много и прежде всего то, что
„вещь въ себѣ" занимаетъ центральное мѣсто въ ученіи
Канта. Остановимся на этомъ понятіи и начнемъ съ раз-
бора перваго его опредѣленія: „Объектъ, говоритъ Кантъ,
къ которому я отношу явленія вообще, есть трансцендѳн-

— 31 —
тальный предметъ, т. е. совершенно нбопредѣленная мысль
о чемъ то вообще. А этого нельзя назвать нуменомъ, ибо
я нѳ знаю, что такоѳ этотъ объектъ въ себѣ, и не имѣю
никакого другого представленія о немъ, какъ только о
предметѣ чувственнаго созерцанія вообще, который слѣ-
довательно одинъ и тотъ же для всѣхъ явленій" *). Зна-
читъ, этотъ нуменъ илп вещь въ себѣ есть неопрѳдѣлен-
ное понятіе о чемъ-то вообще, чего мы абсолютно познать
не можемъ, о чемъ мы только знаемъ, что оно естъ при-
чина чувственнаго созерцанія. Еслп это такъ, если мы ни-
чего не знаемъ о „вещи въ себѣ", то откуда же намъ
извѣстна ѳя способность причинять чувстЕенное созерцаніе?
Бытъ можетъ мы черѳзъ посредство каЕОй-нпбудъ функціи
разсудка должны мыслить вещь въ себѣ, какъ причину
ощущенія? На этотъ вопросъ Кантъ отвѣчаетъ категори-
ческимъ, рѣпштельнымъ отрицаніемъ: „мыслить его (ну-
меыъ), говорнтъ онъ, я не могу ни по какои категоріи,
ибо категоріи имѣютъ значеніе для только эмпприческаго
созерцанія, чтобы подводить его подъ пояятіе предмета
вообще" **). Это означаетъ, что категорія жли функція раз-
судка же имѣетъ права, съ точки зрѣнія Канта, какъ и
согласно ученію Берклея, выходитъ за предѣды ощущенія.
Сдѣлаемъ еще одно предположеніе. Быть можетъ въ томъ
фактѣ, что мы вообщѳ мыслимъ вещь въ себѣ, уже заклю-
чается доказатедьство ея сущѳствованія, какъ причины
ощущенія? На это Кантъ опять-таки отвѣчаетъ отрица-
тельно: „Чистое примѣненіе категоріи здѣсъ хотя и воз-
можно, такъ какъ не заключаѳтъ въ себѣ противорѣчія,
но оно не имѣѳтъ объѳктивнаго значенія, потому что нѳ
опирается на созерцаніе, котороѳ въ такомъ случаѣ должно
было бы получить единство объекта, ибо категоріи все
таки функціи мышлѳнія, которыя прѳдметовъ не даютъ, а
въ нихъ только мыслится то, что можетъ быть даио въ
созерцаніи" ***). Подводя общій итогъ всему сказанному
здѣсь Кантомъ о вещи въ себѣ, мы приходимъкъ слѣдую-
щему странному выводу: 1) о вещи въ себѣ мы ничего
не знаемъ; 2) вещь сама въ себѣ не можетъ бытъ мііслима
*) Ibid. стр. 64.
**) См. тамъ же.
***) См. тамъ же.

— 32 —
посредствомъ разсудка; 3) хотя посредствомъ разсудка и
возможно мыслнть нѣчто такое, что нѳ есть ощущеніе, но
это понятіе лишено всякаго реальнаго содержанія. Мы
видиагь, такимъ образомъ, что предполагаемая вещь въ
себѣ превращается въ полное ничто тамъ, гдѣ Кантъ дѣ-
лаетъ попытку дать ей болѣе точное опредѣленіе. Возра-
женіѳ, сдѣланноѳ нѣкогда Соломономъ Маймономъ и состоя-
щее въ томъ, что если вещь въ себѣ непозпазаема, то опа
и немыслим-а, вытекаетъ, какъ естественно-логическое
слѣдствіе, изъ собственяаго же анализа Канта. Внутреннее
протііворѣчіе между бытіѳмъ внѣшняго предмета и его
неяознаваемостыо явилось неизбѣжнымъ слѣдствіемъ того,
что Кантъ оторвалъ форму опыта отъ ѳго содержанія,
предметъ отъ сознаяія, поставивъ между ними ощущеніе,
какъ непрѳодолимую преграду. Вмѣсто того, чтобы дѣй-
ствіе предмета служило доказательствомъ его бытія, а нашѳ
сознаніе этого дѣйстйія подтвѳржденіемъ нашей способ-
ности познавать его свойства, оно, согласяо ученію Канта,
должно подать поводъ къ сомиѣнію въ бытіи предмета и
стать непреоборюіымъ препятствіемъ къ познанію его
свойствъ въ томъ случаѣ, если предположить его сущѳство-
ваніе. Сомнѣніевъ сущѳствованіи предмѳта ж его позна-
ваемости на основаніи ѳго свойства дѣйствовать на пасъ,
сильно напоминаетъ разсужденіе оредневѣковыхъ схола-
стиковъ о томъ, что если богъ всемогущъ, то онъ, стало
быть, могъ прекратить свое собственное сущѳотвованіе.
Но пойдѳмъ дальше. Какъ уже нами было замѣчено,
Еантъ не имѣлъ ни малѣйшаго намѣренія стать на точку
зрѣнія субъег;тивнаго идеалязма. Внѣшній реальный пред-
метъ ему нѳобходимъ, какъ дѣйствительная причина, дри-
водящая въ движеніе весь сложный апріорный апиаратъ.
Но съ друтой стороны природа апріорнаго механизма
устроенатакъ, что она исключаетъ всякую возможность при-
знанія внѣшняго яредмета. Вслѣдствіе этого система Канта
распадается на двѣ противоположныя части, причемъ одна
другую обуславливаетъ и въ то жѳ время одна другую
исключаетъ. Съ этимъ основнымъ непримиримымъ дроти-
ворѣчіемъ борется философъ на протяженіи всей „Критики
чистаго разума". Но, погружаясь все болѣѳ ж болѣе въ
анализъ свойствъ субъекта и параллѳльно съ этимъ отни-
мая всѣ своиства у „нѳпознаваемаго" объекта, опъ самъ

— 33 —
того не замѣчая, постепенио переноситъ ■ все содѳржаніе
опыта въ субъектъ. И вещь въ себѣ, опредѣляемая Кан-
томъ въ началѣ „Критики", дѣйствителъный внѣш-
ній дредметъ, растворяѳтся мало по малу въ свободнук
моралъную творческую волю. Дѣиствителышй предметъ,
„предшествующій всякому опыту", сводптся теперь кт
предѣльному понятію. „Наконецъ, читаемъ мывъ „Критикѣ",
нельзя и усмотрѣть возможность такихъ нуменовъ, и объемъ
ихъ внѣ сферы явленій (для насъ) пустъ, т. е. мы вмѣемъ
разсудокъ, который проблеиатическп заходвтъ далыпе яв-
лѳній, но у насъ не можетъ быть никакого созерцанія и
даже никакого яонятія о возможностл созерцанія, въ кото-
ромъ намъ давались бы предметы и внѣ области чувствен-
яаго, и къ которымъ разсудокъ могъ бы имѣть ассерто-
рическое прпмѣненіе. Итакъ, понятіе нумѳна есть, слѣдо-
ватѳльно, только ограничительное понятіе, чтобы ограни-
чить притязательность чувственности". Это опредѣлѳніе
даетъ намъ нѣчто яоложительное и вполнѣ ясное. Изъ
него видно, что внѣшній предметъ, дѣйствующій на наши
чувства, оказывается „ограничительнымъ понятіемъ", соз-
даннымъ самимъ субъѳктомъ и существующимъ вънашемъ
представленіи для ограниченія притязательности нашей
чувственности. Отсюда вышелъ Фихте. Это новое опре-
дѣлѳніе внѣшняго прѳдмета съ одной стороны, ж учѳніе
о трансцендентальной апперцепціи съ другой—легли въ
основу системы гѳніальнаго субъективнаго идеалиста, сущ-
ность которой можетъ быть выражена кратко въ слѣдую-
щихъ немногихъ положеніяхъ: Я ставитъ свое я (Ich
setzt das Ich) яли я=я есть дѣло абсолютнаго я. Перво-
начальное тождество сознанія предшествуетъ, такимъ об-
разомъ, всякому познанію у Фихте, какъ трансценденталь-
ная апперцѳпція у Канта. Однако, одно абсолютное я не
способно нроизводить познаніе. Для этого требуется
познаватѳльный предметъ, бѳзъ котораго сайо сознаніе
оставалось бы пустымъ, такъ какъ оно заключается
въ различеніи субъекта отъ познаваемаго объекта.
Поэтому абсолютноѳ я прѳдполагаетъ раэличное отъ
субъекта не я, котороѳ я познаетъ (Das Ich. setzt sich
schlechthin einem Nicht Ich entgegen). Это иели есть
кантовскій нумѳнъ, являющійся здѣсь, конечно, не въ
видѣ вещи въ сѳбѣ; а ограничительнымъ понятіемъ,
з

— 34 —
созданнымъ субъѳктомъ, или, какъ это объясняетъ Фихте,
„нредмѳтъ на насъ дѣйствуетъ", — значитъ, „мы его
мыслимъ .дѣйствующимъ на насъ". Практическій разумъ
или, что одно и то же, свободная творческая воля
абсолютнаго я становится такижъ образомъ нсходноё
точкой нашего познанія и пріобрѣтаетъ главяоѳ, пер-
венствующее значеніе. Согласно этому, реалъный міръ
оказываѳтся продуктомъ свободнаго творчества дѣятель-
наго я или постулатомъ практжческаго разума. Изъ всего
сказаннаго ясно слѣдуетъ, что настоящеѳ и единствѳвно-
возможное содержаніе кантовской вещи въ себѣ обнаружи-
вается пѳрѳдъ нами въ ученіи Фихте съ полной
опредѣленностью. А это значитъ, что выводъ, сдѣланный
Фихте изъ системы Канта, не произвольная конструк-
ція, а строго логическій результатъ, вытекающіи съ
жѳлѣзной необходимостью изъ ученія объ апріоряыхъ
формахъ.
Выше намж было замѣчено мямоходомъ? что иостепенное
прѳвращеніе вещи въ себѣ въ свободную сверхъопытн^ю
волю совершаѳтсяпостепенно въ „Критикѣ чистаго разума".
Считаемъ не лишнимъ остановиться на этомъ положеніи
яѣсколько яодробнѣе.
Преждѳ всего слѣдуѳтъ замѣтить, что Кантъ глубоко
ошибался, утверждая въ началѣ „Крятики", что онъ оста-
вляетъ вѳщь въ себѣ безъ всякаго опрѳдѣленія. На
самомъ дѣлѣ мы узнаемъ изъ первыхъ жѳ главъ, если пе
положительныя свойства вещи въ себѣ, то, по крайней мѣрѣ,
отрицательныя свойства ея. Такъ напримѣръ, въ трансцен-
дентальной эстетикѣ философъ заявляетъ, что вещь въ
себѣ внѣ пространства и внѣ времени. Въ траясценденталь-
ной аналитикѣ мы чятаѳмъ, что къ вѳщи въ себѣ не
примѣнима категорія причинности. Вещь въ себѣ, эта wpu-
чина ощущенія, опредѣляетоя, слѣдоватѳлъно, съ самаго
начала, какъ нѣчто сущѳствующее внѣ пространства, внѣ
времени, безъ отношенія къ причинноети. Въ зависимости
отъ этого отрицательнаго опредѣленія вещи въ себѣ, Кантъ
различаетъ двоякаго рода причинность: условную и безу-
словную. Первый родъ причиняости имѣетъ отношеніе еъ
явленіямъ, которыя даны въ пространствѣ ж времени;
второй родъ (безусловная, свободная причянность, „die
unbedingte Bedingtheit") составляетъ содержаніе вещи въ

— 35 —
себѣ. Вещь въ себѣ есть, стало быть, безусловная свободная
воля *).
Вернемся теперъ яа мжнуту опять еъ трансценденталь-
ной апперцепціи. Мы уже знаемъ, что трансцѳндентальная
апперцёпція является кореннымъ жсточнжкомъ всякаго по-
нятія. Всѣ наши представленія сопровождаются первона-
чальнымъ „я мыслю". Основа этого я есть, по собствен-
ножу прязнанію Канта, свободное творчество. А это зна-
чжтъ, что сущность трансдендентальной апперцѳпціи сво-
дится опять таки къ свободной волѣ. Теперь не трудно
также замѣтить, что трансцендентальная апперцепція со-
впадаетъ съ категорическимъ жмператжвомъ. Долгъ, состав-
ляющій главноѳ содержаніе нравствѳннаго закона, заклю-
чается жменно въ томъ, что онъ возвышается надъ при-
чинностью, господствующей въ мірѣ явленій. Еслж для
Шеллжнга ж Гегеля субъективная свобода есть проявленіѳ
объектжвной необходжмостж, то съ точкж зрѣнія Канта
дѣло обстожть какъ разъ наоборотъ,—объективная необхо-
димость опредѣляется субъективной свободой. Мы видимъ,
такимъ образомъ, что вещь въ себѣ, трансцендентальная
апперцепція и категоржческій жмперативъ совпадаютъ со-
вершенно, и что всѣ этя трж опредѣленія жмѣютъ своимъ
содержаніемъ свободную сверхъопытную волю. Куно Фж-
шеръ, который безспорно лучше многихъ ж многихъ совре-
менныхъ мыслжтелѳй усвоилъ духъ кржтжческой философіж,
показываетъ съ ясностью, не оставляющей сомнѣнія, что
„Наукословіе" Фжхте представляетъ собою жстжнноѳ ж по-
слѣдоватѳльное продолженіе сжстѳмы Канта. Онъ говоржтъ:
„то, что Фихте называетъ жнтеллектуальнымъ созерца-
ніемъ, того кржтжка Канта никожмъ образомъ оспаржвать
нѳ станетъ. Фжхте называѳтъ жнтеллѳктуальнымъ созѳр-
цаніемъ непосредственное сознаніе нашей собственной,
первоначаліной дѣятельностж. А развѣ нравственный за-
конъ, категоржчѳскій жмжеративъ у Канта нѳ точно такое
жѳ сознаніе? То, что „Наукословіе" понимаетъ подъ жнтѳл-
леЕтуальцымъ созерцаніемъ, то называется у Еанта „чж-
стой апперцепціеи" ж то же самое значѳніѳ, которое у
*) Именно отеюда вышѳлъ Шопѳнгауэръ, считавшій себя по
слѣдоватѳльнымъ кантіанцѳмъ и разсматривавшій, какъ извѣстно.
внѣшній міръ, какъ „Волю и предотавленіѳ".
3*

— 36 —
Фихте имѣетъ интѳллѳктуальное созерцаніе, имѣетъ у
Канта трансцеядѳятальяая аяперцепція. Фихте нонимаетъ
подъ „интеллектуальнымъ созѳрцаяіемъ" первояачальное
сознаніе, или „я"; точно также опрѳдѣляетъ Кантъ свою
трансцѳндентальную апяерцепцію. Мы видимъ, такшъ обра-
зомъ, что одинъ и тотъ оісе прищипъ (курснвъ нашъ)
обозначается у обоихъ мыслитѳлей однимъ и тѣмъ же тер-
миномъ"*).
Выше яами было сказано, что трансцеядентальный
ядеализііъ, отказываясь отъ врождѳнныхъ идей ж прини-
мая взамѣнъ ихъ аиріорныя формы, ярерываетъ только
нять, которая нединуемо ведетъ къ догматическому идеа-
лизму. Предыдущее изложеніе нозволяетъ намъ тенеръ яо-
яснить эту мысль на основаніи кояечныхъ выводовъ, вы-
текающихъ язъ Кантовой системы. Главной отличительной
чертой траясцендентальнаго идеализма считается его рѣ-
шительяый отказъ отъ какихъ бы то ни было догматиче-
скихъ яредяоложеній. По опредѣленію Гѳрмана Когена,
этотъ родъ идеализма совѳршеняо абстрагдруѳтъ отъ ма-
теріи опыта. Ему, но мнѣнію крятжцистовъ, въ одинако-
вой мѣрѣ чужда точка зрѣнія матеріалястовъ, исходящихъ
изъ познаваемоотя яредметовъ внѣшняго міра, какъ н
міровоззрѣніе догматяческнхъ идеалистовъ, берущихъ за
исходную точку познаваемость свѳрхчувственныхъ субстан-
цій. Первыми предяосылками критическаго идѳалязма
должны служить ненознаваѳмая вещь въ себѣ съ однои
стороны, и формально логичѳскій субъектъ съ другой. Но
такъ ли это въ дѣяствительности? Предыдущій анализъ,
надѣѳмся, доказалъ, что это не такъ, что критицязмъ яѳ
можетъ оставаться на своей „критической" почвѣ. Вещь
въ себѣ свелась, какъ мы видѣли, къ предѣльному поня-
тію, созданному творческой свободной волей познающаго
субъекта. Спрашивается, откуда же эта свободная творче-
ская воля, гдѣ ея источникъ, гдѣ, наконѳцъ, мѣсто рожде-
нія трансцендентальнаго еубъекта, котораго Кантъ воору-
жилъ такимъ сложнымъ апріорнымъ аппаратомъ? Внут-
ренняя логяка крятическаго идеализма должна была
нривѳети Канта къ этямъ роковымъ вояросамъ я заста-
вить дать на нихъ ояредѣленный отвѣтъ. Све$хчувственный
*) Geschichte der Philosophie Ѵ\ Bd. S. 423.

— 37 —
мгръ, гласитъ этотъ отвѣтъ. Сверхчувственный міръ ока-
зался въ послѣднемъ счетѣ первоисточникомъ трансценден-
талънаго субъекта н трансцендѳнтальнаго объекта, т. е.
всего нашего познанія. Теперь становится очевиднымъ,
что разница между критнческпмъ и догматическішъ идеа-
лизмомъ чисто внѣшняго, формальпаго характера. Первыд
начинаетъ прямо и откровепно съ догматическаго утверж-
денія, что псточяикомъ познанія и ястпны является сверх-
чувственное бытіе. Второи, будучп проникнутъ по суще-
ству тѣмъ же самымъ воззрѣніемъ, скрываетъ только свой
дѣйствительный исходяыи пунктг, обнаружпвая его лишь
подъ конецъ спстемы.
Въ заключеніе этой главьт очптаедіъ не лшпннмъ еще
разъ напомнить читателю про главную задачу Канта. Фи-
лософъ задается цѣлью найти твердую почву для на^чнаго
одыта. Онъ ведетъ одновременную рѣшительную боръбу
противъ идеалистической и скептической философш. Въ
противовѣсъ идѳалнстамъ ояъ горячо защищаѳтъ основноіі
взглядъ матеріализма, согласно которому чувственное вос-
пріятіе внѣшняго дѣйствительнаго иредмета служитъ един-
ственно вѣряой и единственяо надежной почвой научпаго
опыта. Спасеніе отъ скептицизма онъ находвтъ въ сшіте-
тическяхъ сун{деніяхъ а priori, вносящихъ, по его ынѣнію,
въ опытъ общеобязательность и достовѣрность. Но внут-
ренняя дрирода апріорныхъ формъ устранила всякую воз-
можность признанія внѣшняго предмета ж его способность
дѣйствовать на наши чувства воспріятія. Вслѣдствіе этого
оказалось, что ученіе объ аяріоризмѣ вмѣсто того, чтсгбы
внестн въ опытъ закономѣрность, уничтожило въ корнѣ
самый базисъ научнаго опыта, источвикъ чувствѳннаго воо
пріятія. Но оставимъ на минуту въ сторояѣ этотъ пеоспо-
римый выводъ и признаемъ вмѣстѣ съ кантіанцами, что
„апріорныя формы суть развернутыя складки, которыя
ждутъ, пока олытъ не наполнитъ ихъ своимъ содержа-
ніемъ"; и ставпш на эту дуалистическую точку зрѣнія, мы
неизбѣжно приходимъ къ заключенш, что закономѣрность
и общеобязательность, составляющія, по справедливому
мнѣнію Канта, сущность науки, берутъ свое начало въ
сверхчувственномъ мірѣ. Если выразить этотъ выводъ про-
стыми словами, то онъ озяачаетъ, что въ грѣшномъ чув-
ственномъ шрѣ истины нѣтъ и что истияа только въ богѣ.

— 38 —
Превращенн&я въ предѣльное понятіе вещь въ себі
прквелаКантаобратно къ субъективному идеализму Берк-
лея, а скептицизмъ Юма былъ исправленъ и дополненъ вмѣ-
шательствимъ бога, пританяющаго, согласно ученію Берклея,
истинныя представленія и являющагося по этой дричині
единственнымъ критеріѳмъ истины. Мы знаемъ наперѳдъ,
что читатель, не имѣющій склонности къ религіи и зна-
комый съ критической философіѳй не на основаніи изу-
ченія системы, а на основаніи ходячихъ отрывочныхъ по-
ложеній изъ нея, придѳтъ въ велцчайшеѳ негодованіе пс
поводу нашего окончательнаго вывода. Да какъ же этс
такъ!—воскликнетъ онъ,—развѣ Кантъ не подвергь бѳз-
пощадной критикѣ существующія доказательства въ за-
щиту бытія бога?" Совѳршенно справедливо; Кантъ дѣй-
ствительно показалъ, что знаменитыя доказателъства не
выдерншваютъ ни малѣйшей критики. Но раньше, чѣмі
обнаружить несостоятельность защиты бытія бога сче
точки зрѣнія теоретическаго разума и чувствѳннаго опыта.
кенигсбергскій мыслитель еще съ болыпей безпощадно-
стъю уничтожилъ компетенцію разума и чувственнагс
опыта. Практическому разуму, то есть вѣрѣ въ сверхчуз-
ственный міръ, принадлежятъ первая ролъ. А изъ этого
слѣдуетъ, что если бытія бога нельзя доказать теорети-
чѳски, то оно я не нуждается въ подобныхъ доказатель-
ствахъ. Однимъ словомъ, схоластическая двойственная
истина нашла себѣ въ систѳмѣ Канта новое „критическоѳ"
обоснованіе, и эта схоластическая двойственная истина
празднуетъ своѳ полноѳ возрожденіе въ соврѳменной фн-
лософіи. Но къ этому нѳобходимо однако ярибавить, что
историческое, культурноѳ значеніе двойственной истины
было совѳршенно иное въ моментъ ея возникновенія, чѣмъ
въ настоящѳе врѳмя. Въ эпоху ея выработкя и развитія,
идѳологи нарождавшагося трѳтьяго сословія вѳдутъ рѣши-
тѳльную войну противъ духовенства. Стремясь еъ долной
свободѣ научнаго изслѣдованія, онж самымъ энергическимъ
образомъ возстаютъ противъ вмѣшательства тѳологіи въ
науку. Теперь же дѣло обстоитъ какъ разъ наоборотъ,—
дредставители отживающей реакціонной буржуазіи, борясь
лротивъ революціонныхъ стремленій пролетаріата, ищутъ
опоры въ рѳлигіозной вѣрѣ, требуя прямо или косвенно
ѳя вмѣшательства въ науку вообще и въ выросшую обще-

— 39 —
ственную науку въ особенности. Тамъ признаніѳ двой
ствѳнной истины имѣло евоей главной задачей расшириті
и укрѣпить область научнаго изслѣдованія и потому явля
лось громаднымъ шагомъ вдередъ; тутъ искусственное
возрожденіе двойственной истины стремится сузить сферз
и компетенцію научнаго опыта ж потому представляеті
собою громадный шагъ назадъ. Еороче, тамъ это течѳніе
возникаетъ на почвѣ борьбы науки противъ рѳлигіи; здѣсь
же наоборотъ, оно обнаруживаетъ явную цѣль подорвать
основу и значеніе научнаго опыта.
У.
Матеріалисты знаютъ не хуже идеалистовъ ту избитую,
банальную философскую истину, что внѣшній міръ отра-
жается въ нашемъ сознаніи въ формѣ представленія. Вся-
кому мыедящему человѣку извѣстно очень хорошо, что
окружающіе насъ предметы не помѣщаются въ нашей го-
ловѣ въ своей тѣлесной предметности. Споръ между идеа-
лизмомъ и матеріализмомъ идетъ, слѣдовательно, не о
томъ, есть ли міръ для насъ представленіе, а о томъ, со-
отвѣтствуетъ ли нашему иредставленію дѣйствнтельная
реальность, а если соотвѣтствуетъ, то каково ея содѳр-
Практическіе умы, а часто и тѳоретическіе, не имѣющіе
донятія о смыелѣ и значеніи коренныхъ философскихъ
вопросовъ,. относятся къ подобному спору съ величайшимъ
презрѣніѳмъ. Имъ кажется, что это чистѣйшая схоластика.
И въ самомъ дѣлѣ, какое можѳтъ имѣтъ для меня зна-
ченіе, напримѣръ, вопросъ о томъ, существуетъ ли внѣ
меня столъ, на которомъ я сейчасъ пишу, или онъ не
существуѳтъ, и я пшпу на моемъ „ограничитѳльномъ по-
нятіж", т. е. на чистомъ представленіи о столѣ. Очевидно,
что практичѳски важно не рѣшеніе вопроса, сущѳствуетъ
или нѣтъ внѣ мѳня столъ, а имѣетъ значеніе возможность
выполнѳнія моѳго дѣйствія и ея практичѳскій результатъ.
Но возьмемъ другой примѣръ. Въ своемъ интересномъ со-
чиненіи „Psychologie der Naturvölker" Шульцѳ разсказы-
ваетъ, что когда на берѳгахъ Атлантическаго океана
впервые появшшсь португальскіе кораблж, то негры при-

— 40 —
няли ихъ за гигантскихъ птжцъ, вылетѣвшихъ, по ихъ
миѣнію, язъ облаковъ *). Предположимъ тедѳрь, что негры
предпринимаютъ рядъ дѣйствій, руководствуясь даннымъ
ихъ представленіемъ, и намъ станетъ вполнѣ очевидно,
что вопросъ о соотвѣтствіи реальнаго нредмѳта пред-
ставленію имѣетъ огромяое драктическое значеніе, такъ
какъ практичѳскій результатъ такихъ дѣйствій не одрав-
даетъ субъектпвныхъ представленій нѳгровъ, иривявшихъ
кораблп за птжцъ. Уже одинъ этотъ прямѣръ показываетъ
съ полноп ясностью, что, оставаясь на иеключительно
субъективпой дочвѣ одшіхъ лишь представлѳній, у яасъ
нѣтъ п не можетъ быть нпкакого критерія, съ помощью
котораго мы бы ыогли отличать вѣрное представленіе отъ
ложнаго. И тотъ простой дѣЁствительныіі фактъ, что мы
на самомъ дѣлѣ устапавливаемъ разлпчіе между ложнымя
и истпнными прѳдставленіями, свидѣтельствуетъ достаточно
убѣдптельно, что провѣрка нашяхъ субъективныхъ пред-
ставленій совершается па основаніи прѳдмета, лежащаго
внѣ нашего сознанія.
' Подъ вліяніемъ различныхъ историческихъ условій
философія различно рѣшала этотъ основной водросъ. Но
каково бы ни было отношеніе философіи къ крятерію
представлѳній, какъ велико бы ни было ея вліяніе ва
яаучное изслѣдованіѳ, практическій ежедневный опытъ
п выросшая изъ нѳго же наука вынуждены были въсвоей
оцѣнкѣ истинныхъ и ложныхъ представленій руководство-
ваться реальнымъ предмѳтомъ.
Матеріализмъ, стоящій на твердоЁ почвѣ опкта и при-
дѳрживающійся строго научнаго метода, беретъ за кри-
тѳрій истяны дѣйствитѳльный, рѳальный міръ и присущую
ему закономѣрность. Иначѳ смотрятъ на дѣло кантіанцы
п всѣ представитѳли совремѳнной философія. Отказываясъ
признать объектквную рѳальяость, основой критерія опы-
та считаютъ они субъѳктивныя формы пространства и
времени. Вреобщность этихъ субъективныхъ формъ, ихъ
присутствіѳ во всякомъ созпаніи пріобрѣтаютъ съ ихъ
точки зрѣнія объективноѳ значеніе и являются объектяв-
нымъ критеріемъ.
Сообразно такому взгляду, ястинностью и достовѣр-
•) S. 42.

— 41 —
ностью должды отличаться тѣ наши дредставленія, кото-
рыя мыслятся нами въ опредѣлеяномъ, или, выраэдаясь
языкомъ теорѳтиковъ познанія, эмпирическомъ простран-
ствѣ ивъ опредѣленномъ, эшшрическомъ времени. Открытіе
Канта, что нространство есть субъективная форма созер-
цанія, данная а priori, должно по глубочаіішезгу убѣжде-
дію болылидства совредіенныхъ философовъ избавить насъ
отъ берклеевскаго субъектдвизма съ одной стороны, и
отъ матеріалпстдческод „догмы" съ другой. Какъ извѣ-
стно, Берклей смотрѣлъ на пространство, какъ на такое
же субъективное качество, какъ цвѣтъ, звукъ и т. д. По
этоіі причпнѣ берклеевское міровоззрѣніе пе давало ника-
кого объективнаго крптерія для научнаго опыта. Мате-
ріалязмъ же, принимая лространство за объективное дад-
ное, вынужденъ брать за точку отправленія внѣшній
матеріальный міръ. Исходя отъ предмета, лежащаго по
ту сторону сознанія, матеріализмъ становится на „мета-
физическую" яочву. Теорія же Канта о проетранствѣ п
времени спасаетъ объектявную основу олыта, оставаясь
въ то же время на критическоп точкѣ зрѣнія, т. е. не
выходя за предѣлы субъекта. Намъ, слѣдовательно, не-
обходиыо прежде всего разсмотрѣть, возможно ля дред-
ставленіѳ пространства и временп безъ „догматическаго"
предположенія внѣшняго, реальнаго предмета.
Психологи и естествоиспытатели, лридерживающіеся
научнаго метода, удорнѳ я яастойчиво одровѳргалн н до
сихъ доръ дродолжаютъ одровергать взглядъ Кадта на
этотъ дредметъ. Главдое содержаяіѳ траясценденталъной
эстетяки вызвало къ жязди огромную критдческую лите-
ратуру. Съ ломоідью многочислеяныхъ фактовъ изъ раз-
личныхъ областѳй, критики этого ученія доказываютъ, ка-
кнмъ образомъ, додъ вліявіемъ какихъ объектявныхъ дри-
чидъ. возникаютъ, слагаются и достигаютъ своего оконча-
тельнаго развитія наши дредставленія о дространствѣ и
врѳмедд. Но научныѳ доводы эмдириковъ-эволюціонистовъ
не оказываютъ никакого дѣйствія на теоретиковъ дозна-
нія. ТТо ихъ мдѣяію аргумеятація этого рода критиковъ не
допадаетъ въ цѣлъ. „Мы, говорятъ они, совершенно со-
гласяы съ эмдириками, что дредставленія о пространствѣ
и временд обязаны своимъ окончатѳльнымъ образованіѳмъ
одыту, что они получаютъ эмпирическую реальностъ въ

— 42 —
процессѣ воспріятія, но изъ этого вовсе нельзя еще выво-
дить ихъ опытное происхожденіе". Защитники трансцен-
дентальной эстетики переносятъ, слѣдовательно, вопросъ
на чисто логяческую почву, требуя исключительно логи-
ческаго ояроверженія своего взгляда. Зиммель, напримѣръ,
выражаѳтъ сильное Еедоволъство тѣмъ, что знаменитыя
доказательства, приводимыя Кантомъ въ защиту апріорно-
сти пространства и времеяи, до сихъ яоръ не встрѣтили
подробнаго логическаго анализа въ критической литера-
турѣ кантіанизма, и объясняетъ этотъ важный пробѣлъ тѣмъ,
что данныя доказательства находятся на первыхъ страпи-
цахъ „Критики чиетаго разума". Кантіанцы вообще и Зим-
мель въ частности не совсѣмъ правы. Есля эмпирики-эво-
люціонясты въ своей критикѣ ученія о времени и про-
странствѣ занималисъ, главнымъ образомъ, эмиирической
стороной дѣла, стараясь излагать свой собственный взглядъ
на этотъ предметъ, то они такжѳ никогда не упускали
изъ виду лоічяческую сторону, указывая на поляую несо-
стоятельность логическаго построенія принциповъ, язло-
женныхъ въ трансцендентальной эстѳтикѣ. Но какъ бы
тамъ ни было, мы принимаѳмъ въ соображеніе это требсь
ваніе ж сосрѳдоточимъ все своѳ вниманіе на логичеекомъ
разборѣ зяаменитыхъ доказательствъ. Итакъ, мы послѣ-
дуемъ за Кантомъ и постараемся, поскольку намъ яозво-
ляютъ размѣры данной работы, нодвергнуть аяализу его
доводы одинъ за другимъ.
Первое доказательство: яояятіе о пространствѣ невоз-
можно вывести опытнымъ путемъ, такъ какъ для того,
чтобы представить себѣ наши ощущенія вяѣ насъ и мы-
слить ихъ другъ подлѣ друга или въ различныхъ мѣстахъ,
представленія о пространствѣ и времени должны предше-
ствовать акту воспріятія.
Если мы сѳрьезяо вникнемъ въ содержаніе этого до-
казатѳльства, то мы прежде всего должнбг замѣтить, что
Кантъ исходитъ изъ догматическаго противопоставленгя
человѣкавнѣпшему міру. Въ этомъ доказателъствѣ субъектъ
разсматривается, какъ самостоятельное и закояченное суще-
ство; онъ обладаетъ внутрѳнними ощущеніями, которымъ
первая апріорная форма, пространство, придаетъ объектив-
яый характѳръ. Слѣдовательно, внутреннее содержаніѳ
субъекта,—ѳго ощущенія становятся внѣшними объектами

— 43 —
додъ вліяяіемъ субъективной формы созерцанія яростран-
ства. Но спрашивается, что же такое самъ чѳловѣкъ, если
не объектъ, дредставляемый нами въ пространствѣ? Развѣ
нѳ очевждно, что яреддоложеніе бытія человѣка обусловли-
ваетъ собою такжѳ и признаніе объективнаго яростраяства?
Коренная и поистинѣ непростительная ошибка Канта, какъ
и всѣхъ субъективныхъ идеалпстовъ, заключается въ не-
донятномъ игнорированіи того очевиднаго нѳоспоримаго
факта, что субъектъ ееть въ то же время и ооъектъ. Во
вторыхъ, Кантъ, извѣстно, безчисленноѳ множество
разъ утверждаетъ—и свое утвѳрждѳніе настойчиво дод-
чѳркиваетъ,—что аяріорныя формы сами по себѣ пусты и
безсодержательны, что онѣ пріобрѣтаютъ эмпирическую
реальяость тольтсо въ процессѣ восдріятія внѣшнихъ дред-
метовъ. 0 какихъ же прѳдметахъ идетъ здѣсь рѣчь? Оче-
видно, что о предметахъ, существующихъ внѣ нашихъ
ощущеній. Но такъ какъ, по словамъ самого Канта, прѳд-
мѳтъ только въ томъ случаѣ можетъ считаться дредметомъ,
когда мы ѳго мыслимъ въ пространствѣ, то внѣшніе дред-
меты (вещи въ себѣ), вызывающіе наши ощущенія, должны
дредставляться намъ существуюшдми въ пространствѣ.
Примемъ во вниманіе эти доложенія и раскроемъ тепѳръ
внутренній смыслъ кантовскаго построенія. Внѣіпніе дред-
меты, вещи въ себѣ, дрдчиняютъ наши субъѳктивныя ощу-
щенія. Субъективная форма дространства пріобрѣтаетъ
объективноѳ, реальноѳ значеніѳ вслѣдствіе ея отношенія
къ ощущеяію. Если бы ощущеніе прѳдставляло собою
исключительно субъективяый: продуктъ> то субъективное
пространство осталось бы такииъ же неизмѣпнымъ субъѳк-
тивнымъ свойствомъ, какдмъ оно было для Бѳрклея. Въ
противоположность послѣднѳму, Кантъ старается дридать
субъективной формѣ яространства объѳктивный характеръ.
Съ ѳго точки зрѣнія субъѳктввноѳ пространство становится
объективнымъ по той дричинѣ, что ощущеніе возникаѳтъ
нѳ субъѳктивнымъ путѳмъ, а является длодомъ дѣйствія
внѣшняго объективнаго дредмета. Но такъ вакъ внѣшній
предметъ мыслится нами нѳразрывно отъ дространства, то
отсюда ясно сдѣдуетъ, что субъективная форма дростран-
ства можѳтъ дріобрѣсть объѳктивное значѳніѳ лишь дри
томъ условіи, когда ѳй дредшествуетъ, скрытымъ образомъ
дреддолагаемоеі Кантомъ, объективяое дространство. JKo-

— 44 —
роче, субъективная форма пространства объективируется
потому, что ощущепіе вызвапо впѵъшнимъ предметомъ, а
вкѣшній предметъ представляется палп иеразрывпо отъ объ-
ективнаго простраястѳа, слгъдовательно, объективація субъ-
ектшной формы пространства обусловливается предпола-
гаемымъ объептивпымъ прос?пранствомъ. Главная прдчина
этого запутаннаго ж скрытаго протнворѣчія лежитъ въ
двонственноіі п нерѣшительной позиціи Канта. Стараясь
опровергнуть послѣдовательный субъективизмъ Берклѳя,
Кантъ превращаетъ субъективную форму пространства въ
объективную съ помощью внѣшняго, дѣпствительнаго пред-
мета, вызывающаго отцущеніе. Боясь встать на „опасную"
дочву матеріализма, онъ отстаиваетъ субъективное проис-
хожденіе пространства. Противъ субъектпвнаго идеализма
онъ борется посредствомъ матеріализма, а протпвъ мате-
ріализма посредствомъ субъективнаго идеализма. Эта
борьба, которая по увѣреніямъ кантіанцевъ заключаетъ
въ себѣ новую „критическую" точку зрѣнія, на дѣлѣ не
обнаружнваетъ ничего другого, кромѣ цѣлаго ряда самыхъ
непозволительныхъ, тщательно скрытыхъ противорѣчій н
petitio principiL Одно изъ двухъ: либо ощущеніе и про-
странство субъектнвны и опытъ представляетъ собою чи-
стый субъективный процессъ, или же ощущеніе вызвано
дѣйствіемъ внѣшняго Бредмета. Въ первомъ случаѣ субъ-
ективная форма пространства не можетъ, согласно ученію
Канта, получнть объективнаго значенія; во второмъ— про-
странство предполагается съ самаго начала объектпвнымъ
ж признаніе апріоряой формы отпадаетъ, какъ лиідняя н
ненужная гшіотеза.
Изъ всего сказаннаго слѣдуѳтъ, что среднее положеніе,
которое думалъ занять Кантъ въ этомъ вопросѣ и которое
должно по мнѣнію теоретжковъ познанія спасти опытъ отъ
субъективизма съ одной стороны, и отъ матеріалистиче-
ской „догмы" съ другой, есть положеніе невозможное,
построенное на цѣломъ рядѣ неисчерпаемыхъ, вопіющихъ
противорѣчій и логическихъ погрѣшностеи.
Второе доказательстзо: мы можемъ представить себѣ
полноѳ отсутствіе прѳдметовъ опыта, но нельзя себѣ прѳд-
ставить, что пространства нѣтъ. Противъ этого доказа-
тельства Спѳнсеръ возражаетъ вполнѣ исчерпывающимъ
образомъ. „Я пѳрвый, напримѣръ, говоритъ англШскій мы-

— 45 —
слитель, нѳ цризнаю для себя нѳспособности дрѳдставить
себѣ сознаніѳ, сущѳетвующее безъ понятія о дротяжѳніи.
Я нахожу совершенно возможныэіъ думать о себѣ, какъ
объ обладающѳмъ нѣкоторыми состояніями сознанія, не за-
ключающими въ себѣ никакого понятія о протяженіи, на-
хожу совершеняо возможнымъ вообразить себѣ цѣпьмыслѳй,
въ которыхъ пространство не играетъ никакой роли. Весьма
важная оишбка старой психологіи, включая сюда и ггси-
хологію Канта, состоитъ въ тозіъ, что она обыкновенно
разсматриваѳтъ только сознаніе взрослаго, не обращая вни-
манія яа тотъ очевидный фактъ, что развптый мыслитедь-
ныіі аппаратъ, которымъ обладаетъ взрослый, не нахо-
дится ещб у рѳбенка, но развпвается мѳдленнымъ путемъ,
а также не обращая внманія н на тотъ дальнѣіпшй фактъ,
что ассоціаціи, несоинѣнно устанавливающіяся и консо-
лидирующіяся мѳжду собою вслѣдствіе повторенныхъ опы-
товъ, вносятся нами во всѣ яаши мыслительныѳ процѳссы
въ такой мѣрѣ и такимъ образомъ, что мы постоянно на-
ходимся въ опасности пржписать перазвитому уму такія
идеи, которьши обладаетъ только развитой умъ" *). Далѣе,
по поводу того жѳ доказательства замѣчаетъ Штумпфъ,
что если послѣ удаленія -зсѣхъ прѳдметовъ изъ нашѳго
созяанія въ пбмъ все-таки остается нѣчто, то это нѣчто
представляется намъ окрашеннымъ въ сѣрый цвѣтъ. Это
тонкоѳ дсихологическое наблюденіѳ можетъ служить опро-
верженіемъ не только второго доказательства, но я всей
основы ученія объ апріорномъ характерѣ пространства,
такъ какъ основа этого ученія заключается въ яослѣд-
немъ счѳтѣ въ томъ, что представленіѳ проетранства на-
ходится въ нашемъ сознаніи въ чистомъ видѣ, бѳзъ при-
агѣси какого бы то ни было чувствѳннаго свойства.
Третье доказательство: понятіѳ о проетранствѣ нѳ есть
полученное изъ опыта отвлечѳнное поиятіе, которое могло
бы возникнутъ путбмъ обыкновеняой абстракціи. Опыт-
ному, отвлеченному понятію предшествуютъ отдѣльные
предмбты, на основаніа которыхъ оно слагается. Общѳму
же однороднсщу пространотву не предшествуютъ ѳго ча-
сти, а, наоборотъ, раныпе мы имѣемъ общее цространство
*) „Основанія псяхологіи", томъ III, стр. 190, рус. пѳреводъ со
2 англійскаго изданія И. И. Билибина.

— 46 —
и толысо впослѣдствіи, въ процессѣ воспріятія внѣшнихъ
предметовъ, мы мысленно разсѣкаемъ его на части; а от-
сюда слѣдуетъ, что пространство дано до одыта, а priori.
Противъ этого доказательства трудно что-нибудь воз-
разить по существу по той простой дричинѣ, что въ немъ
фактически ровно ничего не сказано. Голое догматическое
утвержденіе, будто всбобъѳмлющее пространство въ про-
тивоположность отвлеченнымъ понятіямъ предшествуѳтъ
своимъ частямъ, остается догматическимъ утвержденіемъ,
но отнюдъ не доказательствомъ. Чтобы вывести апріор-
ныи характеръ лространства пзъ того положенія, что все-
объемлющее пространство прѳдшествуетъ своимъ частямъ,
слѣдовало преждѳ всего и главньшъ образомъ обосновать
именно это положеніе. Обосновать же его нельзя иначе,
какъ только опытнымъ путемъ, а именно: требовалось до-
казать, что дѣтскому сознанію, какъ и вообще всякому
малоразвитому сознанію, присуще представленіѳ о все-
объемлющемъ пространствѣ до всякаго опыта. Но этого то
какъ разъ доказать невозможно, ибо всѣ факты современ-
ной психологіи, антропологіи и біологіи противорѣчатъ та-
кому метафизическому взгляду на лространство самымъ
рѣшительнымъ образомъ. Совершбнно не обоснованное
трѳтъе доказателъство представляѳтъ изъ себя двухэтаж-
ный заколдованный кругъ, который имѣѳтъ слѣдующій
видъ: пространство дапо а priori, такъ какъ всеобъемлю-
щѳѳ пространство прѳдшествуетъ своимъ частямъ; все-
объемлющее пространство дредшествуетъ своимъ частямъ
потому, что оно дано а priori; отвлѳченному понятію пред-
шествуютъ ѳго частя, слѣдоватѳльно, оно получѳно а
posteriori; дѣлое пространство ранылѳ своихъ частѳй, стало
бытъ оно въ дротиводоложность опытному, отвлечѳнному
понятію дано а priori.
Наконецъ, четвертоѳ доказательство состоитъ въ томъ,
что отвлеченное опытноѳ понятіе конечно, между тѣмъ
какъ пространство безконѳчно. Безконѳчность дростран-
ства является, слѣдовательно, главньшъ отличитбльнымъ
дризнакомъ того, что пространство ѳсть форма созерцанія,
данная а priori. Главная ошибка этого доказательства
слѣдующая. Въ своѳмъ лротивопоставлеяіи отвлѳчѳннаго
донятія представлбнію о пространствѣ, Кантъ упускаетъ
изъ виду тотъ неоспоримый фактъ, что безконечное дро-

— 47 —
странство, обладая свойствомъ дѣлимости, включаѳтъ въ
сѳбѣ можентъ конечности, ичто съ другой стороны обіція
свойства предметовъ, на основаніи которыхъ слагаются
отвлеченныя понятія, скрываютъ въ себѣ моментъ безко-
нечности. Имѣя въ виду кантовское ученіе о простран-
ствѣ, Гегель указываетъ именно на эту ошибку: „говорятъ,
напримѣръ, пшпетъ Гегель, пространство этои ксшнаты
представляѳтъ собою однородную, неограниченную вели-
чину, между тѣмъ, какъ сто человѣкъ, наполняющихъ ее,
образуютъ опредѣленную, закончѳнную величину. На са-
момъ же дѣлѣ пространетво однородно и частично въ одно
и то о/се время. Имепно поэтому мы говоримъ о простран-
ственныхъ точкахъ и дѣлимъ пространство на опредѣлен-
ныя величины, на столько-тр я столько-то сажень, дюй-
дговъ, а это возможно лишь приѵ томъ условіи, что про-
странство частично и само по себѣ. Съ другон стороны,
величина, состоящая изъ ста человѣкъ, прѳдставляетъ ео-
бою также ж незапонченную величину, и это потому, что
общеѳ свойство, лежащѳе въ основѣ понятія „человѣческій
родъ" и связывающее всѣхъ отдѣльныхъ людей въ единое
цѣлое, дѣлаетъ частичную величину, состоящую изъ ста
человѣкъ, неограниченной" *). Конечно, какой-нибудь на-
ходчивый теоретжкъ познанія, привыкшій къ односторон-
нему, метафизическому способу мышленія, можетъ возра-
зить Гегелю, что отвлеченное одытное понятіе „чело-
вѣческій родъ" все-таки ограниченное понятіе, такъ какъ его
содержаніе исчерпывается опрѳдѣленнымъ количествомъ
цндивидуумовъ, входящихъ въ ѳго составъ. На подобное
возраженіе мы отвѣтимъ, что человѣческому роду присущи
такія свойства, которыя присущи всей природѣ, и если
мы, слѣдовательно, будѳмъ расширять отвлеченное опыт-
ноо понятіе въ направленіи его общихъ свойствъ со всѳй
природои, то мы неизбѣжно станѳмъ на точку зрѣнія без-
конечности. Главная мысль Гѳгеля та, что пространство
совпадаетъ съ объектами и составляѳтъ такую же абстрак-
цію, какъ и опытное, отвлеченное понятіе. Отрывать
пространотво отъ объектовъ и разсматривать ѳго, какъ
особую самостоятѳльную сверхъопытную форму созерца-
нія на томъ основаніи, что оно въ отличіе отъ опытныхъ
*) Bncyklopädie, S. 202. Berlin 1843.

— 48 —
яонятій обладаетъ свойствомъ бѳзконечности, значитъ, по
сдраведливому мнѣнію Гегеля, ягноряровать міровую внут-
реннюю связь, которая прядаетъ видамъ и родамъ аттря-
бутъ безконечности. Не трудно видѣть, что въ основѣ
четвѳртаго доказательства лежитъ метафизическіи взглядъ
на прпроду. Въ этомъ доказательствѣ скрывается. та мысль,
что виды е роды дредставляютъ собою отдѣльныя застыв-
шія, ничѣзгъ не связанныя категоріж. Этотъ метафизи-
ческій взглядъ на пржроду, заішствованный у Юдга, за-
ставилъ Капта противопоставжть опытное, отвлечонное по-
нятіе представлѳнію о пространствѣ, абеолютио ко-
печное абсолютно безконечному, и сдѣлать отсюда заклю-
ченіе, что простра"нство есть форма созерцанія, данная
а priori.
Мы вждимъ такимъ образомъ, что самое, па первый
взглядъ, убѣджтедьное доказательство покоится на оши-
бочномъ сопоставленіи одного только своиства простран-
ства — его безконечностж, съ однжмъ только свойствомъ
отвлеченнаго попятія,—его конечностд.
Но намъ опять таки могутъ возразить, что еслп отвле-
ченное понятіе обладаетъ безкояечностыо, то представле-
ніе о пространствѣ все-таки отлжчается отъ ыего своей
абсомотной однородностью, заставляющей насъ счжтать
это жредставленіе апріоряой формой. На яодобное возра-
женіе мы находжмъ отвѣтъ у Спенсѳра. Подвергая рѣзкоіі
кржтжкѣ лринципы трансцбндентальной эстетжкж, англій-
скій мыслжтель указываетъ со свойственнож ему спокой-
ной яронжцательностью на тѣ объективныя држчины,
яодъ вліяніѳдгь которыхъ наше понятіе о пространствѣ
кржсталлжзуется въ однородное цѣльное представленіе въ
дроцессѣ восяріятія, на почвѣ опыта. Это жнтересноѳ мѣ-
сто жы нриведѳмъ цѣлжкомъ, несмотря на его размѣры.
Вотъ что пишетъ Спенсеръ: „Еслибы за каждымъ осо-
бенньшъ движеніемъ какого-либо члена слѣдовало неиз-
мѣнное ощущеніе мягкости, за какимъ-либо другимъ дви-
женіѳмъ—ощущеніе шероховатости, а еще за какимъ-либо
другимъ—ощущеніе твердости; илж еслжбы за тѣмп двж-
женіями глаза, которыя требуются для извѣстнаго сдеці-
альнаго акта видѣнія, слѣдовало всегда ощущѳніе крас-
ноты, за нѣкоторымж другжмя двжженіями—одііущеніе го-
лубого цвѣта и т. д., то очевидно, что на основаніж за-

— 49 —
коновъ ассоціаціи, тутъ установились бы постоянныя от-
ношѳнія мѳжду извѣстными движеніяші ж извѣстными
ощущеніями. И еслибы при этомъ было вообще возможно
лредставленіѳ себѣ положеній, то они представлялись бы,
какъ нѳизмѣнно занимаѳмыя вещами, производящими спе-
діальныя впечатлѣнія, и для насъ было бы совершенно пе-
возможиымъ разъедииить (dissoeiate) положепія отъ вещей
(курсивъ нашъ). Но такъ какъ мы находішъ, что извѣст-
ное движѳніе руки, котороѳ прпвело насъ однажды въ
-содрикосновеніе съ чѣмъ-то горячимъ, приводитъ насъ
въ прикосновеніѳ съ чѣмъ-то острьшъ, а въ слѣдующііі
разъ не дриводитъ насъ въ соприкосновеніе совсѣзгь
ни съ чѣмъ, и такъ какъ мы даходішъ, что извѣстнсо
движеніе глаза, которое сопровождалось однажды зрѣлп-
щѳмъ чернаго лредмета, содровождается теперъ видѣ-
ніемъ бѣлаго предмета, а въ слѣдующій разъ вовсе не
сопровождается видѣяіемъ какого бы то ни было пред-
jweTa, то въ результатѣ выходитъ, что идея положенія,
сопровождающая каждое изъ этихъ движеній, мало по
жалу, вслѣдствіе накодледія опытовъ, дисеоцгируется (кур-
сивъ Спенсѳра) или отдѣляется отъ объектовъ и впечат-
лѣній. Отсюда дроисходитъ также п то, нто вслѣдствіе
безконечнаго чшла такихъ движеиій, являеопся и без-
конечное число такихъ положе.пій, представляемыхъ себчъ,
какъ существующгя отдѣльно отъ тѣла (курсивъ нашъ).
Затѣмъ отсюда же проясходитъ и то, что такъ какъ и
въ пѳрвомъ и въ каждомъ послѣдующемъ актѣ восдрі-
ятія каждое положеніѳ познается, какъ сосущѳствующее
съ субъѳктомъ, то возникаѳтъ сознаніо бѳзконѳчнаго числа
такихъ сосущѳствующихъ положеній, т. е. сознаніѳ о
пространствѣ" *). Это простое эмяирическое наблюденіе
процѳсса образованія донятія пространства нѳсравненио
глубокомыслѳннѣе всѣхъ схоластическихъ разсужденій объ
алріоряомъ источникѣ этого понятія.
На этомъ мы закончимъ анализъ лонятія о лрострад-
ствѣ и коснемся вкратцѣ понятія о врѳмѳни.
Время, думаетъ Кантъ, не ѳсть нѣчто самостоятельяое,
сущѳствующеѳ само по оебѣ, оно также не можетъ быть
объѳктивнымъ свойствомъ веіцѳй. Еслибы врѳмя существо-
*) Ibid. стр. 193.
4

— 50 —
вало само по себѣ, то оно должно было быть дѣйствитель-
нымъ, реальнымъ предмѳтомъ. А еслибы оно было црясу-
ще вещамъ, какъ ихъ объѳктивный признакъ, то процессъ
послѣдовательнаго ихъ воспріятія былъ бы невозможенъ,
такъ какъ воспріятіе прѳдметовъ одного за другимъ пред-
полагаетъ понятіе о времени еущѳствующимъ до этого
процесса. Если же время не объективное свойство и нѳ
вещь, то оно, слѣдовательно, форма нашего „внутренняго"
чувства. Время есть, такимъ образомъ, созерцаніе соб-
ственнаго „я", въ которомъ мы мыслимъ наши ощущеяія
въ послѣдователъномъ порядкѣ, одно за другимъ.
Въ основѣ этой аргумѳнтадіп лежитъ, какъ видитъ
читатѳль, доложеніе, что объективностью можѳтъ считаться
лпбо неолредѣленная вещь, либо ея индивидуальное, вос-
принимаемое своиство, но не внутрѳнняя, взаимная связь
вещей, не способность вепщ переходить изъ одного со-
стоянія въ другое. Однимъ словомъ, метафизическій
взглядъ на бытіе, согласно которому объективностью
обладаетъ только само себѣ равное н неизмѣнноѳ су-
ществованіе, служитъ ж здѣсь исходнымъ пунктомъ
всего разсужденія о субъективномъ происхожденіи вре-
мени. Если, конечно, смотрѣть на явленія объективнаго
міра, какъ на отдѣльныя, разрозненныя и ничѣмъ не свя-
занныя категоріи, то естѳственно будегъ придти къ за-
ключенію, что извѣстный дорядокъ, въ которомъ мы ихъ
воспринимаемъ, принадлежитъ только субъекту. Но что
же, спрашивается, должно заставить насъ брать за точку
отдравленія такую „догму", которая противорѣчитъ опыту
и не выдерживаетъ критики съ точки зрѣнія отвлеченной
логики? Къ опыту эта догма стоитъ- въ лротиворѣчіи по
той лричинѣ, что въ опытѣ кы восдрднимаемъ въ равной
степени какъ вещи, такъ и гьхъ постоянныя измѣпенія,
т. е. процеесы. Съ точки зрѣнія отвлеченной логики эта
догма не вьтдерживаетъ критики вслѣдствіѳ того, что она
пршшсываетъ субъекту исключдтельно сднтетичѳекія свой-
ства, упуская при этомъ изъ виду ѳго аналитическія сдо-
собности. Если принять въ соображеніе другую сторону
человѣческихъ способностей—аяализъ, то развѣ нельзяна
основаніи той же отвлеченной логики придти къ лротиво
лоложному выводу и сказать, что явленія внѣшняго міра
даются въ одытѣ въ послѣдовательномъ порядкѣ, т. ѳ. въ

— 51 —
пространствѣ и во временж, и что это только свойствен-
ный намъ аналпзъ разрываетъ ихъ внутреннюю связь,
превращая, такимъ образомъ, объѳктивно данный порядокъ
во внѣпространственный п внѣвременный хаосъ? Этотъ
противоположный выводъ вполнѣ возможенъ и вполнѣ ло-
гиченъ и имѣетъ къ тому же то велпкое преимущество,
что находитъ свое подтвержденіе въ опытѣ. Теорія раз-
витія, лежащая въ основѣ всего совремѳннаго изелѣдова-
нія, можѳтъ служить садгымъ убѣдительньшъ опровѳрже-
ніемъ ученія Канта о субъектпвномъ происхожденіи вре-
мени. Считать исторію еубъективпымъ продуктомъ и за-
ниматься пзслѣдованіѳмъ пстордческихъ явленій для объ-
ективныхъ ѳыводовъ есть велнчашпая п чудовищная нѳлѣ-
пость. И эту величайшую нелѣпостъ не могутъ не созна-
вать даже нѣкоторые правовѣрные кантіанцы. Типичнѣй-
ніій лредставжтель критической философіи, учитель на-
шихъ критиковъ Маркса, Виндельбандъ рѣшился выска-
зать слѣдующій ѳретичѳскій взглядъ на трансценденталь-
ную эстетику: „теорія познанія Канта, ппшетъ Винделъ-
бандъ, наталкивается на самый сѳрьезный вопросъ, кото-
рый мы отмѣтимъ лпшъ мимоходомъ. Если развитіе
реальнаго содержанія жизни ж всен всѳленной должно
разсматриваться намн съ точкж зрѣнія ооъективной
закономѣрности, то какъ согласовать съ теоріей раз-
витія феноменализмъ врѳмени? Еслп нанш цѣнности на-
ходятъ свое осуществленіе въ процессѣ развитія, если
онѣ могутъ быть поняты нами только съ этой точки зрѣ-
нія, то ясно, что процессъ развитія, иемыслимый внѣ вре-
мени, тождествененъ съ развитгемъ самой реальной дѣй-
ствительности, а отсюда слѣдуетъ также и то, что
время пе можетъ быгпь формой созерцсщія а priori" *).
Итакъ, теорія разѣитія опровергаетъ феноменализмъ вре-
мѳни. „Развитіѳ реальнаго содержанія жизни должно раз-
сматриваться нами съ точки зрѣвія объективной законо-
мѣрности"—это очень интересное признаніе со стороны
правовѣрнаго кантіанца. Высказывая этотъ взглядъ, Вин-
дельбандъ совершенно не замѣчаетъ, что онъ отказывается
не только отъ фепоменализма времени, но и отъ всего транс-
*) Zu Kants Gedächtniss, S. 17—18. Berlin 1904 (курсивъ вездѣ
нашъ).
4*

— 52 -
цендентальнаго идеалязма, сущность котораго состоитъ
именно въ томъ, что мыслящій субъѳктъ диктуетъ при-
родѣ законы своѳго собственнаго разсудка. Но идеалистн-
ческіе предразсудки стали дѣйствительными апріорными
формамя современныхъ мыслителей. Тотъ же самый Вин-
дельбандъ-, въ той же самой статьѣ повторяѳтъ какъ ви
въ чемъ не бывало, что законы всѳленнои являются пло-
додъ трансцеядентальнаго сознапія и что всѳ обстоитъ
„точно такъ, какъ этому училъ Кантъ".
VI.
Въ „Метафизическихъ основныхъ началахъ естество-
знанія" Кантъ высказываѳтъ ту нѳоспоримую истину, что
всякая отдѣльная область естествознанія отличается науч-
ностью ровно постольку, поскольку она заключаетъ въ
сёбѣ матѳматическія данныя. Но какъ мы видѣли выше,
основныѳ законы матѳматики ямѣютъ съ точки зрѣнія
критицизма свѳрхъопытный нсточникъ. Слѣдовательно, на-
учное содержаніе всякой дисциплины опредѣляется въ
послѣднемъ счѳтѣ не опытнымъ, а сверхъопытнымъ мо-
мѳнтомъ. Чистый апріорный характѳръ матѳматячѳскяхъ
истинъ обусловливается, какъ намъ иввѣстно, апріоризмомъ
пространства и времени. Поэтому, ѳсли нѳвѣрно ученіе о
пространствѣ и времѳня, то падаѳтъ также взглядъ Канта
на „чистую матѳматжку". Вслѣдствіе этого намъ совер-
шенно нѳзачѣмъ было бы останавливаться на этомъ вояросѣ
отдѣльно. Но дѣло въ томъ, что основатель критяцизма
етронлъ своѳ апріористичѳское зданіе далѳко нѳ въ строго
послѣдовательномъ порядкѣ. Сама природа крнтичѳской
фялософія вынуждаетъ мыслитѳля бѳзпрестанно прибѣгать
къ petitio principii. Съ этнмъ непроститѳльнымъ логичѳ-
скимъ пріемомъ мы сталкиваѳмся и прн вопросѣ о чистой
матѳматнкѣ. Такъ, наярямѣръ, когда рѣчь идѳтъ объ аяріор-
номъ происхождѳніи пространства н врѳмени, Кантъ нщетъ
подтвбржденія своѳй теоріи, указывая на точность и досто-
вѣрность математичѳскихъ истянъ; когда же ему прихо-
дится доказывать апріорность послѣдняхъ, онъ ссылаѳтся
обратно на пространство и врѳмя, какъ на ихъ нсточникъ,
объясняя этимъ ясточникомъ точность и достовѣрность

— 53 —
этой отрасли познанія. Но, чувствуя, однако, что такой
круговоротъ нѳ совеѣмъ уясняетъ дѣло, Кантъ лриводитъ
спеціальныя доказательства въ защнту апріорнаго проис-
хожденія основныхъ шітенатическнхъ положеній.
Разберемъ эти доказательства.
Геометрическая аксіома, что между двумя точкамд са-
мое кратчайшее разстояніе есть прямая—не опытная, а
сверхъопытная ігстіша, она поэтоііт не нуждается въ до-
казательствахъ. Въ этозіъ положеніл, какъ и во многихъ
другихъ важныхъ положеніяхъ, Кантъ прпшшаетъ за
метафизическую сущность продуктъ продолжительдаго
одыта. Геометрнческая аксіома, о котороіі идетъ здѣсь
рѣчь, отлдчается очевидностью п всеобщпмъ признаніемъ,
она является истднод, яе яуждающепся ни въ какдхъ до-
казательствахъ. Это, кояѳчно, такъ. Но слѣдуетъ ли изъ
того, что эта общепризнанная дстдна становится очевид-
ной безъ всякдхъ доказательствъ? Ндсколько. Людн, сто-
ящіе на научной, т. е. яа истинно крдтической, а не на
метафиздческой почвѣ, думаютъ, д вполнѣ осдовательяо,
что подобный выводъ де имѣѳтъ ничего общаго съ исти-
ной. Гельмгольцъ справедлжво занѣчаетъ, что пріобрѣтенныя
долгимъ опытомъ истины часто пршшмаются за вѣчяыя,
незыблемыя, врожденныя ддед. Это дмеядо случдлосъ съ
Кантомъ. Геометрическія дстиды пріобрѣли полную оче-
видность по- той лростой дричидѣ, что онѣ являются рѳзуль-
татомъ иаибольтаго количества фактовъ пашего опыта.
Съ отяошедіямя разстоянія мы приходимъ въ соприкосно
веніе съ лѳрваго момента нашего появленія на свѣтъ; съ
этдмд отношеніями связаны всѣ формы нашѳго существо-
ваяія, всѣ надш воспріятія и, наконецъ, въ опредѣленіи
этихъ отношеній заинтересоваяы всѣ бѳзъ всякаго исклю-
чедія. Всякій нормально развитой школьникъ, начинающій
гѳометрію, сразу видитъ, что кратчайшеѳ разстояніе мѳжду
двумя точками—лрямая, но ему это очевидно только ло-
тому, что онъ, самъ этого не замѣчая, доказывалъ себѣ
эту истину безчисленноѳ мяожество разт>. Поэтому гѳомѳт-
рія имѣетъ полноѳ право считать это положеніѳ аксіомой,
не нуждающейся большѳ нд въ какихъ доказатѳльствахъ,
а метафизика нѳ имѣѳтъ ни малѣйшаго основанія смотрѣтъ
на эту истину, какъ на свѳрхъестестведдое откровеніе, ука-
зывающее на сверхъодытный міролорядокъ.

— 54: —
Поидѳмъ дальше. Катсь уже было указаяо вышѳ, Кантъ
ссылаѳтся также яа ариѳметику. Въ числовомъ выраженіи
7+5 не видно суммы 12, а ивъ этого олять таки должно
слѣдовать, что соединѳніе отдѣльяыхъ чяселъ въ общую
сумму не обусловлеяо одытомъ. Это доказательство даходятъ
блестящѳе опровержѳніѳ въ томъ простомъ фактѣ, что ди-
каря таки не видятъ суммы 12 въ 7+5. Въ уломядутой
намя книгѣ Шульце мы, напримѣръ, читаѳмъ, что мяогіе
дикари объединяютъ числовыя выраженія такимъ слосо
бомъ: чпсло 2 одя обозяачаютъ— 1 и 1; число 4—2 д 2;
чясло 5—2, 2 п 1 п т. д. *). Этл факты ясно доказываютъ,
что дрямятдвлое сознаніѳ де обладаѳтъ способностью къ
объѳдднѳнію чдселъ, и что процессъ додобнаго объѳдиде-
нія совѳршается достедѳдно ло мѣрѣ восдріятія вдѣшдихъ
дредмѳтовъ д столкдовѳдія съ ними, ддачѳ сказать, до мѣрѣ
накодленія дредставленій. Тотъ же Шульце лриводитъ
далыде слѣдующій, взятып у Гальтода, доучдтѳльдый фактъ:
дамарасы Африки, разсказываетъ одъ, яе знаютъ количе-
ства сводхъ воловъ, до, де смотря да это, оди рѣдко те-
ряютъ вола дзъ своего стада. Послѣддѳе обстоятѳльство
объясдяѳтся тѣмъ, что одд здаютъ всѣхъ воловъ въ
отдѣльдости д дотому замѣчаютъ умѳдыдѳдіѳ стада даже
въ томъ случаѣ, когда дѳ хватаѳтъ оддого изъ дихъ **).
Этотъ фактъ можетъ служить блѳстящимъ доказательствомъ
того, что отвлѳчѳдному математяческому объедидедію кон-
крѳтяихь дредмѳтовъ дрѳдшѳствуѳтъ дродолжительяыы
дроцѳссъ чувстведдаго дхъ восдріятія, которымъ обусло-
вливаѳтся долучеяяыи въ рѳзультатѣ синтѳзъ ***). Этотъ
факть доказываетъ такжѳ.и то, что долговрѳмѳядоѳ довто-
редіе возстановледія стада да основадід кодкрѳтяыхъ дри-
знаковъ всякаго отдѣльнаго вола содѣйствуѳтъ развитію
ассоціаціи, додъ вліяяіѳмъ которой лрѳдставляемая въ на-
чалѣ сумма въ кодкрѳтдомъ ея видѣ постедѳддо дерѳхо-
дитъ въ отвлѳчендоѳ чдсловоѳ додятіе.
*) Psychologie der Naturvölker S.49. Такіе же факты приводитъ
Тэйлоръ и др.
**) Ibid. стр. 47—48.
***) Слѣдуетъ замѣтить, что въ полученіи синтѳза играетъ ог-
ромную роль непосредственное активноѳ отношеніе къ прѳдмету.
Дамар&сы оаиятересованы въ точномъ возстановленіи своего
стада.

— 00 —
Нѳбѳзынтересно также указать и на такой фактъ: глу-
хая, нѣмая и слѣпая Лаура Бридгманъ, псдхологдчѳское
развитіѳ которой бросило, какъ дзвѣстно, много свѣту на
явлѳнія примнтивнаго сознанія, не дмѣла ни малѣйшаго
представлѳнія объ отвлечѳнныхъ числахъ, относящихся ко
воѣмъиредметамъ,независимоотъихъконкретныхъсвойствъ.
На вопросъ ея учдтеля: „Если 4 бочки яблочнаго квасу
стоятъ 4 талѳра, то сколько бочекъ квасу мюжно купить
за 1 талеръ"? она отвѣтила: „Я мало могу дать за яблоч-
ный квасъ, потому что онъ кпслый" *). Лишѳнная нѣ-
которыхъ чувствъ восдріятія, Лаура Бридгманъ имѣла въ
своемъ расдоряженіп такое бѣдное колдчество вдечатлѣнііт,
что дрѳдметы отражались въ ея неразвдтомъ сознанід кон-
крѳтноЁ стороной, дмѣвшей недосрѳдствѳнное отношеніе
еъ тому чувству, досредствомъ котораго предмѳтъ ею былъ
восдринятъ. Зато намъ разсказываетъ Ромэнсъ, какъ онъ
выучилъ обезьяду счдтать до 5. Методъ, которьшъ руко-
водился Ромэнсъ дри этомъ одытѣ, слѣдующій: до его
требовадію обезьяна брала въ ротъ 1, 2, 8, 4, 5 солоші-
нокъ ж додавала эксдѳрдментатору. Одытъ былъ довторѳнъ
иножѳство разъ и въ разлдчныхъ комбднаціяхъ; не оста-
залосъ, слѣдовательно, ни малѣйшаго сомнѣнія въ томъ,
что обѳзьяна знала этд числа д лонішалаихъ названіе **).
Мы вддимъ, такимъ образомъ, что Лаура Бридгманъ,
зта гражданка двухъміровъ, одаренная, стало быть, свыше
синтѳтичѳскими суждѳніямд а priori, нѳ дмѣла ндкакого
донятія объ отвлеченной едйннцѣ, въ то время какъ обезь-
яна, являющаяся „ограничителышмъ понятіемъ" Лауры
Бридгманъ, обладаетъ синтѳтдчѳскими суждѳніями д виддтъ
сумму 5 въ двухъ чдсловыхъ выраженіяхъ 2-J-3. Нѳльзя
ли отсюда заключить, что бытіѳ обезьяны гораздо досто-
вѣрнѣе, нежели бытіѳ сверхъодытнаго міродрядка? Намъ
думаѳтся, что можно. И мы дажѳ того мнѣнія, что обѳзь-
яна Ромэнса бросаетъ больше свѣта на теорію познанія,
чѣмъ многіе тѳологичѳскіе ж увы! даже теоретикодознава-
тѳлъные трактаты.
Въ доказатѳльство .апріорнаго лроисхожденія матѳмати-
*) Ibid. 47.
**) „L' evolution mental© chez Гііоттѳ; origine des facultes hu-
maines", стр. 58. Цитируемъ по французскому дереводу.

