/
Автор: Холл А. Гарфилд Б.
Теги: художественная литература роман романы
ISBN: 5-88374-025-1
Год: 1994
Текст
ББК 84.7США, 84.4Вл.
3-35
Художник
Владимир Лебедев
Зарубежный криминальный роман: Вып.
3-35 22-й.— Брайан Гарфилд. Кто следующий? Адам
Холл. Девятая директива: Романы/Пер. с англ.
Е. Григорьевой и Н. Савиных.— Н. Новгород: Фи¬
дес, 1994.— 592 с.
ISBN 5-88374-025-1
«Первоклассный, захватывающий, один из лучших романов
на протяжении ряда лет...»— так откликнулась американская
пресса на появление романа Б. Гарфилда «Кто следующий?»
...Страшные новости, обрушивались на Вашингтон одна за дру¬
гой: бомбы террористов разрушили Капитолий... погибли де¬
сятки конгрессменов... похищен новоизбранный президент...
Роман «Line of succession»— это драматическая история напря¬
женного расследования преступления и поиска исчезнувшего
первого государственного лица.
Иной ракурс в освещении темы международного терроризма
читатель найдет в романе А. Холла «Девятая директива».
, 4703040100—04
Д72(03)—94
Без объявл.
ББК 84.7 США, 84.4Вл.
ISBN 5-88374-025-1
© Е. Григорьевой, 1994
© Н. Савиных, 1994
© Фидес. Составление, оформление, 1994
Срок полномочий президента и яице-
прсэидснта истекает я полдень двадцатого
яниаря; сроки полномочий сенаторов и
членов палаты представителей —
в полдень третьего января... затем
начинается срок полномочий их преем¬
ников.
Конгресс обязан собираться не ме¬
нее одного раза в год. и такие заседа¬
ния должны начинаться в полдень
третьего января...
СТАТЬЯ 20
КОНСТИТУЦИЯ
СОЕДИНЕННЫХ ШТАТОВ
ЧАСТЬ I
ПЯТЬ БОМБ
ВОСКРЕСЕНЬЕ, 2 ЯНВАРЯ
22:45, восточное стандартное время ♦
Тело девушки было обнаружено человеком в плаще.
Это произошло в узком переулке, рядом с пересечением
Юклид-авеню и 14-й Северо-Западной улицы. От этого
места, окруженного рядами кирпичных домов, веяло чем-
то зловещим, несмотря на близкое соседство оживленных
городских кварталов.
Сначала человек в плаще отпрянул от тела. Он замер,
прислонившись к стене, затаив дыхание и закрыв глаза,
но в конце концов опустился на колени и начал шарить
рядом с телом и под ним, хотя надежды было мало. Если
на девушку напали, чтобы ограбить, сумочка уже стала
чужой добычей.
Машина ехала медленно,. Человек в плаще заметил
ее, только когда она остановилась, но было уже слишком
поздно. Луч света впился в него и пригвоздил к стене.
Он поднял руку и, прикрывая глаза, услышал, как
дверца машины открылась и со щелчком захлопну¬
лась.. Раздался голос: «Повернись кругом! Руки вверх, к
стене!»
Человек в плаще подчинился. Он был знаком с про¬
цедурой. Он поставил ноги в метре от основания стены
♦ Время 5-й временной зоны к западу от Гринвича, в которой
находится Восточное побережье США.
5
и уперся в нее ладонями. Полицейский обыскал его и,
не найдя ничего заслуживающего внимания, скрипя
ботинками направился к телу.
Из патрульной машины вышел второй полицейский.
Первый сказал:
— Она уже мертва. Пошли вызов — нам нужна ма¬
шина.
Человек в плаще услышал, как первый полицейский
поднялся и сделал два шага вперед. Его голос резко
изменился: до этого он был сонным, теперь стал напря¬
женным и злым. 4
— Чем, черт возьми, ты это сделал?
— Я ничего не делал.
Он почувствовал жесткую хватку на плече, полицей¬
ский резко развернул его и защелкнул наручники на
запястьях. '
— Теперь сядь.
Он соскользнул вниз, опираясь спиной о кирпичную
стену. Мелкий дождь затекал под воротник плаща, и он
поерзал, чтобы немного прикрыть шею. Свет бил ему в
глаза, и он прищурил их, почти закрыл.
— Ты грязный ублюдок,— сказал полицейский очень
тихо.
Когда ботинок подцепил его за ребра, он на долю се¬
кунды опередил движение ноги и, опрокинувшись набок,
ослабил силу удара; боль была резкая, но ничего не сло¬
малось. Он остался лежать на боку, прижимаясь щекой
к гравию. Он давно прошел науку подчинения. Стоит
только оказать сопротивление, и они выпустят из тебя
все внутренности.
Нога полицейского качнулась, и человек в плаще при¬
готовился к следующему удару, но тут подошел другой
полицейский.
— Успокойся, Пит.
— Ты не видел, что этот сукин сын сделал с ней.
Взгляни.
— Ничего, успокойся. Какой-нибудь блюститель
справедливости увидит, что на нем нет живого места,
и его отпустят — а нам влепят выговор.
— С каких это пор кто-нибудь сможет разглядеть
синяки на шкуре черномазого?— Но полицейский не
ударил его второй раз.
Другой полицейский подошел к мертвой девушке.
Присвистнул:
— Господи Иисусе!
6
— Да.
— Чем он это сделал?
— Понятия не имею. Должно быть, он выбросил нож.
— Тут нужен не просто нож.
— Я взгляну вокруг.
Первый полицейский начал осматривать переулок,
а второй подошел к человеку в плаще.
— Поднимись.
Он подчинился. Полицейский был выше его, и когда
он поднял глаза, то увидел его полное белое лицо в жест¬
ком свете луча. Полицейский спросил:
— У тебя есть удостоверение личности? И позаботь¬
ся, чтобы твой руки двигались медленно.
Человек залез внутрь плаща и вытащил маленький
гибкий бумажник. Полицейский взял его и повернул
к свету. Там не было ничего, кроме бумажки с теле¬
фонными номерами, кредитной карточки, свидетель¬
ства о социальном страховании и однодолларовой
купюры.
— Франклин Делано Грэхэм,— прочитал полицей¬
ский.— Господи!
23:20, восточное стандартное время
— Я думаю, он говорит правду,— сказал лейтенант.
Сержант облокотился о низкую, до бедра перегород¬
ку, которая отделяла угол, занимаемый лейтенантом в
общей комнате.
— Он наркоман, черт возьми. Он не скажет правду,
если его не ткнуть в нее носом.
-г- Тогда что он сделал? Искромсал эту девчонку,
прихватил ее сумку, пошел куда-то и спрятал сумку и
то, чем он ее изуродовал, а потом вернулся назад и бол¬
тался рядом, ожидая, пока мы не наткнемся на него?
Верится с трудом.
Сержант бросил взгляд на комнату. Дюжина столов,
половина заняты. Франклин Делано Грэхэм, охраняе¬
мый патрульным, который доставил его сюда, располо¬
жился на скамейке у дальней стены. Выражение черного
лица Грэхэма, искаженного предчувствием, что ему не
удастся уколоться вовремя, напоминало маску.
— Похоже, это так. Но я все-таки зарегистрирую
его,— сказал сержант.
7
— Отошли его в клинику.
— Зачем?— Но сержант все же подошел к своему
столу и сел, чтобы заполнить бланки.
Лейтенант снял трубку телефона.
— Вы уже получили досье на мертвую девушку?
23:35, восточное стандартное время
Алвин стоял между двойными рамами окна, наблю¬
дая за улицей. На подоконнике лежал полудюймовый
слой пыли, а наружные оконные стекла были перечерк¬
нуты белой краской в виде буквы X. Ему была видна на¬
бережная, где под уличным фонарем, в пятнах рассеян¬
ного света стояли Линк и Дарлин, подчеркнуто черные
и худые, выглядевшие слишком непринужденно для
часовых.
Бомбы лежали в ряд на столе, и Стурка сосредото¬
ченно работал над ними. Пять человек из Калифорнии
маленьким кружком сидели на деревянных ящиках в
дальнем углу комнаты. Пегги и Сезар находились около
стола, наблюдая за работой Стурки; Марио Мезетти
расположился в углу на полу, поглощенный перечитыва¬
нием дневника Че Гевары.
Алвин снова выглянул из окна. Воздух дышал сы¬
ростью, но дождь прекратился. Ветер бросал белую пену
выхлопов проезжавших машин. Несколько негров шли
по улице, и Алвин вгляделся в их лица. Возможно, за¬
втрашний день совсем не изменит их жизнь. Но стоит
попытаться.
Стурка сгорбился над длинным обеденным столом.
Никто не говорил: это была тишина дисциплины и на¬
пряжения.
Со стен комнаты отвалилась штукатурка, в щели
между разбитыми половицами забилась грязь. Марио
прикрепил на двери фото Мао, а под ним один из его
лозунгов: «Да здравствует победа в народной войне!»
Чемоданы калифорнийцев были аккуратно сложены
около стола, и Пегги использовала один из них как си¬
денье, дымя «Мальборо» и наблюдая, как Стурка масте¬
рит бомбы. На столе стояла мощная лампа на гибком
стержне, включенная через удлинитель, которую Стурка
перемещал от механизма к механизму по мере работы
над ними. Груда скомканных рюкзаков на полу, россыпь
8
пепла и грязных пустых пенопластовых чашек созда¬
вали тяжелое ощущение заброшенности. Его усиливали
белые кресты на окнах — массив был предназначен под
снос.
Все было разложено с профессиональной аккурат¬
ностью, как для выставки,— пять чемоданов и портфелей
с вынутым содержимым: желатинообразная пластико¬
вая взрывчатка, проволока, батареи, детонаторы и секун¬
домер.
Пегги беспокойно ходила по комнате. Она подошла
к окну и посмотрела на Линка и Дарлин, стоящих на
кромке тротуара, затем тронула Алвина за рукав.
— Ты не в духе, Алви?
— Нет, почему?
— .Ты выглядишь напряженным.
— Что ж, это тяжелое дело.
— Не такие уж они провинциалы, чтобы им нельзя
было доверить эту операцию.
— Я не это хотел сказать.
Они говорили тихо, но голова Стурки поднялась, и
тяжелый взгляд уперся в Алвина. Он дернул плечом в
сторону комнаты, и Пегги вернулась к своему чемодану
и опять закурила «Мальборо». Пегги была отчаянная
и крепкая .девчонка, Алвину она нравилась. Три года
назад в Чикаго она участвовала в антивоенной демон¬
страции — просто стояла, без плаката, не делая ничего,
но полицейские ворвались в толпу, и один фараон тащил
Пегги за ноги по лестнице так, что ее голова подпрыги¬
вала на ступеньках; они впихнули ее в фургон и затем
приволокли в полицейский участок, называя это «сопро¬
тивлением властям». Теперь ей было двадцать три. Пре¬
данная, ничем не связанная. И еще одно: она была дип¬
ломированной медсестрой. Стурка окружал себя только
профессионалами.
Алвин приехал из Нью-Йорка в понедельник ночью
вместе со Стуркой, Пегги с четырьмя другими после лич¬
ной встречи Стурки с Раулем Ривой. Те пятеро, которые
вызвались нести бомбы, приехали в Вашингтон в четверг
с Западного побережья; Алвин не видел никого из них
раньше, они держались отчужденно, так что он до сих
пор не знал о них ничего, кроме их имен и лиц. Стурка
и Рива всегда работали так. Чем меньше ты знаешь, тем
меньше неприятностей ты сможешь причинить.
Пятеро добровольцев, двое мужчин и три женщины,
пили кофе. Мужчины были достаточно хорошо одеты,
9
коротко подстрижены и чисто выбриты; женщины по
виду принадлежали к среднему классу: девушка в шер¬
стяном платье с длинными рукавами; другая, полная,
в свитере и юбке и маленькая черная женщина в твидо¬
вом костюме. Они мало походили на террористов и за¬
подозрить их в чем-либо было трудно. Маленькая черная
женщина была средних лет. Она потеряла двоих сыно¬
вей в Индокитае, какое-то время преподавала в Кали¬
форнийском университете в Лос-Анджелесе, но из-за ее
революционной деятельности с ней разорвали контракт.
У нее был третий сын где-то в Канаде и четвертый среди
«Пантер» в Нью-Йорке.
Добровольцев завербовал Сезар. Он уехал на побе¬
режье и слонялся среди экстремистски настроенных ра¬
дикальных групп, пока не нашел людей, которые подхо¬
дили для целей Ривы. Сезар умел убеждать. Именно Се¬
зар втянул Алвина в группу. «Революции делаются про¬
фессионалами, а не школьниками. Подумай, ты участ¬
вовал в придурковатых протестах, демонстрациях, кото¬
рые ничего не значат. У безумцев нет цели, они бьют
вслепую. Корби, у тебя есть военный опыт, ты профес¬
сионал, ты должен вступить в организацию, которая зна¬
ет, как все это применить».
Группа не имела названия, даже сокращенного, из
начальных букв; Стурка работал под фальшивым име¬
нем — он был Страттеном для каждого, кому не вполне
доверял, а он не доверял почти никому.
Где-то в отдалении от них работал Рауль Рива, не
показываясь при этом на глаза,— он участвовал в опера¬
ции Стурки, но не являлся членом этой группы. Возмож¬
но, Рива имел свою группу; Алвин не был уверен — он
видел кубинца только раз, на некотором расстоянии. Это
была ячейка с хорошо отлаженными связями, которые
не обсуждались. Рива каким-то образом существовал
на периферии — старый боевой друг Стурки, держащий¬
ся в тени.
Стурка редко говорил с кем-нибудь из них, он не лю¬
бил болтать и не был оратором. Занятия по идеологии
проводил Сезар. Стурка оставался в стороне от учащих¬
ся групп, он часто отсутствовал, когда под руководством
Сезара они постигали учения Маринельо*, Мао и. Че.
Сначала Алвин отрицательно относился к безразличию
•■Маринельо — Маринельо-и-Видауретта Хуан — кубинский
революционер, теоретик партизанской войны.
10
Стурки: революционер должен помнить, почему он бо¬
рется. Но скоро он убедился, что Стурка ничего не забы¬
вает: у него была абсолютная память, и он не нуждался
в очередном цикле занятий по философии освободи¬
тельного движения.
В отличие от многих народных вождей, Стурка не
обладал личным обаянием, никогда не пытался разжечь
огонь ненависти. Он не культивировал в себе какие-либо
бросающиеся в глаза манеры или привычные движения
и не проявлял интереса к тому, какое впечатление он
может произвести. Алвин ни разу не слышал от него се¬
тований на несправедливые притеснения правительства.
Авторитет Стурки держался на его компетентности: он
знал, что следует делать, и то, как это' сделать.
Стурке можно было дать от сорока до пятидесяти
лет, и он выглядел не таким высоким, каким был на самом
деле, из-за привычки сутулиться. Казалось, что у него
больная грудь. Его костистое лицо с выступающими ску¬
лами было изрыто рубцами от старых ран. Смуглый, как
кавказец, он имел прямые черные волосы и легкий ино¬
странный акцент, происхождение которого Алвин никак
не мог понять. Как рассказывал Сезар, который знал его
дольше всех, Стурка сражался вместе с Че и палестин¬
скими партизанами, в Биафре и Гайане и, пятнадцать
лет назад в алжирских войнах. Судя по некоторым фак¬
там, которые Стурка не счел нужным скрывать, Алвин
составил впечатление, что тот приобрел профессиональ¬
ные навыки наемника в Конго и Индокитае.
Как специалист, Стурка презирал взрывчатые веще¬
ства. Он постиг науку разрушения и умел сосредотачи¬
ваться, как монах. Теперь он корпел над бомбами, при¬
водя их в порядок. Пластиковая желатиноподобная
взрывчатка была произведена в Соединенных Штатах,
но Марио слетал в Сингапур и купил ее на черном рын¬
ке — она была украдена с военных полевых складов
около Дананга. Масса казалась податливой, как глина
для лепки. Стурка размазывал ее вдоль листов свинцовой
фольги под фальшивым дном трех чемоданов и* двух
портфелей. Детонаторы восьмого калибра и батареи
впрессовывались в пластик рядом с секундомерамй,
которые должны были привести в действие детона¬
торы.
Для нажатия пусковой кнопки часов' Стурка сма¬
стерил миниатюрные маятниковые рычаги, приво¬
димые в действие язычками замков на внешней
и
стороне чемоданов. Оболочка из свинцовой фольги долж¬
на была помешать обнаружить скрытые механизмы с
помощью металлоискателя, а .использование секундо¬
мера — предотвратить обнаружение с помощью прослу¬
шивающих приборов, которые, в противном случае, уло¬
вили бы тиканье часового механизма.
-Подготовка часов требовала особой тщательности, и
Алвин наблюдал ее с интересом. Надо было вывинтить
стекло у всех часов, согнуть кончик минутной стрелки
и к корпусу часов припаять металлический зубец таким
образом, чтобы минутная стрелка, проходя по кругу,
касалась его, замыкая электрическую цепь, что, в свою
очередь, сдетонирует взрывчатку. Корпус часов был при¬
винчен в специальном гнезде, а все остальное помещено
в вязкую желатинообразную массу так, что все устрой¬
ство лежало ровно и слегка напоминало печатную плату.
Бомба, аккуратно упакованная на дне между свинцовы¬
ми листами, имела толщину не более полудюйма, но в
каждом чемодане содержалось восемнадцать унций
взрывчатки, и этого было достаточно.
На фальшивом дне чемоданов и портфелей лежало
множество обычных для журналиста предметов: каран¬
даши, ручки, записные книжки, обрывки бумаг, соединен¬
ные скрепками, маленькие карманные точилки для ка¬
рандашей, пузырьки, с чернилами, расчески, косметика,
ключи, сигареты и зажигалки, запечатанные пачки кар¬
точек размером 3X5 дюймов. Стурка подбирал пред¬
меты, имеющие осколочный эффект. Канцелярская
скрепка была способна проткнуть глаз, а зажигалка —
убить.
Сейчас Стурка накладывал полоски свинцовой фоль¬
ги поперек верхнего края уже готовых бомб; он почти
закончил работу. Оставалось только поставить на место
фальшивое дно чемоданов.
Сезар встал, уперся кулаками в поясницу и потянул¬
ся, сильно откинувшись назад; он помахал руками, рас¬
слабляя затекшие мышцы, и прошел через всю комнату
к окну. Взглянул на Алвина, на Дарлин и Линка снаружи
и отогнул рукав, чтобы посмотреть на часы. Алвин про¬
следил его взгляд: почти полночь. День X. Алвин оглядел
комнату и после небольшой паузы спросил:
— Где Барбара?
— Ей дали поручение,— ответил Сезар, пожалуй,
чересчур небрежно.
Это беспокоило Алвина. Стурка и Сезар три часа
12
назад ушли с Барбарой и вернулись без нее через двад¬
цать минут. Алвин старался говорить очень тихо, он не
хотел раздражать Стурку:
— Разве она не должна сейчас вернуться?
— Нет. Зачем?
— Следует соблюдать осторожность. Наши люди не
должны болтаться по улицам, где их могут схватить и
заставить говорить.
— Она никому ничего не скажет,— сказал Сезар
и вернулся к столу.
Алвин посмотрел на свои руки, повернул их и уста¬
вился на свои ладони, как будто он видел их впервые.
Его раздражало, что ему до сих пор не доверяли на¬
столько, чтобы рассказывать все.
ПОНЕДЕЛЬНИК, 3 ЯНВАРЯ
2:10, восточное стандартное время
Едва ассистенту патологоанатома наконец-то удалось
устроиться в своем кресле, зазвонил телефон.
— Патологоанатомическое отделение. Говорит
Чарльтон.
— Эд Эйнсворт, док.
— Хелло, лейтенант,— ассистент патологоанатома
закинул ноги на стол.
— Док, по поводу той девушки, которую привезли
мертвой с Северо-Запада. Моему сержанту кажется, что
в вопием протоколе есть некоторые неточности. Может
быть, вы могли бы прояснить их для меня?
— Неточности?
— Он утверждает, что вы написали ему, что кто-то
вырезал ей язык щипцами.
— Совершенно верно.
— Щипцами?
— На челюстях остались следы инструмента, кото¬
рым был удален язык. Может, я неточно сформулировал
это в отчете. Я указал, что они вырезали ей язык. «Вы¬
рвали» будет более точно.
— Боже мой.— Помолчав, лейтенант продолжал: —
Вы сами делали вскрытие?
— К сожалению, да.
— Что-нибудь указывало на изнасилование?
— Нет. Конечно это не окончательное утверждение,
13
но не было никаких следов раздражения влагалища, се¬
мени, ничего из того, что обычно...
— О’кей. Теперь причина смерти, у вас здесь записа¬
но «удаление сердца». Что, черт возьми...
— Прочтите всю фразу, лейтенант.
— Я уже прочел это, да поможет мне Господь.
— «Удаление сердца с помощью возможного исполь¬
зования обычных домашних инструментов».
— Да. Вы имели в виду столовый нож, нечто подоб¬
ное?
— .Это, скорее, кухонная утварь. Я сказал «инстру¬
менты». Я подозреваю, что они использовали молоток
и долото, хотя доказать этого не могу.
Некоторое время лейтенант не мог вымолвить ни
слова. Когда это ему удалось, его голос звучал очень
слабо:
— Хорошо, док, тогда скажите мне вот что. Если
причиной ее смерти было то, что по ней долбили молот¬
ком и долотом, как они могли удержать ее на месте,
чтобы проделать все это?
— Меня там не было, лейтенант. Откуда мне знать?
Возможно, несколько человек держали ее, а один про¬
делал эту работу.
— И она не кричала?
— Может быть, она вопила изо всех сил. Но вы знае¬
те это место. Вам вцепятся в горло на улице средь бела
дня, но никто и пальцем не пошевелит.
Опять пауза. Затем:
— Док, это пахнет чем-то ритуальным. Какое-то
дьявольское жертвоприношение...
— Она была гаитянкой или что-нибудь в этом роде?
— Мы еще не получили досье на нее. Я не знаю, кто
она такая.
Помощник патологоанатома представил ее лицо.
Должно быть, раньше оно было привлекательным. Мо¬
лодая — он дал бы ей двадцать один — двадцать два
года. Гордая африканская прическа, красивые длинные
ноги. Телефонная трубка судорожно дернулась у его
уха. Он сказал:
— Допускаю, я никогда не встречал подобного
раньше.
— Бог не допустит, чтобы мы столкнулись с чем-то
подобным еще раз. Послушайте, только для протокола,
если мы наткнемся на окровавленные щипцы, сможете
вы сопоставить их по размерам и тому подобное?
14
— Сомневаюсь. Если только вы не обнаружите тка¬
ней, прилипших к щипцам. Я думаю, мы сможем пред¬
ставить косвенное вещественное доказательство на осно¬
ве группы крови.
— Да, отлично. У вас есть что-нибудь еще, что вы не
внесли в протокол, что могло бы оказаться полезным?
— Кажется, в Нью-Йорке и Чикаго было достаточно
много случаев убийств среди членов бандитских группи¬
ровок, когда они убирали тех, кто оказался доносчиком,
и оставляли труп лежать с залепленным пластырем ртом
или вливали туда кислоту, нечто подобное. Это было
предостережение потенциальным предателям — знайте,
что случится с вами, если вы будете болтать с кем не
следует.
— Сицилийское правосудие.
— Да, но эта девушка не была с Сицилии, это точно.
— Может быть, убийца?
— Может быть.
Было слышно, как лейтенант вздохнул.
— С щипцами, молотком и долотом, не думаю.
— Я стараюсь помочь, лейтенант. Я хотел бы выдать
вам все на блюдечке. Но, кажется, я уже выжат как
лимон.
— Все в порядке. Простите, что поднял вас для та¬
кого разговора. Спокойной ночи, док.
3.05, восточное стандартное время
Досье на мертвую девушку пришло по телексу из
дактилоскопической библиотеки ФБР, сержант оторвал
его и положил на стол лейтенанта в углу. Лейтенант про¬
читал его наполовину, вернулся к началу и снова пробе¬
жал глазами.
— Федеральный осведомитель.
— Из органов правосудия.
— Она была из Федеральной секретной службы.—
Лейтенант снова сел и секунд десять сидел, растирая
согнутым пальцем глаза. Он опустил руки на колени и
оставил глаза закрытыми.— Крайпе, у меня начинала
вырисовываться картина.
— Какая картина?
— У меня уже была разработана версия. Она вербо¬
вала осведомителей и вышла на одного парня из банды,
15
не зная, кто он на самом деле. Этот парень послал своих
люден, чтобы они позаботились о ней. Но досье не остав¬
ляет от всего этого камня на камне.
— Может быть, нам лучше дать знать в органы пра¬
восудия?— ответил сержант.
3:40, восточное стандартное время
Телефон звонил, разгоняя сон Дэвида Лайма. Он
лежал и слушал его звучанье. Он никогда не испытывал
соблазна отвечать на любой телефонный звонок, который
раздавался поблизости; тем более, это была не его по¬
стель, не его спальня и не его телефон. Но он разбудил
его.
Он лежал на спине и вслушивался в звонок, когда на¬
конец матрас качнулся и мягкая ягодица скользнула по
его ноге. Послышался противный скрежет снимаемой
трубки, и Бев сказала в темноту:
— Кто это, черт возьми? Минуту, не кладите труб¬
ку.— Он почувствовал, как она толкнула его в бок.—
Дэвид?
Он поднялся на локте и взял у нее трубку.
- Да.
— Мистер Лайм? Шед Хилл. Я чертовски извиняюсь,
но вынужден был...
— Который час, дьявол вас побери?
— Без четверти четыре, сэр.
— Без четверти четыре,— хмуро пробурчал Дэвид
Лайм.— Должен ли я думать, что...
— Да, сэр. Я...
— Вы позвонили мне, чтобы сообщить, что сейчас
без четверти четыре?
— Сэр, я не стал бы звонить, если бы .это не было
важно.
— Где вы узнали, как найти меня?— Он знал, что у
Хилла было что сказать ему, но сначала требовалось
вымести остатки сна из головы.
— Господин Дефорд дал мне номер, сэр.
Бев выбралась из кровати и- пронеслась в ванную.
Лайм провел рукой по щеке. «Будь проклят господин
Дефорд. Будь проклят маленький сукин сын». Дверь в
ванную захлопнулась. Под ней появилась полоска света.
— Сэр, один из наших агентов убит.
16
Лайм закрыл глаза, делая гримасу. Неужели ему не
приходит в голову, что можно просто сказать: «Убит
Смит или Джонс»? Нет, «один из наших агентов убит»—
как четырнадцатилетний пацан, имитирующий Рида
Хедли в рекламе второразрядного фильма: «Один из на¬
ших самолетов исчез». На какой фабрике штампуют
этих парней?
— Хорошо, Шед. Один из наших агентов пропал.
Теперь...
— Не пропал, сэр. Убит. Я как раз здесь, в...
— Какой агент убит?
— Барбара Норрис, сэр. Полиция позвонила в уп¬
равление, и я был в ночной смене. Я позвонил господину
Дефорду, и он посоветовал мне связаться с вами.
— Да. Этого следовало от них ожидать.— Этот Де-
форд — любитель сваливать все на других. Лайм под¬
нялся, крепко зажмурил глаза и попытался их открыть
как можно шире.— Ладно. Где вы находитесь, и что слу¬
чилось?
— Я в полицейском управлении, сэр. Может быть,
я позову лейтенанта Эйнсворта, и он объяснит, что там
у них?
В трубке раздался новый голос:
— Мистер Лайм?
- Да.
— Эд Эйнсворт. Лейтенант криминальной службы.
Ночью нам привезли труп. Молодая черная девушка.
ФБР идентифицировало ее как Барбару Норрис, они
дали нам ее личный номер в ФСС, и я позвонил вашему
офицеру. Вы руководите группой, не так ли?
— Я помощник заместителя директора.— Ему уда¬
лось сказать это спокойным тоном.— Заместителем
директора по криминальной разведке является Дефорд.
— Да-да. Господин Дефорд сообщил мне, что она
была вашим агентом. Вам нужны подробности по теле¬
фону или вы хотели бы приехать и взглянуть на нее сами?
Боюсь, они основательно ее изуродовали.
— Нет сомнений, что это убийство?
— Именно так. Они-вырвали ей язык щипцами и вы¬
тащили сердце с помощью молотка и долота.
Дверь открылась, и голая Бев прошла через комнату,
села в кресло, закурила сигарету и выпустила дым,на
спичку. Она не смотрела на него, ее веки были опущены.
— Святой Боже,— сказал Лайм.
— Да, сэр, это было проделано с дикой жестокостью.
17
— Где это случилось, лейтенант?
— В переулке у Юклида. Около Четырнадцатой
улицы.
— Во сколько?
— Около шести часов назад.
— Что вам удалось найти?
— Боюсь, почти ничего. Ни сумочки, никаких види¬
мых улик, за исключением самого тела. Никаких при¬
знаков сексуального насилия. Мы взяли наркомана,
обыскивавшего тело, но он клянется, что нашел ее в
таком виде, и данные это подтверждают. Я заставил лю¬
дей прочесать окрестности, но вы знаете, как обстоят
дела в таких районах города — никто ничего не видел,
никто ничего не слышал.
— Есть вероятность того, что ее убили в другом ме¬
сте и бросили там?
— Вряд ли. Слишком много крови в переулке.
Бев поднялась и плюхнулась на кровать. Она протя¬
нула ему раскуренную сигарету, пепельницу и вернулась
в кресло. Лайм судорожно затянулся. Задохнулся, за¬
кашлялся, оправился и сказал:
— Я вам нужен для опознания? Насколько я помню,
у нее нет ближайших родственников.
— Мистер Хилл опознал ее. В этом нет необходимо¬
сти. Но если вы можете дать нам ключ к расследованию,
например, если бы я знал, над чем она работала...
Лайм оборвал его:
— У нее было секретное задание — я не могу расска¬
зать вам о нем. Но если м|л натолкнемся на улики, кото¬
рые могут помочь расследованию, я доведу это до вашего
сведения.
— Конечно, я согласен.— В голосе не было досады:
лейтенант знал ответ еще до того, как он задал вопрос.
Но ему надо было соблюсти формальности. Каждый
должен соблюдать формальности, подумал Лайм.
— Передайте Шеду Хиллу, я приеду, как только
оденусь.
— Хорошо, сэр. До свидания.
Лайм перекатился набок, чтобы положить трубку.
В комнату проникал слабый свет, идущий от открытой
двери ванной. Он подумал о мертвой девушке и попы¬
тался вспомнить ее живую; скомкал сигарету и спрыгнул
с кровати. Бев сказала:
— Не знаю, как у того парня, но твои реплики были
прямо как повторный показ «Сети для ловли птиц».
18
— Убили человека.
— Я уловила.— Ее мягкое контральто стало еще
глубже из-за ночного времени и сигареты.— Кого-ни¬
будь из тех, кого я знаю? Знала?
— Нет.
— Теперь ты мужествен и молчалив.
— Только молчалив,— сказал он и натянул трусы.
Затем сел, чтобы надеть носки.
Она опять забралась в постель и набросила на себя
простыню и одеяло.
— Забавно. Нет двух мужчин, которые одевались бы .
в одинаковом порядке. Мой бывший мужик имел обык¬
новение начинать сверху вниз. Майка, рубашка, гал¬
стук, и только затем трусы, брюки, носки и ботинки. А
еще я знала одного парня, который отказался от покупки
облегающих брюк, потому что он сначала надевал ботин¬
ки, и они не пролезали в штанины.
— Неужели это правда?— Он прошел в ванную и
ополоснул лицо холодной водой. Почистил зубы ее зуб¬
ной щеткой и бросил взгляд на дамскую электрическую
бритву, но решил, что побреется в офисе. Зеркало отра¬
жало мешки под глазами. «Все-таки, я еще не такой ста¬
рый, каким выгляжу». Он испытующе посмотрел в зерка¬
ло. Перед ним стоял большой, сонный блондин в духе
Висконсина Свида, перешедшего перевал и немного по¬
трепанного по такому случаю. Легкий намек на брюшко
и неприятная белизна груди и рук. Нужно .съездить на
пару недель на Виргинские острова.
Он прополоскал рот, вышел из ванной и натянул ру¬
башку. Бев выглядела так, как будто она уже заснула,
но тут ее глаза медленно открылись.
— Я думала, ты предпочитаешь быть рыцарем плаща,
а не кинжала.
— Так оно и есть. Вся моя деятельность состоит в
перекладывании бумажек.
— Понятно. Ты посылаешь девушек, чтобы их уби¬
вали вместо тебя.
Он подтянул брюки и добрался до галстука. Бев села,
состроив гримаску. Ее красивые большие груди лежали
слегка несимметрично.
— Я думаю, тебе лучше немного позавтракать. Не
стоит рисоваться перед трупами на пустой желудок.
— Я могу обойтись тостами и кофе.
Она не была высокого роста, но выглядела высокой:
отлично сложенная девчонка с длинными ногами, креп-.
19
кими крутыми бедрами и с изрядной долей лукавства на
лице. Рыжевато-коричневая, веселая, всегда в хорошем
расположении духа.
Она была женщиной, которую он любил бы, если бы
мог любить. Она прошла на кухню, на ходу подпоясывая
махровый халат. Ей хотелось быть полезной ему, ее
всегда отличала эта черта — стараться быть полезной:
она была дочерью вдовца.
Он надел свой ворсистый коричневый жакет и легкие
кожаные туфли и последовал за ней на кухню. Поцело¬
вал в затылок: «Спасибо».
10:35, стандартное европейское время
Раздался стук в дверь, и Клиффорд Фэрли оторвался
от газеты. Глазам потребовалось некоторое время, чтобы
сосредоточиться на комнате — как будто он забыл, где
находится. Гостиную отличало утонченное изящество,
присущее концу XIX века. Мебель в стиле королевы
Анны, Сезанн, стол работы Буля, широкое пространство
персидского ковра, расстилавшегося до тяжелых двой¬
ных дверей. Это была квартира, в которую только что
избранный президентом Фэрли допускал немногих ре¬
портеров, так как он понимал, что большинство журна¬
листов не жалует любого политика, который, оказывает¬
ся, знает, в каком веке сделана окружающая его мебель.
Стук повторился. Фэрли проковылял к двери. Он
принадлежал к тем людям, которые сами открывают соб¬
ственные двери.
Это был Лайом МакНили, его правая рука, стройный,
в костюме от Данхилла. Стоявший за ним в прихожей
человек из Секретной службы поднял глаза, кивнул и
отвел взгляд. Войдя в комнату, МакНили захлопнул за
собой дверь.
— Доброе утро4 господин президент.
— Пока еще не совсем президент.
— Я тренируюсь.
Вместе с МакНили в комнату проник запах дорогого
одеколона. Клиффорд Фэрли расположился на диване
времен королевы Анны и показал ему рукой на кресло.
МакНили сжался, как будто в нем не было костей, и
сильно откинулся на спинку, скрестив длинные, как у
кузнечика, ноги.
20
— Ну и погодка.
— Однажды, очень давно, я провел зиму в Париже.
Я не могу припомнить, чтобы солнце появилось хоть раз
в течение пяти месяцев с октября до начала марта.—
Это был тот год, когда он проиграл кампанию за пере¬
избрание сенатором от Пенсильвании. Второй удар на¬
нес президент, послав его в Париж посредником с миро¬
творческой миссией.
МакНили выпрямил ноги с видом человека, вынуж¬
денного вернуться к деловому разговору. Из его карма¬
на появилась записная книжка.
— Сейчас примерно без четверти одиннадцать. В
полдень у нас назначена встреча с представителями Об¬
щего рынка, а затем ленч с Брюмером здесь, в отеле, в
час сорок пять.
— Полно времени.
— Да, сэр. Я только напоминаю. Вы не должны по¬
явиться на встрече в таком виде.
На локтях жакета Фэрли были нашиты кожаные за¬
платы. Он улыбнулся.
— Может быть, мне и следует. Я являюсь эмиссаром
Брюстера.
МакНили рассмеялся в ответ.
— Пресс-конференция в четыре. Они главным об¬
разом будут спрашивать о планах поездки в Испанию.
В этом заключалась суть дела — поездка в Испанию.
Все остальное — рекламные трюки. Насущное значение
имели эти испанские базы.
МакНили сказал:
— И кроме того, они хотят увидеть вашу реакцию
на вчерашние выпады Брюстера.
— Какую реакцию? Для Брюстера это была- чертов¬
ски умеренная речь.
— Вы собираетесь так сказать? Жаль. Это был бы
хороший шанс сделать несколько острых замечаний.
— Я не вижу повода распаляться, и без того слиш¬
ком много ненависти в сегодняшнем мире.
— И львиная доля ее исходит от этого дерьмового
Наполеона в Белом доме.— МакНили имел степень док¬
тора философии, он работал в Оксфорде, написал восемь
томов работ по политологии, служил при двух админи¬
страциях — при одной в кабинете — и он упорно назы¬
вал действующего президента Соединенных Штатов
«этот вздорный жулик» и «тупица на Пенсильвания-
авеню».
21
В таком определении была доля истины. Президент
Говард Брюстер лучше справлялся с ответами, чем с во-*
просами, он обладал складом ума, для которого упроще¬
ния типа «А почему бы и нет» выглядели очень привле¬
кательно. Брюстер являлся невероятно совершенным
олицетворением взглядов той значительной доли населе¬
ния, которая все еще томилась надеждой на победу в
войне, уже давно проигранной. Для искушенных, но
склонных к поспешным выводам, он являлся символом
неандертальской политики и простоты, достойной девят¬
надцатого века. Брюстер часто поддавался как эмо¬
циональным взрывам, так и политическому солипсизму;
судя по всему, его взгляды перестали меняться с того
времени, как союзники победили во второй мировой
войне. И во времена, когда решающее значение приоб¬
рела внешняя сторона и кандидат мог быть избран только
потому, что он хорошо держался в седле, полное от¬
сутствие рисовки у Брюстера превратило его в полный
анахронизм«
Но такая характеристика Говарда Брюстера была
бы неполной. Она не учитывала того факта, что Брюстер
был политиком в том же смысле, что и тигр является
созданием джунглей. Погоня за президентством стоила
Брюстеру почти тридцати лет мучительного восхожде¬
ния по партийной лестнице, вереницы обедов в поддерж¬
ку различных фондов и политической игры в сенате, где
он заседал четыре срока подряд. Кроме того, безответ¬
ственная администрация и неуклюжее правительство,
которое МакНили порицал с таким уничижительным
сарказмом, не были созданием Брюстера. Говард Брю¬
стер был не столько их архитектором, сколько типичным
-и неизбежным продуктом.
Не стоило безоглядно порицать Брюстера. Он не был
ни худшим президентом в истории Америки, ни всеоб¬
щим любимцем, и результаты выборов это показали:
Фэрли скорее не победил на выборах, а избежал пора¬
жения, причем с очень небольшим перевесом: 35 129 484
к 35 088 756. Тогда обрушилось сумасшествие пересчета
голосов, сторонники Брюстера до сих пор оспаривали
результат голосования, заявляя, что лос-анджелесская
бюрократия приписала в пользу Фэрли цолоса всех по¬
койников с Лесного кладбища и со дна Тихого океана.
Но ни официальные власти, ни доверенные лица Брюс¬
тера не смогли представить доказательства этих голос¬
ловных утверждений, и, насколько было известно Фэрли,
22
это не соответствовало действительности. Во всяком
случае, мэр Лос-Анджелеса не питал к нему таких горя¬
чих симпатий ни в малейшей степени.
В конце Фэрли набрал 296 голосов в коллегии выбор¬
щиков по сравнению с 242 голосами Брюстера, выигрывая
в больших штатах с малым перевесом и проигрывая в
маленьких штатах с большим отставанием. Брюстера
поддержали Юг и сельскохозяйственная Америка, и за¬
мешательство партийных союзников, возможно, стоило
ему избрания, потому что он являлся демократом по
названию и по сути, в то время как его соперник — рес¬
публиканец — был в действительности несколько левее
его.
— Глубокие раздумья, господин президент?— голос
МакНили вернул его к действительности.
— Боже, просто я мало спал. Что у нас запланирова¬
но на завтрашнее утро?
— Адмирал Джеймс и генерал Тесуорт. Из НАТО
в Неаполе.
— Можно это переместить куда-нибудь ближе к по¬
лудню?
— Трудно.
— Мне нужно немного отдохнуть.
— Продержитесь еще неделю, господин президент.
Вы сможете расслабиться на Пиренеях.
— Лайом, ко мне приходило гораздо больше генера¬
лов и адмиралов, чем достаточно. Я вовсе не совершаю
демонстрационную поездку по американским военным
базам.
— Вы могли бы позволить себе переговорить с не¬
сколькими из них. Правая пресса трезвонит о том, что
вы совершаете мировое турне по левым столицам, чтобы
укрепить отношения с коммунистами и радикалами.
Лондон. Бонн, Париж. Рим. Мадрид. Коммунисты и
радикалы? Америка несла свой крест в виде обывателей,
не видящих разницы между английским социализмом
и албанским коммунизмом.
МакНили продолжал:
— Теперь лос-анджелесские газеты пустили утку,
что. вы едете в Мадрид, чтобы отдать наши испанские
базы.
— Просто великолепно.— Фэрли криво усмехнулся.
—- Вот именно. Как вы понимаете, мы могли бы от¬
части разрядить атмосферу. Но вы настояли, чтобы мы
не давали комментариев в прессе на этот счет.
23
— Не мое дело давать комментарии. Я нахожусь
здесь неофициально.
— Как посол доброй воли от крикуна Брюстера.
В этом был ключ ко всему. Европа оказалась вовле¬
чена в сферу влияния Америки, и президентские выборы
в Соединенных Штатах отзывались в ней вспышками
беспокойства, повторяющимися каждые четыре года.
Изменение расстановки сил, которое Вашингтон оце¬
нил бы как минимальное, могло в значительной степе¬
ни нарушить равновесие в Общем рынке или экономике
НАТО или изменить статус русского Средиземного
флота по отношению к Шестому американскому. Три
недели назад на одном из брифингов в Белом доме,
которые Брюстер проводил в присутствии Фэрли, роди¬
лась идея: чтобы убедить «наших доблестных союзни¬
ков»— это была фраза Брюстера, как всегда неуместная
и устаревшая,— в преемственности и доброй воле аме¬
риканского правительства, неплохо бы было избранному
президенту Фэрли от республиканской партии выглядеть
в глазах полудюжины глав государств личным предста¬
вителем президента-демократа Брюстера.
Это был один из грандиозных театральных жестов,
вошедших у Говарда Брюстера в привычку. Но Фэрли не
возражал и имел на это свои причины: он хотел встретить¬
ся лицом к лицу с главами европейских государств, и
в неформальной, предшествующей инаугурации серии
встреч те могли бы быть более естественными и раско¬
ванными, чем во время торопливых визитов президента
в те же столицы раньше. Не обремененный администра¬
тивными формальностями, Фэрли имел бы больше вре¬
мени, чтобы познакомиться с ними.
Но беспорядки в Испании испортили все планы. Про¬
изошел бескровный предрождественский переворот:
Перец-Бласко вырвал Испанию из рук нерешительных
последователей Франко, и Говард Брюстер пожаловался
Фэрли: «Черт побери, мы должны начинать всю игру
сначала». Уже сейчас, когда едва просохли чернила на
заявлениях хунты, Перец-Бласко вырабатывал свой
путь, стараясь сформировать первое за сорок лет попу¬
листское правительство. Испания оставалась ключом к
Средиземноморью, пусковой площадкой американского
ядерного потенциала, и пресс-секретарь Перец-Бласко
запустил пробный шар в испанских газетах: «Должен
ли Мадрид национализировать ядерные базы и выгнать
американцев?»
24
Была полнейшая неопределенность, никто не знал,
каков будет следующий ход Перец-Бласко.
«Ты можешь оказать влияние на этого ублюдка,
Клифф,— говорил Брюстер, вращая во рту сигару.—
Используй все возможные доводы, но склони сукиного
сына на нашу сторону. Скажи ему, что ты такой же ли¬
берал, как и он, но у Москвы в Средиземном море черто¬
ва прорва кораблей, и спроси, действительно ли он хо¬
чет видеть, как они делают из него Русское озеро».
Пожалуй, было неплохо, что Брюстер уходил. Его
стиль «дипломатии канонерок» привел бы к потере ис¬
панских баз. Исходные рассуждения Брюстера были
верными: мы соперничали с Москвой, это не было ми¬
фом. Но в этом соревновании нельзя было победить пу¬
тем запугивания третьих сторон. Перец-Бласко вынуж¬
ден искать поддержки, он уже получил дипломатическое
признание Советского Союза, и даже МакНили указывал
на то, что по пути, открытому Египтом, легко может
пойти Испания. Перец-Бласко никоим образом не при¬
надлежал к крайне левым, однако он стоял значительно
левее старого франкистского режима. Он был гордым
человеком, выросшим в бедности, и обладал чувством
собственного достоинства. Не следовало размахивать
ружьем у него под носом. Запугивание не было самым
удачным способом разрешения противоречий в совре¬
менных международных отношениях — во всяком случае
не тогда, когда клиент может надуться, повернуться к
вам спиной и уйти к сопернику.
Здесь требовалась выдержка. Нужно было идти к не¬
му, но не в спешке и не в роли просителя.
Клиффорд Фэрли встал. Линкольновская фигура
с сутулостью высокого человека. Тридцать один год
назад он добился должности в городском совете Ме-
дии. И менее чем через три недели он будет прези¬
дентом Соединенных Штатов.
7.-00, восточное стандартное время
Дэвид Лайм сидел за своим столом в здании Управ¬
ления делами, наполовину закончив второй завтрак за
это утро. Его утомленные глаза были сосредоточены на
папке с делом. Барбары Норрис.
По столу были разбросаны документы и фотографии.
25
Шед Хилл, молодой парень с несомненно приятным ли¬
цом, одетый в синий костюм и полосатую рубашку, пере¬
бирал их, стоя у края стола.
— Этот. Страттен. Кажется, он держит увеселитель¬
ное заведение, она писала в отчетах.
На нерезкой фотографии был стройный мускулистый
мужчина с глубоко посаженными глазами, над которыми
нависали темные брови: в чем-то европейское лицо, воз¬
раст между сорока и пятьюдесятью.
Страттен. Ни имени, ни инициалов. Картотека отде¬
ления криминальной полиции Лайма включала около
четверти миллиона досье, и, судя по распечаткам ком¬
пьютера, ни в одном из них не упоминалось имя Страт-
тена или кого-либо, носившего его как кличку. Это был
банальный случай, классический и набивший оскомину.
Барбара Норрис проникла в группу, обнаружила нечто,
что ей не следовало знать, и была убита, что гарантиро¬
вало ее молчание.
С увеличенной фотографии Страттена смотрело лицо,
отличавшееся скрытой жестокостью. Норрис сделала
этот снимок неделю назад с помощью миниатюрной
«Минольты», спрятанной в складках ее кожаной сумки.
Дэвид Лайм протянул руку к телефону.
— Позовите мне кого-нибудь из Агентства нацио¬
нальной безопасности. Амеса, если можно.— Он при¬
крыл микрофон ладонью и взглянул на Шеда Хилла.—
Позвони в нью-йоркский офис и прикажи им послать
людей в ту квартиру на "Вест-Энд-авеню, которой поль¬
зовалась эта компания. Пусть они как следует порабо¬
тают там.
Хилл отошел к своему столу; телефонная трубка
ожила в кулаке Лайма. Он произнес в нее:
— Амес?
— .Нет, это Кайзер. Амеса не будет до девяти. Может
быть, я могу помочь, господин Лайм?
Еще один из этих бесстрастных, невозмутимых голо¬
сов, звучащих как какое-нибудь электронное устройст¬
во, запрограммированное на имитацию человеческой
речи. Лайм закрыл глаза и откинулся на кресле.
— Я бы хотел провести опознание личности на ваших
машинах.
— Могу ли я поинтересоваться сутью вопроса?—
Это было сказано механически. Ни одно агентство не
оказывает услуги другим агентствам, если на то не пред¬
ставлены серьезные причины.
26
— Дело связано с государственной преступностью.
Есть кое-какие данные, указывающие на попытку тер¬
рористического акта. Одна из наших агентов работала
над этим, и, похоже, ее убрали.
— Значит, она что-то раскопала.— Это наблюдение
было сделано с большей лаконичностью, чем можно было
ожидать в такой ситуации: департамент Лайма ежегод¬
но расследовал тысячи террористических угроз, но боль¬
шинство из них оказывались пустыми.— Никаких дан¬
ных на этого парня в ФБР?
— Никаких, во внутренних картотеках. Мы про¬
смотрели все.
— Что у вас есть? Отпечатки пальцев?
— Отпечатки пальцев и фотография лица.— Бар¬
бара Норрис сняла отпечатки со стакана, которым поль¬
зовался Страттен: она посыпала его тальком и обрабо¬
тала специальной лентой, а потом вымыла стакан.
— Отлично, тогда это будет достаточно просто. При¬
сылайте их.
— Я пошлю с курьером. Благодарю.
Он повесил трубку и еще раз взглянул на фото, пока
звонил посыльному. Черные прямые волосы, взлохма¬
ченные сзади, неопределенная стрижка. Он спрашивал
себя, что склоняло его к мысли, что Страттен был ино¬
странцем. Возможно, рисунок рта или несколько при¬
поднятая правая бровь. Но было что-то еще, что усколь¬
зало от него. Вошел курьер, чтобы забрать фото и отпе¬
чатки пальцев.
Позднее Лайм нашел это в отчете Норрис от 28 де¬
кабря: «Легкий неопределенный акцент, возможно, бал¬
канский». Это примечание было помещено в центре вы¬
деленного абзаца; но он читал этот отчет не меньше трех
раз, впервые пять дней назад, и до сих пор не уловил
его сути.
Речь шла о бомбах, террористическом акте особого
рода. Бомбы всегда считались надежнее пуль. Некто по
имени Марио — они знали Норрис недостаточно долго,
чтобы доверять ей свои имена полностью,—: кажется,
предполагал, что они собираются взрывать Белый дом.
Но это звучало очень неопределенно, и Лайм не был го¬
тов, чтобы принять сообщение всерьез, потому что Белый
дом был изолирован и хорошо охранялся, поистине не
существовало возможности атаковать его силами, мень¬
шими, чем вооруженная боевая дивизия. Охрана Белого
дома была предупреждена об опасности, и Норрис полу¬
27
чила инструкции оставаться в группе Страттена до тех
пор, пока не выяснит, были ли их намерения реальными
или просто пустой провокацией горстки идиотов, поме¬
шавшихся на хвастовстве и наркотиках.
Но теперь пришло время надеть на них узду. Три часа
назад Лайм отдал приказ взять их: Страттена, Алвина
Корби и других, идентифицированных компьютером
ФБР с помощью информации, добытой Барбарой Нор¬
рис.
Первый намек пришел по линии ФБР от агента, кото¬
рого они имели в группе «Пантер» в Нью-Йорке, чело¬
века, чья мать ранее неясно намекнула ему, что она участ¬
вует в попытке покушения на кого-то в Вашингтоне. Он
пытался отговорить свою мать, но они общались только
по международному телефону, и можно было сказать
очень мало, ему не удалось разубедить ее, и поэтому он
поставил в известность ФБР, так как хотел защитить
мать от возможных последствий ее глупости. ФБР до¬
вело это до сведения директора секретной службы
Б. Л. Хойта, а Хойт отправил информацию по цепочке
по своим каналам к Лайму. Угрозы покушений были в
компетенции Лайма.
Секретная служба являлась подразделением внутри
министерства финансов. Ей были поручены две основ¬
ные функции, между которыми существовали отноше¬
ния, с натяжкой называемые «взаимодействием». В обя¬
занности Хойта входило задержание фальшивомонет¬
чиков и защита жизни политиков. Логики в этом было
столько же, как и в остальных указаниях Вашингтона^
и это даже уже больше не раздражало Лайма.
Очередь была за ним, и ему надо было действовать.
У него имелись досье на пятерых из них: Алвин Корби,
26 лет, черный, ветеран Индокитая, бывший член не¬
скольких радикальных негритянских группировок; Сезар
Ренальдо, 31 год, родился в Нью-Йорке, в пуэрторикан¬
ской семье, дважды арестовывался за хранение гашиша
и однажды за оскорбление полицейского во время анти¬
военной демонстрации; Роберт и Сандра Уолберг, 24 года,
близнецы, за обоими числился арест и осуждение за хра¬
нение марихуаны (с отсрочкой исполнения приговора)
и хулиганское поведение во время студенческих беспо¬
рядков в университете Южной Каролины (шестимесяч¬
ный испытательный срок) и Бьюла Мурхед, 41 год, мать
осведомителя ФБР из «Пантер».
Была частичная информация на остальных, но ничего
28
определенного. Черная пара: Линк и Дарлин. Некто по
имени Марио, о котором Норрис написала: «Кажется,
их казначей». Еще двое, недавно прибывшие с Запад¬
ного побережья: Клод и Бриджит. И сам Страттен.
Последний отчет Норрис поступил три дня назад. Она
приложила к нему 16-миллиметровые негативы половин¬
ного размера фотографий Страттена, Корби и пятерых
других, приехавших в тот день из Калифорнии. Здесь
же находились отпечатки пальцев Корби и близнецов
Уолберг и набор отпечатков Страттена, который оказал¬
ся бесполезным, так как они не были идентифицирова¬
ны по картотекам в Вашингтоне и Сен-Луисе. Ей не уда¬
лось снять набор отпечатков пальцев Ренальдо, но по¬
лиция Нью-Йорка опознала его фотографию по своим
справочникам.
На близнецов Уолберг имелись данные об арестах,
связанных с марихуаной. В досье Ренальдо и Корби так¬
же имелись записи, относящиеся к наркотикам. Воз¬
можно, они были наркоманами. Продолжая эти рассуж¬
дения, можно было бы предположить, что они могут
очнуться и осознать, что натворили: убийство Норрис.
Они могут прийти в ужас, попытаться спастись бегством,
разойтись в разные стороны, затаиться по отдельности.
Они могут забыть обо всех грандиозных планах покуше¬
ния, спасая свою шкуру.
Это была удобная, но бесполезная теория. Их убе¬
жище на Вест-Энд-авеню уже было совершенно пусто
и чисто. Настолько чисто, что становилось ясно: они не
были всего лишь горсткой напуганных наркоманов, по¬
спешивших унести ноги. Какой-то трезвый ум направлял
их действия.
Что ей стало известно? Что она обнаружила? Лайм
давно отказался от предрассудка, что можно полностью
положиться на предчувствия и предзнаменования, но
происходившее обладало всеми признаками профес¬
сионально спланированного покушения.
11:20, восточное стандартное время
Машина с Декстером Этриджем и его охраной мед¬
ленно проползла под Западной аркой Капитолия, и Эт¬
ридж взглянул поверх толпы на купол, где в это время
поднимался флаг в честь созыва конгресса, точнее, того
29
самого момента, когда Девяносто пятый конгресс должен
был впервые собраться в Капитолии.
Он узнавал многих из тех, кто двигался по направ¬
лению к дверям. Большинство членов входили через под¬
земные переходы, соединяющие здания сената и палаты
представителей, а здесь были те, кто, подобно Этриджу,
хотел обязательно получить впечатление от внешнего
вида здания, прежде чем войти внутрь.
Это здание не являлось шедевром архитектуры, и
отдельные части его постоянно грозили обрушиться —
нижний этаж фасада в некоторых местах подпирали
грубые кирпичные стены и массивные балки. Но полити¬
ки в большинстве своем были сентиментальными людьми,
и величественное здание всегда вызывало у Этриджа
спокойное уважение и почтительность.
Декстер Этридж заседал, слушал, говорил и голосо¬
вал внутри этого здания тысячи раз: он попал в палату
представителей двадцать четыре года назад, затем дваж¬
ды выставлял свою кандидатуру в Сенат %— первый раз
безрезультатно, затем, через два года, победил в выбо¬
рах и заседал три полных срока — восемнадцать лет —
как сенатор Соединенных Штатов от Мичигана. За эти
годы он много раз голосовал за проекты, которые про¬
ходили, и много раз — за проекты, которые провалива¬
лись, но никогда на его памяти его голос не был решаю¬
щим. С этого дня и впредь его голос мог быть только
решающим: Декстер Д. Этридж, новый вице-прези¬
дент Соединенных Штатов, будет допущен к голосо¬
ванию в Сенате только в том случае, когда его голос будет
необходим, чтобы нарушить равный счет.
Он поднялся по ступенькам, испытывая неудобство
от присутствия людей из секретной службы, которые,
казалось,* никогда не спешили, но всегда ухитрялись
оставаться на расстоянии вытянутой руки от него. Сме¬
няющие друг друга агенты появились вокруг Этриджа
и его семьи пять месяцев назад, со времени Денверской
конвенции, но он еще недостаточно привык к ним, чтобы
не замечать их присутствия. Он ловил себя на том, что
тратил слишком много времени на болтовню с ними.
Но это всегда было его слабостью. С детства он был
склонен к общению, он любил втягивать людей в раз¬
говор. Среди его коллег это едва ли было отличительной
чертой. /
Наверху лестницы он остановился и сделал пол-обо¬
рота на каблуках, чтобы еще раз взглянуть на Молл.
30
Там проходила маленькая демонстрация — горстка
радикал-либералов, несущих плакаты: девушки в грязных
джинсах и косматые парни. Со своего места Этридж не
мог прочитать надписи, но ему было известно их содер¬
жание: они требовали «свободы сейчас», они требовали
сокращения оборонного бюджета до размеров струйки,
текущей через соломинку; закрытия программ шоссей¬
ных дорог и сотню миллиардов на социальные програм¬
мы, медицину и экологию.
Клиффорд Фэрли мог выполнить кое-что из этого
набора, несмотря на множество помех и саботаж, так
как демократический конгресс не мог допустить сво¬
бодного, без лояльного сопротивления оппозиции про¬
хождения программ президента-республиканца. Ему
предстояло внести в них обширные поправки, но все это
была внешняя сторона дела. Самым замечательным мо¬
ментом, связанным с избранием Фэрли, было то, что
это избрание должно было заставить демократов сдви¬
нуться еще левее, если они хотели иметь возможность
продолжать ругать республиканцев как непроходимых
реакционеров.
Фэрли предложил Декстеру Этриджу место своего
напарника, потому что Этридж был сенатором-республи¬
канцем от крупного промышленного штата (либералы
пытались повесить на него ярлык «Сенатор от «Джене-
рал Моторе»), и можно было рассчитывать на его по¬
мощь в привлечении поддержки Большого бизнеса, а в
сельскохозяйственных штатах он мог быть заявлен как
кандидат-консерватор. Хотя никогда в своей жизни он не
считал себя консерватором. «Умеренность» — вот какое
слово ему нравилось, и только потому, что он стоял не¬
сколько правее Фэрли, пресса и, по крайней мере, неко¬
торые избиратели воспринимали его как правого. Но
в этом и состояла политика избирательной кампании.
Фэрли рассуждал об этих вещах достаточно откро¬
венно: «Я слишком либерал, чтобы угодить всем. Если
я хочу получить всеобщую поддержку избирателей, я
должен показать свою искренность, подобрав команду,
которую они одобрили бы. В идеале мне следовало бы
пригласить Фицроя Гранта или Вуди Геста, но, откровен¬
но говоря, это связало бы мне руки — мне нужен для
выборов напарник, который бы выглядел большим кон¬
серватором, чем он есть на самом деле. Представители
правого крыла связывают вас с промышленниками Де¬
тройта, поэтому я думаю, что они одобрят вашу канди¬
31
датуру. Что же до меня, то, я полагаю, у вас достаточно
здравого смысла и чистая совесть. Что вы об этом ду¬
маете?»
В сущности, ему нравился Фэрли. Если бы это было
не так, он мог бы отказаться от выставления своей кан¬
дидатуры: вице-президентство было обычно неблагодар¬
ной работой, и для человека, склонного, как он, к реаль¬
ной политической деятельности, не обладало неотрази¬
мой привлекательностью — сенатор, уже восемнадцать
лет занимающий свое кресло, мог пользоваться значи¬
тельно большей властью, чем вице-президент партии
меньшинства. Но Этридж верил, что Фэрли победит, и
позволил тому убедить себя, что Этридж будет полезен
на пути к победе.
Сейчас, на верхней ступени галереи, он смотрел на
Молл и, к некоторому удивлению, думал о том, что не
жалеет об этом. Он не испытывал того трепетного вол¬
нения, которое сопровождало его вступление в долж¬
ность в администрации Кеннеди — это было во время
первого сенаторства Этриджа,— но в это утро у него воз¬
никло пьянящее чувство, что Клиффорд Фэрли сотворит
в Вашингтоне нечто необыкновенное. Это было важным,
если не сказать насущным, событием в истории страны:
Кеннеди не проявил себя особенно хорошим админист¬
ратором, фактически он являлся плохим политиком —
в управлении конгрессом он в подметки не годился Лин¬
дону Джонсону,— и некоторые его решения даже оказа¬
лись непоправимыми ошибками. Самым важным качест¬
вом Кеннеди и Фэрли была их способность к нагляд¬
ному лидерству. Со времен Кеннеди в Соединенных Шта¬
тах не было лидера, который внушал бы восхищение и
волновал бы воображение американцев точно так же,
как иностранцев, который создавал бы вокруг себя атмо¬
сферу изящества и непринужденности, что позволяло
прощать ему ошибки и надеяться на него. Фэрли внушал
такую надежду.
Небо над Капитолием было мрачным и предвещало
снег. Этридж стоял в пальто на ветру, и его щеки слегка
пощипывало, но он вырос в Мичигане, и холод не был
ему в новинку. Туристы и журналисты украдкой бросали
на него взгляды, гуськом проходя мимо, чтобы стать
свидетелями процедуры приведения конгресса к присяге
в день его первого заседания.
По соседству на улице Молл трогательно малый кру¬
жок манифестантов продолжал, фактически не привле-
32
кая к себе внимания, топтаться на коричневой траве с
высоко поднятыми плакатами. Этридж то и дело кивал
головой, улыбался и обменивался двумя-тремя словами
с проходившими мимо друзьями, коллегами и знакомы¬
ми, но он оставался на своем месте, почему-то не желая
нарушать ощущения этого места и времени, этого мо¬
мента предвидения и надежды и наполовину осознан¬
ного трепета. До инаугурации оставалось еще семнад¬
цать дней, но сегодняшний день, именно этот полдень,
означал действительное начало политического времени,
отпущенного Фэрли, так как этот конгресс, впервые
собравшийся сегодня, будет конгрессо.м Фэрли, и этот
факт будет оставлять отпечаток на всем, что они сделают
в последующие семнадцать дней.
/1:40, восточное стандартное время
Дэвид. Лайм шел широкими шагами по коридору,
ведущему к выходу из здания Управления делами на
Семнадцатую улицу, бросая взгляд на часы и резко рас¬
стегивая манжету. Шед Хилл не отставал от него с атле¬
тической легкостью, которая заслуживала бы похвалы,
если бы не объяснялась его возрастом: он был на двад¬
цать лет моложе Лайма.
— Разве мы не должны оставаться в кабинете?
— Для чего?
— Ну, хотя бы где-нибудь в центральном учрежде¬
нии. Чтобы координировать все происходящее.
— Здесь нечего координировать,— отрезал Лайм.—
В нашей машине есть радио.
Они выскочили наружу через стеклянные двери.
Лайм поднял воротник своего пальто, со стороны Пото¬
мака дул сильный ветер, и температура резко упала за
несколько предыдущих часов. «Скоро будет снег»,— по¬
думал он и скользнул, нагнувшись, на заднее сиденье
однотонного зелено/о «шевроле», который подкатил на¬
встречу им к кромке тротуара. Хилл устроился рядом,
и Лайм сказал шоферу:
— Прямо к Холму, с западной стороны — это будет
быстрее.
Шофер поправил зеркало и подождал, когда проедет
мимо вереница машин, а.затем плавно вырулил на про¬
езжую часть.
2 Заказ 3269
33
.— Увеличь-ка скорость и включи сирену,— сказал
Шед Хилл.
— Нет,— оборвал его Лайм.— У нас есть время. Я
не хочу, чтобы зеваки, парализованные сиреной, устро¬
или дорожное столпотворение.— Он откинулся назад,
закрыл глаза и подумал, видно ли по его лицу, что у него
плохое настроение.
— Дай Бог, чтобы вы ошибались,— ответил Шед
Хилл.
Возможно, он действительно ошибался. Но это было
из категории вероятностей.
На это указывал расчет времени. Группа Страттена
прибыла в Вашингтон около недели назад; подкрепление
из Лос-Анджелеса появилось несколькими днями позже.
Если кто-либо приезжает на место, имея в голове план
террористического акта, он не тратит времени более, чем
необходимо для его организации. Таким образом, что
бы они ни собирались сделать, они собирались сделать
это скоро.
Убийство Барбары Норрис было актом отчаяния;
если бы у них имелось достаточно времени, они бы вы¬
полнили задуманное либо более драматично, либо менее
заметно. То, что они сделали с Норрис, было таким убий¬
ством, которое совершают, если нет времени организо¬
вать его лучше. Если ужасное увечье было нанесено с
намерением подать знак, то оно выглядело слишком по¬
спешным: имея достаточно времени, они бы бросили
тело там, где оно привлекло бы большее внимание. На¬
пример, на парадной лестнице здания какой-либо газеты,
у боковой двери полицейского участка или у основания
мемориала Линкольна.
Следовательно, сейчас они очень спешили. Это озна¬
чало, что акция, вероятно, запланирована на сегодняш¬
ний день.
У них есть драматическое чутье. Это можно утверж¬
дать судя по надменному повороту головы на фотогра¬
фии Страттена, если не по тому, что они сделали с Нор¬
рис. Поэтому можно было с большой вероятностью пред¬
положить, что их основной план будет включать какую-
то открытую и значительную акцию, что-то не только
яростное, но катастрофическое. Взвесив шансы, можно
было исключить вероятность покушения на жизнь пре¬
зидента. Ему оставалось провести в своем кабинете сем¬
надцать дней — он вряд ли являлся главной мишенью.
Что оставалось? Вновь, избранный президент совер¬
34-
шал увеселительную поездку по Европе. Вряд ли все это
затевалось лишь для того, чтобы подсунуть бомбы в Пен¬
тагон или библиотеку конгресса: Страттен не был похож
на человека, который бы получил большое удовлетворе¬
ние от анонимных взрывов символических зданий.
Итак, это должно было произойти в ближайшее вре¬
мя, и не казалось невероятным даже то, что они запла¬
нировали взорвать бомбы в здании Капитолия в тот час,
когда новый конгресс будет приведен к присяге.
/1:50, восточное стандартное время
В тот момент, когда вновь избранный вице-президент
собирался повернуться и войти в здание Капитолия, он
почувствовал, что кто-то подошел к нему и, оглянувшись,
увидел возле своего локтя сенатора Фицроя Гранта.
Грант приветствовал его поднятой сигарой, протянул
руку, и они обменялись формальным рукопожатием, так
как они были на людях. Лидер меньшинства в сенате
сказал:
— Как жаль, что эти молодые люди стоят здесь со
своими плакатами в такой день, не так ли?
— О, не уверен, Фиц. Я думаю, если бы их здесь не
было, нам бы их недоставало. К ним так привыкаешь.
У Фицроя Гранта был двойной подбородок и глаза
таксы, неизменная усмешка на изрытом морщинами лице.
Его до блеска начищенные ботинки, хорошая одежда
и ухоженные руки наводили на мысль о тщеславии се¬
натора'. Он осторожно провел рукой над головой, не на¬
рушая аккуратной волны белых волос, и сердечно пома¬
хал прохожему. Когда Этридж посмотрел в этом направ¬
лении, он увидел, что прохожим был не кто иной, как
сенатор Уэнделл Холландер от Кентукки, пожилой и
кривоногий, взбиравшийся, как краб, по ступенькам лест¬
ницы.
Холландер тяжело дышал, он вообще плохо выгля¬
дел, хотя за те восемнадцать лет, которые Этридж знал
его, он вряд ли когда-либо выглядел хорошо. Холландер
являл собой тип видавшего виды, вороватого и хитрого
политика-южанина, но, разумеется, это был лишь поверх¬
ностный образ, поддерживаемый прессой. По сути, Хол¬
ландер был рассудителен, как повеса из Лас-Вегаса, и
обходителен, как косяк пираньи.
35
2*
Холландер направился прямо к ним, на ходу прида¬
вая лицу радостное выражение. Он был слегка глуховат
и сразу закричал:
— Господин вновь избранный вице-президент! Сэр,
господин сенатор!
— Хелло, Уэнди.— Этриджу почти удалось придать
голосу сердечность. Они пожали друг другу руки. Эт¬
ридж ненавидел Уэнделла Холландера и был уверен, что
тот в свою очередь ненавидит его, но ни один из них ни¬
когда не признал бы этого. Их взаимная враждебность
была скрыта под приветливой доброжелательностью и
являлась единственной чертой их взаимоотношений,
которая усилилась с момента избрания, так как они те¬
перь были не просто членами противостоящих партий, а
еще и противоборствующих групп в правительстве. Уэн¬
делл Холландер являлся председателем сенатского ко¬
митета по ассигнованиям и главой сената как старейший
его член, причем не подлежало обсуждению, что его пе¬
реизберут на обоих постах. Сенаторство Холландера
было непоколебимо: он заседал в сенате с 1938 года.
Холландер извлек из кармана жилета золотую цепоч¬
ку, взглянул на золотые часы с откидывающейся крыш¬
кой, сделал громкое замечание о нежелании опаздывать
и заковылял дальше.
Брови Фицроя Гранта в удивлении поползли вверх,
и Этридж сказал:
— Если когда-либо и существовал довод за от¬
мену системы старшинства в сенате, то его дает Уэнди.
— Можешь забыть об этом,— ответил Грант.—
Вот уже двадцать лет я пытаюсь спорить с ним, и тебе
это вряд ли удастся. Он способен лишь повышать голос
и говорить так, как будто ты и твои аргументы — не бо¬
лее, чем дуновение ветра. Ему нет равных в смысле бес¬
содержательных упрощений и откровенно абсурдных
заявлений. Время от времени я ловил его на слове, но
он каждый раз шел на попятную и покидал зал, разыг¬
рывая оскорбленное достоинство.
— Он опасный человек, Фиц. Мы не должны смот¬
реть сквозь пальцы на этих выживших из ума ископае¬
мых, которые видят коммунистов в каждой телефонной
будке и хотят превратить Азию в пустыню.
— Да, я согласен. Но его трудно выбить из седла.
Этот человек слывет героем в тех местах, где не сомне¬
ваются, что нация находится на пороге коммунистиче¬
ского переворота.
36
— Забавно,— пробормотал Этридж.— Я, кажется,
припоминаю, что ты говорил то же самое еще во време¬
на Джо Маккарти.
Эти слова заставили сенатора Гранта улыбнуться.
— Мне кажется, та кампания уже закончена, гос¬
подин вице-президент, или вы желаете сверить результа¬
ты голосования?
— Господин лидер меньшинства,— сказал Этридж
с заметным удовлетворением,— мне кажется, нам пора
пройти внутрь и приступить к формальностям.— И два
старых друга повернулись к входу в Капитолий.
Как только они это сделали, высокий рыжеволосый
человек в пальто цвета кофе перехватил охранника
Этриджа из секретной службы, агента Пикетта, и начал
что-то быстро говорить ему в ухо.
Этридж уже почти прошел мимо них, когда агент Пи¬
кетт сделал шаг в сторону, вежливо преградив ему до¬
рогу.
— Извините, сэр. Это мистер Лайм из нашей штаб-
квартиры.
Высокий блондин кивнул.
— Господин вице-президент,— в углу широкого по¬
движного рта Лайма двигалась сигарета. У него было
дружелюбное бульдожье лицо, дешевая стрижка и больт
шие сильные руки.— Я не хотел бы тревожить вас...
— Но вы вот-вот сделаете это,— улыбаясь, сказал
Этридж, чтобы сгладить натянутость ситуации.— Если
человек начинает разговор с подобного заявления, это
означает, что он собирается лягнуть тебя в живот.
Услышав шутку, Лайм тоже слегка улыбнулся перед
тем, как ответить.
— Из этих сообщений, как правило, ничего не сле¬
дует. Но вас нужно предупредить. Мы думаем, что ради¬
кальная группа планирует взорвать бомбу в Капитолии.
— Когда?
Вице-президент встретил быстрый испытующий
взгляд Лайма, и нетрудно было догадаться, что он озна¬
чал. Этридж оставил в стороне все естественные челове¬
ческие реакции: «Что? Бомбы в Капитолии? Это возмути¬
тельно! Вы не можете позволить им выкрутиться из этой
истории?! Кто они такие? Почему вы думаете, что нам
угрожает что-либо подобное?» И вместо этого: «Когда?»
— У нас нет надежной информации. Но если они
вообще решатся на такой шаг, то это скорее всего про¬
изойдет во время сессии палат,— ответил Лайм.
37
— Другими словами, прямо сейчас?
— Возможно,— допустил Лайм.
— Вы хотите очистить здание?
Видно было, что Лайм колеблется, Этридж сказал:
— Разумеется, я не знаю, что посоветовать вам —
мне неизвестно, насколько серьезна угроза.
— В том-то и дело,— признался Лайм.— Мы не зна¬
ем, существует ли вообще сама угроза.
— Вы послали людей для поисков внутри здания?
— Да, разумеется.
— Я полагаю, вы не подозреваете кого-либо из чле¬
нов конгресса в сговоре с одним из подозреваемых вами?
— Нет. Кажется, это небольшая группа радикалов.
— Хорошо, тогда они не смогут пройти в зал засе¬
дания или любую из палат. Если они вообще окажутся
внутри, они будут в галерее для посетителей, не так ли?
- Да.
— И ваши люди ведут розыски там? Расставлены,
чтобы помешать бросить что-либо?
— Насколько возможно, да. '
— Тогда я думаю, что нам лучше соблюсти повестку
дня,— сказал Этридж. Он посмотрел на часы: 11:57.—
Я не хочу показаться черствым, но нам подкладывали
бомбы и раньше. Это ни разу не повлекло больших жертв
или повреждений. Конституция требует, чтобы этот кон¬
гресс собрался сегодня в полдень. И если только у вас
нет очень веской причины, я не думаю, что мы должны
пытаться эвакуировать Капитолий.
Агент Пикетт, как всегда добросовестный, сказал,
растягивая слова на алабамский манер:
— Именно это мистер Лайм сказал и мне, сэр, но я
думаю, что во имя вашей безопасности я обязан реко¬
мендовать вам не входить внутрь до тех пор, пока мы
все. не проверим.
.— Это может отнять час,— возразил Этридж.—
Церемония начнется через две минуты.
— Да, сэр,— ответил Пикетт,— все же я думаю, что
вам было бы неплохо подождать, сэр.
— Мы оставим этот вопрос на ваше усмотрение,—
сказал Лайм и, повернувшись, поспешил в здание.
Этридж посмотрел вокруг. Кто-то уже отвлек Фицроя
Гранта, и тот исчез внутри здания. Вице-президент кос¬
нулся рукава Теда Пикетта:
— Что ж, пойдем, я не хочу опаздывать.— И про¬
шел через высокую входную дверь.
38
12:05, восточное стандартное время
Пресс-корпус в Вашингтоне насчитывал более двух
тысяч аккредитованных корреспондентов из Соединен¬
ных Штатов и тридцати иностранных государств. Снаб¬
женные пресс-карточками, источник которых Страттен
не разглашал, Боб Уолберг, его сестра и трое остальных
получили доступ в Капитолий и его две галереи для прес¬
сы за полчаса до этого. Все прошло гладко, в точности
так, как и предполагал Страттен. Вчера Уолберг и дру¬
гие сбрили бороды, подстригли волосы и подобрали себе
строгие костюмы, в которые они сейчас и были одеты.
Страттен заполнил их бумажники всеми типами фальши¬
вых удостоверений.
Далее Страттен основательно проинструктировал
их. Ранее в Капитолии бомбы взрывались дважды. В
1915 году немец-инструктор из Корнеллского универ¬
ситета в знак протеста против американских поставок
оружия союзникам взорвал устройство в приемной ком¬
нате сената, но это не причинило большого ущерба. В
1970 году радикалы взорвали бомбу в крыле сената —
это была мощная взрывчатка, установленная в мужской
уборной на первом этаже. Всего одна бомба, но она раз¬
рушила семь комнат: повалила стены и сорвала двери
с петель. Пластиковая взрывчатка, которую нес Боб Уол¬
берг, была еще более мощной, а у его напарников бомбы
были в четыре раза больше. В этот раз угроза представ¬
лялась неизмеримо серьезнее: в 1970 году взрыв произо¬
шел рано утром, когда в здании почти никого не было.
Сегодня конгресс заседал, и Страттен охватил оба крыла:
трое в палате представителей, двое в сенате. Все здание
должно было взлететь на воздух.
Пора, подумал Боб Уолберг. Вокруг него кружились
репортеры, которые постоянно садились и вскакивали,
толпясь в проходах галереи для прессы. Нетрудно было
различить агентов секретной службы в их деловых кос¬
тюмах, старающихся усДедить за всеми. С бесстрастным
видом он поднял портфель на колени и со щелчком от¬
крыл его. Он знал, что охранники наблюдают за его дви¬
жениями, но его портфель уже осмотрели на входе, и
бомба не была обнаружена. Поэтому они и не старались
найти ее сейчас. Вряд лй кто-нибудь мог ее обнаружить,
пока не будет слишком поздно.
Вдоль заднего ряда галереи для прессы стояли не¬
сколько мужчин в форме. Но Страттен предупреждал,
39
что они не представляют опасности. Это были люди из
отряда полиции Капитолия, и большинство из Них яв¬
лялось случайными людьми — студентами, нанятыми на
полдня.
Вытащив блокнот и карандаш, он защелкнул порт¬
фель. Затем взглянул на часы: 12.10. Начало затягива¬
лось, как всегда. Когда он ставил портфель вниз, под
сиденье между лодыжками, он коснулся заклепки под
латунной защелкой и таким образом включил механизм
отсчета времени..Его всегда можно было остановить —
в этом состояло преимущество секундомера перед обыч¬
ными часами.
Но теперь он отсчитывал секунды, и Боб Уолберг
знал, что у него есть тридцать минут на то, чтобы
убраться отсюда.
Его ноздри расширились, и он начал потеть.
Галереи заполнялись людьми.
В дальнем конце галереи для прессы он увидел
Сандру Уолберг, выглядевшую вполне профессионально
с открытым блокнотом на коленях и занесенным над
ним карандашом.
Внизу конгрессмены устраивались в полукруглых ря¬
дах кресел. Из двери позади трибуны спикера появился
сам спикер палаты представителей Милтон Люк. При¬
вратник сопровождал сановников к центральному про¬
ходу и усаживал их. Место Боба Уолберга было в третьем
ряду галереи для прессы, над трибуной и нескольки¬
ми ярдами левее ее; он окинул критическим взглядом
расстояние и подумал, что взрыв должен снести
добрую часть левой стороны кресел палаты предста¬
вителей.
Кто-то устанавливал микрофон и дул в него для про¬
верки; эти звуки раздавались эхом из динамиков. На
трибуну взошел священник палаты представителей, и
усилители донесли до Боба Уолберга его старческий,
потрескивающий голос: «Благословен народ, живущий
в Господе...»— и в голове Боба автоматически всплыло:
Псалмы, стих 33, строфа 12. На мгновение он вспомнил
субботнюю школу при храме в Калвер-Сити и раввина,
говорившего добрые, разумные слова о добродетели Бо¬
жией и людской. Он вспомнил также, *ак он, тринадца¬
тилетний еврейский мальчик, прошел обряд инициации
и отец подарил ему по такому случаю велосипед. В сущ¬
ности, его отец был глупым и лицемерным буржуа, ко¬
торый притворялся либералом, держал зловонный гаст¬
40
рономический магазин и делал взносы в фонд Нацио¬
нальной ассоциации содействия прогрессу цветного на¬
селения.
— Господи Всемогущий,— произносил нараспев
священник,— в первый день этого Девяносто пятого
конгресса мы обращаем к Тебе взоры и благодарим Твою
счастливую заботу о нас...
В то лето, когда Боб Уолберг прошел обряд инициа¬
ции, в местечке Уоттс был погром, и он вспомнил, как
отец заряжал дробовик со словами: «Хей, посмотрим,
как эти ублюдки пойдут по моей улице!» Это был его
отец, произносивший банальные социалистические фра¬
зы и первым в округе купивший цветной телевизор, пла¬
тивший жалкие гроши черным и мексиканцам, которые
косили газоны, чистили магазин и убирали в доме Уол¬
бертов, пока те проводили уик-энды в Лас-Вегасе, и по¬
сылавший Боба и Сандру в лагеря и школы для «трудных»
детей буржуа.
— ...Твою мудрость и Твое милосердие на этот новый
конгресс, и мы будем восходить на этот священный для
нашего народа Холм с молитвой о том, чтобы Ты ниспо¬
слал всем, кто служит Тебе в этих стенах, благородство
духа и помыслов. Во имя Спасителя, аминь.
Преподобный Мозли спустился с трибуны, и вслед
за этим к микрофону приблизился секретарь палаты
представителей.
Боб Уолберг взгянул на часы.
— Господа представители, избранные в Девяносто
пятый конгресс, сегодня день, определенный Двадцатой
поправкой к Конституции и указом номер 94-643 Девя¬
носто четвертого конгресса как день открытия Девянос¬
то пятого конгресса Соединенных Штатов. Как преду¬
смотрено законом, секретарь палаты подготовил офици¬
альный список избранных народом представителей.
Были получены верительные грамоты от четырехсот
тридцати пяти районов, которые должны быть представ¬
лены в Девяносто пятом конгрессе...
Бессмысленно было говорить правду этому старому
лицемерному чурбану. До него ничего не дойдет, даже
если ткнуть его носом.
Посылать помощь Израилю и держать деньги в
банке, ведущем дела с Южной Африкой,— его не за¬
ставишь даже понять это.
Сейчас клерк зачитает список.
— Штат Алабама, господин Прайс...
41
12:16, восточное стандартное время
Еще восемь—десять минут, и нужно уходить. Это
не должно выглядеть, будто ты спешишь. Спросить у ох¬
ранника, стоящего у дверей, дорогу в мужскую уборную.
— Штат Миссисипи, господин Бейли...
Он почти ощущал тиканье часов между лодыжками.
Наручные часы показывали 12:19. Взрыв должен был
произойти в 12:40, все бомбы одновременно. Выйти в
двенадцать двадцать пять, подумал он. Это даст мне пят¬
надцать минут на то, чтобы убраться отсюда. Линк дол¬
жен поставить готовый автомобиль на углу нового зда¬
ния управления сената, а Дарлин будет стоять с «олдсмо-
билем» на авеню Теннесси, так что мы сможем поменять
машину: если какой-нибудь идиот запомнит номер пер¬
вой, когда они начнут блокировать дороги, мы будем на
пути к Балтимору.
«Мученичество,— это дешевка,— вдалбливал в них
Страттен.— Любой идиот может быть мучеником. Вы
должны доказать, что вы можете сделать это и выкру¬
титься. Это самое главное, верно? Главное — не просто
то, что вы можете нанести удар правительству, а то, что
правительство бессильно что-либо сделать в ответ на
это».
Агент, сидящий по соседству с Бобом Уолбергом как-
то странно посмотрел на него. Боб придал лицу дежур¬
ное выражение и сделал вид, что стенографирует что-то
в блокнот, лежащий на его коленях.
— По оглашении списка четыреста двадцать семь
избранных представителей откликнулись на свои имена.
Кворум имеется. Следующим пунктом повестки является
избрание спикера палаты представителей Девяносто пя¬
того конгресса. Прошу выставлять кандидатуры... Пре¬
зидиум дает слово господину Брекениэру от Луизианы.
— Господин секретарь, как представитель фракции
демократов, я, выражая единогласную волю этой фрак¬
ции, представляю к переизбранию на пост спикера пала¬
ты представителей Девяносто пятого конгресса имя поч¬
тенного Милтона К. Люка, представителя-, избранного от
штата Коннектикут.
— Президиум дает слово господину Вуду от Кали¬
форнии.
— Господин секретарь, в качестве председателя со¬
вещания республиканцев и выражая полномочия, ука¬
зания и единогласную волю этого совещания, я пред¬
42
ставляю для избрания на пост спикера палаты предста¬
вителей Девяносто пятого конгресса почтенного Филип¬
па Крейли, избранного представителя от штата Нью-
Йорк.
— Почтенный Милтон К. Люк, избранный представи¬
тель от штата Коннектикут, и почтенный Филипп Крейли,
избранный представитель от шатата Нью-Йорк, приняты
как кандидатуры для голосования. Есть ли другие канди¬
датуры?.. Так как другие кандидатуры отсутствуют, сек¬
ретарь должен назначить счетчиков голосов. Секретарь
назначает господина из Огайо мистера Блока, господина
из Иллинойса мистера Уэстлейка, госпожу из Калифор¬
нии миссис Ладлэм и госпожу из Вермонта миссис Мор¬
рисон. Счетчики должны выйти вперед и сесть за стол
перед трибуной спикера. При зачитывании списка те,
кто будет отзываться на свои имена, должны назвать
фамилии кандидата, выбираемого ими,— Люк или
Крейли. Сейчас клерк начнет чтение списка.
— Штат Алабама, господин Прайс...
Боб Уолберг посмотрел на часы, затем перевел взгляд
на другой конец галереи. Сандра смотрела на него. Мо¬
мент наступил. Он поднялся, бормоча вполголоса из¬
винения даме, сидящей рядом с ним; он положил свой
портфель на сиденье, будто бы для того, чтобы взять
его, вернувшись, и выбрался в проход, задевая колени
сидящих дам, а затем повернул в заднюю часть галереи.
Охранник в форме наблюдал за его приближением. Боб
прошептал вопрос в ухо охраннику, тот показал паль¬
цем и прошептал что-то в ответ, что, Уолберг не уловил,
но, кивнув, поблагодарил охранника и выскользнул за
дверь.
12:30, восточное стандартное время
Двери восточного портика представляли собой наи¬
лучший выход из Капитолия, потому что можно было
сразу попасть на Мэриланд или Пенсильвания-авеню,
не рискуя запутаться в шоссейных переплетениях Мол¬
ла. Отлично представляя это, Дэвид Лайм расположился
рядом с патрульной машиной на Ист-Капитоль-стрит
сразу за портиком, где он мог видеть лица всех, кто вы¬
ходил из здания. Успех этой затеи был сомнителен; .бе¬
зусловно, было сомнительно все, что здесь делалось.
43
Он подавил в себе желание немедленно залезть в ма¬
шину, схватить микрофон и рявкнуть в него:
— Нашли что-нибудь?
Если они что-нибудь найдут, ему дадут знать.
Он еще раз огляделся, повернувшись кругом на каб¬
луках, и тут его внимание привлек щеголеватый зеленый
«плимут», который остановился у нового здания Управ¬
ления делами сената. За рулем сидел молодой несклад¬
ный негр, а от выхлопной трубы отлетало белое облачко
газа. Лайм автоматически записал в кармане его номер
и тотчас потянулся к микрофону.
— Диспетчер, это Лайм.
— Слушаю вас, Лайм.
— Вы поставили патрульную машину на Мэриланд-
авеню между нашим постом и площадью Стантон?
— Минуточку... Машина пятьдесят девять, вы на
Мэриланд? Где именно? О’кей, оставайтесь там... Хелло,
Лайм?
— Я здесь.
— Утвердительный ответ на ваш вопрос.
— Прошу вас держать машину на Мэриланд до новых
указаний* с моей стороны.
Он слышал, как диспетчер передает поручение маши¬
не пятьдесят девять и вновь испытал раздражение, ко¬
торое всегда чувствовал, когда участвовал в автомобиль¬
ном патрулировании: вы можете поддерживать связь
только с диспетчером и ни с одной из других машин, и
поэтому любое сообщение должно было транслироваться
диспетчером. И хотя это был единственный имеющий
смысл способ, он надоедал.
Лайм сказал в микрофон:
— Сообщите это, пожалуйста, машине пятьдесят де¬
вять. «Плимут-72», четырехдверный, сине-зеленый, но¬
мерной знак Нью-Джерси 5ВЦ три-три-четыре. Если
эта машина поедет по Мэриланд на север и в ней будет
больше одного человека, я хочу, чтобы ее остановили.
— Принято, Лайм... Машина пятьдесят девять...
Лайм отдал микрофон водителю и повернулся, чтобы
взглянуть на лестницу Капитолия. Шед Хилл спускался
вниз, перепрыгивая через две ступеньки, не из-за того,
что спешил, а просто потому, что ему нравился такой
способ передвижения. Когда Лайм попросил о переводе
из Национального агентства безопасности, они напра¬
вили его в секретную службу, и ему не удалось перета¬
щить с собой никого из своих людей. Он был вынужден
44
подыскивать помощников среди чужаков. Взяв Шеда
Хилла, он никак не мог найти благовидного предлога,
чтобы отделаться от него; хотя Хилл обладал феноме¬
нальной способностью доводить его до белого каления:
спаси нас Бог от исполнительных дураков.
Шед Хилл подошел к машине и огорченно пожал
плечами:
— Мы осмотрели каждого в галерее для гостей, и
охрана провела вторичный осмотр пакетов и сумок.
— Ничего?
— Ничего подозрительного.
— А' как насчет галереи для прессы?
Хилл изумленно мотнул головой.
— Боже мой, я совершенно не подумал об этом.
«Так же, как и я, до настоящего момента».
— Тогда сделай это,— мягко сказал Лайм.
— Да, сэр.
Повернувшись, Шед Хилл бросился назад, и взгляд
Лайма скользнул мимо него по верхним ступенькам лест¬
ницы.
— Погоди, Шед! — крикнул вдогонку Лайм.
— Что?— Хилл резко развернулся.
В дверях появилась черная женщина срёдних лет,
и Лайму показалось, что это была Бьюла Мурхед из Лос-
Анджелеса; он окончательно убедился в этом, когда за
ней быстро вышли близнецы Уолберг.
— Иди внутрь — передай нашим людям подойти к
микрофонам и очистить здание. Я вызываю бригаду по
бомбам. Бегом, немедленно,— торопливо сказал Лайм.
Лайм просунул руку в окно машины, и водитель вло¬
жил в нее микрофон. Еще двое быстро сбежали по сту¬
пенькам лестницы вслед за миссис Мурхед и Уолбер¬
тами. Спускаясь вниз широкими шагами; оци направля¬
лись к северу — в направлении зеленого «плимута»,—
и Лайм рявкнул в микрофон:
— Диспетчер, группа по бомбам! Быстро! Я опознал
пятерых подозреваемых, выходящих из здания! Скажите
группе по бомбам начать поиски в галереях для прессы в
обеих палатах. Я приказал очистить здание. Скажите
машине пятьдесят девять оставаться на месте, и задер¬
жать этот зеленый «плимут», если он ускользнет от
меня. Все! — Он швырнул микрофон водителю и рва¬
нул дверь машины.— Пошли со мной.
— Пешком?
— Тебе что, профсоюз запрещает? Держи руку по¬
45
ближе к пистолету,— бросил на ходу Лайм, резкими
шагами пересекая пожухший газон с незажженной си¬
гаретой во рту. Водитель, пыхтя, догонял его. Пять че¬
ловек впереди них очень быстро приближались к «пли-
муту». Лайм перешел на бег, одновременно откидывая
полу плаща, под которой находился его служебный ре¬
вольвер. Он поднял ладонь над головой, его рука описала
быструю дугу, и люди из секретной службы начали схо¬
диться из разных точек.
В это время пятеро садились в «плимут», все еще не
замечая, что на них обратили внимание. Агент, вышед¬
ший из Управления делами сената подошел к* правой
стороне машины и навел на них револьвер. Лайм бежал
на предельной скорости и ничего не слышал кроме свиста
в ушах: агент что-то говорил сидящим в машине, и
вдруг выхлопная труба автомобиля выплюнула облачко
белого дыма и машина с ревом понеслась по авеню. Агент,
сбитый с ног, перевернувшись, упал.
Расстояние не превышало сорока ярдов; Лайм опу¬
стился на колено и, обхватив кистью левой руки правую
руку, держащую револьвер, выстрелил по шинам, взводя
курок большим пальцем, делая одиночные выстрелы,
очень быстро, шесть раз; и вновь он был на ногах, на бегу
роясь в карманах в поисках патронов.
Он пробил заднюю шину, но «плимут» все еще был на
ходу, пытаясь ехать на ободе колеса и делая около
тридцати миль в час, преследуемый Лаймом и его людьми.
Он уже оторвался от них на квартал в тот момент, когда
патрульная машина, мигая красными и синими огнями,
выехаЛа им наперерез и развернулась поперек авеню,
преградив движение в обоих направлениях и блокируя
«плимут».
С развевающимся сзади плащом, Лайм продолжал
бежать, вставляя патроны в откинутый вбок барабан
смит-вессона, а по другую сторону «плимута» из патруль¬
ной машины высыпали одетые в форму полицейские, вы¬
хватывающие пистолеты 38-го калибра,— еще не было
уверенности, что «плимут» не врежется в патрульную
машину.
Стоял страшный шум: блокирование дороги вызвало
цепь столкновений на дальних полосах движения, слы¬
шались удары, визжание тормозов и скрежет металла.
«Плимут» сворачивал к обочине, и, когда Лайм увидел,
что они собираются проскользнуть по тротуару мимо
патрульной машины, он снова упал на колено и начал
46
стрелять, соблюдая осторожность. Полицейские последо¬
вали его примеру, и почти сразу же чья-то пуля пробила
заднюю шину, и «плимут» врезался в стену, едва не задев
насмерть перепуганного пешехода. Угол бампера ушел в
здание, и теперь «плимут» не мог сдвинуться с места.
Его дверца открылась, но полицейские держали ее на
прицеле. Лайм изо всех сил бежал к ним. Когда шестеро
выкарабкались из машины с поднятыми вверх руками,
они напоминали пассажиров дилижанса, подвергшегося
ограблению в фильме Джона Форда.
Лайм протиснулся мимо полицейских. Он тяжело
дышал и злился на себя за это: ему пришлось пробежать
не более трех кварталов. В колледже он без усилий пре¬
одолевал семи километровую дистанцию. Он скользнул
взглядом по шестерым из машины, стараясь выделить
лидера, но, глядя на них, было трудно выбрать того, кто
начнет говорить первым, поэтому он принял соломоново
решение: слабее всех выглядел Роберт Уолберг, и он ре¬
шил начать с него.
Толпа около покореженных машин на авеню созда¬
вала такой шум, что Лайм с трудом слышал себя. Он
махнул рукой паре полицейских в сторону возбужденных
граждан и обратился к Уолбергу. У Уолберга дергалась
щека. Лайм продолжал напирать на него:
— Где бомбы, парень? Где ты их оставил? Живей,
заберем их. Где ты положил бомбы, Бобби?
Если тебе известно имя, надо использовать уменьши¬
тельное; это помогает сломить их, делает тебя Властью.
Может быть, они называли его Робби или Боб-о, но Боб¬
би было найболее употребительным, а поэтому более
вероятным.
— Живей, Бобби.
Лайм держал во рту сигарету; он чиркнул спичкой,
но не переставал говорить, так что сигарета яростно дер¬
галась. Пока он хотел зажечь ее,’ спичку задуло, он
взялся за другую.
В глазах Уолберга застыл ужас. Лайм даже не дал
ему времени ответить: он назвал Страттена и Алвина Кор¬
би и дал понять, что знает больше, чем это было в дейст¬
вительности. Наконец он позволил себе остановиться
и стал ждать ответов Уолберга.
Возможно, это бы сработало, но здоровый негр вме¬
шался, и никто из полицейских не догадался остановить
его.
— Ничего не говори ему, парень. Тебя берут на пуш¬
• 47
ку, болван. Мы ничего не должны говорить даже соб¬
ственной матери.
Лайм яростно махнул рукой, и его шофер подскочил
и оттащил негра в сторону. Дело было испорчено, но
Лайм продолжал наседать на Уолберга:
— Живей, Бобби. Где устройства? Когда они долж¬
ны взорваться? Давай, Бобби.— Он сжимал в руке ре¬
вольвер, и казалось, что переполнявший его гнев скон¬
центрировался в глазах. Он стоял вплотную к Уолбергу
и, выдыхая ем^ в лицо сигаретный дым, видел, как у парня
дрожала от. страха челюсть.
Вдруг Лайм услышал приглушенный хлопок первого
взрыва, напоминающий звук разбиваемой пирамиды
бильярдных шаров после сильного удара кием, и его лицо
исказилось от сознания того, что эти вопросы слишком
запоздали.
¡2:40, восточное стандартное время
В сенате две бомбы взорвались с интервалом в семь
секунд.
Декстер Этридж наблюдал за Гарднером, своим пре¬
емником на посту сенатора, который спускался по цент¬
ральному проходу для приведения к присяге, а затем
занял бывшее место Этриджа в республиканской поло¬
вине зала. ’
И в тот же момент, еще до того, как Этридж успел
встать и даже просто шевельнуться, стена позади трибу¬
ны начала поворачиваться и подниматься: взрывная
волна ударила его и вдавила обратно в кресло.
Он увидел, как за задними рядами зала рушится пере¬
городка, и передняя часть правой стороны галереи для
прессы падает на места сената под истошные крики и
судорожные движения репортеров. В воздухе летали
куски кирпичной кладки и дерева, зал заволокло удуш¬
ливой пылью, и везде отдавались эхом пронзительные
звуки. В подлокотник кресла Этриджа попал ботинок
и застрял там — невероятно, но на нем не было ни единой
царапины. Он лишь слегка задел кончики пальцев избран¬
ного вице-президента. В панике Этридж судорожно
вдохнул воздух. Тела, человеческие тела в одежде лета¬
ли в воздухе, как снаряды. От высокого потолка отвали¬
вались куски штукатурки. Было трудно дышать.
48
В следующий момент Этридж уже был в движении,
сползая с кресла, пытаясь на ощупь найти укрытие с
инстинктивной реакцией человека, который однажды
уже шлепался на землю под звук летящих семидесяти¬
семимиллиметровых снарядов и знал, как надо пря¬
таться.
Вниз лицом к земле: он засунул голову под сиденье
кресла и обхватил ее руками, в этом положении он нахо¬
дился, когда взорвалась вторая бомба. Пол подпрыгнул,
сильно ударив его в грудь; обломки посыпались на ноги
и незащищенную часть спины. Он поймал себя на мысли,
что из-за здоровенного синяка после этого удара он
будет хромать несколько дней...
Кто-то непрерывно визжал совсем рядом, достаточно
громко, чтобы заглушить почти весь остальной шум.
Различные предметы с грохотом ударялись о стены и
отделку, и среди этого безумия что-то разбило кресло
над ним; оно раскололось с одной стороны, и он почув¬
ствовал оглушительный удар в затылок, после чего, от¬
плевываясь, отталкиваясь руками и ногами, попытался
выкарабкаться из-под придавившего его предмета.
«Ни хрена себе положение для вновь избранного вице-
президента Соединенных Штатов Америки». Он слегка
усмехнулся; выбираясь из своей ловушки с высоко под¬
нятым задом, отталкиваясь грудью и коленями, пятясь
и кряхтя. Освободив голову, он поднял ее и увидел, что
кресло раскололось только с левой стороны, оно опро¬
кинулось и не примяло его, а создало треугольную щель,
которая спасла его от прямого сокрушительного удара
огромного куска штукатурки, упавшего на него.
Его голову пронзила ужасная боль, и он снова лег
лицом вниз, уперев ноги в основание другого кресла и
закрыв глаза. Град обломков постепенно ослабевал;
теперь предметы откалывались, сыпались на пол, как
галька, разбиваясь и оседая; но всеобщий шум не пре¬
кратился — его создавали человеческие голоса, крики
ужаса и крики агонии, и совсем рядом кто-то повторял
снова и снова: «Господи Иисусе, Господи Иисусе, Гос¬
поди Иисусе, Господи Иисусе...»
Потом раздался продолжительный треск разламы¬
ваемого дерева, и после секунды тишины последовал жут¬
кий грохот: обрушилась стена или часть галереи. Кто-то
взвизгнул, как маленькая собака, а голос поблизости
все еще стонал: «Господи Иисусе, Господи Иисусе»...
Этридж крепко сжал веки в ответ на боль в голове. Он
49
услышал длинный нарастающий человеческий вопль в
отдалении, точно такой же крик, какой ему довелось
слышать раньше, когда он вырвался из глотки человека,
растерзанного шрапнелью на поле боя, но сейчас это
не было поле боя, это был сенат Соединенных Штатов,
и все происходящее было здесь просто невозможно.
Это не могло даже прийти в голову.
Когда он открыл глаза, практически все источники
света погасли. Этридж слышал стоны и крики, и с тру¬
дом убедился, что сам не издает звуков. Он медленно
встал на колени, держась руками за остатки мебели, но
вдруг его правая рука уперлась во что-то мягкое, оче¬
видно, человеческую плоть, й он отпрянул.
Его голова быстро повернулась, и внезапное движение
снова пронзило его болью; он прижал ладони к вискам
и провел пальцами вверх по голове, ожидая попасть во
что-то мягкое в верхней части черепа, но обнаружил
лишь обычные волосы и кожу, посыпанные крошками
штукатурки. Он не нашел ни одного мягкого места, даже
влажных кровоподтеков. Теперь он поворачивал голову
с большой осторожностью, и в очень слабом свете ему
была видна лишь медленно кружащаяся плотная завеса
из пыли и дыма.
Он оставался на коленях до тех пор, пока сквозь нее
не начали прорываться движущиеся лучи света. До него
доносились голоса людей с фонарями. Где-то в глубине
комнаты горел огонь. В неясном свете Этридж различил
силуэт человека, растянувшегося на обломках кресла:
он подобрался ближе и узнал мертвое лицо Алана Над-
жента, старшего сенатора от Индианы.
Этридж перелез через труп Наджента и продолжил
свой путь в сторону наибольших разрушений, высмат¬
ривая живых, чтобы оказать помощь. У него была со¬
драна кожа, он был оглушен и потрясен взрывами, но
держался на ногах и мог двигаться.
Плотная пыль теперь оседала быстрее, появилось
больше источников света, и он мог разглядеть людей,
пробиравшихся в одиночку или по двое в сторону выхода;
одни шли самостоятельно, другие едва переставляли
ноги, а некоторые тащили кого-то на себе. Один человек
бежал до тех пор, пока кто-то не остановил его. Никто
уже больше не кричал, но отовсюду слышались стоны.
Он нашел Аллана Форрестера, младшего сенатора
от Аризоны, который сидел, прислонившись спиной к
столу, и тер глаза кулаками с оттопыренными большими
50
пальцами, как маленький, только что проснувшийся
ребенок. Этридж опустился перед ним на колени и отвел
руки Форрестера от лица:
— С тобой все в порядке?
— Я... ох...
— С тобой все в порядке, Аллан?
Веки Форрестера наконец поднялись, и он замигал,
прищурившись. Глаза сильно налились кровью, но, ка¬
жется, у него не было серьезных повреждений. Этридж
протянул ему руку:
— Пойдем.
Форрестер позволил Этриджу помочь ему подняться.
— Декс? Декс?
— Да, это я.
— Боже, Декс.
— Пойдем на свет, Аллан. Ты можешь идти сам?
Форрестер яростно замотал головой, как будто еще
не опомнился.
— Не беспокойся, со мной все в порядке. Я сам до¬
брался сюда минуту назад. Давай осматривать вместе.
— Молодец.
Они стали пробираться вдвоем в необозримом хаосе.
Наткнувшись на груду обломков, начали разгребать
ее, потому что сверху торчала человеческая рука, но,
когда мусор был разобран, они увидели, что рука ото¬
рвана; молодой аризонец поднял глаза на Этриджа и
хрипло, почти беззвучно прошептал:
— Помоги нам Господи, Декс.
Этридж благоразумно решил не рассматривать ткань
рукава или форму руки. Он перебрался через кучу и по¬
шел вперед, пока не нашел человека, который лежал
поперек стола, упав на одну руку; другая его рука свобод¬
но свисала вниз. Ухватив за плечо, он откинул его назад
в кресло и узнал молодого Гарднера, своего собственного
преемника в сенате, который был приведен к присяге
непосредственно перед взрывом; на одно ужасное мгно¬
вение Этриджу показалось, что Гарднер тоже мертв, но
тут же веки того дрогнули и глаза закатились.
— Кажется, он контужен,— сказал Этридж.— Ты
можешь вынести его отсюда, Аллан? Я хочу продолжить
осмотр.
Вспышки света были уже совсем близко. Они беспо¬
рядочно перемещались — люди ходили туда и сюда.
Форрестер взвалил Гарднера на свою широкую спину и
потащил его к выходу, бросив через плечо:
51
— Будь осторожен, Декс.
Именно это Этридж и собирался сделать. Никому не
поможешь, упав и сломав собственную ногу. Он пошел
дальше в кружащуюся пыль и наткнулся на изуродован¬
ное тело, наполовину заваленное обломками дерева. Он
не узнал этого человека — вероятно, это был журна¬
лист. Теперь ему начали попадаться трупы в громадном
количестве, многие из них были искалечены, аккуратный
и спокойный вид других вызывал еще больший ужас.
У шести или семи он проверил дыхание и сердцебиение,
и только один из них был членом сената — Марш из
Айдахо.
Вдруг прямо перед ним зашевелилась какая-то куча,
кто-то пытался раскопать себя: через отверстие наружу
протискивалась рука, и Этридж вскарабкался туда и на¬
чал отбрасывать куски камня и штукатурки. Наконец
ему удалось расчистить туннель под двумя сенаторскими
столами — туннель, который по какой-то странной слу¬
чайности остался неповрежденным и защитил своего
пленника, укрывшегося в нем, хотя часть галереи упала
прямо поперек него.
Это был Фиц Грант, целый и невредимый.
И Фиц Грант заявил о себе тоном, больше напоми¬
нающим голос свинопаса из Индианы:
— Разрази меня Бог, что это за чертовщина?
— С тобой все в порядке?— с тревогой спросил Эт¬
ридж.
Грант медленно поднял на него глаза, печальные, как
у старого пьяницы., Его хорошо поставленный, глубокий,
размеренный голос неожиданно зазвучал в полную силу:
— Когда я полностью обследую свои кости, я доведу
это до вашего сведения, господин вице-президент. А тем
временем скажите мне, какого черта мы здесь оказались
и что означает вся эта дьявольщина? Боже, настоящая
преисподняя. Девятый круг ада? Мой добрый Фауст —
выведи меня отсюда к чертям подальше.
20:10, континентальное европейское время
По гостиной квартиры Фэрли метались четыре напря¬
женных и злых агента секретной службы, а его помощ¬
ник Лайом МакНили впервые в жизни сидел на стуле
прямо. Его худое светское лицо было обращено к прием¬
52
нику, из которого раздавался гулкий голос постоянного
комментатора Би-би-си.
Клиффорд Фэрли пересек комнату и протянул руку,
чтобы задвинуть портьеру на окне, за которым стояла
холодная и туманная парижская ночь, но его глаза не
останавливались надолго ни на одном предмете. Он слу¬
шал монотонное звучание радио и ждал телефонного
звонка.
Шаркая ногами, он подошел к буфету, достал из него
хрустальную рюмку для аперитива с монограммой отеля
и плеснул в нее «Дюбонне». Затем покрутил ручку на¬
стройки радио, пока не убедился, что помехи уменьшить
нельзя. Французское радио передавало то же сообще¬
ние, но Фэрли не хотелось тратить внимание на мыслен¬
ный перевод.
Он обошел всю комнату, слишком взволнованный,
чтобы усидеть на месте, отхлебывая маленькими глоточ¬
ками «Дюбонне», пока вино не кончилось, а затем начал
машинально вращать рюмку между ладонями. Голова
МакНили поворачивалась вслед за ним, демонстрируя
внимание к движениям Фэрли, но и МакНили, и агенты
секретной службы сохраняли молчание: то ли они были
потрясены новостями, то ли ожидали реплики Фэрли.
— ...Полный список пострадавших еще не обнаро¬
дован, поскольку власти до сих пор тщательно обследуют
обломки двух законодательных палат Американского
конгресса, в которых менее полутора часов назад были
взорваны бомбы. Как известно, избранного президента,
господина Фэрли, не было в Вашингтоне, а его избран¬
ный вице-президент, господин Этридж, по сообщениям,
избежал серьезных травм, хотя он присутствовал в се¬
нате, когда взрывные устройства сработали.
Фэрли пришло в голову, что британский комментатор
повторялся: он выдавал длинные куски малозначитель¬
ной информации, чтобы заполнить время, когда не было
в запасе свежих новостей, а затем вновь вставлял сооб¬
щения, пришедшие по международным информацион¬
ным каналам, и опять перечислял то, что всем уже было
известно.
— Пресс-секретарь Белого дома господин Херн
официально заявил, что в результате молниеносных дей¬
ствий секретной службы Соединенных Штатов сразу по¬
сле взрывов в американском Капитолии были задержаны
шесть подозреваемых террористов. По сообщению гос¬
подина Херна, пятеро из арестованных установили
53
взрывные устройства, а шестой был водителем машины,
на которой они пытались скрыться. Имена и описание
внешности этих шести не разглашаются, но господин
Херн упомянул, что среди них было трое мужчин и три
женщины. Так или иначе, правительство подозревает,
что не только эти шестеро были замешаны... Одну мину¬
ту, пожалуйста. Мы только что получили предваритель¬
ный список пострадавших, подписанный директором
ФБР, на которого была возложена ответственность за
спасательные и поисковые работы во взорванном здании
Капитолия. Нам сообщили, что этот список будет зачи¬
тан пресс-секретарем президента господином Херном
через несколько минут. Би-би-си готовит включение
через спутник для прямой трансляции брифинга госпо¬
дина Херна в Вашингтоне.
Раздался осторожный стук. МакНили проворно под¬
нялся. Вместе с ним к двери подошли два агента. Это
был управляющий отелем, который вкатил на тележке
телевизор. Фэрли раздраженно подумал, что потребова¬
лось почти три четверти часа, чтобы найти и установить
в его комнате телевизор — возможно тот же, который
вынесли отсюда в день его приезда, потому что он питал
отвращение к телевидению.
Управляющий что-то прошептал МакНили на ухо,
а затем вышел из комнаты. Агенты перевели взгляд на
загорающийся экран, и МакНили сказал Фэрли:
— Он говорит, что отель переполнен репортерами,
и ходят слухи, что вы собираетесь сделать заявление.
— Не сейчас.
— Надеюсь, они не собираются высаживать дверь
тараном.— МакНили не улыбнулся, он только плюхнул¬
ся в кресло и уставился на экран.
Раздался телефонный звонок.
МакНили вскочил, Фэрли с беспокойством наблюдал
за ним. Он велел не соединять его ни с кем, кроме прези¬
дента Брюстеру, который уже звонил час назад и просил
его быть недалеко от телефона.
МакНили прикрыл ладонью трубку и вопросительно
посмотрел на Фэрли.
— Это девушка с коммутатора. У нее на проводе
Харрисберг.
— Жанетт?
— Да. По-видимому, она уже больше часа пытается
дозвониться сюда. Я думаю, она довела бедную девушку
до белого каления.
54
В это было нетрудно поверить. Фэрли подошел к те¬
лефону, стараясь не упускать из виду экран телевизора.
Разумеется, это была французская программа, и звук
был очень сильно приглушен; он слышал, как по радио
диктор Би-би-си представляет слушателям Перри Херна,
а на экране видел передаваемое через спутник изобра¬
жение лужайки перед Белым домом, выглядевшей в
холодный туманный день серой от стоящей на ней плот¬
ной толпы. Было видно, как выдыхаемый людьми воздух
отделялся от ноздрей струйками пара.
— Жанетт?— сказал он в трубку.
— Одну секунду, пожалуйста,— прозвучал голос
оператора в Америке и затем наконец:
— Клифф, дорогой?
— Привет, милая.
— Боже, с каким трудом я дозвонилась до тебя. В
конце концов мне пришлось прибегнуть к наглости: я
сказала им, что звонит супруга президента. Об этих сло¬
вах даже подумать жутко.
— Как у вас там дела?
— Это безумие, Клифф. Ты не можешь этого пред¬
ставить. Кажется, что весь город приклеился к телеэк¬
ранам, будто все истекают кровью, а кинескоп — это
бутыль для переливания крови.
— У вас нет каких-либо неприятностей, верно?
— Ты имеешь в виду снаружи Холма? Нет. Я не ду¬
маю, чтобы кто-то хотел причинить неприятности. Мы
все слишком ошеломлены.— Телефонная связь была
хорошая, без помех, но она говорила высоким и громким
голосом, словно хотела, чтобы он преодолел расстояние
между континентами.
На экране крупным планом появилось спокойное
дружелюбное лицо Перри Херна, а по радио донесся го¬
лое Херна, но почему-то не было синхронизации: голос
из радиоприемника опережал на полсекунды движения
губ Херна на экране. *
— На настоящий момент тринадцать сенаторов и
двадцать восемь конгрессменов не найдены...
— С тобой все в порядке, милая?— Он повернулся
боком к людям, сидящим в комнате, и говорил в трубку
тихо, чтобы никто не слышал его слов.
— О, у меня все нормально, Клифф. Всего лишь пе-'
ревозбудилась. Малыш пинается внутри меня — кажет¬
ся, он чувствует мое волнение.
— Но у тебя все нормально?
.55
— Я прекрасно себя чувствую, честно, дорогой.
— Хорошо.
— ...на данный момент насчитывается десять сенато¬
ров Соединенных Штатов и тридцать семь членов палаты
представителей, тела которых опознаны...
— Я пыталась позвонить тебе, потому что не знаю,
что еще мне делать. Мне был нужен твой голос, Клифф.
— Родственники с тобой?
— О да, разумеется, все уделяют мне внимание. Мэри
позвонила сразу же, как узнала новости, и дети тоже со
мной. Обо мне очень хорошо заботятся.
— ...спикер палаты представителей Милтон Люк из¬
бежал повреждений и в данный момент находится с пре¬
зидентом. Лидер Большинства в сенате Уинстон Диркс
получил травму ноги и находится в Главном госпитале
округа Колумбия в удовлетворительном состоянии.
Лидер меньшинства в сенате Фицрой Г рант, вероятно,
будет выписан из военного госпиталя Уолтера Рида в те¬
чение нескольких минут...
— ...хотела бы, чтобы я не была беременна, Клифф.
Я хотела бы быть рядом с тобой.
Два года назад она потеряла ребенка, и в этот раз
они решили, что она остается дома и не будет путешест¬
вовать с ним. Фэрли спросил:
— Хочешь, чтобы я вернулся домой? — И в тот же
момент возненавидел себя за этот вопрос: он знал, что
его решения не могут основываться на ее желаниях.
— Конечно да,— ответила она. Ирония любящего
человека, послышавшаяся в ее мягком голосе, лишала
эти слова сентиментальности: так же, как и он, она знала,
’что по ее прихоти он не прилетит сразу домой, бросив
все дела.
— ...тер Этридж останется до завтрашнего утра в во¬
енном госпитале Уолтера Рида для обследования и про¬
верки состояния здоровья, но, по-видимому, он испытал
не более чем несколько сотрясений, и его врач говорит,
что он находится в наилучшем состоянии. Преподобный
доктор Джон Мозли, священник палаты представителей,
находится в критическом состоянии в...
— ...но я не могла просить ее об этом.
— Что?
— О, дорогой, ты не слушаешь, да? Это неважно. Я
сказала только, что Мэри предложила упаковать свой
дорожный чемоданчик и приехать сюда на. несколько
дней помочь присмотреть за детьми.
56
— Знаешь, возможно, это неплохая идея.
— Я думаю, Клифф, мне лучше нести свою печаль
одной. Сегодня мы потеряли слишком много друзей.
— Да,— сказал он.— Да.
— ...омные потери понес пресс-корпус в Вашингтоне,
это вызвало глубокую скорбь президента. В настоящий
момент известно, что семьдесят один корреспондент
потерял свою жизнь в случившемся...
— У тебя включен телевизор?— спросил он.
— Да, я смотрю одним глазом.
— Тебе не кажется, что Перри Херн выглядит ужас¬
но?
— Я знаю. Мидж Люк позвонила мне недавно, чтобы
только сказать, что Милт остался невредим, и что она так
рада, что ты не был там, и что президент выглядит как
последний оставшийся в живых из пехотного дозора,
по колено в грязи в какой-нибудь траншее. Господи,
Клифф, как это могло случиться?
— ...здания Капитолия. Аварийные команды во главе
с архитектором Капитолия Джеймсом Делейни уже уста¬
навливают подпорки во избежание обвала внутренних
помещений, но до тех пор, пока не будет произведено
полное обследование, мы считаем, что все здание пред¬
ставляет опасность, и все сотрудники и службы эвакури-
руются во временное...
В телефонной трубке продолжал раздаваться голос
Жанетт, и он, уже не разбирая ее слов, вслушивался в
его звучание, интонацию, ощущая мягкое ласкающее
чувство, которое она так легко вызывала в нем. Он поду¬
мал, что она звонила не столько в свое собственное уте¬
шение, сколько для того, чтобы напомнить ему об их
неразрывном романтическом союзе, поддержать его в
трудный момент, и почувствовал, как к горлу подкатывает
волна благодарности и обожания.
— ...Президент обратится к нации сегодня вечером
в семь часов по восточному времени...
— Давай лучше закончим разговор, милая. Я жду
звонка от президента Брюстера.
—...приказал приспустить флаги до дальнейшего...
— Ты думаешь, он попросит >тебя вернуться?
— Не знаю. Мы говорили об этом, и он сказал, что
еще раз позвонит мне.
— А как ты думаешь, что ты должен делать, Клифф?
— Если бы они каким-либо образом причинили вред
Дексу Этриджу, мне, безусловно, следовало бы ехать
57
прямо домой, но с ним, кажется, все в порядке, и, по¬
скольку они поймали преступников, я не думаю, что мое
присутствие так уж необходимо, чтобы...
— Что? Я около минуты ничего не слышала. Кажет¬
ся, связь пропадает. Я думаю, мне лучше освободить
линию. Но позвони мне, когда примешь окончательное
решение. Любишь меня?
— Люблю тебя,— нежно сказал он в прижатую к
плечу трубку. Он услышал щелчок и шум помех транс¬
атлантического кабеля.
— ...список погибших включает имена сенаторов
Адамсона, Гейса, Хантера, Марша, Наджента...
Он удержал руку на положенной телефонной трубке,
как будто стараясь сохранить нить, связывающую его с
Жанетт. Поднял глаза.
— Ордвей, Оксфорд, Робинсон, Скоби, Тачман...
То, что рот Перри Херна двигался не в такт звучащему
по радио голосу, выглядело отвратительно, и Фэрли от¬
вел взгляд от экрана и перенес свою рюмку к бутылке
«Дюбонне».
Жанетт: мягкие губы и зачесанные назад волосы.
Она была все той же девушкой, которую он провожал
в.те неповторимые дни, когда он еще ухаживал за девуш¬
ками. Она специализировалась по психологии в Вас-
сарском колледже, носила плиссированную юбку и сан¬
далии, и в течение шести месяцев возвращала нераспе¬
чатанными его приглашения на уик-энд, потому что когда
девушка в Вассаре получала что-либо со штемпелем
Уорсестера, ей было известно, что это от молодого чело¬
века из Холи-Кросс, а вассарские девушки не назначают
свиданий молодым людям из Холи-Кросс.
В конце концов один из одноклассников проинформи¬
ровал об этом Фэрли, и у него хватило ума съездить в
Кембридж, чтобы отправить следующее приглашение
оттуда. Должно быть, она получила его, во всяком случае,
оно к нему не вернулось. Но и ответа тоже не было. В то
лето он написал еще два приглашения из дома, за пре¬
делами Чейни, Пенсильвании. На них она ответила ко¬
роткими записками с сухим отказом. Почти полностью
отчаявшись, он добился своего с помощью профессора
по ботанике, который уезжал в свой очередной отпуск.
Профессор взял запечатанный конверт и согласился от¬
править его. Неделю спустя Фэрли победил: раздался
телефонный звонок из Вассара: «Каким ветром тебя
занесло на Аляску?»
58
Через год, который он провел, занимаясь в юридиче¬
ском университете, она согласилась выйти за него замуж.
Через два года они поженились. После адвокатских эк¬
заменов он привез ее в Чейни, и она влюбилась в это
место — величественные деревья, плавные холмы, бес¬
покойный негритянский университет и его увлеченно
учащиеся студенты.
Сначала, когда у них не было детей, энергия ее мо¬
лодости проявлялась в несколько деспотичном стрем¬
лении организовать, привести в порядок все вокруг.
У нее вошло в привычку составлять для Фэрли и для
себя списки дел, которые надо сделать; эти листки, на¬
писанные ее размашистым почерком, она прикрепляла
к дверце холодильника. Он отучил ее от этой манеры,
добавив еще один пункт в ее листочки: «Проверь вероят¬
ность того, что вторая жена тоже будет мучить меня
составлением списков дел».
Они были идеальной и нетипично счастливой парой.
Скоро появились дети — Лиз было четырнадцать, Клею
уже почти десять, так как прошло больше шести месяцев
после его девятого дня рождения. Напряжение его
политической деятельности, которая занимала двадцать
четыре часа в сутки, не могло не отразиться на отноше¬
ниях между ними, но их уважение к личности друг друга
и неизменное чувство юмора оберегало их во всех си¬
туациях. Однажды, поздно вернувшись, он рано встал,
чтобы одеться к официальному завтраку и, когда был
уже полностью готов и собирался выйти из номера
отеля, он прокрался в спальню, где она еще дремала, и,
покусывая ее ухо и лаская грудь, услышав ее воркова¬
ние, прошептал: «Где Клифф?» Она вскочила как ужален¬
ная и завизжала. Несколько недель она распекала его
за это, но всегда со смехом.
— Президент Брюстер.
Он поднял глаза. МакНили протягивал ему телефон¬
ную трубку. Фэрли не слышал звонка. По крайней мере,
МакНили не сказал: «Этот дерьмовый Наполеон».
Он взял трубку и- сказал в микрофон:
— Фэрли слушает.
— Подождите минутку, господин Фэрли.— Это
был секретарь Брюстера.
Затем раздался голос Брюстера:
— Клифф.
— Хелло, господин президент.
— Спасибо, что подождал.— Ненужная любез¬
59
ность — Фэрли было некуда идти. Гнусавый, с орегон¬
ским выговором голос Брюстера звучал устало.— Билл
Саттертвайт только что говорил с . врачами из Уолтер
Рида. Старина Декс Этридж в полном порядке.
— Они уже отпустили его?
— Нет, они хотят еще позаниматься с ним денек-
другой, провести несусветное множество анализов, как
они это любят.— Ему было слышно, как президент со¬
дрогнулся на другом конце телефонного кабеля, протя¬
женностью около шести тысяч миль.— Но с Дексом ни¬
чего не случилось, он выглядит великолепно и даже
щеголевато. Я всегда говорил, что одной затрещиной рес¬
публиканца не свалишь.
— Все мы в какой-то степени слоны *.
Ответом на это был взрыв лающего смеха на другом
конце провода, после чего Брюстер прочистил горло и
сказал своим обычным голосом:
— Клифф, я собираюсь сегодня вечером обратиться
к народу. По твоим часам будет уже поздно, но я бы
попросил тебя воздержаться от любых заявлений с твоей
стороны до тех пор, пока я не сделаю собственное.
— Конечно, господин президент.
— Кроме того, я буду очень признателен тебе, если
ты поддержишь меня. Сейчас нам как никогда нужно
показать солидарность в этом вопросе.
— Я тоже так думаю,— осторожно ответил Фэрли,
не желая связывать себя необдуманными обещаниями.—
Вы не будете возражать, если я узнаю, в чем состоит суть
заявления?
— Нисколько.— Брюстер придал своему голосу от¬
тенок доверительности и конфиденциальности.— Я со¬
бираюсь говорить жестко, Клифф. Очень жестко. Здесь
полно сумасбродов с громкими голосами, и мы не можем
позволить себе дать им время начать вещать направо и
налево о подпольных заговорах и стрелять в нас так,
как это было, когда убили Кеннеди. Есть риск того, что
начнется паника, и я хочу устранить его.
— С помощью каких действий, господин прези¬
дент? — Фэрли вдруг ощутил легкое покалывание в за¬
тылке.
— Мы только что провели чрезвычайное заседание
Национального Совета по безопасности с участием раз¬
личных заинтересованных сторон — спикера, некоторых
• Слон — эмблема республиканской партии США.
60
других. Я объявляю чрезвычайное положение в стране,
Клифф.
После секундного замешательства Фэрли произнес:
— Я думал, вы поймали террористов.
— Да, у нас есть несколько чертовски быстрых пар¬
ней, и я благодарен Богу за это. Они задержали этих гряз¬
ных выродков прежде, чем они успели удалиться от Хол¬
ма на два квартала.
— Тогда о каком чрезвычайном положении мы го¬
ворим?
— В этом деле еще кое-кто замешан — пять или
шесть человек, которые еще не пойманы, может быть,
их больше.
— Это достоверные сведения?
— Да, я уверен. Мы точно знаем, что в это дело было
втянуто больше людей, чем схвачено непосредственно
на месте действия.
— Вы объявляете чрезвычайное положение главным
образом для того, чтобы выследить горстку заговорщи¬
ков?
— Мы не знаем, сколько их, но даже не в этом дело,
Клифф. Суть в том, что нам нанесли удар. Вашингтон
выведен из равновесия. Теперь только Богу известно,
сколько банд этих кровожадных животных втянуто в
эту заваруху — а что, если они решат форсировать собы¬
тия и раздуть ту самую великую революцию, о которой
они всегда вопили? Что, если волна насилия будет на-
растать до тех пор, пока в каждом городе и в каждом
штате по всей стране не начнет выползать бесчинствую¬
щая мразь, убийцы, стреляющие и ’подкладывающие
бомбы? Мы обязаны опередить их, Клифф. Мы должны
продемонстрировать, что это правительство в состоянии
реагировать быстро и решительно. Мы обязаны обуздать
этих ублюдков, мы обязаны показать свою силу.
— Господин президент,— медленно произнес Фэр¬
ли,— у меня начинает появляться чувство, что вы гово¬
рите о массовых облавах подозрительных личностей по
всей стране. Именно это вы подразумеваете под чрезвы¬
чайным положением? Чрезвычайные полномочия?
— Клифф,— теперь голос стал проникновенным и
переполненным искренности.— Я думаю, что мы все
одинакового мнения об этом, весь народ нас поддержит.
И либералы, и умеренные, и консерваторы — мы все
вместе. Мы все сыты по горло жестокостью. Мы все огор¬
чены и чувствуем отвращение к насильникам. Настало
61
время, Клифф, и мы должны объединить усилия, чтобы
покончить с экстремистами, разнузданными животными.
И если мы не сделаем этого, только Бог сможет спасти
нашу страну. Если мы не остановим их прямо сейчас, .
они будут совершенно уверены, что никто никогда не
будет их удерживать.
— Понятно.
— И в то же время,— быстро продолжал президент,—
я хотел бы показать пример скорого правосудия над
теми преступниками, которых мы поймали. Этим мы
могли бы удержать других от повторения попыток по¬
добного рода, дав им понять, что наказание неминуемо
и сурово. Я не собираюсь показывать заседание суда по
телевизору, но я хотел бы, чтобы люди знали, что нет
никакого повода для беспокойства — что мы предпри¬
нимаем все необходимые шаги, чтобы сохранить поря¬
док, что эти убийцы находятся у нас в кулаке и мы готовы
содрать с них шкуру, если потребуется. Я собираюсь
сделать жесткое заявление, Клифф, потому что, я думаю,
это именно то, что люди хотят услышать. И я хочу сде¬
лать это до того, как газеты захлестнет поток крокоди¬
ловых слез об этих несчастных запутавшихся детях и
бесплодные рассуждения о том, виновны ли они или
это наша общая беда. И тому подобная чепуха.— Пре¬
зидент перевел дух.— Прежде чем они раздуют эту кам¬
панию, я собираюсь поставить этих ублюдков перед пуб¬
личным судом. Они глазом моргнуть не успеют.
— Отлично, мне только непонятно, как вы успеете
сделать это сегодня вечером, господин президент. Они
должны предстать перед.законным судом. У них должны
быть защитники — а адвокатам требуется время для
подготовки.
— Я признаю это, Клиффу но я не собираюсь толочь
воду в ступе. Мне кажется, тебе следует переговорить
сегодня ночью с твоим вновь назначенным генеральным
прокурором, потому что это дело перейдет в его руки,
и мы должны быть уверены, что он не будет тянуть ре¬
зину.
— Я позвоню ему,— сказал Фэрли.— Но мне хоте-,
лось бы вернуться к тому чрезвычайному положению,
которое вы объявляете. Я должен знать четкие границы
этого.
— Хорошо, Клифф, ты уже сформулировал это
раньше. Облава.
Фэрли глубоко вздохнул и поднялся.
62
— Господин президент, я не согласен с такими дейст¬
виями, я считаю их преждевременными.
— Преждевременными? Бог мой, Клифф, они унич¬
тожили десятки лучших людей в американском прави¬
тельстве. Преждевременными?
— Вы не можете возложить конкретную вину за это
кровопролитие на каждого подозреваемого радикала из
картотеки ФБР.
— Суть в том, что мы решили не дать им воспользо¬
ваться моментом. Мы намерены надеть на них узду и
держать в ней, пока этот случай не будет расследован
и мы не продемонстрируем свою жесткость, наказав
преступников, подложивших бомбы.— В ответ на упор¬
ное молчание Фэрли Брюстер добавил: — Я не поддер¬
живаю казнь, ты знаешь, но в этом случае есть только
одна вещь, худшая, чем казнь этих подонков,— это не
казнить их.
— Этого я не оспариваю.
— Клифф, мне нужна твоя поддержка, ты знаешь.—
Президент тяжело дышал в трубку.— Государство
защищает нас, Клифф. А мы обязаны защитить его.
— Я считаю, что массовые облавы в этой обстановке
тяжело отразятся на стране. Они могут быть расценены
как неадекватная реакция правительства в состоянии
паники.
— Ни в коем случае. Таким образом мы продемон¬
стрируем чувство собственного достоинства. Себе и
всему миру. Это чертовски необходимо именно сейчас.
Как общество может быть стабильно без чувства собст¬
венного достоинства? Необходимо проявить твердость,
Клифф, мы вынуждены это сделать.
— Возможно, если бы на это были причины. Мне
кажется, что в настоящий момент массовые облавы да¬
дут радикалам тот предлог для провокаций, которого
они ждут. О конечно, держите под строжайшим наблю¬
дением всех действительно подозреваемых, господин
президент, но только их. Радикалы в течение нескольких
лет подстрекают правительство к жестким мерам. Если
мы развернем открытую кампанию против них, начнутся
крики о грубом нарушении прав в полицейском государ¬
стве, о фашистском произволе и* насилии. Мы не можем
этого допустить.
— Клифф, по-моему, тебя больше заботят их вопли,
чем их бомбы.
— Я пока не слышал ни о каких других бомбах, кроме
63
Капитолия, господин президент. Не похоже, что началась
цепная реакция.
— У них просто не было достаточно времени.—
Президент говорил отрывисто, почти грубо. Он находил¬
ся у власти достаточно долго, чтобы успеть избавиться
от привычки примирительно заканчивать спор.
— Думаю, следует немного подождать, господин
президент. Если мы увидим, что в ближайшие день или
два события будут нарастать, если снайперы и террорис¬
ты вылезут из своих нор, как вы говорили,— тогда я
будут целиком на вашей стороне. Но если у нас не будет
таких поводов для беспокойства, боюсь, я окажусь ва¬
шим противником.
Холодная тишина, и Фэрли попытался представить
искаженное лицо Брюстера. В конце концов президент
проговорил тем же тоном, что и раньше:
— Я постараюсь перезвонить тебе еще раз, Клифф.
Я должен посоветоваться ср своими людьми. Если я
не смогу связаться с тобой до моего выступления, я на¬
деюсь, ты узнаешь мой ответ из него. Если мы решим вы¬
ступить с программой, которую я описал тебе, ты можешь
поступать, как сочтешь нужным. Но я хотел бы напом¬
нить тебе, что сейчас очень опасное для всех нас время,
и нет ничего столь необходимого, как демонстрация не¬
разрывного единства.
— Я полностью отдаю себе отчет в этом, господин
президент.
Вежливые прощальные фразы были сухими и сдер¬
жанными. Фэрли опустился в кресло рядом с телефоном.
Он понимал, что, если бы он сам находился сегодня в
Вашингтоне, ему было бы трудно не поддаться чувству
ужаса и безрассудному желанию немедленной расправы.
По своему положению он обязан был поддержать
Брюстера, но его отказ менял их позиции.
Брюстер являлся президентом США и имел право
принимать окончательные решения, но только в течение
следующих шестнадцати дней, после которых решения
будет принимать Фэрли, и Брюстер должен был беспо¬
коиться об этом сейчас, потому что он не мог просто по¬
ставить своего преемника перед свершившимся фактом.
Если Брюстер арестует тысячи людей, а Фэрли в скором
времени их выпустит, это бросит тень на Брюстера и всю
его партию; и в то же время придаст блеск либерализма
администрации Фэрли — может быть, не настолько
сильный, чтобы убедить радикалов, что Фэрли можно
64
доверять, но этого будет вполне достаточно, чтобы удер¬
жать их от широкомасштабных выступлений против
Фэрли на какое-то время, пока они будут выжидать и
наблюдать за его действиями.
Эти соображения проносились в голове Брюстера в
Белом доме, и это были мысли, от которых трудно отде¬
латься. Брюстер хорошо ориентировался в обстановке
и понимал свою роль, и если бы у него было время поду¬
мать — а реакция Фэрли давала ему такую возмож¬
ность,— он мог изменить свое решение, потому что в
противном случае он рисковал проиграть из-за одного
опрометчивого поступка.
Нельзя было точно предсказать линию поведения
Брюстера, но Фэрли предложил ему выход — и Брюстер,
политик до мозга костей, должен был извлечь из него
максимальную для себя выгоду.
Не имело смысла лететь в Вашингтон. Выступление
Брюстера по телевидению начнется раньше, чем самолет
Фэрли достигнет западного побережья Ирландии. Если
Брюстер объявит об облавах, Фэрли немедленно вернется
в Штаты. Но если Брюстер смягчит свой подход, нет
необходимости отказываться от запланированных визи¬
тов в Рим и Мадрид, а прозвучавшее несколько часов
назад сообщение, что Перец-Бласко заручился диплома¬
тическим признанием Пекина,подчеркивал о важность
того, чтобы Фэрли завершил свою программу и решил
вопрос с испанскими базами. Между тем в ближайшие
несколько часов было нечего делать, кроме того, чтобы
сформулировать свое собственное заявление и ждать.
18:35, восточное стандартное время
Холодный дождь обрушивался стеной тумана и воды.
Уличные фонари и огни проносящихся по мокрому
асфальту машин окружал сияющий ореол. На ступень¬
ках лестницы здания Управления делами стояли охран¬
ники в желтых полицейских плащах с капюшонами.
Дэвид Лайм пересек дорогу, направляясь к Белому
дому, и пошел вдоль ограды к воротам; В проемах ре¬
шетки ему были видны искаженные дождем тени-бди¬
тельных охранников — агентов специальной полицей¬
ской службы, ранее называвшихся Отрядом полиции по
охране Белого дома и людей из отряда секретной
(>5
службы по охране Белого дома: первая группа защища¬
ла здание и окружающие территории, вторая президента
и других лиц.
Около главных ворот под ночным дождем стояла груп¬
па встревоженных людей. Лайм пробрался сквозь них,
предъявив удостоверение охранникам, и те пропустили
его.
Он вторгся в царство Брюстера через низкий боковой
вход и едва оказался в приемной для прессы, заполнен¬
ной репортерами, толпящимися под огромной картиной,
как его тут же увлек обратно в коридор Халройд, особый
агент, стоящий во главе отряда секретной службы по
охране Белого дома.
— Господин Саттертвайт сказал, что у него есть к
вам пара вопросов, сэр.
Лайм вопросительно поднял брови, и Халройд провел
его в ту часть подвала, которую занимали кабинеты Сат-
тертвайта и других советников президента.
Кабинет, в который они пришли, был очень мал и
невообразимо завален всевозможными бумагами. Сат¬
тертвайт, интеллектуал, постоянно живущий в Белом
доме, не обращал внимания на внешний вид; беспорядоч¬
но наваленные кипы на его столе говорили о нетерпели¬
вом уме. Из пяти или шести жестких стульев, находив¬
шихся в комнате, только два были свободны от бумаг.
Лайм сел на один их них, следуя приглашению, которое
Саттертвайт выразил простым взмахом руки.
— Большое спасибо, Халройд,— сказал Саттертвайт
высоким неприятным голосом, и особый агент удалился.
Дверь закрылась, заглушив шум голосов, пишущих
машинок и телетайпов.— Президент попросил меня полу¬
чить от вас информацию из первых рук перед тем, как
он будет выступать по телевидению. Это вы — тот чело¬
век, который выследил их? Чертовски ловкая работа.
Президент не перестает говорить об этом гении секрет¬
ной службы, который спас нашу шкуру.
— Если бы я был гением, я бы думал быстрее и мы
бы обезвредили бомбы до того, как они взорвались.
— Из тех скромных отрывков информации, которые
долетели до меня, у вас едва ли один человек на десять
тысяч догадался бы, что существует какой-то заговор.
Лайм пожал плечами. Ему бросалось в глаза, что лест¬
ные слова Саттертвайта не соответствовали выражению
его лица. На этом лице было написано неизгладимое
высокомерие, надменность блестящего, но бестактного
66
ума, презирающего тех, кто не достиг подобных интел¬
лектуальных высот. Саттертвайту, этой мозговой машине,
был сорок один год. Он носил очки с толстыми линзами,
в которых его глаза увеличивались до пугающих раз¬
меров, и одевался с преднамеренной небрежностью, так
что его внешность казалась вызывающе непривлека¬
тельной. Его черные перепутанные волосы напоминали
клубок электрических проводов; маленькие грубые руки
постоянно двигались. Как многие коротышки, он легко
становился агрессивен.
— Итак,— сказал Саттертвайт,— что вы можете
сказать?
— Пока не слишком много, если говорить о терро¬
ристах. Мы обрабатываем их.
— Резиновыми шлангами, я думаю.
Эта реплика была, пожалуй, данью риторике. Лайм
не отреагировал на нее. Саттертвайт продолжал:
— Картотека АНБ * идентифицировала для вас гла¬
варя — того, кто стоит за спиной этих шести. Вы знаете,
кто он такой? Юлиус Стурка.
Услышав имя, Лайм почувствовал волну гнева, при¬
ливающую к лицу, которую не мог сдержать. Саттерт¬
вайт заметил это и вскочил, но Лайм опередил его:
— Я никогда не встречался с этим человеком. Пят¬
надцать лет назад он работал в той же части света, что и
вот и все.
— Он был офицером Алжирского ФИО ♦♦. Во время
всей этой кутерьмы вы были в Алжире,— парировал Сат¬
тертвайт.— Этот самый Стурка — кто он такой на самом
деле?
— Армянин, я думаю, может быть, серб. Мы так и
не узнали наверняка. Это 'его не настоящее имя.
— Балканец и Смуглый. Все это напоминает Эрика
Эмблера.
— Я думаю, он представляет себя именно так.
Джентльмен удачи, пытающийся в одиночку перевер¬
нуть мировой порядок.
— Но не самонадеянный новичок.
— Нет, если не считать того, что он еще не нюхал
пороха, когда получил чин подполковника в ФНО. Как
• АНБ — Агентство национальной безопасности.
ФНО — Фронт национального освобождения — политическая
организация, руководившая« борьбой за национальное освобождение
Алжира, с 1962 года — правящая партия страны.
67
я уже сказал, я ни разу его не видел. Вероятно, ему за
сорок. У нас есть один нерезкий моментальный снимок —
и мне не известно о существовании каких-либо других
фотографий. Он не любит позировать. Но назовите мне
любую войну за освобождение на протяжении послед¬
них десяти лет, и он скорее всего фигурирует в ней. Не
на самой верхушке, но и не как исполнитель черновой,
работы.
— Наемник?
— Иногда. Не всегда. Возможно, его просто наняли
для проведения операции, но у нас нет пока доказа¬
тельств, подтверждающих это. Более вероятно, что он
действует по собственной инициативе. Иногда, в течение
нескольких последних лет, он работал с кубинцем по
имени Рива. Но никаких следов Ривы в этом деле нет.
Пока нет.
— У него много приверженцев? Странно, если это
так,— я никогда о нем не слышал.
— Он работает по-другому. Сколачивает одну-две
небольшие группы и наносит удары по жизненно важным
центрам правительства, которое он пытается свалить.
В Алжире у него, по-моему, было не больше двадцати
солдат,' но все они являлись профессионалами высокого
класса. Причинили больше вреда, чем некоторые полки.
— Для человека, который никогда не встречался
с ним, вы слишком хорошо его знаете, не так ли?
— Я должен был поймать его. Мне это не удалось.
Саттертвайт облизнул верхнюю губу с видом умыва¬
ющейся кошки. Он поддернул на носу очки и без всякого
выражения наблюдал, как Лайм закуривает сигарету.
— Вы надеетесь схватить его сейчас?
— Я не знаю. Все подняты на ноги.
— Вы предупредили другие агентства? Другие стра¬
ны?
— Да. Вероятно, он еще в Штатах — во всяком слу¬
чае, у нас есть основания считать, что он был здесь
прошлой ночью.
— Вы имеете в виду, здесь, в Вашингтоне?
— Он оставил визитную карточку.
— Того вашего агента, который был убит?
— Именно так.
— Откуда вы знаете, что это его визитная карточка?
— Он был одним из тех, кто раздул восстание на
Цейлоне несколько лет назад. Правительство использо¬
вало различные меры для его подавления —.внедряло
68
своих агентов в ряды мятежников, выделяло лидеров
и убивало их. Цейлонские повстанцы вынуждены были
прибегнуть к решительным мерам для своей защиты. По
информации АНБ, именно Стурка занимался выявле¬
нием агентов правительства — зверски убивал их и ос¬
тавлял тела с вырванными языками и сердцами в общест¬
венных зданиях. Это было предупреждением — посмот¬
рите, что случается с информаторами, которые внедряют¬
ся в наши ряды.
— Теперь я понимаю, что вы называете визитной
карточкой,— показал головой Саттертвайт.— Боже, эти
люди совсем из другого теста.— Он снял очки, тщатель¬
но протер их и, прищурившись, на вытянутой руке по¬
вернул к свету. К удивлению Лайма, у него оказались
маленькие, близко посаженные глаза. У переносицы
остались красные впадины.
Саттертвайт придирчиво осмотрел очки и снова надел,
время от времени поправляя их около уха. Лайм впервые
имел личный контакт с этим человеком, это был один из
немногих случаев, когда он вообще видел его: Саттерт¬
вайт не часто появлялся на телевидении или в других об¬
щественных местах. Он был главным советником пре¬
зидента и обладал колоссальной властью, но оставался
одной из тех невидимых фигур, о которых пресса обычно
пишет: «высокопоставленный источник в Белом доме».
— Хорошо,— произнес Саттертвайт с задумчивым
видом.— Стоит ли разыгрывать оскорбленное достоин¬
ство? Кругом такая путаница, не так ли? Одна из самых
мощных систем мира, и они с такой легкостью выбили
нас из колеи. Маленькие группы легко достигают своей
цели, если правильно выбирают точку нанесения удара.
Эти террористы используют любое оружие, которое по¬
падается под руку; они вербуют дураков, которые готовы
принести себя в жертву во имя неясной цели, и они зна¬
ют, что мы всегда находимся в невыгодном положении,
так как инициатива не на нашей стороне.
— Это отпугивает многих профессионалов,— сказал
Лайм.— Профессионалы не дают себя поймать. Терро¬
ризм — занятие для дилетантов. Им редко удается
скрыться, и они хотят кончить как мученики — на такое
идут только дилетанты. Они не думают об ответном
ударе, их не беспокоит даже мысль, что ответный удар
оставит от них мокрое место.
— И здесь мы столкнулись с худшим из возможных
вариантов, не правда ли? Группа готовых на самопожерт¬
69
вование дилетантов, которыми командует и управляет
профессионал, держащий все нити в своих руках. По
правде говоря,— сказал Саттертвайт,— мне кажется,
нам здорово прищемило задницу.
У Саттертвайта была неприятная привычка: когда он
говорил, его взгляд упирался в узел галстука Лайма;
но в этот момент его увеличенные очками глаза подня¬
лись, резкий, вызывающий раздражение голос стал твер¬
дым, подбородок выдвинулся вперед.
— Лайм, вы — профессионал.
Лайм чувствовал, что должно за этим последовать,
и не хотел этого ни в малейшей мере.
— Это проблема не моего уровня.
— Вряд ли подходящее время отбивать поклоны слу¬
жебной пирамиде и ее деталям, не так ли? Нам нужен
профессиональный охотник — человек, который доведет
работу до конца; пока политики остаются в стороне.
— Работу по выслеживанию Стурки?
— Да. Я буду откровенен-: мы решили забросить сеть
и вытянуть в ней всех, на кого имеются досье, но что-то
случилось, и вся схема пошла коту под хвост. Это кон¬
фиденциально, вы понимаете — мои слова не должны
выйти за порог этой комнаты.
— Понятно.
— Все хотят получить это дело в упаковке и запе¬
чатанным. Быстро, без лазеек и изъянов. Возьмите Стур-
ку, и если за ним кто-то стоит, выясните, кто и откуда.
— А если окажется замешанным иностранное пра¬
вительство?
— Нет. Я не верю в это.
Лайм тоже не верил, но все могло быть возможно.
— Могу я задать вопрос? Вы предполагаете, что мы
вернем Стурке «визитную карточку»?
Саттертвайт покачал головой.
— Это будет уже их игра. Я не хочу, чтобы с ним раз¬
делались. Нам нужно закончить это дело, чтобы комар
носа не подточил, прижать сукиного сына к ногтю и при¬
бить его вместо мишени. Арест, суд, осуждение, наказа¬
ние. Пора положить конец этим самоуверенным радика¬
лам, запугивающим нас,— нам пора самим начать запу¬
гивать их, чтобы они переменились. Но мы не можем
делать это их способом — мы не можем игнорировать
наши собственные законы. Они нанесли удар по госу¬
дарственному порядку, и именно государственный по¬
рядок должен уничтожить их по законам государства.
70
— Все это правильно,— сказал Лайм.— Но тем не
менее, вам нужен кто-то больше меня.
— Мне нравится, как вы оцениваете людей.
Лайм затянулся сигаретой и длинной струей выпус¬
тил дым изо рта.
— Я ушел на покой и лишь перекладываю бумаги.
Еще несколько лет, и я перейду на подножный корм.
Саттертвайт улыбнулся и с сомнением покачал го¬
ловой. .
— Неужели? Люди, стоящие на политической лест¬
нице выше вас,— политические назначенцы.
— Фактически, это дело ФБР. Почему бы не дать
им раскрутить его?
— Потому что в умах многих ФБР ассоциируется
с полицейским государством.
— Чушь. Только они имеют достаточно возможнос¬
тей. '
Саттертвайт поднялся из-за стола. Он действительно
был маленького роста — не более пяти футов и пяти
дюймов на каблуках. Он сказал:
— Вернемся лучше к работе. Спасибо, что просве¬
тили меня.
Они пробрались по запруженному людьми подзем¬
ному переходу и прибыли на пресс-конференцию не¬
сколько раньше’ президента. Во всяком случае, это вы¬
глядело как пресс-конференция: фотографы беспокой¬
но сновали по комнате, репортеры набрасывались на
людей, а телевизионная команда явно одерживала верх
благодаря своему перевесу в материально-техническом
обеспечении и людской силе. Софиты отбрасывали го¬
рячие лучи света, резавшие глаза. Техники громко го¬
ворили в микрофон, устанавливая уровень звука. Опера¬
тор телевидения громко'орал кому-то: «Убери свои чер¬
товы ноги с этого кабеля» — и дергал тяжелый кабель,
как длинный кнут. Кто-то вместо президента стоял на
подиуме позади Большой печати, и люди с телевидения
наводили по нему свои камеры.
На экране одного монитора была видна заставка те¬
лепрограммы. Звук отсутствовал, но Лайм не нуждался
в объяснениях, чтобы понимать, о чем идет речь. Свето¬
вая указка комментатора перемещалась по схеме внут¬
ренних структур Капитолия, выделяя места, где были
повреждения фундамента под. обеими палатами и кир¬
пичных несущих арок здания. Затем на экране появился
внешний вид Капитолия с большого расстояния — для
.71
его освещения полиция установила переносные прожек¬
торы; чиновники и люди в форме сновали вокруг, и перед
объективом камеры стоял репортер, говоривший что-то.
Кадр снова сменился: операторы с камерами в руках сле¬
довали за людьми по разрушенному зданию. В залах с
колоннами все еще стоял дым. Люди просеивали и пере¬
бирали куски камня и пыль. К тому времени считалось,
что все тела, живые и мертвые, найдены и извлечены
из-под груд обломков; сейчас они искали детали бомб.
Стайка журналистов окружила Лайма.
— Вы — тот человек, кто задержал их? Вы можете
сказать, что произошло там, господин Лайм? Вы можете
сказать что-нибудь о террористах, которых вы аресто¬
вали?
— Простите, но в данный момент никаких коммен¬
тариев.
В противоположном конце зала Перри Херн поднял
трубку звонившего телефона; потом он положил ее на
место и начал говорить, требуя внимания. Он подавал
сигналы руками, и все бросились искать места в миниа¬
тюрном амфитеатре. Разговоры вокруг постепенно стих¬
ли; гам перешел в гул, затем в приглушенное бормота¬
ние, пока наконец не наступила тишина. Саттертвайт
поймал взгляд Лайма и сделал знак; Лайм вышел вперед
и занял стул, па который указал Саттертвайт — сзади и
ниже президентского подиума. В комнату вошли вице-
президент, генеральный прокурор и другие высокопо¬
ставленные лица. Они расселись по другую сторону от
Лайма. Генеральный прокурор Роберт Эккерт вымучен¬
но улыбнулся Лайму, давая понять, что узнал его. Он
выглядел напряженным и настороженным и был похож
на боксера, которого слишком сильно и часто били по
голове.
Все они сидели в ряд, позади подиума, лицом к репор¬
терам, толпящимся внизу. Это причиняло Лайму неу¬
добство. Он то и дело скрещивал и выпрямлял ноги. -
На экране монитора он увидел человека из группы
сопровождения, с убедительной искренностью говорив¬
шего перед камерой. Теперь кадр сменился, появилось
изображение пустого президентского подиума, и Лайм
увидел на экране собственное лицо; это удивило его.
— Леди и джентльмены, президент Соединенных
Штатов.
Раздалось .щелканье кожаных каблуков президента
Брюстера о твердый пол. Он вошел сбоку и, казалось,
72
мгновенно заполнил собой комнату: все взгляды устре¬
мились на Брюстера. Поднимаясь на свое место, прези¬
дент мрачно кивнул репортерам и, расправив на наклон¬
ной поверхности перед своим животом маленький листо¬
чек бумаги, тронул правой рукой один из микрофонов.
В полной тишине президент бросил взгляд на объек¬
тив камеры. Это был очень высокий, мускулистый, заго¬
релый человек с большим, не лишенным привлекатель-
ности.лицом — от углов рта к выступающим скулам про¬
легли глубокие складки, напоминающие квадратные
скобки. У него были густые волосы, глубокого, темно-
коричневого оттенка, возможно крашеные, так как на
руках проступали вены и начали появляться старческие
пятна. Крупное тело не казалось грузным, он хорошо
владел им, что безусловно свидетельствовало о многих
часах, проведенных в сауне и бассейне Белого дома —
о дорогостоящей заботе о себе. У него был крючковатый
нос и маленькие, глубоко посаженные глаза, которые
казались выцветшими. Он всегда безупречно одевался.
Когда он молчал, как сейчас, он излучал тепло и произ¬
водил впечатление искреннего, интеллигентного человека;
но стоило, ему начать говорить своим резким, гнусавым
голосом, как, независимо от слов, которые он произно¬
сил, его речь казалась невнятной. У него был простона¬
родный выговор, совсем как у мулшка, сидящего на за¬
литом солнцем крыльце рядом с мешками собранного
зерна и охотничьей собакой.
И то и другое было притворством — и изысканная
внешность, и огрубленный голос. Возникало чувство, что
Говард Брюстер реально существовал только на публике.
Лайму пришло в голову, что впервые со времени избра¬
ния в лице Брюстера появилась твердость и отдаленная
жестокость — внешний признак, что ярость и гнев при
виде национальной трагедии сказались и на нем.
Президент начал с традиционной фразы: «Мои со-
братья американцы, мы вместе скорбим и отдаем дань
памяти тем выдающимся американцам, которые погиб¬
ли...»
Лайм сидел с мрачной отрешенностью, вслушиваясь
не столько в слова, сколько в подъем и спад президент¬
ского голоса. Брюстер не считал себя мастером ритори¬
ки, и его референты подстраивались под его собственный
стиль: в его выступлении не содержалось ни высоких
истин, ни звучных афоризмов, емко отражающих суть
момента в одной фразе. Речь Брюстера была успокаива¬
73
ющей, с хорошо знакомыми причудами; она была рассчи¬
тана на то, чтобы дать людям противоядие от шока и
ярости —^обращение с теплым сожалением, тихой
скорбью и обещанием, что, несмотря на трагедию, в бу¬
дущем все будет благополучно. Это был призыв к скорби,
но не к тревоге, требование взвешенных оценок, но не без¬
рассудной ярости.
. — Давайте не будем терять голову. Спокойствие,—
говорил он,— и подчинение закону. Преступники пой¬
маны благодаря бдительности помощника исполнитель¬
ного директора секретной службы Дэвида Лайма...
На мгновение лучи софитов сфокусировались на Лай¬
ме, он сощурился от избытка света и кивнул в объектив.
Президент выразил ему свое одобрение печальной оте¬
ческой улыбкой и опять повернулся к камерам; лучи света
последовали за ним, переместившись от Лайма, роль ко¬
торого в происходящем была исчерпана. За исключением
того, что он должен оставаться на своем месте до окон¬
чания выступления президента.
Теперь легко создавать героев, подумал он. Стоит
пристегнуть человека к креслу и забросить на Луну, и
герой готов. Достаточно посадить его на лошадь перед
объективом камеры или нанять дюжину острословов,
чтобы писать ему речи. Героизм стал предметом ширпо¬
треба, стерся до элементарного цинизма.
Людям нужны их мифы, их герои. Поскольку реаль¬
ным делам не осталось места, возникла необходимость
изобретать подделки. Новому Линдбергу просто не от¬
куда взяться — развитие техники опережает возможно¬
сти человека. Те же, кто упорно продолжает бросать
вызов трудностям — кто в одиночку переплывает Атлан¬
тический океан или штурмует горы,— развенчаны до
уровня безобидных дураков, потому что все, что они де¬
лают, абсолютно бессмысленно, развитие техники обес¬
ценило их достижения: вы можете за три часа переле¬
теть через Атлантический океан и достичь любой верши¬
ны в полной безопасности на борту вертолета.
Президент теперь говорил твердо, делая жесткие ак¬
центы. Преступники схвачены, они предстанут перед
судом. Суд станет суровым примером для всего мира,
для всех, кто стремится силой воздействовать на демок¬
ратически избранные правительства. Справедливость и
закон будут соблюдены. Наше самообладание не следует
принимать за уклончивость, наше спокойствие по ошиб¬
ке считать покорностью, а хладнокровие — пассивно¬
74
стью. Терпение Америки подвергнуто жестокому испы¬
танию, и оно исчерпано.
— Пусть это послужит предостережением всем на¬
шим врагам, как внутри, так и за пределами страны.
Президент закончил обращение и покинул комнату,
не дав задать ему ни одного вопроса. Лайм ускользнул
от журналистов и отправился назад в здание управле¬
ния делами. Улицы были пустынны; все еще шел мелкий
дождь, было, очень холодно; пятна света от уличных
фонарей казались маленькими островками в гнетущей
темноте. «Картина из фильма Сиднея Гринстрита»,—
подумал он и вошел в здание.
ЧЕТВЕРГ, 4 ЯНВАРЯ
5:15, восточное стандартное время
Марио усмехнулся.
— Ребята, нами заполнена вся «Нью-Йорк тайме»,
от заголовков до частных объявлений.
Когда Марио переворачивал страницы, газета изда¬
вала треск, напоминающий выстрелы мелкокалиберного
орудия.
— Мы действительно дали им жару. Послушайте,
что пишут: «По данным на полночь, общие потери со¬
ставили 143 убитых, среди которых 15 сенаторов Соеди¬
ненных Штатов, 51 конгрессмен, и по меньшей мере
70 журналистов. Почти 500 жертв были доставлены в
госпитали и травматологические клиники, но около 300
из них получили незначительные повреждения и были
выписаны. По последним данным госпитализировано
217 мужчин и женщин и четверо детей. Двадцать шесть
человек остаются в критическом состоянии».— Марио
перевел дух с видом глубокого удовлетворения.— А те¬
перь посмотрим, о чем толкуют полицейские!
— Придержи язык.— Стурка расположился в углу
комнаты мотеля, держа радио, включенное на минималь¬
ную громкость. Он сидел на расстоянии вытянутой руки
от телефона и ждал звонка. Алвин рассеянно слушал и
смотрел вокруг. Он чувствовал себя выжатым, боль пуль¬
сировала в висках, в животе урчало.
Стурка, в одной рубашке с короткими рукавами и
кобурой на ремне, туго стягивающем грудь, был похож
на телевизионного гангстера. Сезар Ренальдо во всей
75
одежде спал на диване, а Пегги лежала поперек кровати,
куря «Мальборо» и отхлебывая кофе из пластмассового
стаканчика, взятого из ванной комнаты мотеля.
Слышалось пыхтение тяжелых грузовых машин: слу¬
чайные полуторки со скрежетом останавливались и отъ¬
езжали от придорожного кафе около мотеля. Пегги
взглянула на Стурку.
— Ты не устал?
— Когда я устаю, я вспоминаю слова Мао о том, что
революция — это не чайная 'церемония.
Сидящий на стуле Алвин откинулся назад и, рассла¬
бившись, устало смотрел полузакрытыми глазами. Сезар
откровенно уставился на Пегги. Его взгляд слишком
долго задержался на ней, что заставило Пегги повернуть
голову и взглянуть на него. Она поднялась и вышла в
туалет. Дверь за ней резко захлопнулась. Сезар лениво
улыбнулся. Две недели назад он немного погулял с Пег¬
ги, но они быстро прекратили это по команде Стурки.
Образование пар вступало в противоречие со стрем¬
лением к всеобщей коллективизации. Это пахло контр¬
революцией. В таких отношениях не было равенства и
прямо вело к тому, против чего они все боролись: бур¬
жуазной ориентации на индивидуальность. Ненавистная
философия отделения одной личности от другой, за¬
ставляющая человека утверждать себя за счет своего
ближнего.
С этим ты должен бороться. Ты был угнетенным чер¬
ным рабом. Тебе знакомо разъедающее душу бессилие
пассивного сопротивления, сидячие забастовки, демон¬
страции: обреченный на поражение кастеризм — бур¬
жуазные игры детей в революцию, поощряемые прави¬
тельством. Умышленно садиться в тюрьму — незрелый,
разрушительный поступок. Это никак не может поло¬
жить конец капитализму — обществу привилегий белых.
Против империализма поднялся весь третий мир, и
сейчас пришло время раздавить тиранию расистов, пока
есть силы, способные на это. Прижать их к стене, пусть
растет цена, которую они платят за империю, пусть
откроются новые линии фронта позади вражеских око¬
пов: раздавить государство, спровоцировать этих псов на
репрессии, которые поднимут массы против разжирев¬
шего фашистского режима демагогов. Сознание людей
подобно цементу — понятия перемешаны, залиты в фор¬
му и застыли в ней — и для того, чтобы заставить их
слушать, нужно перевернуть порядок вещей.
76
Зазвонил телефон.
Стурка снял трубку.
— Да?
Подавшись вперед, Алвин пристально смотрел на
него красными от бессонницы глазами.
— Где ты? В телефонной будке? Дай мне номер.—
Стурка быстро нацарапал что-то на чистом листке Биб¬
лии и вырвал его.— Я дойду до телефона и перезвоню
тебе.
Стурка положил трубку и протянул руку за курткой.
— Всем оставаться на месте.
Он открыл дверь и вышел. Возможно, это был Рауль
Рива.
Пегги закуривала сигарету от тлеющего окурка пре¬
дыдущей; она появилась на пороге ванной комнаты,
постояла там некоторое время и, в конце концов, прошла
через комнату к окну. Раздвинула шторы и выглянула.
— Я не знаю.
— Что?— подал голос Алвин.
Пегги опустилась на пол и, запрокинув голову, уста¬
вилась в потолок.
— Это было необдуманное бегство.
Сезар покрутил головой.
— Разве?
— Они схватили шестерых наших людей. Надо быть
круглым дураком, чтобы думать, что все они будут мол¬
чать. Бьюсь об заклад, что они уже заложили нас.
Сезар опять сказал:
— Разве?
— Тогда почему мы сидим здесь? Ждем, когда поли¬
цейские ворвутся к нам?
— Расслабься.— Сезар опять лег.— Нам не из-за
чего волноваться.
Пегги коротко хохотнула в ответ.
— Эй! — воскликнул Марио, склоняясь над радио.
Они услышали голос комментатора: «...арестована
менее часа назад полицией, которой было дано задание
прочесать район Гарлема. Идентифицирована как Дар¬
лин Уорнер, женщина, подозреваемая ФБР в причастно¬
сти к подпольной группе, взорвавшей. Капитолий. Этот
арест увеличил до семи число террористов, задержанных
ранее...»
— Вот так сенсация! — Пегги закрыла глаза.
— Брось,— сказал Сезар.— Не стоит забивать себе
голову глупыми мыслями.
77
Алвин уныло посмотрел на них обоих. Ему не хоте¬
лось выяснять отношения, он слишком устал. До этого
они проводили целые дни, занимаясь самокритикой.
Стурка и Сезар, руководившие курсом суровой группо¬
вой терапии, заставляли их избавиться от буржуазных
условностей и индивидуализированных страхов. Они
жили в напряженном графике, интенсивно занимались,
учились подчиняться дисциплине; а теперь Пегги впадала
в ересь, выбрав для этого самый неподходящий момент.
«Заткнись»,— подумал он.
Возможно, его мысли каким-то образом дошли до
них, потому что Пегги, надувшись, закрыла рот и больше
ничего не сказала. Радио слабо бубнило, грузовики с
рычаньем проносились мимо, Марио уткнулся в «Таймс»,
Пегги курила сигарету за сигаретой, Сезар задремал.
Стурка вернулся так тихо, что Алвин невольно
вздрогнул. Он вошел, закрыв дверь, еще до того, как
Алвин понял, что он уже здесь.
— Уходим сегодня ночью. Все подготовлено.— Он
прошел по комнате, раздавая документы.
Алвин рассмотрел документы, которые получил. Под¬
дельные бумаги моряка, венесуэльский паспорт, въезд¬
ные визы в Испанию, Францию и три северо-африкан¬
ских страны. Так вот почему Стурке были нужны фото¬
графии.
Стурка провел руками по бокам, поддергивая брюки:
— Четверо из нас, кроме Марио, сядут сегодня
ночью на корабль в Порт-Элизабет. Это грузовое судно
под ангольским флагом. Направляется в Лиссабон.—
Жесткий взгляд бесцветных, как стекло, глаз перемес¬
тился на Марио. .
— Ты полетишь самолетом — закажи билет в Мар¬
сель на восьмое. Мы говорили об этом раньше. Договор
остается в силе?
— По правде говоря, я уже в штаны наложил.
— Я не думаю, чтобы они засекли тебя, нам бы стало
известно.
— Но если мы ошибаемся, они сцапают меня в аэро¬
порту.
— Мы всегда допускаем, что есть риск, Марио.
— Хорошо, я думаю, мы попытаемся сделать это,—
пробормотал Марио.
На протяжении всего времени осуществления их
плана Марио был единственным, кто оставался в тени
78
и поддерживал контакты с внешним миром. В «Мезетти
Индастриз» считали, что он занят исследованием рынка
среди людей своего возраста. Что-то в этом роде Марио
предложил своему отцу; и отец предоставил в его распо¬
ряжение все возможности компании. Почти каждую
неделю Марио появлялся дома, мозолил глаза родст¬
венникам в течение нескольких дней, поддерживая безу¬
пречное психологическое алиби. И теперь было необ¬
ходимо убедиться, что он все еще мог свободно передви¬
гаться. Группе был нужен человек, который мог дейст¬
вовать открыто.
Стурка продолжал разговаривать с Марио.
— Мы хотим послать тебя в банк сегодня.
— Сколько вам надо?
— Очень большую сумму денег.
— Зачем, чтобы доставить вас четверых на грузовой
пароход? Или вы рассчитываете купить эту чертову
лодку?
— Деньги нужны не для этого.— Стурка под улыб¬
кой скрыл прорывающийся гнев: сопротивление Марио
было нарушением дисциплины.
Стурка сложил руки на груди, и на его грубом, изры¬
том шрамами лице появилось сонное выражение, как
это было, когда Сезар преподавал им теорию.
— Наши люди в тюрьме. В понедельник утром они
будут привлечены к суду. Политики начнут вопить о за¬
конности и порядке, волна негодования захлестнет стра¬
ну. Если у них не будет достаточно доказательств, чтобы
казнить наших людей, они сфабрикуют их, единствен¬
ное, чего они не могут допустить, это то, чтобы казнь
не состоялась. Несколько подпольных газет постараются
сделать из них героев-мученикрв, но список мучеников,
которые были уничтожены капиталистическим госу¬
дарственным порядком, и так слишком велик. Мучени¬
чество потеряло смысл.
Алвин внимательно слушал, потому что Стурка не
любил вдаваться в философские бредни. Стурка вот-вот
должен был подойти к сути.
— Может быть, следует напомнить, что эта операция
задумывалась не для того, чтобы отдать в их руки новых
мучеников.— Глаза Стурки переходили с одного лица
на другое, и Алвин поежился.— У нас была цель. Я на¬
деюсь, мы не забыли, какая.
Это было рисовкой — один жест, и Марио Мезетти
не заставил себя ждать.
79
— Показать всему миру, как много мы можем сде¬
лать, посвятив себя борьбе с фашистским произволом,
даже если мы всего лишь маленькая группка.
— Мы не завершили это дело, не так ли?— прогово¬
рил Стурка.— Цель была не просто организовать дивер¬
сию в Капитолии, цель была выйти сухими из воды. По¬
казать всем, что мы можем выш-рать борьбу.
— Не сработало,— сказал Сезар. У него был не¬
приятный, пронзительный голос.— И причина, почему
это не сработало, состояла в том...
— Люди сидят.— Стурка как будто не слышал Се¬
зара.— Они ждут, они ничего пока не предпринимают.
Им нужен знак. Ободрение. Революционеры во всей
стране ждут, что мы покажем им, что настало время для
революции.
Пегги выдохнула дым через нос.
— Мне казалось, мы доказали это, разрушив Капи¬
толий.
— Это было бы так. Если бы наши люди ушли.— Рука
Стурки описала дугу.— Они наблюдадрт. Если они уви¬
дят, что наш паровоз никуда не идет, они вряд ли на
него сядут. Понятно?— Для большей выразительности
Стурка иногда употреблял странные выражения: он мно¬
го общался с американцами, но в большинстве случаев
на других континентах.
— Итак, все, что нам нужно сделать,— это вызво¬
лить наших людей.
— С помощью волшебной палочки,— без всякого
выражения добавила Пегги.
— Здесь нет места твоему сарказму,— оборвал ее
Стурка.— Мы вытащим наших людей, вытащим из стра¬
ны. Отправим их в надежное убежище и посмотрим, как
весь мир потешается над Вашингтоном. В этом конечная
цель. Доказать бессилие Вашингтона.— Стурка пооче¬
редно тыкал пальцем в Пегги, Сезара, Алвина, Марио;
на его губах блуждала улыбка.— Они будут реагировать
так же, как высокооктановый бензин на зажженную
спичку.
Пегги ритмично мотала головой из стороны в сторону.
— Что мы по-твоему можем сделать? Купить время
на телевидении, написать «Свободу^ вашингтонской се¬
мерке» на стене сортира? Напасть на тюрьму, которую
охраняет, наверное, целый полк? Я даже не могу пред¬
ставить, что мы, по-твоему,, можем...
— Семерке,— переспросил Стурка.— Семерке?
80
Сезар понял раньше Алвина; он объяснил:
— Они взяли Дарлин.
Стурка воспринял это без видимых признаков вол¬
нения.
— Когда?
— Только что передали по радио, пока тебя не было.
Они заставили полицейских обшарить это место в Ам¬
стердаме.
— Ей следовало хорошенько подумать, прежде чем
возвращаться туда.
Сезар выпрямился:
— Полицейские знали.
— Барбара,— сказал Стурка с отсутствующим ви¬
дом. Он думал.
— Возможно. А может быть, они раскололи кого-
нибудь из них.
— Нет. Никто из них не знал о Гарлеме.
Сезару не хотелось так быстро отбрасывать эту идею.
— Линк знал.
— Черт побери! — возмутился Алвин, наконец при¬
дя в себя.— Линк не сдался бы так быстро. У них не
было достаточно времени, чтобы вытянуть из него ин¬
формацию.
— Я не .хочу сказать, что они раскололи его. Может
быть, Линк тоже был их агентом. Подумать только, они
задержали всех шестерых практически на ступеньках
Капитолия,— продолжал Сезар.— Это выглядит подо¬
зрительно просто.
■<— Не Линк,— настаивал Алвин.— Я не верю в это.
Острый взгляд Стурки уперся в него. Он тихо спро¬
сил:
— Почему? Потому что у Линка такой же цвет кожи,
что и у тебя?
Алвин открыл рот и снова закрыл его/Внезапно он
почувствовал себя побежденным, потому что Стурка был
прав.
— Барбара не знала время, она даже не знала место.
Мы никогда не говорили ей, что это должен был быть
Капитолий. Суммируй все это. Линк был единственным,
кто знал весь план операции и об убежище в Амстерда¬
ме,— сказал Сезар.
— Барбара знала о Гарлеме, она была там, пом¬
нишь?— заметила Пегги. Неожиданно она повернула
голову и посмотрела Стурке в лицо.— Вы убили Барбару,
правда?
81
— Конечно.— Сезар говорил медленно, растягивая
слова. Он качнул головой в сторону Алвина.
— Твоя чернокожая подруга донесла на нас.
— Вам виднее.— Алвин старался ничем не выдать
себя.
Сезар покачал головой. Он выиграл спор, но больше
не настаивал на своем. В конце концов Алвин произнес:
— Надеюсь, у вас были причины так думать.
— Она была шпионкой,— сказал Стурка, как будто
ставя точку в разговоре.
Сезар изучал лицо Алвина. Он подвел конец дискус¬
сии:
— У нее в сумочке была маленькая камера, и я за¬
стал ее с баночкой талька в руках при попытке снять от¬
печатки пальцев Марио со стакана в ванной комнате.
Мы оставили ее труп для полицейских и слегка подпор¬
тили его — чтобы им было чем заняться. Может быть,
это отучит легавых использовать своих агентов, во вся¬
ком случае, следующий из них будет отчасти предупреж¬
ден о том, что может случиться.
«Все в порядке»,— мрачно подумал Алвин. Если она
предала их, она заслужила свою участь. Ему надо дер¬
жать себя в руках.
Сезар опять повернулся к Стурке.
— Дело в том, что нас кто-то предал. Наши люди
схвачены.
— Барбара сказала им о месте в Амстердаме,—
спокойно’ произнес Стурка.— О бомбах им никто не
говорил. Линк не предатель.
Алвин почувствовал признательность, он был готов
улыбнуться Стурке, но Стурка не смотрел на него. Стур¬
ка объяснял Сезару то, что каждый из них должен был
сообразить сам:
— Неужели вы думаете, что если бы Линк сообщил
полицейским заранее, они стояли бы снаружи и ждали,
когда бомбы взорвутся? Логичнее было бы предполо¬
жить, что они очистят здание и пошлют туда бригаду
по бомбам. Вероятнее всего, наши люди раскрыли себя
при выходе — кто-то совершил опрометчивую ошибку
в неподходящий момент.
Сезар нахмурился, но прикусил язык; немного пого¬
дя он кивнул, признавая, что так все, возможно, и было.
— Но мы должны иметь в виду, что Барбара выдала
нас. Они знают, кто мы такие.
— Именно поэтому мы и уезжаем сегодня ночью.
82.
Пегги скомкала сигарету. Она вдавливала ее в стек¬
лянную пепельницу еще долго после того, как та уже
потухла.
— Завтра наши фотографии будут на стене каждой
почтовой конторы по всей стране, а мы собираемся вы¬
браться отсюда на какой-то галоше, идущей в Лиссабон.
И вы еще говорите о том, чтобы вытащить Линка и ос¬
тальных из тюрьмы. Простите, но это выше моего по¬
нимания.
— Дисциплина и не требует, чтобы ты понимала
это.— Стурка раскрыл парусиновый чемодан Марио и
перевернул его над кроватью: пачки сертификатов высы¬
пались в беспорядочную груду, как бумага для растоп¬
ки печи. Мы завалим их этими деньгами. Это как раз
то, что нужно. Ты пересчитал их?
— Зачем?— Марио в недоумении подошел к кровати.
— 51 сосчитал.— Стурка взял один из сертификатов.
Это была большая, внушительная бумага,’ такого же
размера, как журнал «Лайф», а по цвету и оформлению
напоминавшая долларовую купюру; она обладала стои¬
мостью тысячи акций в общем капитале «Мезетти Инда¬
стриз». Их продажная цена составляла около тридцати
восьми долларов за одну акцию.
Две сотни акций 1ЧСА, принадлежащих Марио, «тя¬
нули» на восемь тысяч долларов. Его тысяча двести ак¬
ций «Коуст Нэщинал Ойл» стоили порядка шестидесяти
тысяч. Четыре тысячи его акций «Уайт сайд Эвиэйшен»
могли дать около восемнадцати тысяч. И кроме этого
он имел тридцать пять тысяч акций «Мезетти Инда¬
стриз». Все это было унаследовано от патриархального
дедушки, который гнул в бараний рог пролетариев. Пару¬
синовый чемоданчик содержал около 1 200 000 долларов
в ценных бумагах, и они почти целый месяц таскали его
с собой по улицам, потому что Стурка сказал, что им
нужно будет быстро воспользоваться, если такая необ¬
ходимость вообще возникнет.
— Пора,— проговорил Марио.
Стурка принялся аккуратно складывать сертификаты
и засовывать их в чемодан:
— Пора.
Марио колебался.
— Эти бумаги нельзя просто принести в банк или к
брокеру и дать указание продать их. Это вызовет панику
на рынке. Они этого не сделают.
83..
— Не продавай,— ответил Стурка.— Заложи их.
— Для чего?
— Сколько ты можешь получить? Полмиллиона?
— Около того.
— Возьми чек на предъявителя. Затем ты отнесешь
этот чек в другой банк и выпишешь вместо него несколь¬
ко чеков на меньшие суммы. После этого ты опять пой¬
дешь в другие банки и получишь деньги по некоторым
из них.
— Какую сумму взять?
— По крайней мере, половину от общей. Остальное
пусть будет в сертификатах и чеках, которыми можно
воспользоваться за границей.
Марио в мгновение ока становился трезвым и прак¬
тичным, когда речь заходила о деньгах. Он был воспитан
в семье финансистов, и это давало о себе знать.
Он запер чемодан.
— В крупных купюрах, я думаю?
— Любые другие займут слишком много места. Ты
должен будешь также купить нам пояса для денег. По¬
дойдут дешевые, из плотной ткани.
— Это ведь буржуйские деньги, не так ли,— усмех¬
нулся Марио.— И мы используем их, чтобы уничтожить
буржуев.
— Зайди сначала к парикмахеру,— инструктировал
Стурка.— И купи хороший костюм, ты должен выгля¬
деть респектабельно.
— Естественно.
— Можете взять машину. Пегги поедет с тобой. Вы¬
садишь ее в Нью-Йорке на стоянке около гаража. У
полиции может быть описание машины, полученное от
Барбары, но у них нет ее номера.— Они сменили номер¬
ной знак прошлой ночью.
— Вероятность того, что вас арестуют на многолюд¬
ных улицах, слишком ничтожна, чтобы об этом беспо¬
коиться. Вы растворитесь в толпе. Но в банке вам при¬
дется выдумать правдоподобную причину, чтобы занять
деньги под залог ценных бумаг.
— Безусловно. Мы с Пегги собираемся пожениться
и хотим купить яхту для нашего медового месяца.
— Нет. Это слишком легкомысленно.
Марио нахмурился. Стурка кончиками пальцев кос¬
нулся его руки.
— Намечается сделка по продаже земельного уча¬
стка. Очень крупная. Будь откровенен со служащим в
84
банке, доверь ему свою тайну. Тебе нужны деньги для
подпольной взятки, чтобы убедить земельный комитет
пойти тебе навстречу. Это краткосрочный проект, и ты
сможешь вернуть ссуду в течение трех месяцев.
Алвин изумленно посмотрел на Стурку. Этот человек
приказывал абсолютно невероятные вещи.
Марио кивнул.
— Это сработает.
Сезар тихо сказал:
— Мы были вынуждены убрать ее.
— Господи,— невнятно прошептала Пегги.
Стурка ткнул пальцем в ее сторону.
— Твой отец был профессором колледжа — ты зна¬
ешь, как держать себя.
— Мой отец — надутый либеральный пьяница. Чер¬
тов лицемер.
— Ты будешь секретаршей Марио. Секретаршей
очень богатого человека — и ты должна вести себя так,
как подобает в приличном обществе.
— Буржуйском обществе.
— Пегги...— У Стурки был очень тихий и спокой¬
ный голос, но он заставил ее замолчать.— Пока Марио
будет в парикмахерской и магазине, ты купишь себе
строгое платье и сделаешь прическу.
Поскольку она ничего не возразила, он опять повер¬
нулся к Марио.
— Убеди служащего в банке, что все строго конфи¬
денциально. Никто не должен ничего знать, иначе это
может расстроить твою сделку.
— Непременно. Таким образом акции не будут пе¬
реходить из рук в руки, их продажа не будет зарегистри¬
рована ни на бирже, ни в SEC ♦.
— И твоя семья ни о чем не узнает.
- Да.
Стурка подошел к Пегги.
— Когда ты закончишь дела в городе, поезжай на
метро до Ньюарка и там возьми такси до отеля «Вашинг¬
тон». Тебе надо вернуться в интервале от шести тридца¬
ти до семи. Будешь ждать у центрального входа.
— Внутри или снаружи?
— Снаружи, мы будем наблюдать. Когда у меня не
♦ SEC — комиссия по залогам и обмену.— Федеральная комис¬
сия. которая занимается распространением информации и защитой
вкладчиков в вопросах залогов и кредитования.
85
будет сомнений, что за тобой не следят, мы заберем тебя.
— Что делать, если мы не сможем там встретиться?
— Оставь для меня сообщение обычным способом,
мы что-нибудь придумаем.
Стурка был абонентом службы телефонных сообще¬
ний под именем Чарльза Верника. Когда требовалось
что-то передать ему, следовало назвать цифры телефон¬
ного номера в обратном порядке: если вы звонили с теле¬
фона 691-6243, нужно было оставить номер 342-6196.
Алвин зевнул.
— Проснулся наконец,— сказал Сезар.
— Я два дня не спал.
— На пароходе у тебя будет целая неделя, чтобы
отоспаться.— Сезар вытащил из кармана пузырек с таб¬
летками.— Возьми одну из них.
— Стимуляторы?
— Амфитамин. Возьми одну.
— Что-то не хочется.
В армии Алвин бросил колоться героином и с тех
пор не прикасался ни к наркотикам, ни к другим меди¬
каментам; он испытывал к ним отвращение и боялся
опять сесть на иглу.
Стурка проводил Марио и Пегги до дверей. Алвин
слышал, как захлопнулись дверцы машины, завелся мо¬
тор, и они отъехали от мотеля.
Сезар вытаскивал баночки из наборов театрального
грима, которые они купили неделю назад в Нью-Йорке.
Они заготовили еще кое-что: пластмассовые подкладки,
засунув которые за щеки, можно было сильно изменить
форму лица; парики и шиньоны для изменения причес¬
ки; краску, чтобы Поменять оттенок бровей и волос.
Пара подкладок, густые прокуренные серые усы и
пегий шиньон в мелких кудряшках состарили Алвина
лет на двадцать.
Сезар сказал:
— Помни, что ходить надо слегка ссутулившись.
В парике и очках, с наложенным гримом Сезар уже
не был. похож на загорелого бандита, а скорее на бизнес¬
мена средних лет. Стурка же выбрал себе курчавый
коричневый парик и аккуратно подстриженную бород¬
ку, и в результате принял аскетический вид.
— Теперь .идем.
Снаружи воздух был насыщен выхлопами машин,
непрерывной лентой идущих по двадцать второму мар¬
шруту в сторону города и Ньюаркского аэропорта. На
86.
площадке для автомобилей перед мотелем было ожив¬
ленно: слышалось хлопанье дверей машин; толкаясь,
люди укладывали грузы в багажники; дети возбужденно
бегали; продавцы выезжали на запруженную автомо¬
билями магистраль. Небо хмурилось, что предвещало
после тумана ясный день к северо-востоку от Нью-
Джерси.
СРЕДА, 5 ЯНВАРЯ
14:15, восточное стандартное время
Лайм вышел из кабинета Саттертвайта в Белом доме
в мрачном настроении и, поймав такси, отправился в уп¬
равление полиции.
Он был еще под впечатлением этого ужасного офи¬
циального ленча в кабинете сардонического главного
советника президента по безопасности, который прохо¬
дил под высокопарные рассуждения Саттертвайта о
целях и средствах в политике. Всю дорогу в такси Лайм
полулежал, откинув голову на мягкую спинку, закрыв
глаза и держа в зубах незажженную сигарету; в его сон¬
ной голове проносились эротические видения Бев Рей-
ланд.
— Эй, приехали.
Он заплатил кэбби * и вышел из машины. День был
солнечный и не такой холодный, как перед этим. Лайм
задрал вверх голову и посмотрел, нет ли в небе следов
инверсии самолетов, продолжая думать о Бев. Ей всегда
удавалось настоять на своем без показной аффектации:
ей было тридцать четыре, разведенная, женственная,
работала административным помощником спикера па¬
латы представителей Милтона Люка. Он посмотрел на
часы. В этот момент она, наверное, диктует ответные
письма Люка избирателям. «Дорогой господин Смит.
Благодарю Вас за Ваше письмо от 2 января. Относитель¬
но вашего запроса...» Днем она не тратила времени да¬
ром, вечером была вялой, в обоих случаях строго держа¬
ла себя в определенных рамках, и Лайм завидовал ей.
Репортеры уже знали его. Они устроили засаду в ко¬
ридоре; казалось, что их одежда пропиталась копотью
и плесенью, которыми были покрыты стены. Лайм про¬
* Кэбби — наименование таксистов в Америке.
87
вел в воздухе ладонями, и, когда их выкрики стихли и
перешли в бормотание, сказал:
— Никаких комментариев — и вы можете ссылаться
на меня.— Он прошел мимо них на лестницу через дверь,
охраняемую полицейскими. ч
Наверху следователь ФБР вел допрос; допрашивае¬
мой была Сандра Уолберг. В углу сидел со скучающим'
видом молодой адвокат из конторы Хардинга. Он выгля¬
дел как все ученики Хардинга — косматый, беспокой¬
ный защитник правды. Хардинг снискал дурную славу,
побуждая своих клиентов нарушать порядок на суде буй¬
ными высказываниями.
Лайм пересек комнату и сел справа от следователя —
так чтобы свет от окна не падал ему в глаза, мешая
смотреть на девушку. Когда он опускался на стул, сле¬
дователь приветствовал его кивком головы; защитник
никак не отреагировал, а Сандра один раз бросила на
него взгляд. Это была хрупкая девушка, и природа явно
поскупилась на ее лицо, но весь ее вид выражал угрюмое
сопротивление. Следователь ФБР был молод, въедлив
и хорошо знал свое дело. Его вопросы были логичны и
неотразимы. Он говорил осторожным тоном, скрывая
недоброжелательность. Конечно, все это было безуспеш¬
но — Сандра не говорила ничего. Никто из них не гово¬
рил. Было лишь несколько замечаний со стороны арес¬
тованных — особенно Боба Уолберга, который казался
более нервным, чем остальные. «Некоторые перемены в
Капитолии!»— выкрикнул он с усмешкой и поднятым
сжатым кулаком. «Вперед!» Но молодой адвокат всегда
успевал прервать, эти выпады, заставляя его замолчать:
«Все в порядке, мой милый, не горячись».
Клиенты Хардинга должны были понести наказание,
и государство не могло всерьез играть в милосердие, так
же как и Хардинг не мог не знать, что любые посулы
будут нарушены.
Хардинг вел это дело, полностью сознавая, что ника¬
кое чудо не позволит ему спасти своих клиентов от пала¬
ча. Но если кто-либо и получал при этом выгоду, то это
был сам Хардинг, защищая террористов, он укреплял
свое положение рупора левых радикалов. Впоследствии
он сможет прийти к своим соратникам и сказать им:
я — лучший в своем роде — заседал -в суде и потерпел
поражение от продажной и жестокой системы; поэтому
прибегните лучше к насилию, которое я всегда поддер¬
живал, потому что я только что показал вам, что все ос¬
88
тальное бесполезно. Лайм презирал хардингов: они будут
бороться до самой последней капли крови своих после¬
дователей.
Нужно было пройти через эту бессмыслицу. Все это
являлось притворством и чепухой, все, включая Хардин¬
га, знали это. Но арестованных поодиночке приводили
сюда и весь день вежливо задавали им вопросы, всегда
в присутствии адвоката, всегда с оговорками, что арес¬
тованный не обязан говорить ни одного слова.
Вечером арестованных возвращали в одиночные ка¬
меры, и адвокаты отправлялись домой. Потом, после
ужина, их снова вытаскивали, тайно помещали в камеры
для допросов и обрабатывали их без адвокатов и без
перечисления их прав. Это делалось потому, что этого
требовала обстановка: до тех пор, пока ты не просле¬
дишь дело до самых корней, у тебя не будет ни малей¬
шего представления о том, насколько велика опасность.
Ты должен найти Стурку и отыскать того, кто его нацрав-
ляет; и может быть, способ найти Стурку заключался в
том, чтобы выведать о нем у этих арестованных.
Были использованы нормальные средства воздейст¬
вия, которые дали минимальный эффект, поэтому при¬
бегли к наркотикам. До сих пор результаты были нич¬
тожны, но сегодня вечером они могли оказаться более
обнадеживающими. Тем временем арестованные каж¬
дое утро жаловались своим адвокатам на ночные допро¬
сы, а следователи самым серьезным тоном отвечали,
что либо это приснилось заключенным, либо они злона¬
меренно лгали. Государство могло представить в изоби¬
лии надежных свидетелей, которые бы показали, что
арестованных не беспокоили и что они всю ночь проле¬
жали в своих камерах. Государство могло также пред¬
ставить врачей, которые засвидетельствовали бы, что
арестованным не давали наркотиков. Эти радикалы, по¬
думал Лайм, сами выдумали фашистское' полицейское
государство и сами создали его.
На суде уже департамент юстиции возьмет на себя
задачу подвести арестованных к публичному признанию
своей вины. Пункты обвинения были мало доказуемы
и вызывали жгучий интерес, и только публичное при¬
знание террористов могло снять беспокойство в обще¬
стве. Такое признание будет-получено.
В задачи службы Лайма не входило получение этого
признания, и он был благодарен Богу за это, но он со¬
блюдал интересы государства и знал, что государство
89
должно каким-либо образом найти рычаг, с помощью
которого оно могло бы воздействовать на того или дру¬
гого арестованного.
Он просидел десять минут, слушая вопросы следова¬
теля ФБР. Сандра Уолберг говорила очень мало, и ее
слова не были прямыми ответами на вопросы. Юный
адвокат в углу зевнул, не позаботившись даже прикрыть
рот рукой. Лайм обменялся со следователем изнурен¬
ными взглядами, неловко встал из-за стола и вышел из
комнаты.
В приемной здания управления делами он обнару¬
жил своего босса Дефорда и генерального прокурора
Эккерта, которые разговаривали с журналистами. Эк¬
керт, по устоявшейся привычке политика, говорил, не
сообщая почти никакой информации. У него это очень
хорошо получалось; его манера высказываться была
такой же безличностной, как распечатка с компьютера,
а голос звучал, как у полицейского, дающего показа¬
ния в суде. Это создало ему репутацию хорошего профес¬
сионала и компетентного человека; фактически он об¬
ладал обоими этими достоинствами, но в настоящий мо¬
мент, пытаясь играть роль осведомленного, но сдержан¬
ного в оценках чиновника, выглядел неестественно.
В свою очередь, Дефорд был дураком, но на публику ему
удавалось производить впечатление информированной
уверенности; он скрывал свою некомпетентность под
маской секретности: безусловно, я знаю все ответы, но
интересы безопасности удерживают меня от разглашения
их в настоящий момент. Чтобы объяснить это, ему тре¬
бовалось гораздо меньше слов.
Отвечая на вновь заданные вопросы, генеральный
прокурор Эккерт монотонно произнес:
— Естественно. Они были проинформированы в
присутствии адвокатов, что они имеют полное право от¬
казаться от дачи показаний, и все, что они скажут, мо¬
жет и будет использовано против них, и что они имеют
право на консультацию с адвокатом на протяжении всего
допроса.
Лайм и Дефорд отделились от журналистов и на¬
правились к рабочему кабинету Дефорда. Поворачивая
ручку двери, Дефорд сказал:
— Хотел бы я видеть, как они «раскрутят» этого
чинушу. Пока им мало что удалось.
Они вошли в кабинет, и женщина за столом привет¬
ствовала их равнодушной сухой улыбкой. Лайм просле¬
90
довал за Дефордом. Босс сел и начал теребить пальца¬
ми складку кожи на своей дряблой шее.
— Да, несколько часов назад мне звонил джентльмен
по имени Уолберг. Это отец близнецов. Он только что
прилетел в Вашингтон. Насколько я понял, он пытается
увидеть своих детей, но никто не хочет с ним разговари¬
вать.
Лайм кивнул:
— Он не может вообразить, что его дети хоть как-то
замешаны в этом. Должно быть, допущена какая-то
ошибка — недоразумение или подтасовка фактов. Или,
возможно, они попали под влияние дурной компании.
Но это не может быть их вина.
— Похоже, ты уже говорил с ним.
— Нет.
— Э-э... Я уверен, что на его месте я бы чувствовал
то же самое.
— Вероятно.— Лайм думал о Сандре Уолберг. За- ’
конченная негодяйка эта девчонка; как может кто-ни¬
будь продолжать верить в ее невиновность...
— Дэвид, мне очень жаль, но я сказал этому челове¬
ку, что ты ему все объяснишь.
— Ты сказал?
— Он... э-э... ждет тебя в твоем кабинете. Я думал,
мне следует сообщить тебе...— Дефорд, поджав хвост,
примирительно протянул руку ладонью вверх.
— Ты чертов дурак.— Гнев Лайма усилил вырази¬
тельность этих бесцветных слов.
Он вышел из кабинета и вместо того, чтобы хлопнуть
дверью, закрыл ее с легким презрительным щелчком.
Уолберг имел мрачное лицо профессионального пла¬
кальщика. Его руки и щеки были покрыты веснушками,
а тонкие рыжие волосы тщательно зачесаны, прикрывая
лысину. Он казался скорее печальным, чем негодующим.
«Мягкий, как карандаш с маркировкой «ММ»,— поду¬
мал Лайм.
— Господин Лайм, я Шейм Уолберг, я отец...
— Я знаю, кто вы, мистер Уолберг.
— Я Очень признателен вам за то, что вы согласились
встретиться со мной.
— Это не мое решение.— Лайм обошел вокруг своего
стола, отодвинул стул и сел.— Чего вы, собственно, от
меня хотите?
Уолберг глубоко вдохнул. Если бы у него была шляпа,
он, наверное, вертел бы ее в руках.
91
— Они не позволяют мне встретиться с моими
детьми.
— Боюсь, что сейчас они скорее дети правительства,
мистер Уолбёр! Это мера предосторожности.
— Да, да, я понимаю. Они не хотят, чтобы к заклю¬
ченным или от них передавались послания. Они сообщи¬
ли мне об этом. Как будто они считают, что я принадле¬
жу к лиге анархистов и террористов. Во имя Господа,
господин Лайм, я клянусь...
Уолберг остановился, чтобы успокоиться. Он собрал¬
ся с духом.
— Произошла ошибка, господин Лайм. Мои дети
не...
— Мистер Уолберг, у меня нет времени выслушивать
ваши сетования.
Эти слова обожгли Уолберга.
— Мне говорили, что у вас нет сердца, но вас счи¬
тают справедливым человеком. Очевидно, это не совсем
так.
Лайм покачал головой.
— Я всего лишь безликий винтик в машине, мистер
Уолберг. Вас направили ко мне, чтобы отделаться от
вас. Я ничем не могу вам помочь. Моя работа в основном
состоит в составлении отчетов по другим отчетам, кото¬
рые пишут другие люди. Я не сыщик, не обвинитель и
не судья.
— Но вы — человек, арестовавший моих детей, не
так ли?
— На мне лежит ответственность за аресты — вы
это хотите услышать?
— Тогда скажите мне, почему?
— Вы хотите знать, почему я заподозрил ваших
сына и дочь?
— Да. Что привело вас к мысли, что они в чем-то
виновны? Они бежали? У моих детей были недоразуме¬
ния с чиновниками, поэтому они побаиваются полиции —
вы знаете, как это бывает с молодыми людьми. Но пус¬
титься бегом от человека в форме и с оружием — доказы¬
вает ли это, что...
— Вы пытаетесь делать предположения, мистер
Уолберг, но я не имею права раскрывать дело, которым
занимается правительство. Вам следовало бы встретиться
с генеральным прокурором, но, к сожалению, я сомне¬
ваюсь, что он вам что-либо скажет.
— Достаточно ли вы прожили, мистер Лайм, чтобы
92
помнить то время, когда могли отличить добро от зла?
— Боюсь, я очень занят, мистер Уолберг. Мне жаль,
что вы набрали не тот номер, по которому можно куда-
либо- дозвониться.— Лайм прошел к двери, открыл ее
и, придерживая ее рукой, посмотрел на Уолберга. Тот
стоял неподвижно.
— Я собираюсь драться за них.
— Да, я думаю, вы должны.
— Куда делась мораль, мистер Лайм?
— Мы все же питаемся мясом, не так ли?
— Я не понимаю вас.
— Мне жаль, мистер Уолберг.
Когда Уолберг ушел, Лайм извлек из ящика для
приходящей корреспонденции его содержимое. Около
получаса он размышлял о поразительной наивности
Уолберга: близнецы обнаруживали массу тревожных
признаков, они не могли испортиться за одну ночь; но
слова, которые пишут на стенах, всегда предназначают¬
ся кому-то другому. Только не моим детям.
В этом месяце сыну Лайма исполнилось восемь лет —
он родился под знаком Водолея, и была некоторая на¬
дежда, что Биллу удастся дожить до зрелого возраста,
не ощутив потребности взрывать здания и людей. Еще
два года назад Лайм лелеял мечты, что они с сыном
смогут сделать, когда он подрастет; тогда для этого
были основания, но сейчас мальчик жил в Денвере с
Анной и ее новым мужем, и права Лайма посещать их
были сурово урезаны не только правилами этикета, но
и расстоянием до Денвера.
Он был там перед самым Рождеством. Он дремал
всю дорогу у окна самолета, а в аэропорту они втроем
встретили его — Билл, Анна и этот идиот Данди, не при¬
думавший ничего лучшего, чем притащиться туда с ними:
худой и энергичный человек с Запада, который все время
повторял одни и те же анекдоты, оперировал огромны¬
ми суммами в связи с арендой сланцевых месторожде¬
ний и, очевидно, не решался оставить Анну без своего
внимания наедине с ее бывшим мужем. Он провел с ними
неуклюжий уик-энд: Анна все время разглаживала рука¬
ми складки на своей юбке и старалась не поднимать
глаз. Данди с напыщенным видом демонстрировал
отеческие чувства к Биллу и называл его «коротышка»;
при этом они оба бросали украдкой взгляды на Лайма,
чтобы убедиться, что он все понимал правильно — они
создали здесь «настоящий дом* для мальчика» и «ему
93
сейчас гораздо лучше, Дэвид, у него есть отец, который
все время с ним».
На Билла, которого окружали десять тысяч акров
лугов и стада настоящих коров, игрушки, купленные
Лаймом в последнюю минуту по пути в аэропорт, произ¬
вели слабое впечатление. Прошлым летом он брал Билла
в поход, и там они неплохо понимали друг друга, но сей¬
час, когда лежал снег, брать мальчика было некуда, за
исключением полуденного катания на коньках и диснеев¬
ских мультфильмов в Ист Колфакс.
Воскресным вечером в аэропорту он прижал свою
щеку к щеке ребенка и качнул головой так, что его усы
царапнули Билла; мальчик отпрянул назад, в глазах
Анны появился холодный упрек. В присутствии Данди,
стоящего рядом и наблюдающего, она подставила щеку
для традиционного поцелуя — от нее пахло холодными
сливками и шампунем — и страстно прошептала ему
в ухо: «Не падай духом, Дэвид, не унывай!»
Он неприятно усложнял ее жизнь, и она хотела, что¬
бы он оставался на расстоянии, но она не хотела посы¬
лать мальчика к нему — Лайм должен был приезжать
к ней, если он хотел видеть Билла. Это был ее способ
держать его на поводке. Она была прижимистой женщи¬
ной.
Он помнил ее высокой девушкой с холодными глазами
газели и прямыми светлыми волосами; ее манеры были
скорее спокойными, чем вызывающими; они пожени¬
лись, потому что не видели серьезной причины не сделать
этого. Но довольно скоро они начали тяготиться друг
другом: оба знали, что другой собирается сказать еще
до того, как он скажет это. Со временем это внесло раз¬
лад в их отношения — они уже ни о чем не говорили,
между собой.
Такая жизнь стала для них слишком невыносима,
и наконец она ушла, тяжело ступая каблуками и ведя
ребенка за руку.
Они жили в одном из тех городков, существование
которых определялось с точки зрения числа миль до
Александрии *. Он держал дом еще шесть месяцев, а
а затем переехал в город, в двухкомнатную квартиру в
доме без лифта.
Служащие уже покидали здание управления делами,
* Юго-западный пригород Вашингтона; расположен на реке По¬
томак в штате Вирджиния^ Население около 10 000 человек.
94
но ему не хотелось возвращаться в двухкомнатную
квартиру в доме без лифта. Он всегда мог поехать к Бев.
Но вместо этого он отправился в бар в Военно-Морском
клубе.
Водка с мартини, очень сухая смесь. Однажды он
нашел, что ему приятно ходить в бары, ему нравились
сумрачные, необитаемые комнаты, в которых футболь¬
ные матчи и кинокартины рассеивали тоску по человече¬
скому разговору.
Лайм стал ценителем старых кинолент: он мог назвать
имена актеров, умерших двадцать лет назад, и все, что
ему было нужно — этд еще один поклонник кино, с ко¬
торым можно было бы убить вечер, говоря о восхити¬
тельных мелочах. «Юджин Палетт в «Мистер Дидс
едет в город».— «Нет, это был «Мистер Смит-едет в Ва¬
шингтон».— «Я думал, это был Клод Рейнс».— «Совер¬
шенно верно. Они оба играли в этом фильме».— «Пом¬
ните красивую романтическую мелодраму «Маска Димит¬
риоса». Гринстрита и Лорре, был ли в ней тоже Клод
Рейнс? Он был у них в «Касабланке», но играл ли он в
«Димитриосе»?»— «Я не знаю, но этот фильм пойдет на
следующей неделе в одной из ночных программ, я читал
об этом в газете...»
Скука приводила его в отчаяние. Он с вялым раздра¬
жением думал о похотливом мужчине и женщине, кото¬
рые по недосмотру дали ему билет в этот мир. Слишком
молодой во время войны для чего-либо кроме романов
в стиле Дэйва Доусона, мелодрам, передаваемых по ра¬
дио, бейсбола на песке и значков юного стрелка. Слиш¬
ком старый позднее, чтобы присоединиться к поколе¬
нию «озабоченных»: Лайм окончил колледж, так ни разу
не поинтересовавшись политическими взглядами соседа
по комнате.
Слишком много баров он уже изучил. Все они слиш¬
ком примелькались. Он покинул клуб.
В пятидесятые холодная война казалась значитель¬
ным делом, и он с гордостью стал одним из тех, кто бо¬
ролся с лучшими людьми, которых могла’ выставить дру¬
гая сторона. «Достаточно ли вы про жили,-мистер Лайм,
чтобы помнить то время, когда вы могли отличить добро
от зла»?
В те времена американская разведка была младен¬
цем, скопированным с британской системы, и делр ве¬
лись в чересчур колдовском стиле, характерном для ан¬
гличан, как будто к ядерному сверхоружию можно было
95
относиться так же, как к грызне на Балканах в двадцатые
годы. Но постепенно вошел в норму цинизм. Храбрость
стала подозрительной. Стало модно оправдывать себя
трусостью. Если ты собирался предстать перед опасно¬
стью, только чтобы пощекотать нервы, тебя брали на за¬
метку как мазохиста, отягощенного комплексом вины.
Считалось, что никто не ищет риска. К мужеству стали
относиться с презрением: если ты выполнял какую-либо
опасную работу, все ждали,' что ты скажешь, что ты де¬
лал это ради денег или по убеждениям. Но не потому,
что тебе Это нравится. Чтобы доказать, что ты нормаль¬
ный человек, нужно было выставлять себя цыпленком.
Они добились успеха в искоренении мужества. Преступ¬
ление и лихая езда на машине стали практически един¬
ственными оставшимися занятиями.
У Лайма был прирожденный талант к изучению ино¬
странных языков, и его пятнадцать лет использовали в
полевых условиях, главным образом в Северной Африке,
но однажды послали на восемнадцать месяцев в Финлян¬
дию. Постепенно он начал питать отвращение к работе
со своими коллегами — не только с противниками
по другую сторону, но и со своими союзниками. Они
были извращенцами, играющими в бессмысленные игры,
а компьютеры лишили их дело какого-либо азарта.
Стоило ли рисковать при этом жизнью?
В конце концов Лайм, используя все свое скромное,
влияние, добился перевода в кабинет, где от него ничего
не требовалось и где он временами забывал, чем, собст¬
венно, занимается.
Он работал на руководящей государственной долж¬
ности, зарабатывал четырнадцать тысяч долларов в год
или, во всяком случае, получал их», возглавлял отдел,
который расследовал ежемесячно около тысячи угроз
жизни президента, из которых все, кроме трех за все
время, не имели под собой никакого основания,— отдел,,
в котором ленивая безответственность выдавалась за
исполнение служебных обязанностей, и подумывал об
отставке — о работе руководителем службы безопас¬
ности в какой-нибудь корпорации, пока судьба, этот веч¬
но ждущий гробовщик, не одержит верх над ним.
Это было все, что он заслужил. Однажды наступает
момент, когда то, что ты делаешь, становится обыкновен¬
ной работой, которую ты можешь выбросить из головы
каждый день в пять часов, когда в тебе пропадает'вера
в то, что ты делаешь,— и это значит, что ты слишком
96
долго этим занимаешься. Ты продолжаешь двигаться
по наезженной колее, но это движение подобно повто¬
рению одних и тех же слов до тех пор, пока они не поте¬
ряют свой смысл.
Вечерний сумрак дышал холодом. Он пошел домой
мимо ряда покрытых копотью домов в викторианском
стиле, с башенками и безвкусным орнаментом, и по на¬
ружной лестнице поднялся к себе в комнаты. Паровой
радиатор работал на полную мощность, воздух был спер¬
тый и тяжелый, как будто помещение долго не проветри¬
валось. Дутый абажур приглушал свет, комната казалась
сероватой, по углам прятались тени. Он резко снял трубку
телефона и нерешительно набрал номер.
— Алло.
— Привет.
— Caro mió *. Как у тебя дела?
— Паршиво,— ответил он.— Ты уже обедала?
— Боюсь, что да.
Повисла тяжелая тишина. Наконец она сказала:
— Я пыталась дозвониться тебе, но телефон не от¬
вечал.
'— Я кое-где остановился, чтобы промочить горло.
— Но ты не пьян?
— Нет.
— Отлично, приезжай, я соображу тебе что-нибудь
поесть.
— Не стоит, если у тебя такое настроение.
— Не будь дураком, Дэвид,— сказала она.,
— Не я первый, не я последний. Я в отличной ком¬
пании.
— Ты действительно дурак, Дэвид. Но приезжай.—
В ее голосе появилась густая влажная интонация, и это
вновь вызвало в нем воспоминания о ее сексуальности.—
Приезжай, Дэвид, я хочу тебя.
Мысленно задавая себе вопрос, кто из них больший
дурак, он спустился и сел в машину. Ему следовало луч¬
ше подумать, прежде чем звонить Бев. Ему хотелось
увидеть ее, но в прошлом году у него была дешевая ин¬
трижка с пустой девицей из Сент-Луиса, и он не желал
впутываться подобным образом еще раз, даже с Бев;
на этот раз уже он был тем, кому нечего предложить.
Но он выехал из гаража и поддался засасывающему
течению улицы. Она увлекла его к северу, в сторону
• Мой милый.
4 Заказ 3269
97
Палисэйдс — фешенебельные дома, породистые собаки,
модно одетые худые женщины и толстые дети. В этом
районе жили сенаторы и члены кабинета, и при обыч¬
ных обстоятельствах два или три званых вечера, устроен¬
ных обладателями накрахмаленных рубашек, были бы
здесь уже в полном разгаре. Но сегодня все было отме¬
нено из-за взрывов. Однако вечера, без сомнения, долж¬
ны были вскоре возобновиться. В знак траура все оденут¬
ся в черное и будут носить нарукавные повязки, ходить
с мрачным видом и пылать справедливым гневом, но
после короткого перерыва обеды продолжатся, потому
что правительство по-прежнему функционирует, а боль¬
шая часть его работы совершается именно на таких
обеденных собраниях.
Он проехал мимо дома Декстера Этриджа. Окна
были слабо освещены, на переднее окно падал отсвет
включенного внутри цветного телевизора. Лайму было
приятно увидеть признак нормального состояния ве¬
щей — где-то в подсознании он чувствовал свою ответ¬
ственность в отношении избранного вице-президента
после того, как он обратился к нему на ступенях Капи¬
толия: это в чем-то роднило их.
Апартаменты Бев располагались в ультрамодной баш¬
не из стекла. Как административный помощник спикера
она получала хорошие деньги и знала, как их со вкусом
потратить. Передняя комната была просторной: пол¬
ностью белые стены, эскизы Бери Ротшильда, солидная
добротная мебель спокойного цвета, не загромождаю¬
щая пространство. Лайм постучал, отпер дверь своим
ключом, бросил плащ на стул и позвал Бев.
Она не ответила. Он обошел комнаты — там было
пусто; он прошел на кухню, смешал два коктейля и уже
шел с ними в гостиную, когда вошла Бев в плаще и с тя¬
желой коричневой сумкой для продуктов.
— Привет.— У нее был радостный вид. Когда он
взял у нее пакет, она наклонила лицо, и он ощутил ее ды¬
хание на своих губах.
Он отнес покупки на кухню. Бев стянула перчатки,
сбросила с плеч плащ и сняла шарф, потрескивая воло¬
сами. Они ровно легли ей на плечи, на концах завиваясь
кверху.
Она заметила коктейли и, прежде чем идти на кухню,
сделала большой глоток, потом бесцеремонно оттолк¬
нула его в сторону и начала разгружать. бумажный па¬
кет. Лайм уперся плечом в косяк двери.
98
— Нам бы хватило того, что оставалось.
— Если бы у меня хоть что-нибудь было.— Она
стояла на цыпочках, ставя что-то в холодильник; икры
ног напряглись, платье туго обтянуло ребра и грудь.
Она повернулась и, поняв, что он рассматривает ее, быст¬
ро исподлобья взглянула на него.
— Проваливай отсюда,— сказала она, смеясь над
ним. Он хлопнул ее по заду, вернулся на диван и взял
свой стакан.
В течение нескольких минут Бев яростно щелкала
и звенела на кухне, а затем появилась, неся поднос
и столовое серебро.
— Я думал, ты ела.
— Пусть это будет десерт. У меня есть настроение
погрешить.— Она сервировала стол.
— Тушеный шницель с яйцом подойдет?
— Да. Отлично.
Она подошла к кофейному столику и наклонилась
к нему, чтобы зажечь сигарету; он скользнул взглядом
по линии, плавно переходящей от горла в манящую
смуглую ложбинку между грудями. Она наблюдала за
ним — улыбающаяся, с полуприкрытыми глазами, теп¬
лая и томная. Выпрямилась, выдохнула дым в потолок,
поднесла свой бокал ко рту. Было слышно, как лед за¬
звенел о ее зубы.
— В таком случае, все в порядке.
Он лениво прикрыл глаза, оставив узкую щелочку, и
Бев приняла вид сюрреалистической субстанции в крас¬
ных тонах. Когда она вышла на кухню, он закрыл глаза
и снова услышал щелканье дверцы холодильника и гро¬
хот чего-то еще.
— Вставай, Рип Ван Винкль ♦.
Он открыл глаза. В комнате было темно: она поту¬
шила весь свет, только на столе горели две свечи. Он
хмыкнул и поднялся, она засмеялась над ним с возбуж¬
денной развязностью; это смутило его. Она взяла его за
руку и повела к столу.
— Это «Уорнер Бразерз», 1947, но именно это мне
и нравится.
— Вино?
— Сервировка, дурачок. Будем пить «Моро».
•Рип Ван Винкль — нарицательное имя человека, про¬
спавшего что-то важное. Персонаж одноименного рассказа Вашинг¬
тона Ирвинга. Он проспал двадцать лет в лесу, околдованный феями.
99
4*
— Шабли с телятиной?
— Почему бы и нет? У меня есть сардины.
— Сардины — для десерта.
— Я же сказала, что у меня буйное настроение.
Он попробовал телятину.
— Чертовски хорошо.
— Конечно. Этого следовало ожидать.
— Ты ведешь себя так, как будто за этим что-то кро¬
ется. Чем я должен расплачиваться за такое внимание?
— Ничем. Я просто дразню тебя.
Она наклонилась вперед, держа бокал обеими руками.
Мягкое теплое свечение исходило от ее глаз и кожи.
— Что произошло с твоим замечательным крутым
юмором? Помнишь, как ты при переходе заполнял бума¬
ги для Дефорда: дата рождения 19 июня 1930, вес
семь фунтов две унции, рост 21. дюйм?
— Это было до того, как я узнал Дефорда.
— А как насчет тех сотен подписных карточек, кото¬
рые ты заполнил на имя и адрес Дефорда? Он, должно
быть, начал получать пару сотен журналов и каталогов
каждую неделю.
— Я считал, что ему нужно получать больше инфор¬
мации.
— Ты ничем подобным не занимался уже целый год.
— Я полагаю, тебе это надоело,— сказал он.
— Ты говоришь, что уже слишком стар для подоб¬
ного.
— Мне это просто наскучило.
— Ах, тебе просто наскучило.
— Верно.— Он отодвинул от себя пустую тарелку
и протянул руку к бутылке с вином, чтобы снова напол¬
нить бокалы.
— Во всяком случае, у тебя хороший аппетит.— Она
подняла свою рюмку под этот тост жестом, который не
был в ходу с тех пор, как Чарльз Бойер перестал играть
романтические роли: глаза полуприкрыты, влажные
губы приоткрыты. Внезапно она рассмеялась:
— Я чувствую, что я немного пьяна. Или навеселе —
я никогда не улавливала четкой разницы. Прошлой ночью
я видела фильм по телевизору — держу пари, я могу
поставить тебя в тупик. «Великое восстание Сиу». Ты
знаешь, кто написал сценарий?
— Ради Бога.
— Это было внушающее ужас зрелище. Кто бы ни
написал это, у него хватило ума взять псевдоним. Сцена¬
100
рий был написан, как показывали огромные пылающие
красные буквы, Фредом С. Доббсом.
Секунды две он обдумывал ее слова, а затем рассме¬
ялся. Она выглядела задетой и обиженной. Лайм воспро¬
извел сердитое ворчанье Хемфри, Богарта:
— Пофлуфайте, никто.
— Я не думала, что ты сообразишь.
— Кто-то в самом деле использовал имя «Фред С.
Доббс» для псевдонима?
— Честное скаутское.
Он опять засмеялся. Доббс был персонажем Богарта
в «Сокровищах Сьерра-Мадре»— тип, способный на все
ради золота.
Они отнесли тарелки в раковину. Лайм поймал ее,
протянув руки через стойку с посудой. Она схватила
его за галстук и потянула его голову вниз: ее язык был
очень горячим. Они оставили свечи гореть и перешли в
спальню. Лайм сел и начал расшнуровывать ботинки,
следя за ней. Так как она презирала нижнее белье, то
оказалась обнаженной раньше его; она расстегнула пу¬
говицы на его рубашке и руками потянула его на постель.
Он занимался с ней любовью неторопливо и умело.
Они зажгли одну сигарету на двоих.
— Как ты меня находишь?
— У тебя то, что надо, точно там, где надо.
— Произнеси это с убеждением, дорогой.— У нее
был яркий, нестерпимо сияющий взгляд.
Лайм свирепо затянулся табачным дымом, и у него
закружилась голова.
— Да,— в его тоне сквозило раздражение.
— В чем дело?
— Я не знаю. Неважно.
Ее ноги запутались в скрученных простынях, она
брыкнула ими, освобождаясь.
— Поскучай тут немножко.— Она скрылась в ван¬
ной. Лайм лежал на спине; живот равномерно подни¬
мался и опускался в такт его дыханию, вокруг него рас¬
ходился во все стороны дым.
Она вернулась, села на край кровати и взъерошила
ему волосы. >
Он сказал:
— Извини.
— За что?
— За то, что беру на себя слишком много, я думаю.
Я не собираюсь все время изображать Гамлета. .
101
— Тебе просто не повезло, вот и все. То, что прои¬
зошли взрывы, нельзя исправить.
— От этого никому не легче.
— Что тогда говорят в таких случаях?
Лежа на подушке, он покачал головой.
— Было бы полнейшей наивностью верить, что су¬
ществует ответ на любой вопрос. В данном случае дру¬
гого ответа, кроме как уничтожить всех подозреваемых
террористов, нет.
— Это слишком жестоко.
— Не совсем так. Это стандартная процедура почти
во всем мире. Здесь мы все еще делаем вид, что тотали¬
тарные решения неприемлемы, но жизнь нас учит.—
Он рассеянно улыбнулся.— Революции не саморазру-
шаются автоматически’ Надо убивать их.
— Но тебе едва ли хочется делать это самому.
— Несколько лет назад я запомнил одно высказы¬
вание. Цитата, своего рода обличение. В дословном пере¬
воде: «земля вырождается, налицо признаки того, что
цивилизация движется- к закату. Свирепствуют взяточ¬
ничество и коррупция, кругом насилие. Дети больше не
уважают своих родителей и не подчиняются им...»
— Какая-нибудь важная персона у русских?
— И близко не попала. Это надпись на ассирийской
дощечке, возраст которой около пяти тысяч лет.
Она забралась в кровать и тесно прижалась к нему,
положив кулачки ему на грудь и согнув колено у него
на животе. Бедро высоко поднялось, волосы разметались
по подушке.
— Мой милый Обломов.
— Все в порядке.
— Ты слишком осторожен, Дэвид, ты — большой
мрачный медведь, но трагедия не в том, что ты страда¬
ешь, а в том, что ты не чувствуешь.
— Поэтому тебе не следует слишком беспокоиться
обо мне.
— Ты родился с верой в идеалы, но все, чему тебя
учили, оказалось сейчас бессмысленным.
— Да, доктор,— пробормотал Лайм.
— В действительности ничто не имеет значения, не
правда ли?
— Кажется, все дело именно в этом, доктор.
— Вот что я хочу сказать,— произнесла она.— Для
тебя имеет значение то, что ничего не имеет значения.
В этом все дело, Дэвид,— и это отправная точка.
102
ЧАСТЬ II
ПОХИЩЕНИЕ
ПОНЕДЕЛЬНИК, 10 ЯНВАРЯ
10:35, континентальное европейское время
Небо было цвета выжатого лимона, и над отелем
вырисовывались неясные очертания Пердидо; сдуваемый
с ее вершины снег образовывал маленькие бурные вихри.
Одиннадцать тысяч футов горы и ничего, кроме неба.
Дом был огромный, он обладал тяжеловесной массив¬
ностью, но не внушал того ощущения безыскусной про¬
стоты, которое, очевидно, должен был производить.
Немцы построили его только в прошлом году — немцы,
которые построили в Испании все. Они проложили до¬
рогу в город, выстроили Пердидо Спа из стали Круппа
и пластика, который используют в отелях «Хилтон»,
и постарались придать ему вид гигантской колоды. Это
было отвратительно.
Лайом МакНили стоял перед домом на открытой де¬
ревянной площадке размером с футбольное поле. В обыч¬
ное время она была бы заставлена маленькими столиками
и оккупирована обедающими лыжниками, но сегодня ту¬
ристов не было. Премьер Перец-Бласко раскошелился,
и испанская казна выделила сумму, достаточную, чтобы
снять Пердидо Спа на время лыжной прогулки новоиз¬
бранного президента Фэрли. Столы были убраны, и
на их месте расположился морской вертолет Фэрли на
лыжах с поникшими неподвижными лопастями винта.
Первоначально Фэрли планировал покататься здесь
на лыжах, но теперь, после взрывов, он потерял интерес
к этому занятию. Однако план испанской поездки нельзя
было быстро и легко изменить. Фэрли выжидал здесь,
по пути, отдыхая.
Рано утром, из Мадрида в черном лимузине прибыл
Торрес, министр иностранных дел. Как адъютант и глав¬
ное доверенное лицо Фэрли, МакНили встретил Торреса
и сопровождавших его людей около машины и быстро
проводил их в банкетный зал, который был специально
отведен в отеле для приемов Фэрли.
С Торресом приехали его личный переводчик, двое
чиновников, очевидно,' мелкие сошки, и приземистый
юз
громила по имени Доминикес, который оказался на¬
чальником гражданской гвардии. МакНили представил
помощников и Мейера Рифкинда, который руководил
отрядом секретной службы, приданным Фэрли, и все
они маленькой группой расселись на одной стороне
огромной пустой комнаты. Все чувствовали себя натя¬
нуто и нерешительно, как гости, задержавшиеся после
шумного вечера, оборвавшегося час назад.
Но Торрес был легок в общении, и они уладили график
визита Фэрли в Мадрид. Доминикес проделал большую
часть подготовительной работы, и в основном оставалось
только согласовать действия секретной службы с мера¬
ми, принимаемыми испанскими силами безопасности.
Подобные визиты всегда требовали сложной и обшир¬
ной подготовки. Точное место прибытия, точное время
приземления вертолета, где он будет встречен Перец-
Бласко и охраной в штатском, маршрут автомобильного
кортежа от вертолета до дворца. Доминикес вместе с
Мейером Рифкиндом более часа детально изучал карты.
Здесь — похожий на обрубок палец ткнул в карту —
Перец-Бласко и Фэрли сделают «незапланированную»
остановку, чтобы выйти из лимузина и пожать руки
людям из толпы. Гвардейцы заранее очистят квар¬
тал, проверят витрины каждого магазина, каждое окно
и крышу, располагаясь таким образом, чтобы держать
под прицелом все пространство.
Здесь, вдоль бульвара, будут установлены телевизион¬
ные камеры, которые снимут движение кортежа. На
этом месте будут сделаны отличные фотографии Фэрли
и Перец-Бласко, которые «случайно» остановятся, чтобы
попробовать свежих жареных каштанов у уличного
торговца.
Все это являлось выдумкой, игрой в индивидуальную
дипломатию.
Лимузин поведет сотрудник гвардии, а рядом с ним
на переднем сиденье будет агент секретной службы
Соединенных Штатов. Еще два агента, также объединен¬
ные в пару, разместятся на откидных сиденьях лимузина
лицом к высоким особам. По бокам процессию будут1
прикрывать гвардейцы в подтянутой форме и тяжелых
треугольных шляпах. Впереди и сзади поедут машины
с людьми из службы безопасности.
В три пятнадцать кортеж автомобилей подъедет к
дворцу Эль-Пардо. Фэрли и Перец-Бласко выйдут из
машины, гвардейцы образуют вокруг них клинообразное
104
прикрытие, они войдут во дворец, сопровождаемые сзади
веером из агентов секретной службы.
Там пройдет легкий полуденный завтрак. Перец-
Бласко и Фэрли вдвоем расположатся на возвышении;
приемлемо ли это для МакНили? Перец-Бласко предста¬
вит почетного гостя (копия его короткой приветствен¬
ной речи будет прислана). Затем Фэрли выступит с ко¬
роткой речью — может ли Торрес получить сейчас ее
копию? Затем высокие лица и репортеры разойдутся
в разные стороны; Фэрли и глава испанского государства
удалятся со своими помощниками для беседы с глазу
на глаз...
В положенный момент с широкой лестницы спустил¬
ся Клиффорд Фэрли в своем домашнем жакете — том
самом, с заплатами на локтях. Улыбаясь собравшимся,
тепло пожал всем руки, сел и завязал непринужденную
беседу.
Протокол был соблюден, и Торрес, наконец, соби¬
рался уезжать. Они все вышли из отеля на площадку и,
проходя к лестнице мимо вертолета, МакНили рассеян¬
но улыбнулся пилоту. Люди из секретной службы при¬
стально изучали углы, тени, склон горы, даже небо: им
платили за то, чтобы они делали только свою работу, и
они делали ее профессионально. Фэрли, Торрес и свита
спустились к автомобильной трассе. Подъехал лимузин,
и агенты гвардии вытянулись по стойке «смирно». Позд¬
нее, пытаясь вспомнить последовательность событий,*
МакНили с большим трудом выделял движения, которые
он видел. Машина с репортерами остановилась позади
лимузина Торреса; помощники и охрана забрались
внутрь, пока Торрес.и Доминикес говорили прощальные
слова — все это после обычных заверений для прессы:
обсуждение было очень полезным, все идет гладко,
мы ожидаем откровенного обмена мнениями в Мадриде...
Несколько служащих отеля подошли, наблюдая за
ними, к краю площадки. Там же были пилот вертолета
и запасной пилот, которые курили сигареты и погляды¬
вали на свои часы, чем-то озабоченные. Теперь Торрес
и его люди сидели в длинном автомобиле. Он был скон¬
струирован как раз для таких случаев. Двухканальное
радио, пуленепробиваемое стекло, запоры на дверях,
которые могли быть открыты только изнутри. В эпоху
политических похищений технология безопасности тре¬
бовала тщательной продуманности. С верха переднего
сиденья поднялся толстый стеклянный экран и со щелч¬
105
ком закрепился на потолке; Торрес на заднем сиденье
наклонился вперед, улыбаясь, махая рукой и что-то го¬
воря в открытую дверь, пока она не захлопнулась, и вели¬
чественный автомобиль тихо соскользнул вниз по гор¬
ной дороге.
Когда МакНили и Фэрли подошли к платформе, пи¬
лоты военно-морской авиации брели назад к вертолету,
стоящему на площадке; позднее МакНили это хорошо
вспомнил. Команда журналистов расходилась после безу¬
спешной попытки выведать что-нибудь у новоизбран¬
ного президента.
Фэрли направился к лестнице в отель; вокруг него,
как пастушьи собаки, теснились агенты секретной
службы. «Нет,— подумал МакНили,— как прилипалы».
Это начинало действовать Фэрли на нервы: он любил
пространство, любил развернуться, и не любил людей,
стоящих на его пути. Он был из тех, кому важна возмож¬
ность уединиться. Ему теперь придется привыкнуть к
этому.
МакНили стоял на площадке рядом с вертолетом.,
«Что если»...— подумал он и попытался представить
снайпера с дальнобойной винтовкой, вглядывающегося
в телескопический прицел где-нибудь в одном из остров¬
ков соснового леса наверху.
Покушения всегда были так просты в исполнении.
Если человек действительно намеревается убить тебя,
существует единственный на земле способ остановить
его — убить его первым. И если ты не знаешь о том, кто
он, не знаешь даже о его существовании — у тебя нет
никаких шансов.
Нездоровые мысли. Именно это место внушало их:
мавзолейная атмосфера огромного пустого отеля, желто¬
серое небо с едва пробивающимися лучами солнца, хо¬
лодный сухой ветер, непреклонная отчужденность гор.
• Позднее он спрашивал себя, не испытал ли он пред¬
чувствие, сбывшееся в слегка искаженном виде: своего
рода экстрасенсорное восприятие, предвидение, необыч-
- ная восприимчивость к зловещим предзнаменованиям
этого дня. Он никогда особенно не доверял таким ощу¬
щениям, в конце концов, снайпера там не было.
Он повернулся к двери, опасаясь простуды, думая о
том, чтобы пойти в свою комнату и часок поработать. Но
стремление к уединению никогда не отличало МакНили;
лучше всего он работал среди шума и беспорядка. Боль¬
шие пустые комнаты навевали на него уныние, и ноги
106
сами бы вынесли его опять на открытый воздух, поэтому
он вообще не вошел внутрь.
Вместо этого он завязал беседу с двумя пилотами вер¬
толета, офицерами военно-морского флота — с ними
было легко общаться: хорошие манеры и внешность,
наряду с их авиационным мастерством, определили, что
выбор пал на них. МакНили сам в возрасте девяти лет
начал клеить модели самолетов, и восхищение авиацией
никогда не покидало его.
— ...сорокапятифутовый винт. Мощность? Около ты¬
сячи лошадиных сил, крейсерская скорость сто тридцать
миль в час. Мы без труда доберем^ сегодня до Мадрида
часа за полтора, и еще останется горючего на сорок пять
минут.
— Обычно для таких случаев используют «13-7»,
не так ли?
— Обычно. Но та машина поменьше, у нее не тот по¬
толок, что у нашей птички.— Андерсон говорил о маши¬
не с гордостью, как о личной вещи.
Вертолет фирмы «Белл», «Ирокез Ни-17» — с ком¬
фортно оборудованными шестью местами для «очень
важных персон», был окрашен в синий цвет Военно-Мор¬
ского Флота, с нанесенными через трафарет знаками
Шестого флота. Не обращая внимания на уколы сове¬
сти, МакНили убил около часа, болтая с Андерсоном и
Кордом о вертолетах и полетах на них.
Оба пилота оказались ветеранами с десятилетним
стажем, хотя об этом свидетельствовали не шрамы на их
лицах, а поношенные кожаные куртки летчиков. Они го¬
ворили, коверкая слова и пользуясь техножаргоном, ко¬
торый не имел ничего общего с человеческим общением,
и были людьми того типа, который МакНили в целом
презирал — недоучки, не умеющие связать двух слов,
с кашей вместо мыслей,— но это были добрые приятные
парни, и МакНили был не из тех, кто из упрямого прин¬
ципа отказывает себе в маленьких человеческих радос¬
тях.
В конце концов ощущение вины побудило его вернуть¬
ся к бумагам' в комнате-. Он оставил пилотов на площад¬
ке, когда они пили кофе из термосов. Сделав несколько
последних исправлений и.примечаний в речи, которую
Фэрли готовился произнести в этот день, он побрился,
переоделся в серый костюм от Данхилла и прошел
по террасе в комнату Фэрли.
Фэрли разговаривал по телефону с Жанетт, он мах¬
107
нул МакНили рукой, указывая на стул. Когда он пове¬
сил трубку, МакНили сказал:
— Господи, это отвратительно.
— Что именно?
— Все это нежничанье и воркование в вашем воз¬
расте.
Фэрли лишь усмехнулся. Он сидел на стуле рядом
с телефоном, в вечернем костюме из Мадраса. Когда он
вставал со своего места, казалось, что он будет продол¬
жать подниматься целую вечность — этот высокий чело¬
век, казалось, состоял из множества суставов и распрям¬
лял их один за другим.
Пока Фэрли одевался, они разговаривали о Перец-
Бласко, о Брюстере, о взрывах в Капитолии, о базах во¬
енно-воздушных сил США в Торрехоне и Сарагосе
и о морской базе в Роте.
Перец-Бласко был и Мессией, и Иудой, возлюблен¬
ным Спасителем людей и деспотом, которого они учи¬
лись презирать, либеральным гением и тупым тираном,
неподкупным защитником и гангстером-вымогателем,
проклятым комми и проклятым фашистом. Он мог под¬
нять уровень жизни народа и мог тратить все деньги на
дворцы, яхты, мог открыть бесчисленные счета в швей¬
царских банках.
— Ты совсем не знаешь его, не так ли? Ты просто
не можешь ничего сказать о нем. Хотелось бы, чтобы он
находился на своем посту уже некоторое время.
— То же самое он может сказать и о вас.
Фэрли рассмеялся. МакНили подождал, пока он завя¬
жет галстук, и протянул ему речь.
— Ничего из ряда вон выходящего. Одна из стандарт¬
ных вариаций на тему гармонии и дружбы.
т— Это то, что надо.— Фэрли внимательно просматри¬
вал ее, запоминая отдельные куски, так как он не мог
выступать с потупленными глазами, не отрывая взгляда
от листа. Ему нравилось смотреть на своих слушателей.
Хотя в данном случае это едва ли имело значение: речь
была короткой, на английском языке, и по крайней мере
половина присутствующих в зале не поймет и одного
слова из десяти.
— Иногда,— сказал МакНили,— я спрашиваю себя,
так ли уж нужны эти чертовы базы. Они постоянно зу¬
дят, как прыщ на здоровой коже.
— Все мы поступаем в соответствии с требованиями
разума, не так ли? Это резкий поворот в сторону концеп¬
108
ции мирового господства. Хотелось бы вернуться к преж¬
ним временам и освободиться от этой ответственности.
— Может быть, эта ответственность*существует толь¬
ко потому, что мы ее сами на себя взваливаем?
Фэрли покачал головой.
— Я думал об этом пути, он ведет в тупик. Антимили¬
таризм — это эмоциональный изоляционизм. Мы любим
осуждать нашу военную мощь, но тебе известно, что она
является гарантией своего рода баланса — не совсем на¬
дежного, но по крайней мере создающего нам условия,
в которых мы имеем шанс успешно договариваться с ки¬
тайцами и русскими. Мы являемся стабилизирующим
фактором и даем почувствовать наше присутствие,
и, как мне кажется, это гораздо чаще смягчает кризисы,
чем обостряет их.
МакНили не прерывал ход рассуждений Фэрли, от¬
дельными восклицаниями и жестами давая ему понять,
что он слушает.
— Мне кажется, отнюдь не наша военная мощь не
дает нам покоя, скорее несуразность ее применения.
Во внешней политике нельзя достичь успеха без некото¬
рой философской концепции — иначе твои действия не¬
предсказуемы, и противная сторона все время будет вхо¬
дить в заблуждение.
Раздался стук в дверь: это был Рифкинд.
— Что-нибудь случилось, Мейер?
— Небольшая неприятность, сэр. Похоже, что верто¬
лет сломался.
МакНили выпрямился.
— Что с ним случилось?
— Корд объяснил мне, сэр, но я мало что понял.
МакНили засунул руки в рукава пальто и большими
шагами отправился на площадку. Корд и Андерсон за¬
лезли на фюзеляж, копаясь в двигателе. Они обильно
промазывали все его детали.
— Что случилось? — резко спросил МакНили. Вре¬
мени было в обрез.
— Чтоб мне провалиться,— пробормотал Андерсон.
Затем он взглянул через плечо и узнал МакНили.— Мы
начали разогревать двигатель, собирались залить баки
доверху, и вдруг он завыл, как сирена воздушной трево¬
ги. Вообрази, какой шум. Неужели вы не слышали?
Комната Фэрли находилась на противоположной сто¬
роне; МакНили ничего не слышал.
— Что бы это могло быть? — спросил он.
109
— Точно не знаю. Давление масла в норме, но звук
такой, словно масло вообще не поступает. Все скрипит.
Как будто туда попал песок, представляете?
— Вы ничего не обнаружили?
— Нет, сэр.
— Как скоро сюда может прибыть другая машина?
Шестой флот базировался в Барселоне — чуть более
ста миль отсюда. Андерсон ответил:
— Примерно через час, я думаю.
— Вызовите ее.
Он вернулся в комнату и доложил Фэрли. Появился
Рифкинд.
— Конечно, есть вероятность, что это диверсия, но
в настоящий момент мы даже не знаем, что с машиной.
— Посмотрим, что вам удастся выяснить.
— Да.— Рифкинд вышел.
Вошел Корд с сообщением, что по рации передан за¬
прос флоту, и посланный на замену вертолет уже в пу¬
ти. Фэрли проверил время и сказал Рифкинду:
— Вам лучше связаться с Мадридом.
— Да, сэр. Если они разведут пары по расписанию,
нам не следует опаздывать больше, чем на полчаса.
Когда Рифкинд и Корд вышли, МакНили заметил:
— У Мадрида будет отличный повод для насмешек.
Еще один образец хваленой американской техники.
— От поломок никто не застрахован. Это не имеет
значения.— Фэрли засунул листок с речью во внутренний
карман.
Из окна открывался захватывающий вид: бесчислен¬
ные ломаные склоны, уходящие в небо вершины, покры¬
тые снегом, дикая скалистая местность. Лицо Фэрли,
подумал МакНили, гармонирует со всем этим. Внезапно
Фэрли заговорил:
— Лайом, ты помнишь, что сказал Эндрю Би по пово¬
ду кампании за президентство на второй срок?
— Что это развязывает ему руки? Да, помню, но по¬
чему?
Эндрю Би, избиравшийся на один срок сенатором, те¬
перь был членом конгресса от округа Лос-Анджелес; он
выступал как самый сильный противник Фэрли на пред¬
варительных президентских выборах в республиканской
партии, и только в последнюю минуту уступил Фэрли
в Денвере. Похожий на большого лесоруба, Эндрю Би
действительно был заслуживающей внимания силой
в американской политике.
ПО
— Я не собираюсь переизбираться на второй срок,
Лайом,— сказал Фэрли.
— Что, уже устали от своих обязанностей?
— Би был прав. Это подрезает крылья. Нельзя быть
президентом и политиком одновременно.
— Черт возьми. Это игра случая.
— Нет. Я собираюсь заявить об этом во всеуслыша¬
ние. Я хочу, чтобы ты включил это в проект моего выступ¬
ления при инаугурации.
— Со всем должным уважением я заявляю, что вы го¬
ворите чушь. Зачем связывать себя?
— Это освободит мне руки.
— Для чего?
Фэрли слегка улыбнулся той неожиданной обезору¬
живающей улыбкой, которая временами, независимо от
ситуации, согревала его лицо: как будто напоминая, что
не нужно ставить знак равенства между его личностью
и могуществом той должности, в которую он вот-вот
должен будет вступить.
— Мы подолгу беседовали с Эндрю Би. У этого чело¬
века есть некоторые важные идеи.
— Я не сомневаюсь в этом. В следующий раз, когда
он будет бороться за президентство, он, возможно, по¬
лучит шанс воплотить их в реальность.
— Зачем ждать?
— Что вы хотите сделать? — опять спросил Мак¬
Нили.
— Главным образом, отделаться от комитетов.
— Несбыточная мечта.— МакНили имел полное
представление об этом. Эндрю Би в течение нескольких
лет возглавлял кампанию по разоблачению архаичной
системы комитетов в конгрессе, который управлялся
не большинством, а старшинством. Деятельность конг¬
ресса ограничивалась тиранией стариков — в большин¬
стве своем из сельских районов, часто коррумпирован¬
ных, в отдельных случаях откровенных дураков. Ни
один закон не мог пройти без их поддержки, хотя в Кон¬
ституции не содержалось никаких указаний, что конг¬
ресс должен быть связан подобным образом: в течение
нескольких лет молодые конгрессмены, возглавляемые
Эндрю Би, требовали реформ.
— Это не несбыточная мечта, Лайом.
— Если вы захотите провести законопроект, вы
должны будете иметь поддержку комитетов. Если вы
будете давить на председателей, они выпотрошат вас.
Ш
— Но если я не стремлюсь к переизбранию, то что
я теряю?
— Остальную часть вашей программы.
— Нет, если я улажу это в самом начале,— ответил
Фэрли.— И не забывай, что эти старики тоже должны пе¬
реизбираться. Я думаю, они понимают .реалии времени.
Посмотри,, какую поддержку в обществе имеет Эндрю
Би. Он в течение нескольких лет сформировал свою по¬
зицию по этой проблеме, и общественность стоит за него
горой.
— Но именно вас народ избрал президентом. Не
Эндрю Би.
Фэрли только улыбнулся в ответ. Он повернулся
и взял пальто.
— Пойдем, погуляем, мне хочется свежего воздуха.
— Вы знаете, какой там холод?
— О пойдем, Лайом.
МакНили подошел к телефону и вызвал помощников,
’ чтобы организовать сопровождение Фэрли и расставить
агентов по всей площадке. Когда он положил трубку,
Фэрли уже стоял в дверях. МакНили взглянул на него.
— Вы действительно хотите, чтобы я внес это в обра¬
щение по случаю инаугурации?
— Да.
— Ладно, за чем дело стало. Это не причинит никако¬
го вреда. Вы всегда сможете переменить ваше мнение.
Фэрли засмеялся и вышел. МакНили догнал его на
террасе и занял свое место внутри кольца агентов сек¬
ретной службы, двигавшихся вместе с ним.
Корд склонился над вскрытым отсеком двигателя вер¬
толета; Андерсон стоял на площадке, вытирая руки и
выпуская пар изо рта. МакНили посмотрел на часы, за¬
стегнул пальто и поднял воротник, прикрывая уши.
Прищурившись и задумчиво улыбаясь, Фэрли рассмат¬
ривал лыжный склон. МакНили подошел к Андерсону.
— Нашли что-нибудь?
— Я не могу определить в чем дело. Все показания
в норме. Но каждый раз, когда мы начинаем заводить
двигатель, появляется визг.
— Похоже на неполадки с подачей бензина. Вы про¬
веряли топливный насос?
— В первую очередь.— Андерсон жестом выразил
возмущенное недоумение.— Как бы там ни было, в ка¬
честве пассажира на той птичке, которую они послали
для замены этой, летит механик.
112
МакНили кивнул. Вертолет — не такой уж хрупкий
механизм, как кажется. Правда, ему не хватает сомни¬
тельной внешней стабильности, которую внушают
крылья, и по этой причине большинство людей не дове¬
ряют ему, но в действительности вертолет обладает луч¬
шими летными качествами, чем реактивный самолет: если
реактивный двигатель остановится в воздухе, самолет
врежется в землю, как бомба; если же в полете откажет
двигатель вертолета, лопасти винта будут свободно вра¬
щаться, и можно посадить мертвую машину. К тому же
при аварии вертолету для приземления требуется очень
маленькая ровная площадка. МакНили с уважением
относился к этим неприхотливым машинам.
Он похлопал по металлической обшивке вертолета
и повернул назад. Андерсон большими шагами огибал
дальний угол отеля, вероятно, направляясь в одну из
задних мастерских, чтобы подыскать дополнительные
инструменты.
Когда пилот скрылся из вида, МакНили приблизился
к маленькой группе людей, в которой стоял Фэрли, и его
мысли вернулись к похожему на’ бомбу замедленного
действия заявлению Фэрли об отказе участвовать в вы¬
борах на второй срок. Это было заявление такого рода,
что, сделанное сгоряча, оно не означало ничего; но такое
решение, принятое с обдуманным спокойствием на осно¬
ве ясных, с расчетом на будущее соображений, значило
многое. МакНили, игрок выигравшей команды, честолю¬
биво желал продолжения, но Фэрли был абсолютно прав,
и МакНили по здравом рассуждении мог только при¬
знать, что настало время оставить игры.
Порыв холодного ветра .донес до него отдаленное
флю-флю-флю, и он повернулся, вглядываясь в небо. Не¬
много спустя между гор появился вертолет — стрекоза
с задранным вверх тощим хвостом — «Сиу 13И, ВС-3»
фирмы «Белл» фронтовая рабочая лошадка со времен
Кореи.
МакНили поспешил назад к Корду, второму пилоту,
который сидел на кожухе двигателя.
— Ребята, вы вызвали «Тринадцатый»?- — Чтобы
быть услышанным, МакНили приходилось кричать.
Корд посмотрел вверх. Повернув голову, он сосредо¬
точил взгляд на приближающемся вертолете, покачал
головой, сложил рупором руки и прокричал вниз:
— У нас было только два больших. Быть может, этот
находился на вылете где-нибудь еще.
113
Это могло создать проблему. «Сиу» считался надеж¬
ной машиной, но он брал на борт только трех пассажиров.
Двух пассажиров, если нужно, чтобы в кабине было два
пилота.
Он пробрался сквозь группу агентов секретной служ¬
бы, взял за руку Рифкида и подвел его к Фэрли.
— Этот вертолет рассчитан на трех пассажиров,—
сказал МакНили.
Морской вертолет медленно снижался; чувствовалось,
что им управляет опытная рука; он приземлился на лы¬
жи в дальнем конце площадки за стоящим Ни~и. Груп¬
па пошла вперед; Фэрли сказал:
— Все в порядке, какого черта, я полечу один с Мейе¬
ром и Лайомом. Остальные отправятся в Мадрид на ма¬
шине.
Рифкинд возразил:
— Нет, сэр. Вам нужна более сильная охрана.
— Идем, Мейер, там будет целая армия испанской
полиции, чтобы опекать меня с той минуты, как мы при¬
землимся.
— Простите, сэр, вам нужны по крайней мере двое
из нас для постоянного сопровождения. Лучше четверо.
— Вы приказываете мне, Мейер?
— Нет, сэр. Я всего лишь выполняю то, что мне при¬
казано.
Они остановились за кругом, который описывали все
медленнее вращающиеся лопасти винта вертолета. Пи¬
лот вылезал из кабины им навстречу, пригнувшись под
винтом, лейтенант-негр в морской рабочей форме. В нем
было фунтов пятнадцать лишнего веса, выделялись ак¬
куратно подстриженные черные усы на черном лице
и слегка надутые щеки, округлость которых подчерки¬
вало то, что во рту находилась жевательная резинка.
Он подошел, выпрямился, четко отдал салют.
— Господин избранный президент.
С ними был Корд, подошедший от искалеченного
вертолета.
— Где механик, лейтенант?
— Он во второй машине,— ответил черный пилот.
Он снял, фуражку, открыв абсолютно лысую голову,
вытер рукавом макушку и снова надел фуражку.
МакНили повернулся к нему.
— Какая вторая машина? — С его стороны на лицо
лейтенанта падал свет, и он разглядел проходящий по
скуле темный рубец.
114
Лейтенант продолжал жевать с безразличным видом
человека, не выпускающего изо рта жевательную резинку.
— У Флота не было «Хыо», поэтому они выслали два
«Тринадцатых». Второй прибудет через несколько ми¬
нут — им пришлось ждать, когда механик захватит свои
принадлежности. Капитан сказал, что вам, вероятно,
потребуется еще одна машина для джентльменов из сек¬
ретной службы.
Фэрли кивал, забирая свой портфель из рук одного
из помощников.
— Таким образом, все устроилось. Мейер, выберите
кого-нибудь из ваших людей, и мы втроем полетим на
этой машине. Лайом, ты отправишься на втором верто¬
лете еще с двумя охранниками. Это устраивает вас,
Мейер?
МакНили оглядывался по сторонам.
— Где Андерсон?
— Он пошел за разводным гаечным ключом,— отве¬
тил Корд.
— Похоже, у него отключилось чувство времени.
Фэрли направился в сторону работающего на холос¬
том ходу вертолета.
— Неважно, я полечу с лейтенантом.
— Но Андерсон знает маршрут — он знает место
приземления, точное время...
— Он что — единственный пилот, который может
соображать? Великий Боже, Лайом, сообщите, что тре¬
буется, лейтенанту; нам пора взлетать — мы уже опозда¬
ли по крайней мере на полчаса^
Рифкинд повернулся к черному лейтенанту:
— Я должен взглянуть на ваше удостоверение.
— Конечно.— Лейтенант вытащил свои документы,
Рифкинд был человеком, который Сверял бумагам; он
мельком просмотрел их и протянул назад.
Корд приказал двум своим подручным заполнить топ¬
ливные баки нового вертолета из цистерны с бензином.
Лейтенант с Кордом подошли к НО-Н, и в течение ми¬
нуты два офицера стоя вычерчивали курс по штурман¬
ским картам Корда, после чего черный лейтенант сло¬
жил их, забрал себе, отрывисто кивнув Рифкинду и засо¬
вывая в рот новый кусок жевательной резинки.
Они поднялись на борт: Фэрли, Рифкинд, номер вто¬
рой Рифкинда и черный лейтенант, который пристегнул
ремни, сообщил в микрофон о готовности к полету и полу¬
чил через наушники ответное подтверждение. Подруч-
115
ные Корда поднялись наверх, выдернули бензиновый
шланг и захлопнули бак: Фэрли наклонился вперед и по¬
махал МакНили.
МакНили показал ему поднятые вверх большие паль¬
цы, и вертолет поднялся на несколько футов, будто бы
в нерешительности, покачался взад-вперед, как маятник,
освоился в воздухе и взмыл ввысь. МакНили стоял под
порывами нижней тяги и наблюдал, как он грациозно
поворачивается в направлении горного перевала.
Вертолет уменьшался, удаляясь. Наконец, его погло¬
тила дымка над горами.
.Корд стоял рядом с ними, все больше мрачнея; с вне¬
запной яростью он повернулся и прокричал подручным,
которые откатывали цистерну с бензином.
— Эй, идите назад и посмотрите, какого черта за¬
стрял там лейтенант Андерсон!
Пять оставшихся агентов секретной службы коротко
обсудили между собой, кто из них полетит вместе с Мак¬
Нили. Репортеры побрели в ту сторону, где парковались
автомобили, к своим взятым напрокат машинам.
Через несколько минут МакНили услышал шум друго¬
го вертолета и, обернувшись, заметил, как он появляется
из дымки слоящегося между вершин тумана. Корд
за его плечом произнес:
Интересно. Мне казалось, он сказал, что у них нет
второго «Хью».
Один из посланных Кордом парней, что-то крича, бе¬
жал со всех ног по лестнице, ведущей на площадку:
МакНили не мог разобрать слов. Парень преодолел по¬
ловину расстояния по площадке, остановился с красным
лицом, ловя ртом воздух. И они услышали:
— ...тенант Андерсон там, сзади — я думаю, он
мертв, сэр.
Эти слова как громом поразили МакНили. Агенты
секретной службы побежали туда, но МакНили схватил
Корда за руку:
— Не беспокойся о нем. Свяжись по своему прокля¬
тому радио и дай мне поговорить с флотом. Немедленно!
13:43, континентальное европейское время
Фэрли испытывал подобное и раньше, но каждый раз
это ощущение пугало его: небесный купол простирался
116.
над ним, опускаясь до уровня ног, и казалось, что внизу
нет ничего, кроме воздуха.
Из-за дребезжащего шума двигателя разговаривать
было трудно, и они почти все время молчали. Черный
лейтенант.уверенно держал руки на пульте управления:
один обтянутый перчаткой кулак сжимал округлую ру¬
коятку, а другой — маленький рычаг слева; обе ступни
мягко опирались на педали. Воздух был едким от паров
бензина и мятного запаха жевательной резинки.
Фэрли рассматривал зубчатые изломы склонов Пи¬
ренеев внизу. Где-то под ними, по правому борту, нахо¬
дилась Памплона, напомнившая ему бой быков; он од¬
нажды был там, во время Фиесты де Сан Фермин летом
шестьдесят четвертого года. Это был первый и послед¬
ний бой быков, на котором он присутствовал: он почув¬
ствовал тогда сильное отвращение к ним. Его раздраже¬
ние вызвал не вид крови, а предопределенная формаль¬
ность убийства. Испанский бой быков и испанский стиль
танца в этом были похожи друг на друга: оба эти занятия
унижали человека, они превратились в механическую
последовательность движений — бой быков и фламенко
не изменились за сотни лет, -они стали статическими ри¬
туалами, в них исчезла искра творчества. Это беспокоило
его, потому что в этом лежал ключ к непостижимому
испанскому характеру. Он не был уверен в своей способ¬
ности убедить в чем-либо Перец-Бласко, но надеялся,
что тот не окажется страстным поклонником боя быков
или любителем фламенко. Невозможно понять народ,
который удовлетворен формами искусства, застывшими
со времен Веласкеса и Эль Греко.
Вертолет, покачиваясь в мягком танце, оставлял поза¬
ди горные перевалы и долины. Странное свободное чув¬
ство движения в трехмерном пространстве, какое бывает
только во сне, охватило его; он спрашивал себя, дают ли
наркотики подобное ощущение. Его слегка пугала зри¬
тельная ненадежность всего, что их окружало, но это
добавляло остроту наслаждению; он поймал озадаченный
взгляд Рифкинда и понял, что гримасничал, как школь¬
ник.
Звук двигателя изменился, сиденье под ним накрени¬
лось. Он вцепился в рукоятку. Черный лейтенант громко
и зло выругался:
— Дьявольщина.
Рифкцнд, вытянувшись вперед, приблизил свое проти¬
воестественно белое лицо к плечу лейтенанта.
117
— Что-что?
— Раз на раз пришелся,— прорычал лейтенант.
— Что это значит?
— Мужики, у нас проблемы.
Фэрли еще сильнее сжал подлокотники кресла.
— Теряем топливо... Насос барахлит.— Затянутые
в перчатки руки лейтенанта лежали на рычагах управле¬
ния. Он крутил головой, перемещая взгляд от одной точ¬
ки к другой.
— Мужики, я думаю, у нас дыра где-то в бензопро¬
воде.
В Фэрли вспыхнул непосредственный ребяческий
гнев.
—- Что, черт побери, случилось с техническим обес¬
печением Военно-морского флота?
Черный лейтенант настойчиво рычал в свой радиомик¬
рофон. Глаза Рифкинда перебегали с одного предмета на
другой, второй агент растирал суставы пальцев, у Фэрли
заболела ладонь, которой он стиснул стальной поручень.
Лейтенант отбросил микрофон вниз и ударил по рычагам
управления; вертолет затарахтел по-новому, слегка на¬
кренившись; пилот бормотал себе под нос:
— О мужики, мужики.
Рифкинд издал короткий странный звук — звук пани¬
ки, и лейтенант выстрелил в него взглядом:
— Все сохраняют спокойствие. Мы не в безвыходной
ситуации, отнеситесь к этому спокойно. Я должен найти
место, чтобы посадить машину. Ищите где-нибудь низи¬
ну. Господин избранный президент, я приношу глубокие
извинения, я очень ^извиняюсь.
— Замедлите ход.— Фэрли услышал свой притворно
спокойный голос.
Рифкинд благодарно посмотрел на него, он даже вы¬
давил улыбку. Фэрли обнаружил, что он успокаивает
Рифкинда, похлопывая его по плечу.
Второй агент указал из-за плеча лейтенанта:
— Вон то место выглядит достаточно ровным.
Лейтенант бросил взгляд в том направлении.
— Не знаю. Эти снежные наносы ненадежны. Иногда
под ними нет ничего, кроме воздуха. Погодите, смотрите
туда — это похоже на дома, видите?
В ущельях тонкими кольцами висела дымка, и было
трудно рассмотреть детали; Рифкинд прокричал высо¬
ким напряженным голосом:
— Это напоминает ферму, правда?
118
— Ферма с прекрасным ровным двором,— сказал
лейтенант.— Э, мы здесь легко сядем.— Он откинулся
назад с явным облегчением. Челюсти возобновили
прерванное жевательное движение.— Теперь, джентль¬
мены, если не имеете ничего против, туго затяните
ваши привязные ремни и откиньтесь на сиденьях глубоко
назад, слышите? Мы сядем как муха на пузырь в супе,
обещаю вам. Все сохраняют спокойствие...— Лейтенант
говорил не переставая, как наездник, успокаивающий
встревоженную лошадь: через некоторое время слова на¬
чали повторяться и потеряли смысл, но Фэрли обнару¬
жил, что ровное звучание голоса лейтенанта производит
хороший гипнотический эффект, и подумал, что он не¬
плохой парень.
Под ними, в плоской белой выемке гор, медленно вы¬
растали три или четыре невзрачных маленьких домика.
Теперь двигатель вертолета шумно отплевывался, но
черный лейтенант не проявлял беспокойства. Его руки
уверенно держали рычаги управления. В тот момент,
когда лейтенант поднял нос вертолета, Фэрли почувст¬
вовал, что сиденье под ним накренилось, но падение за¬
медлилось настолько, что Фэрли совсем потерял ощуще¬
ние движения.
Ферма имела пустынный и заброшенный вид: провалы
окон с выбитыми стеклами, отсутствие домашнего скота;
казалось, здания вот-вот разрушатся. Но по мере мед¬
ленного приближения Фэрли начал понимать, что он
ошибался. Из трубы дома тонкими колечками поднимал¬
ся дым, а лужайка была измята следами маленьких шин
и человеческих ног. ,
Парная колея уходила тонкой спиральной дорогой
вниз, в каньон.
Лейтенант так осторожно посадил вертолет, что
Фэрли почти не почувствовал толчка. Он услышал пре7
рывистый вздох и понял, что это был Рифкинд. Второй
агент рассматривал здания, сжимая в руке пистолет,
и Фэрли мягко сказал:
— Спрячьте это, пожалуйста.
Лейтенант говорил в микрофон, считывая по своей
карте их координаты:
— Фокс ноль-девять, около середины северо-запад¬
ного квадрата. Это маленькая старая ферма, здания мож¬
но увидеть с любой стороны, вы легко нас найдете; По¬
вторяю, координата Р-09, центр северо-западного квад¬
рата. Над...
119
Рифкинд скреб ладонью по лицу, второй агент со зло¬
стью произнес:
— Пора бы им выйти и взглянуть, кто мы такие.
— Может, они думают, что мы таможенники.— Лей¬
тенант обаятельно улыбался.
— .Это не так уж смешно,— пробормотал Риф¬
кинд.— Страна басков, здесь многие занимаются контра¬
бандой. В ту и в другую сторону через французскую гра¬
ницу. В этих горах полно испанских националистов, ко¬
торые в тридцатые дрались на стороне Франко и до сих
пор не сложили оружие.
Лопасти винта, наконец, остановились — вап-вап-
вап. Лейтенант сказал:
— Похоже, в этом доме никого нет. Но я пойду взгля¬
ну. Все остаются на местах.
Лейтенант .толкнул дверь и спрыгнул вниз. Рифкинд
и второй агент напряженно следили за. зданием фермы,
а Фэрли наклонился вперед в поисках более интересного
пейзажа.
Лейтенант стоял на снегу за открытой дверью. Он
снял перчатки и разглядывал ферму, не торопясь под¬
ходить к ней, закурил сигарету, медленно повернулся
кругом, пристально изучая двор. Фэрли не мог полностью
проследить его взгляд, у вертолета не было заднего
обзора.
Лейтенант описал полный круг. Затем хладнокровно,
словно в этом не было ничего примечательного, ткнул
сигаретой в лицо Мейеру Рифкинду.
Фэрли не успел ничего понять. С задней, слепой сто¬
роны вертолета возникли люди, правая дверь открылась,
и лейтенант жесткими, сжатыми в кулак пальцами резко
ударил Рифкинда в живот: Рифкинд согнулся в кресле,
ловя ртом воздух, цепляясь за свой служебный револь¬
вер. От внезапности происходящего у Фэрли будто
электрический ток пробежал по спине, он начал вдавли¬
ваться в сиденье, справа от него кто-то выстрелил.
Голова второго агента’ откинулась набок; словно по
волшебству, как на моментальной фотографии, над его
бровью появился темный диск с каплями красной пены
внизу. Лейтенант выволакивал Рифкинда из вертолета.
Углом зрения Фэрли увидел руку, которая тянулась
к нему из-за второго агента. Последовал еще один выст¬
рел — рука Рифкинда дернулась, чтобы остановить паде¬
ние, но в этот момент его тело уже было мертво, и рука
была просто придавлена им.
120
Перед лицом Фэрли мелькнул газовый пистолет, и он
потерял сознание.
10:20, восточное стандартное время
Билл Саттертвайт носил в своем кармане подлинный
символ определенного статуса в Вашингтоне — действу¬
ющий по принципу радио сигнализатор, который изда¬
вал звук, когда Саттертвайт был нужен в Белом доме.
В основном он служил поводом для изощренных шу¬
ток. Вашингтонские хозяйки насмешничали по этому
поводу: «Моя дорогая, когда сигнализатор Билла включа¬
ется, едва я успеваю подать закуску, я никогда не знаю,
стоит ли мне продолжать обед или загонять всех в под¬
вал по случаю третьей мировой войны».
Эта штучка злила его жену, очаровывала его сыновей,
ставила в тупик дипломатов, которые прибыли из стран,
где ничто не требовало такой непристойной спешки.
Саттертвайт был единственным, кто не подвергся
обыску при входе в зал суда, и это тоже являлось сим¬
волом.
Зал суда был переполнен. Репортеры и «художники
мгновения» заняли места. Саттертвайт сел рядом со сте¬
ной, протирая очки и готовясь поскучать.
Это было только подготовительное заседание. Феде¬
ральный большой суд взял неделю, чтобы сформулиро¬
вать обвинительный акт, потому что никто не мог допу¬
стить, чтобы в деле оставались лазейки.
Теперь мяч был в руках у правительства. Ровно в де¬
сять часов окружной судья вошел в зал, обвиняемые при
этом отказались встать. Судья Ирвин сжал губы; он рас¬
правил мантию и со своего места выступил с замечанием
о неуважении к суду, в конце которого он предупредил
обвиняемых, что в случае попыток с их стороны сорвать
заседание он прикажет надеть на них наручники и за¬
ткнуть рот. Никто не воспринял это как пустую угрозу.
Налицо были все признаки, что суд над вашингтонской
семеркой превратится в спектакль. Филипп Хардинг
и его" клиенты знали, что у них нет никакой надежды
избежать обвинительного приговора, единственное,
на что можно было рассчитывать — это попытаться из¬
менить его при апелляции. Если удастся втянуть суд
в пустую трату времени и сбить темп, это может послу¬
121
жить основой для будущих апелляций или заявления
о нарушении процессуальных норм. А поскольку обви¬
няемые собирались свергнуть систему, которую представ¬
лял суд в своем лице, у них не было оснований подчи¬
няться его правилам внешнего приличия и этикета, они
собирались использовать любую возможность для прово¬
каций и открытого неповиновения.
Каждый ход правительства должен был попасть точно
в мишень. Можно было не сомневаться, что будет доста¬
точно оснований для многочисленных призывов пере¬
дать дело в Верховный суд, но генеральный прокурор
заверил, что у Верховного суда нет оснований для изме¬
нения приговора.
Чтение обвинительного акта было пустой формаль¬
ностью, и присутствие Эккерта, также как и Саттертвай-
та, служило лишь признаком личной заинтересованно¬
сти президента в этом деле. Брюстер сказал им: «Только
покажите себя. Пусть репортеры вас увидят».
На суде Саттертвайт насчитал около себя четырех
сенаторов и шестерых представителей — членов обеих
партий, людей хорошо известных. Конгрессмен Молнар
от Калифорнии, по своим политическим взглядам сто¬
ящий на шаг правее Гитлера; конгрессмен Джетро, чер¬
ный социалист из Гарлема; сенатор Аллан Форрестер
от Аризоны, который в своей политике точно придержи¬
вался центра. В намерения президента входило проде¬
монстрировать солидарность в правительстве. Интересно
было то, что наиболее яростно из этих зрителей был
настроен левый Джетро: по его мнению, террористы
перечеркнули десять лет его жизни.
Идеология и принципы навевали на Саттертвайта ску¬
ку. Он рассматривал историю с точки зрения теории слу¬
чайных игр. Ход событий определялся не движением масс
или внутриполитической борьбой, а причудами царствен¬
ных особ, женскими интригами, личными катастрофами
и совпадениями. Те, кто находятся у власти, несут от¬
ветственность за оценку шансов, размещение верных ста¬
вок на правильных номерах; долгосрочная цель заклю¬
чается в том, чтобы, ты выиграл больше, чем успел про¬
играть, а методом является изучение каждого поворота
колеса судьбы как положения с новыми начальными
условиями. «Долгосрочная политика» — не более чем
бессмысленная фраза, потому что никогда нельзя пред¬
сказать, когда ты столкнешься с неожиданностью,
преподнесенной тебе противником, новым Гитлером или
.122
новым Ганди. Надо делать то, на что ты способен, с теми
фишками, которые у тебя на руках.
Голос генерального прокурора монотонно гудел, как
у человека, громко читающего документы, которые были
написаны скорее для того, чтобы их напечатали, а не про¬
читали вслух. Обвиняемые явно выходили за рамки при¬
личий: они зевали, почесывались, играли в крестики-но¬
лики, отрывисто смеялись. Роберт Уолберг непрерывно
подбрасывал монету, стремясь, очевидно, выразить та¬
ким образом презрение к процессу и самому государст¬
венному правосудию. Филипп Хардинг, зацепив большие
пальцы рук за проймы жилета, непристойно ухмылялся
все время, пока Эккерт читал обвинительное заключе¬
ние.
В тот момент, когда Эккерт дошел до заключительной
части и сделал паузу, чтобы перевести дыхание, элект¬
ронное устройство Саттертвайта начало подавать сиг¬
налы.
Эта вещь всегда приводила его в смятение, но в этот
раз она доставила ему приятное ощущение временного
облегчения. Он перебрался через шесть пар коленей
и быстро вышел по проходу. Охранник распахнул перед
ним дверь, и Саттертвайт приостановился, чтобы узнать
про ближайший телефон.
— Кабинет судебного клерка, сэр.
Он проследовал в указанном пальцем направлении
и вошел в кабинет, в котором за столом сидело несколько
женщин. Саттертвайт произнес несколько слов, и одна
из женщин протянула ему телефон.
Секретарша президента была необычно резкой, в ее
голосе звучало беспокойство.
— Президент хочет немедленно вас видеть. За вами
послана машина.
Итак, это было что-то большее, чем обычная суета.
Он зашагал на улицу. Полицейская машина только что
приблизилась к кромке тротуара, сверкая семью красны¬
ми и желтыми огнями на крыше. Когда Саттертвайт
спустился до конца лестницы, водитель уже держал
для него открытой заднюю дверь, и, как только он ока¬
зался внутри, вой сирены больно ударил его по барабан¬
ным перепонкам. Автомобиль несся по улицам, притор¬
маживая на красный свет, избегая переулков. Скорость
отдавалась у него в почках.
В приемной секретарша президента сказала ему:
— Они в кабинете Линкольна.
123
И он пошел туда, широко шагая своими короткими
ногами, подгоняемый ощущением срочности.
Президент расхаживал по комнате; он встретил Сат-
тертвайта поднятой ладонью, и тот остановился в дверях.
Саттертвайт быстро перебрал в уме имена шести присут¬
ствовавших в комнате: Б. Л. Хойт, директор секретной
службы; министр финансов Чейни; директора ФБР,
Центрального разведывательного управления и Агентства
национальной безопасности; государственный секретарь
Джон Аркхарт.
Президент вышел вперед, говоря через плечо в своей
обычной приказной манере, маскируя распоряжения
под оболочкой вопроса:
— Не пора ли вам пройти, мальчики? — Он подошел
к Саттертвайту справа и тронул его за локоть, проходя
через дверной проем, увлек за собой Б. Л. Хойта, и трое
других, тяжело ступая, пересекли ковер. Сигара прези¬
дента оставила россыпь пепла и дым — это препятствие
эффективно преодолели агенты секретной службы: один
из них держал дверь, а трое других прошли в кабинет
президента.
Брюстер обошел сзади стол Линкольна и сел; черты
лица казались расплывчатыми в свете, падающем из трех
окон, которые были расположены у него за спиной.
Догадываясь о случившемся по составу людей на сове¬
щании у президента, Саттертвайт вяло сказал:
— Что-то случилось с Клиффордом Фэрли.
В гнусавом голосе президента звучали волнение
и боль:
— Он похищен.
Б. Л. Хойт показал пальцем место на большом гло¬
бусе за флагштоком.
— В Пиренеях.
— Боже, помоги нам.— Саттертвайт перевел дух.
Президент хмыкнул. Сознание Саттертвайта отказыва¬
лось воспринимать что-либо. До него доходили только
отдельные фрагменты рассказа президента: «...на пути
в Мадрид для окончательного решения вопроса о базах
с Перец-Бласко... МакНили первым догадался об этом ...
подставной военно-морской вертолет ... пилот мертв ...
гора Пердидо, примерно в семидесяти пяти милях к за¬
паду от Андорры».
Президент постучал ладонью по крышке стола, его
кольцо при этом звякнуло о дерево. Саттертвайт оч¬
нулся.
124
— Его взяли живым?
— Видимо,— очень сухо отреагировал Б. Л. Хойт.—
Во всяком случае, у нас нет доказательств обратного.
— Вам известно зачем?
Говард Брюстер ответил:
— Мы не знаем кто, и мы не знаем с какой целью.—
Он вытащил сигару изо рта и аккуратно разломил ее
на две половинки.
— Будь все проклято.— Саттертвайт почувствовал,
что ноги под ним стали ватными, и попытался подойти
к стулу.
— Господи Иисусе.
— Мы получили сообщение об этом два часа назад.
Я всех поднял на ноги, задействованы все самолеты
и вертолеты, каждая пара глаз — все, чем мы распола¬
гаем в Средиземноморье. Естественно, Мадрид тоже
подключился.
Саттертвайт выдернул из кармана платок, снял очки
и протер их.
— Прошу прощения, господин президент. Я совер¬
шенно оглушен — мне нужно какое-то время, чтобы
осознать случившееся.
— Я понимаю,— сказал президент. Он снял трубку
телефона.— Вы дозвонились до МакНили?.. Дайте мне
знать немедленно, как только он будет на проводе.—
Он положил трубку.— С МакНили все в порядке. В ту
минуту, когда он обнаружил, что произошло, он пере¬
крыл все выездные дороги и отдал распоряжение на ком¬
мутаторе отсеивать все звонки, кроме официальных;
задержал всех находившихся там репортеров, заявляя,
что у Фэрли временное недомогание, легкая просту¬
да.— Тут Брюстер коротко улыбнулся.— МакНили такой
же прирожденный обманщик, как и я.— Он стряхнул
пепел с кончика сигары.— Мы хотели бы сохранить это
в тайне на несколько часов. Может быть, нам удастся
вернуть Фэрли до того, как все всплывет наружу.
— Звучит не очень обнадеживающе,— заметил
Саттертвайт.
— Да, я полагаю, что не очень.
Саттертвайт повернул голову в сторону Б. Л. Хойта.
— Исходя из общих соображений, я полагаю, вам-
следует усилить охрану избранного вице-президента.
— Уже сделано. Вокруг Этриджа такая толпа, что
муха не пролетит.
Хойт выглядел, как изможденный чахоточно-бледный
125
труп, были ясно видны впадины и выпуклости его усох¬
шего черепа, но фарфорово-голубые глаза ярко сверкали.
Саттертвайт ждал, весь внимание. Он увидел, как бро¬
ви президента сдвинулись.
— Билл, предположим, они где-то прячут Фэрли.
Предположим, что все это растянется больше, чем на не¬
сколько часов — дни, недели...
— Не следует ли нам подождать и посмотреть, что
за этим кроется, господин президент?
— О, я думаю, мы услышим это от них. Какие-нибудь
требования выкупа. Мы займемся деталями, когда по¬
дойдет время. Но уже сейчас мы обязаны начать поиски.
Мы застигнуты врасплох, Билл. Мы совершенно не под¬
готовлены для операций подобного рода. Это не наша
юрисдикция, нет цепочки управления, отсутствует нор¬
мальная связь. Формально Мадрид, я думаю, должен
взять расследование на себя, но мы не собираемся
отстраняться от этого дела. Сейчас госсекретарь на связи
с Парижем, и если еще несколько часов ничего не про¬
яснится, я полагаю, нам следует поставить в известность
еще кое-кого — португальцев, Рим, может быть, северо¬
африканские страны. Тем временем. Военно-морской
флот, ЦРУ, Агентство национальной безопасности и Воз¬
душные силы ожесточенно грызутся, каждые десять ми¬
нут приписывая друг другу подставной вертолет. Все эти
чертовы бюрократы, и никакого взаимодействия.
— Давайте создадим центр. Возложим на кого-ни¬
будь ответственность.
— Ох-хо-хо.— Президент вынул изо рта сигару и вы¬
пустил дым, сдувая пепел.— Хойт здесь рекомендовал
тебя для этой работы.
— Меня? — Он с удивлением уставился на Хойта.
Тонкие ноздри Хойта расширились:
— Формально это’моя сфера — защита Фэрли. Но
за океаном у секретной службы руки коротки. Мы могли
бы передать это дело флоту или одному из разведыва¬
тельных агентств, но мне кажется, такой шаг может
вызвать множество межведомственных склок, на которые
у нас просто нет времени. Передача руководства адми¬
ралу повлечет за собой недовольство людей из ЦРУ.
Если поставить во главе ЦРУ, флот может отказаться
выполнять их приказы. Нужно какое-нибудь нейтральное
лицо — с достаточно высоким положением, чтобы вызы¬
вать уважение.
Президент сказал:
126
— Ты член кабинета, Билл, и ты не относишься
ни к военным, ни к разведке.
— Но у меня нет соответствующей квалификации.
— У тебя есть мозги,— хмыкнул президент и затя¬
нулся сигарой.
— Это не лучший выход,— сказал Саттертвайт.—
Если что-либо пойдет не так, нас разорвут в клочья за то,
что мы не поставили во главе профессионала.
— Секрет управления,— заметил президент,— за¬
ключается в умении подобрать подходящих людей. У те¬
бя будет возможность выбрать любых профессионалов,
которые у нас есть.
Хойт добавил:
— Вы получите в свое распоряжение систему связи
через Совет Безопасности. Мы сделаем так, что все
сообщения будут поступать туда. Вам вполне по силам
координировать их. У вас будет любая помощь, какая
только потребуется.
— Не спорь по мелочам,— сказал президент/—
У нас мало времени.
— Хорошо, господин президент.
— Прекрасно. Теперь, когда позвонит МакНили,
я хочу, чтобы ты быЛ' на дополнительном телефоне. Он
держит там в своих руках все нити. Тем временем, пока
мы ждем звойка, ты можешь выяснить некоторые детали
у Хойта.— Брюстер стряхнул пепел с сигары в стеклян¬
ную пепельницу, качнул стул, повернувшись к ним бо¬
ком, и начал говорить по телефону.
Хойт обошел президентский флаг и занял место перед
Саттертвайтом на вытканном на ковре гербе Соединен¬
ных Штатов. Он говорил быстро и монотонно, но очень
доходчиво — у Саттертвайта сразу начала складываться
картина того, что произошло в Пердидо.
Все было тщательно рассчитано по времени и органи¬
зовано: действовали не дилетанты. Кто-то из отеля под¬
сыпал сахару в топливные баки вертолета и толченое
стекло в смазку двигателя. Тот же диверсант, как было
запланировано, выждал момент, чтобы застать военно-
морского пилота Андресона одного, и убил его.
Диверсия была проведена в последнюю минуту, воз¬
можно, когда общее внимание было отвлечено отъездом
машины испанского министра. Расчет времени был
тщательно спланирован, и у Фэрли не оставалось воз¬
можности доехать до Мадрида на машине. Таким обра¬
зом, сопровождавшие Фэрли лица обратились к Шестому
127
флоту с просьбой прислать вертолет на замену; похити¬
тели перехватили эти сообщения, появились на десять
минут раньше, чем настоящий вертолет Шестого флота,
и в отсутствие Андерсона за штурвал сел пилот похити¬
телей. Все было продумано до мельчайших деталей.
Только один факт заслуживал некоторого внимания.
Пилот подставного военно-морского вертолета был
негром, и он был стопроцентным американцем или
дьявольски хорошо его изображал.
— Во всяком случае, это то, с чего можно начать.
— Мы уже начали проверку Шестого флота. ФБР
и другие агентства просматривают свои досье на всех
черных пилотов-вертолетчиков.
Президент закончил говорить по телефону.
— Теперь вы располагаете такой же информацией,
как и любой из нас. Есть идеи?
— Одна для начала. Мне нужны лучшие люди, кото¬
рых только можно достать.
— Разумеется.— Саттертвайт повернулся к Хойту.—
Мне нужен ваш Лайм.
— Я подумаю, что можно сделать.
— Не просите его. Прикажите ему.
Хойт кивнул.
— В таком случае, мне лучше вернуться к своим обя--
занностям, господин президент?
Брюстер жестом отпустил его. Когда дверь за Хойтом
закрылась, он сказал:
— Его голове суждено слететь. Я думаю, он знает это.
Секретная служба на протяжении десяти дней до¬
пустила два серьезнейших промаха, и публика потребует
козла отпущения. Им будет Хойт, и ему придется при¬
знать публично свою вину. В этой комнате на протяже¬
нии последних двадцати минут Хойт прекрасно осозна¬
вал свое положение, но ничем не проявил это. Президент
продолжал:
— Мы должны вернуть Фэрли. Меня не волнует, если
придется погладить против шерсти кого-нибудь из на¬
ших добрых друзей за океаном. Мы должны вернуть его,
даже если потребуется задействовать морскую пехоту.—
Он раскуривал новую сигару.— В нашей стране может
произойти жестокий раскол, Билл.
— Сэр?
— Мы разделимся пополам на тех, кто любит пома¬
хать флагом, и тех, кто придерживается доктрины сво¬
бодной воли.
128
— Думаю, вы правы. Но сейчас у нас едва ли есть вре¬
мя для теоретических рассуждений о дилемме защиты
официальных лиц без ограничения доступа обществен¬
ности к ним.
— Во всяком случае, мы должны в первую очередь
беспокоиться о Фэрли. Я хочу, чтобы ты жестко управ¬
лял ими, Билл. Поставь в известность каждое агентство
в Вашингтоне о первостепенной важности этого дела.
Я хочу, чтобы они забыли о конкуренции, я требую пол¬
ного взаимодействия сверху...
Зазвонил телефон.
— ...до низу. Да, Маргарет?.. Отлично. Чертовски
долго. Соединяй с ним.— Президент мельком взглянул
на него.— Это МакНили. Подойди к тому телефону.
17:10, континентальное европейское время
Фэрли находился в каком-то транспортном средстве.
Он ощущал тряску и скрип от его движения, слабый за¬
пах бензиновых выхлопов. Перед этим он приходил
в себя. Тогда он был в комнате с очень тусклым светом;
кто-то ввел иглу в его руку, и он опять потерял сознание.
Теперь он вспомнил: вертолет, выстрелы, промель¬
кнувший перед глазами газовый пистолет. Голова была
тяжелой от наркотиков. Он. подумал, что ослеп: на веки
ничего не давило, но он ничего не видел. Ощущение сле¬
поты и паники: он попытался пошевелить руками, но
они были закованы в наручники или связаны, попытался
сесть, но уперся лбом во что-то отвратительно мягкое.
Мир резко накренился и опрокинул сто набок, но его го¬
лова опять ударилась во что-то мягкое, и он снова пере¬
катился на спину: то,, в чем он ехал, снова изменило
положение.
Он попытался кричать, но изо рта, заткнутого ватой,
вырвалось лишь хриплое мычание.
Паника росла — он начал метаться в темноте, но все
его конечности были связаны, и он начал задыхаться,’
давясь кляпом.' Осознав свое положение, он перестал
напрягаться и расслабил мускулы, сосредоточившись
на том, чтобы восстановить дыхание. От кома ваты
во. рту першило в горле, он почувствовал тошЫоту и же¬
лание кашлянуть, но глубоко вздохнуть для кашля было
невозможно, мешала вата; он заставил себя дышать
129
поверхностно, но равномерно — только так можно было
получить воздух.
Послышался скрежет переключаемой передачи. Он
наклонился вперед; у него появилось ощущение, что они
въезжают в гору, описывая острую кривую. Возможно,
это был багажник машины — но нет, он лежал на спине,
вытянувшись во весь рост, и он знал, что не бывает ма¬
шин с багажником такого размера.
Он ощущал себя внутри очень ограниченного прост¬
ранства, соответствующего по размерам и пропорциям
его собственному телу. Он мог определить его пределы
своими Локтями, лбом, носками ботинок. Все было тща¬
тельно обито толстым слоем какого-то мягкого мате¬
риала. «Ящик, обитый изнутри,— подумал он,— я
всегда знал, что этим кончится». Он не мог рассмеяться,
но эта мысль ослабила его панику.
Они обили внутреннюю поверхность для того, чтобы
он не мог стучать ни локтями, ни ногами. Они отняли
у него малейшую возможность дать знать кому-либо
о своем присутствии. Профессионально сделано, мельк¬
нула мысль.
Он задал себе немой вопрос и тут же понял, что это
тот самый вопрос, который люди, вероятно, задают себе,
когда к ним возвращается сознание.
«Где я? Который час? Какое сегодня число?» Вопро¬
сы, на которые не было ответов.- Это было транспортное
средство, двигающееся по земле. Не самолет и не лод¬
ка — судя по характеру движения, это было нечто на ко¬
лесах, едущее по отвратительной дороге на не очень
большой скорости.
Как долго они двигались? Невозможно было узнать
даже, в какой стране он находился, на каком конти¬
ненте.
Мысль о времени — о неопределенной капсуле вре¬
мени, в которой он лежал,— пробудила в нем острое
чувство голода и жажды. Они будут искать его. Весь мир
будет искать. Он воспринял эту мысль с некоторой отре¬
шенностью.
Темнота была абсолютной. Он оказался полностью
отгорожен от внешнего мира. Это пронзило его острым
страхом: отсутствие света подразумевало отсутствие воз¬
духа, темнота в его камере внушала беспокойство о том,
как скоро он исчерпает запас кислорода. Он осторожно
вдохнул, но воздух не казался слишком спертым, при¬
сутствовал только слабый запах выхлопных газов.
•г
130:
Спокойно. Выхлопные газы. Они образовались не
внутри заключающего его пространства. Они поступали
из наружного воздуха. Таким образом, где-то находи¬
лась вентиляция.
Пол накренился, машина, должно быть, переваливала
через бугор во впадину. После этого возникло ощущение,
что их транспорт громыхает по какой-то неровной по¬
верхности: спустилась шина? Но он продолжал двигаться,
даже не замедляя скорости. Фэрли некоторое время га¬
дал, что это значило, пока его внезапно не осенило:
булыжники.
Он лежал без движения, страдая от тесноты, мускулы
болезненно сокращались, хотя он был вытянут во весь
рост. Это было физическое проявление страха, и он
боролся с ним, стараясь время от времени расслабляться.
Движение прекратилось. Тело снова напряглось,
опять вспыхнула паника: транспорт остановился,
и предстояло столкнуться с новыми испытаниями. Его
тюрьма качнулась под ним, и он подумал, что это кто-то
влез на машину. Затем он почувствовал, что двигается.
Царапаясь и ударяясь, он перекатывался с боку на бок,
последовал один особенно сильный толчок, и он ощутил
неравномерное покачивание своей камеры.
Они куда-то несли его. Грубо, натыкаясь на предметы.
Вот он почувствовал, что его опустили.
Послышался скрип и тихое ритмичное царапание.
На какое-то ужасное мгновение ему почудилось, что это
крысы скребутся о стены его тюрьмы. Невероятно, ка¬
кие картины может нарисовать в полной темноте вообра¬
жение.
Появился свет. Сначала тонкая полоска у края с тре¬
ском сдвинутой крышки. Свет был очень слабый, но он
заставил его прикрыть глаза. Сквозь тени ресниц он
разглядел, что внутренняя поверхность того, в чем он
лежал, была покрыта чем-то блестящим и простегана
ватой.
Гроб. Они поместили его в гроб. Скрип и скрежет: они
отвинчивали крышку. Что-то, напоминающее плохой
фильм ужасов, подумал он; это было невероятно, это
было глупо. Смех и страх, борясь друг с другом, пронес¬
лись в сознании. Он почувствовал быстрые, тяжелые
и глухие удары пульса.
Трое из них подняли крышку. Он мог различить толь¬
ко их силуэты, ничего больше: свет ослепил его. Он по¬
пытался сесть. Голос, напряженный и глухой, произнес:
131
— Успокойся, Фэрли.
Двое из них приподняли и усадили его.
Он почувствовал головокружение, глаза закатились:
ему пришлось напрячь мускулы живота и приложить,
усилия, чтобы не потерять сознание. Послышался тот же
голос, который на этот раз обращался не к нему:
— Вытащите кляп и дайте ему что-нибудь поесть.—
Затем он приблизился.— Фэрли, ты слышишь меня?
Кивни головой.
Он поднял голову и дал ей упасть. Это усилие далось
ему слишком тяжело.
— Прекрасно, теперь послушай меня. В том месте,
где мы находимся, ты можешь орать что есть мочи, но
никто, кроме нас, тебя не услышит. Я не желаю слышать
никаких криков. Понятно? Ты не откроешь рот. пока
к тебе не обратятся. Иначе мы будем вынуждены причи¬
нить тебе боль.
Он прищурился, пытаясь осмотреться. Очертания
предметов расплывались в свете, медленно становясь
отчетливыми, приобретая цвет и форму. Он разглядел,
что это был гараж. Достаточно большой, чт >бы в нем
поместилось три или четыре машины. Сейчас их было две:
небольшой европейский закрытый двухместный автомо¬
биль и черный катафалк.
Катафалк. Это был старый автомобиль, возможно
«ситроен»; его шины совсем стерлись. Именно в нем они
перевозили его. Из выхлопных труб обеих машин подни¬
мался дым.
Он увидел черного лейтенанта в.униформе шофера,
все еще жующего резинку. Тут же стояли четверо осталь¬
ных. Все в широких арабских одеждах, их лица до самого
носа скрывались под головными повязками бедуинов.
Один из них вышел вперед и начал снимать хирургиче¬
ский пластырь с лица Фэрли. Это причиняло острую
боль, как при порезе бритвой. Руки были маленькие
и проворные: женщина, подумал он, и это удивило его.
Она ничего не говорила. Черный лейтенант принес
крошечную чашку воды.
— Маленькими глотками, парень. Глотай полегче,—
и поднес чашку к губам Фэрли.
Он с жадностью присосался к ней. Вода имела медный
привкус, хотя, может быть, это. был всего лишь вкус
страха на языке.
Другой, тот самый, который обращался к Фэрли в пер¬
вый раз, приказал:
132
— Освободите ему ноги и посадите сюда.
Измененный голос, он тотчас понял это, но с каким-то
славянским акцентом. Этот человек стоял вне круга света,
и Фэрли не мог отчетливо разглядеть его.
Женщина размотала проволоку на его лодыжках.
— Руки тоже?
— Не все сразу.
Женщина и черный лейтенант подняли его на ноги.
Он стоял в открытом гробу на полу гаража. Они держали
его за локти с обеих сторон. Кровь отхлынула от головы,
и он чуть снова не потерял сознание. Он сопротивлялся
этому, потому что сейчас казалось важным чему-то
сопротивляться.
Было такое ощущение, будто его ноги стали ватными.
Он не владел ими. Женщина сказала:
— Перешагни. Осторожно.— Она произносила слова
с немецким акцентом, но он казался неестественным. Все
же, подумал он, это позволяет достаточно хорошо зама¬
скировать настоящий голос. Он не мог разглядеть ничего,
кроме ее рук, глаз и щек. Кажется, она была на восемь
дюймов ниже Фэрли.
Они медленно провели его через комнату. Он ощущал
себя марионеткой на свободно повисших ниточках. Его
ноги буквально плюхались при каждом шаге.
Около задней стены находился верстак. Инструменты
и ветошь были сдвинуты в сторону. Упаковочные ящики
расставили наподобие стульев, и человек со славянским
акцентом указал на них:
— Сядь.
Локти у Фэрли были свободны, но кисти рук связаны
проволокой; он сел, выставив вперед локти и уперевшись
ими в верстак, и вытянул руки перед лицом, выглядывая
из-за сложенных пальцев. Было очень важно узнать, где
он находится — жизненно важно, хотя он не думал
зачем. Он попытался рассмотреть номерные знаки двух
машин, но они были умышленно замазаны грязью. Че¬
ловек со славянским акцентом сказал:
— Ты можешь говорить, не так ли?
Он не знал, потому что, не пытался. Он открыл рот
и издал неузнаваемое карканье.
— Попробуй еще раз, рот был заткнут кляпом не так
уж долго.
— Как долго? — Это вышло лучше, но все еще так,
как будто язык не освободился от действия новокаина.
— Всего лишь несколько часов.
133,
Солнце только начало.садиться. Значит, все тот же
день. Понедельник, десятое января. В глаза бросилась
грубая рабочая лампа на верстаке в виде крючка и заре¬
шеченного баллона вокруг электрической лампочки. Че¬
ловек со славянским акцентом взял ее и включил.
— Абдул.
— Да,— отозвался черный лейтенант.
— Убери свет.
Абдул — совершенно очевидно, что это не было его
настоящим именем,— подошел к выключателю на стене.
Свет на потолке погас, горела только рабочая лампа в ку¬
лаке человека со славянским акцентом. Он направил ее
на Фэрли.
— Тебе известно твое имя?
— Не будьте смешны.
— Как тебя зовут?
— Как меня что?
— Назови, пожалуйста, свое имя.
» Свет ослепил его, мешая видеть остальных в комнате.
Он закрыл глаза, покрутил головой, прищурился, вгля¬
дываясь в темные углы.
— Имя?
— Клиффорд Фэрли.
— Очень хорошо. Меня ты можешь называть Селим.
Итак, Абдул и Селим. Это звучало очень неубедитель¬
но, но, возможно, именно на это они и рассчитывали.
— Абдул, магнитофон.
Звук шагов по бетону. Через некоторое время Селим
со славянским акцентом снова обратился к нему из тем¬
ноты.
— Фэрли, поговори со мной.
— О чем?
— У тебя должны быть вопросы.
«Имена»,— подумал Фэрли. Селим и Абдул. Они
скрыли свои настоящие имена, они изменили свои голоса,
они спрятали от него свои лица. Вывод: важно, чтобы
он не обнаружил, кто они такие. Внезапно он почувст¬
вовал поднимающуюся волну надежды. Они бы не при¬
няли такие меры предосторожности, если бы собирались
убить его.
Но он знал черное лицо Абдула. Однако еще полдю¬
жины людей в Пердидо видели его — они не убьют Фэр¬
ли за это. Все еще сомневаясь, он почувствовал озноб.
Селим сказал:
— Наверное, тебе хочется узнать, что все это значит?
134
— Я полагаю, что я похищен.
— Очень хорошо.
— С какой целью?
— Какую цель ты мог бы предположить?
— Я думаю, меня удерживают, чтобы получить
выкуп, так?
— В некотором смысле.
— В каком смысле?
— Я надеюсь, ты признаешь факты реальной жизни,
Фэрли. Политические похищения являются очень эф¬
фективным оружием в освободительных войнах, кото¬
рые ведутся против империалистических режимов.
— Сомневаюсь. Это не привлечет к вашему движе¬
нию много сторонников.— Фэрли вытер рот тыльной сто¬
роной ладони.— Мне можно чего-нибудь поесть?
— Конечно. Леди!
Фэрли услышал, как женщина двигается в темноте.
— Мы все еще в Испании?
— Имеет ли это значение?
— Думаю, не имеет.
Абдул, черный лейтенант, внезапно появился между
источником света и Фэрли. Он положил на верстак рядом
с рукой Селима какой-то предмет. Это был маленький
кассетный магнитофон. Селим не прикоснулся к нему,
Фэрли посмотрел на катушки. Они не крутились, магни¬
тофон не был включен. Селим сказал:
— Ты что-то говорил.
— Чего вы от меня хотите?
— Всего лишь небольшого необременительного со¬
трудничества. Тебе это ничего не будет стоить.
— С какой точки зрения?
— Не бойся. Как ты думаешь, чего мы от тебя хотим?
Девушка — это была девушка или молодая женщина,
судя по ее рукам и глазам,— принесла ему на лоскутке
еду. Маленькую черствую буханку, разрезанную на лом¬
тики, и кусочки холодного вареного мяса.
Селим дотронулся до рук Фэрли. Фэрли резко отпря¬
нул, и тот, сдерживая прорвавшийся клокотаньем в горле
гнев, снова взял руки Фэрли и начал разматывать про¬
волоку на запястьях. Когда руки наконец были сво¬
бодны, Фэрли энергично потер рубцы, оставленные про¬
волокой.
— Вы все здесь — такая маленькая банда?
— Мы везде, Фэрли. Объединенные народы всего
мира.
135
— Я полагаю, для вас, самозваных революционе¬
ров, ваши мотивы имеют какой-то смысл. Для меня это
все тарабарщина. Но я уверен, что вы затащили меня
сюда не для того, чтобы заниматься глупой пропагандой.
— Возможно, именно для этого все и было сделано.
— Чепуха.
— Ты отказываешься слушать нас, пока мы тебя
не заставим.
— Я слушаю каждого. Это не обязывает меня согла¬
шаться со всем, что я слышу.
Хлеб и мясо были безвкусными. Он механически пере¬
жевывал их. Селим сказал:
— Как ты думаешь, сколько времени мы уже сидим
здесь, беседуя?
— Зачем вам это нужно?
— Сделай мне одолжение. Ответь на вопрос.
— Пять минут, я думаю. Десять минут. Я не знаю.
’ — Мне кажется, уже прошло достаточно времени,
чтобы твой голос восстановился. Для меня он звучит
вполне естественно.— Селим взял магнитофон и протя¬
нул его к свету. Он все еще не включил его.— Теперь
у нас есть простая просьба. У меня написана короткая
речь. Тебе это должно быть привычно —• такие люди, как
ты, всегда произносят речи, написанные для них кем-
нибудь другим, не так ли?
Фэрли не пытался возражать; страх булькал у него
в желудке, и он не был готов к обсуждению вопросов
подобного рода.
— Мы хотим, чтобы ты произнес для нас эту малень¬
кую речь своим естественным голосом. В магнитофон.
Фэрли продолжал есть. Селим был очень спокоен:
— Понимаешь, мы считаем, что самая большая труд¬
ность, с которой сталкиваются народы во всем мире,
заключается в том, что те, кто у власти, просто их не слы¬
шат — или, в лучшем случае, слышат только то, что хотят
услышать.
— Своих слушателей вы захватываете в плен,— от¬
ветил Фэрли.— Если вам доставляет удовольствие дони¬
мать меня бессмысленными инсинуациями, я не буду
препятствовать этому. Но я не вижу, каким образом вы
собираетесь извлечь для себя выгоду.
— Наоборот. Я хочу, чтобы ты помог нам пере¬
воспитать мир.
— Благодарю вас, но я не так часто отправляю свои
мозги в стирку.
136
— Восхитительное чувство юмора. Ты храбрый че¬
ловек.
Селим просунул руку в глубь своих широких одежд,
вытащил сложенную бумагу и протянул ее к свету.
Фэрли взял ее. Текст был напечатан на машинке через
один интервал.
— Ты прочитаешь это точно так, как написано, без
редактирования, поправок и отступлений.
Фэрли прочитал написанное. Его губы крепко сжа¬
лись, воздух с шумом выходил через нос.
— Понятно.
— Да, вполне.
— А после того, как я подчинюсь вашим инструк¬
циям?
— Мы не собираемся убивать тебя.
— И в это можно верить?
— Фэрли, мертвый ты для нас бесполезен. Я пони¬
маю, что не могу доказать это тебе.-Однако это так.
— Вы же не думаете в самом деле, что Вашингтон
согласится на эти требования?
— Почему бы и нет? Это очень дешевая цена за твое
возвращение в целости и сохранности.—г Селим подался
вперед.— Поставь себя на место Брюстера. Ты бы сделал
это. Так же поступит и он. Живей, Фэрли, не тяни вре¬
мя. Ты прекрасно понимаешь, что именно сейчас время
стоит жизни.
Фэрли посмотрел на последнюю строчку напечатан¬
ного текста речи.
— «Инструкций будут переданы».* Какие инструк¬
ции? Вам не удастся успешно провести это, вы знаете.
— Мы уже провели это, не так ли, Фэрли? — В голосе
послышалось скрытое самодовольство.
Фэрли попытался разглядеть лицо за поднятой в руке
лампой. Он не смог увидеть ничего, кроме смутных
очертаний головы Селима, завернутой в полотно. Рука
Фэрли потянулась к столу и ухватилась за его край; кон¬
чиками пальцев он дотронулся до бумаги и оттолкнул ее
в сторону.
— Ты отказываешься?
— Предположим, что да.
— Тогда мы сломаем один из твоих пальцев и попро¬
сим тебя еще раз.
— Мне нельзя «промыть мозги».
— Неужели? Допустим, я оставлю это на свое усмот¬
рение. Ты, вероятно, решил, что твоя собственная жизнь
137
принадлежит тебе. Я не могу за это поручиться. Какую
боль ты сможешь выдержать?
Фэрли опустил лицо в ладони, чтобы скрыться от тя¬
желого слепящего света. Он слышал спокойные рассуж¬
дения Селима.
— Жизнь каждого из нас, сама по себе, не имеет ни¬
какого значения для других, даже для нас самих. С дру¬
гой стороны, твое существование важно для очень многих
людей. Ты имеешь перед ними обязательства, так же как
и перед собой,— голос Селима понизился до едва слыш¬
ного.
Фэрли, съежившись, сидел без движения, поставлен¬
ный перед выбором решения, которое должно сохранить
его жизнь. Второстепенные вопросы о личном мужестве
ушли на второй план; сейчас надо было решить, что важ¬
нее, суть в этом. Если ты поддерживаешь какие-либо
взгляды, ты должен показать, что ты умеешь их отстаи¬
вать. Ты не можешь позволить себе произнести слова,
которые делают твои убеждения смехотворными. Даже
если никто из тех, кто услышит их, ни на секунду не по¬
верит, что ты сделал такое заявление бе;з принуждения.
Он придвинул напечатанный текст к свету и прищу¬
рился от ослепительного блеска.
— «Они должны быть освобождены и переданы в на¬
дежное убежище». Убежище где? Ни одна страна в мире
не примет их.
— Пусть.это будет нашей проблемой. Неужели у тебя
недостаточно своих?
Селий слегка отодвинул свет, убрал с его глаз; Фэрли
покачал головой:
— «Фашистские подонки», «белая либеральная
свинья», «расисты империалисты». Дешевые пропаган¬
дистские лозунги, которые ничего не значат. Этот доку¬
мент будет истолкован как вещание из Пекина.
— Я не просил тебя толковать его. Просто прочитай
это.
Фэрли взглянул на тени за кругом света.
— Дело в том, что я занимаю определенное положе¬
ние в этом мире и, вы понимаете, живой или мертвый я
продолжаю представлять это положение. Человек с таким
положением не может произнести подобные слова.
— Даже если они правильные?
— Они неправильные.
— Итак, ты. отказываешься.
Он предпочел бы, чтобы его глаза могли встретить
138
I
взгляд Селима, но из-за света это было невозможно.
— При наличии времени мы можем заставить тебя
сделать это.
— Возможно. Но я думаю, я достаточно упрям.
— Для этого существуют наркотики.
— Боюсь, мой голос должен звучать естественно.
Некоторое время Селим сидел молча. Фэрли чувство¬
вал себя опустошенным и подавленным. Возможно,
отказ будет стоить ему жизни. У него не было сил спо¬
койно принять это. Послышался очень мягкий голос.
— Чего ты хочешь, Фэрли?
— Чего я хочу?
— Давай выслушаем твою сторону — а вдруг мы мо¬
жем заключить сделку. Какова твоя цена?
— Меня нельзя купить, вам это известно. Человек
с моим положением лишен роскоши позволить себя
купить.
— Я аплодирую твоему мужеству. Но должна же
быть какая-то основа для обсуждения.
— Конечно, она есть.-— Он почувствовал безответст¬
венное легкомыслие.— Согласитесь отпустить меня.
— И если я это сделаю? — Селим поднял свет, он
бил прямо в глаза.— Ты знаешь, чего мы хотим, не прав¬
да ли?
— Я прочитал ваши требования выкупа.
— И?..
— Я понимаю, что с вашей точки зрения они могут
казаться приемлемыми. Я так не считаю.
— Почему?
— Моя свобода в обмен на семерых террористов, ко¬
торые предстали перед судом? Неужели вы действитель¬
но думаете...
— Уже намного лучше,— пробормотал Селим.
— Что? — У- него возникло внезапное подозрение:
он рванулся вперед и повернул лампу в руке Селима.
Свет упал на магнитофон. Но катушки оставались
неподвижными. Селим выдернул лампу у него из рук.
— Я включу его, когда ты будешь готов.
— Я буду говорить в микрофон только на своих
собственных условиях.
— А каковы твои условия, Фэрли? “
— Я буду говорить своими словами, свободно, без
ограничений.
— Мы едва ли можем допустить это.
— У вас будет возможность разрезать и склеить
139
ленту. Но я не скажу ничего, кроме того, что я был
похищен и что я жив и здоров. Это будет свидетельство,
достаточное для того, чтобы послужить вашим тактиче¬
ским целям. Больше мне нечего предложить.
— О, конечно, ты предлагаешь нам так много — то,
что отвечает твоим собственным целям. Ты хочешь
дать им знать, что ты все еще жив. Зная, что ты жив, они
будут искать тебя более усердной
— Это все, что я могу предложить. Делайте с этим
что хотите.
Селим резко поставил лампу на скамью. Фэрли про¬
тянул руку и отвернул ее так, чтобы она светила в стену.
Селим не остановил его, остальные, вероятно, не слышав¬
шие большую часть беседы, наблюдали из темных углов,
как привидения.
Селим вытащил магнитофон, размотал микрофон
и проговорил в него: «Uno, des, tres, cuatro». Прокрутил
катушки в обратную сторону и включил воспроизведе¬
ние: машина послушно повторила: «Uno, des, tres, cuatro».
Селим открутил несколько дюймов ленты так, чтобы
следующая запись стерла его контрольные слова. Он
протянул микрофон Фэрли.
— Отлично. Мы попытаемся сделать это твоим спо¬
собом. В любой момент, когда ты будешь готов.
Фэрли взял микрофон у него из рук и поднес ко рту.
Он кивнул, длинные пальцы Селима нажали кнопки,
включающие запись.
— Говорит Клиффорд Фэрли. Я был похищен, меня
удерживает в неизвестном мне месте группа людей, ко¬
торые не открыли мне своих лиц и не дают какого-либо
другого способа установить их личности, за исключением
явных псевдонимов. Они не причинили мне физиче¬
ского вреда и, я надеюсь, они не собираются меня убить.
Он опустил микрофон.
— Это все.
— Скажи, что тебя должнь! убить, если твое прави¬
тельство не согласится с требованиями выкупа.
Он покачал головой, оставаясь безмолвным, наконец
Селим хмыкнул и выключил магнитофон.
— Абдул.— В гараже загорелся свет; Селим выклю¬
чил рабочую лампу.— Абдул, свяжи его.
Бледнея, он наблюдал, как Абдул вышел вперед с про¬
волокой и стянул ему руки.
— Ноги тоже?
— Пока нет.— Селим встал и протянул руку к ра¬
140
бочей лампе. Он вытащил что-то из ее баллона — диск,
за которым тянулись тонкие проволочки. Проволочки
сбегали вниз по шнуру лампы в беспорядочный клубок
у розетки. Селим поднял деревянный ящик, на котором
он сидел. Под ним находился магнитофон, идентичный
стоящему на верстаке.
Селим поднял его на скамью.
— Я думаю, для нас вполне достаточно.
Он начал перематывать катушки, назидательно сказав
Фэрли:
— Тебе должно быть известно, что для хорошего
выполнения работы требуются два записывающих уст¬
ройства.
Не было смысла выкрикивать проклятья. Фэрли за¬
крыл глаза. Он позволил им записать свои слова, они так
легко одурачили, его.
Все, что он произнес за эти последние полчаса, бы¬
ло на ленте.
— Ты превосходно сотрудничал,— сказал Селим.—
Мы ценим это. Это действительно так.
Он поставил оба устройства на скамью друг против
друга.
— Ахмед, пришло время тебе заняться работой.
Один человек отделился от остальных и вышел из
угла — коренастый, с темными коричневыми ладонями;
Возможно, этот был настоящим арабом; Селим уступил
ему скамью, и Ахмед надел на голову наушники и начал
закреплять провода, которые соединяли два магнитофона
друг с другом. Его руки двигались с профессиональной
ловкостью.
Абдул вытащил изо рта комок жевательной резинки
и прилепил его к нижней стороне верстака: он повернулся
и схватил Фэрли за руки:
— Пошли, господин избранный президент. Пора воз¬
вращаться в твой ящик.
Селим и Абдул подвели его к гробу. Снаружи он вы¬
глядел простой коробкой, роскошь отделки которой огра¬
ничивалась сатиновой обивкой. Шесть ручек были сде¬
ланы из дерева. Фэрли увидел, что на дне, с той стороны,
где должна находиться* голова, была просверлена ма¬
ленькая дырочка — источнйк воздуха для помещенного
внутрь человека.
Селим сказал:
— Ложись внутрь. Мы собираемся сделать тебе укол.
Это вещество не токсично, оно обладает анестезирую¬
141
щим действием и уменьшает дыхание до едва заметного
уровня. Ты будешь жив, но погрузишься в коматозное
состояние. На несколько часов, не больше. В течение
этого времени у тебя будут налицо все признаки смер¬
ти. Кожа станет очень бледной, дыхание слишком по¬
верхностным, чтобы его обнаружить. Впоследствии все
функции восстановятся, это состояние снимается почти
мгновенно. Леди? .
Они уложили его на спину; он не сопротивлялся, со
связанными руками это не имело смысла. Приблизилась
женщина со шприцем. Она держала его, подняв вверх
иглу, на конце которой блестела капелька. По крайней
мере она не казалась дурой, которая могла убить его,
введя пузырек воздуха; похоже, она знала свое дело.
Фэрли оставил глаза открытыми и со злостью наблюдал,
как игла погрузилась в вену на сгибе локтя.
Над гробом нависла фигура Абдула, он смотрел вниз
на него, челюсти Абдула работали; Фэрли чувствовал
запах жевательной резинки. От него или от наркотиков
его затошнило. Он слышал, как Селим глухо говорил
кому-то:
— Хорошо, если этот Ортис окажется тем, за кого ты
его принимаешь.
— Не волнуйся. Когда тебе нужно купить должност¬
ное лицо, оно само лезет тебе в руки.
У Фэрли начала кружиться голова. Посасывание
и причмокивание Абдула, жующего резинку, казались
самыми громкими звуками в гараже.
Голос Селима:
— У меня назначена встреча — через двадцать
минут.
Ахмед:
— В Паламосе?
— М-м.
— Тогда еще полно времени.
Глаза Фэрли безвольно закрылись.
— Убери свет, пока я открываю дверь.
Темнота. Фэрли . сопротивлялся. Он услышал очень
.отдаленный звук скрипа и грохота гаражной двери: он
попытался сосредоточиться на нем, но голова кружилась
все сильнее, и он все дальше проваливался по бесконеч¬
ной спирали.
Теряя сознание, он успел подумать, каким оказал¬
ся дураком и как это стыдно, потому что миру не ну¬
жен такой лидер.
142
21:40, восточное стандартное время
Острая головная боль клинком вонзилась в правый
глаз. Декстер Этридж пытался не замечать ее. Прези¬
дент Брюстер говорил:
— Было бы непростительной ошибкой позволить
всему этому отвлечь нас от испанских дел. Кажется, ни¬
кто не понимает, как важны нам эти базы.
— Да, но мы не можем бесконечно за них цеплять¬
ся,— ответил Этридж.
— Нельзя все время мыслить категориями бесконеч¬
ности, Декс. В первую очередь надо думать о том, что
происходит сейчас. Сегодня, завтра, в следующие две¬
надцать месяцев.
Этридж узнал эту философию: она принадлежала
Биллу Саттертвайту, и в течение нескольких последних
лет она все больше окрашивала действия президента
в свой цвет.
Президент продолжал:
— Именно сейчас — и понятие «именно сейчас»
определяет суть наших действий — мы в руках у красных
без флота, без оружия и в целом беспомощные в военном
отношении в районе Средиземноморья. Единственное,
что мы можем противопоставить им,— это испанские
базы.
— Однако положение не выглядит так, будто мы
стоим на пороге войны.— Этридж прикрыл правое веко,
пытаясь отогнать боль.
— Декс, мы непрерывно находились на пороге войны
после девятнадцатого и сорок седьмого.— Президент
очень устал, его голос напоминал скрип болтающейся
на ржавых петлях двери, но Этриджу он казался приятно
грубоватым, как жесткое полотенце после горячей ванны.
Они уединились для частной беседы в кабинете Лин¬
кольна и провели там уже больше двух часов, никем
не потревоженные за исключением вторжения штатного
помощника с сообщением из прокуратуры: анонимный
абонент предупреждал полицию Лос-Анджелеса, что
в здании Федерального суда спрятана пластиковая бом¬
ба. Он заявил, что по всей стране прокатится эпидемия
взрывов, если Вашингтонская семерка не будет осво¬
бождена. Угроза звучала так, как будто этот голос при¬
надлежал представителю широкой общенациональной
подпольной организации. Однако в здании Федерального
суда бомбы не оказалось: так или иначе неделю назад
143
правительство начало осуществлять массовый надзор
за известными радикалами, и до сих пор не было обна¬
ружено следов организованного террористического дви¬
жения. Похоже было, что трагедия в Капитолии осту¬
дила некоторые горячие головы: даже ультралевая под¬
польная пресса призывала остановить насилие.
И еще на полчаса президент отклонился от главного
предмета их обсуждения — похищения Фэрли,— с гне¬
вом обрисовывая жесткую линию в отношении «предате¬
лей, которые пресмыкаются под ногами этого радикаль¬
ного дерьма». Этридж слушал со скептическим интере¬
сом. Когда Брюстер распалялся, его ораторские способ¬
ности улучшались, но он гораздо реже говорил по сущест¬
ву, чем в обычном состоянии. В этот вечер президент
совершенно вышел из себя. Воздух был отравлен дымом
его сигар.
Президент низвергал своих демонов с пылкой страст¬
ностью.
— Мы должны были сразу стереть этих скотов с лица
земли. Еще в шестидесятые. Но все считают, что мы
обязаны быть терпимы и либеральны. И поэтому мы
Позволили им плевать на себя.
Брюстер говорил это, уткнувшись в колени. Он не под¬
нимал головы, не шевелился, только время от времени
вскидывал глаза на Этриджа, как будто пронзая его
взглядом.
— Будь проклято их догматическое понятие справед¬
ливости. От нее тошнит, Декс. Когда они говорят об «ос¬
вобождении», это означает, что кого-то надо взорвать;
когда они говорят о «представительной демократии», под
этим подразумевается погром всего во имя пятерых пре¬
ступников с помощью банки бензину. Они заставили нае
принять их грязные рассуждения и их грязный язык —
когда в последний раз вы были шокированы, услышав
слова «фашистские подонки»? Они радикализировали
всех нас, и пришло время положить этому предел.
Головная боль раздражала и отвлекала внимание
Этриджа. Он почувствовал, что ему трудно реагиро¬
вать с той быстротой, которой требовал ход рассужде¬
ний Брюстера. Брюстер тянул волынку по поводу ра¬
дикалов до тех пор, пока несколько минут назад не пере¬
скочил внезапно на испанские базы. Это беспокоило
Этриджа, потому.что он знал, что президент не имеет
обыкновения заниматься праздной болтовней. У Брюсте¬
ра существовала какая-то причина для демонстрации
144
гнева — это была преамбула к чему-то особенному, и Эт¬
ридж пытался предугадать следующие повороты мысли
президента, но головная боль мешала этому, и наконец
он сказал:
— Как вы думаете, кто-нибудь может дать мне пару
таблеток аспирина?
Брюстер вскинул голову, темные волосы упали ему
на глаза:
— Вы плохо себя чувствуете?
— Пронзительная головная боль, и все.
— Я позвоню врачу.
— Нет.
— Декс, ты попал под взрывы, ты получил удар по го¬
лове, теперь у тебя головная боль. Я хочу, чтобы тебя
осмотрели.
— В этом действительно нет необходимости. Боли
такого рода беспокоят меня вс;}О жизнь — я обречен
на головную боль на, всю оставшуюся жизнь. Она всегда
проходит.— Этридж приподнял одну руку на несколько
дюймов, выражая президенту признательность за за¬
боту.— Не о чем беспокоиться, уверяю вас. Врачи сде¬
лали все анализы, которые только известны медицинской
науке. Со мной все в порядке. Мне нужна только пара
таблеток аспирина.
Президент протянул руку к телефону. Этридж при¬
слушался к его бормотанию в трубку и, уловив слово
«аспирин», облегченно откинулся назад. Ему не хоте¬
лось, чтобы еще одна бригада врачей тыкала его пальца¬
ми, перебрасывая от одной диагностической машины
к другой, подвергая множеству адских мук и тюремной
скуке вынужденной изоляции. С ним ничего не случи¬
лось; в его вечном недомогании виновата' была погода.
Ранее он был встревожен летаргией, продолжительным
сном, который потребовался ему после взрывов бомб. Он
проснулся на следующее утро после трагедии с раскалы¬
вающейся от боли головой и странной слабостью в пра¬
вой руке и ноге.’Он сообщил врачам об этих симптомах —
он не был напыщенным дураком. Они высказали мрач¬
ные предположения о возможности удара или «наруше¬
ния обмена веществ мозга». Были сделаны дополнитель¬
ные рентгеновские снимки черепа и еще одна энцефало¬
грамма. На третье утро Дик Кермод, его личный врач,
вошел в палату госпиталя, светясь от радости:
— Черт побери, с вами все в порядке. Человек, кото¬
рый гГолучил удар по голове, имеет право на небольшую
145
головную боль. Никаких повреждений, никаких следов
удара. Сегодня есть головная боль? Отлично, тогда мы
отпускаем вас — мы провели все анализы, они дали отри¬
цательный результат. Но если вас что-нибудь будет бес¬
покоить, вызовите меня немедленно, договорились?
От головной боли примите вот это средство.
Говард Брюстер положил трубку.
— Вы должны кое-что обещать мне, Декс. Завтра вы
первым делом позвоните своему врачу и сообщите ему
о своей головной боли.
— Об этом не стоит...
— Сделайте мне это небольшое одолжение, хорошо?
Он наклонил голову.
— Хорошо, пусть будет так.
— Вы очень важная фигура, Декс. Нам не хотелось
бы, чтобы с вашим здоровьем возникли какие-либо проб¬
лемы. Если мы не вернем назад Клиффа Фэрли ко дню
инаугурации, вы должны быть достаточно здоровы, чтобы
встать на его место.
— Мы вернем его, господин президент. Я абсолютно
уверен в этом.
— Мы должны принимать в расчет худший вари¬
ант,— ответил Брюстер, сворачивая сигару.— Вот почему
мы сейчас здесь. У нас мало времени — ваше органичен©
множеством проблем, я занят Клиффом. Моему пред¬
шественнику потребовалось шесть недель, чтобы ввести
меня в курс дела.— Мне потребовалось примерно столько
же времени для Клиффа. Сейчас у нас с вами всего
девять дней. Вам следует посетить министра обороны
и госсекретаря, провести некоторое время с людьми
из Кабинета и министерства безопасности, но на самом
деле существует только один человек, который может
помочу вам продраться сквозь все эти дебри, и этот че¬
ловек — я. В ближайшие девять дней вам придется про¬
вести так много времени в качестве моей правой - руки,
что вам станет ненавистен даже мой вид, если это уже
не случилось.
По сути дела, Этриджу не был ненавистен вид Брю¬
стера. Он ему, пожалуй, даже нраъился. Но Этриджу
потребовался не один год, чтобы сформировать свое
впечатление о президенте, потому что как политика
Брюстера трудно было оценить однозначно. Внешне
он был воплощением американских традиций: он вырос
в сельском Орегоне, верил в тяжелый труд и патрио¬
тизм, в то, что каждому может выпасть шанс, и в то, что
1461
Бог больше всего благосклонен к тем, кто умеет постоять
за себя. Брюстер был воспитан так, будто его наставни¬
ком были Авраам Линкольн, Горацио Алжер и Тдм Микс.
В Брюстере соединились либеральные традиции, консер¬
вативный менталитет и ценности Мейн-стрит *. Его сла¬
бости тоже были типичны: время от времени у него слу¬
чались приступы благочестия, он обладал искренностью
хамелеона и умел смещать границы морали в удобную
для себя сторону.
В представлении Этриджа, Говард Брюстер был заслу¬
живающим уважения президентом от оппозиции: он
не внушал особого ужаса^ принимая во внимание тот
факт, что для этого поста никто не был слишком хорош.
— Долгие часы, Декс,— заклинал президент.— Про¬
рва того, что надо будет втиснуть в ваши мозги — сверх¬
секретные вещи, дела, которые > продолжают вестись.
Поэтому вы нужны мне здоровым.
Президент наклонился вперед, чтобы придать боль¬
ший вес своим словам. Он отвел от лица окутанную ды¬
мом руку с сигарой.
— Вы не имеете права на головные боли. Понимаете
меня?
Этридж улыбнулся.
— Все в порядке, господин президент.
Секретарь принес Этриджу аспирин и стакан ледяной
воды. Этридж проглотил таблетки.
— Моя сигара не мешает вам?
— Нисколько.
— Это правда или простая вежливость?
— Вам известно, что я тоже иногда балую себя сига¬
рой.
— У некоторых людей возникает головная боль
из-за повышенной чувствительности к различным ве¬
щам.— Помощник удалился, и Брюстер положил сигару
в пепельницу около своего локтя.
— Вы вежливый негодник, Декс. Я мысленно возвра¬
щаюсь к началу избирательной компании: вы неизменно
выделялись тем, что опаздывали на все сфбрания, и ока¬
зывалось, что вы задерживаетесь, чтобы придержать
двери для остальных. Если вы находились поблизости,
никто другой больше не мог держать дверь.
♦ Мейн-стрит (главная улица) — местность; включающая
небольшой городок и его окрестности. Здесь — в переносном зна¬
чении: прагматический, замкнутый на себе провинциализм, мещанство.
147-
— Через некоторое время они излечили меня от’
этого.
Президент улыбнулся, глаза сузились до щелочек.
Но его веселье казалось наигранным.
— Мне хотелось бы. чтобы я лучше знал вас к этому
моменту.
— Я что, такой таинственный?
— Вы избранный вице-президент. Декс. Если в тече¬
ние девяти дней мы не вернем Фэрли назад живым, вы —
следующий президент Соединенных Штатов. Была бы
на то моя воля, я хотел бы знать вас так же хорошо, как
собственных сыновей. В этом случае я бы чувствовал
себя гораздо свободнее.
— Вы боитесь передавать свои полномочия, не так
ли? Вы не знаете, справлюсь ли я с ними.
— О, я полностью уверен в вас, Декс.
— Но вы хотите получить заверения на этот счет.
Что вы хотите услышать от меня, господин президент?
Брюстер не дал прямого ответа. Он поднялся, со
странным видом обошел кабинет — как будто он был
посетителем, впервые в него попавшим. Оглядел картины,
мебель: наконец подошел к своему креслу и, стоя перед
ним, наклонился, чтобы взять сигару.
— Управление людьми в этой стране с высоты Белого
дома,— медленно произнес он,— подобно попытке при¬
хлопнуть муху сорокафутовым шестом. Вопрос не в том.
есть ли у вас сердце, Декс. Я считаю само собой разуме¬
ющимся. что ваши политические убеждения мало отли¬
чаются от моих. В чем-то, может быть, но не во всем.
Но вы и я вместе заседали в сенате. Сколько? Денадцать
лет? И мне никогда не удавалось хорошо узнать вас.
— Я сидел по другую сторону от прохода.
— Многих демократов мне не удалось узнать так хо¬
рошо, как людей с вашей стороны от прохода.
— Вы намекаете на то, что я никогда не был членом
клана?
— Да, если не бояться показаться бестактным. Не то
чтобы вы сторонились всех или были одним из тех кри¬
кунов, присутствия которых никто не выдерживает доль¬
ше пяти минут. Вовсе нет. Но вы были ужасно тихим
сенатором, Декс.— Глаза Брюстера уперлись в него, как
дула двуствольного ружья.— Чертовски тихим сена¬
тором.
— Не в моем стиле создавать много шума, господин
президент.
148
— Через девять дней с настоящего момента, если
вы вступите в этот Дом, вам придется стать шумным,
Декс. Если ты не производишь шума, тебя никто не услы¬
шит.
— Тогда я постараюсь шуметь в нужных случаях.
— Думаете, у вас это получится?
— Я надеюсь, что Клифф Фэрли вернется. Но если
вопрос встанет так — мой ответ «да». Я думаю, я смогу7,
господин президент.
— Хорошо, хорошо.— Брюстер устроился в кресле,
воткнув в рот сигару и скрестив ноги. На нем был спор¬
тивный твидовый жакет «в елочку», его галстук был
аккуратно подтянут, брюки отлично сидели, ботинки сия¬
ли, но он всегда производил впечатление мешковато
одетого, измятого человека.
— У меня такое чувство, что я не очень успокоил вас.
— Декс, многие ребята в моей партии серьезно
обеспокоены по поводу вас. Вы провели в Вашингтоне
уже двадцать четыре года, и никто никогда не замечал,
что вы чем-то очень заняты, за исключением проталки¬
вания законопроекта, который помог бы вашим избира¬
телям из Большой тройки в Детройте. Я говорю сейчас
грубо — но, полагаю, я должен это сказать. Последние
восемь лет вы провели в комитетах сената по судебному
праву, финансам и торговле — все это домашние места.
И, насколько мне известно, вы ни разу не поднимались
в сенате, чтобы высказаться по поводу внешней поли¬
тики' или обороны. Протоколы вашего голосования
по внешней политике выглядят замечательно, превосход¬
но, но парни на Холме ждут от Пенсильвания-авеню
руководства, а не протоколов голосований.
— Боюсь, я не смогу переписать свои протоколы так,
чтобы они соответствовали теперешним обстоятельствам.
— Я только предупреждаю вас, с чем вам придется
столкнуться. Ваш сорокафутовый шест — это конгресс
Соединенных Штатов, Декс. Если вы хотите прихлоп¬
нуть ваших мух, вам надо научиться управлять этим
шестом.— Сигара описала плавную дугу в сторону пе¬
пельницы.— В конгрессе вам придется иметь дело со мно¬
жеством прилипал. Большинство из них — выжившие
из ума старики. Я знаю, у Фэрли были грандиозные
планы отправить их на покой, но этому не суждено
сбыться, такое пытались сделать раньше, но это никогда
не срабатывало. Единственный способ — это научиться
удерживать в равновесии этот сорокафутовый шест с по¬
14?:.
мощью одного пальца. Если вы попытаетесь ухватить его
за один конец, он выскользнет у вас из рук. Вы респуб¬
ликанец, мой дорогой, и вам придется иметь дело с де¬
мократическим конгрессом.
Двенадцатью часами раньше в представлении Этрид¬
жа возможность стать президентом Соединенных Шта¬
тов была очень отдаленной и расплывчатой. Еще с мо¬
мента избрания он осознал ее и не мог полностью игно¬
рировать, но он относился к ней примерно так же, как
к вероятности получить выигрышный билет в лотерее.
Это может случиться, но вы на это не рассчитываете.
Затем Фэрли был похищен и его окружили агенты
секретной службы. Впервые он понял важность своего
места в схеме событий. Слабая масть превратилась в ре¬
шающую взятку. Он не осмеливался остановиться и пере¬
считать свои очки, это казалось бы предательством
по отношению к Фэрли. Но похитители часто убивают.
Этридж мог оказаться президентом Соединенных Шта¬
тов на ближайшие четыре года.
Еще не прошло достаточно времени, чтобы полностью
проникнуться этим. Вызов в Белый Дом был предопреде¬
лен, приветствие президента проникнуто огорченным
беспокойством и добродушной симпатией. Но за этим
последовала резкая обличительная речь против радика¬
лов, настойчивое утверждение о важности поддержания
испанских отношений, теперь акцент был сделан на здо¬
ровье Этриджа и прямых сомнениях относительно его
соответствия должности.