— 56 —
ческихъ истинъ Кантъ ссылаѳтся далѣе на большія числа.
Чѣмъ болъше число, тѣмъ, по его мнѣдію, очевдднѣѳ алріор-
ний источнжкъ нашихъ сиятетдческихъ способностей,
благодаря которымъ оно складывается. Для одровѳрженія
этого доказательства мы одять дозволимъ себѣ указать на
интерѳсныя данныя, которьте приводитъ тотъ же Шульце.
Гомеръ, отмѣчаетъ этотъ изслѣдоватедь, не знаетъ еще
слова для обозначенія 10,000. Ришгяне не ижѣютъ слова
для мплліона. Слово мллліонъ возникаѳтъ въ Италіи и по-
является въ ардѳметдкѣ только въ 1494 году. Билліонъ и
трплліодъ ветрѣчаются впервые въ 17 столѣтіи. Слово
милліардъ лоявляется въ фддаясовоіі наукѣ во Франціи
въ 1B30 году *). Съ другой стороны, мы читаемъ у Тэй-
лора слѣдующео: „Въ Зададяой Африкѣ, разсказываѳтъ
этотъ пзслѣдователъ, живая д достоянная дривычка къ
торговлѣ развила большую ариѳметичѳскую способпость, и
уже маленькія дѣтд предаются разсчетамъ тіомощъю сво-
ихъ кучекъ каури (модетяыхъ раковпнъ). У іорубовъ въ
Абэокутѣ сказать: „ты нѳ зпаешь, сколько будетъ девятью
девять", на самомъ дѣлѣ ѳсть оскорблеяіе, равдозяачущее:
„ты яевѣжда". Это весъма замѣчателъная договорка, дро-
должаѳтъ Тэйлоръ, если сравдить ѳѳ съ дрѳдѣлами дѳвѣ-
жества, которые ставятся далшми ѳвродейскимд договор-
ками; нѣмецъ говоритъ: „одъ едва деречтетъ дять", испа-
недъ—„я скажу вамъ, сколько составляетъ дять", и тожѳ
выражается въ адглійской договоркѣ: „такъ жѳ вѣрно,
какъ то, что я ждвъ и здаю, сколько бобовъ составляѳтъ
пять" **). Совершеядо достаточдо дриведендыхъ фактовъ,
чтобы убѣдиться въ томъ, что возрастадіѳ аряѳметическихъ
суммъ . обусловливалосъ ростомъ и развдтіемъ торговыхъ
отношедій. Дикари, занимающіеоя торговлей, одредѣляютъ
степѳнь девѣжѳства незданіемъ довольно слождой ариѳме-
тической одераціи, въ то врѳмя какъ культурдые народы
характериздруютъ невѣжество деумѣніѳмъ комбднировать
нѳзначдтельныя числа. Послѣддеѳ обстоятельство объясяя-
ѳтся, довидимому, тѣмъ, что у культурныхъ народовъ со-
храдился этотъ дриздакъ нѳвѣжѳства изъ того дѳріода,
*) Psychologie der Naturvölker S. 57.
**) „Первобытная культура", стр. 214—215, русскій дерев. Д.
А. Карабчѳвскаго.

— 57 —
когда числовыя комбинаціи находились на низкомъ уровнѣ
развитія.
Принимая въ соображеніѳ выводы, вытекающіѳ изъ
приведенныхъ данныхъ, мы спрашиваемъ: не очевидно лп,
что внутрѳнній и внѣшній рынокъ оказывали болыпее
вліяяіе на развптіе напшхъ сннтетзческихъ способностеи,
иежели сверхъопытный міродорядокъ? Обмѣнъ, основан-
ный на полномъ отвлѳченіи отъ конкретныхъ, чувствен-
пыхъ свойствъ товара д сопровождающійся многочислен-
ными комбинаціями и сложными колдчественными отно-
шеніями, нѳсомнѣнно способствовалъ и въ весьма высокой
степенп развитію абстракціи вообще, и объедпнѳнію чпселъ
въ большія суммы въ частностн.
Но теоретиковъ познанія, уеводвпшхъ прнвычку цѣ-
пляться за сверхъопытпый ыіропорядокъ, факты научнаго
характера нисколько пѳ смущаютъ. Пустая субъективная
схоластика бѳзграннчна ішенно въ силу своеп пустоты и
ограниченности. Поэтому сколько бы наука ни доказывала,
что-всѣ продукты нашей духовной дѣятельности обязаны
накоплѳнному опыту п долговременному развитію, субъек-
тивный идѳалистъ всегда находитъ выходъ изъ своего
затруднительнаго положенія. И выходъ этотъ состоитъ въ
томъ, что онъ при всякомъ новомъ одроверженіи ѳго тео-
ріи яачинаетъ ѳще съ большимъ усердіемъ повторятъ свое
староѳ положеніе. „Вы матеріалисты, восклицаетъ теоретикъ
познанія, доказываѳте, что всѣ наши духовныя свойства
развиваются додъ вліяніемъ одыта, а развѣ мы когда-лдбо
утверждали противоположное? Развѣ мы не додчеркивали
ту для насъ неоспоримую истину, что апріорныя формы
сами но сѳбѣ внѣ одыта лишены всякаго значенія?!44 На
это ходячѳѳ, повторяемое безъ конца возражѳніе матѳріа-
листы могутъ отвѣтить: „хорошо, данныя а priori формы
нуждаются въ чувственномъ одытѣ для своего дроявленія,
но спрашивается, почему же онѣ не развертываются на
первыхъ стуленяхъ чѳловѣчѳской культуры дри первыхъ
столкновеніяхъ человѣка съвнѣшнимъ міромъ?" Первобыт-
ный человѣкъ лриходитъ въ содрикосновеніе съ внѣшней
природой, его окружаютъ безчисленное множество лрѳдме-
товъ, какъ бы тѣсна и ограничена ни казалась та почва,
на которой онъ живетъ и ведетъ борьбу за своѳ существо-
ваніе. Онъ, слѣдовательно, имѣѳтъ полную возможность

— 58 —
проявить свои синтетическія оужденія а priori на первыхъ
ступеняхъ культурнаго развитія. Современныя изслѣдова-
нія по антропологіи и этнографіи локазываютъ на осно-
ваніи огромнаго количѳства собранныхъ данныхъ, что внѣш-
нія чувства воспріятія дикарей отличаются нѳобычаиной
остротой и воспріимчивостью. Процессы производства, т.-е.
тѣ способы, которъши опредѣляется ихъ борьба за сущѳ-
ствовапіе, развпваютъ у нихъ слухъ, обоняніе и зрѣітіе
до невѣроятныхъ размѣровъ. Дпкарь отлнчаетъ съ истипно
поразптельной точностью мельчайшія подробности прѳдме-
товъ, онъ вндптъ всякій индивидуальный, незначитель-
ныіі прнзнакъ, но въ то же время не способенъ замѣтнть
общихъ чертъ, лежащпхъ въ основѣ отвлѳчѳнпыхъ поня-
тій. А если это такъ, а этого нѳ оспариваютъ даже кри-
тичѳскіѳ ндеалисты, то вполнѣ очевидно, что всѣ наши
сзнтетическія суждѳнія, въ томъ числѣ и математзческія,
получены а posteriori на почвѣ продолжзтельнаго опыта,
путемъ постепениаго отвлечѳнія отъ конкретныхъ свойствъ
матеріальныхъ, дѣйствительныхъ предметовъ. Поэтому,
разъ синтѳтическія суждѳнія „данныя а priori" требуютъ
кепрерывпаго ряда чувственнаго воспріятія для своѳго про-
явленія, разъ апріорныя формы, по собствѳнному призна-
нію критическихъ идѳалистовъ, пе отдѣлимы отъ опыта
и нѳ познаваѳмы внѣ ѳго, разъ, наконѳцъ, ни одинъ ум-
ствѳнный процессъ не можѳтъ бытъ понятъ нами безъ точ-
наго изученія опредѣляющихъ его матѳріальныхъ причинъ,
то спрашиваѳтся, къ чѳму служитъ, какоѳ значѳніе и ка-
кой смыслъ имѣѳтъ такая гшіотѳза? Что эта гипотеза без-
плодная, излишняя и совѳршенно ненужная, блѳстящѳ до-
казываютъ ѳя же защитники, постоянно утверждающіѳ,
что апріорныя формьт становятся очевиднъши только а
posteriori.
Ho эта гипотѳза нѳ толъко бѳзплодная, лишняя ж не-
нужная, но и вредная.
Еакъ бы жалко ни было ѳя сущѳствованіе, она подъ
разныші видами и формами вторгается въ науку ж ста-
новится тамъ могучимъ препятствіемъ на пути дѣйстви-
тѳльнаго изслѣдованія. Наука, какъ это настойчиво пропо-
вѣдуютъ сами жѳ критическіе идѳалисты, должна руковод-
ствоваться закономъ механической причинности. Это зна-
чжтъ, что въ сфѳрѣ анализа прѳдметовъ и явленій мы

— 59 —
должны брать за исходный пунктъ нѳ сознаніе, а матерію,
не субъѳктивную катѳгорію причинности, а объективную
закономѣрность.
Наука требуѳтъ, слѣдовательно, точнаго анализа дан-
наго ряда прѳдмѳтовъ ж явленій, точнаго изученія ихъ
взаимной внутренней, имъ тірисг/щей объективноа связи.
Признаніе же свѳрхъояытнаго начала дѣйствуетъ на из-
слѣдователя въ томъ направленіи, что онъ дриступаетъ
къ опыту съ ложнымщ дредвзятьши, отвлѳчѳнными схе-
мами, мѣшающями дѣйствптельному живому пониманію
вѳщей. Привычка брать свѳрхъопытныѳ элѳмѳнты за точку
отправленія лшпаетъ изслѣдователя того яроннкновенія и
той проницательности, которыя такъ необходпмы для пол-
наго пониманія и всесторонняго выяснѳнія скрытыхъ сто-
ронъ прѳдмѳтовъ и ихъ постоянныхъ пзмѣненіп.
Изслѣдователь, находящійся подъ вліяніежъ учѳнія объ
апріорязмѣ, привыкшій оперировать надъ готовыми фор-
мами сознанія, будетъ волей неволей упускать пзъ виду
систематяческое послѣдовательное изученіе матеріальныхъ
причинъ, опрѳдѣляющихъ возникновеніѳ п развитіе этихъ
формъ. Однимъ словомъ, это ученіѳ является величайшпмъ
тормозомъ на пути къ усовѳршенствованію нашихъ духов-
ныхъ орудіі познанія, оно суживаетъ нашъ кругозоръ,
закрывая пѳредъ нами конкрѳтную дѣиствительность, урѣ-
зываотъ силу творчества ж сковываетъ нашу мысль, ли-
шая ее мужествѳнной энѳргіи ж смѣлаго полета.
Далѣѳ, имѣя евоей главной цѣлью дать намъ увѣрѳн-
ность въ познаніи, это ученіе отнимаѳтъ у насъ на са-
момъ дѣлѣ всякоѳ довѣріѳ къ научнымъ выводамъ, такъ
какъ ставитъ причинную связь по ту сторону явленій,
придавая этимъ самьшъ наукѣ гипотѳтичѳскій характѳръ.
Стремясь открыть намъ входъ въ царство свободы, эта
неподвижная, мѳртвая гияотеза, дереносящая закономѣр-
ность въ сверхъопытный непознаваемый міропорядокъ,
приводитъ насъ на дѣлѣ къ полному и безысходному фа-
тализму; она дѣлаетъ человѣка бѳзпомощньшъ, пассивньшъ
зритѳлемъ, а нѳ познающимъ и дѣйствующимъ лицомъ.
Короче, эта безполезная, ненужная и лшпняя гипотеза
прѳвращаетъ науку въ мѳтафизику и этимъ самымъ пара-
лизуетъ нашу волю и: ограничиваѳтъ нашу личность.

— 60 —
ѵп.
Разсматрнвая вопросъ о существованіи внѣшняго міра,
Оствальдъ говоритъ: „Рѣчъ ддетъ не о бытіи внѣшняго
міра, а о томъ, какія изъ нашихъ переживаній мы озна-
чаемъ этими еловами". Совершенно не трудно замѣтить,
что лодобной формулировкой вопросъ сразу поставлснъ
на чисто субъективную почву. Точкой отправленія для
Оствальда служитъ оубъектъ, обладающій извѣствымъ ко-
лпчествомъ представленііі, часть которыхъ мы считаѳмъ
объективной реальностью. ВполнѢ естествѳнно, что соглас-
но такой постаяовкѣ вопроса нѣтъ, не было и не мо-
жетъ быть такого философскаго міросозерцанія, которое
отрицало бы объективное реальное бытіе. Согласно такому
взгляду даже такіе противоположные мыслители, какъ на-
нримѣръ Бѳрклей и Гольбахъ, одинаково признавали суще-
ствованіе внѣшняго міра, толъко съ той разницѳй, что
знаменитый англійскій ешіскопъ называлъ объективнымъ
бытіемъ извѣстную сумму еуоъекпіивныхъ ощущеній, между
тѣнъ какъ послѣдовательный французскій матѳріалистъ
считалъ объективньшъ міромъ свое субъьктивное пред-
ставлепіе о матеріи. Этотъ непростительный софизмъ,
устраняютцій путемъ односторонней, насильственной аб-
стракціи коренное различіе между двумя діаметрально
дротивоположньши міровозрѣніями, сильно расдространенъ
въ совремѳнной гносѳологичѳской литературѣ; за нѳго
цѣпко хватаются всѣ тѣ люди, которые нѳ жѳлаютъ встать
на объективную почву, но сознаютъ въ то же время не-
лѣпость яослѣдовательнаго субъективнаго идеализма. Но
софизмъ жалкое и нѳ прочное оружіе. Всякій, кто хоть
сколько нибудь способенъ отличить фикцію мысли отъ
настоящаго мышленія, превосходно ловимаѳтъ, что назы-
вать нѣкоторыя ощущенія внѣпшими реальностями, кон-
статируя тутъ же ихъ чисто субъективное происхожденіе,
значитъ не признавать бытіе объективныхъ вещей, а на-
противъ того, отридать ихъ бытіе. И тотъ, кого не сбила
съ толку совремѳнная схоластика, тому хорошо извѣстно,
что признаніе или отрицаніѳ объектіівнсй реальности не
зависитъ отъ того, разсматриваемъ ли мы извѣстную
часть субъективныхъ представленій, какъ внѣшнія, а опре-
дѣляется исходной точкой теоріи познанія. Тотъ, кто при-

— 61 —
знаѳтъ дѣйствительность внѣшняго міра, беретъ за точку
отправленія внѣшній, реальный лредметъ, разсиатривая
его, какъ прячину ощущеній, между тѣмъ, какъ отрпцаю-
щій реальную дѣнствлтсдьность исходитъ нспосрѳдственно
изъ ощущѳнія, считая внѣшніе предметы объектироваіг-
ными яредставленіяші. Эта пстина до такой степепл выяс-
нена въ классяческой фплософской лятературѣ, что объ
ней нс стоидо бы даже говорить, еслн бы современпые
теоретики позяаяія не внесдп бы такой колоссальяой лу-
таяицы въ этотъ вопросъ.
Сознавая нелѣлость пяротяворѣчлвость своеіі доктрияьі,
ея нелрягодность для научнаго дзслѣдованія, субъектпв-
ные ядеаллсты всегда спѣпшлп яодчеркявать свое нризпа-
ніѳ объектпвной дѣйствятедьности. Самъ Берклей, являясь
однимъ пзъ напболѣе смѣлыхъ п напболѣе яослѣдователь-
ныхъ представителей субъектпвнаго ядеалпзма, пясалъ:
„я не осяарлваю сущѳствоваяія какой-бы то нп было велщ,
которую мы познаемъ въ нашемъ субъектѣ посредстволіъ
чувствѳннаго вослріятія ялл рефлексія. Что вещи, кото-
рыя я вижу моими собственяыми глазами л осязаю соб-
ственными руками, существуютъ и дѣйствпггьельно суще-
ствуютъ, въ этозіъ я плсколько ле созілѣваюсъ". „Един-
ственно, что мы оспарлваемъ, это то, что фллософы яазы-
ваютъ матергальной суосгпакціей" *). Такое категориче-
ское лризнаніѳ объективной дѣйствительностя влолпѣ удов-
летворяѳтъ многихъ я многихъ теоретнковъ яознанія, вы-
шедпгяхъ лзъ кантовской школы, но оно ничуть не удовле-
творяло Канта. Разбирая супщостъ ядеалязма вообще и
имѣя въ вяду міросозѳрцаніе Берклея въ частности, Кантъ
писалъ: „Идѳализмъ заключается въ утвержденіи, что
нѣтъ другихъ сущѳствъ, кромѣ мыслящихъ. Другія вещи,
вослриниагаемыя намя въ наіяемъ созерцаніи, суть только
представленія мыслящаго субъекта,—представленія, кото
рымъ фактически вовнѣдшемъ мірѣ ничего пе соотвѣтству-
етъ" **).„Положеіпевсѣхънастоящихъ идеадистовъотъ элей-
ской школы до ѳпискояа Берклея заключаѳтся въ слѣдукщей
формулѣ: „всякое лозналіе яооредствомъ чувства и опыта
есть не что ияоѳ, какъ одна видимость, я истина (т. е.
*) Ueber die Ргіпсіріѳп der man. Erkenntniss. S. 33. Цитируемъ
яо нѣмецвому иѳреводу.
**) „Prolegomona" S. 67. Herausgegeben von Karl Schulz.

— 62 —
рѳальноеть. I. А.) находится только въ идеяхъ чистаго
разсудка и разума" *). Это опредѣденіе идеализма ясно
ноказываѳтъ, что съ точки зрѣнія Канта сущность идеа-
лизма не толысо субъѳктивнаго, но и объѳктивнаго заклю-
чается въ полпомъ отрицаніи внѣшняго, рѳальнаго міра.
И философъ былъ совершенно правъ. Основное различіѳ
между объективнымъ и субъѳктивнымъ идеализмоыъ со-
стоитъ лишь въ томъ, что первый объективируетъ субъек-
тивное созпапіе, перенося его продукты по ту сторопу
субъекта гі разематривая ихъ, ка%ъ самостоятельпыя
реальныя сугцпоети **), между тѣмъ какъ второй остается
nj)u чистомъ субъективпомъ сознаніи, отрицая завѣдомо
какое 5ы то пгі оыло объектпивное бытіе. Кантъ боролся
упорно и настойчдво противъ обоихъ родовъ идѳализма.
Идеализмъ принимаѳтъ, по мнѣнію философа, „дредстав-
ленія за дѣиствитѳльныя вѳщи," онъ имѣетъ дѣло со „сно-
видѣніями", противорѣчитъ дѣиствЕтельности и иоэтому
самому приноситъ прямой п величайшій вредъ научноку
изслѣдованію. Но правильная и ясная оцѣнка идеалисти-
ческой философіж нисколько нѳ избавила его отъ вкорѳ-
нившихся пріемовъ мысли, свойствѳнныхъ идеалистиче-
скому міровоззрѣнію. Оставаясь нодъ безусловнымъ влія-
ніемъ госдодствовавпшхъ въ то время въ Германіи мета-
фнзики и теологіи, будучи въ глубинѣ души своѳй мисти-
комъ и яравовѣрнымъ христіаниномъ, Кантъ не могъ все-
цѣло лржмкнуть къ матеріализму, къ которому онъ дол-
женъ былъ яеминуемо прідти, если бы только смѣло слѣ-
довалъ своѳму горячему стрѳмлѳнію найти твердую основу
для научнаго опыта.
Сознаніе полной несостоятельности идеализма ж фили-
стерскіе предразсудки на счетъ матеріализма побуждаютъ
Канта искать выходъ въ компромиссѣ, который выразился
въ ученіи о вещи въ себѣ съ одной стороны, и ученіи
объ апріорныхъ форыахъ съ другой. Прѳдмѳтъ, дѣйствую-
щій на наше чувственноѳ воспріятіе, сущѳствуетъ нѳза-
*) ibid. 165.
**) Объясняя происхожденіе абсолютнаго духа Гегѳля, Бель-
товъ говоритъ: „Что такое абсолютная идея Гегеля? Это йе болѣе
какъ процеесъ нашѳго мышленія, взятый нѳзависимо отъ ѳго субъек-
тивнаго характѳра и провозглашенный сущностью мірового про-
цессаа. „За двадцать лѣтъ", стр. 281.

— 63 —
висимо отъ напгего сознанія, но онъ—вѳщь въ себѣ. Идеа-
листы нѳ правы, когда считаютъ этотъ лредметъ духовноіі
субстанціей, но опшбаются также матеріалисты, провозгла-
шая ѳго матеріеи. Тотъ жѳ компромиссъ положенъ въ ос-
нову учѳнія объ апріорныхъ формахъ. Наша духовная
дѣятельность, нашп сннтетическія способности обусловли-
ваются не врождѳннымп идѳями, какъ этому учатъ идеа-
листы, но онѣ также н не продуктъ опыта, какъ это слѣ-
дуетъ изъ матеріалистическои философіи. Такимъ же фили-
стерскимъ, эклектическимъ компромиссомъ проникнута
вся система взглядовъ кенигсбергскаго мыслителя, и этотъ
жѳ компромиссъ являѳтся отличительной чертой всѣхъ про-
свѣтителѳй Германіи ХТПІ-го столѣтія. И въ самомъ дѣлѣ,
Кантъ признаетъ существованіѳ въ сознанін человѣка выс-
шаго идѳала, онъ благоговѣйно преклоняется передъ нимъ,
какъ передъ звѣзднымъ яебожъ, но въ то же время счи-
таѳтъ этотъ идеалъ ыеосуществюшмъ въ предѣлахъ зем-
ного бытія. Онъ съ глубокимъ энтузіазмомъ встрѣчаетъ
великую французскую революцію и остается вѣрноподан-
нымъ прусскаго короля до конда своей жизни; онъ нѳ
находитъ возможяымъ обосновать бытіе бога, но требуетъ
безусловной вѣры въ это бытіс; онъ, наконедъ, настопчиво
рекомендуетъ руководствоваться въ области научнаго из-
слѣдованія мѳханичѳской причинностью и оставляетъ не-
нрикосновеннымъ противоположный принципъ, тѳлеологію.
То же самое явленіе мы замѣчаемъ во всемъ литератур-
номъ, просвѣтительномъ движѳніи Германіи той эпохи. На
историчѳскую сцѳну выступаютъ истинно геніальные люди.
Лессингъ, Гердеръ, Гете, Шиллеръ и многіе другіе рабо-
таютъ творчѳски, неутомимо, прѳслѣдуя всякій по своему
великія историчѳскія цѣли. Іессингъ, Гердѳръ и Шиллеръ
безспорно одарены кжпучимъ тѳмперажентомъ, могучѳй
революціоняой силой, широкимъ кругозоромъ и, что важнѣе
всего, благороддой гражданской страстыо двинуть свою
родину и всѳ человѣчество впередъ по пути настоящаго
прогресса и дѣйствитѳлънаго просвѣщенія. Но стоитъ тѣкъ
но. мѳнѣѳ глубже и бѳзъ всякихъ предвзятыхъ мнѣніЁ вник-
нуть въ содержаніѳ ихъ бѳзсмѳртныхъ произведѳній, что-
бы тотчасъ замѣтить, какъ рядомъ съ бурнымъ норывомъ,
горячимъ протестомъ и критикой существующаго мирно
уживаются ограниченные, фшгастерскіѳ взгляды, мѣщанскія

— 64 —
чувства и глубоко вкорѳнившіеся религіозные предразсудки.
Но само собою разумѣется, что половинчатость и нерѣши-
тельность мысли этихъ людей, ихъ неспособность довести
великое дѣло критики до естественнаго, логическаго конца
явилось не слѣдствіемъ недостатка въ геніальности, а обу-
словливалось той ближайшей исторической обстановкой,
въ которой они черпали содержаніе и вдохновѳніе для сво-
ей умственяой реформаторской дѣятельности *). И осу-
ждать ихъ за ихъ половинчатость, поставить шъ въ уп-
рекъ ихъ компромиссы значило бьт обнаружить полное
отсутствіе историческаго смысла.
Консервативные псторикп фплософіи, консервативные
историки литературы и консервативные люди вообще оченъ
любятъ въ настоящее время выдвпгать на первый планъ
отрицательныя стороны идеологическаго движенія ХѴПІ-го
вѣка въ Германіи. Они приходятъ въ вѳличайшій восторгъ
отъ „благоразумной умѣренности" великихъ дѣятелѳй этой
*) Указывая на различное отношѳніе французскихъ и нѣмец-
кихъ просвѣтителей ХѴГІІ столѣтія къ рѳлигіи, Г. В. Плехановъ
объясняетъ причину умѣреинаго образа мысли послѣдннхъ такямъ
образомъ: „Французскіѳ просвѣтнтели XYIII вѣка просто смѣялись
надъ библейскими разсказами, считая пхъ проявленіемъ невѣже-
ства или даже шарлатанства. Это рѣзкоѳ отрицательное отпошѳніе
къ библія подсказывалось французамъ той борьбой, которую вело
тогда въ ихъ странѣ третье сословіѳ противъ „привилегирован-
ныхъ" вообще, и противъ духовепства въ частностя. Въ проте-
станской Германіи* того же времѳни дѣло обстояло яначе.
Во-первыхъ, само духовеяство играло въ ней со времени ре-
формаціи совсѣмъ не такую рояь, какаяириыадлежала ому въ ка-
толическихъ странахъ; во-вторыхъ, „третьѳ сословіѳ" Гѳрманіи
было ещѳ дадѳко тогда отъ мысли о борьбѣ противъ „отараго по-
рядка". Этж обсгоятѳльства наложили свою печать на всю исторію
нѣмецкой литературы ХѴІІІ-го вѣка. Мѳжду тѣмъ, какъ во Фран-
ціи образованныѳ прѳдставители третьяго сословія пользовались
каждымъ новымъ выводомъ, каждой новой гипотезой науки, какъ
оружіемъ въ борьбѣ съ прѳдставленіями и понятіями, вьіросшими
на почвѣ отживпшхъ отношеній, въ Гѳрманіи рѣчь шла нѳ столько
о тоиъ, чтобы истребить старыѳ предразсудки, сколько о томъ,
чтобы согласить нхъ съ новьгми открытіямн. Для революціопно на-
строенныхъ французокихъ просвѣтнтелѳй, религія была плодомъ
невіьжества и обмана. Для нѣмецкихъ стороныиковъ просвѣщѳнія,—
даже для самыхъ перѳдовыхъ изъ ннхъ, напримѣръ, для Лес-
синга,—ояа была „восниташемь человуьческаго родаи. Стр. 78 -79
прямѣчанія къ броінюрѣ Энгельса „Людвигъ Фейербахъ". Второе
русское изданіе. 1905 г.

— 65 —
элохж, отъ жхъ „духовной, возвышенной потребности въ
релжгіж", отъ жхъ борьбы противъ „безнравственнаго"
атеизма, „грубаго" матеріалжзма ж т. д. и т. д. Этп людж
лжшены не только исторпчесЕаго яонжманія, но ж пеобхо-
джмаго для оцѣнки жсторпческнхъ индпвидуальностей ху-
дожественнаго чутья. Еслж бы Кантъ, Лессингъ, Гердеръ,
Шиллеръ ж другіе крупные людп этого жсторпческаго
періода моглж бы встать пзъ своихъ могнлъ ж послушать
свожхъ ажологетовъ, сѣющжхъ мракъ п реакцію прикры-
ваясь жхъ безсмертнымп жменами, то они сказалп бы
своимъ жалкимъ эпигонамъ словами земного духа жзъ
Фауста:
Du gleichst dem Geist, den du begreifst,
nicht mir!
Ho запоздавшіе эджгоны не пржшлн бы, конечно, въ
такое отчаяніе, въ какое пржшелъ жщущіп жстину Фаустъ
жослѣ того, какъ выслушалъ гордый отвѣтъ земного
духа. Онж бы немедленно пржзвалж жолжцію ж жандармерію
для защиты частной собственностж ж сверхъопытнаго міро-
порядка отъ тревожныхъ и безпокойныхъ умовъ.
Но вернемся къ нашему предмету. Въ началѣ „Крптжки
чжстаго разума" Кантъ даетъ фжлософскіи обѣтъ оставжть
внѣшній предметъ въ неизвѣетности. Впѣшній предметъ
есть вещь въ себѣ. Но какъ мы уже вждѣли, фшюсофъ не
сдержалъ своего обѣщанія. Вещъ въ себѣ опредѣляется жмъ
постепенно, путемъ отржцательнымъ. Вычтя жзъ нея время,
пространство, матеріальность ж пржчжнность, онъ превра-
щаѳтъ ее въ духовную субстанцію. Вещь въ себѣ оказа-
лась, по справедлжвому замѣчанію Гегеля, пустой ненуж-
ной абстракціей, которая, лржбавимъ мы, нпчѣмъ нѳ отлж-
чается отъ абсолютнаго духа велжкаго діалектпка. Этотъ
нежелательный фжлософу резулътатъ былъ нежзбѣженъ ощѳ
ж по слѣдующей лржчжнѣ. Задавшжсь цѣлыи лротжволоста-
вжть чувственный опытъ ждеалпстическому міровоззрѣнію,
Кантъ, самъ того не замѣчая, беретъ за точку отправленія
ждеалистжческій взглядъ на чувственное воспріятіе. Отли-
чжтельная черта ждеализма, какъ meojpiu познашя, т. е.
какъ метода изслѣдоваиія, заЕЛЮчается въ лолномъ ж рѣши-
тельномъ недовѣріи къ чувственному воспріятію. На осво-
ваніж чувственнаго воспріятія мы не можемъ съ точкж зрѣ-
нія ЕСдѳалжстжчѳскож фжлоеофіж вж констатжровать бытіе
5

— 66 —
вещей, ни познавать ихъ истинныя свойства. Какъ разъ
этотъ идеалистическій взглядъ, какъ разъ это недовѣріе
къ чувственному опыту легли въ основу вещи въ себѣ.
Противопоставляя свое міровоззрѣніе идеализму, Кантъ
говоритъ въ тѣхъ же „Пролегоменахъ": „основодоложеніе,
которое уиравляетъ и опредѣляетъ весь безъ изъятія мой
идеализмъ, напротпвъ того, таково: всякоѳ познапіе о
вещахъ пзъ чистаго разсудка или чнстаго разума есть одна
видпмость, п истина только въ опытѣ" *). Совершенно
соглашаясъ съ полояъвніемъ Канта, что истина только
ѳъ опыпѵъ, мы спрашиваемъ, что такое опытъ и что же
мы собственно позыаѳмъ, если внѣшпій предметъ, который
не есть „видшюсть", стоитъ по ту стороиу чувственнаго
опыта, какъ непознаваемая вещъ въ себѣ, плп другими
словамл какой смыслъ имѣетъ съ точки зрѣнія опытавещъ
въ себѣ?
Во всѣхъ свопхъ произведеніяхъ вообще, и во второмъ
изданіи „Крптикп чистаго разума" и „Пролегоменахъ" въ
особенностд, Кантъ развиваетъ п настойчиво подчеркиваетъ
то неоспоримое положеніе, что бѳзъ внѣшняго дѣйствитель-
наго предмета нѣтъ и не можетъ быть критерія для от-
личія истинныхъ представленій отъ ложныхъ, и что поэтому
научныи опытъ лишается всякаго базиса, коль скоро внѣж-
ній предметъ подвергается отрицанію или сомнѣнію. Чи-
тая эти сираведливыя мысля, направленныя противъ субъ-
ективнаго и объективнаго идеализма (которые Кантъ
называетъ „der träumende und der schwärmende Idealismus"),
задаешься невольно вопросомъ: какое же значеніе пмѣетъ
для оиыта внѣшній прѳдметъ, коль скоро мы не знаемъ
ни одного ѳго свойства? Развѣ же нѳ ожевидно, что абсо-
лютпо нѳпознававмая вещь въ сѳбѣ не тожетъ быть
масштабомъ, съ помощью котораго мы бы могли опредѣлить
качество нашихъ представлѳній? А если это очевидно, то
ясно также вг то, что вещъ въ оебѣ нѳ спасаетъ опытъ отъ
„иллюзорнаго" и„мечтательнагоа идеализма, такъ какъ для
опыта совершенно бѳзразлично, существуѳтъ или не суще-
ствуетъ непознаваемая вещъ въ себѣ. Вслѣдствіе этого
поступили по своему послѣдователъно тѣ теоретики позна-
нія, которые отбросилд вѳщь въ себѣ и, пройдя черезг
*) „Prolegomena" S. 165.

— 67 —
критическую философію, пошли назадъ и вернулисъ къ
скептицизму Юма и идеализму Берклея.
Исторія вещи въ себѣ, сильно напоминающая работу
Пенѳлопы, очень поучительная исторія. Она намъ ясно
ігоказываетъ, что исходнымъ пунктомъ въ познаніи можетъ
быть либо сознаніе, либо матерія, лпбо объективированное
представленіе, либоматеріальпый лредметъ, воспринимаемый
нашями чувствами, иными словааш, либо метафпзика, либо
опытъ.
Критическая философія, которая прясвоила себѣ это
названіе толъко дотоиу, что она хотѣла избѣгнуть опре-
дѣленнаго исходнаго пункта, потерпѣла лолное крушеніе
и ао существу отвергнута болыішнствомъ послѣдователей
Канта, которые отказалпсь отъ веіди въ себѣ п верну-
лись къ старымъ міровоззрѣніямъ, къ скептпцизму ж идеа-
лизму.
Что насается пдеализма, то мы смотрпмъ на это міро-
созерцаніѳ такъ, какъ на пего смотрятъ матеріалисты
и Кантъ. Положеніе всѣхъ настоящихъ идеалистовъ отъ
элейской школы до епископа Берклея заключается въ слѣ-
дующей формулѣ: „Всякое познаніе посредствомъ чувства
и оігыта есть не что нное, какъ одна видимость, и истина
находится только въ ндеяхъ чистаго разсудка и разума".
Положеніе всѣхъ настоящкхъ матеріалпстовъ отъ Де-
мокрита до школы Маркса-Энгельса таково: „всякое позна-
піе о вещахъ изъ чиетаго разеудка или чистаго разума
есть одна видилюсть, и гістина заключается только въ
опытѣ,т. е. въ позпапіи свойствъ дѣйствительныхъ мате-
ргальпыхъ предмегповъ".
VIII.
Что же такое внѣшній предметт;, дѣйствующій на наши
чувства и составляющій осяову нашего опыта? Этотъ
предметъ, отвѣчаютъ матеріалисты, и ѳсть матерія.
Сказавши это страідное „грубое" слово, мы вспомнили
о бѳзконечномъ количествѣ косвѳнныхъ уликъ, которыя
направдены противъ матеріадизма и матеріалистовъ.
Косвепныя улики играютъ огромную, колоссалъную роль
во всѣхъ областяхъ чѳловѣческой мысли и практичѳской
5*

— 68 —
дѣйствитѳльности, и философія, эта царица наукъ, не со-
ставляетъ исключенія изъ этого общаго правила. Косвен-
ныя улики, побочдые, не относящіеся къ сущяости дѣла
удреки, умышленное искаженіе дринцшіовъ и взглядовъ
„неудобнаго" ваправленія или „вреднаго" учевія, подчасъ
даже ложь и клевста являются могущественнымъ сред-
ствомъ, съ помощью котораго можно на время отвлечь
широкую непосвященную публику отъ существа вопроса
и внушпть ей нерасположеніе къ той теоріп иля къ тому
практпческому направленію, о которыхъ она не имѣетъ
нп малѣйшаго донятія. Такіе пріемы борьбы во-первыхъ
не обременптелъны, во-вторыхъ лриводятъ къ быстрому и
неожиданному успѣху. Доказывать, убѣждать—дѣло труд-
ноб. Для этого требуется упорная и надряженная работа
мысли п серьезное, основательное знакомство съ предмѳ-
томъ, между тѣмъ какъ гиднотизировать читателя,
затуаіанивать его голову ж удалить его такішъ путемъ отъ
сдорнаго вопроса чрезвычайно легко. Кромѣ того, фана-
тически ослѣпленный послѣдователь, хотя и ненадеженъ,
но зато въ періодъ увлеченія необыкновенно горячится,
яеобыкновенно ілумитъ и плодитъ себѣ нодобныхъ съ не-
имовѣрной быстротой. Такому послѣдователю легче и по-
тому гораздо дріятнѣѳ усваивать поверхностную и иска-
женную характернстику даннаго предмѳта, чѣмъ дать себѣ
трудъ изучить и донять этотъ предметъ.
Не требуется, напримѣръ, никакой работы мысли для
того, чтобы твердить слѣдующія фразы: „матеріализмъ—
грубая теорія; ея приверженцы обнаруживаютъ отсутствіѳ
способности къ тонкому мышленію; имъ не хватаетъ благо-
роднаго возвышеннаго стремленія къ безконечности, у нихъ
нѣтъ желанія проявлять свою волю и потому они удовле-
творяются бездушнымъ, автоматическимъ фатализмомъ, они
лишены представленія объ абсолютномъ совершенствѣ,
вслѣдствіе чего не имѣютъ потребности вѣрить въ бога;
доказательствомъ грубостд матеріалистическаго міровоз-
зрѣнія можетъ служить, накояецъ, и тотъ историческій
фактъ, что всѣ геніальныѳ мыслители былд идеалистами
и т. д. и т. д.". Такими тирадами перѳдолнена современ-
ная философская литература,
Современные метафизикд-идеалисты не перестаютъ ком-
прометировать матеріализмъ и восхвалять идеалдстическуто

— 69 —
-фжлософію за ея умственныя сокровища. Идеалжзжъ, ду-
маетъ Ф. А. Іанге, богатъ духовнымъ содержаніемъ „вслѣд-
ствіе своѳго глубокомыслія, сродства съ пскусствомъ, рели-
гіеи и поэзіей, вслѣдствіе пророческихъ дроблесковъ духа
и возбуждающей пгры мыслж" *). Что же касаѳтся матеріа-
лизма, то онъ, по зынѣнію того же Ланге, „бѣденъ такими
сокровищами" **). Если бы это было дѣпствительно такъ,
то стояло бы серьезно прпзадуматься надъ этимъ вопро-
сомъ. Но къ счастью для матѳріалязма всѣ эти разсужде-
нія покоятся на полномъ непонюіаніи причинъ умствен-
ныхъ успѣховъ идеализма съ одной стороны, и на ошя-
бочномъ представленіи о роли п значеніп матеріализма съ
другой.
Матеріалнсты вообще, и прнвѳрженцы матѳріалистиче-
скаго объясненія жсторіж въ частности, прекраено знаютъ
цѣну идеалжзму; послѣднпмъ хорошо жзвѣстна прогрессжвная
роль крупныхъ ядеалиетовъ. Можно безъ всякаго преуве-
личенія сказать, что велпкія ждеалжстпческія сжстемы
конца ХТІП-го ж начала ХІХ-го столѣтія нашлж болѣг
глубокую ж болѣе оржгинальную оцѣнку у послѣдователей
псторжческаго матеріализма, Энгельса и Бельтова, чѣмъ
у сторонниковъ идеалистжческой фжлософіж. Но стороннжки
жсторжческаго матеріализма въ то же время знаютъ, что
всякая ждеалжстжческая. систѳма, созданная геніальнымъ
человѣкомъ, служяла выраженіемъ всего общественнаго
содержанія данной эпохя, ж что она ровно постольку за-
ключала въ себѣ справедливыя ж плодотворныя мысли,
поскольку въней отражалась сумма достжгнутыхъ опытомъ
результатовъ, жными словамж, поскольку ея содержаніе
находжлось въ лротжворѣчіж къ ея собственнымъ теологи-
ческимъ ж метафжзическжмъ предпосылкамъ.
Богатство духовнаго содержанія идеалжстическйхъ си-
стемъ обусловлжвалось не идеалястической сущностью,
которая, начиная съ Платона и по настоящее время, ис-
чериывается тремяжостулатамж(свобода, безсмѳртіеи богъ),
а ожредѣлялась жсторжчеекимъ развитіемъ матеріальной
конкретной дѣйствжтельности.
Умственное торжество и гослодство ждеалжзма объ-
*) „Исторія матѳріализма", т. II., стр. 4, рус. пер.
**) Ibid.

— 70 —
ясняется, такимъ образомъ, тѣмъ, что ему всецѣло при-
надлежала соціальная и фплософско-историческая область.
Дѣятельную сторону въ противоположность матеріализму,
говорптъ Марксъ, развивалъ до сихъ лоръ идеализмъ, но
развивалъ отвлеченно, такъ какъ ждеалжзмъ, естественно,
не признаетъ конкретиой дѣятельностж, каяъ таковой"*).
Иначе обстояло дѣло съ матеріалжзмомъ. Матеріалпстп-
ческая философія съ самаго начала ея появленія на свѣтъ
была по существу своему методомъ изслѣдованія природы.
Поэтому глубокомысліе, „проблески пророчества" и духов-
ное творчѳство незамѣтны въ ней потому, что вся
умственная сила этого міровоззрѣнія воплощена въ поло-
жительномъ знаніи, іілодами котораго мы, по собственному
признанію сашіхъ же пдеалпстовъ, обязаны матеріалистп-
чеекому методу изслѣдованія. Исполжнскіе успѣхи, до-
стигнутые человѣчѳствомъ въ борьбѣ съ природой, есть
самое краснорѣчіівое свидѣтельсто „глубокомыслія" п
„пророчесішхъ проблесковъ"этого „грубаго"міросозерцанія.
И тотъ же Ф. А. Іанге, чувствовавшій истинно филистер-
скоѳ нерасположеніе къ матеріализму, пишѳтъ: „Изъ всѣхъ
философскихъ системъ Бэконъ ставитъ выше всего систему
Демокрита. Онъ говоритъ, что его школа глубжѳ, чѣмъ
какая-либо другая, проникла въ сущность лрироды. Раз-
сматриваніе матеріи въ ея разнообразныхъ нзмѣненіяхъ
ведетъ дальше, чѣмъ абстракція"**). Приведя вгглядъ
Бэкопа на матеріализмъ съ цѣлью доказать, что основатель
ипдуктивнаго мѳтода былъ по существу матеріалистомъ,
историкъ и кржтикъ матеріалжзма не'дѣлаетъ нпкакихъ
возралсеній противъ этого взгляда. Молчаніе въ данномъ
случаѣ можно прішять за знакъ согласія, и тогда рѣшн-
тельно непонятно, почему нсторикъ и кржтикъ матеріализма,
восторгающійся успѣхами естествознанія, продолжаетъ
утверждать, что матеріалистическая философія чужда
всякой тонкости и гибкости мышленія. Или жѳ Ф. А. Ланге,
быть можетъ, полагалъ, что для того, чтобы „глубже", чѣмъ
какая-либо другая школа, проникнуть въ сущность природы,
требуется' меньше умственной проницательности, нежели
*) Карлъ Марксъ о Фейербахѣ. Приложеніѳ второѳ къ „ Людвигу
Фейербаху" Энгельса. Русскій пѳрѳводъ, ІІ-ое издапіе. Женева
1905 г.
**) „Исто ія матеріализма", томъ I., етр. 185.

— 71 —
для того, чтобы доказать бытіе бога и беземертіе душп?
Если исторжкъ матѳріализма дѣйствительно такъ дузіалъ,
то мы скажемъ со спокоіноп совѣстью: тѣмъ хул;е для
историка и критпка матеріалішіа.
Но не будучп согласны съ одностороннеіі н прпстраст-
ной оцѣнкой, которую Ланге даетъ матеріалпзму, мы нп-
чуть не склонны умалять глубокаго историческаго значенія
щеалистическоп фшюсофіи. Повторяемъ, идеалпзагь сы-
гралъ огромную, крупную роль въ исторіп развитія нашеп
культуры, онъ въ самомъ дѣлѣ богатъ умственньпш сокро-
вищами, но не можетъ быть ни малѣйшаго сомяѣнія, что
всѣмъ этимъ онъ былъ оиязанъ отсутствію матеріалистп-
ческаго, научнаго метода для пзелѣдованія общественныхъ
явленій и конкректноп псторнческой дѣііствптельностп.
Матеріалнстическое объясненіе нсторіп пзгнало, по
справедливому мнѣнію Энгельса, идеалпзмъ нзъ его по-
слѣдняго убѣжшца, изъ исторіп. Въ настоящее время ня
одпнъ серьезно мыслящій, стоящій на высотѣ современпой
науки изслѣдователь яе станетъ писать трактата о мета-
физикѣ нравовъ, о метафпзякѣ вкусовъ, о метафпзикѣ права
п т. д. Сознательно пля безсознательно, съ цѣлью ля опровер-
гнуть теорію Маркса-Энгельса, съ дѣлью ли подкрѣдить
эту теорію илн безъ всякой опредѣленной теоретдческой
дѣли, современныи изслѣдователь руководствуется па 6-ѣлѣ
матергалиопическшіъ объясненіемъ испюріи. Онъ не прпсту-
паетъ къ анализу предмета безъ предварительнаго изуче-
нія ступеней его развитія ж лежащихъ въ основѣ этого
развитія матеріальныхъ, конкретныхъ причинъ. Другимж
словами, его теоретическая совѣсть не находитъ болъше
успокоенія въ отвлеченныхъ безкровныхъ разсужденіяхъ
о „надстройкѣ", а настойчнво требуетъ изслѣдованія мате-
ріальнаго экономическаго „базиса".
Великое открытіе Маркса, что общественпое сознаніѳ
опредѣляется общественнымъ бытіемъ, вошло въ плоть и
кровь современноі науки и никакія усилія субъективныхъ
идеалистовъ и всякого рода софистовъ рѣшительно ни къ
чему не поведутъ. И умствепное велнчіе, „проблески
пророчества" и „возбуждающая игра мысли" не только не
пострадали отъ этого „грубаго" матеріализма, а, наоборотъ,
выиграли въ самой высокой степени. „Въ дѣйствитель-
ности. справедливо и какъ всегда глубоко замѣчаетъМарксъ,

— 72 —
несравненно легче путемъ анализа открыть въ туманныхъ,
религіозныхъ представленіяхъ земное зерно, чѣмъ наобо-
ротъ изъ данныхъ дѣйствителышхъ условій жизни вывести
ихъ обожествленныя формы. Послѣдніи способъ изслѣдова-
нія есть едпнственный матеріалистичѳскій и потому един-
ственный научнып способъ"*).
Чтобы совсѣмъ покончить съ косвенньщи напад-
камп на матѳріализмъ, считаеаіъ нелишнимъ тутъ же
сказать нашішъ нротивникамъ, что нашп иредки п наіди
учителя вовсе ужъ не были такими умственными плебеяшг,
какпмп стараются ихъ изображать современные идеалисты.
Матеріалистами былн Демокритъ, Эяикуръ, Гассенди,
Гоббсъ, Спиноза **), Гольбахъ, Гельвеціп, де Ламетри,
Людвпгъ Феііербахъ; Марксъ, Энгелъсъ, Чернышевскій к
другіе крупные люди. Намъ думается, что всѣ эти мыслители
обладали таклмиже философскимп способяостями и такими
же философскіши потребностями, какіши обладаютъ, яа-
прпмѣръ, гг. Струве, Киетяковскііі, Бердяѳвъ, Булгаішвъ,
Франкъ и даже самъ Виндельбандъ.
Кромѣ того, сторонникиматеріалистическаго объясненія
исторіи воспользовались также положительными элементами
великпхъ идеалистичѳскихъ системъ; они изъ нихъ заим-
ствовали здоровыя и плодотворныя зерна, а схоластики и
реакціонеры продолжаютъ возпться съ оставшейся мета-
физической шелухой.
IX.
Просимъ прощенія у читатѳля за наше продолжитѳльцое
*) „Das Kapital*4. S. 375, II Auflage, въ примѣчаніи.
**) Здѣсь, разумѣется, не мѣсто входить въ подробности сиетѳмы
Спинозы. Грандіозное, послѣдовательно продуманное міровоззрѣніѳ
геяіальнаго мыслитѳля до такой стѳпѳни искажалось и иекажается
идеалистическими исторжками и комментаторами, что возстаяовленіе
его точнаго истиннаго смысла требуетъ въ наетоящее время спе-
ціальной обншрной работы. Ограничимся здѣсь лишь указаніемъ
на то, что въ основу ученія Спинозыположенъ строго проведѳнный
принципъ мёханической причинности, Полноѳ же отрицаніе телеологіи
и безуеловное призяаніе принципа механической причинности яв-
ляется душой матеріалазма. Думаемъ также, что привѳденныя ниже
мѣета изъ „Этики" съ достаточной ясяостью обнаруживаютъ матѳ-
ріалистическую сущность д*л<5твнтельнаго спинозизма.

— 73 —
отстунленіе и пѳреходішъ къ возраженіямъ нашпхъ про-
тивниковъ по существу.
Современные идеалисты ставятъ матеріализму, главнымъ
образсшъ, въ упрекъ то, что онъ нѳ въ состояніи дать опре-
дѣленіе матеріп. Стоитъ, говорятъ они, задать матеріалисту
вояросъ, а что-же такое жатерія, чтобы сразу положнть
конецъ всей его философской прекудрости.
Наталкиваясь на это мнимое возраженіе во всѣхъ
философскихъ книгахъ, кнджкахъ, статейкахъ и доктор-
скихъ дпссертаціяхъ, наяъ невольно приходили на память
замѣчательныя лекдіи по физіологіп Клода Бернара.
Велпкій физіологь, страстныя п уяорныіі защитникъ
механязма и детермяиязма, высмѣпвалъ ео своиственнымъ
французскому генію содержательньшъ я яоясняющимъ
оотроуміемъ метафішіковъ, ищущихъ онредѣленіе жизни
внѣ ея самой, по ту сторону совокупности обусловливаю-
щихъ ее явленій. Йскать опредѣлеяія жизнп внѣ порожда-
ющихъ ее матеріальны-хъ причднъ, въ отдѣльной самостоя-
тельнои жизненной субстанціи, значитъ, яо справедливому
мнѣнію знаменнтаго фнзіолога, заниматься безсмысленной
тавтологіѳй и уподобляться тѣмъ глубокомысленнымъ
людямъ, которые удовлетворяются одредѣленіежъ въ родѣ
того, что „свѣтъ ѳсть свѣтовое движеяіе свѣтящихся
точѳкъ" *). Жизнь должна ояредѣляться ея же собствѳн-
ными свойствами, совокупность которыхъ и составляѳтъ
ѳя сущность. Не отдѣльный самостоятельяый носитель,
стоящій по ту яторону явленій жизни, составляетъ дричяну
ея возникновенія, ея уничтоженія, ея повышенія и ея до-
ниженія, а матѳріальнце процессы порождаютъ всѣ явленія,
которыя мы называемъ жизнью, и эти же матеріальныѳ
процессы, являясъ дѣйствятельнымъ базисомъ яаучнаго
изслѣдованія жизненныхъ явленій, должны интересовать
науку и ея серъезныхъ дредставятелей.
„Доступныя намъ явленія, говоритъ Клодъ Бернаръ,
вызывающія возникнрвеніѳ явлѳній жизни, всѣ матергаль-
ны ж принадлежатъ къ разряду физдко-химическихъ. Ни-
какре дѣйствіѳ нѳвозможно иначѳ, какъ на матерію н че-
резъ (курсивъ автора) матерію. Вселенная не представляетг
пи одного исключенія изъ этого закона. Всякое фѳноме-
*) Это ироняческое опрѳдѣленіе принадлежитъ Паскалю^

— 74 —
нальное лроявленіе, въ живыхъ ли существахъ лли внѣ
ихъ, имѣѳтъ евоимъ обязательнымъ субстратомъ мате-
ргальпыя уаловія (курсивъ нашъ). Эти-то условія мы л
называеаіъ о?гредѣляющими (дѳтермжнирующими^) условіями
(курсивъ Клодъ Бернара) явленія" *). „Часто лриходится
елышать, продолжаетъ Клодъ Бернаръ, какъ говорятъ, что
флзикъ дѣйствуетъ на электричество илл на свѣтъ, что
медлкъ дѣйствуетъ на жпзнь, здоровъе, лихорадку лли бо-
лѣзнь, но это все только лереносныя выраженія. Свѣтъ,
электрлчество, жлзнь, здоровье, болѣзпь, лихорадка — это
все существа отвлеченныя, на которыя не можетъ дѣи-
ствовать никакой агентъ, но существуютъ матеріальныя
условія, вызывающія тѣ ітлп другія явленія, которыя отно
еятъ къ теплотѣ, электричеству, свѣту, здоровью или бо-
лѣзни; на эти условія мы можелъ дѣйствовать и этимъ
лутемъ можно лроизводлть измѣненія и въ этихъ различ-
ныхъ состояніяхъ" **). Такъ разсуждаетъ Клодъ Берпаръ
объ олредѣленіл жизни.
Но если бы вы ему задали волросъ, а что же такоѳ
матѳріальныя условія, составляющія основу явленій жизни,
иначе говоря, что такое матерія, то онъ бы вамъ отвѣ-
тилъ, что такой вопросъ ллшенъ всякаго научнаго смысла
и всякаго разумнаго содержанія. Матерія есть матерія,
она лервоначальный фактъ, исходный лунктъ, какъ внѣш-
няго, такъ ж внутрѳнняго опыта, лотому что „никакое
дѣйствіѳ невозможно вначе, какъ на матерію и черезъ ма-
терію". А разъ матерія пѳрвоначальный фактъ, то есте-
ствейно, что ее нелъзя олрѳдѣлять другоіі причгшой, лѳ-
жащѳй внѣ ея самой, а отсюда слѣдуетъ, что матѳрія
дознается нами посредствомъ ея дѣйствія на насъ.
Посмотримъ, одлако, на вышеуказанное возраженіе съ
*) Вѳсьма замѣчатольно, что тотъ жѳ Клодъ Бернаръ тутъ же
заявляетъ п еще самымъ рѣшитѳльнымъ образомъ, что онъ нема-
теріалнстъ. Это бьющѳе въ глаза, грубое противорѣчіѳ свойственно
не одному Клоду Бернару. Почти всъ современные учѳные высту-
паютъ въ предисловіяхъ къ своимъ главнымъ произвѳденіямъ
противъ матеріалпзма, а вслѣдъ затѣмъ продолжаютъ съ спокой-
ной совѣстью руководствоваться матеріалистическимъ методомъ
изслѣдованія. Они воздаютъ, повидимому, кесарево кесареви п
божіе богови.
**) Курсъ общей физіологіи. Жизненныя явленія, общія жи-
вотньшъ п растеніямъ, стр 42, рус. пер. М А. Антоновича.

iD
другой стороны и начнемъ со слѣдующаго вопроса: что
такое опредѣленіе вообще и какъ оно возможно?
Полное опредѣленіе дредмета должно включать въ
себѣ всѣ свойства этого предыета. Слрашиваѳтся, выпол-
ннмо лж это требованіе по отношенію къ какои бы то нп
было естественной вещи? Чтобы убѣднться въ невыпол-
нимостн этого требованія, возьмемъ для прпмѣра хотя бы
слѣдующія опредѣленія человѣка: человѣкъ есть животное,
дѣлаюіцее орудіе, человѣкъ есть жпвотное, одаренное
высшей ступенъю сознанія, человѣкъ есть общественное
животное и т. д. Развѣ какое-либо изъ этихъ опредѣленій
иля всѣ вмѣстѣ взятыя (всѣ три опредѣлепія другъ друга
нисколъко не исключаютъ) выражаютъ сущность веего че-
ловѣка? Нисколъко. Во всякомъ изъ этихъ опредѣлѳній
отмѣчено лишь отличіе человѣка какъ высшаго животнаго
отъ низшаго, но не болыле. И субъектъ, которыіі не пмѣлъ
бы представленія о дгавотномъ, не получплъ бы на осно-
ваніп привбденныхъ опредѣленіп ни малѣйшаго понятія о
томъ, что такое человѣкъ. Опредѣлевіе всякой отдѣльной
вещп, являющейся звеномъ въ неразрывной цѣни явленіп
вселенной, имѣетъ лишь относительное значеніе. Въ та-
комъ опредѣлѳніи выражаѳтся не сущность даннои вещи,
нѳ ея бытіе, а ея отличіе отъ прѳдшествующаго ей звеяа
и отъ возможнаго перѳхода въ другую вещь. Поэтому со-
вѳршенно справедливо разсуждаетъ тотъ же Клодъ Бер-
наръ, когда говоритъ: „Не существуетъ опредѣленія та-
кихъ вещѳи, которыя не созданы умомъ и которыхъ онъ
нѳ обнимаетъ всецѣло; словомъ, не существуетъ опредѣ-
ленія естеетвенныхъ вещей (курсивъ автора). Когда Пла-
тоиъ, говоритъ Паскадь, опрѳдѣлялъ человѣка, какъ „жи-
вотное двуногое безъ перьевъ", то этимъ опредѣленіемъ
онъ не далъ намъ донятія болѣе яснаго, чѣмъ то, котороѳ
мы имѣли прежде; напротивъ, онъ далъ намъ понятіе бѳз-
полезноѳ и даже смѣшное, потому что, продолжаетъ Па-
скаль, человѣкъ не теряетъ своей чѳловѣческой сущности,
теряя двѣ ноги, и пѣтухъ не пріобрѣтаетъ человѣческихъ
свойствъ,теряя свои перья" *).Приводя это мѣстоизъПаскаля,
Клодъ Берыаръ совершенно не замѣчаетъ, что это „безпо-
лезяоѳ" и „смѣшное" опредѣленіе имѣетъ весъма поучи-
*) Ibid, стр. 18.

— 76 —
тельноѳ значеніе. Оно обнаружяваетъ, что опредѣленіе
чѳловѣка невозможно нначе, какъ путемъ отрицація за
нимъ свойствъ птицы. Это значитъ, что опредѣлепге дап-
ной вещи требуетъ немипуемо сравненія ея съ другой
ѳеіцью, причемъ въ опредѣленге входишъ отрицаніе своистѳг
той вещи, съ которой она сравнивается. Именно на этомъ
основаяіи Спиноза и говоритъ, что „опредѣленіе нѳ при-
надлежятъ къ бытію прѳдмета, а скорѣе къ его небытію".
Изъ всего сказаннаго вытекаетъ, что матерія, прияи-
маемая матеріалпстами за первоначалъный фактъ, за сущ-
яость всѣхъ вещей, не можетъ имѣть съ точки зрѣнія ма-
теріализма опредѣленія вшь ея собственнаго проявленія,
т. е. внѣ совокупности всѣхъ вегцей. Предъявлять мате-
ріалистамъ требованіе опредѣлпть матерію значитъ совер-
шеняо не понпмать основы матеріалистяческаго міровоз-
зрѣнія и улускать изъ виду то существенное обстоятель-
ство, что матерія слуяЬиш исходной точкой, единой при-
чішой всѣхъ явленій. Когда пдеалисты ставятъ-маторіали-
стаиъ этотъ якобы побѣдоносный вопросъ, то они, сами
з?ого не замѣчая, приписываютъ ямъ свою собственную
точку зрѣнія. Идеалистъ, исходящій изъ предяоложенія
духовной субстанціи, находящейся внѣ чувствѳннаго міра,
олредѣляетъ матерію какъ инобытіе духа, какъ форму его
проявленія.
Реальяость матеріи подвергается въ данномъ случаѣ
нолному отрпцанію, й лоскольку идеалистъ является до-
слѣдовательнымъ монястомъ, ояъ также не въ состояніи
опредѣлять своей духовной субстанціи иначе, какъ съ
помощью совокуііности ея духовныхъ признаковъ.*) Опре-
дѣляетъ духъ и матерію только дуалнстъ. Признавая су-
ществоѳаніе двухъ субстанцгЩ опъ опредѣляешъ каждую
изъ пихъ съ полющью другой. Его опредѣленге покоится
на отрицапіи и выражается въ пусшой и безсодержатель-
ной формулѣ: духъ пе есшь матерія, матерія пе есть духъ.
Мы видимъ, такимъ образомъ, что монизмъ, признаю-
щій одно философскоѳ начало, яе можетъ дать этому на-
чалу опредѣленія. Именно по этой причинѣ Сяиноза,
который лаиболѣе глубокомысленно подошелъ къ этому
:і:) Всякоѳ опредѣлѳніе, которое мѳтафизикъ-идѳалистъ даѳтъ
субстанцік, есть только слово.

вопросу, опредѣлилъ исходний пупптъ иознанія, субстан-
цію, какъ causa sui. Самостоятельное, т. е. единое, вѣчное
и безконечное бытіе не можетъ имѣть опредѣленія внѣ
его самого. Реальность матеріалястовъ — матерія — дана
намъ въ опытѣ и познается яами посредствомъ ея свойствъ
п ея дѣпствія на напш чувства воспріятія. А это вполнѣ
достаточно для нашего познанія, для нашей дѣятельности
и, говоря словами Локка, для нашихъ радостей и для на-
ишхъ страданій. Сверхъ того слѣдуе^ъ замѣтпть, что бы-
тіе „метафизической" матеріи ужъ во всякомъ случаѣ до~
стовѣрнѣе бытія „позитивнаго сверхъопытнаго міропо-
рядка"; Но это между прочнмъ. Возможность и сѳрьез-
ность фыософской проблемы заключается не въ метафж-
зпческихъ опредѣленіяхъ матеріи и духа, а въ пріемахъ
и методахъ изслѣдованій. Съ методологической точки зрѣнія
рѣчь можетъ ждти лшдь о томъ, что чему предшествуетъ,
матерія духу или духъ матеріи, пначе сказать, какова должна
быть точка отправленія нзслѣдователя въ аналдзѣ явленій и
въ методахъ воздѣйствія на нжхъ. На этотъ главный и дѣй-
ствительный вопросъ матеріализмъ отвѣчаетъ прежде всего
такъ, какъ на него отвѣтилъ Спиноза: „Порядокъ и связъ
вдей соотвѣтствуетъ порядку п связи вещей". Это важное
основное положеніе Спиноза развивалъ и доказывалъ слѣ-
дующимъ образомъ: „Объектъ идей, составляющіи сущность
человѣческаго духа, есть не что другое, какъ тѣло нлж из-
вѣстная разновидность протяженія, которая существуетъ
въ дѣ&ствительности". „Если бы кромѣ тѣла существовалъ
еще какой-нибудь объектъ духа, то мы должны былибы не-
обходимымъ образомъ имѣть идею о дѣйствіи такого объ-
екта, такъ %акъ ничто не существуетъ, что не произво-
дитъ дѣйствгя. Но фактически у насъ нѣтъ такой идеи.
А изъ этого слѣдуетъ, что о^ъектъ нагаего духа ееть су-
ществующее тгъло, а не что-нибудъ другое" *). Если пе-
ревести эти положенія на языкъ Маркса, то это значитъ,
что сознаніе обусловливается бытіемъ, а не бытіѳ соз-
наніемъ.
Какъ мы видѣли, сущность идеализма сводится къ объѳк-
тйваціи сознанія. Идеализмъ объективируѳтъ человѣческія
идеи, переноситъ ихъ по ту сторону матеріальнаго чув-
*) Die Ethik. S. 93. Nen übersetzt von S. Stern.- Курсивъ нашъ.

— 78 —
ственнаго міра, провозглашая вхъ самостоятельнымя сулщо-
стями. Центромъ вселенной, источникомъ ея объек-
тивнаго бытія являѳтся, такимъ образомъ, человѣческое
мышленіе. Ставшп на объективную почву и признавъ за
дѣйствительноѳ бытіе реал-ьную природу, Спиноза смо-
тритъ на человѣка, какъ на ея составную часть, какъ на
ея слуяайный modus. „Человѣческое сущѳство, говоритъ
философъ, не заключаетъ въ себѣ необходимости бытія,
т. 6. сообразно порядку природы такъ же возможно, чтобы
тотъ или иной человѣкъ существовалъ, какъ то, чтабы онъ
не существовалъ" *). „Чѳловѣкъ мыслитъ" **).
Мы вядимъ, такимъ образомъ, что согласно учеиію
Спинозы человѣкъ и его мышленіе предста-вляютъ собою
случайность въ общѳмъ порядкѣ вселеняои. Слѣдовательно,
то, что соотвѣтственно пдеализму является главнымъ
источникомъ бытія—мышленіе,—прѳдставляѳтся съ точкж
зрѣнія признанія объективной природы лишь случайной
частью, разновидностью бытія.
Такъ думалъ и разсуждалъ Сииноза, которому ещѳ со-
вершбнно была чужда теорія развитія.
Вѳликое стремленіѳ эпохи возрожденія реабилитировать
чувствегшый дѣйствитѳльныі міръ яобуждаетъ геніальнаго
и смѣлаго мыслителя покончить съ антропоцентричѳскими
заблужденіяаш, признать дѣйствительность объективной
реальной природьг и правяльно опредѣлить мѣсто чело-
вѣка во вселеняой. Въ перѳжяваемоя нами эдохѣ теорія
развитія, примѣняемая ко всѣмъ рѣшительно областямъ
яознанія, показываетъ съ ясностью, не оставляющей ни-
какого сомнѣнія, что сознаніе имѣетъ свою огромную исто-
рію. А это значитъ, что не готовыя фориы сознанія прѳд-
шествовали природѣ, а наоборотъ, реальная пр-ирода
*) Ibid. S. 79. lieber die Natur und Ursprung des Geistes.
Axiome I. Само собой разумѣется, что въ этой аксіомЪ не слѣдуетъ
усматривать уклоненія отъ детѳрминизма. Человѣкъ, какъ и всякая
разновидность природы, есть явленіе случайное въ томъ смыслѣ,
ято онъ можетъ не существовать, но разъ онъ существуетъ, то его
сущаствованіе обуеловлѳно строгой прячинностью. Съ тояки зрѣ-
нія Спияозы, природа едина, самоетоятельна, ничѣмъ не обуслов-
леяа; ея бытіе необходимо и потому свободно. Наоборотъ, бытіе
веякой разновидаости же необходямо ж потому ея существованіе
строго обусловлено.
**) Ibid. Axiome II.

— 79 —
предшествовала напіимъ. формамъ сознанія. Поэтому совер-
шенно слраведливо замѣчаетъ Г. В. Плѳхановъ: „Идеа-
лязігъ говоритъ: безъ субъекта нѣтъ объекта. Исторія
земли показываетъ, что объектъ существовалъ гораздо
раньше, чѣмъ появился субъектъ, т. е. гораздо раньше,
чѣмъ появилисъ организмы, обладающіе замѣтною степѳнью
сознанія. Идеалиотъ говоритъ: разсудокъ диктуетъ приро-
дѣ ея закокы. Исторія органическаго міра показываетъ,
что „разсудокъ" появляется лишь на высокой ступѳни
лѣстннцы развитія. А. такъ какъ это развптіе можетъ быть
объяснено только законааш природы, то выходнтъ, что
природа продиктовала разсудку его законы. Теорія разви-
тія обнаруживаетъ гьстииу матеріализма?. *).
Въ настоящеѳ время пдеалпзмъ находитъ свое полное
опроверженіе не только въ исторіп развитія природы,
но и въ исторіи развитія человѣческаго общества. Изслѣдо-
ванія по миѳологіи, антропологіи, этнографіи и исторіи до-
казываютъ съ неотразимой убѣдв.тельностью, что идеалисти-
ческая философіяимѣетъсвоимъ первоисточникомъ невѣже-
ствѳнныя и наивяыя представленія первобытнаго чѳловѣка,
а отсюда слѣдуетъ, что идеалистическій взглядъ на природу
есть не что иное, какъ утонченныи антропоморфизмъ. На-
учное изслѣдованіе упомянутыхъ областей обнаруживаетъ
также и то, что причины первоначальнаго антропоморфпзма
коренятся въ стрѳмленіипервобытнагочеловѣка объяснить
себѣ природу и въ его потребности воздѣйствовать на ея
грозныя силы съ одной стороны, и въ ѳго безпомощности
и незнаніи этихъ силъ съ другой. Эти результаты,
полученные съ помощью матеріалистичѳскаго метода, пока-
зываютъ такимъ образомъ, что сверхъолытный міро-
порядокъ, этотъ постоянный и неизмѣнный базисъ идеали-
стической философіи, не предшествовалъ природѣ, а что
онъ, надротивъ того, былъ созданъ ограниченнымъ и бѳз-
помощнымъ мышленіемъ дикаря. Изрѣченіѳ древняго фило-
софа, что не богъ сотворилъ людѳй, а люди сотворили бога,
нашло своѳ полное и блѳстящѳе оправданіе въ современ-
ной исторической наукѣ.
Но вернемся къ возраженіямъ нашихъ противниковъ.
*) Пргмѣчанів къ „Людвигу Фвйербаху" Энголь*«,, отр. 108,
рус пер, второв жздані«.