Он повернулся к Брюстеру с медлительной осмотри¬
тельностью в движении.
— Господин президент, когда я согласился с выдви¬
жением в Денвере, я принял на себя ответственность,
которая из этого вытекает.
г- Вы не очень-то боролись за это выдвижение.
— Нет. Я не проводил широкой кампании. Если по¬
зволите, я был темной лошадкой.
— Вы когда-нибудь яростно боролись за что-либо,
Декс?
— Думаю, что да.— Он неторопливо обернулся.—
Я очень энергично боролся против вас, не так ли?
Брюстер и глазом не моргнул.
— Эту кампанию вел Фэрли.
— Мне кажется, я тоже приложил руку. Или я льщу
себе?
— Вовсе нет. Вы принесли ему много голосов — воз¬
1150
можно, , вы решили исход выборов. Но для балансирова¬
ния сорокафутовым шестом требуется другого рода уме¬
ние бороться.— Президент докурил сигару и вытащил
другую из кармана.— Черт с этим. Мы должны сделать
за эти девять дней все, на что мы способны. По крайней
мере, вы провели на Холме достаточно долгое время, но
не приобрели слишком много врагов. Когда Ф.Д.Р.* во¬
шел сюда, он был губернатором штата, и единственными
людьми, которых он знал, были люди, ненавидевшие
его. Он не имел ни малейшего понятия о том, как вести
дела с этим клубом. И это сработало — как всегда.
У Этриджа было отчетливое чувство, что президент
говорит главным образом для того, чтобы убедить себя,—
и это ему плохо удавалось. Выцветшие глаза выдавали
это: «Ты не Ф.Д.Р., Декс. У тебя и через миллион лет
не будет его напора».
Прекрасно, подумал Этридж, будущее покажет. Его
подхватила волна ликования от того, что решение нако¬
нец принято.
Президент говорил по. телефону.
— Билл? Что нового? — Голова кивала, глаза устави¬
лись в пространство. Он слушал в течение нескольких
минут со сменяющими друг друга с актерским разнооб¬
разием выражениями лица. Его ответы были в основном
односложны; он Закончил словами:
— Держи меня в курсе,— и повесил трубку.
— Есть новости?
— Испанская полиция обнаружила вертолет. Пустой.
— Где?
— На ферме в Пиренеях.— У Брюстера был глубо¬
кий загар, своим происхождением обязанный кварцевым
лампам, но в этом свете он выглядел очень старым. Он
сильно сдал за последние два или три года. Возраст дает
о себе знать, подумал Этридж, и в этой мысли присутство¬
вал налет безотчетной жалости к себе, он знал о своей
собственной суетности.
— Возможно, им удастся обнаружить какие-нибудь
отпечатки пальцев,— говорил президент без особой
убежденности.— Что-нибудь, что даст ключ к поискам.
— Никаких известий от Фэрли?
— Нет. И ничего от тех людей, которые его забрали.
♦ Ф. Д. Р.— Франклин Делано Рузвельт, 32-й президент Соеди¬
ненных Штатов (1933—1945).
«51
— Это ужасно.
— Этого бы не случилось,— с ударением произнес
Брюстер,— если бы я не позволил ему отговорить меня
от применения суровых мер к этим ублюдкам.
— Вам не следует так говорить. Вы могли начать пре¬
следование здесь, а похищение произошло в Европе.
Выцветшие глаза вспыхнули:
— Декс, я хочу жестоко расправиться с этими него¬
дяями. Мне нужна ваша помощь.
— Вы просите меня о том же, о чем просили его не¬
делю назад.
— Ситуация ухудшилась. Она вышла из-под конт¬
роля.
— Мы даже не знаем, кто они такие, господин пре¬
зидент.
— Один из них американец. Черный. Это нам из¬
вестно.
— Это едва ли оправдает массовый саКюсуд.
— Я не хочу самосуда, Декс.
— Если забросить сеть, в нее попадут тысячи невин¬
ных рыбешек. .
— Это покажет им, что мы не пойдем на попятную.—
Он сделал привычный жест рукой, держащей сигару.—
Это очень важно именно сейчас, гораздо более важно,
чем многие предполагают.
Этридж знал, что президент хотел применения жест¬
ких мер не для какой-то стратегической цели, а чтобы
создать видимость того, что администрация способна
на решительные и результативные действия. Именно сей¬
час обществу нужно было подтверждение этого. Этридж
допускал правильность точки зрения президента, но су-,
ществовала равновероятная возможность, что открытая
демонстрация насилия со стороны властей могла под¬
толкнуть инакомыслящих к неуправляемым массовым
бесчинствам, что в свою очередь вынудит Вашингтон
на карательные акции. Это означило, что будет применена
военная сила. И стоило только раскрутить военную мощь
против групп собственного населения, как можно было
признать, что вся демократическая структура потерпела
крах. У Этриджа не было желания рисковать этим в тот
момент, когда, по расчетам Фэрли, шансы на реорганиза¬
цию, реформы и конечную стабильность в стране были
выше, чем за предыдущие десятилетия.
Острая боль пронзила ему глаз. Он зажмурился.
— Господин президент, в данный момент я выступаю
152
против любых широкомасштабных акций. Но я соби¬
раюсь над этим как следует подумать.
Брюстер с изяществом откинулся назад.
— Сделайте это, Декс.— Он взглянул на часы.—
Хорошо выспитесь ночью; с утра мы первым делом нач¬
нем совещания. Я полагаюсь на вас — с вами все в поряд¬
ке, Декс?
— Головная боль, вот и все.— Спазм ослаб. Эт¬
ридж поднялся, чтобы уйти. В правой ноге он почувство¬
вал небольшую слабость, но когда перенес на нее вес,
трудности при ходьбе не ощутил. Утром он позвонит
Дику Кермоду.
Президент проводил его до дверей.
— Позаботься о своем здоровье, Декс.— И с некото¬
рой долей иронии добавил:— Тебе известно, что про¬
изойдет, если ты покинешь нас. Следующим в порядке
преемственности стоит старый Милт Люк.
Это была ошеломляющая мысль. Старый спикер па¬
латы представителей еще не потерял ни одного винтика
в голове, но он достиг того возраста, когда появляется
потребность добавлять к каждому высказыванию длин¬
ное и неуклюжее путешествие в область воспоминаний,
с годами порядком ослабленных.
Президент повторил:
— Я совершенно серьезно напоминаю об этом, Декс.
Милт Люк — твой резерв до того момента, когда ты
вступишь в должность. Как только ты примешь присягу,
ты сможешь назначить своего собственного вице-прези¬
дента и утвердить его на конгрессе — у тебя есть кто-
нибудь на примете?
— Вы говорите так, как будто не ждете, что нам
удастся вернуть Фэрли.
— Надеюсь, что это получится. Но не всегда все за¬
канчивается так, как мы хотим, Декс. Мы можем не вер¬
нуть его вовремя, мы можем не вернуть его совсем. Есть
вероятность, что вам придется принести присягу, как
президенту. Подберите себе вице-президента — сде¬
лайте это как можно скорее.
Агент Пикетт и сопровождающая охрана присоеди¬
нились к нему в коридоре и проводили его до машины.
Теперь он пользовался одним из президентских лимузи¬
нов. Он скользнул внутрь, на сиденье, погрузил затылок
в мягкий валик кресла, закрыл глаза и почувствовал, что
головная боль отступает.
«Сэм Марш»,— подумал он. Из Марша получится до¬
153
стойный вице-президент. Уравновешенный, хороший
сенатор, настоящий республиканец...
Боже Всемогущий! Марш был мертв: убит во время
взрывов. Этридж выпрямился, поморщился, выглянул
из окна. Так много из них были мертвы. В это было труд¬
но поверить.
Внутри движущегося лимузина царила тишина. Глу¬
хой шум машин, мягкий шелест вентиляторов. Была
прохладная, насыщенная парами ночь, окна окутало ту¬
маном, тихо скреблись дворники на стеклах. Затылок
водителя выражал вялость и благодушие. Охранники
из секретной службы, обычно неразговорчивые, молчали.
Большой черный лимузин. «Как катафалк»,— поду¬
мал он.
Как многих из них он проводил на этой неделе.
Бесконечные похороны. Он не смог побывать на всех.
Большинство погибших увезли домой, в родные штаты,
а' некоторых — тех, у кого были военные награды, и обла¬
давших особыми заслугами — похоронили в Арлингтоне.
Он ездил то туда, то обратно, каждый раз в памяти
всплывали первые официальные похороны, на которых
он присутствовал.
Шел дождь, вспомнил он. Было тепло и сыро, и весь
путь от Капитолия до Арлингтона похоронная процессия
двигалась пещком под проливным дождем. Катафалк
ехал с величавым достоинством, Молл заполнили вете¬
раны, а в почетном карауле за гробом черного Джека
Першинга стояли Эйзенхауэр, Хэп Арнольд и всё те, кто
был уже мертв сейчас.
Перехлест поколений был впечатляющим: Этридж —
тогда еще молодой конгрессмен, временем которого
должны были стать семидесятые, возможно восьмидеся¬
тые; и Першинг, который сражался с индейцами на гра¬
нице поселенцев...
Лимузин остановился. Из числа агентов секретной
»службы выделилась авангардная группа, они выстрои¬
лись по пути следования от машины — как часовые в
штабе — и ввели Этриджа в его собственный дом в сопро¬
вождении агента, проверявшего темные места. Они были
очень напряжены сейчас, люди из секретной службы.
Они очень серьезно относились к своей работе, а в послед¬
нее время было допущено слишком много провалов.
Ему сообщили, что Джудит уже легла в постель.. Он
с удивлением взглянул на стенные часы в фойе: было
половина одиннадцатого.
154
«Президенту положено задерживаться допоздна».
Он повесил пальто в стенной шкаф, положил шляпу
на полку. Он очень устал. Головная боль утйхла, но он
чувствовал себя истощенным: это была невыносимая не¬
деля, невыносимый день.
«Он прав. Возможно, у меня нет напористости».
Стремление к президентству казалось патологической
потребностью, и он действительно никогда не испытывал
его.
Он прошел в кабинет. Дворецкий налил ему, обычную
порцию коньяка и тихо удалился. Этридж опустился
в кресло, пристально рассматривая стоящий рядом те¬
лефон.
Все это напоминало предсвадебное нервное возбуж¬
дение. Ты никогда всерьез не думаешь о бегстве, но
иногда бывают моменты паники. Президентство — ко¬
нечно, он хотел его. Об этом мечтает каждый политик.
Ему пришлось поискать номер в справочнике. Он по¬
крутил диск, взглянул на часы, сделав гримасу. По край¬
ней мере прошла головная боль.
— Резиденция конгрессмена Би.— Это была Шерли
Би, пытавшаяся придать голосу напыщенность. Он улыб¬
нулся.
— Привет, Шерли, это Декс Этридж.
— Вы, сенатор,— в голосе слышалось искреннее
удовлетворение.
— Как поживаете?
— Спасибо, прекрасно,— ответила она с протяжным
бирмингемским произношением.
— Энди поблизости?
— Да, конечно. Я передам ему трубку.
— Премного обязан.
Этридж откинулся назад, смущенный мелким свиде¬
тельством своей власти.
— Хелло? Сенатор?
— Энди, извините, что тревожу вас так поздно
ночью. у
— Вовсе нет. Я еще не ложился. Собираюсь написать
письмо вдове сенатора Марша — пытаюсь обдумать
слова.
Это было похоже на Би. Лично писать утешительные
письма. Этридж почувствовал укол совести: он поручил
позаботиться об этом своему секретарю.
Он хотел начаты «Как странно, я только что думал
о Марше»,— но оборвал себя:
155
— Энди, мне надо с вами- поговорить.
— Прямо сейчас?
- Да.
— Как я п< нимаю. не по телефону.
— Лучше нет.
— Тогда я скоро буду. Налейте мне бренди.
Вешая трубку, он заметил, как легко он начал исполь¬
зовать привилегии власти. До избрания именно ему
пришлось бы ехать к Би домой, несмотря на то, что Би
был просто конгрессменом. Би провел два срока в сенате,
и был одним из самых популярных людей, которые
когда-либо заседали в нем. Затем, четыре года назад,
произошла автомобильная авария, как раз тогда, когда
подошел срок его переизбрания. Поднялась волна все¬
общей симпатии к нему, но ее было недостаточно, чтобы
преодолеть две веши: госпитализацию, которая помешала
Би участвовать в кампании, и внушительную победу
Брюстера, которая везде подтолкнула к власти демокра¬
тов. Даже при этом Би был побежден с очень незначи¬
тельным перевесом голосов.
Два года спустя, после попытки пробудить в себе ин¬
терес к частной юридической практике, Би опять выста¬
вил свою кандидатуру на выборах. Он вклинился в выбо¬
ры в конгресс в своем родном округе Лос-Анджелес
и победил с таким перевесом, который побил все рекорды
в Калифорнии. Предполагалось, что Би использует свое
место в палате представителей единственно для поддер¬
жания формы — как стартовую площадку для следую¬
щих сенатских выборов, но прошлым летом он предпочел
вместо этого сделать большой скачок: он участвовал
в кампании за президентство.
Это было неслыханно: замахиваться на президентство
из палаты представителей, особенно когда ты был чле¬
ном партии меньшинства. Этридж никак не мог уяснить
себе, какую цель преследовал Би. Делал ли он пробную
попытку, пытаясь приучить публику думать об Эндрю
Би как о кандидате в президенты? Будет ли он I зби-
раться через два года в сенат, а затем еще два года спустя
попробует серьезно претендовать на президентство?
Он будет все еще достаточно молод: сейчас ему испол¬
нилось только сорок семь.
Можно было с уверенностью сказать, что Говард Брю¬
стер непобедим при переизбрании. Но Би участвовал
в. кампании и получил невероятную поддержку. Он вы¬
играл первичные выборы в Нью Хампшире и проиграл
во Флориде с минимальным отрывом от Фицроя Гранта.
Но затем машина Фэрли набрала ход, и Фэрли ушел впе¬
ред на предварительных выборах в Орегоне, Техасе и да¬
же в родном штате Би — Калифорнии; на конвенции
Би великодушно отдал свою поддержку Клиффорду
Фэрли. Насколько было известно Этриджу, никакие со¬
глашения не заключались, но двое намеченных Фэрли
члена Кабинета были участниками кампании Би.
На каждые два дня, которые Эндрю Би потратил, аги¬
тируя за Фэрли, он провел дома всего один, участвуя
в кампании за переизбрание в конгресс. В этом состяза¬
нии ему пришлось выступить как независимому канди¬
дату, потому что он выпал из первичных выборов из-за
выдвижения своей кандидатуры на пост президента. Но
Би был переизбран мощным большинством голосов по от¬
ношению к обоим своим соперникам, представлявшим
партии, и эта победа упрочила его положение среди рес¬
публиканцев как политика, собравшего беспрецедентное
число голосов.
Таким образом, даже на скромном месте в палате
представителей Би являлся влиятельной фигурой в рес¬
публиканской партии и американской политике.
Этридж вышел в переднюю, чтобы предупредить аген¬
тов секретной службы о приезде Би.
— Я забыл сообщить ему пароль, но буду очень при¬
знателен, если вы как-нибудь пропустите его.
Агент Пикетт, легко восприимчивый к мягкому юмору
Этриджа, быстро улыбнулся:
— Возможно, мы разденем его и слегка прополощем
мозги, но в конечном счете позволим ему пройти, сэр.
— Прекрасно, прекрасно.— Этридж удалился в свой
кабинет.
Би приехал через двадцать минут. Высокий плотный
мужчина с глубоко посаженными голубыми глазами
и калифорнийским загаром. В его манере держаться
чувствовалась игра, достойная ведущего актера. Он слег¬
ка прихрамывал после той автомобильной аварии, слу¬
чившейся четыре года назад. Из-за нее в его ноге не до¬
ставало нескольких кусочков кости. Но он двигался до¬
статочно легко, это не уродовало его. Когда-то он работал
лесорубом в Северной Калифорнии, и это до сих пор ска¬
зывалось в его облике.
— Очень таинственно,— заметил Би, получив бокал
бренди.
Этридж устроился в своем кресле.
157-
— Вы думали о последствиях похищения Клиффорда
Фэрли?
— Какие последствия вы подразумеваете? — Би был
начеку. Это заставило Этриджа слегка улыбнуться, и Би
кивнул в знак понимания.— Вы можете стать президен¬
том — это последствие.
— Энди, у вас была прекрасная поддержка на выбо¬
рах. Вы могли тогда устроить хороший бой с ее по¬
мощью.
— Мне пришлось уступить Клиффу. Его шансы были
выше моих.
— Это было серьезным поступком.
— Я сделал так не в расчете на благодарность.
Клифф и я раскалывали умеренно-либеральный лагерь,
и если бы мы к концу разбили его, вероятнее всего вы¬
движение выиграл бы Фиц Грант. Я не думаю, что кон¬
сервативный республиканец побил бы Брюстера.
— Вы говорите, что отдали ваши голоса Фэрли в инте¬
ресах партии.
— Я представлял себе это несколько иначе.
Это было не столько в интересах партии, сколько,
по оценке Би, в интересах страны. Он верил, что из Фэр¬
ли получится гораздо лучший президент, чем из Брю¬
стера.
— Первой выбранной Фэрли кандидатурой на пост
вице-президента были вы.
— Я знаю. Но МакНили и другие отговорили его
от такого шага. Я бы перевесил список кандидатов
очень сильно влево — оцр бы потеряли большую часть
консервативного лагеря.
— Потому они выбрали меня вместо вас.—т Продол¬
жил за него Этридж.— Предполагалось, что я буду-
консерватором в их списке.,
— Многие люди так и отнеслись к этому,— сказал
Би.— Я нет. Мне известны протоколы ваших голосова¬
ний.
— Вы и я прекрасно ладили в сенате. Можем ли мы
все так же хорошо ладить, Энди?
— Мне кажется, я знаю, куда вы клоните.
— Я буду говорить прямо,— продолжал Этридж.—
Существует вероятность того, что Клиффа Фэрли не
удастся вернуть живым — мы должны считаться с этим.
И если я буду вынужден занять место президента, моим
первым распоряжением должно быть назначение кого-то
на освободившееся место вице-президента.
15а >
— И вы спрашиваете моего совета?
— Нет. Я прошу вас быть моим вице-президентом,
если Клифф не вернется назад.
Наступила тишина. Би задумчиво наклонился над ста¬
каном с бренди.
— Это очень лестно, Декс.
— Если откровенно, я, возможно, предпочел бы Сэма
Марша, но он мертв. Важно также то, что первый выбор
Клиффа пал на вас. Я чувствую себя обязанным уважать
его желания — кроме всего прочего, он именно тот, кто
был избран президентом.
— Вы достаточно откровенны.— Последовала знаме¬
нитая усмешка Би. •
— После Марша вы — следующий, кого выбрал бы
я сам. Это правда.
Би поднял голову и сделал небольшой глоток из
своего бокала.
— Быть в компании с Сэмом Маршем не так уж
плохо, я не в обиде.
— Вы и я можем составить прекрасную команду,
не так ли?
Би выпрямил ноги и снова скрестил их в другом на¬
правлении.
— Я полагал, вы хотите узнать мое решение как
можно скорее.
— Боюсь, что да.
Большой калифорниец поднялся.
— Разрешите мне отложить его до утра.
— Я позвоню вам завтра.
— Отлично.
Они направились к двери. .
Би заметил:
— Все это кажется чертовски бесцеремонным,
не правда ли?
— Да, как будто роешься в карманах человека, кото¬
рый еще не умер.
— Иногда я ненавижу политику,— сказал Би. Он
быстро и крепко пожал руку Этриджу и вышел.
Было далеко за полночь. Опять начала пульсировать
головная боль.
Этридж подумал о том, чтобы позвонить врачу, но
решил как следует выспаться в надежде, что головная
боль исчезнет.
Чувствуя странную вину и думая о большом столе
в Белом доме, он отправился спать.
1^1
ВТОРНИК, И ЯНВАРЯ
11:35, гринвичское время
Сигнал пришел в виде слабых колебаний в диапазоне
500 кГц, отведенном для морских служб. Его зафикси¬
ровал оператор радиостанции в Лэнде Энд с отметкой
времени 11:35. Это была довольно неуклюжая морзянка.
Текст был коротким:
«Ф эрли будет передавать на этой
частоте в 12:10 по Гринвичу не прекра¬
щайте связь».
Оператор немедленно связался по телефонному кабе¬
лю с командующим Флотом в Портсмуте. Времени для
оценки вёроятности мистификации не оставалось. Коман¬
дующий Флотом немедленно послал распоряжения на
все станции. К 11:48 по Гринвичу все государственные
радиостанции на берегах Англии и Франции были гото¬
вы к приему.
В 11:50 послышался треск включенного микрофона,
и затем в эфире появился голос:
«Говорит Клиффорд Фэрли. Через... десять минут...
я буду говорить...’ на этой... частоте».
Командующий Флотом в Портсмуте доложил по теле¬
фону в Адмиралтейство в 1 1:49. Его сообщение было не¬
медленно послано на Даунинг Стрит, 10. Для прямой пе¬
редачи ожидавшегося сообщения связь с Вашингтоном
поддерживалась по двум каналам: по «горячей линии»
между премьер-министром и президентом Брюстером
и по спутниковой системе радиовещания.
В 11:55 на частоте 500 гГц снова послышались треск
и голос:
«Говорит Клиффорд Фэрли. Через... пять минут...
я буду говорить... на этой... частоте».
От некоторых наблюдателей с хорошим слухом
не ускользнуло, что второе сообщение представляло со¬
бой ту же запись, что и первое, за исключением слов
«пять минут» и «десять минут».
Премьер-министр слышал это по прямой телефонной
линии из Адмиралтейства. Он обратил внимание на стран¬
ные паузы между словами. Звук был похож на голос
Фэрли. Премьер-министр спросил первого лорда Адми¬
ралтейства:
— Мы, разумеется, записываем все это на ленгу?
— Естественно.
— Что ж, очень хорошо.
160
— Уайтхолл поставлен в известность?
— Да, разумеется.— Премьер-министр подошел к те¬
лефону «горячей линии».— Господин президент?
— Я слушаю,— ответил тот, по-орегонски гнусавя
и растягивая слова.
— Мы будем передавать все прямо по этому теле¬
фону.
— Хорошо, послушаем, что там собираются сказать.
8:30, восточное стандартное время
В распоряжении Агентства национальной безопасно¬
сти был чудовищных размеров парк компьютеров, пред¬
назначенных для анализа шифров, кодов и электронных
сигналов. Запись голоса Фэрли была закодирована, на¬
несена на перфокарты и введена в таком виде в устрой¬
ство ввода машины фирмы Ай-Би-Эм; после этого запись
ввели снова, на этот раз в виде высокоскоростных маг¬
нитных лент шириной полдюйма для обнаружения всех
нюансов громкости и частоты звука в голосе. Устройства
электронного обнаружения достигли высшей степени
совершенства, недоступной самому Шерлоку Холмсу:
звук, не воспринимаемый ухом, или не заметная никому
доля секунды давали нить к разгадке.
Из служащих АН Б записями Фэрли занимался Амес,
и Лайм много раз работал с ним ранее. Он контролировал
работу Лайма, когда тот был действующим агентом
за границей.
— Все «отпечатки голоса» дали положительный ре¬
зультат,— сказал Амес.— Мы сопоставили их с записями
его речей. Это не подделка — это голос Фэрли.
Саттертвайт сердито посмотрел через свои толстые
линзы на вращающиеся бобины с лентой.
— Отредактировано.
— И редактор чертовски здорово потрудился над
этим,— пробормотал Лайм.
Это место всегда вызывало у Лайма представление
о пульте управления космическим полетом. Вдоль огром¬
ных изогнутых стен непрерывно работали электронные
консоли.
Лайм держал распечатку с компьютера. Она изобра¬
жала фрагменты, показывающие, где слова Фэрли были
обрезаны и соединены снова:
6 Заказ 3269
161
ГОВОРИТ КЛИФФОРД ФЭРЛИ
Я БЫЛ ПОХИЩЕН
МЕНЯ УДЕРЖИВАЮТ, ЧТОБЫ ПОЛУЧИТЬ ВЫКУП,
В НЕЗНАКОМОМ МНЕ МЕСТЕ ГРУППА ЛЮДЕЙ, КОТО¬
РЫЕ НЕ ОТКРЫЛИ СВОИХ ЛИЦ И НЕ ДАЮТ КАКОГО-
ЛИБО ДРУГОГО СПОСОБА УСТАНОВИТЬ ИХ ЛИЧНОСТИ
ОНИ НЕ ПРИЧИНИЛИ МНЕ ФИЗИЧЕСКОГО ВРЕДА
ТРЕБОВАНИЯ ВЫКУПА
КАЖУТСЯ ПРИЕМЛЕМЫМИ. Я .
ДУМАЮ, ВАШИНГТОН СОГЛАСИТСЯ НА ЭТИ
ТРЕБОВАНИЯ
Я ПОНИМАЮ, ЧТО
ВЫ
МОЖЕТЕ
ПРЕДПОЛОЖИТЬ, ЧТО
Я БЫЛ ПОДВЕРГНУТ
«ПРОМЫВАНИЮ МОЗГОВ»
но
Я ДОСТАТОЧНО КРЕПОК
И
РЕДКО ОТПРАВЛЯЮ СВОИ МОЗГИ В СТИРКУ
ОНИ НЕ ПРИЧИНИЛИ МНЕ ВРЕДА
Я ГОВОРЮ СВОИМИ СОБСТВЕННЫМИ СЛОВАМИ, СВО¬
БОДНО, БЕЗ ОГРАНИЧЕНИЙ
МЕНЯ НЕЛЬЗЯ КУПИТЬ
ЧЕЛОВЕК В МОЕМ ПОЛОЖЕНИИ ЛИШЕН РОСКОШИ
ПОЗВОЛИТЬ СЕБЯ КУПИТЬ
Я
ГОВОРЮ
ТОЛЬКО НА СВОИХ СОБСТВЕННЫХ УСЛОВИЯХ
ДЕЛО В ТОМ, ЧТО Я ЗАНИМАЮ ОПРЕДЕЛЕННОЕ ПО¬
ЛОЖЕНИЕ В ЭТОМ МИРЕ —ЖИВОЙ ИЛИ МЕРТВЫЙ
Я ПРОДОЛЖАЮ ПРЕДСТАВЛЯТЬ ЭТО ПОЛОЖЕНИЕ.
ЧЕЛОВЕК С ТАКИМ ПОЛОЖЕНИЕМ НЕ МОЖЕТ ПРОИЗ¬
НЕСТИ
СЛОВА
КОТОРЫЕ
НЕПРАВИЛЬНЫ.— РЕВОЛЮЦИОНЕРЫ
ИМЕЮТ МОТИВЫ, В КОТОРЫХ ЕСТЬ СМЫСЛ
ДЛЯ
НИХ
ОНИ
СОГЛАСНЫ ОТПУСТИТЬ МЕНЯ
В ОБМЕН НА СЕМЕРЫХ ТЕРРОРИСТОВ, КОТОРЫЕ
ПРЕДСТАЛИ ПЕРЕД СУДОМ
162
МОЯ СВОБОДА В ОБМЕН НА
ТЕРРОРИСТОВ
ОНИ ДОЛЖНЫ БЫТЬ ОСВОБОЖДЕНЫ И ПЕРЕДАНЫ
В НАДЕЖНОЕ УБЕЖИЩЕ
ИНСТРУКЦИИ БУДУТ ПЕРЕДАНЫ
КЛИФФОРД ФЭРЛИ.
Саттертвайт спросил:
— Это смонтировано профессионально?
Лайм покачал головой, и Амес ответил:
— Талантливый дилетант, но не профессионал. Это
звучит почти естественно, но я бы сказал, что они, ве¬
роятно, сделали свою запись, переписывая с одного ма¬
ленького портативного магнитофона на другой и обратно.
Здесь сильный шумовой фон — он возникает из-за мно¬
гократной перезаписи. Им потребовалось несколько раз
переписать ленту,' чтобы стереть звуки щелчков между
фрагментами. Это бросается в глаза. Во всяком случае
все было проделано не в хорошо оборудованной студии
звукозаписи.
У Саттертвайта появилось выражение лица человека,
только что попробовавшего нечто отвратительное.
— Он знал, что его слова записываются. По крайней
мере некоторые из них. Я имею в виду, что вы не произ¬
несете «говорит Клиффорд Фэрли», если только кто-ни¬
будь не держит микрофон перед вашим носом. Вам
не кажется, что ему следовало проявить больше здравого
смысла?
'— С приставленным к голове пистолетом? — Лайм
воткнул в рот сигарету, открыл с легким щелчком зажи¬
галку и чиркнул колесиком. Вырвался синий язычок
пламени.
Печатающие устройства компьютера выплевывали
на пол продырявленные бумажные ленты; они корчи¬
лись и извивались, будто в агонии, напоминая змей на
голове Горгоны.
Саттертвайт сказал:
— Для них это удачный пропагандистский ход.
В действительности, они просто убивали время. Ра¬
диолокационная триангуляция сузила область, из кото¬
рой было передано сообщение Фэрли, до прибрежного
района Средиземноморья к северу от Барселоны, и он
прочесывался интернациональными силами. Не остава¬
лось ничего, кроме как ждать дальнейшего поворота
событий.
163
6*
15:15 континентальное европейское время
Лодка сильно воняла рыбой. Из ограниченного про¬
странства каюты внутри лодки Фэрли наблюдал за бес¬
страстным лицом Абдула; он ощущал стягивающую
запястья и лодыжки проволоку, безвольно болтаясь
от толчков бортовой и килевой качки их судна.
«Мы где-то в Средиземном море»,— предположил
он. Голова тупо ныла после наркотиков, которые они
ввели ему прошлой ночью.
— Ты хочешь поговорить, Абдул?
— Нет.
— Вот беда. Я мог бы сообщить тебе нечто дельное.
— Парень, только не говори мне, что мы никогда
не выпутаемся из этого.
— Может быть, у вас и получится. Но вы не сможете
жить с сознанием этого.
На лице Абдула появилась гримаса мучительной
неприязни:
— Давай, давай, парень.
— Ты знаешь, что они сделают с вами, когда пойма¬
ют?
— Они не поймают нас. Они слишком глупы. А теперь
пусть твой рот на некоторое время отдохнет.
Он лег на спину. Койка была узкой; деревянный край
толкал его локоть, а места, чтобы повернуться не было.
Он поднял локоть и оставил его торчать.
События прошлой ночи калейдоскопом проносились
в памяти. На некоторое время он был погружен в сон —
без сознания, в состоянии комы. Фэрли выходил из него
медленно, как пьяный. Было мгновение, когда он понял,
что все еще находится в закрытом гробу, и тот двигается
со спокойной плавностью лодки в открытом море. Он
не был уверен, что память верно подсказывает ему после¬
довательность событий. Ему казалось, что они вытащили
гроб из лодки: он был в сознании, когда они открывали
крышку. Это происходило на твердой земле, но чувство¬
вался запах моря. Полная темнота — облачная ночь и
ветер, разгоняющий туман по песчаной отмели. Мертвые
морские водоросли,, опутавшие его ноги. Кто-то — Се¬
лим? — говорящий о том, что надо поднять лодку повы¬
ше на мелководье, чтобы ее не смыло приливом. Быстрое
движение, тени, бросившиеся из темноты; хрип, глухой
звук удара тела о плотно утрамбованный песок. Голос
Селима:
164
— Абдул. Воткни в него нож.
Черное неподвижное лицо, едва видное в скудном
свете. Челюсти уже больше не пережевывали резинку.
— Давай, Абдул. Это дисциплина.
Медленно двигающийся, исчезающий Абдул. Отчет¬
ливый царапающе-скользящий звук удара ножа, прохо¬
дящего через тело и кости.
— Леди — теперь вы.
— Я? Нет.
— Сделай это,— очень мягкий голос.
Вспоминая это сейчас, Фэрли понял, что произошло:
Селим столкнулся с нежеланием подчиняться внутри
своей группы и добился сплоченности, которая ему тре¬
бовалась, связав остальных участием в совершенном им
зверстве. Фэрли знал тезис Мао: «Жестокость есть инст¬
румент политики».
Это были мрачные мысли, они устраняли последние
сомнения относительно их бесчеловечности. Они убьют
его в любой момент, когда это им потребуется. Сейчас
или позже. Он потерял надежду.
Они потащили его в дюны: Селим, со славянским ак¬
центом, Абдул, черный лейтенант, Леди и тот, чьего
имени он не слышал. Он не знал, кого они убили на бе¬
регу и зачем.
Теперь он вспомнил, что там их ждал грузовик, ма¬
ленький ржавый фургон, за рулем которого сидел Ах¬
мед, тот, кто говорил по-английски с испанским акцен¬
том. В фургоне они накрыли его одеялом и сделали укол
наркотиков. Он опять отключился.
Фэрли не был уверен, но ему казалось, что он помнит,
как они сначала были в море, затем на суше, потом
опять в море и, возможно, еще раз на суше.
Теперь, лежа на койке в каюте, он ощущал под собой
толчки разыгравшегося моря, рассматривал бесстраст¬
ные черты лица Абдула и мысленно спрашивал себя, где
же Бог.
10:10, восточное .стандартное время
Снежинки неторопливо бились об окна комнаты в бос¬
тонском отеле, где трое мужчин работали для револю¬
ции. Кавана и юный Харрисон возились с десятью взрыв¬
ными устройствами, а Рауль Рива фломастером делал
165
пометки на карте Вашингтона, заглядывая в адресную
книгу федерального округа Колумбия.
Государству был дважды нанесен удар; оно было на¬
стороже, и, предположительно, это должно было ограни¬
чить свободу действий. Но американцы, самоубийствен¬
но бестолковые и истеричные, не умели строить планы
длительной борьбы с мятежниками, их гений проявлялся
в подготовке скорее к произошедшему, чем к следующе¬
му удару.
В их Капитолии взорвались бомбы. Теперь это место
было окружено вооруженной охраной, в то время как ра¬
бочие разбирали по частям его поврежденные внутрен¬
ности и готовились к строительным работам. Во всех зда¬
ниях федеральных органов были выставлены часовые и
установлены контрольно-пропускные пункты. '• Палата
представителей и сенат, временно расположившиеся
в других помещениях, были взяты под защиту взводами
солдат. Государство, усердствуя в своей тупости, поста¬
вило кордоны у зданий федеральных органов во всех
главных городах и окружило охранниками все от почто¬
вых отделений до городских советов.
А тем временем каждый конгрессмен и сенатор каж¬
дый вечер безмятежно возвращались в неохраняемый
дом или квартиру.
Они проявляли такой идиотизм, что борьба с ними
едва имела смысл. Рива перевернул страницу справоч¬
ника, и его палец скользнул вниз, вдоль колонки в се¬
редине страницы, остановившись напротив домашнего
адреса сенатора Уэнделла Холландера.
10:45, восточное стандартное время
Штаб расположился в зале заседаний Совета Нацио¬
нальной Безопасности, поскольку в этом здании уже
имелась связь со всеми источниками информации. Длин¬
ный стол был загроможден телетайпами, телефонами
и приемо-передатчиками. Целую стену занимала карта
места событий. Информация поступала в машинописное
бюро этажом ниже, где она сличалась и после этого све¬
жие сообщения посылались на стол аналитического шта¬
ба. Высшие руководители агентств правительственной
безопасности тщательно изучали листки с новыми дан¬
ными, стремясь почерпнуть в них не только информа¬
166
цию, но и уловить малейшие намеки на возможность
дальнейших действий. Они сидели, разбирали бумаги,
разговаривали, иногда выражали недовольство. Саттерт-
вайт настоял на таком громоздком механизме руко¬
водства; он хотел, чтобы осуществлялась постоянная
координация действий всех агентств, и потребовал, чтобы
они предоставили в его распоряжение людей, чье положе¬
ние позволяло им принимать мгновенные решения и ру¬
ководить деятельностью агентств, не тратя время на кон¬
сультации за пределами этой комнаты.
В большом кресле в центре — которое обычно зани¬
мал президент — расположился Саттертвайт; он как раз
находился в нем, когда прозвучали сигналы вызова пре¬
зидента. Не извиняясь, он быстро вышел из комнаты
и стремительно зашагал на своих коротких ногах к вос¬
точному выходу из здания.
Прошедший прошлой ночью снегопад оставил на до¬
роге слой затвердевшего снега. Было ясное холодное
утро, и число репортеров, в теплых пальто и ботинках,
осаждавших оба здания, казалось больше того, которое
Саттертвайт наблюдал в ночь президентских выборов.
Потребовалось 'четыре охранника во главе с агентом
секретной службы для того, чтобы расчистить ему путь
в этой давке.
Внутри Белого дома даже приемная для прессы была
пуста. Белый дом на неопределенное время оказался за¬
крыт для репортеров. Сообщения президента передава¬
лись прессе Перри Херном на грязной истоптанной лу¬
жайке. По пути в кабинет президента он увидел Халрой-
да, специального агента, стоящего во главе отряда по за¬
щите Белого дома. Саттертвайт изменил курс, чтобы
отдать ему распоряжение:
— Найди Дэвида Лайма. Передай ему, что я жду его
для доклада в зале заседаний Совета Национальной
Безопасности. Он может все еще находиться в АНБ.
— Да, сэр.
Халройд вышел, а Саттертвайт был пропущен в рези¬
денцию президента.
Вместе с президентом находились Декстер Этридж
и пресс-секретарь. Херн собирался уходить. Он кивнул
Саттертвайту, подобрал свой портфель и, обходя Саттерт-
вайта, направился к двери.
— Боюсь, они захотят большего,— бросил он через
плечо.
167
— Это все, что я довожу до их сведения. Заставьте
их смириться с этим. Перри. Приукрась сообщение, на¬
сколько ты сможешь, постарайся все-таки их удов¬
летворить.
Херн остановился около двери.
— Навряд ли их удастся удовлетворить чем-либо,
кроме конкретных новостей, господин президент. «Мы
сделаем все, что можем, мы ожидаем скорейшего разре¬
шения» — не важно, в какие слова это будет оформлено,
все равно это звучит слишком похоже на то, что они мно¬
го раз слышали раньше.
— Черт побери, я ничего не могу с этим поделать! —
Президент вспыхнул; у него был очень усталый вид, глаза
покраснели. ,
Перри Херн тихо удалился. Этридж тоже производил
неважное впечатление. Вялый, под глазами набухли меш¬
ки, у него был явно болезненный вид. И не удивительно,
он получил сильный удар.
Саттертвайт устал так же, как любой другой, слишком
устал для формальностей. Он обратился к президенту
с резковатой фамильярностью, которую обычно держал
при себе на публике.
— Я надеюсь, вы вытащили меня сюда не для рапорта
об успехах. Когда мы что-нибудь получим, я дам вам
знать.
— Полегче, Билл.
Он заметил легкий шок в глазах Этриджа, поморщил¬
ся и кивнул, принося извинения. Президент сказал:
— Мы должны выработать линию поведения.
— Относительно того, что говорить прессе?
— Нет, ничего подобного.
Президент взял в рот сигару, но не зажег ее, что уси¬
лило гортанность его голоса.
— Это все та идиотская пресс-конференция, которую
они провели прошлой ночью.
— Какая пресс-конференция?
— Ты не слышал о ней?
.— Я был занят по горло, господин президент, вам это
известно.
Декстер Этридж спокойно произнес из своего кресла:
— Часть лидеров конгресса прошлой ночью провели
объединенную пресс-конференцию.— Его голос звучал
сухо и неодобрительно.— Вуди Гест, Фиц Грант, Уэнди
Холландер и некоторые другие. Представлены обе па¬
латы и обе партии.
168
Президент подтолкнул ему через стол номер «Нью-
Йорк Таймс».
— Лучше прочти это.
Саттертвайт уже видел этот номер «Таймс» в течение
дня, но у него не было времени прочесть его. Заголовок
вверху первой страницы был набран самым крупным
шрифтом, который когда-либо'использовался в «Таймс»:
ФЭРЛИ
ПОХИЩЕН
Каждое из этих двух слов жирными высокими бук¬
вами протянулось во всю ширину страницы. Внизу стра¬
ницы под двумя колонками фотографий хорошо знако¬
мых лиц шел, текст:
Лидеры конгресса требуют жесткой политики.
Они настаивают, чтобы правительство отвергло требо¬
вания выкупа.
Пока Саттертвайт читал, президент говорил:
— Каждый из них звонил мне. Поступила гора те¬
леграмм высотой с милю.
— Как разделились мнения в телеграммах?
— Примерно шесть к четырем.
— За или против твердой линии?
— За.— Президент медленно выговорил это слово,
и оно будто повисло в воздухе. Наконец он добавил: —
Кажется, публика не настроена просто оставаться в без¬
действии и скорбеть по этому поводу.— Он вынул сигару
изо рта, голос стал жестче.
— Я могу слышать голос толпы, Билл. Они собира¬
ются здесь под окнами с пиками и факелами.
Саттертвайт хмыкнул в знак того, что он услышал
сказанное, перевернул страницу.
Декстер Этридж заметил:
— Мы решили утром, господин президент. Мы уже
приняли решение.
— Я знаю, Декс. Но мы не объявили его публично.
— Вы понимаете, что мы тем не менее не можем из¬
менить свое мнение.
— С другой стороны, разве мы предвидели, что реак¬
ция выльется в подобное жестокое противостояние?
— Господин президент,— сказал Этридж. Тон, каким
это было сказано, заставил Саттертвайта поднять глаза.
Этридж медленно откинулся в своем кресле. Он говорил
глубоко дыша, раздраженным голосом:
— Вы никогда не принадлежали к тому типу людей,
169
которые принимают решения исходя из того, кто по¬
следним говорил с ними. Вам никогда не требовалось
единодушие публики, чтобы утвердиться в правильности
выбранного решения. Мне трудно поверить, что вы хоти¬
те позволить безрассудной панике толпы повлиять на
ваше...
— Этот спор может расколоть страну,— грубо обо¬
рвал его президент.— Я не играю в политику, черт побе¬
ри. Я пытаюсь сохранить единство державы.
Этридж выпрямился. Саттертвайт впервые видел его
в таком гневе.
— Вы не можете удержать страну от раскола, отдав
ее на откуп шарлатанам.
Президент ткнул сигарой в сторону газеты в руках
Саттертвайта:
— Кое-кто из этих парней — видные общественные
деятели, Декс. Может быть, некоторые из них тоже шар¬
латаны, но вы не можете делать оценки на основании
этого свидетельства.
Саттертвайт отложил газету.
— Я думаю, позиция президента вполне объяснима.
Сегодня утром мы все слышали голос Фэрли. Мы дейст¬
вовали исходя из первого побуждения — мы цивилизо¬
ванные люди, близкий нам человек попал в беду, мы не¬
медленно заключили, что условия выкупа нельзя назвать
неприемлемыми, поэтому мы решили согласиться на об¬
мен. Во главу угла были поставлены соображения о без¬
опасности Фэрли — у нас не было времени обдумывать
косвенные проблемы.
Этридж пристально рассматривал его. Мускулы его
лица судорожно подергивались.
Президент Брюстер сказал:
— Если мы сдадимся, мы откроем зеленую улицу лю¬
бой ничтожной шайке террористов во всем мире, позво¬
лим им проделывать подобные вещи снова и снова. Осво¬
бождение этих семерых убийц, отправка их в убежище —
подумать только, что где-то существует страна, спо¬
собная предоставить им убежище,— равноценно тому,
как если бы мы дали любому мятежнику в мире разре¬
шение быть свободным в своих действиях, идти и безна¬
казанно взрывать людей -и здания.
Кожа Этриджа сейчас напоминала цветом телятину.
Под глазами набухли нездоровые мешки. Он умоляюще
простер руки.
— Господин президент, я могу только отстаивать то,
170
что сказал сегодня утром. Похитители предлагают об¬
мен, и все мы согласны с тем, что жизнь Клиффорда Фэр¬
ли значит гораздо больше, чем жизнь тех семерых
ничтожеств. Я не понимаю, что тут изменилось.
Саттертвайт повернулся, ловя взгляд президента. Он
ответил Этриджу:
— Если бы это было действительно quid pro quo ♦,
с вами бы никто не спорил. Речь идет не об обмене между
жизнью Фэрли и жизнью семи ничтожеств, а о том, что
мы не можем позволить себе выдать карт-бланш экстре¬
мистам.
Этридж сидел, упрямо выпрямившись, молчанием вы¬
ражая несогласие.
Он потер глаза большим и указательным пальцем
и когда снова открыл их, возникло ощущение, что ему
трудно сфокусировать взгляд.
— Я думаю, мы должны отдавать себе отчет в том,
что любые наши действия не смогут удовлетворить всех,
нам не избежать раскола. Теоретические аргументы
очень легко сводят на нет все решения — взгляните,
я могу предъявить вам серьезные доводы против приня¬
тия жестких мер. Вы не можете просто отказаться осво¬
бодить семерых террористов, за этим должна последо¬
вать крупная операция полиции против всех радикальных
групп. Вы будете вынуждены довести дело до конца
с помощью непрерывного расширения мер безопасности,
а это означает непрерывное сокращение прав граждан.
Этот путь ведет только к поддержанию напряженности,
и, кажется, это именно то, чего хотят от нас воинствую¬
щие экстремисты — жесткие репрессии подогреют их
антиправительственные выступления.
Саттертвайт заметил:
— Вы утверждаете, что мы уже проиграли.
— Мы проиграли.этот раунд. И должны примириться
с этим.
— Только не -я,— огрызнулся президент.— Я не со¬
бираюсь.'— Он провел рукой по поверхности стола,
взгляд не следил за рукой; Брюстер наблюдал за Этрид¬
жем. Его рука наткнулась на зажигалку, чиркнуло коле¬
сико, и президент зажег сигару.— Декс, ты собираешься
публично бороться с этим? Ты открыто пойдешь против
меня?
Этридж не дал прямого ответа.
• Quid pro guo (лат.) — услуга за услугу.
171
— Господин президент, самым важным — более важ¬
ным, чем вся эта трагедия,— является создание долго¬
срочной системы политических мер, которая восстано¬
вит безопасность людей, их уверенность в себе. Если
в обществе не накоплен громадный потенциал недоволь¬
ства, питающий воинствующих экстремистов, то из-за
отсутствия поддержки, все террористическое движение
угаснет. Теперь, как мне кажется...
— Долгосрочная политика,— оборвал его Саттерт-
вайт,— является роскошью, обсуждать которую в насто¬
ящий момент у нас нет времени.
— Может быть, вы позволите мне закончить?
— Прошу прощения. Продолжайте.
— Я не хочу обидеть никого лично, но я считаю
Клиффорда Фэрли наиболее подходящей кандидатурой,
чем кого-либо в правительстве, для устройства того типа
безопасного, надежного государства, в котором мы все
нуждаемся. Его идеи — это первые из виденных мною
проектов реформ, которые дают нам реальный шанс
создать в нашей стране более ответственное и чуткое пра¬
вительство. И если нам удастся вернуть Фэрли, волна
всеобщей симпатии будет настолько подавляющей, что
для него откроется прекрасная возможность получить
в конгрессе поддержку для такого количества преобра¬
зующих программ, которое никогда не прошло бы при
других обстоятельствах.
Саттертвайт был потрясен и пытался не показать это.
Вновь избранный вице-президент, хилый, с болезнен¬
ными глазами, высокой и костлявой фигурой Дон Кихо¬
та, продемонстрировал совершенно неожиданную трез¬
вость суждений и. остроту ума. Этридж рисовал портрет
Фэрли гораздо более привлекательным, чем он был на
самом деле. Реформы предлагались и раньше, и Саттерт¬
вайт не видел ничего примечательного в тех, которые
обещал Фэрли, но в одном позиция Этриджа была не¬
опровержимо сильна: благополучное возвращение Фэр¬
ли могло возбудить как раз такой всеобщий всплеск эмо¬
ций, который предсказывал Этридж. На гребне этой
волны, обладая минимальными политическими способ¬
ностями, Фэрли действительно мог протащить через
конгресс любые, неслыханные ранее реформы до того,
как законодатели успеют опомниться.
Взгляд' Саттертвайта миновал Этриджа, скользнул
по висящему флагу и устремился на президента Брюсте¬
ра. Он увидел на покрытом морщинами лице президента
172
удивление, родственное его собственному,— осознание
исключительной важности того, что только что произнес
Этридж.
12:25, восточное стандартное время
В штабе спокойствие Лайма было необратимо нару¬
шено. Он прибыл почти час назад с ленчем, завернутым
в бумажный пакет, дно которого потемнело от кофе,
пролившегося из термоса. Дешевая еда с урчанием пере¬
варивалась у него в желудке.
Он отодвинул пустой стул рядом с агентом АНБ Фре¬
дом Кайзером, крупным, седеющим, дружелюбно-грубо¬
ватым мужчиной. Лайм знал его, но недостаточно хоро¬
шо. Кайзер поддерживал связь сразу по двум телефонам,
сидя с зажатой между плечом и ухом трубкой и держа
пальцами другую.
Лайм небрежно просмотрел отпечатанные на машинке
рапорты, выискивая обрывки информации, и не нашел
ничего дельного. На длинном столе были в беспорядке
разбросаны растущие груды бумаг, скрепленные в угол¬
ках,— доклады из машинописного бюро, расположен¬
ного этажом ниже, из Национального военного команд¬
ного центра в Пентагоне, из агентств секретной службы
и картотеки АНБ, с обложек последних, после того как
их принесли, потребовалось сдуть слой пыли.
В дальнем конце комнаты женщина с голубыми воло¬
сами заполняла на машинке индексные карточки и рас¬
кладывала их в алфавитном порядке. Каретка телеприн¬
тера дергалась туда-сюда, бумага выпрыгивала из стек¬
лянной щели; майор в форме отрывал её и, стоя, читал,
не обращая внимания на трещавшую рядом машину.
В комнате царили оживление и суета. Основное, чем
здесь были заняты,— это составление списков, а затем
подведением по ним итогов. Здесь были списки известных
радикальных деятелей, и под ними находились другие
списки — людей, которые не были с полным основанием
внесены в предыдущие. Подозреваемые, но не известные.
Банки компьютеров, подключенные к телепринтеру, про¬
водили анализ досье — образ жизни, местонахождение,
мельчайшие факты о черных американских пилотах
вертолетов и следах двух транспортных средств, остав¬
ленных на снегу заброшенной фермы в Пиренеях, где
был обнаружен вертолет.
173
У боковой стены Б. Л. Хойт, расслабленно спокойный,
с поднятыми к потолку холодными голубыми глазами,
слушал в наушниках какую-то запись — возможно, ко¬
пию ленты Фэрли. Конец ленты проскользнул через
рекодер и, хлопая, намотался на приемную катушку;
Хойт не пошевелился.
Фред Кайзер с грохотом отшвырнул трубку и рявкнул:
— Господи Иисусе.
— М-м?
— Ничего. Просто подмывает высказаться по поводу
этого бедствия.
— М-м.— Горящая сигарета Лайма лежала на краю
стола, длинная полоса пепла на ней угрожала вот-вот под¬
жечь дерево. Он взял окурок, затянулся и смял его в пе¬
пельнице.
— Моя жена считает себя психологом,— сказал Кай¬
зер.
— Неужели.
— Я пошел домой позавтракать, понимаешь? Она
провела полчаса, анализируя поведение этих ублюдков.
Все, что мне было нужно,— это пара чашек кофе и яич-.
ница с беконом, а вместо этогЪ меня засыпали сногсши¬
бательными догадками о том, почему захватили Фэрли.
— Ну и почему же? — Лайм отложил в сторону один
напечатанный листок и перевернул другой.
— Я не особенно ее слушал. В ее представлении, их
всех одурачили, их родители оттолкнули их, что-то в этом
роде. Это все чушь, ты знаешь. Я могу сказать, что
побудило их. Кто-то втянул их в это дело. Кто-то завер¬
бовал их. Кто-то обучил их. Кто-то запрограммировал
их. Кто-то взял группу одурманенных идиотов, завел их,
наподобие механических игрушек, и указал им на Клиф¬
фа Фэрли. Точно так же, как кто-то отправил этих семе¬
рых болванов с тикающими в чемоданах бомбами в Ка¬
питолий. Теперь нам следует установить, кто это и за¬
чем. Не сойти мне с этого места, если нам не следует
покопать поглубже под Пекин или Москву.
— Я не знаю.— Лайм не увлекался историей тайных
заговоров.
— Да перестань. Настанет день, когда мы ответим на
все это дерьмо с помощью морских пехотинцев. У нас
принято быть готовыми к тому, чтобы идти в любую точ¬
ку земного шара с той пушкой, которая требуется, что¬
бы вернуть любого вшивого гражданина нашей страны,
не говоря уже о президенте.
174
— И куда же ты пошлешь десантников, Фред? В кого
будешь стрелять? — Лайм постарался скрыть сарказм
в голосе.
— А-а-а...
Зазвонил телефон. Кайзер по-военному рбзко повер¬
нулся, снял трубку, говорил и слушал. Лайм тем временем
опять занялся своими бумагами. Кайзер был младенцем
в политике, но это не раздражало; люди, подобные Кай¬
зеру, обитали в мужской технической сфере, им не требо¬
валось понимать реальность — только факты.
Кайзер повесил трубку.
— Почему Фэрли?
Лайм взглянул на него.
— Я хочу сказать, мне понятно, что он подвернулся
под руку и все такое. Но этот сукин сын был отъявлен¬
ный либерал. Тебе не кажется, что им следовало выбрать
какого-нибудь настоящего американца. Того, кого они
действительно ненавидят.
— Они никогда так не делают. Самый лучший козел
отпущения — это невинная жертва.
— Почему?
— Не знаю. Ацтеки имели обыкновение использо¬
вать для человеческих жертвоприношений девствен¬
ниц.
— Иногда твои рассуждения не выглядят бесспор¬
ными на сто процентов, тебе это известно?
— Это нормально,— ответил Лайм.— Разброс опре¬
деляется границами того, что дозволено знать.
— Что?
— Ничего.
— Клянусь Богом, тебе нужно провериться.
Лайм закрыл глаза и кивнул в знак согласия. Когда
он открыл их, взгляд уперся в часы и, словно по сигналу
свыше, появился Саттертвайт.
Он ворвался в комнату в развевающемся пальто, более
растрепанный и суетящийся, чем обычно; остановился,
обвел комнату своими близорукими, увеличенными стек¬
лами очков глазами и спросил, стягивая пальто с плеч:
— У кого-нибудь есть что-нибудь срочное для меня?
Если это не жизненно важно, оставим на потом.
Ответа не было: как в классной комнате, полной де¬
тей, которые слишком стесняются, чтобы вызваться
произнести по буквам контрольное слово. Саттертвайт
оглядел их всех, очень быстро поворачиваясь по мере
того, как взгляд переходил от одного лица к другому.
175 :
Заметив Лайма, он выбросил вперед руку с вытянутым
указательным пальцем, повернул ладонь и властно по¬
манил:
— Идем.
И отвернулся, не ожидая подтверждения готовности
следовать за ним. Лайм поднялся, оттолкнув назад стул,
ловя на себе любопытные взгляды.
Кайзер прошептал:
— Остерегайся зубов этого сукиного сына.
Лайм увидел Саттертвайта в коридоре, отпирающим
дверь одного из кабинетов с надписью «Вход воспрещен».
Они прошли внутрь. Это была небольшая комната для
конфиденциальных бесед, без окон, просто обставлен¬
ная, воздух поступал через вентиляционные отверстия.
Тяжелые деревянные кресла для восьми человек, стол
из орехового дерева, место стенографиста в углу. Лайм
закрыл за собой дверь, нашел пепельницу и направился
к ней.
— Как я понимаю, у вас есть версия,— с ледяной
вежливостью произнес Саттертвайт.
— У меня наготове дюжина версий, но они и гроша
ломаного не стоят.
‘— Расскажите мне о них.
— Я не думаю, что мы можем терять время, щеголяя
дикими домыслами, которые взбрели в голову.
— Дэвид, когда я прошу вас сообщить мне подробно¬
сти, я полагаю, можно считать, что мы не тратим чье-
либо время.
Лайм сердито нахмурился:.
—, Какие любопытные рассуждения, привели вас к вы¬
воду,, что я могу сообщить что-то полезное?
Это не рассуждения, а догадка. И не моя, а Эккер¬
та. Он видел, как вы пристально изучаете карту, как
будто обнаружили там сообщение, написанное скрыты¬
ми чернилами. Живей, Дэвид, у меня нет времени вытя¬
гивать из вас слово за словом.
— Если бы у меня было что-то серьезное, неужели
вы думаете, что я хранил бы это в себе? За кого вы меня
принимаете?
— Я уверен, в действительности вам не хочется полу¬
чить ответ на этот вопрос. Оставим беспредметный раз¬
говор.
— Послушайте, допустим, у меня есть идея. Я обду¬
мывал ее со всех сторон, но оказалось, что в ней много
дыр. Чтобы принять ее, надо сделать слишком много
176 ’
допущений. Это даже не версия, а карточный домик —
занимаясь ею, мы отвлечемся от того, что нам следует
делать. Гораздо важнее — продолжать уже начатое.
Саттертвайт поскреб рукой подбородок, стянув кожу
складками, показывая свое недовольство и намерение
продолжать дальше.
— Мне кажется, я знаю, какой оборот приняла ваша
версия. По-моему, вы боитесь риска оказаться выброшен¬
ным на арену действия лично. Дэвид, мы говорим об од¬
ном из самых циничных преступлений века. Они захва¬
тили в заложники невинную жертву — человека, кото¬
рый жизненно необходим всему миру. Это то, мимо чего
вы не можете просто пройти.
Лайм хмыкнул.
— Дэвид, мы говорим об обязанностях. Реально су¬
ществующих.
Лайм посмотрел вниз, на свои ботинки так, будто он,
стоя у высокого окна, разглядывал сквозь дым спасатель¬
ную пожарную сеть.
— Я полагаю, что это так,— сказал он.— Я не терп¬
лю дилетантов, которые пытаются объяснять профес¬
сионалу, как выполнять его работу.
— Брось. Ты думаешь, я попечительствующий чу¬
жак? Я знаю себе цену, Дэвид, и не гонюсь здесь за сла¬
вой. Я делаю свою работу лучше, чем кто-либо еще, кому
ее можно поручить.
— Скромность,— вздохнул Лайм,— добродетель, ко¬
торую часто переоценивают.
Саттертвайт холодно взглянул на него.
— В тебе от рождения была заложена способность
к такой остроте восприятия, которой большинство людей'
никогда не научатся за годы тренировки. И когда дело
касается операций в Средиземноморье, ты единст¬
венный эксперт, достойный этого названия.— И тут Сат¬
тертвайт вонзил нож и, повернул его: г
— А когда дело касается Западной пустыни, на кого
еще -вы сможете свалить ответственность, Дэвид?
— Я не был там со времен Бен Беллы *.
— Но я попал в цель; не так ли?
— То есть?
— Вам кажется, что Стурка тоже замешан в этом.
Почему? Интуиция?
* Бен Белла — глава первого правительства Народной Демо¬
кратической Республики Алжир.
177
— Я просто не верю в совпадения,— ответил Лайм.—
Две отлично организованные операции, обе такого мас¬
штаба, обе направленные в одну цель... Но у нас нет
фактов. Это была просто идея. Ее нельзя положить
в банк.
Саттертвайт ткнул пальцем в сторону стула.
— Возвращайся туда и садись. Ты готов начать рабо¬
тать?
— Это не мое ведомство.
— Чью должность вы хотите? Хойта? Так или иначе
его голова полетит с плеч.
— Нельзя ни с того ни с сего увольнять гражданских
служащих.
— Для них можно найти спокойное место, где они
не смогут причинять неприятности. Место Эккерта? Это
вас устроит? Назовите вашу цену.
— Не имеет смысла назначать цену за бесплодную
идею.— Лайм не сделал ни малейшего движения в сторо¬
ну кресла. В углу его рта торчала сигарета, и дым от нее
попадал ему в правый глаз.
— Продолжайте, выясним этот вопрос окончательно.
Вы знаете, что я застал вас врасплох.
— У меня нет фактов, чтобы продолжать. Неужели
вы не понимаете? Никаких фактов! — Он шагнул вперед,
полный негодования.— Я не назначаю цену — я не могу
выслушивать то, что вы или кто-либо другой считает
подходом ко мне. Во мне достаточно совести — если бы я
знал, что у меня больше возможностей, чем у кого-либо,
чтобы выполнить задание в полевых условиях, я бы взял
это на себя, и вам не нужно было бы унижать нас обоих
идиотскими разговорами о взятке.
Саттертвайт поднял очки к бровям.
— Вы не супермен, Дэвид, вы лишь наилучший наш
шанс среди множества плохих шансов. Вы провели
в этой части света десять лет жизни. Вы сделали карьеру
в АНБ до того, как оно стагнировало в бюрократиче¬
скую организацию, способную зас...ть дело Пуэбло —
в ваше время воображение еще что-то значило. Вы ду¬
маете, я не знаю ваших секретов? Я уделил вам при¬
стальное внимание: я знаю, какие у вас способности,
каких друзей и какие развлечения вы себе выбираете,
ваше досье, сколько и когда вы пьете. Вы были тем
человеком, который открыл канал между Бен^Беллой и
Де Голлем. Боже, если бы у них хватило ума послать
вас в Индокитай!
Г78*
— Это не имеет значения, и вы знаете,— покачал го¬
ловой Лайм.
Нельзя было определенно сказать, что он не хотел
вплотную заняться этим делом. Раньше он мечтал о такой
жизни, заполненной скукой; теперь он жаждал жить по-
другому. «Старый боевой конь»,— подумал он, но вовре¬
мя повернул обратно, не сделав решающего шага.
— Видите ли, все изменилось, это не тот мир, в кото¬
ром я работал раньше. Уровень твоего интеллекта не
имеет значения — только меткость твоей стрельбы. Я
никудышный стрелок.
— Ваши доводы ничего не значат, и вам это из¬
вестно.
— Нет. Чтобы принимать решения, уже не нужна го¬
лова, вместо этого думают, где поставить танк. Вы знае¬
те, шахматные мастера уже неуместны; все решается
в категориях «как организовать покушение — как предо¬
твратить покушение».
— Хорошо, организуйте покушение на них. Но сна¬
чала найдите их. Найдите Фэрли и выручите его.
Лайм рассмеялся неестественно высоким голосом:
— Используйте местных ребят. Испанских сыщиков,
бедуинов, крыс в пустыне — черт побери, это их террито¬
рия.
— Я думаю, существенно, чтобы это дело возглавлял
американец.
— Это не варвары-пираты, вы же знаете — времена
канонерок прошли.
— Послушайте, американец был похищен, и я подо¬
зреваю, что сами похитители являются американцами.
Как вам понравится, если на них выйдет испанский сы¬
щик и затем все испортит? Вы представляете себе, во что
превратятся после этого отношения между Вашингтоном
и Мадридом? Небольшая глупость, подобная этой, сразу
приведет Перец-Бласко в лагерь Москвы. Во всяком
случае, если игра будет разыграна американцами, это
будет наш успех или наша неудача. Если дело будет
успешным, я думаю, мы значительно вырастем в глазах
всего мира, и мы могли бы воспользоваться этим правом
сейчас, да поможет нам Бог.
— А если неудача?
— Такое у нас было и раньше, не так ли? — Слова
Саттертвайта звучали ужасно.— Это не окажется в но¬
винку. Разве вы не понимаете, что именно поэтому я не
хочу, чтобы ЦРУ на весь мир выстукивало там шаг
179
своими сапожищами? Они такие дуболомы — всех их
ненавидят там, и они никогда не добьются того сотрудни¬
чества, которое получите вы.
Саттертвайт встал. Он был слишком малого роста,
чтобы производить впечатление, как он ни старался.
Лайм потряс головой — вежливый, но упрямый отказ.
Саттертвайт сказал:
— Мне наплевать, каковы ваши мотивы, но вы со¬
вершенно неправы. Вы — лучшее, что у нас есть для дан¬
ной конкретной работы. Я понимаю: вы не на шутку
боитесь ответственности — что вы займетесь этим делом,
потерпите неудачу, и они убьют Фэрли. Вы не хотите
иметь это на своей совести, да? Но как вы думаете, что
я буду чувствовать? Как насчет всех остальных? Вы счи¬
таете, что вы будете единственным, кто наденет влася¬
ницу и посыплет голову пеплом?
Молчание Лайма было продолжением его отказа. То¬
гда Саттертвайт нанес укол:
— Если мы потеряем Фэрли из-за того, что вы отка¬
зались попытаться его спасти, на вас будет лежать го¬
раздо большая вина.
В этом была безумная, сатанинская красота. Саттерт¬
вайт все это время насаживал приманку, причем прямо
на глазах у Лайма.
— Если вы возьметесь за это,— выдохнул этот ма¬
ленький человек,— вы по крайней мере не потеряете
Фэрли из-за собственного бездействия.
Изящно загнанный в угол, Лайм сверлил его взглядом,
в котором была только ненависть. Саттертвайт прибли¬
зился к нему; через очки было видно, как он слегка на¬
хмурился. Он поднял руку — этот неопределенный жест
означал призыв к перемирию.
— За что вы так меня ненавидите?
— Почему я должен вас ненавидеть?
— Я не хотел бы, чтобы вы испортили все дело,
только чтобы насолить мне.
Лайм понимал, как это все обстояло. Маленький че¬
ловек снова был прав. Это был настоящий дьявол.
— Итак, вы отправитесь в Барселону,— сказал Сат¬
тертвайт голосом человека, вернувшегося к деловому
разговору.— Вы отбываете с базы ВВС в Эндрюс в чет¬
верть шестого. Я приказал подготовить С-141.— Отдер¬
нув рукав и посмотрев на часы, он продолжал: — Чуть
более четырех часов на то, чтобы уложить вещи и попро¬
щаться. Вам лучше начать приготовления.
180
Лайм молча смотрел на него, напоминая игрока, пере¬
шедшего в глухую защиту. Саттертвайт продолжал:
— Я пока не буду сообщать об этом прессе. Вам по¬
надобится свобода рук. Что вам нужно?
Длинный неровный вздох, за которым последовала
капитуляция:
— Дайте мне Шеда Хилла из моего офиса — он еще
совсем зеленый, но он делает то, что ему говорят.
— Ладно, что еще?
— Карт-бланш.
— Это само собой разумеется.
Лайм прошел вперед мимо Саттертвайта, но тот оста¬
новил его:
— Ваша версия.
— Я сказал вам — в ней слишком много «если».
— Но я был прав: она существует?
— Я уже сказал вам — да.
— Значит, в конце концов я не так уж плохо разби- ,
раюсь в людях. Вы согласны?
Слабая улыбка не нашла у Лайма подобного же отве¬
та. Саттертвайт угрем проскользнул мимо него в дверь,
затем вышел Лайм, обернувшись и с интересом посмот¬
рев на эту комнату — место сурового испытания, но она
имела достаточно обычный вид, чтобы поверить в это.
Дверь захлопнулась. «Вход воспрещен».
Саттертвайт направился в сторону штаба. Когда он
дошел до него, остановился и бросил через плечо:
— Удачной охоты — мне кажется, я должен сказать
что-то в этом роде.— Мрачная сдержанная улыбка была
словно приклеенная.— Достань сукиного сына живьем,
Дэвид.
Сделав реплику «под занавес», Саттертвайт исчез
в комнате штаба. Чувствуя презрение к этому человеку
за его дешевую театральность, Лайм какое-то мгновение
стоял, уставившись горящим взглядом в закрытую
дверь, потом поплелся к выходу, наклонив голову и за¬
жигая сигарету.
СРЕДА, 12 ЯНВАРЯ
22:40, континентальное европейское время
Воспитание Марио внушило ему ненависть к вонючим
моторным катерам. Он изучал морское искусство, летом
181
на борту кеча Мезетти — небольшого двухмачтового
судна, грациозного, как чемпион скоростной регаты. Он
совершенно не разбирался в двигателе — это было забо¬
той* Алвина,— но он стоял у руля, и на нем лежала ответ¬
ственность за выбор курса по судовому компасу и мор¬
ским картам. Тридцатидевятифутовое судно было по¬
строена в Америке и оснащено одним дизельным двига¬
телем. Ему было не меньше двадцати пяти лет, хотя ди¬
зель, вероятно французского производства, казался но¬
вее. Это был грубый деревянный корабль, построенный
с экономичностью, присущей верфи «Мэтьюз»: с каютами
на носу и корме нижней палубы и крошечной палубой
для ловли рыбы между транцем и трапом у задней каюты.
Потолок рубки был слишком низок для человека ростом
в шесть футов. Марио был достаточно приземист, чтобы
не испытывать неудобства, а вот Алвину и Стурке прихо¬
дилось нагибаться, когда они входили внутрь.
Здесь вовсе отсутствовал штурманский стол: карта,
изображающая западное Средиземноморье, была растя¬
нута по деревянной перегородке к нактоузу ♦, где Марио
мог сверяться с ней, держа одну руку на штурвале.
С помощью компаса и карты он рассчитывал курс от од¬
ного маяка к другому. За час до заката на море подня¬
лись четырехметровые волны, и за несколько последую¬
щих часов оно не стало спокойнее. Толстый, с округлым
дном корпус судна затруднял ход, и Марио был вынуж¬
ден через каждые пять минут менять галс против моря,
несущего их на четверть румба правее курса — на юго-
запад к Кабо-де-Гато, а затем на запад вокруг мыса
по направлению к Альмерии. Шторм загонял их в про¬
лив, прижимая к берегу. Суровая ночь для морских
прогулок — очень немногие суда отважились выйти в мо¬
ре. Были видны только огни буйков.
Самым плохим моряком оказался Сезар, и Марио
чувствовал себя отчасти отомщенным этим фактом: он
знал, что все они в глубине души презирали его, но Сезар
вел себя особенно вызывающе, и было приятно видеть
его зеленым от морской болезни. Эта же участь, хотя
и в меньшей степени, постигла Пегги; она и Сезар при¬
липли к своим койкам в кормовой каюте. Алвин и Стурка
находились впереди, внизу, с Клиффордом Фэрли, воз¬
можно пытаясь перевоспитать его с помощью диалекти¬
• Нактоуз — деревянная полая тумба, на которой устанавли¬
вается, судовой магнитный компас.
182
ческого обмена мнениями. Бестолковое занятие — од¬
нажды попав на Холм, они уже не могли изменить свой
образ мыслей. Марио понял это дома. «Мезетти Ин¬
дастриз» с упрямой злобой день ото дня разрушала
окружающую среду, и когда он указал на это своему
отцу, тот ухватился за мнимые инженерные увертки,
чтобы доказать, что все это коммунистическая пропа¬
ганда.
Марио знал, что остальные не особенно уважали его,
потому что он не был отчаянно ловким и его маоизм был
скорее доктринерским, чем практическим. Никто из них
не любил его, особенно Стурка, но это не имело значе¬
ния. Марио был полезен, это оказалось важным — быть
полезным. Он мог предоставить им не только деньги —
например, сейчас им потребовалось его умение управлять
судном. Невежественный моряк уже десять раз успел бы
потопить его или выбросить на прибрежные рифы.
Освобождение человечества — вот что имело значе¬
ние, и если ты хоть как-то способствовал этому, незави¬
симо от того, каким малым был твой вклад, твое сущест¬
вование было оправдано. Одно крошечное звено в бес-
сконечном сражении, которое разрушит стены Америки.
Одно усилие, чтобы уничтожить грабителей-магнатов,
чей институт насилия увековечил власть меньшинства.
Он увидел маяк по правому борту и определил интер¬
валы между его вспышками. «Право руля»,— громко
сказал он, удовлетворенный тем, как ведет лодку. Он
оценивающе посмотрел на море и нашел его достаточно
спокойным, чтобы накинуть на штурвал удерживающую
петлю; закрепив руль, он надел маску Святого Духа,
спустился по пяти ступенькам трапа к двери носовой ка¬
юты и постучал костяшками пальцев.
Стурка толчком открыл узкую дверь, наклонив худое
лицо под низким потолком каюты. Свет был тусклым,
где-то сзади Стурки горела единственная маломощная
лампочка.
Марио сообщил:
— Альмерия.
Стурка посмотрел на часы.
— Мы опаздываем.
— При такой погоде невозможно выдержать расписа¬
ние.
— Мы хотели попасть в Малагу до рассвета.
— Ничего не получится. До нее еще сотня миль.
Стурка остался невозмутимым.
183
— Тогда хватит тянуть время.
За Стуркой он мельком увидел Алвина — нового Ал¬
вина, в пышном парике, с животом и округленными про¬
кладками щеками; грим ничего не оставил от прежнего
Алвина, челюсти непрерывно жевали резинку, которую
он никогда раньше не брал в рот. Фэрли не смог бы
узнать никого из них. Стурка говорил, что это мера
предосторожности — на тот случай, если Фэрли удастся
освободиться? — хотя, возможно, Стурка действительно
собирался его отпустить, и Марио была ненавистна сама
эта мысль.
Стурка замотался в бурнус, почти полностью скрыв¬
ший его лицо. Позади него, сжимая край подпрыгиваю¬
щей койки, сидел Фэрли. Он был бледен и выглядел
испуганным, это доставило Марио жестокую радость.
Вспотев под глупой маской, Марио поднялся в рубку
и сбросил ее; освободил штурвал и повернул его на не¬
сколько румбов к гавани. Легкое изменение курса усили¬
ло бортовую качку под ногами, и он вцепился в красные
толстые спицы трехфутового колеса из орехового дерева.
• За левым бортом проплыл красный бакен, и в рубку,
разматывая балахон и свою арабскую повязку на голове,
вошел Стурка. Он остался в джинсах и рубашке с корот¬
ким рукавом, сел на брезентовый стул за дорожным сун¬
дуком и потребовал:
— Повтори мне еще раз, Марио.
Тот послушно начал:
— Конечно. Я спрячу плот, пройду пешком и позвоню
в офис Мезетти в Гибралтаре, велю им прислать для ме¬
ня машину в Альмерию, возьму с собой в Гибралтар маг¬
нитофон и радио. Завтра я потрачу день, чтобы убедить¬
ся, что все в порядке — «Каталина» и пилот, остановки
дйя заправки топливом в Тунисе и Бенгази. В пятницу
утром я установлю радио и магнитофон с таймером.
Затем я перейду к...
— На какое время ты его установишь?
— На восемь вечера в пятницу. Правильно?
— Продолжай.
— В пятницу утром я установлю таймер и пойду
в банк. Я получу деньги по чекам.
-т- Какую сумму ты возьмешь?
— Сто тысяч долларов.— Он наблюдал за морем —
впереди приближались огни Альмерии, за мысом откры¬
валась гавань. Он перевел взгляд на Стурку.
— Зачем нам нужно столько денег?
184
— Для смазки.
— Что?
— Чтобы убедить некоторых людей молчать о нас.
— Кого?
— Некоторых людей в Лионе и Гамбурге. И там, куда
мы направляемся, в Лахти.— Стурка произнес последнее
слово с твердым гортанным «х».
Марио понимающе кивнул. «Сессна СайТейшн» был
семиместным военным реактивным самолетом с дально¬
стью полета 1200 миль. Они должны были дважды при¬
землиться для дозаправки, и в Гамбурге и Лионе требо¬
вался кто-то для подготовки посадочной площадки и
обеспечения топлива.
Огни гавани отодвинулись по правому борту, и Марио
зафиксировал курс, направляясь к темному берегу к за¬
паду от Альмерии. Пометки на карте свидетельствовали
о том, что к нему легко пристать. За мысом прибой не
должен быть сильным, и он, вероятно, сможет выбросить
плот прямо на песок. Ему придется прогуляться пару
миль пешком, но это его не волновало.
— Продолжай перечислять свои действия.
— Мы взлетим в пятницу, в одиннадцать утра. Когда
мы будем в воздухе и выйдем за пределы линий пасса¬
жирских сообщений, я выведу из строя радио тем спосо¬
бом, который объяснил мне Алвин, и наведу пистолет на
пилота. Я прикажу ему приземлиться на месте, которое
вы здесь выбрали.— Он жестом показал за покрытые
солью окна. Площадка находилась в четырнадцати ми¬
лях вглубь от Альмерии и представляла собой гнездо в
предгорье.— Если с пилотом будут проблемы, я выстре¬
лю ему в ногу и велю быстро приземлиться, чтобы мы
могли оказать ему медицинскую помощь до того, как он
истечет кровью. Если он все еще будет пытаться повер¬
нуть и возвратиться в Гибралтар или приземлиться в
Альмерии, я прострелю ему другую ногу. Я скажу ему,
что убью его и попытаюсь совершить посадку сам.
— Ты думаешь, у тебя получится?
— Если потребуется, я надеюсь. Алвин достаточно
тренировал меня.
После приземления они собирались убить и закопать
пилота, разместиться в самолете и взять курс на
Средиземное море, пролетая над проливом между Иби-
зой и Майоркой, пересекая береговую линию к востоку
от Марселя и переходя на бреющий полет, чтобы избе¬
жать обнаружения береговыми радарами. Но за эту
185
часть и все остальное отвечал Алвин, и все, что требо¬
валось от Марио,— это достать самолет от Гибралтара
до Альмерии.
Не сбавляя хода, он оценивающе оглядывал берег,
стараясь вовремя заметить большие волны и удержать
поворот гребного винта в разбушевавшемся море.
— Я смогу это сделать. Не волнуйтесь за меня.
— Я и не собираюсь,— ответил Стурка.— Но я тебе
дал телефонный номер в Альмерии. Ты забыл об этом?
— Нет. Я буду звонить вам каждые два часа. Я до¬
ждусь четырех звонков и повешу трубку.
Стурка должен был находиться в пределах слышимо¬
сти этого телефона и ждать его звонков в четные часы.
Отсутствие звонков означало бы для него, что Марио
раскрыт. Не было причин подозревать, что они раскроют
его. Что касалось «Мезетти Индастриз», то Марио пу¬
тешествовал по континенту по делам компании. Пока
остальные — Стурка, Алвин, Пегги, Сезар — нелегально
переправлялись в Лиссабон на борту грузового паро¬
хода, совершающего чартерный рейс, Марио провел
четыре дня дома, в Нью-Йорке, и затем совершенно от¬
крыто прилетел в Марсель рейсовым самолетом «Эр
Франс» из аэропорта Кеннеди. Это была контрольная
проверка, и Марио хотелось пройти ее. Его паспорт не
вызвал вопросов в аэропорту, никто не задержал его,
и, следовательно, он был вне подозрений.
Это был необходимый риск, потому что Марио оста¬
вался единственным, кто продолжал действовать в откры¬
тую, и они хотели убедиться, что полицейские не напали
на его след. Возможно, он не блистал умом, но понимал
такие вещи и осознавал, почему ему необходимо риск¬
нуть. Он был рад, что решился на этот шаг. Это сделало
его более уверенным в себе, его попытка завершилась
успешно, и это тоже было важно.
Он начал различать впереди в утреннем тумане пену
на гребнях разбивающихся волн. Еще миля, и будет пора
уменьшать ход.
— Мне не хотелось бы отдавать все эти деньги в жад¬
ные руки. Нам следовало бы найти им лучшее примене¬
ние.
— Это продвинет дело — чего еще тебе надо?
— Почему бы не поступить с ними так же, как с на¬
хальными полицейскими в вертолете?
Вертолет им ничего не стоил.
— Потому что эти люди могут потребоваться нам еще
186
раз.— Стурка поднялся, качнулся на накренившейся и
вздыбившейся палубе, наклонил голову под низким пе¬
рекрытием и шагнул вперед, оказавшись прямо у плеча
Марио и наблюдая, как тот ведет судно в прибой. Их
сильно швыряло в высоких волнах, до берега оста¬
валось еще полмили, но дно было шельфовым, и отмель
взбивала волны. Все содрогалось, но голова Марио от¬
лично работала, а его ноги в легких туфлях на резиновой
подошве уверенно держались на настиле палубы.
Он повернул штурвал на полоборота вправо, но этот
маневр на мгновение запоздал, и гребень волны накрыл
шпигаты * с наветренного борта. Пена перекатывалась
по палубе и обрызгала его, захлестнув люк над головой.
— Вы уверены, что можете перебраться через это?
— Мы постараемся,— ответил Стурка.
— Я лучше не буду проходить дальше. Хотите бро¬
сить якорь?
Стурка вышел в дверь и поднялся на нос судна. Вода
залила кубрик, ветер хлопал дверью, и Марио наблюдал,
как Стурка, пригнувшись, пробирается к брашпилю
Он подождал, пока Стурка хорошенько ухватился за по¬
ручень, и поискал взглядом волну с широкой подошвой.
Когда корабль поднялся на одну из них, он быстро по¬
вернул его, резко крутанув штурвал, пытаясь поставить
его по ветру, пока следующий гребень не накрыл их. Но
судно повиновалось слишком медленно, и новая волна
неуклюже подхватила его, резко качнув. Все захлестну¬
ло пеной, и он с беспокойством всматривался сквозь нее.
Когда она откатила назад, Стурка, цепко стоящий на но¬
гах, находился на прежнем месте, промокший, но спо¬
койный. Марио держал нос прямо по ветру и немного дал
задний ход, освобождая пространство для маневра;
Стурка опускал якорь, следя за цепью, разматывающей¬
ся с храповика.
Громадная волна подняла корабль на десять или две¬
надцать футов, а затем он соскользнул назад. Нос за¬
рылся в идущую на них новую стену воды, и Стурка
опять оказался погребен под ее черной холодной толщей,
но когда нос вынырнул из-под нее, он оставался все там
же. Вода, как масло, стекала с нег^. Цепь слегка провис¬
• Шпигаты — отверстия в палубе или фальшборте для
удаления воды.
Брашпиль — лебедка с горизонтальным валом и двумя
барабанами, применяемая на судах для подъема якорной цепи.
187
ла, достигнув дна впадины. Стурка закрепил храповик и
начал продвигаться к корме, перехватываясь руками за
поручень. Марио перевел винт на холостой ход, держа
руку на дросселе и ожидая, когда зацепится якорь. Цепь
напряглась, и его близкое к интуитивному ощущение
короткого отдаленного скрежета на мгновение опередило
тот момент, когда конец якоря закрепился, и корабль,
обращенный носом к берегу, повис на его натянутой
цепи, трепыхаясь, как бакен.
Стурка, как акробат, проскочил в рубку, одежда обле¬
пила его худое тело. Из носовой каюты поднялся Алвин;
Марио передал ему штурвал и последовал за Стуркой
на корму, чтобы надуть резиновый плот.
Он вытащил сложенный плот из-под койки Пегги.
Пегги посмотрела на него налитыми кровью глазами
и перекатилась на другой бок. Марио сказал:
— Это скоро кончится,— он старался, чтобы голос
звучал ободряюще, но она только простонала.
На противоположной койке Сезара выворачивало на¬
изнанку, вся каюта провоняла рвотой, и Марио был рад
поспешить наверх, волоча за собой плот, который Стурка
подталкивал снизу. Стурка вышел на маленькую палубу
для ловли рыбы, чтобы помочь Марио удержать плот,
пока тот накачивал его из баллона со сжатым воздухом.
Это была непростая работа; палуба взлетала в воздух
на восемь футов и шлепалась вниз. За несколько секунд
он промок до нитки.
Стурка прижал свой рот к уху Марио, чтобы тот рас¬
слышал его сквозь рев моря.
— Если они схватят тебя?
— У них это не получится.
— Если так случится?
— Я не скажу ни слова.
— Они разломают тебя на части. Тебе придется гово¬
рить — каждый это делает.
— Я буду держаться до конца.— Сдавленные крики
уносились в мутную ночь.— Столько, сколько смогу. За¬
тем я сообщу им то, что мы выдумали.
— Повтори.
— Сейчас? Здесь?
— Повтори, Марио.
— Вы ждете в Танжере, чтобы я забрал вас на са¬
молете.
— Продолжай,— голос Стурки очень слабо звучал
в шуме моря.
188
— Господи, я клянусь, что ничего не забыл.
Чуть помедлив, Стурка ухватился за планшир, подта¬
щив плот к поручню кормы.
— Хорошо, Марио.
Они спустили его за борт, и Стурка придержал его
у транца, пока Марио перебрался через перила и устроил¬
ся на плоту. Дно было уже на одном уровне с поверх¬
ностью воды; через несколько мгновений ему предстояло
оказаться по пупок в воде, но плот должен был выдер¬
жать. Пластмассовые весла крепились специальными
замками, он удобно обхватил их, подал знак, и Стурка
отбросил конец.
Его сильно дернуло, корабль на мгновение принял
угрожающие размеры, а затем волна накрыла его. Какое-
то время он находился под водой, ощущая вкус соли на
губах. Когда она схлынула, судно исчезло и он остался
один на плоту — потерянный, пока следующий гребень
не накрыл его, и он успел быстрым взглядом через левое
плечо заметить огни Альмерии. Они дали ему ориентир,
и он начал грести к черному безмолвному берегу.
ЧАСТЬ III
ПОИСКИ
ЧЕТВЕРГ, 13 ЯНВАРЯ
8:00, континентальное европейское время
Лайм с апатичным видом мерил пол гаража усталыми
шагами. Он поспал в самолете, но с тех пор прошло уже
более суток, а события последующих’дня и ночи разви¬
вались ужасающе медленно.
В этом месте скопилось множество специалистов и их
оборудования. Они проанализировали все — пятна мас¬
ла на полу, комок жевательной резинки, прилепленный
к нижней поверхности верстака, морской передатчик
189
на 500 кГц и ленточный магнитофон «Уолленсак», кото¬
рый был подключен к нему.
Триангуляция Шестого флота и испанских береговых
станций позволила определить местонахождение источ¬
ника вещания Фэрли в районе города Паламос. Но в ра¬
диосетку Шестого флота вкралась ошибка в каком-то
знаке десятичной дроби, и поэтому под подозрение по¬
пала не одна точка, а некоторая территория. Потребова¬
лось девять часов поисков от дома к дому, чтобы найти
передатчик в этом месте.
Уединенный заброшенный гараж стоял в стороне от
дороги в полукилометре от Паламоса. Владелец гаража
оказался в отъезде — навещал сестру в Кейптауне. Он
отсутствовал начиная с девятого января, дня накануне
похищения Фэрли. Его звали Элиос, правительство ЮАР
разыскивало его, чтобы задать вопросы, но он все еще
не обнаружился.
Когда они все-таки найдут Элиоса, он вряд ли сможет
сообщить им что-нибудь полезное. Лайм знал, как обде¬
лываются подобные вещи. Вероятно, некий безликий по¬
средник предложил Элиосу сотню тысяч песет, чтобы тот
исчез на недельку. Элиос опишет посредника, и это до¬
бавит еще одного Джона Доу ♦ к списку лиц, которых
надо разыскать, чтобы задать им вопросы. На это уйдет
гораздо больше времени, чем можно себе позволить,
и Лайм никогда не увлекался подобными расследовани¬
ями. Он оставлял вещи подобного рода чиновникам. Ес-
ди они раскопают что-нибудь полезное, они сообщат
ему; в противном случае на это не стоит обращать вни¬
мания.
Вчера на рассвете Лайм с Шедом Хиллом, командой
агентов и специалистами, посланными отдельно Саттерт-
вайтом, приземлился на самолете «Эр Франс» в Барсе¬
лоне. В аэропорту их встречала делегация американских,
и испанских представителей. Это было утомительно,
Лайм не любил скучную процедуру представления ве¬
рительных грамот.
Испанская «Fuerza Aerea» доставила их в Пердидо,
и Лайм поговорил с Лайомом МакНили, который сообщил
ему, что президент Брюстер объявил о сотрудничестве
европейских * правительств и Вашингтона в широко¬
масштабной программе «упреждающего надзора» за по¬
дозреваемыми революционерами во всем западном мире.
• Джон Доу (амер.) — мистер Икс.
190
Из Пердидо Лайм позвонил Биллу Саттертвайту: он даже
не пытался скрыть свой гнев.
— Вы только загоняете их глубже в свои норы. Как
вы можете ждать, что я выйду на контакты с ними, если
все они лягут на дно?
— Контакты? — голос Саттертвайта звучал нес¬
колько озадаченно.
Лайм сжато объяснил ему:
— Следует надеяться, что вокруг маоистского под¬
полья плавают обрывки информации, надо поискать
недоумков, которые захотят сообщить их вам. Один
революционер может привести вас к другому — но толь¬
ко если он не забился в убежище.
— Прошу прощенья.— Саттертвайт был холоден.—
Это вопрос политики — обещать предвосхитить любое
дальнейшее насилие со стороны левых. Мы едва ли мо¬
жем игнорировать это в теперешней обстановке. Вы дол¬
жны сделать все, на что вы способны.
Перед окончанием трансатлантического диалога
Лайм попросил:
— Вы не могли бы узнать для меня группу крови
Фэрли?
— Вы не нашли крови.
— Нет. Но можем.
— Хорошо. Я выясню. Где я смогу застать вас?
— Я сам позвоню вам.— И он повесил трубку.
Несомненно, у похитителей был свой человек в Пер¬
дидо, но он скрылся, возможно во время путаницы при
процедуре прощания, возникшей в конце визита испан¬
ского министра за час или.два до похищения. Во всяком
случае никто не следил за местом для парковки и выезд¬
ной дорогой до объявления тревоги, и к тому времени их
сообщник исчез. Тщательное расследование, проведен¬
ное испанской полицией, выявило, что сообщником был,
вероятно, подсобный рабочий, которого наняли за день
до похищения — говорящий по-испански метис с вене¬
суэльским паспортом, который заплатил главному адми¬
нистратору пятьдесят тысяч песет за то, чтобы тот взял
его на работу. Он заверял, что должен подтвердить свою
занятость, иначе испанское правительство депортирует
его как иностранца по окончании срока трудового согла¬
шения. Очевидно, венесуэлец говорил очень убедительно
и вызвал расположение администратора — так или иначе,
но взятка, предложенная ему, была смехотворно мала.
Теперь администратор был полон раскаяния. Его содер¬
191
жали под стражей, он был уволен с курорта, и, вероятно,
в течение следующих недель ему предстояли жесткие
допросы. Это должно было на некоторое время занять
небольшую армию бюрократов, но вряд ли могло дать
полезные результаты.
Лайм побывал на ферме в горах, где похитители бро¬
сили подставной военно-морской вертолет. Номерной
знак был спилен и разъеден кислотой, но команда испан¬
ских детективов с помощью спирта и хлороводорода вос¬
становила его. Вертолет принадлежал Памплонскому
отделению германской прокатной компании, услугами
которого пользовались состоятельные лыжники, искав¬
шие девственные склоны на высокогорье, доступные
только с воздуха. Управляющий фирмой был найден
мертвым в понедельник утром в своей постели в Пампло¬
не. На первый взгляд, с ним случился сердечный приступ,
но вскрытие показало, что он был убит с помощью длин¬
ной тонкой иглы, вонзенной между верхними ребрами
в сердце. Только крошечный шрам на коже дал ключ
к разгадке. Возможно, он слишком хорошо разглядел
лица похитителей или обнаружил то, что ему не следо¬
вало,— или, может быть, отказался дать им вертолет.
Так или иначе эта нить расследования оборвалась со
смертью управляющего.
Вертолет был покрашен в цвета военно-морского фло¬
та, а номера оказались прорисованы с помощью выре¬
занного вручную трафарета. С расстояния в несколько
футов они выглядели превосходно, и конечно, в то время
никому не пришло в голову пристально их разглядывать.
Вертолет оказался брошен внутри сарая.
Грубо вырванные с помощью ручных инструментов
лопасти винта валялись рядом. Тела двух агентов сек¬
ретной службы находились в том же сарае, они были
убиты 9-миллиметровыми пулями неправильной фор¬
мы, выпущенными из двух различный револьверов,
ни один из которых не удалось найти.
В вертолете в большом количестве имелись отпечатки
пальцев Фэрли и двух агентов секретной службы; это
были единственные различимые отпечатки из найденных
где-либо, за исключением множества маленьких фраг¬
ментов в доме и вокруг него. Их тщательно сняли, но
скорее всего, они принадлежали детям и бродягам, ко¬
торые останавливались в заброшенной ферме прошлым
летом.
Ферма все-таки дала одну нить: пару черных кожаных
192
перчаток. Полицейские обнаружили их, просеивая снег,
сбитый в кучу при посадке вертолета. Снижающийся
вертолет подмел всю площадку двора у сарая, на ней со¬
всем не осталось снега. Именно это послужило знаком,
который привлек внимание поисковых групп с воздуха
и привела их туда к концу дня похищения. Присыпанные
снегом перчатки остались незамеченными до следующе¬
го утра; испанский инспектор изучал их, когда приехал
Лайм. Он оживленно протянул их ему пинцетом.
— Отправь их в Лондон,— сказал Лайм Шеду Хиллу.
— Почему в Лондон?
— В Скотланд-Ярд. Они разработали метод иденти¬
фикации по отпечаткам перчаток. Они могут снять отпе¬
чатки перчаток с рычагов управления вертолета,— объ¬
яснил он.— Если они будут соответствовать этим пер¬
чаткам, тогда мы будем знать, что их носил пилот. Воз¬
можно, Лондону удастся снять отпечатки пальцев, доста¬
точные для идентификации, с внутренней стороны по¬
верхности перчаток. Они из гладкой кожи и не смор¬
щены — я думаю, у нас есть хороший шанс.
Таким образом, перчатки были посланы в Лондон во¬
енно-морским самолетом Соединенных Штатов вместе
с демонтированной рукояткой управления вертолета,
и Лайм и Шед Хилл отправились в Паламос.
Теперь он сидел в тени в гараже на перевернутом ящи¬
ке в измятом костюме цвета сигаретного пепла; Он был
погружен в привычное оцепенение, ощущая тупую го¬
речь негодования,— Доминикес, главный человек в Гвар¬
дии, , потратил впустую несколько часов его времени
ночью, настаивая, чтобы Лайм лично опросил множество
угрюмых свидетелей, которых задержала испанская
полиция. Ему пришлось согласиться на это не только
из-за требований международных правил вежливости,
но и потому, что кто-нибудь из них действительно мог
случайно сообщить нужную информацию.
На это ушла большая часть ночи. Старуха, которая
утверждала, что видела катафалк, въезжавший и выез¬
жавший из гаража. (Старый катафалк действительно
обнаружили недалеко от берега. Являлся ли он уликой —
установить было невозможно, поскольку с него стерли
все отпечатки пальцев.) Парень, который утверждал, что
видел вблизи гаража несколько арабов. (Иммигранты
проверялись, расследование велось в Паламосе. Пока оно
не дало никаких результатов.) Водитель автобуса, кото¬
рый обогнал катафалк и видел сидящего за рулем чело-
7 Заказ 3269
193
века — черного, в шоферской униформе. (Пилот подстав¬
ного вертолета? Возможно, но что это’давало?)
Был еще рыбак-баск со странной историей о несколь¬
ких арабах, гробе и рыбацкой лодке. В его рассказе име¬
лось много неясностей. Рыбака привели к Доминикесу,
и Лайм наблюдал, как тот довел его до состояния упря¬
мого молчания. Доминикес раздраженно и нетерпеливо
выпаливал свои вопросы. У него был кастильский выго¬
вор, а рыбак был баском. Лайм молча кипел от злости:
неужели в Гвардии не нашлось ни одного баска, который
бы мог провести этот допрос более успешно? Но Доми¬
никес не принадлежал к тому сорту людей, которым
подобное предложение пришлось бы по вкусу. Доминикес
считал, что он обладает природным даром устрашать
допрашиваемых; в случае с баском это вызывало только
открытое сопротивление, но Доминикес не замечал этого.
Выходя, Лайм шепнул младшему офицеру Королев¬
ского флота:
— Не могли бы вы проводить этого рыбака ко мне,
когда он с ним закончит. Я буду в гараже.
Все это было три часа назад. И теперь он сидел на упа¬
ковочном ящике, все еще ожидая баска, потому что идти
в общем-то было некуда.
Шед Хилл курсировал взад вперед, принося ворох
бесполезных новостей от различных групп экспертов.
— Американская жевательная резинка — мятная.
Отпечатки пальцев не обнаружены — должно быть, он
прилепил ее обрывком бумаги. Сигнальные часы марки
«Бенрус».
— «Бенрус».— Лайм научился повторять последнее
слово или два, независимо от того, слушал он или нет.
Это вынуждало людей продолжать говорить. Возможно
даже, что Хилл случайно скажет ему то, что он сможет
использовать.
Передатчик на 500 кГц был выполнен в виде модели
для рыбацкой лодки. Магнитофон «Уолленсак» оказался
старой марки, но неплохого качества. Лента тоже немец¬
кая, ей был завален весь континент; будильник использо¬
вался для запуска радиовещания. Лента, намотанная
на пятидюймовые бобины, как объяснил Хилл, крути¬
лась со скоростью 17/в дюйма в секунду. Ее длина была
рассчитана на час времени. Все три речи Фэрли были за¬
писаны на нее и отделены пятиминутными интервалами
чистой ленты.
Это было простое автоматическое устройство. Ис¬
194
пользование обычного будильника указывало на то, что
похитители установили передатчик не более чем за две¬
надцать часов до радиовещания, но это ничего не давало.
За двенадцать часов можно было уехать на край света,
и к тому моменту, когда голос Фэрли был услышан в 12:30
по местному времени в прошедший вторник, похитители
могли находиться где угодно. К настоящему моменту они
опережали Лайма на пятьдесят шесть часов...
Они двигались, думал Лайм. Они не могли остаться
поблизости, потому что знали, что поиски будут очень
интенсивны. Они уехали. Как? Не на общественном
транспорте: Фэрли слишком узнаваем. Не на машине.
Вертолет, самолет или лодка — это должно было быть
одно из этих средств.
Лодка, подумал он. Потому что Паламос морской
город, и потому что рыбак-баск видел арабов в лодке.
Арабов заметили около гаража — слишком много совпа¬
дений, если только это были не те же арабы. Тогда все
сходится. Лодка. Что дальше?
В углу поднялась суматоха: махая руками, через га¬
раж вприпрыжку к нему бежал Шед Хилл, торопливо
выкрикивая:
— Отпечаток пальца!
Хилл был очень возбужден, и Лайм мрачно уста¬
вился на него. Хилл приблизился и неловко остановился
над ним так, что ему пришлось закинуть назад голову.
— Шед, этот отпечаток может принадлежать кому
угодно. Может быть, владельцу гаража.
— Да, конечно. Но похоже, они вытерли все вокруг,
прежде чем уйти — а его оставили.
— Где он? — В углу столпилось так много людей, что
он не мог разглядеть.
— На панели, где находится выключатель.
Такую возможность можно было допустить. Он с тру¬
дом поднялся на ноги. Последним действием они должны
были выключить свет перед тем, как уехать. Это было
сделано после того, как они все вытерли. Да, возможно.
Он пошел к тому месту.
Один из испанских экспертов почтительно посмотрел
на него. Он улыбнулся, но в глазах готов был появиться
страх:
— Она выглядеть так, что они заб-были этот,— ои
очень гордился своим английским.
Эти испанцы все были Джеймсами Бондами, пытаю¬
щимися расшифровать каждый вымаранный листок в
195
7'
чьей-то корзине для мусора. Но об этом нельзя заявить
вслух, ты обязан все проверить. «Господи,.дай нам сего¬
дня хоть чуточку везения».
— Пошлите его по телеграфу.
— Д-да.
Его передадут в Мадрид, Лондон и Вашингтон. Через
несколько часов они получат ответ.
7:30, северо-африканское время
«Шум, производимый двумя двигателями этого само¬
лета, напоминает грохот бомбардировщика времен вто¬
рой мировой войны»,— подумал Фэрли. Фюзеляж сильно
вибрировал, в кабине дребезжала какая-то незакреплен¬
ная металлическая деталь.
Чьи-то пальцы коснулись его запястья: рука Леди,
снова проверяющая его пульс. Похоже, она делала это
довольно часто. Возможно, они беспокоились, какое вли¬
яние произвели на него наркотики, введенные раньше.
Сейчас он не ощущал их действия. На его глазах была
повязка, рот залеплен липкой лентой, руки стянуты про¬
волокой. Они не хотели наблюдать вспышку гнева и не
были уверены, что он не забьется в ярости, как сума¬
сшедший.
Он сам не был уверен в этом.
Леди предупредила его, чтобы он не сопротивлялся,
потому что это могло вызвать тошноту, а рвота могла
задушить его насмерть. Они перевезли его на берег на
резиновой лодке, и из обрывков разговора он уловил, что
они затопили корабль. Затем послышался чужой голос —
незнакомый язык,— но у голоса имелась отличительная
особенность; он был сиплый, высокий, с одышкой, как
будто у его владельца была сильно запущенная про¬
студа.
Опять вернулись в резиновую лодку. Они до изнемо¬
жения яростно гребли веслами. Фэрли пытался рассла¬
биться: обычно на него не действовала морская болезнь,
но молодая женщина холодно предупредила его относи¬
тельно рвоты, и эта мысль застряла у него в голове так,
что от нее невозможно было избавиться. Он вспомнил
одну из шуток МакНили: «Отлично, вы можете делать
все на свете до тех пор, пока не подумаете о белых гип¬
попотамах». После чего МакНили усмехался: «Когда-
196
нибудь раньше вы пробовали не думать о белых гиппо¬
потамах?»
МакНили. Все это существовало в каком-то другом
мире.
Не без усилий, проглатывая ругательства, они подня¬
ли его в тесную кабину, помогли пройти к креслу и уса¬
дили в него. Затем снова связали ноги проволокой.
Сиплоголосый отъехал; Фэрли слышал скрип уклю¬
чин — очевидно, он греб к берегу один.
Он думал, что находится на борту шлюпки — той же
или какой-то новой, пока не услышал, как двигатель за¬
дохнулся, затрещал и начал реветь; он мгновенно понял,
что это был самолет.
Итак, морской самолет.
Второй двигатель завыванием дал знать о себе, и после
этого еще долго слышались хлопки, прежде чем он по¬
чувствовал, что они начали двигаться. На взлете само¬
лет коснулся воды и не мог оторваться от нее: море зло
шлепнуло их, кабина закачалась. Эпитеты черного пи¬
лота Абдула были достаточно красноречивы. Фэрли
вспомнил, как он хладнокровно управлял вертолетом,
когда вывел из строя двигатели, представив дело так,
будто возникли неполадки. Теперь злость Абдула испу¬
гала Фэрли, но они оторвались от воды, и он почувство¬
вал, как сиденье под ним наклонилось по мере того, как
самолет постепенно набирал высоту.
Нельзя было точно определить, сколько времени они
находились в воздухе, или куда направлялись, или даже
откуда взлетели, но они говорили достаточно, чтобы
Фэрли мог узнать различные голоса и понять, что
по крайней мере четверо из них находятся в самолете
вместе с ним. Абдул, который управлял машиной; Се¬
лим, руководитель, говорящий со славянским акцентом;
Леди, относящаяся к нему с профессиональной бесприст¬
растностью; Ахмед, обладавший испанским акцентом
и манерой вставлять в речь догматические клише.
Было трудно сосредоточиться. Он думал о том, что ему
нужно в конце концов строить какие-то планы. Всплыва¬
ли отрывочные воспоминания о мемуарах британских
авиаторов времен второй мировой войны, которые в те¬
чение пяти лет разрабатывали невероятно изощренные
планы побега из немецких лагерей для военнопленных:
«Наш долг — бежать».
Но сейчас не было «нас», был только один Фэрли,
и о побеге не могло быть и речи. В настоящий момент
197
он ясно понимал, в чем состоит его долг — сохранить
здравый рассудок. Он не мог требовать от себя большего,
во всяком случае сейчас.
8:10, континентальное европейское время
Лайм все еще сидел на ящике, когда в гараж вошел
испанский полицейский в форме и жестом позвал его —
вызывал Флот по радиотелефону. Лайм взял трубку
в джипе испанской гвардии. Это был адмирал:
— Я думаю, вас следует поставить в известность:
за дело берутся наши соперники.
Лайм вернулся внутрь несколько подавленный. Вме¬
шательство агентов с другой стороны нельзя было предо¬
твратить — русских, китайцев, бог знает кого еще. До¬
пустим, удачливый албанский агент опередит тебя
и вызволит Фэрли — а что, если албанцы примут решение
оставить его у себя? Маловероятно, но такая возмож¬
ность существовала; нам не нужно, чтобы одна шайка
похитителей заняла место другой. Отсюда следует, что
ты должен приложить все усилия, чтобы помешать со¬
перникам узнать, что тебе стало известно. Это было
не так легко, когда прослушивание линий связи вошло
в обычай, а агентов противостоящих блоков разделяло
в этой части света пространство не больше письменного
стола. Это означало, что Лайм должен усилить контроль
над средствами связи, использовать по возможности
безопасные каналы, кодировать свои сообщения —
рутинная работа, требующая дополнительных затрат
времени.
Более вероятно, что фирмы-соперники заинтересо¬
ваны в том, чтобы выручить нас. Если русская или китай¬
ская команда сможет спасти Фэрли, это будет победа,
не имевшая прецедента для.их пропаганды десятки лет —
триумф, раздуваемый их рекламой, если не что-то боль¬
шее. Но тем не менее нельзя было позволить себе со¬
трудничество с ними. Если ты берешь их в партнеры, то
в любом совместном расследовании ты будешь испыты¬
вать задержку, от твоих партнеров потребуют совето¬
ваться с начальством и согласовывать каждое решение
со многими инстанциями бюрократии.
Можно было бы надеяться на определенную под¬
держку союзников — в технических вопросах, в людях
198
и средствах связи, но они так же вынуждены нести на
себе балласт приказов своих властей, и в конце концов
тебе нужно иметь свободу рук. Поэтому ты используешь
всех и никому ничего не даешь. Очень скоро они начнут
избегать Лайма, и он будет сталкиваться с сопротивле¬
нием там, где будет искать дальнейшую помощь.
Штат ЦРУ насчитывал сто тысяч сотрудников, из них
двадцать тысяч агентов в полевых условиях, не менее
тысячи из которых составляли агентурную сеть в районе
Средиземноморья и были к услугам в любой момент,
когда они могли понадобиться Лайму. Пока перед ними
стояла задача проверить все связи и выяснить, какие
слухи циркулируют в неофициальных кругах.
Английский моряк привел рыбака-баска в половине
девятого. Рыбака звали Мендес; его улыбка казалась
застывшей, словно он слишком долго позировал мед¬
лительному фотографу. Выцветшая синева глаз, немного
отвисающий, но острый в углах рот — можно было по¬
думать, что его беспокойная жизнь прошла в тревогах
и разочарованиях. От него слегка пахло морем и рыбой.
Он совершенно не говорил по-английски и совсем не¬
много по-испански. Лайм еще два часа назад вызвал
гвардейца, говорящего по-баскски; сейчас он подозвал
его к себе’ и начал разговор.
Очень любезно со стороны сеньора Мендеса, что он
нашел время помочь нам. Мы сожалеем, что commandante
не отнесся к вам должным образом, мы можем только
надеяться, что сеньора Мендеса это не слишком оскорби¬
ло — все сейчас находятся в огромном напряжении, быть
может, резкость commandante можно понять? Не желает
ли сеньор Мендес американскую сигарету?
Лайм убедился, что Мендес был у него на крючке,
и лишь затем начал вытягивать леску — сначала очень
мягким усилием: сеньор Мендес потерял рабочий день,
пока его задерживали, и американское правительство,
разумеется, хочет компенсировать ему потерю време¬
ни — достаточно ли будет тысячи песет? Но все это
очень мягким тоном, потому что нельзя было допустить,
чтобы Мендес обиделся. Когда тот взял деньги, на его
лице было гордое выражение от того, что он не получил
взятку, а скорее ему заплатили подходящую цену за его
время и труд — труд детектива, помогающего в поисках
похищенного американского новоизбранного прези¬
дента.
Понадобилось некоторое время, чтобы загладить вред,
199
который нанес Доминикес, но в результате Лайм услы¬
шал рассказ баска. Он не видел лиц, только три фигуры
в арабских халатах; четвертый человек был в какой-то
форменной одежде. Прибыли на берег в катафалке.
Мендес находился в нескольких сотнях метрах по бере¬
гу, шагая от маленькой бухты, где осталась его лодка,
к своему дому, который стоял за дюнами недалеко от вол¬
нолома, к которому подъехал катафалк. Фары его были
потушены, и его встретила резиновая лодка с корабля,
стоящего на якоре недалеко от берега.
Трое арабов и человек в форме перенесли гроб из ка¬
тафалка в резиновую лодку. Кто-то пятый, который так
и не показался Мендесу на глаза, поехал на катафалке
обратно. Остальные сели в лодку, в которой лежал гроб,
и отплыли в море.
Очевидно, это было не все, что Мендес мог сообщить.
Лайм выждал, пока он кончит, не задавая ему вопросов:
расположение собеседника хрупкая вещь, и тот может
замкнуться при неправильно заданном вопросе. И нако¬
нец, нужное слово выскочило, как воробей: Мендес
узнал корабль.
Он сильно смутился, ему было страшно неловко; ко¬
рабль принадлежал его другу, соседу, а в Испании баск
не доносит на друга-баска, но это имело отношение
к похищению presidente...
— Мы понимаем,— сочувственно прошептал Лайм.
Друга Мендеса звали Лопес, а его корабль — «Ма¬
рия-Линда» в честь жены Лопеса. Это была старая лодка,
в некотором роде почти негодная, но ее можно легко
узнать по дымовой трубе — у нее была вот такая наклон¬
ная труба — понимаете? Как миниатюрный океанский
лайнер. Ее нельзя пропустить, на всей Коста-Брава нет
другой такой же. «Мария-Линда» не вернулась в Паламос
с той ночи, грустно добавил Мендес. Очевидно, это было
дальнее плавание, куда бы они ни направились.
Лайм повернулся и поднял брови перед лицом стоя¬
щего рядом Шеда Хилла. Через несколько секунд до того
дошло, в чем дело, и он бросился наружу с несколько
запоздалым послушанием, чтобы запустить механизм
массового поиска «Марии-Линды». Лайм в это время
не отпускал Мендеса, обрушивая на него вопросы, как
удары молота, завёрнутого в мягкую ткань. Появились
некоторые детали, но среди них не было ничего значи¬
тельного. Он продолжал разговор в течение часа и затем
отпустил Мендеса, поблагодарив его. Некоторые момен¬
200
ты в рассказе заинтересовали Лайма, в первую очередь
адрес, который сообщил рыбак, и он немедленно послал
полицейского разыскать жену Лопеса.
Она появилась в четверть одиннадцатого. Усталая
женщина. Несмотря на ее полноту, признаки красоты
оставались в ее черных глазах и руках с длинными паль¬
цами. Лайм говорил с ней напрямую: он сказал ей о серь¬
езности положения, в котором оказался ее муж, он
предложил ей деньги — десять тысяч песет — и задал
вопрос: что она знает об арабах, которых ее муж взял
с собой в море в понедельник ночью?
Он вручил ей ее десять тысяч; еще двадцать тысяч
он держал в руке. Женщина говорила, не отрывая глаз
от денег. Лайм бесстрастно слушал переводчика. Они
пришли к Лопесу в воскресенье, после церкви, трое муж¬
чин-арабов и одна женщина-арабка, у которой лицо было
закрыто тканью. Они сказали, что они из Марокко. Их
брат умер в Барселоне, но им не удалось получить разре¬
шение властей на то, чтобы переправить тело из этой
страны. Они сказали, что для бедуинов очень важно,
чтобы умершие были похоронены со своей семьей. Они
признали, что это противозаконное дело, контрабанда,
но они взывали к чувству сострадания Лопеса и предла¬
гали большие деньги. Конечно, Лопес знал, что значит
быть похороненным в освященной земле. Госпожа Лопес
не могла сказать, насколько велика была предложенная
сумма, но, вероятно, она составляла пятьдесят тысяч пе¬
сет или больше, плюс топливо, накладные расходы.
Видела ли она арабов вблизи? Нет, она не видела их
вообще; Лопес описал их как четырех арабов — трое
мужчин и женщина. Она протянула руки к Лайму: была
зима, а жизнь рыбака безжалостна. Они ничего не слы¬
шали о похищении.
В дверях гаража его встретил Шед Хилл:
— Ради Христа,— жалобно сказал он.
— Что?
— Она у них уже двадцать четыре часа.
— Что у них?
— Корабль. «Мария-Линда».
От Паламоса до того места, где в среду утром погра¬
ничники нашли «Марию-Линду», севшую на мель с под¬
ветренной стороны от волнолома, было пятьдесят минут
полета на вертолете. Она висела над водой под голово¬
кружительным углом, с туго натянутой якорной цепью.
201
Но во вторник ночью не было шторма, и ветер с тех пор
дул свежий, но не чудовищный.
К тому времени, как вертолет Лайма приземлился,
прибыл капитан Гвардии, чтобы показать ему все, что
испанская полиция собрала по этому делу. Обычно это
заняло бы гораздо больше времени, но в обычных усло¬
виях никому в Гвардии не жжет задницу.
Тело передали в полицейский морг в Барселоне. Ло¬
песа нашли мертвым на берегу, на виду у севшей на мель
лодки. Дюны скрывали его от берегового шоссе, которое
в этом месте шло непосредственно вдоль побережья
Средиземного моря. Они находились севернее мыса
Крюс, до французской границы было всего семь кило¬
метров.
На Лопесе обнаружили несколько ножевых ран,
оставленных не одним ножом. Оружие не нашли. Убий¬
ство расследовалось, но до сих пор в нем отсутствовала
связь с похищением Фэрли, и поэтому никто не обратил
на него внимания Лайма.
На гладких деревянных поверхностях внутри лодки
было найдено несколько нечетких отпечатков пальцев;
их фотографии имелись в папке, которую только что вру¬
чили Лайму. В это время с этими отпечатками работали
в Мадриде; и как только звонок Хилла поставил в извест¬
ность Гвардию, их копии были отправлены в Интерпол
и в Вашингтон. Предполагалось, что большинство отпе¬
чатков принадлежало Лопесу, но все тщательно прове¬
рялось, для сравнения и отсева ненужной информации
проводили дактилоскопию трупа.
Гвардеец состоял в чине капитана, это был педантич¬
ный полицейский с профессиональными интонациями
в голосе. Пока холодный серый ветер гонял по морю
волны и швырял песок в лицо, этот голос монотонно гу¬
дел, сообщая Лайму подробности. Между шоссе и бере¬
гом были найдены следы шин, показывающие, что маши¬
на спустилась с дороги и проехала по небольшому мысу:
очевидно, ее пассажиры осматривали берег. Там она раз¬
вернулась к морю и остановилась, возможно, для того,
чтобы вспышками фар подать с берега сигнал. Между
убийством и временем его обнаружения поднялся и схлы¬
нул прилив; следы ног остались только на самом верху,
около тела и отпечатков шин. Отъезжавшая машина
была значительно тяжелее, чем до остановки, и отпечат¬
ки шин сливались с шоссе в южном направлении, указы¬
вая на то, что машина приехала с юга и уехала на юг,
202
повторяя пройденный путь. К сожалению, песок был
слишком мягким, чтобы определить рисунок протектора.
Ширина колеи позволяла сделать вывод о расстоянии
между колесами, стандартном для средних размеров ав¬
томобиля или маленького грузовика.
Что касалось брошенной лодки, причину этого объяс¬
няла проржавевшая насквозь труба, по которой топливо
поступало к двигателю; .бензин вылился, и двигатель
остановился.
Для Лайма во всем этом просматривалась только
одна недвусмысленная улика: это прямое указание
на намерения похитителей. Лодка Лопеса разбилась се¬
вернее места своего отплытия. Отсюда следовал вывод,
что они направлялись во Францию или Италию.
Так могло показаться на первый взгляд, и, посколь¬
ку похитители не были беззаботными людьми, следовало
предположить, что они не пытались это скрыть: они
могли достаточно легко затопить лодку и не оставить
следов шин. Так обстояло дело. Они выставили это напо-.
каз и не уничтожили следы. Тело Лопеса и лодку. Ожи¬
далось, что все будет обнаружено.
Лайм должен был правильно прочитать это. Они сооб¬
щали ему, что направляются на север. Теперь вопрос
состоял в том, хотели ли они, чтобы он искал их на се¬
вере, или, напротив, они ждали, что он будет более
проницателен и отправится выслеживать их на юг.
Существовало много уровней игры. Первый уровень:
если появилась улика, ей следует верить. Второй уровень:
если это слишком очевидный ключ к поискам, его надо
считать ловушкой, сработанной для того, чтобы они
впустую потратили время и силы; это была настолько
очевидная улика, что ее следовало отбросить в сторону.
Третий уровень: поскольку само собой напрашивалось
намерение отбросить ее в сторону и сделать обратное,
возможно, ее все-таки следовало принять во внимание,
потому что похитители сделали ее вопиюще очевидной
для того, чтобы запутать преследователей. Четвертый
уровень: похитители предвидели возникновение такой
дилеммы и хотели,' чтобы Лайм дошел до конца в своих
рассуждениях и вернулся к исходной точке и остано¬
вился на ней за неимением лучшего, потому что все
остальные шансы были равны, а улика оставалась уликой,
и даже если она была подстроена, из нее можно было
извлечь нечто такое, чего не ожидали обнаружить.
Все сводилось к вопросу о тонкости игры, и он пони¬
203
мал, что, попав в эту ловушку и анализируя уровни
вероятности, он мог сломать голову, пытаясь отгадать
правду.
Было ясно только одно: действовали профессионалы.
Или, по крайней мере, ими руководил профессионал.
Профессионал — это тот человек, который не оставляет
улик, если только он не делает это намеренно. Вся эта
операция была разработана не революционерами-диле¬
тантами, а проффи, который спланировал каждый шаг
и рассчитал каждое движение. Операция похищения
в Пердидо являлась образцом четкой оперативности.
Ферма в горах была выбрана удивительно точно; учиты¬
валось все: близость к побережью Средиземного моря
и время перелета от Пердидо, потому что похитители
понимали, что им необходимо убрать вертолет из вида
до того, как власти начнут операцию поиска. Они знали,
каким временем располагают для каждого шага в своих
действиях, и нисколько не спешили. Они захватили
Фэрли и спрятали вертолет, открыто переехали с фермы
в гараж недалеко от Паламоса — все это в тот период
времени, когда власти еще только организовывали
поиски, находясь под впечатлением невероятной просто¬
ты совершенного преступления. Вместе с тем, укрывшись
в том гараже, в Паламосе, похитители терпеливо остава¬
лись там, не позволяя панике подтолкнуть их к даль¬
нейшему передвижению до наступления темноты. К тому
времени они должны были осознавать, что полиция
и службы безопасности десятка государств ищут их, но
они действовали с апломбом, доставив Фэрли на ката¬
фалке к берегу, поднявшись на борт лодки Лопеса и уйдя
в море.
Они не оставили места случаю ни при одном шаге,
и не было причин считать брошенную лодку Лопеса след¬
ствием неожиданной аварии. Остановка двигателя могла
произойти от того, что похитители проткнули дыру
в ржавой трубке подачи бензина и представили это как
случайное повреждение.
Они могли оставить только одну нечаянную улику:
отпечаток пальца на выключателе в гараже около Пала¬
моса — в случае, если отпечаток принадлежал одному
из них, а не владельцу гаража или кому-нибудь из его
клиентов.
Именно отпечаток пальца создавал у него впечатле¬
ние, что операцию провели дилетанты, которыми руко¬
водил профессионал. У профессионала вырабатывается
204
система привычек, он никогда ни на чем не оставляет
отпечатков пальцев, и никогда не задумывается об этом.
Он по рефлексу вернется назад и все вытрет.
Выключатель света был последней вещью, которой
они должны были коснуться при выходе, и кто-то забыл
вытереть его.
Если отпечаток окажется принадлежащим Фэрли,
Лайм может считать, что его оставили, чтобы удостове¬
рить тот факт, что Фэрли жив. Но он сомневался в том,
что отпечаток окажется принадлежащим Фэрли, они бы
не позволили ему приближаться к выключателю. Если
отпечаток был оставлен одним из похитителей, он не мог
появиться там преднамеренно; запутывающие улики
были частью игры, но выдача собственных людей — нет.
Барселона зимой выглядела нищим серым городом,
пропитанным промышленным смогом и портовой
гнилью.
Испанцы подготовили офис в перенаселенном крыле
корпуса административного правительственного здания.
Это был квартал унылых узких улиц, вымощенных бу¬
лыжником, с закопченными до черноты стенами домов.
С авианосца на берег вельтботом доставили военно-
морской УКВ-приемопередатчик; его перетащили в офис.
Бригада приехала раньше, и офис кишел персоналом,
но что привело Лайма в удивление, так это присутствие
Уильяма Т. Саттертвайта — измятого, усталого, со
всклокоченными черными кудрявыми волосами.
Лайму был предоставлен небольшой отдельный каби¬
нет, но он быстро оглядел его и отказался от разговора
в нем.
— У вас есть машина на улице?
— Да. Зачем? — Саттертвайт подтолкнул очки вверх.
— Давайте посидим в машине и поговорим.
В машине Саттертвайт сказал:
— Вы действительно думаете, что у них хватит
наглости прослушивать этот кабинет?
— Именно это я и сделал бы на их месте. Вы бы тоже
не допустили, чтобы иностранцы проводили крупные опе¬
рации по обеспечению безопасности на вашей территории
и вам было бы неизвестно, что у них на уме.
Саттертвайт умел мгновенно выбрасывать из головы
лишние проблемы:
— Ладно. Что известно про гроб, в котором они пере¬
возили Фэрли? Вы думаете, он мертв?
205
— Сомневаюсь. Вы не будете сдавать своего козыр¬
ного туза до тех пор, пока вас не вынудят это сде¬
лать,— или до тех пор, пока вы не извлечете из него всю
выгоду. Хотя есть еще более интересный вопрос — отку¬
да мы знаем, что это был Фэрли? Туда могли положить
полторы сотни фунтов кирпичей.
— Вы хотите сказать, что абсолютно не принимаете
в расчет лодку Лопеса?
— Допустим, у них были сообщники, которые взяли
лодку Лопеса и сделали вид, что они перевезли Фэрли
таким способом? — Лайм говорил это, шаря рукой
по щитку в поисках пепельницы.— Единственное, в чем
можно быть уверенным,— это в том, что они намеренно
продемонстрировали нам две вещи.
— Арабские халаты и лодка, отправившаяся на се¬
вер. Одно предполагает Северную Африку, другое — За¬
падную Европу. Вы не думаете, что и то и другое —
фальшивка? Может быть, они направились на Балканы?
— Это не более чем гадание. Мы пытаемся поймать
свой хвост.
— Не будьте таким жутким пораженцем, Дэвид.
Сотни тысяч людей заняты этим делом. Кто-нибудь
обязательно найдет что-то.
— Почему? Мы имеем дело не с безумцами.
Глаза Саттертвайта вспыхнули за сильно увеличи¬
вающими линзами.
— С кем же мы имеем дело?
— Профессионал и группа хорошо обученных нович¬
ков. За ними стоит не правительство и не движение
за народное освобождение. Мы не отыщем организации,
способной взять ответственность за такое дело, хотя мы
можем найти такую, которая оплачивает расходы.
— Но почему?.
— Потому что вы не сообщили мне ничего обратного.
— Я не улавливаю смысла.
. Лайм стряхнул пепел мимо пепельницы, смахнул его
с брюк.
— Если бы за этим стояло какое-либо ведомство,
ваши сотни тысяч агентов уже получили бы какой-нибудь
намек. Это не такая операция, которую бы предпринял
мощный блок. Единственный политический эффект, ко¬
торый вытекает из нее, состоит в укреплении существую¬
щих режимов. Коммунисты будут на нашей стороне, они
•не станут помогать похитителям. Они надеются на та¬
кое же отношение, если кто-нибудь схватит одного из
206
них, они не могут позволить себе выпустить джина
из бутылки. Это открыло бы путь вседозволенности по¬
кушений и похищений. На таком уровне нельзя строить
международные отношения, и, начиная с Клаузевица,
все это понимают — вспомните, что случилось после
убийства в Сараево.
Лайм выбросил окурок в пепельницу и захлопнул ее.
— Подумайте, какой мотив двигал ими? Вы слыша¬
ли условия выкупа. Похоже, что все их требования сво¬
дятся к семи террористам. Это метод Маринельо — в нем
нет ничего необычного. Они арестовывают ваших, вы
похищаете их и совершаете обмен.
— Но все мы знаем, кто управляет этим представ¬
лением,— заметил Саттертвайт. Его глаза удовлетворен¬
но остановились на Лайме.
— Возможно,— совершенно бесстрастно ответил
Лайм.— Но мы ведем поиски Стурки и его людей уже
больше недели. Он мог залечь на дно — это могла быть
абсолютно другая компания.
— Вы хватаетесь за соломинку,— прорычал Саттерт¬
вайт; он еще сильнее наклонился вперед, в его голосе
появилось злое шипение.— Как вы думаете, какого черта
мы вынуждены были втянуть вас в это дело?
— Потому что вы считаете, будто я знаю, что это был
Стурка.
— И Стурка — ваш парень, Дэвид. Вы знаете его
лучше, чем кто-либо другой,— вы доказали, что знаете
его образ мыслей. Вы работали в том же районе, что
и он.
— Мне никогда не попадался на глаза этот человек.
— Но вы знаете его.
— Возможно, за этой выходкой и стоит Стурка. Но
я бы не стал класть все яйца в одну корзину. Логика
указывает на Стурку, но логика — только критерий
последовательности рассуждений, а не истины. Если это
не Стурка — а я пытаюсь вести игру так, как будто это
он,— в итоге мы окажемся значительно дальше от цели,
чем были в самом начале. Я привык работать с фактами,
неужели вам это не понятно?
— Допустим, что это Стурка, Дэвид. Что из этого
следует?
Лайм покачал головой.
— Мы уже сделали слишком много ложных допуще¬
ний. Дайте мне факт, и я приступлю к работе.— Он на¬
шел в мятой пачке еще одну сигарету.— Но вы не приле¬
207
тели бы сюда просто для того, чтобы сообщить мне о том,
что я думаю, что это был Стурка. Вы уже знали это. Или
вы курсируете взад вперед через Атлантику, чтобы сле¬
дить за мной?
— Не будьте идиотом.
— Я только хочу прояснить ситуацию. Я полагаю,
сейчас тот случай, когда у вас есть указания для меня,—
нечто такое, чего вы не можете доверить даже скремб¬
леру *.
— Прекрасно. Если вы знаете так много, посмотрим
сможете ли вы угадать, каковы же они.
— В первую очередь, вы хотите вернуть его до дня
инаугурации.
— Да, но вы знали это. У вас есть чуть больше шести
дней.
— Это маловероятно.
— Сделайте это вероятным.
— Не будьте ослом.
— Понимаю. Ладно. Предположим, что я скажу вам,
что привез из Лэнгли команду А.
— Тогда я скажу вам, что вы совершенный идиот.
Я полагаю, вы привезли их, чтобы дни слонялись по
испанскому побережью, пялясь при своем масштабе воз¬
можностей на овец и крестьян.
— Едва ли. Они находятся на борту «Эссекса». Когда
они вам понадобятся, попросите Шестой флот прислать
«Ранних Пташек», и они вертолетом • прибудут в ваше
распоряжение.
«Слишком мало сна, слишком много сигарет». У него
разболелась голова, во рту появился металлический при¬
вкус. Абсурдно было и думать об этом. Лэнгли обозна¬
чало огромное здание штаб-квартиры ЦРУ в Вирджинии,
строго засекреченное место,— по информации журнала
«Тайм». «Команда А из Лэнгли» было эвфемизмом
подразделения убийц.
— Они лучшие профессионалы во всем агентстве.
Двадцать восемь человек. Три вертолета.
— • И, несомненно, имеют при себе такое количество
оружия, как на тяжелом крейсере.
— Это прямой приказ президента, Дэвид.
— Имейте мужество признаться. Это было ваше сла¬
боумное изобретение, вы довели его до Брюстера, и он
одобрил. •
* Скремблер — устройство для шифрованной передачи сек¬
ретных сообщений.
208
— Не совсем так. Я только предложил методику.
— Это гарантия того, что вы не получите Фэрли
живым.
— Напротив. Вы не будете использовать их, пока не
вытащите Фэрли. Фэрли и похитителей. После этого вы
подключите их.
Лайму стала ясна подоплека приказа. Она основыва¬
лась на шатком предположении относительно места на¬
хождения похитителей. За идеей Саттертвайта стояла
догадка, что похитители укрылись на. территории, при¬
надлежащей режиму, который не окажет содействия
в их задержании и не согласится на выдачу их Соединен¬
ным Штатам, даже если ему удастся схватить их. Таким
образом, они должны проникнуть туда, взять их, вьшезти
оттуда и не оставить за собой улик, указывающих, что
они когда-то там были. В целом это сильно напоми¬
нало «Дикого Билла Донована», и Лайм находил это
утомительным.
— Дэвид, если мы поставим их перед судом, мы дол¬
жны будем признаться, как и где их схватили. Это может
вызвать затруднения.
— Затруднения? Ради Бога.— Лайм покачал голо¬
вой.— В любом случае вы берете этот вывод с потолка.
— А вы впустую теряете , время в Испании, когда
должны быть там. ■
— Это не так. Мне по-прежнему нужен.факт. Пред¬
положим, что они на полпути в Албанию?
— Вы медлите без нужды. Все указывает на Афри¬
ку — и вам это известно.
— Я уверен, у вас там уже везде снует множество
сыщиков.
— Чертовски мало из них так хорошо знает террито¬
рию, как вы. И никто из них не располагает вашими зна¬
ниями о Стурке.
— Это лишь два предположения — место и лич¬
ность — и я не принимаю пока ни одного из них.
— Почему?
— Из-за арабских халатов.
— Следовательно, это обман,— сказал Саттерт-
вайт.— Вам и раньше попадались ловушки.
— Лодка направлялась на север. Это что, такой же
обман?
— Очевидно, это обман с другим знаком.
Еле сдерживая гнев, Лайм проговорил:
— Вы должны понять это. Я не могу действовать сам
209
по себе. Я должен получить факт, а затем я могу начать
извлекать преимущества из их ошибок. Мне нужна их
помощь.
— У вас хороший шанс получить ее.
— Я не знаю. Мне только нужно, чтобы я помогал
планировать их ошибки.
Саттертвайт помолчал некоторое время, наконец он
сказал:
— Я собираюсь с этого момента оставить вас в покое.
Но я хочу, чтобы было ясно, что вы получили приказ
использовать команду А, если и когда вы выйдете на по¬
хитителей.
— Это такая дерьмовая дешевка.
— Это политика. Лучше не просите кого-нибудь сде¬
лать вам одолжение, если только обстоятельства не вы¬
нуждают вас к этому,— чтобы не оказаться в положении
должника. В такой компании мы не можем позволить
себе быть обязанным кому бы то ни было.
— Тогда используйте посредника. Русских?
— Ими могут оказаться китайцы, и мы так же не хо¬
тим ходить у них в должниках.
Саттертвайт откинулся назад, дотронулся до дверной
ручки, но не открыл ее.
— Да, вы интересовались группой крови Фэрли —
мудрый вопрос. К сожалению, у него третья группа, ре¬
зус отрицательный. Я оставил инструкции, чтобы на
борту «Эссекса» был готовый к вылету вертолет с кон¬
тейнером. Все в порядке?
— На этот момент — да.
Час спустя Саттертвайт находился на обратном пути
в Вашингтон, а Лайм водил электрической бритвой по
подбородку в вонючем туалете пристроенного крыла
административно-правительственного здания. Ему хо¬
телось принять душ, хорошо поесть и поспать часов
двенадцать; но пришлось довольствоваться быстрым умы¬
ванием и ленчем на углу стола, состоящего из хлеба,
сыра и кувшина сангре из ближайшего кафе.
Он заперся в крошечной комнате офиса, растянулся
на полу, подложив под затылок переплетенные пальцы,
уставился в потолок и попытался связать воедино все
факты. Способ, которым удавалось добиться этого, за¬
ключался в том, чтобы дать простор воображению. Мыс¬
ли мгновенно унеслись к Бев Рейланд, но он не стал де¬
лать усилии, чтобы изменить их направление.
210.
Два дня назад по пути на военно-воздушную базу
Эндрюс, он выкроил время повидать ее: позвонил в офис
спикера Люка и условился встретить ее в кафетерии
«Рейберн». Он заглянул в крошечный тесный магазин¬
чик за дюжиной красных роз и вошел в кафетерий, дер¬
жа их. Бев, в пестром лыжном жакете, в основном зеле¬
ном с белым, из синтетических волокон, которые блес¬
тели, как пластик, с волосами, зачесанными в хвост,
перехваченный маленькой резинкой, подозрительно
наблюдала за его приближением. Тень недоумения про¬
бежала в ее глазах.
— Зачем это?
— Маленькая любезность, если тебе будет угодно.
— Эти розы — что-то вроде «Все хорошо, прекрас¬
ная маркиза...»? — Она развернула зеленую упаковоч¬
ную бумагу настолько, чтобы увидеть бутоны.— Они
действительно прекрасны,— призналась она.
Была середина дня, местечко оказалось почти пустым,
через комнату глухо доносились голоса посетителей.
Он сказал:
— Ничего серьезного. Я ненадолго уезжаю.
Ответа не последовало. Она встала и прошла к стойке.
Он наблюдал, как она идет по огороженному перилами
проходу к электрическому кофейнику, как останавли¬
вается возле кассира, как покачивает высокими бедрами,
возвращаясь с двумя чашками кофе в руках. Она села
на краешек стула, будто ждала, что он в любое мгнове¬
ние взорвется под ней.
— Надолго?
— Не знаю.
— Тебя послали на поиски Фэрли.— Это было ска¬
зано утвердительно, но она замерла вся в напряжении,
и в ее глазах светилась жажда информации.
— Я припоминаю Бев Рейланд. Девушку, которая
гуляет только с такими людьми, которые заняты.
— Ох, Дэвид, заткнись, ты совсем не забавен.
Дела зашли гораздо дальше, чем он хотел. Они ни¬
когда не спрашивали друг друга об этом. Она была де¬
вушкой с медленйой чувственной улыбкой и здоровым
аппетитом, и они нравились друг другу. Сейчас она стала
другой, потому что если что-либо случилось бы с Лаймом,
вместе с ним исчез бы и маленький кусочек Бев. Чашка
и блюдце дребезжало в ее руке; она поставила их
на стол.
— Итак, что мы должны сказать друг другу?
211
— Ничего. Я вернусь — ты можешь обдумать, что ты
хочешь сказать, и сказать мне это тогда.
— Ты больше не собирался работать в полевых
условиях.
— Так вышло.
— Я полагаю, они тебя завлекли. Должно быть, это
очень льстит, когда говорят, что ты — лучший из всех,
кто у них есть, единственный человек, способный сде¬
лать это дело.— Ее губы дрогнули, и она закусила их.
— Я еще не мертв,— сказал он очень нежно. Между
ними на столе лежали розы; он отодвинул их и накрыл
ее руку своей ладонью, но она с досадой отдернула ее,
и Лайм рассмеялся.
— Это вовсе не забавно.
— Ты это уже говорила.
— Теперь я уверена, что ты слушаешь меня,— ска¬
зала она.— Черт с ними, у них миллионы людей. Это
не должен быть ты. Если ты не найдешь похитителей,
на тебе до конца жизни будет лежать вина. А если ты
их найдешь, они, вероятно, убьют тебя.
— Мне нравится твоя беспредельная уверенность
во мне.
— О, я знаю, что ты выдающийся сыщик, ты лучший
в мире,— я слышала весь этот бред от твоих подлиз-
поклонников. На меня он не производит впечатление.
Черт возьми, Дэвид, они ставят тебя в безвыходное
положение.
— Да, я знаю.
— Тогда какого дьявола ты пошел на это? — Она
щелкала ногтем большого пальца по коренным зубам.—
Когда ты принимал решение,— продолжала она,— ты
совершенно не думал обо мне.
— Это верно.
— Во всем этом слишком много дерьма.
— Я знаю.
— Я начинаю хотеть, чтобы ты немного любил меня.
— Я... именно так к тебе отношусь.
Она улыбнулась, это была искусственная улыбка.
— Что ж, я полагаю, любить важнее, чем быть люби¬
мым. Но мне совсем не нравится, что мы начинаем
выглядеть как два персонажа в фильме Ин г* —па Бергма¬
на. Ты даже становишься немного на Пауля
Хенрейда.
Она ¡ьпалась играть его игру, и это доставляло ему
нелепое удовольствие; он отодвинул свой стул и встал.
212
Она открыла свою сумочку, вытащила из нее губную
помаду, провела ею вдоль рта, сжала губы, чтобы раз¬
мазать краску и оценила результат с помощью малень¬
кого зеркальца. Ее пальцы переплелись вокруг его
ладони.
— Ладно, я буду верно ждать тебя. Это то, что ты
хотел услышать?
- Да.
— Вдруг за эти дни ты сможешь научиться, как
выражать свои чувства. Во всяком случае, я поняла так,
что ты допускаешь, что у тебя есть чувства.
Это была правда, и именно за это он любил ее.
Его руки вспоминали ощущение ее упругого тела, и он
открыл глаза, уставившись в потолок и пытаясь опреде¬
лить, как долго он думал. Шум, разбудивший его, повто¬
рился: настойчивый громкий стук костяшек пальцев
о дверь. Он вскарабкался на ноги и открыл замок.
За дверью стоял Шед Хилл.
— Мы получили опознание.— Хилл держал в руках
декодированное сообщение телетайпа. Лайм взял его.
От: Шенкланда
Кому: Лайму
О чем: отпечаток пальца в Паламосе
Субъект идентифицирован как Ма¬
рио П. Мезетти, белый, мужчина, амери¬
канец, возраст 24, рост 5 ф. 10 д., вес
175 фунтов,волосы черные,глаза карие,
особых примет нет, фотографии пере¬
даются по телеграфу, розыск ведется.
Шенкланд
Лайм дважды перечитал текст.
— Никогда не слышал о нем.
— Разве он не из тех людей, которых вы идентифи¬
цировали со Стуркой на прошлой неделе?
— Нет.— Взгляд Лайма переметнулся с распечатки
на Хилла.— Корби, Ренальдо, Пегги Остин и некто Джон
Доу.
— Джоном Доу мог оказаться Мезетти.
— Так же, как и любой другой человек.
— Алвин Корби черный. Разве вы не имели его в виду
с самого начала, как вероятного пилота вертолета?
— Скажи мне, не думая, сколько черных революцио¬
неров подойдут под это описание? Пилот вертолета был
на двадцать фунтов тяжелее Корби. МакНили видел
213
фотографии Корби из полицейской картотеки и сказал,
что это был другой человек.
Он прошел в зал и свернул к УКВ пульту, за которым
техники принимали поступающие сообщения и печатали
их на телеграфной ленте. В ближайшее время должны
были поступить новые сведения; при положительном
результате опознания данные начнут стекаться со всех
сторон.
В течение следующего получаса они приходили ма¬
лыми порциями. Мезетти оказался сыном крупного про¬
мышленника. Пять лет назад он был связан с одной из
радикальных группировок, его арестовали, сняли отпе¬
чатки пальцев, допросили и отпустили. В полиции больше
не имелось записей на него. Его имя отсутствовало
в картотеке ФБР; Мезетти был человеком, не включен¬
ным в список подозреваемых.
Два сообщения из ЦРУ: два с половиной месяца назад
Мезетти оказался в Сингапуре под предлогом туристи¬
ческой поездки. Его подвергли обыску на сингапурской
таможне, потому что он выглядел странно, но никаких
наркотиков при нем не обнаружили. Текущие наблюде¬
ния ЦРУ и перекрестные ссылки на записи паспортного
бюро показывали, что два года назад в течение десяти
месяцев Мезетти совершил четырнадцать поездок из ка¬
лифорнийского университета в Лос-Анджелесе в Ака¬
пулько; его обыскивали семь раз из десяти, но наркотиков
не нашли. В дополнительной картотеке наркологическо¬
го бюро была сделана запись о том, что Мазетти подо¬
зревался как курьер, но подозрения не оправдались.
Какова бы ни была цель его поездок в Акапулько, она
не была связана с наркотиками. Впоследствии от наблю¬
дателя ЦРУ в Акапулько поступило сообщение, обнару¬
живающее, что мать и сестра Мазетти провели в Ака¬
пулько ту зиму, о которой шла речь. Лайм поморщился.
Записи службы безопасности по линии ФБР показы¬
вали, что Мезетти значился как владелец тридцати пяти
тысяч акций в общем капитале «Мезетти Индастриз».
По дополнительным данным ЗИ8*, он также числился
служащим корпорации — возможно, это была налоговая
уловка, канал, по которому его отец мог переводить
средства на счет сына в обход будущих налогов на наслед¬
ство.
ФБР начало проверять места, где часто бывал Мезет-
* — Внутренняя налоговая служба.
214.
ти. Обычная телефонная проверка установила, что он
отсутствовал дома, и никто не знал, где он. Его мать
думала, что он уехал в Европу по делам компании; его
отец ни о чем подобном не слышал.
Затем поступил сигнал из ФБР за подписью Шенк-
ланда: Мезетти вылетел рейсом кампании «Эр Франс»
из Нью-Йорка в Марсель восьмого января, в субботу.
Это произошло за тридцать шесть часов до похище¬
ния Фэрли.
— Господи,— сказал Хилл.— Разгуливал кругом со¬
вершенно открыто.
— Да, они должны были действовать именно так,
чтобы проверить, остался ли он вне подозрений.
— Итак, он — их контакт с внешним миром. Им надо
знать, может ли он свободно переезжать с места на
место.
— Используя прикрытие — его мать сказала, что он
сообщил ей, что едет туда по делам компании.— Он
обдумывал это.— Отлично. Сформулируем по пунктам.
Он был вне подозрений в субботу ночью; они не могут
знать об отпечатке — следовательно, они должны счи¬
тать, что он все еще может ездить свободно и открыто.
Они будут продолжать использовать его.
Его лицо внезапно изменилось.
— «Мезетти Индастриз». Это очень большое состоя¬
ние. Похоже, наш малыш их казначей.
Такое предположение давало очко в пользу того,
что операция была полностью независимой, а не работой,
выполненной по найму и оплаченной другой организа¬
цией. Это усложняло задачу Лайма, потому что означало,
что похитители действовали в одиночку, без сети по¬
мощников. Нельзя выявить сеть, которой не существует.
Хилл медленно произнес:
— Теперь вопрос состоит в том, оставим ли мы эту
информацию при себе или допустим к ней конкурирую¬
щие фирмы.
Конкурирующие фирмы пронюхают все и без пригла¬
шения. Необъятный аппарат КГБ в Москве в течение
двадцати четырех часов установит, что в розыске нахо¬
дится некто Марио П. Мезетти. Пекин будет наступать
на пятки русским.
Лайм принял решение за время, которое потребова¬
лось, чтобы оформить его в словах:
— Если к полуночи мы не получим новых данных,
лучше посвятить во все Бизенкова.
215
— Следует ли представить это в виде непреднамерен¬
ной утечки информации или мы действительно «отпеча¬
таем ему официальное приглашение»?
— Настолько официальное, насколько это возможно.
Если их помощь будет запрошена открыто и мировая
пресса будет поставлена в известность, Советы получат
меньше возможностей для двойной игры.
— Я полагаю, то же относится и к китайцам,—
уточнил Хилл.
Лайм кивнул.
— В полночь. После этого мы можем передать на сто¬
рону словесный портрет Мезетти.
— Какие будут указания на ближайшее время до
полуночи?
— Выясните, кто здесь связан с «Мезетти Индаст¬
риз». Они могут иметь в этом месте даже собственные
офисы. Проверьте, не вступал ли он в контакты с кем-
либо. Распространите словесный портрет среди местной
полиции, но постарайтесь сохранить конфиденциаль¬
ность. Гвардия должна знать, кого искать.
— Танжер?
— Пока нет. Они слишком много болтают.
— Вы рассчитываете, что они находятся в лодке,
не так ли?
Вопрос был не таким уж проницательным, как каза¬
лось на первый взгляд. Хилл мог прийти к такому выво¬
ду исходя из простого анализа времени. Если похитите¬
ли использовали лодку, они не успели бы добраться до
Танжера. Хилл спросил:
— Что вы думаете об испанских силах безопасности?
— Их лучше посвятить в обстановку.
— Я знаю. Но тогда можно держать пари, что рус¬
ские узнают все до полуночи. Если французы не прого¬
ворились, это может сделать Гвардия.
«Что будет очень любезно по отношению к ЦРУ»,—
подумал.Лайм, но махнул на это рукой.
В половине пятого Мадрид сообщил, что Мезетти
проследовал через франко-испанскую границу в субботу,
восьмого января, сидя за рулем взятого напрокат четы¬
рехдверного «Рено». Машина пока не обнаружена. Ее
описание и номер переданы по рации всем постам испан¬
ской полиции.
Это устанавливало присутствие Мезетти в районе Бар¬
селоны непосредственно накануне похищения, но мало
216
что добавляло к тому, что Лайм уже предполагал. Одна¬
ко это было подтверждение, которое никогда не повре¬
дит.
В пять десять раздался звонок.
Хилл снял трубку и, повесив ее, повернулся к Лайму.
— Наблюдатель ЦРУ в Гибралтаре. Он только что
вышел из офиса «Мезетти Индастриз». Малыш там,
в отеле.
Лайм глубоко вздохнул.
Хилл все еще держал руку на опущенной телефонной
трубке.
— Взять его?
— Нет. Я хочу установить за ним наблюдение.
— Мы можем разорвать его на кусочки и заставить
говорить.
— Следите за ним.
— Господи, если мы потеряем его, нам не сносить
головы.
— То же самое можно сказать относительно головы
Фэрли. Ты думаешь, я не знаю этого? Не спускайте
с него глаз — но не трогайте.— Лайм повернулся к две¬
ри.— Поскорее найдите самолет. Я отправляюсь туда.
15:30, восточное стандартное время
Рива играл роль пуэрториканского туриста. У него
были документы, подтверждающие это на тот случай,
если кто-нибудь позаботится спросить, но никто не сде¬
лал ничего подобного. Его единственная уступка требо¬
ваниям маскировки из предосторожности быть узнанным
заключалась в шиньоне, который прикрыл его поредев¬
шую макушку, придал волосам пегий цвет и сузил лоб.
Больше ничего не потребовалось: Рива обладал аморф¬
ной внешностью; прежде чем запомнить, как он выгля¬
дит, людям надо было встретить его раз восемь-десять.
Он приехал из Нью-Йорка на поезде метро и на стан¬
ции Юнион нашел таксиста, который согласился прока¬
тить его по Вашингтону для осмотра достопримечатель¬
ностей. Рива сказал водителю, что он особенно хотел бы
посмотреть на дома конгрессменов, сенаторов и членов
Кабинета.
Он и Стурка месяц назад несколько раз проехали по
тому же маршруту, проверяя расположение зданий и ме¬
217
ры безопасности. Сегодняшняя поездка была спланиро¬
вана главным образом для того, чтобы рассмотреть,
какие дополнительные меры предосторожности были
приняты. Если только они вообще приняты. Рива разоча¬
ровался в представлениях американцев о безопасности.
На пути к дому сенатора Этриджа стоял автоприцеп;
он ожидал увидеть его здесь. Внутри автоприцепа долж¬
на была находиться толпа агентов секретной службы.
Это было в порядке вещей, они могли позволить себе
обойти вниманием Этриджа. Такси проехало дальше.
Апартаменты МиЛтона Люка располагались в высот¬
ном здании на Висконсин-авеню. Такси проехало мимо,
и Рива не увидел вооруженных людей на тротуаре или
в просматривающейся части вестибюля. Но это еще ни¬
чего не значило. Позднее ему придется обследовать эта¬
жи пешком.
На Массачусетс-авеню, чуть выше, находилось мас¬
сивное многоквартирное здание, заселенное другими
конгрессменами. Там проживали Вуд и Джетро, министр
финансов Джонатан Чейни, сенатор Фицрой Грант и
слывший коммунистом Дж. Р. Илфенд. Концентрация
мишеней делала это здание важным в расчетах Ривы; он
внимательно осмотрел его, и они оставили его позади.
Опять не было никаких следов защиты или наблюдения.
Сенатор Уэндел Холландер жил в том же районе,
в трех кварталах от многоквартирной башни. Это было
тяжеловесное здание, несущее на себе печать георгиан-
ской безвкусицы, окруженное громадными деревьями
с голыми по сезону ветками. Холландер, президент pro
tempore сената, стоял третьим в линии преемственности
президентства после Этриджа и Милтона Люка; безуслов¬
но, на их пути должен был находиться передвижной
фургон секретной службы.
Но автоприцепа не было. Рива слегка улыбнулся,
и такси проследовало по направлению к дому сенатора
Форрестера на Аризона Террейс.
ПЯТНИЦА, 14 ЯНВАРЯ
4:10, восточное стандартное время
Декстер Этридж лежал проснувшись, с легкой голов¬
ной болью, пересматривая свое спешное вхождение
в президентство. Все оно имело привкус ядовитых сигар
218
Брюстера. К Этриджу были направлены делегации из
членов Кабинета и генералов, чтобы кратко ознакомить
его с бесконечным списком фактов и вопросов, но пре¬
зидент Говард Брюстер был главной фигурой, постоянно
нависавшей над ним. Этридж постепенно узнал, на¬
сколько легко его уверенность в моральной неустойчи¬
вости такого человека, как Брюстер, могла затмить пер¬
воначальное впечатление, которое производил этот че¬
ловек.
Всем было известно, что простонародное неправиль¬
ное произношение скрывало воплощенного политикана.
Всепобеждающее желание не упустить свою выгоду
просматривалось насквозь, никто не был одурачен. Но
Этридж убедился, что поступки Брюстера еще более
обманчивы, чем ему всегда казалось.
Когда Брюстер говорил: «Для меня очень важно знать,
что вы думаете, Декс»,— это произносилось с такой
искренностью, которая почти убеждала, что чужие- рас¬
суждения обладают- первостепенной важностью для Го¬
варда Брюстера.
Действительно, его страстное желание внимания
публики напоминало жажду наркомана, и именно это
вводило в заблуждение. Под ним пряталась грандиоз¬
ная самонадеянность этого человека.
Когда Брюстер интересовался чьим-нибудь мне¬
нием, он желал получить поддержку, но ему требовалась
чисто политическая поддрежка и никогда — интел¬
лектуальная. Однажды составив свое собственное мне¬
ние, Говард Брюстер знал, что он прав, и не нуждал¬
ся в согласии или единодушии какой-либо группы.
На всех его поступках лежала печать устрашающей
непоколебимой самоуверенности.
Это пугало Этриджа, потому что каждый день кон¬
сультаций в Белом доме усиливало его убежденность, что
всесокрушающая жажда власти, свойственная Брюстеру,
являлась главным требованием для этой должности.
Президент обязан был обладать подобным софоклов-
ским трагико-героическим качеством — и этого качества,
как было известно Этриджу, он не имел.
Они говорили, что он втянется. Уверенность придет
с местом, как произошло с Гарри Трумэном. Но Этриджа
это не удовлетворяло. Он считал себя непредубежденным
человеком, желающим рассмотреть все стороны вопроса,
прежде чем составить свое мнение. Такое качество
всегда казалось достоинством, а теперь превратилось
219
в препятствие, и он начал обвинять себя в нерешитель¬
ности. Для президента это являлось серьезным недостат¬
ком: часто недопустимо ждать анализа всех последст¬
вий — требуется принять немедленное решение.
‘Этридж не испытывал уверенности, что когда-нибудь
научится этому. Он отдавал себе отчет, что его собствен¬
ная репутация в конгрессе отнюдь не блестяща, и, огля¬
дываясь назад, пришел к выводу, что в значительной сте¬
пени это связано с его чрезмерным желанием угодить
всем сторонам. В результате он чаще склонялся к компро¬
миссу, чем к решению. Компромисс являлся основным
оружием в любом арсенале политических средств, но
были случаи, когда он не мог применяться. Способен ли
Этридж распознать такие ситуации? Готов ли он действо¬
вать должным образом?
Волнение не давало ему уснуть, он ворочался на смя¬
тых простынях. Он пытался найти успокоение в своих
наблюдениях за теми, кто изменился, вырос, огрубел.
Он вспомнил Билла Саттертвайта, приземлившегося вче¬
ра поздно вечером на вертолете на лужайку перед Белым
домом после своей изнурительной поездки в Испанию.
Саттертвайт энергичными шагами вошел в Овальный ка¬
бинет на своих хилых коротких ногах и доложил о своей
встрече с Дэвидом Лаймом с уверенным авторитетом
прирожденного администратора. По оценке Этриджа, ци¬
низм Саттертвайта обернулся для него выгодной сторо¬
ной, он вдохнул в маленького мыслителя политическую
проницательность.
Он вспомнил Саттертвайта прежних времен — его
первый приезд в Вашингтон, два кабинета назад. Моло¬
дой интеллектуал, высокомерно провинциальный —
вспыльчивый, крикливый, самоуверенный, лишенный чув¬
ствительности. Саттертвайт нес интеллектуальную че¬
пуху, демонстрируя презрение к наивному абсурдно
воинственному либерализму. Девять лет назад они про¬
талкивали законопроект, который бы позволил перевести
несколько сотен квадратных миль болотистой местности
в Кентукки, служивших испытательным полигоном хими¬
ческого и бактериологического оружия, в ранг госу¬
дарственного заповедника дикой природы. Залогом ус¬
пешного прохождения проекта являлось сотрудничество
со сварливым сенатором от Кентукки Уэнделлом Хол¬
ландером. Президент энергично обхаживал Холландера,
и было ясно, что Холландер поддается, несмотря на то
что расходы по содержанию заповедника должны были
220
лечь на Кентукки. Затем на званом обеде, оставленный
женой министра внутренних дел — Этридж отчетливо
помнил это — Саттертвайт по-рассеянности пристал
к сенатору Холландеру с резкой обличительной речью
по поводу элитарного белого неоколониализма на Юге.
Холландер был изумлен, затем оскорблен. Саттертвайт
неутомимо усердствовал, пока полностью не исчерпал
себя, триумфально выкрикнул последние слова и горде¬
ливо удалился, переполненный праведным удовлетворе¬
нием — а сенатор Холландер холодно попрощался, и за¬
конопроект о заповеднике в Кентукки скончался, подобно
Лиге Наций.
Саттертвайт преодолел это. Он по-прежнему позволял
себе проявлять высокомерие, но научился понимать, где
надо обращаться мягко.
А вот Уэнди Холландер оказался как раз не способен
отделаться от своих недостатков. Старшинство усили¬
вало его власть, но образ мыслей остановился в развитии
с сороковых годов. Он уцелел на Холме, как стойкий
троглодит, педантичный и упрямый, ненавидящий во
множественном числе: коммунистов, негров, лиц, поль¬
зующихся пожертвованиями от программ помощи для
бедных. Типичный образ его поклонника отчетливо ри¬
совался в виде сварливого, патриотично настроенного
мужлана с застарелым насморком.
Одной из перспектив президентства, ужасавших Эт¬
риджа, являлось то, что всякий раз, когда ему понадо¬
бится что-либо предпринять, нужно будет иметь дело
с председателем сенатского комитета по ассигнованиям.
Как вообще можно было иметь дело с человеком, до сих
пор способным на фразы типа «затаившиеся розовые»
и «интернациональный тайный коммунистический заго¬
вор»? Холландер был жестким, безоговорочным консер¬
ватором,' несмотря на свою принадлежность к партии
демократов; все противоречия в мире он рассматривал
как тривиальный конфликт на уровне игры в ковбоев и
индейцев, и каждый, кто отрицал эту простую истину,
оказывался коммунистом, пытавшимся внушить честным
людям ощущение ложной безопасности.
Холландер преследовал тех своих избирателей-фер¬
меров, которые получали огромные правительственные
субсидии, но он сам тем временем извлекал колоссаль¬
ный доход из урожаев на ферме в Кентукки, которые он
не выращивал. Он был по-стариковски вороват, но, с дру¬
гой стороны, его философия политика ограничивалась
221
бесхитростными призывами: подавить врагов в лице
комми; пусть бедные выкарабкиваются из нищеты сами,
если у них есть достаточно смекалки; восстановить
Конституцию в ее первоначальной форме; соблюдать
законы и порядок.
Холландер в сенате был продуктом прогнившей систе¬
мы старшинства, системы, которую Клиффорд Фэрли
не мог не реформировать. Без Фэрли импульс нарождав¬
шихся реформ угас бы; Этридж не мог нести его, он знал
это, и такая мы£ль сильно угнетала его.
И все же через каких-нибудь шесть дней он может
быть приведен к присяге. Обыкновенный человек, кото¬
рого обстоятельства заставили принять необыкновенный
вызов,— таким Этридж представил себя на вчерашнем
неофициальном брифинге для прессы; фактически, он
и сам так считал.
Он говорил со спокойной прямотой. В целом, ему нра¬
вились репортеры, и это было закономерно: тому, кто
любит говорить, всегда нравятся те, чьим делом является
слушать. В течение часа он по-дружески беседовал
с пресс-корпусом Белого дома. И под конец, именно под
конец, чтобы произвести должное впечатление, медленно
и тщательно выбирая слова, он произнес:
— Теперь вы можете записывать — для немедлен¬
ного опубликования. Как вы знаете, во всем мире пра¬
вительства сотрудничают и делают все возможное, чтобы
немедленно вернуть Клиффа Фэрли. Но все мы должны
быть готовы к тому варианту, что к моменту инаугура¬
ции избранный президент не будет вызволен. В таком
случае, разумеется, я буду приведен к присяге как вре¬
менный президент до того, как. вернется Клиффорд
Фэрли. При этом я буду обязан предпринять определен¬
ные шаги в соответствии с Конституцией. Во второй
части Двадцать пятой поправки к Конституции указано,
что президент должен назначить кого-нибудь для заме¬
щения вакансии, если таковая имеется, в должности
вице-президента. Это назначение должно пройти затем
утверждение обеим'и палатами конгресса.
Он завладел всеобщим вниманием: они видели, к чему
клонится дело. Выдержав небольшую паузу, в полной
тишине он продолжал:
— Мы все надеемся, что в этом не окажется необхо¬
димости; мы все надеемся на то, что Клиффорд Фэрли
войдет в обязанности президента в назначенное время.
Но на тот случай, если наши надежды не осуществятся,
222
я попросил одного прекрасного американца принять
назначение вице-президента. Он согласился, и я буду
просить, чтобы первым решением конгресса после моей
инаугурации было утверждение этого назначения. Я по¬
лагаю, большинство из вас уже знает, что этим человеком
является конгрессмен Эндрю Би от Калифорнии.
Это не было новостью для репортеров, но теперь
прозвучало официальное подтверждение. Ранее Этридж
уже проинформировал лидеров обеих палат, и эта инфор¬
мация начала с неизбежностью распространяться. Но
публичное заявление Этриджа должно было опередить
любые выпады оппозиции с обвинениями в том, что он
пытается секретно, за закрытыми дверями провести свое
назначение.
В первую очередь требовалось получить поддержку
лидеров большинства в обеих палатах. Оба они были
демократами. Этридж и Би являлись республиканцами,
но не имело смысла надеяться, что президент-респуб¬
ликанец возьмет к себе в вице-президенты демократа.
И все же Этридж принимал должность будучи в оппози¬
ции конгрессу, и он должен был правильно сделать пер¬
вый шаг. Назначение Би разыгрывалось в строгом соот¬
ветствии с правилами. Публике это могло не понра¬
виться: казалось, что заявление, выглядевшее как преж¬
девременное, несет в себе неуважение к Клиффу Фэрли.
Но конгрессу нужно время, чтобы рассмотреть предло¬
женное назначение, и, что более существенно, конгресс
не мог допустить даже видимости того, что поспешная
самонадеянность того, кто должен стать президентом,
в последнюю минуту обеспечит его согласие.
Когда Би принял предложение, первое, что сделал
Этридж,— посоветовался с президентом Брюстером.
Этот шаг означал больше, чем'простую вежливость;-если
Брюстер одобрит назначение, он будет содействовать
его утверждению. Спикер палаты представителей Милтон
Люк бь£л в кармане у президента; лидеры большинства
принадлежали к демократической партии, и следовало
ожидать, что они поддержат Брюстера. А сам Брюстер,
кажется, хотел поддержать выбор Этриджа.
Заявление Этриджа накануне вечером нашло значи¬
тельный отклик в прессе, но оно не привлекло внимания
публики; как и следовало ожидать, у всех на уме было
похищение Фэрди. На Вашингтон обрушился самый
щедрый за всю историю поток телеграмм; в каждой
предлагался определенный ответ на вопрос, должны ли
223
Соединенные Штаты согласиться с требованиями похи¬
тителей.