— 80 —
Кромѣ идеалистовъ дуалистическаго наяравленія, вы-
ступили въ послѣднее время противъ матеріализма Эрнстъ
Махъ и его лослѣдователи. Ученіе Маха, являясь по своей
аргументацги полнымъ возрожденіѳмъ взглядовъБѳрклея, *)
не дредставляѳтъ собою въ философскомъ отношеніи рѣ*
шительно ничего новаго. „Махизмъ" пока не завоѳвалъ
себѣ внднаго мѣста въ западно-европейской философской
мысли, но за то онъ, повидимому, начинаетъ оказывать
вліяніе на философствующихъ публшщстовъ и философ-
ствующихъ ѳстествоиспытателей, бунтующихъ протявъ ма-
теріализма.
Передъ нами лежитъ новая книга профессора физики
Мія: „Moleküle, Atome, Weltether". Авторъ этой книги,
находясъ подъ безусловнымъ вліяніѳмъ ученія Маха, дѣ-
лаетъ поиытку опровергнуть матеріализмъ. Послушаемъ
его аргументацію. „Матерія, говоритъ Мія, есть не что
иное, ка%ъ попятіе^ котороѳ вырабатываетъ нашъ разсу-
докъ изъ безпорядочной массы чувственныхъ воспріятій
точно такъ, какъ кузнецъ комбинируетъ сырой матеріалъ
соотвѣтственно своей цѣли. Пользуюсь опредѣленіемъ
Эрнста Маха: матерія ѳсть совокупность элементовъ ощуще-
ній. Когда я, напрнмѣръ, кладу руку на столъ, то я чув-
ствую сопротивлѳніе моему движенію, въ то же время
испытываютъ мои осязателъные нервы извѣстноѳ ощуще-
ніе, которое. мы обозначаемъ словами ровная поверхность
(или шероховатая); я чувствую далѣе въ моей рукѣ теп-
лоту или холодъ; если я двжгаю мою руку скорѣѳ, то
чувствую въ моментъ сопротивлеяія ударъ, и подъ влія-
ніѳмъ всѣхъ этихъ воспріятій возникаетъ, наконецъ, пе-
редо мною опредѣлѳнный образѵнеотдѣлимый отъ моихъ
другихъ чувственныхъ воспріятій, который я вижу, цо
крайнѳй мѣрѣ, до тѣхъ поръ, пока свѣтло. Эту совокун-
ность различныхъ ощущеній я выражаю кратко, однимъ
словомъ: здѣсъ стоитъ столъ, здѣсь матѳріалъное тѣло съ
особенными свойствамя, отличающнми его отъ окружаю-
щей среды. Этимъ самымъ я также выражаю, что всѣ раз-
личныя ощущѳнія появляются вмѣстѣ не случайно, а что
*). Берклѳѳвская аргументація разукрашена въ уяеніи Маха
естествѳннонаучными терминами и примѣрами. Это обстоятѳльство
придаетъ' его аргумѳнтацін научяый видъ, но сущности поста-
новки философскаго вопроса нисколько нѳ мѣняѳтъ.

— 8L —
между нюш состоитъ существенная связь, поскольку онп
всегда выступаютъ одновременно. Но что же я могу ска-
зать о такомъ матеріалыіомъ тѣлѣ а priori? He болыпе,
какъ то, что ему свойственно протяакеніѳ, что къ нему
примѣнимы геометрическія аксіомы, далѣѳ, что въ тече-
ніе времени онъ подверженъ изыѣнепію, наконецъ, что все
то, что мы о немъ высказываемъ, должно быть подчннено
законамъ логшш, напримѣръ, что онъ ве можетъ быть въ
одно и тоже время четьтрехугольнымъ и круглымъ и
т. д.; кромѣ этого мы впчего ве зяаемъ о свойствахъ ма-
теріи а priori, такъ какъ эти свойства суть ве что ішое,
какъ чувственныя воспріятія, которыя выступаютъ веза-
висимо отъ нашего мышлевія и желалія. Этп ощущенія іг
составляютъ тотъ сырой матеріалъ, который дается чув-
ственныжъ воспріятіемъ разсудку для обработкп въ поня-
тіе, и разсудокъ обрабатываетъ этотъ сырой •иатеріалъ,
образуя изъ нѳго лоиятіе внѣшняго матеріальнаго тѣла" *).
Итакъ, внѣшній прѳдметъ есть совокупностъ ощущеніи,
изъ которыхъ нашъ разсудокъ вырабатываетъ общее по-
нятіе, разсматрдваемое ками впослѣдствін, какъ внѣшнее,
матеріальное тѣло.
Такое разсужденіе можетъ казаться на первын, поверх-
ностный взглядъ свраведливъшъ до той пртічинѣ, что оно
содержитъ въ себѣ нѣкоторую долю иетины. Сатяо собою
разумѣѳтся, что столъ не стоитъ въ нашей головѣ на
своихъ ножкахъ, справедливо также и то, что образова-
нію понятія матеріальнаго тѣла, въ данвомъ примѣрѣ
стола, прѳдшествуетъ указанный рядъ чувственныхъ вос-
пріятій, и никто, наконецъ, не етанетъ оспаривать той
тривіальной истины, что не будь у насъ разсудка, мы не
были бы въ состояніи образовать общее повятіѳ—мате-
ріальное тѣло. Но спрашивается, слѣдуетъ ли изъ всего
этого, что матеріальное тѣло, матерія, есть тояько поия-
тіе, другими словамв, слѣдуетъ лн изъ всего разсужденія
Мія, что нашимъ ощущеніямъ ж нашему разсудку не со-
отвѣтствуетъ дѣйстввтельное матеріальяое тѣло, вызываю-
щее къ дѣятелъности весь нашъ субъективный аппарап
ж что качество нашихъ ощущеній не обусловляваѳтся свой'
ствами самой натеріи? Что лодобное заключеніе не вы
*) S. 1-2.
6

— Ь2 —
цержжваетъ ни малѣйшѳй критики, вытекаетъ изъ приве-
денной же выписки княги Мія. И въ самомъ дѣлѣ, Мія
начипаетъ описывать яроцессъ воспріятія оъ того, что
онъ кладетъ руку на столъ. Кладя руку на это „матеріаль-
ное тѣлои, онъ испытываетъ сопротявленіѳ, теплоту или
холодъ; двигая руку быстрѣѳ, онъ въ моментъ содротив-
іенія ощущаѳтъ ударъ и т. д. и т. д. Сярашивается, раз-
вѣ не очевидно, что матѳріальное тѣдо являѳтся въ этомъ
же примѣрѣ точкой отправленія, яричиной ощущеній и
что свойствами, дѣиствіемъ этого тѣла на наши воспри-
нимающіе органы обусдовлеяъ вѳсь указанный процессъ
чувствѳннаго восиріятія? Намъ думаѳтся, что это вполнѣ
очевидно. И дряходится лишь уднвляться той наивной со-
фистикѣ, съ помощью которой противникъ матеріализма
старается уничтожять свою собствѳяную первую лосылку—
невинное „матеріальноѳ тѣло".
Далѣе, главньшъ доводомъ протявъ матеріализма должно,
цовидпмому, служить то яоложѳніе, что ага о матеріи ни-
чего не можомъ знать до одыта, а priori. Это пресловутое
возраженіе составляетъ кардянальный пунктъ въ скѳдти-
чѳской фялософіи Юма. „Адамъ, чятаемъ мы у Юма, не
могъ съ домощью разума, если лреддоложить, что его
разумъ былъ съ самаго яачала развятъ въ совѳршеяствѣ,
узнать на основаніи жндкаго состоянія воды и ея лрозрач-
ности, что она можетъ его задушять, точяо такъ, какъ
онъ не могь бы на основанія свѣта и жара огня заклю-
чить, что огонь можетъ его удячтожить" *). Это, конечно,
такъ.
Но изъ этой совершеняо вѣрной матеріалистической
посылки сдѣдовалъ для Юма совершенно нѳвѣрный скеп-
тическій выводъ. А имѳнно: разъ свойства воды и свойетва
огня яознаются яавга не а priori, но а posteriori, дослѣ
иснытаняаго дѣйствія этнхъ свойствъ, то наше познаніе
этихъ дредметовъ нѳ отличаѳтся обязательностью и досто-
вѣряостью.
Одшбка Юма, какъ и всѣхъ ѳго старыхъ и новыхъ по-
слѣдователей, заключается въ ложномъ, унаслѣдованномъ
отъ метафязиковъ, взглядѣ на познаніе.
s;:) Untersuchung über die menschl. Vernunft. Neu übersetzt von
Teunenmann. S. 55.

— 83 —
Требованіе, котороѳ яредъявляется позивитистами-скед-
тиками познанію, всѳгда ж неизмѣнно скрываетъ въ сѳбѣ
вкоренившійся метафизическій взглядъ, что только тому
познанію могутъ быть присущи необходимость ж общеобя-
зателъность, которое дано а priori; это метафизическое
трѳбованіе лѳжитъ въ основѣ возражѳній всѣхъ протпвни-
яовъ матеріализма н въ томъ числѣ цжтированнаго нами
профессора Мія.
Нѳ трудно замѣтить, что подобнаго рода доводы обна-
руживаютъ не только то, что наши дротивники рѣшительно
не яонимаютъ или рѣпштельно не хотятъ понять сущности
матеріалистической философіи. Матѳріализмъ потомуименно
и матеріализмъ, что онъ самьщъ рѣнштельнымъ образомъ
отрпцаетъ возможность апріорнаго познанія. Съ точки
зрѣнія матеріализиа всякое познаніе — а posteriori '*).
Истина, полученная сшытнымъ путемъ, до тѣхъ поръ обще-
•обязатѳльна, дѣйствительна, несомнѣнна ж сохраняетъ свое
■объективное полноѳ значѳніе, пока она нѳ встрѣчаетъ
дротиворѣчія въ самомъ опытѣ: законь} выведенный а
posteriori, служитъ впослѣдствіи апріорнымъ руповодящимъ прин-
ципомъ, пока онъ не опровергнутъ праптической дѣйстви-
тельпоетью. „Вопросъ о тожъ, говоритъ Марксъ, епособно
ли человѣчѳское мышленіе познать предметы въ томъ видѣ,
какъ они существуютъ въ дѣйствительности, вовсе не
тѳоретичѳскій, а практичеекій вопросъ. Практикой долженъ
доказать человѣкъ истину своѳго мышленія, т. е. доказать,
что оно имѣетъ дѣйствительную силу и не останавливается
по сю сторону явленія. Споръ же о дѣйствитѳльности или яе-
*) Ложныя ис опшбочныя идеи такжѳ опытнаго происхожденія.
Юмъ справедливо разсуждаетъ, когда говоритъ: „Намъ хотя и ка-
жетея, что наша мыслительная способность обладаетъ безграничной
(творческой, Л. А.) свободой, по прп ближайшемъ анализѣ оказы-
вается, что эта способность на дѣлѣ строго ограничена, и что твор-
ческая сила нашего разума состоитъ лишь въ способяости связы-
вать, изолировать, распшрять и суживать тотъ матеріалъ, который
дается- намъ чувственяымъ воспріятіемъ и опытомъ. Когда мы
мыслимъ золотую гору, то мы въ сущноети связываѳмъ два до-
пусгимыхъ пояятія—золото и гораи. Ibid., S. 32—33. „Всякая мысль,
говоритъ Сѣченовъ, какъ бы отвлеченна она ни была, предста-
тзляетъ, въ сущности, отголосокъ существующаго, случающагося
илн, по крайней мѣрѣ, возможнаго, и въ этомъ смыслѣ она есть
опытъ (вѣрный или нѣтъ, это другой вопросъ) на различныхъ отѳ-
иеняхъ обобщенія". Элементы мыели. Москва 1903, стр. 45,
6*

— S4 —
дѣйствительыости мышленія, изолирующагося отъ практики,
есть чисто схоластическін вопросъ". Наша способность
дроизводить измѣненія въ состояніяхъ предмета, наша воз-
можность комбинпровать ігатерію сообразно вашимъ цѣлямъ,
наши лредсказанія явленіп и ихъ взаимныхъ отношеній,.
все это служитъ достаточнымъ ручательствомъ за то, что
матеріальная ирирода существуетъ въ дѣйствительности и
что мы познаемъ ея свойства.
Позптивисты-скептіші стоятъ въ пассивномъ и, если
можно такъ выразиться, въ созерцателъномъ состояніи яо
сю сторону предмета. И недовольиые тѣмъ, что предметъ
не можетъ бьгть познанъ а priori, т. е. нѳзавпсжмо отъ
его дѣйствія на насъ и отъ пашего дѣйствія на него, они
объявляютъ бытіе предмета метафизпческимъ предположе-
ніемъ, а матеріалистовъ, не допускающихъ и мысли о
метафизическомъ апріорномъ познаиіи, метафизикамд.
Странная логыка и странная путаница понятій! Эта логпка
и эта путаница лонятіц юіѣетъ, однако, и свое начало и
свою исторію, разборъ которыхъ не входитъ въ нашу за-
дачу.
Но пойдемъ далыпе. Станемъ на минуту на точку зрѣ-
нія „махизма". Матерія, матеріальяое тѣло есть совокуп-
ность субъективныхъ ощущенін *). Познающій субъектъ.
прндаетъ этимъ ощулі;еніямъ такія формы, благодаря кото-
рымъ они слагаются въ общее понятіе и разсматриваются
субъектомъ, какъ внѣшній предметъ. Мыслимое бытіе
объекта обусловливается такимъ образомъ тѣмъ, что
субъектъ объективируетъ своп ощущенія. Спрашивается,
что жѳ такоѳ самъ всемогущій субъектъ? Очевидно, что-
тоже совокупность ощущенііі:. Чьихъ? Кто придаетъ субъ-
еЕту, этой совокупности ощущѳній, объективную форму,
другими словами кто мыслитъ его бытіе? На этотъ волросъ,
логичѳски вытекающій пзъ „махизма", нѣтъ и не можѳтъ
*) Махъ употрѳбляетъ термннъ „элементы ощущенія". Темяый
и неопредѣленный термияъ „элементы" можетъ быть истолкованъ
въ смыслѣ вещи въ себѣ. Такое толкованіѳ было бы совершѳняо
ошибочно. Махъ рѣшительный противяикъ вепщ въ себѣ, при
чемъ его отрицаніе вещи въ себѣ ничего общаго не„имѣетъ съ»
критикой этого понятія матеріалистами. Матеріалисты' отрицаютъ
пепозпаваемость вещи въ себѣ, но не самую вещь. Махъ же отри-

— 85 —
<5ыть отвѣта. Полное отрицанге бытгя объекта приводитъ
съ о/селіъзной иеобходимостью къ полному отрицанію бытія
гі еубъекта.
Аргументація „махязма" дротивъ матеріалистдческаго
учеыія заимствована, какъ это было выше замѣчеяо, цѣлд-
комъ изъ сдстеыы Берклея. Но между „махизмомъ" и уче-
ніемъ Берклея есть тѣмъ не мепѣе огродіная разядца.
Берклей послѣдователыіый субъективный пдеалпстъ въ
томъ смыслѣ, что исходньшъ пунктомъ въ познаніи слу-
жптъ для яего субъектъ, точнѣе ошущенія. Но знаменитый
едискодъ былъ фплософъ и потому превосходяо лояюіалъ,
что безъ объективнаго пункта не можетъ быть рѣчи о
позданіи. Объектомъ л:е дозлаиія можетъ быть лнбо чув-
ствепная матеріальная прпрода, лпбо сверхчувственный,
умопостигаемый міръ, иначе еказать лдбо матерія, лпбо
богь. Епископъ избралъ второй объектъ. Онъ употребляетъ
всѣ усилія своего проницательнаго ума для того, чтобы
опровергяуть матерію и на ея мѣсто поставить бога. Въ
конечномъ счетѣ богъ является, согласно Берклею, объек-
тивной лричияой налшхъ прѳдставленій и критеріемъ
истины. Философъ жестоко ошибалея, принявъ дѣйстви-
тельность за иллюзію и иллюзію за дѣйствительпость. Но
въ его заблуждеяіи, какъ и въ заблужденіяхъ всѣхъ ндеа-
листовъ, заключалось то деоспоримое общее философское до-
лолсеяіѳ, чтобезъ объектявдаго дудкта познаяіе демыслдмо.
Ученіе же Маха, не признающее ни чувствеядаго, ни
сверхчувственнаго міра, ни матеріи, нн бога, оперирующѳе
висящими въ субъективномъ дрострадствѣ ощущеніями,
не дохоже ни на одну мало-мальски дродумандую фило-
софскую систѳму *). Своимъ безлредметнымъ, дустымъ со-
*) Касаясь философіи Маха, Кюльпеприходитъ къ слѣдующѳму
-совершенно дравильному заключеиію: „Гакимъ образоьгь мы при-
ходимъ къ выводу, что философія Маха покоится на весьма не-
устойчивомъ и шаткомъ основаніи, поскольку она опирается на
чувственныя данныя, на непосредственный опытъ и исключительно
на содержаніе познанія. Съ точки зрѣнія Маха нельзя ни пояять,
ни обосновать достовѣрность естественно-научнаго познанія и въ
•особенности невозможна достовѣрность присущей этому познанію
закономѣрности отношеній. Ограішчиваясь одними непосредствен-
ными ощущеніяаш, одиими элемеитами сознанія, отказываясь отъ
реальности, Махъ отдаетъ науку во впасть случайности и произ-
вола". Die Philosophie der Gegenwart in Deutschland. S. 24.

— 86 —
держаніемъ оно скорѣе всего напоминаетъ одно древне-
герыанское стихотвореніе:
Es kam ein Vogel federlos,
Sass auf dem Baume blattlös,
Da kam die Jungfer mundlos
Und ass den Vogel federlos
Von dem Baume blattlos.
X.
Существуетъ или не существуетъ, съ точки зрѣнія
матеріалпзма, гравжца дознанія? А если такая грашща
иризнается матеріализмомъ, то какъ онъ одредѣляетъ ее?
На пѳрвый вопросъ можно дать общій утвердительный
отвѣтъ. Всѣ матеріалисты безъ всякаго исключенія при-
знавали въ той пли другой формѣ извѣетнкя границы
дознанія. Что же касается второго вопроса, точнаго отіре-
дѣленія пункта, за лредѣлами котораго кончается наша
компетенція, то въ этомъ отношеніи матеріалисты часто
расходилдсь. Какъ извѣстдо, матеріализмъ, точно также,
какъ идеализмъ, имѣѳтъ свою почтенную и солидную ис-
торію. Матеріалистическоѳ міровоззрѣніе не представляетъ
собою чего-то законченнаго, разъ навсѳгда выработаннаго,
дригоднаго для всякаго исторнческаго періода. Надротивъ,
матеріализмъ подвергался измѣнѳнію, исправлѳнію и усо-
вершенствованію. Его содержаяіе также опрѳдѣлялось
исторически-общественнымъ развитіемъ. Всякая матеріали-
стическая система служила выраженіемъ общественныхъ
отношеній того историческаго періода, въ который она
возникала, и отражала сумму усдѣховъ, достигнутыхъ яо-
ложительнымъ знаніемъ. Въ зависижостж отъ степени раз-
витія и выводовъ долождтелънсш науки матеріализмъ опре-
дѣлялъ границы дознанія. Сообразно съ этимъ нѣтъ воз-
зіожности дать общій отвѣтъ на поставленный вопросъ, гдѣ
граница познанія съ точки зрѣнія матеріализма вообще.
Когда мы въ предыдущѳй главѣ старались защититъ кате-
ріалистическое міросозерцаніе, не касаясь деталъныхъ
вопросовъ и различія взглядовъ отдѣльныхъ матеріалистовъ.
на тотъ или иной'важный вопросъ, то мы имѣли въ виду
лишь основныя лоложенія, лрисущія матеріалистической

— 87 —
философіи, какъ таковой, составляющія ея исходный пунктъ>
ея незыблямый фундаментъ. Незыблемымъ же фундамен-
томъ матеріалистическаго міросозерцанія является, по
справедливому опредѣленію Энгельса, признаніе дѣйстви-
тельности природы. Этотъ фундаментъ всегда и неизмѣнію
оспаривался идеализмомъ, который начинаетъ строитъ
церковь съ креста, т. е. псходдтъ пзъ чистаго сознанія.
Сообразно этому, мы сосредоточпли все наше внпманіе
на критнкѣ основныхъ прднцшювъ ндеалдзма, которая
является въ то же время защитоіг основныхъ принпчповъ
матеріалистнческой фдлософіи. Словомъ, въ нашу задачу
не входило ни обстоятельное разсыотрѣніѳ отдѣльныхъ
доложенід этого міровоззрѣнія, ни ихъ систематическое п
историческое развятіе. По этой прдчднѣ мы не можемъ
здѣсь заняться изложеніемъ взглядовъ отдѣльныхъ мате-
ріалистовъ на вояросъ о границахъ познанія. *)
Подробное дзложеніе взглядовъ старыхъ матеріалдстовъ
на этотъ вопросъ повело бы насъ слдшкомъ далеко еще
и дотому, что мы не могли бы оставить нѣкоторые язъ
няхъ безъ крдтики. Старый матеріализмъ отлдчался, какъ
извѣстно, метафдзическинъ характеромъ; ему была чужда
тѳорія развитія. И не смотря на свою тѣсную и нераз-
рывную связъ съ доложптельнынъ знаніемъ, онъ всегда
испытывалъ на себѣ въ той или инои степени вліяніе
идеалистической метафизякд. Онъ поэтому также считалъ
возможнымъ построеніё полной, исчердывающей фжлософ-
ской системы. А въ полную и законченную систему должна
была, конечно, входдть и ояредѣленная, разъ навсегда
установленная граница познанія. Діалектическій мате-
ріализмъ совершенно иначе посмотрѣлъ на дѣло позпанія.
А такъ какъ взгляды геніальныхъ основателей этого ве-
лдкаго міровоззрЬнія насъ наиболѣе интересуютъ, то мы
и приведемъ здѣсь то замѣчательное мѣсто изъ Anti-Düh-
ring'a, гдѣ Энгельсъ говоритъ о границахъ дознанія: „Че-
ловѣчество, ддшѳтъ нашъ великій учитель, находится пе-
редъ лротиворѣчіемъ: съ одной етороны, оно можетъ
*) Какъ смотрѣли на этотъ вопросъ французскіе матеріали-
сты ХѴШ столътія, обстоятельно из^ожено въ сочинѳніяхъ Пле-
ханова. См. „Beiträge zur Geschichte des Materialismus" истатьи:
„Кантіанизмъ или матеріализмъ?" и „Бернштейнъ и матеріализмъ".
"Іослѣднія помѣщены въ сборникѣ „Критика нашихъ критиковъ".

-- 88 —
позяать дсчердывающіімъ образомъ шровую сястему въ
ея общей связи, съ другой,—оно въ силу своѳй собствен-
ноа прлроды, какъ п вслѣдствіе природы міровоіі системы,
никогда не въ состояніи разрѣшить задачу познанія въ
ея полнонъ объеэіѣ. Это протпворѣчіе леждтъ не только
въ ободхъ факторахъ: человѣчество и жіръ, по оно со-
ставляетъ главиую лрдчдну всего умственыаго прогресса
и разрѣшается постояино, педрерывно въ прогрессивномъ
развлтіи человѣчества точно такъ, какъ разрѣшается, на-
прпмѣръ, математпческая задача въ безколѳчнсжъ нли
прерывномъ рядѣ (Ketteiibrucli). Фактическн остается вся-
кое умствешюе представленіе о шровой сиотѳмѣ ограня-
челяыагь, вслѣдствіе дстордческаго лоложедія (объектдв-
яаго фактора) съ одаоіі сторопы, п вслѣдствіе физическоіі
п духовной природы_ его созидатсля (суиъектявнаго фак-
тора) съ другоіі стороны" *). Мы видпмъ такижъ обра-
зомъ, что Энгельсъ лрдзнаетъ границу познанія, но что
эта граппца не метафизическаго, а гссторическаго ха-
рактера.
Какъ матеріалпстъ и какъ сторонникъ діалсктики, Эн-
гельсъ беретъ за исходное положеніе въ познаніи едипый
міръ одыта и его недрѳрывное развитіе. Монистическій
взглядъ на всѳленную устраняетъ принципгальную непо-
знаваемость вещед, иначѳ сказать, вещей въ себѣ. Съ дру-
гой стороны развятіе міровой еистемы и сравнятельлая
ограндченяость позяающаго субъекта исключаютъ всякую
возможность дозпать вселенную въ долнсжъ объемѣ. Мысль
Энгельса слѣдовательно такова: лгіръ всегда поэпаваемь)
по въ каэюдый данный историческій момептъ пе вполпѣ
познанъ. Это противорѣчіе лѳждтъ въ основѣ дѣйствдтель-
наго дозиаяія и въ этомъ корендомъ и ллодотворномъ
лротиворѣчіл соверілаетъ наука свое прогрессивное, ло-
стулательноѳ движеліе. Слѣдовательно, граница познадія,
которая ставится діалѳктлческимъ матеріаллзмомъ, нѳ абсо-
лютная, а относительдая, не метафизяческая, а исторнче-
ская. Съ этой точки зрѣнія не лравы догматяки, считаю-
щіе возможнымъ создать полнтю, всеобъемлющую философ-
скую сястѳаіу, пригодную для всѣхъ временъ и всѣхъ эпохъ,
до нѳ менѣе ошибаются лозитивисты и скептяки, исходя-
*) Anti-Dühring. S. 21-22. 2. Auflage.

— 89 —
шіе нзъ ученія о непознаваеяостд вощей. Сторопнлки марк-
ситскаго міровоззрѣнія—нн абсолютные догматдкд, ни
абсолютные сксптики: ояи стоятъ па діалектдческоіі точкѣ
зрѣпія. На оспованіи опыта онп убѣждеіш въ позпа-
ваемости явледій лрироды п дсторіи и велѣдствіе этого
нисколько пѳ сомнѣваются въ воззюжностд даучныхъ пред-
сказаній. Но, придерживаясь съ другод стороны теоріп
развитія и зная, какое огрояное вліяніе оказываетъ на
даучное изслѣдованіѳ субъектпвная огранпченность, эко-
номдческіе, общественные интересы и накопившіеся за-
блужделія п предразсудкп, онд подходятъ ко всякой те-
оріи, ко всякому выводу яаукд съ велдчашдей осторож-
ностъю. Поэтому методъ Маркса-Энгельса насквозь про-
пикнутъ бездощадной крлтдкой п глубошімъ скедтдцдз-
зіозгь. Но скедтлцлзмъ скелтдцпзму рознь. Есть скепти-
цизмъ иормальнып и скептдцдзмъ патологдческій. Первыіі
нѳ сомнѣвается въ возмождостл пстпны, а только тща-
тельно провѣряетъ ее и этюіъ ъ самьвіъ двлгаетъ пауку
впередъ; второіі дрлпцддіальпо отвсргаетъ иетшіу, ли во
что не вѣритъ п потояу тащитъ науку пазадъ. Разлдчіе
этихъ двухъ родовъ скептпщізма прекрасно охарактерл-
зовалъ Бѣлинскій въ слѣдующнхъ словахъ:4 „Скептпцизмъ—
слово великое д слово пошлое, смотря дотому, какъ его
понимаютъ. Скептдцдзмъ никогда не бываетъ самъ себѣ
цѣлью д де въ немъ удовлетворедіе стремленій д доры-
вадій духа, жаждущаго здадія! Глудцы д людд ограяичеп-
ныѳ всѳму вѣрятъ, дотому что де могутъ дичого изслѣ-
довать. .Тюдд глубокіе—скедтякд по натурѣ; но скептд-
цизмъ такихъ людей есть дрдзнакъ душд, жаждущей
знанія, а нв холодшго отрицанія. Чѣмъ болыпе любнтъ
человѣкъ дстдну, тѣмъ впішательнѣе еѳ дзслѣдуетъ, тѣмъ
осторождѣе ее принимаетъ. Ояъ вѣрдтъ въ достоднство
истдны, вѣрдтъ въ депрелождость ея существованія, но
одъ нѳ вѣрдтъ на слово людямъ, задимавшдмся дзслѣдо-
вадіѳмъ 'истдны, ибо знаетъ, что человшъ и истгіна—де
оддо и то жѳ; до онъ не вѣритъ безусловно и самому
сѳбѣ, ибо знаѳтъ, что его, какъ чѳловѣка, можетъ обма-
нывать д дрдвычЕа, д дедоерѳдствендость, д чувство д
его собственный умъ. Скептдцдзмъ такдхъ людей не от-
рицаетъ истины, а ошрицаетъ только пщ что мооюетъ
быть щтмѣшано людьми къ истинѣ ложпаго и ограничен-

— 90 —
наго" *). „Только умы мелкіе, души ничтожныя шеголяютъ
скептжцжзмомъ, какъ моднымъ ялатьемъ, хвалятся имъ,
какъ заслугой" **).
Правда, огрожное большжнство совремѳнныхъ теорети-
ковъ познанія также вризнаютъ жстину; они вѣрятъ въ
сверхчувственный міръ. Но какой жалкій, какой ничтож-
ный вждъ имѣетъ эта истина въ ихъ же собственныхъ
произведеніяхъ! Каждый изъ ея приверженцевъ повторяетъ
рѣшительно на каждомъ шагу, что наука должна придер-
живаться матеріалжстическаго метода п руководствоваться
закономъ механической прпчинности. Спрашжвается, какое
же значеніе ішѣетъ вѣра въ сверхъовытныіі міропорядокъ?
Вотъ какое: она должна успокопть и согрѣть душу чело
вѣка. Ва это мы опять отвѣтимъ словами Бѣлжнскаго:
„Нашему вѣку не нужно шутовскжхъ бубенчиковъ, пріят-
ныхъ заблужденій, рѳбяческихъ погремушекъ, отрадныхъ,
утѣшительныхъ лжей. Еслпбы ложь предстала передъ нимъ
въ видѣюнойипрекраснон женпщны и съ улыбкоЁ манжла
его въ свои роскошныя объятія, а истина въ видѣ страш-
наго остова смерти, летящаго на гигантскомъ конѣ съ
косой въ рукахъ—онъ отвергся бы съ презрѣніемъ и не-
навжстью отъ обольстжтѳльнаго пржзрана и бросжлся бы
въ мертвящія объятія остова... Ему лучше ощутить себя
въ дѣйствительныхъ объятіяхъ страшной смертж духа,
чѣмъ схватить въ свои рукж нржзракъ, долженствукщій
исчезнуть при первомъ къ нему прикосновеніж" ***). Вотъ
какъ думаютъ и чувствуютъ серьезные люди, которымъ
зстина дѣйствжтѳльно дорога!
Что сверхъопытный мірожорядокъ—призракъ, который
долженъ исчезнуть при первомъ къ нему прнкосновеніи,
доказываютъ убѣджтѳльнѣшпимъ образомъ его жѳ защит-
никж, когда увѣряютъ насъ, что его нельзя обосновать
логичѳскимъ путемъ.
И надо пржзнаться, что въ чувствительныхъ рѳлигіоз-
ныхъ изліяніяхъ, наполняющихъ совремѳнную фжлософскую
лжтературу, не чувствуется ни малѣйшей искренности ж
*) Сочинѳнія Вѣлинскаго, томъ четвертый, стр. 293. Курсивъ.
вѳздѣ нашъ.
•*) Ibid.
***) Ibid. стр. 254.

— 91 —
никакой серъезнон вѣры. Видно, что философія послѣдняго
времени судорожно цѣпляется зарелигіозное воззрѣніе, не
желая разстаться съ ускользающимъ призракомъ, и что это
нежеланіе обусловлено мотпвамп, вытекающимп не только
изъ яотрѳбности вѣры. На самомъ дѣлѣ есть другая по
требность, болѣе серьезная, чѣмъ спасепіе души; это—потреб-
ность спасать существующінпорядокъвещей. Не требуется
въ настоящее время особепной проннцательностп для того,
чтобы открыть связь между „базнеомъ" и „надстройкоіі".
Сами же представители буржуазяоіі пдеологіи просто и
откровенно выдаютъ свой секретъ. Рѣдко можно теперь
найти такую философскую книгу, которая не трактовала
бы о „грубыхъ матеріалпстпческпхъ стремленіяхъ соціа-
лизма", и въ которои нѳ упомпяалось бы такъ нлп пначе
о матеріалистическомъ объясненіп исторіи. И слѣдуетъ
отдатъ справедливость яашнмъ буржуазнымъ противнпкамъ:
они люди умные и, какъ люди умные, отлпчпо знаютъ, въ
чемъ дѣло. Имъ хорошо извѣстно, что эиатеріалистическая
философія составляетъ необходимый фундаментъ матеріали-
стическаго объясненія исторіи и всѣхъ вытекающихъ изъ
него. практическихъ выводовъ. Ясное и отчетливое пояима-
ніе этоп тѣсной, неразрывноя связи толкаетъ ихъ все
большѳ и больше на борьбу противъ матеріализма. Но,
ведя упорную и отчаянную борьбу, они въ- то же время
сильно боятся одержать побѣду. Необходимость въ развитіи
естествознанія и техники ж любовь къ наукѣ, которая
вполнѣ ѳстественна у мыслящихъ людеи, заставляетъ этяхъ
идеалистовъ признать матеріализмъ, какъ методъ изслѣ-
дованія дляположительныхъ^наукъ. Но съ другой стороны
опасность, грозящая со стороны матеріализма современному
обществевному порядку, побуждаетъ ихъ отвергнуть это
ученіе, какъ общее философское міросозѳрцаніе, и усердно
заниматься проповѣдью субъективной вѣры. Эта субъек-
тивная проповѣдь выражается въ буржуазной идеологіи
нашего времени въ самыхъ разнообразныхъ, сложныхъ и
причудливыхъ формахъ, покрывающихъ густымъ туманомъ
ихъ общій классовый характеръ. Западно-европейская
буржуазія окончательно сыграла свою историческую роль;
она осуществила свои объективные идеалы и кромѣ жалкой,
жѳстокой ж поистинѣ безчеловѣчной колоніальной политики
у нея нѣтъ положительныхъ задачъ. Ея же интеллигенція

— 92 —
не довольна своей косной, отупѣвшей ц мертвой срѳдой;
она цщетъ и жаждетъ „новыхъ цѣнностей"; она мечется
пзъ стороны въ сторону, лихорадочно хватаясь за всягсую
ложную п ттманную теорію. И яесмотря ыа такое безко-
нечноѳ тревожное псканіе, эта жаждущая и алчущая пн-
теллигеіщія до такой степени пропптана всѣмн предраз-
судкамп и всѣші традіщіяэш своего собственнаго класса
п до такоіі степени сама отражаетъ въ сѳбѣ его патологи-
чесісое состояніе, что еіі нѳдостаотъ ни умственнаго, ни
нраветвеннаго зіужества для того, чтобы понять п усвоить
цдеалы того класса, па долю котораго вътпала великая
псторическая мпссія обновить міръ п спасти современное
общество отъ его недостойнаго, позорпаго сущоствованія.
Имеяно благодаря этому безсилію буржуазная интел-
іигѳнція пщетъ выхода въ субъективныхъ, безсодержа-
тельныхъ п призрачныхъ „цѣнностяхъ". Отсюда ея мни-
мая, искусственная п безжизненяая вѣра въ сверхъодыт-
ный міропорядокъ, отсюда вытекло ученіе Авенаріуса-
Маха, сводящееся къ тому, что „человѣкъ есть мѣра ве-
щей" *), н отсюда же вышли родственные съ этимя фило-
софскимя течѳніями индивидуализмъ въ этикѣ, импрессіо-
низмъ и символизмъ въ искусствѣ и анархизмъ въ политикѣ.
Необуздаяные субъективизмъ и индивидуализмъ, го-
сподствующіе въ области философской мысли и художе-
ственнаго творчества, имѣютъ въ настоящее врѳмя двоякое
значепіе: съ одноіі стороны они должны удовлетворить
потребностямъ въ идеалѣ, а съ другои служить духовнымъ
оружіемъ въ боръбѣ противъ соціалистическихъ стрѳмлѳ-
ній. Послѣдователи же научнаго соціалнзма, усвоившіе
міросозерцаніе Маркса-Энгельса и ставшіе на сторону все-
шрнаго революціоннаго борющагося пролетаріата, имѣютъ
объѳктивныя, ишрокія историческія задачи. Не испытывая
ян малѣйшей нужды въ субъективныхъ иллюзіяхъ, они
могутъ стать твердой ногой на почву конкрѳтной дѣй-
ствительпости и пеуклонно слѣдовать ігаучному методу
въ яолной увѣрѳнности, что „симъ побѣдишн".
*) Эта субъектпвная теорія пмѣетъ громадную объективную цѣн-
ность: съ ея иомощыо можно легко доказать, что бѣдные—богаты, а
богатые—бѣдны, ибо все завяситъ отъ субъективныхъ пероживаній.

Почему мы не хотимъ идти назадъ?
г.
Не такъ давно вышла кяижка: „Субъективизмъ и пнди-
видуализмъ въ общественной философіи" г. Бердяѳва.
Кяижка эта ииѣетъ двѣ цѣли: съ одной сторовы под-
вергнуть критиісѣ міросозерцаніе Н. К. Михайдовскаго, съ
другой - пополнить существующіе въ маркспзмѣ пробѣлы,
на которые „ортодоксальные" марксисты, вслѣдствіе ихъ
застывшаго догматизма, не обратцаютъ вниманія.
Обѣ эти задачи находятся въ тѣсяой взапмноЁ связи,
яри чемъ вторая ставптся авторомъ въ центрѣ. Еритика
субъективпзма Мпхайловскаго возаіол;на? по мнѣнію г. Бер-
дяева, только съ точки зрѣяія научнаго объектявизма
марксовой теоріи, справедлпвой въ своихъ общихъ соціоло
гическихъ востроеніяхъ, но лишеяной теоретдкодознава-
тельнаго базиса. Соціологическая доктрина Маркса-Эн-
гелъса должна принять теоретнко-яозяавательную основу
трансцѳндентальдаго идеализма.
Такъ думаѳтъ нѳ одинъ г. Бѳрдяевъ. Вотъ ужъ нѣ-
сколько лѣтъ, какъ мы слышимъ назойливо повторяющійся
зовъ: „ГІора назадъ къ Канту" *).
*) Въ этомъ же духѣ высказался топерь Бауэръ въ статьѣ:
„Marxismus und Ethik" („Die Neue Zeit" № 41, 24' Jahrgang Bd. 2),
направленяой противъ тѣхъ возраженій, которыя сдъланы Каут-
скимъ въ его „Этикѣ" кантіанцамъ.
Бауэръ тоже соединяетъ Маркса съ Кантомъ и пытается защи-
щать это теоретическое предпріятіѳ точь въ точь такпмп жѳ дово-
дами, какиші руководился г. Бердяѳвъ въ разбяраемой нами кнпгѣ.
Бауэръ согласеяъ съ толкованіемъ Германа Когена теоріп опыта
Канта. Это толкованіе должно но мыѣяію Бауэра прпмирпть яасъ
съ апріоризмомъ и заетавить насъ принять ученіе объ апріорныхъ

— 94 —
Намъ, „орпьодокеальиъииъ" марксистамъ, откровенно го-
воря, надоѣло скучное и ашяотонное приставанье такъ
называемыхъ критшовъ. И надоѣло не потому, что марк-
сязмъ боится критики. Наоборотъ, умная, дѣльная и серьез-
ная критика приносптъ подчасъ больше пользы данной
теоріи, нежели досредственная защята ея. Но ваши кри-
тики не отличалясь ни дѣльностью, ни даже серьезностыо
отношеяія къ занимающему ихъ вопросу. Повторяя на раз-
ные лады допотопныя мыслп, они на дѣлѣ дажѳ не су-
мѣли поставить ни одного живого, захватывающаго во-
проса.
Споръ противъ какогонибудь изъ этихъ критиковъ дол-
женъ быть волеи неволей наяравленъ исключятельно про-
тявъ тѣхъ мыелителей, чьи мысдя данный крятикъ довто-
ряетъ. Критикъ, съ которымъ мы въ данномъ случаѣ бу-
деиъ имѣть дѣло, яовторяетъ основные дринциды, илп
точнѣе, осяовныя протяворѣчія критической философіи въ
нхъ чистомъ и нетронутомъ видѣ. Пусть поэтому яе удив-
ляется читатель, если намъ въ этой статьѣ прддется дѣ-
лать значительныя отступленія отъ самой книги и за-
няться крятикой тѣхъ положеяій Канта, которые легли въ
ея осяову. Но раныне, нѳжели яерейтя къ вопросу по су-
ществу, мы считаѳмъ не лишяимъ сказать нѣсколько словъ
формахъ за объективную основу опыта. На яолную несостоятель-
ность этого весьма распроетранѳннаго взгляда я указываю въ
статьѣ „Опытъ критпки критицизма".
Далѣе Бауэръ ншпетъ: „loh behaupte nicht, dass die transcen-
dentale Methode Kants praktishen Vernunftglauben aussehliesst, ich
leugne aber, dass sie ihn fordert (die Neue Zeit Ns 41 S. 491). Что
•это часто повторяемое положеніе не выдерживаетъ ни малѣйідей
критякя, читатель надѣюсь увидѣлъ въ первой статьѣ этого сбор-
ника. Такъ думал7> и г. Бердяевъ, когда началъ соединять Маркса
съ Кантомъ. И этотъ же взглядъ лежитъ въ осяовѣ его книги:
„Субъективизмъ и индивядуализмъ въ общественной философіи".
Впослѣдствіи г. Бердяевъ оправдалъ мое предсказаніе,—онъ торже-
ственно отказадся отъ своѳго прежняго взгляда и призналъ по-
стулаты практическаго разума.
Если Бауэръ будетъ послѣдователѳнъ, то ему придется сдѣ-
лать одно изъ двухъ: либо оставять въ сторонѣ Канта и всецѣло
примкнуть къ діалектичѳскому матеріализму, либо отказаться отъ
Маркса п признать догѵгулаты практическаго разума.
Соединители Маркса и Канта обыкновенно предпочитаютъ вто-
рой путь.

— 95 —
üo доводу тѣхъ странныхъ дріемовъ яашихъ крятиковъ-
гяосеологовъ, которьши дользуется и г. Бердяевъ.
П.
Гносеологическіе критики марксизма, довторяющіе на
разные лады, что марксизму не достаетъ теоретдко-лозяа-
вательнаго базиса, страннымъ д даже делонятнымъ обра-
зомъ саіѣпіиваютъ теорію дознадія критицизма съ теоріей
познанія вообще.
Всякій, кто хоть мало-мальскд здакомъ съ дсторіей фило-
софіп, зяаетъ очедь хорошо, что элемедты теорід лозда-
нія встрѣчаются на самыхъ дервыхъ студеняхъ возядкно-
ведія философской мысли.
Уже тѣмъ, что Ѳалесъ все раздообразіе виддмыхъ
иредметовъ свелъ на одну матеріальную субстанцію, былъ
поставледъ водросъ о нашемъ дознадід, которыЁ по своему
логическому существу содержитъ въ себѣ дреддоложедіе
различія мѳжду объектомъ въ себѣ и объектомъ для дасъ.
Подобнымъ разлдчіемъ были наяѣчены существедные во
просы теоріи дознанія: объ отношедіи едддства къ множе-
ству, субстанціи къ развитію, вдддмаго къ невиддмому д
разума къ ощущедію.
И съ того момента, какъ отцу философіи лрдшла мысль
сдѣлать разлвГчіе между вддимымъ д невидимьшъ, еубстая-
ціодальнымъ д мѣняюшимся, съ тѣхъ поръ вся фдлософія
до наідихъ днѳй занималась и занямается главдымъ обра-
зомъ водросами о человѣческомъ лознаніи.
Если же доншіать теорію доздаяія въ ея болѣе узкомъ
и сдѳціальдомъ смыслѣ, въ смыслѣ созпательнаго одредѣ-
ледія границъ нашего доздаяія, то и въ этомъ случаѣ
идиціатива дрияадлежятъ не Каяту. Вдолнѣ ясно была
поставлена эта дроблемма Локкомъ, вдослѣдствіи развдта
Юмомъ, -не говоря уже о французскихъ матеріалистахъ
ХѴШ столѣтія, ставившихъ одредѣледдо границы до-
знанія. Какія бы формы ни дринималъ матеріализмъ у
своихъ отдѣльныхъ дредставдтелей, онъ всегда содержалъ
элементы теоретико-дознаватѳльяаго характера въ дозя-
тдвномъ смыслѣ, такъ какъ матеріализмъ ло рвоему внут-
реднему содержанію всегда стремился къ ѳстественному,

— Уо —
научному объясненію окружающихъ явленііі п согласно
этожу своему стремленію всегда ограничивался міромъ,
воспрпнішаемымъ внѣшними чувствами. Его основоіі былъ
слѣдовательно опытъ или, мы бы сказали, міръ феноме-
новъ, ес.тибы этотъ терминъ не былъ испорченъ кантіан-
ской фплософіей, по смыслу которой феномеяъ еоть исклю-
чительпо субъектпвный процессъ. Маркеистская теорія
выходптъ изъ основъ матеріализма п къ тому же ле изъ ма-
теріализма леіпафгізическаго, а пзъ матеріалпзма діалепти-
чеекаю. Матеріализмъ жо діалектическій тѣмъ іі отличаѳтся
отъ яатеріализма спекулятпвнаго, что онъ не дризнаетъ
ни законченноіі метафизпческой системът, ни застывшихъ
метафпзпческихъ субстанцііі.
Этотъ родъ матеріалпзма имѣстъ такимъ образомъ до
существу своему теоретдко-дознавательньтіі характеръ въ
настоящемъ смыслѣ этого слова. Отсюда вытекаетъ, что
крптпкп ортодоксальнаго маркспзма не идіѣютъ ди малѣй-
шаго логическаго права ставить марксизму въ упрекъ отсут-
ствіе критически-философскаго базнса. Если же марксист-
ская фплософія пмъ на самомъ дѣлѣ кажется почему-либо
неудовлетворптельной, то имъ слѣдовало бы преждо всего и
главнымъ образомъ серьезяо и добросовѣстно разобрать во
просъ по существу, а не утверждать голословно съ видомъ
философскаго глубокомыслія, что марксизмъ—мѳтафнзпка.
Но нашп критикп вообще устроились весьма удобно.
Они не только безъ всякой критической мысли отнеслисъ
къ философіи діалектическаго матеріализма, по даже не
дали себѣ труда хорошѳнько уяснить сёбѣ ту систему, къ
которой они такъ торопливо мчатся „назадъ". Крптики-
кадтіанцы, конечно, зяаютъ, что изъ міросозерцанія Канта
вышли еъ одииаковьшъ правомъ различныя и даже дроти-
вопололсяыя теченія. Отсюда ясно', что раньпіе всего на-
добно опредѣлить, къ какому Еанту слѣдуетъ возвра-
щаться: къ Канту—матеріалистжческому реалисту, или къ
Канту — субъективному идеалисту, или къ дротиворѣчи-
вому Канту« Такое опрѳдѣленіѳ тѣмъ болѣе необходимо,
что въ области философіи среди неокантіанцевъ дроисхо
дитъ въ буквальномъ смыслѣ вавдлонское столпотвореніе:
нѣтъ рѣшвтельно двухъ критицистовъ, говорящихъ на
одномъ я томъ же языкѣ.
Самя кантіанцы бездрестанно возятся съ яротиворѣ-

— 97 —
чіями ихъ учителя. Почти каждый изъ ляхъ выбрасываетъ,
часто весьма лроизвольяо, тотъ нли иноп сущеолвенныи
элементъ, увѣряя прж этоыъ, что основная точка зрѣпія
сохранила свою цѣльность и послѣ совершенноп опе-
радіи.
Но какъ яп велика смута, господствующая среди фи-
лософскихъ послѣдователей критицнзма, имъ нельзя отка-
зать ни въ фшюсофскихъ пріѳмахъ мысли, ни въ стрем-
леніи обосноватъ свое міросозерцаніе.
Иначе проявляютъ свою смуту кантіанцыѵиярксмсиш.
Сочиняетъ, напримѣръ, такои критикъ статью на разныя,
съ теоріей познанія ничего общаго не тіѣющія темы,
нашішетъ слово „гносеологія", поставитъ крестъ п въ вы-
носкѣ велитъ смотрѣть „Логику" Зпгварта, „Исторію фи-
лософіи" Виндельбанда, „Философскііі крптіщпзмъи Рпля
и т. д. Показавъ такимъ образомъ, что источникъ его
„критичѳскихъ" п оритнальпыхъ взглядовъ находптся въ
чужомъ сочиненіи, критикъ преспокойно разсуждаетъ
далъше „на разнътя темы", пока не напишетъ: „штещгія
должнаго"; тутъ сшять—крестъ, опять—выноска я совѢтъ
читать Зиммеля, Шташглера, Зомбарта іг т. п. Нельзя ска-
зать, чтобы подобные лріемы обларуживали большую са-
лостоятельность мысля,—качество обязательное для ярк-
тика, ибо иекритикующій %ритикъ есть явленіе протл-
ворѣчивое.
Перейдемъ къ кяпгѣ илл точлѣе къ филоеофіи г
Бердяева.
III.
Вся гносеологія г. Бердяева излолсена ла трехъ страни-
цахъ. Мы, съ позволелія читателя л для его же удобства,
приведзмъ ихъ цѣллкомъ: „Прежде чѣмъ говорить о
субъективизмѣ, о субъективпомъ методѣ и объ особелло-
стяхъ соціологлческаго познанія, яеобходимо отвѣтить ла
вопросъ, что такоѳ объективпзмъ въ позлаліи. Полятіѳ
объектявности впервые получаетъ глубокій смыслъ въ фи-
лософіп Калта. Толъко трансцепдентальлая философія обо-
словываетъ позпавательлый объективязмъ. Объективное—
для лея значитъ общеобязателыюе, имѣкодее всеобщую
7

-- 98 ~
примѣнижость (allgemeingültig). Это понятіе паходится
въ цѳнтрѣ кантіанскои фплософіи и отвѣчаетъ на вопросъ
о цѣнности, а не о дроисхожденіи нашего познанія. Вели-
чаіішая историческая заслуга Еанта сводится къ тому, что
онъ открылъ незыблемыя основы общеобязательнаго, т. е.
объективно-цѣннаго, въ трансцендентальвой аядерцѳдціи *).
Мы категоргічески утверждаелъ (дріемъ пе совсѣмъ кри-
тическій, .1. А.),что если признать виѣстѣ съ эмлириками лишь
существованіе одного психологдческаго созпанія, чердаю-
щаго все свое содержаніе дзъ опыта, то рушится все
общеобязательное въ познаніи, слѣдоватѳлыю всѳ объек-
тивное, и мы лрнходимъ къ скептическому субъектпвішіу.
Только пепослѣдовательность и трусость мысли застав-
ляютъ эмпприковъ 'отворачяваться отъ этого непріятяаго,
но неизбѣжнаго вывода.
„Что же такое это трансцендеятальное, общечеловѣ-
ческое сознаніе и чѣмъ оно отличается отъ обыкновеннаго
психологическаго сознанія? Всяігій актъ познанія предпо-
лагаетъ дознающаго субъекта; въ лоздающемъ субъектѣ
мы открываемъ элементы, обязательныѳ для всѣхъ дознаю-
щихъ; они составляютъ логическгя условія позданія, нѳобхо-
диііыя его лреддосылки. Все наше дознаніѳ—одытное, ло
дознавательный одытъ возможенъ только дотому, что ему
логичееки дредшествуютъ такія необходимыя условія, какь
надрпмѣръ законъ тождества, какъ формы лространства
и времени, какъ категорія причинности ж т. п. Мы не
говоризіъ, что а priori хронологически предшѳствуетъ
одыту; до времени до олыта въ дознающѳмъ субъектѣ
нѣтъ нячего; трансцендентальные лознавательные эле-
менты оуществуютъ только для одыта и безъ него лишены
*) Cwr. Windelband, „Die Geschickte der neueren Philosophie",
II. Bd. §. 59. Cm. A. Riehl, „Der philosophische Kritizismus", I. Bd.
II.£Abschnitt, 3. Kapitel, a такжѳ II. Bd. Einleitung. Cm. Kant „Kritik
der reinen Vernunft", herausgegeben von. K. Kehrbach. стр. 131.
(Какъ видитъ читатель, много приказано смотрѣть, Л. А.) Мы яри-
мыкаемъ къ тому толкованію Канта, которое предложено Герма-
яомъ Когеномъ и Алоизомъ Рилѳмъ. Слѣдуетъ особенно подчер-
кивать, что кантовскій вопросъ какъ въ теоріи познанія, такъ и
въ этнкѣ, это вопросъ яе о генезисѣ познанія и нравственности,
а объ ихъ объектпвной цѣнности. Основной интересъ Канта былъ
направленъ ла преодолѣніе гносеологическаго и этжческаго скеп-
тдцизма.

— 99 —
тзсякаго смысла, они не имѣютъ ішкакой другон примѣ-
нимости кролѣ міра, являющагося намъ въ опытѣ. Мы
только открываемъ въ каждомъ актѣ познанія опредѣлен-
пую логическую послѣдовательность. Мы, напримѣръ,
открьтваемъ, что категорія причпнности носитъ общеобяза-
тельный характеръ, ішѣетъ всеобщую примѣноюсть въ
позпаніл, доэтому мы говорюгъ, что она логичвски пред-
шествуетъ опыту. Опытное происхожденіе этой познава-
телъной категоріи не давало бы никакихъ гарантій для
ея всеобщности, мы не пмѣли бы шікакжхъ ручательствъ
за то, что будущій опытъ не представитъ намъ бездри-
чппныхъ явленій и вообще какпхъ угодно сюрпрпзовъ.
Добросовѣстные эмдирики, какъ Д. С. Мдлль, приходятъ
къ скедтдческому взгляду на причинность. Поэтому кромѣ
измѣнчиваго ж текучаго лсдхологическаго еознанія, мы
должны пршіять еще трансцендентальное, логическое со-
знаніе, какъ объективную точку опоры. Ияаче міръ обра-
тился бы въ какои то ужасныіі хаосъ, нв знающій законо-
мѣрности, а познаніе—въ субъективяую игру, не знающую
вичего объективнаго. Теорія познанія (гносеологія) именно
имѣетъ дѣло съ общечеловѣческпмъ, трансцендентальнымъ,
а не субъвктнвнымъ, дсихологическияъ сознаніемъ. Точка
зрѣнія развитія, имѣющая полную сплу для дспхологиче-
скаго сознадія (объѳктъ ясихологія), не имѣетъ мѣста въ
теоріи дознанія, которая вѣдаетъ только логическое, из-
•слѣдуетъ не происхожденіе н развитіѳ доздадія (это опять
дѣло психологіи), а его ооставъ ц общепримѣнимость, ѳго
цѣндость (Gültigkeit). Мы исходимъ изъ лредгголожѳнія о
существованіи пормальнаго позяанія. Объективно-истинное
<зсть гносвологически-нормальное. Замѣчательнѣйшій пред-
ставитель фплософскаго критицизма Алоизъ Риль гово-
ритъ, что логическое, какъ и этическое, носитъ соціаль-
ный характѳръ, ояо возникаетъ въ духовяомъ общеніи;
■ѳсли бы существовало только одинокое сознаніѳ, то не
существовало бы никакого а priori, пе было бы ни логи-
ческихъ, ни этическихъ нормъ. Какъ это надо донимать?
вта важная мысль имѣетъ слѣдующѳе значѳніе: основной
признакъ логическихъ и этическихъ нормъ это—ихъ объек-
тивная цѣнность, ихъ обязатѳльность и примѣнимость ко
всякому сознанію, слѣдоватѳльно, онѣ предполагаютъ суще-
ствованіе нѣсколькихъ сознаній, такъ какъ только въ об-
7*

— 100 —
щеніи съ другями индивидуальное сознаніе приходитъ къ.
тому, что у него есть вееобщаго, т. е. объективнаго ві>
едипственно возможномъ смыслѣ этого слова. Обычный
критерій объѳктіівнон истпнностп въ познаніи—соотвѣт-
ствіе съ внѣшнндш объектами—въ философскомъ отноше-
ніп недостаточенъ; необходтшо, чтобы это соотвѣтствіе
было одинаково для всякаго сознанія, а это воздіожно
только при признаніи трансцендентальныхъ элемсптовъ
сознанія, которые н являются верховнымъ критеріемъ. Въ.
этомъ смыслѣ истина дѣйствительно соціалыіа" *).
Очень легко зазіѣтить, какъ во всѣхъ этнхъ разсужде-
ніяхъ, яредставляющихъ „гносѳологическую" основу кншш,
авторъ въ различныхъ выраженіяхъ твердитъ буквально
одно и то же. Влѣсто требуемаго въ данномъ случаѣ су-
щественнаго опредѣлеиія источиика разлжчія между субъ-
ектнвнымъ и объективнымъ, г. Бердяевъ ограничиваѳтся
чисто внѣшпимъ повтореыіемъ того, что индивидуальноо
есть субъективноѳ, а общеобязателъное—объективное; что
пѳрвое сводптся къ деихологическому, второе къ логячѳ-
скому сознаяію; иначѳ говоря, что субъективное есть
субъективное, а объегстіівное, какъ разъ напротивъ,— объек-
тивное.
Тѳрминологія, заимствованная изъ системы Канта: „эм-
пирическая ж трансцепдентальная аиперцепція" и проч.,
придаетъ повторяющейся тавтологіп глубокомысленный
видъ, но сущностЕг поставленнаго вопроса нисколько не
объясяяетъ.
Но если г. Бердяевъ не сумѣлъ сказать ничего по-
ложительнаго, то тѣмъ не менѣѳ успѣлъ обваружить
всю несостоятельность и противорѣчивость своей точки
зрѣнія.
Какъ и додобаетъ истинному критицисму, г. Бердяевъ
начиваетъ гносеологію догмой: „Все наше познаніе —опыт-
ное; но познавательный опытъ возможенъ только потому,
что ему логичѳски предшествуютъ такія необходимыя усло-
напримѣръ законъ тождества, какъ формы про-
странства и времени, какъ катѳгорія причинности и т. д.
Мы не говорюіъ, что а ■ priori хронологжчески предше-
*) Стр. 20—23. „Субъективизмъ и индивидуалязмъ въ общ>
ствѳнной философіи".

— 101 —
ствуетъ опыту; по врем.ѳни до опыта въ познаюшѳмъ
субъектѣ нѣтъ ничего".
Итакъ существуетъ передъ познавательнымъ опытомъ
опытъ пепознаватѳльный и совѳршенно пустой субъектъ,
дознавательныя функціи котораго объективируютъ безфор-
менное содержаніе непознаватедьнаго опыта, давая ѳму
закопомѣрный порядокъ. Но откуда жѳ бѳрется содержа-
ніе оиыта л что опо такое? На этотъ вопросъ г. Бердяевъ
отвѣчаетъ, какъ мы видѣли въ прнмѣчаніи, что онъ раз-
дѣляетъ толкованіе Канта, предложенное Германояъ Ко-
геноігъ и Алоизомъ Рцлѳмъ, т. е. что кантовскій вопросъ
ісакъ въ теоріи познанія, такъ и въ этякѣ—это вопросъ
не о гѳнѳзисѣ познанія н нравственности, а объ ихъ объек-
тивной цѣнностн. Но если г. Бердяевъ, слѣдуя этому тол-
кованію, абстрагируѳтъ отъ содержанія оиыта, то, спрапш-
вается, на какомъ основаніп онъ тутъ же заявляетъ, да
еще такъ категорически, что безъ трансцендентальнаго
«сознанія ;,міръ обратился бы въ какой то ужасный хаосъ,
нѳ знающіи закономѣрностя, а познаніе въ субъективную
игру, не знающую объективнаго".
Г. Бердяевъ, какъ оказывается, тотчасъ измѣнилъ сво
<ему гносеологическому обѣщанію абстрагировать отъ со-
держанія опыта, какъ ему на дѣлѣ измѣняютъ его учж-
теля, Гѳрманъ Когеяъ и Алоизъ Риль. Содержаніемъ опыта
оказывается у него влоляѣ опредѣляемый критицистами
хаосъ внѣшняго міра, получающій закономѣрность отъ
познавательныхъ формъ субъекта. Откуда же критицистамъ
извѣстяо, что матерія опыта лшпена всякой закономѣрно-
ч:ти? Почему бы'напримѣръ не предположить существова-
ніе причинной связи въ допускаемомъ критицистами внѣіп-
немъ мірѣ, а хаось въ головахъ... хоть бы нѣкоторыхъ
критицистовъ, являюпщхся отнооительыо познающаго субъ-
екта объектами, принадлежащими къ тому жѳ внѣшнему
міру, гдѣ господствуетъ такой „ужасный хаосъ".
Критицисты всѳгда забываютъ, что познающій субъектъ
есть въ то же время и объектъ. Обладая закономѣрностью
въ иервомъ случаѣ, онъ, по учѳнію критяческой философіи,
теряетъ ее во второмъ. И это противорѣчіе никогда не
покидаѳтъ критицистовъ.
Желая доказатъ абсолютную заѳисимость мірового по-
рядка отъ апргористическихъ формг субъекта, опи вынуж-

— 102 —
депы опредтьлять еодеро/санге опита какъ безформепнуіо
матерію, являюгцуюся результатомъ дѣйетвгя внѣшнихь
объектовъ; съ другой стороны апріористичесіия формы,
%аупегоріи еубстакцгальностгі и причииности окончательпо
гісключаютъ какъ существованге объекта, такъ и его дѣй-
ствіе па субъекта. Выходитъ, что опредѣленіе субъектив-
ныхъ формъ опыта обусловлнвается' опредѣленіемъ содер-
жанія его; опредѣленіе жѳ содержанія опыта исключается.
найденньшп апріорньши формами, при нахожденіи кото-
рыхъ молчаливо предполагается содержаніе опыта извѣст-
нъшъ.
Основные гіринцппы критицизма имѣютъ поэтому слѣ-
дуюпціі видъ: трашцешеятсиьный идеализмъ пе касается
генсзгіса опыта; оставляя опредѣлете матерги опыѵпа
въ стороніъ, онъ гімѣетъ дѣло только съ субъектибньиш
формамп его; суиъективныя же формы даютъ латеріи
опыта закономѣрность, такъ какъ опа предсѵшѳляетъ ео-
бою „уэісасный хаосъ". Это вопіющее трехъэтажное дроти-
ворѣчіе, дѣлающео окончательпо невозможной всю точку
зрѣнія, есть ые что иное, какъ повтореніе въ другой формѣ
корѳннаго вротііворѣчія, господствующаго въ „Критикѣ
чистаго разума", противорѣчія между вещъю въ себѣ, какъ
дѣйствующнмъ реальнымъ прѳдметомъ, и апріорвыми фор-
мами, исключающими ея существованіе и дѣйствіе. Это
противорѣчіе, проходящее черѳзъ всю систему Канта,
принпмаетъ особенно рѣзкую форму въ самой трудной и
теагаой части „Критики чистаго разума", именно тамъ, гдѣ
рѣчв идѳтъ о трансцендентальной и эмпирической аппер-
дѳпціи, на основаніи которыхъ г. Бердяевъ такъ легко я
такъ просто построилъ всю свою гносеологію.
Если бы г. Бердяевъ дѣйствителъно критически, т, е.
съ пониманіемъ послѣдовалъ за глубокимъ, по мучительно
противорѣчивымъ ходомъ мыслей Канта, онъ не могъ бы
съ такой наивной и по кстинѣ трогателъной простотоіі
поетавить рядомъ два, другъ друга обусловливающія и въ
то же время другъ друга исключающія, понятія. Правда>
эмпкрическая и трансцендентольвая аплерцепціи встрѣ-
чаются рядомъ и у самого Канта. Но стоитъ хоть сколько
нибудь серьезно отнестись къ основной мысли „Дѳдукціи
чистыхъ разсудочныхъ понятій", чтобы увидѣть, какъ фк-
лософъ, смутіто сознавая безысходную п отиворѣчивость

— 103 —
этихъ понятій, всяческн старается скрыть это противорѣ-
чіе отъ самого себя.
Здѣсь не мѣсто входить во всѣ подробности спстемы,
которыя связаны съ эмпирической п трансцепдептальной
апперцепціями, но нѣсколько остаяовиться на этомъ во-
просѣ необходішо.
Начавъ „Еритику чпстагоразума" догматпческимъ яред-
положеніемъ суіцествованія объекта п субъекта, Кантъ,
согласно поставлеяной имъ задачѣ, концентрируетъ всю
силу аналяза яа открытіи п опредѣленіи субъектпвныхъ
формъ, оставляя объектъ въ сторонѣ. Нанденпыя апріори-
стическія формы, составляющія источннкъ едвнства, устой-
чивости и закономѣрностя, должны неизбѣжно вести къ
субъективному пдѳализму. Но Кантъ не хотѣлъ быть
субъективнымъ ядеалистомъ *).
Находясь подъ сильньшъ вліяніемъ англійскаго эмпи-
ризма, лоборовшаго схоластику, п саиъ слѣдуя духу новаго
временя, Кантъ крѣпко держится за матеріальный внѣшніп
міръ, воспрпнимаемый напшми чувствами, какъ за источ-
никъ опыта, закрывая глаза на то обстоятельство, что его
учѳніѳ объ дшріорныхъ формахъ окончательно дѣлаетъ не-
возможнымъ призвавіе этого источнвка. Не обращая вни-
манія на это коренноѳ дротиворѣчіе, Кантъ остается лрв
твердомъ убѣжденіи, что существуетъ внѣпшій объектъ,
какъ реальная причина ощущенгя. Но такъ какъ законо-
мѣрпость и единство присущи только субъекту, то матерія
опыта представляется разрозненной и безформс лыой, т. е.
хаосомъ, изъ котЬраго субъѳктъ, какъ источнмъ законо-
мѣрности, творитъ міръ по своѳму образу и подобію.
Какъ же творитъ субъектъ свои представленія? Въ
какихъ его свойствахъ лежитъ осяова идентичноети вос-
ттринятыхъ и восдроизведенныхъ элементовъ, безъ которой
*) Куно Фяшеръ совершенно правъ, доказывая, что саиымъ
логическимъ продолженіемъ философіи Канта является субъектив-
ный идеализмъ Фихтѳ, но совершено неправъ, когда считаетъ си-
стему Канта послѣдовательнымъ идеализмомъ и Канта сознатель-
нымъ субъективнымъ идеалпстомъ.

— 104 —
міръ долженъ казаться хаосомъ? На этотъ всшросъ Кантъ
прежде всего отвѣчаѳтъ, что такой основой пе можетъ
быть эмішрическое сознаніѳ, само измѣнчивое и завиоимое
отъ воспріятія. „Сознаніѳ, — чптаемъ мы въ „Еритикѣ
чистаго разума",—но опредѣленію пашего состоянія при
внутреннемъ вослріятіп чисто эшшрическое, всегда измѣн-
чпвое въ этомъ потокѣ внутрѳннихъ явленій, не даетъ
устоичазаго и постоянпаго и обыкповепно называется внут-
реншмъ чувстволъ, или ѳмшрической апперцепціей. То,
что необходпмо, должно быть представляемо, какъ нѣчто
количественно тождественное, и пакъ таковое ие мооісетъ
быть мысламо въ эмпирическихъ данныхъ. Должно быть та-
коѳ условіе, которое предшествуетъ всякому опыту и дѣлаетъ
этотъ опытъ возможнылъ, а опытъ долженъ осуществить
это трансцендентальное требованіе" -). Источникомъ един-
ства въ явленіи и тождества еамого явленія можетъ быть
только неизмѣнноѳ, всегда само сѳбѣ равноѳ тождествен-
ное сознаніе. „Въ насъ, продолжаѳтъ Кантъ, не можетъ
быть никакихъ познаній, никакого соединенгя и едипства
яхъ безъ этого единства сознанія, котороѳ предшествуетъ
всѣмъ даннымъ созерцанія. Только въ отношеніяхъ къ
нѳму и возможно всякое представлепіе о предметахъ. Это
чистое, первоначальноѳ, неизмѣнное сознаніе я хочу на-
звать трансцеядентальной апперцедціей" **). Или: „устой-
чивое и достоянное я чистой ашіерцепціи создаетъ корре-
латъ всѣхъ нашихъ представлеяій, поскольку только ихъ
возможно сознавать" ***). Итакъ эмпиричѳская апаерцеп-
ція должна предшествовать трансцендентальной, такъ какъ
эта послѣдняя должяа объѳдинить ея хаотическое, измѣнчи-
вое содержаніе; а съ другой стороны трансцендеятальная
апдерцеіщія должна предшествовать эмпирической, потому
что она является п%оррелатомъІІ объекта, составляющаго
причииу хаотическаго измѣнчиѳаго содержанія ощущенія.
Короче, опытъ предшѳствуетъ трансцѳндѳнтальной апаер-
цепціи, а трансцендентальная апперцепція опыту въ одно
ж то жѳ время.
*) Стр. 6U русск. пѳрѳводъ Н. М. Соколова, курсивъ вездѣ
нашъ.
**) Тамъ жѳ.
••*) Тамъ жѳ, стр. 624.

— 105 —
Влолнѣ очевидно, что тутъ зедгля на китѣ, кптъ на
водѣ, а вода на землѣ. Дѣло въ томъ, что разъ исключи-
тельно субъекту принадлежитъ едпнство и закономіьрность,
которыя, ио собственому опредѣленію Канта, составляютъ
коррелатъ объекта, то ясно, что субъектъ сажъ творптъ
объекты опыта.
Трансцендентальная апперцѳпція такпмъ образомъ ни-
чѣмъ не отличается отъ интеллектуальнаго созерцанія
Фихтѳ, которое актомъ самоограннченія создаетъ объекты,
составляющіе содержапіе опыта.
Кантъ смутно сознавалъ, что трансцендентальная ап-
перцепдія ведетъ еъ нежелательному ему субъвЕтивному
идеализму. Философъ стрешілся впередъ, а не назадъ, н
потому древосходно понималъ невозможность научнаго
опыта съ точки зрѣнія ндеализма. Поэтодеу то мы и встрѣ-
чаемъ во всѣхъ произведеніяхъ Канта рядомъ съ ндеали-
стяческимъ ходомъ мыслп ясно выраженную реалистдчѳ-
скую точку зрѣнія, противорѣчащую трансцендептальной
апперцепціи и опрокидывающую ее вверхъ дномъ. Приве-
демъ для примѣра хоть слѣдующее чрезвычайно характер-
ное мѣсто изъ „Критики чнстаго разума", которое Кантъ
насильстведно всовываетъ между разсуждѳніями о транс-
цендентальной аидерцепціи. „Долженъ существовать объек-
тивный базисъ, т. ѳ. такой базисъ, который предшествуетъ
всѣмъ эмпирическимъ законамъ ж апріорнымъ евоиствамъ
воображенія, благодаря которому является возможность
или даже необходимость узнать въдзвѣстномъ рядѣ явле-
яіё закономѣрность. Только такая объективпая оскова, за-
ключающаяся въ томъ, что явленія связаны въ себѣ, дѣ-
лабтъ возможнымъ разсматривать данный рядъ явлѳній,
какъ чувственныя данныя, и додвѳргать ихъ всеобщей
связи въ репродукціи, вслѣдствіе чего и составляются
всеобщія правила закономѣрности. Ототъ объективный
базисъ всякой ассоціаціи въ данномъ рядѣ явленій я па-
зываю пхъ сродствомъ (Affinität)". *)
*) Kr. d. г. V. S. 131—132. Kehrbach. Цитируемъ это мѣсто изъ
тѳкста, т. к. оно въ русскомъ пѳреводѣ Н. М. Соколоваѵне со-
всѣмъ ясно выражено.
По поводу этого мѣста „Критики" Карлъ Штумафъ говоритъ:
„In der „transcendentalen Deduktion" ist unter den vielen
technischen Ausdrücken und Begriffen keiner merkwürdiger, als der der

— 106 —
Здѣсь ясно сказано, что въ данныхъ опыту явленіяхъ
существуетъ объежгивная связь, независимая отъ познава-
тельныхъ апріорныхъ формъ субъекта. Такое положеніе
не мѣшаетъ тѣмъ не менѣе Канту черезъ страницу ска-
зать: „елѣдовательно порядокъ и правпльность въ явле-
ніяхъ, которыя мы пазываемъ природой, впесены туда
пменно наші; и мы не могли бы ихъ тамъ найти, еслибы
мы пли прирола нашеи души первоначально гьхъ туда не
вложила". *)
Но какъ бы нп были поразительны протнворѣчія у
самого Канта, оня легко объясняются совокупностью всѣхъ
условіы его временл. Историки, раздѣляющіе ходъ Кантов-
скаго мышленія на строго разлпчные періоды, совершаютъ
болыпую натяжку. Въ дѣйствительностц Кантъ въ продол-
женіп всей своеи жизяи оставался подъ равносильыымъ
вліяніемъ двухъ протжвоположныхъ теченій мысли, подъ
вліяніемъ теологичѳской метафизики Лейбница съ одной
стороны н англійскаго эмпиризма съ другой.
Стремленіе соединить эти двѣ противоположныя, другъ
друга исключающія точки зрѣнія,—закоторое Канта такъ
хвалятъ составшгелж учебниковъ и бездарные профессора
философіи,—явилосъ главкой причиной кантовскаго дуа-
лизма и неисчерпаемымъ источникомъ неігримиримыхъ
противорѣчій, наполняющихъ кржтицизмъ.
Y.
Вѳрнемся къ нашему крктицисту.
Мы видѣли, что г. Бердяевъ какъ ни въ чемъ яе бьь
„Affinität" oder »A&sociabilüät* der Erscheinungen, wodurch die hlos
zufällige Verbindung von Vorstellungen sich unterscheidet von
denjenigen, die wir als ein Naturgesetz aussprechen. „Die
Erscheinungen, sagt Kant ausdi ücklich, müssen an sich associabel sein".Ereilich—
ich möchte sagen; leider fügt er sofort hinzu: „Diesen ohjectiven
Grund aller Association der Erscheinungen können wir nirgends
anders als in dem Grundsatz von der Einheit der Apperception in
Ansehung aller Erkenttnisse, die wir angehören sollen, antreffen"
„Psychologie und Erkentnisstheorie", S. 15. Aus den
Abhandlungen der k. Ъауег. Akademie der Wissenschaften I Cl, XIX Bd. II
Abth.
*') Kp. ч. раз. стр. 625, переводъ Н. М. Соколова.

— 107 —
вало принялъ за основу своихъ философскпхъ предпосы-
лсжъ эшіирическую и трансцендентальную апперцепцію,
нисколько не справляясь ни о впутреннемъ* содержаніи
этихъ понятій, ни о возможности ихъ совагѣстнаго суще-
ствованія.
Для нашего критпка проблема гносеологіп разрѣшается
удивительно просто. Такъ онъ говорптъ: „Обычный кри-
терііі объектдвной нстинности въ познанін— соотвѣтствіе
съ внѣшними объектамн -— въ философскомъ отношеніи
недостаточенъ, необходимо, чтобы это соотвѣтствіѳ было
одпнаково для всякаго сознанія, а это возможно только дри
признаніи трансцендентальныхъ элементовъ сознанія". *)
Допустимъ, но откуда же берутся у г. Бердяева нп
съ того ніі съ сего готовые объекты и соотвѣтствіѳ
между объектааш и прѳдставленіями? Г. Бердяевъ утвер-
ждаетъ во первыхъ, что внѣшній міръ дается опыту, какъ
„ужасный хаосъ"; во вторыхъ, что существуетъ соотвѣт-
ствіѳ между данными внѣідняго міра и представленіемъ;
въ третьихъ, что „высшій критерій истипности, общеобя-
затѳлкное сознаніе, только подтверждаетъ это соотвѣтствіе."
Выводъ изъ всѣхъ этихъ гносеологическихъ предпосы-
локъ таковъ: міръ, данный въ впдѣ ужаснаго хаоса,
остается копечно таковымъ несмотря ни на то, что онъ
соотвѣтствуетъ дредставлѳнію, ни на то, что „высшій кри-
терій истинности, общѳобязательное сознаніе, только под-
тверждаетъ это его соотвѣтствіе."
Читатель виджтъ, что „ужасному хаосу" г. Бердяев?
нѣтъ конца.
Счастье нашего критиджста, какъ и многяхъ другихъ,
состоитъ въ томъ, что ояъ совсѣмъ несерь.езно относится
къ своимъ гносеологическимъ положеніямъ. Такъ онъ,
нисколъко нб стѣсняясь, вводитъ, какъ мы видѣли,' гото-
вый объектъ и соотвѣтствіе представлснія съ объектомъ.
Но такъ поступать яе долагается. Во первыхъ, кри-
тецистъ совсѣмъ абстрагируетъ отъ матеріи опыта, и если
онъ, во вторыхъ, одредѣляетъ матерію опыта, какъ без-
связный хаосъ, то онъ не имѣетъ драва, въ третьихъ, на-
чинать гносеологію введеніемъ готовыхъ объектовъ, кото-
рые, какъ таковые, уже выраоюаютъ законс г!:рность.
*) Стр. 2В.

— 108 —
Г. Бердяевъ очевидно даже и не подозрѣваетъ, что во-
просъ объ источникѣ закономѣрностя есть въ то же время
вопросъ объ объектахъ опыта. Если намъ даны объекты,
то міръ не хаосъ, а наоборотъ обладаетъ закопомѣрпой
связью, независимо отъ нашѳго созпанія. Въ этомъ случаѣ
падаетъ окончательно весь кантовскій формализмъ, вно-
сящій порядокъ въ хаотяческую матерію опыта; другими
словамп тогда уяичтожается вся сущность трансценден-
тальнои аипѳрцепціп. Если же наоборотъ закожомѣрность
прпнадлежитъ исключительно апяерцепція, то объектъ нѳ
данъ субъекту, а есть, напротявъ того, созданіе послѣд-
няго. Въ этомъ смыслѣ Каптъ и говорятъ, что мы полу-
чаемъ гсзъ опыта обратно то, что туда вложили. Это
тотъ выводъ, къ которому всегда приходилъ философъ,
ѳели только внезапнымъ введеніемъ объекта не нарушалъ
логяческаго хода своего мышлѳнія.
Какъ ни вертись, съ какой стороны ни подходи къ
вопросу—логическгй выводъ изъ трансцендентальной ап-
перцепціи есть субъективный идеализмъ.
Если же стать на точку зрѣнія субъективнаго идеализ-
иа, то не только не можетъ быть и рѣчи о разлячіи между
субъективнымъ и объек.тивнымъ, индивидуалънымъ и обще-
обязательнымъ, но рѣшительпо невозможяо признать су-
ществованіе другяхъ людей. Оолипсизмъ яѳляется неот-
вратилымь слѣдетвіемъ этого воззртъпія.
Разъ мы дризнаѳмъ все, противостоящеѳ отдѣльному
субъѳкту, за яѣчто хаотнческоѳ, то мы не имѣемъ ня малѣй-
шаго логяческаго ярава выдѣлять изъ этого хаотячѳскаго
цѣлаго людей и награждать ихъ вѣчными, закономѣрными
формами времени, вространства, дрячинности и т. д.
Странноѳ двяженіе мысля проявилось въ кантовскомъ
апріоризмѣ. Кантова вещь въ.себѣ, изъ ученія о котороп
вытекаѳтъ полпая невозможность познанія внѣшняго міра,
а слѣдовательно и бѳзысходный скептицизмъ, заставляетъ
Канта нскать критерій достовѣрностя нашего позяанія въ
яозпавательныхъ формахъ субъекта. Но съ другой сто-
роны эти субъективвыя формы только въ томъ случаѣ
яріобрѣтаютъ объективную цѣнность, когда они прнсущн
всѣмъ людямъ. А такъ какъ люди относнтельпо познаю-
щаго субъекта принадлежатъ къ тому же внѣшнему, не-
познаваѳмому міру, то объ няхъ невозможно слѣдова-

— 109 —
тельно утверждать, что имъ присущи формы созерцанія—
время и пространство, и формы разсудка—категоріи. Кромѣ
того, существованіе людей также сомнительно, какъ и су-
ществованіе всѣхъ другихъ предметовъ/
Субъективный объективішіъ Еапта приводитъ, такимъ
образомъ, обратно къ индивадуальному объекпгивизму, а
послѣднгй %ъ солипсизму. Ерптическая философія, отры-
вающая съ самаго начала познающій субъектъ отъ по-
знаваемаго объекта, лишается вслѣдъ затѣмъ всякой воз-
можности снова связать пхъ.
Субъектъ, начавшій съ самого себя, долженъ неми-
нуемо послѣ всѣхъ трудныхъ спекуляцій возвратитъся къ
себѣ жѳ. Еритіщистъ, придумавшій свою систему, можетъ
поэтому повторить слова Фауста:
Da steil ich nun, ich armer Thor,
Und bin so klug als wie zuvor.
Эту же самую мысль и это же настроеяіе выразилъ
Кантъ, когда сказалъ: „Ich musste also das Wissen
aufbeben, nm zum Glauben Platz zu bekommen".
Г. Бердяевъ повторяетъ за Рплемъ, что еслибы суще-
ствовало только одинокое сознаніе, то не существовало
бы никакого а priori. И это вѣрно. Но развѣ возникшее
соціальнымъ путѳмъ общѳобязательное сознаиіе есть транс-
цендептальвая апперцепція? Мысль Рлля о томъ, что идея
общеобязательнаго сознанія могла возникнуть только въ
человѣческомъ обществѣ, даетъ этой пдеѣ эмпирически-
эволюціонное объясненіе.
Эта мысль слѣдователъно не только не объясняетъ
апріоризма Канта, а, какъ разъ наоборотъ, окончатедьно
оііровергаетъ ѳго, показывая, какъ Кантъ принялъ за вѣч-
ныя, лежащія внѣ овыта, татгія формы познанія, которыя
яа самомъ дѣлѣ явилисъ плодомъ развитія человѣческаго
общества. Стремленіе Риля дать кантовскому неподвиж-
ному апріорязму соціально-эволюціонпую подкладку за-
ставляетъ этого серьезнаго и умнаго критициста впадать
въ одну нѳпослѣдовательность за другой. И это происхо-
дитъ по той причинѣ, что трудно дридумать болѣе пора-
звтельное противорѣчіе, какъ кантовскій апріоризмъ, ве-
дущій свою родословную отъ застывшихъ платояовскихъ
идей, ж его возникновеніе въ соціальномъ аггрегатѣ. Что

— ПО —
трансцендентальное сознаніе дѣйствителыіо противорѣчитъ
соціальному происхожденію его, знаетъ тотъ же г. Бер-
дяевъ, который, девятью страніщами ниже того мѣста,
гдѣ юіъ приводится зіысль Рнля, говоритъ слѣдующее:
„Еслж дажѳ погибнетъ человѣчество, погибнетъ наша сол-
нечная спстема, народятся новые міры, безконѳчно отлич-
ныѳ отъ нагаего, возпикпутъ формы жизни и сознанія, не
ішѣющія почтн (какъ вамъ, читатель, нравится это „иочти"?)
нпчего общаго съ наіііпми, логическій законъ тождества
останется въ прежней силѣ, трансцепдентальное созяаніе
не измѣнптся ни на одну іоту; его элементы одгтаково
вѣчпы (значптъ не воздикли въ обществѣ!) какъ въ црош-
ломъ, такъ п въ будущемъ; они одинаково обязателъны
для всякаго созаанія въ мірѣ, когда бы и гдѣ бы это со-
знаніе нп являлосъ. Трансцендеитальное сознаніе создаетъ
міръ". *) Отмѣтшгъ въ этой ццтатѣ прелсде всѳго то, что
г. Бердяевъ договорился таки до субъектнвнаго идеализма:
„трансценденталыіое сознаніѳ создаетъ міртЛ Но это оче-
видно сказаяо такъ себѣ, для проявленія философскаго
полета или другими словами для того, чтобы, по выраже-
нію г. Струве, „внестя въ марксизмъ идеалпстическую
струю". Мы имѣемъ полное право такъ думать потому,
что тутъ же говорится: элѳменты трансцѳндентальнаго
сознанія вѣчны „для всякаго сознанія въ мірѣ, когда бы
и гдѣ бы это созяаніе ниявлялось". Вѣдь ызъ этихъ словъ
выходитъ, что міръ существуетъ независимо отъ того
трансцендентальнаго сознанія, котороѳ, по признанію на-
шего критициста, возникаѳтъ только въ соціальномъ аг-
грегатѣ. Поразительная послѣдовательность!—то трансцен-
дентальное сознаніѳ создаетъ міръ, то оно само возішкаѳтъ
только въ человѣческомъ обществѣ. Это право же напо-
минаетъ еказаніе о томъ, что до сотворенія міра суще-
ствовалъ хаосъ, огороэкенныі заборомъ.
Г. Бѳрдяевъ можетъ, одяако, найти утѣшеніѳ въ томъ,
что нодобдаго рода нѳлѣпыя противорѣчія нѳ его исключя-
тельноѳ достояніе, а присущи всѣмъ критицистамъ бѳзъ
исключѳнія. Но между г. Бердяевымъ и его учителями
Германомъ Когеномъ п Алоизомъ Рилемъ есть и разница.
Она состоитъ въ томъ, что у этихъ послѣднихъ, несмотря
*) Стр. 33—34, тамъ же.

— 111 —
на противорѣчивость основныхъ принциповъ, мы встрѣ-
чаезіъ много весьма умныхъ и тонкихъ мыслей, имѣющнхъ
общее значеніе, между тѣмъ какъ у г. Бердяѳва противо-
рѣчивость и несостоятельность философскаго крптицпзма
выступаетъ въ саяоліъ наивномъ, нпчѣмъ не прикрытомъ
видѣ.
VI.
Оставимъ теперь коренныя принципіальныя протпво-
рѣчія въ сторонѣ; станемъ на точку зрѣнія крнтшщзма и
допустимъ совиѣстимость существоваяія внѣшннхъ „объек-
товъ",составляющихъ матерію опыта, съ трансцендентальной
апперцепціѳй, составляющей его форму. П допуекая всѳ
это, мы должны убѣдяться въ полноіі несостоятельности и
невозможности чисто формальнаго критерія истннности въ
опытѣ.
Дѣло въ томъ, что сущноеть чисто формальпаго щжте,-
рія, состоящая въ полномъ абстрагированіи отъ матеріи
опыта, ведетъ роковымъ образомъ къ своей щюттополож-
иости, къ отсутствію всякаго кригперія. Это потому, что
съ точки зрѣнія исклютательной общеобязательности субъек-
тивныхъ формъ познаяія не только не можетъ быть рѣчи
о различіи между дѣйствятельными и ложными представ-
леніями, но и рт&шительно необъяснимо, откуда бы могло
вообще возникнуть у насъ понятіе о подобнаго рода раз-
личги.
Трансцендентальная апперцепція и ея разновидности,
законъ тождѳства, категорія пркчинности и т. д., присущи
въ одинаковой степени всіьмъ представлепіямъ безъ исклю-
ченія. Убѣжденіе въ томъ, что зѳмля держитоя на трехъ
китахъ, что Христосъ родился отъ святаго духа и разъ
навсѳгда искупилъ всѣ грѣхи человѣчества, что царь по-
мазанникъ божій и т. п. являются съ точки зрѣнія чистаго
формальнаго критерія такима же нѳопровержимыми исти-
нами, какъ дюбой законъ астрономія.
Эягельсъ, которыЁ, судя по его крдтикѣ Дюринга,
глубоко пояималъ кантовскую философію, замѣчаетъ: „wenn
ich. eine Schuhbürste unter die Einheit Säugethiere
zusammenfasse, so bekommt sie dadurch noch lange keine Milchdrü-

— 112 —
sen"*). Это замѣчаніе не только остроумно, но скрываетъ
въ себѣ глубокій философскій смыслъ.
Эпгельсъ хочеть сяазать имъ, что дѣйствитѳльное един-
ство и связь феноменовъ принадлежатъ не исключителъно
познающему субъекту, а заключаются въ объективныхъ
данныхъ дѣйствительнаго внѣшняго міра, доказательствомъ
чего служатъ заблужденія, т. е. такія возмоо/сиыя и факти-
чески сугцестуюгція субъективпыя комбинаціи, которыя
не оправдываются опытомъ.
Еслп бы единство и причинная связь явленій обусловли-
вались исключителъно субъективными формами, то всѣ
явленія должнът были бы бытъ одпнаково реальны. Если
иеходить пзъ такого положенія, то рѣшительно нѳвозможно
объяснить дѣиствптелъный ирогрессъ человѣческаго позна-
нія. Субъектпвно-формалъный критерій является поэтому
догмой, уничтожающей въ корнѣ прогрессъ и развитіе
человѣческаго духа.
Апріоризмъ Канта, сутцность котораго состоитъ въ
томъ, что природа есть объективація нашихъ субъектив-
кыхъ формъ познанія, превращаетъ живую, разнообразную,
развивающуюся дрироду въ застывшее, вѣчно само себѣ
равное бытіе древнихъ элѳйцевъ, котороѳ послужило глав-
нымъ основаніемъ для платоновскихъ ндей, возродившихся
въ системѣ отца критидизма.
Трансцѳндентальная аппѳрцепція есть, такимъ образомъ,
возобновленная въ другоіі формѣ старая метафизическая
вѣчная жстпна, стоящая внѣ дѣйствительнаго реалънаго
міра и его нѳпрерывнаго развитія.
- Находящаяся ло ту сторону чувствеянаго, воспринимае-
маго міра, эта абсолютная вѣчная истина образуетъ такъ
называемый интеллегибельный, сверхчувствѳнный міръ.
Именно тутъ, въ этомъ пунктѣ лежитъ главный источникъ
непримиримаго антагонизма и дуализма между міромъ
живыімъ, находящимся въ непрерывномъ движенін, и
міромъ узіопостигаемымъ, — вѣчвшіъ, одвнаковьииъ и
мертвымъ. Исходя изъ той точки зрѣнія, что настоящая
реальностъ должна быть неизмѣнна и сама себѣ равна,
мыслитель либо объявляетъ міръ чувственныхъ воспрі-
*) Бсли я мыоленно объѳдиню сапожяую щетку съ млекопита-
ющими, то отъ этого у нея еще не выростутъ молочяыя железы.

113 —
ятій простой иллюзіей, дибо яодвергаетъ его сомнѣнію.
Ясно, что въ обонхъ этихъ случаяхъ яознавательный
опытъ, требующій критѳрія истины для различія истин-
ныхъ представленій отъ ложныхъ, абсолютно невозможенъ.
Свойственная критіщизму теорія яознанія яриводитъ
вслѣдствіе этого къ вульгарноя практикѣ, лишенной вся-
каго научяаго смысла; а наука должна съ этой точки
зрѣнія уподобнться слѣяому, которыіі въ отчаяніи хватается
за многочисленные окружающіе его предметы, пока не на-
голкнется на яужную ему вещь, не пмѣя однако надежды
узнать ѳе вторичяо. Далѣе, полный скептнцнзмъ по отяошенію
къ реальности воспринимаемаго, видимаго міра и познавае-
мости его, признаніе, что истяняая реальность лѳжятъ
тамъ, за яредѣлами дѣйствятельной природы, приводдтъ
необходямымъ образомъ къ отриданію воли къ жизни,
къ аскотическому жизнеяонимаяію; яотому что: „Ubi nih.il
vales, ibi nihil velis". Бѣгство отъ міра чувственнаго въ
міръумопостигаемый, побѣда надъ аффектами для сліянія
съ вѣчнымъ потустороннимъ бытіемъ царства нуиеновъ,—
таковъ истинный смыслъ я истинный духъ „Еритики прак-
тнческаго разума", которая явилась естественнымъ, пеиз-
бѣжяымъ результатомъ „Критикичистагоразума". Христіан-
ская метафизика съ ея дуалистическдмъ характеромъ, съ
ея отрицаніемъ земного бытія, земного нознанія ц зѳмного
счастья, съ ѳя главнымъ стремлѳніемъ изъ человѣческаго
тѣла освободить человѣческій духъ, чтобы возвратить ѳго
къ яѳрвоЕсточнику, въ міръ интеллегибельный, нашло еебѣ
новое выраженіе въ философіи Канта.
„Ich musstealso das Wissen aufheben, um zum Glauben
Platz zu bekommen" *).
YIL.
Какъ мы видѣли выпіе, кантовскій теоретико-познава-
тельный апріоризмъ, стремившійся къ абсолютной истинѣ,
именяо вслѣдствіе* своего абсолютнаго значенія оказался
*) Я долженъ былъ уничтожшъ знаніе для того, чтобы очистить
мѣсто вѣрѣ.

— 114 —
нѳоостоятельнымъ, какъ критѳрій иотины въ яозданіи. Та
жѳ судьба яостигла и кантовскую этику.
КатегоряческіЁ императявъ, тѣсно и нѳразрывно свя-
заняый съ позяавательныжъ аяріоризмомъ, совпадаетъ съ
нимъ въ послѣднѳй яястанціи, сливаясь воедияо въ мірѣ
нуііѳновъ. Какь тѳорѳтико-познаватѳльный аяріоризмъ нѳ
въ состояяіи служить масштабомъ научнаго опыта, точно
такжѳ к абсолютный нразственныя законъ, категоричѳскій
иішѳративъ, ие можетъ быть критеріѳмъ въ этякѣ.
Г. Бѳрдяевъ, рзкомендуя мардсизму всѣ роды апріо-
ризма крятической философіи, яѳ счелъ дажѳ нужнымъ
задуматься надъ этой главной: стороной вояроса. Въ сво-
ихъ разсуждеяіягь объ этякѣ нашъ критяцястъ повторяетъ
безъ всякихъ доказатѳльствъ, что хоропіѳму чѳловЬку
необходимъ абсолютный нравствѳннык закояъ. Пряведемъ
главное мѣсто по этому вопросу:
„Объективная яравственность возможяа лишь при при-
зяанія апріорнаго характѳра нравствеянаго закона, при-
нудитѳльно отличающаго добро отъ зла; только въ такомъ
случаѣ добро пріобрѣтаѳтъ общеобязательный характеръ.
Этичѳеки-общеобязатѳльноѳ—значитъ должѳнствующѳѳ быть.
Всѣ пояытки вывѳстя эшшрически пояятіѳ добра и зла
изъ элѳментовъ нѳэтичѳскяхъ, яаяримѣръ, изъ постояняо
повторяюіщіхся опытовъ удовольствія и страдааія—лотер-
пѣли фіаско я такъ же мало удовлѳтворяютъ, какъ эмяяри-
ческая тѳорія яознанія". „Утилятаризма, говорится тутъ
же въ примѣчаяін, нѳ станетъ въ настоятцѳѳ врѳмя защи-
щать ни одинъ сѳрьѳзныа мыслитѳль". „Мы янтѳрѳсуемся
тепѳрь нѳ вонросомъ о дронсхождѳніи я развитія нрав-
ствѳнностя, а вопросожь о ея цѣнностя. Для насъ нрав-
ственность нѳ субъѳктивная иллюзія, какъ это желаютъ
доказать эмпирики-эволюціонисты, для насъ она самостоя-
тѳльноз качество, неразложимое ни на какоѳ количество
молекулъ нѳэтичѳскихъ. Формаіьное различіе между добромъ
и зломъ, нравствѳяяыиъ и безнравственяыжъ прѳдшѳствуѳтъ
всякому чувствѳняому ояыту; категорія снравѳдливости
дана а priori нашему траясцеядѳнтальному сознанію" *).
Нѳ трудно замѣтдть, что г. Бэрдяевъ размазываетъ кате-
горическій иипѳратявъ, утверждая при этояъ голословно,
*) Стр. 72-73.

— 115 —
что эмпирически-эволюціонная этигса никого теперь не
удовлетворяѳтъ и потѳрпѣла фіаско. Прежде всѳго мы
чшрашиваѳмъ г. Бѳрдяѳва ц друглхъ идеалистическнхъ
,.критяковъ" *) марксовой теоріи, кто разбилъ эволюціонно-
рѳлативную этнку, когда и гдѣ она потериѣла фіаско?
Правда, что совремѳнные, такъ яазываемые, серьезные
жыслятели охотно прѳдаются тѳперь восторгу по поводу
^божествеяности" человѣческой тірпроды. Но восторгъ и
умиленіе пѳ аргумѳнтація. Весьма довольные настоящимъ
*) Современные фплософскіе плсателп вообще п „крптики"
марксовой теоріи въ особенности усвопли себѣ странную привычку
голословно утверждать, что фплософскій матеріалпзмъ и утилитар-
ний прпнцппъ въ этикѣ окончательно опровергнуты. Это утвер-
жденіѳ дѣлается съ такпмъ отрогимъ, важнымъ видомъ, который
исключаетъ всякое сомнѣніе на этотъ счетъ. Но стоитъ осмѣлпться
п сирослть, когда, гдѣ п кѣмъ сдѣлано подобнаго рода опровержѳ-
ніе, чтобы лривесги даннаго „крптика" въ замѣшательство. Послѣ
нѣкоторой неловкой паузы онъ пазываетъ, наконецъ, „Исторію
матеріализма" Ф. А. Ланге. „Исторія матеріализма" якобы спра-
вилась и справвглась разъ навсѳгда съ такимп заблужденіямя,
•какъ матеріалястичѳское объясненіе првфоды, и со связаннымъ съ
этимъ объясненіемъ ушлитарнымъ происхожденіемъ нраветвен-
ности. Нл свмЬжъ дѣлѣ нпчего подобнаго не произошло. Стоитъ
серьезно внпкнуть въ смыслъ „йсторіи матеріализма", чтобы
тотчасъ убѣдиться, какъ слаба п безпомощна критика матеріализма
въ этомъ произведеніи.
Лангѳ, вопреки своему намѣренію опровергнуть матеріалнзмъ,
лрпходитъ неизбѣжнымъ образомъ къ выводу, что единственный
методъ для научнаго опыта есть методъ, рекомендуемый матеріа-
листами.
Доказывая, что воѣ метафизическія систеыы суть „BegriffSdich-
•tungen", оказавшіѳ только косвеннымъ образомъ услуги положи-
тельному знанію, Лангѳ вмѣстѣ съ этимъ п прямо, и коевенно
доказываетъ, что всѣми положательны\ш результатами въ наукѣ
человѣчество обязано матеріализму и ѳго методу. Что же касается
утилнтарпаго гѳнѳзиса въ этикѣ, то Ланге, излагая и критикуя
главнымъ образомъ французскихъ матеріалистовъ 18-го столѣтія,
обнаружилъ (какъ на это было соверіденно справедливо указаао
Плехановымъ въ ѳго „Beiträge zur Geschichte des Materialismus")
абсолютное неиониманіе этихъ мыслителей.
Французскіе матеріалисты никстда не грѣпшли проповѣдыо
грубаго эгоизма, которую имъ навязываютъ филистеры до честнаго
Лавте включительно. Французскіѳ матеріалисты не отрицали ни
сущѳствованія этическихъ элементовъ, ни ихъ нѳобходимоетя, а
только стараліісь дать этямъ ѳлементамъ яаучно-конкретноэ объ-
яснеяіе. Объясненіе факта только подтверждаѳтъ его существованіе,
а, яѳ отрицаетъ его.
8*

— 116 —
яапиталистичѳскимъ строомъ, буржуазные идеологи восхи-
щаются „божествѳннымъ" происхожденіемъ чѳловѣка, увѣ-
ряя, что homo homini Deus est.
Эти идеалисты вообще гораздо чаще восторгаются и
умиляются, чѣмъ матѳріалисты, которые обыкновенно об-
наруживаютъ непреоборимув) антипатію къ трескучимъ
фразамъ. Но эти же самыѳ пдѳалисты, такъ охотно трак-
тующіе объ идеалахъ, счнтаготъ совѳршѳнно нѳвозможнымъ
пхъ осуществленіе въ дѣйствительной жизни. Когда мате-
ріалпсты имъ говорятъ, что идеалы должны осуществляться,
то онн этому рѣшительно не вѣрятъ, и людѳй, высказываю-
щихъ подобныя мысли, называютъ утопистамгі, фапта-
зерамм, а теперь даже метафизшами.
Оказывается, что какъ только вопросъ затрагиваетъ
дѣйотвительность, то идоалисты и матеріалисты тотчасъ.
мѣняются мѣстами.
Насъ завело бы очень далеко, если бы мы хоть слегка
коснулись матѳріальныхъ и весьма грубыхъ причинъ, по-
рождающихъ тотъ высокопарный идеализмъ, который те-
перь господствуетъ въ буржуазнои фдлософской литѳра-
турѣ.
Замѣчу только мимоходомъ, что проиовѣдь морали
всегда увеличивалась въ тѣ переходныя критическія эпохи,
когда привилѳгіямъ господствующаго класса грозила
сѳрьезная опасность. Идеологи этого класса инстинктивно
хватались за „вѣчные нравственныѳ законы", разсчитывая
съ пхъ ломощыо предотвратитъ страшную для нпхъ буріо
рѳволюціи. Никогда такъ много не говорится о нравствен-
ности, какъ въ безнравственное время, и никѣмъ такъ на-
стойчиво не проповѣдуется моралъ, какъ представителями
того имѳняо класса, который являѳтся главнымъ источни-
комъ всякой бѳзнравственности! Вотъ почѳму въ послѣд-
ніе годы такъ вошелъ въ моду кантовскій категорическій
ішпѳративъ.
Категоричѳскій импѳративъ, это—абстрактвая формула,.
годная для всѣхъ времѳнъ, для всякаго общѳственнаго
строя и для всякаго класса, въ дѣйствительностя не осуж-
даетъ яи одной формы человѣческаго общежитія.
Съ точки зрѣнія катѳгоричѳскаго императива невоз-
можно, напрюіѣръ, считать убѣжденіѳ въ необходимости
и вѣчности института частной собственности бѳзнравствен-

— 117 —
нымъ убѣждѳніѳмъ. Защитникъ частной собственностн,
убѣждѳнный въ ѳя необходииости для блага человѣчества
и борющійся за ея сохраненіе, такъ же свято исполняетъ
свой нравственный долгъ, какъ соціалпстъ, борющі&ся за
уничтоженіе этого института.
Поэтому научный соціалпзмъ, ставшій на конкретную
дочву классовой борьбы, ничего общаго не можетъ и не
должѳнъ имѣть съ абстрактньшп формулами, которыя, вмѣ-
щая въ себѣ все, что угодно, способны только затемнять
конкретныя задачи рабочаго класса.
Но г. Бердяевъ имѣетъ другія претедзіи, онъ ухва-
тился за категоричеекій императивъ потому, что эмпири-
чески-эволюціонная этика, подверженная измѣненіямъ,
превращаѳтъ по его мнѣнію нравственность въ иллюзію.
Такоѳ одасеніе потѳрять свою нравствѳнность является
результатомъ путаниды пояятій, господствующей въ го-
ловѣ нашего автора. Дѣло въ томъ, что г. Бердяевъ са-
мымъ нѳпозволительнымъ образомъ смѣшиваетъ объектив-
ную истгьпу съ втьчной йстиной *).
По категорическому заявленію г. Бердяева, толъко вѣч-
яой истияѣ присуща объектжвность. На какомъ это осно-
ваніи? Современяая наука разсматриваетъ всѣ міровыя
•явленія, какъ процѳссы развитія и закономѣрнаго нзмѣне-
*) Г. Кистяковскій наиисалъ длинныя, длшшыя статьи (см.
<Жизнь> за май и іюнь 1900 г. „Категорія необходимоетн и спра-
ведливости при нзслѣдованіи соціальныхъ явленій"), основаніемъ
которыхъ послужнло смѣшеніѳ этихъ двухъ понятій. Тамъ доказы-
вается—и весьма обстолтелъно, —что марксова теорія, основываю-
іцаяся на ученіи объ эволюціи, не выдерживаетъ критпки съ точки
зрѣнія вѣчной истины, такъ какъ вѣчная истина находится въ
противорѣчіи съ принципомъ эволюціи. Удивнтельное открытіеі
Что эволюція противорѣчитъ вѣчной истинѣ, это знаетъ каждый
■эволюціонистъ, точка отправлѳнія котораго и ѳсть критика вѣч-
ныхъ истинъ. Эволюція потому и есть эволюція, что она не при-
знаетъ вѣчныхъ истинъ. Но когда г. Кистяковскій занимался этой
тавтологіѳй, ѳму мерещилось другое. Такъ же, какъ г. Бердяевъ,
онъ емѣшалъ впчность истнны съ ѳя объективностью, асмѣшавъ
эти два понятія, онъ убѣдился, что эволюція исключаетъ всякую
объективную истнну. Однако удивительно, лочему все это глубо-
комысліѳ нааравляѳтся нсключительно противъ марксизма, почему
не противъ дарвннизма илн противъ всей совремѳнной науки, ъъ
основѣ которой лежитъ принципъ: „Nur durch sein Werden wird
das Gewordene erkannt" (Häckel, „Die Natur ans chanung von Darvin,
Goethe und Lamarck", s. 61").

— 118 —
нія. Соотвѣтствѳнно такому взгляду, наука не првзнаетъ-
вѣчныхъ истинъ. Но езъ этого нисколько не слѣдуѳтъ
отрицаніе ооъептиѳпыхъ законовъ. Всѣ добытые наукой
результаты долоюны быть щжзианы объективными зако-
нами, поскольку опи быведены на осповапіи объективныхъ
данныхъ, гп. е. явленгй вселенной. И до тѣхъ поръ, пока
въ суммѣ явленій, составляющихъ базиеъ даннаго закона,
не встрѣчаются противорѣчія, нарушающія законъ, онъ
для насъ имгоетъ объективні)ю цѣнносшь. Теорія эволюціи
говоритъ, что все подвержено измѣнѳпію, л потому мѣ-
няются п самыя объективныя истины. Эволюція въ иозна-
ніи слѣдовательно нѳ только пе исключаетъ объѳктивизма
а, наоборотъ,обусловливаѳтся югъ. То же самое относится
къ областя морали. Оттого, что съ измѣненіѳмъ объектив-
ныхъ условій мѣняѳтся ихъ нравственпое отраженіѳ,
нравственность для даннаго времѳни не есть иллюзія.
Наоборотъ, если что превращаетъ нравственность въ-
лолную жллюзію такъ это именно вѣчньш абстрактный
нравствѳнный законъ, подъ который можно подставить-
какое угодно конкрѳтноѳ содержаніе, *) какъ это фактичѳски
сплошь и рядомъ дѣлается.
VIII.
Въ своемъ неутомимомъ стрѳмленіи соединять Канта
съ Марксомъ г. Бердяевъ неоднократво подчерквваѳтъ.
необходішость обогатить Марксову теорію извѣстнымъ
правиломъ критической философіи: „Поступай такъ, чтобы
всегда уважать человѣческое достожнство какъ въ твоѳмъ
собственвомъ лицѣ, такъ и въ лицѣ всякаго другого чело-
вѣка, и чтобы всегда относиться къ личвости, какъ къ
цѣли, а никогда—только какъ къ средству".
*) Виндельбандъ, на котораго съ такимъ упоеніемъ ссылаются
г. Бердяевъ и всѣ наширусскіе „критики", говоритъ о „категори-
ческомъ императивѣ": „Какъ ни глубока и велика основная мысль
Канта—установить въ качествѣ абсолютнаго и высшаго мораль-
наго прннципа категорическій пмперативъ въ формѣ закона за-
кояосообразности, все-жѳ съ другой стороны совершенно невоз-
можно нзъ этого чисто формальнаго опредѣленія вывести какую
либо эмпирическую максиму или хотя бы только подвести ее подь
это опредѣленіе" (курсивъ нашъ). Исторія новой философіи, т. IL
Спб. 1905. Стр. 95.

— 119 —
Эта нравственная форм^ла должва, по мнѣнію г. Бѳр-
дяева, какъ ж по мнѣнію мвогжхъ другжхъ реформаторовъ
марксизма, выражать соціалжстическій ждеалъ. Допустимъ,
что додъ эту формулу можно въ самомъ дѣлѣ подставжть
соціалЕстическій ждеалъ. Спрашивается, что жзъ этого
слѣдуетъ, и чѣмъ тутъ обогатжтся Марксова теорія?
Кромѣ того, эта формула совсѣмъ нѳ обязательно дол-
жна служжть выраженіемъ соціалистпческаго строя.
Фактическж это пресловутое нравствѳнное вравжло уже
осуществжлось, ж осуществжлось въ строѣ капиталжстжче-
скомъ.
Развѣ классъ капиталпстовъ ж представляющее его
жнтересы правительство не относятся къ рабочему классу
съ этжчѳскоя и юрждической стороны какъ къ самоцѣлж?
Попробужтѳ упрекнуть защитниковъ капжталжстическаго
порядка въ нѳсоблюдѳніж кантовскои заповѣдж, ж онж от-
вѣтятъ—ж съ полвымъ основаніемъ,—что это нравствен-
ное правжло свято соблюдаѳтся въ капжталнстнческомъ
общѳствѣ. Тѳцерь нѣтъ рабства и крѣпостничества, ска-
жетъ онъ вамъ; это тогда рабочая масса, составляя соб-
ствѳнность прившглегированвыхъ классовъ, служила для
нжхъ толъко средствоыъ. Въ вастоящеѳ время лжчвость
свободва ж вотому сама себѣ цѣль. Ыежду работодате-
лемъ и рабочЕмъ существуетъ свободвый договоръ, въ ко-
торомъ восторжествовала „Die Gattungsverniinft".
Работодательж рабочій, какъ личности въодинаковой
степени другъ отъ друга зависимы, и какъ личиостщ
составляютъ другъ для друга цѣль.
Лравственное повелѵьніе считать человѣка не гполько
средствомь, но и цтълью, являетея идеологическимь выраэюе-
ніемъ замѣпы феодализма наемнымъ рабочимъ трудомъ.
Коеѳчно, еслж стать на точку зрѣяія Маркса ж согла-
сеться съ тѣмъ Еоложевіемъ, что капжталжстъ, пользуясь
своемъ экоЕомжческішъ господствомъ, дѣлаетъ человѣка
орудіемъ, служащжмъ ему такжмъ же средствомъ, какъ
всякая другая вещъ, то формула KasTß,, повелѣвающая
смотрѣть на человѣка не только какъ на „средство, во и
какъ ва цѣль, ве осуществвлась, какъ ве осуществжлся
(въ этомъ же смыслѣ) девжзъ велжкой французской рево-
дюціи: „Свобода, равенство, братство".
Слѣдовательво, чтобы дать кавтовской отвлечеввой фор-

— 120
мулѣ соціалистическое толкованіе, нѳобходимо подъ нѳѳ под-
ставитъ ояредѣленныя экономичѳскія пололсѳнія марксовой
теоріи, имѣющія въвидукапиталистичѳскійпорядокъ вещѳй.
Такимъ образомъ надо ранъше стать марксистомъ и
согласиться съ тѣзіъ, что продажа пролетаріѳмъ своей ра-,
бочей силы дѣлаетъ ѳго орудіемъ, чтобы иридать отвле-
ченной нравствеянон формулѣ Канта конкрѳтнып смыслъ
научнаго соціализма.
Казалось бы, что можѳтъ бьтть невиннѣе такого заня-
тія, какъ отыскиваніе у разныхъ мыслителей положѳній,
подтверждающихъ соціалистическія стремленія. Съ пѳр-
ваго взгляда можно дадсѳ прѳдположитъ, что все это дѣ-
лается въ силу болыной преданности соціалистическому
идеалу, ибо существованіѳ соціалистическихъ идей у та-
кого авторитетпаго философа, какішъ является напримѣръ
Кантъ, можетъ быть только пріятно всякому преданному
соціалисту. Но одно дѣло найти ту или другую идею со-
ціализма у того ми другого изъ прежнихъ мыслитѳлѳй, а
иное дѣло—на основаніи этой идеи возвращаться къ этому
мыслителю „иазадъ".
Но въ томъ то и суть, что не рвеніе и не историче-
ская справедливость гонятъ г. Бѳрдяева, какъ и его ѳдино-
мышленниковъ, къ идеямъ дрѳжнихъ мыслятелѳй. Въ этомъ
ихъ нѳудѳржимомъ стремленіи „пазадъ" сказываѳтся бур-
жуазный инстинктъ, старающійся затемнять революціон-
ныя задачи современнаго пролетаріата и заставляющій идѳо-
логовъ буржуазіи отыскивать такія расплывчатыя и не-
опредѣлѳнныя теоріи, которыя съ одной стороны имѣли
бы соціалистпчѳскій вндъ, а съ другой устраняли бы кон-
кретную, революціонную сторону соціализма.
IX.
Признавая себя критицистомъ sur toute la ligne, r. Бѳр-
дяевъ, однако, замѣчаѳтъ: „мы цѣйикомъ отвергаемъ уче-
ніе Канта объ умопостигаемомъ мірѣ и о трѳхъ постула-
тахъ практическаго разума,—эти, на нашъ взглядъ, реак-
ціоняыя стороны кантіанства" *). Г. Бердяевъ полагаетъ
*) Стр. 199, тамъ же.

— 121 —
слѣдоватѳльно, что можяо отбросить яостулаты, оставляя
при этомъ категорическій императивъ. Но это доложеніе
надо было доказать, а не отдѣлываться, говоря о немъ,
краткимъ категорическгімъ примѣчаніемъ. Въ дѣйствитель-
ности невозможно сохранитъ смыолъ категорическаго им-
пѳратива, еслп отброситъ постулаты.
Здѣсъ не мѣсто подробно останавлпваться на выясненіи
тои тѣсной связи, которая существуетъ не только между
категоричѳскимъ шшеративомъ и постулатамн, но также
между этими послѣднюш съ одной стороны, и критпкой
чистаго разума съ другой. Мы огранпчнмся ссылкой на
авторитетнаго н для г. Бердяева фплософскаго ппсателя—
Виндельбанда. Вотъ какъ Вішдельбандъ формулпруетъ
связь мѳжду катѳгоричѳскпмъ императпвомъ ипостулатами:
„Если ты вѣруешь въ нѳобходимость и общеобязательность
нравственнаго закона, то ты долженъ вѣровать также и
въ тѣ условія, при которыхъ только и возможна эта обще-
обязательность и необходюіость. Эти условія—свобода и
сверхчувственный міръ; слѣдоватѳльно ты долженъ, ѳслп
все твоѳ убѣждѳніе не неосновательно, вѣржть также въ
реальность свободы ж сверхчувственнаго міра. Вслѣдствіе
этого Кантъ называетъ идеіг, на которыя должна распро-
страияться (курсивъ нашъ) дѣятельность практической
вѣры, постулатами чистаго лрактическаго разума" *).
Г. Бердяѳвъ вѣроятно потому не счелъ нужнымъ оста-
навливаться на этомъ пунктѣ, что самъ впослѣдствія ско-
рымі? шагомъ приближается къ постулатамъ, т. е. къ „рѳ-
акціоннымъ сторонамъ кантіанства". Онъ говоритъ: „Со-
держаніе религіи текучѳ, но по формѣ это есть транс-
цендентальная функція сознанія, и вѣра въ нравственный
міропорядокъ согрѣѳтъ будущаго чѳловѣка сильнѣе и ос-
кыслѳннѣе, чѣмъ чѳловѣка пропглаго". **) Или: „Платонов-
ская „кдея" имѣетъ больше правъ на рѳальность, чѣмъ
„личность" индивидуалистичѳскаго мірозоззрѣнія: сліяніѳ ин-
дивидуальнаго съ всѳобщимъ н уиивѳрсальнымъ и' рас-
цвѣтъ индивидуалъной жизни на почвѣ этого сліяяія—вотъ
философскій и этическій рѳзулътатъ прогрессивной мысли".
„Только па этой почвѣ можетъ быть рѣшена проблема
;) Исторія новой философіи, т. II, стр. 101.
:) Стр. ]7§, тамъ же.

— 122 —
беземертгн. Шжллеръ говордтъ: „Смерть страшна для тебя?
ты хочешь бытъ вѣчво безсмертнымъ? Въ цѣломъ живж:
ты умрѳшь, цѣлоѳ же будетъ жжть". Ср. замѣчательное
ученіе Спинозы о томъ, что безсмертіе заслуживается только
познавательной любовъю къ Богу" *). Приведемъ для
характеристикн благочестивыхъ стрѳмлѳній г. Вердяѳва
еще одномѣсто: „То проникновеніѳ всѳобщвхъ логическихъ,
этическихъ и эстетическихъ нормъ въ жизнь человѣчества,
которымъ сопровождаѳтся соціальный прогрессъ, естъ мо-
жетъ быть торжество единаго Міроваго „я" въ „я" еедж-
видуалъномъ" **). „Идея цѣли должна объединитъ правду—
пстину п правду—справедливость. Только тогда дѣлаѳтся
понятной релгтозная идея нравственшго міропорядка, безъ
которой оюизнь безсмысленна" ***). Это настроеніѳ такъ
благочестпво, что легко можетъ удостоиться одобрѳнія
святѣйшаго Синода. Во всякомъ случаѣ оно обезпечиваетъ
намъ вѣчное блаженство въ лонѣ единаго міроваго „я" и
болѣе сдокойное отношеніе къ эксплуатаціи чѳловѣка чело-
вѣкомъ, существованіе которож, очевждво, тоже входитъ
въ „идею правственнаго міропорядка". Болыпе всего пора-
жаетъ въ книжкѣ г. Бѳрдяева стремленіе соединить съ
марксизмомъ всевозможные элементы всевозможвыхъ міро-
воззрѣяіж, которыя нѳ только нѳ емѢютъ вичего общаго
съ марксмзмомъ, ео прямо вротжворѣчатъ ему.
Г. Бердяѳвъ, тавдуя съ легкостъю балеривы ео всѣмъ
областямъ человѣческой мысли, соеджвяетъ марксову тео-
рію съ платодовскимъ „необузданнымъ идеализмомъ" ****)
съ христіанско-мистической частью (amor Dei intellectua-
lis) въ учекіи Сеиеозы, съ свиржтуалистическжмъ элемеЕ-
томъ въ сжстемѣ Вувдта (стр. 171), съ буржуазвымъ ее-
дивидуализмомъ Фридриха Нжтше (стр. 175) ж даже съ
дек-адевтскимъ искусствомъ (стр. 170). Однако во всемъ
этомъ эклѳктизмѣ жлж, выражаясь словамж Эдгелъса, во
всей этой эклектической похлѳбкѣ для еищихъ кроется ве-
соквѣЕвое еджнство, ж это ѳджяство состожтъ въ Еѳукро-
тжмомъ стремленіи отеять у марксязма его живую, рево-
*) Стр. 170—171, тамъ же.
**) Стр. 135.
***) Стр, 137.
!***) Такъ мѣтко называлъ снстему Платона Д. И. Писаревъ.

— 123 —
люціонную сторону, другими словажи его сущность. Наи-
болѣе рельефно выражается эта тенденція въ разсужденіяхъ
г. Бердяева о прогрессѣ. Онъ говоритъ: „Прогрессъ, фор-
мально говоря, есть улучшеніе, переходъ отъ худшаго къ
лучшему; нсторичеекій процессъ есть борьба человѣка съ
природой, ростъ человѣческаго могущества. Почему же
этотъ ростъ человѣчѳской силы и сознанія, это возвышеніе
чѳловѣка, которое еоздается развптіемъ производительныхъ
силъ общества, есть пѳреходъ отѣ худшаго къ лучшему,
почему это улучшѳніе?" *).
На глубокомысленный вопросъ, почему „улучшеніе"
лучше, ыарксистъ, пркдерживающіпся матеріалистическаго
міровоззрѣнія, отвѣчаетъ конкретно, т. е. не выходя за
прѳдѣлы исторіи человѣчества. Развитіе производительныхъ
снлъ означаетъ все болѣе возрастающую власть человѣка
надъ природой п разсматриваѳтся нами, людьми, какъ
прогрессъ по той причпнѣ, что гарантируетъ человѣчеству
возможность все болѣе н болѣе полнаго удовлетворенія
его потрѳбностей. Чѣмъ болѣе развиты производптельныя
силы, тѣмъ ближѳ тотъ момѳятъ, когда человѣчѳство освобо-
дится отъ библенскаго проклятія: въ потѣ лица своего
будешь ѣсть хлѣбъ свой. Понятіе прогресса является
рѳзультатомъ стремленія людей какъ можно лучше при-
способиться къ окружающей ихъ прнродной срѳдѣ и какъ
можно лучше устропть свои общественныя отношенія.
Иначѳ отвѣчаетъ г. Бердяевъ на вопросъ: почему
улучщете лучшеі „Отвѣтъ на этотъ вопросъ, — говоритъ
онъ,—предполагаетъ сущѳствованіѳ объективно-этичѳской
санкціи, общеобязатѳльной цѢле историческаго процѳсса,
и всякіи, отрицающій эту высшую цѣль, долженъ отрицать
идѳю прогресса и долженъ доволъствоваться жалкими
суррогатами, можетъ быть достаточпыми для обыденной
жвзни, но оставляющнми въ душѣ мыслителя огромную
пустоту. Да и каждый человѣкъ, отрицающій абсолютный
характеръ добра и нравственную цѣль жизни, должѳнъ
ощущатъ эту дустоту".
„Потрѳбность въ идѳализмѣ вѣчна" **) важно заканчи-
ваетъ г. Бердяевъ.
*) Стр. 132, тамъ же.
*) Стр. 132—133.

— 124 —
Итакъ, душевную пустоту г. Бердяѳва можетъ напол-
нить только абсолютное добро, стоящее внѣ конкретныхъ
историческвхь цѣлей. Въ отвѣтъ на такое катѳгорическое,
ничего не объясняющее заявленіе мы, въ свою очередь,
категорически заявляемъ, что если что нжбудь дѣйстви-
тельно оставляетъ въ душѣ—не скажемъ мыслипьеля, а
просто человѣка — „огромную пустоту", то это высоко-
дарное фразерство на счетъ абсолютнаго добра въ та-
кое время, когда безсердечіе и жестокость эксплуата-
ціп человѣка человѣкомъ выступаютъ въ такомъ откры-
томъ видѣ, какъ это имѣетъ ыѣсто въ капиталистическомъ
строѣ.
Удовлетвореніе земныхъ реальныхъ тіотребностей есть
„жалкіы суррогатъ", могущій удовлетворить, по мнѣнію
нашего идеалиста, только немыслящихъ людей!
Конечно, буржуазному идеологу, всосавшему такъ или
иначе всѣ плоды духовной культуры, не трудно добраться
до царства платояовскихъ идеи, въ которомъ его дресы-
щенная и уставшая фантазія ищѳтъ новаго источника раз-
драженія.
Но, должно быть, очень трудно продумать, прочувство-
ватъ и охватить во всѳй реальности нѳ толъко лишенія
веѳй рабочей массы, но дадсе одну жизнъ одного рабо-
чаго.
Вотъ почѳму такая цѣлъ, какъ счастъѳ трудящѳйся
массы, удовлетвореніѳ всѣхъ ѳя потребностей, кажется
г. Бѳрдяеву жалкимъ суррогатомъ, оставляющимъ въ душѣ
мыслителя (должно полагать также ц въ его собственной
душѣ) лишь „огромную пустоту".
Полагая, что ирогрессъ есть „абсолютное благо",т. Бѳр-
дяевъ приходитъ къ слѣдуюшему заключѳнію: ;;Ростъ до-
ложительныхъ прогрессивныхъ сторонъ долженъ увѳличить
сумму добра въ обществѣ и уменыпить сумму зла. Прин-
ципъ прогресса—„чѣмъ лучшѳ, тѣмъ лучше".Въ этомъ от-
ношеніи имѣетъ большоѳ значеніѳ уетранѳніе той такъ назы-
ваемой Zusammenbruchstheorie и Verelendungstheorie, кото-
рыя нѳсомнѣнно свойственны ортодоксальяому марксизму.
Въ критикѣ этоі стороны марксовскаго ученія о соціаль-
номъ развитіи мы видимъ положительную сторону книги
Бернштейна. Въ философскомъ отношѳніи несравненно

— 125 --
спльпѣе критика П. Струве" *) Вотъ оно! Гора родила
мышь. Оказалось, что огромпую душевную пустоту мысли-
теля въ состояніи наполнить... г. Бернштейнъ.
Казалось бы, какая же можетъ быть связь между стре-
мленіемъ къ абсолютному добру п „бернштейніадой?"
Вотъ какая: „абсолютное добро", стоящее по ту сторону
матеріально-исторпческаго процесса, имѣетъ своей миссіеп
реализацію прогресса. Соотвѣтственно этому все идетъ къ
лучшему въ этомъ наилучшемъ пзъ міровъ. Добро реали-
зуется само собою и разумѣется постепенно, безъ ката-
строфъ, словомъ такъ, какъ этого хотѣлось бы буржуазіи
и г. Бернштейну **).
Г. Бердяевъ какъ будто нарочно смѣшиваетъ и
отождествляетъ эволюціонно-псторическій объективизмъ
съ телеологическимъ объектпвизмомъ ыдеалистической
философіп.
Теорія Маркса говоритъ—и въ этомъ заключается ея
историческій объѳктивизмъ—что дѣятельноеть человѣче-
ства обусловливается объективными данными, а его гьсто-
ричестя цѣли, являясь резулътатомъ причиниаго ряда
исторически развитыхъ условій, ставятея салгигъ человѣ-
чеетвомъ и выполняются имъ же.
Роль человѣчества, слѣдовательно, вполнѣ активная,
потому что его историческая дѣятельность точно также
относится къ объективному ходу исторш, какъ и всѣ при-
чины, обусловливающія ее. Рѳволюдія является такимъ
образомъ исторической необходимостъю, коль скоро усло-
вія, подготовляющія ее, достаточно созрѣли. Марксистскій
детерминязмъ поэтому не толъко нѳ исключаетъ актив-
ной дѣятельности человѣка, но наоборотъ включаетъ эту
дѣятельность, какъ необходише объективное условіе.
Совершенно другой выводъ слѣдуетъ изъ телеологиче-
скаго идеализма. Идеализмъ начинаетъ съ того, что воз-
водитъ человѣка на высшую стулень творенія, награждая
его откровеніемъ высшихъ, сверхъестѳствѳнныхъ цѣлѳй.
Осуществляя эти высшія цѣли, человѣкъ дѣйствуетъ, од-
*) Отр. 132 — Обстоятельная критика критиковъ Zusammen-
bruehstheorie находится въ 1-мъ номерѣ „Зари": „Крптика нашихі
критиковъ". Г. В. Плеханова.
**) См. объ этомъ 1-й номѳръ „Зари", стихотвореніе Нардисса
Тупорылова.

— 126 —
нако, пассжвно,повжнуясь сверхъестественной сжлѣ,причемъ
безразлично, называется ли эта сверхъестественная сила
высшимъ добромъ (Платона), жятеллегибелышмъ міромъ
(Канта) илж абсолютньшъ духсшъ (Гегеля).
Въ осуществленіж великой сверхъестественной дѣли че-
ловѣкъ остается въ полпомъ смыслѣ безсжльнымъ орудіемъ
въ рукахъ высшей воли. Онъ исполняетъ ея завѣтъ не во
имя земнои жизнп, къ которой примыкаетъ своей грѣш-
пой стороной или, выражаясь языкомъ Канта, какъ фено-
менъ, а во жмя вьшолненія сверхземной миссіи. Ясно
слѣдовательно, что согласно ученію Маркса завжсжмость
отъ матеріальныхъ условій прекращается по мѣрѣ того,
какъ аіы жхъ познаемъ. Съ точки зрѣнія же телеологиче-
скаго ждеалжзма, наоборотъ, зависимость человѣка отъ цѣ-
лей сверхопытнаго міропорядка увелжчивается съ држбли-
женіемъ къ ихъ познанію.
Въ первомъ случаѣ человѣкъ, завжсимый отъприроды,
третируетъ ее, какъ повѳлитель, коль скоро онъ позналъ
ея законы, во второмъ онъ рабски смиряетъ своіі гордый
духъ, какъ только увѣровалъ въ высшую цѣль. Первая
концепція ведетъ къ шпрерывному протесту, къ реализа-
цги идеаловъ въ ліірѣ дѣйствительномъ] вторая—къ пол-
ному смщенію и %ъ бѣгетву изъ мгра дѣйствительнаго.
Ученіе Маркса проникнуто здоровымъ и свѣтлымъ язы-
ческжмъ духомъ, такъ какъ матеріальное и духовное на-
слажденіе исчерпывается земнымъ бытіемъ. Идеализмъ
полонъ мрачнаго духа христіанской аскетической мистики,
потому что дѣйствительная жизнь-разсматривается некакъ
цѣль, а какъ средство къ единенгю съ выешимъ, воображае-
мымъ началомъ.
Смѣшалъ г. Бердяевъ также исторжчески релятивный
оптимжзмъ марксистскаго міровоззрѣнія съ идеалжстжчѳ-
скжмъ абсолютнымъ оятжмжзмомъ.
Оптимжзмъ, вытекающій изъ матеріалжстжческаго объ-
ясненія жсторіж, не утверждаетъ, что исторія человѣче-
ства шла наилучшимъ путѳмъ. Г насъ нѣтъ другой жсто-
ріи для сравненія съ дѣйствжтельнои исторіей. Оцѣнка
исторжческаго процесса должна поэтому совѳршаться на
основаніи сравненія одного жсторжческаго періода съдру-
гжмъ. Сравнивая жсторжческія стадіж между собою, марк-
систъ находитъ возможнымъ констатироватъ прогрессъ,

— 127 —
причемъ масштабомъ прэгресса служятъ не отвлечеяное
добро и не ничѳго не говорящая абстрактная категорія
справедливости, а выросіаій изъ оОвективныяъ уеловій ео-
ціалистическій идеалъ.
Оптимазмъ теоріи Маркса относятся, такюгь образомъ,
нѳ къ прошедшему, а къ будущему*), прнзнавая въ исто-
ріи прогрессъ въ той мѣрѣ, въ какон она создавала ма-
теріальныя условія, ведущія къ осуществленію и торже-
ству соціалистическаго идеала.
Съ этой точки зрѣнія цдеалы, выростающіе да истори-
ческой почвѣ, должяы быть осуществлены въ исторіи зве.
Совершенно протявоположньшъхарактеромъ отличается
вдеалистическій оптямчзмъ. Ошравляясь отъ тогопункта,
что историческая дѣятельность -чѳловѣчества осущѳст-
вляѳтъ высшую, внѣ исмэріи стоящую цѣль, онъ разсма-
триваетъ всю ясторію, какъ срѳдство, служащее къ реа-
лизаціи этоа высшей цѣли. Всяеого рода зло, лишенія н
главнымъ образомъ страданія массъ объявляются иллю-
зіей, какъ потому, что всѳ это есть нѳобходиаіое прояв-
леніе высшей цѣли, такъ и потому, что съ этои точки
зрѣнія зеашая, матеріальная, конечная жизнь вообще слу-
житъ только этаікжъ на пути къ достиженію высшаго, по
существу своежу религіознаго, блаженства.
Иоложипьельпые, праюпическіе выводы изъ подобнаго рода
воззрѣній всегда реакціонны. Реакціояны во первыхъ
вслѣдствіе того. что идеалы, находящіеся внѣ иоторіи, яо
своему логическожу существу никогда неосуществямы; во
вторыхъ потому, что всякое нѳдовольство, всякоѳ стрѳм-
лѳніе обезпѳчить жязнь здѣсь, на зѳмлЬ, объявляется ил-
люзіѳй или, какъ выражается г. Бердяевъ, жалкимъ сур-
рогатомъ, оставляющимъ въ дупгѣ мыслителя огромную
дустоту.
*) Эго русскіе субъегстивиеты, занямающіеся главнымъ обра-
зомъ протѳстомъ протявъ прошѳдшаго, вообразили, что марксисты
въ восторгѣ отъ всѳго зла и всѣхъ бѣдствій, которыми полна въ
прошяомъ и въ настоящемъ жизнь трудящейся части человѣчества.
Какой цѣной кудлѳнъ прогрессъ, показаио, какъ въ „Каяиталѣ"
Маркса, такъ и во многихъ другигь произведѳніяхъ марксистской
литературы.
Но кто дѣйствитѳльно борѳтея за лучпгеѳ будущее и кому он«
дѣйствитѳльно принадлежитъ, тому некогда лить слезы о про-
шедшехъ.

— 128 -
Вставъ на почву кантовскаго трансцендентальнаго ндеа-
лизма, г. Бердяевъ роковымъ образомъ пршііелъ; ко всѣмъ
вытекающпмъ лзъ него реащіоннъшъ выводамъ вплоть до
отрицанія возможностл п желательностж соціальной рево-
люціи.
Реакціопные прпнципы, агогущіе служить интересамъ
буржуазнаго класса, составляютъ главныіі смыслъ и суще-
ственное содержаніе ішижки г. Бердяева, какъ и всей той
лптературы, которая съ шшощью идеалистическихъ воз-
зрѣній стремптся опровергнуть революціонную сторону
марксовой теоріи.
По папдсаніи этихъ строкъ ынѣ вспомнилось, что наши
противнпки усвоилп себѣ лривычку прішисывать намъ
всякій вздоръ и главнъшъ образомъ свое собственное не-
лѣпое пониманіе Марксова объясненія идеологіи.
Счятаю поэтому нужнымътутъ же сказать слѣдующеѳ.
Мы не приписываемъ г. Бердяеву еознательнаго намѣре-
нія защищать пнтересы буржуазнаго общѳства. Не думалъ
о такой защптѣ и Бернштейнъ, какъ, можетъ быть, не ду-
малж о ней учителя нашихъ „критиковъ": ІПтаммлеръ,
Зюшель, Зомбартъ ж др. Всѣ эти господа, можетъ быть—
весьма добрые людж, желающіѳ всему человѣчѳству сч:а-
стья ж спокойствія. Какъ ж почему у каждаго изъ нихъ
сложились ихъ анти-революціонные, буржуазные взгляды,
это—вопроеъ ихъ индивидуальной психологіи, который
интересѳнъ самъ по себѣ, но въ данномъ случаѣ насъ не
занпмаетъ.
Намъ было важно отмѣтііть, что возвращеніе къ идеа-
листической фялософіи, пржнимающеи телерь даже рели-
ггозный характеръ, совѳршаѳтся подъ вліяніемъ буржуаз-
наго классоваго инстинкта самосохраненгя. Не требуется
особой проницательностя, чтобы убѣдиться въ этомъ, такъ
какъ сами идеалисты—„критики", ни мало не стѣсняясь,
паправляютъ принципы идеалистической философіи про-
тжвъ „Zusammeribruchsiheorie".
Начиная съ гносѳологическихъ вонросовъ о взаимномъ
отношеніи бытія ж мышленія, эти господа обыкновѳнно все
ведутъ къ главному пункту, который состоитъ въ томъ,
что идеалы вѣчны п незыблемы ж потому могутъ быть
только регулятивными принципами. ІІрж этомъ ко всѣмъ
абстрактнымъ идеаламъ незамѣтно причисляется идеалъ

— 129 —
соціолистическій, которын, въ качествѣ регулятивной пдеи,
долженъ содѣиствовать мирному разрѣшенію соціальнаго
вопроса. Въ результатѣ оказываѳтся, что на основаніи
гносеологіи самъ соціалпстическій идеалъ противорѣчитъ
соціальной революціп.
Вждно славно напугала буржуазію „теорія крушеніяи
(Zusammenbruchstheorie). Ho страхъ оуржуазги только яо-
казываетъ силу и могущество пролетаріата. И еслж го-
сподствующему классу стало выгодно проповѣдовать при-
миренге классовъ, то тѣмъ выгоднѣе пролетаріату продол-
жать войну. „Пусть господствующіе классы содрагаются
передъ кодізіунистической революціей. Пролетаріп нпчего
не дгогутъ въ неіі потерять, кромѣ свопхъ цѣпей. Пріобрѣ-
тутъ же они весь міръ."
1901 г.

0 нѣкоторыхъ философскихъ упражне-
ніяхъ нѣкоторыхъ „критиковъ".
Man mus das Wahre immer
wie der holen, weil auch der
Irrthum um uns her immer
wieder gepredigt wird.
Goethe.
Въ статьѣ: „Свобода и историческая необходимоеть" *)
г. П. Струве вполнѣ опредѣлеяяо выступплъ тіротивъ ма-
теріалистическаго поняманія исторіи.
На первой страницѣ этои статьи мы читаемъ: „Живое
обсужденіе т. н. экономичѳскаго матеріализма яли матѳ-
ріалистическаго дониманія исторіи вновь поставило на
очередь вопросъ о соотношеніи между свободой и исто-
ричесгсой нѳобходимостыо. Матеріалистическое, или мы
охотнѣе станемъ говорить—экономическое пониманіе исто-
ріи есть грандіозная полытка свести исторію человѣче-
ства въ систему научнаго опыта, осповнъшъ формальнымъ
ионятіекъ котораго является необходимость или законо-
мѣрность въ смыслѣ строгоі причинности (durchgängige
Kausalität).
„Ho исторія въ то же врешг дѣлается людьми, стре-
мящимися къ осуществлеяію своихъ цѣлей, дѣйствующими
во имя своихъ идеаловъ. Ставить цѣли и стремиться къ
ихъ осуществленію можно только при сознаніи своей
свободы".
Ясно, что г. П. Струве указываетъ здѣсь на то будто
бы противорѣчіѳ въ матѳріалистичѳскомъ взглядѣ на исто-
рію, которое состожтъ по его мнѣнію въ томъ, что съ
. *) „Вопросы философіи ипсихологіи", январь—февраль 1897 г.

— 131 -
одиой стороны эта доктрина осяовываетъ свой идеалъ н;
объективномъ ходѣ вещей, а съ другой — находитъ воз
жожнымъ активное воздѣйствіе на историческій про
цессъ.
Основательность нли неосдовательность этого возра
женія зависитъ отъ того, можяо ли признать свободнув
волю, независпмую отъ объектпвныхъ прпчияъ, яли тако
вой призяать нельзя. Этотъ вопросъ сводптея въ свов
очередь къ другому вопросу: необходішо ліг предположит]
существованіе внѣшняго эгіра, дѣгіствующаго на познаю
щіи субъектъ илп нѣтъ.
Если объективныіі шръ существуетъ внѣ и незавиаыш
отъ ыашего сознанія, какъ причпна яашихъ ощущеніп е
дрѳдставленій, то ясяо, что все нашѳ субъективное содер
жаніе обусловлявается строгой яеобходішостью *).
Смутно сознавая эту завпсимость, г. IL Струве на
правляетъ свою гносеологическую критику протнвъ де
термияизма Маркса.
Намъ, такимъ образомъ, необходимо прежде всего иод
вергнуть анализу ѳго гносеологію.
Вся философская сиетема г. П. Струве изложена н*
двухъ страницахъ. **)
") Дуалиамь по итрицаетъ существованія внѣшняго міра і
вмѣстѣ съ твмъ можетъ признать и даже часто призаавалъ сво
<5одную волю. Эта нелогичность вытекла имѳвгяо вгзъ дуалистиче
скаго міровоззрѣнія. Предположечіе двухъ субстанцій фактическі
всегда исключало дѣйотвіе внѣшняго міра яа дознающій субъекгь
**) Читателъ, который, быть можетъ, не ямѣлъ возможяості
познакомиться со всей литературной дъятельностью г. П. Струве
удивится, что вся философія извѣстяаго философскаго критикі
марксизма помѣщается только на двухъ страяицахъ. Вполнѣ раз
дѣляя это удивленіѳ, мы должны констатяровать, что г. II. Струв-
не написалъ ни одной цѣльной систематпческой статьи, котораз
была бы посвящена принципамъ теоріи познанія. Начиная сг
„Критичѳскихъ замЪтокъ", онъ ѵпотребляетъ по отношенію кт
маркснзму одинъ и тотъ же иріемъ, а имѳпно: онъ произнесегс
слово „гносеологія" и вслѣдъ затѣмъ торопливо замѣчаѳтъ, чтс
философія марксизма не выдѳрживаетъ крптики съ точки зрѣнй
зтого слова. Болѣѳ поляо онъ выеказался въ названнойстатьі
именяо на тѣхъ страницахъ, которыя мы сейчасъ приведѳмъ
Правда, сущеетвуѳтъ цѣльный философскій трактатъ г. П. Струвѳ
предисловіѳ къ книгѣ г. Бердяева „Субъективязмъ и индиви
дуализмъ въ общественной философіи". Но объ этомъ философскомч
дроизвѳдѳніи у насъ будѳтъ рѣчь вперѳди.