Левые хотели получить обратно Фэрли и не рисковать
его жизнью; правые требовали раз и навсегда разделать¬
ся с радикалами.
Фицрой Грант, лидер республиканцев в сенате, объ¬
явил, что нация ни при каких обстоятельствах не может
позволить себе уступить вымогательству и угрозам со
стороны террористов. Грант заклинал администрацию,
чтобы она дала понять похитителям, что все необъятные
ресурсы самых мощных в мире полиций и армий будут
использованы, чтобы загнать их в угол. Поэтому един¬
ственным условием смягчить вину, уменьшить наказание
и. избежать полной дискредитации всех левых движений
в мире является немедленное и безусловное освобож¬
дение Фэрли.
Демократ Уэнди Холландер, представляющий самое
дикое, крайне правое крыло, почти непрерывно извергал
серию призывов: Вашингтон должен обложить каждого
революционера-радикала в стране и начать ежедневную
расправу с ними крупными партиями до тех пор, пока
Фэрли не будет освобожден.
В предложениях Холландера звучала бесхитростная
практичность, которая находила отклик среди сторонни¬
ков Берга: за спиной Холландера стеной стояло графство
Орэндис, в. отличие от его родного Кентукки.
Эндрю'Би и его умеренно-либеральные сторонники
в обеих палатах публично выражали беспокойство по по¬
воду бряцания оружием в лагере Холландера. За этими
предложениями ощущался призрак нацистских репрес¬
сий. Даже такие убежденные консерваторы, как Фиц
Грант, дезавуировали кровожадные призывы Холланде¬
ра, но тот пользовался жутковатой поддержкой таких
людей, как председатель комитета конгресса по Воору¬
женным силам Уэбб Брекениэр и директор ФБР Клайд
Шенкланд, в бытность свою протеже самого Гувера.
Би и другие либералы напоминали публике, что пост
президента имеет большее значение, чем соображения
возмездия и расправы. На карту поставлена жизнь из¬
бранного президента. Если взвесить все обстоятельства,
то перевешивают доводы за спасение жизни Клиффа
Фэрли; как поступить затем с семью фанатиками на про¬
цессе в Вашингтоне, с похитителями и со всем радикаль¬
ным революционным движением должно быть предметом
дальнейших решений.
224
Как левые, так и правые использовали силу здравого
смысла и логики для поддержки выводов, основанных
на эмоциях. Для либералов главным мотивом было со¬
страдание, для правых — негодование. Как й всегда, Эт¬
ридж понимал обе стороны: он одновременно переживал
и сострадание и гнев. В конце концов он принял реше¬
ние под влиянием той же мысли, что владела им и рань¬
ше: если удастся вернуть Фэрли живым, то это даст Ва¬
шингтону беспрецедентный шанс провести реформы, ко¬
торые могли бы восстановить стабильную демократию
и предотвратить подобные события в будущем.
Однако оппозиция затрудняла это. Голос сторонни¬
ков репрессий был громким, и он заставлял президента
Брюстера прислушаться. Пентагон, большинство членов
Агентства национальной безопасности, руководители,
облеченные властью закона, и все правое крыло взывали
к предупредительному сокрушительному удару по ради¬
калам-активистам. По всей нации с шумом прокатилась
волна возмущения. Немногие поддерживали призыв Хол¬
ландера к расправам, но миллионы были за то, чтобы
радикалов упрятали за решетку.
В этой идее существовал определенный смысл, поэто¬
му она получила широкий резонанс в обществе. Но едва
начавшись» подобный удар неизбежно вызвал бы серьез¬
нейший конфликт — войну на выживание между госу¬
дарством и радикалами. Это было именно то; к чему стре¬
мились воинственно настроенные экстремисты в обоих
лагерях. Хрупкий центр удерживал их на расстоянии
вытянутой руки — две стороны, готовые в.любой момент
броситься друг на друга.
Похищение одного человека грозило вызвать пожар
во всем мире.
Пульс отдавался в голове болью, каждую секунду воз¬
никавшей и исчезавшей и пронизывающей мозг где-то
за правым глазом. Это его раздражало, хотя и не трево¬
жило. Средства от головной боли, прописанные Диком
Кермодом, одновременно притупляли мышление, и Эт¬
ридж не пользовался ими. Он уже прошел бесконечные
осмотры в кабинете Кермода и в клинике Уолтера Рида:
мучительный отбор спинномозговой жидкости для анали¬
за, рентгеноскопию черепа, электроэнцефалограммы,
проникающий осмотр глаза, тесты на реакцию и сгиба¬
ние подошвы и еще полдюжины других, которые он
вряд ли мог вспомнить. И все отрицательные. Он знал,
8 Зак» 3269
225
что они не найдут никакого изъяна. Его состояние
являлось результатом напряжения — что еще можно
было ожидать. У каждого есть какая-нибудь реакция
на давление со стороны: язвы, пороки сердца, астма, даже
подагра; у Этриджа это были головные боли.
Он посмотрел на светившийся зеленым будильник
у своей кровати. Около пяти часов. Пересек босиком ко¬
вер, направляясь к двери в ванную комнату, чувствуя
легкость в голове и отсутствие ориентации; оперся ру¬
кой о дверь и постоял неподвижно в этой позе, чтобы
силы вернулись к нему. Возможно, он слишком быстро
встал, и кровь отлила от головы.
Он обернулся к постели. Рассеянный свет от уличного
фонаря просачивался сквозь кружевные занавески, па¬
дая на стоящие рядом кровати. Джудит крепко спала.
Шагнув в ванную комнату, он захлопнул дверь, прежде
чем отыскать рукой выключатель: ой не хотел, чтобы
свет разбудил ее. Его рука ощупывала стену в поисках
выключателя, но почему-то пальцы на ней потеряли
чувствительность. Он протянул левую руку. Со щелчком
зажегся свет.
Этот свет был слишком ярок для его глаз. Он стоял
перед умывальником, слегка потея, уставившись на
свою правую руку. Попытался согнуть пальцы — рука
нехотя повиновалась, как будто на огромном расстоянии.
Ему стало плохо. Волосы встали дыбом, он провел
по лицу с трудом, двигающейся левой рукой и начал дро¬
жать. Когда он посмотрел в зеркало, там была маска
боли — неестественно дряблое, серое, тронутое каким-то
мистическим разложением лицо.
Неожиданно он увидел красную вспышку: голову про¬
шила ослепляющая боль. В мягких глазах появилась па¬
ника, и они закатились в глазницах. До него донесся
глухой стук в тот момент, когда его тело грохнулось по¬
перек ванной.
10:30, континентальное европейское время
Сидя за рулем синей «Кортины», Дэвид Лайм наблю¬
дал через дорогу фасад байка, ожидая, когда появится
Мезетти.
Слежка за ним казалась наилучшим вариантом. Се¬
годня было четырнадцатое января, а Фэрли должен был
226
пройти инаугурацию двадцатого. Оставалось шесть
дней, даже меньше, на то время, которое потребуется,
чтобы переправить Фэрли в Вашингтон из того места,
где он будет найден. Этого хватало, чтобы потратить не¬
сколько часов на хвосте у Мезетти — даже целый день
или два. Если по истечении срока результатов не будет,
Лайм предпримет что-нибудь другое.
Решение оставить в покое Мезетти уже принесло впе¬
чатляющее количество «сырой» информации. Мезетти
заказал комнату в отеле Королевы на Гранд Парад, но,
очевидно, он решил сегодня выписаться, так как не прод¬
лил заказ и договорился с «Мезетти Индастриз» на¬
счет самолета с пилотом, который бы доставил его сегод¬
ня в Каир. В Каире и во всех промежуточных пунктах,
где самолет может приземлиться для дозаправки, были
приведены в готовность бригады наблюдения, и по при¬
казу Лайма в Гибралтаре готовился подняться самолет
марки «Лир» с британскими гражданскими опознава¬
тельными знаками, чтобы следить за Мезетти прямо
в воздухе, в том случае если Мезетти не будет придержи¬
ваться своего плана полета.
Тем временем каждые два часа, в четные часы, Мезет¬
ти звонил по телефону. Так как звонки были междуна¬
родными,— из Гибралтара в Испанию — не состаьляло
труда выяснить номер телефона, к которому он о 'па-,
щался. Это был телефон в Альмерии. Каждый вызов, ”а-
чиная с восьми часов-предыдущего вечера, отслеживал я
английскими и американскими агентами, но подслуши¬
вание не принесло больших плодов, потому что на звон¬
ки Мезетти ни разу не ответили. Мезетти ждал, пока те¬
лефон не прозвонит четыре раза, и клал трубку.
Сигнал, что он продолжает действовать, полагал
Лайм. Вероятно, кто-нибудь, кто может слышать вызы¬
вающий телефон, слушает в четные часы. Отсутствие те¬
лефонного звонка будет означать, что Мезетти задержан.
Но Лайм приказал установить наблюдение за домом
в Альмерии. Оно началось перед десятью часами прош¬
лой ночью; с тех пор Мезетти звонил по этому номеру
семь раз, но там никого не было. Гвардейцы прочесали
дом и нашли, что он пуст. Соседние дома эвакуировали,
их обитателей задержали, но дело выглядело так, что
едва ли кто-либо из арестованных имел какое-либо отно¬
шение к похитителям. Была проверена телефонная линйя
от вызывающего телефона -до центральной станции
Альмерии, чтобы найти, прослушивали ли ее, но ничего
8*
227
не обнаружили. При этом допрашивали даже операторов
дальней телефонной связи.
Тут заключалась загадка, которая рождала некоторые
подозрения в голове Лайма. Но если существовала ло¬
вушка, она могла работать любым из обоих способов,
и некогда было ломать голову над этим. Мезетти был еще
тепленький; Лайм подцепил его на крючок и собирался
держать в руках леску, пока не увидит, куда ведет эта
ниточка.
Итак, Лайм в «Кортине» ожидал появления Марио
Мезетти, которого никогда не видел раньше. Он распо¬
лагал набором его фотографий, а также информацией,
сообщающей о том, что Марио одет в коричневое кожа¬
ное пальто с поясом, коричневые брюки и замшевые бо¬
тинки. Ему было трудно затеряться; во всяком случае,
серый «Ролле» с его багажом ожидал перед банком,
и люди Лайма контролировали все выходы.
Лайм приступил к наблюдению прошлой ночью, но
весь текущий надзор оставил на долю подчиненных.
Если Мезетти будет видеть его слишком часто, он начнет
узнавать Лайма в лицо. Гораздо лучше было предоста¬
вить полицейским выполнение черновой работы. При час¬
той смене наблюдателей это обеспечивало всегда свежие
лица.
Скорость самолета Мезетти «Сессна Сайтейшн» со¬
ставляла 400 км/ч и дальность полета, ограничивалась
расстоянием 1200 миль. Лайм начертил на карте круг та¬
кого радиуса и установил внутри него через небольшие
интервалы наблюдение с воздуха. Для слежки за «Сессна
Сайтейшн» в воздух были подняты реактивные само¬
леты Шестого флота, и кроме того Лайм организовал
вторую команду подчиненных Флоту гражданских само¬
летов, потому что легко узнаваемые военно-морские
«Фантомы» будут вынуждены сохранять дистанцию и ве¬
сти слежку главным образом с помощью радара, чтобы
не вспугнуть Мезетти. Если Мезетти решит пройти на
бреющем полете, контуры земной поверхности скроют
его от радара, и военные самолеты потеряют его след,
поэтому было удобнее осуществлять визуальное наблю¬
дение. ЦРУ установило комплекс наземных точечных
станций, и в распоряжении Лайма находилась дюжина
самолетов, готовых принять эстафетную палочку наблю¬
дения в зависимости от направления полета Мезетти —
испанские реактивные самолеты в воздушном простран¬
стве Малаги, Севильи и мыса Сент-Винсент; португаль¬
2?«
ские лайнеры над Лиссабоном и Мадейрой; пара морских
самолетов около Майорки и Мерс-эль-Кебира.
В 10:43 молодой человек, разыскиваемый полицией
и силами безопасности четырнадцати государств, по¬
явился у главного выхода банка, держа в руках тяжелый
чемодан, и занял место на заднем сиденье большого со¬
лидного «Роллса».
Лайм привел в движение «Кортину» и втиснул малень¬
кий автомобиль на соседнюю дорожку впереди «Роллса».
Другая машина должна была следовать сзади. Лайм не¬
спешно проехал мимо старого мавританского дворца и
въехал в открытые ворота, которые перекрывали шоссе,
когда самолет использовал взлетную полосу Гибралтара.
Лайм повернул на площадку для парковки машин, наблю¬
дая в зеркале заднего обзора остановившийся у входа
для пассажиров «Ролло/.
Лайм прошел через служебный вход, коротко перего¬
ворил с Шедом Хиллом и управляющим аэропорта, ми¬
новал без досмотра таможенный барьер и устроился
рядом с военно-морским пилотом в реактивном «Лире»
до того, как Марио Мезетти оказался на взлетной полосе
в машине, доставляющей к самолету, и высадился около
«Сессна Сайтейшн», который прогревал двигатели на
расстоянии пятидесяти ярдов ниже по взлетной полосе
от «Лира».
Когда самолет Лайма развернулся, заходя на разбег
для взлета, Лайм повернул голову и через плексиглас
увидел, как покатился «Сессна Сайтейшн».
«Лир» оторвался от земли за три минуты до взлета
самолета Мезетти. Пилот «Лира» вывел его из воздушно¬
го пространства Стрейтса и взял курс на Танжер, пока
«Сессна Сайтейшн» постепенно набрал высоту и у них
на виду, накренившись, развернулся на северо-восток.
— Достаточно для сопровождения,— сказал Лайм.—
Идем за ним.
Военно-морской пилот развернул «Лир» и занял поло¬
жение точно сзади и слегка ниже «Сессна Сайтейшн»:
пилот Мезетти не мог увидеть «Лир» в зеркале заднего
обзора, если только он не совершит внезапный поворот
или не сменит направление полета на обратное.
«Сессна Сайтейшн» выровнял курс на восток. Он не
поднимался выше трех тысяч футов. Лайм, в нескольких
милях сзади и на пятьсот футов ниже, изучал карту, ле¬
жащую у него на коленях, затем дотронулся до наушни¬
ков второго пилота.
229
— Эта штука действует?
— Свободный канал,— ответил пилот и коснулся
диска.
Лайм надел наушники на голову.
— Здесь есть кнопка вызова?
— Нет. Они открыты в двух направлениях. Вы только
говорите и слушаете..
Это упрощало дело, устраняя необходимость повто¬
рять «прием» в конце каждой передачи. Лайм произнес
в микрофон, болтавшийся перед его ртом:
— Хилл, это Лайм.
— Хилл слушает.— Голос был металлический, но
отчетливо слышался в наушниках.
— Вы засекли их курс?
— Да, сэр. Я предупредил Майорку.
— Похоже на изменения плана полета.
— Да, сэр. Мы готовы к этому.
«Сессна Сайтейшн» летел прямо, не снижаясь около
пятнадцати минут, а затем пилот толкнул колено Лайма.
— Он выпускает шасси.
Лайм взглянул поверх .карты и успел увидеть, что
«Сессна Сайтейшн» начал медленно поворачиваться вле¬
во, опустив нос при легком планирующем спуске. Внизу,
под правым крылом «Лира» виднелось море, прямо под
ними вырисовывалось испанское побережье, слева подни¬
малось предгорье; пики Сьерры нависли в нескольких ты¬
сячах футов выше самолета, в нескольких милях к се¬
веру. Стало ясно, что «Сессна Сайтейшн» снижается
прямо в направлении гор.
— Хилл, это Лайм.
— Да, сэр. Мы все еще видим их на радаре — держи-
. те их, он только что пропал.
— Я продолжаю вести его. Он выпустил шасси.
Самолет впереди все еще медленно разворачивался.
Лайм кивнул пилоту, и «Лир» последовал по пятам
«Сессна Сайтейшн».
— Вы хотите выпустить шасси, господин Лайм?
-т- Нет.
В районе, в направлении которого снижался «Сессна
Сайтейшн», не быДо коммерческих аэродромов. Если
Мезетти собирался сесть на пастбище, едва ли удалось
бы совершить посадку точно над ним.
— Сохраняйте ту же высоту,— сказал Лайм.— Возь¬
мите размах чуть шире — если он приземлится, нам хо¬
телось бы увидеть место, но мы пронесемся мимо.
230
— Хорошо, сэр.
Раздался голос Хилла в наушниках:
— Сэр, он забрал груз, как предполагалось.
— Спасибо.
Мезетти вчера позвонил в банк и попросил, чтобы они
имели для него под рукой сто тысяч долларов наличны¬
ми. Только что он получили подтверждение, что он
забрал их. Таким образом стало ясно, что он выполнял
обязанности курьера, и можно было предположить, что
теперь он направлялся на свидание с остальными для
того, чтобы передать деньги.
Все это выглядело слишком просто, но Лайм напо¬
минал себе, что они совсем бы не могли выследить Ме¬
зетти, если бы не оказалось единственного случайного
отпечатка пальца на выключателе в гараже в Паламосе.
«Сессна Сайтейшн» почти совсем снизился над пред¬
горьем, поворачиваясь в разные стороны, очевидно, ища
что-то. Лайм сказал:
— Продолжайте полет, сделайте вид, что мы совер¬
шаем регулярный рейс в Майорку. Не замедляйте движе¬
ние и не поворачивайте.
Он произнес в микрофон:
— Шед?
— Да, сэр.
— Он опускается в секторе Джей-девять по карте,
северо-западный квадрат.
— Джей-девять, северо-запад, да, сэр. Я предупрежу
ближайшую наземную бригаду.
— Мы пролетаем мимо. Нам нужна перекрестная
замена.
— Да, сэр.
Через четыре минуты испанский самолет из Малаги
пролетит над этим сектором, чтобы подтвердить, что
«Сессна Сайтейшн» действительно приземлился. Лайм,
повернув назад голову и прижавшись щекой к плексиг¬
ласу окна, бросил последний взгляд на маленький само¬
лет, снижающийся в направлении окруженного горами
поля. На его краю находились два или три небольших
крестьянских дома и уходящая лентой на юг, в направ¬
лении Альмерии дорога.
— Развернись над морем и верни нас в Гибралтар.
«Лир» аккуратно коснулся земли, постепенно тормо¬
зя, проехал по взлетной полосе, сделал медленный
поворот в конце дорожки, направляясь на место преж¬
ней стоянки.
231
Шед Хилл вприпрыжку выбежал встречать его. Каза¬
лось, парень не владел собой.
— Они получили другую магнитофонную ленту!
— Какую ленту? — спросил Лайм.
— Он оставил одну из этих лент на крыше отеля.
Вместе с передатчиком. Как в прошлый раз.
— Опять голос Фэрли?
— Нет, сэр. Сообщение азбукой Морзе.
У него не оказалось сигарет.
— У кого-нибудь есть сигареты?
Один из техников одолжил ему сигарету. Когда Лайм
закурил ее, прогорклый дым наполнил маленькую ком¬
нату.
Полицейский участок был переполнен; люди из ЦРУ
работали над устройством, которое Мезетти оставил на
крыше отеля. Там находился таймер, установленный,
чтобы начать прокручивание ленты в восемь часов вечера.
Часы показывали полдень. Лайм распорядился:
— Соберите все вместе и верните назад, туда, где
нашли это.
У Шеда Хилла отвисла челюсть.
Мягким голосо.м, который, однако, не скрывал его
раздражения, Лайм пояснил:
— Если эта штука не начнет вещать вовремя, они
поймут, что что-то случилось.
Шед Хилл с усилием сделал глотательное движение.
— Вы уже сделали копии? — спросил Лайм.
— Да, сэр. Передали их в Вашингтон молнией.
— На оборудовании есть отпечатки пальцев?
— Нет.
— Хорошо, тогда поднимитесь с ними наверх, на
крышу отеля, и проследите, как они все установят. Когда
они закончат, доставьте их назад, в эту комнату, и по¬
ставьте человека у двери. Никто не должен входить или
выходить из комнаты до восьми часов вечера —: и ника¬
ких телефонных звонков, кроме как ко мне. Ясно?
— Да, сэр.
— Вы все поняли, не так ли?
— Да, сэр. Это подтолкнет нас к остальным негодя¬
ям — никакой утечки. Я понял.
— Прекрасно.— Несомненно Шед Хилл считал эти
меры слишком суровыми, но он знал, как подчиняться
приказам, и именно поэтому Лайм выбрал его.— Когда
вы выполните задание, найдите меня — у меня для вас
есть еще поручения.
232
— Да, сэр. Шед Хилл повернулся кругом.
Лайм перечитывал зажатую в кулаке расшифровку.
Текст, переведенный с азбуки Морзе, был коротким.
Внимание миру. Фэрли жив. Отправь¬
те самолетом вашингтонскую семерку
в Женеву до полуночи 17 января. Пере¬
мещение должно быть открытым. Осве¬
щать по радио и телевидению. Ждите
дальнейших инструкций Женеве.
В 12:50 поступило сообщение от Шеда Хилла.
— Он опять взлетает.
— Вы уверены, что Мезетти по-прежнему в самолете?
— Да, сэр. Они полчаса наблюдали его в бинокль.
— Что он делал?
— Ничего. Шатался вокруг этого места, как будто
потерял что-то. Хукер говорит, что он выглядел рассеян¬
ным, отчасти обескураженным, как будто ожидал, что
кто-то встретит его, но отчего-то не показался.
Какое время он провел внутри фермерских до¬
миков?
— Достаточное, чтобы все осмотреть. Он только что
опять вышел оттуда.
— Как насчет чемодана?
— Он не забирал его из самолета.
— Хорошо. Проследите за самолетом и пошлите
Хукера вниз, осмотреть эти здания.
— Он уже там, сэр. Он как раз звонит оттуда. Я го¬
ворю с ним по другому телефону — вы хотите, чтобы
я о чем-нибудь спросил его?
— Я полагаю, он ничего не нашел? — в голосе
Лайма слышалось легкое недоумение.
— Так точно, сэр. Никаких следов чьего-либо при¬
сутствия в течение недель. За исключением Мезетти,
конечно.
— Как насчет подвала?
— Мет, сэр. Он осмотрел.
* — Ладно. Перезвоните мне.
Он повесил трубку, закурил другую сигарету и попы¬
тался собраться с мыслями. Где-то во всем этом должна
была быть ясная схема, но она не вырисовывалась. Воз¬
можно, он упустил ее: на него навалилось множество
мелких дел, а прошлой ночью ему удалось поспать мень¬
ше четырех часов, что недостаточно компенсировало от¬
сутствие сна предыдущих двух дней.
233
Зазвонил телефон. Опять Шед Хилл.
— Ради Бога. Он возвращается в Гибралтар. Пилот
только что запросил по рации инструкции для посадки.>
— Хорошо. Назначьте восемь человек для слежки за
Мезетти. Как только он расстанется с пилотом, доставь¬
те сюда пилота.
— Да, сэр.
Лайм опустил трубку, но через несколько секунд теле¬
фон зазвонил опять.
— Сэр, это господин Саттертвайт по чрезвычайной
связи. Не желаете ли пройти сюда?
Высокий голос Саттертвайта звучал пронзительно,
в нем слышался бессознательный гнев: он заметно нерв¬
ничал, чувствовалось, что ход событий оборачивается
против него.
— Что вы там выяснили, Дэвид? И не говорите мне,
что вы вытянули пустой билет.
— Мы продвигаемся; Не далеко и не быстро, но про¬
двигаемся. Вы видели сообщение, которое мы будем дол¬
жны получить вечером?
— Замечательно, слов нет,— произнес Саттерт¬
вайт.— Послушайте, они доставили Декстера Этриджа
в госпиталь Уолтера Рида.
Его слова заставили Лайма выпрямиться на стуле:
— Состояние безнадежно?
— Никто точно не знает. Похоже, он не придет
в сознание..
— Вы полагаете, кто-то пытался убить его?
— Нет. Ничего подобного. Причины естественные,
какие бы они ни оказались. Он находился дома, в кровати
или ванной. Послушайте, вам известно, что произойдет,
если Этридж сыграет в ящик. Мы должны вернуть Фэрли.
— Да, но у вас по-прежнему есть линия преемст¬
венности.
— Милт Люк? — фыркнул Саттертвайт.— Верните
его, Дэвид.
Как всегда, Саттертвайт пытался подражать голосу
Уолтера Пиджена в «Решении командира», и, как всегда,
ему это плохо удавалось. Лайм проигнорировал герой¬
ский пафос.
— Какое решение принято относительно обмена?
— Мы разделились. Все это по-прежнему предмет
жарких споров.
— Тем не менее решающее слово за президентом,
не так ли?
234
— Мы живем в демократическом обществе,-?- сказал
Саттертвайт очень сухо.— Решающий голос у народа.
— Безусловно.
— Дэвид, хотите вы того или нет, это политическое
решение. Последствия могут быть катастрофическими,
если мы сделаем неверный шаг.
— У меня тоже есть для вас кое-что новенькое.
Последствия, возможно, будут катастрофическими неза¬
висимо от ваших шагов. Вам лучше делать свою кучку
или слезть с горшка.
— Забавно. Декстер Этридж говорил то же самое, ко¬
нечно в более мягких выражениях.
— Что и выделяет Этриджа среди остальных из
вас,— заметил Лайм. Он оглядел комнату, в которой
размещались. средства связи. С десяток человек были
заняты на телефонах и телепринтерах, некоторые сидели
в наушниках, Шед Хилл протягивал телефонную трубку
человеку, находившемуся у стола рядом с ним, потом
начал жестикулировать, обращаясь в сторону Лайма,—
случилось нечто, требовавшее его внимания. Лайм по¬
махал рукой, подтверждая, что заметил его знаки, и ска¬
зал в трубку чрезвычайной связи:
— Послушайте, мы глаз не сводим с Мезетти. Пока
он водит нас кругами, но я думаю, он приведет нас к ним.
— Сколько времени?
— Я не оракул. Спросите Мезетти.
— Это то, что следует сделать вам, Дэвид;
— Вы приказываете мне арестовать его?
Некоторое время были слышны только шумы линии,
пока Саттертвайт молчал, обдумывая сказанное.
Лайм оставил ход за ним.
— Дэвид, когда я втянул вас в операцию, я сделал это,
понимая, что наилучший способ выполнить работу заклю¬
чается в том, чтобы отобрать наилучших людей и пре¬
доставить их самим себе. Я не собираюсь объяснять
вам, как делать вашу работу,— если бы я был способен
на это, я сделал бы ее вместо вас.
— Прекрасно. Но Мезетти может привести нас пря¬
мо в гнездышко, и такое может случиться в любой мо¬
мент. Мне необходимо знать, чем я располагаю, если при¬
дется обсуждать с ними условия соглашения.
— Вы требуете невозможного.
— Черт побери, я должен знать, собираетесь ли вы
соглашаться на обмен. Любой посредник обязан знать
пункты сделки. Вы связываете мне руки.
235
— Чего вы от меня хотите? Решение еще не принято.
В тот момент, когда оно появится, я дам вам знать.
Это было все, чего он хотел добиться/ Он перестал
настаивать.
— Хорошо, похоже что-то случилось. Я перезвоню
вам.
— Сделайте это в ближайшее время.
— Да. Пока. .
Он оборвал связь, пересек комнату, и Шед Хилл увлек
его за дверь. В коридоре Дома правительства Шед сооб¬
щил:
— Он изменил курс.
— Он не приземлился в Гибралтаре?
— Самолет повернул на север.
Лайм почувствовал облегчение и показал это сдер¬
жанной улыбкой.
— Теперь мы куда-нибудь продвинемся. Кто следит
за ним?
— В настоящий момент два самолета. Другой выле¬
тел из Лиссабона, чтобы перехватить его дальше на
севере.
—’ О1лично, только бы не упустить сукиного сына.
Самым тяжелым было ничего не делать, зная, что
события происходят, а ты вынужден спокойно сидеть и
ждать новостей. Лайм послал человека купить ему полдю¬
жины пачек американских сигарет и, если возможно,
большую чашку .кофе. Он удалился в свою монашескую
келью и попытался собраться с мыслями.
У него стерлось чувство времени: усталость создала
беспросветное ощущение ирреальности; все происходило
на расстоянии, как будто он наблюдал за событиями
в объектив камеры. Ему нужен был отдых. Он снова
растянулся на полу и закрыл глаза.
Он представил Бев, но ее образ отодвинулся, и мысли
обратились к Юлиусу Стурке, расплывчатому лицу на
зернистом фотоснимке.
Ему не хотелось, чтобы это оказался Стурка. Он
пытался поймать его раньше и потерпел неудачу. Неудача
постигла его в 1961 году и, еще раз, в прошедшие две
недели.
Давным-давно он потратил много времени, изучая до¬
мыслы о Стурке — своего рода слухи, которые всегда
появляются, чтобы заполнить пробелы между фактами.
Может быть, он действительно был югославом, на глазах
у которого фашисты замучили его родителей в Триесте,
236
или украинским евреем, который сражался с нацистами
в Севастополе, но Лайм уже давно начал испытывать не¬
доверие ко всем упрощенным фрейдистским догадкам от¬
носительно Стурки. Вне всякого сомнения, Стурка окру¬
жал себя романтическим ореолом, но он не представлял
из себя Мессии, как было свойственно Че Геваре. Наибо¬
лее точным определением, которое Лайм смог подобрать
для Стурки, было представление о нем как о своего рода
идеологическом наемнике. Он не мог отчетливо понять,
что мотивировало действия Стурки, но казалось доста¬
точно ясным, что Стурку больше заботил смысл, чем
результат. Он обладал нереалистичным взглядом на поли¬
тическую стратегию, но его тактика была безупречной.
Он предпочитал действовать, а не философствовать.
По крайней мере, издали он напоминал мастера преступ¬
лений, который больше беспокоился о механической
сложности своего злодеяния, чем о вознаграждении за
него. Иногда у Лайма невольно напрашивалась мысль,
что Стурка похож на подростка-шалопая, вытворяющего
нечто вопиющее только для того, чтобы доказать, что
он может бросить вызов и остаться непойманным. Стурка
обладал характерными чертами игрока. Он получал на¬
слаждение от своих и ответных шагов. В своих действиях
он был великолепен; настоящий профессионал.
Профессионал. Это было высшим званием в лекси¬
коне Лайма.
Два профессионала. Был ли Стурка лучшим?
«Кто такой для меня Фэрли, что мне, возможно, при¬
дется отдать свою жизнь за него?» Но адреналин пуль¬
сировал в крови, и Бев была права: он искал покоя, но
скука стала разновидностью смерти, и его развлекла эта
работа. Он лучше всего проявлял себя, когда сильнее
всего рисковал. Невыспавшийся, с оголенными нервными
окончаниями, с желудком, обожженным кофеином и ни¬
котином, он был жив. Кредо Дэвида Лайма: я чувствую
боль — следовательно, я существую.
Пять дней, чтобы обнаружить Фэрли. Во всяком слу¬
чае, это срок, который пытался обозначить Саттертвайт.
Если ты не вернешь Фэрли, есть еще Этридж, и, если Эт¬
ридж по какой-либо причине окажется при смерти, есть
еще Милтон Люк. Дряхлое ничтожество, Люк, но они
пережили Кулиджа, Хардинга и Айка в его последние
годы. Крайний срок существовал, но если он минует,
мир не рухнет, несмотря на провал Лайма...
Круг мыслей замкнулся.
237
Действительно ли на другом конце цепочки находился
Стурка? На это в самом деле указывали некоторые отли¬
чительные особенности. Маленькая группа действующих
лиц, точно поразивших нервный центр системы. Нож,
вонзенный в жизненно важные органы. Утонченный рас¬
чет времени.
Но если ты примешь это предположение, нельзя хва¬
таться за вывод о местонахождении Стурки. Тот факт,
что однажды Стурка действовал в пустыне, не указывал
автоматически на место, его нынешней операции. По
логике вещей искать’следовало, в Алжире, потому что
Алжир был старым, знакомым до мелочей полигоном
Стурки и потому что в Алжире было одно из немногих
правительств в мире, которое не станет активно содей¬
ствовать поискам Фэрли. Но как раз предположение
о том, что это был Стурка сильнее всего'свидетельствова¬
ло против Алжира. Выбор Алжира казался настолько
очевидным, что он являлся" единственным местом, кото¬
рого Стурка должен был избегать.
И у него были знаки, которые они расставили для не¬
го. Арабские халаты, лодка, повернувшая на север,
а теперь Мезетти, летящий на север через Испанию
в направлении Пиренеев с сотней тысяч долларов в сумке.
Являлось ли все это невольными ловушками, двойным
обманом вместе с арабскими халатами? Стурка был умен,
но был ли он настолько хитер?
Женева, подумал он, и тот хутор, недалеко от Альме¬
рии, где Мезетти приземлился, ожидая встретить ко¬
го-то.
Слишком много необъяснимых звеньев. Не оставалось
ничего, .кроме как следовать фактам и надеяться, что
Мезетти прояснит ситуацию.
Стурка, с неохотой подумал он. Кажется, это так. Он
задремал.
13:45, восточное- стандартное время
Саттертвайт сидел в напряженной позе, подняв одно
плечо вверх и нервно потирая сжатые руки. В мозгу
теснились образы: взгляды, которыми обменивались вра-.
чи в операционной, мрачные глаза-над белыми хирурги¬
ческими масками; непристойные пульсации респиромет¬
ра; ритмичные зеленые кривые, проносящиеся по экрану
238
кардиографа» и глаза» прикованные к ним в надежде, что
кривая не превратится в равнодушную зеленую точку,
скользящую по прямой слева направо.
Снаружи, в Уолтер Рид, нейрохирурги сверлили отвер¬
стия в черепе Декстера Этриджа. Проникающие двух¬
париетальные отверстия. По последним данным, давле¬
ние упало до восьмидесяти на сорок, подозревали об¬
разование тромба.
Саттертвайт посмотрел на человека, сидящего за
большим столом. Печать тревоги сковала губы президен¬
та Брюстера. Все молчали.
Дэвид Лайм находился в самолете где-то между Гиб¬
ралтаром и Женевой — реактивный транспорт был под¬
нят в воздух вместе с большой командой связи на борту.
Все они шли по следу «Сессна Сайтейшн» Мезетти.
Может быть, он приведет их к чему-нибудь. А если нет?
Зазвонил телефон.
Президент посмотрел на него, но в движение пришли
только глаза, он не шевельнулся.
Саттертвайт протянул руку и рывком снял трубку.
Это был Кермод. Врач Декстера Этриджа. Его голос
звучал удрученно, как будто под впечатлением мелкой
неприятности.
— Десять минут назад. Субдгоральная гематома.
Саттертвайт прикрыл микрофон трубки ладонью.
'— Он мертв.
Президент закрыл глаза.
— Мертв.
Кермод продолжал говорить. До Саттертвайта доле¬
тали фразы:
— Медицина не является точной наукой, ничего не
поделаешь. Я полагаю, в половине таких случаев диагноз
невозможно поставить до тех пор, пока не станет слиш¬
ком поздно — в трети из них его даже трудно пред¬
положить. Это моя кошмарная ошибка.
— Успокойтесь, вы не невролог.
• — Мы привлекали их к общему осмотру после взры¬
вов. Никто ничего не обнаружил. Мне кажется, это не
совсем обычный случай. Мы выяснили истину с помощью
артериографии, но было уже слишком поздно удалять
опухоль.
— Успокойтесь, доктор.
— В голове не укладывается. Я хочу сказать, что
только что убил следующего президента Соединенных
Штатов.
239
— Чушь.
Брюстер шевельнулся, потянувшись за сигарой, но не
произнес ни слова. Саттертвайт слушал голос в трубке:
— Это была травма, вызванная взрывом бомбы, когда
его ударило по голове. Полушария головного мозга ока¬
зались смещенными вниз, возникло сжатие мозга. Прои¬
зошло кровоизлияние, но это не совсем обычная картина
кровоизлияния в мозг. Оно сосредоточено между слоями
тканей — его нельзя определить с помощью обычных
диагностических инструментов. Требуются недели, чтобы
подобные вещи как-то проявились, иногда месяцы. Тогда,
как правило, бывает уже слишком поздно.
Саттертвайт не испытывал желания дальше выслуши¬
вать медицинские откровения Кермода.
— Как там Джудит Этридж?
— Она здесь, в госпитале. Конечно, она знает.
— Президент позвонит ей.
- Да.
— До свидания,— сказал Саттертвайт, оторвал от
уха бормочущую трубку и повесил ее.
Президент свирепо посмотрел на него.
— Дерьмо.
Брюстер произнес это слово так, будто оно было отли¬
то из тяжелой стали.
20:00, восточное стандартное время
Снег тихо падал. Рауль Рива опустил жалюзи и вышел
из комнаты в пальто и шляпе, подошел к лифту и нажал
вогнутый пластиковый квадратик, подождав, пока он
зажжется. Он съехал вниз, в вестибюль и остановился
прямо перед дверью выхода, не обращая внимания на
вопросительный взгляд швейцара. Постоял несколько се¬
кунд, как будто оценивал погоду, а затем прогулочным
шагом вышел наружу с видом никуда не спешащего чело¬
века, у которого-нет в голове определенных намерений.
Телефонная будка находилась в нескольких кварта¬
лах от отеля, и он приблизился к ней неторопливым
шагом, рассчитав время своего подхода на двадцать
минут девятого. Вызов не должен был прозвучать до
восьми тридцати, но он хотел убедиться, что никто другой
не будет пользоваться телефоном в это время. Он вошел
в кабину и сделал вид, что ищет номер в справочнике.
240
Звонок раздался с опозданием на три минуты.
— У меня есть транс-океанский телефонный вызов
для мистера Феликса Мартина.
— Я у телефона. Говорите.
— Спасибо... Ваш заказ готов, сэр. Продолжайте.
— Хелло, Феликс? — голос Стурки звучал глуховато,
связь оставляла желать лучшего.
— Привет, Стюарт. Как там у вас погода?
— Очень тихая. Как у вас?
— Небольшой снег, но он заканчивается. Хотелось
бы мне быть там у вас, где вовсю светит солнце. Наверное,
ты проводишь время просто великолепно.
— Ну, ты знаешь — дела, всегда дела,— голос Стур¬
ки стал суше.— Как себя чувствует рынок?
— Боюсь, не очень. Плохие новости. Декстер Этридж
умер так неожиданно. Ты слышал?
— Нет. Ты говоришь, Этридж умер?
— Да. Какое-то кровоизлияние — под воздействием
тех бомб, что взорвали Капитолий. Новости понизили
конъюнктуру на рынке еще на четыре пункта.
— Ну и что там с нашими вкладами?
— Они худеют. Так же, как и все остальное.
— Я надеюсь, дела пойдут на лад. Так всегда было.
Мы должны только продержаться сейчас и подождать
своей цены.
Рива сказал:
— Судя по тому, что происходит, я не удивлюсь, если
комиссия по залогам и обмену установит более жесткий
контроль.
• — Да, я полагаю, нам следует ожидать этого.
— Радикалы сущие идиоты, не так ли? Если они
не освободят Клиффа Фэрли, будут предприняты самые
суровые меры, чтобы добиться этого.
— Ну, я не знаю, Феликс. У меня создалось впечат¬
ление, что они вынашивают какие-то необычайно жесто¬
кие планы. Я не удивлюсь, если они убьют Фэрли и од¬
новременно совершат покушение на спикера парламента.
Тогда им будет гарантировано, что президентство полу¬
чит старый сенатор Холландер, и, возможно,.это именно
то, чего хотят эти шуты. Дурак правого толка, подобный
ему, принесет в Белом доме больше пользы революционе¬
рам, чем кто-либо другой со времен Фульгенцио Батисты.
Как ты считаешь, может быть, у них как раз это на уме?
— Звучит довольно причудливо, если хочешь знать
мое мнение. Я полагаю, спикер со всех сторон на десять
241
футов окружен защитой секретной службы. Мне непо¬
нятно, как они смогут прорвать ее.
— Ну, я уверен, они найдут способ. Кажется, им это
всегда удавалось. Однако мой звонок может обойтись
в целое состояние, давай не будем тратить время на
разговоры о политике. Теперь послушай, из того, что ты
сообщил относительно положения на рынке, я бы сделал
вывод, что, возможно, сейчас самое время избавиться
от наших «голубых бумажек»*, отделаться от них в
первую очередь, в понедельник утром. Что ты на это
скажешь?
— Я думаю, что будет лучше задержаться на несколь¬
ко дней и все же посмотреть, как будут развиваться со¬
бытия.
— Возможно, ты прав. Я оставляю решение за тобой.
Но я считаю, нам чертовски повезло, что мы избави¬
лись от того пакета акций «Мезетти Индастриз»,—
мы чудом успели проскочить.
— Ты продал их все полностью? — спросил Рива.
— Да, мы только что получили плату за последнюю
часть.
— Тогда это был отличный шаг.
— Ты же знаешь, я всегда стремлюсь сократить свои
потери. Я не из тех, кто цепляется за тот паровоз,
который начал терять ход.
— С другой стороны,— заметил Рива,—я бы подер¬
жался за эти «голубые бумажки» чуть подольше, прежде
чем начал сбывать их, если бы был на твоем месте. Сейчас
еще слишком рано выбрасывать их.
Хорошо, мы подождем еще несколько дней. Я по¬
звоню тебе в понедельник вечером, договорились?
- О.кей, прекрасно. Желаю вам всем хорошего
уик-энда.
— Тебе того же.
— Передай наилучшие пожелания.
— Я сделаю это. Пока.
— До свидания.
Рива вышел из кабины и взглянул на небо. Свечение
города отражалось от подбрюший тяжелых • бугристых
облаков.
Он поправил у горла воротник пальто и спокойно
пошел назад в отель.
♦ «Голубые бу м а ж к и»— высокостабильные акции, вызы¬
вающие повышенное доверие инвесторов.
242
СУББОТА, 15 ЯНВАРЯ
7.-00, северо-африканское время
Наступило второе утро Фэрли в серой комнате.
В ней не было окон. Железные ножки койки оказа¬
лись вмонтированы в бетон пола. Матрасом служил сла¬
бо набитый чехол.
Подушки и простыни отсутствовали. Свет падал от
маломощной лампы в углублении оштукатуренного
потолка, закрытом стальной решеткой так, чтобы паль¬
цы пленника не могли дотянуться и вывинтить лампу.
Свет никогда не выключался.
Очевидно, помещение предназначалось для содер¬
жания заключенных. Возможно, оно осталось со второй
мировой войны и было предназначено для заточения
такого рода людей, первой реакцией которых являлось
стремление освободиться. Здесь не нашлось ничего, что
он мог бы оторвать и превратить в оружие или инстру¬
мент: кровать представляла собой единую сваренную
раму с фанерным ¿южем. Здесь отсутствовал даже
подоконник, а значит, и возможность взломать его. Же¬
лезная дверь плотно входила в металлический косяк.
Внутри на ней не было ни ручки, ни отверстия для клю¬
ча. Щелки внизу едва хватало, чтобы пропускать воздух,
который- поднимался вверх и вытягивался, очевидно,
через вентиляционные отверстия над лампой в потолке.
Еще выше постоянно стучал вентилятор.
Они кормили его дважды в день с момента похище¬
ния. И это был единственный способ вести счет времени;
он предполагал,, что они до сих пор придерживались
того же расписания приема, пищи.
Час назад они принесли ему кофе, батон черствого
хлеба и кусок мяса. Он принял это за завтрак — обычно
более разнообразное меню подавалось на ужин. Итак,
настало еще одно утро.
Он не имел ни малейшего представления о том, где
находится. В последний раз он видел небо прошлой
ночью в раскачивающейся лодке перед тем, как ему завя¬
зали глаза. После этого был полет в самолете-амфибии,
который казался нескончаемым, но в конце концов са¬
молет опустился — на землю с. поверхностью, совсем
не похожей на гладкую взлетную полосу аэропорта.
Они перенесли его на небольшое расстояние и усадили
в другой экипаж. Ему было слышно, как аэроплан снова
243
поднялся в воздух и скрылся. Пока затихал звук его
двигателей, машина, в которой он сидел, начала медлен¬
но двигаться по ухабистой местности. Неровная грунто¬
вая дорога, если это была дорога вообще.
Плотную повязку на его глазах они завязали так туго,
что свет не мог достигать его век. Но во время движения
его левая щека и плечо чувствовали тепло, и он был уве¬
рен, что светит солнце. Если это было утро, он ехал на юг.
Один раз машина остановилась, и, очевидно, Ахмед
вышел из нее. Послышался грохот металла, по-видимому
канистр. Леди прощупывала пульс на запястьях Фэрли.
Незадолго до приземления самолета они сделали ему
укол, и по слабой эйфории, вызванной им, он догадался,
что они постоянно накачивали его мягкими транквили¬
заторами, заставляя быть послушным. Но эффект нарко¬
тика не ограничивался этим: его сознание все время
словно парило, он ни на чем не мог сконцентрироваться
достаточно долго, чтобы подумать.
Это был еще один переезд, который продолжался
слишком долго, чтобы субъективно оценить его длитель¬
ность. Он мог занять сорок пять минут, а может быть,
три часа. Машина остановилась, они подняли его, вы¬
несли из нее и провели через какую-то дорожку из гра¬
вия. Внутрь здания, несколько раз поворачивая. «Кори¬
доры?» Вниз на один пролет твердых ступенек, которые,
казалось, наполовину были завалены мусором: ему при¬
шлось осторожно нащупывать дорогу, отбрасывая ногой
разные предметы со ступенек. Наконец они провели
его через дверь в эту камеру, где сняли повязку, кляп
и проволоку, связывающую ему руки.
Потребовалось немного времени, пока его глаза не
привыкли к свету, и едва он начал различать предметы,
они заперли его одного в комнате, сняв с него все,
за исключением остатков одежды.
В тот первый вечер Леди принесла ему хороший кусок
тушеной баранины на армейской металлической тарелке
и бутылку легкого дешевого вина со снятой этикеткой.
В дверях стоял Ахмед, откинув плечи и сложив руки,
демонстрируя тяжелый масляный блеск револьвера. Он
наблюдал, как он ест.
— Только не надо причинять беспокойства. Ты же
не хочешь, чтобы твоя жена прошлась под медленный
траурный марш.
Они по-прежнему не показывали ему своих лиц, за
исключением Абдула, черного пилота, но как раз Абдула
244
здесь не было. Фэрли предполагал, что Абдул перегоняет
самоЛет назад, на прежнее место или, по крайней мере,
подальше отсюда.
Несколько часов после того, как Леди и Ахмед остави¬
ли его, он сидел как каменный, нахмурясь, с отвраще¬
нием вдыхая кислый запах своего тела.и тяжелую вонь
дешевого дезинфицирующего средства, которым обрабо¬
тали камеру.
Наркотики загнали его в защитное состояние, в кото¬
ром он превратился в пассивного наблюдателя, охраняя
себя от вспышек ужаса с помощью отстраненности от
происходящего. Эмоции притупились, рассудок оцепе¬
нел, он наблюдал, не реагируя, впитывал впечатления,
не обдумывая.
Одиночное заключение дало ему возможность начать
осознавать себя.
Он сидел на койке, прислонившись спиной к стене
и задрав колени к груди. Руки обхватили ноги, подборо¬
док уткнулся в колени, глаза рассеянно остановились
на водопроводном кране прямо перед ним. Сначала мозг
повиновался ему с неохотным сопротивлением. Через
некоторое время мышцы свело судорогой, и он растянул¬
ся на койке лицом вниз, спрятав подбородок в ладонях.
Это освободило глаза от света, и он попытался заснуть,
но теперь рассудок пробудился от долгой спячки, и он
начал рассуждать.
Вплоть до настоящего момента он примирился с
мыслью, что его либо убьют, либо выпустят: два крайних
варианта, на которые он не мог повлиять, а следователь¬
но не имел возможности сопротивляться им. Он слепо
готовил себя к ожиданию в этом заточении независимо
от того, сколько оно продлится, до тех пор пока оно
не закончится освобождением или смертью.
Существовали и другие соображения, но он начал
осознавать их только сейчас.
Первой пришла мысль о побеге. Перед ним всплыло
множество причудливых схем, и он некоторое время
развлекал себя ими, но в конце концов отбросил их,
все по одной и той же причине: он не был героем приклю¬
ченческого романа и не знал практически ничего о физи¬
ческом единоборстве или способах бесшумного исчез¬
новения, и он не имел никакого'представления о том,
что находится за дверью его камеры.
Они кормили его достаточно, чтобы поддержать
жизнь, и не угрожали ему физическим насилием. Было
245
заметно, что они приложили много усилий, чтобы похи¬
тить его, не причинив ему физического вреда. Они
использовали его как инструмент в сдедке, и он нужен
был им живым.
Они не стали бы возиться со всеми этими сложностя¬
ми, если собирались убить его в конце. Они не показы¬
вали ему своих лиц, он цеплялся за эту мысль.
Он провел всю ночь, обдумывая это. Временами он
был убежден, что они собираются отпустить его. Иногда
у него появлялось чувство, что они используют его и
отбросят прочь, как выжатый лимон, мертвого, как вче¬
рашний день. В эти моменты холодный пот страха стекал
у него по ребрам.
Целыми часами он думал также о Жанетт и о их
неродившемся ребенке. О влиянии, которое случившееся
окажет на нее. На них.
Именно это окончательно расшевелило его гнев: Жа¬
нетт и дети. До сих пор все происходившее странным
образом не задевало его лично. В известном смысле
его похищение казалось продолжением политики, спо¬
собом силового решения. Отвратительным, непроститель¬
ным, вселяющим ужас — однако в своем роде рациональ¬
ным.
Но теперь похищение приобрело личностную окраску.
Они не имеют права, думал он. Этому невозможно найти
оправдания. Подвергать будущую мать и двух детей
страданиям неизвестности...
Боль коснулась его лично, и как только это произо¬
шло, появилась ненависть.
Сначала он боялся их, теперь стал ненавидеть.
Он спрашивал себя, почему прошло невероятно много
времени, прежде чем он подумал о Жанетт и детях. Пер¬
вая мысль, связанная с ними,— как долго? Три дня?
Четыре?
Он нашел трусливое убежище в безумном отчаяньи.
Заглушил голос рассудка, замкнулся в защитном тесном
мирке вокруг себя — полный эгоизм реакции, который
ужаснул его...
Он должен изучить этих скотов. Он обязан вникнуть
в то, что скрывается под халатами и фальшивыми голо¬
сами. Он не может пропустить ни одной улики, даже
тривиальной.
К тому времени, -когда они отпустят его, он должен
хорошо знать их: чтобы идентифицировать их для
всего мира.
246
В конце концов он заснул и проснулся, когда они
принесли еду: Абдул и Селим. Итак, Абдул вернулся из
того места, где он оставил самолет.
Он попытался вызвать их на разговор, но они оба не
произнесли ни слова. Они забрали тарелки, и замок с тя¬
желым щелчком захлопнулся.
Остаток того дня он ломал голову над вопросами,
которые поставил себе. Простых решений не возникало.
Он немного поспал и проснулся с мыслями о Жанетт.
Второй раз тушеное мясо на обед, вторая бесконечная
ночь с горящей лампой, и теперь его второе утро в камере.
Вошел Селим: от его зловещей фигуры в маскарадном
халате веяло холодом — в нем угадывалась ка^ая-то
сдержанная жестокость. Опущенные глаза были непо¬
движны. Глаза, которые видели все, такие холодные.
Человек, с которым он не мог бы установить какой-либо
контакт. Казалось, что Селим обладал колоссальной
выдержкой, но Фэрли ощущал в нем непредсказуемость
дикого животного. Под внешней оболочкой скрывался
целый спектр настроений и нравов, неуправляемых, как
ртуть, и готовых вырваться наружу в любую секунду.
Самым страшным являлось то, что невозможно было
предположить, что именно может оказаться толчком к
этому.
Фэрли старался изучить его, сформулировать хотя бы
описание. Пять футов одиннадцать дюймов, сто семьде¬
сят фунтов. Но ему едва ли удалось бы сказать что-ни¬
будь определенное о том, что было спрятано под облаче¬
нием араба.
— Неплохо бы мне сменить одежду.
— Извините,— с язвительной небрежностью ответил
Селим,— мы обходимся без обычных удобств.
В дверь вошел Абдул и встал рядом с Селимом. Как
обычно, его челюсти были заняты мятной жевательной
резинкой. Фэрли осмотрел и его: широкое темное лицо,
задумчивое выражение. Пять футов десять дюймов, сто
девяносто фунтов, пожалуй, под сорок. В волосах просту¬
пала седина, но это мог быть и простой маскарад.
Костюм шофера оливкового цвета осыпан той же тонкой
пылью, которую Фэрли ранее нашел на своей одежде, на
коже, в волосах. Частицы песка.
Руки Селима: грубые, покрытые шрамами, но длин¬
ные ловкие пальцы придавали им красоту. Ноги? Засу¬
нуты в ботинки, покрыты сверху халатом. Не было ни
247
малейшего намека и в глазах, глубоко посаженных
в скрывающих их углублениях — всегда полузакрытых,
неопределенного цвета.
— Осталось еще немного,— сказал Селим..— Не¬
сколько дней.
У Фэрли появилось ощущение, что Селим тщательно
с интересом изучал его самого. Того, кто оценивал, са¬
мого оценивали. «Составляет мнение обо мне. Зачем?»
— Вам не страшно, не так ли?
— Я бы так не сказал.
— Вы немного рассержены. Это понятно.
— Моя жена ждет ребенка.
— Как мило' с ее стороны.
— Вы обеспечиваете свое собственное уничтоже¬
ние,— сказал Фэрли.— Я надеюсь, что смогу приложить
к нему руку.
Его слова вызвали улыбку Абдула. Реакция Селима,
как всегда, не поддавалась определению. Селим ответил:
.— Пускай то, что случится с нами, вас не волнует.
Наше место всегда смогут занять другие. Вы не сможете
уничтожить всех нас.
— К этому времени вы уже убедили довольно много
людей, что стоит попробовать. Вы этого добивались?
— В некотором роде.— Селим сделал движение.—
Послушайте, Фэрли, если бы мы были евреями, и на
месте вашего Капитолия стояла берлинская пивная,
внутри которой сидел бы Гитлер со своими штурмови¬
ками, вы бы поздравляли нас. И это подтолкнуло бы
многих немцев последовать нашему примеру.
Этот аргумент был также рассчитан на глупца, как
листовка общества Джона Берча. Поразительно, как та¬
кой изощренный человек, как Селим, мог верить в него.
Фэрли ответил:
— Существует лишь одна разница. Люди не на вашей
стороне. Они не разделяют ваших идей — очевидно,
что они более склонны поддерживать репрессии, чем
революцию. Я процитирую одного из ваших героев:
«Партизанская война обречена на поражение, если ее
политические цели не совпадают с чаяниями народа».
Слова председателя Мао.
Было хорошо видно, что Селим был поражен, даже
больше, чем Абдул. Он выпалил в ответ:
— Вы позволяете себе цитировать мне Мао. Я пока¬
жу вам Мао. «Первый закон военных действий — защи¬
щать себя и уничтожать противника. Политическая
248
власть коренится в стволах орудий. Партизанская борьба
должна научить людей значению партизанской войны.
Наша задача — усиливать партизанский терроризм, пока
мы сможем заставить врага постепенно становиться бо¬
лее жестоким и деспотичным».
— Мир не является лабораторией, где вы можете
изощряться в тупости. Ваш рецепт скорого на расправу
правосудия пахнет убийством. Почему вы не продол¬
жаете начатое и не убиваете меня? Это то, чего вы на
самом деле хотите, разве не так?
— Я бы это сделал с удовольствием,— признался
Селим бесчувственным голосом,— но боюсь, у нас не
будет такой возможности. Видите ли, мы слушали радио.
Ваш друг Брюстер согласился на обмен.
Он попытался скрыть свои чувства:
— Было бы лучше, если бы он не сделал этого.
— Вам не было бы лучше. Если бы он решил спрово¬
цировать нас, мы бы вернули ему ваше мертвое тело.
— Я не сомневаюсь.
— А ты мужик ничего,— сказал Абдул.
Когда они вышли, Фэрли тяжело осел на кровать.
У них с головой не в порядке, у этих людей, считающих
себя революционерами. Они живут в нравственном полу¬
мраке со своими стерильными догмами, которые не
выходят за рамки того, что можно намалевать на пла¬
кате. Их безумная тяга к Апокалипсису вызывает ужас:
как и вьетнамские генералы, они не станут особо заду¬
мываться, если и.м нужно будет взорвать весь мир, чтобы
сохранить его.
Большинство из них были наивны от рождения, вещи
представлялись им в понятиях, которыми - оперируют
кретины: то, чего нельзя полностью принять, полностью
отвергается, если вам что-либо не нравится, вы должны
полностью уничтожить это.
Но Селим не игнорировал вещи, он принимал во вни¬
мание все. Несомненно, он был психопатом, но нельзя
взять и повесить на человека ярлык и затем поставить на
нем крест: многие лидеры в мире производили впечатле¬
ние законченных психопатов, но было бы грубой ошибкой
назвать их сумасшедшими и удовлетвориться этим. Голо¬
ва Селима может работать без ограничений, но это не
значит, что она не знает амбиций.
Селим не подходил ни под одну категорию самоот¬
верженного повстанца — искателя правды. В нем отсут¬
ствовали признаки усердного реформатора или просто
249
возмущенного, негодующего человека. Такими были
некоторые из его солдат, в первую очередь Леди («Дви¬
гай своей задницей, пока я не угостила ее ботинком»,—
и немного позже, когда они вышли из машины: «Делай,
что тебе сказано. Если услышишь громкий звук, это
будет означать, что ты мертв»). Но Селим вел не такую
игру. У него в голове было что-то другое.
Фэрли подумал, что он понял, что это было. Селим
не столько хотел улучшить мир, сколько свое положение
в нем.
10:30, восточное стандартное время
Билл Саттертвайт подставил жене щеку для привыч¬
ного поцелуя и вышел из дома. Он вывел машину из га¬
ража и направился по Нью Хампшир-авеню в сторону
центра. Поток машин субботним утром был умеренным,
и со светофорами ему везло.
Он первый раз побывал дома с момента похищения,
и это оказалось ненужным; если даже Лейла и заметила
его отсутствие, она не подала виду. Она готовила для
него завтрак. Оба мальчика были в порядке и вели себя
хорошо в Эндовере; в понедельник приходил человек,
чтобы расстелить новый ковер внизу в холле и на лест¬
нице; у приятной молодой пары напротив, ждавшей ре¬
бенка, случился выкидыш; новый роман Апдайка не со¬
ответствовал его обычному уровню; каков будет размер
нашего пожертвования театру «Арена» в этом году?
Он звонил ей по крайней мере по разу каждый день,
и она знала, что он занят поисками Клиффорда Фэрли.
Она понимала, что лучше не задавать вопросов, а он
понимал, что лучше не сообщать ничего.
Они поженились, когда оба учились в университете,
но он узнал, что интеллектуальные занятия утомляли
ее, и после переезда в Вашингтон она быстро успокои¬
лась и, по всей видимости, меньше всего собиралась ме¬
нять свою роль хаусфрау, что вполне устраивало Сат-
тертвайта. Его дом, и теперь эти мальчики, остававшиеся
в стороне большую часть года, были его надежным при¬
бежищем. Лейла не жаловалась, когда он целые вечера
проводил в своем кабинете, неделя за неделей, делая
записи неразборчивым почерком и читая бесконечные
доклады.
250
Три часа с Лейлой ослабили напряжение, но, как
только он ступил на Солт Майн, оно навалилось на него
с новой силой.
Его символы были банальны: большие белые элект¬
ронные часы на стене, отсчитывающие время до полудня
инаугурации; стучащие телепринтеры; сгорбленные фи¬
гуры за длинным столом; беспорядочные груды докумен¬
тов. Некоторые из этих людей едва ли покидали эту ком¬
нату в течение последних шестидесяти или семидесяти
часов.
Он провел почти час с генеральным прокурором Эк¬
кертом и помощником государственного секретаря, об¬
суждая детали перемещения семерых, обвиненных в
массовом убийстве, в Женеву. Жесткие правила со¬
блюдения нейтралитета Швейцарского правительства
запрещали использовать самолет военно-воздушных сил,
поэтому чартерный рейс должен был совершить граж¬
данский Боинг-707. Безопасность обеспечивалась ФБР
и агентами секретней службы на борту самолета; швей¬
царская полиция усилит прикрытие после приземления
самолета.
Требовалось достигнуть договоренности о междуна¬
родном освещении их прибытия по телевидению и радио
из Женевы. Брюстер решил буквально следовать инст¬
рукциям похитителей, по крайней мере внешне.
Саттертьайт пообедал с директором ФБР Клайдом
Шенклакдс л и помощником директора ЦРУ. Они рас¬
смотрели сообщения, которые поступили за последние
двадцать четыре часа. Марко Мезстти получил по мень¬
шей мере шестьсот тысяч долтэриь в чеках за последние
несколько, недель, но пока было трудно сказать, на что
тратились эти деньги.
Боб Уолберг заговорил на допросе прошлой* ночью;
следователи убедили его, что получили признание от. од¬
ного из других заключенных, и под действием скопола¬
мина Уолберг раскололся. Его признание и показания
не годились для представления в суде, но были отчасти
полезны. По. всей видимости, Уолберг считал, что у Стур-
ки есть партнер, кто-то вне их группы. Рива? Поиски
усилили. Одновременно Перри Херн обнародовал при¬
знание Уолберга в прессе, неофициально, без упоминания
имени Уолберга. Эта утечка была устроена, чтобы рас7
сеять растущие слухи о громадной международной под¬
польной организации. Не исключено, что действовала
международная тайная организация, но не громадная,
251
во всяком случае, по численности членов. Публика долж¬
на была знать это.
Дублеров тренировали, уверил его Шенкланд. Они
будут готовы вовремя.
Гражданская гвардия обнаружила адресата двухчасо¬
вых звонков Мезетти на телефонной линии Гибралтар—
Альмерия. Им оказалась телефонистка-в Альмерии. Она
получала крупную сумму денег за свое дежурство: пят¬
надцать тысяч песет. Ее снабдили небольшим радиопере¬
датчиком, настроенным на вещание в авиационной по¬
лосе частот. И заплатили за подключение электронной
цепи передатчика, снимающего сигналы с линии комму¬
татора, с которой шли вызовы на телефон, номер кото¬
рого набирал Мезетти.
Приспособление было настроено на режим открытой
передачи. Это означало, что любой человек в пределах
диапазона — на сотни миль или около того в зависимости
от высоты над уровнем моря и помех мог слышать все,
что происходило на этой конкретной телефонной линии.
Ограничение радиуса действия передатчика не озна¬
чало ничего: кто-то мог находиться в любой точке про¬
странства с радиусом в сотни миль со специальной
целью прослушивать телефонные звонки и передать
сигнал тревоги другому адресату, если телефон в Альме¬
рии не прозвонит.
Поступило еще одно сообщение. В Скотланд-Ярде
обработали пару перчаток, обнаруженных рядом с бро¬
шенным вертолетом в Пиренеях, несколькими химиче¬
скими реактивами. Удалось снять размытый частичный
отпечаток большого пальца, и его прогнали через компью¬
теры ФБР. Результат не был окончательным, но случай¬
ности переплелись слишком тесно, чтобы ими пренебречь.
Отпечаток походил на несколько больших пальцев, но
один из них принадлежал Алвину Корби.
Корби был связан со Стуркой примерно две недели
назад. Пилот вертолета был черным, американцем. Это
соответствовало. Саттертвайт передал эти сведения, не
без мелочного удовлетворения, Дэвиду Лайму, внимание
которого в Финляндии было приковано к эксцентрич¬
ным передвижениям Марио Мезетти.
У них постепенно накапливалась масса улик, но по-
прежнему оставался только один надежный контакт,
и Лайм не спускал глаз с Мезетти.
Русские имели свои каналы в Алжире, с этим следо¬
вало считаться, если все-таки Стурка отправился именно
252
туда. КГБ располагало гораздо лучшей сетью агентов
в Северной Африке, чем ЦРУ. В настоящий момент
не было оснований считать, что русские знали, что пре¬
следуемым является Стурка — но и доказательства об¬
ратного тоже отсутствовали. КГБ наступало на пятки
Лайму в Финляндии, и, несомненно, они знали, что за
Мезетти ведется наблюдение. Но они держались в сто¬
роне, позволяя Лайму вести игру,— возможно, исходя
из политического этикета или, может быть, по другим
причинам. Когда след дошел до Финляндии, русские
провели крупную, но очень тихую поисковую операцию
внутри Советского Союза; их положение- могло дейст¬
вительно оказаться незавидным, если бы американский
новоизбранный президент был обнаружен в заточении
где-нибудь в России.
«Это коснулось каждого в мире»,— подумал Саттерт-
вайт. Значимость происходящего внушала ему благого¬
вение, хотя обычно он не был подвержен этому чувству.
Это была крупнейшая погоня в истории человечества.
В два часа он сделал доклад в Белом доме. У Брюсте¬
ра были красные от бессонницы глаза и вполне понят¬
ный раздраженный тон.
— Я только что имел очень неприятный телефон¬
ный разговор с Жанетт Фэрли.
— Я полагаю, иначе и не могло быть.
— Она хочет знать, почему мы до сих пор не вернули
его.
— Понятно.
Брюстер шагал взад и вперед.
— У нас осталось меньше пяти дней. Этридж выбрал
чертовски неподходящее время, чтобы умереть, не
так ли?
Он остановился, выдернул сигарету изо рта и воинст¬
венно уставился на Саттертвайта:
— Вы убеждены, что точно установили личност >
человека, который захватил Фэрли?
— Стурка? У нас нет сомнений.
— Как вы думаете, он сдержит свое слово?
— Только если это будет ему выгодно.
— Другими словами, он убьет Фэрли. Независимо
от того, отпустим мы этих семерых или нет. Вы это хоти¬
те сказать?
— Я не могу читать мысли Стурки, господин пре¬
зидент. Я не посвящен в его планы. Он убьет без колеба¬
ний, если будет думать, что у него есть на то причины.
253
Президент обошел стол и тяжело опустился в боль¬
шое кресло:
— Тогда не будем давать ему предлога.
— Вы хотите отозвать дублеров?
— Мне кажется, лучше так сделать.
— Мы все равно можем послать их в Женеву отдель¬
но.' Держать их вне поля зрения и использовать, если
будет подходящий случай.
— Только если вы будете абсолютно уверены, что
никто не увидит их.
— Мы можем это сделать,— сказал Саттертвайт.—
Достаточно легко. Если они полетят по отдельности,
никто не обратит на них внимания.
— Тщательно продумайте все, будьте добры.
Брюстер сморщился, вынимая сигару, и положил ее
в пепельницу.
— Можно пережить несколько дней с Милтоном Лю¬
ком, исполняющим обязанности президента, но, видит
Бог, мы не можем допустить его на четыре года.
ВОСКРЕСЕНЬЕ, 16 ЯНВАРЯ
9:00, континентальное европейское время
Лайм поднес к глазам полевой бинокль и бегло
осмотрел площадь, пока не нашел нужное окно. Оно ни¬
чем не выделялось среди других в городе и находилось
на расстоянии доброй сотни ярдов, , но высокоразре¬
шающие линзы приблизили его на расстояние вытянутой
руки. Он пользовался гироскопическим биноклем систе¬
мы «Марк», который стоил правительству немногим более
четырех тысяч долларов.
Его дыхание с. паром вырывалось из ноздрей. Он не
подумал захватить одежду для Субарктики. Шед Хилл
раздобыл шарф, перчатки и твидовое пальто у Стокман¬
на в Хельсинки, а Лайм позаимствовал шапку-ушанку
у местного полицейского. Перчатки были малы, но паль¬
то вполне подходило.
Англичанин сказал:
— Ну?
— Он читает «Геральд Трибьюн».
— Ужасно непорядочно с его стороны.
Мезетти не опускал шторы. Он сидел в номере рядом
с телефоном, читая вчерашний парижский выпуск.
254
— Хорошо быть упитанным.— Англичанин отогнул
воротник от толстых щек. Им приходилось держать окно
широко открытым, потому что оно запотевало, если, они
закрывали его. В комнате Мезетти, по всей видимости,
были двойные рамы. Они замерзли в углах, но остава¬
лись достаточно прозрачными, чтобы видеть сквозь них.
Англичанин был довольно высок. Он был круглым,
мягким и, казалось, не имел костей. Он носил рыжеватые
офицерские усы и полосатый форменный галстук.
ЦРУ предоставило в его распоряжение связного из
Лахти, но так же, как и большинство людей подобного
сорта, он был настолько хорошо известен, что Лайм не
хотел использовать его. По всей вероятности, все компе¬
тентные органы, как финские, так и остальные, имели
досье на него, и не стоило рисковать. Можно было вспуг¬
нуть Мезетти и помешать его контактам.
Если только эти контакты были.
Имелись основания так считать, хотя бы потому, что
Мезетти наконец успокоился после того, как неугомонно
протащил их через всю Европу. Он зарегистрировался
вчера в отеле и все время питался в своей комнате.
Было похоже, что он ждал телефонного звонка. Лайм
установил прослушивание.
Англичанин скг зал:
— Взгляни туда вниз.
Вдоль тротуара выстроилась беспорядочная вереница
машин; на свободнее место протискивался восточно-гер¬
манский «Вартбур!»..
— Забавно. Становится похоже на собрание мафии.
— Ты знаешь ¿го?
— Он с Волосом. Переодетый полицей.’Ь”
Водитель не вышел из машины. Пассажир прошел
в вестибюль отеля. Через некоторое время он опять вы¬
шел, вернулся к машине и сел в нее. Малина осталась
на месте.
— Он пляшет под дудку Москвы?
— Я так не думаю. Уже нет.
Там же находился «Рено» с командой из французской
SDECE и четырехдверный «Фольксваген», внутри кото¬
рого расположились четыре здоровых агента из боннской
BND. Лайм осмотрел площадь в двадцатикратный би¬
нокль и отметил обитателей в пяти оставшихся маши¬
нах. Он узрал одного из них — испанского полицейского,
которого видел в Барселоне три дня назад.
Это было похоже на попу/ри из комических опер.
255
Англичанин оказался прав:, это становилось забавно.
Лайм протянул руку к телефону:
— Шед?
— Слушаю.
— Площадь кишит сыщиками. Постарайтесь убрать
их с дороги.
— Я попытаюсь.
— Примени силу.
— Им это вряд ли понравится.
— Я потом извинюсь.
— О’кей, я посмотрю, что можно сделать.
Лайм вернулся к окну, истощенный до предела. Глаза
потускнели от бессонницы и непроизвольно закрывались
с ощущением, что в. них попал песок. Англичанин сидел
у окна в позе Будды. Лайм заметил:
— Меня беспокоит то, что русских здесь нет. Все
остальные присутствуют.
— Возможно.
— Это по-прежнему территория Яскова, не так ли?
— Ты знаешь его?
— Я уже был здесь до этого. Немного раньше.
— Да, это по-прежнему его юрисдикция.
«Ясков находится где-то рядом,— подумал Лайм.—
Не с такой грубой откровенностью, как остальные, но
где-то рядом. Наблюдающий, выжидающий удобного
случая».
Он поправил свой стул у окна рядом с англичанином.
Быстро взглянул в бинокль. Мезетти не изменил позы,
он переворачивал страницу, и Лайм безо всякого труда
мог прочесть заголовки, приближенные линзами.
Он оставил их без внимания и наклонился вперед,
чтобы посмотреть вниз, за подоконник. На площадь тихо,
не привлекая внимания, въехал «Вольво». Он притормо¬
зил у кромки тротуара. Из него вышли четверо финнов
в форме и медленным прогулочным шагом начали про¬
двигаться вдоль бордюра. Они приблизились к «Фолькс¬
вагену», и Лайм увидел, как один из них остановился,
чтобы поговорить с его пассажирами. Остальные три
финна продолжали идти. Один из них подошел к припар¬
кованному «Вартбургу» и круговыми движениями кисти’
руки показал, что он хочет, чтобы сидящий внутри чело¬
век опустил стекло.
Было заметно, что в «Фольксвагене» возник напря¬
женный разговор, но в конце концов финн выпрямился,
церемонно отдал честь, и мотор машины заработал. Она
256
отъехала, разворачиваясь, пересекла площадь, двигаясь
очень медленно, как запинающийся на дороге ребенок;
вскоре она скрылась на шоссе, идущем в южном направ¬
лении, а «Вартбург» отъехал следом за ней. Финны про¬
должали свой обход, и стоящие там семь автомобилей
постепенно покинули площадь. Финны вернулись в свой
«Вольво» и уехали.
— Чисто сработано,— выразил свое восхищение анг¬
личанин.
— Нам еще придется расхлебывать эту кашу.
— Ну, едва ли кто-нибудь мог позволить им увлечься
до такой степени.
Это должно было означать конец того международ¬
ного сотрудничества, которое имело место до сих пор.
Но Лайм предвидел такой поворот событий с самого на¬
чала. С этого момента взаимодействие принимало чисто
внешнюю форму. Никто не желал терпеть оскорблений.
У англичанина был самодовольный вид. Открыто
предлагая свои услуги, он предупреждал подобное
изгнание. Это радовало, Лайму надо было сохранить не¬
сколько друзей.
Он потер глаза. В том, что Ясков не обнаружил себя,
не было ничего удивительного. Он не такой дурак, чтобы
болтаться на парковке.
«Он где-то здесь, рядом». «Забудь про это,— думал
он.— У тебя на крючке другая рыбка. Где связь Мезетти?
Чего, по твоему мнению, ждет эта скотина»?
Имелись другие нити, и там расследование не стояло
на месте. «Венесуэльский подсобный рабочий», нанятый
главным администратором в Пердидо,— тот самый, кото¬
рый, по всей видимости, вывел из строя собственный
вертолет Фэрли и убил военно-морского пилота,— был
опознан администратором по фотографии как Сезар
Реналвдо.
Вместе с отпечатками Корби на перчатках это исклю¬
чало любую возможность, что за этой операцией стоял
кто-либо другой, кроме Юлиуса Стурки.
Но ситуация по-прежнему оставалась неустойчивой.
В ней были задействованы сотни тысяч людей, занятых
поисками Стурки, и остальные, занятые поисками Рауля
Ривы. Никаких результатов. Единственной реальной
нитью оставался Мезетти.
Мезетти- сидел в кресле и читал газету.
В открытое окно ворвался ветер. Он прилетел прямо
из Лапландии, вобрав в себя холодную сырость замерз-
9 Закал 3269
257
ших финских озер. Низкое солнце на юге казалось по¬
крытым тонким слоем инея, сквозь дымку оно имело
бледно-розовый цвет. Оно поздно поднялось и должно
было закатиться в течение трех часов.
— Понятно,— пробормотал англичанин. Лайм
вздрогнул, очнувшись.
Напротив было заметно какое-то движение.^Он резко
поднес бинокль к глазам и бегло осмотрелся, прежде
чем нашел окно Мезетти. Остановился на нем и начал
наблюдать.
Мезетти отложил газету и стоял у гардероба, натяги¬
вая пальто и берясь за шляпу.
Лайм протянул бинокль англичанину и повернулся
к телефону.
— Он уходит. В пальто и в шляпе.
— Понятно.
Лайм сел в «Мерседес». Шед Хилл за рулем вопроси¬
тельно крутил головой.
— Не стоит возлагать больших надежд,— устало за¬
метил ему Лайм.— Возможно, он просто направляется
в аптеку, чтобы купить зубную щетку.
Они наблюдали за фасадом отеля. Лайм выдернул
микрофон из гнезда на панели.
— Проверка связи.
Через две или три минуты на ступеньках лестницы
появился Мезетти. Он осторожно оглядел площадь,
прежде чем пройти полквартала к «Саабу», который он
взял напрокат вчера в Хельсинки.
Перед этим Лайм поместил под бампером «Сааба»
сигнальное устройство. Оно посылало прерывистый ра¬
диосигнал. Для приема импульсов и отслеживания
маршрута с помощью радиотриангуляции были оборудо¬
ваны два фургона, но Лайм по-прежнему предпочитал
слежку, не выпуская объект из поля зрения. Никогда
не знаешь, когда у машины сменится водитель, и поэтому
просто следовать за ней, прослушивая радиосигнал, было
не слишком мудро.
. У Мезетти произошла некоторая заминка, когда он
заводил мотор. Возможно, в карбюраторе замерзла жид¬
кость. Лайм щелкнул по выключателю микрофона.
— Я следую за ним, но нам нужны еще две машины.
— Все устроено.
Наконец из выхлопной трубы «Сааба» вырвался
дымок и он отъехал от кромки тротуара.
258
— Мы трогаемся... Направляемся к центру города.
— Два фургона и три машины следят за ним.
Лайм отключил микрофон и сказал Шеду Хиллу:
— Отстань немного. Не виси у него на хвосте.
«Мерседес» продвигался по узким улицам. Мезетти
включил задние фары, и за красными огнями было
легко ехать.
Резкий поворот в узкий переулок.
— Не преследуй его там,— бросил Лайм.— Мы объ¬
едем квартал.— И добавил в микрофон: — Он повернул
на аллею. Возможно, проверяет, нет ли за ним хвоста,
я пропустил его. Вы находитесь на параллельных ули¬
цах?
— Алкорн заметил его. Едет на запад, к Алпгатану.
Лайм взглянул на карту. Это был следующий про¬
спект, идущий параллельно. Он дал короткие указания,
и Шед Хилл повернул «Мерседес» за угол. Лайм сказал:
— Притормози. Пусть некоторое время его сопро¬
вождают другие.
Из рации донеслось:
— Кажется, сейчас он объезжает квартал.
— Не подыскивает место, чтобы остановиться?
— Нет. Пытается убедиться, что за ним не следят.
Все в порядке, мы меняем сопровождение на каждом
углу. Он не должен заметить нас.
— Что он сейчас делает?
— Едет на небольшой скорости к северу на главную
магистраль.
Лайм ткнул пальцем, и Хилл повернул «Мерседес»
на главную улицу.
Голос по рации:
— Он объезжает другой квартал.
— Вы уверены?
— Похоже на это. О’кей, он сделал третий поворот.
Еще один — и он объедет квартал. Где вы находитесь?
— Недалеко от северной окраины города.
— Продолжайте ехать. Возможно, он догонит вас —
точно, он сзади вас.
Лайм спросил. Шеда Хилла:
— Ты видишь его в . зеркале?
У Хилла хватило ума, не поворачивая головы, пере¬
вести взгляд на зеркало.
— Пока нет.
— Едем дальше.
Дома заметно редели. Финские сосны все ближе под¬
259
9*
ступали к дороге, она становилась уже, по обочинам
замерз лед, а под деревьями лежал снег.
— А вот и он.
— Сбавь скорость. Позволь ему проехать вперед,
если он захочет.
— Я не думаю, что он...— о, черт! — Хилл с силой
нажал на тормоз.
Лайм обернулся на сиденье и посмотрел назад.
Ничего.
— Что случилось?
— Он свернул там, сзади. Боковая дорога.
— Все в порядке. Успокойся, мы не одни этим
заняты.
Хилл дергал «Мерседес» взад и вперед по узкону
шоссе, рискуя врезаться в ледяные обочины. В конь1
концов он развернулся и нажал ногой на педаль.
Ускорение вдавило Лайма обратно в сиденье.
— Потише, черт побери.
Солнце мерцало сквозь сосны, как движущаяся сиг¬
нальная лампа. Навстречу им, из Лахти, ехала машина.
Лайм прищурился, прикрываясь от рассеянного солнеч¬
ного света. Ему показалось, что это был зеленый «Воль¬
во»., старой модели с двумя дверями. Возможно, Ал¬
корн.
Хилл развернул машину достаточно спокойно. Лайм
посмотрел через плечо и увидел Алкорна сзади, совсем
рядом.
Впереди дорога узкой колеей уходила в лес, с обеих
сторон подступали снежные сугробы. Деревья заслоняли
солнце. Лайм сообщил в микрофон о том, что они воз¬
вращаются. После этого он посмотрел на карту.
На карте шоссе заканчивалось развилкой в виде
буквы «Т», после чего дорога уходила к северо-западу
от Лахти, связывая деревни дальше, на севере. Между
местом, где они находились, и развилкой поворотов
не было.
— Прибавь немного скорости. Посмотрим, может
быть, нам удастся увидеть его.
Изогнутая в виде буквы «8» дорога заставила «Мерсе¬
дес» качнуться на крутых виражах, а затем показался
«Сааб», его огни только что скрылись за следующим
поворотом.
— Отлично, придерживайся той же скорости.
На развилке «Сааб» повернул налево, и Шед Хилл
злобно выругался. Лайм сообщил:
260
— Он направляется назад, в город.
— Сукин сын, он по-прежнему бегает от своей тени.
— Он может узнать этот «Мерседес», если снова,
увидит его. Передай Алкорну, чтобы он сменил нас.
Достань мне новую машину на окраине города. Даю тебе
пятнадцать минут.
Мезетти поехал напрямик через Лахти, не пытаясь
объехать какие-либо кварталы. Алкорн сменил сопро¬
вождение «Сааба» на ближайших подступах к городу,
а затем у окраины на идущей на юг главной магистрали
в направлении Хельсинки слежку продолжила другая ма¬
шина. Лайм поменял свой «Мерседес» на ожидавший
их «Вольво» и поехал дальше по следам Мезетти. К тому
времени, когда они въехали в царство сосен, Лайм заме¬
тил машину партнеров, они обменялись несколькими
репликами по рации, после чего Лайм занял их место,
а та машина обогнала «Сааб» и поехала впереди.
Таким образом они сопровождали Мезетти на протя¬
жении пятнадцати или двадцати километров. Стрелки
приближались к двум часам — времени, близкому к за¬
кату в этих широтах. Дороги скандинавов не пустеют при
погоде гораздо хуже этой, но сейчас машин было мало.
Сосны охватывали дорогу с обеих сторон, бесконечные
сосновые леса. То тут, то там шоссе проходило вдоль
края озера, мимо аккуратных коттеджей со светящимися
огнями в рамке морозных узоров окон: половина жите¬
лей Хельсинки и Лахти имела дачи на озерах.
Казалось, Мезетти не обращал внимания на свое со¬
провождение. После наступления темноты их задача ус¬
ложнялась, потому что постоянно видя в зеркале огни,
едущей за ним машины, он мог скорее догадаться о ее
предназначении.
Сзади приблизился'«Порш», проехал несколько пово¬
ротов почти рядом с бампером «Вольво», а затем вырвал¬
ся вперед, обгоняя их. Лайм пытался разглядеть лицо
водителя, но сбоку выросло облако выхлопов. «Порш»
занял место перед ними, и они обрадовались, что между
Мезетти и ними появилась на некоторое время другая
машина. Мезетти ехал довольно быстро, но через пару
миль «Порш» забеспокоился, резко прибавил скорость
и промчался мимо.
Наступило время включать фары. Дорога преподнес¬
ла им сюрприз в виде следующих один за другим резких
поворотов, повторяя изгибы берегов цепи озер. Внезапно
сквозь деревья мигнули огни «Сааба».
261
Действия Мезетти выглядели дилетантскими. Оче¬
видно, его обучили, как отделаться от одного хвоста, но
его маневры не давали возможности освободиться от
нескольких преследователей или обнаружить их. Если
его люди прослушивали переговоры по рации, они. бы
знали, что он зажат в тиски; но группа Лайма не исполь¬
зовала стандартный диапазон полицейских машин,, лю¬
дям Мезетти должна была быть известна частота наст¬
ройки, а это было маловероятно. В любом случае, они
не имели представления о потайном сигнальном устрой¬
стве, прикрепленном к машине Мезетти. Об этом не упо¬
миналось и не будет упоминаться по рации.
«Они,— думал он.— Стурка.». Неужели Стурка где-
то здесь, в нескольких милях, петляет в соснах с Клиф¬
фордом Фэрли?
— Увеличь немного скорость. Я не вижу его фар.
Шед Хилл прибавил газу, и «Вольво» начал накрени-
ваться на поворотах. Огни фар терялись среди толстых
стволов деревьев, отбрасывающих в глубине леса при¬
чудливые тени.
Дорога изогнулась тремя крутыми поворотами; Хиллу
пришлось притормозить. Они делали не больше тридца¬
ти километров в час, когда проехали последний поворот,
и огни фар выхватили из темноты стоящую поперек
дороги машину.
Рука Лайма скользнула по приборной доске и вце¬
пилась в ее край. Машину занесло на осколках льда,
вмерзших в дорогу, но протекторы выдержали, и «Воль¬
во», развернувшись, остановился, слегка подтолкнув
ствол сосны.
Лайм уронил руку и бросил мрачный взгляд на маши¬
ну, перегородившую дорогу.
Это был «Порш», который пронесся мимо них десять
километров назад.
В нем не оказалось ни ключей, ни документов.
— Выясни, на кого он записан,— сказал Лайм Шеду
Хиллу. Они откатывали его с дороги.
Скрипя и подпрыгивая, он сполз к деревьям, и Шед
Хилл бросился назад к «Вольво», чтобы включить вызов.
Лайм забрался на место водителя. Шед Хилл стоял сна¬
ружи перед открытым правым окном, говоря в микро¬
фон, который он держал в руке. -
— Лезь внутрь,— бросил Лайм и повернул стартер.
Машина качнулась под тяжестью Хилла. Дверца за¬
262
хлопнулась, Лайм задним ходом вернулся на шоссе,
включил передачу и нажал ногой на педаль. Они рвану¬
ли вперед со скоростью девяносто километров в час и
увеличили ее до ста там, где позволяла дорога. Но огней
фар не было видно.
— Спроси его, где находятся эти чертовы фургоны.
Хилл повторил в микрофон:
— Где фургоны?
— Едете в нужном направлении,— ответил диспет¬
чер.— Мы еще не потеряли шансы на успех.
Но они их потеряли. Через пятнадцать минут сигнал
прекратил двигаться, а в половине четвертого они обна¬
ружили «Сааб» на глухой дороге у опушки леса. Мезетти
скрылся.
Это был летний коттедж. Живописное озеро, длиной
около мили, современный дом, выглядевший немного
громоздким, деревянная пристань с бензиновым насо¬
сом. Вдоль берега озера тянулась кромка льда; но оно
не замерзло полностью. Лайм, нахмурившись, смотрел
на «Сааб». Сзади него остановился один из фургонов,
все прожектора и фары были включены, все место залито
светом, как арена. Вокруг машины теснилась толпа спе¬
циалистов, но какая от этого была польза?
Из рации протрещал голос:
— На снегу есть отпечатки?
— Полно. В основном они идут от шоссе вниз, к при¬
стани. Вы уже получили данные об этом «Порше»?
— Прокатная компания. Мы пытаемся установить,
кому они дали его. На это потребуется время — это ма¬
ленькая фирма, они закрыты по воскресеньям. Мы
разыскиваем управляющего.
— Он ничего не сможет сообщить.— Лайм держал
в кулаке свободно болтающийся микрофон и свирепо
разглядывал «Сааб».
Один из специалистов разговаривал с Шедом Хиллом
внизу, на пристани, размахивая руками в сторону топ¬
ливного насоса. Из микрофона донеслось:
— Вероятно, нам следует запустить все механизмы
поисков. Провести массовые облавы, показать его фото
по телевидению, все возможное. Что мы упустили?
— Забудьте об этом.— С этого момента поиски
должны были идти в широком масштабе, но тайно. Если
информация о них просочится наружу, это могло увели¬
чить опасность для Фэрли.
263
Шед Хилл вприпрыжку бежал с пристани.
— Там кое-что есть, сэр. Насос с авиационным бен¬
зином.
Лайм издал рычащий звук и поднес микрофон к гу¬
бам.
— Он может находиться в морском самолете. Здесь
рядом озеро, дамба. На пристани обнаружен насос
с авиационным бензином.
— Сейчас настроим прямо на него прибрежный
радар.
Показались огни фар, качнувшиеся на ближайшем
изгибе дороги, и Лайм, прищурившись, наблюдал за подъ¬
езжавшей машиной. Вряд ли кто мог заехать в зимнее
время по делам в эти края.
Машина остановилась позади фургона, один из фин¬
ских полицейских пошел к ней, чтобы переговорить
с водителем. После минутного замешательства атмосфе¬
ра разрядилась — финн сделал знак рукой, и Лайм пере¬
сек шоссе.
Вновь прибывший оказался толстым человеком с ко¬
ротко стриженными седеющими волосами и пятном
лысины на затылке. Когда он вылез из машины, Лайм
тотчас узнал одежду — тяжелые ботинки и шерстяной
костюм московского пошива.
— Вы Дэвид Лайм?
- Да.
— Виктор Меньшиков. Честь имею.
Его легкий официальный поклон выглядел старомод¬
но. Для полноты впечатлений не доставало щелканья
каблуками.
— Как я понимаю, вы пытаетесь обнаружить место¬
нахождение Мезетти? — Меньшиков направился в сто¬
рону деревьев, к границе освещенного фургоном прост¬
ранства. Заученная небрежность слишком бросалась в
глаза, это напоминало сталинское кино, неуклюжее,
полное мелодрамы, а не учтивой тонкости, на которую
оно претендовало.
Лайм последовал за ним к деревьям. Они были
вне пределов слышимости остальных. Лайм просто стоял
и ждал с приклеенной к губе сигаретой. Лицо Меньши¬
кова пылало на холодном ветру.
— Кажется, мы в состоянии помочь вам.
— В самом деле?
Меньшиков подергал мочку уха. Это был один из
характерных жестов Михаила Яскова, и, очевидно, имен¬
264
но у него он перенял его. Ясков принадлежал к тому
типу людей, которые внушают желание подражать себе
окружающим. Этот толстый болван со своими неуклю¬
жими потугами на элегантность был жалкой копией —
агент пятого сорта, делающий вид, будто он на самом
деле второсортный, со всей этой рисованной конспира¬
цией.
Обычный бюрократ; в эти дни везде были одни и те
же проблемы с кадрами.
— Мне приказано сообщить вам адрес и время.
Лайм спокойно ждал.
— Раихимакикату, 17. В шестнадцать часов сорок
пять минут.
— Хорошо.
— Разумеется, один на один.
— Конечно.
Меньшиков отрывисто улыбнулся, пытаясь принять
злодейский вид. Наклонил голову, втащил в машину
свой тяжелый зад и уехал. Ветер хлестал Лайма. Он
вынул изо рта сигарету и бросил ее в снег, под ноги- Уда¬
ляясь, задние огни машины Меньшикова повернули и ис-
черзли. Лайм подошел к «Вольво».
Он устало устроился в автомобиле, засунул в рот но¬
вую сигарету, дернул вниз галстук, расстегнул пуговицу
на воротнике и сказал Хиллу:
— Ясков хочет встретиться со мной наедине в четыре
сорок пять.
Оставался один час до встречи. Шед Хилл набрал
скорость.
— Вы думаете, они взяли Мезетти?
— Это один из вариантов. Хотелось, чтобы было так,
но я в этом еще не уверен. Я надеялся, что мы не влип¬
нем подобным образом. У нас нет времени. Надеюсь, что
смогу убедить в этом Яскова — он благоразумен.
— Возможно. Но иногда его боссы неблагоразумны.
— Как и наши.
— Ага. Вы не думаете, что они собираются запросить
что-нибудь значительное в обмен?
— Они осторожны. Это было бы непохоже на них.
Цена не будет неуместной. Все это игра, не так ли? —
Лайм не подбирал слова, он слишком устал.— Во всяком
случае, мы не потеряли его, как думали. Лучше иметь
дело с известным врагом...
Он отчаянно тер лицо руками, пытаясь убрать крас¬
ную патоку усталости, неумолимо стекавшую на. глаза.
265
Он вышел из машины через квартал от дома номер
семнадцать. Улица была видна сквозь медленно дрей¬
фующий легкий туман; замерзшая влага блестела на
мостовой, как драгоценные камни. Под мышкой он ощу¬
щал тяжесть прижатого к телу короткого пистолета
тридцать восьмого калибра, уютно расположившегося в
кобуре. По крайней мере, Исков — профессионал. Его
немного успокаивала мысль, что он не будет случайно убит
новичком, умеющим быстро спустить курок. Он поднял
воротник, засунул руки в карманы и пошел по черному
тротуару, обходя лужи. Звук его каблуков эхом отражал¬
ся от влажного бетона. Фонари вдоль улицы мерцали,
и в нескольких кварталах виднелось самое высокое в го¬
родке здание с огнями наверху — ресторан, построенный
на самой верхушке стоящей на берегу крепости.
Пустота улиц вызывала чувство тревоги. Он с усилием
подавил неприятное ощущение, змеей поднимавшееся от
желудка, и независимо поднял плечи.
Как только он подошел к номеру двадцать один, из
его двери вышел мужчина и.остановился там. Это могло
оказаться совпадением. Он ответил на взгляд Лайма
вежливой, но рассеянной улыбкой незнакомого челове¬
ка. Затем закинул назад голову и глубоко вздохнул.
Лайм прошел десяток шагов и оглянулся на ступеньки
дома двадцать один. Человек по-прежнему стоял там.
Часовой, и одновременно предупреждение Лайму. Его
поставили там, чтобы наблюдать за улицей .и подать сиг¬
нал тревоги при появлении подкрепления.
Дом номер семнадцать был двухэтажным зданием,
обветшавшим и бесцветным. На вид казалось, что в нем
около восьми или десяти квартир. Тут и там за опущен¬
ными занавесками горел свет. Лайм невольно предста¬
вил себе нацеленные на него пистолеты, спрятанные
за ними.
Дверь пропустила его в коридор, рядом с входом
начинался пролет деревянной лестницы. Откуда-то сбоку
вперед вышел Меньшиков; улыбнулся и показал рукой
в сторону лестницы. Все это было скучно и утомительно.
Лайм начал поди мяться по ступенькам, а Меньшиков
остался у входной двери, напоминая дешевого гангстера
в фильме Богарта.
Ступеньки скрипели под его тяжестью. Наверху
находилась площадка и коридор, проходящий по всей
длине здания, от фасада до задней стены. Обращенная
к фасаду дверь была распахнута, и в ней стоял, друже¬
266
любно улыбаясь, генерал Михаил Ясков в удобных анг¬
лийских носках и в сером свитере с высоким воротом.
— Привет, Дэвид.
Лайм пересек пространство, разделяющее их, и загля¬
нул в комнату позади Яскова. Она выглядела довольно
мрачно и была из тех, что сдаются с мебелью.
— Должно быть, они опять урезали ваш бюджет.
— Она оказалась свободна. Недостаток жилья, вы
знаете.
Михаил Ясков говорил по-английски с лондонским
акцентом. Его улыбка обнажила желтоватые зубы, в твер¬
дом взгляде серых глаз сквозил юмор. Это был высокий
добродушный человек, но на его аристократическом
лице пролегли глубокие преждевременные морщины.
Одно время Лайму нравился Михаил, он испытывал
к нему уважение. Впоследствии он стал лучше разбирать¬
ся в людях: каждое лицо было маской.
— Что с вами, Дэвид. У вас ужасный вид.
— Мне не удалось как следует выспаться.
— Жаль.— На столе стояла бутылка водки. Михаил
опрокинул ее в стакан, протянул его Лайму и налил
еще один для себя.— Будем здоровы.
— У меня нет времени на восточные церемонии.
— Да. Я понимаю, время вас поджимает. Вы доволь¬
но жестко придерживаетесь правила, чтобы ваши лидеры
приходили в назначенное время на назначенное место.
— Вы взяли Мезетти?
Русский устроился в кресле и махнул ему рукой-на
диван. Комната плохо обогревалась, и Лайм решил не
снимать пальто.
Михаил сказал:
— Допустим, что у меня есть возможность помочь
вам найти его.
— У меня нет с собой микрофона.
— Ну, если бы он у вас и был, вы обнаружили бы,
что все, что он уловил, искажено до неузнаваемости.—
Михаил коснулся пальцем устройства на конце стола.
Оно напоминало транзисторный приемник и в действи¬
тельности представляло собой электронный подавитель.
— У меня нет времени на. смакование колкостей.
Он у вас или нет?
— У меня есть предположение, где вы можете его
найти.
— Хорошо. А цена?
Михаил усмехнулся.
267
— Как быстро вы меня поняли.
Он сделал глоток и посмотрел на Лайма через край
стакана.
— Органы получили сигнал из Вашингтона на сле¬
дующий день.— Органами назывался в Москве КГБ.—
Мы получили указание сотрудничать с вами. Вам извест¬
но, все было очень корректно — все демонстрировали
вежливость, обращаясь друг к другу ледяным тоном.
— Где он, Михаил?
— Отвратительная у нас погода, не правда ли? —
Михаил опустил стакан, сложил домиком пальцы и при¬
щурился.— Позволь мне, Дэвид, рассказать тебе немного
о событиях, которые тут произошли. Твой парень, Мезет-
ти, приехал к этому коттеджу на озере с очевидным
намерением встретить там своих друзей. Или, возможно,
мне следует сказать не с «намерением», а с «надеждой».
Если бы он был уверен в этом, он, вероятно, захватил
бы с собой деньги, не та& ли? Я полагаю, что для туриста
с определенным пунктом прибытия ему слегка не хватало
багажа.— Короткая улыбка, за которой последовало
быстрое замечание: — Нет, позволь мне закончить, по¬
жалуйста. У него сто тысяч долларов, не так ли? Да. Ну
так Мезетти приехал в коттедж на озере с пустыми
руками. Почему?
— Проверить, там ли находятся его друзья.
— Можно предположить, что его друзья должны
были связаться с ним до условленного часа. Когда конт¬
рольный срок прошел, он выехал на место встречи, чтобы
выяснить, что случилось, правильно?
— Он сам сообщил вам это или вы просто пытаетесь
подогнать схему под его действия?
Михаил подергал мочку уха.
— Как вам известно, была другая машина. Мезетти
поменял машины у коттеджа на озере.
Лайм стал внимателен.
— Итак, вы не схватили его?
— У меня не было приказа задержать этого челове¬
ка, Дэвид. Возможно, он до сих пор не подозревает, что
находится под наблюдением.
— Куда он поехал?
Еще один глоток из стакана.
— Он подъехал к озеру, оглядываясь по сторонам.
Несколько раз посмотрел на часы и сидел в своей маши¬
не, наблюдая за пристанью, как будто ожидал чего-то.
Самолета, который должен был забрать его? Нам это
268
не известно, не так ли? Суть в том, что никто не пришел.
Самолета не было. Через некоторое время Мезетти вы¬
шел и заглянул внутрь другой машины. Он обнаружил
прикрепленную к рулю записку. Затем он уехал на этой
второй машине.
— Описание и модель?
— «Фольксваген»,— отрывисто произнес Михаил.—
И довольно старый, насколько я могу судить.
Теперь Лайм начал понимать. Мезетти был выпущен
в качестве подсадной утки. Они тонко разыграли комби¬
нацию, и Стурка получил по меньшей мере четыре дня.
Значимость Мезетти заметно снижалась, но партия
должна была быть все-таки доиграна до конца.
— Итак, какова цена?
— Мезетти думал, что кто-то будет там, чтобы встре¬
тить его.— Михаил наклонился вперед, всматриваясь
в него.— Кто, Дэвид?
— Я полагаю, тот, кто оставил записку в «Фольксва¬
гене».
Легкая улыбка. Михаил поднялся и подошел к окну,
чтобы заглянуть за штору.
В целом представление выглядело печально. Михаил
был заперт в этой мрачной комнате, потому что финны
ненавидели советских и Михаил — известный агент
КГБ — был персоной non grata; вне всякого сомнения,
официально он вообще не находился в Финляндии. По¬
этому он был вынужден играть в эти закулисные игры:
секретные встречи, неряшливые убежища, второсортные
подручные, выполняющие для него черновую работу.
И все же, несмотря на все эти препятствия, он обскакал
всех остальных. Он отделил Мезетти от преследователей,
не возбудив у него подозрений, и теперь являлся един¬
ственным на земле человеком, который мог вернуть
Лайма на след Мезетти.
И естественно, это имело свою цену.
— Безусловно, вы знаете, кто они, друзья Мезетти.-
— Если бы мы их знали, неужели бы мы так беспо¬
коились по поводу Мезетти?
— Вы не знаете, где они,— вкрадчиво сказал Михаил.
Он улыбнулся, показывая, что он знает, у него были
не просто предположения. Это было вполне объяснимо.
Русским не составляло большого труда сопоставить фак¬
ты и выяснить, что американцам известна личность пре¬
следуемого. Лайма слегка удивило то, что они до сих пор
не перехватили имя. Но потом он сообразил, что имя
269
Стурки вообще не упоминалось за исключением скремб¬
лированных передач, а они абсолютно не поддавались
расшифровке. Русские должны были знать, что Стурка
разыскивается в связи с взрывами в Капитолии, но у них
не было оснований связать его имя со случаем Фэрли.
— Нам хотелось бы получить одно-два имени,— ска¬
зал Михаил, возвращаясь к креслу.
— Зачем?
—. В интересах мирного сосуществования. Открытое
взаимодействие между союзниками, если так можно вы¬
разиться.— Улыбка открыто демонстрировала фальшь
этого объяснения.
— Послушайте, Михаил, вы подбросили нам неболь¬
шое препятствие на дороге, но я не думаю, что это дает
вам право голоса в корпорации. А что если я оглашу тот
факт, что русские чинят помехи?
— Конечно, мы будем все отрицать. И как вы соби¬
раетесь доказать это?
— Давайте посмотрим на дело с такой стороны.
Я догадываюсь, чем обеспокоены ваши люди. Некоторые
ваши приспешники сорвались с якоря, и Москва хочет
убедиться, что никто из ее компании не сплоховал. Ваша
репутация серьезно пострадает, если окажется,, что в
этой истории замешаны Румыния или Чехословакия.
Хорошо, я дам вам нужную информацию. У нас нет
оснований считать, что за спиной похитителей стоит
какое-либо правительство. Ни правительство, ни насколь¬
ко нам известно, национально-освободительное движе¬
ние. Для вас этого достаточно?
— Боюсь, что нет.
— По-моему, я веду игру достаточно открыто.
— Я знаю, что так оно и есть.— Рот Михаила превра¬
тился в черту: казалось, у него совсем не было губ. Его
гнев был направлен не столько на Лайма, сколько на
своих собственных высших чиновников.— У каждого
свои приказы.
Можно было представить, как они сидят там, в Крем¬
ле, в наглухо застегнутой форме с удушающим воротни¬
ком, и отказываются принять компромисс в качестве
ответа. Они держат в руках козырь и понимают это.
И если Михаил не возьмет взятку, они бросят его на
Лубянку. У Лайма действительно не было выбора.
— Юлиус Стурка. Он собрал небольшую группу ди¬
летантов. Возможно, в этом замешан Рауль Рива. Воз¬
можно, нет.
270
— Стурка,— тонкие ноздри русского расшири¬
лись.— Значит, он. Нам давно следовало разобраться с
ним. Он анархист. Но называет себя коммунистом. Он
принес нам больше вреда, чем вам за многие годы.
— Я знаю. Абсолютно точно, что он не улучшил вашу
репутацию.
— У вас нет предположений, где его искать?
— Нет.
— Жаль.— Михаил осушил свой стакан.— Мезетти
снял номер- в железнодорожной гостинице в Хейноле.
За ним следят три машины. Два или три человека в на¬
стоящий момент находятся в фойе. Они ожидают вас
и не будут вмешиваться.
— Распорядитесь, чтобы они удалились, когда я
приеду.
— Безусловно.
— Я не думаю, что в вашей картотеке есть приличное
фото Стурки.
— Сомневаюсь.
У Лайма имелось кодно — моментальный снимок, ко¬
торый Барбара Норрис сделала с помощью своей «Ми-
нольты». Но это был шестнадцатимиллиметровый нега¬
тив, зернистый и нерезкий.
При расставании они не пожали друг другу руки —
они никогда этого не делали.
Снег серыми хлопьями вырастал на лобовом стекле,
и дворники смахивали его вниз. Он падал наклонно
и с . силой ударял в окна. Пытаясь разглядеть дорогу,
Шед Хилл нагибался над рулевым колесом; конвой,
состоящий из четырех машин и полицейского фургона,
полз черепашьим шагом.
Перед тем как они сели в машины и отправились
в Хейнолу, оператор телетайпа в присутствии Лайма от¬
правил сообщение:
От: Лайма
Кому: Саттертвайту
Игнорируйте предыдущее сообще¬
ние. Загнал ММ в тупик.
Ввиду фактора времени задерживаю
ММ для допроса
Часть этого сообщения должны были передать в от¬
крытом виде, поэтому он яе упомянул о русских.
Было только шесть часов, но все вокруг, казалось,
271
медленно дрейфовало в бесформенной субарктической
ночи. Темнота была вязкой, как сироп.
Шед Хилл подкатил к обочине, сквозь снегопад мер¬
цали огни железнодорожной гостиницы. Человек в сапо¬
гах и меховой шапке лопатой выгребал снег из-под вы¬
хлопной трубы своего «Фольксвагена», другой счищал
снег с ветрового стекла машины. Лайм вышел и обра¬
тился к тому, кто стоял у ветрового стекла.
— Товаристч?
— Лайм?
- Да.
Русский кивнул головой. Повернулся и, задрав голову
так, что хлопья снега начали падать на его лицо, пока¬
зал на окно на втором этаже. Сквозь опущенные шторы
был виден свет.
Шед Хилл вылез из машины. Лайм сказал ему'
— Итак, ты знаешь, какое упражнение надо сейчас
выполнить.
— Да, сэр.
Лайм сделал не очень заметные сигналы рукой только
что прибывшей процессии машин; из них, не хлопая две¬
рями, начали выходить люди, рассыпаясь веером и беря
под наблюдение гостиницу со всех сторон.
Корочка льда на крыльце хрустела под ногами Лайма,
как яичная скорлупа. Прикрыв голову рукой от обжига¬
ющего ветра, он прижался лицом к запотевшему стеклу.
В вестибюле виднелось несколько нечетких фигур. Они
не участвовали в игре, их никто сюда не ставил. Так или
иначе, причины для этого отсутствовали; просто он
всегда был готов к худшему.
Он прошел к двери вместе с Шедом Хиллом, и они
быстро вошли внутрь; у него были спутанные волосы и
стоптанные ботинки. Трое человек в вестибюле встали
и'направились к двери. Лайм и Хилл посторонились, ожи¬
дая, когда они выйдут.
Остались двое пожилых людей в креслах, читающих
журналы. Клерк, сидящий за столом, удивленно посмот¬
рел на Лайма, но не пытался остановить его, когда он
пошел прямо к лестнице.
Шед Хилл держался рядом. Лайм спросил:
— Есть инструмент?
— Да, сэр.
— Старайся не шуметь.
Они, как воры, с безмолвием хищников поднялись
по лестнице. Лайм быстро оглядел коридор и пошел в сто¬
272
рону передней части здания. Над дверью самой дальней
комнаты горела лампа. Он дотянулся до нее и, вывернув,
погасил. Ему не хотелось, чтобы сзади него был свет;
кто знает, вооружен ли Мезетти?
Он осмотрел дверь. Встал на одно колено и заглянул
в замочную скважину. В ней торчал ключ изнутри.
Шед Хилл открыл футляр с отмычками, и Лайм выбрал
тонкие длинные щипцы-плоскогубцы с острыми кончи¬
ками. Он сжал ими конец ключа, вытащив при этом
правой рукой пистолет тридцать восьмого калибра, ви¬
севший у него под мышкой. Шед Хилл закусил губу,
костяшки его пальцев побелели на рукоятке револь¬
вера.
Лайм кивнул. Сжал щипцы и повернул их. Ничего
не произошло: он повернул не в ту сторону. Почему-то
всегда так получалось. Он повернул в другую сторону.
Когда замок, ржаво* заскрипев, щелкнул, он рванул руч¬
ку и ворвался в комнату.
У Мезетти не было времени, чтобы понять, что проис¬
ходит.
— Повернись, руки на стену.
Вшестером они окружили Мезетти. Обыскивая его,
Лайм нащупал вокруг его торса что-то тяжелое и мягкое
и скорчил мину.,
— Деньги находились при нем все время. Снимите
с него рубашку.
Он засунул обратно свой пистолет и быстро осмотрел
номер. В ванной комнате без устали капал водопровод¬
ный кран над старомодной ванной, стоящей на ножках
в виде когтистых лап. Можно было положиться на .Ме¬
зетти — это, наверное, был единственный номер во всей
гостинице, оборудованный ванной. Революция — инте¬
ресное дело, когда можно заниматься ею в роскошной
обстановке.
Агенты сложили деньги на полу, и Мезетти, часто
моргая, пытался следить сразу за всеми. Лайм жестом
приказал им отойти и встал прямо перед Мезетти.
— Кто должен встретиться с тобой?
— Никто.
— Где записка, которую они оставили тебе в машине?
Мезетти был испуган, и это было заметно. Лайм бро¬
сил через плечо:
— Двое — поищите ее. Он не мог ее выбросить.
Мезетти стоял в подштанниках, дрожа, но не от хо¬
273
лода. Лайм подошел к маленькому столу и выдвинул
стул. Одна его ножка оказалась короче других, или пол
был неровный. Он зажег сигарету.
— Стой смирно.
— Что вы, мать вашу, фараоны, здесь делаете? Вы
знаете, кто я...
— Заткнись, будешь разговаривать, когда тебя спро¬
сят.
— Эти деньги принадлежат «Мезетти Индастриз».
Если вы думаете, что можете украсть...
— Заткнись!!
Лайм сидя курил и смотрел на Мезетти. Один из аген¬
тов обыскивал карманы пальто Мезетти в гардеробе.
— Вот она.
Шед Хилл взял записку и передал через комнату
Лайму.
Лайм взглянул на нее. «Марио, жди нас в железно¬
дорожной гостинице в Хейноле». Хилл держал ее пин¬
цетом, и Лайм кивнул. Хилл положил записку в конверт.
— Подойди сюда.
Мезетти не двигался, пока один из агентов не толкнул
его, очень резко. Лайм посигналил рукой, и агенты при¬
тащили прямой деревянный стул. Они установили его
около стола, и Лайм сказал:
— Садись.
Мезетти нерешительно сел.
Лайм протянул руку над столом, положил ее на
макушку Мезетти и ткнул его лицом вниз, в поверхность
стола. Его зубы щелкнули, челюсть отвисла, глаза зака¬
тились. Лайм выпрямился, наблюдая. Мезеттц медленно
пришел в себя с выражением боли на лице. Он проверил
челюсть, двигая ею взад и вперед. Лайм ждал.
— Ты фашистский гад,— выдохнул Мезетти.
Лайм сдержал свою реакцию; он затянулся сигаретой.
В следующий момент нос его ботинка врезался в го¬
лень Мезетти.
Мезетти сложился пополам, прижав свою ногу к гру¬
ди, и Лайм сильно ударил его рукой по лицу. Того отбро¬
сило назад, стул перевернулся, и Мезетти рухнул на пол.
Агенты подобрали его вместе со стулом и посадили
на то же место. Мезетти взвыл, когда Лайм вытащил из
кармана длиннее тонкие щипцы-плоскогубцы и защемил
ими верхнюю часть правого уха Мезетти. Повернул,
потянул вверх; Мезетти попытался подняться вместе с
ними, но агенты прижимали его к стулу.
274
Лайм отпустил ухо и ткнул остриями щипцов в мягкое
место под подбородком Мезетти. Голова Мезетти напря¬
женно откинулась назад, как у пациента в зубоврачеб¬
ном кабинете.
Шед Хилл наблюдал с тревогой и неодобрением.
Лайм тыкал и крутил щипцами, пока под подбород¬
ком Мезетти не начала капать маленькими каплями
кровь. Когда Лайм отвел щипцы, Мезетти ощупал подбо¬
родок и увидел кровь на пальцах. Последние остатки
бравады вытекли из него, словно откупорили пробку.
— Итак, кто должен был встретить тебя здесь? Стур-
ка? Алвин Корби? Сезар Ренальдо?
Мезетти облизал губы. Лайм продолжал:
— Пусть будет так. Ты можешь сказать мне, или ты
можешь пытаться оставить это при себе. Ты здорово ис¬
течешь кровью, и боль будет гораздо сильнее, чем ты
можешь вытерпеть, но ты можешь попробовать. Но если
ты ничего мне и не скажешь, я дам им понять, что ты
дал показания. С другой стороны, если ты будешь реали¬
стом, мы не будем разглашать твое имя, пока не покон¬
чим со всеми ими.
Внезапно он воткнул щипцы в тыльную сторону ладо¬
ни Мезетти. Кровь быстро потекла, и Мезетти схватил
свою руку и судорожно сжал ее. Лайм повернулся к
Шеду Хиллу.
— Возможно, неплохая мысль — в любом случае
предать огласке, что он сотрудничает с нами. Это может
заставить Стурку что-то предпринять.
Эта реплика точно предназначалась Мезетти; Лайм
был уверен, что Мезетти не знает, где находится Стурка.
Разумеется, Стурка тоже это знал; выпуск новостей не
спровоцирует его.
— Я не знаю, где они. Это правда.— Голос Мезетти
звучал монотонно, как у человека, признавшего свое
поражение. Он смотрел на стол, не поднимая глаз.
Лайм сказал:
' — Я хочу, чтобы ты был очень внимателен, отвечая
на мой вопрос. Сколько их там?
Он вел допрос расчетливо. Эта фраза звучала не так,
будто он искал, где наловить побольше рыбы, а словно он
знал правильный ответ. Он постучал щипцами по столу.
Последовал медленный, неохотный ответ:
— Их четверо. Те, которых вы назвали, и Пегги Ос¬
тин.
— Нехорошо лгать мне,— сказал Лайм. Он поднял
275
кончики щипцов к ямке на груди Мезетти и принялся те¬
реть и щипать ими кожу.
— Бог свидетель, это правда.
Лайм продолжал работать щипцами.
— Послушайте, если... Господи, уберите эту чертову
штуку! — Мезетти пытался увернуться от щипцов, но
два агента словно прибили его гвоздями к стулу. От него
запахло потом, выступившим от страха.
Вдруг Лайм отвел назад щипцы.
— Итак?
— Если вам известно сколько их, вы знаете, что я
говорю правду. Ч-черт.
— Но есть и помощь извне, разве не так?
— Конечно, Стурка имеет людей повсюду. У него
есть контакты, понимаете?
— Назови их.
— Я не...
— Рауль Рива,— произнес Лайм, внимательно глядя
на него. Марио был явно озадачен, и Лайм перешел к
другой теме.— Когда вы оставили лодку на мели, вы
убили шкипера. Что ты тогда делал?
Он сказал это голосом человека, делающего еще одну
проверку. Мезетти ответил:
— Это был не я. Я не убивал его.
— Ты так же виновен,.как и остальные, и ты знаешь
это.
— Ради Бога, я никого не убивал.
— Ты грозил убить пилота, с которым прилетел
сюда из Гибралтара.
— Только для того, чтобы заставить его сотрудни¬
чать. Я не убил его, не так ли?
— Что ты делал после того, как убил владельца
лодки?
Лайм играл в воздухе щипцами, и Мезетти тяжело
откинулся на спинку стула.
— Нас ждала другая лодка.
— Фэрли так и оставался в гробу?
Глаза Мезетти округлились. Видно было, как он сглот¬
нул.
— Нет. Он покидал его, когда мы были в море.
— Куда вы направились потом?
— Вдоль берега.
. — В Альмерию..
— Да, там была другая лодка. Я хочу сказать, что мы
проехали пару сотен миль в грузовике — примерно пол¬
276
пути вдоль берега. У нас не было времени, чтобы про¬
делать весь путь в лодках — слишком далеко.
— Хорошо, вы использовали грузовик. Кто устроил
это?
— Стурка, конечно.
— Нет. Стурка все организовал, но Стурка не был
тем, кто поставил там для вас грузовик. Кто доставил его
на место?
— Я никогда не видел его.
— Это был Рива, не так ли?
— Я никогда не слышал ни о каком Риве.
— Держите его,— сказал Лайм. Он поднялся, встал
сбоку от Мезетти и мягко засунул кончики щипцов в ра¬
ковину уха Мезетти. Когда он почувствовал, что они
уперлись в барабанную перепонку, он медленно надавил
.на них; с другой стороны он держал голову Мезетти
левой рукой.— Итак, кто это был, Марио?
Мезетти начал плакать. Лайм ослабил давление, но не
вытаскивал щипцы из уха Мезетти, и спустя немного
времени тот откашлялся, всхлипнул и сказал:
— Слушайте, я никогда даже не встречался с этим
парнем.
— Но ты видел его.
- -Да.
— Как его зовут?
— Стурка называл его пару, раз Бинъюсеф.
— Бинъюсеф? спросил Шед Хилл.
— Бинъюсеф,— сказал Лайм куда-то в пространство,
хмурясь при этом. Он вытащил обратно щипцы.— Жир¬
ный, немного хромающий человек.
— Да,— угрюмо подтвердил Мезетти.— Это он.
Лайм сел за стол напротив него.
— Вернемся к тому гаражу в Паламосе. где вы
сделали магнитофонные записи.
— Господи Иисусе, вам известно почти все.
— Итак, вы укладываете вещи. Вы положили Фэрли
в гроб. Гроб унесли в катафалк. За рулем катафалка
сидел Корби. Все остальные чистили это место — выти¬
рали отпечатки пальцев, собирали все, что привезли
с собой. И вот все садятся в катафалк. Но кто-то дол¬
жен выключить свет и закрыть дверь гаража. Это сде¬
лал ты.
— Да. Боже, вы все видели по телевидению?
— Стурка сказал тебе пойти туда и выключить свет.
- Да.
277
— Затем ты вышел и захлопнул дверь гаража. Ты
вытер отпечатки своих пальцев с двери и сел в катафалк.
— Да, да,— кивал головой Мезетти.
— Стурка смотрел, как ты выключаешь свет, так?
Мезетти нахмурился:
— Я думаю, смотрел, да.
— Тогда, может, когда ты подошел, чтобы закрыть
дверь гаража, он подал тебе тряпку, которой ты вытер
ее.
— Да. Господи Иисусе.
Лайм откинулся назад на стуле, размышляя. Это было
то, что он обязан был знать. В следующий момент он
изменил предмет разговора.
— Вы вышли на берег в Альмерии. Все вышли на
берег?
— Только я. Я подплыл на плоту.
— Все остальные остались в лодке? Каков был план?
Мезетти смотрел на щипцы.
— Господи, вы все,равно собираетесь убить меня,
разве не так?
— Мы собираемся взять тебя обратно в Вашингтон.
Тебя убьют, но это буду не я.
— Суд свиней. Фашистская газовая камера.
— В политике нет монополии на газовую камеру,—
мягко ответил Лайм.— Твой друг Стурка однажды отра¬
вил газом целую деревню.
Ошибка, которую он допустил, заключалась в том, что
он перестал думать. Это дало Мезетти время осознать
безнадежность своего положения. Теперь вытащить из
.него еще что-либо будет труднее; щипцы откроют его
рот, но он попытается лгать. Допрос с пристрастием
обнаружит это: давить на него и не снимать давления,
пока каждый раз не будет один и тот же ответ.
Но у Лайма не было для этого времени. Он встал
и передал щипцы одному из агентов.
— Доставьте его в Лахти.
Было около девяти часов. Шед Хилл последовал за
ним в полицейский участок. Пальто Лайма потяжелело
от сырости, и от него шел пар; он снял его и бросил попе¬
рек стула.
— Я думаю, Бенъюсеф Бен Крим находится где-то
поблизости. Нам надо поставить сеть. В первую очередь
фото и описания в аэропортах — он, вероятно, если еще
не отбыл, находится в пути.
278
Шед Хилл сказал:
— Я думаю, Бенъюсеф — это тот парень, который
раздобыл лодку.
— Верно.
— Но это было в Испании. Почему вы думаете, что
он здесь?
— Кто-то оставил Мезетти машину около озера и
записку.
— Почему Бенъюсеф?
— Он все время был у Стуркй мальчиком на побе¬
гушках. По-видимому, он еще не вышел из этой роли.
Шед Хилл все еще не понимал в чем дело, и Лайм
объяснил:
— Отпечаток пальца Мезетти в гараже был оставлен
преднамеренно — это идея Стуркй. Стурка смотрел, как
он выключает свет, но не напомнил ему вытереть вы¬
ключатель.
— И что же?
— Предполагалось, что мы идентифицируем Мезет¬
ти,— сказал Лайм.
Он с трудом поднялся на ноги: сидеть в кресле было
слишком.рискованно. Он не мог позволить себе, заснуть
прямо сейчас.
Восемьдесят семь часов до инаугурации. Он потянул¬
ся дугой назад, упираясь кулаками в поясницу; услышал,
как хрустнуло в позвоночнике.
— У нас есть в распоряжении «Конкорд»?
— Он в Хельсинки,— ответил Хилл.
— Хорошо, нам лучше отправиться туда.
— Вам нужно поспать. Вы выглядите как труп.
— Посплю в самолете.
— Куда мы летим?
— В Алжир,— сказал Лайм.— Это то место, откуда
нужно начинать.
Это было то место, где он должен был начать с самого
начала. Саттертвайт оказался прав. Стурка был «рго»;
«рго» — это тот, кто не допускает идиотских ошибок.
Отпечаток пальца в гараже — нужно тренироваться,
чтобы стать таким кретином.
Итак, «подсадная утка» вела их за собой всю дорогу
до Финляндии, а тем временем Стурка был там, в Запад¬
ной пустыне, все это время. Свидетельством в пользу
этого являлся Бенъюсеф. Если Стурка использовал
членов своей старой ячейки в Алжире, это было то
место, где он должен находиться.
279
Место, где он раньше так часто бывал. Место, где
Стурка каждый раз переигрывал Лайма.
ПОНЕДЕЛЬНИК, 17 ЯНВАРЯ
8:20, восточное стандартное время
Приготовления были окончены, и этой ночью вступала
в силу та часть плана, которую проводил Рива.
Рива следил за прогнозами погоды и запланировал
акцию так, чтобы она совпадала по времени с проходом
над Вашингтоном фронтам низкого давления. Темпе¬
ратура держалась около нуля градусов, падал мокрый
снег. Снежинки слипались в хлопья, которые шлепались
и разлетались при соприкосновении с поверхностью.
Из-за крупных хлопьев видимость была низкой, и именно
это соответствовало замыслам Ривы.
Они работали в двух машинах. Кавана и Харрисон
в «Шевроле», а Рива в «Додже». В «Шевроле» они везли
десять зарядов в ранцах. Рива собрал бомбу в трубке от
брандспойта, которую он положил рядом с собой на
сиденье, закрыв сверху сложенной газетой.
Нападение на Милтона Люка служило ключом ко все¬
му остальному; оно должно было удасться, но все же из
всей операции эта часть являлась наиболее сложной, так
как никого из них не должны ъыли даже наполовину
так хорошо охранять.
Люк жил на верхнем этаже высотного дома на Вис-
консин-авеню. Было совершенно невозможно проник¬
нуть в саму квартиру: люди из секретной службы нахо¬
дились повсюду в здании. Поэтому они исключили этот
вариант. Никогда не имело смысла атаковать врага в наи¬
более сильно охраняемых точках. Люк был главной
мишенью, но существовали и сопутствующие мишени,
и задача заключалась в том, чтобы сначала поразить
некоторые из них, потому что они должны были сыграть
отвлекающую роль.
Итак, первым на очереди был дом сенатора Холланде¬
ра. План состоял в том, чтобы потревожить старого фа¬
шиста, но не убить его. Рива поехал первым. Большое
здание в георгианеком стиле стояло в глубине улицы;
сквозь пелену снегопада светились огни его крыльца,
и он смог разглядеть тяжелые очертания фургона секрет¬
ной службы на шоссе. Он выглядел так же, как фургон
280
на посту перед домом Декстера Этриджа до его смерти.
Он проехал прямо, мимо него, на небольшой скорости
и вытащил «уоки-токи», когда здание осталось позади.
Он произнес только одно слово:
— Порядок.
Он повел «Додж» дальше, направляясь на Массачу-
сетс-авеню, ожидая ответа по «уоки-токи». На это долж¬
но было потребоваться несколько минут. «Шевроле»
проедет мимо дома Холландера, и Кавана бросит ранец
в тень. Они заранее выбрали место. Он не мог причинить
сильного вреда — возможно, вырвет несколько кустов
и забросает осколками шрапнели дом и фургон секрет¬
ной службы,— но он перебудет всех вокруг и заставит
сбежаться сюда толпу полицейских.
У ранца торчал запальный шнур, рассчитанный на
полчаса, и этого времени им было вполне достаточно,
чтобы скрыться.
— Порядок.
Он взглянул на «уоки-токи» на сиденье. Рация по-
прежнему молчала. Он проехал ещстри дома вверх по
авеню и повернул у массивного жилого здания, где раз¬
мещались апартаменты сенатора, двух конгрессменов и
министра финансов. Он остановил машину и повернул
ручку выключателя внутреннего освещения, прежде чем
открыть дверцу и выйти под падающий снег.
Здание стояло на углу и имело два входа. Сзади нахо¬
дился служебный вход, позволявший пройти в подвал.
Все три входа охранялись: у каждой двери стоял часовой,
а у двух главных были еще вооруженные охранники.
Рива тихо прошел по подъездной аллее, его заверну¬
тая в плащ фигура двигалась бесшумно. Он вытащил
револьвер тридцать второго калибра с ввернутым глуши¬
телем, взвел курок и опустил оружие, держа его сбоку,
там, где оно было прикрыто развевающейся полой
плаща.
Полицейский следил за его приближением. Он выпря¬
мился и шагнул вперед из пятна света, сжимая в руке
пистолет. Дружелюбно, но осторожно окликнул его:
— Привет.
— Привет,— ответил Рива и дважды выстрелил.
Выстрелы прозвучали, как легкие хлопки. Полицей¬
ский откинулся назад, опираясь на кирпичную стену
и сполз вниз на тротуар, оставив на стене блестящее
пятно.
Рива оттащил полицейского в тень и надел его фураж¬
281
ку себе на голову. На расстоянии это должно было сра¬
ботать. Он занял пост у дверей, положив в карман связку
ключей, взятых у охранника.
У американцев такие детские представления о
безопасности.
У дальнего конца подъездной аллеи свернула машина.
Она мигнула фарами. Рива поднял высоко над головой
левую руку. «Шевроле» попятился по шоссе, возвращаясь
на улицу, затем проехал вперед, вдоль кромки тротуара,
вернулся на подъездную дорогу и подъехал к служебной
двери задним ходом.
Фары погасли, открылись дверцы машины.
— Все в порядке?
— Все прекрасно.
Со стороны они выглядели, как разговаривающие
друг с другом полицейские-напарники.
С помощью ключа со связки Рива открыл служебную
дверь.
— Теперь тихо.
. — Будь спокоен.— Кавана и Харрисон прошли
внутрь, неся пять ранцевых зарядов.
Рива проверил дверь, убедившись, что ее можно от¬
крыть изнутри без ключа. Для этого требовалось всего
лишь нажать «вниз рукоятку. Он бросил связку ключей
на мертвого полицейского и пошел вверх по подъездной
аллее мимо «Шевроле». Гудение его двигателя было по¬
хоже на рев зверя. Рива смахнул с носа капельку от
растаявшей снежинки и не спеша прошел по улице, за¬
вернул за угол, перешел через дорогу и, миновав дом,
подошел к «Доджу».
Он просидел в машине тридцать пять минут — то
время, которое, как они рассчитывали, должна занять
операция. Не было причин ожидать каких-либо ослож¬
нений. В коридоре жилого дома не было охраны, и важ¬
ные персоны не держали часовых у своих дверей. Аме¬
риканцы терпеть не могут жить подобным образом.
Итак, все, что требовалось сделать,— это проникнуть
внутрь здания, с этого момента вам никто не мешал.
Возможно, бомбы не уничтожат их всех. Спальня
сенатора Гранта находилась на верхнем этаже у внеш¬
него угла здания, и ближайшая к коридору комната
была удалена от нее. Бомба превратит в руины кухню
Г ранта, что должно привести его в бешенство. Это впол¬
не их устраивало. При некоторой доле везения министр
финансов окажется погребенным под грудой тяжелых
282
обломков. Заряды в мусоропроводе рядом со спальными
комнатами конгрессменов Уорда и Джетро почти навер¬
ное убьют обоих представителей и их жен. Что касается
коммуниста Дж. Р. Айфилда, он потеряет бесценные
живописные полотна в своей сибаритской гостиной, и это,
вне всякого сомнения, подогреет его ярость.
Рива услышал отдаленный рев сирен. «Бомба на газо¬
не у Холландера»,— подумал он. Еще до того как закон¬
чится ночь, они будут в панике носиться кругами —
пытаться ухватить себя за хвост. Свора удостоенных
звания дураков — американские силы безопасности.
— Порядок.
Он повернул ключ и подождал с работающим на хо¬
лостом ходу двигателем, пока «Шевроле» проедет мимо,
включил фары и отъехал, неторопливо следуя за ним
в направлении Висконсин-авеню.
4:05, восточное стандартное время
Газон перед домом сенатора Холландера был залит
светом, и бригада по бомбам изучала остатки шрапнели,
застрявшие в стене.
— Эта штука обладала дьявольской мощностью,—
сказал сержант.— Господи, посмотрите на это дерево —
его вырвало с корнем.— Он показал на гигантский ста¬
рый клен.
Сенатор Холландер и миссис Холландер топтались
на заснеженном газоне в халатах и домашних тапочках,
вопя на всех вокруг. Лейтенант Эйнсворт произнес в мик¬
рофон:
— Похоже на профессионально сделанную бомбу.
Лучше попытаться связаться с господином Саттертвай-
том.
4:08, восточное стандартное время
Рива медленно проехал по Висконсин-авеню и остано¬
вил машину у дома вблизи апартаментов Милтона Лю¬
ка. Снег по-пре>кнему валил тяжелым мокрым потоком.
Он начал накапливаться на пешеходных тротуарах и га¬
зонах; возможно, температура упала на один-два градуса.
283
Наличие гаража облегчило бы задачу, но они обой¬
дутся и без него. Это было последнее жилое здание,
возведенное в Вашингтоне до того, как региональные
законы запретили возведение небоскребов без встроен¬
ных гаражей. Таким образом, каждому приходилось
рыскать по улице в поисках места для парковки — каж¬
дому, за исключением.Очень Важных Персон. Лимузин,
предназначенный для спикера Люка, а теперь возмож¬
ного президента Люка, имел свое собственное место
для стоянки прямо перед зданием. Шофер являлся
агентом секретной службы и всегда находился рядом
с машиной. Еще два человека из секретной службы ох¬
раняли вход в здание. Десятки их находились внутри
здания, в коридорах, у других входов. Внутри до Люка
невозможно было добраться, это следовало сделать
здесь, на улице.
Рива поднял «уоки-токи».
— Все готово?
— Порядок.
— Согласуем время. Через три минуты от... этого
момента.
Он не отрываясь смотрел на циферблат часов; затем
вытянул продолговатую бомбу из-под газеты, засунул ее
в карман пальто, а выступающий конец спрятал в левый
рукав и вышел из машины, держа левую руку в кармане.
Бомба имела всего лишь полтора дюйма в диаметре, но
заряд внутри был сделан из немецкой взрывчатки, кото¬
рая по разрушительной силе равнялась шестидюймовому
морскому снаряду. Один конец бомбы был покрыт алю¬
минием, а другой являлся чувствительным к нагреванию
детонирующим устройством, на обоих концах и кольце
вокруг центра трубки были прикреплены мощные магни¬
ты. Магниты могли удержать бомбу, прилепившись к лю¬
бому кусочку стали.
Детонатор представлял собой электрическое устрой¬
ство из олова и меди, реагирующие на повышение тем¬
пературы под влиянием разницы в расширении двух ме¬
таллов: любая температура выше ста девяноста градусов
по Фаренгейту вызовет контакт и, таким Образом, сде¬
тонирует бомбу.
Он пошел по улице, по тротуару, к противополож¬
ному зданию и небрежно взглянул в его сторону. Агенты
секретной службы наблюдали за ним, как они смотрели
бы за любым пешеходом в десять минут пятого утра.
Впереди него на расстоянии двух домов, среди огней
284
перекрестка скользила машина. Рива рассчитал свой
поворот, чтобы он совпал по времени с гудком сирены
машины, когда она подъезжала к зданию.
Гудок привлек внимание агентов секретной службы.
Шофер стоял под навесом, наблюдая за лимузином, но
его голова тоже повернулась в сторону приближающего¬
ся «Шевроле». Рива сошел с тротуара между двумя
припаркованными машинами и остановился там,
ожидая, когда проедет «Шевроле», чтобы от смог пе¬
рейти улицу.
Он сделал вид, как будто направляется к зданию
за жилым домом.
Он услышал свистящий звук мчащейся машины и
шагнул назад, чтобы избежать брызг снега. Машина про¬
ехала мимо, делая около двадцати пяти миль в час. Голо¬
вы агентов повернулись, демонстрируя их устойчивый
интерес к ней. Рива ступил на авеню, посмотрел в обе
стороны и начал переходить дорогу. Его направление
было выбрано так, чтобы он оказался позади лимузина,
двигаясь в сторону соседнего дома.
Внимание агентов разделилось между Ривой и уда¬
ляющимся «Шевроле», когда Харрисон на заднем си¬
денье «Шевроле» начал стрелять. Он стрелял по окнам
квартиры Милтона Люка. Не ожидалось, что его выст¬
релы причинят какой-либо вред: угол был слишком
высок.
Но они достигли своей цели: агенты секретной службы
укрылись за колоннами и машинами и начали палить
вслед «Шевроле».
Рива сделал то, что на его.месте сделал бы каждый.
Если вы — пешеход, находитесь по середине открытого
пространства и внезапно начинается перестрелка —
вы бросаетесь в укрытие.
Укрытием, которое он выбрал, было пространство за
лимузином. И как только он закатился под его задний
бампер, его левая рука скользнула по днищу кузова маг
шины. Для того чтобы найти выхлопную трубу, потребо¬
валась всего секунда или две. Он прилепил бомбу на
магнитах к верхушке трубы, как раз под баком с бензи¬
ном ц прокатился дальше по тротуару. Теперь он нахо¬
дился в нескольких футах позади лимузина, вне пределов
его досягаемости, и агенты секретной службы могли уви¬
деть его, если бы выбрали для этого момент.
«Шевроле», визжа шинами, скрылся за углом, и аген¬
ты перестали стрелять. Рива поднялся на ноги, и когда
285
ближайший агент повернулся, свирепо глядя на него,
произнес:
— Господи Иисусе Всемогущий. Что, черт возьми,
все это значит?
4:20, восточное стандартное время
Саттертвайт провел рукой по подбородку. Щетина
уколола ладонь. Затуманенные усталостью лица вдоль
длинного стола в Солт Майн. Голоса, кричащие в теле¬
фоны.
Саттертвайт вел разговор с директором ФБР Клай¬
дом Шенкландом.
' — Похоже, они приложили максимум усилий. Снача¬
ла газон Холландера; затем проклятые пять бомб в том
самом здании; после этого снайпер, стреляющий по ок¬
нам Люка. Одному Богу известно, куда они нанесут
следующий удар. Послушайте, я хочу, чтобы задейство¬
вали все, людей, которые у вас есть. Мы обязаны обеспе¬
чить немедленную защиту всех важных лиц в Вашинг¬
тоне.
Кайзер потянул его за рукав. В его руке была зажата
телефонная трубка.
— Вас вызывают. Президент.
Саттертвайт сказал Шенкланду:
— Займись этим, Клайд,— швырнул трубку телефона
и выхватил другую у Кайзера.— Да, господин прези¬
дент.
4:23, восточное стандартное время
Город обезумел от рева сирен. Рива обогнул квартал
и залез в свою машину, взяв «уоки-токи».
— Порядок?
— Порядок.
— Они сбились с ног. Перейдем на запасной вариант.
— Порядок.
В центре становилось слишком жарко. Они переклю¬
чатся на другие мишени и направятся на окраины.
Люди из секретной службы в течение нескольких ми¬
нут допрашивали его, но его удостоверение было в по-
286
рядке, а рассказ правдоподобен, и у них имелись более
серьезные поводы для беспокойства, чем он.
Он включил передачу и направился к дому сенатора
Форрестера.
4:28, восточное стандартное время
Специальный агент Пикетт скользнул на переднее
сиденье лимузина, чтобы включить рацию. Его рука заде¬
ла книжку с картонными спичками, и когда он отбросил
ее, и она приоткрылась, перед его глазами оказалось
лицо человека, которого он допрашивал менее десяти
минут назад.
Он подобрал листок, уставился на фото и выпалил
в микрофон:
— Говорит Пикетт. Я только что видел вашего парня
Риву.
4:31, восточное стандартное время
Дефорд и В. Л. Хойт вошли в комнату штаба, и Хойт
обратился к Саттертвайту:
— Послушайте, они могли втащить что-нибудь в тот
жилой дом. Те винтовочные выстрелы могли служить
специальным маневром, чтобы отвлечь внимание наших
людей, пока кто-нибудь проскользнул в здание. Нам луч¬
ше убрать оттуда Милтона Люка.
— И куда его поместить?
— В Белый дом. Это лучшее охраняемое место, ко¬
торое у нас есть.
Дефорд добавил:
— Я организую мощное сопровождение. Нам нужны
мотоциклы и полицейские машины.— Он снял трубку
телефона.
4:33, восточное стандартное время
Два агента ФБР подъехали к Аризона Террейс и ос¬
тановились у края тротуара.
287
— Вот дом сенатора.
— Отлично.
Нет повода его будить. Послушайте, я займу
место в том открытом гараже, через дорогу. Ты ос¬
танешься здесь, в машине. Кто бы ни появился, он бу¬
дет у нас под перекрестным огнем.
— О’кей.
4:37, восточное стандартное время
Рива остановил машину у Аризона Террейс, и через.
несколько секунд сбоку появился «Шевроле». За рулем
сидел Кавана.
— Все в порядке?
— Пока все хорошо,— ответил Рива.
— Ты хочешь нанести здесь окончательный удар и
быстренько сбежать?
— У него есть витраж на фасаде. Просто брось ее
через него.
— Даже не знаю. По-моему, эта улица кончается
тупиком.
— Я сначала проедусь по ней,— сказал Рива.— Дай¬
те мне пару минут.
Он отъехал по улице, направляясь к Холму на первой
передаче.
Дом Форрестера находился в узком проходе, как раз
перед тем, как улица расширялась, образуя круговой
поворот.
Рива медленно проехал по кругу. Кажется, в при¬
паркованной машине мелькнула тень? Он еще раз
посмотрел туда. Ничего.
«Начинают шалить нервы».
Он одернул себя. Им потребовалось бы гораздо
больше времени, чтобы забросить своих людей в та¬
кую даль.
Форрестер был всего лишь младшим сенатором от
второстепенного штата.
Он прокатился по петле л снова выглянул. Бросил
взгляд на полумрак открытого гаража: ничего.
Снегопад ослабел, одинокие снежинки плавно опуска¬
лись вниз. Он переехал через холм и вернулся к началу
шоссе.
-т- Все чисто.
288
4:4-1, восточное стандартное время
Агент ФБР тихо сказал в микрофон рации, находя¬
щейся в машине:
— Кто-то только что осмотрел дом Форрестера. Вам
лучше прислать сюда еще одну или две машины.
4:42, восточное 'стандартное время
Харрисон переложил бомбу на колени, когда машина
въезжала на Холм. Он установил секундомер на две
минуты.
Кавана проехал мимо стоящего «Плимута» и притор¬
мозил у начала подъездного пути к дому сенатора.
Харрисон толчком открыл дверь, вышел из машины
и направился ко входу в здание.
— Оставайся на месте. ФБР.
Харрисон медленно повернулся на каблуках, огляды¬
ваясь через плечо.
Рядом с «Плимутом» стоял агент ФБР, направив пис¬
толет прямо в середину пальто Харрисона и ясно пока¬
зывая, что он может в любой момент выстрелить.
Секундомер тикал. Харрисон бросил бомбу и нырнул
в укрытие, но агент ФБР включил фары, и их лучи осле¬
пили Харрисона.
Кавана со,своим револьвером вылезал из «Шевроле»,
но из открытого гаража через дорогу появилась вспыщка
оранжевого пламени, раздался хлопок, и Кавана ткнулся
лицом в землю.
Харрисон вскочил, чтобы бежать,— он не мог оста¬
ваться здесь, до взрыва бомбы оставалось тридцать
секунд, самое большее...
Он почувствовал, как пули впиваются в него, и, преж¬
де чем сознание в нем угасло, он услышал оглушитель¬
ный грохот разорвавшейся бомбы. Что-то смертельно
ударило его по затылку.
4:43, восточное стандартное время
Выстрелы насторожили Риву, и он взял «уоки-токи»:
— Порядок?
Когда ответа не последовало, он включил фары и по-
* 10 Заказ 3269
289
ехал к началу улицы. Ца нее сворачивали две машины.
Увидев, как он приближается, они развернулись поперек
шоссе, блокируя ему выход. Рива крутанул руль и до
отказа выжал педаль, втискивая «Додж» на боковой тро¬
туар, направляясь на открытое пространство за ними.
Но свет их фар бил ему прямо в глаза, и ему было трудно
видеть.
Он услышал, как взорвалась бомба. Что-то забрызга¬
ло Ветровое стекло перед ним. Колеса перепрыгнули
через бетон, и машина поскользнулась на мокром снегу.
Задние кодеса взвизгнули. Он вывернул руль, пытаясь
удержаться, и врезался в одну из машин.
Он перескочил через сиденье и выбрался через зад¬
нюю дверь, катясь по земле и выхватывая пистолет с
глушителем. Но глаза по-прежнему были ослеплены
светом фар, и он не мог разглядеть цель, тогда как трое
или четверо из них стреляли в него из темноты.
5:10, восточное стандартное время
Четыре машины секретной службы образовали кон¬
войный эскорт вокруг лимузина; открывали и замыкали
шествие пары мотоциклистов. Спикер палаты представи¬
телей Милтон Люк и его жена были окружены подвиж¬
ным клином агентов безопасности, проходящим от две¬
рей их апартаментов к лифту, вниз, на первый этаж,
поперек вестибюля, сквозь двери, через тротуар к ожи¬
дающему лимузину. Люки устроились на заднем сиденье.
Они выглядели постаревшими, полусонными; налицо
были все признаки того, что им пришлось одеваться в
спешке. Из здания вышли люди, несущие две на скорую
руку собранные сумки; другую одежду могли доставить
позднее.
Звучание сирен превратилось в пронзительный визг,
и лимузин двинулся по Висконсин-авеню.
Прилив мощности двигателя послал горячий поток
отработанных газов через выхлопную трубу лимузина,
и тепло разогрело детонатор бомбы.
Ее взрыв прорвал топливный бак, и бензин взор¬
вался.
Задняя часть лимузина разлетелась, на части вместе
с пассажирами, находящимися в.нем. Шум был'слышен
на расстояний тридцати кварталов.
290
8:40, восточное стандартное время
В шуме штаба Саттертвайт едва слышал голос прези¬
дента. Он вышел, перешел в комнату для конфиденци¬
альных разговоров и снял трубку:
— Да, господин президент.
Голос президента казался слабым по сравнению с ре¬
вом грузовиков, вертолетов и сирен, который проникал
сквозь замерзшее окно. Армия прокладывала себе путь
по Вашингтону.
— Билл, я хочу, чтобы ты отправился сюда как мож¬
но скорее.
— Конечно, сэр.
— У нас тут появилась проблема по имени Уэнди
Холландер.
— Хотелось бы мне, чтобы это была наша единствен¬
ная проблема.
— Не думаю, что это так,— сказал президент дро¬
жащим от ярости голосом.— Я бы отдал предпочтение
любой другой проблеме по сравнению с той, которая
касается Уэнди Холландера.
— Я не понимаю, сэр.
— Ты подумаешь и поймешь. Послушай, он здесь
рядом, расположился в кабинете Линкольна. Я хочу,
чтобы ты попытался стряхнуть его с моей шеи на не¬
сколько часов, пока я не смогу привести свою голову
в рабочее состояние.
— И каким образом я должен это сделать?
— Черт, меня это не волнует. Поставь его во главе
батальона ударных сил, ему такое должно понравиться.
Президент проявлял раздражение. После некоторой
паузы Саттертвайт произнес:
— Вы собираетесь форсировать введение войск
в город, сэр?
- Да.
— Я не думаю, что в этом есть необходимость.,
— В таком случае ты ошйб^ерься.
— ФБР накрыло ик всех. Никого из них не осталось,
у нас достоверная информация.
— Нам уже говорили это. Но дело в другом. Мы
должны продемонстрировать силу.
— Да, сэр. Но нам лучше держать их в узде.
— Давай больше беспокоиться о том, чтобы держать
в узде помешанных, Билл.— И президент повесил
трубку.
291
Сеть все еще не была заброшена: облавы не проводи¬
лись, но на этот раз уже ничто не могло остановить дав¬
ление на администрацию. Милтон Люк, конгрессмены
Джетро, Вуд и их жены были мертвы.
Саттертвайт прислушался к вою сирен и грохоту
армейских грузовиков, двигающихся по улицам. Когда
он подошел к окну, он увидел бронированный лимузин,
едущий по Пенсильвания-авеню в окружении джипов,
в которых стояли солдаты с винтовками и автоматами,
направленными на тротуары и окна; судя по их виду, они
были готовы стрелять в любого, кто пошевелится.
Он не знал, кто находится в лимузине; это мог быть
кто угодно. Те, кто вообще передвигался, ездили как
колониальные чиновники, путешествующие по охвачен¬
ным восстанием районам джунглей. Городу казалось,
что он в состоянии осады, и возможно, это было то же
самое, как если бы он и в самом деле был осажден.
Армия реагировала с раздражением лабораторной кры¬
сы, которую посадили в лабиринт без выхода: все были
вооружены до зубов, лишь не было мишеней.
В глазах Саттертвайта стояла боль. Он отвернулся от
окна, но мимо проехала еще одна сирена, может быть,
не громче остальных, но он реагировал на нее будто на
скрип ногтя по школьной доске — невольно вздрогнул.
Он вернулся в коридор и вошел в штабную комнату,
отыскал там Клайда Шенкланда и громко, перекрывая
шум, сказал:
— Я должен идти в Белый дом. У вас есть что-нибудь
новое для меня?
Директор ФБР прижимал к уху микрофон:
— Скажите, чтобы он продолжал. Поддерживайте
связь.
Он опустил телефонную трубку и посмотрел на Сат¬
тертвайта. В левой руке Шенкланд держал карандаш,
постукивая его кончиком по столу, словно хотел пробить
дырку в поверхности.
— Мы отследили Рауля Риву до отеля «Каир». Ра¬
зумеется, он не использовал это имя. Но жил он там.
У него было только два посетителя — двое парней, одни
и те же, несколько раз заходили к нему за последние
несколько дней.
—- Те двое, что были с ним прошлой ночью?
•— Да. Харрисон и тот, который умер, Кавана.
- Ну, это то, что сказал Харрисон.
292
— Я не собираюсь сколько-нибудь верить этому
сукиному сыну.
— Но все подтверждает его показания, не так ли? —
Он заявил это Шенкланду с вызовом, но Шенкланд
только пожал плечами.
Саттертвайт с раздражением произнес:
— Вы прислушиваетесь к слухам. А вам следует
быть осведомленным лучше других людей.
— Каким слухам?
— Об огромной подпольной организации.
Шенкланд ответил своим ровным строгим гнусавым
голосом:
— Мистер Саттертвайт, мы полагали, что взяли их
всех в первый раз, и оказалось, что мы ошибались.
— Вы все еще считаете, что они продолжают выхо¬
дить из подполья в неограниченном количестве, чтобы
пополнить свои ряды?
— Я всего лишь повторяю вам то, что сказал на Со¬
вете безопасности час назад. Пока мы не будем распола¬
гать надежной, лишенной всяких домыслов информаци¬
ей, подтверждающей то, что говорит Харрисон, я вынуж¬
ден официально настаивать на всеобщих чрезвычайных
мерах.
Такой манеры разговаривать Шенкланд придержи¬
вался всегда. Он был создан в точности по образу и по¬
добию Гувера. Саттертвайт спросил:
— Что еще вы можете передать президенту?
— У них оставалось еще три бомбы. Невзорванные,
на заднем сиденье «Шевроле».
— Есть соображения, для кого они предназначались?
— Харрисон говорит, что были разные варианты.
Они планировали нападение на первых попавшихся —
они обдумали способы покушения на восемь или девять
государственных деятелей на окраине Вашингтона.
— Харрисон,— сказал Саттертвайт.— Сможет ли
он выкарабкаться?
— Нет, была бы на то моя воля.
— Проклятье, он нам нужен живым. Если он умрет,
у нас так и не будет возможности доказать, что дело
на этом закончено.
— В любом случае, кто поверит ему? Если он выжи¬
вет, вы в первую очередь будете вынуждены, просто сдер¬
живать толпу линчевателей. Я бы хотел, чтобы он без
промедления откинул копыта.
— Дело в том, что он хочет давать показания.
293
— ‘Показания? Ему'хочется покрасоваться. Он зна¬
ет, что'у -него нет никакой возможности вывернуться.
Он мертвец, его всего лишь еще не казнили. Видимо, он
думает, что чем больше будет делать вид, что сотрудни¬
чает с нами, тем дольше мы будем сохранять ему жизнь,
даже если мы будем просто продолжать поддерживать
его медицинскими средствами. Или, может, он хочет,
чтобы все знали, какие они были умные. Может, он пы¬
тается подыскать себе место в книгах по истории.
— И все же я хочу знать, каковы его шансы.
— Я думаю, они его заштопают. У него в животе
пара пуль тридцать восьмого калибра.
По пути из комнаты Саттертвайт почувствовал нара¬
стающее чувство тревоги. Если слухи смогли попасть в
эту комнату, они могли проникнуть всюду. Надежных
фактов не хватало, события выходили за рамки повсе¬
дневности, и ничто не вызывает в людях больший ужас,
чем двусмысленные неопределенности, которые непо¬
средственно отражаются на их жизни.
Поползли слухи, что существует гигантское между¬
народное движение, имеющее целью свалить американ¬
ское правительство. Его корни находятся на Кубе, в Пе¬
кине или в Москве. Это было порождением ума злых
гениев — Кастро, Чжоу Энь-Лая, Косыгина; оно либо
вдохновляется, либо возглавляется коммунистами, а
может, и то и другое. Короче говоря, сложилась ситуа¬
ция, которая могла положить начало третьей мировой
войне.
— Интересно, как долго он собирается держать меня
в приемной, наподобие мальчика на побегушках,— с
резким презрением заметил Уэнди Холландер.
Ноздри Саттертвайта расширились:
— У президента забот по горло, сенатор. Вам долж¬
но быть понятно это.
— Его заботы,— перебил Холландер,— по моим ча¬
сам закончатся ровно через семьдесят пять часов. А мои
заботы могут продолжаться- следующие четыре года.—
Его брови сдвинулись.— Если только страна продер¬
жится такой срок.
Даже когда Холландер пытался говорить доверитель¬
ным тоном, его голос срывался на крик; он был отчасти
глуховат.
«И если ты продержишься такой срок». На протяже¬
нии последних десяти и даже более лет у Холландера
294
была нездоровая внешность постоянного, посетителя
больницы. Но, как и большинство людей в таком состоя¬
нии, он очень тщательно заботился о себе; вполне мог
дотянуть до девяноста. Если так случится, у него впе¬
реди было еще тринадцать лет жизни с расстроенным
пищеварением.
— Со всем должным уважением,— прокричал Хол¬
ландер,— я хотел бы предложить вам напомнить этому
желтобрюхому трусу в холле, что я жду здесь, чтобы
увидеть его.— Его лицо налилось кровью и гневом.
— Сенатор, президент примет вас, как только осво¬
бодится.
Негодование Холландера достигло предела. Какое-
то время он стоял, собираясь с силами — пытаясь сдер¬
жать себя, шумно вдыхая воздух впалой грудью.
Стараясь, чтобы его голос звучал рассудительно, Сат-
тертвайт быстро произнес:
— Это ужасные часы для всех нас.
Он никогда не обладал дипломатическими способ¬
ностями и хотел бы, чтобы президент поручил эту мис¬
сию кому-нибудь другому. Но по протоколу для нее тре¬
бовался человек с рангом не ниже Кабинета.
— Этот сукин сын,— прорычал Холландер, стрель¬
нув глазами куда-то в угол потолка и переводя затем
взгляд с. одного из них на другой.— И я надеюсь, он
слышит меня. Вы думаете, я не знаю, что эти комнаты
прослушиваются?
«Какой он дряхлый,— со страхом подумал Саттерт-
вайт.— Дряхлый параноик и, возможно, следующий
президент Соединенных Штатов».
Саттертвайт провел пальцами по ежику густых,
коротко стриженных волос.
— Сенатор, я не могу, заставить президента встре¬
титься с вами немедленно. Вам это известно так же хо¬
рошо, как и мне. Л теперь, если есть что-то, что я мог
бы для вас сделать...
— Да, есть. Вы можете сообщить мне, какие, меры
были приняты в связи с той войной, которую они развя¬
зали против нас. Что было сделано, парень? Или все, на
что вы, вшивые рефлексирующие интеллектуалы, способ¬
ны, это ходить вокруг да около, обсуждая тонкости?
Влажные выцветшие глаза Холландера периодиче¬
ски вспыхивали, буравя взглядом лицо Саттертвайта.
Скрюченные пальцы извлекли изогнутую отполирован¬
ную трубку. Он осторожно набил ее и поднес к высох-
295
шему рту. Холландеру потребовалось три спички, чтобы
наконец, к своему удовлетворению, разжечь ее. Он по-
прежнему оставался стоять, слишком возбужденный,
чтобы спокойно сидеть. Серые клочки редеющих волос
на голове были тщательно зачесаны поперек лысины;
он был старомоден в выборе одежды и держался как
музейный экспонат с дурными манерами.
Брюстер допустил непоправимую ошибку, выслав для
отвлекающей цели Саттертвайта. Это не вызвало ничего,
кроме ожесточения Холландера. Не обладая ни прони¬
цательностью, ни тонким умом, старик считал эти ка¬
чества поверхностными и ненадежными в других людях.
Ни один человек не признает себя плохо разбирающимся
в человеческой натуре, и Холландер, видящий перед со¬
бой надменного и близорукого противника-коротышку
и вспоминающий Саттертвайта по прежним временам,
когда тот не находил ничего лучшего, кроме как непро¬
стительно оскорблять его, мог только предположить,
что Брюстер подсунул ему Саттертвайта, намеренно
желая задеть.
Вероятно, предположил Саттертвайт, президент
просто не успел подумать об этом. Но он должен был
сообразить это сам и уклониться от встречи с Холланде¬
ром.
Холландер пережевывал мундштук трубки.
— Армия поднята на ноги, я убедился в этом собст¬
венными глазами. Но я хотел бы знать, какие приказы
ей отданы.
— Приказы о защите общественных деятелей.
— Никто еще не выиграл войну, сводя свою тактику
к защитным операциям.
— Сенатор, если вы хотите назвать войной то, во
что мы втянуты, то первое правило стратегии заключает¬
ся в том, чтобы не позволить противнику навязать вам
те действия, которые ему выгодны.— Он наклонился
вперед.— За этим не стоят коммунисты, сенатор. Во
всяком случае, признанные коммунистические партии.
Вы можете смотреть на всю.эту последовательность не¬
счастий, как на ужасную катастрофу — бедствие такое
же произвольное, как ураган. Это не...
— Молодой человек, я имел дело с самыми искушен¬
ными людьми из живущих на земле. Вы в подметки не
годитесь некоторым из них, поэтому ваши старания
имеют мало шансов на успех. Все, что я вижу, глядя в
ваши животные лица,— это трусость. Трусость и нере-
296
шительность. Я даже не замечаю у вас на глазах слез
скорби по удивительным, выдающимся американцам«
которые были принесены в жертву вашим бесконечным
призывам к умиротворению.
— Да, я тоже проливаю слезы, сенатор, но я не по¬
зволяю им застилать мой взгляд.
Внезапно, не имея больше сил выносить его, Сат-
тертвайт вскочил на ноги и бросился к двери.
— Я выясню, может ли президент принять вас.
— Займись этим, парень.
Тишина стояла такая, что он слышал, как ручка пре¬
зидента скребет по блокноту.
Тяжелые черты Брюстера побледнели и заострились
так, что кожа обтянула скулы. Он мрачно взглянул на
него и отбросил карандаш. Руки сплелись в молитвен¬
ном жесте.
— Я не думаю, что он сколько-нибудь успокоится.
— Мне удалось выиграть лишь несколько спорных
очков. Он туг на ухо, помните?
•— Если бы дело было только в этом...— Президент
взял сигару и поднялся. Он обошел вокруг стола и оста¬
новился, покачиваясь на каблуках.— Он по-прежнему
вопит о массовых репрессиях?
— Что-то в этом духе.
— Помести его в этот кабинет на двадцать*четыре
часа,— пробормотал Брюстер,— и он втянет нас в войну.
— В войну или военное положение.
— Или в то и другое. Он пошлое средневековое иско¬
паемое.— Сигара воткнулась в упрямо сжатый рот, и
президент внезапно рубанул ладонью воздух, как будто
наносил резкий удар в карате.— Мы не можем допус¬
тить этого, Билл. Все идет к тому. Мы просто не можем
этого допустить.
— Он первый в порядке преемственности.
— Мы должны вернуть Клиффа Фэрли.
— Это может оказаться невозможным.
— Ты считаешь, что уже совсем не осталось шансов?
— Я думаю, шансов достаточно. Но мы не можем
полагаться на них. Гарантии отсутствуют. Кажется, сле¬
дует действовать исходя из предположения, что мы
не вернем его.
Президент не произнес ни звука в ответ, и Саттерт-
вайт, засунув руки в карманы, медленно продолжал
осторожным тоном, не связывая себя:
297
Господин президент» он не пригоден для этой
должности. Мы знаем это,. Мы обязаны устранить его.
— Я жду предложений.
— Двадцать пятая поправка...
— Она не сработает. Он политически нежелателен,
но это не делает его непригодным. Мы должны убедить
в этом конгресс. За три дня? Нам никогда не удастся.
Я не думаю, что ты сможешь доказать, что он действи¬
тельно ненормальный; вы не можете дисквалифициро¬
вать президента только потому, что не согласны с его
политической позицией.
— Ему семьдесят семь лет.
— Именно столько было де Голлю и Аденауэру,
когда они находились у власти.— Президент наконец
повернулся, чтобы зажечь свою сигару.— Нам нельзя
тратить время на идеи, которые изначально не будут
работать. Черт возьми, за прошедший час я перебрал все
до единого возможные и невозможные варианты.
— Может быть, его можно заставить подать в от¬
ставку?
— Уэнди? После того, как он почувствовал запах
президентства?
— Можно покопаться в его прошлом. Всем извест¬
но, что он обманщик.
— Ну это ему на руку, не так ли? Если все уже знают,
никого особенно не шокирует, если мы представим им
доказательства. Кроме того, возможно, потребуются
недели, чтобы собрать воедино все свидетельства такого
рода — а впоследствии он, вероятно, попытается соста¬
вить на этом политический капитал — заявит, что мы
пытаемся очернить его. Каждый ненавидит очернителей.
— Вы должны будете стать организатором ¿го кам¬
пании,— проворчал Саттертвайт.
— Я уже перебрал в голове все эти мысли. И я по-
прежнему не вижу отсюда выхода — за исключением
одной вещи. Возвращения Фэрли.
— Мы стараемся, черт возьми.
— Я знаю. — Голос президента звучал слишком рез¬
ко, чтобы разрядить обстановку, и Саттертвайт кив¬
нул в знак того, что он понял.— Ну, Билл?
Он задумался в поисках ответа. Наконец он поднял
руки вверх:
— Есть только один способ. И вы о нем знаете.
— Я знаю?
— Убить его.
298
*'^Казалось, целая вечность'прошла, прежде чем пре¬
зидент вернулся в свое кресло’ за столом и раздавил си¬
гару. Наконец Саттертвайт нарушил жуткую тишину.
— Представьте покушение в виде еще одного злодея¬
ния революционеров.
Брюстер медленно, едва заметно качнул головой:
—. Видит Бог, я не кисейная барышня. Но я не могу
этого сделать.
— Никто не просит вас делать это лично.
— Я скажу по-другому. Я не приемлю этого. Я не
вынесу этого. Я не допущу этого.— С напряженным уси¬
лием он поднял большую голову.— Билл, если мы сде¬
лаем нечто подобное, какая разница останется между
нами и ими?