— 132 —
Чтобы читатель ліогъ лучше оріептироваться въ нашеа
крптикѣ, мы лонволлмъ себѣ привести ихъ здѣсь цѣли-
комъ.
Г. П. Струве говорптъ: ,,Съ точкы зрѣнія гносеологи-
ческаго монизма всѣ показанія сознанія представляютъ
бытіе: вбо мышленіе бьттія равносилыю бытію мыслимаго.
Эта точка зрѣнія является чпсто гносеологЕческой (по-
чему?) и свободной отъ всякаго метафизическаго яредпо-
ложепія. II потому она ставптъ вопросъ о субъективности
и объектпвностп данныхъ сознанія въ границы мыслимаго
бытія, ибо только такое бытіе есть непосредственныГг
фактъ опыта п не нуздается—для сваего поетулировавія—
ни въ какомъ немыслпдомъ ели существующемъ внѣ мысли
бытіи, ни въ какоыъ trascensus't. Съ этой моніістіічѳской
точки зрѣнія разлячіе между суоъектпвнымъ и объектив-
пымъ есть различіе въ степени дѣііствительности (дѣіствп-
тельность = бытію = мыслимому бытію) *). Первобытное
созпаніе (въ которомъ почти отсутствуютъ абстрактные
элементы) не умѣетъ или очень мало умѣетъ различать
воспріятія и представленія по степени ихъ дѣйствитель-
носте. Только оченъ постепенно вырабатывается умѣпье
дифференцировать представленія по стѳпени ихъ яостоян-
ства, т. ѳ. лрочности, повторяемости. На практикѣ, т. е.
въ борьбѣ за существованіе и въ общеніи съ себѣ по-
добнъши, путемъ ряда опытовъ въ рбычпомъ смыслѣ слова
вырабатываетъ себѣ человѣкъ опыті въ гносеологическомъ
смыслѣ, и притомъ не сразу, какъ цѣльноѳ теоретическое
понятіе, а такъ сказать кускамп и отрывками, которые
оказываются достаточныші не толъко для лрактичеекихъ.
цѣлей, но и для цѣлей отдѣлышхъ научныхъ отраслей.
Объективно стало быть то, что обязательно для всякагсѵ
нормалыіо-оргаиизоваішаго созванія, а обязательны для
индивцдуальнаго созпанія прочныя представлеяія, т. е. какъ
таковыя, выдержавшія испытаніе на практикѣ, мѣсто которой
лишь постепенно занялъ научный опытъ. На осяованіи даи-
нцхъ представленій, положимъ, прбдпрЕнимаемы были дѣй-
ствія е этя дѣііствіяувѣнчивалисьуспѣхомъ: за восяріятіемь
а всегда слѣдовало восиріятіе 5, которое составляло яред-
*) Въ скобкахъ г. П. Струве формулируетъ точку зрѣніл
Леклера.

- 133 —
діетъ хотѣнія, и этотъ успѣхъ и представлялъ психологи^
ческое основаніѳ для признанія дадныхъ воспріятіи в
•связи между ними реальнъиш, объектнвньши, сущими.
Прочность воспріятііі и представленій, которая является
критеріемъ ихъ объективности н реальности и на практя-
кѣ и въ научномъ опытѣ, кодстатируется и провѣряѳтся.
конечио, не па узкомъ полѣ пндпвпдуалыіаго сознанія, а
въ общеніи людей между собою... Далѣе мы въ опредѣ-
леніи объектпвности н реальностп нѳ ложемъ пдтп: пред-
шлагатъ за индивидуальнымъ или коллектишымъ созна-
иіемъ реальный мгръ втъшнпхъ „вещеіі" есть метафизша"
{курсивъ нашъ). *)
Der langen Rede kurzer Sinn сводится къ слѣдующему.
Мышлепіе п бытіе тождественыы; слѣдовательно, внѣ мы-
шленія реальное бытіе невозможно, или признаніе за дрѳ-
дѣламж сознанія „реальнаго міра внѣшнихъ вещей есть
метафдзика". Масштабомъ дѣиствптельности и недѣйстви-
тельности дредставледіі служитъ: а) прочность, повто-
ряемость и постояяство представленііі; Ь) лрактическая
провѣрка. Масштабомъ же объѳктивности — колдективное
сознаніе нормально организованныхъ субъектовъ, т. е.
людей.
Разбѳремъ это.
Прежде всего мы спрашиваемъ г. П. Струве, чѣмъ и
какимъ масштабомъ можно измѣрить нормальность субъек-
тивной организаціи, коль скоро устраненъ внѣшній вос-
принимаемый лредметъ?
Норма организаціи фактически устанавливается на
основаніи сходства восприяимающихъ функцій всѣхъ лю-
дей. Но само сходство воспринимающихъ функцій не мо-
жетъ быть познано безъ внѣшняго яредмета, который бы
одипаково дѣйствовалъ на нихъ, т. е. вызывалъ одинако-
выя ощущенія и одинаковыя представленія.
Въ предисловіи къ книгѣ г. Бердяева г. П. Струвѳ
пишетъ: „Присутствіѳ дерева на лугу, противъ котораго
я сижу, есть содержаніе объективное и отрицать ѳго мо-
жѳтъ только ломѣшанный или слѣпой, но не нормадьно
организованный и функціонирующій субъектъ". **) Это
*) „Вопросы фмософіи и психологіи" январь—февраль 1897 г,
стр. 124—125.
**) Стр. XXXVII.

— 134 —
совершѳнно вѣрно, но это никоимъ образомъ не слѣдуетъ
изъ основной мысли г. П. Струве, категорически заявляю-
щаго, что внѣ субъекта не существуетъ реальныхъ вещей.
Въ качествѣ субъективнаго ' ндеалиста г. П. Струве
можетъ утверждать, что во всѣхъ людяхъ существуетъ
представленіе о деревѣ, но спрашивается, когда, гдѣ, въ
какомъ мѣстѣ и въ какое время должно совпадать это
представленіе у всѣхъ людей? Почему во мнѣ должно воз-
никнуть представленіе о деревѣ какъ разъ въ тотъ
моментъ, когда его впдитъ г. П. Струве, если такого де-
рева внѣ насъ на дѣлѣ не существуетъ?
На этотъ существенный вопросъ субъективный идеа-
лизмъ, отрицающій существованіе внѣшняго объекта, от-
вѣтитъ не въ состояніи. Ясно, что съ устраненіемъ суб-
страта, находящагося внѣ сознанія субъекта, устраняется
окончателъно и тотъ пуншгъ, которий доло/сенъ служить
критеріемь пормы коллетпивнаго созиапія *).
Далѣе, что такое практика?
Подъ іірактикой всякій понимаетъ (въ томъ числѣ и
нашъ гносеологъ, ибо онъ заявляетъ, что понимаетъ прак-
тику въ сакомъ обычномъ смыслѣ) столкновеніѳ субъекта
съ объектомъ. Если данная субъективная комбияація под-
тверждается на практикѣ, т. е. въ столкновеніи съ объѳк-
тами, то мы считаемъ ее дѣйствительной, если же она не
одравдывается—ложной.
Отсюда опять татси слѣдуетъ, что съ уничтоженіемъ
внѣшяяго предмета совершенно уяичтожается само поня-
тіе о практической провѣркѣ дѣйствительности субъек-
тивныхъ прѳдставленін.
И г. П. Струве фактически вводитъ несуществующій
съ ѳго точки зрѣнія вііѣшній прѳдмѳтъ (сѳй transcensus),
*) Поэтому совершенно правильно разсуждаѳтъ Гермавъ Лотце,
когда говоритъ: „Истина состоитъ только въ соотвѣтствіи (Ueber-
einstimmung) одного прѳдставлѳнія другому прѳдставлѳнію, кото-
рое должно возникнуть во всѣхъ субъектахъ одинаковой органи-
заціи объ одномъ п томъ жѳ объектѣ. Но когда все существова-
ніѳ внѣшней, объективной дѣйствитѳльности подвергается отрица-
нію, то этимъ вмѣстѣ уничтожаѳтся окончательно тотъ пунктъ, изъ
котораго мы исходимъ, когда рѣчь идетъ объ истинѣ или заблу-
жденіи. Съ отрицавіемъ объективяой дѣйствительности падаетъ въ
сущности понятіѳ о самомъ познаніи, котороѳ безъ объекта совер-
шенно немыслимо*. „(rrundzüge der Metaphysik", S. 95.

— 135 —
когда ссылается яа провѣрку дѣйствитѳлъности яредетав-
леній въ опытѣ.
Говоря о причинности, которая тоже должна яровѣрять-
ся въ опытѣ, г. П. Струве разсуждаетъ какъ мы вядѣли
такъ: „За воспріятіемъ а всегда слѣдовало воспріятіе &,
которое составляло предметъ хотѣнія, и этотъ успѣхъ в
вредставлялъ психологическое основаніе для признаяія
данныхъ воспріятій п связи междунпми реальными, объек-
тивными, сущими".
Это положеніе въ суіцностп есть не что иное, какъ
блѣдная копія того взгляда Юма, согласво которому суще-
ствованіе объективной вричинноети не можетъ быть еон-
статировано, а потому наше понятіе о ней имѣетъ своимъ
источникомъ Еослѣдовательность воспріятій во врѳмени.
Другими словами, мы наблюдаемъ, какъ одно явленіѳ слѣ-
дуетъ за другимъ, и изъ этого заключаемъ, что имъ при-
суща внутренняя евязь *).
Что наше умозаключеніе о причинной связи явленіи
выработалось посредствомъ наблюденія и опыта, въ этомъ
нѣтъ ни малѣйшаго сомнѣнія, но язъ этого никоимъ
образомъ не слѣдуетъ, что это нашѳ умозаключевіе осно-
вано исключительно на послѣдовательности воспріятій во
времени.
*) Замѣтимъ мимоходомъ, что это положеніе Юма явилоеь
необходимымъ послѣдствіемъ его метафизическаго образа мышле-
нія. Юмъ, какъ извѣстно, отрпцаетъ объективную причинность на
томъ основаніи, что намъ даны объекты какъ самостоятельные и
другъ отъ друга независимые. „Разсматривая, говоритъ Юмъ, каж-
дую вѳщь саму по себѣ, мы нѳ видимъ, чтобы она съ необходи-
мостью предполагала другую". Однимъ словомъ, мы не наблю-
даемъ въ явлѳніи свойства быть причлной другого явленія. И
поэтому, заключаетъ Юмъ, наіпе понятіе о причинвости основано
на послѣдовательномъ воспріятіи явленій во времени.
Очень правильно имѣтко возражаетъ ва это Гефдингъ: „Вмѣ-
сто того, чтобы повторять за Юмомъ, что мы ни изъ вѳщи, ни
изъ понятія о вещи не въ состояніи заключить, что она можетъ
быть причиной нли слѣдствіемъ другой вещи, намъ приходится
утворждать обратно, что мы вообще лишь постольку узнаемъ вепц>,
поскольку она бываетъ причиной или слѣдствіѳмъ. Вѳщи вамъ
всѳгда даны, какъ звѳнья извѣстной цѣпи. И когда ихъ выры-
ваютъ изъ этой цѣпи, въ которой онѣ существуютъ и совершаютъ
процессъ евоего развитія, то, конечно, должно казаться крайнѳ
удивительвымъ, что между ними существуетъ общая овязьи,
Psychologie in Umrissen auf Grundlage der Erfahrung. Leipzig 1893. S. 288.

— 136 —
Въ сновидѣніяхъ, въ галлюцянаціяхъ, при умопомѣіпа-
тельетвѣ воспріятія слѣдуютъ во времени одни за другями
точно такъ же, какъ и тѣ воспріятія, которыя мы счи-
таемъ реалькьши и дѣйствитѳльньши.
Я яапримѣръ видѣла 'ъо сяѣ, что камень въ одно
мгновеніе превратился въ лебедя, лѳбѳдь—въ соляной
столбъ, а соляной столбъ оказался женой Лота. Какъ ду-
маетъ г. П. Струве, дѣйствятѳленъ или нѳдѣйствителѳнъ
только что указанішіі рядъ моихъ воспріятій, слѣдовав-
шпхъ одшг за другими во времени?
Г. П. Струве отвѣтитъ, кояечно, отрицатѳльно, но наэто
онъ съ своей точки зрѣнія не имѣетъ нн малѣйшаго логи-
ческаго права.
Если отрицать внутреянюю объектпвную связь дан-
ныхъ явленіі, если признать, чтэ ѳдянствеяной. основой
нашего пояятія о причинности служитъ яослѣдователь-
нооть воеяріятій во вреаіѳни, то нѣтъ и нѳ можетъ быть
критергя для, различія ложныхъ предетазлетй отъ
дѣйствіыпеъьныяъ, ибо, повторяемъ, всѣ сумасбродныя
ко&бинаціи представлеяій слѣдуютъ во времени одни
за другими точно такъ же, какъ и тѣ прѳдставленія,
которыя г. П. Отрувѳ счятаетъ почѳму то дііствитель-
ными.
Высказывая свое положеніѳ, или, вѣрнѣе, яоложеніѳ
Юма, о причияности, г. П. Струве чувствуѳть, что тутъ
дѣло нѳ совсЬмъ ладно, но онъ, яо своему обыкновѳнію,
перѳпрыгиваетъ имѳнно чѳрезъ то мЬсто, гдѣ должяа яа-
чаться серъезная работа мыели, и торопливо ссылается на
ярактичѳскую провѣрку субъѳктивныхъ Еомбинаціа. Но
какъ мы видѣли, сама практичѳская гсровѣрка прѳдгсола-
гаетъ рѳальныѳ предиеты, между которыии ѳсть внутрен-
няя связь и которыѳ служатъ масштабомъ вѣрностя или
нѳвЬрности нашяхъ субъективныхъ дрѳдотавлѳяій.
Сеылка на прочность и повторяемость представлѳніа
также нѳ выдерживаѳтъ ни малѣйшѳй критики яо той
причинѣ, что этяии прязнаками могутъ опять таки отли-
чаться и въ совѳршвняо одянаковои стеяеян всѣ ложяыя
представденія.
Пусть г. П. Сгрувѳ собѳрѳтъ воѣ существующія пред-
ставленія совремѳннаго чѳловѣчэства; онъ тогда убѣдигся,
что ничто нѳ отличается такой прочностью, какъ именно

— 137 —
заблуждѳнія *). Г. П. Струве убѣдится также и въ томъ,
что.чжсло людей, вѣрующихъ въ недодвижность земліг, не-
сравнѳнно больше числа, знающаго о движеніи нашей
планеты.
Г. П. Струве касаѳтся также развитія научнаго опыта.
Научяыіі опытъ, полагаѳтъ оиъ, вырабатывается лшяь лосте-
пенно, по мѣрѣ роста и развдтія дрѳдставлоній и провѣрки
ихъ на драктякѣ.
Совѳрпіѳяно справедлпво. Но это доложеяіѳ- не только
не вытекаетъ дзъ дммаяѳнтной гносеологіи, но прямо
дротяворѣчятъ ей.
Ростъ и развптіѳ яозяанія предполагаѳтъ существова-
ніб вяѣідяяго міра, которыі! познаѳтся намя достеленяо.
Отряцаніѳ же внѣшнпхъ вещѳй уддчтожаетъ въ корнѣ
всякоѳ понятіе о развитіи познанія. Нельзя познавать
міръ, исходя язъ той точкя зрѣнія, что его не существу-
етъ. А эту то имѳнно нелѣпость яроловѣдуетъ субъѳктив-
ный ядеалязмъ.
Весьма характерно объясненіе г. II. Струве, почему
первобытное сознаніѳ лшпено элементовъ научнаго олыта.
„Первобытноѳ сознаніе, говоритъ онъ, въ которомъ яочти
отсутствуютъ абстрактные элементы, не умѣетъ ялп очень
мало умѣѳтъ различать лредетавлѳнія по степѳйи яхъ дѣй-
ствительностя". II это вѣрно.
Но спраідивается, отъ чею должно абстрагировать пер-
вобытное сознаніе, и какъ ему оъ точки зрѣнія еубъектив-
наго идеализма отличать прѳдставлѳнія „до стедеяи ихъ
дѣйствитѳльности"? Вѣдь предметовъ нѣтъ, вѣдь они trans-
census'H! Бѣда съ г. II. Струве да и только. Онъ не въ
состояніи на дротяженід двухъ страницъ разсуждать объ
опытѣ бѳзъ того, чтобы не аддѳлировать къ отрицаѳмому
имъ внѣшнѳму дредмѳту. Изгоняѳмый transcensus такъ и
преслѣдуѳтъ имманѳнтнаго гносеолога.
0 дервобытномъ сознаяія, не умѣющѳмъ различатъ
прѳдставлѳнія „по ствдени дѣйствитѳльностд", мы совѣто-
вали бы г. П. Струвѳ лучіпѳ умолчать яо той простой при-
чинѣ, что гносѳологическія основы дѳрвобытнаго сознанія
*) Имманентная философія отрнцаѳтъ сущѳствованіе внѣшняго
міра, за то вѳсьма дѣятельно оправдываетъ прочность существую-
щихъ въ нѳмъ заблужденій.

— 138 —
и субъективнаго идеализма совершенно тождественны по
своему внутреннему содѳржанію.
Дикарь, не будучи въ состояніи различать дѣиствитель-
ный иредметъ отъ представленія, считаетъ всь то дѣйстви-
тельньшъ, что у нѳго въ головѣ; для него, слѣдовательно,
мышленіе ж бытіо такъ жѳ тождественны, какъ и для
субъектдвнаго пдеалжста.
Первый объектавируетъ свои представленія, превращая
ихъ въ реальное бытіе} второй отрицаетъ реальность бытія,
отоо/сдествляя его еъ представленгелъ. Различіе въ отдрав-
ныхъ точкахъ нпсколько яе нарушаетъ полнаго тождества
внутренняго созерцавія, состоящаго въ шождествѣ мышле-
нія гі бытія. Критерій научнаго ояыта, илн какъ выра-
жается г. П. Струве, различіе въ степѳни дѣпствительно-
сти между яредставленіями одинаково невозможно какъ
въ первомъ случаѣ, такъ и во второмъ; ибо ие мыслгию
предположить различіе въ степени дѣйствительности
безъ предполооюенгя возмоэюнаго различія меоюду объектомъ
и представленіемъ, т. е. меоюду мыгиленгемъ и бытіемъ.
Имманентная философія, дошедшая до самой высшей
степени абстракціи, до отрицанія внѣшняго реалъяаго міра,
вернулась въ сущности назадъ къ самой первой ступѳни
человѣческаго мышленія.
Не елѣдуетъ также обходить молчаяіемъ наскоро вве-
денноѳ г. П. Струве „коллективное сознаніе". Приломнимъ
ѳще разъ основное гносеологическое доложѳніѳ г. П. Струвѳ:
„Только такое бытіе (существующее только въ сознаніи
субъекта, I. А.) есть непосредственный фактъ ояыта и не
нуждается ни въ какомъ немыслимомъ нлп существующемъ
внѣ мыели бытги, ни въ какомъ transcensus'n".
Отсюда слѣдуетъ, что люди, которые находятся ло ту
сторону сознанія субъѳкта—тотъ же transcensus и та же
метафнзика.
Нисколько яе смущаясь такимъ выводомъ изъ своихъ
гносеологическихъ яредяосылокъ, нашъ критикъ пишетъ
дальше: „Прѳдполагать за индивидуальнымъ или коллек-
тивнымъ сознаніемъ реальный міръ внѣшнихь веги(ей (кур-
сивъ нашъ) есть метафизика". Тѣмъ, что г. П. Отрувѳ ни
съ того, ни съ сего заговорилъ о „коллективномъ сознаніи",
существованіе людей внѣ даннаго субъективнаго сознанія
еще вовсе не доказано. Субъѳктивный идѳализмъ, ссыла-

— 139 —
ясь на коллективяое сознаніе, какъ па едииственный кри-
терій объективности, никогда не былъ въ состояніп дока-
зать это существованіе, исходя изъ своихъ посьтлокъ.
Ибо одно пзъ двухъ: если я яризнаю существоваяіе
другихъ людеіі внѣ моего созяаігія, то у меня нѣтъ ви-
какого основанія отрицать существовапіе другихъ „внѣш-
нихъ вещей"; если же я отвергаю существованіе „внѣш-
нихъ вещей", то у меня нѣтъ никакой логяческой возмож-
ности признавать существованіе другяхъ людей *). Но г. П.
Струве беззаботенъ на счетъ логпческой послѣдователь-
ности. Крятику марксовой теоріп много дозволено; благо
бумага терпитъ, а буржуазные чптателя одобряютъ.
Возвратпмся къ критерію научнаго опыта н подведемъ
жтогъ сказанному объ этомъ вопросѣ въ этой главѣ.
Всѣ критеріп, указанные г. П. Струве: прочность,
постоянство, довторяемость явленіп е коллѳктпвное созна-
ніѳ суть уеловія критерія паучнаго опыта, но не базисъ
его, ибо, какъ мы видѣли, всѣ эти прпзнаки прнсущп въ
совершенно одинаковой степенп заблужденіямъ, какъ и
дѣйствительнымъ представленіямъ.
Поэтому базисоагъ крптерія научнаго опыта веегда
были и останутся міръ, сущеетвуюгцій внѣ субъептивнаго
сознапія, и внутреппяя пртанная связь меоюду предметами
этого міра. И фактически наука стояла и стоитъ на твер-
дой почвѣ того убѣжденія, что дѣйствительно объективны
только тѣ представленгя, гісточншъ %огпорыхъ паходитея
впѣ субъекта.
*) Какъ послѣдователю имманентной философіи, г. П. Струве
должно быть извѣстло, что его учителя Шубертъ-Зольдернъ, Лек-
лѳръ и Кауфманъ прямо и открыто приходили къ солипеизму.
Только Шудпе, понимая полвую невозможность построенія тѳоріи
поананія на солипсизмѣ, выбиваѳтся изъ силъ, чтобы выйти изъ
этого цоистинѣ затруднительнаго положенія. Но это ему, конечно,
не удается. Здѣсь не мѣсто заниматься ояроверженіемъ доводовъ
Шуяпе, тѣмъ болѣе что г. П. Струвѳ ихъ нѳ приводитъ.
Замѣтимъ, что солиияизмъ неизбѣжно приводитъ къ отрицанію
собствѳинаго субъекта, такъ какъ въ сознаніж собствѳнный субъ-
ектъ мыслится тоже какъ внѣшнеѳ бытіѳ.
Тѣло г. П. Струвѳ по отаошѳнію къ ѳго сознанію тотъ жѳ
transcensus. „Бав Gehirn selbst'ist ein Bewusstseinsdatum" говоритъ
Шубертъ Зольдернъ „Grundlagen einer Erkenntnistheorie." S. 30.
Leipzig, 1884.

— 140 —
Ишсанѳнтная философія, которая устраняѳтъ. существо-
ваніе внѣшняго міра, не только не разрѣшаѳтъ проблемы
иознанія, но7 наоборотъ, уничтожаетъ эту проблему въ
самой ѳя основѣ. Жѳлая быть критичѳской теоріей позна-
нія, эта фнлософія сама опирается на самую невѣроятпую
доіму тоо/сдества мышленія и бытія, — догму, которая
разрушается въ прахъ при первомъ столкновеніи съ науч-
нымъ опытомъ.
Кромѣ того вся ішманентная философія не сказала
рѣшительно нпчего новаго. Она толъко повторяетъ на
разныѳ лады, въ разныхъ варіаціяхъ борклѳевскій софизмъ,
что протпворѣчдво ыыслять міръ ж утверждать его суще-
ствованіе внѣ п независимо отъ нашего мышленія.
На этотъ софнзмъ Вундтъ сдѣлалъ въ своѳй глубокой
п блестящей крптикѣ пмманентной школы слѣдующѳе вполнѣ
вѣрное возраженіе. „Само собою понятно, — говоритъ
Вуядтъ, что зиысль о какой нибудь вещц не можетъ быть
нѳзависима отъ моего мышлѳнія, ж поскольку дапная вещь
мнѣ дана въ мысли, она, конечно, не существуетъ для
меня, погда я ея не мыслю. Но изъ этого не слѣдуѳтъ
никоимъ образомъ, что вѳщь сущѳствуетъ благодаря моему
мышлеЕІю, такъ какъ существовать для моего мышлеиія
и существовать бтгодарямоему мышленію—двѣ вещи раз-
ныя. Еслябы моя мысль о вещи была еама вещь, то вещь
эта должна была бы обладать такими признаками, которые
доказали бы зависимость ея существованія отъ моего мы-
шленія или отъ мышленія вообще. Поэтому я до тѣхъ
доръ буду придерживаться того взгляда, что мое нѳпо-
срѳдственное воспріятіе (существованіѳ внѣшняго міра,
Л. А.) вѣрно, пока не встрѣчу въ самомъ опытѣ серьез-
ныхъ его опроверженій" *).
Къ возраженію Вупдта можно прибавжть еще ж то
соображеніо, что въ дѣйствительности нѣтъ болыпаго яро-
тиворѣчія для самого сознанія какъ отрицаніе внѣшнихъ
реальныхъ дродметовъ, такъ Еакъ наше сознаніѳ отлячно
различаетъ представленге о предметѣ и представлепіе о
представленіи.
Изъ всего сказаннаго слѣдуетъ, что построѳніѳ науч-
*) lieber naiven und kritischen Realismus. S. 325—326, Wundts
Phil. Studien, Bd. XII.

— 141 —
наго опыта на почвѣ субъектпвнаго ндеализма рѣшительио
невозможно и что научный опытъ нсмыслішъ безъ пред-
положенія объективныхъ реальныхъ вещей д объективноіі
причинностп. Просіпгь чптателя загюмнить этп выводъг,
такъ какъ они доллшы елужить осповой дашей далыіѣііпкчі
критикп.
II.
Въначалѣ предьтдущей главы лы сказали, что г. П.
Струвв, паправляя ішмапентную гносеологію противъ
матеріалистпческаго яоіпшанія нсторіп, ішѣетъ главнымъ
образомъ въ виду взглядъ пмыанеитдоы <[шдософіи иа
свободу и необходігаость, который онъ протпвопоетавляотъ
детерминизму марксовой доктрипы.
Йюіанептная философія, исходящая пзъ прпзнанія
тождества мышлепія и бытія, счнтаетъ реально-конкрет-
ными лишь тѣ представлѳнія, которыя сознапіе мыелитъ
таковым-и. Стало быть необходимость только потому и
есть необходимостъ, что сознапіе мыелитъ ее какъ таковую.
То, что должно быть, т. е. всякое предсказаніе, которое
представляется сознанію не какъ реальность, лишено во-
первыхъ реальнаго источника пронсхожденій, и во-вторыхъ
пеобходимыхъ гарантій его осуществленія.
То, что должно быть, не обладаетъ въ созпаиги ни-
какими дѣйствительными признаками въ настоящемъ, такъ
какъ оно пріурочивается къ будущему. Поэтому оно яв-
ляется субъѳі^тивнымъ безпричиннымъ постулатомъ или
актомъ свободной воли.
Коренная осяова этого взгляда лѳлштъ такимъ образомъ
въ первомъ пололсеніи имманентной гносеологіи, въ тожде-
ствѣ бытія и мышленія или въ отрицаніи внѣшняго дѣй-
ствительнаго міра н объективной причинности *).
Взглядъ же Маркса и Энгелъса на отношеніе евободы
-*) Шеллингъ и Гегелъ тожѳ призыавали тождество бытія я
мышленія, но какъ объективные идѳалисты они вмѣстѣ съ тѣмъ
призеавали существованіевнѣшняго міра и зависимость содержанія
сознанія отъ него. Поэтому свобода является для нихъ сознанной
необходимостью.

— 142 —
къ необходимости вытокаетъ пзъ ихъ діаметралыю про-
тивоположныхъ философокихъ прѳдпосылокъ.
Марксова система, какъ и вся соврехедная опытная
наука, псходитъ изъ признанія существованія внѣшняго
міра и внутренней закономѣрной связи между его пред-
метазш.
Мѳжду всѣмп явленіями вселѳнной сущеетвуетъ внутрен-
няя связь н непрерывное взаішодѣйствіе. Когда объектъ
дѣігствуетъ на субъектъ, то его дѣйствіе разсматриваѳтся
субъектомъ какъ необходимое. Обратное дѣйствіѳ субъекта
на объектъ сознается — поскольку сознается—субъектомъ
какъ свободное.
Субъетстивное еознаніе свободьс обусловливаѳтся, такимъ
образомъ: 1. по.шаніемъ законовъ діъйствія объекта на
субъектъ, 2. познаніемъ ооратнаго дѣііспьвія, еубъекта иа
объектъ иш позпамемъ законовъ взаимодѣйстві'я меэюду
объектомъ и субъектомъ.
Изъ этого слѣдуетъ, что всякая цѣль, которая, какъ
таковая, направлена на будущее, постольку пмѣетъ шансы
быть реализованной, поскольку въ ея основѣ лѳжитъ познан-
ная причинность. Эту точку зрѣнія формулировалъ ещѳ
основатель научнаго опыта Бэконъ, когда говорилъ:
„Человѣческое поз'наніе и его сила совпадаютъ. Нѳиз-
вѣстность причпны дѣлаетъ невозможнымъ наше дѣйствіе.
Побѣду надъ природои мы можѳмъ одержать только въ
томъ случаѣ, когда повинуемся ея законамъ. То, что въ
изслѣдованіи оказывается причяной, становится правиломъ
въ областя нашѳіі дѣятельности".
Не трудно замѣтить, что Бэконъ говоритъ рѣшительно
тоже самое, что говоршга объ этомъ вопросѣ Марксъ,
Энгельсъ и Бельтовъ *). Основатели научнаго метода въ
области соціологіи сопшісь во взглядахъ съ основатѳлѳмъ
научнаго метода въ области естѳствознанія. И это вовсѳ
яе удивительно.
Различіѳ во взглядахъ на свободу и необходимость,
вытекающеѳ изъ противоположныхъ фшгософскихъ пред-
посылокъ субъективнаго идеалязма съ одной сторояы, и
матеріалистической философіи съ другои, приводитъ къ
*) См. „Къ вопросу о развитіи- мовистинескаго взгляда на
исторію", гл. „Идеалиетическая нѣмецкая философія".

— 14В -
діаметрально протявоположньшъ взглядамъ на практи-
ческую дѣятельность.
Отрицая объективную^ прячжнность я разсматрявая то,
что долоюно быть, какъ свободныі безпричинный постулатъ,
субъѳктивныіі ждеализмъ отнимаетъ у цѣли всякую гарантію
ея реализація.
Цѣль, свободныи постулатъ, остается въ годовѣ
субъекта бѳзъ всякаго необходпмаго отношенія къ дѣйстви-
тельности. Съ этоіі точкя зрѣнія, цѣлесообразное воздѣй-
ствіе на окружающее рѣпштелъно невоззюжно, д субъек-
тявному ядоалясту нпчѳго не остается, кромѣ слѣпого и
фаталистпческаго выжпданія явденіи, будь это въ обдастп
дрироды, будь то въ общественной жязни.
Абсолютпая свобода превращается въ абсолютную необ-
ходимость.
Признавая объективную прячпнность я разематривая
то, что должно быть, какъ ея результатъ, детермпнизмъ
приходптъ къ тому заключенію, что та цѣлъ, которая
являстся отраженіѳмъ необходимой причппяой связп явде-
ній, носитъ въ самой себѣ элементы своего осуществленія.
Ясно, что съ этой точіш зрѣнія успѣхъ воздѣйствія
человѣка какъ на дртіроду, такъ и на псторію, обезпеченъ.
Необходимость преврагцается въ свободу.
Далѣе. Такъ какъ по учѳнію субъективныхъ идеалпстовъ
цѣлъ' не дмѣѳтъ ничего общаго съ дѣйствительными реаль-
нымя условіязди, то она и не моо/сетъ содержать въ себѣ
указапія па опредѣленпую сферу, гдѣ она должна осуще-
ствиться. Субъективный ядеалястъ, поскольку онъ рѣшается
на дѣйствіе, можетъ ноэтотиу только пытаться. проводить
свои оторванныя отъконкретнойдѣйствитѳльностицѣли въ
какой угодно срѳдѣ, Эта точка зрѣнія приводитъ поэтому
къ оппортюнизму. Съ точки зрѣнія матеріализма цѣль,
прѳдставляя собою результатъ необходимыхъ дѣйствитель-
ныхъ условій, заключаетъ въ себѣ указаяіе на ту опре-
дѣленную сферу, гдѣ она должна быть реалжзоваяа. Сло-
собъ воздѣйствія, вытекающій жзъ этого міросозѳрцанія,
оказываѳтся строго оиредѣленнымъ ж ттланомѣрньшъ.
Субъективный идеалистъ, не пржзнающій возможности
сущѳствованія такжхъ научныхъ данпыхъ, которыя говорили
бы въ пользу осуществленія его цѣлей, счжтая истлнно
конк етнымъ только то, что онъ въ данное время мыслитъ

— 144 —
какъ таковое, обреченъ либо стоять на мѣстѣ (что было
бы вполнѣ послѣдовательно съ его точки зрѣнія), либо
плеетись за совѳршаюшимся историческішъ лрсщессомъ и
дѣлать лпшъ то, что ему лодсказываетъ всякій даппый
момептъ.
Краітіи субъектгівизмъ превращается въ свою протноо-
полоэюноеть, въ крайнгй фаталистичестй объектшизмъ.
Гослодствующііг въ настоящее врешг ітрѳимущественно
въ буржуазной соціологіж субъектжвиыіі идеалжзмъ начи-
наетъ съ цѣлесообразной свободной воли п приходлтъ па
этомъ жѳ основапіи къ тому. заключѳнію, что соціалъное
будущее не можетъ жмѣть никакихъ научныхъ гарантій
и что вслѣдствіе этого необходимо идти за такъ пазьтваѳ-
мымъ естественнымъ ходомъ вещей.
Практическимъ выраженіемъ этой фжлософской теоріи
является кромѣ буржуазной „соціальнон реформы", берн-
штейніанство, программа авторовъ „Credo", „Рабочей
Мыслии, ж дажѳ „Рабочаго Дѣла", поскольку оно ітропо-
вѣдуетъ „тактику—процессг".
Весьма возможно, что очень мпогіе лредставжтелп этжхъ
олортюнжстжческжхъ направленій ровно никакого попятія
не имѣютъ о той фжлософіж, которая отождествляетъ мы-
шленіѳ съ бытіѳмъ, отрицаетъ внѣшній міръ и объектив-
ную причинность.
Но отсутствіе философскаго міросозѳрцадія нисколько
ле препятствуетъ этпмъ господамъ яаходиться подъ влія-
ліемъ буроюуазныхъ критиковъ паучнаго соціализма, взгляды
которыхъ прояикаютъ всю совремѳнную соціологическую
лжтературу, начжная съ объемистыхъ лрофессорсішхъ кпжгъ
ж кончая доЕторскими диссѳртаціяюі ж журнальнымж ста-
гѳйками.
Слѣдуетъ, однако, быть слраведливымъ и по отношенію
къ буржуазнъшъ ждеологамъ. Эти господа отдаютъ себѣ
яслый отчетъ въ своѳмъ міровоззрѣніж ж потому, строго
отлжчая его отъ марксжзма, стараются какъ въ обшемъ,
такъ н въ частностяхъ, олровѳргать научный соціалжзмъ.
Что же касается соціалъ-демократжческаго олортюнжзма,
то олъ воспржнялъ всѣ главные лржлцжлы ж практжческіе
выводы у буржуазной ждеологіж ж лржкрылъ жхъ для себя
ж для другжхъ марксжстской термжнологіѳй. Отсюда та
нежмовѣрная лутагаца ж умственная деморалжзація, кото-

— 145 —
рая господствуетъ въ нѣкоторои частп соціадъ-демократп-
ческой литературы переживаемаго нами періода. Главнымъ
образомъ исказили и наполнили буржуазнымъ содержаніемъ
термины марксовой идеологіп: „естественный ходъ
Beulet", „псторическій процессъ" и „ковкретная дѣпстви-
гельность".
Дѣло въ томъ, что о естественномъ ходѣ вещеи всегда
говорила бурл;уазія и не одна иуржуазія, а всѣ существо-
вавшіе господствующіе классы.
Разсматривался-ли этотъ естественныіі ходъ, какъ
результатъ божественнаго предопредѣленія, оппрался-лп онъ
на естественное право, соціальное сооержаніе этого понятія
всегда сводилось къ оправдапію п укрѣшгенію данной об-
щественной формы. Совершеяно инымъ характеромъ д
инымъ содержаніемъ отлнчается термппъ „естественныіі
ходъ вещей" въ теоріи Маркса-Эпгельса.
Приложивъ къ исторіи діалектическій летодъ пзсдѣдо-
ванія, Марксъ и Энгельсъ, какъ это должно быть всѣмъ
извѣстно, смотрѣли на исторпческій процессъ, какъ на не-
дрерывную смѣну обществеиныхъ формъ.
Такимъ образомъ ученіе Маркса подчеркпваетъ есте-
ствснность и необходнмость революціонныхъ элементовъ
дѣыствительностк, вопреки утвержденію запщтпиковъ суще-
ствующаго порядка, что естественно и необходимо только
то, что поддерживаетъ этотъ порядокъ. Ыежду тѣмъ какъ
буржуазная идеологія стрѳлштся на основаніи естественнаго
хода вещей увѣковѣчить капиталистичѳскіи строй, марк-
сова доктрина, наоборотъ, подчеркивая революціонные
элементы дѣйствптельности и разсматрпвая пхъ какъ есте-
ственно необходішый результатъ того же историческаго
процесса, находитъ въ естественномъ ходѣ лаучное обо-
снованіе будущаго соціалистическаго общества.
Весьма ошибоченъ также тотъ взглядъ, будто марксизмъ
противопоставжлъ субъективяому вмѣшательству объектпв-
ный историческій продессъ *). .
На самомъ дѣлѣ Марксова теорія не противопоставила
эти момепты другъ другу, а согласила ихъ.
Цѣлесообразная дѣятельность людейвъ исторш должна,—
*) Такъ поняли тооріхо Маркса русскіе народники и такъ пс-
казили ее соціалъ-демократы опііортіониеты.
10

— 146 —
съ точки зрѣнія системы Маркса-Энгельса,—согласоваться
съ ясторическон необходимостью; другями словами, субъек-
тявное воздѣйствіе должно опираться на объективяыи
ходъ вещей.
Прячинность и цѣлесообразность въ исторіи, какъ и
во всякоіі другой области, не только другъ друга не ис-
кдючаютъ, но напротивъ того другъ друга обусловливаютъ.
Взаямноѳ отноіпеніе иоторичѳской тѳоріи къ исторяче-
ской практикѣ въ ученія Маркса можно сравнить съ от-
ношеяіемъ механикп къ техникѣ.
йзобрѣтатель изучаетъ механическіе законы ярнроды
п, иользуясь знаніемъ нхъ, строитъ машину, выдоляяющую
дѣлесообразяую фуякдію. Механячѳская дрячинность ста-
новится у него источникомъ ціълесообразнаіо двяжеяія,
которое совершается въ сялу закояомѣрной необходимостя.
Машияа дѣйствуетъ подъ вліяніемъ тои же механичѳской
прнчинностн, которая существуетъ въ природѣ, но съ
той огромной разянцей, что цѣлѳсообразная комбннація
снлъ, выполняя заранѣе оиредѣленную функцію, удовле-
творяетъ ояредѣленную, сознанную чѳловѣкомъ потреб-
ность.
Восяользуемся тенерь этимъ дримѣрсшъ и разсжотримъ
два другихъ момеята, во пѳрвыхъ, когда причянностъ не вы-
зываѳтъ цѣлесообразнаго воздѣяствія субъекта, во вторыхъ,
когда цѣлесообразная идея нѳ ояирается на причянность.
Представимъ себѣ, что изобрѣтатель вздумалъ ограни-
чиваться исключительно одяямъ яаблюдеяіемъ законовъ
природы, яолагая, что ея оилы самя собон скомбияяруются
именно такъ, какъ еасу это желательно. Можно съ увѣрѳн-
ностью сказать, что его надежда не сбудется: природа за яего
работать нѳ станетъ. Тѳяерь яредставямъ сѳбѣ обратный
случай: изобрѣтатѳль носится съ яланомъ яостроять ма-
тяяу, яо яе повяауѳтсяиѳханической ярячянностя. Ояягь
такн лонятяо, что ѳго сдекуляція остаяется осуществлея-
ной лишь въ его собствѳнномъ воображѳнін. На этяхъ
нрнмѣрахъ нѳтрудно видѣть, какъ крайяій объѳктявнзмъ
и крайяія субъектявязмъ сходятся въ свояхъ конѳчяыхъ
рѳ»ультатахъ. Полноѳ совпадѳніе этяхъ кра&ностей объ-
яояяѳтся полноя тождѳствеяяостыо нхъ исходныхъ точѳкъ.
Крайяій объектявизмъ и крааній субъектявнзмъ выходятъ
изъ одного н того же нетафнзическаго начала: изъ субъѳк,-

— 147 —
тивнаго идеализма. Отрицапіе дѣйствятельности внѣшняго
шра и объективяой причинностн приводитъ къ отрицанію
всякой закономѣрности, а отрпцапіе закономѣрностп—къ
вѣрѣ въ свободу цѣлесообразной воли. Цѣлѳсообразная
бездричинная воля, сущяость которой сводится къ субъек-
тнвному конструпрованію плановъ, лпшенныхъ элементовъ
необходимости, приводптъ неизбѣжнымъ образомъ къ
скептицизму.
Изъ скептицизма возможны два выхода: ллбо жы бу-
дѳмъ слѣдовать за естественньвѵь процессомъ я фаталисти-
чески ожидать отъ него осуществлеяія сложивідихся въ
пашѳй головѣ идеаловъ, либо слѣпо дѣйствовать, какъ это
проповѣдуютъ субъектявисты.
Поэтому субъектявнсты я крашііе объективисты, рас-
ходясь, если можно такъ выразиться, пеихолотческгі, со-
вершеяно солидарны теоретическп и практически. Оба
направленія одияаково отрицательно относятся къ плано-
мѣрному воздѣйствію на іісторическШ процессъ, объявляя
опредѣлеяность я планомѣряость образа дѣиствія сѳктант-
скимъ догматизмомъ *). И оба наяравленія, поскольку ояи
дѣйствуютъ, одинаково обречены на ояпортюнизмъ.
Изъ этого краткаго и, конечно, далеко неполнаго ана-
лиза читатель все таки можетъ видѣть, до какой степѳня
различіе въ философскихъ основахъ дѣлаетъ различньшъ
всю систему взглядовъ, вытекающихъ изъ субъективнаго
идеализма съ одной стороны и язъ натѳріалнстячѳской
философіи съ другой, Отнять у марксизма ѳго матеріали-
стическую основу и' воздвигать его тѳоретическое здаяіе
на чуждомъ ѳму фуядаментѣ крнтицизма **) значитъ до-
*) „Русскоѳ Богатство", хотя и споритъ противъ „критиковъ",
но споритъ такъ игриво и кокзтливо, чго отоитъ имъ хорошенько
объясишъся вс дѣло кончатся законнымъ бракомъ... „Русское Во-
гатство" хвалитъ „критиковъ" за ихъ отргщатѳльноѳ отяошѳніе къ
„догмѣ" и одредѣлѳнному научному міровоззрѣнію, а „критики"
хвалятъ Михайловскаго за ѳго отстаиваніѳ „свободы лячностя",
т;. ѳ опять за то же самоѳ.
**) Въ данномъ сдучаѣ мы нѳ отличаѳмъ критячѳской философіи
отъ субъективнаго идѳализма. Субъективяый идеалйзмъ представ-
ляѳтъ только наиболѣѳ логячѳскую форму той жѳ критияѳской фи-
лософіи.
Перѳходъ г. П. Струвѳ отъ критицязма къ субъѳктивному идѳ-
алжзму внолнѣ послѣдоватдлѳнъ. Вернувпгась „Назадъ къ Кангиу«
10*

— 148 —
кончять всѣ счеты съ нимъ и создать совершенно другую
систему взглядовъ, не только ничего общаго съ марксиз-
момъ не имѣющую, но прямо противоположяую ему.
Г. П. Струве подставилъ подъ теорію Маркса этотъ чуж-
дый ему фундаментъ *). Естественно, что вся система
воззрѣній марксизма пришла въ непримярішое противорѣ-
чіе съ чуждызш ей философскюш предпосылками. Это
несовпаденіе взглядовъ маркспзма со взглядами, вытекаю-
щиші изъ критдческой философіи, г. П. Струве самодо-
вольно выдаетъ за критику матеріалистическаго поннманія
исторін.
Такимъ пріемомъ голаго противопоставленія пользуется
г. П. Струве при его будто-бы крптпкѣ детерминизма
марксовоі теоріи.
Предпославъ главную гносеологическую догму о тожде-
ствѣ бытія и мышленія, онъ дѣлаетъ то вытекающее изъ
яея заключеніе, что свобода не есть сознаніе необходимо-
стя. Это заключеніе онъ твердитъ на разные лады, вообра-
жая гіри этомъ самъ н увѣряя чнтателя, что онъ крнти-
куетъ детерминизжъ марксовой системы.
Легко замѣтпть, что тутъ нѣтъ и тѣни критики.
Чтобы дѣйствительно подвѳргнуть критикѣ дѳтерминизмъ
марксовой теоріи съ точки зрѣнія имманѳнтной гносеоло-
гіи, г. П. Струве долженъ былъ прежде всего %ритиче~
шшъ путемъ доказать состоятельность своей собственноіі
гносеологіи, а затѣмъ на этомъ основаніи обнаружить не-
состоятелъность фплософскихъ прѳдпосылокъ сжстемы
Маркса.
г. П. Струве пошелъ впередъ къ иммаыентной гносеологіи, т. е.
подвинулся еще далыие назадъ къ Юму и Берклею.
*) Возможноеть сочетанія матеріалпстическаго понпманія исто-
ріи съ „критицизмомъ" г. П. Струве аргументируѳтъ такъ: „я етою
на той же самой почвѣ, что и г. Булгаковъ: мы оба одыовроленно —
сторонники кританеской философіи и матѳріалистпческаго иопиманія
исторіи". „Это сочетаніе (слѣдуетъ тутъ же въ примѣчаніи) крити-
ческой точки зрѣнія п матеріалистическаго пониманія истЬріи по-
казываетъ, что послѣднее по существу (курснвъ нашъ) нисколько
не евязано съ матеріалистнческой метафизикой" (Воп. фил. и псих.
1897, стр. 132). Итакъ тотъ фактъ, что г. П. Струве вмѣстѣ съ
г, Булгаковымъ сочетали марксову теорію съ критицизмомъ, додженъ
служить доказательствомъ, что такое согласованіе логично по
существу. Эта аргументація нѳ нуждается въ опровержеяіи; ножяо
только подивиться ея легкомыслію.

— 149 —
Но г. II. Струве предпочитаѳтъ болѣе легкій способъ.
Онъ начинаѳтъ свою гносеологію указомъ: „Съ точки зрѣ-
яія гносеологическаго монизма всѣ показанія сознанія
представляютъ бытіе: ибо мышленіе бытія равносильно
бытію мыслимаго". А такъ какъ пзъ этого гносеологиче-
скаго указа слѣдуетъ, что свобода не есть сознаніе необ-
ходшюсти, то выходитъ, чтоне правы Энгельсъ п Бельтовъ,
и „критякъ" пиптетъ дальше: „Энгельсъ могъ такъ фило-
софствовать (о томъ, что свобода есть сознаніе необходд-
мости, Л. А.), потому что ему была совершенно чужда
крятическая точка зрѣнія'**).
Именно потому, г. II. Струве! Энгельсу не только
чужда была критяческая философія, но онъ даже былъ
вполнѣ сознательнымъ н рѣзк.ішъ противникомъ ея.
Но чѣмъ же, спрашивается, виноватъ Энгельсъ, еели
•его взгляды на свободу и необходзшость не совпадаютъ
cü взглядами на этотъ вопросъ критической философіи?
Виноватъ не Энгелъсъ, а г. II. Струве, которому при-
шла въ голову веселая идея соединять несоедияимое. На
подобномъ осяованіи можно безъ особеннаго труда уничто-
жить какую угодно теорію.
Стоитъ напримѣръ сдѣлать попытку соглаеовать биб-
лейскій разсказъ о сотвореніи міра съ теоріей происхож-
денія видовъ, а когда такое сочетаніе окажется невоз-
можнымъ, то объявить кризисъ въ дарвинизмѣ **).
Сталкиваясь съ такого рода пріемами критики, стано-
зишься въ тупикъ и прямо не знаешь, какъ и въ какой
связи отвѣчать на нее. А отвѣчать необходимо, ибо много
на бѣломъ свѣтѣ наивныхъ читатѳлей, вѣрящихъ писа-
телю на слово.
Твердятъ жѳ гг. критики чуть ли не черезъ каждыя
три строчки: „критика", „критическая точка зрѣнія", „гно-
сеологія", „кризисъ въ марксизмѣ", а непосвященный чи-
татель, быть можетъ, и не совсѣмъ ясно поннмающій фило-
*) „Вопросы философіи и психологіи". Январь—Февраль 1897,
етр. 132.
**) Замѣтимъ, между. прочимъ, что этотъ примѣръ не совсѣмъ
гиіютетиченъ. Критшси дарвинизма пользовались такимъ же не-
годнымъ оружіемъ, какъ критики марксизма. Всякая революціон-
ная теорія должна, очевигдно, встрѣчать недобросовѣстную и легкѳ-
мыалѳнную критику.

— 150 —
софскую фразеологію этихъ господъ (ихъ пониматъ очень
трудно, еслн не знать псточшіковъ, изъ которыхъ оип
черпаютъ свою преыудрость), все таки думаетъ, что съ
маркспзмомъ должно быть дѣло не ладно.
III.
Главнымъ поводомъ къ „критической" дѣятелыюсти
г. П. Струве послужила цзвѣстная киига профессора
Штаммлера: „Wirtschaft und Beeilt nach der
materialistischen Geschichtsauffassung". Эта книга, написанная съ внѣш-
ней профессорской ученостью и съ истинно филистер-
скпмъ пониманіемъ ученія Маркса, дроизвела большой
шумъ ц оказала громадное вліяніе на наіішхъ легалышхъ
quasi-марксистовъ.
Въ нашу задачу не входнтъ разборъ этого произведе-
нія; но мы приведемъ и разбѳремъ здѣсъ то пресловутое
мѣсто, которое выс^авляется почти всѣми критиказш на
показъ и которое надѣлало такъ много хлопотъ гг. Булга-
кову п Струве.
Профессоръ Штаммлеръ говоритъ: „характѳрную чѳрту
матеріалистнческаго пониманія нсторін и его практиче-
скаго примѣненія составляетъ то, что оно уклоняется отъ
неумолимой альтернативы—остановпться исключительно
илн на казуально-понимающемъ познапіи, или на волѣ, ставя-
щей себѣ цѣли; оно постулируетъ естественно-необходи-
мый ходъ соціальнаго развитія, но считаетъ при этомъ воз-
можнымъ его поощрять, ему содѣйствовать, уменьшать его
бѣдствія. Это жестокое qui pro qu.o! Кто познаетъ, что
опредѣленный результатъ настуіштъ съ неизбѣжной есте-
ственнои необходимостью, тотъ уже не можетъ содѣйство-
вать наступленію этого рѳзультата. Въ представленіи со-
дѣйствія и поощренія лѳжитъ мысль, что такъ какъ оно
можетъ произойти при вмѣшатѳльствѣ, событіе не познано,
какъ естественно-необходЕмое. Отъ этого противорѣчія
нельзя уклониться: разъ научно познано, что извѣстное
событіе необходжмопроизойдетъ совершенно опрѳдѣленнымъ
способомъ, бѳзсмысленно еще желать содѣйствовать именно
этому опредѣленному споеобу его наступленія. Нелъзя осно-

— 151 —
вать партію, которая хотѣла бы сознательно содѣйствовать
точно вычисленному лунному затменію" *).
На эту знаменитую тяраду профессора Штаммлера г.
Булгаковъ, тогда еще цѣпляясь за марксизмъ, отвѣ-тилъ:
„законъ развитія общества говорптъ не то, что выйдетъ
безъ нашихъ дѣйствііі, а изъ нашихъ дѣйствій. И всякій
разулшый человѣкъ согласнтся, что можво эпергично дѣй-
ствовать скорѣе въ томъ случаѣ, когда знаешь, что дѣло
увѣнчается успѣхомъ, чѣмъ тогда, когда дѣііствуешъ на
удачу" **).
Само по себѣ это возраженіе совершенно справедлдво,
но оно тѣмъ нб менѣе не нсчерпываетъ всѣхъ заблужде-
нііі, лежащихъ въ основѣ мысли Штаммлѳра.
Дѣло въ томъ, что профессоръ Штаммлеръ исказплъ
всю мысль Маркса объ объективномъ моментѣ въ истори-
ческомъ процессѣ.
У Маркса творцами новыхъ формъ общественной жиз-
ди являются люди, побуждаемые къ дѣйствію ходомъ эко-
номическаго развитія. Въ этомъ смыслѣ п толъео въ этомъ
слѣдуетъ понимать объективлзмъ марксовой доктрины. А
профессоръ Штаммлеіръ представилъ себѣ мысль Маркса
такъ, какъ будто общественныя формы создаются сами
собою, безъ всякаго участія людей. Понявъ Марксатакимъ
нелѣдымъобразомъ,онъ глубокомысленно открылъ противо-
рѣчіе мѳжду объѳктивной историчѳской необходимостыо и
цѣлѳсообразной дѣятельностью людей.
Далѣе, невѣренъ тотъ взглядъ профессора Штаммлера,
что люди свободно творятъ исторію еще ж потому, что нѳ
всякое жѳ поколѣніе творитъ весь историческій процессъ.
Всякое поколѣніе является въ готовуто историческую сре-
ду, стоящую противъ него какъ ибъектъ, додъ вліяніемъ
котораго оно вырабатываетъ свои взгляды, свои иривыч-
ки, свои стрѳмлевія и даже... свою наклонность критико-
вать ученіе Маркса.
„Люди дѣлаютъ свою собствѳнную исторію,—говоритъ
Марксъ,—но онж е© пе дѣлаютъ самопроизвольно—имъ при-
*) Цитируемъ это мѣсто по статьѣ г. П. Струве „Вопросы фи-
лософіи и психологіи", 1897, стр. 133.
**) „Вопросы философіи ж психологш" ноябрь и дек. 1896»
сттз. СЮ.

— 152 —
ходятся дѣйствовать не дря обстоятельствахъ, выбран-
ныхъ іши сампми, а яри обстоятельствахъ, нѳзависимыхъ
отъ яхъ выбора, недосредственно ихъ окружающихъ и ими
уяаслѣдованныхъ". *)
Нсторпчесскій яроцессъ, лежащій: позади всякого жи-
вущаго и дѣйствующаго доколѣнія, представляетъ яо от-
ношенію къ послѣднему точно такой же объективный фак-
торъ, какъ и внѣшняя дрярода.
Съ этой точки зрѣнія нѣтъ, слѣдовательно, никакого
основанія примѣнять къ нзучѳнію исторіи яной методъ,
чѣмъ къ пзучѳнію внѣшяей дрироды.
Кромѣ того не выдержнваѳтъ ни малѣяшей крятяки
прюіѣръ профессора ПІташілѳра о лунномъ затменін. Въ
этсжъ прнмѣрѣ совершенно не важно частное явлѳніѳ—
затменіе луны,—а важенъ главныя пришщпъ, лѳжащій въ
основѣ этои параллели. Главный же лрянципъ заключается
въ томъ, что къ язслѣдованію дрироды примѣнимъ ме-
тодъ прячиняости, а къ исторіи методъ цѣлесообразности.
Пряроду мы изучаемъ и она, слѣдовательно, должна
разсматриваться съ точки зрѣнія объѳктявной закояомѣр-
ности, исторію мы дѣлаемъ, ее необходнмо поэтому объ-
яснять на основаніи цѣлесообразнои воли.
Подобное различѳніе скрываетъ въ себѣ тотъ ошибоч-
ный я въ сущности никѣмъ нѳ раздѣляемыи взглядъ, буд-
то человѣкъ-спокойный, пассивный наблюдатель процессовъ
пряроды, фатально выжидающій того иля другого ея явленія.
Въ дѣяствятѳльностя дѣло обстоитъ совсѣмъ не тадъ.
Отношеніе человѣка къ природѣ не пассивное, а всѳгда
актпвное. Изучая окружающую дряроду, человѣкъ борется
съ нѳй, а борясь съ нѳй, онъ язучаетъ ѳе. Природа стоитъ
протнвъ чѳловѣка но какъ внѣшнін, застывшій, не задѣ-
вающій его объектъ, а какъ постоянно на него дѣйству-
ющій факторъ. Борьбу съ природоі человѣкъ вѳдетъ дво-
якимъ снособомъ: лябо онъ на основаніи позяанія ѳя за-
кояовъ лревращаетъ н комбиняруетъ ѳя снлы, недосрѳд-
ственно подчиняя ихъ своямъ цѣлямъ; лнбо же онъ съяо-
мощыо комбянація одпѣхъ ея снлъ дѣлаетъ безодаснымя я
безвреднымя другія ея сялы.
*) „Восѳмнадцатоѳ Брюмера". стр. 7, рус. пер. Б. Кричѳвскаго.
1§94. Жене«а

— 153 —
Ho какъ въ первомъ, такъ и во второмъ случаѣ роль
человѣка въ отношѳніи къ природѣ дѣятельная и вполнѣ
активяая. Столкновѳніе и взаимодѣйствіе законовъ объек-
тивнаго міра съ причпнностью нашего субъектжвнаго
воздѣйствія создаетъ наше понятіе о цѣлѳсообразности.
Тѣ наіди дѣйствія, которыя юіѣютъ своимъ послѣдствіемъ
побѣду надъ природой, т. е. подчиненіе ея сплъ нашему
воздѣйствію, мы называемъ цѣлесообразньши. И этотъ мо-
ментъ цѣдесообразности участвуетъ, стало быть, въ борь-
бѣ человѣка съ природой какъ п въ борьбѣ его съ историче-
ской средой. Теперь аш спрашиваемъпрофессораШтаммлера,
почему онъ не открываетъ протпворѣчія между „казуаль-
нымъ познаяіемъ" природы п „цѣлесообразнымъ воздѣй-
ствіѳмъ" на нее? Почему познаніе причиняостп въ этой
сферѣ явленій не тодько не нарализуетъ нашей воли, ана-
оборотъ, поощряетъ, увѳличиваетъ и укрѣпляѳтъ ея силу?
На такіѳ вопросы профѳсоору Штаммлеру нечего отвѣ-
тить, ибо онъ очѳнь хорошо знаѳтъ, что цѣлѳсообразность,
не основанная на причинности, есть пустое и безсодержа-
тельпое понятге.
И если бы ему пршдлось произнести рѣчь на юбилѳѣ
какого нябудь крупнаго естествоиспытателя, то онъ бы
несомнѣнно съ большой гордостью сталъ указывать на ту
власть человѣка надъ прпродой, которая достигнута благо-
даря дрямѣненію научно-объективнаго мѳтода. Онъ бы нѳ
говорилъ о противорѣчіи между „казуальньшъ познаніемъ"
и волѳвымъ воздѣйствіемъ, а наоборотъ подчеркивалъ бы
ихъ взаимную и неразрывную связь.
IV.
Возвратимся къ нашему критику. Приведеняое и разо
бранное нами возраженіе профессора Штаммлера сидьно
смутило суетливый ужъ г. П. Стр^вѳ. Не сумѣвъ спра-
виться со Штаммлеронъ, онъ такжѳ нѳ удовлѳтворился
вышецитированнымъ нами возражѳніемъ г. Булгакова.
„Только что приведѳнному разсужденію г. Булгакова, пи-
шетъ г. П. Струвѳ, я мигу противопоставитк такое на мой
взглядъ нѳотразимоѳ соображеніѳ: „законъ развитія общѳ-
ства гово итъ не то, что выйдетъ безъ нашихъ дѣйствій,

— 154 —
а изъ нашихъ дѣпствій" (слова г. Булгакова), но совер-
іпепно независгімо отъ т-ого, какъ мы буделъ дѣйствоватьг
ибо въ этотъ законъ развитія, какъ составной элементъ
объемлемой нмъ необходимости, входитъ уже и опредѣ-
ленныіі образъ напшхъ дѣйствій. Еакъ мы думаемъ дгьй-
ствовать уо/се предетерминировано и конечно совершенно
независпмо отъ нашего сознанія, т. е. отъ нашей рѣши-
иости дѣнствовать такъ, а не иначе. Додустить обратное
значило бы, прогнавъ свободу съ передняго крыльца, са-
мьтмъ любѳзнымъ образомъ открыть ед черяый ходъ" *).
Не трудно впдѣть, что г. П. Струве вычелъ изъ человѣ-
ческихъ дѣцствіы сознаніе, отождествилъ его съ свободой
и послѣ этого спрашиваетъ: гдѣ же сознателыіая человѣ-
ческая дѣятельность?
Въ томъ имепно п сутъ, что детермепизмъ отнюдь нѳ
уничтожаетъ сознательной дѣятельности субъекта, а на-
оборотъ объяепяетъ ее причинами, мотпвамж и цѣлями.
Далѣе, опредѣленность способа дѣйствія должна, по
мнѣнію пашего автора, уничтожить личную рѣшимость.
На какомъ это основаніп? Казалось бы какъ разъ наобо-
ротъ, что полное и всестороннее познаніе способа дѣй-
ствія не только не исключаетъ личной рѣшимости, но
именно обусловливаетъ ее собою.
Соотвѣтствеино высказанному г. П. Струве убѣжденію
личная рѣпшмость проявляется только въ томъ случаѣ,
когда отсутств^ютъ силъные, доминирующіе мотивы и опре-
дѣленные способы дѣйствія. Съ этои точки зрѣнія самымъ
слабымъ человѣкомъ на свѣтѣ былъ Кальвинъ, а самьшъ
рѣшжтельнымъ Обломовъ.
То, что г. П. Струве называетъ личной рѣшимостъю,
выражаетъ нѳ что иное, какъ патологическое состояніѳ
воли, при которомъ отсутствустъ преобладающій мотивъ.
Нашѳ „критическое" время полно такими развинченньши
и разслабленными субъектами. Болыпинство буржуазной
интеллигенціи, пресыщенной всѣми благами ненормальной
культуры, страдаетъ болѣзнью воли, т. е. отсутствіемъ ясна
выраженныхъ мотивовъ, конкретныхъ цѣлей и одрѳдѣлен-
ныхъ идѳаловъ.
*) „Вопросы философіи и лсихологія", Январь—Февраль 1897,
стр. 134.

— 155 —
Влача жалкое, равнодушное существованіе, она всегда
готова на всякое сумасбродство, чтобы только ощутпть
свое собственноѳ бытіе.
Являясь декадентомъ въ полномъ смыслѣ этого слова,
г. П. Струве возвелъ эту позорную безпринципность бур-
жуазиой интеллигенціи въ принципъ, разсматривая ея сла-
бость, какъ проявленіе лпчяой рѣшительности.
Истинно сильные и истинно рѣшптелыіые люди всегда
чувствуготъ непреододгаую сплу своихъ мотпвовъ.
Самъ Фихте, отказавпшсь отъ детермпнизма Сдинозы
изъ опасенія потерять свободу личности, долженъ былъ
вслѣдъ затѣмъ создать объекты, ограничнвающіе абсолют-
ную свободу его „я", которое безъ внѣшняго ограниченія
должно было исчезяуть въ своей собствелной пустотѣ.
Фихте началъ свободой и кончплъ яеобходимостыо.
Г. П. Струве приводитъ еще одинъ доводъ дротивъ де-
терминизма: „Идѳя свободът,—говорптъ онъ,—есть линіь
абстрактный дистеллятъ психолошческаго чувства свободи
(курсивъ нашъ), которымъ окрашена вся наша дѣятель-
ность. Эта идея непригодна для цѣлей познанія и въ этомъ
смыслѣ она является, по словамъ Канта, лишь голой идеей,
но ея сущѳствовапіе указываетъ на наличностъ въ созна-
ніи двухъ направленій: познанія (о бьттіи) и воли". *)
Выходитъ, что фактъ существованія сознанія свободы
долженъ служить опроверженіемъ послѣдовательнаго дѳтѳр-
минизма. На это старое какъ міръ возраженіѳ отвѣтилъ
еще Сгшноза: „Такимъ образомъ, говоритъ философъ, самъ
опытъ ттоказываетъ съ неменьшей ясностью, чѣмъ разумъ,
что дюди только потому думаютъ, будто они свободны,
что они сознаютъ свои дѣйствія, а причины этихъ дѣй-
ствій икъ неизвѣстны. Слѣдовательно, кто думаѳтъ, что
онъ говоритъ или молчитъ или дѣлаѳтъ что нжбудь дру-
гоѳ по свободному рѣшенію своего духа, тотъ видитъ сны
на яву." **)
Но если читатель прѳдподагаѳтъ, что г. П. Струве
оерьезно отстаиваетъ свободу воли, то онъ глубоко оши-
*) „Ещѳ о евободѣ и необходимости", стр. 203 „Новоѳ слово",
1897, № 8.
**) Die Ethik von Spinoza, neu tibersetzt von J. Stern. I Theil. S.
159—160.

— 156 —
баѳтся. „Я вполнѣ послѣдовательный детерминистъ,—пи-
шѳтъ г. П. Струве,—и никогда не думалъ дереяосять ка-
тегоріп свободы въ объективный міръ. Я утверждалъ лишь,
что для живыхъ людей представлѳніе о будущихъ чело-
вхческихъ дѣжствіяхъ „не можетъ быть окрашено сжлошь
въ цвѣтъ необходжмостц". *) Что жѳ это значитъ? Если
это значптъ, что человѣкъ лыслитъ свои дѣйствія, на-
правленныя на будущее, свободтит, то г. П. Струве, какъ
„вполнѣ посдѣдовательныіі детермжнжстъ", можетъ сдѣ-
лать тотъ необходимый выводъ, что сознаніѳ свободы есть
представдѳніе, которое объясняется сознаніемъ дѣйствія
и отсутствіемъ сознанія цричины ѳго.
Но такоіі логическій выводъ изъ его собственяыхъ
словъ г. П. Струве нѳ по душѣ. „Вполнѣ послѣдователь-
ньш дѳтерминистъ для объектпвнаго міра" находжтъ одна-
ко возможныдіъ исключить изъ объективнаго міра дѣятѳль-
ность людей **) и объявять еѳ безпричивной на томъ
основаніж, что онж сами себя мыслятъ свободными.
Укажемъ еще на одну непослѣдовательность. Приз-
навая свободу въ дѣятельности, которая направлена на
будущее, г. П. Струве остается „вполяѣ послѣдователь-
нымъ детермянжстомъ" по отношенію къ прошедше-
.му. Онъ очевидно не понимаетъ, что быть послѣдова-
тельнымъ детерминжстомъ по отяошѳнію къ дрошедшему
значжтъ объяснять всю прошедшуто историческую дѣятель-
ность строгой причинностыо. А такъ какъ людж, дѣйство-
вавшіе въ прошедшѳмъ, тоже въ своѳ время направляли
свою дѣятельность на будущее и слѣдователъно тоже „не
окрашивали ѳѳ въ сшгопшой цвѣтъ необходжмостж", то
„вполнѣ послѣдователъяый детермжнистъ" для жрошедшаго
можетъ прійтж къ тому простому логжческюму выводу, что
дѣятѳльность людей, наиравленная на будущеѳ, нѳсмотря
на жхъ созжаніѳ свободы тоже опредѣляется строгою при-
чтшностью.
*) „Еще о свободѣ и необходимости" стр. 200 „Новое Слово"
1899, № 8.
**) Не мѣшаетъ при этомъ случаѣ напоашить г. П. Струве,
что кромѣ дѣятельности людей съ его точки зрѣнія нѣтъ объек-
тивнаго міра, ибо все находящееея внѣ коллѳктивнаго сознанія
.„transcensus" и „метафизика".

— 157 —
Однилъ еловомъ, празнать необосодгтую закономѣрность
въ прошедшемъ зпачитъ признавать ее и для будущаго.
Но нашъ гносеологъ послѣдователенъ лпшъ въ одномъ:
ему во что бы то ш стало необходимо „критпковать"
Маркса и согласиться съ Зшшелемъ. Выражая свою соли-
дарность съ этимъ писателемъ, онъ прпводитъ изъ него
слѣдующее мѣсто: „какъ только мы вризнаемъ, что дол-
жепствованіѳ есть лпшь одна пзъ формъ, принимаемыхъ
содержаніемъ представленіГі для созданія практическаго
міра, то становится ясно, что мы не мошемъ долженство-
ванію ä priori принисывать болѣе силъную связь съ однпмъ
содержаніемъ, чѣмъ съ другимъ." *)
Въ этомъ положеніи скрываѳтся весь гносеологическіи
скептицизмъ и вытекающій изъ него ирактнческій оппор-
тюнязмъ. Разъ будущее не связано ни съ какимъ содер-
жаніемъ въ яастоящемъ, то оно, какъ мы это видѣли выше,
не носитъ характера обязательности.
Положеніе, „что мы нѳ можемъ долженствованію а
priori прішисывать болѣе сильную связь съ однимъ содѳр-
жаніемъ, чѣмъ съ другимъ", означаетъ, что нѳжду коякрет-
ными условіями настоящаго нѣтъ нпкакой прпчпннон связи
съ будунщмъ. Нѳ трудновидѣть, что отріщаніе такой связи
приводптъ ~%ъ ноляому отрицанію всякаго закона, ибо
всякій законъ тѣмъ и отличается отъ простого эмппрн-
ческаго наблюденія, что носптъ характеръ обязатѳльнаго
долженствованія и для будущаго. Вышеприведенноѳ гяо-
сѳологическое положеніѳ относится поэтому въ совершенно
одииаковой степени ко всѣмъ областямъ науки. И мы
хотѣлп бы знать, отчего г. П. Струве нѳ сталъ на основа-
ніи гносеологическаго скентицизма опровѳрх^ать закоиы
астрономіи, физики, химіиит. д., а иаправилъ его исключи-
тельно противъ матеріалистическаго пониманія исторіи?
Другое противорѣчіе. Если г. П. Струве нѳ находитъ
возможнымъ яредсказать будущее, то почему же онъ такъ
настойчиво доказываетъ нѳвозможность въ будущемъ соціаль-
ной революціи?
Если онъ далѣе не считаетъ возможнымъ „ а priori
приписывать болѣѳ сильную связь съ однимъ содѳржаніемъ,
*) „Вопросы философіи и психологіе." Январь — Февраль,
1897, стр/128.

— 158 —
чѣмъ съ другимъ", то на какомъ основаніи онъ связываѳтъ
невозможность соціальной рѳволюціи съ притуиленіемъ
обществѳнныхъ противорѣчій?
Мало того, г. П. Струвѳ не только предсказываетъ
невозможность соціальной революціи, но даже знаетъ
форму будущаго соціалнстичѳскаго строя.
Такъ въ своемъ предясловіи къ книгѣ г. Бердяева онъ
приводитъ фялпстерски-тривіальную каррикатуру на со-
ціалистнческое общество изъ „Заратустры".
Стало бытъ онъ, „крптикъ",— вмѣстѣ со скеятикомъ
Фрядрихомъ Нятше—чуть ли не лучше иасъ, „догматнковъ"
я „доктринеровъ", знаетъ, какъ будутъ выглядѣть члены
соціалястнческаго общества *).
Итакъ, г. П. Струвѳ тожѳ дредсказываѳтъ будущѳе и
тоже связываетъ его съ настоящимъ, вопреки своимъ
гдосеологическиаіъ предяосылкамъ. Нашъ крятикъ не
составляѳтъ исключѳнія. На такоѳ вопіющее яротяворѣчіе
обречѳнъ всякій скеитикъ, потому что ни наука, ни обыден-
ная жизнь ни шагу сдѣлать не въ состояяіи безъ того
или другого убѣжденія относительно будущаго. Тѣмъ чело-
вѣкъ и отличаѳтся отъ животнаго, что онъ освѣщаѳтъ
свон поступки своямя еоображеніями о будущемъ и при-
сяособляетъ тсъ будущему своѳ настоящее. Чистие эмпирикщ
чуждые всякаго „догматшма" и всякихъ предсказаній,
вѣрующіе ѳъ дѣйствительность тольпо даннаго момепта
суть животныя. Это животяое состояяіе дѣятельно и
настойчиво прояовѣдуѳтся скептической гносѳологіей, и
это же животное еостояніе отразилось во всѳё декадѳнт-
ской литературѣ, сущность которой состоитъ въ яоляомъ
отрицаніи разума, цѣльностя чувства, дланомѣрностя дѣя-
тѳльности и въ лихорадочной ногонѣ за отдѣльными
моментами.
Главной причяной этого сильнаго по размѣрамъ тѳчѳ-
нія являѳтся умствѳнное и нравствѳнноѳ вырожденіе
буржуазіи съ одной стороны и борьба противъ нѳя дролб-
таріата съ другой.
*) Замѣтимъ, кстатж, что прикованная къ дѣйствитѳльностя
убогая фантазія фялистѳра всѳгда прѳдставляѳтъ себѣ людей буду-
щаго строя по своѳму образу и подобію. Фялистеръ знаетъ, ято
когда онъ сытъ и пьянъ, то одъ нж въ какой ндѳологін яе
нуждается.

— 159 — -
Буржуазія инстинктивно чувствуетъ, что нѳ еи дри-
надлежитъ будущѳе, что въ ея расдоряженіи только на-
стоящее; ея идеологи признаютъ поэтому конкретнымъ я
дѣйствителышмъ толъко настоящій моментъ. Когда же
этимъ госдодаиъ дрііходится защищать настоящѳе положе-
ніѳ вещѳй, то онп водреки гносеологическому скедтшщзму
яредсказываютъ будущѳе, но дредсказываютъ его въ от-
рицатѳльноиъ смыслѣ, т. ѳ. въ томъ смыслѣ, что оно не
будетъ и не должно по существу отллчаться отъ настоя-
щаго. Съ точки зрѣнія философскаго скептицпзма доложи-
тельное лредсказаніе равяосплыіо отрдцательному. Слѣ-
довательдо, предсказанія »этдхъ господъ дротдворѣчатъ
гносеолоі^ческому скеятдцизму. Но они нѳ смущаются
такимъ дротиворѣчіемъ потому, что оно гармоняруетъ съ
настроеніемъ ихъ, какъ защитниковъ господствующаго
класса.
Когда надо ояравдать законность и необходпмость
существующаго строя, г. П. Струве „вдолнѣ послѣдова-
тельный детѳрминистъ" по отноіяеяію къ дрошѳдшему. А
когда трѳбуѳтся оігровергнуть яаучное обоснованіе соціа-
лизма, онъ додускаетъ абсолютную свободу дѣйствій, на-
правлѳнныхъ на будущеѳ.
Чтобы унячтожить научный базисъ соціализма, онъ
доказываетъ съ гносеологической точки зрѣнія нѳвозмож-
ность яредвидѣть будущее. А чтобы доказать нѳсостоя-
тельность соціадистичѳскаго идѳала, онъ дрѳдсказываѳтъ
невозможность соціальной роволюціи. Такова логика и
послѣдовательность защитниковъ буржуазіи.
Чтобы большѳ нѳ возвращаться къ вопроеу о свободѣ
и необходимости, считаемъ нужнымъ сказать тутъ же
нѣсколько словъ о мнимомъ яротивникѣ г. IL Струве, о
г. Булгаковѣ.
Споръ между г. П. Струве и г. Булгаковымъ проис-
ходилъ главньшъ образомъ на почвѣ такъ называемой
гносѳологіи.
Г. Булгаковъ былъ въ то врѳмя *) критяцистомъ въ
*) Мы намѣрѳяно сказали: „въ то время". Говоря объубѣждѳ-
ніяхъ критиковъ, нѳобходиАго точно опрѳдѣлять врѳмя, такъ какъ
эти господа мѣняютъ свои воззрѣнія также легко и цинично, какъ
Донъ-Жуанъ своихъ любовнидъ; только еъ той разницѳй, что
Донъ-Жуанъ веѳ такж пря воякой новвй любвж увлекался сѳрьез-

— 160 —
чдстомъ впдѣ, т. е. стоялъ на точкѣ зрѣнія кантовскаго
дуализма. Г. П. Струве лрямкнулъ къ субъѳктивному
идеалязму, которыи, какъ нами уже было упомяауто, пред-
ставляетъ наиболѣе логжческій выводъ изъ кантовскаго
апріоризма.
Именно это разлдчіе лежало въ осяовѣ ихъ полемики.
Ирощеголявъ другъ передъ другомъ ж передъ читателями
гяосеологжческоіі термпнологіей днаговоривъ другъ другу
цѣлые вороха комплнментовъ („крптиіш" всегда другъ
друга хвалятъ), спорящіе закончялж свою полемику трога-
тельнымъ согласіемъ. Въ своѳй послѣдиеіі полемической
статьѣ противъ г. Булгакова, г. П. Струве пжсалъ: „Въ
заключеніе не могу не замѣтпть, что напѳчатанное выше
возраженіѳ г. Булгакова было первоіі полемической статьея,
принесшей ынѣ полное и очѳдь глубокое удовлетвореніе.
Нашж разногласія оказалжсь лжбо мпжмымж, лжбо десуще-,
ственнымж, наше согласіѳ оченъ реалънымъ ж весьма
существеннымъ"*). Глубоко удовлетворжло и успокожло
г. DL Струве, должно быть, слѣдующее примѣчаніѳ г. Бул-
гакова: „Г. Струве ошибочно полагаетъ, что я повторяю
Энгельса, котораго я въ такомъ случаѣ и процитжровалъ
бы, и метафизическая точка зрѣнія котораго мнѣ совершенно
чужда. Говоря, что можно дѣйствовать съ успѣхомъ, когда
въ немъ увѣренъ, я жмѣлъ въ вжду отмѣтжть жменно
лсжхологжческій фактъ, — еслж угодио сказать психологя-
ческій трюизмъ, яо не воскрѳшать жетафизжческаго поло-
жѳніяо томъ, что свобода есть познанная необходимость" **).
Г. Бултаковъ уступжлъ г. П. Струвѳ и для этоё уступки
даже подмѣнжлъ свою собственную мыель.
Возражая профессору Штаммлеру, г. Булгаковъ, какъ
намъ язвѣстно, писалъ: „Законъ развжтія общѳства говоржтъ
не то, что выждетъ безъ нашжхъ дѣйствій, а изь нашжхъ
дѣііствій. И всякій разумныж чѳловѣкъ согласдтся, что
можно энергжчно дѣйствовать скорѣе въ томъ случаѣ,
когда знаешь, что дѣло увѣнчается успѣхомъ, чѣмъ тогда,
нѣе. Наши легальные писатѳли назвали г. П. Струве „правдоиска-
тѳльствующимъ". Оня не въ состояніи отличать лѳгкомыслѳнную,
развращающую искателя ж читателя, перемѣну убѣждѳній отъ
серьѳзнаго исканія истины.
*) „Новое Слово" 1897, № 8, стр. 208.
**) „Новое Слово\ 1897, № 8, етр. 194.

— 161 —
когда дѣйствуешь наудачу". Г. Вулгаковъ тогда елѣдова-
тельно яолагалъ, что яознаніе объектжвнойнеобходимостл
обусловлжваетъ успѣпшость дѣйствія, водрекж профессору
Штаммлеру, думающему, что познаніе' объективной необ-
ходимости протдворѣчитъ цѣлесообразной дсторяческои
дѣятельностн. Г, Булгаковъ защпщалъ, стало быть, точку
зрѣнія Энгельса, что свобода- есть „лознанная необ-
ходішость".
Ясно, что г. Булгаковъ далъ яревратное толкованіе
своей собственыой высказанной годъ тоыу назадъ мыслж,
лжшь бы г. ТТ. Струве пе заподозршгъ его въ ярежяед
привѳржепности къ Энгелъсу. Еакъ бы тамъ нп было,
г. П. Струве и г. Булгаковъ оказалітсь вяолнѣ солд-
дарными.
Трогательное согласіе пропзошло на почвѣ отношенія
къ теорід. Г. П. Струве опѳряруетъ заимствованньши лмъ
у Зяммеля категоріями необходимостп я свободы. Есля
пѳревести эту гносеологдческую тераганологію на простоіі
языкъ, это значятъ: необходимо то, что есть, и нѳжзвѣстно
то, чтб будетъ. Жжзнь я теорія не нмѣютъ поэтому нж-
какоі обязатѳльной пржчжнной связя.
Къ этому же воззрѣнію яряшелъ п г. Булгаковъ, за-
кончившій свою нолемическую статью противъ г. П. Струвѳ
такимъ образомъ: „Итакъ, наука и жизнь не тождественяы
ж непротпвоположны: онѣ различны" *) (курсжвъ нашъ).
Вяослѣдствіи г. Булгаковъ объявялъ всякое научное дред-
сказаніе будущаго „яіарлатанствомъ" д „знахарствомъ" **).
Мысль о коренномъ разлжчід науки жжизни, о нѳвозмож-
ностж руководствоваться въ практжческой дѣятѳльностж
теоретжческжмж пржнджпамж не нова ж нжсколько пеорл-
гжпальна. Ее высказывалъ нажржмѣръ еще Катковъ, про-
тжвъ котораго Пжсаревъ пржводжлъ слѣдующіе жнтересные
аргумѳнты: „Когда въ XV вѣкѣ нашлжсь чудакж, которые
хотѣлж печатать кнжгж, вмѣсто того чтобы переяясывать
жхъ, тогда, жо мнѣнію „Московскжхъ Вѣдомостей", надо
было отвѣчать имъ: „вы все врете! — это теорія, жжзнь съ
ея фактамж говоржтъ намъ, что кнжгж должны недремѣнно
перепжсываться". Когда въ томъ же вѣкѣ Колумбъ выпра-
*) „Новое Слово" №8, 1897, стр. 199.
!*) „Капитализмъ и земледѣліе", т. II, стр. 458.
11

— 162 —
шявалъ сѳбѣ два корабля у испанскаго дравнтѳльства,
чтобы открыть цѣлыіі: яовыё міръ, тогда надо было непре-
мѣнно отвѣтить ему, что жизнъ съ ея фактами запрещаѳтъ
открывать новыя земи. II такой отвѣтъ дѣііствительно
быдъ данъ елу многпми почтенными дрѳдставителями
жизеіп п ея фактовъ. Когда въ концѣ ХУІ столѣтія Джор-
дано Бруяо сводші сичинеяіями и лѳкціями сталъ распро-
сгранять сдстезіу Кодерндка, тогда еяу доказали очень
оеязательно, что ин,ое діъло—фактъ, а пное дѣло—теорія
(курсивъ Пдсарѳва). Фактъ сяачала посадялъ теорію въ
тюрьму, а лотомъ сжегъ ее на кострѣ. Въ XVII столѣтіи
Галилеіі былъ теоріеіі, а папская илквпзиція была фактомъ.
Въ XVIII столѣтіп сочияеніе Бѳккарія дротивъ смертной
казгш было тѳоріей, а дытка, висѣляца я колесованіѳ —
фактамц. Во вреля Надолеона дароходъ былъ теоріеи, а
насмѣідка Яаяолеона яадъ дароходоэіъ была фактомъ. Въ
дятидесятыхь годахъ яынѣідняго столѣтія эмаяцияація
русскдхъ кростьянъ была теоріѳя, а крѣяостяоѳ право
было фактомъ: И откуяъ, и закрытыі судъ, и тѣлесныя
даказанія въ свое время былд такжѳ весьма дочтенныага
фактаіш. Но иное дѣ %о—фактъ, иное дѣло—теорія, твер-
дятъ „Моекоескія Вѣдомости". *)
Какъ вы думаѳте, читатель, кто правъ: Катковъ или
Писаревъ? Еоли вы думаѳте, что правъ Писарѳвъ, а нѳ-
правъ Катковь, то вы согласятесь также, что гг, П. Струвѳ
и Булгаковъ глубоко оіпябаются.
V.
Основная мысль въ прѳднсловіи г. П. Отрувѳ къ книжкѣ
г. Бердяева остаиась та же, что въ статъѣ „Свобода и
*) Сочіяѳнія Д. И. ПасаревА, тодсъ IV, сгр. 4,6ß. С.-Пѳтѳрбургъ.
1837.—ЭпихрафОіМЬ къ статьѣ „Свобода и псторическая необходи-
мость" г. П. Сгрувѳв*члъ слова Мѳ$яетофеля: „Grau, teurer Freund,
ist alle Theorie und grün des Lebens goLdner Baum". Ему слѣдовало
бы прябавать слѣдующія слова того жѳ Мѳфастофеля:
Verachte nur ^Verstand und Wissenschaft,
Des Menschen allerhöchste Kratt,
So habe ich dich schon unbedingt.

— 163 —
историческая необходимость." *) Онъ прпбавилъ къ нео
лияіь поистинѣ яевѣроятную дутаницу понятій.
Чтобы не быть голосовныші, мы выдпсываѳмъ одну
страницу дзъ этого фллософскаго трактата, и читатель
самъ увпдитъ, до какой степенп трудно разбирать додоб-
наго рода произведенія.
„Насколько высоко я ставлю эту слярлтуалястнчѳекую
традицію (рѣчь ддетъ о „ллатоно-кантовскон" традпція)
въ мѳтафнзіікѣ, гдѣ она, до моему мнѣнію, должна безу-
словно торжествовать, настолько ошибочной я счдтаю еѳ
въ теорід дознаяія, гдѣ она въ дослѣддеѳ время—съ лег-
коіі руки Лотце и яеокадтіандевъ—завоевала себѣ гоопод-
ствующее доложеніе. **) Для обозначенія этой объектдвно-
сти не бытія, а ддѳальноіі (дли формальнои) обязатель-
ностд нѣмецкііі языкъ обладаетъ особымъ выралгеніѳмъ
gelten (Geltung, giltig), непѳреводішыиъ да русскіл
языкъ (Владиміръ Соловьевъ вирочеиъ пытался ввестд
неолопшіъ: „зяачямость"). Аксіомамъ илд нориаагь ирд-
суще, учитъ Виндѳльбандъ, не бытіе, а обязатѳльяость
(Geltung). Проблема философін есть обязательность аксіомъ
(Praeludien, 255). Обязатѳльность есть общіп лреддкатъ
нормъ дозданія, этикд д эстетякл, и въ этоіі обязатель-
ностд и состоитъ пхъ объѳктдвность. Пояятіе gelten вяер-
вые съ полнъшъ поняманіемъ его спецнфическаго гносео-
логическаго смысла ввелъ Лотце (не забудьте, читатель,
что все это надисано додрядъ Л. А.), связавшід это яонятіѳ съ
Платояовскимъ ученіемъ объ ядеяхъ (см. его логику гл,
*) „Моя точгса зрѣяія на логику и теорію познанія, сложив-
шаяся еоворшенно самостоятсльяо (11), иыла уже въ общихь чѳр-
тахъ сформулирована въ статьѣ „Свобода и исторпческая необхо-
дішость". Предисдовіе стр. XXX.
**) Нѳшотря на такоѳ категортіческое заявленіѳ, что спиритуа-
листическій элѳментъ долженъ быть устраненъ изъ положительной
науки, г. П Струве пипіетъ двадцатыо странпцамя ннжѳ: „Дол-
женъ однако оговориться, что понятіѳ душевной субстанціи, быть
можетъ, имѣетъ право на сущѳствованіе не только въ метафя-
зикѣ, но и ъъ психологіи, какъ сяѳціалъной наукѣ. Ср. Кюлыіе".
Г. П. Струве вдругъ яоказалоеь возможнымъ ввести понятіе ду-
шевной субстанцщ въ научдую псяхологію потому, что онъ вспом-
жилъ Кюльпе. Такъ написано всѳ предисловіе. На всякое „даи
г. П. Струве находитъ соотвѣтствующѳе »нѣтъ«. Утверждѳяіе или
отриданіѳ зависитъ отъ того, какую кяижку онъ всиомнилъ дри
дроцессв дисанія.
II*

— 16-i —
Ideenwelt). Указаніелъ на фундамѳнтальяое зяачѳяіѳ этого
достроевія Лотцѳ для нормативной теоріи познанія я обя-
занъ В. А. Еистяковскому, которыіі самъ въ своихъ со-
чинѳніяхъ (сколько ихъ?) является искуснымъ защитци-
комъ этой точкп зрѣпія. Учитѳль Кистяковскаго, Виндель-
бандъ, всецѣло усвоилъ себѣ построеніе Лотце (см. его
Beiträge zur Lehre vom negativen Urtheil въ Strassburger
Abhandlungen zur Philosophie. Freiburg 1884, s. 184) n,.
пстолковавъ Канта съ точки зрѣнія этого построенія, соз-
далъ особую, чрезвычаііно язящную п свободную отъ про-
тпворѣчій историческаго Канта форму кантіанства, сгь
неподражаѳмымъ литературнымъ совершенствомъ изложеп-
пую въ классическихъ „Прелюдіяхъ". То, что gilt, есть
бѳзвременное, вѣчное". *)
Довольно! Подвѳргнуть крнтикѣ одну эту страницу
значдтъ разбирать „Praeludien" Випдельбанда, „Логику"
Іотце, „Beiträge-etc" того же Винделъбанда. Но это пе
все. Необходимо также коснуться Канта, какъ учителя
Винделъбанда, и Платона, у котораго многое занмствовалъ
Лотце и т. д.
Но что жѳ сказалъ саыъ г. П. Струвѳ, кромѣ того что
ВжЕдельбандъ учитѳлъ Кистяковскаго? Ровео ничего. И
точео такимъ образомъ паяисаЕО все предисловіе съ яа-
чала до конца. Г. П. Струве тревожитъ мертвыхъ и жи-
выхъ, выхватываетъ пзъ каждаго сочиненія по одной
фразѣ и склеиваѳтъ выхвачеяныя мѣста богъ его только
вѣдаетъ по какой ассоціаціи. Поэтому мы оставимъ весь
этотъ безсвязный вздоръ въ сторовѣ и поговоримъ, ва-
сколько еозволяютъ размѣры статьи, о тѣхъ дунктахъ,
которые касаются непосрѳдственно марксовой теоріи.
Повторяя за всѣми „критиками" ту мысль, что матѳ-
ріализмъ Маркса-Энгельса разсматриваетъ содержаніѳ по-
знанія субъекта, какъ точноѳ отраженіѳ въ зеркалѣ, г. П.
Струве категорически утвѳрждаѳтъ: „Эту теорію Ма,рксъ
и Энгельсъ дѣйствитѳльно раздѣляли и нѳоднократно вы-
сказывали въ самой ваивной формѣ" **). Это оезусловная
пепраѳда. •
.Марксъ и Энгельсъ, — имѳнно потому, что они былк
*) Прѳдисловіе, стр. ХШ—XIV.
**) Ibid. стр. V.

— 165 —
матеріалистами,—не могли стоять и не стояли на точкѣ
зрѣнія наивнаго реализма.
Матѳріализмъ покончнлъ съ антроиоцентричѳскимъ мі-
ровоззрѣніѳмъ (которое въ той іглп другой формѣ всегда
свойствеяно идеализму) л, покоячивъ съ нлмъ, ояъ нѳ
можѳтъ ставить человѣка отдѣлыю и независим.о отъ окру-
жающей его дрпроды въ видѣ зеркала, въ которомъ долженъ
отражаться внѣшній міръ. Матеріализмъ впервые взгля-
нулъ на человѣка, какъ на часть той же лрироды, іі кон-
■статировалъ фактъ взаимодѣтіствія между субъектомъ и
объектомъ.
Матеріалисты де могутъ не понюіать, что субъектив-
ныя свойства лознающаго субъекта должны участвовать
въ содержаніи лознанія.
И въ дѣйствительноети первый высказавшій лоложе-
ніѳ о значеніи субъективныхъ своиствъ въ позыаніи былъ,
ішкъ жзвѣстно, Демокритъ.
Что же однако могло подать поводъ „критикамъ"
такъ нелѣио понять философское міровоззрѣніе Маркса-
Энгельса и говорить такіе пустяки? Думаемъ, что слѣ-
дующее обстоятельство.
Формулируя п неодяократно подчеркивая основное до-
ложеніе матеріаллзма, что мышленіе опрѳдѣляется бытіемъ,
а не бытіе мышленіемъ, Марксъ и Энгѳльсъ часто выра-
жали эту мысль, говоря, что наше представлѳніе о вселенной
является отраженіѳмъ мірового процѳсса. Но дротиволо-
ставляя эту точку зрѣнія идѳалистическому міровоззрѣнію,
согласно которому міровой процессъ представляетъ собою
рѳзультатъ создалія, Марксъ и Энгѳльсъ имѣютъ въ виду
собствѳнно не отражѳніе объективнаго міра въ дашемъ
созяаніи, а зависимость содержатя сознанія отъ реаль-
паго бытія и развитгя сугцествующаго внѣ насъ объектив-
наго мгра.
Кто вниматѳльно прочтетъ сдѣлапную Энгелъсомъ кри-
тику онтологическаго апріоризма Дюринга, *) тотъ съ
'*) „Логическія схемы могутъ относиться только къ формамъ
ліышленія, у насъ жѳ рѣчь идетъ только о бытіщ о внѣпшемъ
шрѣ, а ,его формы мысль никогда пе можетъ создать и вывести
изъ себя самой, но только изъ внѣшняго міра. Поэтому всѳ отно-
шеніе приходится перевернуть: принципы являются не исходнымъ
пунктомъ нзслѣдовааія, но его конечнымъ результатомъ; они не

— 166 —
ясностыо уввдптъ, что сущность матеріализма Энгелъсъ
видѣлъ въ прпзнаніп реальности внѣшняго міра и зависи-
мостгь отъ пего содероюані'я сознанія. Иное дѣло зависи-
лость^і$,еі\ отъ вещей, а пное дѣло точное отрао/сенге
ихъ въ мозгу, какъ въ зеркалѣ.
Недѣпо н прямо такн недобросовѣстно приписывать
Марксу и Энгельсу незпапіе такихъ простыхъ вещой,
какъ то, что ощущеніе цвѣта есть слѣдствіо колебанія
эфпра, что ощущеніе звука вызьтваѳтся движешемъ воз
дупшыхъ волнъ п т. в. Г. П. Струве можетъ бътть увѣ-
ренъ, что основатели научпаго соціализма знали эти обще-
пзвѣстныя нстяпы. А если они пхъ зпали, то очевпдно,
что слово „отраженіе" употреблялось пми не въ ирямомъ,
а въ переносномъ смыслѣ.
Въ томъ же предпсловіп г. П. Струве тіиптетъ, что
человѣкъ — „тріедвиъ": „овъ — мыслящііі, чувствующііі л
хотящій". *) Г. II. Струве забылъ прибавить, что атри-
бутъ „лшлягціи" ішогда можно замѣнить атрибутомъ
„болтающій".
Невѣрно также голословноѳ утвержденіе г. 1L Струве,
будто матеріализмъ Маркеа-Энгельса сходенъ съ позжтл-
впзмомъ. **) Позятивизмъ, ведущій свою родословную отъ
скедтицизма Юма, довслъ положеніе о субъ^гстивныхъ
свонствахъ до полнаго абсурда и разсматриваѳтъ все со-
держаніе познанія какъ псключптельно субъѳктивпый фе-
номепъ. Позитввизмъ, еводящіііся къ субъектпвизму въ
познаніи, не вмѣетъ поэтому рѣшительно яичего общаго
съ объективизмомѣ Маркса-Энгельса, а папротіівъ того
сходенъ въ главпыхъ принцппахъ своей теоріи позпалія
съ имманентной философіеіі. ***)
Далѣе, ио вопросу о матеріализмѣ вообще г. П. Струве,
примъняіотся къ прпродѣ и псторіи человѣчоства, но абстрагп-
руются изъ той и другой; ле природа и міръ человѣческій дви-
жутся по принципамъ, но принципы справедливы лишь постольку,
поскольку согласуются съ природой п исторіей. Таково един-
сшвенно матеріалистическое поиимангг вещей*. „Антп-Дюрингъ",
стр. 27—28 рус. пѳр., изд. Яковенко. 1904 г. (курсивъ нашъ).
*) Стр. XIX.
•*; Ibid. стр. VII.
***) Сходство точекъ зрѣнія позитивизма и имманентной школы
отмѣчаетъ Ueherweg, cm. Grundriss der Geschichte der Philosophie
der Neuzeit, s. 214, zweite Abtheilung, III Bd. Berlin 1894.

— 137 —
точно такъ жѳ какъ п его единомышлеіпшкъ *) г. Бердяевъ,
ограничивается краткимъ энергпческиыъ утвержденіемъ:
„Несостоятельность матеріаллзма, заявляетъ нашъ критикъ,
не требуетъ никакпхъ новъіхъ'доказательствъ". **) Если
нѣтъ надобности въ новыхъ доказательствахъ, то слѣдо-
вало бы воспользоваться хотъ старымп ж съ дхъ помощъю
показать несостоятельность марксовой философіп. Но гг.
„критики" не дѣлаютъ п этого. Въ дѣпствитедьности ма-
теріализмъ совсѣзіъ не опровергнттъ. Чаще всего протпвъ
него приводится возраженіе, состоящее въ толгъ, что ма-
теріалистическое учепіе нѳ объясняетъ возникновенія со-
знанія. Но ыатеріализмъ п не берется объяснять это пропс-
хожденіе. ***) Еслп въ этомъ—его недостатокъ, то мы за-
мѣтимъ, что указапнаго волроса пе рѣшаетъ п идеализмъ,
которыіі вообще ттпчего пе объясняетъ, кромѣ развѣ без-
смертія дуѵт.
Великіс идеалисты лппть постольку оказывалп благо-
творноо вліяніе па развитіе человѣчсскоіі ыыелп, посколыіѵ
оніі поклдалл свол лдеалпстпческія спекуляціп и перехо-
дплп на матеріалпстнческую почву. Таковы былп напри-
мѣръ Аристотель, Декартъ, Кантъ, Геголъ в мпогіе дру-
гіе. ****).
Придерлаіваясъ телеологпческой точкл зрѣнія въ эіета-
физнкѣ, Арлстотель былъ самымъ рѣшительнымъ против-
никомъ телеологическаго элемѳнта въ области лоложитель-
наго зланія.
Признавая существованіе духовной субстанціл, Декартъ
оставался вполнѣ лослѣдовательнымъ матеріалпстомъ въ
дѣлѣ объясленія явленій природы. Гегель очѳнь часто из-
мѣвялъ своему „Абсолютному Духу", когда ему ириходи-
лось объяснять явлѳнія дѣйствитѳльнаго міра и т. д. и т. д.
*) Сущсствуійтъ иункты, по которымъ г. П. Струве расхо-
ди тся съ г. Бердяевымъ. Таковъ, напримѣръ, вопросъ о монизмѣ
ѣъ положительной наукѣ, о которомъ г. IL Струве пииіетъ:
иВъ этомъ пунктѣ я, кажется, расхожусь съ Бердяевымъ".
Стр. XLVIII.
**) Ibid. стр. VI.
***) См. статыі Г. Плеханова: „Bernstein und der Materialismus"
„Neue Zeit" № 44. XVI Jahrgang 189?>8, „Materialismus oder Kantia-
nismus?% №№ 19, 20, XVII Jahrg. i898/w.
****) Мы не говоримъ о Спинозѣ, іготому что сшъ былъ по су-
ществу матеріалистомъ.

— 1SS —
Да что и говорить! Утверждать, что матеріализмъ опро-
вергнутъ, смѣшно я нелѣпо ужѳ по одному тому; что вся
современная наука насквозь пропитана духомъ матеріа-
лизма.
Въ заключеніе—два слива объ этикѣ г. П. Струве.
Онъ до тѣхъ поръ возился съ абстрактной этикой Канта,
пока не довѳлъ ее до логическаго конца. „Я глубочайшимъ
образомъ увѣренъ,—говоритъ онъ,—что идея равноцѣн-
ности людей, какъ продуманное до конца фнлософское
убѣжденіе, опираетсяна идею субстанціональнаго бытія духа,
u что въ этомъ смыслѣ яацженованіе „христіански-демо-
кратическая мораль*' совершенно вѣрно. Люди равноцѣяны
не какъ эмпирическіе и случайпые „пучки воспріятіи" *),
не какъ животныѳ органязмы, а какъ душевныя субстан-
ціп, какъ формалъныя единицы рода „чѳловѣкъ". Все со-
держаніе нашего я мы можѳмъ „отдумать", по его самого
невозможно „отдумаіѴ, невозможно даже мысленно упразд-
нпть н это мыслѳнно неупразднимое формальное единство
равно во всѣхъ людяхъ. На этомъ „равномъ" утварждастся
или вѣряѣе изъ него вытекаѳтъ равноцѣнность людей" **).
„Мораль абсолютнаго блага обращается къ эмпиричѳской
личности не съ приказомъ: яодчиняйся благу, а съ пред-
ложѳніемъ: возлюбя благо". ***).
За эту благочеетивую „критику" г. П. Струве поистпнѣ
достоияъ вѣчнаго блажеяства. Но насъ не интересуютъ
тѣ небесныя награды, которыя ждутъ ѳго на томъ свѣтѣ,
ыамъ важно омѣтить лпшь тотъ фактъ, что онгь ярояо-
вѣдуетъ п возводитъ въ вѣчньііі идеалъ то, что въ дѣй-
ствктельностн суідествуетъ. Если болѣе двухъ тысячъ лѣтъ
назадъ такіѳ мыслитѳли, какъ Платонъ п Аристотель, не
могли допустять мысли о „субстанціояальномъ равѳнствѣ"
господъ и рабовъ, то въ нашемъ XX вѣкѣ равенство лю-
деіі яе вызываѳтъ сомнѣній дажѳ въ гимназистахъ низшихъ
классовъ.
Въ немъ убѣжденъ между прочимъ и капиталистъ,
который, ярнзнавая абстрактную „равноцѣнность" людей,
высасываетъ изъ „эмгшрическихъ" рабочихъ пхъ грѣшные
*) Курсивъ нашъ.
**) Предиоловіѳ, стр. LXVIII.
***) Ibid. ст . LXXI1I.

— 169 —
соки, оставляя въ полноіі неприкосновенности ихъ бѳз-
смертныя души.
Въ субстанціоналыкжъ равенствѣ людей убѣждено не
менѣѳг. П. Струверусскоеправптѳдьство, поповелѣнію кото
раго гуляютъ казацкія нагайки ло „эмішрическкмъ" сдя-
намъ россійскпхъ ііодданныхъ. Въ субстанціональномъ ра-
венствѣ людеп убѣждена не мѳнѣе г. П. Струвѳ вся хри-
стіансдая англіііская буржуазія, пстребившая цѣльш „эмпи-
рическій" народъ.
Словоагь, въ субстапціональножъ равѳнствѣ людей убѣж-
дены не менѣе г. П. Струвѳ всѣ совремѳнные угяетателп
народовъ и всѣ представители позорпой реакціп. *)
Поэтому, когда рѣчь идетъ о дѣйствительномъ, „эмпи-
рическомъ" равенствѣ правъ на зѳмное существованіе и
земное счастье, цроповѣдь абстрактнаго равенства реак-
ціонна и слѣдовательно антиэтичка.
Идеалистическая этпка, существенное содѳржаніе кото-
рой состоитъ въ требованш исключительно духовяаго ра-
веяства пвъ отрицаніи матеріальнаго бытія, санщіонируетъ
па дѣлѣ еуществующее матеріальное иеравенвтво.
Такая прояовѣдь означаетъ поэтому не что иное, какъ
возведенное въ вѣчныи религіозный приицппъ ыассовое
нѳравенство и угнетеніе трудящейся массы.
Именно эту цѣль (сознателъно и безсознательяо) яре-
слѣдуетъ вся соврем-еняая буржуазная идеологія, воскре-
сившая христіанскій аскѳтичѳскій идеалъ съ его культомъ
страданія **),-съ его отрицаніемъ'земного бытія и съ его
щипципіальпымъ пренебреженіемъ къ матеріальному ра-
венству. Скрытый смыслъ этой возвышенной морали мѣтко
охарактеризовалъ Гѳйнѳ:
Sie sang vom irdischen Jammerthal,
Von Freuden, die bald zerronnen,
Vom jenseits, wo die Seele schwelgt
Verklärt in ew'gen Wonnen.
*) Само собою ионятяо, что мы вездѣ имѣемъ въ виду теоре-
тическіе взгляды г. П. Струве, а не его субъектявныя побужденія.
**) Г. П. Струвѳ нѳ отсталъ и въ этомъ іг^нктѣ. „ІІрямоѳ стра-
даніе, лишетъ онъ, можетъ доставлять удовлетвореніе, т. е. прино-
сить „счастье" (ibid., стр. LXIX). Кояечно, „прямоѳ страданіе" про-
летаріата можѳтъ доставить удовлетвореніѳ, т. е. приносить
„счастъе" господствующѳму клаесу.

— 170 —
Sie sang das alte Entsagungslied,
Das Eiapopeia vom Himmel,
Womit man einlulet, wenn es greint,
Das Volk, den grossen Lümmel.
Ho напрасно вспоынпла буржуазія эту старую дѣсню!—
Она не усыпптъ борющагося пролетаріата! Прошли тѣ
времена, когда обѣщаніемъ вѣчнаго блаженства можно
было гипнотпзировать забптый трудомъ и лишеніями на-
родъ л убаюкать его усталыіі зюзгъ монотонньшъ религіоз-
ньшъ напѣвомъ! Народъ нашего времени—пролетаріатъ—
не дуаіаетъ о небѣ. Онъ борется за настоящія „эмпири-
ческія" права, за земное равенство, за земное счастье, за
дѣйствителъБО нравствепныіі пдеалъ. Его увлекаютъ теперь
не молитвенные напѣвы, а смѣлыя пѣсни револкщіонеровъ:
Ein neues Lied, ein besseres Lied
0, Freunde, will ich euch dichten:
Wir wollen hier auf Erden schon
Das Himmelreich errichten.
1902 r.

Новая разновидность ревизіонизма.
Прпбллзптельно года іголтора тому назадъ Ленлнъ
обратплся ко мнѣ съ предложсніемъ выступить протпвъ
новоіі „крптпки" марксовоіг теоріп, выразпвшейся въ со-
чппеніяхъ г. Богданова. Совершенно справедливо усматри-
вая въ сочетаіііи эмпиріомоппзма съ матеріаллстпческюіъ
объяснепісыъ псторіи иовую рпзновидностъ бур;куазпо-„кріь
тнчесіліхъ" стремленій, Ленинъ энерглчно ыастапвалъ
на томъ, чтобы я немедлелио занялась оцѣпкой этого те-
ченія. Опъ говорилъ мнѣ при этомъ. что онъ обращался
съ этішъ предложеніемъ къ Г. В. Плеханову, ло что
Г. В. Плехановъ, вполнѣ раздѣляя мысль о необходпмооти та-
кой работы, тѣмъ не менѣе отказался отъ нея вслѣдствіе бо-
лѣе насущвыхъ и болѣе неотложпыхъ иартійныхъ
запятій. Я обѣщала Ленину ислолнить его лросьбу лри
лервой возможлоетл. Этотъ элпзодъ ясно показываетъ,
что мьт, маркспсты, встрѣтилп соединеніе эмлиріомонлзма
съ матеріалистнчѳскимъ объяспеніемъ исторіи, какъ враж-
дебпое л противоположное налшмъ взглядамъ ученіе, вьь
стулить противъ котораго мы считалл своимъ партійнымъ
долгомъ. Однако, различныя партійныя условія стерли на
время изъ пашел памятп этотъ вопросъ,—точнѣе отодви-
нули его на задній планъ. Но вотъ недавно выгали въ
свѣтъ двѣ книжки г. Богданова: „Эмпирісщонпзмъ"' и сбор-
нлкъ статеи лодъ заглавіемъ: „Изъ лсихологіи общества".
Это обстоятельство заставило меля всломнить обѣщаніе,
данное мною Ленину,и я лринимаюсъ наконецъ за крн-
тику богдавовской „критики".
Равьше чѣмъ перейти къ темѣ, считаю не лишішмъ
во иабѣжаніе педоразуиѣвій олредѣлить задачу этой статьи.
Само собою разумѣется, что размѣры газетнаго фельетона

— 172 —
не нозволяютъ зінѣ дать полное изложеніѳ и обстоятель-
ную крптнку эшшріомонизма. Цѣль моя заключается исклю-
чительно въ томъ, чтобы въ обпщхъ и краткихъ чертахъ
показать, до какой етепенн эмпиріомонизмъ противорѣ-
читъ матеріалпстпческому пошшанію исторіи и до какой
степенп взглядъ г. Богданова, какъ послѣдователяэтого
направлепія, ничего общаго не нзіѣетъ съ теоріей Маркса
ц Энгелъса.
Въ статьѣ „Развитіе жнзгш въ прпродѣ ж въ обще-
ствѣ" г. Богдаповъ пытается объяснить происхожденіе
пдеологііі съ точки зрѣнія матеріалпстическаго понішанія
нсторіп. Онъ находптъ, что формулировка историческаго
матеріалпзма въ тодгь видѣ, какъ она была дана Марк-
сомъ въ „Zur Kritik der politischen Oekonomie", въ зна-
чительной степени устарѣла п страдаетъ неполнотой п не-
точностъю. Эта формулировка „не выясняетъ яамъ гово-
ритъ г. Богдаповъ,—въ чемъ заключается непосредствен-
ное жизненное значеніе цѣлой обширной областп обще-
ственпыхъ явленіи, не выясняетъ, почему идеологія нужна
общеетву, для чего она ѳму служитъ и въ какой мѣрѣ
(курсивъ автора) она .необходима; при этомъ остается
также въ сторонѣ вопросъ о томъ, насколъко идеологія
существеяно однородна или разнородна съ „экономикой".
Далѣе, старая формулировка страдаетъ нѣкоторой неопрѳ-
дѣленяостью своихъ основныхъ понятій; особеняо отно-
сится это къ понятію „экономяческой структуры" обще-
ства, въ которую входятъ между прочимъ имуществѳн-
ныя отношѳнія, т. ѳ. въ сущности щшвовыя (курсивъ ав-
тора) отношенія собственяости, тогда какъ правовая над-
стропка вообще причпсляется къ формамъ идеологіи" *).
Устарѣвшая, неполная и неточная формулировка Маркса
можетъ быть дополнена, расширена и привѳдена въ согла-
сіе съ результатами современноіі наукп лишь въ томъ
случаѣ, если историческій матеріализмъ откажется отъ
„матеріалистической метафизики" и приметъ за точку от-
правленія теорію познанія эмпиріомонизма. Намъ слѣдо-
вательно остается разсмотрѣть, яасколько удачной оказа-
лась новая „ревизія" марксовой теоріи, предпринятая
г. Богдановымъ.
*) „Изъ психологіи общества" стр. 36.

— 178 —
Сущность запутанной и сложной теоріи Авенаріуса
сводится къ двумъ основнымъ прпнципамъ. Во-первыхъ,
въ нее входитъ біологическій принцнпъ борьбы за суще-
ствованіе: главньшъ двигателемъ нашего познанія является
приспособлёніѳ къ жизнп, п всѣ научлыя обобщенія обу-
словливаются стремленіемъ къ экономіи сплъ. Во-вторыхъ,
наше познаніе должно разъ на всегда освоиодпться отъ
какпхъ бы то ни было метафизическпхъ и догматическихъ
цредпосылокъ. Для этого познаніе должяо разсматрпваться
само по себѣ, какъ таковое. Если же мы внпкнемъ въ
процессъ образованія познанія и поіпіемъ его настоящее
содержаніе, то мы увидпмъ, что оно состоптъ нзъ сово-
кушюоти мнѣиііі «людеіг. Каждый человѣкъ восдришшаетъ
въ противостоящей ему средѣ мнѣнія п всѣ формы проявле-
нія ощущеній другпхъ людей. Изъ суммы этпхъ высказы-
ваній слагаѳтся обобщеяныіі научныы опытъ. Мы видпмъ
такимъ образомъ что критическая сторона теоріи Авена-
ріуса состоитъ въ томъ, что онъ окоячательно устраияетъ
съ поля опыта позпаваемый реальнып предметъ; ноложи-
тельная жѳ сторона сводится къ тому, что опытъ есть
продуктъ коллоктивныхъ высказываній людей. Съ тѳоріей
Авѳнаріуса совершенно тождественно по своему внутрен-
дему содержанію міровоззрѣніе Маха. Центральпюъ
пунктомъ для философскихъ взглядовъ Маха служитъ, также
какъ для взглядовъ Авенаріуса, критжка и отрицаніѳ до-
знаваемаго внѣшняго предмета. Опытъ состоитъ нзъ суммы
наідцхъ ощущеній. Прѳдставленіо о томъ, что яашюгь
субъектнвнымъ ощущеніямъ соотвѣтствуетъ реальный лред-
мѳтъ внѣ насъ, возникаетъ по той причинѣ, что наши
внѣшнія чувства дѣйствуютъ не одновремѳнно. Когда мы
видимъ предметъ, мы можѳмъ его нѳ осязать; когда ося-
заемъ, ие ощущать его запаха и т. д. Отсутствіѳ нѣкото-
рыхъ ощущеній при воспріятіи предмета даетъ намъ
поводъ предполагать, что предметъ существуетъ внѣ насъ
и незавиеимо отъ нашихъ ощущеній. На* основаніи этого
анализа Махъ приходитъ къ слѣдующему заключенію:
„Вещь, тѣло, матерія ѳсть ничто внѣ нашихъ ощущеній
цвѣта, звука и т. д.,—внѣ такъ называемыхъ призна-
ковъ" *), или: „Не тѣла прячиняютъ наши ощутенія, а
*) Analyse der Empfindungen. S. 5, 4 Auflage.

— І7-І —
совокупность элемеятовъ нашяхъ ощущеній образуетъ тѣла.
Если физику кажется, что тѣла яредставляютъ собою нѣ-
что устоичявое и реальное, а ощущеніе нѣчто текучее и
преходящое, то ояъ ири этомъ упускаетъ изъ виду, что
всѣ „тѣла" только сіпіволы, которые являются продуктомъ
нашего мышленія для обозначеяія совокупности ощуще-
нііг" *). Одѣсъ сказано съ ясиостью, не оставляющей ни-
какого сомнѣпія, что т сознаніе обуслобливается вытіемъ,
а что, напроишвъ, бытіе обуеловливаеиіся сознаніемъ. Раз-
яица мевду Авонаріусомъ п Махомъ чнсто формальпаго
характера. Авеяаріусъ сосредоточиваетъ все свое вяіпганіе
на формѣ проявленія ощущеніи, на высказываяіяхъ, мезду
тѣмъ какъ Махъ зашпіается аналязомъ ощущенііі. Но
какъ тотъ, такъ я другой устраняютъ изъ познаяія внѣш-
ній яредліетъ, разсматривая его, какъ метафнзическое
лредяоложеніе. II это-то міровоззрѣліе, совершелно дро-
тивояоложяое теоріп Маркса, г. Богдановъ кладетъ въ ос-
нову матеріалистическаго взгляда на ясторію. Г. Богдановъ
совсѣмъ не орягяяаленъ въ этомъ ярѳдпріятіи. Всѣ „рѳви-
зіояисты" начянали свой дересмотръ сястемы Маркса тѣмъ,
что удаляли изъ нея философскіи матеріализмъ н подкла-
дывалн подъ иеторическій матеріализмъ идеалистическій
фуядамѳнтъ. Не оригнналенъ г. Богдановъ и въ выборѣ
фдлософской сястѳмы. Г. Струве ужѳ старался соѳдинять
марксову теорію съ иашанентяой философіей **). А имма-
яeнтнaя^филocoфiя въ своей главной осиовѣ совершеняо
тождественяа съ эмпяріомонизмомъ, какъ это прязнаетъ и
самъ Махъ. „Критнкя" воображали,—а нѣкоторые изъ няхъ
воображаютъ еще я до сихъ доръ,—что философскій ма-
теріализмъ въ теоріи. Маркса-Энгельса лишь случайный
элѳментъ, нѳ стоящій ии въ какой связи съ философско-
историческимъ воззрѣніѳмъ. Это грубое заблужденіѳ блѳ-
стяще доказываетъ лишь то, что „критики" не ямѣютъ ни
малѣйшаго представлеяія ни о методѣ, ня о содержаніи
катеріалистичѳскаго объяснѳнія исторіи. На самомъ дѣлѣ
матеріалистичѳское объясяеніе ярироды служитъ нсходнымъ
яунктомъ, первой и необходимой яредпосылкой матеріаля-
*) ibid. s. 23.
**) См. ст. „0 нѣкоторыхъ философскихъ упражнѳніяхъ нѣкѳто-
рыхъ „критиковъ".

— 175 —
стическаго объясненія исторіи. Марксъ и Эягельсъ приди-
маютъ дрироду я ея дроцессы за дѣйствятельноств, кото-
рая существуетъ внѣ нашѳго созяаяія н независимо отъ
него. Содержаніе нашего созыаяія обусловлдвается бытіежъ,
дѣйствіезіъ на насъ окружаюіцед пряроды. Но, несііогря
на дричиндую зависимость лыідленія отъ бытія, даяяое
мышленіе далеко не всегда тождествензо съ бытіемъ *).
Наши прѳдставлеяія о мірѣ и объ его закожжѣрности
могутъ совсѣііъ не совяадать, и весьма часто не совпа-
далд, съ объектпвной дѣіствдтельдостыо. Поэтояу истпн-
но н дѣііствятельно лиіпь то мыіпледіе, которое находитъ
свое подтвѳржденіе въ окружиющѳй насъ дѣГіствительности.
Эта мысль добуддла творцовъ научндго соціадизма окон-
чательно порвать съ ядеалязмояъ, когорып, такъ іг.ти
нначе, всегда прднямалъ процессы ашсля за объѳктдвную
реальность. „Фялософы, говорятъ Марксъ, объясня.ш шръ
такъ или няаче, яо дѣло заключается въ томъ, чтобы
измѣншпь его". Очевндно, что съ точкн зрѣнія Маркса
не всякое объясненіѳ міра содержитъ въ себѣ возможзость
измѣнить его; а это значитъ, что нѳ всякое мышленіе со-
отвѣтствуетъ объективной дѣйствнтельпости. Марксъ и
Энгѳльоъ неоднократно указывали на тотъ яеосдорямый
фактъ, что въ основѣ естествознанія лѳжнтъ нменяо ма-
теріалястнческіа, а не нной методъ нзслѣдозанія. Остава-
лось открыть научныя сяособъ для изслѣдованія истори-
чеспаго яродесса. й это величайпгеѳ открытіе было сдѣлано
Марксомъ. Въ чѳаіъ же и состояло это открытіѳ, еслн не
въ томъ, что была указана дрнчяяа нсторическаго разви-
.тія, лежащая внѣ представленій и внѣ сознанья людей?
Одрѳдѣляя сущность всякаго научнаго метода, Гѳльмгольцъ
говоритъ, что „доекольку мы въ состоянін объясяить за-
кояомѣрность факторомъ, находящямся вяѣ наіяихъ дрѳд-
ставлеяій, постольку мы можѳмъ назвать этотъ факторъ
нрячяноа'1. Это сяравѳдливое требованіе, предъявляѳмоѳ
всякому научному одыту, было дредъявлѳно Марксомъ
историческому нзслѣдованію. Объѳктивнои дричиной. объ-
ясняющѳй закожжѣряость историчѳскаго хода вещей, ока-
*) Аяимизмъ вознякъ подъ вліяніѳмъ матеріальныхъ прачааъ,
яо это воззрѣніе тѣмъ не меяѣе нѳ соотвѣтотвуѳтъ дѣйствитель-
ному ходу процессовъ пряроды.

— 176 —
зались какъ извѣстно, фактическія отношенія людей въ
общественномъ процессѣ производства, обусловливаемыя
состояніеігъ производнтельныхъ силъ. Но что же такоѳ
производнтельныя силы даннаго общѳства, если не мѣра
властп общественнаго человѣка надъ внѣшней природои?
А еслп это такъ, то должно быть ясно для каждаго, что
матеріалистдчеекоѳ объясненіе дсторіи необходпмо прѳд-
полагаетъ матеріалистическій взглядъ на врироду. Одре-
дѣляя понятіе орудій продзводства, Марксъ говоритъ:
„Кроііѣ предметовъ, которые служатъ посредникомъ между
трудомъ ж его объектомъ, и потому въ той ялн другой
сгепени суть проводники воздѣйствія, орудіямд процесса
труда въ болѣе обшпрномъ смыслѣ являются всѣ мате-
ріальныя условія вообще, необходпмыя для того, чтобы
процессъ труда могъ соверлиіться". „Еслд разсмотрѣтъ
весь процессъ въ ѳго цѣломъ съ точки зрѣнія резулътата
процесса, т. е. продукта, тогда оба онп—орудія труда и
объектъ труда—являются средствами производства". „Ка-
лгется парадоксальнымъ считать напрішѣръ рыбу, кото-
рая еше яе поймана, срѳдствомъ производства для рыбной
ловли. Но до сихъ поръ еще не изобрѣтѳно искусство
ловить рыбу въ тѣхъ водахъ, гдѣ она не водится". Бур-
жуазные идеологи, вынуждѳнные подъ вліяніемъ грандіоз-
ныхъ успѣховъ современной техндки прдзнать обществен-
ное значѳніе орудій производства, находятъ возможность
и въ этомъ случаѣ встать ва идеалистическую почву.
Техника, говорятъ онн, играетъ громадпую, неоспориафо
роль, ѳю дѣйствительно обусловливается развитіе кулъ-
туры; но сама техника обязана свожмъ происхожденіемъ
чистому сознапію, „умственному фактору", такъ что эко-
номичеекій базисъ сводптся въ послѣднемъ счетѣ къ
идеалистическому началу, къ сознанію. Въ приведенной
нами цитатѣ Марксъ со свойственной ему краткостью и
пстипной глубиной отвѣчаетъ на подобнаго рода возра-
жѳніе: чистоѳ сознаніѳ, „умственный факторъ" нѳ дзо-
брѣлъ яскусства ловить рыбу въ тѣхъводахъ, гдѣ она нѳ
водится. Всякое орудіе, приспособленное къ своей цѣли,—
въ данномъ примѣрѣ къ рыбной ловлѣ,—есть продуктъ
умствѳнной цѣлесообразной дѣятельности, прѳдполагающѳй
наличность сознаяія, но несмотря на это орудіѳ создано
не изъ ощущеяій ж не изъ чистаг.о сознанія, а изъ грѣш-

— 177 —
ной матѳріи, получившей опредѣленную форму, сообразно
опредѣленной цѣли. Но и это нѳ все. Направленіе умствен-
ной дѣятельности, нѳобходимое для созданія орудій рыб-
ной ловли, опредѣлялось не „умственнымъ факторомъ", а
свойствами той среды, которая дала возможностъ человѣку
статъ рыболовомъ. Еслибы на земяомъ шарѣ не существо-
вало рыбы, то отсутствовалъ бы вееъ психическій и ум-
ствѳнный процессъ, которыми сопровождается рыбная ловля,
отсутствовали бы также всѣ тѣ миѳы, которыѳ выросли
на почвѣ этого занятія. Слѣдовательно, не цсихика, яе
чистое сознаніе, нѳ „умственныи факторъ" творитъ изъ
самого себя орудія производства, а реальная природа вы-
зываетъ и опредѣляетъ тотъ илн пной родъ умственной
дѣятельности, которая ставятъ себѣ цѣлью побѣду надъ
той же окружающей природой.
Но перейдемъ къ г. Богданову. Какъ ученикъ Авена-
ріуса и Маха, онъ отказываѳтся самымъ рѣшитсльнымъ
образомъ отъ матѳріализма. „Эмішріомонизму, — пжшетъ
онъ,—нѣтъ дѣла ни до матеріализма, нн до сяиритуалнзма;
и духъ и матерія для него толъко комшексы элемен-
товъ (совокупность ощущеній. Л. А.), а всякая сущность
и всякое сверхопытное познаніе — термины безъ вея-
каго содержанія, пустыя абетракціи" *). Но что же
такоѳ природа, физическій міръ? Вотъ что: „Вообще, фи-
зичѳскій міръ — это соціально-согласованный, соціально-
гармонированнкй, словомъ соціально - организованный
опытъ" **). Итакъ, природа не реалъна; она не сущеетвуетъ
внѣ нашего сознанія; она лишъ продуктъ коллектнвныхъ
ощущеній и представленій людѳй. Это положеніѳ является
ігсходной точкой для всѣхъ соціологическихъ взглядовъ
г. Богданова, и оно же должно спастн историческій ма-
теріализмъ отъ всѣхъ смертныхъ грѣховъ.
Остановимся на иаиболѣе сущѳственныхъ взглядахъ
г. Богданова и лосмотримъ, насколько они согласуются еъ
матеріалистическжмъ объясненіемъ ясторіи. Нѣтъ ни ма-
лѣйшаго сомнѣнія, что первостепенный и главный вопросъ
въ соціологія ѳсть вопросъ о томъ, что такое общество, како-
вы причины его возникновенія, развитія и существованія.
*) „Эмпиріомонизмъ", стр. 21.
**) Ibid., стр. 36.
12.

— 178 —
Г. Богдановъ ставптъ этотъ вопросъ и отвѣчаетъ на него
такямъ образомъ: „отдѣльные ліоде, дажѳ взятые въ сово-
купностп, еще не составляютъ общества. Въ понятіи
„общества" уже заключается идея организованности, объ-
едияенія жизненной совмѣстности особей. Такимъ обра-
зомъ, чтобы ішѣло смыслъ самоѳ употреблѳніе слова
„общество", необходііяа наличность опредѣленнаго органи-
зованнаго приспособленія. Это приспособлѳніе—еоціальпыи
инстинктъ" ®). Послѣдователп историческаго матеріализма
безспорно согласятся съ г. .Богдановымъ, что для того,
чтобы слово „общѳство" иаіѣло смыслъ, должяо существо-
вать понятіе, которому соотвѣтствовала бы общественная
организація. Но они шікоюгь образомъ не оогласятся съ
нівіъ въ томъ, что первоначальной причияой обществѳнной
организаціи служптъ психологическій факторъ—збіцест-
вѳнныіі инстпнктъ.
Согласиться съ такимъ иоложеяіемъ значило бы отка-
заться отъ всего матеріалисгичѳскаго взгляда на исторію
и вернуться далеко назадъ, къ наивньшъ и первыыъ по-
яыткамь исканія историчеекихъ законовъ. Объяснятъ общѳ-
ствѳнную жизнь и историчѳскую дѣятѳльность человѣка
тѣми или другими асихологическими: и уметвенными свой-
ствами человѣческои црироды, значитъ топтаться на од-
номъ мѣетѣ и довольствоваться чистЬйшей тавтологіѳй,
такь какъ соціальная пспхологія, которая нуждается въ
объективной дричияѣ для своего объясненія, объясняется
въ даянозіъ случаѣ той же соціальнон дсдхологіей. И это
возвращеніе къ туманнымъ, неодредѣлѳяньшъ и ничего
не говорящииъ ссылкамъ на свойства чѳловѣчѳской при-
роды г. Богдаяовъ самодовольно выдаѳтъ за углублѳніе и
дополнѳяіе марксовои теоріи. Это діредставители и защит-
няки госдодствующихъ, угнѳтающихъ классовъ охотно
ссылались и до сихъ норъ ссылаются на соціальный ин-
стинктъ, на гуманпую человѣчѳскую природу, яотому что
подобное объясяеніѳ возншповепія и сущѳствованія обще-
ства даетъ возможность затушѳвывать и дригуплять клас-
совыя дротиворѣчія. Имѳнно яротивъ этого идеалистчче-
скаго взгляда на исторію и выстуяилъ историческій мате-
ріализмъ. Съ точки зрѣнія матеріалистическаго яояиманія
*) „Изъ психологіи общества", стр. 56.

— 179 —
исторіи, общество возяикаѳтъ не вслѣдствіб сердѳчнаго
влеченія, а подъ вліяніемъ борьбы съ внѣшней природой,
требующей совокупныхъ усилій. „Человѣкъ, пишетъБель-
товъ, не въ одлночку ведетъ борьбу съ природой, съ нею
борется, по выраженію Маркса, общественный человѣкъ
(der Gresellscliaftsmenscli), т. е. болѣе плп менѣе значп-
тольныіі по своимъ размѣрамъ обществепныіі союзъ". Перво-
бытный человѣкъ, ведя борьбу съ прцродой въ союзѣ съ
себѣ подобнымя, обладаетъ, разуліѣется, соціальнымъ ин-
стипктомъ. Но этотъ инстянктъ не есть самостоятельное
психологическое начало, не божественное внушеніе и не
составляетъ сущности человѣческоіі прпроды, а есть рѳзуль-
татъ той иродолжительной борьбы, которую велд съ окру-
жающей лриродой дредіш первобытнаго человѣка, высілія
жпвотяыя. Ооціальный инстияктъ и всЬ его формы прояв-
ленія—продуктъ еовмѣстнои борьбы съ окружающей геогра-
фичесгсой средой, а не первоначальная дричина общесгвбнной
органпзаціи. Поэтому совершенно яравидьно разсуждаетъ
Белътовъ, когда говоритъ: „свойства обгцесшеннаго (кур-
сивъ автора) чѳловѣка ояредѣляются въ каждое данное врѳмя
степенью раэвитгя производительныхъ силъ, потому что
отъ степени развитія этгьхъ еилъ зависъѵйгъ весь строй
общестѳеппаго союза" (курсивъ нашъ). Это значитъ, что
нѳ соціальными свойствами чѳловѣческой природы обуслов-
ливаѳтсяобществеянаяорганизація, а наоборотъ общеетвен-
ной организаціей олредѣляются соціальныя евойства чѳло-
вѣка. Только объективпыми общественньши отдошеніями,
экояомическюгаяроцессами, возможно объяснить ту сложяую
и пеструю игру лсихологичѳскихъ сялъ, борьбу различныхъ и
лротивоположныхъ страстей ц стремленій, которыя возяика-
ютъ и обнаруживаются яа почвѣ общѳствѳннойжизни и исто-
ричеекой дѣятельности. Но всякое объективнов бытіѳ, на-
ходящбѳся внѣ чѳловѣческой ясихологіи — запрещенный
плодъ для г. Богданова. Съ его точки зрѣпія нѳ природа
предшествовала общѳственной организаціи, а наоборотъ
организованноѳ общество выдумало ярироду. Субъѳктивно-
идеалистичѳское міровоззрѣніѳ Маха и Авенаріуса строго
запрещаеть г, Богдааову выходить за предѣлы человѣче-
•скихъ представлѳній д заставляѳтъ его поэтому на разные
лады повторять то безсодержателъноѳ лоложеяіе, что
лричина общѳствѳннаго сознанія есть обществѳнное созна-
12*

— 1.80 —
ніе. „Въ своей борьбѣ за существованіе, разсуждаетъ
г. Богдановъ, люди не могутъ объединяться иначе, какъ
яри яомощи созпангя: бѳзъ созяанія нѣтъ общенія. Поэтому
соціальшя жизпь во всѣхъ евоихъ проявленіяхъ есть созпа-
тельпая, птхологическая" *).
Это глубокомысленное открытіѳ должно, по мнѣнію
г. Богданова, служпть серьезнымъ и значительнымъ до-
яолненіемъ къ марксовой теоріи. Г. Богдановъ жестоко
ошибается. Основатѳлямъ историческаго матеріализма была
очень хорошо извѣстна та очевидная и баналъная истина,
что если бы не было человѣка съ его психическими свой-
ствами и сяособностью къ умственной, сознательной дѣятель-
ности, то ни было бы ни общественной органнзаціи, ни
всѳмірной нсторіи. Историческій матѳріалпзмъ никогда не
отрицалъ факта существованія сознанія и значѳнія его
въ историческомъ процессѣ, а старался открыть объектив-
ныя причины историческаго развитія и общѳственнаго
сознанія. Желая углубять теорію Маркса, г. Богдановъ съ
легкомысліемъ, свойствѳянымъ всѣмъ „критикамъ", вы-
кинулъ изъ этойтеоріи еясущность— объективную причииу
ясторической закономѣрности—и вернулся такимъ образомъ
обратно къ тѣмъ неопредѣленнымъ, первоначальнымъ идеа-
листическямъ попыткамъ объяснятъ нсторію, которыя
госііодствовали въ XVIII столѣтіи. Согласно взглядамъ
г. Богданова, историческій матеріализмъ способенъ стать
законченнымъ и цѣлънымъ воззрѣніемъ, если онъ будетъ ис-
ходить изъ психологическаго факта, т. е. изъ общественнаго
сознанія. Съ такимъ расширеннымъ и исправленнымъ истори-
ческимъ матеріализмомъ согласится, безъвсякаго сомнѣнія,
Карѣевъ. Ибо фактически г. Богдановъ дополняетъ и углуб-
ляетъМаркса тѣми возраженіями, которыя Карѣевъ сдѣлалъ
Бельтову.
Но вѳрнемся къ разсужденіямъ г. Богданова объ обще-
ственной органнзаціи. Подобно всѣмъ ядеалистамъ, г. Бог-
дановъ неожиданно вторгается въ запрещенную область
и становится на почву объективной прнроды. Такъ на-
примѣръ, чтобы объясяить происхожденіе общественной
идеологіи, т. е. „высказываній", онъ заставляетъ двухъ
первобытныхъ людей столкнутъся съ волкомъ. „Одинъ
*) Ibid. стр. 50, курсивъ автора.

— 181 —
человѣкъ, разсказываетъ намъ г. Богдановъ, видитъ звѣря,
•а друтой, находящійся вблвзи, не видитъ, тогда дѣйствія
обоихъ могутъ оказаться взаимно неприспособленными.
Одинъ, убѣгая, подвергаетъ одасности другого, предо-
ставивши его неожиданному нападенію хищника; или даже
погибнутъ оба человѣка, сначала одинъ, потомъ другой
{послѣднее ужъ само собою разумѣется! Л. А.)} тогда какъ дѣй-
•ствуя сообща, они могли бы одолѣть врага и опаеность" *).
На этсжъ примѣрѣ г. Богдановъ намѣренъ разрѣпгать
сразу двѣ ироблеашы. Во-пѳрвыхъ, одасное столкновеніе
двухъ людѳй съ волкомъ доджяо послужить добудительдой
причияой къ ихъ взаимному высказыванію; во-вторыхъ,
заставять ихъ соединиться въ общество. Не желая входить
въ подробности этого примѣра, мы только сдросямъ г. Бог-
данова, откуда взялся волкъ, этотъ „мѳтафизическій хищ-
никъ" до существованія организованнаго общества? Вѣдь
мы узнали отъ г. Богданова, что вообще физическій агіръ—
зто ѵсоціально-согласованный, соціально-гармонированный,
соціально-оргатшзовандый одытъ". Но г. Богдаяовъ все
■тагси чувствуетъ, что раныііе долженъ быть волкъ для
того, чтобы яослѣдовало высказываніе о немъ. Однако
зто между дрочимъ. Касаясь далѣе вопроса о частной
собствѳнности, г. Богдановъ разсуждаетъ такимъ образомъ:
„что такое означаѳтъ надрдмѣръ право частной собствен-
ностя? Обществеяное признаяіе того, что опредѣленное
ляцо можетъ безпрепятственно и дсключительно пользо
ваться опредѣленнымя вещами, и общественное стремленіе
помѣшать яодыткѣ нарушять это отяошеніе". Съ виду это
положеніѳ можетъ показаться сходнымъ со взглядами
марксистовъ на право частной собствеяности, но только
съ виду. На самомъ дѣлѣ оно нѳ только не согласуѳтся
съ марксистскнмъ воззрѣніемъ, но протнворѣчитъ ему
самымъ рѣшительнымъ образомъ.
Съ точки зрѣяія г. Богданова, объективность истины
заключается въ согласіи мнѣній людей. Право на частную
собственность является, сообразно этой его тѳоретичѳской
предпосылкѣ, не слѣдствіемъ объективныхъ условій, а
исключительнымъ продуктомъ сошдарнаго общественпаго
сознапія. Спрашивается, яодъ какимъ же вліяніемъ и по
*) „йзъ психологіи общества", етр. 60.

— 182 —
какой причинѣ можетъ быть уничтожеяо общественное
сознаніе, проникнутое необходимостъю частнои собствен-
востн и препятствующее ея унпчтоженію? На этотъ воп-
росъ отвѣчаѳтъ главный представитель имманентной фило-
софіи, В. Шуппе. Шулле, будучи совершеяно солидареиъ
съ Авенаріусомъ н Махомъ въ томъ, что едннственнымъ
критѳріемъ объектнвноіі истины является согласіе мнѣній
люден, т. е. общественноѳ сознаніе, смотритъ на отрицаніе
частиой собетвѳнности, какъ на нарушеніе ооъективноа
священной истины, выработанной и устанавленной обще-
ственнымъ сознаніемъ многихъ поколѣній. И если г. Бог-
дановъ яе дѣлаетъ такого вывода, то это только по своѳй
недослѣдовательности. Согласно матеріалистическому объ-
ясненію исторіи, право па частную собственностъ не ѳсть
продуктъ солидарнаго общественпаго сознанія. Частная
собственность возникла помимо общественнаго сознанія и
постепевно пріобрѣтала свою правовую санкцію, благодаря
фактической имущественноп силѣ тѣхъ, въ чьихъ рукахъ
она скоплялась. Копечно общеетво, основанное на частной
собственвости, лроникается созваніемъ деобходимости оя
существованіяи считаетъ ее естествѳннымъ базлсомъ обще-
ственной жизни. Но подобное сознаніе и подобное лри-
знаніе есть слѣдствіе существованія частной собственности,
а не лричина ея возникновенія. А изъ этого слѣдуѳтъ,
что общественное лризнаніе частной собственлости уничто-
жается по мѣрѣ разложенія тѣхъ объективныхъ условій,
на пфчвѣ которыхъ оно выросло. Но, лрииоминая очевидпо
мартьсову теорію, г. Богдановъ говоритъ между прочимъ
и слѣдующѳе: „обыкновенно такое право (на частную соб-
ственность JL А.) устанавливается гослодствующими грул-
памя общества и лринимаѳтъ тѣ отношенія, которыя
именно этими груплами признаются за нормальныя, т. е.
вообще говоря выголныя для нихъ отношенія" *). Экономп-
чѳскому фактору, который, кстати сказать, грубо отождест-
вляется съ сознательной выгодой, отводится, какъ видитъ
читатѳль, второстеиенное значеніе въ возникновеніи права
на частную собственность. Також взглядъ на роль и зна-
ченіе экономическаго фактора никогда не думали оспаривать
*) Ibid. стр. 70.