Саттертвайт снова тяжело задышал:
— Я знаю, я тоже не способен на это. Но мы столк¬
нулись с проблемой. Это выход, вы знаете. И если выбор
будет между убийством и разновидностью Армагеддона,
который он обрушит на нас...
— Я все равно не сделаю этого.
Все сводилось к вечному вопросу: оправдывает ли
цель средства? Саттертвайт повернулся к креслу и про¬
валился в него, одновременно разочарованный и окры¬
ленный порядочностью Брюстера.
Затем президент нарушил молчание.
— Есть возможность, которую ты упустил из вида.
- Да?
— Взгляни сюда.
Президент толкнул блокнот через стол. Саттертвай-
ту пришлось встать, чтобы дотянуться до него.
Отрывистым почерком Брюстера было четко на¬
писано:
«Порядок преемственности
? Президент
X Вице-президент
X Спикер парламента
Президент pro tern в сенате
Государственный секретарь
Министр финансов
Министр обороны.
Генеральный прокурор»
— Улавливаешь суть, Билл? Вычеркни Уэнди и кто
следующий? Государственный секретарь? Черт, Джон
Аркхарт подходит для этой работы не больше Вилли
Мейза. Он полный профан. Последние четыре года ты
299
выполняешь его работу. Я бы уже давно вышвырнул его,
если бы тебя здесь не было.
Безусловно, так традиционно строилась политика:
Аркхарт был дураком, но он помог избранию Брюстера
в президенты и получил свою должность при его покро¬
вительстве, так же как министр финансов Чейни и неко¬
торые другие. Это было одно из средств, которое респуб¬
ликанцы использовали в президентской кампании: Фэр¬
ли высмеял Брюстера за некоторые назначения в Каби¬
нете, и, кажется, люди с пониманием отнеслись к нему.
Год назад Брюстер забавлялся идеей о замене Арк-
харта — предварительно предлагая эту должность Сат-
тертвайту; но республиканцы начали нападать на него,
и Брюстер был вынужден защищать себя так, что он
не только оставил Аркхарта на прежнем месте, но и во
всеуслышание заявил о своей вечной поддержке государ¬
ственного секретаря. Таковы были правила игры.
— Послушай, Билл, трезво оценивая ситуацию,
можно сказать, что Уэнди втянет нас в войну с крепко
зажмуренными глазами, но еще более вероятно, что
Джон Аркхарт своими неумелыми действиями так же
быстро с широко открытыми глазами приведет нас к тому
же результату. Фэрли был абсолютно прав.
— Мы все несем ответственность за это решение.
Оно было принято партией. Мы не могли допустить от¬
ступления под огнем. Я по-прежнему считаю, что в то
время оно являлось правильным.
— Давай не будем терять время на экскурсы в про¬
шлое,— сказал президент. Он выдвинул ящик стола пе¬
ред своим животом и вытащил брошюру с текстом Кон¬
ституции Соединенных Штатов.— Ты давно читал эту
книжечку, Билл?
— Зачем?
— Я продолжаю думать, что ответ находится здесь,
но будь я проклят, если могу найти его.— Он перевер¬
нул обложку и начал листать страницы.— Здесь. Статья
двадцатая, раздел третий... Закон предусматривает, что
в случае, когда ни избранный президент, ни вице-пре¬
зидент не способны вступить в должность, конгресс мо¬
жет назвать человека, который будет исполнять обязан¬
ности президента, или процедуру, с помощью которой
будет выбран человек на эту должность, и он будет ис¬
полнять соответствующие обязанности до тех пор, пока
президент или вице-президент не смогут вступить в долж¬
ность.
300
— Достаточно ясно, не правда ли? Конгресс уполно¬
мочен решить, кто является преемником должности.
Они сделали это — приняли Акт преемственности.
— Мне кажется, Билл, нельзя читать Конституцию
так же, как заядлые фундаменталисты читают Библию.
Нельзя воспринимать ее слишком буквально.
— Вам следует обсудить это с Верховным судом,
господин президент.
— «Гробовщиком всех разумных поправок»,—
пробормотал президент. Это была одна из неизменных
фраз, он использовал ее каждый раз, когда Суд провали¬
вал его предложения.
— Я по-прежнему не понимаю, куда вы клоните.
— Откровенно говоря, я тоже. Но мне все-таки ка¬
жется, где-то здесь есть способ использовать Консти¬
туцию, чтобы помочь нам доказать, что правительство
не было сформировано с непременной целью усадить в
кресло президента самого старого и безмозглого члена
сената.
— Конституция ничего не говорит по этому поводу..
Она лишь указывает на то, .что конгресс может принять
меры для замещения должности, когда она свободна.
Конституция не расшифровывает, как они должны это
сделать.
Президент задумчиво грыз сигару, и Саттертвайт сер¬
дито смотрел на него. Наконец Брюстер заулыбался:
— В том-то и дело, не так ли, Билл?
— Сэр?
— Ты сам указал на слабое место, Конституция не
уточняет, как они должны заполнять вакансию.
— Да, но это не существенно. Я полагаю, они все
так же подчиняются Конституции. Они располагают
порядком преемственности. Это свершившийся факт.
— Так ли это сейчас?
— Мне кажется, я не понимаю вас. Но я не эксперт
по конституционному праву. Возможно, вам следует по¬
говорить с генеральным прокурором.
— Я говорю с тем, с кем следует. Каждый раз, когда
я сталкиваю свои рассуждения с твоими, рождается иск¬
ра. Вот для чего ты здесь.— Президент швырнул бро¬
шюру назад в ящик и задвинул его.— Акт преемствен¬
ности является актом конгресса, правильно?
— Как они утверждают, это Верховный Закон.
— А ты имеешь какое-нибудь представление о том,
сколько актов проходит в конгрессе каждый год, Билл?
301
— Точно не знаю. Достаточное количество.
— Да. И в скольких из них каждый год вносятся
поправки?
Саттертвайт выпрямился на стуле. Президент пома¬
хал сигарой, у него появился самодовольный вид.
— Возможно, я прав не на все сто процентов, возра¬
жая тебе, но сдается мне, что этот самый Акт преемст¬
венности не так уж неприкосновенен. Я, кажется, при¬
поминаю, что его исправляли четыре или пять раз за те
годы, которые я провел в Вашингтоне. В тысяча девять¬
сот шестьдесят шестом и, я полагаю, еще раз в тысяча
девятьсот семидесятом. И пару-тройку раз до этого.
Саттертвайт все еще находился под впечатлением
его слов. Брюстер дотронулся до кнопки вызова:
— Маргарет, попытайтесь отыскать для меня копию
Акта преемственности, будьте добры.— Он отпустил
кнопку и внимательно осмотрел сигару.— Да, сэр, воз¬
можно, это и есть выход из нашего тупика.
— Вы говорите о том, чтобы протащить в конгрессе
новый Акт преемственности за оставшиеся три дня?
— Не новый Акт, а поправку к старому, вот и все.
— Направленную на то, чтобы вычеркнуть Холлан¬
дера из списка?
Президент, прищурившись, посмотрел на него:
— Они никогда не потерпят этого, Билл.
— Тогда я не вижу смысла.
— Вот что мы сделаем, Билл. Мы попросим конгресс
вставить в список одно имя между спикером парламен¬
та и президентом pro tern сената.
— Чье имя?
— Человека, который наилучшим образом подходит
для выполнения обязанностей президента до тех пор,
пока не вернется законно избранный президент.
Саттертвайта осенило за мгновение до того, как
Брюстер произнес эти слова:
— Совсем недавно освобожденного от должности
.быдцдегр ' президента Соединенных Штатов, Билл.— И
президент тихо добавил: — Меня.
17:20, северо-африканское время
Резидент ЦРУ в Алжире работал под именем Самуэля
Джильямса. Он был из тех американцев, которые счита¬
ют, что Соединенные Штаты держат в кармане весь
302
мир и могут безраздельно владеть им. Это было обычной
во.всем ЦРУ философией и одной из причин ухода Лай¬
ма с разведывательной службы. Джильямс являлся поч¬
ти образцовым олицетворением этой идеи, и Лайм испы¬
тывал отвращение от одного его вида.
Несколько лет назад Алжир разорвал дипломатиче¬
ские отношения с Соединенными Штатами. Джильямс
имел отгороженный угол в кабинете поверенного в де¬
лах в учреждении, которое называлось Американским
представительством при швейцарском посольстве.
Сидящий за своим столом Джильямс был самонадеян
и надут.
— Мы заняты поиском уже пять дней. Я не знаю,
чего вы сможете добиться сверх того, что мы уже
получили.
— У нас есть основания считать, что они держат
Фэрли здесь.
— Потому что этому парню, Стурке, довелось дей¬
ствовать в пустыне десять—пятнадцать лет назад?
Это было чертовски утомительно.
— Главным образом потому, что мы установили,
что одним из членов группы является Бенъюсеф Бен
Крим.
— Да, я слышал. Мы расставили сети на Бен Крима
сразу, как только получили ваш сигнал из Хельсинки.
Он не попался и вряд ли попадется.
Лайм спрашивал себя, просветили ли они Джильям-
са в отношении него? Знал ли Джильямс, что именно
Лайм обеспечил секретные переговоры между де Голлем
и Бен Беллой в прошлом, во времена Армии Националь¬
ного Освобождения.
Лайм сказал:
— Информация является здесь ходким товаром. Так
было всегда. Если Стурка находится здесь, то есть люди,
которые знают об этом. Мне нужно организовать встречу
с Хоуари Джелилом.
По удивлению,, написанному на лице Джильямса,
он понял, что попал в цель. Было вполне очевидно, что
никто не позаботился предупредить Джильямса, что
Лайм не просто очередной новичок.
— Ну...
— Джелил еще жив, не так ли?
—• Да, конечно.. Но он не всегда соглашается сотруд¬
ничать., Я полагаю,, вы знаете, что такое эти тыквы;
«Тыквы» было'презрительной кличкой цветных. Так
зоз
родившиеся в Алжире французы называли арабов: един¬
ственным эквивалентом служило слово «ниггер».
Лайм ответил только:
— Я знаю Джелила.
— Ну посмотрим» что я смогу устроить.— Джильямс
снял трубку.
«Прямая линия»,— подумал Лайм, поскольку Джиль¬
ямс не набрал номер. Тот начал говорить.
Бедный и заброшенный район города — Касба —
был назван по имени крепости шестнадцатого века, сте¬
ны которой опоясывали холм, возвышавшийся над ста¬
рым кварталом. Лайм стоял на углу пивной, разглядывая
грязные краски улицы и вдыхая воздух переулков, про¬
питанный запахом мочи, и ждал сигнала. Было слышно
медленное и протяжное завывание муэдзина, призывав¬
шего мусульман к вечерней молитве.
В старые времена Джелил скорее бы пошел на мучи¬
тельную смерть, чем изменил Стурке, но в те дни Стурка
боролся за алжирский народ. Сейчас, напротив, име¬
лись доводы, которые могли бы поколебать Джелила.
В первую очередь он был практичным человеком.
Теперешние правители Алжира столько лет дейст¬
вовали в подполье, что взяли этот образ жизни в при¬
вычку и не могли сломать его. Они по-прежнему носили
клички революционеров, и не многие знали их настоя¬
щие имена. Режим проводил политику поддержки любо¬
го самозваного движения за национальное освобождение
в любом месте земного шара. Государство называлось
социалистическим, и его врагом являлся «империализм»,
какой бы ни была его идеология. По этой причине пра¬
вящая партия часто была склонна помогать всякой орга¬
низации убийц, которая заявляла, что ее цель заключа¬
ется в свержении империализма.
В Америке Алжир признавал как революционную
одну" единственную организацию «Черные пантеры».
Канадцы были представлены Фронтом освобождения
Квебека, который занимался похищением и убийством
различных канадских и британских чиновников. ФРЕ-
ЛИМО, мозамбикское национально-освободительное
движение, имело учебно-тренировочные лагеря-в алжир¬
ской пустыне, в песках же обучало своих солдат Аль¬
Фатах, движение за освобождение Палестины. Всего
правящая партия ФИО аккредитовала пятнадцать или
шестнадцать освободительных движений и предостав¬
304
ляла им в том или ином виде поддержку в их попытках
сбросить действующие правительства.
Европейцы официально закрывали глаза на происхо¬
дящее, поскольку каждому хотелось иметь порцию нефти
от тех тридцати миллионов метрических тонн, которые
Алжир добывал ежегодно.
Тайная интрига была обычным способом ведения дел
в Алжире, и вся структура держалась за счет постоянного
наличия спекулянтов, подобных Хоуари Джелилу, осу¬
ществлявших функции, которые правительство не могло
проводить официально. Большинство производителей
оружия располагались в тех странах, где друзья Алжира
пытались свергнуть правительство. Правящие круги
Алжира едва ли могли контактировать с ними на фор¬
мальном уровне, и поэтому задачей людей типа Джелила
являлось снабжение автомобилями, боеприпасами, тех¬
никой и автоматами Калашникова А К-47, которыми ФИО
обеспечивал революционеров, проходящих обучение в
Западной пустыне.
Это означало, что Джелил был человеком, к переме¬
щениям которого часто имели отношения разные агент¬
ства из тех, что не любят обращать на себя внимание.
Если вы хотели встретиться с ним, вам приходилось
прибегать к сложным ухищрениям. И вот Лайм стоял
на углу улицы в Касбе и ждал, когда ему сообщат, что
следует делать дальше.
Наконец появился сигнал. Старая развалюха «Ре-
но-4СУ» с грохотом проехала по тесной дороге с опу¬
щенными солнцезащитными щитками.
Он шел за ней по улицам: через каждый квартал-
другой она останавливалась и поджидала его. Через пет¬
ляющие улицы, старинный лабиринт запутанно перепле¬
тенных переулков и тупиков. Мальчишки и нищие бро¬
сались к нему. «Хей, мистер, хочешь хэш ♦? Не хочешь,
есть трава?» Они предлагали асе, эти арабские дети,—
деньги с черного рынка, кожаные вещи, такси, своих
сестер. Один старый бербер в желтых тапочках и ниспа¬
дающем халате, рука которого была вся в наручных ча¬
сах, одни к другим, от ладони до плеча, приставал к нему:
«Хочешь купить дешевый?»
Лайм проследовал за «Рено» сквозь толпу арабов, слу¬
шающих несущуюся из мегафона громкую бренчащую
музыку. Женщина в сером бросила на него быстрый
• Хеш — гашиш.
305
взгляд из-под покрывала, и через квартал после этого
мимо, него в толпе прошел араб и отчетливо сказал на
ухо:
— Спросите Хоуари в следующем баре справа от
вас, месье.— Это было произнесено по-французски.
Когда Лайм оглянулся^ чтобы рассмотреть его, он
уже растворился во множестве людей.
Это была затхлая маленькая комната, сумрачная и
переполненная; в нос ударил тяжелый запах пота людей,
которые часто едят чеснок. Бар обслуживался толстым
мужчиной в феске, шея которого заплыла складками
жира. Лайм пробрался к стойке, энергично толкаясь
локтями, и бармен спросил по-арабски:
— Господин Лайм?
— Да. Мне велели спросить Хоуари.
— Пожалуйста, через заднюю дверь.
— Благодарю.
Он проложил себе дорогу сквозь плотную толпу, про¬
тиснулся в проем, который оказался не шире его плеч,
и очутился под открытым небом с ощущением, что попал
на дно расщелины, оставшейся после какого-то древнего
землетрясения.
У конца прохода остановилась машина. Это был чер¬
ный «Ситроен», старой четырехдверной модели с квад¬
ратным верхом. Араб, сидящий за рулем, осмотрел Лайма
и перегнулся через сиденье, чтобы открыть заднюю дверь.
Лайм залез внутрь и захлопнул дверь. Не говоря ни
слова, араб привел машину в движение, и Лайм откинул¬
ся на сиденье, наслаждаясь ездой.
«Сент-Джордж» оказался роскошным государствен¬
ным отелем, расположенным высоко на склоне холма,
с которого открывался великолепный вид на город. «Сит¬
роен» подъехал к служебному входу, и араб указал на
него. Лайм вылез из машины и зашел внутрь.
Коридор пропах запахами кухни. Он пошел в на¬
правлении маленького человека в деловом костюме, ко¬
торый наблюдал за его приближением не меняя выра¬
жения лица и произнес, когда Лайм остановился перед
ним:
— Господин Лайм?
— Да.— Он заметил выпуклость под его пиджаком;
Джелил безусловно окружил себя охраной.
— Лестница справа от вас, будьте добры. Подними¬
тесь на второй этаж и там найдете комнату двести че¬
тырнадцать.
306
— Благодарю.
Дверь Джелила открыла грязная женщина с отчет¬
ливо проступающими усами, которая отступила в сторону
и пропустила его.
Джелил стоял перед креслом, с которого он только
что поднялся. Он поздоровался с Лаймом и слегка улыб¬
нулся:
— Я думаю, они основательно помучили тебя, да?
— Им пришлось,— ответил Лайм.
Джелил сделал сдержанный жест, и женщина исчез¬
ла из комнаты, закрыв за собой дверь.
Очевидно, этот номер не служил резиденцией Дже-
лилу. Тут не было личных вещей. Стены были обиты
пластиком, как в Хилтоне, окно выходило на склон хол¬
ма.
— Как жизнь, Дэвид?
— Неважно,— сказал Лайм, быстро обежав взгля¬
дом комнату. Если она прослушивалась, то на это ни¬
чего не указывало. Если в ней кто-нибудь прятался, то
он должен был находиться под кроватью или в платяном
шкафу.
— Здесь никого нет,— сказал Джелил.— Ты про¬
сил, чтобы мы встретились наедине, да?
Джелил был худым и смуглым, он походил скорее
на корсиканского разбойника, чем на араба, но лицо
хранило властное выражение, происходившее от созна¬
ния того, что он повидал много вещей, и они не изме¬
нили его. В этом заключалась и слабость и сила, его аб¬
солютно не коснулись переживания, выпавшие на его
долю.
Джелил лениво улыбнулся и достал из-под стула
холщовую сумку. Он вынул из нее бутылку.
— Чинзано или ром?
— Чинзано, пожалуй.— Ему нужна была ясная го¬
лова.
— В ванной должны быть стаканы.
Лайм нашел пару тяжелых граненых бокалов и,
Взяв их, понял, что Джелил рОслкл его за ними, чтобы
убедить в том, что в ванной никого нет. Он принес ста¬
каны в комнату и взгЛЯнул на зеленоватую чалму, ле¬
жащую на кровати.
—Я вижу, ты заработал знак хаджа.
— Да, я наконец совершил паломничество шесть
лет назад.
«Замечательно»,— подумал Лайм.
307
Джелил протянул ему стакан, и он жестом выразил
признательность.
— Во всяком случае, это лучше, чем то пойло, кото¬
рое мы привыкли пить, да?
Лайм присел на край кровати; гостиничные комнаты
были плохо оборудованы для переговоров.
— Как поживает Сильви?
Джелил засветился.
— О, она совсем выросла. Она выходит замуж через
месяц. За сына министра.
Ей было четыре года, когда Лайм последний раз ви¬
дел ее. На этой мысли не следовало задерживаться.
— Я рад это слышать.
— Мне приятно, что ты помнишь, Дэвид. Очень
любезно.
— Она была прелестным ребенком.
— Да, и теперь стала прелестной женщиной. Ты
знаешь, что она снимается в кино? У нее небольшая роль
в фильме. Сейчас его здесь снимают французы. Что-то
о войне.— Джелил широко улыбнулся.— Мне удалось
помочь продюсерам достать многие вещи. Целый бро¬
нетанковый батальон. -
— Это, должно быть, достаточно прибыльное дело.
— Ну, обычно это так. Но в то время важнее было
убедить их принять чью-то дочь в качестве актрисы. Я
позволил им взять напрокат танки за нищенскую цену.
Конечно, она не умеет играть. Но ее красоты достаточно,
чтобы повертеться перед камерой.
Блестящие черные волосы Джелила были аккуратно
зачесаны назад, за маленькие уши; он выглядел преуспе¬
вающим и довольным.
— Юлиус Стурка держит где-то здесь нашего ново¬
го президента. Возможно, в пустыне,— сказал Лайм.
' «Как Лазаря,— подумал он,— лежащего в открытой
могиле и ожидающего прихода Спасителя».
Улыбка Джелила потяжелела. Лайм осторожно про¬
должал:
— Мое правительство в подобных случаях умеет
быть благодарным.
— Ну, это самое интересное, да? Но я не уверен, что
смогу помочь.— Лицо Джелила замкнулось, и по его
выражению было трудно понять, владело ли им созна¬
ние в^ны или просто невинное любопытство. Но благо¬
даря своему опыту Лайм знал, что за ним скрывается.
— За информацию, которая поможет благополучно¬
308
му возвращению Клиффа Фэрли, мы могли бы заплатить
около полумиллиона долларов.— Он говорил по-араб¬
ски, потому что хотел, чтобы Джелил ответил на араб¬
ском; когда человек говорит не на своем родном языке,
нельзя полностью разобраться в оттенках его слов —
необычность интонации может быть вызвана акцентом,
а не смыслом, который в нее вкладывается.
— Я полностью уверен, что ты можешь помочь,—
мягко добавил он.
— Что заставило тебя прийти ко мне, ДэвиД?
— Что заставило тебя застыть, когда я упомянул
Стурку?
Непроницаемо сдержанный Джелил только улыбался.
Лайм сказал по-арабски:
— Твои уши открыты для многих языков, эфенди.
Мы оба ценим это.
— Это трудно. Ты знаешь, я не видел Стурку со
времен ФНО.
— Но ты мог кое-что слышать.
— Я не уверен.
— Стурке нужно укрытие. Ему нужен транспорт
и поддержка. Ему нужен доступ к министрам, осведом¬
ленным о правительственных постах в пустыне,— чтобы
убедиться, что ФНО держится в стороне от его убежи¬
ща.
— Ну, я полагаю, все это может быть действительно
так, если они, как ты говоришь, скрываются в пустыне.
Но что заставляет тебя так думать?
— Мы идентифицировали Бенъюсеф Бен Крима.
— Безусловно, у тебя есть что-то еще, кроме этого?
Лайм только кивнул; он высказал все, что собирался
произнести, и не было смысла добавлять, что через Ме-
зетти они проследили передвижение Стурки до южного
побережья Испании и решили, что Стурка должен
переправиться в Северную Африку.
Джелил встал, прошагал к двери, повернулся, подо¬
шел к окну, повернулся. Лайм закурил сигарету и огля¬
делся вокруг в поисках пепельницы.
Не следовало торопить Джелила; он должен был не¬
которое время подумать о деньгах. Затем он начнет тор¬
говаться. Джелил был выдающимся мастером обсужде¬
ния условий сделки, он владел этим искусством, как тор¬
говец на аукционе рабов.
Около двери Джелил развернулся, остановился, хму¬
ро посмотрел в стену, несколько раз легко топнул ногой
309
и Хмыкнул: 0й медленно подошел к окну, постоял перед
ним, выглядывая на улицу. Лайм изучал его спину. Вне¬
запно Джелил повернулся к нему лицом. Его черты по¬
тускнели и размылись, силуэт вырисовывался на фоне
сумеречного неба.
— Ты помнишь деревушку Эль-Джамиля?
— В нескольких километрах выше побережья —
эту?
— Да.
— Они не держат его там?
— Нет, нет. Конечно нет. У меня нет мыслей насчет
того, где они могут быть. Но в Эль-Джамиля есть чело¬
век, цветной, который был тайным агентом Бен Крима
в лагере французов. Из некоторых соображений, я
думаю, он может оказаться полезен вам в ваших по¬
исках...
Лайм не слышал движения за спиной, потому что все
его внимание было приковано к голосу Джелила, но ког¬
да он слегка повернул голову, то уловил в себе неясное
ощущение следящего взгляда. Дверь бесшумно качну¬
лась, открываясь, кожа на голове сжалась. Со скоро¬
стью давно забытой привычки он перекатился через
кровать и упал на пол, услышав хлопок пистолета с глу¬
шителем и удар пули в стену у себя над головой. Пере¬
катываясь, он выхватил из кармана под мышкой револь¬
вер тридцать восьмого калибра.' Его плечо врезалось в
стену. Он увидел пригнувшийся силуэт, зигзагом пересе¬
кавший комнату, и трижды, очень быстро выстрелил из
своего револьвера; стреляя, он постепенно разглядел
вторгшегося человека.
Это была женщина с усами. Она умерла с выраже¬
нием удивления на лице, как в низкопробной комедии,
и Лайм повернулся к Джелилу, как только она начала
падать.
Джелил сжимал в руке кривой нож, направив его
на Лайма.
Лайм парировал удар револьвером. Он попал в за¬
пястье Джелила. Тот не выронил нож, но его рука без¬
вольно повисла, и Лайм, отбросив револьвер, схватил
руку Джелила за запястье и локоть и переломил ее о
свое колено. Он оттолкнул Джелила в сторону, и тот от¬
летел к стене: Лайм подобрал свой револьвер и в четыре
широких шага преодолел расстояние до женщины. По
ее виду нельзя было сказать, что она представляет еще
какую-нибудь опасность, но он нагнулся, чтобы подоб¬
310
рать ее пистолет с глушителем. Затем он подошел цк .две¬
ри, чувствуя себя каким-нибудь героем вестерна Рандоль¬
фа Скотта с «пушками» в обеих руках.
В коридоре никого не было. Номера разделяли тол¬
стые стены, и вряд ли кто-нибудь из гостей, кто мог слы¬
шать шум, станет вмешиваться. Туристы, встревожен¬
ные резкими звуками в сомнительных местах, бывают
смущены и напуганы и, как правило, не испытывают
желания влезать в неприятности.
Если у Джелила в отеле были еще охранники, они,
вероятно, находились вне пределов слышимости выст¬
рела. Тот, который стоял внизу, в коридоре, не мог слы¬
шать ничего.
Он запер дверь изнутри и взглянул на Джелила. Араб
сидел на полу, прислонившись спиной к стене, и прижи¬
мал к себе сломанную руку.
Лайм присел на корточки перед женщиной, положил
один пистолет в карман, выдернул несколько волосков
из своего твидового жилета и поднес их к носу жен¬
щины, удерживая ее рот закрытым.
Пушинки не шевельнулись. Она была мертва. Джелил
выплюнул тираду шипящих ругательств. Лайм наотмашь
ударил его ладонью по лицу. Джелил опрокинулся, ис¬
пустив крик боли, вспыхнувшей с новой силой, хруст¬
нули обломки костей перебитой руки, придавленной к
полу весом его тела.
Лайм знал, что телефонная линия проходит через
коммутатор отеля, но ему пришлось рискнуть. Он дал
оператору номер Джильямса.
— Это Дэвид Лайм. Я в «Сент-Джордже», комната
двести четырнадцать. Пришлите команду. Один ООА
и другой с перебитым крылом, нам нужен медик. Но не
выставляйте себя напоказ.
Использование американского сленга должно было
смутить любого, кто прослушивал линию. Лайм добавил:
— И выпишите ордер на задержание дочери Хоуари
Джелила Сильви. Она снимается во французском филь¬
ме, где-то недалеко от города.
— Твой голос звучит взволнованно. С тобой все в
порядке?
— Чудом жив. И побыстрее — одна нога там, дру¬
гая здесь, понятно?— Он повесил трубку и рухнул в кре¬
сло.
* ООА (йеад опапуа!)— мертв по прибытии.
311
Джелилу с трудом удалось снова сесть, держа перед
собой раздробленную руку. Лайм подождал, пока он
переведет дыхание. Боль исказила лицо Джелила, но
Лайм знал, что тот слышал все, что он говорил. Наконец
Лайм сказал:
— Ну а теперь расскажи мне еще раз о том цветном
в Эль-Джамиля.
В ответ прозвучал вызов:
— Я на пороге старости, Дэвид. Я не так уж много
теряю, сохраняя молчание.
— Ты можешь потерять то же, что и каждый. Оста¬
ток жизни.
— Такова жизнь.— Джелил был реалистом.
Он говорил правду о цветном в Эль-Джамиля, потому
что у него не было причин лгать. Он думал, что говорит
с трупом. В монологе должна была звучать правда, он
был задуман, чтобы отвлечь внимание Лайма в то время,
пока женщина нападет на него сзади.
Лайм попробовал зайти с другой стороны.
— Этим делом заняты тысячи людей. Сотни тысяч.
Что могло бы изменить мое убийство?
— Из всех них, я полагаю, ты — тот самый, у кого
больше всех шансов найти их.
— Сколько Стурка заплатил тебе?
— Не будь ослом.
— Я велел им забрать Сильви.
— Я слышал.
— Я только хотел убедиться в этом.
— Твои люди не причинят ей вреда. Я тебя знаю.
— Подумай о ставках, а затем попробуй убедить себя
в этом снова.
Лицо Джелила исказилось гримасой боли, и после
того, как спазм прошел, оно расслабилось. Лайм переза¬
рядил револьвер, засунул его на прежнее место, а затем
осмотрел пистолет с глушителем. Это был Люгер калиб¬
ра 7.62. Он вынул магазин, выбросил патрон из ствола
и положил их в карман, а пистолет бросил на кровать.
— Кто она, твоя мать?
Джелил проворчал:
— Это не забавно.
Лайм еще раз взглянул на мертвые черты. Лицо по¬
серело, но снизу казалось желтоватым, наливаясь труп¬
ной синевой. Вероятно, ей было около пятидесяти
лет, европейка или принадлежала к европейской расе,
возможно, цветная.
312
— Хорошо, у тебя было время подумать. А теперь
скажи мне имя.
Джелил поднял плечи и мотнул головой вперед, с
арабским жестом, называвшимся «маалеш»— ничем
непоколебимого равнодушия. Теперь Джелил находился
во власти того самого самосознания мужественного че¬
ловека, которое так сильно развито у арабов,— они на¬
зывают его «ружулийа»: сверхъестественная сила, спо¬
собная лишить врага присутствия духа. Это всегда было
препятствием, которое очень трудно преодолеть. Лайм
продолжал:
— Ты знаешь, у нас очень мало времени. Мы не ста¬
нем играть с тобой. Мы дадим тебе возможность пона¬
блюдать, как будем обрабатывать Сильви, и сделаем,
чтобы это было дьявольски жестоко.
Страдая от боли, Джелил сидел на полу. До него
начало доходить. Он обдумывал сказанное, и это озна¬
чало, что Лайм выиграл. Наконец Джелил собрал оста¬
ток сил в улыбке:
— Что ж, как у вас говорят, one has to live ♦.
— Нет,— мягко ответил Лайм,—: тебе не нужно
жить, Хоуари.
Эль-Джамиля оказалась довольно сырым местечком.
Они доехали туда в двух машинах. Лайм сидел в «Сим¬
ке», которую вел Шед Хилл; и за ними следовал старый
микроавтобус — из тех, что делали из настоящего дере¬
ва,— еще с шестью людьми. На заднем сиденье микро¬
автобуса находился скремблирующий УКВ-передатчик.
У него была ограниченная дальность передачи, но все
сообщения принимала станция военно-морского флота
США в Кенитре, в Марокко, и передавала по назначе¬
нию.
Прошлой ночью Лайм летел на реактивном самолете,
ему удалось поспать, но это не оживило его. Он казался
медлительным и безжизненным. В его ушах все еще зве¬
нели гневные слова Джильямса — того очень расстрои¬
ло убийство и захват Джелила, Сильви и двух охранни¬
ков Джелила, стоявших у входа в отель. Джильямс
был одним из тех бюрократов, которые признавали
только точное равновесие сил и не выносили, когда кто-
то нарушал его.
Они должны были действовать быстро, так как исчез-
* One has to live (англ.) — надо жить.
313
новение Джалила скоро могло быть замечено. Задача
состояла в том, чтобы отыскать его сообщников, пока
они не зарылись в землю.
— Поверни направо и поезжай медленно по дороге
вдоль берега. Я думаю, что узнаю это место.
Эль-Джамиля была полупустым курортом на берегу
моря, который привлекал посетителей дешевыми номе¬
рами, и где местные жители влачили жалкую и недол¬
гую жизнь. Луна стояла высоко, волны Средиземного
моря отражали ее яркий свет.
Джелил назвал ему имя: Анри Бино. Цветной, кото¬
рый изменял своим соотечественникам, будучи шпионом
ФНО; теперь он держал три лодки и самолет-амфибию,
на которых его клиенты делали чартерные рейсы, и был
одним из основных агентов, которые выполняли пере¬
возки.
Лайм почувствовал некоторую слабость: давал о себе
знать шок, связанный с женщиной с Люгером. Он подо¬
зревал, что Стурка послал сообщение Джелилу, в кото¬
ром указывалось, что если преследователи, двигающиеся
по его следу, дойдут до Джелила, то Стурка будет обязан
Джелилу, если он избавится от них. «Обязан» означало
существенную сумму. «Интересно, знает ли Стурка, кто
именно идет по его следу»,— подумал Лайм. Хотя в кон¬
це концов это не имело, значения.
Около девяти часов. Три часа дня в Вашингтоне. У
них оставалось около шестидесяти девяти часов.
Бар.. Знаки «Чинзано», старый ржавый автомобиль
на бетонной площадке со стертыми покрышками. По
обе стороны маленького квадратного оштукатуренного
здания — посыпанные песком пустые площадки для
машин. Прямо отсюда, через дорогу,— чартерный пирс:
несколько лодок на швартовах, двухмоторный самолет-
амфибия, привязанный к бую, подпрыгивал в такт при¬
бою.
В баре было пусто, если не считать двух человек, си¬
девших за столом, на котором едва хватало места для их
обеденных тарелок, стаканов и локтей. Они ели бара¬
бульку, местный вид рыбы. Оба обернулись, но продол¬
жали есть. Шед Хилл остался позади, а Лайм сказал
по-французски:
— Месье Бино? Как мы понимаем, «Каталину» можно
зафрахтовать?
Один из сидящих вытер рот тыльной стороной ладони
314
й протянул руку, чтобьГ:налить вина й сполоснуть рот.
— Я Бино. Кто послал вас ко мне?
— Хоуари Джелил.
• Бино подозрительно осмотрел их. У него была бычья
шея и красное лицо, коротко подстриженные седые во¬
лосы и твердое маленькое пузо.
— И вы хотите нанять мой самолет?
— Возможно, мы могли бы обсудить это снаружи,—
спокойно предложил Лайм.
Такого рода предложение было понятно Бино. Он
что-то пробормотал своему компаньону, встал и сделал
жест. Лайм и Шед Хилл повернулись, вышли и подожда¬
ли его. Он вышел вслед за ними, и Лайм вытащил свой
пистолет.
Бино хрюкнул, его веки наполовину закрылись, слов¬
но охраняя какой-то секрет, й он сверкнул зубами в на¬
тянутой улыбке.
— Что такое?
— Иди вперед.
Они провели Бино за угол, к боковой стороне здания.
Остальные стояли у микроавтобуса. Трое вытащили ре¬
вольверы и тщательно обыскали его, предварительно
поставив в позу и заставив упереться руками в верх ма¬
шины.
При обыске были обнаружены карманный револьвер
и два ножа. Когда они разоружили его, Лайм сказал:
— Здесь, пожалуй, слишком открытое место, давай¬
те возьмем его в одну из лодок.
Они провели его на пирс и подтолкнули вниз по тра¬
пу в переднее отделение моторного суденышка с закры¬
той кабиной. Лодка мягко терлась вверх-вниз о старые
покрышки, висящие на пирсе для буфера. Один из людей
зажег фонарь. Лайм сказал Бино:
— Садись.
Бино медленно попятился, пока не уперся ногами в
край койки. Сел и посмотрел на них, быстро переводя
взгляд от лица к лицу.
— Мы ищем Стурку,— сказал Лайм.
— Мне не известно это имя.— Голос Бино был высо¬
кий и хриплый, с присвистом, как сыплющийся гравий.
Он заставил Лайма вспомнить голос Рочестера Андер¬
сона,
— Они приходили к тебе несколько дней назад —
это было, вероятно, в среду ночью. Они хотели, чтобы ты
отвез их в определенное место на лодке или самолетом.
315
— Оч’ень много людей нанимают мои лодки и мой
самолет.
— У них был пленник.
Бино пожал плечами, и Лайм повернулся к Шеду
Хиллу.
— Он думает, что все, что мы можем сделать с ним,
чтобы заставить его говорить, будет ничто по сравнению
с тем, что Стурка и Джелил сделают с ним, если он дей¬
ствительно заговорит.
— Предложи ему деньги,— сказал Шед по-англий¬
ски.
Бино понял это, его глаза стали хитрыми. Лайм ска¬
зал по-французски:
— Двести тысяч динаров, Бино. Стоимость хорошего
самолета.
Во всяком случае, он завладел вниманием этого чело¬
века. Он добавил:
— Тебе нечего бояться со стороны Джелила — он
тот, кто послал нас к тебе. Что касается Стурки, он не
может выйти из этого дела живым. Ты знаешь, кто его
пленник.
— Нет, я не знаю.
— Ты имеешь в виду, что они все время прятали его
лицо.
Бино ничего не сказал. Лайм сел на койку перед ним.
Они тесно толпились в маленькой кабине; было видно,
что Бино утомлен. Лайм сказал:
— Двести пятьдесят тысяч динаров. Назовем их
двадцатью пятью тысячами фунтов. В золотых соверенах.
— Я не вижу перед собой никаких денег.
Лайм бросил по-английски, не отводя от него глаз:
— Принесите чемодан.
Один из людей вышел и поднялся по трапу, когда он
встал на пирс, лодка качнулась. Лайм продолжал:
— Мы взяли их с собой. На то, чтобы сделать это
иначе, не было бы времени. Ты можешь понять это.
— Я могу.
— Пленником является ^Клиффорд Фэрли. Если ты
еще не знал.
Никаких признаков удивления. Бино молча сидел,
пока.агент не вернулся. Кожаный чемоданчик был очень
тяжелый. Они открыли его на палубе, и два агента на¬
чали складывать, считая, большие золотые монеты в ак¬
куратные стопки. Лайм сказал:
— Как насчет Стурки?
316
— Я не знаю никого под этим именем.
— Тогда будем называть его любым именем, которое
тебе нравится. Тебе не хочется денег, Бино?— Лайм
наклонился рперед и похлопал его по колену.— Ты зна¬
ешь, что представляет собой другой вариант. Мы вы¬
жмем все это из тебя. Когда это будет сделано, от тебя
мало что останется.
— Я не понимаю,— сказал Бино, посмотрев Лайму в
глаза.— Почему вы не поступите тгак с самого начала.
Это сэкономило бы вам деньги.
— У нас нет времени.’ Мы пойдем на это, если ты
заставишь нас, но нам хотелось бы покончить со всем
быстро.
— Откуда мне знать, что вы не убьете меня и не
возьмете деньги обратно?
— Ниоткуда,— ответил Лайм.— Но что тебе терять?
Монеты на сумму двадцать пять тысяч фунтов были
отсчитаны, и оставшиеся деньги положили обратно в
чемоданчик. Бино следил за каждым движением до тех
пор, пока чемоданчик не захлопнулся; наконец он ска¬
зал:
— Знаете, моя информация, вероятно, не стоит та¬
кой суммы.
— Если она хоть немного поможет нам, деньги твои.
— А если не поможет?
— Посмотрим.
— Я не знаю их имена. Я не знаю, был ли пленник
тем человеком, которого вы назвали Пленник.
— Куда ты их доставил?
— Не я. У них свой пилот.
Лайм почувствовал неприятный вкус во рту.
— Опиши его.
— Негр. Большой, тяжелый, все время что-то жевал.
— Когда это было организовано?
— Пожалуй, десять дней назад.
— Кто договорился с тобой? Джелил?
— Нет. Человек по имени Бен Крим.
— Бенъюсеф Бен Крим,— выдохнул Лайм.— Снова.
Что за историю он тебе выдал?
— Никакую, месье. Он заказал мой аэроплан на ночь
двадцатого. Он должен был быть полностью заправлен
горючим. Он сказал, что у него будет свой пилот. От меня
требовалось только подвезти их на лодке к самолету. •
— Когда они пришли, был ли с ними Бен Крим?
— Нет.
317
— Сколько их там было?
— Четверо,— сказал Бино и сморщил лоб.— Нет,
пятеро. Пленник и четверо других. Одна женщина, еще
один — тот негр. Остальные были одеты в бурнусы, я
не видел их лиц.
— В каком состоянии находился пленник?
— Кажется, ему не причинили вреда. Я вспоминаю,
его лицо было закрыто маской.
— Маской?
— Вы знаете как: лентой с пластырем.— Бино про¬
вел рукой по глазам и рту.
— Они сказали, кто он такой?
— В общем-то нет. Они что-то сказали об ОАГ*.
Я думал, что он, возможно, является агентом ОАГ, ко¬
торого они поймали. Берберы все еще имеют зуб на
них, вы знаете.
Он сказал это очень быстро и, вероятно, солгал. Но
это не имело значения. Лайм спросил:
— Я вижу, ты вернул аэроплан. Каким образом?
— Я должен был пойти на юг к вади**, чтобы за¬
брать его. По ту сторону гор.
- Где?
— У вас есть карта?
Шед Хилл вытащил карту из своего кармана, и они
развернули ее на койке сбоку от Бино. Тот закусил ниж¬
нюю губу и наклонился над ней. Наконец его указатель¬
ный палец ткнул в нужное место.
— Здесь.
Это было к юго-востоку от Алжира, примерно в че¬
тырехстах милях. За хребтом Тель и Атласскими гора¬
ми — на безводных плато пустыни, на краю Сахары.
Бино объяснил:
— Один друг отвез меня туда.
— Теперь подумай и Хорошенько. Сколько горючего
было использовано?
— В «Каталине»? Я не помню.
—Вее же баки не были полны.
Бино крепко задумался.
— Нет. Там оставалось достаточно, чтобы я долетел
обратно сюда — больше, чем достаточно. Если бы име¬
лась какая-либо неопределенность, я бы беспокоился об
этом и запомнил. В том вади нет бензина.
• ОАГ —■ Организация американских государств.
•• Вади — русло высохшей реки.
318
— Посадочная полоса? г г. ;
. .-тп Нет. Всего лишь ровное: место. Хотя там можно
сесть и подняться без всяких проблем.
— Ты прилетел прямо сюда?
— Да, конечно.
— Ия думаю, ты заправил бак, когда оказался здесь.
- Да.
— Сколько горючего он вмещает?
— Э... Я понимаю, да.— Бино попытался вспом¬
нить.— Я думаю, что сорок литров. Да, я совершенно
уверен.— Это была вещь из тех, что человек вроде Бино
должен всегда помнить. Он добавил:
— Расстояние от вади досюда не превышает пяти¬
сот пятидесяти километров. Но вдобавок нужно переле¬
теть Атласские горы, и это требует дополнительного
расхода топлива. Я бы сказал, что потребовалось сорок-
пятьдесят литров, чтобы долететь до дома.
— Тогда они пролетели достаточно миль, чтобы
сжечь сотню литров или около того,— сказал Лайм.—
Они должны были пересечь те же горы, что и ты. Поэто¬
му будем считать, что расход топлива у них был таким
же.— Он говорил в основном для себя.
— Вероятно, они пролетели всего около пятисот
миль. Около восьмисот километров.
Какая-то часть этого расстояния должна, разумеется,
лежать между логовом Стурки и вади. Но какая? Десять
миль или две сотни? Вероятнее всего, это было значитель¬
ное расстояние. Получалось, что нужно обследовать уд¬
ручающе большую площадь. Если нарисовать круг с
радиусом примерно четыреста пятьдесят миль вокруг
Эль-Джамили... Даже если сузить его до клина, в центре
основания которого будет вади, у тебя останется сорок
или пятьдесят тысяч квадратных миль.
Это был не окончательный тупик, но задача сильно
усложнялась. Лайм встал и отошел в сторону с Хиллом.
— Мы должны будем послать'людей во все деревни
в тех местах. Узнай, слышали ли они, как этот самолет
пролетал в среду ночью. Попробуй найти, где он садилСя.
г— На это уйдет уйма времени.,
— Я знаю, но что еще осталось?
— Я отдам распоряжения,— сказал Хилл* и поднял¬
ся по трапу. Лайм вернулся назад, к Бино. Осталось полу¬
чить ответ еще на один вопрос.
— Ты сказал^ что Бен Крим не был с ними в среду
ночью. ' ‘ '
319
— Нет.
— Видел ли ты его с тех пор?
— Нет...— Би но, казалось, колебался. Он не врал,
но в этот момент о чем-то подумал. Лайм подождал.
Бино ничего не сказал. Лайм сел напротив него.
— Что такое?
— Ничего.
— Это Бен Крим, не так ли? Что-то о Бен Криме?
— Тогда...
— Да?— внезапно Лайм понял.— Ты ждешь, что
он приедет сюда, да?
Бино смотрел куда-то в сторону. Затем его взгляд
медленно опустился на сложенные в стопки соверены.
Наконец, покорно опустив плечи, он ответил:
- Да.
— Он будет здесь?
- Да.
— Когда? Сегодня ночью?
— Нет, не этой ночью. Он сказал, что нет определен¬
ности. Я должен ждать его во вторник — это завтра —
или во вторник ночью.
— Где он обычно встречался с тобой?
— Здесь, на пирсе.
— Не в баре?
— Нет. Он не любит бывать на людях, Бенъюсеф.
Лайм кивнул:
— Боюсь, нам придется вмешаться в это.
22:15, северо-африканское время
Пегги закурила сигарету и задохнулась дымом. Долж¬
но быть, эти иностранные марки изготавливают из ко¬
ровьего дерьма. Она вспомнила неистовые лекции глав¬
ной медсестры о самоубийственной токсичности сига¬
ретного дыма, и эта мысль заставила ее потушить невы-
куренную «Голуаз». Затем до нее дошло, как это было
глупо, и она издала короткий смешок, похожий на иканье.
Стурка холодно посмотрел на нее из дальнего конца
комнаты, а Сезар сказал:
— По какому поводу веселимся?
— Я ходила на занятия к сестре, которая любила
читать нам лекции о вреде курения. Я думала об этом и
так расстроилась, что затушила сигарету.
320
— Это смешно?
— Послушай, всех нас, наверное, убьют через счи¬
танные дни, а я здесь боюсь заработать рак в сорок два
года. Тебе не кажется это забавным?
Сезар осторожно прошел по заваленному мусором
полу и сел на корточки перед ней. Слабый свет кероси¬
новых ламп делал его похожим на больного желтухой.
У них имелся генератор, который подавал энергию в под¬
земные комнаты, но верхняя часть здания была разбита
тридцать лет назад итальянскими бомбами, и никто не
взял на себя труд исправить повреждения. Очевидно,
кто-то из старых друзей Стурки по движению за осво¬
бождение Алжира оборудовал подземную часть электри¬
чеством и спартанскими удобствами, но они так и не
притронулись к развалинам над землей. Может быть,
потому, что это выдало бы их французам. Сезар сказал:
— Никто не будет убит, Пегги. До сих пор все про¬
шло великолепно. Почему у тебя такое настроение?
— Они достали ребят Ривы в Вашингтоне, не так
ли?— У них был коротковолновый передатчик, и они
внимательно слушали все новости.
— Они сделали свое дело перед тем, как погибнуть.
Это и есть то, что имеет значение в народной борьбе,
Пегги. Твоя жизнь не в счет, твой долг — сделать что-то
до того, как ты умрешь. Послушай, если мы все прямо
сейчас умрем, в эту минуту, останется кое-что недоде¬
ланное нами.
— Я думаю.
— Ты не кажешься очень уверенной. Сейчас чертов¬
ски неподходящее время, чтобы трусить, Пегги.
— Я не струсила. Разве кто-то сказал, что я хочу
выйти из игры? Все, что я сказала,— только то, что я
подумала, как это забавно, с сигаретами.— Сезар рассер¬
дил ее, и она подобрала смятую сигарету, расправила
ее и снова зажгла.
Стурка стряхнул с себя задумчивое состояние, широ¬
кими шагами пересек комнату и подошел к ним.
— Достаточно ли прошло времени, чтобы на него
подействовал наркотик?
— Который час?— спросила она.
— Двадцать минут одиннадцатого. Ты сделала ему
укол полчаса назад.
• — Он должен уже подействовать.
— Тогда спустимся вниз.— Стурка позвал Алвина.
Пегги протянула руку к чадре и арабскому халату и
11 Заказ 3264
321
к тому времени, когда она оделась, она увидела, что Сезар
и Стурка замотались в грубые бурнусы. Алвин положил
в рот кусок жевательной резинки, и они в темноте спу¬
стились по разбитым каменным ступенькам в подзе¬
мелье.
Она прижала большим пальцем вену на запястье
Фэрли. Он посмотрел на нее безразличным взглядом и
даже не поднял головы. В глазах застыло отсутствующее
выражение. Она бросила через плечо: х
— Кажется, мы немного преувеличили дозу в по¬
следний раз.
— Перед этим мы дали меньшую, и она не подейст¬
вовала,— заметил Сезар.
Она похлопала Фэрли по щеке:
— Ты слышишь нас? Скажи что-нибудь.
— Я слышу вас.— Это было произнесено загробным
голосом, как будто запись фонографа пустили со слиш¬
ком медленной скоростью.
— Поднимись, живее. Я помогу тебе.— Она просу¬
нула руку ему под плечи, и он подчинился, рывками дер¬
гаясь вперед с вялой сосредоточенностью. Она подтолк¬
нула его в грудь, и он тяжело оперся о стену, усевшись
боком на кровати и выпрямив колени с видом маленького
мальчика. Лицо было мертвенно бледным, глаза прикры¬
ты и безучастны.
Она взглянула на остальных. Алвин стоял на страже
у двери, а Стурка готовил магнитофон. Сезар сел на
койку рядом с Фэрли и сказал рассудительным тоном:
— Поговори немного, мистер негодяй. Поговори
с нами. Расскажи нам о всех хороших людях, которых
ты преследовал. Расскажи нам о фашистской • системе,
установленной дома.
Пустой взгляд с болью остановился на Сезаре.
Стурка щелкал кнопками катушечного магнитофона.
Сезар толкнул Фэрли.
— Ты можешь читать, подонок?
— ... Конечно, я умею читать.
— Я хочу сказать — вслух. Читать для нас, слюн¬
тяй.— Сезар протянул речь, которую они написали для
Фэрли.
Фэрли попытался сосредоточить на ней взгляд, но
его голова откинулась к стене, и рот безвольно открылся.
— Устал,— пробормотал он.— Плохо вижу.
«Слишком большая»,— думала Петти. Они дали ему
322
слишком большую дозу. Она яростно повернулась к
Стурке.
— Он не в себе, ты что, не видишь этого?
— Тогда приведи его в чувство. Сделай ему укол
адреналина или чего-нибудь еще.
— У меня ничего нет. Ты думаешь, у меня на малень¬
кой кухне целая аптека?
Стурка слегка приподнял голову. Под капюшоном
она не могла видеть его лица, но знала, что этот ужас¬
ный взгляд прожигает ее насквозь.
— Леди, твоя забота об этом подонке нас не трогает,
она не относится к делу. Ты забываешь, кто он такой —
что из себя представляет.
Она побледнела.
— В таком состоянии нам от него мало проку. Вот
все, что я хотела сказать. Я позволила вам втянуть меня
в это, но вы сами видите, он не способен выдержать та¬
кую дозу. Мы должны подождать, пока ее действие
ослабнет.
— Как долго это может продлиться?
— Я не знаю. Сработал накопительный эффект —
в его организме скопилось слишком много этой дряни.
Возможно, потребуется три или четыре дня, чтобы дей¬
ствие наркотиков смягчилось. Может быть, утром он
произнесет то, что вы требуете.
Она знала причину беспокойства: его отказ мог серь¬
езно нарушить их планы. «Но это твой собственный глу¬
пый промах. Ты накачал бедного ублюдка до пределов
наркотиками, потому что у него хватило духу сопротив¬
ляться тебе».
Сезар сказал:
— А может быть, он просто притворяется? Может,
он соображает гораздо лучше, чем пытается показать?
Он шлепнул Фэрли по щеке — лицо безвольно дер¬
нулось в сторону. Фэрли медленно, с гримасой боли за¬
моргал глазами.
— Он не притворяется! — закричала Пегги.— Гос¬
поди, он напичкан таким количеством наркотиков, кото¬
рого бы хватило, чтобы свалить с ног слона. Притворяет¬
ся? У него не осталось никаких тормозов, чтобы играть
роль. Взгляни на него, видишь?
В углах приоткрытого рта Фэрли скопилась белая
пена слюны. Наконец Стурка выключил и забрал маг¬
нитофон.
— Хорошо. Утром.
323
Они оставили Фэрли на койке, вышли и закрыли
люк в потолке. Пегги сказала:
— Попозже я попытаюсь достать ему что-нибудь
поесть. Может быть, поможет большое количество кофе.
— Только не слишком оживляй его. В этот раз мы
не можем допустить, чтобы он сопротивлялся.
— Еще несколько кубиков наркотика, и он умрет.
Тогда он совсем не будет сопротивляться. Вы этого хо¬
тите?
— Поговори с ней,— тихо сказал Стурка Сезару
и первым начал подниматься по ступенькам.
— Ты начинаешь говорить как уклонистка,— заме¬
тил Сезар. Алвин протиснулся мимо них к лестнице,
смущенно взглянул на Пегги и исчез.
Она тяжело оперлась о стену и рассеянно слушала
голос Сезара. Ей удалось механически верно отвечать
на его вопросы, и, кажется, это его удовлетворило. Но
в глубине души она знала, что они правы относительно
нее. Она сдавалась. Она беспокоилась о Фэрли — она
была медсестрой, а Фэрли ее пациентом.
Фэрли проявлял необыкновенную мягкость к ней.
Это не заставило ее доверять ему. Но ей стало очень
трудно его ненавидеть.
¡6:45, восточное стандартное время
Агенты секретной службы были представлены в
большом количестве, они присутствовали безмолвно и
хранили безразличный вид, но не старались остаться
незамеченными. Они наблюдали, как Эндрю Би вошел
в кабинет президента.
Осунувшееся лицо Брюстера приобрело серый отте¬
нок.
— Спасибо, что приехали, Энди.— Это была бес¬
смысленная любезность: никто не оставлял без внима¬
ния вызовы президента. Би кивнул, пробормотал «Гос¬
подин президент» и занял указанное кресло.
Голова Брюстера качнулась в сторону боковой двери.
— Уинстон Диркс только что вышел. Целый день
мы проводили здесь совещания, одно за другим. Я пола¬
гаю, это продлится еще полночи, поэтому вы должны
простить мне, если то, что я скажу, покажется вам зара¬
нее заготовленной речью.— Крупное морщинистое лицо
324
наклонилось вперед, губы Брюстера медленно растя¬
нулись в улыбке.— Возможно, мне следовало органи¬
зовать совместное заседание и поговорить со всеми сразу,
но эти вещи таким способом не делаются.
Би терпеливо ждал. Его жгучий печальный взгляд
уперся в лицо президента: он испытывал одновременно
и желание упрекнуть и сочувствие.
Президент взглянул на телевизор в углу. Би не пом¬
нил, чтобы когда-нибудь видел в этом кабинете теле¬
визор с момента отъезда Линдона Джонсона; должно
быть, его принесли сегодня. Звук был выключен, а на эк¬
ране держалась неподвижная заставка с рекламой при¬
надлежностей для ванной. Брюстер сказал:
— В ближайший час семь арестованных должны при¬
землиться в Женеве. Я думаю, мне стоит посмотреть.
— То, что вам приходится делать, причиняет вам
боль, не так ли, господин президент?
— Если это вернет Клиффа Фэрли, я целиком «за».—
Президент умерил свою улыбку.— О том, что случится,
если мы не вернем его, я и хотел бы поговорить с вами,
Энди.
Би кивнул, не высказав удивления, и президент про¬
должал:
— Я полагаю, вы тоже обдумывали такую возмож¬
ность.
— Как и все. Я сомневаюсь, что сейчас в стране су¬
ществует другая тема для разговоров.
— Я хотел бы узнать ваши взгляды.
— Ну, они, возможно, отличаются от ваших, госпо¬
дин президент.— Би слегка усмехнулся.— Они редко
совпадают.
— Я ценю ваше мнение, Энди. И я считаю, что раз¬
ногласия между вами и мной выглядят довольно мелки¬
ми, особенно если сравнивать их с некоторыми другими.
— Например, с сенатором Холландером?
— Например, с сенатором Холландером.
«Президент похож на несчастного мокрого кота»,—
подумал Би.
Брюстер ждал, когда он выскажется. С некоторым
усилием Би собрался с мыслями:
— Господин президент, в настоящий момент мне
почти нечего предложить. Я думаю, мы оказались между
Сциллой и Харибдой. Если вы и считали себя в какой-
то степени либералом, то сейчас у вас выбита почва из-
под ног. Целый день я наблюдал входящие войска. Я по¬
325
лагаю, подобное происходит в каждом городе страны —
похоже на состояние осады. Как я понимаю, они аресто¬
вывают каждого, кто выглядит подозрительно.
— Ну, это сильно преувеличено.
— Возможно, это не совсем подтверждается факта¬
ми, но зато полностью соответствует сложившимся на¬
строениям. Мне кажется, люди чувствуют себя так,
будто находятся на оккупированной территории. Мно¬
гих арестовывают, а другие находятся под надзором,
так что теряют всякую возможность побыть в оди¬
ночестве.
— И вы собираетесь защищать их права?
— Было время, когда я бы так и сделал. Сейчас я
не уверен, что это правильно. Я думаю, защищать их
права сейчас — означает погубить их быстрее. Такова
обстановка в стране. Откровенно говоря, мне кажется,
большинство радикалов проявляют восхитительную
сдержанность.
— Благоразумную, вероятно. Они знают, что им
туго придется, если они попробуют сопротивляться.
— Это так. Мне кажется, когда мы ущемляем их
права, мы запускаем другой губительный механизм. Раз¬
рушение свобод каждого.
— Не было проведено ни одного массового ареста,
Энди, чтобы вы там ни слышали.
— Произведено достаточно арестов, чтобы вызвать
серьезную тревогу.
— Пятнадцать—двадцать известных радикальных
лидеров, вот и весь размах. Я должен обратить ваше вни¬
мание на то, что было достаточно взрывов и похищений,
чтобы вызвать еще большее беспокойство.
— Мне трудно с этим не согласиться.— Би рассеянно
массировал правое колено, которое было разбито четыре
года назад и починено с помощью кусочков пересажен¬
ной кости и стали. Оно по-прежнему мучило его вспыш¬
ками боли.— Господин президент, я должен отметить,
что, как мне кажется, ваша администрация тоже прояви¬
ла выдающуюся выдержку. Я догадываюсь, чего вам
стоило сдерживать постоянное давление Холландера и
этой своры с их бредовыми призывами.
— Спасибо, Энди. Мне кажется, ваши слова вновь
подводят нас к той речи, которую я собирался произнес¬
ти для вас. Относительно Уэнди Холландера. Я полагаю,
вы тоже думали о его роли?
Би покачал головой, угрюмо подтверждая это.
326
Президент закурил сигару, его выцветшие глаза впи¬
лись в Би.
— Сегодня я беседовал с двенадцатью — пятнадцатью
лидерами из обеих палат. Я заставил каждого из них
поклясться в сохранении тайны, и они согласились. Могу
ли я потребовать подобного обещания от вас, Энди?
— Я думаю, это зависит от того, какой секрет я дол¬
жен буду хранить.
— До вас дошли какие-нибудь слухи? Какими бы
дикими они вам не показались.
— Я не слышал ничего, кроме слухов, господин пре¬
зидент. О том, что взрывы подстроены русскими; что
Белый дом ускоренно готовится к войне; что армия толь¬
ко прикрывается тем, будто бы входит в города для за¬
щиты должностных лиц,— по слухам, настоящая цель
состоит в том, чтобы привести войска в состояние боевой
готовности, когда они могли бы одновременно нанести
удар по всей стране, схватить всех известных или подо¬
зреваемых радикалов и согнать их в концентрационные,
лагеря. Я слышал слухи о Клиффорде Фэрли, слухи о
японцах и слухи о...
— -Не об этом,— спокойно перебил его президент.—
Я имею в виду слухи о кампании против Холландера.
— Мне кажется, в этом вопросе желаемое часто вы¬
дается за действительное.
— В этом кабинете мне действительно было сделано
предложение, что нам следует убить его и свалить вину
на радикалов,— сказал Брюстер.— Что вы об этом ду¬
маете?
— Я, пожалуй, еще не думал об этом.
— Энди, мне нет необходимости говорить вам, в ка¬
кой ад будет втянута наша страна, если в четверг это
кресло займет Уэнди Холландер.
— Нет. Я достаточно ярко могу представить себе
эту картину.
— Есть способ предотвратить такой поворот собы¬
тий,— добавил президент и, прищурившись, посмотрел
на Би сквозь дым сигары, наблюдая его реакцию.— Ко¬
нечно, я не имею в виду убийство.
Би задумчиво сдвинул брови и скривил рот.
— Вы хотите объявить ¿го некомпетентным? Я раз¬
мышлял над этим — полагаю, многим приходила в го¬
лову. такая мысль.
— Я сомневаюсь, что нам удастся нечто подобное.
— Я тоже. Но вы сказали, что нашли способ?
327
— Мне нужно от вас заверение в том, что сказанное
не покинет пределы комнаты до тех пор, пока я сам не
сброшу покров тайны, Энди. Видит Бог, это подлинно
необходимо в интересах национальной безопасности —
если что-то и требовалось хранить, как величайший се¬
крет, то это именно тот. случай. Могу я абсолютно по¬
ложиться на вас?
— Господин президент, если вы гак уверены, что ваш
план будет работать, зачем нужно сохранение тайны?
— Потом} что если Холландер пронюхает о нем
слишком быстро, он может найти способ воспрепятство¬
вать ему. Гели нам удастся захватить его врасплох,
появится больше шансов на успех.
— Но я полагаю, вам потребуется но/счержка кон¬
гресса.
— Да. Я дам вам список имен тех, с кеч. я \ же пере¬
говорил. Они единственные, с кем вы можете обсудить
это. Завтра утром я собираюсь созвать закрытое совеща¬
ние лидеров обеих палат, а затем мы обсудим все на
общем собрании, но тем временем я хотел бы поговорить
с каждым из вас лично.
— В связи с этим я не вижу причины отказать вам,
господин президент.
— Итак, вы даете мне слово?
— Я даю вам слово.— Би слегка улыбнулся.— В
том смысле, в каком может быть надежно слово поли¬
тика.
— Ваши слова всегда были надежны в достаточной
степени, Энди. Вы чертовски яростно выступали против
меня по многим вопросам и заключили не меньше меня
тайных сделок, но я никогда не слышал, чтобы вы нару¬
шили свои обязательства.
Манере общения президента были свойственны ме¬
лодраматические эффекты; при всей своей заслуженной
репутации ловкача-пройдохи он был по-курьезному ста¬
ромоден в своих, убеждениях. Его представления о чести
и достоинстве отвечали требованиям эпохи викториан¬
ства., Брюстер оставался джентльменом, и это выглядело
довольно старомодно в мире, в котором подобные каче¬
ства считались бессмысленными и даже подозритель¬
ными.
Президент откинулся назад в массивном кресле.
— Итак, приступим. Мне нет необходимости пере¬
числять вам, почему мы не хотим, чтобы Уэнди Холлан¬
дер поднялся в четверг по ступенькам Белого дома со
328
всеми своими чемоданами. В этом мы согласны друг с
другом, не так ли?
— Полностью.
— Я могу также отметить, что у нас не осталось вре¬
мени, чтобы кратко посвятить во все сложности управле¬
ния страной нового человека. Я приложил все свои уси¬
лия, чтобы внести в курс дела Декстера Этриджа. Декс
умер, и мы остались с Уэнди Холландером. Энди, мы. уже
несколько лет нг» Холме, вы помните дебаты но поводу
бил'ля преемственности в тысяча девятьсот шестьдесят
шестом году?
— Смутно.
— Тогда поднимался вопрос о том, что нам, возмож¬
но, следует уточнить, что в случае национальной ката¬
строфы, когда весь порядок преемственности будет
уничтожен — допустим, при грандиозном военном на¬
падении и полном разрушении Вашингтона,— мы долж¬
ны предусмотреть механизм, в соответствии с которым
военные могли бы сформировать правительство на вре¬
менной основе для действий в условиях чрезвычайного
положения. Вы помните это?
— Да. Предложение было отвергнуто, потому что
никто не хотел пропускать законопроект, который мог
уполномочить генералов взять власть.
— Совершенно верно. Конгресс был напуган И не
решился принять его независимо от формулировки. В
целом, я полагаю, сомнения были обоснованны. Довод,
по которому обсуждение отложили, состоял в том, что,
если на нас обрушится катастрофа такого масштаба,
генералы вмешаются естественным образом и возьмут
власть, не нуждаясь в каких-либо бумажных обоснова¬
ниях. Это всех удовлетворило, и идея была отброшена.
Но в рассуждениях, которые стояли за этим, был смысл,
Энди. В той ситуации, когда вы теряете сразу и вашего
президента, и вашего вице-президента, положение ста¬
новится чрезвычайным, потому что остальные люди в
порядке преемственности не обладают достаточной ква¬
лификацией для такой должности в смысле посвящен¬
ности во внутренние дела администрации, переговоров
с другими государствами и все остальное. Позвольте мне
объяснить это на примере. Допустим, что кабинет прези¬
дента оказался пуст и в него вошел некто наподобие
Уэнди Холландера — забудем на минуту о его полити¬
ческом облике,— и предположим, что пятью часами поз¬
же, скажем, Египет решил воспользоваться замешатель¬
329
ством, чтобы оккупировать Израиль. В этой ситуации
Холландер не знает не только, какие секретные пере¬
говоры могли .проводиться между нами, но и даже как
вообще запустить механизм дипломатии и военных от¬
ветных действий. Вы понимаете, к чему я клоню?
— Да, сэр. Но это относится к каждому в порядке
преемственности.
— За исключением того, кто нес бремя президентства
раньше,— сказал Брюстер.— Того, кто уже знает все
средства и методы.
Би внимательно слушал, поглощенный его словами.
— Последний освобожденный от должности бывший
президент — именно так я себе это представляю. Ко¬
нечно, это относится ко мне, поскольку мои полномочия
истекают в четверг в полдень. Это не вступает в противо¬
речие со статьей Конституции об ограничении прези¬
дентства двумя сроками, так как я находился в долж¬
ности только один срок. Я должен подчеркнуть, что это
играющее мне на руку предложение вызвано преиму¬
щественно угрозой существования Уэнди Холландера,
но я утверждаю, что в нем содержится достаточно здра-
,.вого смысла — и его можно принять как общее прави¬
ло, хотя я не исключаю вероятности, что конгресс захочет
отказаться от него, после того как мы отодвинем в сторо¬
ну Холландера.
Окна были замазаны, чтобы не пропускать зимний
холод, и в комнате стоял удушливый запах сигар Брю¬
стера. «У президента манеры закоренелого бандита»,—
подумал Энди Би, но продолжал невозмутимо слушать.
— Я прошу конгресс внести в Акт преемственности
поправку, позволяющую мне временно оставаться на
посту президента до возвращения Клиффа Фэрли. Аль¬
тернативой этому, я продолжаю повторять, является
Уэнделл Холландер — и я до глубины души уверен в том,
что страна этого выдержать не сможет.
— Вы действительно думаете, что вам удастся убе¬
дить конгресс пойти на такой шаг, господин президент?
— Я беседовал с лидерами обеих сторон двух палат,
и оказалось, что большинство солидарны со мной. Я
напомню вам, что в сущности любой конгрессмен или
сенатор стоит по крайней мере слегка левее Уэнди. А
многие из них придерживаются гораздо более левых
взглядов.
— Мне было бы интересно узнать, кто отказался
согласиться с вами, и какие причины они назвали.
330
— Я сообщу вам их имена. Всех, кто согласился и кто
нет. До того, как вы покинете это здание сегодня. Но
у меня слишком много дел, чтобы потратить с вами це¬
лый час, перебирая список имен. Вы должны понять ме¬
ня, Энди.
В глубине сознания у него шевельнулась мысль, что
президент мог сделать подобное заявление независимо
от того, соответствовало ли оно действительности. Как
полицейский, сообщающий подозреваемому, что его
сообщник признался. Это было одно из предположений,
которое он не мог отбросить в отношении Говарда Брю¬
стера.
— Господин президент, допустим, конгресс поддер¬
жит вас. Допустим, вы не получите отпора в Верховном
суде, допустим, все согласятся — все за исключением
Уэнди Холландера и других иеху ♦, естественно. Что
тогда? Что вы собираетесь делать?
— Управлять страной, как я делал последние четыре
года.
— Я спрашивал не о том, и думаю, вы знаете это,
господин президент.
— Вы имеете в виду, что я собираюсь предпринять
в отношении радикалов? Обстановки в стране?
- Да.
— У меня нет для вас быстрого ответа, Энди. Это
то, по поводу чего нам следует собраться вместе и все
тщательно обсудить. Я могу гарантировать только
одну вещь — я не буду делать того, что сделает Хол¬
ландер.
— А как вы считаете, что он будет делать, когда у
него будут возможности?
— Вы полагаете, что, возможно, бремя ответствен¬
ности смягчит его?
— Не знаю. Такое случается.
— Энди, если вы представите доказательства в пись¬
менном виде, с подписью Уэнди, тогда я, возможно, до¬
пущу такой шанс. В противном случае какие гарантии
мы имеем?
На конце сигары образовался двухдюймовый слой
пепла. Президент осторожно стряхнул его в пепельницу
ногтем мизинца.
* Иеху — отвратительное животное, похожее на обезьяну, во¬
площение всех человеческих пороков; описано Д. Свифтом в «Путе¬
шествиях Гулливера».
331
— Не разочаровывайте меня, Энди. Ваш голос реша¬
ющий.
— Я всего лишь конгрессмен, господин президент.
— Вы, наверное, один из наиболее уважаемых пред¬
ставителей в парламенте. Я хочу, чтобы вы возглавили
крыло республиканцев в этой борьбе. Я хочу, чтобы вы.
направили наших сторонников в нужное русло, нашли
лучших ораторов, чтобы разбить оппозицию, предопре¬
делили итоги голосования.
— Вы собираетесь дать открытое сражение?
— В случае, если это выплывет наружу, мы должны
быть готовы. Возможно, я старый замшелый пень, но
я отдаю себе отчет, что времена изменились. Парламент
не потерпит какую-нибудь закулисную сделку, как это
было раньше. В наше время дела должны делаться откры¬
то — я слышал, как многие из них говорили, что все
надо выпустить наружу. И я считаю вас лучшим из из¬
вестных мне людей для борьбы такого рода, Энди. Вы
возьметесь?
Би взглянул на часы. Чуть больше половины шестого.
Совершенно ясно, что если не президент, то обстоятель¬
ства требуют немедленного решения: нельзя уйти и об¬
думать все обстоятельно.
— У нас слабые карты, господин президент. В нашем
распоряжении только два дня. Если Холландер начнет
сопротивление, мы потерпим фиаско.
— Мне нужно, чтобы вы заручились достаточным
количеством голосов. Мы должны предусмотреть воз¬
можность обструкции.
— Вы действительно надеетесь, что мы сможем со¬
брать две трети голосов за два дня?
— Я считаю, мы добудем их.
— И вы держите это в тайне до завтрашнего утра.
— В девять мы проводим предварительное совеща¬
ние в здании исполнительного комитета. Я хотел бы,
чтобы вы встали и произнесли небольшую речь в мою
поддержку. На встрече будут присутствовать только те,
кто согласился выступить на моей стороне, поэтому вы
не встретите возражений — но я хочу, чтобы каждый в
этой комнате узнал остальных,— я хочу, чтобы они осоз¬
нали, насколько широка в действительности поддержка.
Это наилучший способ убедить их, что все должно сра¬
ботать. Я надеюсь, что к середине дня вы сможете до¬
биться успеха в палате. Затем должна пройти чрезвы¬
чайная сессия — вероятно, она займет завтрашнюю ночь.
332
Желательно, чтобы мы могли поставить это на голосова¬
ние к тому моменту или, в крайнем случае, рано утром
в среду. К этому времени вы должны будете договорить¬
ся с Филиппом Крейли и Уинстоном Дирком и составить
итоговый документ для обеих палат, с тем чтобы нам
не пришлось впоследствии тратить время на совместное
заседание палаты представителей и сената. Как только
вы приведете весь механизм в действие, я дам указание
Перри Херну организовать скромную пресс-конферен¬
цию для неофициального инструктажа журналистов.
Но мы должны будем воздерживаться от заявлений
до того, как проголосует конгресс,— в противном слу¬
чае это даст правому крылу время, чтобы пустить в ход
свои проклятые арсеналы, что для нас нежелательно.
Новость обрушится на людей подобно ушату холодной
воды, но другого пути нет. Я думаю, если мы заранее,
за несколько часов, посвятим в наши планы прессу, мы
смягчим удар.
Би колебался, он ощущал какую-то недосказанность.
— Господин президент, у меня не остается выбора,
кроме как в принципе согласиться с вами. Но что про¬
изойдет, если мы решимся на этот шаг и потерпим
неудачу? Ценой может стать расколовшаяся страна —
в значительно большей степени, чем сейчас.
— В чем вы видите различие между такой вероят¬
ностью и тем, что произойдет, если мы будем бездейст¬
вовать? Пиррова победа в бою за последний окоп защит¬
ников Конституции?
— Но мы собираемся бороться с наиболее глубоко
укоренившимся инстинктом — инерцией.
— Меня радует, что вы произнесли «мы», Энди.
— А что вы скажете о Верховном суде? Предполо¬
жим, что они не оставят от нашего предложения камня
на камне?
— На каком основании? Конгресс имеет право вно¬
сить поправки в собственные законы.
— Но в Конституции содержатся подробные пояс¬
нения, устанавливающие жесткие границы в отноше¬
нии сроков полномочий президента. Фактически вы об¬
ращаетесь в конгресс с просьбой позволить вам остаться
в должности после истечения срока вашего избрания.
Суд может взглянуть на это с такой стороны.
— Не думаю. Я только прошу временно продлить
мои полномочия до тех пор, пока избранный президент
не сможет приступить к своим обязанностям. Члены
ззз
Суда осознают реальность, когда она у них перед глазами.
— Существует другая реальность, господин прези¬
дент. Что, если Клифф никогда не вернется? Если он
убит?
— Тогда, я полагаю, я проведу еще четыре года в
этом кабинете, Энди. Я думаю, это ясно каждому, с кем
я беседовал. Естественно, вам следует все взвесить. Но
выбор по-прежнему остается между мной и Холландером.
Все сводится к этому;
Президент наклонился вперед, уперевшись обоими
локтями в стол.
— На вашем месте я не беспокоился бы по поводу
Суда. Я уже советовался с Верховным судьей. Я знаю,
что выставляю себя в невыгодном свете, но я должен
был прикрыть этот фланг. Позиция, которую, вероятно,
займет Суд, достаточно проста. Конгресс обладает вла¬
стью заполнить вакансию в президентстве любым спо¬
собом, который он выберет, при том что кандидат удов¬
летворяет требованиям Конституции — по возрасту,
месту рождения, такого рода условиям. Если конгресс
пожелает, он может назначить третьего помощника
почтмейстера в Бенде, штат Орегон, возглавить линию
преемственности. Я представляю, какие конституцион¬
ные сложности могли бы возникнуть, если бы я занимал
должность два срока, но я не связан этим. И я не предла¬
гаю продлить срок моего теперешнего президентства.
Новый закон не будет иметь силы до тех пор, пока двад¬
цатого января стрелки часов не начнут отсчет времени
после полудня, и к тому времени я сложу свои полномо¬
чия. Власть перейдет к новой администрации. Я просто
выйду через заднюю дверь и вернусь через переднюю,
но это вполне соответствует юридическим требованиям.
— Соответствует ли это требованиям людей, госпо¬
дин президент? Примет ли народ это?
— Я надеюсь, что да, если объяснять будут такие
люди, как вы, Энди.
Последовала минутная пауза, и Би стряхнул с себя
усталость.
— Я хочу на некоторое время быть предельно откро¬
венным. .
— Пожалуйста, я слушаю.
— Если закон можно изменить так, что он позволит
любому стать следующим президентом, почему им долж¬
ны оказаться вы?
■— Потому что я считаю себя единственным чело¬
334
веком, способным получить достаточную поддержку.
Неужели вы думаете, что если вы пойдете в конгресс и
попросите избрать вас президентом, они сделают это за
сорок восемь часов?
— Нет,— согласился Би.— Я уверен, что они этого
не сделают. Это было бы слишком грубо. Но ваш способ
тоже довольно груб.
— Но это единственный путь, который дает шансы
на успех. Ия — единственный человек, у которого до¬
статочно сил вести такую борьбу — снискать поддерж¬
ку обеих партий в обеих палатах. И единственный, кто
знает, что происходит в коридорах власти. Я тоже пре¬
дельно откровенен с вами. Это.вопрос практичности,
Энди. Вы не можете позволить себе принимать в расчет
мои амбиции или ваши опасения. Вы должны просто
решить, кого вам удобнее видеть в этом кресле в четверг
днем — Уэнди Холландера или меня.
23:40, северо-африканское время
Лайм прошел в каюту на корме. Шед Хилл сидел у
портативного радио. Би но был где-то наверху, на при¬
стани или в баре напротив, находясь под скрытым на¬
блюдением трех агентов; Бино понимал, что если у Бен
Крима возникнут малейшие подозрения, его голова по¬
летит с плеч. Золотые соверены подсластили пилюлю,
которую Лайм заставил его проглотить, и, возможно, он
смирился с этим. Если нет, Лайма ждал проигрыш в сле¬
дующем раунде.
Ему оставалось только надеяться.
Шед Хилл слушал комментатора, описывающего
прибытие «вашингтонской семерки» в женевский аэро¬
порт. Лайм мысленно представил место события, запол¬
ненное военизированной полицией и агентами, как при
приезде военных преступников в Нюрнберг перед судом.
Эти-семеро пробили брешь в системе безопасности Со¬
единенных Штатов, взорвав сотни людей, теперь же
силы безопасности были вынуждены защищать их от
выпадов разъяренной толпы. Те полицейские были от¬
нюдь не в восторге от своей миссии, и комментатор пы¬
тался передать сложный букет их переживаний.
— Господи,— отрывисто произнес Лайм. Он уста¬
вился на Хилла.— Бен Крим обязан быть там, не так
335
ли? И из Финляндии разослан приказ на его арест. Мы
должны отменить его, иначе его схватят в Женеве.
— Я уже позаботился об этом,— мягко сказал Хилл.
Было приятно, что рядом с тобой кто-то умеет поль¬
зоваться головой. Шед Хилл модча протянул Лайму за¬
вернутые в бумагу бутерброды. Он сел и начал есть их,
роняя на колени крошки и прислушиваясь к радио.
«...заключенные будут содержаться под усиленной
охраной в неназываемом отеле до тех пор, пока не по¬
ступят дальнейшие инструкции от похитителей Клиф¬
форда Фэрли...»
Безусловно, они должны направить туда Бен Крима,
чтобы получить сведения из первых рук. Вероятно, они
снабдили его фальшивым журналистским удостоверени¬
ем; похоже, Стурка располагал бездонным источником
великолепно подделанных документов на все случаи
жизни.
— Поступили какие-нибудь сведения с юга?
— Нет. И нам вряд ли удастся получить там что-то.
Слишком много самолетов нефтяных компаний по¬
стоянно пролетает взад-вперед над этим районом. Едва
ли кто вспомнит, слышал ли он шум самолета Бино над
головой четыре ночи назад.
Но стоило’попытаться. Если они потеряют Бен Кри¬
ма, у них оставалась только эта ниточка. Принесли кофе
из камбуза Бино. Лайм жадно выпил две чашки. Кофе
был слишком горячим, и он обжег язык.
— Если мы предположим, что Бен Крим сейчас на¬
ходится в Женеве, ему потребуется не меньше пяти
часов, чтобы добраться сюда. Возможно, восемь или
десять — я не знаю, существует ли прямое сообщение
между Женевой и Алжиром.
Он взглянул на Шеда Хилла. Тот обкусал ногти до
мяса.
— Пойду подышу воздухом.— Лайм вышел из .каю¬
ты, поднялся наверх и остановился на палубе для ловли
рыбы, вглядываясь в тусклые огни таверны, тихие гребни
волн и бесчисленные звезды. Море было спокойно, воздух
приятно тепл и не обдавал .жарой.
Он посмотрел на часы. Миновала полночь. Начался
новый день: вторник. В Вашиншгтоне еще был вечер по¬
недельника. Это обстоятельство представляло интерес.
Предположим, они освободят Фэрли. Предположим, это
случится в одиннадцать часов утра по алжирскому вре¬
мени. В четверг. Предположим, они стремительно до¬
336
ставят его в американское посольство в Мадриде или
Танжер, и тот примет присягу при вступлении в долж¬
ность ровно в полдень. Но к тому времени в Вашингтоне
будет только шесть часов утра. Кто в таком случае бу¬
дет президентом? Фэрли или Брюстер?
Проще ответить, сколько чертей умещается на кон¬
чике иголки.
ЧАСТЬ IV
ПОРЯДОК ПРЕЕМСТВЕННОСТИ
ВТОРНИК, 18 ЯНВАРЯ
6:30, северо-африканское время
Кто-то тряс Пегги за плечо.
— Спускайся и подготовь его.
Она села. Крепко зажмурилась, а потом широко рас¬
пахнула глаза.
— Господи, как я устала.
— Свари кофе и захвати его с собой — возможно,
оно понадобится.
Когда она.с трудом поднялась на ноги, Стурка доба¬
вил:
— В этот раз он должен заговорить, Пегги.
— Если он не умер,— прежняя злость вернулась к
ней.
— Он не умер.— Стурка произнес это с отврати¬
тельной невозмутимостью.— Алвин сидел рядом с ним.
Она взяла с собой кофе в камеру. Алвин кивнул ей.
Фэрли вытянувшись лежал на спине и спал, его грудь
медленно поднималась и опускалась.
— Пожалуйста, проснись,— в 'ее голосе слыша¬
лись профессиональные нотки медсестры. Она коснулась
его щеки — серой и холодной, нездорово бледной. Дыха¬
ние по-прежнему поверхностное, привычно отметила
337
она. Но пульс перестал быть таким угрожающе слабым.
Его глаза заморгали и открылись. Она дала ему
несколько секунд, чтобы прийти в себя.
— Ты можешь сесть?
Он сел без посторонней помощи. Она изучающе по¬
смотрела на. его лицо.
— Как ты себя чувствуешь сегодня?— отголоски
учебы в школе медсестер давали себя знать: «И как мы
себя чувствуем сегодня?» Безмозглое чириканье.
— Паршиво,— пробормотал Фэрли. Он странно гри¬
масничал и таращил глаза.
Появился Сезар в халате и с тарелкой еды. Она по¬
тратила не меньше двадцати минут, заставляя Фэрли
поесть и вливая в него кофе. Он безропотно съел все,
но без всякого аппетита, жуя очень медленно и, казалось,
иногда забывая глотать.
В семь часов вошел Стурка с магнитофоном.
— Теперь все готово?
Но Фэрли даже не взглянул на того, кто вошел. «Он
по-прежнему далеко отсюда»,— подумала она. Настоль¬
ко ли далеко, чтобы сыграть в представлении, как того
хочет Стурка?
Она ждала, чувствуя растущий страх: неизвестно,
что сделает Стурка, если это не сработает. С Фэрли или
с ней. Последние несколько дней Стурка позволял своему
гневу прорываться наружу. Раньше она такого не заме¬
чала: он всегда оставался бесстрастным; теперь напря¬
жение давало о себе знать, и Стурка начал срываться.
Однажды, в какой-то момент, она почувствовала, что
он находится на пределе и от него можно ждать чего
угодно.
Стурка включил магнитофон. Сезар сел на углу кой¬
ки, держа микрофон так, чтобы он мог улавливать голос
Фэрли. В этот раз монтаж не требовался, они хотели
показать полицейским, что здесь нет трюка, и Фэрли
говорит без исправлений.
Они потратили много времени, составляя текст. Надо
было вставить несколько реплик, подчеркивающих,
что пленка записана недавно.
Это была довольно длинная речь, потому что в ней
содержались детальные инструкции по освобождению
«вашингтонской семерки». Фэрли должен был связно
прочитать целиком весь текст. Их не тревожило, что
голос может звучать слабо и тихо, но нельзя было до¬
пустить, чтобы он спотыкался на каждом слове.
338
Стурка протянул руку к подбородку Фэрли и резко
поднял его голову.
— Послушай меня. Мы кое-что приготовили, чтобы
ты громко прочитал это вслух. Еще одну речь, как в
последний раз. Ты помнишь, что было в последний раз?
- -Да.
— Тогда сделай это. Когда ты закончишь, ты смо¬
жешь опять заснуть. Тебе хочется опять заснуть?
Фэрли быстро заморгал. Было предельно ясно, что
он дает утвердительный ответ. Стурка жестко продол¬
жал:
— Но если ты не прочтешь нам это, мы не позволим
тебе спать, пока ты этого не сделаешь. Ты слышал о
том, что происходит с рассудком людей, которым слиш¬
ком долго не дают заснуть? Они становятся совершенно
ненормальными. Ты знаешь?
— ...Я знаю. Я слышал.
Его голос звучал лучше, чем прошлой ночью. Пегги
с надеждой отошла в передний угол.
Стурка протянул Фэрли бумагу — длинный желтый
свернутый листок из блокнота.
— Громко прочти. Это все, что от тебя требуется.
Потом ты сможешь спать.
Фэрли держал его на коленях, сведя брови, как будто
пытаясь разобрать написанный от руки текст. Палец
скользнул по листку:
— Что это? Эль-Джамиба?
— Эль-Джамиля. Название места.
Фэрли попытался сесть, но, кажется, это потребо¬
вало от него слишком многоусилий. Он опять откинулся
к стене и поднял перед глазами речь, вглядываясь в нее.
Сезар передвинул микрофон поближе.
— Когда я должен начать?
— Как только будешь готов.
Взгляд Фэрли блуждал по листку. Что тут такое о
Декстере Этридже... и о Милтоне Люке?
— Это правда. Они мертвы.
—г Боже мой,— прошептал Фэрли.
Казалось, шок привел его в чувство. Он снова сел и
на этот раз удержался в таком положении.
— Они мертвы? Каким образом?
— Похоже, Этридж скончался естественным обра¬
зом,— солгал Стурка.— Люк был убит бомбой, взорвав¬
шей его лимузин. Пожалуйста, не спрашивай меня, кто
это сделал. Я не знаю. Тебе известно, что никто из нас
339
к этому не причастен,— мы находимся здесь, а не в Ва¬
шингтоне.
— Боже мой,— опять пробормотал Фэрли.— Это
уже началось?
— Революция? Если нет, то произойдет в скором
времени.
— Сколько сейчас времени? Какой день?
— Вторник. Восемнадцатое января. Раннее утро. Кто
знает, если ты будешь действовать достаточно быстро,
возможно, успеешь домой к инаугурации. Или хотя бы
просто немного поспишь. Но сначала ты должен прочи¬
тать текст.
Фэрли попытался возразить, но он был слишком по¬
давлен, оглушен действием разрушающих волю нарко¬
тиков. Он подобрал желтый листок и начал монотонно
читать, опустив ресницы, голосом, иногда переходя¬
щим в шепот.
«Говорит... говорит Клиффорд Фэрли. Я очень устал
и нахожусь под действием мягких транквилизаторов,
которые были применены ко мне для гарантии того,
что я не совершу безрассудных поступков, способных
подвергнуть опасности мою жизнь. Это должно объяс¬
нить... мой вялый голос. Но я вполне здоров...
Э... мне сообщили о... смерти избранного вице-прези¬
дента Декстера Этриджа и спикера Люка, в связи с чем
я испытываю глубокую личную скорбь...
Семь политических заключенных из Вашингтона
были доставлены в Женеву, как требовалось, и мои похи¬
тители попросили меня объявить сейчас их дальнейшие
инструкции. Семь... узников должны быть переправлены
по воздуху в Алжир, затем доставлены в город Эль-
Дзам... Эль-Джамиля, где в их распоряжение должен
быть предоставлен автомобиль. Им должны сообщить,
чтобы они ехали по шоссе в направлении Эль-Голеа до
тех пор, пока их не встретят.
Если какое-нибудь наблюдение... наблюдение будет
замечено, мне сообщили, что меня не освободят. Ни
алжирское, ни какое-либо другое правительство не долж¬
но преследовать арестованных или предпринимать дру¬
гие попытки, чтобы обнаружить их местонахождение.
Мои похитители обеспечат арестованным возможность
выехать из Алжира, но перед этим их разденут и просве¬
тят рентгеном, чтобы убедиться, что в их одежде или теле
не скрыты электронные устройства...
Если ясе условия будут точно соблюдаться, семь
340
арестованных получат сорок восемь часов, чтобы скрыть¬
ся в надежном убежище в стране, которая мне не на¬
звана...
Если не будет признаков обмана со стороны Соеди¬
ненных Штатов или любого другого правительства, я
буду отпущен через двадцать четыре часа после осво¬
бождения семерых узников...
Й последнее указание. Семь арестованных на своей
машине должны покинуть Эль-Джамиля точно в шесть
часов вечера — в восемнадцать часов по европейскому
времени — в четверг, двадцатого января. И мне велено
повторить, что любая попытка наблюдения за машиной
заключенных или слежка с помощью электронного уст¬
ройства будет обнаружена и закончится моей... смертью».
7:45, восточное стандартное время
— ...попирает основную цель Конституции,— произ¬
нес сенатор Фицрой Грант.
Саттертвайту пришла в голову фраза Вудро Виль¬
сона, характеризующая сенат: маленькая группа свое¬
нравных людей...
Он сказал:
— Этот суровый наставительный тон, но говорили бы
вы подобные вещи, случись Говарду Брюстеру оказать¬
ся республиканцем?
— Да,— резко выплюнул короткий ответ лидер мень¬
шинства в сенате.
— Даже несмотря на то, что альтернативой является
Холландер?
— Вы рассуждаете с точки зрения минутной выгоды,
Билл. Вы всегда так делаете. Я же думаю о долговре¬
менных последствиях. Я не считаю, что мы можем рис¬
ковать всем смыслом Конституции ради временного
кризиса.
— Он перестанет быть временным, если Холландер
вознамерится провести в Белом доме четыре года. Это
может стать одним из самых перманентных событий,
когда-либо случавшихся в истории нашей.страны. Если
вы согласитесь, что уничтожение можно назвать перма¬
нентным.
— Давайте обойдемся без сарказма,— голос. Гранта,
эхом отдавался в его кабинете. В окне за головой Гранта
341
Саттертвайту была видна крыша Капитолия, занесенная
снегом. Внешний вид здания не слишком изменился
после взрывов. Перед восточным входом стояло несколь¬
ко прицепов, по сравнению с прошлым месяцем увеличи¬
лось число охранников. В этом было нечто абсурдное,
поскольку внутри находились одни рабочие.
Фицрой Грант слегка повернул голову, и свет от окна
упал на его лицо с набухшими мешками под глазами;
его взгляд был печален. Он осторожно провел рукой по
аккуратной волне белых волос.
— Послушай, Билл, большинство так или иначе про¬
голосует вместе с тобой. Мой голос не имеет значения.
— Тогда почему бы не добавить его к нашим?
В глубоком неторопливом голосе слышалась мягкая
ирония.
— Если хочешь, назови это принципом. Я понимаю,
что истина не может восторжествовать над ложной идеей,
чье время сейчас пришло. Но я должен делать то, что
считаю нужным.
— Могу я попросить вас хотя бы воздержаться?
— Нет. Я собираюсь голосовать против.
— Даже если от этого будет зависеть исход голосо¬
вания?
— Мое имя начинается не с последней буквы алфа¬
вита.
— Ты видишь, что я готов в чем-то изменить свое
мнение, хотя не привык обсуждать условия сделки, со¬
провождая это постоянными уступками. Но мне действи¬
тельно кажется, что мы каким-то образом можем прийти
к общему соглашению. Своего рода компромиссу.
Похоже, что Грант улыбался.
— Ты не так уж испорчен, Билл. Не стоит опускать¬
ся до политических игр. '
— Ну, я уверен, что от общения с вами моя репута¬
ция не пострадает.
— Говард Брюстер слишком резко прокладывает
себе путь. Люби меня и люби мои идеи. Он все поставил
на карту — все, чем владел. Один бросок в игре в кости.
Хорошо. Я понимаю, что он предчувствует успех. Мне
тоже не нравится Холландер. Но такая самонадеянность
из Белого дома — вот, что я не приемлю. Откровенно
говоря, я считаю, что мы можем управлять Холландером.
Сдерживать его. Способы существуют, если только кон¬
гресс проявит находчивость. По-моему, Холландер
представляет собой меньшую угрозу, чем Говард Брюс¬
342
тер — потому что, если Брюстер осуществит свой план,
это будет еще один гвоздь в гроб республики. Римские
цезари пришли к власти, украв ее у сената. БрюстСр пы¬
тается заставить конгресс восстановить его в должно¬
сти, которую он только что потерял при публичных вы¬
борах. Для меня в этом есть привкус государственного
переворота. Боюсь, у меня просто не хватит совести под¬
держать это движение. Вот, собственно, и все.
— Фиц, вчера вы говорили с президентом, и...
— Скорее, президент говорил со мной.
— ...и вВ1 сказали ему, что не можете поддержать
его. Но вы согласились сохранить все в тайне до тех пор,
пока он не раскроет ее. Почему?
— Полагаю, из-за своих своеобразных представле¬
ний о личной преданности. Он вел личный разговор. А
мы были друзьями почти тридцать лет.
— Тогда могу ли я, с учетом этой дружбы, рассчи¬
тывать хотя бы на то, что вы согласитесь не выступать
активно против замыслов президента?
— Под «активно» вы подразумеваете «публично»?
— Нет. Я имею в виду также частным образом. Пока
комитет будет готовиться доложить законопроект, мо¬
жете ли вы обещать, что не будете применять тихий
нажим, который вам так хорошо удается?
Фицрой Грант добродушно рассмеялся.
— Забавно. Я всегда считал, что подобные методы
отличают Говарда Брюстера. Как вы думаете, то, чем вы'
сейчас занимаетесь, не является легким выворачиванием
рук?
— Я хотел бы получить ответ.
— Отлично. Я дам вам его. Но для этого требуется
небольшая преамбула. Мне трудно обойтись без нее.
Саттертвайт обдумывал ситуацию глядя на часы,
обдумывал с надеждой на лучшее. И ждал. Он предста¬
вил себе массивные кресла в здании исполнительного
комитета, которые через час должны были заполниться
двумя десятками лидеров конгресса, - среди которых у
президента пока оставался шанс увидеть Фицроя Гранта.
— Если вы сегодня оглядитесь вокруг себя,— начал
Грант,— вы не увидите ничего, кроме обломков, остав¬
ленных этими невероятными зверствами и преступления¬
ми. Мне кажется, это неизбежный результат нашей че¬
ловеческой несостоятельности. Совершенно очевидно,
что освободительные принципы потерпели провал. Мь1
слишком долго позволяли этим головорезам из так на¬
343
зываемых неолевых насаждать насилие и террор. Мы
стояли рядом и слушали, как они открыто хвастались,
с какой жестокостью они расправятся с нами. Наши
искушенные законодатели предпочитали называть это
предательство «расхождением во взглядах» — в то время,
как эти бандиты нападали на полицейских, задумывали
диверсии п закладывали основы восстания прямо у нас
под носом. Теперь мне кажется...
— Фиц, вы возлагаете на все государство вину за
убийства. Но нет никаких доказательств, что в эги.х зло¬
деяниях принял участие кто-то еще. кроме горстки уго¬
ловников. Их руководители даже не являются амери¬
канцами.
— Я слушал подобные объяснения до гех пор, пока
не стал пропускать мимо ушей.
— Вы нс верите этому?
— Это совершенно не относится к делу. Суть в том,
что государство является слишком снисходительным,
слишком слабым и беззащитным для дальнейших уда¬
ров, когда оно допускает, чтобы происходили вещи,
подобные тем, которые мы наблюдаем последнюю пару
недель.
— Однако альтернатива этому представляет собой
разновидность фашизма. Это то, чего хочет Холландер,—
и того же хотят радикалы.
— «Фашизм»— странное понятие, Билл. Раньше
оно обозначало нечто специфическое. А теперь переста¬
ло. Это просто эпитет, который мы используем для оп¬
ределения меры ненависти своих врагов. Если в этой
стране и существует реальная угроза попасть под влияние
фашиствующих молодчиков, ’ то, я думаю, она кроется
скорее в усилиях Брюстера обойти Конституцию, чем
в болезненном рассудке Слабого старика, которым явля¬
ется Уэнди Холландер. Холландер —■ дурак, и всем это
понятно — в этом заключается средство нашей защиты
от него.
— В последние свои годы Муссолини тоже был слегка
ненормален. Это не помешало ему душить свою страну.
— Пока они не убили его.
— То есть вы полагаете, что нам следует убить Хол¬
ландера?
— Нет. Хотя я считаю, большинство из нас думало
об этом. Я уверен, что Говарду Брюстеру приходила
в голову такая мысль.
— Об этом шла речь.
344
— Почему ты считаешь, что он отказался от нее,
Билл?
— Почему вы отказались?
— Потому что я нс убийца. И, кроме того, я не про¬
рываюсь н<1 второй срок в Белый дом.
— Это клевета, сенатор.
— Может быть, и так. Но, вероятно, есть и доля
правды. - - Грант поднял вверх подбородок. Его голова
четко вырисовывалась на фоне окна: Саттертвайту было
плохо видно его лицо, но глаза слабо поблескивали.
— Билл, гс слова, которые я только что произнес по
поводу бессилия страны — и вседозволенности, откры¬
вающей! дорогу таким вещам, они произвели на тебя
впечатление?
— Конечно. Я слышал подобные доводы от многих
людей, и, кажс!ся, половина из них принадлежит мне.
— Говард Брюстер когда-нибудь говорил нечто по¬
добное?
— Иногда.
— Я имею в виду последнее время? В течение послед¬
них двух или трех дней.
— Нет.
— У меня есть для тебя новость, сынок. Это были
почти точные слова, которые он использовал, говоря
со мной в кабинете.
— Они не лишены смысла,— защищаясь, ответил
Саттертвайт.
— Смысла, как его понимает Говард Брюстер, ты
хочешь сказать. Он, естественно, пустился в разглаголь¬
ствования в консервативном духе со мной, потому что
хочет получить мою поддержку. Ты это имеешь в виду?
— Мне кажется, он имел Право немного преувели¬
чить, чтобы угодить вам,— осторожно произнес Саттерт¬
вайт.— И кроме того, он не хотел, чтобы вы считали, что
он собирается быть слишком мягким с радикалами.
— Потому что это толкнет меня прямо в лагерь Уэн-
ди, не так ли?
—г Что-то, в этом роде. Черт побери, мы взрослые
люди. Неужели в первый раз вас пытаются убедить по¬
добным способом?
— Едва ли. Но когда над этим задумаешься, появля¬
ется странная мысль. «
— В самом деле?
— Подумай, Билл. Если он собирается. проводить
такой же жесткий курс, к которому призывает Холлан¬
345
дер, зачем тогда вообще обходить Холландера?— Рез¬
кий рывок подбородком.— Не потому ли, что Говард
Брюстер желает лично расплатиться с радикалами, раз¬
давив их? Не говоря уже о заманчивой перспективе ос¬
таться в должности еще на четыре года.
— Вы только что сказали, что он долгое время был
вашим другом. Все это звучит не очень дружелюбно по
отношению к нему.
— Я и не ощущаю большого дружелюбия. Большую
часть ночи я не сомкнул глаз, мысленно возвращаясь
к нашей вчерашней беседе. И никак не мог отделаться
от некоторых сомнений. Преимущество вашего знаком¬
ства с человеком на протяжении тридцати лет состоит
в том, что вы улавливаете малейшие признаки, появляю¬
щиеся, когда он хочет оставить вас с носом, ведет двой¬
ную игру или лжет, чтобы угодить вам. Мы все способны
на такое. Если вы достаточно хороший игрок в покер и
играете с некоторыми людьми на протяжении тридцати
лет, вы легко разберетесь, что означает, когда один из
них пощипывает мочку уха.
— Я не совсем понимаю вас.
— Билл, он не лгал мне вчера. Мне известны все
признаки этого. Может быть, я единственный человек,
который на это способен, но я знаю президента с тех
времен, когда он еще не имел представления, кто по ка¬
кую сторону от прохода сидит. И я заявляю вам, что этот
человек имеет серьезные намерения применять те меры,
которые не слишком отличаются от средств Холландера.
Я уверен, что он откровенно считает себя более удач¬
ной кандидатурой для таких мероприятий, чем Холлан¬
дер — тот просто болван, что бы он ни делал. Но как бы
отрицательно не относились вы к Говарду Брюстеру, вы
не будете порицать его рассудок. Он пытается уговорить
конгресс Соединенных Штатов поддержать его и поэ¬
тому на публике играет роль человека со здравым смыс¬
лом. Но для меня это напоминает соперничество Голдуо¬
тера и Джонсона в шестьдесят шестом, когда Джонсон
стоял на мирной платформе, а затем перешел на другую
сторону и сделал все то, что Голдуотер имел глупость
заявить до избрания.
Последовала пауза. Грант пристально глядел на Сат-
тертвайта:
— Он говорил мне правду, понимаешь, но хотел,
чтобы я считал,' что он лжет. Он пытался сделать вид,
что водит меня за нос, как все мы умеем.
346
— Зачем ему хотеть, чтобы вы считали, что он лжет?
— Потому что, если в действительности не сущест¬
вует разницы между ним и Уэнди Холландером, у меня
нет причин поддерживать его.
— Вы в самом деле считаете, что разницы нет?
— Говард Брюстер имеет способности проявить себя
демагогом. Холландер нет. В этом яркое отличие, Билл.
И именно поэтому я не откликнусь на вашу просьбу —
его просьбу.— Грант поднялся.— Я собираюсь бороться
с этим как публично, так и как частное лицо, Билл. Лю¬
бым известным мне способом. Я уже начал, дав вам не¬
которую информацию для размышления.
Саттертвайт пошел к двери, почти испытывая облег¬
чение. Он сделал знак вооруженному эскорту в коридоре
и вышел к ожидающему серому седану. По пути к зда¬
нию исполнительного комитета он сидел на заднем си¬
денье, поддерживая голову, как будто она весила не мень¬
ше полутонны.
Предостережения Гранта вновь всплыли в памяти.
Брюстер действительно слишком грубо рвался вперед.
«Après moi le déluge»*. По существу, его аргументация
сводилась к этому.
По мнению Гранта, следовало логически продолжить
эту мысль. Начать с предпосылок, взглянуть на факты
и прийти к выводу, что Брюстер в действительности име¬
ет в виду «L’etat c’est moi»**.
Саттертвайт закрыл глаза. Все завертелось. Он всегда
был верным подданным. Даже когда спорил с Брюсте¬
ром, он играл роль лояльной оппозиции. Он никогда не
причислял себя к противникам Брюстера и никогда пуб¬
лично не расходился во мнениях с президентом.
Внезапно он почувствовал, что оказался между двух
огней.
«Нет,— резко одернул он себя.— Можно отнести на
счет моей усталости то, что я позволил Гранту сыграть
на моих сомнениях. Это нелепо. Допустим, что это прав¬
да. Тогда по-прежнему остается выбор: Брюстер или Хол¬
ландер. И выбор по-прежнему ясен».
Саттертвайт работал у Брюстера достаточно долго,
чтобы изучить его. Он наблюдал за Холландером на
протяжении всего этого времени, и, несмотря на амбиции
Брюстера, этих двух людей было трудно сравнивать.
• Après (лат.) moi le déluge (франц.) — После меня — потоп.
L’etat éest moi (франц.) — Государство — это я.
347
Брюстер обладал внешностью и разумом. Холландер
не имел ни того, ни другого.
Саттертвайт вышел из машины и решительно отпра¬
вился на совет.
15:15, северо-африканское время
Лайм сидел в баре, потягивая ликер и неуклюже уха¬
живая за блондинкой. Его кепка была заломлена скорее
лихо, чем щегольски.
— Эй, хозяин,— в его рычащем голосе слышалось
крайнее раздражение американского туриста. Блондин¬
ка развязно улыбнулась ему, но Лайм не смотрел на
нее; он яростно крутил головой, пытаясь определить, где
бармен Бино.— Эй, давай сюда закуску — стаканы пол¬
ные, чего ты там копаешься?
Углом зрения он не выпускал из вида Бенъюсефа Бен
Крима, вошедшего в дверь и пересекавшего комнату.
Крупный мужчина, полный, но не жирный, слегка при¬
храмывающий.
Агент ЦРУ Джильямс обратился с просьбой к блон¬
динке, и она купила джинсы «Ливайс», гавайскую ру¬
башку кричащей расцветки, яхтсменскую кепку с выши¬
тым золотым якорем. Лайм обеспечил остальное: облик
легкомысленного и падкого на развлечения американца,
празднующего недельный отпуск после работы в нефтя¬
ной компании в Сахаре.
Бен Крим поймал взгляд Бино, и Лайм увидел, как
Бино осторожно кивнул. Бен Крим нетерпеливо ждал,
пока Бино смешает напитки.
Лайм поднялся, едва не уронив стул, попрощался с
блондинкой и, шатаясь, пошел в сторону двери, как буд¬
то направляясь в туалет, расположенный снаружи.
Бен Крим повернулся, чтобы выйти в дверь, и Лайму
удалось столкнуться с ним.
— Черт.— В голосе Лайма послышался нарастаю-,
щий гнев, но после того, как он бросил еще один взгляд
на внушительную фигуру Бен Крима, выражение его
лица изменилось, и он изобразил заискивающую улыбку.
— Эй, друг, я извиняюсь. Эти дороги сущее убий¬
ство. Рад видеть тебя, старина.
Говоря, он пьяно цеплялся за куртку Бен Крима.
Араб рассматривал его со скрытым отвращением, а Лайм
348
протиснулся в дверь, скатился с лестницы, качаясь, за¬
вернул за угол и ввалился в кабину туалета.
Сквозь щели в стене у него была возможность наблю¬
дать за ограниченным пространством от стены бара до
дороги, пирсом, лодками и стоящим рядом аэропланом.
Он видел, как Бен Крим неторопливо прошел на пирс,
перенося большую часть веса тела на левую ногу и волоча
правую. Через некоторое время появился Бино и после¬
довал за Бен Кримом. Из черного «Ситроена 2СУ», ко¬
торый стоял около пристани, вылез человек, и Бино
сделал вид, что изучает его летное удостоверение,— Лайм
решил, что они занимались именно этим. Наконец из
кармана Бен Крима был извлечен конверт, и Бен Крим
отсчитал деньги. Бино еще раз пересчитал их и засунул
себе в карман штанов. Затем он проводил обоих мужчин
вниз, к месту, где были привязаны шлюпки. Бен Крим
скрылся из вида.
Когда Лайм шатаясь выбрался из туалета, они гребли
в сторону «Каталины». Он мельком взглянул на них,
громыхая, вошел в дверь бара. Спотыкаясь, поднялся
по лестнице и оказался внутри.
Он принял нормальный вид и проследил из-за зана¬
вески, как Бен Крим и пилот поднялись в самолет, после
чего Бино начал грести обратно к пирсу. Лайм подошел
к столу, снял яхтсменскую кепку и протянул ее блондин¬
ке со словами:
— Спасибо, ты отлично справилась.
— Парень, не слишком ли быстро ты протрезвел?—
Она улыбнулась, в этот раз искренне, и у нее получи¬
лось довольно мило.— А все-таки что все это значило?
— Мне нужен был предлог, чтобы столкнуться с ним.
— Чтобы обшарить его карманы?
— Совсем наоборот,— ответил Лайм. Он сделал два
шага к центру комнаты и выглянул за дверь. Двигатели
«Каталины» зафыркали, разогреваясь, и он увидел, как
ширококрылый самолет оторвался от бакена, повернулся
и двинулся по воде.
Он проводил Бино в носовую каюту катера. Шед Хилл
и два агента, сидевшие там, пили кофе. Хилл обратился
к Бино:
— Ты очень хорошо все проделал.
— Теперь я могу получить деньги?
— Пусть они будут у него,— сказал Лайм.— Оставь
с ним двух человек, пока все не закончится.— Он взгля¬
нул на камеру Хилла.— Удалось сделать снимки?
349
— Думаю, да.
Они могли потребоваться позднее, чтобы установить
личность пилота Бен Крима, если дела обернутся плохо.
Лайму не удалось хорошо рассмотреть этого человека.
Для Корби он был слишком мал и бледен, но это и не
должен был быть Корби.
Хилл поправил кепку и зевнул.
— Мне кажется, пора возвращаться в Алжир.
Когда они подошли к спрятанным за баром маши¬
нам, мигал сигнал двусторонней связи. Лайм залез
внутрь, выдернул микрофон и поднес его ко рту.
— Лайм слушает.
— Говорит Джильямс. Он еще не добрался туда?
— Он уже взлетел. Вы улавливаете сигнал его дат¬
чика?
— Он не сдвинулся ни на дюйм.
— Это тот, который находится в лодке. Их было два.
Он улетел на самолете.
— Я знаю. Но сигналы должны разойтись, если он
двигается. У меня же по-прежнему один сигнал. Остаю¬
щийся неподвижным.— Голос Джильямса, доносив¬
шийся из динамика щитка, едва прорывался сквозь на¬
стойчивый треск.
— О, черт! — воскликнул Хилл.— Вероятно, тот, ко¬
торый в самолете, неисправен. Это моя вина — я должен
был их проверить.
Не сводя взгляда с Хилла, Лайм произнес в микро¬
фон:
— Джильямс, переключи ваши триангуляторы на
семнадцать тысяч. Один семь ноль ноль, нашли его?
— Один семь ноль ноль. Подожди минутку.
Шед Хилл удивленно посматривал на Лайма.
Голос Джильямса:
— Порядок, мы уловили импульс. Хотя он кажется
очень слабым.
— Датчик маленький и находится внутри самолета —
вокруг него полно металла. Он достаточно силен, чтобы
следить за ним?
— Я полагаю, да, если мы будем находиться доста¬
точно близко.
— Тогда поднимите ваш самолет в воздух.
— Он уже в воздухе.
— Отлично. Мы возвращаемся в Алжир. Ждите нас
через полчаса. Держите наготове «Лир». У вас есть
машины и вертолеты в Бу Саада?
350
— Да, сэр. И «Ранние пташки». Они ждут там со
своими «жалами».
— Я увижу вас через полчаса.— Лайм повесил мик¬
рофон и повернулся к Шеду Хиллу.— Заберите остаток
команды и распорядитесь, чтобы они следовали за нами.
Шед Хилл наконец решился задать вопрос:
— Мне очень жаль, что так получилось с датчиком.
Но как вам удалось поместить в самолет еще один?
— Он не в самолете. Он на Бен Криме,— ответил
Лайм.— У него в кармане.
Он обошел машину и занял место пассажира. Хилл
медленно забрался внутрь, как будто опасаясь, что си¬
денье под ним провалится.
Нещадно палило солнце, его отраженные песком лучи
больно били в глаза. Над берегом поднимались зеленые
холмы. Лайм откинулся назад, сложив руки и закрыв
глаза.
Они оставили двух человек с Бино; остальные забра¬
лись в фургон. Шед Хилл завел машину и, объехав бар,
выбрался на дорогу. ■-
Внезапно Хилл притормозил, вглядываясь во что-то,
Лайм посмотрел вперед, но не увидел ничего, кроме пет¬
ляющей дороги. Что бы там ни было, Шед Хилл наконец
разобрался и перестал обращать внимание; теперь он
расслабился. «Он в лучшей форме, чем я»,— подумал
Лайм. Сам он вообще ничего не увидел. В его уставших
глазах появилось выражение безмерного отвращения.
Они поднялись на борт «Лира», чтобы перелететь в
Бу Саада, Город Счастья. Наблюдатели Джильямса —
в Алжире, в Эль Голеа и на поднятой в воздух следящей
станции, двигающейся за «Каталиной», на которой на¬
ходился Бен Крим,— видели цель на своих экранах, и
она по-прежнему перемещалась, когда «Лир» взлетел
и постепенно набрал высоту, с которой открывался хо¬
роший вид на побережье. Лайм держал на коленях карту
масштаба 1:4 000 000, на которой вся Северная Африка
была показана достаточно подробно и можно было раз¬
личить все водные пути, автомобильные дороги, вади и
форты.
Густонаселенный район Теля лежал к северу от Ат¬
ласских гор, образуя возвышенность рядом с засушли¬
вым плоскогорьем, тянущимся на сотни миль в сторону
Сахары. Сопоставляя то, что ему было известно о Юлиу¬
се Стурке, й данные о радиусе предыдущего полета «Ка¬
351
талины», Лайм изучил карту и пришел к определенным
выводам.
Он мог исключить саму Сахару. Самолет не должен
был залетать так далеко, если они использовали его для
перевозки Фэрли. Сахара являлась скорее ловушкой,
чем укромным местом,— там было слишком мало мест,
где можно укрыться. Стурка мог находиться в малона¬
селенном районе, но не слишком далеко от путей воз¬
душных сообщений. Где-то здесь, внизу, в засушливом
районе, в пределах разумного расстояния от приличной
дороги и площадки, на которую можно посадить самолет
и, в случае необходимости, поднять его в воздух. Воз¬
можно, в стране бедуинов, но не в пустыне туарегов.
Может быть, даже на ферме в Теле.
Вади, которое указал Бино,— оазис у русла реки, где
он забрал «Каталину» на прошлой неделе,— распола¬
гался к востоку от Гардаи и к северу от Уарглы: вокруг
находились безводные равнины, подобные участкам в
Аризоне и Нью-Мексико — с твердой глинистой почвой,
из которой торчали валуны, жесткие колючки и случай¬
ные чахлые деревья. Земля была изрыта траншеями,
где могла укрыться целая армия. Раньше Стурка успеш¬
но действовал там, не уступая в военном искусстве ин¬
дейцам апачи, и должен был чувствовать себя привольно.
'В голове Лайма крутились воспоминания, как он
много раз отправлялся в эту область на поиски Стурки,
искал, но ни разу не нашел его.
Теперь он обладал одним или двумя преимущества¬
ми, которых у него не было раньше. Электронное наблю¬
дение стало более изощренным. Он мог действовать без
соблюдения такой секретности. И он мог пустить в дело
практически неограниченное число людей. Джильямс
подключил к этой операции всех агентов ЦРУ в Север¬
ной Африке от Дакара до Каира. Кроме того, была
группа, которую Лайм привез с собой, а также «Ранние
пташки»— головорезы из команды А, которых Саттерт-
вайт прислал из Лэнгли. Лайм настоял, чтобы «Ранние
пташки» были вооружены, вдобавок к их обычному ком¬
плекту, «жалами»— патронами, в которых вместо пуль
были ампулы со снотворным. Их взяли в заповеднике в
Кении. Ампулы выстреливались стандартными винто¬
вочными патронами и содержали вещество М-99, про¬
изводное морфина. Наркотик действовал практически
мгновенно и оставлял жертву без сознания на пятнад¬
цать—двадцать минут. Это был стандартный способ за-
352
щиты от диких зверей: использовался ли он когда-либо
в военных операциях, Лайм не знал и не хотел знать.
Цель заключалась в том, чтобы получить Фэрли жи¬
вым: что произойдет с похитителями, было менее важно,
но тем не менее они не могли допустить, чтобы посреди
алжирских равнин осталось лежать полдюжины трупов.
Алжир в этом случае не остался бы безучастным, 'и по¬
рядочное число поддерживающих его правительств —
в Пекине, Москве, городах-столицах третьего мира —
присоединились бы к хору проклятий. Одно дело — спа¬
сение очень важного человека, другое — развязывание
«карманной войны» на чужой земле. Если это произой¬
дет, Соединенные Штаты переживут скандал, как они
перся.или Лаос, и Доминиканскую Республику, и десят¬
ки других случаев, но лучше избежать осложнений, на¬
сколько возможно.
Лайма не интересовали проблемы международных от¬
ношений, но Саттертвайт достаточно ясно дал ему по¬
нять, что оплошность в Алжире может стоить Соеди¬
ненным Штатам ядерных баз в Испании, которые Брюс¬
тер и Фэрли изо всех сил старались защитить, пока не
разразилось все это идиотство. Испания не была членом
НАТО и никогда не участвовала в нем. Американское
высокомерие, открыто проявленное в Алжире, будет
слишком близко и поэтому замечено: Перец-Бласко дол¬
жен будет отвернуться от Вашингтона, а такого поворо¬
та событий следовало избежать. Поэтому лучше было
использовать не боевые пули,' а «жала» с наркотиком.
Он надеялся, что они скрывались где-то в полупус¬
тыне,— насколько проще все можно было бы проделать
без свидетелей. Если их логово находилось в центре
какого-нибудь города, не было бы способа провести опе¬
рацию без лишнего шума.
Главная проблема заключалась в том, как отнять у
них Фэрли. Если атаковать их фронтом, они воспользу¬
ются им как прикрытием. Это должна быть импровиза¬
ция, и в любом случае сначала нужно найти их.
Когда они приземлились в Бу Саада, «Каталина» все
еще была в воздухе, ее движение к югу все еще отслежи¬
валось.
— Западнее Эль-Мегайера,— объяснил Лайму ра¬
дист.— Все еще поддерживает высоту.
Лайм вышел из радиорубки и пересек покрытую гуд¬
роном площадку, подойдя к маленькой группе само¬
летов — «Лиру», чартерной турбовинтовой машине с
12 Заказ 3269
353
людьми из ЦРУ и вертолетам «Ранних пташек». Он по¬
дозвал жестом Джильямса и показал ему карту.
— Я думаю, Бен Крим направляется к тому самому
вади, где Бино на прошлой неделе подобрал самолет.
Сейчас «Каталина» движется со скоростью сто двадцать
пять миль в час. «Лир» может лететь втрое быстрее. Я
хочу быть в этом вади до того, как Бен Крим окажется
там. Мне нужно с собой полдюжины людей из команды
А. Пусть все остальные соберутся в Туггурте и ждут
моих сообщений. У вас есть переносной скремблер?
— Радиопередатчик? Он есть в каждом вертолете.
— Поставьте один из них ко мне в «Лир».
— Хорошо, мистер Лайм. Но как быть, если ваше
предположение ошибочно? Вы будете там, в каком-то
забытом Богом вади.
— Если мы не прибудем туда раньше Бена Крима,
у нас не будет возможности выследить его сообщников.
Примерно в десяти милях от этого вади есть городок,
называемый Геррара,— мне придется реквизировать
там автомобиль.
— Если там есть хоть один,— с сомнением сказал
Джильямс.— Вы знаете, что это за городки в полупусты¬
не. Верблюд и четыре осла.
— Вас беспокоит что-то еще. Что?
— Возможно, ваш пилот может посадить «Лир» там,
н£ юге, а может, и нет. Но в тех местах нет посадочных
полос для хороших самолетов. Может быть, он не смо¬
жет поднять машину в воздух оттуда.
— Тогда это будет стоить нам самолета, не так ли?
Отделение головорезов с винтовками и рюкзаками
разместилось в реактивном самолете, Лайм взял с собой
Шеда Хилла и поднялся по лесенке. Кто-то закрыл за
ним дверцу, и в тот момент, когда Лайм застегивал рем¬
ни на своем кресле, он почувствовал, как самолету пере¬
далась вибрация взвывшего двигателя.
На фюзеляже «Лира» были знаки нефтяной компа¬
нии, и он надеялся, что это успокоит группу Стурки,
если они увидят самолет над своими головами. Он был
почти уверен, что они где-то там, на юге, почти на рас¬
стоянии вытянутой'руки.
К Герраре подходила дорога с твердым покрытием,
боковая дорога в виде совершенно прямой линии, пере¬
секающей семьдесят миль плато до Главного шоссе и го¬
родка Берриан. Это была прекрасная посадочная полоса
для «Лира»; они пролетели над ней на бреющем полете,
354
чтобы убедиться, что на ней нет движения. Пилот легко
приземлился; самолет слегка снесло в сторону, потому
что дорога имела высокий гребень.
Командир группы А извлек складной мопед из не¬
истощимого запаса всевозможных приспособлений, ко¬
торый всегда имели с собой команды из ЦРУ, посадил
сзади на багажник агента и, треща, направился на вос¬
ток в сторону Геррары, деревни, расположенной в тени
пальм в миле от них.
С воздуха они обнаружили там полдюжины машин
и Лайм показал на две из них, которые были ему нужны:
«Лендровер» и грузовик.
Двадцать минут. Солнце скрылось, напоследок брыз¬
нув красным светом, и на подъеме* дороги показался
«Лендровер». Грузовик оказался двухтонным «Лейлан¬
дом» с натянутым над кузовом брезентом — он остался
после войны — из того, что армия Монти * оставила пос¬
ле себя в Эль-Аламейне **.
Лайм не спросил командира из ЦРУ, как он получил
две машины, а командир из ЦРУ не проявил желания по¬
делиться с ним. Его звали Орр, это был жилистый техасец
с коротко подстриженными волосами серо-стального
цвета, и едва ли кто-нибудь мог сомневаться, что он ког¬
да-то служил парашютистом или в «зеленых беретах».
Лайм разложил карту на капоте «Лендровера» поверх
запасной шины и говорил в течение пяти минут. Орр
слушал его, кивая головой. Когда Лайм сел в «Лендро¬
вер» с одним из агентов вместо шофера, Орр посадил
оставшихся людей в грузовик, и они направились на вос¬
ток тесной группой. Сзади них на дороге «Лир» вырули¬
вал на обочину, где он должен был ждать, когда он снова
понадобится Лайму.
Они проехали через деревню, и арабы провожали их
взглядами, пока они не оказались по ту сторону от пальм.
Лайм развернулся на сиденье, чтобы включить работаю¬
щий от батареи передатчик-скремблер, который они
перенесли на руках из самолета. Через три или четыре
минуты он установил связь.
— Джильямс?
• Монти — Бернард Лоу Монтгомери, генерал, командующий
Восьмой английской армией в Северной Африке во время второй ми¬
ровой войны.
*• Эл ь-А л а м е й н — город в Северном Египте. В ноябре 1942
года английские войска нанесли поражение итало-германской группе
Роммеля в крупнейшем танковом сражении около Эль-Аламсйна.
355
12*
— Да, сэр.— Судя по голосу, Джильямс был в хоро¬
шем настроении.
— Он еще в воздухе?
— Да, сэр, несомненно. Начал »снижаться всего не¬
сколько минут назад. Точно в том месте, где вы предпо¬
лагали.
— Мы на земле. Нам понадобится около десяти ми¬
нут, чтобы прибыть туда и еще пять или десять минут,
чтобы занять позицию. Нам хватит времени?
— Я думаю, да. Ему осталось пролететь еще трид¬
цать пять миль, и у него уйдет какое-то время, чтобы
определиться с посадкой. К тому моменту наступят
сумерки, станет почти темно. Я не думаю, что его ждет
много посадочных огней.
— Пара автомобильных фар, я полагаю,-н сказал
Лайм.— Больше не вызывайте на этой частоте, пока я
не установлю с вами связь.
— Прибавь немного,— сказал он водителю.
— Могу я включить фары?
— Нет, черт побери.
Лайм и Орр лежали, распластавшись в кустах, кото¬
рые росли вдоль берега засохшей речки, когда на колею,
оставленную джипами вдоль вади, с шумом приземлил¬
ся самолет. На дороге стояла машина, свет ее горящих
фар был направлен вперед. Пилот Бена Крима ориенти¬
ровался по этим фарам, но это был сложный маневр, так
как чем ближе он оказывался к земле, тем сильнее его
слепили огни. Но пилот должен был знать свое дело.
Стурка использовал только настоящих профессионалов.
Двое коммандос Орра скользнули по направлению
к машине, освещавшей полосу, на которую садился са¬
молет. Если в машине находился водитель, они должны
были подождать. Если же он был снаружи, они получили
приказ установить на машину «пищалку». Предполага¬
лось, что он выйдет из машины, чтобы встретить Бен
Крима и перенести багаж.
В машине, вероятно, сидел Ренальдо или Корби. У не¬
го должно было находиться одно из этих устройств —
магнитофон с передатчиком,— которое предназнача¬
лось, чтобы донести до американцев еще одну серию
указаний — куда доставить «вашингтонскую семерку».
Дело Бена Крима состояло в том, чтобы человеку
Стурки доложить '«из первых рук» о прибытии семерки
в Женеву и забрать магнитофон-передатчик, потом поле¬
356
теть назад в Эль-Джамилю, оставить «Каталину», до¬
ехать до Алжира, купить билет до Мадрида, Парижа или
Берлина, где он подключит передатчик к еще одному ма¬
ленькому банальному часовому механизму, с тем
чтобы Бен Крим был на полпути обратно в Алжир, когда
эта штука пошлет на весь мир сообщение.
Лайма лишь слегка интересовало содержание этих
указаний. В любом случае, когда Бен Крим полетит об¬
ратно в Эль-Джамилю, он будет задержан, и люди
Джильямса проанализируют ленту.
Тем временем на машине установят источник сигнала,
и Лайм будет следовать за Корби или Ренальдо в логово
Стурки. Это должно было сработать. Впервые он почув¬
ствовал это — спокойную уверенность, что Стурка у
него в руках.
В ночной тишине самолет сделал великолепную «боч¬
ку», заходя на посадку, и остановился в сотне футов от
ждущих его огней машины. Фары погасли. Кто-то вышел
из машины и пошел к самолету, и Бенъюсеф Бен Крим
вылез из слабоосвещенной кабины навстречу курьеру.
Глядя в бинокль «Марк Системз», Лайм увидел, как в
сумерках тихо проплыли две тени.
Встреча была короткой. Света оказалось достаточно,
чтобы разглядеть силуэты, и Лайм был совершенно уве¬
рен, что встречал Бен Крима Сезар Ренальдо. Не такой
большой, как Корби, и не такой худой, как сам Стурка.
«Интересно,— подумал он,— а если бы это был Стур¬
ка? Арестовать его на месте и отыскать остальных? Или,
имея его в своих руках, дать ему уйти, чтобы он мог при¬
вести тебя назад, к ним?» Ренальдо не интересовал Лай¬
ма, он даст ему уйти; Лайму не нужен был Ренальдо
как таковой. Но если бы это был Стурка?
Ренальдо сел обратно в машину, завел ее, включил
фары, сделал небольшую дугу, огибая самолет, проехал
почти милю и остановился, чтобы сделать разворот.
Сквозь прозрачный воздух ровной пустыни ее огни мер¬
цали, как звезды. Бен Крим забрался в самолет, и пилот
запустил один мотор. Сильно притормаживая одним ко¬
лесом, он развернул неуклюжую машину на участке раз¬
мером в ее собственную длину. Самолет остановился
на мгновение, когда заговорил второй мотор, затем он
поехал, пробивая темноту узкими лучами своих фона¬
рей и мигая красными боковыми огнями на концах кры¬
льев.
Лайм смотрел на то место, где раньше стояла машина
357
Ренальдо, и его мозг снова напряженно работал. «Маши¬
на,— подумал он.— Не джип и не «Лендровер». Машина.
Один из старых «Мерседес-седанов», конечно же. Горба¬
тый и круглый».
Итак, их берлога находится на дороге или возле нее.
Не в голой пустыне. Это подтверждало еще одно пред¬
положение.
Лайм смотрел, как самолет скрывается из виду, а ма¬
шина удаляется по дороге в пустыню, на северо-восток.
Он похлопал Орра по плечу и сказал:
— О’кей, давай двигаться.
— Мы поедем за ним? Я имею в виду, он увидит наши
фары. Становится слишком темно, чтобы двигаться без
огней.
— Нет нужды следовать за ним,— ответил Лайм.
— Потому что на нем «пищалка»?
— Потому что я знаю, куда он едет.
Они дошли до «Лендровера», и Лайм включил скремб¬
лер.
— Джильямс?
— Да, сэр.
— Достаньте мне караван.
— Что?
Это было одним из преимуществ, которое получаешь,
имея в распоряжении неограниченное количество долла¬
ров и людей.
Верблюжьи караваны являются тысячелетней тради¬
цией в Северной Африке. Это более, чем способ пере¬
возок,— это образ жизни, цель и средство одновремен¬
но. Каждый караван насчитывает от дюжины до двух
сотен верблюдов и делает в год один поход, но это поход
продолжительностью в целый год: он начинается где-
нибудь по течению Нигера. С грузом шкур, соли, суше¬
ного мяса и ремесленных изделий они медленно дви¬
жутся на север, торгуют по дороге грузом и верблюдами
и через шесть месяцев достигают Атласских гор, где за¬
бирают новый груз промышленных товаров, фиников, ке¬
росина, пороха, после чего поворачивают назад и возвра¬
щаются. Караван — это дом: в караване рождаешься и
живешь, в караване же и умираешь.
Обычно в этих местах всегда кочевал какой-нибудь
караван. Отсюда было недалеко до северной конечной
точки. Независимо от того, по какому пути они пришли
с юга, все они сходятся там, где идет цепочка городков
358
у подножия гор к югу от Алжира. Для Джильямса не
оказалось сложным делом обнаружить один из них к
западу от Туггурта и оплатить его услуги. Все можно
купить или хотя бы нанять.
После вызова Лайма караван шел менее двух часов.
В то же время маленький конвой Лайма, состоящий из
«Лендровера» и грузовика, отправился в пустыню на
рандеву с ним.
То, что Ренальдо был в обычном автомобиле, точно
указало Лайму место, где они скрывались. Из вади шла
только одна пригодная дорога. Она же вела на северо-
восток до старого форта иностранного легиона в Дзиуа,
а затем поворачивала точно на восток и тянулась девя¬
носто миль по пересеченной местности до Туггурта и
главной дороге на Бискру.
Старый форт все еще использовали как штаб-кварти¬
ру местной администрации. Но, как и в каждой полно¬
стью оборудованной крепости, там одно время была це¬
почка сторожевых дотов, расположенных на расстоя¬
нии однодневного перехода друг от друга. В тридцати
милях южнее Дзиуа находился небольшой дот, забро¬
шенный со второй мировой войны. Пару раз в пятидеся¬
тых Лайм посещал это место и находил очевидные дока¬
зательства того, что кто-то пользовался им: бандитские
группы или партизаны из ФНО. Предположительно,
Стурка до сих пор использовал его как опорный пункт.
Сооружение имело высоту порядка двухсот футов, яв¬
лялось прекрасной позицией для наблюдения или об¬
стрела — и находилось в нескольких сотнях футов от
дороги. Это было идеальное место для содержания Фэр¬
ли — к нему невозможно было приблизиться незаме¬
ченным.
Американские самолеты и вертолеты с личным соста¬
вом приземлились в Туггурте, в шестидесяти милях от
дота, и должны были быть готовы к тому времени, когда
Лайм присоединится к каравану. Там был врач, несколько
литров крови третьей группы с отрицательным резусом,
десятки снайперов, связистов и множество различных
приспособлений. Лайм собирался использовать скорость
и огневую мощь. Он не мог прокрасться внутрь крепости
Стурки украдкой или исподтишка.
Риск был громаден: риск в отношении Фэрли. В слу¬
чае провала Лайму могли предъявить обвинение в пре¬
ступной ошибке и найти способ упрятать его подальше
на весь остаток жизни, если вообще позволят ему остать¬
359
ся в живых. Но любые действия влекли за собой риск.
Он мог оставить в покое Стурку и наблюдать, что слу¬
чится после освобождения и отпрг^вки в надежное убе¬
жище «вашингтонской семерки». Однако не существовало
способа заставить Стурку сдержать слово и освободить
Фэрли; таким образом, риск был одинаково высок. В не¬
котором отношении атаковать казалось предпочтитель¬
нее, поскольку люди, находящиеся со Стуркой, не явля¬
лись профессионалами; они не были натренированы
убивать не задумываясь, и единственное, о чем ему дейст¬
вительно следовало беспокоиться,— это как удержать
Стурку подальше от Фэрли, пока он не сможет до него
добраться. У остальных отсутствовало инстинктивное
сознание того, что надо делать, и при их замешательстве
у него был хороший шанс прорваться.
«Лендровер» подпрыгивал на кочках и выбоинах, фа¬
ры отбрасывали вокруг пятна света; Лайм крепко вжался
в сиденье, яростно курил и начал потеть.
СРЕДА, 19 ЯНВАРЯ
4:15, северо-африканское время
Она лежала в лодке, скользящей по спокойному озеру.
Голубое небо, мягкое теплое солнце, стеклянная гладь
воды и слабое течение, легко несущее лодку. Больше
ничего не было, стояла тишина. Она не поднимала голо¬
вы, чтобы осмотреться, но знала, что озеро впадает в
глубокий туннель, и рано или поздно лодка скользнет
в него и тихо унесет ее в теплую темноту.
— ...Пегги. Эй.
— М-м.
— Давай живей. Мне что, шлепнуть тебя по щеке?
— Хорошо, хорошо.— Теперь она проснулась, от¬
бросила в сторону одеяло.— Который час?
— Чуть Дольше четырех.
— Четыре утра?
— Что-то неладное с этим боровом. Тебе следует
взглянуть на него.
Эти слова мгновенно привели ее в чувство.
— Что с ним случилось?— Она протянула руку к
чадре и халату.
— Не знаю. Он просто неважно выглядит.
Она вспомнила про часы и захватила их с собой.
360
У Алвина был встревоженный вид. Он держал дверь
открытой, и Пегги проскользнула мимо него.
Фэрли был похож на труп. Она поднесла стекло часов
к его носу, и через некоторое время оно слегка запотело.
Проверила пульс — он был слаб, очень слаб.
— О, черт. Нам лучше позвать Стурку.
Сезар вышел. Она слышала его тяжелые шаги по сту¬
пенькам. «Этот Стурка ничего не сможет сделать»,—
подумала она и кивнула Алвину.
— Мне кажется, мы должны попытаться поднять его
на ноги и водить по комнате.
— Ты предлагаешь проделать то же, что и с людьми,
принявшими избыточную дозу снотворного?
— Я просто не знаю, что еще можно предпринять.
У нас есть кофе?
— Пойду взгляну. Ты хочешь, чтобы я приготовил
его?
- Да.
Алвин вышел, и она подняла Фэрли в сидячее поло¬
жение, спустила его ноги с койки, повернула его и, под¬
сунув свое плечо под его руку, попыталась поднять его
на ноги. Но она выбрала неправильный угол и/почувст¬
вовав, что он тянет ее назад, вернулась в прежнее поло¬
жение и попыталась еще раз.
Ничего не получилось. Он совершенно не держался
самостоятельно, и нужны были по меньшей мере два
человека, чтобы вести его. Прислонив Фэрли к стене,
она стала ждать остальных.
Алвин вернулся с чашкой, до половины налитой кофе.
— Я поставил варить еще. Этот холодный.
— Он подойдет. Давай попытаемся влить это в него.
Подержи ему голову.
Ей не пришлось открывать ему рот: челюсть безволь¬
но отвисла. Она откинула назад его голову.
— Подержи его в этом положении.— Влила немно¬
го кофе и стала смотреть, сможет ли он его проглотить.
Голос Стурки заставил ее вздрогнуть.
— Что с ним случилось?
— Плохая реакция на лекарства.— Она взглянула
на него через плечо.— Слишком много наркотиков.
— Сейчас это не имеет значения. Мне кажется, к нам
пожаловали гости.
В проеме двери за Стуркой появился Сезар.
— Какие гости?— спросил Алвин.
Пегги пыталась заставить Фэрли выпить кофе.
361
— Держи его голову ровнее, черт побери.
— Какой-то верблюжий караван,— ответил Сезар.
— Путешествующий ночью?— удивился Алвин.
— Так иногда бывает,— произнес Стурка.— Но я
не доверяю ему. Идем.— Он указал на Сезара.— Ты зай¬
мешь пост снаружи, сзади. Тебе известно твое место.
Сезар вышел. Пегги смотрела, как двигается кадык
Фэрли, когда он глотает. Это хороший знак, подумала
она. Потом она услышала, как Стурка сказал:
— Поднимите его наверх.
— Нам придется нести его,— нерешительно заметил
Алвин.
— Ну так несите.
Сзади, поперек спины у Стурки уродливо болтался
автомат Калашникова. Он перебросил его в руки и легко
выскользнул в коридор. Пегги услышала, как он под¬
нимается по лестнице — легко и быстро, перешагивая
через две ступеньки.
Движение не должно причинить вреда Фэрли, но она
хотела, чтобы сначала он выпил остатки кофе. Она сдела¬
ла знак Алвину, чтобы он опять придержал голову Фэр¬
ли, и поднесла чашку к его бледным губам.
4:28, северо-африканское время
Лайм незаметно пробирался по булыжникам, осто¬
рожно ощупывая ногой то место, на которое собирался
ступить. Свет звезд падал на бледные обвалившиеся сте¬
ны, и он старался придерживаться тени. Оглянувшись
назад, он не смог разглядеть четырех человек, которые
шли за ним, и это его порадовало.
Он слышал, как кто-то крадется по обломкам за гип¬
совой стеной, которая стояла более или менее'нетрону¬
той на фоне темного неба. Она нависла прямо над ним,
выставив неровно отколотый забытой итальянской бом¬
бой угол. Было примечательно, что он мог слышать при¬
ближение человека: это означало, что этот человек фак¬
тически не ожидал здесь никого встретить. Остальные
должны были находиться в противоположном конце
здания, вглядываясь в узкие щели бойниц и наблюдая за
движением каравана. Стурка послал назад одного че¬
ловека на случай, если караван окажется отвлекающим
маневром — чем он и являлся самом деле.
362
Выполнение задуманного ими плана требовало двух
вещей: внезапности и простоты. Подобраться как можно
ближе, а затем обрушиться на них, опередив их возмож¬
ные действия в отношении Фэрли. Никаких хитростей,
никаких продуманных схем. Только атака. Он рассчиты¬
вал, что у Стурки не больше трех—четырех человек;
он полагался на своего заложника, а не на военную мощь.
Лайм рассчитывал, что им удастся мгновенно сокрушить
сопротивление полдюжины человек.
Он стоял, прислонившись спиной к гипсовой стене,
и прислушивался к приближению человека за дверным
проемом. По затылку пробежал холодок. В ушах отда¬
вался стук сердца. Он старался осторожно выдыхать
воздух, боясь закашляться.
Человек остановился прямо перед пустотой двери.
Лайм не мог повернуться, выбирая более удобную пози¬
цию, чтобы оглушить его, не вспугнув. Вероятно, это
был Корби или Ренальдо — и тот, и другой могли суметь
ощутить присутствие кого-то чужого и в безмолвных
развалинах. Если ему таким образом удастся вытянуть
его наружу, Лайм получит именно то, что ему требова¬
лось.
Пульс бился в горле. Он слышал отдаленный шум
каравана, тяжелой поступью проходившего мимо, шле¬
панье верблюжьих копыт, по камням, скатывающимся
с холма.
«Глупая бравада»,— подумал он. У него должно
было хватить ума послать сюда кого-нибудь помоложе.
Но Шед Хилл был совсем зеленым, а из остальных он
никого не знал, они были чужаками, и если уж не обой¬
тись без ошибок, лучше совершать их самому...
Его локти и колени были содраны до крови: послед¬
ние две сотни ярдов он прополз на животе. Он поудобнее
сжал в кулаке нож.
Движение: скрип кожаной подошвы по песчаной поч¬
ве. Человек выходил. Лайм слышал звук его прерывисто¬
го дыхания.
Он стоял, занеся руку для удара, замерев на месте,
если не считать непроизвольного трепета нервных окон¬
чаний.
Он почувствовал его до того, как увидел. Рассчитал
его дыхание, подождал, пока он выдохнет воздух и по¬
вернется к дверному проему. Зажал ладонью ему рот и
всадил нож.
Однажды в Оране он зарезал человека, который пе¬
363
ред этим сделал глубокий вдох, и его крик был слышен
в округе на целую милю.
Тело обмякло.
Лайм вытащил нож и обхватил человека, не давая
ему упасть.
Ренальдо, подумал он.
Он беззвучно опустил труп и шагнул в сторону, делая
знак рукой.
Пока они ничем себя не выдали, но их обнаружат,
и поэтому надо было действовать как можно скорее. Че¬
тыре снайпера проскользнули мимо него, перешагнув
через мертвое тело Ренальдо, и, крадучись, как акулы,
двинулись вперед, держа перед собой винтовки. Лайм
занял место за Орром, вытащив из-под мышки свой
револьвер тридцать восьмого калибра. Пули, несущие
смерть, были только у него. Сейчас так и должно
было быть.
Абсолютная власть и абсолютная ответственность.
Чья-нибудь смерть могла стать только следствием вы¬
стрелов Лайма.
Перед этим там горел свет — возможно, керосиновые
лампы,— но теперь царила полная темнота. Этого сле¬
довало ожидать: Стурка должен был все потушить.
Стурка, вероятно, находился у одной из бойниц перед¬
ней стены, наблюдая за прохождением каравана. Он
должен держать Фэрли при себе или совсем рядом:
Фэрли был его щитом от всех неприятностей.
Лайм отдал классический приказ: «Стрелять по всему,
что движется». Их боеприпасы состояли из патронов с
транквилизатором; и у них будет возможность позднее
рассортировать друзей и врагов.
Они в молчании продвигались вперед по разрушенным
коридорам старого дома. Крыша местами обвалилась,
и внутрь проникало немного света, которого хватало,
чтобы разглядеть очертания предметов. Старая разбитая
дверь, наполовину сорванная с петель, в конце коридора
была приоткрыта на два фута, позволяя пройти в рас¬
положенную за ней комнату, но мешая рассмотреть, что
в ней скрывалось. Они столпились у этой двери, прита¬
ившись за ней; все ждали сигнала Лайма, а Лайм ждал,
когда его слух подскажет ему, та ли это комната, за
дверью которой стоял Стурка с Фэрли. Он пытался вос¬
становить в памяти расположение комнат — план дота.
Пятнадцать лет...
364
4:35, северо-африканское время
Алвин водил взад-вперед Фэрли. Пегги пересекла ком¬
нату и остановилась в глубокой тени в углу, чтобы выгля¬
нуть из окна. Из узкой расщелины она наблюдала за
медленной процессией из верблюдов и погонщиков у под¬
ножия холма, безмолвными горбатыми фигурами, дви¬
жущимися при свете звезд.- Стурка тоже находился у
окна, в пяти метрах справа от нее, рассматривая их, бо¬
лее встревоженный, чем когда-либо. Она не заметила
ничего подозрительного, но Стурку что-то насторожи¬
ло. Он ничего не сообщил остальным, но его напрягшаяся
спина и высоко поднятая голова выдавали его состояние.
Звук.
Где-то сзади. Она повернула голову, пытаясь разо¬
браться, что это было. Шарканье ноги? Но там, сзади,
находился Сезар.
Тогда это, возможно, был Сезар или какой-нибудь
грызун, прячущийся в этих стенах.
Но Алвин тоже услышал звук и остановился посреди
комнаты, прижимая к себе Фэрли, рука которого была
закинута на его плечи. Алвин обхватил Фэрли за талию
левой рукой, а правой вытащил пистолет. Распоряжение
Стурки, отданное свистящим шепотом еще на лестнице,
было коротко и ясно: «Если будут какие-либо неприят¬
ности — пристрелите его, а потом позаботьтесь о себе».
Фэрли не то чтобы был в сознании, но он не был и в
состоянии комы. Его ноги по привычке переступали,
но если его отпустить, он упал бы. Как пьяный.
Стурка обернулся и посмотрел на заднюю дверь. Се¬
зар закрыл ее, когда ушел туда. Она оставалась закрытой,
не было ничего слышно, но что-то привлекло внимание
Стурки. За дверью находилась полуразрушенная казар¬
менная комната, за ней покосившаяся дверь, коридор,
идущий мимо того, что осталось от офицерских комнат,
еще одна дверь, затем сплошные обломки камня и шту¬
катурки — слишком сильные разрушения, для того что¬
бы с уверенностью сказать, что там было первоначально.
Стурка нахмурился и откинул арабский капюшон со
своей, головы. Он подал Алвину знак рукой. Но Алвин
не успел сделать движение. Пегги увидела, как дверь
распахнулась настежь и комната мгновенно наполни¬
лась людьми, которые стреляли из винтовок...
Было темно. Пожалуй, очень мало света для стрельбы.
Ее глаза привыкли к темноте, но она все еще не поняла,
365
что случилось. Ее ослепили вспышки огня, вылетаю¬
щего из стволов, вокруг стоял оглушительный шум.
Алвин находился в центре того пространства, которое
она могла видеть, и она видела его совершенно отчетли¬
во: Алвин инстинктивно стрелял в атакующих, револьвер
в его руке подпрыгивал. Но Алвин ждал, когда тот, в
кого он стрелял, упадет, и это дало остальным больше
времени, чем достаточно. Кто-то выстрелил в Алвина,
и сила удара сбила его с ног и перевернула.
Она наблюдала и не верила, что это действительно
происходит. Ее голова повернулась,. как во сне, и она
увидела грубое изрезанное шрамами поднятое лицо
Стурки, который наводил автомат для стрельбы. Стрель¬
бы не по атакующим, а по Фэрли, который уже падал на
пол...
Какой-то большой человек с револьвером стрелял,
как будто он был где-то на стрельбище: сжимая револь¬
вер в вытянутых вперед руках и стреляя с ужасающей
своей ритмичностью скоростью, стреляя и стреляя, пока
обойма не оказалась пустой и курок не издал сухой
щелчок...
Она увидела, как Стурка падает, и вдруг подумала:
«Они еще не заметили меня, здесь, должно быть, слиш¬
ком темно»,— и она почувствовала тяжесть пистолета,
который Стурка вложил в ее руку. Она видела, как Фэрли
сделал движение по полу и подумала: «Они не убили
его, это моя задача — убить его, не так ли?» Но она не
подняла пистолет. Она лишь стояла в глубокой тени свое¬
го угла и наблюдала, когда один из атакующих обнару¬
жил ее и поднял свою винтовку.
Когда он выстрелил, она увидела оранжевый язык
пламени.
4:39, северо-африканское время
Лайм почувствовал острую боль в боку. Он стоял,
прислушиваясь к ощущениям внутри себя.
У Стурки было шесть ран, оставленных выстрелами
из револьвера тридцать восьмого калибра, и любая из них
могла считаться смертельной. Лайм стрелял обдуманно,
сознавая, что пришло время вытаскивать остальных и
зная, что Стурка был именно тем, кого ему следовало
убить.
Збб
Стурка умер у ног Лайма. Он видел, как его лицо пе¬
редернулось под маской смерти, но выражение глаз не
изменилось, ничто не говорило о том, что он узнал его
или хотя бы понял, что происходит. Стурка умер в угрю¬
мом молчании, без последних слов. Он лежал на камен¬
ном полу, истекая кровью, и когда кровь перестала течь,
Лайм пересек комнату и подошел к тому месту, где ле¬
жал Клиффорд Фэрли.
Усталость создавала ощущение попавшего в глаза
песка. Он уже чувствовал расползавшийся по комнате
едкий запах смерти. Стурка был мертв, и Корби убил од¬
ного из «Ранних пташек». Девчонка Остин лежала бес¬
форменной грудой, сраженная пулей, которая ударила ее
в грудь; транквилизатор еще некоторое время удержит
ее без сознания.
И Фэрли. Орр достал ручной фонарь и потряс его,
чтобы заставить гореть ярче. Возможно, освещение уси¬
ливало впечатление, но Фэрли казался мертвенно блед¬
ным. Лайм опустился на колени рядом с избранным пре¬
зидентом. Он услышал, как Орр сказал:
— Приведи врача, Вилкис.
Один из снайперов выбежал вперед, подавая знак
каравану.
Когда врач прибыл, Фэрли перестал дышать.
— Для полной уверенности нужно вскрытие.
Лайм был слишком измотан, чтобы ответить. Он
только уставился на доктора в тупом отчаянье.
— Вероятно, они накачали его наркотиками, чтобы
держать в повиновении,— сказал врач.
— И это убило его?
— Нет. Его убила ваша начиненная транквилизато¬
ром пуля. На фоне того, что уже содержалось в его ор¬
ганизме, она стала смертельной дозой. Послушайте, у вас
не было возможности предусмотреть это. Я могу засви-
детельстовать.
Лайм не испытывал потребности переложить вину
на кого-нибудь другого. Это было не существенно. Вни¬
мания'заслуживал только один факт. Он совершил ошиб¬
ку, и она стоила Фэрли жизни.
— Вы все сделали правильно..— Орр искренне за¬
блуждался.— Никто из них и пальцем не успел дотро¬
нуться до Фэрли. Мы вывели их из строя до того, как
они попытались заняться им. Послушайте, это не ваша
вина...
Но Лайм уходил прочь. Один из агентов вызвал кон¬
367
вой по «уоки-токи»; и Лайм вышел наружу, чтобы встре¬
тить его, надеясь, что ночь облегчит тяжесть мыслей и
чувств.
— Мне жаль. Мне чертовски жаль, сэр.
Лайм легким кивком дал Шеду Хиллу понять, что
принимает его сожаления.
— Я должен поговорить с кем-нибудь по скремб¬
леру. Попробуй связаться с Вашингтоном.
— С президентом?
— С любым, с кем получится.
— Хотите, я сделаю это, сэр?
В глубине души он почувствовал признательность и
дотронулся до руки Шеда Хилла.
— Спасибо. Я думаю, что сам справлюсь.
— Я хочу сказать, что мог бы...
— Займись связью, Шед.
— Да, сэр.
Он посмотрел, как парень вприпрыжку сбежал по
склону холма к «Лендроверу» и последовал за ним, гораз¬
до более медленно, двигаясь, как сомнамбула, и споты¬
каясь о неровности дороги.
Вокруг машины стояли восемнадцать—двадцать
снайперов, наблюдающих за ним с виноватым сочувст¬
вием. Он подошел к их маленькой группе, и они рассту¬
пились перед ним. Добравшись до «Лендровера», он ощу¬
тил такую слабость, что усомнился, сможет ли удержать¬
ся на ногах. Он отогнул вниз подножку и сел на нее.
Шед'Хилл протянул ему телефонную трубку.
— Это Саттертвайт. Он в штабе.
Из трубки доносился сильный треск. Статические
помехи, или неисправности в работе скремблера, или,
возможно, просто шум в самом кабинете.
— Говорит Лайм.
— Дэвид? Где вы?
— Я в пустыне.
— Ну?
— ...Он мертв.
— Кто? Кто мертв?
— Клиффорд Фэрли.
Тишина заполнила собой фон постоянно прорыва¬
ющихся помех.
Наконец послышался голос, настолько слабый, что
Лайм с трудом различил' его:
— Господи Всемилостивейший.
— Мы взяли их всех, если это имеет значение. Стурка
368
и Ренальдо сыграли в ящик.— Господи. «Сыграли в
ящик»— выражение, которое он не произносил и не
слышал на протяжении пятнадцати лет.
Саттертвайт что-то говорил, но Лайм не уловил
смысла.
— Что?
— Я сказал, что это позволяет Брюстеру вернуться
в свой кабинет еще на четыре года. Пару часов назад
сенат проголосовал за отстранение Холландера. Они
внесли поправку в Акт преемственности. Теперь он ле¬
жит на столе президента для подписи.
— Я не знаю, о чем вы говорите. не уверен, что
меня это интересует.
— Я понимаю.— Голос Саттертвайта был едва слы¬
шен, слова с трудом доносились:— Я должен знать, как
и почему умер Фэрли, Дэвид.
— Он умер от избыточной дозы транквилизаторов.
Я полагаю, можно считать, что это я убил его. Мне ка¬
жется, вы вправе сказать так.
— Продолжай. Расскажи мне все.
Лайм сообщил ему все подробности, а затем спро¬
сил:
— Каковы будут ваши распоряжения относительно
моих действий?
— Не знаю. Надо подумать. Пока не говорите никому
ничего. Держите всех ваших людей вместе, доставьте
их домой. Тело Фэрли надо перевезти в Эндрюз — я
встречу вас или направлю для этого кого-нибудь дру¬
гого. Возможны провокации, убедитесь, что никто из
ваших людей не имеет ни малейшей связи с внешним
миром.
— Вообще никаких заявлений?
— Не от вашего имени. Мы должны передать сооб¬
щение со своей стороны. Я полагаю, что с этим заявле¬
нием должен выступить президент.
Лайм смял в руках сигарету.
— Вы можете также отозвать тех семерых арестован¬
ных. Теперь уже не будет никакого обмена. .
— Я так и сделаю. Хорошо, Дэвид, пока,— с фаль¬
шивой бодростью попрощался Саттертвайт и оборвал
связь.
Лайм швырнул трубку на щиток «Лендровера» и на¬
чал шарить по карманам в поисках запропастившейся
зажигалки.
369
12:20, восточное стандартное время
Похоже, опять пошел снег. Саттертвайт стоял в
маленькой пустой комнате на последнем этаже здания
управления делами. Он не включил свет. Огни города за
окном не давали комнате погрузиться в темноту. Он уже
некоторое время стоял один в сумерках. Просто стоял
там.
Все ушли по домам. Комната штаба была демонтиро¬
вана. Он сидел там в одиночестве до тех пор, пока брига¬
да уборщиков не пришла туда, чтобы вычистить мусор;
потом он забрался сюда, чтобы подумать.
Блок южан боролся за Холландера, но это не было
настоящим сражением. Сторонники Брюстера сыграли
на проблеме старческой несостоятельности, и в откры¬
тую на заседании сената не прозвучало ни слова о по¬
литических убеждениях Холландера. Это было бы слиш¬
ком грубо. Практически о самом Холландере мало кто
говорил, за исключением его сторонников. Причиной —
называемой вслух причиной — были опыт и квалифика¬
ция. «Господин президент, я счастлив воспользоваться
возможностью поддержать своим выступлением обла¬
дающего выдающимися способностями сенатора от
Монтаны. Имею честь утверждать, что в условиях на¬
ционального кризиса, когда промедление подобно смерти,
законы преемственности поста президента Соединенных
Штатов должны учитывать реалии сложных админист¬
ративных проблем, существующих в настоящий момент.
Мы не можем и не должны ожидать, что кто-либо спосо¬
бен принять бремя этой должности без соответствую¬
щей подготовки и введения в курс дела, то есть, говоря
короче, мы не имеем права усугубить ситуацию массой
сложностей, неминуемо возникающих в процессе смены
администраций. Неужели у кого-то могут оставаться
сомнения, что в существующих обстоятельствах, когда
совершенно очевидно полное отсутствие времени для
передачи правления новому лицу старой закалки, у нас
есть только один разумный выход?..»
Конечно, всё было шито белыми нитками, и все по¬
нимали это. Брюстер мог легко остаться в Белом доме
на срок, достаточный для введения в курс дела нового
президента, если бы в этом заключалась единственная
трудность. Сторонники Холландера указывали на эти
несуразности с грохочущим гневом и едким сарказмом,
но они не представляли серьезной опасности для Брю¬
370
стера. Все еще помнили, с каким малым отставанием
проиграл Брюстер публичные выборы, недоразумения в
Лос-Анджелесе и других городах, пересчет голосов, вес¬
кое преобладание демократов в обеих палатах, которые
скрыто приветствовали действия Брюстера, поскольку
они укрепляли положение партии.
Впрочем, все это не было даже-столь существенно,
была только одна проблема, и этой проблемой являлся
Уэнди Холландер. Его старческая паранойя, его поли¬
тическое слабоумие. Холландер обладал уникальной спо¬
собностью восстановить против себя почти всех членов
конгресса, причем те, кто был ближе знаком с ним, ис¬
пытывали к нему наибольшую неприязнь.
По сравнению с тем ужасом, который он внушал всем,
доводы против Брюстера, несмотря на их многочислен¬
ность и логичность, практически не имели веса. Брюстер
действительно узурпировал права избирателей: проиграв
публичные выборы, он аннулировал их результаты с по¬
мощью акта конгресса. Действительно, как настойчиво
повторял Фицрой Грант, действия Брюстера шли враз¬
рез с любым разумным толкованием смысла конститу¬
ционных норм. Вероятно, было правдой и то, что спо¬
собность Брюстера завладеть властью значительно пре¬
вышала его способность мудро пользоваться ею; по
крайней мере это подозревал Фиц Грант.
Тем не менее то, что проделал Брюстер, нельзя было
назвать нелегальным, неконституционным, техничес¬
ки запрещенным трюком. Он воспользовался законом —
или лазейкой в нем — и выиграл, потому что конгресс
попал в ловушку эмоционального характера. Законода¬
тели приняли чрезвычайный план главным образом по¬
тому, что он касался чрезвычайного положения, с ко¬
торым они надеялись никогда не столкнуться. Как и все
остальные, они убедили себя, что Фэрли вернется целым
и невредимым. Пикантность ситуации заключалась в
том, что они, вероятно, не проголосовали бы за эту меру,
если бы знали, что Фэрли ждет смерть — и Холландер
бы, таким образом, стал президентом несмотря ни на
что.
Оппозицию в сенате возглавлял Грант, который поль¬
зовался уважением, хотя его доводы не принимались
во внимание; в палате представителей сопротивление
исходило от группы истеричных ультра-правых конгрес¬
сменов, которые гиканьем и криками были буквально
согнаны с трибуны. Уже через несколько часов после
371-
обращения президента Уэйз и Минз прекратили прения
по проекту резолюции палаты представителей и поимен¬
ное голосование прошло в неумолимом темпе бронетан¬
кового удара. Выступающий в роли спикера Филипп
Крейли от Нью-Йорка дал указание Уэйзу и Минзу
сформировать подкомитет, готовый в десятиминутный
срок встретиться с соответствующим комитетом сената,
после того как билль будет там ратифицирован. Все это
было проделано с виноватой поспешностью, и большин¬
ство из них ускользнуло украдкой тотчас же, как только
их обязанности были выполнены.
Саттертвайт испытывал одинаковое отвращение и
к фанатичной самоуверенности Брюстера и к зловещим
предсказаниям Гранта. Конгресс выбрал меньшее из двух
зол. Этого нельзя было отрицать. Но для того чтобы пре¬
дотвратить одну форму тирании, они создали другую.
Саттертвайт резко остановился перед окном. Он издал
несколько междометий, очевидно, в такт одолевавшим его
мыслям. Он всматривался в город с напряженной сосре¬
доточенностью маньяка, наблюдающего за раздевающей¬
ся женщиной, но почти ничего не видел. Его мозг был
целиком захвачен одной идеей. Внезапно он выскочил
из комнаты и бросился к лифту.
Команда уборщиков в штабе все еще возилась. Сат¬
тертвайт пронесся через комнату в конференц-зал, под¬
скочил к телефону и выхватил телефонную книгу. Он на¬
шел номер Филиппа Крейли и набрал его.
Звонок раздался с десяток раз, но ответа не было.
Несомненно, это был кабинет Крейли, но часы показы¬
вали час ночи. Саттертвайт выругался и просмотрел го¬
родской телефонный справочник. Номера члена палаты
представителей Крейли там не оказалось.
Не значится. Чертов сукин сын. Саттертвайт ударил
кулаком по столу.
Наконец он набрал номер, который знал: домашний
телефон Лайома МакНили.
МакНили ответил после второго звонка.
— Это Билл Саттертвайт, Лайом.
— Привет, Билл.— Голос был абсолютно бесчувст¬
венный. Это было понятно: МакНили являлся ближай¬
шим политическим советником и другом Фэрли и только
что, в течение последних двух часов, узнал о его смерти.
В одиннадцать президент отправился на телевидение,
чтобы сделать два заявления. Кто-то — возможно Перри
Херн — позаботился позвонить МакНили, потому что
372
МакНили звонил Саттертвайту, спрашивая о подроб¬
ностях. Саттертвайт не отклонился от заготовленной
версии: Фэрли умер до прибытия спасителей, похитители
ввели ему избыточную дозу наркотиков.
— Лайом, я прошу прощения, что потревожил вас
в такое время, но это жизненно важно. Мне нужен Фи¬
липп Крейли. Я подумал, что у вас может быть номер
его домашнего телефона.
— Ну, я...
Саттертвайт ждал, когда МакНили переключится со
своих мыслей на его просьбу. Наконец МакНили сказал
отсутствующим тоном:
— Подождите минуту, я найду его.
Через некоторое время МакНили опять взял трубку.
Он назвал семь цифр, и Саттертвайт записал их на об¬
ложке телефонной книги.
— Вам еще что-нибудь нужно, Билл?