— 183 —
ни Михайловскій, ни Карѣевъ, ни ихъ послѣдователи
соціалисты-революціонеры.
Тепѳрь становится понятнымъ тотъ улрекъ, который
г. Богдановъ дѣлаетъ Мардсу. Какъ это было замѣчено,
г. Богдановъ полагаетъ, что Марксъ смѣшалъ понятія,
когда причислилъ имущественныя отношенія къ „эконспщ-
ческой структурѣ", мѳжду тѣмъ какъ онѣ на самомъ дѣлѣ
относятся къ „надстройкѣ", т. е. къ идеологіи. Г. Бог-
дановъ сильно ошибается и въ этомъ пунктѣ. Марксъ пе
смѣдшвалъ понятій, а придержнвалея того убѣждевія,
что имущественныя отношенія опредѣляются отношеніяміі
людѳй въ процессѣ дроизводства п что право санкціоны-
руетъ лишь сушествующія фактическія отношенія. Подоб-
нъш упрекъ показываетъ только то, что г. Богдановъ
гораздо основателънѣе усвоилъ взгляды Штаюілера, нежелп
ту теорію, которую взялся углублять.
Понятно такжѳ, почему г. Богдановъ находнтъ, что
формулировка Маркса недостаточно выясняетъ пли совсѣмъ
не выясняетъ значенія идеологіи. Для г. Богданова, для
котораго весь физическій міръ и вся всемірная псторія—
иродукты коллективнаго общественнаго сознанія, кромѣ
идеологіи вообще ничего не существуетъ. Значеніе вдео-
логіи съ этой точки зрѣнія абсолютно, едино и нераз-
дѣльно. „Общественное бытіе іг общественное сознаніе,
говоритъ онъ, въ полномъ смыслѣ тождественно" *). Само
собой разумѣется, что соотвѣтственно взглядамъ Авенаріуса
и Маха, которыѳ отрицаютъ какое бы то ни было объек-
тивное бытіе, общественное сознаніе и представляетъ со-
бой единственно объективное бытіе. Поэтому г. Богдановъ
углубляѳтъ формулировку Маркса тѣмъ, что безцереаюнно
выбрасываетъ изъ нѳя ѳя основу. Сущность формулировки
Маркса заключается въ томъ положеніи, что созианіе, т. е.
идеологія, обусловливается бытіемъ, а дополненіѳ г. Бог-
данова къ этой формулировкѣ гласитъ: бьстге есть про-
дуктъ сознанія, т. е. опредѣляется идеологгей. Можно только
удивляться той святой наивностя, съ которой г. Богдановъ
не понялъ ни міросозерцанія своихъ учителей, Авенаріуса
и Маха, ни тѳоріи Маркса.
Съ точки зрѣнія діалектическаго матеріализма, обще-
*) Ibid. стр. 51.

— 184 —
ственное сознаніе вовсе .не тождѳствѳнно съ обществея-
нымъ бытіѳмъ. Идеологгя опредѣленнаго историчеекиго
моменша являетея отраженгемъ опредѣленпой обществен-
пой етруктуры} и въ этомъ смыслѣ даппое обществепное
сознапіе тождественно еъ даннымъ общественнъшъ бытіемъ;
но съ другоіь еторопы идеологія стоитъ въ противорѣчіи
къ тѣмъ развиваюгцимся объективнымъ силамъ, которыя
должны привести данную общественную струкупуру къ ея
разрушенью. Идеологія совремѳннаго каниталистяческаго
иорядка вещѳй есть отраженіе каяяталистическаго обще-
ства, и въ этомъ смыслѣ обществѳнное сознаніѳ соотвѣт-
етвуетъ обществѳнному бытію. Но съ другой стороны эта
же идѳологія нротиворѣчитъ тому объектявясшу общѳствен-
ному процессу, которыя ведѳтъ капиталистическоѳ общѳ-
ство къ своѳй протнвоноложяости. Діалептическіи харак-
теръ идеологіи обусловливается дгалектичеекимъ развитіемъ
историческаго процесса. На нротяженіи всвй исторіи общѳ-
ствѳяноѳ сознаніе тождѳственно съ общественньшъ дви-
женіѳю, но во веякій онрѳдѣлѳняый моментъ общѳствен-
ноѳ сознаніе, отражая общѳствѳнную структуру настоящаго,
находится въ дротиворѣчіи къ исторической тенденціи
будущаго. Вслѣдствіе этого научный соціализмъ, исходя
нѳ изъ общѳственнаго сознанія, а язъ объективныхъ об-
ществѳнныхъ условш, ояредѣляѳтъ исторяческую тенденцію
будущаго не на основаніи обществѳннаго сознанія, а на
осяованіи оцѣнкн стѳяѳди развятія дроизводительныхъ
сялъ н ихъ отяошѳяія къ данной общѳствѳнной органи-
зація. Если жѳ ярндѳржяваться субъѳктивнаго идеализма я
яризнать, что едянственнымъ объективяымъ критеріѳмъ
соціальной ис/пикы служятъколлѳктнвноѳ сознаніе Ьаппаіо
общѳства, то всѣ соціалистячѳскія стремленія нашѳй эяохя,
которыя сознаны яока ѳщѳ только меньшяяствомъ, должны
прѳдставнться ннч:ѣм:ъ янымъ, какъ субъективной утопіей
этого мѳньшяяства. Такнмъ образомъ мы вядимъ, что
субъектнвный ндеалязмъ въ фнлософін съ жѳлѣзной нѳоб-
ходямостью должѳнъ вестя къ соціальному консерватизму
или, въ лучшѳмъ случаѣ, къ субъектнвному методу въ
соціодогіи.
Вставъ на ночву субъективнаго ндеалязма, г. Богдановъ
явдяѳтся скорѣѳ ярнвѳржѳяцеюь русскоЁ субъектявяоя
школы, нежѳлн дослѣдователѳмъ историческаго матеріа-

— 185 —
лизна. Эмдиріомонизмъ г. Богданова прѳдстамяѳтъ собою
не бодѣе, какъ новую разноввдноеть „критики" марксо-
вой теоріи.
1904 г.

Опытъ критики критицизма.
Um die Welt der Vielheit zu
begreifen, suchte der ringende
Geist die Einheit, und da er sie
gefunden, verschwindet ihm die
Welt. *}
Wutke.
I.
Въ больпшвствѣ фнлософскихъ учебликовъ и попу-
лярныхъ изложеній основныя положелія кантовской си-
стемы излагаются прнблизительво такъ:
Кантъ былъ первый великій философъ, который цен-
тральнымъ пунктомъ своей*системы поставилъ вопросъ о
гравнцахъ человѣческаго познанія и разрѣшидъ ѳго слѣ-
дующнмъ образомъ: продуктъ или сумма вашего позвавія
состовтъ изъ двухъ факторовъ—объективнаго и субъек-
тивжаго. Объѳктивный факторъ есть содержаніе познанія,
субъективный—форма его. Первыіі принадлежитъ внѣш-
жему міру, второй—внутреннему міру субъекта. Внѣшній
міръ въ свою очередь должевъ быть разсматриваемъ съ
двоякой точки зрѣжія: съ одной стороны какъ міръ виѣ
нашего чувственнаго вослріятія, какъ „нуменъ" жли какъ
міръ въ себѣ, съ другой стороны какъ міръ феноменоБъ
илп какъ міръ для насъ, т. е. какъ онъ воспринимается
нашими чувствами и объективируется нашимъ разсудкоыъ
(Verstand).
Внѣшній міръ, какъ вещъ въ сѳбѣ или какъ міръ ву-
леновъ, лежащіі внѣ нашего чувственнаго восвріятія, пе-
познаваемъ, такъ какъ познающій субъектъ не можегіъ
*) Чтобы понять міръ множества, стремительный духъ и,скалъ
единства, но найдя единство, овъ потерялъ міръ..

— 187 —
находиться внѣ своего воспріятія или, другіши словамн,
внѣ самого себя. Міръ, катсъ вѳщь въ себѣ, есть поатому
граница нашей познавательной способности.
Тагсидгь образомъ, область позваваемаго ограішчпвается
міромъ, какъ онъ отражается въ насъ, т. е. міромъ явле-
нія или міромъ феноменовъ. Міръ феноменовъ есть слѣ-
довательно тотъ объективный факторъ, который состав-
ляетъ содержаніе всякаго опыта. Отсюда вытекаѳтъ, что
всѳ то, что лежитъ внѣ прѳдѣловъ чувственнаго воспрія-
тія шги внѣ предѣловъ опыта, есть метафпзика и догма-
тизмъ. Богъ, безсмѳртіе и свобода суть метафизпческія
идеи, потому что имъ япчего не соотвѣтствуетъ въ лашея
чувственности. Поэтому чпстый разумъ впадаетъ въ не-
разрѣшимыя противорѣчія, коль скоро онъ начпяаетъ раз-
мышлять объ этихъ метафизическихъ пдеяхъ.
Изъ подобнаго схематнческаго пзложенія основныхъ
принциповъ кантовскаго ученія ясно вытекаетъ, что оі-
нова этого ученія есть овытъ. Въ-общемъ это, конечдо,
такъ. Но тутъ возннкаетъ вопросъ, какіе элементы лежатъ
въ основаніи опыта у Канта и къ какимъ окончателъ-
нымъ результатамъ ведетъ это ученіе?
Въ этой статьѣ мы постараемся выяснить, что содер-
жапіѳ опыта, какъ его понимаетъ критшщзмъ, ігачего
общаго не имѣѳтъ съ дѣйствительнымъ содержаніемъ
того овыта, который лежитъ въ основѣ современнотт
пауки.
Научно-образованный человѣкъ нашего вѣка, стоящій
сознательно яли безсознательно на матеріалистической
точкѣ зрѣнія, тоже твердо придерживается опыта -и яв-
ляется, такимъ образомъ противникомъ всякой мета-
физики.
Тѣлесный міръ внѣ насъ и сознаніѳ въ насъ намъ
прежде всѳго даньт, какъ факты. Внѣшній міръ и его за-
коны познаются посредствомъ наблюденія и опыта. Вся-
кія допытки опредѣлять мате^ію и сознаніе нѳзависимо
отъ ихъ проявлѳнія іт ихъ собственныхъ свойствъ прп-
надлежатъ къ области метафизики. Опытъ, т. е. изслѣдо-
ваніе внѣшняго и внутренняго міра, какъ шх ихъ воспри-
нямаѳмъ и мыслимъ, являѳтся слѣдовательно единственно
возмождоіі областью чедовѣческаго познанія.
Такъ разсуждаѳтъ современный научно-образованный

— 188 —
человѣкъ и, читая различныя популяризаціи, въ которыхъ
основные принципы кантовской системы переданы такъ,
какъ мы только что ихъ сформулировали, онъ находитъ
въ нихъ полное подтвержденіе своей прѳдвзятой точки
зрѣнія и становятся кантіанцемъ.
Въ случаѣ, если онъ не довольствуется повѳрхностными
популярыыми изложеніямя и обращаѳтся къ самому источ-
яику, къ „Критикѣ чистаго разума", съ иішъ происходитъ
слѣдующѳе: „Критика чистаго разума" не даромъ под-
вергалась ж додвергается до сихъ поръ различнымъ и даже
иротивоположньшъ толкованіямъ. Чтобы быть правильно
донятой, эта трудная ц мѣстами совершеяно темная фи-
лософская библія должяа быть иѳрѳжита и, по справед-
ливому замѣчаяію Гербарта, продумана не только съна-
чала до конца, но и наоборотъ съ конца до пачала. По-
нимать жѳ лишь отдѣльные принциды критики—значитъ
ложно яонимать все ея содержаніе. Но такъ какъ не вся-
кій въ состояніи послѣдовать совѣту Гербарта, то это
произведеніе, во всѳмъ своемъ объемѣ и всей связи, часто
остается ложно понятымъ.
Обыкновенному читателю ясно только то, что онъ за-
ранѣе зяалъ изъ популярныхъ изложеній, именно то, что
Кантъ стожтъ на твердои почвѣ опыта. Вѣдь на первой
же страницѣ введѳнія въ критику стоитъ: „Несомнѣнно,
что всякое наше познаніе начинается съ одыта, ибо чѣмъ
же другимъ и возбуждаѳтся къ дѣятельности наша позяа-
ватѳльная способность". Далѣе, въ отдѣлѣ трансцендсн-
тальной эстетики Кантъ неоднократно довторяетъ и под-
чѳркиваетъ, что разсудокъ безъ эмпирическаго созбрцанія
лшпенъ всякаго содѳржанія. Трансцендентальная діалѳк-
тика опять-таки доказываетъ, что чистый разумъ запуты-
вается въ неразрѣшимыя противорѣчія, когда оставляетъ
твѳрдую почву ояыта. Однимъ словомъ, обыкновенный чи-
та^ѳль видитъ и нонимаетъ въ „Критикѣ чистаго разума"
то, что самъ заранѣе думалъ, и то, что вынесъ дзъ по-
пуляризаціи или, скажемъ языкомъ Канта, онъ получаетъ
изъ своего опыта обратно то, что онъ туда вложилъ.
Нѳдоразумѣніе, существующѳѳ между просвѣщенной пуб-
ликой и критицизмомъ, зависитъ въ послѣднемъ счѳтѣ отъ
различнаго дониманія сущности опыта.
Мы лоэтому сосредоточимъ все свое вниманіе на этом>

— 189 —
вопросѣ и, поскольку намъ позволяютъ размѣры статьи,
коснемся всѣхъ тѣхъ элементовъ кантовской системы,
которые прямо или косвенно связаны съ понятіемъ объ
опытѣ.
Цѣль и планъ нашей работы требуютъ повторѳнія нѣ-
которыхъ понятій, которыя давно извѣстны читатѳлю.
Просимъ на то его позволенія и начнемъ нашъ анализъ.
Прежде всѳго въ „Критикѣ чистаго разума" предпола-
гается существованіе субъекта и объекта. Объектъ про-
изводитъ впечатлѣніе на чувства субъекта. Воепринятоѳ
отъ объекта впечатлѣніѳ есть явленіе. То, что въ явленіи
дѣйствуѳтъ на наши чувства, есть матерія этого явлеяія;
то, что въ извѣстномъ отношеніи упорядочиваетъ разнооб-
разное въ явленіи, естъ форма его. Первпчныя формы,
подъ которыми мы воспринимаемъ эту разнообразную ма-
терію, суть пространство и время.
Пространство и время являются, такимъ образомъ,
функціями нашей воспрішимателъной способности, субъек-
тивными формами чувственныхъ созерданій. Онѣ суть не-
обходимыя формы а priori, лежащія въ основаніи всякаго
восііріятія или, какъ Кантъ ихъ называетъ, первыя усло-
вія нашей чувственности, которыя необходимо прѳдше-
ствуютъ всякому опыту.
Но безсвязная и разрозненпая матерія явленія въ про-
странствѣ и времени, т. е. рядомъ н одно за другимъ,
ѳще не составляетъ единства и яе есть поэтому представ-
ленге. Чтобы изъ этой безсвязной, разрозненной матеріи
получилосъ прѳдставлѳніе—она должна быть преждѳ всего
объединена. Процессъ объединенія этихъ безсвязныхъ
элѳмѳнтовъ, находящихся въ нашихъ ощущѳніяхъ, совер-
шается посредствомъ слѣдующаго троякого синтеза. Что-
бы связать эти отдѣлъныя частст, онѣ: 1) должнът быть вос-
приняты совокупно одна за другой, 2) всякая воспринятая
часть должна быть сохраняема въ памяти и воспроизво-
дима при воспріятіи послѣдующей части, 3) воспроизвѳ-
денные элѳмѳнты должны быть опять • узнаны, какъ уже
разъ воспринятыѳ, или другями словами—должно бытьуста-
новлено тождество между воепринятыми и воспроизвѳден-
ными элементами.
Эти три рода соединенія Кантъ называетъ: 1) синте-
зомъ аппрегензіи въ созерцанік (Synthesis des Apprehen-

— 190 ~
sion in der Anschauung), 2) синтѳзомъ репродукціи въ
воображеніи (Synthesis der Reproduction in der
Einbildungskraft), 3) синтезомъ рекогносціи въ пояятіи (Synthesis
der Recognostion im Begriife).
Изъ этого ясно вытекаетъ, что безъ синтѳза лппре-
гензіи п репродукцііі это соединеніе не было бы возможно.
„Очевидно,— говоритъ Кантъ,—что если я хочу мысленно
провести лішію пли представить себѣ время отъ одного
полудяя до другого или извѣстное число, то мнѣ прежде
всего необходимо представить эти разнообразныя дредста-
вленія одного послѣ другого. Но если бы я всегда забы-
валъ предшествующіе моменты (первыя части линій, преж-
нія части времени или послѣдовательно представляемыя
единиды) и, переходя къ слѣдующему, не воспропзводилъ
бы ихъ, то никогда не могло бы возникнуть ни цѣлаго
иредставленія, ни одяой изъ вышеназваыныхъ мыслей, и
даже никогда не могло бы быть чистѣйшихъ и первыхъ
основныхъ представленій дространства и времени" *).
Однако, адпрегензія въ созерцаніи и репродукція въ
воображеніи не даютъ еще готоваго дредставленія. По-
средствомъ аппрегензіи данные элементы представлеяія
восприняты какъ нѣчто цѣлое, но тѣмъ не менѣе смутное;
иосредствомъ репродукціи зти элементы воспроизведены.
Передъ нами однако носится одно смутное воопоминаніе
о воспринятыхъ элементахъ, которое еще не есть пред-
ставленіе. Это смутное воспоминаніе становится лишъ въ
тотъ моментъ представленіемъ, когда констатирована
тождественность между воспринятыми ж воспроизведешшми
элементами, т. е. въ рекогносція.
Спрашивается теперь: какъ возможна рекогносція или,
иначе сказать—гдѣ источнякъ увѣренности въ тождествен-
ности воспроизвѳденнаго съ восдринятымъ? Если бы наше
сознаніе было додвержено тѣмъ постояннымъ измѣнѳніямъ,
которыя оно само претѳрпѣваетъ отъ различныхъ восяріятій,
то тождество между А, воспринятымъ въ одинъ моментъ
временж, и А, восяроизведеннымъ въ другой момѳнтъ
времени, было бы совершенно нѳвозможно, потому что наше
*) Стр. бП—Мы вѳздѣ будѳмъ цитировать по послѣднему
русскому изданію „Критяки чистаго разума". Переводъ Н. М. Соко-
лова.

— 191 —
собственяое я въ разяое время различно и яаходится въ
процѳссѣ постояннаго измѣнѳнія. Наше сегодняшнѳе я
отличается отъ нашего вчѳрашяяго я и само находится
въ нѳярерывяой зависимостя отъ впечатлѣнія воепріятія.
Передъ этимъ измѣнчивьшъ я яли, какъ ѳго яазывае тъ
Еантъ, эаширическимъ сознаяіѳмъ, яосится поэтому смутно
восяроизвѳденное А въ восяринятомъ А. Нѳ хватаѳ ті
слЬдовательно тождества; рекогносція яока яевозяожна и
мы не издѣемъ представленія.
Для достиженія тождества восяринятаго съ восяроиз-
веденньшъ нѳобходиж) тождествѳнное сознаніе, т. е. такое
сознаніѳ, яотороѳ ири всѣхъ изаіѣненіяхъ душевяаго со-
стоянія оставалось бы одияаковьшъ. ЧтобыА, восярннятое
въ одинъ мояеятъ врѳмени, было тождѳствѳняо съ А,
воснроизведѳнныяъ въ другой моментъ врѳяеня, необходшѵю,
чтобы наше я прн воеяріятіи было тож;ѳственно съ
натимъ я пря восдроизведеяія. Когда я, яаяр., въ вос-
принятомъ мяою вчера А, сѳгодня его онять узнаю, то это
возможяо только яотому, чго я самъ себя воспринимаю и
въ мозмь сегсцяяшідмъ я узяаю зюе вчерашнее я. Я
сознаю тожЬество А, потому что сознаю тоѵсдество мэ-
его Я. А=А потому, что я мыелю: Я=Я. Поэтому,—го-
воритъ Каять,—иолчаливое „я мыслю" сопровождаетъ всѣ
наши лредставлѳяія.
Это тождествѳнное сознаніе Кантъ называетъ трансцен-
дентальной аяяѳрцепціѳй.
Изъ всѳго изложѳняаго ясно вытейаѳтъ, что въ дослѣд-
нѳмъ счѳтѣ въ ооновѣ тождества воснрияятаго съ вос-
произведѳнньшъ въ рѳкогяосдіи лѳжятъ транбценденталь-
ная аяаѳрцѳяція. „Устоічивое и постоянное я (чястой
апаерцѳяціи) создаѳтъ коррѳлатъ всѣхъ нашяхъ ярѳд-
ставленій, поскольку толысо яхъ вовможно сознавать" *).
На вояросъ, какъ яодводятся эшіиричѳскоѳ еозѳрцаніе
подъ категорію разсудка отвѣчаетъ схематизмъ.
Подведеніе эмяиричѳскаго созѳрцанія подъ категорію
совершаѳтся оъ дояощью траяцендѳнтальяой схѳмы, въ
основѣ которой лежатъ чистыя аяріорястяческія формы
чувственности, время н проетранство. Этя аяріорястнчѳскія
?) „Критика частаго разума", етр. 642.

— 192 —
формы чувственности могутъ потому служить посредствую-
щимъ звеномъ между чувствѳнностью и формами разсудка,
что онѣ нѳ эмпиричны и нѳ интедлектуадьны, слѣдова-
тельно, и то и другое въ одно и то-же время.
Теперь неизбѣжно возникаетъ вопросъ, отражаются ли
въ представленіи свойства возможныхъ реальныхъ вѳщей?
Отрицательныи отвѣтъ на этотъ вопросъ заключаѳтся въ
предыдущемъ яашѳмъ анализѣ. Дѣло въ томъ, что, какъ
мы видѣли, образованіе прѳдставленія потому именно и
возможно иосредствомъ трансцендентальной апперцепціи,
что послѣдняя чужда всякихъ чувственныхъ элѳментовъ,
(Кантъ потомуи называетъ ѳе „чистой" и первоначалъноіі,
ursprünglich). Измѣнчивость свойственна эмпиричеекому
сознанію, которое, въ силу своей зависимости отъ ощуві,е-
нія, не можетъ быть тождественно, и потому не въ состоя-
ніи констатировать тождество между воспринятымъ и
воспроизведеннымъ. Предетавленіе, стало быть, оттого
и возмооюно, что ему пичего не соотвіьтствуетъ въ ощуще-
ніи, такъ какъ гдѣ ощущеніе, тамъ измѣнчивость субъекта,
гдѣ измѣнчивость, тамъ нѣтъ единства сознанія, а гдѣ
нѣтъ едивства сознанія, тамъ невозможно тождество вос-
принятаго съ воспроизведевнымъ. Ясно, что трансцендѳн-
тальной аппбрцѳпціи не даны объекты, которые она должна
была бы объединжть, но наоборотъ — она сама создаетъ
объекты, объединяя отдѣльные чувствѳнные элемѳнты въ
объѳкты и объекты между собою, причемъ въ окончатель-
номъ результатѣ ничего не содѳржится дзъ элементовъ
ощущенія.
Выводъ изъ этого для Канта былъ тотъ, что то, что
мы называемъ природой, есть нѳ что иное, какъ единство
трансцѳндентальной апперцѳпцік. „Можетъ казатьея, го-
воритъ Кантъ, очень страннымъ и нѳлѣпымъ, что природа
должна согласоватъся сънатаеіісубъективной основой аппѳр-
цѳпціи и дажѳ зависѣть отъ неявъ своей закономѣрности. Но
если всиомнимъ, что эта природа въ себѣ самой только
совокупность явленій и значитъ не вѳщь въ себѣ, а
множество предетавленгй души,—то нѳ будемъ удивляться
тому, что увидимъ ѳѳ въ коренной способяостж всякаго
нашѳго познанія, а именно въ трасцендентальной ашіерцѳп-
ціи, въ единствѣ которой она ввиду толъко этого и можѳтъ
назваться объектомъ всякаго возможнаго одыта, т. е. при-

— 193 —
родои" *). Природа слѣдоватѳльно ѳсть совокупность
моджфжкаціж душж, объединенныхъ трансцѳндентальной
апперцепціей. Логжчѳскимъ выводомъ жзъ ролж ж значенія
трансцѳндентальнож аппѳрцепціи было: если отрицаютъ
мыслящаго субъекта, тѣлесный мгръ долженъ пасть, тапъ
%акъ онъ только явленге въ чуѳетвенноети нашего субъекта
и представляетъ одинъ изъ видовъ его представленій" **).
II.
Мы притпли къ основному источнику познаватѳльной
способности субъекта, трансцендентальной апперцѳпціж.
Трансцендентальная апперцепція и ѳсть основа разсудка
съ его категоріямж. „Еджнство апперцѳпціж по отношенію
къ сжнтѳзу воображѳнія, это разсудокъ" ***). Категоріи
суть не что жное, какъ разновидности этой-же аппер-
цепціи.
Мы видѣли до сихъ поръ, какъ жзъ эмпжржчѳскаго
созерцанія дѣлается опытное познаніепосредствомъ внутрен-
ней дѣятѳдьности субъекта. Кагюва жѳ причина эмпжрж-
ческаго созерцанія?
Но прежде чѣмъ заняться отвѣтомъ на этотъ вопросъ,
нѳобходішо точно установить компетѳнцію разсудка съ
точкж зрѣнія Канта. Результатъ жзслѣдованія этой ком-
пѳтенціи слѣдующій: „йтакъ всѣ понятія, а съ ними ж
всѣ основоположѳнія, поскольку они возможны а priori,
всѳгда относятся къ эмпиржческжмъ созерцаніямъ, т. е. къ
данньшъ для возможнаго опыта. Безъ этого они не только
не жмѣютъ объективнаго зваченія, но являются пристою
игрою воображенія жли разсудка со свожмж прѳдставлѳ-
ніямж" ****). Пржчияность, какъ данное а priori чжстоѳ
понятіѳ разсудка, можѳтъ слѣдоватѳлъно относжться только
къ эмпжричефкому созерцанію. Это понятіе катѳгоріж прж-
чжнностж надобно всегда жмѣть въ вжду, когда. вопросъ
касается пржчжны эмпиржческаго созерцанія у Канта. Будемъ
*) Крит. ч. р., стр. 618.
**) Стр. 653.
***) Стр. ö2l.
13

— 194 —
жѳ помнить значеніѳ этой категоріи и иерейдемъ къ из-
слѣдованію причины эмпиряческаго созерцанія.
На первой страницѣ трансцендентальной эстѳтики мы
читаем/ь: „Дѣиствіе предмета на способность щзедставлеиія,
шскольну этошъ предметъ на иаеъ дѣйствуетъ, есть ощу-
щеніе". Существуетъ, стало иыть, внѣшній прѳдметъ, дѣй-
ствіе котораго—причпна • ощущенія.
Ояредѣленіе этого предмета проходптъ отчасти черезъ
всю Крптпку, въ особеяностя же разбярается онъ въ от-
дѣлахъ о „дедукцін чнстыхъ разсудочныхъ понятій" я
объ ;,основь различія всѣхъ яредметовъ вообще на phae-
nomena и noumena.u Возьмемъ слѣдующее опрѳдѣленіе:
„Объектъ, къ которому я отношу явлепія вообще, ѳсть
трансцендеятальный яреддіетъ, т. е. совершеяно неопре-
дѣленная мысль о чемъ-то вообще. А этоги нельзя назвать
ыуменомъ, нбо я не знаю, что такое этотъ объектъ въ
себѣ я не нмѣю никакого другого представленія о немъ,
какъ только о предметѣ чувственнаго созерцанія вообще,
который слѣдозателъно одинъ и тотъ-же для всѣхъ*явле-
ній" *). Значитъ этотъ предмѳтъ или нуменъ есть неопрѳ-
дѣлѳяное понятіе о чемъ-то, чѳго мы абсолютно познать
не~ можемъ, о чемъ мы только знаемъ, что оно есть пред-
метъ чувственнаго созерцанія.
Есля-жѳ мы пичего не знаѳмъ объ этомъ нудѳнѣ, то
отку.да-же мы знаемъ, что онъ есть нредметъ нашего чув-
бтвеныаго созерцанія? Быть ыожетъ, мы посредствомъ
какой пибудь фупкціп нашего разсудка должны зшслпть
этотъ нумеяъ, какъ причину чувственнаго созерцанія?
Кантъ отвѣчаѳтъ, что абсолютно яѣтъ: „Мыслнть я его
не могу ни ло какой категоріп, нбо категоріи имѣютъ
значеніе толъко для эмпирическаго созерцанія, чтобы под-
водить его подъ понятіе иредмета вообще" **).
Допустішъ еіце одну возможность. Быть можѳтъ, въ
томъ фактѣ, что мы мыслимъ такои нуменъ, ужѳ заклю-
чается доказательство его существованія, какъ причини
эширнческаго созерцанія. На это оиять-таки Кантъ отвѣ-
чаетъ: „Чистое яримѣненіе категоріи здѣсь хотяя возможно^
такъ какъ не заключаетъ въ себѣ протнворѣчія, но оно-
*),Стр. 621.
**) См. тамъ-жѳ.

— 195 —
яѳ имѣетъ объективнаго значенія, лотому что не ошірается
яа созерцаніе, котороевъ таксшъ случаѣ должво было-бы
получить единство объекта; нбо категорін все такл только
фуякціи мышлевія, которыя предметовъ нѳ даютъ, а въ
нихъ "только мыслится то, что можетъ быть дано въ
созерцаніи" *).
Резюмируя все сказанное, мы получаемъ слѣдующій
рѳзультатъ: 1) ыы о везцп въ себѣ нпчего не знаемъ;
2) вѳщь саыа въ сѳбѣ нѳ можетъ быть ыыслнма посред-
ствомъ какой-бы то нн было категоріи, такъ какъ она не
ѳсть эмпирическое созерцаніе; 3) хотя посредствомъ катѳ-
горіп и можетъ быть мыслішо лѣчто такое, что не есть
эмБіірическое созерцаніе, но это понятіе лпшено реаль-
наго содершанія.
Изъ пѳрваго положенія ровно ничего не слѣдуетъ; изъ
второго слѣдуетъ, что нумепъ незіыслизіъ; а пзъ третьяго,
что если мы его лшслимъ, то это есть безсодерлгатель-
ное понятіе.
Таклмъ образоыъ мы видимъ, что въ дрпведеншшъ
нами опредѣленіи лервая половила его, въ которой иумевъ
лредполагается, опровергается второіі его лоловяной, гдѣ
Кантъ стрешітся точнѣе его опредѣлять.
Итакъ мы впдизіъ, что объектъ, дѣйствіе котораго
должно быть причпноы ощущенія, оказался безсодержатель-
нымъ понятіемъ. II это весьма понятно съ точкн зрѣнія
Канта. Кантовскііі объектъ есть веліь въ себѣ, а вещь въ
сѳбѣ—непредставляемый объектъ. Но объектъ, лишенный
своѳго главнаго свойства быть дредставляемьшъ, есть
то жѳ самое, что треугольнпкъ безъ трехъ сторонъ л трехъ
угловъ: оиъ не объектъ. Объектъ и его представляемость
неразрывны. Если мы и мыслимъ объекты, которыѳ бытъ
можетъ дякѣмъ и никогда не были и не будутъ лредстав-
ляемы, то зиы и въ этомъ отржцательноыъ смьтслѣ опять
такн мыслимъ объектъ и его продставляемоетъ перазрывно.
Мысль о иикѣмъ ле прѳдставляеыыхъ объектахъ можетъ
только возвикнуть ва основаніи объектовъ представляѳ-
мыхъ. Но утверждѳвіе, что всѣ объекты эмлирическаго
созерцанія лишены свойства быть лредставляемыми, ееть
велнчайшѳе лротиворѣчіе. Изъ уродливаго понятія „велш
*) Стр. 621.
13*

— 196 —
въ себѣ" должно было необходимьшъ образомъ слѣдовать
лшпеніе ѳя причиености. Если объектъ совершѳнно раз-
дичѳнъ и оторванъ отъ субъекта, то само собою донятно,
что онъ не можетъ быть причиной нашихъ ощущеній.
Оказалось, что кы вещи не знаемъ, потому что пашѳ по-
знаніе не непосредственное, а посредственное черезъ ѳя
дѣйствіе на нашъ субъектъ. Разъ мы познаемъ вещь че-
резъ ея дѣйетвіе, то мы не можемъ познать еѳ независямо
отъ ея дѣйствія на насъ. Не зная такимъ образомъ вещи
внѣ ея дѣйствія на насъ, мы слѣдовательно такжѳ ле знаемъ,
обладаетъ ли она свойствомъ лричинности. Изъ уродливаго
понятія вещя въ себѣ долучился не менѣе уродливый вы-
водъ: вещь на насъ не дѣйствуѳтъ, дотому что дѣйствуетъ.
На оеновати предположенія причинности веіци въ себѣ,
причинность ея исключается. Вмѣсто того, чтобы дѣйствіе
объекта на субъектъ связало объѳктъ съ субъектомъ, оно,
наоборотъ, благодаря такому странномуходу размышленія,
оторвало объѳктъ отъ субъекта исдѣлало объѳктъ сомни-
тельяымъ. Правда, подавляющеѳ больпшнство неокантіан-
цевъ отяосятся весьма отріщательно къ вещи въ сѳбѣ
своего учителя. Отто Либзѵіанъ, являясь горячшъ защит-
никоиъ кантіанства, выражается надримѣръ о вещи въ
себѣ такимъ образомъ: „Все то, что онъ (Кантъ) говоритъ
объ этомъ безсмыслѳнномъ понятіи, которое введѳно коя-
трабаяднымъ способомъ, темно и противорѣчиво. То оно
возможно, то невозможао, то оно X, о которомъ ничего
нельзя сказать и т. д. Ужѳ изъ этого неопредѣлѳннаго и
нѳяснаго способа выражѳнія можяо заключить, что въ этомъ
пунктѣ у Каята совѣсть была нѳ чиста, ибо сѳ que Гоп
conQoit Ьіѳд, s'erionce clairement" *), заканчиваетъ Либманъ
словами Вуало свою критику этого понятія.
Такая рѣзкая критика яисколько однако не номѣшала
тому-жѳ Отто Либмаяу стать кантіанцемъ и потомъ черезъ
заднюю дверь опять вяустить „вещь въ себѣ".
Отто Либманъ, какъ и всѣ критицисты, начинаетъ свои
разсужденія съ середияы. Объектъ ж субъектъ совпадаютъ,
такъ какъ объектъ есть модификація ощущеній, подведѳн-
ная подъ категорію. Разъ объектъ есть одно только прѳд-
ставленіе, то вещь въ себѣ, конѳчно, устранена. Но дѣло
:) „Kant und die Epigonen:"

— 197 —
однако обстоитъ благодолучно лишь до тѣхъ доръ, пока
критицистъ не сталкдвается съ водроссшъ о дричднѣ мо-
дификаціи ощущеніп. При первомъ-же столкновеніи ст
этимъ весьма недріятньшъ я роковымъ водросомъ, крнти-
цисту дриходится илд признать дричину ощущенія дро-
дуктомъ дѣятельдости лнтеллекта, яли результатомъ дѣй-
ствія рѳально сущѳствующаго объекта. Въ дервомъ случаѣ
онъ долженъ стать на точку зрѣнія Фдхте, во второмъ
на точку зрѣнія матеріализма. А такъ какъ критицисты
нѳ любятъ нд того, ни другого, то они торопливо заяв-
ляютъ, что причина ощущенія лежитъ внѣ опыта, т. е.
внѣ ощущепія субъекта, что они не летафизпки и нѳ
догматики, чтобы заходить за лредѣлы одыта,—словомъ,
что причина эта трансцендентальна. Но что жѳ такоѳ
трансцендентальность причияы ощущенія, если не та же
изгнанная критицистахи „вѳщь въ себѣ".
Но вернѳмся къ Канту.
Мы видѣли, что вещь въ себѣ, какъ вслѣдствіе катѳ-
горіи причинности, такъ вслѣдствіе самого ея опрѳдѣленія,
оказалась дустымъ лонятіемъ. Если-же внѣшпій объѳктъ
невозможенъ, какъ причина ощущѳнія, то неизбѣжно воз-
никае.тъ вопросъ, чѣмъ же обусловливается дѣятельность
нашихъ познавательныхъ способностей? Что алріористи-
ческія функціи нредполагаютъ внѣшнюю дричину, — оче-
видно изъ ихъ опредѣленія и ясно выражено самимъ Кан-
томъ на первой же страницѣ введенія въ Критику: „Не-
сомнѣнно, что всякоѳ наше лоананіѳ начинается съ опыта,
ибо чѣмъ же ипъімъ и возбуоюдается къ дѣятельности
наша дознавательная сдособность, какъ не тѣми предме-
тсмт, которые дѣйствуютъ на иаши внѣшнія чувства и
отчасти сами вызываютъ въ насъ дредставленія, отчасти
дриводятъ въ движѳніѳ яашу разсудочную дѣятельлость,
заставляютъ еѳ сравнивать эти дредставленія, соединять
или раздѣлять ихъ и такимъ образомъ дерерабатывать
грубый матеріалъ чувственныхъ вдечатлѣній въ дознані«
дредмета, который дазывается одытомъ. Итакъ, во врѳме-
ни ни одно наше позданіѳ не предшеств^етъ одыту н
всякоѳ начинается имъ" *).
*) Какъ во всѳмъ нашѳмъ изложеніи, такъ и въ цитатахъ, мы
придерживаѳмся перваго нѣмецкаго жзд. „Критики". Мы прѳдпочнта*

— 198 —
Это мѣсто выражаетъ ясно и опредѣлѳнно, что яаіяа
нознавательная сітособность не моэюетъ функціонировать
безъ дѣцствія внѣіпняго объекта, „ибо чѣмъ же другимъ
и возбуждается къ дтятельности наша познавательная
способность, капъ не тіьми предметалш, которые дѣйству-
ютъ па пиіаи вюъшкія чувства." Подъ прѳдметами-же, ко
торые дѣйствуютъ па нашя внѣіпнія чувства, слѣдуетъ
несолнѣнно ііокюгать вещи въ себѣ, какъ причипы эмпи-
ричѳскаго созерцанія. Если же вещь въ сѳбѣ нѳвозможна,
какъ причина ощущенія, то стало быть такжо невозможна
позяавательная дѣятельность субъекта. АпріоризАіъ безъ
внѣшнеіі дричины, когорая должна привести его въ дви-
женіѳ, есть вопіющее противорѣчіе, котороѳ критицисты
всяческями сяособаші стараются скрыгь.
Однимъ словомъ, съ одной сторони мы не можемъ въп-
вать безъ внѣшкей вещи въ себіь діъятзльности аѣріори-
етичеекихъ фунщііі субъекта, а съ друюй уетройство
еубъекта окончательно исключаетъ пртинѣость внѣшяей
вещьо въ себѣ.
Систѳма Канта раскашвается такимъ образомъ на
двѣ чаети, причѳдгь одна другую обусловливаетъ и въ то
жѳ врежя одна другую исключаетъ. Въ этомъ основнозсъ
нротиворѣчш движѳтся вся „Критика чистаго разуиа", и
чѣмъ далыяѳ мы въ ней подвигаѳмся вдѳрѳдъ (въ особен-,
ности въ перзояъ изданіи), тѣѵгъ болыпе все содѳржаніе
опыта концентрируется въ субѣѳктѣ, такъ что вещь въ сѳбѣ,
предподожѳнная сначала, какъ внѣшняя причина ощущенія,
отстудаетъ всѳ больше и большѳ яа задній плаяъ, пока
она наконецъ не растворяется окончательно въ интелле-
гибельную свободу.
Другого рѳзультата нѳльзя было и ожидать.
Тѣмъ обстоятельетвомъ, что Кантъ поставилъ эмпири-
чѳское созѳрцаніе мѳжду внѣшнимъ объектомъ и разсудкомъ,
онъ лишилъ разсудокъ возможноети перѳходить за предѣ-
лы эшшрическаго созѳрцанія. Отнявъ эту компѳтенцію у
омъ тѳкстъ перваго изданія на томъ осаованія, что въ нѳмъ си-
стема Канта выразиіась гораздо яснѣе и послѣдовательнѣе. Одна
только эта цгстата взята изъ 2-го изд. Заключающійся въ ней рѳа-
листичѳскій моментъ сущаствуѳтъ такжѳ и въ 1-мъ изд., но мы
нрѳддочли эту цитату во 2-мъ, потому что указанный момѳнтъ
формулировавъ въ этомъ язданіи болѣе кратко, чѣмъ въ первомъ.

— J99 —
разсудка, Кантъ роковьшъ образомъ должѳнъ былъ придти
къ тому противорѣчію, устранѳніе котораго составидо ис-
ходный пунктъ идеализма Берклея.
Для Берклея воспріятіе и существованіѳ были тожде-
ственны. Вещи существуютъ, поскольку мы ихъ восприни-
маемъ. Бытіе внѣ воспріятія есть противорѣчіе, слѣдова-
тельно иллюзія. Противорѣчіе было такимъ образомъ
устранено съ самаго начала тѣмъ, что объѳктъ и субъѳктъ
были совмѣщены въ субъектѣ.
Выйдя изъ этого софизма, Берклей могъ быть болѣѳ
или менѣе послѣдовательнымъ.
Кантъ, несомнѣнно, началъ свою критику съ намѣре-
иія опровергнуть Берклея. Онъ преддолагаетъ вяѣшній
объектъ, какъ тіричину эмпирическаго созерцанія. Но от-
кявъ у разсудка возможность лѳреходить за предѣлы по-
слѣдняго, онъ должѳнъ былъ придти къ тому, съ чего на-
чалъ Берклѳй, а именно къ тому, что воспріятіе и суще-
ствованіѳ тождественны, и что прѳдположенный объѳктъ
есть не болѣе, какъ пустое понятіе, чѣмъ и оказался его
нуменъ. И вмѣсто того чтобы онровергнуть Берклея,
Кантъ совершаетъ одну непослѣдователыюсть за другой.
Тотъ, кто читаетъ „Критяку" серьезно, не можетъ не за-
мѣтитъ, до какой степени стоитъ философу поперекъ до
роги предположенный имъ объектъ.
Когда указываютъ яа это основноѳ неразрѣпшмое про-
тиворѣчіе, то тѣ, которыѳ хотятъ во что-бы то ни стало
видѣть въ Кантѣ чистаго и послѣдовательнаго эмпиряста,
ставятъ вмѣсто возражѳяія слѣдующій вопросъ: какъ это
возможно, чтобы такой гѳній, какпмъ несомнѣнно былъ
Кантъ, не замѣтилъ такого противорѣчія? Этотъ вопросъ
можетъ скорѣе запугать, чѣмъ убѣдить.
На этотъ стереотипный вопросъ мы прежде всего от-
вѣтимъ словами Гербарта. „Если такой умъ, какъ Кантъ,
начинаѳтъ фантазировать, то онъ не скоро яерестаетъ."
Къ этому мы прибавимъ со своѳй стороны, что Кантъ,
именно благодаря колоссальнрй силѣ своего абстрактнаго
кышленія, сумѣлъ, отступая отъ своей темы и увлѳкаясь
въ разныя стороны абстракціи, подъ разными формами и
видами, скрыть это основное противорѣчіе. Касаясь этого
дротяворѣчія, Шопенгауэръ говоритъ: „Я убѣжденъ, что
нротиворѣчіе въ системѣ Канта было главяой причиной

— 200 —
темноты язложенія въ трансцендентальной логикѣ. Кантъ,
собствеяно говоря, смутно сознаѳтъ своѳ противорѣчіе,
онъ внутрѳнно борется съ нимъ, но не хочетъ или нѳ мо-
жетъ ясно сознать это, онъ скрываѳтъ его поэтому для
себя п для другихъ, обходя ѳго разными способамн. Дол-
жно полагать, что пс этой же причинѣ онъ сдѣлалъ изъ
нашеі познавательной способности такую сложную машину
со столькіши колесамЕ, какъ 12 категорій, трансценден-
тальный синтезъ воображенія, внутренняго чувства, транс-
дендентальная аяперцепція, далѣе схематизмъ чистыхъ
разсудочныхъ понятій и т. д. И песмотря на этотъ огром-
ный аппаратъ, не дѣлается ни одной серьезной попытки
для объясненія внѣшняго міра, что однако всегда остается
самъиіъглавнъшъ для наіиего позпанія (курсивъ нашъ)". *}■
Шопенгауэръ со свойствѳнной ему проницательностью
вѣрно угадалъ, почезду понадобилось Канту сдѣлать изъ
нашей познавательной способяости такоѳ многоэтажное
зданіѳ. Мы нестанемъ однако яисколько оспаривать зна-
чѳніе ж дѣйствитѳльностъ нѣкоторыхъ изъ найдеиныхъ
Кантомъ элементовъ нашего познанія.
Но какъ бы вѳлико ни было значѳніе кантовскаго ана-
лиза субъекта для логики и тѳоріи познанія, анализъ.
этотъ сущности дѣла нѳ мѣняетъ, а наоборотъ только за-
дутываетъ вонросъ. Благодаря сложности мѳханизма субъ-
екта, даже и слеціалисту-читателю трудно замѣтить, что
все это грандіозное зданіе построено на пескѣ.
III
Одинъ изъ наиболѣѳ глубокомысленныхъ кантіанцѳвъ,
Германъ Когенъ, проявилъ не мало упорства мысли, чтобы
открыть въ зданіи критичѳской философіи фундаментъ.
Нѣтъ никакого сомнѣнія, что самымъ серъезнымъ произ-
веденіемъ въ литературѣ критжцистовъ является „Kant's
Theorie der Erfahrung". Если глубоко понять ішслителя
значитъ или серьѳзно согласиться съ нимъ, или серьезно
опровергнуть его, то Германъ "Когенъ глубоко. проникъ
въ тайну геніальнаго и, если можно такъ выразиться,
•*) Die Welt als Wille und Vorstellung. S. 564, Ausg. Grießbaek.

— 201 —
трагическаго мышлѳнія кенигсбергскаго Фауста. Проник-
пшсь этюіъ ученіѳмъ, Когенъ взялъ на себя задачу объяс-
нить или, вѣрнѣѳ, еще разъ обосновать систему своегс
учитѳля. Посмотримъ, насколько ему это удалось.
Авторъ „Kant's Theorie der Erfahrung" начинаетъ свок
книгу съ изложенія п выясненія аяріористическихъ эле-
ментовъ. Объ этихъ элементахъ трактуетъ онъ почти до
самаго конца, стараясь главнымъ образомъ доказать необ-
ходимую, органичѳскую связь мѳжду трапсцендентальной
эстетикой, логикой и діалектикой. Рядомъ съ этой основ-
ной мыслью Когенъ.полемизпруетъ, п даже не безъ нѣко-
тораго раздраженія, противъ всѣхъ тѣхъ, которые въ
апріорпзмѣ усматриваютъ оеколокъ врожденныхъ идей.
Апріорныя формы представляютъ собою по глубокомт
убѣждѳнію автора толъко функціи, которыя внѣ опыта не
имѣютъ ни малѣйшаго значенія.
Соглашаясь со всѣмъ изложеннымъ, пнтересующійся
читатель ждетъ съ напряжендымъ нетерпѣніемъ, когда-же
наконѳцъ появится та причина, тотъ двпгатель, который
приведетъ эти функціи въ движеніе и дастъ содержаніе
пустымъ апріористическимъ формамъ? Наконецъ, только
въ предпослѣднен главѣ открываетъ нашъ авторъ сущ-
ность кантовой и своей спетемы.
„Основа кантовой системы, говоритъ авторъ, — вы-
ражена въ слѣдующемъ мѣстѣ Пролегоменъ: о томъ, что
я представляю сѳбѣ въ пространствѣ и времени, я не дол-
женъ утвѳрждать, что оно существуетъ и безъ моей мысли
объ этомъ, потому что врѳмя и пространство и явленія
въ нихъ сами по себѣ, зпѣ моего представленгяу не суще-
етвуютъ. Явленія суть не что иноѳ, какъ мои формы
представленія. И я бы слѣдовательно самъ себѣ лроти-
ворѣчилъ, если бы сталъ утверждать, что чистыя формы
нрѳдставленія сущѳствуютъ внѣ моего представленія" *).
*) Kant's Theorie der Erfahrung, s. 240. Здѣсь будетъ нѳ лиіиѴ
неѳ привѳсти другоемѣсто изъ тѣхъжѳ Пролегоменъ: „Идеадизмъ
з'аключается въ утвержденіи, что нѣтъ другихъ существъ, кромѣ
мыслящихъ. Другія вещи, воспринимаемыя нами въ нашемъ со-
зерцаніи, суть только представленія мыслящаго субъекта, — пред-
ставленія, которымъ фактически во внѣшнемъмірѣ ничегоне соотвѣ-
ствуетъ. Я же, наоборотъ, говорю: намъданы вещи, какъ внѣ насъ

— 202 —
Итакъ внѣшній міръ есть наше представленіе, а такъ
какъ онъ есть представленіе, то протпворѣчиво утвер-
ждать, что представленіе существуетъ внѣ нредставленія.
На поставленный фплософской литературой вопросъ:
почему же представленіѳ внѣшняго міра нсключаетъ его
дѣпствительное существованіе,—Германъ Когенъ отвѣчаетъ:
„Это „очеввгдное" противорѣчіе заключается въ томъ, что
то, что приншіается нами для возможпости опыта п вы-
водится отсюда, могло бы сущѳствовать внѣ опыта, какъ
нѣчто дѣііствптельное, объективное". *) Ясно, что заклю-
чающаяся въ субъективныхъ апріористичѳскихъ свойствахъ
возможность опыта дѣлаетъ возможными и объѳкты на-
шего опыта! „В°3шжность опыта обусловливаетъ въ то же
время и иредметы опыта". **) Но какъ же возникаетъ
объѳктъ нашего опыта, и что онъ такое? Объѳктъ есть
эмпирически данное пространство, объединенноѳ трансцен-
дентальной апперцепціей, въ синтетическомъ единствѣ
которой онъ и возпикаетъ.
Предметъ опыта является такимъ образомъ исключительно
результатомъ дѣятельности апріорнстическихъ формъ
субъекта. Если это такъ, то гдѣ же въ такомъ случаѣ
разница между догматическимъ и трансцендентальнымъ
идеалдзмомъ? Разница, — отвѣчаетъ Германъ Когенъ,—
заключаѳтся въ томъ, что разсудокъ безъ апріористиче-
скихъ формъ чувственности, времѳни и дространства не
въ состояніи производить объектовъ опыта: „Безъ кате-
горіи нѣтъ яредмета, но сама категорія требуетъ про-
странства". ***) Но тутъ же неизбѣжно возникаетъ другой
вопросъ, какимъ образомъ чистыя формы чувственности,
находящіеся объѳкты нашихъ ощуіцѳній. Но клкъ эти вещи выгля-
дятъ въ себѣ, мы ие знаемъ, такъ какъ мы можемъ знать только
ихъ явлелія, т. ѳ. представленія, которыя онѣ вызываютъ въ насъ,
дѣйствуя на еашу чувственность. Согласно этому я утвержЬаю,
что существуютъ впѣ насъ тѵъла, т. е. вещи, относительно кото-
рыхъ намъ совершенно неизвѣстио, каковы ояѣ въ сеоѣ, такъ
какъ мы пхъ лознаомъ посредствомъ ихъ вліянія на насъ. Мы
имъ даемъ названіе тѣла, слово, относящеѳся къ явленію пред-
мета, намъ неизвѣстнаго, но тѣмъ не менѣе дѣііствителънаго*
„Prolegomena", изданіе Кирхмана, стр. 39—40.
*) „Kantus Theorie der Erfahrung", S. 240.
**) Ibid. S. 241.
***) Ibid. S. 240.

— 203 —
нространство и время, пріобрѣтаютъ свою элширичѳскую
рѳальность? Что время и пространство внѣ оііыта ника-
кого значенія не имѣютъ, слѣдуетъ изъ трансценденталь-
ной эстетики. „Даже пространство вГврѳмя, — говоритъ
Кантъ, какъ ни свободны эти понятія отъ всего эаширп-
чѳскаго и какъ ня достовѣрно, что они вполнѣ а priori
представляютъ въ душѣ, быди бы лишены объективнаго
содержанія, а чѳрезъ это значенія и смысла, если бы не
было указано ихъ необходияое примѣненіе къ предметамъ
опыта". *) Съ этяяъ положеніемъ Геряанъ' Когенъ вполнѣ
согласѳнъ: „Пространство, говоритъ онъ, юіѣѳтъ эмпири-
ческую реальность, т. е. прежде всего только эмпириче-
скую реальность; не абсолютную, нѳ матеріальную." **)
Время и пространство становятся, стало быть, эшіириче-
ски-реалъными въ силу ихъ примѣненія къ объектамъ
опыта.
Вспомнимъ теперь содѳржаніе объекта опыта Гериана
Когѳна. Объектъ этотъ есть ээширически реальное про-
странство, подвбденное подъ катѳгорію. Итакъ, чтобы по-
лучить объѳктъ, предполагаѳтся эмпиричѳскоѳ простран-
ство; эмиирическое жѳ пространство предполагаетъ, какъ
:.іы видѣли, объѳктъ; объѳктъ, значитъ, эмиирически реа-
ленъ, потолу что въ основѣ его ледситъ эмшіричѳскоѳ
реальное пространство; пространство эмпирически реадьно
потому, что относится къ объѳктамъ одыта. Въ этомъ же
вѣчномъ кругѣ вращается авторъ, когда повторяѳтъ лю-
бішую формулу: „Мы о вѳщахъ можемъ только то познатъ
а priori, что мы въ нихъ вкладываемъ". Но что же та-
коѳ тѣ вещи, куда мы воадываемъ? Конечно, результатъ
того же а priori ***), ибо „возможяость опыта обусловли-
*) „Критягса чистаго рачума", стр. 147.
•*) „Kant's Theorie der Erfahrung," S. 239.
***) Карлъ Штумпфъ, обращая вниманіе на другую сторону во-
ироса, говоритъ: „Неокавтіанцы слѣдуютъ за Кантомъ даже въ тав«
тологіяхъ своего учителя. Одітнъ пзъ нихъ (Горманъ Когенъ), го-
воря о „единствѣ апперцеіщіи", выражается такилгь образомъ:
„мы можемъ а priori узнать о вещахъ лшпь то, что сашг въ ішгь
вкіадываѳмъ. Спрашнвается, откуда же мы берѳмъ то, что должньз
вкладывать въ вещис для того, чтобы узаать о нихь кое-что а
priori? Вслн теперь отвѣтъ гласитъ: изъ нашего сознанія, то мы
уже мыслимсъ сознаніе какъ совокупность срѳдствъ и мотивовъ,
которые и являютея содержаніѳмъ этого вкладывагсія". Развѣ нѳ

— 204 —
ваетъ въ тоже время и яредметы опыта". Результатъ изъ
веѣхъ разсужденіи таковъ, что а priori ѳсть а priori,—а
объѳктовъ опыта у Германа Когѳна викакяхъ не полу-
чается.
Другого резулътата я быть не можетъ. Отрнцая внѣш-
ній объектъ какъ яричину опыта, не признавая также и
интеллектуальнон дричины . его и твердо стоя на той
точкѣ зрѣнія, что апріоризмъ внѣ опыта есть иллюзія,
емуѵнпчего другого не остается, какъ вращаться въ вѣч-
номъ кругу, предяолагая отрицаемый ішъ объектъ то лри
одной, то при другой формѣ а priori. Когда же авторъ
дѣйствителыю оставляетъ объектъ, тогда происходитъ ка-
кое-то страняое треніе между чистыми формами а priori,
лричеаіъ одна другую уничтожаетъ, подобно пущеннымъ
въ ходъ жѳрновамъ безъ всякаго содержимаго. Староѳ
философское положеніе, что изъ ничего—ничего не выхо-
дитъ, остаетея въ яолной силѣ, несмотря ни на какія
ухищренія человѣческаго ума.
Германъ Когенъ устранялъ вещь въ себѣ, признавая
ее исключительно огравичительнымъ понятіемъ. Но тео-
рію опыта овъ этямъ яисколько не обосновалъ, а наобо-
ротъ показалъ только всю весостоятельность критицизма.
Въ какомъ бы лротЕВорѣчіи ни стояла кантовская
вещь въ себѣ къ всей системѣ, ова все-таки составляетъ
фундаментъ этого зданія, такъ какъ еядѣйствіена субъектъ
даетъ опыту содержаніе. Противъ этого возстаютъ кряти-
дисты и даже самымъ энергичнымъ образомъ. По мнѣ-
нію Когѳяа, Ланге и другихъ кантовская „вѳщь въ себѣ"
должна быть съ самаго начала понятакак/ь ограничитель-
ное понятіе. Оня такъ далеко идутъ въ своихъ лроиз-
волъныхъ толкованіяхъ мысли своего учвтеля, что утвер-
ждаютъ, будто Кантъ сажъ ияаче и не думалъ. Если бы
это было такъ, если бы Кантъ съ самаго начала дояималъ
свою вещь въ себѣ, какъ ограничительноѳ понятіе, онъ бы
съ того я яачалъ, яѳ разсчятывая яа свояхъ будущвхъ
жологеятаторовъ. Каятъ кояечяо не бьглъ неокантіанцемъ;
очевидяо, что мы здѣсь имѣѳыъ дѣло съ заколдованнымъ кру
гомъ? То, что мы должны вкладывать въ вѳщи, мы беремъ изъ
совокулностя методовъ, которые и составляютъ содержаніе самог*
вкладыванія". Psychologie und Erkenntnistheorie. S. 16.

— 205 —
онъ созяавалъ, что безъ объѳкта не можетъ быть нозна-
нія дослѣдняго. Но въ силу того обстоятельства, что онъ
оторвалъ познаваѳмый объектъ отъ нознающаго субъекта,
онъ оторвалъ его такжѳ и отъ евоѳго собствѳннаго яо-
знанія, и самъ ясно не сознавалъ, куда должно дрявести
его ученіѳ.
Прѳвращѳніе вещи въ сѳбѣ въ ограничительное понятіе
было логически пеобходимымъ, но для самого Канта вполнѣ
случайньшъ результатомъ. Внѣшній объѳктъ, который на
пѳрвой страницѣ трансцендентальноя эстетики одредѣ-
ляется какъ предметъ, дМствующій на нашп внѣпшія
чувства, прѳвращается въ отдѣлѣ: „Объ основѣ разлнчія
всѣхъ нрѳдметовъ вообще на pkaenomena и noumena" въ
совершенно неояредѣлѳнную мысль о чѳмъ-то вообще.
Тому, кто оерьѳзно и вниматѳльно читаетъ отдѣлы: „Де-
дукція чистыхъ разсудочныхъ лонятій" и „Объ основѣ
различія всѣхъ предметовъ и т. д.4', должно броситься въ
глаза, какъ разлячно Кантъ ояредѣляетъ „вещь въ себѣ".
Мѣсто нѳ яозволяетъ намъ привестя всѣ хшрѳдѣленія вещи
въ сѳбѣ и подвѳргнуть ихъ подробяому, систематическому
анализу. Если бы псгдобпый анализъ былъ здѣсьумѣстенъ,
мы могли бы показать, какъ внѣшняя вещь въ себѣ изъ
рѳальнои причины эыниряческаго созерцанія постѳденно,
вояреки волѣ я яамѣренію философа, яревращаѳтся въ
чистоѳ созданіе разума.
Мы можѳмъ только обратять вниманіе читателя на это
обстоятельство и ярѳдоставить ему самому, носрѳдствомъ
вняматѳльнаго чтенія уяомянутыхъ отдѣловъ, провѣрить
этотъ нроцессъ поетепѳннаго нревращѳнія.
СтѣсненныЁ оторванностью познаваѳмаго объекта отъ
познающаго субъекта, Кантъ стараѳтся на различные лады
обосновать существованіѳ нѳрваго, но тѣмъ не менѣѳ вы-
нужденъ придти къ слѣдующему: „Наконецъ, нелъзя и
усмотрѣть возможяость такихъ нуменовъ, и объѳмъ ихъ
внѣ сфѳры явлеяій (для насъ) пустъ, т. ѳ. мы имѣемъ раз-
судокъ, который проблѳматически заходятъ далыяе явлѳ-
ній, но у яасъ нѳ можѳтъ быть никакого созѳрцанія и
дажѳ някакого понятія о возяожностя созѳрцанія, въ ко-
торомъ намъ давались бы предмѳты и внѣ областя чув-
ственнаго и къ которымъразсудокъ могъ бы имѣть ассѳр-
торичѳскоѳ црялѣненіе. Итакъ, понятіѳ нумеяа ѳсть слѣ-

— 206 —
довательно только ограничительное повятіе, чтобы огра-
ничжть притязательность чувственности" *).
Ну&енъ есть, стало быть, толъко субъективпое пред-
ставленіе о внѣитей щгьчгтѣ эмпгіргіческаго созерцангя»
Мы имѣсзіъ это представленіе потому, что разсудокъ нашъ
„проилезіатлчсски" заходптъ дальше явленій, причемъ
объеыъ „сферыи внѣ нашей чувственностииллвнѣ субъекта
„пустъ". Гранпца познанія лежптъ такимъ образомъ
не по ту, а по эту сторону чувственнаго вослріятія. Ну-
ііенъ есть ограничителъное понятіе, т. е. понятіе, которое
:ш прпнішаемъ за пржчину чувственнаго воспріятія и
этпыъ самьшъ ставимъ ему граниду. Мы толъко мыслимъ
нумоиы, какъ внѣшяія причины чувствеішаго опыта, но
существуютъ-лп таковые, и соотвѣтствуетъ-ли вашему
представленію о подобнътхъ объектахъ что нибудь въ дѣй-
ствптельностп,—это проблематично. Однвмъ словомъ, ну-
менъ оказался продуктомъ нашего чнстаго мышленія; онъ
мыслится пъ явлепію длч объясненія послтъдняго. Но откуда
и что такое этотъ объектъ, мы жзъ трансцендеБтальноЁ
аналитики не узнаемъ. Эта часть критики заканчивается
поэтому вопросомъ.
Загадка разрѣшается однако мало по малу самимъ
Кантомъ отчасти уже въ трансцендентальной діалектикѣ,
частыо въ „Крптпкѣ способности сужденія", главнымъ же
образомъ въ „Критнкѣ практическаго разума". Дѣло въ
томъ, что Кантъ различаетъ двоякаго рода прнчіінность:
„условную", или сенсибельную, и „безусловную",іілиинтел-
легкбельную. Первый родъ прпупііности относится къ яв-
леніямъ, временный рядъ котор ыхъ обусловливается явле-
ніемъ жѳ, второй родъ неотпоеится къ явленію и потому
нѳ зависитъ ни отъ времени, ни отъ пространства. Вещь
въ себѣ существуетъ слѣдовательно внѣ времѳни и од-
нако, обладаетъ причинностью. Ея причинность абсолютная
или пнтеллегибельная.
Вещъ въ себѣ оказывается такимъ образомъ абсолютной
свободой илп чистой волей, лежащей въ основѣ мірового
вравственнаго закона.
Съ превращеніемъ вещи въ себѣ въ жнтеллягибельнук>
свободу, составляющую основу нравственнаго закона, „при-
"•) „Критика чисгаго разума." стр. 222.

— 207 —
матъ" ирактическаго разума былъ обозначенъ самизгь
Каятомъ.
То расяространенное мнѣніе, что критика практичо-
скаго разума противорѣчитъ крптикѣ чпстаго разума, осно-
вано на поверхностномъ пониманіп первой. Правда, „Крп-
тика чистаго разума" начинаетея предпололгеніемъ внѣш-
няго объекта, дѣйствующаго на наши внѣшнія чувства,
въ „Критикѣ жѳ практическаго разума" этотъ объектъ
превращается въ сознаніе свободнаго ннтеллекта. Проти-
воположностп точекъ зрѣнія конечпо на лпдо. Но эти же
дротдвополоашыя точки зрѣнія борются и въ „Критпкѣ
чистаго разузіа", дрдчемъ пдеалистпческій мозіентъ посте-
пенно одерживаетъ побѣду надъ реалпстическюгъ. Отдѣ-
лепныіі отъ субъекта и лпшенныы вслѣдствіе этого при-
чішностя объектъ долженъ иылъ свестясь къ чдстсшу со-
зданію разума. А разъ у насъ фактически существуетъ по-
нятіе объ объектѣ, какъ о причинѣ эмпирическаго созер-
цанія, то это понятіе пельзя было ничѣмъ другпиъ объ-
яснить, какъ свободною дѣятелъностью нашего интеллекта.
„Критпка практическаго разума" является такимъ обра-
зомъ естественнымъ продолженіемъ „Критики чистаго ра-
зума" %
Вещь въ себѣ есть, стало быть, пптеллегибельпая
основа феномена. Субъективпая дѣятельность нашего я
является слѣдовательно источникомъ какъ матеріп опыта,
такъ и формы его. Что субъектъ представляетъ собою
источникъ всего одыта,—достаточно развито въ „Критикѣ
чистаго разума" въ отдѣлѣ о дедукціи чистыхъ разеудоч-
ныхъ донятій, содержаніе котораго было намп изложено
выше.
Что жѳ такое трансцендентальяая аппѳрцепція, если
не то-же самое, что интеллектуалъное созѳрцапіѳ у Фихте?
Трансцепдентальная аішерцепція опредѣляется Кантомъ,
какъ коренной источникъ, радикалъная способность (Ra-
dikalvermügen) всякаго опыта. Всѣ наши прѳдставленія
сопровождаются первоначальнымъ: „я мыслю". Это я ist
ein Actus der Spontanität. Оно по этой дричянѣ чисто
отъ эмпирическаго созерцанія, совершенно незавиоимо отъ
нѳго и предшествуѳтъ ему. Если это я сущѳствуѳтъ раньшѳ
одыта, то оно слѣдовательно свободно и въ абсолютномъ.
смыслѣ, и ѳсть не что иное, какъ неносредственное созна-

— 208 —
ніе лѳрвоначальной и свободной дѣятѳльности субъекта.
А отсюда слѣдуетъ, что основа адиерцедціи совпадаетъ
съ категорическямъ вмперативомъ. Изъ этихъ элементовъ
сложилась систѳма Фихте.
Первое подожѳніе его „Наукословія": я ставитъ я, или
я=я есть дѣло абсолютнаго я. Первоначальная идентич-
ность сознанія предідествуѳтъ всякому познанію у Фихте,
какъ трансцендентальная атшерцелція у Канта. Однако,
одно абсолютное я не даетъ еще дознанія. Для познанія
требуется познаваемый объектъ, безъ котораго самосозна-
яіе оставалось бы пустымъ, такъ какъ оно заключается
въ различеніи субъекта отъ дознаваемаго объекта.
Абсолютное я предполагаетъ доэтому различное отъ
субъѳкта ие-я, котороѳ я познаетъ. Отсюда вытекаѳтъ
второе основное положеніе Фпхте: „іГдротяводоставляетъ
себѣ не-яи. Это „не-я" есть кантовскій нумелъ, кото-
рый здѣсь, конетао, пе вѳщь въ себѣ, а ограничительное
яонятіе, бозданное субъектомъ или,—катсъ это объяснилъ
Фихте,—„нредметъ дроизводитъ дѣйствіѳ",—значитъ: „онъ
мыслится яами, какъ дѣйствующій". Соотвѣтствеяно этому
сястема Фихте показываетъ, какъ абсолютное Я, вслѣд-
ствіе собстзеянаго созерцанія, нѳобходюшмъ образомъ
себя ограничиваѳтъ; это ограяиченіе непосредственяо вос-
принимаѳтъ и свое восяріятіе объясняетъ огранияиваю-
щимъ объѳктомъ, который мыслится нами, какъ дѣйству-
ющіё на насъ.
Субъбктивныя ядеализмъ Фцхте является такимъ обра-
зомъ не произвольнымъ толкованіѳмъ философіи Канта,
а наоборотъ одяямъ изъ возможныхъ ея логияескихъ
выводовъ.
Критицисты вѳсьма нѳдовольны такимъ выводомъ и
яѳдоволъяы главнымъ образомъ дотому, что субъѳктивный
идеализяъ Фихте имъ слишкомъ живо надоминаетъ о до-
ловинчатости и несмѣлости ихъ собственнаго міросозѳр-
цанія. Въ большинствѣ случаевъ они стараются обойти
этотъ вопросъ дритворно нѳбрежнымъ моляаніемъ, упо-
миная ляшь ияогда мимоходомъ, что-молъ самъ Кантъ
протѳстовалъ дротивъ системы Фяхте яли что лияныя
качества великаго идеалиста были основнымъ источникомъ
его философіи.
Когда жѳ аргументація становится абсолютно яѳизбѣж-

— 209 ---
ной, критицистъ прибѣгаетъ къ болѣе вѣрному средетву:
онъ становится на точку зрѣнія матеріализма.
Возражая Фнхте, Отто Либманъ говоритъ напр. слѣ-
дующее: „Всякій долженъ безъ всякаго сомнѣнія согла-
ситься съ тѣиъ, что все существующеѳ становится для
насъ лешъ постольку объектпвяымъ, поскольку оно есть
достояпіе нашего сознанія, но трудно предположпть, что-
бы всѣ вступающія въ наше сознаніе представленія о пред-
метахъ были бы созданы толъко намп (курсивъ Лпбмана).
Когда я впжу сннее пебо, то я конечно послѣ нѣкотора-
го размышленія долженъ придти къ вьтводу, что небесный
сводъ и сішій цвѣтъ обусловливаются устройствомъ нашихъ
способностей чувственнаго воспріятія п своиствааш созна-
нія, и что слѣдовательно въ этомъ смыслѣ ной субъектъ
является условіемъ этого объекта, но что вообще моему
опредѣлеяньшъ образомъ устроеішому пнтеллекту проти-
востоитъ объектъ, котсрыіі я себѣ лредставляю въ впдѣ
синяго неба,—этого мы никоимъ образомъ не можемъ прп-
знатъ продуктомъ нашей собственной дѣятельности. Мы
скорѣе всего будемъ держаться того убѣжденія, что каж-
дый объектъ намъ данъ независимо отъ насъ" *).
Оказывается, что Отто Либманъ признаетъ существую-
щій незавпсшіо отъ субъекта объектъ. Этотъ объектъ
существуетъ тѣмъ іте менѣе для Отто.Либмана только въ
тотъ моментъ, когда ему приходится спорить противъ
Фихте. Но вообще тотъ же Отто Либманъ формулируетъ
сущность своего міросозериапія, приводя слѣдующую ци-
тату изъ Канта: "„Alles worauf die Kategorien anAvendbar
sind, hat nur in Beziehung auf den Intellect Gültigkeit und
ist daher unabhängig yon denselben Nichts" **). Тутъ невольно
вспошшаешь слова Канта:. „Послѣдовательность—величай-
шая обязанностъ философа, и однако рѣже всего встрѣ-
чается. ***).
Отмѣчая протяворѣчія критицистовъ, мы нисколько не
Емѣемъ въ виду указывать на непослѣдовательность мыш-
ленія того или другого философскаго писателя этой школы.
Насъ въ данномъ случаѣ главнымъ образомъ интересуетъ
противорѣчттвость самой точки зрѣнія, которая роковымъ
#) „Kant und die Epigonen", S. 80.
**) Ibid. S. 24.
***) „Kritik, d. pr. Vernunft." пзд. Кербаха, стр. 3S.
14

— 210 —
образокъ обнаруживается въ разсуждѳніяхъ цредотавите-
лей этого яаправленія, часто, быгь можегъ, яезавясимо
отъ индивпдуальныхъ свойствъ ихъ яшшленія. Извѣстяый
афоризмъ Фяхте: каковъ человѣкъ, такова его философія,—
можетъ быгь съ успЬхомъ пѳревѳрнутъ и такъ: каково
міроеозерцаяіѳ, таковъ п мыслитѳль, — причѳмъ слѣдуетъ
заяѣтить, что жросозѳрцаяіе, будучи всегда псторичѳскіг
необходимымъ, можетъ иногда огсазаться иядявпдуально
случаііаымъ.
Воясь догматязла, какъ монахъ жѳящяны, критицястъ
не мотазтъ ииѣть точкя отправлеяія вь теорія дозяанія.
Такъ какъ онъ не желаетъ яачать ии съ субъекга, ни съ
объѳкта, то ему нпяего не оотается, какъ вращаться между
этяиц одянствеяііо-возяожншся точкаѵіи огправлѳнія вся-
каго познанія. Въ столкячвеніяхъ съ идѳализмсжъ ояъ
матеріалистъ, съ діатѳріашзмомъ—нлѳаиіістъ.
Въ такомъ же положѳдін паходятся оамъ Кантъ. Гдѣ
только фялософу прдходится одровергать идеалдстпческую
философію, тамъ ояъ фатальнымъ образомъ сгановится
матеріалистомъ. Таковыяъ являетоя онъ въ -началѣ „Кри-
тякя чдстаго разума", гдѣ онъ намѣреяъ осдаривать Бер-
клея, въ тѣхъ жѣстахъ Пролегоменъ, гдѣ онъ защищается
отъ беркледзда п въ особенностя во второмъ изданіи
Крдгики, въ „ояровержеяія ядеализма". Одровержоніе
идеалязма въ этояъ емыслѣ наиболѣе характеряо, я мы
остановямся па немъ.
Чтобы опровѳргпугь лроблематяческій идеализмь Де-
кірта, Каятъ находитъ одну только возможносты ояъ ста-
новится на матеріа.тястяческую дочву: „Искомоз доказа-
тельотво, говорятъ онъ, должяо локазать, что внѣшнія вѳ-
щи не только яашя фантайи, но даютсн и въ опъьтѣ
(курсивъ тілъ), а это можетъ быть сдѣлано только дока-
зательствожъ того, что даже нашъ вні/трвнній, для Де-
карта весомнѣняый, ояытъ возможенъ только лодъ усло-
віѳмъ внѣшняго ояыга" *). Доказывается это яоложѳніе
тѣмъ, что наиѳ саасосознаніе „прѳдполагаѳтъ нѣчто уотоа-
чивое въ вослріятіяхъ".
„А это устойчивоѳ,—говорятъ Кансъ дальше,—нѳ мо-
жзтъ быть созерцаяіемъ во мнЬ. йбо всѣ основанія ояре-
■*) „Критика ч. р.а, стр. 197.

— 21L —
дѣленія моего существованія, которыя могуть находнться
ви мнѣ, оуть представленія и, какъ таковыя^ нуждаются
въ отличнолъ отъ нихъ, въ уснюйчивомъ, на чемъ можио
было бы опрѳдѣлить ихъ въ пхъ смѣнѣ, т. е. опредѣлить
мое существованіе во врѳмеяп, въ которомъ эти предста-
вленія мѣняются. Слѣдовательно, воспріятіе этого устои-
чиваго возможщ тольпо черезъ вещь вюъ меня, а не черезъ
представленіе о вещгі ѳнѣ меняи *).
Тутъ сказано, и весъма ясно, что паше самосознаиіе
опредѣляется рядомъ воспріятій дѣйствительно существу-
ющихь внѣ насъ вещей. Еслп бы нашішъ представленіямъ
нячто не соотвѣтствовало въ дѣгіствіітельностд, то нечѣмъ
было бы опредѣлить ихъ смѣпы, такъ какъ чивтыя пред-
ставленія внѣ временгг. Сознаігіе жѳ собственнаго суще-
ствовапія „опредѣляется во вреяепи, въ которомъ этіг
дредставленія ліѣняются."
Еслп жѳ самосознаніе певоз^іожно безъ воспріятія дѣй-
ствительно существующихъ предмѳтовъ, то фактъ самосо-
зяанія является свидѣтельствомъ послѣдннхъ. Поэтому „со-
знаніе моего собственнаго существованія есть вмѣстѣ съ
тѣмъ и сознаніе существованія другпхъ вещей внѣ меня" **).
Нельзя не впдѣть, что тутъ опровергяутъ не только
проблѳматпческій пдеализмъ Декарта, но и трансценден-
тальныіі іідеализмъ Канта. Вещн оказались не ограничи-
тѳльными понятіями, а сущѳствующими реальными веіцами,
т. о., говоря откровенно, матеріей; пространство—не чис-
то субъективной формой, а объективнымъ вмѣстѣ съ ве-
щами. Точно также время стало въ зависимость отъ по-
слѣдовательнаго ряда воспріятій вещей внѣ пасъ, опрѳ-
дѣляющихъ нашѳ самосознаніе.
Вспомнимъ тепорь трансцѳпдентальную апперцѳпцію и
мы увядимъ, кагсъ глубоко это противорѣчіе.
Согласно ученію объ апперцепціи, устойчивость объѳкта
возникаетъ въ синтетичѳскоиъ единствѣ пѳрвоначальнаго,
всякому опыту яредшествующаго я. Согласно опроверже-
нію идѳализма, само единство сознанія, т. ѳ. наше я опре-
дѣляется послѣдовательнымъ рядомъ воспріятій сущѳствую-
щаго внѣ насъ „устойчяваго". Тамъ объектъ и причинная
*) Ibid. стр. 197.
**) Ibid. стр. 198.
14*

— 212 --
связь объектовъ является результатомъ чистаго самогозиа-
нія. Тутъ, наоборотъ, самосознаніе — резулътатомъ дѣй-
ствующихъ па насъ объектовъ. Изъ значенія трансцеп-
депталъпой апперцепдіи вытекало: „еслп отріщаютъ мы-
слящій суоъектъ, тѣлеспыіі міръ долженъ пасть, такъ какъ
онъ только явлсніе въ пашеіі чувственпостн и предста-
вляетъ одпнъ пзъ впдовъ его предотавленія".
Пзъ опроверікеііія пдеализма слѣдуетъ: „внутрѳнпій
субъектъ должепъ быть опредѣлепъ по отпоптенію ко вре-
меіш, для чгто совершепно ітеобходимы внѣшніе предмсты,
такъ что слѣдоватсльно виутрелшй опытъ самъ возмо-
женъ только черезъ внѣшній опышъ". *) Одпішъ словомъ,
тадгь безъ субъекта нѣтъ объекта, здѣсъ безъ объѳкта
нѣтъ субъекта. .
Такъ боролся самъ Каитъ, лаходясь.мѳжду этішп двумя
полюсами. Этп непрерывпая борьба я постоянііыя противо-
рѣчія доказываютъ толъко то, что критиціізмь, сущность
котораго заключается въ боязни поистатировать существо-
ваніе объектовъ опыта и объективнои щтчипностп, ие въ
соетояиги обосновать теорію опыта.
Загнавъ объектъ въ субъектъ п однако понимая, что
безъ объекта опытъ иевозможенъ, Кантъ неустанно ста-
рается опять его добыть. Одыимъ изъ способовъ обосно
вапія объектаявиласьтакъназываемаяэмпирическая реаль-
ность послѣдняго, которая стала главной основой крити-
цпзма. Эмппрнческая реальность составляетъ, по мяѣнію
критицпстовъ, существеяное разлпчіе между обыкновен-
нымъ и трансценденталъпъвіъ идеализмомъ и скептдциз-
момъ.
Посмотримъ, такъ ли это.
Обыкновепиый реалистъ,—разсуждаетъ Каятъ, а за
нимъ яеокантіанцы,—выходитъ изъ той точки зрѣнія, что
чувственпо являющееся есть реальноѳ. Но реальность,
чтобы быть дѣйствительно реальностью, должна существсь
ватъ впѣ и нѳзависимо отъ воспріятія субъекта. Далѣе, по
мнѣнію обыкновенвыхъ идеалистовъ, чувственное воспріятіе
обманываетъ насъ по той причинѣ, что оно не можетъ
быть настоящимъорудіемъпознанія вещейвъ ихъ сущности;
настоящая реальность лежитъ, стало быть, внѣ чувствен-
*) Ibid. стр. 198.

— 213 —
ыаго опыта. Трансценденталыши реалистъ, плп, какъ
>его критицисты называютъ, матеріалистъ, шцетъ критерія
даннаго въ чувственности явлеяія внѣ чувствеянаго опыта.
Иначе думаетъ трансцендентальныіі идеаліістъ. Онъ
разсліатржваѳтъ находящіяея въ субъектѣ явленія, какъ
реальиыѳ объекты. Прпчина явленія пли являющіеся объ-
екты пе пытересуютъ трансцендеіітальнаго идеалпста. Оня
не ыогутъ иыть яеиосредствепно, т. е. внѣ воеиріятія, во-
сггрднятымп, вслѣдствіе чего оии трансцендеятальны. Haine
я разлпчаетъ въ себѣ субъектъ отъ объекта и лыслитъ
лослѣднііі, какъ внѣшяее бытіе. Поэтолу объектъ данъ
нашему сознапію неіюсредственни іг для насъ эмппімчески
реаленъ. „Я сознаю только свои представленія; слѣдова-
телыю существуютъ и этп представлеяія, и я самъ, кото-
рый пдіѣѳтъ этп представленія. Но внѣпініе яредметы (тѣла)
только явленія, значитъ, не что ішое, какъ видъ діопхъ
представледій, предметы которыхъ ыѣчто толътсо въ силу
этихъ ііредставленій, а вяѣ пхъ ипчто".
„Слѣдовательдо, какъ существуютъ виѣшнія вещп, такъ
существую и я самъ, и прптодіъ то и другое до непосред-
ственяому свидѣтельству моего самосознанія, съ тѣмъ толь-
ко разлпчіемъ, что представленіе ыеня самого какъ мы-
сляідаго субъекта, отяоснтся къ внутрепноэіу чувству, а
иредставленія, которыя обозначаютъ иротяженвыя суще-
ства, относятся къ внѣпшему чувству". Слѣдовательно,
„какъ то, такъ и другое (субъектъ и объектъ) только нред-
ставленія, нѳпосредственное восдріятіе, котораго сознаніе
служитъ достаточньшъ доказательствомъ его дѣйствитель-
поста". *)
®J „Крптика ч. разД стр. 645. Горманъ Когенъ того мнѣнія, что
Кантъ говоритъ въ этомъ мѣстѣ тоже самос, что въ „оііровержеіііи
идеализма" (Kant's Theorie d. Erfahrung, S. 250). Кигѳнъ глубоко
опшбается. Въ этомъ мѣстѣ Каитъ говорптъ толы:о то, что субъектъ
различаетъ въ самомъ себѣ субъекта отъ объеіста, и что объектъ
данъ поэтому сознанію пепосредствѳнно. Существованіе объекта
внѣ сознанія здѣсь окончательно отрпцается, такъ какъ „предметы
(■іѣла) только видъ' представленій, прздметы которыхъ нѣчто
только въ силу этихъ представленій, а внѣ ихъ ничто". Согласно
этому мѣсту объектъ реаленъ, потому что мы его мыслимъ тако-
вымъ. Наше непосредственное сознаніо об'ьекта есть реальность
сго. Діамѳтрально протявиположноѳ доказывается въ „онроверже-
■ніи идеализма". Тамъ нѳ наше сознаніе объекта есть самъ объектъ,

— 214 —
Объектъ, слѣдовательно, потому эмпирически - реалеыъ,
что мы его таковьшъ мыслимъ. Не трудно замѣтить, что
сущность всѣхъ этпхъ разсужденій сводится въ концѣ кон-
довъ къ основному берклеевскому положенію, что вос-
пріятіѳ п существованіе тождественны. Подчеркивается
критящістамп особенно то положеніе, что мы наши субъ-
ективныя явленія счптаемъ реальными, что также иод-
черкпвалъ іг Берклей, которыіі ни на мннуту не сомнѣ-
вался въ эмпирической реальности тѣхъ нашихъ воспріятііі,
которыя мы мыслішъ какъ вяѣшнія.
Но кріітицпсты, конечно, не-хотятъ признать сходства
ихъ міросозерцанія съ доыкітическимъ ндеализмомъ вели-
каго еппскопа.
Каптъ былъ убѣждепъ, а за нимъ убѣждены и всѣ
неокантіанцы, что берклеевскій догматическій идеализмъ
разъ навсегда и окончателыіо опровергнутъ въ трансцен-
дентальноіі эстетпкѣ на томъ основаніи, что простран-
ство есть чистая форма чувственности.
ІІо учеяію Берклѳя, пространетво такое-же субъѳктив-
вое ощущеніе, какъ цвѣтъ п звукъ, изъ чего слѣдовало,
что внѣшній міръ — пллюзія. По Канту, цространство не-
зависимая и свободная отъ веѣхъ ощущеній форма а priori.
Пространство, какъ таковоѳ, т. е. въ себѣ, естъ иллюзія,
яо въ силу необходимаго примѣнѳнія этой адріористиче-
ской формы къ объѳктамъ опыта, пространство пріобрѣ-
таетъ объективную, эмгшрическую реальностъ. Согласнс
этому эмттирическая реальность внѣшняго міра должна
быть обоснована, не выходя за предѣлы ощущенія.
но наобороіъ, бѳзъ дѣйствительно существующаго объекта внѣ
ііась нѳвозможно н само сознаніе. Правда, и тамъ и тутъ гово-
рится, что сознаяіе слуясптъ достаточнымъ доказательствомъ дѣй-
ствительностд объектовъ. Но сходство этихъ выражѳній чисто внѣиг-
нее, и смыслъ ихъ зависятъ отъ основной. мыслиг. Въ „опроверже^
ніи идеализма" Кантъ, какъ мы видѣли, выходитъ изъ того поло-
женія,что само самосознаніе немыслимо безъ суідествующаго вяѣ насъ
объѳкта и дотому фактъ самосознанія является свидѣтельствомъ
его реальнаго сущеотвованія. Здѣсъ-же утверждаѳтся реальность
прѳдставлевія на томъ основаніи, что оно дано готоѳому сознацш
непосредствѳнно. Тамъ рѳалѳнъ объекгь, тутъ реально прѳдста-
влѳніе, внѣ котораго нѣтъ ничего. Нужно обладать достаточной
дозой пристрастія, чтобы отрицать разницу въ двухъ противо-
иоложныхъ положеніяхъ.

— 215 —
Чтобы убѣдиться въ абсолютной невѣрностп этого
основнаго положенія критицизма, вамъ необходдмо повто-
рить забываемое въ этомъ случаѣ критпцвстаіш вачало
трансцеидевтальной эстетикіг. Трансцендентальная эстетика
начинается, какъ мы впдѣли, указаніемъ на дѣйствіе
внѣшняго объекта, вызываюшаго ощущепіе, разнообразіе
котораго восприыимается подъ чистымп форыаып а priori
пространства п временп и обтедгняется бъ транеценден-
тальпой аігпердепдіи. Пространство етаноыітея ьъ такомъ
случаѣ эшіирттческп-реалъныдіъ въ силу того, что разяо-
образное въ ощуідепіп воспрннішается яодъ этоіі формой.
Отсюда ясно, что эдищрическая реалъыость пространетва
зависптъ въ поелѣдней инетанцш отъ дѣйствія вещп въ
себѣ. Но предволоженіе внѣишей вещи въ себѣ, дѣиствую-
щей на наши внѣшнія чувства, предполагаетъ вмѣстѣ съ
тѣмъ и объектлвность пространства. А priori данная,
чистая субъективая форма пріобрѣтаелъ таіпшъ образомъ
эмпирическую объективность ва основаліп заранѣе вред-
положевной объективвостп простравства. Е(ли мы лоэтому
оставиыъ вещь въ себѣ какъ внѣштй объектъ, то станс-
вится излишнимъ все далънѣйшее построеніе, которое
опрокидывается его догматическішъ начялозіъ. Если-же
уничтожпть вещъ въ себѣ в прпзнать ее за огравичлтель-
ное поыятіе, то неоткуда вывести эмпирическую объек-
тивность простраветва, на что вамп было указаво выпіѳ
при разборѣ Германа Когена.
БерклеевсЕІй догматическій вдеалжзмъ въ трансценден-
талъной эстѳтлкѣ слѣдовательно нисколысо ле опровер-
гнутъ, аг если берклеевская точка зрѣнія опровергается
Кантомъ, то это опять-таки бъ „овровержевіи идеализма",
гдѣ Кантъ вынужденъ перешагнуть за вредѣлы субъекта.
Оставаясъ ва почвѣ исключительной рѳальности ощуще-
вій, между критической и берклѳевской философіей въ
обоснованіи опыта нринцидіальнаго различія нѣтъ. Съ
точке зрѣнія Берклея, пространство и вещи — въ насъ.
Съ точки зрѣнія крвтидизма, вространство въ насъ,
а вещи въ немъ. Разница, возникаетъ только въ
томъ случаѣ, когда критицистъ становится нввослѣдова-
тѳльнымъ.
Изъ нашего анализа слѣдуетъ, что критицизмъ нѳ
можетъ разсматриватъся какъ мгрошерцаніе, такъ какъ

— 216 —
для того, чтобы быть таковымъ, ему не хватаетъ глав-
наго—цѣльности и едпнства точки зрѣнія.
Крдтицдзяъ является нелослѣдовательяымъ матеріаляз-
аіомъ, оставляя вещь въ себѣ какъ вяѣпіній объектъ и
лишая ее дрлчинности; пѳпослѣдовательнымъ фдхтеандз-
моііъ, древраіцая вещь въ собѣ въ ограничительное понятіе
л не жслая дрдздать объектъ резудьтатомъ дѣятелыюсти
абоолютііаго я\ непоолѣдоватѳльньшъ берклеизмомъ, при-
знавая дсключятельпо реалыіьші субъективныя ощущеяія
и въ то же время отстаивая рѳальность впѣшняго дііра,
Формудлруя окончателыю теоретдко-иознавательную
точку зрѣнія трансцѳндентадыіаго ігдеалпзма, Гѳрманъ
"Когодъ говорптъ: „необходшіое пачадо всякаго познаяія
яе должно быть пелремѣнно пудктоыъ ѳго возяпкновенія.
II іготому лервый шагъ крдтяцяста есть абстракдія отъ
матерід опига. Эта матерія не есть для пего начало вся-
каго мышленія; онъ не обращаѳтся къ міру до опыта съ
дѣлыо яайтд прд его гтомощи объяснеяіе опыта съ его
адріордтяческои дстяпой. Это пѳвозможноѳ требоваиіе. А
такъ какъ онъ не хочѳть зяать ничего раныпе я ндчего
крозіѣ визможностя опыта, то въ его мышлеяіи донятія ма-
тѳрія іі форма паходятся въ обратдомъ яорядкѣ. Прежде
всѳго яадо яайти форму духа, фориу опыта. Эта форма
есть иетдяпое а priori. Вокругъ иея долженъ вращаться
объѳкть дознанія ивъ :)гомъ вращенід возндкать" *). Итакъ,
сущность траиоцѳндѳнгальдаго идѳализма есть абстрак,ція
отъ іиатерід оиита (замѣтямъ ярд этолъ, что существова-
ніѳ матеріи ояыта дреддолагаѳтся самими крдтяцдстами;
да ояо и яонятяо, такъ какъ бѳзъ такового лреддоложѳ-
нія не можѳть быть рѣчд о форліѣ). Объвктъ опыта возди-
каѳтъ въ движенід апріорлстическихъ формъ опыта. Ясяо,
что оаыть остается всецѣло на субъективяой дочвѣ. Если
же это такъ,то ноизбѣжно воздикаѳтъ водросъ, дводросъ
самыіі суідоотвѳняый въ тѳоріи иознапія, о возможномъ
крдторіи яаучдаго одыта. Самъ Кантъ, установивъ основ-
ное различіѳ мѳжду обыкновепнымъ д трансцеяденталь-
яымъ іцеалдзіізмъ, немедлепно дриходитъ ісь этому глав-
ному вояросу. „Изъ воспріятід— говордтъ онъ, — можетъ
возникнугь дозяаніе лредыѳтовъ яли путѳмъ игры вообра-
*) „Kaut's Theorie der Erfahrung". S. 24=3;

-- 217 —
зкенія, или посредствомъ опыта. Могутъ, конечно, возпик-
нуть опшбочныя прѳдставленія, которымъ предметы не
соотвѣтствуютъ, причѳмъ заблужденіе пршшсываетея
или опнібкѣ воображѳнія (въ сновпдѣніяхъ), ііліг ошгтбкѣ
способяости сужденія (при такъ называемыхъ обманахъ
впѣшнпхъ чувствъУ *). Кантъ, слѣдователыіо, усматрп-
ваѳтъ существованіе ложныхъ представленіп, которыя не
соотвѣтствуютъ дѣйствптелышмъ объектамъ. Какпмъ :ке
объекталгъ не соотвѣтствуютъ ложныя представленія?
Вѣдь съ точки зрѣнія трансценденталіпаго пдеализма
реалыіы исѣ тѣ явленія, которыя дапы въ чувственностп
н подведены подъ категорію. Традсцендентальныіі пдеа-
лпзмъ въ томъ и заключаѳтся, что онъ въ своей теоріп
иозпанія нб выходитъ за предѣлы субъекта, т. е., говоря
словами Когена, абстрагируетъ отъ агатеріп опыта **).
Далѣе говоритея о возможной обманчпвостл чувствѳн-
ныхъ воспріятій, что опять-таки абсолютно исключаетея
трансцендѳнтальнымъ пдеалпзмомъ, такъ какъ обманъ
чувствъ предполагаѳтъпоананіѳ дѣиствителъныхъ свойствъ
объекта, съ представленіями которыхъ сравнпваются. лож-
ныя прѳдставленія. Очевидно,что при первоііъ же столкнове-
ніи съ вопросомъ о критеріп опыта, Еантъ вынужденъ
оставить точку зрѣнія трансцендентальнаго идеализма и
стать на точгсу зрѣнія трансцендентальнаго реализма. Что
основа крптерія опыта не можетъ быть ипой, кромѣ дѣй-
ствительно существующихъ объеятовъ и объективноЁ при-
чинности, это выражено Каптомъ еще опредѣленнѣе и
рѣзче въ „опровѳрженіи идѳализма", гдѣ онъ говоритъ:
„Изъ того, что существованіѳ внѣшнихъ предмѳтовъ необ-
ходимо для возможностя опрѳдѣленнаго сознанія насъ
самихъ, еще нѳ слѣдуетъ, что каждоѳ сознательноѳ пред-
ставленіѳ внѣшняхъ вещѳй нѳобходимо заключаетъ въ
*) Критика чистаго разума, стР- ü-tö.
*1:) Вуядтъ, мѣтко критикующій иеокаитіа.низмъ въралличпыхъ
свопхъ ироизведеяіяхъ, такъ характерцзуетъ теорію іюзнаніятрапс-
цендѳнтализма: „Траіісцеыдентальная теорія нознанія является
объѳктявнымъ реализмомъ, поскольку она признает ъ существующую
независимо отъ познанія вещь; но она въ то жѳ время прѳдстав-
ляѳтъ собою субъективный идеализмъ, такъ какъ она сводитъ все
наше познаніе нѳ къ этой вещи, а исключительно къ прѳдставле-
піямъ объ объектахъ, являющихся совокупностыо прѳдставлоній
субъекта". System der Philosophie, S. 97.

— 218 —
вебѣ и существованіе нхъ, ибо каждое изъ нвхъ можетъ
быть только продуктомъ вообрао/сепія, накъ это бываетъ
въ сіювидѣиіяхъ іі въ состояігіи безумія; оно скорѣе
дается только черезъ рещюдущію преоісиихъ воспріячпіи,
которая возможпа только щи дѣйствитеяьности втъгкпихъ
щэедмешовъ* *).
Итакъ, ложныя представленія есть рещодупція дѣііѵтви-
тельныхъ, дѣйствнтедьноеть которыхъ состоитъ въ томъ,
что пхъ причіша есть дѣйствіе существующаго реальнаго
предмета.
Такнмъ образомъ мы вндимъ, что основное положеніе
трансдендеитальнаго пдеалішіа, еостоящее въ абстракціи
отъ матеріи опыта, падаетъ окончательно лрп первой по-
пыткѣ научнаго обоснованія опыта. Но зпающііі критику
чистаго разума неокантіанецъ можетъ напомпвть вамъ о
масштабѣ ояыта, даннозиъ въ слѣдуюшемъ лравилѣ Канта:
„дѣйствительното, чтосоеднняется съ воспріятіемъпо эмгш-
рическимъ законамъ" **). Но трудно докаяааь, что это
правило не выдерживаетъ пи малѣйшей крптики, коль
скоро опытъ остается на исключительво-субъективной
почвѣ.
Дѣло въ томъ, что подъ эмпирическими законами слѣ-
дуетъ въ данномъ случаѣ вовимать авріоризмъ вообще и
эмпирически-реальноѳ пространство^ въ частности. Въ этомъ
смыслѣ основа критерія одыта сводится ирежде всего къ
слѣдующему: „все то, чтовоспринимается въ вространствѣ,
дѣііствительно". Ео,ш&ъ мы уже это видѣли выіпе, эмші-
рическаяреальностьпространства либ о совдадаетъ съ дѣй-
ствительны&ъ существованіемъ внѣшняго предмета, либо
остается пустой субъективной формой, когда предыетъ
разсматривается какъ ограничительное попятіе. Въ первомъ
случаѣ масштабъ опыта сводится къ существующему пред-
мету, во второмъ—его нѳоткуда взятъ.
Германъ Когенъ чувствуетъ, что въ этомъ пунктѣ
дѣло не совсѣмъ ладно. Стараясь какъ-нибудъ выйти изъ
этого поистинѣ затруднительнаго положенія, онъ указы-
ваетъ' на слѣдующій критерій: „объектъ вамъ данъ по-
средствомъ чувствеяности и.мыслится нами лосредствомъ
*) Крптика чистаго разума, стр. 199.
**) Ibid. стр. 648.

— 219 —
катѳгоріи. Если онъ данъ только въпространствѣ, то онъ3
какъ таковой, чистая иллюзія (Hirngespinnst); если-же онъ
только мыслится въ категоріи, то онъ—результатъ чистаго
явленія; въ обоихъ случаяхъ объектъ не имѣетъ никакого
реальнаго содержанія. Если мы поэтому въ трансценден-
тальной эстетпкѣ спрашиваемъ, какъ получается объектъ;
мы должны обратпться къ категорід. Если мы въ трансцен-
деятальной логикѣ спрашлваемъ, какъ намъ дается объ-
ѳктъ, мы далжны вернуться обратно къ апріористической
формѣ созерцанія пространства" *). Масштабомъ опыта
берѳтся въ такомъ случаѣ „Критика чпстаго разума".
Чтобы узнать дѣйствительно или недѣйствитѳльно даняое
прѳдставленіе, нѳобходимо его аналпзировать согласно
правиламъ трансцендеятальной эстѳтики и трансценден-
тальной логпки/ Если обѣ апріористическія формы уча-
ствуютъ въ образованін представленія, то оно дѣйетви-
тельно. Но откуда, сирашивается, узнать вамъ, въ какихъ
представленіяхъ участвуютъ обѣ формы а priori? Вѣдь
самъ Кантъ говорптъ, что ложныя представленія суть рѳ-
продукція дѣйствптельныхъ! Если это такъ, то ложныя
прѳдставленія съ формальной, т. е. субъективной, стороны
ничѣмъ не отличаются отъ дѣйствительныхъ» Наконецъ,
мы спроспмъ вмѣстѣ съ Вуядтомъ: „Откуда, радп Бога,
(in aller Welt) могло бы у насъ возникяуть представленіе,
что бытіе какого нибудъ объекта не соотвѣтствуетъ вос-
пріятію, какъ это намъ непосредственно вредставляется,
есля не жменно изъ того, что этотъ взглядъ въ извѣст-
ныхъ случаяхъ вслѣдствіе столкновенія съ другими вос-
лріятіями не встрѣчалъ бы противорѣчія? То соображеніе,
что всякое познаніе — субъективный процессъ, не исклю-
чаетъ ни въ коемъ случаѣ, что ирѳдмѳтъ познанія можетъ
имѣть объективную дѣйствительность, какъ этона самомъ
дѣлѣ всегда иредволагается" **).
Точно также, какъ Гѳрманъ Когенъ, разсуждаѳтъ объ
этэдъ вопросѣ Фр. А. Іангѳ. Начнемъ со слѣдующаго мѣ-
ста „Исторіи Матеріалиима": „Вслѣдствіе понятія причин-
цости происходитъ то, что обезьяна,—въ этомъ, какъ ка-
жется, организованная по чѳловѣчески, — хватаетъ лапою
*) Kant's Theorie der Erfahrung. S. 248.
**) Logik. І Bd. S. 383.

— 220 —
позади зѳркала, пли оборачиваетъ этотъ пасмѣшлдвыи сна-
рядъ, чтобы цаіітд прпчііну появленія своего двойника.
Вслѣдствіе поиятія причпнностд происходитъ то, что ди-
каръ приписываетъ грсшъ колеснпцѣ бога или вообража-
етъ при солпечномъ затленіи дракода, которыіі хочетъ
проглотпть псточннкъ свѣта. оаконъ причпнігости застав-
ляетъ груддого ребеііка соединять благодѣтелъдое появле-
піе матерп со своимъ крпкомъ и поро;кдаетъ этпмъ лу-
тезгъ опытъ. ІТривилггпрованыіі жи глупоцъ, прпшіеываю-
шій все случаю, ыыелитъ себѣ, еслп опъ вообще лыслптъ,
случай, какъ демоішческое существо, коварство котораго
заключаетъ въ себѣ достаточное основапіе для всѣхъ его
напастііііи *). Спрашивается, иа какомъ основапіи аюясетъ
крцтіщиетъ опроворгнуть обсзьяпу, дикаря, грудного ре-
беітка п прпвплегпроваинаго глупца, которые связываютъ
явленія соотвѣтствеішо чпсто апріорпстдческимъ закояамъ,
пе выходя за дредѣлы субъекта? Правда, что исторнкъ
матсріализма формулпруетъ значоніе закона іірдчинлости
слѣдуюшдмъ образомъ: „Попятіе прнчинности коренытся
въ нашей органпзаціи п оно по задатку ранѣе всякаго
опыта. Оно пдіѣетъ ноэтому неограішченноѳ значеніе въ
области опыта я внѣ ея совершенно нядакого" **). Допу-
стимъ. Но что л;е такое опытъ съ точки зрѣпія Ф. А. Ланге?
Вотъ что: „Явленія суть то, что обыкновѳиный разсудокъ
называетъ вещаміі; фплософъ пазываѳтъ вещи явлепіями,
чтобы обозначыть этдмъ, что они не суть- что лпбо про-
тпвостоящев мнѣ абсолютпо во впѣ, но щюдуктъ закоцовъ
моего у.иа и .иосй чувственности" •***).
Если это такъ, еели во внѣ нѣтъ нпчего протгівостоя-
щаго, есліі вещи п пхъ взадмная прдчннная связъ суть
не что иное, какъ продуктъ закодовъ ума и чувствѳнно-
[*ти, то обезьяпа, дикарь, грудной ребенокъ и привиллеги-
рованный глуііецъ поступаютъ вполнѣ согласно основнымъ
ирипципамъ теоріи іюзнапія критицизма, связывая явле-
иія сообразно своѳй еобствѳпвой организаціи. Говоря о
возможности леправилыіаго яримѣненія закона причинно-
сти, историкъ матеріализліа тутъ жо молчаливо предпола-
*) „Исторія матеріализма" томъ IJ, стр. 54; рус. пѳр.. II изд.
**) Ibid., стр. 52.
*•"•*) Ibid., стр. 57.

— 221 —
гаетъ матерію опыта даннои объектпвно, такъ какъ пначе
не можетъ быть п рѣчп о правпльяомъ или яеправильноыъ
нримѣяеиіи закона прпчшшостп къ одыту. Крптерііт не-
вѣряостя прпчппной связя въ приведенныхъ нрішѣрахъ
Ф. А. Лаігге оказывается такпмъ образомъ вюъ субъекта,
что рѣиштелыіо протпворѣчптъ его осповной точкѣ зрѣнія.
Жѳлая доказать, что прпчпнность есть исключительно
субъективпоб строгленіе связывать явленія, онъ ссылается
на возмолшую ітеправильпость прішѣненія этого закона,
какъ на доказательство его субъективяаго пропсхожденія,
улускал прп этомъ изъ виду, что неправплькоепрпмѣне-
яіс закона прпчпнности къ опыту предполагаетъ объектив-
ную причшіную связъ явлевій.
Словомъ, какъ бы нп разсуждалъ субъѳктивпстъ, опъ
самъ не ооходится бсзъ объекта и объектявпоіі прпчинно-
сти дажѳ въ томъ случаѣ, когда оиъ стрешітся обосно-
вать свою субъективыую теорію. Но какъ жѳ доказать
реалъность предмета, когда мы въ дѣйствнтсльности ішѣ-
емъ дѣло съ субъективітыыъ представленіемъ?
Иаиболѣе убѣдтітелыіьшъ доказательствомъ существо-
ванія реалъно-тѣлеснаго міра п его впутрепней причинно-
сти была бы исторія вознпкновенія іі развптія пдеалішіа
ц скептпцизма. И, разумѣется, не изложеніе — часто пріі-
нимаемое за псторію развитія—-готовыхъ пдей и системъ,
а исторія реальныхъ причипъ ихъ возникновенія. Но та-
кая всеобъемлющая и обшпрная задача можетъ быть вы-
яолнена постепенно и дѣлой школой. Ыы же скажемъ ми-
моходомъ, что полпая оторванность представленія отъ ле-
жащаго въ ѳго основѣ дѣйствія предмета пропзошла въ
силу развнтія научнаго обобщенія и накоплѳнія отвлечен-
ныхъ пояятій. Всѳ болъшій и большій ростъ отвлсченнаго
мышленія скрылъ лежащую въ ѳго основѣ реальность.
Рефлектирующему сознанію наконецъ не легко поэтому
вновь найтя потерянный міръ. Несравненно лѳгчѳ прини-
матъ за готовое и самостоятельноѳ находящіяся наповерх-
ности идеи н изслѣдовать присущіѳ имъ заковы, нежеля
отыскявать матеріальныя тіричины ихъ проясхойсденія, ро-
ста и развитія, ибо, катсъ прекрасно выразялся Вупдтъ:
„Нѣтъ нпчего легче, какъ быть наивнымъ отъ пряроды, и
нѣтъ ничего труднѣе, какъ вновъ пріобрѣсти природную
наивность'\

— '2*22 —
Существующая въ подуляряой философской литературѣ
догма о невоззгожности логпческд доказать существованіе
внѣшняго шра всегда нмѣла и имѣетъ своимъ основаніѳмъ
бѳрклеевскіГі софизмъ, что противорѣчдво—-мыслить міръ
и утверждагь его существованіб внѣ и незавпсимо отъ
наіяего діыіпленія. Этотъ софіізмъ, хотя и косвеннымъ об-
разоігъ, нс разъ опровергался въ фплософскоіі литературѣ.
Само собою понятно, что мы не можемъ въ этой статьѣ
прпвестн всѣ намъ пзвѣстныя существуюіція мнѣнія до
этому вопросу. Мы ограничимся на этотъ разъ пряведе-
иіемъ одного надболѣё характернаго мѣста изъ пре-
восходной статьи Бундта, въ которон авторъ выступаотъ
дротивъ современяой пммапентиоіі философіи *). Вуядтъ
говоритъ: „Это мнимое противорѣчів есть только софпзліъ,
который отлнчается поразіггѳльнымъ сходствомъ съ зѳнопов-
скіші доказательствами протпвъ множества сущѳствующаго
и другимя діалектичѳскимы фокусами подобнаго рода.
Само собою лонятно, .что мысль о какой - нибудь вещи
не зіожетъ быть дезависима отъ моего мышленія и ио-
скольку данная вещь мнѣ дана въ яыслн, она конечно
не существуетъ для, меня, коіда я ея не мыслю. Но изъ
этого не слѣдуетъ яикоимъ образомъ, что вещь существуѳтъ
черезъ моо мышленіе, такъ какъ еуществовать для моего
мышленія хі существовать че-резъ мое мышленіе двѣ вещи
разныя. Если бы моя мысль о вещд была сама вещь, то
вещь эта должпа была бы обладать таісими дризяаками,
которые доказывали бы зависимость ея сущѳствованія отъ
жюго мышлѳнія пли отъ мытиленія вообще" **).
Внішательяый и вдумчивый читатель найдетъ въ этдхъ
строкахъ полноѳ теорѳтическоѳ ояровержсніе берклеевскаго
софдзма. Германъ Когенъ, понимая, что это берклеѳвское по-
ложеніе не выдерждваетъ серьѳзной критики, даходдтъ дока-
затѳльство противъ существованія предмета въ кантов-
скомъ апріоризмѣ. Предметъ, до его мпѣнію, пе ііожѳтъ
:;) Мпмоходомъ замѣтпмъ, что имманентная философія, пред-
ставптелями которой являются Шуппе, Шубѳртъ-Зольдернъ и Кауф-
манъ, ѳсть чистѣйшій содипспзмъ, ведущій, и съ полнымъ правомъ,
свою родословную отъ Ф. А. Ланге.
**) Ueber naiven und kritischen Realismus. Wundts philos. Studien
Bd. XII. S. 325-326.

— 223 —
сущесгвовать незавясямо огь насъ по той прзчинѣ, чтс
онъ вэзннкаетъ въ синтѳтичѳскомъ едияствѣ трансцендея-
тальной аялерцепціи. Прежде всѳго считаемъ лужньві!
коястатировать, что эга мысль находится и у Берклея
которын говортгъ: „магерія п каждая ея частяца, по су-
ществу своего пояятія, безформенна п безкояечна. Разу-чі
нашъ, іг только разумъ, создаетъ разяообразіе вядимагс
нами яіра, каждое отдѣіыгое тЬло котораго постольку іі
до тѣхъ яоръ существуѳтъ, яоскольку оно нахги восчрини-
маетсяьі *). Не трудяо узяагь въ этоиъ положеніи осяов-
ноіі яряяципъ кантозсЕоіі трансцендентальной апперцсяціп
ея роль и ея значеніе. Тѣла нѳ существуютъ внѣ яасъ, пг
мнѣлію Бврклея, какъ и яо мнЬнію Когена, яотому чтс
бѳзформѳнное я безкшочное объедлняется разумомъ ві
объекты.
Удпвитѳльная аргулентація! Чтобы докізать несуще-
ствованіе внѣіяяяго объѳкта,предполагается, что едянствс
прішадлежятъ искіючъшіеіько субъекту. А гдѣ же въ та-
ксжъ случаѣ безкояѳчныя и безфор&бняыя частяцы матерін?
Очевндяо, чго иля въ тоиь же субъектѣ, или внѣ его
Есля въ субъектѣ, то едянство теряетъ ясключительності
прянадлбжяостн субъекту я ляілазгея вслѣдсгвіе этогс
сялы доказательства. Безформѳняыя я безконечныя ча-
стицы эіатеріи являюгся въ такэмъ случаѣ такимь же
результатомъ разулг.г, какъ единетізо, в-здЬцствіѳ чего субъ-
ективизмъ критицисговъ, какъ и лдеалязмъ Берклея, догма-
тлченъ. Огсюда выгекаетъ, чтэ яа основаяія субъедтив-
наго единства только тогда возможяо доказывать яесуще-
ствованіе внЬіяпяго объекта, когда бозформеяная и бѳз-
юнечная матерія предяолагается сущѳетвующѳй внѣ субъ-
е;ста, что фактически дѣлалъ Берклѳа-и за яиагъ крити-
Ч(зская фнлософія, ооновывая на этомъ яредяоложеійи евое
огрицаніѳ внѣіппяго обьекта. Оказываѳтся, что нѣтъ воз'
можности даже отрицать существованіѳ матерія, не яред'
положивъ еѳ существующею. Кромѣ того рѣшятельно нс
пояятяо, дочему Беркіеі ,и критячѳская фнлоеофія при-
яисываюгъ разуму въ даяномъ олучаѣ только синтезъ,
итаорируя другую ѳго сторону, аяалязъ. Прянямая во вни'
*) Ueber did Ргіясіріѳп der menschl. Erkenntniss« Нѣіѵг. перѳводі;
S. 45.

— 224 —
маніе другую стороиу, аналдзъ, матеріалтістъ можетъ съ
точно такимъ л;е тспѣхозіъ доказыватъ, что наыъ дано
единство объекта чувствъ, ио что разумъ, вслѣдствіе сво-
его свойства аналнзпровать, разлагаетъ даішое едпиство
до преиращенія бышія.
Послѣдній доводъ крлтдцдстовъ протпвъ позианія п
существованія внѣшняго объекта, заключаіощіііся въ томъ,
что другая оргаппзація, отлдчная отъ нашей, лначе вос-
прлптіаетъ ооъекты, лежели мы, опять-такп нпсколько
не протпворѣчптъ нл существованію внѣшняго объекта,
ни его дѣііствію на насъ, а какъ разъ даоборотъ дред-
полагаотъ и то, п другое. Положеніе, что другая органд-
зація воспринлаіала бы объекты опыта ііначе, только дод-
тверждаетъ основыое теоретико-лознавательное лоложеніе
матеріализма, что дсточникъ нашего познанія есть дѣй-
ствіе внѣшняго зііра па насъ.
Какъ въ этомъ аргументѣ, такъ п во всѣхъ другііхъ
аргументахъ критицпзма, существованіе внѣіпняго объекта
предполагается, а затѣмъ на основанін разлдчія объекта
отъ яаѵпхъ ощущеній, дѣлается заключеніе обратно, что
объектъ есть плодъ ыодпфпкаціи нашихъ ощущеній и за-
коновъ разума. Въ томъ-то и дѣло, что неокантіанцы рѣ-
шительно не въ состояніп критически обосновать критд-
цизмъ, н вмъ остается вачать изъ пичего, не прибѣгая
къ объекту.
Поэтоыу критлческая философія есть догматичеспгй
матеріальный реализмъ, поскольку опа стремится обо-
сновать субъективизлъ, и догматическій субъективизмъ
поскольку она пе обосновываетъ его.
Но какъ бы ни обстояло дѣло съ догической послѣдо-
вательностъю крптицистовъ, ихъ теоріяпознанія всѳ большѳ
и болыпе застываетъ на Ьоыштичгспомъ суоъективьозмѣ.
Это—догма, убиванщая всякое стремленіе къ нозлаяію,
дотому что съ точки зрѣдія субъективизма дрогрессъ до-
знанія рѣшдтельдо девозможедъ.
Соглаоно субъективизму критерій одыта должеяъ све-
стись и на самомъ дѣлѣ своддтся критицистами къ согла-
сію вослриндмающихъ д вослріятій. Этотъ критерій, по
глубокому и мѣткому сравнедію Вуядта, додобенъ закояу
стараго права, ло которому одидъ свидѣтель можетъ лгать,
а два лелремѣнно должны говорить дравду. Оогласованіе

— 223 —
между воспринимающими ж восдріятіями естъ одно изъ
всігомогательныхъ условій опыта, но не основа ѳго. И въ
дѣйствительности наука, водрекн всѣмъ субъективнымъ
теоріямъ дознанія, стояла и стоитъ яа той твердой почвѣ,
что дгьйствительно объективпо только то познаиіе, источ-
никъ потораго находгітся внтъ субъекта.
Критицизмъ, уннчтожая этотъ базпеъ, уничтожаетъ па-
учность опыта въ самодгь корнѣ.
Основные принцшш познанія должны въ такомъ слу-
чаѣ свестись къ догматическому скептицизму, а опытъ
къ вульгарной практдкѣ, во что фактически вырождайтся
всѣ современныя теоріи познанія, берущія свое начало въ
критической философіи.
1900 г.
15

Приложеніе *).
Еше одинъ критикъ Маркса.
Нѣтъ другой такой областк, въ которой бы можно
было такъ жестоко обманывать читателя, какъ въ фнло-
софіи.
Стоитъ только наполнить данное произведеніе извѣст-
нъшъ количествомъ философскихъ терминовъ, помѣстить
нѣсколько зажысловатыхъ, трудно понимаемыхъ внѣ кон-
текста цитатъ, сдѣлать нѣсколько ссылокъ на.давдо забы-
тыхъ авторовъ съ указаніемъ на различныя изданія одного
и того же, произведѳнія, наконецъ отнеетись свысока къ
матеріализму, какъ къ міровоззрѣнію, неудовлетворяющѳму
метафизической потрѳбности тонко мыслящей индиви-
дуальности, и вы можете быть увѣрены, что книга цроиз-
ведетъ такое солидное, внушительное, впечатлѣніѳ, что
какая нибудь „Этика" Сшшозы локажется диллетантскимъ
иронзвѳденіѳзгь въ сравненіи съ нею. Читатѳль, исдыты-
вающій тупую тоску прй чтѳніи такого ігроизведенія,
все-таки проникаѳтся благоговѣйнымъ дочтѳніѳмъ еъ нему,
хотя никогда не дочитываетъ его до конца и нѳ понж-
маетъ его съ самаго начала.
Такова. имѳнно книга доктора Койгена, носящая много-
обѣщающѳе заглавіе: „Zur Vorgeschichte des modernen
philosophischen Sozialismus in Deutschland. Zur Ge&chichte
der Philosophie und Sozialphilosophie des
Junghegelianismus". **). ОснФвная мысль атого ученаго трактата сводится
къ слѣдующимъ положеніямъ. Научный илд, какъ автору
*) Эта статья должна была быть помѣщена послѣ етатьн яО аѣ-
которыхъ фил&софскихъ упражнетяхъ яѣкоторыхъ критиковъ", нв
ео случайнымъ причинамъ пропушена и печатается въ нршгоженіА.
Прим. ыэд.
**) Berner Studien zur Philos. und ihrer Gesch. Bd. ЛХѴ7, 190І.
15*

— 226 —
угодно его называть, философскій соціализмъ вышѳлъ изъ
школы Гегеля. Въ исторіи пѣмедкаго соціализма младо-
гегельянство составляетъ тезисъ; научный соціализмъ
Маркса-Энгельса — антитезисъ, а современный неомарк-
снзмъ—синтезисъ.
Наряду л въ связп съ этой философско-исторической
тріадой авторъ открываетъ другую тріаду лсихологиче-
скаго характера. Существуетъ, по его мнѣнію, два типа
ясторическяхъ дѣятелей: тидъ эяохи возрожденія и типъ
революціонера. Первато не ограничиваютъ конкретно узкія
задачи данной эпохи. Онъ живетъ, мыслятъ и чувствуетъ
разносторонне. Его индивидуальность • характеризуѳтся
д-рсшъ Койгеномъ слѣдующими-стихами:
„Mir ist лгог keinem meiner Triebe bange:
Jch lausche nur, was jeglicher- verlange".
Тнпъ революціонера напротивъ узокъ и односторо-
ненѵонъ довольствуѳтся ограниченнои сферой мысли п
дѣятелыюсти; онъ, какъ выражается докторъ Койгенъ,
одержимъ одной- „idee fixe4. Въфилософіи младогегельян-
ства,« нѳ стоявше-й на. узкой точтсѣ зрѣнія* классовыхъ
противорѣчій и -прѳслѣдовавшей вѣчныя общечеловѣче-
окія- цѣли, заключаются элементы, способные еодѣйство-
вать- внработкѣ тиша воэрождѳнія.1 Марксова-' теорія, про-
аовѣдующая борьбу классовъ и соціальную' революцію,
&уживаетъ кругозоръ личности, дѣлая: изъ нея рево-
іюціонера*). Неомарк<жзмъ, соединивъ въ себѣ широко
гуманныя стремленія младогегѳльянства еъ нѣкоторыми
экономичеокими опфинципами, взятыми изъ антитезиса, т. е
иарксизма, создалъ всестороннюю теарію соціализма, спо-
еобную возроднть полную личность и уничтожить одно-
отороняій типъ революціояера.
Въ- чемъ жѳ сущность^ этой теоріиѴ
Ооціализмъ,—нзлагаетъ д^ръ Койгѳнъ, — еущѳствуетъ
съ тѣхъ поръ, какъ сложилоеъ человѣческое • общбство
Основа ега 'состоитъ въ стрѳмленіи освободнть чѳло-
вѣка отъ эксплуатаціи чбловѣкомъ, а не вѵедаосторон-
*) Д-ръ Койгенъ почему-то дѣдаетъ исключѳніе. для самогс
Ма})кса. Марксъ былъ по его мнѣнію тхшомъ эпохи возрождеяія,
Ъ е. не былъ революціонеромъ, одержимымъ „idee fixe**. По на-
щему мнѣнію, авторъ „Манифеста" такого комплимента со сто-
роны всесторонняго доктора не заслужилъ.

— 227 —
немъ освобождеяіи пролетаріата отъ эксплуатирующихъ
классовъ. Соотвѣтственно такому широкому опредѣленію,
соціализмъ не есть конкретная проблема, а абстрактная
регулятивная идоя свободы, присущая всѣмъ историче-
скимъ эпохамъ.
„Содіализмъ всякаіо врежни (курсивъ нашъ),—говоритъ
д-ръ Койгенъ, — представляетъ собою соединеніе нзвѣст-
ныхъ соціальныхъ теченій съ регулятивнъшн прннднпами.
Это соединеніе образуетъ едпнство, которое находится
подъ сильнымъ вліяніемъ ндеп свободы ц т. п. (въ текстѣ
сказано: Freiheit und dergleichen). Идея свободы п т. я.
должны въ извѣстной степеня разсматрпватьея, какъ нѳоб-
ходимыя предпосылки" (S. 5.).
Легко замѣтить, что д-ръ Койгенъ совершаетъ ыадъ
соціализмомъ какъ разъ ту же самую операцію, ка-
кую надъ нимъ совершаютъ всѣ критики „ортодоксальнаго"
марксизма. Устраняя изъ соціализма его конкретно-опре-
дѣленное содержаніе, — классовую борьбу цролетаріата
противъ буржуазіи, — превращая его въ абстрактную
регулятивную идею свободы, новый крятикъ приходнтъ
къ заключенію, что всякаго рода стрѳмленіе къ свободѣ
есть соціализмъ. А изъ такого общаго, широкаго опредѣ-
ленія слѣдуетъ дальше, что въ борьбѣ господствующнхъ
классовъ противъ угнетенныхъ проявляется та же регуля-
тивная идея свободы, такъ какъ господствующіѳ влассы,
защищая свои интересы, отстаиваютъ свою свободу и
рѳализуютъ слѣдовательяо ту же самую идею.
Д-ръ Койгенъ, будучи, какъ видно, нѳ совсѣмъ опы-
тенъ въ защитѣ буржуазіи, прямо и наивно высказываетъ
эту мысль. „Эксплуатацію,— говоритъ ояъ,—не слѣдуетъ
пояимать въ томъ исключительномъ смыслѣ, что рабовла-
дѣлецъ напримѣръ эксплуатируѳтъ раба, помѣщикъ —
крѣпостного, но необходимо принимать во вняманіе такжѳ
и то обстоятельство, что тотъ рабъ и тотъ крѣпостной,
который возстаетъ протявъ своего господина, причиннетъ
до извѣстной ешепени послѣднему физическое, психическое
и прочее непріяпьное волненге. Такъ называемые завксимые
пачинаютъ съэтого момента (момѳята соиротивленія, .1. А.)
эксплуатировать своихъ господъ" (S. 6—7). Всесторонній
содіализмѣ д-ра Койгена заключается, какъ видитъ
читателъ, въ томъ, что онъ принимаетъ въ соображеніе

— 228 —
„физическое, шихичеспое и прочее непріятпое волпеніе",
котороѳ могутъ причинять „такъ называемые зависимые"
привиллегированному классу своимъ сопротивленіемъ.
Съ этой точки зрѣяія ясно видно, что полиціяи жандар-
мерія, охравяющія „физическое, психическое и прочее"
спокоиствіе господъ отъ сопротивленія „такъ называемыхъ
зависимыхъ" тоже реализуютъ историческую идею ре-
гулятпвной свободы п воплощаютъ часть всесторонняго
соціалпзма д-ра Койгена въ исторію человѣчеетва.
Таковъ еоціалнзмъ яоваго „критика". Спрашивается
толъко, какъ могла придти этому чѳловѣку въ голову мысль
назвать свою ультрареакціонную, старую какъ міръ точку
зрѣнія соціалистической? Эту загадку разрѣшаетъ нашъ
авторъ въ томъ мѣстѣ своей книги, гдѣ онъ объясняетъ
причины революціонныхъ увлечеяій Макса Штирнера.
„Въ то время, пишетъ онъ, капитализмъ еще не обладалъ
той силой, которая позволила бы ему перешагнуть чѳрезъ
фазисъ пауперизма. 0 дѳмократіи тогда больше говорили,
чѣагь дѣлали ее; тогда еще не понижали сущности капита-
лнетическаго сііособа производства я не подозрѣвали ѳго
относительной силы приспособленія. Вновь появившійся
пролетарій разсматривался больше какъ римскіі паупѳръ
или въ лучшемъ случаѣ какъ человѣкъ, которому кромѣ
соціальной революціи ничто помочь не въ состоянщ"(8.122).
Въ этяхъ строкахъ читатель, разумѣется, узналъ зна-
комую ему „Бернштейніаду". Бѳрнштейніанство оказы-
вается такимъ образомъ тѣмъ неомарксизмомъ, который
выбросилъ изъ соціализма классовую борьбу и этимъ са-
мымъ вѳрнулся къ общегуманнымъ тенденціямъ Бруно
Бауера, Ф. Д. Штрауса и проч. Сяорить съ д-ромъ
Койгеномъ значило бы подвергнуть критикѣ бѳрнштейніаду,
что уже сдѣлаяо Г. В. Плѳхановымъ въ ѳго обстоятельной
критикѣ всего этого направленія. Мы жѳ ограничимся кон-
статированіѳмъ того факта, что д-ръ Койгѳнъ далъ вполнѣ
ясную формулировку бѳрнштейніанства. Какъ чѳловѣкъ,
имѣющій дѣло съ филоеофскими понятіями, онъ совѳршенно
правильно опредѣлилъ этотъ родъ соціализма, какъ док-
трияу, принимающую въ соображѳніе „физичеспое, психи-
ческое и прочее непріятное волненіе", котороѳ испытываетъ
буржуазія отъ сопротивленія „такъ называемыхъ зависи*
мыхъи. Кромѣ точнаго опредѣлевія еущности неомарк-

— 229 —
сизма д-ръ Койгѳнъ въ своей книгѣ ровно ничего не далъ.
Въ ней рѣнштельно нѣтъ ня одного довода противъ
революціоннаго марксизма по существу *). Главньшъ до-
водомъ противъ научяаго соціализма должна, очевидно,
служитъ гегелева тріада, которая, какъ уже сказано, кла-
дется авторомъ въ основу всего построеніл: младогегельян-
ство—тезисъ; научный соціализмъ Маркса-Энгельса—анти-
тезисъ; неомарксизмъ, т. ѳ. бернштейяіанство, отрицаю-
щее научный соціалпзмъ,—синтезисъ. Слѣдовательно, берн-
штѳйніанство пли неомарксизмъ вѣрпѣе и богаче содер-
жаніемъ, чѣмъ научный соціализлъ. Все это, быть можетъ,
очень хоропіо, но это слѣдовало доказать. Для того же,
чтобы доказать это, надо было крнтиковать прпнцішы на-
учяаго соціализма по существу и показать, въ чемъ именно
состоитъ преимущѳство неомарксизма. Но въ книгѣ г. Кой-
гена нѣтъ н слѣда такой кржтики. „Позитивпстъ" и „не-
метафизикъ", нашъ докторъ считаетъ излишнюіъ провѣ-
рять свою тріаду посредствомъ серьезнаго анализа отвер-
гаѳмой имъ теоріи.
Новый критикъ Маркса пользуѳтся діалектикой Гегеля,
примѣняя ее какъ разъ въ томъ нѳлѣпокъ видѣ, какой
ей придаяъ искажавшими ее критнками діалектическаго
матеріализма для опроверженія послѣдняго.
0 существенномъ содержаніи этой книги намъ ничего
яе остается сказать. Косномся нѣкоторыхъ частностей.
Задавшись цѣлью доказать, что неомарксизмъ яв-
ляѳтся сиытезомъ въ исторіи нѣмецкаго соціализма, док-
торъ Конгенъ трудитсявъ потѣ лида, чтобы открыть сход-
ство между идеямя жладогегельянцевъ инеокантіанизмомъ,
*) Ф. Мерингъ въ рецензіи этой кнпги говоритъ: „Allein es ist
uns schlechterdings nicht gelungen, den greifbaren Punkt zu finden,
wo sich nach Koygen der Fehler in der Rechnung des historischen
Materialismus finden soll" („Neue Zeit" № 13, 1901-1902). Замѣ-
тимъ кстатж, что эта рѳцензія насъ крайнѳ уддвила. Указывая на
такіѳ недостатки книги, которые должны исключать всякую воз-
можность какой бы то ни было похвалы, Ф. Мерингъ признаетъ въ
д-рѣ Койгенѣ философское даровапіе ж говоритъ о немъ, какъ о
зерьезномъ противникѣ. Какой же онъ серьезный противникъ,
если дажѳ неизвѣстно, что онъ собственно нмѣетъ противъ исто-
рпчеокаго матеріализма? Со стороны такого опытнаго и проница-
тельнаго критика, какъ Ф. Меринтъ, вамъ эти похвалы непости-
жпмы и мы подумали, но иронія ли это?

- 230 —
дежащішъ въ основѣ „бернштейніады". Для этого необ-
ходимо очистить философскую репутацію Феиербаха отъ
скверны матеріализма. Авторъ нѳ останавливается и
передъ этпдіъ предпріятіемъ. Фейербахъ,—думаетъ д-ръ
Койгенъ, — „яе былъ ни матеріалистомъ, ни идеали-
стомъ" ( S. 93). „Если Гегель, разсуждаетъ онъ, объ-
явплъ тождество бытія и мышленія, то Фейербахъ вполнѣ
съ нимъ согласнлся бы, если бы вмѣсто бытія было ио-
ставлено ощущеніе" ( S. 94). Итакъ, для Феііербаха было
тождествепно ощущеніе и бытіе. Если бы это дѣйстви-
телыю было татсъ, то Феиербахъ ничѣмъ не отличался
бы отъ Берклея, который именно на основаніи тождества
ощущенія и бытія пршпелъ къ объективному идеализму.
Д-ръ Койгѳнъ слышалъ звонъ, да нѳ знаетъ, откуда
онъ. Ему, какъ видно, извѣстно, что не всякій сенсуалистъ
приходятъ къ матеріализму, но ѳму не извѣстно, что
всякій матеріалистъ обязательно—сенсуалистъ.
Разница между сенсуалистомъ-нематеріалистомъ и сея-
суалястоііъ-матеріалистомъ заключается въ исходноп .точ-
кѣ. Сеясуалястъ, отождествляющій ощущеніе я бытіе, или
совсѣмъ отрицаетъ бытіѳ за предѣлами ощущенія (заклю-
чѳніе, къ которому пришелъ Берклей), яли додвергаетъ
реальное бытіе сомнѣнію, какъ это дѣлалъ Кондильякъ.
Для матеріалиста жѳ ощущеніе является первымъ показа-
телемъ реальнаго бытія: даши ощущенія для яего—знаки,
которые создаются дѣйствіемъ внѣшнихъ реальныхъ вещей.
Сенсуалистъ беретъ за иеходпую точку въ позпапіи
огцугценге; матеріалистъ — причипы ощущенія, т. е. дѣн-
ствующіе па насъ предметы впѣшпяго міра. Такимъ об~
разомъ вопросъ о томъ, былъ ли Фейербахъ матѳріали-
стомъ въ тѳоріи познанія или не былъ, сводится къ во-
просу о томъ, смотрѣлъ ли ояъ на ощущеніе, какъ на ре-
зультатъ дѣйствія внѣшняго міра, другими словами, ііри-
знавалъ ли онъ рѳальное бытіе внѣ ощущѳнія, или ію
иризяавалъ. Отвѣтъ на этотъ вопросъ мы находимъ въ
книгѣ д-ра Койгена. На страницѣ 114 тамъ говорится, что
„Фейербахъ былъ убѣждедъ въ реальности внѣшняго мі-
ра" и что „съ точки зрѣнія Фейербаха человѣкъ являет-
ся результатомъ природы*. Койгенъ совершенно не замѣ-
чаетъ, что, высказывая эту мысль, онъ опрокидываетъ вверхъ
дномъ всю свою конструкдію яасчѳтъ философіи Фѳйѳрбаха.

— 231 —
Казалось бы, какра.дтношеніе имѣетъ вопросъ о томъ,
былъ ли Фейербахъ матеріадистсщъ въ философш,къ.критикѣ
научяаго содіализма?' Но таЕое.отяоіреніе несомяѣнцо оуще-
ствуетъ, и буржуазные идерлоги. ѳго днстднктивно созна-
ютъ. Соврёкенная идеамстическіая философія,. направ-
ляющая всѳ свое оружіе главнымъ обр^зомъ противъ
научнаго соціализма, старается всякими средствами ком-
прометирЬвать матеріализмъ. Этому нацравленію важно
поэтому доказать, что крупныё мьтслители не были мате-
ріалистами.
Руководимые классовымъ инстинктомъ, представители
современной философіи въ болышшствѣ случаевъ систе-
матичѳски искажаютъ воззрѣнія в'еликихъ людей пропіе^-
шаго и наполняютъ ложёю исторію' философіи. Этймъ прѳд-
ставителямъ приходятъ на шшощь „научившіеся въ уни-
верситетѣ вѣрйтъ" развые доктора фшгософіи вродѣ
д-ра Койгѳна.
Далѣе, дѣлая йаггадкн на діалектику Гегеля, д-ръ
Койгѳнъ' опять-?аки не касается вопроса по существт.
Онъ ограничив^етея • общими ■ избитыми сравненіями Ге-
геля съ Кантомъ, * чувствительно распространяясъ на tfy
тему, что ;Еантъ былъ рѳволюціоЪеръ, а' ГегёлЁ реак-
ціонеръ. *)
Здѣсь, разумѣетея, не мѣсто ироводить Ігараллелъ жѳжду
Гѳгелеыъ и Кантомъ; она была * умѣс№ѣе въ книгѣ док-
тора Койгбна, цѣль которой заключалабь' въ опровѳрженіи
діалѳктики, тсакъ теоріи, оправдыв?аюпіей противсгоѣчіе
классовъ и соціальную револю^ій:
Но мы нѳ мойсѳмъ нѳ выразитъ нашеГо уднвлейія по
поводу слѣдукііцаго курьеэійаго обстоятельства: Гегель былъ
„реайціонёръ"у а еш діалектикой восігользоЬаласъ маркоова
школа, зтоящая наточкѣ зрѣяія кааЬсоваго антагонизна
и счжтающия соціальную революцію яейзбѣжнымъ резуль-
татомъ этого антагонизма. Еантъ жебылъ „рѳволюдіонеръ",
а ѳго системой полъзуюіся іфитики, опровергающіе съ ея
помощью классовйй антагонизмъ инѳобходимость соціаль-
наго переворота.
*) Еамѣтимъ мимоходомъ, что личный психологическій скдадъ
Гегедя и.К^ата нѳимѣ^тъ никакого ^тдошедаія къ т$мъ выводамъ,
котѳрме вытекаютъ изъ ихъ системъ.

— 232 —
He правда ли, это очень интересно?
Въ янигѣ д-ра Койгѳна есть однако двѣ—три вѣр-
ныхъ мысли: во-первыхъ, иараллель между Бруно Бауеромъ
и русскими субъективистами (S. 63); во-вторыхъ, то мнѣ-
ніе, что франдузскій матеріализмъ, оказавшій вліяціе на
марксову теорію, естъ родъ спинозизма. (S. 149).
Вполнѣ нризнавая правильность этихъ мнѣній, мы
должны тѣмъ не менѣе конетатировать, что первое іізъ
нихъ было высказано Бельтовымъ *); второе Г. В..Пле-
хановымъ. *•*)
Въ заключеніе два слова о психологическихъ тонко-
стяхъ д-ра Койгена. Революціонеръ, — думаетъ онъ, —
живетъ и чувствуѳтъ односторонне, ему мѣшаѳтъ исчер-
пывать всѣ наслажденія жизни революціонная idee-fixe.
Человѣкъ возрожденія (подъ такимъ человѣкомъ елѣдуетъ
конѳчно понимать неомарксиста) жнветъ во всю, смѣло
отдаваясь всѣмъ своимъ влѳченіямъ. Не станѳмъ сдорить
съ д-ромъ Койгѳномъ о томъ, ето психологичѳскж со-
держательнѣе, богачѳ и смѣлѣе: рѳволюціонѳръ или не-
революціонеръ; но отдадимъ ему справедливость за пра-
вильную оцѣнку вліянія „ортодоксальнаго" марксизма на
выработку революціонной личности. „ОртодоцсальныЁ"
марксизмъ, — какъ это слѣдуетъ иао всей книги г. Кой-
гена,—стоящій на рѣзко классовой точки зрѣнія и стрѳмя-
іційся къ соціальной революціи, содѣйствуѳтъ развитію
револнщіонныхъ характѳровъ. Неклассовая же точка зрѣ-
нія создаѳтъ „разностороннія" личности, принимающія
во вниманіѳ „физическое, психичеекое и прочее пепргятное
волненге", которое могутъ причинить высшимъ класеамъ
„такъ шзываемые зависимые" своимъ сопротивлѳніемъ.
Это савѳршѳнно вѣрно. Но яѳправъ д-ръ Койгенъ,
когда полагаѳтъ, что „разносторонняя" личность нѳомаркг
систа свободна отъ idee fixe. „Разносторошость", застав-
ляющая „неомарксиста" принимать во вниманіе „физи-
чѳское, психическое и прочее" епокойствіе буржуазіи,
*) См. „Къ вояросу о развитіи монистическаго взгляда на
исторію", стр. 284.
*») См. „Bernstein und d§r Materialismustt äNeue Zelt^, № 44,
XVI Jahrgang, II Bd- 1897/08.

— 23В —
дѣлаетъ его очень одностороннимъ яо отношенію къ „такъ
называемымъ зависимымъ'4.
Его idee fixe, это—физическое, психическое и прочее
споеойствіѳ эксплуататоровъ. Эта idee fixe и даетъ себя
чуветвовать въ такъ назьтваемой критикѣ марксизма.
1902 г.

Замѣченныя отпечатки.
Стр. строна
16 2-3 снизу
31 18 сверху
51 8 снизу
83 3 еверху
99 5 снизу
116 7 енизу
148 5 еверху
152 14 снизу
155 18 сверху
170 3 еверху
190 И еверху
напечатано
сомаѣнія
для только
созерцацгл
не только
вта
это—
ему
человѣкъ-спокойный
дистеллятъ
einlulet
одного
слѣдуетъ
сознанія
только для
созерцанія
тояько
эта
эта
ей
человѣкъ—сиокойный
дѳстиллятъ
einlullt
одно