— Спасибо, нет. Извините, что побеспокоил вас.
— Все в порядке. Наверное, мне не удастся уснуть
сегодня ночью.
— Я... подождите минутку, Лайом, я думаю, вы мо¬
жете помочь мне.
— Помочь в чем?
— Это не телефонный разговор. Вы одеты?
- Да.
— Я в здании управления делами. В конференц-зале
за комнатой заседаний Совета национальной безопас¬
ности. Вы можете приехать сюда немедленно? Мне нуж¬
но, чтобы кто-нибудь помог, поработав на телефоне.
Надо сделать множество звонков.
— Боюсь, что я не слишком расположен беседовать
с кем-либо сегодня ночью, Билл. Мне неприятно отка¬
зывать вам, но...
— Это для Клиффорда Фэрли,— сказал Саттерт¬
вайт.— И это важно.
К тому времени, когда приехал МакНили — неве¬
роятно элегантный, в мохеровом костюме и итальянских
ботинках,— команда уборщиков уже закончила свою
работу. Саттертвайт втащил его в комнату и закрыл дверь.
— Я рад, что вы смогли приехать.
— Все это очень’ таинственно. Что вы задумали,
черт побери?
Они не были в прямом смысле друзьями, хотя доста¬
точно близко общались после выборов. Считалось само
373
собой разумеющимся, что в новой администрации Мак¬
Нили примет на себя роль Саттертвайта.
— Я уверен, что вы думали о Фэрли.
- Да.
— Вероятно, появятся слухи, что Брюстер убил его.
— Вполне возможно. Так всегда бывает, когда один
человек извлекает выгоду от смерти другого.
— В действительности такие слухи абсолютно бес¬
почвенны,— сказал Саттертвайт.— Я должен убедить вас
в этом до того, как мы продолжим.
МакНили криво улыбнулся, исключительно из веж¬
ливости.
— Во время кампании мы присвоили ему немало
имен, но, мне кажется, «убийцы» среди них не было.
— Он исключительно честный человек, Лайом. Выра¬
жаясь на старый манер, он человек доброй воли. Я по¬
нимаю, что на ваш взгляд он слишком сильно находится
в плену устаревших политических догм, но вы должны
верить в его искренность.
— Зачем вы это мне говорите?
— Потому что я все больше и больше убеждаюсь,
что нельзя допустить, чтобы президент, потерпевший
поражение на выборах, наследовал свой пост.
— Не понял?
— Сядьте и снимите пальто. Я постараюсь в меру
своих возможностей объяснить вам.
Крейли приехал без двадцати два, неуклюжий чело¬
век в помятом пальто.
— В чем дело, Билл?
— Вы конечно знакомы с МакНили?
— Естественно. Мы вместе участвовали в кампании.
— Я недостаточно хорошо разбираюсь в уставе кон¬
гресса,— произнес Саттертвайт.— Мне нужны данные
о его структуре — схеме организации. Главной фигурой
парламента является спикер, не так ли?
— Совершенно верно.— Крейли выглядел очень уста¬
лым. Он подошел к стулу, провел рукой по лицу и оперся
локтем о длинный стол.
Саттертвайт взглянул на МакНили. Стройный нью¬
йоркец наблюдал за ними.
— Это может оказаться чертовски важно для всех
нас,— сказал Саттертвайт.— Почему после смерти Мил¬
тона Люка не был немедленно выбран преемник? Поче¬
му исполняющим обязанности спикера были назначе¬
ны вы?
374
Крейли покачал головой, его рот скривился.
— Я понимаю, к чему вы клоните. Странно, что имен¬
но вы задаете мне этот вопрос — человек из ближайше¬
го окружения Брюстера.
— Продолжайте,— велел Саттертвайт.
— Ну, я, конечно, не совсем подготовлен для такой
должности. Им был нужен кто-нибудь, чтобы временно
занять этот пост, и я оказался под рукой. У меня нет
достаточной квалификации. Мой стаж слишком мал —
очень многие люди стоят выше меня по старшинству.
Главным образом южане.
— Почему они не выбрали постоянного преемника
Люка?
— По двум причинам. Во-первых, у нас не набралось
достаточное количество голосов. Если вы помните, мы
потеряли множество людей при различных взрывах.—
Он сказал это очень сухо. Крейли не относился к числу
язвительных злопыхателей; вероятно, его реакция явля¬
лась своего рода защитной мерой от цепи мучительных
потрясений, которые обрушились на них всех.
— Возможно, вы недостаточно хорошо осведомле¬
ны о том, что случилось за последние двадцать четыре
часа,— продолжал Крейли.— Нам нужно вытащить в
Вашингтон не менее сотни конгрессменов. Многие из
них разъехались по домам на похороны друзей. До сегод¬
няшнего вечера мы не могли собрать кворума в палате.
Мы потеряли семьдесят два конгрессмена. Еще четыр¬
надцать до сих пор находятся в госпиталях. Слава Богу,
что никто из них не остался в критическом списке. Но
суть в том, что мы не досчитались восьмидесяти семи
человек — и большинство погибших были демократами.
Вы улавливаете смысл?
— Вы намекаете на то, что демократы не могли бы
наскрести большинства, если бы вы попытались поса¬
дить нового спикера прямо сейчас.
— Что-то в этом роде. Агитация шла вовсю. Каза¬
лось, некоторые южане достаточно решительно настро¬
ены на то, чтобы поменяться сторонами от прохода, если
мы не придём к компромиссу с Дикстиератом относи¬
тельно спикера. Наша группа — обе партии, но в основ¬
ном северяне — подробно обсуждала это. Мы решили,
что лучше подождать, пока не будут проведены специ¬
альные выборы или губернаторы не назначат конгрес¬
сменов на вакантные места. По-видимому, это в боль¬
шей или меньшей степени восстановит твердое демокра¬
.375
тическое большинство, существовавшее раньше. В то же
время это не позволит кому-либо обвинить нас в про¬
таскивании решений при неполноте списочного состава.
— Однако, ничто не остановило вас от переизбра¬
ния Говарда Брюстера прошлой ночью,— заметил Мак¬
Нили.
— Господи, никто же не верил, что Фэрли умрет —
и кроме того, вы знаете, какова была альтернатива.
Снова вмешался Саттертвайт:
— И все же ваши объяснения не вполне меня удов¬
летворили. Спикер парламента — если бы таковой сей¬
час был — являлся бы следующим в порядке преемст¬
венности президентства. Впереди Холландера, даже
впереди Брюстера. Тогда почему же вы не избрали но¬
вого спикера и не позволили ему стать президентом?
— Это первое, о чем мы подумали. Но закон не дей¬
ствует таким образом. Порядок преемственности приме¬
ним только к лицам, которые находятся при исполнении
должности — и позвольте мне процитировать — «до
момента смерти, отставки, перемещения с должности,
неспособности; или неумения выполнять обязанности».
Я полагаю, вы улавливаете суть. Вы не можете просто
пойти и назначить нового спикера парламента, который
в действительности постфактум становится президентом.
Единственным спикером парламента, который имел пол¬
ное право занять место Клиффорда Фэрли, являлся
человек, который занимал эту должность до того времени,
когда Фэрли был похищен. Им был Милтон Люк. И он
мертв.
— На мой взгляд, это звучит бессмысленно,— ска¬
зал МакНили.
— Почему?— взглянул на него Крейли.
— Потому что мне не известно ни одного закона, в
котором бы говорилось, что вы не можете выбрать ново¬
го спикера независимо от момента смерти или отставки
старого спикера. Вы не связаны необходимостью ждать
начала следующей сессии конгресса, чтобы сделать это.
— Совершенно верно, мы можем выбрать нового
спикера в любое время, когда захотим, но кого бы мы сей¬
час ни выбрали — это будет человек, получивший эту
должность постфактум. Вы понимаете? Фэрли уже мертв,
а закон уточняет «до момента смерти» и так далее и
тому подобное.
— Но Фэрли не является президентом. И никогда
не был.
376
— Закон одинаково применим и к новоизбранному
президенту. Раздел третий, двадцатая поправка к Кон¬
ституции. А также Акт преемственности президентства,
три и.8.С., тысяча девятьсот семьдесят первый. Не
думайте, что мы плохо справляемся со своими обязан¬
ностями.
МакНили провалился в кресло, он махнул рукой Сат-
тертвайту.
— Похоже, это была не лучшая попытка.
— Вам следует знать, что такая идея, кроме вас,
приходила в голову многим людям,— заметил Крейли.—
Ничего не поделаешь.
— И все-таки я пока не собираюсь сдаваться,— ска¬
зал Саттертвайт.—$ Насколько я понял, закон приме¬
ним к лицам, которые находятся в должности в то время,
когда появляется вакансия в президентстве. Но до зав¬
трашнего полудня, когда истекает срок полномочий Брю¬
стера, этой вакансии нет.
— В этой позиции есть одно уязвимое место,— уста¬
ло ответил Крейли.— Законы сформулированы таким
образом, что новоизбранный президент занимает своего
рода полуофициальное положение. В случае его смерти
новоизбранным президентом становится новоизбранный'
вице-президент/ Когда он умирает, действующий спи¬
кер становится новоизбранным президентом во всех
практических Отношениях. Механизм срабатывает с мо¬
мента смерти, а не со времени появления вакансии в
Белом доме. Я не пытаюсь доказать, что этот порядок
прост или блестяще продуман, но он работает именно
таким образом. С минуты смерти Декстера Этриджа
новоизбранным президентом Соединенных Штатов стал
Милтон Люк. Таков закон.
— Я никак не возьму в толк, как в таком случае вы
можете совместить два события. Если верно то, что вы
сказали, тогда с момента смерти Люка новоизбранным
президентом стал Уэнделл Холландер. Если это так,
то Брюстер не имел права смещать Холландера — вы
не можете придать закону обратную силу.
' Прикрытые глаза Крейли медленно округлились.
— Возможно, вы нащупали нечто. Я не думаю, чтобы
эта мысль приходила кому-нибудь из нас в голову.
— А что если в один прекрасный день из ближайших
четырех лет она придет в голову Холландеру? Может
возникнуть очень неприятное обвинение — в захвате
поста президента.
377
— Чего вы добиваетесь?
Саттертвайт чувствовал на себе тяжелый взгляд кон¬
грессмена. Блеск глаз Крейли был похож по яркости на
сияние драгоценных камней. МакНили сполз в кресле
почти до лежачего положения и наблюдал за ними с
жадным возбуждением. Саттертвайт продолжал:
— Налицо путаница в законах. Никто не предвидел
возможности такой ситуации, в которой мы сейчас ока¬
зались — это просто невозможно. Таким образом, какое
бы решение ни было*принято, кто-нибудь всегда сможет
найти законные возражения против него.
— Да, продолжайте.
— Я хотел бы признать правильность вашей интер¬
претации законов преемственности. Очевидно, почти все
согласны с ней. Но вы должны быть готовы согласиться
с возможностью того, что если вы пойдете дальше и вы¬
берете сейчас нового спикера, у него будут законные ос¬
нования претендовать на президентство.
— Вы хотите сказать, если мы выберем нового спи¬
кера до завтрашнего полудня.
— Безусловно.
— Ну, это будут спорные притязания. Они только
усложнят положение.
— Но такая претензия будет абсолютно законна,
не так ли?
— Я полагаю, вы можете так считать. Можно ис¬
толковать закон таким образом. Но многие выступят
против этого.
— Однако в противном случае Брюстер останется
на своем посту еще четыре года, несмотря на тот факт,
что он явно извратил весь смысл Конституции.
— Избрание нового спикера будет выглядеть не
меньшей издевкой.— Крейли покачал головой.— Я не
могу поддержать вас. Вы не учитываете тот факт, что
Брюстер будет драться не на жизнь, а на смерть — и Брю¬
стер, в отличие от Уэнди Холландера, обладает доста¬
точной популярностью, чтобы сделать эту борьбу ужас¬
ной.
— Мне кажется,— подал голос МакНили,— значи¬
тельная часть его сторонников в мгновение ока исчез¬
нет, если вы предложите публике привлекательную аль¬
тернативу.
Но Крейли не согласился е-ним.
— Если вы осознаете, что страна находится на пороге
взрыва, то вы должны отдавать себе отчет, что произой¬
378
дет, если мы расколем ее борьбой, которую вы предла¬
гаете. И так или иначе я должен еще кое-что сообщить
вам: конгресс достаточно плясал под чужую дудку. Они
больше не потерпят вашего неприкрытого вмешательства.
Если вы попытаетесь пойти в атаку на Брюстера, почему
вы не сделали этого раньше?
— Потому что я не подумал о жизнеспособной аль¬
тернативе Холландеру. И никто другой этого не сделал.
Поймите, я не против Говарда Брюстера, я только про¬
тив осуществления опасного прецедента. Я думаю, мы
должны избежать его, если только можем.
— Но мы не можей. Уже слишком поздно.
— Я так не считаю,— сказал Саттертвайт.
— Дело в том,—произнес МакНили,— что Брюстер
может добровольно пойти на это. Особенно если ему
придется считаться с общественным мнением. Он знает,
что если он попытается сохранить должность на следую¬
щие четыре года, его управление страной будет запятна¬
но. Никто не забудет способа, которым он добился вто¬
рого срока. Это будет постоянно терзать его. Диссиденты
уже ненавидят его — и к ним присоединится множество
других людей.
Саттертвайт подождал, пока атмосфера немного раз¬
рядится, и начал говорить со спокойной уверенностью:
— Я знаю Говарда Брюстера. Он не захочет быть
объектом чьей-либо ненависти. Я думаю, мы сможем
убедить его поддержать действия по назначению ново¬
го спикера парламента.
Крейли вздохнул:
— Вы должны простить мне мой скептицизм.
— Я убежден, что он вполне оправдан. Но допускае¬
те ли вы такую возможность?
— В политике почти все возможно, Билл.
— Вполне достаточно. Это подводит нас к причине,
по которой мы хотели переговорить с вами. Нам нельзя
допустить, чтобы члены парламента снова разбежались.
Можете ли вы собрать весь состав и держать их под
рукой на время между этим моментом и полуднем чет¬
верга?
Крейли откинул назад голову и, прищурив глаза,
пристально посмотрел на него.
— Я полагаю, вы даже нашли кандидата, удовлетво¬
ряющего нас во всех отношениях?
— Естественно.
— Ну?
379
— Это человек, который почти получил эту долж¬
ность. Человек, которого Фэрли хотел видеть в своей
команде — человек, которого Декстер Этридж предста¬
вил как своего вице-президента.
— Эндрю Би,— выдохнул Крейли.— Господи Иису¬
се, Билл, мне кажется, вы дьявольски искусно про¬
думали это.
9:45, восточное стандартное время
Большой реактивный самолет приземлился в Эндрюз,
и, когда он начал останавливаться у конца тормозного
пути, Лайм расстегнул ремни. Он вышел из него слабо
отдохнувшим после шести часов сна над Атлантикой.
Вызов Саттертвайта по скремблеру застал его в Гибрал¬
таре, и он подчинился инструкциям, прибыв впереди
остальных в практически пустом самолете и оставив
Шеда Хилла с поручением доставить домой все тела,
живые и мертвые.
Солнце не показывалось. Взлетная полоса была мок¬
рой, асфальт — скользким. Весь день казался наполнен¬
ным серым унынием. Аэродромный джип с надписью
«Следуй за мной» с шипением подкатил к самолету. На
пассажирском месте сидел Саттертвайт.
Они прибыли в Белый дом в десять-тридцать. Аген¬
ты секретной службы кивнули .Саттертвайту и мрачно
поприветствовали Лайма. За их продвижением в сторону
рабочего кабинета президента следило множество на¬
стороженных глаз. Тут и там стояли упаковочные ящики:
Брюстер уложил вещи несколько недель назад и было
заметно, что их начали распаковывать.
Маргарет почти двадцать минут продержала их в
приемной, прежде чем пропустить в кабинет. Тот, кто
разделял общество президента, в это время скрылся через
боковую дверь.
Брюстер встретил их с плохо сдерживаемым гневом.
Лайм, закрывавший дверь за Саттертвайтом, взглянул
на президента и был снова поражен внушительностью
роста этого человека, несмотря на то что уже пережил
это ощущение. Брюстер нависал над ними, он заполнял
собой весь кабинет, который казался так же тесен ему,
как пойманному тигру клетка.
— В чем дело, Билл?
380
— Мы должны поговорить с вами, господин прези¬
дент.
— О делах Энди Би, не так ли?
Саттертвайту не удалось скрыть легкую улыбку.
— Вы давно узнали?
— Несколько часов назад. У меня везде есть свои
уши — вам, как никому другому следовало знать это.—
Взгляд президента мельком скользнул по лицу Лайма:
безусловно, ему хотелось знать, что делает здесь Лайм,
почему он пришел с Саттертвайтом. Но его внимание
быстро переключилось на Саттертвайта.
— Я полагаю, для меня настал подходящий мо.мент
произнести небольшой экспромт на тему «И ты, Брут».
Это были вы, не так ли? Или мои источники ошиба¬
ются?
— Это был я.
Брюстер кивнул. Его крупная голова слегка качну¬
лась, глаза по очереди перебегали с Лайма на Саттерт¬
вайта. Лайм ощущал исходящую от него силу и с трудом
выдержал его пристальный взгляд;
Брюстер сказал:
— Ну а теперь, я думаю, вы готовы объяснить мне
все причины, по которым я должен отойти в сторону и
уступить Энди Би.
Ход их диалога мало интересовал Лайма. Он устал
и к тому же никогда не был политиком, оставаясь вне
поля игры. Он только наблюдал и ждал своей очереди.
Президент произнес:
— Я догадываюсь, что вы позволили Фицу Гранту
перетянуть вас на его сторону.
— Фиц считает, что вы собираетесь расправиться с
тысячами радикалов.
— Возможно, мне приходила в голову эта мысль. Это
вполне человеческая реакция, Билл.
— А сейчас?
— Я по-прежнему думаю об этом.
— Это может стать ошибкой, от которой страна
никогда не оправится.
— Вполне вероятно,— ответил президент,— но не
по той причине, о которой ты думаешь.
— Не по той?
— С ними надо расправиться, Билл. Видит Бог, это
необходимо. Если мы не можем отстоять свой автори¬
тет и подавить негодяев, которые хотят уничтожить нас...
Господи, если вы не.хотите бороться, вы обречены на
381
поражение. Но я попал в ловушку, и мне следовало это
предвидеть. Я выступал против У эн ди Холландера, от¬
стаивая умеренность и терпимость. Если я развернусь
на 180 градусов и расправлюсь с радикалами так, как
они того заслуживают, с меня спустят шкуру.— Кри¬
вая улыбка и быстрый взмах руки.— Я загнан в угол,
не так ли?
— Фиц Грант действительно говорил нечто подобное.
Ваше положение напоминает Джонсона, если сравнить
Холландера с Голдуотером.
— Прекрасно. Но это не то, о чем вы хотели погово¬
рить. Не так ли?
— Существуют причины,— ответил Саттертвайт,
и Лайм почувствовал мучительную горечь в его голосе,—
по которым вы должны отойти в сторону и поддержать
выдвижение Би.
— Каковы же они?
— Их несколько. С одной стороны, юридическая
обоснованность. Я не буду вдаваться в детали, но мы аб¬
солютно убеждены, что у Уэнди Холландера есть повод
оспорить правильность ваших действий, если оставить
все как есть. Он может заявить, что по закону он стал
новоизбранным президентом с момента смерти Милтона
Люка, и поправка, которую вы протащили через конгресс,
пустой звук, поскольку закон не имеет обратной силы.
— Ему потребуется чертовски много времени, чтобы
сообразить это.
— Господин президент, эта тяжба с ним разорвет
страну.
— Он может попытаться, но я готов поспорить от¬
носительно результата.
— Прекрасно. А теперь представьте, насколько шат¬
ким окажется ваше положение перед публикой. Они бу¬
дут называть вас деспотом, диктатором и еще дюжиной
имен. Они заявят, что вы попрали Конституцию и волю
избирателей. Они будут требовать вашей отставки —
фактически, и я не стал бы закрывать на это глаза, не
только ультра-левые, но и лагерь Холландера уже нача¬
ли подготовку к требованию импичмента.
— Они далеко не продвинутся.
— Они могут зайти достаточно далеко, чтобы вызвать
массовое помешательство. Вы что, хотите, чтобы на ули¬
цах выросли баррикады? .
— Вы предсказываете гражданскую войну, Это фан¬
тастика.
•382
— Нет. Господин президент, я так не думаю. По¬
скольку ваша оппозиция будет иметь на вооружении
факт, против которого вы бессильны.— Саттертвайт
повернулся к Лайму.— Дэвид, я хочу, чтобы вы расска¬
зали президенту, что именно произошло с Клиффордом
Фэрли.
Президент впервые был захвачен врасплох. Лайм
видел это: он пристально наблюдал за Брюстером.
Лайм рассказал все по порядку.
— Вы можете назвать это несчастным случаем,—
подвел он итог,— но как бы вы ни объяснили это, он
был убит агентами американского правительства, а не
похитителями.
— Да, но...
— В комнате находилось полдюжины снайперов, ког¬
да была выпущена эта пуля, господин президент. Около
двадцати человек стояло рядом, когда врач объявил о
своем заключении. Мы изолировали их от внешнего
мира, но так не может продолжаться вечно. При таком
количестве людей, посвященных в тайну, правда выплы¬
вет наружу.
Саттертвайт поднял руку ладонью вниз. Функция
Лайма была выполнена, и он передал ход'Саттертвайту.
— Они заявят, что мы сделали это намеренно. Они
будут вопить, что Фэрли был вам нужен мертвым, чтобы
сохранить за собой должность.
Президент поднялся.
— Билл, вам не следовало приходить в кабинет пре¬
зидента Соединенных Штатов с дешевой попыткой шан¬
тажа. Во имя...
— Нет, сэр. Вы не поняли. Дэвид и я не угрожаем
вам. Если обвинения будут предъявлены — а они будут,
поверьте мне,— мы оба до конца будем стоять за вас.
Я говорю абсолютную правду. Не забывайте, что Дэвид
и я замешаны в этом так же глубоко, как и вы, если не
больше. Мы будем вынуждены защищать себя, и, конеч¬
но, сделаем это в полную силу. Вы не убивали Фэрли. Его
никто не убивал. Это была роковая случайность, резуль¬
тат нашей недооценки одного факта — того обстоя¬
тельства, что Фэрли до такой степени напичкан нарко¬
тиками.
Саттертвайт сделал прерывистый вдох.
— Но кто этому поверит, господин президент?
Лицо Брюстера стало красным от прихлынувшей
крови.
383
— Я не люблю, когда меня запугивают, Билл. Дурац¬
кие слухи и предположения существовали всегда.
— Но не такие.
— Может быть, ты забыл обвинения против Линдона
Джонсона после покушения на Кеннеди?
— Это не одно и то же, господин президент. Кенне¬
ди не был убит известным агентом администрации. Джон¬
сон не находился в положении только что проигравшего
выборы мертвому. И если вы позволите мне предельно
откровенно высказаться относительно Джонсона, он не
имел такого количества врагов, которые окружают в
настоящий момент вас. Холландер справа, почти все
левое крыло и бесформенная масса колеблющихся в
центре.
— Из того, что вы сказали, следует, что слухи пой¬
дут независимо от того, останусь я или нет в своем крес¬
ле. В этом шаткость вашей позиции, Билл.
— Нет, сэр. Если вы сейчас спуститесь с пьедестала,
вы тем самым докажете, что не извлекаете выгоду из
смерти Фэрли. Это не остановит слухов, но сделает их
беспочвенными. Мишенью окажется отставной политик,
а не действующий президент Соединенных Штатов. Это
существенная разница.
Говард Брюстер взял сигару, но не зажег ее. Он дол¬
гое время пристально смотрел на нее. Лайм подошвами
ботинок ощущал, как бьется пульс Белого дома.
Наконец президент произнес:
— Идея выдвижения Энди Би на пост спикера при¬
надлежит вам, Билл?
— Многие из них думали об этом или о чем-то в
этом роде. Естественно. Но они не решались действо¬
вать, поскольку не были уверены, что их план сработа¬
ет,— они полагали, что вы будете яростно бороться про¬
тив этого, и ни у. кого из них не осталось сил еще для
одной битвы. Они напуганы, господин президент.
— Но вы подтолкнули их к этому.
— Можете назвать это так. Но ситуация колеблется.
Если вы решите сопротивляться, эта мера может вообще
не сработать. У вас достаточно сторонников, чтобы за¬
тормозить принятие решения до полудня.
— Вы поставили меня в такое же положение, кото¬
рое занимал Холландер двадцать четыре часа назад.
— Не совсем такое. Но похожее.
Внезапно Лайм почувствовал, как взгляд президента
впился в него:
384
t — А вы, сэр. Что вы думаете?
— Я не в счет, господин президент. Я лишь пешка.
— Вы умеете шевелить мозгами. И достаточно хоро¬
шо. Скажите мне ваше мнение.
— Я считаю, что вы были неплохим президентом,
сэр. И я думаю, что народ в ноябре проголосовал за вашу
отставку.
— Спасибо за искренность, господин Лайм.
Внимание президента переключилось на сигару, ко¬
торую он держал в руке, и Лайм взглянул на Саттертвай-
та. Они оба думали об одном и том же, почувствовал
Лайм. В действительности президент не искал у него
совета; он старался проникнуть глубже — найти ключ
к пониманию того, что происходило за стенами этой
комнаты. Он знал, что обладает достаточным авторите¬
том, чтобы сказать «гоп», но не был по-прежнему уверен,
что люди в ответ прыгнут.
Фактически, Брюстер был устрашающе близок к
вчерашнему положению Холландера, и он, очевидно,
понимал это. Страна снова стояла перед выбором. Энди
Би был по духу наиболее близок к Фэрли. По полити¬
ческим взглядам его кандидатура была привлекательна
для левых, но как ни парадоксально, почти в такой же
степени его могли поддержать правые, потому что он
имел законное право претендовать на эту должность.
Он воплощал в себе все пожелания избирателей, и на
его стороне были ^симпатии тех, кто ратовал за строгое
соблюдение закона и Конституции. Ему нужно было бла¬
гословение только одного человека— человека, попав¬
шего в уникальную историческую ситуацию, потому что
он один обладал властью решить, кто из двоих должен
стать президентом Соединенных Штатов.
ЧЕТВЕРГ, 20 ЯНВАРЯ
12:00, полдень, восточное стандартное время
«Поднимите вашу правую руку и повторяйте за
мной».
Камеры сосредоточились крупным планом на лице
нового президента. Лайм протянул руку за сигаретой,
не спуская глаз с экрана. Сидящий на диване Саттерт-
вайт помешивал ложкой в чашке с кофе. Бев стояла по¬
зади стула, на котором сидел Лайм, и смотрела на экран
13 Заказ 3269
385
телевизора, одновременно массируя затылок Лайма.
«...торжественно клянусь, что я буду верой и прав¬
дой исполнять обязанности президента Соединенных
Штатов и что до последней возможности буду оберегать,
защищать и отстаивать Конституцию Соединенных Шта¬
тов. Да поможет мне Бог».
Саттертвайт вскочил с дивана и широкими шагами
подошел к телевизору, чтобы приглушить звук. Его го¬
рящие глаза, кажущиеся огромными сквозь выпуклые
линзы, описали дугу в сторону Лайма.
— Он мог сказать нам в тот самый момент, когда мы
с вами вчера вошли в кабинет. Я чувствую себя перво¬
классным ослом.
— Хм.
— Ты догадался об этом раньше меня. Разве не так?
— Возможно,— сказал Лайм.— Я только предпола¬
гал, я не был уверен.
— Но ты не сказал мне. Ты мог бы предупредить
меня, чтобы я не выставлял рога. Ты не сделал этого.
— Я думал, что он должен был сказать вам это сам.—
Лайм сонно потянулся; запрокинув голову, он всмотрел¬
ся в склонившиеся над ним улыбающиеся глаза Бев.
— Не сказал мне,— пробормотал Саттертвайт,— так
он наказал меня за мою неверность.
Бев вмешалась со своей мудростью, нажитой годами
в кабинете спикера:
— Энди Би, разумеется, республиканец.— Она ска¬
зала это так, словно ее слова все объясняли.
Возможно, они и являлись объяснением. Брюстер был
демократом старого закала, и именно поэтому такой по¬
ворот событий не приходил ему в голову, пока Крейли
не вытащил его вчера из постели, чтобы рассказать план
Саттертвайта.
На экране президент Эндрю Би начал читать инау¬
гурационную речь; она была составлена в сдержанных,
обдуманных выражениях. Камера отъехала назад, что¬
бы показать остальных, находящихся на возвышении
вместе с ним: среди них, совсем рядом, справа от него,
стоял Говард Брюстер, напустив на себя внимательный,
сосредоточенный, почти чопорный вид. Он вспомнил
улыбку Брюстера, появившуюся вчера, когда тот наконец
сказал Саттертвайту:
— Скажи Перри, чтобы он подготовил комнату для
телевидения.
— Да?
386
— Я принял решение несколько часов назад, Билл.
И боюсь, вы слишком запоздали, чтобы изменить мое
мнение. Я уже пытался связаться с вами, но, полагаю,
вы должны были находиться в Эндрюз, чтобы встретить
мистера Лайма. Никто не знал, как найти вас.
Саттертвайт покраснел.
— И вы заставили меня распинаться тут.
— Для пользы дела. Это было непростое решение —
и я рад получить подтверждение в его правильности от
вас обоих. Билл, мне жаль, что идея о назначении Би
спикером не пришла мне в голову до того, как на нее на¬
ткнулся кто-то другой. Это единственный выход — един¬
ственный способ выбраться из трясины, в которой мы
завязли.
Лайм поймал украдкой брошенный смятенный взгляд
Саттертвайта. Они ожидали напоминаний о дружбе и
преданности; попыток убедить или переспорить; угроз
и мольбы. Теперь это было похоже на занесение кулака
над противником, который покорно упал на пол за долю
секунды до того, как вы попытались ударить его. И пре¬
зидент получал от этого удовольствие.
Улыбка Брюстера стала еще шире.
— Вероятно, вы даже не предполагали, что я могу
сдаться так изящно.
— Нет, когда на карту поставлена вся ваша полити¬
ческая карьера.
— Моя политическая карьера закончилась в ноябре
на выборах, Билл.
— И теперь вы сдаетесь без борьбы,— в тоне Сат¬
тертвайта сквозило скептическое недоверие.
— Я никогда не отказывался от борьбы,— сказал
президент.— И мне кажется, я боролся достаточно хо¬
рошо. Я просто проиграл, вот и все. Ты борешься, про¬
игрываешь и уползаешь домой зализывать раны. Те до¬
воды, которые вы здесь приводили,— я с полным правом
считался бы дураком, если бы не обдумал их задолго до
того, как их изложили вы. А теперь, если вам нечего до¬
бавить, я предлагаю вам организовать пресс-конферен¬
цию, Билл. И соедините меня с Энди Би.
После этого была лавина телефонных звонков, су¬
матоха, в которой готовилось заседание. Потребовалась
изрядная доля настойчивости, чтобы убедить некоторых
лидеров: они проявили строптивость, поскольку чувство¬
вали, что с ними обращаются недостойным образом.
Во-первых, Брюстер должен был разобраться со своей
387;
13*
«чрезвычайной мерой». Фэрли умер, и новая поправка
была готова, чтобы заполнить провал, но Брюстер вне¬
запно отказался использовать ее — вместо этого он за¬
готовил нечто другое.
В конце концов он получил все, что хотел, и не по¬
тому, что на то была его воля. Парламент проголосовал
за Би просто по той причине, что он являлся такой же
альтернативой Брюстеру, как и в свое время Брюстер
Холландеру. На это потребовались титанические усилия
со стороны Крейли и всех остальных, но даже при этом
решение проползло со скрипом, в основном как реакция
протеста против бесцеремонности Брюстера, а не как
стремление поддержать его. Голосование было оконче¬
но в семь пятьдесят утра.
Бев заметила:
— Не лучше ли вам пойти домой, к жене?
Лайм дернулся, чтобы подняться, и только после
этого понял, что она обратилась к Саттертвайту.
— Наверно, я так и сделаю. Больше идти некуда.—
Саттертвайт бросил на них беззащитный взгляд, под¬
нялся и взялся за пальто.
Сильные пальцы Бев массировали затылок Лайма.
Саттертвайт шел по направлению к двери, и Лайм не
выпускал его из вида.
Саттертвайт величественно взмахнул пальто.
— Все это очень забавно, если только задуматься,
Дэвид. Вы и я изменили историю всей планеты, и что мы
с этого имеем? Мы оба оказались без работы.
Лайм ничего не ответил и не улыбнулся. Саттертвайт
взялся за ручку двери.
— Как вы полагаете, какого рода пособие по безра¬
ботице полагается людям, которые спасли мир для де¬
мократии?— Его колючий смех еще звучал после того,
как он вышел.
Лайм положил сигарету в пепельницу и закрыл глаза.
Он ощущал энергичные движения пальцев Бев и вяло
слушал монотонный убеждающий голос Энди Би.
Глава 1
КРОВАВИК
Местечко, нужное мне, находилось примерно в сере¬
дине квартала вдоль по Сой-Суэк-3, и я дошел до него
пешком, свернув с главной дороги там, где меня высадил
велорикша.
Это была узенькая улочка, сплошь состоящая из
домиков-магазинов, накрытых в этот, час сумерками,
словно одной большой общей крышей.
В магазинчике драгоценных камней работал малень¬
кий старик-таиландец. Он сидел, согнувшись над рабо¬
чим столом, и из-за шума глухо урчащего в углу полиро¬
ванного барабана даже не слышал, как я вошел. Кон¬
диционера в магазинчике не было. Жара и духота
стояли такие же, как на улице, откуда-то .сверху доно¬
сились причудливые звуки тай-ная.
Старик работал, а я стоял и смотрел. Он делал
кольцо, вставлял опал в золотую оправу. Камень был из
тех, что знатоки называют «кабошон». Острое лезвие
резца загибало золотые коготки вокруг установленного
в гнездо самоцвета так быстро и ловко, что казалось,
будто они двигаются на невидимых крохотных шарни¬
рах. Когда последний коготок встал на место, старик
выпрямился и поднес кольцо к прикрытой абажуром
настольной лампе — в ее лучах золото заблестело, а оп¬
равленный в благородный металл камень загорелся ров¬
ным теплым огнем.
Тут он заметил меня.
— Господин Варапхан? — спросил я.
Опустив кольцо на черную тряпочку, хозяин мастер¬
391
ской сложил руки в национальном приветствии — уай.
Он сделал это очень мягко, даже кротко, будто свя¬
щенник.
— Мой гелиотроп готов? — задал я следующий
вопрос.
— Его потеряли,— ответил старик.
— Но он стоил больше миллиона фунтов.
— Да, намного больше.
— Тогда вы должны заплатить.
— Я — бедный человек,— сказал он.— А из камня
крови не выдавишь, даже из кровавика *.
— В таком случае выдайте мне мой фунт плоти.
Старый таиландец, минуя меня по пути к выходу,
склонился в легком поклоне. Выглянув на улицу, он
посмотрел сначала налево, потом направо. Я ждал и слу¬
шал. Один камень в барабане был тяжелее остальных
и выделялся по звуку из общей массы, сам же барабан
своим неторопливым мерным вращением напоминал
миниатюрную бетономешалку.
Господин Варапхан отошел от двери и вернулся
ко мне.
— Не будете ли вы так добры...
Я последовал за ним в заднее помещение. В дальней
комнате ставшие было громче льющиеся сверху сиплые
звуки тай-ная были почти не слышны. Я огляделся.
Всюду тесными рядами стояли шкафы, шкафчики и сей¬
фы. Кроме них здесь были только стол и несколько
стульев из ротанга, стены покрывали деревянные панели.
Вся комната, казалось, пропиталась запахом сандалово¬
го дерева. Из-за слабого освещения палисандровый Буд¬
да в углу терял половину своей прелести. Света хватало
лишь для того, чтобы понять, где находишься. Терпеть
не могу, оказавшись в незнакомом месте, не видеть тол¬
ком, что меня окружает.
— Великая честь для меня принимать вас у себя
в доме,-— произнес Варапхан.
— Вы очень любезны. Благодарю.— Мы, жители За¬
пада, с недоверием относимся к экстравагантной восточ¬
ной вежливости. Я не исключение, всегда в таких слу¬
чаях чувствую себя немного неловко. Чтобы высказать
старику уважение, я добавил несколько слов на его
родном языке.
Когда он ушел, я заметил, что, во-первых, в комнате
• Кровавик — второе название гелиотропа.
392
имелся телефон, во-вторых, что выйти отсюда можно
было через другую дверь — в углу, рядом ,с палисандро¬
вым Буддой, и, в-третьих, что здесь по-прежнему отчет¬
ливо слышалось, как перекатывает камешки полиро¬
вальный барабан в магазинчике-мастерской.
Путешествие мое было длинным и утомительным;
кроме того, мне совершенно не понравилась спешка,
с которой меня сюда вытащили. Однако я постарался
успокоиться. Выставленные на одном из сейфов само¬
цветы радовали глаз: лазурит, оксидиан, розовый кварц,
несколько микролитов, по качеству не уступающие ни
одному полудрагоценному камню, и, наконец, гипноти¬
зирующий, протягивающий взгляд лунный камень. Все
это не было прикрытием. Дом на самом деле принад¬
лежал гранильщику.
Ломан прибыл через десять минут. Точно в назначен¬
ное время. Он вошел в дверь рядом.с изваянием Будды
и с ходу спросил:
— Когда приехал?
— Минут пятнадцать назад.— Мы небрежно подер¬
жали друг друга за руку, как боксеры.
— Я имел в виду, в Бангкок.
— Сегодня вечером. В 6.05. Компания «Эр-Франс»,
Париж—Токио...
— А что ты делал в Париже?
— Какого черта?! Это так важно?
— Нет. Просто, когда звонили, я полагал, ты все еще
в Лондоне.— Он встал ко мне спиной, затем вновь повер¬
нулся, беспокойно переступая маленькими ножками.—
Все важно. Очень.
— Надеюсь, мне зачтется тот факт, что я прибыл
точно к назначенному сроку, едва получив уведомле¬
ние? Особенно если принять во внимание мое отвраще¬
ние ко всем поганым летательным аппаратам?
— Конечно, конечно.— Ломан наконец ухитрился
встать спокойно. На лице у него выступил пот.— Одно¬
го об этом месте они мне не сказали. Того, что здесь
нет кондиционера.— Он был в сером костюме из альпа¬
ки и в крапчатом галстуке-«бабочке».
Мне не нравятся мужчины с маленькими ногами,
а также те, кто носит «бабочку». К тому же Ломан мне
не нравится сам по себе. Это чувство у нас с ним взаим¬
ное и длится уже многие годы, но никогда, правда, не
мешало работе. Ни один из нас не придал бы ему ника¬
кого значения, не будь мы вынуждены находиться в тес¬
393
ной душной комнате гранильщика драгоценных камней
в Бангкоке, в которой к тому же отсутствовал конди¬
ционер. Нормально дышать в такой душегубке невозмож¬
но. А Ломан — он же как тот кабинет в Лондоне с Лоури
на стене: лоск, глянец и запах полировки. Его ботинки,
ногти, даже нос —все сияет и светится. Не говоря уж
о манерах. Когда у него есть время следить за ними —
вы ослеплены. Просто сейчас он разнервничался, вот
и все.
Мне стало лучше. Видеть Ломана таким озабочен¬
ным идет мне на пользу. Я сказал:
— Не могли мне сообщить про эту дверь, что ли?
Так нет. Зачем-то надо было послать через магазин.
Зачем?
— Для того, естественно, чтобы ты сам представился
Варапхану.
— И десь этот бессвязный вздор для того же?
— Варапхан — не для контактов. Мы не могли вос¬
пользоваться обычной методикой.— Ломан пробежался
взглядом по комнате, внимательные глазки не пропуска¬
ли ни малейшей детали.— На данном этапе его дом будет
служить нам безопасным местом для явок и передачи
информации. Иногда придется встречаться в британском
посольств?, но наиболее важные дела будут решаться
здесь. Присядем. Никакой необходимости спешить нет.
Абсолютно.
Древесина ротанговой пальмы под его весом негромко
скрипнула. Ломан полностью расслабился и посмотрел
на меня снизу вверх с таким видом, будто нервы пошали¬
вали у меня, а не у него.
— Хорошо. Тогда я хотел бы знать вот что — это
новое задание или что-то где-то не сработало?
Он взял стоявший на столе медный колокольчик
и позвонил.
— Это задание. И у нас все должно сработать.
Я присаживаться не стал, ибо доверием к новому пла¬
ну пока еще не проникся. В Главном бюро Ломан при¬
надлежал к одному из верхних эшелонов. Если ему и при¬
ходилось покидать Лондон, чтобы руководить в качестве
директора исполнением какой-то миссии, то случалось
такое крайне редко. Лично для меня директором зада¬
ния он никогда еще не был, и предстоящая работа мне
никаких радостей не сулила. Довольно невежливо я
спросил:
— какого черта тогда я сорвался с места и проделал
394
семь тысяч миль, если нет «абсолютно» никакой необхо¬
димости спешить? По чьей прихоти?
— Можно не спешить сейчас, когда ты уже здесь.
В комнату вошла гибкая и стройная, словно молодая
ива, девочка с огромной копной черных волос — по всей
видимости, дочь Варапхана.
— Я слабоват в местном диалекте,— сказал Ломан.
Я обратился к ней на английском.
— Мы бы хотели что-нибудь выпить. Виски, содовая,
лайм-джюс и лед.
— Минуту, сэр. Я принесу.
— Ты превосходно играешь на тай-нае.
Она рассмеялась и, отрицательно покачав головой,
вышла.
— Это — «lingua franca», лингвистический винегрет
для общения с местным населением,— сказал я Ломану.
— Мне кажется, тебе не помешает ускоренный
курс — надо восстановить таиландский. Придется встре¬
чаться с людьми, для которых других языков просто-,
напросто не существует, а помимо этого тебе потребует¬
ся умение слушать и понимать. Насколько хорошо ты
им владеешь?
— В необходимых пределах. Если, разумеется, речь
не идет об эзотерических учениях.
Ломан поднялся со стула и снова засуетился.
— Говоря, что спешить некуда, я имел в виду лишь
то, что, задержись ты и не прибудь вовремя, мы бы столк¬
нулись с необходимостью снимать с Явы Стайлза, а он
там в настоящее время здорово задействован. Ты Банг¬
кок знаешь не хуже, и к тому же у тебя сейчас перерыв
между заданиями.
— Был.
— Верно, был.
— Я не приезжал сюда почти два года.
В Бюро существует простая традиция, которая хоро¬
шо защищает любую операцию от провала. Мы вправе
отказаться. Конечно, для этого мы обязаны представить
причину, и достаточно убедительную, но в конечном
счете при желании мы всегда можем не участвовать.
Умное и дальновидное правило. Потому что оно позво¬
ляет не выходить на дело с дурными предчувствиями.
Исполнитель, или, как у нас называют,— оператор,
берет задание добровольно, идет на него с положитель¬
ной установкой. Следовательно, он уже заранее сориен¬
тирован на успех. И если , кто-то желает уклониться
395
и выйти, то Центр в Лондоне может предложить только
одно — новый побудительный мотив, новый стимул,
который заставит-таки тебя принять предложенное. Со
мной подобное проделали в Берлине. И получилось.
Они выбрали человека, за кем бы я смог увязаться;
человека, вызывающего у меня ненависть. Разговари¬
вая с Ломаном, я уже выдвигал про себя прежнее возра¬
жение, подсознательно искал доводы, которые оправда¬
ли бы в случае чего мой отказ, скрыв истинную причину,
сводившуюся, по сути, к нашей с ним личной неприязни
и не более. Нам неоднократно доводилось работать
вместе по линии Бюро; в основном это было налажи¬
вание взаимодействия, восстановление связей в разведы¬
вательной цепи, отработка передачи донесений и так да¬
лее. Но сейчас Ломан становился моим директором,
а это совсем другое. Часто успех всего задания, а порой
и жизнь исполнителя напрямую зависят от того, насколь¬
ко слаженно действует связка директор — оператор.
Директор должен тебе нравиться, это однозначно. Ты
должен доверять ему, уважать его, уметь с ним общать¬
ся. Мне же Ломан, несмотря на безупречный послуж¬
ной список и все свои блестящие качества, казался
лишь тщательно ухоженным и великолепно выдресси¬
рованным маленьким сводником. И то, что он был спосо¬
бен иногда смотреть на меня как ощетинившаяся ов¬
чарка, не помогало и мнения моего не меняло. У такой
овчарки сообразительность уступает место яростной сле¬
пой отваге, и так оно и будет, сколько ты. ее ни награж¬
дай и ни поощряй.
— После двух лет я мало что помню в этом городе,—
сказал я.
— Вспомнишь. Ты же вернулся, снова на месте, а это
помогает.
Это его точка зрения. Память цепляется за то, что
тебя окружает. Процесс ассоциативного воспоминания.
Если бы экзамены проводились в аудитории, похожей на
ту, в какой тот или иной предмет вам преподавался,
лучше всего в лекционной, провалившихся на экзаменах
было бы куда меньше.
— Начнем хотя-бы с того, что вот это местечко
мне незнакомо. Кто такой Варапхан?
— Имя дали в посольстве.
— Только не говори, что ты доверяешь посольству.
— Мы его проверили, конечно. Образование —
я> имею в виду, специальное,— он получил на Бирма-
396
роуд, осуществляя взаимодействие с нашими группами
выхода, и с тех пор проявил себя весьма полезным
работником. В отдельных операциях даже чрезвычайно
полезным. Частенько бывает в Лондоне.
— Он не агент?
— В полном смысле слова — нет.
— Он хорошо осмотрел улицу, чтобы убедиться,
нет ли за мной слежки, прежде чем пригласил сюда.
— Он не дурак.
Вошла девочка с подносом, и мы вынуждены были
замолчать. Как только она ушла, и я, и Ломан взялись
за сок.
— Мог хотя бы прицепить вентилятор наверху,—
сказал я.
— Мы подумаем, что можно сделать.
Первая жгучая жажда была утолена, вместе с ней
уменьшился и наш взаимный антагонизм.
— В Бангкоке это местный Центр?
— С Центром по управлению заданиями в Бангкоке
мы пока не определились. Официально считается, что
он в посольстве, хотя посольские, естественно, об
этом не знают. Думают,, что мы из Безопасности. Повто¬
ряю, на данный момент самой безопасной явкой являет¬
ся этот дом, но при неожиданном повороте событий
придется искать другое место.
Мои барабанные перепонки все еще гудели от резкого
перепада высоты — я примчался на эту улочку прямо из
аэропорта «Дон Муанг», не успев даже сменить рубашку.
Поэтому я решил проявить инициативу.
— Хотелось бы наконец услышать, зачем меня
вызвали.
Ломан снова занервничал. Я понял — он оттягивает
разговор. Наверняка почувствовал, что моей первой
реакцией будет отказ, а это влечет за собой снятие
с Явы Стайлза.
Взяв со стола сок лайма, Ломан налил себе еще,
используя последнюю возможность подготовиться
к предстоящему объяснению.
— Работенка предстоит специфическая,— начал
он.— Очень.
Двумя пальцами я выудил из своего стакана круглый
окатыш льда, обсосал его и засунул в рот. Ломан тем
временем, отвернувшись, глазел на палисандрового Буд¬
ду. Потом снова встал ко мне лицом и заговорил в конце
концов о предназначенной мне миссии.
397
— Возможно, тебе известно, что на конец этого меся¬
ца планируется один официальный визит. Три дня в Банг¬
коке, как один из этапов длительной поездки по всей
Юго-Восточной Азии.
— Нет,— ответил я.
— Ты не читаешь газет?
— От случая к случаю.
— Хорошо. Тогда позволь мне тебя просветить. С по¬
литической, а если принять во внимание локальные
вооруженные конфликты, то можно сказать, что и с воен¬
ной точки зрения, Таиланд становится все более и более
завязанным в невообразимом переплетении всевозмож¬
ных проблем. Приятную компанию ему составляют
Китай, Индия, Малайзия и, само собой разумеется,—
Лаос и Камбоджа. Столица Таиланда занимает цент¬
ральное место в этом регионе вот уже по меньшей мере
на протяжении полувека, а сейчас в Бангкоке сосредото¬
чились и глобальные интересы. Что собой представляет
данное государство? Стабильное королевство с тесными
связями с США и не столь тесными — с Великобрита¬
нией. В Бангкоке представлен блок НАТО, а СЕАТО
выбрало этот город в качестве штабной территории.
Бангкок является ключевой точкой всего юго-восточно¬
азиатского комплекса, а географическое положение
его — в самом центре Индокитая — придает ему еще
более важное значение.
Ломан относится к тем людям, слушать которых,
что бы они ни говорили, невыносимо скучно. Наверное,
я позволил себе выразить чем-то мое отношение к его
речи, потому что он вдруг заговорил быстрее, желая
поскорее подойти к сути дела.
— Отношения между Великобританией и Таилан¬
дом всегда были очень хорошими; частично оттого,
что оба государства — демократические монархии, а час¬
тично по той элементарной причине, что многие из
тех, кто стоит у таиландского трона — принцы, мини¬
стры, крупнейшие финансисты и просто деловые лю¬
ди,— значительную часть своей молодости, а то и от¬
рочества, провели в английских частных школах и в уни¬
верситетах. И вот наступило время, когда ситуация
в Юго-Восточной Азии отчаянно запуталась и того и гля¬
ди выйдет из-под контроля. Учитывая ответственность
момента, правительство Ее Величества полагает крайне
необходимым направить в регион миссию доброй воли,
и возглавить ее должен не государственный деятель
398 ,
и не дипломат, но личность не менее высокопоставлен¬
ная и пользующаяся в то же время уважением между¬
народного сообщества, в частности уважением общест¬
венности Таиланда.
Ломан выдержал паузу, подождал, пока я все это
переварю. Его нервозность пропала, звук собственного
голоса успокаивал его и придавал силу.
— Таким образом, через три недели, представитель
королевы посетит Бангкок с визитом доброй воли.
Лед в леднице почти весь растаял, но мне удалось
подцепить, наверное, последнюю твердую горошину,
которая тут же исчезла у меня под языком.
— Так как Персона — кстати, это слово выбрано
специально, в целях безопасности, и ты, пожалуйста,
тоже привыкай его использовать,— так как Персона не
является ни государственным деятелем, ни дипломатом,
то и его азиатский тур не связан ни с какими политиче¬
скими мероприятиями. Напротив, программой предус¬
матривается прогулка на яхте по заливу, матч в поло
на Люмпини-Граундз — мне сообщили, что играть будет
принц Удом,— и поездка по городу в автомобиле с от¬
крытым верхом. Персона также посетит места, тради¬
ционно привлекающие интерес в ходе подобных визитов,
а именно — молодежные клубы, благотворительные
организации, больницы и, конечно, спортивные соору¬
жения. Таким образом, Персона станет, если можно так
выразиться, представителем и проводником наших гума¬
нитарных идей.
Четко расставляя слова, ровным голосом, Ломан до¬
бавил:
— Мы бы хотели, чтобы ко времени визита этого
человека ты спланировал и полностью разработал схему
террористического- акта по его устранению.
Глава 2
ПАНГСАПА
Две рыбки носились по кругу, слегка повернув голов¬
ки к центру аквариума и внимательно следя за движе¬
ниями противника.
Более красивой была та, что поменьше: цвета ее
казались ярче и сочнее. Но главным украшением обеим
служили, безусловно, роскошные плавники, развеваю¬
399
щиеся в воде подобно трепещущим на ветру знаменам.
Рыбки рассекали жемчужно-чистую воду, как две малень¬
кие радуги. Отражавшееся в гладком стекле круглое
лицо Пангсапы напоминало упавшую с неба гигант¬
скую луну.
Воздух наполнял непривычный, приторно-сладкий
аромат опиума.
Убийственно-быстрые, как молнии, рыбки на полной
скорости врезались друг в дружку, причем их плавники
в момент удара были тесно прижаты к корпусу. Разрыв
плавника приводит к потере возможности маневра,
что влечет в свою очередь практически мгновенное пора¬
жение и смерть.
Глаза Пангсапы застыли двумя крупными немигаю¬
щими звездами.
Разойдясь, рыбки закружились по краям аквариу¬
ма, их красочная боевая окраска наводила на мысль о
нарядных чепраках и попонах, выведенных на средневе¬
ковое ристалище лошадей. Следующий выпад обе вновь
сделали одновременно. Сблизившись в долю секунды,
рыбки сцепились в жестокой схватке, понеслись в водо¬
вороте. Трижды они атаковали и трижды отступали
назад. В воде появилось алое облачко крови, от основа¬
ния спинного плавника той рыбки, что была меньше
и красивее, отделился, колыхаясь, малиново-красный
завиток в форме султана. Покрасневшая от крови вода
замутилась. Отражение лица Пангсапы стало более чет¬
ким. Крупные глаза-звезды сверкнули на мгновение
в мою сторону, и я понял — ему хочется разделить
со мной непередаваемый восторг созерцания смертель¬
ной схватки.
Красный султанчик крови переместился к центру:
темно-розовый цветок, медленно вращаясь, распустился,
выпуская из глубины на поверхность бездыханную
жертву. В свете лампы мертвая рыбка отливала сереб¬
ром.
Пангсапа повернулся ко мне.
— Его звали Доблестный Воитель,— прошепелявил
он.— Выиграл семь боев. Один из них против Золотого
Принца Майпури — чемпиона, принадлежавшего моему
другу. И вот исход. Увы.
Я знал, что приглашение взглянуть на схватку
бойцовских рыбок является знаком внимания, предла¬
гаемым только избранным, поэтому сказал:
— Дрались превосходно. Захватывающий бой.
. 400
Пангсапа жестом предложил мне сесть на подушки
рядом с собой.
— Курить будете? — На золотистом лакированном
стульчике лежали две или три трубки для курения
опиума.
— Не имею привычки. Но вы/ Пангсапа, пожалуйста,
не стесняйтесь, я не против подобных удовольствий.
— Удовольствие мое заключается уже в том, что я
удостоен чести принимать у себя такого гостя.—«Скре¬
стив ноги, он уселся в позу лотоса, всю фигуру его
скрывал черный шелковый халат. За исключением окра¬
шенной в розово-красный цвет воды в аквариуме, един¬
ственным ярким пятном в комнате были подушки. Ника¬
ких украшений. Три черные орхидеи в вазе из черненого
серебра; пепельно-серые, ручной работы гобелены, а все
остальное — исключительно тик и черное дерево.
Внезапно он что-то прокричал, после чего вошел
слуга.
— Сделай приготовления для похорон Доблестного
Воителя. За церемонией захоронения прослежу лично.
Слуга ушел. Пангсапа перешел на английский:
— Раз уж мы начали говорить о гостях и гостеприим¬
стве... Оно не позволяет мне допустить, чтобц гость
моего дома разговаривал по-таиландски, хотя не мог}'
не признать, что делаете вы это с блеском.
— Мне нужно работать над сослагательным накло¬
нением, я знаю.
Ломан посоветовал ускоренный курс, чтобы как мож¬
но быстрее восстановить язык. Я пошел на компро¬
мисс — упорно говорил на бангкокском диалекте где
надо и где не надо, даже если слышал в ответ, как сейчас
например, чистейший английский.
— Ваше сослагательное наклонение безупречно.
Но вы должны дать мне возможность поработать над
своим.— Было в его улыбке что-то особенное, что-то
тоскливо-задумчивое, молодившее его, придававшее
ему сходство с толстым юношей, играющим роль Будды
в школьной пьесе.— Прежде всего скажите, чем я могу
вам быть полезен.— Толстый юноша с дефектом речи.
На несколько секунд я задумался. Ломан говорил,
этот человек может быть нам полезен, «очень». Пока
я знал о Пангсапе только то, что он крутится в сфере
импорта-экспорта,— классическое прикрытие нелегаль¬
ной перевозки наркотиков.. Он служил связующим зве¬
ном для снующих по Чао-Пхрая-ривер дельцов. Так как
401
Бангкок является главным мировым источником неза¬
конного опиума, то в организациях, занимающихся
импортом-экспортом, здесь работают многие. А река
Чао-Пхрая, как и большинство рек, течет в море.
Ломан сказал: «Раньше контактов с Пангсапой мы не
имели, но он пользуется заслуженной репутацией надеж¬
ного источника информации. Знает массу людей, стоя¬
щих вне закона, которые во время поиска могут попасть
в поле твоего зрения. При определенных условиях он
может преподнести кое-кого из них нам на блюдечке,
либо потому, что они его конкуренты, либо потому, что
мы предложим ему разумную цену. До сих пор никто
еще не обнаружил предел, за который он бы не перешел,
если за это платят деньги».
На Сой-Суэк-3 мы поговорили тогда еще с полчаса,
Ломан и я, и его предложение в конце концов меня
заинтересовало. Я, правда, ничего не сказал и не подал
вида.
— Уверен, что суть тебе ясна,— сказал он.
— Я планирую и разрабатываю терракт по устране¬
нию, выдаю вам схему, а вы, исходя из нее, готовите
контрмеры против подобного же плана.
— Все правильно.
— Но это чертовски глупо. Можно придумать деся¬
ток способов.
— Мы считаем, что твой будет наиболее эффек¬
тивным. Нам противостоит очень сильный ум. Только
не пойми меня неправильно — мы тебе не льстим, нет.
Добиться твоего согласия любыми путями — такой зада¬
чи мы не ставим.— Он улыбнулся спокойно и уравно¬
вешенно, так же, как и говорил.— Ты не хочешь взяться
за это задание, а уж если на то пошло, то и за любое
другое, потому что я буду твоим директором от развед¬
ки. Мы друг друга не любим, или я не прав? Но в Лондоне
меня попросили подобрать способного на это дело чело¬
века, который спланирует покушение так, что провал
будет исключен. Я выбрал тебя. Не станешь же ты
отрицать, что речь идет о вещах более важных, чем наша
взаимная враждебность?
Я сказал:
— Ты говори, говори. Не останавливайся. Раз уж
решил меня просветить, сделай это полностью. Угроза
уже появилась, верно?
— Естественно.
— Почему же тогда его не отменят?
402-
— Визит? Да все по той же причине, по которой
никак нельзя было отменить поездку Ее Величества
в Канаду. Англо-саксонская кровь панике не поддается.
А кроме всего прочего, я говорил уже, Бангкок — это
лишь один из пунктов маршрута. Не приехать сюда
невозможно, потому что хотя это только остановка по
пути, но остановка самая важная. А из-за возникшей
в одном месте угрозы нельзя отменить весь тур по Юго-
Восточной Азии. Даже если правительство и пойдет на
попятную, я сомневаюсь, что Персона согласится с та¬
ким решением, он не из тех людей. Итак, деваться неку¬
да, мы все в игре.— Он допил сок и, опустив стакан на
стол, шелковым голоском поинтересовался: — Или тебя
не включать?
— О дьявол, да прекрати же ты ходить вокруг да
около! Выкладывай скорее детали, и тогда я решу. Я ведь
пока знаю не больше одной десятой доли того, что на¬
мечается. Если не меньше.
Но, честно говоря, я уже в тот момент кривил душой.
Я знал больше. Я знал, почему Ломан прибыл в Бангкок,
почему его нервы натянуты как струны. Подобного рода
дела — не его профиль. Он — классный специалист по
проведению коротких операций, осуществляемых при
поддержке отлаженной как часы команды, с отработан¬
ными подходами, с отличной связью и взаимодействием.
В своем направлении он — ас, лучший из лучших: пять
нейтрализованных вражеских агентов в пределах Евро¬
пы и двое на своей территории, обреченные на вынуж¬
денное бездействие в течение четырнадцати лет (сеть
Кингстона), и все это за последние полтора года. Со¬
лидно.
Но почему такую вроде бы безделицу Центр поручил
именно Ломану?
Он по-прежнему спокойно и уравновешенно улыбал¬
ся. Он знал, что завел меня: видел, что я заинтересовал¬
ся, а значит, опасаюсь, что на меня могут оказать давле¬
ние, принуждая к выполнению этого задания. Очевидно,
кто-то в той комнате с Лоури на стене сказал: «На такое
дело он легко не клюнет. А чтобы клюнул, ужальте его,
пошлите человека, которого он не переносит, который его
достанет».
Да, выбрав Ломана, они не ошиблись.
— А . сейчас разреши довести до тебя остальные
девять десятых,— ровным голосом продолжил он.—
Такая работа, естественно, требует активного участия
40Э ,
службы безопасности. Сюда без лишнего шума уже
прилетели несколько их лучших людей. Их задача —
помочь справиться с угрозой покушения. Министерство
внутренних дел Таиланда тоже откликнулось, работа
ведется совместно...
— Стоп. Минуту. Конкретнее, что это была за
угроза?
— Обычное письмо, посланное в Лондон по почте,
написанное по-английски. В нем говорилось открытым
текстом, что если Персона посетит этот город, то живым
он из Бангкока не уедет. Скотланд-Ярд, разумеется,
подверг письмо всевозможным экспертизам. Их люди
посланы сюда, чтобы сопоставить результаты с тем, что
скажет местный уголовный розыск. Они работают над
этим в поте лица прямо сейчас.
— Понял. Дальше.
— .Как я уже успел заметить, их МВД оказывает
нам существенную помощь — они взяли на себя то, что
отнимает больше всего сил и времени: работа с населе¬
нием, обыски и так далее. Объединенное Королевство,
неофициально, конечно, представлено весьма внуши¬
тельно.
— Кто же тогда втянул в дело Бюро?
— Бюро не втягивали,— высокомерно оборвал меня
Ломан.— После поступления определенного рода инфор¬
мации было решено, что необходимо переходить к дей¬
ствию. Прежде чем приняли такое решение, были разра¬
ботаны и рассмотрены со всех сторон, как минимум, во¬
семь директив. Эта — девятая. И сейчас она обрела
форму конкретного задания. Дело в том, что Бюро пола¬
гает — я надеюсь, и ты с этим согласишься,— что нам
необходимо принять меры, чтобы в назначенный день
ничего не произошло. Они считают, что Персона...
э-э... как бы получше выразиться... является довольно
ценной личностью.
Я проклял в уме и Ломана и его девятую директиву,
взял чистый стакан и налил себе виски. Ломан пред¬
намеренно выбрал такой подход. При одной лишь мысли
о том, что с нашей Ценной Персоной может что-то слу¬
читься, я, по их расчетам, должен был задохнуться от
ярости, ибо мне грозило тяжкое моральное бремя: всю
оставшуюся жизнь терзаться сознанием собственной
непатриотичности в решающий для Великобритании
момент. Впрочем, в Бюро могли бы на минутку трезво
задуматься и о моих интересах. Я люблю работать на
404
просторе, когда передо мной никого нет, один. Ну а уж
если они озадачили меня работенкой там, где Объеди¬
ненное Королевство «представлено весьма внушитель¬
но», то поставили себя этим самым в рискованное поло¬
жение, потому что, вмешиваясь в ход операции, я могу
все испортить.
Ничего, однако, не оставалось, кроме как дать Ломану
договорить и, получив полную картину, ответить — да
или нет. *
Спокойнее, чем прежде, он сказал:
— Конечно, ты будешь работать один. Совершенно
один.
Да, следует отдать им должное, послали того, кого
нужно. А что удивляться — знают меня досконально.
— Как видишь, это не совместная операция. Совме¬
стная? С кем? Бюро не существует. И никогда не суще¬
ствовало. Идея в целом гениально проста — подразделе¬
ния Безопасности сделают все от них зависящее, чтобы
во время визита ничего не случилось; разве что им очень,
ну просто оч-чень не повезет. Все мыслимые и немыс¬
лимые меры предосторожности разрабатываются и будут
приняты. Вероятность того, что противная сторона
сумеет что-то организовать, оценивается как ничтожно
малая — один шанс из тысячи. Это должен быть план
настолько хитроумный и эффективный, что никакие
контрмеры невозможны; план — как я доложил Цент¬
ру,— который только ты в состоянии придумать и осу¬
ществить.
Он начал мерить комнату шагами и говорил не пере¬
ставая, словно пытался убедить себя, что механические
действия могут возыметь эффект и я соглашусь на
предлагаемую мне затею.
— И никакая это не лесть, не думай. Твоя работа
в Египте, на Кубе и в Берлине доказала, что если в горя¬
чей и щекотливой ситуации тебя оставить в покое и не
мешать тебе, то ты способен провернуть свою, исключи¬
тельно для тебя характерную операцию, с которой не
справились бы десять, а то и сто наших людей, превосхо¬
дящих тебя во многих отношениях. И это потому лишь,
что данная операция требует участия только одного чело¬
века и человек этот должен быть из тех, кто лучших,
наивысших результатов всегда добивается в одиночку.
В&1бор был сделан, и вот я здесь.— Ломан остановился
перед выставленными на сейфе самоцветами,- уставился
на лунный камень и долго смотрел на него, затем снова
405
приблизился ко мне.— Большего добавить не могу, пока
не поступит следующая информация из нашего МИДа.
А тем временем ты будешь приходить на все совещания
в посольстве, и мы...
— Но Ломан, это же не твой профиль.— Неожи¬
данно мне надоело слушать его и молчать.— И не
мой тоже. Ничего не выйдет.
— Тебе дается время подумать.
— Я подумал. Это — дело полиции. Я — агент по
внедрению и...
— Не ожидал, что ты займешься толкованием тер¬
минологии.
— Ничего не выйдет. Скажи, что они допустили
ошибку...
— Не думаю, что они ошиблись. Я сам тебя вы¬
брал и...
— Тогда признай, что ошибся ты.
— Сомневаюсь, чтобы...
— Пусть отзовут Стайлза с Явы.
— Нет. Для этого дела мне нужен ты, Квиллер.
Ты и больше никто.
Ломан уже не улыбался, зато глаза его сверкали как
никогда.
— Давай заканчивать,— сказал он.— Если ты хо¬
чешь сказать все, что ты думаешь обо мне,— на это
уйдет слишком много времени, да и положение вещей
ни в коей мере не изменится, потому что я в этом плане
мало уязвим. На своем горестном опыте я имел несчастье
убедиться, что как агент ты упрям, недисциплиниро¬
ван, нелогичен и непредсказуем. Ты одержим навязчи¬
выми идеями, тщеславен и вообще чем-то напоминаешь
дикую кошку — тебя так же трудно контролировать
в ходе операции. В деле от тебя одни неприятности,
а в те периоды, когда бываешь в Лондоне собственной
персоной, ты не приносишь с собой ничего, кроме помех
и затруднений. Если ты примешь это задание, а ты его
все равно примешь, я стану твоим направляющим дирек¬
тором и буду нести ответственность за каждое твое дей¬
ствие. Для меня это означает — от момента начала опе¬
рации и до ее окончания — грязную, сопряженную
с гнусностью и мерзостью работу, но я решаюсь на нее
здесь и сейчас. Такова моя позиция. Теперь о твоей: тебе
только что передана информация, что человек, высоко
почитаемый у себя в стране и уважаемый за границей,
готов проявить достойную своей репутации храбрость
406
перед лицом смертельной угрозы, ибо так ему диктует
долг и честь. До твоего сведения также доведено, что
если тщательно продуманная система обеспечения без¬
опасности этого человека не сработает и если его жизнь,
ценность которой столь высока, оборвется из-за твоей по¬
ганой мелочной неприязни ко мне, то вся вина ляжет
на тебя — только на тебя, целиком. Жить с этой виной
ты не сможешь.
Ломан не сводил с меня испепеляющего взгляда.
Я понял, что никогда в жизни не испытывал к нему
большей ненависти, чем в этот момент. Прошло не мень¬
ше минуты, прежде чем он повернулся к столу и ехидно
заметил:
— И ты по-свински слопал один весь лед. Как это
на тебя похоже.— Он снова позвонил в колокольчик.—
Итак, отказаться от задания ты не можешь. Я знал это,
когда вылетел из Лондона. Не можешь отказаться. Когда
вышеупомянутая личность прибудет в Бангкок, ты ока¬
жешься в самой гуще. Так что лучше тебе со мной сми¬
риться. Сейчас мы еще выпьем, а затем я перейду непо¬
средственно к инструктажу. Время не терпит.
Глава 3
КУО
Английское слово «assassin», обозначающее «наемный
террорист-убийца», является заимствованием из фран¬
цузского, но если проследить его происхождение и
дальше, то мы придем к арабскому «hashshashin», что
переводится как «поедающие гашиш».
Ломан указал мне Пангсапу в качестве возможного
информатора по двум одинаково веским причинам. На
что только не пойдет современный человек, на какие
только ухищрения он не отважится ради денег, не говоря
уже о сексе! Но для того, кто испытывает потребность
в наркотике, опасностей, кЬторые могли бы его остано¬
вить, просто-напросто не существует. Забывая всякую
разумную осторожность, такие люди продаются и идут
в услужение к деспотичным тиранам, людям типа Панг-
сапы.
Пангсапа занимается торговлей и контрабандой нар¬
котиков и по роду своей деятельности наверняка знает
многих, кто не задумываясь готов убить за понюшку
407
белого порошка и, если потребуется, передаст самые
священные откровения своих друзей-приятелей.
Нам нужна была информация о наемных убийцах.
Для этого Ломан меня сюда и послал.
Он знал к тому же, что я лишился единственного
хорошего контакта, имевшегося у меня в этом городе.
Тот человек уже мертв, потому что однажды вечером
на Рама-роуд-1У его в тусклом свете надвигающихся
сумерек приняли за меня.
Пангсапе хотелось поговорить, и я ему не мешал.
— Припоминаю, как принцесса Александра несколь¬
ко лет тому назад прибыла к нам с визитом. Все прошло
изумительно. Все влюблялись в нее с первого взгляда.
У нас даже родился для нее специальный титул —
Учтивая Посланница. И теперь, я вижу, она совершает
поездки, венчающиеся ничуть не меньшим успехом,
а взять ее прошлогодний визит в Токио? Выше всяких
похвал. Посылая за границу вместо напыщенных сухих
дипломатов в мятых жилетках действительно интерес¬
ных людей, Британия поступает очень умно и дально¬
видно.
Я не сказал Пангсапе, зачем пришел. Ломан, должно
быть, намекнул. Я хотел задать лишь один вопрос: где
профессионалы? Но ему не терпелось выговориться, и он
говорил.
— Возможно, вам покажется странным, что я питаю
такую нежность к членам британской королевской семьи.
Не обессудьте. В конце концов, я был рожден в нищете
и прекрасно помню тот день, когда впервые решился на
воровство. Торговец поколотил меня, но в те дни я распо¬
лагал только одним выбором — красть или голодать. Это
произошло во время одной из речных процессий Коро¬
левской Баржи. Я стоял на набережной и притворялся,
что слежу за ней. Кстати, вам доводилось видеть эту
Баржу, «Срай Супанахонгс», во всей ее великолепной
отделке? Нет? Она огромна и покрыта сверху выполнен¬
ным из чистого золота гигантским листом. Я стибрил
мешок с рисом на одном из базарных каналов, рис
наполовину промок, провонял тиной, но я питался им
шесть дней, почти неделю.— Пангсапа грустно улыбнул¬
ся.— Однако поступок этот любви к монархии во мне
не разжег, ни к нашей, ни к какой другой. Но события
происходят так быстро, что просто диву даешься. Вскоре
после того мой отец —-или человек, которого я почитаю
за отца,— начал какие-то операции вместе с капитаном
408
одного парохода, и оказалось, что нос у них направлен
куда надо и хороший ветер они не пропускают. Пять лет.
Всего пять лет — и я, подумать только, уже учился
в Оксфорде!
Он замер в полной неподвижности, в улыбке появи¬
лось что-то неземное.
— Я получил степень в области экономики, но гораз¬
до дороже мне то духовное богатство, которым ваша
страна соизволила меня одарить. Именно в те годы
я научился испытывать определенного рода любовь к
совершенно посторонним для меня людям... ах.да, я
опять говорю о монархии.
Пангсапа чуть заметно склонился в мою сторону
и отчетливо прошепелявил:
— Мне будет искренне жаль, если через несколько
недель, а точнее двадцать девятого, случится нехорошее.
— Вам может предоставиться возможность предот¬
вратить это.
— Воспользуюсь непременно.
— Все, что я хочу знать: где сейчас находятся
профессионалы? Присутствует ли кто-то из них сейчас
здесь? В Бангкоке?
— Профессионалы?
Я поднялся с подушек и прошелся по комнате.
Должно быть, намек был недостаточно ясный.
— Ломан приходил к вам?
— Мне незнакомо это имя.
— А от кого вы узнали, что я приду?
— Мне никто ничего не говорил.
Я остановился и посмотрел на Пангсапу сверху вниз.
— Может быть, перейдем на ты? Пангсапа, ты не
ждал меня?
— Не раньше, чем ты позвонил.— Он сидел как ма¬
ленькое черное изваяние, на лице-маске жили одни толь¬
ко по-кошачьи желтые глаза.
— О’кей, Пангсапа,— сказал я.— Так что ты там
говорил о твоей немеркнущей любви к монархии и коро¬
левской фамилии?
Он терпеливо объяснил:
— Не забывай, что весь город уже начал подготовку
к этому визиту, назначенному на двадцать девятое. Поли¬
ция и службы безопасности необычайно активизирова¬
лись. Ни для кого не секрет, что ждут беды — беды
весьма определенного рода. Зачем бы еще ты ко мне
пришел? Нужна информация, я понимаю.
409
— Ты никогда меня не видел раньше»— сказал я.
— Но ты уже бывал в Бангкоке.
Я вынужден был согласиться. Все равно. Пангсапу
мне указали в качестве источника информации» а каким
же источником информации он мог быть, окажись вдруг,
что ему неизвестно о том, чем я занимался в Бангкоке
два года назад? Однако я наседал.
— Тебе уже приходилось вступать с нами в контакт?
— Я знаю человека по имени Паркис.
— Что ж, отлично,— Паркис работал в Лондоне,
в Центре.— И все-таки продолжим о профессионалах.
Мне нужно знать схемы их передвижений.
Пангсапа выглядел озадаченным.
— Мне не совсем понятно, кого ты подразуме¬
ваешь под профессионалами...
— Я имею в виду Винцента... Сорби... Куо... Грек
по кличке Живчик.. Хидео... этот мафиози, как его...
— Зотта.
— Вот-вот, Зотта.
Я снова вздохнул с облегчением. Он не отрицал, что
знает Зотту. Сейчас, после того, как в результате гибели
Примеро канал в Буэнос-Айресе оказался блокирован,
мафия основную часть своего товара из Бангкока отправ¬
ляла через Неаполь на Ресифи *. Зотта выступал в этом
главной фигурой. Пангсапа не мог его не знать. Это был
его бизнес.
— Зотта сейчас в Ресифи,— сказал он,— забудь про
него.— Он неожиданно встал, и сделал это без всяких
видимых усилий, не вынимая рук из складок длинного
черного балахона.
— Винцент?
— В афинской тюрьме. Его ребята, конечно, уже
работают и вскоре освободят его, но в три недели им не
уложиться. Плохо организованы.
— Сорби?
Показались руки Пангсапы, неожиданно белые на
фоне черного одеяния.
— А кто-нибудь когда-либо знал точно, где находит¬
ся Сорби?
— Куо? Хидео? Грек?
— Дай мне немного времени, и я сам с тобой свя¬
жусь. Я понимаю, эта информация имеет для тебя боль¬
шую ценность.
• Ресифи —порт на атлантическом побережье Бразилии.
410
— Зависит от обстоятельств. Посмотрим.— Лон¬
дон в таких вопросах всегда занимает очень четкую
позицию: если отправился за покупками — торгуйся,
где можно.
— Договориться никогда не поздно,— Пангсапа по¬
жал плечами.— Где я тебя найду?
— Отель «Пакчонг».
Когда мы шли к выходу, я заметил, что вода в аква¬
риуме опять стала чистой — сработали фильтры,—
и окрашенный во рее цвета радуги шестидюймовый
убийца остался после недавнего боя в гордом одиноче¬
стве. Еще один профессионал.
Прошло два дня, и я приготовился доложить Лома¬
ну, что от задания отказываюсь. Не мой профиль. Пусть
этим занимается Безопасность. Город кишел их людьми.
Любой из них мог справиться с этим делом гораздо
лучше меня, они знали, по какому сценарию проходят
подобные вещи, и они были специально на них натас¬
каны.
К Пангсапе я пошел потому, что в один прекрасный
день я мог оказаться в Бангкоке на настоящем задании
и тогда бы он мне, конечно, понадобился. В том, что
я спрашивал его о схемах передвижения профессиона¬
лов, не было ничего страшного или лишнего, потому что
мне всегда лучше знать, где такие люди находятся.
Но если верность и надежность его источников соответ¬
ствовала оценкам Ломана, то он бы уже вышел на меня
в любом случае. Хоты бы только для того, чтобы сооб¬
щить, где кто находится. Уж он-то знал, что задержись
он чуть-чуть, пусть информация и отрицательная, как
из Лондона тотчас же донесется нетерпеливое покашли¬
вание. То есть, по всей видимости, никакой информации
он не собрал.
Ничего не вышло. Дело не вырисовывалось. Не имея
практически никакого официального прикрытия, ника¬
кой легенды или чего-то в этом роде, я бесцельно сло¬
нялся по городу. Сколько я ни проверял, нет ли за мной
хвоста, ничего не обнаруживал. Чем я занимался, куда
ходил — никому не было никакого дела.
Я знал, как получилось, что Ломан меня сюда вызвал.
Это было типично для него. На вопрос, кто втянул Бюро,
дн мне так и не ответил. Он сам и втянул — подсунул
этот.заранее бесплодный план Паркису и остальным,
а исполнителем выбрал меня. Говорил, наверное, много
411
и убедительно. В основу плана с самого начала легла
ложная посылка, мнимая угроза. Никто, планирующий
покушение на деятеля такого уровня, не станет заранее
предупреждать об этом. Подобное извещение только на¬
сторожит силы Безопасности, и больше ничего. Именно
так и получилось, кстати. Безопасность уже наготове:
ждет и готова отразить любую вылазку любого психопа¬
та. Впрочем, в этом есть определенный смысл — в тол¬
пе, окружающей государственную шишку такой величи¬
ны, психопаты найдутся. Вспомнить для примера визит
папы римского в Нью-Йорк в шестьдесят пятом. -Восем¬
надцать тысяч полицейских несли дежурство в особом
режиме, пути следования прочесывались специальными
подразделениями, снайперы посгоняли с крыш всех голу¬
бей, а почему? Да потому, что несколько анонимных
фанатиков, тронувшихся на религиозной почве, написали
в отправили по почте два или три письма.
Обычная работа. Рутина. Бюро никогда не занималось
такими вещами; оно создавалось для проведения особых
операций. Какого черта они послушались Ломана?
Я попробовал выйти на него через Сой-Суэк-3, но он
не показывался там со дня моего прибытия. Тогда я по¬
шел в посольство и спросил, где находится «номер
шесть». Он говорил, что это можно.
Молодой человек посмотрел на меня несколько обес¬
покоенно.
— Номер шесть?
- Да.
— Там должна быть мисс Мэйн, не так ли?
— А должна ли?
— Прошу вас, присаживайтесь.
Он изящно протанцевал мелкими прискоками к двери
соседнего кабинета, не спросив даже моего имени. Я сто¬
ял и следил за ним взглядом.
Если только Ломан окажется там, в шестом номере,
я ему в лицо выложу, что знаю, зачем он втянул в это
дело Бюро, а потом и меня. Интересно будет видеть
реакцию.
Мальчик из Хэрроу * вернулся обратно и провел меня
по коридору в соседнюю комнату. Табличка на двери
гласила: «Атташе по культурным связям». Я сидел один
минут пять, потом вошла девушка... или женщина... черт,
никогда не угадаешь их возраст.
• Хэрроу-Скул — одна из девяти старейших мужских при¬
вилегированных средних школ в пригороде Лондона.
412
— Чем могу помочь?
— Подскажите, где находится номер шесть.
Она смотрела на меня долго. Я не возражал. До по¬
сольских доходит всегда самое быстрое через несколько
дней. Это даже располагает.
— В данный момент там никого нет. Может быть,
я смогу что-то сделать?
— Вы — атташе по культурным связям?
— Его секретарь.
— Видите ли, этот школьный отличник, должно быть,
позабыл арифметику. Мне нужен номер шесть, если
для вас это пустой звук, то мне бы хотелось видеть чело¬
века по имени Ломан.
— Мистера Ломана здесь нет.
— О Боже! За что такое наказание! Хорошо, если
вы его все же увидите, передайте: я весь день с обеда
пытался с ним связаться, и, поскольку ситуация склады¬
вается таким образом, сегодняшним же вечерним самоле¬
том я вылетаю в Лондон. Договорились?
Что-то я разболтался. Недисциплинированное пове-*
дение. Лоури не одобрил бы.
— Пожалуйста, обождите минутку.
У нее была чудная походка. И чистый приятный
голос. Это смягчало и успокаивало, и я подумал: может
быть, за этим ее и посадили?
Не дать человеку взорваться, когда все организовано
из рук вон плохо.
Следующий вошедший в кабинет был мужчина. Де¬
вушка где-то осталась. Он прикрыл за собой дверь и про¬
тянул руку.
— Стул не желаете?
— Ладно,— сказал я.— Давайте ближе к делу,—
и бросил на стол свои документы. Намечающаяся на
двадцать девятое заваруха им всем, похоже, сдвинула
мозги; не удивлюсь, если за послом и в туалет ходит
охранник.
Теперь я понял, почему никто не интересовался, кто
я такой. Имена ничего не значат.
Он быстро пролистал мои бумаги.
— Значит, вы базируетесь в... где точно? — На вто¬
рой странице ему, очевидно, что-то не понравилось. Он
смотрел на нее и как будто ничего не видел, поэтому
я пояснил:
— Уайтхолл, 9. Группа взаимодействия. В распоря¬
жении Ловетта.
413
— Ах да, Ловетт. Как он, кстати? Здоров? — Он под¬
толкнул ко мне портсигар.— Курить будете?
— Спасибо, он в порядке.— Чтобы сэкономить вре¬
мя, дальше я продолжал сам, не дожидаясь его вопро¬
сов: — На прошлой неделе он был в Риме, по делу Каро-
зио; в Лондоне его сменил Билл Спенсер. Из ваших уча¬
ствовали Симмз и Уэстлейк. Они...
— Да-да, все правильно, но я полагал, и вы тоже...
— В паспорте у меня стоит «Париж», разве нет?
Придвинув портсигар к себе, он закурил.
— Надолго в Бангкоке?.
— Нет.
— Нет?
— Если Ломан не объявится, улетаю сегодня же
ночью.
— Он будет только завтра.
— В таком случае передайте ему от меня привет и за¬
верения в горячей любви.— Я встал и протянул руку
за документами. Он посмотрел на меня, прищурившись,
и улыбнулся.
— Признаться, я удивлен, что вы не останетесь.
— Зачем я нужен? Прекрасно обойдетесь без меня.
— Если не возражаете, я попрошу мисс Мэйн прово¬
дить вас.
— Я знаю дорогу.
На улице было сущее пекло, и до «Пакчонга» я взял
велорикшу. О Ломане старался не думать. Тот, кто испол¬
няет обязанности направляющего директора, ни в коем
случае не имеет права втихаря смотаться, а уж тем более
допустить, чтобы оператора начала проверять Безопас¬
ность.
В отеле — не прошло и двадцати минут, как я при¬
ехал — мне позвонили снизу и сказали, что ко мне
пришли, но свое имя гость назвать отказывается. При¬
шлось спуститься. Не люблю принимать в номере лично¬
стей без имени.
В вестибюле отеля «Пакчонг», от входа и до фонтана
во внутреннем дворике, сооружен красивый сводчатый
проход из шпалерной решетки, какие в Бангкоке можно
увидеть почти везде. Вот там-то она и стояла — впол¬
оборота, на шею от головы падала тень — и смотрела
прямо на меня. Глаза следили за мной холодно и внима¬
тельно, как раньше. Легкая одежда из «шантунга»*,
• «Ш а н т у и г»— разновидность шелка.
414
желто-коричневые простые туфли и никаких драгоцен¬
ностей.
Пока я пересекал мозаичный узор на полу, она чуть
заметно поворачивала голову. В холле стояла тишина,
поэтому она заговорила приглушенно.
— Могу я использовать твое имя?
— Его никто не знает.
— А псевдоним?
— Кому какое дело?
— Я пришла извиниться, Квиллер. Должна была
узнать тебя в посольстве.
— Меня не часто узнают секретари атташе по куль¬
турным связям. Их тип скорее — Йехуди Менухин.
— Два года назад я была совсем близко от Рама IV.
Вблизи я заметил — у нее было что-то не так с лицом,
точнее с его левой половиной. Словно бы не хватало
симметрии. Кожа выглядела безупречно, но так...
так, словно над ней кто-то очень хорошо поработал.
— Откуда ты? — спросил я.— Эм-Ай-6?*
Она не ответила. Пропустила мимо ушей.
— Но не Безопасность,— сказал я.
— Нет.— Сумочка, из такой же кожи, что и туфли,
перешла из одной руки в другую.— Я хочу всего лишь
принести наши извинения. Тебе наверняка непривычны
подобные унизительные проверки.
Я рассмеялся почти натурально.
— Ты изумишься, если узнаешь,' к каким унижениям
я приучен.— Наряду с Дьюхерстом и Комингсом мое
кодовое личное дело помечено особым значком — «де¬
вяткой»: пытки переносит стойко.
— Выпьешь со мной?
— Нет. Задерживаться не могу. Говорят, ты сегодня
вечером нас покидаешь?
- Да.
— Счастливого пути.
Я смотрел, как она шла по мозаике. Немногие жен¬
щины способны идти такой походкой, зная, что за ними
наблюдает мужчина! Впрочем, на такую походку вообще
способны немногие.
Поднявшись к себе, я сложил вещи. Принести изви¬
нения? Эта идея вряд ли родилась бы в ее головке. За¬
чем-то они хотели убедиться в моем действительном
* «М1-6» (Эм-Ай-6) —сокращенное название разведывательной
службы Великобритании.
415
физическом присутствии в отеле «Пакчонр>. Но это
можно было осуществить иными, куда лучшими спосо¬
бами. Интересно.
Да наплевать на них. Номер моего рейса — 204.
В тот день еще было только одно событие — позво¬
нил Пангсапа и попросил к нему заехать.
Час был поздний, стемнело, но большинство магази¬
нов и не думали закрывать на ночь. Витрины уже нача¬
ли украшать разноцветными флажками и оправленными
в золотистые рамки портретами Важной Персоны.
Остановив велорикшу в нескольких сотнях метров от
дома на Клонг-Чула-роуд, я прошелся пешком вдоль
реки по спадающей вечерней жаре. Пангсапа вышел ко
мне сразу же.
— Имеющаяся для вас информация,— сказал он,—
стоит примерно пятьдесят тысяч батов.
Я подумал, что слишком поздно, но промолчал. За¬
бавно было бы сейчас выдоить эту сумму с расходного
счета Ломана. И пусть бы потом в Лондоне они его
поджаривали.
— Пятьдесят тысяч,— повторил я.— О’кей.
— Можете гарантировать оплату?
— Устно — да.
— Вашего слова мне достаточно.
И тут я понял — приходить не стоило. Сумма огова¬
ривалась немалая, значит, и информация будет соответ¬
ствующая, а я не хотел ее, не хотел ввязываться.
Тихо и спокойно Пангсапа сказал:
— Три дня тому назад один из профессионалов
пересек Меконг и проник в Таиланд со стороны Лаоса.
Сегодня вечером он прибыл в Бангкок.
— Кто из них?
— Куо. Монгол.
Все. Больше я с этим ничего не мог поделать.
Глава 4
СПЕЦИАЛИСТЫ
«Профессионалы» — это специалисты, и каждый из
них использует свой собственный метод.
Сорби душит, но никогда — руками; почти всегда это
нейлоновый чулок, реже — шнур. Он развратен и, как
правило, находит себе работу в ночных клубах еьропей-
416
ских столиц. Называет себя «частным оператором»:
половина его жертв — женщины, заказы он получает от
людей состоятельных или занимающих высокое положе¬
ние. Как те, так и другие одинаково не желают разобла¬
чения. Именно Сорби стоял за нашумевшим и попавшим
в июне 64-го на страницы всех парижских газет «Делом
голубой комнаты» (мадам Латрелль-Вуазэн) и за «Делом
автострады ангелов» в 65-м в Милане, повлекшим за
собой отставку трех членов итальянского правительства
(разумеется, клиент Сорби вышел из воды сухим).
Таким образом, Сорби вступил в контакт с политиками
и сейчас, по разговорам, берется и за политические дела,
ибо гонорары в этой сфере изрядно повысились.
Живчик, грек, использует нож. Он совершил до сих
пор только два убийства. Оба имели политический харак¬
тер и были настолько важны и так чисто выполнены, что
в одном случае (лидер «промежуточного» боливийского
кабинета) официальной версией так и осталось само¬
убийство. Грек не падок на деньги, его привлекают дела
громкие, подолгу не сходящие с передовиц. Говорят,
что где-то в Аргентине и в Венесуэле он владеет пят¬
надцатью тысячами акров земли в ключевых для разви¬
тия этих стран районах, но доживет ли он до той поры,
когда сможет насладиться своими земельными угодья¬
ми,— большой вопрос, потому что, как сказал мне Панг-
сапа, Живчик капитально сидит на игле.
Винцент в работе необуздан и непредсказуем, ему
никто не доверяет. Зато он отличается исключительным
упорством и настойчивостью. Если ему названо имя,
можете не сомневаясь считать этого человека покойни¬
ком. Он использует все, что попадется, окажись то пис¬
толет, нож, яд, бомба или, в крайнем случае, голые руки.
И недорого берет, а по некоторым слухам — не требует
оплаты вовсе (стоял за государственным переворотом
в Египте, когда подполковник Ибрагим был найден
в своем «кадиллаке» на дне Нила — на машину наткнул¬
ся ковш землечерпалки).
Хидео, японец, знает дело в совершенстве. Работает
эффективно на сто процентов. Предпочитает аэрозоль
цианида — возможно, на него повлиял «клинический»
успех кэгэбэшника Богдана Сташинского, признавшего¬
ся в 61-м в убийствах Ребета и Бандеры (лидеров
украинских эмигрантов), осуществленных в Мюнхене
четырьмя годами ранее. На счету Хидео три политиче¬
ских убийства высшего уровня, включая уничтожение
14 Заказ 3269
417
турецкого посла в Объединенном Королевств«, извест¬
ное под названием «Дело золотого карандаша». Золотой
карандаш, принадлежащий жертве, нашли на тротуаре
Керзон-стрит, и это привело к обнаружению тела в по¬
кинутом водителем такси на Уоллас-Мыос. Хидео пи¬
тает слабость к технике, во всей Японии ни у кого нет
более сложной и искусно выполненной модели железной
дороги.
Зотта. Он — сын одного из членов мафиозной группы,
первоначально называвшейся «Компания «Смерть»». Его
конек — это миниатюрные взрывные устройства. Как он
утверждает, его оружие действует настолько «личностно
направленно», что, если оно установлено верно, в строго
определенном месте, то убийство происходит абсолютно
чисто, без какого-либо вреда для окружающих. Большая
доля правды в этом безусловно есть — когда Шерман
Уиллз, президент крупнейшего акционерного банка «Чар¬
тер энд Эквити Бэнк», снял в комнате заседаний совета
колпачок с авторучки (1963, Нью-Йорк), заседание так
и не состоялось и никто, кроме него, не пострадал. А год
спустя, когда единокровный брат короля Риада Али, от¬
плыв от Дамаска на королевской яхте, решил побриться
и включил электробритву, все прошло столь гладко, что
в его отдельной каюте не вылетело ни одно стекло. Зотта,
как и Хидео, очень хорошо мыслит технически, но гораз¬
до менее стабилен. Когда он умрет, много женских слез
не прольется.
Они все — профессионалы, специалисты своего дела,
и у каждого свой метод. •
Куо использует огнестрельное оружие.
Пангсапа мне очень понравился. Он послал со мной
человека — маленького суетливого индуса,— чтобы тот
помог мне найти монгола Куо и показал его. Индус все
время кого-то боялся, то ли меня, то ли Пангсапы, то
ли кого-то еще.
Куо наблюдал за тренировочными боями каратистов-
профессионалов, которые проводились в гимнастическом
зале Королевской атлетической ассоциации недалеко от
полей для игры в поло в Люмпини. Схватка только нача¬
лась. Мы заняли места рядом с главным входом. Кон¬
диционеры работали, но запах резины, пота и мазей для
растираний все равно чувствовался. Несколько минут мой
гид рассматривал зрителей, потом вдруг остановился
взглядом на ком-то внизу и прошептал мне на ухо:
418
— Он во втором ряду, справа, в центре. В дымчатых
очках.
По интонации я понял, что боялся он Куо.
Я медленно перевел взгляд туда.
— Можешь идти теперь,— сказал я,— если, конеч¬
но, ты уверен.
— Уверен. Одно время я хорошо знал его.
Пока индус не вышел из зала, я следил за дерущими¬
ся: на тот случай, если его уход заметят. Затем я опять
посмотрел на Куо. Мой гид мог бы и не говорить ничего,
не указывать на него, я узнал бы его и так. Передо мной
был человек дела, в нем чувствовались власть и сила.
Одет Куо был по-европейски: светлый костюм из тер-
гальской ткани, превосходно пошитый и носимый им
с небрежным безразличием, темно-голубой галстук с зо¬
лотым узором и маленькие золотые запонки. Сила про¬
являлась и в том, как он смотрел, и в его позе, и в посад¬
ке головы. В этом не было ничего показного, бой каратис¬
тов захватывал его целиком. Справа и слева от него
сидели двое телохранителей, тоже одетые в западном
стиле, их равнодушие к происходившему в зале было
таким же полным, как и интерес того, на кого они рабо¬
тали.
Я пожалел, что не вижу его глаз. Позднее мне при¬
дется узнавать его, узнавать сразу, даже на расстоянии,
даже при недостаточно сильном освещении. А глаза важ¬
ны. Глаза и еще походка. Чтобы увидеть походку, при¬
дется Остаться до конца. —
Каратисты наносили удары ногами, я слышал их
шумное дыхание. Чемпионы Таиланда, им предстоит
драться во время Визита. Я следил, как в свете прожек¬
торов мелькают по пружинящему полу их быстрые тени.
Куо то напрягался — и я вспоминал тогда Пангсапу
и его бойцовских рыбок,— то расслаблялся, то, смеясь,
откидывал назад голову и поворачивался к одному из
телохранителей, как бы приглашая его разделить
удовольствие.
Я смотрел на него в течение часа. Следил за каждым
жестом, каждым поворотом головы. Когда через несколь¬
ко сидений от меня, в том же ряду, сели какие-то люди,
я поднялся. Лицом к сидящим, спиной к арене я про¬
скользнул к проходу и, перейдя в конец зала, сел немно¬
го выше и сбоку от Куо, чтобы запомнить, как он
выглядит со спины. Завтра я начну слежку, буду жить
с ним, изучать его. Пока не узнаю, как брата.
419
14*
Куо направился к выходу. Я наблюдал, как он идет.
Хорошая походка. Руки двигаются свободно, кисти рас¬
слаблены, ступает неторопливо, как бы взвешивая каж¬
дый шаг. Один из телохранителей заговорил с ним,
Куо легким поворотом головы дал понять, что слушает.
Его можно было бы принять за президента банка, поки¬
дающего конференц-зал. Он исчез в дверях. Я решил, что
пока хватит. Если он не придет сюда завтра, с помощью
Пангсапы я смогу его найти и продолжу свои наблю¬
дения.
Первое, что я сделал следующим утром, это позвонил
Варапхану и сказал, что мне нужен гелиотроп, и как
можно скорее. Звонок Ломана раздался через час. Ког¬
да мы с ним вновь встретились на Сой-Суэк-3, он пока¬
зался мне чем-то настороженным.
— Мне доложили, ты собрался улетать,— сказал он.
— Я остаюсь.
— Почему передумал?
— Ты знаешь, кто вчера объявился в Бангкоке?
— Пангсапа сказал мне.
— Но что заставило тебя с ним встретиться? Я счи¬
тал, ты не намерен этого делать.
— У меня не было подобного намерения, ты прав.
Но когда мне сообщили о твоей выходке, я решил выяс¬
нить, не раскопал ли он что-нибудь.
— Мне до чертиков надоело пытаться разыскать
тебя, Ломан, и мне крайне не по душе пришелся проф-
осмотр в посольстве. Кто эта женщина?
Он изобразил любопытство.
— Но в посольстве работает не одна женщина.
— В аппарате атташе по культурным связям. Кто
она? Эм-Ай-6, или Безопасность, или кто?
— Ты, наверное, имеешь в виду Винию Мэйн.
— Она в нашей группе?
— О нет.
— Хорошо. Тогда передай, чтобы не стояла у меня
на дороге. Устроила проверку, а потом еще и проследила.
Не нравится она мне. А теперь послушай: задание я
принимаю, но на моих условиях. Дело не твоего профиля,
Ломан, но ты втянул Бюро; втянул сразу же, как только
этим дельцем запахло, потому что оно сулит тебе очеред¬
ную блестящую побрякушку на грудь, сознайся? —
Я внимательно наблюдал за его лицом.— Если во время
Визита что-то где,-то разладится и я должен буду остано¬
420
вить Куо, наверху, я уверен, зазвенят медали, а что я о
них думаю — тебе известно. Но кто-то же эту медаль
поймает, раз ее бросят, а ты уже всех в очереди рас¬
толкал — посмотрите, как же, направляющий директор
по линии Бюро, все предвидел и организовал.
Ломан сидел совершенно неподвижно, только глаза
его сверкали. Сверкали ненавистью.
Я продолжил:
— Но это ладно. Я добиваюсь, чтобы ты понял
одну вещь. А именно — то, что я работаю не на тебя.
Я работаю на него, ясно? Мне неприятно думать, что
приличный и порядочный человек ради дела оставляет
жену и ребятишек и может схлопотать за это пулю
в лоб,— будь это молочник с соседней улицы или сам
король Гонконга. Итак, мои условия.
Он встал, отошел и, положив ладони на стеклянную
верхнюю крышку коробки с образцами, принялся раз¬
глядывать камни. Но он слушал.
— Ты говорил, в посольстве будут совещания. Меня
там не ждите. Я работаю один. Но мне от тебя потре¬
буется информация, собирать которую самому мне
будет просто некогда. С точностью до минуты — время
его прилета двадцать девятого, распорядок каждого дня,
все программы, последняя поездка по городу, остановки
и так далее. При возникновении срочной необходимости
вступить с тобой в контакт я должен иметь возмож¬
ность сделать это в любой момент. Мне все равно где,
здесь или в другом доме. И последнее: меня не беспо¬
коить, если, конечно, не будет изменений в плане.
Ломан постоял еще немного, любуясь самоцветами,
затем повернулся и спросил:
— Это все?
— Все.
— Что ты задумал? Что у тебя на уме? — Тон его
был спокоен: я был для него букашкой, и ему хотелось
понять, как эта букашка ползает и функционирует.
— Куо. Единственное, что у меня на уме, это Куо.
Я знаю его репутацию — в стрельбе из винтовки с даль¬
него расстояния он лучший — и его послужной лист —
ни разу не промахнулся.
Ломан кивнул.
— Если верить Пангсапе, Куо в Бангкоке только для
того, чтобы посмотреть поединки каратистов. Они гото¬
вят к Визиту специальную программу, а этот монгол —
истинный айс1апас1о. Но, возможно, ты и прав. Во всех
421
своих действиях мы будем исходить из предположения,
что он приехал организовать и осуществить поку¬
шение.
— На инструктаже ты сказал, что я должен сплани¬
ровать террористический акт по уничтожению Персоны
и дать потом тебе схему. .Этим я и займусь. Прежде
всего мне нужно узнать этого человека, изучить его
привычки, попробовать нащупать его местные связи.
Если мне повезет, возможно, я сумею разгадать какие-
то звенья его плана — а он будет эффективнее моего:
Куо занимался этим раньше.
— Мне кажется,— осторожно заметил он,— ты уже
поразмышлял на досуге. Над письмом, пришедшим
в Лондон.
— Оно не от Куо. Никто, всерьез взявшийся за
дело, такого бы не написал. Поэтому меня это не ин¬
тересует.
— Нельзя отрицать, оно имело ценность для нас.
Не получив его, мы бы не встревожились. И нас бы с то¬
бой здесь не было.
— Стыд и позор,— сказал я без всякой злобы.
В ответ Ломан тут же улыбнулся. Что ж, свою нена¬
висть он пока проглотил, и ладно. Но он ее еще выплю¬
нет. Поймает момент, когда я раскроюсь, и собьет. По
крайней мере попытается.
— Тебе нужна будет схема обеспечения безопас¬
ности,— сказал он.— В этом регионе получить ее для
меня проблема. Официально мы не существуем, поэтому
обычные каналы получения информации для нас закры¬
ты. К тому же люди из спецслужб сами по себе очень
скрытны. Вот что я узнал: в поле зрения пока держат
троих. Один, конечно, Куо, но его рейтинг не самый
высокий. Куо уважают, и как только он пересекает
границу страны, можно не гадая утверждать, что охрана
главы государства будет удвоена, это уже заведенный
порядок. С другой стороны, Куо много ездит. Даже
находясь, если можно так выразиться, не «при исполне¬
нии». При условии, что он останется на виду и не исчез¬
нет, службы удовлетворяются уже принятыми мерами,
иными словами — обычным удвоенным наблюдением. Но
если он все-таки исчезнет из их поля зрения, они, есте¬
ственно, предпримут попытки к его обнаружению, но
используют при этом опять-таки свои рутинные методы,
в результате чего рискуют опоздать. Ты же в отличие от
них получишь возможность сконцентрироваться на Куо
422
целиком и полностью, и если удача тебе не изменит,
от тебя скрыться ему не удастся.— Он ударил меня
ясным открытым взглядом.— Нс теряй его, Квиллер.
Обещаешь?
— Обещаю. А также обещаю не есть много кара¬
мели.— В Лондоне они все одинаковы. Надоели. Талды¬
чит и талдычит одно, как гувернантка.
Тем же назидательным тоном Ломан продолжил:
— Запомни: министерство внутренних дел и служба
безопасности Таиланда поставлены в известность о по¬
лученной в Лондоне угрозе. Наши люди здесь в средствах
не ограничены. Король Адулдей постоянно находится
в курсе событий. Он весьма определенно выразил жела¬
ние, чтобы в целях защиты дорогого гостя принимались
все возможные меры. Можно забыть про все остальное,
но о доброй репутации этого города он печется необы¬
чайно ревностно — в его представлении улицы Бангкока
должны быть абсолютно безопасны для любого проходя¬
щего и проезжающего.
Когда Ломан говорил не как гувернантка, его речь
напоминала выступление официального представителя
консервативного студенческого общества. Я, однако, не
перебивал.
— Силами городской полиции подготовлена и в на¬
стоящий момент разворачивается операция-невод, чтобы
выловить всех, кто известен или только подозревается
как подрывной элемент. Первая волна арестов прока¬
тится через два дня. В аэропорту «Дон Муанг», в Коро¬
левском дворце и на всех основных пунктах остановок
по пути следования автомобильного кортежа вовсю идут
усиленные проверки. Вся почта и все иные послания
и обращения к Персоне, которым предстоит быть ему
здесь врученными, просвечиваются приборами; в кухнях
и в гараже дворца бессменно дежурят наряды полиции.
Отведенные Персоне апартаменты специально...
— Стоп, достаточно,— я устало остановил его.—
То, как они готовятся,— их дело. Есть десятки спосо¬
бов — синильная кислота в черной икре, бомба в подбро¬
шенной посылке, змея под матрасом... Но ты же сам
сказал; наше предположение — Куо послан сюда, чтобы
лично заняться покушением; Так что позволь мне думать
только об этом. И вот моя первая мысль в данном на¬
правлении: метод будет использован классический; Ме¬
тод, которому наиболее трудно противостоять, а имен¬
но — выстрел с дальнего расстояния.
423
Глава 5
ИСЧЕЗНОВЕНИЕ
Простое правило мнемоники гласит: если какое-то
лицо вам нужно запомнить, то не видя его, постарайтесь
о нем забыть. Попытка воспроизвести изображение в па¬
мяти в отсутствие оригинала чревата опасными искаже¬
ниями.
Допустим, человек некрупного телосложения, отли¬
чающийся угрюмым нравом, имеет короткую седую боро¬
ду и чистую светлую кожу — с первого же взгляда эти
два признака легко запечатлеваются в памяти. Но позд¬
нее, когда оригинала перед глазами нет, память, фоку¬
сируясь на этих двух отличительных особенностях,
проявляет склонность к преувеличению: борода удли¬
няется и белеет, лицо кажется румяным. Затем изоб¬
ражение начинает обрастать мелкими деталями, необ¬
ходимость удерживать его в памяти диктует свое, а ме¬
ханизм, который должен бы это делать, подавляется.
И вот уже глаза воспринимаются не иначе, как ярко-
голубые, внешний облик в целом приобретает внушитель¬
ность, походка — неуклюжесть.
Вы не сомневаетесь, что в следующий раз без труда
узнаете его, но...
Когда доходит до дела, вы этого человека даже не
замечаете. Вместо нарисованного вашим воображением
двойника Санта-Клауса вы сталкиваетесь с раздражи¬
тельным, вспыльчивым коротышкой с карими глазками
и с пожелтевшей от табака седой бороденкой.
Большинство случаев плохого запоминания — это
подобные примеры обратноактивного’ вмешательства:
погоняемая сознанием, принуждаемая к работе память
начинает фантазировать. Но оставьте ее в покое, дайте
самым первым нейтральным впечатлениям остаться абсо¬
лютно чистыми — и оригинал будет опознан, как только
окажется у вас перед глазами.
Куо, монгол, как объект запоминания являл собой
очень нелегкую задачу; частично потому, что он дейст¬
вительно был выходцем из Монголии, частично — пото¬
му что типично монгольскими его черты я бы не назвал:
Куо вполне можно было принять и за уроженца Маньч¬
журии, Сихотэ-Алиня, Кунлуна, а то и Кантона. Во
всяком случае, никаких попыток вспомнить его лицо
после получения первого впечатления в атлетическом за¬
ле я не предпринял, и таким образом Цроцесс воскреше-
'424
ния его облика в моей памяти не подвергся никакому
вредному вмешательству.
На следующее утро я узнал его сразу. Куо вышел
из зала за несколько минут до полудня. Я поджидал
его, так как знал, что тренировочные бои проводятся
на этой неделе каждое утро и каждый вечер.
Машину из проката «Компакт-Хаер» я выбрал 'такую,
как надо — сделанную будто на заказ для предстоящей
работы: «тойота-корона-1500»т шкала спидометра до де¬
вяноста, старт с места на четверть мили — девятнад¬
цать и семь. Она была достаточно юркой, чтобы спра¬
виться с дорожной неразберихой на Нью-роуд в час
пик; а скорость, которую она могла развивать, позволяла
не потерять из вида почти любой другой автомобиль,
следующий впереди нее по замысловатым переплете¬
ниям пригородных шоссе и автострад, даже если объекту
захочется избавиться от слежки. Небольшой угол накло¬
на лобового стекла позволял мне без существенных
искажений наблюдать за Куо в полевой бинокль. Верх¬
нелицевое отражение света на объективе бинокля почти
не сказывалось. Используя восьмикратное увеличение,
я увидел, как Куо сошел по ступенькам.
Так мы и начали.
Шесть дней он не предпринимал абсолютно никаких
попыток скрыть, что он делает. Это меня беспокоило.
Он был слишком любезен и уступчив. Эта открытая
демонстрация уверенности в себе мне не нравилась,
потому что я знал — да и он знал, не мог не знать,—
что таиландские спецслужбы ни на секунду не спускают
с него глаз. Чтобы не дать себя обнаружить, мне прихо¬
дилось крутиться вовсю. Это означало, что я в основном
вел наблюдение через бинокль с большого расстояния
(полевой бинокль я взял у Ломана), а сейчас, в частно¬
сти, когда Куо, проведя в зале несколько часов, вышел
наконец на улицу, это означало, что двигателю бедной
маленькой «тойоты» предстоит работать с холодного
старта. Такое повторялось раз за разом, и я, постоянно
рисковал потерять Куо окончательно.
Никакой закономерности в передвижениях Куо по
городу не просматривалось; экскурсии, его, по-видимому,
носили случайный характер, во времени он никак себя
не ограничивал. Предпринятый им поверхностный
осмотр достопримечательностей Бангкока состоял, из
прогулки на катере, по Чао-Пхрая и базарным каналам,
поездок в монастырь Утренней зари и к изумрудному
425
Будде в Уат-Пхра-Кео. Куо не торопясь все разгляды¬
вал, отдыхал и наслаждался жизнью, а мне не оставалось
ничего другого, как сидеть со своим «юпитером А. О.» где-
нибудь в стороне в ста ярдах от него — нога на педали
сцепления, пальцы на ключе зажигания, передача уже
включена, а один глаз косит в зеркало заднего вида,
чтобы не задеть кого-нибудь ненароком, если вдруг за
две секунды потребуется покинуть тот тесный парко¬
вочный пятачок, на поиски которого у меня ушло минут
двадцать. Один раз утром я потратил целый час, наблю¬
дая, как ловят и хватают королевских кобр, а потом вы¬
давливают у этих кобр яд; дело происходило на ферме
по разведению змей при институте Пастера. Куо всем
этим очень заинтересовался.
Вознаграждение за потраченные время и труд я полу¬
чил только одно: я знал теперь — Куо ведет себя нети¬
пично. Вернее, он ведет себя типично для туриста, но
туристом он не был. Город ему знаком, он здесь бывал
раньше. (В сообщениях до сих пор упоминается, что
Куо находился в Бангкоке 9 июля 1946 года, когда коро¬
ля Ананду обнаружили убитым выстрелом из пистолета.
Пистолет валялся рядом с телом. Однако самоубийство
так и не было окончательно установлено, и решение влас¬
тей по сей день оспаривается и подвергается сомнению
многими лицами из королевского окружения).
За шесть дней, в течение которых Куо осматривал
достопримечательности города, произошел один-единст-
венный инцидент, когда монгол припарковал свою «хино-
контессу-1300» перед Королевским дворцом, у главных
ворот на Санам-Чай-роуд, и оставался там довольно
долго. Из оставшегося на обочине сзади автомобиля
выскочили четверо в строгих костюмах, подошли к маши¬
не Куо и что-то сказали ему через окно. Куо вышел,
пересел в их автомобиль, и они уехали. Все закончилось
в полицейском участке в Пхра-Рачуанг у реки, возле
которого, дожидаясь, пока Куо отпустят, я провел битых
два часа. Информация ко мне просочилась лишь на
следующий день: в участке Куо допросили, обыскали
и засветили пленку в его фотоаппарате.
Совершенно ненужный ход. Куо знал, что за ним сле¬
дят. Им незачем было раскрываться. Не могли же они
в самом деле надеяться, что найдут предлог либо подер¬
жать его какое-то время под замком, либо выпроводить
за пределы страны. Их цель была очевидна с первого
же дня: предоставить Куо свободу передвижения, не
426
выпуская при этом из виду, дождаться, пока он запустит
механизм подготовки покушения и уж тогда, в последний
момент, на пятьдесят девятой секунде двадцать девятого
числа, схватить его за руки, чтобы он не смог ни улизнуть,
ни придумать и сделать что-то еще.
Правда, и моя цель от этого ничем не отличалась.
Но мне непонятно было, зачем раскрываться. Взять
Куо у ворот дворца — это все равно что мне подойти
к нему на ступеньках спортивного комплекса Королев¬
ской атлетической ассоциации и предупредить, что если
он не уйдет с дороги, то я его перееду. Никакого смысла.
Единственное, что я мог предположить,— ребята в пат¬
рульной автомашине, увидев, как профессионал, оста¬
новившись у ворот, откуда рукой подать до открытых*
окон дворца, сидит за темными стеклами и непонят¬
но чем занимается, запаниковали и слегка его потре¬
вожили.
Серьезных намерений у них быть не могло. Двое из
известных «международников» — Зотта и Винцент —
никогда не въезжают открыто в страну, где собираются
осуществить убийство; иногда их в этой стране не видит
ни один человек и только потом, определенное время
спустя, когда уже поздно, по индивидуальной манере
и схеме покушения становится ясно, кто приложил руку.
Куо предпочитает другой стиль. Он всегда солиден, для
иммиграционных властей небрежно торчит из кармана
паспорт; возможно, ему нравится, какой переполох
поднимается вокруг его персоны, а возможно, ему
доставляет удовольствие тот факт, что всякий раз, когда
монгол Куо пересекает границу, жизнь президента
страны считается поставленной под угрозу. Хотя в де¬
вяноста процентах случаев он путешествует как безобид¬
ный турист, желающий своими глазами увидеть Олим¬
пийские игры или поволноваться за исход поединка
претендентов на мировое первенство.
Имей они серьезные намерения, Куо в полицейском
участке в Пхра-Рачуанг подвергли бы настоящему допро¬
су. И выперли из страны. Но этого они не хотели. Не хо¬
тели потерять его, потому что в этом случае он немед¬
ленно снова пробрался бы в Таиланд из Лаоса, Камбод¬
жи или Бирмы, но на этот раз инкогнито, и начал дей¬
ствовать из-под прикрытия, не показываясь. А что та¬
кое Куо, работающий «из-под земли»? Исход известен
заранее. Чтобы зря не трепать никому нервы, вы можете
просто застрелить его будущую жертву сами: Куо все
427
равно это сделает. Прятаться, не имея задания, он бы
не стал.
Да, вероятнее всего, ребята просто запаниковали.
Понять можно, такая служба никому медом не пока¬
жется. На руках приказ, подписанный в самой высшей
инстанции: обеспечить безопасность любым путем,—
а по городу свободно разъезжает известный профес¬
сиональный убийца. Тут не до сна уже, и тем более не
до разноцветных фонариков, развешиваемых над улица¬
ми и мостами, не до флагов, которыми украшают фасады
зданий, чтобы достойно встретить уважаемого полпреда
далекой страны, прилетающего через каких-то тринад¬
цать дней, считая сегодняшний.
Я подумал: не связаться ли с Ломаном? Хотел задать
только один вопрос: они действительно подда¬
лись панике или задумали смену тактики? Я допускал
даже, что ответить он не сможет. У нас с ними не было
связи. Мы для них не существовали. Они разрабаты¬
вают и меняют свои планы, мы — свои.
Был момент, когда Куо вышел из ресторана, а я ока¬
зался зажатым со всех сторон автомобилями и не мог
выбраться минут пять или шесть. Мне пришлось заста¬
вить отъехать назад машину «скорой помощи» и проско¬
чить в запрещенном направлении по улице с односторон¬
ним движением. В результате я срезал два квартала,
и потом потребовалось еще несколько маневров, и в кон¬
це концов я снова пристроился за ним. «Тойоту» свою
я трепал на износ. Интересно знать, как в Центре
отреагируют на такую, например, телеграмму: «Автомо¬
биль, взятый прокате медленно приходит негодность зпт
плане возмещения ущерба предлагаю осторожно напра¬
вить Компакт-Хаер чек на разумную сумму тчк Причи¬
ной указать плохое обращение казенной техникой».
Может быть, их это позабавит?
На шестой день мне удалось заполучить городскую
газету с последними новостями. Кое-что я успел прочи¬
тать, пока Куо нежился в турецких банях на Сукумвит-
Сой-21.
Прошла вторая волна арестов, в ходе которой банг¬
кокская «Метрополитен-полис» задержала более пятисот
подозрительных личностей и конфисковала краденого
имущества на сумму приблизительно девяносто тысяч
батов. Операция была названа «очередным наступле¬
нием на преступность», о каких-либо подрывных элемен¬
тах или действующих по тайному заданию агентах не
428
говорилось ни слова. В статье на первой странице
сообщалось, что власти города, выбирая наиболее подхо¬
дящий маршрут для запланированного на двадцать девя¬
тое число текущего месяца торжественного проезда
Персоны по Бангкоку, столкнулись со «значительными
трудностями». (Это было первое публичное упоминание
о том, что в день прибытия Персоны по улицам города
проследует автомобильный кортеж).
Ломан говорил мне, что истинный путь следования
кортежа будет держаться в секрете до последнего момен¬
та и что по меньшей мере пять возможных маршрутов
будут объявлены за несколько дней до назначенной
даты, для того чтобы сбить с толку злоумышленников.
Ни о какой угрозе в газете не говорилось (о получе¬
нии письма угрожающего содержания бангкокская прес¬
са сообщила за десять дней до этого, а потом все как-то
замялось), поэтому я достал набросанную для себя схему
передвижений Куо по городу и в который раз уже попы¬
тался ее осмыслить. Кое-какие зацепки, конечно, были,
но многого они не давали: пять раз он посетил Королев¬
скую часовню в Уат-Пхра-Кео, три — Люмпини-Граундз,
где будет проходить матч в поло, также три раза съездил
на ферму при институте Пастера, где разводили змей,
дважды совершил водные прогулки по реке на арендо¬
ванном им моторном катере и один раз на полчаса
задержался на парковке на новой Линк-роуд, идущей
параллельно Раме IV. Только часовня и Люмпини могли
иметь какое-то отношение к делу: первая располагается
недалеко от Королевского дворца, а матч в поло стоял
в программе на тридцатое.
Другими объектами разового посещения монголом на
моей карте значилось: Дом правительства (кортеж навер¬
няка прибудет туда), художественная выставка в гале¬
рее Джеймса Томпсона (почти наверняка там они будут
выходить) и Пхра-Чула-Чеди — храм около Рамы IV
и Линк-роуд.
Во всей схеме проглядывалась только одна-един-
ственная связь — храм и новая Линк-роуд.
Тени полицейских патрулей вызывали у меня негодо¬
вание. Они могли дежурить посменно, в то время как я
находился на посту, что называется, круглосуточно —
по двадцать четыре часа шесть суток подряд. Автомо¬
бильный коврик у меня под ногами покрылся крошками
от печенья, потому что нормально поесть не выходя из
«тойоты» нечего было и думать, а мелькание желтых
429
уличных фонарей, отражающихся в лобовом стекле, ка¬
залось, не прекращалось ни на минуту, ибо спать прихо¬
дилось урывками, довольствуясь минутами остановок.
Работу затрудняло еще и то, что надо было все время
думать о полиции. Я не должен был им мешать, и в то же
время мне нужно было следить за Куо. А так как за ним
следили и они, я вынужден был постоянно переме¬
щаться. В этом Ломан возражений не потерпел бы:
генеральный директор Главного полицейского управле¬
ния о нашем присутствии знал, но недвусмысленно дал
понять, что, начни мы им мешать, нас отсюда попросят.
Я не знал, какой властью и каким влиянием обладал
Ломан как направляющий директор, работающий с од-
ним-единственным агентом, но полагал, что если при¬
жмет (например, если полиция решит предупредить ме¬
ня), он сможет потянуть за нужную ниточку в Лондоне.
Это вызовет официальные действия, посол и министр
начнут обмениваться телеграммами, за официальными
действиями последуют неофициальные просьбы и в кон¬
це концов нужное разрешение будет получено. Но у нас
на это не было времени. Я имел одно предварительное
задание: держать Куо в поле зрения. Следить за ним,
пока его передвижения не сложатся в четкий рисунок
или пока он не сделает хода, который даст нам ключ к
его намерениям. Задание, выданное мне Ломаном пер¬
воначально — спланировать акт по устранению Персо¬
ны,— разрабатывалось по ходу дела. В конце третьего
дня слежки за Куо я вручил моему директору два защи¬
щенных от любой случайности альтернативных варианта
устранения Персоны выстрелом с дальнего расстояния;
естественно, я учитывал маршрут и выбрал те улицы, ко¬
торые должны были входить в него почти наверняка,—
основные дорожные магистрали в районе, очерченном
треугольником, вершинами которого являлись Королев¬
ский дворец, британское посольство и Люмпини-парк.
Один из вариантов касался храма Пхра-Чула-Чеди
и Линк-роуд.
Дважды Ломан заставил меня вспылить и потерять
терпение. И оба раза — с помощью одной и той же глад¬
кой фразы, взятой словно из выступления оратора на
заседании студенческого общества: «Нет необходимости
внушать себе, что держать Куо в поле зрения сейчас —
наиглавнейшая и наисрочнейшая задача». В первый раз
я молча растворил вырвавшийся в кровь адреналин хоро¬
шим глотком алкоголя, но во второй не утерпел: «Слу¬
'430
шай, Ломан, пять дней и ночей я поддерживаю себя
тем, что заталкиваю в кишки сухое печенье; спал за все
время самое большее часов двенадцать: покрышки стер
и поменял на новые, так что если ты думаешь, что
наиглавнейшая и наисрочнейшая задача не .терять эту
монгольскую сволочь из виду требует для меня какого-
то дополнительного внушения, значит, в твоей башке
что-то где-то съехало, понял?»
Ломан улыбнулся спокойной улыбкой и сказал, что
теперь, наверное, я чувствую себя лучше. Вероятно, он
был прав. Я бы, может, и не стал так задираться
и цепляться к нему, если бы он не был так гладко вы¬
брит — моя-то щетина в эти дни не видела ничего, кроме
заводной жужжалки в машине.
Вечером шестого дня Куо и двое его телохранителей
вскоре после семи вошли в «Лотос-бар» в Индокитай¬
ском квартале. Воспользовавшись предоставившейся
возможностью, я вытянул ноги, машинально отметив
про себя, что невдалеке остановился полицейский авто¬
мобиль и у дальнего выхода-из бара замаячили двое.
Все шло по наезженной, уже привычной колее: Куо
в этот час всегда заходил куда-нибудь промочить горло,
на что у него уходило в среднем полчаса, а потом отправ¬
лялся ужинать. На этот раз тридцать минут растянулись
на сорок пять. В семь пятьдесят пять я сидел в полной
готовности, начиная волноваться, а к восьми пятнадцати
всерьез забеспокоился. В половине девятого я вылез из
машины, пересек дорогу и вошел в бар. Его там не было.
Куо закопался. «Ушел под землю».
Глава 6
ПУСТО
Итак, я узнал его, изучил, жил с ним, чувствовал его,
как чувствовал бы родного брата. И вот сейчас я его
потерял. Страшно и нелепо. Он всегда был там, в малень¬
ком круглом сокровенном, мирке, открывающемся мне
сквозь окуляры «юпитера 8Х 60». И вот там пусто.
Я продолжал работать до полуночи. Путь мой проле¬
гал по всему городу: от «Лотос-бара» до здания «Рези-
данс Флораль», где он снимал квартиру; от «Тай-рум»
на Плаце, где он всегда заказывал утку по-пекински,
до заведения Ника под вывеской «Ник’с № 1»; откуда
431
траектория моих поисков пролегала через «Чангриллу»,
затем «Сбай-тхонг» в Раджпразонге и замыкалась на
знаменитой «Руллет-рум» в Вандоме. Куо не было ни
в одном из этих мест. Два его излюбленных maisons
privée *. Пусто. Опиумная курильня рядом с Пхра-Чао.
Пусто. Шоу гермафродитов у Изумрудных ворот. Тоже
пусто. Весь вечер, до самой полуночи: пусто, пусто,
пусто.
Ломан ждал меня в моем номере в «Пакчонге» —
я сигнализировал ему через явочную квартиру Варап-
хана, чрезвычайно срочно.
Он воспринял случившееся нормально.
— Полиция тоже его потеряла, а ведь они действова¬
ли большими силами. Это было трудное задание. Очень.
Он выглядел хуже, чем обычно. Ухоженность исчез¬
ла без следа, под глазами мешки. Я спросил:
— Что они думают делать?
— Как ни странно, почти нечего не думают. Куо их
интересует постольку поскольку. Последняя волна арес¬
тов накрыла хорошо организованную подрывную группу,
работающую по указаниям из Пекина, и полиция счи¬
тает — основная опасность исходит от них. Полагают,
что кто-то из группы недавно выехал за пределы страны
и послал предупреждение в Лондон. Полиция сейчас
серьезно над этим работает. Им помогает несколько
человек из наших служб безопасности — в конце-то
концов подлинное письменное свидетельство находится
у нас.
Я знал, зачем Ломан это сказал. Наша Безопасность
и таиландское министерство внутренних дел между со¬
бой плохо ладили. Наших в этом деле было слишком
много, не менее полудюжины. Письмо с угрозой —
их единственный козырь.
— Кондиционер у тебя совсем не работает? — осве¬
домился Ломан, отдуваясь. Его розовая кожа лоснилась.
— Попросил отключить. Весь день торчу на жаре, на
улице, так что час-другой под струей холодного воздуха
чреват воспалением легких.— Я ворчал, как замучен¬
ный недугами старикашка.— Но ведь что-то же они
собираются предпринять в отношении Куо? Или ничего?
— Почему же ничего? Поиски ведутся.
— Обычные поиски тут не помогут.
— ‘А что поможет? Как им его найти? — Он стоял
♦ Maisons privée (франц.)— частный дом.
432
посередине комнаты и жестко смотрел мне прямо в гла¬
за. Он сомневался во мне, не был уверен, насколько
серьезно я отношусь к ситуации.
— Поможет одно. Пусть не мешают мне, уйдут с моей
дороги. И с его дороги тоже. Не знаю, засекли ли меня
его подручные, но на протяжении шести дней я работал
по всем правилам. Только сегодня вечером пришлось
высунуться. Я раскрылся, когда начал прочесывать го¬
род— «Лотос-бар» и все его другие точки. Но если
только они мной не занимаются, у меня все еще есть
шанс. Я теперь знаю в его группе каждого — два тело¬
хранителя, четыре оперативника, узнаю любого днем и
ночью. Куо и его команда — это все равно что матадор
и его cuadrilla, он и раньше так работал. И видит
Бог, я в любом случае могу узнать Куо. Пусть только
полиция не лезет больше, они сами покажутся рано или
поздно. Вопрос времени.
—’ Тринадцать дней.
Он стоял и потел, как негр в трюме.
— Я хочу, Ломан, чтобы ты знал: эта работенка мне
не внушала доверия с самого начала, тем более что сва¬
лилась как снег на голову, но я ввязался в нее и не соби¬
раюсь идти на попятную. Я понимаю, что случилось.
Я потерял противника, он где-то закопался и теперь
ничто не может остановить готовящееся покушение.
Жизнь Важной Персоны оказалась в настоящей опасно¬
сти. Не думай, что для меня это просто слова.
Я слишком устал.
Может быть, моя фразеология была не безупречна,
но он уловил интонацию и поэтому только глубоко
вздохнул и кивнул.
— Не сомневаюсь, что ты отдаешь себе полный отчет
в тяжести сложившегося положения.
Мудак несчастный. Мне впервые стало его жалко.
«Бабочка» и та сползла на бок. Должно быть, проклинает
себя за то, что втянул в это дело Бюро, что выбрал меня
бегать по его поручениям. Но поезд ушел, Ломан. Позд¬
но, ничего не сделаешь.
Я отвернулся и через открытое окно посмотрел вниз.
Кроме моего, ни одного открытого окна в отеле не было.
Воздух, как вата, клочками лип-к коже, улица внизу тек¬
ла, как густая золотистая река: бампер к бамперу. Горя¬
щие цветные фонарики цеплялись за тени деревьев в пар¬
ке напротив, из огороженных номеров в саду долетала
пульсирующая западная музыка, люди танцевали, тан¬
433
цующие то появлялись в кругах света, то исчезали под
черной листвой. Спать никто и не думал.
— Как идут дела в шестом номере? — спросил я.
— Все работают. Каждый занят своим делом.—
В другой ситуации его педантичный ответ прозвучал бы
убедительно, сейчас же он вызвал у меня ассоциацию
с телеграфной лентой, которой все равно, что там на
ней отстукивают.— Посол лично ведет совещания, когда
позволяет время. В Лондон и из Лондона постоянно
летят телеграммы, но в основном обсуждаются обста¬
новка и безопасность Визита в целом.
— Знают ли в «Форин-Офисе»*, чем мы тут зани¬
маемся?
— Не могу сказать. Я, конечно, думаю, что полагает¬
ся, отправляю регулярные донесения, а Центр уж пусть
решает, докладывать министру или нет. Первая закрытая
пресс-конференция состоялась вчера...
— О Боже,— сказал я.
— Я понимаю, этим нарушаются условия, но они
и впрямь оказывают неплохое содействие. Все, естест¬
венно, мы им сообщать не обязаны... о нас им не сооб¬
щалось ничего. Не люблю, когда в такое время устраи¬
вают пресс-конференции, вообще их не люблю, но ведь
надо же показать, что мы не...
— Не дрожим от испуга.
— Что не беспокоимся, да.
Я зачарованно смотрел на плывущие внизу огни,
нестройный гул моих нервов стихал под наползающим
сонным оцепенением, музыка из тенистого сада обво¬
лакивала и убаюкивала душу. Пожалуй, пора кончать.
Ломан подошел и сел рядом со мной.
— Каковы твои ближайшие планы? — спросил он.
— Выспаться,— ответил я,— уснуть на двенадцать
часов. И горе тому, кто вздумает мне помешать.
Новизна ’психокибернетической теории Мальца за¬
ключается в том, что она уподобляет подсознание ком¬
пьютеру, куда мозг вводит проблемы, требующие раз¬
решения. Некоторые положения этой теории опираются
на общеизвестные вещи. Одно из них касается процес¬
сов, происходящих во сне.
Я спал двенадцать часов. Сны, виденные мною за это
• Foreign Office (англ.)— министерство иностранных дел Велико¬
британии.
434
время, крутились вокруг одной и той же доминирующей
темы, возвращаясь к ней снова и снова, и когда я про¬
снулся, единственным моим ясным воспоминанием были
слова, произнесенные Ломаном неделю назад. Повто¬
ряясь, они как бы суммировали все то, что мне присни¬
лось:
«Тебе сейчас передана информация, что человек,
высоко почитаемый у себя в стране и уважаемый
за границей, готов проявить достойную своей
репутации храбрость и не отступить перед лицом
смертельной угрозы, ибо так ему диктуют долг
и честь. До тебя доведено также, что если
тщательно продуманная система обеспечения
безопасности этого человека не сработает ц е с-
л и его крайне высоко оцениваемая жизнь
оборвется из-за твоей поганой мелочной непри¬
язни ко мне как к твоему направляющему дирек¬
тору, то вся вина ляжет на тебя — только на
тебя целиком. Жить с этой виной ты не смо¬
жешь».
Данные вводились в компьютер в форме имиджей.
Персона, руки убраны за спину, глаза прищурены в лу¬
кавой усмешке; быстрый короткий смешок — это он
ухватил суть вопроса на мгновение раньше других;
кивок подбородком, говорящий сопровождающему, что
можно идти дальше. Куо: сильный, мощный, приземис¬
тый, с ладно скроенной фигурой и уверенной походкой;
азиатские черты лица, скрытого за дымчатыми очками,
смазаны и лишены индивидуальности. Ломан: гладко
выбрит, в жестком пристальном взгляде чувствуется
холодный ум.
Компьютер сличал .данные, имиджи сливались, на¬
слаивались один на другой. Вот Куо, неторопливо ступая,
проходит мимо магазинной витрины, а с витрины на него
смотрит лицо с улыбающимися лукавыми глазами, но
внезапно откуда-то возникают толпы, летят цветы, реют
флаги... И все это — под перекрестьем оптического
прицела, который как приклеенный скользит за движу¬
щейся целью. Затем гремит выстрел й появляется лицо
Ломана: дрожащее от испуга, от готового вырваться
вопля ужаса.
Убийство.
«...вся вина ляжет на тебя — только на тебя
целиком».
435
В данных не было ничего нового; они вводились в мозг
компьютера с того самого дня, когда я принял задание.
Но во сне внимание ничто не отвлекало, и подсознание
работало в полную силу.
Кривые графиков происходящего в бодрствующем
подсознании процесса выровнялись и опустились к оси
абсцисс только к полудню следующего дня. Я проснул¬
ся, привел себя в порядок — на это ушел час,— ни о чем
не думая, выпил несколько чашек кофе и лишь после
этого приступил ж поискам Куо.
Улицы с каждым днем выглядели все праздничнее
и наряднее, флагов и цветов становилось все больше
и больше. Завидев автомобиль посла, люди радостно
приветствовали миниатюрную копию флага Ее Величест¬
ва, цветочники и цветочницы на Плерн-Чит-роуд, стре¬
мясь перещеголять соседей-конкурентов, украшали
вставленные в золотые рамки портреты неимоверными
нагромождениями красных и белых цветов, подвязанных
голубыми лентами.
Посреди всеобщего ликования я, вероятно, походил на
привидение. Я носился по улицам, словно разбуженный
призрак, щеки снова заросли щетиной, «тойота», не
останавливаясь, летела по выстроенному мной лабирин¬
ту, петляя по одному и тому же маршруту, который
где-нибудь и когда-нибудь должен был пересечься
с маршрутом Куо. **
Ломану непременно хотелось, чтобы я докладывал
о положении дел ежедневно, но я старался избегать
его, потому что докладывать было нечего. На шестой
день охоты он перехватил меня в вестибюле «Пакчонга».
— Возможно, мне придется сообщить в Лондон,
чтобы проинформировали министра,— сказал он.
Я смотрел на него. Голов^/раскалывалась, невыноси¬
мо хотелось спать.
Он продолжал:
— У нас пять дней. Я попробовал было убедить этого
полицейского полковника — Рамина, что самая большая
опасность исходит .со стороны Куо, предложил провести
обвальный рейд, но куда там... он и знать ничего не же¬
лает.
— Он и так уж энергично поработал. Не давал ему
шагу ступить.
— Рамин утверждает, что единственная настоящая
опасность — это подрывная группировка, - которую
436
он ликвидировал. Начинает уже пожинать лавры — вро¬
де как он полностью очистил город. Между прочим,
циркулируют слухи, что Куо покинул Таиланд.
— Конечно. А ты ожидал другого? Он сам их и рас¬
пускает.
Ломан спросил:
— Как ты оцениваешь свои шансы?
— Вопрос времени, я уже говорил тебе. Если полиция
прекратила искать его, тогда лучше... никто не будет мне
мешать.
— Прибытие Персоны ожидается через пять дней, и...
— Можешь не напоминать мне.
— Но я не просто так говорю об этом, пойми пра¬
вильно. Я хочу сказать, что в последний момент такие
визиты не отменяются. Дело серьезное. Дипломатиче¬
ская вежливость диктует определенные нормы. Суще¬
ствует некий крайний срок, скажем, два дня. Таким об¬
разом, нам остается три дня — говорить о пяти уже не
приходится.
Мне показалось, Ломан покачнулся, но тут же я
заметил, что и шпалерная решетка уходящего к фонтану
свода качнулась тоже.
— Хорошо. Три.
— С этого момента я бы хотел получать от тебя
донесения ежедневно.
— Я буду докладывать.
Он кивнул.
— Тебе сейчас нужно поспать.
— Как ты узнал?
Я оставил его стоять у входа, а сам пошел вверх
по лестнице.
Следующий день ничего не дал. Я кружил по городу,
проверяя и перепроверяя все места, куда наведывались
Куо и компания, вновь и вновь возвращаясь к храму
и к району Линк-роуд. Психокибернетическая програм¬
ма работала, отрицательная обратная связь вносила
в маршрут исправления и поправки. Компьютер ответ
знал. Это — Пхра-Чула-Чеди. Возможно, это действи¬
тельно было так, но я должен был убедиться.
В третий раз уже, минуя бесконечные рисовые поля,
я ехал в аэропорт и на ходу осматривал те немногие
здания, что попадались по дороге, пытаясь вычислить,
какую схему убийства выбрал бы Куо и как бы он гото¬
вил ее и отрабатывал, чтобы никакие полицейские рейды
ему не помешали. Подходящих зданий было десять-
437
двенадцать, расположение большинства из них позволя¬
ло выйти на выстрел с угла менее чем 90 градусов,
и только лишь два из этих зданий находились на поворо¬
тах дороги — таким образом, что на определенном ее
участке автомобиль мчался прямо на тебя.
Аэропорт весело встречал гостей. Цветочное убран¬
ство главной террасы говорило «добро пожаловать» луч¬
ше любых надписей. Я подумал: неужели он прилетит,
а если прилетит — улетит ли живым обратно?
Когда я свернул к воротам, двухцветный «шевроле»
на главной парковке двинулся вперед. Вдруг разозлив¬
шись, я быстро сделал полный круг, прижал «шевроле»
к забору, потом вышел из своей машины и сел на заднее
сиденье к ней. Она даже не повернула головы, осталась
сидеть как сидела, только буравила меня в зеркало
пристальным взглядом.
Я сказал:
— Я хочу знать, что ты здесь делаешь. Почему си¬
дишь у меня на хвосте все последние пятнадцать дней?
Прямые четкие ответы. Итак, начали.
Глава 7
СВЯЩЕННОДЕЙСТВИЕ
.— Я ничего не могу тебе рассказать,— сказала она.
Я сидел подавшись вперед, но после ее ответа отки¬
нулся на спинку сиденья и, прислонившись головой
к мягкому валику сверху, полуприкрыв глаза, следил
в зеркало за ее взглядом. Машина у нее была болыцая
и удобная. На такой приятно гнать где-нибудь за горо¬
дом, по дороге, которая никуда не сворачивает, на кото¬
рой нет ни опасных мест, ни ловушек.
Сумерки сгущались. Аэропорт вдруг осветился ярки¬
ми огнями, цветочные гирлянды будто ожили.
— Твое имя? — спросил я.
• — Мэйн.
— Полностью.
— Виния Мэйн.
Она изящно изогнулась гибким телом и, положив
одну руку-на спинку своего сиденья, взглянула на меня
не в зеркало, а напрямую. Большие светлые глаза ничего
не выраХали. Только бдительность и настороженность.
Я сказал:
438
— Звучит неправдоподобно. Это твое служебное имя,
не так ли?
Она промолчала.
— Кто эти твои сыщики? Тот, тощий, и другой,
с косолапой походочкой? Кто они?
Ожившие цветы отражались в ее глазах.
— Кто они?
На шее у нее пульсировала маленькая жилка. Взгля¬
да она не отвела.
— Где они сейчас? Почему ты делаешь их работу?
Почему ты приехала сюда за мной?
Губы приоткрылись. Секундная пауза. И затем:
— Я думала, ты собираешься сесть на самолет.
Тихий и глубокий голос приятного чистого тембра
только усиливал сонливость. Дети от такого голоса хо¬
рошо засыпают.
— Что бы ты стала делать, если бы я сел на самолет?
— Зависело бы от того, куда ты собрался лететь.
— Ну все. Хватит.— Я снова сел прямо. Какого
дьявола Ломан именует себя директором по спецзада¬
ниям, если не в состоянии оградить меня от этой суки?!
Я же говорил ему! — Простые точные ответы, поняла?
Куда п о-т всему я мог отправиться самолетом?
— В Китай.
— Что бы ты сделала?
— Остановила тебя.
— Как?
— Предупредила бы.
— Предупредила меня?
— Сказала бы, почему тебе не следует лететь в Ки¬
тай.
— У меня билет на ноль-ноль. Говори, я слушаю.
Улыбка, зародившаяся в уголках глаз, коснулась губ,
губы шевельнулись.
— Неправда. Ты никуда не летишь.
Я отвернулся и посмотрел в окно. На парковку завер¬
нула машина. Такси. Я следил, как выходят пассажиры.
— Я приехала одна,— сказала она.— Не было вре¬
мени сообщить кому-нибудь, куда я еду.
Я опять перевел взгляд на ее лицо. Но только на
мгновение, потому что устал, в автомобиле было удобно
и просторно. Интересно, что же^ случилось с левой поло¬
виной этого лица?
— Из какой ты конторы? — спросил я.— Ты и твои
двое пинкертонов? Безопасность? Почему не' работаете
439
сами? Зачем, как прилипалы, присосались ко мне? Хоти¬
те поживиться объедками? Я потерял эту сволочь, и ты
это знаешь. Но я собираюсь найти его, и, когда найду,
тебя у меня за спиной не будет. Я позабочусь об этом,
клянусы всеми святыми.— Я открыл дверцу машины.—
Скажи им, чтоб свалили. И не вставали у меня на пути.
Пиявок и паразитов не люблю.
Я вышел и хлопнул дверцей. Стекло со стороны води¬
теля было опущено, я наклонился, просунул руку и, выта¬
щив ключ из замка зажигания, забросил его подальше
на клумбу.
— Если соберешься в Китай,— она внимательно
посмотрела на меня снизу вверх,— пожалуйста, сначала
позвони мне. В посольстве меня всегда найдут.
— Больше ты меня не увидишь.
С этими словами я направился к «тойоте».
На следующий день, в полдень, я должен был докла¬
дывать о происходящем Ломану на Сой-Суэк-3. Он не.
спрашивал, как продвигаются дела; знал, что, если бы
что-то было, я бы не преминул его осчастливить.
— Эта сучка из посольства,— сказал я.— Кто она?
. — Ты уже второй раз про нее спрашиваешь.— Я ви¬
дел, его это забавляет.
— Я просил тебя, Ломан, избавить меня от ее опеки.
Она следила за мной вчера вечером, вообще они вели
слежку все последние пятнадцать дней. Какого черта
я им сдался?
Ломан на мгновение прикусил губу.
— Постараюсь разузнать. Секретарша атташе по
культурным связям — ты ее имеешь в виду?
....— Меченая. Лицо со шрамом.
— Сам понимаешь, о ней у меня информации нет.
- • Никогда нельзя сказать, когда Ломан лжет, а когда
говорит правду. В его игре это безусловно одно из
достоинств. Что ж, пусть. Он. поговорил еще, силясь
сквозь мое мрачное настроение рассмотреть хоть что-то.
За одно маленькое, за одно крохотное зерно надежды
он бы отдал сейчас многое. Перед тем как уйти, я сказал:
— Ладно. У меня осталось двое суток.
Нигде не останавливаясь, я вернулся к себе в «Пак-
чонг» и, сложив чемоданы — их у меня два, оба неболь¬
шие,— приказал отнести багаж в машину. Получалось
вроде бы — Ломан ни при чем; похоже, он не знал,
кто она, зачем за мной бегает. Следовательно, лучший
440
выход для меня — испариться. Время от времени дейст¬
вительно попадаются дурочки с мозгами наизнанку, как
будто у них под черепушкой тикает этакое устройство
«сделай сам», программа «Мата Хари». Это они подни¬
мают на ноги целые отделы, предъявляя всем автобус¬
ные билеты, которые насобирала из к. д. м. (корзин
для мусора) и тому подобные доказательства: всюду
им чудятся шифры и коды. Точно, одна из них. Напри-
думывают себе шпионов, «холодная война» у них прет
изо всех щелей, и цедят потом сквозь зубы: «В Китай
тебе лететь не следует». А эта к тому же сбила с панталы¬
ку парочку клерков из какого-нибудь общества вспомо¬
ществования нуждающимся художникам, малюющим на
мостовых, и науськивает их на меня, а сама между делом
вполне успевает поспать, поесть, нормально на горшке
посидеть и накраситься.
Десять минут я, не сводя глаз с зеркала заднего
вида и дергая «тойоту», как котенка на веревочке, поез¬
дил по центру и, убедившись, что в автомобильной тол¬
чее и сутолоке никто ко мне не прицепился, одним
прямым длинным прыжком вылетел к знакомому без¬
опасному отелю рядом с офисом авиакомпании «Пан-
Ам», в котором я останавливался и раньше. Персонал
был все тот же.
Затем я еще поработал до полуночи. Безрезультатно.
На следующий день было сообщение от Ломана:
со мной хотел встретиться Пангсапа. На поиски Пангса-
пы ушел час, но я не терял терпения; если у него есть
информация -о Куо, можно подождать и целый день.
Я' нашел его на одном из причалов на Чао-Пхрая—
Пангсапа следил за отгрузкой партии товара,— и мне
еще пришлось дожидаться, пока он отдаст последние
указания и поручит дело помощнику.
— Пройдем ко мне в офис,—прошепелявил он,—
надеюсь, ты выпьешь со мной чаю?
— Нет времени, Пангсапа.— На этой широте чаепи¬
тия обычно затягиваются надолго.
Сегодня он был одет По-европейски, да и во внутрен¬
нем убранстве офиса не было ничего 'национального,
обстановка чисто деловая, поэтому наша встреча выгля¬
дела обычной сделкой, при которой мне, чтобы выкупить
у него закладную, нужно было отказаться от страхова¬
ния жизни? Я думал об этом, глядя в спокойные желтые
глаза Пангсапы, и вспоминал, какие у него красивые
рыбки.
441
— Я все понимаю,— неторопливо сказал он.— От
моих людей мне известно, что время твое ограничено.
Очень ограничено. Я бы хотел помочь тебе еще раз,
а возможно, оказаться полезным и в дальнейшем. По¬
этому я подумал, что, может быть, тебе захочется со
мной увидеться.
Он говорил как торгующий купец, и я мысленно
попытался прикинуть, в какую сумму это выльется,—
если только информация у него есть и если она выведет
меня на Куо. Но не поддающихся учету моментов на¬
копилось уже слишком много: даже найди я сейчас
Куо — нет уверенности, что мне удастся помешать ему
исполнить задуманное. Сколько согласится истратить
Бюро в такой ситуации? Жизнь Персоны под серьез¬
ной угрозой.
Торговаться времени не оставалось. Заплатят то,
что будет поставлено в счете.
— Без лишних слов, Пангсапа. Ты хотел увидеть
меня, я пришел. Что дальше?
Он кивнул.
— Хорошо. Буду краток. Первое: информации для
тебя нет. Я не знаю, где он. Мне бы хотелось помочь
тебе найти его. Пока не поздно. Но это может подверг¬
нуть меня и кое-кого из дорогих мне людей некоторой
опасности.— Поднявшись из-за стола, он подошел к
большому низкому окну. За окном проплыла стрела
причального крана. Я видел, что отгрузка ни на минуту
не выходит у Пангсапы из головы, и проклинал его
за то, что Куо сейчас интересует его гораздо меньше.—
Видишь ли,— продолжал он не поворачиваясь,— я мало
о тебе знаю, мистер Квиллер. Я не знаю, насколько опас¬
на твоя работа; не знаю, в какой степени эту опасность
с тобой разделим мы, если согласимся...— Пангсапа
повернул голову и через плечо посмотрел на меня,— если
согласимся, чтобы помочь тебе, пойти на чрезвычайные
меры.
— Я на задании, Пангсапа. Тебе это известно. Что
за задание, ты тоже знаешь. Все. Больше добавить
ничего не могу.
В его улыбке было что-то тоскливо-задумчивое.
— Ты хочешь, чтобы я помог тебе найти этого чело¬
века, и у меня возникает естественное желание узнать
о твоем задании побольше. В конечном счете это одно
и то же. Я ни на чем не настаиваю. Если можешь —
просто расскажи о себе, о своей работе.
442
Я наклонился вперед и закрыл лицо ладонями. От
яркого света, льющегося из большого окна, болели
глаза.
— Спрашивай,— сказал я.
Пангсапа снова сел.
— Твои задания всегда опасны, мистер Квиллер?
— Оставаясь в постели, я бы чувствовал себя луч¬
ше.— Сон. В подсознании был только сон и ничего
больше.
— Ты всегда представляешь какую-то официальную
организацию?
— За моей работой, естественно, стоит организа¬
ция. Есть и офис. Но без офиса не обходится и торговля
«белой смертью».— Грубовато. Ну и черт с ним. Ни
хрена у него нет.
— И правительство выплачивает хорошие вознаграж¬
дения тем, кого оно посылает рисковать жизнью?
Боже милосердный, просил без лишних слов, а он
готов залезть под кожу.
— Пангсапа, называй цену, и поговорим о деле.—
Я убрал руки от лица и выпрямился — сейчас я хотел
видеть его взгляд.
Он заговорил побыстрее:
— Пожалуйста, пойми меня правильно. Это очень
трудно, непривычно — задавать вопросы по-западному,
избегая обычных для восточной беседы намеков и ино¬
сказаний. Вопросы от этого кажутся невежливыми. На
Западе переговоры ведут иначе, и свои преимущества
в этом есть — экономия времени, например, но к востоку
от Средиземного моря «лишние слова», как ты выразился,
едва ли не самая ходовая валюта, так что не обессудь,'
ты должен меня простить...— И как бы наглядно демон¬
стрируя свою сговорчивость, Пангсапа наклонился ко.
мне и сказал: — Я готов все вопросы свести к одному.
Каков твой статус?
— В Лондоне, ты имеешь в виду? — Мне не понра¬
вился этот любезный поворот нашей беседы, но альтер¬
нативой могло быть только ее прекращение. А мне необ¬
ходимо было разыскать Куо, и Пангсапа знал, как это
сделать. Завтра — последний день.— То есть во что меня
ставит правительство, важен ли я для них?
А может быть, он только торговался, хотел знать,
на сколько я вытяну? В последний раз я осилил пятьде¬
сят тысяч батов.
— Да, примерно так я и хотел выразиться.
443
Я сказал:
— Об Абеле ты слышал?
- Да.
— Лонсдейл?
— Тоже.
— Я бы сказал, мы в одной весовой категории.
Пангсапа медленно склонил и поднял голову.
— Благодарю. Понимаешь, мистер Квиллер, мне нра¬
вится работать с большими людьми. Я могу больше
сделать для них, а они — для меня.
Я встал. Пангсапа начинал меня раздражать. Все
элементарно просто. У него хорошая сеть агентов, надеж¬
ные источники информации. Ему, разумеется, сообщили,
к чему я готовлюсь, сказали, что никак не могу найти
Куо, и вот он вызвал меня к себе, задает вопросы и при¬
кидывает цену. Торговаться во всем, ничего плохого
в этом нет: каждый товар, любая услуга имеет свою
стоимость. Но меня он начинал раздражать по другой
причине: крайний срок приближался с пугающей неумо¬
лимостью, до денег ли? К тому же они не из моего кар¬
мана, раскошеливается Бюро.
— Хорошо, Пангсапа. Если завтра до полудня ты
сможешь дать мне какую-нибудь информацию, касаю¬
щуюся Куо, сколько это будет стоить?
Он вышел из-за стола и, обойдя его, встал ко мне
так близко, как только это позволяет восточная веж¬
ливость.
— Ничего. Нисколько.
Пангсапа, согласно досье Ломана, за деньги готов
был пойти на что угодно. Досье разорвать и выбросить.
Я спросил:
— Нисколько со сколькими нулями?
Мою неучтивость он переносил стойко, по-восточ¬
ному.
— Можешь записать это на счет моей немеркнущей,
по твоим словам, любви к монархии, если хочешь. А сей¬
час скажу лишь, что хотя я и не располагаю на данный
момент никакой информацией о местонахождении это¬
го человека, я сделаю все возможное, чтобы помочь тебе
его обнаружить. Гарантировать не могу, но постараюсь.
И если результат будет положительный — тебе это
ничего не будет стоить.
Он открыл дверь, и мы немного постояли на выходя¬
щем на причал деревянном балконе. Кран работал
безостановочно. Не имело смысла ни о чем расспра¬
444
шивать, а помимо всего прочего, я слишком устал, что¬
бы беспокоиться. У меня на это просто не было сил.
— Найти меня сможешь через Ломана,— сказал я.
После этого я ушел.
Жара становилась нестерпимой. Солнце раскалило
город, как медную сковородку, воздух висел над асфаль¬
том- расплавленной душной дымкой. Припарковаться в
тени удавалось далеко не всегда, и я жарился в «тойоте»
как пирог в печи.
В тот день я проработал двенадцать часов. Пусто.
От Пангсапы ничего не было.
Утром следующего дня я по телефону попробовал
найти Ломана, звонил в три места — в гостиницу, в по¬
сольство и к Варапхану,— но мне не повезло. Мы встре¬
тились только в условленное время, в полдень, на'
Сой-Суэк-3.
Ломан был один сплошной комок нервов. Даже не
поинтересовавшись, как идут поиски, он завел один из
своих невыразительных скучных монологов:
— Два часа назад в «шестом номере» состоялось
срочное совещание. Решено направить в Лондон сигнал
и рекомендовать доложить о ситуации с Куо лично
министру. Риск переходит все допустимые пределы,
потому что далее...
— Я нашел его, Ломан,— сказал я.
Времени выслушивать, что случилось, у меня не
было. На задании всегда опасно, когда тебя лишают
возможности подумать.
Утро целиком принадлежало мне. Я отправился по
знакомому до каждого метра маршруту. Не прошло
и часа, как на Нью-роуд я увидел одного из команды
Куо. Он выходил из лавки оружейного мастера. Произо¬
шло то, что рано или поздно должно было произойти.
Вопрос времени и только, как я и говорил Ломану. Нель¬
зя день за днем, по двадцать часов в сутки прочесывать
город и не найти человека, если, конечно, этот человек
не лежит где-то на дне постоянно. А я знал, что совсем
Куо окопаться не мог, его ждала работа. Его люди
должны были появляться хотя бы иногда.
Восемь дней я катался по городу, придерживаясь
этой схемы, следил за каждым местом, за каждой точ¬
кой, где он показался хоть раз. Схема в целом пред¬
ставляла собой довольно сложный комплекс передвиже¬
445
ний. Она начиналась с точек, которые я первым
делом проверил в тот вечер, когда Куо «ушел под землю»
в «Лотос-баре» — под Лотосом Флора затаи¬
лась с Ником и ба й-б ай тихонько, А в
чане горилла варит изумруд ы... — «Лотос-
бар», «Резиданс-Флораль», «Тай-рум», «Ник’с № 1»,
«Сбайтхонп>, «Чангрилла», Изумрудные ворота... А все¬
го заведений было тридцать с лишним, все расставлены
в уме по убыванию степени значимости. Центральной
точкой в списке был сектор храм Чула-Чеди — Нью-
Линк-роуд. Инстинкт вел меня туда, и я знал почему.
Психокибернетический механизм Мальца посылал меня
туда снова и снова, однако была и вторая причина.
Вышедший от оружейника оперативник Куо сел в до¬
жидавшееся его такси и поехал. Я — следом. Сбросить
меня не мог, только улетев на самолете. Потерять Куо
воторой раз — такого я себе позволить не мог. В пол¬
день — доклад Ломану, и сегодня крайний срок.
Мне кажется, никогда в жизни я не висел ни у кого
на хвосте так незаметно и в то же время так цепко. Чело¬
век Куо меня не заметил. Сначала он привел меня
к большому жилому дому в прибрежной части города,
где я спокойно припарковал «тойоту», а потом, полчаса
спустя, вывел и на Куо: монгол вышел из здания в сопро¬
вождении двоих телохранителей. Он первым сел в маши¬
ну, а те двое с большой осторожностью передали ему
что-то завернутое в золотистую материю.
Соблазн прекратить пока слежку был велик. Можно
было отстать, отпустить их и избежать таким образом
всякого риска быть обнаруженным, а потом, более
коротким маршрутом, быстрыми бросками добраться до
Ботанического музея раньше Куо, успеть подняться по
лестнице и там его подождать. Но страх снова потерять
Куо все перевешивал; шанс, что они едут в другое мес¬
то, все-таки оставался. А вдруг этого места я не знаю?
В конце концов я пошел на компромисс. Водитель
автомобиля, в котором они ехали, почувствовал слежку
минут через десять. Он начал по два-три раза огибать
кварталы, нарочно тянул, а затем старался проскочить
на желтый, по Люмпини-парку выжал из мотора все
что можно — теперь беспблезно, решил я, до тех пор,
пока он видит меня в зеркале, никуда не приведет.
Куо наверняка приказал избавиться от слежки во что
бы то ни стало, и ему безразлично, сколько времени
это займет.
446
Я сбросил газ, отстал немного, затем притворился,
что на углу Сукумвит и Рамы IV попал в затор, далее
изобразил лихорадочную погоню: по Сукумвит на Дхэб-
Празит-Лейн и обратно, снова на Раму IV, оттуда на
полной скорости через Люмпини-парк на запад —
больше мне просто-напросто ничего не оставалось.
Однако шансы свои я оценивал выше, чем fifty-fifty,
скорее — семьдесят на тридцать.
В моем зеркале они не появились. Ботанический
музей располагался в районе Линк-роуд. Я оставил
«тойоту» во дворе и, прихватив «юпитер», вошел в музей.
В Ботаническом музее есть лестница, которая подни¬
мается вдоль одной из стен, на каждой площадке имеет¬
ся по одному маленькому окошечку. За последние восемь
дней я побывал там несколько раз. Я поднимался якобы
на верхний этаж, в читальный зал, стараясь, Чтобы
девушка в холле внизу, встречающая посетителей, не
слышала, как на третьей лестничной площадке мои шаги
стихают, и не удивлялась бы этому (эхо в здании очень
сильное). На площадке я подкрадывался к окошечку
и смотрел на возвышающийся над Линк-роуд храм
Пхра-Чула-Чеди.
Они подъехали минут через пять. Я навел бинокль.
Кто-то, но не Куо, один вышел из автомобиля и, прой¬
дя в ворота храма, вернулся вскоре в сопровождении
человека в желтом одеянии, священника или жреца. Тот
наклонился к окну, что-то сказал (в объективе 8X60
я видел, как шевелятся его губы), выпрямился и принял
из машины золотистый сверток. Торжественно, с благо¬
говением он понес сверток по саду. Автомобиль развер¬
нулся и уехал.
Мне нелегко внушить отвращение, но самым мерзким
было то, что Куо стремился облечь убийство в форму
ритуала. Это было священнодействие.
Глава 8
О1АВОЬи5
Все едва не развалилось.
При наших с ним отношениях этого следовало ожи¬
дать: с самого начала мы оба прекрасно знали, что друг
с другом нам не ужиться, как знали также и то, что
волей-неволей терпеть друг друга придется. Но на сей
447
раз дело носило не личный характер — это был вопрос
политики.
Первой реакцией Ломана было:
— Такое санкционировать я не могу.
Он ни секунды не стоял на месте, все ходил и ходил
по комнате, время от времени замедляя шаги то перед
палисандровым Буддой, то у коробки с образцами само¬
цветов, то перед висящим на стене календарем компании
«Пан-Ориент Джюэл». Я страдал, но терпел возникаю¬
щие при этом долгие паузы.
— Просто не понимаю, как я могу такое санкцио¬
нировать.
Я плюнул, закрыл глаза и не открывал их даже тогда,
когда он ко мне обращался. Но и обращаясь ко мне,
Ломан наполовину разговаривал с собой, излагал вслух
мысли, словно пытаясь за что-то зацепиться. Спать хоте¬
лось страшно. Если бы я не чувствовал себя сидящим
на бомбе с часовым механизмом — уснул бы прямо на
стуле.
— Это самая хрупкая операция, с какой я когда-
либо сталкивался.
Услышав, что его шаги снова замерли — прямо
передо мной — я открыл глаза и сказал:
— Тебе нужна была схема. Я дал ее. Ничто другое
здесь не сработает. Есть, конечно, и еще варианты, но
все они сопряжены с риском. Ты о них думал, я о них
думал, в каждом из них есть изъяны, за исключением
этого, так что давай не будем тратить зря время...
— Но в э т о й схеме все не так.
— И в то же время в ней все правильно.
Я видел, что в нем происходит борьба. В предложен¬
ной мной операции действительно было много такого,
от чего дрогнуло бы сердце не у одного бывалого аген¬
та,— да что там, вся схема, как колесо на оси, крутилась
буквально на острие иглы. Но были в моем плане и пре¬
имущества, и большие, больше, чем в любом другом,
о котором могла идти речь. И Ломан хотел запустить
его, он многое бы дал, чтобы посмотреть, как этот план
сработает; имея за плечами солидный опыт службы в ка¬
честве направляющего директора, Ломан не мог им не
восхищаться, план возбуждал его, притягивал, как маг¬
нит, и щекотал нервы. Да, он был хрупок, но изящен.
Метания Ломана* по комнате, отсутствующий взгляд —
за этим крылось только одно: рн уговаривал себя ска¬
зать «да».
448
Я не мешал Ломану. Пусть его решение созреет. Меня
занимали другие мысли. Для себя я уже решил: если
Ломан согласится и одобрит операцию, я доведу ее до
конца и выйду из нее либо со щитом, либо на щите; если
же нет — я умываю руки и покидаю Бангкок. Никаких
полумер. Убеждать меня в возможности осуществления
какой-то другой схемы — пустой номер.
Второй причиной моей инстинктивной тяги к храму
в районе Линк-роуд (первая причина, как я уже гово¬
рил,— механизм Мальца), было' то, что он являлся
отправной точкой одного из переданных мною Ломану
альтернативных планов. Схема организации и осуществ¬
ления покушения, которую я разработал по его просьбе,
предусматривала непременное использование этого вели¬
колепного монументального сооружения с красивыми
фресками на белых стенах, с золотой башней и сказоч¬
ным садом. Для Куо Пхра-Чула-Чеди был выгодной
позицией, дающей все преимущества — засевший там
стрелок контролировал всю длину Линк-роуд.
Именно туда Куо собственноручно доставил оберну¬
тый в золотистую ткань предмет и вручил его на сохра¬
нение человеку, облаченному в одеяние жреца. Вокруг
были люди, по тротуару шли прохожие, но это не имело
ровно никакого значения. Гобелены, священные зана¬
веси, драпировка — золотая материя в храмах не ред¬
кость. В длину сверток был фута три с небольшим, •
а вес — если судить по тому, как его передавали и нес¬
ли,— фунтов десять—двенадцать. Золотое шитье само
по себе немало весит, значит, содержимое свертка
потянет фунтов на пять или шесть.
Снующие мимо обыватели в расчет не принимались.
Хотя в определенном смысле без них ритуал многое бы
потерял. Это и был стиль Куо, его пробирное клеймо.
Взять орудие Каина и доставить его в место поклоне¬
ния Господу на виду у всех, средь бела дня; орудие,
удар которого повергнет в траур и скорбь весь город,
всю Англию. Куо удовлетворял этим свою извращен¬
ную натуру.
В его исполнении акция не могла не иметь этого
ореола священнодействия. Монгол Куо. Невысокого рос¬
та, плотного телосложения, уверенная ровная походка,
лицо-скрыто под дымчатыми очками... Это его портрет.
Но куда более точное представление о Куо создавал
совершаемый им ритуал. В од ном-единствен ном жесте,
он раскрывался полностью. Монгол Куо, В1аЬо1и5.
15 Заказ 3269
449
Я открыл глаза. Ломан стоял в метре передо мной.
— Ты отлично знаешь, что ни при каких обстоятель¬
ствах я не могу санкционировать убийство,— ска¬
зал он.
— Я и не прошу.
— Но все задание сводится к тому, что...
— Ради Бога, Ломан, избавь меня от пустых сотря¬
сений воздуха.— Он мне надоел. Я встал.— Кто-то из
них должен умереть, не так ли? Кого тебе больше жаль?
Он снова начал расхаживать туда-сюда, как тигр
в клетке, наконец я его остановил и заставил говорить.
Он говорил не переставая. Прошло полчаса. Он догово¬
рился до того, что совершенно запутался и оказался
в полнейшем тупике. Потребовалось еще полчаса, что¬
бы пробить хоть какую-то брешь. От разговора ему ста¬
новилось легче, нам обоим становилось легче. Мы начи¬
нали привыкать к операции, и она нас уже не пугала.
— Мы все время подходим к одной и той же пробле¬
ме, Квиллер. Недостаток периферийной поддержки. Мы
не располагаем второстепенными агентами, которые взва¬
лили бы на себя неизбежную черновую работу — сле¬
дить, дежурить, передавать информацию и так далее. Все
вожди и ни одного индейца на побегушках. Почему ты
упустил Куо в «Лотос-баре»? Потому что второй выход
никто не прикрывал. Ждать помощи от полиции нельзя,
я уже объяснял тебе. Полковник Рамин откажется
иметь со мной дело и будет прав. Как следствие — у нас
недостаточно информации. Множество обрывочных дан¬
ных, но нет никого, кто бы мог свести их воедино
и проанализировать. У нас нет целостной картины. По
той же причине нам практически неизвестны планы
бангкокской «Метрополитен», а впрочем, уж если на то
пошло, и нашей собственной Безопасности. На них да¬
вит груз ответственности, и они ревностно ограждают
себя от чьих-либо посягательств.— Ломан впился в меня
стальным взглядом.— Все это я говорю лишь для того,
чтобы объяснить: если мы начнем операцию, то полагать¬
ся придется только на самих себя. Исключительно на
свои силы.
Я ответил:
— Да ведь я только так и могу работать. Ты зна¬
ешь.— В этом я должен был ему уступить. Задание
устраивало меня, но не устраивало его. Он специализи-^
ровал'ся по операциям с масштабной и хорошо органи¬
зованной сетью обеспечения, с непременным доступом
450
ко всей информации и первоклассной связью. То, что я
предлагал,— был не его профиль. И не мой — если бы
Куо намеревался действовать иначе.
Говорить Ломану, что это он втянул Бюро, а вместе
с Бюро и меня, что это целиком его заслуга,— бесполез¬
но. Я должен был склонить его на свою сторону с по¬
мощью положительной, а не отрицательной аргумента¬
ции.
— Недостаточная периферийная поддержка в дан¬
ном случае большой роли не играет,— возразил я,—
потому что мы предоставлены сами себе и, следователь¬
но, можем работать, как нам заблагорассудится. За
результат отвечаем только перед Центром, а благие по¬
мыслы там не учитывают. Перед нами никто ни за
что не отвечает, и нет ни одного вспомогательного
агента, который мог бы пострадать от взрыва, когда мы
подожжем запал. В этом-то и состоит суть работы с Бю¬
ро. Сам же говорил: нас не существует. Бюро позволяет
нам делать вещи, за которые не возьмется ни одно
другое подразделение.— Я стоял к нему очень близко.—
Ты не можешь проиграть, Ломан. Охрану жизни Персоны
обеспечивают сопровождающие его службы безопас¬
ности, а они свое дело знают. Если они не смогут оста¬
новить Куо, сработает местная сеть — таиландское
МВД, спецчасти и «Метрополитен». И все будет в поряд¬
ке, если удача хоть сколько-нибудь будет им сопутст¬
вовать. Но если он пробьется сквозь все эти заслоны...
если удача повернется к нему... на подхвате окажемся
мы, Ломан. Я и ты. Мы заткнем эту дырку.— Мы стояли
друг к другу так близко, что я видел в его глазах собст¬
венное отражение. Полушепотом я сказал: — Мы способ¬
ны провернуть это. И мы провернем. Кто потом будет
спрашивать — как? Центр? Центр никогда не спраши¬
вает. Зачем Центру держать агентов, если они должны
еще и отчитываться за методы? Нам дано добро, нам
не мешают, и у нас есть план. Все.
Я отстранился и отвел глаза, давая ему пять секунд
на размышление. Ему нужны были эти секунды, чтобы
заглянуть в себя, посоветоваться со своим внутренним
судьей. Я ему дал даже больше, чем пять секунд, ибо
завершающий укол должен быть выверен по времени до
десятой доли мгновения.
— Ив конце концов, план просто красив... разве нет?
Хрупок, изящен, прост, жесток и справедлив. Класси¬
ка. Пес пожирает пса.
451
15*
Абсурд. Сколько времени он угрохал, чтобы уговорить
меня принять задание, а теперь уговаривал и тратил
время я.
— Что тебе нужно? — спросил он.
Я понял: сделка состоялась.
— Три вещи: база, фотолаборатория, знакомство
с автомобилем.
— Больше ничего?
— Твое общее руководство. Я слишком мало сплю.
Боюсь, что могу допустить ошибку. Времени для сна не
будет. Но твое руководство мне нужно в любом случае.
Со мной все в порядке, Джек,— как ты?
— Какого рода база тебе нужна?
Ломан говорил унылым речитативом, так бубнят
пьяные себе под нос. Он только что дал свое согласие,
а подумать над тем, что это означает, еще не успел.
Я искренне желал, чтобы ночные часы пролетели для
него как можно легче и незаметнее.
— На пересечении Линк-роуд и Рамы IV фасадом
на восток стоит офисное здание, с вывеской на входе:
«Тейлор-Спиарз». Здание списано под снос, но работы
начнутся не раньше середины следующего месяца. Они
там не укладываются в график: повредили электрокабель
под навесом трамвайного разворотного депо, которое
недавно убрали. Это английская компания, найдешь в
справочнике. Так вот: мне нужна одна из комнат на верх¬
нем этаже с фасадной части. Само собой разумеется,
знать про меня там никто не должен.
Ломану это не понравилось.
— Полковник Рамин,— сказал он,— сообщил мне,
что полиция, начиная с раннего утра двадцать девятого,
должна провести осмотр трехсот незаселенных комнат,
выходящих на улицы, по которым проследует кортеж.
А сейчас они уже проверяют тысячи и тысячи людей,
проживающих в помещениях, из окон которых можно
будет видеть проезжающих.
— Я готов примириться с этим. Внутри я уже был.
Ломану все равно что-то не нравилось.
— «Тейлор-Спиарз» наверняка откроют вход в зда¬
ние, и их работники повиснут на подоконниках, чтобы
хоть что-то увидеть. День прибытия объявлен нацио¬
нальным праздником. Там будет полно народу.
Я сказал:
— Мне бы хотелось, чтобы именно это ты и уладил.
Никто, кроме полиции, в этот день в здание войти не
452
должен. Это британская фирма, а у тебя целый набор
официальных удостоверений — используй любое. Гос¬
подам из «Тейлор-Спиарз» выпал наконец шанс проде¬
монстрировать на деле свою верность Ее Величеству,
под чьим покровительством они уже которое столетие...
и так далее, Ломан, ты знаешь, что говорить.
— Я объясню им по-своему,— сварливо огрызнул¬
ся он.
— Вот-вот, наш лозунг в том и состоит — любые
средства оправданы.
— Что за лабораторию ты имел в виду?
— Самую обычную. Комната, лишенная доступа све¬
та, где даже в яркий полдень я бы смог использовать
фотоувеличитель. Естественно, как можно ближе к на¬
званному мной зданию. Показываться на улицах Бангко¬
ка лишний раз мне бы не хотелось.
— А сама камера? Принадлежности?
— Выберу на свой вкус.
— Когда желаешь взглянуть на автомобиль?
— Как только ты договоришься.
Голоса наши звучали глухо и невыразительно. Каж¬
дое слово, каждая фраза все ближе и ближе подводили
нас к тому, что мы задумали.
— Я не могу терять ни минуты,— напомнил я.
— Я знаю.
Он первым направился к выходу, я должен был
подождать пять минут. Перед тем как он вышел, я сказал:
— Я забыл одну вещь, Ломан.— Он обернулся.—
Устрой мне гостевой пропуск в «Райфл-клуб». Я бы хо¬
тел потренироваться часок-другой на их полигоне. Там
как раз стреляют на тысячу ярдов, а цам предстоит
длинный выстрел. И промахнуться былё бы глупо
и обидно.
Глава 9
НИША
Бангкок — это город, чьи храмы увенчаны башнями
из золота, чьи отели поднимаются над .изумрудной
зеленью пальм белоснежным алебастром. Фонтаны здесь
журчат, переливаясь, во мраморных двориках, женщины
ходят в шелках, их волосы украшают самоцветы, а воз¬
дух настоян на ароматах, собранных со всей Аравии.
453
Это райский уголок, созданный для праздной роскоши
принцев; в свете дня его укромные аллеи купаются
в розовых лучах солнца, а синий сумрак ночи оплетен
паутиной чарующих мелодий...
Бродяга скрючившись спал в углу на расстеленном
на пыльном полу драном коврике. Штукатурка кроши¬
лась со стен, и мелкие ее кусочки опадали неторопливо,
словно умирающие мотыльки. Пахло гнилью и плесенью.
Крыша и потолок протекали, вода от последнего дождя
сочилась в образовавшиеся трещины, балки и доски пото¬
лочных перекрытий пропитались влагой, высохнуть кото¬
рой было уже не суждено. Скоро здесь раздадутся удары,
и все сооружение рухнет, как бык на скотобойне.
Ломан сработал быстро, следует отдать ему должное.
В руководстве «Тейлор-Спиарз» проявили патриотизм
и верность знамени, и этот разваливающийся остов
здания стал моим логовищем до конца своих дней.
Слетевшиеся на запах смерти призраки готовились
править бал.
Иногда я спал, но часто просыпался от мысли, кото¬
рую все никак не мог додумать: «Кто она? Важно ли
мне знать это? Может быть, Эм-Ай-6 или другая группа
задумали параллельную операцию? Если так, то
это не случайное совпадение. А если не случайное совпа¬
дение, то что? В чем состоит их замысел?»
Фотолабораторию Ломан нашел в соседнем квартале.
Мне было позволено использовать ее, когда потребуется.
Ему удалось даже убедить в чистоте своих намерений
службу охраны дворца, и нас доставили туда в полицей¬
ской машине, любезно позволив посетить королевские
гаражи. Правда, перед этим дважды проверили доку¬
менты.
Автомобиль являл собой весьма примечательный эк¬
земпляр:'«кадиллак» модели «флитвуд эльдорадо» цвета
слоновой кости с золотой гарнитурой и обивкой из жел¬
той кожи. Двигатель на 340 лошадиных сил способен
был разогнать почти двухтонную громадину до ста двад¬
цати миль в час, кузов реконструирован таким образом,
что в нем свободно размещались шесть пассажиров, два
средних сиденья складывались, превращаясь в кушетку,
а заднее для лучшего обзора было приподнято на девять
дюймов. Радиосвязь с эскортом и полицейской машиной
осуществлялась с помощью четырех антенн. Конструк¬
ционно усиленные ступеньки по бокам напоминали ма¬
ленькие платформы, покрытые ребристой белой резиной.
' 454
Стоящие на них охранники могли ехать спокойно и,
если потребуется, без промедления исполнить свой
первейший долг — подставить тело под пулю, выпу¬
щенную в человека, которого они защищают. Специаль¬
ное оборудование включало в себя встроенную полицей¬
скую сирену, огни аварийного предупреждения, огнету¬
шители, медицинскую аптечку и пуленепробиваемые
покрышки.
Крыша кузова состояла из пяти снимаемых сегмен¬
тов, один — из листовой стали, остальные четыре —
из пуленепробиваемого прозрачного пластика.
Я сказал Ломану:
— Важно знать, какие сегменты крыши будут уста¬
новлены,— если их вообще решат устанавливать.
— Это может вызвать определенную трудность. Ни¬
какой заведенной системы здесь нет. Наши из службы
безопасности и их местные коллеги наверняка захотят,
чтобы пластиковые щитки стояли. Сам высокий гость,
а его характер известен, потребует не ставить их вовсе.
Принц Удом будет сидеть в автомобиле вместе с Персо¬
ной, а это означает, что указания из дворца будут весьма
определенны. И при этом никто никоим образом не хочет
показать, что есть опасения; что безопасность на улицах
Бангкока могут гарантировать только пуленепробивае¬
мые стекла.
— Если можешь, Ломан, выясни поточнее. Это все,
чего я прошу.
Действительно, это было крайне важно. Положение
прозрачных пластиковых щитов составляло неотъемле¬
мый элемент схемы в целом и определяло, наряду с дру¬
гими факторами, расстояние, траекторию, тригономет¬
рию и баллистику. Не будь одного из них — и все уже
надо менять, вплоть до перенесения позиции снайпера.
А нам приходилось работать, исходя из предпосылки,
что все, известное нам, способен разузнать и Куо.
Куо — это не какой-нибудь бандит с обрезом. В толпе
по пути следования кортежа его не будет. Такие не
стоят в ожидании, когда им подвернется возможность
нажать на курок, а потом под шумок смотаться. На
везение и удачу Куо никогда не рассчитывает. Он — про¬
фессионал. В этом смысле он сродни Ломану: предпо¬
читает работать и добивается лучших результатов с от¬
лично вымуштрованной командой, при полной информа¬
ции и безупречном взаимодействии. С момента появле¬
ния в городе он с максимальной точностью проинструк¬
455
тировал каждого, и если только информация есть, они
ее добудут. Узнают схему обеспечения безопасности,
найдут в ней слабое место и воспользуются им.
Нужно исходить из того, что Куо знает все. Абсо¬
лютно все.
За исключением, разумеется, того, что я нахожусь
там, где нахожусь, и сижу сейчас, забившись в свою ко¬
нуру, как собака. Пес, выжидающий другого пса, чтобы
разорвать ему глотку.
135X2X8=2160
Даже отклонение планеты от своей оси имело значе¬
ние.
В квадратном маленьком окошке моей комнаты вид¬
нелся храм Пхра-Чула-Чеди, в лучах утреннего солнца
он поражал великолепием: белые стены, наполовину
скрытые зеленью громадные золотые двери; над стенами
полукруглый купол, тоже мерцающий золотом, и от ку¬
пола вверх — красивый тонкий шпиль башни. Между ку¬
полом и башней шел ряд ничем не закрытых ниш, напо¬
минавших альковы,— они располагались вокруг основа¬
ния шпиля, образуя кольцо. Находясь в одной из этих
ниш, меткий стрелок мог держать под прицелом Линк-
роуд.
Я находился приблизительно на одном уровне с ни¬
шами. Меня отделяло от них не более двух сотен ярдов.
Но было лето, солнце стояло высоко. В любое время дня
в глубине этих альковов таилась тень. Полевой бинокль
против этого был бессилен. Разглядеть, что там внутри,
не помогла бы никакая подзорная труба, здесь беспо¬
лезно было любое увеличение. Только — фотоаппарат.
Если выдержка установлена на бесконечность и плен¬
ка экспонируется достаточно долгое время, то с помощью
фотографии можно получить детальное изображение
даже очень темной комнаты; такой, интерьер которой
невооруженным глазом просто невозможно разглядеть.
Фотокамера — это прибор для улавливания света.
В том местечке, что Лом^н подыскал мне в соседнем
квартале, большого разнообразия фотоаппаратуры не бы¬
ло; в основном там занимались обработкой пленок и из¬
готовлением снимков на заказ, и двенадцати кратное уве¬
личение было пределом того, что они могли предложить.
Милей дальше по Раме IV располагался еще один фото¬
магазин, но я не мог позволить себе высовываться так
далеко. Получив разрешение как следует порыться у них
456
на полках, я подобрал то, что лучше всего отвечало
поставленной задаче: «пентакс Х-15», 25-миллиметровый,
с одинарным отражением; объектив с фокусным расстоя¬
нием 135 миллиметров, конвертер и адаптер для бинокля.
Объектив, плюс конвертер, плюс мой «юпитер» (135Х
2X8) — в итоге я имел суммарное фокусное расстояние
в 2160 миллиметров и увеличение в 16 раз.
Установив фотоаппарат на треногу с поворачиваю¬
щейся подставкой, я проверил жесткость. Здание было
старое, от движения по улице внизу доходила вибрация,
поэтому из всех пленок я выбрал «Пан-плюс-Экс»,
тридцать шесть кадров. Глубина резкости значения не
имела, в окуляры «юпитера» стенка в глубине средней
ниши казалась удаленной от наружного края алькова
максимум футов на шесть. Чтобы не мешала образовав¬
шаяся в разогретом воздухе дымка, я воспользовался
желтым светофильтром «Виво-Аш-4»; а преодолеть отсве¬
чивание золотистого купола помог самодельный сменный
кожух, изготовленный из картонного ящика, в каких
пересылают фотопринадлежности и реактивы.
Ворота, ведущие в сад храма, были скрыты в облаке
цветущих магнолий, и со своей позиции я видел только
верхнюю часть проема в стене; высота дверей была футов
пятнадцать, значит, входящих в храм людей я не увижу.
Ничего не оставалось, кроме как сконцентрировать все
внимание на расположенных кольцом полукруглых ни¬
шах.
Прежде чем я заметил какое-то движение, прошло
два часа. Меняя диафрагму с 2,8 до 11, я сделал шесть
снимков на одной пятидесятой, причем, учитывая вибра¬
цию, относительно низкую скорость срабатывания меха¬
низма и критическое фокусное расстояние, я использо¬
вал тросиковый привод.
До обеда движение в нишах наблюдалось дважды.
У меня на это ушло еще десять кадров, выдержка варь¬
ировалась от одной второй до одной тридцатой, значения
диафрагм были те же. Поднимающаяся с улицы раска¬
ленная дымка сгустилась. Решив прервать наблюдение,
я отправился в фотомагазин и с полчаса провозился в ла¬
боратории; труды мои вознаградились — даже влажные
негативы выглядели многообещающе, а два или три из
них можно было печатать не раздумывая. Начатую ра¬
боту следовало закончить. Все равно лучшего результата
при такой жаре сегодня не получить, подумал я, и еще
через два часа первые снимки уже висели на просушке.
457
Из шестнадцати попыток успешными я бы назвал пять,
а одна фотография оказалась просто идеальной: на ней
четко просматривались голова и плечи прячущегося в ни¬
ше человека. Можно было узнать даже форму дымчатых
очков.
Большего мне и не требовалось. С этого момента
наступала схватка нервов. Сомнений не оставалось. Если
у офицеров безопасности ничего не получится, потому
что их слишком много, и если ничего не получится у их
коллег из Бангкока, потому что полковник Рамин оши¬
бочно считает, будто все предусмотрел, то выстрел будет
сделан оттуда — из средней ниши храма Пхра-Чула-Че-
ди — святыни, места поклонения Всевышнему, единст¬
венному, кто вправе дарить или отнимать жизнь. И не¬
важно, что потом в качестве доказательства я представлю
снимок, на котором явственно виден О1аЬо1и5.
Поединок нервов начался с этой минуты. Я принял
на себя обязательства. Рандеву назначено, и ничто не
должно помешать мне на него явиться. Дата известна —
двадцать девятое, то есть через три дня. Час пока не уста¬
новлен, но ясно, что все произойдет за несколько мгно¬
вений: самое большее, на что я могу рассчитывать,—
это секунд десять.
Ломан сказал: «Это самая хрупкая операция,
с какой я когда-либо сталкивался».
Уголки подсыхающего снимка начали загибаться.
Из отверстия ниши смотрело знакомое лицо, властное
и самоуверенное — лицо, профессионала. Я отпечатал
еще две фотографии, повесил их и оставил сушиться.
Спрятав негативы в карман, я вышел на улицу.
На дорогу к оружейнику ушло полчаса. Магазин на¬
ходился примерно в миле от фотолаборатории. Три квар¬
тала я проделал пешком, постоянно проверял, нет ли
слежки, где-то на половине пути взял рикшу, потом со¬
шел, огляделся, прошел пешком еще квартал. Абсолют¬
ная надежность и безопасность становилась решающими
слагаемыми успеха.
Я был один. И я должен был оставаться один. И когда
через три дня я приду к списанному под снос зданию
и начну подниматься на верхний этаж, чтобы не опоздать
на рандеву, никто не должен знать, что я на него явился.
Торговец-оружейник предложил мне великолепный
выбор. И я выбрал. Инструмент удовлетворял самым
изысканным требованиям. От него не отказался бы даже
Куо.
458
Глава 10
«ХУСКВАРНА»
Помещение напоминало пещеру. Слабый свет сочился
откуда-то сверху из-под крыши, и было очень тихо. Пер¬
вое, что я увидел, когда вошел,— смотрящего на меня
из полумрака ч у л у, особь мужского рода,— высотой
он превосходил человека, голова разрисована живыми
яркими красками. Их тут было не менее сотни, как муж¬
ские, так и женские.
Я стоял и слушал. Глухой шум быстро пронося¬
щихся по Раме IV автомобилей, едва уловимое подраги¬
вание пола под ногами, больше ни звука. Когда я вошел,
свет горел, но я не стал искать выключатели. Мне показа¬
лось, что лучше тут ничего не трогать.
Он появился из полумрака и шагнул ко мне. Самой
яркой деталью в его облике были глаза.
— Лучшее, что я смог подобрать,— сказал он.
— Насколько тут безопасно?
— По крайней мере безопаснее, чем у гранильщика.
Сюда никто не приходит.
Огромная крыша едва виднелась высоко вверху. Мы
подошли друг к другу, как двое опоздавших пассажиров,
встретившихся на вокзале, когда последний поезд уже
ушел.
— Где выходы? — я хотел это знать. Мне не нравят¬
ся большие помещения. Чем они меньше, тем скорее
можно выбраться.
Он показал пальцем.
— Одна дверь там, другая в дальнем углу. У меня
есть ключи к обеим. Вот твои, возьми.
Я взял ключи. Он неплохо все устроил. От списанного
здания три минуты ходу, и идти к дверям надо было через
аллейку, которая могла служить достаточно хорошим
прикрытием,— проходов в ней было несколько и тут же
на деревянных чурбаках стояла цистерна, по виду похо¬
жая на топливную.
Глаза-привыкли к полутьме, и я как следует огля¬
делся. Бумажные змеи свисали с горизонтально укреп¬
ленных шестов ровными рядами. Даже если бы потянуло
сквозняком и они зашевелились, с их нежной бумажной
кожей ничего не случилось бы. Мужские особи — ч у-
л а — были украшены бородами, а женские — п а к-
п а о — имели длинные хвосты и размерами уступали
мужским. На многих змеях были нарисованы большие
459
лица, на некоторых — драконы, на полу повсюду валя¬
лись пустые коробки внушительных размеров.
— Когда состоится бой? — спросил я у Ломана.
— Первого числа. Раньше, чем проедет кортеж, никто
за ними не придет.
Сам я программу просмотреть не успел, не было вре-'
мени, но то, что во время Визита будет организован бой
воздушных змеев, все знали и так. Ломан рассчитал
великолепно.
— Каковы твои успехи? — спросил он.
Я показал фотографию.
— Не совсем высохла.
Он осветил снимок карманным фонариком, и с порт¬
рета на нас посмотрело лицо в дымчатых очках.
— И ты уверен на все сто,— сказал он.
— Ия уверен на все сто.
Ломан медленно и глубоко вздохнул. Я понял, что
он почувствовал то же, что и я, когда из тиосульфата
натрия передо мной проступили черты нашего противни¬
ка. Теперь мы были связаны одними обязательствами.
— Как насчет маршрута? — поинтересовался я.
— Пока никто не знает.
— Мы должны знать.
, Я сказал это довольно резко. Он быстро поднял
на меня глаза. С этого момента уживаться между собой
нам будет все труднее и труднее, потому что началась
игра нервов.
— Я слежу за ситуацией,— ответил он как можно
спокойнее,— хотя она осложнилась. Очень. Мне прихо¬
дится соблюдать величайшие предосторожности, чтобы
не утратить доступа к информации. Попытки заинтере¬
совать полковника Рамина происками Куо возымели
едва ли не обратный результат, он вышел из себя и...
— Ав посольстве что же, ничего не знают?
— Как только послу станет известно, узнаю и я.
Мне не давали покоя две вещи: то, что рандеву назна¬
чено, и то, что оно может не состояться.
— Послушай, Ломан, либо Куо уже располагает этой
информацией и знает маршрут, либо...
— Возможность утечки исключать не следует.
— Да. Или это утечка, или. блестящая работа одного
из его агентов. Впрочем, какая нам разница? Итак, он
либо знает маршрут, либо устанавливает не одну снай¬
перскую позицию, а несколько — с тем, чтобы в нужную
минуту использовать любую из них. Возможно, его люди
460
займут эти позиции сразу, одновременно, и тогда уж
будут действовать наверняка. Поэтому мы должны
знать.
Ломан дал мне остыть, потом спросил:
— Что ты думаешь? Что ты на самом деле
думаешь?
— Что? Хорошо. Конечно, существует определенный
риск, согласись. Но я думаю, информация у него есть.
Почему я так думал? Потому что был сверток, завер¬
нутый в золотистую материю. Потому что был ритуал.
Если бы Куо не выяснил точно и окончательно, по какой
дороге проследует кортеж, он бы не был столь подчеркну¬
то многозначителен при передаче орудия убийства,
не поехал бы лично в храм на встречу со священником —
это был поступок человека, уверенного в том, что он де¬
лает. Если бы Куо не имел точной информации о маршру¬
те, в его действиях не было бы этой твердой определен¬
ности. На что еще я мог полагаться? Ни на что. Исключи¬
тельно на мое знание этого человека и его стиля. Я же по¬
нимал и чувствовал его, как брата.
— Из того, что мне удалось собрать,— сказал Ло¬
ман,— можно сделать вывод,— и в этом почти нет ника¬
ких сомнений,— что путь следования процессии включит
в себя Линк-роуд. Причин тому несколько, и все доста¬
точно убедительные. Предметом особой гордости Банг¬
кока является новый госпиталь, и Персона захочет
осмотреть его. Контролировать большое скопище людей
гораздо легче на Линк-роуд, чем на той части Рамы IV,
которая могла бы служить единственной альтернативой.
Практически решено уже, что маршрут пройдет от Коро¬
левского дворца на север, затем кортеж повернет на вос¬
ток, чтобы заехать в британское посольство, оттуда на
юг — к Люмпини-поло-граундз и наконец на запад, об¬
ратно к дворцу. Крупнейшая и наиболее подходящая
магистраль, ведущая от Люмпини к вокзалу, это уже на
заключительном этапе следования,— Рама IV; единст¬
венная возможность избежать ее — это проехать через
Линк-роуд. Остается думать, что Куо работает, исходя
из этой же теории...
— Куо был бы дурак, думай он иначе. Доводы убеди¬
тельные. Я согласен, но заклинаю всеми святыми, Ломан,
разнюхай, что можно. И пусть посол не бережет так
свой толстый зад, расколи его поскорее. Какого дьявола
он чешется?
Язвительно, с большими паузами, Ломан проговорил:
461
— Он ничем не обязан нам помогать. Нас н е т, не
существует. Я для него всего лишь работник спецслужб.
Я могу, конечно, спросить напрямую, но он тогда просто
посоветует мне обратиться к другим — к Эм-Ай-5*,
Эм-Ай-6, спецотделу за границей и службе безопасности.
— Попробуй сказать, что косвенно, пребывая здесь
в должности посла, он несет ответственность...
— Он это отлично знает.— Пытаясь унять внутрен¬
нюю дрожь, Ломан начал быстро прохаживаться, но,
несмотря на размеры помещения, шаги его не вызывали
эха, их звук был глухим и коротким: большие бумажные
змеи висели, как тряпки в гардеробе, и это в значительной
мере меняло акустику.— Посол озабочен. Чрезвычайно
озабочен.— Время от времени он останавливался прямо
передо мной, словно проверяя, слушаю я или нет.—
Ситуация в посольстве чрезвычайно сложная, ат¬
мосфера накалена. Помимо обычного соперничества
между секретными службами имеет место дополнитель¬
ное ярко выраженное нежелание делиться друг с другом
информацией. Никогда не видел так наглухо закрытой
системы безопасности. Хотя в данный момент это естест¬
венно, ты должен понять. Каждая служба считает, что
имени она ней лежит ответственность за благопо¬
лучный исход Визита, за жизнь Персоны и что если
поделиться информацией с другими, то кто-то может
прежде времени сорваться и тщательно разработанные
планы пойдут псу под хвост. А жизни Персоны и впрямь
грозит опасность.
— Сделай, что сможешь.— Мне не хотелось злить
Ломана. Он крутился на полную катушку, и я знал это.
Но в голове у меня засело только одно: я скользил по тон¬
кому льду, и в любую секунду лед этот мог проломиться.
Я серьезно боялся, что мой план лопнет. Что в последнюю
минуту бангкокские организаторы Визита исключат из
маршрута Линк-роуд.
Куо это не помешало бы. С его квартетом отборных
стрелков можно слегка подкорректировать схему и вме¬
сто одной огневой позиции выбрать другую. Сам Куо,
конечно, займет главную точку. В любом городе, какой
ни возьми, торжественную процессию можно направить
по довольно ограниченному числу улиц; так, в Лондоне,
* М I - 5 (Эм-Ай-5) — сокращенное название британской
контрразведки.
462.
к примеру, нельзя избежать Пикадилли и пустить кортеж
по Керзон и Хаф-Мун-стрит.
Ломан промолчал. Он был всецело поглощен целебной
процедурой ходьбы от одной пустой коробки из-под змеев
к другой. Мне было жаль его. Я помню, как однажды,
в Бюро присутствовал на инструктаже — он тогда рас¬
толковывал обязанности пятерым участникам операции
по захвату большой партии крэка *, запутаннейшей и
сложнейшей — внедрение, цепочки курьеров, тайники,
радиоперехват, легенды операторов, соответствие по вре¬
мени, выход на связь, и все это увязано между собой. Он
должен был уложиться в один час, потому что самолет
уже ждал на полосе, а исход операции целиком зависел
от лунного света. Это был шедевр. Прошло без единого
прокола.
Но сейчас он не в Бюро, а у черта на куличиках,
и вместо пяти десятков официальных контор и вспомога¬
тельных служб и отделов ему волей-неволей приходится
довольствоваться одним посольством и одним своенрав¬
ным агентом-сумасбродом, который заставил его загло¬
тить такую наживку, что ни обратно отрыгнуть, ни, из¬
вините, в очко спустить.
Ничего, в следующий раз подберет другого. Да помо¬
гут ему небеса. Аминь.
Ломан опять замер. Я воспользовался этим и спросил:
— Да, и еще одно. Ты из сил выбиваешься, вытяги¬
ваешь сведения из людей Безопасности в посольстве,
а они как себя ведут? Как они пытаются1 расколоть
тебя?
Он не ожидал такого вопроса. Но вдруг как-то изме¬
нился, и я заметил — в глазах появился интерес; даже
при недостаточном освещении я видел: в нем-словно что-
то загорелось.
— Все как могут оберегают информацию ото всех,
я уже сказал. И это так же естественно, как стремление
всех любыми путями получить информацию.
— Я жду ответа, Ломан.
Он заюлил:
— Будучи твоим директором, я обязан соблюдать
определенные правила и инструкции и следить за всеми
второстепенными, сопутствующими аспектами операции
с тем, чтобы дать тебе возможность сконцентрироваться
на главном...
• Крэк — кристаллический кокаин для курения (слэнг).
463
— Настырнее остальных девица Мэйн, не правда ли?
— Но я и в самом деле не могу обременять тебя проб¬
лемами, которые...
— Не валяй дурака, Ломан. Ты знаешь, что в настоя¬
щий момент она сидит здесь, на улице? Ты привел ее за
собой, об -этом ты знаешь?
Лицо его стало неподвижным.
— Но я принял все необходимые...
— Замолчи. Это случилось бы рано или поздно. После
того как ты дал добро моему плану, я съехал из гостини¬
цы и, сбросив слежку, затаился. Впервые за пятнадцать
дней она меня упустила, и это, должно быть, лишило ее
сна и ускорило месячные. Она знает, что мой единствен¬
ный контакт — ты, я назвал твое имя в посольстве, когда
она в первый раз ко мне вышла, так что, потеряв меня,
она начала — не могла не начать — следить за тобой.
Она почему-то отчаянно желает меня видеть, и мне бы
хотелось знать — зачем? Это все, что я хочу знать, а все,
что тебе надо сделать,— это сказать мне.
Ломан не допытывался, не уточнял, абсолютно ли
я уверен, что девица ждет снаружи. Это была моя рабо¬
та — знать, кто где находится. Он не работал над опера¬
цией в качестве агента, потому и не почувствовал ничего;
Ломан был чиновником и большую часть работы делал
сидя за столом. Но я, с тех пор как переехал из «Пакчон-
га», проверял, нет ли за Ломаном слежки, после каждой
нашей встречи. И сегодня он привел «хвост» — она вос¬
пользовалась одним из прикрытий в аллее, ведущей
к этому складу,— брошенной топливной цистерной на
деревянных чурках.
— Мне очень неприятно, поверь...
— Ерунда. Никто с тебя этого не спрашивает. Тут уж
кто чему учился. Понимаешь теперь, почему я настаивал,
чтобы ты приезжал первым? Скажи только, чего она хо¬
чет.
— Не знаю.— Это вырвалось у него почти спонтанно,
и я видел — он не лжет. За этим всегда надо следить: хо¬
роший направляющий директор говорит агенту исключи¬
тельно то, что считает нужным, то, что может агенту по¬
мочь, и непременно начинает врать и изворачиваться,
когда информация, по его мнению, вредна для агента,
может его смутить, лишить уверенности и в конечном
итоге повредить операции. Агента запускают, как хорька
в нору, и не говорят, ждет ли на выходе собака. О «соба¬
ке», согласно правилам, думает Центр.
464
— Не знаешь? — изумился я.— Но ведь какие-то
соображения у тебя имеются? Ломан, я выхожу в крас¬
ный сектор и не могу позволить местному Центру в Банг¬
коке решать для меня проблемы с «второстепенными
аспектами» в то время, как сам я вплотную занят зада¬
нием. Потому что для меня местный Центр здесь — это
один человек. Ты. И это, в который раз повторяю, не твой
профиль.
Ломан ничего не сказал, но и не ушел. Это означало
уступку с его стороны. Я знал — ему не по себе, он рас¬
строен «потерей лица» от того, что не засек слежку. Но
я считал, что время для душевных терзаний у него еще
будет — потом, когда он освободится от меня.
— Она доит меня, как корову, не так ли? Ее люди
следили за мной с самого начала операции. Работаю я,
молоко пьют они. Если хотят защищать Персону, пусть
действуют по-своему, а не загребают жар чужими руками.
Чем чревато их вмешательство, ты знаешь — я могу пло¬
хо прицелиться, палец дрогнет... и мы промахнемся. Чем
мы рискуем, не говорю. Можешь назвать это националь¬
ной трагедией.
Ломан изучающе смотрел мне в лицо. В конце концов
он решился на нарушение правила. Иначе поступить он
не мог, ибо для поддержания деятельности агента, вы¬
шедшего в красный сектор, одного человека недостаточ¬
но, а других в Центре «Бангкок» не было.
— К охране жизни Персоны они отношения не име¬
ют,— сообщил мне Ломан.
— Ты судишь по их поведению или знаешь точно?
— Как я уже говорил, не может быть и речи о том,
что я что-то знаю. Ты просил изложить соображения.
Мэйн и ее группа вовсе не занимаются сбором информа¬
ции о Персоне, будь их источником я или кто-то другой.
В равной степени их не волнуют ни официальные приго¬
товления, ни маршрут процессии, ни замыслы Куо.—
Пытаясь сохранить достоинство директора задания и хо¬
тя бы частично вновь «обрести лицо», Ломан с пастор¬
ским назиданием добавил: — Вот поэтому-то я и воздер¬
живался от комментариев, когда ты дважды справлялся
об этой женщине. Я был убежден, что ее группа выпол¬
няет иное задание, отличное от твоего, и, следовательно,
поперек’ дороги тебе не встанет. Более того, убеждение
мое не пошатнулось и сейчас. Я по-прежнему вижу свою
обязанность в том, чтобы убедить тебя забыть об этом
и сконцентрироваться на операции.
465
Я видел, что Ломан созрел, вот-вот раскроется, и вмес¬
то того чтобы тратить время на дальнейшие увещевания,
просто сказал ему:
— О’кей, я не против. Придерживайся своих прин¬
ципов и дальше. И смерть в таком случае ляжет на твою
совесть. Его смерть. А может быть, и моя. Если они не
охраняют жизнь Персоны, то какого черта вообще лезут?
— Нет, они охраняют.
— Но ты только что...
— Их задача охранять не Персону. Они охраняют
тебя.
Я, конечно, сразу заткнулся. Надо было пошевелить
мозгами.
Однако все сходилось. Они постоянно следили за
мной — женщина и двое мужчин, один тощий, второй
косолапый, как гризли,— только они трое. Они видели,
как я составляю схему передвижений Куо по городу, и ни
разу не переключились с меня на него. Даже когда я по¬
терял Куо, они продолжали увиваться за мной. Он не ин¬
тересовал их. И женщина приехала в аэропорт. «Думала,
ты собираешься сесть на самолет».
Бумажные змеи заколыхались.
Мы слишком стары, чересчур животноподобны, чтобы
отрешиться от окружающей действительности и позво¬
лить себе парить в свободном полете мысли. А окружают
нас джунгли. Змеи пришли в движение от потянувшегося
с улицы сквозняка, два начала — мужское и женское,
чула и пакпа о,— сблизились в гротескном танце.
Кто-то приоткрыл дверь.
Я заговорил громче:
— И передай: пусть не путаются у меня под нога¬
ми.— Ломан скривил страдальческую гримасу, думая, что
я повысил голос на него.— Иди в сад, подбери эту мече¬
ную и скажи ей, что свои пеленки я стираю сам, а она,
если хочет, может утирать слюни и сопли кому-нибудь
другому. Мне требуется только одна защита — от нее.
Полагаюсь на тебя, Ломан, и прошу — это очень сроч¬
но.— Я забрал у него фотографию и отвернулся.— Деся¬
ти минут хватит? Потом уеду я. Чисто уеду.
Искать другое, более подходящее место для тысяче¬
ярдового стрелкового полигона «Райфл-клуба» было бы
бесполезно, потому что Бангкок со всех сторон окружен
рисовыми полями.
От жары над ними поднимается мерцающее марево,
466
по мере продвижения солнца по небу видимость стано¬
вится все хуже и хуже, оптическое искажение усилива¬
ется, и никакие сложные прицельные устройства уже не
помогают. Поэтому, выехав из города, я мог рассчиты¬
вать самое большее на несколько утренних часов, когда
воздух чист и спокоен.
Накануне, после встречи с Ломаном на складе воздуш¬
ных змеев, ловить хорошую видимость было уже поздно.
Я наглухо осел в обреченном на снос здании сразу после
того, как весь район был прочесан и проверен на предмет
наличия слежки; ни Ломана, ни девицы снаружи я не за¬
метил. Он ее либо похитил, либо сумел-таки чем-то от¬
пугнуть.
Утренний воздух казался золотистым, в зеркале никто
не маячил, но я на всякий случай пристроился между
двумя безобидного вида важными седанами. Пока я так
держался, любому, кто бы захотел выстрелить в меня
или спихнуть корпусом в кювет, пришлось бы нелегко.
Предъявив членскую карточку, я без всяких проблем
прошел на стрельбище и весь первый час посвятил уеди¬
нению с «хускварной». Торговец прислал ее в клуб, в точ¬
ности исполнив мои инструкции; оптический прицел был
уже установлен. Мне нужна была длинноствольная вин¬
товка, позволяющая вести точный огонь, по далеко рас¬
положенной цели тяжелыми пулями с высокой скоростью
полета и большой убойной силой. Необходимо было, та¬
ким образом, выбрать винтовку с затворным устройством,
и хотя из всего оружия магазинного типа по скоро¬
стрельности она уступает едва ли не любому другому,
зато по надежности ей нет равных.
Любая «хускварна» — это произведение искусства, но
лучшая из всех, безусловно, 561-я. Калибр 0,358, «маг¬
нум», отцентрованная, магазин на три патрона, ствол
25,5 дюйма, приклад из орехового дерева с выполненной
вручную насечкой, цевье отделано розовым деревом, риф¬
леная оковка. Общий вес восемь фунтов без четверти,
давление в казенной части ствола около двадцати тонн
• на квадратный дюйм, что создает большую начальную
скорость и обеспечивает достаточно плоскую траекторию
полета почти 98-граммовой пули.
Без хорошего прицела винтовка ничто. Поэтому я вы¬
брал замечательный «бальвар-5», изготовленный у «Ба-
уша и Ломба», с оптической переменной от двух с поло¬
виной до пяти, отличительной особенностью которого
является то, что по мере возрастания коэффициента
467
увеличения визирные линии окулярной сетки в размерах
не увеличиваются и не заслоняют собой цель.
Большая винтовка стреляет громко, и отдача у нее
солидная. Я пришел на стрельбище частично для того;
чтобы узнать особенности «хускварны» и приноровиться
к высокому настволиному оптическому прицелу, а час¬
тично — ис той целью, чтобы моя нервная система
адаптировалась к непривычно громкому выстрелу и силь¬
ной отдаче. Глаз должен привыкнуть к тесному соседству
с окуляром, к цифрам в объективе и не замечать их; ухо
должно научиться не реагировать на резкий, бьющий
по перепонкам звук; плечо должно держать удар отдачи,
и, наконец, безупречный союз и согласие должны быть
достигнуты между указательным пальцем и спусковым
крючком с тем, чтобы раз за разом, выстрел за выстре¬
лом, механическая память мускульных волокон и нервов
обеспечивала быстрое и точное исполнение сигналов
мозга, чтобы, сокращаясь, мышцы уверенно преодоле¬
вали сопротивление двойных пружин и дрожь пальца не
вызывала бы отклонения траектории от заданной.
За два часа я сделал пятьдесят или шестьдесят вы¬
стрелов. Я не торопился, целился тщательно, вниматель¬
но проверял попадание и, если было нужно, менял уста¬
новку прицела, внося поправку за поправкой в методику
прицеливания и производства выстрела, пока не добился
результата: серии из дюжины выстрелов со стопроцент¬
ным попаданием в «десятку». Теперь можно было пере¬
дохнуть. Я уже не вздрагивал, как это было после первых
выстрелов; правое плечо приятно ныло, ему досталось,
но оно надолго запомнило силу отдачи; а глаз настолько
сжился с тонким перекрестьем, что, когда я шел обратно
к клубу, отпечатавшийся на сетчатке остаточный образ
все еще маячил передо мной — согласно закону Эммерта.
Согласно моему собственному закону, я был готов
к встрече с Куо.
Просить кого-либо в клубе доставить «хускварну»
было бы небезопасно, да и в списанном здании ее все
равно никто бы не принял и не расписался, на складе воз¬
душных змеев тоже, а других надежных перевалочных
пунктов у меня не было. Поэтому я отнес ее к себе в «той¬
оту», доехал до новой парковочной стоянки рядом
с Линк-роуд — это сразу, как съезжаешь с Рамы IV,—
а оттуда, описав круг в три квартала — могла появиться
слежка,— пешком дошел до места.
...Бангкок — это город, где храмы увенчаны башнями
468
из золота и где люди, исповедующие изысканный стиль,
прикрывают атрибуты своих ритуальных действий золо¬
тистой тканью.
Остаток пути до обреченного здания я проделал как
неудачливый коммивояжер, неся под мышкой свернутый
трубкой дешевенький коврик.
Глава I1
ГРАФИК
Моя последняя встреча с Ломаном состоялась двад¬
цать восьмого в полночь, накануне Визита. Он находился
под сильным впечатлением от услышанных по радио
новостей, которые передавались несколькими часами
ранее.
В душном тяжелом сумраке склада Ломан выглядел
так, будто его бьет озноб; когда он говорил со мной, ка¬
залось, что его бледное лицо парит, оторвавшись от тела,
на фоне боевых узоров воздушных змеев. Сверкали толь¬
ко глаза, лоск сошел с него, начисто смытый напряже¬
нием последних дней.
В эти дни Ломан все яснее осознавал, какой махо¬
вик он заставил вращаться, вызвавшись в Бюро руко¬
водить действиями агента, который должен будет по¬
пытаться сорвать попытку покушения, и выбрав в ка¬
честве этого агента меня.
Ломану приходилось руководить большими операци¬
ями, когда на карту были поставлены жизни многих лю-
дей, выполнявших его указания. Тот факт, что трое аген¬
тов, действовавших по его заданиям, погибли, следовало
поставить ему в заслугу: под руководством менее способ¬
ного директора потери при достижении подобных целей
оказались бы куда значительнее. Ему приходилось риско¬
вать— рисковать физически, собственной жизнью,—
непосредственно участвуя в операциях, и он неоднократ¬
но выказывал завидное мужество, но это, конечно, не
могло сравниться с той совершенно поразительной сме¬
лостью, которую он проявлял; беря на себя груз ответст¬
венности за судьбы людей, отправляющихся по его при¬
казу на смертельно опасные задания.
Однако до сих пор Ломан никогда еще не подставлял
себя под удар, связанный с возможным провалом зада¬
ния, грозящим шумным скандалом прокатиться по все¬
469
му миру; причем задание это проводится на виду у всей
международной общественности и касается безопасности
одногО-единственного человека, но человека такого, чья
смерть потрясет все цивилизованные народы.
Провал даже крупной разведывательной операции
имеет драматические последствия только для тех, кто
в ней напрямую задействован. Люди читают в газетах,
что сорвалась крупная российско-канадская сделка по
продаже пшеницы, что Соединенные Штаты убрали со
своей базы в Испании ядерную подводную лодку, что ге¬
нерал X подал в отставку с поста координатора подразде¬
ления объединенных служб. Но в газетах не сообщается,
что подобные события являются зачастую прямым след¬
ствием операций, проведенных разведкой, и что успех
той или иной операции предопределило незаконное ко¬
пирование какого-нибудь документа, или путешествие ни¬
кому не известного человека через границу с прикреплен¬
ным к днищу автомобиля микродотом, или установка
взрывного устройства в шкафу, где какой-то курьер ка¬
кого-то МИДа хранит свою сумку для перевозки дипло¬
матических депеш.
Может получиться так, что никому не известного че¬
ловека на границе арестуют, обыщут и задержат, а потом
он будет застрелен при попытке к бегству. А взрывные
устройства уже два раза становились причиной пожаров,
уничтоживших вместе с тем, что нужно, полностью все
здания. Пустяки, кому какое дело — жизнь идет своим
чередом.
Операция, торжественно объявленная Ломаном, была
в определенном роде уникальной. Что хуже, он был одним
из ее исполнителей. Что еще хуже, он убедил Бюро позво¬
лить ему влезть в обычное задание, разработанное на
самом-то деле другими, а затем поддался на убеждения
своевольного агента й санкционировал убийство челове¬
ка — убийство, являющееся главной пружиной в меха¬
низме «самой хрупкой операции, с какой ему приходи¬
лось сталкиваться».
Лоска больше нет. Сливки, которые он собирался
снять, подкисли, лакомый кусочек начал горчить и дурно
пахнуть.
Но это его собственная вина.
— Радио включил? — мрачно спросил он.
Я ответил, что да. Со вчерашнего дня единственным
источником разведданных для меня стал карманный
транзистор. Я сидел в тиши замершего перед смертью
470
здания, прижимая приемник к уху и не осмеливаясь при¬
бавить громкость. Последние новости передавали каждый
час, ежедневно, вплоть до полуночи. Об официальных
приготовлениях сообщалось достаточно детально, и это
давало хорошую пищу для размышлений. Посещение
госпиталя для детей означало, что маршрут будет проле¬
гать через Радж-Витхит-роуд; остановка в Люмпини и
боксерские поединки на стадионе — что часть пути прой¬
дет по Раме IV. «Никакие планы,— говорилось в очеред¬
ном выпуске новостей,— не являются пока окончательно
согласованными». (МВД все еще гложут сомнения). Но
в том, что доводилось до широкой публики, уже можно
было обнаружить кое-какие указатели: персонал детского
госпиталя «в новой униформе, приобретенной в резуль¬
тате предвизитной благотворительной акции, выглядит
щеголевато и элегантно»; Бутри и Кауса на н, два таиланд¬
ских чемпиона по боксу, на протяжении последних дней
«провели целую серию тренировочных боев».
С точки зрения безопасности власти допустили ошиб¬
ку, но я был им за это благодарен. Мне по-прежнему во
что бы то ни стало нужно было точно выяснить маршрут,
чтобы не сомневаться, что план сработает.
Главная новость прозвучала этим вечером в половине
десятого — принц Удом внезапно заболел.
— Что ты об этом думаешь? — спросил Ломан.
— А разве от этого что-нибудь меняется? — Принц
Удом должен был ехать в «кадиллаке» на одном сиденьи
с Персоной.— Либо он застудил ноги, либо правительст¬
ва потребовало, чтобы принц не подвергал себя опасно¬
сти, так как он — министр и главная фигура в Кабинете.
— В любом случае, во дворце испытывают страх.
В тусклом свете я вгляделся в его лицо.
— Мосты сожжены, Ломан. Во,дворце испытывают
страх перед попыткой покушения? Но мы-то лучше зна¬
ем. Я лично видел, как орудие убийства доставили и от¬
несли на огневую позицию, и у меня в кармане фото че¬
ловека, который это сделает. Или тебе не дает покоя
мысль, что во дворце опасаются другого — как м н о-
г о мы знаем?
— Я имею в виду,— невыразительно уточнил он,—
что если вдруг поднимется общая тревога, то наша зада¬
ча от этого не облегчится. Они могут пойти на изменение
маршрута.
— Говорить об этом имело бы смысл, если бы марш¬
рут был нам известен.
471
— Схема маршрута есть.
— Выкладывай.
— Он пройдет по Линк-роуд.
— Слава Христу! — Итак, поединок состоится. План
сработает. Рандеву не отменяется. Храм, списанное зда¬
ние, Куо, «хускварна», золотистая ткань и дешевенький
коврик, венки, цветы и ликующие толпы и, если пове¬
зет,— поражение цели.— Как ты узнал, Ломан?
— Пангсапа сказал;— Он смотрел на меня странно.
Очевидно, слова, что у меня вырвались, прозвучали че¬
ресчур торжествующе. Ну и что? Я же для этого здесь
и сижу. Для того чтобы состоялось рандеву с Куо.— Он
вышел на контакт. Сообщил весь маршрут.
— Больше ничего?
— Еще одну вещь. Он сказал, что к команде Куо при¬
соединился кто-то седьмой.
— Их стало семеро? Пусть все приходят.— Мне бы
следовало над этим задуматься. Но я не придал новости
большого значения. Мне было не до того, я нахально
праздновал победу, уже предвкушая триумф.— Какую
цену он потребовал?
— Он отказался от оплаты.
— Держится как воспитанный человек.
У Пангсапы есть нюх, и выгоду он никогда не упустит:
оказаться в деле заодно с нами и разделить успех —. это
окупится сторицей. Нам' его помощь ничего не будет
стоить, если не считать небольшого неудобства: потом
придется официально засвидетельствовать, как он ока¬
зался полезен в нужный момент и помог сохранить
жизнь высокому гостю из далеко и горячо любимой им
страны. Не один Ломан готов работать за почести. Панг¬
сапа воспользуется ситуацией, чтобы заручиться протек¬
цией в высшем эшелоне. И отправляемые им партии то¬
вара после этого станут проверяться лишь поверхностно.
— Он настоятельно просил поддерживать с ним кон¬
такт,— добавил Ломан,— чтобы, когда опять появится
информация, он мог передать ее немедленно.
— Ладно,— сказал я.— Только не выводи его на ме¬
ня. Он не должен пронюхать, где я скрываюсь. И будь
внимательнее с «хвостом» — два дня назад он снабдил
меня сопровождением. Пришлось покрутиться... Не по¬
зволяй испортить вечеринку. Кстати, как там меченая?
Предупредил, чтоб не совалась за мной?
— Но в тот раз, выйдя из склада, я проверил... ее там
не было...
472
— Еще бы она там была!
— Но потом она снова прицепилась за мной.
— Еще бы не прицепилась! Думала небось — приве¬
дешь ее обратно ко мне, в какое-нибудь новое место,
встречаясь в котором мы наивно верили, что находимся
одни.
— Я привел ее к посольству,— сказал Ломан и задум¬
чиво добавил: — Она из Эм-Ай-6, да будет тебе известно.
— Она — что?
— Одна сорока проболталась мне.
— Эм-Ай-6 охраняет Бюро? От чего? Скажи на ми¬
лость.
— Мы не знаем,— констатировал он унылым то¬
ном,— не знаем, и все тут.
— Боже правый! Слепой взял в поводыри незря¬
чего! — Но что-то уже насторожило меня. Я слишком
уступил радостному порыву, рано распетушился. Вроде
бы все в порядке: и рандеву, и Куо, и «хускварна», но оста¬
валась вот эта выскочка, черт бы ее побрал, и она не впи¬
сывалась ни в какой расклад. А тайны я ненавижу.
Мою уверенность словно ветром сдуло. Как и Ломан,
я вдруг начал трезветь.
— Неужели от Куо? — спросил я.
— Что?
— Может быть, Эм-Ай-6 полагают, что способны
защитить меня от Куо и его своры?
— Со стороны Куо опасность тебе не грозит. Это ты
подвергаешь опасности его.
— О’кей. Тогда от чего они меня оберегают?
Разноцветные змеи неподвижно свисали с шестов.
Они заглушали любой звук, но мне показалось, что по¬
следний вопрос все же отозвался эхом. Лучше бы я про¬
молчал. Я начинал слишком заботиться о собственной
шкуре, мною постепенно одолевал страх. Вокруг меня
происходило что-то, о чем я не догадывался, чего не хо¬
тел признавать и что не соответствовало ни одной извест¬
ной мне схеме. Противно засосало под ложечкой, но жи¬
вотом думать — себя губить. Дай только страху войти
в тебя, и ты окажешься в наибольшей опасности из
всех — труднее всего защищаться от себя самого.
Я должен был иметь дело только с Куо.
Что бы это ни было,— то, о чем я не знал,—оно не
имело большого значения и казалось важным лишь по¬
стольку, поскольку мне ничего не было о нем известно.
Нужно вывернуть эту проклятую энигму наизнанку, подо¬
473
брать к ней ключ, разобраться не животом, а мозгами
и выкинуть вон из головы.
В любой операции всегда есть какие-то темные места,
моменты, тебе не известные. Ты отправляешься на зада¬
ние, продвигаешься вперед и в темноте прокладываешь
себе путь. По мере продвижения ты зажигаешь лампу
за лампой и, идя от одной зажженной лампы к другой,
никогда не оглядываешься. Однако темные пятна неиз¬
вестности остаются, ты огибаешь их, вынужден огибать,
потому что светильники малы и их не хватает. Лампы
озаряют только дорогу под ногами.
Воздушные змеи не шевелясь наблюдали за происхо¬
дящим, обратив к нам свои причудливые бесформенные
лица, и их кричащая раскраска в этот момент казалась
глупой и бессмысленной. Те, что поближе, видны были
хорошо, а остальные, толпящиеся за бумажными телами
первых, прятались во мраке как привидения.
Ломан не ответил мне. Ну и черт с ним. Вопрос зада¬
вать не следовало. Я сказал:
— Давай говори, с чем пришел. График, люди и все
остальное.
— Очень хорошо.— Он уже выглядел увереннее и
спокойнее, это была его стихия.— График остается
прежним. Персона прибудет в Бангкок завтра, в 11:50 ут¬
ра, самолетом авиаотряда Ее Величества, пилот
Дж. Ф. Вулдридж. На борту будут также командир кры¬
ла Дж. М. Томпсон, офицер-медик, контр-адмирал
Чарльз Никсон-Торп, суперинтендант Форсайт и от спец¬
служб инспектор Л. В. Джонс.
Ларри Джонс. В шестьдесят первом во время опера¬
ции «Эстуарий» они взорвали практически у нас под но¬
гами баркас речной полиции. С чего это вдруг он начал
пасти «випов»*?
— Самолет встречают министр иностранных дел его
королевское высочество принц Ручиравонг, губернатор
Бангкока маршал Пхотичарон, от армии — генерал Луен
Паннакен, маршал авиации Горинайдеджа, адмирал
Суваннасорн и посол Великобритании сэр Уильям Коул-
Верити. Среди присутствующих официальных лиц будут...
— Ты тоже там будешь?
— Естественно.
— И ты начнешь подавать сигналы с этого момента?
• « В и п » (сокращенное) — «Очень важная персона, от англ.
VIP [Very Important Person].
474
Сначала Ломан предлагал организовать двусторон¬
нюю радиосвязь, чтобы держать меня в курсе, но так как
радиообмену могли помешать случайные помехи, я на¬
стоял на защищенной от сбоев системе «мальчик с воз¬
душным змеем» в Люмпини-парке.
Он продолжал:
— Из аэропорта выедут в 12.05, во дворце будут ров¬
но в час. Мой первый предварительный сигнал ты полу¬
чишь в это время. Затем обед во дворце, после обеда Пер¬
сона отправится в посольство, прибытие туда в 15.25.
За пятнадцать минут в посольстве он поздравит диплома¬
тов и персонал с удачным проведением Недели Велико¬
британии и, отбыв оттуда в 15.40, кратчайшим путем
мимо Люмпини-парка поедет в сторону Линк-роуд и
Рамы IV.
— Никаких остановок по пути?
— Никаких.— Ломан судорожно вздохнул и быстро
заговорил дальше: — Кортеж выедет на Линк-роуд в
15.50 или около этого.
Без десяти минут четыре. Рандеву. В раскаленном
воздухе будет стоять, дымка, но зато меньше будет вы¬
хлопных газов. Движение перекроют заранее. Что ж, да¬
леко не самое плохое время для такого дела.
Я посмотрел на часы.
— Укладываемся нормально. Осталось пятнадцать
часов. И потом ты уже не будешь болтаться, как рыба
на крючке.
— Операция завершится, как бы ни развивались со¬
бытия.— Он уставился в пространство.
— Я скажу тебе, как они будут развиваться. Уж не
думаешь ли ты, что заставил меня прочесать каждый во¬
нючий закоулок этого города просто так, за здорово жи¬
вешь? День придет, Ломан, и твой гонг когда-нибудь про¬
звучит.
Он и не думал отвечать. Гложущая тревога подавила
все его чувства, даже гнев и ярость. Я сказал:
— Хочу уточнить еще одно: как реагирует Персона?
— О, с ним, конечно, возникает масса проблем. В сло¬
жившейся ситуации его крайне трудно держать под
контролем. Отказался от • в с е х защитных щитков на
автомобиле.
— А облегченный задний пластиковый?
— От него тоже.
Это было важно. Задний щиток защищал от пули, пу¬
щенной вдогонку, если бы, как это ни невероятно, по ка¬
475
кой-либо причине Куо промахнулся, стреляя в лоб. Ниши
образовывали кольцо вокруг основания башни, и между
ними были переходы. Это давало возможность при необ¬
ходимости развернуть огневую точку на 180 градусов.
Нет щитков — нет прикрытия.
— Значит, я промахнуться не должен.
Ломан отвернулся. Эта тема его коробила.
Плевать. В следующий раз будет разборчивее, под¬
бирая себе компанию.
— Почему во дворце не образумят его?
— Пробовали. Король лично дал команду установить
щитки, но Персона, узнав об этом, написал королю част¬
ную записку. Суть послания состояла в том, что, посе¬
щая с государственным визйтом Лондон, его величество
получил большое удовольствие от поездки по английской
столице в открытой машине. Высказывалось также пред¬
положение, что бодрящий воздух апреля на Британских
островах куда коварнее любого каприза погоды, которым
может встретить приезжих прекрасный городок Бангкок.
— Трепотня отдела по общественным связям?
— Нет. За письмо поручились. Ты же понимаешь,
что означает «частное письмо», переданное на дело¬
производство десятому секретарю. Отдел по обществен¬
ным связям изложил корреспонденту «Ивнинг стан-
дард» свою версию высказываний Персоны: «Я хочу
иметь возможность увидеть людей, а некоторые из них
могут захотеть посмотреть на меня». Из всего этого вы¬
текает наистрожайшее предписание — никаких щитков.
За решением Персоны стоит его личное видение ситуа¬
ции. Он считает, что послужит стране наилучшим обра¬
зом, если продемонстрирует бессмысленность и тщет¬
ность анонимных угроз, которым в лучшем случае место
в корзине для бумаг.— Ломан опустил глаза и впился
взглядом в носки собственных ботинок.— Я бы, пожа¬
луй, не хотел нести такую ответственность за безопас¬
ность такого человека.
— Свое мнение я уже сообщал,— ответил я.— То же
самое я сделал бы и ради рядового почтальона.
Блестящие глаза Ломана снова встретились с моими.
— Но дело в последствиях, не так ли? Ты не мог
не прикидывать про себя, во что это может вылиться.
— Так скажи мне... Одной ногой ты в посольстве,
другой — в Лондоне. Скажи, какие последствия нас ожи¬
дают? Я промажу, и что? Еще одно Сараево?
— Не знаю.— Почти обиженно он добавил: — Нико¬
476
гда я еще не работал в секторе, где так много белых пятен.
— Завтра их поубавится.
Губы у Ломана задрожали, словно он был не в силах
справиться со всем количеством нахлынувших слов, ко¬
торые надо сказать.
Я понял, что достал его.
Наконец он произнес:
— Хотел бы я иметь такой же ограниченный взгляд
на это дело, как у тебя, Квиллер.
— Мой взгляд и мой горизонт ограничены пересе¬
кающимися линиями в прицеле. Кому-то надо сосредото¬
чится и на этом. Ты думаешь о последствиях, а я бью бел¬
ку. Последствий не будет, если каждый займется своим
делом.
— Сколько денег, по-твоему, получит Куо? — Он
спросил это так, как будто я ничего не говорил.— В слу¬
чае, если добьется успеха?
— Он так не работает. Цена мертвого тела — не¬
сколько шиллингов, а пуля стоит несколько пенсов. До¬
рого ценится замысел, схема, и гонорар уже у него в кар¬
мане. Я бы, наверное, определил его в пятьсот тысяч
фунтов.
Ломан кивнул.
— Кто может позволить себе заплатить такую сум¬
му? Только какое-нибудь правительство. Вот почему я
не могу так легко взять и отбросить вопрос о последст¬
виях.
Я отвернулся. Он может себе позволить бодрство¬
вать хоть всю ночь напролет, если хочет, мне же надо
быть свежим.
— Беспокойся, мучь себя, терзай.— Снова повернув¬
шись к нему, я следил за Ломаном с небольшого расстоя¬
ния.— Оставь мне мой ограниченный кругозор. Мне сей¬
час необходимо помнить лишь то, что последствия дви¬
жения вот этого, указательного пальца — это дырка в
черепе.
Ломан молчал.
Я всегда буду помнить, как он стоял там среди
разноцветных воздушных змеев, напуганный, с горя¬
щими глазами, пытаясь уразуметь, как он во все это
ввязался и как ему поприличнее выпутаться. Мне было
легче, и мои условия были проще. Пес, нацелившийся
на глотку своего сородича.
— Спокойной ночи, Ломан.
Больше, перед убийством я его не видел.
477
Глава 12
СХЕМА
Одна из главнейших обязанностей офицера развед¬
ки — следить, чтобы агент, которого он направляет в опе¬
рацию, был избавлен от воздействия раздражающих фак¬
торов, если это непосредственно его не касается.
Ломан же, пытаясь заставить меня вместе с ним раз¬
мышлять о возможных последствиях, нарушил это пра¬
вило и вызвал во мне раздражение. Правда, подсознатель¬
но я чувствовал, что он всего лишь ищет рациональное
объяснение, оправдание предстоящему акту, что глубоко,
в истоке своем, его страх носит очень сокровенный, лич¬
ный характер и его на самом деле куда сильнее междуна¬
родного резонанса волнует конкретный исход начатой
операции, ее практический результат. Он не находил себе
места по следующим причинам:
1. Я должен был убить.
2. У меня могло ничего не получиться.
3. Я мог убить напрасно.
И в любом случае из трех он оказывался в проигрыше.
Именно поэтому его первой реакцией был отказ дать
свою санкцию. Я предложил свой план впервые в нашей
комнате на Сой-Суэк-3, и с того момента, чтобы в конце
концов убедить Ломана, мне пришлось основательно по¬
трудиться. С самого начала он знал, что может произой¬
ти, и вся его борьба сводилась к тому, чтобы решить,
стоит ли овчинка выделки.
Не думаю, чтобы он пришел к какому-то определен¬
ному выводу. Пришел к решению — это да: принял мой
_ план к исполнению, несмотря на то, что у него оставались
некоторые сомнения — правильно ли позволить мне сде¬
лать то, что я задумал. До последнего дня, то есть до-
двадцать девятого, он поддерживал у меня надежду —
надежду и не более,— что, выводя операцию на этот но¬
вый и чрезвычайно опасный этап, мы в своих действиях
будем оправданы.
По этой же причине он заговорил о последствиях.
Это произошло во время нашей встречи в ночь накануне
акции, и мне теперь кажется, что Ломан имел в виду по¬
следствия лично для нас, а не для огромного региона на
юго-востоке Азии.
Мои предложения были просты, проще некуда. План
включал в себя семь пунктов и содержал два логических
вывода.
478
1. Хотя существовала реальная угроза покушения
на жизнь британского подданного, ответственность за его
защиту лежала целиком на правительстве Таиланда.
2. Среди тех немногих британских организаций, кото¬
рые могли заняться дополнительным обеспечением без¬
опасности, вне зависимости от того, признается такая
их роль таиландским правительством или нет, были:
охрана особого отдела, служба безопасности, Эм-Ай-6
и «периферийные» подразделения посольства Велико¬
британии в Бангкоке. Причем, преследуя одну и ту же
цель, все они действовали обособленно, следуя давно
установившейся традиции межведомственного соперни¬
чества.
3. Ни Ломан, ни я, даже через наше Бюро в Лондоне,
не смогли бы убедить силы безопасности Таиланда (пол¬
ковник Рамин) — а если на то пошло, то и вышеупомя¬
нутые британские формирования,— в существовании
реальной угрозы со стороны Куо. Это было невозможно
потому, что признать нашу правоту означало бы для них
всех расписаться в собственном бессилии. А кроме всего
прочего, мы не существовали в их мире; следовательно,
наше вмешательство было бы похоже, к примеру, на по¬
пытку никому не известного фитотерапевта давать сове¬
ты на консилиуме ведущих хирургов с Харли-стрит*.
4. По той же самой причине, а именно — что Бюро
как таковое не существует,— мы не могли ничего делать
официально. Никому, нигде, ни при каких обстоятельст¬
вах мы не могли ни дать совета, ни сделать предупреж¬
дения.
5. Предположим на секунду, что мы все-таки убедили
полковника Рамина в серьезности намерений Куо. Ве¬
роятнее всего, он примет решение начать охоту за монго¬
лом и арестовать его по подозрению. И что тогда? Мое
личное знание противника — результат многих дней
наблюдений и умозаключений — подсказывало, что в
этом случае исполнителем запланированной террористи¬
ческой акции станет один из команды Куо — а после
ареста монгола полковник Рамин не предпримет более
никаких действий, думая, что центральная фигура заго¬
вора у него за решеткой.
6. Следовательно, бесполезно было надеяться, что со¬
трудничество в любой форме с полковником Рамином
• Харли-стрит — улица в Лондоне, где находятся приемные
ведущих врачей-консультантов; перен.— медики, медицинский мир.
479
даст какой-либо положительный результат. Настаивать,
чтобы он нейтрализовал Куо, не имело ровно никакого
смысла, ибо опасность в этом случае сохранялась.
7. Оставалось только надеяться, что подразделения
таиландского министерства внутренних дел — безопас¬
ность, уголовный розыск и «Метрополитен-полис» —
плюс малочисленные британские организации, занимаю¬
щиеся дополнительным обеспечением, выполнят свою
задачу и предотвратят попытку покушения. Если они по¬
терпят неудачу, мы пойдем на крайнюю меру и попро¬
буем свалить разогнавшуюся лошадь на самом финише.
Теперь два логических вывода:
1. Ломан согласился санкционировать убийство чело¬
века в силу того обстоятельства, что Бюро не существует.
И хотя дисциплина в его неосязаемых коридорах же¬
лезная, официально оно не подотчетно никакому мини¬
стерству или отделу. Работа Бюро строится на призна¬
нии того факта, что оно заполняет пробелы и закрывает
бреши, остающиеся после разведывательного комплекса,
и на уверенности, что его сотрудники не пойдут ни на ка-
. кую акцию, тщательнейшим образом предварительно все
не обдумав и не проанализировав последствия. Если эта
акция выходит за рамки законов страны либо междуна¬
родных законов, Бюро обязано уладить недоразумение
собственными силами; в случае же, когда акция раскрыта,
оно должно надлежащим образом ретироваться и не до¬
пустить вовлечения в конфликт кого-либо еще. Имеется
много причин, по которым официально существование
Бюро отрицается, но наиважнейшая из всех — та, что
иногда Бюро вынуждено бывает пользоваться запрещен¬
ными методами. Иными словами — цель оправдывает
средства, а средства могут включать и убийство.
2. Исходя из того, что Ломан как мой направляющий
директор от разведки смог принять к рассмотрению
и санкционировать акт уничтожения человека, ясно: мы
ни в коем случае не допускали, что возможно случайное,
напрасное убийство, не вызванное жесточайшей необхо¬
димостью. Мы подозревали, что Куо прибыл в Бангкок
для совершения террористического акта и на этом осно¬
вании могли бы убить его уже давно. Пока он не «зако¬
пался», возможностей было более чем достаточно. Но Ло¬
ман верно поставил условие, сделал оговорку, что если уж
мы столкнулись с необходимостью убить, то должны
сделать это в тот момент, когда Куо будет выполнять
свой гнусный замысел, иными словами — остановить его
480
в самый момент убийства убийством же. В противном
случае у нас никогда бы не было полной уверенности
в нашей моральной правоте, в правильности того, что мы
делаем. Убийство, санкционированное Ломаном, могло
состояться только в одном месте и только в строго опре¬
деленный момент: я для этого подобрал слово «рандеву»,
подразумевающее точное совпадение во времени и прост¬
ранстве. (Была еще и другая причина, по которой мы не
могли ликвидировать Куо до двадцать девятого — пол¬
ная бесполезность этого акта. Это было бы так же беспо¬
лезно, как уговаривать полковника Рамина арестовать
монгола: опасность со стороны его команды сохранялась
бы. Хотя для протокола скажу, что главной причиной
все же было не это. Бюро следует закону джунглей, и
именно поэтому мы не открывали огонь.)
Итак, суммируем. Мои предложения Ломану своди¬
лись к следующему. Допустим, все попытки официаль¬
ных организаций окажутся неудачными и предотвращать
покушение придется нам. В таком случае мы не должны
мешать Куо разрабатывать и совершенствовать свою схе¬
му — с тем, чтобы в момент, когда его палец потянет за
спусковой крючок, вводить в действие како й-т о
запасной-план было уже поздно. Было
также вполне вероятно, что он поставит человека в две¬
рях храма, и даже если полковник Рамин решит обыс¬
кать храм и арестует Куо на пятьдесят девятой минуте,
когда кортеж будет выезжать уже на Линк-роуд, этот
человек сможет подать заранее условленный сигнал
дублирующему снайперу и тот произведет выстрел. Про¬
фессиональная схема должна выглядеть именно так, а
Куо был профессионал.
Вне зависимости от того, какие действия предпримут
таиландские и британские группы защиты, стопроцентно
надежным способом предотвращения покушения мог
быть только один — выстрелить первым, и этот упреж¬
дающий выстрел должен быть произведен в самый по¬
следний момент. Полиция Бангкока провела три волны
арестов и нейтрализовала более двухсот известных ей
подозрительных лиц — это преподносилось как широко¬
масштабная операция по борьбе с преступностью. Утром
двадцать девятого тысячи сотрудников таиландской по¬
лиции прочесали пять тысяч нежилых комнат в зданиях,
расположенных по пути следования кортежа. Несметное
количество букетов цветов проверили на предмет сокры¬
тия в них взрывного устройства. Однако полную уверен-
16 Зака-1 3269
481
ность могло дать лишь подавление избыточной огневой
мощью.
Ломан был озабочен, потому что, принимая мои пред¬
ложения к исполнению, он тем самым допускал, что про¬
изойдет одно из трех. Если я убью Куо, убийство будет
классифицироваться как преднамеренное. Возможно,
меня поймают и будут судить, и мне придется для своей
защиты, пусть и косвенно, привлечь других и заявить об
имеющихся у нас достаточных основаниях, которые мо¬
гут оправдать убийство человека; и тогда вдруг ниоткуда
возникнет организация под названием «Бюро»; и в мо¬
мент, когда Бюро окажется существующим, его момен¬
тально разгонят. Если убийство не получится — по при¬
чине плохой видимости в послеполуденной раскаленной
воздушной дымке, или в результате чрезмерного потоот¬
деления на указательном пальце, или из-за того, что не
сработает какая-то часть ружейного механизма,— Пер¬
сона у всех на глазах будет подвергнут расправе. Ну а ес¬
ли я убью напрасно, то есть если согласно схеме Куо вы¬
стрел произведет дублирующий снайпер — и плевать
тогда, какая участь постигнет самого монгола,— Пер¬
соне все равно уготована гибель от пули.
Ломан вызвал во мне раздражение тем, что высказал
вслух свои опасения; неважно, что истинные его опасения
носили несколько иной характер. Он раздосадовал меня
не столько тем, что нарушил правила, которые директор
наистрожайшим образом обязан соблюдать, сколько на¬
поминанием о моих собственных страхах — тех, что сей¬
час точили меня в маленькой высокой' комнате в списан¬
ном под снос здании; тех, с которыми я остался наедине,
когда сидел с «хускварной» на коленях, скрючившись
на полу, на видавшем виды коврике.
И будь он проклят за это.
По моим ощущениям, медленно тянувшийся день как
бы распался на три стадии.
В течение первых утренних часов Линк-роуд под ок¬
ном казалась обычной украшенной к празднику улицей,
по которой сновало множество радостных прохожих:
единственной, пожалуй, особенностью было то, что
праздник внекалендарный.
В одиннадцать я включил приемник и послушал но¬
вости. Центральное сообщение касалось принца Удома —-
он за ночь хорошо отдохнул, но, как ожидали врачи, дня
два-три еще выходить не будет. Его место рядом с высо-
482
копоставленпым гостем займет его королевское высоче¬
ство принц Раджадон, находящийся в настоящий момент
на каникулах, специально предоставленных ему универ¬
ситетом Басла для участия в придворных церемониях.
В новостях объявлялось, по какому маршруту просле¬
дует кортеж (Пангсапа оказался абсолютно прав), и это
было впервые доведено до сведения широкой публики.
Примерно через полчаса улицы начнут заполняться же¬
лающими полюбоваться на процессию и просто праздно¬
шатающимися, под моим окном внизу соберется толпа.
А пока полиция приступила к установке веревочных
ограждений по обеим сторонам дороги. Людская масса
с тротуаров переливалась на проезжую часть, и поэтому
появились патрули на мотоциклах, они контролировали
и направляли движение.
На половине пути между списанным зданием и хра-:
мом Линк-роуд делала резкий, как изгиб бумеранга, по¬
ворот — градусов на сто пятьдесят,— любопытствующие
толпились там теснее, чем где бы то ни было; оттуда дей¬
ствительно было лучше видно.
Праздничное убранство улицы приятно радовало глаз:
цветы, гирлянды, флаги; толпу расцвечивали яркие шел¬
ковые наряды женщин. Вскоре после двух часов пополуд¬
ни все движение пустили по Раме IV, Линк-роуд опустела
и затихла, до меня доносился только слабый гул толпы.
Кучка монахов, приверженцев учения Брахмы, ярким
желтым пятном выделялась на общем фоне. Солнце па¬
лило, и разноцветные парасоли распустились всюду слов¬
но цветы. То тут, то там пробегал мальчишка-разносчик,
предлагая прохладительные напитки; маленькие дети
с восторгом взлетали на плечи своих отцов; блюстители
порядка строго и методично требовали у женщин букеты
для осмотра й, прикинув в руке их вес, возвращали
обратно.
Санитары и санитарки из таиландского Красного
Креста через равные интервалы заняли свои места вдоль
ограждения.
Я услышал, как на первом этаже скрипнула входная
дверь. Я ждал этого звука и не мешкая направился к лиф¬
ту. Голоса полисменов эхом отзывались по лестничным
маршам и коридорам, дверь хлопала за дверью. Они на¬
чали осмотр второго этажа. Я в это время уже стоял в
лифте. Электричества не было, его полностью отключили,
когда решили, что здание будут взрывать, но я предвари¬
тельно проверил рукоятку аварийного управления движе¬
483
16*
нием лифта вручную и сейчас с ее помощью поставил
кабину примерно посередине между пятым и шестым
этажами. Все свои вещи я забрал с собой, оставив поли¬
цейским голые стены, пол и потолок. Дешевенький ков¬
рик. спальник, тренога с фотоаппаратом, бинокль и вин¬
товка. Впору открывать собственный комиссионный ма¬
газинчик.
Я затаился и ждал. Эхо шагов гулко разносилось
по зданию. Они не пропускали ни одной двери и при этом
постоянно окликали друг друга. Полковник Рамин хотел
иметь твердую уверенность. Сплошной, обвальный, все¬
охватывающий досмотр — это типичная полицейская
тактика, и в большинстве случаев она оправдана и дает
результаты. Даже в такой день, как сегодня, она имела
одно важное преимущество: полковник сможет потом ут¬
верждать, что его люди заглянули в каждый угол.
Дошли до верхнего этажа. Я молча рассматривал
изношенный лифтовый кабель: две его крученые жилы
порвались, их концы свились и загнулись, и на завитках
скоксовались комки из пыли и штукатурки; время, грязь
и влага, сочившаяся сквозь дырявую крышу, сделали свое
дело.
Они не торопились. Духотища была ужасная, но не
из-за нее меня вдруг бросило в пот: из глубины сознания
возникла шальная мысль о том, будет ли аварийная ру¬
коять работать, когда они уйдут. Интересно, как один
человек, застрявший в лифте, может изменить ход поли¬
тики (а политика эта заключалась в балансировании на
грани войны) во всей Юго-Восточной Азии?
Часы показывали три пятнадцать, значит, через де¬
сять минут, если все идет по графику, позвонит Ломан.
Я проверил положение переключателя радиостанции,
чтобы сигнал не был слышен. Плохо. В такой ситуации,
когда нервы натянуты до предела и все чувства макси¬
мально обострены, проверять что-либо больше одного
раза не следует.
В жаркой тесноте кабины я чувствовал идущий от вин¬
товки запах ружейного масла. Над головой раздался
щелчок. Кто-то открыл двери лифта на шестом и смот¬
рел, наверное, нет ли кого в шахте или на крыше кабины.
Там никого не было. Двери закрылись. Замечательное
качество — скрупулезность. Но я тоже подготовился
обстоятельно: днем ранее спустился на первый этаж и вы¬
крутил потайной винт из главной рукоятки аварийного
управления лифтом.
484
Первый из полицейских двинулся обратно к лестнице,
и, когда остальные пошли следом, я опять взглянул на
часы. Ломан вот-вот выйдет на связь. Пора. Хлопнули
двери главного входа, ведущие на улицу, я подождал ещё
с полминуты, потом схватился за рукоятку и, подавив
секундный страх, что она не сработает, подтянул лифт
к шестому.
Часть своих товаров для комиссионки я мог запросто
оставить в кабине. Все, что мне сейчас было нужно,—
это коврик, тренога и винтовка. «Юпитеры» давали
восьмикратное увеличение, «бальвар» же только пяти¬
кратное, но так как с рассвета биноклем я уже не пользо¬
вался — приучал глаза к прицелу,— то теперь полагался
исключительно на оптику «бальвара»; именно через при¬
цел я увижу его в последний раз.
Начался второй отрезок этого дня. Полицейский
осмотр здания закончен, двери главного входа внизу за¬
крыты. Накануне в штукатурке над дверью своей малень¬
кой комнаты я ржавым гвоздем проковырял дырку. Сей¬
час туда я подвесил коврик. Этого будет достаточно.
Коврик пригасит звук выстрела, а когда' тот дойдет до
первого этажа, его заглушат еще и входные двери. Гро¬
хот в основном примут на себя стены комнаты, потому
что «хускварну» я установлю довольно далеко от окна,
а остаточную звуковую волну поглотит и растворит
наружный воздух. Из-за высоты окна над мостовой опре¬
делить место, откуда стреляли, будет невозможно.
Вторая стадия была легче первой. Правда, меня тре¬
вожили последние сомнения, и разумом я пытался их
подавить, но они отступили сами, как только я заметил
первые признаки жизни в средней нише Пхра-Чула-Чеди.
Положив винтовку на треногу для фотокамеры, я в тече¬
ние тридцати минут трижды хорошенько прицелился.
Черты его лица сквозь толщу горячего воздуха выглядели
размытыми, но каждый раз, когда он замирал и не дви¬
гался, я спокойно держал перекрестье на цели, то есть
на лице и голове. В нужный момент он будет абсолютно
неподвижен, застынет в том же положении, что и я.
Сомнение, гложущее меня сильнее других, исчезло:
рандеву состоится.
В первый раз Ломан подал голос в тринадцать ноль-
ноль. С этой минуты задание приобрело в моем мозгу со¬
вершенно конкретные, реальные очертания, и я почти
физически ощутил тяжесть того, что на меня навалилось.
Предыдущей ночью, на складе воздушных змеев, я этого
485
как-то не почувствовал. Ломан сказал по радио всего одну
фразу:
«Он прибыл во дворец».
Вплоть до этой самой секунды девятая директива
Бюро существовала только в теории, была не более чем
учебной ситуацией, хотя и интересной, но лишенной
всякого материального содержания. Персона казался не
чем иным, как воплощением сопутствующего его положе¬
нию официоза, этаким образцом общественного деятеля,
исполняющего тягостные обязанности во благо челове¬
чества, абстрактным «представителем Большого Лондо¬
на» и «посланцем английского народа». И вот Лондон,
только уто бывший далеко-далеко, за тридевять земель
от этого города с золотыми башнями и куполами, с мус¬
сонами и магнолиями, ворвался вдруг прямо на его ули¬
цы, теория материализовалась и обрела формы, а задание
холодило душу, как холодит ладонь твердая, холодная
сталь безжалостно взведенного затвора.
Глава 13
ОТСТРЕЛ
Будучи полностью изолированным от окружающего
мира стенами маленькой комнаты в обреченном на снос
здании, я поддерживал связь с действительностью с по¬
мощью транзистора и радиостанции. Поступило сообще¬
ние от Ломана, добавившее некоторые детали к инфор¬
мации радиопередач. В целом ситуация выглядела теперь
следующим образом.
Прибытие Персоны в аэропорт «Дон Муанг» прошло
без срывов. Он выглядел бодро и заявил, что счастлив
видеть столько солнца. Многочисленные встречавшие —
официальные лица и огромные скопления народа — с эн¬
тузиазмом приветствовали дорогого гостя; силы полиции
пребывали в состоянии полной боевой готовности. Было
официально подтверждено, что Персону сопровождают
сотрудники особого отдела Форсайт и Джонс. Принц
Раджадон был среди встречающих, следовательно, не
оставалось сомнений в том, что он займет свое место в ма¬
шине рядом с высокопоставленным представителем Ее
Величества. До сведения широкой общественности дове¬
ли также детали формирования кортежа: его возглавят
десять мотоциклистов от бангкокской «Метрополитен
486
полис», в королевском автомобиле поедут. Персона,
принц Раджадон, посол Великобритании, первый совет¬
ник посольства и двое телохранителей из королевской
свиты, во второй и третьей машинах — министры, при¬
дворные и офицеры безопасности. С каждого фланга ав¬
томобильной процессии поедут еще по шесть мотоцик¬
листов, а замыкать кортеж будет арьергард из пятнад¬
цати полицейских, тоже на мотоциклах, и все будут
вооружены.
За некоторое время до осмотра здания, в котором я
находился, Ломан передал повторное сообщение, и впер¬
вые я почувствовал в его голосе волнение.
«Кортеж' только что выехал из двор¬
ца и направляется к северу в сторону
Раджамноэ н-Ц е н т р а л-а вен ю».
С этого момента начался самый неприятный период .
ожидания. Для меня он был прерван полицейским осмот¬
ром здания, но как только я вернулся обратно в комнату
и подвесил на дверь коврик, ничего, кроме как ждать, мне
не оставалось.
Ломан опять подал сигнал. Я переключился на прием.
— Слышишь меня, Квиллер?
Волнение в его голосе сменилось испугом. Очевидно,
он подумал, что радиосвязь может отказать.
— Слышу. Говори.
— Все в порядке? — Черт, чешет как по учеб¬
нику.
— Да. Полиция провела досмотр. Все в порядке, сей¬
час я один и у меня все готово.
Последовало короткое молчание, после которого го¬
лос Ломана зазвучал увереннее.
— Пять минут — остановка у Дома
Правительства. Следующая — в посоль¬
стве.
Я подтвердил конец связи и перевел рацию в режим
ожидания.
Поднимающийся вверх теплый воздух доносил с ули¬
цы шум толпы, казалось, внизу ожил огромный птич¬
ник — пронзительное женское многоголосье сливалось
с милым щебетаньем детей и по-птичьи беззаботными
переливами рожков и дудочек. Не слышать звуков не¬
сущихся автомобилей было непривычно. К окну я боль¬
ше не подходил.
Приложив глаз к окуляру прицела, я сразу же заме¬
тил движение в средней нише. Он по-прежнему был в оч¬
487
ках; без них я его еще ни разу не видел. Интересно, что
он чувствует? Он — профессионал, он делал это и рань¬
ше, но сейчас на кону стояло полмиллиона, а для него это
важно. Конечно, будет время для второго и даже для
третьего выстрела, даже если у него тоже затворный ме¬
ханизм, но главный и самый ценный — это первый, пото¬
му что его делаешь не-спеша, медленно и уверенно пре¬
одолевая сопротивление пружин. На второй или третий
повлияет сознание того, что промахнулся: создается
нервная блокада, которую нелегко преодолеть,— целить¬
ся нужно лучше, а не так же, как в предыдущий
раз.
Но он не промахнется. Он — Куо. Монгол Куо.
Нам будет отпущено секунд десять — и он, и я в эти
секунды обязаны сделать свое дело.
Снова сигнал. Снова: «Прием».
— Слышишь меня, К в и л л е р?
— Слышу. Говори.
— Кортеж прибыл в посольство. Про¬
будут пятнадцать минут. Через десять
минут — то ес т ь с пятнадцати тридцати
пяти, я хочу, чтобы ты находился по¬
стоянно в режиме открытого приема.
Подтверди.
— С пятнадцати тридцати пяти нахожусь в режиме
открытого приема.
Я отключил его. Мне не понравился его голос. И это
было непросто искажение в динамике; это был испуг,
с трудом сдерживаемый крик, сквозивший в каждом про¬
изнесенном им. слове.
Да, это будет не более чем десять секунд,— время,
когда Куо и я должны сработать. Начнется с момента
появления головных мотоциклистов на Линк-роуд и за¬
кончится, когда последний из автомобилей скроется за
деревьями в садах храма. Говоря точнее, этот промежу¬
ток времени для меня — но только для меня — укорачи¬
вается вдвое, потому что я буду ждать, пока он не подни¬
мет оружие и не приготовится. Я так решил, не советуясь
ни с каким Ломаном, да что там Ломан — решил и все,
вообще ничем не руководствуясь. Правила приличия.
Честь обязывает. М’51’еиг, 1лкеу 1ергепнег *. Или попытай¬
тесь.
Гул толпы, казалось, проникал мне под кожу. Хоте-
♦ Мсье, стреляйте первым (франц.).
488
лось подбежать к окну, выглянуть и еще раз увидеть, как
дорога внизу уходит вдаль и поворачивает, как ее окайм¬
ляют по обе стороны яркие шелка, цветы и парасоли. Но
к окну подходить нельзя.
В комнате становилось невыносимо жарко. Мне при¬
ходилось постоянно протирать руки. Из глубины поме¬
щения я мог видеть не очень многое, и этим немногим
был огромный, ярко выделяющийся на фоне бледно-го¬
лубого неба золотой купол Пхра-Чула-Чеди да идущие
полукругом ниши.
В пятнадцать тридцать пять я включился и перешел
на дежурный прием. Ломан не заставил себя долго ждать.
— Слышишь меня?
— Слышу, говори.
Он старался говорить медленно. Но меня провести
не смог. Страх имеет свой запах, и собака его чувствует.
— Садится в автомобиль. Принц
Раджадон садится после него.
Сквозь голос Ломана я слышал, как гудит ликующая
толпа.
— Сейчас — посол.
Два приглушенных хлопка: это закрылись дверцы ма¬
шин.
— Кортеж отправляется.
Время — три сорок одна.
Я произнес:
— О’кей, Ломан, теперь дело за мной.
Он попытался сказать что-то в ответ, но я уже щелк¬
нул выключателем.
Восемь или девять минут езды. Скорость — двадцать
пять миль или. около того. Плерн-Чит-роуд, на Витх-айю
поворот направо, мимо арабского посольства, люди плот¬
ной стеной стоят по обе стороны; посольство Испании;
дети сидят на плечах взрослых, чтобы получше разгля¬
деть высокоуважаемого гостя, решившего посетить их
город и проделавшего для этого столь длинный путь. По¬
сольство Нидерландов; группы неотложной медицинской
помощи пробиваются сквозь толпу — кому-то уже стало
плохо; американское посольство; разносчики прохлади¬
тельных напитков, пожалуй, единственные, кто получает
от жары выгоду; жажда, жажда, жажда; радость и ожив¬
ление в Люмпини-парке.
Переместившись в угол, я мог видеть деревья парка
и парящего над ними невесомого воздушного змея, жел¬
того с голубым крестом. Змей едва заметно подергивался,
489
ветра почти не было, только легкий бриз, но тем не менее
с каждым подергиванием его хрупкий остов, обтянутый
яркой бумагой, возносился все выше и выше.
Стало еще жарче. Духота. Носовой платок совершен¬
но мокрый. Три' минуты, максимум четыре. Я видел
часть Линк-роуд внизу. Разноцветное скопище горожан,
парасоли. Машина «скорой помощи» очень медленно
задним ходом подъехала к Линк-роуд по переулку и оста¬
новилась, уткнувшись в толпу. Человек, надувающий воз¬
душные шары.
Ложная тревога — без этого не обходится: крышу
полицейского автомобиля приняли за головную машину
приближающейся автомотоколонны. Взревевшая было
толпа постепенно затихла. Примерно минута.
Задание показалось вдруг необычайно затянувшим¬
ся — все эти недели, жизнь в «тойоте», жизнь через оку¬
ляры «юпитер», изучение и узнавание его — как брата.
Скоро мы будем чужими.
‘Издали донеслись приветственные выкрики, хлопанье
ладоней, звуки приближались и становились громче, по¬
этому я снова перешел к задней стене и в последний раз
вытер пот на руках: запястья, ладони, между пальцами,
особенно между пальцем на правой.
Плоская квадратная пластина на вершине треноги
с установочным винтом в центре — винт удерживал ка¬
меру, но сейчас он прикрыт мягкой подушечкой, а поду¬
шечка укреплена на пластине эластичными ремнями.
Голубоватая сталь ствола «хускварны» оставила на ней
углубление — я несколько раз прицеливался, тренируясь.
Взяв винтовку, я положил ствол в углубление и отвел
предохранитель. Приятный сильный запах ружейного
масла, чистый и бодрящий.
Волна ликующих возгласов и аплодисментов посте¬
пенно подкатывала к списанному зданию, люди под ок¬
ном начали громко выкрикивать его имя; я навел пере¬
крестье на лицо в нише.
Его винтовка взлетела вверх, в исходное положение;
я увидел, как тускло блеснул длинный ствол; мой палец,
начав преодолевать сопротивление пружины, жал дальше,
и когда «хускварна» дернулась и лягнула меня, я продол¬
жал держать прицел на его лице; я увидел, как краснота
покрывает это лицо, голову, но в этот момент я уже знал,
что что-то не так, потому что выкрики на улице смени¬
лись отчаянными воплями, и я понял, что убил зря, на¬
прасно, ибо там, внизу, происходило что-то ужасное.
490
Глава 14
ШОК
В комнате стоял сильный запах сгоревшего кордина.
Голова гудела от выстрела.
Вопли внизу не стихали. Я подошел к окну, выглянул.
Изменение тональности рева толпы было поистине ужа¬
сающим — полминуты тому назад люди дружно сканди¬
ровали его имя, теперь же их крики напоминали пред¬
смертный вой.
Сфокусироваться на деталях было невозможно, но
вся сцена в целом проступила вдруг с убийственной от¬
четливостью кинокадра: головной эскорт прошел кривую
на повороте в 150 градусов, а королевский автомобиль
в это время не снижая скорости пролетел по прямой
и врезался прямо в людей, в живую стену из плоти и кро¬
ви, и двигался по инерции, пока не был остановлен по¬
павшей под колеса и капот массой человеческих тел.
Длинный белый «кадиллак» стоял зажатый со всех
сторон качающимися, плотно прижатыми друг к другу
людьми. Эскорт мотоциклов, развернувшись, возвращал¬
ся обратно. Полицейские на мотоциклах, сопровождав¬
шие кортеж по левому флангу, резко затормозили, их
занесло, и первые из них, захваченные врасплох, вынуж¬
дены были бросить свои машины боком на асфальт, лишь
бы не врезаться в стоящих по ходу движения зрителей.
Где-то выплеснули бензин, от трения металла о камень
вылетела искра, бензобак вспыхнул, и от_него загорелась
форма; мотоциклист бросился наземь и принялся катать¬
ся по мостовой, чтобы загасить огонь.
Правое сопровождение колонны остановилось чуть
дальше, двое патрульных столкнулись; второй и третьей
машинам вовремя удалось затормозить, замыкающая
группа быстро подтягивалась.
Санитары с носилками прокладывали дорогу в скоп¬
лении собравшихся на праздник, обезумевших от ужаса
жителей Бангкока; они шли от машины «скорой помо¬
щи» на повороте, а сама «скорая» следом за ними мед¬
ленно двигалась задним ходом,. обе ее дверцы были
настежь. распахнуты.
На полу рядом со мной раздалось прерывистое тре¬
вожное жужжание. Я не обращал внимания. Ломан по¬
давал сигнал, выходил на связь, но мне было нечего ему
сообщить. Сказать что-либо связное и разумное я не мог.
Полицейские кинулись тушить горящий бензин. Пока ‘
491
одни тушили, другие оттаскивали подальше лежащие
поблизости мотоциклы и оттесняли от места пожара
толпу; на помощь им пришли мотоциклисты из эскорта,
но люди сбились в кучу, отступать было некуда, за ними
плотной стеной стояли их напуганные и растерянные
сограждане. Предложили помощь подоспевшие из откры¬
тых машин министры и придворные.
Где-то вдалеке, за храмом, завыли пожарные си¬
рены — прибыла первая оперативная бригада.
Солнце ярким светом заливало Линк-роуд. Разно¬
цветная, весело окрашенная улица — флаги, цветы, жен¬
щины в шелковых одеяниях, трепещущие зонтики. Время
от времени до меня продолжали доноситься вопли.
Даже с верхнего этажа приговоренного к смерти
здания я не мог рассмотреть, что происходило в лихора¬
дочной суете, возникшей вокруг королевского «кадил¬
лака».
До лифта я добирался, как мне показалось, целую
вечность. Целая вечность ушла, чтобы сорвать коврик
с двери, чтобы повернуть ручку, миновать пустой кори¬
дор, раздвинуть металлические дверцы. Потом — бегом
обратно к окну, бинокль на бегу стукнулся о дверной ко¬
сяк, у подоконника — быстрее на колени, навел рез¬
кость — есть белый «кадиллак» в центре изображения.
Ломан не переставая вызывал меня по рации.
Пламя погасили. Пена из огнетушителей попала на
людей, огромные пушистые хлопья белели на мостовой
и тротуаре. Одетая в желтое группа последователей уче¬
ния Брахмы пробилась к полиции, и теперь они делали
что-то вместе. В королевской машине остались двое: во¬
дитель на переднем сиденье, без каких-либо признаков
жизни, и еще один человек, скорчившийся у заднего си¬
денья на полу. Белую тунику принца Раджадона я не мог
рассмотреть при восьмикратном увеличении — форма
полисменов тоже была белой и они уже достигли авто¬
мобиля и делали что-то возле него.
Вырвавшаяся из-под контроля толпа просочилась
за веревки и стоики, вылилась на проезжую часть и зато¬
пила ее, так что остались лишь несколько узких прохо¬
дов для эвакуации пострадавших. Прибылй две машины
таиландского Красного Креста. Они с трудом продвига¬
лись к месту трагедии.
Вопли стихли. Пламя погасло.
Взяв рацию с пола, я вызвал Ломана.
— Что это за сирены? — спросил он.
492
Он прислушивался к ним, одновременно стараясь раз¬
говаривать со мной.
Я ответил:
— Автомобиль сошел с дороги и врезался в толпу.
Ломан что-то сказал, но я точно не понял. Что-то
вроде «Боже!», или похожее. Я докладывал дальше:
— Загорелся бензин, но пожар уже потушили. Много
раненых, есть погибшие — машина ударилась прямо
в людскую массу. Там же рядом стояла «скорая». Она
уже уезжает. Подробностей не вижу, далеко.
— Что с Куо?
— Куо мертв.
В воздухе по-прежнему пахло кордитом.
Ломан молчал. Он должен был задать вопрос, но воп¬
рос требовал мужества. Всегда приятно рапортовать,
когда операция успешно завершена; весь риск и все
опасности позади, ничто уже не может отказать, не сра¬
ботать, и ты по прихоти судьбы остался жив. В глазах
своего направляющего директора и всего Бюро в целом
ты заработал очко; в глазах же своих богов — а никто
не спрашивает, каким мелким и презренным божкам ты,
может быть, поклоняешься,— ты в кровь разбил руку
о бесформенную, мерзкую рожу врага, имя которому
«страх перед поражением», и застолбил для себя жер¬
дочку на бесконечно пока далеких воображаемых небе¬
сах, на которые ты мысленно возносишься очень нена¬
долго, пока все не начнется снова и пока не нужно будет
опять разбивать руку о ту же рожу,— а она еще даже
не прекращала саднить и кровоточить,— и вновь побеж¬
дать страх и доказывать себе, что наступил еще один твой
день... только твой. Да, даже в своих собственных глазах
это, наверное, самое важное.
Ничего не выйдет.
— С места, где ты находишься,— спросил Ломан,—
видишь ли ты Персону?
— Нет.
Снова молчание.
— Я иду посмотреть, что на Линк-роуд. До связи.
Выключая рацию, я знал, что задание закончено и что
операция провалилась.
Итак, один пес сожрал другого — и никакого толку.
Пес поджал хвост и лег зализывать раны.
В маленькой высокой комнате я бы мог оставаться
бесконечно долго. Думать, складывать в уме кусочки
493
неудавшейся схемы, сопоставлять и прослеживать все
с самого начала. Никто бы меня не нашел. Пока бы не
снесли здание. Но отдельных кусочков не хватало,
и я должен был пойти и найти их среди грязи и мусора.
Захватив атрибуты профессии — бинокль, дешевый
коврик, треногу и винтовку, я отнес их в лифт, к осталь¬
ным вещам, а сам отправился вниз по ступенькам.
Идти ни о чем не думая трудно; движения тела будо¬
ражат мозг. Мысли приходили постепенно, и прежде
всего — несчастного случая не было. Но за¬
чем они пошли на такую перестраховку, к чему такие
ухищрения? Чтобы точно, наверняка? Только в самой
гуще плотной толпы, повергнутой в состояние шока, они
могли быть абсолютно уверены в том, что смогут
подобраться и убить,— и сделают это до того, как подо¬
спеют охранники. Восемь телохранителей, тридцать семь
вооруженных полицейских! И все оказались отрезанны¬
ми от него телами живых и раненых, умирающих и уби¬
тых, а кроме того — мощнейшим психологическим барь¬
ером: шоком. Значит, решили не полагаться на од¬
ного только Куо, на выстрел прямой наводки в исполне¬
нии признанного мастера поражать живые мишени?
Слишком много вопросов. Куо на них ответил бы.
До Пхра-Чула-Чеди, храма с золотым куполом, было
недалеко. Толпа росла. Люди стекались с обоих концов
улицы: из двух древних масок ♦ смеющаяся куда глуше
взывает к человеческому сердцу, чем скорбящая.
Работая локтями, я быстро продвигался вперед. Сло¬
манные парасоли, раздавленный букет, слетевший и по¬
терянный ботинок; плачущий ребенок; неистово моля¬
щийся священник; разорванный бумажный флажок. Ма¬
шины могли ехать только по узкой полосе посередине
дороги — сирены, звуковые сигналы, гудки сливались
воедино и требовали пропустить. Толпа — это лихорадка,
и жар не спадет, пока организм с ней не справится.
Ворота храма украшали цветы магнолий, листья да¬
вали тень. Сквозь широко раскрытые высокие двери ни¬
кого не было видно. Я вошел. Ступени лестницы начи¬
нались прямо от гигантского золотого Будды и вели
вдоль поворота стены; в прохладной полутьме храма
я поднялся и взошел на платформу, образующую осно¬
вание купола. От ее центра вверх уходила лестница по-
* Имеются в виду два древних литературных жанра — комедия
и трагедия (Прим. пер.).
494
меньше, в виде спирали, ноги снова принялись считать
ступени, а сквозь витые кованые перила яркими полос¬
ками ложился передо мной проникающий с улицы сол¬
нечный свет. С высоты, где располагались ниши, гул
толпы стал слышнее.
Я прислушался, останавливаясь на каждой десятой
ступеньке. В храме царила полная тишина, но они могли
явиться за ним *с минуты на минуту. Они не знали, что
он мертв, и ждали, должно быть, в условленном месте.
Солнце ударило по глазам, на мгновение я ослеп. Это
была та часть внутренней галереи, что выходила на Люм-
пини-парк. Развернувшись на сто восемьдесят градусов,
я двинулся в противоположную сторону, пока через пять
ниш, в шестой, не увидел прямо напротив себя готовя¬
щийся вот-вот рухнуть и умереть, но все еще прочный
остов списанного здания.
Затем я посмотрел на пол.
В соответствии с международными правилами веде¬
ния боевых действий пули для военных целей изготов¬
ляются в сплошной металлической оболочке; их свинцо¬
вый сердечник спрятан внутри. Это делается для того,
чтобы при ударе о цель не происходило деформирующего
расширения. Идея состоит в том, что ненужной боли сле¬
дует избегать. Я же использовал средство из охотничьего
арсенала — пулю, развивающую огромную скорость,
с тупым наконечником и специально смещенным цент¬
ром — такая при соприкосновении с целью убивает
мгновенно, за счет так называемой экспансии, и при точ¬
ном попадании животное сразу падает замертво. Недо¬
статок один — будет испорчена туша, если жертва — ка¬
бан, или шкура, если это тигр. И это уже не охота, а от¬
стрел.
Почти 98-граммовая пуля позволяет убить быстро.
Так и случилось, но в результате ее специфического
поражающего действия лицо убитого стало неузнавае¬
мым.
Перед тем как поднять винтовку, он снял очки — они
лежали рядом, на краю ниши, аккуратно сложенные.
Солнце освещало прямыми горячими лучами серый пид¬
жак-из альпаки и безупречно начищенные ботинки; це¬
лостность облика нарушало только лицо. Но может быть,
настоящее оно именно такое — окровавленное, со звери¬
ным оскалом, лицо дикого обитателя джунглей, не мас¬
кируемое более необходимостью соблюдать приличия
и выдумками цивилизации? И скажем без лукавства —
495
этот обитатель джунглей практически ничем не отли¬
чался от меня. Мы — родственные души, но жили, прав¬
да, по разным законам.
Перешагнув через тело и нагнувшись, чтобы осмот¬
реть оружие, я заметил, что на рукавах рубашки нет
золотых запонок — они были застегнуты на обычные
пуговицы. Что-то вдруг прояснилось — еще до того как
я взял в руки винтовку. Захотелось подумать, подумать
как следует, и это желание вытеснило все остальные.
Винтовка была из простых и дешевых — шестизаряд¬
ный карабин «юнг-чоу» с прикладом из секвойи.
Я уже не прислушивался, не ждал, что кто-то явится
с минуты на минуту, на это не было времени; с ходу
врезавшись плечом в витой парапет спиралеобразной
лесенки, я уцепился за него одной рукой и, балансируя
другой, полетел вниз, прыгая через три ступеньки. Яркие
полоски света хлестали по глазам, витое чугунное ограж¬
дение дрожало и шаталось. Наконец я спрыгнул на ос¬
нование купола и бегом бросился к другой лестнице, ка¬
менной, по которой так же быстро слетел на пол
храма.
Храм по-прежнему был пуст. У ворот в тени магнолии
стояли трое священников в желтом, один из них, приняв
меня за спугнутого кем-то вора, сделал шаг навстречу,
я уклонился, выбежал на дорогу и, увидев напротив бар,
кинулся туда. Телефонную трубку я сорвал прежде, чем
спросил разрешения.
Все три линии были заняты. Я набирал номера снова
и снова, пытаясь пробиться хоть по одной, а там уж
я бы не упустил шанса. Пока палец перебегал с цифры
на цифру, сознание мобилизовалось, я вновь и вновь
прокручивал операцию в голове — всю операцию;
я уже видел ее совсем под другим углом, и операция эта
была его, а не моя и не наша. Операция Куо,
о которой я не догадывался. Операция, великолепно за¬
думанная и красиво исполненная.
Ты отправляешься на задание... продвигаешься впе¬
ред... и, зажигая лампу за лампой, в темноте проклады¬
ваешь себе путь. Однако темные пятна остаются, и ты
огибаешь их, вынужден огибать, потому что светильни¬
ки малы и их не хватает... не хватает, чтобы осветить
все... все.
Линия в посольстве освободилась.
— Номер шесть,— сказал я.— Дайте мне шестой
номер.
496
. Глава 15
ПОХИЩЕНИЕ
Говорить с Ломаном я пока не мог. Он начал бы за¬
давать массу вопросов, а в ответах я хотел быть уверен.
Передав команду в «шестой номер», я вышел из бара
и пошел вдоль по Линк-роуд. Толпа постепенно начала
рассасываться, но на дороге все еще было полно людей,
которые только и говорили что о случившемся несчастье.
Место трагедии выглядело теперь несколько иначе: по¬
лицейские восстановили заграждение, и на том участке
поворота, где королевский автомобиль врезался в толпу,
работала лишь поливальная машина. Последняя «скорая»
уже уехала. Под нещадно палящим солнцем вода испа¬
рялась, стекала с тротуара на дорогу, и тротуар быстро
высыхал.
Многие по-прежнему пребывали в состоянии шока.
Плачущие женщины, утешающие их мужья попадались
мне то тут, то там. Те, кто видели случившееся собствен¬
ными глазами, забудут это нескоро. Повсюду сновали
фотографы, брали интервью вездесущие репортеры.
Вблизи списанного здания никого не было, всех про¬
хожих непреодолимо тянула к себе толпа на повороте,
все желали видеть и знать, что случилось, поэтому я спо¬
койно вошел в здание-и поднялся на верхний этаж. Жара
стала липкой и тягучей.
Встав у окна, я попробовал представить картину
происшедшего с точки зрения геометрии.
Цель Куо заключалась в том, чтобы правильно вы¬
брать огневую позицию. Мы с Ломаном это знали. Вся
операция крутилась вокруг выстрела. Но после того как
позиция была выбрана, а снайпер получил задание, ход
операции Куо радикальным образом изменился, и вот
об этом-то мы и не догадывались. Куо — профессионал,
способный на гораздо большее, нежели только умелое
обращение с винтовкой. И вот он, так же точно и тща¬
тельно, как собирается из многих составных частей
боевое оружие, собрал воедино и подогнал друг к другу
наши две операции. Каждое его действие было связано
с каждым моим, как если бы они были соединены винта¬
ми. Я послушно занял отведенное мне место в его схеме
и сделал все так, словно выполнял его указания.
Операция Куо увенчалась полным успехом. Я же,
после нескольких недель тяжкого труда, мог похвас¬
таться только обезображенным покойником в храме
497
Пхра-Чула-Чеди, трупом того самого седьмого человека,
о котором нас предупреждал Пангсапа, мертвецом, вовсе
не похожим на Куо. У него не было золотых запонок,
а дешевый карабин «юнгчоу» был просто недостойным
настоящего мастера самопалом, до использования ко¬
торого профессионал — такой, как монгол Куо,— ни¬
когда бы не опустился. Я должен был поразить приманку,
и я это блестяще исполнил, а Куо сделал то, что хотел.
Впадать в ярость от собственной глупости было,
разумеется, совершенно бесполезно, но тем не менее,
несмотря на одуряющую жару, я стоял и чувствовал, что
меня бьет озноб.
Избавившись от бесполезных инструментов своей
профессии, я немедленно позвонил Варапхану на Сой-
Суэк-3.
— Мой гелиотроп готов?
— Простите, но было так мало времени, а все так
торопятся. Впрочем, если будете проходить мимо, можете
заглянуть. Спросим у гранильщика.
Ярость во мне еще не утихла, а до встречи с Ломаном
ее надо было обуздать, и я решил прогуляться пешком.
Холодно и трезво все обдумать — другого противоядия
в данной ситуации я не видел.
Перед посольством стояли пять фургончиков прессы.
Чтобы благополучно миновать полицейских и журна¬
листов, пришлось предъявлять пропуск. Защелкали за¬
творы фотокамер — «а вдруг этот человек окажется важ¬
ной фигурой?» — и у меня перед глазами встал заголо¬
вок: «ЧЕЛОВЕК, КОТОРЫЙ СЛИШКОМ МАЛО
ЗНАЛ».
Меня снова закрыли в офисе атташе по культурным
связям, и через некоторое время вошла она. Я ее едва
узнал. Вроде бы все было как и прежде: сногсшибатель¬
ная походка, отличные шмотки, странная неподвижность
левой части лица, но в глазах появилась тревога, а голос
лишился уверенности. Впервые она не напоминала мне
механическую богиню, а походила на обыкновенную жен¬
щину.
Возможно, я тоже изменился. Она отрешенно смот¬
рела на меня, очевидно собираясь с мыслями. Мы стоя
прислушивались к телефонным звонкам,- хлопанью две¬
рей — к жизни посольства, благодушного, спокойного
организма, потрясенного до основания.
— Номер шесть,— сказал я.
498
— Да.— Она не двигалась, но и не отводила взгля¬
да. Все слова, которые ей хотелось произнести, все воп¬
росы, что замерли на губах, я прочитал в тревожно
поблескивающем взгляде.
— Что-нибудь сделать ты смогла? — спросил я.*
Когда я позвонил из бара на, Линк-роуд и попросил
соединить с «номером шесть»,, мне ответил ее голос.
— Да... да,— она говорила отрывисто, но мягко,—
организовали немедленный розыск — об исчезновении
«скорой» было доложено за несколько минут до того, как
отъехал кортеж,— пришлось приложить усилия, чтобы
убедить их-,— но я убедила.
Она не могла даже стоять спокойно — нервничала
так, что дрожала всем телом. Ломан сказал, она из
Эм-Ай-6 — да-а, таким школьницам в их организации
делать нечего, есть вещи, от которых они ломаются. Эта
ломалась у меня на глазах.
— Вертолеты будут? — спросил я.— Привлекаются
ли армейский части?
— Сказали, решат сами, что делать. Я особенно
подчеркнула важность наблюдения за портами, доками,
аэропортами и всеми наземными маршрутами, ведущими
в Лаос...
— Лаос?
— Кратчайший путь в Китай.
Ломану должно быть известно, в чем тут дело. Спро¬
шу у него.
— Что ты сказала Ломану?
— Ничего.
— А он тебе?
— Ничего.
— Где находится «номер шесть»?
— Я покажу тебе.
Чтобы отвести взгляд, ей потребовалось видимое уси¬
лие. Я вышел за ней в коридор, и мы увидели посла, окру¬
женного преданной челядью,— высокого крупного муж¬
чину в парадном мундире. Награды, золотые эполеты,
пепельно-серое лицо. Он почти кричал:
— Скажите всем, это временный запрет на информа¬
цию. В связи с чрезвычайной ситуацией. Пусть немед¬
ленно очистят крыльцо. И заблокируйте коммутатор —
только исходящие звонки. Макмэхон, за мной. И при¬
хвати Стрейкера.— Сэр Коул-Верити открыл дверь, и они
отпали, как чешуя.
Ломан приближался с противоположного конца ко¬
499
ридора. Выражение лица у него было такое же, как и у де¬
вицы. До меня вдруг дошло, в чем тут дело. Я понял, что
с ней, и почувствовал — ярость возвращается.
— Черт вас всех подери! Но ведь кто-то же
должен делать эти вещи!
Ломан взял меня за руку, мы вошли в «номер шесть»,
он запер дверь, и я сказал:
— Наконец-то. Какое облегчение, что она ушла.
Они все одинаковы; им не нравится знать, что про¬
изошло убийство. Даже после двух мировых войн они
смотрят на тебя так, будто раньше никто этого не делал;
даже если эта мерзость была в их же собственной про¬
грамме, а ты оказался самым вшивым, потому что взялся
за это,— ты в их глазах хуже паршивого кота, только
что выбравшегося из канализации.
— Откуда ей стало известно, Ломан? Что ты ей рас¬
сказал? Откуда в Эм-Ай-6 такие шлюхи и зачем она
суется к нашей мясорубке?
— Сядь, Квиллер. Успокойся.
— Ты так от нее и не избавился. Не смог, что ли, а?
Или она в твоем вкусе?
Полный желудок адреналина. Адреналина и кислоты.
И потный, как зараза — неужели я уже стар? Груз про¬
житых лет за плечами, огромная ответственность, неуда¬
ча. Это поражение. Наверное, я действительно стар.
Опершись рукой на подоконник и разглядывая носки
собственных ботинок, Ломан ждал. Я дважды пробежал¬
ся по комнате, ничего не видя, ни на что не глядя, лишь
лихорадочно подбирая в уме то единственное слово, кото¬
рое бы в полной мере выразило все мои чувства, мое от¬
ношение к нему и его способностям направляющего ди¬
ректора; а еще мне хотелось выразить, что я думаю
о собравшейся на Линк-роуд толпе, где машина струями
воды смывает кровь с тротуара, и о задании, которое лоп¬
нуло и воняло теперь, как гнойный чирей, потому что мы
ничего не смогли поделать с обезьяноподобным косогла¬
зым ублюдком, который любому ответу на любой вопрос
предпочитает пулю.
Слбва не нашлось.
— Успокоился? Готов?
Самообладание Ломана помогло. Вокруг нас и под
нами ходуном ходило все посольство, Ломан же был Спо¬
коен.
— Ты на Линк-роуд ходил? — спросил я. Мне пока¬
залось, что я говорил нормальным голосом. Но, может
500
быть, это только показалось, и я на самом деле кричал.
- Да.
— И что видел?
— Я не мог подобраться. Поэтому дал тебе сигнал
срочно явиться сюда. И вот жду.
— Значит, ничего не знаешь?
— Нет. Надеюсь, ты расскажешь.
— Они его выкрали.
Ломан отошел от окна. По лицу и глазам я понял: он
действительно ничего не знает.
— То есть... ты хочешь сказать, он еще жив?
— Говорю же тебе, его выкрали. И никто в него даже
не целился. Стреляли в водителя.
Его изумление сделало меня хозяином положения.
В первый раз с момента, как мы вошли, я внимательно
осмотрелся. Пора было сориентироваться, найти опору
и ознакомиться с обстановкой. Комната понравилась
мне: белая краска на стенах, украшенный фресками по¬
толок, синий ковер, стол для заседаний, стулья, телефон,
пепельницы,— очень светлая и по-больничному чистая.
В такую приятно быть доставленным после несчастного
случая. Отчасти так оно и было.
— Рассказывай,— кивнул он.
— Я начал действовать сразу же, как только понял.
Объяснять что-либо Рамину и его шайке было бы все
равно, что головой об стенку биться, поэтому я побежал
к телефону, спросил «номер шесть». Ответила она. Я ска¬
зал, что надо расставить посты и ловить «скорую». Здесь
любой имеет больше авторитета, чем я. Посольство
могло забить тревогу, начать, розыск...
— Значит, «скорая помощь»,— произнес Ломан.
.Вспоминать, что в момент выстрела я пребывал в та¬
ком же неведении, как и он, было трудно и больно. Кар¬
тина прояснилась лишь тогда, когда в храме я прсмотрел
на убитого мною человека Куо.
— Они забрали его на «скорой»,— продолжал я.—
Послушай, Ломан, сейчас я обрисую схему —. но не мою,
а его. У Куо был свой план. Они сменили игру и реши¬
ли Персону не убивать, а забрать и увезти с собой. Кому-
то он нужен, но зачем *— не спрашивай. И вот он у них
в руках. Мы с тобой исходили из предположения, что
Куо намерен убить Персону, но сам Куо думал иначе.
Их целью был водитель «кадиллака», и его уложили
по всем правилам, пристрелили как раз там, где дорога
заворачивает, преднамеренно направляя потерявший
501
управление автомобиль в толпу на тротуаре. Похищение
произошло именно тогда. Представь, какая паника. Двух¬
тонная махина на скорости двадцать пять миль в час
подминает под себя собравшихся зевак и делает из них
сплошное месиво. Я видел шофера, он остался сидеть
за рулем; и второго убитого, на сиденье сзади — оба
наповал.
— Как убили второго?
— Не знаю. Но выстрелов больше не было. Куо
сделал только один — второй я бы услышал. А первый
пропустил, потому что сам стрелял — грохот «Хусквар¬
ны» заглушил все. Собственно, это так и должно было
произойти — мы оба имели в своем распоряжении счи¬
танные секунды, а пока вернулся слух, это еще несколь¬
ко секунд... Даже если бы я и услышал его выстрел, то
принял бы его за эхо «хускварны».
— Откуда же тогда он стрелял?
— Обожди, Ломан,— я нетерпеливо пристукнул ла¬
донью по столу.— Смотри, здесь храм. Здесь — списан¬
ное здание. Линк-роуд между ними. На секунду выкинь
из головы, что цель — водитель. Предположим,—
а мы и впрямь предположили,— что убить собираются
Пер сону. Машина летит почти в лоб на храм, и это
делает его идеальной позицией для снайпера, потому что
эффективная визуальная скорость не двадцать пять миль
в час, а пять. Стреляя из храма, убить Персону,— а он
сидел на заднем сиденье, приподнятом на девять дюй¬
мов, ;— очень просто и удобно. В шофера же оттуда
выстрелить нельзя, он за лобовым стеклом. Другими сло¬
вами, стреляя над стеклом, можно было убить только
кого-то, сидящего сзади. Элементарная геометрия. И я
знал это. И не задавался никакими вопросами. Но знай
я, что целиться станут в водителя, я бы, конечно,
думал иначе.
— Выходит, Куо был где-то здесь? — Холеные.паль¬
цы барабанили по поверхности стола, отполированные
ногти блестели.
— Где-то в этом районе. Поблизости от моей бер¬
логи. Шофера можно было убить, только стреляя сзади.
Исходные данные те же: эффективная визуальная ско¬
рость пять миль в час, ,а не двадцать пять, и между
стрелком и целью нет лобового стекла.
Ломан отошел обратно к окну. Возможно, это было
все, что он хотел узнать. Но я разговор с ним еще не за¬
кончил.
502
— Да Боже ты мой, Ломан! Если б они и в самом деле
собирались его убить, то сделали б это с хладнокровием
мясников, а мы бы только стояли и смотрели. Моргали
бы глазками и писали в штанишки. Мы бы ничего, н и-
ч е г о не смогли сделать, чтобы помешать им. Ты это
понимаешь?
У меня началось снова. Комната поплыла, голос Ло¬
мана доносился словно издалека:
— Он жив, и остальное не имеет значения...
— С хладнокровием мяснико в... а мы
бы стояли и смотрел и...
— Сразу это у тебя не пройдет,— голос Ломана стал
ближе. Чертов гувернер, утешать взялся.— Но я, Квил-
лер, хотел бы в таком случае прояснить еще некоторые
моменты. В Лондоне потребуют подробный отчет. Кого
ты... кто был тот человек в храме?
— Чума на твой Лондон! — Я что-то сбил со стола,
осколки разлетелись по ковру. Пепельница.
— Кто был тот человек в храме?
Его глаза блестели. 7
Комната успокоилась, все встало на своим места.
— Что? Не знаю. Седьмой из команды Куо. Пангсапа
предупреждал. Приманка. Манок.
Нужно будет следить за собой. Дьявол, какое это
всегда напряжение; знать, что кого-то должен убрать.
И даже если это необходимый отстрел, напряжение ни¬
чуть не меньше. А как его вынести и пережить — о Боже,
помоги,— если все твои усилия, все нервы, все задание
пропали впустую и ты сидишь один по уши в дерьме?
Только не поддаваться, голова должна работать — в про¬
тивном случае свали с дороги.
— Так он не был у Куо с самого начала?
— Нет. Конечно нет. Куо берет только отборный
контингент. И никем из своих жертвовать не стал бы.
Слушай, Ломан, повторяю еще раз...— я прервался, чтобы
подумать,— я еще не говорил тебе. Послушай меня.
Есть отдельные моменты, я не понимаю их. Пока не по¬
нимаю. Не думаю, чтобы эти кусочки имели большое
значение...— Я вдруг осознал, что сижу на стуле.— Они
обнаружили меня давно, Ломан, очень рано. Они знали,
что я слежу за ними. Но по непонятной причине ничего
не предпринимали... это один из элементов их плана, ко¬
торый мне непонятен. Никак не соображу. А может,
какие-то приказания сверху... девица непрестанно лопо¬
чет о Китае, ты что-нибудь... я имею в виду Китай?
503
— Ты сам назвал сумму. Пятьсот тысяч фунтов,—
сказал Ломан.— Не забыл? — Он присел на корточки —
локти на коленях, пальцы рук сцеплены в замок,—
не давая мне ни встать, ни подумать о чем-либо еще.—
Такой гонорар может позволить себе только правитель¬
ство. Но насчет Китая мне ничего не известно. Говоришь,
обнаружили тебя очень рано? И что из этого?
— Они могли прикончить меня раз десять. Я знал
это. Отдавал себе отчет. Но когда они упустили одну воз¬
можность, -а затем еще и еще, я уже больше не беспо¬
коился. К чему? Сукины дети! Неужели ты думаешь,
я стал бы стоять ночью у раскрытого окна в «Пакчонге»—
свет в номере и темнота снаружи? Поверь мне, Ломан,
до того, как я убедился, что возможности избавиться
от меня они просто-напросто пропускают, имеют их и
не используют, я был чертовски осторожен. Конечно,
мне наплевать на риск, если все это ради пользы...
— Значит, ты уверен, что на тебя они вышли уже вна¬
чале, так? •
— О’кей,— я закрыл глаза,— дай скажу. Относи¬
тельно меня они ни в чем не были уверены, пока Куо
не закопался и не ушел «под землю». Тут мне пришлось
раскрыться. Сначала «Лотос-бар», потом другие точки,
бордели, притоны, короче весь этот сучий город. И они
поняли, что у меня задание. Но и тогда, даже тогда,
Ломан, меня не тронули. Тебе было это известно. Ты ска¬
зал, Эм-Ай-6 меня охраняют, но когда я поинтересо¬
вался, от кого, от каких подонков, может быть, от этого
монгола,— ты ответил, что со стороны Куо опасность
не грозит. Это было абсолютно верно. Но я у них стал
как бельмо в глазу, они искали, что предпринять, и вы¬
ход был найден: соединить оба задания, его и мое, в одну
схему. Позволили мне снова напасть на след — подста¬
вили одного из своих, тот привел к отелю; любезно раз¬
решили погоняться за собой вдоль Рамы IV, причем
устроили настоящий цирк — смотрите-ка, мол, он у нас
в зеркале, как страшно, надо улепетывать. Я знал, куда
они собрались. Знал, куда привезут сверток, обернутый
в золотистую материю. А как же? Ведь я же изъездил весь
город, мотался вокруг этого храма как привидение, а они
видели, как я там днюю и ночую. Когда я...
Ломан выпрямился в полный рост и начет ходить
вдоль стола.
— Этого мало, Квиллер. Недостаточно. Ты ищешь
недостающие звенья, заполняешь пробелы, но...
504
— Ладно. Но остается самый большой пробел.
Каким-то образом они узнали о моем плане —
знали ведь, сволочи, что я делаю ставку на упреждающее
подавление их снайперской позиции. До дурноты, до бле¬
вотины, я всеми силами пытался понять, как они это
узнали...
— Не терзай себя, Квиллер. Узнаем. Давай дальше.
— У меня все. Закончил.
— Нет, не закончил.
— Ради Христа, Ломан, прошу тебя!
Я встал со стула, под руку попался телефонный
шнур.
— Мне кажется, его ударили ножом в спину. Того,
сзади. Кругом полыхает бензин, под колесами стонут
люди, им бы сошло все что угодно...
— То, что загорится бензин, планировать не могли.
— Согласен. Но остального достаточно. Более чем.—
Шнур намотался на руку и перетянул кисть.— И мы
не знаем пока, сколько погибло. Или знаем? Он оказался
настоящим говнюком, этот узкоглазый, и я «хускварну»
не зачехляю. Кто знает...
Ломан встал совсем рядом со мной.
— Я обязан получить от тебя более точный отчет.
Итак, ты утверждаешь, что команда Куо в составе шести
человек — двух телохранителей и четырех операторов —
имела в своем распоряжении машину «скорой помощи»,
эта машина ждала на месте, то есть на повороте, и они
с носилками пробились через толпу к королевскому
автомобилю — под видом, естественно, оказания помощи
пострадавшим — ив суматохе зарезали охранника, нахо¬
дившегося рядом с Персоной, а самого высокого гостя
сбили с ног...
— Ударили сзади по коленям, в момент падения —
точный и резкий удар сверху по шее...
— Накрыв одеялом, на носилках отнесли в машину
и уехали,— закончил Ломан.
— Скажи, как еще они могли это сделать? — На ко¬
же запястья от шнура остался глубокий след.
— Вероятно, происходило следующее: полицейские
сквозь толпу сразу пробраться не смогли. Непосредст¬
венно к месту наезда на людей они подоспели позднее,
да и тогда наверняка не сообразили еще, что же на самом
деле случилось. Тем временем пассажиры в королевской
машине как куклы не сидели,— кругом боль, смерть, аго¬
ния... и они бросились помогать, вышли из машины, зная
505
даже, что водитель убит. Это был сущий ад, кошмар, и од¬
новременно — идеальная ситуация, чтобы кого-то похи¬
тить.
— Они отрабатывали слаженность не одну неделю.
Куо — профессионал. Но послушай, Ломан, какие у нас
шансы...
— Погоди, мне бы. хотелось, чтобы ты продолжил
с того, на чем остановился. Ты сказал, тебе подбросили
ложный след — раз. Дали увидеть, как в храм доставили
оружие — два. Куо специально неоднократно показы¬
вался тебе в нише — три. Ты, надеюсь, не шутил? Ты сам
сказал, что они начали оба задания увязывать в одно.
— Но скажи, Ломан, как еще...
— Хорошо, допустим. Принимаю за малым исключе¬
нием. Все обоснованно, логично, замечательно. Я лишь
пытаюсь помочь тебе выстроить все до конца.
От его спокойствия меня начинало мутить. Задание
доведено до конца, операция провалилась, но Персону
не убили, следовательно, унывать не стоит, и Ломану
можно отправляться восвояси и благополучно доложить
о случившемся.
— Передай Лондону,— сказал я,— что это и есть
мой отчет. Да не забудь включить в счет стоимость скре¬
пок, а то они там еще, чего доброго, сна лишатся.
— Продолжая наш разговор, хочу спросить,— урав¬
новешенность Ломана, казалось, не нарушит ничто,—
по-твоему, они подготовили для тебя приманку, живой
манекен, чтобы ты мог его без проблем уничтожить; от¬
дали тебе на откуп того «седьмого», которым Куо согла¬
сился пожертвовать и которого первоначально в его
команде не было, но зачем?
— Чтобы держать меня на безопасном расстоянии...
не дать мне шанса узнать их подлинные планы... в кон¬
це концов, чтобы чем-то занять меня, когда все вокруг
летит в тартарары...
— Но зачем? К чему им искать для тебя занятие?
К чему вообще иметь тебя под боком живым,— а
не убить на первом же этапе операции?
— Да откуда же я знаю, мать твою!
Ходившие до этого по комнате, ничего не видя и кляня
все на чем свет стоит, мы неожиданно оказались стоя¬
щими друг к другу лицом. Мы не хотели, но так получи¬
лось.
— А может, им тоже был нужен? Так же, как
и Персона?
506
Я уставился на Ломана, не зная, что возразить.
— Но почему тогда они не пришли й не схватили
меня?
— Возможно, еще придут,— ответил он.
Глава 16
НОВОСТИ
Я изумленно смотрел на Ломана.
— Сейчас? Но помилуй, все же кончилось. Они
увели его, как цыган лошадь, выкрали превосходно.
Скривив губы, он отвернулся.
— Учитывая высокое положение Персоны, я бы хо¬
тел, чтобы ты в дальнейшем относился к тому, что случи¬
лось, как к преднамеренному похищению.
У меня невольно вырвался смешок, неестественный,
как писк механической куклы.
— Преднамеренное похищение,— сказал я,— похи¬
щение...— словно пытаясь постичь полностью смысл его
слов.— Послушай, Ломан, но чего они могли тогда хотеть
от мен я? Пришить этого головореза — подставку?
Но он же был лишь винтиком, живым чучелом, послу¬
жившим мне мишенью. Ты думаешь, он что-то значил
для Куо? Чушь. В толпе погибло не меньше дюжины со¬
вершенно посторонних людей, и этот, в нише, значил для
монгола не больше любого из них...
Ломан круто повернулся.
— Неужели ты на самом деле считаешь, что
они стали бы изобретать такую изощреннейшую мето¬
дику устранения тебя с дороги, чтобы ты только был
чем-то занят и не мешал им, не имей они чьего-то осо¬
бого указания, и указания весьма конкретного и опрег
деленного, о том, что твоя жизнь должна быть сохране¬
на? Разве ты сам не признал тот факт, что расправиться
с тобой могли не один раз?
— Все верно, но с е й ч а с?..
Он не ответил, и у меня было время подумать. Все слу¬
чилось так быстро и было столько всего, чего я не видел
и не понимал! Где-то на заднем плане, в тени, происхо¬
дили вещи, которые и определили в конечном итоге ри¬
сунок игры, а..я тем временем не думал ни о чем, кроме
того, как приспособиться к прицелу и не сорвать в нуж¬
ный момент спусковой крючок.
507
— Теперь, Квиллер, послушай меня.
Мне показалось, что в комнате похолодало, голова
прояснилась и жар как будто пошел на убыль. Вся затея
выглядела большой и значительной, потому что в ней за¬
мешана неординарная личность — Персона. Неужели же
за этим стояло что-то еще большее? Бюро неспроста
придерживалось правила: направляющий директор дол¬
жен ограждать агента на задании от любой информации,
которая непосредственно его не касается. Хорька за¬
пускают в нору и не говорят, ждет ли на другом конце
собака.
— Послушай меня,— повторил Ломан.— Тебе при¬
шлось сконцентрироваться на строго ограниченной и тре¬
бующей высочайшей точности операции. Ты четко рас¬
считал всю механику, и заглянуть за пределы этой меха¬
ники у тебя просто не было времени. Это понятно. Но
скоро, очень скоро, ты поймешь, что в воздухе повис
огромный знак вопроса: почему, с какой целью
похитили Персону? ,
Я ни разу не подумал об этом, и он это знал. Здесь
он подцепил меня, и, очевидно, это было для меня важно,
иначе бы он молчал. Через некоторое время Ломан за¬
говорил опять.
— С официальным персоналом посольства я выхо¬
дил на контакт крайне редко и с величайшей осмотри¬
тельностью; то же самое касается и так называемых пе¬
риферийных групп, действующих под его эгидой. Виния
Мэйн ни о своей группе, ни о своем задании ничего мне
не говорила. Но, как обычно, что-то услышал тут, увидел
там... Короче, до твоего сведения я хотел бы довести
следующую информацию: Эм-Ай-6 работают по заданию,
центральным объектом которого являешься ты. С мо¬
мента прилета в Париж ты находишься под пристальным
наблюдением и тебя охраняют. Наблюдение и охрана
не будут сняты, пока не завершится миссия Куо, а это
произойдет не раньше, чем Персона покинет Таиланд —
имеется в виду, по принуждению. Команда Куо пошла
на невероятные ухищрения, чтобы оставить тебя в живых,
и они сделали это отнюдь не из гуманистических побуж¬
дений. Или ты думаешь иначе?
Мне представилось, как водовозка поливает улицу.
— В общем-то нет.
Вдруг Ломан сменил тон и заговорил негромко, но
напористо.
— Посол вернулся с Линк-роуд, ты знаешь. Он нахо¬
508
дился в момент похищения Персоны на месте трагедии,
и сейчас ему наверняка уже стало известно, что по твоему
звонку в «номер шесть» полиция подняла тревогу. Он
займется этим жестко и вплотную. Далее, через несколь¬
ко часов запрет на информацию отменят и новость про¬
катится по Англии громом среди ясного неба — Персона
бесследно исчез и ему, по общему мнению, грозит опас¬
ность. На Таиланд надавят, надавят со страшной силой,
потребуют немедленно искупить грех и исправить ошиб¬
ку. Высокопоставленный представитель Ее Величества
во что бы то ни стало должен быть найден. Начнется охо¬
та самого крупного масштаба.
Он сделал паузу. Я молчал. Сознание обрело абсо¬
лютную ясность; остаточные мысли о державшей меня
в высшем напряжении, но оказавшейся настолько пога¬
ной операции осели, словно нашли свою полочку. Пусть
теперь с этим разбирается подсознание. Я вновь почув¬
ствовал свой мозг работоспособным.
Яркий, блестящий взгляд Ломана сверлил меня,
руки рубили воздух, словно вбивая в мою голову, что он
говорил.
— Куо знал, на что идет, с чем столкнется. Не имея
разработанного до последних мелочей плана отхода, он
бы в Бангкок не явился. Причем имеется в виду отход
с заложником на руках. Задание Куо будет считаться
успешно выполненным только после того, как Персону
переправят из Таиланда на территорию той страны, что
наняла монгола. Нет практически никаких сомнений
в-том, что сейчас он затаится, ляжет на дно в заранее при¬
готовленном месте, и это будет здесь, в этом городе. Куо
и вся его команда могут никуда не высовываться многие
дни, даже недели, выжидая, когда начнут снимать облавы.
Таким, по крайней мере, я представляю себе его альтер¬
нативный план.
Он отвернулся, и я понял зачем, когда он продолжил.
Кормить похвалами букашку, глядя прямо на нее, ему не
по душе.
— Для тебя будет утешением узнать, почему я на¬
звал этот план альтернативным. Вероятнее всего, Куо
рассчитывал на быстрый и немедленный отход, а таковой
для него уже невозможен. Ставка делалась на то, что
вряд ли кому-то придет в голову, будто одно из «мертвых»
тел, отправленных на носилках к машине «скорой помо¬
щи»,— на самом деле тело Персоны. Времени у них было
бы более чем достаточно. Доехать на «скорой» до част¬
509
ного летного поля, взлететь и пересечь границу. Вроде
бы нет проблем. Но! Твой звонок в «шестой номер» поме¬
шал этому. На «неотложках» всегда устанавливается
рация, и с этой машины,— а она почти наверняка была
угнана,— они имели возможность прослушивать радио¬
обмен между полицейскими патрулями. Они вовремя
узнали о выставленных повсюду постах, о том. что уже
раскидывается сеть, и, действуя по заранее разработан¬
ному альтернативному плану, спрятались.
Ломан еще раз прошелся по комнате, постоял у меня
за спиной, но я не поворачивался, и он обошел меня, раз¬
вернулся и встал ко мне лицом. Комплименты окончены,
стороны довольны.
— Сейчас, Квиллер, главное — понять, что операция
продолжается до тех пор, пока Куо и его банда не вы¬
везли пленника к границе. Твое положение не меняется.
Исходя из собранных, мною обрывков и намеков, могу
сказать, что наблюдение и охрана со стороны Эм-Ай-6
тоже не отменяется, их задание тоже еще не выполне¬
но. Хоть они и наши соперники, но далеко не дураки
и не идиоты.
Не сводя с меня взгляда, он начал в такт словам ки¬
вать головой, и от этого безудержная напористость в его
голосе пропала.
— Я вижу, главное ты понял. До настоящей минуты
Куо и его люди тебя не трогали и на жизнь твою не поку¬
шались. Я вовсе не хочу сказать, что, будучи опытным
и хорошо подготовленным агентом, ты бы с ними не спра¬
вился. Агентов этому специально учат. Но до сих пор,
по мнению Эм-Ай-6, до этого момента у Куо была основа¬
тельная причина держать тебя — как бы это получше вы¬
разиться — на консервации. А отсюда вытекает, что пока
ты для Куо представляешь интерес, значишь что-то в их
операции, наше задание остается в силе. Оно не закон¬
чится, пока нам не станет ясно, зачем Персону похитили
и почему ты в связи с этим сохраняешься у них в резерве.
Операция продолжается до тех пор, пока мы, в случае,
если всех остальных постигнет неудача, не вернем ему
свободу. Или до того момента, когда и у нас тоже ничего
не получится.
Он снова оставил меня и отошел к окну.
Из коридора доносились смутные, неясные звуки:
голоса, звонки, хлопанье дверей. Они говорили о беспо¬
рядке и беспокойстве. И я злился на .себя за то, что мог
все это предотвратить — беспокойство, и гром среди яс-
510
ного английского неба, и кровавое месиво, смываемое
водой из поливальной машины.
— Как много тебе уже-было известно, Ломан?
Его невысокая фигура четко очерченным силуэтом
выделялась на фоне светлого неба. Он даже не обернулся.
— У меня было множество отдельных кусочков, но
они никак не складывались в целостную картину. Если бы
я предполагал похищение, они бы, конечно, сложились,
но мы этот вариант не рассматривали. С чего вдруг кому-
то понадобилось его похищать? А так я уже пристроил
большую часть этих кусочков. Но только большую часть.
— И все же я хочу знать одно. Как они вышли на мою
схему? Откуда они узнали, что я готовлю упреждающее
уничтожение их снайпера?
— Об этом тебе не следует беспокоиться.
Я опять подумал о Пангсапе. Нет, не годится. Панг-
сапа выдал нам маршрут кортежа и сообщил про седь¬
мого в команде Куо. Уже тогда мне следовало задумать¬
ся — седьмой человек мог означать подставку.
Раздался телефонный звонок, Ломан снял трубку.
Я снова обвел комнату взглядом, только теперь замечая
в первый .раз многие детали обстановки: две конторки,
пишущая машинка, магнитофон, сейф в стене.
— Я узнаю,— сказал Ломан и нажал какой-то ры¬
чажок внутренней связи.— Мисс Мэйн? Вас к телефону.
До того, как она вошла, я успел спросить:
— Но ведь все поступающие звонки блокируются?
— У Эм-Ай-6 своя линия.— Он направился к двери,
а я подумал, что было бы неплохо, если бы в Бюро когда-
нибудь поняли, что приличный местный центр является
для любой миссии жизненной необходимостью. Мастер¬
ские гранильщиков самоцветов, сараи с воздушными
змеями, комнаты, откуда нас выпихивают при каждом
телефонном звонке, сидели у меня в печенках.
Она вошла и посмотрела не на меня, а на Ломана.
— Оставайтесь, прошу вас. Я потревожу вас бук¬
вально на две минуты.
Ломан замешкался. Пока она шла к телефону, я спро¬
сил его:
— Все-таки, что это такое — «номер шесть»?
Он понял, что отделаться от меня будет трудно.
— Это своего рода расчетно-пропускной пункт для
тех групп, что не значатся официально в штате посоль¬
ства, а в любом практическом отношении он принадлежит
Эм-Ай-6. Отсюда и соответствующий номер.
511
Ничего, кроме да и нет, она не говорила. Разговари¬
вали в основном на другом конце провода. Я спросил
у Ломана:
— Но какого черта мы принимаем одолжения от
Эм-Ай-6?
Он был очень терпелив.
— А какой более подходящий способ контакта ты
мог бы предложить? Тем более, что сейчас ты стал объек¬
том их покровительства.
— Почему ты позволил им сделать это?
— Когда организация, пользующаяся доброй славой,
предлагает защиту моему агенту, я не отказываюсь.
Не исключено, что наступит день, когда они сослужат
тебе хорошую службу.
Он тоже прислушивался, как она разговаривает, но
это было бесполезно. Она, должно быть, знала, что это
за звонок, иначе непременно попросила бы выйти.
Я взглянул на нее. и в этот же самый момент она по¬
смотрела в мою сторону. Наши взгляды встретились.
Я поспешил отвернуться и задать' Ломану следующий
вопрос:
— А сам-то атташе в своем офисе бывает?
— Как правило, он там и находится. Но иногда по¬
зволяет ей приводить людей, с ними беседуют, если нуж¬
но — проверяют...
— Страшно представить, сколько времени, наверное,
он проводит в сортире. Бедный атташе.
— Позволь напомнить,— продолжил Ломан,— сил
и средств у них гораздо больше, чем у нас. И они на ле¬
гальном положении.
Когда она положила трубку, мы уже не разговари¬
вали.
Виния Мэйн сказала:
— Первые новости только что прошли по радио Таи¬
ланда.
Ломан был само внимание.
— Теперь это облетит весь мир.
Она слабо улыбнулась.
— Рано или поздно это произошло бы.— И, косо
глядя на меня, добавила: — Брошенная машина «скорой
помощи» обнаружена. Примерно за час до выезда корте¬
жа из дворца было доложено, что в ней отказала ра¬
ция. От кого исходил сигнал — сведений пока нет. Через
полчаса поступило сообщение об угоне. И вот сейчас ее
нашли. Санитары и водитель убиты и сброшены в Клонг-
512
Маха-Нак. Предварительно их раздели, униформу за¬
брали.
Она все время двигалась по комнате таким образом,
что правая сторона ее лица была обращена к окну.
— Поиски ведутся? — спросил Ломан.
— Да, конечно.— Виния Мэйн посмотрела на моего
директора как на человека, который интересуется тем,
что все и так уже знают.— Брошены все силы — «Метро¬
политен», особые части, угрозыск, вспомогательные
службы, дивизион по борьбе с преступностью и радио¬
фицированные подразделения по подавлению беспоряд¬
ков. Армию тоже привлекли — король издал чрезвычай¬
ный декрет. Части коммандос возвращены в казармы.
Она повторяла то, что ей передали по телефону. Мне
это надоело.
— Послушай-ка, долго еще твоя контора будет пу¬
таться у меня под ногами?
Ломан.как будто проглотил лимон, и мне сразу стало
легче.
Слегка выгнув красивую шею и склонив голову набок,
она сидела вполоборота ко мне, в глазах у нее прыгали
огоньки, но я не был удостоен даже взгляда.
— Мы не хотим потерять тебя,— и снова не по¬
смотрела, обращалась как к какому-то творению Фран¬
кенштейна.
— Придется потерять. Я намерен «закопаться».
Не знаю, что бы я говорил, не сиди с нами Ломан. Что-
нибудь другое, наверное. Или то же самое, только иначе.
— Мы будем делать все, что сможем,— она говорила
спокойно,— потому что это важно.
Конечно, это было глупо и мне не следовало давать
себе волю, но, начав, я уже не мог остановиться.
— Есть причина?
У Ломана вытянулось лицо.
— Есть,— ответила она.— Мы знаем, для чего было
устроено похищение. А вы?
Глава 17
ЛИ
Город находился на осадном положении.
На всех главных точках выезда из него установили
контрольно-пропускные пункты, укомплектованные час-
17 Заказ 3269
513
тями таиландской Королевской армии. Покидающие го¬
род транспортные средства должны были миновать за¬
слон: противотанковые заграждения, пулеметные вышки
и несколько рядов колючей проволоки. Выпускали за пре¬
делы Бангкока только после того, как все документы
были внимательнейшим образом изучены представите¬
лями особой службы, а автомобили подвергнуты суро¬
вому обыску.
Пассажирским автобусам восемнадцати международ¬
ных авиалиний, курсирующим в аэропорт «Дон Муанг»
и обратно, после прохождения контроля на выезде да¬
вался моторизованный полицейский эскорт; каждый
пассажир перед тем, как сесть в автобус, проходил не¬
гласную проверку на благонадежность — просеивание
проводилось в офисах авиакомпаний, расположенных
в центре города. Автобусное, железнодорожное и все дру¬
гие виды сообщений для обычных жителей Таиланда
оказались нарушенными. Путешественников, въезжаю¬
щих в Бангкок, сразу предупреждали, что при получении
разрешения на выезд из города возможны длительные
задержки.
В качестве подкрепления к Бангкоку были стянуты
подразделения спецвойск США, постоянно' находящиеся
в стране. Предложение передать некоторые формиро¬
вания и технику под прямое командование штаба армии
Таиланда, поступившее от правительства Соединенных
Штатов, было немедленно и с благодарностью принято.
Рисовые поля прочесывали пехотные поисковые подраз¬
деления. Они были оснащены радиостанциями и поддер¬
живали непрерывную связь с несущими круглосуточное
дежурство военными вертолетами.
С северной стороны Кратумбана дежурили катера
ВМФ. Они отвечали за весь речной, и морской транспорт,
направлявшийся на юг вниз по реке Чао-Пхрая-ривер.
. Каждое судно и суденышко дополнительно проверялось
речной полицией. Вглубь материка от Бангкока судо¬
ходство по реке было перекрыто на южной оконечности
Нонтабури — на обоих берегах там установили по пуле¬
метному гнезду, а акватория реки патрулировалась не¬
большой флотилией инспекторских судов, и все они
имели на борту вооружение.
Вокруг аэропорта «Дон Муанг» установили оцепление.
На все другие взлетно-посадочные полосы и воздушно¬
диспетчерские пункты в южных провинциях, а также
всем владельцам частных самолетов дали строжайшую
514
команду не поднимать в воздух ни одну машину, слить
топливо из баков, снять роторные распределители и в слу¬
чае любой попытки неустановленными лицами прибли¬
зиться к ангарам или к стояночным площадкам докла¬
дывать немедленно.
Флаги в осажденном городе приспустили. Пять тысяч
полицейских из северной и южной «Бангкок Метропо¬
литен полис» совместно с приданными им силами при¬
ступили к систематическим поискам. Обыскивали каж¬
дую комнату в каждом доме на каждой улице. Патрули
курсировали по городу днем и ночью. Схема обвального
прочесывания была разработана в городском управле¬
нии движением транспорта с таким расчетом, чтобы не
остался неосмотренным ни один угол.
Театры, кинозалы и дансинги закрылись. В рестораны
ходить перестали. По ночам уже не играла музыка. Зо¬
лотые купола храмов в скорбном молчании парили над
замершими деревьями. Город онемел. Жители ужасну¬
лись, осознав, что его улицы небезопасны. Страх за судь¬
бу пропавшего высокого гостя и неутешное горе по по¬
гибшим повергли людей в отчаяние.
При наезде королевского автомобиля на празднич¬
ную толпу лишились жизни четырнадцать человек, а
к концу того же дня умерли еще и трое раненых. Поми¬
нальная служба была назначена на следующий день,
и она должна была состояться в Королевском дворце.
О реакции мировой общественности узнавали еже¬
часно из выпусков последних известий. Приходили теле¬
граммы. Дополнительных новостей из Бангкока практи¬
чески не было.
— Ясно, что это эффекта не даст,— сказал мне
Пангсапа.— Конечно, будут прилагаться все усилия.?,
и крайняя озабоченность безопасностью такого высоко¬
чтимого британского деятеля должна быть выражена,
народ и весь мир другого и не ждут — вот они и начали
поиски. Всех на ноги подняли. Хорошо. Так и нужно.
Но эффекта это не даст.
Он вызвал меня через посольство, когда я еще нахо¬
дился в «шестом номере», и я пришел к нему, никуда по
дороге не заворачивая. Я готов был ухватиться за любую
соломинку, за малейшую крупицу информации, от кого
угодно, лишь бы выйти на какой-нибудь след.
— Ты полагаешь, они все еще держат его в городе? —
спросил я.
— Естественно.
515
17*
Он сидел на подушках в черном халате, где-то кури¬
лись благовония, и мне показалось — я пришел в Дель¬
фы *. Вынужденное бездействие в момент, когда дейст¬
вие жизненно необходимо, порождает напрасные на¬
дежды. Вряд ли у Пангсапы для меня что-то есть.
— Ближайший аэродром в часе езды,— заметил я.
— Слишком далеко. Они не могли успеть туда до то¬
го, как началась охота на «скорую». А поменять машину
времени не было. Они по-прежнему в городе. Можно
сколько угодно гонять войска и вертолеты, собрать их
со всей Азии — толку не будет. Армиям для передвиже¬
ний нужно пространство. В более благоприятном поло¬
жении полиция — в подвалах, разрушенных святилищах
и заброшенных доках может повезти скорее. Но во всем
городе только два человека имеют более или менее реаль¬
ный шанс найти того; кого вы так осмотрительно име¬
нуете Персоной. Я имею в виду нас с тобой.
Что-то в его облике изменилось. То ли глаза, то ли го¬
лос, то ли манера сидеть, определить это я не мог. Поэто¬
му начал следить за ним внимательнее.
— Ты,— Пангсапа говорил немного нараспев,— зна¬
ешь Куо и его братию лучше любого в Бангкоке. Поли¬
ция следила за ними лишь несколько дней, да и то по¬
сменно, ты же их серьезно изучал и был один. В конце
концов, у тебя имелись в отношении Куо определенные
намерения, диктовавшие необходимость вести наблюде¬
ние как можно ближе, чего не скажешь о блюстителях
порядка.— Желтые, как топазы, глаза смотрели в сторо¬
ну. Вопрос: как много ему известно? — Ну а что касает¬
ся меня,— ровная песенка звучала дальше,— то в моем
распоряжении такие источники информации, заткнуть
которые у нашей уважаемой полиции вряд ли получится.
Я говорю о том, что принято называть «преступным ми¬
ром», «дном».—■ И вдруг он добавил, прямо и открыто: —
Не понимаю, почему это слово обычно относят именно
к городам. «Дно» есть у каждого человека — часть его
души, куда посторонним нет доступа.
Изменилось что-то и в его глазах, и в голосе, и в позе.
Однако я все еще не мог определиться.
— Что бы там ни было, мистер Квиллёр, вдвоем мы
представляем из себя весьма грозную силу. У нас огром¬
ное преимущество. Жаль было бы потерять его.— Панг-
• Дельфы — древнегреческий город с храмом, где вещал оракул
Аполлона (Прим. пер.).
516
сапа наклонился ко мне.— Нам необходимо держаться
друг друга. Сейчас на меня работают люди, и я не оши¬
бусь, если скажу, что на данном этапе они работают на
нас. Расспрашивают тех, до кого полиции не добрать¬
ся — а если доберутся, получат лапшу на уши,— и ищут
в таких местах, о которых официальные власти даже
не подозревают. К сожалению, не могу сказать, когда
у меня будет информация для тебя. Может, завтра. А мо¬
жет, и через пять минут после твоего ухода.
Нервы. Вот что в нем изменилось. Игра нервов. Глаза
двигались пусть чуточку, но быстрее обычного; универ¬
ситетские речевые обороты давались труднее, а азиат¬
ская напевность и шепелявость вышли из-под контро¬
ля; неподвижность позы лотоса утомляла... Пангсапа
нервничал.
Однако я не видел причины этого.
— Мой вопрос элементарно прост,— сказал он.—
Как и где я могу тебя найти, при необходимости неза¬
медлительного контакта?
Точно так же, как существует разумный, рассчитан¬
ный риск, существует и разумное доверие. Более того:
иногда это одно и тоже. Довериться Пангсапе до опре¬
деленной степени было разумно и рискнуть стоило. Когда
задание подходит к завершающей стадии, такое случа¬
ется почти всегда: степень опасности, которой ты себя
подвергаешь, увеличивается, потому что приходится рис¬
ковать все больше и больше. Противник замечен, ты его
засек и он это знает, ты провоцируешь его и сам оказы¬
ваешься в таком же положении, ты у него на мушке, ибо
противнику тоже отчаянно хочется выжить.
Но выжить обоим нельзя.
— «Пакчонг»,— ответил я.
Заваруха на Линк-роуд произошла лишь несколько
часов тому назад, и я опять стал бездомным, потому
что срок пребывания в списанном здании подошел к кон¬
цу. Теперь Эм-Ай-6 знали по меньшей мере с полдюжины
мест, где они смогут, если потребуется, меня найти, так
отчего бы не устроиться пока в «Пакчонге»? Проспать
ночь-другую в нормальной кровати — заманчиво, черт
побери!
— Но ты там будешь не постоянно.
— Ломан всегда в курсе.
— А если господина Ломана по этому номеру не ока¬
жется? — Он благоразумно избегал упоминания «номера
шесть».
517
'— Это, пожалуй, все.— Сой-Суэк-3 я решил не да¬
вать.
— Будет ли мне тогда позволено выйти на тебя через
господина Варапхана?
Я не ответил. Я следил за собой — на лице ничего
не отразилось. Он наверняка ожидал увидеть удивление,
а я не хотел показать, что совершенно ошарашен.
Надежная явочная квартира — это не шутка: это
краеугольный камень безопасности, а брешь в системе
безопасности может испортить все задание и привести
тебя к гибели. Когда обстоятельства складываются удач¬
но, ты обращаешься в местный Центр, но все время на
него полагаться нельзя. Бывает, что положение круто ме¬
няется и ты прыгаешь, как заяц. Явочная квартира — это
твой дом и зачастую единственное место, где можно
укрыться. Это святыня, она непрекосновенна. Убежище
на крайний случай.
— Как ты узнал, Пангсапа?
Потому что он знал. И бесполезно было непонимающе
спрашивать, кто такой господин Варапхан. Он знал.
Раньше я никогда не видел, как Пангсапа сердился.
Внешне это почти не проявилось: он сидел так же непод¬
вижно, говорил тем же тоном. Гнев и раздражение
у представителей его расы — это внезапное холодное
отчуждение, не более того, но и не менее.
— Пожалуйста, не забывай, что господин Ломан дал
тебе мое имя и он же дал тебе имя Варапхана. Насколько
ты доверяешь собственному направляющему директо¬
ру? — Желтые глаза смотрели на меня не мигая.
— Хорошо,— сказал я.— Значит, найдешь меня либо
в «Пакчонге», либо через Ломана, либо через Варапхана.
Свое раздражение я тоже не выказал. Ломан не гово¬
рил ему о Варапхане. Я был уверен. Явочная квартира —
это не пустой звук. Пангсапа приставил за мной
«хвост» — это уже было что-то новое. Он был информа¬
тором, а это не активный контингент. Информаторами
бывают уличные торговцы, клерки, метрдотели, мелкие
спекулянты, биржевые маклеры, дворники — кто угодно.
Их бизнес — раскрыть уши и слушать, покупать и про¬
давать услышанное, и они занимаются им помимо основ¬
ной профессии.
Они не ведут слежку.
Куо был профессиональным убийцей, но он сыграл
похищение. Пангсапа занимался контрабандой наркоти¬
ков и на стороне промышлял как информатор. Но сейчас
518
он сам запустил машину. И именно поэтому казал¬
ся сегодня другим, именно поэтому нервы выползали
из него через швы халата, а напряжение чувствовалось
несмотря на позу лотоса и шепелявую напевность.
Подчеркнуто выговаривая каждое слово, он сказал:
— Я дал вам маршрут процессии. Сообщил о лишнем
человеке в команде Куо. Могу сообщить что-то еще. А там
уж ваше дело — сумеете воспользоваться или нет.
— Пангсапа, я готов и согласен взять все. Но ты
по-прежнему не называешь цену.
— А зачем? Платить придется не тебе.
Выйдя от Пангсапы и пройдя половину квартала, я
услышал, что сзади тормозит автомобиль. Уловив этот
звук, я резко развернулся, потому что в такой ситуации
сделать можно только одно: встречать машину в лоб’
и следить за окнами, обращенными на тротуар.
Отражения уличных фонарей быстро скользили по
металлической крыше. Автомобиль приближался. Я смот¬
рел на окна машины. Из них ничего не торчало. Кроме
водителя, в машине никого не было.
Остановившись рядом, она протянула руку через си¬
денье для пассажира и открыла дверцу. Я сел, не говоря
ни слова. Машину она вела легко и уверенно, мы не то¬
ропясь катились по пустынным' улицам. Кинотеатры
и большинство ресторанов были погружены во тьму,
и единственным пятном света на Чароен-Крунг-роуд
оставался полицейский участок, где на освещенной про¬
жекторами площадке собрались на очередной инструк¬
таж патрульные экипажи. Нам махнули, полицейский
заглянул в салон и тут же кивком разрешил ехать дальше.
Большего сделать они все равно не смогли бы: они
проверяли каждого, обыскивали каждый дом, ставили
под сомнение все, что видят. У них не было направления,
как не было его и у меня. Можно опросить свидетелей
трагедии, взять у них письменные показания, но это —
работа вхолостую: зная, что от него требуется вспомнить
что-нибудь, человек невольно напрягается и, дабы не
предстать в глазах полиции слабоумным простачком,
выдумывает и перевирает факты. Такие показания даже
хуже чем бесполезны в силу своей подсознательной фик¬
тивности.
Можно извлечь, да и наверняка уже извлекли пулю
из головы водителя. Но это тоже ни к чему не приве¬
дет — ствола, из которого она выпущена, никогда не най¬
519
дут. Куо — профессионал. Можно дать объявление и
разыскать тех, кто фотографировал в это время,— и сно¬
ва вытянуть пустой билет. Изучение любительских сним¬
ков врезающегося в толпу автомобиля ничего не даст,
а фотографы прессы располагались на специально ого¬
роженных местах под навесами. На Линк-роуд такого
места не было. Все вхолостую. Все пусто.
Даже с моей наблюдательной позиции на верхнем
этаже списанного дома я мало что видел. И бинокль
не помог.
Но прекращать попытки, безусловно, не стоило. Ино¬
гда такая вот рутинная работа, где все решается числом
и массовостью, может окупиться. И уж в любом случае —
«крайняя озабоченность должна быть проявлена».
Южная Сатхорн-роуд, параллельно слева тянется
Клонг. На пальцах у нее не было ни одного кольца —
пальцы длинные, кожа, наверное, мягкая и прохладная,
руки нежно лежат на твердой оплетке рулевого колеса.
Время от времени я ловил в лобовом стекле ее отраже¬
ние — лицо-призрак, бесшумно летящее вдоль мертвых
улиц.
Придумывать и делать что-то было слишком поздно..
Уловки и подколки не сработают — хоть как ее назови,
хоть сучкой, хоть меченой. Не поможет ни ненависть,
ни обращение к Ломану с просьбой убрать ее подальше
с дороги. Ломан сказал же: «Ты уже второй раз про нее
спрашиваешь». Надо мне было сразу и заткнуться, прямо
там.
Северная Сатхорн, проехали иммиграционную служ¬
бу. Это была дорога к отелю «Пакчонг» — мой послед¬
ний известный ей адрес. Потом я скрылся, и они меня
потеряли на целых три дня. Какого дьявола ее туда по¬
несло? Впрочем, действительно — слишком поздно. Да я
и не хотел ехать еще куда-то.
В районе Люмпини-парка нам попался полицейский
патруль — засовывали в «воронок» очередного подозре¬
ваемого. Сначала он сопротивлялся, даже едва не вырвал¬
ся и не побежал, но его моментально урезонили, выру¬
били как следует и'теперь заталкивали в машину. Один
ботинок, пока боролись, слетел, и его закинули следом.
Еще один из многих сотен. С того времени, как начались
поиски, камеры ломились от узников.
Витхайу-роуд, поворот на север. Далеко слева в чер¬
ном небе плотный вертикальный сноп света — вертолет
завис над рекой. Заметил что-то.
520
Ночной воздух был теплым, ее руки оголены до са¬
мых плеч. Наверное, следила от посольства — я уехал
оттуда на свидание с Пангсапой,— потом подождала,,
когда выйду, и подцепила. Я провел у Пангсапы целый
час, а она воспользовалась передышкой, чтобы подумать.
Сидела себе одна в машине, ничто не.отвлекало, все обду¬
мала.
А потом решилась и подцепила. Всю дорогу по городу
мы ехали молча, никто друг другу не мешал, и только
сейчас, да и то не поворачиваясь ко мне, а лишь слегка
приподняв голову, она сказала:
— Помнишь человека по имени Ли? Норвич, Анг¬
лия, июль прошлого года?
И тогда я понял, для чего Куо пошел на похищение.
Глава 18
ОБМЕН
Максимальный срок заключения, к которому может
быть приговорен иностранный подданный, осужденный
за шпионаж против Объединенного Королевства,— че¬
тырнадцать лет. И человек, называющий себя Питером
Ли, это наказание получил. Приговор зачитал лично лорд
главный судья Суда № 1 — «Олд Бейли»,— и произошло
это в июле, тысяча девятьсот шестьдесят пятого года.
Настоящее имя заключенного — Хуанг Ксиунг Ли.
Процесс вошел в историю как «Норвичское дело», В те-
чение двух лет в Институте физических исследований
в Норвиче, получив специальную субсидию Казначейства,
на оборудовании, частично поставленном Соединенными
Штатами Америки, работала над особым проектом груп¬
па выдающихся физиков во главе с сэром Артуром Хэ-
ром и профессором Джеймсом К. В. Фейдиманом. В груп¬
пу входили и трое американских ученых. Целью проекта
было создание усовершенствованного лазерного устрой¬
ства, а иными словами — разработка метода светоусиле-
ния путем стимулированной эмиссии радиации. Устрой¬
ство это представляет собой электромагнитный генера¬
тор, вырабатывающий световые волны, которые сжима¬
ются затем в узкий световолновой пучок и направляются
в строго фиксированном направлении в виде луча, в мил¬
лион раз более яркого, чем луч, полученный каким-либо
другим способом.
521
Лазерный луч успешно использовался в микрохирур¬
гии глаза, причем операции проводились с расстояния
в несколько дюймов. Астрономы, используя лазерное
устройство, направляли луч на Венеру, и он, отразившись
от поверхности, находящейся от нас в двадцати трех мил¬
лионах миль, возвращался на Землю, где его улавливали
оптические рецепторы. Эти два примера из совершенно
противоположных областей науки наглядно иллюстри¬
руют уникальные возможности лазерного луча, после
чего становится понятно, почему все работы по даль¬
нейшему улучшению лазерных устройств проводились
и проводятся с соблюдением величайшей секретности.
Полученные группой Хэра-Фейдимана данные авто¬
матически были зачислены в разряд наиболее тщательно
оберегаемых. Эм-Ай-5 совместно с ЦРУ сформировали
специальную группу, задачей которой было обеспечить
в Норвиче надлежащую защиту этой информации и не до¬
пустить ни малейшей ее утечки. Но в январе шестьдесят
пятого агенту, посланному для оказания технической
помощи миссии Великобритании в Тегеране, удалось
перехватить сообщение, касающееся абсолютно другого
предмета, но вызвавшее немедленное расследование.
В результате не прошло и суток, как в Норвич, на Бикон-
стрит, 67, подрулил автомобиль Особого отдела. По обви¬
нению в разглашении государственных секретов был
арестован некий «Питер Ли» — студент, изучавший при¬
кладную физику. У него имелись друзья в норвичском
центре.
Немедленно началось второе расследование, на этот
раз среди членов группы Хэра-Фейдимана. Оказалось,
масштабы утечки огромны. В тот же самый день в квар¬
тире Ли на Бикон-стрит сделали обыск и нашли сделан¬
ные с помощью микродота фотографии — это было пол¬
ностью переснятое содержимое двух папок, дающее
возможность получить исчерпывающие сведения по теме.
Также обнаружили копии технических чертежей лазер¬
ной пушки, находящейся пока еще в стадии разработки.
Но, даже будучи незаконченной, работа представляла
собой величайшую и ценнейшую находку для любого
милитаристски настроенного государства, ибо потенциал
такого оружия намного превышал все до сих пор извест¬
ное. Любой режим провоенного тол'ка пошел бы на самые
крайние меры, чтобы завладеть этой информацией, пусть
и в сыром виде.
Дальше — больше. Выяснилось, что Питер Ли неза¬
522
долго до ареста написал заявление, где просил разреше¬
ния прервать учебу в связи с тяжелой болезнью отца;
семья Ли проживала в Сингапуре. Он планировал поки¬
нуть Англию через три дня после той даты, когда было
перехвачено сообщение из Тегерана, вызвавшее рассле¬
дование. На момент ареста Ли занимался тем, что улажи¬
вал мелкие дела и оплачивал счета. Один из его чемода¬
нов стоял в комнате уже упакованным.
В июле состоялся суд. Лорд главный судья особо под¬
черкнул заслугу отлично сработавших агентов и поздра¬
вил их, а общественное мнение наконец-то начало успо¬
каиваться. После взрыва всеобщей тревоги, охватившей
страну, когда новость об утечке была объявлена, люди
поверили, что в самый последний момент беду сумели
предотвратить. Отснятый Ли материал уничтожили,
а «героя» норвичского процесса упекли за решетку на
максимальный срок. «Норвичское дело» было закрыто.
Вверху проносились огни уличных фонарей, отраже¬
ние ее лица на стекле то появлялось, то пропадало. Я сле¬
дил, как оно исчезает, как возникает снова. Квартал за
кварталом, здание за зданием.
— Где ты меня намерена высадить? — спросил я.
— Нигде.
Я понял, что она имеет в виду.
— Мне нужно кое-что забрать из склада с воздуш¬
ными змеями.
Она знала, где это,— пришла туда за Ломаном и,
приоткрыв дверь, подслушивала. В ту ночь, зная, что она
слышит, я назвал ее меченой.
Ли. Я подумал о Ли. Общественное мнение успокои¬
лось, и осталось лишь несколько человек, чьи сомнения
никак не проходили. Я был из числа этих немногих. Нам
было известно, что умственные способности техника-
оператора по имени Хуанг Ксиунг Ли оценивались не¬
обычайно высоко и он обладал феноменальной, фотогра¬
фической зрительной памятью.
Пока он сидел в тюрьме, это не имело значения.
Но имело сейчас.
— Прямой обмен,— сказал я.
- Да.
— Но они не могут так подступить. Правительствен¬
ный уровень исключается.— Я вдруг почему-то разозлил¬
ся.— Ни одно правительство не признает открыто, что
оно санкционировало подобное похищение. К тому же
похищение такого человека, как Персона...
523
Она молчала.
— Они не могут нарушить правила,— продолжал
я.— Шпион на шпиона, иначе это...
Я почти физически ощущал, как понимание ярким
светом заливает мозг.
...зажигаешь лампу за лампой... в темноте проклады¬
ваешь себе путь... темные пятна остаются, и ты огибаешь
их, вынужден огибать, потому что светильники малы и их
не хватает... не хватает, чтобы осветить все... Но она сей¬
час зажгла прожектор, и мне открылось такое огромное
ясное пространство, что я на минуту ослеп.
Она наблюдала за мной.
— Правильно, Квилл. Прямой обмен. И если они не
смогут переправить его к границе, то схватят тебя.
Я вспомнил слова Ломана: «...наше задание остается
в силе. Оно не закончится, пока нам не станет ясно, зачем
Персону похитили и почему ты в связи с ним находишься
у них на консервации».
— Так вот почему они так упорно щадили меня.
— Да. -Ты в резерве. Запасной вариант, на случай,
если его на границу доставить не удастся.
Мы ехали обратно через Люмпини-парк, к сараю
с летающими игрушками. Я попросил остановиться под
деревьями. Справа, на небольшом отдалении, журчал
фонтан, но света не было, и обычно ярко освещенная,
прыгающая и' переливающаяся вода казалась сегодня
черно-серой — ее веселая игривость была в такой день
городу не к лицу.
Она слегка повернулась, и я ощутил ту теплоту, ко¬
торой так не хватало отражению. Я понял, сейчас она
будет говорить. Впрочем, отправные моменты я уже
знал.
Я спросил:
— Когда ваша группа вошла в задание?
— Несколько недель назад.— Речь ее стала спокой¬
ной и размеренной, она уже не бросала отдельные нерв¬
ные фразы, блеск в глазах исчез. Она смотрела на меня
так, как тогда, в первый раз, в офисе атташе по культур¬
ным связям — холодно и пристально.— Мы получили
наводку от своего человека в Гонконге. Он узнал, что пла¬
нируется попытка вытащить Ли из Дарема. В Лондоне
никто подтвердить не мог, говорили, у нас ложный след.
Стали проверять. И оказалось, что все верно — Ли наме¬
чен как кандидатура для обмена. Единственное,- чего Ки¬
тайской Республике не хватало,— это на кого обме¬
524
нять. Мы поняли, что они будут искать кого-то на при¬
личном уровне. Затем до нас дошло известие: ваше Бюро
направляет человека, чтобы предотвратить покушение.
Мы знали, что скорее всего полетишь ты, потому что два
года назад ты был в Бангкоке, работал здесь и знаешь тут
Ясе с завязанными глазами. Мы запустили собственное
задание по твоей охране, то есть ты занимался Персоной,
а мы тобой.
Я отвел взгляд и посмотрел вперед, в глубину парка.
Нужно было как следует пошевелить мозгами.
— Вы не думали, что кандидатом для обмена они
выбрали Персону?
— А вы? — нетерпеливо бросила она.
— Я просто поинтересовался. Эм-Ай-6 хоть и назой¬
ливая муха, но иногда кусает кого надо. Кто послал
письмо?
Я надеялся спросить ее о чем-то, чего она не знает.
Соперничество — вещь коварная. Эм-Ай-6, Эм-Ай-5,
ФБР, ЦРУ — все они грызут друг другу глотки, стараясь
сделать одно и то же одним и тем же способом. И ты не¬
избежно оказываешься втянутым. Но винить некого.
— Письмо прислал один таиландец, узнавший об
этом совершенно случайно. Он где-то услышал, что в
Бангкоке ждут монгола Куо, и выбрал самый безопас¬
ный способ, чтобы предупредить,— анонимно. Куо все
здорово боятся, и под информацией, которая может ему
повредить, никто не подпишется.
Фонари высоко вверху освещали лужайки, цветочные
клумбы и полицейский фургончик, мирно припарковав¬
шийся рядом с фонтаном. Он подъехал только что, за ним
последовал второй, и оба потушили фары.
— Зачем ты меня проверяла? Тогда, в посольстве?
— Не была уверена. Я раньше никогда тебя не ви¬
дела.— Она тоже, как и я, следила за фургонами.— Как
только удостоверилась, сомнения отпали и наша опера¬
ция началась. С той минуты мы не выпускали тебя из ви¬
ду. Потеряли только раз, когда ты... решил уклониться.
Из фургонов выпрыгнули десять полицейских в' фор¬
ме — по пять из каждого,— и, образовав кольцо, стали
сходиться к фонтану. Под центральной струей, скрытый
цветами, располагался маленький бункер с железной
дверью — там был установлен насос. Сам не зная зачем,
я спросил:
— Но сегодня утром опять потеряли? Когда отправ¬
лялся кортеж; Ты же не знала, где я?
525
Ее голос снова слабо задрожал. Едва заметно.
— Мы знали, что ты засел где-то в районе Линк-
роуд...— Мне показалось, продолжать она не будет. По¬
лицейские постепенно сжимали кольцо и уже подошли
к маленькой двери.— Человека в храме нашли. В Пхра-
Чула-Чеди — ты знаешь?
Это, наверное, те три подвижника учения Брахмы,
что встретились мне у ворот и хотели спросить, что я там
делал. Я посмотрел ей в лицо, ее глаза мерцали в темноте.
— А о моем плане ты что знала?
— Ну-у... то, что ты должен защитить Персону един¬
ственно возможным способом.
Я перевел взгляд обратно на фонтан. Ей хотелось,
чтобы говорил я, но сказать о человеке в Пхра-Чула-Чеди
мне было нечего. Открыв маленькую дверь, полицейские
обыскали насосную и возвращались к фургонам. То же
самое происходит сейчас по всему городу. Но им не найти
его. Куо не станет скрываться в таких очевидных укры¬
тиях, как какие-нибудь развалины, или старый причал,
или насосный бункер фонтана.
— Как долго уже ты промышляешь этим ремес¬
лом? — спросил я.
А может быть, дело было вовсе не в том, или не только
в том, что смерть имела для нее некую пленительную при¬
тягательность; может быть, она просто к ней не привыкла.
— Три года на активных заданиях.
— Постоянно с Эм-Ай-6?
— Да. Кроме дела в Карачи.
Я смотрел на нее, она — на полицейских.
— Шестьдесят, третий?
— Да.—- Она все еще не поворачивала головы.
Бюро в том шоу не участвовало, потому что по раз¬
маху это было почти что военное наступление, с высад¬
кой десанта, отработкой взаимодействия с пакистански¬
ми службами, а у нас незадействованных операторов
оставалось мало. Все прошло удачно, хотя и очень ском-
канно, но было много неразберихи. Наверное, после Ка¬
рачи ей сделали пластику. Тогда погибли трое — Дэвис,
Чандлер и Браун. Двое из них — из Эм-Ай-6. Да нет по¬
жалуй, нельзя сказать, что она не видела и не привыкла
к смерти. Но откуда тогда этот нездоровый интерес к од¬
ной подстреленной утке?
Несколько полисменов приближались к нам, решили
проверит^ тоже. Правую руку все они держали на весу
у бедра, как раз над кобурой.
526
— Кто тогда был твоим шефом?
— В Карачи? — переспросила она. Она по-прежне¬
му смотрела в сторону, и резкое движение головы было
для меня достаточным ответом.— Не помню.
Меня попросили выйти, я показал документы, и они,
посветив фонариком, внимательно их изучили. Потом
проверили несколькими вопросами о персонале посоль¬
ства, после чего вежливо отступили и, козырнув на про¬
щанье, пошли к своим фургонам, а я снова забрался в ав¬
томобиль.
Она завела двигатель, и мы поехали. Мне не хотелось
говорить о человеке в храме, ей — распространяться
о Карачи. Избитая истина — стоит только заговорить
о неприятном, и уж куда потом разговор ни поворачивай,
больная тема выплывет снова и снова.
Повернув направо, мы выехали на Раму IV и двину¬
лись в сторону Линк-роуд. Я в последний раз вернулся
мыслями к Питеру Ли: во время судебного разбиратель¬
ства его назвали «необычайно понятливым и способным
студентом». Это были слова преподавателей, но никто
не сомневался уже, что учеба для него лишь прикрытие.
А раз так, то информация, содержавшаяся в переснятых
им записях и чертежах, была, вероятно, вполне доступна
его восприятию. Этот факт, наряду с блестящей памятью,
означал одно: в голове у него до сих пор удерживаются
ценнейшие сведения по лазерным разработкам. И еще
один осложняющий фактор: он мог успеть сделать дубли¬
кат микропленки, который хранил в тайнике на случай,
если передача оригинала затруднится или если он где-.то
затеряется.
Китайская республика была серьезно настроена за¬
нять место в мировой элите, но она не располагала доста¬
точно серьезным оружием. Завладев лазерной пушкой
и развернув ее в сторону врагов, Китай получил бы воз¬
можность требовать и угрожать, опираясь на военную
мощь, намного превосходящую мощь ядерной бомбы,
которую никто и никогда не осмелится применить.
Агент с феноменальной памятью Хуанг Ксиунг Ли,
наверное, успел все-таки, перед тем как его арестовали,
передать в Пекин сообщение, оповестить свой центр
о том, что располагает сведениями исключительной важ¬
ности. Они знали, за чем он охотился, а после сигнала
в центр поняли, что он это заполучил. И с того самого
дня, очевидно, создали комитет'по разработке неотлож¬
ного, наиважнейшего плана, в котором был один пункт:
527
вызволить Ли из заключения и доставить домой. Затраты
не имеют значения.
Темный силуэт склада неясно выделялся на фоне
звездного неба.
— В какую дверь? — спросила она.
— В ту, что с аллеи.
Я взял лишь небольшой саквояж, все остальное было
надежно спрятайо.
Дважды по «Пакчонга» нас останавливали патрули,
и я отметил про себя, что по дорогам, ведущим из города,
к контрольно-пропускным пунктам, пробираться еще
труднее. Бангкок превратился в западню.
За мной в отеле был забронирован все тот же номер;
я позаботился об этом заблаговременно, потому что с ви¬
зитом Персоны наплыв приезжих значительно и резко
возрос и найти место стало проблематично. Вещи наверх
я послал с лифтером. Он все еще смотрел на нас, когда
мы начали подниматься по лестнице.
Мы ничего не говорили друг другу. Сказать было не¬
чего, да и для этого не было времени. Она не испытывала
ни неловкости, ни неудобства. В мягком свете ночника
она двигалась по-кошачьи грациозно, постепенно откры¬
вая свое стройное гибкое тело, пока не разделась пол¬
ностью и на ней не осталось ничего, кроме плоского, как
зажигалка, «ноль двадцать второго», пристегнутого
с внутренней стороны бедра. Ловкое движение пальцев,
и он упал на одежду. Она стояла передо мной совершенно
голая.
Глава 19
ПОЛУМАСКА
Она закричала. В первый раз закричала. И сразу после
этого я почувствовал на руке жгучее тепло ее слез. У нее
вырвалось имя — Р и ч а р д,— это получилось помимо
ее воли, само собой.
Дэвис, Чандлер, Браун. Один из них.
Господи, даруй мертвым утешение.
Мы оба захотели оставить свет, и я выключил ночник
уже на исходе ночи. Затем мы уснули. Немного проспав,
я снова проснулся.
На фосфоресцирующем циферблате светились стрел¬
ки — 3.21 утра. Животное ублажается легко, потребно-
528
сти же серого вещества головного мозга несколько выше'.
В голове прояснилось, мысли потекли стройной верени¬
цей. Многие вопросы требовали ответа.
Вопрос: знал ли подставник, что его убьют? Вряд ли.
Самоубийства в стиле камикадзе — феномен военной
поры, даже у восточных народов. Нет, его поместили
в нишу как глиняного болванчика — попользовался и вы¬
бросил. Вероятная механика акта: заманили круглень¬
кой суммой наличными и приказали сидеть в резерве.
По замыслу Куо, он должен был занять указанную
снайперскую позицию, ждать там в полной готовности
и стрелять, только когда машина пройдет
поворот. А если бы королевский автомобиль поворот
прошел, это означало бы, что Куо стрелял и промахнул¬
ся, или у него заело затвор, или он по какой-нибудь дру¬
гой причине воздержался от выстрела и оставил эту ра¬
боту резервному снайперу.
На фотографиях у меня, скорее всего, тоже был под¬
ставник, если, конечно, он не появился в нише в самый
последний час перед процессией, когда Куо надо было
уходить, на свою точку. Наверняка позаботились о том,
чтобы лицом и фигурой он был более-менее похож; окон¬
чательное сходство придавали темные очки; учитывались
также раскаленный воздух, дымка и приличное удаление.
Вопрос: как Куо узнал о моем плане? Ломан сказал —
не беспокоиться. Тем не менее, это сидело в мозгу, как
заноза.
Вопрос: почему для обмена выбрали «випа» такого вы¬
сокого уровня? Лонсдейла в свое время махнули на ря¬
дового бизнесмена — Уинна. Ответ: это становилось
слишком легко. Войди такая практика обмена захвачен¬
ных агентов в обычай, и создается чрезвычайно опасная
ситуация — охотящиеся за информацией агенты, зная,
что в Великобритании четырнадцатилетнее тюремное
заключение могут сократить до минимума, как только
появится подходящая кандидатура для обмена, начнут
рисковать сверх всякой меры. Чем больше риск, тем
больше шансов добыть нужные сведения. При таком рас¬
кладе каждая крупная держава станет думать, а не ско¬
лотить ли ей небольшой обменный фонд на случай, когда
срочно потребуется выручить очередного бойца невиди¬
мого фронта. И вряд ли какая держава устоит перед
искушением — информация у агента в голове еще све¬
женькая, а может, он успел и спрятать что-то на теле,—
отчего же не рискнуть? И беда тогда наивным, ни в чем
18 Заказ 3269
529
не повинным туристам, едущим в ту страну, у которой
обменный фонд подходит к концу,— сфабрикованного
обвинения в подозрительной деятельности будет доста¬
точно, чтобы задержать какого-нибудь бедолагу на неоп¬
ределенный срок, и жди он тогда своего часа.
В случае с Хуанг Ксиунг Ли было известно, что он
имел доступ к сверхсекретным материалам, имеющим
для потенциального врага огромную ценность. Поэтому
в Пекине отважились на крайние меры. С их стороны
кандидатура должна была быть такая, что Великобрита¬
ния пожертвовала бы даже проектом Хэра-Фейдимана.
Вопрос: как может правительство, любое правитель¬
ство, если уж на то пошло, разрешить проведение такой
вопиющей по своей Жестокости операции, в результате
которой происходит массовая гибель невинных людей,
мирных граждан, и, получив при успешном ее исходе в ка¬
честве заложника иностранного деятеля высокого ранга,
затем открыто признать это? Преднамеренный акт наси¬
лия, неприкрытый терроризм. Гревилла Уинна и других
задерживали по обвинению в шпионаже, но похитить
известного человека, выдающуюся личность, против кото¬
рой не то что нельзя выдвинуть подобное обвинение —
нельзя даже упомянуть об этом... Это уже из какой-то
новой области.
Одна мысль билась неуверенно, но настойчиво: не
может быть, чтобы решение было принято на правитель¬
ственном уровне. Но и Ломан, и Виния — оба знали
больше, чем я.
Ломан: «Кто может позволить себе такую сумму?
Только правительство».
Виния: «Я думала, ты собираешься сесть на самолет...
тебе не следует лететь в> Китай».
И снова Виния: «...если не смогут переправить к гра¬
нице его, то схватят тебя». Она говорила о китайской гра¬
нице.
Конец вопросам. Это не так важно. Задание продол¬
жается. Цель: определить местонахождение команды Куо
и вырвать Персону из их лап целым и невредимым. Иначе
Объединенное Королевство будет вынуждено пойти на
обмен, а это означает свободу для Ли и супермощное
оружие для режима, который немедленно повернет его
против свободного мира.
Сквозь москитные сетки на окнах с улицы доносились
звуки: затормозила машина, патруль проверил ее, отпус¬
тил, и она поехала дальше по улице.
530
Самый главный вопрос: где Куо? Где-то в этом городе,
в этом капкане. Вынашивает план побега — как выбрать¬
ся из Бангкока вместе с пленником. Монгол Куо провер¬
нул капитальный трюк — умыкнул у всех из-под носа
главную фигуру, и сделал это средь бела дня, на виду,
в присутствии кучи полицейских, обведя вокруг пальца
охрану. Простой КПП на дороге его остановит.
— Уже утро?
Звук автомобиля разбудил ее, а может быть, она уже
и не спала, я не заметил.
— Почти четыре.
Выскользнув из постели, она выглянула в окно и с ми¬
нуту смотрела вниз на улицу. Брезжил рассвет. Я видел,
что она улыбается.
— Похоже на утро. На самом деле. Утро после сна,
длившегося целую вечность.
Она пошла в ванную; когда вернулась, я уже включил
свет и держал в руке ее пистолет.
— Настоящий. Может выстрелить,— спокойно ска¬
зала она.
Я подобрал его с пола и рассматривал с чувством вос¬
хищения — никогда таких плоских не видел. Миниатюр¬
ный «астра-каб», двенадцать унций, трехдюймовый ствол,
на близком расстоянии поражает наповал. Специально
подогнанная кобура увеличивала его толщину не. более,
чем на одну восьмую,— прекрасная работа.
— Похоже, что так.— Я протянул пистолет ей.
— Стреляет и убивает.— Наклонившись, чтобы при¬
стегнуть его к бедру, она посмотрела на.меня сквозь шел¬
ковистую завесу волос. В голосе опять появилась отчуж¬
денность, и я понял — то, что она собиралась сказать сей¬
час, до наших занятий любовью ни за что не сказала
бы.— Я хочу извиниться, Квилл.
Я молча ждал.
Сам по себе миниатюрный пистолетик был даже кра¬
сив, но на красивом женском бедре он казался непристой¬
ным уродством.
— У меня вырвалось его имя... я помню... В такие
моменты мы... часто кричим всякое. Это произошло от
того, что ты был... ты был бесподобен. Я забыла' где я
и с кем...
Она начала одеваться.
— Я ничего не слышал.
Благодарный взгляд в мою сторону.
— Его звали Ричард. Я была с ним, когда они убили
-531
18*
его, прострелив оба глаза.— Она говорила очень быстро
и очень тихо.— Не знаю даже, кто это «они»... они были
противником, вот и все... но ведь они могли сделать это
по-другому, не правда ли... не в глаза. Это не самое важ¬
ное, конечно... людей помнишь такими, какими они были,
а не как они умирали. Но делать это у меня на виду им
не следовало... и не следовало именно так...
Платье было надето. Она подняла руки, убирая назад
волосы, и закрыла на секунду глаза, чтобы прогнать вы¬
званное воспоминание. Затем руки опустились и пригла¬
дили платье на бедрах.
— Смотри,— сказала она,— ничего не торчит. Но он
настоящий. И может убить.
И вдруг я вспомнил. Это одна из тех историй, что
переходят из уст в уста — сначала слышишь ее в пабе
на Стрэнд, потом несколько иную версию — в парижском
бистро, в каирском баре ее опять расскажут по-своему...
Ты, разумеется, понимаешь, что это просто забавная ле¬
генда, и передаешь ее дальше или забываешь. В нашем
ремесле таких множество, и большинство из них — вы¬
думки; экзотическими байками о суперменах мы высмеи¬
ваем сами себя.
Легенда о женщине по кличке «Полумаска» — кра¬
савице, рожденной от Дьявола; даже прикоснуться к ней
для любого мужчины было равносильно самоубийству.
Она носила маску, прикрывавшую только одну половину
лица, и чтобы замаскироваться, ей достаточно было по¬
вернуться. Согласно легенде, любой, кто захочет с ней
переспать, заранее обречен, потому что между ног
у нее — смерть.
Легенды живучи. Их источник забывают, а то и вовсе
не"находят; мы стучим по дереву, чтобы задобрить Пана,
потому что он — бог деревьев. В каждой легенде есть
доля истины, но мы редко осознаем это.
Повернувшись к зеркалу, она достала расческу. Лит
нии платья были безупречны, она права. Ничего не тор¬
чало.
— Когда ты меня увидел, то подумал, должно быть,
что это что-то из Фрейда. Зависть. Но это не так.— Я
слышал, как пощелкивает электричество в ее волосах.—
Когда-нибудь... в один прекрасный день я дождусь своего
шанса. Я не буду знать, кто они — «они» будут просто
«враг»: Те самые «они», кто сделал с ним это.
Я ничего не говорил. Ей нужен был слушатель, а не
собеседник.
532
— Но ты, Квилл, не был просто заменой.
Когда я умылся, она все еще стояла перед зеркалом.
Я оделся, и перед тем как открыть дверь, мы поцелова¬
лись, ее пальцы коснулись моих, и я понял: второго раза
не будет. Мы вышли на улицу, она села за руль.
Наклонившись к окну машины, я сказал:
— О тебе ходит легенда, ты знаешь?
Она тихо рассмеялась и подняла глаза.
— Неужели? Но это, должно быть, история без кон¬
ца. Как-нибудь я сочиню его сама. В один прекрасный
день.
Перед самым восходом зазвонил телефон.
— Пожалуйста, слушай внимательно, мистер Квил-
лер,— сказал Пангсапа.
Тон его был совершенно спокоен.
— Но если это важно, то лучше встретиться. Безопас¬
нее.
Куо подслушивать не мог, но правила есть правила,
а правило диктует надежность.
— ’ Да, это важно. Но для встречи нет времени. Послу¬
шай, пожалуйста. Мои люди работают постоянно, и один
только что мне позвонил. Узнаешь ли ты того, кто сопро¬
вождал тебя в атлетический манеж?
Маленький индус.
— Узнаю, Пангсапа.
— Он ждет тебя на Пхет-Бури-роуд, у ступеней
крыльца американского представительства. Отправляй¬
ся немедленно, если хочешь успеть. Покажешься там,
и, если он не появится, сразу звони мне.
— А если появится, то что?
— Он скажет.
Он повесил трубку, и я понял, что придется крепко
подумать, но это можно сделать по дороге, потому что
идти или не идти — вопрос не стоял. Пангсапа сообщил
все, что необходимо. Ситуация была яснее ясного: ин¬
дус кого-то пасет и, если преследуемая добыча вздумает
уйти, он дернет за ней. А это в свою очередь означало,
что я, придя на место, могу его не застать, потому что
он продолжит слежку и позвонит только тогда, когда
представится возможность,— позвонит Пангсапе. И то¬
гда мне самому придется звонить, чтобы узнать у Панг-
сапы его новые координаты.
Между собой мы называем это «музыкальными стуль¬
ями». Играет любое число. Когда добыча останавлива¬
533
ется, все садятся, и тут уж как повезет — окажется
поблизости телефон или нет. Если нет — играем дальше.
И так до тех пор, пока не удастся позвонить.
Назначенное место было в десяти минутах ходьбы,
и я пошел пешком. Патрули останавливали все автомо¬
били, за исключением такси, а абсолютное спокойствие
тона Пангсапы уже само по себе говорило: «Быстрее,
б ыстре е».
С северной стороны Люмпини стояли два патруля.
Я увидел их первый и потратил две минуты, чтобы обойти,
но сэкономил пять, которые ушли бы на проверку доку¬
ментов. На перекрестке Плерн-Чит и Раджа-Дамри,
у отеля «Эраван», ситуация повторилась, это потребовало
еще две лишние минуты. Но я был уже почти на месте.
Он по-прежнему шел за мной, хорошо работал, черт
подери. На то, чтобы сбросить его, ушла еще минута —
я воспользовался проулком у центральной телефонной
станции. Это был косолапый, я заметил его напротив
«Пакчонга» сразу же после того, как она уехала. Была его
смена, и он дежурил, несмотря на то что она со мной,—
они не рисковали. Что ж, молодцы, но на место встречи
я хотел прийти один. Пангсапа говорил очень деловым
тоном, а значит, мне, возможно, предстояло действовать.
Итак, я сбросил его, проверил — он отстал. Мозг гу¬
дел, как высоковольтный кабель. Ожидание могло окон¬
читься в любой момент, а ждать и ничего не делать —
весьма неприятное занятие, хуже не придумаешь. «Наше
задание остается в силе»,— сказал Ломан, но его слова
означали для меня не более, чем отсчет времени и пассив¬
ное ожидание: прислушиваться к вертолетам над рекой,
следить, как полицейские обкладывают фонтаны да тор¬
мозят проезжающие автомобили, а подсознание в это
время ест тебя и точит: «П о палея на подставку.
Его похитили у тебя на глазах, ты по¬
терял его, и он, возможно, погибнет.
Раньше ты работал лучше. Старееш ь?»
Еще одна патрульная проехала мимо. Я воспользо¬
вался ею как прикрытием. Небо на востоке посветлело,
но фонари около американского представительства еще
не выключили.
Я встал на ступеньках.
Движения на улицах пока не было, только полицей¬
ские машины. Рикши запаздывали. Город сбился с рит¬
ма и просыпался медленно и неохотно'.
Где-то в небе застучал вертолет.
534
Я автоматически считал секунды, кончалась вторая
минута. Еще одна — и надо звонить.
И вдруг какое-то шевеление на другой стороне при¬
влекло мое внимание. Через дорогу от меня располагался
крохотный городской садик, таких на улицах Бангкока
множество, они образуют настоящие оазисы. Мне сигна¬
лили ладонями. Из олеандровой заросли выставлялись
голова и плечи, он смотрел на меня и движениями кис¬
тей медленно показывал, что мне следует подойти.
По какой-то причине сам он подойти не мог. Я вни¬
мательно осмотрелся и с величайшей осторожностью
пересек улицу, в сквере было тихо. Косые солнечные лучи
освещали розовые цветы; вдали, за зеленью магнолий,
зазолотился купол храма. Под сенью влажных от росы
листьев царил полумрак. Он стоял там один и ждал меня.
Маленький индус.
Он заговорил тихо, едва слышно:
— Я не мог отойти. Следил за ним.— Теперь он
смотрел сквозь просвет между листьями в другую сторо¬
ну, на улицу, идущую перпендикулярно той, что я только
что пересек. Расстояние было ярдов пятьдесят, а просвет
в листве олеандров — не больше раскрытой ладони, но я
узнал его с первого же взгляда.
Это был человек из команды Куо.
Глава 20
САВАН
Новый день пробуждался к жизни. Казалось, что
рассвет коснулся пока только этого городского сквера
с розовыми цветами; улицы за его темной зеленью
были тихи и по-ночному спокойны.
По мере того как до них дотрагивалось солнце, ле¬
пестки раскрывались; орхидеи склонились к воде, а на¬
встречу им дрогнули и едва заметно приоткрыли свои
чашечки белые, словно восковые, лотосы. Над маленьким
прудом висел аромат камелий, запахи усиливались, сгу¬
щались, в воде и в воздухе замелькали мелкие цветные
видения, слабые вначале звуки становились острее и все
это будоражило чувства, каждое движение имело свой
особый смысл: зажужжала пчела, слетел опавший лист,
меж дрожащих теней сверкнула капля росы.
Он снова нетерпеливо дернулся, и я дернулся вместе
535
с ним, чтобы не выпустить его из виду сквозь небольшой
просвет в листве. Индуса я отослал полчаса тому назад,
он был рад уйти, а я не жалел — он панически боялся
Куо и всего, что с ним связано, и только действовал
мне на нервы. Оставшись один, я вздохнул с облегче¬
нием.
Китаец двинулся обратно, я не сводил с него глаз.
Он кого-то ждал, этот кто-то опаздывал, и китаец нерв¬
ничал, потому что полицейские патрули были на каждом
шагу. Мне ничего не оставалось, только молиться, что
к нему не подъедут, не станут расспрашивать и не за¬
берут с собой — тогда я потеряю его, а значит, потеряю
Куо и упущу шанс добраться до Персоны.
Я ухватился за ниточку, но ниточка была такой тон¬
кой, что оборвать ее мог один-единственный слетевший
с ветки лист.
Если его заберут, то начнут допрашивать, и он ничего
не расскажет. Откуда-то, но не из каких-нибудь там
развалин — все явные укрытия давно уже обыскали,—
появился человек из команды Куо. Появился предна¬
меренно.
Версия: Куо посылает их по очереди, чтобы прощу¬
пать возможные пути отхода. Для себя и для пленника.
Если их не тронут — они станут наводить контакты,
отходной маневр будет детально разрабатываться, они
обеспечат защиту, найдут людей; ну а если попадутся —
никто ничего не узнает, их план останется в тайне:
пилюля с ядом является надежной гарантией против
любого метода допроса, известного человеку.
Слабый шанс зарождался вместе с утром. Я должен
был не выпустить его, повторять его движения, следо¬
вать туда, куда он, выяснить, с кем он вступит в контакт,
идти за ним по всему городу, наводненному полицей¬
скими, любое действие которых против любого из под¬
ручных монгола оборвет тончайшую ниточку в один
момент.
Пангсапа это понимал. Какими бы ни были причины,
по которым он помогал мне выслеживать Куо и искать
Персону, он понимал, что вмешательство полиции лиши¬
ло бы нас единственного и, возможно, последнего шанса.
Постепенно наплывала жара. Испаряющаяся с зеле¬
ных оазистов влага подымалась в воздух и превраща¬
лась в дымку. На улицах появились автомобили, до меня
доносился их ровный приглушенный гул.
Человек повернулся. Я следил за ним. Он стоял.
536
теперь, глядя в противоположную от меня сторону,
и я заметил приближающийся оттуда автомобиль.
Контакт.
Я уже решил, что делать. Я вовсе не думал, что тот,
кого он дожидается, непременно придет пешком. Я бы
мог дать индусу задание, и он прислал бы такси, или
придумать что-то еще, чтобы автомобиль ждал меня. Но
ситуация была крайне деликатная: китаец и так был на
взводе. Неожиданно вынырнувшая машина могла спу¬
гнуть его, и он ушел бы, не дождавшись свидания.
Приближающийся автомобиль китайца не испугал,
значит, он знал о нем и ждал его. Он подошел к краю
тротуара, машина замедлила ход. Я посмотрел, как она
остановилась, затем сделал десять шагов к выходу из
сквера и приготовился.
Это был массивный черный «линкольн»-седан — про¬
токольная машина на семь посадочных мест, с плоскими
бортами и скромной металлической облицовкой. Кроме
водителя — никого. Китаец наклонился, они обменялись
несколькими фразами, после чего он открыл заднюю
дверцу и забрался внутрь, а я сделал единственно
возможное.
Упусти я их из виду — и хрупкая паутинка лопнула
бы, я мог никогда больше их не увидеть — ни китайца
этого, ни Куо, ни Персону. Я должен был продолжать
следить, а другого транспорта, кроме их седана, не было.
Огромный «линкольн» начал набирать скорость. Когда
он приблизился к выходу из сквера, я в считанные
мгновения успел открыть заднюю дверцу, вскочить на
ходу в машину и захлопнуть дверь за собой, пока води¬
тель еще только повернул голову и что-то крикнул,
дав по тормозам.
— Не останавливайся,— приказал китаец.
Он был молод. Моложе, чем Куо, и чем-то на него
похож. Узкие бедра, мощные плечи, спокойный взгляд —
первоклассный атлет, посвятивший свою жизнь состяза¬
нию не на жизнь, а на смерть. Он превосходно контро¬
лировал положение. Контакт состоялся, нервный зуд
ожидания спал, его голос был так спокоен, как и
взгляд.
— Пожалуйста, повнимательнее.
Мягкий подлокотник между ним*и мной был опущен,
я скосил глаза — поперек лежал гладкий ствол, на
несколько дюймов не достававший мне до печени.
Единственное преимущество пружинного оружия —
537
это то, что оно стреляет тихо. Тише, чем любой пистолет
или винтовка, какие бы средства грушения выстрела
ни применялись. Но уже со среднего расстояния —
шесть футов и более — оно неэффективно, если необхо¬
димо пробить одежду. Даже с четырех футов из него
нельзя убить человека, одетого в легкое платье. Пружин¬
ное оружие поражает насмерть, если до цели два фута
и менее, да и то при условии, что стрела попадет
в жизненно важный орган,, не задев кость. Пользу оно
приносит только тому, кто знает его технические огра¬
ничения и умеет правильно им пользоваться.
В арсенале команды Куо оно. естественно, имелось.
Профессиональный снайпер всегда бы нашел ему нужное
применение. Сидящий рядом со мной человек имел
такое оружие на случай, если придется, будучи оторван¬
ным от своих, кому-то пригрозить или кого-то убить.
У него, конечно, было и оружие иного рода, но в данный
момент идеально подходило именно это. Расстояние
минимальное, жизненно важный орган — печень — со¬
всем рядом, острый стальной наконечник нацелен точно.
И не дрогнет рука, и не помешает ни тазобедренный
• сустав, ни нижнее ребро.
Китаец —он говорил с заметным шанхайским акцен¬
том — снова обратился к водителю:
— Поезжай к парку, а затем вокруг парка кругами.
„«Линкольн» свернул на Пхая-Тхай-роуд и поехал
по направлению к Раме IV. Разумеется, мы уходили от
их базы. Было бы обременительно иметь на руках второ¬
го пленника в то время, как они отчаянно искали
безопасное место, куда перекинуть первого. Моей един¬
ственной надеждой было перехитрить их и либо выну¬
дить привезти меня к себе на базу, либо выдать их поли¬
ции, убедившись предварительно, что капсулой с ядом
они воспользоваться не смогут. Я все еще надеялся.
— Где женщина? — спросил он на хорошем англий¬
ском.
Сиденье в седане было неподвижно закреплено на
опорах, но мягкая задняя спинка, обитая кожей, могла
отклоняться назад дюймов на шесть.
— На явочной.
Для них было логично предположить, что мы рабо¬
тали в одной группе — нас вместе видели на улицах, ког¬
да она за мной следила, и, возможно, поодиночке —
входящими или выходящими из британского посольства.
Его первая мысль — убить двух зайцев сразу.
538
Шесть дюймов было бы достаточно. Стрела скользнет
мимо, не задев меня.
— Где ваша явочная?
Мы поворачивали налево, вдоль по Раме IV, в сторону
Люмпини-парка. Сарай с воздушными змеями находился
ближе, чем мастерская гранильщика, к тому же там
больше места и, следовательно,— большой простор для
оперативных действий.
— Сой-Наронг-9.
Сказав это, я резко задержал дыхание, уперся ногой
в сиденье впереди и быстро, раскрывающимся движе¬
нием вжался в заднюю спинку, заставив ее отклониться
до предела, а правой рукой в этот момент рубанул по
лежащему на стволе запястью.
— Пожалуйста, повнимательнее,— сказал он..
С ребра ладони у меня потекла кровь.
Был слышен только короткий, свист и звонкий щел¬
чок. Ствол подпрыгнул вверх, ладонь опустилась, стрела,
вспоров кожу, разорвала мышцы.
Прекрасная выучка. Реакция как у кошки, нервные
центры передали импульс почти мгновенно.
Он сказал шоферу:
— На Сой-Наронг-9. Скорость умеренная.
С нами поравнялась полицейская машина, сидев¬
шие в ней патрульные смерили нас суровым изучающим
взглядом, и я почувствовал, как острие многозначитель¬
но уперлось мне в бок. Сидя смирно, я смотрел на дорогу,
на полицейских — вот они прибавили газу и вскоре скры¬
лись впереди.
— На Сой-Наронг-9, какой номер?
— Склад,— ответил я.
Он опять заговорил с водителем.
Очень медленно, глядя на китайца, я протянул руку
немного вперед, чтобы кровь капала не на брюки, а на
коврик под ногами. Он улыбнулся и кивнул.
Снова заговорил, когда подъехали к складу:
— Пожалуйста, в которую дверь?
— В ту, что с аллеи.
Он приказал шоферу развернуть «линкольн» и встать
на выезде у первой двери. Обычно так и делали, потому
что аллея вела в тупик, он это видел и хотел, чтобы маши¬
на ждала наготове, и он сразу мог умчаться в нужном
направлении. О.н сделал это не потому, что чего-то опа¬
сался, он просто поступил верно, и это меня обеспокоило.
Он не выказывал никаких эмоций. Когда доходит до
539
схватки вплотную, я предпочитаю, чтобы противник что-
то чувствовал,— лучше, если это будет страх, но с таким
же успехом можно сладить и с ненавистью. Характер
чувства значит меньше, чем глубина. Глубже и сильнее
эмоция — глубже и сильнее подавлена способность мыс¬
лить.
Китаец не проявлял никаких чувств. Одно только сло¬
во «пожалуйста» достаточно ясно говорило о его абсо¬
лютной уверенности. Куо таких только и подбирает —
рефлексы и мускулатура дикой кошки, мозг робота.
Автомобиль наконец остановился. У меня было три
или четыре секунды, чтобы прикинуть варианты. Ни один
не подходил. С рядовым головорезом я бы справился,
даже с двумя. Однако пространство для активных дей¬
ствий было невелико: «линкольн» блокировал аллею,
и обе двери — автомобиля и склада — надо было откры¬
вать и закрывать. Недостаточная свобода передвижений
дает преимущество, когда противник медлит и не успе¬
вает реагировать. Реакция же этого получеловека-полу¬
автомата при схватке на короткой дистанции была по-
настоящему опасна. Вот почему я решил сначала войти
в склад, а уж там распорядиться ситуацией как полу¬
чится. Нападать на улице нечего было и думать.
В узкой глухой аллее восьмицилиндровый двигатель
«линкольна» производил довольно громкий шум.
По-китайски:
— Когда я выйду из машины, езжай на место.
Скажи им — буду через час.— По-английски: — Дверь
заперта?
— Да.
— Ключи?
— У меня.
— Входи. И пожалуйста, повнимательнее.
Они следили за нами — крупные самцы ч у л а в си¬
не-багровой боевой раскраске и самочки п а к п а о с
изящным хвостовым оперением. Они не всколыхнулись.
Утренний воздух замер, от открывающейся двери
сквозняка не было.
Я слышал, как он ее прикрыл. Урчание двигателя
«линкольна» усилилось, затем смолкло вдали. В похожем
на пещеру сарае гасло любое эхо, я едва различал звуки
его Шагов — четыре шага назад, пять. Я знал зачем.
Он сменил оружие. При выстреле с пяти шагов
пружинный механизм бесполезен.
— Встань ко мне лицом, пожалуйста.
•540
Автоматический многозарядный «ноль тридцать
восьмой» с глушителем.
«Глушитель» — вообще-то неправильный термин.
Ни один ствол нельзя заставить стрелять молча. Звуко¬
поглощающее устройство уменьшает грохот, но и сни¬
жает убойную силу. И разница такая же, как между
убийством и увечьем,— а покалеченный человек часто
способен бежать и даже драться, и даже может прибли¬
зиться на опасное расстояние, прежде чем прозвучит
второй выстрел. Выражаясь короче, у него был половин¬
ный глушитель — такой убирает лишний шум, не оказы¬
вая заметного влияния на поражающую мощь ствола.
На улице или в здании выстрел услышали бы. И здесь
он тоже покажется громким, но снаружи никого нет,
а резонанса не будет, ибо кругом воздушные змеи, и их
много. Он их увидел, с ходу оценил акустику и сменил
пружинный пистолет на настоящий — автоматические
действия профессионала.
— Где женщина?
Сквозь дыры в крыше падал солнечный свет, и мы
стояли, наступив на собственные тени. На расстоянии
в пять шагов я был бессилен — он разрядит пушку, как
только я прыгну. Оставалась последняя возможность —
хоть как-то вдолбить ему, что полезнее меня доставить
на базу, где Куо сам сможет задавать вопросы.
— Ее здесь нет,— ответил я. Нужно выиграть время.
Необходимо придумать довод, на который он клюнет.
— Ты сказал мне, что она здесь.— Он констатировал
очевидный факт. Ни удивления, ни разочарования, ниче¬
го. Коротко и быстро поворачивая голову, он осмотрелся.
Каждого поворота хватило бы только на полпрыжка.—
Но я не могу ее ждать,— он снова, не двигаясь смотрел
мне прямо в лицо,— мне приказано убить тебя сразу же,
как увижу. По возможности, разумеется. Возможность
есть. И женщину тоже. Но ее нет, а ждать я не могу.
По спине у меня пробежал холодок.- Это был одетый
под человека робот-убийца, запрограммированный и за¬
пущенный знающим свое дело специалистом — Куо.
— У них есть план,— сказал я.— У полиции.
Я придумал один-единственный довод, который мог
бы подойти.
— У полиции?
Это будет трудно, подумал я, потрму что машина
запрограммирована на убийство и механизм тикает,
а часы криком не остановишь.
541
Кровь стекала на кончики пальцев и загустевала
там, как воск на свече. Рана начала затягиваться.
В бесконечно малых ее сегментах, в одном за другим,
шел процесс заживления,, автоматически включенный
организмом. Две недели'— и раны не будет, даже без
медикаментов. Пустые хлопоты. Процесс заживления не
продлится и двух минут.
— Да. Готовый план действий. Он не оставляет вам
ни одного шанса выбраться из города. Неважно, с плен¬
ником вы будете или без него. Я знаю все детали плана.
Я помогал им его составлять.
Но он не слушал. Быстро двигая головой, он внима¬
тельно осматривал пол вокруг меня и то, что за моей
спиной. Я продолжал:
— Когда они начнут, действовать по этому плану
и Куо поймают, он поймет, что я все знал. Знал и мог
сообщить ему. Он поймет, что, убив меня, ты лишил его
возможности избежать ловушки. Что он с тобой сделает?
Химические реакции, происходящие в моем теле,
вызывали свертывание крови, заложенные природой реф¬
лексы были направлены на сохранение жизни. В том
же направлении работали клетки мозга, но я уже понял,
что начинается смерть.
— Пожалуйста, встань рядом с ящиком.
Ствол пистолета дернулся, указывая на ближайшую
ко мне большую коробку. Она лежала слева от меня.
Он был силен и молод и мог запросто меня туда уложить,
но зачем пачкать руки?
—- Встань перед ящиком, пожалуйста. С этого конца,
вот так.— Черный глаз пистолета подмигнул мне снова.
Я сказал:
— Как большинство людей, я дорожу жизнью. От¬
вези меня к Куо, и его жизнь я тоже сберегу. И твою,
кстати.
— Быстрее, пожалуйста.
На лбу у меня выступил пот. Я разозлился. Раньше
всегда срабатывало безотказно: я выходил из подобных
передряг хитростью либо ■ силой, а передряги бывали
почище этой; у. меня остались шрамы, но они покрылись
живой тканью, живой — вот что главное.
В последний раз оценка ситуации: если я не подойду
к коробке, он выстрелит. Если подойду — тоже выстре¬
лит. Буду заговаривать зубы дальше — пуля; если прыгну
на него, то одна пуля в полете, а вторая и-третья — ког¬
да упаду. Не пойдет.
542 '
Я повернул голову и взглянул на свой будущий
гроб.
— Пожалуйста, быстрее.— Я уловил в его голосе
резкие нотки. Это уже не просто команда, хуже — он
терял терпение.
Человеку всегда кажется, если он в такой момент
вообще способен что-то думать и соображать, что когда
дойдет до последней черты, то ему предоставится шанс
побороться, подвернется случайное счастье. И как ни
призрачен этот последний шанс, человек надеется, что
паршивые божки, которым он вверил свою судьбу, не
допустят, по крайней мере, того, чтобы его ввели во
Тьму Неизвестности как быка на скотобойню.
Я передвинулся к ящику, но не из покорности, а пото¬
му что это на несколько секунд продлевало мое суще¬
ствование, и в эти секунды могло произойти что-то, что
дало бы мне еще один шанс.
Стоя у ящика из-под змеев, я смотрел ему в лицо.
Злость прошла. Мысли были ясны как никогда, и я поду¬
мал: интересно, что он сделает с моими останками?
До возвращения на базу он отвел себе целый час, так
что успеет как-нибудь прикрыть мое тело, и тревоги на
первых порах никто не поднимет. Возможно, он отцепит
один из змеев, прикроет им коробку и уйдет.
Весьма оригинальный саван.
Рука китайца привела пистолет в нужное положение;
чтобы сделать выстрел еще глуше, он прижал его к пра¬
вому боку.
— Если хочешь, можешь закрыть глаза,— сказал он.
— Благодарю за любезность. Я предпочитаю дер¬
жать их открытыми.
— Хорошо. Как хочешь.
Хлопок получился негромким — глушитель гасил
звук; но хрупкие бумажные змеи затрепетали.
Глава 21
ПОСРЕДНИКИ
В «номере шесть» ч помимо Ломана были еще трое.
Он занимался с ними, но попросил уйти, как только я во¬
шел. Однако зазвонил телефонной снял трубку и долго
кого-то слушал, то й дело бросая в мою сторону лишен¬
ные всякого выражения взгляды.
543
Когда разговор был окончен» Ломан заметил:
— Я пытался связаться с тобой.
— Есть новости?
— Да,— он посмотрел на мою руку,— есть новости.
Что с тобой случилось?
— Ничего, из чего можно было бы извлечь пользу.
Значит, все официально? Обмен пленниками?
Лицо его стало непроницаемым. Мне это надоело.
Ему никогда не нравилось, если кто-то знал больше, чем
он. Усевшись прямо на стол, я решил подождать. Он
не мог удержаться, чтобы не спросить:
— Как ты узнал, что это обмен?
Украсть человека у них называется похищением.
Купить за его жизнь свободу какого-нибудь мерзавца —
обменом. Да назови как хочешь, только...
— Эм-Ай-6 сказали.
— А как они узнали?
— Они давно знали об этом.
Сверкающие глазки сверлили меня насквозь. Этим ут¬
ром он блестел, как воздушный шар, который вот-вот
лопнет.
— Они не могли,— уныло заявил он,— они бы что-
нибудь предприняли.
— Им удалось проведать, что планируется обмен,
но они не думали, что возьмут Персону. Они считали,
это буду я.
Маленькие руки Ломана так и взлетели в воздух.
— Какой же это идиотизм — межведомственное
соперничество! Какая тупость! Они знали, что наме¬
чается обмен, м ы знали, что готовится попытка покуше¬
ния на жизнь Персоны. Обменяйся мы информацией,
сопоставь факты — могли бы разработать что-нибудь
совместно. Но почему они...
— О Боже! Ломан, что нам теперь, отправиться
разгонять Уайтхолл? Выкладывай, что у тебя, и покончим
с этим.— День мой начался скверно, и мне не хотелось,
чтобы от так же продолжался. Я не мог себе представить,
как посмотрю в лицо Пангсапе — он дал мне один шанс
из тысячи, выложил как на блюдечке, а я свалял дурака.
Ломан кинул мне через стол листок бумаги.
— Прочти.
Заголовка не было. Обычный машинописный текст,
первый экземпляр, отстукано наспех.
«Бюллетень № 34/33/Н202 в сжатом изложе¬
нии. По дипломатическим каналам сделаны сле¬
. 544
дующие официальные подходы: Китайская рес¬
публика информирует Объединенное Королев¬
ство, что некая третья сторона, остающаяся
на настоящий момент инкогнито, предложила
обсудить вариант немедленного перевода Персо¬
ны на китайскую территорию при условии
осуществления платежа в размере 80 (восьми¬
десяти) миллионов гонконгских долларов. Вы¬
ражая полное отсутствие какой-либо заинтересо¬
ванности в данном предложении, китайская сто¬
рона вместе с тем глубоко озабочена сложив¬
шейся в Бангкоке ситуацией и всецело разде¬
ляет тревогу, испытываемую по этому поводу
Объединенным Королевством. Китайская сторо¬
на выражает желание и готовность осущест¬
вить безопасное освобождение Персоны п^тем.
указанного выше денежного платежа и после-
дующую выдачу Персоны Великобритании, но
при наличии с британской стороны гарантии, что
из тюрьмы в г. Дареме, Англия, будет освобож¬
ден патриот Китайской республики Хуанг Ксиунг
Ли, которого британская сторона' обязуется до¬
ставить в место, где по взаимной договорен¬
ности и с учетом требований обеих сторон
вышеоговоренный вариант обмена может со¬
стояться. Китайская республика считает умест¬
ным выдвинуть требование о полном возмещении
ей британской стороной всей выплаченной сум¬
мы. Данное предложение следует рассматривать
как акт доброй воли, призванный укрепить
дружеские отношения между нациями и пред¬
принимаемый в духе неукоснительного соблю¬
дения прав человека».
Ломан с нетерпением наблюдал за мной.
— Итак...— сказал я.
И тут его прорвало.
— Предложение поступило ранним утром и, естест¬
венно, рассматривается с .учетом всех обстоятельств.
Это сейчас самое первоочередное дело. ^Отклонять его
никто не думает, потому что никто не уверен, что Персо¬
на, когда его найдут, будет жив и невредим. Мне стало
известно, что обмен действительно состоится и что уже
ведутся приготовления — параллельно с непре-
кращающимися ни на минуту интенсивными поисками.
Следовательно, это теперь вопрос времени. Обмен со¬
545
стоится через несколько дней; взбудораженная общест¬
венность у нас в стране оказывает огромнейшее давле¬
ние на правительство, но народу ничего не будет сказано
до тех пор, пока обмен не осуществится. Причины
понятны.
Ломан кружил по комнате, я сидел и смотрел. В руке
пульсировала кровь, каждый толчок болью отзывался в
ране, но я наслаждался этой болью. Ведь я уже готов
был распрощаться с любыми ощущениями.
Вот и ответ еще на один вопрос: оказывается,
это на самом деле государственный уровень, хотя
я ничего подобного и не допускал. Китай все-таки ре¬
шился. Похищение осуществила «остающаяся инкогнито
сторона» — то есть вроде бы не сами китайцы. И это
произошло в Таиланде — опять же не на китайской
территории. И мотив элементарно прост — выкуп. Мо¬
тив, совершенно не имеющий отношения к отбываю¬
щему заключение китайскому агенту. Но... как жест доб¬
рой воли... дабы укрепить дружбу... да еще так полу¬
чилось, что в Англии как раз сидит их агент... то почему
бы всем не собраться, не сделать, что предлагается,
а потом мирно и счастливо жить и благодарить друг
друга?
Даже с коммерческой точки зрения все шито-крыто.
Китай выплачивает Куо восемьдесят миллионов гон¬
конгских долларов, которые получает потом обратно
от англичан, Хуанг Ксиунг Ли достается ему бесплат¬
но. А на повестку дня становится важнейший вопрос:
Китай получает научно-техническую информацию,
позволяющую создать супероружие, которым можно
пугать весь мир, как Восток, так и Запад.
— Дело времени,--- повторил Ломан.
— Точнее нельзя?
— Мы пока не знаем. Но как только станет известно,
что Персона находится на территории Китая, предложе¬
ние будет официально принято, я не сомневаюсь.
К тому же мне так сказали. Еще сообщили, что Хуанг
Ксиунг Ли уже выпущен и сейчас в пути — его везут
из Дарема в Хитроу. Теперь тебе, надеюсь, понятно,
с какой скоростью все разворачивается. В течение послед¬
него часа я дважды по прямой посольской линии выхо¬
дил на Бюро, инструкции однозначны: найти Персону
и освободить его до того, как сможет состояться обмен.
Телефон снова зазвонил. Не успел раздаться второй
звонок, а Ломан уже держал трубку у уха.
546
— Слушаю.
Он кивнул мне, я подошел и взял трубку. Голос ее
был пуст и невыразителен.
— С тобой хотят поговорить.
Я понял: сейчас.
— У тебя все получилось? — Он не представился.
— Нет.
— Что произошло?
-— Я упустил возможность.
Подробнее мы говорить не могли, линию, возможно,
прослушивали. Так же спокойно он спросил:
— Но мой человек не виноват? — Он имел в виду
индуса.
— Нет. Он действовал безупречно. Виноват я сам.
Ломан наблюдал за мной. Я отвернулся.
— Вам сейчас будет тяжело. Они готовы на все.
Но надеюсь, информация еще поступит. И если так, то
мне необходимо будет найти тебя немедленно. Могу ли
я рассчитывать, что ты будешь на месте?
— Безусловно.
— Хорошо. Так и поступим.
Кто-то колотил в дверь. Ломан пошел открывать,
а я тем временем положил трубку. Это был один из
посольских. Переговорив с ним, Ломан повернулся ко
мне.
— Что-то важное?
— Рыботорговец.
— Подождет?
- Да.
Ломан кивнул и вышел. Эту кличку он присвоил
Пангсапе из-за аквариума с окрашенной кровью водой.
Я остался один. Хотелось снова набрать ее номер
и спросить, как она, но в этом не было необходимости.
С ней все в порядке. Просто я хотел опять услышать
ее голос, больше ничего. Это было возможно, вот и все.
Возможно, как и боль в руке.
Хирург в полицейском госпитале наложил шов. Пять
стежков. Он задавал вопросы, но я ответил, что упал
рукой на разбитый унитаз, после чего он затнулся
и больше ни о чем не спрашивал.
Огромные бумажные змеи и близкое дыхание смерти
вызвали у меня в последнюю секунду странное чувст¬
во — показалось, что разыгралось воображение. Один
змей висел прямо за спиной китайца. Он стоял передо
мной с пистолетом, изготовившись для убийства. Змей
547
был с нарисованным лицом. И вдруг я увидел три лица
в ряд, одно за другим.
Лицо китайца — холодное и бесстрастное в момент
выстрела и дрогнувшее в изумлении, когда он начал па¬
дать. Он падал медленно и, оседая, открыл второе лицо —
лицо бумажного змея с хищным взглядом и свирепо
оскаленными клыками. А позади, немного высунувшись
из-за змея, она смотрела, как падал китаец, и ее лицо —
третье,— исказило выражение ненависти, она смотрела
на него сверху вниз; но вот ненависть сменилась полным
спокойствием, она закрыла глаза, и я увидел перед собой
лицо спящего ребенка.
Китаец даже не шевельнулся. Кровь вытекала из ма¬
ленького отверстия на шее. Она стреляла в третий позво¬
нок шейного отдела, пуля вышибла его и разорвала
нервный ствол. Выстрел был точен, как скальпель хирур¬
га, с учетом всех особенностей мелкого калибра.
Из ствола шел дымок, и, поднимаясь, извивался
в падающих сквозь крышу солнечных лучей. Ее глаза
открылись. Я переступил через труп и забрал у нее писто¬
лет. Он ей больше не понадобится. Один прекрасный
день, о котором она мечтала, наступил, и легенда Полу¬
маски дописана.
Мы дошли до посольства не торопясь, растягивая
каждую минуту выпавшей нам передышки. Под сенью
магнолий в парке мы шли будто позабывшие .обо всем
влюбленные. Я молчал, потому что психологическая
травма, которую она перенесла, быстро не проходит;
она же, наоборот, говорила и говорила. О самых простых
вещах.
— Лоусон позвонил на рассвете и сказал, что ты от
него ушел в районе центральной телефонной станции.
Мы встали на свое обычное дежурство. Он вернулся
к отелю, Грин прикрыл Сой-Суэк-3, а я отправилась к
сараю с воздушными змеями. Могла, конечно, быть и дру¬
гая расстановка, но на этот раз так получилось.
Она взяла меня за руку, быстро и неожиданно,
и я почувствовал, как она дрожит. Сама убила человека.
Причина — то, что «они» сделали с Ричардом, мое же
спасение было лишь благовидным предлогом. Пройдет
время, она найдет объяснение и забудет.
Пальцы дернулись, я их отпустил, и она сказала:
— Я видела, как разворачивался «линкольн»... реши¬
ла войти через другую дверь и посмотреть, не смогу ли
что-нибудь сделать.
548
То, что у их группы имелись ключи, я знал. Она
отпирала дверь раньше, ночью, когда пришла за Ломаном.
— Он бы...— опа судорожно перевела дыхание и на¬
чала фразу сначала: — Он бы убил тебя, да? Если бы
я этого не сделала?
— В следующие полсекунды.
Найти объяснение и забыть.
— Я не имела в виду...
— Не надо. Я знаю.
— Я бы все равно это сделала, не в этот раз, так
в другой. Я рада, что это был ты.
Небо над сочной зеленью магнолий было синим, та¬
кой синевы я никогда раньше не видел. Мы медленно
шли в золотом свете.
— Я не жалуюсь,— сказал я.
Она начала смеяться. Сначала тихо, потом громче,
пока смех не стал резким и неестественным. Я обо¬
рвал ее:
— Хватит, прекрати сейчас же.
И с этой минуты она уже чувствовала себя нормально.
Я поймал ей такси, назвал водителю адрес — британ¬
ское посольство, а сам прошел пешком до расположен-''
ного в трех кварталах полицейского госпиталя.
Ломан вернулся минут через десять. Он не сказал мне,
куда его вызывали,— все они обожают корчить из себя
пуп земли, когда перед ними сидит агент; «дважды по
прямой линии... выходил на Бюро... инструкции однознач¬
ны...» и далее в таком же роде.
— Чего хотел рыботорговец?
— Запрашивал местонахождение и возможность кон¬
такта.
— Он о ч е н ь хороший человек. Ни в коем случае
не следует недооценивать его возможности. Прекрасный
источник информации.
— Боже мой, Ломан, да знаю я это! Сегодня утром
он уже дал мне ниточку, и все могло получиться... от¬
лично получиться, ч
Он замер, как статуя, весь внимание.
— И что?
— Сорвалось. В итоге я попался сам. Один убит.
Ломан кивнул.
— Помочь замести следы?
— Не надо.— Что характерно — с Ломаном всегда
так. Только начнешь раздумывать, сколько еще времени
549
ты сможешь его терпеть, как он сразу говорит что-ниоудь
хорошее. Другой бы на его месте меня сейчас в порошок
стер — упустил единственную наводку, когда больше их,
может быть, и не предвидится.
Он уже направился к телефону, но я остановил его.
— В особый отдел я передал. Из госпиталя, когда
дожидался своей очереди. Черный «линкольн», зареги¬
стрирован в Бангкоке, номер и так далее. На заднем
сиденье искать заряженный стрелами пружинный писто¬
лет. Если, конечно, дверцу откроют.
Он спрашивал про направление: откуда, в какую сто¬
рону; другие детали. Все существенное я рассказал.
Про убитого не спрашивал — раз все чисто и подбирать
за мной не надо, то он доволен.
— Не исключена вероятность того, что автомобиль
все-таки найдут,— сказал он.— «Линкольнов» немного.
Плохо, что в «Метрополитен» не передадут и розыск не
объявят. Чертовы спецы, особые службы во всем мире
одинаковы.— Он отвернулся к окну и спросил: — Об
убитом доложил?
— Нет.— Сообщать или нет о человеческих поте¬
рях — это обычно остается на усмотрение директора
и агента не касается. Обстоятельства складываются
по-всякому.— Ты можешь пока не лезть туда, Ломан?
— Причина?
— Надо бы там кое-что сделать, и ничто не должно
мешать. Прошу несколько часов.
— Хорошо.— Он произнес это после небольшого
раздумья.
Задание, похоже, летело ко всем чертям, и Ломан
осмотрительно ни на чем не настаивал. Не хотел обрас¬
тать ответственностью за ошибочные решения. Насколь¬
ко возможно, он предоставлял мне свободу действий,
и это, пожалуй, был единственный твердо усвоенный
им урок. Я работаю один, и Ломан понимал, что вынуж¬
ден будет с этим смириться. Но он все равно считал,
что фиаско приближаете^.
Я посмотрел на часы. Половина второго.
— Буду выходить на связь по мере надобности.
— А если позвонит Пангсапа и скажет...
— Пангсапе придется подождать, пока я не объяв¬
люсь.
— У тебя что-то есть, Квиллер?
— Сыграю лоб в лоб. Иначе тупик и голова в кустах.
Третьего не дано.
550
Что ему оставалось делать? Ничего. Только свалить
все на меня.
— Учти, у нас примерно двое суток. Сорок восемь
часов. Этого времени достаточно, чтобы Ли доставили
из Дарема в Лондон, а оттуда на китайскую границу.
Куо это тоже знает. Им наверняка известно, что пред¬
ложение намечено принять и ни одна из сторон не соби¬
рается тянуть время. Сегодня, в крайнем случае завтра,
Куо сделает все возможное, чтобы выбраться из Бангко¬
ка,— говоря это, он дошел со мной до дверей.— Англия
не может оправиться от шока, все мучительно следят
за развитием событий. Пока сообщено лишь то, что
Персону увезли и он в опасности. Кстати, это так и есть.
Те многие на Уайтхолле, кому известно о варианте
обмена, мучаются куда больше — понимают, что придет¬
ся уступить и вместе с Ли выдать Китаю оружие неслы¬
ханного потенциала.
— Сорок восемь часов,— повторил я его слова,—
уйма времени. Можно многое успеть, если повезет.
О Боже, повезет ли нам наконец?
Выйдя от Ломана, я взял такси, сошел, немного не
доезжая, и, соблюдая максимальную осторожность,
приблизился к той двери склада, что выходила на аллею.
Китаец сказал водителю, что будет через час. Тридцать
минут назад они должны были начать беспокоиться.
Можно допустить, что еще полчаса уйдет на то, чтобы
они поняли — он угодил в дерьмо, и если они на этом
успокоятся, то о нем забудут. Но я считал, что успо¬
коиться и наплевать на него в сложившейся ситуации
они просто-напросто не могут себе позволить: им необ¬
ходимо было удостовериться, что его не схватили и что
профессионалы в полиции не вытягивают сейчас из него
жилы, вовремя перехватив капсулу с цианистым калием.
Они должны быть уверены, что по-прежнему находятся
в безопасности, что вокруг их базы в эту самую минуту
не стягивается кольцо вооруженных полицейских.
Им придется либо сорвать замок, либо взломать
дверь, и я не знал, какой дверью они воспользуются.
Поэтому в момент их прихода я должен находиться
внутри. Пистолета у меня не было, я полагал, он не
понадобится — если они вообще придут, то не будут да¬
же знать, что я здесь. Операцию я планировал начать
с момента их ухода, проследить за ними и обнаружить
базу.
551
Если бы это мне удалось...
В аллее чисто. Я обошел склад со всех сторон, при¬
сматриваясь и прислушиваясь. Затем внутрь, сначала
отпереть, потом запереть за собой. Когда придут —
дверь должна быть заперта. Только после этого я обер¬
нулся.
Мертвый китаец исчез.
Я оцепенел и напрягся.
Густая лужица крови на дощатом полу потемнела,
воздушные змеи не шевелились, тишина стояла полная.
Неприятный, нервный холодок снова пополз по позво¬
ночнику. Целых две минуты я стоял и следил за бумаж¬
ными драконами. Они служили отличным прикрытием
и поглощали звуки, но любой, кто захотел бы выйти
из-за них, привел бы змеев в движение.
Они свисали с шестов абсолютно неподвижно.
Вероятно, шофер доложил Куо, но тот ждать не стал.
Китаец хоть и контролировал ситуацию, но находился
с противником один на один, а этого было доста¬
точно, чтобы Куо заволновался. Для обеспечения без¬
опасности он немедленно направил человека, и тот нашел
и увез тело.
Успели, сукины дети. А я опоздал. Дьявол, совсем
чуть-чуть.
На складе было удивительно тихо. Пять минут, что¬
бы осмотреть место. Злость на себя, крушение послед¬
ней надежды, презрение — соединившись, все это жгло
изнутри, а мозг отчаянно, напряженно искал хоть какой-
нибудь выход. Какая-то надежда все же оставалась.
Но их не было. Никого. Я отпер дверь, вышел на
улицу. И вдруг уловил краешком глаза, почти на самой
границе поля зрения, неожиданное быстрое движение.
Пригнувшись, я кинулся в сторону, прыгнул и, когда го¬
рячая волна взрыва окатила меня, царапая осколками
одежду и ударив грохотом по барабанным перепонкам,
я находился от двери уже ярдах в двенадцати.
х Глава 22
ПРИМАНКА
Период реагирования человека на внешний раздра-
" житель состоит из трех фаз: время, необходимое для
улавливания и приема сигнала; время выбора правиль¬
552
ного ответного действия и сама ответная реакция. Имеют
значение следующие факторы: возраст, состояние здо¬
ровья, мышечный тонус, усталость, алкоголь, кофеин
и другие. Наиважнейший из всех привнесенный фактор:
тренировка, то есть формирование привычки.
Реакция пилота на визуальный сигнал (неожиданное
приближение самолета противника) занимает, как пра¬
вило, одну и семь десятых секунды, причем раскла¬
дывается это время следующим образом: ноль и девять
десятых секунды — чтобы засечь, рассмотреть и оценить
сигнал; ноль и пять десятых секунды — чтобы принять
решение (в данном случае уклониться от контакта),
ноль и три десятых секунды — чтобы непосредственно
отреагировать (включить приборы). Регулярная интен¬
сивная тренировка на наземных тренажерах (бомбар¬
дировка искусственными сигналами) снижает время
реакции более чем вполовину, и эти навыки, даже по
истечении нескольких лет, не утрачиваются, реакция
лишь слегка, весьма незначительно, замедляется.
Скорость ответной реакции на раздражение органов
чувств (по нисходящей): зрение, слух, осязание, запах,
вкус.
Кроме того, при зрительном восприятии сигнала
вступает в действие еще один фактор: сигнал, появляю¬
щийся из верхнего сектора поля зрения, вызывает
самую быструю реакцию. Человек проворнее уходит от
того, что падает сверху, например, от летящего камня,
чем уклоняется от угрозы, исходящей снизу.
Когда я вышел из склада, ситуация в определенном
смысле сложилась в мою пользу, потому что сигнал был
визуальный и шел сверху. Но самым моим большим
преимуществом были остаточные навыки тренировки.
С того времени, когда я последний раз находился
на сборах на специальной базе в Норфолке (в шутку
мы называем ее «шутиховым полигоном»), прошло уже
два года, но тренированности я не утратил; там в тебя
швыряют бомбочками с сажей, и лучшую оценку полу¬
чает обладатель самой чистой физиономии.
Итак, в результате, когда эта штука взорвалась,
я уже лежал у стены лицом вниз, причем расстояние
было достаточно велико, а положение тела выбрано
верно, а именно: головой в сторону, противопо¬
ложную от взрыва, лицо и голова прикрыты руками,
ступни ног вместе, чтобы подошвы ботинок образовали
подобие щита.
553
Три фазы реагирования протекали так. Первая —
сигнал замечен и интерпретирован. Человек на крыше
дома напротив склада поднял одну руку, и кулак его
казался слишком большим. Интерпретация увиденно¬
го — «слишком большой» кулак, возможно, означал гра¬
нату. Вторая — принятие решения: уклониться от опас¬
ности, возникающей при взрыве гранаты. (Это был
особый тип решения, после которого автоматически
идет следующая фаза: ответная реакция как таковая.
Решение уйти от пули повлекло бы за собой совер¬
шенно иные действия, потому что пуля способна пора¬
зить во много раз быстрее, чем граната). И третья фа¬
за — непосредственно реагирование. В моем случае ис¬
полнение принятого решения заняло намного больше
времени, чем у пилота, уходящего от чужого самолета.
Пилоту достаточно лишь привести в действие рычаги
управления машиной, но чтобы правильно среагировать
на угрозу взрыва гранаты, подсознание должно успеть
оценить массу исходных данных, как то: положение руки
бросающего — от него зависит, как долго граната про¬
летит в воздухе; размер, а следовательно, и вес гранаты,
который определяет время, необходимое для замаха
и броска (чем тяжелее, тем медленнее) и силу взрыва;
расстояние от позиции бросающего до примерной точки
удара; возвышение бросающего над этой точкой (всту¬
пает в действие сила тяжести и ускорение при падении);
и прочие факторы, среди которых масса, инерция,
сопротивление воздуха, траектория и так далее.
Ответная реакция порождает действие: тело начи¬
нает двигаться. Но оно должно знать, как двигаться.
Полученные данные подсказали, что замах находится
в начальной стадии и продлится еще, вместе с движением
руки вперед и броском гранаты, около секунды; далее
было оценено, что полет гранаты в воздухе до момента
ее соприкосновения с землей займет немного больше —
секунды полторы, и еще одна секунда пройдет, прежде,
чем она разорвется и полетят осколки. Таким образом,
возможны два варианта ответного действия: если на не¬
го остается менее секунды, то объекту ничего не остает¬
ся, как только плюхнуться ничком на землю, стараясь
упасть головой в сторону от взрыва; но если времени
больше объект должен постараться оказаться на мо¬
мент взрыва в таком же положении, но на максимально
возможном удалении от гранаты.
Мое инстинктивное решение соответствовало второму
554
варианту.. Но работа инстинкта на этом не заканчива¬
лась. Я должен был отбежать, а в момент взрыва нахо¬
диться уже в положении лежа. Это были вполне опре¬
деленные инстинктивные команды: бежать как можно
быстрее, упасть как можно дальше, но у с п е т ь сгруп¬
пироваться с учетом грозящей опасности, чтобы подошвы
ног соединились за сотую долю секунды до того, как
раздастся взрыв.
Свою полезную роль сыграл и психологический
фактор: я пребывал под смешанным воздействием трех
сильнейших эмоций — шока от исчезновения трупа
китайца; гнева по поводу опоздания и страха, что для
меня приготовлена ловушка. Нервная система поэтому
была в состоянии предельного возбуждения и готовности
к мгновенным действиям.
Процесс сознательного мышления на три с половиной
секунды отключился, телом полностью управляли живот¬
ные инстинкты, главный из которых был направлен на
одно — спастись, выжить, и спонтанная попытка орга¬
низма защитить себя увенчалась успехом.
Ударной волной рвануло и закинуло на голову пид¬
жак, тяжелый град осколков обрушился на подошвы
ботинок, над головой окрошился кирпич и совсем рядом
упало и разбилось что-то, слетевшее сверху. Когда бара¬
банные перепонки вновь обрели способность восприни¬
мать нормальные звуки, я услышал вой полицейских
сирен. Секунд через тридцать послышался топот бегу¬
щих, они показались на входе в аллею, я начал подни¬
маться, и полицейские помогли мне встать на ноги.
Два часа спустя я позвонил в британское посольство
и спросил «шестой номер». Мне ответил Ломан.
— Слушай, Ломан, меня упекли в отдельную палату.
В полицейском госпитале. Задают кучу всяких вопросов.
Помоги-ка мне выйти.
Тишина в трубку.
-г- На этой улице?
— Да. Давай побыстрее. Надоело.
Он обещал прийти. Это менее пяти минут ходу.
Я пролежал на столе у хирурга пятьдесять минут:
рваные осколочные ранения левой голени, обоих плеч,
задней части головы; ссадины и ушибы на коленях,
локтях, на грудной клетке; шов на руке открылся. Хирург
был тот же самый, что принимал меня утром. Я сказал,
что оступился и упал в шахту лифта, но его это почему-
555
то не убедило, он вспылил и ответил, что по ранам этого
не скажешь, и написал: «ранения, полученные в резуль¬
тате взрыва», но успокоился, узнав, что особой службе
про меня известно.
Те на меня насели и не выпускали. Происшествие
наделало, конечно, шума, и они думали, что это связано
с похищением. Их было трое. Они сидели у моей кровати,
пока не пришел Ломан. Я сказал ему:
— Я ничего не могу им сообщить. Какой-то идиот
запустил в меня «ананасиной» и потом смылся. Больше
ничего не знаю. Умоляю, Ломан, избавь меня от их обще¬
ства. Хочу подумать.
Они по-английски понимали прекрасно, и им это не
понравилось, так что Ломану пришлось пообещать пол¬
ный письменный отчет, как только я немного оправлюсь.
Когда мы остались одни, я вкратце рассказал обо
всем, что произошло: о «линкольне», о сцене в сарае,
о том, как я потом туда вернулся, о пропаже тела
и о попытке убить меня гранатой. Винию я не упомянул,
сказал лишь, что кто-то оказался на месте. Он понял,
что речь идет о группе Эм-Ай-6, но это было надежно:
соперничество и трения в тайных коридорах присутст¬
вуют всегда и везде, но там правит также и негласный
закон, и я никогда не слышал, чтобы он нарушался.
Никто не фискалит и не ябедничает.
— Это была ловушка,— заключил Ломан.
— Не совсем. Просто они вернулись туда первыми
и забрали тело. Они же китайцы, не забывай — должны
захоронить его по обычаю. А потом Куо подумал, что
я тоже могу вернуться, чтобы проверить, не вернулись ли
они за своим пропавшим приятелем и послал одного
из команды с приказом убить меня при первом же появ¬
лении.
— Этот приказ,— задумчиво произнес Ломан,—
остается в силе. Куо сейчас оказался припертым к стен¬
ке. Смотри, как действуют,— им бы заметать следы да
придумывать, как выбраться из города, а они поднимают
по тревоге весь полицейский корпус, избрав самый шум¬
ный способ убийства,— и все для того, чтобы вернее
тебя прикончить. Граната дает больше шансов.— Он
смерил меня невеселым взглядом.— Они твердо намере¬
ны добраться до тебя и, когда узнают, что эта попытка
не удалась, повторят ее.
Говорить мне не хотелось, потому что в ушах звенело,
а стены немного покачивались; какую-то дрянь в опера¬
556
ционной мне все же впрыснули. Но Ломан должен был
знать, что его агент отнюдь не выведен из строя,
и я сказал:
— Естественно, повторят. На это и приходится пола¬
гаться. Это наша первая настоящая возможность —
и, вероятно, единственная; другой за оставшееся до
обмена время может и не быть. Кандидатов доставят
на место — и все, задание провалилось. Мы обязаны их
найти, и быстрее всего это можно сделать, позволив им
найти меня и повторить попытку.— Закачалась вся ком¬
ната, Ломан попытался что-то возразить, но я не останав¬
ливаясь говорил дальше: — Послушай, Ломан. Притащи
что-нибудь надеть. Мои тряпки не годятся, все изодраны.
Размер знаешь. И подыши машину, по возможности
быстроходную. Хоть какие-нибудь, но колеса. Тачка
может понадобиться.— Блестящие глаза следили за мной
сквозь сгущающийся туман.. Что за гадость они мне
воткнули? Я проклинал медиков.— Обещай, Ломан, что
сделаешь это. Для меня. Тряпки и колеса, как только
очнусь. Единственная возможность. Дадим заглотить на¬
живку. Сволочи. Насадим меня на крючок и поводим
у них под носом. Послушай, Ломан, обещай...
Свет погас.
Я проспал восемь часов. Когда проснулся, уже насту¬
пала ночь. Час ушел, чтобы влезть в присланную Ломаном
одежду и выиграть спор с госпитальным суперинтендан¬
том, который ни 'за что не желал выписывать меня без
визы хирурга. Упирая на личную ответственность па¬
циента за свое здоровье, я все же заставил его дать мне
подписать какую-то больничную бумагу, после чего ушел.
Было уже девять часов вечера.
По мере того, как прекращали действовать анестезия
и успокоительное, боль возвращалась, но я был доволен,
ибо это даже бодрило и придавало решимость. Они под¬
садили в нишу куклу и обвели меня вокруг пальца; под
самым моим носом схватили и вывезли охраняемого
нами человека; Пангсапа дал наводку, но я смазал и они
по-прежнему сидели в своей норе и готовились к прорыву
через границу. А теперь снова появился шанс, и скорее
всего — последний, и я должен наконец как следует им
распорядиться.
Вечерние улицы были пусты. Разъезжала только по¬
лиция. С ее стороны защиты ждать не приходилось,
потому что если Куо оставил где-то снайпера — он сни¬
557 '
мет меня уже на крыльце этой поганой больницы. Без
риска не обойтись. Они будут пытаться. Ломан знал это.
И я знал. Но если рисковать и не зарываться, то можно
было подставиться и уцелеть и заметить их, когда они
станут уходить. Большего не требовалось.
Они учитывали такую возможность. Человек на кры¬
ше знал, что уйдет, даже если я не погибну, потому что
в любом случае засечь и преследовать его я был бы не
в состоянии. Но их намерение расквитаться со мной было
серьезно. И поэтому они тоже вынуждены будут откры¬
ваться и, значит, рисковать, а времени у них оставалось
в обрез и они торопились.
Я вышел на ступени крыльца и ступил в красный
сектор.
Меня никто не поджидал. Не думали, очевидно, что
выйду так быстро. А может, даже и не знали, что жив.
Но я был жив и настроен продемонстрировать это. На¬
живка на крючке должна дергаться, а не висеть.
Посольство находилось в пяти 'минутах ходьбы, но
мне это расстояние показалось марафонским. Осколок
гранаты, пробив подошву ботинка, поранил мне ногу,
а кроме того, приходилось внимательно контролировать
каждое движение, попадавшее в поле зрения, в любой его
сектор. Но я хотел, чтобы боль, а вместе с ней и жизнь,
продолжалась.
Пять минут на раздумье. Имелось несколько объяснен
ний тому, почему вдруг они решили меня убрать. Первое:
могли подумать, что от китайца перед его смертью
я что-то узнал и теперь собираюсь провернуть какую-то
свою операцию, ничего не сообщая полиции. Второе:
наступил момент, когда они обрели уверенность в том,
что смогут вывезти Персону из города и доставить к гра¬
нице, следовательно, я уже не нужен им в резерве и от
меня лучше всего избавиться, потому что иначе я могу
быть им опасен. Третье: месть. Китаец являлся ценным
человеком в команде.
Вопрос: настолько ли они серьезны в своем желании
убить меня, чтобы для этой цели оставить одного из
своих, даже когда вся команда уедет?
Я дошел до посольства — там тоже было крыльцо
со ступеньками. Не люблю такие — обычно их соору¬
жают там, где следить особенно легко и мишень ничем
не прикрыта. Я жаждал стать мишенью. Но в то же
время и выжить. И необходимость балансировать на этой
неуловимой грани действовала мне на нервы.
' 558
Ломана в посольстве не оказалось, но для меня были
оставлены ключи. Выйдя обратно на улицу, я увидел не¬
много в отдалении припаркованный у тротуара черный
«тип Е»* с жестким металлическим верхом. Я просил
у Ломана скоростную машину, а он подобрал эту: черный
цвет делал ее незаметной, а жесткий верх он предусмот¬
рел на случай, если перевернусь. В таких деталях на
Ломана можно положиться.
Допустим, противнику известно, что гранатой меня
только ранило и что ближайший от склада с воздушными
змеями лазарет — это полицейский госпиталь. В такой
ситуации он станет подстерегать меня в трех местах:
полицейский госпиталь, посольство и отель «Пакчонг».
В первых двух противника не было.
Я поехал в «Пакчонг».
И попытка повторилась.
Глава 23
ПРОРЫВ
В облике отеля «Пакчонг» появилось нечто химери¬
ческое. Он напоминал фантазию из фильма Феллини:
люди со свечами появлялись откуда-то из темных колеб¬
лющихся теней, их лица в облачках света плыли над
землей и исчезали, как только они отворачивались.
Высоко вверху, поддерживая невидимые небеса, блесте¬
ли на резных колоннах позолоченные каменные листья,
из мрака доносились потусторонние голоса.
Консьерж окатил меня потоком вежливых извинений:
где-то закоротило предохранители, сеть вырубило, но
электрики уже работают. Лифт не действует, сэр, но кори¬
дорный вас проводит и посветит вам. Я сказал, что в этом
нет необходимости и, взяв предложенную свечку на блю¬
дечке, начал подниматься по лестнице. Установленные
в тазиках и чашах свечи горели на всех этажах, во
всех коридорах и переходах, и мои тени по мере продви¬
жения то напрыгивали на меня, то отскакивали в сто¬
роны.
В коридоре на верхней площадке лежал один из
обычных сарабурских ковриков, я скатал' его, сложив
♦ «Тип Е»— модель дорогого спортивного автомобиля марки
«ягуар». •
559
в десять или двенадцать раз, и только потом, держа его
перед собой как щит, пнул ногой дверь и вошел в номер.
Пять выстрелов, в быстрой последовательности, силь¬
но заглушенные.
С каждым выстрелом я опускался все ниже и ниже,
все выше и выше поднимая перед собой коврик. Лицо
подставлять всегда неприятно, чувствуешь собственную
уязвимость и знаешь к тому же, что на больших и мягких
частях тела хирургу работать легче; если, конечно, он
к тебе успеет.
Неприятно, даже имея подобие щита. Пуля летит
и ударяет с огромной силой, желудок сжимается в ко¬
мок, и комок твердеет, пока все не закончится.
От окна отделился неясный силуэт, но я уже лежал на
полу. Я дал ему еще несколько секунд, потея под коври¬
ком, как негр, и вдыхая затхлый запах свалявшейся
шерсти. Свечка упала и погасла, блюдце разбилось.
Через полчаса я понял, что потерял его: осмотр бал¬
конов, соседних комнат, пожарных выходов и улицы вни¬
зу ничего не дал. Я спустился в бар и выпил бренди.
Греческое «метакса». Чувство стыда от собственной сла¬
бости сменилось злостью, но тут же отыскалось оправ¬
дание: мозг превратил тело в живую мишень, когда
втолкнул его в номер (я не верю в случайные аварии
электропроводки в отелях, где я останавливаюсь), а раны
от взрыва' гранаты были еще совсем свежие и поэтому
сама мысль о добавочной порции страданий и боли заста¬
вила тело съежиться от страха.
Проклятая физиология брала- свое: организм восстал
и требовал сна, с бренди или без. Я решил позвонить
Ломану,— он был на месте,— и сказал, что за мной сно¬
ва приходили, после чего поднялся наверх, стащил с кро¬
вати одеяло и заперся в ванной.
И вырубился, как предохранитель.
На следующий день пришлось туго. Они хотели
оставить меня в госпитале под наблюдением. Я пришел
туда на перевязку, и дело кончилось скандалом. Проб¬
лемы возникли не с врачами и не с персоналом, они сде¬
лали, что могли, койка мне была выделена, а если я пред¬
почитал шляться по городу, наплевав на швы и бинты, то
это, считали они, мое дело. Сложность заключалась в
том, что госпиталь был в ведении полиции, а полиция
знала, что я работал по делу о похищении, и они отчаянно
искали, за что бы зацепиться,— район склада с воздуш-
560
ними змеями находился под ястребиным оком полков¬
ника Рамина; махать кулаками после драки для полиции
типично, но довольно об этом.
Плотно сотканный сарабури, как губка, поглотил все
пять выстрелов, использование глушителя снизило убой¬
ную силу, и в результате никаких следов на мне не
осталось. Если бы медсестра увидела новое ранение —
в особенности пулевое,— она бы составила рапорт и Ра¬
мин тогда уж наверняка накинул бы на меня смири¬
тельную рубашку.
Чтобы выпутаться из скандала, пришлось посылать
за Ломаном. Он помог. Уже сидя в машине, он взглянул
на меня и спросил:
— Сколько ты так думаешь продержаться?
— Пока не выдадут местонахождение.
— Или пока ты не начнешь терять разумную осто¬
рожность.
— Еще не начал.
— Я думаю, тебя пора выводить.
— Ради Христа, Ломан! Ты не станешь меня останав¬
ливать! У нас последний шанс.
Он продолжал смотреть на меня, и мне это надоело.
— Я несу ответственность за тебя, Квиллер. И твое
состояние внушает мне опасения. Еще самая малость.—
и ни психологически, ни тем более физически продол¬
жать работать ты не сможешь.
Ломан нарочно говорил не по-английски, и это меня
раздражало еще больше.
— Послушай. Выгляжу я сейчас действительно, как
высохшая коровья лепешка на лугу, но ни на что другое
в такой ситуации я и не могу походить, ты знаешь. Вывес¬
ти меня — все равно что поставить на операции жирный
крест.
Но он мог это сделать, и от этого мне было не по
себе. Ломан не любил допускать агента до красного сек¬
тора. Типичный гувернер, мать его. Я сказал:
— Я сейчас, как наживка, правильно? Такова наша
тактика. И не начинай прикрывать зад, когда дело еще,
похоже, может выгореть.
Потом я отправился в отель под предлогом, что хочу
поспать. Ломану было известно, что Эм-Ай-6 по-преж¬
нему дежурят, что Винии я не видел, иначе сказал бы
ей, чтобы она немедленно сняла прикрытие. Все это
становилось слишком опасно для нее.
Ломан уехал в посольство, я же взял свой «тип Е»
19 Заказ 3269
561
и перегнал его на площадку за отелем. Куо и его люди
знали об автомобиле, но нахально напоминать им о нем я
не хотел. Затем я обошел весь район пешком, и ничего
не случилось. Я дошел до посольства, вернулся, не раз
давая им легкую возможность разделаться со мной, но
делал это не безрассудно, я проверял и перепроверял
прилегающую территорию на случай, если они промах¬
нутся и я попробую за ними увязаться. Пустой номер.
О неудаче с гранатой они пронюхали довольно быст¬
ро и послали человека в «Пакчонг», как только я вышел
из госпиталя; но сейчас медлили и это не могло не насто¬
раживать. Вероятно, они готовили последнюю атаку,
последний прорыв, ибо времени на меня уже почти не
оставалось.
Ломан говорил — сорок восемь часов. Половина из
них уже прошла. А пока я бесполезно слонялся по ули¬
цам Бангкока, где-то над Ближним Востоком уже летел
самолет, в котором между двумя охранниками из лон¬
донской спецслужбы сидел Хуанг Ксиунг Ли, и все они
направлялись к китайской границе. Телеграфные линии
разрывались от кодированных сигналов — в переговорах
уточнялись последние детали процедуры обмена плен¬
никами.
После обеда я принял решение увеличить риск. Я рас¬
суждал так: люди Куо сейчас слишком заняты приготов¬
лениями к последнему броску и на сведение счетов
со мной выделят не более одного человека, точнее, уже
выделили. Ясно, что этот человек не может быть одина¬
ково ловок во всех отношениях; будучи первоклассным
снайпером, он не владеет в достаточной степени навы¬
ками слежки и статического наблюдения. Он, должно
быть, терял меня уже не раз и не два, пока пытался
подыскать подходящую для выстрела позицию: такую,
с которой бы мог уйти, не поднимая по тревоге поли¬
цейские патрули.
Если сравнить пешехода с автомобилем, то последний
представляет’из себя куда более заметный объект. Я сел
в «тип Е» и поехал в посольство. Оставив машину под
знаком, там, где обычно паркуется «хамбер-империал»
посла, я провел в посольстве минут десять, затем вышел,
быстрее обычного сбежал по ступенькам и проверил две¬
ри, окна, а также автомобили рядом.
Мне до боли хотелось услышать и ощутить их выст¬
рел, нервы натянулись, как тетива — вот он, звук, пуля
впивается в мясо, ~на языке вкус крови...
562
Улица выглядела вполне спокойно.
Вдоль по Плерн-Чит, поворот на Витхайу, через
Люмпини на юг — не торопиться, слёдить в зеркало,
у светофора подождать, ну что же ты, вот же возмож¬
ность, через каждые пятьдесят ярдов. На Раме IV —
столпотворение, на подъезде к Линк-роуд Ьробка. Отку¬
да столько транспорта? Солнце начинало опускаться,
жара ослабевала. Фасады зданий походили на цветные
картины.
Гудение моторов действовало усыпляюще, солнце,
играющее на стекле, завораживало. Каменный каньон
улицы заполняла лилово-розовая пелена выхлопных га¬
зов. Пробка рассосалась, я переключился с первой на
вторую и, держась в полосе ограниченной скорости,
медленно продвигался на свободное пространство.
И вдруг рядом раздался слабый звон треснувшего стек¬
ла — в машине разбилось что-то очень тонкое и что-то
блеснуло — но это не выстрел.
Горло перехватило, диафрагма сжалась, руки маши¬
нально удерживали автомобиль на прямой, из глаз потек¬
ли слезы, легкие расширились, требуя кислорода, но не
получали его — горло сдавила судорога, и я уже знал,
что кислорода нет и не будет, потому что есть только
бесцветный газообразный цианид, быстродействующий
и смертельный С2Й2 — тот, которым фашисты травили
евреев. Эффективнее газа у них не было.
Скрежет металла, чей-то крик, переднее колесо под¬
прыгнуло на бордюре, одной рукой я открыл дверь, вто¬
рой вцепился в рукоятку ручного тормоза, заставляя
машину остановиться. На асфальте остались черные
следы.
Согнувшись пополам на тротуаре, ничего не видя из-
за слез, обхватив руками живот, с первыми глотками
чистого воздуха в обожженной гортани, изо всех сил
пробуя встать... бесполезно... приторный запах миндаля
от одежды...
Какие-то люди... собрались и разговаривают... Ста¬
ло д у р н о... хорошо хоть стол б... позво¬
нит ь... доктор а... ехал тих о... почти сши б...
Я переполз так, чтобы быть между ними и открытым
окном автомобиля — подходить слишком близко было
небезопасно.
Даже шепот причинял боль.
— Все в порядке. Пожалуйста, расходитесь. Мне луч¬
ше. Уходите, прошу вас.— Слезы струились ручьем и де¬
563
19*
лали изображения людей размытыми; женщина оттащи¬
ла ребенка, мужчина подбадривающе, кивнул и помог
встать.— Расходитесь, пожалуйста... я в порядке.
Воздух с хрипом проникал в легкие, шумно выходил
обратно, и легкие требовательно расширялись снова.
Организм справился, тело выстояло. Но главное — мозг,
вот что не должно подвести. У нас получилось; трюк
удался, и теперь я знал, где они. Я понял, где они спрята¬
лись. Эти сукины засранцы себя выдали, слышишь,
Ломан?
Используя дверь автомобиля как вентилятор, я про¬
ветрил салон. На это ушло пятнадцать минут. Закрыв
глаза, задерживая дыхание, отходя, чтобы набрать воз¬
духа, я продолжал открывать и закрывать дверь до тех
пор, пока газ не выветрился.
От фонарного столба на переднем крыле получилась
вмятина, но кроме нее и тормозных полос на асфальте
других следов не было. Стеклянные осколки я нашел на
полу и. выбросил. Итак, свою возможность они исполь¬
зовали — подождали, пока пробка начнет рассасывать¬
ся, и, резким маневром обойдя меня, бросили в открытое
окно стеклянный газовый баллончик. Преследовать их
я не мог, и они спокойно ушли вперед.
Но это не имело значения.
В данном случае существенных деталей было три:
во-первых, водитель «хонды», идущей рядом, отвернулся;
второе — затем он быстро ускорился и ушел по другой
полосе; и третье :— у «хонды» был дипломатический
номер.
Ломан ошибся.
У Куо не было альтернативного плана. Они
не собирались держать Персону у себя и пережидать.
Куо был уверен, что им удастся выбраться на. машине
«скорой помощи», и когда после моего звонка в «номер
шесть» это стало невозможно, они укрылись в единствен¬
но доступном им месте — в месте, где их без разговоров
примут и ни о чем не спросят, где они будут в полной
безопасности, в единственном месте в Бангкоке, счи¬
тающемся территорией Китая,— в китайском посоль¬
стве.
Я поехал туда. Оставив «тип Е» в верхнем конце
Сой-Сом-Кит, я вышел на Пхет-Бури-роуд и из «Мапрао-
бара» попробовал позвонить. Фактор времени становился
решающим. Они могли посчитать, что газ сработал,
564
и если только в их планы входило убить меня до того,
как начать выдвижение к границе, то они выедут из
посольства сразу же, как «хонда» туда вернется. А она
уже должна была вернуться.
Из бара мне не был виден вход в посольство Китая,
но если бы что-нибудь началось, то я бы успел. Что те¬
перь могло начаться — зависело от Ломана. Скорее все¬
го, думал я, он сообщит Рамину, а тот передаст дело
полиции — это было бы только правильно и справедли¬
во в том смысле, что снимало бы тяжесть операции
с меня. Две из ран, полученных при взрыве, кровоточили,
пиджак прилип к лопатке, поврежденной рукой больно
было пошевелить, воспалившееся горло горело. Основ¬
ным на данном этапе было обеспечить безопасность
Персоны и предотвратить обмен, а кто это сделает —
не так уж и важно.
По посольской линии кто-то разговаривал, я пытался
дозвониться опять и опять, прислушиваясь одновремен¬
но к гудкам в трубке и к биению крови в голове, но и не
забывая следить за улицей, за каждым, проходившим
мимо.
Наконец линия освободилась, я попросил «номер
шесть».
Склоняющееся к горизонту солнце косыми лучами
освещало улицу. От зданий пролегли длинные тени. В бар
вошел китаец, внимание... нет, это, очевидно, из посоль¬
ских.
Ответила Виния, и ход моих мыслей на мгновение
нарушился, как это происходило всегда,, когда я слышал
ее голос.
— Ломана,— попросил я,— срочно.
— Но он разговаривает с послом... позвать?
— Да. И пожалуйста, быстрее.
Я ждал.
Пистолет ей больше не нужен, ибо легенда дописана.
Она сама сочинила конец. И красивую линию бедра уже
не будет обезображивать никакое постороннее уродство,
и растворится во времени кошмар, возникавший перед
ней каждый раз, когда она вспоминала, как он погиб.
Ты не должен думать ни о чем, кроме задания. Еже-
девно, ежечасно, ежесекундно — только о нем, потому
что стоит на мгновение отвлечься, и ты непременно
пропустишь что-то важное.
Самое важное я чуть не пропустил. Еще бы чуть-
чуть, и...
565
Повесив трубку и бросив на стойку бара бумажку,
я вышел и быстро, но не слишком, зашагал к маши¬
не — не слишком быстро потому, что если бы кто-то
остался прикрывать их, он мог легко меня засечь и уло¬
жить первым же патроном. Запас шуток кончился, они
серьезно намеревались прорваться.
Это был черный «роллс-ройс» модели «серебряная
стрела». Он прокатил мимо бара, на блестящем крыле
развевался флажок британского посольства. Из логиче¬
ского ряда выпадали две детали: во-первых, сэр Коул-
Верити для официальных целей использовал автомобили
«хамбер-империал», а во-вторых — флажок выставлялся
на крыле только в том случае, если в машине ехал сам
посол. А посол в этот момент беседовал с Ломаном.
Район, где я очутился, состоял в основном из улиц
и улочек с односторонним движением. Мне пришлось
ехать налево, потом опять налево вдоль Сой-Читлом
и еще раз налево по Плерн-Чит, хотелось двигаться быст¬
рее, но я сознательно этого не делал, потому что прики¬
нул, что они должны будут выехать в южном направле¬
нии на Асоки-Лейн — выезда с Пхет-Бури на север не
было,— и, следовательно, нужно будет поймать их,
когда они свернут на юг.
Руки на тонком ободе рулевого колеса дрожали.
Теперь игла пошла — либо все, либо ничего. Пытаться
снова позвонить означало потерять их.
Но сначала надо было найти.
И я нашел. Они свернули на юг на Асоки, я ждал
с восточной стороны светофора на Плерн-Чит. Далее
они проследовали на запад и я, подавив взыгравший
в предвкушении сумасшедшей гонки охотничий азарт,
заставил себя выдержать интервал и начал погоню,
только когда между мной и «роллс-ройсом» было три
других автомобиля.
Глава 24
ЗАПАДНЯ
Первые тридцать минут все шло как по графику.
«Роллс-ройс» маячил впереди на умеренной скоро¬
сти — она не превышала тридцать—сорок миль в час,—
я преследовал его, и между нами все время были другие
автомобили. Нас обогнали две или три полицейские
566
машины, «роллс-ройсу» отдали честь — Куо мог быть до¬
волен. Он хотел использовать «линкольн», но после взры¬
ва план изменился. Они торопились, найти «хамбер-
империал» не смогли, поэтому решили удовольство¬
ваться «роллс-ройсом» — безупречно британский имидж
и, как последний штрих,-т- «Юрион Джек» на крыле.
Я постоянно посматривал в зеркало заднего вида. Все
было нормально.
Людей, сидящих в машине, я не видел. Мешал наклон
заднего стекла, к тому же оно было затемнено. Про себя
отметил: они опасаются, что Персону увидят и он попы¬
тается хоть что-то предпринять, хотя бы дать знак, сле¬
довательно, скорее всего, держат его под мягким нарко¬
зом. Поэтому возможность его содействия исключается.
Но выводить пленника из машины надо было так
или иначе. И это влекло за собой определенные трудно¬
сти. В последнюю минуту Куо мог прибегнуть к козырю,
припасенному на крайний, самый крайний случай —
с целью обеспечения собственной безопасности использо¬
вать Персону как заложника. Возможно даже, это входи¬
ло в его план: приставить к голове пленника небольшой
пистолет — так, чтобы все видел и,— и прохож¬
дение практически через любой укрепленный пункт га¬
рантировано, попробуй кто выстрели.
В таком плане лишь один недостаток: застрелив
пленника, Куо подписал бы смертный приговор и себе —
сдох бы, изрешеченный насквозь.
Думать об этом не хотелось. Размышления о воз¬
можных вариантах исхода погони вызывали только не¬
нужное потоотделение на ладонях. В автомобиле впереди
везли не рядового заложника, и пытаться освободить
его было все равно что извлекать детонатор из бомбы
замедленного действия.
Пригороды заканчивались, и машин на дороге стано¬
вилось меньше. В такой час ехать куда-то могли только
те, кто действительно имел неотложные дела за городом,
потому что унизительная процедура прохождения север¬
ного КПП у кого угодно отбила бы охоту прокатиться
в гости или просто съездить отдохнуть. Полицейские
патрули тоже попадались все реже. Пространство между
внешней границей Бангкока и постом в Нонтабури
превратилось в ничью территорию.
Ситуация на конец первой половины часа: скорость
немного возросла, направление движения — на север
по автостраде номер пять, обстановка на дороге — почти
567
полное отсутствие машин, солнце стоит над горизонтом
на высоте в пять-шесть диаметров своего диска. «Тип Е»:
показания приборов в норме, топливный бак заполнен
на три четверти; дистанция между ним и «роллс-рой¬
сом» — триста ярдов.
Отчетливый одиночный удар по корпусу автомобиля.
С ближнего переднего крыла отскочил и сразу улетел
назад кусочек краски, в зеркале заднего вида замечена
и опознана приближающаяся сзади автомашина —
«хонда». Дистанция уменьшается. Пятьдесят футов.
Изображение мелькающее, мешает солнце, но разглядеть
можно. В «хонде» всего один человек. Куо. Резкий
свистящий звук над головой слева. Вторым выстрелом
пробило крышу, в дюйме над лобовым стеклом появилась
маленькая дырочка. Переключил скорость, еще раз, пе¬
даль акселератора до упора, задние колеса проверну¬
лись — «роллс-ройс» стремительно приближался. Я со¬
кратил дистанцию до тридцати футов. Куо придется быть
поосторожнее, можно попасть в людей в головной маши¬
не. А ему пленник нужен живым.
Сдвинув водительское кресло назад, я сполз на самый
его край и наклонился к рулю. Ситуация ни к черту.
Я позволил себе открыто признать это, чтобы страх
и инстинкт самосохранения привели мозг в состояние
критической готовности. Обходить «роллс-ройс» бес¬
смысленно: сделаюсь мишенью для целой батареи. Зна¬
чит — оставаться, где есть. Снайпер-профессионал, ас
своего дела в пятидесяти ярдах сзади. Его задача —
убить, и для него это не расстояние.
Куо был вынужден стрелять не целясь. В зеркало
я видел, как сбоку из окна высунулась рука, дверца
служила упором. Третий выстрел раздался, когда я потя¬
нулся, чтобы сменить положение зеркала соответственно
новой позе за рулем, но неровность дорожного полотна
увела машину в сторону. Ничего, Куо не расстроился.
Время у него есть, а уж боеприпасы тем более. Он засек
«тип Е» где-то на Плерн-Чит и поступил так же, как
поступил бы и я: начал слежку, пропустив вперед
два-три автомобиля, и ждал, пока не выехали на ничью
территорию, где нет полицейских патрулей. И теперь он
сблизился в решающей атаке, чтобы убить. Как акула,
когда видит, что ее жертва беззащитна.
Заднее стекло, как снежным узором, покрылось ты¬
сячами мельчайших трещин. Пуля пробила его и чуть
не вынесла лобовое. Чтобы нормально видеть, я просунул
568
в отверстие палец и отломал несколько осколков, но
встречный напор воздуха был так силен, что вдавил
стекло внутрь. Меня обдало градом стекляшек и не¬
сколько секунд я ехал совершенно вслепую. Затем
воздушный поток вышиб и заднее, у меня засвистело
в ушах. Я увидел, что «хонда» в зеркале заметно увели¬
чилась. Куо наседал.
Я не стал переключаться и менять передачу — он
бы мог насторожиться, увидев выхлоп сзади,— вместо
этого я просто дал по тормозам, усилие было максималь¬
ным, но в то же время я не допускал, чтобы колеса
застопорило и автомобиль понесло юзом. Силуэт «хонды»
закрыл зеркало, она врезалась в меня сзади, й я услышал,
как взвизгнули ее шины. Куо прозевал мой маневр и уда¬
рился передком с такой силой, что я подумал, не пробит
ли бак. Тень в зеркале отошла назад. «Хонду» кинуло
два или три раза из стороны в сторону, но Куо спра¬
вился и снова начал выходить на огневую позицию. Ни¬
чего не выйдет.
Других ходов у меня в запасе не оставалось. Попро¬
буй я резко затормозить опять — он будет к этому готов.
Я был в ловушке, ловушка неслась по пустынному шоссе
со скоростью сорок пять миль, и возможности выпрыг¬
нуть из нее не было. За затемненным стеклом «роллс-
ройса» не прекращалось неясное движение: ситуацию
они понимали прекрасно и внимательно следили за ней.
Даже .если в результате моих маневров «хонда» потеряет
управление, ее занесет на обочину и она, кувыркаясь,
полетит в кювет — меня это не спасет. Они остановятся,
выстроятся в ряд и перекрестным огнем превратят меня
и машину в решето. Я делал это исключительно для того,
чтобы хоть как-то выровнять счет.
Из «роллс-ройса» по мне не палили. Они положились
на меткий глаз и твердую руку лидера. А лидер в момент
столкновения, очевидно, просто, не был готов. Меньше
всего они хотели свалки, и мой трюк их уверенности
не поколебал; они продолжали считать, что Куо свой
шанс не упустит, а уж объехать меня, после того как
убьет, тем более сможет. Великолепная слаженность.
Каждый четко делает свое дело и все контролирует
талантливейший профессионал: только такой команде
было под силу захватить заложника столь высокого ран¬
га; только такие люди могли повергнуть в состояние шока
цивилизованный мир и стать героями аршинных заголов¬
ков на всех языках.
569
Возможности спасти его или предотвратить обмен
у меня не было. Как сработают на КПП? Все-таки у них
силы. Но Куо наверняка и для них что-то припас. Нон-
табури его не остановит, иначе бы он из Бангкока не
выехал.
Что-то громыхнуло по низу багажника. Куо сменил
калибр на больший и стрелял по задним колесам.
Возвышение солнца над горизонтом — один диаметр
диска. Небо приобрело окраску аметиста, красивый
закат горел в полнеба, из низин, напуганные треском
пальбы, повзлетали цапли.
«Серебряная стрела» впереди катилась ровно, как ло¬
комотив. Встречный воздух обдувал лицо, силуэт «хон¬
ды» в зеркале слегка подрагивал, тело и разум постепен¬
но сковывало оцепенение. Совсем скоро. Скорее же.
Пусть будет.
И это произошло быстрее, чем я думал. Почти одно¬
временно с очередной вспышкой в зеркале послышался
.резкий хлопок, даже треск, одна из шин сзади лопнула,
но колесо продолжало крутиться, и ее сорвало совсем.
Колесо заклинило. Пытаясь удержаться на прямой, я ма¬
шинально крутил руль, но машина не слушалась, ее
развернуло, оголившийся металл зарывался в асфальт,
вспахивал его, меня несло совершенно невероятным
образом под углом к дороге, смертельно раненный
«тип Е» прокладывал теперь свой последний курс.
Внезапно «хонда» в зеркале стала меньше. Куо при-
' тормозил, чтобы не врезаться снова. Меня выкинуло
на обочину, пошли камни, потом попались какие-то
деревца, далее начинался уклон к рисовым полям. Отча¬
явшись исправить положение, я выключил зажигание.
Запер дверцу и, упершись ногами в приборную панель,
приготовился к худшему.
Удар о первый большой валун «тип Е» выдержал,
но на втором машину подбросило, с ужасным грохотом
перевернуло и на первом же обороте швырнуло о свален¬
ные грудой деревья. Страшный треск, сильнейшая боль,
полная дезориентация в пространстве и частичная
потеря сознания в тот момент, когда центробежная сила
вогнала в голову избыточную массу крови. Мой крик
и проклятья слились с громом и скрежетом, потом все
кончилось и весь мир замер.
Сознание вернулось почти немедленно. Я слышал, как
на дороге вверху скрипнули тормоза и остановились два
автомобиля.
570
Сейчас придет Куо. Придет, чтобы лично всадить
последнюю пулю. Через окно в правой дверце я выполз
на теплую землю рисового поля. Я хотел умереть под
открытым небом, а не в покореженном металлическом
гробу. Таково желание большинства людей.
Боль целиком овладела телом, но я держал глаза
открытыми. Лежа на боку, я смотрел, как на обочине
вверху они сначала сгрудились,— темные человеческие
фигуры на фоце странно-зеленого неба,— а потом один
отделился. Он пошел ко мне, и я знал, что это был Куо.
Глава 25
ВСПЫШКА
На фоне зеленого неба все происходящее казалось
неестественным. Чтобы вернуться к реальности, я проде¬
лал серию мелких опытов, подтверждающих, что жизнь
еще не кончилась и я в сознании: палец подчинился
сигналу мозга и согнулся, глаза закрылись и открылись
опять, голова поворачивалась в обе стороны. Зеленый
свет не ослабевал.
Ноздри щекотал острый запах бензина, топливный
бак лопнул; от бензиновых паров першило в горле
и глубоко дышать я не мог. Я лежал и смотрел на Куо.
Он обернулся и крикнул что-то оставшимся наверху.
Этот китайский диалект был мне незнаком, но я поду¬
мал — он говорит о зеленом свете, а потом разобрал
название на таиландском — Нонтабури. Куо отдавал ка¬
кие-то приказания.
Освещенные сзади человеческие фигуры ушли за
горизонт, до меня донеслось урчание «роллс-ройса».
Куо приближался один. По мере того, как зеленый
небесный свет тускнел, его лицо надвигалось на меня
и становилось все больше. В правой руке он держал
пистолет — уверенно, но в*то же время свободно, писто¬
лет слегка покачивался,— подходя, он внимательно сле¬
дил за мной, я лежал неподвижно, глядя ему навстречу.
В мозгу происходила обычная работа, он тикал, как
тикают часы в разбитом автомобиле. Я отчетливо созна¬
вал, что из-за боли не смогу двинуться, если на то не
будет крайней необходимости, то есть если только движе¬
ниями можно будет продлить и поддержать жизнь.
Потом возникла следующая мысль: Куо пока еще не
571
готов убить меня; он мог легко сделать это с обочины
дороги или дать команду своим людям, а уж те бы
устроили настоящий расстрел.
Его башмаки чавкали по залитому жижей полю, по
молодым рисовым побегам, которые подобно узким длин¬
ным лезвиям выходили из земли и поднимались над ней
не выше уровня моей головы. Вот он остановился и
впился в меня взглядом, пистолет наготове — а вдруг
я дернусь. Он возвышался надо мной, как исполинская
статуя.
Шансов не было. Никаких. Но у старого пса много
уловок в запасе. Я лежал не мигая, задержав дыхание,
пропуская в легкие лишь самый необходимый минимум
воздуха и медленно, незаметно его выпуская. Из открыв¬
шихся ран сочилась кровь, но она уже запекалась, боль¬
шая свежая ссадина на скуле тоже едва кровоточила.
Я мог запросто сойти за мертвого.
Правда, сердце работало. Но он не мог его слышать.
Биение сердца слышал и чувствовал только я, и все дру¬
гие эмоции начала подавлять тихая ярость: это сердце
не должно остановиться.
— К виллер.
Я знал его теперь, как брата, однако до сих пор мы так
и не разговаривали. Ему хотелось поговорить, но нам
нечего было сказать друг другу. Пистолет был только
у него.
Неожиданно Куо наклонился. Черная тень на блед¬
ном небе.
— Ты слышишь меня? — Интонации человека, обле¬
ченного властью. Я лежал, не мигая и не дыша. В его
голосе появилась ненависть. Обращался ли он ко мне жи¬
вому или к мертвому, но ненависть требовала выхода.—
Слышишь, сука? Будь ты проклят! Это был мой брат.
В сарае с воздушными змеями. Я хочу, чтобы ты знал,
сволочь! Ты убил моего брата.
Голос задрожал, и Куо перешел на свой родной язык.
Он заклинал мой дух, осыпал его проклятьями, тихая
речь напомнила молитву. Проклятия произносились бла¬
гоговейно, почтительно и, очевидно, сулили моей душе
ужасы преисподней на веки вечные. Потом он плюнул
мне в лицо и поднял пистолет.
Я шевельнулся. Боль пронзила тело. Но я продолжал
двигаться, и пуля прошла мимоза я схватил его за руку.
Свалить его было легко, он и так склонился ко мне,
к тому же я застал Куо врасплох в тот момент, когда он
572
изливал ненависть на человека, которого считал мертвым.
Я сопротивлялся с отчаянием сумасшедшего. Но
мысль присутствовала: захватив его шею в замок, я заста¬
вил Куо пригнуть голову и придавил лицом к покрытой
жижей земле. Я хотел, чтобы он захлебнулся.
Куо был силен, но и у умирающих появляется иногда
безумная сила. Его лицо ушло под водяную пленку, воз¬
дух забулькал, вырываясь изо рта, ноги бились, а рука
рыла землю, слепо шаря в поисках пистолета. Я поймал
эту руку, отогнул большой палец назад, жал, пока он
не хрустнул, и только тогда отпустил — сквозь грязные
пузыри прорвался хриплый мучительный стон. Перенеся
весь вес своего тела на его шею, я сумел дотянуться
до пистолета — пальцы Куо временно не действовали,
я рывком выхватил его и отбросил. Пистолет плюхнулся
где-то сзади.
Схватка продолжалась, но я чувствовал что-то стран¬
ное в этой борьбе. Куо был молод, силен, жесток —
начисто лишен жалости,— но в нем не ощущалось отва¬
ги, бесстрашия. Сила была, но не было решимости ею
воспользоваться. И я понял почему. Куо — восточный
человек и, как все они, подвержен предрассудкам;
обращаясь ко мне на своем родном языке, он верил, что
заклинает умершего.
Мое внезапное нападение выглядело в его глазах
чудовищным и невероятным. Он сжался в священном
ужасе: против него восстал не человек, но дух, а против
духов он был бессилен. Логически этот процесс объясне¬
нию не поддается. Так мелких млекопитающих сковы¬
вает страх при виде змеи; при одном ее появлении;
так, вопреки разуму, отреагировал на мое нападение
монгол Куо.
Конечно, это длилось лишь несколько секунд. Будучи
человеком, способным к сложнейшим умственным ходам,
Куо быстро понял, что произошло,— я применил один
из старейших фокусов, трюк опоссума. Но было поздно.
Сила, которой ужас лишает человека в считанные мгно¬
вения, возвращается в течение даже не секунд, а минут.
Он сопротивлялся. Делал все, что мог. Ноги пинали
в стороны, упирались в землю, свободная рука извива¬
лась, ища, за что бы схватить меня. Но его шея была у
меня в замке, и ничто не помогало. Иногда ему удава¬
лось приподнять голову, лицо его на мгновение высво¬
бождалось из грязи, легкие втягивали воздух, но Куо
уже начинал задыхаться. К звукам борьбы прибавились
573
слова. Сначала по-китайски, затем по-английски. Я слу¬
шал.
Куо просил не убивать его.
Последний луч солнца.исчез за горизонтом, на ясном
и тихом небе зажглись первые звезды. Наступала ночь.
Рисовые поля подернулись туманом, его клубы накаты¬
вались и на нас.
Куо захлебывался, судорожно изворачивался, сквозь
бульканье снова донеслись слова, он снова молил меня
не убивать. Я не удивился; за мощью винтовки скры¬
вается порой величайшая трусость. Что касается Куо —
винтовка являлась его торговой маркой. В том, что чело¬
век желает жизни, нет ничего трусливого; трусливо
вымаливать ее на коленях. Стремись к жизни, борись
за нее, сражайся до последнего издыхания, но когда
видишь, что она все-таки уходит, не проси о подачке, как
собака.
Стиснув его шею, я не давал ему поднять лицо над
водой, держал нос и рот в жидкой грязи. Мне хотелось
ослабить противника, но, возможно, это был всего лишь
предлог. Когда двухтонная машина налетела на них,
они кричали громче, и их пронзительные вопли до сих
пор стояли у меня в ушах, заглушая бормотание одной-
единственной забитой грязью глотки.
Наконец я отогнул его голову назад, подождал,
пока хлюпающее бульканье прекратится, после чего реб¬
ром ладони здоровой руки ударил по шее — удар
несильный, но на несколько минут вырубает. Этого мне
хватило, чтобы подняться и окончательно овладеть
ситуацией. Он пришел в себя очень быстро. Я приказал
встать. Спотыкаясь и пошатываясь, мы прошли по
залитому жижей полю, вскарабкались по уклону вверх
и вышли на дорогу, где нас ждал Пангсапа.
Его темный силуэт покачивался у меня перед глаза¬
ми меж двух других — те стояли в одном шаге сзади,
по виду — телохранители. И только когда Пангсапа
заговорил и я услышал знакомое пришепетывание,—
только тогда я понял, кто передо мной.
— Я не был уверен в том, что происходит, мистер
Квиллер, а то бы пришел на помощь.
Позади «хонды» замер большой американский авто¬
мобиль.
Подъехал, наверное, когда мы барахтались, подумал
я. Иначе бы я услышал.
Стоять было трудно, сквозь покрывавшую меня
574
грязь проступала кровь, а вместе с ней перла и гордая
независимость:
— В этом не было никакой необходимости.
Куо шевельнулся, и Пангсапа сказал своим:
— Китайца не упускать.— Куо теперь стоял тихо,
дышал медленно, и видно было, что это ему причиняет
боль.— Предлагаю вернуться в город, мистер Квиллер.
Пытаясь побороть усилившееся головокружение, я
выпрямился и напрягся.
— Нет, Пангсапа. Я еду в Нонтабури. На КПП.
— Слишком поздно.
— Нет. Есть шанс.— Уже стоя рядом с «хондой»,
я услышал, как на севере ночную тишину прорезали пер¬
вые звуки боя. Винтовочный огонь, за ним пулеметные
очереди. До КПП было несколько миль.
— Слишком поздно, мистер Квиллер. Я отвезу тебя
в город. Тебе необходим доктор.
Я стоял, глядя на север. Первая вспышка в небе.
— Слишком поздно? — бросил я через плечо.—
Но почему?
— Зеленая ракета десять минут назад. Ты видел ее?
Осветительная сигнальная ракета.
— Да, Пангсапа, видел.
— Это был сигнал к атаке на КПП. Сегодня днем
из района боевых действий с территории Лаоса перебро¬
сили по воздуху шестьдесят вьетконговских штурмо¬
виков. Они подавят сопротивление за несколько минут,
и «роллс-ройс» свободно пройдет через границу. А в трех
милях за ней на частном летном поле уже стоит самолет.
Вспышек больше не было. Еще одна пулеметная оче¬
редь разорвала тишину ночи, после чего все стихло.
Слова Пангсапы медленно доходили до моего созна¬
ния. Он приказал охранникам увести Куо в машину и не
спускать с него глаз. Затем подошел ко мне.
— Тебе надо отдохнуть, мистер Квиллер. Большего
уже не сделаешь. Обмен состоится, как условлено.
Глава 26
ДОСТАВКА
Охранники Пангсапы свое дело знали прекрасно
и никакими вопросами его не отвлекали. Один сидел
за рулем — Куо с ним рядом, а другой, пристроившись
575
позади переднего сиденья, то и дело щекотал пистолетом
шею монгола.
Мы с Пангсапой сели сзади. Сознание плыло, ухо¬
дило куда-то, но усилием воли я не позволял себе
отключиться и заснуть. Помимо усталости и потери кро¬
ви на меня подействовала очевидность свершившегося
факта: сопротивление на КПП сломлено, пленник пере¬
правлен, девятая директива оказалась пшиком.
И вдруг я как бы очнулся и понял, что, наклонившись
вперед, кричу на Куо, ору изо всех сил. Слова отдава¬
лись в голове ударами молота, дробящего череп. Я кри¬
чал и требовал ответа: я желал знать, почему зада¬
ние провалилось.
— Ку о... как ты узнал мой план? Как ты узнал?
Он выглядел, конечно, паршиво, и прошла целая мину¬
та, прежде чем он ответил:
— Я распорядился, чтобы внутри палисандрового
Будды установили микрофон.
Ошеломленный и сломленный, я откинулся на си¬
денье. Значит, они все слышали. Вели меня с самого на¬
чала, вышли по моим следам на Варапхана, вломились
внутрь, подкинули «жучка» и... И с этого момента Куо
задумал два задания соединить в одно, что ему успешно
удалось. Одно задание — его,— было выполнено, а
наше...
И все-таки я, наверное, отключился, потому что мозг
стыдливо искал убежища от собственной вопиющей
глупости. Голос Пангсапы то появлялся, то про-
. падал...
— ...но они сказали, ты уехал...
— Что? — я тяжело встряхнул головой.— Что ты
сказал?
Он повернулся и посмотрел на меня.
— Ты очень устал, мистер Квиллер. Не нужно гово¬
рить, отдохни. Поспи, я буду молчать.
Я встрепенулся и сел прямо.
— Я не устал. И я могу говорить. Просто я поду¬
мал о другом.
В неярком свете от фар я увидел, как Пангсапа
улыбнулся.
— Англичане терпеть не могут проигрывать, не так
ли? Это их злит. А я только что говорил, что сразу, как
узнал о намечающейся поездке нашего общего друга
сюда,— позвонил в посольство и попросил пригласить
тебя. И они мне сказали — ты уехал. Был на проводе
576
минуту назад и пропал. Зная твое пристрастие к работе
в одиночку, я не стал им ничего сообщать, а вместо этого
выехал сам на автостраду 5, чтобы посмотреть,
нельзя ли чем помочь. Мы как раз собирались обогнать
«хонду», но началась стрельба, и мы отстали. Решили,
что разумнее будет подождать развития событий.
Огромный американский «крайслер» не несся, а парил
над пустынным вечерним шоссе, кондиционер работал,
снабжая нас прохладным воздухом. Я пошарил по двер¬
це и открыл окно; я не золотая рыбка. В машину вор¬
вался сладкий запах рисовых полей.
— Когда тебе стало известно о штурмовиках? —
поинтересовался я у Пангсапы. .
— Два дня назад. Но это была случайная информа¬
ция, ты понимаешь, о чем я говорю. До меня лишь до¬
шли сведения, что местный командующий в зоне вокруг
Тха-Кхека, в чьем распоряжении находятся «патхет-
лао», выделил шестьдесят специально обученных боеви¬
ков и приказал тайно перебросить их в Таиланд. И я
никак не мог связать их с твоим заданием, пока не уви¬
дел несколько минут назад зеленую сигнальную ракету.
Мне все время хотелось знать, каким образом Куо наме¬
рен выбраться из страны, а тут сразу стало ясно. Чув¬
ствуешь себя уязвленным, согласись? Произошло то,
что ты должен был предвидеть.
— Послушай,— перебил я,— что за самолет там при¬
готовлен? — И вдруг сообразил, что информацию можно
получить из первых рук.— Эй, Куо... какой у них само¬
лет? — Он не отвечал, и ярость вспыхнула во мне быст¬
рее, чем я успел что-либо сообразить.— Куо...— Моя
рука, скрючившись, как когтистая лапа, была уже у его
лица.
Водитель едва заметно повернул голову.
— Он же еле дышит. Нс желает ли уважаемый гос¬
подин Пангсапа, чтобы мы сделали остановку и привели
его в чувство по-настоящему?
— Нет.— Пангсапа положил свою руку на мое запя¬
стье.— Постарайся справиться с разочарованием, мистер
Квиллер. Свое я уже проглотил. Поверь, мне было так же
больно и горько.
Я снова откинулся на мягкое сиденье. Адреналин
не поможет, он только зря разгоняет кровь. Я физически
ощущал, как бьется пульс, в такт ударам сердца мелька¬
ли искры перед глазами; я закрыл их, осталось лишь
гнусавое шелестение слов Пангсапы.
577
— Мы уже ничего не можем сделать, ты видишь это.
Из моих источников мне стало известно, что процедура
обмена официально должна состояться на лаосской гра¬
нице, а точнее — на мосту Кемерай-бридж через реку
Меконг. Территорию по ту сторону контролируют «пат-
хет-лао», они подчиняются только Пекину. Отсюда до
Кемерая три часа езды, так что пассажир в «роллс-ройсе»
прибудет на место около десяти часов вечера. Там его
возьмут под охрану и будут ждать утра, обмен — на рас¬
свете. Горевать нет смысла, мистер Квиллер.
— Я — человек,— сказал я сквозь зубы.
— Ты — европеец, человек Запада. Вам на Западе
не хватает философского отношения к жизни. Я огорчен
ничуть не меньше твоего. Когда ты впервые пришел ко
мне за информацией, я увидел, что из этого можно
извлечь неплохое вознаграждение. Мы сошлись на пяти¬
десяти тысячах батов, ты помнишь. Но потом я из своих
источников узнал, что планируется не просто покуше¬
ние на убийство, а похищение, а это обещало вознаграж¬
дение поистине огромных размеров. Ты, вероятно, счел
за неслыханную дерзость с моей стороны просить тебя
оценить твою значимость как международного агента,
но я хотел знать, сколько ты можешь стоить для Китай¬
ской республики. И ты ответил, я считаю, наиболее
просто и понятно: назвал себя по статусу равным Абелю
и Лонсдейлу. Оба были агентами, но общее между ними
не только это. В свое время их обоих выменяли на дру¬
гих лиц.— Пангсапа опять повернулся и смотрел на
меня.— И мне показалось, что в тот момент ты уже пред¬
угадал мои намерения. Я сделал такой вывод, мистер
Квиллер, когда ты назвал именно их. Но это было
всего лишь случайное совпадение, не так ли?
Значит, вот как выражается ярость Пангсапы при
поражении: он решил выместить все на мне. Что ж, за¬
мечательно, только меня он на это не купит. Я закрыл
глаза, не выражая ни малейшего интереса.
— С того момента, мистер Квиллер, мои намерения
окончательно сформировались. В меру всех своих сил
я взялся помогать тебе, чтобы не допустить похищения
и обмена. Финансовые соображения в данном случае
начисто отсутствовали. К сожалению, нам противостоял
противник, обладающий незаурядным талантом, и мы
проиграли.
Сквозь самообладание Пангсапы прорывалось раздра¬
жение, особенно в последних словах. Изливать желчь
578
на других и оставаться в это время равнодушным у него
не получалось. На душе стало легче, я открыл глаза
и взглянул на него сбоку: он походил на обиженного
ребенка.
— Ты выходил на контакт? — спросил я.— Было
соглашение?
— О да. Через посредника в китайском посольстве.
Куо запросил за Персону пять миллионов фунтов, за
тебя я потребовал половину, и ударили по рукам. Они
не сомневались, что эта сделка со мной не состоится —
были уверены, что Персона будет доставлен когда и куда
следует, так оно и произошло в конце концов. Но им нуж¬
на «была своего рода гарантия: если Куо не доставит
Персону, то я предложу тебя.
Вот почему он явился с телохранителями. Если бы
мне сегодня удалось освободить Персону, Пангсапа
уже поджидал бы меня тут как тут, и я угодил бы
из одной западни в другую. Интересно, как много знали
Эм-Ай-6? Виния говорила: «...если не смогут переправить
к границе его, то схватят тебя». Нелепость какая-то.
— Когда они обещали заплатить за меня, Пангсапа?
— По совершению обмена.
В груди у меня что-то сжалось.
— Шикарно. Два с половиной миллиона — можно
разгуляться.— Я опять повернулся к нему. Отрывистый
хриплый смех разрывал грудную клетку, меня трясло,
смех перемежался отдельными фразами.— Никакого об¬
мена бы не было. Эх ты, жалкий недоумок. Неужели
ты думаешь, что Англия отдала бы небывалый по мощ¬
ности лазерный пугач каким-то желтокожим для того
только, чтобы заполучить обратно меня? Меня? —
Я понимал, что смех надо остановить, но ничего не
мог с собой поделать. В глазах стояли слезы.— Два
с половиной миллиона з& одного ничтожного хорька,
обосравшегося с ног до головы?
Больше я говорить не мог, меня било как в лихорадке.
Вскоре это прекратилось, но чувствовал я себя хуже
некуда. Думается, я даже заснул и в течение несколь¬
ких Богом посланных минут по дороге в город спал как
- убитый.
У посольства Великобритании «крайслер» остано¬
вился. Светло было словно днем. Всюду стояли полицей¬
ские,'за полицейскими толпились многочисленные жур¬
налисты.
579
Куо собрался с силами и без чьей-либо помощи
вышел из автомобиля. Охранник Пангсапы вызвался
проводить монгола до здания, но я ответил, что справ¬
люсь сам, после чего обратился к его боссу:
— Благодарю за доставку до места.— Это была
дешевая двусмысленность, но ничего другого я приду¬
мать не мог.
Полицейские окружили нас — они видели, в каком
мы состоянии. Прошло не меньше минуты, прежде чем
я нашел и показал документы. Куо за все это время даже
не шевельнулся. Он хорошо понимал: если что, я убью
его не раздумывая. Нас с эскортом провели через толпу,
от фотовспышек зарябило в глазах.
Я вел Куо перед собой до самых дверей «шестого
номера». Там никого не было. Откуда-то вынырнул
испуганного вида клерк, и я попросил его срочно по¬
звать Ломана. Ломан пришел не сразу; чувствовалось,
что в коридорах посольства царит паника. Он увидел
нас и, по-моему, даже не удивился. Ломан выглядел так,
словно не удивился бы сейчас ничему.
Со всей ясностью и отчетливостью, на какую был
способен, я сказал ему:
— Ломан, это — Куо. Наш единственный трофей.
Ломан кивнул и направился к телефону, а я присло¬
нился к дверному косяку. Куо не взглянул ни на меня,
ни на Ломана. Он был необычайно бледен, рука, на кото¬
рой я сломал ему палец, опухла, и он держал ее на
весу. Ломан попросил кого-то немедленно направить
к нам доктора и охрану, затем вернулся ко мне и спро¬
сил:
— Что произошло в Нонтабури?
Очевидно, какие-то обрывки информации к ним уже
просочились.
— Из Лаоса прибыла банда вьетконговцев, и они
разнесли КПП к чертовой матери. Персона, насколько
я понимаю, сейчас уже в самолете. Обмен состоится
на лаосской границе, на мосту Кемерай-бридж.
Он снова кивнул. Я ждал, когда же он начнет уни¬
жать меня за неудачу, я бы мог в ответ тоже отвести
душу, но Ломан молчал.
— В чем дело, Ломан?
Куо буквально на дюйм передвинулся в сторону од¬
ного из окон, но я уловил его движение и сказал, что
лучше ему не дурить, так как я ищу только повода, чтобы
вышибить ему мозги.
580
— Хуанг Ксиунг Ли здесь,— ответил Ломан.— Пол¬
часа назад, сразу с самолета, его доставили сюда.
— Здесь? В этом здании?
— Да. В два ноль-ноль поверенный в делах выезжает
вместе с ним к месту обмена. Кемерай-бридж, ты абсо¬
лютно прав. В данный момент сэр Коул-Верити обсуж¬
дает последние детали с представителями китайского
посольства.— Сказав это, он отвернулся и засунул руки
в карманы. Я никогда не видел, чтобы он делал так
раньше; да он и не знал, наверное, что делает,— шоу под¬
ходило к концу, и красноречивее выразить свои чувства
Ломан не мог бы даже словами.
Пришли два охранника, Ломан показал им, кто плен¬
ник, и на Куо надели наручники. И тут я вспомнил,
что еще многое надо сделать; я ни в коем случае не
должен заснуть на ногах и упасть.
— Послушай, Ломан. Не разрешай пока уводить его.
— Но он уже не нужен нам. Если б он мог чТо-то
предложить, то давно уже сказал бы.
Ломан имел в виду телефонный звонок на лаосскую
границу. Если бы Куо приказал своим людям попридер¬
жать пока Персону в Таиланде, мы бы могли провернуть
наш собственный обмен. Куо вполне подошел бы. Поды¬
хать ему не хотелось. Его ждали суд, приговор и взвод
стрелков с автоматами, потому что в результате убий¬
ства водителя королевского автомобиля жизни лишились
семнадцать человек, и пожизненное заключение исключа¬
лось. Но Куо уже не мог позвонить и приказать. К завт¬
рашнему утру сумма — 80 миллионов гонконгских дол¬
ларов,— будет выплачена и получена. Они заберут день¬
ги и смоются. И его долю тоже, львиную долю. Так что,
телефон уже не помог бы.
— И все равно, Ломан, пусть он остается здесь.
В этой комнате.— Я решил, что изъясняюсь недоста¬
точно понятно, и добавил: — Я совсем не так плох, как
выгляжу. И я знак5, что говорю и что делаю. '
Его взгляд слегка затуманился, словно бы остекленел,
и это означало упрямое нежелание согласиться со мной.
— Держать его здесь совершенно незачем. Он разыс¬
кивается за совершение массового убийства бангкок¬
ской...
— Не надо, Ломан. Ради Бога, помолчи.— Я, поша¬
тываясь, подошел к охранникам и быстро заговорил по-
.таиландски: мол, нам необходимо на короткое время
задержать пленника, гарантируем, что он будет еодер-
581
жаться должным образом, и в самое ближайшее время
передадим его «Метрополитен-полис», а пока извините,
прерогатива посла, британская территория, и так далее,
и тому подобное, и огромное спасибо, что пришли.
Один, рангом повыше, сказал, что если пленник оста¬
нется в здании, это будет означать, что вокруг посоль¬
ства придется выставить полицейский кордон. Я ответил,
что более разумное решение трудно найти.
Демонстрируя отличную выправку, охранники отдали
честь и ушли, но не успела дверь закрыться, как вошел
еще один человек. Я спросил у Ломана:
— Какого дьявола они лезут сюда?
Это был англичанин, с черной сумкой в руке. После
первого же взгляда на меня он заявил:
— Согласен с вами. Немедленно вызываем «скорую».
— О Боже, опять начинается! — вырвалось у меня.
Я подошел и встал у двери, потому что Куо был наче¬
ку, а в наручниках человек бегает почти так же быстро,
как и без них.
Ломан смотрел на меня, как судебный следователь.
В глазах двух местных полицейских его авторитет не¬
сколько потускнел, но он знал, что даже такой проходи¬
мец, как я, не решился бы на подобный шаг, не имея на
то веской причины.
Я медленно начал объяснять:
— Послушай. Есть одна вещь, которую я еще не со¬
всем додумал, она пришла мне в голову только сейчас.
Дай мне немного времени. Но потребуется твоя по¬
мощь — у меня нет твоего веса и положения, а кроме
того, мне кое-что понадобится.— Его ясный взгляд
действовал на меня гипнотизирующе, и я вынужден
был опустить глаза. На полу, где я только что стоял,
осталось густое кровяное пятно; я слышал, как доктор
ищет что-то в своей сумке, и сказал ему: — Пожалуйста,
без лишнего допинга. Максимум — локальный анестетик,
а самое главное — убрать всю грязь.— Ломан молча
ждал, я сделал над собой усилие и поднял на него
взгляд.— Приставь к нему хороший караул. Обратись
к Эм-Ай-6... те двое толковых ребят, Грин и второй...
как его... пусть вооружатся под завязку. Этот мерзавец
опасен, скажи: не спускать глаз.— Я чувствовал, что
голос меня выдает, но я должен был убедить Ломана
и закончил, как мне показалось, на очень сильной
ноте: — Не потеряй его, Ломан, очень
прошу. Только не потеряй.
582
Доктор пытался снять с меня пиджак, но я сопротив¬
лялся.
— Подождем охрану. Вот так, молодец, понимаешь
м^ня.
В наполовину стянутом пиджаке я был совершенно
беспомощен.
Куо следил за мной и только того и ждал.
— Все нормально. Не беспокойся,— произнес Ло¬
ман. Маленький черный «вальтер» в его руке смотрел на
монгола.
— Отлично,— сказал я,— так держать.— Доктор
продолжил свои манипуляции, вместе с пиджаком на
пол упали комочки засохшей грязи.— Который час, Ло¬
ман? Сколько сейчас времени?
Не сводя с Куо глаз, он поднял руку так, чтобы видеть
циферблат, не поворачивая и не опуская головы, мель¬
ком взглянул на него и продолжал следить за Куо.
— Пять минут десятого.
— Ли повезут в два часа ночи? — спросил я.
- Да.
В разговор вступил доктор:
— Мне понадобится помощь медсестры и некоторые
инструменты.
Без пиджака и рубашки я, должно быть, являл собой
довольно гнусное зрелище.
— Ломан, — я произнес его имя, чувствуя, что
ноги подкашиваются,— у меня будет время поспать.
Несколько часов. Обещай, что не подведешь меня. Про¬
следи за всем лично. Не надо допинга, прошу. Никаких
уколов. Разбудишь в полночь.
Доктор послал за одеялами, их расстелили прямо
на столе, потом принесли теплую воду, еще что-то,
и Ломан сказал, что за всем .проследит. Потом я услы¬
шал, как он разговаривает по телефону, страшным уси¬
лием воли разомкнул веки, но его пистолет был направ¬
лен, куда надо — на Куо.
Я сидел на стуле, ножницы состригали остатки ру¬
башки.
— Ломан, ты слушаешь?
- Да.
— Ближе к полуночи съезди на склад и забери ее.
Ты знаешь где. «Хускварна». Нужна будет. Сделаешь?
Для д^еня, Ломан?
— Сделаю.— Он сказал что-то еще, но я уже прова¬
лился в туман.
583
Глава 27
РАССВЕТ
Ровно в два ноль-ноль, посреди ночи, полицейские
помогли нам пробраться сквозь вспышки и щелканье
фотоаппаратов к автомобилю. Кордона как такового не
было, потому что Ломан с послом долго заседали вдвоем
и было решено, что таиландское министерство внутрен¬
них дел будет поставлено в известность о происходя¬
щем. Нам позволили держать Куо у себя и вывезти за
пределы Бангкока.
Куо вместе с нами находился в машине; на этом на¬
стоял, я. Сломанный палец ему перевязали, одежду, как
и мою, почистили, и мы выглядели, несмотря на помя¬
тость и оставшиеся подсохшие пятна, не так уж и плохо.
В полночь Ломан меня разбудил, и я рассказал ему
р своем плане. Ломану он не понравился. Он оценил
шансы как один против ста и к тому же считал, что это
ненужный риск. Но я возразил, что другого выхода не
остается. И если только хоть ч т о-т о еще можно было
сделать, то сидеть сложа руки мы не имели права.
Куо пока я ничего не говорил. В самый последний
момент я хотел поставить его перед дилеммой: жизнь
или смерть,— чтобы у него не было времени подумать.
Куо все эти часы молчал, он произнес несколько слов
лишь однажды, когда благодарил доктора. Другой реак¬
ции трудно было ожидать. Он понимал, что ему не вы¬
браться, иначе говорил бы много и горячо и постарался
бы склонить нас к какому-нибудь компромиссу. Но
предложить Куо ничего не мог.
В «хамбер-империале» свободных мест не было:
поверенный в делах, третий секретарь, Ломан, Куо, один
вооруженный охранник и я. В идущей следом полицей¬
ской машине везли Питера Ли. Я успел посмотреть на
него: аскетичного вида молодой человек, очевидно, весь¬
ма стойкий в убеждениях и уверенный в себе; хотя ему
ничего и не говорили, но он наверняка сообразил, что
к чему.
Вскоре после того, как меня разбудили, Ломан сказал:
— К нам поступило донесение. Девяносто минут
назад Персону благополучно переправили на ту сторону
границы. Ждут сигнала к обмену.
— Слава тебе Господи!
— Что-то я не понимаю,— буркнул Ломан.
— Это значит — он жив, не так ли? — Мне не давала
584
покоя мысль, как они прошли КПП в Нонтабури; в воз¬
духе полыхало и свистело, и экипаж «роллс-ройса» мог
запаниковать и попытаться форсировать события.
Всю дорогу в аэропорт Куо сидел на откидном си¬
денье лицом ко мне. Иногда он смотрел на меня, но
в глазах его не было никакого выражения — это были
глаза ночного зверя, огромные зрачки поблескивали
в темноте. Я даже не чувствовал, что на меня смотрит
«человек разумный».
В «Дон-Муанге» ждал самолет таиландских ВВС, и в
три ноль-ноль мы уже находились в воздухе. Курс лежал
на восток, к границе с Лаосом.
В Кемерае Меконг разливается широко, поэтому
новый мост построили капитальный, с асфальтовым по¬
крытием, с двумя полосами движения. После того как
прилегающую с лаосской стороны территорию захватили
вьетконговцы, мост закрыли, а на обоих его концах
выставили посты.
Мы -приехали перед рассветом, в сопровождении
небольшого армейского конвоя. С таиландской стороны
мост обычно охранялся дюжиной гвардейцев, но в этот
день с военной базы близ Ку-Чи-Нарая прибыло спе¬
циальное подразделение, и, как только мы подъехали,
командир доложил поверенному в делах, что его задачей
является оказание нам всесторонней помощи за исключе¬
нием ведения огня по территории Лаоса на противо¬
положном берегу реки.
Я хотел осмотреться на месте и, отойдя от машины,
решил немного прогуляться. Было очень тихо. В пред¬
утренних сумерках в полной готовности стояли воору¬
женные солдаты — их было больше сотни; столько же —
на другом конце моста. Но тишину пока ничто не нару¬
шало. Кто-то кашлянул, где-то чиркнула спичка, металл
ударился о металл, звук тут же заглушили, и тишина
воцарилась снова. Это была тишина на поле боя в час
перед атакой.
В замершем воздухе жужжали комары. Они кружи¬
лись в свете ламп над моей головой, за лампами небо
было черным, но на востоке уже пробивались первые
лучики рассвета. Часы показывали шесть утра.
Ломан не подвел меня. Шагать-было больно, а это
означало, что он не позволил доктору накачать меня ле¬
карствами. Голова не болела, все чувства обострились:
так бывает, когда долго ничего не ешь. Надежды у меня
585
почти не было. Похоже, что Ломан в оценке ситуации
оказался прав.
Заря быстро разгоралась. На дальнем конце моста за¬
вели машину и послышались какие-то команды.
Вернувшись к конвою, я прошел к замаскирован¬
ному автомобилю, где в ожидании своего часа содер¬
жался Куо. Он был бледен. Когда я сел в машину, прика¬
зал охранникам выйти, Куо пристально на меня по¬
смотрел. О том, что запланировано, знали лишь несколь¬
ко человек: Ломан, поверенный в делах да двое из
Эм-Ай-6. Дело могло сорваться в любой момент, и мы
не хотели посвящать в него посторонних, а меньше всего
солдат. Один-единственный дрогнувший палец, один слу¬
чайный выстрел могли все безнадежно испортить и пре¬
вратить обмен в кровавую бойню.
Я должен был вернуть Персону на нашу сторону тихо,
без единого выстрела. И так, чтобы Ли полетел обратно
в Дарем.
— Куо,— я говорил очень осторожно,— английский,
я думаю, ты понимаешь неплохо?
— Да.— Его страх чувствовался даже в одном этом
слове, он его не сказал, а выдохнул. На страх я и рассчи¬
тывал — страх смерти. Именно поэтому я не прикончил
его тогда, на рисовом поле, ибо не существует более
мощного оружия, чем страх, испытываемый твоим
врагом.
— Хорошо. Будешь отвечать на мои вопросы. Откуда
ты получил предложение, прямо из Пекина? Я имею
в виду — похитить Персону?
— Да.— Куо не думал ни секунды. Он у меня в руках.
— Какие ты получил права в отношении военных
китайцев и вьетнамцев, которые помогали тебе в опера¬
ции?
— Я не совсем понимаю.
В машину проникал слабый утренний свет, Куо все
время смотрел мне только в глаза.
— Например, штурм КПП в Нонтабури начался тог¬
да, когда ты из посольства дал команду в Пекин, это так?
— Да. Я смог это сделать, потому что еще до прибьь
тия в Таиланд Пекин предоставил в мое распоряжение
определенные силы и средства. Я использовал их толь¬
ко раз — для взятия Нонтабури.
— И тебе дали документ, где говорится, что времен¬
но твои полномочия распространяются и на военных
в целом?
586
Вместо ответа он показал два специальных пропуска
и письмо, подписанное главнокомандующим силами вьет-
конговцев в Лаосе. Я внимательно прочитал его, останав¬
ливаясь на непонятных местах и прося Куо перевести.
С таким письмом он имел право прийти к любому на¬
чальнику штаба и потребовать от него поддержки как
людьми, так и вооружением — в зависимости от обста¬
новки. Письмо выглядело вполне официально и, в зави¬
симости от обстановки. Письмо выглядело вполне офи¬
циально и, похоже, было подлинным, но мне не понрави¬
лась расплывчатость формулировок. Я вернул его вместе
с пропусками.
— Этого достаточно.— Мне хотелось, чтобы Куо
воспрянул духом, сомнений в эту минуту у него быть не
должно.— А теперь послушай меня еще внимательнее.
Тебе придется сделать выбор. В Бангкоке тебя ожидает
суд. Приговор ясен заранее, тебя казнят. Если ты не
знаешь, как происходит смертная казнь в этой стране,
я напомню. Буддизм не позволяет отнимать у человека
жизнь, поэтому приговоренного помещают за натянутую
на рамку материю, на которой нарисована мишень.
Взвод солдат, приводящих приговор в исполнение,
стреляет по мишени, а не по тебе, но смерть при этом
остается смертью; и лучшей, мне кажется, для профес¬
сионального снайпера не придумать.
Я следил за выражением глаз Куо и увидел в них то,
что хотел.
— Но есть альтернатива. Ты, Куо, выходишь на сере¬
дину моста, вызываешь с китайской стороны главного,
того, кто непосредственно отвечает за обмен, и втолко¬
вываешь ему, что место Ли сейчас занимаешь ты. Дру¬
гими словами, убеждаешь его, что не Ли, алично ты
выставлен для обмена на высокого британского пред¬
ставителя.
Снаружи доносились звуки заводимых автомашин,
мимо окон проехали солдаты на джипе, фонари выклю¬
чили. Новый день вступал в свои права. .
— Они не согласятся,— выдохнул Куо.
— Это зависит целиком от тебя. Сунь им под нос
документы. Придумай, что хочешь. Будто в последнюю
минуту из Пекина пришли новые инструкции. А можешь
соврать, что разговаривал с Хуангом Ксиунгом Ли, и он
сказал, что хочет вернуться в Англию, потому что напал
еще на один источник информаций и новая информа¬
ция обещает быть гораздо ценнее предыдущей. Скажи
587
им, что память Ли не в состоянии удержать все техни¬
ческие тонкости и что появился шанс завладеть докумен¬
тацией; что он нашел посредника прямо в стенах тюрьмы.
Передай, что Ли якобы требует дать ему еще несколько
месяцев в Англии, а иначе, мол, Китайская республика
будет долго кусать локти.
Я остановился, давая ему возможность подумать, но
Куо повторил:
— Мне их не уговорить.
Наклонившись к нему еще ближе, я заговорил быст¬
рее.
— Говори все, что взбредет в голову. Пудри им мозги,
бле'фуй, угрожай расправой от имени генерала Квейлин-
га; скажи, что вьетконговский главком, наделивший тебя
письменными полномочиями, накажет за малейшее
неповиновение его приказам любого. Используй
любые средств а.— Я сделал паузу и добавил: —
Иначе казнь в Бангкоке.
Куо молчал. И хотя глаза его нечего не выражали,
по участившемуся дыханикх я понял — он на крючке.
Я знал, о чем он думает.
— Поперек моста на самой середине/— продолжал
я его обрабатывать,— проведена белая линия. Это сде¬
лано накануне, для обмена. Ты дойдешь до этой линии
и остановишься. И помни: за белой чертой твоя свобо¬
да. Не сможешь ее перейти — сдохнешь здесь. Но перей¬
ти тебе будет позволено только в том случае, если англи¬
чанину разрешат беспрепятственно пересечь мост и при¬
соединиться к нам.
Сигнал клаксона. Еще один джип проехал мимо. На
крышу сторожевой будки легли первые лучи солнца.
— О’ кей,— Куо коротко кивнул,— о’ кей, я попро¬
бую.— Он дышал, как бегун после дистанции.
Не мешкая ни секунды, я вышел из машины и взял
у ждавшего меня полицейского «хускварну». Когда Куо
вывели, я демонстративно, специально, чтобы он видел,
вставил полный магазин с патронами в приемное гнездо
винтовки, передернул затвор и опустил предохранитель.
— Куо,— сказал я,— в Бангкоке сейчас траур. Все
население страны оплакивает убитых тобою людей. Мы
бы могли смягчить их горе и отдать тебя на расправу;
твоя казнь выглядела бы как справедливое возмездие,
как отмщение. Но мне тем не менее позволили вывезти
тебя сюда. Не смей и надеяться, что ты сможешь уйти
от меня, что сможешь каким-то способом пересечь ли¬
588
нию, если обменять тебя не удастся. Не сумеешь их
убедить, не захотят они взять тебя вместо Ли — мы вы¬
дадим Ли, а ты вернешься в Бангкок.
Куо как зачарованный смотрел на «хускварну». Луч¬
ше, чем кто-либо, он знал ее страшную силу.
— И чтобы без фокусов, Куо. Одно лишнее движе¬
ние, и ты — покойник. Попробуешь спрятаться или
переступишь через черту раньше моего сигнала — при¬
стрелю на месте.
Наконец он оторвался от созерцания винтовки и под¬
нял глаза на меня. Наши глаза встретились, и в моих
он увидел собственную смерть.
На противоположном конце моста снова квакнул
клаксон. Я слышал, как у нас на посту кто-то разгова¬
ривает по телефону. Ко мне подошел Ломан.
Акцент у Куо стал вдруг заметнее.
— Какой сигнал ты мне подашь?
— Опущу винтовку.
Куо увели.
До того как я сделал шаг за ним, Ломан спросил:
— Он согласен попробовать?
— Да. Он тоже хочет жить.
Я выбрал для себя позицию примерно на полпути
между сторожевой вышкой и серединой моста. Там име¬
лась невысокая бетонная опора вроде постамента. Что¬
бы забраться на нее, мне пришлось подтянуться, и я
встал на нее, положив «хускварну» как на подставку
на одну из железных балок. Подтягиваясь, я надсадил
плечо, рана опять открылась, и боль вспыхнула с новой
силой. Но прицелиться боль не помешает.
Всем в группе, обеспечивающей обмен, было прика¬
зано держаться от Куо на небольшом расстоянии —
в прицеле у меня не должна была появиться ни одна
лишняя фигура. Куо приблизился к белой черте и огля¬
нулся. Я приложил глаз к окуляру. Расстояние для тако¬
го выстрела было пустяковым. Он смотрел прямо на
меня. Это длилось секунду, затем он отвернулся и начал
говорить о чем-то с офицером, возглавлявшим тоже
немногочисленный отряд китайцев.
К середине моста с обеих сторон приблизились по
нескольку военных машин. Они развернулись в том на¬
правлении, откуда приехали, и выстроились в колонны.
Из первой машины за линией вышли трое или четверо
гражданских, среди них я заметил Персону: он стоял
589
с непокрытой головой, без плаща, руки за спиной; потом
сделал несколько шагов в нашу сторону. Я отметил,
что он двигался легко и свободно.
Куо стоял на месте, в считанных дюймах от заветной
линии, за которой — жизнь. Офицер отошел назад, побе¬
седовал с одним из гражданских и опять подошел к Куо.
Куо не двигался. От белой черты его отделял один шаг,
за ней — его вооруженные соплеменники, его кровь. Свои
защитят. Но он знал, что сзади, с расстояния менее
шестидесяти ярдов, в его спину уперлось тонкое пере¬
крестье.
Меня бросило в пот. Массивный приклад «хускварны»
постепенно наливался свинцом. Визирные линии при¬
цельной сетки дрогнули, на сантиметр опустились вниз,
но я моментально поднял их обратно. Начало пропадать
ощущение времени.
ОДин против ста, говорил Ломан. Если не против ты¬
сячи. Время шло, а Куо все разговаривал: я слышал его
пронзительный голос, разбирал отдельные слова. Пока
красноречие Куо эффекта не возымело — доблестный
воин Китайской республики строго и неукоснительно
соблюдал приказ и не желал вникать в высокие секреты
государственной политики. Попробуй он нарушить свой
священный долг, и командир раздумывать не станет —
у него свой приказ на этот случай.
Офицер что-то резко возразил, и я увидел, как рука
Куо мелькнула в воздухе и ударила его по лицу.
Последовали крики, щелканье затворов, охрана и там
и тут приготовилась стрелять.
‘ Ничего. Тишина и мучительная неподвижность.
У меня стучало в висках. Именно это Ломан подразу¬
мевал под ненужным риском — по двести человек с
обеих сторон и Персона между ними.
Левое веко начало подрагивать. Я выругался, прокли¬
ная Куо и свои собственные нервы. Тяжелая винтовка
стала еще тяжелее, перекрестье снова скользнуло вниз,
«хускварна» смотрела Куо в поясницу. Пот был на лбу, на
руке, на указательном пальце.
Офицер отвернулся, и с Куо теперь говорил человек
в гражданском. Его акцент я определить не мог, хотя
слышал отлично. Он несколько раз упомянул об ответ¬
ственности, Куо каждый раз энергично кивал. Человек
в гражданском обратился к заместителю командира груп¬
пы, сказал ему несколько слов, и тот щеголевато козыр¬
нул.’
590
Зычный приказ прокатился над мостом протяжным
эхом, охранники эскорта взяли оружие на караул и толь¬
ко что говоривший гражданский обратился через белую
линию к британскому поверенному в делах. Потом что-то
сказал Персоне.
И вдруг Куо повернулся и посмотрел в окуляр при¬
цела. Линии дрожали, но мне удавалось удержать их
на цели. Кроме них и Куо, ничего вокруг я не замечал,
но слухом уловил, что на мосту началось быстрое дви¬
жение: забегали люди, хлопнула дверца автомобиля,
завелся мотор.
От середины моста к берегу, в нашу сторону, про¬
ехала машина, следом другая. Фермы моста загудели
от дружного топанья марширующих ног. В свежем утрен¬
нем воздухе поплыл запах отработанного бензина.
Куо стоял неподвижно и смотрел прямо в прицел.
Кто-то подошел ко мне, и я услышал голос Ломана:
— Все в порядке, Квиллер. Он у нас.
Я опустил винтовку.
По пути к караульному помещению, где собрались
все, я отстегнул магазин с патронами и через перила
моста выбросил его в воду.
СОДЕРЖАНИЕ
Брайан ГАРФИЛД
КТО СЛЕДУЮЩИЙ?
Перепад Елены Григарьспай
3
Адам ХОЛЛ
ДЕВЯТАЯ ДИРЕКТИВА
Перепад Николая Савиных
389
Литературно-художественное издание
' Зарубежный криминальный роман
Вып. 22
Брайан Гарфилд
КТО СЛЕДУЮЩИЙ?
Адам Холл
ДЕВЯТАЯ ДИРЕКТИВА
Редакторы 3. С. Колодина, Е. Б. Носова
Художник В. Лебедев
Технический редактор И. Р. Шестоперова
Корректор Н. Ю. Махалова
ЛР № 060432, выдана 25.11.91 г.
Сдано в набор 21.10.94. Подписано в печать 17.11.94. Формат 84Х ¡08'/л?.
Бумага газетная. Гарнитура «Таймс». Печать офсетная. Усл.-печ. л. 31.08.
Уч.-изд. л. 33,92. Тираж 25000 экз. Зак. 3269. С 04.
Издательство «Фидес»,
603032, Нижний Новгород, ул. Заводская, 17.
ГЙПП «Нижполиграф»,
603006, Нижний Новгород, ул. Варварская, 32.